Дон Алехандро, человек и чародей (СИ) [Инди Видум] (fb2) читать онлайн

— Говорю я, а вы не мешаете, — важно сказал падре и встал прямо напротив лестницы.

Серхио же пристроился не рядом с ним, а чуть дальше, чтобы оставить возможность для маневра. Я решил, что он точно разбирается больше меня в происходящем, поэтому просто скопировал его позу, но с другой стороны.

— Всевышний дал знак, — возопил падре, стоило нашим противникам появиться в зоне видимости. Троица в мундирах, один из которых был богато украшен — явно офицерский. А еще все трое были с обнаженными саблями в руках, отчего мне сразу показалось, что идея нашего миролюбивого товарища обречена на провал. — Вы, погрязшие в грехе, должны раскаяться. И тогда милость Всевышнего снизойдет и на вас.

На одно красноречие падре не полагался — с его рук сорвались еле заметные золотистые спирали, устремившиеся ко всем трем военным одновременно. Вот только у тех был иммунитет к Божьему слову, потому что при контакте с телами спирали осыпались пылью, а потом пыль и вовсе развеялись.

— Что с Его Высочеством? — спросил офицер.

— Пал от гнева божьего, что случится и с вами, если вы не покаетесь прямо сейчас.

Покаяние в исполнении офицера оказалось довольно странным. Он с такой силой ткнул падре саблей, что я ожидал увидеть окровавленный кончик с другой стороны тела. Но тело оказалось слишком тучным, насквозь не проткнулось и грузно осело, когда сабля из него извлеклась.

— Вы двое можете сложить оружие, и тогда я гарантирую вам жизнь.

— Аккурат до попадания в руки дознавателей? — глумливо спросил Серхио.

— Разумеется. Смерть Его Высочества должна быть расследована.

Серхио крутанул саблей и заявил:

— Лучше умереть здесь и сейчас от честной стали, чем там от пыток.

— Дон Торрегроса, вы же не последуете дурному примеру вашего товарища по несчастью?

— Дурные примеры заразительны, знаете ли…

— Луис, мальчишка на тебе. Если сложит оружие, не убивай, — бросил офицер, не обращая никакого внимания на хрипящего у его ног падре Хавьера, и направился к Серхио, сделав знак следовать за собой второму солдату. — А этого возьмем живым. Если он так боится дознавателей, он с ними непременно встретится.

Дальше я не смотрел, потому что ко мне направился, поигрывая оружием, усатый до неприличия солдат, который с глумливой усмешкой сказал:

— Не бойся, дитятко, даже если сабельку не бросишь и не сдашься, больно не будет. Раз — и ты уже у престола Всевышнего в хорошей компании. Сам глава альварианцев с тобой — ты, поди, и не мечтал о такой чести?

— Пожалуй, уступлю эту честь вам.

— Аха-ха, — взоржал он. — Это лучшая шутка за сегодня. Странно, что ты вообще сабельку за правильный конец взял. Ты ж у нас поэт.

Он сделал пробный выпад, я его отбил, что отдалось не только в руке, но и по всему телу, которое раньше, похоже, действительно не фехтовало. Значит, надо поторапливаться, потому что длительное развлечение я не выдержу. Поднырнув под удар, я резко ткнул, куда удалось достать — в бедро. В руке непривычное движение отдалось болью.

— Ах ты сука, — скрипнул зубами Луис. — Трепыхаешься, но это ненадолго.

Отвечать я ему не стал — нужно было беречь дыхание, которое уже сбивалась у этого нетренированного тела, доставшегося мне по недоразумению. Сука не я, сука — старикашка, которому даже клятва не помешала обмануть. Вместо принца засунуть в недоразвитого поэта — это самое настоящее жульничество. Разве что с расой не обманул — засунул не в эльфа, орка или гнома, а в обычного человека.

Второй удар Луису достался по руке, а у него уже и без того штанина пропиталась кровью. Так что исход был предрешен. Я подловил противника, и моя сабля с противным чавканьем вошла в тело, а стоило ее вытащить, как Луис кулем свалился на пол, хрипя ругательства. Он был жив, но кровь из него хлестала так, что стало понятно — это ненадолго.

Стоять времени не было. Серхио досталось два противника, и если он не справится, то их унаследую я. У Серхио не было пока ран, но против двух умелых фехтовальщиков ему долго не выстоять.

С офицером поступил я неблагородно: зашел со спины, вызов не сделал, воткнул в шею отобранный у Луиса кинжал. Офицер даже возмутиться не успел, как умер. Ну и последнего приговорили в две сабли быстро. Правда, он, когда понял, что внезапно оказался на стороне проигравших, попытался выторговать себе жизнь. Но Серхио был непреклонен, добил его точным ударом, подошел к офицеру, убедился, что тот труп, а потом сделал труп и из Луиса, который еще дышал. Признаться, все это время меня мутило. И от запаха, и от легкости, с которой один человек лишает другого жизни. Но нам предоставили выбор всего из двух пунктов: или мы их, или они нас.

Падре Хавьер был еще жив, когда мы к нему подошли.

— Перевязать бы… — неуверенно предложил я, хотя мне казалось, что это не поможет.

— Он умирает, — Серхио был безжалостен.

— Умираю, — прохрипел падре. Говорил он медленно и с большими паузами между словами. На губах пузырилась кровь, которая казалась еще краснее от того, что сам падре был очень бледным. — За гордыню свою наказан. Прости меня, Всевышний. Дон Алехандро. Выполните мою последнюю просьбу. Мой медальон… Он ключ от тайника. Тайник в нашей трапезной. Третий кирпич в седьмом ряду справа от камина…

Он захрипел и умер, так и не успев сказать, что в этом тайнике и кому отдать содержимое. Но честно, связываться с тайнами церкви не хотелось. Кажется, у меня своих столько, что в одиночку не вывезу.

— Вы как, дон Алехандро? — спросил Серхио.

— Хреново, — ответил я и потряс рукой, на которой я успел заработать мозоль. Саму настоящую мозоль на изнеженной руке. Как там сказал покойный Луис? Поэт? Значит, я вижу руку поэта. — Как будто я умер и еще не успел ожить.

— Для умершего вы слишком хорошо держитесь, — хохотнул Серхио. Вот уж кого не волновала куча трупов вокруг. — Не ожидал, признаться, дон Алехандро. О вас говорили, как о бесталанном стихоплете, а оно эвоно как повернулось. Не с самым простым бойцом справились.

— Это только удача. И страх, — ответил я. — Страх убил во мне одного человека и породил другого.

Дон Алехандро умер! Да здравствует дон Алехандро!

Глава 4

Медальон падре я решил все-таки взять. Мало ли как повернется дальше жизнь — а у меня есть козырь. Или билет на тот свет — это смотреть надо по результатам содержимого тайника.

Находиться в зале было неприятно. Запахи крови и жареного мяса смешивались как раз в такой пропорции, что постоянно мутило. Трупы были четырех типов: прожаренные вышедшей из меня энергией, убитые честной сталью, высушенные ритуалом до мумий, и особняком стоял старший принц, неизменившийся, но выглядящий так, как будто его действительно настигла кара небесная. Смотреть на все это было тошнотно, но Серхио никуда не торопился, сидел на полу, уставившись взглядом в стену и о чем-то размышлял.

Я снял с Луиса пояс с ножнами и попытался затянуть на себе. Дырки в нужном месте не было, а если затянуть на последнюю имеющуюся, то пояс начинал сползать. На поясе Луиса висел мешочек с разными мелочами, среди которых нашлось шило. В результате дырку я проковырял, пояс я затянул как надо, а мешок пристроил на него: бывшему владельцу уже ничего не надо, а мне придется как-то выживать. Для этого нужно поскорее отсюда выбраться.

— Там, наверху, еще много? — спросил я.

— Много чего?

— Солдат.

— Все кончились. — Серхио криво усмехнулся. — Правда, нам это не поможет.

— Почему?

— Ах да, вы же не помните, дон Алехандро. Пойдемте.

Саблю прихватить он не забыл, не пренебрег ею и я.

Мы пошли к лестнице. Она винтом поднималась, на первой же площадке обнаружились две арки. Одна указывала путь наружу к воротам, через вторую можно было рассмотреть убранство коридора, который вел куда-то вглубь замка, загибаясь почти сразу после арки.

— Там никого нет? — спросил я.

— Нет. — Серхио остановился и разглядывал вместе со мной коридор, богато изукрашенный и идущий неведомо куда. — От ведь чары, — уважительно сказал он. — Столько лет прошло, а все чистое, новое и на своем месте.

— Не разграбили из страха?

— Если бы. — Он подошел к арке и ткнул в нее рукой. Рука качнулась, как будто встретила материальную преграду и была отброшена. — Видали? Не было бы защиты, давно бы все уперли. Здесь проход есть только в одном месте — наружу. — Он махнул на вторую арку. — Но нам туда не надо.

— Почему?

— Потому что выйдешь — не зайдешь. Пойдем.

Серхио повернулся и двинулся вверх по лестнице. Я же решил узнать, какова на ощупь преграда, и сделал шаг в арку. Неожиданно я не только вошел, но и смог притронуться к светильнику, висевшему на стене. Тот от моего прикосновения включился, и это почему-то вызвало такой ужас, что я отшатнулся и пулей вылетел назад.

По инерции я немного пробежался по лестнице, пока не уперся в спину равномерно шагающего Серхио. Говорить или не говорить ему о том, что я только что прошел через защиту? А если это признак того, что меня нужно немедленно уничтожить, потому что в теле другая душа, она и прошла? Нет, я дон Алехандро Торрегроса, и никто не должен усомниться в обратном. В моем положении нужно молчать обо всех непонятках и больше слушать, чем рассказывать.

— Не топайте, — внезапно прошептал Серхио.

— Вы же сказали, что больше никого нет.

— Вот как убедимся, что никого нет, тогда это будет точно.

Лестница казалась бесконечной, а я еще старался идти как можно тише, чему не способствовали набойки на каблуках, так и норовившие приложить металлом по камню. Сапоги были потертыми, но на удивление комфортными. То ли шились хорошим сапожником, то ли уже разносились до полного удобства.

Когда я уже решил, что на лестнице чары и мы просто ходим по кругу, не замечая этого, мы добрались до последних ступеней и Серхио застыл перед дверью, к чему-то прислушиваясь, потом осторожно ее приоткрыл.

— Так вот ты какой, летучий корабль, — невольно вырвалось у меня, когда я увидел, что было пришвартовано к краю башни.

Самый натуральный деревянный корабль, с кормовыми надстройками, но без мачт и парусов, покачивался под сильными порывами ветра. С борта на площадку был спущен деревянный трап, по которому осторожно поднялся Серхио. Осматривать там оказалось нечего: рубка управления, большая общая пассажирская каюта и грузовой трюм, ныне пустовавший, но судя по остаточным следам, использовавшийся как раз для перевозки жертвенного материала.

— И что теперь? — спросил я Серхио. — Угоним корабль?

— Умеете управлять? — заинтересовался он.

— Откуда? — удивился я. — Если и умел раньше, то не помню.

— Вряд ли умели, — скептически сказал он. — А значит, нам доступен только один вариант — аварийный, при котором корабль возвращается в зашитую в артефакт точку.

— И в чем проблема? — удивился я. — Садимся, запускаем, спрыгиваем по дороге.

— Спрыгнуть по дороге получится только на тот свет, — хмуро ответил Серхио. — Корабль не снижается нигде, а в королевском порту нас сразу примут, и хорошо, если просто убьют, без пыток.

— Нельзя назвать такое будущее блестящим, — согласился я.

Мы как раз вернулись на палубу, и я осматривался. Башня, к которой был пришвартован корабль, возвышалась с одного из углов замка, и осмотр с нее был великолепный. Но взгляду представало одно только зеленое лесное море без малейших просветов.

— Да у нас никакого будущего не осталось. — Серхио был переполнен пессимизмом. — Не вижу варианта, в котором мы выживем.

— Почему?

— Говорят, на ночь в замке оставаться нельзя, дон Алехандро, — сильно понизив голос, сказал он. — Он берет плату кровью с любого, у кого нет разрешения от хозяина замка. Личного разрешения.

— А если это всего лишь слухи и мы переночуем?

— Через пару дней сюда пришлют чародеев, узнать, что случилось с Его Высочеством.

— Ага, результат понятен. А если мы уйдем из замка? Есть здесь поблизости какое-нибудь селение?

— Это же Сангрелар. — Серхио уставился на меня так как, будто это слово объясняло абсолютно всё.

— Я не помню, что это.

— Остров это. Здесь куча чародейских тварей, стоит нам выйти — мы трупы.

— Зато быстро и без пыток, — заметил я. — В этом плюс вижу. И пойдем мы не с пустыми руками, можем отбиться. Но ты не ответил на вопрос о населенных пунктах.

— Ближайший — в паре дней ходьбы, — неохотно отозвался Серхио. — Дон Алехандро, вы серьезно надеетесь отсюда выбраться?

— А ты серьезно хочешь сидеть и ждать смерти? У нас ни еды, ни воды.

— Герой нашелся, — усмехнулся он.

— Я не герой, просто умирать не хочу, — возразил я. — Неужели из этого леса никто не выходил?

— Почему не выходил? Выходил. Сюда за добычей артелями ходят, да.

— В замок?

Он закатил глаза.

— Дон Алехандро, я ж говорил, под чарами он. Выйти сможем — зайти уже нет. И никто не может. Единственный путь зайти — через эту башню.

Куда только делась уверенность, с которой он расправлялся с королевскими солдатами?

— А артелями ходят большими?

— Дон Рикардо, у которого я служил подручным, — вздохнул Серхио, — одно время сюда хаживал. Рассказывал, что чем группа больше, тем она на себя сильнее привлекает монстров. Причем не мелочь какую, а крупняк. У отряда в четыре-шесть человек шансы выйти с добычей были неплохие, а у десятка — только добычей монстров стать.

— Ну вот, а нас двое. Нас даже не заметят.

— Как же, не заметят. Был бы хоть один из нас чародей, а так… Съедят, как есть съедят.

Он перегнулся через борт, как будто высматривая монстров. Деревья под нами были высоченные и подступали почти вплотную к замку, и с такой густой листвой, что рассмотреть, что там внизу происходит, я не смог даже с помощью подзорной трубы, найденной в рубке. Я сосредоточивался исключительно на том, что нужно срочно сделать, потому что стоило хоть немного задержаться мыслями на событиях сегодняшнего дня, как мозги начинают вскипать. Воспоминания о прошлой жизни следовало задвинуть подальше, чтобы не свихнуться. Хотя бы до того момента, когда окажусь в безопасном месте. Но пока я — дон Алехандро Торрегроса, полностью потерявший память.

Но не мозги. Если я хочу выжить, отсюда надо уходить немедленно. Но уходить так, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что кто-то пережил ритуал. Потому что вряд ли среди жертв были случайные лица, а значит, наверняка есть список, по которому в случае чего будут искать.

Корабль был красив, а лес под ним казался настоящим морем, по которому можно проплыть со всем удовольствием, но проплыть не получится, а значит, кораблем придется пожертвовать.

— Нам нужно уходить, Серхио, — решил я. — Но сначала заберем отсюда все, что может пригодиться, а сюда стащим все трупы.

— Дон Алехандро, а вы помните эту лестницу? — обреченно спросил он. — Вы представляете, сколько времени мы будем этим заниматься?

— Серхио, ты же сам говорил, что сюда приедут выяснять, что случилось с принцем. Выяснят, что двух жертв нет. И если нам удастся отсюда выбраться, на нас устроят настоящую охоту, чтобы мы никому ничего не рассказали.

— Ваша правда, дон Алехандро. Только как вы этому помешаете?

— Загрузим все трупы, подожжем корабль и запустим автопилот.

— Что запустим?

— Аварийный вариант, — пояснил я. — Корабль отлетает подальше, сгорает и разваливается. Если на острове — трупы сожрут монстры, если над морем — рыбы. И тогда, если мы выберемся, нас никто не будет искать.

— А если не выберемся, то только напрасно устанем, — обреченно сказал Серхио, но осматриваться начал с заинтересованностью.

Грабить на корабле оказалось нечего. Там не было даже набора для потерпевших кораблекрушение. То ли предполагалось, что никто не выживет, то ли по этому поводу никто не заморачивался. Дорогая посуда и мебель в пассажирском салоне для нас ценности не представляли. Не в нашем положении брать лишний груз, да еще и с приметными вензелями. Но пара одеял нашлась. На них тоже были вензеля, но мы их решили спороть на первом же привале, а сами одеяла немного запачкать.

Артефакты, которые были приписаны к кораблю, были небольшими, а ценность имели хорошую. Но мы решили их оставить, потому что у Серхио не было уверенности, что сможем продать так, чтобы никто на нас не вышел. Мало ли, вдруг на них есть чародейские метки, указывающие принадлежность к кораблю? Нет, жадность должна быть умеренной. А вот буфет мы пограбили основательно, хотя продуктов там было, как будто на пикник собирались небольшой группой: хлеб, вяленый окорок и головка сыра. Серхио вытащил еще пару бутылок, которые его полностью примирили с необходимостью идти через лес.

— Эх, по лестнице тащиться туда-обратно столько раз, — вздохнул он и начал спускаться.

— За хорошей беседой время быстро пройдет, — ответил я. — Что за ритуал пытались провести?

— А вы не знаете дон Алехандро?

Я постучал по лбу.

— Тут, Серхио, полная пустота. Все выжглось ритуалом.

— Ну, это-то понятно, что выжглось, — неожиданно сказал он. — Странно, что мы вообще выжили. Хотя вы-то, дон Алехандро, были не основной жертвой, а закрепляющей.

— А основной жертвой был наследник престола?

Серхио остановился и захохотал.

— Ну вы и сказанули, дон Алехандро. Жертвой. Он не жертва. Он — тот, к кому переходят знания.

— Какие знания?

— Алтарь Бельмонте для чего был сделан? Чтобы отобрать навыки у жертвы и передать нужной персоне. Бельмонте-то потому и не трогали долго, несмотря на все его развлечения, что он разрешил королям пользоваться алтарем.

— И что собирались получить с меня? Умение слагать стихи?

— Без обид, дон Алехандро, но стихи особой ценности не представляют. Такой дар никто бы даже с приплатой не взял. Вы шли как закрепляющая жертва, после того, от кого было забрано умение.

— А не слишком жирно дворян приносить в жертву? — удивился я. — Этак король долго на троне не просидит.

— Вы, дон Алехандро, закрепляли чародея, а значит, были одной крови с наследником, — огорошил меня Серхио. — Бастардом королевским, так сказать. Ваша мать знала, на что шла, ложась в постель с королем. Не была она случайной любовницей, у таких король детей не оставляет. А дону Торрегроса выплатят за ваше использование столько, что он молчать будет, даже если что-то испытывал к выращиваемому ребенку.

И почему я не удивлялся? Со стороны старикашки было бы странно не нагадить, пользуясь моей дезориентированностью.

— Откуда ты это знаешь? Мне кажется, это не та информация, которая свободно гуляет по массам народным.

— Не гуляет, — согласился Серхио. — Только я при доне Акуньо был, а он благородных учил, вот я и наслушался всякого. Так что не сомневайтесь: у вашей матери был договор с королем, по которому она получала круглую сумму и больше не интересовалась вашей жизнью.

— То есть моя мать собиралась родить ребенка, которого принесут в жертву?

— Шанс выжить у вас был, дон Алехандро, если бы вы родились чародеем. Но Всевышний способности к чарам вам не дал, вот вы и оказались на алтаре.

— Падре Хавьер говорил, что церковь выступает против таких жертвоприношений.

— Это она против, когда приносят в жертву их самих, а когда других — она закрывает глаза. А что не видит церковь, то не видит Всевышний. Простому чародею сюда не попасть — летающие судна все наперечет, а королям любая церковь делает поблажки.

— А хозяину замка зачем нужно было усиливать королей?

— Бельмонте-то? — уточнил Серхио, и только тут я вспомнил, что был одним из претендентов на руку представительницы этого семейства. — Так он с каждого ритуала долю имел.

Я знатно офигел. Сегодня вообще был день офигения. Так и хотелось отпраздновать — не зря же мы откопали на корабле бутылки. Но пока не до празднований, а жаль: на трезвую голову это принимать все сложнее.

— Это же постоянное усиление? Как на это власти пошли?

— Как узнали — так сразу на один чародейский род стало меньше, — хохотнул Серхио. — Подкараулили да грохнули. Но доступ в замок не появился. А слуги, что оставались, выйти не смогли так и померли все в замке. Темная история.

Я хотел ему еще пару вопросов задать, да только мы уже дошли до ритуального зала, на пороге которого я замер и засомневался, тот ли это зал: ни трупов, ни крови, только одежда валяется кучками там, где были тела. И даже запах изменился. Теперь тут не воняло скотобойней, а стоял немного душный запах плохо проветриваемого подвала.

— Могучие здесь чары сохранились, — сказал ничуть не удивившийся Серхио. — Одно плохо — кровью они подпитываются.

— Вещи все равно придется перенести на судно. Они нас выдадут.

— А чего б не перенести? За одну ходку все оттащим. И валить отсюда надо дон Алехандро, пока мы сами вот так, тряпьем не остались.

В качестве мешков мы использовали обе рясы — нижнюю и верхнюю падре Хавьера. Туда летела одежда и артефакты. Кошельки и драгоценности складывали в два мешка, оставшихся от чародеев, участвовавших в ритуалах. Во всяком случае содержимое мешков на это не просто намекало, прямым текстом говорило. Все имущество чародеев отправилось в рясы, а в мешки мы забрасывали ценности, решив заняться дележкой, когда выберемся наружу.

Бутылки с одобрения Серхио я отправил к себе, проложив почти новой чародейской мантией. Моему спутнику достались две фляги со спиртным, одна из которых была серебряной, но без аристократического герба. Выгребли мы и все продукты, что смогли найти. Было их немного, но нам долго по лесу идти не придется — если не съедят, выберемся за пару дней. Дольше всего Серхио решал, что из оружия берем мы, а что уйдет вместе с судном. Нужно было что-то хорошее, но без отличительных особенностей, по которым определился бы прежний владелец оружия. Кинжал мне достался офицерский, но в простых ножнах от другого, а саблю я оставил ту, которой уже дрался, — привычное оружие, не надо к другому приспосабливаться.

Оставляли мы ритуальный зал совершенно пустым и чистым. Никто никогда не догадался бы, что здесь произошло. Теперь бы остальные части плана выполнить в точности…

Глава 5

Пульт управления кораблем был несложен. Если бы время не подпирало, я бы попытался разобраться, но все упиралось во время и в наличие так называемых причальных башен, о которых сразу поведал Серхио.

— Ходят они от башни к башне, никогда не спускаются. Почему? Да кто его знает, дон Алехандро. — Серхио говорил, а сам еще раз обшаривал корабль на предмет пропущенных ценностей. Прям видно было, как у него сердце болит от того, что все забрать нельзя. — Это ж чары, про них обычные люди мало чего знают. Никогда не задумывался, а слышать — не слышал. Не спускаются и все тут. Зато ходят точно по часам и быстро. Хорошая штука, жаль, что сейчас такое не делают.

— Почему не делают? — удивился я. — Корабль выглядит новым.

— Разве что отделка. Летающие корабли — работа рода Мурильо, а они закончились еще раньше, чем Бельмонте. Вот так, два чародейских рода передрались, ни одного не осталось. И вместе с ними сгинули как плохие, так и хорошие знания. Сейчас мы еще и память о них хотим уничтожить. — Если в голосе Серхио и было огорчение, то всего ничего, и продолжил он довольно бодро: — Как поджигать-то будем? Артефактная защита здесь.

— Что именно?

— А кто его знает? Я ж не чародей, дон Алехандро. И не дон.

Удивляло, что он, взрослый вроде бы мужик, относился ко мне, как к более старшему и опытному и полностью полагался на мои решения. Но я тоже не знал, какие из артефактов в кабине относились к тушению пожаров, поэтому почесал в затылке и мы безжалостно выдрали все, что не относилось к управлению. С последними точно промахнуться не удалось бы: они были компактно собраны в блоке под рулем.

Дерево, лишившееся артефактной подпитки, вмиг рассохлось и не выглядело уже столь блестяще, как до нашего акта вандализма. Теперь верилось, что устройство древнее и разваливающееся на ходу. Оставалось только поджечь и запустить корабль чтобы помочь ему развалиться.

Серхио зачиркал кресалом над одной из куч одежды, которые мы равномерно разбросали по палубе. То ли одежда была недостаточно сухой, то ли ее стоило чем-то пропитать, но загораться ничего не хотело. Я уже стал сомневаться, что затея выгорит, как вспомнил, что перед смертью успел выучиться чарам. Пусть на скорую руку, пусть дефектно, но в качестве заклинания нападения старикашка мне всучил Огненный ручей, утверждая, что это самое перспективное для начинающих. Вот и пришло время использовать.

Знания были вложены в голову, но только в теории — в замкнутом пространстве кабинета старикашки проверить возможности не было, пришлось поверить так называемому учителю на слово. И вот сейчас я проделал связку Слово-Жест-Поток, и от моего пальца отделилась тонюсенькая огненная ниточка. Выглядела она настолько убого, что назвать это заклинание заклинанием нападения мог только вконец больной человек. Но несмотря на свою мизерность, Огненный ручеек, добравшись до дерева, не просто оставил на нем черную точку, но породил очаг возгорания. Инициировав еще пару в разных местах, я скомандовал Серхио двигаться на выход, пошел в рубку и занес ладонь над активацией автопилота. Немного помедлил, за что чуть не поплатился, потому что огонь разгорелся неестественно быстро и выход из рубки превратился в огненное кольцо, которое я преодолел длинным прыжком. Еще одним прыжком я преодолел расстояние с палубы до причальной площадки, потому что сходней уже не было.

Прыжок получился на пределе: площадки я коснулся самыми носками сапог, а Серхио ухватил меня за руку и резко дернул на себя. Если бы не он, мог бы и улететь вниз, к замковой стене.

— Ну и рисковый вы парень, дон Алехандро. Чуть не сверзились с верхотуры.

— Выбор был небольшим: сгореть или рискнуть.

— Нужно было учесть, что корабль полетит сразу же, и обвязать вас веревкой.

— Все мы задним умом крепки, — буркнул я. Адреналин схлынул, и я осознал, как близок был к смерти. — Но веревка тоже могла загореться.

— Дон Алехандро, мне показалось или вы чарами подожгли?

— Чарами, — признал я.

— Но как же чародея отправили на жертвенник? Возможно, как раз из-за этого ритуал и пошел наперекосяк.

— Возможно, я слабый чародей? Серхио, я ничего не помню из того, что было. Заклинаний припомнилось всего три штуки и очень хилых, вряд ли они нам хоть как-то помогут. Нам не о чарах говорить, а уходить нужно.

— Уходить нужно. Но про чары вы зря, что слабые. Горит-то как, а, дон Алехандро? — с восторгом сказал Серхио.

Я повернулся. Летучий корабль теперь был не только летучим, но и огненным. Горел он красиво, но так быстро, что до воды может не дотянуть. И ладно бы в лесу свалится, а если на побережье? Но сделать я мог только одно — побыстрее убраться из замка. Исчезновение трупов произвело на меня неблагоприятное впечатление. Вдруг исчезновение живых — дело времени? Не зря же Серхио говорил, что еще никому не удалось пережить тут ночь.

После того как я ему это напомнил, ему тоже резко расхотелось любоваться горящим кораблем. И то правда, ни текущей воды, ни работающих людей не наблюдалось, а значит, зрелище потеряло две трети привлекательности, поэтому мы подхватили мешки и одеяла и двинулись на выход. Его спутать с чем-то другим было невозможно, поэтому вскоре мы стояли за стеной замка, и я размышлял, что мне не нравится больше: неприветливые каменные стены, за которыми творится непонятная хрень, или не менее неприветливый лес, в котором наверняка тоже происходит нечто не слишком хорошее — не зря же Серхио уверен, что вероятность выбраться из него стремится к нулю.

От замка шла длинная мощеная дорога и уже в лесу раздваивалась. Странно, но на этом месте никакого камня не было. Типа, налево пойдешь — два часа проживешь, направо пойдешь — час проживешь, прямо пойдешь — сразу умрешь. Вариант пойти прямо я даже не рассматривал: лес был огромен, в стволе любого из деревьев, возвышавшихся над нами как небоскребы, можно было устроить комфортное жилище. Правда, там были бы всего одна-две комнаты на этаж, зато гарантирован приятный вид из окна на густой темный подлесок в человеческий рост, в котором наверняка прятались разные экзотические зверюшки с экзотическими же способами добывания пропитания из мимо проходящих путников. Нет, в лес идти — верная смерть, нужно держаться дороги, которая выглядит ухоженной, как будто ею не только постоянно пользуются, но и постоянно приводят в порядок: никакой травы между брусками камня, отполированного временем.

— Направо или налево? — спросил я у Серхио.

— Дон Акунья говорил, что дороги — самое опасное место на Сангреларе, — ответил он, обреченно глядя на стену леса.

— А кем был дон Акунья?

— Поначалу-то обычный искатель приключений, потом — учитель фехтования. Лучший фехтовальщик Мибии. Был.

Серхио говорил с заметной грустью, но охотно, еще бы: это отдаляло момент решения.

— Почему был?

— Потому что его первым на алтаре приговорили. Видать, слава фехтовальщика покою не давала покойному Высочеству.

— Странный выбор жертв. Зачем принцу фехтовальщик и священник?

— Он получает часть их знаний и умений. Церковь — серьезная сила, а падре Хавьер много чего знал по тому, кто с кем дружит и кто кому должен. Их орден один из самых сильных. И способность убеждения, которая проявилась у падре, когда он говорил с вояками, она дана единицам, была вероятность, что принц ее унаследует. Остальные двое, упокой Всевышний их душу, были чародеями. Тоже сильнейшими. На усиление наследника абы кого не выберут.

Получается, на алтаре остался еще один мой единокровный брат. И не жалко было принцу родственников? Или мы для него вариант скота, который разводят специально на убой? Я достал из кошелька монету и вгляделся в изображение. Не знаю, нынешний ли это король, прошлый ли, или вообще другого государства, но рожа у него препоганейшая. Не хочется с таким быть связанным хоть чем-то. Хоть подданством, хоть узами крови.

— Куда ведут дороги, ты знаешь?

— Как не знать, знаю. Одна — в Блоре, вторая — в Уларио.

— Это города?

— Побойтесь Всевышнего, дон Алехандро? Какие города? Разве могли тут сохраниться города после гибели последних чародеев из рода Бельмонте? Мурильо-то еще раньше сдохли.

— Серхио, у меня в голове полнейшая пустота, — напомнил я. — Я думал, Сангрелар — большой остров. На них могут быть города.

— Странная у вас пустота. Такое помните, что и не всякий ученый знает, а мелочей, что известны любому ребенку, — не помните.

— Только Всевышний знает, что нужно было мне оставить, — удачно ввернул я. — Так что там с городами?

— Были города, а как же, — ответил Серхио, и мне показалось, что он специально тянет время, боясь отправляться в дорогу. — По одному рядом с каждым чародейским замком. И поселки были. Да только теперь их всего три осталось на самом побережье, куда проклятье редко дотягивается. Фланд, который считается мибийским. Он ажно на другом конце острова. Уларио со стороны Гравиды. Да Блоре, за который спорят Гравида и Онкилия.

Названий Серхио на меня вывалил сразу множество, да только ни одно мне ничего не говорило, кроме разве что Мибии, король которой потерял сегодня двух сыновей, но не тех, которых планировал. Покушение на дона Алехандро я ныне воспринимал как покушение на самого себя, так что мибийский король за это еще ответит. А старикашка силен. Зря я на него бочку катил — он не только воскресил тело, но и вынес почти всех моих врагов. И это уже после смерти. Страшно представить, что он мог делать при жизни, поэтому даже представлять не хочу. Хотя, не скрою, корабль впечатлил.

— Во Фланд через лес мы точно не пойдем — к нему нет дороги.

— Дороги-то как раз все сохранились, — возразил Серхио. — Если к Уларио пойдем, ответвление будет к Фланду. Но там точно поляжем, не дойдем. Да и до Уларио не дойдем, — неожиданно пессимистично заключил он.

— Что ближе: Уларио или Блоре? — спросил я

Я пожалел, что не было возможности рассмотреть или даже захватить карту из рубки корабля. Но она была такой огромной, что скрыть ее никак не получилось бы. Это такая улика, всем уликам улика, которая орала бы любому появляющемуся с нами рядом: «Они ограбили королевский корабль!» Так что нет, удобство удобством, а безопасность важнее

— По карте чуть ближе Уларио, но это если по дороге идти, а так только Всевышний и знает. — Серхио крутанул кистью руки, изобразив какой-то символ, относящийся к упомянутому божеству. — Разницы особой нет, где помирать.

— Предлагаю следующее. Подбрасываю монету. Если она падает монархическим ликом вверх — идем в Уларио, вниз — в Блоре.

— На все будет воля Всевышнего, — согласился Сеохио.

Монарх явил свой мерзкий лик, указывая на Уларио, поэтому мы пошли по дороге в ту сторону. Серхио тяжело вздохнул.

— Дон Акунья говорил, что идти по сангреларским дорогам нельзя. На них чаще всего разное чародейское дерьмо сидит в засаде.

— На дороге мы хотя бы увидим, кто на нас нападет.

Я повернул в сторону Уларио и пошел по ровной дороге, на которой даже стыки между камнями не чувствовались. Серхио пошел рядом.

— И не поспоришь, дон Алехандро, — нервно хохотнул он. — Только не уверен я, что хотел бы столкнуться со своей смертью лицом к лицу. Иной раз лучше не знать, что тебе грозит. И умереть, даже не узнав от чего.

Наверное, в нашем положении правильно было бы идти молча, но тихо идти по дороге мы могли бы разве что на цыпочках, а спускаться в лес… Благодарю покорно, не хочется узнавать, какие твари водятся в кустах и на деревьях.

— Зато мы встретим опасность с оружием в руках.

— И не поспоришь, дон Алехандро. — Он вздрагивал от каждого шороха, хотя трусом не был, но неизвестная чародейская опасность — самая страшная. — Но лучше бы нам никого не встретить.

В лесу тихо не было. Шелестели листья, пели птицы, громко шуршала в подлеске какая-то живность. Хотелось надеяться, что мелкая. Ветер доносил то аромат каких-то цветов, то амбре гниющих пищевых отходов. Но второе — куда реже, чем первое. Вылетевшая к дороге бабочка сразу залетела обратно, но это не помешало мне разглядеть, что ее пестрые крылья были размером в добрую мужскую ладонь. Больше к дороге не выходил никто. Лес выглядел будто принюхивающимся к двум случайным путникам. Решающим, что с ними делать. Это беспокоило.

— Серхио, расскажи, что ты вообще знаешь про Сангрелар, — попросил я, чтобы отвлечься. — Какому государству он хотя бы принадлежит?

— Когда Мурильо с Бельмонте были еще живы, то делился он между Мибией и Гравидой, — охотно начал рассказ Серхио. — Та часть, что была под Мурильо, принадлежала Мибии, а Бельмонте были подданными Гравиды.

— То есть мибийцы проводили ритуал в чужой стране?

— Последний Бельмонте заявил, что он сам себе государство. Ну а сейчас ни одна страна себе таких заморочек не хочет. Принято считать, что остров — ничейная территория. Зачистить не могут, потому что здесь масса посмертных проклятий. С одного последнего Бельмонте прилетело столько, что думали — остров вообще под воду уйдет. Но ничо, приспособились как-то, рейды за добычей ходят, хотя, когда сильно наглеют, никто не возвращается.

— А что здесь добывают?

— Много чего для декоктов. Травки всякие, части животных. Вон видите на дереве гриб?

Я кивнул. Этот гриб было сложно не заметить. Больше всего он напоминал зонтик, под которым с удобством разместилась бы группа друзей за столиком уличного кафе. И был он таким толстым, что никакой ураган никуда этот зонтик не снес бы. Разумеется, если он будет размещен на такой же солидной основе, как ствол этого дерева.

— За такой гриб в Стросе можно дом купить. Маленький и на окраине, но целый дом.

Тем не менее в сторону столь дорогого ингредиента Серхио даже не дернулся. И я с ним был солидарен — тащится через подозрительную поросль ради того, чтобы заполучить совершенно ненужный нам сейчас зонтик весом в маленького слона? Спасибо, но нет.

— Строса — это?

— Столица Мибии, — охотно пояснил Серхио. — Большой город, богатый. У дона Акунья там как раз и была фехтовальная школа. Он уже подумывал кому-то передать — и на покой, но не сложилось.

Серхио поскучнел, пришлось срочно переводить разговор.

— А при Мурильо с Бельмонте здесь как было?

— Да так же, как и в других местах. — Пожал он плечами. — Обычно. Никаких бесхозных тварей, никакого проклятья.

— То есть твари — результат проклятья?

— Часть, и самая большая, — да. Первоначальные твари-то были созданы Мурильо для защиты своих земель. Хозяин и разрешенные люди ходили без опаски, а чужаки уничтожались сразу. Поскольку тогда еще Мурильо с Бельмонте были дружны, то решили сделать общую защиту острова. Ну а когда они друг друга поуничтожали, тогда хлынули посмертные проклятия, превратив Сангрелар в то, что он сейчас. Посмертное проклятие одного чародея и то способно кусок земли в выжженную степь превратить, а здесь два рода.

— Одновременно поубивали друг друга?

— Не, поначалу одни Мурильо померли, — даже с радостью сказал Серхио. — Но там глава шибко непростой был, он на Бельмонте такое хитрое проклятье наложил, что они размножаться не смогли и вымерли сами. Последнего, правда, объединенные силы Мибии и Гравиды приговорили, чтоб вдруг не поднапрягся и не оставил потомка. Вот тогда, говорят, всплеск был огромаднейший. Даже рыба какое-то время вокруг Сангрелара измененная была, а потом ничо. То ли посдыхала, то ли поели ее всю. — Внезапно он замолчал и севшим голосом сказал: — Ну все, дон Алехандро, пришли мы.

На дорогу перед нами вылез паук. Был он очень похож на того, который служил фамильяром у старикашки. Те же блестящие глазки, тот же мех на лапах. Но вот размерчик подкачал. Этому паучку давешний гриб мог бы сойти за чайное блюдце, если вдруг пауки устраивают тут чаепития

Глава 6

Паук нападать не торопился. Стоял, чуть покачиваясь на волосатых лапах, и глядел на нас, как будто размышлял, каким образом стоит использовать столь перспективное мясо для запасов на зиму. И как только такая туша умудряется перемещаться в лесу? Разве что боком…

Казалось бы, передо мной мерзкая опасная тварь, а я вместо того, чтобы удирать, размышляю, как она протискивается между деревьев. Но мозг, похоже, новую реальность не принимал, защищаясь от перегрузки тем, что транслировал мне: «Я в игре, я в игре, тут ничего страшного не случится». Подход надо менять, потому что ложное ощущение безопасности приведет к тому, что я просру и этот шанс.

— Камия, — тем временем шептал Серхио, — вот уж свезло так свезло. Спеленает в кокон, и будем неделями перевариваться. Даже если просто цапнет, все равно помрем. Противоядия нет.

Тем не менее саблю он вытащил, хотя здесь не сабля нужна — бензопила или хотя бы топор. Такую лапу саблей не перерубишь. Если такая лапа случайно наступит — будет мокрое пятно.

На защитное заклинание надежды никакой не было, но все-таки я его создал. Паук дернулся в нашу сторону, поводя жвалами из стороны в сторону и, когда я уже решил, что сейчас бросится, бросился, но не на нас, а в лесную поросль рядом с дорогой, где и благополучно растворился. Как я заметил, при этом не шелохнулся ни один лист.

— Это что? —повернулся ко мне Серхио. — Дон Акуньо рассказывал, что камии — самые кровожадные твари. Нападают всегда, чарами не определяются, но без чародеев их не убьешь.

— Они боятся чародеев? — уточнил я.

— Жрут только так. Для местных тварей чародеи вообще особый деликатес: слабые и вкусные. — Серхио не сводил глаз с кустов, как будто подозревал, что паук там сидит в засаде и бросится на нас сразу, как только мы подойдем поближе. — Да и обычными людьми здесь никто не брезгует. Жрут за милую душу. Почему вдруг камия ушла?

— Может, от нас чем-то воняет? — предположил я. — После ритуала.

— Точно! — Серхио отправил саблю в ножны и стукнул себя по лбу. — Из вас, дон Алехандро, столько света вырвалось, что странно, почему падре Хавьер не решил, что вы — воплощение Всевышнего.

— Возможно, для него этот свет не выглядел божественным? Я в нем вообще чуть не сгорел.

— Не сгорели же.

Я осторожно пошел вперед и только сейчас сообразил, что защитное заклинание было исключительно от чар, которыми паук, или, как его назвал Серхио, камия, и не подумал бы бросаться. Но третье заклинание, которому меня выучил старикашка, и вовсе было бесполезным, потому что вместо невидимости он мне выдал отвод глаз, не срабатывающий, если объект тебя уже заметил, и не скрадывающий шумы от движения. Как мне было заявлено, невидимость — заклинание слишком сложного порядка, чтобы ему можно было запросто обучить неофита.

Настроение болтать исчезло, дальше мы двигались чуть ли не на цыпочках, прислушиваясь к каждому шороху. Правда, от нападения нас это не спасло.

Примерно часа через два на дорогу метрах в десяти перед нами из кустов вывалилась запыхавшаяся троица, одним из которых был чародей. Никогда не мог понять желания обряжаться в длиннющий балахон. Во-первых, он сковывает движения, а во-вторых, это все равно что подвесить над фигурой длинную, сияющую, указывающую вниз стрелку с надписью «Тот, кого нужно гасить первым».

— Оба-на, — сказал один из тех, кто был с оружием, — вот это нам подфартило так подфартило. С добычей идете? Всевышний велел делиться.

Как я и думал, они оказались не честными охотниками, а обычными дорожными грабителями. Да и вид у них был соответствующим: относительно чистым был только чародей, остальные не рисковали смывать с себя удачу минимум пару месяцев

— Вам он тоже велел, — ответил я. — Не только же нам отдуваться за повеление Всевышнего.

Троица гнусно расхохоталась, показывая, что все зубы оставались только у чародея. Остальным жизнь их хорошо проредила. Еще бы, с нехорошими привычками грабить прохожих, можно остаться не только без зубов, но и с поломанными конечностями.

— Мы и поделимся. Вы нам — шмотки, мы вам — жизни.

— Наши жизни вам не принадлежат.

— Сейчас принадлежат. Мы вас даже выведем. Ваших-то всех грохнули?

Он старательно излучал доброжелательность, но сейчас всего лишь хотел убедиться, что никто не придет нам на помощь, когда нас примутся убивать. Что будут убивать — в этом я не сомневался. Как ни шумела троица, заглушить шевеленье в обычно тихих кустах им не удалось. Сидят ли там с арбалетами или тоже чародеи, проверять не хотелось. Самое время было для драконьей кожи — хоть немного защитит от чар, поэтому я не задумываясь применил заклинание на себя и на Серхио.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Внезапно материализовавшаяся посреди дороги камия тремя смазанными для человеческого глаза движениями спеленала в коконы всех троих наших противников, потом метнулась в кусты, вытащила еще два кокона и уже вместе со всей добычей пропала так же быстро, как и появилась.

— Это что было? — спросил Серхио.

Ни он, ни я даже не дышали все это время. Но сколько там этого времени прошло? Секунд пять.

— Похоже, паук на нашей стороне.

— Это не паук, а камия, у него сторон нет.

— У тебя есть другое объяснение?

У меня было. Если это тот паучок, что я вытащил из закрытой комнаты старикашки, то он может действовать из благодарности. Но это предположение требовало допущения: и что этот тот самый паук, только «немного» выросший, и что ему свойственно чувство благодарности. Как мне показалось, он совсем не был рад спасению и меня тогда обругал.

— Нет, дон Алехандро, но и это не объяснение.

Наш разговор прервался странным звуком. На дорогу посыпались ценности, явно снятые с напавших на нас: несколько кошельков, мешок чародея, артефакты россыпью, два арбалета, один из которых был украшен серебряными накладками, и странного вида пистолет, у которого дуло напоминало раструб пионерского горна, а курка не было вовсе.

— Однако… Дон Алехандро, а не считают ли эти твари, или тварь — я не разобрался, одна это была или разные… Так вот, не считают ли они вас наследником Бельмонте?

— Почему меня, а не тебя? Да и если считают, то разве что временно? — предположил я. — Пока окончательно не рассеется то, чем нас на алтаре нашпиговало.

Арбалет привычно лег в руку. Жаль, но болтов к нему не было. Пистолет, если это был он, а не какая-то загадочная чародейская ерундовина, тоже валялся без боеприпасов, так что уверенности арсенал не придал.

— Меня ничем не нашпиговало. Все мимо прошло. А вы часом никаких лишних знаний не ощущаете? — заинтересовался Серхио.

— Да я и обязательных не ощущаю. Так и не вспомнил, кто я.

— А я уж было подумал, — разочарованно сказал Серхио, — что алтарь все передал вам. — И нелогично продолжил: — Посмотрим, откуда выползли эти ублюдки?

И мы полезли в кусты. Никогда не считал себя особо храбрым, но за сегодня я уже столько раз находился в опасности, что чувство самосохранение сдохло в муках и каким-то паршивым кустам меня было не напугать.

За ними оказалась стоянка той группы, которая попыталась на нас напасть. Была она прикрыта чем-то напоминающим купол из подрагивающего на свету воздуха. Проницаемый купол, потому что Серхио прошел, как будто его не видел, ни на миг не задержавшись.

Внутри бил короткий родник. Он выходил из земли, наполнял яму, которую при желании можно было использовать в качестве сидячей ванны, переливался через ее край и уходил опять под землю. Сама стоянка располагалась чуть в отдалении, но было видно, что пользуются ею не первый раз. Даже круг под костер был выложен камнем. Сейчас внутри него потрескивали дрова под котелком, от которого шел одуряющий мясной запах, заставивший меня осознать, насколько я голоден.

— Хорошее место, — сказал Серхио. — За карту, где отмечены такие стоянки, как говорил дон Акунья, даже убивали.

— А чем они отличаются от любых других мест?

— Защитой от тварей. Уж не знаю, было ли так запланировано Бельмонте, или пошло супротив их планов, но вблизи вот таких вот источников безопасно. Можно отдохнуть, приготовить поесть, помыться. — Он кивнул на яму. — Но мы мыться не будем.

— Почему?

— Чтобы не смывать то, что мы получили в замке. Береженого, как говорится, Всевышний бережет. Не надо смывать его благословение. Так что мы просто отдохнем, поедим то, что нам Всевышний послал, и подумаем, что делать дальше.

Думать категорически не хотелось, потому что приходило осознание, что это моя нынешняя жизнь, не сон, не игра, не плод воображения. Жизнь, в которой есть место ритуальным алтарям и бегающим огромным паукам, мне не нравилась. Но другой не будет, так что Серхио был прав: нужен хотя бы минимальный план. И первым пунктом стало:

— Попробую ткнуться к родителям. Может, чего подскажут.

— Дон Алехандро, они вас продали один раз, продадут и второй.

Серхио открыл крышку на котелке, снял пробу и с тяжелым вздохом закрыл. Наверное, есть хочет не меньше меня, а еда пока не готова.

— Мы не знаем, что там было. Может, случившееся от них не зависело. Пока не поговорю — не узнаю, смогу ли на них опереться. Только делать это надо быстро.

— А надо ли вообще? Опасно это для вас, дон Алехандро.

Но внутри меня как будто что-то зудело, твердя о необходимости поездки. Почему-то я был уверен, что обязан там побывать, прежде чем двигаться дальше. Закрыть долги Алехандро Торрегроса.

— Я чувствую, что должен это сделать.

— Коли чувствуете и чувство это не пройдет до того, как выберемся отсель, то телепорт оплатим до вашего города, — невозмутимо предложил Серхио. — Но только если у вас эта уверенность останется.

— Я не помню, где я жил, — поморщился я.

— В Вилье, кажись. Можно купить любую вашу книгу и проверить. Да нет точно в Вилье.

— И много у меня книг?

— Не знаю. Я ж стихами не увлекался, уж простите, дон Алехандро. Те, кто нас вез, говорили про книги и что они в любой книжной лавке есть.

Если есть книжные лавки, должно быть книгопечатание, а значит, мир не совсем отсталый. Это плюс. То, что Алехандро Торрегроса — поэт, это минус. Хороший такой минус. Потому что даже если меня начнут пытать, я не смогу ничего срифмовать, разве что чужое выдать за свое.

— Вроде, говорили, что я плохой поэт? — с надеждой уточнил я.

Надежда была слабенькой. Вряд ли издавали бы книги плохого поэта, чьи родственники были уверены в его скорой смерти. Разве что рассматривали это как искупительную жертву?

— То не знаю. Посмотрим, что нам досталось?

Он расстелил одно из одеял, и на него мы начали вываливать содержимое заплечных мешков уконтрапупленных камией бандитов. Мешки сами по себе были хорошие, крепкие, с заплечными лямками, позволяли таскать куда больше, чем те, которые мы забрали из замка Бельмонте. И это хорошо, потому что полезного барахла без хозяйских меток набралось прилично.

— А ты что собираешься делать, Серхио, когда мы отсюда выйдем? — спохватился я.

— Как что, дон Алехандро? — удивился он. — Теперь я с вами, пока не прогоните. Вы меня спасли, когда я уже не чаял в живых остаться, теперь моя жизнь принадлежит вам.

— Нельзя сказать, что я спасал сознательно.

— Всевышний спас вашими руками, — согласился Серхио. — Но если вы им отмечены, то кто я такой, чтобы отказываться от служения вам?

— Боюсь, служение мне будет не слишком выгодным…

— Дон Алехандро. — Он обвел руками все, что валялось на одеяле. — Это только то, что мы получили за неполный сегодняшний день. Если Всевышний вас отметил, то будьте уверены, без дохода не оставит, еще что подбросит. Не сомневайтесь, я буду вам верно служить. Как служил дону Акуньо, упокой Всевышний его душу.

Он вздохнул, опять изобразил рукой тот же странный знак, что и раньше при упоминании Всевышнего, и сказал:

— И все же жаль, что его умения пропали просто так и вам не достались. Может, проснетесь утром — и?..

— Я думаю, что вряд ли алтарь передавал на расстоянии. Наверняка там свой ритуал был для поглощения знаний, — скептически предположил я. — Да, алтарь меня не убил, но хорошенько выпотрошил. У меня в голове нет ни своих знаний, ни чужих. Попроси срифмовать две строчки — не смогу.

— Это-то понятно. — Поскреб он подбородок. — Иначе не стремились бы к семье. Кому-кому, а им знать о том, что вас не убили, не стоит.

— И все же я попробую связаться. Понимаешь, Серхио, одно дело осознавать, что ты один, другое — что за тобой стоит род.

— Ага, королевский, — поддакнул он. — Дон Алехандро, за вас заплатили деньги. Вы были выращены специально для ритуала. Значит, деньги Торрегроса важнее вашей жизни, понимаете?

— Понимаю, но хочу убедиться, — буркнул я.

Возможно, моя навязчивая идея была полной дурью. Но это моя дурь. Я хочу хотя бы быть уверенным в том, кого мне следует избегать, если уж они меня предали. Но вдруг я могу рассчитывать на поддержку рода Торрегроса?

— Дон Алехандро, вы прям как дитя, — в сердцах бросил Серхио. — Сами подумайте, какими должны быть люди, которые пошли на такой договор. В лучшем случае они вас просто убьют, когда узнают, что вы выжили в ритуале, в котором погиб наследник престола.

— А в худшем?

— В худшем передадут королевскому правосудию и вас будут пытать, пока вы не скажете все. Даже то, чего вы никогда не знали.

Рациональное зерно в рассуждениях Серхио было, но насколько большое, я не знал, как не знал и тех людей, которые считались моей семьей.

— Я не полезу сразу, осмотрюсь сначала, — нашел я компромисс. — Буду действовать по обстоятельствам. Но съездить туда надо.

— Надо так надо, — согласился Серхио и с удвоенным усилием принялся вытряхивать на одеяло все из мешков.

К нашим деньгам добавились еще, но, хоть и выглядела кучка солидной, сумма там набиралась не такая большая, потому что в основном там были мелкие медные обры, а также их половинки и четвертинки. Если принять обр соответствующим копейке, то будь у меня даже десять тысяч копеек, я все равно остался бы не слишком богатым. Десять обров собирались в одну плейту, а сто плейт — в один доран. После тщательного подсчета выяснилось, что набралось у нас на двоих чуть меньше пяти доранов. Много это или мало, я сказать не мог, потому что с местными ценами не сталкивался.

Один из рюкзаков оказался доверху забит контейнерами со всякой сангреларской флорой и фауной, ценность которых я тоже не представлял, но вряд ли она была высокой, если банда рисковала промышлять грабежами.

— Зря мы тот гриб не срезали, — сказал Серхио, с грустью на лице разглядывая наши богатства, — но кто знал, кто знал…

— Возвращаться не будем, — на всякий случай предупредил я.

— Я и не предлагаю. Упаси Всевышний возвращаться. Нам бы выйти. Вот каши поедим, выспимся, а с завтра с благословения Всевышнего к ночи и выйдем к Уларио. — Он подошел к котелку, снял пробу и расплылся в улыбке. — Кажись, готово, дон Алехандро.

— Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, — пробормотал я себе под нос и пошел мыть руки, а то мои выглядели очень уж грязными после всех сегодняшних дел. Можно сказать, были по локоть в крови, и не только фигурально.

Вода в источнике оказалась на удивление теплой, а еще я наконец смог увидеть свое отражение: кудрявые волосы чуть ниже ушей, пух пробивающихся усиков, цвет глаз было уже не разглядеть. Само лицо неземной красотой не потрясало, но и не выглядело отталкивающе. А лет мне было…

— Сколько мне лет? — спросил я вслух.

— Не меньше восемнадцати, дон Алехандро. Кстати, нужно вам фамилию сменить. Да и мне тоже. Но документы, документы… — Серхио вздохнул. — От бандитов-то остались, но вам ни одни не походят. Самый молодой из них был чародей, да и то ему тридцать стукнуло и по описанию на вас непохож вовсе. И не дон он, а так, шваль подзаборная. Но на крайний случай сойдет. Чародейский балахон у вас есть, капюшон набросите, рожу видно не будет.

Я еще раз посмотрел на свое отражение, привыкая к новому лицу, потом на тощие руки, не поднимавшие ничего толще пера. С руками точно что-то надо делать. Остается удивляться, что я в них саблю удержал, а то, что удалось еще и завалить кого-то, — вообще из разряда чудес господних. Но всю жизнь везти не может.

