На благо чужого мира. Выходец (СИ) [М.А. Гард] (fb2) читать онлайн

На благо чужого мира. Выходец

Пролог

Нет, теперь не то время,

Нет, теперь не то небо,

Когда можно было просто улыбаться…

А. Кристи «Серое небо»

Михаил Петрович закончил умываться и зашел на кухню. Там его ждал свежезаваренный кофе и пара домашних пирожков с яблоками на тарелке. Чтоб немного отвлечься перед предстоящим рабочим днем и, ожидая пока кофе остынет, он взял почитать новый номер «Невероятных фактов» - недорогой газетенки, которую покупала его жена. Открыв наобум газету, мужчина начал читать короткую статью.

«…В Испании в горах Кольсакабра пропал уже третий турист за два года. На этот раз таинственно исчез молодой парень во время экскурсии по Рупиту, маленькому колоритному городку, расположенному в этих горах. Это место в Европе имеет славу «города ведьм» и тем привлекательно для туристов. Полицией были организованы поиски пропавшего парня, но даже спустя несколько дней никаких результатов они не дали. Некоторые ученные, специализирующиеся на паранормальных явлениях выдвинули версию, согласно которой студент, как и другие пропавшие, просто попал в местную аномальную зону, являющуюся дырой в пространстве и времени. Таких зон на Земле разбросано достаточно много, в особенности на пересечении параллелей и меридиан. Как «исследователи аномалий» считают, они вовсе не умерли, а имели несчастье попасть в один из параллельных миров. На вопрос же есть ли у пропавших возможность вернуться на Землю «ученые» разводят руками. Полиция и местные власти, конечно же, отвергают такую версию и продолжают вести поиски…».

На кухню вошла полноватая женщина непримечательного вида и начала поторапливать мужа:

– Миша, ну пей уже кофе, остыл ведь. И на работу смотри не опоздай, туман такой на улице.

Мужчина тяжело вздохнул, отложил газетку.

– Что только люди не придумают, а мы и верим всякой чуши. Парень то, небось, загулял просто, а они приплетают сюда всякие аномалии. Почитай лучше что-то более умное, – сказал он жене, надкусил пирожок и быстро допил свой кофе, после чего пошел в комнату за пиджаком.

Глава 1

Нет лучше времени в жизни, чем веселые, беззаботные студенческие годы, особенно когда сдана летняя сессия, подтянуты все хвосты, закончена практика и наступили летние каникулы. А если к тому же отдых на этих каникулах щедро оплачен любящими (ну чего скрывать, и любимыми) родителями, то жизнь прекрасная штука как не крути. И отдых этот не где-то в селе у бабушки, даче или в старом санатории, чудом выживающем в постсоветском пространстве, а в Европе. Целый месяц в этом волшебном крае старых городов и волшебных замков, золотых пляжей и ультрамодных, современных ночных клубов. Чехия, Германия, Франция, Греция, Италия и, наконец, Испания…

Следствием же активного отдыха в малознакомых для молодого туриста местах бывает утреннее просыпание с жуткой головной болью и неприятной сухостью во рту. Конечно, такими симптомами вряд ли можно удивить студента, однако если к ним еще и прибавляется полное не узнавание окружающей обстановки, то вывод напрашивается только один – вечерний загул удался.

Вот примерно в таком состоянии и очнулся Николай Борисович Кукушкин, однако к своему глубокому разочарованию не в постели своего гостиничного номера, и даже не в постели с незнакомой девушкой, а посреди зеленой полянки в каком-то лесу. Парень никак не мог представить, сколько времени ему пришлось проваляться под открытым небом, и как вообще он тут оказался. Благо хоть погода располагала к такому отдыху прямо на земле, поэтому Николай не успел замерзнуть.

С кряхтением и немного усилившейся от движения головной болью студент все-таки смог принять сидячее положение и обнаружил, что тело хоть и не успело замерзнуть, зато здорово занемело. В правой руке, как оказалось, он держал свой старенький цифровой фотоаппарат. Пару секунд парень немного с удивлением смотрел на него, а потом положил рядом с собой на траву. По привычке поправив съехавшие очки, через мгновение он их снял и внимательно осмотрел на наличие повреждений. Повезло, очки были целы. Наручные часы показывали половину двенадцатого, но присмотревшись, Кукушкин понял, что они остановились. Спина ощутимо побаливала, так как валялся он, по всей видимости, на своем рюкзаке, который так и остался висеть на плечах. Этот факт его несказанно обрадовал, как и обнаруженные в одном кармане джинсов бумажник и документы, а в другом – мобильный телефон, правда с севшим аккумом. Документы и деньги были при нем, а это уже хороший повод для радости. Особенно если ты очутился непонятно где и неизвестно каким образом.

Подумав об этом, Николай попытался вспомнить, что случилось до его выпадения из реального мира. И вроде ж ничего особенного: гулял со своей группой по Рупиту, нудный гид со скучающим видом рассказывал местные легенды о городке, а он фотографировал дома и улочки… А вот что случилось после того, как он завернул в проулок запечатлеть понравившийся ему балкончик, он никак не мог вспомнить. Вроде по голове его ничем не били, с незнакомцами не пил и не зависал в стремных местах. Кажется, он фотографировал дом, фотографировал балкон, а потом… а потом… а, да! Вдруг все заволокло синим туманом, и… И все, дальше он ничего не помнил.

«Что ж было потом? Может, перегрелся и потерял сознание? Или на меня упал балкон, или сзади кто-то стукнул?» – усиленно напрягал память Кукушкин, отчего голова разболелась еще сильнее. «Или нет! Шел, шел, упал, очнулся - гипс!» – нервно про себя пошутил парень, вспомнив старый фильм, любимый родителями. Однако на всякий случай ощупал на наличие повреждений голову, осмотрел ноги и руки, а потом энергично подвигал ими, разгоняя от долгого лежания застоявшуюся кровь.

«Но если я от перегрева упал в обморок, то почему я теперь среди леса, а не в том же переулке? Местные что ли ограбили? Да нет же, вроде все на месте». Кукушкин даже попытался включить фотоаппарат, чтоб посмотреть последние снимки: мало ли что на них будет, вдруг это прольет свет на то, как он сюда попал? Однако аккумулятор фотоаппарата был разряжен, как и в телефоне. На всякий случай он решил порыться в рюкзаке, но там обнаружилась лишь кое-какая еда да личные вещи.

Выпив уже теплой и выдохшейся минералки, найденной в рюкзаке, Кукушкин огляделся на этот раз уже повнимательнее. В общем, ничего особенного: лес как лес, обычная полянка с зеленой и слегка примятой травой в том месте, где он лежал. Разве что не столь жарко как в самом городке, ну да оно и понятно – лес, прохлада, тень высоченных деревьев.

С невеселыми мыслями и зарождающимся чувством тревоги парень закинул минералку, фотоаппарат и временно ненужный мобильник в рюкзак. К тому же, давно пора было решить, что делать в сложившейся ситуации. Не до темна ж ему сидеть в ожидании людей, пытаясь вспомнить, где он так напился или перегрелся, и почему он тут оказался. А вспоминать вчерашний день можно и на ходу, никуда уж теперь не денется. И будучи по своему характеру больше оптимистом, Кукушкин решил, конечно же, выйти поближе к населенному пункту, а так как он не особо умел ориентироваться по солнцу, теням, мху на деревьях и тому подобным премудростям то поступил просто – пошел вперед.

С первых шагов ему показалось, что в лесу стоит какая-то неестественная тишина: деревья не скрипят, птицы не поют, насекомые не жужжат и даже звуки его шагов звучат как-то приглушенно, будто в уши набита вата или одеты плотные наушники. Но по мере продвижения звуки природы возвращались, словно он выходил из звуковой воронки, или кто-то постепенно повышал громкость на телевизоре. Через несколько минут ходьбы уже вовсю пели птицы, слышались какие-то шорохи в траве, а один раз, проходя мимо дерева, Кукушкин заметил маленькую ящерку на ветке, раздувшую складку на шее и издающую шипящие звуки. Отметив про себя, что местная рептилия весьма похожа на плащеносную ящерку[1], он все-таки не стал задерживаться и продолжил свой путь.

Погода была замечательной, не удушающе жарко как в Рупите и теплый ветерок приятно обдувал вышагивающего среди деревьев студента. Голова, наконец, перестала раскалываться на тысячи кусочков и мысли давались уже не с таким трудом.

На ходу Николай размышлял о том, как же все-таки он очутился в этом лесу. Иногда ему на ум приходили совсем уж глупые мысли – начиная от дурацкой шутки ребят из его туристической группы и заканчивая попыткой похищения террористами либо инопланетянами. А так как ни зеленым человечкам, ни мировым экстремистам обычный интеллигентный студент вроде бы ничего плохого не делал и денег не должен, то он все больше и больше склонялся к тому, что стал жертвой какой-то шутки. Чтобы хоть как-то развлечь себя по пути, Кукушкин начал строить планы об ответном розыгрыше.

Побродив, таким образом, по лесу около часа и уже начав отчаиваться он, наконец, слева заметил просвет и направился в ту сторону. Выбравшись из кустов, разросшихся под деревьями, студент оказался на неширокой просеке, проходящей через лес.

- Ф-фух, теперь бы только людей повстречать, и все уж точно наладится, - пробормотал он.

Решив перед дальнейшей дорогой немного передохнуть, а заодно и провести более полную ревизию в рюкзаке, Николай уселся на мягкую траву рядом с тропой. Неизвестно, сколько ему придется вот так проблуждать, поэтому любой предмет, который облегчит ему данную ситуацию, будет полезен. Пара сникерсов, пачка чипсов и банан напомнили о том, что со вчерашнего дня он так ничего и не ел.

Отложив воду, банан и один шоколадный батончик чтоб перекусить, остальное Кукушкин засунул обратно в рюкзак. Помимо этого, в рюкзаке оказались кепка, которую он тут же надел, путеводитель по интересным местечкам Каталонии, расческа, швейцарский нож, маленький блокнот с ручкой, разряженные фотоаппарат с телефоном, пачка влажных салфеток, зажигалка с логотипом местной гостиницы и небольшой рулон туалетной бумаги – частый предмет багажа любого опытного туриста. Последняя находка так вообще прибавила оптимизма – не придется, как дикарю листочками пользоваться, тем более как информирует интернет, не всякая земная флора может быть безвредной для человеческого зада.

Неспешно жуя слегка подтаявший сникерс, он никак не мог сосредоточиться на сложившейся ситуации, ему все не давал покоя один навязчивый звук, выбивавшийся из окружающего чириканья, жужжанья, шелеста и шорохов. Поняв, что источник звука находится совсем рядом от него, студент огляделся и позади себя увидел сидящую на небольшом камне ящерку, практически такую же, как и ту, что заметил ранее на дереве, только поменьше и с более яркой складкой на шее.

Ящерка не отрываясь смотрела на него, замерев с открытой пастью и поднятым кожаным воротником, издавая при этом шипение. Это выглядело немного смешно со стороны, учитывая, что размеры рептилии были существенно меньше, чем должны быть – всего сантиметров десять или пятнадцать в длину. Кукушкин протянул к ящерице руку, но не успел дотронуться, как она, не отрывая своих желтых глаз от него, встала на задние лапки, зашипела еще громче и даже плюнула, благо плевок не долетел до него.

«Вот уж не знал, что в Испании водятся плащеносные ящерицы, к тому же еще и карликовые!», – подумал Кукушкин, и вслух обратился к ней:

– И откуда ты такая странная?

Однако ящерица не снизошла до ответа, а только продолжала таращиться на него и шипеть.

– Ну и ладно, сиди себе сама. - И парень стал наблюдать за рептилией, постепенно заканчивая свою трапезу.

Дожевывая банан, он вспомнил о том, что один из его друзей по школе держал как-то парусную ящерицу, и решил попробовать угостить местного представителя агамовых. Отломав маленький кусочек банана, Кукушкин быстро положил его на камень перед рептилией и отодвинулся подальше, чтоб поменьше смущать ее своим присутствием и стал ждать. Вначале ящерица продолжала шипеть, но принюхавшись, все ж умерила свою агрессию и сжевала с явным аппетитом почти весь кусочек банана. Решив рискнуть, студент быстро накрыл ее кепкой, и вытряхнул в одно из отделений рюкзака, бросил туда же оставшийся кусочек банана и быстро закрыл отделение на молнию. «Вот только доберусь до цивилизации, с твоей помощью обязательно прикольнусь над девчонками из группы, а еще лучше – подложу нашему гиду, который прямо до смерти боится всяких рептилий, хоть разбавит свой нудный монолог визгом, - ухмыльнулся про себя Кукушкин».

Немного отдохнув, студент двинулся дальше, наугад выбрав левое направление по тропе. Как он посчитал, любая дорога обязательно откуда-то идет и куда-то приводит, и в какую б сторону он не пошел, то все равно должен выйти к людям. Однако даже после часа ходьбы парень все равно еще никуда не пришел. Все больше мрачнея, он продолжал свой путь, делая небольшие остановки, чтоб выпить минералки и перевести дух. При очередной короткой остановке, когда воды уже почти не оставалось, Кукушкин услышал впереди какой-то звук, похожий на стук копыт. Вначале он подумал, что ему это кажется от усталости, но топот приближался и не успел парень обрадоваться, что все же кого-то нашел или его нашли, как показались всадники.

Конный патруль выехал из-за поворота лесной тропы и сбавил темп, увидев странно одетого молодого человека. Капитан разъезда Пиррэт Гролс, следуя «Кодексу Встречи» отдал незаметную для чужака команду, и всадники приблизились, взяв пришлого паренька в полукольцо, насколько позволяла местность. Пока удивленный чужак глазел на него и патрульных, ир Гролс также успел рассмотреть его и слегка расслабился. Паренек не представлял опасности, его поведение не выказывало агрессии, да и ничего похожего на оружие у него ни в руках, ни на виду не было.

С виду он был роста выше среднего, пожалуй, даже высокого, но очень уж худощавый, темно каштановые слегка волнистые волосы выбивались из-под маленького, смешного головного убора с небольшим козырьком. Темные глаза, расширенные от удивления, смотрели на командира патруля из-за прозрачных квадратных линз в тонкой металлической оправе. Наверно зрение у юнца не очень хорошее. Одет он был в светло-синие плотные штаны и странную песочного цвета рубаху с обрезанными рукавами, ноги обуты в не менее странные разноцветные полуботинки со шнуровкой. За плечами, на лямках, висела зеленая торба с множеством карманов. В общем, вид у парня – самый что ни есть безобидный, смешной и даже немного глуповатый.

Вначале Николай подумал, что он встретил местных жителей, совершающих конную прогулку. Потом, когда всадники немного приблизились, решил, что это конный разъезд лесников. Однако, когда они подъехали к нему вплотную, то стало ясно – это вовсе не егеря. Внешний вид всадников не просто удивил парня, а поверг его на короткое время в ступор. Кукушкин даже на мгновение забыл про то, что надо дышать, с открытым ртом и весьма глупым видом он стоял и рассматривал их. А посмотреть имелось на что.

Все всадники были одеты в грубоватую, но крепко сшитую одежду на первый взгляд из натурального материала: кожаные коричневые куртки, в тон им плотные широкие штаны, высокие сапоги с отворотами из толстой черной кожи, а на руках перчатки. Но не одежда так удивила студента (хотя, и она была, мягко говоря, странновата) - поверх курток надеты короткие вороненные стальные кирасы, головы всадников защищали шлема с небольшим гребнем, нащечниками и коротким козырьком. Кирасы накрест пересекали широкие кожаные ремни с множеством кармашков, которые судя по их объему, точно не пустовали. Но и это еще оказалось не все - в довершение всего всадники были обвешаны целой горой старинного оружия, которому самое место в музее. Некоторые из них в руках сжимали короткие копья с широкими, длинными наконечниками похожими то ли на протазан, то ли на рогатину. Другие в руках держали короткие кавалерийские ружья (даже скорее мушкеты, поправил себя Николай), почти у всех мужчин на поясе в ножнах висела или длинная шпага, или палаш, а с другого бока кинжал. У пары человек – длинные тесаки. К тому же у этих кавалеристов в седельных кобурах виднелись рукоятки пистолетов, у многих еще и за поясом. Все оружие несмотря на то, что ему было место в музее, имело новый и крепкий вид - сразу видно, что за ним ухаживают, а также часто и с умением пользуются.

Пока Кукушкин рассматривал всадников, те, словно как по команде взяли его в полукольцо, держа оружие наготове и внимательно поглядывая как по сторонам, так и за парнем. Немного увлекаясь историей войн, а также средневековым оружием и доспехами, Кукушкин мог бы сказать, что всадники напоминают ему то ли конкистадоров, то ли железнобоких Кромвеля[2].

Все еще не веря своим глазам, многострадальный студент все ж обрадовался всадникам – хоть какие-то, но люди. И они обязательно выведут его туда, где есть телефон или электричество чтоб зарядить мобилку, ну и другие блага цивилизации. Конечно, мужики эти странно одеты. Хотя мало ли, вдруг в Рупите или его окрестностях для туристов решили небольшое шоу сделать, или фестиваль у них там?

В глазах Николая ряженые не выказывали какой-либо агрессии и некоторое мгновение лишь сами с интересом его рассматривали, а потом немного разъехались в стороны, видимо дав дорогу их командиру.

То, что этот худощавый мужчина лет сорока главный, бросалось в глаза сразу, и по его более добротно пошитому мундиру, и по тому, что помимо кирасы на нем еще латные плечи и сегментные перчатки, на голове у него был не шлем, а красивая широкополая шляпа с большущей серебряной брошью и пером. Образ командира дополняла витая золотая цепь с каким-то медальоном и украшенное оружие. К тому же весь его облик, начиная от твердого и уверенного взгляда, которым он смотрел на всех и, заканчивая легкой непринужденностью, с которой он сидел в седле, придерживая шпагу, говорил о том, что этот человек привык командовать.

«Наверно, какой-то бывший военный, – подумал парень, – или быть может очень хороший актер, выглядит прямо как настоящий аристократ». Студент даже немного стушевался под таким взглядом, покраснел и закашлялся. Пауза затягивалась, всадники не спешили заговорить с Николаем, а только молча его рассматривали, как бы ожидая от него первых слов.

- Buenos dias, amigos[3]! – выдавил, наконец, из себя заученную на испанском фразу Кукушкин. – Рупит? Turista ruso[4], гулял-гулял, заблудился. – Он сам не заметил, как от волнения перешел на русский.

Поняв, что его не понимают, парень начал показывать пальцем то на себя, то на лес и руками размахивая по сторонам, попытался с помощью жестов и мимики объяснить им, что потерялся и хочет вернуться в город.

Странные люди, немного успокоившись, стали переглядываться, а один даже глядя на то, как парень пытается им что-то рассказать, начал откровенно улыбаться. Тут уже и восседающий на коне перед студентом командир обратился к Кукушкину на каком-то языке, явно с каким-то вопросом. Потом спросил что-то еще, но скорее всего уже на другом известном ему языке.

- Не понимаю, - удрученно развел руками парень, поняв, что ряженые разговаривают не на испанском.

Попытка не увенчалась успехом. Еще пара более вразумительных фраз на английском, коим Кукушкин весьма замечательно владел также остались явно непонятыми. Разве что справа от главного, дядька с длинными рыжими усищами, свисающими по бокам такой же ярко-рыжей бороды, который первый начал улыбаться Николаю, слегка нахмурился, как будто что-то вспоминая. Остальные же ряженые мужики только пожимали плечами, поглядывали на командира, ожидая его решения, и тихонько переговаривались между собой на том же непонятном языке. Тут Кукушкину пришла в голову мысль, что вероятно они говорят на каком-то местном диалекте.

И оставив все попытки к устному объяснению, он опять стал активно жестикулировать. Командир, наконец, окончательно уверовал, что ни на одном из знакомых им языков они друг друга не поймут, и в свою очередь стал показывать знаками заблудившемуся парню, чтоб он следовал с ними. Через минуту оживлённого перемахивания руками и общения с помощью пантомимы и мимики до студента, наконец, дошло, что от него хочет этот местный актер с повадками матерого вояки. И он с готовностью начал кивать головой, мол «все понял и готов следовать за вами, ведь вы меня отсюда выведете в так сказать светлое будущее, ну или как минимум к благам цивилизации».

Тут уж и этот всадник позволил себе сдержанную улыбку и что-то громко сказал на своем языке, но обращался он уже не к студенту, а к своим людям. Те немного посторонились, пропуская совсем еще молодого парня верхом, держащего в поводу рыжего конька, по всей видимости, их запасную лошадку. После чего главный обратился к Кукушкину опять с помощью знаков – мол, милости просим в седло, транспорт подан – и выжидающе продолжил смотреть на него. Молодой человек понял, что от него хотят и без страха подошел к свободной лошади.

- Что может быть лучше, чем конная прогулка на свежем воздухе – громко и с улыбкой сказал он вслух, а потом немного тише добавил, обращаясь уже к коню – надеюсь, ты меня не скинешь, я сто лет как в седле не сидел.

Парень привычным движением поставил левую ногу в стремя, и закинул себя в седло, подобрав в левую руку повод, правой рукой он показал ожидающим ему всадникам большой палец в надежде, что этот общеизвестный жест здесь в ходу. Некоторые актеры заулыбались ему, а один даже в ответ так же показал ему большой палец, только почему-то остальные пальцы не сложил в кулак. Их главный, внимательно наблюдавший за действиями молодого человека, понял, что парень в седле не первый раз и вроде как падать с коня не собирается. Удовлетворенно кивнув ему, он отдал приказ своим людям выдвигаться.

Увеличившийся на одного человека отряд развернулся в ту сторону, откуда приехал и тронулся обратно по тропе. Кукушкину ничего не оставалось, как молча удивляться приключившимся с ним событиям, радоваться, что не остался один одинешенек в незнакомом лесу и показывать класс верховой езды. Все же не зря он еще в подростковом возрасте немного занимался в конном клубе для общего развития. И сейчас ему не приходилось мешком сидеть в седле с болтающимися в стременах ногами. Теперь хоть не стыдно перед местными мужиками, которые, к слову сказать, в седле сидели отлично.

Патрульные немного расслабились, паренек вроде чудить не собирался, вел себя спокойно и не наглел. Заметив, что он свободно держится в седле, пусть даже и на таком не злобного характера коне как Фурм, они уже стали с интересом посматривать на молодого человека. Пожилой десятник Кёрсп Парвиль, приглаживая длинный рыжеватый ус все о чем-то думал, прокручивая в мозгу последние фразы пришлого паренька. И, наконец, поняв, что ему не дает покоя, решил обратиться к командиру отряда.

- Ир Гролс, разрешите сказать.

- Говорите Кёрсп, - едущий впереди сухопарый мужчина немного придержал коня, чтоб патрульный поравнялся с ним.

- Я тут обмозговал маленько, юнец пару фраз сказал, я их уже слышал - очень похоже на язык того аглица, вояки, который со своими ребятами в службе чистильщиком работает.

- Хмм, все может быть, – также вспомнив пришлого ветерана, ответил Пиррэт Гролс. – Молодец, спасибо что заметил.

- Да не за что. Может лучше попробовать вначале вызвать аглица, чем паренька нам заново учить говорить, а потом еще и объяснять, что к чему. – Продолжал рассуждать вслух Кёрсп.

Ир Гролс кивнул головой и вернулся во главу отряда, в мыслях полностью окунувшись в предстоящие дела и разговорчивый патрульный по привычке теребя длинный ус, переключился на другого собеседника. А уж поговорить было о чем – Дыра-то непросто возмущалась сегодня поутру, вот паренька выкинула к ним…

Кукушкин все это время пытался расслышать в разговорах всадников хоть одно знакомое словечко, но безуспешно. По взглядам, направленным в его сторону, становилось ясно, что говорят о нем. Для парня все это выглядело странно – из городка попасть прямиком в лес, проблуждать в нем мучительно долго и выйти на то ли реконструкторов местного пошиба, то ли участников шоу для туристов. Утешало то, что он находился среди людей и хоть они одеты не по эпохе, но все ж у него постепенно складывалось о них хорошее впечатление.

Менее чем через пару часов медленного галопа с перерывами на шаг отряд выехал из леса на широченную прогалину, расположенную на некотором возвышении и Кукушкин застыл в седле с еще большим удивлением, чем при встрече всадников.

Перед ним растянулся крепкий деревянный частокол в пару человеческих ростов, а на одинаковом расстоянии друг от друга располагались невысокие деревянные башенки. Дорога дальше вела к небольшим воротам, тяжелые створки которых были закрыты, а перед ними стояли два вооруженных мушкетами охранника в таком же облачении, как и встретившие его конники. Между поселением и лесом деревья были вырублены, видимо давно расчистили место – здесь уже росла высокая трава и паслось стадо коров. Подросток, подгоняющий животных длинной хворостиной в сторону ворот, с интересом смотрел вслед разъезду. Пока они подъезжали к селению, за воротами студент успел разглядеть несколько покрытых дранкой крыш деревянных домов и других построек.

- Ну и ну, прямо деревушка «лив хистори»! - не удержавшись, высказался вслух Кукушкин.

«Скорее всего эти «стражнички» собирают с туристов деньги за вход, наверно еще и за конную прогулку заплатить придется, – зная, как работают аниматоры, размышлял студент. – Ну ничего, зато воспоминаний и впечатлений будет надолго».

- Вот что за скучный экскурсовод нам попался? Тут оказывается целое поселение реконструкторов, а он молчал об этом! Уж лучше б вместо того, чтоб нудеть заученную историю города, отвез группу в действительно стоящее место, – вслух высказал свое недовольство молодой человек.

Ехавшие рядом всадники молча пожали плечами на реплику чужака - все равно ничего не понятно, кроме того, что парень искренне удивлен.

[1] Плащеносная ящерица (лат. Chlamydosaurus kingii) – ящерица из семейства агамовых. Наиболее заметная особенность — большая воротникообразная кожная складка, расположенная вокруг головы и прилегающая к телу.

[2] Железнобокие – тяжелая кавалерия круглоголовых (т.е. сторонников Парламента во время Английской революции), сформированная в 1642 году Оливером Кромвелем.

[3] Buenos dias, amigos! (исп.) – Добрый день, друзья!

[4] Turista ruso (исп.) – русский турист

Глава 2

Заметив подъезжающих всадников, стражники засуетились, однако рассмотрев, что это возвращается патруль ир Гролса, расслабились и начали с интересом разглядывать незнакомого молодого человека.

- Эк вам повезло, ребята! С уловом-то на этот раз! – воскликнул один из них, пропуская патруль.

- Та парень ведь что малец, все бормочет что-то непонятное, теперь нянчиться с ним, мамку ему искать, чтоб уму-разуму научила, – пошутил рыжий Кёрсп проезжая мимо.

Стражники загоготали и обратно прикрыли за ними створки ворот.

Очутившись за стеной, Николай был несколько раз приятно удивлен: во-первых, денег за вход с него не взяли, во-вторых, поселение внутри выглядело очень натуральным, все сделано добротно и не по-бутафорски, он только и успевал крутить головой во все стороны, стараясь рассмотреть как можно больше деталей.

С внутренней стороны между башенками вдоль частокола тянулась неширокая галерея, по ней прохаживались еще двое стражников. Дорога внутри поселения утоптана множеством ног и копыт животных. Всего же на первый взгляд внутри частокола различных построек располагалось не меньше трех десятков. Где-то за домом слева от ворот, судя по звукам, доносившимся оттуда, находилась конюшня. Справа от ворот первый дом на той стороне улицы занимала кузница - грохот молотов по наковальне далеко разносился по селению.

В центре, куда они и направлялись, стояло самое большое двухэтажное здание со своим забором и воротами. Над ним чуть в сторонке, за той же оградой возвышалась очень высокая деревянная башня со смотровой площадкой и небольшим колоколом, подвешенным к крыше.

«Местный сельсовет, что ли?» - раздумывал над увиденным Николай, все больше поражаясь масштабу и продуманности реконструированного поселка.

Направляясь к въезду этой закрытой внутренней территории Кукушкин успел заметить мужика, подъезжающего на небольшой телеге к тем же воротам, куда и всадники направлялись. На телеге стояли пара бочек, корзины с овощами и хлебом. Справа к двухэтажному зданию спешили две женщины, в руках они несли накрытые полотном корзины, от которых доносился вкусный запах свежей выпечки.

Далее внимание Николая привлекло странное сооружение. На небольшой площади, возле общего колодца стоял столб из белого камня высотой примерно в два метра, окруженный красивым резным заборчиком. Лучи заходящего солнца падали на граненый прозрачный камень на верхушке этого столба и красновато-золотистый свет падал красивыми бликами на строения и проезжающих мимо людей.

Парень сначала подумал, что возможно это какой-то памятник или местная достопримечательность. Но потом рассмотрел в нише, выдолбленной в середине камня сосуд, напоминающий лампадку. Это навлекло его на мысль, что столб имеет отношение к религии. Вот только к какой? Имелся бы крест на верхушке, тогда все стало бы понятно, а так… Хотя в современном мире, да и чего уж кривить душой – и в средневековье хватало различных религиозных течений. Да и по большому счету парню было безразлично отношение местных к религии – главное, чтобы кровавые жертвы не приносили.

Проехав мимо, отряд въехал в открытые ворота. Во дворе всадники спешились, чуть зазевавшегося Кукушкина вежливо поторопили. Патрульные повели своих лошадей в конюшню, а их командир знаками дал понять студенту, чтоб тот следовал за ним и зашел в двухэтажное здание. Николаю ничего не оставалось делать как пойти следом, надеясь, что в ближайшем будущем ситуация разъяснится и его доставят хотя бы в Рупит, а еще лучше - в Барселону и прямо в гостиницу, где он остановился.

Его предположения, что в двухэтажном здании размещалось местное управление, практически оправдались, к тому же здесь также располагалась и казарменная часть.

Коридор делил первый этаж на две части. Справа виднелись несколько дверей. Ближайшая к нему оказалась открыта и, проходя мимо, Кукушкин заметил несколько кроватей, пару шкафов и прочую мебель, указывающую на то, что здесь обитает сразу несколько человек. Слева в также открытую дверь он увидел в маленькой комнатушке писчего – за небольшой конторкой он усердно выводил пером на листе плотной бумаги, периодически обмакивая его в чернильницу. Впереди идущий командир встреченных им всадников открыл следующую дверь слева и пропустил парня вперед.

- Так, так, так. – Из резного деревянного кресла встал полноватый мужчина пожилого возраста. Его пышные седые усы опускались на коротко стриженую курчавую бороду. – Значит сегодня у нас все же появился пришлый.

Мужчина жестом пригласил Кукушкина сесть на крепкий деревянный табурет. Некоторое время он рассматривал чужака. Потом глава Триззумского отдела, не обращая более внимания на парня, начал подробно расспрашивать Пиррэта Гролса о проведенной встрече.

- Так что ир Юс, пришлый, как обычно, язык наш не понимает и, по всей видимости, куда попал тоже, - закончил свой рассказ ир Гролс.

- Ну что ж, значит ничего сложного на этот раз. В таком случае капитан следуйте пункту 17 КВ. И отчет, конечно.

- Да, кстати, новоприбывшего на второй этаж селить?

- Если как вы и говорите, чужак ведет себя спокойно и вид у него безобидно-глуповатый, - сказав это, Дартен Юс с добродушной улыбкой глянул на парня, - то да, карцер ему ни к чему.

Доставивший его командир всадников тронул Кукушкина за плечо и махнул ему рукой, чтоб тот шел следом. Они прошли по коридору в обратном направлении и зашли в архив.

- Гюнкар, давай оформим.

Писарь оторвался от своих бумаг, протер уставшие от писанины глаза и, посматривая на парня, пошел к широкому высокому шкафу, под завязку забитому папками, книгами учета и листами, перевязанными бечевой.

Уже порядком подуставшему студенту вновь знаками дали понять, чтоб он снял рюкзак и выложил все вещи из карманов. На стоящий рядышком небольшой столик выложили содержимое рюкзака.

Открывая одно из многочисленных отделений не виданой ранее торбы, писарь испуганно ойкнул, замотал кистью и то, что держалось на его пальце, плюхнулось на колени сидящему на стуле Кукушкину. Под впечатлением от произошедших событий парень уже успел забыть, кого он подселил в рюкзак и на мгновение растерялся. Испуганная не меньше пострадавшего Гюнкара ящерка шустро поползла вверх по студенту и, умостившись на верху кепки, замерла в боевой позе, издавая при этом шипение на присутствующих в комнате писаря и капитана патруля.

Наконец, поняв, из-за чего был поднят шум, Пиррэт Гролс за компанию с Гюнкаром покатились со смеху. Сейчас им не было дела до субординации и разницы чинов. Кукушкину же ничего не оставалось, как округлить в удивлении глаза, замереть на всякий случай – вдруг маленький подопечный соизволит и его грызнуть, например, за ухо, и немного нервно улыбнулся.

С точки зрения солдат ситуация была действительно комичной – ящерка инги[1], частый спутник патрульных, служащая своеобразным указателем аномалий, нашла себе хозяина-чужака. Судя по цвету воротника ящерки, это оказался молодой самец.

Отсмеявшись, капитан выглянул в коридор, заметил несколько с любопытством выглядывающих из спального помещения вояк и приказал одному из них принести еды новоприбывшему и немного вареного яичного белка для инги.

Более не обращая внимания на шустрого питомца, писчий сел записывать отчет под диктовку капитана. Через несколько минут пришла пожилая плотная женщина с подносом еды в руках, наверное, кухарка. Поняв, что это для него, студент с удовольствием занялся употреблением местной пищи, стараясь при этом меньше шевелить головой. Он пока не знал, как стоит себя вести с ящерицей.

Но рептилия не собиралась оставаться в стороне от ужина, банан уже давно был съеден еще во время пребывания в рюкзаке, и ящерице вновь хотелось есть. Инги шустро перебрался на плечо к парню, а по руке уже сбежал к мисочке с яйцом. Ему же принесли тарелку какой-то каши с кусочками мяса, немного жареных грибов, пару пирожков с яблоками и кувшин то ли компота, то ли ягодного холодного чая. Почти не пережевывая еду, настолько он проголодался, Николай с опасением поглядывал на рептилию. Наевшись, питомец вновь взобрался по руке студента и на плече замер. Поняв, что его не собираются кусать, парень успокоился, перестал обращать внимание на дремлющую ящерку и, осматривая кабинет, стал прислушиваться к разговору людей, надеясь все же услышать знакомые слова.

- Слушай, Гюнкар, а тебе ничего не известно о том аглице, кажется Алеоро, или Алерос имя его?

- Гхм, хм… - заправив за ухо длинноватую прядь уже слегка засаленных волос писарь напряг память, - Бертон Алессоро, во! Кстати… - Гюнкар оторвался от отчета и подошел к высокому стеллажу с бумагами, стоявшему у другой стены напротив большого шкафа.

Порывшись в одной из папок с отчетами о перемещениях служащих, он сказал:

- Судя по недавним сведениям из Райволаса, его с группой отправляли в Ирк, они там в окрестностях кого-то выкуривали.

- Ага, значит повезло. Тогда отправишь гонца с посланием в Иркскую Почтовую контору и еще голубя с отчетом в Райволас. Как я тебе говорил, родной язык аглица похож на пару фраз, сказанных юнцом. – На душе капитана одной проблемой меньше стало: чем быстрей чистильщик объяснит новоприбывшему, что с ним случилось, тем же лучше для всех.

Закончив составлять отчет и разбирать вещи, ир Гролс поднялся со стула, позвал за собой уже сытого чужака и направился к выходу из кабинета. Кукушкин вначале последовал за ним, но тут же спохватился.

- А как же позвонить, телефон… мне нужно… necesito llamar por teléfono[2]! – наконец вспомнил он нужную фразу на испанском.

Но на лицах людей отразилось лишь непонимание. Отчаявшись, студент подскочил к столику, где лежали его вещи, схватил свой телефон и начал тыкать пальцем то на себя, то на него. Ящерка зашевелилась и, чтоб не упасть, покрепче вцепилась коготками в ткань футболки.

Капитан и писарь лишь недоуменно переглянулись.

Кукушкин также ничего не понимал, пусть это и поселение «лив хистори», но зачем же вся эта писанина, уж не проще ли позвонить в нужные службы, сообщить о заблудившемся человеке и отправить его домой? Ладно, его мобильный разряжен, но неужели эти дядьки так заигрались в свою историю, что даже стационарными телефонами не пользуются? Или это будет как в той серии Южного парка[3], когда реконструкторы до последнего не сдаваясь, играли в свои игры и не пользовались современными удобствами?

Пиррэт Гролс, чувствуя, что чужак уже на грани истерики, спокойно и медленно подошел к парню и в успокаивающем жесте положил ему руку на плечо.

- Я знаю, что ты меня сейчас не поймешь, я понимаю как тебе тяжело, большинство из нас проходили через это, - он обернулся к Гюнкару, тот сочувствующе кивнул пришлому. – Ты далеко от близких тебе людей и один в незнакомом месте, некоторые вещи тебя настораживают и возможно даже пугают, но со временем ты привыкнешь, этот мир станет твоим домом.

Благодаря тактильному контакту с парнем, капитану получилось передать ему ощущение спокойствия и уверенности в том, что ему помогут. Кукушкин, конечно, ничего не мог понять из слов этого человека, но чувствовал - он всеми силами пытался ему помочь и искренне сочувствовал его положению.

На всякий случай капитан, показывая пальцем на себя, сказал парню:

- Пиррэт. Пиррэт Гролс.

Вопросительный взгляд мужчины и его жест говорили о том, что он назвал Кукушкину свое имя и просил того же.

- Ни-ко-лай Ку-куш-кин, - для верности по слогам произнес студент. Несколько секунд капитан проговаривал его имя и, удовлетворившись результатом, кивнул.

Смирившись с ситуацией, студент жестом попросил взять свои вещи, но ему вежливо отказали, разрешив взять с собой пока лишь рюкзак. Забрав его, Николай все же последовал за капитаном. Выйдя в коридор, он заметил несколько вояк в коридоре, стоящих напротив двери в приемную. «О как! Похоже, они готовы были скрутить меня в случае сопротивления, - с горечью подумал Кукушкин. – С другой стороны, они пока вежливы со мной».

Следуя за своим провожатым, Николай поднялся на второй этаж по грубоватой деревянной лестнице и подошел к небольшой комнатке. Напротив двери в нее стояло два стула. Жестом пригласив располагаться, капитан пропустил его в комнату и ушел, прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Кукушкин снял кепку, бросил пустой рюкзак на одинокий стул и уселся на единственную кровать, стоящую возле окна. Напротив кровати размещался умывальник с небольшой металлической емкостью и краном, рядом висело маленькое круглое зеркало в простой деревянной раме. Осмотрев умывальник и тумбу под ним, на которой стояла миска для слива воды, он заметил отсутствие водопровода, а потом глаза наткнулись и на пустое ведро в углу за дверью.

- Изумительно! Даже у бабушки в деревне и то условия лучше! - от досады пнув ни в чем не повинную тумбу, Николай подошел к окну.

В комнатке ощущался еле уловимый травяной запах. Создавалось впечатление, что это очень хорошая тюремная камера – места не много, чистота в комнате, необходимые удобства есть, но не более и, самое главное тому доказательство – крепкая решетка на окне.

Небольшим плюсом являлось то, что окошко все ж открывалось наружу и поэтому в помещении было не так душно. Вначале хотев закрыть окно, чтоб не налетело мошкары, студент заметил развешанные вокруг окна небольшие пучки сухой травы, возле дверного косяка было тоже самое. Отсутствие при этом летающих жучков, мотыльков, мошек и комаров, убедило его в предусмотрительности хозяев. На всякий случай подергав дверь, он подтвердил свою догадку – она оказалась запертой.

На плече что-то завозилось и слегка царапнуло его коготком. Тут он вспомнил о недавно приобретенном питомце. То, что ящерку не забрали солдаты, указывало на то, что он сам должен озаботиться, как с ней поступить. Аккуратно отцепив коготки рептилии, Кукушкин взял животное в руку. Ящерка приподняла голову, озираясь сонно клипавшими глазками.

- Ну вот что мне с тобой делать? С собой бы разобраться…

С этими словами он аккуратно положил ящерку на подоконник, но она, не пожелав с этим смириться, шустро перебралась на кровать, а с постели уже вновь на Кукушкина. Устроившись под футболкой студента, то есть ближе к теплу, ящерка замерла возле плеча.

- Ладно, значит, не хочешь расставаться, - улыбнулся парень. – Ну, тогда быть тебе Зонтиком.

На том и решив, он снял обувь и, не раздеваясь, устроился на постели, решив последовать примеру рептилии, то есть поспать. Делать все равно сейчас нечего, у этих заядлых реконструкторов ни телевидения, ни даже радио не наблюдалось.

На следующий день студент проснулся рано утром. Крики петухов, доносившиеся то с одного двора, то с другого, людские голоса во дворе, стук каблуков по коридорам и прочие звуки помешали ему заснуть вновь и встать гораздо позже. Тут у людей день начинался очень рано и привыкшему долго валяться в постели Николаю (если конечно позволяло на то время) пришлось с этим мириться. Тем более с вечера он неплохо выспался.

Умывшись, он глянул в зеркало. Да уж, волосы требовали прикосновения расчески – и так слегка кучерявые за ночь они еще больше запутались. А все вещи остались в кабинете у писаря и ему хотелось их вернуть. Ну хоть расческу и туалетную бумагу – вдруг они в своей реконструкции так далеко зашли, что пользуются соломой? Вспомнив о бумаге, он понял, что организм требует справления естественных нужд, но взглянув на стоящее в углу ведро, парень горестно вздохнул.

- Ну уж нет! Должен ведь у них быть уличный сортир? - И исполненный решимости он дернул дверь. Закрыто.

Постучав, так что костяшки заболели, он все же добился своего – дверь открыл карауливший в коридоре стражник. В одной руке у него был ворох одежды, в другой он держал с виду потертые, но крепкие полусапоги. Показав знаками, что требуется переодеться, он остался ждать у дверей.

- Ладно, поиграем в ваши средневековые игры, - пробурчал Николай и пожалплечами, выбора-то нет.

Одежда оказалась новой – не застиранная, нигде не порванная. Короткие портки, служившие нижним бельем, и вовсе чуть ли не сияли белизной. Их, как и рубашек было двое на смену. Вначале парень переживал – не запарится ли в такой одежде летом, но натуральная тонкая ткань приятно ощущалась на коже и не вызывала чувства дискомфорта. В рубашке имелась очень интересная деталь – внутренний карман. Вначале парень подумал, что он должен быть снаружи, да вот только швы на рубахе говорили об обратном. Его образ замечательно дополнили сапоги, причем к ним прилагались тонкой ручной вязки носки и широкополая шляпа, особенно понравившаяся Николаю.

Во время его переодевания Зонтик прятался в волосах и, заметив копошение ящерки, стражник знаками показал, что его можно пересадить как раз в этот внутренний карман. Идея понравилась Николаю, и он не преминул воспользоваться дельным советом. Очутившись в кармане, Зонтик замер и, к радости парня, так там и остался. А то как-то иногда раздражало постороннее копошение на его теле.

Одевшись, он показал на стоявшее ведро и знаками дал понять, что не будет им пользоваться. Поняв, что от него требуют, стражник ухмыльнулся и повел его на первый этаж. Что-то сказав проходящему мимо мужчине в таком же обмундировании, он вернулся обратно на пост, поручив заботу о новоприбывшем другому.

- Пир-рэт Гролс, - сказал второму стражнику Кукушкин и пару раз повторил. Вояка оказался не глупым и отвел его к капитану, который что-то диктовал писарю в той же небольшой комнатушке, заваленной бумагами.

Дав знаками понять, что ему очень нужны свои вещи, студент с надеждой взглянул на капитана.

- Гюнкар, где там пожитки новенького? – поняв, что от настырного выходца не так просто избавиться, ир Гролс вздохнул и все же решил, что нужно достать его вещи. По крайней мере, убедится, что все в целости и сохранности, к тому же – а вдруг там что-то жизненно важное для него. Поди пойми назначение этих иномирных штук. Пусть уж аналитики и ученые с этим разбираются.

Через минуту-другую писарь вытащил небольшой холщовый мешок, в котором уместился нехитрый скарб парня.

Выудив из мешка свою расческу и рулон туалетной бумаги, Кукушкин показал их капитану. Покрутив в руках расческу из непонятного материала, ир Гролс отправил ее обратно в мешок, а разочарованно вздохнувшему парню отдал свой деревянный гребешок.

С рулоном удивительно тонкой, но за счет этого и не отличающейся прочностью бумаги капитан поступил несколько иначе. Несколько минут он обсуждал с Гюнкаром, является ли бумага писчей, как он вначале решил, но, не придя к окончательному выводу, он отмотал приличный кусок, свернул его и закинул в мешок, остальное же отдал напряженно ожидающему парню.

Тот факт, что ему вернули большую часть туалетной бумаги, несказанно обрадовал Николая и он расплылся в благодарной улыбке. Деревянная расческа не вызвала в нем такой прилив радости, но это лучше, чем ходить со спутанными волосами.

Спросив жестами нужно ли молодому человеку еще что-то и получив отрицательный ответ, Пиррэт Гролс повернулся к писарю и продолжил заниматься повседневными делами.

Когда Николай вышел из кабинета, ожидающий в коридоре стражник повел его на задний двор. Там стоял и летний душ на пару кабинок, и вполне нормальный сортир на три двери, даже с виду получше некоторых дачных. А в сторонке небольшой деревянный сруб очень уж напоминал баню.

«Ну что ж, удобства у них хоть и средневековые, но хоть за чистотой следят», - констатировал факт Кукушкин. Он, конечно, не был брезгливым, но как-то не хотелось подцепить какую-нибудь болячку из-за несоблюдения элементарных правил личной гигиены.

Закончив со своими делами, парень вернулся к стражнику. К немалому огорчению Кукушкина его отвели обратно в комнату, но зато там ждал завтрак. Правда, его одежды не оказалось. Из личных вещей остались лишь выпрошенные расческа и рулон бумаги. Но психовать и злиться по этому поводу парень не стал – тяжело ругаться и что-то доказывать людям, не разговаривая на их языке. А что вещи? Да никуда не денутся, наверно так же оставили на хранение, а переодели, чтоб не выбивался из общей массы.

Последующие несколько дней Николай маялся со скуки. Электричества в поселении не имелось, газет и журналов тоже. Хотя если б и обнаружились какие-либо печатные издания, студенту это вряд ли принесло облегчение – все равно на незнакомом ему языке.

Развлечения поселенцев были простыми: бои на тренировочном оружии, упражнения в стрельбе и вечерние посиделки в небольшой таверне, зачастую это сопровождалось песнями и танцами под шестиструнный музыкальный инструмент, звуками и видом напоминавший гитару. Похоже, это заведение служило у них чем-то вроде клуба: по вечерам здесь собирались не только стражники, игравшие в карты и кости, но и женщины с детьми. По отношениям между людьми, Николай понял, что многие живут здесь с семьей.

А хозяйствовал в таверне старый конюх. И как он только совмещал присмотр за лошадьми и владение таверной? Но, как бы то ни было, в силу своего скромного характера Кукушкин лишь иногда смотрел со стороны как местные веселятся по вечерам. Несколько раз его пытались приглашать жестами присоединиться к веселью, но настроение у него не располагало участвовать в нехитрых развлечениях и вскоре его перестали дергать.

В общем, делать в поселении ему оставалось нечего кроме как сидеть в комнате, заниматься Зонтиком и выходить прогуляться. Благо хоть это ему не запрещалось, но куда б Кукушкин не пошел, за ним всегда следовал кто-то из стражников, периодически они менялись. И как он понял на следующее утро своего прибытия, стулья напротив его двери стояли не просто так – когда он находился в отведенной ему комнате, его постоянно сторожили.

И чего его опасаться? Человек он мирный, психически вроде устойчивый, не маньяк какой-нибудь. Хотя, что взять с реконструкторов: если человек хочет отыгрывать стражника, то и сторожить нужно что-то, ну или кого-то, как в его случае.

