Комната белого рояля (СИ) [Mon Ten Man] (fb2) читать онлайн

Mon Man Комната белого рояля

Пролог

Под балконом стоял кто-то в сером капюшоне, слышал крик девушки, слышал ее плачь и горе. Сердце незнакомца колотилось, он хотел бежать к ней, прекратить страдания, помочь. Он сжал кулаки до боли в венах, собрал всю волю в кулак и отвернулся. По щеке незнакомца покатились слезы, и он просто потерялся в темноте…

Скажете, что мужчины не плачут? Да что вы знаете о них?!

«Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею» Шекспир.

Мне было десять, когда я прочел эти строки. Я усмехнулся, закрыл книгу и подумал, что бессмысленный афоризм далек от реальности. И что теперь? Я стаю под окном родного дома и понимаю, каким же придурком я был, все эти годы, чувствую себя последней тварью, за то, что решил уйти вот так, и чувствую себя слабаком, из-за того, что ноги меня не слушают и не уходят. Если бы я верил в бога, то помолился бы, чтобы он меня забрал в эту же минуту. Но я верю только себе. А кто я? Изгой? Может слабак, промокший под дождем, или же может человек, который в дальнейшем услышав, что “Любовь прекрасна”, “Любить — это счастье” и тому подобное, вспомнит этот день и будет жалеть каждого, заговорившего о любви, человека. Мои раны не закроются, не заживут, но одно я знаю точно: Я вернусь!

* * *

17 годами ранее

21 Ноября. 06:00 утра. Полицейский Джозеф Смит позвонил в дверь Джонсонов. Эта семья была очень известной в городе. Жили они в престижном и охраняемом районе города. Дом был большим, а жили в нем только трое: Ричард Джонсон, его жена Дакота Джонсон и их новорожденная дочь Камилла.

Прислуга открыла дверь, посмотрела на мистера Смита, затем увидела ребенка, около 10 лет, укутанного в черном пледе.

— Чем могу помочь? — вежливо спросила прислуга.

— Позовите хозяина, пожалуйста, — тревожно сказал он.

Спустя несколько минут Ричард Джонсон вошел в гостиную, где ждал мистер Смит с ребенком.

— Приветствую, — сказал он, не меняя мимику на лице, — чем могу помочь в столь ранний час?

— Мистер Джонсон, прошу прощения за мой визит в 06:00 утра, но здесь вопрос жизни и смерти, я не мог рисковать судьбой мальчишки, соблюдая приличия. Я слышал о вас, вы человек добрый и довольно богатый, у вас большой дом и у вас пока всего один ребенок — дочь, а этот малыш, который заснул в вашем кресле, потерял мать 4 часа назад, — рассказал Смит с дрожащим голосом, и добавил, — а отца мальчика никто не видел.

— А как умерла мама ребенка и чем я могу помочь? — спросил, пораженный историей, Ричард.

— Смерть женщины еще не доказали, ее тело не нашли, была только прощальная записка, но предполагать, что это самоубийство мы тоже не можем, поскольку записка была написана из мужских рук, так что ее считают пропавшей без вести. А вы смогли бы помочь этому мальчику, если бы временно приютили его.

— Но почему вы не отнесли ребенка в детский дом?

— Это было в записке, тот, кто писал ее, попросил не отправить его в приют, но если вы откажетесь я, конечно, так и сделаю-отнесу его. Я потерял сына, когда ему было 11, я бы с удовольствием усыновил его, но мне нельзя, у меня нет средств и дома, я живу в съемной квартире со своей дочерью, а в городе я не знаю больше таких людей, как вы Мистер Джонсон, которым можно доверять судьбу человека. Мне стало жалко его и ноги сами привезли меня к вашему порогу.

В словах полицейского была видна явное уважение и восхищение к этой семье. Мистер Джонсон был в недоумении, но он как человек осознавал, что от его решения, хоть и спонтанного, зависит судьба мальчика. В тот момент, когда мистер Джонсон принимал решение, все взвешивал и обдумывал, маленький Себастьян проснулся и начал обглядываться по сторонам. Ричард подошел к нему, взял на руки, чтобы успокоить ребенка и поговорить, и в этот миг понял, что отдать Себастьяна обратно полицейскому он не в силах.

Спустя некоторое время семья усыновила его. И с каждым годом, как рос Себастьян, Ричард и Дакота рассказывали ему о его настоящей семье. Глава семейства рассказывал сыну все, что мог узнать о его семье все эти годы. Но все ровно он очень любил их и иногда даже забывал об отсутствии кровных уз.

Семья Джонсонов занималась бизнесом, и жили они, не нуждаясь ни в чем. Дети росли в высшем обществе. Камилла учились в школе, а Себастьян уже наслаждался плодами взрослой жизни. Жизнь проходила довольно интересно. Семья путешествовала часто и купалась в признании и уважении города. Себастьян и Камилла были очень близки, их нельзя было разлучить. У обеих были свои друзья, но даже эти друзья завидовали близости Камиллы и Себастьяна. Себастьян заменял Камилле всех, иногда даже подруг, она вполне могла провести все свое время с ним. То же самое Камилла значила для него. Шли годы…

Глава 1. Перемены

Жизнь играет с тобой именно тогда, когда тебе кажется, что ты доигрался и выиграл.

Спустя 17 лет. Наши дни

Chartwell Estate. Бел-Эйр. Калифорния. 16:00.

Обслуживающий персонал рвался со стороны в сторону. Одни таскали фужеры, другие различные закуски, остальные украшала все пространство живыми цветами и свечами. Сегодня вечером на очередном светском мероприятии должны были собраться все знатные семьи и инвесторы со всех уголков земли. Если бы Стив Форбс захотел обновить свой список миллионеров и миллиардеров, то поверьте, места более подходящего он бы не нашел. Все приглашенные прибыли в поместье за день торжества, и на данный момент многие из них играли в гольф. Участвовали даже те, кто особо и не играл, но волшебная атмосфера садов поместья манила всех находиться тут. Идеально ухоженные лужайки, мраморные фонтаны и античные статуи затмили бы собой даже сады Людовика. Семья Джонсон тоже присутствовала на этом мероприятии.

От лица Камиллы.

— Разве они не прекрасны? — с некой гордостью сказала мама.

— Да мам, я горжусь ими, — ответила Я с улыбкой.

Я смотрела на отца, они с Себастьяном играли в гольф. С ними были еще двое мужчин, но их я не знала. Мама улыбалась фотографам, и пила свой мартини, а я гордо сидела рядом, но после позирования для нескольких журналов, пала в мысли. Сама не знала, о чем задумалась, просто настал момент, когда я устала улыбаться, позировать и махать рукой. Мой взгляд пал на Себастьяна. Ему позвонили, и он отошел к фонтану, чтобы его диалог не мешал остальным. Он ходил с право налево, потом обратно и нервно играл с рукавами свитера, который был, идеально, скинут на его плечи. Бежевые штаны, белая рубашка и свитер светло-коричневого цвета, превратили этого дьявола в аристократа, играющего в гольф. Он уловил мой взгляд и ехидно улыбнулся мне. На данный момент мы были в ссоре: неделю назад я хотела пойти на вечеринку к друзьям, папа не был против, а этот зануда пал в бешенство. “Дорогая, если твой брат против, ему видней, что это за компания” сказал папа, и я никуда не пошла. Потом он вернулся с огромным букетом пионов, чтобы я простила его за испорченный вечер, но было уже поздно.

— Камилла, не хочешь присоединиться к нам? — прозвучал незнакомый голос и вернул меня в реальность. Это был молодой парень, наверное сын того человека, кто с нашими играл в гольф. Я неуверенно посмотрела на папу, и он взглядом позвал меня.

— Добрый день. Спасибо за приглашение, но должна признать, что я пока не умею играть, — неуверенно ответила я и почувствовала, как краснею от стыда. Могу поклясться, что я была единственная во всем поместье, кто не умел играть.

— Мой сын любезно научит вас, юная леди, — прозвучал голос папиного друга. Я лишь улыбнулась в знак благодарности. Отец и пожилой мужчина приступили к игре, а молодой человек подошел ко мне и начал:

— Нас не представили, потому что наши отцы были уверены, что все мы помним друг друга. Я Люка. Мы встречались на нашей яхте, но вам тогда было примерно семь, — нелепо улыбаясь, рассказывал он.

— Камилла Джонсон. Очень приятно.

— Я помню вас. Так что приступим? — сказал он и любезно подал мне клюшку, я неуверенно взяла ее, она оказалась довольна легкой.

— Теперь поза. Держите клюшку обеими руками, чуть нагибайте спину, но плечи должны быть идеально ровными.

Я молча выполняла все его рекомендации, чтобы не позориться. Люка подошел и поправил мои локти.

— Я не помешаю? — прозвучал строгий голос Себастьяна, от чего я непроизвольно выпрямилась.

— Себастьян, рад тебя видеть, дружище, — радостно сказал Люка. — Я и Камилла учимся играть в гольф.

— Вижу, Люка, но тут такое дело, я пришел за Камиллой. Дакота искала ее, не могла найти. Мы вынуждены оставить гольф на потом.

— Ох, конечно-конечно. Ну что ж, тогда встретимся за ужином, — любезно сказал Люка и покинул нас.

— Готова поклясться, что мама меня не искала, — с ядовитой ухмылкой сказала я.

— В этом нет необходимости. Она тебя не искала, — самоуверенно признался брюнет. Его повышенная самоуверенность часто бесила меня. Иногда мы ссорились из-за этого.

— Тогда как понимать твои выходки, Мистер Зануда?

— Солнышко если ты с ранних лет привыкнешь «нагибаться», это не приведет ни к чему хорошему, — приближаясь моему уху, сказал он.

— Ты себя слышишь со стороны?! Это всего лишь игра!

— Прости, я не хотел обидеть тебя. Я просто пошутил, — он так пожалел, что мне стало не по себе.

— Да ладно, я все равно не хотела играть, просто из-за вежливости не стала отказываться.

— А если он попросил бы поцеловать тебя, ты бы тоже из-за вежливости согласилась? — сказал он и заправил прядь моих волос за ухо.

— Я тебе говорила, что ты извращенный?!

— И не раз, Солнышко, но я не против, услышать это вновь.

— Ты извращенный!

От лица Себастьяна

Я понимал, что нет нечего плохого в игре с давним другом. Но сам дьявол велел подойти и помешать им. Может я плохой человек, но ситуация развеселила меня до ужаса. Я еле сдерживал смех и ор. Во первых Люка напоминал мне кудрявого барашка, во вторых я любил выводить из себя Милу. Она сердилась, я — смеялся. Мила не была одета для гольфа. На ней было обычное белое платье Ralph Lauren pane-led, которое превратило ее в фарфоровую куклу, а золотистые волосы были собраны в конский хвост. Она была красивым ребенком, а теперь стала красивой барышней. А барышне не подобает играть с барашками, хоть и с богатыми. Мы начали гулять вокруг фонтана.

— Чего затих? Размышляешь следующие проделки? — ее голос прервал мои мысли.

— Солнышко, не будь так ядовита. Мы семья.

— И это единственная причина, по которой я общаюсь с тобой.

— Ложь, — резко остановился я и посмотрел на нее, — ты привязана ко мне больше, чем ребенок к родителю. Ты любишь меня, мой гадкий характер и ты не сможешь без меня жить.

— Откуда такая уверенность?

— Я чувствую то же самое к тебе, просто я осознаю это, а ты пока нет.

— Пф, ладно пусть будет так, — она фыркнула и не отнеслась к моим словам всерьез, а меня мои же слова дали повод для раздумий. Я ведь не планировал этот разговор и сам был удивлен собственным заявлениям.

— Себастьян, нам надо готовиться к ужину. Наверное, нужно уже идти, — попросила Мила. Я провел ее до выделенной для нее комнаты, а сам пошел в свою. Открыв дверь я, увидел, что мой смокинг уже готов и весит на двери гардеробной. Я посмотрел на часы, чтобы понять, сколько у меня времени на подготовку, как мой смартфон начал вибрировать. Звонила Тайра:

— Привет мой лакомый кусочек, — на том конце телефона прозвучал вульгарный голос девушки.

— Тайра, я не в городе и удовлетворять твои желания не получится, звони другому, — я не знал в каких отношениях мы с Тайрой. Нас связывал только секс. Я даже не интересовался сколько «проходимцев» у нее. Для меня она всегда была свободна, я был в не очереди. По ее словам она сходила с ума от меня, но от этой информации мне не было тепло или холодно. Мне было плевать. Она была хороша в постели и все. Тайра знала, как я к ней отношусь, я не обманывал ее, а ей все устраивало.

— Я скучаю по тебе милый.

— Я буду в субботу, мне тоже нужна зарядка.

— Я буду ждать, — кошачьим голосом сказала она и положила трубку.

«Да что с тобой, слабак?!» «Соберись!»

Мое подсознание умнее сознания. Оно отправляло мне сигналы, а я их игнорировал. Звонок Тайры увеличил мою тревогу: я стал безразличен, даже страсть бушующая во мне притихла. У меня начиналась депрессия. По крайней мере, у меня не было иного объяснения моему состоянию. Я посмотрел на часы и понял, что опаздываю к ужину.

Глава 2. Бал

«Главный недостаток подсознательных поступков в том, что они непонятны себе самому»

Сергей Лукьяненко «Принцесса стоит смерти»

От лица Камиллы

19:00. Стилисты поработали на славу. Я смотрела в зеркало и восхищалась самой собой. Мама все это время была рядом, напоследок она помогла мне с молнией платья, только потом спустилась к остальным. Я надела черное платье декольте с глубоким разрезом до бедра, черные лабутены и фамильное колье. Мне оставалось побрызгать духи и выйти. Это был мой любимый аромат, Шанель номер 5. Себастьян подарил мне этот парфюм, когда мы семьей отдыхали на лазурном побережье персидского залива. Мы гуляли по магазинам, и он решил просто сделать мне подарок. Ароматы самые твердые напоминания о чем-то или о ком-то. Именно через аромат человек вспоминает то или иное событие. Я же вспомнила тот день и на лице появилась улыбка. Я посмотрела в зеркало и попыталась подбодрить себя. «Так Камилла, тебе нечего бояться или стесняться. Ты с семьей и ты важная гостья. Расслабься!» безнадежно утешала себя я, но волнение никуда не делось. Я спустилась вниз. Уже на лестнице витала аура грации и богатства. Фотографы стояли и рвались на кусочки ради одного успешного кадра. Я с приподнятой головой и гордой осанкой медленно спускалась к остальным. К моему великому счастью родных я увидела сразу. Мама в роскошном золотистом платье стояла в обнимку с папой. Они были похожи на Клеопатру и Цезаря, а напротив них, спиной к лестнице, стоял Себастьян со стаканом виски и смеялся над шутками папы. Мама восхищенно смотрела в мою сторону. Себастьян, уловив взгляд мамы, машинально повернулся к лестнице и тоже посмотрел на меня. От его взгляда мне стало не по себе. Во первых в эту минуту я осознала, что мне важна его реакция на мою внешность, что разозлило меня, во вторых я не смогла расшифровать значение его взгляда. На секунду он замер и посмотрел на меня с ног до головы. Потом свободной рукой поправил бабочку на шее, будто та душила его. Я подошла к ним.

— Ты очаровательна доченька, — глаза мамы блистали от восхищения.

— Спасибо мам, — мне стало тепло и спокойно от ее слов.

— Ну что ж молодежь, нам с мамой надо вести несколько обязательных бесед, а вы развлекайтесь. А ты Себастьян, чтобы ни шагу не отходил от сестры, — приказал папа и они с мамой слились в толпе.

— Ну что ж Солнышко твой спутник Я, — самодовольно заявил Себастьян и подал мне руку.

— Ты не рад? — неуверенно спросила я, думая, что он недоволен раскладом.

— Мне будет тяжко сегодня, ибо ты восхитительна, — его голос будто поменялся и его комплимент накрыл меня румянцем. Мне было приятно слышать от него такое. Мы не успели пройти в общий зал, как фотограф подошел к нам:

— Господин, мы вас пока не снимали, прошу, сядьте в кресло я хочу фотографировать вас и вашу спутницу, — не дав времени для согласия настоял фотограф, на что Себастьян просто рухнул в кресло.

— Юная леди, вас тоже прошу, можете сесть на колени вашего возлюбленного, снимки будут горячие но в то же время статные, — энтузиазм фотографа не знал границ.

— Эммм… вообще-то я его сестра, — мне стало стыдно от предложенной позы.

— О, тысячекратно извиняюсь, тогда сядьте на подлокотник кресла. Сниму вас как наследников известного рода.

От лица Себастьяна

Мила села рядом. Я мысленно разозлился на фотографа, но потом представил ее на моем колене и возненавидел себя из-за этого. Она красиво уселась на подлокотник. От нее веяло моим любимым ароматом и теплом, скорее, пожаром. Я подал ей руку, она пальцами прикоснулась моей руке сверху. Наши пальцы были переплетены. Я непроизвольно сжал ее пальцы и, наверное, сделал больно. Она дрогнула.

— Прости, я не нарочно, — сквозь зубы прошептал я, не отрывая взгляд от фотокамеры. Она не ответила, а лишь погладила мою руку. Я улыбнулся ее этому жесту, а фотограф заполучил кадр, которого так ждал.

— Перфекто, Господин. Спасибо за уделенное время, — поблагодарил он нас и потерялся.

— Так ты умеешь фотографироваться, да еще и улыбаясь? — насмехалась Мила надо мной.

— Я много чего умею, Солнышко. Это не все мои таланты.

— И какие же у тебя скрытые таланты?

— А вот это не для семнадцатилетнего ребенка, — сказал я и взял ее за руку. Она засмеялась. Я обожал ее смех.

Мы стали бродить по залам. По дороге я вел короткие светские беседы со знакомыми мне людьми, а Мила просто стояла рядом. Она была моей декорацией: просто украшала меня своим присутствием.

— Тебе не скучно? — спросил я.

— Подобные мероприятия всегда скучны.

— Это ж угораздило тебя родиться в богатой семье, — засмеялся я.

— А ты? — посмотрела она на меня, наверное, хотела по взгляду понять, что я чувствую.

— Я что? Меня к вам привела судьба, но всему материальному добился я сам. Ты даже не можешь представить, через какое дерьмо, я проходил все эти годы.

— Я знаю, папа всегда гордился тобой, и приводил всегда в пример, — сказала она.

— А ты? Ты рада, что я появился в вашей жизни? — я стоял и как ребенок ждал ответа.

— Себастьян что с тобой? Ты сегодня днем тоже вел себя странно. У тебя депрессия? — сказала Мила обеспокоено и дотронулась моей щеке. Я машинально схватил ее запястье, моя рука не нуждалась в приказе мозга. Я просто взял ее руку и потянул ее к себе. Странный холодок прошел по всему моему телу.

— Эй, хихихи, — посмеялась она, — что ты делаешь?

— Устраиваю семейные обнимашки. Ты против?

— Не а, просто люди подумают что…

— Плевать на них. Пошли.

— Куда?

От лица Камиллы

Себастьян вел меня за руку, как ребенка. В большинстве случаев он так и относился ко мне: как к ребенку. Мы шли через толпу людей, затем по узким украшенным коридорам.

— Псих, куда ты меня ведешь? — смеясь, спросила я.

— Сейчас увидишь, это вон та комната.

Мы дошли до роскошной, но по сравнению с торжественным залом, маленькой комнаты. Кругом весели картины известных художников, а в стеклянных камерах хранения были различные статуи и украшения.

— Это сказка! — вырвалось с моих уст.

— Это аукцион. Просто закрытый. Без цирка.

— То есть? — мне стало интересно.

— На большинство этих экспонатов уже предложена цена. Люди заходят, например как мы сейчас с тобой, предлагают свою цену и ждут. В конце вечера объявят, кому, что удалось купить.

— Интересно, — я загипнотизированно подошла к одной камере. Там был Викторианский браслет. От него веяло великой энергией. Это был браслет Королевы Викторий, но без таблички и так было ясно, что он принадлежал королеве. Браслет состоял из жемчужных струн, которые соединяла брошь, украшенная тысячью бриллиантами. Браслет зачаровал меня.

— Он прекрасен! — раздался знакомый голос. Я дрогнула, испугалась так, что чуть не уронила клатч.

— Господи, Кетрин, ты напугала меня, — улыбаясь, но напугано сказала я.

— Прости подруга, просто здесь относительно мало народу, поэтому и так тихо.

— Да, — ответила я и снова посмотрела на браслет, — он действительно прекрасен. От него веет необъяснимой мощью, я хочу его.

— Фу, извращенка ты, Камилла, — сдерзила Кетрин. — И тебе семнадцать!

— Почему? Он же красивый и кроме того я люблю жемчуга, — в недопонимании подняла голову я и посмотрела на подругу.

— Какие жемчуга? Я про твоего брата. Он прекрасен в этом смокинге!

Мои щеки стали багровыми. Я так увлеклась украшением, что не поняла слова Кетрин. Она восхищалась Себастьяном, а я, как дура, сказала, что хочу собственного брата. Я готова была умереть в эту секунду, лишь бы не сгорать от стыда. Я повернулась в ту сторону, куда глазела Кетрин, и увидела Себастьяна. Он стоял спиной к нам и беседовал с работником аукциона. В тот миг я поняла, почему Кетрин восторгалась им. Он был высок, от осанки действительно веяло мощью, а плечи были созданы для приталенных смокингов. Через мгновение он подошел к нам:

— Кетрин! И ты здесь?! — он недолюбливал семью Кетрин, думаю, из-за ее брата Чарльза.

— Да душка, мой папаша наказал моего мерзкого братика, и теперь я выполняю обязанности наследника Стакеров.

— Не удивительно, — безразлично ответил Себастьян, — Нам пора Солнышко — обратился он ко мне.

Мы попрощались с Кетрин, и вышли из зала аукциона.

— Ты очень груб со всеми, — начала я.

— Мила, я не хочу ссориться из-за твоей мерзкой подруги, — он продолжал идти и даже не смотрел в мою сторону.

— Что она тебе сделала?

— Она кидается на мою шею, а меня такие девчонки раздражают.

— Ну да конечно повелитель всего и вся! Никакая девушка не достойна тебя. Ты же у нас чертов Бог! — я сорвалась. Он остановился и посмотрел на меня почти злобно.

— Тебе понравится если я приму вызов твоей подруги? Ей ведь уже двадцать, она не ребенок, я с ней такое могу натворить, что она не забудет меня никогда и попросит еще, — он сказал это про Кетрин, но всю «грязную» и пошлую волну я, почему то, ощутила на себе.

— Мне плевать! — сказала я и пошла в главный зал. Он следом шел за мной.

Глава 3. Игра

Иногда мы выплескиваем свою страсть, чтобы не сойти от него с ума, но это вовсе не значит, что перед нами тот, кто зародил в нас эту самую страсть.

От лица Себастьяна

Я не находил себе место. Это ее «Мне плевать!» выбило меня из себя.

«Посмотрим, насколько тебе плевать!» с этой мыслю я подошел к бару.

— Мне Chivas безо льда, — бармен молча подал мне мой заказ. Я глазами следил за Милой и выпивал. Она нервно подошла к родителям, взяла фужер шампанского и присоединилась к беседе. Я оглядывался и поймал на себе взгляд Кетрин. Я улыбнулся ей. Спустя несколько секунд она оказалась рядом:

— Почему ты один?

— Я не один. Я с тобой. Что выпьешь?

— А что предложишь? — она флиртовала, я поддавался. Я обернулся к бармену и сделал второй заказ. Спустя минуту, бармен протянул шатенке бокал красного вина.

— Спасибо душка. В вопросах алкоголя ты лучший. Хотя, уверена, что не только в этом вопросе, — ну что скажешь: флирт малолетки. Но я не чувствовал себя виноватым потому что она была рада моей компании и хотела выпить со мной. Я не считал себя центром вселенной, но именно Кетрин, не упускала момента флиртовать со мной. Так что было большим вопросом, кто кого использовал.

— Я могу продемонстрировать свои иные таланты, — тихо прошептал я, наклоняясь к ней. — Потанцуем?!

Ее глаза заблестели. Я взял ее руку, и мы прошли в центр зала. На танцполе танцевали несколько пар, но большинство людей стояли и беседовали. Танцпол был почти пуст. Когда я и Кетрин дошли до центра, начали играть Hauser and Caroline Campbell — Quizas (Tango Version)

«Жаркое танго! То, что надо» подумал я и обнял Кетрин за талию, она положила руку на мою шею. Мы начали танцевать. Я притянул ее к себе больше дозволенного. Она волшебно двигала бедрами, касаясь моих ног. Я покрутил ее и прижал к себе спиной. Она почувствовала тепло моего дыхания на своей шее. Я обнял ее с живота и покрутил. Она сделала легкий реверанс и вернулась в мои объятия. Я погладил ее по щеке. Кетрин подняла руку и погладила мои губы. Я зубами схватил ее палец и чуть прикусил. Она дернула руку, и я зубами снял ее черную бархатную перчатку, затем выплюнул ее на пол. Вторую она сама сняла, повторяя мой страстный жест. Мы сделали еще один круг. Я пальцами впился в ее бедра, так что вены на моих руках стали видны. Она наклонила спину назад, повернула лицо в профиле и, красиво выполняя движение, открыла мне шею. Я поцеловал открытый передо мной участок. Кетрин покрылась мурашками. Ее тело реагировало на мой пыл очень горячо, она была готова отдаться мне в любой момент. После моего поцелуйя, она выпрямилась. Я покружил ее вокруг своего тела и посадил ее на свое колено. Она скинула ногу на ногу и открыла мне бедро. Я погладил ее ногу до самой вершины. Она тихо застонала. Этот стон услышал только я, он был предназначен мне лично. Я пальцами поиграл по ее сокровенным местам. Никто этого не мог заметить. Только она поняла, что музыка и мои жесты стали несовместимы. Я спустил руку и покружил ее. Кетрин занервничала, она жаждала продолжения, но это был лишь танец, большего я бы не успел. Музыка тоже дошла до своей кульминации и Кетрин завершила танец в моих объятиях. Она задыхалась.

— Это было безумно. Я не забуду этот танец никогда, — смотря мне в глаза, прошептала она.

— Спасибо Кетрин, — сухо проговорил я, и мы разошлись. Я подошел к семье.

— Это было горячо, сынок.

— Спасибо, Ричард.

— Ваш танец впечатлил нас всех, — улыбнувшись, заметила Дакота.

— Рад, что вам всем понравилось, — ответил я, смотря в глаза Миле. От моей дерзости она отвела взгляд и не сказала нечего. Нашу внутреннюю войну не заметил никто.

— Может мне поговорить со Стакером старшим? Кетрин привлекает тебя? — тихо сказал мне Ричард, начиная сугубо мужской разговор.

— Хахаха нет Ричард, спасибо. Я и сам могу решить вопросы своей личной жизни, если это будет необходимо, — сказал я и чокнул свой бокал с бокалом Ричарда.

— Слова настоящего мужчины. Молодец сынок. — Сказал он и скинул руку мне на плечо. Я даже не хотел смотреть в сторону Милы. У меня не хватило сил. Я боялся.

На сцену поднялся ведущий вечера: «Дамы и Господа! Прошу уделить чуточку внимания! Мы начинаем объявление итогов нашего закрытого аукциона» объявил он и начал читать список.

От лица Камиллы

Я ждала, когда же этот невыносимый ад закончится. Мое настроение резко упало. Почему? Я не знаю! Я устала. Хотела смыть с себя лицемерие богатого общества и лечь. Мы с мамой стояли и беседовали с двумя женщинами. Это были жены папиных друзей. Беседа на интересные мне темы чуть развеяло меня, но в сердце было пусто. Я была обижена, мне было больно. Я не хотела думать над причинами своего состояния. Я не понимала их, и мне так было спокойнее. Папа и Себастьян стояли в трех или четырех метрах от нас и беседовали. Я не слышала, что они говорили, да и не пыталась подслушивать, но Себастьян явно сказал, что-то такое, что понравилось отцу, ибо он скинул руку на его плечо и они засмеялись. Ведущий кричал коды экспонатов и имена. Двое сотрудников приближались к покупателям и давали купленные экспонаты или же сертификаты на них. Вдруг мой слух порезало предложение, где было мое имя: «Жемчужный браслет Королевы Виктории продан за шестьдесят тысяч долларов! Покупатель не захотел объявить свое имя, но теперь этот уникальный браслет принадлежит уважаемой Камилле Джонсон!» Я не поверила услышанному. Меня это скорее напугало, чем порадовало. Я услышала несколько восхищенных и несколько любопытных окликов. Мама тоже стояла в недоумении. Я повернулась к Себастьяну, он губами сказал «На здоровье, Солнышко» и отвернулся. Толпа позади меня шепталась, кто же этот таинственный и щедрый доброжелатель, который сделал юной девушке такой подарок, а этим таинственным оказался мой брат. Сотрудники принесли мне черную бархатную коробку и сертификаты на имущество. Я подписала все и открыла коробку.

Глава 4. Самообман

Так легко убедить других. Так трудно убедить себя.

Оскар Уайльд

— Оно тебе идеально подходит, куколка моя. Носи на здоровье.

— Но мама, я… — я потеряла дар речи.

— Для меня тоже поступок Себастьяна был неожиданным. Но милая подарки так не принимают, особенно от членов семьи. Не забудь поблагодарить его. Он не был обязан купить такое, но он хотел же сделать добрый жест. Будет не красиво оставлять это без внимания.

Слова мамы успокоили мой внутренний ураган. Но все же я витала в воздухе. Я подошла к отцу.

— Поздравляю доченька. Самая нашумевшая вещь на аукционе принадлежит тебе, — не было понятно ему вся эта ситуация понравилась или нет.

— Спасибо папа, но я не уверена…

— В чем? — отец любил конкретику во всем.

«Действительно в чем я была не уверена?! Я смотрела этот браслет, он увидел мою реакцию и купил. Но почему я не рада?!» этими мыслями я улыбнулась отцу и поднялась с мамой в свою комнату.

* * *

Спустя час

От лица Себастьяна

— Сынок, на лужайке бар лучше и уютнее давай выйдем туда. Эта обстановка меня уже наскучила, — я стоял на террасе когда Ричард подошел.

— Конечно Ричард. С удовольствием, — сказал я и жестом пропустил его вперед. Я действительно был рад провести с ним время.

— Нам как всегда. — Сказал Ричард бармену и тот моментально налил два стакана Chivas и передал нам.

— Себастьян, меня поразил твой поступок, — выпивая виски начал он. Когда мы приближались к бару, я примерно понимал, что у Ричарда есть разговор со мной.

— Какой поступок? Что я плохого сделал?

— Плохого ничего не делал. Просто твой щедрый подарок Камилле поразил меня.

— Брось Ричард, я захотел порадовать ее. Хотя у меня не очень получилось, — сказал я и тоже выпил.

— Хахахаха, сынок если тебе некуда девать деньги — женись! И тогда они всегда будут не хватать, даже если ты будешь миллионером, — мы засмеялись.

— Ричард я люблю Милу очень. Я с удовольствием трачу на нее и время, и деньги, — я открылся ему. Кроме Ричарда у меня не было родного человека. Ричард молчал. Он анализировал мои слова.

— Себастьян, огонь манит играть с собой, и человек, поддаваясь искушению, играет с ним. И тогда огонь обжигает человека дотла.

— К чему это ты?! — его слова твердо уселись в моем сознании.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Твое сердце свободно, сынок? — раньше он никогда не спросил бы такое напрямую. Но обстановка нам обеим позволяла быть честными. Самое ужасное то, что я не знал что ответить.

— Я … я не знаю. Да, наверное, свободно. — Ричард ухмыльнулся и сделал еще один глоток.

— Тогда откуда в тебе столько страсти? Может Кетрин нравится тебе?

— Нет, Ричард! Напротив. Она вообще мне не нравится. Я даже против дружбы между ней и Милой.

— Тогда кто в тебе зажег этот огонь, сынок, которым ты сжег сегодня Кетрин?!

Вопрос был риторическим. Он спросил и встал с места. Он не ожидал, что я ему отвечу. Ричард пожелал мне спокойной ночи и ушел. Я остался один в баре. Гости потихоньку уходили в свои покои. Я практический был один. Ричард поджег фитиль и ушел.

«Действительно о чем я думал, когда танцевал с Кетрин?!»

Я оставил чаевые бармену и тоже поднялся. Я вошел в свою комнату и первым делом расстегнул эту дурацкую бабочку, которая уже душила меня, потом снял пиджак. Я начал расстегивать рубашку как в дверь постучались. Я открыл дверь и мое сердце екнуло. На пороге стояла Мила в нежно розовом атласном платье. Наверное, она в нем и спала.

От лица Камиллы

Себастьян открыл дверь. От его ошарашенного взгляда мне стало не по себе, и я засомневалась, стоило ли прийти в такой час.

— Прости что поздно. Можно? — неуверенно спросила я.

— Брось Мила. Мы живем вместе, что за формальности?! — возмутился он и пригласил меня войти.

— Мама сказала, что не красиво не отблагодарить тебя. Спасибо за браслет, — он смотрел на меня и еле сдерживал смех.

— Что? — улыбнулась я, — Почему ты смеешься?

— Ты никогда не повзрослеешь, — как то по-хозяйски сказал он, обнял меня и поцеловал в макушку. — Носи на здоровье, Солнышко, — от его шепота по моей коже пошли мурашки.

— Но браслет не поднял тебе настроение, — бархатным голосом заметил он. Я не ответила и просто отстранилась от него. Дверь на балкон была открытой. Вечерний ветер играл с занавесом. Белая ткань заманила меня. Я вышла на балкон. С высоты посмотрела на сады, и еще раз влюбилась в окрестность. Я не хотела думать о Себастьяне, о Кетрин, о себе. Меня пугал поток моих мыслей. Я решила занять свои мысли пейзажем вокруг. Себастьян вышел следом. Он приблизился ко мне сзади и обеими руками оперся на балюстраду. Я оказалась в ловушке из изгороди, его рук и тела. Я не отвернулась и не попыталась освободиться. Я чувствовала себя в безопасности. Единственное что меня смущало, это сама вульгарность и дерзость его поступков. Но он мне нравился таким.

— Прости меня, — тихо произнес он. Я мгновенно поняла, за что он просит прощения.

— Ты был прав. Мне не понравилось, — призналась я.

— Я понял это по твоему взгляду. Тебе явно не было плевать, — с победной интонацией, но тихо сказал он.

— Себастьян, — повернулась я лицом к нему и посмотрела в глаза. Он, по-прежнему, не отпускал меня из своей ловушки, — я не хочу быть той сестрой, кто ревнует и ненавидит избранницу брата. Это низко!

— Ахахаха, тебя только это волнует?

— Да! Из-за тебя в моей голове происходит хаос, и я не уважаю себя за это. — Я злилась, но не понимала из-за чего.

— Это чертовский приятно услышать, Солнышко, — бархатным голосом, почти не слышно, прошептал он, и обнял меня. — Меня радует то, что я засел в твоей голове.

— Себастьян, ты ведешь себя странно, — резко заметила я.

— Это Chivas! — сказал он и носом уткнулся в мои волосы. Он глубоко вздохнул, будто наслаждался любимым ароматом и спросил, — Я подарил тебе эти духи?

— Да, — улыбнувшись, ответила я.

— Мила, прошу тебя, уходи, — сказал он, но сам не отпускал меня.

— Что? — я была в недопонимании. Вообще, в последние месяца я, общаясь с ним, была в недопонимании, но сегодня особенно.

— Если ты сейчас же не покинешь эту комнату, ты долго будешь жалеть об этом вечере. Я почти пьян, самоконтроля от меня не жди.

— Я чем-то разозлила тебя? — я не понимала его.

— Да! Тем, что тебе семнадцать, и ты считаешься моей сестрой.

— Псих! — сказала я и вырвалась с его объятий. Я дошла до двери, он крикнул мне вслед.

— Чтобы носила мой сегодняшний подарок, не снимая! — я на миг остановилась, потом хлопнув дверью ушла.

Глава 5. Друг или Враг

Не бойтесь врагов, бойтесь друзей. Предают друзья, а не враги!

Джонни Депп.

От лица Себастьяна

После того как Мила покинула мою комнату я кулаком ударил об стену. Что на меня нашло, не знаю. «Ты опять обидел самого дорогого тебе человека» проскользнуло в моем сознании. Я не смог объяснить ей того чего сам не понимал. Это то же самое, как ждать, что учитель литературы объяснит тебе законы Ньютона. Мое состояние ухудшалось. С каждым днем я приближался к истине и чем больше приближался, тем сильней она пугала меня. Я посмотрелся в зеркало.

«Сегодня ты заревновал сестре, заявил о привязанности, представлял что она сидит на твоих ногах, потерял самоконтроль с прикосновения пальцев, затем назло ей страстно станцевал с ее подругой, чтобы доказать ей ЧТО?! Что она тоже ревнует? А теперь ты еле сдерживал себя, чтобы не переходить грань дозволенного. И после всего этого ты прогнал ее и даже не смог объяснить зачем. Потому что ответ скрыт в твоем позорном и гнилом сознании. Ты ничтожество Себастьян!» Это все я говорил сам себе. Я смотрел в свои же глаза и ненавидел себя. Я ударил во второй раз, но теперь по зеркалу. Оно треснуло на мелкие кусочки. Громкий звук разбитого, огромного зеркала раздался по всему этажу. Комната Ричарда и Дакоты была рядом. Они услышали, что я в отчаянии крушу комнату и прибежали ко мне. Я не рассчитал, что потревожу кого то. Мне вообще не было до расчетов.

От лица Дакоты

Ночь. 02:32. Мы уже легли, как с комнаты Себастьяна раздался гром. Ричард всегда не лез в его личное пространство, но я как мать (а именно таковой я себя считала) не могла остаться равнодушной. К тому же я не припоминала, чтобы Себастьян истерил. Это что-то новое. Я накинула на себя халат и пулей помчалась в его комнату. Я даже не стала церемониться и стучать, а резко открыла дверь. Ричард, не успев понять что случилось, следом за мной появился на пороге комнаты сына. Увиденное поразило нас: Себастьян, не переодевшись, сидел на полу. Его руки были в собственной крови. Кровь из рук испачкало его белую рубашку. Он сидел среди разбитых стекал и пил прямо из бутылки. Я ужаснулась. Мне стало больно за него.

— Себастьян! Что с тобой? — вырвалось с моих уст. Я еле сдерживала слезы.

— Дакота, Ричард, простите, что напугал вас. Все в порядке. Я просто чуток занервничал, — полностью в адеквате сказал он и встал с пола в знак уважения. Следом он обратился к отцу:

— Ричард серьезно. Нечего не произошло, идите спать.

От лица Ричарда

— Себастьян ты в своем уме? Ты видишь свое состояние?! И черт тебя побрал, почему на тебя не действует алкоголь! — в истерике уже был я. Дакота начала копаться в ящиках, в надежде отыскать бинты и, какое ни будь, лекарство. Так как хозяин торжества приготовился приходу гостей очень тщательно, Дакота быстро нашла аптечку со всем необходимым.

— Себастьян, иди помой руки я привяжу их, — ее голос выдавал ее внутреннее состояние.

— Дакота, я в порядке. Серьезно. Спасибо большое. Иди спать. — Себастьян подошел к ней и обнял, как обнимал в детстве. Он называл ее по имени, но Дакота была для него настоящей матерью.

— Хорошо сынок. Но Ричард пускай остается. Вы, наверное, лучше поймете друг друга. Поделись хотя бы с отцом сынок. Спокойной ночи, — сказала она, отдала аптечку мне и ушла. Я за это и любил ее всю свою жизнь: за дьявольскую красивую внешность и за ангельскую душу.

— Ну, Псих?! Рассказывай! — сказал я и бросил аптечку в сторону.

— Ричард, прости за беспокойство. У меня случился нервный срыв.

— Из-за чего?

— Ричард, прошу тебя. Мне нужно успокоиться. Я не хочу говорить об этом.

— Сынок, я беспокоюсь. А что если ты попал в плохую ситуацию или… — я действительно боялся за него. Я любил его и считал своим сыном.

— Я обещаю тебе, Ричард, тебе никогда не придется бояться или краснеть из-за меня, — я посмотрел в его глаза и успокоился. Его вырастил Я, и мне было достаточно нескольких секунд, чтобы понять врет он или нет.

— Хорошо Себастьян, но, то что ты творишь, ребячество. Мужчины так не злятся. Ты порезал себе всю тыльную сторону руки.

— Потому что разозлил себя Я, Ричард. Никто иной. Я ВЫВЕЛ САМОГО СЕБЯ И ХОТЕЛ ВРЕЗАТЬ ПО СОБСТВЕННОЙ МОРДЕ!!!! И врезал, в зеркало. — Мне стало жалко сына. Еще я зауважал его честность и способность самокритики.

— Себастьян я не буду спрашивать, что вывело тебя из себя, но включи инстинкт самосохранения. Прошу. И еще. В последние месяцы ты стал очень много пить, но я ни разу не видел тебя опьяневшим.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Обратись к врачу. На этом все. Спокойной ночи Себастьян. — Сказал я и наступая на осколки стекла вышел из комнаты.

От лица Себастьяна

Ричард ушел. Так как сейчас уже было около 03:00 ночи, уборщика я не стал искать. Я решил руками собирать осколки зеркала и порезал еще несколько пальцев. Мне уже даже не было больно. Я не чувствовал ничего. Выбросив все в мусор, я пошел в ванную. Струны воды умывали мою собственную кровь. Зрелище было не из приятных. Я прямо под душем, кое-как, начал растягивать рубашку. Струны воды спускались с головы до пяток и как будто отключили мне мозг. Но мои навязчивые мысли все ровно мелькали в голове.

«Интересно Мила услышала шум?!»

«Хватит думать о ней!»

«Я бы не хотел, чтобы она увидела меня в этом состоянии!»

Этими мыслями я закончил свои водные процедуры и принялся «лечить» руку.

От лица Кетрин

Я в нижнем белье танцевала перед зеркалом, как Себастьян подошел сзади и медленно стал расстегивать мое белье. Его горячие пальцы медленно скользнули по всему моему телу. Он целовал мою шею. Я чувствовала его неровное дыхание. Он грубо притянул меня к себе и начал играть с моей грудью. Каждое его движение возбуждало меня до сумасшествия, и я ждала, когда же он возьмет меня. Его руки опустились ниже. Он начал ласкать участки между ног. Я непроизвольно начала стонать. «Я хочу тебя Кетрин» простонал он. Я легла на кровать и дала ему возможность завладеть мною. Он лег на меня сверху и начал целовать грудь и шею. Я в это время начала раздевать его. Он продолжал свои ласки, и спустя несколько мгновений, я ощутила его в себе. Это было прекрасно. Я зависима от него.

Я открыла глаза. Тяжело дыша, посмотрела на часы. 03:15 ночи. Поняв, что это все было сном, я немного огорчилась. Мозг и подсознание показывают нам все самые сокровенные желания именно через сны. «Я хочу твоего похотливого братика, Камилла Джонсон!» поскользнулось в моем сознании. Вчера вечером я безнадежно влюбилась в Себастьяна. «Интересно, что он делает сейчас?». Я не обдумывая свое желание, кинулась в его комнату. Я следила за большинством уходящих гостей, и он не был исключением, за то теперь мое любопытство сыграло мне на руку: я четко знала, какая именно его спальня.

Я начала стучать, и не дожидавшись ответа, приоткрыла дверь. Глаза Себастьяна выпучились от удивления:

— Что ты здесь делаешь, Кетрин? — в недоумении, но строго спросил он. Он сидел в белом махровом халате и одной рукой пытался обматывать другую. Зрелище заставило мое сердце биться сильнее.

— А ты груб, но это заводит меня еще больше, — я не могла скрыть свое возбуждение. Себастьян посмотрел на меня, но не ответил, так как зубами держал вторую сторону бинта и пытался завязать, — дай помогу, — предложила я. Но к этому моменту он уже закончил свое задуманное и выплюнул остатки бинта изо рта.

— Так девочка, — обратился он комне, — у тебя 30 секунд, чтобы покинуть мою комнату.

— А во время танца ты не был так груб, — дерзила я, — или хочешь, чтобы я рассказала своему папочке, что сын его давнего друга обидел ее дочь, — я всегда считала, что шантаж хорошее орудие.

— Кетрин, во первых тебе должно быть стыдно из за твоего поведения. Ты вроде из знатной семьи, но открыто кидаешься на каждого встречного и позоришь свою репутацию. В твои 20 я уже пятый твой «выбор». Еще и самое смешное то, что именно твой отец основал девичью школу «Воспитания и этикета юных леди», а с собственной-то не справился. Бегает по ночам по спальням мужчин как легкодоступная женщина. Во вторых, когда я давал тебе повода или надежд? Ты не интересна мне в этом плане.

— Себастьян те парни в прошлом. Я хочу только тебя. И после того как я увидела сколько страсти в тебе, я хочу тебя сильнее с каждой секундой, — меня даже не обидели его нравственные нотации. Страсть ослепила меня.

— Кетрин, я со всем уважением прошу тебя. Уходи. Ты встретишь еще того самого, кто будет достойнее меня. Для меня ты лишь подруга Милы, — его слова резали меня изнутри. Я в этот момент осознала, что ненавижу Камиллу. Она для меня была конкурентом, а не подругой. Конкурентом во всем! Я не сдержала все накопленное и стала кричать:

— Я УСТАЛА ЖИТЬ ПОД ТЕНЬЮ ЭТОЙ ТВАРИ! ВСЕ ВСЕГДА ПРИВОДЯТ В ПРИМЕР ЕЕ! ЧТО В НЕЙ ТАКОГО? ДУМАЕШЬ, ОНА СВЯТАЯ? ЭТОМУ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО, МОЙ БРАТ ТОЧИТ НА НЕЕ ЗУБ! ОН ПОСТУПИТ С НЕЙ ТАК ЖЕ, КАК ТЫ ПОСТУПАЕШЬ СО МНОЙ!

От лица Себастьяна

Ее крик выводил меня из себя, но я держался. В какой-то момент я стал чувствовать собственное кровообращения. Вены на лице стали пылать. Я не понял, как оказался перед ней и схватил за горло.

— Дрянь, я сожгу весь ваш шаткий клан и сотру вас с лица земли, если кто-то из твоего гнилого семейства приблизится к Милее, — сквозь зубы зарычал я. Лицо Кетрин уже краснело.

— Мой брат так не защитил бы меня, может она еще и ублажает тебя? — после этого высказывания я готов был убить ее.

— Не мерь всех девушек по себе беспринципная тварь. Держитесь от нее подальше. Ты поняла меня? — Кетрин молчала. Я надавил сильнее и спросил еще раз:

— ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?!

— Да…, — еле ответила она. Я душил ее. Потом разум взял верх, и я швырнул ее в сторону. Она закашлялась.

— Ты пожалеешь об этом дне, — сказала она и выбежала прочь.

«Да что б всех вас! Что за чокнутая ночь?!» Я был в недоумении. За что было навалено столько проблем на одного человека, я не понимал. Я не был святым, но и жизнь не была непорочным раем. По моим расчетам я должен был быть в квидах с жизнью. А нет…

Я вышел на балкон и уселся на кресло. Только небо меня не раздражало в этот момент.

Глава 6. Предложение

Предложение от принуждения отличается лишь интонацией.

После бурной ночи наступило солнечное утро. Утро каждому живому существу дает новый шанс начать все заново. Оно как будто обнуляет грехи, зло и ошибки и говорит каждому «Давай сначала». Просто люди этого не ценят и не исправляются.

Солнечная погода радовала всех. Пение птиц и звук фонтанов превратили это утро в диснеевскую сказку. Завтрак уже был подан. Часть гостей завтракала внизу, а тем, кто не спустился, занесли завтрак в комнаты.

От лица Камиллы

Я открыла глаза от аромата свежих булочек с корицей. Я обожала их. Перед кроватью стоял белый столик на колесах, а на нем мой завтрак. Не было настроения есть. Я мгновенно вспомнила вчерашний день и снова захотела провалиться в сон. Но вариантов не было. Нужно было собраться и уезжать. Впервые за все эти годы, у меня было разочарование. Представьте какого это: 17 лет боготворить человека и в один день разочароваться в нем. Моя душа болела так, будто меня предал весь мир. Вчерашний инцидент и странное поведение Себастьяна, не дали мне нормально уснуть. Потом этот странный звук стекла и разговор папы. Но самым поразительным был ночной визит Кетрин. Наверное, мне сделало больно именно это. Я чувствовала предательство со стороны члена семьи и подруги. Отдаваясь своим мыслям, я взяла ягоды со стола и вышла на балкон. Только сейчас я обнаружила, что наши с Себастьяном балконы были общими. Их разделяло всего одно стекло — перегородка. Выйдя на балкон, первое, что побежало в моей голове, это вчерашнее воспоминание, когда я стояла на балконе, а Себастьян заключил меня в «ловушку».

