Пещера бессмертных [Дон Уэбб] (fb2) читать онлайн

Дон Уэбб «Пещера бессмертных» Don Webb «The Cave of the Immortals» (2023)

Я испытал три потрясения в тот день, когда повстречал ангела. Первое, у неё было обручальное кольцо с самым здоровенным бриллиантом, какой я когда-либо видел. Второе, её муж выглядел самым больным человеком, какого я когда-либо встречал. И, наконец, третье — она была натуральной блондинкой. Впрочем, всё это я увидел в обратном порядке. Два джентльмена, с которыми у меня возникли философские разногласия, подняли меня с табурета и вышвырнули из гостиничного бара в вестибюль. Я проехался по начищенному полу и замер как раз у ангельских ножек, узрев под короткой юбкой тщательно ухоженные райские кущи. Её престарелый муж зашёлся в приступе кашля, а она склонилась, чтобы помочь мне подняться (и открыла моему взору ещё больше восхитительных подробностей); её чёртов бриллиантище царапнул мой вспотевший лоб. Я не без труда встал на ноги, сфокусировал взгляд сперва на изумительном ангельском личике, затем на её дружелюбных карих глазах, и наконец — на свеженьком хэллоуинском декоре вестибюля «Лейквью Холидей», в гамме которого преобладали оранжевый с чёрным.

Кашляющий старикашка простёр морщинистую и бледную правую руку и произнёс фразу, которую, должно быть, репетировал целое утро:

— Мистер Ливингстон, я полагаю?

А то я не слыхал этой шутки раньше. Я утвердительно буркнул в ответ. Всё никак не мог отвести взгляд от ангела. Лишь заметил краешком глаза, что двое джентльменов из бара по-прежнему пялятся на меня с нескрываемой враждебностью. Не знаю, то ли оттого, что я чёрный, то ли оттого, что мой коэффициент интеллекта выше ста. Ангел залилась смущённым румянцем, внезапно догадавшись, что я только что видел.

— Я — доктор Натан Мортлейк. Надеюсь, что сумею исправить ваши финансовые затруднения. А это — моя жена, Анджела Мортлейк.

Ангельская дева кивнула, её прекрасное лицо порозовело.

— Вероятно, — продолжил старик, — мы можем побеседовать в вестибюле.

И мы побеседовали. Оказалось, Мортлейк разыскивал меня несколько месяцев, с того дня, как я уволился со службы. Тогда я вернулся в родной Детройт и выяснил, что моя жена: а) сменила гендерные предпочтения; б) сняла все деньги с нашего общего банковского счёта. Из чего следовал пункт в) меня больше не ждёт местечко в дилерской автокомпании моего тестя. Из чего следовал пункт г) придётся снова барыжить по мелочи, толкая пакетики с марихуаной обеспеченным белым господам в Сент-Луисе.

Доктор Мортлейк был осведомлён обо всех этих фактах. Но он не придавал им значения. Единственный факт, который имел значение: я три дня прятался от талибов в одной маленькой холодной пещере где-то близ Хемия-аль-Ден, в Нафигамнестане. И я видел там статуи.

Штук сорок обнажённых йогов, что сидели в позе лотоса, как живые. Такова была моя первая мысль, когда я забежал в пещеру: раздетые догола люди практикуют йогу. Я лишь надеялся, что они не поднимут шума. Ну конечно, они не стали шуметь. Когда моё сердце перестало стучать как бешеное, я понял: они все каменные. Фигуры были в основном мужские, и все обнажены. А потом я увидел Это.