— Серхио, ты рассказывал, дон Акунья учил фехтованию. У него, наверное, были комплексы упражнений, укрепляющие руки?

Так-то я и сам многое помнил, но если уж отыгрывать амнезию, то во всем, а то если Серхио решит, что ко мне перешли знания с алтаря, потом его не разубедить.

— Как не быть — были, — согласился он. — И для рук, и для ног, и для дыханья. И я их все помню, проводил, потому что часть разминок с учениками. Никак решили заняться?

— Лишним не будет, если уж я без семьи остался.

— Тогда выберемся и начнем. Пока на вас столько свалилось, что как бы не треснуть от избытка нагрузки. Нам выйти надо. Небезопасно здесь.

Глава 7

Кашу нам в наследство оставили потрясающую. Или мы просто оголодали до озверения? С собой продукты мы прихватили, но останавливаться на дороге на перекус было сущим самоубийством. Мы и без того чуть не стали чьим-то обедом. А здесь было тихо, спокойно, сытно. Крупа была неизвестная, чем-то по виду похожая на пшенку, но на вкус — совсем не она. Мясо тоже казалось странным. Но я ни на миг не засомневался, что еда годная — я ж теперь плоть от плоти этого мира, а значит, не отравлюсь тем, что местные едят.

Как ни были мы голодны, приговорили только половину котелка, после чего Серхио сыто рыгнул и предложил оставить на завтра, а потом с видом фокусника из-за первого большого котелка вытащил второй, маленький, в котором, как оказалось, он заварил травяной чай.

— Травки местные? — заинтересовался я, принюхиваясь к незнакомым запахам.

— Упаси всевышний, дон Алехандро — с искренним возмущением посмотрел на меня Серхио. — Ничего отсюда просто так нельзя есть или пить.

— А это? — Я кивнул на источник. — Уверен, воду для чая и каши брали там.

— Это — исключение. Даже росу на Сангреларе собирают в бутыльки и продают. Самая ценная — из глубин острова.

— А что будет, если ею напиться? — заинтересовался я и пригубил чай. Вкус показался непривычным, но не неприятным.

— Плохо будет. Избыток дикой чародейной энергии покидает организм так быстро, как сможет. Над одним из учеников дона Акунья как-то подшутили, влили немного в его бутыль с водой, так у него кровеносные сосуды лопаться начали. Хорошо, у нас всегда лекарь дежурит. То есть дежурил.

— А что с ним стало? — тихо спросил я помрачневшего Серхио.

— С учеником-то? Да откачали. Лишнюю энергию вывели, сосуды заштопали, шрамы загладили до невидимости. Шутников, опять же, оштрафовали в пользу пострадавшего и школы фехтования.

— Я про лекаря. Его с вами не прихватили?

— Он с нами не ночевал. Но если вы намекаете, дон Алехандро, что к нему можно обратиться за помощью, то зря. Лекари, конечно, жизни спасать должны, но если стоит выбор между своей и чужой, то, сами понимаете, кто что выберет.

— А вообще, насколько это нормально, когда королевская стража врывается в дома и забирает людей на алтарь?

— Официально этого в стране нет.

— Как нет? А договор с моей матерью?

Забавно, но я даже сам не почувствовал фальши, когда сказал «моя мать». Неужели я начинаю считать своим мир, куда меня принудительно засунули?

— О таком только слухи ходят. Никто не знает точно, с кем заключали договора, если их заключали.

— И как давно ходят слухи?

— Мне почем знать? — удивился Серхио. — Сангрелар, почитай, в таком виде лет двести стоит…

— Сколько? — вытаращился я на него.

— Двести с небольшим, как последнего Бельмонте прибили, — добил меня Серхио.

— Двести лет… двести лет…

Меня как будто обухом по голове ударило, когда я осознал, что все близкие мне люди давно умерли. И неблизкие — тоже. Все, совершенно все, кого я знал, с кем общался, кого любил и ненавидел — никого не осталось в живых. И родных не осталось ни там, ни тут. Если старикашка был прав в своих прогнозах, то последний Бельмонте был моим сыном. Отцовских чувств я в себе не нашел, сколько их ни выкапывал. Возможно потому, что все продолжало казаться ненастоящим. Вот лягу спать, проснусь — и выяснится, что все это дурной страшный сон. Не может же быть такого, что моя душа в ожидании нужного тела болталась здесь больше двухсот лет, а для меня прошел всего лишь миг? Я хочу назад, в свое тело и в свою старую жизнь. У меня предзащита по осени должна быть. «Взаимодействие мод в гелий-неоновом зеемановском лазере на длине волны 3,39 мкм». Прекрасное вдохновляющее название. И настолько контрастирующее с действительностью, что, когда я повторил вслух, это оказалось последней каплей, и вой из меня вырвался сам.

— Нате-ка дон Алехандро, выпейте. — Серхио ловко всунул мне в руки кружку с чем-то горячительным. — Эка вас приложило. Это отходняк после ритуала.

— Ты не понимаешь. Я умер.

— Так и я умер, — спокойно сказал Серхио. — Все мы здесь умерли. Но в отличие от падре Хавьера, мы получили в подарок от Всевышнего вторую жизнь. Выпейте, дон Алехандро, легче станет. Вино с корабля, лучшее из имеющегося. Поди, для принца наследного держали. Отпраздновать передачу. А мы отпразднуем новую жизнь.

Он мягко меня уговаривал, постоянно подливая вино, и в конце концов я нажрался с двух бутылок до отключки. Как будто выключателем в голове щелкнули — и все, нет больше ничего: ни тревог о прошлом, ни беспокойства о будущем.

И спалось хорошо. А как иначе? На свежем воздухе, после изнуряющей физической активности и принудительного вливания большого для этого тела количества алкоголя — чего бы и не поспать от души?

Утром я спросонья нашарил рядом с собой мягкую игрушку и удивился, почему не помню, что заночевал у Насти — из моих знакомых только у нее было огромное количество всякой пушистой и не очень мелочи, которая где только не валялась. Но тут мелочь в моей руке зашевелилась, зашкрябала лапками по ладони, и я рывком сел, одновременно открывая глаза. В руке у меня был паук нормального размера. Нормального, разумеется, по сравнению с камией, потому что у этого только туловище было сантиметров десять в диаметре, а ведь от него еще торчали восемь лап. Это создание было в точности похоже на спутника старикашки. Детеныш, наверное. Или у пауков из яиц вылупляются сразу взрослые особи? Про яйца я помнил, остальное — нет.

Мы с пауком изучающе смотрели друг на друга. Время от времени он недовольно поводил лапами и скрежетал, намекая, что живое существо, а не плюшевая игрушка. Почему-то по отношению к нему у меня не было ни страха, ни отвращения, хотя насекомых я обычно недолюбливаю. Но насекомое таких размеров и пушистости — это практически млекопитающее. Паук был мил и неагрессивен.

— Дон Алехандро, — прошептал Серхио, — осторожно опустите ками на землю. Очень осторожно и мягко. Как он только вас не укусил до сих пор?

— Больно кусается?

— Смертельно.

Я на вытянутой внезапно задрожавшей руке поставил паука как можно дальше от себя, чтобы у него появилось желание не укусить меня, а удрать. Вон как прошлый шустро смылся в кусты.

Но этот со мной расстаться не пожелал. Почти таким же быстрым смазанным движением как большой паук, мелкий метнулся ко мне, вскарабкался по одежде, устроился на плече и что-то возмущенно застрекотал в ухо. Мне показалось или его стрекот все больше и больше напоминал связную речь? Только галлюцинаций не хватало…

— Кто вы, дон Алехандро? — неожиданно спросил Серхио. — Не потому ли алтарь вас пощадил, что на самом деле вы Бельмонте?

— Я? — опешил я. — Какой из меня Бельмонте? Они же все великими чародеями были.

— Но Алехандро Торрегроса чародеем не был. Его проверяли у алтаря. А с алтаря вы встали с чарами.

Он оказался слишком близко к моей тайне, о которой я не собирался никому рассказывать.

— И без знаний, — напомнил я. — Падре Хавьер говорил о вмешательстве Всевышнего. Возможно, он отобрал память и дал возможность творить чародейство? — Серхио недоверчиво молчал, пришлось добавить еще аргумент: — А у кого-то из Бельмонте был ками, если ты посчитал его появление признаком того, что я к ним отношусь?

— Если и был, то уже давно умер, — сообразил Серхио. — Получается, этот выбрал вас по воле Всевышнего?

— В смысле выбрал?

— Покровителем, чтобы получить защиту и энергию, — пояснил Серхио. — Но вы-то слабый чародей, дон Алехандро…

— Ага защиту и энергию, — пробурчал мне прямо в ухо злой узнаваемый голос. — Я чуть не сдох, пока дождался тебя, наглый необученный чародей.

Я посмотрел на ками, тот уставился на меня своими блестящими глазками. Ни лапы, ни жвалы у него не шевелились, тем не менее у меня в голове опять раздался голос противного старикашки:

— Потому что я оказался к тебе привязан, как к ученику дона Леона. Думаешь, меня это радует? Он был величиной, а ты балбес балбесом.

— Значит, мне надо развивать свои способности к чарам.

— Точно дон Алехандро, это знак, — согласился Серхио. — Ками к кому попало не приходят. Я вообще не особо в чародействе шарю, но, вроде, говорят, что их отлавливают и привязывают специальным ритуалом. А после смерти чародея умирает и зверушка.

Я вопросительно посмотрел на паука, который сидел на моем плече.

— Ты каким-то образом привязку на себя перебросил, — недовольно сказал он. — Потому и слышишь меня теперь. А дон Леон все, нет его давно. Отомстил — и умер.

Я вспомнил, что общение старикашки и паука проходило без слов и попробовал оттранслировать мысль:

— А ты меня слышишь?

— Разумеется.

— Как зовут тебя, чудо?

— Обычно — иди сюда.

— А имя у тебя есть?

— Имя? Это как у людей? Ками-то оно к чему?

— Как к чему? Звать тебя как-то надо.

— Зачем? Тебя слышу только я, ты не слышишь других ками. Бесполезная штука это твое имя.

— Будешь Шариком, — решил я уже вслух.

— Каким еще Шариком? — взвыл он, подпрыгнув на моем плече.

Шарик оказался довольно увесистым, не иначе как из чистого золота, а плечо было не слишком тренированным. Скрип зубов я удержал и сказал преувеличенно бодро:

— Нехорошо, когда спутник без имени. Неправильно. Он уникален, а значит, должен чем-то выделяться среди других. — Шарик затих, обдумывая мои слова, а я продолжил: — Серхио, а ками и камии как связаны между собой?

— Как-как, обычно, — удивился тот. — Камии — это женского полу особи, значит. А ками — мужского.

— Ого у них разница… — удивился я. — И не страшно тебе, Шарик, с такой горой связываться?

— Страшно связываться с тобой. — Он возмущенно переступил всеми лапами на моем плече. — Да только без моего присмотра тебя быстро отправят на перерождение, а с тобой — и меня. А камии — прекрасные спутницы: носят, кормят, заботятся и… это самое… тоже регулярно перепадает. Тебе о таком только мечтать, извращенец.

— Понятно. Она впереди с рюкзаком. Я сзади — в рюкзаке. Не жизнь — мечта.

Я даже спрашивать не стал, как выглядит «это самое», чтобы не получить психологическую травму. На мой взгляд, извращенцем был как раз Шарик, потому что камия ками может использовать только как вибратор, большую живую секс-игрушку, которая подзаряжалась едой и которую постоянно приходилось таскать с собой.

Только сейчас я вспомнил, что вчера вечером напился. Шикарное, наверное, вино было, специально для принца. А я его выжрал и даже вспомнить сегодня не могу, какое оно было на вкус. Пустые бутылки валялись у костра, как укор моей истерике. Сейчас от нее не осталось и следа, как будто я окончательно принял случившееся. Голова не болела, и мое сознание ощущало себя в ней довольно комфортно. Прежний хозяин тела ничего своего не оставил, что облегчило вселение и мою совесть. Если ее что-то и мучило, то только…

— Серхио, извини за вчерашнее.

— Глупости, дон Алехандро, — отмахнулся он. — Разве я не понимаю? Сколько на вас вчера навалилось всего. И на алтаре полежали и с королевскими солдатами пофехтовали, и узнали и про своего настоящего отца, и про то, что мать продала, — тоже. И это я еще молчу про бандитов, нападение которых прямо тьфу по сравнению с остальным. С той же камией. Вы и так столько держались. Для поэта — вообще замечательно.

— Ты еще и поэт? — хохотнул Шарик.

— Тело поэта. Я — нет.

— И чего кривишься. Замечательное тело. Дон Леон всегда выполнял обещанное. На тебя такой ритуал потратил, не пожалел. Там одних ингров на тысячи доранов.

— Что ж его на себя не потратил?

— Переродиться со все помнящей душой может только тот, кто ни к чему и ни к кому не привязан сильными чувствами. Дон Леон же был помешан на мести, поэтому у него душа с телом были сцеплены накрепко. Никакой ритуал бы не помог — он сразу за Грань ушел. Дон Леон иногда видел будущее. Точнее — его вероятности. Ни в одной из них у него не было второй жизни, поэтому и держался до последнего, пока месть не исполнил.

В его голосе звучали искренние чувства, но поскольку голос был точь-в-точь как у старикашки, создавалось впечатление, что тот сам себя оплакивает. Задело меня не это, а заявление что меня в моем мире ничего не удерживало. От такого — лишь шаг до подтверждения теории Артема, что там мы были не в свое время и не на своем месте. Теория Артема, как и высказывания Шарика были весьма спорными, но спорить я не стал.

— А почему я слышу твой голос, как голос дона Леона?

— Почему, почему… Потому. У спутника со временем появляются многие привычки чародея. Вот поживу с тобой, на тебя походить буду. Хотя и не хотелось бы. Дон Леон был настоящим чародеем, его все боялись. А ты даже не чародейская личинка, ты вообще зародыш чародейский. И что из тебя вылупится, один Всевышний знает. И вообще, кормить меня будут? Я из-за тебя от такой девушки ушел, рассчитываю на компенсацию.

В этот раз страданий в голосе не было. Наверное, не так уж хотелось оставаться у этой замечательной девушки. Я бы тоже постарался удрать от особы, которая настолько больше.

— Серхио, у нас вроде вчерашняя каша оставалась?

— Оставалась, как раз хватит позавтракать, — подтвердил он. — И вода под чай вот-вот вскипит.

Он засуетился, вытаскивая остальные продукты, потому что каши было маловато на дневной переход.

— Ты… мне… кашу? — возмутился Шарик. — Я кашу не ем.

— Попросил бы свою девушку выдать тебе отступные сухим пайком.

— У нее в коконах все хранится, я столько не донесу. Да и ты не унесешь. Хиляк ты, Хандро.

— Ты говорил, тебе моя энергия нужна. Ее недостаточно?

— Разумеется, нет. Твоя энергия мне нужна, чтобы творить заклинания. И их, в отличие от тебя, я знаю множество.

— Да ну? Покажи что-нибудь.

— Твоя энергия только начинает просачиваться и усваивается с большими потерями, так что ничего я не покажу. Вот когда мы притремся друг к другу… А для этого я должен нормально питаться. Мясом. Вон тот окорок мне подойдет. Только порежь помельче.

Я настрогал ему полосок в одну из бесхозных мисок, и Шарик спрыгнул с моего плеча и приступил к трапезе. Я же воспользовался тем, что мое плечо больше ничего не оттягивает, и радостно сделал все утренние дела, потому что любая жидкость, попавшая в организм, через какое-то время стремится на выход. В число чародейских особенностей моего организма однозначно не входило вечное удержание жидкости, так что пришлось оросить кусты поблизости.

Потом я немного поплескался в водичке и вернулся к костру. Голова, как ни странно, не болела — то ли вино качественное оказалось, то ли у организма повышенная регенерация — так что я даже смог попользоваться ею по прямому назначению. И это не только в нее есть, но и думу думать.

Из плюсов было только то, что я жив, цел и с магией. Все остальное было сплошным минусом. Даже отомстить за свое положение никому не выйдет — все умерли настолько давно, что там, поди, и костей не осталось в могилах. И даже будь у меня мысль отыграться на потомках Бельмонте или Мурильо — ничего бы не вышло, потому что потомков тоже нет. А вот цель какая-то нужна, чтобы не свихнуться. Но как можно ставить перед собою цель, ничего не зная про мир, где я нахожусь?

— Серхио, как учатся чарам?

— Обычно в ученики к чародеям идут.

Шарик внезапно застрекотал, потом, сообразив, что я его не понимаю, прыгнул и забрался на мое плечо. Причем использовал он четыре лапы, в остальных четырех тащил ломти вяленого мяса.

— Ты не сможешь пойти в ученики к чародею.

— Почему это? — опешил я, от неожиданности даже вслух. — У меня же есть способности к чарам.

— А еще у тебя есть метка учителя. Поэтому никто тебя не возьмет на индивидуальное обучение.

— Он что-то говорит? — спросил Серхио.

— Говорит, что у меня есть метка учителя.

— Значит, учил все же кто-то. Но плохо.

— С чего это плохо! — возмущенно застрекотал Шарик. — У дона Леона времени не было. А так он лучший учитель был в этом мире! Равных нет ему.

— Может, совсем недолго? — предположил я вслух, прикрыв рукой разбушевавшегося Шарика.

— Думаю, если кто-то и учил, у него уже не спросишь. Торрегроса наверняка постарались и все зачистили. За чародеев-то денег не платят, их просто отбирают, без денег.

— А потом учат чарам? — предположил я.

— Сначала оскопляют, — огорошил меня Серхио. — А уж потом учат.

— А оскоплять-то зачем?

— Ну ты и дубина, — оскорбил меня Шарик. — Кому нужно, чтобы они размножались?

— Как зачем? Чтобы королевская кровь на сторону не уходила и не было потом проблем с претендентами на трон, — пояснил Серхио. — Тех, кто на закрепление уходит, портить нельзя, а то бы и их лишали возможности размножаться. Но присматривают и в случае чего потомков — того, потому что пользы от них уже никакой, кровь без ритуала разбавлена, но для мятежа и занятия трона хватит. А так королевская кровь сильная, король своих потомков рядом сразу чует, поэтому нам лучше в Мибии не задерживаться. Сделаете то, куда вас чуйка толкает, — и в Гравиду двинем.

— А если девочки?

— Что девочки? — недовольно переспросил ками.

— Если у короля рождаются дочери, — пояснил я и для него, и для Серхио, который тоже недоумевающе уставился на меня, — их тоже убивают на алтаре или делают бесплодными?

— Не знаю. — Серхио поскреб подбородок, которому не помешала бы бритва. — Я в чародейских делах не силен.

— После таких ритуалов рождаются только мальчики, — со знанием дела пояснил Шарик. — Теперь все понятно?

Я кивнул и приступил к монолитной каше. Эх, если бы ее настрогать на полоски да обжарить с яишенкой — королевское блюдо получилось бы. Но ни масла, ни яиц не было, приходилось наслаждаться тем, что есть. Шарик тоже бухтел, что привык к свежим продуктам. Пришлось его отвлечь. Если уж болтает, пусть по делу.

— Почему я тебя слышу, только когда ты на мне? Дон Леон тебе точно приказывал на расстоянии.

— Позже сможем связываться и на расстоянии. — Он тяжело вздохнул. — Привык я, Хандро, к независимости за это время, и чувствовать себя на поводке нынче тяжко.

— Я не рабовладелец. Хочешь — уходи.

— Ага, уходи, — возмутился он. — Без моей помощи сдохнешь, как слепой щенок в ведре с водой, а я следом за тобой уйду. По первоначалу-то я с доном Леоном должен был уйти, но перепривязался к тебе после его смерти.

— А сколько вообще живут ками?

— Столько, сколько живет его чародей, — неохотно ответил Шарик. — Непривязанный — и того меньше, лет сорок-пятьдесят.

По всему выходит, что мой ками — долгожитель из долгожителей: пережил первого чародея, который очень долго обманывал смерть, затем ждал второго больше двухсот лет. А выглядит ничего, бодренький, даже мех с лап не облез. С головой разве что проблемы, но у кого их нет?

— А камия на дороге, которая нас спасла, — это твоя подруга? — предположил я. — Ты ее попросил, чтобы она нам помогла?

Шарик зашелся странным клекотом вперемешку с прорывающимся иканием.

— Вашей зверюшке плохо? — забеспокоился Серхио.

— Моей зверюшке почему-то смешно. Я спросил, кем ему приходится спасшая нас камия.

— А подумать не судьба? — ехидно спросил Шарик. — Мы сейчас на той половине острова, которая принадлежала Бельмонте.

— В курсе. Там даже замок сохранился.

— В курсе он. А ты в курсе, что ты отец последнего Бельмонте, а значит, его наследник?

— Да ладно? — вытаращился я на него. — И что мне это дает?

— Защитные твари Сангрелара тебя защищают.

— Офигеть… Главное теперь — не забыться и не перейти на сторону Мурильо.

— Почему?

— Потому что те твари — с враждебной стороны, значит, защищать меня не будут.

— Я тебя сейчас обрадую. Поскольку мой учитель умер, не оставив ни одного единокровного потомка и оставив только одного ученика, то ты являешься его наследником.

— То есть Сангрелар весь мой? — недоверчиво уточнил я. — Я могу вернуться в замок и мне ничего не будет?

— Размечтался. Во-первых, тебя признают только те твари, которые были выведены Мурильо, а их на Сангреларе не сказать чтобы было большинство. Возникшие от всплеска магии помельче будут, но это не означает, что они не опасные. Ты вообще так легко прогулялся только потому, что за тобой камия присматривала. Повезло, что она рядом была, иначе сдох бы в ближайших кустах. А во-вторых, ты можешь вернуться в замок, но тебе там придется сидеть безвылазно. Стоит тебе выйти даже за едой — грохнут. Потому что пока ты не чародей.

— В замке учиться нельзя? Защита хорошая. Наружу можно не выходить. Никто не узнает, что там кто-то есть.

— Пары дней будет достаточно, чтобы замок на тебя настроился, а с ним и весь Сангрелар, и потом на тебя пойдет охота. Конкретно на тебя, потому что замок даст отпечаток, видимый любому чародею. Короче, Хандро, если ты не самоубийца, то ближайшие пару лет ты близко к замку не подойдешь. — Он скептически на меня посмотрел, почему-то при этом скособочившись до безобразия, и конкретизировал: — Ближайшие пару десятков лет, я бы сказал. А лучше — вообще про него забудь, если жить хочешь. Не будут тебя все время защищать камии.

Глава 8

После завтрака мы собрали весь немудреный скарб — как наш, так и доставшийся в наследство от неудачливых бандитов — и вышли на дорогу. Серхио предложил в этот раз не отвлекаться на разговоры, как будто это нам помогло бы, если бы Шарик соврал. Признаться, поведение камии указывало на правдивость моего паукообразного спутника, но и вероятность, что мы провонялись чем-то во дворце Бельмонте и наша неприкосновенность закончится аккурат после первой ванны, или как вариант — дождя, я бы исключать не стал. С такими местными тварями второй шанс при ошибке мне никто не даст.

Серхио молчал, а вот Шарик — нет. Поскольку его все равно не было слышно посторонним, то он решил, что самое время ввести меня в курс того, что сейчас происходит в мире. На мое скептическое замечание, что сам он ближайшие лет двести не покидал лесов Сангрелара, он оскорбился и заявил, что тоска о доне Леоне постоянно гнала его к человеческим поселениям, а посему он держал как минимум половину лап на пульсе нынешней жизни. В доказательство Шарик привел раскладку по королевскому семейству Мибии, которое оказалось довольно бедным на родственников. Даже королева успела умереть, а ни одному из принцев не удалось жениться. Сильная королевская кровь оказалась не фигурой речи, а данностью этого мира. Все королевские семейства обладали теми или иными особенностями, которые и позволяли им возглавлять страну. С соседними монархами они поддерживали хорошие отношения, но ни в коем случае не роднились. Опасались, наверное, что нужные умения могут закреплять не только для них, но и ними.

— А что будет, если не останется наследников? — заинтересовался я.

— Скорее всего, страна сольется с другой, — предположил Шарик. — Историю изучать надо, я не знаток. При мне ничего подобного не случалось.

— Я думал, ты все знаешь, — поддел я его.

— Всего не знает никто, — обиделся он. — Я даже по чарам всего не знаю, хотя знаю очень много. И ты вместо того, чтобы болтать не по делу, мог бы пользоваться моментом и учиться. Вон хоть энергию чародейскую научись видеть, благо ее здесь хоть жопой ешь.

— Чьей? Камии или ками? — не удержался я.

— Камии, разумеется, — невозмутимо ответил он.

А потом, в отместку, наверное, прочитал мне нудную лекцию о том, что чародейские заклинания делятся по типам: воды, воздуха, земли, огня, жизни, смерти, разума и пространства.

— Последние — самые противные, — вещал он, вольготно развалившись на моем плече и лениво пожевывая пластину окорока. — Защищаться от них ты долго не сможешь. Поэтому запомни основное: никогда не позволяй, чтобы чародей прикасалсяк твоей голове. Иначе он может полностью тебя подчинить своей воле. Ненадолго, конечно, но и этого хватит, чтобы что-то отчебучить.

Я вспомнил два касания от Марии Исабель Бельмонте и сообразил, что они были не просто от восхищения мной, а строго по делу. И если от второго мне конкретно снесло голову, то первое было совсем из другой оперы.

— Но среди заклинаний разума есть и полезные? — спросил я, чтобы проверить догадку.

— Для тех, кто использует, там все полезные, вредных нет, — хохотнул Шарик. — А вот те, на ком используют, могут не согласиться.

— Я про изучение языков, — пояснил я. — Здешний язык — не мой родной, тем не менее я его не только понимаю, но и говорю на нем не задумываясь.

— Как тебе сказать, болезный… — издевательски выдохнул Шарик. — Все эти заклинания по обучению до сих пор считаются экспериментальными, потому что две трети тех, на ком они испытывались, полностью теряют связь с реальностью. С ума сходят. У тебя его, конечно, не сказать что много, но незамеченным это все равно не осталось бы.

— Так, может, я и сошел. Лежу сейчас в палате, весь перемотанный, чтобы не буйствовал, и ловлю классные красочные глюки…

Шарик потер друг о друга передние лапы, издавая странный скрипучий звук, отдаленно похожий на смех.

— Тогда нужно признать, что я тоже сошел с ума. И вот что я тебе скажу, Хандро, с моей головой точно все в порядке. С твоей, судя по торговле с доном Леоном, — тоже. Хотя вряд ли Бельмонте с тобой церемонилась. Ей без разницы, дружил бы ты с головой или нет, когда тебя убивал бы ее жених. Даже лучше было бы, если бы мозги выжгло — умирал бы с улыбкой и со словами любви к ней.

— Нет уж, спасибо.

— Вот и я о чем. Повезло тебе, радуйся. Тело развивай, чары учи.

И он, на удивление прочитал довольно внятную лекцию по умению видеть чародейскую энергию. Стоило чуть расфокусировать зрение — и она уже вставала во всей красе передо мной: струилась по деревьям, кустарниками, я даже контуры чародейных тварей замечал.

— А это что? — любознательно поинтересовался я. — Выглядит как разрывы в общем фоне.

— Хандро… — Шарик приподнялся и постукал лапкой мне по виску. — Если разрыв в течении чародейской энергии, то значит, там что-то, ею не обладающее. И если ты сконцентрируешься, то заметишь, что разрывы подозрительно напоминают силуэты людей. А это значит…

— Серхио, впереди засада. Четверо, и все в кустах.

Он остановился и стащил с плеча арбалет. Болтов хоть и немного, но мы нашли вчера в лагере бандитов, а вот пистолет так и остался для меня загадкой. Я не исключал, что это был вовсе не пистолет, а переговорное устройство или датчик на особую концентрацию чар. Короче, что это такое, я не разобрался, а Серхио не знал.

— Где? — спросил он, поводя арбалетом и прислушиваясь.

— Шестеро, — поправил меня Шарик. — Там два чародея, а у них с чародейной энергией все в порядке.

— Шарик говорит, что шестеро, в том числе два чародея. Вон в тех кустах справа от дороги.

Сидящие в засаде люди поняли, что их обнаружили, и двое вылезли на свет. Чародеев среди них не было, решили отсидеться под прикрытием.

— Сеньоры. — Один из вышедших элегантно помахал шляпой сложноповторимым движением. Такому нужно обучаться с детства, чтобы делать это столь выразительно. — Настоятельно рекомендуем вам поделиться с нами добычей. В этом случае обещаем вас не тронуть.

— Вот видите, дон Алехандро, я вам говорил, что Всевышний нас не оставит и продолжит осыпать деньгами, — обратился ко мне Серхио. — Он опять послал в милости своей небольшой доход. Дон, не знаю, как вас там по имени, у нас встречное предложение. Вы платите нам по дорану деньгами или вещами и остаетесь в живых. Все шестеро платите.

У него были основания для такого заявления, потому что внезапно из подлеска вывернула камия и встала рядом с нами, как член команды. Можно сказать, самый ценный, потому что только с ее появлением нас восприняли всерьез. Оба вышедших пограбить стали медленно отступать к краю дороги.

— Куда? — командирским голосом рявкнул Серхио. — Мы вас не отпускали.

— За деньгами, — нашелся умелец по размахиванию шляпой.

— За деньгами можно, но быстро, — разрешил Серхио. — И не вздумайте удрать, тогда точно никто не выживет. — Для меня он добавил, сильно понизив голос: — Но может, это и к лучшему. Денег будет больше и документы новые появятся — может, что и подберем для вас, дон Алехандро.

Но нападавшие решили нас не провоцировать, и вскоре мы стали богаче на шесть доранов, которые Серхио довольно подкинул на ладони и убрал в мешочек, который у него играл роль кошелька. Камия покидать нас не торопилась, но все ее внимание было уделено Шарику, которого это нервировало. Сообразив, что чем быстрее мы доберемся до Уларио, тем скорее расстанемся с поклонницей нашего ками, я спросил:

— Слушай, Шарик, а твоя подружка нас подвезти может?

— В смысле?

— В смысле мы на ней доедем до Уларио с ветерком. А то мы так и до завтра не дойдем. Разбогатеем, конечно, по дороге, но время подпирает.

Я уже представил, как взгромождаюсь на пушистую спину и проезжаю мимо восторженно пялящихся на меня бандитов. Зачем бить ноги, если можно проехаться с максимумом удобств?

— А вы не майтесь дурью, сразу убивайте тех, кто на вас рыпнется, — кровожадно предложил паук. — Можно начать с этих. Они никуда не уходят и замышляют против вас.

— Откуда знаешь?

— Двумя чародеями завалить камию реально, денег за это отсыплют кучу. Если мужиков в засаде что-то и напрягает, то только ты. Ты, типа, чародей непонятной силы.

— Поэтому я и говорю, двигаться надо быстрее.

— Сейчас узнаю.

Камия схватила нас с Серхио без предупреждения. Поганец Шарик сразу соскочил с моего плеча и полез вверх по подружке, а она прижала нас к пышной волосатой груди и рванула с такой скоростью, что я решил — размажет нас если не по дороге, так по самой камии. Потому что встречный поток был такой, что стоило открыть рот — и щеки надувались, как у хомяка, пытающегося запихать туда нечто, намного его превышающее по размерам. Так что рвущееся из глубины души: «Шарик, скотина, убью!» пришлось оставить исключительно для внутреннего пользования. Хорошо еще, камия двигалась аккуратно, ничего нами не задевая, а то при такой скорости все, чем заденешь, оторвалось бы напрочь, а мне даже моего походного мешка жалко, не говоря уж о руке или голове. Эх, знал бы, чем закончится моя просьба к Шарику, вынул бы из мешка приватизированный на стоянке котелок и использовал бы как шлем. Или лучше вообще ни о чем бы не просил.

Благо длилось это путешествие не слишком долго, и вскоре камия поставила нас с Серхио на дорогу и даже отряхнула, осторожно проведя лапами по телам, после чего рванула в ближайшие кусты то ли в надежде на то, что удастся уволочь Шарика, то ли из страха, что опять к чему-то припашут.

— Дон Алехандро, — предупреждать же надо! — возмутился Серхио.

— Для меня самого это оказалось сюрпризом. Шарик, ничего объяснить не хочешь?

Шарик деловито выбрался из кустов и занял место на моем плече.

— А чего объяснять? Учиться тебе и учиться. Любой приказ должен быть четко сформулирован, чтобы не получить то, что получил, — гордо сказал он. — Доставили? Доставили. А способ в деталях ты не оговаривал.

— Где ж доставили? — решил я придраться. — Ты видишь Уларио? Я — нет.

— Хандро, ты идиот? — сожалеюще поцокал он языком. — Если бы ты видел Уларио, то и из Уларио видели бы тебя. Думаешь, ни у кого бы не возникли вопросы, почему ты, такой красивый, ездишь на камиях? Ответ у тебя есть? Вот то-то. Но не переживай, поскольку в этой компании мозги у одного все-таки есть, я об этом позаботился и попросил высадить нас, не доходя до поселка. Теперь вы спокойно войдете, как все нормальные охотники за редкостями Сангрелара.

Шарик от гордости раздулся, сделавшись похожим уже не мохнатого паука с лапами, а на морского ежа — кругленького, толстенького и без намека на конечности.

— Вашему питомцу плохо, дон Алехандро? — забеспокоился Серхио. — Уж не подцепил ли он какую-нибудь дурную болезнь от камии? И не заразна ли она?

— Его просто распирает от собственного ума. Но это ненадолго, — пояснил я. — Как надулся, так и сдуется, потому что собственного ума там — чайная ложечка. Остальной — заемный.

Шарик быстро уменьшил размеры и возмутился:

— Да я сам — сплошной мозг, не то что некоторые. Смысл было просить доставить вас побыстрее, если сейчас вы стоите и задаете глупейшие вопросы?

— Действительно… Серхио, идем, Уларио где-то рядом.

Идти нам оказалось всего ничего. Вскоре лес начал редеть и через него стал просматриваться вдалеке поселок, окруженный высокой стеной. Серхио внезапно остановился и сказал:

— Дон Алехандро, вам бы переодеться.

— Зачем? — опешил я.

— Хламиду чародея наденете и капюшон на голову набросите, чтобы лицо никто не видел. Больно оно у вас приметное. Не надо чтобы кто-то знал, что вы выжили. А так — чародей в не слишком новой хламиде. Разве что ками… Может, его засунуть куда? В мешок, например.

— Я тебе сейчас засуну! — возбудился Шарик. — Я тебя так засуну, что рад не будешь. Ками — в мешок? Да ты, мужик, знаешь, с кем дело имеешь?

Он опять начал раздуваться, в этот раз не от ума, а от злости, я прикрыл его рукой и сказал:

— Не будем мы его убирать. Наоборот, по легенде мы искали ками для ритуала. Вот, нашли.

— Это еще посмотреть нужно, кто кого нашел, — проворчал успокоившийся Шарик. — Но это всяко лучше мешка. Хватит, насиделся.

— Ага, свободу Шарикам, — сыронизировал я. — Прекрасного полета.

— Вроде про портал говорили? — удивился он. — Полеты я не люблю, меня тошнить начинает.

Я спустил ками на землю, вытащил помятую мантию и набросил на себя. Пришлась она мне впору, а капюшон удачно закрывал пол-лица, бросая тень на вторую половину. Не очень густую тень.

— Не пойдет, — критически выдал Шарик, который забрался на мое плечо сразу, как я накинул хламиду. — Видно, что ты слишком молод, чтобы вдвоем со слугой сходить в Сангрелар за ками и выйти оттуда живыми. Так, я сейчас запущу одно простенькое заклинание, оно жрет мало энергии, должно хватить.

Он потер две передние пары лап друг о друга — и в нижней части моей головы заклубилась тьма. Скосив глаза, я не увидел ни кончика носа, ни рта — все они были покрыты темным облаком. На всякий случай я сунул в него руку — и рот, и подбородок оказались на месте и даже не потеряли чувствительность.

— Впечатляет, — сказал Серхио.

— Это не я, это Шарик, — сразу открестился я от чести.

— Топайте давайте, — проворчал Шарик. — Я не знаю, когда энергия закончится. Может, на час хватит, а может — нет.

Глава 9

До Уларио мы дошли примерно за полчаса. Стражник на воротах лениво мазнул по нам взглядом, задержавшись только на Шарике, и даже не стал проверять документы. Но вряд ли их вообще проверяли, поскольку стоял стражник по большей части для того, чтобы вовремя заметить что-то чародейское, вырвавшееся из Сангрелара и вовремя уронить решетку, для чего достаточно было только выбить клин. Все механизмы для ее опускания проверялись, потому что выглядели рабочими, а смазка — не слишком грязной.

За стенами самым сложным оказалось сохранять невозмутимость, а не вертеть головой налево-направо, потому что это был первый населенный пункт, который я видел в этом мире. Узкие дома стояли почти вплотную друг к другу и жизнерадостно сияли белыми оштукатуренными стенами, которые прекрасно оттенялись многочисленными горшками с яркими цветами.

Пасторальную картину сильно портили заляпанный низ домов и поднимающаяся из сточных канав вонь, наверняка привычная нюху этого тела, но совершенно непривычная моему. При мне из дома выскочила пухлая девица и выплеснула ведро с помоями. Сразу она не ушла, занялась военными действиями — стрельбой глазами. И даже в одного из нас попала, потому что Серхио несколько раз оборачивался. Меня же пышные дамы никогда не привлекали, особенно если в комплекте с ними идет ведро помоев.

— А они тут не голодают, — заметил я. — Мы куда идем вообще?

— Сначала на постоялый двор, комнату снимем и поесть закажем, о порталисте поспрашиваем.

— С комнатой — лишние траты. Лучше сразу искать порталиста. Я чувствую, что нужно торопиться.

— Да? А если у вашего Шарика силы закончатся до того, как мы его найдем, и ваше лицо кто-нибудь узнает?

— И вообще, мне отдых нужен, — завредничал Шарик. — Еда и спокойное помещение.

— Ты еще отдельную кровать потребуй.

— Мне подушки хватит. Пока. Я из-за тебя и так всех удобств лишился… — заныл он и почти сразу замолчал, напрягся, повернувшись всем телом влево.

Там как раз выглядывала из-за дома крыса. Огромнейшая толстая крыса с длинным розовым хвостом. Её внимание привлек мешок в руках у Серхио, где хранились остатки еды, и сейчас крыса решала, стоит ли попытаться этот мешок вырвать. Если судить по ее размерам, уволочь она точно сможет.

— Ну же, давай прыгай, — не сдержался Шарик и в нетерпении переступил всеми восемью лапами. — Давно я крысятины не ел. Деликатес.

— А она чародейской энергией не пропитана?

— Она-то? Разве что самую малость, как приправой, и то если вглубь острова бегала. Такая сочная толстая крыса и без приправ хороша, конечно, особенно когда повисит немного. — Шарик причмокнул. — Но тебе я бы не рекомендовал пробовать. Тебе вообще не стоит есть ничего выращенного на Сангреларе. Я-то плоть от плоти Сангрелара, мне можно.

Он сделал движение к крысе, та заверещала и рванула куда-то вглубь поселка, посчитав, что возможная добыча не стоит риска. Шарик лишь разочарованно вздохнул вслед длинному розовому хвосту, который наверняка для него выглядел как ускользнувший из-под носа леденец.

Вскоре обнаружился и постоялый дом. Был он значительно шире остальных зданий и имел вывеску, на которой кривыми буквами было намалевано: «Посада дель ками» и даже изображение упомянутого ками имелось, настолько перекошенное, что выглядело скорей шаржем. Шарик это тоже отметил и оскорбленно нахохлился, пробурчав об оскорблении его вида. Меня же порадовало, что у меня имелось не только умение говорить на местном языке, но и читать. А то был бы номер: известный поэт разучился читать и писать.

— Дон Алехандро, ничего не говорите. Сошлемся на потерю голоса. Такое у чародеев бывает при переутомлении.

С этими словами Серхио открыл передо мной дверь, пропуская внутрь довольно темного помещения.

— Пахнет вкусно, — одобрил Шарик.

Пахло действительно вкусно, и с порога открывался замечательный вид на обеденный зал, в котором были заняты лишь несколько столов. Суровых таких столов, с толстенными ножками и увесистыми столешницами. Лавки им были под стать: я не смог бы такую поднять даже в прежнем своем теле, а уж в таком… скорее, лавка поднимет меня, чем я ее. Все украшение стен заключались в развешанных связках сухих травок и гирляндах чеснока и лука. Гирлянд было столько, что любой уважающий себя вампир, сунувший сюда кончик носа, уже бежал бы без оглядки. Но мы вампирами не были, поэтому Серхио спокойно вошел и сразу с порога устремился к стойке, за которой скучал дородный мужик.

— Хозяин, нам бы комнату. И обед туда.

Мужик бросил на нас оценивающий взгляд, особо задержавшись на моей мантии, Шарике и полных походных мешках. Похоже, осмотр уверил его в нашей платежеспособности.

— Есть комнаты, как не быть. И с обедом потороплюсь, — расплылся в улыбке хозяин. — Вы к нам надолго?

— Как получится. Нам порталист нужен. Как найдем, сразу уедем.

Счастье на физиономии хозяина постоялого двора несколько приутихло, но он нашел в себе силы признать:

— В Уларио из порталистов нынче только сеньорита Росалия Фуэнтес. Часа через два должна подойти. Ей сказать, что вы интересовались ее услугами?

— Жещина-порталист? — недовольно переспросил Серхио. — И как она?

— Не женщина — тигрица. — Хозяин постоялого двора поднес щепоть к губам и сладострастно причмокнул, показывая свое восхищение.

— Тигрица тигрицей, а как у нее с профессиональными навыками? — со всем возможным скепсисом спросил Серхио.

— Правильно вопрос ставит, — одобрил Шарик. — А то как бы этот мужик не всучил нам свою любовницу. Вон как слюнями капает от одних воспоминаний.

— Не сомневайтесь, сеньор. Сеньорита Росалия — некромантка. Как вы знаете, самые точные порталы — некромантские.

Он опять причмокнул, и мое воображение не на шутку разыгралось, представляя молодую черноволосую девицу в облегающем костюме из кожи. Тоже черной. С ожерельем из маленьких черепов, в глазницах которых мерцали зеленые огоньки. И такие же зеленые огоньки девица перебрасывала из руки в руку, столь томно на меня посматривая, что я невольно задался вопросом, был ли секс у этого тела. И вдогонку вопрос второй: не берёт ли сеньорита оплату натурой…

— Ага, и через Изнанку идти, — проворчал Шарик. — Не люблю я этого. Там воняет и темно.

— А что за Изнанка? И чем она плоха?

— Изнанка живого мира, — пояснил Шарик таким тоном, что переспрашивать пропадало любое желание. — Но так-то да, самые точные порталы — некромантские, — неохотно признал он. — И без вероятности размазывания как внутри перехода, так и по прибытии. Но зато и времени на переход уходит больше, и возможно нападение нежити. А там уж насколько некромант силен… Посмотрим на эту тигрицу, там и решать будем. Эй, нам самим это понадобится, стопарни-ка своего приятеля.

Только тут я обратил внимание, что разговор с портала перешел на реализацию добычи.

— Я вам лучшую цену дам, — разливался соловьем хозяин, для убедительности стуча себе в грудь могучими кулаками. — У кого хошь спроси, любой скажет — Хесус Рохас никогда не обманывает. У него самые правильные цены и быстрый расчет в звонкой монете, а не в никому не нужных расписках.

Я постучал Серхио по плечу и, когда он обернулся, отрицательно покрутил головой.

— Мы пока воздержимся от продажи, — правильно понял он мою пантомиму. — Хозяин против.

— Чет сильно молчаливый у тебя хозяин, — недовольно буркнул Рохас.

— Голос сорвал на ритуале, бережет. Мало ли, — веско бросил Серхио.

— Это да… — Хозяин постоялого двора выдвинул ящик и достал оттуда ключ. — Деньги вперед. Нужник во дворе, по левому коридору пройдете. Коли мыльню захотите, за это дополнительная плата.

— Пока не нужна. Комната и обед на двоих без вина.

— С вас пять плейт.

— Ну и цены тут у вас. Как в столице за лучший номер, — возмутился Серхио.

— А чего вы хотели? Это ж Сангрелар, — мужик осклабился. — Дорого все здесь, уж извините. Неужто в Блоре дешевле?

Руку за деньгами он протянул, опасливо косясь на Шарика, но сразу взбодрился, когда Серхио вложил в нее серебрушки. Взамен мы получили ключ с биркой и указание, куда идти. На прощание хозяин постоялого двора еще раз напомнил про мыльню. Серхио сделал вид, что не услышал, а мне и притворяться не надо было, поскольку моего лица никто не видел.

Номер меня не впечатлил. Две кровати из кое-как сколоченных брусков, на них брошены не слишком толстые матрасы. Постельное белье было серое и грубое. Посреди комнаты стояли стол и два табурета, сделанных в той же манере, что и кровати. На столе нашелся огарок свечки. На этом оснащение комнаты удобствами заканчивалось.

— А чего продавать не захотели, дон Алехандро? — спросил Серхио. — Лишнее таскать не стоит, вес лишний и может испортиться. Они конечно в контейнерах, но не доверяю я этим чародейским штучкам.

— Зря не доверяет. В них что положишь то и достанешь. И заряжены они по полной, хоть всю жизнь храни. Скажи ему, что на материке больше получим. И продадим не все, что-то я отберу для наших нужд. — Шарик спустился с моего плеча и деловито пробежался до мешков с добычей. — Ну чего уставились? Я сам, что ли, завязки буду развязывать?

— Шарик предлагает продать на другой стороне телепорта. Больше выручим. А еще он хочет рассортировать добычу.

К тому времени, как нам принесли заказанный обед, все было разложено на неравномерные кучки: «Это ни в коем случае не продавать», «Это нужно как-то сохранить, при невозможности — продать» и «Это можно сбагрить сразу». Такими наборами и рассовали по мешкам, и только потом приступили к трапезе: по большой тарелке мясоовощной мешанины, куску ягодного пирога и чашке травяного отвара.

После обеда Серхио решил пройтись поспрашивать о порталисте. Мы же с Шариком прогулялись до нужника. Расположен он был в самом дальнем конце участка, но не обнаружить его было невозможно: дойти можно было с закрытыми глазами, ориентируясь по запаху и молясь по дороге Всевышнему, чтобы убойное амбре не выкосило раньше, чем успеешь добежать и сделать нужные дела. Успевали не все, поэтому кое-где на пути встречались кучи.

— Да, Шарик, удобства у вас так себе. Ладно, когда мы по лесам шлялись. Но тут почти в цивилизованном мире. Ни ватерклозета, ни туалетной бумаги, — с грустью сказал я Шарику на обратном пути. — Отсталое вы общество.

— Ты тоже теперь оно, — не без ехидства заметил ками. — И это еще вопрос, какое общество отсталей: у вас чародейства не было.

— Двести лет прошло, за двести лет его могли ого-го как развить.

— Скорее поверю, что за двести лет вы там все ваши ватерклозеты уничтожили, — патриотично возбудился Шарик, — чем в то, что чародейство развили. С чарами, знаешь ли, и без ваших ватерклозетов хорошо. Кстати, что это вообще?

— Система такая туалетная, с удобствами и водяным смывом, а значит, без вони. Сидишь на стульчике как король, и…

— Гадишь, — закончил за меня Шарик. — Всевышний, что у тебя в голове? Это надо же, у тебя проблем, как блох на бездомной собаке, а все мысли о том, как срать с удобствами.

— Должен же я что-то хорошее принести в этот мир? В этом, прости господи, нужнике оставишь пищу не только переваренную, но и ту, что еще не успела перевариться. Я с трудом от рвоты удерживаюсь.

— Зато прекрасная маскировка посторонних запахов. Как думаешь, просто было сюда пробираться? Собак здесь мало, но все с отменным нюхом.

Говорили мы уже на обратном пути, потому что в образце местных удобств я задерживаться не стал, сразу развернулся на выход. И бродившие у меня мысли о том, что можно воспользоваться мыльней, если порталист задержится, благополучно развеялись, стоило представить, как может выглядеть мыльня, которая идет в пару к вонючему и грязному нужнику.

В номере я проверил, что все мешки готовы к тому, что их забросят на плечо и шагнут в портал, и спросил у Шарика, который опять чего-то жевал, активно двигая жвалами:

— А ты можешь сделать так, чтобы тебя слышал Серхио?

— Зачем?

— Совет будем держать.

— С кем? С простолюдином? — пренебрежительно фыркнул Шарик. — Брось ты его — и советоваться ни с кем не придется.

— Я лучше тебя брошу.

— Не бросишь, — уверенно ответил наглый ками. — Я — твой пропуск в мир чар.

— Так, может, и не нужны мне они?

— Что значит не нужны? Ты вообще в своем уме, балбесина?

Он даже жевать перестал и вытаращился на меня своими многочисленным черными глазками.

— Слушай, я всю жизнь обходился без всяких чар, а вот тёплый нужник у меня был, сечёшь?

— Первый раз вижу придурка, который согласен поменять свои способности на тёплый нужник, — возмутился Шарик. — Да у тебя вообще мозгов в голове нет! Все в этот, как его? — о! — в ватерклозет слились.

— Просто они у меня на другое заточены, не на ваши чары.

— Я уже понял, на что они заточены — на нужники. И знаешь, Хандро, для этого мозгов не нужно иметь вовсе.

Шарик разошелся и то отскакивал от меня, то наскакивал, размахивая как минимум четырьмя лапами из восьми. Спор утих сам собой, потому что вернулся Серхио, да не один, а вместе с некроманткой. Как только я её увидел, сразу решил: даже если она берёт оплату натурой, то у меня столько натуры нет, чтобы с ней расплачиваться. Нет, оно, конечно, понятно, почему хозяин постоялого двора сравнил её с тигрицей: рыжая, усатая и килограммов под двести весом. Ни о каком облегающем костюме из черной кожи речь, разумеется, не шла —на сеньорите Росалии был веселенький зеленый балахон, который при необходимости можно было использовать в качестве маскировочного чехла для танка. Но катилась дама уверенно, так что, может, хоть в чем-то нам повезет.

— Дон Алехандро, сеньорита Фуэнтес требует за свои услуги пять доранов, — кисло сказал Серхио.

— Сколько⁈ — завопил Шарик. — Да на эти деньги можно год безбедно жить. Ну не совсем безбедно, конечно, но не голодать однозначно.

— Сеньорите не голодать мало, ей нужно поддерживать красоту, — заметил я чисто из вредности, вслух же произнес, постаравшись сделать голос как можно ниже и грубее: — Не многовато ли?

— В самый раз, — улыбнулась сеньорита и облизнула пухлые губы. Был ли это жест соблазнения или воспоминания о недавней трапезе — я бы не взялся сказать. Одна надежда, что она представляет не то, как будет жрать нас с Серхио. — Мне нужно довести вас до Вильи и вернуться в Уларио, потому что порталистов здесь сейчас нет. Обратный переход сложнее и считается, как два.

Она опять улыбнулась и качнула арбузообразной грудью.

— На обратном пути вам не придется беспокоиться за нашу сохранность, — проворчал Серхио.

— Зато я буду уставшей, — отрезала сеньорита Росалия. — Я вам сообщила цену своих услуг, торговаться не намерена. Либо вы соглашаетесь, либо вы ищете другого порталиста. Предупреждаю: не найдете.

— Она съела всех конкурентов, — с восхищением сказал Шарик. — Настоящая камия.

Похоже, на вкусы Шарика ориентироваться нельзя: они у нас диаметрально противоположные.

— Дон Алехандро, что скажете? — обратился ко мне Серхио. — Вам все также кажется необходимым попасть в Вилью?

Я задумался. Запросила дамочка многовато. Но что-то внутри меня зудело, торопя как можно скорее оказаться в Вилье. Мне нужно было туда обязательно добраться, причем я сам не знал зачем.

— Да, — ответил я. — Мне срочно туда нужно.

— Будем считать, что вы знаете, что делаете. Сеньорита, как насчет скидки?

— Какая скидка? — недовольно фыркнула она. — По золотому с головы, это я не учитываю вещи и ками, двойной тариф, потому что мне надо вернуться, и всего один доран за срочность.

— Побойтесь Всевышнего, сеньорита, — попытался торговаться Серхио. — Скиньте хоть доран за срочность. Мы люди бедные, еле-еле сводим концы с концами.

— Скинуть могу, — согласилась она, — но только вас из окна. Сеньор, вы торгуетесь, как презренный торговец. Определитесь наконец, вам нужны мои услуги или вы будете ожидать другого чародея с ценами пониже?

— Не к лицу такой красивой сеньорите быть столь жадной, — проворчал Серхио. — Да, нам нужны ваши услуги.

— Деньги вперед, — победно бросила некромантка. Делать скидку она не собиралась даже за комплимент.

Глава 10

Сеньорита Росалия начала готовить переход прямо из номера постоялого двора. Испугалась, поди, что передумаем и сбежим — рожа у Серхио была такой страдающей, что я бы не исключал подобного варианта. Тем временем некромантка извлекала из карманов своего балахона целую кучу всего: от пузырьков с подозрительными жидкостями и черных свечей до камешков, связок трав, веток и косточек непонятного происхождения. Все свои действия сеньорита сопровождала таким пыхтеньем, как будто совершала трудовой подвиг на пределе своих возможностей.

Она оглядела комнату и, буркнув: «Места не хватает», мощным бедром сдвинула стол с середины комнаты к окну.

— Женщина при выдающихся достоинствах и прекрасной профессии — идеальна, — брякнул Шарик. — Хандро, присмотрись. Обеспечен будешь до конца жизни.

— Такая женщина запросто подвинет не только стол, но и меня. Оно мне надо?

Серхио тоже смотрел на даму без восхищения. Значит, такое представление о красоте — только у Шарика, а у него, с его прекрасной камией, другим и неоткуда взяться.

Тем временем, сеньорита, задрав подол к месту, где у некоторых бывает талия, и показывая нам кружевное нижнее белье, старательно вырисовывала что-то на полу. От усердия она пыхтела еще громче и прикусывала губу. Совсем неэротично прикусывала.

— Неоптимальный знак, — внезапно со знанием дела сказал Шарик. — Удлиняет дорогу.

— Ты и в некромантии разбираешься?

— Дон Леон был специалистом широкого профиля, от него и нахватался, — без ложной скромности ответил Шарик. — Я сам тоже много могу.

— И портал открыть?

— Разумеется, — гордо ответил он. — Но только для себя. Ограничение вида, понимаешь?

— Я с твоей помощью мог бы открыть?

— Возможно. Но я бы в твой портал даже кончика лапы не сунул. Ты пока не научишься четко использовать связки, возможны разные неприятные неожиданности.

— Например?

