Привет, сколько? (СИ) [Дарья Тоин Tooina] (fb2) читать онлайн

Хай 1

“Я не прощаю, я прощаюсь”*

Минуточку, Аллочка.

Ещё в универе после веселой ночи я просыпалась с похмелья, резко включаясь в реальность.

И от этой резкости в первые секунды у меня на какое-то там едва наступившее сегодня просто взрывается голова, будто вместо вчерашней горящей синеньким самбуки я заглатывала стопки из фейерверков.

А мне, на минуточку, 32!

Тридцать два, зато повадки пить как не в себя — всё те же. Радует только то, что это происходит редко. Но как там говорится? “Редко, но метко”, епт**.

Потому я жмурюсь, ожидая, когда хоть немного попустит… прохрипев раненой львицей (хотя едва ли сейчас на неё похожа), сжимаю в кулаках что-то шелковое…

Итак, спала наша царица на шелковых простынях! В той дыре (да простит меня Алсу), в которую я вышвырнула себя после измены сомнительного царя природы, чью фамилию придётся ещё поносить, такой роскоши не водится. Да и у моих подруг едва ли нашлась бы койка под два метра шириной. Ибо проснулись мои метр шестьдесят одни и лежа по-горизонтали.

Еле раскрыв один глаз, стону ещё раз, разглядев перед собой огромное панно. Итак, тот му…жик, чью кровать я сейчас занимаю, тот му…жлан, посмевший подкатить ко мне нетрезвой, хорошо зарабатывает. И может позволить себе вот эту красоту под трехметровый потолок.

Даже мой (пока ещё не) бывший муж скупится на картины, считая это пустой тратой бабла. Жмот и осёл, верно говорила мама.

Поправив край чужого одеяла, пытающийся ускользнуть с моей торчащей почти четвёрки, выдыхаю хмельные пары и думаю, сдавливая виски, о том, ну где я вообще…

Это был рабочий корпоратив. И едва ли у меня хватило бы сил уйти куда-то на второй круг. По-моему, я просто хотела упиться. Упилась? И очнулась. В царстве Аида? Нет. Где? Какой чёрт ко мне подкатывал?

Самое страшное, что в голове лишь один вариант, и если это так, то уже скоро я увижу в двойных дверях довольную морду Ронина-младшего, счастливого от того, что я всё-таки повелась на малолетку с баблом. Сколько месяцев он лелеял свои мечты на мой замужний счёт? Неужели удалось? Это ж сколько я выпила? Фу, ужас!

Так, надо срочно искать свое хотя бы нижнее белье и сматывать, ибо где шляется этот двадцати пятилетний мальчик я и знать не хочу… но пейзаж в хроме порадовал, конечно. Да и черные простыни классные. Но чем я, предположительно, могла заниматься на них — лучше не пытаться припомнить.

Тихонько встаю, еле удержавшись на ногах. Заодно наклоняюсь к кружевным бразилиана, ещё раз прокляв себя и свой вестибулярный. Искать куда делась одна пэстис — совсем не хочется. Пусть подавится, коли найдёт.

Скольжу по явно дорогому паркету до двери и нахожу на ручке свое черное трикотажное платье. О, уже повезло! Быстро накидываю его, поправляя подол, скользнувший по бёдрам, и высовываю тяжелую блондинистую копну в коридор, вместе с ней высовывается и нос.

Темнота и тишина… зато широко так, как точно не бывает в Хрущевке. Аж веет этим холодом элитной новостройки. Итак, моя миссия — проскользнуть вправо по коридору к дверям. Сложности? Открытая комната прямо возле выхода, из которой вытекает синенький свет. Судя по всему, там кто-то есть.

Оборачиваюсь и тут же морщусь, слева не видно ничего. Да и у меня нет желания разглядывать, что там вообще такое… хватит и спальной.

Выхожу на цыпочках в коридор, удерживаясь за декоративную штукатурку на стенах, и чуть не поскальзываюсь на чём-то мягком… наклонившись, нахожу свой чулок.

Нет, я определённо очень весело провела ночь! Даже жаль, что не помню.

Шагаю и почти сразу впечатываюсь в край откуда-то взявшегося столика. Кто вообще в коридоре ставит журнальные? Ещё и с мерцающей вазой на нём. А если б она сейчас упала? В той, кстати, лежит второй кружевной. Схватив его, пытаюсь идти дальше, не шипя от ноющей боли в мизинце.

Спустя вечность замираю, усмиряю забившееся в груди сердечко и только после пытаюсь слиться с едва подсвеченной стеной, раскидывая руки в разные стороны.

Мне остаётся только верить, что сейчас никто меня не заметит.

Делаю шаг, уже будучи уверенной, что я женщина-кошка, ну или спайдермен, как уж пойдёт. Если что взлечу на чулках или кину их в Денисовича. Делаю второй… и замираю, разглядев в комнате подсвеченную светом монитора макушку.

Парень. Сидит на компьютерном стуле перед столом у этой стены.

Незнакомый. В наушниках. И в капюшоне. Чёлку ещё опустил так, что глаз и не разглядишь… это кто вообще? Что за брюнет? Ильюшка у нас блонди, как и я. Только коротко стриженный. А этот — ещё и обросший.

Итак, я его точно не знаю. Отлично! Это всяко лучше, чем чертов потаскушный Ронин.

Да и он, кажется, меня не замечает, так что можно спокойно ускользнуть, разрешив себе забыть это дурное время, будто его и не было.

Делаю ещё один шаг и вдруг замираю, когда этот мальчишка отрывается от клавиатуры, на которой точно выбивал что-то и тут же бросает краткий взгляд на моё распластавшееся по стене тело.

Я прям чувствую его удивление.

И ещё есть шанс убежать, ибо в эту секунду он прочищает горло и возвращается к экрану, но уже спустя миг опять смотрит на меня, искривив сочные губы. Поздно.

— Хааай, а взрослые дома есть? — Тяну виновато. — Я тут ухожу уже…

Брюнет выдыхает и вдруг мотает головой, словно говорить мне вообще не стоило.

— АФэКа***, - стягивает наушники, обратившись к кому-то.

Ммм, красивый голос, кстати. Успеваю встать прилично и даже улыбнуться, думая оправдаться, что это всё недоразумение, но уже в следующую секунду этот откатывается на компьютерном стуле вправо и с грохотом закрывает ногой дверь, превращая всё увиденное в полную темноту.

А он, на секундочку, в боксерах и незакрытой толстовке там… то есть, почти раздетый. Кем раздетый? Мной или сам? Это явно плохой знак! И особо “взрослых” походу не было. Ибо его поджарое тело с едва промелькнувшим прессом могло мне ооочень понравиться, и кто меня знает, что моя дурная натура могла ещё натворить.

Сглотнув и пошатнувшись, хлопаю ресничками, гадая, настолько ли ужасно выгляжу сама, что на меня просто махнули. И, уже решившись уйти, вдруг слышу всё тем же растекающимся тоном:

— Продолжаем. Нет, dog, я один. Да, совсем один.

У меня почти успевает вылететь на это мурлыканье “а как же я? Я что, хуже какой-то собаки?”. Но к чёрту всех этих миленьких маленьких мальчиков. Всё! Пора домой.

Блин, даже не попрощается… неужели старею?

____

* здесь и далее, Mary Gu — “Я не прощаю”, 2018.

** “епт” — здесь и далее, переводим исключительно как “естественно повышенный тон”. Аллочка у нас “совсем не ругается” матом, нет-нет-нет.

*** АФК ("Away from keyboard") — "Я отойду на минутку". Часто используется в чатах (в контексте "мне пока что не писать"), а также в онлайн-играх, если кто-то срочно куда-то отошел.

Хай 2

“Но я молчу по-прежнему, Я же такая вежливая”

На секундочку, Аллочка.

У двери находятся туфли и лёгкая накидка, я даже умудряюсь найти клатч и раздобыть собственный смартфон. Да и на стене отсвечивает огромное зеркало, так что включаю фонарик и целую минуту остаюсь здесь, вглядываясь в получившийся винегрет, который ещё вчера звался Аллой Арнольдовной.

И прекрасная Алла — это статная, красивая, изящная замужняя леди, а не эта распутная девка с горящими глазами.

Сейчас я выгляжу так… как того и заслуживаю.

Всё, с алкоголем завязываем. Да и единственный живой человек в этих стенах не спешит выйти и проводить меня. Не скажу, что это радует, скорее — озадачивает. Всё настолько плохо? Лучше не уточнять. Просто вздыхаю и вызываю такси, доверившись включенной геолокации.

Ну да, центр. Недалеко, кстати, от “Эризоны”, из которой меня и увезли. Он увез? Сколько ему лет? Но работает, наверное… ибо малолеток бы не пустили в “Эри…”, там всегда было строго с паспортным контролем. Да и у нас был выкуплен весь зал — я же не стала бы подцеплять этого мальчика на улице? Или стала бы?

Каблуки еле надеваются, походка не становится ровнее. Но всё равно стараюсь максимально бесшумно вылезти из квартиры, закрыв за собой дверь. Даже ожидая лифт, я зачем-то надеюсь, что этот парень вылезет попрощаться. Неа, видимо, я точно сдаю.

Даже во времена моей бурно отжигаемой молодости и бурно гасимой глупости такого не было. Нет, я могла проснуться где-нибудь… но вещи собирать по квартире и натыкаться чуть ли не лицом на закрытые двери ещё не приходилось. Вот, значит, какая старость… ммм, бурная. Хотя верно, почти восемь лет брака с Антоном и паршивое расставание сделали своё скудное дело.

И теперь приходится выползти через пустой холл на первом в майскую прохладу, дойти до спящей сторожки и запрыгнуть в подъехавший Дастер на заднее сиденье, осмысливая всю свою бренную жизнь. Кажется, я окончательно сворачиваю в тупик. Поездка тянется до пяти утра, так что прошу водителя остановиться чуть раньше, расплачиваюсь и с трудом доползаю, держась за перила, до круглосуточной аптеки.

Пугаю бедного фармацевта своим видом и скупаю три антипохмелина, пытаясь ещё улыбаться.

Следом обхожу дом и ныряю в третий подъезд, поднимаюсь на первую лестничную клетку и прямо у нужной двери роняю ключи, решившие выскочить из моих подрагивающих пальцев.

Как работать, ау? Как? Кто вообще делает корпоратив в среду? Кто этот тупица!?

Тут же шлепаю себя по щекам, касаясь ледяной стены спиной, и молю, чтобы мои мысли не дошли до вселенной. Ибо корпорат у нас устраивал Ронин-средний, а его мне грех ругать. Узнает ещё, и прощай, работушка секретарём.

Я её почти люблю. А та любит меня, выплачивая хорошую зарплату два раза в месяц. И всё было бы хорошо, если бы не высоко летающий младший-подонок.

Умудряюсь попасть в квартиру, скидываю десяти сантиметровое орудие инквизитора и на цыпочках доползаю до маленькой комнатки, за которую три недели назад заплатила Алсу три копейки. Радует, что хоть она пустила меня со своими скудными пожитками и терпит все мои экзистенциальные закидоны.

Отсыпаться уже времени нет. Так что развожу пакетик шипучки прямо в бутылке, стряхиваю ноль двести пятьдесят и вливаю их в глотку, морщась и кашляя.

Следом иду в ледяной душ. Вылажу из него отбивая чечетку, вытираюсь и заставляю себя ускользнуть собираться на работу.

С белой рубашкой справляюсь на ура. Но зато еле как влезаю в юбку-тюльпан. Я дозакусывала? И если учесть, как подсела на сладкое в последние недели… вот это поворот. Вздохнув, кручусь возле притараканенного из (уже чужой) квартиры зеркала, показывающего безбожно набранное лишнее на задней части. Да… я боюсь себе представить, что подумает чёртов Илья Денисович, если я вильну этими килограммами мимо. И так в последние месяцы сдерживать его становится все сложнее. Решаюсь спастись деловым макияжем, стирая весь огонь и блуд с лица. А ещё надо волосы высушить и завить Дайсоном (на свои деньги купленным), так что на работу придётся опять на такси.

***

Время клонит к обеду. Я еле клонюсь не заснуть. А это значит что? Значит, что можно заказывать нам с Вадимом Денисовичем суши. К нему как раз заглянет моя Алёна, спасая меня от голода и гула в еле трезвеющей голове.

Говорят, я ещё хорошо держусь. Кажется, сегодня подкосило всё наше среднее звено, на месте нет ни бухгалтерии, ни штата секретариата, ни даже въедливых кадровичек. Кажется, выжили лишь самые стойкие и самые едкие — редактора. Так что даже горжусь собой, пытаясь казаться в глазах редко заходимых сотрудников той ещё ЗОЖницей.

О Боже, будто никто не видел, как моя блудная вторая личность вчера страдала у бара? Хотя я бы посмотрела на себя со стороны и поболтала бы с теми, кто видел это эпичное грехопадение. И надеюсь, в их число не войдёт въедливый блонди.

— Алла, привет! — Влетает майский ветерок в лице девочки-одуванчика в джинсовом комбезе.

Касаткина подлетает ко мне, улыбаясь. Даже засматриваюсь, думая, что всё-таки Ронин-средний не такая уж и заноза. Девчонку вон счастливой сделал, расцветает моё золотко.

— Какая ты красивая сегодня, — шепчу, вытаскивая из нижнего шкафа одну из неоткрытых коробочек конфет, которыми обычно меня обхаживают.

Сейчас на сладкое смотреть не могу, потому отвожу взгляд и сглатываю, когда смутившаяся Алёнка пробует одну.

— И ты, — жуётся девчонка, улыбнувшись и склонившись над моим столом.

Цокнув, тяну руку к её носу и легонько щёлкаю по нему, сжав губы и помотав головой:

— Не знала, что ты врунишка!

— Но ты же, правда, хорошо выглядишь!

