Супружница Кововлада [Анастасия Дятлова] (fb2) читать онлайн

Анастасия Дятлова Супружница Кововлада

* * *

— Не хотите платить, выходите, — темноволосый и не лишённый обаяния маршрутчик Макс был непреклонен.

— Просто объясните, почему у вас после восьми вечера проезд дороже? Вы за бензин больше платите? Нет. Тогда почему?

Лида — акушерка из родильного отделения городской клинической больницы всегда боялась привлекать к себе внимание. Она никогда не красила ни волосы, ни лицо, ни ногти. Одежду выбирала блёклую, говорила тихо, даже дышала незаметно, а тут набралась наглости угодить в скандал.

— Ничего вам объяснять не собираюсь.

«Газелька» с номером «тринадцать» затормозила посреди пустынной заметаемой снегом дороги.

— Выходите, — гаркнул Макс.

Лида поёжилась, глянув в окно: яркая Луна подсветила на тёмном небе силуэт Морятника… В голову сразу полезли байки про супружницу Кововлада, которая правит этими землями, сколько Русь стоит. Желание уличить водителя в непорядочности мигом исчезло. С тяжёлым вздохом женщина открыла кошелёк и отсчитала тридцать рублей.

— Возьмите и поехали.

— Выходите.

— Ну там метель, ночь и…

— И? — Макс сделал вид, что не понял о чём речь.

— И Морятник… — прошептала Лида.

— Раньше надо было думать, — рявкнул водитель.

И Лида, и Макс, и остальные пассажиры маршрутки слышали недобрую славу о здешних местах. Говорят, что правит землями пустыря красивая и кровожадная Любка, которая забавляется со случайными путниками: мужчин — пугает да калечит, коли имеют наглость вернуться, девиц — уродует, а уж совсем спасу от неё нет замужним женщинам, сводит несчастных в могилу.

Разный люд пытался избавиться от супружницы Кововлада. В городских архивах даже хранится летопись про вельможу Всеволода Солнцем Поцелованного, который в XII веке задумал создать на месте Любкиных владений чудный храм — памятник русского зодчества. Работы продвигались медленно: то дождь, то пожар, то ремесленник заболеет, то мастер пропадёт. А народ всё шептался про красную девицу, которая по ночам вокруг храма хоровод водит и песнь поёт. Только песнь недобрую, заупокойную. Вельможа промотал все деньги, храм не построил, а потом и сам сгинул.

Время текло, точно полноводная река. На смену князьям пришли цари, их власть забрали вожди, а потом президенты. Богатые богатели, а бедные беднели. Люди умирали и рождались. Развязывались жестокие войны и заключались хрупкие перемирия. Только пустырь оставался неизменным. Хозяйка здешних мест вела себя тихо, пока в её дом никто не лез, но стоило незваному гостю потревожить Любку — приходила беда, порой не одна.

Советская власть в нечистую силу не верила, и чтобы победить мракобесье, развернула грандиозное строительство на пустыре. Архитектор Ефим Иосифович Левитан спроектировал уникальный центр водных видов спорта, получивший в народе название Морятник. Проект значимый и важный с самого начала сопровождала череда несчастных случаев: то прорабу голову пробили, то новая техника вышла из строя, то короткое замыкание, то смерть на стройке… В архивах КГБ до сих пор пылиться нераскрытое дело № 363. Было установлено, что второго июля 1980 года на стройку прибыла дочка главного инженера Петра Львовича Потапова. Однако с отцом она в тот день так и не встретилась: утонула в бетономешалке. Следствие не дозналось, как несчастная там очутилась, а случилось горе на пятый день после её свадьбы.

Эти события вынудили коммунистов искать помощи у тех, кого они чурались — у священников. Приходили попы: читали молитвы, пели псалмы, размахивали кадилом с ладаном, кропили стены святой водой, жгли свечи, оставляли на ночь чудотворные иконы. Супружница не поддалась, и строительство было заморожено. По официальной версии — ввиду недостаточного финансирования. И вот теперь перед лицом Лиды маячила перспектива прогуляться по гиблому пустырю.