Люди в деревушке оказались весьма доброжелательны к нему и от безделья он пытался им помогать чем мог: то ведра поможет застенчивой девушке донести от колодца (правда, чуть не расплескав пол ведра), то дров пытался наколоть на заднем дворе казармы. Местные на все его потуги улыбались и порой даже откровенно хохотали, если у него не очень удачно получалось заниматься такими обычными сельскими делами. Жителям казармы Кукушкин пока остерегался навязывать свое общество, хотя ему очень хотелось вблизи рассмотреть их обмундирование и оружие, а по возможности и взмахнуть пару раз палашом или выстрелить разочек из ружья.

Но больше всего ему понравилось на конюшне. Она была просторной и чистой, рассчитанной на сорок мест, как он насчитал. Денники располагались с двух сторон широкого прохода, с двух концов которого были входные ворота. Все животные содержались в порядке и, как он заметил, каждый ухаживал за своей лошадью, а за общим порядком и запасными лошадьми следил конюх. Этот пожилой ворчливый дядька и его подросток племянник были не против его общества и частых посещений.

Благодаря пареньку Николай даже запомнил несколько слов и фраз на их местном, как он думал, диалекте. Чаще всего он посещал невысокого рыжего конька, на котором прибыл в деревушку. От своего рациона он порой приносил ему кусок хлеба.

Заметив интерес чужака к лошадям, паренек назвал ему имена тех, что находились в конюшне. Запомнил Николай не всех, но имя рыжего не забыл – Фурм. Иногда выглядывающий из-за пазухи Зонтик не противился его общению с другой живностью и, складывалось впечатление, что рептилия вполне наслаждалась сытой жизнью и катанием на парне.

За то время, что студент успел насмотреться на местных, он не раз замечал у солдат деревушки таких же ящериц, как и у него. Разве что размером и цветом они отличались. Котов и собак тоже хватало, только они не сидели на плече человека или тулье его шляпы. Первое время поведение ящерок Николая забавляло, а потом уж и сам привык.

Попытки заняться каким-либо полезным делом днем немного отвлекали Николая от грустных мыслей. Он не мог понять, почему ж так долго никто за ним не приезжает и худощавый мужчина, который оказался главным тех встреченных им всадников, перестал пытаться поговорить с ним. Каждый раз, замечая его в коридорах двухэтажного здания, на заднем дворе, или на улочках деревушки Кукушкин все надеялся, что этот Пиррэт Гролс подойдет к нему и сообщит, что за ним приехали или сообщили в надлежащие инстанции о его местонахождении.

«Ничего, каникулы пока не закончились. Куда уж занесло, там и придется отдыхать. Узнать бы какой период они реконструируют и можно в своем блоге разместить статейку по истории». И утешая себя мыслями и надеждами о скором возвращении домой (уж нагулялся, так нагулялся по Европе!) Николай с любопытством поглядывал по сторонам и примечал интересные детали быта жителей поселения.

На стенах, ограждающих деревушку и в последующие после его приезда дни всегда кто-то караулил. И зачем в деревушке «лив хистори» держать настоящий караул? Вот возле ворот оно понятно – показательная стража. Ну ладно, пусть отыгрывают.

А высоченная башня, построенная на искусственной насыпи во дворе казарменной части не очень была понятна Кукушкину. То ли она выполняла функцию пожарной каланчи, то ли являлась обзорной вышкой. И там постоянно кто-то дежурил.

Как-то студент от нечего делать где-то полчаса наблюдал за дозорным на этой вышке. Он там сидел не просто так, наверху размещался прибор, снизу очень напоминающий громадный бинокль, которые часто устанавливают на смотровых площадках, чтоб туристы и гуляющие люди могли за небольшую плату наслаждаться видом местных достопримечательностей или просто красивым пейзажем. Конечно, дозорный монетку не бросал, он просто с периодичностью поворачивал устройство во все стороны и осматривал местность.

Заинтересовавшись, и надеясь, что ему разрешат залезть наверх и посмотреть на пейзаж, Кукушкин жестами объяснил своему очередному стражнику, что он хочет. Но, к его разочарованию, стражник дал понять - наверх ему нельзя. После этого студент перестал интересоваться вышкой. Пусть сами смотрят на свой лес, все равно наверно кроме верхушек деревьев ничего б он не увидел.

Камень у колодца также вызывал его интерес. Когда на кристалл падали лучи солнца, он сиял как маленькая звезда. По вечерам же кто-то из военных или писарь зажигали там лампадку.

Частенько на заднем дворе казарменной части люди устраивали тренировки или спарринги на различном оружии. Как студент понял, единого стандарта в вооружении военных не было, каждый использовал, что ему удобней. Возможно, поэтому поединки были очень интересными. В его голове как-то не укладывалось, что все эти показательные бои могут быть специально для него, но ведь и в его отсутствие на дворе был слышен звон оружия, значит, они тренируются для своего же развития.

А вот за стены поселения там, где начинались поля и лес, его не пускали, но и тут есть на что посмотреть.

И только когда наступал вечер, студенту становилось совсем тоскливо. С первого этажа доносились разговоры и смех отдыхающих солдат, где-то в дальнем конце деревушки слышались звуки местных музыкальных инструментов и гомон немногочисленной молодежи. Он же был чужим здесь. Лишь общество ящерки Зонтика не позволяло ему опуститься до разговоров с самим собой. В такие моменты он открывал окно и не желая спускаться во двор (чтоб лишний раз не чувствовать присутствие стража за своей спиной) смотрел на звездное небо через решетку своей комнатушки.

А ночное небо здесь такое удивительно красивое! Всю свою жизнь прожив в городах, он редко смотрел на звезды, ведь огни цивилизованного мира затмевали их красоту. Кукушкин не был знатоком астрономии, и поэтому его нисколько не настораживало отсутствие знакомых созвездий и звезд – он их просто никогда не различал. Вот так и получалось, что телевидение и интернет в этой незнакомой и как бы отгороженной от остального мира деревушке ему заменяло звездное небо.

[1] Текториумная ящерка или инги – ящерица-радар, по внешнему виду очень похожа на земную плащеносную; в этом мире она чувствительна к аномалиям, что помогает при выяснении направления следования к аномальной зоне.

[2]Necesito llamar por teléfono (исп.) – Мне нужно позвонить.

[3]«Южный парк» (англ. South Park) — американский мультсериал

Глава 3

Ирк, один из основных приморских городов Империи и главный торговый порт Иркского моря каменными террасами поднимался над бухтой. Его единственные ворота открывали путнику мощеные камнем узкие улочки, дома из ракушника и горных пород поднимались будто из скалы, на которой примостился город.

Когда-то это был лишь один из немногих гарнизонов приморской линии. Но мирная жизнь, близость островов Куорто и развивающаяся торговля превратили крепость в быстро разрастающийся город. Тысячи трудолюбивых рук, тонны обработанного камня сделали возвышающуюся над морем скалу величественным городом с большим портом, складами, двухъярусным торговым рядом и вечно спешащими носильщиками. Крепкая высокая стена, единственные ворота, крепость, возвышающаяся над остальным городом и хорошо защищенная с моря бухта, делали Ирк мощным оплотом Риосской Империи на асмском побережье.

Этот портовый город с его ни с чем несравнимой атмосферой Бертону Алессоро всегда нравился больше, чем Райволас, имперская столица. Уже чувствуя свежий морской воздух, Бертон со своей группой чистильщиков въезжал в ворота Ирка.

Близился вечер. Их работа на мысе О’Мхрис закончена, следовало заехать в ближайшую почтовую контору узнать новости и, возможно, следующее задание. И, конечно же, прогулявшись по Нижнему ярусу зайти в «Рыбий Хвост» отведать свежеприготовленной морской рыбы.

Когда они проезжали пригородную таверну, со двора вышел невысокий щуплый мужчина и не спеша последовал за группой людей к воротам. Впереди себя он толкал небольшую тележку. Со стороны складывалось впечатление, что это возвращается грузчик из портового яруса, которому поручили доставить груз в таверну.

Перед въездом в город им, как и всем приезжим предложили за небольшую плату оставить лошадей в пригородных конюшнях или же заплатить «лошадиный налог» на уборку мостовых от навоза. За воротами «Аглицкие чистильщики», как их прозвали в сослуживцы, спешились и пошли друг за другом, держа в поводу лошадей, - ширина Иркских улиц не позволяла ехать как им угодно. И, хотя служащим СОУП наравне с аристократией позволялись верховые прогулки по этому приморскому городу, они не особо любили обращать на себя излишнее внимание.

Цокот копыт по мостовой сливался с людским гомоном, скрипом тележек, которые тянули носильщики и грохотом редко проезжающих двухместных колясок, снующих лишь по своим ярусам. Нужная чистильщикам почтовая контора находилась на Среднем ярусе и пришлось преодолеть крутой подъем и хитросплетение переулков и улочек чтоб пройти на нужную им улицу.

Множество всевозможных лесенок, арок и надстроек создавали замысловатую хаотичную архитектуру Ирка. На многих миниатюрных балкончиках и подоконниках красовались в горшках цветы, более зажиточные горожане могли себе позволить даже небольшую маленькую беседку на крышах своих домов, рассаживая в кадках невысокие деревца. За ограниченностью места многие местные аристократы в последнее время предпочитали строить загородные поместья, на теплый сезон перебираясь туда из своих домов Верхнего яруса.

Оставив тележку перед дверью одного из домов на ближайшей к городским воротам улице, грузчик взял из своего тарантаса дохлую курицу и пошел за чистильщиками, на ходу надевая фартук мясника и повязывая на голову замызганный платок. Следуя по переплетению улочек, Алессоро так и не заметил этой перемены.

Добравшись до нужного дома с вывеской бегущего коня на фоне пергаментного листа, Бертон Алессоро отдал команду ждать, и пока его группа располагалась поближе к стенам, зашел внутрь.

Через некоторое время уже на выходе из конторы мужчина открыл послание.

- Так, так, так…

- Что там, сэр? – обратился к Бэртону нетерпеливый Сиддер Картера.

- Похоже, ребятки, к нам земляк вывалился из Триззумской дыры, - задумавшись, ответил глава чистильщиков, все еще просматривая сообщение.

Пятеро стоявших возле ир Алессоро мужчин переглянулись. С тех пор как они попали на Варидию, солдаты не встречали еще ни одного выходца с Земли. В СОУП поговаривали, что парочка землян служит в Кхаардавских степях, один на Рульмском полуострове. Это те, кто ближе всего были к ним, но возможно, есть и другие, разбросанные по всей Варидии. И вот, наконец, предоставляется возможность пообщаться с земляком, узнать, что там, на их родине, изменилось.

- Значит так, - нарушил молчание капитан чистильщиков, - со мной отправляется Роберто, остальным пополнить припасы и отправиться в Райволас. Хоксгар, ты если что за главного. Как решу дела, догоню вас или встретимся в центральном управлении. Сегодня уже переночуем в Ирке.

- Есть сэр, - по привычке ответили солдаты и общей компанией направились к таверне «Рыбий хвост» перекусить и дать отдых лошадям.

На протяжении всего времени пребывания чистильщиков в городе, за ними словно тень, умело скрываясь в переулочках, следовал невзрачный человек. Сэмил Хоксгар, следопыт отряда все время себя неуютно чувствовал, будто какая-то незначительная деталь не давала ему покоя. По тому, как часто стал оглядываться по сторонам Лебридж, их умелец сливаться с толпой, Сэмил все больше убеждался, что неприятности ему не показались. Уже следующим утром прощаясь перед очередным заданием и предварительно переговорив с Лебриджем, следопыт все ж обратился к капитану:

- Сэр, тут такое дело… Артус и я считаем, что за нами вчера следили.

- Интересно, с чего бы, - Алессоро сразу же окинул пристальным взглядом двор таверны, где они в тот момент находились. Кроме них и мальчишки, выводившего коней, тут никто другой не присутствовал в столь раннее утро. Но это не означало что и за пределами постоялого двора, все будет тихо. – Спасибо, мы будем осторожны.

Бэртон Алессоро и его правая рука, бывший капрал Роберто Доа, выехали за ворота Ирка едва забрезжил рассвет. Капитан чистильщиков отнесся к письму со всей серьезностью и за вчерашний вечер, решив некоторые неотложные дела в Иркском управлении СОУП, собрался на утро в Триззум.

За ночь отдохнув, лошади взяли хороший темп и к вечеру чистильщики успели догнать почтовый экипаж, запряженный четверкой крепких невысоких лошадей. Так как места здесь пока еще не очень населенные, ир Алессоро вместе с капралом, как поступили бы многие разумные люди, присоединились к перевозчикам, рассчитывая ночью добраться до постоялого двора. Это полным боевым составом можно практически ничего не опасаясь разъезжать почти по всей Империи. А вот вдвоем, пусть и с таким силачом как Доа все же стоило поостеречься, тем более после недавней слежки.

Почтовые служащие компании двух вооруженных и крепких мужчин только обрадовались.

Когда совсем стемнело, кучер и охранник почтовой кареты зажгли фонари, чтоб освещать дорогу. До ближайшего постоялого двора оставалось пару часов езды, и они решили продолжить путь, желая переночевать с удобствами.

Фонари кареты и полукруг Пьорры[1] вполне достаточно освещали путь. За каменистой местностью, характерной для окрестностей Ирка, последовали возделанные поля и совсем в отдалении – особняки аристократов. Когда до трактира с незамысловатым названием «У двух дорог» оставалось всего час, начался редкий хвойный лесок, за развилкой прибрежного тракта чередующийся с редкими полями до мрачноватого Триззумского леса.

Лошади устали, краткие остановки не позволяли толком отдохнуть, и пришлось немного сбавить ход, хоть путникам и не терпелось очутиться за столом с поздним ужином, а потом и в удобной постели.

Следуя впереди почтовой кареты, Бертон Алессоро внимательно осматривал придорожные заросли. Сегодняшняя слежка за его группой стала тем тревожным звоночком для него, который теперь постоянно не давал ему покоя. Пока они с Роберто отдыхали перед отправлением, Сэмил попытался вычислить преследователя, но либо тот умело скрылся, либо уже узнал то, что ему нужно и закончил наблюдение.

А самое главное, теперь предстояло выяснить, за кем следили – именно за группой его чистильщиков, либо за ними в качестве служащих СОУП. Но какими б ни были намерения неизвестных, это многое ставило под угрозу – и их работу, и жизни, а возможно даже само существование СОУП. Сейчас угроза была сродни притаившейся в высокой траве ядовитой змеи – вовремя не заметишь, и она тебя ужалит.

Немного отвлекшись размышлениями о том, какие последствия принесет им вчерашний вечер, Бертон не заметил, как в окружающем подлеске стало слишком тихо – исчезли звуки ночных птиц и животных, лишь шелест деревьев, цокот копыт по тракту и редкое жужжанье назойливых комаров.

Однако Роберто был как всегда настороже, неспешным движением правой руки силач вынул из седельной кобуры пистоль, взвел его курок и положил перед собой на седло. После чего выразительно посмотрел на ир Алессоро. Тот же в ответ подал ему знак боевой готовности и без лишней суетливости приблизился к кучеру отдать распоряжение сбавить ход и на всякий случай приготовить оружие. Потом капитан все так же не спеша вернулся на свое место. И уже медленнее проезжая по дороге в гнетущей ночной тишине он стал еще пристальнее всматриваться в растущие за обочиной деревья, хорошо хоть дар ночного зрения ни разу не подводил его.

Именно благодаря этому он вовремя успел заметить какую-то тень и отблеск металла в зарослях впереди.

Ни секунды не задумываясь, Бертон резко поднял своего коня на дыбы, закрываясь его грудью и шеей. Одновременно с этим в ночной тишине звонко щелкнули тетивы арбалетов. Тяжелый болт, предназначавшийся ему, с глухим стуком угодил Морту в грудь и отскочил, конь зло заржал, немного дернувшись в сторону, но все-таки устоял. Другой болт, видимо тоже с тупым наконечником, угодил Роберто в грудь, однако великан не вылетел из седла, как возможно было рассчитано, а только пошатнулся в нем и грязно выругался на смеси английского и риосского.

А по карете нападавшие стреляли уже боевыми болтами – кучер начал заваливаться, страшно хрипя и заливаясь кровью, из его шеи торчал хвостовик болта. Его более расторопный или просто везучий напарник успел схватить заряженную аркебузу и укрыться под каретой.

То, что это засада специально организована на них и что именно их хотели взять в живых больше не вызывало у капитана никакого сомнения.

Оставив все размышления на потом, Бертон выхватил из седельной кобуры длинноствольный пистоль и выстрелил в копошащуюся тень спереди, скорее всего бандит пытался перезарядить арбалет. И тут же не глядя попал или нет, он левой рукой достал второй пистоль и спрыгнул с седла, чтоб не представлять из себя легкую мишень.

Из кустов, растущих по бокам дороги, начали выбегать разбойники. Бежали они молча, не выкрикивая ни слова, не подбадривая себя криками, даже не размахивая попросту оружием, сразу стало ясно, что это профессионалы.

Роберто, не переставая грязно ругаться, выстрелил в них сразу с обеих рук, попал в двух нападавших, тут же отбросил разряженные пистолеты и, не слезая с коня, вытащил еще два, на этот раз из-за пояса. Вдруг что-то глухо бахнуло из-под кареты - выживший охранник выстрелил из аркебузы и разнес череп бегущему к нему убийце. От этого звука запряженные в карету лошади испуганно заржали и начали переминаться с ноги на ногу, пятясь немного назад и грозя раздавить укрывшегося под каретой стрелка.

Все это ир Алессоро отмечал краем глаза, вытаскивая шпагу из ножен правой рукой и одновременно вскидывая зажатый в левой руке пистолет для выстрела в подбежавших к нему двоих нападающих. Разрядив пистолет в одного из них почти в упор, он резким выпадом шпаги проткнул живот второму. Так же безмолвно, как и бежали, раненый в живот враг начал заваливаться вперед на капитана, под собственным весом все больше нанизываясь на шпагу и грозя своим телом придавить его. Времени пытаться вытащить шпагу не оставалось, и англичанин просто выпустил ее из руки, отпрыгнув в сторону.

Из кустов опять выстрелили арбалеты, и снова тяжелый болт ударил в Роберто, который, не желая слазить с коня, представлял из себя отличную мишень, однако и на этот раз великан сумел удержаться в седле, другой болт попал в фонарь спереди кареты. Сразу стало темно, к тому же пороховой дым от выстрелов не спешил развеиваться в воздухе.

Два выстрела слились в одну яркую вспышку - это великан выстрелил из своих двух пистолей в то место, из которого как ему показалось, стреляли из арбалета.

- Давай свет! – закричал Бертон, доставая сзади из-за пояса два короткоствольных пистолета.

Быстро сунув свое уже разряженное оружие в уже пустые седельные кобуры, Роберто достал из поясной сумки две небольшие округлые склянки с желтоватой слегка фосфоресцирующей жидкостью, и швырнул их по очереди в кусты слева и справа обочины дороги. С негромким звоном они разбились, осветив ярким светом место попадания. Жидкость из разбитых бутылочек попав на кусты, траву и дорогу от соприкосновения с воздухом начала светиться ярким желтым светом. Это высветило двух стрелков, которые судорожно натягивали тетиву арбалетов. Быстро прицелившись, ир Алессоро выстрелил сразу из обеих рук в одного из них и как минимум один раз попал. Его мишень, схватившись за грудь, начала оседать. Второй разбойник, поняв, что дело его плохо, решил попытаться спастись бегством и бросил арбалет.

- Роберто, живьем берем! – скомандовал капитан и побежал вслед за убегающим. Одновременно с этим второй раз за вечер глухо выстрелила аркебуза, разбойник упал. Вспышка выстрела осветила охранника, который, видимо, вылез из-под кареты, успел перезарядить свое оружие, и подобрался с боку к последнему противнику.

Все было кончено так же внезапно, как и началось.

Оглянувшись, капитан заметил в стороне своего Морта, живого и практически невредимого. Подойдя к коню, он осмотрел его и лишь на груди заметил большую шишку и ссадину.

Проверяя свою теорию, чистильщик прошелся там, где стояла карета. На земле валялся арбалетный болт с обмотанным и утяжеленным наконечником, такое оружие должно было оглушить человека, но не убить. Значит их или, по крайней мере, его хотели взять живьем.

Никому из нападающих убежать не удалось и, отдышавшись, Бертон Алессоро пошел считать трупы, предварительно взяв уцелевший фонарь с экипажа. Их насчиталось восемь. Захватив запасной фонарь у охранника, подошел Роберто и начал помогать осматривать тела. Как и следовало ожидать – никаких опознавательных знаков: ни татуировок, ни одинаковых медальонов, почти никакого личного имущества, только оружие и немного денег. Единственное что характеризовало убийц – отсутствие языков и практически все они были из разных стран Варидии, а это указывало на то, что они являлись наемниками, при чем, не принадлежащими к известным СОУП бандитам и прочему сброду.

На всякий случай чистильщики прошлись по зарослям, но ни костерка, ни скатанных одеял и прочего имущества, указывающего на долгое ожидание, не было. Значит, наводка была точной и убийцы рассчитывали, что жертвы здесь проедут в скором времени. Пообещав себе в дальнейшем путешествовать и ездить по делам лишь группой с полным составом, Бертон так ничего и не выяснив направился к стоящей карете.

- Эй, уважаемый! – наконец обратил он свое внимание на молчаливо сидящего охранника, привалившегося к заднему колесу. – Как тебя зовут?

- Иглим Трум, ллойд.

- Вы перевозили что-то важное?

- Что вы, ллойд. Откуда ж таким маленьким людям знать об этом, – сокрушенно развел руками мужчина, но тут же сморщился от боли и схватился за бок.

- Я не аристократ, «ир[2] Алессоро» вполне достаточно будет вместо «ллойда»[3]. Ты ранен?

- Всего лишь стукнулся боком, когда под карету закатывался.

Бертон удовлетворенно кивнул и, не желая раскрывать своих догадок о нападении этому малознакомому человеку, сказал Роберто так, чтоб Иглим услышал:

- Наверно, почтари доставляли важный груз, кто-то решил перехватить его.

- Не наше это дело, ир Алессоро, не стоит любопытствовать, своих дел хватает, - подыграл ему Доа и пошел осматривать почтовых лошадей.

На удивление, все лошади оказались целы, разве что Морт капитана несколько прихрамывал, а почтовые лошадки все еще нервничали, чуя запах крови.

Трупы не следовало оставлять вот так на дороге и Роберто с охранником оттащили их на обочину, немного прикрыв срезанными с кустов ветками. Пусть лучше так полежат до приезда имперских ищеек, чем пугать проезжих. Труп кучера пришлось погрузить в карету, немного потеснив посылки и письма, его решили довезти хотя б до ближайшей таверны.

Сделав все необходимое, Бертон привязал Морта за повод к закоркам экипажа, сам же сел на место кучера. К его неудовольствию пришлось ехать еще медленнее, чем до нападения. Морта так вообще придется на несколько дней оставить в ближайшей таверне, его следовало подлечить – такими лошадьми не разбрасываются, их наравне с боевыми конями для офицеров и аристократов обучали специально для служащих СОУП.

Расположившись до утра на постоялом дворе, Бертон попросил у хозяина бумаги и чернил. Пока Роберто занимался Мортом, делая ему лечебные припарки, капитан писал отчет для серогвардейцев[4], за которыми послали в Ирк. У него сейчас нет времени разбираться с ними и смотреть на их кислые физиономии. Набросав ту же версию событий, что он упомянул для ушей выжившего почтаря, Бертон достал печать СОУП, приколотую с внутренней стороны куртки и, обмакнув в чернила, поставил штамп в нижнем углу доклада. Отдав письмо хозяину трактира, он попросил его предупредить гвардейцев, что если им понадобится свидетель, пусть обращаются к Иглиму или ждут возвращения чистильщиков из Триззумского леса.

Уже когда капитан, договорившись о запасном коне, поднимался к себе в комнату, его окликнули. Бормоча себе под нос о том, что его никак не оставят в покое, он обернулся. Как оказалось, Бертона звал почтарь.

- Что вам, уважаемый? – несколько невежливо буркнул ир Алессоро.

- Я это… просить вас хочу… многоуважаемый ллойд… - мужчина мял в руках шапку от испытываемого волнения.

Скривившись от услышанного к нему обращения «ллойд», Бертон все же набрался терпения и спустился со ступеней, чтоб дальше его выслушать. Свет масляных ламп позволял рассмотреть собеседника куда лучше, чем каретные фонари. Почтарь был седовласым мужчиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти, стриженный «под горшок». Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, в нем проглядывала солдатская выправка. «Городской стражник в отставке что ли?», - рассеянно подумал капитан, рассматривая его. Над слегка полноватыми губами нависали пышные седые усы, как было на то время в имперской моде. Морщины вокруг невыразительных серых глаз говорили о том, что этот человек возможно весельчак по натуре.

Немного стушевавшись под пристальным и не очень дружелюбным взглядом этого худощавого и чуть властного человека, почтарь замолчал.

- Ну? – не выдержал Бертон Алессоро. - Что ты хотел?

- Мне б это, служить у вас, - словно испугавшись, что его сейчас недослушают, затараторил Иглим, - я видел ваше мужество в такой тяжелой ситуации, вы вероятно привыкли командовать. У меня работка не очень, я лишь временно нанялся охранять почтовые экипажи. Вы не смотрите что я такой старик, я еще крепкий и могу послужить вам. Еще я много чего умею, и обувь латать, и с лошадками, и с оружием еще ого-го как…

Что-то в этом пожилом человеке понравилось капитану, хоть он и не любил, когда перед ним лебезили. Похоже, что он всего лишь хотел найти себе работу получше, несвязанную с разъездами по стране, посчитал капитан.

- Ну что ж, возьмешь расчет в Райволасе, а сейчас будешь присматривать за Мортом, пока я не вернусь. Позже решу, куда тебя пристроить.

На том и решив, Бертон Алессоро, наконец, отправился отдыхать. Позже в комнату зашел Роберто.

- Вот ведь! Опять синяков нахватался, - пробурчал здоровяк, снимая верхнюю одежду, чтоб осмотреть ушибленные места.

- Скажи спасибо, что не боевыми стреляли, - вздохнув, ответил ир Алессоро, подпер дверь стулом и проверил ставни единственного в комнате окна.

Когда они укладывались спать, каждый положил по заряженному пистолету у изголовья кровати. Несмотря на победу в маленьком вечернем сражении, капитану все еще было неспокойно.

[1] Пьорра – один из спутников Варидии, второй намного меньших размеров - Айв

[2] Ир - вежливое или официальное обращение к мужчине; ер - аналогично к женщине.

[3] Ллойд - обращение к мужчине благородного происхождения; ллейн - к благородной даме.

[4] Серая гвардия - имперская полиция.

Глава 4

На утро седьмого дня по его подсчетам Кукушкин находился уже на пределе. Несколько выученных фраз при помощи паренька с конюшни ничем ему не могли помочь, лишь немного упростили общение с приставленной охраной – теперь он мог им объяснить, что идет на конюшню, хочет есть или ему нужно в местный санузел.

Пиррэт Гролс всего пару раз подходил к парню за это время и то только тогда, когда Кукушкин уже явно психуя пинал колоду для рубки дров или попавшее под ноги ведро. В глазах окружающих студент мог разглядеть лишь сочувствие, когда пытался им доказать о необходимости позвонить родителям, которые уже давно о нем беспокоятся.

И так изо дня в день – безысходность, отчаянье, скука, ожидание…

Умывшись и позавтракав, Кукушкин сидел на пороге двухэтажного здания поселка, которое выполняло здесь роль чего-то типа казарм и бросал в пыль мелкие камушки. Всякое желание что-либо делать и как-нибудь развеять скуку окончательно пропало.

Зонтик ползал по крыльцу ловя каких-то букашек и млел на теплом солнышке. Далеко он все же не отползал от своего человека. В сторонке пара солдат принимали продукты от крестьянина, перетаскивая корзины они посмеивались над чужаком с прирученным инги. Кукушкину было глубоко плевать на их смешки, все равно не понять, что они говорят.

Забравшись на телегу, крестьянин уехал. Но не успел стихнуть стук копыт его рабочей лошаденки, как послышался звук приближающихся всадников. Вначале студент не обратил на въезжающих во двор людей внимания – возле казарм постоянно крутились пешие и конные, разъезжая с поручениями.

Но глянув на прибывших, Кукушкин немного встрепенулся – их он в поселении еще не видел. «Может, это за мной?», - понадеялся вначале он, но тут же оставил эту мысль – эти люди также в костюмах реконструкторов, правда их снаряжение и одежда несколько отличались от солдат в поселении.

На крупном мышастой масти жеребце сидел здоровенный дядька в широкополой шляпе лет около сорока. Из-под кустистых бровей сурово поблескивали темные глаза. Длинные черные усы лихо закручены в стороны. Два ремня накрест пересекали его плотную кожаную куртку, порезанную или порванную в нескольких местах. «Такой курткой я наверно раза три-четыре вокруг обмотаюсь», ошеломленно думал Кукушкин. Высокие сапоги украшали короткие простые шпоры, на плече висел туго набитый чем-то подсумок.

Его спутник оказался мужчиной постарше, чуть меньше пятидесяти лет. Он выглядел противоположностью своего спутника – более худощавый, но, тем не менее, крепкий, даже жилистый с виду, светло-русые с проседью волосы также покрывала шляпа, но с богатой крупной пряжкой. Чисто выбритое лицо украшали тонкие подкрученные вверх усы. Его манера держаться говорила либо о высоком происхождении, либо просто о хорошем воспитании. А вот лошадь под ним явно являлась простой рабочей конягой и нисколько не подходила для этого человека.

Спешившись, эти двое направились прямиком к Кукушкину. Видимо его внешний вид говорил сам за себя. Зонтик тут же юркнул студенту за шиворот, сам факт присутствия инги у чужака немного удивил подошедших.

Наигравшись в «гляделки», светловолосый мужчина слегка улыбнулся насупленному парню и на английском с легким акцентом обратился к нему:

- Ну, здравствуйте землянин! Позвольте представиться, я Бертон Алессоро Бэквардс, британский офицер, а это, - кивнул он в сторону здоровяка, - Роберто Доа, мы служили вместе и сейчас тоже работаем в одной команде. А вы? Как вас зовут?

Немного растерявшись, студент все же поднялся с крыльца и подал руку мужчине:

- Николай Борисович Кукушкин, студент из России, - на неплохом английском ответил ему парень.

- О, союзник! Замечательно, что вы не германский подданный, – воскликнул Роберто, на что Кукушкин непонимающе пожал плечами. – Как поживает ваш император Николай, еще царствует?

- Его расстреляли вместе со всей семьей, - на автомате ответил студент.

- Как? Зачем? – удивленно переглянулись англичане. – Надеюсь, нашего Георга не постигла та же участь?

Кукушкин ошеломленно выпятил глаза, силясь понять к чему эти вопросы касательно истории государств.

- Что ж, как бы то ни было, рад вас видеть здесь, Николай, - видя его замешательство, сказал Бертон Алессоро. - Идемте в канцелярию, мне нужно доложить о прибытии, потом мы поговорим, - приглашающе махнув рукой, пропуская вперед парня, британский офицер поднялся по ступеням.

Послушавшись, Кукушкин с новыми надеждами последовал за прибывшими, пусть они тоже в этих странных костюмах, но хоть какой-то общий язык найден. Может теперь, ему удастся вернуться домой.

Глава Триззумского отдела и Пиррэт Гролс пожимали руки прибывшим людям. Кукушкин вежливо стоял в сторонке, ожидая пока к нему обратятся.

- Наконец, вы приехали. Мы переживали, что вас уже перенаправили из Ирка и придется выделять людей, чтоб доставили парнишку в Райволас, – радовался ир Юс.

- Да уж, он совсем извелся, нервничает все больше с каждый днем. Вы как-то помягче ему все объясните, сами понимаете для чужаков это большой удар узнать такое, – добавил сокрушенно Пиррэт, посмотрев в сторону выходца.

- Конечно, уважаемые ирры. Мы сделаем все, что сможем. Пожалуй, будет неплохо перекусить пока мы будем общаться с парнем, не знаю как он, а мы толком не завтракали, все спешили.

- Да, конечно, ир Алессоро. Проходите пока на второй этаж, еду вам принесут.

Мужчины разговаривали на общериосском, чтоб не волновать чужака своими переживаниями. Еще немного пообщавшись о делах, в конце разговора Бертон Алессоро уже обратился на английском непосредственно к студенту:

- Идемте, Николай, в вашу комнату. Там я вам объясню сложившуюся ситуацию.

Кукушкин вышел из канцелярии и направился на второй этаж. На этот раз приставленные к нему охранники не последовали за ним, да и ни к чему это сейчас. Студент их прекрасно понимал – у этого Алессоро и здоровяка Роберто оружия навешано больше, чем бус на деревенских барышнях.

Так как в комнатке оказался всего один стул, Роберто из коридора притащил еще два. К этому времени зашли два посыльных с большим подносом еды и парой кувшинов какого-то питья. Дождавшись, когда они уйдут, ир Алессоро занял один из стульев, его примеру последовал ир Доа.

- Ну что ж, начнем, молодой человек. Вы присаживайтесь, присаживайтесь, разговор предстоит долгий.

С глубоким вдохом Кукушкин присел на край кровати и на всякий случай отпил из кувшина, а то после слов этого человека что-то в раз кольнуло в сердце и пересохло в горле. Заметив, что парень немного успокоился, Бертон Алессоро продолжил:

- Так вот Николай, давайте с вами договоримся так – я вам сейчас рассказываю, куда вы попали, и что с вами произошло, вы меня внимательно слушаете, и верите в то, что я вам рассказал. Вы меня не перебиваете, дважды повторяться не хотелось бы. Потом задаете мне вопросы, и мы с вами решаем, что же в дальнейшем вам делать. Убедительная просьба во время моего рассказа не падать в обморок, не закатывать истерик, и не пытаться схватиться за мое оружие, чтоб покончить с собой. Это было бы весьма печально.

Все это Кукушкин постепенно бледнея слушал с мрачным видом. Громко сглотнув ком, который внезапно появился в его горле, он все-таки нашел в себе силы кивнуть в знак согласия.

- Замечательно, - ир Алессоро отпил из кувшина и начал свой рассказ. – Прежде всего, позвольте еще раз представиться. Мое настоящее, то есть земное имя Альберт Эдвард Александер Бэк. Я родился в 1881 году в Англии, служил лейтенантом в Королевских пехотных войсках. – Услышав год рождения этого человека, студент чуть не рассмеялся, но серьезный вид рассказчика и его спутника остановил Николая, и он решил хоть дослушать эту байку до конца. - В 1915 году в составе Норкфольского батальона во время атаки турецких позиций мы с ребятами попали в странный туман. После чего я потерял сознание и пришел в себя уже в совершенно другом месте в компании с пятью своими сослуживцами. Да, вы правильно поняли, мы сейчас находимся не на Земле. Я понимаю, насколько вы сейчас ошарашены, поверьте – все попавшие сюда пережили такое же состояние. Но чтоб вы ни думали, случившееся это не изменит, многие в различные времена пытались найти путь домой, но, увы! – не получилось.

Если вначале рассказ солдата рассмешил Николая, то после того, как он услышал, что это место к Земле не умеет никакого отношения, стало совсем не до шуток.

Заметив, как парень начал то бледнеть, то краснеть и в конец замер с приоткрытым ртом и немного вытаращенными глазами, Бертон сжалился над чужаком, на минуту прервал рассказ и протянул ему кувшин с квасом.

- Роберто, попроси принести что-нибудь покрепче, парню не помешает, - попросил он напарника, прежде чем продолжить свой рассказ. - Местные жители называют эту планету Варидия. Насколько я понял, она лишь немногим больше нашей Земли, имеет примерно такой же климат, несколько континентов и, соответственно, множество государств на различных стадиях развития. Сейчас вы находитесь на территории Риосской империи в Триззумском лесу, это не очень далеко от столицы, куда вам в любом случае придется съездить. Общественный строй, культурное развитие и быт здесь можно сравнить с 16-17 веками на нашей свами родине. Из этого следует, что об электричестве, телеграфе и особых удобствах вам предстоит забыть. В общем, молодой человек, вы застряли, причем основательно и насовсем!

Услышав последние слова, Кукушкин все же не выдержал, выругался, что было ему не свойственно, подскочил с кровати и принялся мерить маленькую комнатушку шагами, при этом засунув руки в карманы, чтоб сдержать себя и не натворить глупостей. Зонтик, будто почувствовав настроение хозяина, вылез из-за пазухи и, усевшись на плече, замер. Студент, будучи занят своими печальными мыслями, даже не заметил этого. Вошел Роберто с бутылкой в руках и парой стаканов. Оценив ситуацию, здоровяк быстро откупорил сосуд, налил содержимое до половины стакана и буквально всунул в руки нервничавшему парню.

Кукушкину ничего не оставалось, как выпить. Закашлявшись, он попросил еще налить и, выпив вторую порцию, уселся обратно на кровать, обхватив голову руками. Сейчас ему очень хотелось забыться, напиться до беспамятства и проснуться или дома, или хотя б в гостиничном номере, чтоб не было ни этой ужасной прогулки, ни нескольких дней переживания, ни последовавшей за этим безысходности. Вот что ему теперь делать? Ни друзей, ни знакомых, родители с сестрой остались в том мире… Он никогда не читал фэнтезийных книг о всяких там «попаданцах» в другие миры и совершенно не представлял, что ему теперь делать, как и на какие средства дальше жить. Боже, да сама мысль о реальности происходящего, о существовании других миров сейчас выглядела сумасшествием!..

Чувствуя его настроение, англичане решили дать парню несколько минут раздумий, к тому же может под воздействием выпитого ему станет хоть немного лучше. Пользуясь сложившейся паузой, Бертон взял кусок хлеба с сыром и не спеша пережевывая поглядывал на чужака – мало ли на какие подвиги того потянет. Роберто последовал примеру своего командира, уплетая за обе щеки приличный кусок жареного мяса.

Дожевав бутерброд, Бэртон вновь обратился к парню:

- Вы как, в порядке? Мне можно продолжать?

Если все ранее сказанное правда, студенту ничего не оставалось как узнать побольше информации. И глубоко вдохнув чуть душноватый воздух теперь уже, как оказалось, чужого мира, Кукушкин через несколько секунд кивнул:

- Да, пожалуй. Я… я постараюсь сдерживаться.

- Николай, я надеюсь, вы понимаете, что возврата нет и нужно жить дальше, вы не похожи на человека излишне нервного, меланхоличного и склонного к самоубийству. Невзирая на несколько дней неизвестности, вы все же пытались занять себя делами и интересовались жизнью окружающих вас людей. Теперь у вас справедливо возникает вопрос, что вам теперь делать, ведь так? – дождавшись утвердительного кивка, англичанин продолжил. – Сейчас у вас два выхода. Первый – не вмешиваясь в дела этого мира и его обитателей поселиться на острове, где расположено большое поселение таких же выходцев из других миров или затеряться среди местных жителей. Не удивляйтесь так, вы не первый и не последний. Со временем у вас получится жить обычной жизнью, возможно, она покажется вам слишком скучной, а может – вы к этому и стремитесь. У вас, Николай, появится возможность освоить какую-нибудь профессию, создать семью, не беспокоиться о материальном благополучии, в меру разумного, конечно, и иногда вы будете немного помогать служащим нашей организации. Ах да, чуть не забыл, - мы сотрудники одного из подразделений Службы Отлова и Учета Пришедших, то есть СОУП. Я надеюсь, из названия вам понятно, чем мы занимаемся? – вновь утвердительный кивок после секундного раздумья. – Так вот, второй вариант вашей будущей жизни в этом мире – полностью сотрудничать с СОУП и свою деятельность посвятить ей. Пожалуй, это можно сравнить со службой государству, но в данном случае – всей Варидии.

Сделав небольшую паузу, Бэртон отхлебнул из кувшина с квасом. Разговор все еще предстоял долгий.

- Видите ли, молодой человек, в этом мире по всем континентам, а иногда и на водных пространствах, периодически открываются так называемые дыры, землянин бы это явление назвал аномальной зоной. Не всегда, но чаще всего из таких дыр, связующих миры выпадают люди и другие разумные или неразумные существа. Вас выкинуло в Триззумском лесу, а это поселение патрульных называется Каньи, - уточнил местонахождение студента англичанин. - Несколько веков назад один из выходцев создал и возглавил СОУП, чтоб обезопасить местных жителей и сам мир от возможных последствий чужого вмешательства. Если вы согласитесь работать с нами, вам помогут в обучении, распределении рабочего места и, я вам гарантирую, скучать не придется. Пока я займусь своим обедом, у вас Николай есть время выбрать свою дальнейшую судьбу и обдумать услышанное. Третьего не дано, встречные предложения не принимаются, мы действуем всего лишь по обычной программе, и вы не станете в ней исключением.

- Спасибо, я подумаю, - через силу выдавил Кукушкин. Сейчас его мозг будто плавал в баночке со спиртом, мысли с большим трудом ворочались – сказывался выпитый алкоголь. Он, конечно, пробовал из отцовских запасов крепкие напитки, но это происходило в небольшой компании друзей и совсем немного, так сказать – для настроения. Пытаясь обдумать свое решение, Николай смотрел в окно.

Роберто уже во время разговора закончил обедать и сейчас с кажущейся ленцой ковырял тонким прутиком в зубах. Старший, с проседью в волосах, медленно поглощал оставшуюся еду, периодически запивая квасом. Возможно, он специально не спешил, чтоб у парня было больше времени все обдумать. Если б сейчас кто-то посмотрел ему в глаза, то заметил бы легкое беспокойство. Англичанин переживал – правильно ли он подобрал слова, хорошо ли все объяснил и какое решение примет его земляк.

- Сэр Альберт я, пожалуй, приму ваше второе предложение, – спустя несколько долгих минут решил парень.

- Хорошо, я искренне рад вашему выбору, - словно камень свалился с плеч у Бертона Алессоро. Может, скоро СОУП пополнится еще на одного способного служащего, если молодой человек пройдет обучение. – Кстати, вы курите?

- Нет, считаю курение вредной привычкой, - равнодушно ответил парень. Состояние нервозности Николаю уже постепенно заменяло чувство обреченности.

- Это хорошо, на Варидии табак не растет, по крайней мере на исследованных человеком землях.

- Даже так? Интересно, чего еще нет в этом мире…

С виду студент выглядел уже более спокойным, взгляд стал твердым и уверенным. Конечно, в глубине души бурлил вулкан эмоций и переживаний, но Кукушкину очень не хотелось показывать все это перед чужими людьми, причем взрослыми и многое повидавшими мужчинами. О Земле, своих близких и своей прошлой жизни он успеет подумать потом, оставшись один. Сейчас же ему протягивают руку помощи, и первое время он не будет один.

Почувствовав, что напряжение спало, Зонтик перебрался на колено к хозяину и застыл, принюхиваясь к еде. Испытывая легкую вину за невнимательность к питомцу, Николай отрезал кусок от яблока, положил его на край стола и туда же перенес ящерку. Немного перекусив, Зонтик быстро вернулся к студенту.

- Что ж, Николай, сейчас вы пойдете с нами в канцелярию, сообщим о вашем решении, позже мы немного прогуляемся с вами. Кстати, советую вам придумать себе имя. Например, я и моя команда, особо не выдумывая переиначили немного свои первоначальные имена. И вот еще: в Империи еще с Эпохи Королевств стало традицией к первому имени ребенка добавлять часть первого имени родителя: девочкам имя матери, сыновьям же имя отца. Так что, будут идеи, говорите, и я подскажу – подходит имя для этого мира или нет.

- Хорошо. А как мне обращаться к вам?

- В официальной обстановке ир Алессоро, к Роберто – ир Доа. А там, как сработаемся, – улыбнулся ему англичанин. – Здесь еще вместо «сэр» и «мисс» используется «ир» и соответственно «ер». Это вам на будущее, риосскому языку вас обучат в Академии, остальные языки – по вашему желанию, но чем больше узнаете, тем легче вам придется на Варидии.

«Ну да, не только на Земле знание – сила», - подумав, кивнул Кукушкин.

После разговора они втроем спустились в кабинет главы Триззумского отдела. Узнав, что чужак уже осведомлен и принял решение, Пиррэт Гролс и Дартен Юс по очереди, не скрывая радости, пожали руку Кукушкину, поздравляя с выбором. В таком дружном коллективе новости расходятся быстро, и поздравить выходца или хлопнуть его по плечу сходилась вся казарменная часть.

В меру своих возможностей, чистильщики старались успевать переводить все эти поздравления и пожелания удачи. Наконец понимая, что ему говорят, Кукушкин улыбался и кивал в благодарность за теплые слова. Поддержка этих незнакомых людей сейчас была очень кстати для него. Беспокоясь, чтоб его случайно не прихлопнули, Зонтик восседал на макушке парня, свысока наблюдая за окружающей суетой. Это зрелище так же добавляло веселья.

Оставшиеся в кабинете писарь, глава отдела, ир Гролс, чистильщики и Николай принялись обсуждать скорый переезд новичка на обучение в столицу. Так как Бертон являлся старшим в группе знающих английский чистильщиков, он стал наставником и учителем риосского для Кукушкина. Также необходимо было решить вопрос снаряжения и транспорта для парня.

Под конец, перед тем как англичане и Кукушкин покинули кабинет, ир Юс предложил вместе поужинать. Услышав о предложении, парень согласился, раз представилась возможность разузнать о мире куда его закинуло и пообщаться с новыми людьми.

За время до ужина Николаю успели подобрать еще один комплект одежды, в который входили легкого полотна коричневые штаны, пару рубашек и кожаный жилет с несколькими карманами. Сапоги и шляпу оставили пока те, что выдали в первый день. Также на случай холодных ночей ему добавили теплый шерстяной плащ и конечно не забыли про еще одну пару нательного белья.

Его одежду и вещи отправят в Технический отдел, а потом и в музей СОУП, где собирались интересные и необычные предметы из других миров. Николай весьма этим огорчился, но, с другой стороны, прекрасно понимал – будь он на их месте, поступил бы также. Разве что трусы он оставил себе, надеясь найти портного, который сможет пошить подобие «семейников», которые были несколько удобнее местного белья, больше похожего на укороченные штаны или панталоны. Также к техникам отправились и прочие ненужные ему вещи – фотоаппарат, мобильник, бутылка из-под минералки, рюкзак. С большим сожалением он расстался с удобным швейцарским ножом, Николай даже дал себе мысленный зарок вернуть его при первом же удобном случае.

Очки (все же их разрешили оставить) ир Алессоро посоветовал ему пока не носить. Хоть этот предмет и нашел массовое распространение у риоссцев, но они слишком отличались своей формой. Получив обещание, что сразу по прибытии в Райволас ему найдут мастера, который сделает новые очки, Кукушкин успокоился. Хорошо еще, что зрение у него не очень плохое и окружающие предметы вблизи он почти хорошо видел.

Из оружия ему выделили лишь небольшой кинжал в простых ножнах, новичкам большего и не полагалось.

В качестве транспорта Николаю предоставили на выбор из запасных серую кобылу уж слишком спокойного нрава и более капризного рыжего коня, к которому он иногда наведывался в конюшню, когда ожидал выхода из своей ситуации. Выбрал он рыжего, слишком спокойные лошади всегда казались ему скучными. Как оказалось имя коня Фурм означало «жулик». Конь был молодым, не таким здоровенным и флегматичным как животина Роберто: если ему что-то не нравилось, мог и взбрыкнуть слегка, куснуть за рукав или подол куртки, а то и боднуть головой в плечо.

Этот памятный вечер в компании чистильщиков, Дартена Юса, Пиррэта Гролса и писаря Гюнкара (как ему позже объяснили, в его обязанности входило много чего другого, помимо корпения над бумагами) Кукушкин провел с большим удовольствием. Наконец-то он перестал чувствовать себя одиноким в этом поселении и общаться знаками с людьми. Ему доставляло удовольствие ощущать, что его понимают и он может вновь слышать понятный ему язык.