Идол из серого камня, размером с корову. В полумраке он смахивал на павлина. Вот только у павлинов не бывает такого множества сисек. И спорю на что угодно, ни у одного павлина не бывает двух голов или щупалец вместо лап. Идол восседал в гнезде, сделанном из украшенных резьбой черепов (главным образом человеческих, но некоторые, как бы для потехи, были с гоблинскими рогами) и отсечённых рук (опять же, по большей части человеческих). Идол как будто был высечен из того же камня, что и его прислужники, но выглядел гораздо более древним из-за сколов и трещин. Я подумал, что он тутошний пещерный босс, поэтому преподнёс ему часть своего пайка. Через два дня, когда у меня закончилась еда и опустела фляжка, я забрал назад своё подношение из консервированных сосисок с тушёной фасолью. Понадеялся, что идол возражать не станет. Потом я услышал шум моторов и решил, что медленно подыхать от голода ничуть не лучше быстрой смерти. По счастью, это оказалось другое подразделение, они сбились с курса и попали не в ту долину — но они дали мне еду, радиосвязь и надежду на спасение. Впоследствии у меня состоялась беседа с армейским археологом. Были заполнены нужные бланки, люди наверху только покивали. Ведь в пещере не было ни золота, ни наркотиков, ни схрона с оружием, ни скрывающихся талибов. Так что дела пошли своим чередом: убивай и не дай убить себя, прячься и преследуй, жди и жди снова…

Я разыграл всё как по нотам. Я притворился, будто до смерти боюсь возвращения, будто из-за ПТСР у меня мозги не на месте. Будто бы я вовсе не остался без гроша и без надежды. Будто бы я не повёлся на ангельский многообещающий намёк. Но, по-моему, Мортлейку было всё равно. Я заломил конскую цену, рассчитывая в итоге вписаться и за половину суммы. Доктор Мортлейк покашлял, покашлял — и согласился. Эх, надо было просить вдвое больше.

Но ведь была ещё и Анджела.

Прошло целых две недели, пока мы не оказались в одной постели. В первый раз это случилось в лос-анджелесском отеле, где мы планировали, каким самолётом лучше добраться до Нафигамнестана. И как только это случилось, то романтика и секс понеслись всё быстрее и быстрее, зато прочие дела пошли ни шатко ни валко. Я поначалу думал, что Анджела, типа, «вернись к папочке, детка»; затем, что ей нравятся чёрные парни. А потом я понял: она просто одинока. И влюблена. Ну да, она испытывала симпатию к Мортлейку, но гораздо больше любила его миллионы. Некогда Анджела была исполнительницей экзотических танцев, однако пыталась сделать «настоящую» карьеру в качестве бизнес-администратора. Для начала она поработала у младшего из братьев Мортлейк, который сколотил многомиллионное состояние на венчурных инвестициях и любил заложить за галстук. Одной ненастной ночью он въехал в дерево. На похоронах Анджела познакомилась с чуть живым доктором Натаном Мортлейком. Из уважаемого лингвиста, обладающего энциклопедическими познаниями в индоиранских языках, он в одночасье превратился в весьма уважаемого лингвиста, обладающего состоянием в несколько сотен миллионов. В учёной среде доктор Мортлейк был знаменит своим переводом с ведического санскрита древнего тибето-бирманского ритуального текста, известного как «Чёрная Сутра». Он слабо разбирался в финансовых делах, никогда не имел в сотрудниках более чем одного бедного выпускника, и не вступал в тесные отношения с женским полом со времён президента Никсона. Он был мягкосердечен, он был умён и не испытывал иллюзий по поводу истинной влюблённости Анджелы. Отзвенели свадебные колокола, никто не подписывал брачный контракт, Анджела принялась беззаветно ждать скорой кончины Натана.

А он всё не умирал. Наоборот, он испытывал растущее воодушевление. Был в его жизни другой интерес помимо любви. Постояв на краю могилы, Натан отступил назад. Не сентиментальная история, но Анджела умела стиснуть зубы, когда это было необходимо. Она выказывала притворное восхищение достижениями Натана, философски причисляя себя к одному из них. Что же, придётся побыть год-другой миссис Мортлейк, прежде чем стать богатой вдовой Мортлейк.

И тут она увидела меня. Человека, который страстно её вожделел; человека умного (пускай и вполовину не такого умного, как Натан); человека, которого не пугает смерть.

Натана смерть приводила в ужас. Анджела не могла ему этого простить. Её отец погиб во время операции «Буря в пустыне». Её дед погиб во Вьетнаме. А её богатый девяностолетний муженёк, чьё образование и опыт должны были внушить мысль о неизбежности смерти, никак не примирится, никак не пройдёт свои пять стадий. Сам я примирился со смертью, когда ждал в пещере бессмертных, лицезрея безобразного бога-мутанта.