— Хотя бы до остановки довезите, — она предприняла ещё одну попытку, теребя обручальное колечко.

— Ты чё тупая? Пока не выйдешь, никуда не поеду, — сорвался водитель.

Макс последний месяц работал по шестнадцать часов в сутки. Жена недавно родила дочку, тратам не было конца и края. Сначала нужно было обеспечить кроху предметами первой необходимости — кроватка, коляска, пеленальный стоик, не говоря про многочисленные бутылочки, соски, подгузники. И это на фоне привычных трат — ипотека за однушку в новостройке, коммунальные платежи, продукты… Потом оказалось, что у жены пропало молоко. Расходы значительно выросли. Вот он и крутит баранку до полуночи, чтобы прокормить семью. И почти каждый вечер находился пассажир, который устраивал скандал из-за десяти рублей. «Почему такая цена? Бензин к ночи дорожает?», «Откуда тариф?». Да оттуда, что всегда внеурочная работа оплачивается дополнительно. Причём тут бензин? Не хочешь ехать за тридцать рублей, вызывай такси и езжай за триста. Всё нету у Макса больше сил это терпеть. Его маршрутка — его правила. Пусть выметается.

— Я заплачу тридцать рублей за одну остановку.

По радио заиграл «Владимирский централ». Макс прибавил громкость и откинулся на сидении, вполголоса подпевая Кругу:

— Пойдёт разворошииит… И вместе согрешииит… С той девочкой, что тааак… Давнооо любииил.

Пассажиры позднего рейса зашикали на Лиду. Сморщенная бабушка, закутанная в цветастый платок и тёмно-коричневый полушубок из искусственного меха, начала громко возмущаться. Мол, весь день на ногах, дочке с внуками помогала, а дома её муж голодный-холодный ждёт.

— Иди, деточка, да в следующий раз головой думай! — старушка выдала порцию нравоучений.

Хорошенькая студентка захлопала нарощенными ресничками и, едва шевеля неестественно надутыми губками, взмолилась:

— Время одиннадцать, мне ещё с собакой гулять и к экзамену готовиться. Пожалуйста, вызовите себе такси.

— Девушка, имейте совесть! — прокричал бородатый мужчина лет сорока, — Я с вахты еду. Жену с детьми два месяца не видел, а тут вы всех задерживаете!

И так по очереди высказались все двенадцать пассажиров, будто двенадцать присяжных вынесли Лиде приговор. Это было слишком. Да, холодно, темно и страшно, но унижаться она не будет. И вообще, все эти байки про супружницу — полнейший бред. Взрослая женщина, а верит в мифическую Любку и языческого Кововлада, которых нет и никогда не было. Лида, задрала голову повыше и вышла в ледяную ночь, от души хлопнув дверью.

Макс ещё несколько минут смотрел в боковое зеркало: видел, как припорошённая снегом фигурка женщины, покачиваясь от порывов ветра, бредёт вдоль пустыря к ближайшей остановке. В голове проскочила мысль: «Может вернуть? Из-за ерунды же завёлся, а тут ночь и Марятник. Мало ли что…», но он быстро одумался. Ну, что может произойти? Самому не смешно? За пять минут доковыляет до остановки и уедет на такси домой. Нет никакой Любки, а если и есть, то она только замужних мучает, а на этой серой моли с дрянным характером, кто женится? Макс выключил радио и нажал на педаль газа. Маршрутка ожила, прокашлялась и продолжила путь.

Завершив рейс, мужчина повернул к дому. Отчего-то скандал с пассажиркой не шёл у него из головы, словно в режиме перемотки без конца он прокручивал детали: думал о том, что сказал, что сделал. Макс ощущал тяжёлый груз на сердце и неприятную паршивость — в душе.