— Например, на ту сторону портала долетит только твоя голова. Или не долетит.

Признаться, он заставил меня не только передумать самостоятельно открывать порталы, но и занервничать.

— А с этой Фуэнтес такого не получится?

— У нее некромантский портал, дубина, — припечатал Шарик. — Они самые медленные и самые надежные.

— То, что самые медленные, я уже понял.

Сеньорита не торопилась, выполняла все с чувством, с толком, с расстановкой или же устраивала нам приватный показ мод современного нижнего белья по принципу «все включено». За пять-то доранов кто не расстарается. Панталоны были на любителя, я таковым не был и с тоской вспоминал белье моих подруг из прошлой жизни. Подумать только, всего несколько дней назад мне демонстрировали кружевные стринги, а не вот это вот безобразие, больше всех похожее на абажур для гигантской люстры с двумя рожками.

— Самое хреновое, когда порталы чародей разума делает. В них иной раз на другую сторону только разум и долетает, а потом бродит неприкаянный привидением, — продолжал мое просвещение Шарик. — Хорошо, что лет сто назад им на законодательном уровне запретили создавать порталы на заказ. Для себя могут, для посторонних — нет.

Он явно напрашивался на комплимент, пришлось признать:

— Смотрю, ты, Шарик, времени напрасно не терял. Действительно отслеживал и запоминал все по чародейству.

— Не только по чародейству, но и по политике, — гордо ответил он. — Знаешь, как тоскливо постоянно в лесу сидеть? Выть начинаешь… А так сбегаешь, послушаешь новости. Все при деле.

— Подготовку я закончила, — гордо объявила сеньорита Фуэнтес. — Берем вещи, не задерживаемся, сейчас буду открывать.

— А комнату сдать?

— В каком смысле?

— В смысле, с хозяином у нас проблем не будет? Не хотелось бы, чтобы в следующий раз он заявил, что мы свистнули его любимую… — Я обвел глазами комнату, переть здесь было особо нечего. — Свечку.

Сеньорита закатила глазки к потолку.

— У меня с ним договор.

— Я не знаю, какого рода договор у вас с ним. Серхио, пожалуйста, уточни.

Серхио кивнул и исчез за дверью, а Шарик сказал:

— И правильно, а то вернетесь, а вам заявят, что вы все здесь разбили и не заплатили за погром. Нужная предусмотрительность.

Сеньорите же моя предусмотрительность казалась излишней. Она брезгливо морщила нос и явно тяготилась моей компанией. Я был воспитан куда лучше, поэтому своего отношения не показывал. Серхио вернулся быстро.

— Сказал, что доверяет сеньорите Фуэнтес.

— Я же говорила. Вы только время чужое тратить горазды, — проворчала она. — Быстро собрались. Ждать не буду. Идти след в след за мной, в стороны не отходить и даже не глазеть.

Она удостоверилась, что мы взяли свои вещи и не прихватили чужие, после чего зажгла свечи, зашептала и быстро-быстро замахала руками, как будто отгоняла невидимых мух. Смотрелось это уморительно, но на удивление оказалось действенным: перед ней возник вход в темный тоннель.

— За мной. Ждать не буду.

Я сделал шаг к туннелю. Серхио буркнул, что за такие деньги сеньорита могла быть и повежливей, но тормозить не стал, пристроился за мной, и мы дружно шагнули в загадочную Изнанку.

Хорошо видно было только спину сеньориты Фуэнтес, а на ней ровным счетом не было ничего интересного: ни вышивки, ни аппликации. Казалось, дама продавливает пространство своей мощью, потому что тоннель имел очертания в разрезе, близкие к формам нашей проводницы, практически круг с небольшими искривлениями. То есть можно было идти довольно свободно, не боясь, что ты заденешь стенку клубящегося мрака. Даже появились мысли, что сеньорита специально откармливала себя до идеальной геометрической формы, чтобы добиться такого эффекта.

— Глянь. — Зашевелился Шарик. — Душа неупокоенная.

Я повернул голову туда, куда показывал ками сразу двумя лапами. На границе тоннеля действительно был виден полупрозрачный белесый силуэт, который будто пытался что-то сказать, двигаясь параллельно со мной. Почему-то показалось, что он похож на последнего Мурильо: такой же белый, тощий и навязчивый.

— Ему что-то надо?

— Конечно, им всем что-то надо. Конкретно — тело твое, — зловеще проскрипел Шарик. — Не вздумай к нему подойти.

— Тебе не кажется, что он похож на дона Леона?

— Может, и похож, — довольно равнодушно ответил ками.

— А если он что-то хочет сказать?

— И хочет, и скажет, если ты будешь для него досягаем. Может, и услышишь чего до того, как тебя из тела выбросит. Так что не вздумай к нему приближаться.

— А ты разве не заинтересован в возвращении дона Леона?

— Сдурел? Я ж сдохну, если он это тело займет, — возмутился Шарик. — Потому что я к тебе, дубина, сейчас привязан. А от личности дона Леона, даже если это он, в этом месте за двести лет остались одни ошметки. Так что тело он займет, но ненадолго, пока тело не развалится, а дух не распадется. Я тебе к чему это показал, Хандро? Чтобы ты был осторожней, а не чтобы ты пообщался.

Вскоре к душе присоединилась еще одна с другой стороны тоннеля, затем еще одна, и вскоре они уже висели по бокам с обеих сторон, как гроздья винограда. Только деятельные грозди: ни одна душа не висела просто так, они копошились, пытаясь пробиться к нам. Происходило это в полном безмолвии, отчего сцена казалась жутковатой.

Сеньорита Росалия внимания на творящееся вокруг безобразие не обращала, перла как бульдозер, сворачивая все на своем пути, так что неупокоенным душам оставалось только облизываться. Внезапно она остановилась и сказала:

— Все. Выходите.

Туннель закончился. Через просвет была видна окраина какого-то городка, до которой было еще пилить и пилить. Сама сеньорита из прохода не выходила, она стояла, изогнувшись буквой «зю» и поддерживая границы тоннеля таким образом, что мы могли пройти только под ее руками, сильно согнувшись.

— За такие деньги, сеньорита Фуэнтес, могли бы нас прямо в город доставить, — проворчал Серхио.

— У меня нет лицензии на выход ни в одном городе, — отрезала она. — Вы выходите? Или я отпускаю проход. — Я молча пошел на выход, а то с нее станется забыть нас на Изнанке. — Мне-то ничего не будет, а вот тебя с мальчиком разорвут. Кстати, знакомое лицо, где-то я его видела…

И только тут я заметил, что Шарик перестал поддерживать маскировку.

— Вам было заплачено в том числе за молчание, — буркнул Серхио.

— В договоре этого не было. Но так и быть, если кто будет искать, промолчу, — проявила благородство сеньорита. — Но если скрываешься, нужно маскироваться лучше.

— Клятва надежнее, — заявил Серхио и положил руку на рукоять сабли.

Стоял он как раз на границе, поэтому запросто мог бы положить проводницу и выскочить. А вот ей приходилось отвлекаться на поддержание тоннеля. Сеньорита осознала свое незавидное положение и клятву дала, но сама от злости едва не дымилась во время ее принесения. Как только она сказала последнее слово и окуталась мрачной черной пеленой, подтверждающей клятву, Серхио кивнул и вышел ко мне. Проход за ним схлопнулся, не оставив даже дымного следа.

— Серхио, спасибо, что побеспокоился о безопасности. Думается, она бы сразу сдала при расспросах.

— Наверняка, — согласился он. — Некроманты дюже до денег жадные, так и норовят на одном и том же несколько раз заработать. Если бы клятву не взяли сдала бы нас сеньорита первому же дознавателю. Конечный пункт знает и лицо видела. Это вина вашего ками, который пообещал маскировку.

— Шарик, а ведь он прав. Что за дела? — шикнул я.

— А я при чем? — удивился он. — На Изнанке не всякие чары действуют. Иллюзии все полностью слетают. Мог бы рожу шарфом замотать, если тебя это так беспокоило.

— Мог бы об этом предупредить. Я-то откуда знаю? — возмутился я.

— Назвался чародеем — соответствуй, — продолжил бухтеть Шарик.

— Я не назывался. Меня вынудили.

— Скажи кому, что чародеем вынуждают стать — вот уж тот бы знатно похихикал. Хандро — ты чародей, усвой это и действуй так, чтобы за тебя не было стыдно.

— Если не хочешь, чтобы за меня было стыдно, — займись обучением.

— А я что делаю? — Шарик вытаращился на меня сразу всеми бусинами глаз. — Только и занимаюсь, что твоим воспитанием. Ты просто редкостный тупица, до тебя все очень туго доходит.

— Предлагаю на косяки указывать до того, как их выявит кто-то посторонний. Камии к посторонним тоже относятся.

— Это был важный урок, — заупрямился ками.

Он то воздевал лапы кверху, то начинал бегать по моему плечу. Серхио застыл, с интересом глядючи на разыгрывающееся представление. Не хотел мешать нашей с Шариком высокоинтеллектуальной беседе.

— Еще один такой урок — и мы с тобой расстаемся. С иллюзией конкретно был перебор.

— Нужно срочно где-то оседать и заниматься твоим образованием, — буркнул ками. — А вместо этого мы шатаемся по всяким местам, где тебя могут схватить. Если ты не забыл, то вместе с тобой умру и я, поэтому безопасность превыше всего.

Он ткнул лапой мне в висок, подчеркивая важность слов, после чего осел нахохлившейся кучкой на плечо и важно бросил:

— Чего застыл? Делай быстрее то, что собирался в этом городе, и удираем подальше.

Маскировку он восстановил, и низ моего лица опять закрыла клубящаяся тьма. Но теперь мне не казалось удачной маскировка, которая может в любой момент слететь. Нужно или осваивать собственные иллюзии, или маскироваться другими способами. Естественными. И если бороду мне по желанию не отрастить, то ее можно сделать съемной.

— Серхио, а можно купить накладные усы и бороду? — спросил я и двинулся в сторону Вильи. Никакого трепета я не испытывал. Город не был мне родным. Просто нужно было сделать то, что нужно, после чего про Вилью можно было забыть до скончания века.

— Чародеи бороды не носят, — одновременно сказали и Шарик, и Серхио. Потом Шарик добавил: — Не боись, больше ничего не слетит. Я слежу.

— Да с тобой ни в чем нельзя быть уверенным. Ты ж, балбесина, — спародировал я его, — делаешь все, чтобы нас выдать. Сам же говорил, что умрешь вместе со мной, так чего ж ты приближаешь нашу общую смерть?

На «балбесину» Шарик вскинулся, но поскольку не ответил сразу, а дождался конца моей речи, успел остыть и даже ответил почти нормально:

— Хандро, я отвык жить вместе с людьми, понимаешь? Не нарочно я, забываю некоторые моменты вашей деятельности. Ладно, разбирайся тут быстрее, и ищем укрытие на пару лет.

— А чтоя должен сделать? Может, подскажешь, как спутник могущественного чародея?

Спрашивал я не просто так: если Шарик не видел ничего ненормального в том, что меня тянуло на родину тела, при условии, что тело это могут узнать и убить, значит, это были какие-то чародейские заморочки.

— Скорее всего, что-то завершить. Что-то настолько важное, что память тела не отпускает. — Поскольку мы подошли уже к окраине города, Шарик вытянулся вверх на всех своих восьми лапах и как горный орел огляделся. — Чувствуешь, куда тебе надо дальше?

— Неа.

Меня никуда не тянуло. Разве что легкое беспокойство, которое гнало меня сюда, засвербело чуть сильнее, указывая, что я на правильном пути.

— Значит, по месту поймешь, — решил Шарик. — Наверняка тебе нужно в дом, где ты вырос.

— Если б я еще знал, где он…

— Пусть этот твой Серхио узнает.

— А почему не ты? Маленький, умный, наблюдательный, — от души полил я елея на приунывшего спутника.

— Потому что вопросы нужные не задам, хоть разорвусь. И ками без чародея — добыча любого. Во мне знаешь сколько полезного для вашего брата как для декоктов, так и для артефактов? За мной начнут охотиться, пока не прибьют, — не повелся Шарик на лесть. — Нет, нужна помощь твоего приятеля. Должна же быть и от него польза. Зря, что ли, мы его с собой тащим?..

— Это опять комнату в гостинице снимать… — сказал я уже вслух.

— Здесь подешевле будет, чем в Сангреларе, — предположил Серхио. — Это ваш ками предлагает?

— Он самый. А еще предлагает, чтобы ты узнал, где находится дом семьи Торрегроса. Меня может выдать голос, а Шарик вообще в плане расспросов бесполезен.

— Узнаю, чего ж не узнать, — согласился Серхио. — Ночью туда полезете, дон Алехандро?

— Посмотрим…

— А чего тут смотреть? — удивился Шарик. — Конечно, ночью. Я тебя подстрахую.

— Знаю я, как ты страхуешь.

— Да все нормально будет. Ты сам-то даже свою комнату не найдешь. А я тебя направлю.

Шарик демонстрировал уверенность в своих силах. Но зная его дурацкую манеру шутить, я постоянно ожидал какого-нибудь подвоха с его стороны.

Вскоре по дороге нам попался первый постоялый двор, но Серхио его сразу забраковал, сказал, что мне не по статусу. Мол, на Сангреларе все равны, а тут нет. На урон репутации вымышленного чародея мне было пофиг, но странности поведения могли привлечь ненужное внимание, поэтому я не стал настаивать на экономии. И это себя оправдало, потому что при заселении в выбранное заведение, которое, к слову, выглядело куда приличней ночлежки в Уларио, Серхио спросил:

— А как у вас тут с культурной жизнью? Мой хозяин, дон Алехандро, жуть как любит всякие представления. Особенно когда стихи читают.

— Да, в дипломатии твой друг не силен, — ехидно заметил Шарик. — Мог бы прямо спросить, где здесь дом Алехандро Торрегроса.

Но прямо спрашивать не понадобилось, потому что мужик за стойкой, испуганно на меня косящийся, грустно вздохнул и сказал:

— Траур у нас. Наш Алехандро Торрегроса, гениальный поэт, умер после непродолжительной болезни.

— Как умер? Он же молодой совсем?

— Говорят, соперник на него что-то чародейское наслал. — Мужик прочувственно вздохнул, вытащил не первой свежести тряпку, которая ему заменяла носовой платок, и шумно высморкался. — Не смог по-честному победить нашего Золотого Хандро, использовал подлый приемчик. Сегодня хоронят.

— Наверное, дон Алехандро захочет проститься со столь талантливым тезкой…

— Хорошее дело, — поддержал мужик. — Стихи — это ж тоже чары. У нас многие на кладбище собираются. Туда-то любой может прийти, а церковь-то только для своих будет, для родных и специально приглашенных.

Владелец постоялого двора объяснил, как добраться до кладбища, пообещал, что вечером в комнату принесут лохань для мытья и ужин, и вручил толстый ключ от номера, куда мы сразу поднялись.

Удобства здесь были классом повыше: номер побольше, мебель поизящнее, а под кроватью с пышной периной, накрытой белейшим накрахмаленным бельем, обнаружился настоящий фаянсовый горшок, вызвавший у меня приступ истерического смеха.

— Маскировку снимаю, — предупредил Шарик. — Мне тоже отдых нужен.

— А как же кладбище?

— Вот как на кладбище пойдем, опять поставлю.

— Хорошо, что вас похоронили, дон Алехандро, — внезапно сказал Серхио. — Во-первых, это означает, что о смерти наследного принца пока неизвестно. А во-вторых, мы легко обнаружим дом Торрегроса.

— Каким образом?

— Траурные флаги, — пояснил Серхио.

— Это если он в самом городе живет, а не где-то рядом с ним в поместье, — возразил Шарик.

— Сходим на кладбище и узнаем, решил я.

В конце концов, возможность побывать на собственных похоронах не каждому выдается, грех ее пропускать.

Глава 11

Почему-то я думал, что на кладбище народ придет после храма, но нет: как растолковал мне Серхио, сначала тело предают земле, а уж потом близкие идут молиться за то, чтобы душа благополучно добралась туда, откуда уйдет на перерождение.

По виду близких не было похоже, что это их волновало хоть немного. Семья Торрегроса явно тяготилась затянувшейся церемонией прощания. Траурный цвет в этом мире тоже был черным, и хотя дело шло уже к вечеру, но солнце все равно прилично припекало, нагревая одежду всех родственников. По покрасневшему лицу упитанного дона Торрегроса вовсю тек пот, который он временами утирал изрядно промокшим платком. Его супруга оказалась намного стройнее и страдала под черным кружевным зонтиком. Веер на похоронах, скорее всего, был неуместен, поэтому она мотыляла перед лицом черным же кружевным платком и с нетерпением поглядывала на толпу, желающую проститься с погибшим. Брат и сестра Алехандро откровенно ждали, когда все закончится. На их лицах не было и следа печали. Стоя над закрытым полированным гробом темного дерева, они говорили о чем угодно, только не о смерти: по лицам то одного, то второго пробегало выражение полной удовлетворенности жизнью. Наверное, прикидывают, как будут делить полученные от короля деньги…

— Не слишком-то тебя любили, — не преминул заметить Шарик.

— Ты про родственников? Мне тоже так кажется.

Желания пообщаться с кем-то из семьи у меня и раньше особого не было и сейчас не возникло. А вот с девицей, которая рыдала так, что родные ей указывали на неприличность поведения, — напротив. Уж она точно переживала за погибшего. Но лезть на рожон без минимума информации?

— Пацан, — окликнул я вертевшегося рядом мальчишки и повертел в руках половинку обра, — не подскажешь, кто это так убивается?

— Так это, невеста покойного, — бодро ответил он, завороженно глядя на монетку в моей руке. На меня самого он старался не смотреть — пугали, наверное, вид клубящейся тьмы под капюшоном и опасный ками на плече.

— Он разве был помолвлен?

— Объявления не было. Они сбежать собирались, поэтому сеньорита вручила Торрегросе сто доранов, чтобы он все подготовил. А он взял и умер. И она теперь и без жениха, и без денег.

Желание общаться с девицей исчезло тут же. Нет, мне чужих невест и чужих долгов не надо. А пацан, желая получить заветную монетку, вываливал на меня тонны ненужной информации и даже свои размышления о том, почему влюбленным не разрешали пожениться. Заткнуть этот поток можно было только одним способом, поэтому я спросил напоследок:

— Где находится дом Торрегроса? — И протянул пацану монетку.

— Вон по той улице пойдете, справа будет. Узнаете сразу по флагам.

— Флагам?

— Так траурные флаги же.

Монеток он больше не видел, поэтому держался куда менее уверенно и шаг за шагом отступал от опасного мага.

— Пойдем грабить? — деловито спросил Шарик.

— Ты про деньги, которые принадлежат сеньорите? В доме их может не быть.

— Если есть — найдем. Но при одном условии.

— Каком?

— Чтобы не вздумал корчить из себя благородного и возвращать. Нам нужнее.

Девушку было жалко, но себя было жальче, поэтому я заверил Шарика, что излишним благородством страдать не собираюсь, особенно если результат этого благородства прямо укажет на то, что Торрегроса выжил. Я тронул Серхио за рукав, и мы пошли к выходу с кладбища. Делать здесь было больше нечего, и без того привлекли ненужное внимание. Это было плохо, но мага с поэтом вряд ли свяжут, да и в Вилье мы не задержимся.

— Передумали с родными разговаривать? — спросил Серхио.

— Передумал.

— И правильно. Куда дальше?

— Нужно попасть в дом Торрегроса. Сейчас туда сходим, посмотрим.

— Балбесина, нужно не туда идти, а на постоялый двор, — злобно зашипел Шарик. — Там оставляем твоего друга и под невидимостью идем в дом Торрегроса. Нам не нужно, чтобы тебя посчитали грабителем, если вдруг поймают.

Я сообщил о предложении ками Серхио, и мы свернули к постоялому двору. На глаза внезапно попалась книжная лавка, вся в траурных украшениях. На витрине были башенка из книг и портрет, подозреваю, что сильно приукрашенный, Алехандро Торрегросы, потому что доставшееся мне лицо не было столь одухотворенно-красивым. Как говорила одна из моих подруг: «Вы, физики, опошляете все, чего касаетесь», может, это справедливо и для физиономий?

Но в лавку я все-таки зашел и поинтересовался, постаравшись по возможности сделать голос ниже и солиднее:

— Могу я приобрести книгу Алехандро Торрегроса?

Продавец вздрогнул, потому что Шарик, не предупредив меня, добавил в голос раскаты грома. Но у людей торговли страх надолго не задерживается при возможности получить прибыль.

— Вам с автографом или без?

— С автографом? — удивился Серхио. — Торрегроса же умер…

— Вам повезло. Несколько книг осталось, — сообщил продавец. — Дон Алехандро подписал их перед самой смертью. Всего один доран — и книга с автографом у вас.

Развил дар убеждать продавец по максимуму: он так смотрел, так играл голосом, так тыкал мне в лицо книгой, раскрытой на странице с автографом, что я чуть было не поддался. Но вовремя сообразил, что таких автографов он может рисовать десятками, а образец почерка я увижу в доме Торрегроса совершенно бесплатно. Кроме того, золотой — слишком дорогая плата за мое любопытство.

— А без автографа?

Продавец принял вид оскорбленного в лучших чувствах и не столь убедительно вытащил две точно таких же книги:

— Вот. Две плейты за обычную и три плейты за книгу с вложенным клочком ткани от камзола дона Алехандро, в котором тот погиб. Уверяю вас, это совсем недорого, зато вы получите частицу нашего прекрасного поэта, безвременно от нас ушедшего.

Поскольку одежда, в которой меня убили, была на мне, то сомнения в подлинности автографов только усилились. И не только у меня.

— Мы берем за две плейты, — решил Серхио и вытащил кошелек.

— Но если вы передумаете, мой магазин всегда открыт для покупателей, — кисло сказал продавец. — Клочок камзола можно будет докупить отдельно. Но имейте в виду, что он будет стоить полторы плейты отдельно от книги.

Тонкая книга с изображением на обложке прекрасной девы на качелях носила заурядное название «Лунный свет». В него и погрузился Серхио перед нашим с Шариком уходом на дело.

Я, правда, предлагал отложить посещение дома Торрегроса на ночь, но ками растолковал, что на ночь все приличные семьи включают магическую охранную сигнализацию, от которой такой, как я, не защитится, а такой, как ками, пройти может, но только один, без меня. А так, в симбиозе, мы прекрасно доберемся незамеченными куда надо.

— Ты пока тренируй то, что умеешь. Тот же отвод. Чем больше практикуешь — тем лучше получается. — Ками важно расхаживал по моему плечу, не смущаясь малым количеством места для променада. — Поэтому я сейчас чародейскую энергию тратить не буду, чтобы иметь запас. Трать свою.

— У тебя тоже моя, — заметил я.

— Не придирайся. Мне твоя пока с потерями достается и долго, так что давай, показывай, что ты не только поэт, но и чародей.

— От поэта тут ничего не осталось. — Я ткнул себя в грудь. — А чародея пока нет.

— Нужно, чтобы он появился как можно скорее, иначе все мы трупы. Короче, Хандро, давай действуй. Я проконтролирую. — После того как я скептически на него посмотрел, Шарик скромно добавил: — Не так, как на Изнанке. Если что-то пойдет не так, скажу сразу. Итак, план таков: сейчас ты отправляешь на себя чары отвода глаз, а как подойдем к дому Торрегроса, я ставлю невидимость, о чем тебе сообщаю. И если что-то с твоими чарами будет не то, тоже сообщу.

На том и порешили, из номера я выходил под собственными чарами. Не знаю, насколько качественными они получились, но на меня не обратили внимания никто из тех, кого мы встретили. О да я чего-то стою, как чародей!

— Чародеям твой отвод — раз плюнуть, — тут же спустил меня на землю Шарик. — Но я чародеев не чувствую. Они — птица редкая.

— В Сангреларе они встречались часто.

— Так то Сангрелар…

Дом с траурными флагами показался мне знакомым, да что там — знакомым, при его виде в груди разлилось тепло, как при встрече с давним знакомым или с кем-то родным и любимым.

— Невидимость набросил, можешь отвод снимать, — деловито отрапортовал Шарик. — Дуй к черному ходу. А еще лучше — ищи приоткрытое окно и лезь туда. Только тихо лезь, не создавая шума.

Приоткрытое окно нашлось раньше, чем черный ход. Чтобы залезть, пришлось попотеть — руки так и не отошли от упражнений с саблей, которую я не рискнул с собой брать, оставил в номере. Я прежний вскочил бы на подоконник безо всякого труда, но сейчас подтягивался из последних поэтических сил.

— Хилый ты какой, Хандро, — прокомментировал мои потуги Шарик. — Для чародея такое отношение к собственному телу — позор.

— Серхио обещал со мной позаниматься. Куда теперь, знаток домов?

Ками зашевелился на плече заперебирал лапами, и из меня выстрелил яркий толстый фиолетовый луч, из которого ответвлялись лучики потоньше.

— Шарик, ты сдурел⁈ — чуть не в голос заорал я. — Нас же засекут!

— Не боись, не засекут. Только чародей это видит. Чародеев тут нет, будь уверен. Выбирай ветку потолще и иди по ней.

Ветку? Я пригляделся — действительно, луч напоминал дерево, от которого в разные стороны отходили ветки. Самая толстая определилась сразу и привела меня наверняка в личную комнату Алехандро Торрегроса. Дверь, к нашему счастью начинающих взломщиков, оказалась приоткрытой. Только там, за этой дверью, кто-то настолько самозабвенно рыдал, что даже не заметил, как я прошел в комнату.

Девушка в одежде служанки сидела на полу у кровати. Она гладила валяющееся на кровати подобие гитары с пошлым пышным желтым бантом на грифе и в перерывах между завываниями приговаривала: «Как ты мог меня бросить?», «Как ты мог, Алехандро?» и «Что со мной теперь будет?».

— А ты, оказывается, тот еще ходок, — неодобрительно бросил Шарик. — Сколько еще сеньорит, которым ты что-то наобещал, рыдает по углам?

— Если ты забыл, то напомню. Конкретно я никому ничего не обещал, а тот, кто обещал, умер, а значит, все обещания слетели. И мне кажется, девица больше жалеет себя, чем покойного.

— Это да. А нам что делать? — проворчал Шарик. — При ней комнату не обыщешь. Моей невидимости не хватит, чтобы заглушить звуки. Нашла где сопли распускать.

Но тут из коридора донеслось: «Селеста, куда ты запропастилась? Вот ленивая девка!» и служанка последний раз всхлипнула, утерла слезы, сказала на прощанье: «Чтоб ты сдох, сволочь» и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

Ее лицо, хоть и опухшее от слез, было на редкость миловидным, а фигура отличалась приятными выпуклостями, но ненависть, которая прозвучала в ее словах, сделала девушку куда менее симпатичной в моих глазах. Ибо смерти она желала теперь уже мне.

— Чего застыл. Ищи, пока рядом никого.

— Чего искать? — спросил я.

— Тайники.

— А магией?

— Обленился ты, как я погляжу. — Четырьмя лапами из восьми ками уперся в бока, принимая позу сварливой хозяйки. — Уже ручками поработать не хочешь, все на меня рассчитываешь. Закрой глаза и поднапрягись, почувствуй, куда тебя тянет. Не зря же ты рвался в Вилью.

Я закрыл глаза.

— А если никуда не потянет?

— Что значит не потянет? — возмутился Шарик. — Зря я, что ли, рисковал, тащась с тобой в эту дыру? Если уж ты был уверен, что тебе сюда надо, то это не просто так. Значит, бери свое «надо» — и сматываемся.

Внезапно ноги словно сами понесли меня и остановили в нужном месте.

— Ты стихи собрался писать? — с издевкой спросил Шарик.

Я открыл глаза. Передо мной была конторка с чернильницей и валяющимися рядом перьями. Стопка бумаги тоже была в наличии. На верхней даже наблюдался набросок стихотворения.

Как свет звезды вечна моя душа,

Во всех стихах моих ее частица

Я ухожу отсюда неспеша

… сниться влюбиться утопиться?

Теперь и не узнать, на чем он остановился бы. Явно топиться не собирался. Рука сама потянулась к правой стенке и нажала на выступающий завиток. Сразу после этого выехал ранее незамеченный ящичек, из которого я достал небольшой пакет.

— Ага, есть, — обрадовался Шарик. — Хватай — и двигаем.

Пакет я достал и ящик задвинул, но уходить казалось неправильным.

— Подожди, еще не все, — уверенно сказал я.

Я постоял буквально минуту, и рука нажала другой завиток. Из открывшегося ящика я вытащил приятно звякнувший кошелек.

— О, вот и нашлись сто доранов, — обрадовался Шарик, — которые ты у той девицы взял на побег.

— Предлагаешь все-таки вернуть?

— Сдурел? Нам нужнее. Все? Или осталось еще что-то?

Оставалось еще что-то, но уже не материальное. Показалось, что душа настоящего дона Алехандро где-то здесь, она и помогла с тайниками, поэтому я прошептал:

— Не я виновен в том, что ты остался без тела, а меня в него определили. Не могу обещать, что отомщу королю Мибии, но постараюсь сделать для этого все.

В ответ раздался то ли стон, то ли вздох и что-то прошлось дуновением ветра по мне и Шарику.

— Про бумаги никто не знает, используй их без опаски — через них на тебя никто не выйдет. Взамен я хочу вот что. У Рамона Третьего не должно остаться наследников, иначе ляжет на тебя мое проклятие. Сроку тебе год.

— Доболтался, балбесина! — вспылил Шарик. — Промолчать не мог? Рот бы тебе зашить, так нет, уже поздно — повесил на себя обязательство.

— Как я до них доберусь? — прошептал я, уверенный, что меня услышат. — Где я — и где король?

Но ответил мне Шарик:

— Как-как — через кровь.

— Если бы это было так просто, то короли мерли бы как мухи, — заметил я. — А мы этого не наблюдаем.

— С чего ты взял что просто? Да, ритуал не из сложных, но из запрещенных и любой желающий его не проведет — сдохнет с большой вероятностью.

— Про сдохнет мне очень не понравилось.

— У тебя право крови, потому что ты чародей и потому что твой отец пытался тебя убить. Призраку это видно. Вот ведь сволочуга, ты его спас от нехорошей смерти, после которой душа растворяется, а он на тебя проклятье повесил. И ведь притянул тебя сюда он, а не сто доранов. Пострадать ты не пострадаешь, но ритуал без ограничителей заденет твоих родственников по обеим линиям, тогда все поймут, что ты выжил.

— Если через кровь, то заденет и Торрегроса, — продублировал я вслух для души.

Внезапно чернильница зашаталась и опрокинулась прямо на пачку бумаг. В луже чернил, неожиданно небольшой, оказался маленькая светящаяся красным бусина.

— Не заденет, — прошелестел бесплотный голос. — Если это использовать, не заденет. Бери и уходи. Да и мне пора.

Комната словно опустела, из нее разом ушло нечто, делающая ее живой. Находиться там стало не просто неуютно, я почувствовал себя совершенно лишним, рассовал все по карманам и двинулся на выход. Шарик молчал, у меня тоже не было желания отвлекаться на разговор — мне еще из этого дома выбираться. Я и без разговоров постоянно отвлекался, потому что пока этот дом был самым приличным помещением из всех, что я видел. А еще очень богатым: даже в комнате Алехандро, к которому явно относились как к разменной монете, мебель была очень дорогая и ухоженная, что уж говорить про общие помещения.

Окно, через которое я залез, все так же было приоткрыто, но из него повеяло такой опасностью, что я замер.

— Сюда двигается чародей, — неожиданно возбудился Шарик. — Он обходит дом.

— Он меня почует?

— Нет, он один, без помощника, — ответил ками. — Я его чую, он не чует ни тебя, ни меня. А еще я чую, что от него прилетит пакость.

Пакость не заставила себя ждать, прилепившись истаявшей красной сетью на окно. Что-то мне подсказывало, что, что хотя сети не видно, но лезть в окно не стоит.

— Вот зараза, — зло сказал ками. — Запечатал. Нужно было сразу прыгать.

— В объятья чародея? Извини, я не из таких.

— Каких таких? Живо ищи дыру, чтобы удрать, а то нас запрут. Бегом на другую сторону, пока он здесь чары накладывает. Там никого нет. Он один.

На другой стороне оказалась гостиная, с выходом на террасу через стеклянные окна до самого пола. Помнится, они назывались французскими, но это там, в другом мире. Как они назывались здесь, я понятия не имел, но это не помешало мне открыть створки и выскочить из западни.

Аккуратно прикрыв их за собой, я рванул на постоялый двор так, что пятки засверкали. Если в доме Торрегроса появился чародей, который ставил ловушки, не значит ли это, что о смерти наследника престола уже узнали?

Глава 12

Вблизи дома Торрегроса чародеев больше не оказалось. Во всяком случае, так уверял Шарик. Тот, что ставил ловушки, даже не прятался — ходил в черном балахоне, что-то бормотал, да еще помахивал штуковиной, смахивающей на кадило. Не знал бы, что передо мною чародей — решил бы, что священник.

— Шарик, а зачем ему эта хреновина с дымом?

— Концентрации помогает, — авторитетно ответил Шарик. — Плохо его учили. Такие хреновины — это как ваши костыли для инвалидов.

— То есть он слабый маг?

— С чего бы? У него проблемы с концентрацией. Без использования дыма от нужных травок этот чародей потратит намного больше энергии, вот и все. О силе или слабости это не говорит.

— А с королем что будем делать? Этот светящаяся бусина — это вообще что?

— Кровь матери. Поэт хоть и был возвышенным созданием, но просек, что его собираются приговорить.

— О возвышенности я бы поспорил. Вполне приземленный был товарищ. В доме — любовница, в богатой семье — невеста.

— С невестой он хорошо придумал, — согласился Шарик. — Как чувствовал, что нам деньги понадобятся. Вообще, нормально подстраховался, только удрать не успел.

— И как мне поможет кровь матери в нанесении ущерба крови королевской?

— Хандро, тебе сейчас не об этом думать надо, а о том, как удрать. Но примерно подскажу. Это ритуал довольно несложный, но дорогой. Ни оплатить, ни сделать ты пока не сможешь. Но у нас впереди год. Не сдохнем — что-нибудь придумаем. Так, ставь отвод, я невидимость снимаю, а то она скоро сама слетит — у меня энергии осталось кот насрал.

— Иные коты столько срут, что это не показатель, — заметил я, но отвод глаз поставил.

— Уф, — облегченно выдохнул ками. — Какое облегчение…

— Надеюсь, ты не на мой балахон облегчился? — выказал я озабоченность. — То-то ты про срать речь завел.

— Смешно. Счас от смеха свалюсь. Ты не хотел бы попытать счастья в роли придворного шута? Успех гарантирован.

Шарик обиженно нахохлился и замолчал. И подал признаки жизни, только когда мы подходили к постоялому двору. Он встрепенулся, стукнул по мне лапками и возбужденно заголосил:

— Хандро, там чародеи. Две штуки. Сильные.

Я замер.

— И что делать?

— Снимать отвод, потому что это будет подозрительно. Дальше топай внутрь, поменьше говори и побольше меня слушай.

— Они же не просто так тут появились?

— Это все одна компания — проверяют Торрегроса, — уверенно брякнул Шарик. — Валить надо, пока нас не выявили. Но если рванем прямо сейчас — попадем под подозрение. Так что сохраняй спокойствие, Хандро. Сейчас я тебе рожу задымлю, родная мама не узнает. Если что — минут на десять невидимости меня хватит. За это время можно будет из города убежать, и полями, полями…

Шарик навел маскировку, я снял отвод глаз и вошел внутрь. Чародеев я заметил сразу. Собственно, в зале их как раз двое и сидело. При моем появлении они тут же отвлеклись от кружек с пивом и уставились на меня. Я повернул голову в их сторону. Моих глаз они видеть не могли, но жест был достаточно характерным.

— От кого прячемся? — спросил старший из них.

— От чужой жалости, — ответил я. — Учитель неудачный опыт провел. Сам погиб, и меня задело.

— Молодец, выкрутился, — одобрил Шарик. — Не все повреждения, нанесенный чарами, убираются целителями.

— А здесь по какому делу?

Я кинул хозяину монетку, дождался, пока он нацедит кружку пива, сыпанул в плошку немудреную закуску (что-то похожее на жареный горох и по виду, и по вкусу), взял это все и подсел за столик к магам.

— Сдурел? — прошипел Шарик. — Лезть в пасть к камии…

— Я здесь проездом. Выполняю предсмертное поручение учителя, — ответил я. — А вы?

Шарик спустился с моего плеча и цапнул из тарелки вражеских чародеев несколько кусков мяса. На удивление никто не возмутился, хотя ками не поскромничал: в пяти лапах из восьми была зажата добыча. Но есть он начал, только вернувшись ко мне на плечо. При этом бдительно отслеживал обстановку.

— Шарик, ты не обнаглел? — зло спросил я.

— Если хозяин не заботится о ками, то ками заботится о себе сам. Сам жуй то дерьмо, что ты взял к пиву, — обиженно сказал Шарик.

— Мы по делам, — уклончиво ответил старший, дождавшись, пока я поверну голову от питомца к ним. — Вы здесь надолго?

Я отпил пива, прекрасного темного бархатистого пива безо всяких консервантов, блаженно зажмурился на миг и ответил:

— Мы завтра уезжаем.

— Мы? — напрягся старший.

— Я путешествую со слугой. Задерживаться здесь смысла нет. Всех развлечений — похороны да книжная лавка, в которой мне всучили стихи местного поэта.

При упоминании о слуге маги переглянулись.

— Да нет, — сказал второй. — Падре никогда не стал бы играть такую роль. Унизительно для ордена.

— Падре? Вы о ком?

Старший бросил предостерегающий взгляд на младшего.

— Да так. Скажите, как долго с вами слуга путешествует?

— Засада, — одновременно с ним сказал Шарик. — Он артефакт активировал, соврать никак нельзя.

— Немногим дольше, чем ками, — совершенно честно ответил я. — Что-то случилось?

— Преступников ищем. Один из них может выдавать себя за Алехандро Торрегроса.

— После смерти последнего у него нет шансов, что ему поверят.

— Я тоже так считаю, — сказал молодой. — Нас зачем-то отправили в эту дыру, хотя вероятность того, что кто-то выжил, минимальна.

Старший зло на него глянул и, кажется, пнул пол столом, потому что младший дернулся и замолчал. Старший, удовлетворенный воспитательным процессом, повернулся ко мне и спросил:

— Скажите, уважаемый, не видели ли вы вот этих личностей? Чародеи обычно наблюдательней простецов.

Он подсунул мне два описания, к которым прилагались схематично выполненные портреты. Один подходил отцу Хавьеру, второй — Серхио. Я ткнул пальцем в первый, который сильно льстил разыскиваемому лицу.

— Такую колоритную личность сложно было бы не заметить.

— Вы его видели? — напрягся чародей.

— В этом городе мне не встречались настолько толстые люди. Здесь нет преувеличения?

— Нет, — вздохнул старший. — Мне самому кажется, что тянем пустышку.

— Главное, чтобы они эту пустышку не показали хозяину постоялого двора, — заволновался Шарик. Он бегал по моему плечу и заламывал лапы, как второсортная провинциальная актрисуля. И если у меня были шансы на работу в качестве придворного шута, то его бы никто не взял даже в самый плохонький театр. — Рисунок, конечно, дерьмо, но может навести на ненужные мысли. Хандро, поездка с Серхио опасна. Бросай его и спасайся один.

— Чего это ваш ками заволновался?

— Говорит, кровью от вас пахнет, — ответил я и бросил Шарику неслышно для остальных: — А ну, успокоился. Никого мы бросать не будем, понял?

— Если и пахнет, то самую малость. Какой чувствительный у вас ками, — сказал старший. — Только наглый.

— Есть такое, — нехотя признал я.

— Везет же некоторым, — вздохнул младший маг. — Только ученик, а уже со своим ками, с которым полное понимание.

— Зато звание чародея ему будет сложно получить. Другой чародей его не возьмет на обучение.

— А школы?

— После личного ученичества — в чародейскую школу? Это урон памяти учителя. А без звания чародея ему не получить хорошей работы. Разве что в Сангреларе на подхвате тварей бить. Кстати, уважаемый, вам здесь никто ничего оттуда не предлагал?

— Я почти ни с кем здесь не разговаривал. Из лавок заходил только в книжную.

Говорил я, сильно понижая голос, поэтому сожаления выразить не получилось.

Фраза прозвучала равнодушно, но это и к лучшему. Пиво я сам не заметил, как допил, вторую кружку брать не стоило, учитывая слабость организма.

— Хандро, скажи: «Да пребудет с вами Всевышний» и уходи. Хватит демонов за хвосты дергать. Они могут заметить.

Я качнул кружкой, отодвинул ее и встал.

— Да пребудет с вами Всевышний, уважаемые.

— И с вами, — хором ответил чародеи, а старший добавил: — Если встретите кого-то подходящего под описание, сообщите в гильдию. Это поможет получить звание чародея.

Я кивнул, показывая, что принял к сведению, напомнил хозяину постоялого двора про ужин в комнату и бадью для мытья, после чего спокойно поднялся к Серхио. Спокойствие закончилось аккурат за дверью.

— Нас ищут.

— Именно нас?

— Скорее, падре и тебя. Мне подсовывали ваши описания, поэтому сидим в комнате, не высовываемся. Торрегроса тоже проверяют. Думаю, если бы мое телосложение подходило одному из магов, иллюзию бы попросили снять и меня бы опознали.

— Да, они оба были куда массивнее, — согласился Серхио. — И у них не было ками, с которым взаимодействие не налаживается после ритуала за день-два. Поэтому вы вне подозрений. Вот незадача… Получается, вы сейчас из-за меня в опасности?

— Да, да! — запрыгал Шарик. — Вали отсюда, чтобы нас не убили.

Я прикрыл рукой разошедшегося ками.

— Меня тоже ищут. Мне интересно, почему вообще подумали, что кто-то выжил?

— Да ничего они не подумали, — проворчал Шарик, дергая лапками из-под моей ладони. — Проверяют на всякий случай. Идут по списку. Порядок принесения в жертву наверняка был расписан до ритуала.

— Возможно, просто проверяют? — предположил Серхио. — Было бы странно, если бы исчезновение наследника престола не пытались расследовать. А так поездят по местам, где жертвы жили, создадут видимость работы.

— На доме Торрегроса установили ловушки, — сообщил я.

— То есть вы туда не попали, дон Алехандро?

— Лучше бы он туда не попал, — проворчал ками.

— Я успел удрать до того, как ловушками окружили дом. — Я вытащил пакет и мешочек. Бусину доставать не стал — не нужны Серхио чародейские штучки. — Достал вот это.

Мешочек, как я и предполагал, оказался доверху забит золотыми доранами.

— Наверняка это деньги той сеньориты на кладбище, — с непонятной интонацией сказал Серхио.

— Наверняка, — согласился я. — Но проблема в том, что если мы ей вернем, то выдадим себя. И Шарик считает, что нам нужнее.

— Не нам, а нам, — возразил ками.

— Я, вроде, так и сказал?

— Ты сказал «нам», имея в виду в том числе и Серхио, а я нам — только тебя и меня.

— Серхио — часть нашей команды, — возразил я и, дабы прервать споры, развернул прихваченный пакет.

Там оказались документы на имя Алехандро Контрераса, документы на строение, названное башней, и толстый, немного заржавевший ключ.

— А парень готовился к побегу, — заметил Шарик. — Но не случилось. Зато у нас теперь есть подходящее логово.

— Башня за городом, — вторил ему Серхио. — Хорошее место, чтобы отсидеться, если о нем никто не знает.

Конечно, призрак утверждал, что через эти бумаги на меня никто не выйдет. Но на чем основывалась его уверенность?

— Шарик, словам призрака о том, что документы чистые, можно верить?

— Разумеется, призраки видят связи вещей, которыми владели при жизни.

Ответ ками и определил решение. Покупка была сделана на фальшивые документы, поэтому с большой вероятностью о ней никто не знает. Залечь где-то все равно придется, так почему не там? Название населенного пункта ничего не говорило ни мне, ни Серхио, ни Шарику. Хотя последний усиленно делал вид, что пытается вспомнить — то складывал лапы на пушистой груди, то чесал одной лапой затылок, а другой — лоб. Но ни одна из этих мер результата не принесла. Нечего ему было вычесывать из мозгов.

— Вопрос, ехать туда или нет? Насколько опасно оставаться в Мибии? Готовая недвижимость — это прекрасно, но если нас в ней спеленают как котят, то лучше обойтись без нее.

— Зависит от того, где находится городишко, — задумчиво сказал Шарик. — Чем дальше от столицы, тем больше вероятности, что просидим незамеченным. В принципе, способность короля чуять собственную кровь ограничена расстоянием, но если он узнает, что ты выжил, достанет где угодно либо магией, либо своими службами.

— Нужна карта, — решил я. — Сходим-ка мы с Шариком в книжный, пока его не закрыли. Серхио, не вздумай выходить, чтобы тебя не засекли чародеи внизу. Утром рано отсюда сматываемся.

Он кивнул и сказал:

— Нам нужны лошади. Утром на рынке купим.

Я поискал у себя нужное умение. Не нашел. Конечно, очень может быть, что прежний Алехандро Торрегроса выезжал на конные прогулки дважды, а то и трижды в день, но конкретно я видел лошадей только на картинке и не горел желанием узнавать поближе. Не говоря о том, что ими нужно уметь управлять, их еще нужно кормить и чистить.

— Не уверен, что умею ездить верхом.

— В самом деле? — удивился Серхио. — У дворян это обязательное умение.

— У меня в памяти сплошные дыры. Может, до того происшествия я умел. У нас нет времени проверять и учиться, если не вспомню, поэтому нужен другой способ убытия из города. Вариант с порталом не подходит — сдадут королевским чародеям.

— Тогда только дилижанс. Нужно расписание узнать.

— Где?

— Иногда бывает в книжных магазинах, если у станции есть с ним договоренность. Если нет — только на станции дилижансов.

Я напомнил Шарику поставить маскировку и вышел. Маги в зале проводили меня взглядами, но в этот раз с разговорами не приставали. Зато Шарик усердствовал.

— Сидят, гады, вынюхивают. Зря ты деньги Серхио оставил. Нужно было их брать — и линять из города.

Его выступления по этому поводу мне порядком надоели. Не то чтобы я боялся поддаться, но неприятно, что меня считают способным на предательство. Да если бы не Серхио, меня уже не было бы — прямо в замке Бельмонте остался бы труп. Разговоры следовало пресечь, причем не просто угрозами, а доказать Шарику, что разделение неблагоразумно.

— Шарик, если Серхио поймают, ты думаешь, он будет молчать?

— Но мы-то уже будем далеко, — растерял уверенность Шарик.

— Зато у тех, кто нас ищет, появятся доказательства того, что кто-то выжил. Причем не просто кто-то, а конкретно кто. И если сейчас нас ищут на отвали и вскоре все утихнет, то если поймают одного — второго тоже прибьют. А вместе со мной погибнешь и ты, не забыл?

— Забудешь тут, — пробормотал он. — Ладно, тащи своего Серхио с нами. Понял уже, что от него не отделаться просто так. Прилип как репей, одним словом. Деньги на него трать, магией прикрывай…

В книжной лавке продавец обрадовался мне, как давно потерянному дяде-миллионеру, который пришел сказать, что умрет с минуты на минуту, а свое состояние завещал племяннику.

— Что, решили-таки клочок камзола дона Алехандро Торрегросы купить пока возможность есть? — оживленно спросил он, вытаскивая из-под прилавка приличных размеров коробку. — И правильно. Сколько там у бедолаги одежды было? А так — память на всю жизнь. Говорят, лоскут одежды поэта приносит удачу.

— На нем этих лоскутов было — целый камзол, — не выдержал я. — Ни фига это ему не помогло.

— Потому что такие вещи работают только после смерти обладателя, — не растерялся продавец. — Купите — и я уверен, что вы убедитесь в моей правоте.

— Мне нужна карта, — прервал я его.

— Карта Вильи? — тут же переключился он и даже коробку задвинул под прилавок.

— Мибии.

Продавец к делу отнесся со всей серьезностью, приволок несколько карт разной степени точности, да еще и накрыл их сборником всех карт этого мира, с кратким описанием каждой страны и с картами не только стран, но и крупных городов. Интересный вариант, если подумать. Не факт, что мы задержимся в собственности, купленной Алехандро Торрегроса, а так хоть путь можно наметить.

— Всего восемь плейт — и она ваша, — разливался соловьем торговец, заметив мою заинтересованность. — Даже странно, что такой замечательный сборник остался. Тираж небольшой, за три года остальные разлетелись.

Я насмешливо хмыкнул.

— Остальные — это сколько? Ноль? Не думаю, что вы закупали больше одной. И эта одна явно не новая.

Я ткнул пальцем в чернильную надпись на одной из страниц. Продавец сник.

— Пять плейт, — с надеждой посмотрел он на меня. Залежался, похоже, товар.

— Мне она не слишком нужна. А вот расписание… — Я чуть было не сказал «электричек». — Дилижансов мне бы не помешало.

— Четыре плейты за сборник и расписание в подарок, — внес продавец предложение.

Расписание явно стоило копейки, точнее, обры. Клочок серой бумаги больше стоить не мог, так считать ли это подарком? Но сам сборник карт был хорош. Я раскрыл его на страницах с Мибией и обнаружил, что карта куда подробней, чем любая из принесенных отдельных.

— Подробнейшая карта Вильи тоже в подарок, — расщедрился продавец, подсовывая мне оную.

— К чему мне она? — удивился я. — Я не собираюсь сюда возвращаться.

— Никогда не зарекайтесь.

Отказываться я не стал, потому что это ценная халява, которая поможет ориентироваться в городе в случае чего, поэтому карту взял, вложил в сборник к расписанию и протянул четыре плейты продавцу, расцветающему от счастья на глазах.

— Что-нибудь еще, благородный дон?

Я окинул взглядом магазин. Наверняка здесь была куча всяких книг, нужных для понимания, что происходит в этом мире. Но лишний вес, когда драпаешь от опасности, — он всегда лишний, даже если это замеченная в углу книга для юных магов. В конце концов, у меня есть Шарик. Вот остановимся где-то на подольше — и как займемся моим магическим и фехтовальным образованием…

Интерлюдия 1

— Что скажешь? — Младший чародей вопросительно смотрелна старшего. — Мутный тип. И не представился, и с нас бумаг не попросил. И вообще, странно себя ведет.

— Мутный, — согласился старший. — Но про слугу сказал правду, поэтому не наш клиент. У чародеев, берущих учеников, знаешь, сколько бывает загонов? Этот мог вообще впервые выйти из его дома после начала обучения.

— Не помню, чтобы сообщалось о смерти кого-то из тех, кто берет учеников.

— Может, и не сообщалось, — равнодушно бросил старший. — Может, он вообще втихую грохнул учителя. Но нам-то какое дело?

— Что значит какое? — вылупился на него младший. — Мы его задержать обязаны. Вот Хуан придет и…

— И мы забудем, что вообще этого типа видели. Оно нам надо? — раздраженно высказал старший. — Ты прикинь, какой силы должен быть чародей с ками? Да он нас положит всех троих и не запыхается.

— Тогда мы должны о нем сообщить.

Старший маг хлопнул ладонью по столу.

— Так. У нас есть задание, которое мы выполняем. Все остальное нас не касается. Все странности типов, которых мы встретили и встретим, — идут мимо. Нам давали ориентировку на кого-то с ками?

— Нет, — вынужденно признал младший.

— Вот и успокойся. Ничего мы с этого задержания не получим, кроме проблем. А если еще выйдет, что это действительно ученик чародея, путешествующий по делам покойного учителя, так еще и взыскание.

— Мы здесь все равно впустую сидим, — буркнул младший. — А тип мутный.

Старший только неприязненно промолчал. На его взгляд, куда более мутной была история с поиском Алехандро Торрегросы. Он мог бы поставить свое месячное жалование на то, что ищут они не двойника, а настоящего. И что этого настоящего ждет смерть, если он вдруг выжил. В отличие от младшего коллеги, старший прекрасно связал между собой исчезновение кронпринца и поиск восьмерых человек, четверо из которых владели нерядовыми знаниями и умениями. Возможный скандал, который случится, если они не смогут тихо принять выжившую жертву, беспокоил куда сильнее, чем случайный странный маг. Размышления прервались с приходом третьего из их группы, вымотанного после наложения чар на дом Торрегроса. Хуан был слабосилок, но искусный в таких чарах, поэтому его часто отправляли на задания, требующие особой тщательности.

Он подошел к столику, помахивая дымницей, которая до сих пор слабо курилась, но садиться не стал.

— Закончил с сигналками. Но вот что я вам скажу. Пустышка это. По завершении засек рассеивание призрака.

— Думаешь, Алехандро Торрегроса?

— Именно. Призрак был слабым, плохо сформировавшимся, поэтому и ушел.

— Разве призраки уходят не тогда, когда они выполнили то, ради чего душа осталась? — щегольнул своими познаниями младший. — Он наверняка с кем-то переговорил. Нужно узнать, что и кому он сказал.

Старший скривился, посмотрел на Хуана, тот глянул на него и покрутил головой:

— Нет, на фиг. Не хочу знать, что и кому сказал призрак. Если у кого есть желание допрашивать домочадцев Торрегроса — милости прошу, но я в этом не участвую. И не хочу знать, что вы выясните.

— Я тоже, — согласился старший маг.

— Но почему? — удивился младший.

— Ничего по нашему делу они не скажут. А то, что они скажут, может стоить нам головы, — предельно откровенно ответил старший. — Поэтому никаких вопросов. Нам надо было удостовериться, что Торрегроса тут не появится. Мы это сделали. Все остальное — лишнее.

— Именно, — согласился Хуан. — Я — спать. Меня дергать, только если случится нечто из ряда вон выходящее.

Младший маг чувствовал себя обворованным. Это было не первое его задание, но первое на выезде, а ему не давали себя проявить. Можно сказать давили любую инициативу на корню. Но он понимал правоту старших товарищей и поэтому смирился с их решением. И с тем, что не будет докладывать ни о странном маге с ками, ни о призраке Торрегросы.

Глава 13

Городок, рядом с которым была башня, оказался на границе Мибии с Гравидой. Шарик, как узнал это, сразу возбудился и сказал, что это идеальное место: поиск не достанет, а в случае чего можно сразу перейти в другую страну. Поэтому окончательно было решено ехать именно туда.