Стол на шестерых накрыли в кабинете главы Тризумского отдела. Из еды принесли много различного мяса, овощей, разносолов и выпечки. Пили преимущественно привозное вино и местную крепкую медовуху, приготовляемую в Каньи. Особенно налегал на мясо и спиртное здоровяк-чистильщик ир Доа, к тому же он много и громко смеялся.

Вначале Николай чувствовал себя немного скованно и в основном слушал, чем говорил, тем более он еще оставался под впечатлением произошедшего с ним. Но постепенно под действием выпитого парень раскрепощался и все больше и больше начинал подключаться к разговору, выпытывая интересующие его моменты проживания в этом мире. А когда в ход пошли анекдоты и различные веселые истории из жизни, то Кукушкин уже почти чувствовал себя своим в доску в этой компании.

После очередного тоста ир Гролс встал и принес ирлику – местный аналог шестиструнной гитары и начал вначале тихонько что-то на ней наигрывать, настраивая инструмент.

- У ир Гролса очень даже неплохой голос, к сожалению, пока песен вы не поймете, – сказал парню сидевший напротив него ир Юс.

- Ничего, я постараюсь понемногу их переводить, - откинувшись на спинку стула, предложил ир Алессоро.

Эти слова вновь навели Кукушкина на мысль, которая у него билась в голове уже пару часов, но она все время ускользала. Немного стесняясь, он спросил у англичанина:

- Я правильно запомнил, вы служили еще там, на Земле, – махнул он рукой в неопределенную сторону, - в 1915 году в Норфолкском батальоне, который целиком пропал в Первую мировую войну при атаке турецких позиций?

- Все так, единственное я не знал, что батальон пропал полностью. Это что ж получается, порядком двухсот пятидесяти моих сослуживцев раскидано по различным мирам! Если они, конечно, выжили при переходе через дыру… Ты знаешь, Николай, нам всегда говорили: «Британская Империя там, где мы!». Значит теперь в каждом из миров, куда попали норфолкцы, теперь есть своя небольшая Англия, – улыбнулся он студенту.

- Кстати, у нас, даже песня о вашем батальоне написана, очень популярной рок-группой «Ария». Называется «Прощай, Норфолк!», - все-таки не выдержал и высказал свою мысль Кукушкин, и еще больше смущаясь, добавил: – Мы ее во дворе часто под гитару пели, если вам интересно, то я могу попробовать перевести текст на английский язык.

- Ого! Роберто, слышал? Оказывается, на Земле, про нас песню написали! – немного повысив голос, так, чтоб его услышал здоровяк, сказал ир Алессоро. – Гюнкар, если вы нам найдете бумагу с чернилами, парень сейчас нам ее переведет и, надеюсь, исполнит. Вы не против, молодой человек? – обратился он уже к Николаю, когда писарь поднялся за писчими принадлежностями. Заметив заинтересованный блеск в глазах англичан, Кукушкин решил порадовать земляков и тут же кивнул.

Глава отдела и капитан патруля вначале не поняли смысл разговора, но чистильщики быстро им объяснили, что нужно и зачем, а как только Гюнкар принес бумагу и чернила, моментально усадили смущенного студента за небольшую конторку для бумаг, стоящую в углу комнаты и дали в руки перо. Чтоб еще больше не стеснять парня ему поставили рядом бокал с вином и отошли назад к столу.

Вначале Николай никак не мог сосредоточиться на переводе песни Кипелова, вроде и текст полностью помнил, и проблем с английским нет, но что-то работа не шла. Чувствуя спиной взгляды остальной компании, парень все-таки с тихим вздохом обмакнул перо в чернильницу и попытался начать писать. И тут же наставил пером клякс с непривычки и сам перемазался чернилами. После чего мысленно ругаясь и еще больше пачкаясь, со злостью скомкал первый лист бумаги и кинул его себе под стол.

Чтоб хоть немного расслабиться он отхлебнул вина из бокала, закрыл глаза и потер переносицу под очками. В этот момент ир Гролс начал снова играть на ирлике и что-то негромко петь. Молодой человек слушал и пытался понять, о чем песня, ему очень понравилась мелодия и то, как пел ир Гролс. Дослушав до конца, он еще раз отхлебнул из бокала, и снова взялся за перо, на этот раз уже более уверенно.

И вот на листе начали рождаться первые строки песни. Ему очень хотелось, чтоб она понравилась англичанам, все же эта песня про них. Но дойдя до четвертой строчки, он впал в легкий ступор, парень точно помнил, что в песне было «… немцы убитых тащили во рвы…», а ир Алессоро говорил про атаку на турецкие позиции и бой с турками. Решив не менять текста песни, он оставил «немцев» и продолжил перевод. А ир Гролс заиграл новую песню, с более быстрым ритмом. И, сам того не замечая, Кукушкин начал мысленно подстраивать текст под эту мелодию.

Минут через десять он поставил на листке жирную кляксу вместо последней точки, перечитал «свое» творение, довольно покивал головой и одним глотком допил содержимое бокала.

Ир Гролс, к этому времени уже сыгравший пару песен, сидел со стаканом медовухи в руке и общался с остальной компанией. Парень встал с исписанным листом и подошел к основному столу. Увидев, что он закончил свою работу ир Алессоро спросил:

- Ну как твой перевод? Глядя на твои руки, лицо и одежду можно сказать, что ты воевал с чернильницей или пытался ее съесть, - глянув на парня, доброжелательно усмехнулся англичанин.

- Или провел бой с десятком конторских писак, вооружённых перьями! – добавил Роберто и громко рассмеялся.

Николай действительно, пока писал, с непривычки сам того не замечая весь перемазался чернилами. Осмотрев себя, и убедившись в бесполезности попытки оттирания пятен с ладоней и рукавов рубашки, парень решил отмываться уже утром. А про себя подумал: интересно глянуть, как бы они понабирали текст на клавиатуре, наверно и пальцы, и саму клавиатуру бы поломали! Улыбнувшись своим мыслям, он сел на свое место за столом.

- Зато я победил в этом бою, – ответил он чистильщикам и протянул исписанный лист ир Алессоро, – и перевел песню, вот.

Но тот не сделал попытки его взять, а лишь хитро прищурив глаза предложил:

– Нет-нет, ты ее написал, ну или перевел, неважно, ты ее и спой нам. А ир Гролс попробует тебе подыграть.

Кукушкин попытался отказаться от этой почетной роли, мол, у него нет ни голоса, ни слуха, и вообще эта песня в стиле «хэви метлл» и текст он еще до конца не выучил…

Бертон Алессоро же прекрасно понимал, что парень просто немного стесняется. Он дружески ему улыбнулся и сказал:

– Не переживай, мы не разбалованная публика, послушал бы ты как этот медведь орет песни в походах или тавернах! - Он показал пальцам на Роберто, а тот попытался затянуть какую-то оперную партию, и вышло у него это так смешно и громко, что вся компания покатилась со смеху и студент перестал смущаться.

- Ладно, попробую. Пусть ир Гролс сыграет мелодию, которую он играл второй, только если можно в более быстром ритме. Капитан патруля, после того как англичанин ему перевел просьбу парня, снова взял ирлику, и вначале не спеша начал наигрывать мелодию, постепенно ускоряя ее ритм.

Николай мысленно перекрестился, подстроился под ритм и начал петь:

Eagles were going to fight in the sky

People were lacking the land for wars

The summer burned its sunrise

The Germans killed dragged to the trenches

In the battle the British threw themselves as lions

It was the fifteenth year…

Пропев первый куплет Кукушкин увидел, что он понравился обоим англичанам и запел припев, а следом и второй куплет.

- …Farewell, Norfolk!

We’ll hardly go to heaven…

Второй куплет особенно пришелся по душе воинственному Роберто. И на этот раз оба англичанина не громко начали подпевать припев, и видно, что даже местным служащим СОУП, которые не понимали текста, песня нравилась.

- … Farewell, Norfolk!

We’ll hardly go to heaven…

Когда Кукушкин закончил петь и Пиррэт Гролс доиграл финальный аккорд, то в комнате на мгновение воцарилась тишина, а на лицах англичан застыла печаль по утраченной родине и боевым товарищам. Но через несколько секунд тишину нарушили рукоплескания патрульных, а к ним присоединились и чистильщики.

- Да так все и было, только почему мы в вашей песне сражаемся с немцами, а не с турками? – спросил капитан чистильщиков.

- Точно, до бошей наш полк тогда не успел добраться, но я уверен, мы б им тоже надавали, – добавил Роберто.

- Не знаю, – немного смущенный, но довольный похвалами пожал плечами Кукушкин. – В наше время, почему-то большинству помнится, что вы сражались с немцами, вот автор так и написал. Я думал вначале исправить это в переводе, но решил оставить как есть.

- Если вы не против, – продолжил ир Алессоро, – я временно позаимствую этот лист, хочу переписать себе. Думаю, другие чистильщики моей группы тоже будут в восторге. А пока я предлагаю выпить.

Пока Гюнкар и Роберто всем наливали, ир Алессоро вкратце перевел остальным присутствующим смысл песни и их разговор с Николаем. А когда все взяли наполненные бокалы и стаканы в руки, уже многое успевший повидать, причем в двух мирах, бывший английский лейтенант Альберт Эдвард Александер Бэк сказал короткий тост:

- Farewell, Norfolk!

Глава 5

Все оставшееся в поселении время возле Кукушкина постоянно кто-то находился – или Роберто, или Бертон Алессоро, если капитан чистльщиков не занимался делами с командованием Триззумского отдела.

Ночи студент проводил в той же комнатушке, но теперь на полу возле его кровати на раскатанном одеяле спал Роберто. Переночевав так один раз, студент все же не выдержал и поинтересовался у ир Алессоро, почему они так поступают, неужели не доверяют ему как чужаку? Ответ прозвучал для него несколько неожиданным. Как оказалось, англичане просто переживали о душевном состоянии парня и не хотели его оставлять одного.

- Понимаете ли, Николай, - сказал ему Бертон, - всем, кто теряет свой дом и близких людей очень тяжело. Я решил, что вы довольно долго оставались наедине со своими мыслями и компания вам не помешает, особенно сейчас, когда вопросов у вас стало только больше. Нам же было проще переживать эту ситуацию, в этот мир нас попало шесть человек, служивших вместе. А это большая редкость для Варидии, когда из дыры вываливается такое количество выходцев за раз. Конечно, оставаясь наедине или погружаясь в воспоминания о Земле каждому из нас становилось невыносимо тоскливо и нелегко. Мы хоть и жили в век интереса к экстрасенсорике, спиритическим сеансам и различной мистике, но никак не ожидали, что подобное возможно и это коснется нас. Худо-бедно основам языка нас научил один из служащих СОУП и лишь после этого мы прошли обучение в Академии. То есть наша команда находилась в неведении относительно состояния дел гораздо дольше, чем вы. Но мы держались вместе, поддерживали друг друга, старались не оставаться наедине с плохими мыслями и благодаря этому, а также всеобщей поддержке смогли сберечь свой разум от помешательства. Надеюсь, теперь вам Николай не будет наше внимание казаться слишком навязчивым.

Когда англичанин говорил это, его взгляд казался отрешенным, направленным в воспоминания тех дней, и на его лице ясно читалась невосполнимая боль потери родного дома – Земли.

После услышанного Кукушкин понял, что весьма эгоистично думать, будто он один испытывает подобные переживания. Не он первый пропавший, не он и последний, а что уж говорить о родственниках тех, кто исчез, о их чувствах. На Земле у него остались родители и, конечно, никто им не сможет рассказать, что же произошло на самом деле в том переулочке европейского городка. Но у них, по крайней мере, оставалась еще младшая дочь, его сестра и надежда найти сына, ведь тела то не обнаружат. И успокаивая себя этими мыслями, Кукушкин решил не изменять своему оптимизму и надеяться на лучшее – а вдруг таким же образом, как занесло его сюда, он сможет вновь вернуться домой. И потом его жизнь в чужом мире превратится в занятную небылицу для рассказов в обществе друзей.

По прошествии этого печального разговора с англичанином, Кукушкин стал более веселым и общительным, он с еще большим интересом наблюдал за жизнью поселения, всем интересовался и новую информацию впитывал как губка.

Выехали они на третий день после решения Николая работать в составе СОУП.

Хоть на дворе и стояли еще летние дни, но раннее утро было весьма прохладным и, оставляя свою комнату, Кукушкин не поленился накинуть плащ. Здесь, как ему объяснили англичане, также четыре сезона, каждый разделяли еще на три периода, только эти «месяцы» немного длиннее привычных и делились не на недели, а на окты[1]. Таким образом, в месяцах получалось равное количество дней. Сейчас как раз проходил конец летнего сезона, но как отметил парень за время своего пребывания в поселении, тут не так жарко, как в родном мире.

Зонтик не преминул воспользоваться удобствами и разместился в капюшоне плаща после завтрака сырым яйцом. Паренек из конюшни уже успел почистить и оседлать лошадей. Возле них уже возились англичане, прилаживая пожитки к седельным ремням. Студент скормил краюху черного хлеба теперь уже принадлежавшему ему Фурму. Пока он крепил позади седла запасные вещи и дорожное одеяло конь, выпрашивая добавку, боднул его головой в бок. Легонько отпихнув морду животного, Кукушкин сел в седло.

Солнце только начинало вставать, из-за окружающего Каньи леса видимость была как в сумерках. Зевая и почесывая еще небритую с утра седую щетину, вышел ир Юс, чтоб их провести. За ним показался в более бравом состоянии капитан патруля Пиррэт Гролс. Обменявшись напоследок простыми будничными фразами и пожеланиями спокойной дороги с англичанами, они подошли к новобранцу и на прощанье пожали ему руку.

- Если после обучения захочешь пойти в Патруль, приезжай к нам, – напоследок пригласил его ир Гролс.

Роберто перевел фразу и, улыбнувшись, Кукушкин кивнул капитану.

И вот тронулись. Заскрипели вначале ворота казарменной части, а потом и ворота поселения. Один из стражников у ворот откровенно клевал носом, но видать отличался замечательным слухом, - едва заслышав конские шаги по улочке Каньи, побежал отодвигать засов.

Наконец, впервые за эти долгие дни Николай оказался за стенами деревушки. Лес только пробуждался. На смену голосам ночных птиц пришли дневные звуки леса. Пустив коней легким галопом, мужчины тронулись по широкой тропе в сторону иркского тракта. Хоть из-за этого и выходил приличный крюк, но следовало забрать Морта, коня ир Алессоро. А заодно англичанину нужно еще решить, что делать с почтарем, просившимся к нему на службу.

Дорога через лес ничем примечательным не отличалась: утоптанная грунтовка достаточной ширины, чтоб проехал экипаж или телега, по обочине – то ели, то лиственные деревья. В общем, с виду – обычный земной лес смешанного типа. По тому, что ему успел рассказать ир Алессоро, Кукушкин понял, что пейзажи, ландшафты, климат, флора и фауна очень похожи с земными за некоторым исключением.

На короткие передышки они останавливались довольно часто, «мягкое место» студента еще не привыкло к неудобствам верховой езды. Стало жарко, плащи они уже давно скинули, шляпы плотнее надвинуты на глаза, давая необходимую тень, а лошади шли легкой рысью. Отметив, что парень держится в седле весьма неплохо, несмотря на все с ним произошедшее, Бертон узнал, что в старших классах Николай ходил в конноспортивную школу и занимался верховой ездой до поступления в университет. Хоть он и ходил туда больше не ради спорта, а для общего развития, но некоторых успехов добился.

Когда начало темнеть, путники съехали с тропы и расположились небольшим лагерем. Собрали хворост, почистили лошадей и, наконец, Кукушкин смог отдохнуть. С непривычки от конной езды ноги наливались свинцом, сильно тянуло спину, побаливала задница… В общем дискомфорт еще тот. Но Николай не жаловался.

После простого, но сытного ужина они расселись вокруг костра. Наступила ночь и над Кукушкиным засияли незнакомые звезды, в лесу заухала какая-то местная ночная живность, а рядом весело потрескивал огонь, поедая крепкие сухие ветки и как бы в благодарность за это освещая и согревая уставших мужчин.

Двое англичан вели неспешный разговор на риосском языке, решая какие-то свои вопросы, Николай же прислушивался к ним, пытаясь разобрать знакомые слова и запомнить их правильное произношение. Иногда ему слышалась собственная фамилия и имя, произнесенные на английском языке, а иногда и на латыни. Внезапно Роберто громко рассмеялся и обратился к студенту на английском:

- Мы тут с капитаном обсуждали что тебе, как и большинству выходцев надо новое имя и фамилия, и пытались придумать, как тебя назвать, взяв за основу твои настоящие, – весело начал рассказывать здоровяк. – Вариантов имен множество: Никлас, Колин, Коуэл, Клаус, Нильс и тому подобные. А вот твоей новой фамилии у меня два варианта: Куккуроссо[2] (тут Николай не выдержал и засмеялся, сильно это ему напоминало по произношению «кукурузу», он так и представил себя во всем желтом - дон Кукуруза) и второй вариант Гёоукмен[3]. – С довольной улыбкой договорил Роберто и опять рассмеялся.

Молодой человек на шутку Роберто не обиделся, ну что поделаешь, если он себя действительно иногда ощущал, да и вел как полный олух.

- Не обращай на него внимания, у нашего капрала даже после добавления к его имени благородной приставки юмор остался примитивно-казарменный, – улыбнулся ир Алессоро. – Я вот хотел тебе предложить исходить из латинского названия кукушки - Cuculus. К примеру, Куккулер или Цикулесус.

От таких фамилий Кукушкин только поморщился, и спросил у ир Алессоро:

– А как на местном языке будет кукушка, ну или если их тут нет, то схожая по повадкам птица?

- Хмм… - задумался тот, – наверно, кальвидия. Это такая местная небольшая птица, которая тоже любит подкидывать свои яйца, но в отличие от кукушки ее птенцы помельче и не убивают других, а мирно вырастают в чужой семье.

И если вначале этот разговор Кукушкин воспринял как шутливый, то теперь он всерьез начал размышлять над своим новым ФИО. Действительно, если жить в этом мире и активно принимать участие в их таинственной организации, следует уже адаптироваться к переменам дабы не вызывать подозрений у местных.

Хотелось дать себе какое-нибудь звонкое и немного героическое имя, но в голову лезли лишь всякие Зигфриды, Корвины, Арагорны да Руматы. Николай честно себе признавался, что настолько героем он не являлся, да и не хотелось быть плагиатором. Молодой человек даже немного начал понимать какое чувство испытывают родители, когда спорят об имени для ребенка, ведь имя дается один раз и на всю жизнь, и как корабль назовешь так он и поплывет.

- Ну, можно Кальвидиус, – немного поразмышляв, наконец, выдал он. – Кстати, а в этом мире есть такой спиртной напиток как кальвадос? Название уж очень созвучно с вашей местной кукушкой. Это вроде как яблочного бренди, я пару раз пробовал, мне очень понравился, гораздо больше, чем коньяк. Еще история занятная у меня случилась с его участием.

- Я тоже, будучи во Франции его пил, – ответил капитан. – Но в этом мире его, к сожалению, нет, хотя яблоки есть, и сидр есть. А что за история?

- Как мне рассказывали родители, после школьного выпускного я вернулся домой не совсем в трезвом состоянии, я тогда с девушкой поссорился. Меня, конечно, никто не ругал, помогли добраться до комнаты да уложили. Только мне не спалось, взгрустнулось, чего-то захотелось. Ну я и вспомнил что в кабинете у отца есть алкогольный запас, весьма солидный и разнообразный. Пока мои спали, пошел в кабинет, но, когда доставал первое что попалось в руки, бутылка на пол упала, вдребезги. Отец сокрушался еще долго по этому поводу, говорил, что лучше б я все выпил, чем разбил несколько лет стоявший спокойно алкоголь. Он меня еще долго называл Кальвадосом Безруким… – Молодой человек тяжело вздохнул, вспомнив этот случай и родителей. Какое-то время он молчал и чистильщики не решались пока с ним заговорить.

Роберто подбросил веток в затухающий костер и огонь жадно начал их поглощать, разгораясь ярче. Николай сморгнул неожиданно набежавшую в глаза влагу, встрепенулся и вновь заговорил:

- Пожалуй стану вновь Кальвадосом и, возможно, со временем подарю этому миру новый спиртной напиток, яблочный бренди, и назову его в свою честь. А вот фамилия пусть будет Борсон, в память отцу. Я все равно буду надеяться, что когда-нибудь смогу увидеть своих родных, хоть вы и говорите, что никто не возвращался. Вдруг я стану первым, - нашел в себе силы улыбнуться парень.

Роберто поддерживающе похлопал Николая по плечу, при этом пряча от него сочувствующий взгляд, а ир Алессоро полез в сумку и достал оттуда небольшую флягу.

- Ну что ж, за это стоит выпить, так сказать, отпраздновать рождение благородного молодого человека, подкидыша другого мира, будущего творца яблочного бренди – Кальвадоса Борсона.

Свою первую ночь под открытым небом Варидии с сияющей среди верхушек деревьев Пьоррой Кальвадос (теперь ему предстояло привыкать и к новому имени) перенес стоически и даже с удовольствием, несмотря на похолодание во второй половине ночи.

На следующий день, когда уже солнце виднелось даже над самыми высокими деревьями, путники выехали из Триззумского леса.

За опушкой раскинулись редкие поля сельских жителей. Местные побаивались тайн этой местности. В давние времена, еще когда страна не стала империей, поговаривали будто по этим чащам шастали страшные чудовища и странные люди. Поэтому крестьяне, до сих пор оглядываясь на свои суеверия, за грибами и ягодами ходили лишь на окраину леса. И только смельчаки, браконьеры, глупые люди или не верящие досужим вымыслам решались заходить дальше. Некоторые не возвращались, что добавляло Триззумскому лесу еще больше тайн.

Но служащие СОУП прекрасно знали, с чем связаны неожиданные пропажи людей и возникновение странных существ. Вот поэтому когда-то давно оговорили с местным ллойдом, владельцем земли, право поселения добровольцев, тем более что налоги платились подчас исправнее, чем крестьянами. Конечно, землевладельцам необязательно знать имена арендаторов и их цели. Деньги платятся – хорошо, беспорядков нет, - отлично. Государством, то есть императором одобрено – и вовсе можно закрыть глаза на деятельность таинственной службы.

Вот обо всем этом и рассказывал Кукушкину англичанин пока они добирались до таверны. Про себя посмеиваясь над суеверными гражданами империи, студент тем не менее вспомнил, что и на Земле хватает подобных мест, овеянных загадками и таинственными происшествиями. И, кто знает, вдруг и в его родном мире открываются подобные пространственные дыры? Хотя чего «вдруг», он же попал в такую аномалию!

Разговоры немного скрасили время поездки и слегка растормошили начавшего клевать носом парня. К трактиру «У двух дорог» они успели до обеда.

Посетителей практически не было – пара купцов с охранниками да три местных крестьянина, привезших провизию трактирщику на продажу, чтоб не возить далеко. Торговцы лишь пили прохладное пиво, они не намеревались надолго останавливаться, чтоб быстрее выдвинуться в сторону Ирка.

Увидев чистильщиков, хозяин враз как-то погрустнел, ведь из-за них серогвардейцы изрядно шуму навели. А ведь еще и кормить за свой счет пришлось этих обормотов! К тому ж его сарай служил временным пристанищем для нескольких трупов разбойников. Убытки, одни убытки… Хорошо хоть вчера вечером серогвардейцы забрали трупы вместе с почтовой каретой, оставшейся без экипажа. Это попахивало скандалом в первую очередь для Почтовой службы, ведь многие получатели еще долго не дождутся своих писем и посылок, к тому же настырные служаки закона не преминут возможностью порыться в чужом грязном белье и переворошат все содержимое той злополучной кареты. Для них чистильщик также выдвинул версию с нападением из-за «сверхважной» посылки.

- Доброго дня господа, - все же вежливо приветствовал посетителей трактирщик.

- Добрых путников вам. Как там ир Трум? Не сбежал ли еще с моим конем? - шутя поинтересовался Бертон и выложил хозяину таверны плату за постой своего нового слуги. Будучи предусмотрительным, он наказывал трактирщику не отпускать почтаря, тем более что договорился заплатить потом. Несмотря на прибавление хлопот, трактирщик присматривал за слугой и в особенности за конем, не желая упускать заработок.

- И конь, и ваш подопечный в порядке.

- Замечательно. Нам нужны припасы в дорогу примерно на три-четыре дня на четверых. На ночь оставаться не будем, но, пожалуй, приготовьте пару ведер прохладной воды ополоснуться – жарковато сегодня. Роберто, проследи, закажи обед и помоги нашему новому другу устроиться. Пойду, посмотрю, как там Морт.

- Ир Доа?.. – спросил Кукушкин на риосском ожидая дальнейших распоряжений.

Роберто снял шляпу, почесал лохматую голову и жестом показал парню сесть за любой столик. Кукушкин выбрал стол возле небольшого окна, снял шляпу и вытер лицо платком. Через минуту полноватая молодая служанка принесла прохладного кваса, заинтересовано глянув на симпатичного парня.

Разобравшись с делами, к нему присоединился Роберто, а через пару минут зашел ир Алессоро с невысоким седовласым мужчиной. Его представили как Иглима Трума, парень в ответ кивнул. Слуга сел за отдельный столик чуть в стороне от них, чему Кукушкин весьма обрадовался, так как англичанин советовал по мере возможности с незнакомыми людьми не заговаривать, пока он не выучит язык и ему не придумают «легенду». А так если сидеть раздельно появлялась возможность нормально общаться с норкфольцами.

- Значит так, Морт уже в норме, выдвигаться будем сразу после обеда, мы и так задерживаемся. Уж не обессудьте молодой человек, сегодня вновь ночуем в полевых условиях.

- Да мне нормально, ир Алессоро. Мы с друзьями не раз ходили в походы… раньше. Вот через недельку привыкну к седлу, натру нужный мозоль и совсем все будет замечательно.

Рассмеявшись, Роберто хлопнул своей ручищей парня по плечу:

- А наш Кальвадос-то с юморцом оказался!

- Да уж, без оптимизма нам никак, - улыбнулся в ответ старший. - Только теперь не забывайте смотреть в оба. В этом мире еще хватает неприятных происшествий в виде разбойников. – Чистильщик лишь немного упомянул о возможных опасностях, желая сохранить случай с недавним нападением временно в тайне и рассказать лишь вышестоящему руководству. Новоиспеченного слугу также предупредили лишний раз не болтать об инциденте.

Пообедав и ополоснув липкое от пота тело на заднем дворе, они взяли снаряжение и направились к лошадям. Своего простоватого коня, на котором Бертон приехал в Триззумский отдел, пришлось отдать Труму, не бежать же ему следом за господами. Хозяин таверны, для приличия немного поворчав, все-таки продал им лошадку, благо для таких случаев глава «аглицких чистильщиков» всегда с собой брал несколько лишних золотых мельсов[4]. Но, как известно, «лишним» золото никогда не бывает, что подтвердилось и в этом случае.

Когда ир Алессоро уселся на своего высокого коня красно-гнедой масти с гордым изгибом шеи, вычищенном до блеска и нетерпеливо переступающим с ноги на ногу, создалось впечатление, будто аристократ восседает на чистокровном дорогом жеребце.

Как позже узнал Кукушкин, теперь уже откликавшийся на свое новое имя Кальвадос, лошади СОУП действительно были чистокровными и весьма недешевыми. И хотя его Фурм также имел неплохую родословную (правда другой породы) и выучку, но по сравнению с Мортом и Нельсоном, конем Роберто, он смотрелся менее грациозным или грозным.

И вот они снова в пути, на этот раз группой в четыре человека. Иглим, как и подобает слуге ехал на небольшом расстоянии позади остальных. Воспользовавшись этим и широкой дорогой, новобранец поравнялся со старшим англичанином и расспросил о дальнейшем пути следования.

- Сейчас поедем на ют[5], то есть на запад, мимо Ирка, крупного города. Заезжать туда не будем, как-нибудь потом побываешь. Обогнем лес и дальше прямиком в Райволас, имперскую столицу. По пути поселений хватает, но есть отрезок пути, где придется пару ночей провести под открытым небом. Сегодня как раз такой случай представится, - негромко рассказывал Кальвадосу чистильщик на английском, периодически вставляя слова на риосском, чтоб парень за время поездки немного подучился.

Услышав краем уха незнакомую речь, Иглим Трум слегка напрягся. Незнакомец до этого не произнес при нем ни слова. В обязанности работника вовсе не входило интересоваться делами своих работодателей, но бывшему почтарю тем не менее стало любопытно – где это за короткое время хозяин раздобыл этого чудаковатого чужеземца. «Уж не в лес ли за ним ездил?» - усмехнулся своей шутке старик, на самом деле не столь уж далекой от правды.

Вот так они и следовали: позади молчаливый пожилой слуга, периодически о чем-то разговаривающие чужеземец с ир Алессоро и здоровяк Роберто, посматривающий по сторонам цепким взглядом из-под насупленных кустистых бровей. Щадя лошадей, но и поторапливаясь, путники ехали то рысью, то легким галопом, но все же, как и думал Бертон, ночевать пришлось в поле.

Вечером они съехали с дороги, местность была каменистой, сказывалась близость Иркского побережья, и пришлось уделить немного времени на поиск удобного места. Уже изрядно стемнело, но Бертон не зря продолжил путь когда начались сумерки – здесь протекал ручей. Пока Иглим занимался лошадьми, Роберто подогревал мясо на небольшом костерке. Ир Алессоро читал какую-то небольшую книгу, придвинувшись к свету костра. И ничем не занятому парню ничего не оставалось, как любоваться чужим звездным небом, расположившись на своем одеяле, и прислушиваться к окружающим звукам.

Следующие несколько дней прошли тоже спокойно, дорога становилась все менее каменистой, и теперь петляла через луга и рощи. По мере отдаления от Ирка начинались равнины с сочной высокой травой, пастбища и поля крестьян на более плодородной почве.

И так как деревни встречались уже частенько, ночевали путники на постоялых дворах. Правда, приходилось потесниться – этот тракт, соединяющий столицу и морской порт, служил основным путем для торговцев, почтовых экипажей и различных путников.

Порой, если позволяло время, Бертон Алессоро со своими людьми заезжал в стоящую в отдалении от тракта деревушку – там все-таки имелось больше спальных мест.

И уже когда оставалось два-три дня умеренного хода до столицы империи, путники остановились в подобной деревушке снехитрым названием Полевка. В небольшой таверне кроме них разместился среднего достатка купец, также не поленившийся ради удобного ночлега съехать с главной дороги, два клерка и малочисленная группа деревенских, по поведению и виду – вряд ли из Полевки.

На ужин принесли пару запечённых с травами кур, тушеные овощи в горшочках, большущий каравай хлеба и блюдо пирожков с ягодами и капустой. Алкогольного они ничего не брали, своих людей ир Алессоро держал в строгой дисциплине, что было немаловажно в СОУП. Сейчас Иглим Трум ужинал сидя за отдельным столом – на этот раз обстановка их не стесняла, и они могли общаться на английском. Но спеша добраться до крыши над головой они давно ели и здоровый организм требовал пищи, так что с разговорами пришлось повременить.

Тем не менее, даже ужиная обычно настороженный капитан чистильщиков и сейчас прислушивался к разговорам и прочим звукам в зале постоялого двора. Клерки сидели впереди них, их тихий разговор о делах не представлял интереса. То же самое с купцом и его охраной. А вот деревенские заинтересовали англичанина. Пить они не пили, что выглядело непривычно для мужиков-работяг, вырвавшихся из дома. Чистильщик заметил, что те нервничают, а их негромкий разговор временами повышался в тоне – о чем-то спорили. Прислушавшись, Бертон уловил фразы о нескольких самоубийствах в деревне. Это уже стало интересным.

Посоветовавшись с капралом, он решил разузнать информацию об этих постояльцах и пошел к трактирщику. Кальвадос еще слишком мало понимал риосский язык, поэтому несколько отстраненно все воспринимал, занимаясь разглядыванием зала и присутствующих людей.

- Уважаемый, - обратился ир Алессоро к хозяину, худому и пронырливому с виду мужичку, - а не подскажите ли, что за работяги за тем столом?

Мужик попался разговорчивый, а так как клиент вызывал доверие и сам был приличного вида, так что ж не поделиться местной сплетней?

- Та это из Солодок мужики. Стряслось-то у них невесть что! Люди стали помирать после Летнего сбора. Да все разные – и бабы, и мужики, вродь даже дитё одно. Та вот и подрядились они в город съездить, то ли в Управу, то ли к храмовникам.

Ир Алессоро незаметно для посетителей положил на стол две серебрушки. Монеты сразу исчезли в кармане слегка замусоленного фартука.

- Вы уж постарайтесь узнать подробности.

- Постараюсь, господин, постараюсь, - заулыбался трактирщик, остановил идущую к селянам служанку и, взяв тряпку, сам пошел к ним.

Англичанин вернулся к своим спутникам. Попивая квас, он стал ждать более подробную порцию сплетен.

Хозяин тем временем отрабатывал плату: подойдя к деревенским дабы вытереть не слишком-то заляпанный стол и забрать пустующие тарелки он завязал разговор с мужиками. Люди простые и не очень доверчивые они поначалу неохотно отвечали, но поняв, что трактирщик дядька добрый и, сопереживая их трагедии, пытается что-то посоветовать, разговорились. Кликнув служанку, чтоб принесла по кружке пива за его счет, хозяин таверны сел с работягами помянуть померших.

Посидев около получаса, в меру посокрушавшись, поахав и повздыхав, трактирщик, сославшись на дела, оставил сельских мужиков. Махнув рукой на кухню так, чтоб увидел ир Алессоро, он вышел из зала. Расплатившись со служанкой наперед и отослав своих людей располагаться в комнаты, капитан чистильщиков пошел за сведениями.

- Что вам удалось узнать, уважаемый? - Они стояли на заднем дворе, пройдя через заднюю дверь кухни.

- Нечистое это дело господин, ох и плохое же, - покачивал головой трактирщик.

- Вы, по существу, говорите, мне ваши причитания не могут сказать о сути вещей.

- Извините, впечатлился. Так вот-с, после Летнего сбора начались смертоубийства вначале в Слетках, а потом и в Вышке, соседних деревнях с Солодками. Люди разные, помирали кто от несчастного случая, кто и руки накладывал. Но там токмо человека три-четыре померло, а вот самый страх, как говорят мужики, начался именно в Солодках. Там одним из первых помер служитель Света, теперь дергают постоянно нашего, из Полевки, чтоб обряды проводил. Люди беспокоятся, считают дух нечистый завелся или проклял кто деревушки эти. Никто совет не может дать и решить дело. А до этого места-то спокойными слыли! Ну, разбойничка лет десять назад поймали в округе, мужики иной раз могут подраться. А так чтоб смерть ходила направо и налево, сроду не замечали такого после кхаардавских набегов.

- Спасибо уважаемый, вы правда немногое рассказали, но может пригодится, - Бертон подкинул на ладони еще одну серебрушку.

- А что рассказывать-то, - всплеснул руками трактирщик, ловко подхватывая монетку, - мужики токмо трясутся за своих родичей и спешат в Райволас к храмовникам. Что знали, то и рассказали.

В просторную комнату, отведенную на троих (Иглим пошел на конюшню ночевать), Бертон Алессоро возвращался в задумчивом и несколько отрешенном состоянии.

- Сэр? – сразу же обратился к командиру Роберто, как только тот закрыл за собой дверь.

- Роберто, завтра нам придется отклониться от пути в столицу. Узнаем, что в соседних Солодках стряслось и, если возможно, поможем. Что-то мне кажется это по нашей части. Завтра по дороге расскажу обо всем, сейчас спать, устал я.

[1] Окта - четверть месяца, состоит из 8 дней

[2] От англ. Cuckoo – кукушка, также от лат. Cuculus canorus.

[3] От англ. gowk - еще одно название кукушки на английском, в жаргонном выражении – олух.

[4] Мельс – название золотой монеты, состоит из 100 серебрушек, в серебрушке 10 медяков, чеканится с портретом основателя династии. До этого несколько веков назад ходил золотой таль (династия Тальвонтров) и грэлон (Грэлонти).

[5] Риосский: осм – север; асм – юг; ют – запад; юм – восток.

Глава 6

Как обычно, они выехали еще засветло. Бывшего почтаря англичанин отправил с короткой запиской к своей экономке в пригород Райволаса. Дом у него, конечно, не большой, но лишние руки, умеющие управляться с оружием, инструментом и лошадьми, не помешают. По виду слуги не понять было – огорчен он или рад приказу хозяина ехать в столицу без него.

Кальвадоса Бертон решил не отправлять одного, пусть даже и со слугой. Да и кто знает, посмотрит парень как они с Роберто работают и точно поймет - совать ли ему свою голову в проблемы этого мира или нет. А еще один человек им не помешает, та и пора бы заняться парнем основательно, знание языка хотя и на первом месте, но обращение с оружием точно не на последнем.

Дорога в Солодки, несмотря на утренний час, стелилась пыльной и жаркой лентой – редко где какое дерево возвышалось над утоптанной сухой грунтовкой. Уже больше недели не шел дождь, а ветер лишь бросал в лицо массы теплого воздуха.

Спасаясь от жары, Кальвадос снял жилет, оставаясь в одной рубахе. В Риоссе хоть и не так жарко, как на юге его родины, но учитывая количество носимой одежды и невозможность надевать подобие шорт и майки, приходилось мучиться.

В этот момент он завидовал Зонтику – во время поездки он сидел на плече студента, крепко вцепившись коготками и скрываясь под тенью его широкополой шляпы, часто взбираясь на тулью погреться в лучах солнца. Правда, останавливаясь на короткий отдых размяться и попить воды Кальвадос по совету ир Алессоро брызгал водой и на ящерку. Зонтик жмурил золотистые глаза, раскрывал плащевидную складку и всем видом показывал удовольствие от купания.

По рассказам англичан об этих рептилиях, как их тут называют – инги, студент понял, что питомец достался ему не обычный. Инги не являлись ручными созданиями, но к тем людям и существам, которые прошли через дыры их словно притягивало. На аномальные всплески и колебания пространства они очень характерно реагировали, замирая на месте, раздувая складку и издавая особый шипящий звук, отличный от тех звуков, которые производили в случае обычной для них опасности. Теперь Кальвадос понял, почему неоднократно замечал инги на многих солдатах поселения Триззумского отдела. И как оказалось, благодаря этим постоянным младшим спутникам эмблемой СОУП была стоящая на задних лапках ящерка с раздутым капюшоном и открытым ртом.

Конечно, инги на Варидии не единственные, кто так реагировал на отголоски аномалий и выходцев из них. Коты, собаки, лошади и некоторые другие животные также чувствовали иномирную энергию, но эти ящерицы благодаря своим небольшим размерам стали более удобными спутниками и упрощали работу служащих, в особенности Патрулей.

До деревушки они рассчитывали добраться примерно к обеду, тем более в отличие от деревенских мужиков ехали путники верхом, а не на телеге. По мере продвижения по пыльной грунтовой дороге Кальвадос начал испытывать легкое беспокойство. Из рассказа ир Алессоро он мало что понял, как и англичане не знал с чем придется столкнуться. От услышанного откровенно тянуло какой-то мистикой и даже жутью, как будто он стал одним из героев истории ужасов.

Наконец, их мучения по жаре закончились – впереди за небольшой речушкой шириной всего в пятнадцать-двадцать метров показались крыши домов. Переехав по деревянному мостику, с виду очень хлипкому, мужчины оказались на другом берегу. Теплый ветер принес запахи навоза, домашних животных и недавно скошенного сена.

Солодки оказались деревушкой большой и опрятной, видать люди здесь жили трудолюбивые. Многие дома построены из камня с обмазанными глиной стенами, изредка попадались сложенные из бревен, крыши в большинстве случаев – соломенные или из дранки. На улицах практически никого не видно в это время, разве что старуха гнала куда-то гусей, возле пары дворов играли дети, за невысокими заборчиками порой мелькали женские силуэты, да старый дед сидел у ворот одного из домов, грея уже немолодые косточки. До вечера еще было далеко: люди работали кто в поле, а кто дома занимался делами.

Подъехав к деду, ир Алессоро слегка склонил голову, приветствуя его, и спросил:

- Старик, не подскажешь ли где у вас дом старосты?

- Так того, по делам уехал голова наш, - прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца, ответил незнакомцам дед.

- А у кого можно тогда за ночлег спросить?

- Х-хе… - старик задумался и, когда Кальвадосу уже показалось, что он заснул, тот ответил. - У мельниковой вдовы можно, баба она неплохая, болтливая малость. Но если надолго, то места у ней не больно много – работнички живут. После смерти мужа взялась она управлять мельницей, да не таскать же бабе мешки самой, - разговорился от скуки старик. – А еще можно у пасечника нашего, он не совсем здешний, лет пятнадцать как живет в Солодках. Мужик он хороший, приветливый, хоть и бывает нелюдимым в последнее время, но что надо поможет. Места хватит у него для приезжих – одинешенек живет, чтой-то не заладилось с семьей у него.

- Спасибо старик, помог ты нам, - слегка склонил голову ир Алессоро. – Пожалуй, направимся мы пока к мельнице, а там решим. Будь добр, покажи направление.

- А вон ребятки, - приподнявшись с завалинки, указал дед прямо по улице, - доедете до последней хаты, там чуть полем и мельница с домом ер Варры. А ежели пожелаете к пасечнику наведаться, то повернете по соседней улочке к речке, там в конце деревушки хозяйство его, пчелы, знаете ли, не любят шум да гам.

Еще раз поблагодарив старика, Бертон, а за ним и его люди, направились в сторону дома вдовы. Как он объяснил Кальвадосу, сейчас болтливая женщина, всю свою жизнь прожившая в Солодках, будет весьма кстати – перед каким-либо действием даже информация в виде сплетен может пригодиться.

Коническая крыша ветряной мельницы возвышалась среди построек, в которых угадывался большой жилой дом, пара сараев и небольшой склад. Ветер сейчас слабо дул и лопасти ветряка лениво крутились.

На пороге дома полноватая женщина с завязанным на кхаардавский манер платком распекала не слишком ретивого работника, но увидев подъезжающих незнакомцев, отпустила парня, уперла руки в бока и с приветливой улыбкой уверенной в себе хозяйки стала ждать, когда путники представятся. Из-под платка сзади выбивались черные с легкой проседью волосы, темные большие глаза говорили о цепком уме и волевом характере.

Англичане и Кальвадос спешились и, держа в поводу коней, приблизились.

- День добрый почтенная, - слегка склонив голову в приветствии заговорил ир Алессоро. – Я с моими людьми тут проездом по делам, нам бы остановиться на пару деньков, передохнуть. Добрые люди советовали ваш гостеприимный двор, а мы уж не обидим платой или невежеством.

Оценивающе посмотрев на гостей и оставшись довольной их приличным видом и вежливостью, вдова улыбнулась еще шире:

- Что ж гости дорогие, добрые люди не ошиблись, если теснота в моем доме не смутит вас, милости прошу. Зовут меня Матро Варра. Атта, собирай на стол, - крикнула она, заглянув в дом. - К нам постояльцы на день-два прибыли. – Проходите, проходите уважаемые, а лошадок оставьте, Рулло позаботится. Эй, Рулло! Ленивый ты парень, не видишь что ль, люди приехали, жарко им, лошадок напоить надо, а ты все плетень подпираешь. А ну быстрей сюда!

Чинивший забор парень, бурча что-то под нос подошел забрать лошадей, по схожести с вдовой, видно, что это ее сын. Вышедшая из дома Атта, молодая совсем девушка, скромно потупив красивые темные глаза, пригласила путников в дом. Во всем хозяйстве чувствовалась властная, но не слишком жесткая рука хозяйки: все работали слаженно, двор и строения выглядели чистыми, ухоженными.

На время поселив трех молодых работников в одном из строений, вдова выделила мужчинам небольшую комнатку с выходом во двор. Сполоснув тела от пота и приведя себя в менее растрепанный после поездки вид, англичане с Кальвадосом зашли в большую комнату дома, служившую одновременно и гостиной, и столовой. Поприветствовав домочадцев, они сели за стол, уставленный простыми деревенскими, но весьма сытными блюдами. Отдав напоследок работникам распоряжения о работе после обеда, к ним присоединилась и ер Варра.

За столом ир Алессоро инициативу разговора взял на себя. Роберто внимательно, но не слишком навязчиво посматривал на сидящих за столом людей, подмечая их реакцию на те или иные слова, Кальвадос же понимая все слово-через пять молча поглощал пищу, периодически вежливо улыбаясь и говоря «спасибо» на риосском, когда подливали ему холодный квас. Говорили об имперских делах, новых законах и новостях, постепенно капитан чистильщиков подводил тему к непонятным случаям смертей, которые ему якобы довелось расследовать, служа серогвардейцем в молодости (англичанин избегал упоминать при посторонних людях СОУП).

Домочадцы мельниковой вдовы погрустнели, сама же ер Варра пожаловалась на скоропостижную и необъяснимую смерть Урефа, старшего сына кузнеца и несостоявшегося жениха Атты. Услышав имя умершего, девушка со всхлипом выбежала из гостиной.

- А что ж это такой молодой и, наверное, крепкий парень помер так внезапно? – участливо поинтересовался англичанин.

- Так кто ж знает, - всплеснула руками ер Варра, - таких внезапных смертей у нас ой как много стало за последние три недели. Солодки деревня большая, но если избавь нас Единый[1] от такой участи, и дальше это продолжится, то и работать станет некому. Вот и работничков у меня теперь трое вместо четверых. Верт еще на мельнице работал, крепкий мужик, несмотря на свои сорок годов был, а руки ведь какие золотые, что не попросишь, - все сделает.

Видать у вдовушки на немолодого Верта имелись и прочие планы помимо работы на мельнице, - вспомнив его она так же погрустнела и потемнела лицом, как и убежавшая Атта.

- А кто первый умер?

- Фарла, одного из наших свояченица из Слятки, сварливой бабой слыла, чуть что не нравилось – ругаться начинала. После праздника, говорят родичи, занемогла что-то, сама не своя стала, а потом нашли ее на берегу Хладринки синюю всю – утопла. Лекарь приехал глянуть ее, муж посылал за ним в Солодки, когда занемогла, да поздно уж. Ну да он все равно глянул, мало ли вдруг кто помог утопнуть, но ничего не нашел, только головой все крутил и бурчал будто «темень на голове у ней». Он у нас малость ведун, травки знает, плохой глаз отводит. А потом еще кто-то у них в Слятках помер, а после через день и в Овражьем. Это совсем мелкие деревушки, всего пол часика конному добираться, там домов то и полтора десятка не наберется. В наши Солодки постоянно приезжают с окрестных сел да хуторов: кто зерно мне на муку помолоть, кто к лекарю, за медком едут к пасечнику или починить что к кузнецу. Своего-то нет у них, хозяйство так себе.

Постепенно домочадцы выходили из-за стола, остались лишь гости да вдова. Еще немного поговорив об умерших и запомнив их имена, ир Алессоро уже наметил ближайший план действий.

Поблагодарив хозяйку за сытный обед и извинившись за столь неприятную тему разговора, англичанин поднялся, за ним Роберто и Кальвадос. Все они вышли во двор, ир Алессоро в общих чертах рассказал студенту о произошедших в деревушке событиях (все же тому было еще далеко до свободного владения риосским языком) и спустя недолгое мгновение, убедившись, что посторонних рядом нет, предложил:

- Давайте, пока не вечер, наведаемся к лекарю, интересно б узнать, что он там у трупов рассмотрел. Сдается мне, если это нечисть погуляла, придется все оставить как есть и надеяться на скорый приезд храмовников.

- Сэр, если пока неизвестно, сколько мы тут пробудем, давайте съездим и к пасечнику. – Внес свои предложения в план действий Роберто. – А то тесновато как-то у вдовы, та и народу полно, нам бы поменьше глаз да ушей все-таки.