Кажется, именно сейчас из меня думают вылиться все мои влитые “хорошо”, так что приходится глушить в зачаточной стадии рвотный позыв и отодвигать конфеты с ликёром подальше. Фу, запахи — кто мне их подарил? Прямо бее…

Мы дожидаемся суши. Я даже умудряюсь за ними спуститься на лифте, держу лицо, поблагодарив охранника, принявшего курьера, и расплачиваюсь корпоративной карточкой, утаскивая пакетик с двумя коробочками.

Ммм, вот нравится мне у нас.

Проходя мимо кафетерия, в котором сейчас как раз тусуются все выжившие, воспользовавшись обеденным перерывом, закрываюсь шуршащей японской кухней, побаиваясь быть кем-нибудь остановленной. Я не хочу слушать свежие слухи! И не хочу знать, являюсь ли их главной новостью. Как-то… расхотелось! Пусть это всё умрёт там, где и началось.

Вызываю лифт и спокойно поднимаюсь к нам, тут же передаю Касаткиной её порцию и со спокойной душой выпроваживаю её в кабинет вечно занятого Денисыча. Второй кабинет, к моему счастью, сегодня пустует.

И я в общем-то уже этому рада! Сажусь за свой стол, пользуясь легко ускользающим спокойствием и вместо прекрасных изысков Японии, к которым всегда лежала моя душонка, достаю из тумбы личный блокнот.

Листаю его, смотря на свои каракули в тот или иной недавний период и думаю, что те становятся всё чернее… это чирканье — просто способ снизить стресс, которого, объективно, стало слишком много.

Кажется, я не справляюсь сама с собой. И что с этим делать?

Вздохнув, беру ручку и опираясь на ладошку левой руки, провожу линию по чистому листу, следом рисуя вторую и отключая хоть на эти доли секунд себя всю такую всё знающую, серьёзную и понимающую… ту себя, кто и оказался загнан.

Дёрнувшись, вдруг останавливаюсь и смотрю на результат, не понимая, откуда взялись очертания силуэта того мальчишки… в наушниках и капюшоне.

Хай 3

"Желаю тебе ни добра, ни зла"

Ты соскучилась, Аллочка?

Алёнка сбегает на пары спустя мой скудно проведённый час. Я торчу на корпоративной почте, отсеивая письма, отвечаю на звонки и передаю сообщения единственно адекватному. Филадельфия вообще не лезет. Красота так и стоит до 16:30 и тут же летит в урну, стоит только дверцам лифта раскрыться и выпустить в наш холл того, кому теперь придётся же улыбаться.

Илья-Сученович подходит ко мне так вальяжно и дерзко, будто в ночной квартире всё же оказался он, а не таинственный брюнет, заставивший периодически о нем задумываться. Зато этот выставляет в разные стороны руки и крутится вокруг своей оси, думая, что заигрывает со взрослой тётей.

Наивный.

— Добрый день, Аллочка. А вот и я! Ты соскучилась?

Я кошусь в сторону двери его старшего брата и пытаюсь держать лицо, искренне прокляв за уменьшительно-ласкательную форму моего святого имени.

— Алла. — Возвращаюсь к клавиатуре и напускаю на себя занятой вид, будто в календаре главного босса что-то могло измениться за минуту.

— Разве после вчерашнего ты для меня не Аллочка?

Я пытаюсь сказать ровнее…

— Не понимаю, о чём Вы, Илья Денисович, — специально тяну, хотя сейчас должна бы принести кофе.

Да вот обойдётся…

— Зай, ты не помнишь что ли?

"Зая" сейчас обнажит зубки и… улыбнётся.

— Нет.

Главный бабник и фетишист сего двора наклоняется ко мне и с той же похабной интонацией цедит:

— Мы танцевали!

Самодовольная спесь на миг слетает, когда я выдыхаю, искренне уточняя:

— И это всё?

— А этого не достаточно? — Уточняет мальчишка, нахмурив светлые брови.

Я хмыкаю, улыбнувшись. И всё же встаю, мысленно восхвалив себя пьяную за хоть какие-то рамки морали.

— Вам капучино, Илья Денисович?

Это игнорирование снова его задевает. Но я же не обязана бросаться в ноги, если этого не хочу?

Ухожу до кофемашины и уже спустя пять минут, которые он зачем-то ждёт, сидя в моём бедном кресле, вручаю этому поганцу его кофеёк. Чтоб он им и подавился…

— А куда ты, кстати, сбежала? — Уточняет, взглянув исподлобья. Отпивает пенку и довольно щурится.

— Никуда, Илья Денисович.

Приходится держать в руке железный поднос, будто щит, защищающий меня от бросаемых взглядов.

— Вот ты красивая, нежная, сасная, секси-Аллочка. Я же тебе тоже нравлюсь, уверен! Ты вчера от одного танца таяла, а представь, как было бы, если бы мы продолжили?

Наверное, он ждет, что я начну млеть, но вместо этого только морщусь.

Таяла? Я? С ним? Надеюсь, мальчик это всё нафантазировал. Только желание отрубить свою беспокойную голову, покреститься и закодироваться не исчезает.

А его, в очередной раз, не смущает наличие официального властелина моего паспорта, который пока еще числится владыкой четырнадцатой и пятнадцатой страниц. Этот парниша не в курсе, что я подала заявление на развод. И лучше об этом ему и не знать!

— Не надо со мной так говорить, — снова подкрепляю рабочим тоном. — И Вас ждёт Вадим Денисович. Он сегодня очень злился…

Пока тот гасит едкой усмешкой, сравнивая злость сводного брата с мнимым отсутствием половой жизни, я всё же перестаю считать его скудную извилину действующей:

— На Вас. С утра ждал.

Мальчик хмыкает и недовольно хмурится. Всё же поднимает свои габариты с места простой секретарши и, думая, что я не помню всех его выкрутасов, резко подаётся ко мне, явно планируя облапать.

Успеваю сделать шаг назад, а хотелось бы хлоборызнуть подносом по морде.

Цокает, выставляя указательный и прошипев:

— Всё равно уломаю, золотко.

И тут я уже еле успеваю сдержать тошноту. Боже, буэ. Просто буэ.

Когда этот уходит, достаю из клатча салфетки и протираю рабочий стол с креслом, пытаясь избавиться от фантомного присутствия этого быдлёнка с дешевыми понтами.

Решаю успокоить нервы и достаю свой блокнотик, снова начиная бездумно чиркать на некогда белом листочке. Это всегда со мной было, наверное. Сколько листов потрачено — даже не сосчитать. Так тянутся минуты и я даже улыбаюсь, расслышав, как Илью проклинает нормальный босс. Убираю антистресс обратно и заодно сохраняю на компьютере всё, чего сегодня касался мой взгляд. Потянувшись, думаю вознаградить себя ещё одной порцией антипохмелина, но даже не успеваю встать до кулера, как рядом оказывается всё та же слизкая грязь.

— Илья Денисович, отодвиньтесь, — произношу едко, едва удерживая своё шаткое равновесие.

Этот, как обычно, успел подпереть стол и склониться над моим плечом, выдыхая терпкую смесь алкогольной наружности. О, так он ещё не протрезвел?

— Алл, — начинает и тут же умолкает, когда из кабинета выходит его старший брат.

Ронин одергивает, мельком взглянув:

— Илья, успокойся уже.

— Да что я-то сразу? Аллочка у нас не против.

И решаю ухватиться за соломинку, прочистив горло и отодвинувшись к краю.

— Вадим Денисович, я против!

Названный бросает ещё один взор, означающий “разбирайтесь сами" и уходит к лифту, якобы сделав хоть что-то, чтобы спасти единственного секретаря, которая смогла так долго уживаться с ними двумя. И кажется, мои нервы на исходе, ибо этот пользуется моментом и проводит полосу по плечу, заставляя меня изогнуться.

Вскакиваю, словно ужалил. Шиплю и стряхиваю с себя его следы. Тупая малолетка, блин.

— Успокойтесь, — повторяю, мельком взглянув в сторону Денисыча-старшего, уже вошедшего в раскрывшиеся дверцы.

Вот и все, вот и рухнула надежда. Надо было сбегать со старшим! И чего я медлю?

Илья Денисович ловит взгляд и делает шаг ко мне, просипев типа взрослым басом:

— Ты такая горячая вчера была… не помнишь?

— Успокойтесь, говорю, — повторяю я, огибая стол и увеличивая расстояние.

Оглядываюсь на настенные часы, выжидая, когда последняя минута коснётся конца рабочего дня.

— Алл, ну пойдём в ресторан, а? А потом в отель. Я лучший забронирую, какой захочешь, солнце моё.

Да кто его этому научил?

— Прекратите, — повторяю ещё раз, еле удерживая уравновешенную интонацию.

Зато этот хватает из тумбы мой клатч и тянет ухмылкой, выставляя руку вперёд.

— Пойдём?

А у меня там, между прочим, паспорт и смартфон, епт.

— Положите. На место. Мои вещи, — включаю строгую тётю.

Его не пробирает, он лишь ухмыляется, шагнув в сторону дверей.

— Ну выключай компьютер и пойдём, ну хватит уже ломаться, Дроздова!

Вот упоминание фамилии мужа было явно к месту.

— Либо кладёте клатч на место, либо…

Наверное, за столько месяцев я давно должна была справиться, но, кажется, ему это тоже надоело:

— Либо? — Снова выгибает бровь. — Уволишься? Валяй. Или к Инге Игоревне своей сбегаешь? — Прямым текстом указывает на главного секретаря. — Так она ваш род сюда и отправляет исключительно с моим одобрением. Я тебя одобрил год назад, Алла. Ты уже дотянула, заигралась в правильную. Может, тебе для профилактики пора скатиться на этаж ниже? — Улыбается, маленький сук. — Будешь бумажки собирать за три копейки? А, солнце? Хочешь? — Улыбка становится ещё довольнее. — Не нравится? Что морщишься? Можешь даже брату моему пожаловаться ещё раз… но всё равно, — опять тянет похабщину, — я своего добьюсь же, хочешь ты этого или нет.

И именно в этот момент, когда его виниры требуют молота, а часы пробивают пять, я превращаюсь из Золушки в старую каргу, прищуриваюсь и сбиваю с него спесь одним лишь тоном:

— Угомонись уже, мальчик. Заигрался здесь только ты.

Выхватываю из оцепеневших рук сумку, быстро выключаю питание системника и срываюсь в рабочих туфлях в сторону лестничной клетки.

К чёрту, на улице тепло! Можно и так уйти.

Спускаюсь на четырнадцатый, кивнув удивившейся даме, занявшей недавно место ушедшего главного редактора.

— Алла, ты по что тут?

Помотав головой, отмахиваюсь.

— Лифт барахлит. — Встаю с ней рядом, пытаясь унять дрожь в пальцах, сжавших свой бедный кожзам.

— Да? — Ещё уточняет Захаровна. — А Вадим Денисович ушёл? С Касаткиной своей?

Выгибаю бровь и осаживаю тяжелым взглядом, напоминая, что не разношу слухи и не спонсирую их, передавая чужие тайны в грязные ушки.

— Да я ж просто спросила, — смущается мадам под писк и последующее открытие дверей.

И кто же в нашем лифте? Мог бы уехать! Явно же ждал, когда я дойду и решусь спуститься. Анастасия Захаровна скользит взглядом от довольно ухмыльнувшегося Ильи-Сученовича ко мне и точно складывает два плюс два. Тут уже давно все в курсе, что я бегаю от этой потаскушки, как от огня.

Выдохнув, на миг жмурюсь и всё-таки захожу в кабину, пропуская мимо блеяние Настеньки, здоровающейся с игнорирующим боссом-младшим.

Чувствую спиной, как тот встает вплотную, ясно дело, не смущаясь ничего, и думаю, стоит ли ударить каблуком ему в туфлю, удобно расположившуюся чуть сзади.

Удерживаюсь, отодвинувшись к дверям ещё на шаг и терплю смесь амбре и ядовитых женских духов, высчитывая, когда кабина спустится на первый.

Чуть дёргаюсь, увидев заветную цифру. И почти успеваю выйти, но вдруг оказываюсь обнята и затянута обратно под змеиную ухмылочку ускользающей от нас Настасьи. Та даже оборачивается, едко провожая взглядом закрывающиеся двери. Понятно, новая порция слухов прибыла!

— Сука, руки от меня убрал, — вцепляюсь в его ладонь, сжавшую мою рубашку.

— Ты сегодня со мной, — шепчет в область затылка и приказывает лифту опуститься на минус первый.

— Я заявление на тебя напишу, ты дождёшься, — шиплю, пытаясь лягаться.

— А что такого-то происходит? Тебя зовут на свидание, Аллочка! Красивое, с букетом, с ухаживаниями! И ты бы поменьше щетинилась, а то скоро все узнают, какая ты блудливая жена…

Хмыкнув, думаю, что, пожалуй, заяви он подобное раньше, меня бы пробрало. Потому просто жду, когда эта лапа сдастся и выпустит меня в открывшиеся двери. Так и происходит. У него, к счастью, всегда хватало духу только манипулировать.

— Значит, с Вами ехать, да? — Начинаю играть, улыбнувшись штатно.

— Воот! Совсем другой разговор, — верит шкафовидный мальчишка, думая взять меня за руку.

Одергиваю и отступаю на шаг, делая вид, что выискиваю взглядом его машину. На самом же деле, пытаюсь уцепиться хоть за кого-то, кто не притворялся бы, что сейчас здесь ничего не происходит.

Время всего-то минут пять. Парковочные места ещё не опустошены и люди стекаются потоками, огибая нас, чего-то там изображающих.

Мне хочется закричать и привлечь внимание, но всё это по сути своей не нужно никому. Никто не поможет, я уверена. Да и что происходит, действительно? Просто высшая секретутка стоит рядышком с главным потаскуном, подумаешь! Подумаешь, он что-то мне сейчас шепчет…

— Ну пойдем уже, а? — Топает ножкой переросший мальчик, не наигравшись в ломание чужих игрушек, - Вот там, нам к бумеру, ты ж знаешь.