«Мила тебе стали нравится странные вещи» подумала про себя я. «Но почему связь Себастьяна и Кетрин настолько раздражает меня?! Может потому что она моя подруга?» я думала о своем и нечаянно поймала на себе взгляд Себастьяна. Я дрогнула от неожиданности. Он приблизился к перегородке и сказал:

— Доброе утро Мила. Тебе так понравилось здесь, что решила остаться? — вот он постоянный Себастьян: всегда лаконичен, строг и говорит чисто по делу.

— Вижу ты тоже не спешишь, раз уж пока еще в халате, — дерзила я, — Хотя наверное ты пока не успел привести себя в порядок и переодеться, ведь всю ночь был занят, — он левой рукой преподнес чашку кофе к губам и я увидела бинты. Не могу не признаться: я сильно беспокоилась, но не показывала.

— И чем же я был занят юная 007? — он опять не воспринял меня всерьез. Лишь улыбнулся краем губ и продолжил выпивать свой кофе.

— Над этим я не подумала. Как то не заинтересовало, — сказала я и вернулась в комнату. Он засмеялся.

Я долго думала что надеть, но выбор пал на белое легкое платье. Я любила ездить в далекие расстояния в белом. Мне так было комфортно.

Спустя полчаса, все мы были у главного входа. Кетрин я так и не увидела, потому что, как папа сказал, у Стакера старшого были важные встречи, и они уехали на рассвете. Я отдала свои вещи консьержу и спустилась к семье.

— Привет принцесса.

— Привет пап, — меня порадовало его хорошее настроение, это было редким явлением.

— Дорогая ты нечего не забыла? — поинтересовалась мама, а сама радостно проверяла содержимое своей сумочки.

— Да вроде бы нет…, — сказала я, как прозвучал его голос.

— Как нет?! А меня…?! — с дьявольской улыбкой сказал Себастьян. Я повернулась в его сторону. Он уже возвращался со стороны своей машины. Первым я заметила то, что утренней повязки не было. Он снял бинты, но раны были видны. Себастьян был одет в черные штаны и в черную рубашку. Он скрутил рукава рубашки до локтей, что подало ему неопрятный вид, но в тоже время придало обаяния. Щетина и волосы тоже не были такими ухоженными, как обычно, но это не помешало ему выглядеть грациозно.

— Как рука сынок? — спросил папа.

— Ерунда, — коротко ответил он и посмотрел на меня. Я была обижена на него, но почти не знала причину.

— Ну по коням? — заявил Себастьян и отдал мне чип от машины, — Мила, иди, сядь я попрощаюсь с остальными и подойду.

— Я еду с тобой? — удивилась я. Мы вчера приехали с мамой отдельно. Папа и Себастьян уже были здесь. И я даже не знала, кто на чем приехал.

— Да, тебе что-то не устраивает? Тем более я попросил консьержа поставить твои вещи именно в мою машину, — самодовольно заявил брюнет. Мама и папа не были против, потому что знали, что с ним я всегда в безопасности, и к тому же мы ехали домой по одной и той же трассе. Я взяла чип и не довольно пошла к машине.

«Кто бы сомневался! Я б удивилась, если бы ты не контролировал ВСЕ!»

Я недовольно подошла к черному Ягуару и села. Спустя 15 минут Себастьян появился:

— Прости, что задержался Солнышко. Я говорил с дворецким, хотел заплатить за разбитое зеркало, но он сказал, что хозяин обидеться, так что пришлось отблагодарить по другому.

— Хм, потанцевал страстное танго и быстро вернулся? — сказала я и повернулась к окну, чтобы он не понял, что я еле сдерживаю смех.

— Пфффф… Нет я просто оставил дорогое шампанское с запиской. Мила хвати, я уже попросил прощения, — он оправдывался искренне. Мне стало неловко.

— Да шучу я, расслабься, Себастьян, у меня нет права контролировать твою личную жизнь. Я даже свою, пока, не контролирую.

— Есть у тебя право, — коротко ответил он и тронул машину с места.

— И кто же мне его дал?

— Я! Я давал это право тебе всегда и сейчас даю. А что касается твоей жизни, контролировать ее пока что будем Я и Ричард. Не доросла еще малютка, — с дьявольской улыбкой заговорил брюнет, не отрывая взгляд от дороги.

Я не ответила нечего. Несколько километров мы ехали в полной тишине. Он иногда включал музыку, чтобы развеется. Себастьян вел машину в основном левой рукой, и я с близи увидела все ссадины. Я непроизвольно ощутила боль. Он уловил мой взгляд и тихо сказал:

— Не бойся, они не болят. Я их даже не чувствую. Порезы не глубокие.

— Чем ты порезался? — я была в недоумении.

— Осколками зеркала, — он отвечал сухо и даже не смотрел на меня.

— Я слышала шум, хотела прийти, но не знала, тебе нужна помощь или нет. Потом решила, что все же пойду к тебе, но в коридоре увидела Кетрин, она выбежала из твоей комнаты, поправляя халат. Я подумала, что уже не стоит потревожить тебя.

От лица Себастьяна

Я ждал, когда же она заговорит про вчерашний день. И мысль, что Мила услышала все, но не захотела узнать, как я огорчала меня. Но то, что я услышал сейчас, огорчило меня еще сильнее.

«То есть она шла ко мне, но по дороге встретив эту тварь — передумала» от одной этой мысли я хотел вернуться в вчерашнюю ночь и придушить Кетрин.

«Ты заревновала ко мне и сама не поняла этого детка!» я стал улыбаться как идиот.

— Что? Что опять? — заметив мою улыбку, спросила Мила и засмеялась, из-за чего я тоже стал смеяться.

— Мила, между мной и Кетрин нечего не было. Ты даже несовершеннолетняя и я не стану говорить с тобой о недозволенных вещах, но хочу, чтобы ты знала, я не спал с Кетрин.

— Брось Себастьян, мне скоро 18, но и это не важно. Я прекрасно понимаю, что такое секс, и что случается, когда люди хотят друг друга.

— Эй. И откуда такая осведомленность? — я покраснел от ее слов. Не одной живой душе не удавалось смущать меня, она была единственной. К тому же я чуток разозлился. Подумал всякого.

— Я говорила на такие темы с мамой. Она говорит, что женщина должна познать себя с ранних лет.

— Точно с Докатай?

— Эй! А ты что подумал?

— Если бы я что-то подумал, ты была бы в багажнике со связанными глазами и руками. Я бы похитил тебя и не отпустил, пока не призналась бы во всем и не сказала, где живет тот, кто совратил тебя.

— Маньяк! — смеясь сказала она. Но мне было не до шуток. Я представил ее с парнем и потерял самоконтроль.

— К стати… что ты хочешь на свой день рождения? — поинтересовался я.

— Ты мне уже купил подарок, — сказала она и показала мне запястье, на котором красовался жемчужный браслет.

— Это не подарок я его купил без повода. Я не могу прийти на твой день рождения без подарка.

— А может, я не приглашаю тебя… — съязвила она как ребенок.

— Ты не сможешь радоваться и не думать обо мне, — ответил я и повернулся к ней.

— Не знаю у меня все есть, — сказала Мила и опустила взгляд.

«Это ты в смысле приняла, что не можешь не думать обо мне?!» либо я хотел этого так сильно, что начал искать приятное там, где его нет, либо Мила тоже была привязана ко мне, но не показывала этого. Одно я понимал точно: я не смогу без нее ни дня. Телефонный звонок во время вытащил меня из глубоких и терзающих мыслей.

— Да Ричард, — ответил я.

— Сынок, Стакер старший пригласил меня и Дакоту в свою загородную виллу. Ты же понимаешь да что это не приглашение…?

— Да Ричард, прекрасно… — я не мог говорить открыто, чтобы Мила не понимала и не беспокоилась.

— Сынок, Камилла с тобой?

— Конечно.

— Не отходи от нее не шагу. Я не знаю, почему этот ублюдок, захотел встретиться со мной. Пока я не выясню…

— Ричард, я знаю почему. Поговорим, когда вернетесь. Не беспокойтесь. Я здесь.

— Хорошо сынок. Я не сомневаюсь и спокоен. Конец связи.

— Ричард, подожди.

— Да сынок?

— Ворон считает себя орлом, когда речь заходит о его птенце.

— Черт, Себастьян, что ты сделал с Кетрин? Я же предупреждал…

— Я просто не дал птенцу насладиться.

— Я тебя понял. Поговорим позже.

Я отключил телефон. Ричард действительно понял мои предупреждения. Я обязан был, как-то намекнуть, чтобы он мог вести разговор с этим ублюдком. Я повернул к заправке. Мила заговорила:

— Что говорил папа? Я поняла, что ты скрыл суть разговора.

— Да скрыл. Но тебе не о чем беспокоиться. Мы говорили о его партнере по бизнесу, — если так подумать я ей даже не наврал, — Солнышко, выходи. Пойдем со мной.

— Можно я останусь в машине? — ответила Мила.

— Нет, это не безопасно я не оставлю тебя в машине одной.

— Что может случиться?

— Мила не будь ребенком. Выходи.

Загородная вилла Стакеров.

У громадных окон в самом центре комнаты стоял большой круглый стол. Весь интерьер напоминал охотничий домик. Повсюду были видны бруски дерева. Из огромных окон были видны леса и дикая природа, казалось, будто это тонкое стекло не разделяет лес от виллы. Повсюду были разбросаны одеяла из натуральной шерсти. Интерьер был, скорее диким, чем богатым. Хозяева и гости, а конкретно Стакер Страший со своей женой и Ричард с Дакотой, сидели за круглым столом и обедали. Стакер и его жена больше десяти лет были в разводе и встречались крайне редко, когда дела касались их общих детей. Они жили в разных странах и тот факт, что она присутствовала за этим столом говорил лишь об одном: речь пойдет о наследниках. Молчание нарушил Мистер Стакер:

— Мистер Джонсон, как доехали дети? Кетрин, на пример, долетела на вертолете, хотя я отправил за ней водителя.

— Камилла уехала с братом, Себастьян подвез ее, — сухо ответил Ричард.

— Видите ли, Мистер Джонсон, у моего сына появились чувства к нашей Камилле, и я сочту глупостью, не использовать эту любовь в целях нашего всеобщего блага.

— Господин Стакер, моей дочери даже нет восемнадцати и о женитьбе мы пока не думаем, — твердо ответил Ричард. Дакота, уже не сдержав эмоции, вышла на балкон, якобы, попить кофе на природе. Она как мать не могла сдерживаться, но понимала, что лишние слова только навредят ее семье.

— Господин Джонсон, а вот статья, по которой судят членов совета директоров, вовремя не подписавших бухгалтерские документы, гласит о наказании больше восемнадцати лет, тем более в наших-то случаях, когда мы имеем дело с миллиардами. Странное да совпадение?

— Стакер не смей угрожать мне. Я не продаю свою дочь.

— Моя невинная Кетрин тоже не продавалась, а твой сын опозорил ее перед всем высшим обществом. А после распустил руки, когда та явилась к нему.

— Уверен это недоразумение, я поговорю с Себастьяном.

— Подумай, дружище, брак Камиллы с моим сыном изменит жизнь нам всем. Она будит жить в достатке до конца своих дней, Чарльз любит ее и к тому же он остепенится, а твои документационные проблемы с государством обнулятся. Еще, вдобавок ко всему этому, я верну тебе твои акции, которые ты продал на бирже.

— Я не нарушал закон, тот, кто это все сделал мертв.

— Да знаю, но ты же мог сказать ФБР его имя и предоставить контакты семьи. Но ты не стал, и теперь, ты считаешься соучастником.

— Нет, не мог. Я сам поехал к ним, думаешь, я не додумался?! У этого козла была жена, которая была на седьмом месяце беременности, а двое мелких уже голодали из-за долгов играющего папаши. Ты бы сдал такую женщину властям?

— Тебя погубит твоя доброта. Это не те времена Ричард. Подумай над моим предложением. На этом все.

Глава 7. Затишье

Когда в твоей жизни не происходит нечего, именно в этот момент нужно задуматься, о том «что же происходит?!»

От лица Камиллы

Мама с Папой были у родителей Кетрин. Это значило, что я весь день должна была проводить с Себастьяном. Меня это не огорчало и не радовало. Хотя если бы я была более честна с собой, то могла бы заметить, что его компания мне приятна. Себастьян не отходил от меня, даже в супермаркет мы зашли вдвоем, я не знаю, что ему сказал папа, но он был на чеку, скорее на взводе. Мы прикупили немного еды и напитков и поехали домой. Илоны, нашей прислуги, уже не было, она жила с нами, но раз в неделю у нее был свободный день и этот день как раз был сегодня. Я и Себастьян были на кухне, пытались распаковать купленное. Я принялась помыть лимоны, как Себастьян нарушил тишину:

— Что ты будешь из купленного? Я сам разогрею, — раздался его голос. Он был на нервах, но пытался скрыть это.

— То же что и ты, я поставлю сервировку, — ответила я.

— А ты знаешь где все лежит? — смеясь сказал он.

— Ха, ха, ха, — дерзила я, — а ты найди сам.

— Сядьте моя Королева, ваш Король вас накормит, — “театрально” заявил брюнет, и нежно взяв мою руку, провел к столу.

— Мне не до игр Себастьян.

— А что случилось Солнышко? — его голос стал серьезным.

— Ну у моего папы проблемы и я это вижу, он стал замкнутым в последнее время, еще у меня брат психопат, который не разрешает мне общаться с друзьями…, — я тоже хотела подколоть его, но он не дал мне продолжить.

— Сейчас этот брат психопат выйдет из себя, тебе, конечно, может и понравиться, но потом точно будешь жалеть, — с очень низким голосом сказал он, приближаясь к моему уху. Мне стало неуютно.

— У тебя всегда такие странные намеки.

— Ты что скучаешь по этому барашку?

— Ты про Люка?

— Так ты еще и сразу поняла о ком я, у тебя что-то есть с ним?! — шутка уже доходила до грани. Себастьян реально злился, но я не была намерена отступать.

— Да есть. Мы в тех же отношениях, в каких ты с Кетрин, — мне было больно из-за его поступка. Я не могла простить его, что он замутил с моей лучшей подругой.

— Ахахахахха, Солнышко, — сказал он и сел на колени передо мной, я сидела на стуле он передо мной на коленях, — ты, что ревнуешь братику?

— Нет, просто Кетрин моя подруга и…

— Мила, — опять снижая тембр начал он, я обожала его голос, — между мной и твоей Кетрин нечего нет и быть не может. Ты мне опять не веришь?

— Хорошо, прости я…, — я не знала, что ответить.

— Мила, иди ко мне, — он сидя на полу обнял меня, я смутилась но все мое тело обрадовалось и обняло его в ответ, — Солнышко, я люблю тебя очень и никогда не обману тебя слышишь? И мне чертовски приятно, что ты заревновала ко мне. И даже не смей говорить, что это не так.

Себастьян был прав, я ревновала. Я всегда ненавидела таких сестер, а сама стала такой и из-за этого я злилась на саму себя жутко. После откровенного разговора мы поужинали и поднялись каждый в свои комнаты. Я, лежа на кровати, читала биологию, так как утром мне надо было в школу, а я из-за моего необычного графика, не успела сделать уроки. Но учителям ведь не объяснишь, что уроки не сделаны из-за ежегодного балла миллиардеров. Я читала учебник и краем ухо слушала, как в комнате, где стоял рояль играл Себастьян. Мы все обожали его игру на фортепиано, но в последние годы он не играл часто, только когда был зол или встревожен.

От лица Ричарда.

Когда мы доехали домой, было уже 01:15 ночи. Дакота поднялась проведать Камиллу и уже наверное была в спальне. Я искал Себастьяна. Так как по всему дому звучали ноты фортепиано, я прямиком поднялся в комнату рояля. Он даже не включил свет. Сидел у рояля в темноте и играл в тотальном одиночестве. Единственным источником света была полная луна, которая еле осветляла пространство своим бледным светом. Я зашел и включил торшер. Себастьян резко прекратил играть и, сидя на табурете, повернулся ко мне:

— Ричард, рад, что доехали, я думал вас будет утром.

— Себастьян, что происходит? — я в последнее время не узнавал своего сына.

— Ричард, будь осторожен со Стакерами. Я…

— Себастьян! Что ты натворил? — я злился на него, но он был прав. Я даже знал, что дружба Кетрин и Камиллы опасна, потому что знал о настоящей личности этой Кетрин, но я хотел понять, какое отношение имеет ко всему Себастьян.

— Ричард, я не буду вдаваться в дешевые подростковые подробности, но Милу нужно защитить от этой семьи. Кетрин угрожала мне, что Чарльз поступит с Милой плохо. Я…

— И ты распустил руки, так ведь?

— Я душил ее, — Себастьян сказал это, так будто не было нечего нелогичного в его поступке.

— Ты из ума выжил? Она наследница клана, между прочим, который при желании проглотит нас с тобой в считанные минуты.

— Мне плевать Ричард, я сотру их с лица земли, если они дотронутся до Милы.

— Тебе кажется, я дам обидеть единственную дочь?

— Ричард ты мягок с ними.

— Себастьян, Стакер сегодня предложил выдать Камиллу за Чарлза… — я впервые побаивался Себастьяна. Я знал его реакцию.

— Что? — он встал с места, как натянутая пружина, — Ричард ты ведь не согласишься.

— У меня нет выхода.

— Ричард он наркоман и психопат. Это я унизил Кетрин, почему расплачиваться должна Мила? — Я смотрел на Себастьяна, он пугал меня. Он вот-вот готов был сорваться.

— Почему ты так остро реагируешь на эту тему. Она же когда ни будь должна выйти за кого-то.

— Ричард, это мое последнее слово. Мила не выйдет за Чарльза, — сказал он и вышел из комнаты.

Я был зол на него, потому что это я должен был решать, кому отдать дочь. Реакция Себастьяна тревожила меня, но у меня было столько забот, что я пока не думал о детях.

* * *

Прошло несколько недель. Как не странно проблемы временно утихли. Жизнь шла своим чередом. Ричард и Себастьян целыми днями пропадали каждый на своей работе, и каждый был занят своими заботами. Дакота занималась подготовками церемонии в честь восемнадцатилетия Камиллы, а Камилла была занята экзаменами в школе. Стакеры временно затихли, Кетрин в знак извинений отправила семье Камиллы пригласительное на свой день рождения. Казалось бы, все затихло…

…но это и есть тот самый момент, когда нужно быть осторожным.

Глава 8. Фитиль

Если фитиль горит, сколько бы длинным он не был, взрыв неизбежен…

13:00 дня. В просторном кабинете у витражных окон наклоняя спинку кресла и невольно качаясь в нем, сидел брюнет и играл со своей щетиной. Во всем кабинете, на полную громкость, играла песня Sam Tinnesz — Play with fire (feat. Yacht Money). Мужчина просто смотрел на одну точку и углублялся в слова песни. “Эти слова, и вправду, про меня. Я люблю играть с огнем, но не доиграюсь ли?!” Проскользнуло в мыслях мужчины. В детстве он был серьезным, но довольно жизнерадостным, а в последние годы, когда с раннего возраста занялся бизнесом, его жизнерадостность потихоньку угасла.

От лица Себастьяна

В какой то момент дверь кабинета открылась, и в комнату вошел парень:

— Себастьян, дружище, — он непроизвольно кричал, чтобы перекрикивать песню. Я шелком пальцев отключил проигрыватель и повернулся к гостью.

— Том, какими судьбами?! — обрадовался Я. — Что выпьешь?

— Нечего дружище, я по делу, спешу.

— Выкладывай, — равнодушно сказал я другу. Том был один из моих друзей, мы закончили школу вместе, и каждый из нас пошел по своему пути, но мы поддерживали связь и наша дружба дожила до стольких лет.

— Себастьян у моего двоюродного брата проблемы, очень серьезные проблемы. Он продает акции на свою долю в казино, помнишь, мы там иногда развлекались.

— Помню, — сухо ответил Я, это были не лучшие мои годы. — И что Том? Я сразу говорю, мне это все не интересно.

— Дослушай до конца. Если ты купишь эти акции, то твоя прибыль умножится минимум втрое. У меня просто нет столько денег, понимаешь?! Это идеальное предложение.

— Том мне, в свои 27, ничего больше ненужно. У меня есть апартаменты, есть машины, есть этот бизнес, и я не в чем себе не отказываю. Мне не нужно это гнилое казино.

— Да, братан, у тебя просто стимула нет. Деньги лишними не бывают. Ты живешь пока с Ричардом.

— Потому что они нужны мне. Они моя семья. Я нуждаюсь в их компании. Кроме того Мила очень привязана ко мне, я пока не хочу переезжать и огорчить ее. У меня есть свой дом, он пустует пока, — перечил я другу. Но кого я обманывал? Я не раз пытался переехать, но сам не находил в себе сил, а про стимул очень четко подметил Том. Последние события сбили меня с толку. Я не хотел нечего.

— Да и твоя избалованная сестра там иногда устраивает девичьи вечеринки, — съязвил Том.

— Хм, что правда, то правда, — усмехнулся я. — Я вообще надумываю подарить эти апартаменты ей. Как раз ей скоро 18, — у меня действительно была такая мысль.

— Псих, а тебе через 3 года тридцатник.

— И что? Я куплю себе новый дом, — спокойно ответил я.

— Или казино, — ехидно настаивал друг.

— Том мне не нужен бизнес в Лондоне. У меня нет планов переезда из этой страны, или даже города. Мне не интересно твое предложение.

— Да тебе интересны только твои скучные лекции в этом чертовом Принстонском университете.

— Завидуй молча, — рассмеялся я.

— Кстати, зачем ты поступил туда? У тебя же было высшее образование?! — в недопонимании спросил Том и скинул в рот леденец из моего стола.

— Мне нужен диплом именно факультета бизнеса, но Том, давай начистоту. Тебе ж не интересно мое обучение. Ты ж мне зубы заговариваешь. — Я окончил юр. фак. никто, даже я, не ожидал, что я займусь собственным бизнесом. Мои дела пошли в гору, и я планировал один контракт, для которого нужен был диплом именно факультета бизнеса. Я подал заявление в университет и стал не ходить на занятия. Только изредка появлялся там и сдавал экзамены.

— Старик ты поплыл, — рассмеялся друг. Я тоже засмеялся, как дверь кабинета опять открылась. На пороге появилась светловолосая, юная леди в красном платье ниже колен.

— Я не помешала? — тихо и очень вежливо сказала она.

— Конечно нет, Солнышко, — Я встал с места и рукой позвал ее присоединиться к нам. Ко мне явилась Мила. Подобные визиты не были в ее стиле, это было новшеством, но я был рад ее видеть.

— О Боги! — театрально начал Том, — Я ослеплен твоей красотой. Детка ну когда же ты вырастишь немного? Мое сердце будет свободно для тебя на веки вечные.

— Эй, меня не видно? — со злобой сказал Я и накинул на Тома убийственный взгляд. Я разозлился жутко.

— Оу, оу остынь старина. А что во мне не так? Я достойный парень, — Том всегда восхищался Милой, но знал, что «цель пока недосягаема». Восхищение друга вызывало во мне противоречивые чувства. Мила все это время молчала. Она гордо ждала, когда же Том позволит ей сказать про цель визита.

— Ты, кажется, спешил Том. Проваливай! — он понял, что оставаться в моем кабинете дальше, уже не сможет. В итоге он попрощался с нами и ушел. Я даже не думал обидится он или нет. Мне было все ровно.

— Ты очень груб с ним, — сказала Мила.

— Тебе не понравилось Солнышко? Может тебе были приятны его слова? — я задал вопрос, но сердцем побаивался ответа.

— А если да?! Мне нельзя…

— Нет нельзя! Мила, не выводи меня и пожалуйста твои подростковые романтичные мысли обсуждай с Докатай. Мне это все не интересно, — я был зол. Поведение Милы иногда выводило меня из себя.

— Псих и грубиян.

— Какой есть, — съязвил я и продолжил, — так зачем ты пришла?

— За тобой. Нам нужно домой по раньше.

— И зачем же?

— Нашу семью пригласили на благотворительный бал. Собранные средства уйдут на лечение детских болезней, а наш папа, как понимаешь, в первых рядах всего этого. Так что мы вчетвером приглашены на бал, а ты можешь сопровождать девушку, твое пригласительное пришло отдельно, — без эмоций проговорила она. Подобные мероприятия были частью нашей жизни, и никто из нас не относился к приглашениям с особым энтузиазмом. Я иногда уставал от них, и пропускал некоторые. Честно говоря, я шел исключительно ради Милы.

— Я буду сопровождать тебя Солнышко. Никакой девушки нет, — ответил я улыбаясь.

— Врун, я же слышала твои разговоры не раз, — съязвила Камилла. В последние недели она была холодна, ей даже было все ровно с кем я появлюсь на мероприятии. Я не понимал причину ее такого отношения.

— Глупышка это не девушка. Это Тайра. У нас чуть иные отношения.

— Да, да ты сопровождаешь ее до кровати и только, — хихикнула она.

— От куда в твоей юной и непорочной голове такие грязные мысли, а?! — усмехаясь, спросил я и поднял одну бровь.

— Хихихи у меня есть брат извращенец, который гуляет с несколькими девушками одновременно, — смеясь ответила она. Я встал с кресла, положил руки на стол и приблизившись к Камилле сказал:

— Солнышко не играй с огнем. Он может сжечь тебя безвозвратно, — я сказал это максимально цинично и так близко, что Мила почувствовала мое дыхание на коже лица. Это ее огонь сжигал меня, но я держался.

— Я потушу твой огонь братец, — съязвила она, и пальчиком ударила по моему носу.

— Ммммм да не поспоришь, — я сел обратно в кресло. Она обезоружила меня. Снова.

— Все? Ты так быстро сдаешься?

— Тебе да, — с дьявольской улыбкой произнес Я.

— Так, когда мы можем идти. Через час у меня стилист. Мне нужно подготовиться к вечеру.

— Хорошо. Здесь в офисе у меня не много дел. Подожди 10 минут я подпишу несколько документов, и мы выйдем вместе.

— Ладно. И да там дресс-код: черное и белое, — на последок добавила Мила.

— Ах какая жалость, я то планировал надевать розовый пиджак, — сказал я на что мы вдвоем начали смеяться.

* * *

— Ричард, я не позволю продавать нашу единственную дочь этому наркоману, из-за угроз его папаши! — кричала Дакота на мужа. Она была сдержанной дамой, и воспитание у нее было высшим, но когда дело доходит до детей, любая мать превращается в хищника.

— Думаешь мне нравиться эта идея? У нас нет выхода! И к тому же…, — на эмоциях выговорил Ричард и затих. Будто не хотел произносить мысли в слух, чтобы не услышать их самому.

— Что? Говори! К тому же что? Ричард она НАША дочь, не только твоя!

— Любимая, соберись на бал, я не хочу с тобой ссориться и знай одно: я не в состоянии причинить вред нашей хрупкой дочери. Я не хочу ей зла.

— Ричард твои расчеты ослепили тебя. Я тебя не узнаю. Говори прямо. Почему ты хочешь быстро выдать Камиллу замуж?

— Потому что я чувствую, что она влюбится в не того человека и тогда мы не сможем нечего сделать, — на этих словах Ричард вышел из комнаты, оставляя жену одну со своими мыслями.

От лица Камиллы

Я была в своей комнате, но четко слышала — о чем говорили родители. Папа решил выдать меня за Чарльза Стакера. В современном мире невозможно управлять судьбой человека или насильно выдать замуж, но в нашем обществе это было обыденностью. “Вот и все Камилла, твоя жизнь закончилась в 17. Ты никогда больше не узнаешь что такое любовь, страсть, чувства и истинные отношения”. Я подозревала, что в доме Стакеров обсуждалась подобная тема, но что это произойдет так быстро и папа согласиться, я не ожидала. Папа предал меня. Но самое ужасное не это. Самое ужасное то, что в моем сердце нет места для Чарльза, а это значит, что я каждое утро буду просыпаться с человеком, которого призираю. Но при всем моем состоянии, унывать и страдать я не могла. У меня не было времени. Мне нужно было готовиться к сегодняшнему торжеству, который состоится в отеле “Fairmont”.

Прошло несколько часов. Я вышла из комнаты и направилась в фойе. Я была уже готова, но семья вышла к машинам раньше меня. Я была последней, и на телефон пришло сообщение от мамы “Милая мы во дворе, не задерживайся”. Я попрощалась с Илоной, которая помогала мне спускаться в пышном платье, и вышла.

— Мила, поторопись, мы опаздываем, — прозвучал голос папы. Мама уже сидела в машине. Папа с Себастьяном стояли возле машин и спорили. Папа говорил, что такие мероприятия нужно посещать с водителем, а Себастьян настаивал на том, что ему комфортно, когда его машину водит он лично. В какой-то миг взгляд Себастьяна пал на меня. “Ах уж этот твой взгляд, никогда не понимаю — ты восхищаешься или тебе что-то не нравится” проскользнуло в моей голове.

— Если ты репетируешь свадебный образ — тебе идет, — холодно сказал он и открыл мне дверь машины. Я не поняла причину его недовольства. На мне было белоснежное бальное платье, глубоким разрезом на бедре. А шлейф был, как всегда, очень длинным: я обожала такие платья.

— Я еду с тобой?

— Ты снова не рада моей компании? Эх, дорогуша, прости, сопровождаю тебя Я. В прочем, как и всегда.

— Себастьян, тебе бы не помешало, самому, представится с какой-то дамой, сынок. Ты слишком одинок, это меня волнует, — прозвучал голос отца.

— Брось Ричард, все в порядке, — коротко ответил Себастьян, и поместил мой шлейф в машину. Майбах папы ехал спереди, мы — сзади.

— Не боишься, что Ричард выдаст тебя замуж прямо сегодня, как раз на свадебный образ заморачиваться не будешь, ты уже выглядишь как невеста.

— Так ты знаешь? Я сегодня случайно подслушала, как мама с папой ругались. Но этот придурок, Чарльз…

— Он же тебе не нравиться?! Верно?

— Себастьян это неуместный вопрос. Ты прекрасно знаешь, что нет. К тому же у него нет шансов в принципе, кому-либо понравиться.

— Тогда твой сегодняшний образ обречен нравиться только мне.

— Да что не так с моим платьем? Дресс-код черный и белый! Ты сам в смокинге! Что ты тоже женишься?!

— Эй котенок, не кусайся, — остановил он машину, повернулся ко мне и тихо сказал, — не отходи от меня сегодня.

— Ш… Что?

— Не! Отходи! От! Меня! Сегодня! Весь! Вечер! — Я даже не переспросила. Я была в недоумении, но не хотела затянуть этот разговор, к тому же мы опаздывали.

Глава 9. Огонь

Огнем можно разогреть ужин, или же можно сжечь города. Какие последствия будут от огня, зависит только от тебя.

Отель “Fairmont” 18:45.

Вход отеля был под прицелом папарацци. Красная дорожка вальяжно сопровождала гостей во внутрь. Очередь дошла и до нас. Себастьян отдал чип от машины консьержу и подошел ко мне. Я положила свою ладонь в его руку, и вышла из машины. Фотографы, сделав несколько фотографий, пропустили нас. Обстановка была стандартной: фужеры шампанского, оркестр и благородные дамы и господа в роскошных одеяниях. Это был черно-белый мир закрытого общества, где только напитки и отдельные детали интерьера отличались цветом. Даже свечи были черными. Мы, здороваясь с знакомыми, дошли до столика с шампанским. Я взяла фужер и кинула в него клубнику.

— Стоп, Солнышко, тебе нельзя.

— Это еще почему, мистер Зануда?

— Ты ребенок! Я не разрешаю тебе пить.

— Себастьян, перестань. Это просто шампанское. — Себастьян нечего не успел ответить, как к нам подошел пожилой мужчина.

— Себастьян, сынок! Камилла, доченька! Как же я рад вас видеть, — сказал он и обнял нас обеих.

— Мистер Стакер, а я думал найти вас в скрытной комнате. Вы вышли к гостям? Похвально. — Цинизм в голосе Себастьяна не знал границ. Он был более осведомлен происходящим, а я стояла и не понимала о чем речь и что будет дальше.

— Хахахах, — лживо посмеялся старик и дружеский хлопнул по плечу Себастьяна, — эх сынок, мой Чарльз сейчас в клинике. Он решил встать на верный путь, обрести семью, — на слово “семья” он посмотрел на меня, — и очистить кровь для будущих здоровых наследников династии Стакер. Кетрин осталась с братом, так что я сегодня один. А на счет тайной комнаты, — понижая голос, продолжил он, — сегодня там будет турнир и горячее шоу, я буду тебя ждать.

— Вот как. У Чарльза уже есть избранница? — Себастьян прекрасно знал ответа, его руки дрожали от злости, он готов был убить Стакера старшего, но держался. Мне стало страшно.

— Да сынок, твой отец тебе разве не сказал? Мы с Ричардом договорились, что нашей любимой и почтенной невесткой будит Мисс Камилла.

От лица Себастьяна

Я был в бешенстве. Я мысленно убивал весь род Стакеров и представлял, как душу этого лицемерного старика, который сам помешен молодыми девочками, наркотой и развратом. Я даже ненавидел Ричарда, который согласился на сделку с этим ничтожеством. Я даже понимал мотивов Ричарда, но не хотел об этом думать. Мила стояла рядом, на ее лице были боль и испуг. Ради нее я пытался сдерживать свой внутренний огонь:

— Не торопите события, Мистер Стакер, сначала пусть Чарльз выходит из больницы. Если он выйдет, тогда можно и говорить о его женитьбе. — Лицо Стакера моментально стало серьезным, но он не посмел признать, что понял мою угрозу.

— Что ж сынок, до встречи за турниром. — Сказал Стакер и отошел.

— Что это сейчас было? — испуганно спросила Мила. Я опустошил бокал одним глотком и ответил.

— Я убью их! Всех!

— Себастьян, что ты такое несешь?

— Солнышко не бери в голову, прости меня. Давай потанцуем. — Я не хотел пугать ее и не хотел, чтобы она разочаровалась во мне. К счастью, Мила, подумала, что я просто разозлился, и не отнеслась к моим словам всерьез. Я взял ее руку и повел к танцевальной площадке.

“Tango to Evora” идеальное произведение, подчеркивающее всю страсть и пыл человеческого существа. Я обхватил талию Милы, и мы начали танцевать. Мила дрожала, я не понимал в чем дело.

— Расслабься, ты восхитительна, — прошептал я, наклоняясь к ней.

— Себастьян ты… ты мой первый партнер по танцам, я раньше никогда не танцевала танго, — она призналась, краснея от стыда. Я же испытал бурю эмоций. Меня это обрадовало и еще больше притянуло к ней, сам не знаю почему. Я резко остановился, она посмотрела на меня с удивлением. Я просто обнял ее и приподнял. Мы кружились в танце. Я кружил ее, а шлейф платья летал по пространству, заставляя других пар отойти от нас.

— Псих, мне страшно, опусти, пожалуйста, — она боялась, но ей нравилось. Мы засмеялись.

— Я не отпущу тебя, никогда. — Я сделал еще один круг и отпустил Милу на землю, потом сразу же обнял, чтобы она смогла сбалансировать равновесие.

— Ты Кетрин тоже говорил это? — Она съязвила, почти смеясь, но наш танец дал в ней осадок. С того момента прошло несколько недель и если она еще не забыла про него, значит заревновала сильно. Мила не могла признать это, но я понимал женскую сущность довольно хорошо, и меня это радовало.

— Мы не говорили с ней во время танца, — сказал я и подставил руку, чтобы наклонить ее. Я выполнил движение и вернул Милу к себе. Наши лица оказались в двух сантиметрах друг от друга, — я, лишь, лапал ее и целовал, — смотря ей в глаза заговорил я, мое дыхание коснулось ее коже. Камилла посмотрела уже более серьезным взглядом. Я поднял ее руку, на котором красовался тот браслет, и поцеловал ее. Она накрылась румянцем.

— Теперь понятно, почему она не отстает от тебя, я ее понимаю, — прошептала она неосознанно. Я замер. Я уловил подтекст ее невинных слов. Она призналась, что ей я тоже нравлюсь, и я, как дурак, обрадовался. Музыка еще не закончилась, но мы перестали двигаться, стояли, как вкопанные посередине площадки.

— Мила, если бы я не считался твоим братом, я бы мог понравиться тебе? — Все! Я проиграл. Я все это время боролся со своим подсознанием, но оказался слаб. Она в свою очередь обезоружила меня и подала надежду. Эти, чертовы, слова вырвались с моих уст, и я карал себя за это.

— Себастьян, мне нужно отойти, прости. — Она отцепилась из моих рук и ушла. Я даже не двинулся с места.

От лица Ричарда

Несколько минут назад, я и Дакота танцевали здесь. Наша песня закончилась, и она подошла к своим “светским” подругам. Наверное, обсуждали очередные подарки от нас, мужчин. Ах уж эти женщины! А я все это время наблюдал за Себастьяном и Камиллой. Они танцевали. Потом Себастьян сказал, что-то, на что Камилла среагировала спорно и ушла. “Что ты творишь, сынок?” с этой мыслю я подошел к нему. Музыка пока играла. Камилла оставила его посередине танца и ушла, а он даже не двинулся с места. Я как мужчина понимал его, но и осуждал тоже.

— Вижу, ты покинут.

— Ричард, я танцую только с женщинами, даже не пытайся.

— Ахаха, рад, что с настроением у тебя все хорошо. Отойдем на пару слов. — Я и Себастьян, смеясь, подошли к бару. Сказать, что мы заказали Chivas, наверное, уже излишнее.

— Себастьян, ты нечего не хочешь мне сказать? — Начал я, сделав глоток виски.

— Хочу. Ричард, с какого перепуга Камилла является невестой этой шаткой семейки?!

— Себастьян, личная жизнь Камиллы тебя не должна касаться.

— Ричард, мы живем вместе! Мы семья! Я не хочу видеть ее с этим, конченным, наркоманом! — Себастьян был в ярости, но пытался контролировать себя.

— Сынок, а ты вообще с кем хочешь видеть ее? — Мой вопрос застал его врасплох. Себастьян одним глотком высушил весь стакан и заказал новый. Я молчал, ждал ответа.

— Ричард я… я не знаю. Но ты ведь сам согласен со мной. Тебе не жалко собственную дочь?

— Себастьян, а может у меня свои причины. От куда ты знаешь, что у меня на уме?

— Ричард, я не лезу к твоим делам. Просто умоляю, не выдавай Милу за него. Я никогда не просил тебя ни о чем. Это моя первая и последняя просьба. — Глаза Себастьяна блистали, если бы я не знал его, подумал, что он плачет. Но он слишком черствый для этого.

— Себастьян, давай поговорим об этом в более тихих условиях. — Попросил я. Я даже не стал спрашивать, что такого он сказал Камилле, посчитал это грубостью. Но мои догадки терзали мою душу.

От лица Себастьяна

Я до последнего хотел решить этот вопрос с Ричардом. Но после этого разговора я понял, что перейду к плану «Б». Я сотру Стакеров с лица земли и все.

— Ричард ты придешь на турнир? — сменил я тему.

— Я слишком стар для этого, сынок. К тому же у нас с Дакотой другие планы. Дон Марчегалья в этом отеле. Он пригласил нас на тихий ужин, подальше от всех этих пафосных павлинов. Через двадцать минут начнется сбор пожертвований, я переведу сумму и покину это мероприятие. Но я бы хотел, чтобы ты поучаствовал в турнире, на этот раз его организовал кто-то скрытный,кого не знаю даже я.

Антонио Марчегалья был давним другом Ричарда. Его я уважал с детства. Но мои мысли теперь были заняты иным: кто же организовал тайное “развлечение” для всех знатных мужчин высшего общества.

Я допил свой третий виски, попрощался с Ричардом и ушел. Та самая “Тайная комната” на самом деле была в центре фойе отеля. Вся площадь и залы отеля были украшены белыми розами и черными свечами, но только одна дверь была украшена бордовой гирляндой из орхидей: дверь этой самой комнаты. По обе стороны стояла охрана. Я подошел к ним и показал карту закрытого клуба, а один из охранников подал мне черную бархатную коробочку с инициалами “C.G.”. Сомнений не было, это были инициалы того самого скрытного организатора. В коробке была маска. “Ну конечно, вам же не хватит духу вытворять все это с открытыми лицами” проскользнуло в моих мыслях. Поклоняясь, охрана, пропустила меня внутрь. Эта комната была противоречием сегодняшнего торжества. Повсюду стояли красные орхидеи — в место белых роз, голые танцующие девушки — вместо благородных дам в вечерних платьях, и полуголые мужчины в полном экстазе. Некоторые нюхали кокс прямо на виду у всех, другие ублажались на красных диванах, остальные пришли сюда, чтобы поучаствовать в ежегодном тайном турнире по покеру. Я относился к последней группе. Обслуживали нас всех исключительно парни и кроме имен напитков не произносили не единого слова больше. Персонал тоже был в масках. Я подошел к большому столу Холдем. В центре, прямо на столе, танцевала стриптизерша. Но атмосфера была настолько развратной, что она казалась единственной нормальной и непорочной точкой, куда можно было глазеть. Я жестом позвал бармена. Ко мне подошла голая брюнетка и стала танцевать прямо на мне. Я заменил ей шест, что ли. Мне стало противно. Я шлепнул ее по ягодице, отдал сто долларовую купюру и жестом прогнал ее. Брюнетка лизнула мою шею и ушла.

— Вижу, ты не намерен скрыть свое лицо. — Подошел ко мне мужчина.

— А смысл? Вас, я узнал даже по походке, Мистер Стакер. Вон там, на красном диване с блондинкой развлекается Хулио, а у бара уже пятую дорожку нюхает Карлос. Они все в масках, но я то их узнал?!

— Ахахах, ты всегда нравился мне Себастьян. Хотел бы я иметь такого сына как ты.

— Ох да, на счет сыновей. Совесть не мучает, что вы тут без Чарльза? Представляю, как бы ему тут понравилось. Это одно и то же, что б родитель посетил шоколадную фабрику, а ребенка сладкоежку оставил дома.

— У всякого кинжала два лезвия сынок. Он одинокого может поранить и противника, и хозяина.

— Верно, Мистер Стакер, поэтому я всегда предпочитал револьвер. — Сказал я и поправил пиджак. На поясе у меня было оружие, и Стакер увидел его.

— Что ж, сынок, можем приступить к игре. — Сказал Стакер и рукой направил меня к столу, за которым уже сидели четверо мужчин. Одного я узнал, даже в маске, а остальных не знал совсем.

Я снял свой Rolex и положил его в карман. Может это прозвучит неадекватно, но тиканье механизма бесило меня. Я сел за стол. “Зачем я участвую во всем этом?” задавался вопросом я и не находил ответа. Ответ был один: во мне всегда спала частица дьявола, просто я находил с ним общий язык и держал его под контролем. Но в последнее время он не слушался меня. Мы играли шестяром. Каждая рука начиналась со ста тысяч. Ставки были сделаны. Дилер раздавал карты. В динамиках играл саксофон, и это было единственным, что нравилось мне в этом филиале ада. Игра шла довольно напряженно. Я выпил уже пять стаканов виски и ждал шестой. В какой-то момент ко мне опять подошла девушка. Я уже снял с себя пиджак, бабочку и сидел в более не официальном виде. Мне было душно и физический, и душевно. Она подошла, обняла меня за шею, поцеловала и села на колени. Никто не обратил этому внимания, потому что в этой комнате происходили более странные вещи, и флирт был последним, что волновало всех. Я даже не стал прогонять ее. Спросите, какой внешности или цвета волос она была, я не смогу ответить. Я даже не разглядел ее. Я смотрел на свои карты и считал комбинации, мне было не до девки. Наконец мы дошли до последней, и решающей итоги, руки:

— Господа, открываем карты! — Послышался голос дилера.

— Фолд. — Сказал загадочный тип, сидящий справа. Он понял, что с открытой дорожкой карт у него нет ни одной комбинации, и сдался. Он проиграл шестьсот тысяч долларов и драгоценные три часа. На кону было три миллиона шестьсот тысяч долларов.

— Две пары у мистера под номером 3! — радостно объявил дилер.

— Стрит, у мистера номер 2! — Комбинация была выше, чем у Третьего и тот от боли опустошил стакан. Я же все эти три часа выпивал без остановки, но без смысла — я был трезв.

— Оооо, фул хаус у мистера номер 5! — в голосе дилера появились энтузиазм и азарт. Мистер номер 5 поднял стакан, и, издеваясь над теми тремя, выпил. Остались я и Стакер.

— Стрит флэш! Мистер номер 4, это невероятно! До такой комбинации люди доходят один раз в жизни, или же не доходят вовсе! Можете считать себя уже победившим, хотя мы еще не знаем, что у мистера номер 6! — Дилер спешил подлизываться, чтобы получить, хоть какие-то чаевые. Я все это время наблюдал за Стакером, старик явно был одушевлен, но… Я, не дожидаясь дилера, сам медленно начал открывать карты. Пиковый туз, пиковый король, пиковая дама, пиковый валет и пиковая десятка.

— Роял флэш, господа! — Улыбаясь, заявил я. Дилер снял с кармана жилетки платок и вытер лоб. Я откинулся на спинку кресла и допил последний виски.

— Это… Это невероятно! С самой высокой комбинацией покера холдем, королевскую победу одержал мистер номер 6! Поздравляю вас. — Объявил дилер. Остальные игроки пожали мне руку и благородно ушли, но не Стакер.

— Сопляк! Я твои выходки так не оставлю.

— Мистер Стакер не сердитесь вы так, я могу помочь вам финансово, даже, не рассчитывая на сегодняшний выигрыш. Обращайтесь! — Ответил ему я, улыбаясь во все 32 зуба. Он кинул стакан на стол и удалился. Бедный старик, наверное, у него будет сердечный приступ сегодня. Я уделал его, и я не о деньгах. Спустя три минуты дилер принес мне черный дипломат с выигрышем.

Глава 10. Шлейф прошлого

Прошлое гонится за тобой столько времени, сколько ты бежишь от него. Как только ты остановишься и взглянешь ему в глаза, оно убежит от тебя.

Тем временем в отеле.

От лица Камиллы

После танца с Себастьяном, я все время была с мамой. Мы фотографировались, болтали и интересно проводили время, но все это время мои мысли были заняты им. Себастьян не выходил из моей головы, после сказанного. Я тонула в собственных мыслях:

“Ты говорил противоречивые вещи тогда в Chartwell Estate, потом на балконе вел себя тоже странно. “Ты разозлила меня тем, что тебе семнадцать, и ты считаешься моей сестрой” что это было, Себастьян? Или же твои слова, когда мы вернулись домой, ты бесился даже от комплиментов Тома, а сегодня спрашиваешь, понравился бы мне или нет? Что у тебя на уме?”

“Интересно если папа с мамой узнают, каким будит их реакция?”

“И почему ты влияешь на меня таким образом?”

“Почему мне нравится, твое, поганое, поведение?”

Все эти мысли поочередно крутились в моей голове, пока папа не подошел и не сообщил, что им с мамой нужно отойти на приглашение какого-то итальянца — друга папы. Он посмотрел на часы и сказал, что я не успею насладиться угощениями, как Себастьян закончит свой покер и вернется ко мне. Я не уделила особого внимания, потому что здесь было крайне безопасно, я сидела с женами папиных друзей и говорила о всяких женских вещах. Мы обсуждали последний показ Балинсиаги в Милане, как на экране моего телефона появилось уведомление “, C.GAirDrop. хочет поделиться с Вами 1 видео. Принять или отклонить” мои пальцы, даже не спрашивая разрешения у мозга, нажали на “Принять”. Спустя секунду, на экране моего телефона появилось видео. Я попросила прощения у своих собеседниц и вышла в фойе. Здесь было меньше людей, чем в общих залах и мне никто не помешал бы понять, что за видео мне прислали и зачем. Я села в кресло и включила видео. На нем был Себастьян. Он шлепнул по ягодице голой девушки, та поцеловала его в шею, потом он сидел у стола, играл в карты, а другая девица подсела ему на колени и стала гладить все его тело. Он даже не сопротивлялся. Это было видео с камер наблюдения. На нем было видно все: как он растягивает бабочку, снимает пиджак, играет и флиртует с голыми девушками. Мне настолько стало противно, что я швырнула телефон на пол. Мои руки дрожали. Слезы сами потекли с глаз, и я даже не поняла зачем. “Так ты хуже всех этих! Ты даже хуже Чарльза!” я не успокаивалась. Меня накрыли разочарование, боль и даже ревность. Рядом стоял круглый столик, на котором было пять или шесть бокалов с шампанским. Я никогда не пробовала алкоголь, но сейчас моя рука сама потянулась к столику и я осушила один фужер. Потом второй, третий. Мне было больно, я хотела провалиться под землю или умереть.