«Попалась же дура!» — рассуждал он в диалоге с самим собой.

В квартире было тихо, тепло и уютно. Малышка мирно посапывала в колыбельке, жена дремала на диване, просунув руку между прутьями кроватки. Как хорошо, что этот безумный рабочий день закончился! Макс улыбнулся, накрыл Машу пледом, поцеловал дочку в тёплый молочный лобик и пошёл на кухню. На столе его ждал остывший, но вкусный ужин — ароматная куриная ножка в пряностях, воздушное картофельное пюре, квашеная капуста со свежим луком, щедро сдобренная горчичным маслом. Мужчина поел и запил ужин двумя банками тёмного пива.

Под тёплыми струями воды в душе, его мысли вновь вернулись к пассажирке.

«Интересно, добралась до дома? — гонял маршрутчк, взбивая мыльную шапку на голове. — Может съездить, проверить?».

Пена плотными комками падала к ногам и растворялась под напором водяного потока.

«Блин, что за дурацкие мысли?».

Макс закрыл воду и остервенело потёр голову полотенцем. Раз не удалось смыть с себя воспоминания, то он их высушит. Ему надо больше спать и меньше работать. Мужчина в одних трусах вернулся в спальню и рухнул на диван. Проваливаясь в сон, маршрутчик вспомнил, что не завёл будильник. Не выйдет он завтра в рейс в семь утра. Пальцы уверенно заскользили по сенсорной глади смартфона, нажали цифру десять и, наконец, расслабились.

Ночью Максу снились странные сны. Будто бы к нему пришла мать-покойница. Ничего не говоря, она молча посмотрела на спящего сына и разочарованно махнула головой, а потом он увидел лицо той пассажирки. Белое, без кровинки, с такими же белыми, вмиг поседевшими волосами, прозрачными глазами и с резаной раной на шее.

— Посмотри! Посмотри, какое Любка мне ожерелье подарила! — безумным голосом кричала женщина и трясла головой, отчего её седины трепыхались.

Ровный надрез на шее больше не кровоточил. Аккуратный, тонкий и глубокий, способный выпустить через себя жизнь. Теперь он констатировал с белизной кожи, подчёркивая мертвецкую бледность.

— Тебе нравится? — вопрошала покойница.

Макс отрицательно качнул головой. Женщина рассмеялась и начала плясать: она виляла бёдрами, покачивала грудями и трясла сединами.

— А так нравится? — не унималась женщина.

Макс молча глядел по сторонам в поисках выхода, но его не было. Кирпичная стена бесконечно тянулась влево, вправо и вверх. Ни окон, ни дверей.

«Не выбраться… Она меня убьёт!», — пронеслось в голове мужчины.

Происходящее было настолько реальным, что панический страх обступил Макса со всех сторон, от скачка адреналина стало трудно дышать. Мужчина осел на мёрзлый пол, жадно хватая ртом воздух. Вдруг покойница замерла, руки её безжизненно свесились вдоль туловища, волосы рассыпались по лицу. Мёртвым шёпотом она запела:

(*в контексте петь песню — Прим. Автора)

Трррр. Трррр. Трррр. Звук будильника выдернул Макса из кошмара. Липкого, потного, ужасного. Маша уже пожарила яичницу, сварила кофе и читала новости в телефоне, время от времени поглядывая на дочь, спящую в электрокачелях.

— Доброе утро, дорогой. Ты представляешь, что ночью произошло?

Макс равнодушно накладывал завтрак в тарелку, не проявляя интереса.

— Убийство в Морятнике.

Что-то внутри мужчины дрогнуло, а сам он замер, понимая, что знает жертву. Маша не заметила перемены в муже, продолжив пересказывать страшную новость:

— Убили акушерку Лиду из пятой больницы, она в родительном там работала. Я её знаю, на родах мне помогала. Такая женщина хорошая. Оказывается, вчера у неё была ночная смена, но дежурный врач почему-то Лиду отпустил домой. Она села в маршрутку, а её маршрутчик высадил на пустыре. Представляешь?