- Ты прав капрал, завтра желательно переехать, особенно если окажется что дело нашей спецификации. Кальвадос, ты-то что думаешь?

- Знаете, ир Алессоро, мне пока тяжело понять принципы и методы вашей работы, но в моем мире сейчас бы такое происшествие назвали или чертовщиной, или таинственной эпидемией, поражающей мозг людей и заставляющей их кончать жизнь такими жуткими способами самоубийства. Все это весьма странно.

Выехав со двора, они двинулись в сторону улицы, параллельной той, по которой въезжали в Солодки. Проехали небольшое здание, видом похожее на часовню, но с закрытыми дверями – новый служитель приедет через несколько дней. Дом лекаря находился через двенадцать домов после часовни Чистых. С первого взгляда деревушка показалась Кальвадосу очень маленькой – всего две широких улиц пересекали узкие короткие проулки. Несколько домов стояли в стороне от основной застройки, в том числе мельница и, судя по рассказам ер Варры и старика, пасека. Но, несмотря на кажущиеся небольшие размеры деревушки, все же требовалось некоторое время, чтоб проехать из одного конца ее в другой, а тем более объехать все.

Полуденное время близилось к концу, но все еще стояла духота и мужчины выехали в одних рубашках (тем более не город – внешним видом никого не оскорбишь), но по привычке обвешанные оружием за исключением новобранца, которому оно за исключением небольшого кинжала еще не положено.

Многие солодчане все еще работали на своих участках поля или на огородах, расположенных позади каждого дома. Но кое-где во дворах уже слышался детский смех, издаваемые животными звуки, звяканье колодезной цепи, человеческий гомон. Через двор на покатой крыше одноэтажного дома слышался стук молотка – мужик менял кусок дранки.

Проезжая мимо его дома, Кальвадос продолжал с интересом наблюдать за занятием мужика. Уже поравнявшись с воротами, парень заметил, как ни с того ни с сего солодчанин начал махать перед собой руками, будто отмахиваясь от надоедливого насекомого или невидимки. При этом мужик не скупился на бранные слова, но спустя несколько секунд в его голосе появились нотки истерического испуга.

Тут уже ир Алессоро с Роберто подняли головы, обратив внимание на происходящее. И только они успели почувствовать неладное, как неудавшийся плотник, все еще размахивая руками и уже испуганно вопя рухнул вниз. Спешившись по команде капитана с лошадей, они поспешили к дому, хорошо хоть ворота днем в деревне не запирали, поэтому и не пришлось прыгать по заборам.

- Надеюсь, мужик не сильно ушибся, - сказал Роберто, забегая в ворота.

Да вот судя по женским причитаниям, в скором времени раздавшимся со двора, он ошибся.

Подойдя к тому месту, куда должен был упасть солодчанин, они увидели безрадостную картину: сидя на земле подле неестественно выгнутого тела и держа его руку, лила слезы еще молодая женщина в съехавшей на шею косынке.

- Ой горюшко какое-е-е-е! Что же это за наказание-е-е нам?..

- Роберто, за лекарем давай, нужно тело осмотреть, - сразу начал распоряжаться Бертон.

Капрал тут же исчез.

- Я это, коней наверно заведу, чтоб не разбежались, - немного растерянно предложил Кальвадос.

- Да, и воды потом принеси.

Тут же, не теряя времени, англичанин подошел к женщине и попытался поднять ее с земли.

- Аи-и-и горе-то! – все причитала она, но почувствовав чужие руки на плечах, попыталась вырваться и еще крепче сжала руку умершего.

Удерживая страдалицу, ир Алессоро как можно более спокойным голосом начал ее уговаривать:

- Хозяюшка, вы ему уже ничем не поможете, сейчас лекарь прибудет, и мы разберемся в смерти вашего мужа.

Через какое-то время женщина чуть притихла и все же дала себя поднять на ноги. В этот момент вернулся новобранец с наполненной водой флягой.

- Давайте, попейте, - англичанин протянул женщине воду.

Жену погибшего усадили на крыльцо дома, поручив Кальвадосу за ней присматривать. Она уже не причитала и сидела с какой-то обреченностью и покорностью судьбе, спрятав лицо в ладонях, через которые просачивались частые слезы.

Ир Алессоро решил пока не набежали зеваки слазить на крышу, может чего необычного там найдет. К его разочарованию, хоть он и подозревал, что так и будет, там, где сидел мужик, ничего необычного не нашлось – небольшая доска, пару не свалившихся гвоздей и раздавленная пчела. Видимо, солодчанин отмахивался от насекомых и, не удержавшись, весьма неудачно свалился с крыши.

Через десять долгих минут, которых Бертону хватило, чтоб осмотреть место трагедии, а Кальвадос уже не знал, куда себя деть и что сделать, лишь бы не видеть горя женщины, во двор заехал Роберто, позади него сидел тщедушного вида старичок. Но по тому, как весьма бодро старик соскочил с высокого Нельсона, стало понятно, что он еще полон здоровья.

Вытянув из привезенной торбы какую-то склянку, лекарь налил несколько капель в кружку с водой и дал выпить вдове. «Успокоительное, наверно», - подумал Кальвадос. Теперь вдова и вовсе впала в отрешенное состояние и, можно было, не беспокоясь о ней заняться делами.

Стараясь не отвлекать лекаря, осматривающего труп, мужчины наблюдали за его работой в паре метров. Тем временем с улочки зашли несколько соседей, заинтересованные видневшимися с улицы чужими лошадьми и, что самое печальное, - вернулся с рыбалки сынишка погибшего. Связка с рыбой упала в пыль двора, и он попытался ринуться к лежащему отцу, но сочувствующие соседи не пустили его. Мальчик сел на порог возле матери, обнял ее за плечи и уже покрасневшими глазами наблюдал за действиями деревенского лекаря и каких-то чужаков.

Старик закончил осмотр и поднялся.

- Ну что скажете уважаемый? – нетерпеливо спросил Бертон.

- А вы, собственно, кто? – уставив на него колючий взгляд, в свою очередь поинтересовался лекарь. – Я, конечно, сразу же поспешил сюда, когда этот… гхм… громила прискакал за мной, но времени на объяснения, как вы сами понимаете, не оставалось.

- Мы из столичного управления, Надзорная Коллегия. Останавливались в таверне Полевки на ночлег да услышали о здешнем горе от ехавшего к храмовникам вашего старосты и решили сами проверить. – Не моргнув и глазом соврал ир Алессоро и для пущей убедительности предоставил жетон Имперской Надзорной Коллегии, имеющийся у него для подобных случаев.

- Тогда понятно, господа. Я Асэн Фардо. К сожалению, ничем не могу вам помочь, смерть, как и в остальных случаях не насильственная.

- Да мы знаем, на наших глазах он свалился, - встрял в разговор Роберто. – Странно, что высота-то небольшая, как он умудрился шею свернуть – не пойму!

- А что ж вы удивляетесь, и не такое может быть. У нас недавно бабка на ровном месте споткнулась да об угол колодца головой. И все, насмерть!

Отстранив в сторону насупленного капрала, Бертон продолжил:

- Мне все же вспомнилось, как рассказывали, что вы у первой жертвы из Сляток что-то необычное заметили.

- Да, припоминаю, - чуть сконфуженно начал лекарь. – Я, понимаете ли, иногда вижу невидимое глазу обычного человека. Наследственное это у меня. Прапрабабка являлась сельской ведуньей, да Чистым видимо чем-то не понравилась, спалили ее. Правда тогда многих на костер отправляли и «особые способности» зачастую лишь поводом были. Так вот, о чем это я… На теле погибшей ничего особенного не увидел, но начав осмотр головы, я заметил словно темное облачко сошло у нее с макушки и через пару секунд исчезло. Вот и все, более ничего необычного.

- Ясно. У меня еще будут к вам вопросы, уважаемый. Где мы можем поговорить?

- Идемте, здесь мы ничем уже не поможем. Соседи помогут вдове обрядить покойника и вызовут храмовника из Полевки, свой-то почти первым помер у нас. Перед своей смертью тоже беспокойный ходил, сам не свой. На него Кристалл Света[2] в храме свалился во время служения, видать на столбе плохо закрепили или со временем расшатался. Народ это в ужас повергло, глупые бабы сразу стали вопить, что это плохое знамение, мол, Тьма пришла в Риосс. Только темного-то тут ничего нет кроме этих черных облачков у голов померших.

За разговорами они вышли со двора, не забыв забрать и лошадей. Настроение совсем испортилось – только приехали и сразу у них на глазах смерть забрала здорового крепкого мужика. Поговорив еще какое-то время со стариком, но не узнав толком ничего нового или интересного (как оказалось его почти и не вызывали к умершим) мужчины поехали искать пасеку, чтоб узнать о возможном проживании.

Так как дом пасечника находился недалеко от речки, им пришлось повернуть по одной из улочек в том направлении, откуда они приехали, и свернуть чуть в сторону. За небольшими возделанными полями солодчан потянулись луга с разнотравьем и редкими невысокими деревьями, еще крепкий старик на одном из них присматривал за несколькими коровами.

Здесь местность представляла более холмистый рельеф и пришлось обогнуть небольшой овраг с протекающим по нему тоненьким ручьем. Поля будто разноцветными волнами уплывали вдаль. В воздухе ощущался насыщенный травяной запах, жужжали насекомые и среди них – пчелы.

Кальвадосу вспомнились редкие поездки в село к бабушке. В отличие от интеллигентных родителей она была более простой и понятной ему. Приезд внуков для нее становился настоящим праздником. Закончив всего пять классов школы, она несмотря на все тяготы все равно являлась по-житейски умной и даже мудрой женщиной, а главное – доброй и с большим сердцем. И пейзаж чужой деревеньки настолько походил на окружающую местность бабушкиного села, что сердце парня защемило от тоски. Но сейчас не оставалось времени предаваться воспоминаниям и ностальгии – они уже приближались к хозяйству пасечника.

Двор ограждал низкий деревянный заборчик, сам же дом казался большим для одинокого хозяина. Спешившись, они огляделись, никого не заметили. Спустя пару минут, видимо услышав стук копыт по иссушенной солнцем дороге, к ним вышел с заднего дворика хозяин, невысокий полный мужчина, примерно одного с капитаном возраста. В руке он держал ведерко с зерном, наверно, кормил домашнюю птицу. Поздоровавшись с путниками, он подошел ближе и в этот момент Зонтик под рубахой зашевелился и, выказывая любопытство, высунул голову из-за ворота. Увидев или почувствовав приближающегося мужчину, текториумная ящерка подняла капюшон и зашипела, замерев эдаким истуканчиком на плече. Англичане удивленно переглянулись, Кальвадос и вовсе растерялся. Лишь пасечник принял все как должное:

- А разве время проверок сократили? Ко мне из Второго отдела уже приезжали месяца три назад, - удивленно сказал мужчина.

- Так вы подопечный СОУП, - поняв, что к чему сориентировался Бертон и в качестве подтверждения своей деятельности показал жетон с изображением инги. – Мы тут проездом, но дела, к сожалению, заставляют задержаться на пару дней. Мы у ер Варры остановились, но места у нее не так много поэтому просим вас о гостеприимстве. А раз вас уже проверяли, то мы займемся лишь своими делами.

- О, конечно, конечно, - заулыбался толстячок, - меня зовут Россо Броли. Можете располагаться хоть сегодня. Своих лошадок у меня нет, но под этим навесом, - пасечник указал в сторону небольшого загончика с крышей, - им вполне будет удо….

Тут Зонтик, до сих пор сидевший неподвижно на плече у парня, внезапно подпрыгнул и ловко схватил пастью пролетающую мимо толстую медоносную пчелу. Приземлившись назад на плечо, он облизнулся, опять раскрыл капюшон и зашипел на пасечника, при этом вращая глазами в разные стороны в поисках пролетающих мимо вкусных пчел с медом.

Россо Броли от негодования вначале остался стоять с открытым ртом, позабыв закончить фразу, потом его лицо начало стремительно краснеть и наконец после того, как оно стал почти фиолетовым он гневно заговорил:

- Молодой человек я попросил бы вас держать вашу жабу поглубже у себя в… в кармане или где вы там держите это мерзкое создание! – от гнева он почти хрипел и указал дрожащим пальцем на ящерку Кальвадоса. – Если ЭТО еще раз попробует схарчить моих пчелок, я на него и на вас найду управу! Я человек мирный, но никому не дам ни себя, ни моих медоносок в обиду!

Несмотря на то, что Николай не понял практически ни одного слова из гневной речи мужчины, он догадался - пасечник жутко разозлился из-за того, что его Зонтик слопал насекомое, и даже вроде как угрожает им обоим.

- Спокойнее уважаемый, - встрял в разговор англичанин, - не надо так волноваться. Ни ящерица, ни тем более парень, ни в коем разе не хотели вас обидеть, и впредь обещают вести себя достойно. Мы сегодня уже наверно переночуем на мельнице, все же кое-какие вещи там оставили, а уже завтра с утра, если ваше предложение все еще в силе прибудем к вам.

- Конечно, конечно, - Россо Броли быстро сменил гнев на милость. - Я всегда рад видеть служащих СОУП, особенно если они ведут себя вежливо и культурно. - И он незаметно для окружающих бросил на Кукушкина весьма злой взгляд.

После того как Николай убрал питомца в карман, англичане еще немного поговорили о делах с пасечником, который снова стал улыбчивым толстячком. Однако молодому Кальвадосу нет-нет да чудилось, что он кидает в его сторону совсем не дружелюбные взгляды. Солнце садилось и вскоре чистильщики поехали обратно на мельницу.

Ночь, проведенная на мельнице, запомнилась Кальвадосу надолго. Причем запомнилась не с хорошей стороны: всю ночь молодого человека мучали страшные кошмары, он то проваливался в серые липкие объятия полусна-полуяви, то задыхаясь, пытался разорвать их. И даже сквозь сон чувствовал на себе цепкий, нехороший взгляд, и голос, чей-то вкрадчивый, тихий, но очень настойчивый голос нашептывал ему что-то о смерти, избавлении, о том, что не жить ему более спокойно в этом мире.

Парень бы с удовольствием проснулся, но как он ни старался, сон не отпускал его. Он даже пробовал закричать во сне, ведь крик помогает разорвать оковы сна, но лишь беспомощно приоткрывал рот как рыба, вытащенная на берег сильной и беспощадной рукой рыбака.

Уже ближе к рассвету кошмары обрели невиданную силу, черный смерч метался, кружился у него в голове, вызывая пульсирующую боль, которая казалось, готова разорвать мозг. Внезапно в сердце кольнуло, да так сильно, что боль докатила до левой руки и шеи, за первым уколом последовал еще один, и еще, и каждый следующий становился продолжительнее.

Молодой человек вдруг отчетливо понял, что он уже давно не спит и все что с ним сейчас происходит это не ночной кошмар, который развеется с первыми лучами солнца.

Смерть. Смерть пришла за ним, и сжимает своей костлявой рукой его сердце, и нет спасения. Грудь молодого человека перестала опускаться и подыматься - воздух до этого с легким хрипом выходящий из легких перестал идти, дыхание прекратилось, а сердце, последний раз робко стукнув, остановилось.

И вдруг настолько сильное желание жить всколыхнулось и поднялось в нем, что даже черный смерч на мгновение остановился. Воспользовавшись этой заминкой, Кальвадос собрал всю свою волю и жажду жизни в кулак, мысленно ударил невидимого костяного жнеца с немым криком: «НЕТ!» - и тот отступил. Окрыленный этим успехом молодой человек обрушил свою волю на черный вихрь, яростно гася его, разрывая в клочья, развеивая и сжигая своей жаждой жить.

Через секунду он судорожно вздохнул, легкие наполнились свежим ночным воздухом, проникавшим через приоткрытое окно, а его сердце снова застучало, вначале неуверенно и тихо, но постепенно все громче и быстрее, разгоняя застывшую от ужаса кровь по венам.

Освободившись от черных липких оков чужой воли, Кальвадос с трудом открыл глаза. Все болело, такое впечатление, что его очень долго и тщательно избивали, стараясь не пропустить ни единого миллиметра тела. Голова гудела, в груди сердце билось с такой силой, что словно пыталось выбраться наружу, пробивая путь через рёбра. Однако он все еще жив, и это чувство переполняло его радостью, пьянило не хуже алкоголя, от всплеска адреналина кружилась голова и дрожало все тело.

На улице светлело, хмурый рассвет не менее хмурый Кальвадос встретил сидя на кровати, скрестив ноги и закутавшись в одеяло. От событий этой ночи веяло откровенной чертовщиной, и молодой человек не знал, как себя вести. С одной стороны его первым порывом было тут же разбудить крепко спавших чистильщиков и все им рассказать, с другой стороны как его историю воспримут англичане? Не подумают ли они, что он немного сумасшедший, или что еще хуже - трус, впадающий в истерику от ночного кошмара. А может – случилось психологическое расстройство после новости о попадании в другой мир?

Так ничего и не решив, он остался сидеть на кровати и ждать пока его знакомые сами проснутся. Просидев около получаса и раз триста прокрутив в голове случившееся с ним ночью, парень окончательно себя убедил в том, что это не просто сон и обо всем надо рассказать капитану.

Проснувшись, капитан и капрал увидели Кальвадоса, укутанного с головой в легкое одеяло, хотя в комнате было довольно тепло. Он сидел, сгорбившись на кровати и поджав под себя скрещенные ноги.

Вначале вечно веселый Роберто начал подшучивать над парнем, что он не выспавшийся и испуганный из-за живущих на мельнице чертей - именно они крылья мельницы крутят и сны баламутят. Ир Алессоро сперва тоже улыбавшийся шуткам здоровяка быстро заметил, что Кальвадос очень плохо выглядит, не на шутку испуган, а его взгляд не вполне осмысленный. Он велел капралу замолчать, а Кальвадосу не бояться и рассказать из-за чего он сам не свой.

Молодой человек, неуверенно запинаясь начал описывать свой кошмар, но постепенно видя, что чистильщики и не думают над ним смеяться, а наоборот очень серьезно и внимательно его слушают, все больше и больше вдавался в подробности. Когда он, наконец, закончил свое повествование, то почувствовал даже некоторое облегчение из-за того, что его восприняли серьезно и не смотрят как на психа или паникера. С другой стороны, если чистильщики восприняли это серьезно, значит, они сталкивались с чем-то подобным, и он по-настоящему мог умереть, а это пугало еще больше.

- Вам молодой человек несказанно повезло, что вы остались живы, и не сошли с ума. – Сказал ир Алессоро, дослушав Кальвадоса. – Скорее всего вы подверглись мощной ментальной атаке, видимо того же существа или человека, который терроризирует окрестные поселения.

- Черная магия? – Испуганно и удивленно пробормотал Николай.

- Вряд ли, скорее всего ментальная атака, но и темные ритуалы исключать не стоит, – ответил Бертон. – Нам нужно быть предельно осторожными.

- И как можно быстрее открутить голову этому гаду, а тело по возможности сжечь, – кровожадно улыбнулся Роберто, – пока он снова не влез в мозги нашему новобранцу.

- То есть на Варидии это норма? – поразился парень.

- Как бы вам объяснить, - задумался ир Алессоро. В какой-то миг он хотел было отмахнуться и перевести тему, все же такие вещи засекречены для обывателей. Да только парень на собственной шкуре ощутил то, что простые жители империи называют чертовщиной, к тому же решил служить в СОУП, по крайней мере ранее. – Магии как таковой на Варидии нет, до сих пор так и не выяснили почему. Случается, среди местного населения появляются способные люди. Вот, к примеру, даже этот здешний лекарь. Солодчане о нем говорят – малость ведун, так и сам он признал, что иное видит. А еще у многих кто прошел через дыру могут возникнуть или остаться после перемещения некоторые способности. Порой и у потомков таких выходцев может это проявиться. У меня, Роберто и остальных членов отряда также имеются небольшие способности. Говорить какие не буду, это уже конфиденциальная информация, для узкого круга. Очень редко это можно назвать магией. Сейчас напрашивается вывод что мы имеем дело с местным, выходцем или потомком вышедших из дыры.

- И как же мы будем его искать? Я, например, понятия не имею, как ловить черных магов или маниакально настроенных псиоников-менталистов. И, боюсь, еще одну такую ночь я не переживу, – невесело покачал головой Кальвадос, выбираясь из-под одеяла.

- Зато мы знаем. Отряды чистильщиков на то и созданы. Самое главное в любом деле — это понять мотивы преступления, и неважно магическое оно или простая поножовщина, – приободрил его ир Алессоро. – А подозреваемые уже есть. Пока сходу могу назвать Асэна Фардо и Россо Броли. Первый всем известный своими возможностями и кто знает, вдруг он умеет больше, чем показывает людям. А второй выходец.

- Вот только вы вполне могли их спугнуть своими расспросами по селу, затаятся. – Предположил парень.

- Да нет, нынешняя ночь показала, что наш менталист не остановится даже на время, - решительно отмел его предположение капитан. – Надо выяснить, как связанны все жертвы, и что у тебя общего с ними, неплохо бы детально вспомнить пару прошедших дней, с кем ты встречался, говорил, кого видел, и кто видел тебя, и записать подозрительные моменты или людей. Хотя нет, только тот день, когда мы сюда приехали, в Солодках больше жертв. Пожалуй, этим мы с тобой и займемся, как только позавтракаем и переедем к ир Броли. Проще бы проследить за лекарем и пасечником, но в Солодках все слишком на виду.

- А я пока поезжу по округе, разузнаю, что общего у жертв с нашими подозреваемыми, как они связанны, может, кто-то что и вспомнит, – добавил капрал. – Да и расспрошу сельских о странных людишках или местах на всякий случай. Вдруг дело совсем в другом.

После непродолжительного завтрака, который, кстати, Николай отказался есть (из-за ночных событий ему кусок в горло не лез) и лишь выпил чашку травяного чая, чистильщики начали собирать свой нехитрый скарб и седлать лошадей. Во время этих действий Роберто как-то суетился, подгонял своих спутников и то и дело поглядывал на главный дом. После очередного «ну что вы так долго копаетесь», ир Алессоро не выдержал и спросил:

- Да что с тобой такое, все утро торопишься куда-то, как будто тебя в седалище кто-то шило воткнул, или пчела ужалила?

- Понимаете командир, – на мгновение замявшись, ответил он, – мне кажется, что хозяйка мельницы, ер Варра на меня глаз положила. Вот вы вчера вечером пошли отдыхать и язык учить, а я немного погулял тут и встретил ее. Так вот она мне вчера все уши прожужжала - о том, какая мельница выгодная, как не хватает ей мужских рук и как она во вдовицах то засиделась.

- Ну да, тоже самое ты говорил и про хозяйку таверны, и про купчиху и черт знает еще про кого. - Бертон громко рассмеялся, и даже смурной Кальвадос улыбнулся.

- А что, я мужчина видный! – и довольный Роберто выпятил грудь.

- Видный да женатый, скоро ведь и пополнение будет в вашей семье.

- Оно-то так, но все равно чужое внимание приятно, - сконфуженно пробормотал здоровяк при упоминании о семье.

- Поехали уже, завидный женишок. А то оставлю тебя здесь, будешь муку молоть, да байки про службу на завалинке травить.

После этих слов ир Алессоро пошел поблагодарить ер Варру за гостеприимство, а Кальвадос с Роберто вывели уже оседланных лошадей за калитку хозяйства и там уже дожидались капитана. Минут через пять Бертон вернулся, подмигнув Роберто, он запрыгнул в седло и сказал:

- Тебе привет от вдовы, к тому же она просила передать, чтоб ты заглядывал в гости, – улыбнулся он, но тут же вновь стал серьезным. - Ладно, хватит шуток, пора и делом заняться, увидимся вечером у пасечника.

Капрал махнул рукой и поехал, как он сам выразился, «рыскать по округе разнюхивая, что где не так», а Кальвадос с ир Алессоро отправились заселяться к пасечнику.

[1] Культ Единого – основная религия Риосской империи и соседствующих стран.

[2] Освященный кристалл фламмы (минерал), расположенный на высокой подставке, один из атрибутов культа Единого.

Глава 7

Пока они неспешным шагом ехали к дому Россо Броли, настроение Кальвадоса немного улучшилось, он согрелся под ласковыми, с утра не такими палящими лучами солнца и его ночной кошмар отошел на второй план.

На стук в дверь пасечник не ответил, видимо он с утра пораньше возился со своим пчелиным хозяйством и не ожидал СОУПцев так рано. Спешившись, чистильщики приготовились его ждать, однако хозяин на удивление быстро появился, причем не со стороны лугов как вроде бы ожидалось, а из дверей собственного дома. Когда ир Броли подошел ближе к ним, наблюдательный англичанин заметил, что тот плохо выглядит: осунувшееся серое лицо, большие мешки под глазами, да и сам взгляд какой-то мутный. От вчерашнего толстячка, пышущего здоровьем и бодростью, не осталось и следа.

- А, это вы, с утречком вас, – сказал он, вытирая платком влажный лоб. – Проходите, проходите, я для вас комнату уже приготовил.

- Доброе утро уважаемый, что-то вы плохо выглядите, – поздоровался ир Алессоро, а Кукушкин вежливо кивнул головой, так как еще не знал риосского языка хорошо, и боялся ненароком обидеть хозяина. - Что-то случилось? Может мы не вовремя или возможнонужна наша помощь?

- Да нет, что вы, все в порядке, а вам я всегда рад. Просто всю ночь не мог заснуть, бессонница за мной гонялась, – попытался улыбнуться пасечник, однако улыбка вышла вымученной и бледной.

Временно привязав лошадей у большого дома, ир Алессоро и Кальвадос сняли с них свои вещи и прошли вслед за хозяином в просторные сени. Пройдя сквозь них, они попали в большую комнату с огромной печью у дальней стены (такие печки Кукушкин видел только в старых сказках советских фильмов). Судя по обстановке, комната служила одновременно кухней и столовой.

- Здесь кухня, живу я один, так что не обессудьте, готовлю я не очень, но уж что есть - в полном вашем распоряжении, как и все мои запасы. Вон там моя спаленка, - и пасечник показал рукой на занавеску из тяжелой зеленной ткани сразу за печкой. – Я бы вас попросил туда не заглядывать, у меня давно не было гостей и там страшный бардак.

Потом он прошел к двери у другой стены.

- А вот и ваша комната, - ир Броли с трудом открыл рассохшуюся деревянную дверь, - проходите, чувствуйте себя как дома. Лошадок потом заведете под навес, а позади дома колодец и летняя кухня, сад и огороды. Вечером я вам настоящую норк-гроффскую баню растоплю и хмельным медом угощу, ведь такие гости у меня не каждый день, охота побольше новостей узнать. А сейчас отдыхайте, располагайтесь, а я пойду к своим ульям, дела-с.

- Большое вам спасибо за гостеприимство, нам вполне будет удобно, а уж что приготовите, так мы всему рады, – поблагодарил капитан хозяина. – Не переживайте, мы у вас ненадолго и постараемся вас не обременять.

Ир Броли степенно поблагодарил чистильщиков, кивнул головой молодому человеку и оставил их в комнате.

Во время этого диалога Кальвадос просто стоял и рассматривал комнату - достаточно просторную для трех человек, с двумя небольшими окнами, через которые пробивался солнечный свет, но через них вряд ли бы смог пролезть даже такой худой человек как он. Из мебели в комнате стояли два больших сундука (таких размеров что уместили б золотой запас небольшого государства), один шкаф, пустые полки на стенах, пара грубо сколоченных табуретов и… почему-то лишь две кровати. В одном из углов комнаты был разложен старый выцветший соломенный матрац, судя по его виду – в нем наверняка родилось, выросло и умерло не одно поколение мышей. Под потолком болтался небольшой кованый фонарь с огарком свечи.

У Кальвадоса создалось впечатление, что именно для него приготовлен этот матрац. Ему даже отчётливо представилось, как вечером пасечник с гнусным выражением лица расстилает его в углу, и засовывает в него клещей и клопов, собранных со всех близ растущих деревьев, а утром убирая в комнате, сметает на него всю пыль. В пользу последней версии говорила пыльная паутина в углу над будущей лежанкой «злобного пчелоубийцы» Кальвадоса. В центре нее сидел грустный паук, весь серый и мохнатый от покрывающего его слоя пыли.

- А у нашего хозяина с чувством юмора туго, – сказал ир Алессоро на английском Кальвадосу после беглого взгляда на обстановку комнаты, – вон какое тебе царское ложе приготовил.

- Да ну его, – парень махнул рукой, – специально пока он не будет видеть, скормлю парочку его ненаглядных пчелок своему Зонтику.

- Смотри, чтоб он не увидел, а то еще пришибет и Зонтика, и тебя заодно. Кстати, ты заметил, что наш добряк пасечник сегодня так же плохо выглядит, как и ты? А когда я у него спросил об этом, он сказал, что не мог заснуть, мол, бессонницей мучился.

Кальвадос удивленно поднял брови.

- Я вот что думаю, – между тем продолжал англичанин, – вдруг у вашей бессонницы одинаковые причины, уж больно плохо он выглядел. Как бы Россо Броли не стал нашей следующей жертвой неизвестного убийцы. Поэтому наверно поступим так, ты располагайся, отдыхай, отоспись, потому что как вариант сегодняшней ночью мы спать будем мало. А я пока проедусь по деревне, поспрашиваю о нашем пасечнике, выясню, может он кого обидел, может с лекарем повздорили или случайно оказался в неурочное время в не том месте. Если хозяин вернётся раньше меня, я очень тебя прошу, не зли его, и не обижай, видишь, как он повернут на своих пчелах.

- Постараюсь вообще ему на глаза не попадаться, а если случайно встречу, то стану образцом учтивости - то есть буду улыбаться и молча кивать головой, я все равно еще практически ни слова не понимаю.

- Ладно, только слишком уж сильно не улыбайся, а то еще подумает, что ты над ним издеваешься. А теперь идем, расседлаем твою лошадку, и я уеду.

После отъезда ир Алессоро молодой человек немного побродил по кухне, с любопытством заглядывая в различные шкафчики, особый интерес у него вызвали старинные кованные столовые приборы. Кальвадос даже с трудом поборол так свойственное нашему туристу желание стянуть на память маленькую ложечку, уж больно она ему приглянулась. Повздыхав над ней, он осмотрел продукты питания пасечника и не найдя в них ничего странного (а так хотелось уличить его хоть в чем-то) зачем-то залез на печку, там некоторое время полежав и почувствовав себя героем русских народных сказок громко сказал на родном языке:

- Тут русский дух, тут Русью пахнет! Слезай с печи богатырь, время татарам мзды дать! – и довольный засмеялся, однако настроение моментально испортилось от внезапно нахлынувшей тоске по дому, семье, такому простому и уютному ЕГО миру.

Спрыгнув с печи, он вошел в комнату, которую им выделил пасечник, грустно осмотрел ее, и со словами:

- Если грустно и уныло на душе - ляг, поспи, и все пройдет! – скинул сапоги, упал на первую попавшуюся постель, где и моментально заснул. Все же подустал он хорошо за последние дни путешествия, да и сказывался сегодняшний недосып.

Проснулся Кальвадос после полудня в отличном расположении духа и в хорошем физическом состоянии. Услышав знакомые голоса англичан за дверью, он вышел из комнаты, пригладив растрепанную шевелюру. На кухне за столом сидели Роберто и Бертон Алессоро, а хозяин суетился, выкладывая на него нехитрую снедь. Увидев вышедшего из комнаты сонного молодого человека ир Броли сказал:

- Ну вы и любитель поспать, так и времени ни на какую работу не останется. – Немного поворчав по поводу разленившейся молодежи, он махнул парню рукой, приглашая за стол. – Садитесь, сейчас будем обедать, и так припозднились.

Кальвадос, тщательно выговаривая слова на риосском, поблагодарил хозяина и уселся на первый попавшийся стул. Ир Броли замахал на него руками и что-то быстро заговорил, это было его место.

Кукушкин в недоумении нахмурился, он не понял, чего от него хотел пасечник и посмотрел на Алессоро. Англичанин взглядом показал ему, чтоб он пересел на другой свободный стул, а Роберто встал и начал помогать хозяину накрывать на стол.

Во время ужина парень, как и до этого, в основном молчал и слушал. Особо много говорили ир Броли и Роберто, они быстро нашли общий язык. Здоровяк англичанин тоже родился и вырос на пасеке, неплохо разбирался в пчелах и уликах, а к тому же очень любил мед и медовуху. Капитан периодически участвовал в их шумном разговоре, однако, когда пасечник не видел, он очень пристально и оценивающе его разглядывал.

После сытного, но простого обеда и чаепития с медом, пасечник достал бутыль медовухи собственного приготовления и всем налил по стаканчику. Молодому человеку медовуха очень понравилась, он даже попытался на своем ломаном риосском поблагодарить хозяина и похвалить напиток. Несмотря на обиду за слопанную пчелу Россо Броли похвалы принял и с довольной улыбкой снова налил всем по одной. Вскоре Бертон Алессоро поднялся из-за стола и сказал:

- Большое спасибо вам за угощение. Однако нам с ир Борсоном нужно обсудить кое-какие дела, поэтому мы покинем вас. – И он сделал парню знак следовать за ним. – А ты Роберто можешь пока посидеть, если, конечно, ты еще не утомил нашего гостеприимного хозяина своими разговорами.

- Ну что вы, - отозвался пасечник, – всегда приятно поболтать с хорошим человеком, тем более гости у меня бывают нечасто.

Еще раз поблагодарив его за обед, Кальвадос с англичанином ушли на двор. Очутившись на улице, ир Алессоро предложил парню потренироваться со шпагой, отрабатывая стойки и удары, на что тот с удовольствием согласился. Фехтовать пока не решились, да и не имелось второй шпаги, а тяжелый палаш Роберто не очень подходил для этого.

Позанимавшись, они прошли к недалеко протекавшей речке.

- А теперь давай я тебе расскажу все, что мы сегодня смогли выяснить, а ты мне скажешь, что думаешь по этому поводу, - сев на камень у воды начал разговор капитан. Здесь как раз никто не мог подслушать.

- Хорошо, только если вы не против, пока будете рассказывать, я покормлю Зонтика, а то он сегодня почти весь день провел в сумке, - достав прихваченное со стола вареное яйцо, Кальвадос принялся его чистить.

Англичанин кивнул головой, показывая, что не против и начал свой рассказ.

Пока они обустраивались у пасечника, Роберто провел почти весь день в седле, мотаясь по округе, по сути, выспрашивая местные сплетни, а также высматривая странности в поведении людей и прочее. Насчет всяких черных капищ, неупокоенных духов, разной нечисти все тут спокойно, даже лихой люд не баловал. На вопросы внушительных размеров «надзорника» о подозрительных людях, ведьмах, колдунах солодчане только чертили пальцами знак Всеединого Света, удивленно округляли глаза и все как один твердили, что тут отродясь таких не обитало и все их знакомые односельчане уважаемые, добропорядочные люди. И даже лекарь, хоть и ведун, а человек хороший, всем кто ни просит помогает.

Бертон Алессоро же, в отличие от своего более простого и прямого в общении подчиненного пошел другим путем. Он решил побеседовать с семьями погибших и другими людьми, кто их хорошо знал в поисках общего мотива преступлений. Таких людей оказалось немало – в селе все друг друга знают.

Начав расспрашивать о первой жертве, женщине по имени Фарла, он узнал лишь немного: приехав на Летний сбор в Солодки, она учинила ссору на небольшом местном базарчике, устроенном в честь праздника. Досталось почти всем: и кузнецу, и пасечнику и другим солодчанам, кто торговал в тот день: видите ли, цены высокие! А так в тот день ничего и не произошло более из ряда вон выходящего, та и люди уже мало что помнили – сколько дней-то прошло с праздника.

В жизни остальных погибших также на первый взгляд ничего особенного не случилось: все трудились, изредка отдыхали, кто-то меж собой не ладил… все как обычно у людей. Атта, невеста сына кузнеца так вообще про своего суженого ничего толком не смогла рассказать. Как услышала о ком спрашивают, так и слезы навернулись. Только и твердила: такой добрый, такой хороший был, а какие букеты луговых цветов ей носил! Такие разве что на дальнем лугу росли, у речки.

Поспрашивав семью умершего пастушонка, от его бабки ир Алессоро услышал вообще то ли сказку, то ли местную легенду. На том лугу, где цветы рвал кузнец, умерший недавно мальчишка в последнее время коров пас, уж больно животные тянулись туда – разнотравье там. Еще когда бабка бегала мелкой девчонкой ей рассказывали, что девушки любили рвать цветы на том лугу, плести венки да пускать их по речке вечерами. Гадали так издавна на суженого. И вот как-то поутру в покрытой росой траве нашли задушенную девушку, в руке она сжимала порванный венок. На то время она слыла первой красавицей не только в родном селе, а и окрест.

Злодея так и не нашли. С той поры луг стал считаться проклятым, плохим местом и девушки больше не рвали на нем цветы.

Услышав, что некоторые солодчане в смертях винят всякую чертовщину, Кальвадос только хмыкнул. Но потом задумался – в его родном мире зачастую находилось рациональное объяснение многому на первый взгляд непонятному и сказочному. Но сам случай его попадания на Варидию доказывал, что есть в мире место чудесам.

- То есть выходит, что некоторые смерти могут быть связаны с этим проклятым лугом, который в данный момент принадлежит ир Броли? – чуть подумав, решил уточнить молодой человек.

- Получается так. И не следует забывать, что ему этой ночью так же плохо спалось, как и тебе, - кивнул англичанин.

- А последний мужик, который погиб у нас на глазах, кто он? Вы спрашивали его семью, чем он занимался в последнее время?

- Да, но, как и во многих случаях никто толком ничего рассказать не может. Его жена говорила, пару дней назад вечером она как раз накрывала к ужину, как мужа окликнули со двора, и он вышел с кем-то поговорить. Она услышала только, что он отказался что-то смастерить, так как чинил крышу на мельнице и своя подтекала, хотел заняться. А вот кто приходил, она так и не поняла.

- Хм, ну не мог же кто-то настолько обидеться из-за этого отказа настолько, чтоб желать мужику смерти! – воскликнул Кальвадос. – Да и толку, не толкали ж его с крыши… от пчелы неудачно отмахнулся… хм, от пчелы, значит… - тут ему припомнился момент, как разобиделся на него пасечник, когда Зонтик слопал медоносное насекомое.

- Появилась догадка? – ир Алессоро внимательно посмотрел на внезапно замолчавшего парня.

- Как вы считаете, если человек умеет внушать другим разные мысли и желания, может ли он держать под контролем сразу двоих и больше?

- Хм… среди выходцев встречаются люди с подобными способностями, но нужно иметь большую силу воли и развитые способности, чтоб уметь то, что ты описал. Такие у нас наперечет, да и живут они слишком далеко отсюда, а новых, насколько знаю, не появлялось. Разве что из какой-нибудь дыры не уследили и сбежал от патруля. Когда-то давно, я об этом только читал в старых материалах дел, один мужик, причем предков среди выходцев не имелось у него, в каком-то захолустье смог контролировать мыслью своих односельчан. Дань брал с них, лучший дом построили, первую красавицу отдали за него замуж ну и так далее. Раскрыли не скоро, только когда налоговики сами приехали к ним, налоги редко платились, жаден стал манипулятор. Ну и заподозрили неладное. Вот такие самородки и среди коренного населения бывают.

- А-а-а, значит, возможно, - огорчился молодой человек.

- А что не так?

- Я подумал, что ир Броли мог так плохо выглядеть утром, потому что как раз он и пытался повлиять на меня этой ночью. А тут получается из ваших слов, что кто-то вполне мог, как мне что-то внушить, так и ему.

- Так вот о чем ты подумал, - встрепенулся англичанин. – Твоя идея, конечно, выглядит получше местных легенд о всякой чертовщине, но ей тяжело найти подтверждение. Некоторые смерти явно связаны с этим треклятым лугом и пчелами, но это еще не факт. Я нашел в Солодках старика, зовут его ир Заххар. Он раньше помогал ир Броли с пчелами, пока тот осваивался в деревне. Старик ничего странного за ним не замечал, да и другие тоже за столько лет то. Нелюдимый разве что немного, ну да зная историю нашего пасечника, оно-то и понятно, он ведь тоже лишился родного мира.

- Да уж, - вздохнул Кальвадос, вспомнив и свою ситуацию. – А с лекарем что?

- Ничего особенного, - нахмурился ир Алессоро. – Всю жизнь в Солодках, как и многие его предки, когда понял, что есть дар – стал пользоваться и помогать другим. Храмовники не препятствовали, в темных делах никогда не был замечен, ревностный прихожанин. А служителям Единого все что во благо, значит и высшие силы одобряют. Может, конечно, ир Фардо только прикрывается верой.

День близился к концу, они порядком засиделись, обсуждая дело, к тому же мошкара уже покоя не давала.

- Фух, у меня уж и язык стал болеть от болтовни, - отыскав их, подошел Роберто.

- Странно, ты никогда не жаловался, - улыбнулся капитан, поднимаясь с камня. – Как байки травить так не болит, значит?

- Так то ж байки, - вздохнул капрал, - а тут мед да пчелы, улики да мед, а потом опять пчелы…

- Тогда поужинаем и спать, на этот раз можешь не засиживаться с разговорами.

- Я смотрю, ты свою постель не раскладывал – с улыбкой сказал ир Алессоро парню, вернувшись после ужина в комнату, и показал рукой на сваленный в углу матрац. - И правильно сделал, предлагаю сегодня тебе спать на кровати, а мы с Роберто будем тебя по очереди охранять.

- Спасибо, ир Алессоро.

- Ладно, ложись спать, завтра мы, наверно, поедем по хуторам расспрашивать людей. А твою идею мы примем к сведению и присмотримся внимательнее к Россо Броли.

Немного успокоенный близким присутствием чистильщиков Кальвадос лег спать на одной из кроватей, но некоторое время не мог заснуть, размышляя над странными смертями в Солодках.

Кошмары в эту ночь ему тоже снились, но будто держали свои темные лапы на расстоянии от него, чего-то опасаясь. Пару раз молодой человек просыпался, ворочался, при тусклом свете маленькой масляной лампы видел то разговаривающих тихонько англичан, то кого-то из них карауливших его сон на табурете у окна.

Из приоткрытого небольшого окна ветерок внес в комнату запахи цветов, луговых трав, сена, влажной земли и навоза. Потянувшись, Кальвадос перевернулся на другой бок и открыл глаза. Одевшись, он выглянул в окно – по положению солнца он понял, что еще довольно рано.

«Да я так и вовсе жаворонком стану!» - улыбнулся про себя непривычный рано вставать парень.

Дверь в комнату открылась, повернувшись, Кальвадос увидел входящего Роберто.

- Молодец, сам проснулся, а то я вот будить тебя пришел. Идем, позавтракаем.

Выйдя из комнаты, Кальвадос поздоровался с ир Алессоро и накрывавшим на стол пасечником и первым делом пошел умываться во двор.

- Я, как и вы считаю, что нужно начинать с хуторов. Первой-то кто помер? Почтенная Фарла! А она ведь не из Солодок, потом и пошла смерть гулять по хуторам окрест. Ясно, что там зародилась эта напасть, - услышал доводы ир Броли молодой человек, вернувшись в дом.

- Спасибо, что высказали свое мнение. Мы уж не знаем, что и думать, всех вчера расспросили, а толку? Эх… - махнул рукой ир Алессоро, незаметно для пасечника давая знак не болтать лишнего Роберто и Кальвадосу. – Так что, пожалуй, поедем мы с капралом, а с вами оставим нашего юного друга.

Молодой человек вопросительно глянул на англичанина. Уж что-что, а оставаться одному с этим непонятным толстячком ему не хотелось. Заметив взгляд Кальвадоса, англичанин незаметно для хозяина кивнул ему, потирая подбородок, мол – все так и надо, не переживай.

- Ой спасибо! – заулыбался ир Броли, - я уж и эту ночь мучился от кошмаров, а душно как было спать, ох душно! Все думал, воздуха не хватит. Так боязно в последнее время, что и я умру той непонятной смертью, как и другие…

Так и прошел завтрак с причитаниями пасечника, его разговорами, что напасть скорее всего пришла с дальнего хутора, а оттуда и вестей давненько не слыхать. Правда, тут же ир Броли начал сокрушаться, что далековато ехать туда, разве что к вечеру они вернутся. Беседуя с чистильщиками, он так ни разу и не взглянул в сторону Кальвадоса, немного суетился, много улыбался да невпопад шутил. Не думай в это время молодой человек о плохом, счел бы такое состояние хозяина дома проявлением его добродушного характера. Но не раз увидев обратную сторону такого добродушия он не питал на этот счет иллюзий.

Вычищая Фурма, Кальвадос размышлял, чем бы ему потом заняться, без дела оставаться как-то не хотелось. Как чистильщики уехали со двора, Россо Броли пошел заниматься домашними делами и попадаться ему на глаза лишний раз парню не хотелось. Подкинув коню заботливо приготовленного пасечником сена, он набрал у колодца воды и, помыв руки, оглядел двор.

Прищурив глаза, Кальвадос взглянул на небо. День только начинался и возвращаться в гостевую комнату он не стал. Ворот рубашки зашевелился и на солнце выбрался Зонтик. «Вот уж кому комфортно будет и при сорока градусах жары, - взглянув на питомца, подумал молодой человек. – Впору пожалеть, что я не ящерица». На солнце припекало, на лбу выступили бисеринки пота. Еще раз глянув на Зонтика, закрывшего глаза и явно наслаждающегося жаркими лучами солнца, Кальвадос решил взять с него пример. Да и капитан ему предложил перед отъездом раз так неуютно он себя чувствует в компании пасечника к речке сходить, либо, если захочет – самому на «проклятый луг» взглянуть.

Оставшись в легкой рубахе и штанах, парень прихватил с собой плащ, шляпу и флягу с водой. Сложив остальные вещи в комнате, он пошел искать удобное место, чтоб позагорать у протекавшей недалеко речки и, возможно, искупаться.

У Хладринки луг заканчивался невысокими зарослями кустарника и резко обрывался вниз. Вспомнив недавние разговоры о местных байках, Кальвадос решил, что это и есть то самое проклятое место. Прекрасно понимая, что многое в этих сказках является вымыслом, он вполне спокойно отнесся к этому. Чтоб подойти ближе к речке, пришлось немного обойти обрыв, к тому же хотелось устроиться вблизи нескольких деревьев, нависающих над водой, чтоб лишний раз не перегреваться на солнце.

Оглянувшись и никого не заметив, Кальвадос разделся до портков, расстелил плащ и прикрыв лицо шляпой устроился отдыхать. Из вороха одежды вылез инги и перебрался ему на грудь.

- Как вы считаете, подопечный наш еще цел? – Роберто шумно дышал от ходьбы, постоянно вытирая платком, больше напоминавшим кусок скатерти, вспотевший лоб и шею: не любитель он передвигаться пешком, да еще и по пыльной дороге под солнцем.

В одежде с чужого плеча он чувствовал себя некомфортно, рубаха и вовсе оказалась тесновата. Радовало, что рабочие штаны свободного кроя, а то б вовсе не налезли.

- Думаю, если виновник всей чертовщины ир Броли, то он вначале убедится, что мы уехали, - ответил капитан, надвигая пониже широкополую соломенную шляпу.

Ночью, пока чистильщики охраняли сон Кальвадоса они обсуждали дело и возможные дальнейшие действия. Решили вначале проверить ир Броли – так как остановились у него, то приглядываться стало легче. Выехав со двора пасечника и сделав крюк, они доехали до мельницы и попросили ер Варру оставить лошадей пока у себя, дать им одежду попроще да поискать рыболовные снасти. Удивившись подобной просьбе, она согласилась, тем более здоровяк Роберто, широко улыбаясь да поблескивая глазами, отвесил ей пару комплиментов.

Конечно, все это заняло время: на ир Алессоро одежда без труда нашлась, а вот для капрала пришлось поискать. И все равно ему пришлось надеть свои сапоги – чужие лапти никак не желали налезать на его ноги. Снасти по просьбе матери одолжил им Рулло. Все боевое снаряжение чистильщики решили не брать, ограничившись длинными кинжалами и пистолетами, которые вполне можно скрыть под просторными рубахами.