Решили мы ехать на первом же утреннем дилижансе. Отправлялся он немного не в ту сторону куда нам было нужно и получалось, что мы делаем большой круг, но у нас было в приоритете уйти подальше от чародеев, разыскивающих уцелевших в ритуале. Задерживаться в Вилье смысла не было — все, что собирался тут сделать, я уже сделал. И даже больше. Подцепленное посмертное проклятие Алехандро Торрегроса сильно осложнило жизнь, потому что выходило, что мне придется убить толпу посторонних людей. Убить просто потому, что в них есть королевская кровь. И это шло в разрез с моей моралью. Одно дело, когда расправляешься с тем, кто пытался тебя уничтожить, и совсем другое — с теми, кто тебе не сделал ничего плохого. Кто, собственно, был такой же жертвой, как и Алехандро Торрегроса.

Ситуация казалась столь омерзительной, что по дороге к станции дилижансов я прямо спросил у ками:

— Шарик, а что будет, если я забью на требование призрака Торрегросы?

— Ничего хорошего. Сдохнешь. Причем будешь сдыхать долго и плохо и посмертие не получишь. Так что даже не думай в эту сторону. Сам ерунду свалял, сам и расхлебывай. Своей вины не отрицаю. Ты-то не знал, а я должен был подумать, что тянет тебя в Вилью не просто так. Но ты тоже хорош: кто же в здравом уме кается перед призраком?

На моей памяти ками впервые признал за собой вину и даже не заикнулся о том, что тоже умрет, что косвенно подтверждало правдивость его слов. Хотя не забыл пройтись по моей глупости — болтать в комнате Алехандро мне не стоило. Но что поделать? Я действительно чувствовал себя виноватым перед парнишкой, у которого отобрали жизнь.

— Понимаешь, Шарик, убивать тех, кто мне ничего не сделал, для меня плохо. Я сторонник гуманизма.

Нет, если на меня нападают, гуманизм уходит на второй план, а на первый выступает желание выжить. Но убить кого-то превентивно, только из-за того, что от меня это потребовал призрак?

— Ты это брось, — недовольно сказал ками. — Погибнут только оставшийся королевский сын и те, кем собирались закреплять магов. Если ты ничего не сделаешь, то их все равно убьют и смерть будет куда хуже. Так просто тихо уйдут на перерождение, а там уж как повезет. А после алтаря умирают насовсем. Плохая смерть.

На мой взгляд, любая смерть была плохой, не бывает хорошей смерти.

— Постой, а как же те, которые маги?

— От них потомков не будет, поэтому ритуал их не затронет.

— Точно?

— У тебя условие «Не должно остаться наследников». Какие наследники от кастратов, балбесина? Они останутся живыми. Хотя… Разве это жизнь? — ками мечтательно вздохнул, наверняка вспоминая свою камию. А может, и не одну, если учесть среднюю продолжительность жизни этих паукообразных. — По факту, у тебя выбор: умирают либо трое, либо четверо.

— В смысле? Откуда четверо?

Ками артистично вздохнул, намекая на мою тупость.

— Либо принц и две жертвы, либо я, ты и две жертвы. По-моему, выбор очевиден, даже если не знать о плохой смерти, которая будет во втором случае.

— А их точно только двое? В смысле жертв.

— Точно. Больше двух магов на алтарь не отправляют. Повторять нельзя. Запасных жертвенных детей не делают. Ритуалы слишком дорогие для королей, во всех смыслах этого слова.

— Откуда ты это знаешь?

— Хандро, я же лично видел, как все это начиналось. Даже если внезапно что-то поменялось, то запасных жертв все равно убьют. Короче, пострадать еще успеешь. Прямо сейчас ритуал не проведешь, так что выбрось из головы эти мысли на ближайшие несколько месяцев.

— Зачем только Бельмонте придумал это дерьмо?

— Глупый вопрос. Он получал слепок знаний и процент с силы мага. На вопрос, зачем ему это, тоже могу ответить. Дело даже не в том, что силы много не бывает, а в том, что есть порог, после которого на мага не действует проклятье. Думаю, Бельмонте хотел выскочить из западни дона Леона. Но не получилось. Дон Леон — великий чародей. Не то что некоторые.

Шарик загрустил и замолчал. Зато внезапно заговорил Серхио.

— Дон Алехандро, мы как раз рядом с рынком идем. Может, докупим чего? Время есть.

Времени было даже с запасом, потому что мы уходили совсем рано, чтобы в голове сонного ночного дежурного не отложились воспоминания о внешности Серхио. Завтраком пришлось пренебречь, так что идею Серхио я поддержал, поскольку, судя по доносившимся запахам, на рынке торговали и горячей едой.

— Нам что-то нужно?

— Еды бы набрать. И на завтрак, и вообще. На станции дилижансов обычно все продают втридорога.

— Хоть кто-то иногда использует голову по прямому назначению, — сказал Шарик. — О важном думает, а не о всякой ерунде. Мясо для меня не забудь купить. Знаешь, такое, вяленое полосками.

Под напором сразу двух соратников и милых сердцу запахов я повернул к рынку и почти сразу замер, увидев то, что нам сейчас действительно нужно.

— Серхио, нам нужна крытая повозка или маленький фургон, — выпалил я. — Такой, чтобы было достаточно одной лошади. Во-первых, не нужно проверять, умею ли я ездить верхом. Во-вторых, мне необязательно будет постоянно держать маскировку. В-третьих, мы сразу становимся независимы от дилижансов и нас будет сложнее отследить. И в-четвертых — крыша над головой.

Тот фургон, который навел меня на мысль, не продавался. На нем приехал торговец курами, клетками с которыми было забито все видимое пространство. Но рынок большой, торгуют много чем — наверняка и фургоны найдутся.

— А ведь точно! Голова вы все-таки, дон Алехандро.

Серхио заозирался и уверенно указал направо. За вожделенным фургоном идти пришлось аж на другой конец рынка. По дороге мы взяли себе по паре лепешек с начинкой, а ками — связку вяленого мяса, которым тот остался полностью доволен и заявил, что мясо правильное и его можно взять побольше. Жрал он столько, что я начал подумывать, нельзя ли ему как-то намекнуть, что прокорм ками — это его забота. Мы не камии, у нас нет в запасе пары коконов с добычей.

Серхио сторговал новехонькую повозку всего за доран и тридцать плейт, хотя продавец просил полтора дорана. Но судя довольной роже, в убытке он не остался. После чего мой спутник отправился покупать лошадь, а мне пришлось охранять купленную повозку, куда мы сразу свалили свои мешки. Серхио вернулся с ладной рыжей лошадкой, ременной упряжью и мешком овса. После чего принялся носиться по рынку, закупая не только продукты, но и разные хозяйственные мелочи, которые могут теперь потребоваться лошадным нам. Осматривался я с интересом, пытаясь найти отличия от рынка моего прошлого мира. На мой взгляд, если не считать отсутствие крытых павильонов, отличий не было. Даже продукты продавали те же: огурцы, помидоры, капусту, лук, морковку, картошку… Хотя нет, с картошкой я погорячился — сколько ни всматривался, на рынке не увидел ни клубня. Спрашивать, разумеется, не стал — вдруг ее здесь вообще нет. Некоторые из круп, приобретенных Серхио, были мне незнакомы, а из знакомых не было гречки. Даже рис и перловка были, а гречка — нет. И экзотической живности я тоже не видел, а вот поросята, куры, утки продавались как тушками, так и живыми особями. Серхио приволок шмат сырого мяса, по виду сильно напоминающего свинину. Упаковка порадовала бы современных мне прошлому экологов — натуральные листья лопуха, которые ничем окружающую среду не загадят, когда мы их выбросим. Только удобрят. Подбор продуктов я отдал на откуп Серхио, сам лишь однажды, перед тем, как мы собрались уходить с рынка, ради интереса пробежался по рядам, купил десяток яблок. Как мне показалось, торговка, хоть и косилась испуганно на ками, денег с меня взяла как с полноценного чародея, то есть больше, чем запросила бы с Серхио. Нужно будет завести потертую чародейскую мантию для шопинга — чтобы подавали из жалости.

С рынка мы выбрались часа через два, причем я поминал добрым словом рыдавшую на кладбище невесту Алехандро Торрегроса и недобрым — местную брусчатку. О рессорах здесь не слыхивали, и каждая неровность на дороге прекрасно ощущалась пятой точкой, несмотря на увесистую прослойку из сена, о которой Серхио заблаговременно подумал.

Из города мы выехали на широкий тракт, на удивление довольно ровно выложенный тем же камнем, что и дороги в городе. Кстати, в Вилье было не в пример чище, чем в Уларио, а отходы жизнедеятельности не выплескивались в канавы. Нет, канавы были, и плавало там не всегда то, о чем можно говорить в присутствии дам. Но были и зачатки канализации, что внушало надежду в том, что в более развитом населенном пункте удобства не будут ограничиваться бадьей и горшком под кроватью. Конечно, бадья с горячей водой лучше, чем вообще ничего, но хуже, чем обычный душ, не говоря уж о нормальной ванне, залезая в которую не надо прижимать колени к подбородку.

Поначалу то я, то Серхио оглядывались на город, боясь увидеть выехавшую за нами погоню. Но, похоже, залетный ученик чародея и его слуга не заинтересовали королевских ищеек. Через некоторое время я расслабился и без особого интереса переключился на однообразные пейзажи по обеим сторонам дороги.

Просидел я в блаженном ничегонеделании недолго, Серхио внезапно спросил:

— Дон Алехандро, вы не передумали заниматься тренировками?

— Разумеется, нет.

— Тогда снимайте с себя чародейскую хламиду, начнем тренировать выносливость.

Тренировка выносливости заключалась в том, что я трусил рядом с повозкой под ехидные комментарии Шарика, который посчитал ниже своего достоинства сидеть у меня на плече, пока я обливаюсь потом. Он вцепился лапами в скамейку рядом с Серхио и уже оттуда сообщал о моих кривоногости и косорукости. То, что я его мог слышать без тактильного контакта, радовало, а вот те слова, что я слышал, — уже нет.

— Шарик, заткнулся бы ты, — не выдержал я. — А то моей косорукости хватит, чтобы сбросить тебя с повозки. Лучше подумай, как будешь меня тренировать.

Шарик довольно долго молчал, потом сказал со странной интонацией:

— Без обид, я польщен твоим предложением. Но как ты себе это представляешь? У нас разные анатомические особенности, понимаешь? И соотношение у женских и мужских особей тоже разное.

Кажется, ками посчитал, что единственное, в чем он сможет стать моим наставником, — это безудержный секс с представительницей моего вида.

— Озабоченный ты, Шарик, — фыркнул я. — Я про чародейство. Зачем мне твои познания в завоевывании дам? Нам нравятся разные женские типажи, как я успел заметить. А к разным дамам нужны разные подходы.

И это я еще мягко сказал, потому что те дамы, которые вызвали у Шарика восхищение, у меня вызывают лишь оторопь и желание держаться от них подальше. Особенно камия, поездка на которой оставила столь неизгладимые впечатления, что повторить ее я не горел желанием от слова вовсе.

— Да, со вкусом у тебя не особо… — Шарик помолчал, потом спросил: — А ты точно хочешь у меня учиться?

— А у кого мне учиться, друг мой? У тебя огромный многолетний опыт, а мне даже ткнуться некуда: другой учитель меня не возьмет, а в школу мне идти — себя засвечивать.

Я держался за борт повозки и ждал отмашки от Серхио, который на меня постоянно посматривал, но не прекращал измывательств, хотя мои ноги уже заплетались, а дыхание вырывалось из груди с хрипами. Пот из меня уже весь вытек и высок неприятной коркой, стягивающей кожу. Последние минут десять я бежал на чистом упрямстве, поскольку сил не осталось. Хорошо хоть для разговоров с ками не надо было даже рот открывать.

— В школу тебя тоже не возьмут, стар ты уже для школы, Хандро. Так что единственное, что тебе осталось, — самообразование. Но кто же берет в учителя ками? Ками — это помощник чародея, стоящий на несколько ступеней ниже него.

— Хочешь сказать, что ты тупее той пары чародеев на постоялом дворе? — поддел я Шарика. — Да ты знаешь если не все, что знал и умел дон Леон, то уж точно побольше тех выскочек.

Ками сдвинулся на самый край скамьи, чтобы быть ко мне поближе. Мое предложение для него выбивалось из нормы, впитанной за столетия.

— Понимаешь, Хандро, у нас разные способы пропускания через себя энергии. Принципиально разные.

— Но ты же знаешь, как правильно для меня?

— Знать-то я знаю. — Он потер затылок сразу двумя лапами. — И прав ты, что вариант у тебя один — самообразование.

— Дон Алехандро, запрыгивайте, — внезапно сказал Серхио и притормозил лошадку. — Пока хватит.

Залез я с трудом и сразу плюхнулся на сено, которым было уложено все дно фургона. Нашарил флягу с водой и присосался к ней, как клещ-переросток. Всевышний, какая же она вкусная…

— Так что там с самообразованием под твоим руководством? — спросил я, оторвавшись от фляги. Нет, фляга помехой вопросу не была, но залиться водой сразу после тренировки — не дело. Отпил, подождал, пока усвоится, опять отпил.

— Куда деваться? Без меня ты, балбесина, пропадешь, — важно озвучил свое решение Шарик, перебираясь ко мне на плечо. — Но на пустом месте чародея не выучить. Для начала нам нужны хотя бы минимальный алхимический набор и пара учебников для начинающих.

— Серхио, у нас будет по дороге какой-нибудь крупный город, где можно купить алхимическую посуду и учебники для чародеев?

— В столице точно можно, — ответил он. — Нам туда как раз надо, хотя и нежелательно. Могут встретиться и ваши, и мои знакомые.

Предложение вызвало у нашего ками бурю возмущения. Он даже лапой у виска попытался повертеть. Не растерял за двести лет плохих манер, набранных у дона Леона.

— Теперь я понял, чего ты так вцепился в Серхио. Ты на его фоне выглядишь умным. На кой хрен нам столица государства? Нам нужна столица магии.

— Это ты сейчас про что?

— Это я сейчас про Кимику. Где университет, куча магических контор и алхимические производства. И где можно сдать добытое в Сангреларе, не привлекая к себе внимания. А болван Серхио предлагает ехать туда, где нас могут спалить и где все, что нам нужно, стоит в несколько раз дороже.

И все это Шарик выяснил, не выезжая с Сангрелара? Либо он очень талантлив в плане добывания информации, либо очень убедительно врет. Привязка была не ко мне, а к дряхлому Мурильо, так что ками наверняка куда больше независим, чем хочет показать.

— Серхио, Шарик предлагает ехать в Кимику. Говорит, там дешевле и безопасней.

— Это да. Но в Стросу нам все равно придется ехать.

— Зачем?

— Там главный монастырь альварианцев, а у нас поручение падре Хавьера.

Медальон падре лежал в моем мешке, но для меня был скорее воспоминанием, чем призывом к действию. Или стратегическим запасом на случай нищеты: такие ценности всегда хорошо ликвидны. Лезть непонятно куда непонятно зачем я и сам не стану, и Серхио не позволю.

— Мы не имеем отношения к внутрицерковным делам, — ответил я. — Нам туда не надо.

— Но предсмертная просьба падре…

— Он недоговорил, и мы понятия не имеем, что и кому следует отдать. И я не исключаю, что мы можем отдать не тому человеку, тем самым не просто нарушив волю падре Хавьера, а поступив вопреки ей.

— А в награду получить смерть, — закончил за меня Шарик. — У церковников это запросто, если не хотят, чтобы дерьмо вылилось за пределы их круга.

— Шарик говорит, что в награду нас, скорее всего, убьют, — пересказал я слова ками для Серхио. — А если не убьет церковь, то у них там хватает шпионов, которые донесут, что часть жертв выжила. И тогда нас найдут королевские службы для допроса и дальнейшего умерщвления.

— Странно, что поиски идут, а о гибели принца не сообщают, — ушел Серхио с церковной темы.

— Нашел поиски, — пробурчал Шарик. — Это вам пока везет, что поиски на отвали, потому что маги уверены, что никто не выжил. Были бы нормальные поиски — вас бы уже взяли.

— Возможно, надеются, что кто-то выжил? Сообщать о гибели, если нет уверенности, что она случилась, — преждевременно. — Тут я увидел на горизонте речку и предложил: — А не остановиться ли нам у реки ненадолго?

— Остановимся, как не остановиться, дон Алехандро, — согласился Серхио. — На ноги нагрузку мы дали, теперь надо дать ее на руки. Отожметесь во время стоянки, ополоснетесь в реке, и перекусим чем Всевышний послал.

Из его списка мне нравились только два пункта, и среди них не было пункта с отжиманиями. Но я понимал их необходимость, поскольку был хилым, как дохлый цыпленок. А регулярные занятия не только дадут нужную силу, но и изменят внешность. А это поможет встроиться с этот мир. Хочу я этого, не хочу — а придется, потому что выбора нет. Для начала осяду в Дахене и займусь серьезно чарами. План, конечно, так себе, но у него есть определенные преимущества — он может корректироваться по мере моего обучения. И в зависимости от того, будет ли нас искать мибийский король.

Глава 14

Купаться в местных речках, смывая трудовой пот, мне пришлось еще не единожды. Если не считать этого и нудных лекций Шарика по введению в чародейские практики, то путь был даже приятен. Пока куда-то двигаешься, можно не задумываться о том, что делать дальше. Потому что если задумываться, можно и с ума сойти, а так вроде при деле и голова занята проблемами выживания.

Кстати, лекции оказались местами полезными, потому что в результате я научился подавать нужное количество чародейской силы в заклинание и мой Огненный ручей теперь при моем желании выглядел именно ручьем, а не тонкой огненной ниточкой. Впрочем, ниточку из него я тоже мог сделать. Чтобы зажечь костер, например, потому что если залить его полномасштабной версией заклинаний — на выходе получаются даже не угли, а зола. Этот же принцип использовался при нанесении Драконьей кожи, а вот отвод глаз всегда брал определенное количество маны, от увеличения которого ничего не менялось. Пожалуй, эти три заклинания я отработал до полного автоматизма, хотя занимался только в свободное от занятий с Серхио время. Выучил еще несколько, из разных областей, чтобы, как сказал ками, хотя бы иметь представление о том, к какой школе чародейства у меня склонности. Но было это только каплей в море того, что следовало знать и уметь чародею.

В фехтовальной области мои достижения были не столь умерены. Серхио не только тренировал выносливость, но и показывал разные связки. Часть из них я прекрасно помнил сам, но делал вид, что разучил вот только сейчас, а часть для меня были в новинку. Все же в последние годы я делал упор в основном на зрелищность, а сейчас из меня делали убивательную машину.

Пока эти умения не пригодились хотя пару раз в пути нас попытались ограбить. И это было даже забавно, потому что стоило мне появиться из фургона с Шариком на плече, как бандиты застывали на месте, словно суслики, а уж после того, как я им предлагал выбор — откупиться или ехать с нами дальше в виде толстенького питательного кокона для Шарика, под некоторыми появлялись лужи неприлично желтого цвета. Чародеев здесь уважали и боялись, а чародеев со спутниками боялись вдвойне. Никому даже в голову не могло прийти, что как чародей я не стою ровным счетом ничего, поэтому после подобных встреч наша наличность увеличивалась, так как выбор для грабителей был очевиден. Иногда при них нужной суммы не находилось, и мы милостиво соглашались принять налог ценными украшениями или оружием, которые сдавали в ближайшем городе, чтобы не возить с собой хлам.

В Кимику мы въезжали немного богаче, чем выезжали из Вильи. Серхио мечтательно предложил не торопиться ехать проверять башню, а немного поколесить по дорогам Мибии. И если бы не стоял вопрос об изучении магии, то я согласился бы, потому что жизнь в дороге мне чем-то нравилась. Но откладывать занятия было нельзя из-за висящего проклятия от настоящего Алехандро. Снять его я мог только ритуалом, а ками отказывался со мной заниматься, пока я не изучу учебник для начинающих. Потому что, видите ли, использовать его на моем уровне — напрасная трата ресурсов. На прямые вопросы он отвечал, но чтобы понять, что спрашивать, нужно хоть немного разбираться в теме.

— Получается, Торрегроса планировал убить родственников по королевской линии? — спросил я как-то Шарика.

— С чего ты взял?

— С капли крови, которую он мне отдал.

— А ты про это… Думаю, он собирался закрыться от поиска. Материнская кровь в этом плане — ценнейший ингредиент. Практически единственный вариант сделать себя невидимым для поисковых заклинаний.

Я аж замер на месте. Поисковые заклинания?

— Шарик, а предупредить раньше?

— О чем? — удивился он.

— О поисковых заклинаниях. Может, нам часть крови использовать?

— Не боись, — оптимистично сказал Шарик. — Пока я с тобой, то закрываю от поиска тебя и твоего почти бесполезного Серхио.

— Перестраховка лишней не будет, — заупрямился я. — Ты в этом плане товарищ ненадежный.

— Хандро, мы не можем использовать эту кровь, потому что тогда ее не хватит на ритуал и ты угробишь еще и всех Торрегроса. Вместе с собой, разумеется. Конечно, есть еще вариант, что ты отслеживаешь всех потомков своего папаши и приговариваешь лично, но мне кажется, что для тебя это не вариант. Так что до ритуала надейся на мою защиту, а потом искать будет некому.

Прозвучало это мрачновато.

— А король разве тоже того?

— Он не того, но ему будет не до того, потому что откат прилетит ему. Ты же не захочешь откат на себя принимать? На это твой гуманизм не распространится?

— Я не настолько гуманен, — подтвердил я. — Но я бы предпочел, чтобы месть ограничилась одним королем.

— Вот им как раз не получится. Тот, кто сидит на троне, дополнительно защищен.

— Тронной магией? — не удержался я. — Бархатной подушкой под королевским седалищем?

— Королевским правом, — не принял подначки Шарик. — Коронация — сложный ритуал, в котором участвуют сильнейшие маги королевства, после чего король недоступен для большинства проклятий.

— Но не для всех?

— Не для всех. Для тех, в которых платят собственной жизнью, — доступен, хоть и слабо. Хочешь попробовать? Предупреждаю, к смерти проклинаемого приведет вряд ли, а снять могут.

Наверное, я совсем не герой, поэтому решил не разменивать свою жизнь на временные неприятности для короля Мибии. Лучше я останусь в живых и буду создавать для него неприятности постоянные.

Мы подъезжали к Кимике, поэтому я напомнил ками про маскировку.

— Нафига? — удивился он. — Думаешь, тебя сразу поклонники на сувениры раздергают? В Кимике тебя никто не узнает, а если будешь маскироваться, то внимание привлечешь однозначно. В Кимике магов — хоть жопой ешь, затеряешься среди них только так. Не доверяешь мне — спроси у своего почти бесполезного Серхио.

После того как Серхио озаботился покупкой продуктов, Шарик относился к нему намного снисходительней, но все равно продолжал считать существом второго сорта, с которыми не советуются. На мои вопросы, сможет ли Серхио услышать ками, Шарик всегда отвечал уклончиво, так что я уверился, что дело исключительно в нежелании включать в наши разговоры третьего. Вот когда этот третий станет полезным или хотя бы не совсем бесполезным, тогда его начнут воспринимать как лицо, заслуживающее того, чтобы с ним советоваться.

— Серхио, Шарик считает, что маскировка привлечет ко мне ненужное внимание и без нее мне будет легче слиться с толпой магов.

Серхио отвлекся от дороги и критически меня осмотрел. Странные у нас были отношения. И не приятельские, и не господин-слуга, а что-то среднее. Он обращался ко мне на вы, я к нему — на ты, и обоих это устраивало.

— Пожалуй, он прав, дон Алехандро. Если будете под маскировкой, выделитесь. А так разве что на ками внимание обратят. И вот еще что я вам скажу: вас сейчас не всякий, что знал раньше, признает, поскольку раньше вы чародеем не были, да и лицо у вас чуть изменилось. Может, чародейство накладывает отпечаток, может, ежедневные тренировки, но лицо у вас выглядит куда жестче, чем раньше.

Насчет лица я бы с уверенностью не сказал, но вот мышцы у меня начали появляться. До полного преображения из задохлика было еще далеко, но суповой набор я уже не напоминал и на ладонях сформировались жесткие мозоли тех, кто регулярно тренируется с холодным оружием. Теперь я мог уповать не только на везение и неожиданность, но и худо-бедно на мастерство.

— А ведь он прав, Хандро, — с ехидцей в голосе подтвердил Шарик. — На витающего в облаках поэта ты теперь не похож. Две строчки, поди, не сможешь срифмовать?

— С чего бы? — удивился я и тут же доказал обратное:

Хорошо летает ками

С чародейскими пинками.

— Нет, такие поэты нам не нужны, — оскорбился Щарик. — Неправильные ты стихи пишешь, Хандро.

— Вопрос был не о правильности, а об умении срифмовать две строчки. С этим я справился.

Ками оскорбленно нахохлился и замер у меня на плече меховым эполетом. И замолчал, что поначалу показалось только к лучшему, потому что болтать Шарик любил почти так же, как жрать. Иной раз голова кругом шла от вываливаемого на меня шлака информации, потому что по делу ками говорил очень редко, исключительно по настроению.

Но он продолжал молчать и тогда, когда мы наконец въехали в Кимику. Причем молчать умудрялся так, что это ощущалось как физическое давление.

— Признаю, стихотворение было неудачным.

— Неудачным — это не то слово, — буркнул ками. — Отвратительным. Унижающим наш вид.

— Прости, Шарик, стихосложение — это не мое.

— Я так сразу и говорил, — проворчал он и наконец оживился, переступил лапами по моему плечу и перестал напоминать чучело.

— Куда нам дальше? — спросил Серхио.

— Повозку лучше где-то оставить и идти пешком, — сказал Шарик, — потому что туда, куда нам надо, на ней не въедешь. Во всяком случае двести лет назад так было.

— За двести лет много чего могло измениться, — заметил я, но все-таки передал Серхио слова Шарика.

— Тогда нужно вернуться и оплатить стоянку где-нибудь на постоялом дворе при входе, — предложил он. — Дальше будет только дороже, а без присмотра оставлять вещи нельзя.

— По-хорошему на них еще защитные чары бы наложить, — вздохнул Шарик. — Но это не наш путь пока, поэтому нужно кому-то заплатить за присмотр.

Так мы и поступили, наняв одного из охранников. Конечно, мальчишек, жаждущих подзаработать, хватало, но не факт, что они сразу после нашего ухода не попытались бы устроить распродажу нашего имущества. Очень уж пронырливые рожи были у тех, кто рядом крутился. Серхио захватил мешок, в котором были ингредиенты на продажу, и мы двинулись за покупками.

Процент чародеев здесь был велик: постоянно кто-то да виделся на горизонте, если вообще не шел рядом. В Вилье на чародеи привлекали внимание, здесь же они были частью пейзажа. Возбуждал интерес разве что Шарик, который активно работал навигатором, постоянно сообщая, куда надо завернуть, чтобы попасть туда, куда мы собирались. К его словам я относился со скепсисом, и как оказалось зря — привел нас Шарик аккурат к лавке с надписью «Все для чародейских эликсиров». Чуть ниже значилось «Альфредо Пенья, поставщик Мибийского королевского двора». Имя выглядело чуть ярче и новее основной надписи, но фамилия точно была несменяемой уже давно.

— Даже название не изменилось, — удовлетворенно сообщил Шарик. — Потому что чародейское сообщество инертно. Даже если владельцы сменились, они все равно будут продавать здесь то же самое, ибо место удачное. А тут не сменились — потомок основателя торгует. Чего застыл, Хандро? Дуй вперед, сейчас начнем продавать и покупать. И не вздумай соглашаться на первую же цену — уважения не будет. Лучше глубокомысленно помолчи, пока я для тебя слова подберу.

Заправлял в лавке чародей, причем на плече у него тоже сидел ками, первый из увиденных здесь, если не считать Шарика. Так-то Серхио говорил, что чародеи их стремятся заполучить, но, похоже, стремиться и заполучить в данном случае даже близко не одно и то же.

— Чего угодно благородному дону? — спросил владелец лавки. — Вы впервые в Кимике, если не ошибаюсь?

— Только не вздумай его тоже назвать доном, — прошипел Шарик. — Их семья, конечно, побогаче иных королей, но благородства деньги не прибавляют.

На мой взгляд, стоящий напротив меня сеньор выглядел вполне благородно: мантии на нём не было, был камзол, наверняка из дорогой ткани и пошитый по индивидуальному заказу, потому что сидел на сухощавой фигуре, удачно ее подчеркивая, нигде не морща и не натягиваясь. И ками на его плече смотрелся очень элегантно. С Шариком они обменялись коротким приветственным понятием лап и на этом потеряли друг к другу интерес.

— Впервые. Мне угодно кое-что продать и кое-что купить.

С этими словами я кивнул Серхио и тот выставил на прилавок приватизированные в Сангреларе контейнеры. Они оказались с чародейским секретом — ничего из хранящегося там не испортилось и выглядело как будто сорвано (или оторвано, вырезано, отпилено — нужное подчеркнуть) только что.

— Личное ученичество? Интересный набор, но не слишком ценный, — скучающе сказал сеньор Пенья, ознакомившись с содержимым.

Слишком любопытный сеньор, но недосказанностей лучше не оставлять — кто знает, на кого он работает и кому сливает информацию. Лучше убедить сразу, что ничего не замышляю и вообще лицо сугубо неинтересное.

— Увы, учитель погиб и приходится крутиться одному. Если мой набор не представляет для вас ценности, продам в другом месте, — заявил я. — У вас же только куплю нужное.

— Кто сказал, что не представляет ценности? Вы неправы, дон…

Он сделал паузу наверняка рассчитывая, что я представлюсь, чего я делать не собирался.

— Вы, только что.

Я подвинул к себе контейнеры, делая вид, что собираюсь их закрыть и передать Серхио, который опять встал за моей спиной. Но сеньор Пенья не дал этого сделать, ловко перехватил контейнеры и бросил:

— Вы глубоко заблуждаетесь, дон. Скажем, как на счет?..

Дальше шла торговля между ним и Шариком, где я служил только передатчиком слов моего ками. Шарик торговался азартно, наверняка вспомнив дни своей юности, когда он ходил за покупками вместе с доном Леоном. Наконец они пришли к консенсусу, но сеньор Пенья выплачивать сразу не стал, поинтересовался, что же мы собираемся купить.

В результате прибыль оказалась мизерной, потому что Шарик разошелся не на шутку и даже вытяжку на чародейской тяге выторговал, не считая всяких склянок, перегонного куба, кучи травок и порошков. Закупили мы и недостающие для антиправительственного ритуала ингредиенты. Правда, с одним получилась небольшая заминка, потому что продаваться он мог только чародеям с лицензией. Использовался он широко, в том числе и при обучении студентов, а зелий с его участием было запрещено всего несколько. Поэтому сеньор Пенья закрыл глаза на отсутствие лицензии, выставив в качестве компенсации двойную цену, которая и так была немаленькая. Скрепя сердце и скрипя зубами, я согласился. Вдобавок к списку, утвержденному Шариком, я высмотрел мешалки на чародейной тяге, у которых было аж три режима: медленный, средний и быстрый. И были они тоже в трех вариантах: стеклянные, темного дерева и медные. Наверняка были бы и из нержавейки, но этот мир такого материала не знал. Зато знал чары укрепления стекла до такой степени, что его не всякий направленный взрыв взял бы. Правда, стоило это стекло немало, поэтому бо́льшая часть наших покупок была из бьющегося.

— Хандро, зачем тебе эта ерунда? Настоящий чародей полагается на свой глазомер и чувство времени. Давай-ка лучше семян прикупим. Вон те три набора, второй в двойном экземпляре. А то пока выучим тебя, разоримся.

— У меня и глазомер и чувство времени такие, что я бы никому не советовал на них полагаться, так что мне мешалки нужны точно.

— Хорошо, бери, — с видом ками, делающего глубокое одолжение, разрешил Шарик. — Только семена не забудь.

— Семена-то зачем? Я ни разу не огородник.

— В этом вопросе никакого компромисса быть не может, — сурово выдал Шарик. — У всех приличных чародеев есть свой чародейский огородик. И чем чародей приличней, тем огородик больше, ибо он служит не только источником ценных и не очень ингредиентов, но и для отработки ряда чар. И я сейчас предлагаю взять так мало только потому, что понимаю: ты пока дубина дубиной и ждать от тебя чего-то приличного не придется еще пару лет.

— Я вот подумал, что я не такой уж плохой поэт и пару двустиший, а то и четверостиший, посвященных постоянно меня обзывающим ками, могу выдать…

— Я невольно сравниваю тебя с доном Леоном и сравнение — не в твою пользу, — пробурчал Шарик. — Ладно, признаю, ты не так глуп, как могло бы быть. Но семена возьми. А еще вон ту рассаду в горшочках и вон ту тоже заберем.

Шарик разошелся не на шутку, как будто мы уже имели жилье и нам не хватало только огорода. Но даже с башней, документы на которую у меня лежали, пока была полная неопределенность, поскольку о ней могли знать, и тогда нас поджидают ищейки короля именно там. Но ками меня убедил, что оседать для учебы все равно где-то придется, а такого выбора больше нигде не будет, поэтому к семенам добавились еще и два ящика с рассадой, которую нужно будет как-то поберечь в дороге. Хорошо хоть, животных никаких не надо было покупать, а то двигались бы мы дальше, как переселенцы, гоня за собой маленькое стадо разной живности. Или немаленькое — ками был хозяйственным и по мелочам не разбрасывался.

— Не переживай, Хандро, мы еще сделаем из тебя настоящего чародея, — заявил необычайно взбудораженный ками.

Покупок набралось прилично, и сеньор Пенья расщедрился на носильщика с тележкой, который под присмотром Серхио должен был доставить все до нашего фургона, в котором теперь не поспишь — слишком много места займут нужные вещи. Палатку, что ли, прикупить на случай дождя?

Размышляя об этом, я отправился в книжный магазин, направление на который тоже указывал Шарик. Когда я удивился тому, что и это заведение нашлось именно там, где говорил ками, тот с насмешкой сказал:

— Хандро, я же не глухой, а на Сангреларе чародеи — обычное дело. А чародеи друг с другом делятся информацией, усек?

— Думаешь, они стали бы говорить о перемещении каких-то магазинчиков? — с изрядным скепсисом уточнил я.

— Каких-то — нет, а ключевых для чародеев — обязательно, — уверил меня Шарик. — Правильные-то магазины все наперечет.

В книжном, посвященном исключительно чародейским дисциплинам, продавец ко мне не поспешил, но в этом необходимости и не было — книги были прекрасно структурированы по разделам, а для студентов вообще имелись подборки учебников, в зависимости от курса и направленности, которое определялось со второго года обучения, поэтому я взял только стопку учебников для первого курса и, по указке ками, — толстенное «Введение в чародейство» и несколько справочников, с которыми буду сверяться всю свою чародейскую жизнь.

Глава 15

В книжной лавке оказались в продаже и новостные листки, которые я прикупил, чтобы быть в курсе того, что происходит в Мибии. И надо же такому случиться, что при выходе из лавки я сразу уловил разговор двух чародеев, задержавшихся у витрины с книжными новинками.

— Да точно тебе говорю, замок Бельмонте задышал. Королевские маги там были, проверили и подтвердили.

Услышал это и ками, подпрыгнувший на моем плече.

— Хандро, это не ты там наследил?

— Возможно. Я зашел в коридор и сразу вышел, когда огни загорелись. Я и был-то всего несколько секунд. Когда мы с Серхио спускались они уже погасли.

— Может, и уснет опять замок, — проворчал ками. — Некстати это. Если заподозрят, что появился наследник, пойдут направленные поиски.

Тем временем разговор чародеев продолжался, и второй с изрядным скепсисом бросил:

— Сколько уже было известий о том, что замок Бельмонте просыпается. Обычно этим какое-то дерьмо пытаются прикрыть.

— Исчезновение кронпринца?

— Наверняка что-то с ним связанное, — подтвердил второй чародей. — Но на Сангрелар в ближайшее время все равно ехать не стоит. Вдруг в этот раз замок действительно проснулся. Не знаю, как ты, а я от этого ничего хорошего не жду.

— Может, и пронесет, — предположил Шарик, который тоже все это внимательно выслушал. — Порасспрашивать бы их — о таком в газетах не напишут, но опасно. Ох, как опасно…

Задерживаться рядом и подслушивать дальше я не рискнул, но порасспрашивать единственный доступный мне источник информации — почему бы и нет?

— Шарик, чем опасно пробуждение замка?

— Пробуждение замка опасно тем, что догадаются о том, что существует наследник Бельмонте и он был в замке.

— Чародеи точно не про это говорили.

— С чего бы? Говорят, что последний Бельмонте перед смертью сказал: «Я вернусь — и вы кровью умоетесь». Вот и боятся его возвращения. Но это все из области легенд, поскольку сам я этого не слышал — не идиот же я торчать рядом с местом, где такого сильного чародея убивают. Вообще, слухи о том, что замок проснулся, на моем веку запускали раз десять, но в этот раз, похоже, они появились сразу после того, как ты оттуда вышел.

— А что, он действительно может вернуться? — заинтересовался я.

— Ты ж вон вернулся, так почему бы ему этого не сделать? — хмыкнул Шарик. — И то, что никаких следов ритуала по переселению душ не нашли, совсем не значит, что он не был сделан. Непростой тип был тот Бельмонте, любил нестандартные решения. Если бы его не убили, возможно, подмял бы всех под себя. Мозгов там было сравнимо с лоном Леоном.

Для Шарика это была высшая похвала, насколько я успел узнать своего спутника. Значит, действительно был умным парнем. Жаль, что недолго.

— А процент со знаний так и брался после его смерти?

— Разумеется. Кто бы перенастраивал алтарь? Сейчас он под завязку забит силой и знаниями. — Шарик задумался ненадолго. — Заманчивый кус, согласен. И все же тебе туда нельзя, Хандро. Ритуала, как все это вытащить, ты не знаешь.

— Может, он где-то записан в замке.

— Может, и записан, а может, тебе жизни не хватит, чтобы его найти, потому что она внезапно резко сократиться. И моя вместе с твоей. Забудь про замок Бельмонте, лучше вон новостные листки почитай. Вдруг там чего полезного найдется.

Я воспользовался советом Шарика и изучил новостные листки от и до. Про Сангрелар, как и предполагал ками, там не было сказано ни слова, зато очень много — про поиски наследного принца, которого пока считали пропавшим, поскольку не нашли ни живым, ни мертвым. Правда, где шли поиски, не уточнялось. Наверное, чтобы не наводить на ненужные мысли простых жителей страны. И непростых чародеев, которые потеряли двух сильнейших представителей ради королевского ритуала. Заметка об исчезновении главы альварианцев тоже нашлась, и в ней обещали десять доранов за информацию, которая поможет найти падре Хавьера. Больше никого из недобровольных участников ритуала не разыскивали, возможно, потому, что их похоронили точно так же, как Алехандро Торрегроса: в закрытом гробу и при скоплении публики. Нашлась и статья о поэте, наполненная сожалениями о столь рано ушедшем гении. Остальные некрологи мне ничего не говорили — очень может быть, что там тоже есть кто-то из тех, кто умер на алтаре.

Из Кимики следовало убираться, все запланированное мы купили и даже больше. Я бы с интересом осмотрелся, но внутри зрела уверенность, что чем больше я тут кручусь, тем с большей вероятностью найдется тот, кто меня опознает, как Алехандро Торрегроса, поэтому я сложил газеты в карман, намереваясь их попозже перечитать, и пошел к Серхио, который к этому времени должен был разместить покупки.

Повозка оказалась забита под завязку. Лежать было негде и даже сидеть можно было только впереди, рядом с Серхио. Так мы и выехали бок о бок, он управлял лошадью, я читал ему новостные листки, пока они не закончились. Серхио не нашел в них имен участников ритуала. Это давало надежду на то, что нас всех посчитали мертвыми и больше не ищут.

То, что я теперь не скрывался в фургоне, уменьшило наши доходы. Чародея грабители видели издалека и благоразумно заранее удирали с дороги. В результате путешествие стало слишком однообразным, потому что городов мы избегали и мои фехтовальные занятия разбавлялись разве что занятиями по чародейству. Катящуюся повозку неимоверно трясло, я старался читать либо утром, либо уже на привале, ну а разминать пальцы, тренируя жесты, и повторять выученное можно было и на ходу. Правда, при встряске концентрация сбивалась, но я ничего убойного не практиковал, да и не было ничего серьезного в книгах для первого курса. Ками оказался сторонником самостоятельного изучения учениками материала, поэтому сказал, что вмешается, только если меня понесет не туда. Пока несло туда.

Нравилось ли мне новое занятие? Пока сложно было решить, потому что на этом пути я сделал лишь несколько первых шагов и куда он приведет, не знал. Я строил планы, но возможно, им было не суждено сбыться, если королевские ищейки выйдут на мой след. И сделать это проще всего в укрытии, подготовленном Алехандро Торрегроса, если поэт поделился с кем-либо своими приготовлениями к побегу.

До Дахены, судя по карте, оставалось несколько дневных переходов, когда я решил озвучить свои опасения:

— А не может так получиться, что покупку как фальшивых документов, так и башни отследили?

— Может, — согласился Серхио. — Я сам хотел предложить проверить, прежде чем туда лезть.

— Призрак был уверен, что от документов след не тянется, но с тех пор что-то могло измениться, — вмешался в разговор Шарик. — Засада может сидеть не в башне, а в самой Дахене. А на башне могут стоять только оповещающие чары.

— Ты сможешь проверить на чары? — спросил я вслух, чтобы Серхио хотя бы частично оказался в курсе наших разговоров, поскольку его это тоже касается.

— И на чары, и на чародеев в самой Дахене, — подтвердил Шарик.

С моего плеча он теперь почти не спускался, потому что среди купленных по его указке кустов была Жирнянка длиннолистная с очень вздорным характером, которая пыталась подгрести к себе все, что пробегало мимо. И не просто подгрести, но и сожрать. В случае мышей, крыс и как-то сдуру подползшей к нам змее это было большим плюсом, а вот в случае Шарика — минусом. Ни на меня, ни на Серхио зловредный куст не покушался, но подозреваю, только потому, что пока мы были для него слишком крупной дичью. Ками — тоже, но шерсть на его лапах куст пообщипал в попытках оторвать хотя бы одну фалангу. Нет, так-то Шарик за себя постоять мог, но опасался, что растение мы не довезем — слишком оно пока было маленькое и нежное, хотя и хищное. Вообще, я уже десять раз пожалел, что пошел на поводу у ками и набрал этой растительной хрени, которая требовала к себе внимания и которой активно не нравилось то, что она до сих пор не в земле.

— Об этом укрытии могли знать мои родственники или невеста, — напомнил я.

— Это вряд ли, — ответил Серхио. — Потому что если вы собирались бежать с чужими документами, то знали о своей участи и не стали бы откровенничать с родственниками. А что касается невесты, то поэт почти наверняка ей если и сказал, то как о сюрпризе. Иначе это неромантично.

— Тогда останавливаемся где-нибудь неподалеку от башни и отправляем Шарика на разведку, — предложил я.

— Меня? Одного? Не ценишь ты меня, Хандро.

— Напротив, ценю и уверен, что никто лучше тебя не справится, — льстиво сказал я. — Я вообще предлагаю оставить Серхио с повозкой подальше, а нам с тобой прогуляться вдвоем.

— Прогуливающийся пешком чародей вдали от жилья вызывает подозрение, — заметил ками.

— А отвод глаз на что? Потренируюсь.

— Там могут быть не только маги, но и солдаты, — прикинул ками. — Не отобьешься в случае чего один.

— В случае чего мы и вдвоем с Серхио не отобьемся. Вся надежда на тебя, — намекнул я. — Ты, можно сказать, наша главная ударная сила и по магии, и по смертельным укусам.

— Я кого попало не кусаю, — оскорбился ками.

Он спустился и устроился между мной и Серхио не без основания полагая, что у нас сейчас военный совет.

— А я и не предлагаю тебе кусать кого попало. Только тех, кто на нас нападет. И только в случае, если не будет другого выхода.

Внезапно Жирнянка почему-то решила, что сейчас самое время попробовать на крепость одну из Шариковых лап, и совершила очередное нападение, от которого ками увернулся и выдал:

— Вообще, прогуляться — прекрасная идея. Уверен, что мы с тобой даже быстрее доберемся до башни, чем если бы ехали на повозке. Бегаешь ты, Хандро, быстро, а лишняя тренировка тебе не повредит. И вообще, отставил бы ты ящик с этой дрянью подальше.

— Подальше отставим — на нее не будет свет попадать.

— За день не сдохнет. А вот я — могу.

— Мы все равно с тобой на разведку отправляемся.

— Прямо сейчас, — предложил он и дернул лапу, на которую нацелился неугомонный куст. — Собственно, я могу и без тебя обойтись. Ты меня только задержишь.

Слова у Шарика с делом не расставались, поэтому я даже ответить ничего не успел, как он уже скрылся в придорожных кустах, на которых даже лист не шелохнулся.

— Куда это он? — участливо спросил Серхио. — Живот прихватило? Ест он, конечно, как не в себя…

— Решил на разведку отправиться. Пока мы медленно едем, он быстро бегает.

Надолго Шарика не хватило. Видно, забыл, что последние двести лет он передвигался на ком-то, или вариант Серхио с прихватившим животом оказался близок к истине. Примерно через полчаса ками выскочил к дороге и как ни в чем не бывало устроился на моем плече.

— Я подумал, что оставлять тебя одного без присмотра нельзя, — важно сказал он. — Вляпаетесь куда еще. Лучше потом вместе пробежимся.

Ехали мы в тот день до темноты, чтобы покрыть как можно большее расстояние. Я разжег костер, Серхио засыпал в котелок очередной набор крупы овощей и сухих полосок мяса, и мы с ним склонились над картой, которую я гордо подсвечивал своим светлячком, не так давно выученным.

— Сейчас мы примерно здесь. — Ткнул Серхио пальцем в карту. — Башня должна быть примерно здесь. Будем около нее чуть после обеда, если нигде останавливаться не будем.

— Перекусить можно и в пути, — решил Шарик. — А остановиться до нее не доезжая. Примерно здесь.

Он смазанной тенью метнулся с моего плеча и ткнул когтем на довольно близкое к башне место.

— Кстати, Хандро, а что говорит твоя чародейская интуиция?

— Моя, прости, что?

— Интуиция, — недовольно повторил ками. — У каждого приличного чародея она есть.

— Похоже, я неприличный.

— Если бы ты был неприличным, то вместо Вильи направился бы в ближайший бордель. Сам говорил, что тебя тянуло на родину Алехандро.

— А то говорил, что меня тянул призрак, а не закладка покойного.

— Фу-ты ну-ты, какая у нас память хорошая, — пренебрежительно бросил ками. — Да, проклятие призрака было некстати, но он к тебе сам бы позже притянулся, только у тебя не было бы ни крови матери, ни денег, ни документов. Понял? Так что вела тебя туда самая настоящая чародейская интуиция. Ее тебе, конечно, еще развивать и развивать, поэтому должен ты ею пользоваться при любом удобном случае. Например, заглянуть сейчас в себя и понять, хочешь ли ты в эту башню, будет ли там спокойно. Практика как для медитации. Садись в позу и думай в том направлении.

Я использовал советы Шарика по полной, но так и не смог понять, тянет меня к этой башне или нет. Словно на краю сознания маячила какая-то опасность, но не смертельная. Это я и сказал, когда вышел из транса.

— Неинформативно, — недовольно сказал Шарик. — Ладно, завтра проверим, что там за несмертельная опасность.

— Еще мне показалось, что днем туда лезть не так опасно

— А вот это уже интереснее… Что же там может быть?

И Шарик забормотал на краю сознания, советуясь исключительно с собой, как с самым авторитетным в этой компании. А потом я и вовсе перестал его слышать и решил сказать о своем предвидении Серхио.

— Завтра посмотрим, — ответил тот. — Гадать можно долго и не угадать, потому что на месте окажется что-то другое. Свои глаза — они всегда надежнее. Да и не факт, что это предвиденье у вас вообще работает, дон Алехандро.

Тут я вынужден был согласиться, потому что у Шарика предвидение в моем исполнении то существовало, то нет. Может, я сам себя накрутил — мандраж от того, что завтра прибываем, появился еще с утра. Теперь нам лично предстояло убедиться, ждут нас здесь или нет. Иллюзий я не питал — даже одному чародею мы с Серхио не противники, а если там будет команда, так вообще победить без шансов.

Утром мы встали рано. Аппетита не было ни у меня, ни у Серхио, судя по тому с каким отвращением он запихивал в себя еду.

— Шарик, невидимость на всю повозку поставить сможешь? — спросил я, когда мы уже собрались выезжать.

— Сдурел? — вытаращился он меня всеми глазками-бусинками. — Это ж какая прорва энергии. Я столько через себя не пропущу. Ты даже отвод глаз долго держать не сможешь: объект большой, много неживого, а живое еще и движется не только по дороге, но и внутри повозки.

Говорил он вроде бы про нас с Серхио, но косился подозрительно на Жирнянку, которая вела себя на удивление спокойно. С вечера она подзакусила лягушкой, поэтому находилась пока в состоянии блаженного переваривания.

Пришлось выезжать безо всякой маскировки, зато остановились мы, лишь только башня появилась на горизонте. Использовав удачно приватизированную на летучем корабле подзорную трубу, я приблизил к себе башню насколько возможно. Живой и обитаемой она не выглядела. Более того, часть стены второго этажа разрушилась то ли от старости, то ли от попадания чужой зловредной магии. Выстрелом из пушки это могло быть вряд ли — слишком близко находился лес. Дверь, от которой у нас был ключ, с этой стороны видна не была.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Шарик, дергая меня за рукав. — Чего застыл?

— Развалины, — резюмировал я.

— Так-таки развалины? — засомневался Серхио.

— На втором этаже дыра, причем давно, потому что оттуда выглядывает дерево. Маленькое, конечно, но все же дерево. Остальное вроде цело. Жилым не выглядит.

— Тогда на месте смотрим.

— Тогда мы подъезжаем ближе и отправляем Шарика, — не согласился я. — Как самого быстрого незаметного и умелого. — Ками, приготовившийся возмущаться, надулся от гордости. — Он проверит на посещаемость. Сами не светимся. Если что — граница рядом. С нашими деньгами там что-нибудь найдем.

Деньги, конечно, были не наши, но совесть я старательно утрамбовывал, чтобы не мешала выживать. Потому что сто доранов я все равно не вернул бы — Алехандро прилично потратился и на фальшивые документы, и на приобретение жилья. А нам с Серхио эти деньги помогут выжить. Я даже не был уверен, что верну, когда такая сумма будет у меня на руках, потому что это однозначно указало бы на то, что я выжил.

Мы подъехали поближе, чтобы ками не пришлось сильно утруждать лапы, и он молнией рванул к башне. Что ж сейчас все решится…

Интерлюдия 2

Король Рамон Третий выслушивал доклад, опершись на руки и вперив взгляд в пол. На взгляд главы его разведки Луиса Альберто Охеды, на полу не было ровным счетом ничего интересного, потому что король роскошь не любил и его личные покои отличались простотой и минимальными удобствами. Здесь даже не было паркета, за причудливыми изгибами рисунка которого можно было наблюдать. Обычный крашеный пол. Перстень сына король сжимал в руке так, что начальник разведки начал опасаться, что внутри монаршей длани уже нет живого места.

— Горящий корабль видели несколько свидетелей. И то, что он рухнул в море, тоже. Таким образом, его высочество почти наверняка погиб. Ни одно тело не было найдено, но судя по тому, что перстень вашего сына был обнаружен в выпотрошенной рыбе, его высочеству выжить не удалось. Также не удалось выжить и другим. Даже если кому-то удалось выплыть, добраться до одного из поселков не удалось никому. Это Сангрелар.

— Это Сангрелар, — эхом повторил король. — Как мог загореться защищенный корабль?

— Мы изучаем обломки, которые удалось достать, — уклонился от прямого ответа Охеда.

— И?

— Ничего определенного пока сказать не можем. Один из экспертов предположил, что от времени вышли из строя защитные системы. Как-никак, устройство древнее, устроено непонятно, проверять действенность систем некому.

— А слухи о том, что проснулся замок Бельмонте?

— Вы о том, что первой группе, приехавшей в замок после исчезновения его высочества, почудилось, что замок дышит? Я лично слетал туда с проверкой и могу ответственно заявить: все это глупости, игра воображения. Замок спит.

— Проверили всех, кто… участвовал в ритуале?

— Всех, ваше величество. Никто не объявлялся. Но вы же понимаете, если бы жертвы внезапно выжили, то падре Хавьер молчать бы не стал.

— Осуждаешь, что я выбрал его?

Рамон Третий поднял голову и в упор посмотрел на Охеду, но тот выдержал тяжелый королевский взгляд. За столько лет уже выработалась устойчивость, хотя поначалу и к земле пригибало, и внутри все холодело.

— У него был самый высокий дар убеждения, а будущий глава альварианцев куда лояльней власти. И обещал выдать все документы до последнего листочка, если они попадут ему в руки.

— Но пока не попали…

— Или не хочет выдавать, ваше величество. Обыск у падре Хавьера мы провели, нигде ничего не обнаружили. Кстати, новый глава альварианцев утверждает, что медальон падре Хавьера был непростым.

— Он пока еще не глава. По протоколу выборы состоятся не раньше, чем через год после того, как падре Хавьера признают пропавшим без вести. Медальон должны были забрать. Место крушения известно?

— Приблизительно, ваше величество. Вести поисковые действия там невозможно — большая глубина. Чудо, что перстень вашего сына удалось найти.

Рамон Третий криво усмехнулся.

— Чудо? Это не чудо, это знак. Когда от принца останется всего лишь символ его власти…

Король не продолжил, но Охеда и без того знал это клятое предсказание наизусть. И если оно о нынешних временах, то в стране грядут проблемы. В такой ситуации утеря одного из наследников — катастрофа куда более значимая, чем просто потеря отцом сына.

— Нам нужен еще один принц.

— Я не вынесу еще одного ритуала, — покачал головой король. — Ты это прекрасно знаешь. Нужно готовить поездку на Сангрелар для Рамиро.

— Не рано? Ему всего двадцать, а закрепляющие жертвы и того моложе.

— У нас нет выбора.

— Если мне дозволено будет дать совет… — Охеда дождался кивка и продолжил: — То я бы подождал, пока еще кто-то свозит наследника в замок Бельмонте, чтобы исключить вероятность того, что что-то не то с замком.

— Ты же говорил, что проверял лично?

— Проверял. Но сделал это через сутки. По факту — через двое суток после исчезновения его высочества Альфонсо. Меня беспокоит, что никто из тех, кто видел горящий корабль, не заметил на нем людей. Все предосторожности должны быть соблюдены. От этого слишком многое зависит.

О поиске по крови, для ритуала которого почти все было готово, Охеда напоминать не стал. И он, и король прекрасно понимали, что это лишь формальность. Да, он будет проведен, но результат ничего не изменит. Даже не покажет места последнего упокоения Альфонсо. Но Рамон Третий вспомнил сам.

