Продлённый полдень [Борис Абрамович Слуцкий] (pdf) читать постранично, страница - 2

согласно летописи, оно было голубое.
Солнце заходит в том же самом месте,
где заходило в шестнадцатом веке.
Впрочем, это — из фрески «Вечность».
13

Закат багровит, кровавит пьяных.
Впрочем, трезвых он также багровит.
Три десятиклассницы — народные дружинницы
с белыми бантами в русых косичках
и красными повязками на белых блузах
бродят по улице в часы получки.
На этой улице одна читальня,
одна забегаловка и два ресторана.
То-то девчонки наслушаются фольклору!
Солнце зашло, и бледные звезды
вышли на бледное небо.
Впрочем, это — из фрески «Вечность».
Три телевизионные программы
слышатся из трех соседних окон.
Фестиваль студенческих песен
заглушает рассуждения
престарелого музыковеда
о вреде студенческих песен,
а истошный крик футбола
заглушает и музыку и слово.
Созвездие за созвездием
ходят по небу, как положено.
Впрочем, это — из фрески «Вечность».
В подъезде большая студентка
громко целует маленького студента
и говорит: «Ты некрасивый,
но самый умный на целом свете!»
Это тоже из фрески «Вечность».
14

Маленькие девочки с большою силой
выплескивают маленький пруд на берег,
выкликая: «Братцы, тонем!» —
Это тоже из фрески «Вечность».
Слегка замазанная известкой,
эта фреска проступает,
даже выпирает из фрески,
именуемой: «Злоба дня».

ЗАКЛИНАНЬЕ

Вдохновенье! Средь бела дня
найди меня, найди меня, найди меня!
Обожди меня, не обойди меня!
Вот я высунулся, показался,
на пути твоем оказался,
не проходи же мимо меня!
Я зарядку сделал. Водой
ледяной окатился.
Неотвязный, нервный, худой,
точно инвалид, подкатился,
точно на тележке, к нему:
— Эй, браток, не обойди меня!
Все отдам! Все с себя сниму!
Не пройди, не пройди, не пройди мимоменя!
А браток бросает пятак,
небольшую монету,
а потом говорит: — Вот так.
Для тебя больше нету.

16

ЗАЛ ОЖИДАНЬЯ

Это — зал ожиданья. Скамейки узки, тверды.
Хочешь — ляг. Хочешь — сядь. Полежи, посиди снова.
Ожидай что положено: удачи, беды.
Потому что тебе не положено зала иного.
Это — зал ожиданья. Счастья, страданья
здесь навалом, насыпом, слоями, рядами.
Влево, вправо — немедленно ступишь в рыданья,
потому что достаточно здесь нарыдали.
Впрочем, выбора, этой единственно подлинной
человеческой роскоши,— выбора нет.
В освещенной неярко и плохо натопленной,
все же в нашей судьбе есть тепло, есть и свет.
То калачиком сжавшись, то вытянув ноги,
потому что скамейка тверда, узка,
ожидаешь
с железной, железной дороги
зелетого, серебряного звонка.

17

ОСТРОВ В НЕБЕ

За седьмым небом,
километров в тыще,
где никто не был,
даже космонавты,
плавает остров.
Это вам не спутник
и не астероид,
а совсем зеленый
небольшой остров,
с травами и речкой.
По нему бродят
лучшие поэты
всех веков и наций,
гуляют и хвалят
этот остров.
Там свежий воздух,
никакого дыма,
никакого шума:
все радиоточки
транслируют молча.
18

А покуда ходят
по зелени луга,
в голову приходят
лучшие мысли
и лучшие рифмы.
Надо бы пробиться
сквозь обыденность,
Надо бы добиться,
чтоб туда послали
хотя бы на месяц.

ПРОЩАНИЕ

Перрон. Провожающий машет рукою.
Вагон. Отъезжающий машет платком.
О, сколько их кончилось сценой такою!
Любовей и дружб.
Сколько скомкалось в ком!
Не в такт они машут! И резким гудком
затопит, зальет, как весенней рекою,
и машущего с перрона рукою,
и машущего из вагона платком.

20

Забился на верхнюю полку—
простужен, устал, еле жив,
старушечку богомолку
на нижнюю уложив.

^

Старушечка формулы шепчет,
не действующие давно.
Пространства ревущего скрежет
настойчиво лезет в окно.
И рваное, как попаданье,
осколочное, в живот,
разгромленное преданье
в купе этом темном живет.

ЖУРАВЛИ

Летят над нами журавли,
и мы стоим под журавлями,
как будто бы пришли под знамя,
большое знамя всей земли.
Они летят, словно душа
летит чужой душе навстречу.
Торжественна и хороша
жесть журавлиного наречья.
Связует этот перелет
ничем не связанные страны.
Не потому ли жесть поет
или рычит
так дико, странно.
О чем курлычут, что кричат,
куда кочуют, где ночуют?
С Выг-озера к озеру Чад
летят и что-то чуют, чуют.
Сегодня осень осенив,
весну они увидят завтра.
22

Без раздраженья и азарта
над редкой желтизною жнив
летят, летят, летят, летят.
Куда хотят, туда летят.

ПОЛУТОРКА

Автомобиль для смоленских дорог —
нерастрясаемый,
непотопляемый,
даже метелью
не заметаемый,
но поспевающий всюду, как рок.
Как тебя кляли, полуторка,
как
благословляли,
когда ты спокойно,
просто
оставила в дураках
грязь и распутицу,
осень и войны!
Ты,
тарахтящая на ходу,
переезжала печаль и беду.
Ты,
рассыпающаяся на части,
переезжала тоску и несчастье,
и, несмотря на сиротскую внешность,
24

ты пелучала
раз по