Теперь, когда солнце все сильнее стало припекать, поднимаясь по небу, они шли вдоль речки в сторону пасеки, предварительно обойдя село по краю – все-таки их могли узнать, да и на рыбаков вблизи они не очень-то похожи.

Надвинутая на глаза шляпа, замечательная погода и близость воды способствовали отдыху, и Кальвадос сам не заметил, как уснул на берегу. Проснулся он от тревожного чувства и припекавшего кожу солнца.

Поправив шляпу и съехавшие с носа очки, он сел на плаще и, вспомнив от чего проснулся, осмотрелся. Позади простиралось поле луговых трав и с такого положения тяжело было понять – не скрывается ли в них кто-то. Встав и передвинув плащ с вещами под сместившуюся тень одного из вблизи растущих деревьев, молодой человек еще раз оглянулся на луг: высокая трава, легкий ветерок колыхал стебли и, казалось – по маленькому зеленому морю бегут волны.

Все-таки никого. Разве что в отдалении справа на том берегу речки у каких-то кустов двое сельских рыбачили. Но расстояние не позволяло рассмотреть их лучше, а потому интерес Кальвадоса к ним быстро упал. «Главное – Россо Броли нет поблизости» - обнадежил он себя.

Потянувшись, Кальвадос подошел ближе к воде, здесь уже начинались камни и галька, покрывавшие дно Хладринки и заходить в воду следовало аккуратно, чтоб не поскользнуться. Зайдя по колено в речку, парень прикрыл от удовольствия глаза, ощущение духоты немного отступило.

Почувствовав близость воды, Зонтик с плеча перебрался на тулью шляпы – он хоть и любил, когда в жару на него брызгают водой, но не до такой степени, чтоб самому поплавать. Теперь он восседал на шляпе, подобно смотрителю башни.

Решив искупаться, молодой человек снял шляпу с разместившимся на ней инги и положил на сухом камне у воды. В самом глубоком месте вода еле достигала ему плеч, а каменистое дно не располагало к нырянию. Зато можно немного поплавать, небыстрое течение этому не мешало.

Поплыв вдоль левого берега, Кальвадос наметил себе ориентиром небольшой каменистый уступ, поросший кустарником, который он как раз обходил до этого, чтоб спуститься к воде. В сторону рыбаков не хотелось плыть, народ тут любопытный – потом судачить будут: кто такой да что забыл тут. Да и хотелось в левую сторону поплыть, словно какой интерес подталкивал его. За вещи он не переживал, особо ценное он и так оставил в доме пасечника, а даже если кто позарится на оставленный плащ и шляпу, невелика потеря будет. Разве что там Зонтик остался, хотя парень был более чем уверен – с ящерицей в его недолгое отсутствие ничего не случится.

Доплыв до своего ориентира, молодой человек хотел уже выбраться на крупные камни, чтоб передохнуть, здесь как раз берег стал более каменистым, и он порядком устал с непривычки устраивать такой заплыв, но тут ноги свело жуткой судорогой. И внезапно, хоть глубина в этом месте достигала всего до шеи, появился страх, что он может утонуть.

Быстро взглянув в сторону спасительного берега, бултыхающийся в панике Кальвадос успел заметить, как кусты пошевелились. Нырнув под воду в попытке размять руками схваченную судорогой ногу, он почувствовал, как если бы камень на шее не дает выбраться на поверхность. На этот раз ужас захлестнул его сознание – неужели он утонет? Постаравшись собраться с духом и поменьше при этом наглотаться воды, Кальвадос все же почти отогнал панику – на берегу явно кто-то находился, как он успел заметить и сейчас ему помогут выбраться.

С неимоверным усилием вынырнув на какое-то мгновение из воды, он уже хотел крикнуть «На помощь!», но тут же захлебнулся водой, начал отплевываться, а в виду отсутствия очков еще и не мог толком разглядеть, кто же стоит на берегу. В этот момент за ногу будто что-то дернуло, на шее добавилось тяжести, потянули за руки, и он вновь резко ушел под воду, еле успев глотнуть воздуха. В отчаянии понимая, что обычным образом ему никак не выплыть, он опустился на дно, благо неведомая сила как раз туда и тянула и, обдирая руки о выступающие камни, пытаясь таким образом карабкаться к берегу.

Еле-еле продвинувшись так на какой-то метр-два, Кальвадос вновь вынырнул, потратив на это немало сил, и так стремительно убывающих. Судорожно глотая воздух и стараясь не уйти под воду, он взглянул на берег. Там, на уступе перед кустами стоял человек. Со своим плохим зрением парень так и не смог разглядеть лицо, но полноватая фигура, небольшой рост и широкополая шляпа подсказывали, что за его мучениями наблюдает Россо Броли.

Теперь Кальвадос понял, почему его никто не спешит спасать. А чистильщики так некстати уехали. Аж обида нахлынула, что бросили одного…

Очередной приступ судороги, который сковал уже обе ноги, и непонятная сила снова затянули его под воду. От понимания, что он один на один с убийцей, новый приступ паники почти полностью накрыл его. Лишь желание жить упорно толкало его вперед. Легкие жгло огнем, в глазах постепенно темнело и он не был уверен, что хватит сил на то, чтоб снова вынырнуть хоть на несколько секунд за воздухом.

В какой-то момент Кальвадосу послышался голос матери: «Коля, вылезай из воды! Губы уже посинели, доплавался!». Точно так же, как в детстве, когда они отдыхали семьей на море. Тут же он ухватился за это воспоминание, ставшее таким ярким и живым. Но, какая-то часть его сознания напомнила – мамы тут нет, она в родном мире, он тут один и может, погибнув тут, получится вернуться обратно? Голос матери, настойчиво зовущей выбраться из холодной воды, сменился другим, незнакомым и безжалостным, уговаривающим сдаться, все оставить, вернуться к родным, ведь они его так ждут.

Замерзающие ободранные пальцы все еще продолжали цепляться за камни, как его подхватили сильные руки. Прямо возле уха послышались ругательства и его куда-то поволокли. Неожиданно раздался выстрел с другого берега, а за ним – глухой удар и всплеск воды, обдавший мокрого и полузамерзшего Кальвадоса изрядной порцией брызг.

- Фух, еле успел… жить будешь парень! – над телом молодого человека склонился Роберто, надавливая ему руками на грудь он откачивал лишнюю воду. Закашлявшись, Кальвадос перевернулся на бок. – Все в порядке сэр, - крикнул капрал ир Алессоро, который уже заходил с того берега в воду.

Возле камней, выступавших из воды как раз под склоном, где стоял пасечник, вода колыхала недвижимое тело. Речка вокруг тела немного порозовела от крови. Подплывший к берегу капитан чистильщиков и капрал перевернули труп.

- Так и не попал в мерзавца, - слегка запыхавшись сказал ир Алессоро. – Оступился он.

- Вижу удачно вы «не попали», - усмехнулся Роберто, - камни сделали за нас работу. Но оно может и к лучшему.

У трупа не оказалось огнестрельной раны, зато был пробит висок. Испугавшись постороннего присутствия и направленного в его сторону пистолета, Россо Броли оступился в попытке сбежать и при падении в реку неудачно ударился головой.

- Да, пожалуй, к лучшему.

- Интересно, о выходце с такими способностями в окрестностях Райволаса наши не делали никаких записей. Получается, это у нашего клиента возникло и развилось недавно, - почесывая затылок проявил чудеса сообразительности капрал. – Вот теперь понять бы что сподвигло его разум на такой всплеск силы.

- Ты прав, занятный случай. Но голова без этого гудит, после обмозгуем, а так это работа аналитиков, не будем хлеб отбирать. Оставь тело, больше не трогаем, нужно позвать того лекаря, да еще парочку свидетелей. А сейчас приведем Кальвадоса в порядок и заберем его вещи. Позже «найдем» тело. А тем кто слышали выстрел, скажем что зайца от скуки пытались подстрелить.

Вернувшись к вещам, Кальвадос первым делом подобрал оставленную шляпу с Зонтиком. Инги, первые пол часа как они вернулись за его вещами, места себе не находил и несколько раз бегал туда-сюда по хозяину, то ли радуясь его возвращению, то ли проверяя – в целости ли сохранности он вернулся. От такой щекотки парень невольно начал улыбаться, настроение стало не столь мрачным и пережитый ужас неспешными шагами отступал назад.

А к вечеру чистильщики дело уладили, представив его так, что расследуя странные случаи в Солодках, они шли вдоль реки к проклятому лугу и заметили в речке тело.

Дом кузнеца располагался неподалеку, туда они и сходили, позвав главу семьи с домочадцами освидетельствовать смерть пасечника. На время взяв у кузнеца старую кобылу, Роберто съездил за их лошадьми к мельнице, а потом и лекаря привез.

Асэн Фардо осмотрел вытащенное из воды тело да покачал головой: «На макушке еще есть темное пятно, хоть оно и начинает исчезать, а куда больше, чем у других», - констатировал он. Местные повздыхали и разошлись по домам с надеждой, что смерть нелюдимого, а потому так и оставшегося чужим в Солодках Россо Броли станет последней.

Оставалось только решить, что делать с пасекой, хозяйство-то пропадет. Но это уже солодчане сами решат со старостой, когда тот вернется из Райволаса. А пока решили, что с помощью ир Заххара, старика ранее помогавшему ир Броли, за пасекой приглянет младший сын кузнеца - рядом все-таки живут.

Пока чистильщики улаживали дела, Кальвадос стоял в сторонке и все переживал свою несостоявшуюся смерть. Зонтик сейчас сидел на потеху местным на тулье шляпы, греясь под лучами уже заходящего солнца. Да только Кальвадос будто не слышал смешков детворы и женщин, он думал о своем, вспоминал – действительно ли ему почудился голос матери?

- Ну что парень, еще не жалеешь, что выбираешь службу, а не мирную жизнь? – подойдя к нему спросил Роберто, пока ир Алессоро разговаривал с солодчанами.

- Я пока не знаю… - отрешенно взглянув на собеседника, ответил Кальвадос. – С одной стороны, я постоянно могу подвергаться опасности. С другой, если я как этот пасечник займусь ремеслом, мне дадут дом в каком-то селе или городке, а не свихнусь ли я от такой жизни?

- Хм… хороший вопрос, - будучи человеком простым, Роберто мало задумывался о подобных вещах. Он больше привык слушаться старшего по званию и к тому же перед англичанами не стоял выбор – пахать поле или воевать, они привыкли делать последнее и принимали решение коллективно. – Н-да парень, понимаю, тяжеловато тебе. Но время еще есть определиться пока доедем до Райволаса, а там Академию увидишь, с ректором поговоришь… вот только что-то мне подсказывает, скучно тебе будет в мирной жизни, приключений захочется, не по тебе сидеть на одном месте.

- Может быть. В любом случае спасибо за поддержку, - улыбнулся Кальвадос. Сейчас он понял, какую б жизнь он ни выбрал на Варидии, если рядом будут такие надежные люди, готовые помочь или, хотя б выслушать, то он не сойдет с ума и вряд ли заскучает. – Подожди, чуть не забыл, - остановил он уже отходившего капрала, - так вы меня специально оставили приманкой?

- Да, - кивнул Роберто нахмурившемуся парню, - ир Алессоро просил не говорить тебе, вдруг если ты начнешь нервничать пасечник мог приметить неладное. Но мы вовремя успели.

- А если б не успели?

- Что ж, этот груз пришлось бы нести всю оставшуюся жизнь, - безрадостно ухмыльнулся Роберто. – Такова наша работа. Поэтому еще раз подумай – нужно ли тебе вступать в наши ряды.

Глава 8

Три дня спустя все еще живой и почти целый (за исключением ободранных ладоней и коленей, ссадин на лице и обломанных ногтей) Николай Кукушкин, а теперь Кальвадос Борсон в компании двух англичан подъезжал к столице Риосской Империи - Райволасу.

За время этого небольшого путешествия он начал привыкать к своей новой жизни новобранца СОУП, этой еще не полностью понятной ему службы. Постоянное общение с Бертоном Алессоро и Роберто Доа, а также окружающий его новый мир, аналогичный европейскому позднему Ренессансу не давали парню грустить по родным, друзьям и Земле.

К тому же если быть до конца честным, Кукушкин в душе даже радовался свалившимся на его голову неожиданным приключениям. Разве не мечтает любой мальчишка в возрасте от пяти и до ста, а иногда и старше лет отправиться в неведомый новый мир полный опасностей, тайн и приключений? Надеть доспехи, взять в руки меч, спасти местную красавицу, открыть в себе невероятные способности (может даже магические), разбогатеть, стать героем в этом мире, ну а потом, выполнив все квесты и раскрыв тайны, можно и домой вернуться.

Приблизительно с такими мыслями молодой человек со своими спутниками уже пол дня неспешным шагом ехал по предместья города. Скакать галопом не получалось из-за большой загруженности дороги путниками, как конными, так и пешими, гужевым транспортом от одноколесных тележек с грузом и до изумительных экипажей.

Несмотря на то, что в этом мире еще не существовало официальных правил дорожного движения, становилось видно, что большинство людей придерживается определенных норм. Как заметил студент, движение по широкому мощеному тракту было левосторонним, ближе к центру дороги навстречу друг другу ехали повозки и кареты, всадники, которые спешили, старались держаться немного с боку и ехали легкой рысью. А многочисленные пешие путники в основном топали по пыльной обочине, чтоб случайно не попасть под копыта или колеса.

- Здесь всегда так не протолкнуться? – поинтересовался парень, его уже давно начало раздражать это на его взгляд медленное движение верховых и пеших.

- Ну, до светла и примерно часик после рассвета не так многолюдно: торгаши из деревень да купцы с обозами, почтовые, служивые люди в основном. А вот потом уж да, столпотворение почти до вечера. Как стемнеет тоже проще, торговый люд спешит до темна разъехаться по домам, дорога будет не так повозками загружена. Обычно, когда время позволяет мы либо очень рано стараемся подъехать к столице, либо совсем по темному. Но мы и так потеряли время в Солодках, я решил не ждать.

- Понятно, - вздохнул Кальвадос, свыкаясь с мыслью что придется еще долго глотать дорожную пыль. - А почему движение здесь левостороннее? – не выдержав и чуть смущаясь, спросил парень у ир Алессоро.

- Как это почему? А какое оно еще может быть? – искренне удивился англичанин.

Тут уж Кальвадос, окончательно смутившись, сказал:

- Ну-у, у нас оно правостороннее, да и в большинстве стран в наше время тоже. Так, по-моему, сподручней.

- Странно как-то. Хотя да, я слышал, что и в наше время вроде как во Франции ездят не так, как обычно принято. А тут все просто: посмотри, с какой стороны у меня и у большинства всадников расположены ножны со шпагой. Правильно, с левой. А теперь представь если б мы ехали как ты предложил, то все всадники постоянно цеплялись бы друг за друга ножнами, путались в них, ругались и естественно вызывали друг друга на дуэль. Стал бы не торговой тракт, а дуэльный… дороги-то не такие уж и широкие, а в городах и того уже…

- Да и рубить так удобнее! – не выдержал и с кровожадной ухмылкой встрял в разговор Роберто, при этом он изобразил правой рукой рубящее движение, причем так натурально и внезапно, что в едущей навстречу им телеге возница аж испуганно втянул голову в плечи. – Вот видишь! - довольно рассмеялся чистильщик и еще раз изобразил рубящее движение.

- Перестань махать своими ручищами, а то точно кого-то убьёшь, или тебя на дуэль вызовут за угрозу чьей-то чести! – остудил пыл капрала ир Алессоро. На что довольный собой Роберто еще раз улыбнулся и подмигнул Кальвадосу, но руками махать перестал.

На этом разговор о преимуществах левостороннего движения над правым сам собой затих. Однако парень действительно заметил, что в реалиях этого мира такой способ дорожного движения оказался удобнее.

Вначале Кальвадос вертел головой по сторонам и с любопытством рассматривал каждый домик, мельницу, или сарай пригорода. Спустя некоторое время пасторальный пейзаж ему надоел, и он про себя подумал, что предместье любого крупного города во все времена и наверно во всех мирах практически одинаковы. В голове даже всплыло выражение, не раз слышанное им на родине - «частный сектор». К тому же за время своего необычного путешествия парень уже привык к внешнему виду местных жителей, успел он и на дома риоссцев насмотреться – в основном одно и двухэтажных из грубо обработанного камня и толстых бревен у тех, что победнее или шлифованного более аккуратно подогнанного камня у богатых.

Поэтому все свое внимание он переключил на дорогу, вернее на тех, кто двигался по ней. Он с огромным интересом рассматривал всадников, которые в большинстве своем так же, как они не спеша ехали по тракту. Многие из них были вооружены шпагами разной длины, обязательным атрибутом являлся головной убор, и неважно широкополая шляпа это или объемный свисающий на одно ухо берет. А вот остальная одежда по цвету, покрою и украшениям отличалась. Кальвадос даже подумал, что если поставить пару сотен этих мужчин рядом, то вряд ли найдутся хоть двое полностью одинакового вида. А когда мимо проехал отряд из трех десятков всадников все в кирасах, шлемах, и с короткими пиками то парень аж засмотрелся на них. Когда-то он успел побывать на европейском средневековом фестивале, где показывали реконструкцию какой-то битвы, что его очень впечатлило.

Ир Алессоро, заметив интерес молодого человека, пояснил:

- Конный патруль Серой Гвардии, аналог наших жандармов или полицейских. Рыщут по дороге, смотрят за порядком, вешают разбойничков.

Роберто же сплюнул и презрительно скривившись, добавил:

- Вечно лезут, куда не надо и когда не надо, только работать мешают. А когда они действительно нужны, их никогда рядом нет.

Новобранец с пониманием улыбнулся и добавил, что на Земле с полицией та же проблема.

С не меньшим любопытством он рассматривал и гужевой транспорт. Парень заметил, что навстречу едут чаще пустые повозки и телеги, а в город ехали загруженные. Еще Кальвадоса чрезвычайно заинтересовали закрытые богато украшенные кареты, уж очень ему хотелось заглянуть в них и посмотреть, как выглядит местная знать, особенно дамы.

Через некоторое время ветром принесло свежий речной воздух и вскоре они подъехали к широкому каменному мосту, воздвигнутому в самом узком месте над водами Иранумиссы – главной водной артерии империи, несущей свои воды от Рульмского перешейка мимо столицы и до озера Лартаннен. Сразу бросалось в глаза, что за мостом следят и поддерживают его в отличном состоянии, к тому же перед ним находились крупные постройки – богатый трактир с конюшнями, кузня и пост серогвардейцев.

За мостом большие поля пропали, повсюду располагались дома и домишки, часто со скромных размеров садиками и огородами. От главного тракта, по которому они ехали, начали часто отходить ответвления, улочки пригорода. То тут, то там попадались маленькие небогатые лавки, а потом они проехали мимо рынка. Однако общая застройка представляла собой хаотичный вид, и сразу бросалось в глаза, что здесь люди продолжают строиться. А из-за крыш домов вдали начала проступать темная громада крепостных стен уже самого города.

- Смотри, Кальвадос, - указал на темнеющий вдали город ир Алессоро, - видишь, там немного слева возвышаются сразу несколько башен и рядом блестят навершия на куполах? Это старый дворец императора и самый крупный в стране храмовый комплекс Единого Света. Райволас и ранее являлся столицей, еще когда не существовало Империи, а было просто королевство Риосс. Замок короля стоял почти в центре города, но с образованием империи, основатель династии Грэлонти пожелал построить новую резиденцию, достойную императора. А старый дворец как самую укрепленную часть города отдали в распоряжения армии и Имперской Надзорной Коллегии, это аналог нашей разведки и контрразведки. Официально СОУП приписано к седьмому отделу этой Коллегии. Где-то там же находится тюрьма с пыточной, но туда тебе лучше не попадать, ну и конечно основные арсеналы города.

Прикрыв глаза рукой, чтоб лучше видеть, парень рассматривал возвышающиеся над городской стеной башни и крыши города. Отсюда в солнечном свете и сквозьоседавшую от путников легкую завесу пыли город казался немного призрачным. Но и сквозь пыль в этот солнечный день пробивалось сияние над самыми высокими башнями Грэлона.

- А что это так отражает солнечные лучи?

- В Триззумском поселении ты же видел возле колодца обелиск? – дождавшись утвердительного кивка, ир Алессоро продолжил. – Основным символом религии Единого Света является сам свет, но его ведь не удержишь в материальном предмете. Но в Аурских горах, расположенных на севере, добывают кристаллы. Они не являются драгоценным минералом, зато храмовники нашли им эффектное применение в качестве наверший обелисков и башен для своих храмов.

- Да уж, выглядит впечатляюще даже на таком расстоянии…

- Так вот, - продолжил свой рассказ капитан, – лет эдак четыреста, а то и более назад начали строительство нового дворца. По величайшему указу и повелению его начали строить вне города, а чуть западнее на пологом холме, что находился сразу за мелким притоком Иранумиссы. Во-о-н там, – англичанин указал на стоящие как бы отдельно от города ряды стен и башен, за которыми виднелись шпили каких-то построек. - Холм существенно увеличили по площади и оградили его двойной каменой стеной: первый ряд стен с двадцатью башнями идет внизу у подножья холма, второй повыше с десятью башнями пролегает непосредственно по холму. К тому же еще снаружи стены охватывает весьма глубокий и широкий ров, образовавшийся во время расширения холма – землю брали тут же. Потом, конечно, в ров запустили воды реки. Единственные мощные ворота в первом кольце стен не совпадают с воротами второго кольца, поэтому даже если враг и пробьётся за первые стены, то ему придётся долго под огнем идти ко вторым воротам. Даже этого достаточно чтоб остановить самого упертого противника, но и это еще не все - на стенах и башнях установили различные осадные орудия, теперь их в большинстве своем заменили на крепостную артиллерию. Вот за этими всеми стенами и находится Императорский Дворец, храмы Единого Света с императорской усыпальницей и прочие постройки, без которых не может существовать ни одна резиденция правителя. Назвали весь этот комплекс Грэлон, естественно в честь его основателя, правда он не дожил до конца строительства, полностью его закончили лишь при его внуках. Зато теперь каждый новый император считает делом чести обязательно укрепить его еще больше или перестроить что-либо в нем. А соединяются Грэлон и Райволас в одном месте через мост, проходящий сквозь мощнейший донжон Желтой Гвардии – личной императорской охраны. У них там и казармы, и академия, и арсенал – еще одна крепость в крепости, где в случае крайней опасности укроется император со своей семьей. Очень кстати удобно, я пару раз по делам наведывался в Грэлон. Так, в случае если враг прорвется через старый город, им придется пробиваться через гвардейцев, или если в императорский замок, то пробиваться опять же через них. В общем, как мне рассказывали здешние историки, несмотря на то что столицу два раза сжигали, Грэлон так ни разу взять враги не смогли, – закончил ир Алессоро. – Я сам, будучи офицером британской короны, увлекался тактикой, стратегией и фортификацией, поэтому архитектура и укрепления комплекса меня так интересовали, а сейчас собираю коллекцию местного холодного оружия, благо заработанных денег не только на это хватает.

- Старик Трэум I Грэлонти наверно был параноик и фанат укреплений, – встрял в разговор Роберто, – или ему разрабатывал план замка явно кто-то из этих чертовых гномов.

- Гномы? Какие гномы? Такие маленькие, бородатые, с кирками и топорами? – Кальвадос с недоумением уставился на собеседника. – А они что, тут есть?

- Не такие уж они и маленькие, – скривился здоровяк.

Ир Алессоро же громко рассмеялся и пояснил:

- После того как на последнем празднике в СОУП Иварттин Миттар, чистокровный гном, победил нашего силача в армрестлинге и в соревновании по распитию пива они теперь не кажутся ему такими уж маленькими и смешными.

- Так я правильно понял - гномы все-таки есть? Такие же прямо как у Толкиена? – все никак не мог поверить студент.

- Я не знаю, что такое ваш «Утолкин», но, мой юный друг, смею вас заверить – гномы существуют. Они такие же выходцы из другого мира, как и мы с тобой, – очень серьезно сказал ир Алессоро.

- Круто! – воскликнул от восторга и удивления парень.

Остальной путь они продолжили уже в молчании.

За время своих неоднократных тур-поездок по Европе Кальвадос уже успел насмотреться на замки, соборы и на городки с сохранившимися старинными домами. Он видел красивейший замок Германии Нойшванштайн, и мощную крепость Дувр в Британии и даже столица Тевтонских рыцарей – Мариенбург посещалась им неоднократно. Он даже вначале подумал, что крепостные стены столицы и сама она мало чем смогут его удивить.

Однако здесь не ходили вездесущие азиатские туристы, которые держались небольшими стайками и старались все сфотографировать, словно от этого зависела их жизнь. Не виднелось вечно подвыпивших и шумных туристов из стран бывшего СССР, для которых отдых без спиртного это не отдых, и даже строгих пожилых пар из Америки и Европы тут тоже не наблюдалось. Как и не было уставших и нудных экскурсоводов, скучающих продавцов сувениров, и аниматоров-студентов изображающих из себя рыцарей и придворных дам.

Здесь кипела настоящая жизнь!

Вот идет крестьянин, катит перед собой тележку, заполненную какими-то мешками – он настоящий крестьянин со своими крестьянскими горестями и радостями. А вот проехал на лошади, бряцая оружием богато одетый настоящий аристократ, надменным взглядом окинувший простолюдинов. А тут, на посту у тракта стоит тройка стражников, им явно жарко в своих доспехах и скучно, они стоят, опершись на алебарды, провожая ленивыми взглядами всадников и повозки. И алебарды у них самые что ни есть настоящие, заточенные и стражники, конечно, умеют ими пользоваться.

От таких мыслей Кальвадосу даже начало казаться, что он попал в тщательно спланированный постановочный сюжет, или на съемочную площадку какого-то исторического фильма, что вот тот молодой горожанин сейчас достанет телефон из поясной сумочки и, чуть смущаясь, скажет в него: «Мама не сейчас, я на работе, потом перезвоню». Или выскочит режиссёр и закричит: «Стоп! Снято!» Но время проходило, и не звонил телефон ни у горожанина, ни у кого-либо из проходящих и проезжающих людей, не выскакивал режиссёр как чертик из табакерки. А медленно, неотвратимо приближались громадины серых крепостных стен и огромная башня с воротами, и видно уже ему темные бойницы и блестящие шлемы стражников, мелькающие в них.

Возле городских ворот скорость их передвижения еще уменьшилась, а давка только усилилась, каждый старался как можно быстрее попасть в город. Шум и гвалт стоял несусветный: крестьяне спорили между собой потрясая кулаками, гуси, куры и прочая живность громко выражали свой протест против путешествия в тесных клетушках, парочка то ли богатеев, то ли аристократов громко ругались, размахивая руками и периодически хватались за оружие (видимо спорили, кто первый должен проехать, и кто кому должен уступить путь). Стражники с палашами и арбалетами бегали вдоль колоны людей, лошадей и телег, пытаясь хоть как-то организовать и успокоить людей.

- Я так понимаю, здесь тоже всегда так шумно и толчея народу? – обратился Кальвадос с вопросом к ир Алессоро.

- Ну да, это основные южные ворота, через них с юга проходит значительная часть торговых обозов, – ответил он. - Да и крестьяне из предместья в большинстве своем в город попадают через них.

- В общем, еще лет через пятьдесят этот пригород, по которому мы продвигаемся, станет уже частью столицы, – констатировал факт Кальвадос.

- Да, и воды Иранумиссы скоро загадят, так же, как и Темзу, - печально согласился Роберто, подключаясь к разговору. – Не люблю здесь проезжать, слишком шумно.

- А сколько всего ворот в городе?

- Основных четыре, три названы по сторонам света и одни кладбищенские. Я думаю понятно, почему последние так названы?

Кальвадос не успел ответить. Ир Алессоро перестал говорить на английском, так как подошла их очередь проезжать сквозь ворота в город. К ним подошел сержант с двумя стражниками и что-то спросил. Тут же рядом оказался какой-то щуплый, лысеющий мужчина, одетый во все коричневое, в руках он держал огромную книгу, а на поясе у него висел целый арсенал средневековых канцтоваров. Капитан коротко ответил и достал из кожаной поясной сумки бумагу, похожую на небольшую грамоту с сургучной печатью и показал сержанту. Тот бегло глянул на печать и сказал еще что-то, но уже уважительнее, после чего англичанин не спеша убрал подорожную грамоту назад, отсчитал несколько медных монет коричневому типу и что-то чиркнул пером в протянутой ему толстой книге. После чего сержант им махнул рукой и вместе со стражниками отправился к едущей за ними повозке.

- Если вы служащие крутой спецслужбы, этой, как ее… Надзорной Коллегии то, чего вы платите за въезд, стоите в очередях? – Не выдержал и спросил парень.

- Ты прав, покажи мы жетоны «надзорки», проехали б без очереди и без затрат, но зачем лишний раз привлекать к себе внимание. К тому же на все дорожные расходы выделяются деньги из специального фонда.

Проезжая сквозь огромные ворота в город Кальвадос заметил, что рва перед ними не было, однако толщина створок вызывала уважение, их размеры просто поражали! Видимо в связи со стремительным ростом столичного города никак не получалось оградиться рвом на случай нападения, поэтому и поставили ворота столь внушительной толщины. Плюс ко всему как успел рассмотреть Кальвадос, перед воротами и в конце тоннеля, проходящего под стеной, за ними имелась опускная решетка. За воротами открывалась просторная площадь, на которую выходили три широких улицы и множество узких переулочков.

- Вот мы и в столице, – сказал ир Алессоро, - самом крупном городе Империи.

Конечно, Райволас на взгляд Кукушкина не мог спорить размерами с громадными земными мегаполисами, но как для позднесредневекового города он действительно впечатлял своими размерами.

- Вон та улица справа ведет к центральному рынку и кварталу мастеровых, – объяснял парню расположение города англичанин, вдруг что-нибудь да запомнится и пригодится потом. – Там дороговато покупать товары, народ попроще и менее ленивый едет за покупками в пригород там тоже большой рынок и цены не так кусаются, но, если нужно хорошее снаряжение, покупать стоит у мастеровых в городе, а не за стеной. Хотя тебе это наверно и не пригодится, у СОУП хватает своих мастеров, только заказывать нужно заранее, чтоб списки составили.

Кальвадос не очень внимательно слушал, все его внимание поглощал настоящий старинный город. Слева торговец глиняной посудой спешил уступить дорогу каким-то важным господам, лихой извозчик костерил лошадь и чуть не попавшего под копыта мелкого ремесленника (и хоть ругательным риосским словам парня не учили, по раскрасневшемуся лицу и активной жестикуляции извозчика становилось предельно ясно, где он хотел видеть зазевавшегося горожанина).

- Центральная улица как бы проходит сквозь город, выводя к северным воротам, нам же ехать в левую сторону. Она ведет к старому королевскому комплексу, а потом поворачивает и в сам Грэлон.

Спустя несколько минут их маленькой компании пришлось приостановить лошадей, пропуская конный разъезд четверки стражников. Чуть дальше по улице образовалось столпотворение телег, пеших горожан и нескольких всадников. Кто-то ругался, кто-то причитал, что его обокрали. Как раз туда и направлялись стражи порядка Райволаса. Чтоб избежать задержки, пришлось свернуть на боковую улочку и объехать затор на дороге.

Приблизительно через час езды среди столичной суеты они через переулок въехали на широкую улицу, застроенную особняками различного достатка. Ажурные решетки открывали вид на ухоженные подъездные аллеи, аккуратные клумбы, величественной архитектуры здания. Казалось, даже конюшни и нежилые постройки при таких усадьбах будут впечатлять своим видом.

На удивление же Кальвадоса, они проехали мимо ворот всех этих вычурных зданий и приблизились к высокой каменной стене, увенчанной острыми пиками. Ир Алессоро постучал молоточком в металлический диск, спустя минуту привратник открыл ворота.

Вначале студент подумал, что англичанин привез его к себе домой – двор перед домом чисто выметен, но без цветочных клумб и каких-либо украшений. Основное здание также не производило впечатления роскоши, архитектура простая и без излишеств. Но как оказалось, это и была та самая Академия СОУП, где готовили новобранцев.

Подъезжая к дому, Кальвадос даже испытал разочарование – увиденное навевало скуку и уныние, даже люди куда-то подевались. Не то что перед зданием его института – постоянно группки студентов, снующие по делам преподаватели, оживленная атмосфера.

Но повернув на задний двор, чтоб оставить лошадей в конюшне, он понял, что первое впечатление действительно всегда обманчиво. На огражденной площадке тренировались человек десять различного возраста, среди них одна женщина на вид лет тридцати и девчонка, совсем подросток. Под присмотром двух наставников некоторые из них, разбившись на пары, фехтовали, другие занимались физической подготовкой.

- Ну, вот мы и прибыли, – сказал ир Алессоро. – Сейчас в Академии немного народу, так что, думаю, тебе будет нетрудно освоиться. Обычно тут учится от пяти до пятнадцати новобранцев, очень редко – больше. Сейчас оставим лошадей, и я тебя представлю ректору, он как раз в это время присутствует на рабочем месте.

Помахав наставникам рукой, англичане направили лошадей вдоль тренировочной площадки к зданию конюшни. Также как успел рассмотреть студент, на заднем дворе располагались небольшая кузница и закрытый павильон для физических тренировок на случай непогоды. Оставив животных на попечение старого конюха, они зашли в здание Академии с заднего двора. Кабинет ректора находился на первом этаже особняка, здесь же располагались и уютные учебные кабинеты скромных размеров. Второй и третий этаж занимали комнаты преподавателей, основную часть своего времени проводивших в Академии и комнаты учеников.

- У нас также существует и «нулевой» этаж. Там исследовательское оборудование и запасной арсенал, - просветил Кальвадоса ир Алессоро.

Глава 9

Ректор подготовительной Академии СОУП был высоким мужчиной лет сорока пяти, с гладко причесанными короткими волосами и аккуратными тонкими усами. Вообще, как заметил парень, в этом мире редко встречались мужчины с полностью гладко выбритым лицом: то разнообразные усы с бородой, то бакенбарды. Одежда ректора выглядела безупречно – ни складочки, ни пятнышка. Начальство, одним словом. Коротко поклонившись по имперским правилам вежливости, парень стал в сторонке, ожидая пока его представят.

- Здравствуйте, Крюстель Шворх. Привез вам новобранца. Теперь его зовут Кальвадос Борсон.

- Замечательно, мы получали из Управы сведения из Триззумского отдела. Вот только ждали вас несколько ранее.

- К сожалению дела немного задержали в дороге. Но сейчас Кальвадос в полном вашем распоряжении. Я по пути чуть поучил его риосскому, так что он частично понимает язык.

- О, это еще лучше. Ир Юс правильно сделал, что послал за вами.

Представившись новенькому, ректор предложил пройтись ему по Академии, показать, где он будет жить и учиться, а также познакомить с учителями. Ир Алессоро отправил с ними Роберто в качестве переводчика, сам же отправился в Управу написать отчет о нападении неизвестных на иркском тракте и поговорить с представителем отдела Контроля о деле пасечника. К тому же следовало сообщить остальной команде, что они с Роберто уже в городе и наметить день встречи с Кальвадосом, их земляком.

- Почти у каждого из наших учащихся есть свой наставник, основная проблема для всех нас – языковый барьер. В Академии учатся не только потенциальные работники СОУП, но и будущие мирные жители Варидии. Наша основная задача – дать им как можно больше информации о новом для них мире, чтоб последующее их устройство прошло с минимумом проблем и переживаний. – Рассказывал Кальвадосу ир Шворх, неспешно следуя по коридорам здания и показывая различные кабинеты и учебные комнаты. – Учителя здесь не все живут постоянно, некоторые приезжают сюда. Но есть и такие личности, которым приходится жить здесь в уединении, лишь изредка покидая территорию Академии. Здесь вы изучите историю мира; травничество (да, не удивляйтесь, курс маленький, но полезный); лингвистику, в первую очередь, конечно, имперские языки и диалекты; особое внимание для новобранцев уделяется физической подготовке и обращению с различными видами оружия. – При этом ректор весьма скептически окинул взглядом худощавую и отнюдь не мускулистую фигуру парня. - Определенного срока обучения у нас нет, экзаменов как таковых тоже, - после этих слов Кальвадос облегченно вздохнул, ему и так надолго запомнилась последняя сессия. – Когда я и комиссия из Управы посчитают, что вы готовы к службе, будет проведено испытание, а потом мы определим ваше место работы. Так что ничего тяжелого или сверхсложного вас не ожидает, молодой человек.

Выйдя во двор, они прошлись мимо конюшни и тренировочной площадки, учащихся там уже не было. Возле закрытого павильона располагалась отдельная пристройка. Ректор достал ключ, отпер дверь и жестом пригласил парня и чистильщика пройти внутрь.

- Здесь у нас склад, ир Доа вам поможет подобрать постельное белье, личные принадлежности и пару комплектов одежды. Как я понимаю, вас снабдили лишь самым необходимым. А я пока подготовлю вам писчие принадлежности и то, что вам пригодится в учебном процессе.

После склада они направились обратно в кабинет ректора. Насколько ир Шворх мог почувствовать благодаря своим не очень сильным возможностям эмпата, новый студент оказался морально устойчив и спокойно воспринимал происходящее. Он не обнаружил в его эмоциях ни настороженности, ни подозрительности, ни страха. Пообщавшись с Кальвадосом, ректор сложил о нем вполне благоприятное впечатление. До ужина еще оставалось пара часов, и он предложил молодому человеку пройти анкетирование, необходимое для дальнейшего сотрудничества.

- Но как же я вам отвечу письменно? Я и язык-то пока с трудом понимаю, - немного обескураженно спросил Кальвадос. – И кстати, что мне делать с моими очками, - достав их из подсумка, поинтересовался парень. – Мне говорили, тут сделают подобные, по виду более подходящие для мира Варидии.

- Да, конечно, вечером отдадите мне их, отнесу нашему мастеру, а утром вернем. Пока не сделают новые, пользуйтесь своими, но только на территории Академии. А насчет недостаточного знания риосского ничего страшного, вам в анкетировании поможет ир Доа. - Ректор выдал несколько листков с вопросами и предложил им сесть за стол секретаря, временно отсутствовавшего в комнате. – Я б и сам вам помог, но мне еще нужно заполнить несколько отчетов, касающихся вас.

Роберто взял анкетные листки и с ворчанием уселся напротив студента.

- Ненавижу эту глупую писанину, - удалось парню разобрать из недовольного бормотания здоровяка. Писчее перо выглядело смешно в его крупной грубой руке.

Улыбнувшись, Кальвадос спросил у него:

- Ну что, какой там первый вопрос?

И понеслось… Вопросы были самыми различными и касались его биографии, родного мира, увлечений и занятий. Капрал озвучил и совсем непонятные, и даже смешные, типа: «Что вы делаете со своими умершими родственниками?», «Какую пищу предпочитаете: растительную, мясную, солнечный свет, эманации смерти?», «Мучали ли вы в детстве животных (если да, то каких и за что)?».

Закончив отвечать, они с Роберто дружно вздохнули с облегчением и отдали заполненную анкету.

- Хорошо, вы быстро справились. Только это не последнее анкетирование, - заранее предупредил ректор студента. Периодически вас будет опрашивать писарь из отдела Контроля. Сведения, полученные от вас, будут очень полезны для СОУП.

- Я постараюсь, но только если эта информация не используется потом во вред людям или окружающей среде, - неожиданно для ир Шворха проявил парень характер.

- Осмелюсь вас заверить, молодой человек, никто не злоупотребит вашими знаниями, - доброжелательно улыбнулся мужчина. – Один из постулатов Общего Кодекса СОУП запрещает не то, что намеренное отрицательное влияние на мир Варидии, но даже многое, что может послужить ему во благо, то есть основной наш принцип – защита коренных жителей и невмешательство в их жизнь.

Взглянув на большие механические часы, Крюстель Шворх заметил, что время ужина уже подошло и, встав из-за рабочего стола, пригласил их в столовую. За ужином у Кальвадоса появилась возможность познакомиться с населявшими Академию людьми, ну и не совсем людьми. Некоторые учащиеся показались ему немного угрюмыми или грустными, возможно они не так давно выпали из аномалий. Другие же вполне уютно себя чувствовали в окружающей обстановке. Разговаривали в основном наставники и те студенты, которые освоили риосский язык.

После сытного и вкусного ужина Кальвадос, наконец, отправился в отведенную ему комнату. Роберто же, попрощавшись с ним, уехал в свой городской дом. Но не успел студент подумать о том, что в кои-то веки остался наедине со своими мыслями, как выяснилось, что у него есть сосед по комнате, который зашел через несколько минут. «Ну да, Академия не настолько масштабных размеров чтоб каждому по личным покоям, - подумал парень. - Хорошо еще помещение на двоих, а не на четверых или того более».

Как и комната в поселении Триззумского леса, его новое жилье выглядело простым и незамысловатым, никакой вычурности, все практично и удобно. Будучи рассчитана на двоих жильцов, комната была просторной. Во двор выходило большое окно, по привычке обвешанное сухими травами от назойливых насекомых. По обе его стороны располагались две кровати и две тумбы, по всей видимости, также предназначенные и в качестве рабочего стола. Ближе к двери стоял вместительный шкаф, пара стульев и, напротив – маленькая софа с журнальным столиком, над ней полки для книг или всяких мелочей. На подоконнике стояло две масляных лампы с металлическими отражателями, одну из них предусмотрительно зажгли перед его приходом.

Сосед ему попался простоватого вида веснушчатый рыжеволосый парень с круглым и когда-то веселым лицом. Он тоже оказался из «новеньких» и находился в подавленном состоянии духа, немного не свойственном рыжим людям, как представлял Кальвадос. По его лицу парень не мог определить, рад он соседству или нет. Но все же пересилив свою грусть рыжий улыбнулся и подал руку новоиспеченному студенту. Звали его в этом мире Рилл Траллио.

Зонтик высунул мордочку, окинул взглядом комнату и видимо удовлетворившись увиденным и унюханным, спрятался обратно под рубашку. После сытного ужина ящер находился в сонном состоянии.

Вот так и началась студенческая жизнь Николая Борисовича Кукушкина по второму кругу.

Следующим утром, заглянув ненадолго в Академию, ир Алессоро предложил Кальвадосу вечером посидеть в трактире, упомянув, что остальные члены его команды жаждут познакомиться с земляком. А заодно можно отпраздновать поступление молодого человека на обучение и службу в СОУП.

После первого дня учебы Кальвадос, не раздеваясь, прилег на кровать немного отдохнуть и, глядя в потолок начал перебирать в мыслях события этой недели.

Очень приятно было вновь чувствовать мягкую постель, а не покачивающееся жесткое седло. А сегодня к тому же пришлось постепенно втягиваться в учебный процесс. Незаметно для самого себя он задремал. Ему снились мягкие седла с подушками и перинами, в которых можно ехать в лежачем состоянии, лошади с автопилотом и навигатором, и хорошей подвеской…

Проснулся он от какого-то шевеления у себя на груди. Приоткрыв один глаз, парень увидел Зонтика, который бегал по нему и пытался поймать назойливую муху, настойчиво пытавшуюся сесть хозяину то на руку, то на ухо, неведомо как пробравшейся через завесы из трав. Наконец прыткой ящерке это удалось: инги с довольным видом заглотнул насекомое и тут же замер в ожидании еще какой-нибудь жертвы. Проголодался.

Аккуратно взяв Зонтика, Кальвадос поднялся и пересадил себе его в карман, пора уже собираться, - скоро за ним зайдут. К тому же следовало покормить питомца, не делать же это на глазах всех посетителей трактира!

Его нового соседа в комнате не оказалось, наверно тоже ушел куда-то, а может, посещал дополнительные занятия. Так как он заснул в одежде, то парню не пришлось особо долго собираться. Рубаха свободного кроя, штаны плотной темно-коричневого цвета ткани без всяких гульфиков и завязок, а на пуговицах, высокие сапоги и дублет, который напоминал парню нечто среднее между курткой и пиджаком, но без карманов. Он застегнул на себе широкий кожаный пояс с кинжалом в ножнах и двумя кожаными подсумками. Одна из них была небольшой и служила кошелем, в который он и положил несколько серебряных и медных мельсов – часть его стипендии на непредвиденные расходы. В другую, ту, что покрупнее, удобно складывать всякие полезные предметы. Карманы в Риосской империи хоть и нашли распространение в одежде, но многие особенно объемные вещи носились в различных поясных кармашках и сумках.

К такому переносу вещей парень быстро привык, ведь еще на земле он часто пользовался всевозможными поясными кошельками, «бананками» и чехлами для телефона или очков. Кинжал длиной в двадцать сантиметров уже не вызывал у него неудобства, наоборот - приятно всегда иметь под рукой хоть такое оружие в этом незнакомом мире.

Вот к чему он никак не мог привыкнуть так это к плащу: он вечно в нем запутывался, мешал ему передвигаться и так и норовил все время куда-то сползти. Также он совершенно не представлял, как будет ходить обвешанный различным стреляюще-режуще-колющим железом, как чистильщики или патрульные.

За первое свое недолгое путешествие он успел рассмотреть вооружение чистильщиков. Кое-что из огнестрельного оружия ему даже давали подержать. Чего только у них не имелось: и длинные широкие шпаги-палаши, и пистоли, кинжалы, короткие кавалерийские штуцера как они сами говорили «с секретом»; к тому же здоровяк Роберто, часто носил с собой бомбарду. А к этому всему еще надо таскать и боеприпасы с порохом! И как это все снаряжение не мешало им, Кальвадос понять не мог. А если к этому еще добавить и кирасу со шлемом, то тут даже подумать страшно, как вообще можно со всеми этими вещами не то, что бегать, но даже просто ходить!

С такими мыслями парень собрался и вышел из комнаты, заперев ее своим дубликатом ключа, достаточно крупным (крупнее, чем любой из видимых им земных ключей) и сделанный как показалось ему то ли из латуни, то ли из бронзы. На крупном ушке была риосская гравировка номера комнаты – 14. И тут Кальвадос порадовался, что риосские цифры он во время пути успел выучить с капитаном чистильщиков, уже проще в быту стало.

На улице перед главным входом Академии его уже ждал Бертон Алессоро.

- Я уж хотел идти за тобой, – сказал он после приветствия. – Идем, мои ребята уже наверно ждут.

- Извините, я неожиданно задремал. А куда мы пойдем?

- Тут недалеко есть отличная таверна, там постоянно собираются ученики Академии, преподаватели частенько заходят, бывают и служащие СОУП. Ее хозяин тоже выходец, так что всем очень удобно - нам, что можно особо не скрываться и ему, бизнес сам понимаешь, процветает. Там есть для нас отдельные залы и дворик на улице. Таверна называется «Перекрестки», а прозвище у хозяина Пинта, – рассказывал парню ир Алессоро, пока они шли по улице. Таверна находилась в паре кварталов, так что он не видел необходимости брать лошадей или наемный экипаж.

- Пинта? – переспросил молодой человек, улыбнувшись. - А чего не литр?

- Именно Пинта, как на самом деле его зовут, мы не знаем, а бумаги в архивах ради этого поднимать не охота. Почему не литра или кварта это ты сам у него как-нибудь спроси. Хотя, когда ты его увидишь, придет мысль что уж больше галлон подошло бы, – улыбнулся англичанин. - Говорит, что в его мире он тоже владел питейно-развлекательным заведением, причем одним из лучших в городе. Насчет лучшего врет наверно шельмец, но мужик он нормальный. Даже собственный музей-коллекцию редких вещей из других миров собирает, мы тоже ему иногда находки подкидываем.

- А как на это смотрит начальство, все-таки вещи из параллельных миров? Вдруг местные чего-то заподозрят?