— После ритуала поиска придется объявить Альфонсо погибшим официально. Придумай подходящую версию, такую, чтобы она не касалась Сангрелара.

Рамон Третий наконец разжал ладонь. Перстень Альфонсо, красный от покрывавшей его королевской крови, выглядел не украшением, но искупительной жертвой.

Глава 16

Вернулся Шарик на удивление быстро.

— Здесь тебя никто не искал. Ни из магов, ни из простецов. Людей поблизости не было лет пять.

— Так это же замечательно, — обрадовался я. — Сейчас припаркуемся где-нибудь около башни и начнем осваивать.

Поскольку мои реплики были слышны и Серхио, то он сразу уточнил:

— Припаркуемся?

— Место для повозки найдем, — пояснил я.

— Любите вы, дон Алехандро бросаться странными словами. Я таких даже в Стросе не слышал.

— Я смотрю, ты уже планы строишь, — буркнул Шарик. — Не все так просто. В подвале гнездо десмондов. Аж пять штук их там.

— Десмонды — это кто?

— Единственные из созданных тварей Сангрелара, которым удалось покинуть остров, — ответил Серхио. — Там их лежка?

— Шарик говорит да.

— Точнее, им помогли покинуть, — поправил Шарик, недовольный, что кто-то ответил раньше него. — Хандро, не надо все проговаривать. Достаточно совета из нас двоих. Третий, как известно, лишний.

— Это смотря где он лишний, — не согласился я. — В вопросах планирований — вовсе нет. Серхио уж точно знает материковые реалии лучше нас с тобой. Ты у нас спец по магии и по Сангрелару, а он по всему остальному.

— Тоже мне спеца нашел в лице Серхио, — недовольно пробурчал Шарик, которого в этот раз моя лесть ничуть не примирила с третьим в нашей команде.

— Так что там с десмондами? — направил я его размышления в нужное русло. — Я правильно понимаю, что нужно их выкурить, прежде чем мы займем собственность?

— Балбесина, им никакой дым не помеха, они не дышат, — пренебрежительно бросил Шарик.

— Не дышат, потому что мертвые? — осторожно уточнил я.

Что-то вертелось в памяти, связанное с этим названием, но вертелось из моего мира.

— Правильно. Этакая псевдожизнь. Новые появляются путем обращения людей маткой, которой может стать любая особь, оставшаяся в одиночестве. Пола как такового у них нет. Есть матка и есть прислуживающие ей особи.

— Как я понимаю, эта псевдожизнь жрет жизнь обычную, чтобы продолжать существование.

— Правильно понимаешь. В основном, они кровь высасывают, конечно, но бывает жрут и печень с сердцем. Это если нет в планах увеличения гнезда. Тогда и не жрут, и выпивают не досуха.

Грубо говоря, мой дом пытаются отжать какие-то вампиры. Возможно, именно они и пробили стену на втором этаже, а вовсе не время или нападавшие на башню.

— Днем десмонда можно на клинок взять, — вставил свое слово Серхио, — они сонные и малоподвижные. Ночью им Луна дает дополнительные силы, поэтому в лунную ночь вообще без шансов.

— Луна дает силы? Вот чушь чушистая, — насмешливо проскрежетал Шарик. — Они солнечный свет плохо переносят, он им глаза обжигает, а не вот это вот все. И то, если десмонд в возрасте, то ему уже и на солнечный свет наплевать, там такая броня отрастает, что лучик для нее — тьфу.

— Чего они вообще боятся? — спросил я. — Кроме солнца. Чеснока? Серебра? Святой воды?

— Какой еще воды, Хандро? Ты что, на солнце перегрелся?

— Огня и честной стали, — ответил Серхио почти одновременно с ним.

— Тогда заливаем в подвал что-нибудь горючее и закрываем крышкой.

— Сдурел? — взвился Шарик. — Мы же и башню на фиг сожжем, и головы будет не определить.

— При чем тут головы?

— Их в магистрат можно сдать и получить деньги, — пояснил Серхио. — По дорану за штуку.

Он прекрасно справлялся с пониманием направления беседы, слыша только мои реплики.

— Вот. — Шарик постучал лапкой по моей голове. — Дошло? Ты пять доранов хочешь выбросить.

— Трупам деньги не нужны, — заметил я. — Вы уверены, что мы с ними справимся? В подвале нет солнечного света. Я как маг — круглый ноль.

— Их всего пять, — удивился Серхио. — Пять десмондов. Днем. Нас два мечника. Почему бы и не уработать?

— Мне вариант с поджиганием нравится куда больше — и безопаснее, и подвал сразу продезинфицируем. А головы сдавать — это себя лишний раз показывать. Не опасно?

— Нам в Дахене все равно придется появляться, — ответил Серхио. — И лучше там себя сразу прилично зарекомендовать. К тому же у десмондов могут быть какие-никакие ценности, а мы их бездарно сожжем.

— Вот, Серхио дело говорит, — неожиданно встал на его сторону Шарик. — Опять же компонентов для зелий с них наберем. У нас пустые контейнеры есть. Как раз на такой случай брал.

Мне не улыбалось лезть на рожон и вступать в открытое противостояние с пятеркой вампиров, пусть даже у них было что-то нужное мне для развития алхимии. Сжечь — это всегда надежнее и правильнее. Сожженный вампир к тебе больше не заявится никогда. Но прижимистость Шарика вступила в комплот с домовитостью Серхио, который тоже выразил опасение, что, пытаясь сжечь десмондов, мы непременно сожжем и все внутри башни. Будто там что-то могло остаться с такой дырой в стене.

— Дон Алехандро, их всего пять и сейчас день.

— Их целых пять и они владеют магией крови.

Признаться, под глазками ками, уставившимися на меня с возмущением, мне стало весьма неприятно, и я почувствовал, что опять ляпнул какую-то дичь.

— Какой-какой магии? — ехидно спросил Шарик. — Нет такого раздела, как магия крови.

— Но ты же сам говорил, что по крови можно много чего сделать.

— Это все относится к магии жизни, балбесина. Десмонды владеют внушением. Это магия разума. И днем она слаба. То есть у нормальных магов она хорошо работает и днем, но десмонды днем полусонные, поэтому и с магией перебои.

— Вот, пять особей, владеющих магией внушения, с клыками и жаждой крови.

— О, да. Из клыков получается прекрасный катализатор, — мечтательно сказал Шарик, потирая передними лапами.

Спелись. Походу, придется туда лезть, хоть и не хочется. А не хочется потому, что опасно. Вампиры существа непредсказуемые, быстрые и сильные. И красивые. Особенно вампирши. Правда, у них существенный недостаток — жажда крови, но если заткнуть рот чем-нибудь плохо прогрызаемым или вообще зубы выбить, и они сразу становятся неопасными. Может, отрубать головы не всем, а оставить самую красивую? Так, кажется, я думаю совсем не о том, о чем нужно думать перед битвой за свой дом. Беззубая вампирша разом теряет весь свой шарм, так что нет, не нужны они нам в хозяйстве. Нам ками хватает. От него хотя бы польза есть. Иногда.

— Шарик, а не покусать ли их тебе для начала? — предложил я, рассчитывая получить хоть какое-то преимущество. — У тебя яд пропадает.

— Хандро, они дохлые. Им мои укусы не повредят, — презрительно бросил ками. — Да не бойся. Уработаете вы их с Серхио в два меча. Только поосторожней, по зубам не бейте. Тогда они только в порошок пойдут, катализатор из них не выйдет. Не знаю почему так, но клык должен быть целым. Остальное-то можно не жалеть.

Он начал мечтать о том, куда потратит клыки десмондов, я же плюнул и решил посоветоваться с Серхио, как с лицом, заинтересованным куда больше с учетом того, что Шарик в добывании ценных алхимических ингредиентов участвовать не собирается.

— Да какие планы? — удивился он. — В одну руку саблю, в другую факел — и крошим всех в капусту, пока они не пришли в себя. Главное — скорость. Поехали, дон Алехандро. Быстрее доберемся — быстрее головы сдадим.

Лошадка, как будто почувствовав, что дорога подходит к концу, затрусила гораздо бодрее. Это она не учла вариант, что конец дороги может оказаться концом жизни. Или десмонды животных не пьют?

— Десмонды только на людей нападают? — поинтересовался я у Шарика.

— Только людей они обращают, а жрут всех, у кого есть теплая кровь, — ответил он. — Лягушку, например, не тронут, а крысу высосут за милую душу. Я тоже крысой подзакусил бы, особенно после того, как она провисит нужное время. Эх…

Он транслировал явное осуждение. Еще бы, мы не дали ему заплести заднюю часть повозки и подвешивать туда добычу. Но видит Всевышний, сделали мы это исключительно для того, чтобы пощадить его самолюбие, потому что с тех пор как у нас появилась Жирнянка, у Шарика резко пропали шансы удачно поохотиться.

— Отобьем башню — выделим тебе уголок, — щедро пообещал я.

В самом деле, если отобьем, не жалко будет угла где-нибудь на чердаке, не отобьем — выполнять обещание будет некому и не для кого. Если даже Серхио не боится вампиров, то мне это делать вообще должно быть стыдно. Но почему-то стыдно не было ни капельки, я вспоминал смазанные тени нападавших вампиров из фильмов, и мне было очень неуютно.

— Шарик, а что против них действует из магии?

— Из твоего — разве что Огненный ручей. Но пока ты его будешь создавать, успеешь уработать двоих клинком, так что смысла нет. Против десмондов хороши чары по площадям, — мечтательно сказал он. — Но ты их когда ещё будешь знать. Да и как хороши? Ингредиенты после них порченые.

— А ты не боишься, что после десмондов буду порченым я?

— Чего ты такой нытик? Если ты с жалкими десмондами не справишься, то будет правильным, если Серхио унаследует все после нас, — оптимистично сказал Шарик.

Тем временем мы подъехали к башне, и я, вспомнив что десмонды — твари чародейские, подключил видение чародейской энергии. Силуэты обнаружились под землей и оказались на удивление мелкими. То ли у десмондов чародейская энергия была не везде, то ли…

— Шарик мы что, детенышей будем урабатывать?

— Каких еще детенышей, балбесина?

— Десмондовских.

— Нда… Нужно было тебе бестиарий купить, когда возможность была, но кто знал, что у тебя в голове пустота? У десмондов не бывает детенышей, — не скрывая раздражения, сказал Шарик. — Мертвые они, понимаешь? А мертвые не размножаются нормальным способом, только через обращение разумных в себе подобных. При обращении часть материи теряется, остается примерно четверть, но от этого они милей и симпатичней не становятся. Пара десмондов ночью гарантированно отправит тебя в могилу. Понял?

Я кивнул и осмотрел на предмет чародейской энергии всю башню, но больше нигде ничего не светилось. Единственная опасность — где-то в подвале. Становилось понятным, почему и Серхио, и Шарик рассчитывали справиться своими силами.

— Факелы бы сделать. — Серхио оглянулся на повозку, прикидывая из чего.

Но лишнего там ничего не было, поэтому я предложил:

— Может, в башне чего найдем? Оно и гореть будет лучше.

— А ведь точно, дон Алехандро, — обрадовался Серхио, которому идея курочить собственное транспортное средство по душе не пришлась. — Пока мы до лежки десмондов не доберемся, то при свете можем ходить спокойно. Не совсем спокойно, конечно, с саблей на изготовку, но о нападении узнаем заранее.

К двери я все равно подходил с опаской. Десмонды твари мелкие и днем неактивные, но это по утверждению Шарика, сам я о них ничего не знал. Шевеления в месте их скопления не наблюдалось, если, конечно, они все обладают чародейской энергией.

С ключом пришлось повозиться. И он, и замок настолько проржавели, что пришлось неоднократно смазывать маслом, прежде чем раздался противный скрежет и ключ провернулся. При попытке открыть дверь она просто выпала, потому что дверные петли проржавели в хлам.

— Да уж, — проворчал Серхио. — Наследство то еще. Зато гореть хорошо будет.

Помещение внутри оказалось настолько заваленным всяким мусором, что было невозможно пройти, никуда не вляпавшись. Единственным плюсом в этом было то, что основу для факелов удалось найти без проблем. Серхио быстро соорудил четыре штуки — два на сейчас и два про запас, и мы пошли искать вход в логово десмондов, придавая себе уверенности горящими факелами. Шарик на всякий случай с моего плеча слез, чтобы ненароком не превратиться в жареного ками, но ценными советами мог уже делиться на расстоянии, так что на количестве его реплик это не сильно отразилось.

Вход нашелся в помещении рядом с кухней. Когда-то это было продуктовой кладовой, и в стене обнаружилась на удивление целая дверь. Серхио посмотрел на меня, я кивнул, и он открыл врата ада.

Врата ада — это не полчища десмондов, а амбре от их жизнедеятельности сравнимое с тем, что дает толпа кошек, содержащаяся в маленькой однокомнатной квартире. Глаза сразу стали слезиться, а нос, слава Всевышнему, заложило. Но это не помешало увидеть каменную лестницу, ведущую в подвал.

Факелы разогнали темноту, и я наконец разглядел десмондов. За детей их нельзя было принять даже издалека. Фигуры маленькие, но уродливые и непропорционально-скособоченные. Сразу обращали внимание на себя огромные торчащие зубы и глаза, в которых горела жажда убийства. Прекрасный образ дополняли длиннющие когти и сухая, практически мумифицированная, кожа. Пожалуй, вампирам в фильмах десмонды совсем не конкуренты. И оставлять в живых, даже самого красивого и даже с выбитыми зубами мы не будем.

Бросились они на нас раньше, чем мы спустились с лестницы, и скорость была впечатляющей. Боюсь представить, какой она была бы ночью, если днем десмонды считались медлительными. Слова Шарика о том, что несколько особей запросто могут загрызть одинокого мага, больше не казалась преувеличением. Я отбивался и факелом, и саблей, а они лезли, размахивая когтями, и вопили в диапазоне, близком к ультразвуку, от чего зубы начинали ныть, а волосы поднимались дыбом. Возможно, это и была пресловутая магия внушения, потому что от этого звука хотелось все побросать и смыться.

Когда это закончилось, я даже не сразу поверил, застыл, настороженно прислушиваясь и звукам и ощупывая окружение на неучтенную чародейскую энергию. Из тех, кто валялся под нашими ногами, она утекала — в самом деле, сложно что-то сохранить в сосуде, если тот не просто с трещиной, а разбит вдребезги. На удивление, мы с Серхио не пострадали, если не считать дыры на моем камзоле. Правильно я сделал, что снял чародейскую мантию перед тем, как лезть в башню, — сейчас бы она висела на мне лентами.

— Просил же поаккуратнее с зубами, — раздалось привычное ворчание Шарика. Ками спускаться не торопился, оглядывал поле битвы сверху. — Тащите падаль наружу, разделаем и остатки сожжем.

— Они все дохлые? — уточнил я на всякий случай. Прикасаться к телам под нами, из которых вытекала темная вязкая жидкость, не хотелось.

— Хандро, они изначально были дохлые. А сейчас потеряли и то подобие жизни, что имели. Не тормозите, тащите их наверх. Нам еще ингредиенты собирать, пока свежие.

Я вспомнил, что в повозке в одном из ящиков лежали особо прочные алхимические перчатки, и сбегал за ними, принеся пару и Серхио, который времени не терял, осматривал подвал, зажимая нос. Вдвоем мы быстро вытащили изрубленных уродцев, выложили перед башней, и Шарик начал командовать, что и куда собирать. Зубы могли храниться просто так в мешочках — целые клыки выделяя отдельно, как настоящую драгоценность, а вот остальное пришлось распихивать по контейнерам, которые Шарик настоял купить в Кимике. Кровь и слюну упаковывать ками нам не доверил, тщательно собирал сам, хотя первое уже начинало густеть, а последнее — высыхать. Когда я ему на это указал, он мне ответил, чтобы я не расстраивался — сухое тоже соберем, пригодится. Так что я вздохнул с облегчением, когда Серхио забросил в мешок головы со вскрытыми (мозги тоже оказались ценным ингредиентом, хотя было их там всего-навсего с мелкий грецкий орех) черепушками и выдранными зубами.

— Сдать бы сразу, — сказал он. — А то завоняются.

— Разгрузим повозку — и отвезешь, — предложил я. — Я пока хлам из башни повытаскиваю и сожгу здесь все на хрен.

— Нужно ещё прикинуть, что купить, — всполошился Шарик, — чтобы не просто так лошадку гонять.

— Нам все покупать придется, — заметил я. — Ты видел, что там разбомблено все, что можно.

— Первым делом нужно дыру в стене заложить, — сказал Серхио. — Каменщиков искать?

— Искать, разумеется, — с энтузиазмом согласился я. — И лошадке нужно хотя бы навес сделать.

— Доски и инструменты, — прикинул Серхио.

— Еще лопаты нужны и ведра, — припомнил Шарик. — Скажи ему. Нам огород чародейский создавать надо.

Мне показалось, что больше всего его беспокоила Жирнянка, которую он хотел убрать как можно дальше от себя, но растения действительно надо было высаживать, поэтому я озадачил Серхио еще и садово-огородным инвентарем. Разгрузка много времени не заняла и вскоре Серхио на повозке упилил до Дахены, а я, вздохнув, отправился изучать подвал, чтобы вычистить там все после десмондов.

Глава 17

Первым делом я вычистил подвал, потому что все, что там валялось, впитало вонь настолько, что ее можно было только выжечь. Само-то помещение оказалось на удивление хорошо сохранившимся, прочной каменной кладке не повредили даже миазмы десмондов. А вот все, что там было, превратилось в труху. Даже огромные обручи от бочек, сохранившие свою форму, при прикосновении рассыпались на мелкие проржавевшие куски.

— Винный погреб?

— Почему винный? — удивился Шарик.

— Бочки были. Не с водой же?

— Бочек было две, а остальное место наверняка еда занимала. Нафига в такой маленькой башне отдельный винный погреб?

— Может, хозяин был гурманом?

— Гурман в таком месте жить не будет. И кухня здесь так себе. Ты железяки не выбрасывай. В мешок складываю. Понадобятся еще.

Поразившись тому, что Шарик умудрился не только разглядеть в творящемся в башне хаосе кухню, но и составить о ней впечатление, я покладисто забросал железки в мешок, который принес, чтобы складывать все ценное. Пока других ценностей больше тут не наблюдалось. Если десмонды и были до своего обращения обеспеченными людьми, то свое обеспечение забыли в другом месте.

Вынеся все наружу и прислонив мешок к стене башни, я вернулся в подвал. Выглядел он вполне прилично, но вонь почти не развеялась. Мало того, она начала просачиваться наверх… Я чихнул и поинтересовался:

— Шарик, наверняка есть чары, очищающие воздух.

— Здесь не только воздух, здесь комплексно чистить нужно. — Он поскреб в затылке лапкой. — Есть-то есть, но это мне придется через тебя прогонять очень много чародейской энергии.

— Тебе нужно мое согласие? Даю.

— Тебе после этого будет немного дурно.

Мне бы задуматься над тем, что если Шарик предупреждает, то это значит, что уже не все слава богу, но вместо этого я ответил:

— Мне и без того тут дурно. Дурнотой больше, дурнотой меньше — какая разница? Действуй, Шарик.

В следующий момент перед глазами завертелись зеленые круги, и я еле успел подставить руки перед тем, как сознание отключилось вообще.

Очнулся я на идеально чистом полу. Наверное, таким он был сразу, как закончили строительство и все здесь отмыли. Под носом обнаружилась начинавшая подсыхать кровь, но сам он разбит не был и не болел. Остальное тоже не болело, но стоило попытаться сесть, как меня сразу заштормило, и я чуть опять не шлепнулся на пол, удержался в сидячем положении с трудом.

— Очнулся? — обрадовался Шарик. В его интонациях проявилось неожиданное чувство вины.

— Шарик, это что вообще было? — сипло спросил я и откашлялся.

— Не учел я, что мы так не связывались, а объем воздуха тут большой, — виновато пояснил он. — Я чары запустил, а они как потянули… И разорвать уже никак. В следующий раз такого не будет.

— В следующий раз? Никакого следующего раза! Я не могу себе позволить терять сознание от перенапряжения.

— Тренировать нужно, — не согласился Шарик. — В следующий раз будем все делать под присмотром Серхио.

— Который тебя не слышит, — намекнул я, рассчитывая на уступки со стороны проштрафившегося ками.

— Хорошо, — буркнул он. — Будет меня он слышать, но только по прямому твоему приказу или когда ты безсознания. Сам он мне ничего транслировать не сможет, это не моя прихоть, а особенность связи ками и его хозяина, понятно?

— Понятно, — согласился я.

После разговора я почувствовал себя получше, поэтому попытался встать. Попытка удалась, и я, покачиваясь как лодка на волнах, пошел к лестнице, чтобы покинуть подвал, который нынче вызывал у меня отвращение даже сильнее, чем когда он был грязным и вонючим. Каждый шаг давался все легче, и, когда я подошел к лестнице, больше не раскачивался, да и слабость почти отступила. Чистящие чары лестницу тоже задели, но вот вид снаружи не порадовал. Снаружи был конкретный свинарник, который я следовало разгрести как можно скорее. Но я принялся не за него. Я решил изучить доставшееся мне наследство.

На втором этаже, куда вела винтовая каменная лестница, не нашлось ничего интересного. Туда нанесло всякой дряни столько, что скоро не одно дерево вырастет, а целая роща, благо есть на чем. Я выдрал дерево, которое грустно выглядывало в проем на вольно растущих собратьев, и туда же его выбросил, предварительно ободрав ветви для веника. Огляделся, что бы еще выбросить. Выбрасывать надо было все.

— Спальня была, — со знанием дела сообщил Шарик, который вовсю изучал обстановку, не боясь пачкать лапы.

— Дамская, — поддакнул я.

Помещение было слишком большим для одной спальни. Его можно запросто разгородить на комнаты для меня и Серхио, благо количество узких окон-бойниц это позволяло.

— Почему дамская?

— Цветочки в спальнях только у дам бывает, — намекнул я на дерево. — Но нам без разницы. Отсюда весь хлам на выброс.

— Зато удобно сгребать все в дыру, — обрадовал меня ками. — Таскать не нужно. И десмондов бы сжечь, а то вонять скоро начнут.

— Осмотрим все и примемся поджигать, — согласился я и направился к лестнице.

Что было на следующем этаже, не смог определить даже Шарик: ветошь, труха, куски ржавого железа и стеклянный бой.

— Окна мелковаты, — грустно сказал ками. — Сейчас бы вышвырнули все. Придется сгребать вниз и уж там все сваливать через дыру. А так прекрасная комната для занятий. Можно сказать, идеальная. Вот расчистишь — и вперед.

Он опять залез ко мне на плечо, оставив грязные следы на многострадальном камзоле, и осматривался с видом: «А паутину я буду плести здесь». И не отвертишься, обещал после победы над десмондами выделить ему уголок. Но не в алхимической же лаборатории? Подвал или… Я поднял голову к потолку… чердак? Или что там вместо него в башнях?

На потолке был люк, но вид у него был приварившегося намертво, а в комнате не наблюдалось ничего похожего на лестницу. Так что придется отложить обследование на потом. Пока хлама и здесь хватает.

Магической помощью Шарика я пользоваться не рискнул, так что следующие несколько часов я сгребал, таскал, подбрасывал в вонючий костер с останками десмондов, которые выглядели сухим пергаментом, но на деле оказались совершенно негорючими. Поначалу ками пытался командовать, но я его быстро отвлек разговором.

— Слушай, Шарик, дон Леон ничуть не удивился, когда я заговорил об орках и эльфах, но я пока ни одного не видел.

— Потому что в этом мире их нет. Бельмонте кого только не таскали поначалу. На Сангреларе куча рас поперебывала. Если там при замке сохранилось кладбище — увидишь. Кстати, там и твоя могила есть.

— Вторая в этом мире, — продолжил я. — Еще одна в Вилье.

— Сравнил. Там пустой гроб, — заметил Шарик. — А тут тело лежит.

— Что там от этого тела осталось за двести лет?

— И то верно, — согласился он. — Так вот, поначалу Бельмонте кого только не таскали. А потом что оставалось — на кладбище с благодарственной надписью на камушке. Мол, погиб ради процветания великого рода Бельмонте. Но после того как орк одним ударом булавы пришиб основного претендента на руку очередной невесты, отбор стал куда серьезней и выбирали только тех, кто не мог за себя постоять.

Это было завуалированное оскорбление, но я промолчал, потому что в кои-то веки Шарик был прав: я ничего не смог противопоставить дону Рикардо и умер как идиот.

— Это что получается, в жилах Бельмонте текла и оркская кровь?

— Еще чего. Грохнули орка, от сомнительного ребенка избавились задолго до его рождения, а Бельмонте засунула себе в задницу свои нетрадиционные сексуальные предпочтения и вышла на новую охоту. Кандидатуру в жертву стали искать исключительно среди людей.

Я огляделся. На третьем этаже осталась только пыль и грязь, все крупное было перемещено либо на второй этаж, либо сразу в костер. Пришло время разбираться со спальней. Ками привстал на четырех задних лапах, оглядывая поле деятельности как завзятый прораб, у которого в подчинении толпа рабочих.

— Шарик, как десмонды смогли покинуть Сангрелар?

— О, это еще одна страница в книге человеческой тупости, — радостно отвлекся ками от придумывания для меня работы. — Одному умнику пришло в голову создать зверинец из самых опасных тварей Сангрелара. Самое смешное, что ему удалось получить на это разрешение. Эй, балбесина, ты куда эту деревяшку откладываешь? В костер ее.

— Она может пригодиться для чего-нибудь другого.

— Например?

— Например, кашу на ней сварим.

— Хандро, ты совсем идиот? Ты не знаешь, что здесь было. Ничего из этого использовать нельзя. Только в костер. То есть сначала в дырку, потом в костер.

Я выглянул в окно — действительно, самое время подбросить что-то к десмондам, так что я набрал деревяшек и потащил к костру, прикинув, что до дыры придется бежать дольше, а дерево сухое и относительно легкое.

— Так что там со зверинцем?

— А, со зверинцем… Так вот, набрал он всякой живности по штучке и поехал по городам в турне. Только не учел, что охранять нужно получше, потому что нашлись экзальтированные дамочки, которые начали страдать о несчастных заточенных зверушках. И ладно бы просто страдать, так нет, в одну совершенно непрекрасную ночь вскрыли все клетки в зверинце. Выпущенные твари, самом собой, отблагодарили выпустившего сразу. Кто это был, так и не удалось определить. Предполагали даже, что придурков было несколько. Но твари в тот день порезвились так, что ополовинили город.

— Ого.

— Вот тебе и ого. Магов пригнали, те быстро тварей вычистили, а кого не вычистили сразу, тех потом догнали и пришибли. Кроме десмондов, потому что тот, которого выпустили, сразу обратил пару человек, и дальше они множились и множились.

— Десмонд — это сам себе копировальная машина.

— Во-во, — с умным видом подтвердил Шарик. — И вот что интересно, они свойств своих в отрыве от Сангрелара не потеряли.

— А остальные?

— Тварей размножившихся больше не было, слава Всевышнему. А травки пытаются вывозить. Второе поколение уже намного слабее, а в третьем только следы того, что нужно. Декокты с выращенными тут травами куда менее эффективны.

— Зачем же мы тогда этот гербарий набрали? — кивнул я на ящики.

— Гербарий — это сушеное, балбесина. И я про растения с Сангрелара. Про те, что появились после магического выплеска. А эти, что мы купили, они для обычных декоктов, понял?

— Понял, чего ж не понять. Ты очень доходчиво поясняешь.

— Доходчиво дон Леон пояснял, особенно когда брал в руки розги. Как известно, лучше всего наука вбивается через задницу.

— Поэтому Мурильо и вымерли.

— В смысле?

— В смысле, когда вбиваешь науку через задницу, в голове она не задерживается.

— Тоже мне, умник, — буркнул Шарик. — Давай ветром выдуем остаток мусора с третьего и второго этажей?

— Чтобы я обзавелся третьей могилой в этом мире?

— С чего бы?

— С того, что я только недавно чуть не угробился, — напомнил я.

— Там были сложные чары, которые делал я. А ты возьмешь обычный Воздушный поток, который учил совсем недавно, и выдуешь сам. Силу дозировать можно, чтобы себя не угробить. Чувствуешь слабость и прекращаешь. Тебе же не нужно уничтожать мусор, а просто его переместить.

Я скривился. Шарик знал толк в извращениях. У этих чар был очень сложный жест, который мне никак не давался в полной мере, поэтому получались они у меня сикось-накось, через раз, с неопределяемым направлением и со случайной подачей силы.

— Работай-работай, — правильно понял мою гримасу Шарик. — Мы из тебя еще настоящего чародея сделаем.

— Мы — это кто? — уточнил я с интересом, подозревая, что Шарик считает себя уже коронованной особой.

— Мы — это я и память дона Леона. Помни, что постоянные тренировки — залог успеха.

— Ага, — пессимистично согласился я. — Гни пальцы — и они рано или поздно согнуться в нужную хрень.

— Наконец-то ты начал хоть что-то понимать, — не оценил Шарик мои потуги в юмор. — Чародеи учатся правильно гнуть пальцы с детства. А ты стишки кропал.

— Не я.

— Разница? Эти пальцы привыкли держать перо, а не знаки. В чародейском деле мелочей не бывает. Отклячишь палец не туда — и не сможешь совладать с потоком.

Время до приезда Серхио превратилось в сущий кошмар. Я работал пылесосом наоборот, выдувая пыль из все щелей. Особой тщательности не требовалось, но и поверхностная уборка требовала полной сосредоточенности. Палец выгнул не туда — и вот уже поток ветра пытается выбить люк в потолке, а не устремляется вниз по лестнице. Пару раз я чертыхался и пытался взяться за веник, сделанный из веток выброшенного дерева, но Шарик опять проходился по моей необучаемости, а веник поднимал столько ненаправленной пыли, что я зло его бросал и опять переключался на чары.

После того как остатки мусора высыпались через неестественную дыру в стене башни, я стал окончательно грязным, мокрым от пота и злым. Хотелось уже сжечь здесь всё, чтобы больше не мучиться. И это было бы правильным решением даже с начала моей работы, потому что в этом хламе не нашлось ничего стоящего. Такого, что могло бы окупить мои трудозатраты.

Костер над десмондами горел непрерывно — стаскивал я туда все выметенное. На первый этаж не хватило ни сил, ни времени — приехал Серхио, да не один, а с бригадиром строителей. Тот поздоровался, одним взглядом оценил платежеспособность, которая его не впечатлила, но они с Серхио отправились оценивать фронт работ. Я было намылился за ними, хотя Серхио привез новостные листки, которые следовало бы изучить. но тут приехал еще один визитер. Был он в мундире, плотно облегающем увесистый живот, поэтому я поначалу решил, что к нам явился либо военный, либо полицейский. Но мундир оказался почтовой службы, а сам Хесус Франко — на редкость штатским сеньором. Приехал он из-за посылки, которая лежала на почте на мое имя уже пару дней и сильно мешала, потому как размер имела немаленький. Об этом сеньор сообщил сразу, как поздоровался, представился, снял фуражку и вытер обнаружившуюся солидную лысину.

— Точно ли мне? — засомневался я.

— Ваш слуга утверждает, что вы Алехандро Контрерас.

В его голосе прозвучал вопрос, поэтому я вынужденно подтвердил:

— Он самый.

— Я хотел бы взглянуть на ваши документы.

Я пожал плечами и полез в дорожный мешок, откуда и вытащил запрашиваемое. Сеньор Франко внимательно проверил, а потом вытащил увесистый ящик из своей легкой повозки. Где он только там помещался?

— Это что? — уточнил я.

— Откуда мне знать, дон Контрерас? — оскорбленно ответил он, прикрывая фуражкой лысину. — Не имею склонности лазить по чужим посылкам.

— Простите, если этот вопрос вас обидел. Но мой нынешний адрес знает только один сеньор, а он если что и прислал бы, так только письмо. Поэтому я удивился и подумал, что можно что-то сказать по отправителю.

— Отправитель — аноним.

Я опешил и спросил у Шарика:

— А что, так можно?

— На Сангреларе почты нет, так что не отвечу. А от коробки магией не тянет. Безопасна она. Наверное, твой предшественник позаботился о вещах первой необходимости. Отправил посылку себе сам.

— Благодарю вас, сеньор Франко, за то, что взяли на себя труд доставить лично. К сожалению, не имею возможности пригласить вас в гости — в доме беспорядок.

Сеньор хохотнул, показывая, что оценил мой юмор.

— Ничего, пригласите еще. Как вас угораздило, дон Контрерас, купить это?

— Сам удивлен, сеньор Франко. Продавец уверял что башня пригодна для жизни и просил немного. А мне нужно было уединенное место для изучения магии…

— Урок вам дон Контрерас, проверять все перед покупкой. Продавца-то теперь не найти. Сплавил вам развалины — и фьють — удрал на другой конец страны. Нам-то даже хорошо. У башни наконец появился хозяин, а то когда в строении жизни нет, туда заселяется нежить. Кстати, примите благодарность от всего Охедо за уничтожение гнезда десмондов. Думаю, его нескоро обнаружили бы. Вам повезло, что не пострадали.

— Был день и их было всего пять, — гордо ответил я.

— И не подумаешь, что каких-то пару часов назад дон Алехандро ныл, что это слишком сложная задача для него, хилого и несчастного мага, — съехидничал Шарик.

— Вовремя вы их прижучили. Еще немного — и второе гнездо отпочковалось бы. Кстати, вы к нам надолго?

— На пару лет точно.

— Газету выписать не желаете? Или книгу какую? У меня и каталог с собой.

Он вытащил каталог газет, доступных для заказа в этом захолустье. Был он невелик и умещался всего на одной странице. Я решил, что нужно быть хоть немного в курсе происходящего и подписался на две газеты: «Главный мибийский королевский вестник» и «Дахенские известия». Сеньор Франко предупредил, что забирать их нужно самостоятельно на почте, только после того, как получил от меня деньги.

— Ближе к обеду дон Алехандро, — разливался он соловьем. — У нас рано никто не встает и ничего не делается. Книжки какие не желаете ли? У нас самый полный каталог «Торгового дома Стросы». И цены куда ниже тех, что в книжных.

Я уже хотел было отказаться, но тут Шарик буквально заорал:

— Бестиарий. Нам нужен бестиарий.

Глава 18

Бригадира каменщиков любезно согласился подвести служащий почты. Я уже не чаял, как от него отделаться. Утомил он меня своей любознательностью. Интересовало его все: из каких именно я Контрерасов, кто был моим учителем, собираюсь ли я брать заказы в Дахене, буду ли посещать местные балы и тому подобная ерунда. К концу разговора я заподозрил, что он не только работает на почте, но и подрабатывает в местной Страже. И не на полставки, а на все полторы. Любопытство было каким-то чрезмерно-нездоровым. Это показалось не только мне, но и Шарику.

— Если он все помнит, что ему говорят, то это не человек должен быть, а ходячий справочник.

Я подбросил очередную кучу хлама в костер с десмондами. Это добавило картине антуража: дыма и вони. Сеньор недовольно поморщился и чихнул. От костра он старался держаться подальше, потому что вид полусгоревших тварей вызывал у него тошноту. У меня, если честно, тоже, но и собеседник уже не радовал, потому что от моих вопросов он элегантно уклонялся и задавал свои.

— Вы все спрашиваете и спрашиваете, сеньор Франко, — намекнул я.

— А как иначе? — вытаращился он на меня. — Вы у нас человек новый. Нам надо знать, чего от вас ожидать.

— Я не планирую часто бывать в городе, — ответил я. — У меня здесь слишком много дел.

— Дела рано или поздно заканчиваются, а значит, вы появитесь на одном из наших балов. — Он с сомнением посмотрел на мой изгвазданный и рваный камзол, но потом решил, что это рабочая униформа и у меня непременно должна быть запасная одежда. — А когда вы появитесь, мы должны знать, что вы за человек.

Он бы еще долго распинался, но тут вышел Серхио, явно собравшийся отвозить бригадира в город, и мне пришла в голову светлая мысль, как одновременно убить двух зайцев: задержать Серхио и спровадить болтливого гостя. Отказать сеньор Франко не смог. Уезжал он неохотно, но обещал вернуться при первой оказии.

— Эко вы развернулись, дон Алехандро. Чую, задержись я немного — и стену бы заделали. — Серхио запнулся о ящик, который оставил сеньор Франко, и спросил: — Что в посылке? Очень уж сеньор Франко переживал, чтобы вы ее забрали.

— Наверное, то, что я посчитал важным, но не смог взять с собой? — предположил я. — Откроем — увидим.

Серхио посчитал это указанием и принялся отдирать крепко прибитую крышку, и вскоре мы смогли заглянуть в ящик. Да… Собственно, могли бы и не вскрывать, потому что в ящике лежала аккуратно присыпанная соломой родная сестра той гитары, что была в спальне Алехандро. Одно отличие — бант. Этот был не желтый, а алый, но такой же вызывающе пышный. Серхио посмотрел на гитару, потом на меня, потом обернулся на мрачную башню (не иначе как пытаясь понять, для чего там настолько нужна гитара, что ее пришлось отправлять почтой), повернулся опять к ящику и почти нейтрально предположил:

— Может, там внутри что-то ценное?

На всякий случай мы порылись в соломе, но больше в ящике ничего не было. Похоже, Алехандро планировал петь романсы сеньорите, с которой собирался бежать, и было это для него наиважнейшим делом. Так, с гитарой в руке я встретил нового визитера. Точнее визитершу.

— Чародейка, — шепнул Шарик. — Не из слабых. Ври по минимуму, а то поймет.

Дама оказалась из тех, кто не слишком уважает балахоны. И было понятно почему. При общей худощавости, чародейка обладала выдающейся грудью, наверняка привлекающей избыточное мужское внимание. Даже я в нее ненадолго залип и поинтересовался у Шарика:

— На ней иллюзия?

— Какая иллюзия? Она сильная чародейка, а значит, может выглядеть так, как хочет.

— То есть дон Леон был недостаточно сильным чародеем?

Я отлип от зоны декольте и наконец сумел рассмотреть остальные части посетительницы, которая, насмешливо улыбаясь, приближалась к нам. Легкий экипаж был оставлен у дороги, и чародейка шла, чуть приподняв юбки светлого летнего платья с кучей оборок. Видны были только туфельки на невысоком каблуке с блестящими пряжками. Выше донна ничего не хотела показывать. Во всяком случае — пока, потому что было в ней нечто такое неуловимое, что отмечает любительницу приключений в постели. Возможно, манера идти, раскачивая бедрами, или призывная улыбка, в которую складывались пухлые губы?

— Дон Леон просто был очень старым, а этой максимум лет сорок пять. Скорее, сорок.

— Сколько? Да я бы ей больше двадцати не дал, — ошарашенно ответил я. Но чародейка подошла уже достаточно близко, чтобы обратиться теперь уже к ней: — Дон Контрерас к вашим услугам, прекрасная донна. Чему обязан счастьем лицезреть вас?

Я даже попытался имитировать реверанс, для чего гитара оказалась очень кстати, поскольку замаскировала мое неумение и отвлекла внимание на себя. Мотыляющаяся красная тряпка никого не оставит равнодушным, даже быка. Чародейка быком не была, но на бант отвлеклась и ответила с небольшим опозданием, присев в коротком недолгом реверансе.

— Сильвия Ортис де Сарате, — представилась и она. — Захотелось познакомиться с коллегой, который не успел приехать, а уже прославился в нашем скромном городке.

— Сразу обозначь, что ты только ученик. — Шарик переступил по мне лапами, чтобы я точно обратил внимание на его слова. — Иначе впутывать будут в то, к чему ты не готов.

— До коллеги мне еще далеко. Пока я всего лишь ученик.

— Чей же?

— Не вздумай даже имя назвать, — прошипел Шарик. — Ты — позор для дона Леона. И представляясь учеником Мурильо, ты не просто привлекаешь к нам ненужное внимание, ты создаешь опасность для нашей жизни.

Лупил он словами как из пулемета. Честно говоря, на репутацию дона Леона мне было все равно, но на нашу безопасность плевать не стоило.

— К сожалению, мой наставник умер, и я не уверен, что не опозорю его имя никчемным учеником.

— Скромность была бы похвальной, если бы вы так бессовестно не преуменьшали свои возможности, дон Контрерас.

Шарик заволновался и прошипел:

— Сейчас ты должен разрешить ей обращаться к тебе по имени.

— Для вас я Алехандро, прекраснейшая.

Она поощрительно улыбнулась и почти пропела в ответ:

— Тогда и вы называйте меня просто Сильвией.

— Почту за честь, донна.

— И прекратите скромничать. Чародею с ками это не к лицу.

— Увы, я всего лишь ученик чародея, — настойчиво повторил я.

— Сюда вы приехали, чтобы заниматься магией?

Она улыбалась, но цепким взглядом оббегала и костер, в котором сгорали десмонды, и повозку, которая хорошо сохранилась после нашего короткого путешествия, и коробки с клеймом магазинов из Кимики, и ящики с рассадой. Последняя на удивление благополучно доехала. Ни один кустик не скончался, а Жирнянка еще и окрепла и подросла. И кажется, не прочь подрасти еще. Вон как заинтересованно крутит листочками во все стороны.

— Именно так, донна Сильвия.

— Я глава чародейской гильдии в Дахене. При плодотворном сотрудничестве дам рекомендацию в гильдию, когда соберетесь сдавать экзамен на звание чародея, — сообщила она, тем самым вводя меня в некоторое беспокойство.

Не рекомендацией, разумеется, а странными полунамеками, прозвучавшими в ее словах. Казалось бы, какое может быть беспокойство рядом с красивой женщиной, явно к тебе расположенной? Но нет, после слов ками о возрасте гостьи мне теперь казалось ненастоящим и все остальное в ней.

— Ого, — с явным скепсисом сказал Шарик. — В этой дыре — и вдруг отделение чародейской гильдии? Кажется, кто-то привирает.

— Велико ли местное отделение гильдии, донна Сильвия? — поинтересовался я.

— Уели, дон Алехандро, — рассмеялась она. — Кроме меня, еще целитель, алхимик-аптекарь и травница. Двух последних назвать чародеями — погрешить против истины, потому что энергии у них крохи, хотя оба искусны в своем деле. С травницей вы непременно познакомитесь. Потому что хоть вы и привезли с собой целый огород, всего учесть невозможно. да и пока еще ваша трава вырастет. Впрочем, услуги сеньора Куэнка вам тоже непременно понадобятся. Иногда дешевле купить у специалиста.

— Им так и сказать, что я по вашей рекомендации, донна Сильвия?

Она опять рассмеялась, показывая ровные жемчужные зубы в призывно приоткрытых пухлых губах. Что-то ей было от меня нужно, только я никак не мог сообразить что.

— Скажите, почему не сказать, дон Алехандро? Они будут рады дать скидку чародею, сотрудничающему с нашим отделением.

— Вы так и не сказали, в чем будет заключаться сотрудничество?

— Разве? — картинно удивилась она. — Вы регистрируетесь у нас и при необходимости приходите на помощь. Сразу предупреждаю, без регистрации у вас не будет возможности мелких приработков по специальности.

— Я и не планировал пока, донна Сильвия.

— Разве? — Она кивнула на костер с вонючими десмондами. — А как же уничтожение сангреларских тварей? Вы не должны были этим заниматься.

— Позволить себя сожрать? — удивился я.

— Позвать тех, кто имеет право таким заниматься.

— Но они на нас напали, мы только защищались. Я чары даже не использовал.

— Дон Алехандро, я прекрасно знаю, как в вашем возрасте юные чародеи любят геройствовать и лезть туда, куда не должны, — она насмешливо сощурилась. — Но вы-то чарами не первый год занимаетесь. Поэтому не вздумайте говорить, что вы полезли в башню, не зная о лежке десмондов. Не поверю. Ни один уважающий себя чародей не зайдет в незнакомое пустующее здание, не обследовав его чарами. А значит, чары вы использовали.

Чары использовал не я, а ками, но говорить такое было еще хуже, чем отрицать использование вовсе.

— Она права, — бросил Шарик. — Чародей с ками должен уметь хоть что-то, иначе привлечет к себе нездоровое внимание. Нужно было тебе себя за мечника выдать, глядишь, не привязалась бы пиявка. Да что теперь говорить? Выдай ей процент награды, а то не отстанет.

— То есть все эти пляски из-за денег?

— Возможно, ей действительно нужна помощь с чем-то. Но деньги — тоже.

— Сколько я должен заплатить в гильдию, донна Сильвия?

— Двадцать процентов от награды, — нагло ответила она. — Увы, милый дон Алехандро, это не моя прихоть, это стандартный налог для чародея без лицензии, коим вы являетесь. Если получите лицензию, налог сократится до пяти. Разумеется, при регистрации в местном отделении.

Сочувствие ее было донельзя фальшивым, а вот желание наложить лапку на наши деньги — самое что ни на есть настоящее, поэтому я вздохнул и сказал:

— Серхио, передай донне доран.

Серхио мрачно вложил в протянутую руку деньги, чародейка, довольно улыбнувшись, подбросила золотой на ладони и убрала в крошечную сумочку, которую я ранее не заметил и которая висела у нее на локте.

— Квитанцию я вам выпишу в следующий раз, — сообщила она.

— Лучше откажись, — буркнул Шарик. — Иначе отношения испортишь сразу.

— Что вы, донна Сильвия, зачем мне квитанция? Что мне с ними делать? — улыбнулся в ответ я, хотя злость из-за отжатых денег требовала и других слов, и другого выражения лица. — Вы лучше про рекомендацию не забудьте, когда потребуется.

— Разумеется, дон Алехандро. — Теперь улыбка была непритворной.

— Что от меня нужно для регистрации, донна Сильвия?

— Ничего, только ваше желание, — ответила она теперь уже точно призывно улыбаясь. — Значит, я вас вписываю в наше отделение и могу на вас рассчитывать?

— Разумеется, донна Сильвия. Я понимаю, что в приграничном городке возможны проблемы с теми, кто не любит официально пересекать границы.

— Это вы про контрабандистов? — удивилась она. — Что вы, дон Алехандро, это не наши проблемы, а пограничников. Их отделение расположено не в Дахене, поэтому они в городе бывают редко. И чародеи там свои. Я про мелкую бытовую дребедень, которой мне самой заниматься не по статусу, а вам она даст возможность попрактиковаться и подзаработать. Не переживайте, вы будете под моей опекой. Но это мы можем обсудить и попозже, на приеме в доме моего супруга. Я пришлю приглашение. И не забудьте гитару, дон Алехандро, а то я непременно обижусь.

Она погрозила мне пальцем, на который кружева перчатки не хватило. Впрочем, не хватило его и на остальные пальцы. Странные перчатки, обрезанные по первой фаланге, а цена наверняка такая же, как у целых. Впрочем, кто я такой, чтобы судить о местной женской моде?

— Увы, донна Сильвия, я не силен в игре на гитаре. Собирался попрактиковаться вдали от людей.

— Вот на нас и попрактикуетесь, — решила она. — Пожалуй, мне уже пора, дон Алехандро. Столько дел, столько дел… До скорой встречи.

Мои прощальные слова она уже наверняка не расслышала, потому что пока я проговаривал все то, что нашептывал Шарик, благополучно дошла до своей коляски, в которую забралась не без некоторого изящества. И уже оттуда послала мне воздушный поцелуй. Красивая женщина, хоть и немного жадная. Ну да ладно. Эти дораны все равно были неожиданным, но приятным дополнением к очистке здания. Которую мы пока не закончили. Я вложил в ящик гитару, которую весь разговор продержал в руке, и прикрыл крышкой. Постучал по ней.

— Ящик хороший, — со знанием дела сказал я. — Точно для чего-то пригодится. Тумбочку сделаем, когда в башню въедем.

— А как же приглашение от Ортис де Сарате? Семья алькальда Дахены — это не та семья просьбами, которых можно пренебречь.

— Донна не только глава местного отделения чародейской гильдии, но и супруга алькальда? — обреченно уточнил я.

— Именно так. Правильно вы сделали, что ей деньги отдали. Я пока мастеров искал, наслушался про эту семейку. С ними лучше дружить.

Я вздохнул. Как он себе это представляет? Дружить с теми, кто тебя нагло обворовывает? Нет, конечно, выбор был — платить или не платить — но иллюзорный. Конечно, донна обещала подкидывать работенку, и для настоящего ученика чародея это была бы манна небесная. Но я-то ученик липовый. Вся надежда на умения ками с его специфическим чувством юмора. Настоящим учеником я стану лишь тогда, когда начну нормально заниматься. А до этого еще далеко.

— Вряд ли их порадует мое умение играть на гитаре.

— Тоже не помните? — посочувствовал Серхио. — Вдруг как положите пальцы на струны, сами заиграют?

Но говорил он так для вида. Уже убедился, что у меня ничего само не восстанавливается, а то, что восстанавливается, — результат многодневной работы. Ладно, если семейка алькальда пригласит меня в гости и зайдет речь о гитаре, скажу, что мечтал научиться вот и заказал. А самоучитель заказать запамятовал. На самом деле на гитаре я играл, но из опыта прошлой жизни вынес убеждение, что о таких умениях лучше молчать, если не хочешь, чтобы тебя постоянно эксплуатировали. Да и репертуар мой был несколько непривычен для этого мира и неподходящ для семьи алькальда.

— Кстати о мастерах. Ты договорился? Заделают нам дыру?

— Заделают, — подтвердил Серхио. — И относительно недорого. Даже меньше вышло, чем я собирался заплатить. Я ж хотел еще на уборку нанять, а вы только первый этаж и подвал оставили. Ну и работенку вы провернули. Никогда бы не подумал, что столько успеете.

— Подвал тоже чистый, — кашлянул я. — Только первый этаж остался.

Серхио тут же вызвался разобрать и его, а я внезапно понял, что физические силы восстановились, а с башней стоит закончить сегодня. Да и злость после общения с «коллегой» хотелось выместить хоть на что-то. На удивление, есть не хотелось. Виной всему наверняка был тошнотворный запах горящих десмондов, не имеющий ничего общего с пленительным запахом жареного мяса. Вот ведь пакость, никак они не догорали. Ничего сейчас добавим хлама, не сгорят, так хоть видны не будут.

Под завалами первого этажа внезапно обнаружился колодец, прикрытый деревянным щитом. Щит, разумеется, за это время превратился в непонятно что и развалился при первом же прикосновении. Оставалось загадкой, почему кто-то из нас не ухнул вниз, потому что хлам валялся почти вровень с каменным колодезным бортиком.

— Что за дурь делать колодец в доме? — возмутился я вслух.

Поскольку при этом я наклонился к колодцу, голос отразился эхом от его стен и не скоро замолк.

— Это не дом, это башня, которая рассчитана на осаду, — пояснил Серхио. — В этом случае собственный источник воды — дело выживания. А здесь до него врагам не добраться — не перекрыть и не отравить.

Вода в колодце плескалась, но чтобы ее использовать, придется черпать и черпать, выливая затхлую стоячую воду. И лучше не своими силами, а приделать какой-нибудь моторчик на чародейской тяге и вообще устроить водопровод. Я огляделся. А почему бы и не всунуть куда-нибудь сюда душ? И вообще стоит заняться устройством собственного быта, создав хотя бы минимальные удобства. Окна застеклить — а то все, что я выдул и выдую, вдуется обратно при первом же ветре. И дверь входную тоже нужно ставить в ближайшее время.

На кухне из обстановки сохранилась только плита и то потому, что она была сложена из кирпичей и была неотделима от пола. Все остальное или развалилось от времени или, что более вероятно, было растащено в стародавние времена.

Глава 19

К моменту окончания выдувания пыли с первого этажа из меня окончательно выдулись собственные силы, так что я сел на пороге и принялся смотреть, как Серхио мастеровито ладил плетеный забор вокруг того места, где мы наметили чародейский огород. Шарик успел порадовать, что и вскапывать землю, и высаживать все придется мне лично, потому что чародейским огородом должен заниматься только сам чародей, иначе силы в травках не будет. Я уже сто раз проклял свое согласие на эти ящики с рассадой, потому что дел хватало и без них.

Правда, конкретно сейчас хотелось спать, есть и помыться, но сил не было даже на то, чтобы встать с порога. Шарик тоже не горел желанием бегать. Он сидел у меня на плече и нес обычную характерную для него дичь, когда внезапно меня словно потянуло к земле, а ками застыл и начал впиваться когтями в мое плечо.

— Шарик?.. — испугался я. Причем не столько за себя испугался, сколько за него.

— Не мешай, — проскрипел он. — Потом все.

Он раздулся и словно закаменел. Я сидел и боялся дернуться лишний раз, понимая, что все это неспроста. На нас с ним точно что-то действовало, я это чувствовал, пусть и куда более слабой степени, чем ками. Наконец это что-то начало отпускать. Шарик встряхнулся, отчего с него полетели грязные тяжелые брызги. Несколько капель попало на меня, ками их деловито счистил и сказал:

— Кажется, все.

— В каком смысле все? Собирать вещи и драпать? Это же нас поиск накрыл?

— Мыслишь в правильном направлении, — важно ответил Шарик. — Но поиск нас не накрыл. Я же говорил, что прикрою в случае чего.

— Само то, что поиск был, уже плохо, — мрачно сказал я, прикидывая, что делать дальше. — Это значит, что известно то, что мы выжили.

Вот ведь, только, можно сказать, попытался где-то начать обживаться и опять надо драпать. Стало ужасно жалко затраченных сил на чистку башни.

— Не, это отклик общей крови, — спокойно ответил Шарик, помахал передо мной лапой и заявил: — Дай чего-нибудь пожрать, а то у меня такое чувство, что из меня весь воздух вышел.

Выглядел он действительно сдувшимся и замученным, поэтому я пошарил в кошеле на поясе, нашарил пару пластин вяленого мяса, которое Шарик распихивал где только мог, называя это стратегическим запасом, и протянул ками.

— Так что там с откликом общей крови?

— Ритуал, который отправляет расширяющееся спиралью заклинание, — важно пояснил Шарик, не забывая при этом обрабатывать мясо. Уменьшались куски только так. На связность речи это никак не влияло, потому что разговаривал он не через рот. — При нахождении близкого родственника посылает возвратный импульс. В нашем случае я не дал ему вернуться, хотя тяжеловато было, конечно.

— Ты вообще молодчина, — на всякий случай похвалил я его. — И что теперь?

— Теперь к королю вернутся все импульсы, он уверится, что их количество совпадает с количеством известных ему детей, и успокоится. Если бы искали конкретно тебя, поиск был бы совсем другой, на две крови: отцовскую и материнскую. А тут просто на ту, которая сильней.

— Но если по проверке дошли до меня, то и Серхио могут искать? — встревожился я.