От лица Себастьяна

Дилер принес мне кожаный дипломат с гравировкой C.G. и открыл его, демонстрируя мой приз. Я достал одну колоду и кинул ему. Он поклонился в знак благодарности и отдал дипломат мне. Я резко вспомнил про свой телефон, который вибрировал на бедре, но я так увлекся игрой, что забыл про него. На телефоне было несколько пропущенных звонков и смс. Один из них был от Ричарда: “Сынок мы с Дакотой у сеньора Марчегалья, Камилла с девочками, она ждет, когда ты закончишь. Не оставляй ее одну слишком долго, сам понимаешь…”. Мое сердце ускорилось, я только сейчас осознал, что мы кинули Милу, на чужой присмотр, будто надоедливого ребенка, который всем мешает. Мне стало жаль ее. Я пулей помчался к выходу от этого “райского уголка”. Я вышел в фойе и спустя секунду увидел ее. Мила сняла туфли, небрежно кинув шлейф платья на бок, полулежа, расселась в кресле. Она смотрела на громадную люстру и не шевелилась. Мое сердце екнуло. Я побежал к ней и пришел в ужас от ее состояния: размазанная тушь, красные глаза, несколько пустых бокалов и какие-то пятна на платье.

— Мила! Что это за….? Что случилось? — Я бросил дипломат на пол и сел на карточки перед ней. Она посмотрела на меня и заплакала.

— Я ненавижу тебя! Ты самое ужасное, что могло произойти со мной! — повышая голос, сказала она сквозь слезы. У нее была истерика.

— Мила, что с тобой? Ты что пьяная? — я впервые в жизни испытал страх.

— Да! Мистер Зануда! А что, ты не разрешаешь? — она не контролировала себя.

— Иди ко мне. — Я обнял ее, она не сопротивлялась. Я попытался успокоить ее, но ей стошнило на мой пиджак. Я стал смеяться, как больной.

— О, господи! Прости я… — и она отключилась. Наверное, от стыда.

Я не знал, что делать. Что я имел? Девушку на руках в тяжелом платье и без сознания, испачканный рвотой пиджак и полный дипломат денег. Я кинул Милу на плечо. Одной рукой держал ее с бедер, другой — деньги и пиджак. Я подошел в администрацию отеля.

— Мне нужен номер, и очень быстро. — Глаза сотрудника стали квадратными от увиденного.

— Но сер, у нас без бронирования не возможно…, — стал ныть сотрудник.

— Я сказал быстро! — я снял с кармана колоду, и даже не считая, бросил на стойку.

— Х… хорошо. Президентский люкс подойдет? — его голос дрожал.

— Подойдет. — Ответил я и взял карточку от двери.

“Пусть сгорит в аду тот, кто создал это гребанное платье, только оно весит 40 кг плюс твой вес милочка моя. Отшлепать бы тебя за такое невоспитанное поведение!” ругался я под носом и еле таскал ее в лифт. Благодаря моей силе воли и устойчивости мы дошли до номера. Я открыл дверь и сразу кинул ее на кровать. “Черт! Я не чувствую руку и плечо!”. Мне было и смешно, но в то же время я был ужасно зол на нее. Я кинул на пол пиджак и ее туфли, затем сел рядом на кровать.

От лица Камиллы

Я открыла глаза. Надо мной висела роскошная люстра. Я осмотрелась по сторонам: впереди были три мраморной арки — в ванную, в гардеробную и в гостиную. В центре стоял круглый каменный стол, на котором была ваза с орхидеями. Интерьер был золотистым, я чувствовала себя во дворце.

— Где я? Это что сон? — голос еле выходил изо рта. Я не могла нормально разговаривать.

— Нет, Солнышко, это не сон. Ты со мной в президентском люксе отеля. — Я сразу узнала, чей это голос и дрогнула от стыда и страха. Я села и посмотрела на Себастьяна. Вспомнила и про видео и про рвоту: я хотела провалиться под землю.

— Прости за пиджак. Я…

— Мила, черт с ним с пиджаком. Ты кричала, что ненавидишь меня. Что случилось? Почему ты напилась, черт тебя побрал?! — он кричал на меня. Я испугалась, я никогда не видела его злым.

— Он меня уже побрал, я с ним в номере отеля, — пробормотала я.

— Пф, она еще и шутит. С кем ты напилась? — сказал он и схватил мои щеки. Следующее предложение я сказала, как рыбка.

— Не с кем…

— Мила, твой организм не привык к такому. Ты еще ребенок. Что это за поведение? Почему ты напилась?

— Да хватит отчитывать меня! Из-за тебя я напилась! Потому-что я всегда боготворила тебя, а ты оказался таким же, как Чарльз и остальные! — кричала уже Я. Себастьян замер.

— Так, стоп. С этого места по подробнее. Что именно я сделал?

— Некий “C.G.” прислал мне видео, где ты облизываешься, обнимаешься со шлюхами, и играешь в покер. Они садятся на тебя и…, — я снова предательский заплакала.

— Черт, Мила. Это подстава, ты не должна была это увидеть. Иди ко мне, — он попытался обнять меня.

— Пусти. То есть это все правда? — я вырвалась с его рук.

— Да, правда. Но я не хотел этого. Там само мероприятие было таким, понимаешь? Тебе не понять порочный мужской мир, я сам не был в восторге. Мила я не такой. Да я не святой, я уже познал мир этого всего, но… Ты же понимаешь, что я не могу быть святошей. Просто я, пока, не понимаю, кому могло понадобится, чтобы ты все это увидела. Но я разберусь, и тот кто довел тебя до такого состояния — расплатится.

— Я устала от твоих угроз. Мне не нужно, чтобы ты наказывал людей из-за меня. Я просто не должна была реагировать так, прости, я не знаю, что на меня нашло. — Я действительно понимала, что не имею прав на его личную жизнь, но мои эмоции не были подвластны моему разуму.

Себастьян встал с кровати, обнял меня за талию и повел в ванную. Он толкнул меня, прямо в платье, под душ и включил воду.

— Эй, — завизжала я, — что ты делаешь?

— Поверь это необходимо, — холодно ответил он.

— Вот как? Тогда присоединись ко мне. — Я взяла его руку потянула к себе.

От лица Себастьяна

Я настраивал воду, чтобы она не замерзла. Я испортил ее дорогое и слишком не комфортное платье. Она мне этого, наверное, бы не простила. Мила резко схватила мою руку и протянула меня к себе. Как вы думаете, чисто физический, я не мог противиться и не промокнуть? Конечно же мог, но не захотел! Я нарочно поддался ей и тоже встал под душ. Теперь мы были мокрыми до ниточки вдвоем, она в вечернем платье, я в смокинге: два дебила, стоящие под душем.

— Ты дурак? — хихикнула она.

— Видимо да. — Ответил я, стараясь не смотреть на нее. Я еле сдерживал свой внутренний огонь. — Мила, ответь честно. Почему ты ревнуешь?

— Я вовсе не ревную. Я просто…, — и она не врала. Она была в том же состоянии, в каком и я. Мила не осознавала свои поступки, и ей стало неловко, она накрылась румянцем. Либо это было от смущения, либо от струй теплой воды.

— Солнышко, — прошептал я, — танец с Кетрин, потом сегодняшнее видео, ты же не можешь простить меня, когда я с кем либо.

— Себастьян это не так, я просто… Господи. — Она опустила голову и закрыла лицо ладонями. Я ее обнял и больше не стал мучить вопросами. Так мы простояли под водой несколько минут. Потом мой разум взял верх, и я нашел в себе силы отпустить ее.

— Сними платье и прими душ, чтобы не заболеть. Здесь есть все необходимое, халаты вон там. А я позвоню Тому, он принесет нам одежду.

Я закрыл за собой дверь. Пока Мила была в ванной, позвонил Тому:

— Дружище, что случилось, ты обычно в такой час не звонишь мне.

— Том мне нужна твоя помощь.

— Себа, ты только скажи, и я мигом выполню, дружище. Что случилось?

— Том, мне повезло, что ты живешь близко к этому отелю, так слушай, мне нужна одежда, для меня и женская, размер примерно М.

— Все я понял, для тебя, не проблема, привезу из своих, а вот в такой час женскую от-куда мне добыть…

— Том, прошу тебя.

— Все, дружище, я тебя понял. Скинь адрес.

Я скинул адрес и номер комнаты. Том жил в трех кварталах от этого отеля и спустя 40 минут он уже был у нас. Мила еще даже не успела закончить все водные процедуры и выйти, когда я уже открыл тому дверь.

— Себа, дружище, почему ты в смокинге и мокрый. Это ж люкс, тебе даже халата не дали? И что ты вообще делаешь один в президентском люксе в мокром смокинге, черт тебя побрал?! И для кого женские вещи?

— Ахахахах, Том, самому смешно. Это очень долгая история. Но я не один. Она просто в душе.

— Ааааа, ой, все-все понял. — Понизил он голос. — Вот держи одежду, я рванул. Не буду вам мешать. Там из моих вещей, а женские вещи спер с гардероба моей девушки, надеюсь твоя спутница не из этих там, гламурных. Брендовую одежку я не нашел.

— Да ладно, спасибо огромное. Ты чего? И на том спасибо ты нас спас. Нечего не хочешь выпить?

— Нет-нет, я пойду…, — хотел уйти Том, как Мила вышла из душа в халате. Мы втроем замерли.

— Привет, Том, — Поздаровылась она.

— Черт, Себа, ты чего? Ты из ума выжил? Что других девушек не было? Почему она? Так… так поэтому ты злился на мои комплименты? Ричард убьет вас обеих, а я буду помогать ему…

— Эй остынь. Ты что несешь? — я сильно разозлился.

— Том, как ты мог подумать такие вещи. Себастьян помог мне, потому что меня стошнило на его и на мою одежду. Я сегодня впервые попробовала алкоголь. — Из-за слов Милы, Том покраснел. Теперь он стыдился своих мыслей.

— Господи ребята, простите. Я… я не правильно все это понял. Я пойду, — он ушел, хлопнув за собой дверь.

— Себастьян, иди в душ, ты тоже можешь заболеть, — сказала она и пошла лечь.

Я быстро принял душ и вышел. В это время Мила уже отключилась. Я подошел, накрыл ее одеялом и выключил свет. В дверь постучались. Там были Ричард с Дакотой.

— У тебя три минуты, чтобы объяснить, что здесь происходит. — Проговорил Ричард. В его голосе был гром, но я за это и уважал его.

— Засекай время, Ричард. Так вот: пока я играл, Мила выпила пять бокалов шампанского, и так как ее организм не привык к алкоголю, она была в сильном опьянении. Я вышел оттуда, ей уже было плохо, и мы поругались. За тем она заплакала, ее стошнило на мой пиджак. Потом она вырубилась. Я взял ее на руки, снял номер, привел сюда. Она приняла душ, теперь спит. Ах да, еще я забыл сказать, что в это время пришел мой друг и принес нам новую одежду.

— Господи, моя девочка. — Сказала Дакота и побежала в спальню. Мы с Ричардом остались одни.

— Как вы умудряетесь всегда попадать в такие передряги?

— У Милы особый дар, Ричард. — Закатил я глаза.

— Ты сказал, что вы поругались…

— А вот это уже разговор длинный и я сам хотел рассказать и посоветоваться с тобой. Садись я налью нам что-нибудь.

Ричард сел на роскошный диван и кинул ногу на ногу. Я подошел к мини бару и нашел там виски.

— А как тебе удалось без бронирования заполучить президентский люкс?

— Я был убедителен. — Улыбаясь, ответил я и протянул ему стакан, — Ричард, турнир в этом году проходил инкогнито. Охрана всем раздавала маски, правда, некоторых я узнал, но это сейчас не важно. На всех коробочках, подстаканниках и даже на дипломате денег были инициалы “C.G.”.

— Так, допустим… и?

— Когда я был внутри, ну ты, наверное, представляешь, что там творилось, от тех же инициалов Миле поступило видео, на котором Я, а на моих ногах сидит голая девка. Видео было снято с камер наблюдения.

— А вот с этого места по подробней. — Ричард стал максимально серьезным.

— То есть мало того, что этот “C.G.” тайно снимал все и набрал уйму компроматов на всех этих похотливых козлов, еще и ему было важно, чтобы Мила разочаровалась во мне, ибо я не нахожу иного объяснения, отправлять семнадцатилетней девочке такое.

— Но логика где? Допустим у нее похотливый брат. И что?

— Вот я об этом же, Ричард. Не понимаю смысла.

— Так вы поругались из-за видео?

— Да. Она плакала и говорила, что я такой же, как все. Мне стало неловко, и…, — Ричард разозлился из-за реакции дочери. Я пожалел, что рассказал.

— Какое ей дело до того, как ты развлекаешься, сынок?

— Не важно, Ричард. Есть еще, кое-что…, — я захотел сменить тему, но Ричард явно запомнил мои слова и зафиксировал внимание их. Он стал вдумчивей.

— Нууу после всего этого, тебе явно не удивить меня, но говори.

— Ричард турнир выиграл я. И теперь мне некуда девать, этот чертов дипломат. Там чуть больше три миллиона долларов. — Глаза Ричарда расширились.

— А нет же, удивил! Меня не было всего четыре гребанных часа! Как ты умудрился натворить это все?!

— Ричард ты не предупредил, что не надо было выигрывать.

— А ты не говорил, что играешь в покер так хорошо.

— Брось Ричард, я вырос в казино. Что за порывы амнезии?

— Ты понимаешь, что Стакер не проглотит этот позор. Сумма для него не большая, а вот его репутация…

— У нас был разговорчик. — Сказал я.

— Где деньги?

— Вот, — сказал я и показал на пол. Они были близки к Ричарду, он, не вставая с места, схватил дипломат и открыл. Часть купюр свалилась на пол.

— Здесь, похоже, письмо, наверное, тебе. На, бери. — Равнодушно сказал Ричард и протянул мне черный бархатный конверт с теми же инициалами.

— Прочитаю его позже, у меня голова трескается. — Я действительно не был в состоянии делать, что-то.

— Себастьян, сколько ты выпил сегодня?

— Я даже не считал. Наверное, несколько бутылок.

— Ты погубишь свой организм и да, я еще раз тебе говорю, разбирайся с причинами, почему он на тебя вообще не действует. — Сказал Ричард. В этот момент к нам подошла Дакота.

— Камилла крепко спит. Я не знаю, как мы должны поехать домой.

— Не беспокойтесь. Том привез нам одежду, а ее платье я утром отдам в химчистку. Я побуду с Милой, утром мы позавтракаем, я отвезу ее в школу, сам поеду в университет, потом заберу ее и в полдень мы будем дома.

— Что ж, вижу, ты все спланировал. Будь осторожен, я утром позвоню. — Сухо проговорил Ричард. Мы втроем попрощались, и я закрыл за ними дверь. Мила спала в спальне, я даже не вошел туда. Сам устроился на диване и накрылся краешком шторы.

Глава 11. Взросление

Человек взрослеет не по дате рождения, а из-за конкретной жизненной ситуации.

Я открыл глаза от дикого холода. Оглядываясь по сторонам, понял, что уже наступило утро, ибо по всей комнате витали бледные лучи солнца. Было 06:00 утра. После водных процедур я позвонил и заказал нам завтрак в номер. Потом сделал несколько деловых звонков, как мой взгляд опять пал на черный дипломат. “Черт, как же я забыл. Деньги нужно положить на счет” с этими мыслями я позвонил своему давнему знакомому, который еще и был моим персональным банковским консультантом. Пока я разбирался по телефону, дверь спальни открылась, на пороге появилась Мила, в черных, рванных шортах, в колготках в сеточку и в сером худи, который был длиннее чем шорты. Было впечатление, что она надела только верх и колготки. Колготки тоже были с дырочками, но я не понял это такой стиль, или они порванные. Я опешил. Во первых я не видел Милу в таком стиле никогда, во вторых ей нужно было в школу, а заехать домой мы все ровно бы не успели.

— Себастьян прости за вчерашнее… Мне ужасно неловко. Я…

— Я тебе перезвоню, — сказал я своему собеседнику и положил телефон. — Так, начнем по порядку. За вчерашнее тебе не о чем стыдиться, но если я еще раз увижу, что ты так напилась, Мила, наказание родителей для тебя будет весельем, поверь мне.

— Фу, тиран, — пробормотала она.

— Второе, что за ужас надет на тебя? — от ее вида я испытывал противоречивые чувства: она выглядела чертовский сексуально и вульгарно, и именно это взбесило меня.

— Это действительно ужас, Себастьян, это все, что Том принес.

Меня опять накрыл дикий смех.

— Эй, не смейся надо мной.

— Так, юная рокерша, сейчас принесут наш завтрак. У тебя пятнадцать минут, чтобы поесть и выйти с номера. Нам надо заехать в магазин. Ты так не пойдешь в школу. — Я так настоял на своем, что она даже не ответила.

Мы позавтракали и вышли из отеля.

От лица Камиллы

Я сидела в машине. Себастьян отдал мое платье и свой пиджак в химчистку отеля и вернулся. Ему опять позвонили. Когда он начал разговаривать по телефону, я вспомнила, что потеряла свой.

— Черт! — вылетело из моих уст.

— Что случилось? — к этому времени Себастьян уже закончил телефонную беседу и повернулся ко мне, — Ты что-то забыла?

— Себастьян я потеряла телефон. Я швырнула его вчера и… и не помню.

— И все? Так себе проблема. Купим новый.

— Как у тебя все легко и просто! — съязвила я. Его взгляд пал ниже. Он с дьявольским взглядом посмотрел на мои ноги и пальцами коснулся их.

— Что ты делаешь?

— Я всегда любил это делать, — сказал он и засунул пальцы в дырочки колготок. Он зацепился пальцами в фактуру, дернул рукой и порвал всю ткань. Теперь моя нога полностью обнажилась.

— Ты больной?

— Все ровно сейчас ты переоденешься, мы почти доехали.

— Но…, — я не стала продолжать. Ужас был в том, что прикосновение его пальцев вызвало во мне трепет. Мне понравилось, как он коснулся моей ноге, но и огорчил тот факт, что он делал это и раньше. Я представила, что он лапает ногу другой, играется с колготками и снова заревновала.

Мы ехали в машине примерно пол часа, потом он остановился на улице, где километрами были бутики одежды. Некоторые из них еще не открылись, а некоторые уже кипели в рабочем процессе.

— Выходи, — почти грубо приказал он и сам вышел. Я не уверенно открыла дверь, и мы вдвоем зашли в магазин.

— Ох любимый. Что привело тебя в наш магазин? — нас встретила грудастая, смуглая девушка. Она была красива, но довольно вульгарна.

— Тайра, подбери все самое лучшее для Милы. И принесите мне кофе. — Заявил он и расселся на диван.

“Тайра!” я слышала ее имя не раз. Это была девушка Себастьяна. Она оглядела меня с ног до головы и спросила:

— Так Камилла это ты? Бедное дитя, что с твоей одеждой. Сейчас мы вернем тебя в мир высшего общества. Пойдем со мной. — Она была вежлива со мной, она знала, что я сестра Себастьяна, но, почему то, я почувствовала в ее поведении порыв ревности, но не предала этому особого значения. Тайра мельком взглянула на мою ногу и сжала губы от злости. Она явно поняла, кто это сделал, а я разозлилась, что Себастьян делал те же жесты с ней. Мы подобрали для меня темно синие штаны, шелковую рубашку и черный пиджак.

— Это совсем другое дело. — Я испугалась от голоса Себастьяна. Он облокотился на зеркало, в которое я смотрелась, и сделал глоток кофе.

— Дорогой, тебе сюда нельзя. Это женская раздевалка, — прозвучал голос Тайры.

— Мне можно все! — резко ответил он и продолжил, — Она останется в этом, а шорты и худи можете выбросить. И да, выбери сумку, Солнышко, — обратился он ко мне и ушел.

— А ты дорога ему, со мной он совсем другой. Сколько тебе лет? — спросила Тайра.

— Семнадцать, но знаете, мы семья и сравнивать романтические отношения с семейными…

— Ахахахахах, семья! Колготки, он тебе рвал, тоже по семейному? Какие отношения? Девочка моя, Себастьян и романтика не пересекались в этой вселенной. Ты пока юна, чтобы понять такие отношения, как наши. И ты еще совсем не научилась понимать чувства мужчин. Ты наивна Камилла.

От ее слов мне стало не по себе. Она явно намекала на пошлые вещи и меня это разозлило. Вообще мне не понравилось, что Себастьян привел меня именно в этот бутик, но я даже знала его аргумент: “В такую рань выбор не велик, из всех магазинов, что я знал, был открыт только этот, Солнышко”. Я последовала за Тайрой к витринам сумок. Предложение Себастьяна обрадовало меня, потому что я обожала коллекционировать сумки. В итоге я выбрала элегантный клатч известного бренда, который прекрасно сочетался с моим образом.

— Но знай, милочка, он довольно дорогой. Хотя твой “братец” не экономит на тебе это и так видно. — На слове “братец” Тайра пальцами показала кавычки и окончательно выбила меня из себя.

— Да он очень щедрый, Тайра. Иногда даже мой папа соревнуется с ним. Это браслет королевы Виктории, он купил его для меня несколько недель назад. А еще он очень нежен со мной, иногда я благодарю судьбу, что он есть у меня.

— Да уж. Ладно ты подбирай и иди на кассу, у меня есть дела.

“Камилла Джонсон ты победила Тайру” сказала я про себя и меня это позабавило. Я подошла к Себастьяну:

— Я готова.

— Ты изумительна, Солнышко. Ты все выбрала, больше нечего не хочешь?

— Нет, все. Спасибо. — Себастьян оплатил наши покупки, и мы ушли.

Я решила не задавать вопросов про Тайру. Чисто, по женский, я ее понимала, между мной и Себастьяном не было кровных уз, а для такой девушки, как она, уже было не понятно, какая я ему сестра. К тому же она сильно приревновала, потому, что увидела особое отношение Себастьяна ко мне. И после последних событий я пообещала себе соблюдать границы и не лезть в его личную жизнь. Сказать, что мне не тяжело, будет ложью, но я обязана соблюдать приличие.

— Солнышко, пока ты примеряла одежду, я с соседнего магазина взял телефон и карту, на, бери. — Сказал он и отдал мне полуоткрытую коробку с телефоном. Я опешила.

— Когда ты успел?

— Он был по соседству. Используй пока его, чтобы быть с нами на связи, пока купим тебе нормальный и восстановим твой номер.

— Спасибо, но это уже перебор, Себастьян. Я скажу папе, пусть он…

— Мила, хватит, мы живем вместе и… Короче, между нами не должен возникать подобный разговор. Я вбил в него мой номер и номер Ричарда. Будь на связи. — Сухо проговорил он не отрываясь от дороги. Это его “мы живем вместе” всегда нравилось мне, и это меня пугало.

Мы доехали к моей школе в 08:45. У меня даже осталось времени пойти и взять все нужные книги с моего шкафчика. Единственное, что я пропустила, это завтрак с одноклассницами, иногда ради этого я не завтракала дома, чтобы попить латте с подругами, но роскошный завтрак в люксе пятизвездочного отеля с ним, был на много приятней.

* * *

От лица Себастьяна

Я качался в своем кресле и пил виски. Уже был полдень. К этому времени я уже успел положить деньги в банк, позвонить Ричарду и сообщить что все в порядке и Мила в школе, заняться делами своего офиса, и даже по веб камере участвовать в семинаре по бизнесу. На моем столе лежал тот конверт. “Что же в нем?” я только сейчас вспомнил о нем, взял, и ножом отрезал край, чтобы открыть. Там было письмо:

“Я не сомневался, что турнир выиграешь именно ты.

Не скрою, я владею некой информацией и знаю, что ты

в юношеском возрасте много времени проводил

в казино, видишь, пригодилось?!

Поздравляю сынок, я тоже в молодости любил покер,

но теперь в таком возрасте, смекалка уже не та.

Я так рад, что жизнь устроила нам встречу,

хотя какая жизнь — Я устроил нам встречу! И турнир!

Но все сложилось даже лучше, чем я ожидал.

А сестренка у тебя хорошая, она мне понравилась,

смышленый ребенок. Ну какой там ребенок, уже взрослое Солнышко,

от которой, вижу, ты не отходишь. Да, да я следил за вами некоторое время. Ты же не против? Молодец, ты заботливый! Я восхищен!

Жди от меня новой весточки, дорогой.

С теплыми чувствами и любовью C.G.”

— Черт! Что за…? — я даже стал поворачивать лист и конверт, чтобы найти хоть какую-то зацепку, но нет. Нечего кроме черного бархата и этих гребанных инициалов. Мое сердце ускорилось. Я налил себе второй стакан виски. “Так я скоро стану алкоголиком!” проскользнуло в моих мыслях. “Чем занята охрана Ричарда? Болбесы!” я жутко злился и достал телефон:

— Да шеф, — послышался голос на том конце. Я звонил своему помощнику, про которого не знал даже Ричард.

— Мэт, слушай внимательно. Мне нужны люди. Двое всегда должны быть рядом с Камиллой, и возле школы, но она, не в коем случае, не должна их заметить и Ричард не должен об этом знать. Куда бы она не ходила, даже на мероприятия ее нужно тайно сопровождать.

— Я вас понял, шеф. Будит сделано.

— А ты нужен мне. С этого дня у меня появились новые “дела”.

Я положил трубку и пал в раздумья. Ко мне вошла моя секретарша:

— Себастьян у вас посетитель, мне пустить ее?

— Ее? Я не жду никого, кто она?

— Представилась, как Кетрин Стакер.

— Черт! Да проводи ее сюда.

“Что понадобилось этой сучке?” подумал я. Кетрин вошла в мой кабинет и, не спрашивая разрешения, подошла и села на мой стол, скинув ногу на ногу.

— Манеры у вас, Мисс Стакер, оставляют желать лучшего.

— Брось, лапочка, не строй из себя святого. Я то знаю, какой ты.

— Мммм? И какой же я? — я обратно накинулся на спинку кресла и стал выпивать остаток виски.

— Горячий и дерзкий, — нога Кетрин стала бродить по моей ноге.

— Кетрин, зачем ты пришла? Что это за поведение?

— Ты не мой хозяин, хватит читать мне мораль. Или же хочешь им стать? Может называть тебя Хозяином? Это заводит тебя? Или же Господин? — страсть и пыл ослепили ее. Я положил стакан, встал и своим телом заставил ее нагнуться на стол. Я положил руки в обе стороны и взял ее в ловушку.

— Так, ты не сказала, зачем пришла, — я сказал это сверху. Она лежала на столе, а я висел над ней.

— За этим, — прошептала она и поцеловала меня. Ее губы властно взяли инициативу, я поддался ей. Она схватила мою шею, я целовал ее в ответ, но по прежнему продолжал опираться на свои руки.

— Себастьян, я хочу тебя. Прошу. Я люблю тебя, — сквозь поцелуи жадно умоляла она.

— Кетрин, между мной и тобой не может быть нечего, кроме…

— Я согласна и на это. — Она перебила меня и ногами обхватила мой торс.

Я продолжал целоваться с ней и гладил ее ногу. Потом я схватил ее ягодицу и притянул ее к себе. Она начала расстегивать мою рубашку.

— Укуси меня, — простонала она.

— Грязная девочка, — прошептал я и укусил ее шею, так сильно, сколько мог. Она издала громкий стон от боли и удовольствия. Мы оба поддались страсти. Она почти раздела меня, но мой взгляд, нечаянно, пал на часы и я увидел, что через 40 минут нужно будит забрать Милу из школы. Я резко остановился.

— В чем дело? Я что-то не так сделала?

— Кетрин, мне нужно идти. Прости. Оставим это все на другой раз, — сказал я и обратно застегнул рубашку.

От лица Кетрин

Он сводил меня с ума. Себастьян всегда нравился мне, но когда отец поручил завоевать его, я стала действовать более уверенно. Зачем Себастьян понадобился папе, я не знаю, да мне и не интересно, главное у меня теперь есть билет к его сердцу и телу. “Ты станешь моим любой ценой” твердила я себе. Он спеша приводил себя в порядок и даже забыл, что на его столе лежит полуголая девушка: он бежал к этой дряни. “Ты поплатишься, Камилла Джонсон!”. Я сменила тактику. Открыто воевать было бессмысленно.

— Знаешь, в день моего рождения, для всех нас изготовлен сюрприз.

— Какой сюрприз? — было видно, что мое заявление насторожило его.

— Чарльз решил сделать предложение руки и сердца Камилле, а после ее восемнадцатилетия, они… ну ты сам понимаешь, — сказала я и закусила губу. Мне не терпелось, когда же мой братец сотрет невинный нимб этой избалованной дряни. Себастьян окаменел. Это причинило мне боль. Он был в ярости. Я ждала, что он повернется обратно, схватит меня и разозлится. Мне чертовский нравилось, когда он применял силу, но он просто взял пиджак и вышел, не обращая на меня внимания.

От лица Камиллы

«Я Камилла Джонсон. Мне 17. Я учусь в старшей школе. Меня здесь ненавидят, из-за того, что все меня уважают, и я наслаждаюсь признанием большинства. Парадоксально, не правда ли?» сказала бы я, если б посещала психологические кружки. Но я их не посещаю, а это значит что весь негатив, накопленный в моей душе съедает меня и только меня. У меня было несколько подруг и то они завидовали и предавали. В свои 17 я освоила один урок: круто, не когда ты часть высшего общества и общаешься с людьми из списка Форбс, а когда ты окружена искренними людьми, которые рады за тебя и любят тебя в не зависимости из какой ты семьи. Мне нравилась моя жизнь, но когда мне было печально, мне было так же больно, как и человеку, спящего под мостом, просто я плакала в дорогой машине, а не на улице. Но знаете, когда тебе больно, место уже не имеет значения.

Урок истории. Всегда ненавидела этот урок, из-за учителя. Он молодой амбициозный индюк, который, в свои 25 решил, что он центр вселенной. К тому же он всегда подкатывал к ученицам, одни одаряли его взаимностью, другие отшивали, а я, я просто жду момента, чтобы наказать его, поставить на место и “спасти” эту школу, от такого извращенца, как он. Сегодня он рассказывал про великую империю Македонского, а я смотрела на часы и ждала, когда же этот ад закончится. Я люблю историю и читаю довольно много, но из его уст, даже Македонский стал мне противен. И вот долгожданный звук телефона, к которому я еще не привыкла: у меня сообщение. Я, не смотря на экран, знаю, кто это и на моем лице появляется глупая улыбка.

— Камилла, что тебя так развеселило? И отключи телефон избалованная девка! — прозвучал голос учителя. Я не стала ему даже отвечать, это бесило его еще больше. Он провоцировал меня, а я не поддавалась. Я достала телефон из сумки и прочла смс: “Солнышко, я уже подъехал, жду тебя”. Это был Себастьян, он всегда приезжал вовремя. Я отправила ему сердечки и ждала, когда же прозвучит звонок. Он прозвучал через 15 минут. Все мы вышли из класса, как табун, который выбежал в поле после долгого закрытия в конюшне.

Себастьян вышел из машины, и, опираясь на капот, ждал меня. Он был в черной рубашке и в черных штанах. Его машина тоже была черной, и выглядел он, как из рекламы мужской одежды. Я побежала к нему, как ребенок и обняла.

— Ахахах, тише-тише, — рассмеялся он, — ты сегодня какая-то другая, что с тобой.

— Нечего поехали уже скорее, — ответила я пытаясь скрыть свои эмоции.

— Так, Мила, — уже в серьез потребовал он смотря мне в глаза, — выкладывай, что случилось?

— Нечего, этот придурок…, — я хотела рассказать, что особого новшество не произошло, что опять учитель истории меня провоцировал, но не успела, так-как он сам вышел к нам и цинично начал.

— Ох как трогательно, а ты, я смотрю, любишь обниматься со старшими.

— Мила, садись в машину.

— Себастьян умоляю не надо, он такой, провоцирует каждого. Это из-за папы он просто завидует нашей семье и…

— И положил на тебя глаз! — с пугающей яростью перебил меня Себастьян и буквально силой посадил меня в машину.

— Нам поговорить здесь? Или в твоем кабинете, если он у тебя конечно есть.

— А кто ты такой? И что ты делаешь в старшей школе.

— Оставь формальности, поговорим по мужски. Если ты не отстанешь от Камиллы я…

— Ты что? А ты кто вообще ей? Она моя ученица и да не скрою, хорошенькая.

Я наблюдала за тем, как Себастьян еле сдерживал себя. Его я знаю очень хорошо, вся его координация рук говорила об одном: вот-вот начнется драка. Я позвонила отцу.

— Что? Думаешь, твоя сестричка до конца своих дней должна остаться непорочной, и бежать в твои объятия? — с противной циничной улыбкой закричал учитель, и это стало последним предложением, который он мог сказать в этот день. Себастьян резко подошел и врезал ему прямо по лицу. Потом началась драка, учитель снял с кармана маленький нож, поранил плечо Себастьяна, но тот избил его до полусмерти. Этот ад продолжался больше двадцати минут. Все это время Я кричала от ужаса, хотела выйти из машины, но Себастьян закрыл двери, я била по стеклу и кричала.

— Довольно! — раздался яростный голос отца, но Себастьян уже не слышал никого.

— Довольно, тебе говорят, — он подошел к Себастьяну, силой потащил от тела учителя и врезал. Это была отцовская пощечина, чтобы успокоить его.

От лица Ричарда

— Что … что ты здесь делаешь? Где Мила? — Себастьян ели отходил, от состояния аффекта.

— Сынок, что творится? Мила в твоей машине вот смотри. Твои глаза… я не узнаю тебя. Ты обезумел? Что с твоим разумом?

— Ричард поговорим дома, прошу тебя. Скажи водителю, пусть отнесет Милу домой. Я не в состоянии…

— Да чтоб тебя… — меня разозлило его поведение всех этих дней, сегодняшний инцидент стал последней каплей, — Мила моя дочь, я беспокоюсь о ней больше чем ты! Говори, из-за чего ты устроил тут это все, ты ранен, ты понимаешь?

— Что? Где? — Он до этого момента даже не почувствовал ножевое ранение на плече. Он посмотрел на собственное плечо и замер.

— Пустяк, я же жив.

— Езжай домой, вечером поговорим, Себастьян! — я еле сдерживал себя, чтобы не ударить его во второй раз.

Я позвонил в скорую помощь, потом мой водитель начал беседовать с толпой собравших людей. А сам я пошел к директору школы.

— Рад видеть вас мистер Джонсон, прошу прощения, как себя чувствует Себастьян… — лицемерие этого человека поражало меня неоднократно.

— Откуда у учителя истории нож в кармане? — моя злость была явно видна, хоть и я не повышал голоса. Я был зол и на Себастьяна, но не переставал любить его, как сына и происшедшее причинило боль моему сердцу. А неискренние слова директора стали последней каплей моей ярости.

— Господин Джонсон, — дрожащим голосом начал директор, — Николаса я сам сегодня же исключил от занятий. Я понятия не имею, откуда у учителя нож. Мне жаль, что все так вышло. Приказ об отстранении он получит, будучи уже в палате, я даже не стану ждать его выздоровления, ибо нашлись девочки, которые рассказали, что тот домогался и до них. Такоеповедение непростительно, но поймите меня тоже, я не могу допустить, чтобы в моей школе были драки, скандалы про педофилию, хоть и учитель совсем молод, но все же он учитель. — Я не верил своим ушам. Мне стало плохо. Услышанное поразило меня, я пришел в ужас от мысли, что может быть моей маленькой принцессе, тоже грозила опасность, оказаться на месте пострадавших девочек, в то же время я злился и на Себастьяна, но в глубине души приветствовал содеянное, потому что я поступил бы точно так же в его возрасте. Противоречивые эмоции душили меня, но я, будучи человеком стального самоконтроля, молча выслушивал директора. — Господин Джонсон, я не обратился в полицию, потому что вопреки вине Николаса, он пострадавший на данный момент, Себастьяна грозила опасность, а я…

— Я знаю, — я наизусть знал, что он скажет, — ты бы не хотел навредить Себастьяну. Я это ценю. И да я не приветствую шаги Себастьяна, но моя дочь утверждает, что он просто приехал за ней, чтобы забрать ее, а то, что в твоей школе учитель домогается к детям, этим я буду разбираться позже. И не важно, что моя Камилла не пострадала. А другие девочки? Или они не в счет? И какого черта, учитель вышел и сам заявил о собственных намереньях. Этот вопрос тебе не интересен?

— Вы правы, и мне нечего вам ответить. Низко поклоняюсь и еще раз прошу прощения. Господин Джонсон прошу, не забирайте Камиллу из-за этого происшествия. Понимаете, если она уйдет…

— Знаю, знаю!!! Моя семья спонсор вашей школы и вы благодарны, так? — самоуверенно и резко сказал я уставшим тоном, ибо слышал этот текст уже сотни раз.

— О да! Вы опередили меня.

— Ну, раз уж вы закончили, я пойду, у меня много дел.

— Спасибо что уделили время, поговорите с Себастьяном, пожалуйста, и будьте уверены, что я лично присмотрю за вашей дочерью, она сама мне как дочь, к тому же дружит с моими детьми.

— Поговорю.

От лица Камиллы

Я сидела в машине и молча слушала песню. Она была грустной, отец заметил мое настроение, и спросил:

— Дочь, расскажи пожалуйста, что произошло сегодня и почему Себастьян избил преподавателя?

— Из-за меня… — ответила я, тупо смотря из окна машины.

— Что? Этот придурок обидел тебя? — отец делал вид, будто директор не рассказывал подробности. Но меня не это волновало, и поведение Николаса тоже не волновало.

— Пока нет, но он говорил противоречивые вещи.

— А… — не успел папа задать свой следующий вопрос, как я уже ответила на него.

— Пап, Николас ублюдок, он всегда меня провоцировал, но я никогда не боялась его, ибо знала, что с твоей дочерью у него не хватит духу иметь серьезных проблем, меня огорчает другое — поведение Себастьяна! — Мне нужно было поделиться с отцом. Мои же мысли душили меня, я тонула в них. Отец, услышав эти слова, немножко удивился. В надежде понять что-то более конкретное, он спросил:

— Камилла, родная, а есть что-то, что заставляет Себастьяну нервничать или потерять самообладание?

— Да папа, есть. Он бесится, когда ему кажется, что что-то связанное со мной может пойти не так. Или… или когда я, например, общаюсь с кем либо. То же самое было тогда с Люка, просто он такой трусливый, он бы не смог доводить Себастьяна до драки. Ты бы видел лицо Себастьяна, в такие моменты боль, злость, призрение и ярость вмешиваются в его взгляде. В эти минуты он страшен. Я его иногда боюсь, но мне это нравится. Но я хочу, чтобы ты знал, папа, Николас действительно спровоцировал его и в сегодняшнем инциденте характер Себастьяна не при чем. Любой поступил бы точно так же. — После моих откровенных слов, папа задумался и остальную часть дороги, мы ехали в тишине.

Глава 12. Пять желаний

Человеческий разум ищет жалкие оправдания тому, что чувствует сердце.

Было 19:00 часов вечера. Семья собралась в столовой. Это была одна из самых больших комнат в доме, с белыми стенами и с классической мебелью цвета молока. Над большим стеклянным столом весела массивная, хрустальная люстра, которая сверкала как огромный бриллиант. Занавесы тоже были молочного цвета, а около двери стояли белые полки вина, создавая узки коридор в этой большой комнате.

"Ужин подан!!!" закричала прислуга. Члены семьи подошли к столу. Спустя 15 минут сквозь оглушающую тишину раздался голос Ричарда:

— Камилла, милая, где Себастьян, почему он не ужинает? — Камилла не успела придумать ответа, как раздался второй голос:

— Ох, простите за опоздание, я здесь. Как это не ужинаю? Ужинаю еще как, я голоден как монстр.

— Да ты и есть монстр, — с нежной улыбкой сказал Ричард.

В тот миг взгляды Дакоты и Камиллы поразились, в первые в их доме ситуация стала наколенной.

— Ричард, любой на моем месте поступил бы так же.

— Себастьян, — наорал Ричард, — я тебя не узнаю! Где тот образованный юноша поведение и этикет, которого поражали всех.

— Вот он Я, я не изменился, просто он меня довел. Я не позволю, чтобы Милу обижали, даже если это будет сам господь Бог.

— Кто ни будь, объяснит о чем идет речь? — раздраженно сказала Дакота.

— Конечно милая, Себастьян избил учителя истории, он в реанимации, — вытирая рот, спокойно сказал Ричард.

— Себастьян, это правда? — Дакота была в ужасе.

— Чистейшая. Я надеюсь, что он там и сдохнет. — Улыбнулся брюнет и взял порцию закуски.

— О Боже Себастьян, но зачем? — удивленно и разочарованно спросила Дакота. Она не знала сына таким жестоким.

— Этот ублюдок, положил глаз на Милу. — Брюнет от злости сжал столовый нож так, что он оставил след на его руке.

— Это Правда Камилла?

— Да мама, он защищал меня.

— Ладно, все, ужин остынет, — сказал Ричард спокойным и мирным голосом, будто не хотел конфликта в своем доме.

От лица Себастьяна

После ужина Я стал медленно идти по коридору, в кабинет, у меня был разговор с Ричардом. Я взвешивал все, но на душе было не спокойно. Я винил себя, но пока не понимал за что именно. Мое душевное страдание прервал ее голос. Мое сердце екнуло.

— Себастьян куда ты? Нужно поменять повязку на твоем плече, я не засну, пока не поменяю ее, — как вы уже поняли, это была Мила. Я застыл, не хотел обернуться, но ели нашел в себе силы смотреть на нее, ибо законы приличия не позволяли беседовать стоя спиной.

— Да? Правда? Что ж я… — Голливуд выдал бы мне Оскара, за улыбку, потому что я еле себя контролировал. Я призирал себя, чувствовал виноватым ублюдком, не меньше чем тот учитель. За что? Сам не в силах себе признать.

— Себастьян, что с тобой?

— А что со мной, Солнышко?

— Не притворяйся. Ты странно себя ведешь. Ты обычно более открытый и дерзкий. А сейчас ты, как будто, сломлен.

— Тебе нравится моя дерзость, детка? — я ехидно улыбнулся, — Солнышко, если ты хочешь мне помочь с повязкой, я буду ждать тебя у себя, но у меня разговор с твоим, точнее (я прокашлялся) с нашим отцом, — ели выдергивая эти слова с собственных уст, сказал я, — буду через 20 минут.

— Хорошо, я буду ждать. — Я улыбнулся ей и пошел дальше, к Ричарду.

— Тебе холодно? — Ричард сидел у камина и не моргая смотрел на огонь.

— Нет сынок, я зажег камин, потому, что огонь помогает мне собраться с мыслями, — сказал Ричард и протянул мне стакан с виски. Кабинет я любил больше всего. Обустраивал его я: лично. Коричневый интерьер с изумрудными креслами и с черным камином — все так, как я люблю.

— Спасибо. Ричард прошу быть со мной откровенным. Где я облажался? — вопрос не был риторическим, я спрашивал это искренне, я сходил с ума. Я надеялся, что он поможет мне. Поможет себя понять и простить.

— Облажался? А в чем ты облажался? Напротив я благодарен тебе, за правду. Если бы не сегодняшний инцидент, мы бы так и не узнали об опасности, которая грозила многим ученицам. — Его слова закопали меня еще глубже. — Сынок, почему ты в таком состоянии, что тебя гложет? Ты уже не ребенок. У тебя свой бизнес, своя жизнь. Ты учишься в самой элитной академии бизнеса. Что за подростковая депрессия у тебя в твои 27?

— Я надеялся на ругань.

— Хах, ну прости за разочарование.

— Я же просил быть со мной честным.

— А если честно, ты пугаешь меня, — сказал он и сел напротив.

— Себя я тоже пугаю, — ответил я, играя со льдом на дне стакана.

— Сынок, скоро у тебя будет своя семья, любимая и дети, и тогда ты поймешь, что…

— У меня не будит семьи и прости, что я перебил тебя, просто давай ближе к делу. Тебе же явно есть, что мне сказать. Не тяни, пожалуйста, к тому же Мила ждет меня, она хочет обработать мою рану так что …, — я одним вдохом опустошил уже второй стакан. Его слова сделали мне больно, сам не знаю почему.

— Опять спешишь к систре? Я предполагать даже не мог, что у вас будет такая связь. — Ричард ранил меня сильнее любого ножа и хладнокровно ждал, на каком предложении, он уничтожит меня.

— Ричард, я защищал Милу, он не скрывал, что заинтересован ею, ты бы поступил точно так же. Я должен был приветствовать, что он положил на Милу глаз и даже не попытался этого скрыть? А этот ублюдок, даже, младше меня! Ричард, Мила еще ребенок, беззащитный цветок, которого я все время хочу оберегать.

— Себастьян, ты же ревнуешь, не обманывай не меня, не себя! Ты бы избил даже одноклассника Милы, будь он заинтересован ею! Дело не в учителе. Вместо того, что бы ревновать к сестре, обустрой свою личную жизнь! Хватит бегать по стриптизершам и проституткам. — Ричард, сказал это, уже, повышая голос, его терпение тоже заканчивалось. Шах и мат. Ричард уничтожил меня. Я выпил третий виски до дна и не знал, что ответить. Он был прав. Я чертовский ревновал. Я хотел зарезать любого, кто посмотрит на Милу, но не мог. Ричард упустил только одно: я не ревновал как брат, я ревновал как мужчина и нечего не мог с этим поделать. — Можно вопрос, сынок? — уже тихо продолжил он.

— Конечно Ричард. Я слушаю. — Я примерно понимал, что тяжелая артиллерия еще впереди, но этот вопрос стал кинжалом прямо в сердце.

— Почему ты решил, что у тебя не будет семьи?

— Потому что я не женюсь на не любимой. Никогда!

— Так женись на любимой.

— Не могу!

— Почему? Вот Камилла на пример, выйдет за Чарльза. Это уже точно…

— Уже? А что изменилось?

— Видишь ли сынок, у меня, как у отца, есть некие опасения. Пока Мила не влюбилась в кого не будь “не правильного”, ее нужно выдать замуж.

— Она же не любит его. Ты погубишь собственную дочь.

— Полюбит. — Самодовольно заявил Ричард и сделал глоток.

— Спокойной ночи Ричард. — Ели проговорил я и пошел к двери.

— Спокойной ночи, сынок. — в след крикнул он.

Я поднялся в свою комнату. Сердцем спешил к Миле, но молился, чтобы ее там не оказалось. Я открыл дверь и, так как моя кровать была в самом центре комнаты, Милу я увидел моментально. Видимо она села и ждала меня, но в какой-то момент заснула. Рядом был поднос с лекарствами и бинтами. Я тихо закрыл дверь и подошел к ней. Я стоял как вкопанный, не знал, что делать. Будить ее я не стал. Она была в шелковом ночном платье, и я боялся, что она замерзнет. Я накрыл ее краем покрывала и сел на кресло. Одно я понимал очень четко — я любовался ею. А разве это запретно? Она же член моей семьи. Точнее это я стал членом их семьи когда-то. Но она этого не могла помнить, я был старше. Она просто знала, что я приемный, а я детально помнил, тот день. Пока я подался детским воспоминаниям Мила проснулась:

— Господи, это ты? Я…

— Нет дорогая, это Себастьян, хотя, если ты считаешь меня Богом, то я не против, — ее реакция позабавила меня, я встал и подошел к ней.

— Ты безнадежен, — она тоже посмеялась на собственное высказыванье, — Я ждала тебя потом заснула. Прости.

Я стал медленно растягивать рубашку. Рука болела до безумства, я еле совершал движения.

— Что ты делаешь?

— Снимаю рубашку, ты же должна поменять мне повязку на плече, или я не правильно понял?

— Ох да, прости я…

— Солнышко, что с тобой?

— Себастьян я… мне…, — я смотрел на нее с изумлением. Я же не был идиотом, и понимал, что у нее в голове, но хотел, чтобы она сама разобралась с мыслями. Я сел на кровать рядом с ней и обнял ее. Без пошлости, так как действительно обнимает сестру старший брат. Все мы всегда знали, что она мне не сестра, но уважал я ее наверное сильнее и больше.

— Чшшш, Солнышко, нечего не говори. Прости меня.

— За что? — она вывернулась с моих объятий и посмотрела мне в глаза.

— Ты считала меня старшим братом и защитником, а я предал твое доверие. Я обманул тебя и, наверное, сейчас тоже обманываю. — Я еле сдерживался на расстоянии. Я безумно хотел накинуться на нее, обнять и не отпускать, хотя бы до утра.

— Нет, ты защитил меня и мне это понравилось, — она не поняла истинный смысл моих слов, а я не стал продолжать эту тему.