Когда наш самолётик, попрыгав по полосе, приземлился на маленьком аэродроме в Хемия-аль-Ден, нас уже ждали люди из «Халибёртон». Официально компания оказывала транспортные услуги армии США. В действительности они брались за что угодно, от ликвидации полевых командиров Талибана до контрабанды местных кустарных поделок из серебра и перевозки кокаина для генералитета. В бизнесе под названием «война» они были профи. Если какой-то старикашка, его красотка-жена и отставной вояка желают наведаться в пещеру на задворках вражеской территории, то сегодня это в порядке вещей. А завтра, быть может, в порядке вещей будет грохнуть старика, его жену пустить по кругу, а документы отставника продать тому из местных, кто даст лучшую цену. Или пробиться с боем через весь Талибан, чтобы выручить старика. У них был конвой из трёх «хамви», мы ехали в среднем. Аэродром был построен ещё советскими войсками, давным-давно. Возле взлётной полосы до сих пор стояли знаки с надписями на русском и пушту. Поездка выдалась короткая, по пыльной ухабистой дороге. «Халибёртон» подготовили необходимые припасы — продукты, спальные мешки, электрогенератор. Они довезли нас до половины склона небольшого белого холма, где находился узкий вход в пещеру. Снаряжение выгрузили прямо здесь, в пещеру его пришлось затаскивать нам с Анджелой. Я запустил генератор и наладил освещение, затем принялся обустраивать наш маленький лагерь. Доктор Мортлейк и Анджела пошли осматривать пещеру. В первом гроте было тридцать семь статуй йогов, десять из них — женщины. Пять ближайших ко входу были самые старые, поврежденные больше других. У них были сильно выступающие надбровные дуги и скошенные лбы. Доктор Мортлейк пояснил, что архаичное индуистское искусство было склонно придавать последователям Шивы устрашающий, звероподобный облик. Я заметил, что бог-павлин ни разу не похож на Шиву.

Второй, нижний грот, куда я не забирался, был меньше размером. Все стены были покрыты письменами на разных языках. Часть из них была написана красками, другая часть — вырезана в камне. Причём одни были едва процарапаны, а другие — высечены с большим мастерством. Мортлейк потребовал, чтобы я провёл освещение в грот с письменами, Анджеле велел, чтобы она принесла его спальный мешок. А потом отослал нас прочь, сказав, чтобы мы сами нашли себе развлечение.

«Халибёртон», среди прочего, снабдили нас проигрывателем DVD, и мы с Анджелой посмотрели «В поисках Немо», прежде чем перейти к более примитивным развлечениям. Я малость робел перед ликами тридцати семи святош, но Анджела сказала, что каменные люди обычно более снисходительны. После наших жарких забав мы заснули.

Я проснулся оттого, что доктор Мортлейк тыкал в меня своей титановой тростью. Застукав нас голеньких, нужно было быть полным идиотом, чтобы не догадаться, как мы тут развлекались. Я не задавался вопросом, почему его не волнует адюльтер, но вот почему это перестало волновать нас? Может, потому что поиск Натана был близок к завершению, и наши пути должны были разойтись. Его глаза сияли.

— Эврика! Я нашёл! Идём со мной.

Он повёл меня в грот письмён. Он шагал словно ему было всего семьдесят. Я увидел несколько исписанных блокнотов, два раскрытых словаря. Один был для перевода с санскрита на английский, другой с акло^[1] на латынь. Доктор Мортлейк сразу взял профессорский тон:

— В санскрите есть множество отсылок к напитку бессмертия называемому Амрита. «А» означает отрицание, подобно тому, как древнегреческая «альфа» означает отрицание в слове «атеист». В свою очередь «мрита» означает «смерть». Этот нектар бессмертия, как сказано, вырабатывается организмом практикующего йогу — просачиваясь из мозга вглубь тела и духа.

Я кивнул. Словно знал, о чём он толкует, словно мне было интересно.

— Понимаете, я не думаю, что это миф. Я думаю, что действительно существовал эликсир бессмертия, только это не секрет просветлённого человеческого разума, а выделения инопланетной твари, — заключил Мортлейк.

— По-вашему, это бог-павлин?