Да почему я, а? Глупый вопрос, ибо полностью подхожу под его параметры. Даже возраст! Его тянет на баб постарше. И сколько раз меня предупреждали? Сколько раз я верила, что это всё просто слухи? Думала, что предложение Инги Игоревны — манна небесная, а по сути собачье… дерьмо.

— Аллочка, золото…

Зато какая зарплата! Выдохнув и просканировав паркинг ещё раз, вдруг цепляюсь за смутно знакомый силуэт, точно посмотревший на нас.

Готова поклясться, что ни за что не перепутаю парня в наушниках и капюшоне знакомой толстовки, решившего сесть сейчас в неподалёку припаркованный чёрный седан. Он же всё видел, я уверена.

И лучше уж рискнуть, ухватившись за смутный шанс:

— Пойдёмте, — уже ускоряюсь, заставляя никем не осуждаемого преследователя вестись следом.

Огибаю машину за машиной и чуть ли не влетаю в нужную тачку, всматриваясь в лобовое. Точно! Ночной.

Чувствуя, как потаскун вздыхает рядом, начиная звать к себе в машину, мимо которой я успела пролететь, огибаю эту свежую японку и дергаю за ручку, оказавшуюся не заблокированной. Тут же падаю на пассажирское, нажимая на кнопку блокировки своей двери и, дико улыбнувшись, выговариваю ошалевшему и стянувшему наушники мальчику:

— Ну привет, милый! А я так скучала! Подвезешь меня?

Брюнет округляет светло-голубые глаза и отдаляется, так и не заведя слишком дорогую для его возраста Тойоту.

— Ну, — повторяю, пытаясь улыбкой достучаться до оцепенения, произношу почти шепотом, — пожалуйста, ми-лый.

Парень сводит брови и наконец замечает успевшего обойти его машину и чего-то вопящего. На миг смотрит в окно, тут же заблокировав и все оставшиеся двери. Растягивает губы и наконец нажимает на “Start”, побуждая авто завестись.

Хай 4

“Тело, тело, ещё тело, тебе не надоело?“

Алла!

Он выкидывает меня у автобусной остановки, просто выпуская без слов и объяснений. Для меня это снова странно и дико, словно всё ночное между нами — для него какой-то паршиво снятый нуар, о котором лучше забыть. И я-то забыла! Может, не зря? Может, не стоит и думать об этом?

Добираюсь до своей комнатёнки и отнекиваюсь от предложения Алсу, замученной вечными ноготошными клиентами, попить чай. Мы с ней дружим так долго, что обходимся без слов — просто посылаем друг друга взглядами. Та пожимает плечами на моё бессловесное "я устала", отпуская в комнату. Падаю на скрипучий диван плашмя и думаю, что теперь вообще делать. Денисович-младший раньше был уравновешеннее. Немножко, но адекватнее.

Не заметив, засыпаю, ворочаясь от кошмара к кошмару. В сновидениях смешивается всё, от подаренной мужем картины, на которой эпично запечатлены он и одна из его новообретенных студенток, до ухмылки Ронина-младшего, затаскивающего меня в закрывающиеся двери лифта. Это ужасно душит, заставляя метаться и выть. Даже вскакиваю, не понимая, проснулась ли.

Жмурюсь и провожу ладонями по волосам, запутываясь в ещё не распавшихся локонах. Заставляю себя встать и уйти умыться, отмечая на смартфоне в приложении по контролю сна ещё один провал. Мне просто давно не снится что-то хорошее, я мучаюсь и ищу варианты, но всё равно раз от разу вскакиваю, вытаскивая себя из омута дурных грёз.

Каждый раз в них что-то меняется, стягивая стяжок за стяжком. Хочется верить, что это покрывало прожитого наконец дошьётся, убравшись из моей головы. Но нет… снова же не сегодня.

Провожу по векам смоченными в мицеллярной воде дисками, снова сажусь возле зеркала и смотрю в него, расстёгивая измятую кошмаром рубашку. Вытаскиваю из чемодана рядом ночнушку и кладу на её место белый бюстгальтер, от которого жутко устала.

А ещё я выдохлась, пытаясь делать вид, что всё моё прошлое не имеет значения. Что муж, который клялся любить и оберегать, не сделал больно, наконец признавшись. Что я не сглупила, попытавшись перетерпеть. Что всё это не привело меня к одиночеству и никому не нужной клетке, в которой теперь сама же сижу.

Что мне остаётся? Работать. Строить из себя счастливую и всем довольную и, конечно же, улыбаться. Кажется, мой рабочий оскал уже въелся в подкорку. Кажется, так оно и должно быть.

Хотелось просто забыться вчера, но это ничего не дало. Вообще ничего. Только ещё одно разочарование в себе самой.

Выдохнув, ухожу к урне выкинуть использованные диски. Ложусь обратно и смотрю новостную ленту, пытаясь верить, что все эти улыбающиеся лица всегда пребывают в благополучии. Мне хочется знать, что в этом мире хоть кто-нибудь счастлив… и не делает вид, что это так.

***

Проснувшись утром, снова собираюсь на работу. Отпахиваю до обеда и, погрустив по поводу отсутствия Алёнки, уведомляю, как всегда, дотошного Денисыча-старшего о том, что оставляю свой пост, решив спуститься до кафетерия, от которого вчера воротила нос.

И не успеваю выйти из лифта, поправляя второй рабочий комплект, как спотыкаюсь на отмытых туфлях, встречая в спину брошенное Ильюхой:

— Аллочка! Доигралась? Ты с кем вчера уехала, золото моё?

Можно мне спокойно поесть? Ускоряю шаг, чувствуя, как тот преследует меня. Огибаю витрину кафетерия, вдруг наткнувшись на спасшего вчера мальчика. Именно он! Вау!

И именно сейчас! Что это, если не дар Божий, верно?

Рванув, пускаю собственную дурость отыгрывать дальше:

— Милый мой! — Жутким довольным голосочком.

Вцепляюсь в руку мальчишки и утаскиваю в двери кафешки, получая полнейшее непонимание произошедшего в этих светло-голубых. Ну что непонятного? Мне опять он нужен. Всё просто.

Затащив, оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с остановившимся в проходе Ильёй Денисовичем. Тот хмурится и кривит губы, не особо поверив в спектакль.

Так что решаю идти до конца, пока парень рядом не дёрнулся. Подталкиваю его к панораме и замираю, приблизившись вплотную.

Парень пробует что-то сказать, так что приходится закрыть ему рот ладошкой, покосившись на главного наблюдателя. Денисович-младший, видимо, понимает, что всё это блеф, не оставляя мне другого выбора…

Я убираю ладонь и радуюсь каблукам, закрывая глаза, и почти касаюсь незнакомых ропотом замерших губ. Раз. Два. Три. Мальчишка едва дышит, обжигая теплом и скованностью.

Слышу, как злится Ронин, смачно выругавшись. О да! С его-то ракурса я смачно так засосала этого мальчугана! Жду, когда весь мир станет тише, вжимаясь в чужую футболку. И только после разрешаю себе оторваться, вдруг заметив на покрытой мурашками шее рядом тату, скользнувшее рваными линиями под хлопок. Уф… мамочки, как заманчиво.

И запах пряный бьёт по рецепторам, заставляя поёжиться. Вку-у-усно. Вдыхаю ещё раз глубже и придумываю поводы, пользуясь собственной дикостью и его полнейшим оцепенением, целую ещё раз, в этот раз касаясь. Легонько. Просто пробую вкус, закрывая глаза и обвивая руками шею, израненную татуировками.

Хай 5

“Нет комментариев по этому поводу”

Алла…

Позади нас по-прежнему вьётся свита. Я всё же отстраняюсь и шумно задерживаю дыхание, пытаясь найти хоть одно нормальное оправдание. Не находится. Так что идём ва-банк.

— Это если что было приветствие! — Собственная усмешка гаснет в скользнувшем холоде. — Так здороваются… в других странах, ну… в Эфиопии там… или в Аргентине… не помню.

Парень отдирает себя от стекла и чуть ли не давится, пытаясь прочистить горло, только после отвечая всё тем же тоном:

— Ну привет тогда.

Хочется раскричаться. Прям завизжать… он опять заговорил! Мать моя, роди меня обратно! И рядом все смотрят, чуть ли не аплодируя. Я, определенно, обрела звание главной шизухи офиса и, видимо, утащила репутацию этого мальца за собой.

— Ты прости, — пытаюсь шептать, нервно хихикнув.

Делаю шаг в сторону выхода, но не успеваю уйти, оказываясь схвачена за руку. Им. Вот этим мальчишкой. Неожиданно! Но приятно!

Только вместо слов он почему-то подводит меня к прилавку, уже через миг разбираясь с оцепеневшей буфетчицей, покупает салат и пюрешку, тут же утаскивая нас к свободному столику.

Усаживает, отпуская. Ставит всё передо мной и только после садится напротив.

Я мигаю, как дурочка, не понимая, чего ему надобно-то.

— Ешь, — говорит, чуть сгорбившись и проведя ладонью по волосам, взъерошив эту идиотскую чёлку.

— Да я не хочу, — отвечаю, посматривая на купленное, видимо, мне.

— Да?

Нет. Так что решаю, что стоит просто согласиться, а не развивать и без того дикую ситуацию. Просто поесть с парнем, в квартире которого очнулась? Просто поесть с парнем, которого успела поцеловать сейчас? С парнем, в тачку которого упала без сожалений? Потрясающе, Алла!

Открываю контейнер и заставляю себя проглатывать каждую ложку, лишь бы не объясняться сейчас перед ним. Он ждёт. Просто сидит и ждёт, смотря на меня в упор.

Выдохнув, дожёвываю салат и вдруг закашливаюсь, получая его членораздельное:

— Ты наелась? Мы квиты? Между нами ничего не было, не надо ко мне больше лезть, хорошо?

Аж пытаюсь сообразить, что сейчас услышала. Так…

— Ничего не было? В смысле… прям совсем ничего?

Парень отодвигается, словно я сейчас представляю угрозу.

— Да. Ничего не было. Поэтому, пожалуйста, отстань уже от меня.

Какой интересный мальчик.

Подаюсь вперёд, опять поймав себя на том, что засматриваюсь, разглядывая его шею.

— Точно "ничего"? Может, всё-таки "чего-то"?

Выдыхает, кивнув.

— Точно ничего.

Брови сами сдвигаются…

— А зачем ты сейчас меня накормил тогда?

Он задумывается, на миг задержав дыхание.

— Просто ты голодная, — говорит едва слышно и вдруг отводит взгляд, будто сам всё осознал и смутился.

А ещё его ладонь касается губ, хоть тот и одёргивает жест уже через секунду. Такой милый…

Улыбнувшись, отодвигаю контейнер на край и чуть подаюсь вперёд, оглядываясь и смотря, не подслушивает ли здесь кто:

— Я голая… — говорю ещё тише, — проснулась.

Мальчик сглатывает и не решается поднять взгляд, делая вид, что его левая лапка интереснее меня.

— Я к этому не причастен.

Прикусываю губу, улыбнувшись:

— Но ты похоже смотрел… — говорю наугад и похоже попадаю в точку, ибо этот мальчишка снова смущается, чуть покраснев.

— Ах ты малолетняя зараза! — улыбаюсь, сама не пойму чему.

— Мне вообще-то двадцать, — говорит брюнет, выдохнув, — и ты, видимо, думала, что мы с тобой переспали.

— А! Это, мол, ты себе позволил меньшее? И это вообще-то другое!

— Другое? — Выгибает бровь. — Я вообще себе ничего не позволял… — миленько оправдывается.

На самом деле, судя по всему, сама снова во всём виновата, но мне импонирует эта заячья невинность, смущение и наивность. Так что выношу приговор:

— Значит, ты смотрел. — И с моего выражения лица точно можно писать картину, назвав её "Довольная хищная лисица".

Отвечаю, будет шедевр.

— Я не… — явно пытается подобрать слово, закрывая глаза красивыми тонкими пальцами правой лапки, — не специально. Ты просто с ума сошла. Я десять раз пожалел…

— П…п. пожалел? — Аж бровь отъезжает в сторону.

Нормально вообще такое говорить?

Фыркнув, думаю извиниться за всё, встать и уйти наконец к себе, довольствуясь полученными ответами. Уже понятно, что пора к психотерапевту: я слетаю с катушек — это факт, так что строить из себя святую вообще нет смысла.

Не успеваю и слова вымолвить, как вдруг неподалёку от нас за свободный столик присаживается мой недодиректор и светит своей светлой головой, улыбнувшись.

Я замираю ещё раз, мысленно проклиная этого упёртого осла, и вдруг тянусь к замершей на столе левой ладони. Мальчик вздрагивает, но поддаётся и даёт мне утащить свою руку до середины столешницы.

— Ты знаешь, что чужое тело трогать нельзя? — Уточняет едва слышным шепотом.

И я прямо вижу, как Ронин-младший хмурится, пытаясь нас расслышать. Потому снова клонюсь к парню и, улыбнувшись, спрашиваю:

— Почему?

Брюнет вздыхает, чуть выдохнув, но всё же не выдёргивает кисть, просто смотря на мою покрывшую его ладонь.

— Потому что это нарушение чужих границ…

— Да что ты!? — Улыбаюсь более искренне. — Правда!?

— Да, — кивает, сжав губы в полосочку.

— Вау! Как интересно! И что с этим делать? По-моему, я вообще уже все нарушила.

Наконец отрывается от созерцания наших рук, точно потеряв ход странного диалога:

— Что нарушила?

И смотреть на него такого юного мне почему-то нравится… мальчишка — прям зайка, так бы затискала. Хотя обычно я западала на светловолосых (о, помяни душу мужа и дурную голову выискивающего нас Денисыча, с которым, к счастью, ничего не было).