— Навряд ли, — ответил ками. — Не такая он шишка, чтобы его спецом искать. Это ж сначала надо родственников выявить, причем не абы кого, а близких. Скорее, последняя надежда сдохшего принца зацепить. Его же официально пока умершим не признали?

Только тут я вспомнил про привезенные Серхио новостные листки и стал их просматривать. Шарик оказался прав: поиски принца продолжались, погибшим его пока не объявляли. А вот поиски падре Хавьера прекратились. От его ордена обнаружилось высокопарное сообщение, что падре считается пропавшим без вести и что нового главу выберут строго в оговоренный срок, если падре не появится. И сдается мне, тот, кто отправлял объявление в газету был уверен, что падре не появится, и переживал разве что за медальон. Медальон мне руки не жег и карман не оттягивал, поскольку для себя я решил в церковные игры не лезть. Серхио мое решение принял и больше не пытался меня убедить добраться до тайника.

— Так что можешь спокойно тут устраиваться и даже мастерить свой ватерклозет, отсутствие которого тебя так тяготит, — с насмешкой заключил Шарик, когда мы закончили изучать новости. — Или больше не тяготит?

— Тяготит, — согласился я. — И отсутствие нормального помывочного места тяготит. Но все упирается в канализацию.

— Во что?

— В то, куда все это будет сливаться, — пояснил я. — В идеале куда-нибудь в речку, до которой тут далеко. Разве что подземный ход использовать.

— Какой подземный ход? — заинтересовался Шарик. — Нет здесь никакого подземного хода. А если бы был, то только такой балбес, как ты решил бы его заливать собственным дерьмом. Нормальные маги подземный ход используют исключительно для того, чтобы удирать от неприятностей.

— Это не помешает часть хода использовать под слив.

— Зачем?

— Если делать наверху что-то типа помывочной, то я примерно знаю, как туда нагнетать воду, но ее же оттуда нужно будет куда-то спускать. Вот я и говорю, что если есть подземный ход, то это практически начало местной канализации. А потом докопать до реки и чем-то укрепить остаток. То есть все меньше работы. Посоветуешь чего-нибудь магического для копки? Чтобы пройти изнутри, а не копать снаружи и закладывать трубы.

На мой взгляд, говорил я логично, поэтому не ожидал, что Шарик начнет гнусно хихикать, даже не пытаясь скрыть своего отношения к моим идеям. Хихикал он по-своему, по-камийному, то есть скрежетал, но ошибиться было невозможно, поскольку он слишком уж характерно хлопал лапами.

— Ну ты и балбес, Хандро. Ты чародей, такую задачу нужно решать с позиции чародейства, — сказал он, отсмеявшись. — Вообще все: и нагнетание воды и создание этой твоей канализации.

— А зачем?

— Что зачем?

— Зачем мне делать с помощью чародейства то, что можно сделать без него?

Он завис, но ненадолго.

— Как зачем? Затем, что это для чародея куда проще.

— Мне проще насос сделать и бойлер для нагревания воды, — возразил я. — Чарами я это делать не умею, а руками — могу.

И я даже не лукавил, потому что простейший бойлер соорудить можно было почти на коленке. Главное — заполучить бак и трубки. А уж сварить я их, так и быть, могу и чарами.

— Нужно не проще, нужно так как нужно, — возмутился Шарик. — Нам не надо привлекать к тебе лишнего внимания, поэтому никаких знаний из того мира.

— Почему? Неужели никто не перетаскивал хоть что-то? — удивился я. — Если Бельмонте шлялись по мирам как к себе домой?

— С чего бы как к себе домой? — вытаращился на меня своими бусинками Шарик. — Они строго по делу, ибо если слишком долго в чужом мире пробудешь, силы на возвращение не останется, застрять можно. Знаешь, сколько чародейской энергии уходит на то, чтобы перейти в другой мир?

— Откуда?

— Вот то-то, — невпопад ответил Шарик, рассчитывающий на совсем другой ответ. — Пока ткань мироздания рыхлая, назад можно вернуться почти на халяву, да еще и что-то с собой прихватить. Так что Бельмонте туда строго по делу ходили. Да и что хорошего можно принести из мира, стоящего настолько ниже в плане развития?

— Я бы поспорил с тем, кто стоит ниже.

— Те, кто не умеет в чародейство, — отрезал Шарик, — другого правильного ответа нет. Спорщик нашелся. Так и хочешь свою отсталую технологию пропихнуть.

— Может, с точки зрения чародейства, у нас и были отсталые технологии, зато с точки зрения человека образованного, у вас сейчас типичные наши Средние века. Никаких удобств, никаких средств коммуникации, кроме писем.

Я задумался, есть ли здесь что-то наподобие мобильной связи. Мне не встречалась, но если есть телепорты, логично было придумать и чародейский разговорник.

— Да делай ты что хочешь, — внезапно остыл Шарик. — Как говорил дон Леон, чародей, убиваясь не до конца, становится сильнее. Судя по твоему поведению, ты будешь сильнейшим чародеем.

— А то! — Я горделиво выпятил грудь. — Да сильнее меня этот мир вообще никого не видел. Шарик, сам посуди, какой из меня чародей?

— Захочешь — нормальный будет, — буркнул он. — Ты сам-то что планируешь?

— Чтобы что-то планировать, надо хоть в чем-то разбираться. Понимаешь, Шарик, жизнь меня к этому не готовила. Одно дело — выехать ради развлечения на природу на пару дней, а потом вернуться в цивилизацию, и совсем другое дело, когда тебя в эту природу макают по самую маковку и говорят, что теперь это твоя жизнь. Прямо скажет, жизнь в отсталом обществене слишком привлекательна.

— С чего вдруг отсталом? — удивился Шарик. — Ты бы мне не врал так нагло. Я же видел, откуда тебя вытягивали. О каком развитом общество идет речь, если вы спали у костров?

— Это у нас такое развлечение, — пояснил я. — Собраться на выходных и имитировать жизнь тысячелетней давности.

— Так-таки тысячелетней? — скептически переспросил Шарик.

— Примерно. Столетием больше, столетием меньше — разве это важно? Общество у нас куда более развитое. Таких убогих гостиниц, в которых мы останавливались, не найти даже в самых глухих зонах. У нас даже бедняки комфорта больше имеют, чем нашлось в лучших комнатах постоялого двора. У нас вместо таких вот повозок, — я кивнул на наш фургон, — комфортные автомобили, которые ездят не на лошадях, а на… моторе.

Ничего лучше я подобрать не смог, чтобы сделать мое выступление для ками хоть немного понятнее.

— Тю, такие у чародеев посильнее тоже есть. Мотор на чарах работает?

— На топливе, которое получают из нефти. И едет автомобиль так, что никакой неровности дороги не ощущаешь… Но твои слова о том, что есть подобные механизмы навели меня на мысль заняться местным транспортом.

И канализацией. В этом направлении здесь поле непаханое.

— Это, конечно, не план, — недовольно сказал Шарик. — И даже не его наметки. Так, направление. Но у твоего не совсем бесполезного Серхио даже такого нет, весь его план — прилипнуть к тебе и не отлипать. Но учти, используя наработки своего мира, маскируй это поприличней, потому что чародейка эта здесь еще не раз появится.

— Думаешь?

— Да она на тебя так смотрела, словно размышляла, не заняться ли размножением. Разве что не облизывалась.

— А деньги взяла, — заметил я, размышляя, не считать ли это инвестицией. Хотя инвестировать в жену местного главы было непредусмотрительно. Он может не оценить. — Дама она, конечно, привлекательная, но жена алькальда.

— Вот именно. Если что, нагадит так, что не выплывешь, — убежденно сказал Шарик. — Алькальд что, он, может, тебя и не увидит вовсе, а с донной этой тебе придется постоянно встречаться.

В последнем предложении звучал вполне определенный намек, и не сказать чтобы он вызывал в моей душе отвращение. Донна была красивой, опытной и замужней женщиной — идеальное сочетание для секса без обязательств. Главное, чтобы она постфактум счет не выставила. Дополнительный к предоплате.

— Значит, нужно завести приличную спальню. — Я посмотрел на разваленную башню и вздохнул. — И приличную ванную комнату. Если я набросаю схему того, что хочу сделать, подскажешь, что и как можно заменить магией?

Шарик радостно замахал лапами.

— Наконец-то тебе в голову стали забредать умные мысли. Но ты сначала узнай, что происходит с бывшими сердечными друзьями донны, может, и вкладываться в башню не стоит, придется уезжать, все побросав.

— Тогда хотя бы потренируюсь. — Пожал я плечами. — Мы в принципе рассматривали это как временное жилье. Но не жить же из-за этого в свинарнике? Воду в колодце можно как-то с помощью чар очистить от того, что в ней за время застоя развелось? Или только механическим вычерпыванием?

— У тебя в учебнике это должно быть, — завредничал Шарик.

Я посмотрел на гору наших вещей, из которой нужно было выкапывать учебники, и решил, что это дело не первостепенной важности. А вот сходить в ближайшие заросли и притащить сухостоя, на котором можно приготовить что-то пожрать — очень даже первостепенной. Потому что заборчиком, который увлеченно выплетал Серхио, сыт не будешь.

Куча хлама уже почти догорела, но десмонды были словно заколдованные — так и оставались почти неповрежденными, хотя покладисто и горели, и воняли. Наверняка их нужно было сжигать, применяя магические умения, но Шарик хотел, чтобы его попросили. Что ж это для меня было несложно.

— Слушай, Шарик, а как бы мне испепелить этот мусор, чтобы его больше не нюхать?

— Сам не сможешь. Сложное заклинание. Разве что я с забором из тебя энергии…

Он вполне ожидаемо засомневался, что я на это соглашусь.

— Я после твоего забора не кувыркнусь в костер?

— Костра не останется, — обнадежил меня Шарик. — Правда, нагреется так, что я бы не рекомендовал туда падать. Но ты упасть не должен. Наверное.

— Тогда я на всякий случай сяду, — предложил я. — И подальше. А уж потом тяни из меня, что нужно, но не усердствуй, чтобы я не сдох прямо здесь. У меня, конечно, плана нет, как ты говорил, но он и не появится, если я не выживу.

Нюхать это дерьмо у меня уже сил не было, поэтому я сел подальше от костра и скомандовал Шарику:

— Приступай.

Интерлюдия 3

Сильвия Ортис де Сарате была вполне удовлетворена результатом посещения. Юный маг выглядел лопух лопухом, такого не использовать — грех, наказуемый Всевышним. Но использовать надо аккуратно, чтобы он не остался на нее в обиде, когда повзрослеет, оперится и станет магом с лицензией. Обеспечивать она это собиралась прекрасно зарекомендовавшим себя способом — к бывшим любовницам обычно относятся хорошо, даже если понимают, что те тянули деньги. Разумеется, если расставаться без скандала, в чем Сильвия была мастерица. Муж был скуповат и на деньги, и на мужскую ласку, поэтому все это она регулярно добирала на стороне. Увы, нынешний владелец разрушенной башни выглядел так, как будто вложил все имеющиеся средства в покупку убежища и даже взял заем под залог приличной одежды. Но умненький мальчик, сразу понял свой интерес и отдал процент с добычи, хотя выглядел так, как будто она у него забирала последнее. А ведь у него еще оставалось четыре дорана. Сильвия ненадолго задумалась, удастся ли ей вытащить из ученика что-то еще, и пришла к неутешительным выводам, что это произойдет не раньше, чем у того появится постоянный источник дохода. Не зверь же она на самом деле, отбирать у бедного мальчика последнее? Симпатичного юного мальчика — все, как она любит. Ей так нравилось тащить в постель пламенеющих от стыда и вожделения юнцов и быть для них первой наставницей в этой непростой науке. Предложить, что ли, ему занятия? Не личное ученичество, разумеется, а редкие дополнительные занятия по одной из дисциплин, плавно перетекающие в занятия определенного толка.

В столь мечтательном настроении она дошла до супруга, сидевшего на террасе и делавшего вид, что читает.

— Как съездила? — спросил он.

Она подошла, обняла супруга за шею и громко чмокнула в бликующую лысину.

— Неплохо, дорогой. По твоей ориентировке — по нулям, ни на одного мага не похож. Личины на нем нет, и вообще он не слишком искусен, судя по всему.

— Чем же неплохо?

— Мальчик согласился вступить в местное отделение гильдии, и теперь нас пятеро — полноценное отделение.

— Мальчик? — Грегорио запрокинул голову, стараясь поймать взгляд супруги.

Она ответила совершенно невинным взглядом.

— Мальчик. Совсем юный и с ками. Прощальный подарок учителя.

— А что с учителем?

— Умер. А родственники умершего, скорее всего, выставили. Похоже, он все деньги грохнул на эту развалюху.

— А что не грохнул, отобрала ты, — проворчал Григорио, поглаживая подбородок с ухоженной короткой клиновидной бородой.

— Обижаешь, дорогой. Нищих не граблю, — с притворным возмущением сказала Сильвия. — Но мальчик хорошо воспитан, явно из непростой семьи. Сам увидишь.

— У него ко мне какое-то дело?

— Я его пригласила на наш прием, — усмехнулась Сильвия. — Вместе с гитарой.

— Разумно ли это? — разозлился Григорио. — Тащить нищего сопляка в наш дом.

— Думаешь, он с ходу очарует Алисию?

— Тебя же очаровал?

— Всевышний. — Сильвия насмешливо подула на лысину мужа. — Молоденький почти маг — прекрасный инструмент для тех дел, в которых я не хочу пачкаться. Возможно, он не понадобится, но в случае чего я предпочитаю, чтобы грязными были чужие руки. Наша семья должна быть непогрешимой.

— Все же я против того, чтобы вводить его в наш дом, — куда спокойней ответил Григорио.

— Дорогой, не будь смешным. Для Алисии он интереса не представляет. Ему лет семнадцать-восемнадцать, не больше. У него нет ни денег, ни профессии. Поддержки семьи тоже нет, иначе бы он не засел в этой дыре. Десмонды ему на каждом углу подворачиваться не будут. Кстати, разделал он их профессионально, вытащил все, что представляло интерес. Учитель у него был не из простых.

Она опять чмокнула мужа в лысину и ушла, постукивая каблучками по плитке, отчего бедра красиво покачивались. Но Григорио вслед ей не смотрел — они уже давно просто жили бок о бок, помогая и не особо следя за постельными приключениями друг друга. Главное было — не попадаться на злые языки кумушек города, с чем супруги прекрасно справлялись.

Глава 20

Сел на землю я не напрасно. В этот раз я сознание не потерял, но чувствовал себя так, как будто меня выворачивали наизнанку. Шарик не поскромничал, зачерпнул щедро и столь же щедро вывалил зачерпнутое на костер, в котором уже почти ничего не оставалось, кроме десмондов. В результате объединенными усилиями мы не только их спалили, но и создали на месте горения сплавленный конгломерат непонятно чего, по виду напоминающий стекло, но, на первый взгляд, не разбиваемый. Шарик задумчиво поскреб в затылке двумя лапами и тоже затруднился с идентификацией, сказал лишь, что магией от этого не фонит и что, скорее всего, мы сплавили все в какую-то горную породу, которая для чародеев интереса не представляет, поэтому он о ней не знает. Выкрутился, специалист доморощенный.

Но сил это у меня отобрало немерено. Из тела словно все кости вытащили остались только мышцы, которые сейчас больше походили на никуда не годное желе. Я мог только лежать и вяло переругиваться с Шариком, который был до отвращения бодрым. Потому что он-то тренированный, в отличие от меня. Пропускал и куда большие объемы энергии.

— Я у дона Леона часто на подхвате был в отношении чар, которые желательно поддерживать постоянно: защитных, там следящих, — радостно делился он. — Чтобы великому чародею не отвлекаться на всякую ерунду.

— Просто великий чародей не мог одновременно поддерживать много чар. Вот тебя и эксплуатировал.

— Ха! Да он десять сильнейших чар мог поддерживать, если не забывал, — встал на защиту своего кумира Шарик.

— Ключевое слово — не забывал. Вон ты тоже временами о чем-то забываешь. Возраст, наверное, сказывается.

— Я? Я ни о чем не забываю. У меня мозг крепок, как…

— Как вот этот сплав, что остался от костра, — подсказал я ему. — Поэтому что-то из него извлечь — та еще задача.

— Не выдумывай, — обиделся он. — Я все прекрасно помню и всегда могу использовать, а что тебе не подсказываю — так иначе ты свои мозги развивать не будешь, так и останутся они у тебя с мелкий орешек. Ты вон даже не задумываешься, как выстраивать отношения с семьей алькальда. Донна почти наверняка обидится, если ты придешь без гитары.

Я лежал на спине, раскинув руки, и глядел в небо, которое потрясало своей синевой, тем более глубокой, что время шло к вечеру. А совсем скоро на небе проявятся звезды. И тогда мир совсем перестанет походить на мой прежний.

— Донна если захочет обидеться, найдет причину. Местного этикета я все равно не знаю.

— Просчет. Нужно было вместе с бестиарием еще и учебник этикета заказать, — предложил Шарик.

— И самоучитель игры на гитаре.

— Последнее-то зачем? Бездарное растранжиривание денег.

— Отвлекающий маневр. Мол, жажду научиться, чтобы пойти навстречу прихоти прекрасной донны.

— Разве что.

Серхио закончил с плетнем, подошел, оценил результат совместной работы и присвистнул.

— Я начинаю вас бояться, дон Алехандро. Показанное вами сегодня выходит за рамки ученика чародея.

— Это все ками, — объяснил я. — От меня только сила. Похоже, у меня ее много. Но потратился я так, что могу умереть, если ее вскоре не восполнить.

Серхио намек понял, оборудовал рядом место для костра, и вскоре на сковороде скворчала огромная яичница, а рядом закипал котелок воды под травки. Запах еды заставил меня сесть, хотя слабость никуда не делась и руки дрожали. А вместе с ними дрожал и ломоть хлеба, выданный мне сразу. На удивление свежего хлеба, который Серхио привез из города еще утром. После того, как еда провалилась в желудок, я почувствовал себя на порядок лучше и уже не трясся, как жертва Паркинсона, когда пил заваренные травки.

— Хорошо бы рассаду сегодня высадить, — внезапно сказал Шарик.

— Я, конечно, герой, но не до такой степени.

— Хотя бы Жирнянку. Она за ночь обживется, — предложил Шарик.

Не просто так предложил: сейчас ненавидимое им растение стояло между ним и его продовольственными запасами. Но поскольку нычек у ками было предостаточно, а потерял доступ он только к самой крупной, до завтра от голода не умрет.

— Если я сейчас встану, то сдохну.

— Трудности чародея закаливают.

— Вот когда стану чародеем, тогда и буду закаливаться, а пока я ученик, мне простительна слабость.

— Но ты заметил, насколько в этот раз было легче? — гордо сказал ками, как будто это было его личным достижением. — Уговорил, в следующий раз тренируемся на колодце.

Я открыл было рот, чтобы высказать Шарику все, что я думаю о его способах тренироваться, но закрыл, потому что его предложение было не из тех, от которых отказываются. Возможно, в учебнике я найду что-то для очищения воды, но пока я оперирую на таком уровне, как сейчас, чистить буду с помощью учебника пару дней, если не недель, а вода нам нужна уже сегодня, потому что наших запасов хватит разве что на утренний чай.

— Ловлю на слове. Следующий раз будет завтра.

— Но только после высадки огорода, — победно блеснул ками глазами.

— Еще чего. Уверен, после огорода у меня сил не останется, еще свалюсь прямиком в колодец.

— Серхио вытащит.

— У нас нет веревки нужной длины?

— Закупите. Пока будешь травки высаживать, Серхио как раз смотается в город. Иначе как вы воду собираетесь доставать?

— Так чарами же.

— Что? — Пылая праведным гневом, Шарик подпрыгнул на моем плече. — Чары тратить на ерунду?

— Не на ерунду, а на выживание, — спокойно ответил я.

— На какое выживание? Всегда можно ведром набрать или, вон, до речки сбегать.

— Далековато бежать.

Кстати, я уже прикидывал не сходить ли помыться, но идти действительно было далеко, а гонять фургон ради этого было как-то… никак.

— Ладно, ты. Посчитаем это за дополнительную тренировку. Но твой почти полезный Серхио как до воды доберется? У него магии нет.

— Я воду насосом качать буду. На чародейской тяге.

— Хорошо, что дон Леон не дожил до такого позора. — Шарик схватился передними лапами за голову и забегал взад-вперед по моему плечу. — Чары использовать для таких низменных дел?

— А что делают чародеи-отшельники? Самостоятельно убирают? Носят ведрами воду? — заинтересовался я.

— На это у приличного чародея есть слуги, — отрезал Шарик. — Даже если он отшельник.

— У дона Леона были слуги, когда мы с ним познакомились? — удивился я.

— Разумеется. — высокомерно ответил Шарик, как будто лично нанимал помощников своему давно почившему шефу.

— Не заметил. Что с ними стало?

— За столько времени? Умерли, конечно, — без тени эмоций ответил Шарик. — Ты видел только одну комнату убежища, а их было достаточно, чтобы чародею жить в комфорте.

— Не стыкуется у меня что-то. Дон Леон жил куда дольше, чем обычный человек, из которых он и набирал слуг, так?

— Разумеется. Дон Леон был великим чародеем. Все великие чародеи живут долго.

— Но его слуги жили куда меньше.

— И что? Проблема выдернуть новых? Что может обычный человек против сильнейшего чародея?

— То есть он воровал людей? — недоверчиво уточнил я.

— Не воровал, а брал в услужение, — поправил меня Шарик. — У великого чародея прав больше, чем у того, кто не достиг его высот. Обычному человеку за счастье будет служить такому, как дон Леон. Ты думаешь, почему к тебя Серхио приклеился? Потенциал чует.

Ками говорил о вещах, которые были для него само собой разумеющимися, но для меня его слова звучали дико. Конечно, могло быть, что я попросту его неправильно понял.

— А услужение могло закончиться по инициативе слуги?

— Разумеется, нет. Нельзя было дать понять, что дон Леон не умер.

— Но это же фактически рабство.

— Не рабство, а счастье служить столь великому чародею, — уперся Шарик. — Ты разницы не видишь, балбесина?

— Не вижу. Счастье служить — это когда человек выбирает сам, а когда его силком привязывают, — это уже не счастье, а насилие.

— Меня тоже силком привязали, и что? — буркнул Шарик, настроение которого судя по транслируемым эмоциям ухнуло вниз.

— И ты счастлив?

— Сам подумай, могу я быть счастлив с таким балбесом, как ты?

— А с доном Леоном?

— Дон Леон был великим чародеем, — ушел он от ответа.

— Это ты повторяешь столь часто, что забыть никак не выйдет, даже если захочется.

Чай в моей кружке закончился, я потянулся за новой порцией, но Серхио успел раньше, заботливо подлил мне напитка из котелка, что не преминул отметить Шарик.

— Видишь? Выслуживается перед тобой, чтобы не прогнал. Чайку налил, одеяла притащил, чтобы твоей заднице мягче было.

— Он не выслуживается, он видит, что я вымотан, и хочет помочь, — отрезал я. — Быть со мной — его выбор. А вот быть с доном Леоном было твоим выбором?

— Не было, — зло сказал Шарик. — Я был молодым глупым ками и не понимал своего счастья. Если бы не дон Леон, я бы прожил короткую и глупую жизнь, не прикоснувшись к истинному величию.

— Сдается мне, дону Леону было вообще наплевать на все, кроме себя и собственной мести, — заметил я. — Все остальное и остальные были всего лишь инструментами, возможно, дорогими и полезными, но заменяемыми при выхождении из строя.

Шарику на это возразить оказалось нечего. Да и вообще он как-то сдулся, дернул пару раз лапами, потом вытащил откуда-то полоску мяса и принялся меланхолично жевать. Кажется, мои слова пробили знатную дыру в его мировоззрении. Но вести с ним дальше беседу сил все равно не было. Я даже чай не допил и отключился.

Утро, увы, началось не с кофе, хотя от последнего я бы не отказался. Травяные чаи — слабая замена напитку, по-настоящему тонизирующему. Утро началось с беседы с Шариком, который, стоило мне открыть глаза, сразу выпалил:

— И все-таки дон Леон был великим чародеем.

— Я разве спорю? — удивился я. — Я говорю, что методы у него были не самые хорошие. Он же не только тебя вынудил на него работать, но и людей, которые после его смерти погибли, не имея возможности выйти.

— Да там запасов было столько, что им до конца жизни хватило бы, — неуверенно возразил Шарик.

— Тюрьма — всегда тюрьма. Даже если твой тюремщик — очень талантливый чародей.

После чего Шарик прочитал целую лекцию на тему, что чародей, добившийся больших успехов на своем поприще, стоит настолько выше, чем обычные люди, что может действовать исключительно в собственных интересах. Но мне казалось, что говорит он неискренне, что себя ему приходится убеждать чуть ли не больше, чем меня. Только сейчас мне пришло в голову, что, по сути, ками не спутник, а раб мага полностью от него зависимый.

— Именно поэтому Мурильо и Бельмонте и погибли, что действовали исключительно в собственных интересах, — напомнил я. — Чем больше силы, тем больше ответственности — это основное правило чародеев.

— Не слышал о таком.

— Теперь знаешь. Скажи, Шарик, если бы у тебя был выбор, ты согласился бы на ритуал привязки?

Он дернулся и зло сказал:

— Глупо спрашивать о том, чего не может быть. Что бы я ни сказал, этого не случится никогда.

— А если я предложу тебе разорвать нашу связь? Уверен, это возможно. Если тебя тяготит необходимость быть нянькой при таком балбесе, как я, это можно исправить. Хотя, конечно, твои советы неоценимы.

Он помолчал, развел четырьмя передними лапами в стороны и сказал:

— Хандро, этим ничего уже не исправить, понимаешь? Если нашу привязку разорвать, я, скорее всего, просто рассыплюсь от старости. Не переживай за меня, я вдоволь развлекся за то время, что прошло между смертью дона Леона и твоим появлением. И потом, знаешь, рядом с чародеем интересно. А ты… Из тебя должен получиться отличный чародей, не хуже лона Леона, если не будешь отлынивать от занятий.

Я поднялся. Мой камзол представлял из себя душераздирающее зрелище. Он настолько пропитался всяким дерьмом, что наверняка встал бы колом на земле, вздумай я его туда поставить. Нужно озаботиться запасной одеждой, а то, кроме этого камзола, у меня была только мантия, которую я забрал из замка Бельмонте. Так себе разнообразие.

— Шарик, а не очистить ли нам колодец прямо сейчас? — предложил я. — Помыться хочу и камзол простирнуть.

— Это ему не поможет, — ответил ками и сделал что-то, от чего вся грязь с одежды скатилась, как вода с намасленной сковородки.

Но чистым я почему-то себя не почувствовал, наоборот, желание вымыться возросло стократ. Поэтому я взял самый большой котелок и направился к колодцу. Шарик вынужденно поехал на мне. Уговаривать очистить воду его не пришлось. Он только предупредил перед тем, как начать тянуть из меня силу, и через пару мгновений передо мной зависла мутная сфера диаметром примерно в метр. Я чувствовал, как часть силы от меня идет к ками, это было неприятно, но уже не болезненно и не изматывающе.

— Чего застыл? — с трудом проскрипел Шарик. — Сдвинь в сторону и сожги.

Дважды повторять не понадобилось. Я отвел сферу от колодца, ками перестал ее удерживать, и весь собранный мусор обрушился на пол. На удивление был он абсолютно сухой, словно вылетел не из колодца, а из пустыни.

— А там вода-то есть? — недоверчиво спросил я, перегибаясь через бортик.

— Есть. Сейчас я тебе расскажу про простенькое упражнение контроля сил. Ему во всех приличных чародейских домах детей обучают, — буркнул ками. — Будем надеяться, что твоих мозгов на него хватит. Расстояние, конечно, великовато, но тем интереснее.

Ками потер лапы и принялся объяснять, как создать силовую трубку и качнуть по ней воду прямо в принесенный котелок. Сложность заключалась не только в том, чтобы создать направляющие стенки, но и в том, чтобы согнуть их под нужным углом.

— Контроль — вот что делает чародея, — вещал ками, пока я пытался выполнить его указания.

— А не сила? — поддел я его, невольно отвлекаясь и упуская воду, которую все же удалось почувствовать.

— Сила — тоже важна. Но сила без контроля и умений — ничто. Только опасность представляет для своего владельца, — ответил ками, слез с меня и устроился на бортике колодца, собираясь лично наблюдать за моими успехами. — Давай, работай, если хочешь помыться до завтрака.

Похоже, я сам не верил в свои способности, поэтому, когда увидел растущий водный жгут, вздрогнул, потерял концентрацию и упустил уже почти поднявшуюся воду.

— Растяпа, — проворчал Шарик. Почти беззлобно проворчал, без своей обычной агрессии, которая в нем появлялась, когда речь касалась чар.

Второй раз получилось уже легче, потому что я представлял результат. И все равно это казалось настоящим чудом, когда в результате исключительно чародейских действий, вода из колодца начала перемещаться в котел. Перемещалась она медленно, потому что диаметр пропускной трубки был мелким — на большой моих умений просто не хватило бы сейчас. И без того водяной жгут постоянно колебался, так и норовя рассыпаться и вернуться в колодец.

Когда котел почти наполнился, пришел Серхио, хмыкнул и зачерпнул из него воды, разом ополовинив мои труды.

— Завтрак приготовлю, — бросил он уходя.

Я продолжил наполнять свой котел, не отвлекаясь даже на кивок. Любое лишнее движение могло разорвать мою силовую трубку, которая уже дышала на ладан. Встряхнул руками я только тогда, когда до края котла оставалось сантиметра полтора.

— Неплохо, — признал ками. — Будешь мыться сейчас или после того, как огород высадишь?

— И сейчас, и после.

— Тогда грей воду. — Ками потер передние лапы друг о друга, издав неприятный скрип.

Чему он радовался, я понял, как только попытался запустить Огненным ручьем. То, что должно было поджигать, не справилось с подогревом воды. Вода стразу же гасила энергию. Подозреваю, что она чуть-чуть нагревалась, но не настолько, чтобы это стало заметным.

— Ошибка в том, что я использую магию огня, а надо — воды? — уточнил я у Шарика.

— А ты не такой балбес, каким поначалу казался, — одобрительно ответил он. — Либо воды, либо воздуха. Есть еще гибридные, но тебе достаточно самого простого.

Он показал мне еще одно заклинание. В результате воду я нагрел как раз до комфортной для мытья температуры, вытащил котел наружу и с удовольствием провел водные процедуры, подготовка к которым заняла времени куда больше, чем они сами. Но после них жизнь опять показалась мне прекрасной, а я себе — могучим чародеем, что не укрылось от Шарика.

— Ты особо не зазнавайся, — спустил он меня на землю. — Эти упражнения для детей. То, что ты их освоил быстро, говорит только о том, что у тебя хороший потенциал. Но ты все также только чародейная личинка, и никак не больше.

Глава 21

Я был уверен, что просплю до утра не вставая. Оказался неправ. Проснулся посреди ночи, когда Шарик тыкал в меня лапами и шипел:

— Хандро, не дрыхни, у нас гости.

— Сколько и кто? — уточнил я не двигаясь.

Эх, жаль, что здесь не запустишь умение, которое помогло обнаружить засаду на Сангреларе. Хотя почему не запустишь? Умение видеть чародейскую энергию показало, что из визитеров один — чародей.

— Пятеро, один — чародей, — подтвердил мои наблюдения Шарик. — Слабый, конечно, но ты по сравнению с ним — вообще как куренок общипанный.

— Серхио можешь сообщить?

— Он сам проснулся, не то что некоторые, которые дрыхнут, пока противники собираются нападать.

— Но информация о нападающих ему не помешает.

Костер, рядом с которым мы устроились на ночь, уже давно прогорел, от него не тянуло жаром, и на углях не было красных всполохов, но я все равно заметил, как Шарик метнулся к Серхио и прикоснулся к его руке. Еле заметное движение головой — мой напарник все понял и готов к отражению нападения. Готов ли я? Как боевая единица, пожалуй, я из себя не представляю почти ничего. Но у меня есть козырь в рукаве — Шарик.

— Шарик, что у нас есть против чародея?

— Это ты так интересуешься, что есть у меня? — с ехидцей спросил он. — Найду чем приложить. Другое дело, надо ли. Хотели бы тебя убить — чародей бы запулил чем-то, когда ты еще спал.

— То есть предлагаешь сначала провести переговоры?

— Попробуй. Убить всегда сможем. И потом лучше не убивать, а оглушить и сдать страже. Уверен, нам за них что-то да заплатят. Компенсируем, так сказать, доран, забранный донной Сильвией.

Я сел и громко сказал:

— Сеньоры, вы мешаете нам спать. Шли бы вы дальше. Это мой дом, и мне не нужны посторонние.

Один из них вышел из кустов, и хотя на нем не было балахона, все же это был чародей, который не опасался ни за свою жизнь, ни за то, что его могут опознать. Маски на его лице не было, что не исключало иллюзии — не так уж я был силен в чародействе, чтобы это определить. Но даже не будь иллюзии — темнота ночи позволяла лишь заметить, что там есть лицо, но вот отдельные черты разглядеть было проблематично, да я и не старался.

— Видите ли, дон Алехандро, — с издевкой протянул он манерным голосом любимца женщин, — вы влезли в зону наших интересов и должны за это заплатить.

Серхио тоже сел и положил руку на саблю, с которой он не расставался.

— И каким же образом я влез?

— Вы уничтожили нашу ферму, с которой мы должны были собрать урожай в ближайшее время, — нагло сказал он. — При этом еще и урожай собрали.

— Это вы сейчас про десмондов? — с легким офигением уточнил я.

— Именно. Я оцениваю наш ущерб в пятнадцать доранов и надеюсь, что вы будете достаточно благоразумны, чтобы выплатить сразу и не подвергать свою жизнь опасности.

— Нет, надо глушить и сдавать, — решил Шарик. — Эти не отстанут.

— У меня встречное предложение. Вы нам выплачиваете двадцать, и мы на вас не доносим в стражу.

— Чего? — опешил вражеский чародей.

— Доранов, разумеется. Вы использовали мое имущество, не заручившись моим согласием. Поэтому оплачиваете и использование, и штраф.

Чародей замер, не зная, как реагировать на мое наглое требование. Было слишком темно, чтобы я мог разглядеть выражение его лица, но, похоже, он рассчитывал на другой ответ.

— Первым будем глушить чародея, — решил Шарик. — Не нравится он мне. Такие наглые долго не живут, если не имеют что-то за пазухой.

Наконец чародей решил, как реагировать на мои слова, и театрально расхохотался. Подельники поддержали его дружным смехом.

— А вы шутник, дон Алехандро, — отсмеявшись, сказал чародей и быстрым движением отправил на меня какое-то заклинание.

К его огорчению, Шарик оказался быстрей и не только отразил нападение, но и атаковал сам. Причем куда более успешно, потому что чародея отнесло в кусты, откуда он что-то невнятно прохрипел. Его сообщники почему-то посчитали этот хрип сигналом к нападению и бросились на нас.

— Шарик, гаси следующего! — ментально проорал я, подхватываясь с земли.

К сожалению, мое оружие лежало с остальными вещами вблизи фургона, добраться к которому мне никто не даст, поэтому я вытащил палку потолще из кучи хвороста, приготовленного для розжига костра.

— У меня откат, — обрадовал меня Шарик. — Два заклинания одновременно зря отправил. Нужно было с промежутком.

И он на полном серьезе принялся читать мне лекцию о чародействе и сочетаемости заклинаний. Нашел время, обучатель доморощенный. Мне же сейчас отвлекаться нельзя ни на что. Тем временем бандиты к нам уже подбегали, разделившись на две двойки.

— По рукам, по рукам бей! — вопил один из тех, чьей целью был я. — Чтобы чаровать не мог. Не давай ему возможности складывать знаки.

Его вопль заставил меня собраться и применить все, что я мог использовать из своего арсенала. Поскольку он у меня был сам по себе мирным, то в голову не пришло ничего лучше, чем использовать Огненный ручей, который я генерил уже на автомате. Поток прошелся в первую очередь по палке в руке и превратил ее в факел. Противникам досталось меньше.

Как мне показалось, в их плане не было моей смерти. А вот постоянное вымогательство — было. Для этого они должны были нас не убить, но напугать. Пока они с этим справлялись. Да и в кустах, куда залетел маг, наблюдалось нездоровое шевеление.

Со стороны Серхио доносился лязг железа, но ленивый такой, для проформы. Я туда не смотрел, мне было достаточно моих противников, которые огонь на себе уже потушили и заходили с противоположных сторон. У одного в руках была дубинка, которая горела желанием встретиться с моей головой, чего я допустить никак не мог.

— Шарик, скоро там твой откат закончится? Нас так и убить могут.

— Позаговаривай им зубы, — предложил Шарик. — Как смогу, так сразу.

— Сеньоры, а вы не хотите проверить, что там с вашим предводителем?

— А что с ним сделается? — с пыхтеньем ответил тот, кто требовал бить меня исключительно по рукам, тем самым вызывая к себе настоящую неприязнь. Потому что руки — это инструмент чародея, и не такой инструмент, который можно спокойно заменить.

— Может, он там уже в кустах дохлый валяется? — предположил я. — В таком случае у вас есть возможность забрать тело и спокойно уйти. Мы даже вас преследовать не будем. Из уважения к погребальным мероприятиям.

— Сзади! — завопил Шарик.

Я дернулся в сторону, и дубинка просвистела в воздухе, не коснувшись меня. В ответ я со всей дури приложил своим факелом по его руке. Дубинка выпала, и бандит заорал.

— Ты поосторожней, — заявил Шарик. — Я чуть без лапы не остался, пока ты глазел по сторонам.

— Дон Алехандро, давайте договоримся по-хорошему, — зло сказал все-таки вылезший из кустов чародей. — Согласитесь, что пятнадцать доранов — не та сумма, ради которой стоит умирать. Всего по семь с половиной на человека — и мы от вас отстаем.

— Вы ж всего по четыре не хотите платить, а с нас собираетесь содрать в два раза больше.

Я махнул своим факелом, отгоняя слишком близко подобравшегося ко мне бандита. Факел пылал ярко. Если он прогорит до того, как мы разберемся с бандой, я останусь без оружия.

— Неплохой у него был артефактик, — со знанием дела сказал Шарик. — Заклинание такой силы должно было чародея в беспамятство отправить, но артефакт поглотил и сам развалился. Жаль, тебе бы не помешал.

Я опять угрожающе взмахнул факелом и отступил к повозке. Где-то там волновалась наша лошадь и лежала моя сабля. Конечно, противники не станут спокойно ожидать, пока я ее подниму, но попытаться стоит.

— Ха, — внезапно сказал чародей. — Вот сюрприз так сюрприз. Парни, стоп. Эта пара мне сейчас все выложит. Все, что у них есть, да еще и документы на башню подпишет.

— Не нравится мне его уверенность, — озвучил мои мысли Шарик. — Я его сейчас наповал валить буду, потому что деньги деньгами, но лучше получить меньше, но не иметь проблем.

Тем временем бандиты действительно остановились. Я бросил короткий взгляд на Серхио. Со своими противниками он не церемонился: один стоял скособочившись вправо, у второго рука висела плетью. Правая, что характерно, и в левой бандит клинок держал не так уверенно, как должно было быть. Так что призыв к переговорам они восприняли с облегчением.

— С чего бы нам вас одаривать? — спросил я.

— С того самого. Я-то думал, почему мне твой голос кажется знакомым. А все потому, что никакой ты не Контрерас, а вовсе Торрегроса. Не знаю как там твои родные устроили фальшивые похороны, но того, кто тебя хорошо знает, не проведешь.

— Вы приняли меня за поэта? — притворился я удивленным. Хотя почему притворился? Я и был удивлен. Неприятно. — Я ученик чародея.

— Твои тупые фокусы ни на что не годны, Хандро. Думаешь, завел пару артефактов и чучело ками и сразу стал чародеем? Так что либо вы отдаете нам все, либо мы сдаем вас сами знаете кому и получаем не только все, но и солидную награду. Первое предложение — исключительно из сострадания, и то потому, что мы знакомы долго.

— Ага, из сострадания. Понимает, поди, что живым после передачи не уйдет, — бросил Шарик. — Или не понимает, если совсем дебил. Придется всех класть.

Откат, похоже, у него закончился, потому что от меня пошло заклинание в виде светящейся стрелы, которая проткнула чародея, собиравшегося болтать и дальше. В этот раз защиты на нем не было, поэтому к кусту унесся труп. А от меня пошло следующее заклинание, в мужика с дубинкой, который и осел на землю спустя пару секунд.

Бандиты сообразили, что все пошло не по плану главаря, но вместо того, чтобы сбежать, с утроенной энергией набросились на нас, рассчитывая прибить и получить те деньги, о которых только что говорилось. Похоже, до них не дошло, что двух из банды убили по-настоящему. А нет, трех. Мужик напротив меня тоже осел с дырой в животе. Я повернулся к Серхио. Тот уже безо всякой магии проделал дыру в животе одного из противников. Остался последний, тот, который был скособоченным. Он отступал к кустам, но отпускать его было нельзя. Я подобрал валяющуюся дубинку и зашел сзади. Но ударить не успел.

— Сдаюсь. — Поднял он руки вверх, отбросив оружие в сторону. — Видит Всевышний, не хотел нападать. Демоны попутали.

— Кто вас натравил? — спросил Серхио.

— Донна Ортис де Сарате Луиса вызвала, после чего он и сказал, что идем вас щипать, — как на духу признался бандит, рассчитывая на помилование. — Гнилой он тип был, Луис. Угрозами нас при себе держал.

Собственно, на покойного чародея теперь можно было валить все — с такой дырой, какая осталась от шариковой магии, никто не встает и не начинает оправдываться.

— Нужно было сразу валить, а не пытаться заработать, — осуждающе сказал Шарик. Причем осуждение транслировалось в мою сторону. — С такой их покровительницей мы бы поимели только неприятности, вздумай мы эту банду сдать.

— Донна Ортис де Сарате была вашим начальством? — уточнил я.

— Да что вы? Разве она станет о нас пачкаться? Это Луис был из благородных, он к ней и ходил. Но и он ей не подчинялся. Скорее, выполнял разовые поручения. Я больше ничего не знаю, клянусь. И про вас клянусь, я никому ничего не скажу. Я даже не понял, о чем Луис говорил. Могу я идти? — умоляюще спросил он.

— Ага, на встречу со Всевышним, — буркнул Шарик, посылая очередную чародейскую стрелу.

Последний бандит задерживаться не стал, отправился прямиком туда, куда и остальные. Итого пять трупов: четыре на Шарике и один на Серхио. Прямо неудобно перед ними. Нужно брать пример с Серхио и ложиться с холодным оружием, чтобы не выглядеть так бледно на их фоне. Конечно, можно предположить, что, убив последнего, ками уберегал меня от моральной травмы прирезания безоружного сеньора, но он же не дал нам возможности получить кучу полезной информации.

— Шарик, ты не поторопился? — недовольно спросил я.

— Он все равно больше ничего интересного не сказал бы, — равнодушно ответил Шарик. — А с вас сталось бы из гуманных соображений бандита отпустить.

— Это ты нас таким элегантным образом идиотами назвал? — вспылил я. — Ежу понятно, что никого живьем отпускать нельзя было. У них могли быть нычки с деньгами, а у нас в деньгах недостаток.

— Не подумал, — согласился Шарик без тени раскаяния. — Но эта банда непохожа на сборище тех, кто имеет постоянный приличный доход. Выглядят они нищими. Даже у чародея, существа по определению обеспеченного, были всего лишь одноразовые артефакты.

— Нам нужно уничтожить следы, — сказал Серхио. — Если их в лес оттащить, найдут скоро.

— Шарик, ты сможешь их сжечь так же, как десмондов?

— Смогу, — не стал он выпендриваться. — Только стащите трупы туда же, чтобы у нас не возникло второе подозрительное место. Да, и проверьте карманы, вдруг чего полезного найдете. Молодежь, всему вас учить надо.

— Серхио, нужно обыскать трупы и оттащить их на место последнего упокоения десмондов.

— Сомневаюсь, что там найдется что-то ценное. Они шли нас грабить, а не в лавку за покупками, — заметил Серхио. — Но проверить надо, согласен.

Поначалу мы всех стащили на образовавшееся у нас место для сжигания. Мой импровизированный факел продолжал пылать, давая столь нужный свет. Я на всякий случай проверил, не получится ли так, что мы кого-то сожжем заживо. Но точность что Шарика, что Серхио была поразительной — выживших не осталось. Как предсказывал Серхио, ничего ценного при бандитах не было. Разве что на чародее обнаружился жезл. К сожалению, был он слишком приметным. Шарик высказал предположение, что сделан на заказ, поэтому решили выковырять кристаллы, в том числе драгоценные, и утилизировать жезл, как остальное бандитское имущество, признанное хламом. Кроме этого, нашей добычей стала кучка мелких медных монеток. Нищие какие пошли грабители, не то что в Сангреларе. Но там они все свое носили с собой, а здесь оставляли в неизвестном нам месте. Впору было вздыхать от осознания мизерности добычи. Вздохнуть и проситьШарика испепелить трупы пока их не начали искать.

— Дон Алехандро, смотрите, что у чародея. Не пригодится?

Серхио стащил с шеи покойного Луиса связку странных предметов и медальон на цепочке.

— Она все заточены на хозяина, — авторитетно сказал Шарик, который ради такого дела спустился и внимательно изучил всю связку. — Ценного там нет, разве что медальон?

Медальон мы открыли, подсвечивал я уже светлячком, потому что пламя на палке придвинулось к пальцам и пришлось ее бросить.

— Кого-то мне это лицо напоминает… — Серхио поскреб в затылке.

— Чем-то на донну Торрегроса похожа, — заявил Шарик.

— Мою мать? — озвучил я его мнение для Серхио.

— Точно, — согласился он. — Наверняка родственница, поэтому он вас и узнал, дон Алехандро. Неприятная встреча.

— Лучше так, чем если бы он меня признал днем при свидетелях.

— Днем, может, и не признал бы, — возразил Серхио. — А тут, видать, свет упал как не надо, вот и… Но все равно поменьше вам надо общаться с кем попало.

На это мне возразить было нечего, я и сам не собирался в ближайшие годы ни с кем общаться.

Больше ничего ценного ни у кого не оказалось, так что мы свалили трупы в кучу и Шарик, используя мою энергию, превратил неудачливых грабителей в ничто, потому что я не заметил, чтобы площадка увеличилась бы хоть в одном измерении. Разве что внутрь дополнительно проросла. Чем еще оказались удобными эти чары — у них не было светового сопровождения. Были бандиты — и вот от них даже пыли не осталось.

— Не дело это, если к нам будет кто-то наведываться каждую ночь, а мы на улице, — сказал Серхио. — Завтра же ставим дверь и переселяемся в башню.

— И круг на колодец надо, — напомнил я, — чтобы не ухнул кто внутрь.

— Сделаю.

Я пошел к куче нашего барахла, отыскал свою саблю и уже с ней вернулся к костру досыпать. Вот встану утром — и выяснится, что все это было всего лишь нехорошим сном, ночным кошмаром.

Глава 22

Утром я проснулся совсем разбитым, как будто и не отдыхал. Все болело: и мышцы, и то непонятное, что отвечает за чародейство. Почему я считал, что болит именно это? Понятия не имею, но, когда я поделился своим подозрением с Шариком, тот подтвердил.

— А чего ты хотел? — ответил он. — Ты через каналы вчера столько пропустил, сколько не всякий хорошо обученный чародей пропустит.

— Положим, я пропускал не по своему желанию, а по твоему. Надо мне как-то становится отдельной боевой единицей, а не батарейкой к тебе.

— Батарейкой?

— Источником халявной энергии.

— Это-то само собой. Но тебе сейчас главное — научиться концентрации, — важно сказал Шарик, подняв правую лапу. — Иначе будешь везде на серьезные задания ходить с курильницей. Помнишь, как тот чародей у дома Торрегроса?

Чародея с кадилом я прекрасно помнил и походить на походного священника не хотел. Но и быть беззащитным необученным чародеем тоже не хотелось. Что из чар, которые я знаю, смогло меня защитить? Ничего. А подожженная огненным потоком ветка даже выдала. Это можно отнести к плюсам, потому что узнай меня ночной чародей днем, неприятностей было куда больше. И лично мне на заметку — пару лет от местной аристократии нужно держаться подальше, если только я не решусь на радикальное изменение физиономии: нос там отрубить или нацепить на глаз повязку. Но это лишние никому не нужные приметы. Как жаль, что Торрегроса оказался столь известен.

— А концентрация развивается либо медитацией, либо регулярный повторением низкоуровневых заклинаний, — тем временем продолжал вещать Шарик. — Ты же заметил, что я тебе ничего серьезного не разрешаю учить?

— Мало ли что тому причиной может быть, — проворчал я.

— Уж точно не желание делать за тебя твою работу, — возмущенно вскинулся Шарик. — Балбес ты, Хандро. Правильное выращивание сильного чародея должно быть филигранным. Вот, к примеру, покажи я тебе заклинание, которым я вчера врагов приканчивал, и что было бы?

— Что? — заинтересовался я.

— До конца жизни ходил бы с курильницей, — важно заявил Шарик. — Потому что заклинания на стыке магии воды и воздуха и уровень у них не для начинающих. Поэтому любые чары нужно получать тогда, когда к ним готов, и ни днем раньше, иначе огранка будет безнадежно испорчена.

Чтобы слушать его, совсем необязательно было лежать, поэтому я с кряхтеньем поднялся, чувствуя себя доном Леоном незадолго до смерти. Но двигаться было нужно, потому что время шло, а для проведения ритуала у меня были только ингредиенты. Не мог я себе позволить валяться и страдать от несовершенств этого мира и этого тела.

После того как я вылил на себя котелок воды, стало полегче, и я даже пошел на запах от готовящейся на костре каши. Серхио старательно ограждал меня от приготовления еды, взвалив на себя эту обязанность полностью. Его блюда не страдали особыми изысками, зато были питательными и восстанавливали силы.

— Нужно нам согласовать слова по поводу ночных гостей, дон Алехандро, — сказал Серхио. — Чтобы говорить одно и то же.

— А что, к нам кто-то приходил ночью? — удивился я. — Не было ничего.

— Именно это я хотел и предложить, но следы остались. Кровь, опять же.

Площадка перед башней действительно казалась полем битвы, и не все можно было отнести на вчерашний разбор мусора, потому что он проходил куда ближе к башне.

— Шарик?

— Почищу.

Он свалился с моего плеча и шустро начал оббегать все места, где проходили какие-нибудь разборки ночью. Местами там даже трава, вытоптанная в ноль, поднималась. Правда, были у меня подозрения, что она иллюзорная, но проверить их пока никак.

— Удачно у него получилось, дон Алехандро, — довольно сказал Серхио. — А то уже скоро мастера подъедут дыру в стене закладывать.

— Нужно бы нам на втором этаже три комнаты разгородить, — спохватился я. — Для тебя, для меня и… бытовая.

Я пока не был уверен, что смогу сделать приличествующую моим воспоминаниям ванную. Попробовать попробую, не получится — всегда есть вариант уличных сортира и душа.

— Мне-то зачем комната на втором этаже, дон Алехандро? На первом есть как раз подходящая, рядом с кухней.

— Рядом с кухней мы можем сделать кладовку.

— С окном?

— Да какое там окно? Оно узкое, доской можно заложить.

— Рама туда будет вставлена. Задаток был уплачен в том числе и за это. И для кладовки у нас целый подвальный этаж, — запротестовал Серхио. — Не дело это, отнимать у вас кусок спальни, дон Алехандро.

Спор прекратился сам собой, потому что подъехала нанятая вчера бригада, а при них ругаться было не комильфо. Ну как бригада? Три мужика и с ними потрепанная временем особа в юбке. Даже интересно стало, на каких работах она у них занята. Впрочем, мой интерес был удовлетворен практически тут же.

— Добренького вам утречка, дон Алехандро, — обратился ко мне бригадир, стащив с головы шапку и скомкав ее в руках. — Теща моя хочет к вам наняться.

— Ко мне? — опешил я.

— К вам, дон Алехандро, — меленько закивал он. — И готовит, и убирает — мастерица на все руки. И просит всего ничего — тридцать плейт в месяц.

Означенная особа к нам, в отличие от зятя, не подходила, озиралась по сторонам. И увиденное ей не очень-то нравилось. Физиономия у нее была кислющей, и лимона не надо. Мужики сгружали с подводы привезенные доски и инструменты. Споро сгружали, опасливо иногда оглядываясь на сеньору. Похоже, при ней скорость работы вырастала на порядок, но это не причина зачислять ее в мой скромный штат.

— Сеньор, мне понятно ваше желание отделаться от тещи, — заметил я. — Но то, что у меня нет своей, еще не значит, что я хочу прибрать чужую, да еще и заплатить за это.

— Я вам скидку сделаю, — предложил мужик. — Даже если она месяц у вас проживет, и то нам облегчение будет.

— Эээ, что значит у нас? — опешил я. — Вы где у нас собираетесь размещать женщину? Мы сами на улице живем, спим у костра, обдуваемся ветрами и обливаемся дождями.

— Дык у вас комнатка есть на первом этаже маленькая, — зачастил мужик, глядя на меня с такой надеждой, что мне аж неудобно стало, потому что я однозначно собирался ему отказать. — Мы там рамы вставим и дверь навесим. Кровать я привезу. Все привезу, что ей нужно.

Тем временем сеньора не ограничилась осмотром прилежащей территории, а переместилась в башню. Только соглядатая нам не хватало.

— У нас условия неподходящие для проживаний нежных женщин.

— Это Хосефа-то нежная женщина? Крокодил, как есть крокодил, — убежденно сказал мужик, но тут же сконфуженно поправился: — То есть с посторонними-то она уважительная, но своих гоняет без всякой жалости. Вы не отказывайте сразу, пусть она вам обед приготовит. Не пожалеете.

И попятился от меня, пока я не успел ему сказать, чтобы уматывал вместе со своей тещей. Она уже вовсю командовала в башне. К слову, голос был командный, но не раздражающий. Кажется, она хотела привести башню в жилое состояние не меньше, чем я, хотя причины у нас, конечно, были разными.

— Серхио, гони эту сеньору на выход, а то не заметим, как она у нас окопается, — решил я.

— Может, возьмем на испытательный срок? — неожиданно предложил он.

— Зачем она нам? — удивился я. — Мы и сами справимся.

— Информация, — пояснил Серхио. — Женщины обычно болтливей мужчин. Не будет разговорчивой — выпнем сразу, а так хоть расклад в городе поймем. Почему-то вчерашняя донна натравила на нас бандитов.

— А если она увидит, чего ненужного?