— Превосходная догадка, мистер Ливингстон! Я отыскал все упоминания о «Павлиньем молоке» в одном весьма необычном буддийском тексте под названием «Чёрная сутра». Существовало божество по имени Йитра. Или, как вариант, Йидра. Впрочем, я не уверен насчёт «божества» — писание гласит, что асура был захвачен на обломках металлической сферы. Существо источало прозрачную жидкость, которую народ «волосатых» собирал, чтобы пленять злые души вечной иллюзорностью майя^[2]. У Пао знал, что культ Йитра обосновался где-то в здешних горах. Он предполагал, что асура давно мёртв. Он также говорил, что просто испить эликсир недостаточно, нужно в правильный момент произнести заклинание.

— Когда вы узнали?

— Я выяснил это ещё в восьмидесятых. Позже прочитал маленькую заметку в военном журнале, озаглавленную «Спасаясь от Талибана в пещере со странным павлином». Удивительная история Майкла Ливингстона, ваша удивительная история о том, как вы прятались в маленькой пещере с чудовищным идолом внутри. А потом я унаследовал деньги моего младшего брата Фрэнка. Деньги открывают любые двери, мистер Ливингстон. Я отыскал вас, затем, с помощью этих надписей, отыскал это.

Доктор Мортлейк подошёл к стене пещеры и постучал семь раз, бормоча какую-то тарабарщину: «Зодикаре об зодираму». Участок стены раскрылся; внутри было небольшое гнездо, полное хрустальных яиц. Точнее это были маленькие сосуды в форме яйца с хрустальной крышечкой наверху. Сперва мне показалось, что все они пустые.

— Сказка про Аладдина, — сказал доктор Мортлейк. — Осталось только три наполненных яйца. Три, мистер Ливингстон. Для меня, для Анджелы и для вас. Мы — бессмертные. Я владею миллионами долларов, а теперь ещё и целым миром и всем временем.

Он извлёк три хрустальных яйца из груды пустых.

— Целый мир, мистер Ливингстон, целый мир.

Передал яйца мне.

— Аккуратнее, друг мой. Разрешаю вам всё рассказать Анджеле. Завтра, когда Луна и Меркурий займут правильные места на небе, мы выпьем эликсир. Я произнесу нужные слова из записок У Пао. И мы будем жить вечно.

Я знал, что он верит. Но был совсем не уверен на свой счёт. Пить странную жидкость, то ли исторгнутую, то ли нет, инопланетной задницей в уединённой гималайской пещере — как по мне, не слишком надёжная перспектива приобщиться к чужой вечности. Я был готов отступиться, только забрал бы с собой Анджелу. Конечно, мы бы остались без миллионов — а с какого-то момента я уже начал думать о миллионах Мортлейка (и о его жене) как о своих. Пока Натан произносил свою вдохновенную речь, Анджела потихоньку оделась и спустилась в нижний грот. Я хотел было ответить Мортлейку, но поймал её предостерегающий взгляд. Следующие шесть часов стали особым адом нелепостей и недомолвок. Я ощущал на своей коже запах тела Анджелы, когда пытался приготовить ужин из армейских пайков, — и пытался по глазам разгадать её мысли. А доктор Мортлейк продолжал распинаться про религиозные обманки, и что подлинное бессмертие вовсе не духовное состояние, но физическое, и что наши предки контактировали с иными расами/сущностями, и что их полузабытые истории впоследствии превратились в систему контроля, именуемую религией. И что лишь немногие исследователи, вроде него самого, отринули слепые предрассудки, навязанные человечеству. И как нам с Анджелой повезло быть с ним знакомыми. И что у нас буквально будет целая вечность, чтобы возблагодарить его за то, что мы собираемся сделать. В общем, доктор Мортлейк нагнал безмерного пафоса и завершил вечер кощунственной интерпретацией Тайной Вечери. Я подумал, что ему не слишком удалась аллегорическая история, в которой Анджеле была отведена роль Марии Магдалены, а мне (конечно же) Иуды. По своему обыкновению, доктор Мортлейк заснул через час после трапезы, состоявшей из безвкусных соевых фрикаделек со спагетти.

Когда он захрапел, я взмолился:

— Нам нужно уходить. Знать не хочу, что там в этих хрустальных яйцах, и не желаю это пить. Нужно уходить прямо сейчас.