Макса била крупная дрожь, ладони стали влажными, на футболке расползались потные круги. Тарелка с едой неаккуратно приземлилась на стол.

— Теперь полиция ищет всех — и убийц, и маршрутчика, — жена продолжала сыпать подробностями, не замечая состояния мужа. — Но убийц разве найдёшь? Всем же понятно, что это Любка учудила. Интересно, как они будут судить жену древнего бога. Ха-ха-ха. А урода этого найти надо.

Макс бесшумно опустился на стул. Его руки скрючились и тряслись, как у больного Паркинсоном.

— Кстати, это твой маршрут — тринадцатый. Не знаешь, кто из твоих коллег мог женщину ночью высадить на пустыре? — не унималась Маша.

Маршрутчик обхватил голову руками и зарыдал.

— Макс, — ты чего? — женщина, наконец-то, отложила телефон и взглянула на мужа.

Минуты ей хватило, чтобы оценить ситуацию.

— Нет! Только не говори, что ты тот урод, который Лиду у Морятника высадил!

Макс не отвечал, продолжая ронять прозрачные слёзы в тарелку с яичницей, а Маша судорожно соображала, что же теперь делать. Когда мужчина пришёл в себя, она уже просчитала самый благопритяный вариант и велела Максу ехать в полицию. Сдаваться.

— Тебя всё равно найдут. Прятаться нет смысла. Поезжай, дай показания, расскажи всё как было, сотрудничай. Ты её не убивал, тебя никто не посадит, а волну народного гнева мы, бог даст, выдержим.

Маршрутчик беспрекословно выполнил все поручения жены, даже оделся, как она советовала — в синие джинсы и бежевую толстовку. Маша сказала, что классический низ придаст его образу строгости, а расслабленный верх смягчит напряжённую ситуацию.

В полдень Макс перешагнул порог главного городского управления полиции и заявил дежурному, что он тот самый маршрутчик, которого все ищут. Дальше началась череда опросов. Сначала он дал показания оперативнику, потом мужчину отвезли в следственный отдел, где с ним пообщался следователь, которому поручено дело. От него Макс узнал, что дело возбуждено по ч.1 ст. 105 УК РФ «Убийство». Подозреваемых нет, как и свидетелей. И вообще, дело очень странное, покойница вся белая как снег — волосы седые, хотя с работы она уходила блондинкой, тело полностью обескровлено, а рядом ни кровинки, будто её вампир высосал. У неё даже радужки глаз сделались прозрачными. Эксперт не смог объяснить, как за пару часов медсестричка из сероглазой блондинки превратилась в седой бледный труп с бесцветным взором. В завершении беседы следователь попросил Макса, пока не уезжать из города и возвращаться домой.

Так маршуртчик и сделал. До вечера он спал, а проснулся в совершенно другом мире. Первое, что он услышал после пробуждения — это то, что по факту убийства возбуждено второе уголовное дело, на этот раз по ст. 125 УК РФ «Оставление в опасности». Завтра подозреваемому — то есть маршрутчику будет предъявлено обвинение. Заявление по телевизору сделал тот же следователь, который пару часов назад отпустил Макса домой. Мужчина выключил телевизор и открыл новостную ленту в интернете. Лучше бы он этого не делал. Депутат гордумы Виктор Чех призывал изменить закон и посадить Макса пожизненно. Правозащитница Лада Береста требовала региональным правовым актом запретить маршрутчикам высаживать людей из общественного транспорта, даже если у тех нет денег. Мэр обещал взять дело под личный контроль, не давая спуска никому. Директор транспортной компании, в которой работал Макс, заявил, что мужчина вышел на рейс самовольно, без путёвки, так как ещё два дня назад он был уволен. В общем каждый пиарился и оправдывался, как мог.