- Ну, предположим никто ему не дает сложные изделия из более технически развитых миров или оружие. А какое-нибудь чучело диковинного животного, бытовые вещи, украшения из недрагоценных материалов из далеких-далеких стран подозрения не вызовут. На Варидии еще очень много не исследованных земель, и что там происходит и кто там водится неизвестно. Так что он всем рассказывает, что ему все это привозят моряки и путешественники. А начальству даже нравится, ведь можно немного вещей в открытую выставлять. Да и некоторые из них можно после этого потихоньку внедрять в жизнь. Мол, в какой-то стране уже есть щетки зубные и порошок, а мы все еще как дикари пальцем с золой елозим во рту.

- Интересная идея. А можно кое-что из моих вещей отдать ему в коллекцию, например у меня были с собой бумажные и металлические деньги, так вот можно их ему передать или газовую зажигалку?

- Насчет денег подумаем, слишком аккуратно сделаны. Совет Магистров потихоньку готовит проект о популяризации и вводе бумажных денежных знаков, пока конечно только крупного номинала и для банков, но в империи не смогут такую сложную печать сделать. Зажигалка тоже слишком, тем более газовая, мы пока тут потихоньку пытаемся масляные ввести, а ты сразу газовую хочешь. Даже я на Земле такие зажигалки не застал, хоть и газовыми фонарями меня не удивишь.

- Ну да, тут вы правы, об этом я не подумал.

Все это время они шли по престижному району города, с широкой каменой мостовой, по которой часто проезжали кареты и просто всадники. Пешеходы передвигались по специально предусмотренным тротуарам, выложенным крупными камнями. Вдоль улицы возвышались двух и трехэтажные особняки, украшенные различной лепниной и барельефами, какие-то имели высокие башенки-флюгера и огромные стрельчатые окна. Такие дома походили на маленькие сказочные замки. Другие, наоборот, с минимумом украшений, с зубцами на стенах и бойницами, узкими едва пропускающими свет окнами. Эти дома напоминали парню небольшие крепости. Часть особняков стояла вблизи тротуара, другие же дома утопали в пышной зелени частных парков и садов, и из-за деревьев виднелись только крыши и верхние этажи. В общем – элитный район, не чета тем улочкам, которые он успел повидать, когда они продвигались по городу в день приезда.

Кальвадос, пока они шли, только и успевал вертеть головой, жадно рассматривая и улицу с домами, и прохожих. Парень в который раз жалел, что у него нет с собой больше фотоаппарата. Вот бы наделать классных снимков и потом дома показывать! «Ну да, – с грустью подумал он, – если я вообще, когда-либо вернусь домой».

- Вот мы и пришли, - отвлек его ир Алессоро от вновь нахлынувших воспоминаний о Земле.

Таверна стояла практически в конце этого квартала, и представляла собой бывший особняк, со своим маленьким парком и различными хозяйственными постройками, конюшней и домом для прислуги. В таверну был превращен сам особняк, в прилегающем парке имелась летняя площадка с фонтанчиком и столиками вокруг него, среди деревьев пряталось пара беседок. На втором этаже располагались несколько отдельных залов для «своих» и зал для азартных игр, а на третьем этаже гостиничные номера. Над входом висела металлическая вывеска, состоящая из объемной «розы ветров» и одного слова, названия заведения.

- О, так это ж целый ресторан, а не таверна! – восхищенно воскликнул Кальвадос.

- А-а-а, ну да, ресторация, просто по привычке таверной называем, - объяснил такое несоответствие англичанин. – У нас даже в столице в основном трактиры, кабаки да таверны, что уж говорить об остальных городках. А заведение почтенного Пинты третье в своем роде, по крайней мере, из тех, о которых я знаю.

Внутри на первом этаже находился просторный зал со столами на резных ножках, застеленных белоснежными скатертями, на стульях с высокими спинками лежали мягкие пуфики для удобства гостей. Огромная барная стойка занимала почти всю левую стену, в углу напротив возвышался невысокий помост для музыкантов, который сейчас пустовал. Несколько дверей вели в другие залы и на кухню, а также недалеко от помоста начиналась лестница на второй этаж.

Практически все столы оказались заняты, в зале стоял гул от голосов, на первом этаже народ гулял многочисленными шумными компаниями, в воздухе витали вкусные запахи жареного мяса, рыбы и тушеных овощей. Тихим урчанием желудок Кальвадоса напомнил своему хозяину, что он не ел с обеда.

К ним навстречу степенно вышел высокий полный (даже можно сказать чрезмерно) пожилой мужчина с чуть рыхловатым лицом и поблескивающей лысой головой. На нем была добротная одежда без изысков и белоснежный фартук с двумя крупными карманами. Лишь золотая серьга с крупным рубином в левом ухе указывала на его немалое денежное состояние. Подходя к ним, мужчина приветливо заулыбался и что-то начал быстро говорить ир Алессоро.

Кальвадос почти ни слова не понял из-за быстрой манеры разговора. Англичанин тоже улыбался и что-то неспешно отвечал. «Наверно это и есть Пинта, хозяин заведения», – подумал парень.

И тут улыбчивый толстяк схватил правую руку парня в свою массивную ручищу и приветливо ее пожимая, спросил на ужасном английском, как Кальвадос поживает и добавил, что рад видеть его в своем скромном заведении.

Парень растерялся, он никак не ожидал услышать от этого человека английскую речь и чисто автоматически, как его учили, ответил, что поживает вполне нормально. И тут же с удивлением добавил:

- Вы тоже говорите на английском?

Хозяин ресторации лишь весело расхохотался, замахал руками и опять быстро заговорил на риосском. Англичанин ему ответил и тот, заулыбавшись еще шире, повел их на второй этаж.

- Пинта, конечно, не говорит на английском, просто он считает делом чести поприветствовать новых гостей на родном для них языке, – пока они поднимались, объяснял ир Алессоро недоумевающему парню. – Я ему рассказал, что мы с тобой земляки, вот он к тебе и обратился на английском.

Поднявшись по широкой лестнице, они попали на второй этаж, хозяин их довел до одной из дверей и пропустил вперед, а сам, махнув рукой, пошел обратно.

В небольшом отдельном зале их уже ждали пять человек и стол, заставленный различной едой и бутылками со спиртным.

- Ну что ж господа, позвольте вам представить нашего земляка, хоть мы с ним из разных стран, и даже из разного времени, но все равно мы все дети одной Земли, – сказал Бертон Алессоро, когда они пересекли порог и закрыли дверь. – Знакомьтесь, Николай Кукушкин, а теперь уже Кальвадос Борсон. А это моя команда английских чистильщиков.

- Добрый вечер. – Немного смущаясь, поприветствовал их парень.

Чистильщики заулыбались, услышав в имени парня знакомое им название алкоголя. Молодой человек, чуть покраснев, подумал - хорошо, что в начале ХХ века еще вроде не было стереотипов о пьющих русских, а то его имя с точностью вписывалось в этот стереотип.

- Да ты не тушуйся, тут считай, все свои, - разливая по бокалам вино, подмигнул парню Роберто Доа. – Садитесь. Невмоготу на эту еду уже смотреть, пора б ей в желудки перебраться.

- Вилмор Джейсборо, – как только пришедшие разместились за столом, представился первым мужчина лет тридцати с ярко рыжей шевелюрой, торчащей во все стороны. Кальвадос решил, что он самый молодой в этом отряде. – Когда-то меня звали Вильям Джеймс Бонд. Все свои настоящие имена мы оставили той первой, уже далекой жизни.

Про себя Кальвадос отметил, что этот «Джеймс Бонд» внешне является полной противоположностью супершпиону 007.

- Сиддер Картера, – практически перебил рыжего Бонда черноволосый мужчина, быстро и ловко вертящий в руке нож чем-то напоминающий земную наваху.

«Да-а-а, с таким в ножечки лучше не играть», – про себя подумал парень, посмотрев в серые, по цвету напоминающие сталь глаза Сиддера.

- Сэмил Хоксгар, - назвался третий, как и остальные, протянув руку для пожатия. - Приятно познакомиться.

- Артус Лебридж. – Самым последним представился мужчина, с какой-то простой и в то же время незапоминающейся внешностью. - А из какого времени вы прибыли с Земли? – тут же он не выдержал и задал вопрос.

- Из двадцать первого века, – ответил парень и тут же на него посыпались вопросы от новых знакомых.

- Кто победил на войне?

- Жив ли король Георг?

- Надрали ли мы задницу туркам? А бошам?

- Что там с Ирландией?

- А появились большие аэропланы? А флот, флот теперь какой? Боевые бронированные машины появились?

- Как вообще живет наша страна?

- Кстати, он еще и песню о нашем батальоне сочинил, – подлил масла в огонь Роберто, пока растерянно улыбающийся парень не знал на какой вопрос в первую очередь ответить.

На выручку Кальвадосу пришел ир Алессоро:

- Отставить, все вопросы потом! Дайте парню в начале выпить и перекусить! И, я думаю, он за вечер с удовольствием ответит на все ваши вопросы и послушает наши рассказы.

- А я вам ребята отвечу на главный вопрос, – привлек всеобщее внимание Роберто, - и бошам и туркам мы-таки зад надрали!..

Добираться из «Перекрестков» Кальвадосу пришлось в наемном экипаже. Расстояние от ресторации до Академии хоть и незначительное, но и стоял на ногах он с трудом после хорошо проведенного вечера. И то чистильщики отпустили парня лишь потому, что близилась вторая половина ночи, а ему еще утром нужно вставать на учебу.

Но никто особо не огорчался – теперь впереди еще много вечеров для разговоров о Земле.

Глава 10

На Земле Кальвадос всегда с неохотой вставал рано утром, чтоб идти на уроки в школу, а позже, когда вырос - на занятия в институт. Молодой человек всегда без интереса сидел на скучных, типовых занятиях, где уставшие и в основном нудные преподаватели пытались вбить в головы тридцати таким же как он мученикам от науки различные знания. Он считал, что эти знания вряд ли пригодятся в дальнейшей взрослой жизни. Однако изо дня в день, из года в год приходилось все это заучивать, запоминать, чтоб получать хорошие оценки вначале на радость родителям, а позже для «красного диплома».

Здесь же в академии СОУП учеба проходила иначе. Вот уже вторую неделю Кальвадос с удовольствием посещал все занятия, которые начинались, кстати, весьма рано. Подъем был в шесть, шесть тридцать завтрак (кто проспал, тот ходит голодным до обеда), а в семь начинались занятия.

Первые пару месяцев, как ему объяснил курирующий его ир Алессоро, он будет обучаться фехтованию, стрельбе и лингвистике, ведь без знания языка он не сможет нормально изучать историю мира, свод Кодексов СОУП и многое другое. Поэтому его определили в маленькую группу из пяти человек, в нее же входил и Рилл. Правда, его соседу часть боевых занятий заменили дополнительным количеством часов лингвистики, а появляясь на тренировочной площадке, он больше занимался со вторым наставником – ир Листрэ, крупным мужчиной с тяжелыми кулачищами, который учил его немного рукопашному бою и владению ударно-дробящим оружием.

В общем, учеба всем давалась с потом и мозолями, отсутствовала необходимость заучивания ради оценок – каждый ведь старался для себя и своего будущего. Дни проходили в приятной обстановке, лишенной обидных розыгрышей, лицемерия и подхалимства. Наставники старались вникнуть в их проблемы, помогали адаптироваться в новом мире и действительно учили, а не зачитывали когда-то вызубренные лекции.

С Риллом у него сложились вполне дружественные отношения и свободное время они часто проводили вместе. У них, правда, поначалу не получалось нормально общаться и приходилось скудное знание риосского языка дополнять жестами, показывать знаками. Часто это весьма забавно получалось и добавляло веселья в их общение.

Так, общаясь жестами и от нечего делать, Кальвадос научил своего соседа игре в «камень-ножницы-бумага». Играли на щелбаны и, хоть он нередко обыгрывал Рилла, то уж когда победа доставалась рыжему, студент сполна познавал звонкий и тяжелый щелбан по лбу от такого крупного парня. В скором времени незамысловатая игра получила распространение и среди членов их группы обучения, а потом и среди учащихся всей Академии.

Со временем в ходе общения Кальвадос узнал, что в своей прошлой жизни его рыжий сосед являлся обычным гончаром с весьма скромным достатком. Когда ему смогли объяснить, что его ожидает в этом мире, он обрадовался возможности получить здесь достойное место в жизни. Учась в Академии уже пару недель до того, как туда приехал Николай, он успел немного подучить риосский язык и вскоре они объяснялись уже не только жестами и несколькими заученными фразами.

Как-то за обедом Кальвадос поинтересовался у своего соседа:

- Слушай, а почему ты не выбрал службу в СОУП, а ограничился мирной жизнью, ведь твоя комплекция позволяет стать неплохим бойцом?

А рыжий действительно был высокого роста и плотного телосложения, такому дать какой-нибудь здоровый топор и запустить в толпу вражин – еще тот ужас наведет.

- В моем мире я жил примерно в таком же общественном строе как сейчас в Империи, только уровень жизни у нас куда ниже. Моя мать много усилий и средств потратила, чтоб я выучился на гончара, но сам понимаешь – обычный ремесленник в таком обществе много получать не будет и почета среди богатеев ему никогда не видать. Прокормить семью там можно лишь тяжело работая не покладая рук, а мне всегда хотелось делать изысканные изделия высокого качества – вазы, статуэтки, изящную посуду с росписью… но времени никогда не хватало, да и обычному народу украшения к чему? Им лишь бы практичность и небольшая цена. А здесь мне показали на рынке товар местных ремесленников, и я понял, что теперь есть мне куда стремиться, я могу создавать прекрасные вещи и здесь это востребовано. А военная служба в СОУП это не по мне, я мирногохарактера, такими уж послушными государству и господину нас с детства воспитывали. Еще меня обещали отправить на острова Куорто, где расположен остров-резервация. Там я смог бы у одного из эльфов поучиться более тонкому ремеслу, - мечтательно добавил рыжий.

- Да уж, никак не привыкну, что эльфы существуют, у нас много сказок и книг про них написано, но вот так, видеть их и слышать! У меня и наставник по фехтованию оказывается полуэльф.

Хоть уроки по фехтованию и свободной борьбе проходили довольно часто, Кальвадос все не мог привыкнуть к своему необычному учителю. Сейчас он, немного смущаясь, вспоминал, как впервые его увидел и брякнул невпопад что-то вроде: «Я думал, эльфы покрасивее и повыше ростом и вместо меча постоянно упражняются с луком…». Ему, конечно, потом объяснили, что Ихсуриэль Дэйрос, как и все порядочные эльфы, пусть и полукровки, предпочитает больше крепкий лук, чем режуще-колюще-рубящее и прочее оружие. Но учитывая развитие цивилизации на Варидии и специфику работы в СОУП шпага, тесак, арбалет, мушкет или пистоль сподручнее, поэтому он освоил непривычное для своей расы вооружение и успешно учит других.

Новобранца все это устраивало: увлекаясь историей войн, он интересовался холодным и огнестрельным оружием давних времен. А вот обращению с последним, как он понял из шуточек ир Дэйроса, его будет учить самый настоящий гном! Хотя, что тут удивляться? – там, где появится хоть горстка эльфов, всегда найдется место для одного-двух бесшабашных гномов.

Так и получилось.

Через недели три его допустили в подвальные помещения Академии. В длинном зале оборудовали своеобразный тир с толстыми стенами со звукоизоляцией – руководство правильно рассчитало, что если стрелять во дворе, то ежедневные звуки выстрелов привлекли б ненужное внимание, а тут – хоть единовременный залп из нескольких мушкетов, все равно наверху не услышат.

Обещанный учитель-гном опять же, на удивление Кальвадоса, оказался отнюдь не такого мелкого роста как он себе представлял: черноволосый, с аккуратно заплетенной в одну толстую косу бородой, весь пропахший порохом и оружейным маслом Иварттин Миттар почти доставал ему до груди. А это весьма немало, учитывая, что сам парень роста выше среднего!

В остальном кроме роста ир Миттар выглядел вполне по-гномьи: он походил на крепкое дерево или широкий каменный столб, глубоко посаженные темные глазки с хитроватым прищуром поглядывали из-под кустистых черных бровей, массивный орлиный нос нависал над пышными усами, крупные ладони и стопы, а также, что немаловажно для гнома – слегка выпирающее пивное брюшко.

Выданная гномом лично ему коробочка стала еще одной приятной неожиданностью – там лежали очки, причем две пары! Как ир Миттар объяснил те, что с круглыми линзами и тонкой серебристой оправой сделаны для повседневного ношения. Вторые, у которых дужки заменяла регулируемая резинка, предназначались для активного движения – боев, тренировок, верховой езды. К ним шли сменные «ночные» линзы, как признался с гордостью гном – его личная разработка. Рассказав, как менять линзы и поболтав пару минут о своих последних изделиях, ир Миттар уделил внимание и другим ученикам, до этого с интересом осматривающих стрельбище и стойки с мушкетами.

На его занятиях Кальвадос учился чистить и заряжать оружие, отмерять порох для патронов и, конечно же, стрелять. В свое время родители не захотели отпускать его в армию. Отец же, как отслуживший в свое время, говорил, что армия уже не та, и он не хочет, чтоб его сын тратил даже год на различные глупости, которые его ничему полезному не научат.

Сейчас же, по тому, как постоянно ныло тело от физических нагрузок, у студента складывалось впечатление, что он наверстывает когда-то упущенное. Вот только муштры здесь не было, как и самодурства начальства и «права сильного». А уж кормили в Академии точно не по-армейски и, несмотря на ежедневные тренировки, он успел заметить, что набрал пару кило веса.

Правда, все эти уроки боевых искусств и выживания немного напрягали душевное состояние студента, ведь его учили убивать. Причем убивать безжалостно и добивать раненого противника, иначе если не ты, то тебя убьют.

Все-таки он попал в чужой и опасный мир, где есть место разбойникам и убийцам, частенько случались войны, а в любом кабаке тебя могут пырнуть ножом или вилкой в горячке пьяной драки; где любой зазнавшийся аристократишка вызовет тебя на дуэль, а если это запрещено – подкараулит обидчика в подворотне с кучкой головорезов (это так, чтоб наверняка).

В общем, Кальвадосу пришлось проходить курс «молодого бойца» и морально готовиться к убийству и самозащите, чтоб не стать здесь жертвой, чему почти любой среднестатистический житель Варидии готов с пеленок. Все это вызывало легкий диссонанс и некоторую неуверенность в собственных возможностях, тем более он был вовсе не конфликтным человеком, стараясь до последнего сгладить острую ситуацию.

Помимо уроков выживания чуть больше, чем через пару месяцев он стал проходить занятия по экономике, культурологии, общей истории Варидии и в основном Риосской Империи.

Также немало внимания уделяли верховой езде, рано поутру выезжая за город на прогулки примерно три-четыре раза за окту. Пока стояла теплая погода занимались и плаванием, особенно с теми, кто не умел. Таким выходцам как Рилл, выбравшим мирный путь, меньше преподавали самозащиту, но делали упор на экономические навыки, сельское хозяйство и ремесла.

Так что филонить никому не приходилось. А еще им обещали добавить в изучение травничество. Вначале Кальвадос фыркал и шутил по этому поводу, мол, если что будет знахарем подрабатывать. Но узнав, что это делается для того, чтоб они могли в первую очередь оказать себе помощь или ближним, если под рукой нет готовых лекарств, на изготовление которых также использовались травы, оставил шутки. Разумно решив, что любые знания об этом мире могут пригодиться, парень перестал кривить нос от предстоящего изучению предмета.

Очень часто к нему приезжал ир Алессоро порой с кем-то из чистильщиков, если они не отлучались из города по долгу службы. Все свое время пребывания в Академии англичанин посвящал обучению Кальвадоса не только разговорному языку, но и письму. Также они постоянно упражнялись в фехтовании на шпагах и бое на самом разном оружии. Конечно, пожилому чистильщику тяжело было сравниться в ловкости и мастерстве фехтования с наставником полуэльфом, но сказывалась многогодовая офицерская выучка и практика, поэтому студент не расслаблялся ни на минуту.

То, что показывали парню англичанин с ир Дэйросом, очень мало общего имело с классическим фехтованием, это походило на жесткую рубку и драку без правил. А уж как рубились остальные чистильщики - никаких классических стоек и прочей спортивной ерунды. Только покалечить или убить всеми доступными способами и как можно быстрее!

Иногда по вечерам англичанин присылал к своему подопечному своего нового слугу Иглима. Слуга, передав через привратника записку, ожидал за воротами Кальвадоса и его друга Рилла, после чего сопровождал их к дому ир Алессоро или в таверну Райволаса. За такими вечерами Кальвадос тренировался в разговорном языке с местным населением, учился этикету (хоть он и вырос в интеллигентной семье, но обычаи их миров все же различались) и наблюдательности. Рилл себя не очень комфортно чувствовал в обществе военного, к тому же с повадками знатного человека, но, тем не менее, держался с достоинством.

Такие «вылазки в мир» Кальвадосу очень нравились и немного разбавляли интересные, но изрядно выматывающие занятия в Академии и редкие посиделки в «Перекрестках», которые, кстати, обходились в ту еще «копеечку».

В доме англичанина парню очень нравилось. Ир Алессоро так и не обзавелся семьей в отличие от своих сослуживцев. В его холостяцком аккуратном доме проживала лишь немолодая служанка и ее сын в качестве помощника и конюшего, но так как его хотели отдать на обучение ремесленнику, прибавление в штат прислуги ир Трума произошло очень кстати.

Так что по вечерам их никто не беспокоил, и они могли спокойно играть в шахматы в рабочем кабинете, сплошь завешанным разнообразным оружием, картами Варидии и полками с книгами. Среди СОУПцев англичанин имел репутацию большого коллекционера и любителя старины, и Кальвадосу было, на что посмотреть в его доме.

В тавернах же постоянный гул голосов и мельтешение лиц также складывались в особую атмосферу: ир Алессоро, как человек интеллигентный, приглашал своих новых знакомых в приличные заведения Райволаса, которые не чета портовым кабакам и притонам из трущоб города. Хотя, как он пообещал Кальвадосу, дойдет и до этого – по долгу службы или превратностям судьбы может занести и в подобные заведения.

Но и в таких, казалось бы, приличных трактирах и тавернах, куда они заходили, вполне можно найти неприятности, и даже если ты не горишь желанием их найти, то всегда есть люди раздражительные и конфликтные, которым как пить дать лишь бы поскандалить, а еще лучше непременно с дракой.

Вот одним из таких вечеров и случился неприятный казус. Таверна «Веселый Йорн» располагалась недалеко от Старого королевского замка. Контингент посетителей был различный – от живущих в достатке ремесленников и успешных торговцев, офицеров Желтой и Серой Гвардии и прочих военных подразделений до более зажиточных горожан и мелких аристократов. Для среднего сословия и военных в таверне имелся основной зал на первом этаже, столы здесь редко пустовали: праздновались повышения в чине, успешно совершенные сделки и просто сидели любители хорошо проводить вечера. Для аристократов, дабы не обижать их высокое достоинство располагался зал на верхнем этаже. Там мебель отличалась богатой резьбой, наличием скатертей на столах, залом для азартных игр и официантками пофигуристей и посговорчивей.

Ир Алессоро заказывал стол всегда на первом этаже. Как он объяснил Кальвадосу, дело совсем не в деньгах за обслуживание, а в отношении. Старого офицера, отслужившего несколько лет в своем мире и здесь на Варидии, побывавшего во многих боях и сложных ситуациях раздражали презрительные взгляды мелких и не очень дворянчиков, которые за свою жизнь толком ничего полезного не сделали и всего добились лишь благодаря родственникам и высокопоставленным знакомым.

Ну да и на первом этаже неплохо готовили и подавали вполне приличное пиво и вино.

На этот раз они занимали столик недалеко от лестницы на второй этаж. Это доставляло некоторые неудобства из-за постоянно снующих мимо людей, но на сегодняшний вечер других свободных мест не нашлось и чтоб не тратить время на поиски столиков в других заведениях, ир Алессоро все же решил остановиться здесь. Сегодня им составили компанию Сиддер Картера, один из чистильщиков и Роберто, присоединившийся к ним по особому случаю.

Когда непривычный к большому употреблению алкогольных напитков Кальвадос неплохо захмелел, отмечая рождение очередного отпрыска у бывшего капрала, и поднимался со стула, чтоб выйти подышать воздухом, он нечаянно толкнул локтем проходившего мимо молодого аристократа, спустившегося по лестнице.

- Прошу прощения, ллойд, - тут же машинально извинился студент и продолжил путь.

- И ты считаешь, что мне хватит твоих извинений, паршивец? И вообще, с каких это пор приличные заведения стали пристанищем для всякого сброда? – бросил ему вслед аристократ, окинув взглядом разномастную компанию приятелей обидчика.

Почувствовав возможный конфликт, Роберто попытался подняться со стола, но капитан положил руку ему на плечо и покачал головой. Пора их подопечному самому почувствовать подводные камни этой жизни, а подстраховать они всегда успеют.

Произнесенная ему вслед фраза почти отрезвила парня. Кальвадос повернулся к ллойду.

Окинув того взглядом, он отметил, что аристократ с парой своих друзей только что спустился со второго этажа. Все трое при богато украшенных шпагах, пальцы усеяны перстнями, шляпы лихо сдвинуты набок. Весь их вид и модная богатая одежда говорили о том, что такие люди любят прожигать жизнь во всяческих удовольствиях.

Оскорбленный ллойд в отличие от своих товарищей выглядел немного растрепанным: расстёгнутый воротник, сбившиеся кружевные манжеты рубашки, а на подоле расшитого яркой дорогой вышивкой дублета красовались свежие пятна от пролитого вина. На светлых, слипшихся от пота волосах криво сидела уже измятая шляпа. Возможно, он проиграл солидную сумму в азартных играх и теперь искал на ком бы выместить свою злость и раздражение. И, судя из всего замеченного, ему обычных извинений сейчас недостаточно, и напыщенный аристократ жаждал унижений простоватого с виду парня. Но Кальвадос не зря просиживал штаны на уроках этикета, поэтому его слова он воспринял спокойно и не стал лебезить и унижаться.

- И что же вам угодно, ллойд? – спросил он. От англичанина студент уже имел представление о некоторых тонкостях риосского общества и знал, что дуэли в Империи разрешены, хотя и не особо жаловались самим императором. Сейчас же ему явно пытались бросить вызов и оставалось с неприятным тревожным чувством достойно ответить напрашивающемуся аристократу.

К этому моменту в таверне настала полнейшая тишина, взгляды всех посетителей сосредоточились на парне и пьяном аристократишке с компанией. Все с интересом наблюдали чем закончится ссора.

- В качестве компенсации за лицезрение твоей низкой морды и плохого обхождения можешь отсчитать мне, скажем, двести мельсов, - услышав названную сумму, Кальвадос про себя присвистнул, а пару человек в таверне сделали это вслух. Дести золотых – это ж целое состояние, и парень не скоро сможет их заработать. Его стипендия составляла двадцать пять золотых в месяц и то это считалось очень крупной суммой! Одалживать же деньги у ир Алессоро или брать у СОУП в качестве аванса для уплаты этому хлыщу ему очень не хотелось. – Но скорее всего у такого сопляка как ты, таких денег отродясь не было и не будет, так что мне подойдут твои публичные извинения на коленях здесь и сейчас, а иначе я смочу свой платок твоей кровью.

Презрительный и жесткий взгляд «оскорбленного» ллойда говорил о том, что тот намерен идти до конца. Его друзья, ухмыляясь, почти одновременно положили руки на шпаги. В голове у Кальвадоса зашумело, а в висках застучало от прилива крови, сердце бешено забилось в груди. Такие же ощущения он испытывал перед своей первой и последней дракой в старших классах в школе.

Сиддер вопросительно посмотрел на капитана, мол, не пора ли вмешаться, а Роберто даже демонстративно сжал свои огромные кулаки до хруста пальцев. Последняя фраза пьяного аристократишки ир Алессоро тоже не понравилась. Шпаги дворян редко являлись украшением и показателем статуса – их с детства учили фехтовать дорогие наемные преподаватели. Англичанин уже начал вставать из-за стола, чтобы вмешаться, однако не успел.

- Я принимаю ваш вызов, - посмотрев в мутные, красные от выпитого глаза ллойда, сам того не ожидая, спокойно ответил Кальвадос. Быстро схватив тяжелые кожаные перчатки, висевшие у него за поясом, швырнул в лицо не ожидающему такого поворота событий аристократу. Данное действие совершалось при вызове на дуэль, а не принимая вызов, но уж очень парню хотелось хоть таким образом ответить на грубость ллойда. По залу послышался смех, лицо аристократа еще больше раскраснелось от злости.

– Ублюдок, щенок… да я… да прямо сейчас тебя выпотрошу, убью, слизняк безродный!!!… – его губы и руки мелко тряслись, забыв про свою шпагу и достоинство он был готов прямо сейчас наброситься с кулаками на молодого человека.

Но тут между ними вклинился ир Алессоро и Роберто, а друзья ллойда, видя, что вызов на дуэль может превратиться в грязную кабацкую драку, где преимущество будет явно не на их стороне, повисли у своего неадекватного приятеля на руках.

- Вызов привселюдно брошен и принят при свидетелях, мы секунданты этого молодого человека. – Официальным тоном сказал капитан чистильщиков. – Или у вас есть претензии и ко мне? – добавил он и положил руку на эфес шпаги.

- К вам нет! – моментально остыл ллойд, заметив перед собой уже не безоружного простоватого парня, а матерого старого бретера[1]. – Эти люди будут моими секундантами, – и он махнул рукой в сторону своих товарищей, которые уже отпустили его. – С ними обговорите, где и когда я проткну своей шпагой этого… вашего протеже. – Глянув на спокойно стоящего Кальвадоса, он опять пошел пятнами от злости. – Веселого вечера господа, – процедил аристократ сквозь зубы и пошатываясь быстро направился к выходу из таверны. Замешкавшуюся и не успевшую убраться с его дороги официантку он, сквернословя, грубо оттолкнул, вымещая на ней злость и громко хлопнув дверями, вышел из зала.

Шоу закончилось и в зале вновь заговорили люди, но теперь уже не так громко, обговаривая детали произошедшей ссоры и рассуждая, что б они сделали, окажись на месте ллойда или попавшего в переделку парня. Симпатии большинства склонялись, конечно, в сторону молодого человека, заносчивую знать мало кто любил. Всем понравилось, как парень держался и то, как он швырнул перчатки в лицо хаму. А самые горячие заявляли, что стоило еще и по морде дать. Однако никто не хотел бы оказаться в шкуре парня, этот ллойд известен в Райволасе как скандалист и отличный фехтовальщик, а сумма в двести золотых была поистине гигантской и может, стоило б вымолить у него прощение на коленях: подумаешь, минута позора, зато так живым можно остаться…

Ир Алессоро и Роберто в сторонке негромко договаривались с секундантами аристократа о деталях дуэли. А Кальвадос так и остался стоять, в голове поселилась пустота, он никак не мог поверить, что все это происходит с ним – дуэль на боевом оружии. Однако особого беспокойства почти не ощущалось, так как мозг еще не полностью воспринял информацию о предстоящем бое. Из-за их стола поднялся Сиддер, засунул в ножны под рукавом короткий метательный нож, который он незаметно достал, чтоб в случае драки прикрыть товарищей и подошел к парню.

- Ты молодец, отлично держался, – потрепал он его по плечу и протянул стакан с вином, – давай, выпей, плохое настроение делу не поможет.

Кальвадос залпом выпил до дна, поправил очки и вернулся за стол. Настроение действительно сейчас ни к черту. Выпитое вино слегка согрело изнутри, и он стал относиться к ситуации совсем уж фаталистично. Сделанного ведь не воротишь, поэтому – будь что будет!

Через пару минут к ним присоединились остальные. Ир Алессоро отдал Кальвадосу подобранные перчатки и спросил:

- А зачем ты их в него кинул?

- Я такое в фильмах про мушкетеров видел, вот и получилось автоматически. – Видя, что англичане не поняли объяснения, он, вздохнув, добавил: – Ну, фильмы, кинематограф, на современной земле очень популярный вид искусства и развлечения.

- А, да, помню, ты рассказывал, - хлопнул по столу Сиддер. – В Риоссе перчатками не кидают, однако смотрелось неплохо.

- Ага, – усмехнулся Роберто, поправляя длинный ус, – только следовало в перчатки еще пару камушков или каких-нибудь железяк потяжелее вложить, так бы и дуэль не понадобилась. – При этих словах Сиддер хохотнул, чуть не пролив свой стакан с выпивкой, Кальвадос же поперхнулся глотком вина, представив себе эту картину.

Ир Алессоро отмахнулся от них, хмуря брови.

– Вам бы лишь посмеяться, а дело между тем серьезное. Так что слушай внимательно Кальвадос: зовут этого павлина Диа Гартанзис грэ Моли, потомственный аристократ, его отец не последний человек при дворе, хоть и не занимает никаких должностей. Секундантами будем мы с Роберто, поединок состоится послезавтра в два часа дня, оружием он естественно выбрал шпагу. Нам повезло, что оружие ты пока открыто не носишь – отсутствие шпаги на твоем поясе заставило сделать его поспешные выводы о твоем неумении ею владеть. Своей выходкой с перчатками ты сильно разозлил этого Диа Гартанзиса и он, скорее всего, постарается тебя убить или серьезно ранить.

- Ну, хоть с оружием повезло, - Кальвадос отчаянно старался найти хоть какие-то плюсы в сложившейся ситуации. - Подождите, а разве не я должен выбирать оружие для дуэли?

- Хм… Понимаешь ли, дуэльные кодексы Земли несколько отличаются от риосских. Здесь оружие выбирает не тот, кого вызвали на поединок, а тот, кто выше по званию или ступени сословия. В данном случае грэ Моли – аристократ, а ты уж прости, но, по сути, пока – никто. Но зато ты был в праве выдвинуть вместо себя замену, которая должна быть старше тебя по званию или сословию, например меня, вот только забыл, чему учили на уроках в Академии. Бой завершится после первого серьезного ранения. Ну или до тех пор, пока кто-то из противников не запросит пощады.

- Что ж, не зря я мучился последние два месяца на тренировках, - с кислой улыбкой тихо ответил парень. – В любом случае вы не сможете быть со мной вечно рядом, так или иначе мне надо научиться защищать себя самому, а то меня в конечном итоге проткнет какой-нибудь пьяный хам или грабитель в подворотне. И мне кажется, чем раньше я научусь самому за себя постоять, тем больше у меня шансов остаться в живых.

- А парень дело говорит, – поддержал его Сиддер. – В любом случае знай: если тебя заколет этот ряженый клоун, то я сам вызову его на дуэль и отправлю к праотцам! – с горячностью заверил чистильщик уже изрядно заплетающимся языком.

- Нет, это сделаю я! – громко стукнул по столу кулаком Роберто, чудом не опрокинув стоявшие на столе стаканы. – К черту правила просто возьму и сверну ему шею, как курице!

- Не успеешь! Я пристрелю его первым, так что занимай очередь, – хищно улыбнулся в ответ Сиддер.

- Тогда я назову своего следующего сына в честь нашего друга! Или вообще всех переименую! – довольный от пришедшей ему в голову идеи рассмеялся здоровяк. – И не надо будет мне запоминать, как кого зовут!

Кальвадос слушал их дружескую перепалку с грустной улыбкой. С одной стороны на душе потеплело за такое участие, что за него отомстят и назовут в его честь целую кучу детей, с другой стороны умирать вообще-то его пока не тянуло. Ир Алессоро прекрасно понимал состояние парня и поспешил прекратить разговор о том, кто что сделает для увековечивания памяти попавшего в передрягу землянина.

- Ладно, прекращайте этот разговор, никто умирать не собирается, я верю в нашего друга. - Утихомиривая компанию, капитан сделал жест рукой, подзывая для расчета официантку. Пора заканчивать вечер, пока разгулявшиеся чистильщики не накликали еще одну неприятность. – Если хотите еще выпить, предлагаю отправиться ко мне. Места на всех хватит.

- Как это, никто не умрет? – возмутился Роберто, надевая шляпу. – А этот гад, Диа Черта-с-два-Выговоришь грэ Моли? Кальвадос должен проткнуть в нем пару дырок! А с их разбирательствами и вендеттами я думаю, мы разберемся.

Допивая вино, Сиддер предложил тост:

- Ну, давай за твое здоровье, чтоб помимо победного похмелья оно никоим образом не пострадало!

- Да, за успех! – поддержали тост англичане и Кальвадос, отбросив невеселые мысли и наподдав им пинка вслед, улыбнулся разудалой компании и решил, что сегодня он точно напьется как в последний раз, тем более это действительно может так оказаться.

[1] Бретё́р (также Брете́р, устар. фр. bretteur от фр. brette — шпага) — «профессиональный» дуэлянт, готовый драться на дуэли по любому, даже самому ничтожному поводу. Чаще всего дуэль намеренно провоцировалась бретёром.

Глава 11

В месте проведения дуэли Кальвадосу виделось нечто символичное – лесок за городским кладбищем.

Конечно, они могли и не выезжать за городские стены: в Райволасе хватало небольших сквериков, правда в основном поблизости от Храма Единого Света и района особняков, то есть – все на виду у праздных зевак. И казалось удивительным, что самодовольный красующийся Диа Гартанзис выбрал столь уединенное место. Хотя, возможно как раз он хотел подавить дух противника соседством с кладбищем. Наличие скорбного места действительно угнетало и так не очень уверенного в себе Кальвадоса.

Уже стоял конец осени, почти все листья с деревьев опали. Повезло, что начавшийся ночью мелкий дождик быстро закончился и сегодня из-за облаков на ярком синем небе выглядывало все еще согревающее солнце. «…Печальная пора, очей очарованье… - глядя на осенний пейзаж вспомнил парень стихи знаменитого поэта. – Что правда, то правда. Особенно сегодня.»

На лесной поляне помимо их компании находились и друзья (или прихлебатели) грэ Моли. Для них не в первый раз наблюдать подобное зрелище – их покровитель не единожды вырывал победу у людей различных сословий. Сегодняшний случай ничем не отличался от предыдущих – сейчас ллойд Гартанзис проучит этого балбеса, и они устроят пикник, прямо тут, на поляне. Не зря ж компания запаслась вином и закусками.

Вчерашний день студент посвятил лишь тренировкам, и то его физически сильно не напрягали. Наставник полуэльф и англичанин натаскивали его в основном на технике и нескольких ловких приемах, которые должны были помочь парню выжить.

Время дуэли назначили на два часа дня – аристократы не из тех людей, кто любит рано вставать, к тому же требовалось время, чтоб добраться до места поединка.

Ожидание тяготило и, если в тот неприятный вечер Кальвадос никак не мог поверить, что все происходит именно с ним, то сегодня, в назначенный день его состояние близилось к мрачному фатализму. А еще хотелось быстрее покончить с этим инцидентом.

Прибыв на место проведения дуэли, он еще некоторое время волновался. Роберто с ир Алессоро, будучи секундантами, поднесли аристократу бумагу об отказе от вендетты в случае победы их подопечного, составленную грамотными юристами СОУП. С презрительной ухмылкой и словами - «Ему она не понадобится, мертвецам никто не мстит!», грэ Моли все же подписал предусмотренный дуэльным кодексом документ.

- Но его подпись вовсе не является сто процентным гарантом отказа от мести. Сам понимаешь, открыто мстить не будет, а вот натравить в глухом переулке какое-нибудь отребье вполне может, - предупредил капитан молодого человека, после того как он подписал такой же документ, протянутый с неприятными улыбками секундантами аристократа.

- Хм…даже так. Хорошо, впредь я буду осторожней в городе. Осталось только сегодня выжить, - и Кальвадос вытер о штаны неожиданно вспотевшие ладони.

Все равно, как ему до этого объяснили, такая предосторожность в виде данного документа вовсе не лишняя. Дуэли и пару веков назад нередко происходили, особенно в крупных городах империи, но последствия их сказывались и на государстве: родственники убитых в дуэльных поединках или же сами выжившие частенько мстили победителям, количество аристократов и офицеров сокращалось, что порождало новые интриги и волнения. Еще дед нынешнего императора Антариона II Рипассо грэ Мельсонти издал указ о необходимости таких документов при проведении дуэлей, которые тяжело полностью искоренить – при необходимости они проводились и тайно. Зато жертв, благодаря подобной предусмотрительности, стало меньше.

Заблаговременно осмотрев на предмет целостности или скрытых механизмов (как-то случился прецедент с удлиняющимся клинком) секунданты поднесли дуэлянтам оружие. Шпага грэ Моли отличалась искусной гравировкой узкого лезвия и чаши гарды, богатой отделкой из драгоценных камней на эфесе: красивое и дорогое оружие, созданное для аристократов, подходящее как для парада или повседневного туалета богача, так и для дуэли и поля боя.

Шпагу Кальвадосу подобрали в оружейной Академии его друзья чистильщики, для них главным являлось не украшение, а надежность клинка. Ее лезвие было немного шире и не имело такого сильного сужения как шпага аристократа, таким оружием можно как колоть, так и рубить. Сложная витая гарда образовывала корзину, которая отлично защищала кисть молодого человека. То, что он два месяца занимался фехтованием на подобном оружии, тоже сыграло немаловажную роль в таком выборе. Пускай она и несколько тяжелее шпаги аристократа, зато Кальвадос с ней в руках чувствовал себя увереннее, чем с легкой дуэльной рапирой, которую ему вначале предложил ир Дэйрос.

Противники скинули верхнюю одежду, и встали напротив друг друга. Кальвадос остался в одной белой рубахе свободного кроя. Он мог бы сейчас поклясться: холодные мурашки пробежались по телу отнюдь не из-за прохладного в эту пору года ветерка, а от волнения за исход поединка. На грэ Моли была похожего кроя рубашка, но из более дорого материала, обшитая по рукавам и вороту тончайшим рульмским кружевом, поверх нее он оставил черный набивной жилет из бархата, украшенный многочисленными литыми накладками. Увидев это, ир Алессоро сразу же обратился к зачинщику с просьбой снять данный предмет одежды, дабы шансы точно уравнялись. С кислым выражением лица ллойд согласился, уловка не удалась.

- У какого нищеброда ты украл этот вертел? – увидев шпагу парня, грэ Моли скривился в презрительной ухмылке.

Студент промолчал, лишь сжал губы, все равно если все пройдет на отлично он ответит на обиды, не бросаясь лишний раз словами. По привычке левой рукой он поправил очки и пару раз взмахнул головой, проверяя, как они держаться. Вспомнив о Зонтике чуть ли не в последний момент, он отдал питомца Роберто. Инги крепко вцепился коготками за рубашку, пришлось повозиться.

- О, да ты со зверушкой! – рассмеялся грэ Моли, заметив ящерку. Секунданты поддержали его дружным хохотом. – Мог бы и оставить, я б эту гадость тоже прихлопнул. А если будет страшно, можешь закрыть глаза, я постараюсь тебя быстро убить, – продолжал насмехаться над ним аристократ.

И вот подан знак начинать поединок. После этого все волнение Кальвадоса как рукой сняло, вспомнились и тренировки со строгим в обучении ир Алессоро, вспомнились и уроки мастера Ихсуриэля, подробно разбиравшего ошибки учеников. В какой-то момент промелькнули мысли о родных, оставшихся в другом мире, но парень их тут же вытеснил, чтоб не отвлекаться. Время застыло, сейчас для него существовал лишь холодный клинок шпаги и противник.

Кальвадос, как того требовал негласный кодекс чести, начал подымать руку со шпагой, чтоб поприветствовать своего противника. Грэ Моли, сверля его колючим взглядом, тоже сделал вид, что подымает руку в приветствии и тут же без предупреждения сделал широкий подшаг и, практически полностью вытянувшись вперед, нанес неожиданный укол в грудь.

Молодой человек, даже не успев сообразить, что их бой уже начался, чисто автоматически отбил удар и отпрыгнул назад, разрывая дистанцию. Аристократ, не давая парню опомниться и собраться, продолжил атаку, нанеся череду ударов и уколов, нацеленных в основном в грудь и голову парню (а не в кисть или в ногу, куда часто метили на дуэльных поединках).

Кальвадос неловко их парировал, все время отступая, в голове у него царила пустота, он никак не мог собраться и понять, что ему делать и попытаться перейти в контратаку.

- Что гаденыш, страшно? – процедил сквозь зубы грэ Моли, на секунду останавливаясь и тут же нанес резкий хлесткий удар в правую кисть Кальвадосу. Парень не успел на него среагировать и возможно остался бы без пары пальцев, если б не корзина эфеса, а так шпага аристократа лишь бессильно проскрежетала по витым прутьям.

Этот удар вывел Кальвадоса из ступора, тело сработало автоматически, как на тренировке, и он нанес свой первый удар по противнику – прямой, немного неуклюжий выпад-укол в грудь грэ Моли. Несмотря на то, что аристократ являлся опытным фехтовальщиком, он не ожидал этого выпада от парня, но успел закрыться шпагой и уйти с линии укола в последний момент. Клинок Кальвадоса лишь распорол пропитанную потом тонкую рубашку на боку у грэ Моли. Грязно ругнувшись, ллойд нанес тут же ответный рубящий удар в голову парню. Тот уже увереннее закрылся от него и сам перешел в контратаку.

Дзыньг! Дзыньг! – Кальвадос провел двойку рубящих ударов и тут же прямой укол в грудь. Аристократ с трудом удержал более тяжелый клинок парня и теперь уже он разорвал дистанцию.

Кальвадос не стал продолжать атаку, а вернулся в среднюю стойку и застыл напротив своего противника, ожидая от него следующего шага.

До грэ Моли, наконец, дошло: перед ним не совсем деревенский увалень и, вопреки своему простоватому виду, парень не является легкой жертвой и быстрой победы в этот раз у него не будет. Будучи опытным дуэлянтом, он моментально сменил тактику, поняв, что стремительным напором противника не взять. Но вот вымотать парня, вооруженного оружием тяжелее чем у него и подождать пока тот совершит ошибку от усталости или невнимательности, было неплохой задумкой.

Аристократ вытянул руку с оружием и пошел на сближение с Кальвадосом. В это раз парень не стал отступать и ударил первым: сильным ударом он сбил шпагу противника в сторону и нанес рубящий удар в шею. Чего-то подобного аристократ и ожидал, с легкостью поднырнув под удар, сам перешел в контратаку, заставив Кальвадоса вновь уйти в глухую оборону. Теперь аристократ в основном целился в правую ногу и руку парня, с трудом успевавшего парировать этот град ударов, пот катился по его лицу, рубашка же прилипла к спине. Парень часто и тяжело дышал - в какой-то из моментов боя он чуть задержал дыхание и теперь никак его не мог восстановить. Шпага в его руке начала подрагивать и ее вес уже не казался небольшим, у него даже сложилось впечатление, что он фехтует стальным ломом.

Грэ Моли все это подмечал и ни на секунду не ослаблял своего натиска, при этом тщательно следя за своим дыханием и накапливая силы для последней решительной атаки. Про себя аристократ уже давно решил, что он ни в коем случае не оставит парню жизнь, ему мало победы над ним и полное удовлетворение принесет лишь смерть зазнавшегося юнца. И теперь он уже больше играл с уставшим молодым человеком, окончательно его изматывал, выжидал, дуэль должна быть закончена одним ударом – смертельным.

Кальвадос же из-за своей неопытности этого не замечал и тратил свои последние силы на защиту.

И вот, как показалось ллойду, нужный момент настал. Кальвадос после защиты от серии ложных выпадов противника окончательно устал и чтоб хоть немного дать отдохнуть руке, уперся острием своей шпаги в землю. Противник тут же этим воспользовался и нанес ложный укол в живот парню, но только их клинки сошлись, сделал финт справа в голову, после чего вывернул кисть и нанес сильный укол, намереваясь проткнуть парню горло. Кальвадос еле-еле успел подставить клинок под первый ложный укол в живот, и тут же вместо того, чтоб поднять руку со шпагой еще выше, защищаясь от второго ложного удара и открываясь для смертельного выпада как того хотел аристократ, сам поднырнул под финт и нанес рубящий удар в живот гре Моли.