— Чего она у нас увидит за неделю? Вряд ли в столь мелком городке есть место для двух банд, а одну мы ночью уничтожили.

— Хорошо, выясняешь ее полезность, а я пока…

Я задумался, чем бы мне пока заняться таким важным, чтобы не контактировать ни с ремонтной бригадой, ни с тещей их начальника.

— Огородом займешься, — подсказал Шарик. — Рассада должна сидеть в земле, привыкать к одному месту, а то некоторые решат, что пора им двигаться дальше.

Я признал шариковую правоту и двинулся к месту, которое вчера оградил Серхио. Ящики с рассадой уже стояли внутри. И даже ненавидимая Шариком Жирнянка вела себя смирно, но не потому, что вдруг поняла, как должно выглядеть приличное растение, а потому, что за вчера поймала несколько полевых мышей. Вообще, полезное насаждение. Жаль, что в кладовой такое не посадишь — света не хватит.

— Напитываешь почву энергией, — вещал Шарик. — В точности, как я вчера тебе объяснял. Равномерно напитываешь, а не абы как. Сосредотачиваешься, концентрируешься, становишься единым целым. Очень, очень полезное упражнение.

Действуя в точности по инструкции, мне удалось извлечь все растения, не повреждая саму почву. Как утверждал Шарик, это было очень важно для приживаемости. Ком ненужной травы оказался за забором, и я наконец смог высадить рассаду. Тоже чарами высадить. У каждой былинки было свое вполне определенное место, причем Шарик квалифицированно объяснял, почему то или иное растение не должно соседствовать с другим, хотя, как мне показалось, конкретно Жирнянку он загнал в дальний угол исключительно из личной неприязни. В конце работы я влупил по площадям приживляющими чарами и облегченно облокотился на плетень.

— Поливать как собираетесь? — раздался голос сзади. — Холодной водой из колодца нельзя, нужна бочка, в которой вода согреется. Записал?

Я лениво повернул голову. Оказалось, что обращались не ко мне, а к Серхио.

— Записал, — ответил он. — Все?

— Если чего не заметила, потом докупишь.

Судя по листку в руках напарника, докупать придется не только бочку, но и много чего. Хосефа заметила, что я на них смотрю, и сказала:

— День добрый, дон Алехандро, угораздило же вас такой хлам прикупить. Ну ничего, мы еще сделаем из этой развалины пригодное жилье, не будь я Хосефа. Какой у вас паучок миленький. В точности как котенок. Погладить его можно?

— Можно, но только один раз.

Она уже подошла и протянула руку к Шарику, но уточнила:

— А почему один?

— Потому что он не любит фамильярности и кусает сразу, а укус ками смертелен.

— Ты из меня монстра-то не делай, — проворчал ками. — Нормально я отношусь к тому, что меня гладят.

Но желание у Хосефы уже пропало, она опасливо убрала руку за спину и даже шаг назад сделала.

— На обед чего хотите, дон Алехандро? Плитой пока пользоваться нельзя, но Серхио обещал к ней чугунные круги привезти, так что ужин будет нормальный, а обед по-походному.

— На ваше усмотрение, сеньора.

— Ой, какая я сеньора… Обращайтесь ко мне по-простому, Хосефа.

Она развернулась и пошла в башню, не иначе как проверять, чем там занимается зять, я же спросил у Серхио:

— И как? Оно того стоило?

— Кое-что прояснилось, — ответил он. — Чародей не местный был, потому что, кроме названных вчерашней донной, других чародеев в Дахене нет. И благородных там мало. Никто из них не пропал. Или пока неизвестно. От вопросов про семью алькальда Хосефа уклоняется, зато я разжился адресами тех, у кого можно заказать нужные нам вещи.

— Шторы?

— До штор пока не дошло, — он хохотнул. — Но за посудой и мелкой утварью съезжу прямо сейчас.

— Газеты тогда тоже забери, — предложил я. — И заказ оставь на самоучитель игры на гитаре и учебник по этикету.

— Второе излишне, — возразил он. — Почтарь заподозрит, что вы не урожденный дон, а примазаться пытаетесь. Могут запрос отправить, то есть привлечем ненужное внимание. Так-то по вам видно, что из благородных, а если что не так, всегда сможете на учителя по чарам перевести. Мол, со странностями был, так и привык. Мне кажется, вы что-то на подсознательном уровне вспоминаете, а если не вспомните, так лучше я вас поднатаскаю. Я ж в фехтовальной школе работал при доне Акунья, а там ученики сплошь из благородных. Хитрости такие знаю, о которых в учебниках не напишут.

— Да мне для начала хотя бы поклон научиться делать, — проворчал я. — Не все же гитарой прикрываться. Донна Ортис де Сарате может засомневаться в моем происхождении, если увидит, как я это делаю.

— Да проще простого, — уверил меня Серхио. — Правой ногой делаете шаг вперед, снимая правой рукой шляпу и направляя ее вперед-вверх. При этом смотрите на того, кому кланяетесь. Затем приседаете на левой ноге, сохраняя прямой правую, наклоняете туловище и голову, направляя правую руку вниз-вправо. Затем выпрямляетесь. И все.

Это даже в объяснениях не выглядело просто. Почему-то раньше я думал, что достаточно перед собой помотылять шляпой, а здесь прямо акробатическое упражнение получалось.

— Как раз порепетируешь, — ехидно сказал Шарик. — Донна Сильвия прибыла. Расстроила ее, наверное, неудача ночных грабителей.

Она не только приехала, но и уже двигалась в нашу сторону настолько размеренным шагом, что ее высокая прическа на миг мне показалась плавником акулы. Честно говоря, я никогда не был силен в ихтиологии, поэтому понятия не имел, владеют ли акулы эхолотом, как некоторые подводные жители. Донна Сильвия же наверняка владела. Чародейским. Она осматривалась, чуть прищурившись, и отправляла какие-то чары. Но куда ей против Шарика, с его многовековым опытом. Судя по лицу донны, ничего ей узнать не удалось. Или же она хорошо притворялась.

— Что делать, если шляпы нет? — запаниковал я.

— Прикладываешь руку к сердцу, — проинструктировал меня Серхио. — Но вообще, шляпу благородный дон носить обязан.

— Та шляпа, что у меня есть, настоящее позорище.

— Чародей может просто голову склонить, — намекнул Шарик. — Потому что чародей стоит куда выше, чем обычный аристократ. И не сильно наклоняй, чтобы не посчитала, что ты ее считаешь выше себя.

Пришлось так и поступить. Я прижал руку к сердцу и ненадолго склонил голову.

— Донна Сильвия, какое невыразимое счастье вновь увидеть вас.

— Да вы льстец, дон Алехандро.

— Ничуть, донна Сильвия. Меня всегда радовало общество красивых дам.

Она поощрительно улыбнулась и почти пропела:

— Гляжу, вы уже вовсю тут обживаетесь, дон Алехандро.

— Вы преувеличиваете, донна Сильвия. В моем жилище до сих пор не заделана огромнейшая дыра в стене, — вздохнул я. — Конечно, хотелось бы ночевать под крышей.

— Разумеется, дон Алехандро. Под крышей безопаснее. Я совсем забыла вас предупредить, что в окрестностях города орудует шайка бандитов, нападающая на добропорядочных граждан.

— Что вы говорите, донна Сильвия, — имитировал я озабоченность. — Вы хотите привлечь меня для их выявления? Боюсь, я не столь умел. Нет, конечно, я готов вам помогать по мере свои скромных сил…

Мы друг другу вежливо поулыбались. Правда, в улыбке доны Сильвии была нешуточная озабоченность. Кажется, она потеряла свою команду для грязных дел и была этим несколько расстроена. Интересно, что она хотела получить в итоге, отправив своих людей мне угрожать? Деньги или лояльность? Скорее, второе: обычный ученик мага был бы счастлив помочь даме, избавившей его от проблем с криминалом. Не каждому бы удалось прижать к стене бандитов и выяснить, кто их натравил.

— Что вы, дон Алехандро? Разве я могла бы предложить ученику чародея отправиться на столь опасное задание? Это дело стражников. Я более забочусь о вашем здравии. Вас ночью никто не беспокоил?

— Разве что комары. Но они вряд ли принадлежат к этой шайке.

— Тогда мое предостережение не запоздало. — Она улыбалась, но почему-то появилась уверенность, что донна сомневается в моих словах. — Возможно, пока ремонт не закончен, было бы разумнее снять комнату в гостинице?

— Я вам благодарен за заботу, донна Сильвия, но боюсь, у нас слишком много имущества. И растения, опять же. Их поливать нужно.

О том, что у меня денег в обрез, я говорить не стал. Мне казалось, на это намекал мой внешний вид. Конечно, со вчерашнего дня я выглядел куда чище, но мой камзол новее не стал даже после обработки заклинанием Шарика. И целее тоже.

Двое работников под наблюдением почему-то не начальника, а Хосефы, дружно перетаскивали внутрь доски. Донна Сильвия какое-то время проследила за их деятельностью, потом спросила:

— Как вы уничтожили останки десмондов, дон Алехандро?

— Сжег, донна Сильвия.

— Насколько мне помнится, огонь их почти не берет.

— Пришлось помочь чарами, — вздохнул я. — Очень уж они воняли. Зачем мне такое рядом с домом?

— Действительно, зачем. Что ж, дон Алехандро, вижу, вам помощь не нужна. Справляетесь сами. Но если что-то подозрительное увидите или услышите…

— Немедленно сообщу в стражу, — уверил я. — А за задержку преступников положена какая-то награда?

В глазах донны зажглась искорка надежды.

— А где вы их держите дон Алехандро?

— Это я так, на будущее, интересуюсь, вдруг попадутся.

— Могу я осмотреть вашу башню? — не хотела терять она надежду.

— Разумеется, дона Сильвия. Только не лучше ли подождать, пока ее отремонтируют?

Но донна ждать не захотела. Видно, побоялась, что бандиты у меня где-то припрятаны, чтобы было удобнее шантажировать уже ее. Она прошла башню сверху донизу, даже попросила открыть люк, для чего пришлось сделать лестницу. Но в том помещении не оказалось вообще ничего, кроме толстого слоя пыли, который прямо указывал на то, что здесь очень давно не ступала нога человека.

Глава 23

Убралась прекрасная донна не раньше, чем убедилась, что у нас не существует место, где можно удерживать пленников. Она даже в повозку импульс направила, потому что за тентом могло много чего спрятаться. Но увы, и там ее ждало разочарование. Но самое большое разочарование у нее вызвало нахождение здесь Хосефы. Уж не знаю почему, но дамы друг друга на дух не переносили. Нет, поначалу донна старательно делала вид, что не замечает неприятную ей особу, но та с этим смириться не пожелала и ехидно заметила:

— Вы еще колодец не изучили, донна Сильвия.

— Тетушка Хосефа? Даже удивляться не буду, что ты тут делаешь.

— А чего удивляться? Я, в отличие от некоторых, на своем месте. Меня дон Контрерас на работу взял, — гордо ответила Хосефа, подбочениваясь, как базарная торговка в предвкушении скандаоа. — А вот что здесь делаете вы, донна Сильвия?

— Я как глава местного чародейского отделения обязана позаботиться о том, как устроился наш новый член, — высокомерно сказала донья.

— Я так и подумала, что вы о члене заботитесь, — важно покивала тетушка Хосефа. — Новый член — это всегда так волнительно, правда, донья Сильвия? Никак пропустить нельзя.

Донна смерила влезшую в беседу простолюдинку мрачным взглядом и отвернулась, посчитав ниже своего достоинства обсуждение новых членов, какие бы смыслы в это слово ни вкладывались.

— Какой миленький у вас получился огородик, дон Алехандро. Сразу видна опытная рука, — заворковала она, повернувшись ко мне. — И работа так споро ведется, что ваша башня становится похожа на нормальное жилье.

— До нормального ей еще далеко.

— Дыру заложили, окна вставили, дверь навесили — можно уже перемещаться внутрь, — оптимистично заявила она. — Тогда никакие банды страшны не будут. Но я бы вам еще рекомендовала общий забор поставить.

— Забор?

Я представил кучу заостренных кольев, по периметру окружающих мой двор. Зрелище было так себе, не гармонирующее с каменной башней, даже если на часть кольев поместить черепа, которые будут радостно приветствовать гостей вспыхиванием огоньков в глазницах. Хотя в этом направлении стоит подумать. Возможно, гостей тогда резко поубавится?

— Чтобы никто не влез в конюшню и не украл вашу лошадь, — пояснила донна Сильвия, как будто эта самая конюшня у меня уже была. — Кстати, вам для выезда нужно приобрести что-то приличествующее званию чародея.

— Я пока всего лишь ученик, — как мантру повторил я навязшую в зубах за сегодняшний день фразу.

— Тем не менее вы не можете в город въезжать на повозке как деревенщина. Это приличествует Хосефе, но не приличествует вам.

— Я подумаю над вашими словами. Видите ли, донна Сильвия, в настоящее время у меня нет лишних денег.

— Всевышний, только не притворяйтесь бедным — у вас должно было еще порядочно остаться после награды за десмондов.

— А ремонт? А другие расходы?

— Я отдам вам нашу старую мебель для гостиной, — внезапно расщедрилась донна Сильвия.

— Для какой гостиной? — опешил я. — Я не планировал гостиную. К чему мне она?

— Что значит, к чему? — в свою очередь удивилась донна Сильвия. — Вот закончите вы ремонт, приду я к вам в гости, и куда вы меня пригласите?

— В спальню, — подсказала Хосефа, довольно улыбаясь.

У донны нервно дернулся глаз, но на выпад служанки она больше ничем не отреагировала.

— Отправьте своего слугу ко мне домой. Я дам распоряжение, чтобы ему позволили выбрать старую мебель, которая у нас пылится на чердаке.

Пожалуй, в назойливом впихивании старья было что-то унизительное, как будто донна Сильвия считала, что в ближайшее время я не заработаю на приличную мебель. Конечно, оно так и было, да и не факт, что мы здесь вообще надолго останемся, так что я смысла не видел что-то покупать. Но забирать старье, за которое я еще и буду должен если не деньги, так услугу?

— Благодарю вас, донна Сильвия, но боюсь, мебель мне сейчас совершенно некуда девать, — твердо ответил я.

— Я и не предлагаю сейчас. Как завершите ремонт, — она широко улыбнулась, но в глубине глаз так и тлела искорка беспокойства за своих подручных, которые пропали неизвестно куда. — Как ни приятно мне ваше общество, но я вынуждена откланяться. Проводите меня.

Зачем ей понадобилось, чтобы я составил ей компанию до экипажа, выяснилось сразу, как мы отошли от башни и разговор между нами перестал быть общественным достоянием.

— Дон Алехандро, как вас угораздило нанять эту хамку? — раздраженно спросила донна. — Я понимаю, что вы здесь никого не знаете, но неужели вы не могли посоветоваться со мной? Невоспитанная прислуга не красит и хозяина.

— Хосефа пока на испытательном сроке, — нейтрально ответил я, хотя до сих пор не был уверен в полезности навязываемой прислуги.

— Это вы правильно решили. После окончания этого срока — гоните ее вон, — экспрессивно сказала донна. — И не верьте ничему из того, что она говорит. Хосефа — врушка и сплетница, каких еще поискать надо.

А еще у нее явно зуб на жену местного алькальда, если не на все семейство. Так что как минимум на неделю Хосефа у нас останется. Конечно, суждение будет пристрастным, зато я буду знать все самые плохие расклады.

— Донна Сильвия, почему вы подумали, что я буду вести беседы с прислугой?

— Даже если вы не будете вести с ней беседы, то она будет вести беседы с вами. У Хосефы язык подвешен так, что малейшее движение воздуха его включает. Ее даже близкие родственники с трудом переносят.

— Это я заметил. Ее зять предлагал мне скидку, если я возьму сеньору на работу с проживанием.

Донна Сильвия рассмеялась и протянула руку для поцелуя, поскольку до ее экипажа мы уже дошли. Рука была очень нежная и пахла чем-то цветочным. Чародейскими занятиями донна себя явно не утруждала. Во всяком случае теми, что пачкают руки и воняют.

— Всего хорошего дон Алехандро.

— Был рад вас повидать донна Сильвия. И спасибо за заботу.

Я помахал ей рукой, одновременно отступая к башне. А то как начнет болтать, не отделаешься. И без того экскурсия затянулась.

— А ведь она в чем-то права, — внезапно сказал Шарик, провисевший все время визита донны у меня на плече на манер эполета.

— В чем?

— В том, что ты, балбесина, не удосужился подумать, что у тебя где будет. И в том, что тебе нужна комната, в которой можно принимать гостей.

— На первом этаже можно что-то отгородить.

— Нельзя, там только столовая поместится, кроме кухни.

— Какая еще столовая? — возмутился я. — На кой черт она мне?

— Ты изображаешь благородную персону, — напомнил Шарик. — А благородные персоны не жрут на кухне или в собственной спальне, у них на это есть специальная комната. У некоторых — даже не одна, а несколько, разных размеров, в зависимости от того, сколько гостей присутствует. Даже у дона Леона в его убежище было две столовых.

Сказано это было с гордостью, хотя я понятия не имел, зачем нужно одинокому чародею, к которому никто не ходит, такое разнообразие. Возможно, у него там даже гостиных было несколько, потому как так положено, но мне-то зачем брать с него пример?

— А вариант гостиная-столовая? — предложил я. — Стол сделать на колесиках и выкатывать при необходимости.

Вообще, я слабо представлял, как все это должно выглядеть, потому что был всего лишь в одном доме с богатой обстановкой — Торрегроса. И то можно сказать проездом, поэтому ничего не запомнил, кроме впечатления, что там все было очень дорогое и старинное.

— Хандро, ты сдурел? — вытаращился Шарик на меня всеми бусинками глаз. — Не позорься. Зови лучше своего полуполезного Серхио, планировать будем, чтобы стены поставить, пока бригада тут.

Серхио как раз собирался в город, задержавшись из-за визита донны Сильвии, пришлось задержать его еще ненадолго, сообщив о возникшей проблеме.

— А что тут думать? — удивился он. — Первый этаж: кухня, комната служанки и столовая. Второй этаж: спальня, гостиная и то, что вы там планируете. Третий этаж: лаборатория и библиотека. Четвертый — моя комната и оружейный склад.

Все страньше и страньше.

— Какая еще библиотека?

— Обычная. У всех чародеев должна быть, — ответил за него Шарик, причем так, что Серхио услышал тоже и подтверждающе кивнул. — Шкаф с книгами поставишь и письменный стол. Тебе нужно будет где-то заниматься, ты не забыл?

— А вы не забыли, что это у нас временное место жительства?

— Если временное — так что, можно жить на помойке? — удивился Шарик. — Продашь потом с прибылью, когда перерастешь.

— А вариант, что нам придется отсюда драпать, побросав все, ты не рассматриваешь?

— Продашь тогда со всем содержимым, — предложил Шарик. — Без показа недвижимости дешевле, конечно, выйдет, но что-то все равно выручишь.

— Или поручение продать можно кому-то оставить, — предложил Серхио. — Дон Алехандро, не хотел вас расстраивать, но видно, придется. Если станет известно, что мы живы, долго не пробегаем. Наши возможности несравнимы с возможностями государства, у которого на службе много сильных чародеев. Поэтому если есть возможность жить нормально сегодня — надо ее использовать, потому что завтра для нас может не случиться.

Прозвучало это пессимистично, но он был прав. Если удастся затребованный призраком ритуал, то король Мибии может понять, кто и за что ему мстит, и тогда придет мстить сам. Может, и не стоит держаться за ту жалкую сумму, что у нас есть, а тратить ее, не жалея? Ладно, пока я даже не приступил к подготовке, не стану переживать по этому поводу. Вдруг и король, и принц умрут сами, без моего вмешательства, а проклятие посчитает, что условие выполнено?

— Ладно, вернемся к твоему плану. Что там за оружейный склад?

— Можно не оружейный склад, а что-то другое устроить. Что-то же там было? — невозмутимо сказал Серхио. — Мне одному целый этаж много. Если от служанки избавимся — перееду вниз.

Обсуждаемая нами особа в данный момент как раз стояла у костра, готовя обед, причем судя по размерам котла — сразу на всю компанию. И сдается мне, в планах у нее было задержаться у нас на подольше. Не ограничиться сегодняшним днем. Решение этого вопроса тоже можно было отложить на потом и оценить полезность и как служанки, и как источника информации.

— Избавляться нельзя. А если избавимся от этой — надо будет завести новую. У каждого нормального чародея должна быть прислуга, — менторским тоном сказал Шарик. — Чем больше ты отличаешься от привычного чародейского облика, тем больше вызываешь подозрение. Но пока не меняй, а то получишь незнамо что. Эта хоть доносить Ортисам де Сарате не будет по причине личной неприязни.

— Если она не притворяется.

— Вряд ли. Донна бесилась слишком естественно.

— Поеду я, дон Алехандро, — заявил Серхио, — чтобы к обеду вернуться.

— Заказ на самоучитель не забудь оставить, — напомнил я, хотя мне казалось, что с появлением у нас тетушки Хосефы желание донны Сильвии нас навещать сойдет на нет. И приглашать в гости — тоже.

Махать Серхио на прощанье я не стал, развернулся и пошел к башне оценить уже там, что и как размещать.

— Дон Алехандро, я посажу в вашем огородике пару травок, — заявила Хосефа, когда я проходил мимо.

Причем именно заявила. Не спросила разрешения, не поинтересовалась, можно ли, а сразу поставила перед фактом.

— Да она обнаглела, — возмутился Шарик. — Хандро, она тебя ни в грош не ставит. Нет, нам такая служанка не нужна.

— Нет, — ответил я. — Вы ничего там сажать не будете.

— Да сами подумайте, дон Алехандро, ездить в Дахену за каждой зеленой былиночкой ежедневно — не наездитесь. А я аккуратненько посажу себе пару грядочек — и будут у вас всегда свежая травка к столу. У вас там места свободного много.

Судя по ее оживленному виду, парой грядочек она не обойдется. Таких только пусти — все будет вскопано и засажено полезными овощами под девизом: «Все, что свое, — полезнее стократ». Хосефа горела жаждой деятельности, которую явно направит в ненужное место, поэтому я жестко сказал:

— Там нельзя ничего сажать. Там чары. Если увижу вас рядом с тем местом, не обессудьте, больше вы у меня работать не будете.

— Но до города каждый раз ездить из-за такой ерунды… — расстроенно сказала она.

Я прикинул, что если она будет заниматься делом, времени для шпионажа у нее не останется, и решил предложить компромисс:

— Если вам нужен огород, можете вскопать землю сами, но где-нибудь подальше от этого места, чтобы выращенные травки не были опасны для здоровья обычных людей.

В опасности я уверен не был, но отдавать кусок вычищенных личными чарами земли считал неразумным. Вдруг Шарику срочно потребуется посадить что-то еще и будет у нас конфликт интересов. Хосефа состроила страдальческую мину на физиономии, копать ей наверняка не хотелось, но она найдет кого припрячь. Если уж зять так жаждет выставить ее из дома — пусть тоже страдает.

— Дон Алехандро, семейка Ортис де Сарате — то еще змеиное кубло, держитесь от них подальше. Используют, выжмут, как ненужную тряпку, и выбросят. И не вздумайте у них мебель брать — платить будете как за новую.

Подавив желание бросить, что давать мне советы — не ее дело, я, в надежде на более развернутый рассказ, спокойно сказал:

— Донна Сильвия хочет помочь мне устроиться на новом месте. Она внимательная и заботливая.

— Заботливая? Не обольщайтесь. Но что-то я разговорилась, хотя ваши взаимоотношения — не мое дело. Я вас предупредила. Так что сами на себя пеняйте, если что, — после этих слов она отвернулась к котлу и принялась энергично размешивать содержимое, не желая меня радовать свежими и не очень дахенскими сплетнями.

При этом она очень ловко подсунула Шарику полоску мяса, а тот и не подумал отказываться, цапнул и подтянул к себе. Я бы посчитал это взяткой, если бы не был уверен, что тетушка Хосефа не слышала заявления ками о том, что нам такая служанка не нужна.

— А она ничего, разбирается кое в чем, — одобрительно сказал Шарик, только что однозначно перешедший на сторону зла. — И на наши грядки больше не покушается. Правильная сеньора.

Решив, что ничего интересного больше не услышу, я направился в башню, где вовсю кипела работа. Дыра была заложена, и сейчас благоустраивался первый этаж. Точнее, кухня и маленькая комната при ней, которая станет личной комнатой служанки, если я решу ту оставить. Колодец был прикрыт обрезками досок не столько чтобы туда кто-то не свалился, сколько чтобы грязь не нападала. В моих планах было его вообще закрыть, а воду вывести системами труб. Причем делать это нужно было сейчас, чтобы потом не вскрывать стены и проводить ремонт заново. Воду надо было провести сюда, на второй этаж, где спальня, на третий этаж, где лаборатория. Проводить ли на четвертый? Накопительный бак точно нужно там поставить, а там подумаем. Я прикинул, что мне нужно, и пошел искать зятя Хосефы, заодно рассчитывая у него узнать, что за черная кошка пробежала между его тещей и донной Сильвией. Дополнительной работе тот обрадовался, но на вопрос про Ортис де Сарате вильнул взглядом в сторону и сделал вид, что не услышал, а если услышал, то не понял. Уж не знаю, кого он больше боялся: тещу или донну Сильвию — но страх перед моим вопросом был осязаем. Возможно, пара монет развязала бы ему язык, но я решил не повышать его благосостояние более необходимого.

Нет, экономить я больше не собирался, признав правоту Серхио — будет обидно, если нас поймают, а наши деньги достанутся мибийским ищейкам. Так что тратим все на собственные удобства. А закончатся — так добудем еще. Не чахнуть же над златом, когда у меня даже унитаз не заказан?

Глава 24

После высадки всех привезенных с собой растений я почти не обращал внимания на то, что творится вокруг. Делают что-то — и ладно. Мне своих занятий хватало. С Серхио я тренировался дважды в день примерно по часу, а все остальное время отводил на всякие чародейские дела под управлением Шарика. Почему-то теперь ему было совершенно неважно, чтобы я корпел над учебниками. Более того, в настоящее время он полагал это делом вредным поскольку собирался развить во мне навык концентрации. С шариковой точки зрения, для этого было достаточно тех чародейских навыков, которые у меня уже были, а дальше двигаться нельзя, чтобы не превратиться в чародейского инвалида с кадилом.

— Силы подаешь совсем немного и под разными углами. Чтобы со стихией оперировать, — вещал Шарик, важно расхаживая по моему плечу. Ему бы преподавательскую кафедру и аудиторию, полную студентов, — вот уж где он бы развернулся. А приходиться время терять на такого балбеса, как я. — В идеале манипуляции должны быть почти не видимыми глазу, но очень точными.

Его слова сразу заинтересовали меня на предмет, не получится ли в результате моих действий нечто радиоактивное, резко уменьшающее жизнь не только мою, но и тех, кто рядом. На высказанное опасение Шарик насмешливо заявил, что на таком уровне манипулировать может не всякий чародей, а что касается меня, то мне бы хотя бы научиться по капле воду из чашки в чашку переливать. Если не концентрацию, так терпение выработаю. Этим я и занимался. Занятие было на редкость нудным, но капли с каждым разом все уменьшались, пока не превратились фактически в водяную взвесь. Но если кому-то показалось, что дело это плевое, от всей души могу заверить, что это не так: после занятий дрожали не только руки, но и все тело. Выматывало это почище упражнений с Серхио, хотя последний мне тоже спуска не давал. Как итог, я с трудом доползал до постели, которую организовали на четвертом этаже, чтобы не мешать приводить в порядок нижние три. Наружу я выбирался редко и почти всегда в состоянии свежеподнятого зомби. С Хосефой я общался только опосредованно — через приготовленную ею еду, и это меня вполне устраивало, потому что готовила тетушка прекрасно, а с ее странностями разбираться необходимости не было.

Как только результат Шарика удовлетворил, он и не подумал устроить перерыв в измываниях, а сразу начал учить видеть ауры. Раньше-то мне только чародеев удавалось разглядеть на фоне без энергии или в Сангреларе, где высокий чародейный фон, — напротив, не владеющих чарами. При этом использовалась совсем другого рода способность, а именно — видеть чародейную энергию. Аура же была присуща всему живому, как животному, так и растительному. И способность эта хотя и была чародейской, но энергии не брала вовсе, нужно было только настроиться. Для этого следовало сесть в удобную позу, закрыть глаза и привести себя в гармонию с миром. Начать чувствовать его не глазами, а тем органом, который отвечает за чародейство.

Проходило сие действо под непрерывные комментарии Шарика. Возможно, если бы тот заткнулся хоть на минуту, дело бы пошло быстрее, но ками слишком хотел быть незаменимым, поэтому направлял, даже когда этого не требовалось.

— Плечи опусти, балбесина. А руки перед собой сложи. И гляди как бы внутрь и наружу одновременно.

С такими поучениями можно только косоглазие заработать, хотя Шарик, конечно, не имел в виду обычное зрение. И видение чародейской энергии он тоже не имел в виду. Вот от последней отрешиться оказалось на удивление сложно. Зато, когда получилось, я не упал только потому, что сидел. Потому что пространство расцветилось узнаваемыми контурами, переливающимися внутри целой палитрой красок. Краски, к счастью, были блеклыми, иначе сложно было бы что-то разглядеть за ближайшими контурами. И главное, для этого типа зрения не были помехой препятствия типа камня. После того как я начал настраивать зрение уже на определенное расстояние, дело вообще пошло бодро, потому что сколько здесь живого? Всего ничего.

Пятно ками совсем рядом. Два контура на втором этаже. Наверное, рабочие, потому что активно суетятся у стены. Два контура — на первом. Тот, что пониже и тоньше, угрожающе жестикулирует. Тот, что повыше и плотнее, стоит, втянув голову в плечи. Не иначе как теща опять воспитывает зятя. Смотреть на это без звука было не особо интересно, а слышать я ничего не слышал, поэтому начал подстраиваться на расстояние побольше. Ага, вот Серхио рядом с лошадью (наверное, как раз приехал из города). Пяток мелких контуров, сильно смахивающих на куриц. На куриц? Я резко раскрыл глаза.

— У нас завелись куры⁈

— Увидел? — восторженно взвизгнул Шарик,напрочь вывалившись из образа солидного профессора. — Молодец, Хандро. Умница ты моя. Талантище. Не каждому так быстро удается. Иные годами мучаются, а результата не достигают.

Особенно если их учат по методике ками. Подозреваю, что если бы не моя личная обучаемость и высокий интеллект, раскрыл бы я эту способность ближе к пенсии, если, конечно, здесь таковая существует.

— Шарик не уходи от вопроса. Откуда у нас взялись куры?

— Так Хосефа наказала купить. Прямая выгода. Им остатки еды скармливают, а они яйца несут. А как нестись перестают — и в суп можно.

— Не помню, чтобы я давал разрешение.

— Не переживай, я его за тебя дал, чтобы не отвлекать от обучения. У тебя же такой прорыв. Растения ты тоже видишь?

Он возбужденно прыгал на моем плече, сбивая меня с мысли всеми возможными способами.

— Нет уж, сначала ты мне ответишь, что ты еще разрешил.

— Да ты сам посмотришь после занятия. Сейчас быстренько проверим, видишь ли ты растения, и закончим. Заслужил ты, Хандро, полноценный отдых. И то сказать, осунулся за эти дни. Так что там с растениями? Видишь или нет?

Я опять прикрыл глаза и признался, что вижу. Какие-то, в основном с моих грядок, казались поярче, какие-то выглядели совсем блеклыми. Но главное — контуры я видел у всех, даже по лесу смогу с закрытыми глазами пройтись. Сдуру я озвучил это Шарику, и тот сразу вдохновился:

— Идеальная тренировка. Пойдем сейчас же, проверять будем.

— Нет уж, я сначала узнаю, чего ты понаразрешал, прикрываясь моим именем.

— Ничего особенного, — заюлил Шарик. — Ничего такого, с чем бы ты сам не согласился.

Но верить ему на слово, которое к тому же не говорится вслух, я не стал и решительно направился к Серхио. Оказалось, за время, прошедшее с моего погружения в учебу, много чего изменилось.

Так, еще один кусок земли был вскопан и обнесен плетнем, и на грядках за этим плетнем виднелись не только всходы зелени, на которую меня уговаривала Хосефа, но и вполне взрослая рассада чего-то овощного. К конюшне, которую начали делать на второй день работы, уже был пристроен с одной стороны небольшой курятник, а с другой — крошечный загончик, в который я заглянул с подозрением, не хрюкает ли там уже кто-нибудь, не видимый ни одним способом. Не хрюкал. Загончик был пустым, но судя по энергии Хосефы, — ненадолго. Потому что конюшня выглядела недоделанной, а вот загончик — готовым к приему постояльца.

Серхио обнаружился рядом с нашей лошадкой, по которой он водил скребком, мне обрадовался и вручил стопку привезенных из города газет.

— Скажи, друг мой, что я пропустил? — я указал на куриц. — Только это или еще что?

— Ваш ками, дон Алехандро, уверил, что вы не против.

— Он меня не спрашивал.

Под нашими обвиняющими взглядами ками стушевался, но тем не менее заявил:

— Я хотел как лучше. Что дона отвлекать из-за ерунды? Не благородное это дело, разбираться с курицами. Зато свежие яйца и мясо. Экономия, опять же.

— Экономия?.. Честно признайся, что ты оказался у нас продажным компаньоном, — подначил я ками. — Получал неоднократные взятки от Хосефы на лоббирование ее интересов.

Злости я не чувствовал, напротив, настроение было прекрасным. Наверное, потому, что я предвкушал отдых от каторги, на которую сам подписался при начале обучения с Шариком.

— Какие взятки? Она меня подкармливала, потому что я красивый, — возмутился ками. — Если бы ее интересы шли вразрез с нашими, я бы никогда на это не пошел. А так всем хорошо. Загон далеко, вонь к вам доносится не будет. Я все продумал.

— И розу ветров учел? — буркнул я. — Сейчас не доносится, но стоит ветру измениться — и вся прелесть скотного двора окажется у наших носов.

— Для чародея роза ветров такова, какую он хочет видеть, — вывернулся Шарик. — А ты уже на правильном пути. Дальше все как по маслу пойдет, умница ты наша.

— Не подлизывайся.

— Я не подлизываюсь. Мне даже нечем, — картинно возмутился он. — Я честен и говорю то, что есть. Был балбесина балбесиной, а сейчас тебя так не назовешь. И вообще, мы же закрепить хотели, в лесу прогуляться.

Я посмотрел на пачку газет в руках, изучать новости настроения не было, но и отказываться от этого нельзя.

— Серхио, ты газеты просматривал?

— Пробежался.

— Для нас ничего интересного нет?

— По поискам новых объявлений нет. Рамон Третий смирился со смертью старшего сына и сделал ставку на младшего. Раньше про принца почти ничего не писали, а сейчас в каждом выпуске есть хоть что-то, и все — исключительно о том, какой он замечательный. Вон, вчера открывал сиротский приют.

Он раскрыл газету, в которой был большущий очерк о благотворительности Рамиро, теперь уже единственного принца Мибии. Очерк был иллюстрирован зарисовками, на большинстве которых был изображен совсем молоденький паренек с открытым лицом и доброжелательной улыбкой.

Нахлынуло чувство вины. Человек бегает, хорошими делами занимается, а его планирую снести с лица земли, потому что самому хочется жить. Принц мне лично ничего плохого не сделал. Возможно, он даже не знает сути ритуала, во время которого погиб брат.

— Может, и замечательный, — мрачно сказал я. — Мы же с ним не знакомы.

— Не знакомы, — согласился Серхио, — но наслышаны. В газетах о таком не напишут, конечно, только людям рты не заткнуть. Развлечения у младшего принца специфические. Любит он боль другим причинять, и очень искусен в этом. Старшего-то к управлению готовили, ему не до чего другого было, а младшему оставалось только развлекаться. Так что приют он откроет, а сколько детей до выпуска доживет, не знает даже Всевышний.

— Ничего, недолго ему осталось, — бодро сказал Шарик, но уже так, чтобы слышал только я. — Лабораторию запустим — и можно готовиться к ритуалу.

— Лучше бы младший принц на алтаре скончался, а не старший, — тем временем продолжал Серхио. — Потому что с ним Мибию ждут тяжелые времена.

— А если он тоже погибнет на алтаре? Что тогда будет со страной?

— Если у короля не осталось прямых наследников и он не способен зачать новых, тогда только принимать в семью по ритуалу.

— Да только ничего у него не получится, Хандро, — не без ехидства заявил Шарик, опять транслируя мысль только мне. — Потому что при наличии тебя ритуал не даст заключить нужную для правления связь.

— А вот здесь, пожалуйста, поподробнее. Получается, что тогда станет точно известно о моем существовании?

— Не о твоем конкретно, а о ком-то неучтенном. Но да, тогда охота начнется куда интенсивнее. — Шарик задумчиво почесал затылок когтем. — Это не есть удобно для нас с тобой. Откладываем ритуал на подальше, чтобы ты мог окрепнуть как чародей и развиться хотя бы в защитную сторону.

Я свернул газеты и отдал Серхио, сосредоточившись на общении с Шариком.

— То есть нас будут искать куда серьезней, чем теперь?

— Это да. Но для нас такие поиски не слишком опасны. Во-первых, я экранирую любой зов, а во-вторых, убивать тебя никто не будет. Разве что Серхио, если вдруг попадется под руку. И то вряд ли, потому что никто не захочет портить отношения с будущим правителем, убивая его доверенного человека.

— Э-э-э. С чего вдруг будущий правитель?

— Хандро, ну что ты как маленький? Ты останешься последним наследником нынешней династии по крови. Как бы король тебя ни ненавидел за смерть двух принцев, ты для него приоритетный преемник, понимаешь?

— Не понимаю. Почему не тот, которого он выбрал для ритуала?

Шарик поскучнел.

— В чем-то ты прав. Я в королевскую голову не залезу, его тараканов не пересчитаю. Действительно, может предпочесть выбранного. Потому что абы кого не выбирают, там и сила чародейская и воспитание правильное, для королевского двора подходящее, а ты — персона странная, силы для него неизвестной, а воспитание у тебя хромает на все восемь лап.

— На обе ноги, — поправил я. — У меня восемь не наберется, даже если с руками считать.

— Да, люди — ущербный вид, — согласился Шарик. — Лысые, с нехваткой ног и временами туповатые. Но тут уж все претензии к Всевышнему. Возможно, это испытание и если вы благополучно его пройдете, переродитесь во что-то поприличнее?

Шарику я напоминать не стал, что конкретно его вид был выведен магически именно людьми. Предсказать ответ было легко: скажет, что человечество всего лишь ступенька к вершине божественного создания — ками.

— Шарик, не до теологических вопросов нам сейчас. Они ерунда на фоне того, что ты рассказал. Что будет, если Рамон умрет, не обнаружив меня?

— Страна останется без управления, — охотно пояснил Шарик. — Возможно, аристократическая верхушка попытается кого-то посадить на трон, но в случае действующих королевских регалий — а они действующие, пока есть хоть один представитель королевской крови — шансов на это у них не будет. Правда, тогда, — он опять почесал затылок когтем, — тебя, скорее всего, убьют желающие получить власть. Которые эту власть распробуют, а ты останешься последним препятствием к трону.

— Вариант не очень.

— Не надо заранее настраиваться на плохое, — жизнерадостно сказал Шарик. — Рамон может завести еще одного принца, он не совсем дряхлый. Откатом ему нехило прилетит, но детотворные функции не отобьет. Или ты можешь умереть раньше него, тогда вариант с ритуалом принятия в род пройдет. Или тебя не найдут желающие умостить задницу на трон. Или ты станешь чародеем такого уровня, что с тобой побоятся связываться. Возможны варианты.

— Куда ни кинь — всюду клин, — размышлял я. — Может, тогда и ритуал проводить не стоит?

— Как это не стоит? — Шарик возмущенно подпрыгнув, подтвердив, что взятки он принимает в последнее время часто, и все — калорийней некуда. — Да Мибии только лучше будет без такого порченного наследника, как Рамиро. Без него земля будет чище.

— А мы — живей, — намекнул я на его личную заинтересованность.

— И это тоже.

— Вообще, о таких вещах, связанных с наследованием трона, нужно предупреждать заранее, — намекнул я.

— Откуда я мог знать, что ты не в курсе? — симулировал удивление ками. — Да и что бы это изменило?

— Ничего, — вынужденно признал я.

— Вот-вот. И вообще, мы хотели прогуляться до леса. И тебе, и мне нужно размяться. А ты еще и прекрасно потренируешься, вычленяя нужные силуэты на фоне деревьев и кустов.

Разминаться предполагалось только мне, потому что Шарик слезать с моего плеча не собирался. Руководящая и направляющая роль за двести лет настолько ему пришлась по сердцу, что менять он ничего не собирался. Забыл Шарик, что это ками — спутник человека, а не человек — спутник ками. Или не забыл, но очень надеялся, что у нас с ним отношения будут развиваться именно так. Честно говоря, я бы предпочел партнерские, не нравилось мне и то, что было, и то, на что настраивается Шарик.

До леса я дошел, не применяя ничего из чародейских знаний, просто наслаждаясь солнцем, легким ветром и запахами летнего леса. В лесу же, по совету Шарика, я опять закрыл глаза и попытался разобраться в мешанине линий. С непривычки это оказалось сложным делом. Потому что растительности оказалось очень много, а представители животного царства, напротив, были чрезвычайно редки. Но зато, когда я приноровился, выяснился один весьма полезный побочный эффект: грибы на аурном фоне выглядели лишь чуть светлее животных и поэтому выделялись на фоне растений сразу. Так что из леса я вышел как белочка — с нанизанными на прутики грибами, о которых Шарик уверенно сказал, что они не ядовитые.

Глава 25

Занятия по контролю привели к неожиданному результату. Я обнаружил, что могу работать с не пропитанной магией материей, изменяя ее по своему усмотрению. Когда я в задумчивости превратил прутик в спираль, я удивился, но не придал этому особого значения. Но когда у меня в руке согнулся уже приличного размера полено, а я не только заметил, когда это произошло, но и как я это сделал, то тут уж вариантов не было — направленное изменение. Опыты показали, что изменять я мог только форму и размеры, но не объем и плотность. Грубо говоря, если я вытягивал полено в длину, то одновременно уменьшал его толщину, а равномерно или нет — зависело от моего желания. И еще, изменения такого рода были довольно грубыми, создать на поверхности дерева узор я не мог, хотя последний замечательно вырезался уже ледяными лезвиями, орудовать которыми благодаря развившемуся контролю я мог виртуозно, а размер которых мог меняться в зависимости от объема подаваемой в них чародейской энергии. Это так меня заинтриговало, что все утро после завтрака я провел, меняя чурбачки и сострагивая с них стружку. Вырезал я сначала узоры, а потом решил замахнуться на святое — на скульптуру.

За этим делом и застал меня Шарик, который решил, что от чародейских занятий мне нужно отдохнуть и с утра исчез в неизвестном направлении. Хотя почему неизвестном? Я уверен, что он торчал на кухне, притворяясь бедным безобидным голодным почти котиком. Не хватало только жалобно глядящих глаз, зато в арсенале были подрагивающие конечности. Подрагивали они потому, что пушистая тушка выглядела круглой не только потому, что была пушистой, но и потому, что становилась жирноватой. Намекнуть, что ли, Шарику на то, что ему пора посидеть на диете? Или хотя бы побольше двигаться? Причем желательно не на моем плече, потому что места для моциона для такого шикарного ками там маловато.

— Смотрю, времени ты не теряешь, — с неожиданным одобрением сказал ками. — Принцип понял — и понеслось. А ведь дерево, особенно свежее, — один из самых сложных материалов для таких манипуляций. С камнем, кстати, намного проще и одновременно интереснее, попробуй как-нибудь.

— Предлагаешь башню на опыты извести? Других камней я тут не вижу, — заметил я, отвлекаясь от вырезания фигурки. Белочка получалась несколько странная, хотя и узнаваемая. Именно такая, всклокоченная, и приходит после чрезмерного возлияния. Правда, с хвостом я немного накосячил, но тылом мы мое творение ни к кому поворачивать не будем.

— Определенно из ранга балбесины я тебя вывел слишком рано, — возмутился Шарик. — Ты же сам создал огромный кусок камня, совершенно лишнего, между прочим, перед нашей башней. Ты его хоть на плитку построгай, что ли, потому что разбазаривать чародейский дар на всякую ерунду не надо. Даже когда тренируешься, делай что-то полезное. Развитие чародея — очень затратное занятие, поэтому все, что ты делаешь, должно приносить пользу. Какая польза от этой фигурки? Ее у тебя никто не купит, и для нашего дома украшение более чем сомнительное.

— А какая польза была от того, что я переносил капли из кружки в кружку? — опешил я. Очень уж резким был переход Шарика от одобрения к осуждению.

— Ты тренировал концентрацию.

Он важно поднял лапу с грозным когтем на конце.

— Я и сейчас ее тренировал.

— Ты уже на таком уровне, когда должен не просто тренировать, а тренировать с пользой, — отрезал Шарик. — Ты переводил дерево просто так. А мог бы выгнуть правильно и сделать стул.

— Почему стул?

— Потому что у нас совсем нет мебели, балбесина! — рявкнул Шарик. — Хочешь поработать с деревом — делай стулья.

— Вариант отдыха не принимается?

— Не тогда, когда ты переводишь нужные нам материалы, — гордо сказал распушившийся Шарик. — Я, к примеру, всего лишь помощник чародея, но никогда без пользы не отдыхаю.

— И какую пользу ты приносил этим утром? — как можно ехиднее спросил я. — Увеличивал вес спортивного инвентаря, который я таскаю на себе ежедневно?

Спасибо, что этот инвентарь не уделял особого внимания какому-нибудь одному плечу, иначе быть бы мне скособоченным. Возможно, при этом уже никто не заподозрил бы во мне Алехандро Торрегроса, который такой отличительной особенностью не обладал, но зато это существенно ухудшает физические возможности. Сконструировать, что ли, специально для Шарика маленький рюкзачок, по примеру тех, которые служили переноской для котиков? Только о последних не упоминать, намекая, что это личный транспорт, созданный специально для ками, исключительно из уважения к последнему.

— Проводил небольшое расследование о причинах неприязни нашей служанки и донны Сильвии.

— И как? — невольно заинтересовался я. — Удалось что-то узнать из беседы Хосефы с ее зятем?

Потому что для Шарика это был единственный доступный источник такой информации. Наверняка при ками болтали, ничего не опасаясь, потому что сложно заподозрить наличие разума в симпатичном меховом шарике. Я бы точно не заподозрил, если бы не столкнулся с этим лично. Шарик при виде Хосефы успешно притворялся милым домашним любимцем, он даже повадился забираться к ней на колени в те редкие минуты, когда она сидела, и успешно притворялся подушечкой для глажки. Сама же Хосефа напрочь забыла о моем предупреждении и не считала ками чем-то опасным.

— Так, то-се сопоставил, вот и вырисовалась картина, — важно сказал ками. — Родственницы они, Хосефа и Сильвия.

— Не подумал бы. Одна явная плебейка, а вторая — настоящая донна.

— Она не по рождению донна, хотя там все сложно, — вдохновенно сказал Шарик, — потому что мать Сильвии была весьма вольных нравов и есть сомнения, что отец тот, что в церкви Всевышнего записан. И сомнения только подпитываются тем, что в роду родителей донны Сильвии чародеев не было, а она чародейка, и не из слабых.

— Что-то ты слишком много узнал из разговора тещи с зятем…

— Так тетушка о тебе переживает. Говорит, заморочит бедному мальчику голову, змея подколодная, да и перепишет он все любовнице, как это уже не раз было. И как выясняется после того, как очередной бедолага сложит голову.

— Кто убивает? Ортис де Сарате или его супруга?

— Станут благородные доны пачкать руки, скажешь тоже. Насколько я понял, донна Сильвия использует поклонников во всяких неприглядных схемах, где возможен смертельный исход. Как ты понимаешь, рисковать она не любит.

— Ортис де Сарате испытывают проблемы с деньгами?

— Об этом не говорилось, но вряд ли. Просто донна хочет показать полезность мужу, раз с наследником не сложилось.

— У них нет детей?

— Дочь. А Ортис де Сарате нужен сын. Хосефа упомянула о каком-то проклятии, но я не понял, на кого оно было направлено: на главу семьи или его супругу. Но факт, что детей у них больше не может быть.

Интересно, а повышенная любвеобильность супруги, на которую намекала ее родственница, не может быть связана с тем, что главе семьи нужен именно наследник?

— Шарик ты говорил о ритуале, в результате которого король сможет сделать любого человека своим кровным родственником. Для обычных смертных он действителен?

— Для обычных смертных нет, а вот для чародеев — да. Но тут вот какое дело. При ритуале с какой-то вероятностью взрослый человек может погибнуть. Поэтому вряд ли кто пойдет на риск. Это не король, это мелкий провинциальный дворянчик, с весьма умеренным доходом.

— Взрослый погибнет, а ребенок?

— Безопасно только для неродившегося, — подтвердил мои подозрения Шарик. — Но только если у него есть чародейский дар, в противном случае родиться ему не суждено.

— Хосефа не говорила, теряла ли детей донна Сильвия?

— Даже намеков не было, — бодро ответил Шарик, и тут до него дошло: — То есть ты думаешь?..

— Ты только сейчас заметил, что я умею думать? Похоже, слухи о ками сильно преувеличены.

— Да иди ты со своими глупостями, — возмутился Шарик.

— Куда идти-то?

— К своей любимой донне Сильвии, которая жаждет с тобой пообщаться поближе.

Если он хотел меня задеть, то просчитался. Донна была хороша, и отказывать ей в такой малости, как общая постель, у меня желания не было. Но вот то, что было уже много не отказавших, настораживало.

— Шарик, а как здесь обстоят дела с так называемыми «дурными болезнями»?

Проблема с формулировкой не помешала Шарику меня понять.

— При целителе под боком донна Сильвия должна быть здорова. Но если что и подхватишь, обратишься к тому же целителю, — проворчал он. — Хотя я бы на твоем месте аккумулировал бы эту энергию и отправлял в учебное русло. Говорят, при этом успехов можно достичь куда больших, чем растрачивая на кого попало.

Я укоризненно посмотрела на Шарика. Назвать такую красивую донну кем попало. Как можно? Дарить ей я ничего не собираюсь и работать на благо рода Ортис де Сарате — тоже. А все остальное — почему бы и нет? Возможно, это ускорит выдачу рекомендации для гильдии? Тогда Шарику нечем будет крыть — можно сказать, работаю для общего дела. Оставалось обезопаситься с еще одной стороны.

— Мне срочно нужно противозачаточное заклинание.

— Нужно ему. — Шарик возмущенно дернул верхними парами лап. — Она пока с тебя только деньги тянет. Не думаю, что ты такой важный образец для размножения. Иди вон лучше что-нибудь полезное сделай после такого количества испорченного дерева.

Он еще раз прошелся рядом с недовыструганной фигуркой и разве что лапами не принялся загребать и то потому, что у пауков это не принято. Но отношение к моему произведению выразил весьма красноречиво, возможно, и нагадить собирался, но ему помешал приход Серхио, который сообщил:

— Дон Алехандро, там трубы ваши привезли и два бака.

— Вот и занятие полезное наметилось, — обрадовался Шарик. — Можешь начинать монтировать свой водопровод.

— Для него еще много чего нужно, — заметил я. — А как же отдых?

— А то ты отдыхаешь? Дурью маешься, так хоть майся на пользу.

Под его непрерывное ворчание я спустился во двор, где уже сгрузили трубы, и сразу зацепился взглядом за уродливое пятно во дворе, которое возникло на месте сплавления остатков десмондов и напавшей на меня банды, чьей судьбой была так обеспокоена донна Сильвия. А ведь кусище такой, что из него запросто можно выдолбить ванну, и не самую маленькую, как раз такого размера, где можно будет возлечь, вытянув ноги, и расслабиться в горячей воде. Причем выявившейся способностью я всегда смогу поправить форму, если она окажется неудачной. А из остатков можно сделать унитазы и пару раковин. Делали же предки кубки из черепов врагов? Я лишь немного пойду дальше.

Разве что вопрос с канализацией так и остался нерешенным, но Шарик уверял, что подходящим заклинанием владеет и меня ему обучит, когда посчитает, что я готов. Беспокоило меня то, что формулировка была слишком расплывчатой, а значит, нужен был альтернативный способ удаления использованной жидкости.

— Чего это ты застыл, Хандро? — подозрительно уточнил ками.

— Думаю, как с пользой применить свой дар и позволить нам хорошо сэкономить, — честно признал я.

— С пользой — это заработать.

— В перспективе можно и заработать, — согласился я. — Теперь нужно решить, как прокладывать трубы.

Последнее я сказал вслух, поэтому мне сразу ответил зять Хосефы, который стоял рядом и имя которого я так и не удосужился узнать:

— В дымовые трубы? Вы ж их все равно по назначению не планируете использовать.

Поскольку слова меня смутили некоторой недосказанностью, то прежде чем отвечать, я сначала проконсультировался у ками:

— А дымовые трубы — это под плиту? Вроде ж работает?

— Под камин, конечно, — уверенно ответил ками.

А ведь мог бы об этом подумать. Правильно Шарик говорит, балбесина. Теперь еще и отопление как-то проектировать нужно. Хотя если вспомнить виденные мной комнаты постоялых дворов, то там даже намека на отопление не наблюдалось.

— Насколько холодно зимой?

— Тут-то? Да не особо отличается от того, что сейчас. В таких местах камины больше для красоты.

— Без красоты мы можем обойтись, — обрадовался я. — Нам сейчас не до нее.

— А как же романтика? — съехидничал Шарик. — Горящий камин, шкура экзотического животного, прекрасная дама с бокалом в руке…

— Вот как обзаведусь прекрасной дамой, так и подумаю о камине, — огрызнулся я. — Ты же говорил, что мне нужно аккумулировать энергию и не тратить ее куда попало.

— Ты все равно уже вознамерился ее потратить, — вздохнул Шарик. — И не говори потом, что я тебя не предупреждал. Может, еще и Хосефа что скажет, переживает она за тебя, непонятно почему.

— Потому что командовать не получается? — предположил я.

Все это время зять Хосефы терпеливо стоял рядом, не желая мешать моим размышлениям, как обозвал мое общение с ками Серхио. И сердце его тещи не выдержало.

— Пабло! — рявкнула она таким командным тоном, что иной генерал бы обзавидовался. — Если тебе нечего делать, полей огород.

— Который? — обреченно спросил Пабло.

— Оба, — припечатала его теща.

— Во втором эта дрянь кусается. — Он жалобно на меня посмотрел и потер одну ногу о вторую. — Толстенькая которая. Жрет все время и листьями клацает. А на листьях вот такие зубищи.