— Себастьян твои движения выдают твою боль, даже не скрывай, снимай рубашку я открою лекарство.

— Хорошо-хорошо доктор, я весь твой.

Она медленно сняла старую повязку и открыла рану. Вид раны, наверное, был пугающим, но Мила контролировала, свою панику, чтобы не задеть меня. Самоконтроль достался ей от Ричарда. Она нанесла какую-то мазь и стала нежно массировать. Я впервые ощутил ее пальцы на своем теле. Это сводило с ума. Мила вызывала во мне спорные чувства, такие, какие не удавалось вызвать никому раньше. Я закрыл глаза и поднял голову вверх. “О боже! Что ты делаешь со мной малышка?! Я могу сорваться в любой момент”. В итоге я сзжал простыню, Мила подумала, что я это сделал от боли и спросила:

— Я сделала тебе больно? Прости пожалуйста.

— Подуй чуть-чуть, — хрипло попросил я.

— Конечно.

— Спасибо, Солнышко. Знаешь, если бы ты была медиком, я бы предпочел болеть вечно.

— Это не смешно, Себастьян, — возмутилась она.

— А я не шучу. — Я действительно не шутил. Просто Chivas разговорил меня.

— Ты что пьян?

— Нет, мы с Ричардом выпили лишь бутылку.

— Целую бутылку? Вдвоем?

— Нет, два стакана он, остальное — Я.

— Так ты пьян!

— А ты прекрасна, Малышка, — я потянулся к ней, мое тело и разум не контактировали в этот момент, — через час я буду трезвым, но ты по-прежнему будешь прекрасна.

— Вешай эту лапшу своим девушкам, — смеясь ответила она. Мила не принимала мои слова в серьез.

— Я шучу. Я не пьян. Алкоголь не берет меня сильно. Ты же знаешь. — Я играл с прядью ее волос.

— Знаю. И папа это знает. Будь уверен, отец пытался разговорить тебя.

— Я знаю.

— О чем вы говорили?

— О моей женитьбе.

— Что? — Мила явно удивилась. Ее большие глаза, стали еще больше. Она чуть не уронила бинты. Ее реакция еще больше заводила меня. Я чувствовал, что близок к пределу контроля. Я хотел трогать ее, ласкать, целовать.

— А что? Ричард спрашивал, почему я не хочу жениться.

— А ты не хочешь?

— Хочу. Просто отец будит против.

— Почему он должен быть против? И когда это тебя останавливало?

— Он не согласиться, и не примет мой выбор.

— А ты уже сделал выбор? Кто она? — Мила не могла скрыть свое любопытство. Но я уловил и ноты гнева в ее голосе.

— Ай, Мила, жутко болит. Подуй еще не много. — Перевел я тему, потому что боялся ляпнуть лишнего.

— Ох да, прости.

— Спасибо, Солнышко.

— Ну что же. Спи, а я пойду…

— Не уходи, останься, — попросил Я.

— Что? Но…

— Мила прошу. Не уходи. Я… все ровно мне неудобно лечь. Я буду спать в кресле. Останься.

Она согласилась. Я дал ей новую подушку и удобно обустроил ее спальное место. Я даже закрыл балдахину кровати, чтобы она не смущалась и спала свободно. Я не хотел, чтобы она подумала, что я приглядываю за ней. Мне просто было приятно ее присутствие.

От лица Камиллы

Полнолуние. Я бегу по лесу от волчьего воя. Снег и метель. Моя красная накидка рвется об сухие ветки мертвых деревьев. Повсюду пахнет горечью и разлукой. Я бегу от волков и оказываюсь на краю пропасти. Ветер шатает рыхлый мост. Это единственная дорога к спасению. На другом конце моста стоит Он. Он ждет меня — я это знаю. Он протягивает руки и ждет, чтобы крепко заключить меня в свои объятия. Я бегу по мосту оглядываясь. Волк стоит и ждет. Ждет моего поражения. Мост разваливается — я падаю в пропасть.

В ужасе я открыла глаза. Перед глазами белая ткань — балдахина кровати. Стук собственного сердца режет слух. Я у Себастьяна. Дыхание потихоньку приходит в порядок. Я осознаю, что мне снился кошмар и что мы в безопасности. Я стала глазами искать его. Он, опирая больное плечо в подушку, еле устроился в кресле. Его поза сна выдает, что он мне солгал. Ему ничуть не было удобно спать сидя, просто он захотел, чтобы я осталась. “Чертов эгоист” подумала про себя я, и мне стало смешно. Он довольно крупный, чтобы помещаться в кресле. Себастьян был похож на птенчика с раненным крылом. Но я не могла нечего поделать. Если бы я разбудила его, он мог больше не уснуть, поэтому все что мне оставалось, так это накрыть его одеялом, чтобы он не простудился. Я подошла к окну. Полнолуние. Увидев луну, я опять вспомнила про сон, и мне стало не по себе. “Это просто сон. Он нечего не значит” утешала я себя. Потом поняв, что больше не усну, я решила спуститься в сад.

Я вышла на задний двор, села на скамейку, укутанная в сером одеяле, и начала погружаться в мысли. Пока я взяла себе одеяло и любимый блокнот, начался сильный дождь. Я обустроилась в небольшой беседке, окруженной цветами, и мысленно благодарила маму, так как идея поставить в нашем саду беседку, была именно ее. В этом блокноте я писала, что угодно: от списков супермаркета до списков книг. Сегодня же я хотела составить список чего-то важного. Погруженная в мыслях я делала какие-то заметки, как в пугающей тишине услышала до боли приятный мне голос, от которого у меня начиналась зависимость:

— Мила, тебе не холодно? И вообще как тебе в голову пришло сидеть тут, могла бы и дома написать это. И кстати, что ты пишешь? Почему ты ушла?

— Не заваливай меня вопросами, пожалуйста. Мне приснился кошмар, я проснулась, потом накрыла тебя одеялом…

— От туда я помню. Я не спал. Потом ты посмотрела в окно и тихо сбежала.

— Я вовсе не сбежала, просто мне захотелось подышать свежим воздухом. А почему ты притворялся?

— Мне было интересно наблюдать за тобой. Что нельзя? Так, что ты делаешь в это время, в эту погоду и здесь? — Он навалил на меня все свои вопросы, потом поняв, что уже мокнет, прибежал к моему “укрытию”, сел рядом и тем же взглядом посмотрел мне в глаза. Это был специальный взгляд, он так смотрел редко и только на меня. Аромат его духов вскружил мне голову. Духи назывались Шанель “Эгоист” очень подходящее название для такого, какой их хозяин.

— Так что ты пишешь?

— Да скажу-скажу я, достал уже, но обещай не смеяться.

— Нууу это будет, наверное, трудно, но ладно, обещаю, — пошутил он.

— Я составляю список.

— Список? Список чего?

— Список моих мечтаний.

— Прочти мне его.

— Что? Ооо нет, нет, нет, не стоит.

— Я настаиваю.

— Нет, Себастьян, это личное…

— У нас не должно быть секретов, и к тому же 17 летней девочке нечего скрывать: я уверен.

— Ну хорошо, читаю по пунктам.

— О, с удовольствием слушаю, — с циничным тоном сказал Себастьян, будто не принимал мои слова в серьез.

— Первое: увидеть Лондон (я всегда любила этот город и мечтала там побывать).

Второе : стать успешной и заниматься любимым делом.

Третье: познать настоящую любовь (от этой мысли сердце колотилось, я понимала, что, может, и никогда не познаю ее, ибо быть замужем и смотреть по сторонам, было ниже моего достоинства, а полюбить Чарльза Стакера я была не в силах).

Четвертое: выйти замуж за того, кого полюблю, и кто будет любить меня, а не мою фамилию (я писала это желание, надеясь, что лист бумаги поможет мне избавиться от Чарльза, но нет. Моя судьба была предначертана, и мои детские мечты ни кого не волновали).

И пятое: я хочу, чтобы ты всегда был рядом, — прочла я и посмотрела на него. Я действительно не представляла жизнь без Себастьяна, и была очень привязана к нему. Когда я прочла пятое желание, он замер, а его глаза заблестели. Если бы я не знала его, я бы подумала, что это слезы. Он резко потянул меня к себе и обнял. Он обнимал меня часто и я была зависима от теплоты его рук. Я почувствовала его неровное дыхание на собственной коже. Он стал гладить мою голову и тихо прошептал:

— Я люблю тебя, Солнышко.

— И я тебя зануда, — сказала я. Себастьян улыбнулся с каким-то непонятным разочарованием, но моя душа расцвела после этих слов, и я была благодарна нашим родителя, что вырастили нас такими сплоченными. Мы действительно любили друг друга.

— Я… я всегда буду рядом, ничто не в силах разлучить меня с тобой, Мила, — было темно, детального отражения на лице я не видела, но голос предавал: он еле сдерживал слезы. Я не знала его таким, он меня удивлял все больше и больше.

— Правда все мы знаем, что все они не исполнятся. — Я была в отчаянии. Мой список стал для меня колом в сердце. — Себастьян, я не ребенок. Я выйду за него, и моя жизнь остановится. Я не полюблю, не смогу заняться любимым делом и… наверное, только путешествия мне будут доступны. Только первое желание исполнится. — На моем лице была улыбка безысходности.

— Мила, у меня есть обещание, слушай внимательно и запомни, — его голос опять обрел тихий и строгий тон.

— Какое? — спросила я.

— Я сделаю все твои мечты реальностью, — его слова пронзили меня током, но я понимала, что он не может воплотить их в реальность. Мне стало даже смешно.

— Ахаха, и как же? — спросила Я, — тут же желания которые не зависят от тебя.

— Там нету таких желаний, что не подвластны мне! — самоуверенно ответил он. В этот миг небо закричало, будто подтвердило слова Себастьяна. Гром был таким сильным, что наши голоса были ели слышны, и в этот момент Я закричала:

— Давай! Побежали домой.

— Эй подожди. Подожди минуту, — в этот момент мы уже успели зайти в дом, я встряхнула от себя мокрый плед.

— Да, Себастьян? Я слушаю.

— Так что тебе снилось? — когда он спросил про сон мне снова стало не по себе, но я захотела с ним поделиться. Мне показалось, что если я расскажу этот сон, мне станет легче.

— Мне снился ты.

— Оооо, это уже…

— Себастьян, я серьезно, не перебивай, — он сразу сконцентрировался, будто ему на миг стало стыдно от вечных шуток.

— Прости, я слушаю.

— Мне приснилось, будто я по лесу бежала от волков, хотела побежать к тебе, но не успела, я развалилась в пропасть на твоих глазах, — лицо Себастьяна мгновенно помрачнело. Мне даже стало не по себе от его реакции, и я пожалела, что рассказала ему. — Говорят мосты во снах символ разлуки, — добавила Я. Себастьян подошел и обнял меня. В последнее время я его не узнавала. Он вел себя свободнее, но для меня это не было странным. Я дома, обнимаюсь с членом семьи, да может и не родным по крови, но роднее него у меня не было ни кого.

— Меня от тебя разлучит только моя смерть. Слышишь? Только моя. Потому-что если даже, что-то случиться с тобой, я в тот же день приду за тобой, и мы будим вместе даже на небе. Правда я попаду в ад, а тебе будет доступен рай, но я не пущу тебя туда. Ты побудешь со мной в аду навечно. — Он говорил эти слова жадно и тихо, будто кроме меня их мог бы услышать кто-то нежелательный. Меня порадовали его слова, но в то же время дали несколько поводов для раздумий.

— Себастьян, что с тобой? — спросила я, явно понимая, что мой вопрос не без повода.

— Я не знаю, Солнышко, не знаю. Я согласен с тем, что веду себя странно, но не знаю с чем это связанно. Я, конечно, подозреваю, что со мной и караю себя за это, но…

— Что? Я… я не понимаю…, — он ослабил объятия и дал мне немного отстраниться.

— Мила, тебе рано вставать. Бегом спать. Спокойной ночи. — Он по взрослому настоял на том, чтобы я непременно пошла спать.

— Спокойной ночи мистер зануда. — Сказала я, на что он засмеялся, и мы пошли по комнатам.

* * *

Настало солнечное утро. Не было даже следа вчерашней погоды, будто город никогда не видел туч и дождя. Птицы пели, а лучи солнца проникали в комнаты из-под кружевных штор. Все было прекрасным до момента этого крика:

— Ты опаздываешь. Камилла, вставай!!!!! — тревожно кричала прислуга.

Камилла спустилась завтракать, в тот момент Дакота и Ричард уже были готовы пойти на работу.

— Принцесса, ты проспала.

— Да мама, похоже мне не научиться пунктуальности, — пошутила Камилла, — да к стати а где Себастьян?

— Этот парень в последние дни разочаровывает меня, — грустным тоном заметил Ричард.

— Как? Он не ночевал дома? Допоздна мы были вместе, в саду сидели, потом зашли в дом. Куда он делся после?

В этот миг садовник ворвался в гостиную и не мог связать несколько слов, ели-ели смог объяснить, что в саду без сознания лежит кто-то. Все побежали в сад. Первой побежала Камилла, с ужасом в глазах закричала "Себастьян! Нет! О Боже!" и изо всех сил побежала к нему, держала руку, потом била по щекам, делала все, что в этот момент было в ее силах. Казалось, будто, она была готова вырвать собственное сердце и дать Себастьяну. Дакота, не теряя адекватность, позвонила в скорую помощь, а Ричард молча стоял с беспокойным взглядом, будто не хватило риска подойти и увидеть Себастьяна без сознания.

Врачи, даже, не успели приехать, как Себастьян проснулся, улыбнулся Миле, встал, и гордо сказал:

— Что собрались?! Со мной все хорошо, не надо паниковать.

— Как так? Ты же всю ночь лежал под дождем без сознания, и это для тебя нормально? Нет милый, пока врачи не приедут и не подтвердят, что с тобой все хорошо ты будишь лежать, — сказала Дакота.

— Нет, нет, нет, к тому же мне нужно в офис.

— Нет Себастьян, мама права, ты останешься, я настаиваю, — строгим и беспокойным голосом сказала Камилла.

От лица Камиллы

Все мы пошли в дом. Мама с прислугой и уже прибывшими врачами проводила Себастьяна в спальню. Меня к нему не пустил врач, сказал, что накопление слишком много людей в спальне помешает осмотру пациента. Мы с папой остались внизу, сидели в гостиной. В какой то момент я, не моргнув глаза, смотрела на серебренную статуэтку балерины, которая стояла на белом комоде в углу гостиной. Все это время в моей памяти кружились его слова «Я люблю тебя, Солнышко» а разве это было преступлением? «Если ты так нежен с сестрой и твои слова обжигают мою душу, то каким же ты будешь с женщиной твоей мечты? Как ты признаешься ей в настоящей любви, а не в любви брата к сестре?» эти мысли не давали мне покоя. И вдруг услышала сердитый голос папы:

— Камилла!

— Да папа?! — он немного напугал меня.

— Да что с тобой? Я уже двадцать минут разговариваю с тобой, а ты не уделяешь внимания.

— Прости папа. Что ты говорил? — я покраснела от стыда.

— Я говорил, про день рождение Кетрин. Оно сегодня.

— Что? А да, да я помню. Конечно.

— Когда это случилось?

— Что?

— Камилла я твой отец, и ты можешь мне доверять.

— Конечно пап, но…, — я не успела продолжить свое предложение как отец сказал:

— Вы всегда были близки с Себастьяном. Тебе было пять, он уже учился в старших классах, помню, он обожал гулять по вечерам с тобой, но…

— Я бы хотела помнить эти дни. — Себастьян был старше меня ровно на 10 лет, и иногда у меня было чувство, что это я появилась в нашей семье после него, а не наоборот. Воспоминания папы заставили мне улыбнуться.

— Однако…

— Папа, я ведь вижу, что есть что-то, что тебя тревожит. Прошу, говори прямо.

— Когда ты стала так рвать душу за него?

— Пап, мы с ним всегда были связаны.

— Камилла, — посмотрел он на меня стальным, вынуждающим на правду, взглядом, — Насколько тебе дорог Себастьян?

Я застыла. Дело не было в том, что я понимала, что твориться у меня в душе, но не хотела рассказывать папе, а наоборот: вопрос отца убедил меня в том, что я не понимала, что твориться. До этого момента я не осознавала, что между мной и Себастьяном появилась другая связь, не такая, как в детстве. Папа несколько мгновений посмотрел мне в глаза и, наверное, понял, что я нечего не могла скрыть, потому что сама не “владела информацией” о собственных мыслях. Потом, пожалев меня, сказал:

— Ладно, поговоришь об этом когда будишь готова и с кем будишь готова, разницы нет я буду или мать, главное чтоб ты могла открыть душу.

— Папа, а что случится, если я откажусь выходить за Чарльза?

— Стакер старший сделает все, чтобы разрушить нашу жизнь. Его юристы посадят меня за решетку, Себастьяна вообще застрелит, наверное, а…

— Я поняла, не продолжай.

— Камилла, этот брак не будит таким, каким ты себе представляешь. Я понимаю, что с ним тебе не ужиться. Спустя некоторое время после свадьбы я отправлю тебя за границу, якобы учиться, там уже видно будит.

— Пап, а если я влюблюсь в другого?

— Что?

— Просто пример…

— Твое сердце разобьется, милая. Вы не сможете быть вместе. Жизнь не такая, какой она представлена в твоих любимых книгах. — Я не ответила нечего, он продолжил. — Камилла, Стакер старший забронировал два здания для Кетрин. В одном будите вы, молодежь, в другом будет закрытый ужин для его круга. Ты там будешь, практический, одна, будь осторожна. Будь готова к шести.

— Хорошо, спасибо пап, — сказала я и обняла его за шею, как тогда: в свои пять лет.

— Ахахаах, иди, иди, — с шуткой сказал папа.

Глава 13. Выбор

Мы каждый день обречены, делать выборы. Одни спасают нас, другие — губят наши жизни навсегда.

Прошло несколько часов Дакота и Ричард сидели в фойе дома. Это был самый роскошный уголок в доме. Пол фойе был из белого мрамора, в три стороны открывались белые двери комнат, а в центре была главная дверь входа, которая была стеклянной и солнце, через эту широкую, стеклянную дверь, проникало внутрь. В самом центре стояла кривая, мраморная лестница, с серебренной периллой. Рядом с лестницей был небольшой круглый столик, на котором была ваза с букетом алых роз. Над этим столиком весела большая, серебренная, хрустальная люстра, вспышки которой ослепляли. В углу стояли четыре кресла, классического стиля, белого цвета с тонкими серебряными орнаментами, а в середине был маленький журнальный столик. Там и сидели Ричард с Дакотой, и ждали Милу.

От лица Себастьяна

Меня, они не ждали, потому что доктор прописал мне постельный режим, из-за ножевого ранения и обморока, но кого это волновало? Не меня это уж точно! Моя рана болела, но я не мог пропустить этот маскарад подлости и допустить, чтобы Мила была там без меня, особенно после заявления Кетрин. Я надел черный костюм с черной рубашкой. Пиджак скрывал мою повязку, но координация выдавала мою боль. Я вытащил телефон и связался с Метом. После сообщил моей тайной охране, чтобы они были на чеку, затем спустился к ним:

— Я поеду на своей, как обычно, — заявил я.

— Рад, что тебе уже лучше, мальчик мой, — сказал Ричард, — но хотя бы, может, за руль не стоит садиться?

— Да ерунда, я в порядке.

— Пока ты не посетишь доктора, я от тебя не отстану. — Сказала Дакота и все мы посмеялись.

Вдруг мой взгляд пал на Милу, она спускалась по лестнице. В миг, я перестал слышать голоса окружающих и от удивления и восторга не мог отвести взгляд. Я ощутил страх. Страх был от осознания собственных чувств, которые были запретны, и я это четко осознавал. Она была в роскошном красном, вечернем платье шлейфа которой была такой длинной, что спускалась за ней по лестнице. А ее светлые волосы были просто распущенны, без прически или особых аксессуаров. Изящно! Я смотрел на нее и задыхался. Мое тело реагировало на Милу самым страшным образом, и я не мог нечего поделать с собственной плотью. Я хотел ее. Я хочу ее, все время. Она ослепила меня, отняла всю жестокость и сбила с толку. Я стал ее рабом. Непроизвольно, я, зажал спинку кресла, возле которого стоял. Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее и не целовать каждый ее миллиметр. Мои ладони вспотели. Я с каждым разом все больше и больше терял контроль.

От лица Камиллы

20:00. Самый разгар вечеринки Кетрин. Отец с мамой ужинали на верху. Стакер старший организовал ужин “для взрослых” на втором этаже банкетного помещения. В целом это был концертный зал. Выступали знаменитости, я даже подпевала некоторые песни, веселилась и танцевала. Кетрин пригласила больше двух сот человек. На ее празднике царствовал багровый цвет. “Цвет страсти” как говорила она. Гости тоже соблюдали установленный цвет и пришли в оттенках красного: как и я. Я стояла и смотрела огненное шоу, как, Кетрин подошла ко мне:

— Спасибо подруга, мне безумно понравился твой подарок.

— Носи на здоровье, дорогая. — Улыбнулась я.

— Камилла, у тебя не найдется шарф или, какая ни будь, повязка? Я хочу собрать волосы…

— У меня с собой только маленький клатч, а что тебе нужно? Может, мы сможем заменить шарф чем-то другим? Заколкой на пример. — Я уже мысленно перебирала все варианты, как помочь подруге сменить прическу.

— Ох, да нет, мне просто жарко и я хочу собрать волосы вот так, — сказала она и продемонстрировала аристократичную прическу, открыв шею, — просто, понимаешь, этот засос не как не могу скрыть, а демонстрировать его не прилично. — Она явно была довольна этим шрамом, ибо пока проговорила это все, три раза укусила губу и глаза стали блистать.

— Ой, понятно, а… что это?

— Хихихихихи, дурочка, это укус. Когда мужчина и женщина отдаются страсти, они иногда кусают друг друга, чем сильнее страсть и любовь, тем заносчивее шрам.

— Ххихихи, понятно, буду знать. — Мне стало неловко от такой темы, но я посмеялась вместе с ней. Я не посчитала нужным спросить, кто это сделал, потому что у Кетрин часто менялись партнеры, и замена имени мне бы нечего не дало. Но она сама решила продолжить разговор:

— Главное, во время секса, я сказала ему, чтобы он сдержался, но он меня даже не слушал… Его пыл… Ммммм…… Он не затихал. Ххахахах, ах уж эти мужчины! Мы ели оторвались друг от друга, когда твои занятия в школе закончились. Он не хотел останавливаться, но я настояла на том, чтобы он приехал за тобой, а то не вежливо было бы заставлять тебя ждать, из-за наших, ну сама понимаешь… утех.

— Что? — Ноги стали ватными. Мне стало так больно, что я отказывалась воспринимать эту информацию. — О ком ты сейчас говоришь?

— Как о ком? О Себастьяне, конечно же. Мы же теперь вместе.

— Вот как? Поздравляю…, — Я готова была умереть в этот момент.

— Ох, прости, Камилла, там читают тост в честь меня, мне нужно отлучиться.

Шоу с огнями закончилось, танцовщицы покинули сцену. На всю громкость стала играть песня Indila-TournerDansLeVide. Она очень четко характеризовала мое внутреннее состояние. Наконец Кетрин покинула меня. Я стояла и не понимала, что происходит со мной. Все мое тело горело изнутри. Мне было больно. Мое сердце треснуло на миллион осколков. И только теперь я поняла, что не безразлична к нему. “Господи, что ты за чудовище? Ты влюбилась в брата! Теперь страдай” я была самой последней тварью в собственных глазах. Перед глазами пробежали все его нежности, подарки и слова. Я только сейчас поняла, что он мне нравился как мужчина. Я не была в силах представлять его с другой, но и со мной его представить не хотела. Я вспомнила, как он держал меня на балконе, как прикасался к моим волосам и нюхал парфюм, как он прогнал меня, как на следующий день просил прощения. Я вспомнила даже танец с Кетрин, и только сейчас осознала, что мечтала оказаться на ее месте. Я вспомнила, как он говорил, врал мне, что Кетрин не интересна ему. Я вспомнила наше танго и день в отеле. Воздух покидал мое тело, я задыхалась. Слезы сами пошли из моих глаз и я, как окаменевшая статуя, осталась стоять в центре зала. Никто бы не увидел, что я плачу, из-за освещения и числа гостей, но мне было не до этого. Перед глазами мерцал его образ: его вечно нервные движения, его классический, но темный стиль, его черные рубашки, идеально облегающие его спортивное тело и мышцы, его щетина, его горячий взгляд и манера выпивать виски. Он был грубым, но вся его нежность пылала внутри. Он был нежен со мной, будто дьявол, который хочет скрыть свою сущность. Если бы меня спросили какой фильм характеризует его, на ум пришел бы только один “365 Дней”. Я стояла и думала, когда же влюбилась в него? И ответа не было. Я любила его всю жизнь? Нет, точно нет. Так, когда же это произошло?

Я стояла в центре зала мучилась собственными мыслями, и лишь любимая песня даровала надежду, но в то же время пожирала еще больше. По моему лицу бежали слезы. Я не знала, что делать. Вдруг я почувствовала, что кто-то скинул мои волосы на бок и нежно прикоснулся моей спине, за тем шее и кончиками пальцев нежно погладил ее. Я дрогнула и повернулась:

— Чшшш, тише, Солнышко, это я, — ели слышно прошептал Себастьян. Он носом уткнулся в мои волосы, наслаждался ароматом и улыбался. Когда он увидел мои заплаканные глаза, его нежность моментально исчезла, в его зрачках запылал огонь. Скрытый гнев опять вырвался наружу.

— Кто заставил тебя заплакать? Скажи немедленно! — он уже кричал.

— Для чего? Хочешь наказать? — сквозь слезы спросила я.

— Солнышко, я убью любого, кто заставил, тебя заплакать. Мила, у тебя тридцать секунд, чтобы сказать мне, что случилось!

— Так, застрели себя!

— Что?

— Я из-за тебя в таком состоянии! Ты лжец и подонок, Себастьян! — он подошел, чтобы обнять меня и, как всегда, успокоить. В этот миг эмоции взяли верх над моим воспитанием, и я дала ему громкую пощечину. Я испугалась от содеянного. Он удивился, его глаза, в миг, стали страшными, за тем он улыбнулся и укусил губу.

— Не заводи меня девочка! Мне в какой-то момент станет наплевать, кем ты мне считаешься.

— И что ты мне сделаешь? То же, что и с Кетрин? Укусишь шею? Тебе, уже, виски, вижу, не устраивает?! Твой пыл затихает, кусая плоть? Вампир чертов!

— Что эта дрянь заворчала?! — он стал яснее понимать, что случилось.

— Не говори так о своей девушке!

— Так, этот разговор уже выходит за грани приличия! — сказал он и насильно потащил меня в сторону.

— Отпусти, куда мы идем? Псих! — я была в истерике.

— В спокойное место, где можем поговорить.

Мы вышли на террасу. Она открывала вид на город, будто все районы до окрайностей лежали на ладони. Здесь тоже было тусклое освещение, но свет луны, волшебным образом менял картину.

— Теперь по порядку!

— Я…, — хотела сказать слово, как он закричал и не дал мне продолжить.

— Молчать! Слушай внимательно. Во второй раз повторять не буду. МЕЖДУ МНОЙ И КЕТРИН НЕЧЕГО НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ! Я только один раз поцеловал ее, она попросила оставить засос, я сделал это, даже не знаю почему. Мое эго сыграло роль.

— Да и ты так увлекся ею, что даже не хотел забрать меня из школы, правда? Ты даже не думал, что я там без книг, без денег с пустым телефоном, в котором был только твой номер, — слезы лились без остановки. Мы ссорились, я плакала, он же, не знал, что делать.

— Мила, она врет, наоборот, ей причинило боль именно то, что я оставил ее полуголую на моем столе и помчался за тобой, — уже спокойно проговорил он и обнял меня, но я вырвалась из его сильных рук и побежала во внутрь. Я не поверила не единому его слову, и, в то же время, осознавала одно: если не убегу из его рук, я проиграю навсегда, я потеряю голову, и это не принесет не к чему хорошему. Я была зависима от каждого его касания.

От лица Себастьяна

“Сомнений нет, ты без ума от меня, так же сильно, как и я от тебя!” “Тебя уже даже не волнует, сестра имеет право или причин вести себя так или нет” “Ты ревнуешь, детка” я улыбался сам себе, как больной. “А Кетрин надо наказать”. Я думал, как поступить, когда на мой телефон пришел звонок, это был Мет:

— Шеф, Чарльз заказал огромный букет, его привезли пять минут назад. Он готовиться к предложению.

— Делаем так, как я говорил. Будьте на чеку.

— Хорошо, я вас понял.

Я стоял на балконе. Все мое тело дрожало от нервов. Через витражные стекла я заметил Дакоту и Ричарда. С ними был и Стакер. Не было сомнений, они спустились, чтобы присутствовать на помолвке Милы и Чарльза. Я по жизни не умел проигрывать, поэтому мне не было больно. Это было делом нескольких минут. Помолвка не должна была состояться. Я все учел и рассчитал.

Музыка сменилась на более романтичную. Толпа окружила центр зала. Скрипачи играли Шопена. Кетрин, закрывая глаза Миле, улыбаясь, вела ее в центр зала, где с огромным букетом и с кольцом стоял Чарльз. “Лицемерная дрянь!” Они дошли до Чарльза, толпа стала аплодировать, и Кетрин открыла глаза Миле. Она пришла в шок. Все мы знали, что ее ждет сегодня, кроме нее самой. Мила ошарашенно стояла, а перед ней на одном колене стоял Чарльз Стакер, с открытой коробочкой кольца. Рядом стоял его помощник, держав букет. Миллиметровый расчет: я вошел в зал. Левой рукой снял оружие с пояса брюк и спокойно зарядил. Я как пантера приближался к центру, тихо, но уверенно, не обращая внимания на окружающих, а они на меня. Я направил прицел на Чарльза, как перед глазами появилась Мила. Чарльз покрутил ее и если бы я выстрелил в этот момент, я бы попал в Милу. Мой слух порезали слова, которых я боялся больше всего на свете “Да, Чарльз, я согласна!” прозвучал голос Милы. Я обессиленно опустил пистолет, он с грохотом рухнул на мраморный пол. В моем наушнике прозвучал голос Мета: “Шеф мы нечего не смогли сделать, она согласилась. Никто этого не рассчитал” он был не менее подавлен, чем я. Начался переполох. Все приближались к ним, чтобы поздравить, только я один стоял, и не знал что делать. Я смотрел на Милу и понял, что эта семнадцатилетняя малолетка поиграла со мной и бросила. Она сломала меня и уничтожила. “Ты проиграл, Себастьян!” пробежалось в моем сознании. Я не двигался с места, Мет подошел ко мне сзади:

— Шеф…

— Чшшш, — не дал я ему заговорить и рукой остановил его. Он остался стоять позади меня. В какой-то момент Мила, сквозь толпу людей, посмотрела на меня. Я смотрел в ответ, не моргая, она первая отвернулась.

— Мет, бери ключи, отвези меня домой, я не смогу сесть за руль.

— Конечно, — ответил он и отобрал с пола мое оружие.

От лица Камиллы

Десятки людей подходили и поздравляли нас. Никто даже не догадывался, что происходило внутри меня. Я умерла сегодня. Вы думаете, что человек может умереть только физический? Как же вы заблуждаетесь! Душевная смерть хуже физической. Я ненавидела того, кому сказала сегодня “Да!”. Было видно, что он тоже не без ума от меня, такие люди как он не знают, что такое любовь. Мой взгляд зацепил браслет, на моей руке, и я зарыдала еще сильнее. “Это ж надо было влюбляться в того, с кем никогда не сможешь быть” подумала я. К нам подошли мои родители:

— Молодец моя девочка, твой разум всегда порождал во мне гордость! — Радостно сказал отец и повернулся к Чарльзу.

— А я разочарована. Когда женщина рожает дочь, она надеяться, что та будет благоразумна и счастлива, а твой сегодняшний поступок, положил крест и на твою жизнь и на мои старания. — Она сказала это так, что услышала лишь я, за тем улыбнулась и отошла. Мама как всегда была права, но она не знала главного: я согласилась стать женой этого ублюдка, чтобы побороться с любовью которую породил во мне Себастьян.

От лица Ричарда

Я был рад, только за общие дела с этим засранцем Стакером. Не вините меня в том, что я не был рад за дочь. Ее можно было только жалеть. Я четко осознавал, что Камиллу нужно как-то спасти от лап этого наркомана, но я пока не придумал как именно. Дакота со мной не разговаривала и сообщила, что после женитьбы Камиллы она уйдет от меня. Так что я потерял любовь и верность женщины, которую любил всю свою жизнь. Все это время я следил за Себастьяном. Он думал, что никому не было дела до него и он не замечен, но только не от глаз человека, кто его вырастил. Себастьян хотел застрелить Чарльза, но ответ Камиллы обезоружил его. Этот предатель любил мою дочь! Ответ Камиллы сломал его, но он был слишком горд, чтобы показывать это. Он, поправляя пиджак, с победной походкой, в сопровождении трех парней, шел к выходу.

— Себастьян! — крикнул я. Он остановился. Я подошел к ним, — Сынок, у меня разговор с тобой.

— Мет, ждите меня в машине, — проговорил он, на что парни поклонились и ушли.

— Тайная свита? Умно!

— Я был вынужден, Ричард. Есть мелочи, о которых я не успел тебе рассказать.

— Выпьем? — спросил я, на что Себастьян согласился. Мы пошли в бар. Здесь было тихо, никого не было, только бармен стоял за стойкой и точил лед. Мы подошли, заказали Chivas, бармен подал нам наши стаканы, как Себастьян сказал:

— Мне бутылку, пожалуйста. — Бармен подал и бутылку.

— Сынок, у меня деликатный разговор к тебе и я не знаю с чего начать.

— Могу начать я. Ты хочешь узнать, почему я целился на твоего новоиспеченного зятя?

— И это тоже. — Меня удивила прямота Себастьяна.

— Ричард, — начал он, выпивая виски, на нем не было лица, я не видел его таким никогда, — я не прощу тебя этого.

— А Камилла может не простить тебе то, что ты не поздравил ее с помолвкой, еще и хотел убить ее возлюбленного.

— Да пошел ты! — я не ожидал, что он будет разговаривать со мной таким образом. Он всегда уважал меня, видимо чувства к сестре ослепили его, — С каким возлюбленным? Мила ненавидит его! Она несчастна! Ты не понимаешь? Что ты за отец такой? — Себастьян был в истерике. Он стучал кулаком по барной стойке. Бармен испугался его и отошел.

— Успокойся! Сейчас вызовут охрану!

— Мне плевать, у меня своя стоит снаружи! — я понял, что вырастил потомка Сатаны.

— Откуда такая уверенность, что Камилла не полюбит его? — я понимал, что такого отродья, как Чарльз, любить не возможно, но я хотел разговорить сына.

— Потому что…, — он замолчал и снова выпил.

— Потому что она любит тебя, верно? — спросил я. Я знал ответа. Мой жизненный опыт позволял мне понимать чувства моих детей. Себастьян сходил с ума, а Камилла любила его в ответ, но была такой трусливай, что сама себе не признала этого. Мне чисто по-мужски было жаль Себастьяна, но я не мог позволить такое в своей семье. У меня был четкий план: помешать этой постыдной любви любой ценой.

— Ты ведь с самого начала все понял. Почему мучаешь меня? Даже в день аукциона ты обеспокоился из-за моего подарка, так что это за театр, Ричард?!

— Мне было достаточно трех или пяти твоих взглядов, чтобы понять, что тебя пожирают чувства, но, сынок, убей в себе эти чувства или это придется сделать мне, а методы у меня не самые приятные.

От лица Себастьяна

Ричард сказал свое последнее предложение, гордо встал и ушел. Гнев и безысходность танцевали аргентинское танго в моей душе. Я закричал и швырнул стакан. Стекло разбилось на тысячу кусочков на мраморном полу. “А я ведь не успел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, малышка” я не знал, что делать.

— Несите счет, — задыхаясь, потребовал я. Спустя минуту бармен подошел ко мне:

— Господин, вот ваш счет, но для вас есть и конверт, — пробормотал он и подал мне черный конверт с уже знакомыми инициалами.

— Что? Откуда он у вас? Кто его передал?

— Господин, моя смена началась полтора часа назад, когда я пришел он уже был здесь, но предыдущий бармен сказал, что его оставил некий пожилой господин. Статный мужчина с тростью. Мой коллега не описал его, только сказал, что он с трудом ходил. Наши официанты, во время праздника искали вас, чтобы отдать конверт, но так и не нашли.

Информация бармена не была существенной, я только узнал, что этот таинственный “сказочник” с травмой и что моя охрана для него не помеха. Я положил конверт в карман пиджака, чтобы прочесть его тогда, когда буду в состоянии, что-то понимать. Из бара, где находился я, открывался задний выход к бассейну. Там не было никого в такой час и мне захотелось подышать свежим воздухом. Я написал смс Мету, чтобы они уехали без меня и вышел. Мет не хотел оставлять меня, да и в таком состоянии, но я приказал ему, а ослушаться он не мог.

Глава 14 Откровение

Иногда самое настоящее откровение можно услышать от самого скрытного человека, это то же самое, что влюбить в себя эгоиста. Эгоисты проживают эмоции сильнее и острее остальных.

От лица Чарльза

— Ах, Бьянка, детка моя, то, что творишь ртом, другие не могут вытворять своими сладкими булочками. О боже, продолжай! — я был в экстазе, на пике наслаждения. Грудастая мулатка, сидя на коленях передо мной и ублажала меня. Я схватил ее за волосы, на что она ускорила темп. Закончив ртом, она встала и села на меня. Нас даже не смущало то, что мы были на улице. Я шлепал ее, она скакала на мне и издавала самые неприличные звуки. Спустя несколько минут нас накрыл экстаз, и я просто стал играть с ее грудью.

— Все? Сегодня не будут другие позы?

— Ах, моя ненасытная, грязная девочка, мы возле бассейна, какие позы тут можно принять? — я укусил ее сосок.

— О, господи! — из-неоткуда появилась моя новоиспеченная невеста, увидела нас голыми, испугалась и закрыла лицо. Меня тошнило от таких “невинных”. Я любил, когда девочки творили все. Но к Камилле я чувствовал и нечто иное, кроме тошноты.

— Знакомься Бьянка, это Камилла, она скоро станет моей женой. — Бьянка засмеялась. Камилла, по прежнему не смотрела на нас.

— Укройтесь, чем ни будь, пожалуйста.

— Да ладно тебе детка, наоборот смотри и учись, как ты должна ублажать своего мужа. Через две-три недели тебя ждет тоже самое, что и Бьянке. Она, даже не против, научить тебя. Аахахахха, — нам реально было смешно. Эта замухрышка стояла и молчала. — Ладно, скажи, зачем ты пришла и проваливай, у нас с Бьянкой куча дел, — сказал я и укусил второй сосок мулатки. Та простонала.

— Меня тошнит от вас, одно радует, что мне наплевать на твои утехи, мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты отказался от меня, скажи всем, что я тебе не нравлюсь. Или говори, то что посчитаешь нужным.

— Хахаха, с чего бы мне тебе помогать? И откуда уверенность, что ты не нравишься мне? Или ты уже прыгнула под кого-то другого? В любом случае не жениться на тебе я не могу, отец пообещал мне новый бизнес и свободную жизнь без клиник и больниц. А что касается твоих навыков: у тебя три недели, чтобы научиться всем позам и всем методам утех, а то…

От лица Камиллы

От его пошлых слов мне стало душно и тошно. Я бы не смогла, даже дотронуться до его руки, я брезгала от него, о каких утехах могла идти речь? “Во что ты меня ввязал, отец?” даже если мое сердце было бы свободным, этого животного я, все ровно, терпеть бы не смогла.

— А то что? Тряпка! Я зарежу тебя и скормлю твоему гниде папаше! Понял меня? — Я задрожала. Внезапно появился Себастьян. Он швырнул девушку в сторону, та взяла свою накидку и убежала прочь. Себастьян схватил Чарльза и так, в полу голом состоянии, бросил в бассейн, как какую-то вещ.

— Ты поплатишься за это…, — крикнул он, но я увидела жуткий испуг в его глазах и мне это понравилось.

— Я нагну твою проститутку сестренку, и она перед глазами всей твоей гнилой семьи, будет ублажать меня до самого утра, ты понял меня?

— Ха, ты не знаешь ее, она будит только за…, — послышался циничный и не адекватный смех Чарльза.

— Господи, Себастьян успокойся! — я жутко испугалась.

— Нужно было прикончить этого козла сегодня. Что ты здесь делаешь? Кто разрешал тебе находиться рядом с этим мусором, да еще и тогда, когда он голый?! — Себастьян кричал на меня.

— А я одетым редко бываю! — послышался голос Чарльза с бассейна. Себастьян достал из-под пиджака оружие, и даже не смотря в сторону бассейна, пустил пулю. “Бац!” звук выстрела оглушил пространство.

— Все понял! Удаляюсь! — сказал Чарльз и поплыл в сторону, он поспешно вышел и убежал следом за Бьянкой.

— Ты дурак? Ты мог попасть в него!? — я испугалась.

— Не мог, если бы не захотел. Я стреляю очень метко, но ты не уходи от ответов. Что ты тут потеряла?

— Тебе-то какое дело? Я и мой жених! — я дразнила его. Себастьян разозлился моих слов, он сделал шаг ко мне, взял за локоть и протянул меня к себе. Его пальцы впились в мою кожу так сильно, что мне стало больно. Он умел быть жестоким, но в этой жестокости было много различных чувств.

— Не играй с огнем, дитя, я могу обжечь тебя дотла! — почти интимно прошептал он сквозь зубы.

— Ты уже это сделал! — вырвалось с моих уст. Его взгляд изменился. Он глазами разбежался по всему моему телу и посмотрел так, будто я дала ему разрешение на что-то важное, или исполнила его заветную мечту. Он не сказал ни слова, а лишь сделал шаг ко мне и губами коснулся моим. Я задрожала. К моим губам, впервые, коснулись мужские губы, и этот мужчина считался моим братом. Он посмотрел на меня, будто взглядом спрашивал разрешения, а я не сопротивлялась. Я должна была оттолкнуть его, ударить, или, хотя бы, потребовать объяснения, но у меня не было сил на это. Чувства к нему оказались сильнее моих уставов, внутренних табу и разума. Поняв, что я тоже этого хочу, он уже с уверенностью и волной страсти завладел моими губами. Это мой первый поцелуй и с тем, кого я безумно люблю. В левой руке, Себастьян, держал оружие, а правую, он, положил на мою талию и еще ближе потянул меня к себе. Потом, прерывая поцелуи, он сказал мне, прямо в губы:

— Я уже не могу контролировать себя, слышишь? Не могу! Я схожу с ума. Ты единственная причина моим грешным мыслям и если даже мне грозит сгореть в аду я готов, лишь бы снова почувствовать твой запах. Ты моя зависимость, ты моя вредная привычка, ты сломала мои планы и стала единственной целью моей жизни. Я каждый миг хочу тебя, люблю тебя, и это ломает меня изнутри. Я сделаю так, что и ты полюбишь меня и будишь самой счастливой, — сказал он тихим но ускоренным тоном. А ведь он уже говорил, что любит меня, просто я не понимала как именно.

— Я… я не уверена…, — мне стало страшно и приятно одновременно.

— Моей уверенности хватит на нас двоих, моя Ведьмочка. Мила, прости меня за все. Я люблю тебя. Я люблю тебя давно и безумно. Тогда, в Chartwell Estate, я уже ели сдерживался. Когда ты пришла в мою комнату, я хотел тебя обнять, почувствовать твой аромат и насладиться тобой. Все это время я бесился, когда замечал чью-то симпатию к тебе. Я готов был зарезать любого, даже Тома, за чувства или надежды по отношению к тебе. В моем сознании ты всегда принадлежала только мне и я не отдам тебя никому. Я не знаю когда, именно, это случилось, но ты завладела мною, Ведьма.

Я дрожала. С вами бывало такое? Когда твои собственные мечты пугают тебя сильнее, любого страха. Я услышала слова от любимого человека, такие слова о которых могла только мечтать. Скажу вам большее, в нашем кругу было много девушек, кто мечтали услышать именно эти слова, именно от него, но завоевать сердце дьявола сумела Я. Другая гордилась бы этим, но меня это пугало. Я слишком хорошо знала его душу, и попасть в нее было не самым безопасным явлением.

— Мила, прошу тебя, не молчи, скажи хоть что-то.

— Мне страшно, — сказала я и заплакала. Себастьян бросил оружие на пол и обеими руками обнял меня, будто хотел укрыть от всего мира. Он поцеловал меня в макушку, как тогда, в детстве. Спустя минуту, послышалась серена полицейских машин и звук из микрофона: “Рекомендуем сдаться без приключений, предупреждаем, мы можем открыть огонь”

— Черт.

— Себастьян, что происходит? Ты что-то сделал?

— Много чего. Я даже не понимаю за какую, именно, проделку эти “карапузы” прибыли.

— Себастьян, ты в своем уме? Бежим!

— Что? Никогда в жизни. Сейчас убегут они…

— Себастьян прошу тебя, ради меня, я не хочу оказаться в участке. Папа нас убьет. Все СМИ напишут об этом. Нам этого не надо. Умоляю.

От лица Себастьяна

Я всегда умел договариваться с местной полицией. Конкретно этот “визит” устроил мой новоиспеченный тайный знакомый. Я был уверен, что этот старик не мог ограничиться лишь письмами. Но сейчас не это было важным. Я был с Милой и нес ответственность за нее. Я не хотел вмешивать ее в свои проблемы. Я взял ее за руку, поднял оружие и действительно побежал. Я чувствовал себя подростком, кого застукал отец, во время курения. “Доигрались! Ты долгое время боролся с чувствами, затем понаблюдал, как твоя любимая говорит “Да” другому, за тем ты признался в любви ей, а теперь вы вместе убегаете от полиции! Детский сад, сука!” я мысленно ругался. Мила отставала, потому что, как всегда, была в бальном платье. Мы, через черный выход, вышли из здания и добежали до темного переулка. Когда я понял, что мы оторвались, я сбавил темп.

— Здесь жутко, — прозвучал голос Милы.

— Не бойся, ты со мной.

— Я и не боюсь.

— Мила, раз уж ты выбрала побыть со мною и бежать, ты должна понимать, что мы сейчас не сможем вернуться домой.

— Я понимаю, Себастьян… но куда мы пойдем?!

— Есть одно местечко, — ответил я, снял нож с кармана и резко подошел к ней.

— Что ты делаешь? — Сколько бы она мне не доверяла, все ровно испугалась. Я сел на карточки перед ней и порвал платье при помощи ножа.

— Эй! Это Валентино! — возмутилась она.

— Малышка, из-за твоего Валентино ты не можешь бежать, я уже молчу про то, что мы сейчас по горной дороге должны пойти. А с твоим шлейфом, это не возможно. — Я укоротил ее платье до колен. Остальную ткань, примерно 10 метров, я отрезал и выкинул.

— Что, какие горы?

— Сейчас увидишь. — По дороге я уже написал Мету краткое сообщение “Мет! Запасной план!” и он уже знал, что делать.

От лица Камиллы

Откуда-то раздался звук вертолета. Ни то чтобы раньше в нашем городе не летали вертолеты, просто интуиция подсказывало, что этот за нами. Себастьян посмотрел наверх, взял меня за руку и мы побежали в сторону заброшенного здания. Это был рыхлый и старинный завод. Внутри не было ни одного источника света, только уличное освещение местами попадало внутрь. Повсюду были осколки разбитых окон и металлические детали. Завод сгорел двадцать лет назад, но его до сих пор не восстановили, зато на его крыше была удобная площадка для вертолетов. Я бежала сзади него и мысленно благодарила за то, что он разрезал мое платье. Спустя минуту мы оказались на крыше. Наш транспорт уже ждал нас. Раньше я никогда не летала на вертолете. Мама рассказывала, что однажды она села в него со мной, но я была такой маленькой, что не помнила этого.

— Не бойся, это безопаснее самолета, а ты на них летаешь без проблем, — его слова немного успокоили меня. Действительно у меня не было никаких фобий к перелетам. — Дай мне руку.