Для аристократа действие парня стало полной неожиданностью. Полностью вложившись в последний укол, он открылся и не успел как-либо отреагировать на удар в живот. Грэ Моли никак не ожидал, что вместо того, чтоб защищаться, парень сам нанесет удар. Шпага Кальвадоса, не встретив никакого сопротивления, легко распорола рубаху и достала до тела аристократа.

Так они на секунду и застыли: грэ Моли, полностью вытянувшись в выпаде и Кальвадос, подсевший под шпагу аристократа с окровавленным клинком в руке. На животе аристократа быстро расползалось кровавое пятно, все еще не веря в свой проигрыш, он левой рукой схватился за рану на животе и тут же зашатался. А Кальвадос, все еще не веря в свою победу, отпрыгнул от него и снова встал в среднюю стойку, ожидая, что это просто очередная уловка противника.

Их глаза на секунду встретились, взгляд аристократа медленно затуманивался, он шатался как сильно пьяный, а из-под левой руки обильно сочилась кровь и стекала по пальцам на пожухлую траву. Выпустив оружие из руки грэ Моли попытался и правой рукой зажать рану, но начал медленно оседать на землю.

- Твою ж мать… - ругнулся на русском удивленный и даже слегка испуганный Кальвадос, опустив руку со шпагой.

Увидев, что дуэль закончилась, к ним бросились секунданты.

Грэ Моли, уверенный в своей победе, не позаботился пригласить с собой врача и поэтому его друзья хотели как можно быстрее отвезти его к хорошему доктору. Роберто радостно обнял парня, смотревшего, словно сквозь туман, как над стонущим аристократом хлопочут его секунданты, и повел его в сторону деревьев. Ир Алессоро подошел к раненому и его приятелям, о чем-то негромко с ними переговорил и, подобрав шпагу грэ Моли, пошел вслед за парнем.

Грудь Кальвадоса ходила ходуном, сердце будто выскакивало в этот осенний день. Положив свою шпагу на землю и вытирая лицо от пота поданным Роберто платком, студент, прислонившись к дереву, медленно осел, запрокинул голову и вдохнул чистый лесной воздух. Все было кончено, противник ранен, а он – все еще жив и, что самое приятное, полностью цел. Эти пару минут боя дались ему куда тяжелее, чем все вместе взятые тренировки и занятия в Академии. Рубашка насквозь мокрая хоть выжимай, ранее крепко державшие шпагу руки дрожали. Ир Алессоро подошел и протянул Кальвадосу флягу с каким-то крепким спиртным напитком.

- Уффф… - сделав пару больших глотков, парень закашлялся.

- Молодец, я б даже сказал, что ты практически готов к службе! – похвалил его англичанин, довольно улыбаясь.

- Да, ты держался хорошо. Это ж ведь твой первый настоящий бой? – спросил Роберто, накидывая ему на плечи дублет, чтоб разгоряченный боем парень не подхватил простуду.

- Ага, - выдохнул парень и поднялся с земли. Делать здесь уже нечего, пора возвращаться в город. Группа поддержки грэ Моли также уезжала, устроив раненого дуэлянта как можно удобнее в карете.

- Не переживай за него, раз кишки не вывалились жить будет. Рана хоть и болезненная, но не смертельная. – Проследив за взглядом парня, сказал ир Алессоро. – Кстати, это теперь твое, – и он протянул Кальвадосу шпагу аристократа, - трофей.

- Я ни разу не сомневался в тебе, – добавил Роберто.

- А зачем тогда ставил на грэ Моли? – срезал его ир Алессоро. Кальвадос удивленно уставился на здоровяка.

- Ха! На нашего подопечного я тоже поставил, причем поболее, чем на него, – довольно хохотнул Роберто.

- Жаль, что вы мне об этом не сказали раньше, я б тоже на себя поставил, - парень с интересом посмотрел на шпагу аристократа. – Красивая. Слава богу, что здесь перед дуэлью подписывают эти бумажки с отказом от мести, а то друзья этого Диа-как-его-там весьма неприятно смотрели на меня.

Вспомнив ругательства аристократической братии, не ожидавших такого исхода боя, Роберто на миг нахмурился.

- Не забивай сейчас голову, если попробует отомстить, благодаря этой бумажке ллойду придется отвечать уже перед имперским судом. Или ты его опять проткнешь и получишь еще одну красивую шпагу.

- Все, хватит тут топтаться, поехали куда-нибудь отпразднуем твое боевое крещение. Тем более Роберто на тебе заработал кучу денег, он все оплатит.

- Нам надо больше дуэлей, и мы разбогатеем. – Ничуть не смутившись, засмеялся Роберто и пошел к лошадям.

Кальвадос и Бертон Алессоро переглянулись, молча пожали плечами, и пошли следом: молодой парень, нагруженный двумя шпагами и переживаниями сегодняшнего дня и пожилой англичанин с огромным грузом прожитых лет в двух мирах.

А листья продолжали так же медленно падать, укрывая красно-золотистым ковром поляну в лесу. Только истоптанная копытами лошадей и сапогами дуэлянтов земля свидетельствовали о том, что здесь произошло. Но и эти следы скоро скроются под ворохом листьев.

Остаток этого дня для Кальвадоса слился в одну сплошную череду поздравлений, перешедших в веселое застолье.

Вначале он, Бертон Алессоро и Роберто заехали в Академию, где парень отчитался перед ректором и учителем фехтования о прошедшей дуэли. От ректора он одновременно получил поздравление (за успешное применение навыков фехтования и риосского права) и легкий нагоняй за эту же дуэль. Мол, нельзя все вопросы решать c помощью шпаги, нельзя протыкать людей направо и налево, надо стараться быть более дипломатичным и искать выход из конфликтной ситуации.

Ир Дэйрос внимательно выслушал подробности дуэли, осмотрел трофейную шпагу и одобрительно кивнул головой:

- Тебе очень повезло, что он не воспринимал тебя всерьез и хотел наиграться, впредь внимательнее наблюдай за противником и не давай себя изматывать. Это отличная шпага, и судя по твоему рассказу грэ Моли знал, как с ней обращаться. На следующем занятии приготовься к работе над ошибками, – вместо поздравления сказал парню полуэльф. – Но я все равно рад твоей победе, это значит, что ты не так безнадежен и я не зря тратил на тебя свое время, – добавил он, кивнул присутствующим и вышел из кабинета.

- Не обращай на него внимания, – увидев, что парень расстроился от такой учительской похвалы, утешил его ир Шворх. – На самом деле я еще ни разу не видел, чтоб он вообще кого-то хвалил из своих учеников хотя бы так. Поэтому можешь принять его слова как высшую форму похвалы. А теперь я думаю, тебя заждались твои друзья и вам не терпится отпраздновать твою первую дуэль, к тому же победную. Эххх… молодость! Где мои шестнадцать лет, когда я впервые участвовал в дуэли? Кстати, я ее проиграл, и меня раненого тащили в кабак, а потом и в борде… что-то я увлекся воспоминаниями, идите праздновать. Только, пожалуйста, ни с кем сегодня больше не деритесь!

За дверью Кальвадоса встречала вся его учебная группа, которая тут же начала обнимать его и поздравлять, а потом все рассматривали шпагу грэ Моли. Тут же возникла идея отправиться в «Перекрестки» и как следует отпраздновать победу однокашника.

На выходе из здания они наткнулись на гнома-оружейника и чистильщиков, которые что-то с ним обсуждали.

- Ага! Судя по вашим веселым лицам и по тому, что ты все еще стоишь на ногах, – ткнул Иварттин Миттар толстым пальцем в Кальвадоса, – ты все-таки проткнул своего оппонента, надеюсь насмерть.

Когда же Кальвадос рассказал, что он его только ранил, гном недовольно нахмурился и пробурчал:

- Скучные у вас людей дуэли, не то, что у нас. На противников надевают специальный тяжелый доспех, но так чтоб они не упали, дают пушку покрупнее, но такую, что можно удержать в одной руке и они стреляют друг в друга. Кто первый упадет и не сможет встать - тот и проиграл! Ну, или надеваем паровыешарнирно-гидравлические доспехи и бьемся на электростатических молотах. – Тут гном заметил, что все кроме Кальвадоса его перестали понимать. – Ладно, чего уж там… Ты молодец, просто в следующий раз зайди ко мне и я лучше дам тебе пушку вместо ваших ковырялок, – взмахнув рукой на прощанье и шумно пыхтя, гном потопал к ректору.

Студенты опять весело загомонили.

- Ну что, я свободен, – сказал Кальвадос чистильщикам. – Идемте, наконец, выпьем…

Глава 12

Следующий вечер морально и физически уставший Кальвадос проводил в обществе ир Алессоро. Роберто был занят: в последнее время он часто замещал занятого студентом капитана в их группе чистильщиков. И вместо ужина в таверне они с англичанином решили сыграть в шахматы. После инцидента с дуэлью Кальвадос решил отдохнуть от посещений городских заведений.

Приготовив ужин, экономка ушла к себе отдыхать, сын ее вот уже неделю учился у столяра в городе, а ир Трум занимался починкой сбруи на заднем дворе. Так что их ничего не отвлекало и не беспокоило, чего Кальвадосу и хотелось.

Сыграв несколько партий с переменным успехом, ир Алессоро предложил выпить легкого вина и подошел к столику возле окна. Когда бутылка подошла к концу, Кальвадос поинтересовался у капитана, когда у него состоялась первая дуэль, с кем и за что.

- Первый поединок я провел еще на Земле, в родной Британии. В наше время считалось достаточно модным устраивать дуэли, но не дай бог на смерть! В основном они проводились «до первой крови» либо до пяти попаданий в голову или тело и велись на спортивном, а также тренировочном оружии. Мы в офицерской школе постоянно проводили поединки, самые рискованные или злые друг на друга противники сражались без защитного снаряжения и на боевых кавалерийских «эспадронах». За такие поединки, кстати, могли и выгнать из школы. Поэтому, когда здесь меня вызвали на дуэль, я уже был к этому морально и физически готов, а посему заколол на смерть своего противника. Правда и он меня проткнул, но как сам понимаешь не смертельно. - И англичанин, улыбнувшись своим воспоминаниям, пошел за очередной бутылкой вина.

За окном уже давно стемнело, когда вторая бутылка подошла к концу. Положив очки на книжную полку, возле которой он сидел, парень потер изрядно уставшие глаза. За неспешным разговором англичанин и Кальвадос засиделись допоздна и время близилось к полуночи. В основном вспоминали Землю. Ир Алессоро с огромным интересом узнавал «последние вековые новости», а Кальвадос, чуть ли не открыв рот, слушал о приключениях англичанина на Варидии и о его жизни в старой Британии.

- Ну что, допиваем и на сегодня хватит историй. – Наконец, сказал чистильщик и, взяв в руки бутылку с остатками вина, собрался уже налить парню, как внезапно застыл, к чему-то прислушиваясь. Кальвадос начал открывать рот, чтоб что-то сказать, как явно встревоженный англичанин сделал ему знак молчать и начал вставать с глубокого кресла, в котором провел весь вечер.

И тут закрытая дверь, ведущая к ним в гостиную на первом этаже, в которой они сидели, с оглушительным треском распахнулась и в дверной проем попытался проскочить человек, вооружённый короткой дубинкой. Но вот именно что попытался, потому как ему в грудь угодила и разбилась, разбрасывая во все стороны осколки и капли вина тяжелая бутылка, запущенная англичанином. Сила удара сбила неизвестного взломщика с ног, он остался в темном коридоре, не успев переступить порог комнаты. Спустя мгновение к ним ворвался еще один вооруженный человек и сразу же кинулся на опешившего Кальвадоса, который сидел ближе к двери.

Полностью вставший к этому времени ир Алессоро хотел броситься на перехват вооруженному незнакомцу, однако окно за его спиной разлетелось в дребезги и, сбив его с ног, на него оттуда выпрыгнул еще один противник. При этом нападавший также не удержался на ногах, и они покатились по полу, осыпая друг друга ударами кулаков.

Кальвадос понял - он не успеет не то, что подойти к своей шпаге, оставленной с перевязью в углу комнаты, но и даже подняться со стула до того, как получит по голове дубинкой от набегающего на него мужика. Поэтому парень, действуя чисто интуитивно, сильно оттолкнулся ногами от пола и опрокинулся вместе со стулом на пол. Прыгнувший на него в этот момент враг всем телом наткнулся на ножки стула и, громко охнув от боли и неожиданности, выпустил из рук оружие, неуклюже отскочил в сторону, согнувшись от боли. Кальвадос, тем временем перекатившись в сторону, быстро вскочил на ноги.

Чувствуя опасность, из кармана юркнул Зонтик и быстро перебрался на голову хозяина, спрятавшись в волосах.

В крови парня бурлил алкоголь вперемешку с адреналином, и он сам, не давая опомниться противнику, подскочил к тому и со всего маха толком никуда не целясь, попытался приложить его кулаком по голове. К своему удивлению, его кулак не встретился с лицом ночного визитера, враг подсел под неуклюжий удар парня, и тут же двумя короткими ударами в солнечное сплетение и печень заставил Кальвадоса согнуться от боли. Потом схватив слегка потерявшегося парня за одежду на груди, разбойник резко бросил его через плечо в сторону стола. Закончил Кальвадос свой непродолжительный полет, смачно шмякнувшись грудью и лицом об стол, за которым они пили. Во все стороны из-под него вылетели осколки посуды, свечи и столовые приборы. Бокал, из которого он пил, лопнул под ним, и острая длинная ножка глубоко засела в его бедре.

От сильного удара об стол он на пару мгновений отключился и не видел, как к его противнику сбоку подскочил ир Алессоро, уже расправившийся с выпрыгнувшим на него из окна головорезом, и воткнул ему несколько раз в бок узкий стилет.

Открыв глаза и тихо застонав, парень заметил, как помятый англичанин направляется к нему, чтоб глянуть все ли с ним нормально. За спиной у Бертона скрипнули осколки битой посуды, и он начал разворачиваться, но не успел и пропустил удар по голове тяжелой дубинкой, от снова вступившего в бой «ловца бутылки». Заливаясь кровью, ир Алессоро упал на четвереньки и тут же получил удар ногой в живот и дубинкой по спине. Избивая теряющего сознание англичанина, нападающий развернулся спиной к мертвому, как ему показалось, парню, валяющемуся на столе.

Видя все это одним глазом и как бы в тумане (второй глаз у него стремительно заплывал от удара лицом об стол) Кальвадос нащупал правой рукой крупную двузубую вилку и попытался встать со стола. Но успел лишь чуть-чуть привстать на руках, как неведомая сила его схватила сзади за воротник, оторвала от стола, поставила на ноги и развернула. Он столкнулся лицом к лицу с крупным мужиком, который пару секунд назад вырубил англичанина и тут к неожиданности нападающего по шее на плечо парню спустился инги и юркнул под одежду. Противнику почудилось что это змея прошмыгнула и в испуге отдернул руки от Кальвадоса. Парень, не задумываясь больше ни на секунду, ударил тому в живот вилкой, которую все еще держал в руке. Мужик дико заорал от боли и попытался отскочить от парня. Однако теперь уже Кальвадос схватил его левой рукой за плечо, а правой с крепко зажатой вилкой начал раз за разом бить того в область живота, потом в шею успел нанести пару ударов и в конце глубоко всадил столовый прибор в левый глаз противника.

После этого удара враг смог все-таки вырваться из ослабевшей хватки Кальвадоса и, пошатываясь и подвывая от боли, начал пятиться к двери. Массивная кованая вилка для мяса осталась торчать в его глазнице, кровь лилась из десятка колотых ран заливая одежду и пол. Сделав еще шаг, он споткнулся об лежащего без сознания англичанина и, не удержавшись на ослабевших ногах, упал. После чего еще пару секунд подергавшись в агонии и заливая пол кровью, наконец, затих.

Кровь убитого бандита запачкала Кальвадосу всю одежду, он словно в каком-то оцепенении смотрел, как корчится в агонии человек, затем перевел взгляд на свою правую руку, которая тоже была вся залита липкой кровью, попытался вытереть ее о штаны, но лишь сильнее ее размазал. Парень нервно хохотнул и потерял сознание.

В отключке Кальвадос провел не более минуты. Очнулся он от копошения инги в своих волосах. Придя в себя на полу, он сел и громко охнув от боли, оглядел одним глазом комнату. Помещение из уютной небольшой гостиной превратилось в настоящее поле боя – разбитая посуда, стекла и мебель, лужи крови на полу и четыре тела, включая хозяина дома.

- Ир Алессоро?.. – хрипло позвал он, но англичанин не отозвался и остался лежать без движений. – Черт! - выругался вслух парень и с трудом поднялся с пола.

На подгибающихся ногах он дошел до угла комнаты, где оставил перевязь со шпагой и достал свое оружие из ножен, в голове хаотично носились мысли, что это могут быть не все нападающие, жив ли чистильщик, что делать дальше и как позвать на помощь.

Тяжесть клинка в руке придала немного уверенности Кальвадосу, и он уже гораздо быстрее дошел до лежащего англичанина. С громким стоном он присел и проверил пульс у него на шее. Слава богу, ир Алессоро жив!

Внезапно в комнату ворвался еще один человек и Кальвадос, несмотря на боль во всем теле, быстро выпрямился и вскинул руку со шпагой, готовясь отразить очередное нападение.

Но это был лишь слуга Иглим. Увидев побоище в комнате, окровавленного Кальвадоса с оружием в руке и лежащего у его ног англичанина, он сделал еще один шаг и остановился.

- О боги, что здесь произошло? – дрожащим голосом спросил он.

- На нас напали, ир Алессоро ранен, проверь, жива ли Тарна и возвращайся сюда, поможешь мне. – Увидев, что Иглим колеблется выполнять его указания, он повысил голос, добавив командного тона: – Что стоишь, давай быстрее!

- Ох, вы живы! Спасибо Свету! Я так испугалась, так испугалась!.. – запричитала экономка, забежав в комнату с тяжелым подсвечником, увидела погром и шатающегося Кальвадоса, который шипя от боли, наклонился к англичанину.

- О, вы уже тут! – воскликнул Иглим Трум, немного стушевавшись. – Вы не пострадали?

- Нет, что вы. Как только услышала шум, заперлась в комнате и молилась Единому… Как хозяин?

- Жив, да без сознания, - тихо ответил парень.

Оценив ситуацию, экономка всплеснула руками и с тихими причитаниями пошла за бинтами и настойками.

Англичанина хотели перенести в спальню, но он, придя в себя, отмахнулся и, держась за голову, все же сам медленно и аккуратно поднялся с пола. На голове на месте удара красовалась большущая шишка и кровоточащая ссадина. Парень отделался колотой раной в бедре, рассеченной бровью с подбитым глазом, подозрением на перелом пары ребер и кучей крупных ссадин после приземления на стол. Придется зашивать и осматривать ногу на наличие застрявших осколков. Поморщившись от вида кривой иглы, он хотел так же отмахнуться, как и ир Алессоро, но экономка, лечившая не одно ранение хозяина, настояла на своем. Увидев колебания молодого человека, Иглим хотел подать бокал вина, но ир Алессоро опередил его действия:

- Иглим, там в шкафчике у карт есть кое-что покрепче, доставай нам, можешь и себе налить, а заодно подай принадлежности для письма.

Больше всего выпил Кальвадос, крепкий алкоголь во все времена неплохо заменял наркоз. Кривясь от боли, он отхлебывал большие глотки из стакана, когда Тарна чистила и зашивала ему порез. Ир Алессоро смахнув со стола на пол остатки посуды и битые стекла, что-то быстро написал на поданной ему бумаге и отправил своего теперь уже доверенного слугу с короткой запиской к Роберто Доа.

Тарна все еще бурчала о том, что давно пора было завести стоящую охрану с такой таинственной работой (она считала, что Бертон работает на тайное государственное ведомство) и одного пожилого слуги явно недостаточно для их спокойствия и благополучия. Зашив Кальвадосу рану, она наложила повязку и пошла готовить гостевую комнату для него, эту ночь стоило провести здесь.

- Завтра будет беспокойный день… - задумчиво сказал ир Алессоро.

- Куда уж… ик… беспокойней… неужели грэ Моли… ик… нарушил подписанное соглашение?

- Может быть, а может, и нет, - в словах англичанина явно сквозили сомнения, что аристократ за столь короткое время нанял убийц, но у опьяневшего от крепкого спиртного парня других соображений пока не возникло, а его куратор не спешил ими делиться.

- Так, молодой человек, давайте-ка я вас провожу до кровати, негоже в таком состоянии сидеть до утра, – вернувшаяся экономка сразу же начала действовать.

Кальвадос ожидающе посмотрел на ир Алессоро.

- Иди, ложись спать, а я немного еще посижу, подумаю, и подожду наших. Хоть я и сомневаюсь, что нападение сегодня повторится, но на всякий случай держи оружие наготове.

Кальвадос проснулся с тяжелой головой. Рана пекла и чесалась, во рту как болотной жижи налили, глаз заплыл. Не спеша одевшись и прицепив перевязь со шпагой и кинжалом, он хромая спустился вниз в поисках хозяина дома. Экономка уже хлопотала на кухне. Пока он спал, кто-то вынес из дома трупы убийц. Ир Алессоро он обнаружил в столовой за чашкой чая, с заново перебинтованной головой и в компании двух незнакомых мужчин.

- Познакомьтесь. Кальвадос, это Тинно Барнэ, - указал англичанин на полностью седого усатого мужчину, но на удивление с молодым лицом, не соответствующим цвету волос. – А это Варн Штернс, - кивнул головой он на невысокого полного мужчину постарше с круглым улыбчивым лицом и пышными бакенбардами.

Студент обошел стол, пожал гостям руки и, покряхтывая от боли в ноге, также сел за стол.

- Эти люди из главного Управления, они помогут нам разобраться со вчерашним нападением и достанут интересующую меня информацию.

- Вы уже видели их, то есть убийц? – полюбопытствовал Кальвадос. Тарна как раз принесла ему чай с парой булочек, а также какую-то настойку. – Мне показалось, это наемники.

- Вы правы ир Борсон. Этих людей мы определили как членов Гильдии Теней, организации, занимающейся заказными убийствами, выбиванием долгов, охраной. Нападавшие перебрались с помощью веревок через стену со стороны сада и взломали заднюю дверь. Конюшня с другой стороны двора, возможно, поэтому слуга ничего не слышал, – ответил седовласый.

Услышав о гильдии убийц, парень удивленно вскинул бровь. Надо же! Столица Империи и у них всякие бандюги даже создают свои гильдии. Точно надо было больше фэнтезийных книг читать.

- Не удивляйтесь так, иной раз и мы прибегали к их услугам, но их глава давно не получал заказы на членов СОУП. Это первый случай за много лет. А вы наверно еще не начали изучать криминалистику Варидии, а то будто впервые услышали о тайных гильдиях Райволаса, – подключился к разговору ир Штернс

- Да, я почти закончил основной курс лингвистики. На днях должны начаться и другие занятия, - немного смутился такому вниманию Кальвадос. – Ир Алессоро, вы вчера говорили о каких-то соображениях по этому делу?

- Есть, и их можно проверить одновременно. Вполне вероятно, этим вечером вы молодой человек поприсутствуете на необычной встрече.

- Я вот не пойму, если они из Гильдии, почему не дождались пока все уснут, не воспользовались огнестрельным оружием?

- Правильные вопросы вы задаете, ир Борсон. Возможно, ответы на них мы получим в скором времени. – Сказал ему ир Барнэ. – Насчет огнестрела я могу сразу ответить: скорее всего боялись поднять слишком много шума, стрельба в приличном районе Райволаса сразу бы привлекла внимание серогвардейцев.

Стараясь не надоедать своим любопытством, Кальвадос доел свой завтрак и вышел во двор, чтоб не мешать своим присутствием обсуждать СОУПцам рабочие моменты.

Надышавшись свежим воздухом, он уже собирался возвращаться в столовую. Надо было что-то решать – или оставаться в доме у капитана, или возвращаться в Академию. Но как раз из дома вышли ир Алессоро и его гости.

- Ир Штернс предложил довезти тебя до Академии, может вечером мы еще увидимся с тобой Кальвадос. Для твоей будущей службы полезно будет поприсутствовать на встрече. – Ир Алессоро стоял, облокотившись на входную дверь.

- А как же Фурм? – Еще плохо соображая после вчерашнего, спросил Кальвадос за коня.

- Его к закоркам экипажа привяжут, никуда не денется твой конь, - усмехнулся напоследок англичанин.

День в Академии прошел у Кальвадоса как-то сумбурно. Занятия для него никто не отменил, раненая нога и пару синяков, как сказал ему ректор, вовсе не помешает урокам лингвистики.

Сейчас, спустя три месяца упорных занятий Кальвадос отлично общался на риосском, разве что иногда «подвисал», когда собеседник слишком быстро говорил. Где-то через неделю его пообещали перевести – когда другие тоже подтянутся, его группе добавят и другие немаловажные предметы.

Так что отлеживаться ему не дали.

Ир Дэйрос, будучи по совместительству лекарем учебного заведения на всякий случай проверил рану, осмотрел заплывший глаз, выдал банку с заживляющей мазью противного болотного цвета, посоветовал раз в день менять повязку и не забывать о гигиене. Вот на этом лечение студента и закончилось.

Рилл в течение дня, правда, подшучивал пару раз, что-то вроде «из дуэли вышел целым, но умудрился наткнуться на бокал». Кальвадос отшучивался в том же роде, обещая другу устроить дуэль, если тот не перестанет подкалывать, и такая же царапина запечатлеется на его ноге, ну или руке.

В общем, несмотря на захватывающие впечатления последних двух дней, все оставалось по-прежнему.

Когда, уже забыв об утреннем разговоре и сполоснувшись, Кальвадос собирался лечь спать, в дверь постучали. Будучи здоровым, Рилл первым успел к двери, взял переданную записку и отдал ее соседу. Парень прочитал короткое сообщение, и глубоко вздохнув, стал одеваться обратно.

- Ты это куда на ночь глядя? Опять на дуэль вызывают? – пошутил Рилл.

- Ага, жди меня с раной на второй ноге, - отшутился Кальвадос. Взяв плащ и перевязь с оружием, он направился во двор Академии, где его уже ждал экипаж.

Приехал за ним не Иглим, а незнакомый мужчина с вышитой маленькой ящеркой на воротнике. Из Экипажа вышел Тинно Барнэ.

- Здравствуйте, а где ир Алессоро?

- Он уже на месте, меня прислали доставить вас на встречу.

- Хорошо, покатаемся, значит, - сказал парень, с некоторым усилием взобравшись в экипаж.

Не выдержав минуты молчания, он все же задал своему провожатому мучивший его утром вопрос:

- А скажите, ир Барнэ, вы ведь не от возраста поседели?

Мужчина, смотревший до этого в окно, повернулся к нему и грустно улыбнувшись, ответил:

- Вы правы. Мне этот вопрос часто задают, но я уже привык. На Варидию я попал еще совсем ребенком, пацаном двенадцати лет. Вы Кальвадос еще не изучали географию, так что еще не знаете о Веральских горах. Они находятся за Кхаардавскими степями и тянутся вдоль береговой линии. В них раскинулась многоярусная сеть пещер. Одна из самых крупных аномальных зон периодически там открывается. Пока меня нашли патрульные СОУП я уже примерно дня три блуждал по переходам. Хорошо, что там иногда попадаются подземные озерки и хватает насекомых, так я и выжил. Но когда меня увидели при дневном свете, я заметил на их лицах вначале изумление, а потом сострадание. В тот день, как только я увидел свое отражение в зеркале, я понял почему они так отреагировали – мои когда-то каштановые волосы полностью поседели… Когда меня обучили, я поехал служить туда патрульным и не раз сталкивался с жуткими обитателями Веральских пещер, мне посчастливилось тогда еще ребенком не наткнуться на тех монстров.

- Да уж, мне еще повезло по сравнению с вами, - посочувствовал Кальвадос ир Барнэ.

После этого разговора они замолчали, каждый думал о своем, вспоминая прошлое.

Из окон было очень удобно разглядывать город. Они, конечно, с ир Алессоро и раньше ездили осматривать Райволас, но раньше Кальвадосу требовалось больше внимания уделять управлению лошадью, чем разглядыванием окрестностей. Тем более за рыжим Фурмом нужен глаз да глаз: то яблоко может выхватить из корзины проходящей торговки, то куснуть за плечо не успевшего вовремя убраться с дороги горожанина. Конь часто проявлял свою индивидуальность и не позволял расслабляться, не зря его имя в переводе означало «Жулик».

И вот, не стесненный управлением лошадью Кальвадос смог насмотреться на ночной Райволас. Конечно, в свете редких фонарей тяжело различить красоту барельефов Старого города, но и этого хватало. Цокот копыт звонко отскакивал от мостовой Райволаса. Наступил поздний вечер, порядочные горожане уже давно закончили свои дела и либо проводили время в семейном кругу, либо отправились на ночной отдых. На улицах встречались лишь припозднившиеся гуляки, патрулирующая город стража и редкие продажные девицы, не успевшие пока подцепить клиента.

Конные экипажи в это время хоть и проезжали, но не было дневных заторов, так что где-то через полчаса езды по городу они прибыли к заведению недалеко от Грэлонских ворот. Таверна называлась весьма незамысловато – «Грэлонские врата» и вид имела довольно-таки приличный, скорее всего сюда любили заходить выпить кружку пива офицеры и солдаты Желтой Гвардии, а может, и аристократы не брезговали этим заведением.

Смущала лишь парочка мордоворотов уж слишком живодерской внешности, стоявшие у входа. Как-то лишне они тут смотрелись, хозяин таверны вряд ли может быть сегодня в достатке – внешний вид стоящих охранников отпугнет любого порядочного посетителя.

Зайдя внутрь, Кальвадос отметил такое же расположение залов и столиков, как и в «Веселом Йорне». Складывалось впечатление, что эти заведения принадлежат одному и тому же человеку. Столик, за который их пригласили, находился на втором этаже и возле лестницы туда стояли верзилы, похожие на тех, что остались при входе.

За столом сидели трое: ир Алессоро, круглолицый мужичок, («Кажется, ир Штернс», - вспомнил имя СОУПца студент) и незнакомец. Заметив пришедших, англичанин дал им знак присоединиться.

- Тинно ты знаешь, а этот молодой человек мой, так бы сказать, ученик. А это, - кивком указал он на незнакомца, - Ирамир Черный.

Ирамир оказался мужчиной лет тридцати пяти с черными глазами и тонкими черными усами, его смуглая кожа и выразительные глаза возможно и дали ему прозвище «Черный».

- Теперь, когда мы все в сборе, я думаю, вы Ирамир можете рассказать нам о недавнем заказе.

- Кхм, я так понимаю, о покушении на вас? – уточнил мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, начал рассказывать. – Как вы знаете, я уже довольно долгое время не один принимаю заказы, мои новые дела существенно уменьшают время на руководство гильдией и некоторыми делами занимался мой помощник, Кукс. В вашей организации его знают как Кукс Змеиный Язык. Обо всех заказах он должен был докладывать мне, чтоб согласовать действия, но на этот раз я ничего не знал об этом, к нашему сожалению. Вы же знаете, я как глава Теней не стал бы нарушать соглашение, мы прекрасно знаем, что для нас это чревато последствиями и отнюдь не выгодно, - развел руками Ирамир Черный. – Когда ваша кхм… организация заинтересовалась нашими недавними делами, я не мог найти Кукса и думаю, теперь уже никто не найдет. Я видел тела, судя по тому, что мне уже известно он отдал заказ нашим новичкам, они совсем недавно с нами, пришли в разное время. Очень шумно работали, такие обычно у нас к должникам ходят. Думаю, Кукс не стал рисковать брать лучших людей, так как многие преданы мне и Гильдии, меня бы поставили в известность. Исполнители мертвы, хоть что-то о заказчиках мог рассказать мой помощник, но он пропал. Жаль признавать, но он связался с «плохими людьми». Даже для гильдии «плохими», - подчеркнул последнюю фразу главарь. – Если они с такой легкостью идут наперекор нам и вам, значит, очень уверены в своих силах и могут со своей дороги каждого убрать.

- Ну, допусти насчет «каждого» вы слегка преувеличиваете, но сейчас в наших с вами интересах найти этих людей. Кстати, своих рядовых вы не спрашивали о заказчике, может они пытались вначале в обход вашего помощника договориться?

- О, мы уже всех перетрясли, кто имел малейшее отношение к данному делу. Ни-че-го. Один раз заказчики попытались найти обходной путь, но это всего лишь посредник, такая же шестёрка как наши исполнители. Нас подставили, я не знаю, что пообещали Куксу, он ведь знал о соглашении и последствиях его нарушения. Возможно, хотели убрать вас ир Алессоро, а может, дерзнули столкнуть лбами Гильдию и вашу организацию. К сожалению, за столь короткое время нам не найти ответов. Мы, конечно, будем искать, я подстав не прощаю.

- Тогда я надеюсь, если вы найдете концы, вы нас известите? – прищурившись, будто всматриваясь в лицо собеседника, спросил англичанин.

- Да, непременно, - широко улыбнулся Ирамир и в ответ посмотрел в глаза ир Алессоро. Капитан не понаслышке знал, что это за человек, «аглицким чистильщикам» уже доводилось вынужденно сотрудничать с этими головорезами. И к тому же, не будь Ирамир таким как есть, не стал бы в таком возрасте главой обширной гильдии убийц. Полностью полагаться на него ир Алессоро не стал бы, Ирамир поделится информацией лишь если ему будет выгодно.

Окончив разговор, СОУПцы, а с ними и Кальвадос, не стали задерживаться в таверне. Забравшись в экипаж, студент не выдержал и спросил:

- Ир Алессоро, я так и не понял, получилось выяснить что-то полезное или нет? К тому же остается открытым вопрос: почему напали не тогда, когда все спали?

На секунду капитан чистильщиков задумался.

- Как бы тебе сказать, Кальвадос… Глава Теней, сказав, что работали не профи тем самым и ответил на вопрос почему поспешили с нападением. Наши ищейки из отдела Аналитики осмотрели и дом, и двор. За нами с тобой какое-то время наблюдали. Сдается, меня в силу возраста вообще не приняли всерьез. Ну а ты, уж извини, но тоже не выглядишь достаточно опасным, тем более для таких людей. То, что Ирамир в этом не замешан – это правда, что по-своему хорошо. Нам еще не хватало войны с его людьми. Но человек, принимающий заказ исчез и деталей не выяснить. И это плохо, очень плохо – если б даже одного исполнителя в тот вечер взяли живьем, мы б ничего не узнали, им только говорят время, место и имя жертвы. Да и если б Кукс остался жив, в чем я сомневаюсь, и он бы вряд ли добавил что-то новое в эту историю. Заказчик оказался умен: все эти посредники, подчистка хвостов… Завтра еще ир Штернс пообщается с твоим грэ Моли. Я, правда, не думаю, что он из мести заказал нас, причем так быстро, но уж лучше все проверить, чтоб к этой ниточке потом не возвращаться. Вообще-то такими делами как расследования занимаются наши аналитики и ищейки. На этот раз я как свидетель и человек, переживший эту ситуацию, помогал им. Тинно и Варн как раз из этих отделов.

-Угу, а зачем же нужно было мое присутствие? Кажется, все и без меня замечательно справились бы.

- Ах, это, - улыбнулся англичанин своему подопечному, – я пока еще не знаю, какое место работы тебе определят. Но даже возможность наблюдать со стороны, напрямую не вмешиваясь в диалог дает возможность чему-то научиться, хотя бы собирать информацию. Опыт и развитое мышление тебе помогут в любой ситуации. Чем больше СОУПец знает и умеет – тем выше шансы выжить и помочь этому миру. Все просто. Причем это дело коснулось и тебя.

- Да уж, куда проще, - пробурчал Кальвадос и погрузился в свои мысли. Из всего случившегося за эти пару дней стало ясно лишь одно – скучать не придется.

Глава 13

Занятия по риосскому языку все так же продолжались, но уже в гораздо меньшем объеме, чем раньше. Теперь ещё на уроках они изучали основные и нужные фразы других языков, в том числе и не принадлежащие миру Варидии: человеческие, несколько наречий эльфийского, гномьего и других представителей разумных. Это нововведение ввел совет Магистров СОУП. И Кальвадос, сам на себе узнавший, что такое быть этим «выходцем» и не понимать, что происходит, радовался нововведению и прилежно учился. Ведь если б ему еще при встрече на понятном языке объяснили, что он не среди врагов, что обязательно все объяснят и окажут необходимую помощь, может он не так бы переживал свою первую неделю пребывания в незнакомом мире.

Также их группе добавился час занятий по самой настоящей монстрологии! Когда наставник раздал им большие толстые книги с рисунками и недоумевающим учащимся объяснил, что в себе содержит этот предмет, многие (да, оказались и те, кто не совсем не удивлялся!) изумились. Кальвадос тогда первым не выдержал и нарушил минутное молчание:

- А что, помимо людей и рас, похожих на них еще кто-то появляется?

- О, молодой человек, и не раз. Вы, кажется, должны проходить на культурологии местный фольклор. Так вот, большинство небылиц и сказок местного населения отнюдь не выдумка. Когда появилась СОУП, отрядам чистильщиков пришлось изрядно попотеть, истребляя всю эту страхолюдину, что выползла ранее к нам из Дыр. Мы до сих пор держим такие подразделения.

- Да, я как раз знаком лично с группой чистильщиков, - вспомнив про Бертона Алессоро и его команду озадаченно ответил Кальвадос. А потом усмехнулся, вспомнив известную книгу и игры по ней: «Прямо ведьмаки в этом мире.»

- Так вот, монстрология вам даст представление, с чем вы можете столкнуться и что нужно сделать, чтоб по возможности остаться в живых или как вести себя с теми или иными существами.

Но до чего же сильно удивился студент, когда в конце альбома он заметил рисунки существ, очень уж напоминающих бесенят или демонов. И тут наставник ответил на высказанный им вопрос, правда при этом он то ли немного смущался событий ранее произошедших, то ли недоговаривал некоторые детали.

- Примерно лет так двадцать назад в Аурских горах над долиной Туманных трав из дыры появился человек, с ним пара нечистых и… гхм… женщина. Мы ее называем Чертовкой. У нее были красные глаза, кожа тоже соответствующего оттенка и… гхм… хвост. Среди патрульных тогда работал очень религиозный человек, принявший имперскую религию Единого Света. Его звали Иллортин Сханса. Благодаря ему получилось избежать многих жертв, изгнать мелких демонов и заключить с демоницей договор. Того человека, что перед ней вышел из дыры, она убила и его воля, связующая ее пропала. По рассказам Чертовки он являлся черным магом и призывал обитателей Нижнего мира, но что-то пошло не так – с парой низших он призвал и ее, а потом открылась дыра, затянувшая их к нам. Убив его, она порвала связь, но не пожелала уходить – ей чем-то понравился наш мир. Так вот, если б не действия Иллортина, имелась бы гора трупов, а Чертовка шаталась свободно по Варидии или же ценой многих жизней удалось бы ее изгнать. Последующее сотрудничество и принесло такие плоды как зарисованные с ее слов демоны.

И тут всех учащихся будто прорвало:

- Значит, если есть темные сущности, то и бог есть?

- Она рассказала о своем мире?

- Жизнь после смерти есть?

- А вдруг она врет, может ир Сханса продал ей душу?

И прочее в том же духе. Наставник смущенно улыбнулся и призвал группу к тишине.

- К нашему сожалению, правда я считаю, что это во благо людям, она ничего не стала рассказывать о своем мире, предложив вместо этого перенести туда пару-тройку человек посмотреть воочию. Желающих не оказалось и на том члены СОУП успокоились. По договору, мы ее не трогаем, чтоб изгнать из нашего мира, она же ведет себя достойно, не трогая порядочных людей и выходцев. Раз в год по ее просьбе, мы позволяем ей охотиться. Как она говорит, для поддержания сил ей необходима человеческая кровь и чего-то там еще. Так что бывает СОУП натравливает ее на убийц, всяких там психопатов и другие отбросы общества.

- И не жалко? Они все же люди. За преступления ведь можно казнить более гуманным образом. – Высказался один из студентов.

- Понимаете ли, не мне судить о вине и наказании. Но я вам так скажу: СОУП никогда не выбирает для Чертовки не виновных жертв. Лишь тех, кого не смогли словить, и кто совершил немало убийств. А такие люди, поверьте мне, не стоят порядочного обращения.

После этого наставник призвал к порядку и перестал отвечать на вопросы не касающиеся учебы, хотя и осталось их немало.

Часто после таких занятий Кальвадос расспрашивал ир Алессоро о монстрах и чудовищах, да и просто о гостях из других миров. Когда капитан отсутствовал в городе, то он с этими вопросами шел к остальным чистильщикам. Если же и они работали (пару раз весь отряд уезжал куда-то на задания), то Кальвадос обкладывался в библиотеке Академии различными книгами и сам пытался во всем разобраться.

Последний весенний месяц прошел в предвкушении нового периода жизни – заканчивалось время упорной учебы и во второй раз завершалась студенческая жизнь Кальвадоса Борсона, в недалеком прошлом Николая Борисовича Кукушкина. Никаких дипломов или свидетельств ему не полагалось, впрочем, как и остальным ученикам Академии.

Рилл Траллио, его новый друг и сосед закончил учебу двумя месяцами ранее, сейчас он проходил курс по ремеслу в каком-то далеком городе на севере империи. Когда Рилл уезжал, они пообещали друг другу переписываться и, возможно, когда ему помогут с обустройством, Кальвадос навестит своего друга на новом местожительстве.

Еще раньше, перед тем как рыжий уехал учиться парень пытался выведать у него, в чем состоит экзамен. Но друг, верный данному директору слову ничего не сказал, как прошел испытание, лишь как-то туманно дал ему понять, что экзамен для каждого индивидуален.

Так ничего не добившись, Кальвадос потом забыл о том разговоре, но вот сейчас, когда учебный курс завершен и Крюстель Шворх поздравил его с успехами, а также скорым окончанием Академии, он каждый день ожидал, что его вызовут к ректору и поручат какое-либо дело, проверяя его на профпригодность. По крайней мере, он так представлял. Те ученики, учебный курс для которых также заканчивался, пребывали в таком же, как и Кальвадос, волнительном состоянии.

Основные лекции уже полностью вычитали. Студент все также продолжал заниматься фехтованием с ир Дейросом, читать различную литературу на риосском и проводить вечера в компании англичан.

Как считал парень, ему будет не хватать общества Бертона Алессоро на новом месте работы, этот англичанин, образцовый офицер, стал ему не только наставником и примером для подражания, но и другом, человеком, с которым можно обсудить свои проблемы и переживания. С Риллом-то они также подружились, но большой жизненный опыт делал капитана незаменимым советчиком и учителем.

В один из вечеров, когда нервное напряжение немного отпустило, Кальвадос в своей комнате читал новый словарный сборник-переводчик для патрульных. В комнату ему еще никого не успели подселить, что вполне устраивало парня. В дверь постучали, зашел Унри, один из учащихся.

- Привратник просил передать, за тобой экипаж приехал.

- Хорошо, иду. – Сообщение Унри заставило его заволноваться – вдруг испытание, наконец, начнется.

За воротами ждал обычный экипаж без каких-либо отличительных знаков. На козлах сидел кучер в плаще с капюшоном, лица не рассмотреть.

Поправив теперь уже положенную по праву новенькую без изысков шпагу и дагу в ножнах, Кальвадос забрался внутрь кареты. Застучали колеса, они отъехали от Академии. Вначале он подумал, что это очередная поездка к ир Алессоро, странно только что не верхом, ведь в экипаже дольше ехать по узким улицам Райволаса.

Через некоторое время в окнах стали мелькать улочки и дома предместья. Вот они проехали порт и двинулись вдоль Иранумиссы на восток.

- Послушайте, а куда это мы едем? – проявил беспокойство Кальвадос, высунувшись в окошко и задав кучеру вопрос.

- Гхм, велено не говорить до места прибытия, - немного глухо ответил мужчина. Расслышать слова мешал немного ветер и стук копыт по дороге, но Кальвадосу этот голос показался немного знаком. Это его слегка успокоило. «Ну, раз им охота играть в свою конспирацию, пусть играют. Жаль только не понятно, что от меня требуется», - подумал он слегка отрешенно и продолжил разглядывать мелькающий за окном пейзаж уже еле различимый в сгущающихся сумерках. Через несколько минут кучер зажег дорожный фонарь возле себя.

Эти места уже не были знакомы выпускнику Академии, до порта дорогу он еще узнавал – так они ездили на еженедельные тренировки по плаванию и верховой езде. А вот теперь, когда доки, портовые трущобы, склады, пристани, да и сам город остались позади он не мог понять, куда они едут: то ли огибая город к Кладбищенским воротам, то ли вообще куда-то в поля.

Как оказалось, Кальвадос почти не ошибся – экипаж повернул в сторону Райволаса, но не на дорогу, ведущую к Кладбищенским воротам, а направились дальше, огибая лес, потом и вовсе свернув на лесную тропу. После таких манипуляций студенту и вовсе стало смешно от такой конспирации: обогнуть город, чтоб вернуться в него через другие ворота, и ладно б еще окна плотно закрыли, чтоб он не видел, куда едут. А так это выглядело как загородная прогулка.

До Кладбищенских ворот они так и не доехали, на тропе кучер вновь повернул экипаж, на этот раз на едва заметную тропу, настолько узкую и неприметную, что ветки деревьев слегка царапали крышу. «Интересно, и что это я должен делать в этой чаще?» - недоуменно думал студент. Вновь спрашивать кучера он не хотел, ему и так дали понять, что всему свое время.

Минут пятнадцать они медленно продвигались по тряской и узкой лесной просеке и, когда Кальвадос уже начал думать, что этой дороге нет ни конца, ни края, экипаж вдруг остановился. Когда они отъезжали от Академии, на улице начинало темнеть, но городские фонари и луны Варидии вполне сносно освещали окружающий пейзаж. Сейчас полностью стемнело, в лесу небо над головой спряталось за нависающими ветвями деревьев. В тусклом свете дорожного фонаря местность плохо просматривалась, и студент не мог понять – то ли они остановились прямо посреди леса, то ли все-таки куда-то приехали.

- Ну что там, мы на месте? Куда дальше? – Не выдержав неизвестности, крикнул кучеру молодой человек.

Не дождавшись ответа (кучер что-то копошился на своем месте) он решил выйти из кареты и немного осмотреться. Поправив шпагу, парень открыл дверцу. Темень стояла непроглядная, а так как Кальвадос не мог похвастать отличным зрением, а в такой обстановке так и вовсе плохо видел. Улучшенную пару очков гномьего производства он не брал с собой, берег для новой работы.

- Эй, уважаемый, где это мы?

Начиная запоздало нервничать и положив руку на эфес шпаги, парень развернулся в ту сторону, где должен был сидеть мужчина. Почувствовав нервозность хозяина, под рубашкой завозился и Зонтик. Но не успел студент сделать полный оборот, как сзади его что-то крепко стукнуло по голове и Кальвадос потерял сознание.

Голова жутко раскалывалась, складывалось впечатление, что на затылке выросла шишка с куриное яйцо. Очень хотелось пить, слегка урчащий желудок подсказывал ещё одно пожелание – поесть. Попытка дотронуться до шишки на голове окончилась неудачей – Кальвадос обнаружил что у него связаны руки и ноги. Сам он сидел на стуле, вокруг непроглядная темнота. Отсутствие уже ставшей привычной тяжести на поясе говорило о том, что шпагу отобрали.

От головной боли мысли путались, но что-то ему подсказывало - так не должно было случиться. Хотя, вдруг у них в СОУП такие странные экзамены?

Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, чего еще не хватало – Зонтик куда-то исчез. Или сам в кои-то веки сбежал, или забрали экзаменаторы на время.

Дверь открылась, по темному плащу с капюшоном парень понял, что это кучер. В руках мужчина держал лампу, но так, чтоб не освещалось его лицо. Он прошел в угол комнаты, свет лампы упал на сваленные в кучу вещи Кальвадоса: плащ, шляпа, шпага с ножнами и кинжал. Немного резко повернув голову, чтоб попытаться осмотреть помещение, пока зажгли лампу, студент поморщился от боли.