— Твои границы. Поцеловала, — провожу подушечкой большого пальца линию вдоль, чувствуя, как рука под моей напрягается, — в машину села. Спала у тебя.

— Уху, — глухо соглашается, снова отводя взгляд, и аж вздрагивает, наконец узнав главного зрителя.

Дожидаюсь, когда вернётся ко мне.

— Так сколько? — Произношу уловками.

— Что “сколько”?

— Сколько тебе заплатить?

— За что? За обед? Да ничего не надо, я же сам…

Одергиваю, встречая едко брошенное Ильюшкино фырканье. И всё равно произношу очередную дурость, о которой, конечно же, пожалею:

— За тебя.

Парень напротив снова кашляет и еле произносит:

— Чокнутая…

Но не уходит. Не вскакивает. И не убирает руку.

Хай 6

"Я бы написала о тебе песню"

Аллочка.

— Ты сумасшедшая? — Тихо переспрашивает парень напротив.

— Если только немного, — улыбаюсь.

И хочется проклясть всё, но этот блудливый Ильюшка пытается же до сих пор подслушать, пересаживаясь на стул поближе. Потому я зыркаю на брюнета и положив голову на ладонь, цежу ему нежно-нежно:

— Ты мой дорогой… мой хороший… мой сладкий бейб!

Несу всё, что приходит в голову, искренне веря в то, что спасение утопающих, — это дело рук меня самой.

Шкаф рядом кривится, явно меня расслышав. И аж ведёт плечами, думая встать и уйти. Наконец-то. Но всё-таки остаётся, продолжая выжимать из меня все актерские соки:

— Мой хороший, — повторяю, сцепляя наши пальцы друг с другом.

— Меня Дима зовут, — вдруг уточняет мальчишка, точно уловив, что эпитеты в его сторону подходят к концу.

— Дим, как с тобой хорошо! Как интересно…

Тот вдруг кивает в сторону Ильи Денисовича, вновь поменявшего стул.

— Он же? — Уточняет какой-то слишком покладистый зайчонок, которого я похоже прижала лапками.

Киваю, получая в ответ более уверенный взгляд и ухмылку.

— Тогда дорого. — Сбивает с мыслей, вдруг положив вторую ладонь на мою, скованную его левой.

Аж моргаю, дёрнувшись.

— Что?

Будто зайка повалил лисичку.

— Стоить буду дорого.

Едва сдержавшись, пытаюсь не разлиться лужицей. Что там? Дорого? Да окей, флиртуем дальше:

— Тогда я заплачу.

Ронин не выдерживает, громко шаркнув ножками стула, фырчит в мою сторону и уходит, не решившись вмешаться. О! Аллилуйя, святое провидение! Наконец выдыхаю, вытаскивая свою ладошку из захвата и просто падаю лбом на стол, еле согнувшись при этом. Пытаюсь выровнять вдохи и выдохи, но вместо успокоения пульс думает зашкалить.

— Это был наш исполнительный директор? — Уточняет оппонент, почему-то не исчезнувший следом за Денисычем.

Мотаю головой.

— Нет, технический. Исполнительный у нас адекватный…

— А этот?

— А этот чокнутый.

— Как ты?

И это даже обижает! Поднимаю явно матерно говорящий взгляд к по-прежнему первому встречному и встречаю лишь лёгкую улыбку.

— Извини, — шепчет, — я не то имел ввиду.

Извиняется? Всё же киваю и сажусь снова прямо, поправляя рубашку. Перестав дуть губы, произношу:

— Прощаю.

— Он… — уточняет, опять начав смущенно считать камешки на стене, — до тебя домогался?

Какое точное слово. Почему-то могу лишь кивнуть, словно моё словесное признание окончательно доломает меня.

— И как ты это… терпишь? — Уточняет этот Дима.

— Как-то так.

— А… — тянет, якобы что-то там понимая, — ты не хочешь кому-то пожаловаться?

Выгибаю бровь, проглатываю “кому?”. Пытаюсь найти слова, но те не складываются в предложения.

— Или его брат тоже такой же, а ты просто его защищаешь?

Ммм, а он не такой уж и зашуганный красивенький мальчик.

— Нет, Ронин-средний, и правда, другой.

Дмитрий выгибает бровь, но не отвечает ничего. И я подначиваю его молчанием себя саму, вдруг начиная говорить:

— Он тоже не без греха, но это вообще другое!

— Снова "другое"? — Уточняет, кажется, без особого интереса.

Я пробую кивнуть, но тут же себя одергиваю…

— Ай, черт! У него и девушка есть. Алёна! Касаткина. Знаешь такую?

Кивает, посмотрев на свою кисть.

— Вот! И Вадим Денисович совсем из другого теста, да и он в Алёнку с первого взгляда влюблен, это сразу было видно. Но… — злобный прищур, — если ты кому-то об этом скажешь, я тебя найду и вырву твой язык! Понял? Ты меня понял? Запомни, я знаю, где ты живёшь! — Добавляю, злостноулыбнувшись и получая его смешинки в ответ.

Красивая улыбка… так странно сидеть напротив.

— Никому ничего не говори, — повторяю я.

Он кивает, соглашаясь с особо ненужными условиями. Мы молчим… и надо бы встать, снова поблагодарить и уже уйти к себе, доживать остаток дня и встречать явные пакости от лица младшего босса. Уверена, за этот концерт он сживёт меня до обычного секретаря или даже заставит брата вышвырнуть с работы, ибо этот позор видели все.

Но уходить сейчас наверх совсем не хочется. Я снова позволяю себе смотреть на зайку с зубками, как и я, не решившего уйти. И вдруг спрашиваю:

— Ты же если что будешь мне помогать, да?

Словно сама не справлюсь.

— С этим… — пробует вспомнить имя.

— Да. С Ильёй Денисовичем. Я обещаю, что не буду навязываться… — о да, сама бы себе верила, — и с оплатой что-нибудь придумаю! — Снова начинаю нести ерунду, получая лишь смущение…

Смущение, которому опять улыбаюсь.

— Это да?

Дима выдыхает, наконец решившись посмотреть на меня:

— Я подумаю.

— Ммм, — не получилось не улыбнуться, — тогда идём работать? Тебя, кстати, на каком этаже можно найти?

Дожидается, когда встану, берёт мои контейнеры и относит их на стол с грязной посудой. Пропускает выйти из уже опустевшего кафетерия и только после решает ответить, заставляя меня поднимать к его лицу голову и вслушиваться в этот голос, смешивающий мысли в месиво:

— На шестом. А ты работаешь же на пятнадцатом?

Киваю, подстраиваясь под его шаг. Мы останавливаемся у лифта и молча ждём, когда тот спустится к нам. Я снова захожу первой и оборачиваюсь к этому мальчику, не понимая, чего сама за него цепляюсь.

— Если согласен, подождёшь меня сегодня в пять? Возле твоей машины…

Он смотрит под ноги, пока я нажимаю нужные нам кнопки.

— Нет, — и словно оправдываясь, спешит добавить сквозь шумный вдох, — у меня стрим*, извини.

О, вот так ещё не отшивали! Потому пробую усмехнуться и тихо шепчу ему:

— Фу таким быть, Дима!

Мальчик молчит, рассматривая стену поверх моей головы.

И мы уже подъезжаем, ещё миг и он уйдёт отсюда, а я буду подниматься на плаху. Будет поздно… потому в секунду, когда число циферблата меняется на шестёрку, делаю один крошечный шаг и целую его в щеку, следом выталкивая в открывающиеся двери и выкрикивая:

— Это так прощаются если что!

Дмитрий едва не запинается, оглядываясь и вцепляясь ладонью в место моего касания, и скрывается за закрывающимися дверцами, тут же захлопнувшимися моим сердечным гулом и позволяющими кабине подниматься выше.

Похоже краснею…

Дааа, признаваться себе в том, что я всё-таки последняя дура — такое себе чувство.

___

* Стрим — видео- либо аудио-трансляция чего-либо в прямом эфире посредством интернета.

Хай 7

"…просто какой-то парень"

Ну, Алла.

Ухожу за стол, снова достаю блокнот и открываю чистый лист, беру гельку и начинаю вычеркивать линию за линией, зачем-то кусая губы, коснувшиеся чужих… границ. Нежные, кстати, границы. Забавный мальчик. Даже странно забавный.

И сама не замечаю, как мои линии перетекли в уже знакомые очертания, которые не стоит осмысливать. Вздохнув, убираю блокнот обратно и вдруг слышу нервно повышенный тон за дверью младшего Денисовича:

— Ты должен её уволить! Понимаешь? Ты мне должен! — Кидает остро, явно говоря о моей фигуре.

Они останавливаются недалеко от входа, так что приходится делать вид, что я ничего не слышу:

— Ты просто злишься, как маменькин сынок, Илья. — Осаживает исполнительный, получая плюс тысячу в карму. — И её я увольнять не буду. Хотя бы потому, что тебя давно пора осадить.

Я даже прощаю ему вчерашний уход, снова погружаясь в работу. И спустя минуту вздрагиваю от резко распахнутой двери рядом и вылетевшей блондиновидной злющей фигуры, даже не взглянувшей на меня. И ещё раз восхваляю своё альтер-эго, не решившее кидаться на плечи этому, определённо, незакрытому гештальту.

— Алла, — тяжелым выдохом окликает Денисович-старший, — зайди ко мне.

Киваю, вставая и выхватывая планшет для записи. Прохожу к боссу в кабинет, тот уже стоит у окна, о чём-то задумавшись.

— Вадим Денисович, вызывали? — Спустя секунд пять напоминаю о себе.

— Да, — говорит, повернувшись.

И я жду от него чего угодно, но только не этих слов:

— Извини. Надо было раньше это всё прекратить. Илья больше не тронет.

Я моргаю, вытянувшись по струнке. Послышалась что ли? Мне даже не верится… как в одном предложении этот брюнет мог извиниться и подарить надежду на адекватное существование? Сказки какие!

— Всё. Можешь идти. — Кивает на дверь позади.

Не могу не повторить услышанное:

— Можно спросить, Вадим Денисович?

Кивает, разрешая.

— Ну это же Ваш брат… а Вы извинились? Зачем?

Ронин-средний пожимает плечами, а я думаю, что, наверное, это всё под влиянием красотули-Алёны. Не зря я шаманила за них двоих! Но сказать своё личное мнение вот ему — всё равно, что написать заявление о помещении меня в психиатрию.

— Спасибо, — шепчу, едва скрывая довольную улыбку.

— Иди работай, Алла.

И это, наверное, лучшее, что я слышала здесь за год! Ну кроме “ты будешь получать премию, равную пяти окладам”, конечно.

Вылетаю на каблуках за дверь, закрываю её за собой и только после этого разрешаю себе пританцовывать, пока иду до своего стола. Ха! Святой Калумба! Вот и всё! Пусть только посмеет ко мне подкатить… отворот от него получен! Им даже можно пользоваться и наводить на него мор, "пожаловавшись" старшему. Похоже тот наконец-то будет слушать, а не хмуриться и сбегать от косвенной ответственности.

Счастье пришло внезапно!

Сажусь за стол, снова протираю несуществующую пыль и, выдохнув, погружаюсь в рабочую почту, заодно записывая на приём к этим двум всех возжелавших.

Когда стрелки часов напротив перетекают в последние получасие, всё же сдаюсь собственному подсознанию и пишу на рабочем портале нашей вышедшей сегодня кадровичке.

Дроздова Алла 16:35: "Ирина Михайловна, добрый день ещё раз. А подскажите, пожалуйста, что за мальчик Дима у нас работает на шестом? Только между нами."

Вижу, как та набирает и стирает сообщения, точно меня проклиная за столь поздний вопрос, и всё же отправляет плюс одно к нашим диалогам.

Рощина Ирина 16:38: "Алла, ну ты нашла когда спросить, конечно! Ещё бы прямо в пять написала! Заставила бы меня, старушку, оставаться. Ща посмотрю. А тебе зачем? Понравился что ли? А то мне тут говорят, слухи про тебя пошли интересные."

Я пытаюсь не кривиться. Ну написала же, нормально попросила — "никому"! Уже и на старую гвардию положиться нельзя…

Дроздова Алла 16:39: "Говорят, в Москве кур доят…"

Рощина Ирина 16:41: "А как к нам привезут, то они только яйца несут! Да ты не обижайся, я девчонкам скажу, чтоб про тебя не шушукались. А мальчик твой — Изотов Дмитрий Геннадьевич, наверное. Стажировку у нас проходит, отцом устроенный."

Отцом? Связи, значит? Тьфу, аж впечатление потёрлось.

Дроздова Алла 16:41: "А отец у нас кто?"

Рощина Ирина 16:43: "Про отца не спрашивай. Лучше бы спасибо сказала."

Кланяюсь в пояс, высылая благодарности и десяток цветочков, закрываю диалог и тут же встречаю ледяной прищур напротив. Не заметила, как бедный Ильюшка вышел из кабинета уже в пальто. Встал у своей двери и теперь глазеет на меня, вздохнув и растянув губы в недовольную полосочку.

И тут я разрешаю себе самодовольную улыбищу:

— Вы уже уходите, Илья Денисович? Вас… — выделяю интонацией, — БОЛЬШЕ НЕ ЖДАТЬ?

Хмурится ещё больше и ничего не отвечает, убираясь к лифту.

— До сви-да-а-ания, — проклинаю его спину я, радуясь собственной свободе.

Дожидаюсь, когда тот уедет, и снова позволяю себе немного потанцевать, относя американо самому адекватному боссу, который по кой-то чёрт сегодня задерживается. А с ним задержусь и я! Ибо хороший секретарь не уйдёт раньше начальника.

О, лишь бы только это влияние и благодать не покинули мою персону! Кстати, если реально всё успокоилось (по крайней мере, на сегодня), тогда получается, надо написать этому Диме и сказать, что всё уже — я в нём не нуждаюсь? Хотя смысл? Всё равно же не собирался меня встречать.