У Анджелы было другое мнение.

— Ты просто не понимаешь. Я в жизни не встречала человека умнее его. Если он утверждает, будто волшебное зелье дарует людям бессмертие, значит, так оно и есть. Я тебя не держу, можешь уходить, если хочешь. Но ты не знаешь Натана так же хорошо, как я. И я верю в «Павлинье молоко».

— И ты хочешь жить вечно вместе с ним? Ну, возможно, у него достаточно денег на такой долгий срок.

— Да нет же, глупый. Я хочу жить вечно вместе с тобой. Мы молоды и прекрасны, и мы могли бы стать очень богатыми к тому времени, когда человечество начнёт строить венерианские города под куполами, — если бы ты не струсил. Если бы ты был мужчиной, которого я могла полюбить.

Её слова меня задели.

— Но если мы все выпьем это зелье…

— Не все. — Анджела взяла одно из хрустальных яиц. — Натан не знает, каково зелье на вкус.

Она потянула хрустальную пробку, та подалась со слабым звуком — чпок. Анджела вылила прозрачную маслянистую жидкость на пол пещеры. Серый песчаник впитал эликсир, должно быть, приобретя бессмертие.

— Дай мне свою фляжку.

Я подчинился. Анджела наполнила хрустальное яйцо чистой водой, вставила пробку на место. Затем она сняла с пальца бриллиантовое кольцо и нацарапала на яйце с водой маленький крестик.

— Мы дадим Натану это, — сказала Анджела. — А сами выпьем настоящее зелье.

Потом мы занялись сексом. Натан храпел.

Я уговаривал себя, что он — безобразный, алчный старик. Что он труслив и эгоистичен. Что он не преподнёс дар вечной жизни всему человечеству. И что я получаю гораздо больше тридцати сребреников.

На другой день я, наверное, раз десять проверил, которое из хрустальных яиц помечено маленьким крестиком. Когда перед церемонией Натан вручил каждому по яйцу, мне досталось именно это. Но прежде чем я начал ломать комедию, он вдруг спохватился:

— Я забыл свиток с заклинанием в нижнем гроте. Скоро вернусь.

Доктор Мортлейк положил яйцо на пол и отправился вниз.

— Видишь? — сказала Анджела. — Сами боги желают нам удачи.

После вчерашней лекции я был не слишком уверен в идее божественного вмешательства, но, тем не менее, быстренько махнул одно яйцо на другое.

Доктор Мортлейк приковылял обратно, держа в руках небольшой свиток из бурого пергамента. Прогулка туда и обратно стоила ему изрядных усилий, у него подкашивались ноги. Отдышавшись, Мортлейк сказал:

— Я прочитаю заклинание, потом мы выпьем эликсир.

Он поднял с пола хрустальное яйцо, и на какой-то момент у меня появилась дикая мысль, будто Мортлейк проверяет нет ли на его сосуде метки.

Он развернул пергамент. Мы уселись, скрестив ноги, лицом к идолу, тридцать семь статуй были позади. Каждый из нас держал в левой руке хрустальное яйцо, пока доктор Мортлейк читал заклинание. Не знаю, зачем оно было нужно, если мы готовились испить выделения инопланетной твари. Голос доктора Мортлейка разносился по пещере странным эхом. Я не замечал, чтобы от наших голосов появлялось эхо, уж точно не с такой задержкой и вызывающей интонацией. Вероятно, у меня разыгралось воображение, но казалось, будто лампы мигают, пока звучало заклинание. Наконец Мортлейк закончил, и — Чпок! Чпок! Чпок!

«Павлинье молоко» оказалось густым, маслянистым и омерзительно горьким. Моя бабуля искренне верила в целительную силу касторки, так что мне доводилось глотать дрянь похожей консистенции. Но ладно бы горький вкус, ничто на земле не могло подготовить ко вкусу эликсира. Судя по выражению лица доктора Мортлейка, вкус его разбавленного пойла также был гадкий. Его сразу же одолел сильный приступ кашля. Анджела выглядела сосредоточенной. Не уверен, что я хоть когда-то так же страстно чего-то желал, как она желала чуда от «Павлиньего молока».