Я молча подала руку Себастьяну, и мы поднялись на борт. Вертолет тронулся. Управлял вертолетом пожилой и добрый мужчина с седыми волосами. Я моментально сравнила его с Санта Клаусом. Вид с высоты был завораживающим. Ночная Калифорния манила своими золотистыми огнями. “Я никогда не забуду это зрелище” проскользнулось в моем сознании. Ситуация напомнила мне известный фильм, где героиня со своим возлюбленным летают над городом под песней Ellie Goulding — Love Me Like You Do, и из-за этого у меня захватывал дух. Когда я смотрела романтические фильмы или читала подобные книги, я даже представить не могла, что в семнадцать попаду в такую историю. “Ты придумываешь себе романтику. В этой ситуации нет нечего романтичного или хорошего. Ты целовалась с братом, он признался тебе в любви, потом вы убежали от полиции, потому что он ведет не самый чистый образ жизни, Дура! Ты еще и помолвлена с другим!” мой внутренний голос ругал меня и от осознания, что в этом есть доля правды, мне стало больно.

— Малышка, тебе дискомфортно? — Себастьян, наверное, заметил изменение на моем лице, он взял мою руку и начал гладить ее.

— Нет, все хорошо, — я еле вынудила себе улыбнуться. “А люблю ли я его, или же это детское влечение из-за прочитанных книг, из-за его нежностей, дорогих подарков и из-за того, что в моей жизни не было никого кроме родителей и него?! А что если это просто привязанность?” я задалась пугающим вопросом. “А если моя ревность из-за того, что Кетрин моя подруга? Хотя я не желаю представить Себастьяна не с кем! А что если он рискует всем ради меня, а я его не люблю? Ведь я еще даже не знаю, что такое любовь!” мои мысли душили меня.

Спустя 15 минут мы приземлились на горе Хот Спрингс. Здесь было прохладнее, чем в городе. Себастьян снял свой черный пиджак и закинул на мои плечи. Он остался лишь в рубашке, кровь от раны плеча, немножко, пропитала ткань.

— Не хватало еще и лечить тебя, малютка.

— Спасибо, но…

— Никаких “но”. Пошли.

— Себастьян, твоя рана кровоточит. Нужно что-то делать.

— Так поторопись, Ведьмочка.

— У меня появилось новое прозвище? — дерзила я.

— А кто сказал, что оно новое? Ты же не знаешь, как я называю тебя в своей голове, — ответил он, даже, не поворачиваясь.

Мы продолжали идти пешком. Было уже 01:45 ночи. Телефоны не ловили, но хоть время, я смотреть сумела. Себастьян светил фонарем, который отдал нам летчик. Я уловила себя на мысли, что ночью на холмах мне все ровно не страшно, потому что я с ним, и он держит меня за руку. Спустя десять минут перед нами появился жуткое поместье. Скорее всего, это был замок. Старинный, но роскошный замок. Он был из черного камня и с маленькими окнами. Такой большой и зловещий что порождал и восторг и страх. Я до последнего надеялась, что нам не туда, а это лишь особняк, который встретился нам на пути, но нет. Мы дошли до него, Себастьян снял ключи с кармана и безмятежно открыл дверь. Все напоминало фильм ужасов: ночь, лес, полнолуние, зловещий замок и скрипучая дверь.

— Все, мы дома. — Спокойно заявил Себастьян.

— Что? Ты шутишь? Какой дом? Да это замок Влада Дракулы или земная резиденция Сатаны.

— Нет, пупсик, это обычный особняк в готическом стиле. И он принадлежит мне. Так что Я твой Сатана! Или могу быть Дракулой, выбери сама, я согласен на любую роль, — хрипло сказал он приближаясь моей шее, пародируя страстный укус вампиров из фильмов, потом засмеялся и лишь поцеловал мою шею.

— Это не смешно! Здесь…, — я хотела сказать, что жутко, но к этому времени Себастьян включил свет, и я поняла насколько изумительным и красивым был этот особняк. Он напоминал музей. Мне стало стыдно от моего первого впечатления, — Прекрасно!

— Что?

— Здесь прекрасно, Себастьян!

— Я знал, что тебе понравиться.

Я огляделась по сторонам и окаменела от увиденного. Весь дом был из того же камня, который был снаружи. Было понятно, что ремонта не было, особняк состоял из красивого черного камня, который придавал дому загадочную атмосферу. На стенах были окна, а между ними хрустальные светильники. Стены были украшены картинами, но все они были накрыты белой тканью. Вся мебель в доме тоже была укрыта. Особняк долгое время не был обжитым. Себастьян выдергивал все ткани и открывал мебель, чтобы мы могли комфортно остаться здесь. Справа от королевского фойе была гостиная. Я зашагала туда. В центре был огромный камин, над камином весел портрет, какого-то мужчины. В середине был огромный изумрудный диван с креслами. Остальная мебель была коричневая. Мой взгляд зацепил портрет:

— Это мой дедушка, — прозвучал голос Себастьяна, на что я дрогнула от удивления.

— Так ты не шутил, когда говорил, что этот особняк принадлежит тебе? Какой дедушка? Ты же в роде не знал свою семью…

— До того рокового дня, до исчезновения моей мамы, мы с ней жили здесь.

— Так ты из богатой семьи? — Перед моими глазами раскрывалась история жизни человека с кем я жила все свои 17 лет и не знала толком о его судьбе.

— Я… я не знаю, Мила, я жил здесь с моей мамой. Из богатого у нас был только этот особняк, ей приходилось днем и ночью работать, чтобы добывать мне пищу. Когда не хватало денег, она продавала посуду или вазы, они дорого стоили, но она никогда не продавала отсюда что-то существенное, потому что всегда верила, что этот фамильный особняк достанется мне, затем моим сыновьям. Однажды сюда пришли какие-то люди. Мама велела мне подняться в свою комнату. Я слышал голоса ссоры. Потом те двое мужчин застрелили мою собаку и ушли. Мама плакала, а я даже не страдал из-за собаки, потому что понимал, что в следующий раз под пулю можем попасть мы с мамой. Мама мне сказала, что это было из-за моего отца, но он не явился и, как я понимаю, не помогал нам. Потом, однажды утром я спустился, увидел, что возле нашего дома стоят полицейские машины, а мамы нет. Одни утверждали, что мама бросила меня, другие, что с ней был несчастный случай. Так или иначе, один из полицейских позвал меня к себе, обнял и попытался успокоить. За тем он привез меня к вам, потому что в доме была записка с просьбой не отправлять меня в детский дом. Остальное ты знаешь…

— А как ты потом заполучил этот дом? — я еле сдерживала слезы. Я не знала, что у Себастьяна такая трагичная судьба, но он рассказывал это с таким холодным самоконтролем, будто это не про него или это не он ощутил такую боль в десять лет.

— После того, как Ричард усыновил меня, и мама исчезла навсегда, из-за наших долгов этот особняк был конфискован местными властями. За тем его пытались продать на аукционах, но никто не хотел его покупать. В прошлом году я купил его у государства за полтора миллиона долларов, — спокойно проговорил он и начал возиться с дровами, чтобы разжечь костер, — Располагайся, чувствуй себя как дома, Ведьмочка моя.

— А папа знает того что ты мне рассказал?

— Ричард детальным образом знает про все, он даже знал моего дедушку, присутствовал на его похоронах. Но то, что я купил особняк, он пока не знает.

После разговора я несколько минут бродила по комнатам и коридорам. Особняк действительно был роскошным, я чувствовала его волшебную ауру и представляла себя в старинном музее. Я как-то еще больше зауважала Себастьяна, за принцип вернуть родной дом, за то, что он добился вершин и денег без помощи моего отца. Но мне стало больно. Глядя на портрет его дедушки, я поняла, что внук такого человека не имел право голодать или считаться сиротой. Я вспомнила, как придурки, каким был, на пример, мой жених, в детстве считали себя наследниками известных семьей, а Себастьяна сиротой, кому повезло с приемной семьей. Чувство несправедливости съедало меня. Я дошла до огромного и, местами, грязного зеркало. Мое отражение выдавало все то, что я пережила в последние три часа. Размазанный макияж, испорченное платье, мелкие ссадины на ногах и грязь:

— Себастьян, а я могу помыться? — с надеждой спросила я.

— Конечно, на первом этаже тоже есть ванная. Я отремонтировал электричество и водопроводки. Вода чистая и теплая, можешь принять душ, я даже найду для тебя полотенца. — Я так обрадовалась, словно родилась заново.

На второй этаж не стоило подниматься. Лестница была рыхлой, она нуждалась в ремонте, и было бы небезопасно наступать на ступени. Но ремонтом, Себастьян, видимо, не занимался, поэтому лестница была обведена лентой. Я пошла в ванную комнату. Наполнила горячую ванну и нырнула в нее. Это было блаженством. Тусклый, античный светильник создавал романтическую атмосферу, я чувствовала себя, как в историческом фильме. Вскоре я закончила все водные процедуры, надела темно-синий халат, который раздобыл для меня Себастьян, и направилась в гостиную. Камин горел. Чувство уюта и теплоты окутали меня. Я позвала Себастьяна, но не нашла. Мне на секунду стало страшно. “Он оставил меня одну?” от мысли, что я совсем одна в огромном и старинном особняке, на вершине холма, по телу пробежалась дрожь. Я села возле камина и укуталась в одеяло. Спустя минуту появился Себастьян. В руках он держал две птицы, от которых текла кровь и струной пачкала ковер.

— Ты маньяк?!

— Подожди и скоро узнаешь, — сказал он направляясь на кухню. Я рванула следом за ним.

— Что это? Откуда? Ты охотился? — Я испугалась, потому что не сразу поняла какое, именно, животное или птицу он держит в руках.

— Мила, мы не в Валахии, а я не Дракула, успокойся, — он смеялся надо мной, — я просто купил курицу у соседа. Неподалеку есть дома, это поселение милая, здесь не только мы. Здесь живут люди. Мужчина держит не большой скот, торгует мясом и овощами. Так как сейчас ночь, он не почистил и не упаковал их, как ты привыкла видеть продукты, я сказал, что сам почищу их.

— А…о, — мне стало неловко.

Себастьян почистил их, сделал какие-то ритуалы со специями и на шпашках повесил их в камин. Мы сидели у камина, наблюдали за ужином и пили чай. Вскоре Себастьян встал, от куда-то, нашел бутылку виски, и вернулся.

— Может у тебя зависимость? — спросила я.

— Есть у меня некая зависимость, и она задолбала меня своими детскими вопросами.

— Бля, бля, бля, бля, — высовывая язык, подразнила его я. Он начал расстегивать рубашку. Следя за жестами его сильных рук, мое сердце ускорилось. “Так девочка, успокойся, не забывай про приличия” прозвучало в моей голове. “Почему он вызывает во мне трепет?”

От лица Себастьяна

Я все это время терпел боль от моей раны. Сердце уже не выдерживало, мне казалось, я вот-вот потеряю сознание. Все что оставалось делать в таких условиях, так это обработать рану спиртным, что и я планировал сделать. Мила смотрела на меня, потом когда я совсем разделся до пояса, она отвернулась. “Ты хочешь меня, но боишься, малютка” меня забавляло это. Я открыл бутылку, сделал несколько глотков, потом налил виски на открытую рану. “Закричишь, напугаешь ее, держись, слабак!” мысленно велел себе я. Мила подошла и села на край моего кресла.

— Дай я…, — сказала она и отняла бутылку. Она нежно, маленькими каплями наливала виски на рану. Я так оценил ее старание помочь мне, что забыл про боль. Я не сдержался и рукой потянул ее к себе. Мила рухнула со своего места прямо на мои колени.

— Эй, хихиххихи, — она смутилась, но засмеялась.

— Наш разговор остался незаконченным, Солнышко. — Прошептал я. После горячей ванны, ее аромат стал более сладким и манящим. Я представлял, какая мягкая ее кожа после ванны и еле сдерживал себя. Я положил руку на ее талию и нежно погладил живот.

— Себастьян, папа нас убьет.

— Оставь это мне. Просто скажи, чего хочешь ты.

Она молчала сидя на моих ногах. Смотрела на огонь, потом посмотрела в мои глаза.

— Мила, я все это время врал себе, да и тебе тоже. Я люблю тебя и хочу тебя, все время. — Сказал я, целуя ее шею, — Я виноват. Я должен был признаться тебе раньше, целовать тебя больше и никогда не отпускать.

— Себастьян для всех я твоя сестра! — она плакала. Мое сердце рвалось на кусочки и это разозлило меня.

— Плевать на всех! Ты будешь моей женой, родишь мне детей и сделаешь нас счастливыми.

— Как ты не понимаешь? Никто не даст нам этого счастья. Это не правильно. Тебе придется убить свои чувства.

— Мила, я же вижу, что ты любишь меня. Не играй со мной, Ведьмочка, — мой голос стал ниже, страсть ослепила меня, я как голодный зверь пускал слюни перед сочным куском мяса.

— Откуда такая уверенность? — сказала она и снова посмотрела мне в глаза. Я взял ее на руки, встал с кресла, бросил ее на диван и лег сверху.

— Сейчас проверим, милая.

От лица Камиллы

Он сказал это таким голосом, что я была готова отдаться ему прямо сейчас. Я никогда не ощущала страсть, но он пробудил во мне животную страсть, я была зависима от него. Я легла на диван, он лег сверху. Его голый торс горел, либо камин согрел его, либо он ощущал то же самое, что и я к нему. Руки предательски обхватили его. Он победно улыбнулся.

— Скажешь когда мне остановиться, — прошептал он и начал целовать меня. Мы целовались, наши губы выражали страсть своих хозяев, затем он целовал мою шею, потом его поцелуи спустились ниже. Он целовал мою грудь, живот, внутреннюю часть бедер. Мне было и приятно и страшно одновременно.

— Мммм, твое девственное тело заводит меня сильнее, Ведьмочка, — хрипло проговорил он и продолжил свою игру. Он языком прошелся по всему моему телу. В внизу живота стало непонятно горячо и щекотно. Мое тело подавало сигналы, а Себастьян ловил их. — Ни одна девушка не пробудила во мне такие ощущения.

— Себастьян, я…, — я не сумела продолжить свою мысль, он поцеловал меня прямо между ног, я закрыла глаза и непроизвольно застонала.

— Ах, моя Ведьмочка, что ты делаешь со мной? — мой стон заводил его еще сильнее. Он ласкал все мое тело, целовал каждый сантиметр, от его нежности и страсти я задыхалась. Вскоре он прекратил ласки и лишь обнял меня. Меня это огорчило, я хотела еще.

— Милая, тебе еще семнадцать и пока ты не будешь готова и не скажешь мне этого, я не трону тебя. Я буду ждать твоего разрешения. Мне не нужны твои слова о любви, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь ко мне, любимая, и этого мне пока достаточно. — Сказал он и поцеловал меня в лоб.

— Спасибо, — это было еще одним доказательством его чувств. Я поблагодарила его не за понимание, а за то, что он вовремя остановился, ибо у меня бы не хватило воли и сил отказать ему.

Спустя некоторое время, мы поужинали, а я легла спать.

От лица Себастьяна

Ласки с Милой одурманили меня. Я удивился своей человечности и самоконтролю. Наверное, любовь и есть то единственное средство, которое, даже самого плохого человека, превращает в правильного, пусть и по отношению к одному конкретному человеку. Она спала, а я охранял ее сон. Внезапно я вспомнил про конверт, который отдал мне бармен и решил прочесть его.

“Что на этот раз ты выдумал, Сказочник?”

“Здравствуй, Себастьян. Вижу, ты не правильно понял моих мотивов.

Не было нужды усилить охрану, я не намерен навредить

не тебе, не Камилле. Я не самый правильный человек,

но навредить тебе, будет апогеем подлости и

святотатства. Еще я понял одну вещь:

у тебя чувства к Камилле и ты любишь ее, не

как брат, а как мужчина. Я единственный, кто не будит

осуждать тебя, но будь осторожен. Внутренний

огонь всегда вырывается наружу, и жжет своего

хранителя. Будь осторожен, сынок.

С любовью C.G.”

“Да кто же ты такой, черт тебя побрал?!” меня начинала бесить эта ситуация. Я сжег письмо в камине и то же заснул.

Глава 15. Наказание

Есть род правосудия, которое не может осуществить федеральный закон.

Поместье Стакеров. 09:30 утра.

От лица Кетрин

Вчера ночью мое сердце разбилось на осколки. Многие считают, что сердце у меня находится между моих ног, но поверьте это не так. Я то же умею любить и терпеть боль. Чарльз пришел домой и рассказал, что Себастьян застукал, как он унижал эту дрянь. Он даже стрелял в Чарльза. Я вспомнила его ярость, я видела это: ради Камиллы он всегда был готов на все. Но меня сломало другое. Мой бестолковый брат утверждал, что услышал, как он признается сестре в любви и целует ее. Потом, мой папаша, заявил, что в этом нет нечего не возможного, потому что между ними нет родственных связей. Вся эта ситуация говорила об одном: если я не избавлюсь от Камиллы Джонсон, моя жизнь теряет смысл.

— Малышка, где ты научилась такому? Я не чувствую спину, после ночи.

— Могу дать тебе утреннюю порцию, Том. Ты только обращайся.

— Нет, сучка, — сказал Том и шлепнул меня по ягодице, — мне через час нужно быть на хелипорте, Себастьян прилетает с Камиллой, если я не успею подгонять его Ягуар во время, он меня пристрелит.

— Тебе не наскучило жить в его тени?

— Брось Кет, ты злишься на него из-за своих грязных фантазиях, которые не можешь осуществить с ним. Не надо направлять на меня стрелки.

— А чем занята его свита? Я видела его телохранителей вчера, на помолвке моего брата и Камиллы.

— Я не знаю, есть вещи, которые он просит, чтобы сделал я. Но мы не в таких отношениях, чтобы я мог спросить про его парней. Я даже не знаю их имен.

— Странно, — я сильно разозлилась от того, что он летал куда-то с Камиллой и остался там на ночь.

— Все, мне пора.

— Подожди Том. Ты подумал над моими словами?

— Кет, почему именно я?

— Ты единственный, кому Себастьян доверяет, а Камилла не заподозрит.

— Себастьян убьет меня! Ты понимаешь? К тому же я не могу поступить с ней так, я любил ее, просто понял, что…

— Что она тебе не по зубам? А знаешь, поговаривают, что на нее положил глаз сам Себастьян, по этому, он так себя ведет.

— Что? — в глазах Тома были удивление и некая боль, — Я… я видел их в отеле, но они сказали, что… Я тогда отнес им одежду.

— Вот видишь. — Я почувствовала собственное кровообращение от ревности и ненависти.

— Кетрин, мне все ровно. Свои чувства я зарыл уже давно, а навредить семнадцатилетней невинной девочке я не в силах! Я не скотина!

— Эх, мой милый Том. Не забывай, что твой папочка лечится в клинике моей матери. У нас не самые талантливые медсестра, могут и дать не то лекарство.

— Слушай, сучка, не угрожай мне, — я явно разозлила Тома, он держал меня за горло и кричал, — если что-то случится с моим отцом, твой папаша не найдет твоего трупа, поняла меня?

— Остынь, — мне не нужна была война с ним, — подумай над моими словами. Я заплачу тебе.

Том попрощался плюнул мне под ноги, и пулей вылетел из моей спальни. Этот дурак тоже был в пол уши влюблен в эту стерву, но все мы понимали, что у него нет шансов замутить с какой либо девушкой из нашего общества. Я была единственная, кто была по зубам ему. Мне нужен был стабильный секс, ему красивая, богатенькая телочка. Нам все устраивало. Я хотела принять душ, как на моем смартфоне засветилось сообщение, которого я ждала все эти годы. Мое сердце екнуло, оно было от Себастьяна: “Я буду ждать тебя в 22:00 в отеле Сэйнт Рояль”. “Да! Да! Да! В конце концов, проводить ночь в дали от дома, но с членом семьи это еще нечего не значит. Так-то они живут в одном доме” утешала себя я. Моему воодушевлению не было придела, но отстранить эту дрянь от жизни всех нас, была моей жизненной целью и я надумывала сделать это в ее же день рождения.

От лица Себастьяна

Наше утро началось довольно обычно, так как я договорился с летчиком на определенное время, с утра мы страшно торопились. Я надел свой потрепанный смокинг и окровавленную рубашку, а Миле отдал штаны и футболку, которую я оставил здесь на случай, если когда ни будь приду сюда. Одежда была мужской, но хотя бы чистой и новой. Полет был довольно приятным. Том встретил нас вовремя. Я взял машину, вызвал для Тома такси и мы с Милой поехали прямо домой.

— Я представляю, в каком состоянии мама с папой, — тихо сказала Мила.

— Не переживай, Солнышко. Теперь я с тобой, теперь, тебе нечего боятся. — Я одной рукой держал руль, другой гладил ногу Милы.

Вскоре мы доехали.

— Господи, где вы пропадали? С вами все хорошо? — Дакота была в панике. Мне стало жаль ее. Ее материнское сердце разорвалось на кусочки, она обняла нас обоих и даже не стала ругать, лишь наслаждалась тем, что мы дома в целости и сохранности.

— Мам, все хорошо, правда. Я тебе детально расскажу все, только успокойся, — сказала Мила и обняла мать.

— Да, Дакота, действительно тебе не о чем беспокоиться, прости, что заставили вас ждать, были проблемы, мы переночевали в безопасном месте и вернулись. Все хорошо.

— Себастьян, объясни это все отцу, он в кабинете, ждет вас. Он не ложился ночью. Ричард зол.

— Я понял, — сказал я и направился к кабинету. Мила побежала за мной.

— Тебе лучше подняться наверх и отдохнуть!

— Нет, и ты только попробуй прогнать меня.

Мы вошли в кабинет. Я медленными, но уверенными шагами подходил к Ричарду, и сзади, держав за руку, вел Милу. Ричард сидел на кресле и курил сигару. Судя по образованному смогу в комнате, это была не первая сигара:

— Я полностью разочарован, — с призрением сказал Ричард.

— Я так понимаю Стакер ничего не рассказал?! — спросил Я.

— Почему же нет? Рассказал! Рассказал что ты стрелял в Чарльза, грязно выругался про ее дочь, затем пришла полиция и ты решил убежать вместе с сестрой, — повышая голос сказал Ричард, и добавил, — Я нечего не пропустил, нет?

— Папа это не так, — вмешалась Мила.

— Дочка молчи, расскажешь тогда, когда я спрошу.

Эти слова были смертельны для Камиллы, она впервые слушала строгий тон отца.

— Я защищал ее, этот извращенный наркоман занимался своими утехами прямо на улице, заставлял Миле смотреть еще и советовал научиться. Ричард, в следующий раз, я отправлю его на тот свет, и даже ты не сможешь меня остановить. — После моих слов взгляд Ричарда изменился. Он понимал, что я не вру, и в принципе такого человека, как он обмануть невозможно. Он поставил сигару в пепельницу, встал и подошел к нам.

— Почему ты не оставил сестру со своим женихом? Ты же не мог догадываться, что он поведет себя не прилично. — Он резал меня словом “сестра”. Я не видел лица Милы, но чувствовал, что она уже пожалела, что ответила мне взаимностью. Мне стало больно за нее.

— Мог! Это Чарльз Стакер! Он никогда не ведет себя прилично! — ответил я.

— Себастьян, ответь на вопрос! Скажи причину, почему ты просто не ушел?

— Ты знаешь ответ! — Мне стало наплевать на его реакцию. Миле я уже признался, я провел бурный вечер с ней, и мне больше нечего не интересовало.

Ричард резко подошел и ударил меня. Впервые в жизни. Он не давал мне отцовских пощечин, но, видимо, решил наверстать ошибку. Я принял пощечину с достоинством.

— Господи! Папа! За что? — закричала Мила.

— Мила уйди! Я этого заслужил, — сказал я и в буквальном смысле прогнал Милу. Она выбежала из кабинета.

— Мы теперь одни, Себастьян, и я жду чтобы ты договорил, рассказал ВСЕ до конца. Я велел тебе держать дистанцию, ты понял это наоборот? Да? Ты похитил мою дочь и провел с ней ночь?

— Кто-то на меня направил полицию, я решу проблемы с ними сегодня, мы убежали от полиции, и то, я сделал это ради нее. Я не хотел, чтобы она оказалась в участке. Я не тронул ее, Ричард. Я не скотина. Я люблю ее и она дорога мне. Дороже всего на свете, дороже, чем мои инстинкты.

— Где вы были?

— В том особняке, я выкупил его. — Ричард никак не отреагировал на услышанное, его это не заинтересовало.

— Держись от нее подальше!

— Я не могу. — В моем голосе четко отражалась моя слабость по отношению к ней.

— Что?

— Я не могу держаться от нее подальше. Тебе придется застрелить меня. К тому же Мила любит меня, и ты, как отец, не мог этого не заметить.

— Проваливай! — закричал Ричард и разбил пепельницу об стену. Его крик был знаком его поражения. Ссориться с Ричардом не доставляло мне радости, я любил его и ценил, как отца, но не радоваться тому, что мои чувства взаимны — я тоже не мог. В итоге я отвернулся и ушел.

* * *

Утверждать, что любовь дает крылья, делает людей счастливыми или придает особый смысл жизни, может каждый. Но иногда истинная любовь может прийти совсем неожиданно, в самый неподходящий момент, в самое безумное место и к самому запретному человеку. Наш разум, считаясь с общими и принятыми законами морали, часто блокирует это чувство. Да, да, разум человека, это механизм, который отвечает за все функции и за саму жизнь. Когда разум находит действительно обоснованные преграды и достойные причины, чтобы убить эту любовь, она автоматический угасает: "Это и не была любовь" говорят люди. Может они и правы? Может настоящая любовь не гаснет, а то чувство, которое губит нас и должно угаснуть? Кто знает? Это и есть защитная схема человечества, ибо не всякое проявление любви является святым, непорочным и правильным. Любовь может породить человека заново и даровать счастье, но в то же самое время, она может погубить человеческие жизни. Вот этого допустить уже нельзя. Это не любовь, это обратная сторона этого чувства, которую нужно убивать. Это то же самое, что вместо Бога поклоняться Сатане. С этим разобрались, это “легко”. А что делать, когда разум блокирует и хочет убить настоящую, правильную, чистую и дарующую жизнь, любовь?! Как разобраться с войной между сердцем и разумом? Как понять, что сердце не обманывает, и любовь настоящая? Или же, как понять, что разум не ошибается, и это действительно не любовь, а чудовищнее влечение от которого нужно бежать, пока не поздно? Как? Увы, никак, как-бы не старались,никак! (Да, да, знаю, вы вспомнили про песню Jony). Любовь лотерея. Ты ставишь на кон всю свою жизнь и играешь: ты либо выиграешь свою жизнь, либо погубишь ее. Единственный консультант — это время. Оно показывает все и объясняет очень внятно. У Времени есть помощники, и это Поступки. Примите одно простое правило и запомните его: настоящая ли это любовь, или губительное влечение показывает Время, доказывая Поступками того самого человека, которого любите . Другой истины у меня нет.

От лица Камиллы

Пока папа и Себастьян говорили в кабинете, я убежала к себе. У меня был шок. Я никогда не видела отца в такой ярости и никогда не видела, чтобы он поднимал на кого-то руку, еще и на Себастьяна. Я мысленно убивала его за то, что он рассказал про нас отцу, но и понимала, что держать это в тайне вечно не возможно, да и отец не глупый, он и с моих поступков понимал, что к чему и с поведения Себастьяна. Я чувствовала себя последней тварью, которая позорит семью и выглядит распутницей в глазах отца. Кроме того, я прекрасно понимала, что отец выгонит Себастьяна из дома, и запретит контактировать с ним, и эта мысль убивала меня.

Я побежала к маме. Она была единственным человеком, кому я доверяла все на свете. Знаете, будто она была моим личным церковным служащим, и я легко могла исповедаться у нее. Когда я говорила с мамой, мне становилось на много легче, и этот случай тоже не мог быть исключением. Может она и не поддержала бы нас, но у нее наверняка был бы дельный совет для меня. Я пошла к ней в комнату и рассказала все. От нежностей, проявившихся в последнее время, до признания Себастьяна. Еще и я честно призналась, почему согласилась выйти за Чарльза и рассказала про вчерашнее. Пока я рассказывала, уловила себе на мысли, что была рада появлению полиции, и мне понравилось проводить с ним время в жутком особняке. Я рассказала маме, даже про дедушку и особняк Себастьяна, оказывается, про его происхождение мама знала.

— Не плачь милая, успокойся, мы сейчас решим, придумаем что-нибудь, — сказала мама и налила мне воду из стеклянного кувшина.

— Мам, я ненавижу себя за это.

— Эх, милочка моя, тебе пока семнадцать, поверь, ты еще не сталкивалась с настоящими проблемами жизни. Но что касается чувств Себастьяна, тут дела по сложнее. Дорогая в любой другой ситуации я бы перегрызла горло Ричарда, и настаивала бы на том, чтобы он вас поддержал, но он твой брат, понимаешь? Эх, что же вы наделали?

— Знаю мама, но он ведь не брат мне, и вы даже не скрывали этого, посторонние ведь тоже знают, что между мной и Себастьяном нет родственных уз. — Мама обняла меня.

— Дорогая не все решается кровью. Мы с твоим отцом знали, чей он внук. У него аристократичное происхождение, и скажу тебе честно, если бы с его семьей не случилось это все, он рос в своей семье, то все наше общество, включая твоего отца, были бы рады, что он выбрал тебя.

— Так в чем проблема мама? Разве из-за условностей мне теперь предстоит погубить собственную жизнь? Я не смогу полюбить другого. — Мама смотрела на меня и ее сердце разрывалось. Она впервые смотрела на своего плачущего ребенка и не знала, как ей помочь, как решить ее проблему.

— Камилла, ты еще ребенок, состояние Себастьяна на много хуже. Не думай, что я беспокоюсь только за тебя, он мой сын, я вырастила его. Тебе это сейчас кажется, что без него ты не сможешь жить. Пройдут годы, и ты забудешь про свое влечение или хотя бы смеришься с ним, а он, может, и навсегда не сумеет склеить осколки разбитого сердца.

— Так ты нас не осуждаешь? — Я подняла удивленные глаза и посмотрела на нее. Она обняла меня крепче.

— Конечно, нет, я не осуждаю. Но я злюсь Камилла. Я не воспитывала такую дочь. Во первых ты слишком рано впустила чувства и отношения в свою жизнь, во вторых я не могу понять, как ты сумела взглянуть на брата, как на мужчину.

— Мама я не знаю. Это все вышло нечаянно. Когда он ревновал, обнимал, дарил подарки и делал жесты, я не осознавала, что влюбляюсь. Я поняла это только на вечеринке Кетрин — вчера.

— То есть? — Спросила мама. Она недолюбливала Кет.

— Мама, Себастьян нравится ей. Она пришла и заявила, что они спали вместе.

— О боже, и это все она рассказывала тебе?

— Да мам, мы с Себастьяном поссорились. Я заревновала и…

— И согласилась выйти за Чарльза. Камилла помочь вам я не в силах. Ты теперь невеста Стакеров и кто знает, как пойдут события. Да еще и Себастьян… он…

— Мама если бы вы не усыновили его, то какие причины были бы для того, чтобы я не была с ним.

— Камилла, в целом он не плохой. Достойный. Но образ его жизни не может гарантировать для его избранницы беззаботную жизнь. Да он разбогател самостоятельно, да он имеет репутацию, но, дорогая, его методы и связи… он не самый правильный человек, понимаешь? К тому же мы с твоим отцом не до конца знаем, чем именно он занимается и как зарабатывает. — В голосе мамы было видно явное беспокойствие.

Я не ответила больше нечего, а лишь положила голову на колени маме и закрыла глаза, как в детстве.

22:00. Отель “Сэйнт Рояль”.

От лица Кетрин

Я никогда не чувствовала такое воодушевление. Надела самое сексуальное белье, что у меня было, и платье с огромным разрезом. Я села на высокий стул перед барной стойкой и заказала себе текилы. Бармен пожирал меня глазами, потому что мое платье закрывало лишь двадцать процентов моего тела. “Платье прошло проверку, оно впечатлит и Себастьяна” подумала я. Я сидела и глазела на часы: он опаздывал. Спустя некоторое время кто-то обнял меня сзади. Я пошатнулась и еле сдержала себя на стуле. Мужская рука обхватила меня за талию, затем за грудь. Я почувствовала легкий, но страстный укус на шее.

— Ты опоздал, на пятнадцать минут, — это был Себастьян.

— Я готов искупить свою вину в номере малышка. — Только от одной его речи я потела. Я подвинулась к нему, и мы начали целоваться. “Я уже чувствую, как становлюсь мокрой”. Он обхватил меня и повел за собой.

— Куда мы?

— Я забронировал нам номер.

— Оооох, уже интересно.

Мы зашли в лифт, я еле сдерживала себя, чтобы не наброситься на него и не расстегнуть его штаны, но с нами ехали и другие постояльца отеля. Мы дошли до нашего этажа, Себастьян открыл дверь номер и схватил меня.

— Готова к незабываемой ночи, шлюшка?

— О дааа, готова давно, я на все готова, дорогой, и много чего умею, сейчас убедишься. — Меня накрыла страсть. Я села на колени перед ним, он погладил мою голову и я начала ублажать его. Я обожала такие утехи и этим ублажала саму себя в первую очередь.

— Ммм, шлюшка, иди сюда, — спустя некоторое время, он уже достигнув до предела, резко и грубо поднял меня и повернул спиной к себе.

— Хочешь сзади? — спросила я кошачьим голосом.

— Сейчас увидишь, шлюшка, — мне безумно нравилось, что он называл меня “шлюшкой”, я хотела его еще больше. Себастьян надел на меня наручники и кляп. Я лишилась возможности говорить что-то, но мне и это понравилось, я любила грязные игры. Себастьян шлепнул меня по ягодице и бросил на кровать, за тем он достал ремень и отшлепал меня им. Я не могла издать ни звука, но застонала.

От лица Себастьяна

Я начал шлепать Кетрин своим ремнем. После нескольких ударов, она склонила голову, а в глазах появились слезы.

— Тебе больно? — спросил я. Кожа на спине и ягодицах уже стала багровой.

— Мммм, — она издала звук и головой сказала “да”.

— Шрамы на твоей спине напомнят твоей гнилой семейке, кто ты такая, и как нельзя обращаться с девушками.

Кетрин повернулась и посмотрела на меня с ужасом в глазах, она только сейчас поняла, почему я ее позвал. Я шлепнул ее в последний раз, и она зарыдала, но не от физической боли, а от унижения.

— Поздравляю, шлюшка, у тебя появились новые шрамы, ты же так любишь ими похвастаться, — сказал я и покинул номер. Я слышал ее рычание за собой, но мне было плевать, я спустился в администрацию отеля, оставил карточку и предупредил, что за ней придут. Сел в свою машину и набрал Стакеру:

— Слушаю, — прозвучал старческий голос мерзавца.

— Господин Стакер это Себастьян, я по смс скинул вам имя отеля и адрес, Кетрин ждет вас в номере 606.

— Что это значит? Сопляк! Я…

— Это предупреждение, чтобы вы и ваш малолетний отбросок держались по дальше от моей семьи, а то я могу довести свою жестокость до конца, это пока что “промо ролик” того, что я с вами сделаю, я вам не Ричард.

— Я сотру тебя с лица земли! Что ты сделал с моей дочерью?

— Нечего не привычного для нее. Скажу вам большее, она в восторге. Ах да, не забудьте захватить с собой Чарльза, он что-то мемлил про убложание мужчин и позы, советовал Камилле научиться, привезите его тоже, ему должно понравиться. — Цинично сказал я и бросил трубку.

Глава 16. Разоблачение

От лица Ричарда

Я сидел в своем офисе и в полном одиночестве играл в шахматы. С кем я играл? С самим с собой. Выдумывать стратегии, потом считать ходы их поражения всегда помогало мне разобраться с трудными ситуациями. Так как была уже ночь, все мои сотрудники ушли, и я наслаждался тишиной. Освещение моего кабинета было на минимуме: лишь два ночника тускло освещали мрачный интерьер. Я курил сигару и играл. Домой ехать я не хотел. Вся эта ситуация с моими детьми и разлад с женой добили меня. Мой сын сделал поступок, который я простить не мог. Я ненавидел его и любил одновременно. Моя дочь была несчастна в двойне. Во первых я ее продал, во вторых она четко асознавала, что ей предстоит погубить свои первые и чистые чувства. Поведение и отношение Дакоты ко мне, были вишенками на торте. Она мысленно развелась со мной, из — за того, что я якобы предал свою семью за темные делишки со Стакером. Никто в этой истории ненавидел Стакеров сильнее меня, и никто не знал их настоящую сущность. Если бы я выдал Себастьяну всю информацию про них, он бы уничтожил всю эту семейку ценой собственной жизни, а этого я допустить не мог. Мои мысли прервали шаги. Кто-то воинственно цокал по мраморному полу моего офиса, и враждебно приближался к моей двери. Я предполагал, кто может это быть. Незваный гость ворвался в мой кабинет, и направил на меня ствол. Он готов был в любой миг покончить со мною. Я даже не возмутился. Поставил сигару в пепельницу и сел удобнее.

— Вижу, ты не напуган, Ричард.

— Рейнхольд, тебе придется попотеть, чтобы напугать меня, и то нет никаких гарантий, что у тебя получится.

— Не называй меня так, — разозлился мой собеседник, — я хочу стереть свое имя с лица земли.

— Стакер, имя то можно позабыть, но то, что ты сотворил под этим именем, забыть невозможно.

— Замолчи! — Стакер был в ярости.

— Так чем обязан, такому теплому визиту? Неужели пришел обсудить меню на свадьбу наших молодых?

— А у меня, в отличии от тебя, Ричард, не такое высокое настроение. Твой молокосос сегодня унизил и надругался над моей невинной Кетрин!

— Объясни?! — Я от удивления кинулся вперед, Стакер, наверное, понял, что я действительно не понимал, что происходит, и опустил пистолет.

— Ричард, Себастьян унизил и наказал мою дочь. Теперь ты же понимаешь, что твоей Камилле не быть счастливой в моем доме, мой сын поступит точно так же…

— Стоп! Стакер! Ты перепутал все роли! — он вывел меня из себя, — Ты забыл из какой ямы вышел! Ты забыл, что если не Себастьян Старший, ты бы мыл тротуары Нью-Йорка! Если ты предал своего босса и стал членом высшего общества, это еще не значит, что ты мне ровня, и что я забыл твое происхождение! Я не рассказывал, обманывал своего сына ради тебя. Он не знает кто он, чей он наследник, а то твои “невинные” детки оплакивали бы тебя уже сегодня! Стакер не играй с игрушкой вдвое выше себя! — он был в ярости от услышанного. Я выплеснул все, что накопилось в последние двадцать лет. Я напомнил ему то, о чем он хотел забыть навечно. Он боялся этой истории, как ребенок смерти своих родителей. Стакер дрожащей рукой вновь поднял на меня оружие. “Шелк” послышался звук второго оружия. Это был звук заряжения револьвера:

— Так, так, так, господа с этого места по подробней. Стакер, опусти пистолет. У тебя минута, чтобы рассказать, кто таким был твой босс и почему на нем мое имя! — Случилось то, чего боялся я — явился Себастьян и все услышал.

— Что ты здесь делаешь? — в ужасе спросил я.

— Я пришел, чтобы предупредить тебя, что Милу нельзя выпускать из дома, ибо эта скотина, со своим выродком, захотят навредить ей. Я пришел, Ричард, чтобы сообщить, что выродок младший унижал Милу и я поступил точно так же с их шлюшкой. Только с одним отличием: Кетрин была готова ублажать и облизывать меня до самого утра. — Себастьян был в ярости. Его глаза покраснели, он говорил это все, держа под прицелом затылок Стакера. Тот грязно выругался под носом, но не рискнул повернутся.

— Кто ни будь объяснит что к чему? — я был в бешенстве, что было недопустимо для моего возраста.

— Ричард, я всегда хотел этого, но сегодня особенный случай, напомни прикончить или хотя бы избить твою чертову охрану, которая ни к чему не годится! — кричал Себастьян.

— Думаешь, эти молокососы сумели бы противостоять мне? — гордо сказал Стакер.

— Молчи, время тикает. Или ты рассказываешь, почему твоего босса звали, как моего дедушку, либо я воплощаю свою давнюю мечту и избавляю мир от такого гниды, как ты!

— Сынок, откуда ты узнал…, — шах и мат. Я недооценивал сына.

— Я узнал это все, когда выкупал свой фамильный особняк. Моего дедушку предали, люди от которых он скрывал меня и маму, они каким то образом нашли и его, и застрелили, на глазах у моей матери, после чего она свихнулась! — Себастьян плакал, но не показывал этого, его ярость была сильнее печали и горя, — Я был ребенком и не понимал, что мама больна! После этого я попал к Ричарду и боролся в обществе с клеймом “сироты”, в то время, когда был наследником знаменитой династии и был знатнее и богаче тебя, скотина! И почему-то я уверен, что предателем моей семьи был именно ТЫ!

— Да, это был я! Себастьян старший тогда возглавлял высшее общество. Он был влиятелен и богат, но он имел врага. И этим врагом было, его большое сердце. Однажды в Нью-Йорке, на открытии центрального банка, который основал твой дедушка, перед входом в здание на тротуаре, под дождем он увидел меня. Тогда я чистил обувь знатным мужчинам за деньги. Я ему понравился или его жалость сыграла роль. Он предложил мне солидную работу, и вытащил из трущоб. Я работал у твоего деда долгие годы. Он отправил меня в вуз. Все было хорошо, но в какой-то миг мне захотелось большего. Однажды я узнал, что его зять, то есть твой отец, ввязался с мафией в Италии, и решил подстроить все так, чтобы все думали, что ноги растут от туда. Мне нужна была власть и деньги. Я унаследовал его империю, потому что был в курсе всех его дел и документов. Я просто изменил его подпись на свою. Твоя мать, думала, что из-за мужа убили его отца, и развелась с твоим отцом. Остальное ты и сам знаешь. — Признание Стакера оглушило меня. Даже я не знал таких подробностей.

— Ты не достоин такой смерти. Моя мать работала прачкой, пока ты развлекался ее наследством. Ты не должен умереть от пули. — Сказал он и опустил пистолет. Стакер тоже скинул свое оружие. Он рухнул на диван и руками закрыл лицо.

“Вот почему Себастьян всегда ненавидел семью Стакеров” меня осенило. То есть с прошлого года он примерно знал имя своего врага, а я не догадывался, что творится внутри сына. Я встал, налил полный стакан виски и дал Себастьяну. Он взял стакан, но не успел сделать глоток, как вырубился.

* * *

От лица Тайры

Я открыла глаза в 08:30 утра. Сегодня мне не нужно было в бутик, поэтому я могла себе позволить немножко поваляться в постели. Все мои мысли с утра пораньше были забиты только им: смуглокожим брюнетом, кто своим тяжелым характером и страстным телом околдовал меня. Изначально он был моим клиентом, мы познакомились в стрип клубе, где я танцевала. Однажды он пришел туда с друзьями, потом решили снять девушек и уединиться. Я, по какой-то счастливой случайности, досталась ему. Мы провели незабываемую ночь. Тогда мне было 24, ему- 25. Потом, он сказал мне, что из всех девушек оказывающих “услуги” я самая страстная и красивая, и что он больше не желает бегать по шлюхам Калифорнии, и подцепить различные болезни. Я стала его фавориткой. Представляете на сколько мужчина должен влюбить в себя девушку, чтобы та радовалась роли “предпочтенной шлюхи”. С тех пор мы виделись и занимались сексом минимум в четыре раза в неделю, а то и больше. Себастьян оставлял мне щедрый гонорар, но в последнее время я спала с ним из-за моих чувств и отказывалась брать деньги. После этого он уходил и скидывал мне деньги на карту. Он скидывал мне деньги каждый божий день, в не зависимости от того приходил или нет. Себастьян жалел меня и обеспечивал, но в последнее время он неделями не приходил. Я ждала его, скучала, но он не появлялся. Я думала, что он удовлетворяется с другой и хотела умереть от этой мысли. Но кем была я? Я четко знала свое место и понимала, что рожденной ползать, не сможет взлететь с благородными орлами. Себастьян был мне не по зубам, такие, как я даже не имели права мечтать о семье, да еще и о таком муже, но сердцу не прикажешь. Я любила его и люблю до сих пор. У меня не было вестей от него после той встречи в бутике, но последние три дня мне даже не поступали деньги. Честно, мне было плевать на поступления, просто это было знаком, что все не ладно. Все эти годы Себастьян не пропадал, и эти три дня убивали меня морально. Я беспокоилась и чувствовала что-то плохое. В старом блокноте, я нашла номер его друга, и решила позвонить ему. Долгое время не решалась набрать номер, но мое сердце рвалось на части, и мне было все ровно, что подумают его знакомые. Шли долгие гудки, наконец, в другом конце линии я услышала мужской голос:

— Слушаю.

— З… здравствуйте.

— Доброе утро, а кто это?

— М…меня зовут Тайра, я говорю с другом Себастьяна? — я не чувствовала себя такой неуверенной, даже в момент потери девственности.

— Да, милашка, я Том. А ты кто?

— Я, я его знакомая, у меня нет вестей от него несколько дней и…

— Какая ж ты знакомая, если не знаешь, что Себа попал в кому. Обстоятельства мне тоже не известны, мы как дураки стоим в коридорах больницы, потом расходимс…

— …,— я не ответила нечего. Мое сердце будто остановилось. Мир рухнул, а вместе с ним и я.

— Алло, алло, вы меня слышите?

— Д…да, в какой он больнице? — мой собеседник услышал мой плачь и согласился скинуть мне адрес.

Глава 17. Морфос

Хотела упасть в объятия Морфея, но Дионис оказался проворнее.

Я гулял по темным коридорам, и, инстинктивно, двигался вперед. Откуда-то капала вода, и звук этих каплей нервировал меня. Я наступил в лужу. Встряхнув с себя воду, насколько это было возможно, я прошагал дальше. Темные ущелья напоминали средневековую тюрьму. С секунды на секунду я ждал, что вот-вот наступлю на человеческие кости или на череп. Вскоре я дошел до двери, и долго не думая, открыл ее. «Фух, я дома!» проскользнуло в моих мыслях. Это была библиотека моего особняка. Я сел и стал изучать все портреты, которые весели на стенах. “Разве тут было столько портретов?” я не помнил этого. Мой взгляд пал на портрет пожилого мужчины в странных одеяниях, который сидел в поле красных маков. В какой-то момент мною стала двигать некая сила и я, взяв нож, начал резать все холсты. «Все дело в картинах!» кричал мне мой разум. Я начал именно с той, на котором были маки. «Нужно вскрыть все» подумал я и зарезал все холсты до единой. Поняв, что не нашел то, что искал, я сел на пол и закричал. Это была истерика разочарования. «Но что я искал?» я не знал что ищу, но переживал из-за того, что не нашел. Я свихнулся? Кто знает?! Мне стало невыносимо холодно. Я подошел к камину и попытался разжечь огонь. После нескольких неудачных попыток, я смог разжечь костер, не смотря на то, что дрова тоже была влажной, как и все пространство. «Интересно, а влага не вредит книгам?» подумал я. Взяв плед, я лег рядом с камином, настолько ближе, что всем телом ощущал блики огня. Мне было холодно, но я смог заснуть. В какой-то момент я повернулся, во сне и не рассчитав расстояние между мной и горячими углями, рукой задел костер и обжегся. «Ааааахх!!!» закричал я и от боли открыл глаза.

От лица Себастьяна

Первым делом я посмотрел на руку — ожога не было. Я сразу увидел белые стены, лимонные жалюзи и мебель голубого цвета. Я был в палате. «Я что в больнице?»

Передо мной стояла приятная молодая девушка и заполняла какую-то бумагу. Я оглянулся и понял, что лежу голым торсом, а на всем теле прикреплены электроды дефибриллятора.

— Можно воды? — хрипло промолвил я.

— О господи, вы очнулись! Доктор! Доктор! — испуганная медсестра выкрикивая помчалась из палаты, так и не дав мне воды. Я тихо засмеялся. Спустя несколько секунд в мою палату вошел мужчина средних лет, с седой бородой и со странной прической. Мог поклясться — он был евреем.

— Вы мой доктор?

— Да Себастьян. А вы мой второй странный пациент за всю 38 летнюю карьеру. — Он был немножко чудоват, но было видно, что всей своей сущностью был настоящим врачом и гордился этим.

— Так можно мне воды? Или нет?

— Ох, простите, я так обрадовалась, что вы пришли в себя, что забыла, вот держите. — Медсестра сгорала от стыда. Она поклонилась мне в знак извинения и подала мне бутылочку Fiji со соломкой.

— Благодарю.

— Хммм, странный вы случай, юноша.

— Доктор, можно максимально внятно и коротко? Что со мной? Я помню, что отключился на диване, и проснулся здесь. Еще и странный сон приснился… Не важно. Какой у вас диагноз?

— Важно сынок, — доктор сел на кровать, возле моих ног, — я предполагаю, что ты был в Морфеевском сне.

— Где?