Снова падаю на кресло, касаясь губ, вздыхая и смотря в правый нижний угол экрана, высчитывая последние рабочие минуты, удерживающие работников на этом месте. Наверное, он сейчас как раз заканчивает дела и думает о своих… стримах.

Эх, моя бедная уязвлённая гордость…

Хай 8

"Правда для смелых, ты не посмел бы"

Аллочка.

Я сама тяну время и спустя почти час уже просто кручусь на стуле, прикусывая свои явно раскрасневшиеся от собственных посягательств губы. Всё как-то грустно…

Выдохнув, смотрю на потолок и, как прожженная недоброшенка, пытаюсь взять себя в ручки. И именно за этим скупым занятием меня застаёт наш босс. Вадим Денисович замирает у двери и даже вздрагивает, увидев меня такую.

— Я думал, ты уже ушла, Алла. — Говорит он, закрывая свой кабинет на ключ.

Вскакиваю одёргиваясь.

— Вы же ещё работаете!

— И? — Оборачиваясь, выгибает бровь начальник. — Больше так не жди.

К счастью, не дожидается ответа и просто уходит к дверцам лифта. Я спешу за ним, ибо уже готова сбегать отсюда, но всё никак не решалась.

— Или ты из-за Ильи боялась уйти? Всё было так плохо?

Будто он не знал, как всё было плохо. Здесь все знали! Всё и все! Ну да ладно! Нельзя гневаться на благодать.

— Нет, он же ушёл давно, — встаю рядом, ожидая кабину, — да и не из тех, кто будет ждать час.

— А ты, Алла, из тех? — Смеётся босс, но тут же себя одёргивает. — Извини, дурацкая шутка.

Пожимаю плечами, улыбнувшись и подумав, что Алёнка ему точно промыла мозги. Пропускает в открывшийся лифт и нажимает на кнопку минус первого. И я смотрю на неё, думая вытянуть руку и нажать на гордую цифру "Один", ибо Вадим Денисович явно не в курсе, что я без авто. И тут уже действовать надо мне… так почему не нажимаю? Что мне надо-то там, на этой чертовой парковке? Кого я хочу там застать? Явно не Ронина-младшего!

Лифт скатывается вниз вместе с моими выдохами сожаления, которые явно драконят рядом стоящего. Но он в принципе уже вышел в состояние "вне офиса" и для него я сейчас просто побочка этих стен. И это тоже хорошо!

Потому собираю себя в кучку и даже улыбаюсь, когда меня пропускают выйти первой. Кручусь на своих каблуках, стоит только коснуться асфальтной крошки и уже думаю откланяться и войти в не закрывшиеся двери:

— Вадим Денисович, ой, я же не на машине! — Включаю дурочку. — Извините, до завтра!

И почти успеваю ускользнуть, но останавливаюсь, не поняв сказанное им:

— А это не тебя ждут?

Пробую убить демона и ангела на плечах одним вздохом, поворачиваю голову, пытаясь держать рабочий оскал. И замираю дрогнув.

Горло резко пересыхает… и кажется, будто я становлюсь пушинкой.

— До завтра, Алла, — говорит где-то там босс, уходя куда-то там…

пока я смотрю на мальчишку, присевшего на капот своей машины.

— А… ага, до свидания, — очухиваюсь, прощаясь и чуть кланяясь ушедшей спине. Тот лишь махает ладонью, не оборачиваясь.

Потому я снова перевожу взгляд в сторону чёрной японки и делаю один шаг вперёд, еле не грохнувшись на каблуках.

Так-так! Шумно выдыхаю воздух! Я статная стать статью стающая, а не это расплывшееся в умилении облако. Собравшись, иду и из последних силушек заставляю себя не подбежать, пока там ожидающий (меня!) делает вид, что вообще не смотрит в мою сторону, зараза…

— Только не говори, что ты прождал меня час!

Мальчик рядом лишь на миг встречает моё лицо и тут же отводит свои красивые глаза.

— Меня ждал? — Улыбаюсь ещё шире, вдруг поняв, как чувствовала себя Дженифер Лоуренс в фильме "Без обид", совращая мальчишку.* — Да? А чего ты молчишь, — почти пою я, когда Дима пытается слиться с тенью.

Вот как-то так и чувствовала! Клё-во!

— Ты же сказала ничего не говорить, — выдыхает, еле протиснувшись между капотом и моими каблучками.

— Какой правильный мальчик, — кидаю в его спину, успевшую ускользнуть к водительской.

— Да мне двадцать, — напоминает, вздыхая и дёргая ручку, — и спасать тебя уже не от кого? Зря только волновался…

Ещё же ворчит, маленькая змеюка, будто я его заставила!

Опять улыбнувшись широко-широко, пританцовываю до пассажирской двери. Сажусь в уже знакомый салон и пристёгиваюсь, мельком поглядывая, как этот "большой" двадцатилетка касается руля и шумно сглатывает, заставляя меня тащиться от его кадыка.

Ммм, эта молодая горячая кровь…

— Отвернись к окну, пожалуйста, — почти шепчет, снова смутившись.

— А? — Специально притворяюсь, будто ничего не расслышала.

Дима закатывает глазки и наконец трогается, выворачивая к выезду из парковки.

— Куда тебя подбросить? У остановки снова?

— Да вот ещё! — Пищу, но вовремя вспоминаю. — Или у тебя стрим?

Снова задерживает дыхание и, только вынырнув на улицу, отвечает:

— Я перенёс на два часа старт сегодня. — И словно уже думала посягнуть, добавляет. — Но только сегодня!

— Как у тебя всё серьёзно! — Шучу, снова улыбаясь шире.

Да мне дико приятно, что я стала чьей-то причиной что-нибудь перенести. Мне кажется, слишком давно такого не было…

— Спасибо, — произношу тише, заставляя вслушиваться, хоть тот и делает вид, что это не так, — и да, сегодня не надо было меня спасать. — решаю добавить, скрещиваю пальцы под клатчем. — Но только сегодня! На завтра я на тебя рассчитываю, понял?

Мальчик ежится недовольством:

— Нет, даже не надейся.

Смеюсь, наконец отвернувшись от него такого забавного.

— Так куда подвезти? — Уточняет вновь.

Называю адрес дома Алсу, получаю "Ого" и вздох.

— Успеешь за час?

— Должен, — прикусывает губу, будто от этих стримчиков зависит вся его жизнь.

— Забавный…

Не реагирует, да мне и не надо — я решаю разглядывать его линии на шее и уже спустя десять минут констатирую, что мне мешает ремень, поворачиваясь и закидывая ноги на сидушку. Конечно же, встречаю праведное сопротивление:

— Эй, это опасно!

— А ты веди аккуратно, — сдерживаю руки, желающие коснуться рваных татуировок.

Интересно, больно было набивать?

— Нас оштрафуют. — Снова бурчит.

— Ну мы же уже договорились, что за тебя заплачу.

И тут он давится, выдавая себя с потрохами. Я начинаю смеяться, закрывая глаза ладошками. Боже, какая наивность!

— Ты… — даже лицо немного покраснело, — прекрати… я за рулём.

— А что такого сказала-то? — Включаю милую Аллу.

Дима бросает взгляд на меня и тут же возвращается к его красным светофорам.

— Ничего, — всё же произносит, посмотрев в левое зеркало.

И этого "Ничего" вполне достаточно для того, чтобы вернуть меня в реальность — он мне никто, я ему никто. Пора бы уже заканчивать. Потому молчу и сухо благодарю, когда мы наконец подъезжаем к девятиэтажке.

— До встречи, — бросаю и выскакиваю на улицу возле нужного подъезда.

Но всё равно оборачиваюсь, смотря, как этот забавный Дима с отцовскими связями сдаёт назад, так просто выезжая отсюда. А чего я ещё хотела, да?

Ухмыльнувшись самой себе, разворачиваюсь… и успеваю сделать лишь шаг, как вдруг домофонная дверь распахивается и оттуда на меня буквально вываливается один пьяный повзрослевший моей болью блондин. В его правой едва удерживается любимое им винишко, а в левой вянут розы… сука, белые.

Я заставляю себя выдохнуть его въедливый запах из лёгких, заставляю себя проморгаться и даже на миг смотрю себе под ноги, но, епт, всё равно поднимаю на него глазки, уже успевшие наполниться слезами. Ещё немного и разревусь…

И он это знает… ибо откуда ещё на лице Антона проскальзывает это выражение? Самодовольное и сучье, от которого и пыталась уйти.

— Ну привет, же-на… — смеётся, заставляя шагнуть назад.

Я вжимаюсь маникюром в ладони, натягивая штатное выражение. Только взгляд изменить не могу, не получается. Еле произношу, пытаясь стоять ровнее:

— Цветы, как я понимаю, не мне?

Он хмыкает и облизывает губу, покосившись в сторону ближайших к нам окон.

— Ну да, ты же знаешь КТО любит такие?

Знаю. Антон знает.

Все знают… все… всё… знают.

___

* "Без обид" — фильм 2023 года с шикарной Дженифер Лоуренс в главной роли и 21-летним Эндрю Барт Фельдманом. Жанры: комедия и романтика.

Хай 9

“Потому что всё, что в тебе хорошего, -

— Это быть тобой брошеной"

Алла.

— По подругам моим пошёл? — Произношу, пытаясь не раскрошиться.

Тот давит улыбкой и снова вытягивает в сторону руки.

— Коли дают, чего б не брать? Они у тебя заглядывались же… завидовали!

Хмыкнув, произношу, хотя впору бы просто уйти, не позорясь перед ним:

— Ну тебе виднее, конечно, Тошка. — Опять пробую улыбнуться. — А что? Ещё встаёт на тридцатилеток, милый? Девочки перестали давать?

Наслаждаюсь дрогнувшим выражением лица, его даже на миг перекосило. Тот выпрямляет плечи и произносит чуть ли не серьёзно:

— Я предлагал тебе меня простить.

— Как тебя простить!? — Не выдерживаю, вцепляясь взглядом и мысленно царапая кожу. — Как, блин? Научи!

И едва удерживаюсь от рухнувших слёз, слыша в ответ его "правду", в которую тот так свято верит:

— Все изменяют, Алюша. Все. И мужикам нужно гулять на лево, чтобы…

— Чтобы что? Чтобы всё разрушить?

— Чтобы любить тебя крепче.

Да чёрт! Чёрт! Сука-чёрт! Я рвусь между желанием влепить пощёчину, вылить на него Бардо и испортить розы, но так устала скандалить… что силы остаются только на слёзы.

Закрываю глаза, мотая головой… нельзя, не перед ним. Не в этой жизни.

— Ты не прав, — произношу шёпотом, — это не любовь, Антон. После твоей первой уже ею не было…

— Но ты же простила, — оглядывается по сторонам, вспоминая про тон недовольного и уставшего от моих сцен, — я тебя заставлял что ли?

И ответ не хочет слетать с губ… я так и продолжаю стоять и смотреть на него, не понимая, как мы могли так паршиво испортить всё. Как я это допустила?

— Знаешь, — произношу, посмотрев себе под ноги…

Но не успеваю даже додумать что-то неуловимое, вдруг дёрнувшись от шума приблизившегося мотора. И голоса, заставляющего обернуться:

— Эй! Алла Арнольдовна, так что там?

Не понимая, какого дьявола это чудо решило вернуться, смотрю на высунувшегося из машины Диму и продолжающего нести бред на повышенных:

— Поехали уже! Я устал! И хочу тебя дико, сильно и страстно!

Зарываюсь в волосах, вдруг начиная смеяться. Дмитрий, кажется, Геннадьевич наконец осознает, какую чушь сейчас выкрикнул и, нервно оглядываясь, прячется в машине. Да пусть всё идёт к чёрту! Но я просто сдаюсь, киваю, позволяя себе пойти к уже усевшемуся в авто и ожидающему меня. Даже показываю средний на вполне лаконично брошенное копьё в спину:

— Алла! Стой! А быстро ты! С малолеткой? Не ожидал. И меня ещё обвиняешь?

Просто открываю чёрную дверцу, сажусь внутрь, пристёгиваюсь и радуюсь, когда этот "малолетка" без слов сдаёт назад, следом выруливая в шумный поток.

Я пытаюсь переключиться или пошутить, отшутиться или выставить себя полной дурочкой, да сказать хоть что-нибудь кроме этого:

— Это был мой муж, — всё равно произношу, решая прояснить.

Только он поражает ответом:

— Я знаю, — прикусывает красивую нижнюю, не отрываясь от дороги.

— Знаешь? — Переспрашиваю удивлённо.

Кивает, опять не посмотрев.

— Да, знаю. Вы долго были вместе, ты говорила. Тогда… у меня. И говорила, что до сих пор любишь. Я зря вмешался? Так, любишь?

— Ммм, — лишь на это хватает сил, пока скатываюсь по сидению и закрываю глаза, заставляя себя хотя бы дышать.

По щекам катится первая нежеланная. Я отворачиваю лицо к стеклу двери, провожу ладонью, стирая слёзы и думаю-думаю-думаю… ну сколько ещё будет больно?

Хай 10

"Твоя свобода — клетка"

Аллочка.

"Сколько ещё будет больно?" — ну хватит. Сдув локон, сажусь прилично, вытираю слёзы, будто их и не было. И вместо вопроса "куда мы едем", просто смотрю по сторонам. Дима, видимо, замечает, что я в общем-то вернулась в реальность, бросив едва заметный взгляд.

— Кстати, — говорю на одном из светофоров, — а ты откуда моё отчество-то знаешь? Имя вот я могла тебе сказать ещё тогда… но уж не на столько дряхлая, чтобы представляться официально, нет же?

Молчит, будто задумавшись.

— Узнавал про меня что-то, да? — Говорю, улыбнувшись широко и почти душевно.

