Акко и Покоритель небес [Араз Д. Мейман] (fb2) читать постранично

Акко и Покоритель небес

Пролог

— Нам нужно оружие! — крикнул Константин, обращаясь к Акире, отбросил сломанный клинок и, в поисках своего второго меча, кинулся на четвереньках в тень стены.

— Быстрее! — подгонял Акира.

Они оба чувствовали, что скоро произойдет, что-то очень нехорошее, и они оба не хотели встречать это с голыми руками. А меч-кинжал словно сквозь землю провалился. Акко безостановочно ощупывал кривой пол в темноте и, наконец, нащупал, что-то похожее на рукоять, и вытащил на свет. Нет. Это оказался всего лишь ржавый цилиндрический брусок железа. Но выбора нет; лучше, чем ничего.

Монстр почти подобрался к копейщику, он не отвлекался на удары плети по его спине и гриве, его интересовал только парень перед ним.

— Отойди от него! — крикнул Акко, но было уже поздно.

Размашистый удар, и копейщик отлетел, оставляя в воздухе кровавые полосы, его тело несколько раз перевернулось на земле, прежде чем лицом уткнуться в пол.

— Не-е-е-е-ет! — закричала в отчаянии девушка.

Глава 1

Подъехал очередной автобус с детьми, возвращающимися с прогулки в близлежащем зоопарке. Несовершеннолетние пассажиры разных возрастов выходили из них. Они осторожно ступали на подножку выхода, а затем на асфальт. Внизу их встречала женщина в белом халате.

Константин с завистью наблюдал за ними из большого окна. Сам он уже два года как никуда из клиники не выезжал, и это было вдвойне тяжелее в последние три месяца, после его 17 дня рождения. До того он утешался прогулкой по небольшому двору клиники. Он также любил бродить в одиночестве по длинным белым коридорам и болтать с жителями сотен палат. Но случилось то, что случилось, и болезнь быстро начала брать над ним верх.

Сейчас он с сожалением и безысходностью смотрел на ребят, с некоторыми из которых до недавнего времени дружил. Хоте эта дружба основывалась на общей для всех тяжелой болезни, но всё же она согревала среди этих белых холодных стен и такого же медицинского персонала. После того как Константину стало тяжело ходить, и он пересел в кресло-каталку, его настроение словно тоже лишилось большей части своей подвижности, находясь в основном в точке депрессии и молчаливости. А в таком состоянии, обычно, любой друг начинает от тебя отстраняться.

Так он и сидел большую часть времени в своём кресле-каталке у окна, наблюдая за подъездной дорожкой, ведущей от заснеженного горда, виднеющегося в нескольких километрах внизу по склону, и за большим внутренним парком за клиникой, где остальные дети часто гуляли в хорошую погоду. Он вставал из него в редких случаях.

Одна из медсестер катала его понемногу по территории учреждения, когда он просил, но было видно, что слишком частое повторение этой процедуры надоедает и ей. Хоти медицинский персонал в этой клинике были приветливее, чем тот, что был в его прежней, где он лежал с 12 лет, но люди есть люди.

— Константин, ты где? Пора обедать, — позвали из-за поворота.

Константин покатил свою коляску в другую сторону: не было у него никакого желания есть.

Он быстро проехал рядом с зеркалом, не желая в нем видеть своё осунувшееся, посеревшее лицо и лысую голову, прикрытую шапкой. Результат химиотерапии — жизнь продлевается, но аппетит и внешний вид — прощайте. Константин, наверное, уже давно прекратил бы это бессмысленное лечение, которое давно не обещало исцеления, но приносило дополнительные мучения. Его мама считала иначе.

Она всегда говорила, что настоящий мужчина сам решает, когда всё кончено, и пока он борется — надежда есть всегда. Константин тогда подумал, что на словах это звучит легко, а вслух произнес:

— Да, мама!

Ему надоело бороться, но он не хотел говорить в тот момент ей это. И вообще, ему было легко представить себя мертвым, но больно представлять, как мама плачет над его могилой. Не зря же в одной книжке сказано: жалейте живых, а не мертвых.

Незадолго до дня рождения Константина она, как будто чувствуя неладное, попросила его:

— Обещай мне, не сдаваться! Хорошо?

— Ага, — выдавил Константин.

Тогда он и предположить не мог, что это было её последнее посещение его в клинике. На его день рождения она так и не пришла. Задувал он свечи в окружении людей, не очень-то его и любящих. А через два дня он узнал, что его маму сбили на пешеходном переходе. Она возвращалась с работы, может быть, она спешила на его день рождения и не стала лишний раз осматриваться. А урод водитель решил, что пешеход на зебре обязан уступить его машине.

После этого дня злосчастная болезнь начала быстро брать над ним верх. Окончательно, в буквальном смысле, сбило с ног Константина то, что в отношении водителя даже не возбудили дела. Видно, негодяй оказался при деньгах и связях, и легко откупился от следователя. От нервов Константина три дня не отпускала сильнейшая мигрень.

Конечно, все вокруг его утешали, но что толку от утешений. От них человек не просыпается от