— Морфе́й — формирователь, тот, кто формирует сны, бог добрых, пророческих, или лживых сновидений в греческой мифологии. Его отцом является Гипнос — бог сна и сновидений. По одной из версий, его матерью была Аглая, дочь Зевса и Эвриномы, одна из трех граций, спутниц Афродиты. Морфей может принимать любую форму и являться людям во сне. Он умеет абсолютно точно подражать голосу и стилю речи человека, которого изображает. Греки почти всегда изображали его в виде стройного юноши с небольшими крылышками на висках, однако на некоторых памятниках искусства он представляется в образе бородатого старца с цветком мака в руке. Главная эмблема Морфея — сдвоенные ворота в мир сновидений. Из символики и атрибутики бога всегда особо выделяют чёрный цвет, как цвет ночи и забытья, и цветы мака. Морфея зачастую изображали в чёрной одежде с рассеянными по ней серебряными звёздами. В руках он держал кубок с маковым соком, обладающим расслабляющим, обволакивающим снотворным действием. Иногда считается, что он носит на голове корону из цветков мака, что символизирует сновидения. Греки обычно изображали его на вазах, а римляне — на саркофагах.

— Стоп, доктор, не думаете, что не самое удобное время рассказывать мне мифологию и легенды?

— Ах уж эта нетерпеливая молодежь, Себастьян, я к тому, что у тебя редкий диагноз и передается он только по генетике.

— А причем тут древние боги, в существование которых я даже не верю.

— Ты лжешь, Себастьян, в твоем сновидении должны были быть маки и черный цвет.

— М да, было дело. Я видел темный тоннель и портрет старика, который сидел в маках, но…, — признался я.

— Вот видишь? — доктор улыбнулся, но не удивился.

— Но, как…?

— Ты второй пациент с таким диагнозом, первый лечился у меня двадцать лет назад. Он страдал диагнозом, который выяснил я, впервые за историю врачебного психоанализа и сам дал название своему творению «Морфос». Раньше таких, как вы считали просто исключением из правил природы и не обращали на это внимания, а когда болезнь достигала до своей последней стадии, вас считали эпилептиками и лечили против эпилепсии. Многие лечились, но было и много погибающих.

— Так и как проявляется ваш Морфос? — я скудно понимал этого чудика.

— На вас с рождения не действуют лекарства и алкоголь. А во время эмоциональных всплесков, будь то стресс или счастье не важно, вы падаете в обморок.

— Да было дело…, — его слова звучали все убедительнее и убедительнее.

— Кто-то в твоей семье по любому страдал этой болезнью.

— Я не знал свою генетическую семью.

— Так или иначе, пока ты был в отключке, мы сделали анализы, они по большинству совпадают с моим первым опытам, я про него даже писал в своей научной книге.

— Доктор, я пил бутылками и не пьянел, но обморок… это уже второй раз.

— Можешь описать состояния, когда ты терял сознание? В каких ситуациях это было?

— В первый раз я был дома. Меня переполняли радостные эмоции, воодушевление и любовь, но тогда я не мог выпустить их наружу и… не помню, потом утром меня нашел садовник, — доктор молча слушал и делал заметки, — а вчера я хотел убить человека. Я… он признался, что погубил мою семью, и я захотел застрелить его. — Доктор с ужасом посмотрел на меня, мне стало неловко.

— Говорите, погубил вашу семью?

— Только не говорите, что у вас новая легенда, про бога убийств и гибели.

— Нет, нет… продолжайте. — Доктор вел себя странно, но я не зациклился на этом.

— Все, остальное вы и сами выяснили.

— Себастьян, у вас поразительное сходство с моим первым пациентом. На него не действовал даже виски, и он тоже жил жаждой мести за погубленную семью и за женщину, кто отвергла его. Я, как доктор, могу сделать новый научный вывод: пациентов страдавшими Синдромам Морфоса объединяет горе, жажда мести за что-то важное, иными словами — у вас высокий уровень стресса и депрессии. Можете быть спокойны за то, что у вас нет скрытых проблем, которые предстоит выяснять. С этим диагнозом я боролся ранее и сумел вылечить своего пациента. Мне даже дали Нобелевскую премию за это, так что, Себастьян, вы в надежных руках. — Заявил доктор и вышел из палаты. Не успел он закрыть за собой дверь, как в комнату ворвалась девушка пышными формами и с очень откровенной одеждой.

— Господи, любимый! Что с тобой? — в палату ворвалась Тайра. Я вздохнул и закрыл глаза. Мне было не до нее.

— Как ты вообще узнала, где я?

— Я увидела, что ты пропал на целых три дня, и мое сердце подсказало мне, что ты в беде. Ох, не ошиблось оно, — у Тайры была сельская манера речи. Она разговаривала громче остальных и во время «горя» била ладонями об свои колена. Ее цветочные шорты, оранжевый топик, и манера речи позабавили меня. Я стал смеяться.

— Ахахах, да не оплакивай ты меня. Я, то есть, был в отключке целых три дня?

— Да, я чуть не умерла! Позвонила твоему другу…

— Тому?

— Да! И он дал мне информацию.

— Да уж, есть у него такая привычка, — с явным недовольством сказал я.

Тайра подсела ближе и, наклоняя пышную грудь к моему лицу, погладила мою щетину.

Глава 18. На шаг ближе …

От лица Камиллы

После нашего с Себастьяном «побега от полиции» я не выходила из дома. Отец наказал меня и даже отобрал телефон. Я не ходила в школу, но этого не хотела я. Все эти дни я общалась только с мамой. Сегодня утром мама пришла и сообщила, что Себастьян уже три дня лежит без сознания. Она сказала, что его в больницу отвез папа и не говорил нам, чтобы мы не паниковали. А утром он очнулся, и уже можно было навестить его.

— И папа не против, чтобы я навестила его? — я искала подвох в этой ситуации. А еще я почувствовала, как сильно боюсь его потерять. Пока мама сказала, что его здоровье не грозит опасность, я уже не чувствовала земли под ногами, хотя и была в обиде от него.

— Не против, милая, он против иных отношений, но Себастьян наша семья и бросить его в больнице мы не можем.

Я обрадовалась и кинулась в гардеробную. Надев первое попавшееся, мы с мамой пулей выбежали из дома. От мысли, что три дня Себастьян лежал в коме, мои руки дрожали. Я не знала об этом, и мне казалось, что он не ищет способов поговорить со мной или увидеться, просто из-за того, что не хочет. Это не было похожим на него. Для него не было закрытых дверей или отключенных телефонов. Поэтому я думала, что он просто потерял интерес или испугался папы. Я мысленно ссорилась с ним и призирала его. Теперь же, узнав настоящую причину, я стыдилась своих воображений. Мне не терпелось доехать до клиники, где он лежал. Спустя некоторое время мы с мамой доехали. Мама сказала, что папа отлучился на пол часа, ему нужно было подписать некие бумаги, но наша охрана стояла у дверей. Медсестра нам любезно показала дверь и ушла. Один из наших охранников подошел к маме и попросил минуту ее внимания, наверное, спрашивал что-то, я же не подождала и нетерпеливо открыла дверь. Увиденное разозлило меня: Себастьян лежал под аппаратом, но флиртовал с полуголой Тайрой. “Так все эти дни ты не был в состоянии вспомнить обо мне, но как открыл глаза, уже кувыркаешься с ней?!” я с призрением посмотрела на них, и захотела закрыть дверь обратно, как Себастьян вскрикнул:

— Мила! Стой! Подойди ко мне.

— Нет, простите, что без стука… Не буду вам мешать. — Ответила я. Себастьян грубо потряс голову, чтобы скинуть с лица ладонь девушки. Тайра виноватым взглядом убрала руку, но почти враждебно, посмотрела на меня.

— Любимая, подойди, пожалуйста. — “Любимая?” “Он, что головой ударился?” я была в недопонимании. Себастьян встал с лежачего положения и сел, на что электроды дефибриллятора отключились, и аппарат начал звенеть. Тайра испугалась и захотела позвать доктора, но Себастьян не дал ей этого делать.

— Я уже в порядке, — сказал он и отключил аппарат.

— Так нельзя, я позову доктора, — сказала я, но не думала о докторе, я думала о его дерзости. Он явно показывал, в каких мы отношениях, и даже не боялся, что мама или папа могут войти в любой момент. “Может, ты используешь меня, чтобы избавиться от Тайры? Посылок Дьявола!” я мысленно убивала его.

— Не надо мне доктора. Подойди ко мне, милая, прошу. — Я подошла к нему.

— Так вы… это самое…, — Тайра была в ужасе.

— Мы вместе. Уже несколько дней, три из которых я провел в коме. — Сказал Себастьян и поцеловал мою руку.

— Я лучше пойду. — На глазах Тайры были слезы, мне стало ее жаль, и я непроизвольно сказал:

— Нет, Тайра, оставайся, я закажу нам кофе.

— Что?

— Кофе, мы девочками попьем кофе, пока Себастьяна осмотрит врач. — Предложила я.

— Нет, спасибо не думаю…

— Тайра я не против, чтобы вы попили кофе, не смотри на меня так, — сказал Себастьян. Тайра посмотрела на него и согласилась. Она явно не понимала, что происходит, да и я тоже. Я нажала на специальную кнопку на стене и заказала кофе. В этот момент в палату зашла мама.

— Добрый день, — мама поздоровалась и посмотрела на Тайру, та испуганно встала с места и кивнула в ответ. Тайра изучала маму так, будто ребенок новую статую, которую впервые увидел в музее на первой школьной экскурсии. Мне стало забавно. — Сынок, как ты? Ричард мне сказал, как все произошло, я только что говорила с врачом, и немного успокоилась.

— Дакота все хорошо, не беспокойся. Я скучал, по вам по всем, — с улыбкой сказал Себастьян и открыл руки для объятий. Мама обняла его. Наверное, для мамы, он навсегда останется тем десятилетним мальчиком, нуждающимся в поддержке. В эту минуту сотрудница буфета принесла нам три кофе.

— Ох, милая, в самый раз. — Сказала мама и дала несколько долларов сотруднице, та поблагодарила за чаевые и ушла.

— Себастьян, не познакомишь нас с твоей гостьей? — вежливо сказала мама и посмотрела на Тайру. Образ девушки точно поразил маму, но она была другого воспитания, никогда нельзя было понять, что ей нравиться, а что нет, пока она об этом не сказала бы вслух.

— Дакота, это Тайра, моя давняя знакомая и мой личный путеводитель в ночную жизнь, — “Какая изящная замена слову <<шлюха>>” подумала я, — Тайра, а это Миссис Дакота Джонсон, мама Милы и женщина, которая заменила мне мать, а мою Ведьмочку ты уже знаешь. — На слове “Ведьмочка” он тепло и страстно посмотрел на меня, мама уловила его взгляд, но лишь засмеялась.

— Очень приятно, я Тайра Слоу, — девушка пыталась казаться воспитанной. Я ценила ее старание.

— Ну ладно Себастьян, рада, что тебе уже лучше, я пойду, Камилла, спасибо за кофе. Миссис Джонсон рада была знакомству. — Вежливо попрощалась Тайра и ушла.

— Себастьян, ты обидел эту милую девушку? Она была расстроена. — Мама замечала все на свете.

— Дакота, я… ну… в общем я был с ней, пока…, — он не знал, как сформировать мысль “Я спал с ней и платил деньги, пока не влюбился в сестру”. — Я был с ней и платил ей деньги, но потом мои чувства изменились и я понял, что подобные особы меня больше не привлекают. — “А ты умеешь выкручиваться, пупсик” подумала я. В последнее время я замечала в себе циничность: у меня был хороший учитель.

— Ох, вот как, понятно сынок, прости, что задала подобный вопрос. — Мама делала вид, что не знала о нас.

— Все нормально Дакота, а где Ричард? — спросил Себастьян.

— Ох как во время я доехал, — раздался голос отца. Мое сердце забилось быстрее. Я не знала, какую он даст реакцию на то, что я сижу на кровати Себастьяна, и он держит мою руку. Я захотела освободить ладонь и встать, но Себастьян сжал ее сильнее и не дал мне этого делать.

— Ричард, рад тебя видеть. Спасибо, что…

— Ни слова больше. Мы семья. — Отношения папы и Себастьяна стали теплее, я и мама переглянулись.

— Где этот ублюдок?

— Готовиться ко дню рождению Камиллы, — сказал отец и посмотрел на меня.

— Я усилю охрану, он не попадет на вечеринку.

— Попадет, сынок, крысы попадают в любую щель, в которую могут сунуть свой нос.

— Что происходит? — не сдержав испуг и любопытство, спросила я.

— Молодой человек, руку которого ты так нежно держишь, доченька, три дня назад в моем кабинете хотел застрелить Стакера старшего. Теперь, тот точит зуб на нашу семейку, и его первым прицелом будишь ТЫ, потому что я забыл подчеркнуть тот факт, что Себастьян позвал Кетрин в отель и…, — папа резко замолчал. Мое сердце укололо, будто мне резали грудную клетку без наркоза.

— И что?! — я резко убрала руку, встала и посмотрела на него.

— Солнышко, успокойся, между нами нечего не было…, — его даже не смущало, что из-за его открытых выражений папа может заподозрить, что-то. Или же он уже знал, просто не принимал и не одобрял наши с Себастьяном отношения.

— Да ты задолбал! Как ты не понимаешь? Она кидается на тебя, даже если ты решил бы сделать с ней самые ужасные вещи, она может, и не была бы против! Ты подверг этим опасности НАС!

— Мила, успокойся и сбавь темп, детка. Я наказал эту сучку, за слова Чарльза тебе. Я даже не дотронулся до нее, это и унизило ее. Если бы я с ней спал, она была бы счастлива и план Стакера бы сработал! Он готов продать свою шлюшку кому угодно, лишь бы была выгода.

— В прошлый раз ты говорил то же самое!

— И сейчас говорю, Мила, она мне не интересна! Ты можешь это зафиксировать или нет? Между мной и этой шлюхой нечего нет и быть не может, я… Мила не вынуждай меня открывать душу прямо сейчас.

— Дети, вы себя слышите? — мама была в ужасе.

— Прости Дакота, умоляю, прости. — Я вывела Себастьяна из себя, потом он осознал, что мы не одни.

— Себастьян! Я тебе предупреждал! — папа наорал на него, но я уловила какой-то подтекст. В прочем, какой подтекст? Мы ссорились, как пара, а он все понял.

— Ричард, я же говорил: тебе придется застрелить меня, — он цинично, но слабо улыбнулся.

— Поверь, этот день не за горами! — сказал папа и снял сигару.

— Милый, это больница, спрячь сигару обратно, — спокойно сказала мама.

— Черт, пошли Дакота, — бросил он и направился к выходу, мама встала в след за ним.

— А… а я?

— Тебя заберет водитель.

Мама с папой ушли. Я была рада, что осталась с Себастьяном наедине, но в то же время не понимала, как папа допустил этого. После последних событий он хотел ослабить нашу с Себастьяном связь, и я подозревала почему, но сегодня он вел себя странно.

— О чем задумалась, Ведьмочка? — когда мы оставались одни, менялся даже его голос. Он сводил меня с ума.

— Ты говорил с папой о…

— О нас?

— Нету никаких НАС, Себастьян, я не понимаю в каких мы отношениях. Со стороны это выглядит пошло. Брат и сестра ждут, когда останутся одни, чтобы покувыркаться?!

— Оххх, Мила, ты не представляешь, как же я жду этого, как желаю тебя, как хочу покувыркаться, я хочу тебя каждой молекулой своего тела, не говори об этом так убедительно, я могу не сдержать себя. — Страсть ослепила его. Он подвинулся ко мне, потянул мою руку так, что я рухнула на него. Он обнял меня и начал гладить по спине.

— Себастьян, прошу тебя…

— Тебе неприятно? — шепнул он у моего уха. Я закрыла глаза, мне было так приятно, что я готова была отдать все, чтобы этот момент не закончился. Его губы коснулись моей шее, он поцеловал ее. Несколько страстных поцелуев согрели мою шею, за тем я почувствовала сильный укус.

— Ай, больно! — закричала я.

— Ахахахахах, — его накрыл смех, — теперь ты посмотришь в зеркало и вспомнишь про мой пыл, и захочешь обратно в мои объятия.

— Кетрин ты кусал по той же причине?

— Хватит девочка, не выводи мужчину на много старше себя, я могу сотворить с тобой такое, о чем не говорят в твоих книгах, — прошептал он смотря мне прямо в глаза. Он властно схватил мой подбородок, и наши губы слились в поцелуе. Все мое тело накрылось мурашками. Внизу живота странно ныло “Я что, хочу его?”, от этой мысли я покрылась румянцем, хорошо, что он этого не заметил.

— Ты околдовала меня безвозвратно, как? Как семнадцатилетняя девочка так влюбила в себя мужчину под тридцать? Я люблю тебя, моя Ведьмочка, — он прервал поцелуй, прошептал мне признание и продолжил целовать. Его пальцы бродили по моим волосам, а слова обжигали душу. Просто он не понимал, что делал то же самое со мной. Я любила его сильнее. Я никогда не говорила, что люблю его, не успела признаться в любви, да и не хотела, боялась. Но одно было ясно: я не смогу жить без него.

— Себастьян…

— Чшшшш, — он заткнул мой рот поцелуем, я закрыла глаза от наслаждения. Себастьян обхватил мою талию и потянул меня на себя. Тогда, в замке, все было наоборот, он лежал на мне, а сейчас, он был под моей властью и умолял, чтобы Я ласкала его. Я села на него удобнее и скинула волосы на бок. Он улыбнулся и облизнул губу, будто голодный зверь, перед вкусным ужином. Я наклонилась и поцеловала его шею. Щетина приятно уколола мою кожу, и это завило меня еще больше. Его руки бродили по моей спине и ласкали меня. Я теряла рассудок от наслаждения.

— Ммм любимая, — шептал он, его руки скользили под моим платьем.

— Себастьян, мне страшно, ты…

— Да, детка, я не контролирую себя и хочу тебя безумно сильно, моя плоть не слушается моему разуму, прошу тебя, еще не много, — умолял он и целовал меня. Его руки начали играть с моей грудью.

— Себастьян, — я задыхалась от наслаждения.

— Да, Мила, — он залез рукой мне под платье и начал ласкать самые интимные места.

— О, боже, Себастьян! — я застонала и укусила губу, он ускорил пальцы, и я почувствовала некий экстаз.

— Да, моя детка, расслабься, вот так. — Я уже задыхалась. Какая-то непонятная волна наслаждения накрыла меня и я ощутила влагу во всем теле.

— Что это было?

— Моя невинная дурочка, — засмеялся он и обнял меня, — я подарил тебе наслаждение, но когда ты будишь готова к настоящей страсти, я сделаю так, что ты будишь требовать порцию блаженства от меня все время.

— Ты совратил меня.

— Так бывает, когда влюбляешься в плохого парня, — сказал он и шутя ударил по кончику моего носа.

— Я вовсе не влюблялась…, — дерзила я.

— Мне все ровно, я люблю тебя так сильно, что этого мне хватит. Ты, может, и не любишь меня, но твое тело зависимо от меня. — В его голосе была победа надо мной, но и чувствовалась некая печаль.

— Себастьян, мне надо идти, — мне было больно из-за того, что я не отвечала его чувствам открыто. Я люблю его, но не могу признаться. Я замешкалась, взяла сумку, чтобы уйти, но он остановил меня.

— Иди, но запомни, отныне ты моя, мы вместе, я никогда никому тебя не отдам, чтобы от меня избавиться тебе придется убить меня и да, еще, не скрывай наши отношения. Мне плевать кто их примет, а кто нет. Ты моя! И я не хочу претворяться твоим братом. В каких мы отношениях? В самых настоящих, страстных и любящих! Ты будишь моей женой и точка! Да у тебя не будет стабильной и спокойной жизни со мной, но я буду любить тебя до самой смерти и сделаю тебя и наших детей самыми счастливыми. Мила обычная жизнь домохозяйки все ровно не для тебя, мы не из того общества, не из того “теста”. Может мы даже хуже нормальных и обычных людей, но мы не такие, как они. Даже если ты была обычной школьницей из Бруклина, и я каким-то образом тебя бы встретил, я бы все ровно влюбился в тебя и исход был один и тот же. Проблемы были одни и те же. Твои родители сказали бы “Держись по дальше от этого злодея он совратит тебя и погубит!” — его слова даже позабавили меня и дали надежду. Он почти сделал мне предложение, и моя душа расцвела. Его слова заставили меня любить его еще сильнее.

— А знаешь что? Я не уйду никуда. Твой доктор говорил маме, что тебя выпишут сегодня, я останусь с тобой, — сказала я и бросила сумку обратно в кресло. Глаза Себастьяна заблестели. Он чуть привстал с лежачего положения, взял моя руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Я так любила этот его жест, он сводил с ума. В этот миг в палату пришел доктор.

— Добрый день юная леди. Себастьян, это хорошо, что тебе есть с кем проводить счастливые моменты, — сказал он и с теплотой посмотрел на меня, — я повторяю, тебе нужно исключить стресс, а иначе…

— Доктор, вы не знакомы с моей жизнью, скорее сам Стресс заболеет из-за того, что его испытываю я. Моя жизнь сильно отличается от жизни других, нормальных людей, — в голосеСебастьяна была некая самокритика и печаль.

— Я знаю больше, чем ты можешь себе представить, — сказал доктор и добавил, — оденься сынок, я буду ждать тебя в своем кабинете. Я выписываю тебя.

От лица Себастьяна

Слова доктора дали мне повода для раздумий. Знает больше, чем я могу представить? Что это значило, я пока понять не мог. Мила обрадовалась и позвонила Дакоте, сообщив, что меня выписывают, она еще и сказала, что остается со мной в ближайшие несколько часов. Я, в это время, скрылся за ширмой, чтобы сменить одежду, как услышал знакомы голос в палате:

— Привет, Принцесса. Где твой хозяин или рыцарь, я пока не определился?!

— Том, мне твой стиль речи не особо понятен, но могу предположить, что ты ищешь Себастьяна, он за ширмой, одевается. — Мне нравилось, когда моя кошечка показывала клики, там, где их нужно было показывать.

— Привет, Себа! А когда ты начал скрывать свое тело от сес… — он хотел сказать “сестры”, но взял паузу, — … — от Милы. — В это время я застегнул последние пуговицы рубашки и вышел к ним.

— Во первых, она не Мила, а Ка-милла.

— О, так называешь ее только ты?! Все понял, — Том нарывался на новенький фингал под глазом.

— Милая, жди меня в кофейне, — Мила поняла, что ей не следует участвовать в наших “терках” и спокойно ушла.

— Ого, нечего себе дрессировка?! Ты уже успел довести ее до орг… — я не дал ему сказать не слово больше. Мои пальцы впились в его горло, и я стал наблюдать, как он задыхается и хрипит.

— Хррр….т…ты…чего?!

— Твари, вы все сделали из меня маньяка. Я не позволю такое неуважительное отношение к своей будущей жене! Ты понял меня?

— Т….к…. так это правда? — он еле бормотал.

— Чистейшая! Ты что-то имеешь против? Или Кетрин тебя уже не удовлетворяет? Решил глазеть на достойных девушек? Кто ты? Кто она? Не высоко ли ты взлетел, на чужих крыльях, шакал?! — я уже кричал.

— Отпусти, поговорим. — Я резко толкнул его, он еле удержал равновесие.

— Такой ты друг? — но мне было не особо больно, я всегда знал его сущность.

— Откуда ты знаешь про…

— Про то, что Кетрин единственная, кто тебе дает? Про то, что ты как проститутка спишь с ней для, того, чтобы не платить за лечение отца? Я знаю все, Том!

— Ну уж прости, мне миллионы с небес не упали. Мне нечем платить за лечение.

— Мне тоже они не с небес упали. Я корчился с пятнадцати лет. Я стыдился просить что-то у Ричарда, я уважал его и боялся! Ты рос более спокойнее и счастливее, чем я. А за твоего отца я бы с удовольствием заплатил, но нет, ты же не обратился к другу, тебе же легче телом и репутацией торговать?!

— Себа, ты не все знаешь.

— Ты не покинешь эту палату, пока не расскажешь мне все.

— Прости за мое поведение, я… когда Кет сказала, что вы с Камиллой вместе… я, я заревновал. Вспомнил вас тогда в отеле. Я чувствовал себя обманутым идиотом.

— Таааак?! Дальше? — я пытался сдерживать себя, но моя кровь кипела. Теперь ревновал я и хотел придушить его.

— Она попросила мне об одолжении…

— О кaком одолжении?

— Скорее это не была просьбой, а… Себа, она угрожает, что медсестра навредит папе.

— Том, ты знаешь, у меня есть и возможность и желание, помочь твоему отцу и я сделаю это. Один лишь звонок и его переведут в самый охраняемый, безопасный и лучший медицинский центр.

— Себа, Кетрин требовала, чтобы в день рождение Камиллы, на вечеринке, я подошел к ней, закатил скандал, мол она со мною тоже, и я зол на ее помолвку, что она беременна от меня и так далее, чтобы люди подумали, что она не достойна быть невестой Стакеров. Я должен был опозорить ее перед всеми, закатить скандал, чтобы прессе было что написать, а Чарльз чистым путем избавился бы от женитьбы. Она сказала, что и Камилла не будет против избавиться от Чарльза. Потом я должен был влить в ее бокал снотворного и…

— И что, ублюдок?! — я удивлялся собственному контролю.

— И переспать с ней. Насиловать…, — Том заплакал. Моя кровь застыла в венах. Я даже не смог представить эту картину, мой мозг отказался выдавать мне картинки. Я потерял рассудок.

— Себа, умоляю, прости меня, хотя я никогда бы этого не сделал, поэтому я сейчас рассказываю это все. Ты можешь быть уверен, умоляю…, — Том упал на колени у моих ног, стал плакать и умолять. Если бы он вел себя по мужски, я бы решил дела с ним по мужски. Но так, как он вел себя как девчонка, я лишь дал ему пощечину, и с презрением сказал:

— Вставай и проваливай. Жди моих инструкций. А на счет отца не беспокойся, я займусь этим сегодня же, но знай, я просто уважаю его, ради тебя я бы и пальцем не провернул.

Я вышел из палаты, оставив Тома на полу. Он был не плохим, но одна черта мешала ему быть настоящим мужчиной — он был тряпкой. У него не было не собственного стержня, ни ума, ни дастойнства. Только от одной мысли, что моей Миле могли навредить, я готов был сжигать города и убивать людей. Это не любовь, а безумство. Ради нее я готов был на все самое ужасное в этом мире, и даже не моргнул бы глазом. Я уже мысленно убивал Стакеров, и думал куда деть их туловища. В этих мыслях я зашел в кабинет моего доктора.

— Присаживайся, сынок.

— Доктор, я… у меня просьба. Вы можете прописать мне лечение, я выпью таблетки в домашних условиях и буду благодарен вам. У меня нет времени на лечение в клинике и на всякие анализы…

— Нет, Себастьян, ты не понимаешь, — перебил он, — ты не болен. Морфос не диагноз, это вид депрессии. Он наследственный из-за иных признаков. Тебе наследственно пришла дисфункция на алкоголь. Ты не пьянеешь и тоже любишь виски.

— Тоже? Доктор, что вы пытаетесь намекнуть все время?

— Терпения, Себастьян, когда Ричи привел тебя, я не догадался, кто ты.

— Что это значит? — я чувствовал легкий холодок. Все эти скрытности и нечаянные знакомые высмеивали меня с каждым днем все больше и больше.

— Себастьян, я не закончил, про твою болезнь. Ты никогда не опьянеешь, смирись с этим.

— Но так-то это удобно. Я много пью и не плохо, что он не действует…

— Да, но на твой организм так же не действуют лекарства, наркоз, и мозг твой никогда не отдохнет. Иными словами: ты перед опасностью. Если тебе понадобится операция, когда-нибудь, ты можешь ее не пережить, а твой мозг в любой момент может дать сбой. Люди пьют, чтобы развлечься, а твой мозг лишен этой возможности.

— То есть я свихнусь?

— Как вариант…, — хладнокровие доктора забавляло меня.

— Доктор, я понял, что у меня вид депрессии и генетическая индивидуальность. Как вы можете мне помочь? И что мне делать?

— Опять спешишь? Кстати, я заметил, что у тебя есть девушка. Это хорошо. Тебе нужны положительные эмоции.

Доктор просто не знал, что все отрицательное и негативное в моей жизни появилось именно из-за моих чувств, и отношения с Милой грызли меня изнутри. Но я лишь улыбнулся, как невинный влюбленный парнишка, ждущий благословления на романтическую свадьбу.

— Себастьян, я буду краток: лечения для тебя у меня нет. Морфос не болезнь. Многие вообще думали, что это моя выдумка, но со временем я смог доказать свою правоту. Как врач, я могу рекомендовать одно — постарайся поменять жизнь в лучшую для себя сторону. Но как человек и знакомый, я хочу отдать тебе одну вещь.

Доктор повернулся и стал рыться в своем ящике и достал оттуда маленькую серую визитку.

— Что это? — я был в недоумении. Визитка? Серьезно?!

— Это визитка моего первого пациента, на симптомах которого я и написал диссертацию. Он был первым носителем Морфоса.

— Нет, доктор, это излишнее, я вряд ли встречусь с ним, мне этого не надо, — сказал я и оттолкнул от себя визитку.

— Нет, сынок, как раз, ты единственный, кому это надо. — Он настоял, чтобы я взял кусок картонки. Я положил его в карман, попрощался с ним и вышел. “Чудик, со странными диалогами” подумал я.

Глава 19. Ветер новых перемен

"Все самое прекрасное в мире сделано нарциссами. Самое интересное — шизоидами. Самое доброе — депрессивными. Невозможное — психопатами. Здоровые почти не вносят вклад в историю."

П.Б. Ганнушкин

От лица Камиллы

Я сидела в кофейне клиники. Каким-то чудом, здесь был филиал Старбакс, и я решила наслаждаться любимым кофе. Мама написала, что едет на деловой ужин с папой, а прислугу она отпустила по раньше, то есть если бы я поехала домой, была бы в полном одиночестве. Иногда мне очень не хватало этого, но мама всегда предпочитала, чтобы я была под чьим-то присмотром. Так ей было спокойнее. Из текста сообщения было видно, что мама не против, чтобы я проводила время с Себастьяном, и от этого мне было стыдно. Я любила его безумно и стыдилась собственных чувств. Мама всегда была на моей стороне, но впервые жизни мне казалось, что я этого не заслуживаю. Я верила в Бога и молилась ему. Я спрашивала по ночам, за что он наказал меня? За что он дал мне чувства к запретному человеку? Я не считала себя ангелом, но Себастьян был настоящим потомком Сатаны. Он посылок Ада, и жизнь у него была адской. В свои двадцать семь он нарушил все возможные заповеди и даже не парился по этому поводу. Он был примерным в семье, но мы всегда знали, кто сидит у него в душе. В глубине души я боялась еще одной мысли “Может ли такой человек любить? Способно ли его каменное сердце чувствовать любовь? Или же я мимолетная страсть для него, которая слаще остальных, потому что запретна?!” Я задыхалась в собственных мыслях, как почувствовала теплое дыхание у моего уха:

— Ведьмочка моя, я вернулся, — я дрогнула от испуга потом улыбнулась, поняв, что это он.

— Ты напугал меня. Ну что? Что сказал доктор? Какое лечение он назначил?

— Тебя, — своей фирменной самоуверенностью заявил он и рухнул на стул напротив меня и жестом позвал официанта.

— Как меня?

— Он сказал, чтобы я делал то, что меняет мою жизнь в лучшую сторону, а этого умеешь делать только ты.

От его слов я покрылась румянцем. Меня заводили его слова, его манера речи. Я теряла голову сто раза в день. Я даже забыла, что мне надо в школу. Мои мысли были заняты только им. К этому моменту к нам подошел официант:

— Мне виски, пусть будет со льдом, и два шоколадных кекса.

— Эмм… Мистер, но это больница и к тому же мы сеть кофеен, у нас не продается алкоголь.

Себастьян хотел, как всегда съязвить, но я посверлила его взглядом и он спокойно произнес.

— Тогда счет. Платить буду наличкой.

— А может я хотела кекс, — я любила его дразнить, и меня бесило, когда он все решал за меня.

— Прямо здесь и сейчас? Да ты извращенка…, — сказал он и ехидно улыбнулся. Я поняла его прикол, но мне было не до смеха.

— Иногда у меня складывается впечатление, что ты не любишь меня, у тебя только страсть ко мне и…

Себастьян, в миг, стал серьезным. В его глазах опять появилась тоска. В эти минуты я даже жалела его и не хотела злить.

— Что я должен сделать, чтобы доказать свою любовь? Я люблю тебя сильнее, чем говорят об этом чувстве.

Официант вернулся с чеком и прервал наш серьезный разговор в неподходящем месте. Я взяла сумку и встала. Он оставил чаевые и мы ушли. Спустя пол часа полной тишины, он заговорил:

— Мила, какой он?

— Кто? — я испугалась его вопроса.

— Твой идеал мужчины? Каким он должен быть, чтобы ты полюбила его?

Я не знала, что ему ответить. Я любила его, дерзкого, жестокого, харизматичного дьявола, с мрачной внешностью, с вечно нервными жестами и с кучей проблем, которые решались криками и пулей. Я любила плохого, зная, что это не правильно.

— Нууу, понимающий, добрый, сострадательный, наверное. — Ответила я. Себастьян во второй раз спрашивал такое. Тогда, во время танца, я не понимала смысла его вопроса, но теперь… теперь все было иначе. Он резко остановился и потер руль. Себастьян даже не смотрел на меня, я, лишь, видела его дрожащие скулы и нервный тик.

— Значит, я тебе сочувствую, — сказал он и резко тронул машину с места. Я прилипла к сидению. Его голос был жестоким и полон ненависти.

— Себастьян, что происходит?

— Ты вынуждена быть с противоположностью своего идеала!

— А кто решил, что я буду с тобой?

— Я так решил! ТЫ МОЯ!

— Я не игрушка! Я не твоя вещь! Ты не можешь решать все! — мы кричали друг на друга, и не заметили, как разговор превратился в ссору. Он опять остановил машину, повернулся ко мне и почти со злобой дернул мое запястье:

— Больно!

— Дитя! Ты не с тем играешь! Я не твои друзья малолетки. Я натворю с тобой такое… ммммм……. Что ты делала под моим телом, тогда в замке, а? Что ты делала сегодня, лежа на мне? Дай ка напомню, ублажалась! Стонала и просила еще! По твоему я родился вчера? По твоему я не в состоянии понять нравлюсь девушке или нет? Но я не в состоянии понять одно: чего ты добиваешься? Я мало для тебя делаю? Жесты? Поступки? Слова? Страсти? Чего тебе не хватает?! ЧЕГО МИЛА?! Я ради тебя поставил крест на всем, даже на нашей семье.

— Страсть, еще не любовь! Тебя, — по моим щекам пробежали слезы, — тебя не возможно любить. Ты чудовище. Ты способен убивать, избивать, мучить, наказывать. Я выросла на твоих руках, ты даже меня не пощадил. Ты совратил меня, околдовал, и обманул. Ты приставал ко мне, не давал общаться с другими, чтобы я не полюбила никого, кроме тебя, ты осыпал меня дорогими подарками, кружил голову просто своим присутствием, и ради чего? Ради своего гнилого Эго. Папа был прав, от тебя надо держаться по дальше.

— Дура! Я любил тебя и сейчас люблю! Видит Бог, я до последнего старался убить в себе эти чувства, я прогонял тебя не один раз, соблюдал дистанцию, но не вышло! Убей меня! Да я извращенец, который влюбился в сестру! Да я могу убить человека! Да, моя деятельность не самая чистая! Да я не святой, но тебя я люблю свято. Ты единственный луч в моей темной жизни.

— Бесы не любят свято! — сказал я, и открыла дверь машины, чтобы побежать прочь. Я не могла его простить за все эти события, за различные флирты с девушками, за утехи с Кетрин. Я не верила, что такой человек способен на любовь.

— Мила постой, — он пытался остановить меня, но я выбежала из машины и зашагала в сторону незнакомого мне переулка.

Поняв, что я оторвалась и он больше не найдет меня, я ослабила шаги. “Куда идти теперь?” завис вопрос в моей голове. Домой не хочу, да и не надо, к нему тоже без вариантов. Я сердцем рвалась к Себастьяну. Я хотела упасть в его объятия, слышать его дерзкий и строгий голос, играть с его щетиной. Я гордилась им всегда и была бы счастлива рядом с таким мужчиной, но нет. Я слишком хорошо знала его сущность и в глубине души боялась его. Он не контролировал свой гнев, и я никогда не знала, что от него ждать в моменты, когда он зол. Я была счастлива, когда он баловал меня, когда обнимал, целовал или сопровождал меня в нашем обществе, но хватит ли этого, чтобы подарить человеку всю себя?! Я никогда не посмотрю на другого, не смогу, но с ним тоже я не буду, это точно. “Ты украл мое сердце и разбил его” это была моя последняя мысль. Перед глазами потемнело и я, наверное, потеряла сознание.

От лица Себастьяна

“Стерва! Малолетняя!” кричал я и бил по рулю. Эта ведьма убежала от меня, так умело, что я не смог проследить за ней. Я был удивлен, что она сумела обхитрить меня, и был в ярости, от того, что она думает обо мне. Она любила меня и ненавидела одновременно. Я бил по стеклу машины от нервов, потом додумался, что надо взять себя в руки и позвонил Мету:

— Слушаю, шеф!

— Мет, действуй! Время!

— Но… шеф ведь…

— Никаких НО! Не обсуждай и не перечь моим решениям! Выполняй немедленно! — наорал я и бросил трубку. Я был спокоен, Мет никогда не подводил.

Глава 20. Театр с постановкой «Жизнь»

Глубокая ночь. Тусклый свет луны озаряет комнату, где сидел молодой мужчина и смотрел на костер. Черные полы, стеклянные стены, вид на город с ужасающей высоты, несколько тусклых светильников и черный рояль — интерьер олицетворял своего хозяина. Брюнет сидел у мраморного камина, пил виски и пялился в потолок. Он сделал еще глоток, за тем еще и еще, пока не пришлось открыть новую бутылку. Все было в затишье, пока атмосферу горя и душевного терзания не нарушила шумная мулатка, которая цокала по полу каблуками и чуть ли не с порога начала ругаться:

— Так ты это себе представлял? Да? Я что твоя вещь?

— Тайра, какого черта ты делаешь в моем доме?

— Может такого, что буквально две недели назад ты брал меня во всех углах этого самого дома? Или моя секс-виза в твой чертов мрачный дом уже рассрочена?!

— Тайра, убирайся от сюда.

— Ты самовлюбленный критин, который играет с судьбами людей и не несет за это ответственность. Думаешь, если ты богат, влиятелен или красив тебе все можно, да?

— Тайра, я сам нуждаюсь в помощи. Можешь мне помочь? — на все крики и ругань девушки, брюнет отвечал отчаянно и разбито. Вскоре, Тайра поняла, что состояние Себастьяна серьезное и сбавила темп.

— К…конечно. Прости меня, я получила твой букет, прощальную записку и деньги. Ты достойно расстался со мной, я теперь могу купить себе дом и начать более правильную жизнь, но пойми я… я не хотела терять тебя.

— Тайра, застрели меня, если любишь. — На полном серьезе сказал брюнет и взглядом указал на револьвер, лежачий на стеклянной тумбе.

— Что? — девушка явно испугалась.

— Тайра, я так больше не могу. Убей меня, потом сними эту запись с моих камер и покажи следствию, тебе нечего не сделают.

— Ты….. ты свихнулся. Я ухожу, — сказала мулатка и напугано зашагала назад, — Прощай. Я обещаю, ты никогда больше не услышишь обо мне. И да спасибо за деньги. — Сказала девушка на последок и убежала прочь.

— Трусишка, — пробормотал он себе под нос и закрыл глаза. Это была их последняя встреча.

От лица Себастьяна

“Он слабак” может, подумали вы. А может и правы. В мои годы я имел все. Связи, деньги, всех девиц, которых только бы захотел, но я хотел лишь одну, а та ненавидела меня. Я был в состоянии победить всех, но как победить семью? Как победить человека, который заменил тебе отца, не дал оказаться в трущобах? Как заставить человека любить тебя, если она боится и призирает? Я потерял Камиллу, и не думайте, что все это время, когда я, по своему, ухаживал за ней, не думал об этом дне. Я просто не хотел признаться себе, я боялся этого дня. В глубине души я понимал, что никто не примет наши чувства, а она не рискнет убежать со мной. Ричард сделал бы все, чтобы не допустить этого. Будь любой иной на его месте я стер бы его в порошок, но собственного отца я не мог победить силой, а он не захотел понять меня. Я потерял семью в десять лет и жил жаждой мести. Теперь, я уже устроил наказание Стакеров, и жизнь потеряла смысл. Я перевел отца Тома в надежную клинику, а он, взамен, поделился некой информацией, которая мне помогла. На этом мы попрощались, и я четко решил, что знакомого по имени Том, у меня больше нет. Во второй раз терять семью было больнее. Я сходил с ума без Милы, и осознавал, что изначально должен был не допустить себе влюбляться в нее, а теперь уже было поздно. Любовь болезнь неизлечимая. От настоящей любви есть только одно спасение — смерть. Я взял свой револьвер и начал играть с собой в Русскую Рулетку. Снял все пули, кроме одной, покрутил барабан и начал стрелять. Если бы меня не стало в этот вечер, Мет знал, что делать. Он должен был доделать планы со Стакерами, выполнять мои указания на счет Милы и некоторое время помогать Ричарду и Дакоте. Эти несколько секунд я ждал скорой кончины, как услышал хриплый и отчаянный голос Ричарда:

— Нет! Псих! Остановись!

Я опустил оружие и встал с кресла. Я действительно не хотел, чтобы он видел подобное. От осознания, как я напугал его, мне стало не по себе, и я резко пришел в себя.

— Какого черта ты делаешь, слабак?

— Что ты здесь делаешь, Ричард?

— Себастьян, Камилла исчезла, ее похитили!

Спустя неделю этих событий.

От лица Камиллы

Я открыла глаза от бледных лучей солнца. Окон здесь не было, но зато у меня была витражная крыша. По ночам я лежала и смотрела на звезды, по утрам на ясное небо. Мне было открыто целое небо, но я не видела пейзажа во круг и не понимала где именно я нахожусь, умно, не правда ли?! По началу я хотела просыпаться и понять, что меня не похитили, а это лишь сон, но спустя несколько дней я потеряла надежду и мое желание изменилось. Теперь я хотела вовсе не проснуться. Да это суровые мысли для совсем юной девушки, но цифры в паспорте нечего не значат, все эти события, которые творились в моей жизни, заставили резко повзрослеть. В душе мне уже не было семнадцать, или уже восемнадцать?! Я даже не знала дату. Я не знала сколько дней нахожусь уже в этой комнате. Я не помнила, как меня похищали и даже не боялась. Помню на улице я рыдала из-за Себастьяна, потом перед глазами потемнело, и я открыла глаза уже здесь — в роскошно обставленной комнате классического стиля. При других обстоятельствах я была бы рада пожить здесь, но не сейчас, не в без ведемости. Со мной обращаются, как с королевой, у меня личная слуга, который выполняет все мои поручения. Мне можно все, кроме телефона, интернета и покидания этих стен. Мне даже приносят дорогие наряды и белье, и это раздражает еще больше. Я уверена, что нахожусь в лапах Стакеров, поэтому у него не хватает духу обращаться со мной плохо, ведь не дай бог пострадает один хоть волосок на моей голове, он лишиться всего. Так что пока их и моего отца связывает общий бизнес, мне бояться нечего. Только вот я представляю состояние моей мамы. Каждое упоминание о ней ранит мое сердце, она не выживет без меня. Папа сейчас хладнокровно будет искать меня, мама же, наверное, потеряла все силы и лежит как живой мертвец. Надеюсь с ней все хорошо. Все это время, сидя взаперти, я поняла только одно, Себастьян был прав на счет этой семейки и даже на счет Кетрин. Поведение Чарльза меня не удивляло, но предательство подруги ранило меня. Мне было больно и обидно. “Мама, папа, где вы сейчас? Чем занимаетесь? Как мне передать вам весточку, что со мной пока все хорошо?!” я рыдала. Я хотела связаться, хоть, с кем ни будь. Все это время мои сны и мысли занимал Себастьян. Я представляла, как он сердится, услышав весть о моей пропаже, он, наверное, опустошил все запасы виски в городе. И как бык мечется и ищет меня. Была бы рада, если бы он не застрелил кого-то из-за злости и нервов, Тома на пример. “А что если ему наплевать и он не ищет меня?” “Нет, такого быть не может!!!” я поедала себя изнутри. Дверь моей роскошной клетки открылась, и вошел мой голубоглазый “помощник” со странным акцентом:

— Сеньорита, ваш завтрак.

— Постой, мне не нужен телефон, я буду вести себя хорошо, только, прошу, скажи своему боссу, чтобы передали моей маме, что я жива и не пострадала. Умоляю, наверняка твой заказчик знает, чья я дочь.

— Сеньорита, я…

— Умоляю, мне больше нечего не нужно, ты даже не доверил мне своего имени, я не знаю где я, кто вы все, какая опасность может быть от семнадцатилетней девчонки?

— Восемнадцатилетней, кстати. С днем рождения, сеньорита, сегодня ваш праздник, — он был красивым, бездушным роботом. Я еле сдерживала себя, чтобы не швырнуть в него поднос.

— Ш…что? Откуда ты…

— Мой босс отправил вам подарки, сегодня состоится балл-маскарад в честь вашего дня рождения, но так как мой босс предпочитает сохранить загадочность все приглашенные и даже он будут в масках.

— Что? Как это понимать? Все эти наряды, за тем бал в мою честь, вы что издеваетесь? Так пленников не держат!

— Вы не пленница, а почетная гостья, сеньорита. А я как всегда к вашим услугам. — Сказал он, поклонился, чтобы уйти, но я остановила его.

— Подожди!

— Я вас слушаю.

— То есть я встречусь сегодня с тем, кто меня похитил?

— Мммм, получается, что так, сеньорита.

— А это безопасно? Он не навредит мне?

— Я и так болтнул многое, сеньорита, вы рискуете оставить меня без головы. Но будьте уверены, вам нечего не грозит.

— Где мы? Ответь, все ровно я должна сегодня выйти из этих стен, чтобы поехать на свой день рождения. — Мои слова рассмешили меня саму. Это был смех отчаяния.

— Комо, Италия, Сеньорита. Мы на озере Комо, на яхте моего хозяина.

Услышанное добило меня окончательно. Италия?! Осознание, как далека я от дома, напугало меня до ужаса. Я не чувствовала такой страх, наверное, никогда. “Кому понадобилось увести меня в Италию и содержать на своей яхте?! Ты явно богатый сукин сын! Потратил на меня почти целое состояние, но почему? Смысл? Так вот от куда это иностранное обращение «Сеньорита» и чайки в небе?! Мы на озере Комо!”

— Вы в порядке?

— Что? — голос парня вырвал меня из собственного осознания и мыслей, я нечаянно налила кофе на себя.

— Простите, если отвлек, я принесу вам новый халат, — как всегда с настроенной вежливостью сказал он и побежал за халатом.

Я еще раз огляделась по сторонам и только сейчас поняла, что это каюта. Роскошная комната, но на яхте.

Тем временем в США

От лица Стакера

Я сидел у бассейна собственного особняка и безмятежно читал, Нью-Йорк Таймс. Прошло больше недели после исчезновения Камиллы и после того, как подавленный Ричард согласился плясать под мою дудку, лишь бы я сказал где его сокровище, и он даже не удостоверился дам я ему информацию или нет. Я всегда умел ловить возможности, которые предоставляла мне жизнь, и это тоже не стало исключением. Я воспользовался отчаяньем Джонсонов и добился заветной подписи Ричарда, я оказался на шаг впереди него. Опять.

— Папа, у тебя пугающе довольный взгляд. Чем порадуешь? — прервал мой покой пискливый голосок Кетрин.

— Я вчера избавился от моего охранника, с кем ты успела переспать. Плюс один труп на твоей совести, минус один болтающий язык, очерняющий твою репутацию.

— Папа, не начинай, к тому же Джеф мне нравился.

— Так, так, я говорил про Бена.

— А, ой…

— Следующим будет Джеф, если ты не уймешь свое одно местечко, девочка. И черт побрал, отвяжись от моего персонала, я задолбался нанимать сотрудников!

— Пап, а что за коробка лежит на столе, — Кет не имела чувство стыда, да и я особо не интересовался ее жизнью, она была удобной пассией для моих сделок, но пока я не знал кому выдать ее, но она явно решила сменить тему, так как указала на черную бархатную коробочку с изысканной лентой.

— Это приглашение на маскарад, в ней маска. Так что собирай вещи, мы летим в Италию.