Сдаётся едва слышно.

— Немного…

Выруливает, опять погружая в молчание. И что? Я должна нас двоих развлекать? Как его вообще разговорить-то? Что мне сделать? Сплясать, блин?

— У кого узнавал?

— У кадровички. Михайловны…

Ах она… старая… г… г-г-гвардия. Вот значит как? На два фронта работала? И не скажешь же ничего, а то сдаст ещё с потрохами все мои грешочки.

— И прямо так Ирина Михайловна всё тебе рассказала, да?! — Сержусь, надуваясь и фыркнув.

Ну если учесть, что про отца "лучше не спрашивать", то вопрос вполне глупый. Тяжело выдыхаю и перекидываю ногу на ногу, точно заметив сейчас едва скользнувший по коленям взгляд. Хааа… сжимаю губы, лишь бы не сболтнуть своё самодовольство. Ну до-жи-ла! Уже такому радуюсь!

— Значит, это твой типаж? — Вдруг говорит он, снова замерев на красном. Очередном.

Я даже не сразу соображаю, о ком речь…

— Муж. Ну и Илья этот… — поясняет, снова забыв отчество.

Какой интересный вопрос из интересных уст. Аж немного шокирована, пытаясь понять причину, по которой этот молчаливый мальчишка мог у меня такое спросить… что он хочет-то?

— Эм… блондины? Или про что ты? Если что, у меня с Денисычем-младшим ничего не было! Так что не надо приписывать…

Дмитрий трогается на зеленый, даже на миг не взглянув. Для кого тут вообще распинаюсь? И снова доканываю себя его отсутствием диалога…

— Но он похож, — отвожу взгляд к зеркалу заднего вида, — на Антона как раз лет 8 или 9 назад. Такой же… настырный и дурной, — выдыхаю, — ну, возможно, это был мой типаж, но я надеюсь, что сейчас нет! — заканчиваю, ухмыльнувшись.

— Неплохо, — говорит недотрога-зайка, снова не посмотрев.

Да епрст! Что он такой непробиваемый-то…

— А я на кого похож?

У меня аж глаза начинают расширяться…

— Ты!? — Улыбка растягивается сама, выдавливая странный смех.

Дима смущённо сглатывает и опять смотрит по зеркалам. Ладно, надо как-нибудь прикинуться нормальной и хоть что-то ответить:

— Ммм, — аж прочищаю горло, едва задумавшись, — если только на моего отца в юности.

Зая-мазая приподнимает бровь, хмыкнув. Так что продолжаю:

— Мама говорила, что он был душкой, но тем ещё душнилой!

Парень аж заводится:

— Я вообще-то не душнила!

И пока давлю в себе "ага-ага-ага-да", всё же произношу другое:

— Тогда будешь душкой! Хорошо? — Смотрю по сторонам, лишь бы не видеть, как он сейчас прикусил губу, снова вглядываясь в задницы чужих машин. — Кстати, мы же к тебе, да?

Дмитрий вдруг закрывает рот ладонью и шумно вдыхает воздух. Ммм, ну а что я такого сказала?

Хай 11

"Понты дешевые для малолеток"

Алл, ну?

А я всё гадала, какой это был этаж. Пятый! Надо запомнить… ну просто на всякий случай! Конечно же, верю, что захожу к нему в квартиру исключительно из-за того, что у этого мальчика через десять минут какой-то там стрим. Угу, да, я верю!

Нет, я не думаю о чём-то большем… не думаю же, да!? Конечно, нет! И именно из-за этого "Нет" стреляю ресничками и типа томно дышу?

Пока мой телефон в клатче разрывается сообщениями, которые едва ли хочу сейчас читать, он бросает краткое:

— Чувствуй себя как дома. Там где-то есть… ммм, чипсы! — Закрывает замок и стремительно пролетает мимо, едва стягивая кроссовки. — Может, найдёшь ещё что-то. Меня не трогать!

И тут же скрывается в той комнате, разбивая закрывающейся дверью мои, очевидно, наивные "хоть бы просто поцеловал". Какой… мальчишка!

Аж топаю ногой, жалея, что успела стянуть каблуки! Вот же… занятой мальчик. Ну так же интересно всё получалось! И он меня сам изволил спасти, и я не возразила… ну что за поколение, а? О, этот чёртов 12-летний цикл — прямо пропасть такая, и не сказать же, что он тоже наглый козёл*. А скорее трусливая зая.

Выдохнув и вложив в это всё своё недовольство, грацую по коридору, впервые осматриваясь нормально. Специально пытаюсь не коснуться ручки двери, за которой сейчас он. И ускальзываю дальше, замечая этот кофейный столик с той самой вазой, которую осквернил мой чулок. Тут неплохо… урбанистично, но неплохо.

По левую руку остаётся комната, в которую желания заглядывать нет. Нахожу уборную, добираюсь до просторного зала, совмещенного с кухней, чувствуя себя одинокой и всеми оставленной. Потому скольжу к холодильнику, открываю дверцу и…

Реально только чипсы? Ещё и открытые.

Зажмурившись и закрыв этот позор, пытаясь сделать вид, что этого не видела, возвращаюсь на пару шагов, но тут же фыркаю…

— Ай да чёрт!

Забираю найденное и, наплевав на его "не беспокоить", ухожу в коридор, уже через мгновение нагло врываюсь с хрустом чипсинки. С крабами. Буэ… но есть можно!

А Дима сидит уже в наушниках и лишь на миг бросает в мою сторону взгляд. Едва заметно закатывает глаза и возвращается снова к компьютеру.

Не, такое чувство, что я сейчас подростка думаю отругать… сдерживаю порыв и проскальзываю за его спину. В комнате находится библиотека, разглядывать которую у меня нет никакого желания, отыскивается кресло, которое я с силой разъярённой мадамы подтаскиваю к широченному изогнутому экрану, на котором уже настраиваются какие-то окошки.

— А что ты делаешь?

Мой вопрос тонет, не выплыв к его занятым ушкам. Так что я снова вздыхаю и падаю в кресло, перекидывая ногу на ногу.

Смотрю на свои матовые капроновые колготки, вполне красивенькие и соблазнительные, но заставляю себя переключиться на изображение с веб-камеры, в которую я не попадаю. Дима уменьшает размер кадра, сдвигая его в угол, быстро шуршит по горящей синим клавиатуре и прикрепляет окошко с гордой надписью "Донат", проверяя лицевой счёт. Угу, значит, это не голый энтузиазм, а источник заработка? И пока у очень увлеченного Дмитрия загружается какая-то там игрушка с красивой анимешной девочкой, думаю, как это всё… интересно-интересно! За это кто-то платит? Я б не стала.

— Сиди, пожалуйста, тихо…

Я угукаю, прохрумкав ещё раз чипсами. Дима выдыхает и нажимает на "Начать трансляцию", точно волнуясь из-за меня.

— Спасибо всем, кто остался ждать, — говорит более уверенный тон, пока в правом верхнем углу небольшое окошко взрывается с нуля "глазиков", и у меня хватает такта не спросить, а понять, что это подключаются его… зрители?

Сотня, две… четыре… тысяча? За десять секунд!? И он ещё говорит "кто остался"?

Я перевожу взгляд на макушку и пробую не закашляться крошками. Выходит так себе. Дима даже едва заметно поворачивает голову, вздохнув.

— Да, сегодня только пофармим** мобов***, попэвэпешимся**** и ближе к одиннадцати сходим на Арену*****.

Куда-куда он сходит? Мой шепот заплетается, пытаясь это повторить. По…поффф…фф… тьфу, блин.

— Что ты сделаешь? — шепчу, не получая ответа. Потому тыкаю его в бок ногтем, заставляя дёрнуться в сторону. — Дим? Блин, Дима!

— Уаа… — сжимается бедный зайчонок, — да… кххх, в общем, ребят, я сегодня не один. Так что если что не агритесь, если буду сильно лагать или афэкашить.

Я смотрю в окно диалогов, в котором ему сыпятся лайки, комментарии, и даже боюсь смотреть на эту растянутую по всему экрану игрушку непонятную… что за деревня там такая три-дэшная? Но графика клёвая, так всё реалистично! И куда он бежит? А он кто? Мужик с длинными ушами? Красивый такой… блонди, ммм, прям как бы не засмотреться! Он ещё и с луком?

— А что ты сейчас сказал? — Шепчу, не понимая, на каком языке он до сих пор разговаривает.

Наконец сдаётся, сдвигая наушник в сторону.

— Алл, пожалуйста, молча…

— Да блин… — сдавливаю возмущение крабовым вкусом.

И, видимо, на этот раз выходит слишком громко, ибо в ту же секунду Дима отрывается от мышки и закрывает лицо ладонью, усмехнувшись, а я вчитываюсь в кем-то отправленное "Там девочка????".

— Да какая я вам девочка, э?

Аж встаю, высовываясь в зону видимости этих… задротов. И машу ручкой, снова шурша упаковкой и сжёвывая чипсы. Дима воскресает из обреченности и снова возвращается к своему ушастому, убивая (под даже мне слышащиеся вопли) каких-то… летающих… привидений и ходячих дубов.

И похоже мой бюст, скользнувший в кадре, успел наделать шума, ибо мальчику посыпались первые плюсики с гордой буковкой "Руб.", подкрепляемые комментариями и озвучкой этих пошловатых доносов голосом недо-Алисы.

— Ммм, как у тебя тут интересно, — говорю я, продолжая стоять за Диминой спиной. — Ну приве-е-е-т, мальчики. А что Вы тут делаете?

Дима, выдохнув глубоко, аж сдвигается к столу от моего напора, но похоже уже свыкается, перестав на меня шикать. Правильно, сам виноват — сам пустил той ночью козу в огород! Я просила? Не помню.

— Дим, им меня слышно, да?

Вместо ответа читаю тысячу и одну "даааа". И делаю вид, что вообще не замечаю тупых вопросов…. нет, уже Гору тупых вопросов.

— Да блин, четвёрка у меня! — Не выдерживаю. И кто-то же даже не верит. — Я сказала, четвёрка! Значит, четвёрка, ясно?!

Зая содрогается от плохо скрываемого смеха и наконец решается что-то сказать:

— Прекратите сейчас же, либо я отключу комментарии.

Ещё условия ставит? И пока тысяча и одна я возмущаемся этому скверному предложению, ибо станет же скучно, Дмитрий снова вздыхает и опять погружается в свои неинтересные убивашки. Ну вот с кем мне тут говорить? С шайкой мелких извращуг? Ну ладно. Зато парни извиняются за того, кто посмел сомневаться, и донатят ещё.

— Правда же я очень полезная? — Говорю, скользнув ладошками по напряженным острым плечам и получая тысячу разбитых сердец в чатике.

Дима отвлекается от драки с каким-то воином и на миг возводит лицо к потолку.

— Нет. И сядь, пожалуйста, я не могу сконцентрироваться.

— Из-за меня? — Провожу полосу по шее, наконец добравшись до этих манящих линий…

Аж у самой мурашки пошли…

Дима одёргивает руку, выдыхая и загибая ко мне голову. И едва слышно шепчет, сдвигая микрофон в сторону:

— Да, из-за тебя.

А приятно. Вместе со мной сейчас агукает тысяча пришедших донатов с гордой однотипной подписью "Научи же её играть и оставь её нам".

Я прикусываю губу, кидая взгляд в камеру и мотаю головой, обрекая смотрящих вспоминать, зачем они тут собрались. Ухожу падать в своё кресло и снова смотрю на собственную вытянутую ногу, думая, коснуться ли пальцами его бедра… ммм, даже не поцелует, зараза! ___

* Речь про год Голубой Водяной Козы и 12-летнюю разницу в их возрасте.

А теперь возвращаемся к моему косноязычному объяснению Димкиных словечек:

** Фармить — в конкретном случае, выбивать ресурсы побеждая NPC (читается "эн пи си", non-player character) персонажей. Это повторяющееся действие и в некоторых версиях тех или иных игр возможен автофарм — т. е. автоматическое убивание игровых персонажей и автоматический сбор рес-ов с них.

*** Мобы — персонаж в игре, за которым не стоит никакой игрок. Т. е. как раз этот эн пи си, с которого и посыпятся ресурсы в виде адены (игровых денег), предметов одежды (улучшает те или иные боевые качества выбранного персонажа), свитков с полезными умениями, различных зелий (если речь о RPG-игре типа "Lineage II" или, например, "World of Warcraft", но автор их не отождествляет) и т. п..

Чем выше уровень нашего персонажа, тем сложнее их убивать. Некоторые из них ещё и сами агрятся ("agre" — злится, т. е. атакуют) сразу, как только видят игрока в поле своего зрения. Тут же уточню значение "взять в таргет" — т. е. условно навести курсор и выделить конкретного моба либо персонажа, с которым будешь проводить взаимодействие: драться, либо говорить (общаясь в игровых чатах), либо обмениваться ресурсами. Если тебя кто-то атакует, возможно применить изученные умения и, например, сбить с себя таргет, заставляя другого игрока немного понервничать, снова настраиваясь на перса. Но умений изучается в этих играх много и фишечек ещё больше. О них мы не будем.

**** PVP (player(s) vs player(s)) пэ вэ пэ — в конкретном случае, стычки игроков между собой за место на тех или иных локациях. Иногда дерутся (пэвэпэшатся) просто ради того, чтобы подраться. Иногда специально кто-то приходит и назло выбивает игрока с его локации. Т. е. убивает (сводит показатели к нулю), в этом случае наш персонаж телепортируется в Деревню Людей (отсылка к Lineage II), с которой всё и началось. Тратит время на то, чтобы телепортироваться в нужный город и убежать из него на то или иное место. В каждой локации можно найти тех или иных мобов. Чем больше ты убиваешь, тем грязнее становится твоя карма. И в случае, если убивают тебя, с твоего персонажа может упасть какая-нибудь нужная тебе вещица, например, предмет одежды или, допустим, мечь. Карму можно очистить в специальных источниках. Это быстро, но не всегда на это можно отвлечься. Лаг — задержка, т. е. какой-то сбой или глюк. Дима говорить "если буду лагать", переводим как "если буду тормозить".