В социальных сетях маршрутчика творился ад: люди желали гореть в аду ему и его семье. То, какие способы казни человеческий мозг рисовал для Макса, его жены и маленькой дочери, заставили волосы на голове мужчины зашевелиться.

Макс отключил телефон и пошёл на кухню. Машка рыдала, листая ленту соцсетей. Увидев мужа, она сорвалась:

— Зачем ты это сделал? Ты понимаешь, что теперь будет? Как нам с малышкой жить? Нас проклинают!

Глаза женщины опухли от пролитых слёз, а лицо стало морщинистым и помятым. Макс ужаснулся, что такие перемены с его женой сотворили считанные часы переживаний. Плохо соображая от вороха свалившейся на него информации, маршрутчик укутал Машу в объятия.

— Убери от меня руки, чёртов псих! — завопила она и оттолкнула мужа.

Возглас разбудил ребёнка, и Маша переключилась со скандала на дочь. Не зная, что делать, Макс втиснулся в синие джинсы, натянул свитер с оленями, накинул чёрную куртку с красным быком на спине и ушёл из дома. Он слонялся по вечерним улицам, подставляя кипящую от мыслей голову северному ветру и мокрому снегу. Друзья его теперь чураются, ни один не позвонил, узнать, как дела. Знакомые — сторонятся. Жена — злится. Ни работы, ни семьи, всё в один миг рухнуло.

Куда идти? В бар? В магазин? Никуда нельзя. Его лицо весь день мелькает в новостях. Нет в городе человека, который не хотел бы дать ему в морду, а потом плюнуть в спину. Можно было бы проведать отца, отсидеться, пока всё не уляжется, он не осудит… Макс оступился и зачерпнул в ботинок мокрого снега. Не обращая внимания на такую мелочь, он продолжил путь, неприятно чавкая. К отцу нельзя… Дорога из города ему заказана. Остаётся только прятаться в темноте, она теперь его единственный друг — укроет, защитит.

Мужчина сам не заметил, как забрёл в грязный глухой переулок, углы которого украшали два типа человеческих испражнений: зловонная моча и кислая блевотина. У дальней стены в ряд расположились мусорные контейнеры, источающие конкурентоспособный смрад, который не смог замаскироваться даже трескучий мороз. Неужели, это его будущее. Тьма, вонь и безысходность? Макс сплюнул себе под ноги и зашагал к дому.

Маша уложила малышку рядом с собой на диване. Как бы намекнула мужу, что отныне места в супружеской постели ему нет. Макс сел в кресло и провалился в тревожный сон.

Утром ему позвонил следователь и попросил приехать в отдел для предъявления обвинений. Маршрутчик повиновался. Процедура была недолгой, однако за ней последовал следующий этап — избрание меры пресечения. Макса этапировали в суд. В коридоре толпились журналисты, которые наставили на него камеры, точно пулемёты и давай стрелять вспышками и вопросами: «Вы признаёте вину?», — щёлк. «Вы раскаиваетесь?» — щёлк. «Что можете сказать в своё оправдание?» — щёлк-щёлк. Он не отвечал. Шёл, несмотря на тошноту. Терпел, несмотря на злость. Делал то, что должен, чтобы это поскорее закончилось.

Ввиду того, что статья не подразумевает реального лишения свободы, не является тяжкой или особо тяжкой, прокурор попросил оставить Макса под подпиской о невыезде. Судья учёл, что обвиняемый имеет постоянную регистрацию в городе, семью и хорошие характеристики, согласился. Маршрутчик вернулся домой.

Квартира встретила его холодом и пустотой — шкафы нараспашку, тумбочки выпотрошены, полки — опустошены. Маша ушла, забрав дочку, и оставив записку:

«Одна я бы это выдержала, но не теперь, когда у нас ребёнок. Так будет лучше. Прощай».