От лица Себастьяна

После похищения Милы, я переехал обратно в дом Ричарда. Дакота целыми днями лежала в постели, ругалась с Ричардом, обвиняла его, мы давали ей успокоительные, она засыпала. Мне было больно видеть ее в таких муках. Я пошел в свою любимую комнату, где стоял белый рояль. Была ночь. В целом я всегда играл по ночам, меня это успокаивало. “Так странно, меня не было всего несколько недель, а ощущение, будто я в гостях, в чужом доме” я скучал по ней. Этот дом ассоциировался в моей голове только с Милой, теперь, когда ее не было, эти стены душили меня, я ненавидел все вокруг.

— Твоя мелодия, как всегда, мрачная, — вскоре послышался голос Ричарда. Я перестал играть.

— Как Дакота?

— Спит. — Сухо ответил он, я продолжил играть.

— Себастьян, может это моя вина? Может, я никогда не увижу ее? Может я, все-таки, плохой отец?! — слез я не видел, но мне было достаточно его голоса, чтобы понять, что Ричард плачет. Я встал и подошел к нему.

— Ричард, с Милой все хорошо, я уверен, потому что кем бы ни был похититель, он явно знает про нас с тобой. Ты прекрасный отец и всегда был им, даже для меня. — Мы шептали, чтобы никто не услышал наш мужской разговор по душам: разговор отца и … сына?!

— Себастьян, прости меня…

— Ричард, не надо. Мне не за что тебя прощать или… Ты мог сделать для меня лишь одно, но не сделал этого. Теперь, это ты меня прости.

— За что сынок? — Ричард был в недоумении, а я не захотел ранить его еще больше.

— А ведь знаешь, мои чувства никуда не делись, — сказал я и сел в кресло напротив.

— Они и не исчезнут, сынок. Никогда. Тебе придется жить, подавляя их.

— Но что тебе помешало? Почему ты так поступил со мной? Чего не хватало во мне, чтобы доверить руку дочери такому, как я? — неожиданно для себя, я заметил, что уже не контролирую свое горе и гнев.

— Ты мой сын, а она твоя сестра! И ты далеко не ангел, Себастьян, ты прекрасно знаешь, о чем я.

— Так ты хочешь ангела, в качестве зятя?

— Но не Сатану, не бездушного Дьявола, это уж точно! У таких, как ты, очень короткая продолжительность жизни. Ты выбрал путь…

— Ричард, не томи, я знаю, что ты хотел сказать. Да я пошел по стопам своего генетического отца, и что? Этот Дьявол имеет уязвимость: он безумно любит ангела.

— Хочешь такое же будущее для Милы, какое было у твоей матери? — Слова Ричарда поранили меня, сделали больно, ибо они были правдивы, — Что стало с ней? Никто не знает. А ведь она тоже была наследницей знатной семьи. Я не могущественнее твоего деда и Мила не застрахована больше.

— Ричард, это все из-за Стакера, ты знаешь это лучше меня.

— Стакер лишь уловил удобный момент, твой отец своим выбором навлек на свою семью беду САМ! И где он сейчас?

Ричард во многом был прав, но я, наверное, был слабаком, я все ровно не мог допустить даже мысль “Держаться от Милы по дальше”.

— Сынок, можно вопрос? — продолжил он.

— Конечно…

— Почему ты хотел застрелиться? — его голос дрогнул, будто воспоминание увиденного снова напугало его. Он любил меня, как родного и явно не хотел терять. Это еще больше делало меня предателем семьи: я не заслуживал такого отца. В моей голове прозвучал ответ: “Потому что мне не нужна эта жизнь, если я не буду с твоей дочерью”. Я даже представлял Милу в роли чужой жены, которая изменяет мужу с любимым-со мной, и злился еще больше, я готов был убивать всех, кто посмотрит в ее сторону, но я не мог сказать это все вслух и лишь ответил:

— Ты не правильно понял и напрасно испугался, я просто игрался, магазин был пуст, это был сувенирный револьвер.

— Себастьян, если с Камиллой, что-то случиться…, — его голос опять дрогнул. Мне было невыносимо видеть такого сильного человека, таким подавленным и жалким.

— Не случиться! Прости мне нужно уехать, я опаздываю на самолет. — Я перебил его речь, потому что больше не мог терпеть свои эмоции.

— Самое время планировать поездки, мо-ло-дец. — Ричард бросил эти слова с сарказмом, а я нечего не ответил, и лишь поспешил покинуть дом. У входа я встретил прислугу, она взяла у курьера черную бархатную коробочку с изысканной лентой, и поспешила к Ричарду.

Комо, Италия.

От лица Камиллы

Я лежала, окаменевшая от удивления, и пялилась в небо. Не такой день рождения я себе представляла. Мама ведь готовилась, и что теперь?! Где я? Как она вообще, и увижу ли я ее когда-нибудь? Слезы непроизвольно скатились с моих глаз. А Себастьян? Интересно, помнит ли он обо мне? Сколько недель я уже здесь?! “Я так и не призналась тебе в чувствах, ты так и не узнал, как сильно я люблю тебя”. Мои мысли прервал щелчек замка. Мой “помощник” еле вошел в проем двери, из-за огромных коробок, за которыми не было видно его самого:

— Сеньорита, ваши вещи. Коробки, как я уже сообщал, отправил мой босс. Здесь платья, косметика и другие необходимые для вас вещи. — Сказал он и поставил все на мою кровать.

— Забавный у вас босс, любит наряжать жертв. Он что маньяк?

— Сеньорита, вы должны быть готовы к шести вечера. — Этот робот, как всегда, не ответил мне, а лишь сказал свой текст, поклонился и ушел.

Любопытство сыграло роль. Я встала и начала открывать коробки. В одной из маленьких коробок была маска. “Точно, это ведь маскарад” подумала я. Наконец я открыла самую огромную коробку. В ней было платье: роскошное бальное платье известного бренда с украшенным корсетом и массивной юбкой. Во всем ощущалась грация Италии. На платье была маленькая открытка. Я аккуратно открыла ее и прочла:

“С днем рождения!

Сегодня твоя нынешняя жизнь закончиться, и начнется новая.

Я разделю твою жизнь на “до” и “после”.

Встретимся на балу, я буду в черной маске!”

Мои руки задрожали. Я посмотрела на часы и, уже от испуга и любопытства, поспешила на бал: бал, который был организован в мою честь, но я чувствовала себя самым не званным гостем.

Тем временем в Комо.

Ресторан “Terrazza 241” 11:30 утра.

Озеро радовало своим лазурным оттенком. Изумительный пейзаж, чистый и благородный воздух, ощущение исторических событий. Смотря на озера и любуясь природой вокруг, можно было отлучиться от реальности и почувствовать себя в Итальянском фильме. Люди толпились на краю террасы, чтобы фотографировать одно из сокровищ Италии. На краю идеально ухоженной террасы, у маленького круглого стола, сидел пожилой мужчина в голубом костюме и в белой шляпе. Он оглядывался по сторонам. Было впечатление, что тот ждет кого-то важного, но и в тоже время побаивается этой встречи. Мужчина явно был местным, ибо для него окружение было обыденным, он даже не смотрел и не любовался местностью, а лишь смотрел в центр ресторана. Вскоре, романтичную атмосферу прервал хриплый мужской голос. Он грубо и довольно громко требовал, что-то от менеджера ресторана, в прочем такой стиль речи не был удивительным для Италии. Мужчина говорил на английском, но интонация и внешность подходили к горячему итальянскому мужчине. Его сопровождал официант и показал на заранее забронированный им столик. Другой официант моментально подал ему итальянскую пасту с соусом: молодой мужчина все заказал заранее, наверное, спешил. Пожилой мужчина снял шляпу, чтобы еще лучше разглядеть молодого брюнета: черные, как ночь, волосы и глаза, неухоженная щетина и черные круги под глазами, черные классические штаны и черная рубашка, рукава которой были небрежно подняты до локтей. Ухоженный старик вздохнул, увидев полную противоположность самого себя: молодой и мрачный тип, которого сложно было бы назвать ухоженным или спокойным. Было видно, что молодого мужчину потрепали последние сутки его жизни, и он просто уставший рухнул на стул. Старик глубоко вздохнул: он узнал того, кого ждал. Брюнет жестом пальцев позвал бармена и заказал алкоголь. “В столь ранний час?” подумал старик и поднял газету к лицу, сделав вид, будто читает.

Спустя несколько минут стол пошатнулся от стука стакана. Брюнет так поставил стакан перед мужчиной, что капельки виски взлетели на край газеты. Мужчина отложил газету в сторону и жестом предложил сесть своему “собеседнику”:

— Вы следите за мной уже несколько минут. Кто вы? — самоуверенно спросил молодой мужчина.

— У тебя зоркий глаз, для твоего возраста. Но не опасно ли вот так прийти к тому, кто следит за тобой? — сказал старик и одним вдохом опустошил этот же стакан.

От лица Себастьяна

Вся эта ситуация с Милой и сегодняшний перелет высосали всю мою энергию. Я уже не имел сил осторожничать и, честно, даже не дорожил жизнью. Этот старик, вообще добил меня. “Ни минуты покоя, даже покушать не дадут” злился я.

— Мне не зачем опасаться, и к тому же… не важно, — передумал откровенничать я, — не опасен ли виски для такого возраста?

— На меня не действует алкоголь, я обожал этот напиток, пил его литрами в молодости, но ни разу не пьянел, это жестоко, когда ты пьешь с друзьями, они расслабляются, а ты так трезв, будто пил апельсиновый лимонад.

— Что вы сказали? — слова старика обескуражили меня, я будто, теперь осознал, что имел в виду мой чокнутый доктор. Я посмотрел на старика и на пиджаке увидел брошь с инициалами “C.G.” Не дожидаясь его ответа, я поспешно снял карточник, нашел ту самую визитку и посмотрел на адрес “Италия”.

— Не смотри на меня так, хотя, я горжусь, что ты умный и смекалка твоя быстрая.

— Так… так это ты его пациент. Кто ты? И зачем писал все эти письма? Зачем организовал тот турнир и зачем отправил те видео моей…?

— Твоей? Что? В итоге кто она для тебя?

— А кто ты такой? — впервые у меня не было сил на агрессию и злость. Я как вкопанный сидел на стуле, если бы этот старик оказался опасным, я даже не додумался бы защищаться. У меня был ступор.

— Кристиан Готти де Арк (Christian Gotti de Ark), но называют меня часто Дарк (Dark), к твоим услугам, я давний знакомый Ричарда и твой отец, — сказал он и подал мне руку.

Забавно, когда тот, кого ты хотел бы отыскать, сам тебя находит… не правда ли?!

Глава 21. Маскарад

Маскарад — всего лишь пародия на реальность.

От лица Камиллы

Я уже была готова. Молодой работник сообщил мне, что моя лодка подана. В последний раз я посмотрела в зеркало: собранные волосы, изящная маска, идеально подобранное платье и покрасневшие от слез глаза. С моей головы не выходили слова своего похитителя “Я разделю твою жизнь на “до” и “после”. Вскоре мы прибыли к месту празднества. Думаю, это был отель, с роскошными фойе и залами. Консьержи мне открыли дверь, и я попала в иной мир. Реальность, здесь, была завораживающая. Интерьер напоминал старинный замок. Стены были темно — синего цвета с различными гобеленами и без окон. Прямо передо мной поднималась парадная лестница с красным ковром. Весь зал был украшен алыми розами, аромат которых чувствовался издалека. На полу, на стенах, на столах и даже на светильниках были розы. Роскошно, но в тоже время мрачно, будто я попала в готическую эпоху или на бал вампиров. Освещение было исключительно на свечах, так как это был настоящий маскарад, тусклое освещение придавало еще больше секретности. В самом центре выступали танцоры. Балерина одной рукой весела с люстры и на высоте шести метров танцевала, так, будто воздух ее опора, а удобнее сцены, чем ярусы люстры и быть не может. “Дух захватывает глядя на нее” подумала я и опустила взгляд ниже. Там, свой огненный танец, показывали молодые танцоры. Один держал во рту пламя, второй кидался огненными шарами, еще и целился на балерину, висящую в воздухе. Я оцепенела. Повсюду ходили гости в масках и улыбались мне “Как они вообще узнают меня?” я сделала несколько неуверенных шагов, как незваная гостья, не зная куда идти. В этот момент танцоры закончили представление, и в глуши громких оваций, стал слышен голос ведущего. Я только сейчас заметила огромный восьмиэтажный торт, стоящий в углу сцены. Торт состоял из двух сторон: одна сторона была светлой, чистой и была украшена белыми перьями, а вторая сторона олицетворяла ужас, черные геометрические узоры, красный глазурь и трещины. На самом верху была венецианская театральная маска, и надпись “Before / After”. По моему телу прошел холодок. “Да что же такое тут творится?”

“Дамы и господа, величайшие гости и родные! Только что мне сообщили, что виновница торжества Мисс Камилла Джонсон, уже прибыла и находится в этом зале. Аплодисменты ей! Еще раз хотим поздравить юную и красивую наследницу семьи Джонсон и пожелать ей самого наилучшего!” овации оглушили зал, некоторые гости махали мне, поздравляли и улыбались. Они вели себя так, будто это я их пригласила и пообещала веселую вечеринку. Мой взгляд зацепил силуэт, стоящий в тени. Он был на втором этаже и тоже аплодировал, но из-за освещения я не могла точно разглядеть его. Я подняла подол платья и кинулась к лестнице, чтобы пойти к таинственному силуэту, но передо мной возник парень:

— Как всегда на высоте, твой бал изумителен, как и ты. Это была твоей идеей? Кстати, спасибо, я давно не был в Италии…

— Люка? И вы здесь?

— Как же мы могли не прийти, тем более после твоего изысканного приглашения.

— Что? Я не совсем понимаю…

— Как не понимаешь, все знатные семьи получили приглашение на маскарад и изысканную коробочку с масками.

— А дааа, да конечно, — почему-то я решила подыграть своему похитителю, — я выбирала их сама.

— Я восхищен и…

— Люка, прошу, мне нужно идти, поговорим чуть позже, — я спешила наверх, к таинственному незнакомцу, я была уверена, что мой похититель именно он.

К тому времени силуэт уже скрылся, но я не была намерена сдаться. Я бросила клатч в сторону, обеими руками подняла подол платья и побежала по лестнице. На втором этаже было еще темнее. «А вдруг это ловушка в которую заманили меня, чтобы убить?» подумала я. Но любопытство отключило механизм самосохранения и я зашагала дальше, как, на последней ступеньке лестницы врезалась в того кого искала. Я замерла и пошатнулась. Он обеими руками схватил меня за локти, и не дал мне упасть. Только сейчас я поняла, как жутко боюсь и пожалела, что вовсе искала его.

— Mi cercavi, senorita? [Вы искали меня, сеньорита?]

— Я… я не понимаю. Я не знаю итальянский.

Mi faresti l'onore di ballare con me? [Окажете мне честь потанцевать со мной?]

Я в недоумении смотрела и пыталась понять, кто передо мной. Брутальный силуэт, классический смокинг и черная маска. Он выглядел так же, как добрая часть остальных гостей, а итальянская речь, которую я не понимала, не оставила шансов распознать хотя бы голос незнакомца. Он подал мне руку, и я только сейчас поняла, что это было приглашение на танец.

— Non avere paura! [Не бойтесь!] — сказал он и сам взял мою руку.

Мы спустились обратно в центр зала. Оркестр начал играть и вскоре я узнала ноты произведения Hauser and Andrea Bocelli — Melodramma.

Несколько пар соблюдали нашему примеру и тоже начали танцевать. Музыка была максимально спокойной и медленной, и с каждой успокаивающей нотой я более отчетливо слышала биение собственного сердца. Незнакомец тоже почувствовал мой страх и тихо прошептал:

— Не бойтесь, я вас не съем.

— Так вы…, — я резко остановилась, он посмотрел по сторонам и покружил меня.

— Да я говорю на английском. Не бойтесь меня. — Незнакомец шептал, и я, под музыкой, еле понимала, что он говорит.

— Кто вы?

— Не так быстро…, — ответил он, рукой обвел мою талию и сам прошелся вокруг меня. Танцевал он, довольно, вальяжно.

— Если мой папа узнает…

— Он знает, я пригласил твою семью, они будут здесь сегодня, но чуть позднее. — Его слова ранили и успокоили мою душу одновременно.

— Авы пригласили всю мою семью?

— Ваших родителей. Я упустил кого-то?

— Нет… совсем, нет.

— Хм…, — незнакомец резко покружил меня и нагнул на свою руку, — вы совсем не умеете танцевать настоящее танго, Сеньорита.

— Ну простите, когда вы похищали меня на улице, я не планировала дебютировать на балу в Италии.

— Простите, если моя прямота обидела вас.

— Почему я здесь? Почему вы тратили на меня и свое время, и деньги? К чему все эти подарки и зачем вам понадобилось праздновать мое восемнадцатилетие?! — я еле сдерживалась, чтобы не сорваться в истерический плачь.

— На все эти вопросы ответ лишь один, и я готов дать его вам, если вы ответите на один мой вопрос.

— Я вас слушаю, — сказала я и сделала реверанс, за тем подошла на шаг ближе к нему, он тыльной стороной ладони погладил мою щеку, но без пошлости, а лишь в качестве движения танца.

— В день своего похищения… от кого вы бежали, да еще и в слезах? — я опять резко остановилась, на этот раз он не спешил продолжить танец и тоже последовал моему примеру. Музыка продолжала играть, а мы стояли глядя друг на друга.

— От… от человека, которого я, кажется, люблю, но…

— Но?

— Но это не правильно и я не хочу об этом говорить.

— А где он сейчас?

— Я не знаю… наверное… наверное, в своем любимом клубе, со своими любимыми танцовщицами. Так ответьте и вы… почему я здесь? — каждое малейшее упоминание о Себастьяне причиняло мне боль, я понимала, что изначально была права, Себастьян не умел любить, иначе он, хотя бы, искал бы меня.

Незнакомец резко подошел ко мне, левой рукой обхватил талию, и потянул меня к себе, будто не думая о приличиях, и сквозь зубы произнес:

— Ты здесь, потому что ты дура!

Сказанное поразило и разозлило меня, уже не думая о страхе и осторожности, я резко схватила маску, сорвала ее с лица мужчины и увидела лицо. Это был он.

— Beh, ciao amore mio, mi sei mancato molto! [Ну, привет любовь моя, я сильно скучал] — моя пощечина рассеяла романтическую обстановку, за то удовлетворила мое желание, ярость от происходящего, от всех этих дней, что я жила в страхе и в недоумении.

— Ты больной! Псих! Я ненавижу тебя! — в слезах кричала я.

— Чшшш, Ведьмочка, — прошептал он и бросился к моим губам. Мы слились в поцелуе. Его пальцы блуждали по моей шее, за тем — волосам. Не отрываясь от поцелуя, он, нашел ленточку от моей маски и развязал ее, маска упала на пол. Он углублял наш поцелуй все больше и больше, его животная страсть не утихала.

— Себастьян, — я чуть отдалилась от него, его глаза горели пламенем, — нас могут увидеть и к тому же…

— Ну и что? А что не так? Пусть видят, ты моя невеста и все.

— Невеста? Но…

— Я все быстро исправлю, Мила.

— Не спеши, сопляк! — я обернулась на, знакомый голос. Это был папа. В тусклом освещении свеч, было трудно распознать лица, гости не понимали, что происходит, и лишь проходили мимо. Папа тоже не стал поднимать голос, а лишь жестом показал в сторону сада, куда и они с Себастьяном вышли.

— Боже, мама! Я думала, никогда не увижу тебя! — я не смогла сдержать слезы и бросилась в объятия мамы.

— Доченька!

— Мам, прости меня, умоляю…

— За что?

— За все, я подвела вас. Все это время я молила, чтобы тебе передали, что со мной все в порядке, но…

— Мне передавали, — призналась мама и направилась в более тихое место. Мы с ней подошли к какой-то арке, под которой был маленький диван. Здесь, более или менее, было тихо. Мама спустила взгляд и начала поправлять подол своего платья, а ее маска была прикована к руке.

— Но как?!

— Когда мне сообщили, что тебя похитили, я легла в постель. Врачи сказали, что серьезного нечего нет, но и встать я не могла. Плакала и винила Ричарда во всем. Спустя сутки Себастьян вернулся к нам домой и начал жить там. Я мысленно винила его за то, что он спокоен и не ищет тебя. Однажды вечером я нашла в себе силы и вышла из спальни, в комнате рояля они с твоим отцом разговаривали, потом Себастьян вышел, хлопнув дверью, и ушел. Илона в этот момент привезла коробку-приглашение на этот бал. Я чуть не упала в проеме двери. Ричард опять дал мне таблетки и спустился в свой кабинет, а я спустилась в сад там и встретила Себастьяна. Он сказал мне, что ты у него, я, конечно, разозлилась, но мне стало спокойнее. Спустя два дня должен был состояться этот бал, и мы собрались в Италию.

— Мама! Вы с Себастьяном в своем уме?

— Родная, прости меня, но если бы он не рассказал мне, меня бы сейчас точно не было. Он пощадил меня, сказал, что не может мучить женщину, которая его растила.

Я все больше и больше запуталась во всем. Я не понимала: призираю его или люблю. Мама явно считала его достойным, но все, что он творил было выше моих сил и понимания.

— Камилла, он действительно любит тебя и уже свихнулся из-за этой ситуации. Как отреагирует Ричард, я примерно понимаю, но как женщина я тебе советую: не отказывайся от своей любви, ты можешь сломать себе всю жизнь и пожалеть.

— Но мама…, — ее слова поразили меня, но в то же время придали уверенности.

— Пошли, они поубивают друг друга, — сказала мама и кинулась в сторону сада.

Тем временем

От лица Ричарда

Я приставил оружие на бок Себастьяна и тихо вел его подальше от дверей торжества. Он тихо, не сопротивляясь, шел.

— К чему это Ричард? Я не против пойти и поговорить с тобой.

— Я прикончу тебя, я тебя предупреждал! — вы можете представить, что чувствует отец, когда его предает собственный сын?! Да я бы не смог нажать на курок, но простить его тоже было невозможно. Впервые в жизни я был слаб, я не мог победить противника, ибо любил его, как родного.

— Так сделай последнее одолжение, сделай это! Если тебе кажется, что я дорожу своей проклятой жизнью, то ты ошибаешься! — он повернулся ко мне и одним легким жестом сбросил мое оружие. Он все это время позволял, чтобы я держал его под прицелом, он был силен и моложе.

— Ты украл мою дочь!

— Я украл любимую девушку от ваших лап, потому что вы все желали разлучить нас! Она любит меня, просто я в состоянии бороться с тобой и со всеми, а она нет!

Наши крики глушил ветер.

— Ты опозорил всех нас!

— Чем? Я молил тебя и просил. Я не знал, что делать, ты был единственным моим родным. И что ты сделал в замен? На моих глазах выдал ее за моего…, точнее, за нашего врага?! — Я впервые увидел слезы в его глазах. Ему действительно было больно. Он уже сошел с ума. Себастьян никогда не отказался бы от Камиллы, был лишь один выход.

— Ричард, я живу ради Милы, и другого выхода нет, застрели меня. Она как наркотик, я не излечусь, тебе придется убить меня.

Я прицелился в него. Моя рука дрожала. Перед глазами всплыло его детство, как я приютил его, как воспитывал, как учил впервые брить щетину. Я гордился сыном, а теперь держал на него ствол и хотел нажать на курок.

От лица Себастьяна

Я не шантажировал Ричарда. Жизнь без Милы действительно была не нужна мне. Вдруг я увидел, бежащую ко мне, Милу.

— Папа нет! — ее крик будто протрезвил нас обеих. Ричард со злобой посмотрел на дочь. Мила встала передо мной, следом прибежала Дакота, — Тогда тебе придется убить нас обеих, отец, я… я люблю его!

— Что? — вырвалось с моих уст. Я уже не обратил внимания на реакцию Ричарда. Я только сейчас услышал самые заветные для меня слова. Я повернул Милу лицом к себе и посмотрел в глаза, — Повтори, что ты сказала?

— Да, чертов Псих, я тоже люблю тебя, и любила все это время…, — я не дал ей договорить, а прижал к себе и поцеловал. Мне было, уже, плевать в каких условиях я добился этого признания, было плевать, кто на нас смотрит, а кто нет. Мир перестал для меня существовать, а лишь Мила и я на целом свете. Я обнял ее и через плечо взглянул на Ричарда. Он с грохотом бросил пистолет и плюнул на землю.

— Спасибо, Ричард, — поблагодарил его я.

— Да пошел ты! Чтобы я никогда не видел вас. У вас нет семьи и у тебя Камилла, я лишу тебя даже фамилии!

— Не утруждайся, я дам ей свою! — ответил я.

Ричард наорал что-то и ушел. Дакота улыбнулась мне и побежала следом. Связь с ней мы, конечно же, не потеряли, а с Ричардом я бы нашел общий язык, но для этого нужно было времени, много-много времени.

— Чшшшш, не плачь моя Ведьмочка.

— Себастьян, что теперь будет?

— Сегодня мы с тобой попытаемся спасти твой день рождения, чтобы ты не вспоминала его с болью в дальнейшей жизни, за тем поднимемся в наши апартаменты, которые на верху этого здания. Мы останемся в Италии столько, сколько ты захочешь, и будем готовиться к нашей свадьбе.

— Себастьян, у меня выпускной через несколько месяцев.

— И ты будишь на нем блистать. Обещаю… И кстати, пора подумать в какой университет тебя устроить.

— Ты слишком торопишься.

— Пошли, порежем твой торт.

Мила вытерла слезы, и мы пошли в общий зал.

Глава 22. Новая жизнь

От лица Камиллы.

Со дня моего рождения прошел месяц. Не считая инцидента с моим отцом, в целом, бал прошел достойно. Гости остались довольны, но самое забавное то, что никто так и не понял, как именно был организован этот праздник, они думали, что загадочное приглашение было частью сценария бала. Мы с Себастьяном жили в роскошных апартаментах на берегу Комо. С нашей террасы открывался вид на озеро. Оставаться здесь была моей идеей: я боялась возвращаться домой. Я не находила в себе сил вернуться в родной город при этом не имея возможности вернуться к себе домой. Все это время я тепло общалась с мамой, даже купила ей несколько подарков на время, когда мы все-таки встретимся. Мои дни проходили довольно приятно: днем я, в сопровождении Мета, гуляла по городу и ходила по магазинам, потом делала несколько уроков и отправляла моим учителям. Так-как я не могла сказать школе правду о том, что в 18 лет мой отец выгнал меня из семьи, и я переехала жить в Италию с братом, в качестве его невесты, я наврала и просто сказала, что переехала к своей тете, и некоторое время буду учиться онлайн. Вечера проходили приятнее: возвращался Себастьян и я надевала свои новые платья на различные ужины с ним. За это время мы не оставили заведений, в которых не поужинали. Я была счастлива быть с любимым, но что-то внутри меня мешало этому счастью.

Решив не податься негативным мыслям, я резко встала с кровати и начала готовиться к завтраку. Было 09:30 утра. Я надела шелковый халат и вышла в гостиную. Себастьян еще не вышел из своей спальни, так что я осталась с Метом наедине.

— Доброе утро Камилла, как вы?

— Благодарю, Мет, бодра, как никогда.

— Рад слышать, какой у нас график на сегодня?

— Наверное, никакой, я решила не покидать дом, хочу поплавать и почитать книгу.

— Как романтично, — прозвучал голос Себастьяна, он пулей вышел из своей комнаты, поцеловал меня, подошел к столу и взял булочку, — Ведьмочка, позавтракай сегодня без нас, мы опаздываем на встречу.

— На какую?

— На не очень приятную. Будь готова к 19:00 и да, сегодня ужин будет особенным надень что ни будь подходящее.

От лица Себастьяна

Мы уже ехали в машине, как Мет спросил:

— Шеф, что делаем с Чарльзом?

— Удерживаем, пока, в клинике. Потом видно будет. Хотя особых усилий и прилагать нет нужды: у него курс лечения, как юрский период.

— Может, не стоило оставить его?

— Нет, он нужен мне, — сухо ответил я и закрыл тему.

Остальную часть мы поехали в тишине. Спустя несколько минут я доехал до места встречи. Мой новоиспеченный папаша выбрал тихий сад с искусственным прудом. Я до сих пор удивлялся, что согласился встретиться с ним.

— Эх, что за поколение? Все время опаздываете! — сказал он, бросая корм лебедям.

— Весьма романтичное место для такого человека, как ты. Я еле его нашел.

— Себастьян… я…

— Так стоп! У меня мало времени. Ты знаешь, почему я пришел, — резко начал я и сел на скамейку, — ответь на вопрос, где моя мать?

— Она в клинике.

— И в какой же? Или мне все обыскивать?

— В этом нет необходимости, сынок, она в Лондоне.

— Что она делает там?

— Дело в том, что не смотря на свои итальянские корни, я освоился именно там, а Элис должна была находиться рядом. Я же не мог ее оставить. Мой помощник пришлет тебе контакты и ты сможешь навестить ее.

— Конечно нет, совсем другое дело оставлять ребенка одного в чертовом особняке.

— Себастьян я никогда не заглажу свою вину, но я хотя бы знал в каких ты надежных руках.

— Скажи правду. Ричард знал о тебе?

— В первое время нет. Лишь несколько лет спустя он узнал, чей ты сын, но я думаю, это никак не повлияло на его отношение к тебе.

— Повлияло, он стал строже меня воспитывать. — Цинично ответил я.

— Хахаха, ты весь в своего деда. Кстати про него. Стакеры…

— С ними покончено. Все.

— Интересно, а твоя сестра знает, что живет с убийцей?

— Она мне не сестра! — я даже не скрыл свою злость.

— Ох, и кто же? Ты спишь с ней?

— Нет, я люблю ее. Тебе этого не понять.

— Как благородно! — дерзил он и демонстративно поаплодировал.

— Предупреждаю в последний раз, забудь про нее.

— Себастьян, тебе придется выслушать меня.

— Я слушаю…

— В тот день, когда мы с твоей мамой убежали, она… она хотела вернуться за тобой. Я тоже этого хотел, но люди, которые искали меня, следили и за домом. Мы не смогли вернуться, чтобы не навредить тебе. Я устроил все так, чтобы тебя отправили в лучшую семью. Спустя год у Элис случился инфаркт, мы чудом спасли ее. С тех пор она большую часть жизни проводила в клиниках, а три года назад по своей воле покинула мой… вернее наш с ней дом и переехала в клинику. Она так и не справилась и не простила меня, а я попал во всю эту историю из-за любви. Когда я встретил Элис, мне было уже за сорок. У меня был внебрачный сын, я помогал им, но не хотел иметь семью. Но когда я встретил твою мать, я потерял голову. Мы поженились, родился ты и… Это была ошибкой. Я подвел вас всех. — Впервые за несколько недель знакомства я увидел на лице этого человека искренность.

— Хм…То есть у меня есть брат…, — сказал я, не отрывая взгляд от лебедей.

— Себастьян, пока не поздно, что бы ты не чувствовал, забудь Камиллу. Или же ты погубишь ее так, как я погубил Элис. Не всякая любовь делает людей счастливыми, — здесь я вспомнил слова Ричарда.

— Поздно. Я влюбился в нее еще тогда, когда она играла на моих коленях и блевала на меня шоколад, который ей не нравился. Я пытался обмануть себя, убедить, что это привязанность брата к сестре, но нет. Я люблю ее, как сумасшедший, и готов убить любого, кто посмеет навредить этим чувствам.

— Да, это мы уже поняли. — Отец явно насмехался над инцидентом со Стакерами. Откуда во мне столько жестокости? Ответ прост: я пошел в него.

— Что тебе нужно от Камиллы?

— От нее? Хм… мне нужен ТЫ! Без привязанностей и слабых мест. Видишь ли, я создал империю, которой нужен новый правитель.

— Что? Я в это дерьмо не влезу. Наш разговор окончен, — сказал я и встал с места, чтобы уйти.

— Не вынуждай меня объединиться с Ричардом.

— Он бы с радостью поучаствовал в твоих планах разлучить нас, но хоть армию собери, вам этого не добиться!

— Слабак! В мире полно женщин…

— Мне не нужны они, мне нужна лишь одна из них и она со мной. Знаешь, я даже благодарен тебе, что ты бросил меня, в иной ситуации я бы, наверное, не встретил свою любовь. Прощай мистер Дарк. Надеюсь наши пути не пересекутся. И да, не забудь отправить мне контакты клиники. — Бросил я напоследок и покинул его.

Глава 23. Мой ответ «Да!»

Часто ответив «Да» мы соглашаемся на большее, чем в себе содержал заданный вопрос.

Я сидел за заранее забронированным столиком и пил уже пятый виски. Мила опаздывала, как всегда. Я пожалел, что сам не заехал за ней. Ресторан был в типичном итальянском стиле: темно коричневые тона, хрустальные, но тусклые люстры, античные статуи и скрипачи. Я сидел и наслаждался скрипкой, как сзади мне закрыли глаза:

— Угадайте кто? Или я похищу ваше сердце!

— Ох, вы давно это сделали. Привет любимая.

Мила радостно уселась в свое кресло, я же сел напротив. На ней было черное кружевное платье с глубоким разрезом. Я смотрел на нее и еле сдерживал себя. Я терял рассудок:

— Ты изумительна.

— Италия! Здешняя мода покорила меня.

— Хочешь, мы можем навсегда остаться здесь.

— Это не смешно.

— Я и не шучу.

— Себастьян я не могу. Я счастлива с тобой, но моя жизнь как будто на сладкой паузе, так не может продолжаться вечно.

— Мила, — со всей серьезностью сказал я и снял с кармана маленькую красную коробочку, — я далек от романтики, и… и просто хочу, чтобы ты носила это кольцо, не снимая. С сегодняшнего дня ты можешь готовиться к нашей свадьбе. Ты моя невеста!

— Что? — она была в недоумении, я к этому моменту уже одел на ее палец кольцо с большим бриллиантом, она смотрела на него и не знала, что ответить.

— Это… это предложение? — Ее голос дрожал, наверное, получить кольцо в 18 было пугающим фактом.

— Нет, дорогая. Это заявление. Я не спрашиваю тебя, ты и так моя и всегда будешь. Просто запомни этот день как, день нашей помолвки. — После этого я встал и начал аплодировать. Спустя секунду весь ресторан начал аплодировать вместе со мной, сотрудники ресторана зажгли салют, который я заказал заранее, остальные посетители ресторана, впечатленные моментом, кричали различные поздравления, и только Мила осталась в кресле, ошарашенно глядя по сторонам.

От лица Камиллы

Это какое-то безумие. Я даже не понимала, какое чувство испытывала больше всего: радость от того, что мужчина, кого я любила намерен провести остаток своей жизни со мной, страх из-за поспешности или злость, от его невыносимой самоуверенности.

— Ты… так ты обустроил это все заранее? — к этому времени скрипач уже стоял возле нашего столика и играл красивую итальянскую песню о любови.

— Да, и я буду счастлив, если ты ответишь мне взаимностью.

— Да! Мой ответ “Да!” — даже если это была бы моей роковой ошибкой я была готова ошибаться и поплатиться за это: я любила его и не представляла себя рядом с другим. Я любила его все это время и стыдилась своих чувств. Эти несколько недель проживания с ним от дали дома, заставили осознать, что он способен заменить мне всех и готов ради меня на все. Я увидела в нем надежность и не боялась отдать ему свою жизнь.

— Я обещаю, что ты никогда не будешь жалеть за то, что сказала мне «Да!», — сказал он, обнял меня и покружил.

— Себастьян, но… мне страшно. Мне пока 18 и я не готова к семье.

— Я все прекрасно понимаю. Я обещаю, ты не почувствуешь изъяны взрослой жизни, для этого у тебя есть я. У тебя отныне и на всю жизнь лишь одна обязанность: любить меня. Просто любить и наслаждаться той жизнью, которую я подарю тебе. — Сказал он и поцеловал меня. Дальнейшие пару часов я чувствовала себя в облаках. Мы поужинали, я получила красные розы от администрации ресторана, полюбовалась своим новым украшением. Мы говорили, целовались и танцевали, будто, назло всему миру, мы были счастливы.

* * *

От лица Себастьяна

Моя комната была в конце коридора. Просторную и светлую спальню с хрустальными люстрами и кружевами заняла Мила, а я выбрал, как всегда, мрачные тона и тяжелую классику. В моей комнате была огромная черная кровать, потайная гардеробная, там, помимо одежды, я еще хранил и оружие, стеллаж для виски и такая же темная ванная комната: в прочем мне большего и не было нужно. Цвет стен я практический не видел: никогда не включал свет. Я стоял у окна и любовался светом луны. Я обожал Луну, а Солнце, для меня не имело ни какого значения. Легкий ветер пробрался из щели деревянного окна и со свистом гулял по комнате. Я не пытался закрыть окно по плотнее, мне он нравился. Ночное небо и тихий Комо успокаивали меня и мой внутренний ураган. Я стоял и допивал Chivas 1963 года и, казалось, сегодня больше ничто не потревожит мое умиротворение, но нет. Краем уха я услышал лязг от дверного замка: это могла быть только она. Я улыбнулся, но не двинулся с места. На подсознательном уровне я кричал и молил, чтобы она пришла ко мне.

— Можно? — неуверенным голосом прошептала она.

— Хм, когда ты оставишь эти формальности? После первого ребенка? — пошутил я и открыл руки для объятий.

От лица Камиллы

Я, как ребенок побежала в его объятия: для меня это было самым надежным местом на планете. Он поцеловал меня в макушку, за тем, после несколько мгновений тишины тихо спросил:

— Помнишь, как ты пришла ко мне там, в Chartwell Estate?

— Мгм…

— Я давно мечтал об этом, но боялся признать. Там я окончательно принял решение: бороться не с чувствами, а за них, за тебя. В ту ночь я осознал, что кроме любви ты пробудила во мне животную страсть, и я уже еле сдерживал себя, чтобы не овладеть тобой. Я до сих пор помню твой аромат на балконе и тепло твоего тела. Но тогда я и мечтать не мог, что однажды я обниму тебя, не обманывая себя и всех, а заявляя всему миру, что ты моя будущая жена.

Его слова обжигали меня. Его присутствие кружило мне голову и лишало рассудка. Я чувствовала его парфюм на влажной, после душа, коже. Мое дыхание участилось:

— На самом деле я пришла за этим, — сказала я и потянулась к его губам. Он на мгновение посмотрел мне в глаза, будто, не веря своим ушам, и страстно овладел моими губами.

— Что ты делаешь со мной, девочка? — его бархатистый голос перешел на шепот, а сильные руки обхватили мою талию. Мы отстранялись друг от друга, лишь, чтобы промолвить слово.

— Помнишь, ты говорил, что подождешь, пока я сама не дам тебе разрешения, пока сама не захочу отдаться тебе? Так сделай мне этот подарок, покажи, как именно ты меня любишь и желаешь. — Я сама удивилась своей смелости, но назад дороги не было: я была под его чарами.

Себастьян не ответил нечего. Я пробудила хищника, которого он держал в клетке все это время, а теперь я подняла красный флаг и сказала «Делай, что хочешь». Он на мгновение посмотрел мне в глаза, будто, хотел проверить: не ослышался ли?! Я рефлективно укусила губу. Это стало конечным сигналом для него. Себастьян обхватил меня обеими руками и бросил на кровать. Черный шелк загадочно сверкал под тусклым светом луны и камина, а наши движения предавали особенные блики ткани. На нем был темный шелковый халат, который был пропитан ароматом его геля для душа. Себастьян бросился ко мне и стал жадно целовать все мое тело. В процессе он кинул халат, оголяя всего себя. Мое ночное платье последовало за халатом. Я просто ласкала его, как могла, и наслаждалась его пылом. Было очевидно, что моя неопытность не удовлетворяло его желания, но это не был банальный физический контакт: наши тела признавались в любви.

— Ты изумительна. Я никогда раньше не испытывал такое, как сейчас с тобой. Никто не пробудил во мне этот ураган, как сделала это ты, Ведьмочка. — Его голос звучал тихо, но твердо. Он больше не сдерживал себя, да и не нужно было больше. Его слова возбуждали не хуже касаний, а сильные руки блуждали по всему моему телу, так по хозяйский, будто, оно было создано для конкретного хозяина — для него. Я носом уткнулась в его шею: никак не могла насытиться его манящим ароматом. Себастьян целовал мои плечи, грудь, живот. За тем он продолжил строчку своих поцелуев до самых интимных мест моего тела. Он нежно обхватил мои бедра и потянул меня к себе. Я желала его всем сердцем, и, наверное, телом тоже, но не понимала этого. Мне было безумно приятно, но я не расслаблялась до конца. Мне было страшно. Он почувствовал мою тревогу и, еле сдерживая стон, сказал:

— Расслабься, милая, я буду нежен, ты не почувствуешь боли, доверься мне.

Его слова успокоили меня. Он вплотную лежал на мне, я чувствовала жар его плоти и волну возбуждения. Внизу живота пробудилось странное чувство и я, сама не контролируя свои движения, впустила его. Он тихо, еле слышно, простонал, я же, не смогла контролировать свой крик:

— Ах, Себастьян…, — он заставил замолчать поцелуями. Его нежные, но напористые, движения лишили меня рассудка: я витала в облаках. Через короткое время за болью последовало наслаждение: я только теперь поняла, какие чувства он сдерживал внутри все это время.

— Теперь ты моя во всем без исключения. Твое тело и душа принадлежат только мне, моя Ведьмочка. — Сказал он и поцеловал меня. Я лежала не его плече и думала обо всем. Разные мысли перебирали мою голову, но одна царствовала среди них: «Так вот каким стал наш первый раз», «Интересно он со всеми был так нежен или я действительно особенная?»

— О чем задумалась? — от него невозможно скрывать даже мысли.

— Да так… просто. Я… я не забуду наш первый раз.

— Забудешь. Женщины никогда не помнят свой первый раз, а мы… мы не забываем первый раз с одной конкретной, с той единственной, кто смогла запечатлеться в голове, как ты когда-то — в моей. — Его слава прозвучали уверенно, но где-то печально, за тем, он продолжил, — К тому же я не дам тебе соскучиться по таким вечерам, — уже цинично добавил он и резко встал с кровати.

Я лежала на холодной ткани и еле переводила дыхание. Себастьян встал и начал разыскивать свой халат. Он подошел к окну, а я встала, чтобы пойти в ванную. Меня не готовили к этому дню. У меня были теоритические знания, то, чему учили в школе, но я не понимала, что за странные ощущения и как вести себя после первой ночи. В трудные минуты я советовалась с мамой, но в этом случае этот вариант тоже не рассматривался.

— Стой, ты куда? — Повернулся он ко мне.

— В душ, — коротко ответила я. Себастьян подошел и взял меня на руки. — Что ты делаешь?

— Несу тебя в ванную. Ходить босиком по холодному камню, после первой ночи не самая удачная идея.

— Ты всех так «обслуживал» после секса с тобой? — язвила я.

— Ты тоже у меня первая, хоть и не в прямом смысле. — Серьезно ответил он. Я на секунду подумала, что обидела его. — Если буду нужен, не стесняйся, зови. — После он включил воду и вышел. Я поняла, что он имел в виду под «буду нужен, не стесняйся, зови», и от его заботы была польщена. Конечно же, я не позвала его. После всех водных процедур я вышла и в махровом халате легла на его постель. Возвращаться в свою комнату мне не хотелось. Себастьяна в комнате не было, но я решила остаться у него.

Глава 24. Дьявол

Дьявол сидит внутри самых обыкновенных людей, и только самые жестокие могут носить маску ангела.

Дом Кристиана Готти. Рим. Италия

Поздняя ночь. Самое прекрасное время, чтобы помечтать или замышлять. В тусклом освещении старинного интерьера сидел пожилой мужчина. На фоне играла музыка…

È inutile suonare qui non vi aprirà nessuno

Il mondo l'abbiam chiuso fuori con il suo casino

Una bugia coi tuoi

Il frigo pieno e poi

Un calcio alla tv

Solo io, solo tu.

С каждым новым слогам песни, который себе под нос подпевал старик, вырывался спазматический кашель. Старик вытащил с кармана шелковый платок и прикрыл рот.

— Все хорошо? — подбежал молодой мужчина и машинально выключил музыку.

— Ох, Ники, ты как всегда на чеку. Ты дотошно внимателен, это иногда раздражает. Кашель не убьет меня, а вот упрямство твоего засранца брата…

— Отец он…, — сказал Ники, но в ту же секунду замолк, будто задумался сказать или, все таки, нет.

— Он что? Не тяни Ники, я же все ровно узнаю.

— Говорят, он сделал предложение той девушке. Сегодня. Она естественно согласилась.

— Глупый засранец! — рассердился старик и швырнул платок на пол.

— Отец, может, оставим его в покое? Он счастлив и…

— Ники проваливай из моего кабинета. Твоя доброта и слабость порождают во мне ненависть.

— Отец, я помогу тебе, но знай: я этоне одобряю.

— Плевать я хотел на твое одобрение, щенок! У тебя три недели, чтобы выполнить мой план, а то…

— Не надо. Я сделаю. — С ненавистью бросил Ник, и вышел с кабинета отца.

Апартаменты Себастьяна и Камиллы, Комо, Италия.

От лица Себастьяна

03:30 ночи. Идеальное время, чтобы разжечь камин и сесть рядом. Я спустился в гостиную, чтобы не смутить Милу и дать ей уснуть. Выпивал свой любимый виски, наблюдал за огнем и улыбался, как безумец. Моему счастью не было придела: я добился той, кого любил всю свою жизнь. «Шекспир, ты упустил шанс на еще одно феноменальное произведение, не дожив до нашего с Милой времени» думал я про себя. Мила спала в моей постели и эта мысль придавала мне искры счастья. Наконец она стала моей, я насладился ее душой и телом, я жаждал ее, как кровожадное существо жаждет крови своей жертвы. Сегодня я насытился ею на столько, на сколько, это было возможно. «Я никогда не насыщусь тобою до конца, Ведьмочка» думал я. Мое счастье прервал стук двери. Я не ждал гостей в такое время, поэтому, на всякий случай, взял револьвер.

— Шеф, это я, — я никогда не слышал голос Мэта таким тревожным.

— Черт, Мэт, я уже подумал всякое и чуть не нажал на курок, ты чего?! Заходи. Что за спешка? Что случилось?

— Умоляю, включи телевизор.

Мэт никогда бы не потревожил меня, таким образом, из-за пустяков. Его поведение насторожило меня, и я бросился к телевизору. В такой час все каналы приостановили ночные программы и транслировали «Экстренные новости». Увиденное пробудило во мне бешенство.

— Черт! Мать вашу! Черт!

— Себастьян, умоляю, успокойся. Мы решим…

— Вы? Кто Вы? Бесполезные твари?! Я лично тебе поручал договориться с этими журналюгами! Ты даже прессу проконтролировать не смог! Черт! — я набросился на Мэта.

От лица Камиллы

Уснуть мне так и не удалось. Это был один из самых счастливых и волнительных дней моей жизни. «Прощай прежняя жизнь!» проскользнуло в моей голове. Я лежала и глядела на руку с кольцом. Мое счастье ни знало границ. Я вспоминала, недавние моменты с ним, как мы ласкали друг друга, как жарко он целовал меня, каким он был со мной, и вдруг мои мысли прервали странные голоса. Точнее крики. Эти крики с гостиной заставили меня забыть про приятные воспоминания. Я моментально взяла его халат и кинулась вниз. Себастьян кричал на Мэта: это было ясно с первых секунд. Но почему? Да и что он делал у нас дома в такой час? Пока я спускалась по лестнице, мое сердцебиение ускорилось в десятки раз.

— Что случилось? — дойдя до последней ступени, спросила я. Себастьян на секунду замолчал, потом нервным голосом приказал мне:

— Мила, живо возвращайся в комнату.

— Но…

— Никаких НО! ЖИВО Я СКАЗАЛ! — накричал он. Я испугалась его. Мне стало больно. Неужели он, все же, снял маску, и я увидела его настоящего?! Он нагрубил даже мне! Это осознание разбило мне душу. Он был в бешенстве, а Мэт успокаивал его. Я, еле сдерживая слезы, отвернулась, чтобы подняться, как слух порезали слова журналистки. Я повернулась обратно и услышала новость: «Месяц назад глава знаменитой семьи Стакер со своей единственной дочерью Кетрин Стакер погибли в авиакатастрофе. Частный самолет семейства совершал маршрут США-Италия, но, так и не долетев до пункта назначения, взорвался в воздухе. Пострадавших пятеро: Мистер Стакер, Мисс Кетрин Стакер, пилоты и бортпроводница. Кто же стоит за жестоким убийством знаменитого банкира и его дочери? Вопрос застрял комом во всех Соединенных Штатах и в высшем обществе, но, а мы посылаем наши соболезнования близким пострадавших. С вами был Канал Ньюз»

Я рухнула на пол. Лишь одна мысль крутилась в голове: “Я связала жизнь с жестоким убийцей”.