— Не подходи к ней близко, — ответила Хосефа, ничуть не расстроившаяся из-за покушения на зятя. В конце концов, ничего существенного ему не отгрызли, если может ходить и разговаривать, а значит, и переживать незачем. — Не дону же Алехандро с лейкой бегать.

Пабло очень хотелось ответить, что один огород точно мой, прям на лице у него было написано желание открыть мне глаза на это дело. Впрочем, это выражение почти тут же сменилось на выражение обреченности и сеньор похромал к бочке, вода в которой наверняка с утра нагрелась. Его подчиненные переносили трубы в башню, а я разрывался между желанием пойти и начать монтировать водопровод и желанием изучить камень и, может, попытаться что-нибудь из него сделать. Проблема в том, что обе задачи могли быть решены только мной.

Пока я мучился выбором, его сделали за меня. По дороге загрохотали колеса экипажа, который в этот раз вырулил почти к башне. Донна Сильвия выпорхнула оттуда, как невесомая бабочка. Яркая тропическая бабочка, сходство с которой подчеркивало броское летнее платье. Эх, не зря говорят, что самые яркие расцветки обычно бывают у самых ядовитых особей…

— Дон Алехандро, вы не забыли о нашем приглашении? У нас сегодня вечером прием. Мой супруг жаждет с вами познакомиться. Он ждет ваш рассказ о том, как вам удалось уничтожить гнездо десмондов.

Она улыбалась со всей найденной у себя доброжелательностью, как будто действительно беспокоилась о приехавшем в провинцию почти коллеге. Свою, как выяснилось, родственницу она в упор не замечала, а вот Хосефа пробормотала что-то неприязненное, но понял я это исключительно по тону, потому что сказано все было очень тихо. Можно сказать, исключительно для личного пользования.

— Донна Сильвия, счастлив лицезреть вас, но боюсь, не смогу приехать к вам. — Я развел руками, показывая свое огорчение. — У меня вовсю идет ремонт.

— Бросьте, дон Алехандро, — с дразнящей мужское воображение улыбкой ответила она, придвинувшись ко мне так близко, что я погрузился с головой в аромат ее духов. — Не будете же вы уверять, что ремонтируете все лично? Вы для этого слишком много заплатили команде бездельников.

— С чего это Педро вдруг стал бездельником? — возмутилась Хосефа. — Да он и его ребята — самые работящие в Дахене. Они делают все быстро и аккуратно.

— Еще бы, с таким надсмотрщиком под боком, — пренебрежительно бросила Сильвия. — Дон Алехандро, отказ не принимается.

Я выразительно посмотрел на фургон, который совершенно не подходил для визитов, и гостья поняла меня совершенно правильно:

— Мы пришлем за вами коляску, так как понимаю, что подходящим экипажем вы пока не обзавелись. Но, дон Алехандро, сделать вам это необходимо, если вы собираетесь влиться в наше общество.

Вливаться я никуда не планировал, но поскольку контактировать все равно придется, стоит хотя бы оценить степень опасности, которую несет семейство Ортис де Сарате. Рано или поздно с ними все равно придется познакомиться, и боюсь, от меня не слишком зависит, насколько близким будет знакомство.

Интерлюдия 4

Когда Альфонсо, наследному принцу Гравиды, передали просьбу отца, короля Фернандо Пятого, прийти немедленно, у него и сомнения не появилось, о чем пойдет речь. Присутствие в кабинете графа Лары его только убедило в правильности догадки. Он коротко поздоровался и замолчал, уверенный, что ему все расскажут сами.

— Смотри. — Листок проскользил по столу от отца к сыну и упал бы, если бы последний его не подхватил. — Граф Лара считает, что это оптимальный выбор. Я с ним согласен.

Альфонсо быстро пробежался глазами по листку, пытаясь отстраниться от того, что за фамилиями стояли хорошо известные ему люди. Описание будущих жертв было кратким, но все интересующие аспекты были отражены. В принципе, выбор его тоже устраивал. Почти.

— Предлагаю заменить вот этого. Не вижу смысла получать дополнительные знания по фехтованию.

— Но так принято… — удивился король.

— Время идет, актуальность тех или иных навыков меняется. Зачем чародею владеть клинком в совершенстве? Не лучше ли получить дополнительные знания там, где это нужнее?

— Альфонсо, мы не можем позволить принести в жертву еще одного чародея. У нас попросту не хватит закрепляющей жертвы. А принесение в жертву сильного мага без закрепляющей жертвы бессмысленно.

Альфонсо отметил, что отец даже не допускает мысли о том, что можно пожертвовать в пользу старшего сына одной из закрепляющих жертв для младшего. Предусмотрительность была похвальна, потому что сам король Фернандо Пятый получил трон только потому, что с его старшим братом случился несчастный случай. Как понял Альфонсо из обмолвки отца, случай был тщательно подготовлен. Не каждый второй принц согласится смиренно дожидаться своей очереди. А если согласится — плохой из него получится король. Поэтому Альфонсо отца не осуждал, но за своим братом приглядывал, потому что отправиться на встречу с Всевышним, чтобы освободить путь к трону другому, в его планах не было.

— Не более бессмысленно, чем убийство фехтовальщика, чьими способностями я, скорее всего, не воспользуюсь, — лениво ответил Альфонмо. — Я прекрасно помню про ограничения, касающиеся сильных чародеев. Но есть же проклятийники. Большинство ученых сходятся во мнении, что это и не чародейство вовсе, а некая особенность. И тогда для закрепления потребуется обычный человек. В крайнем случае будет просто пустая жертва. Но для меня и фехтовальщик — пустая.

Альфонсо не обольщался относительно своего умения работать с холодным оружием, просто он был уверен, что искусность в этом вопросе для будущего правителя не нужна, а нужно что-то такое, что давало бы его стране преимущество.

Король поморщился.

— Не скажу, что меня радует твой выбор. Проклятия — бессмысленный выбор. За редким исключением, они легко снимаются, зато требуют серьезных усилий для того, чтобы их создать.

— Уго Оливарес — как раз из тех проклятийников, чьи проклятия может снять только он сам.

— Но он — подданный Мибии, — встрепенулся молчащий до этого граф Лара, сообразивший, что добывание жертвы в случае согласования становится не в пример сложнее.

— И что? — повернулся к нему наследный принц. — Старик живет одиноко, исчезновение его быстро не заметят. А когда заметят, решат, что он благополучно отошел в мир иной по естественным причинам. Сколько там ему?

— Около восьмидесяти.

— Он подданный другого государства. — Нахмурился король. — Чужих брать не принято.

— И грозит дипломатическими демаршами, если об этом станет известно. Я прекрасно помню. Но неужели наши службы не смогут сделать так, чтобы исчезновение дряхлого чародея прошло незамеченным? Я был лучшего мнения о вас, дон Лара.

Король посмотрел на графа, посмотрел не возмущенно, а вопросительно. Мол, смогут ли твои люди провернуть нужную операцию безукоризненно? Если смогут, то почему бы и не пойти навстречу наследнику в его блажи. Его Величеству Фернандо Пятому и самому казалось, что мастер фехтования, занимающий одну из позиций, предназначенных для передачи знаний, — не самый хороший выбор. Но традиции, традиции…

— Если все сделать, как надо, никто не узнает, Ваше Высочество, — согласился граф. — Но решение за Его Величеством.

— Могут заметить наших агентов в Мибии и связать с исчезновением проклятийника.

— Уверен, граф Лара знает, как можно сделать так, что будущая жертва сама приедет к границе. А там мало ли что может случиться. Все-таки место отдаленное. Можно сказать, почти дикое.

Король и граф переглянулись. Граф еле заметно кивнул, подтверждая как то, что авантюра, предложенная принцем, вполне осуществима, так и то, что он ее поддерживает.

— И все же почему именно проклятийник? — повернулся к сыну Фернандо Пятый. — Не хочешь фехтование — можно найти другую интересную особенность. Проклятия имеют слишком узкую направленность.

— Мне кажется, проклятийников сильно недооценивают, — ответил Альфонсо. — Да, слабые, но направление Дара дает очень интересные возможности. Что касается Оливареса, то у старика нет ни родных, ни учеников, поэтому все, что он знает, уйдет с ним, так что передача его особенности в конечном итоге будет делом благим — не позволит пропасть столь ценным знаниям.

Глава 26

Как донна Сильвия и обещала, коляску за мной прислала, причем важно восседающий на ней возница казался куда большим дворянином, чем я в своем старом камзоле. Хотя, конечно, я его сменил на мантию, которая тоже уже стала для меня своей. Взял я тогда самую приличную, поэтому выглядела она достаточно дорого для того, чтобы совершать в ней визиты. А уж висящий на плече Шарик вообще придавал бездну элегантности в глазах любого представителя чародейского племени. Я даже башмаки новые надел, которые достались при случае и оказались почти моего размера. Чуть великоваты, но с ноги не сваливались. В носки я набил бумагу, после чего они стали совсем впору. А Серхио их начистил так, что башмаки стали выглядеть ново и дорого.

— Красавец, как есть красавец, — одобрила Хосефа меня перед выходом. — Но только, дон Алехандро, не расслабляйтесь там. И не пейте. И еду проверяйте перед тем, как в рот положить.

— А что там может найтись? — заинтересовался я.

— Что бы ни нашлось, вам все лишнее, — мрачно сказала Хосефа. — Ешьте то, что хозяева едят, да только сами берите, а не из чужих рук. Все начинять даже Сильвия не будет.

От ее недомолвок веяло непонятной опасностью, что почувствовал и Шарик, решивший меня подбодрить:

— Не боись, Хандро, просто не тяни в рот то, что я не проверил. И на всякий случай дай мне разрешение брать энергию, если что пойдет не так этим вечером.

— Я даю тебе разрешение брать энергию не только этим вечером, но и в любое другое время, если я окажусь не в состоянии это разрешение дать, — ответил я. — Так правильно?

— Правильно.

Сидел я уже в присланной коляске, и, надо признать, она тряслась ничуть не меньше, чем наш фургон. Даже больше, потому что сидел я от полотна дороги дальше. Что бы Шарик ни говорил, мир, в котором даже рессор нет, — отсталый мир. Отсталый и неудобный для нормальной жизни. И пока я его для даже для себя не успел сделать покомфортабельней. МИ все из-за этой прилипчивой донны с непонятными на меня планами. Только трубы привезли — а мне их приходится бросать и ехать налаживать отношения с местной знатью.

Я с удовольствием пропустил бы прием у алькальда, если бы это не грозило неприятностями, как нехотя признала даже Хосефа. Оставалось надеяться, что окажусь настолько скучным, что меня больше не пригласят. И настолько незаметным, что во мне никто не признает Алехандро Торрегросу. Плохо быть известным поэтом, если ты не он и скрываешься от властей.

Капюшон я на всякий случай накинул так, чтобы лицо по максимуму оказалось в тени. Еще один знаток Алехандро Торрегросы, возможно, и не переживет этого вечера, но мне придется опять драпать, чего не хотелось бы.

На очередной кочке меня тряхануло так, что я порадовался, что держал рот закрытым, иначе остался бы без языка, откусил бы его напрочь. Шарик подпрыгивал на моем плече и ругался, говоря, что нормальные чародеи ходят порталами, а не превращают себя и своего спутника в мешанину внутренностей.

Нормальной дорога стала ближе к городу, потому что мы выехали на тракт покрупнее, а он был сделан по всем правилам и вымощен темным камнем. Трясло, конечно, и там, но уже не так сильно, так что до Дахены я доехал почти нормально. А вскоре коляска затормозила перед крыльцом большого особняка с балконами, колоннами и разного рода украшательствам по фасаду: скульптурами, лепниной и огромным витражным окном. Все вместе производило впечатление того, что некто, внезапно изменивший социальное положение, захотел в одном доме вместить сразу все признаки богатства, на что указывали и позолоченные фигурки львов по бокам от входа, и странного вида растительность по периметру особняка.

Долго разглядывать здание не получилось. Чопорная горничная встретила и проводила меня в гостиную, где уже сидели гости. Ни одного знакомого лица там не обнаружилось, за исключением хозяйки, донны Сильвии, которая при моем появлении оживилась и защебетала, представляя меня как весьма перспективного чародея. Других чародеев, кроме нас с ней, в гостиной не было, это я проверил сразу, значит, с другими представителями местной чародейской ячейки познакомиться мне сегодня не судьба. Вывод оказался ошибочный, потому что вскоре подошел целитель, довольно старый, но бодрый дон, чьи волосы были совершенно седыми, но взгляд не утерял живости. В отличие от меня, он был не в мантии, а в обычной одежде. Не успев со мной познакомиться, дон Кордеро сразу же радостно заявил:

— А вы не так просты юноша. Ками в наше время встречаются все реже и реже. Их проще убить, чем поставить себе на службу. — Он вздохнул, наверняка вспомнив о собственной или чужой подобной попытке, а потом переключился на другую, куда более неприятную тему: — Такая мантия, как у вас, не каждому по карману. Индивидуальный пошив плюс зачарование Даже не представляю, сколько сейчас такая стоит, давно не заказывал. Сколько вы заплатили, если не секрет?

— Подарок покойного учителя, — подпустил я в голос трагизма. — За особые успехи.

— Какие именно? — заинтересовался он.

Говорил он громко, и к нашему разговору начали прислушиваться даже те, кто первоначально посчитал меня не слишком интересным экземпляром. Их мнение изменилось, стоило дону целителю упомянуть про ценность моей мантии. И меня стали так хищно разглядывать, что срочно захотелось проверить, нет ли метки мастера. А то окажется, что каждое его изделие можно отследить и точно сказать, кем оно заказывалось. В моем случае — королевским чародеем, потому что вряд ли с принцем отправили кого-то ниже рангом.

— Хандро, одежду нужно менять, — согласился с моими опасениями Шарик, хотя я ими не успел поделиться. — Похоже, известного мастера работа.

— Похоже, — согласился я и ответил уже любопытному целителю: — Вы же не думаете, что я стану выдавать секреты учителя кому попало?

— Это я кто попало? — удивился целитель.

Я начал спешно придумывать, что бы ему такого сказать, чтобы не настроить против себя. Ситуация была критической, говорят, в такой мозги начинают работать с утроенной силой, мои же застыли и вообще не хотели шевелиться, намекая, что лучше промолчать, чем сказать лишнего.

— Дон Алехандро очень серьезно относится к вопросам чести, — пришла мне на помощь хозяйка. — И к вопросам памяти учителя — тоже, хотя мне кажется, его учитель мог бы гордиться учеником. Если бы вы видели, как он разобрался с десмондами…

— А вы видели? — заинтересованно повернулся к ней целитель.

— Я видела то, что от них осталось. И знаете, что я вам скажу, дон Кордеро, не хотела бы я оказаться врагом дона Алехандро.

Ее слова былиразновидностью флирта. Она положила руку мне на плечо и улыбалась то мне, то дону Кордеро который улыбался в ответ, демонстрируя хороший набор зубов для своего возраста.

— Такой милый юноша не станет воевать с дамами, донна Ортис де Сарате. Он, скорее, исполнит серенаду в вашу честь.

— Серенаду? Дон Алехандро, — встрепенулась донна Сильвия, — я просила вас привезти гитару. Где она?

— Донна Сильвия, я не имею права вас разочаровывать, что непременно случится, услышь вы, как я играю на гитаре. Я заказал самоучитель у сеньора Франко. И как только я смогу показать что-то приличное…

Продолжить она должна была про себя, в уверенности, что я горю желанием сидеть у ее ног с гитарой. Но свое умение играть на чем-либо я показывать не собирался. Это я проходил еще в том мире: стоит девушке понять, что ты умеешь перебирать струны, как все твое свободное, а иной раз и не слишком свободное время к тебе будут приставать с просьбой сыграть хоть что-то.

Донна разочарованно вздохнула и переключилась на другого гостя, который как раз пришел. Дона Кордеро окружили матроны в возрасте, рассчитывая получить бесплатную консультацию. Он и давал, но в духе: «Вам следует срочно показаться целителю». Пусть он выглядел добрым дедушкой, но бесплатно работать не собирался. Опасаясь дополнительных расспросов про мантию, я отошел от него подальше, где меня тут же взяли в оборот две донны, пытаясь выяснить уровень моего дохода.

Ужином гостей кормить не планировали, но угощения принесли: напитки и легкие закуски, последние сразу же начал проверять Шарик, отнесясь к этому со всей ответственностью.

— Вот эти не бери — какая-то сладкая дрянь, — отчитался он. — Вон в тех рыба. Нормальные только вот эти.

— Нормальные в каком смысле? — уточнил я, потому что нацелился на тарталетку как раз с рыбой, которую в последнее время почти не ел.

— Нормальные — это с мясом. Правда, вон в тех курица испорчена грибами, но их можно аккуратно выплюнуть на тарелку. Закрываешь рот салфеткой — и плюешь. Это допустимо в дворянском обществе.

— Я ничего против грибов не имею.

— Точно, ты же недавно их целую сковородку съел. Вы, люди, постоянно жрете всякую дрянь, — неодобрительно сказал Шарик. — Вы даже мясо правильно выдержать не можете. А ведь не только я должен заботиться о тебе, но и ты обо мне.

Если он хотел найти во мне чувство вины, то просчитался.

— Я тебе предложил часть подвала под твою паутину с запасами. Мышей ловить не умею, уж прости. Могу завести под это дело кошку, если уж ты так растолстел, что не справляешься.

— Дон Контрерас, ваш ками так забавно раздувается, — в этот раз внимание на меня обратила не хозяйка дома и не донна в возрасте, а одна из тех девушек, которая была здесь при моем появлении, но имя которой я не запомнил. — Я могу его погладить? Ему, наверное, страшно в такой большой компании?

— Даже посторонние понимают, какой я ценный, — не удержался Шарик.

— Что вы, донна, это один из самых бесстрашных ками, если не самый. Его смелость не имеет границ. Боюсь, он куда смелее, чем я.

Она манерно захихикала, прикрывая рот веером.

— Вы так скромны, дон Контрерас.

— Я просто отдаю должное своему спутнику.

Желание трогать ками у моей собеседницы пропало, но она и подходила не для этого, а чтобы оценить мою перспективность. Брачная охота — дело ответственное, нельзя тратить время и ресурсы на кого попало. Ками и мантия по заказу говорят о моей платежеспособности, но достаточна ли она, вот в чем вопрос первостепенной важности. Куда ему до обыденного быть или не быть.

— Говорят, вы живете в собственной башне, — щебетала она. — Это так романтично.

— Увы, она разрушена. — Я впервые пожалел, что заделал дыру на втором этаже. Можно было оставить на память о десмондах и показывать всем желающим убедиться в моей бедности. В конце концов, и без этого этажа достаточно места. — Все мои деньги ушли на ремонт. Даже не знаю, на что буду жить.

Я картинно вздохнул, но это произвело на собеседницу совсем не то впечатление, на которое я рассчитывал.

— Разрушенная башня? Это так поэтично. Знаете, дон Кантрерас, вы чем-то неуловимо похожи на Алехандро Торрегроса.

Хорошо, что я только собирался отпить из бокала, а то бы непременно поперхнулся от ее признания.

— Не дергайся ты так, — проворчал Шарик, успокоенный моим спичем в его честь. — «Неуловимо похожий» — это скорее заигрывание романтической дурочки, чем узнавание. Так что делай вид, что польщен, и улыбайся.

— Кто это, донна? — невозмутимо спросил я.

— Поэт, совсем молодой, моложе вас, — восторженно сказала девушка. — Но увы, недавно трагически погибший.

— Неразделенная любовь?

— Если бы… — Она надула губы, как будто собираясь оплакать преждевременно ушедшего поэта. — Дорожные грабители. Вам чародеям, это не страшно, но люди, не владеющие даром, гибнут на дорогах от рук банд.

— Надеюсь, его убийц нашли и покарали, — внешне равнодушно сказал я.

— Того не знаю, — разочарованная моим ответом девушка стала немногословна.

— Вы его лично знали, донна? — на всякий случай уточнил я.

— Откуда? Мои родители не выезжают из Дахены. Я видела портрет в книге.

Здесь и стендов «Их разыскивает полиция» не надо, достаточно пару переизданий стихотворных сборников выпустить и вручить по томику каждой экзальтированной девице. Одна радость — портреты в книгах Алехандро имели с оригиналом сходство только приблизительное. Больше радости я не находил. Прием начал меня откровенно тяготить, хотелось попрощаться с хозяевами вечера и смыться, пока еще кто-то не начал сравнивать меня с гравюрой в книге, но ни донны Сильвии, ни ее мужа не было. Последний вообще ни разу не появлялся.

Интерлюдия 5

Донна Сильвия обычно не покидала гостей без необходимости, но сегодня необходимость была, и не только потому, что супруг так и не вышел к гостям, что являлось верхом неприличия.

— Дорогой?.. — обратилась она к нему, видя, что тот сидит при полном параде, но вместо того, чтобы развлекать благородных донов и донн, обходится обществом пузатой бутылки с пойлом значительной крепости. — Это что еще такое?

Она уперла руки в бока, разом растеряв элегантность, зато приобретя облик рыночной торговки, которая за поношение ее товара готова выдрать все волосы поносившему.

— Этот твой Контрерас. Я его точно видел, причем в Стросе. То ли во дворце, то ли где-то рядом. Никак не могу вспомнить. Никакой он не ученик, полноценный маг, и прибыл сюда не затем, чтобы заниматься. — Ортес де Сарате плеснул в бокал из бутылки, залпом опрокинул в рот, сглотнул, после чего выдохнул: — По наши души он прибыл, Сильвия. Видит Всевышний, по наши. Это замаскированный сыскарь, выглядит моложе истинного возраста, потому и вспомнить не могу, где его видел.

Он раздраженно стукнул себя кулаком по лбу, как будто это могло хоть на немного помочь оживить воспоминания.

— Вряд ли именно по нашу, — скептически сказала донна Сильвия, подумав, что лучше бы супруг сразу бился головой о стену — и то толку было бы больше. — Но то, что он непрост, это точно. Кордеро обратил внимание, что у него мантия, сшитая по заказу в дорогом месте. Плюс зачарования. Представляешь, сколько это стоит?

— Зачарования мог и сам сделать, — проворчал Ортис де Сарате и опять потянулся к бутылке, но Сильвия оказалась быстрее, цапнула сосуд и отвела руку с ним за спину. — Отдай.

— Грегорио, не время пить. Ты заливаешь не только страх, но и мозги. Думать надо.

— Думать, думать, — передразнил он супругу. — О чем тут думать? Если сюда прислали дознавателя, то что-то подозревают, а то и раскрыли уже. До ареста осталось всего ничего.

— Возможно, он успокоится тем, что грохнул нашу ручную банду? — предположила Сильвия. — Нашел бандитов, и на этом его миссия завершилась.

Ортис де Сарате посмотрел на нее так, что она сразу почувствовала себя идиоткой. Умел он бросать такие взгляды, как и положено любому алькальду. Но она всего лишь хотела успокоить супруга, потому что понимала: собирался бы юноша уезжать, не стал бы развивать бурную деятельность с ремонтом разваливающейся башни и выращиванием растительности. Нет, этот дон планировал задержаться тут надолго.

— Если Луис перед смертью что-то напел, то нам не поздоровится, — не ограничился взглядом Ортис де Сарате. — А он точно напел, иначе Контрерас не уничтожил бы трупы, а взял бы кого-то в плен и сдал стражникам.

— Дорогой, ты не хуже меня знаешь, что есть чары, бьющие по площади, после которых сдавать нечего.

— Ты сама говорила, что следов таких чар не нашла. Вообще следов борьбы не было, как и крови. Ты так и сказала. — Он хмуро посмотрел на пустой бокал и требовательно протянул его к супруге: — Налей.

— Еще чего. Ты и так уже с трудом мозгами ворочаешь. Вино тебе не поможет справиться с проблемой.

— С проблемами, — Ортис де Сарате глубоко вздохнул и протянул супруге письмо, валявшееся на столе. — Зачем я тебя послушал и связался с этим?

Он обхватил голову руками и застонал. Поскольку он при этом раскачивался, то пламя чародейских светильников играло на его лысине в игру «Создай случайное изображение». Но донна Сильвия любоваться причудливыми узорами не стала, она читала письмо и хмурилась.

— Затем, что это приносило нам неплохие деньги. Но конкретно это дело не в наших интересах, — наконец сказала она и отбросила листок туда, откуда его взяла. — Пока Оливарес жив, есть вероятность, что проклятье он снимет. Вряд ли Гравида собирается его похитить для того, чтобы вернуть и заплатить за консультации.

— Тише ты, — зашипел, — Ортис де Сарате. — Еще услышит кто. Мало нам проблем с этим мальчишкой Контрерасом, который и не мальчишка вовсе. Да и, скорее всего, не Контрерас.

— Дорогой, я никогда не говорю на такие темы, не поставив защиту. Франко смотрел его документы. Говорит, похожи на настоящие.

— Когда у нас спецслужбы делали некачественные фальшивки? — буркнул Ортис де Сарате. — Похожи, не похожи — для нас разницы нет. Главное — он не тот, за кого себя выдает. Дорогая мантия и ками не вяжутся с обликом нищего недоучки. И то, что твой Луис со товарищи исчез бесследно после того, как собирался его припугнуть, — тоже.

— Следов Луиса там нет, — заметила Сильвия. — Возможно, нарвался на кого-то по дороге?

— Того, кто присматривает за Контрерасом со стороны? Чародеев, способных справиться с Луисом, в Дахене нет, — едко заметил Ортис де Сарате, повертел в руках бокал и рявкнул: — Верни бутылку!

— Не верну, пока не решим, что делать с этим. — Она помахала перед лицом мужа письмом.

— А у нас есть выбор? Нас попросили о помощи.

— Кого угодно, кроме Оливареса. Мы не можем позволить, чтобы ему нанесли вред.

— Предлагаешь отнести разведке? В любом другом случае Оливарес обречен. С нашей помощью или без нее. А, — он дернул кистью. — Пусть сдохнет наконец эта старая сволочь и я перестану мучиться надеждами. Все равно он почти наверняка выжил из ума и не сможет распутать то, что сотворил с нами.

Сильвия задумалась, ее пальцы выстукивали на столешнице сложный ритм. Ортис де Сарате как завороженный следил за ее рукой, но не той, которая озвучивала размышления хозяйки, а той, в которой была бутылка. Сейчас последняя привлекала его больше всего, потому что дарила забвение от проблемы, решения которой он не видел.

— С небольшой вероятностью проклятье развеивается после смерти чародея.

— Не с нашей удачей, — бросил Ортис де Сарате.

— Сам говоришь, что у нас нет выбора, — огрызнулась Сильвия. — С нашей помощью или без нее, Оливареса приговорят. Разница в том, что если с нашей, то мы что-то с того поимеем, а без нее — получим сплошные убытки.

— Ты рассуждаешь, как дочь лавочницы.

Он высокомерно приосанился, что не очень-то получилось, потому что бутылка была уже не первой.

— Можно подумать, что я — не она, — презрительно фыркнула Сильвия. — Быть дочерью лавочницы не так уж плохо, если это помогает решить денежные вопросы старинного рода, не так ли?

Ортис де Сарате решил, что если он скажет все, что думает, то бутылка от него точно уплывет, проще соглашаться со всем, что говорит супруга. Проще и безопаснее.

— Так, дорогая, — важно кивнул он. — Но что нам отвечать?

— Вызвать Оливареса под надуманным предлогом мы сможем, — решила Сильвия. — Но группу для захвата им придется присылать свою, упокой Всевышний душу Луиса. У нас нет на подхвате нещепетильных чародеев. Да и щепетильных нет. Не считать же за такового целителя? Кроме того, их группа должна будет решить вопрос с Контрерасом. Не знаю, засланный он или нет, но есть в нем что-то странное и мне это не нравится. Для наших друзей это аргументируем тем, что, если пропадут два чародея, никто не подумает, что охота шла за конкретным. И лучше, чтобы Оливарес до Дахены не доехал, пропал по дороге.

— Умно придумано, — качнулся Ортис де Сарате. — Сейчас же напишу ответ.

— Сиди уж. Представляю, что ты можешь написать в таком состоянии, — фыркнула Сильвия и вручила мужу бутылку. — Ответ напишу я, ты перепишешь. Но завтра. Сегодня ты сидишь здесь и носа не высовываешь наружу, понятно? Гостям я скажу, что ты себя плохо почувствовал, выпил обезболивающего и уснул.

Она говорила тоном, не допускающим возражений, но была уверена, что мало кто поверит в ее объяснения, потому что о том, что алькальд уходит в запои, слухи в Дахене ходили давно, и отсутствие на этом приеме самого Ортис де Сарате только даст пищу дополнительным.

Перед выходом из комнаты она оглянулась на супруга, который сосредоточил все внимание на бутылке и вздохнула. Когда-то ей казалось, что она ухватила птицу удачи за хвост, но очень скоро поняла, что сама птица улетела, а у нее в руках — только несколько хвостовых перьев, да и те полностью измазаны субстанцией, из которой, по словам заразы Хосефы, делается лучшее удобрение.

Глава 27

Девица, которая восхищалась моим сходством с покойным поэтом, приволокла другую, оказавшуюся дочерью принимающего семейства. Алисия Ортис де Сарате была бледной копией матери, вылинявшей почти до неузнаваемости. Нет, она тоже была темноволосой и смуглой, но казалась незаметной и серой. В ее лице не было бушующей жизни, лишь невыразительная томность.

— Не чародейка, — отметил Шарик, как будто я сам этого мог не заметить. — И не замужем. Не твой вариант ни с какой стороны. Можно сказать, совершенно бесполезная самка.

Девица о том, что осмотрена и признана бесперспективной, не подозревала и вела разговор о поэзии, который я мог поддерживать только словами: «Да что вы говорите, донна?» Наверное, в ее глазах я выглядел одним из самых необразованных людей, с которыми ей приходилось общаться. Но тем не менее от меня она не отставала, поскольку в ее окружении я был новым лицом, и прощупывала с разных сторон пытаясь выявить что-то общее. Единственной общей темой у нас оказалось выращивание растений. Да и то как общей — она прознала от матери, что у меня есть чародейский огородик, сама же она занималась цветами, да иногда помогала матери с ее чародейскими травками.

— Дилетанты, — откомментировал Шарик. — Настоящий чародей ни за что не пустит в свой огород посторонних, тем более без чародейских способностей. Это плохо отражается на конечном продукте. Зелья получаются менее качественными, понимаешь?

— Честно говоря, нет. Какая разница той же Жирнянке, кто ее будет поливать и подкармливать?

При упоминании своего недруга Шарик дернулся, что отметили моя собеседница:

— Ой, что это с вашим ками? Он не заболел? Трудно, наверное, ухаживать за таким редким животным? Он же тварь бессловесная, сам сказать ничего не может, а поди догадайся, чего хочет.

Шарик дергаться на оскорбления не стал, но не оставил его без ответа, который правда, был слышен только мне:

— Сама ты тварь, только болтливая и неразумная. Носит же земля вот таких. У которых язык куда больше мозга. Новое слово в анатомии человека.

Тем временем донна Алисия разливалась соловьем рассказывая, как выхаживала одну из собак отца. Та, к сожалению, все же умерла, но не потому, что у нее не было недостатка в заботе. Я тоскливо поддакивал, понимаю, что собака померла как раз от избытка этой самой заботы, была в ней, можно сказать, похоронена, что и привело к преждевременной смерти. Мое мнение подтверждалось тем, что Алисия даже не дождалась ответа на свой вопрос о самочувствии Шарика, предпочитая упиваться звуками собственного голоса.

— Хандро, не знаю как у тебя, а у меня уже кружится голова от этой девицы. И я начинаю бояться, что потеряю сознание, свалюсь с твоего плеча и буду затоптан гостями, — мрачно напророчил Шарик. — Ты уже достаточно пообщался, пора и на выход. Донна Сильвия твой прекрасный лик узрела и настолько впечатлилась, что не может прийти в себя. Наверняка ждет, когда ты уйдешь, чтобы выйти к остальным гостям. Не надо мучить бедную донну.

Я бы с радостью воспользовался советом Шарика, но возможности такой не имел: в пылу разговора Алисия и ее подруга вцепились в меня с обеих сторон так, что уйти я мог только вместе с ними. Вариант этот был плох со всех сторон. Поэтому сначала девиц нужно было на кого-нибудь сбросить, а уже потом тихо, перебежками, прячась за широкими спинами матрон, выдвинуться к выходу, который от меня был очень далеко.

— Я вам его с радостью покажу, — неожиданно сказала Алисия. — Пойдемте, дон Алехандро.

И они меня в четыре руки потянули в сторону выхода. Предполагать, что они хотели показать именно выход, было слишком наивно с моей стороны, но и о чем сейчас шла речь, я не понимал, потому что нить разговора потерял еще на рассказе о бедной не выжившей собаке, а потом отвлекся на Шарика, который хоть и сидел тихо, но болтал без умолку.

— Шарик, о чем они?

— Мне откуда знать? Если бы я их слушал, то уже свихнулся бы. Тебе нужен свихнувшийся ками? Уверен, что нет, поэтому я свою психику берегу.

Пришлось выкручиваться самому. Не давать же понять, что я их тоже не слушал, опасаясь теперь уже за свою психику?

— Мне неудобно отнимать ваше драгоценное время.

— О чем речь? — Появившаяся из неоткуда донна Сильвия одним элегантным движением отобрала мою тушку сразу у обеих девиц, и не сказать, чтобы меня это обрадовало: от нее отделаться было еще сложнее.

— Дон Алехандро выразил желание посмотреть на твой чародейский огород, — не моргнув глазом ответила ее дочь.

— Я покажу ему сама, — командным тоном бросила донна Сильвия. — Алисия, радость моя, позаботься о гостях. К сожалению, папа не выйдет. У него один из тех приступов, что появились после проклятья. Я напоила его зельем, сейчас он спит.

— Врет, — бросил Шарик. — Не спит тот, с кем она недавно разговаривала. Бухает.

— Тоже уважительная причина, — заметил я и обратился уже вслух к хозяйке дома, пытаясь осторожно скинуть ее руку со своей: — Вам сейчас не до показа своих достижений, донна Сильвия. Я прекрасно понимаю и не собираюсь злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Что вы, дон Алехандро, мне совершенно несложно показать коллеге свою вотчину, и это будет куда приличнее, чем если бы вас провела туда моя дочь с подругой. Наши дамы — такие сплетницы…

Она улыбалась, но в голосе прорывалась злость. Никак посчитала, что я собрался соблазнять несчастную Алисию? Совершенно напрасно, она не выдерживает конкуренции с собственной матерью.

— С чего она меня вдруг приревновала, а, Шарик?

— Мне кажется, ты слишком много о себе возомнил, — с готовностью откликнулся он. — Она тебя не приревновала, она побоялась, что ты узнаешь что-то от дочери.

— Я до ее прихода уже много чего узнал, — проворчал я. — Только понятия не имею, куда можно пристроить всю информацию, что на меня вывалили.

И только тем, что я был несколько обалдевшим после разговора с Ортис де Сарате-младшей, я могу объяснить то, что, добравшись до двери зала, я не рванул на выход, а пошел смотреть на этот дурацкий чародейский огородик. Причем его не только смотреть надо было, но еще и хвалить, хотя Шарик считал, что тому, кто им занимался, надо поотрывать руки и вставить правильной стороной, потому что у людей с правильно вставленными руками такой фигни не должно получиться. Но я же нынче был благородным доном, поэтому не мог расстраивать благородную донну такой ерундой, как пересказ мнения Шарика. Она ждала от меня комплиментов, которые я ей щедро дарил. Ровно до тех пор, пока не застыл на месте, увидев знакомый цветок, которого по всем признакам здесь быть не могло.

— Донна, а что это у вас тут такое интересное?

— Пустышка, — пренебрежительно бросила донна Сильвия. — Растение с Сангрелара. Купила по случаю. Иногда первый сезон сангреларское растение, выращенное на материке, дает эффект, хоть и намного меньше добытого на острове. Конкретно этот цветок служит катализатором во многих реакциях. Обнаружилось это не так давно, потому что и само растение нашли относительно недавно, лет двести назад. И все это время исследовали, пытаясь разобраться в свойствах. Но выращенный тут оказался бесполезной травкой. Нужно выкопать и выбросить. Но времени не нашлось пока.

— Давайте я вам помогу, донна Сильвия, — оживился я. — Я с радостью выкопаю и увезу все к себе.

— Сандро, ты сдурел? — возмутился ками. — Зачем нам этот хлам?

— Это не хлам, это картошка.

Та самая картошка, что вывалилась из тележки, которой я отбивался от дона Рикардо. Надо же, какой живучей она оказалась. Или просто на Сангреларе она никому не пришлась по вкусу? Но это только потому, что не нашелся тот, кто сумел ее правильно приготовить. Не так давно я сидел над сковородкой с жареными грибами и мечтал о такой же с жареной картошкой, даже не подозревая, что мечты очень близки к воплощению.

— Зачем оно вам, дон Алехандро? — подозрительно уточнила донна Сильвия. — Вы собираетесь его высадить в свой чародейский огород?

— Ни в коем случае, донна, для чародейских дел он непригоден.

— Тогда зачем он вам?

— Уж больно красивый цветок, — ответил я, оглядываясь в поиске лопаты. Перевозить надо полностью кустом, чтобы прижилось, рисковать нельзя. — Мне кажется, перед моей башней не хватает клумбы.

— Клумбы?

— Большой клумбы. Очень большой клумбы. Или даже двух.

Она пренебрежительно дернула плечиком.

— Ну и вкусы у вас, дон Алехандро. Вряд ли такой цветок послужит украшением клумбы. Цветы мелкие, цветет недолго…

— А листва? Вы посмотрите, какая яркая сочная листва! — заявил я. — Или вам жалко, донна Сильвия, и вы говорили о желании расстаться с этим растением просто так?

— Разумеется, не жалко, — возмутилась она. — Забирайте. У меня остались еще не высаженные клубни, их тоже забирайте. Всевышний, что это за клумбу вы задумали, дон Алехандро? Я непременно приеду на нее посмотреть.

Глава 28

Не знаю, какими были планы на меня у донны Сильвии, но после посещения ее чародейского огородика она без возражений согласилась меня отпустить. Как мне показалось, ее разозлил мой разговор с Алисией, но особо на эту тему я не размышлял, потому что моя голова была занята куда более важным — планированием. Сначала — того, как лучше выкопать кусты картофеля, чтобы ничего не повредить. Потом — того, как их довезти и как правильней высадить. Настроение донны Сильвии мне было по барабану.

— Вы такой увлеченный человек, дон Алехандро, — сказала она мне на прощание. — Я даже жалею, что помешала вашим занятиям. Вы вынуждены были потратить время не туда, куда собирались.

— Я не могу считать время, проведенное в вашей компании, потраченным зря, — искренне ответил я, хотя имел в виду совсем не то, что подумала донна Сильвия, победно улыбнувшись.

Могла ли она представить, что некрасивые грязные клубни, которые она мне сплавила за ненужностью, для меня куда привлекательней, чем она сама? На мой взгляд, поездка себя окупила полностью: десять выкопанных со всем тщанием кустов в мешках и еще один мешочек с клубнями грели мое сердце куда больше, чем авансы дамы, которая пока дальше авансов не заходила. Одного было жалко: клубней оказалось маловато. Использовать в еду их, конечно, нежелательно: с картофельными кустами все было нормально, а вот в клубнях излишек чародейской энергии наблюдался. А она, по словам Шарика, плохо влияет на организм, даже на чародейский. Так что вопроса — садить все или съесть несколько — передо мной не стояло. Но, может это и к лучшему. Вдруг бы я не удержался и использовал часть посадочного материала не для посадки? Я даже сам не ожидал, насколько соскучился по такому обычному продукту, как картошка.

Донна Сильвия не торопилась оставлять меня и внимательно наблюдала за погрузкой картофельных кустов в экипаж. Она еле заметно поморщилась, наверняка подумав, что после перевозки мешков, из которых земля хоть немного, но вываливается, ее средство передвижения уже не будет выглядеть столь элегантно. Хотя я был убежден, что кучер отмоет все в лучшем виде, и следа не останется.

— Поосторожней ставьте, дон Алехандро, — страдальчески сказала она, не удержав в себе чувства. — Цветы поломаются.

— Новые расцветут, — очень мягко выразил я свое отношение к этой «проблеме».

— Разве что в следующем году. Эти цветы не из тех, что цветут постоянно.

— Какая жалость, — согласился я вполне искренне, потому что только что припомнил, что из семян тоже можно выращивать картошку, правда, в первый год получается только мелкая посадочная.

Я поправил мешки, убедился, что при погрузке ничего не повредилось, и только после этого повернулся к донне Сильвии.

— Благодарю вас, прекрасная донна. Этот вечер был незабываемый. К сожалению, он закончился.

Донна недоуменно приподняла брови, потому что я был первым гостем, который покидал ее прием. Но уговаривать остаться ей в голову не пришло — не для того же она меня так старательно выдворяла. И кстати, ни единого слова не было сказано о следующем приглашении, хвала Всевышнему. Я понял, как достичь такого эффекта — занять беседой наследницу Ортис де Сарате. А если еще начать с ней флиртовать, то меня вообще перестанут приглашать в гости. Нужно как-нибудь обдумать эту идею…

Попрощалась донна Сильвия со мной довольно тепло и проводила таким взглядом, что сомнений не возникло — приедет и проконтролирует, куда пошли ее подарки. Впрочем, скрывать мне нечего. Сказал, клумбы, — значит, будут клумбы. А что они окажутся не совсем обычными, так это исключительно потому, что сделаны на мой вкус.

— Хандро, ты прям ненормальный с этими клубнями, — проворчал Шарик. — И ведь не редкость какая, а ты в них вцепился так, что чародейка заподозрила, что они какую-то ценность представляют, ей неизвестную.

Из слов ками я вычленил главное:

— Не редкость? Значит, на Санглераре этого добра хватает?

— Хватает, — подтвердил ками. — С них только цветы собирают.

Я задумался, как вообще могло распространиться растение, которое в норме размножается клубнями. А потом сам и вспомнил про семена. Если какие цветочки не заметили, то они вполне могли созреть до состояния, пригодного для дальнейшего рассеивания.

И тут меня озарило, что в тележке еще пакет с гречкой был. Но сколько я Шарика ни расспрашивал, он припомнить подобного не мог. Правда, сам сказал, что мог и не обращать внимания, если травка почти обычная, листочки мелкие, а охотники за добычей ее не собирают. На всякий случай я уточнил и про бананы, связка которых тоже была в тележке. Относительно них я знал, что они размножаются не так, но это же Сангрелар. Вдруг где-то там все же выросла высоченная банановая травка с огромными листьями и гроздями плодов? Но тут Шарик меня конкретно обломал, заявив, что растение с такими признаками никто бы не пропустил. Остальное в тележке было не из того, что могло как-то приноровиться к климату другого мира. Ни йогурты, ни куриные окорочка к самостоятельному размножению не приспособлены, так что в лучшем случае их кто-то сожрал, в худшем — все это протухло. За давностью лет уже не проверить.

Настроение немного портило подпрыгивание коляски на неровностях дороги, еще и сидеть из-за картофельных кустов пришлось с неудобствами, из-за чего я в который раз задумался о нормальном транспорте. А поскольку до этого мы с Шариком болтали об особенностях Сангрелара, то я сложил все это вместе и вспомнил, что летучими кораблями занимались Мурильо, последним представителем которых был дон Леон.

— Шарик, ты же у нас умный? — вкрадчиво начал я.

— Добавь, что красивый, и можешь приступать к тому, ради чего ты решил меня залить лестью, — не повелся он.

— Ты же знаешь все, что знал дон Леон?

— Не уверен. Что тебе конкретно нужно?

— Да я вспомнил, что на Сангреларе мы сожгли прекрасное транспортное средство в виде летающего корабля. Как я потом узнал, делали их Мурильо.

— И?

— Что «и»? Твой дон Леон наверняка был спецом в этом вопросе, а значит, мы что-то такое можем начаровать.

Я уже представил, как с ветерком прилетаю в Дахену и паркуюсь. Кстати, как правильно парковать такой транспорт? Он же не спускается к земле? Будет нужен трап. Не помню, был ли такой на сгоревшем судне, но мы на нем слишком торопились намародерить, внимательно не рассматривали.

— Что-то такое? Сандро я в который раз убеждаюсь, что та придурочная Бельмонте, которая тебя выбрала, совершила выбор, опираясь на отсутствие мозгов в твоей пустой голове, — выдал он. — Подобное, так сказать, притянулось к подобному.

— Ты толком объясни, что тебе не нравится, — возмутился я. — Ругаться я и сам умею.

— То, что технология считается утерянной. И тут вдруг ты с новым корабликом, такой красивый. Как думаешь, не заинтересуются тобой спецслужбы? Не станут выяснять, откуда ты вылез и кто был твоим учителем? А ведь специалисты могут разговорить самых упертых. И что тебя тогда ждет? Нет, оно, конечно, возможны варианты в зависимости от того, чьи службы тебя накроют первыми, но все варианты для тебя не радужные. А если они не радужные для тебя, то и я могу пострадать.

— Теоретически я могу заняться этим позже, когда какую-никакую репутацию заимею, — разочарованно предложил я.

— Если ты хочешь воссиять, так сказать на чародейском небосводе, то тебе, кроме репутации, нужен официальный учитель. Его не будет — будут вопросы, несущие проблемы. Потому что обученный чародей из ниоткуда не возникает, — ответил Шарик. — Вообще, ты хотел тихо сидеть и учиться, а не летать на приемы.

— Ты же сам сказал, что прием у семьи алькальда игнорировать нельзя, — огрызнулся я. — А заиметь что-то приличное, чтобы туда ездить, все равно придется.

— Оно тебе так редко нужно будет, что проще напрокат взять, — заявил Шарик. — Сегодня донна Сильвия была рада тебя спровадить, не знаю уж, по какой причине. Так что в следующий раз, может и пригласит ради приличия, но примет любую отговорку почему ты не появишься. Ты ей показался неперспективным.

Я понадеялся, что остальные дамы тоже посчитали меня неперспективным и заваливать приглашениями не будут. А то, как выяснилось, мантия у меня сомнительная, а другой приличной одежды для выхода нет. А покупать… Трат у меня и без того хватало.

Работник донны Сильвии, довезший меня до дома, едва дождавшись, пока я сгружу все на землю, сразу уехал. Помочь разгрузить он и не подумал, значит, я не ошибся и у семьи Ортис де Сарате я больше не в фаворе.

Высаживать что-то было уже поздновато, так что я перетащил все в пустеющий загончик непонятного назначения и поспешил предупредить, чтобы ничего там не трогали:

— Тетушка Хосефа, у меня в закутке рядом с конюшней ценная рассада, ее трогать нельзя.

— Который пустой? — уточнила она. — Так я договорилась — Серхио завтра туда поросеночка привезет.

— Какого еще поросеночка⁈

— Маленького. Вы же не доедаете все, что я готовлю, девать куда-то надо, — зачастила она. — Вот и появится, кому подъедать. И мясо свое опять же.

— А еще вонь от свинарника.

— Вы же чародей, вы с этим справитесь, — уверенно сказала она.

— Я пока лишь ученик чародея.

— Ой, так Сильвия говорила, что контроль за запахами — одно из первых заклинаний, которым обучают.

— У меня был учитель с нестандартным подходом к обучению.

— Не знаете, дон Алехандро? — правильно поняла она. — Ну так у Сильвии спросите. Она даже рада будет чему-нибудь вас обучить. Она вообще любит обучать молодых чародеев, не бесплатно, разумеется. Но там плата такая, что любому нищему по карману. — Ее тон не оставлял сомнений относительно платы, которую требовала супруга алькальда. — Вот и выйдет и вам обучение, и нам польза.

Говоря все это, она не забывала выставлять на стол то, что приготовила на ужин. Отказываться я не стал: не так много я съел в доме алькальда, чтобы компенсировать энергетические затраты на копку. Хосефа готовила вкусно, этого у нее было не отнять. Если бы она еще болтала поменьше и не лезла со своими инициативами, на которые приходилось тратить время мне и Серхио, была бы вообще идеальной служанкой. С другой стороны, чары для начинающих не должны быть сложными, как-нибудь экранирую себя от ненужных запахов.

— А под вашу рассаду утречком где нужно вскопают, — продолжила она разговор. — Трогать не будут. Что мы не понимаем, что с чародейскими штучками шутки плохи? Ничего трогать не будем. Вы только покажите, где копать.

Эта инициатива была полезной и мне ничего не стоящей. Оставалось только выбрать место. Обещал я клумбу, но и подъездная картофельная аллея будет неплохо смотреться. Жаль только, мелкая. Хотя если ставить близко к дороге, то может проехаться экипаж кого-нибудь из ненужных визитеров, а это — невосполнимая утрата ценного продукта. Так что решил отправить вскапывать добровольную рабочую силу землю рядом с чародейским огородом. А Сильвии скажу, если спросит, — чтобы любоваться из собственного окна на прекрасную картину.

Поэтому я отдал указания и отправился спать, вконец измученный этим днем. Сил не осталось даже поговорить перед сном с Серхио. Или это переполненный желудок тянул меня к матрасу? Неважно, в любом случае стоило мне положить голову на подушку, как я отключился, не успев даже рассказать про приметную мантию и необходимость ее замены.

Утром, когда я встал, Серхио уже не было, и я сразу вспомнил, за чем он собирался ехать в Дахену, но что-то предпринимать было уже поздно, поэтому первым делом я решил пристроить картофельные кусты, а уж потому думать, как обезопасить их от новой напасти.

Хосефа не подвела, и указанное вчера место было вскопано как раз в нужном объеме. Осталось немного доработать лопатой и аккуратно переместить картофельные кусты в выкопанные ямки. Затем я их щедро полил и нанес подсказанные Шариком чары для лучшего укоренения. Ками утверждал, что вредными ни фрукты, ни овощи от этого не становятся, потому что вся ненужная чародейская энергия через неделю уже выветрится. В результате кусты выглядели прекрасно, как будто и не перенесли пересадку и ночевку в подозрительном загончике.

Следующим делом я взялся за клубни, потому что выращивание куста из целого клубня в моем положении чрезмерная роскошь. В прежней жизни я садово-огородными работами не увлекался, а к друзьям на дачу выезжал разве что шашлык поесть, но основы высаживания картофеля помнил.

— Не чародейское это дело — в земле просто так копаться, — ныл Шарик.

Поскольку ничего полезного он при этом не подсказывал, я не обращал на его нытье внимание и корпел над клубнями, нарезая их на неравномерные куски, чтобы в каждом было по три-четыре глазка. Вовремя вспомнил, что срез нужно присыпать золой, и сбегал на кухню к Хосефе, которая с большим подозрением отнеслась к моей просьбе, но мисочку за запрашиваемой золой выдала.

— Это не просто так, это для моей пользы, — возразил я. — Сюда можно наносить те же чары, что и на кусты?

— Можно, — неохотно подтвердил Шарик. — Дон Леон такой ерундой не стал бы заниматься. Ему было кому приказывать.

— Да, я помню. Дон Леон воровал слуг, которым все равно было нечего делать, кроме как ему угождать.

— Разумеется, он же был великим чародеем. Для обычного человека честь — угождать такому, как дон Леон.

— Не уверен, что, если бы им дали выбор, они согласились бы угождать.

Разговор этот у нас заходил не впервые, но точку зрения Шарика мне не удалось поколебать ни разу. Он был убежден, что чем сильнее чародей, тем больше прав имеет и тем с большей высоты может плевать на права тех, кому не посчастливилось родиться чародеем. Появилось большое желание сказать, что не таким уж великим чародеем был дон Леон, если не уберег никого из своей семьи, да и сам большую часть жизни провел в тайном убежище, вынашивая планы мести. Конечно, месть нужно подавать холодной, но не тогда, когда уже она остыла полностью. Да и те, кому следовало мстить, уже не только остыли, но и частично разложились в могиле на семейном кладбище Бельмонте. Отомстил дон Леон уже совсем не тем, кто уничтожил его семью.

Но развенчивать шарикова кумира я не стал — ками расстроится, а когда он расстраивался, становился необычайно желчным и общительным не в нужном мне направлении. А вот в нужном, наоборот, молчал как партизан.

Тем не менее о необходимости слуги мужского пола я задумался, потому что Серхио хоть и числился для посторонних таковым, для меня он скорее был товарищем по несчастью.

Полюбовавшись на ровные картофельные ряды — как те, где возвышалась куча зелени, так и те, где картофель еще не думал прорастать — я отправился на завтрак. А после — заниматься водопроводом, схему которого я продумал до мелочей. Пока проведу трубы, чтобы грязной работе в башне не оставалось, а потом уже буду думать над раковинами и остальным. Возможность менять форму материала позволяла надеяться, что в итоге получу именно то, что хотелось бы.

К тому времени, как приехал Серхио, я успел разместить часть труб в выбранных местах. Крепил я их методом собственного изобретения — выплавлял из стены башни загогулину, которая и становилась опорной точкой. Даже Шарик нехотя одобрил мой метод, заявив, что я не совсем безнадежен, иногда головой работаю. Сами трубы между собой я тоже сваривал магией. И должен признать, что магическая сварка была куда аккуратней обычной — стыки можно было обнаружить по небольшому утолщению. Настолько небольшому, что при беглом осмотре он и вовсе не бросался в глаза.

— Я вам бестиарий привез, дон Алехандро, — сказал поднявшийся ко мне Серхио. — Получил вместе с газетами.

— Есть там чего нового? — спросил я, подразумевая, разумеется, не бестиарий.

— Разве что скандал у альварианцев? Падре Хавьер исчезать не собирался, вот и не оставил свои соображения по преемнику. А так, на мой взгляд, ничего интересного там нет.

Я бегло просмотрел обе газеты и вынужденно согласился с Серхио: знакомых имен там не проскальзывало и никаких новостей, касающихся чародеев, не было. Бестиарий был куда интереснее, там к описанию каждой твари прилагалась иллюстрация. Судя по статье о десмондах, изображения были близки к оригиналу. Книга оказалась еще и ценным источником информации, из кого какие ингредиенты добываются.

Глава 29

Серхио я рассказал про приметную мантию, и он согласился, что ее нужно заныкать куда подальше, а мне нужно что-то попроще, и желательно гражданское, а не чародейское. Лучшим вариантом было сшить что-то по заказу в Дахене, но тут внезапно заартачился Шарик.

— Думал, рядом со мной один балбесина, оказалось — два, — возмутился он так, что мы услышали оба. — Тратить деньги со всех сторон недальновидно. Во-первых, их у нас не так чтобы много, а во-вторых, заказывая одежду у портного, ты показываешь, что они у тебя в принципе есть, и привлекаешь нездоровое внимание.