Макс задержался на чуть поплывших строчках: Маша плакала, когда писала. Он поднёс к кривым разводам большой палец, погладил их, а потом смял письмо в аккуратный шарик и засунул в задний карман джинсов.

— Это конец, — пронеслось в голове мужчины, — Теперь мне терять нечего.

* * *

— Любкааа! Любкааа! Выходиии!

Макс стоял посреди Морятника, боязливо оглядываясь по сторонам. В черноте копошились крысы, вьюга выла под окнами, а со всех сторон к нему подступала ночь.

Шорох платья за спиной заставил маршрутчика обернуться. Он был готов увидеть тысячелетнее зло: от напряжения зрачки Макса заранее расширились, зубы сжались до скрежета, а руки инстинктивно вытянулись в защитном жесте. Но Любка его удивила! Это была юная девушка с волнистыми волосами цвета спелой пшеницы. Высокая, статная. Она хлопнула в ладоши, и на стенах Морятника вспыхнули факелы, ярким светом озаряя её красоту. Макс впился глазами в молочную кожу, в пухлые вишнёвые губы, в небесные глаза. Разглядывал стройное тело в объятиях белого шёлка. Любовался золотистыми узорами и красной вышивкой, выгодно подчеркнувшей соблазнительную грудь.

— Знаешь, кто я такая, — девушка явно была довольна и своей славой, и эффектом, который произвела на гостя.

— Кто же не знает Кововладову жену, — отвечал Макс.

— Тише-тише! — в глазах Любки забрезжил страх, — Не буди лихо, пока оно тихо.

Красавица сделала шаг в сторону ночного посетителя и ноздри мужчины раздулись, жадно вдыхая аромат полевых трав. Он будто вновь попал в своё деревенское детство: утро, Троица, петух голосит, кошка мурлычет, а изба утопает в запахах — сладость клевера и василька, спокойствие ромашки и горечь полыни. Макс зажмурился и вспомнил, как его детские ножки свешиваются с кровати и погружаются в свежий травянистый ковёр. К реальности его вернуло лёгкое прикосновение: мужчина распахнул глаза и напоролся на Любку, которая гладила его лицо тыльной стороной ладони.

— Не боишься меня? — спросила она, выгнув пшеничную бровь.

— Мне уже ничего не страшно, — отвечал Макс.

Любка нагнулась к шее мужчины и принюхалась.

— Вина… Злость… — прошептала девушка, — Обречённость. Хм… страха, и правда, нет.

— Ты мне жизнь сломала, — признался маршрутчик.

— Да я тебя впервые вижу! — Любка нахмурила лобик, скривила губки, и, наконец-то, оторвала руку от лица собеседника — Поди прочь, глупец!

Макс перехватил тонкую девичью кисть и, грубо сжимая её, с грохотом рухнул перед Любкой на колени:

— Умоляю, скажи зачем ты это сделала? Зачем ты её убила? Аааа….

Мужчина со стоном отпрянул, точно получив разряд тока, а Любка разровняла складки шёлка, встряхнула примятый рукавчик, заскользила ладонями по корсету и взмахом руки поправила волосы. Всё это время она думала, что делать: сразу убить сумасбродного грубияна или сначала пытать. Заглядывая в свою чёрную душу, Любка не могла найти ответ. Отчего-то не было в ней желания свести Макса в могилу. Впервые со второго марта 1721 года Любке захотелось поговорить с человеком, раскрыть смертному свою душу. Может стоит? Ведь Марфа Кузьминична её тогда поняла, приголубила и пожалела. Может и этот поймёт? Любка стрельнула глазками в мужчину.

«Нет, это не поймёт. Глупый мужик!».

Любка уже собралась запеть, но Макс вновь упал ей в ноги:

— Что хочешь потом со мной делай, но расскажи! Я должен знать. Должен понять… Почему всё так вышло?