***** Арена — эдакий Колизей, на котором между двумя игроками происходит сражение. Другие персонажи никак не могут вмешаться, могут только посмотреть схватку. Схватки приносят сундуки с ресурсами, на котором можно выбить что-то очень ценное, чтобы всех победю-побеждать. На Арене в нашем случае даётся десять боёв, выигрывать все необязательно, но у нас вполне азартный и рукастый мальчик, который хочет взять Хиро (стать героем на определенное кол-во дней и бегать с крутой светящейся фигней). Добро пожаловать в Ад!

Хай 12

"Всё — бред для сценариев, Которые не увидят свет"

Алла.

Он так и думает провести вечер? Прошёл уже добрый час, я даже успела вильнуть мимо вебки, уходя за водичкой. Прошерстила морозилку и разогрела в микроволновке… наггетсы, блин! Единственную пачку! В этом доме нет ничего съестного! Просто ни-че-го! Как он вообще выжил? На чипсах и полуфабрикатах? Как он дожил-то вообще до меня? Или у него денег нет? Не спросишь же о таком.

Потому возвращаюсь в креслице, кивнув на мельком увиденные комментарии. Зажевываю первую отвратную куриную пародию со слишком перегретой корочкой и думаю, что мне с ним таким делать. Проверить на долги по ФССП? Ну а что? Я взрослая девочка и не должна вестись так наивно!

Хоть от компьютера не отнимай, но мальчик вон старается, нажимая на кнопки с такой скоростью, что у меня невольно возникают странные мыслишки про его кисти. Выдохнув пар, откусываю ещё один кусок и пытаюсь не пробурчать своим недовольством.

— Дим, ты долго? — Наконец спрашиваю, приговорив к казни половину кусочков.

Либо делает вид, что не слышит, либо и правда так погружен. Вот во что? В какие-то размахивания луком? Он ещё и говорит что-то, видимо, со своей командой, созывая их то туда, то сюда… меня б созвал. Туда.

— Тебя просят, — говорит вдруг, заставляя меня почти уронить тарелку.

— Меня? — Наивно шепчу, вставая гордо и властно.

Ставлю перед ним его долю и думаю, что надо бы заказать сюда продуктов — с целью благотворительности, пока тело моё останавливается за Димушкиной спиной.

— "А Вы на свидании?", — читаю вслух последний комментарий. Соображаю и спрашиваю у задравшего ко мне голову, — и?

— И? — Переспрашивает заяц-нераздеваяц, губки свои растянув.

То есть, на их вопросы он может отвлекаться, а мои "долго ли" пролетают мимо? За такое не грешно и снова коснуться его плеч, скользнуть маникюром по кадыку и в последний момент удержаться не свернув зайчонку голову.

Ладони возвращаются к плечам, я возвращаю стать и грацию, улыбаясь прямо в мигающую алым камеру.

— Да, у нас свидание!

И пока Димин взгляд вновь касается моего лица, не ясно что выражая, а я удерживаюсь от желания развернуть его к себе прям всего, эти паскудные мальчишки строчат о поцелуях, совершенно охурмурев.

— Сколько им лет? — Уточняю, злостно зыркнув в экран.

— Кому как. Есть и пенсионеры… — Говорит мальчик, снова возвращаясь в свой Online.

ПЕНСИОНЕРЫ? ТАМ? Я падаю на кресло, положив руку на лоб. Нет, это, конечно, очень интересно, но! НО! Мотаю головой, вдруг понимая, что это всё не для меня. И этот красивый брюнет не для меня. Пусть дальше играет в свои игрули и подкатывает с луком к ушастым девчонкам с не менее зачётным виртуальным бюстом.

— Дим, я пойду…

— А? — Пытается отвлечься он от очередного сражения. Эпического, наверное… — Извини, ты что-то сказала?

Вздохнув, встаю и просто выскальзываю из комнаты, дохожу до зеркала в прихожей и, как и тогда, скольжу по отражению придирчивым взглядом.

Ну а чего я хотела-то? Это только в сказках красивые мальчики влюбляются в старых ведьм. А! Нет! Даже там не влюбляются! И двенадцать лет — это всё-таки очень много…

Скольжу ладонью к клатчу, открываю его и выуживаю алую помаду, решая поправить "деловой" на хоть чуточку "интересный". Помада скользит по очертаниям, оказывается размазана по губам и чуточку стёрта салфеткой. Так-то лучше!

Улыбнувшись, отбрасываю локоны и натягиваю каблуки, тут же развернувшись вокруг своей оси. Ну хорошая же! И не надо было навязываться! Тоже мне, нашла способ переключиться в его лице. Не завершила начатое — решила завершить? Ну вот зачем мне он? Чтобы что?

Вздохнув, выискиваю в сумочке смартфон и вижу непрочитанные сообщения от Алсу. Сглотнув и наконец сообразив, что могло произойти между ней и Антоном, всё же открываю нашу переписку и вижу одну видеозапись и тысячу "Ну он и кобель, Ал!", уже заранее соглашаясь отправляю стикер с кивающей кошечкой и ставлю видео прогружаться.

Пока жду, разрешаю себе взглянуть в сторону комнаты и гашу в себе сожаление, что даже после всего этот мальчик снова не хочет выйти. Вредный!

Мой телефон вдруг оглушает голосом давней подруги, замершей в её дверях. Та снимает на камеру моего ex-суженого, пытающегося храбриться с бутылкой вина и букетом.

"Ты бы не позорился, а ушёл. Понял?"

Да моя хорошая девочка! Аж скрываю блеяние Тошки и отправляю десяток сердечек и обнимашек. Только осадок внутри перетекает в одну простую мысль — а я поверила? Успела поверить, что между ними могло быть что-то? Поверила же? Вот и вся моя хвалёная дружба.

— Ты в порядке? — Говорит вдруг тень под моими ногами зайкиным голосом.

— А? — Медленно поднимаю взгляд к нему.

И не успеваю поймать собственную ухмылку.

— Вышел?

— Ты собралась уходить?

Киваю, ожидая, что скажет дальше и пытаясь не надумывать лишнее.

— Почему? — Спрашивает он, не сделав и шага.

Хмыкаю… почему?

— Потому что ты занят.

— Но я рядом.

Хмыкаю вновь, нелепо сдавливая смартфон.

— Ты даже меня не слышал, Дим.

— Извини, я… мне нужно концентрироваться, у нас сегодня Арена — это важно.

И как самая глупая на свете тётя-мотя я выдыхаю то, что ни у кого не должна спрашивать:

— Важнее меня?

Только слов не воротишь, правда?

Дима сводит брови и чуть приоткрывает губы.

— Ммм, понятно, — произношу, тут же пытаясь стряхнуть с себя всё более нарастающий панцирем осадок, — ладно я… пойду, Дим. Там такси сейчас приедет.

Мальчик смотрит в ответ… что он хочет сказать? Почему в его небесных вопрос застыл? Какой вопрос?

Вдруг вместе с одним лишь шагом произносит:

— Отмени… — едва слышно.

Он замирает, будто сейчас ступил на стекло. Так страшно?

— Отменить? — Переспрашиваю назло, заставляя заичишку отводить взгляд от моих глаз.

— Если хочешь.

— Если хочу?

— Да.

— А ты? Хотел бы?

Наконец возвращается к лицу и кивает.

— Если бы не хотел, я бы не спрашивал.

— Правда?

Молчит. Да какой же глупый! Тупоголовый мальчишка! Просто дурак! Я задерживаю дыхание, дёрнувшись к нему. Закрываю глаза и скольжу по талии к спине, обнимая крепко это странное тело… он едва выдыхает, но всё же касается в ответ. Дотрагивается до подбородка, поднимая моё лицо к его губам. И касается моего носа, будто я какая-то школьница…

Только и это пробирает до кончиков пальцев. Еле унимая скользнувшую дрожь, пробую отшутиться:

— Только не говори, что не целовался!

И он гасит смешинку, прикусывая свои красивые губы… и мол-чит.

— Та-а-ак… погоди-и-и-и… стопули-красотули! Ты чего замер, родной? Опять? Это шутка? Ты… это… прекращай! Ну не смешно уже…

Зая начинает краснеть, едва заметно помотав головушкой, окончательно надевая ушки и хвостик. Я прямо чувствую, как мои глаза расширяются. И сглатываю, пытаясь сказать спокойнее:

— Да ну нет, Дим… — и заставляю себя произнести слова, обретающие странный облик, — правда? Ты… что? Девственник?

Да бедная моя внутренняя Лоуренс! Это за что мне такое!? Я правильно всё поняла?

Хай 13

"Ты не посмел бы об этом"

Алла.

Время уже перевалило за одиннадцать. Я сижу на его диване, дожевывая лично приготовленную шарлотку и смотрю на уже зачирканный чек из доставки продуктов, на которые решилась после негласного признания мальчика, тут же вернувшегося в свою виртуальную жизнь. Он, наверное, даже и не заметил, что я ходила забирать на первый пакетики и готовила тут ради этой персоны и себя голодненькой. И сколько ж он будет там собой заперт?

Оставил сидеть и домысливать. В одиночестве. Меня. С алой помадой, пробивающей стены, но не пробившей его!

Как вообще? Ему же двадцать уже… чуть не поперхнувшись кусочком, запиваю остывшим киселём и мысленно высылаю маме, учившей с детства готовить, лучики благодарностей. И пусть мне отбивали руки, стоило только что-нибудь пересолить или уронить скорлупку, зато теперь я… разведенная тридцатилетка с потенциальным парнем-девственником! Атас, остановите планету.

Нет… если меня окончательно долбанёт, и я решусь с ним… ну… опорочу честь его, мне что потом делать-то? Замуж брать? Так ещё из первых уз не вышла, чтобы сразу о таком… да и двадцать первый век,свободные взгляды, раннее сексуальное просвещение… где-где всё это? Что делал этот мальчик вообще последние пару лет? В игрушки играл? Как я вообще ему встретилась-то тогда?

Загадка века.

Так! Ладно! Я взрослая и деловая женщина и не должна выказывать и толики того, как меня это волнует! Ну подумаешь… надо взять себя в руки и вести себя с ним так же, как и обычно. А как обычно?

Нет, нам всё же придётся поговорить. Но не сегодня! И вообще о таком предупреждать нужно! Да! Прям вешать на себя табличку "новый образец" и… и ещё один кусок летит ко мне в рот. Так точно ни в один рабочий не влезу.

А ещё хочется переодеться. И пусть пиджак уже давно оставлен, но этот топ с юбкой совершенно не дают дышать. Или всё дело в подкравшемся стыде? Возможно!

Насытившись, избавляюсь от колготок, оставляя их рядышком. Падаю на диван обратно и закидываю голову на спинку, всматриваясь в здешнюю люстру, мерцающую искорками света. Всё это так нелепо, но выпутываться почему-то не тянет. Если бы тянуло, я бы, наверное, уже давно сбежала…

— Алл, — вдруг подходит, потянувшись.

И я засматриваюсь на скользнувшую линию пресса под приподнявшейся футболкой… если он не вылазит от компьютера, откуда такая поджарость? Не жрёт ничего? Так дрищём бы был. Боже, где меня обманули?

Еле поднимаю взгляд, наконец сообразив, что за звуком моего имени было ещё что-то.

— А?

— Я взял Хиро!

— А? — Пытаюсь разделить энтузиазм. — Поздравляю, вообще красавчик.

Только он вздыхает, следом спрашивая:

— Ты очень устала меня ждать, да?

— Устаалаа…

— Извини. Можешь, — не наигранно тушуется, кивая в сторону спальной комнаты, — идти отдыхать.

— А ты?

— Тут лягу, — произносит совершенно спокойно.

— А я там?

— Да.

— Одна? — Уточняю, прищурившись.

— Ну да… — Дима пытается найти предмет, на котором можно было бы зацепиться, окончательно потянув меня ко дну.

Я мотаю головой, поражаясь всё больше и больше. Такое чувство, что передо мной не невинная душа, а целый зеленый инопланетянин.

— Как так вышло-то вообще? — Произношу и тут же прикусываю губу.

— Что? — Либо прикидывается, либо всерьёз.

— Иди поешь, — киваю в сторону кухонного гарнитура и даже чистой раковины.

— Ааа… ага, спасибо, — тушуется парень, касаясь ладонью своей шеи.

А могла бы касаться я.

Закрыв глаза, считаю до десяти. Не унимаюсь. Считаю ещё раз. Не унимаюсь вновь. Прикусываю алую помаду и вздрагиваю, когда это тело падает по левую руку. Прямо на мои колготочки… ммм, а если его связать ими? И глаза закрыть?

— Ты чего так, — шепчет, жуясь, — смотришь?

— Вкусно?

Кивает, шумно сглотнув.

— Ты будешь?

— Буду! — Произношу и тут же плююсь, когда в мой рот почти успевает залететь его шарлотка. — Так, Дима!

— Что? — Снова жрёт мой персональный маленький "Men's Health".

Я закрываю глаза, выдыхая всю свою обреченность.

— Просто ешь уже! Просто… ешь.

И он вдруг смеётся, проглатывая последние кусочки. Искренне мне такой улыбается, становясь ещё в тысячу раз привлекательнее… ну так же нельзя!

— Алл, тебе надо поспать.

— А… ага, — отрываюсь от улыбки, вздохнув и всё же подняв себя с дивана. — Только можешь дать какую-нибудь… — оцениваю его комплекцию и кошусь в сторону своего ещё не снятого бюстгальтера, — футболку?