— Мила, — ко мне побежал Себастьян.

— Не подходи!

— Мила, нам надо поговорить… я…

— Это ты сделал? — в своей голове я прекрасно знала ответ, но хотела дать ему шанс, вернее — себе.

— Да! — коротко и ясно сказал он. Мэт все это время стоял и глядел в другую сторону, он не находил сил смотреть мне в глаза и не хотел вмешиваться.

— Ты жестокий убийца! Я не…, — слезы не давали разговаривать внятно, — я не знала, кого полюбила, я согласилась проводить остаток жизни с чудовищем. Почему? Почему ты это сделал? Ты и со мной так поступишь, да? А вдруг я чем-то разозлю тебя, ты и от меня избавишься?

— Вздор! — он сел передо мной на карточки, посмотрел в глаза и захотел дотронуться до моего лица, но я резко отстранилась от него, его рука осталась в воздухе.

— Вздор? Как ты мог? Она… она любила тебя и была моей подругой.

— Не неси ерунды! Какой подругой? Если бы мы отметили твой день рождения в Калифорнии, если бы все пошло так, как она задумала, тебя, может, даже и не было в живых! Как ты не понимаешь?! Мила, да, ты юна, но не глупа же. Ты должна поверить мне. Она шантажировала Тома и требовала, чтобы…

— Чтобы что? — я уже задыхалась.

— Чтобы он подсыпал в твой стакан вещество, а за тем…, — он явно с трудом подбирал слова, — а за тем уединился с тобой.

— Это ложь! — я не поверила ему, — Я возвращаюсь домой! Слышишь? И только попробуй удерживать меня силой…! Я тебе не жертва! Я не стану твоей жертвой!

— Это истина. Тогда в больнице я чуть не придушил Тома, но потом понял, что в итоге за всем этим стоит эта дрянь. Стакер убил моего дедушку, отнял у меня семью, статус, наследство, а теперь… теперь они хотели отнять тебя у меня. Да! Это я избавил мир от этих двух крыс! И я горжусь этим. Вот такого чудовища ты полюбила Мисс Джонсон, беги собирать вещи я поговорю с Ричардом, он в курсе событий. Мэт доставит тебя домой. — Хладнокровно сказал он, встал на ноги и отошел.

— Мэт, ты понял, что Мила должна оказаться дома целой и невредимой? Или с этим тоже не справитесь?

— Головой ручаюсь, Себастьян. Я лично полечу с Мисс Джонсон, — виноватым голосом пробормотал Мэт.

— Так ты меня отпускаешь? — с одной стороны я не верила своим ушам, с другой — мне не понравилось, что он готов был отпустить меня. Так чего же я хотела?

— А ты была в плену?

— Не знаю…

— Ты не была в плену. Я думал, что ты станешь моим укрытием от всего, гнездом счастья. Но, наверное, люди правы, не быть нам вместе. Уходи Мила, прошу. — Его слова лезвием прошлись по моему сердцу. Он стоял спиной и ко мне и к Мэту. Я не находя слов побежала на верх.

В мире принято спрашивать «Что нужно для счастья?» и многие из нас моментально находят множество ответов на этот вопрос. Одним нужна удача, слава, другим — деньги, например, иным нужна любовь, здоровье или же элементарный уют и семья. Мы, часто поздравляя друг друга, желаем именно эти понятия. Но вы когда-нибудь задумывались: «А что, когда жизнь подает все эти качества, но человек все ровно несчастен?!» что… что пожелать таким людям? Как им помочь? Люди говорят «позавидовать можно», а я скажу, что самые несчастные люди те, у кого есть все критерии счастья, но самого счастья нет, и им не позавидуешь.

Глава 25. Я люблю тебя, чертов Сатана!

От лица Себастьяна

Вот и все. Я выполнил все пункты моих ожиданий. У меня ощущение, будто я прошел эту жизнь, обыграл и закончил ее, но другой и не будет. Я «завершился» в свои 27. Я заработал свой миллион и не один раз. Я вернул фамильный особняк, отомстил за свою семью, нашел родителей. Я даже успел полюбить и потерять ее в ночь помолвки. Хм… да… я весьма оперативен. «Я не стану твоей жертвой! Ты убийца!» ее слова резали мой слух и делали мне больней. Я, наверное, даже плакал, только без слез. Самое обидное то, что я считал ее слова правдивыми. Я не достоин ее… правда. Я слабак, испугался собственной сущности и предпочел прогнать ее. Еще три часа назад я спрашивал, какие пригласительные заказать на нашу свадьбу, а теперь она собирает вещи, чтобы уйти от меня навсегда. «Любовь побеждает все!» вздор! Если бы она побеждала все, то Мила бы не убежала от меня, не испугалась или разочаровалась. Но нечего уже нельзя вернуть. Я чудовище, с гнилым папашей, с больной и несчастной матерью и с кучей проблем, а она — невинный ангел, который не по своей воле попал ко мне — в ад. Сегодня я потерял все. Цели, мечты, надежды, ее. У меня не осталось смысла жить, а я даже до середины жизни не дошел. «А если принять предложение отца и возглавить его грязные дела?» эта предательская мысль крутилась в моей голове уже, который раз. Я сидел у камина и прямо с бутылки пил свой Chivas. То ли, вопреки убеждениям доктора, я был пьян, то ли орнаменты интерьера действительно танцевали на стенах под мерцающим освещением пламени. Это Италия, гобелены и фрески являются частью всего. Я люблю стиль барокко особенно, когда выпивший. Мне всегда кажется, что статуи вокруг оживают и я не чувствую себя одиноким. В какой-то момент все мои уже неадекватные раздумья и галлюцинации прервались: я услышал шаги Виновной.

— Дома тебе было необходимо несколько часов и две помощницы, чтобы собрать элементарный чемодан на семейный круиз. Делаешь успехи… Браво! Видимо побег от преступника сильная мотивация.

— Ты пьян…, — прошептала она и, спустившись с последней ступеньки, села на нее. Я ей не ответил, а лишь швырнул в нее плед. Она укуталась в комок, обняв свои колена. — У тебя глаза красные.

— Да, можешь пойти и отнять Нобелевскую премию у доктора. Я пьян. У тебя получилось.

— Я тут не при чем, Себастьян, ты пьешь, как лошадь.

— А ты видела, как пьют лошади?

— Себастьян, — я по ее голосу почувствовал, что ей не до шуток, в нем был страх, — что теперь будет?

— Утром ты с Мэтом полетишь домой. Все кончено. Я благодарен тебе за этот месяц, и за этот вечер. Я никогда не забуду наш первый и последний раз, — я быстро сделал еще один глоток, чтобы не заплакать при ней, — Дакота встретит вас, а с Ричардом я поговорю утром, он в курсе всего, думаю, он поймет и тебя, и меня, к тому же обрадуется, наверное.

— И все? Ты забудешь меня? — в ее голосе была обида.

— Ты прекрасно знаешь ответ! Хватит, слышишь, хватит играть с моими чувствами, черт тебя дери! — Я повысил голос. Злость бушевала во мне. — А ты? Ты что будешь делать?

— Я… я не знаю…

— Зато Я знаю! Ты никогда не разлюбишь меня! Ты не сможешь смотреть на другого, не сможешь обнять или целоваться. После меня все будут, как подделка. Моя подделка! Ты выйдешь за какого-то барашка из нашего общества, и каждую ночь, обнимая мужа, будешь представлять меня, будешь искать в нем мои жесты и представлять, где я в эту секунду, а самым обидным будет то, что я буду по соседству. В этом же городе, но в недоступности от тебя, потому что я страшен, а ты ангел. Ты будешь захлебывать свое несчастье дорогим шампанским и врать ему, что у тебя просто болит голова, но ты никогда никому не скажешь, что просто в твоей голове засел я и ты не можешь забыть меня.

— От куда такая уверенность? — я сидел к ней спиной, даже не смотрел на нее, но мне было достаточно ее голоса, чтобы понять, что она плачет. Я ненавидел, когда она плакала.

— Потому что если бы ты была в силах забыть меня, ты бы не прошла через это все ради нашей любви. Потому что я тоже не забуду тебя и буду избегать, но ты навсегда останешься в моих мыслях. Я буду в других искать тебя и называть женщин твоим именем, потом меня накроет разочарование, что это иллюзия и ты не со мной. Со мною это творилось до того, как ты стала моей, и видимо продолжиться навечно. Знаешь, когда я боролся и стыдился своих чувств, когда пытался заглушить их я, все ровно, называл женщин твоим именем, потом, променял твое имя на слово “Солнышко” им это нравилось, и никто не подозревал, что я всегда имел в виду тебя. Я называл тебя так в своей голове и сходил с ума.

— Этого не будет…, — уверенно сказала она, встала и подошла. Она закрыла собой камин, но я сгорал больше и жарче — от нее. Я посмотрел ей в глаза, она продолжила, — Этого не будет, Себастьян, я спустилась, чтобы сказать, что не собирала вещи, я была в душе. Я просто хотела понять, как ты попрощаешься со мной. Я никуда не уйду и да ты прав, ты засел в моей голове навечно. Помнишь наш последний разговор в Штатах? Ты спросил, каким должен быть мужчина, чтобы я полюбила его. Я наврала тебе про правильного, а сама уже сходила по тебе с ума. Я уже тогда понимала, что люблю тебя, но не хотела признаваться. Я люблю тебя, чертов Сатана. Люблю! И да… бежевые, я хочу, чтобы наши пригласительные были бежевые.

Я моментально отрезвел. Ее эмоциональные скачки съедали меня, но я был так счастлив, что был не прочь почувствовать эту боль снова, лишь бы услышать подобное вновь. Она заплакала от собственного откровения, а я окаменел. Я родился вновь, понимаете? Человек, который отнял у меня желание жить, снова подарил мне его, спустя час. Я бросил бутылку на пол, как бросил, просто ослабил пальцы, и она упала сама. Виски лился на ковер, Мила в слезах смотрела на меня, а я не понимал, что со мной твориться.

— Ты… скажи что-нибудь…, — умоляющим голосом сказала она.

Я не сказал нечего, взял ее руки и потянул к себе. Она рухнула на меня верхом.

От лица Камиллы

Любить человека, даже если он плохой? Даже если преступник? Да! Я полюбила именно такого. Я, хоть и юна, но мне уже понятно, что счастливой и спокойной жизни мне никогда не ведать. Я не питаю иллюзий, что все закончится и будет, как у нормальных людей. Нет. Не с ним. Он не годится на роль “нормального”. Я, скорее всего, повторю участь его матери, как говорил папа. Наверное, родители невидимым глазом замечают и понимают, что станет с их детьми, а мы никогда не слушаем их. Полюбить парня, которого 17 лет считала братом, мечтать о нем, о его теле и поцелуях и остаться с ним, даже когда он убил твою подругу… Безумие. Как называется моя ситуация? Каким человеком я считаюсь? Я плакала не из-за Кетрин, я плакала из-за собственной неспособности оставить его. На одной стороне весов была моя “правильность” и счастливая жизнь, как на картинках, а на другой чаше были мои грехи, страсть и любовь. Я сделала свой выбор.

— Что ты делаешь со мной? Ммм? И ты делаешь это уже который год. Я как ягненок, попавший в сети охотника. В твои сети. Мммм…. я сойду с ума. Это неконтролируемо, я по тебе схожу с ума, Ведьмочка. Или уже сошел, не знаю…, — прерывал он страстные поцелуи, чтобы шептать это.

— Себастьян, и это все, чем ты хочешь заняться прямо сейчас? — Он уже спустился и целовал мои плечи.

— Это единственное, на что я сейчасспособен. Ты мой кокс, дай насладиться дозой.

Его слова обжигали меня, но до его состояния мне было далеко. Он был в неадеквате. Я обняла его шею. Его стоны и хриплый шепот дурманили меня.

— Мила, родишь мне ребенка?

— Что? — я резко отстранилась от него и с ужасом посмотрела в глаза.

— Я хочу от тебя детей.

— Ты псих! Тебе всего 27, о себе вообще молчу! Какие дети? Я даже школу не закончила! Я не могу поставить крест на свою жизнь… К тому же…

— К тому же? Что? Есть еще аргументы?

— Да есть. Мы не знаем, что с тобой будет, после… ну….

— После, того, как я взорвал Стакера? Хм… Не дождешься милая, я никуда ни денусь.

— А полиция…

— Я не хочу обсуждать это с тобой, просто знай, я буду рядом… всегда!

Я просто обняла его. Спустя несколько секунд он сказал:

— Прости. Да я забегаю вперед. Я просто так сильно люблю тебя… НАС! Я часто мечтаю, как прихожу домой, наш ребенок бежит ко мне, а ты за ним и вы оба кидаетесь на меня. Я хочу, чтобы кроме чувств нас связывали и такие узы… чтобы ты никогда не покидала меня. Я во многом похож на своего биологического отца, но одно я знаю точно: я защищу вас и ты не повторишь участь моей матери.

Я тоже представила нас втроем, но не сказала это вслух. Это все было слишком идеально и просто, чтобы быть реальностью. Реальность была другой. Я влюбилась в того, кого не следовало. Мой отец отрекся от меня. Про отца Себастьяна я вообще молчу: старик, который владеет сетью казино, несколькими барделями и занимается транспортировкой кокаина в Европу. Еще и Элис, которую нужно было спасти и в прямом смысле этого слова. Со слов Себастьяна я поняла, что ей предстояла серьезная операция. Я не знала эту женщину, но уже жалела ее. Себастьян запутался в собственной паутине и отчаянно искал выходы.

— Я всегда буду рядом, Себастьян.

— У тебя и выбора нет, я не отпущу тебя, никогда.

— Тиран…, — сказала я и хихикнула. Мы посмеялись. Остальное время я провела в его объятиях у камина. Вскоре заснула прямо на его груди.

Медицинский комплекс Седарс-Синай. Лос-Анджелес, Калифорния

Пик-пик-пик … звук пульсоксиметра наполнял всю палату. Аппарат боролся за малейшие шансы стабилизирование состояния молодого парня. Рядом с кроватью стояла юная ассистентка врача и заполняла в анкету какие-то цифры. Уже 68 дней парень неподвижно лежал в “наркологической коме”. Абстинентный синдром делал свое. За жизнь парня боролись врачи. В палату вошел молодой мужчина.

— Можно? — вежливо обратился он к ассистентке.

— Мистер Джеффри…

— Я же говорил, просто Джеф.

— Хорошо, Джеф, — вежливо ответила девушка, — его состояние не меняется. Можете посидеть, как всегда, но все мы знаем, что очнется он не скоро.

— Неужели нет никаких шансов? — в голосе мужчины была мольба.

— Я позову доктора. Поговорите с ним. — Ответила юная девушка и вышла с палаты.

Спустя две-три минуты в палату вошел врач. Джеф выскочил с места и встретил врача.

— Доктор, умоляю, делайте все, что можете, он не может долго остаться прикованным к постели. Его семью убили, и я не знаю, что мне делать… я…, — Джеф уже не контролировал себя. Он настолько был в панике, что даже не задумывался о чем можно говорить, а о чем нет. Он был покинут, одинок и в полном замешательстве.

— Доктор, я единственный его близкий, прошу, я не знаю, как поступить.

— Я вас понимаю, — ответил доктор, пожав ему руку, — но поймите, против природы мы бессильны. Я сделал все, что велит мне медицинский протокол, осталось одно, чтобы он очнулся, но ему не стоит знать все эти новости в один день. Мне очень жаль. Но, видите ли, он может опять сорваться, и на этот раз мы будем бессильны. Это его последний шанс, я лечу его от зависимости уже восьмой год, понимаете? Организм на мели, он не выдержит.

После слов врача, Джеф рухнул на стул и прикрыл глаза. Вдруг раздался третий голос:

— Ш… ш…. что? Ш…что ты сказал? К…. Как убили….?!

— Господи! Ты очнулся! — Даже доктор был в замешательстве. Он побежал к аппарату, проверил, что-то, посмотрел зрачки…

— Доктор, умоляю, потом…Джеф… Джеф ты меня слышишь? — с каждым словом дикция и мысли пациента приходили в себя. Доктор так обрадовался, что забыл про семейное горе и поздравил обеих.

— Это чудо! Я всегда знал, что пациенты слышат в состоянии комы, но вы заставили его очнуться! И он в полном порядке, если… если нам удастся побороть зависимость, считайте, что вы родились заново.

— Спасибо доктор. Джеф, ты меня слышишь?

— Д…да! Ну с возвращением, старина.

— Да пошел ты! — вяло сказал пациент и захотел шевельнуться.

— Нет, нет, нет. Лежи спокойно! Твое кровообращение еще не стабилизировалось.

— Чарльз, дело в том…, — начал Джеф, — дело в том, что Мистера Стакера и Кет, больше нет.

Доктор молча вколол в капельницу сильное успокоительное и с осуждением посмотрел на Джефа.

— Как? Аааааааа! Как это случилось?

Чарльз закричал животным рывком. Джеф инстинктивно отошел на два шага. Он испугался реакции молодого парня. Тот попытался сдернуть с себя шланги капельницы. Доктор, поняв, что состояние выходит из-под контроля вмешался:

— Чарльз!

— Доктор, вы не понимаете…

— Я все прекрасно понимаю! Но пойми и ты. Если ты умрешь, твой отец и сестра не вернутся, плюс ты спустишь к чертям все его старания вылечить тебя. Если ты плевать хотел на собственную жизнь, так поживи ради них, ради его стараний, он до последнего верил, что ты станешь здоровым и продолжишь его дело.

— Как именно это произошло? — спустя несколько минут утешающих слов доктора и успокоительного, Чарльз немного успокоился и начал разговор с более адекватного русла. Доктор все это время не уходил, он за ширмой сидел и следил за состоянием пациента, но и не вмешивался в семейную трагедию.

— Ваш лайнер взорвали, — тихо ответил Джеф.

— Кто это устроил? Лайнеры не взрываются сами по себе.

— Чарльз, не сейчас прошу…

— Джеф, да я может и зависимый, но я не псих. Не надо меня сюсюкать. Я обязан знать своего врага. В моей жизни нет ни какого смысла, кроме мести, теперь уже. Я вылечусь, поживу, продолжу дела семьи и с каждым годом буду мечтать о том дне, когда наконец отомщу за их смерть. Умоляю, не лишай меня последнего стимула, скажи, кто за этим стоит.

— Себастьян.

— Сукин сын! Аааа!

— Спокойно, Чарльз, прошу.

— Он отнял у меня все. Понимаешь, Джеф? В школе он унижал меня, за тем ситуация с моей помолвкой. В тот день он держал меня под прицелом. Никто этого не увидел, а я не испугался, потому что знал, что он не выстрелит. Камилла была рядом, и она сказала мне «Да!». Этот ублюдок обвинял отца во всех своих несчастьях. Я знаю, что в список наших врагов входит и Ричард. Отец держал его на поводке, а то он не отличился бы от своего гнилого сынули. Просто старик мне уже не нужен, а Себастьяна я сотру в порошок. Этот ублюдок стрелял в меня в бассейне, я был под дозой, много чего натворил, даже не помню подробностей. Что касается Камиллы, она моя невеста и…

— Чарльз не все так просто.

— Что? О чем ты?

— Камилла теперь с ним. Они как бы… они вместе. Я слышал, что она живет с ним с недавних пор, как его невеста. Говорят, что Мистер Стакер летел именно на ее праздник, когда случилась авиакатастрофа.

После услышанного по щекам Чарльза Стакера покатились слезы. Все это время он держался, но последняя информация добила его: он сорвался.

— Скажи что-нибудь, Чак.

— Дрянь. Кинулась в его постель. Я так и предполагал. Он всегда флиртовал с ней. Надо было убить его еще в школе.

— Ричард был против. Он не простил их. Мой источник сказал, что он выгнал дочь из семьи.

— Этот ублюдок даст ей все, я уверен. Я не допущу, слышишь, я убью его. Камилла будет моей и только моей.

— Чак, я все понимаю. Я помогу тебе и буду рядом всегда. Мой долг не угасаем перед вашей семьей. Скажу большее: я сам не прочь проучить этого амбициозного засранца, но Камилле всего 18, она почти ребенок, не стоит рушить ей жизнь. Она ни в чем не виновата и не в курсе событий, пойми.

— Джеф, это ты меня пойми. Я ведь люблю ее. Я сделал ей предложение не только из-за сделки. Все это время я любил Камиллу, но эта дрянь всегда кружилась вокруг своего извращенного братика. Если она отдастся мне и родит мне наследников, я буду счастлив, если же нет, я отомщу ей тоже и буду счастлив, что хотя бы отомстил за все.

— Ты болен. Тебе нужен психиатр. Чак, ты унижал ее! Обзывал! — Преданность Джефа была видна, но это не мешало ему искренно сердиться на Стакера младшего.

— Я любил ее и сейчас люблю, просто я был под дозой и не давал отчет своему поведению. С сегодняшнего дня все измениться.

— Чарльз, — поняв, что разговор двух друзей закончен, начал доктор, — ты понимаешь, что твою программу утвердили на два года и твой отец это подписал.

— Что это значит? — спросил Стакер.

— Твое полное лечения продлится ровно два года, не меньше. Если ты откажешься, твой организм проживет ровную половину этого времени. У тебя было пять передозировок.

— То есть я помру через год?

— В худшем случае да. Но все зависит от тебя.

— Два так два. Я выбираю жизнь! — с полной решительностью ответил Стакер.

Глава 26. Отцы и Сын…

Калифорния. США

Стеклянный небоскреб в престижном районе ослеплял своей мощью и красотой. Луна и звезды отображались в нем, будто это здание было построено в качестве зеркала для ночного неба. Луна смотрелась в нее и любовалась своим отражением. Она озаряла и внутрь темного здания. Каждый день, на протяжении нескольких недель статный пожилой мужчина, цокая обувью по каменному полу, возвращался в свой кабинет, после долгого рабочего дня. По его уставшей походке можно было понять, что состояние и мощь мужчины были на минимуме. Наконец, он дошел до массивной двери с табличкой “Генеральный директор Р. Джонсон”.

“Эх… В последнее время жизнь превратилась в детективный фильм. Я совру, если скажу, что скорблю по Стакерам, но я несостоявшийся отец. Вырастил сына, который пошел по головам, испачкал руки, и дочь — которая влюбилась в брата и в убийцу, а Дакота полностью отдалась своей работе. Ненавидит меня и не хочет видеть дома…” печальные мысли душили изнутри мужчину, но он держался. В его характере не было места для слабости. Как он часто любил говорить “Сдается только недвижимость, человек не вправе сдаваться!”

В любое другое время Ричард выпивал свой виски, но после Себастьяна он даже от этой привычки избавился: слишком больно этот напиток напоминал о нем. Он скучал по ним. Что чувствует отец двоих детей, когда одним своим шагом из-за своих моральных принципов теряет обеих?! Его жизнь рухнула. Сегодняшний вечер тоже не был исключением. Офис, как обычно, был пуст из-за позднего часа. Он открыл дверь и тихо промолвил, будто слова сами лились с уст:

— И снова только я и мои проблемы… одни…

— Хватит называть меня проблемой. — В темноте раздался знакомый, циничный голос. Ричард испугался и разозлился одновременно. Сердце укололо. Он мгновенно включил свет.

— Что ты здесь делаешь? — злость не знала границ. Он чувствовал собственное биение. В кресле удобно расселся Себастьян и улыбался. Он не ответил на заданный вопрос, а лишь глазами указал на стол. Там лежал бежевый конверт, а на нем стояла бутылка виски.

— Я не ясно выразился? В прошлый раз…

— Ричард, умоляю, выслушай меня, и я исчезну так же, как появился. — Серьезно потребовал брюнет.

К этому времени Ричард уже дошел до своего кресла и рухнул в него.

— Я прилетел с Милой, она сейчас в моем доме с Дакотой. С ней все хорошо.

— Я не спрашивал…, — холодно сказал мужчина.

— Брось, зная тебя, я никогда не поверю, что ты можешь зачеркнуть своих детей с собственной жизни.

— Могу, если они делят ложе…

— Ричард прекрати, она мне не сестра!

— Да! Но вы были моими детьми… оба! — отцовская боль и разочарование пересекли все границы души и теперь сливались наружу.

— Прошу тебя, ты можешь ненавидеть меня, но не отрекайся от нее, она не сможет без тебя, она несчастна. Ричард наказывай меня, она не виновата. — Несмотря на самоуверенное требование, Ричард заметил искренность в его глазах.

— В любви “виноваты” оба, сынок. — Тихо ответил он.

После этой фразы Себастьян руками схватился за голову и несколько секунд промолчал. Внимание мужчины привлекло бежевое бумажное изделие с кружевом и с инициалам. Сердцебиение ускорилось. Взяв со стола серебренный нож, он аккуратно вскрыл конверт: это было пригласительное на свадьбу. Глаза мужчины заблестели, слезы рвались на сцену, но хозяин их оставил в закулисье.

— Хм… цвет добра и спокойствия. Ты специально выбрал цвет противоречивший твоей сущности?

— Цвет выбирала Мила. — Коротко ответил Себастьян.

— Так ты за этим явился? ЧТОБЫ ПРИГЛАСИТЬ МЕНЯ НА ВАШУ СВАДЬБУ?!

— Ричард, не ори… все решено с тобой или без тебя. Что касается документов, которыми Стакер шантажировал тебя… я дам их лично тебе в руки через некоторое время. Сейчас не самый безопасный момент….

— Довольно! Вырос да? Думаешь, твоих денег и безрассудных поступков достаточно, чтобы стать главой семьи и нести ответственность?

— Ричард, Мила любит меня так, что даже мой поступок не заставил ей оставить меня. Я добился этой любви всеми возможными и не возможными способами. Я любил ее так, что у нее не осталось выбора не влюбляться в меня. Сейчас я люблю ее сильнее, чем тогда. Она никогда не будет счастлива с другим, а я не выживу без нее. Ты этого хочешь? Разрушения? Пойми, она счастлива со мной и завтра едет с Дакотой на примерку свадебного платья. И что ты от меня требуешь в этом этапе? А? Убить любовь и разбить ей сердце из-за твоих гребанных принципов?!

Слова брюнета коснулись души Ричарда. Он встал с места, медленно подошел к Себастьяну и дал громкую пощечину. Себастьян ладонью прикрыл место удара и в ужасе посмотрел на мужчину. Ричард на секунду посмотрел ему в глаза, крепко обнял и сказал:

— Я скучал, сынок.

* * *

От лица Камиллы

После нашего приезда прошло три недели. Все это время, я каждый свой день проводила с мамой, а вечером возвращалась домой и ждала Себастьяна. Он поговорил с папой и у нас появилась надежда увидеть его на нашей свадьбе. Я выбрала свое платье, но оставила его в бутике, чтобы Себастьян не увидел его. Все шло пугающе идеально. И наконец настал самый волнительный вечер: последний вечер до свадьбы. Завтра мы должны были пожениться и попытаться быть счастливоми навсегда.

— Что за озадаченное лицо? — вернулся Себастьян и прервал мои раздумия.

— Себастьян мне страшно. Все слишком глатко, чтобы быть правдой.

— Что за негативный настрой, Веьмочка моя? Завтра все закончится. Ты официально станешь моей.

— И что потом?

— Потом, будем готовиться к твоему выпускному.

Мы оба посмеялись на абсурдность наших решений. В ином раскладе мы бы так не торопили события, но у нас не было другого выхода: слишком многим не устраивало наше счастье.

— Знаешь, однажды я и Ричард говорили о тебе, обо мне, в целом он как отец решал, кого выберешь ты, и кого возьму в жены я. Я заявил, что никогда не женюсь, потому что тогда я уже любил тебя, но понимал, что не могу говорить о своих чувствах. Если бы в тот вечер я знал, что этот день настанет, и что мы поженимся, я бы так не волновался.

— Хахахах, и как ты волновался? Боялся потерять меня?

— Нет, я боялся себя. В тот вечер я окончательно понял, что я за человек такой и на какие поступки я способен, лишь бы нас не разлучили.

— И на какие же? — улыбаясь спросила я.

— На всякие! — его ответ был кратким, но искренним. Недавние события доказали, что я связала жизнь с человеком, кто не останавливается ни перед чем. Но я не хотела думать об этом и решила развеять тему.

— А Элис? Какие планы на счет твоей мамы? — осторожно спросила я, чтобы не задеть чувства Себастьяна.

— Знаешь, я помню ее очень смутно. Одно могу сказать, она была хорошей матерью и доброй женщиной. После свадьбы мы навестим ее уже вдвоем. Я познакомлю жену с матерью, заодно и прооперируем ее.

— Да уж…, кто бы мог подумать, что все повернется таким образом? Полгода назад, я бы не представила даже, что ты найдешь семью, что Стакеров не станет, и что мы с тобой поженимся. Я раньше стеснялась тебя как брата, а теперь лежу в твоих объятиях.

— Ты чем то не довольна? — шутя спросил он.

— Я счастлива с тобой, но есть еще одна вещь, которая тревожит меня.

— Какая вещь? — Себастьян стал серьезней.

— Себастьян, я выбросила кольцо Чарльза в день же помолвки. Помнишь этот день?

— Его невозможно забыть. Ты сказала «ДА» этому придурку. — Он слегка помрачнел, будто маленькая часть его души еще не простила мой поступок.

— Себастьян!

— Ладно, ладно. И? Выбросила, молодец, что дальше?

— Но ведь помолвку не расторгают, лишь, избавляясь от кольца. Перед глазами завтрашних гостей я невеста Стакеров.

— Хахахах, — Себастьян искренне посмеялся, — во первых все уже проинформированы дальнейшими событиями, говорят даже он в клинике слышал про Стакеров и про нас с тобой. Во вторых не всегда женится тот, кто обручился.

Мы засмеялись, поужинали и легли спать. Завтра нас ждал бурный день. Мы организовали довольно пышную свадьбу. Все высшее общество, съемки, репортажи и само венчание, а вечером роскошный банкет в престижном отеле.

Тем временем. Рим. Италия

Мужчина в сером пиджаке сидел и наслаждался нотами скрипки. Заодно он ел свои любимые спагетти в грибном соусе и запивал это все вином. Ресторан веял старинной атмосферой и некой теплотой. К мужчине подошел тот, кого он уже полчаса ждал:

— Отец, могли и дома поговорить, почему ты вызвал меня в такой час в самый центр Рима?

— Ах, Ник, не будь таким занудой. Наслаждайся скрипкой, меню. Вот, выбери себе что-нибудь и не стой над душой.

— Папа, у тебя раздражающе хорошее настроение.

— Что еще нужно старику? Вкусная еда и счастье своих детей.

— Ты издеваешься да? Утром Себастьян женится, а мы…

— А мы не допускаем, чтобы этот «Ромео» погубил и себя и нас.

— Не нас, а твои грязные планы, для которых семья станет помехой.

— Не суть… выбери себе пасту и поужинай.

— Я не голоден. Спасибо.

— У нас все готово? — уже серьезно спросил пожилой мужчина, покрутив ложку в руке.

— Да, все готово. Только вот…

— Ммм? — отец издал вопросительный звук, жуя еду.

— Папа, давай подумаем в последний раз. Может не стоит а? Он не простит никого из нас, будет мстить. К тому же мы еще не знаем, как справится Камилла. Ей всего восемнадцать, мы губим жизнь молодой и невинной девочки. — Молодой мужчина перешел уже к мольбе.

— Слабак. Я даже не отвечу на твое нытье. Что касается нашей невестки — у нее грозный папаша, который выведет дочь из любого горя. Спустя несколько поездок и пять походов по бутикам, она забудет нашего «Ромео» вот увидишь. К тому же нечего было в семнадцать лет прыгать в постель к брату. Попахивает на разврат.

— Довольно! Говоришь ты, а стыдно мне. Я пошел. В отличии от тебя, у меня завтра тяжелый день, а не счастливый. Приятного аппетита. — С призрением сказал Ник, взял со стола ключи и телефон, и пулей покинул ресторан.

Глава 27. Свадьба

— Кто-то что-то говорил, и я просто сказала: «Да»!

— Ты только что вышла за Генриха VIII.

«Доктор Кто»

От лица Камиллы.

Вот и настал день, который изменит мою жизнь навсегда. Моему счастью не было придела. Я, проктический, добилась всех целей моего списка, оставался только Лондон, естественно и этот пункт скоро бы выполнился. Мама, двоюродная тетя и несколько жен папиных друзей были в моей комнате. Весь декор свадьбы я выбрала в белых тонах с лилиями и розами: моя комната тоже не была исключением. Повсюду стояли белые лилии, а посередине большое белое зеркало в полный рост. Я с маминой помощью надела свое свадебное платье и мое сердце замерло. Оно было пышным, с кутюром по всей ткани и с открытой спиной. Я посмотрела на себя в зеркале и вздохнула.

— Боже, моя девочка выходит замуж. Милая, ты прекрасна, — мама плакала, от счастья.

— Мам, перестань, а то и я заплачу, — улыбаясь сквозь слезы счастья, сказала я.

— Камилла, я всегда одобряла твой выбор. Я желаю вам счастья и, по правде говоря, я всегда знала, что он любит тебя.

Мы посмеялись. Остальные гости подошли ко мне с шампанским и устроили небольшое празднество “утро невесты”. Я была рада, что папа тоже принял наш с Себастьяном выбор, и к алтарю я должна была пойти с ним: рука об руку с папой. Себастьян рано утром уже уехал. Мы должны были встретиться на венчании. Мне не терпелось увидеть его взгляд, когда он будет стоять у священника и наблюдать, как папа сопровождает меня к нему.

* * *

Два молодых парня с аквалангами спускались в холодное озеро. Оно имело выход в океан, поэтому вода была холодной и черной на первый взгляд.

— Я не чувствую мышца и кости, — сказал первый второму.

— Не ной, у нас термокостюмы, скоро согреешься. Мотивируй себя немаленьким гонораром, который мы получим.

— Ну да, это тоже верно. Я проверю связь, ты обустраивай лодку и веревки.

Диалог двух пловцов закончился. По рации прозвучал третий голос:

— Первый, второй, вы меня слышите?

— Слышим, что у тебя?

— Я на позиции. Вижу объект, но он пока далеко. Будьте на старте, вы не имеете право на ошибку. Если с его головы хоть один волос упадет, шеф нас застрелит и накормит своим собакам.

— Мы на чеку, сам будь осторожен. Не переусердствуй там, — ответил один из пловцов.

— Да поможет нам Господь и простит, — на этом все трое умолкли.

* * *

— Дочка, — неуверенно начал Ричард, — ты изумительна. Прости меня за все. Мне нужно было время, чтобы понять, что мои дети уже выросли и…

— Пап, прошу, перестань. Тебе не за что просить прощения. Спасибо за все и за этот день, ибо если бы тебя здесь не было, то я не смогла быть полноценно счастлива.

Слова дочери тронули душу Ричарда. Он поднял фату, поцеловал лоб дочери и спустил ткань обратно. Все гости уже собрались. Оставалось пройти через цветочные арки и уверенными шагами идти к любимому.

— Ричард, — прозвучал взволнованный голос Дакоты.

— Мама? Что случилось?

— Доченька, ты только не волнуйся, просто…

— Просто что?

— Себастьян пока не доехал. Необходимо подождать немного.

— Что? — Камилла была уверена в его чувствах и не беспокоилась о том, что он может не приехать, просто странное беспокойство накрыло ее.

— Нечего, наверное, застрял в пробках. И что? Подождем немного. — Спокойно сказал Ричард.

Невесту и гостей разлучали декорации, но ее было видно. Некоторые гости махали ей и улыбались. Она отвечала взаимностью, но не подходила к ним: ждала момента венчания.

* * *

Черные волны озера нежно качали молодого мужчину, будто хотели убаюкивать его. Рядом плыли обломки машины и несколько мелких вещей.

— Я вижу его, — прозвучал голос первого, — плывем к нему.

Парни доплыли до брюнета и схватили с подмышек.

— Мы вовремя, он не утонул.

— Замолчи, и помогай, — еле проговорил парень, — он тяжелее, чем я думал.

— В таком дорогом смокинге, кто угодно был бы тяжелым, — прозвучал второй голос.

— Заткнись, придурок.

Парни ругались полувсерьез. Наконец они доплыли до своей лодки. С большим трудом пловцы подняли на лодку промокшего мужчину без сознания. Один убедился, что тот жив, второй же вколол ему вещество, которое заранее было подготовлено.

— Он у нас, плывем, — еле дыша доложил пловец. Ответ по рации не дал себя ждать, и они втроем поплыли.

* * *

Вся свадьба снималась на камеру. съемочная группа сидела в специальной комнате и следила за камерами. Сотрудники настраивали ракурс, свет, высоту и так далее. В какой-то момент они замерли от увиденного. К невесте подбежал один из гостей, сообщил что-то. Невеста закричала, как сумасшедшая и упала на колени. Она рвала фату и била руками об пол. Отец и мать невесты стали утешать ее, а гости подбежали к ним. Камеры не записывали звук, но одно было ясно: случилось неисправимое.

Глава 28. Смерть это только начало…

Когда уходят те, кого ты любишь, ты думаешь, что мир рухнул.

Твой голос срывается на крик, но они не слышат.

Ты видишь лишь их спину.

От сердца отрывается маленький кусочек,

который они уносят с собой…

От лица Камиллы

— Камилла, Камилла, ты слышишь? Открой глаза дорогая, — я слышала голоса: меня будили, пытались привести в чувства, — Что? Где я? — нечего не поняв спросила я, потом посмотрела вокруг: я лежала в больнице, наверное, пала в обморок. Над головой стоял врач, а рядом папа с мамой, даже Илона была здесь.

— Лежи, лежи, — доктор не позволил мне шевельнуться.

— Что случилось? Почему я здесь? Почему я в свадебном платье и ЗДЕСЬ?!

— Доченька, я и мама очень любим тебя, ты не одна, и я знаю что…, — я не дала договорить отцу, поняв, что меня ждет плохая новость, с ужасам в глазах и с паникой в душе, я закричала, — Папочка, что случилось? Где Себастьян?

— Его Ягуар нашли разбитым на трассе. Видимо, видимо он ехал на свадьбу и… Его больше нет.

* * *

Эти слова уничтожали Камиллу. Она закрыла руками рот, будто пытаясь удержать всю боль, зажмурила глаза и упала на подушку. Она даже не заплакала, ее эмоции вымерли в миг, она не смогла промолвить даже единого слова. Ричард попытался подойти и как-то утешать боль, но не успел, она потеряла сознание. Доктор моментально понял, что происходит с пациентом, вколол нужное успокоительное, затем взглядом позвал Ричарда в свой кабинет. Дакота в еще худшем состоянии сидела в углу палаты, горе ослепило ее, она даже не понимала, что произошло. Она потеряла сына. Ей было настолько больно, что она даже не понимала состояние своей дочери.

— Присаживайтесь, вот попейте воды. Соболезную с утратой, — сказал доктор Ричарду, — если вы готовы, обсудим состояние Мисс Джонсон.

— Да, да конечно, — протерев слезы серым платком, ответил Ричард. Он исчерпал последние силы, чтобы не сломаться. Удерживала его лишь одна мысль: “Я нужен своей дочери”.

— Мистер Джонсон, у Камиллы Диссоциативная амнезия. Один из видов диссоциативных расстройств, при котором пациентом утрачивается память на события в основном личного характера, что является последствием стресса или травмирующего события. При этом способность восприятия новой информации сохраняется.

— Доктор, прошу, чуть понятнее, я не в состоянии соображать, что вы говорите мне.

— Иными словами ваша дочь, скорее всего, забудет инцидент свадьбы и детали, но это не значит, что она справится. Понимаете, мозг отказывается принимать определенный фрагмент воспоминаний, поэтому она потеряла сознание во второй раз. Каждое напоминание будет причиной нового обморока.

— А если, а если мы не расскажем ей?

— Поздно. Она уже знает, что вашего зятя не стало. Мой вам совет: найдите хорошего психолога, ей еще долгие годы предстоит жить с курсом лечения.

* * *

Проходили дни, недели, но Камилла так и не верила, что Себастьяна больше нет. Она так же все время выходила на балкон и надеялась, что он появится как всегда. Камилла продолжала бродить по тем же местам где они гуляли раньше, но особенным для нее была комната белого рояля. Она часто приходила сюда. Это было единственным местом, где Себастьян казался так близко. Она каждый раз заходила в эту комнату, бродила по ней, подходила к роялю, и, так четко и ясно, вспоминала музыку, которую играл он, что ей в миг казалось, что действительно кто-то играет. Она вспоминала его слова, которые он сказал ей в Италии: “Милла я и ты как клавиши на рояли. Ты белые — чистые ноты, а я черные. И вроде бы музыка исходит от тебя, но без меня не возможно ее слушать, без меня она неполноценна. Мы дополняем друг друга любимая. Я твой свет, ты — мою тьму”. Камилла часами сидела в этой почти пустой комнате и смотрела на большие стекла, но его так и не было видно. Себастьян не приходил.

“Меня от тебя разлучит только моя смерть. Слышишь? Только моя. Потому-что если даже, что-то случиться с тобой, я в тот же день приду за тобой, и мы будим вместе даже на небе. Правда я попаду в ад, а тебе будет доступен рай, но я не пущу тебя туда. Ты побудешь со мной в аду навечно” Лжец!!! Лжец!!! Ты покинул меня! — кричала она после воспоминаний его слов и рыдала. Она посмотрела на жемчужный браслет подаренный им, но браслет уже не только украшал молодую руку, а еще скрывал шрам. Шрам от попыток покончить с жизнью и воссоединиться с ним.

Ричард горевал по своему. В комнату Себастьяна никто не мог входить, Ричард закрыл его и превратил в запретную зону, входил только он, как в музей, несколько минут сидел, вспоминал, скучал и переборов горе опять сильным выражением лица выходил оттуда. Ричард горевал не меньше остальных, просто он этого не показывал. Иногда он даже пил в комнате Себастьяна, представляя, что они пьют вместе.

Однажды, спустя полтора месяца с происшествия, у порога Джонсонов появился гость.

— Добрый день, Мистер Джонсон, я Мэтью. Помощник Себастьяна.

— Заходи сынок, — вежливо пригласил парня он, — чем пожаловал?

— Мистер, Джонсон. У меня не хватит сил смотреть в глаза вашей дочери и видеть ее горе, но я не могу держать эти документы у себя вечно. Знаю, сейчас не время, но…

— Что за документы?

— Вот, — сказал Мэт и отдал серую папку в руки Ричарда, — это ваши акции с Стакером, документы, которые были у него и…, — глаза парня заблестели от слез.

— И…?

— И права на имущества. Теперь ваша дочь владеет всем, что принадлежало Себастьяну.

— Но… но как? Он же был молод и не предугадывал смерть, — сердце Ричарда будто в миг остановилось. Он рухнул в ближайшее кресло.

— С вами все хорошо? Принести лекарство? Или позвать…

— Нет! Все хорошо, — приводя дыхание в порядок, ответил Ричард, — как? Как он это сделал? Зачем?

— У него были проблемы с отцом. Наверное, для лучшей безопасности, он переписал все на будущею жену. Его отец довольно противоречивый человек…

— Я лучше всех знаю, какой он человек! — с призрением сказал Ричард. На этом диалог двух мужчин закончился.

* * *

Белые стены с завораживающими гобеленами. Черные шторы, черная, стеганная кровать и стеклянные тумбы. Минимализм с элементами классики. Из этой комнаты открывался изумительный вид, но никому из нас не было до этого дела. Новый хозяин комнаты уже два года лежал на этой кровати неподвижно. Я часами сидел у его ног и молился, чтобы он очнулся. «Это наказание Бога за наши поступки, поэтому ты не просыпаешься. Мы боролись, чтобы ты был с нами, но господь наказал и не дал тебе очнутся…из-за нас» все время крутилось в моей голове. Я верил в бога и боялся его. Я знал, что когда-то он накажет меня, но я был пока молод, чтобы думать о судном дне. У меня было оправдание: я поступил так не по своей воле. Я этого не хотел. Я проводил здесь так много времени, что меня уже тошнило от каждой детали этой комнаты. От звука аппарата, который был подключен к нему, я сходил с ума. Часть его лица была укутана бинтами. Пока он был в отключке, мы сделали пластическую операцию. Глобальных изменений лица не было конечно, но все же мне не терпелось видеть его реакцию на новое лицо. Я сотни раз представлял, как он смотрится в зеркало и цинично шутит, что стал более красивым, или же наоборот, что прежние черты ему нравились больше. Если бы я мог пить, я бы выпил весь алкоголь мира, чтобы хоть как-то утолить ту боль и ту вину, которую чувствовал, но я даже этого не мог. Наверное, отец был прав, когда называл меня «слабаком». После долгого просиживания у него, я решил покинуть его комнату и напоследок лишь промолвил “Очнись скорее брат, ты нужен мне. И если сможешь, прости меня”.

Эпилог

После смерти Себастьяна прошло два года.

Однажды в полночь Камилла поднималась в свою комнату в мыслях об учебе. Ричард и Дакота только спустя два года смогли вернуть Камиллу к полноценной жизни и то частично. Она согласилась уехать учиться хотя бы для того, чтобы быть вдалеке от всего, что напоминало ей о Себастьяне.

"Мы пленники своих же мыслей" повторяла Камилла про себя, и пыталась таким образом отвлечь себя от всех дурных мыслей, что кружились в ее голове. Ее психолог два года каждый день по несколько часов “промывал ей мозги”, как она любила это называть, и учил, что именно твердеть самой себе все время. После долгого дня, после занятий для колледжа, и сеанса психолога, она уставшая вернулась домой. Камилла уже не была той общительной и невинной принцессой. Она сломалась. Девушка днями не общалась ни с кем, кроме семьи. Камилла не держала зла в себе, просто в ее душе уже не было места не для кого. Сегодняшний вечер тоже не был исключением. Камилла вернулась домой и сразу поднялась в свою комнату. Она вошла в свою спальню, выпела вино, которое принесла Илона, вообще Камилла часто пила, положила бокал на стеклянный столик и сделала шаг к ванной комнате как…

…как услышала те самые ноты, те проклятые ноты, которые терзали душу, туманили разум и ломали кости. Она замерла. “Это мне кажется. Это все мне кажется!” твердила она себе и, как сумасшедшая, ладонями закрыла уши. Поняв, что музыка не перестает играть, она все же повернулась и помчалась в ту самую комнату белого рояля, дверь которой она не открывала уже давно. Казалось уже все, и она не зависима от этой комнаты но…

Камилла неуверенными шагами подошла к двери, но не открыла ее. Там точно кто-то играл, это не было ностальгией или другим либо чувством, ей не показалось, там играли ту же мелодию. Вдруг очень внезапно музыка прекратилась. Камилла открыла дверь, а там никого. Она заплакала будто от стыда перед самой собой, что спустя столько времени ей все ровно эта музыка не дает покоя или же она сошла с ума?! Ответа не было, была только пустая комната с открытым окном, из которого вышла занавес и боролась с ветром. На рояли стояла бутылка виски Chivas 1983 года. Камилла впала в истерику начала плакать, душевная боль была сильна, любой физической. Камилла кричала и плакала. Все эмоции которые она контролировала в течении этих лет вышли из под контроля более обостренными. Они вырвались из души, из груди, изо рта…

А под балконом стоял кто-то в сером капюшоне, слышал крик девушки, слышал ее плачь и горе. Сердце незнакомца колотилось, он хотел бежать к ней, прекратить страдания, помочь. Он сжал кулаки до боли в венах, собрал всю волю в кулак и отвернулся. По щеке незнакомца покатились слезы, и он просто потерялся в темноте…

Вы думаете, что это конец? В любви не бывает конца…

Оглавление

Пролог

Глава 1. Перемены

Глава 2. Бал

Глава 3. Игра

Глава 4. Самообман

Глава 5. Друг или Враг

Глава 6. Предложение

Глава 7. Затишье

Глава 8. Фитиль

Глава 9. Огонь

Глава 10. Шлейф прошлого

Глава 11. Взросление

Глава 12. Пять желаний

Глава 13. Выбор

Глава 14 Откровение

Глава 15. Наказание

Глава 16. Разоблачение

Глава 17. Морфос

Глава 18. На шаг ближе …

Глава 19. Ветер новых перемен

Глава 20. Театр с постановкой «Жизнь»

Глава 21. Маскарад

Глава 22. Новая жизнь

Глава 23. Мой ответ «Да!»

Глава 24. Дьявол

Глава 25. Я люблю тебя, чертов Сатана!

Глава 26. Отцы и Сын…

Глава 27. Свадьба

Глава 28. Смерть это только начало…

Эпилог