Застывшая слеза сорвалась с ресниц маршрутчика и упала на покрытый инеем пол. Вторая. Третья. Четвертая. Соленые и теплые капли растопили ледяное сердце. В эту минуту Любка поверила, что и мужчины могут чувствовать.

— Я не убивала её, — вдруг призналась девушка, — Я её спасла. Освободила.

Макс слушал, раскрыв рот, и старался не шевелиться.

— Ты думаешь, что она счастливо жила? — продожида Любка, — Муж у ней красавиц видный, выбрал в жёнки себе девку скромную, чтобы не перечила, была доброй и любящей. А сам по девкам шлялся, прелюбодей подлый! Она всё знала, но терпела. Теперь не придётся себе на горло наступать. Теперь она счастлива и покойна. Поверь, я знаю, что говорю. Веками женщин освобождаю. При государыне Екатерине ко мне даже паломничество совершали, всех тихо-мирно забирала, все упокоились с чистым сердцем… А сколько я девиц в тот век покалечила: не хотели идти за седых да беззубых! Одно время даже думала, что к лику святых меня причислят, как заступницу истерзанных жён, но нет. Супружнице языческого бога не нашлось места в православной вере. Двести лет минуло и забыли Любкину доброту, вторглись в мои земли, склеп этот построили, — девушка со злостью обвела рукой Морятник, — Святой водой, да иконами меня изводили. Глупцы… Матушка тут моя лежит, не дам на её могиле строить!

Маршрутчик растворился в сладких речах красавицы, жадно ловил каждое слово. Пока его не осенило:

— А мужчину ты можешь упокоить?

— Нет. Мужик сам жену выбирает, а жена потом с ним всю жизнь соглашается. От мужа зависит, как жена будет после свадьбы жить, будет сыта или объедки есть, будет здорова или побита. Зачем же мне мужика спасать, который за всё в ответе? — Любка отвечала совершенно искренне, без тени лукавства.

— Эх, многого ты не знаешь о современной жизни, — прыснул маршрутчик, а потом попросил искренне, — Меня забери, пожалуйста. Нет мне покоя в этом мире.

Любка захохотала, да так громко, что летучие мыши, которые обосновались на зиму в тёмном углу под потолком, встрепенулись и запищали, но маршрутчика это не остановило.

— Ты же спасаешь несчастных. Спаси меня!

Красавица подошла к гостю и вновь принюхалась. Горечь. Предательство. Пустота. Да… Она и не догадывалась, что брак может принести такую боль мужчине, а он продолжал гнуть своё:

— Им без меня будет лучше. Машка так и написала.

Макс вспомнил, что у него есть доказательство. Потянулся к заднему карману джинсов и извлёк на свет смятую бумажку.

— На вот, посмотри! Тут написано: «Так будет лучше. Прощай!».

Мужчина протягивал бумажку, а Любка в растерянности молчала. Ещё ни один мужчина не погиб от её руки. Может ли она изменить своим же правилам? Честно ли это? Она смотрела на Макса, который выглядел таким несчастным, таким потерянным, что сердце вновь дрогнуло.

— Ладно. Будь, по-твоему, — согласилась супружница.

Макс шумно выдохнул и решился ещё спросить:

— А как это? Больно?

— Нет, я просто спою тебе песню. Колыбельную-заупокойную и ты уснёшь.

— И побелею?

— Белеют те, кто боятся. В тебе страха нет.

Любка села на замороженный пол, облокотилась спиной к ледяной кирпичной стене и похлопала по ногам, приглашая Макса. Мужчина растянулся, положив голову на колени супружницы. Теперь он без зазрения совести разглядывал лицо Любки, думая, что перед смертью может вдоволь насмотреться на эту красоту, вдыхал запах полевых трав из своего детства, исходящий от её тела, и вслушивался в дивный голос, который баюкал его под сводом недостроенного Морятника.