Парень выгибает бровь и явно пытается что-то от меня утаить, вставая и убирая тарелку в… посудомойку!? Тут она есть? И я маникюр портила, отдирая вкусняхи с формы для выпечки? Потряс…

— Я думал, ты спишь голая.

А!?

— Ч…чо?

Двадцатилетка мотает головой и даже не пробует перестать улыбаться, заразааа…

— Ты чего сейчас сказал?

— Ну ты же слышала.

— Матерь Божия… Дим. Так… нет… погоди… что между нами произошло?

— Когда? Сейчас? Ты смутилась.

— Да ночью, дурак!

Мальчик смеётся и замирает возле стола, не решаясь шагнуть ко мне, замершей в дверном проходе.

— Ты совсем не помнишь, правда?

Киваю. Улыбается и вдруг прикусывает губу, отводя искорки в сторону…

— Ах ты зараза, Дим!

— Что опять? — Пробует быть серьёзным.

Сглатываю… начиная понимать, какого шайтана меня так тянет к его губам.

— Я тебя поцеловала, да?

Дима делает один глубокий вдох, упуская возможность всё опровергнуть.

— Мы просто… столкнулись у клуба, Алла. Ты случайно врезалась, а потом пыталась за мной спрятаться от этого рыскающего… Ильи… я же не хотел идти, но заставил себя… и только приехал, а потом не смог от тебя отделаться.

Моя челюсть теряет контроль… я закрываюсь ладошками, пытаясь выговорить:

— А дальше? Мы…

— Флиртовали. Ну если твой пьяный бред о лисах и зайцах можно назвать флиртом.

Оставляю ответ при себе… нашёлся, блин, опытный образчик!

— А потом?

— Ты села в мою машину.

— Сама?!

Кивает, скользнув взглядом по полу. Я пытаюсь сообразить, чего могла ещё натворить, раз моё подсознание всё забытое превращает в уже произошедшее…

— А дальше?

— Ну… заснула, — произносит, так и не посмотрев в ответ.

Не могу не спросить…

— Точно?

Кивает.

— Врёшь?

И снова же молчит, вредный.

— Дима… — выстраиваю подбадривающий тон, — я же ругать не буду. Честно! Ты же недоговариваешь, да, мой хороший?

— Блин, Алл… — снова улыбается и вдруг срывается с места, огибая меня, — тебе же одежду нужно, да?

И что-то вот сейчас я вообще же не поняла… куда это зая-попрыгая попрыгал? Мне кто отвечать будет? Бреду за ним, заглядываю в его комнату, натыкаюсь на комод, в котором его пушистость уже копается, высматривая футболки. Где-то здесь, кстати, была потеряна моя пэстис…

И именно сейчас, закрывая за собой дверь и оказываясь с ним наедине… как тогда… я… закрываю ладонью рот, вдруг вспомнив, как стягивала с себя чёрное платье, строя из себя саму грацию перед ним, и вешала этот кусок ткани на манер таблички "Не беспокоить". Только сторону перепутала, дура! Сглотнув и еле выдохнув, давлю нервные смешинки и тихо произношу:

— Говоришь, не причастен?

Дима едва успевает повернуть голову… я встаю позади и вытаскиваю из ящика галстук. Возможно, тот же. Он замечает это и (правильно, молодец) замирает, выдавая себя такого "пушистого".

— Так! Стоп! — Пробует вырваться и выпрямиться, но не тут-то…

— Говоришь, между нами ничего не было, Дим?!

Теперь понятно, что ж мне так хочется его связать…

— Ах ты… да блин!

Я начинаю краснеть, но всё равно же хватаю его запястье, не позволяя выдернуть.

— Врун! Мелкий врунишка!

Сглатывает, помотав головой. Ещё и думает отпираться? Ах он… подставляет вторую руку и даёт мне связать один грешной узел, не отрывая свои красивые глазки с моих губ…

Пытаюсь понять, что могло быть дальше, но этот геймер помогает сам, вдруг поднимая руки и опуская их уже за моей спиной, притягивая меня вплотную и заставляя встать на цыпочки. Я чувствую, как бьётся сердце… наше… и тяжелые выдохи оказываются всё ближе и ближе.

— Один поцелуй, — шепчет…

И касается моих губ, прикусывая моей дрожью. Тянет нас, не отрываясь и заставляя себе подчиняться. Зайка? Лапки? Милый? Кто?

Вдруг чувствую скользнувший по икре холод, упираясь в каркас его кровати. И тут же падаю, оказываясь под ним. Дима ухмыляется, едва оторвавшись. И я не могу перестать таращиться на красные следы, оставленные на этих губах…

Он вдруг садится, сковывая мою талию бёдрами и смотрит вниз — на меня всю такую ошалевшую.

— Лисичка под зайкой?

— А? — Едва выдыхаю, не в силах перестать таращиться.

Дима вдруг стирает подушечкой большого пальца уголок губ, потревожив мою помаду и будто зная, чего касаться…

— Это была шутка. Твоя. Ты думала, что это смешно. — И вдруг хмыкает, едва заметно мотнув головой. — А потом ты расплакалась. Сразу же… вот прямо тут.

Глубоко выдыхает, посмотрев на стену напротив.

— Так что ничего не было. Я не соврал. И просто испугался, извини. Где-то ещё час слушал, как ты его… любишь, дожидаясь, когда заснёшь, — у него хватает духу улыбнуться и продолжить, — тот монолог тоже хочешь повторить? Или засчитаем сегодняшнюю поездку?

— Дурак, — едва произношу, проклиная себя саму…

Парень хмыкает, вдруг думая перестать меня придавливать.

— Эй, стоп! — Вцепляюсь в его бёдра и пытаюсь придавить обратно. — Ты куда собрался, врунишка-зайчишка? Тебе кто сказал, что можно?

— Алл, не смешно, — произносит еле слышно.

И мне становится окончательно всё понятно…

— Извини.

Пожимает плечами…

— За что? Ничего не было. Не за что. Я не думал, что ты захочешь ещё со мной… — пытается подобрать слово, — ммм, продолжать.

И что на такое ответить?

Ну привет 14

Я касаюсь души рваными линиями, Скольжу урывками по этим щекам. Мы с тобой не касались и жизнями, Так скажи, зачем я тебе кем-то дан? Мы рисовали с тобой нутро оболочкою, Просто встретились и тут же ушли, Я хотел бы закончить всё точкою, Но мы только к друг другу пришли.

Ты моя первая. Странная. Неземная. И светишься так, как можешь светить. Я хочу быть с тобой, моя дорогая, Но как мне тебя к себе подпустить?

Алла.

Он прикусывает губу и я смотрю на это, боясь, что этот красивый мальчик сейчас просто уйдёт.

— Дим, у меня с Антоном, правда, всё в прошлом…

Только хмыкает, не особо поверив.

— Ты боишься, что я так забываюсь?

Кажется, я этого и сама боюсь. Снова прячет взгляд, взглянув в ускользающую темноту окон.

— Это да?

— Наверное.

— Но я…

Ловит мой выдох, чуть повернувшись.

— Что?

— Я думаю, дело не в прожитом. Если бы мне надо было кого-то, я бы выбрала похожего, правда…

— О как… — хмурится, вдруг убирая ногу и тут же падая рядом.

Ладно, будем радоваться, что этот, похоже, задетый за живое мордашкин хотя бы не оставил меня тут одну.

— Я с тобой же, — шепчу, дотрагиваясь до его ладони, — сейчас… в эту минуту…

Кладу её себе на плечо и подаюсь ближе, вжимаясь в грудную клетку.

— Я просто удачно попался тебе, Алла. Но ничего большего.

Скольжу подушечкой пальца по предплечью.

— Слишком часто попадаешься…

И это заставляет его выдохнуть улыбку.

— Мне сейчас показалось, что ты… — прикусываю губу, продолжая и проводя полоску от плеча к проступающим ребрам, — ревнуешь?

Касается губами затылка, прошептав:

— Не знаю.

Я задираю голову и произношу в паре сантиметров…

— Как же так вышло, что не знаешь?

Чуть пожимает плечом, так и не решаясь меня обнять.

— Слишком много игр?

Снова кивает, кажется, начиная теряться. Ну конечно… мои ноготочки прорываются под футболку и бесследно скользят по его спине.

— И давно так?

— Очень.

— Как мило. И как же ты тогда нашёл время работать? У тебя же тут… — улыбнувшись, иронизирую, — донат и тридэшные девушки.

Вместо смеха сглатывает… словно думая, стоит ли мне говорить.

— Ты права.

— В чём? — Не улавливаю серьёзность. — В тридэшных девушках? Много фантазировал?

— Алл!

Смеюсь, чуть прикусывая его плечо, но тут же плююсь от вкуса ниток.

— Ладно, продолжай!

Дима, успев дрогнуть, выдыхает и всё-таки говорит:

— Я нахожу время работать. На стажировке. На месяц. Потом примерно от двух до полугода не вылажу из дома, если время совпадает с открытием какого-нибудь сервака. Когда тот загибается, устаю быть один и решаю, что нынче нормально заработал на стримах, снова устраиваюсь к вам. Сейчас вот как раз такой период.

И ответ уже понятен, это всё равно поражает… мы словно проживаем абсолютно разные жизни. Неудивительно, что за эти урывки он ни с кем не успел сойтись.

— А как тебя берут-то, если ты прыгаешь так?

Дима вытягивает в сторону губы, и приходится его даже погладить, лишь бы наконец хоть что-нибудь рассказал.

— Ну?

— У меня… папа… владеет акциями Вашего холдинга. И на шестом все уже привыкли, что я не постоянный сотрудник.

— Оу! "Связи отца"… — усмехнувшись, пытаюсь проглотить ком и всё равно произношу, — а он мне коготочки не оторвёт, когда узнает, что я с тобой?

— А ты со мной? — Снова шепчет, едва улыбнувшись.

— Не глупи, пожалуйста.

Вместо согласия снова едва касается губ… трепетом закрывает глаза и наконец-то обнимает крепче.

— Не, ну про отца всё равно интересно!

Отрывается, цокнув.

— Ну говори уже?

Сдаётся.

— Мы с ним общаемся только по видеосвязи, Алл. С моих тринадцати где-то. Он обитает сейчас, кажется, на Шри-Ланке и едва ли вернётся в наш холодный город. Да и он… производит впечатление хорошего и доброго человека.

Какая странная формулировка… "производит впечатление".

— А мама?

Убирает руку от меня и потирает переносицу, выговаривая:

— Мама где-то тоже заграницей… я не знаю даже где… они в разводе. Там сложная история, Алл…

— Очень сложная? — Уточняю, кажется, понимая, почему этот мальчик так погряз в виртуальных. Хотя была бы рада, если бы сейчас ошиблась.

Так страшно жить полной жизнью за пределами своих игрушек?

— Очень.

— Очень давно?

Хмыкает, наконец взглянув в глаза.

— Очень, Алл.

— А если я…. приспособлюсь, ты сможешь меня… как-то иначе? Полюбить. Сильно…

Дима хмыкает, коснувшись кончиком носа моего…

— А ты сумеешь расплатиться? Я же, кажется, дорого стою.

Ну доиграется же… дотягиваюсь до него сама, тут же заставляя лечь на спину. Моя чертова юбка задирается и странно трескает швом, пока я меняю позицию, удобно устроившись на его бёдрах и заставляя потерять рваный выдох. Да, я же знаю, где нужно касаться… а колготки так кстати уже мною стянуты.

И этот нервный вдох и его стекающие в пах напряжение снова заставляют сглотнуть.

— Я тебе ещё и переплачу.

Задираю край футболки, заставляю его чуть выгнуться, поднимая её всё выше и выше прямо до подмышечных впадин и не упуская возможность выводить линию по очертаниям пресса, запоминая на ошупь тепло его кожи. Провожу линию по бокам и чуть захватываю спину, побуждая просипеть что-то неясное. Наклоняюсь, оставляя губами первый алый след. Ммм, прям будоражит. Да и он вздрагивает. Целую чуть выше, снова подчиняя дрогнуть подо мной. Провожу полосочку языком и хмыкаю, придавливая пытающегося всё прекратить.

— Трусишка-зайчишка…

Дима обреченно скулит, падая обратно и закрывая глаза ладошками. Боже, как мило… и, может быть, этого мне не хватало? Он не властвует, не подавляет, просто соглашается отдать себя… вот такого вот… красивого. Мне… и я едва ли захочу его упустить.

Потому расстёгиваю пуговку его джинсов и тут же стягиваю с себя ненавистный топ, но замираю от его взгляда, ставшего вдруг хищным… лисичка опять доиграется, да?

Он останавливает руку, убирая тус застёжки лифчика впереди. Шумно заглатывает воздух и в два счёта переворачивает меня в прежнее положение…

Я чувствую, как всё его тело дрожит, он едва справляется с выдохами, но сдаюсь, когда эти тонкие пальцы, привыкшие кликать по клавишам, стягивают лямки и проводят полосу от плеча, отодвигая край чашечки и вытягивая из моих лёгких едва слышный стон, сдавливают ореолу, теперь уж точно нарушая свои границы.

Хочется не спешить… и не помню, когда вообще мужчину хотела так сильно. Хочется смеяться, обвивая его ногами, и тут же становиться серьёзной, позволяя ему, нелепому, но ужасно манящему едва касаться своими краткими поцелуями кожи, стирая медленными поглаживаниями попытки исцарапать его шею, сглаживая мои импульсы искусать и пометить, лишь бы не покидал… лишь бы не уходил… лишь бы был со мной рядом.

И когда-то в старости мне сказал, что ещё тогда меня полюбил.

А я ответила бы "Люблю, но тебе дорого это обходится", как всегда, улыбаясь.

Ему одному. И он мне — одной… первой… странной… неистовой.

Оглавление

Хай 1

Хай 2

Хай 3

Хай 4

Хай 5

Хай 6

Хай 7

Хай 8

Хай 9

Хай 10

Хай 11

Хай 12

Хай 13

Ну привет 14