Совладав с кашлем, доктор Мортлейк улыбнулся.

— Действие эликсира вы почувствуете практически сразу. К сожалению, вы никак не сможете сообщить мне об этом. Был бы весьма ценный материал для завершения моей статьи.

Я хотел было подняться, но понял, что у меня скованы ноги. Посмотрел на Анджелу и увидел страх в её взгляде. Попробовал заговорить, но не смог открыть рот. Я почувствовал, как моё лицо застывает в гримасе ужаса.

— Вы прекрасно проведёте время, любуясь друг другом целую вечность, — сказал Мортлейк. — А ведь я просил тебя только об одном: любить меня всем сердцем. Неужели это было так трудно? Мне осталось жить месяц. Едва ли хватит времени, чтобы закончить статью. Последователи культа Йитра развивали в себе такую силу разума, чтобы продолжать медитации целую вечность. Те йоги, что похожи на неандертальцев, они действительно неандертальцы. «Чёрная сутра» гласит, что все они по-прежнему пребывают в сознании. Очевидно, их мысли текут медленно, после нескольких столетий с ними начинает говорить бог. А вы, вероятно, через пару месяцев сойдёте с ума. Как ужасно созерцать друг друга в сумраке пещеры. Разумеется, после моей кончины сюда придут другие искатели. Может быть, если они станут двигаться медленно, вы сумеете заметить их присутствие. Надеюсь, что изваяния не станут вытаскивать наружу — будет очень печально, если вас определят в разные музеи, правда?

Он приник к Анджеле.

— Полагаю, ты нацарапала тот крестик тем самым бриллиантовым кольцом, которое я тебе подарил. Как романтично! Могла бы подождать лишь пару месяцев — и стала бы очень богатой. Я ведь даже нашёл, пускай ненамеренно, симпатичного и отважного мужчину, которого ты могла бы полюбить. Вы оба могли получить всё! Глупые распутники, вы даже не поинтересовались, кто же эти люди в пещере. Всё дело в наркотике, особом секрете желёз инопланетного существа, спасительном средстве в реалиях длительного межзвёздного полёта. Несчастная Мама-Павлин потерпела здесь аварию и не смогла раздобыть ускоряющий эликсир. Её напарник погиб, именно он был производителем ускоряющего секрета.

Монолог Мортлейка становился всё быстрее, голос звучал всё тоньше. Пока не пропал совсем. Потом погас свет. И я понял, что Мортлейк покинул пещеру. Сумрак сменился тьмой, которая сменилась сумраком, который сменился тьмой, быстрее, быстрее…

Какое-то время я считал дни. Потом пришли другие люди и осветили пещеру. После них — ещё одна группа. Затем была группа, что оставила надписи иероглифами.

Теперь сумрак/тьма сменяли друг друга с такой быстротой, что я не мог отличить где что.

И тогда я начал слышать бога. Голос, скорбящий по погибшему напарнику, рассказывающий о потерянных мирах, чужих мирах, нечеловеческих.

Мне не нравится эта вечность.

Посвящается Джону Р. Фульцу

Перевод — Олег Кустов

Примечания

1

«Письмена Акло» — вымышленный манускрипт. Язык Акло впервые упоминается в рассказе Артура Мейчена «Белые люди» (1899). Лавкрафт пишет об Акло, как о языке, на котором скандируют заклинания, в рассказе «Данвичский ужас» (1929). Манускрипт упоминается в рассказе Лавкрафта и Уильяма Ламли «Дневник Алонзо Тайпера».

(обратно)

2

Майя (буквально «иллюзия», «видимость») — понятие в индийской философии, особая сила, или энергия, которая одновременно скрывает истинную природу мира и обеспечивает многообразие его проявлений. Майя является иллюзией не от того, что она лишена бытия, а от того что она — преходящая. Человек из-за своего неведения (авидья) строит в уме ложное представление о существующем мире, такое представление о мире является майей. Для индуизма и буддизма характерно сравнение майи с постоянно меняющимися очертаниями облаков, пузырями на воде и т. п.

(обратно)

Оглавление

Дон Уэбб «Пещера бессмертных» Don Webb «The Cave of the Immortals» (2023)

*** Примечания ***