- Черт, вашу ж мать! – не выдержав, он ругнулся на родном языке. Тот клубок эмоций, что он сейчас испытывал, можно описать лишь родными матерными словами – риосский, к его сожалению, оказался немного беден на ругательства. Воспитание воспитанием, но порой аж язык жгло вставить пару крепких слов, как, например, в этом случае. – А нельзя ли как-то полегче вырубать, ну или сонное зелье подмешать? Или нужно, чтоб я безмозглым остался?

- Ну и тупой же ты, парень, - выдавил смешок кучер. – Ты думаешь, я в игры с тобой играю?

Мужчина, вначале колеблясь, а потом все же более уверенно стянул с себя плащ. Удивленному Кальвадосу предстал не кто иной, как Иглим Трум, старый слуга ир Алессоро.

- Сейчас вот подождем-с часик-другой и за тобой приедут. Мне то что? Мое дело маленькое – привезти либо тебя, либо хозяина, спрашивать не я буду.

- Что спрашивать? – облизнув слегка пересохшие губы, полюбопытствовал студент.

- Что, что… про работенку вашу таинственную… - пробурчал Иглим, придвинул к входной двери комнаты второй стул и уселся сторожить парня.

«Это что, проверка на профпригодность, раскрою я секреты СОУП или нет? Вот же странный экзамен, все равно ведь пока ничего не знаю, да и ректор всем учащимся ставит ментальный блок, - недоумевал Кальвадос. – Или может они ждут где-то в сторонке каких-либо моих действий, как я решу эту проблему? Нет, ну это конечно перебор, уж лучше б одного в лес закинули, и дали задание самому сориентироваться, чтоб выйти оттуда. Такие крайние меры — это слишком. Интересно, Рилла так же испытывали?»

Время тянулось медленно, Иглим посматривал то на пленного, то в маленькое окошко комнаты. Судя по деревянным стенам, небольшой печке и минимуму мебели они находились в доме лесника или охотничьей заимке. Очень часто кучер прислушивался к звукам в лесу – ждал гостей. Кальвадосу ничего не оставалось, как в свою очередь разглядывать слугу англичанина, окружающее пространство и понемногу разминать затекающие от веревки руки.

Спустя долгое время, то ли часа два, то ли час (а когда ожидаешь и ни мыслям, ни глазу не за что зацепиться, время может очень растянуться), наконец, послышался шелест колес экипажа по лесной просеке. Где-то с другой стороны дома тихо заржала лошадь: наверное, Иглим недалеко оставил экипаж, в котором привез пленника. За этими звуками последовал стук закрываемой дверцы.

Кальвадос весь подобрался, если уж его задача на экзамене не расколоться (правда, он и не представлял как это возможно при ментальном-то блоке), он сделает все что в его силах. Также молодой человек надеялся, что по головебить больше не будут, он не соглашался на экзекуции и пытки, когда подписывался на работу в СОУП.

Зашли двое. Их манеры держаться и вести себя как-то не сочетались с добротной, но не дорогой одеждой. Лица они вплоть до глаз замотали платками, а низко надвинутые шляпы не давали рассмотреть и глаза. Судя по общему виду мужчин, студент понял лишь немногое – они явно не низкого происхождения и вряд ли старше сорока лет. Иглим встал со стула.

- Вечер добрый, господа. С хозяином не получилось, пришлось брать мальчишку, - с поклоном приветствовал он вошедших.

- Дурень, - повернувшись в его сторону, тихо сказал один из них, - ты зачем лицо открыл?

- Так это ж, все равно его того… - так же тихо ответил старик, но студент все же расслышал.

Что такое «того», Кальвадос прекрасно понял, но на испытании трусить не хотел. «Запугивают сначала. Небось думают сейчас вот так все на блюдечке с голубой каемочкой и преподнесу им».

- Ладно, не станем терять время, если они начали искать парня, дорога каждая минута.

Мужчина, который был повыше ростом, уселся на освобожденный Иглимом стул, второй остался стоять рядом возле него. Старик остался, скорее всего они доверяли слуге англичанина.

- Сейчас молодой человек, - начал сидящий, - вы нам расскажете, чем занимаетесь в так называемой Академии, какой государственной или негосударственной организации она принадлежит, и какие задачи стоят у ваших людей.

- Ничего я вам не расскажу, - ухмыльнулся Кальвадос и зря – тут же последовал удар в челюсть справа, это приложил свою не легкую руку Иглим. Очки слетели на пол.

- Твою ж мать!!! Вы тут что, охренели со своими экзаменами?? – внезапно для мужчин заорал студент на риосском вперемешку с родными матерными словами, как только в глазах перестали кружиться темные мухи.

Опешив от неожиданности и такой наглости эти неизвестные на какое-то время растерялись. Высокий первым взял себя в руки и продолжил допрос.

- Ты иностранец, откуда ты? Вас готовят к шпионажу?

- Да я иностранец, откуда не скажу, нет, мы не шпионы, - процедил Кальвадос, чеканя каждое слово. Видимо, по правилам игры этих сумасбродов, нужно хоть что-то говорить, желательно похожее на правду, а иначе стояла угроза лишиться большей половины зубов. Теперь к ноющей боли в голове добавилась еще и боль от удара в челюсть. Проверив языком, не шатаются ли зубы, студент немного успокоился.

«Хороша же проверочка, хрен теперь я буду у них работать, а еще все такие заботливые были вначале, о моем душевном состоянии переживали, - обиженно думал парень. – Не дождетесь, сдам ваш дурацкий экзамен и свалю куда подальше, попутешествую ко всем чертям подальше».

- Жаль, что-то не получается из вас приятный собеседник, - сокрушенно покачал головой второй незнакомец и подошел ближе к пленнику. – Я вот думаю, с чего бы нам начать более близкое знакомство? Может с ушей? Или с носа?

Происходящее все меньше нравилось Кальвадосу. Как-то уж очень угрожающе правдиво звучал приглушенный платком голос незнакомца. Пора что-то решать, да вот только что, когда ситуация толком не понятна? И теперь, слыша эти угрозы, он бы и рад что-то рассказать, но что-то ему не давало, начал работать ментальный блок. Не зря инги сбежал от опасности. А уж что он убежал, а не похитили его, в этом студент уже для себя убедился.

Став позади парня, мужчина, игравший роль палача, наклонился к нему.

- Пожалуй, не будем пока так жестоки, пальцы для первого раза тоже подойдут, - и с этими словами он сломал ему мизинец. Раздался крик боли. Сидящий на стуле удовлетворенно кивнул. – Вижу, ты не такой уж и крепкий парень, я думаю, мы договоримся, - ухмыльнулся экзекутор, возвращаясь на свое место позади сидящего незнакомца.

Кальвадос наклонил голову, чтоб не видели его лица и, закрыв глаза, старался не обращать внимание на боль. Теперь он понял, - игры закончились, да и вряд ли экзамен СОУП состоит из задачи не проколоться в чем-то от побоев. Вспомнилось и ночное нападение убийц в доме ир Алессоро и некоторые странности в нынешней ситуации. Когда сложилась в голове картинка событий, Кальвадос обозвал себя доверчивым придурком – он так глупо попался в обычную ловушку, расслабился в кругу друзей, забыв что находится в совершенно чужом мире с его интригами и опасностями.

- Это вы сделали заказ в Гильдии Теней? – в свою очередь спросил он.

Тихий смех сидящего мужчины подтвердил его догадки.

- О, мы вовсе не хотели убить вас. Если б не провал той операции, на этом месте сидели б не вы, а ваш покровитель. Ваше присутствие лишь досадное недоразумение, но ведь лучше кролик в клетке, чем заяц в поле.

- Что вам нужно? – продолжал тянуть время студент, отчаянно пытаясь что-то придумать. – Кто вы?

- Пусть это так и останется для тебя тайной, - ухмыльнулся мужчина.

Если незнакомцы правы, когда говорили о возможных его поисках, то это замечательно, но ведь спасение может и опоздать?

Всю жизнь Кальвадоса кто-то поддерживал в жизни: то родители, то друзья, а очутившись здесь, ему оказал поддержку Бертон Адлессоро и люди, служащие в СОУП. Но в данный момент он остался один, сидел связанным, терпел боль и мог только надеяться на счастливую развязку, иначе оставался прямой путь в могилу. А в голове, как назло, пусто – ни одной полезной мыслишки…

Последовала новая череда вопросов, а за ними и ударов, наносимых Иглимом. Незнакомец-экзекутор пока, на радость Кальвадосу, лишь наблюдал за происходящим.

Все вопросы, так или иначе, касались СОУП. Они уже где-то слышали эту аббревиатуру и пытались узнать у него, что значат эти буквы. Студент не понимал, почему они так стремятся узнать любую информацию о службе, но их настойчивость явно не проистекала от благих намерений. Пытаясь их отвлечь, он выдавал скудную информацию, особо ничего не значащую, поэтому не блокируемую ментально. Но незнакомцам явно было этого мало.

В ходе дальнейшего допроса ему сломали еще два пальца, сделали несколько болезненных надрезов на теле помимо побоев. Уже когда Кальвадос валялся со стулом на полу (руки, естественно так и остались связаны) избитый, с несколькими сломанными ребрами, не одной шишкой и разбитым лицом, стоящий рядом со спрашивающим мужчина вновь направился в его сторону. Студент вздрогнул, как-то уж не очень хотелось лишиться носа или ушей. Если придется умирать, лишь бы не изуродованным. Взгляд его направился в сторону брошенных вещей. Эх, как же далеко сейчас лежит кинжал!

- Старик, раскали нож, парень-то не сдается, пора его разговорить…

Мужчину перебил стук в дверь, зашел еще один человек с замотанным лицом, пошептался с главным и стремительно вышел.

- Хватит, - высокий махнул рукой, - этот мальчишка вряд ли больше скажет, мы лишь теряем время. Кажется, с ними что-то делают, раз даже пытки не развязывают язык или такой упорный попался. Пора уходить, они уже идут по следу, близко подобрались.

Экзекутор разочарованно вздохнул.

- Уходим, а ты старый прибери тут и забери его вещи.

Услышав последние слова незнакомца, Кальвадос вздрогнул – это конец и не спасет то, что его уже ищут, он попросту может не дожить до этого момента. Взгляд вновь непроизвольно уставился на кучу вещей и лежащий поверх них кинжал. «Эх, если бы веревки перерезать… руки только освободить, может забрал бы с собой хоть кого-то…»

Мысли отчаянно скакали, все тело ныло. Иглим Трум тем временем вышел за господами, наверно узнать дальнейшие распоряжения. За пленного они уже не переживали – избитый и связанный он не был способен на какие-либо активные действия.

Оставшись в эти минуты один, Кальвадос пожалел, что у него нет таких необычных способностей, как у некоторых учащихся и англичанина. Сейчас это могло так пригодиться, чтоб остаться в живых! «Вот бы этот дурацкий кинжал сдвинулся, лежал бы поближе…» - думал студент, ползком еле-еле приближаясь к заветной куче с вещами. На улице хлопнула дверца, послышался звук удаляющегося экипажа. А вот и шаги старика. Кальвадос все еще пытался доползти до кинжала, не спуская с него глаз, когда зашел Иглим.

- А, так ты гаденыш еще шевелишься! Ну ничего, сейчас мы это прекратим, - с этими словами он достал нож и наклонился над беспомощным парнем чтоб перерезать ему горло.

- Иди к черту… - пробормотал Кальвадос и, похоже, его желание сбылось: не понятно, каким образом его кинжал шевельнулся, задрожал, и резко направился к противнику. Ошарашенный такой «чертовщиной» старик не успел прикрыться рукой и сам же получил кинжалом в горло. Его оружие упало и, захрипев, бывший слуга начал заваливаться на пол, держась руками за шею.

Последнее усилие выпило все силы из парня. Как только кинжал сам поднялся с пола, в голове будто полыхнула яркая вспышка и он упал без сознания.

Глава 14

Лежать было неудобно, сверху что-то придавливало и мешало нормально дышать. Тело не слушалось, глаза никак не открывались. По нему бегало туда-сюда какое-то мелкое существо. Вдруг тяжесть с груди исчезла и Кальвадос, наконец, вздохнул полной грудью. Послышались какие-то слова и спешные шаги ходящих вокруг людей, но что говорят, разобрать не получилось. Парень шевельнул рукой, по телу сразу побежали колючие мурашки вперемешку с волнами боли. Над ним кто-то наклонился и, что-то тихо сказав, легонько похлопал по щекам.

- Эй, Николай, - позвали его настоящим именем. – Парень, ты как?

Бегающее туда-сюда существо перебралось на лицо. Тут же убедившись, что хозяин жив, инги переместился на грудь. От того, что Зонтик жив и вернулся к нему, Кальвадос почувствовал облегчение, он уже успел привязаться к своему питомцу.

К носу поднесли бутылку с вонючей гадостью и заставили сделать пару глотков. Не удержавшись, студент закашлялся, его тут же аккуратно перевернули на бок. С трудом открыв правый глаз (левый заплыл от полученных ударов), Кальвадос через мутную пелену все же смог разглядеть находящихся возле него людей. В помещении находились ир Алессоро с Роберто, еще четверо, судя по их разговору между собой, остальные «аглицкие чистильщики» и пара людей, осматривающих место допроса. От такого столпотворения сразу стало тесно.

- Фух, очнулся, - с облегчением сказал Бертон Алессоро, заметив более-менее осмысленный взгляд своего подопечного. – Ох и потрудились мы, чтоб тебя найти, Кальвадос. Тебе повезло, минут через пятнадцать после твоего отъезда приехали мы с Роберто, думали потренироваться вместе. Так что вовремя нашли след. Не нравилось мне в последнее время поведение моего слуги, ох и не зря к нему присматривался!

- Охренеть у вас тут тайны… – Прохрипел студент. – Я думал эта ваша СОУП одна такая секретная, а тут еще не пойми кто в свои сети заманивает. Уж попал я, так попал!

Попытавшись сесть, молодой человек почувствовал боль в обоих боках и вернулся в лежачее положение.

- Эх, везучий ты парень! Ничего, все будет хорошо. Ихсуриэль и его родичи тебя подлечат, калекой не останешься, - ободряюще улыбнулся англичанин. – Ты пока лежи, не двигайся, сейчас тобой займутся.

- Я такой дурак! - Разбитые губы запеклись от засохшей крови и от того, что он долго не пил. – Думал это все экзамен, Академия подстроила…

Ир Алессоро отошел, четверо чистильщиков аккуратно положили пострадавшего на носилки и понесли к карете. Когда его уносили, Кальвадос краем глаза заметил труп предателя. «Значит, мне не привиделось. Все получилось…» - успел он подумать, прежде чем вновь потерять сознание.

На восстановление здоровья, на удивление молодого человека, потребовалось не так много времени, как он ожидал. Под заботливым надзором наставника полуэльфа и его отца, вызванного с островов Куорто, студент быстро шел на поправку и вполне сносно себя чувствовал. Хоть большие нагрузки ему пока настоятельно не рекомендовали, но спустя почти две недели лечения легкая разминка со шпагой давалась уже почти без труда.

Через пару дней после происшествия, когда его немного подлечили, дознаватели СОУП засыпали его вопросами. Кальвадос отвечал, ничего не утаивая, о чем его спрашивали неизвестные и что он успел им рассказать. Проведя несколько таких допросов, аналитики отстали от него, обрадовав сообщением, что каких-либо важных тайн он посторонним не открыл.

На его вопросы по поводу открывшихся нежданных «суперспособностей» мало кто мог дать вразумительный ответ – зачастую это происходило внезапно, под влиянием острых ощущений и адреналина. Кальвадос помнил разговор с чистильщиками в Солодках на эту тему, но они тогда не упоминали, как и когда дар может проявиться. Способности могли и развиваться, но это так же зависело от личных качеств человека, то есть все сугубо индивидуально. Чтоб немного помочь парню с этим разобраться, Крюстель Шворх предоставил ему для ознакомления пару ценных книг из архива Академии. Но это оказались в основном записки, составленные различными людьми о применении дара, а не учебники по его использованию.

А за свою глупую наивность Кальвадосу долго было стыдно. После того как он пошел на поправку, ректор Академии рассказал, в чем заключался его «экзамен». Землянину следовало лишь исполнить поручение по доставке некой посылки в Ирк, самому без спутников добраться в приморский город. Но за ним бы приглядывали со стороны. То есть, никаких спецзаданий, проверок «на прочность» и геройских подвигов. Такой «экзамен» предназначался для того, чтоб удостовериться, что выпускник готов к самостоятельной жизни на Варидии. В такой, казалось бы, обычной ситуации как поездка в другой город проверялись его знание риосского языка, обычаев имперцев и умение выпускника ладить с людьми, а при случае (но подобного старались избегать) умение выходить из сложной ситуации и решать мелкие житейские проблемы.

И после того, как Кальвадосу открыли суть последнего испытания, он все время чувствовал себя эдаким простоватым балбесом. Но случай с его похищением послужил ему достойным уроком и заменил экзамен, а ректор его обрадовал окончанием учебного курса. Теперь стоило лишь полностью выздороветь и, - вперед на новую работу! СОУПцам этот инцидент стал необходимым уроком и начались проверки персонала, безопасности и прочая суматоха.

Примерно через месяц после получения ранений, ир Алессоро пришел к Кальвадосу попрощаться, на этот раз уже надолго: его задача выполнена. Парень стал вполне самостоятельным, а у англичанина как раз появилась масса дел, которые следовало решить. Как бы капитан ни переживал за Кальвадоса, особенно после недавних событий, но пора уж его отправить в вольный полет, круглосуточная опека тоже может сослужить плохую службу. Да и, если честно, англичанин соскучился по своей опасной работенке и по дружной команде чистильщиков. На прощание он подарил парню превосходного качества нож в удобных ножнах, который посоветовал постоянно носить за голенищем сапога – и в быту пригодится, и оружием в непредвиденной ситуации послужит. В ответ молодой человек подарил свою трофейную шпагу, добытую в дуэли с грэ Моли. Такое вычурное оружие ему не по вкусу, а в коллекции ир Алессоро она как раз неплохо будет смотреться.

Пообещав почаще видеться, они расстались в дружеской обстановке, не лишенной распития спиртных напитков. Кальвадосу грело душу, что в этом все еще незнакомом и чужом мире у него есть друзья. И пусть англичанин каждый день рискует головой, а рыжий Рилл где-то трудится на благо своей новой жизни, но он знал – о нем помнят, его всегда при надобности поддержат, а если им понадобится, смогут рассчитывать и на его помощь.

В последний день перед отъездом, капитан попросил парня всегда быть предельно внимательным и осторожным, это был глупый поступок добровольно садиться в экипаж, не выяснив куда тебя везут. Молодой человек, краснея от стыда (по этому поводу с ним много и долго беседовали, как в Академии, так и служащие Риосского отделения) молча кивнул головой. И так как Кальвадос вскоре должен войти в ряды СОУП, ир Алессоро поведал ему историю с нападением по дороге в Триззумский лес. К тому же он посчитал, что парень увяз в этой истории так же глубоко, как и он сам.

Кальвадос еще ранее описал во всех подробностях и то, что видел в лесном домике, и что слышал и даже свои впечатления. Но это, к сожалению, никак не помогло в обнаружении врага. Возможно, останься Иглим Трум жив, он многое поведал бы дознавателям СОУП. Вот только если б так произошло, то Кальвадос сейчас точно мог покоиться за Кладбищенскими воротами. Как раз сложилась та ситуация, когда говорят «или ты, или тебя».

Эти события порядком поставили на уши не только Риосское отделение СОУП, но и управы других стран. Все повысили бдительность, подозрительность зашкаливала, начались глобальные проверки не только служащих, но и их близких, друзей и домочадцев. Хорошо еще, что Риосский Магистр и некоторые главы отделов в основном владели телепатией в той или иной мере, благодаря этому проверка прошла нормально. Обновлялись ментальные блоки, но это ничего не дало. И члены СОУП пришли к выводу, что столкнуться пришлось с сильным противником, ведь не известны были даже их мотивы. Разве что определили, что нападение на Иркском тракте, в доме ир Алессоро и похищение студента Академии связаны. Очень похоже, что наниматель один, исполнители разные. Не может быть таким совпадением что во всех случаях старались взять живьем. А сказанное неизвестными в охотничьем домике позволило отмести версию что их действия направлены на «аглицких чистильщиков» и их окружение.

И вот спустя еще месяц праздности, употребления лекарств и приведения себя вновь в необходимую физическую форму, уже порядком заскучавший без друзей Кальвадос должен вечером отправиться в Управление за распределением на работу.

После обеда, позанимавшись на тренировочной площадке, выпускник Академии СОУП привел себя в порядок. Взяв книгу по Кхаардавскому наречию (время выздоровления он не тратил даром и учил риосские диалекты, а теперь вот и язык степного народа), парень стал ждать, когда за ним приедут. За пару часов до заката в дверь постучал Крюстель Шворх.

- За тобой приехали из Управления Кальвадос. Возможно, завтра ты уже уедешь из Райволаса.

Цепляя на перевязь шпагу, молодой человек будто медлил, ведь шаг за дверь своей комнаты – и его ждет полная приключений жизнь! Хотя, вспоминая все события, которые случились с ним с момента появления на Варидии, Кальвадос надеялся, что эти «приключения» окажутся как можно более безопасны для его жизни. Но ничего не поделаешь: «взялся за гуж, - не говори, что не дюж», как поговаривали на его родине. Отступать уже не хотелось.

- Да уж… Спасибо, что заботились обо мне все это время, у вас замечательная академия, в моем мире, пожалуй, нет таких учебных заведений.

Ир Шворх улыбнулся своему бывшему студенту за теплые слова.

- Ну, мы еще не прощаемся. Я просто пришел позвать тебя, а заодно и пожелать хорошего назначения.

- Спасибо, – еще раз поблагодарил Кальвадос ректора и, собравшись с духом, пошел во двор.

Перед парадным входом стоял экипаж с гербом в виде ящерки с раздутым капюшоном. На какое-то мгновение парень замешкался, подозрительно взглянув на кучера и средство передвижения. Последние месяцы после печально известного «экзамена» он стал немного параноиком. Но вспомнив, что сам ректор пришел за ним, когда приехали из Управления, он успокоился. Да и не будет привратник пускать во двор людей, не имеющих отношения к СОУП. И кучера он узнал – этот мужчина возил его на встречу с главарем гильдии убийц, после нападения в доме ир Алессоро.

Возможно, из-за знакомого кучера, а может и потому что он вновь ехал в экипаже по улицам Райволаса, сложилось впечатление дежавю.

Вскоре показалась стена старого замкового комплекса. Она не так сильно возвышалась, как у Грэлона, но зато выглядела более выщербленной погодой, древнее и от этого не менее впечатляющей. Проехав мостик через небольшой ров, на дне которого теперь пробегал тонкий ручеек (когда-то давно в ров специально отводили воды Иранумиссы), они уперлись в ворота Старого замка. Кучер предъявил какой-то пропуск. Стража, проверив документы еще у пассажира, пропустила экипаж на территорию комплекса.

Через несколько минут езды по аллеям парка, раскинутого среди нагромождения различных зданий, они подъехали к приземистому трехэтажному строению, окруженному высоким забором и имевшему, судя по размерам, свой немаленький двор. Видимо, здесь раньше располагались старые казарменные части, теперь же на воротах виднелась вывеска – «Надзорная Коллегия». Ворота открылись, и они заехали во двор. «С ума сойти, сколько в этом Райволасе подобных крепостей, да враги наверно должны за каждый подобный дом проводить тяжелые бои» - восхищенно думал Кальвадос под впечатлением застройки столицы.

Пару минут, пока докладывали о его прибытии, студент разглядывал простые стены и лаконичное убранство приемной, а также видневшийся за ней коридор. Вот ведь и не поймешь куда попал, зайди в такое здание – то ли скучная канцелярия, то ли непонятное госучреждение!

Не успел парень заскучать от разглядывания неинтересного интерьера, как за ним пришел незнакомый мужчина в темно-синей форме. Их шаги скрадывала простая ковровая дорожка на каменном полу коридора. Иногда в свете ламп показывались двери в какие-то комнаты, возможно, просто рабочие помещения. Один раз коридор разделялся поперек еще таким же с кучей дверей. Занимаясь своими рабочими делами, сновали люди. Изредка попадались и женщины в форменных платьях. Провожатый привел Кальвадоса к какому-то кабинету в конце первого этажа.

- Вот, мы пришли.

Постучав и дождавшись ответа, он открыл дверь и пригласил молодого человека войти. Они зашли в не очень большой опрятный кабинет. Маленькое окно с закрывающейся вовнутрь решеткой выходило на улицу, возле него стоял стеллаж с картами и стойка с парой сабель. Стены закрывали шкафы с книгами и папками бумаг. За столом темного дерева с простой, но красивой резьбой сидел мужчина лет пятидесяти. Увидев вошедшего, он оторвался от бумаг и встал из-за стола.

- Здравствуйте, Кальвадос Борсон. Меня зовут Дирк Ла’Сет, я глава Риосского Управления СОУП, - мужчина подал парню руку и тот ответил на приветствие. - Проходите, садитесь. Что-то пить будете?

- Нет, спасибо.

- Что ж, значит сразу к делу, похвально. Я читал ваши анкеты и, наконец, рад познакомиться лично. Вы не передумали работать в нашей организации?

- Нет. Мне уже рассказывали, с чем может быть связана работа, надеюсь, мне не придется целыми днями просматривать какие-то бумажки, - немного смущаясь, ответил Кальвадос.

- Хм, я думаю, вы не очень-то и подойдете для такой работы, - улыбнулся ир Ла’Сет. – Пожалуй, вам было бы полезно для начала поработать в Патруле, а там посмотрим на ваши способности.

- В патруле? То есть, наблюдать за аномальной зоной и помогать людям, ну или другим существам, когда они попадают сюда? Хм, это вполне интересно.

- Раз вас устраивает такой вариант, осталось лишь определить ваше назначение. Подойдите, пожалуйста, сюда, - пригласил глава Управления выпускника к раскрытому на другом столе альбому с картами. – Вот, смотрите, на территории Риосской империи есть несколько зон. Они на картах отмечены цифрами, а тут, - Указал мужчина на оборотную сторону карты, - описания этих зон. Если не подойдет, можем посмотреть аномалии соседствующих с империей стран.

Просматривая карту и читая заметки о зонах, Кальвадос задумался. В альбоме предлагался широкий выбор. На глаза попалась заметка о Триззумском лесе, и он решился.

- А можно мне сюда патрульным, - ткнул парень пальцем на отметку. – Меня там как раз подобрали и люди уже немного знакомые.

- О, так это вообще замечательно, - улыбнулся ир Ла’Сет. – Вам там будет вполне комфортно, раз успели уже побывать. Хорошо, сейчас подготовят направление.

Взяв папку с бумагами, мужчина на минуту вышел из кабинета, отдал распоряжения и вернулся.

- Только это еще не все. Мне нужно обновить ваш ментальный блок. Ректор Академии уже ставил, я знаю, но мой сильнее. Это немаловажно не только для сохранения секретности, от этого могут зависеть жизни служащих организации и мирных выходцев. Я надеюсь, вы понимаете необходимость постановки такой блокировки: кто знает, что случится в дальнейшем?

- Да, конечно, если от этого зависят чьи-то жизни, я согласен, - чуть замешкавшись, ответил будущий патрульный.

- Тогда расслабьтесь и, главное, постарайтесь не сопротивляться. Практически у всех выходцев при попадании на Варидию образуется небольшой так сказать иммунитет к психическому контролю и телепатии. Я, думаю, вы это почувствовали, когда в деле об убийствах в Солодках сопротивлялись воле Россо Броли.

Кивнув, Кальвадос прикрыл для удобства глаза. Ир Ла’Сет коснулся руками его висков. Ничего не произошло. Когда через минуту глава Управления убрал руки, парень открыл глаза. О том, что его подвергли какому-то воздействию, говорило лишь покрасневшее лицо начальника и его тяжелое дыхание. Он хотел спросить, не помочь ли тому чем-то, но заметив его попытку ир Ла’Сет устало улыбнулся.

- Все нормально, издержки применения дара. Можете пройти теперь в приемную, вам скоро принесут нужные бумаги и жетон седьмого отдела Надзорной Коллегии.

Получив свой «билет во взрослую жизнь», аванс за месяц работы и дорожные деньги, Кальвадос вышел из Управления довольный жизнью. Смущало немного то, что отправиться к Триззумскому лесу придется одному, но в таверне за городом его кто-то должен был встретить.

Вернувшись в Академию, выпускник начал собирать свои пожитки, но через минут пять вялого копошения он понял, что чего-то ему не хватает. И спать еще рано, особенно по его земным меркам.

Обычно на истфаке, где он учился частенько закатывали пьянки в честь сдачи сессии, экзаменов и прочих радостных для студентов моментов. И хоть Кальвадос не являлся ярым фанатом напиваться до поросячьего визга, тем не менее, и он принимал участие.

Здесь же, несмотря на доброжелательную атмосферу все проходило скромнее. Да и что отмечать, если все «зачеты» и «сессии» в Академии весьма условны. Но выпускник решил отметить по крайней мере окончание этого учебного заведения, раз в родном мире не получилось. И с этими мыслями он спустился во двор, оседлал коня и отправился в «Перекрестки», где можно заказать много спиртного и съестного с доставкой. Тому факту что в приличных заведениях можно заказать еду на место работы или домой Кальвадос приятно удивился, когда узнал об этом. Он воспринимал чужой мир как проекцию на земное средневековье. Вернее даже на Эпоху Возрождения. Во многом парень оказался прав, но хватало и совершенно отличающихся моментов.

Учащиеся, наставники и ректор восприняли положительно его поступок. Правда раньше никто так с размахом не отмечал окончание учебы. Новички, недавно «вышедшие» и еще мало освоившиеся вначале смущались, но и они под впечатлением общего веселья оживились. В общем, отметить свой выпуск у Кальвадоса получилось как нельзя лучше.

Вот так и ушел почти весь первый аванс на пьянку.

На следующий день голова трещала у большей половины Академии. Выйдя из комнаты держась за голову, Кальвадос направился прямиком к ир Дэйросу. Так как полуэльф в основном и занимался лечением студента, у него уж точно должно найтись что-то от похмелья. Тем более стоило поспешить, скоро за ним заедет человек из Управления для завершения каких-то дел.

На этот раз вместо кареты на невысокой резвой лошадке пегой масти Кальвадоса ждал мужчина лет тридцати с лихо заломленной на бок шляпой. Быстренько оседлав своего Фурма, выпускник присоединился к провожатому.

- Ну что, куда направляемся? – познакомившись, спросил парень у СОУПца.

- В банк, вам для перечисления жалованья откроют счет.

- Да ну? И что, нормальная банковская система, а не ростовщичество? – с интересом спросил Кальвадос. Но потом он вспомнил, что об этом рассказывали на уроках культурологии. Что и подтвердил более подробный рассказ служащего.

Бортоллио Килье работал в Аналитическом отделе СОУП. Помимо основной работы они курировали и работу имперских банков, поэтому его и отправили помочь новому сотруднику со счетом. Когда возникала необходимость, в главном банке Райволаса для своих это можно сделать без очереди.

Где-то в середине Имперской эпохи, то есть примерно 250 лет назад появилось такое нововведение как Имперский банк, который практически искоренил ростовщиков. И хоть Кодексом Невмешательства было неправильно помогать с устройством банковской системы и в особенности возглавлять это дело, но СОУП все же отклонилась от правил – подобные меры требовалось принять для удобства работы служащих организации.

Да и все равно рано или поздно в таком крупном государстве как Риосская империя возникнет банковское дело, но тогда уже СОУП не сможет получать от него такую выгоду. А ведь чтоб выполнять свои задачи, требовались немалые средства на оружие, обмундирование, постройки, новые разработки и многое другое. Ранее одним из основных доходов служил процент от заработка «мирных выходцев», но этого могло быть недостаточно в дальнейшем.

Послушав историю возникновения банковского дела, Кальвадос пришел к мысли, что СОУП во многом напоминает Орден Тамплиеров, который печально окончил свое существование всего лишь из зависти монархов и владык церкви. «Надеюсь, подобного тут не случится, все-таки у них тут свое средневековье. Вот и ведьм сжигали когда-то, интриг с головой хватает, осталось только прибрать к рукам богатства какой-нибудь организации».

Так за восполнением знаний и интересными рассказами о мире выпускник прибыл к величественному зданию Главного Имперского Банка, где вежливые клерки без всякой очереди, лишь увидев показанный жетон, открыли ему счет на дальнейшее получение жалованья.

Бортоллио показал себя приятным собеседником, и их небольшая разница в возрасте позволила им обращаться к друг другу на «ты». Так Кальвадос обзавелся еще одним хорошим знакомым. Узнав, что СОУПец свободен от работы до обеда, он предложил новому знакомому составить компанию в походе по лавкам за необходимыми покупками. Нужная одежда, предметы личной гигиены и оружие у Кальвадоса уже имелись, но хотелось присмотреть себе еще новые удобные седельные сумки и парочку мелочей.

Прибыв с покупками, выпускник Академии вначале плотно пообедал, прогулка по Райволасу разгуляла аппетит. Потом он пошел за боевым снаряжением к мастеру ир Миттару.

Оружие у служащих СОУП было в основном личное, часто изготавливалось либо по специальному заказу, либо под руку. В Управлениях и в поселениях Патрулей располагались оружейные и жили кузнецы, которые могли и подогнать конскую сбрую, и детали снаряжения, но оружие изготавливали редкие выходцы гномьего народа. И Кальвадос радовался, что его шпага, ранее изготовленная ир Миттаром, не потерялась во время его похищения.

К вечеру сборы закончились и Кальвадос позволил себе немного отдохнуть.

Утро выдалось прохладным и Зонтик, любивший тепло, спрятался под рубашку в специально пришитый карман. Взяв свои вещи, молодой человек вышел во двор. Он еще вечером попрощался с учителями и студентами Академии. Занятия еще не начались, все пока еще завтракали. Не пожелавший перед поездкой набивать желудок Кальвадос решил пораньше выехать, тем более ректор вчера посоветовал заглянуть в постоялый двор за городом, там его будут ждать. А вот кто, он не сказал, лишь хитро улыбнулся, - мол, сюрприз.

Оседлав Фурма, парень не спеша тронулся со двора, напоследок взглянув на плохо видные в утреннем тумане окна Академии, которая практически год заменяла ему родной дом. Сонный привратник открыл ворота и с пожеланием хорошей дороги выпустил Кальвадоса в самостоятельную жизнь.

Глава 15

«Воды Иранумиссы», как и положено для загородной таверны, оказалась большой – многие приезжие из-за приемлемых цен предпочитали останавливаться за чертой столичных стен. Близость главного моста и свежего речного воздуха также влияли на количество посетителей. Но сейчас во дворе никого не наблюдалось кроме прикорнувшего слуги на скамейке у стойл. И за поздним завтраком на первом этаже постоялого двора собралось совсем немного народу. Торговцы, путешественники и прочий деловой народ спешили по делам с утра, ведь чтоб добраться до столицы через пригород требовалось немало времени – движение здесь Кальвадосу порой напоминало пробки на дорогах Земли. Так что, войдя в помещение, у него без труда вышло осмотреться. Но ни знакомых лиц, ни тех, кто предположительно его ожидает, он вначале не заметил. Только один человек, сидевший спиной к нему и отхлебывающий из кружки вызвал у него интерес.

Подойдя к стойке хозяина, молодой человек хотел уже сделать заказ на легкий завтрак (пока он выбирался из столичного столпотворения, желудок проснулся и просил уделить внимания), как сзади по плечу его кто-то хлопнул. Сразу подобравшись и готовый к любым неожиданностям, вплоть до драки, Кальвадос медленно развернулся, незаметно положив руку на эфес шпаги. Но увидев человека, который так бесцеремонно его потревожил, расплылся в улыбке.

- Рилл! Какими путями? Никак не ожидал! Давно же мы с тобой не виделись, – обнял он друга.

Рыжий от радости встречи казалось еще сильнее порыжел. Похлопывая друга в ответ по спине, он также радостно вопил, не обращая внимания на немногих посетителей:

- Ты не представляешь как я рад! Приятно видеть тебя целым и здоровым. Ну, идем, хоть за стол сядем, выпьем за встречу, не стоять же и дальше посреди зала.

Сев за стол, они заказали легкий завтрак на двоих и пару кружек сидра. Идея отметить встречу квасом или узваром их совсем не вдохновила. Почувствовав тепло таверны, на плечо выполз и Зонтик. Кальвадос достал для питомца запасенный кусочек прессованных сушеных фруктов и вновь переключил свое внимание на Рилла.

За то время, что они не виделись, с другом произошли заметные перемены – он стал увереннее, легкая полнота сменилась крепкой комплекцией, взгляд стал более прямым. Будущий скульптор также про себя отметил перемены во внешности Кальвадоса: вот добавился короткий шрам, пересекающий бровь, какая-то осторожность в движениях, поджарое жилистое тело. Во взгляде парня прослеживалось меньше восторженности и наивности, он стал цепким, настороженным, изучающим обстановку и людей вокруг.

- Где ж ты все это время пропадал? – начал расспрашивать Кальвадос друга.

- После окончания Академии меня отправили в Лартанн, который на озерах. Там живет очень искусный мастер ир Ханнуар, его отец был так же выходцем, а ведь Управление поддерживает связь с семьями выходцев. В Райволасе, конечно, тоже есть хорошие мастера, да вот никто не горазд делиться своими производственными секретами, да и обучение у них обойдется в ту еще копеечку. А тут, считай – среди своих. Мастер очень приятный человек, я жил практически как в семье. Он обучил меня всему чему смог и, узнав мою мечту, подал в Управление рекомендации. Теперь мое обучение будет проходить в Резервации, так что до перекрестка дороги в Ирк мы поедем вместе. А еще мне намекнули, что выходцам, даже мирным сейчас небезопасно ездить на большие расстояния в одиночку. Уж почему, мне так и не сказали. Поэтому отправили нас вдвоем, ты ж сам знаешь, что сил у меня достаточно, но все равно я не ахти какой воин.

- Ну да, - заулыбался Кальвадос, - выбери ты службу, сейчас бы наверно, как Роберто Доа махал палашом. Да на тебе вообще пушки возить можно!

На шутку Рилл не обиделся, он прекрасно понимал, что как гончар, причем посвятивший себя тонкому ремеслу, выглядит немного несуразно с такой массивной комплекцией, как у него.

Позавтракав и посидев еще несколько минут, они расплатились и отправились в путь – наговориться можно и в дороге, к тому же у них несколько дней впереди.

Первые дня три друзья ночевали на постоялых дворах, спешить особо некуда, Кальвадос вполне укладывался в график. Лошадей сильно не гнали, они и так нагружены пожитками.

У развилки на Ирк пришлось попрощаться. Скоро Рилл уже доберется до небольшого управления СОУП в городе, а на следующий день отплывет на острова Куорто. Правда, до Резервации корабли прямиком не ходили, за ним должны прибыть предупрежденные заранее служащие СОУП. А Кальвадоса ожидали в трактире «У двух дорог» и уже через пару дней он погрузится в работу.

Расставаться было грустно, но они договорились переписываться, оставляя письма до востребования в Иркской почтовой конторе. Кальвадос не привык много писать на бумаге, да еще и писем, ведь в его мире чтоб пообщаться с друзьями нужно всего лишь нажать несколько кнопок, а тут – чернила, бумага. И ведь даже пишущей ручки в Риоссе еще не придумали! Рилл тоже никогда писем не писал, он вообще только в Академии научился писать, читать и считать. В его мире эти столь необходимые умения являлись чуть ли не роскошью для таких простолюдинов, как его семья. Вот одному из них и приходилось привыкать к новому, а другому – обращаться за старыми проверенными способами.

В трактире царила ленивая тишина, хозяин неспешно протирал столы, из кухни еле-еле доносились запахи пищи, лишь одинокий посетитель – рыжий мужик лет пятидесяти потягивал легкое светлое пиво и поглядывал в открытое окно. Над цветами за окошком, которые росли в хаотичном беспорядке, крутилось несколько пчел, через пару часов солнце сядет за горизонт. Хорошо б если новый патрульный приехал как раз к вечеру, а то Кёрспу уже надоело коротать одному время.

Десятник из Триззумского отдела приехал встретить новобранца еще в полдень. Жара последнего летнего месяца и скука клонили его в сон. Но будучи упрямым, он не хотел оставлять насиженное место ради раннего сна. Да и ерунда это будет – выспится к середине ночи, а дальше что, звезды считать?

Почти допив пиво, Кёрсп уже подумывал, чем бы заняться дальше, как во двор въехал всадник. Молодой, темноглазый, аккуратно подстриженные усы и небольшая бородка, видимо по столичной моде. Патрульный не сразу узнал парня, и то ему помогли очки на новобранце. В росте парень будто еще вытянулся или сказывалась прямая осанка, привитая учителями Академии. Тогда еще почти год назад, когда его нашли за границей дыры в лесу, тот выглядел нескладным, чересчур худым и немного нервным. Сейчас же он лицезрел полную противоположность тому образу.

Обрадовавшись, что скучное ожидание закончилось, Кёрсп все же не спешил выходить во двор, чтоб поприветствовать новобранца, а остался ждать в помещении, наблюдая за парнем оценивающим взглядом.

Спешившись с лошади, молодой человек огляделся. Постоялый двор «У двух дорог» так и не изменился за время его отсутствия. Никто не подошел забрать коня и, накинув повод на коновязь во дворе, Кальвадос решительно зашел внутрь.

- День добрый, уважаемый.

Задумавшийся о чем-то своем хозяин, до этого времени протиравший стол, оглянулся и, радостно улыбнувшись (все ж второй постоялец за долгое время), поспешил за свою стойку, на ходу пряча почти сухую тряпку в карман замусоленного передника.

- Добрый, добрый, раз вы пожаловали. Что вам угодно? Ужин, комнату?

- Для начала, я хочу, чтоб моего коня почистили и накормили.

- Эй, Иналла, пни там Тоу, опять остолоп заснул небось, пусть коня господина накормит, - крикнул в сторону кухни мужчина.

- И вот что, тут должен быть человек, ожидающий приезжего из Райволаса.

- А-а-а, так вот он, за столом сидит.

- Спасибо, – поблагодарил парень и направился к ожидавшему его мужчине.

- А как же ужин? – немного обиженно спросил вслед уходящему парню трактирщик.

- Потом, - отмахнулся Кальвадос. - Здравствуйте, вы из Триззумского отдела? – спросил парень у посетителя с ярко-рыжей бородой. Дождавшись утвердительного ответа, в свою очередь предъявил значок с изображением инги, который теперь висел у него на серебряной цепи за пазухой. Мужчина показался ему очень знакомым, на какое-то мгновение задержав на нем свой взгляд, молодой человек сел за стол.

- Ох и замучался я тебя ждать парень, все-таки терпение — это не мое. Меня зовут Кёрсп Парвиль, я был в том патруле, когда тебя встретили.

- А-а-а, вспоминаю, - заулыбался Кальвадос, теперь стало ясно, откуда ему запомнился бородатый. –Значит, вы уже знаете, как меня зовут?

- Ну да, ир Гролс как получил голубя, то меня и обрадовал, что я поеду тебя встречать, мол – пусть парень увидит знакомое лицо. Так что, тебя нам Кальвадосом звать или этим, как его… Ник-ко-лла-йе?

Услышав, как ир Парвиль выговорил его настоящее имя, парень рассмеялся.

- Конечно же, новым. Если так каждый будет говорить мое имя, боюсь, я помру со смеху!

Мужчина в ответ рассмеялся.

Кальвадос тоже в ответ улыбнулся. Вот же везет ему в последнее время на этих рыжих! В общем, обстановка разрядилась и немного поговорив о делах, они заказали сытный ужин и кувшин сидра – сегодня они уже никуда не поедут на ночь глядя, поэтому можно отдохнуть. К тому же парень и так целый день провел в дороге, а последние пару дней так вообще без нормальной крыши над головой.

Раньше Кальвадос не замечал, насколько похож Триззумский лес на тот, что за Кладбищенскими воротами Райволаса. Разве что столичный лес казался более ухоженным, без буреломов и хаотичной вырубки на окраинах. Решив проверить свои соображения, он спросил об этом ир Парвиля.

- Да парень, рассказывали еще давно, может до эпохи королевств, а может и во время, Триззумский лес простирался на осм аж за воды Иранумиссы. Дикие места были, по сути – неизведанное пятно на континенте Ри. С возникновением Райволаса, вначале небольшого центрального городка, а потом большущего сборища копошащихся людишек, стали вырубать лес по обе стороны реки. В основном – на корабли, лодки, а потом на местах вырубки стали возникать поселения. Возможно, тебе ир Алессоро говорил, теперь та часть леса, что за рекой – имперские охотничьи угодья.

- Угу, слышал такое. На моей родине тоже есть огромные лесные массивы, вот только людей все больше, а деревьев все меньше.

- Не-е-е, Триззумский лес, по крайней мере, эту его часть еще долго не будут трогать. Боятся его.

Кальвадос не ответил, он уже занялся пристальным разглядыванием этой удивительной местности, пугающей практически всю империю. Но для себя он ничегопугающего в лесу не видел. Вековые деревья дышали какой-то мудростью, они будто охраняли всю живность, населявшую лес. Сейчас ветви деревьев не очень пропускали лучи солнца, создавая таинственную атмосферу. Несмотря на множество теней, ощущения мрачности не возникало, постоянно слышались какие-то шорохи, пенье птиц, пару раз дорогу им перебегал заяц.

По мере продвижения Кальвадос делился столичными новостями, о том, как учился в Академии. Кёрсп, в свою очередь, травил байки из жизни патрульных и рассказывал, что произошло в поселении за последний год. Несколько раз они останавливались на короткий отдых. Во второй половине дня, когда кусты чуть в стороне от дороги зашуршали, патрульный быстро достал пистолет и в следующую секунду выстрелил. От такой неожиданности Кальвадос чуть не свалился с Фурма. Спешившись, Кёрсп подошел к кустам и после минутного копошения достал оттуда птицу, внешне очень похожую на глухаря, вот только молодой человек запамятовал название.

- Вот и ужин нам достался, а то как же ночевать в лесу и не отведать дичи?

Новобранец согласился, свежее мясо всегда хорошо.

Утро следующего дня выдалось пасмурным и уже через час после того, как они свернули свой небольшой лагерь, начал накрапывать мелкий дождик. Мокнуть не хотелось, а еще стало чуть прохладно и им пришлось достать плащи.

Зонтик, все это время сидевший на плече под рубашкой переместился на плащ и теперь, наслаждаясь купаниями, слизывал капельки влаги со своей шкуры. Через минуту он вновь забрался под рубашку к Кальвадосу. От прикосновения прохладного и мокрого тельца парень поежился, но что уж поделаешь – инги живут своей обычной жизнью, даже несмотря на большую привязанность к хозяину.

Тем не менее, даже дождь и пасмурная погода не испортили настроения. Дорога еще не скоро размокнет. Кальвадос радовался: наконец, он сегодня прибудет на свое место работы. Теперь он сможет приносить пользу этому миру, а то за последний год он неоднократно чувствовал себя нахлебником: и одели, и обули, кормили-поили постоянно, учили чему-то полезному, да еще и коня подарили с оружием.

Правда, в своем родном мире он, можно сказать, «сидел на шее» у родителей. Уж так получилось, что за свою жизнь он пока нигде не работал, мама вообще постоянно говорила: «Учись, пока есть возможность. Путешествуй, набирайся знаний, а посидеть дома и в офисе всегда успеется». Но здесь нет родителей, халяве пора закончиться, и стоит о себе самому заботиться.

«Эх, мама, мама, знала б ты, кем я буду работать! И ведь все равно пригодились потраченные вами деньги на мои знания и увлечения по истории, - с грустью вспоминал он своих родных. – Интересно, и как там сестренка? Теперь черта с два ее отпустят за границу мир посмотреть после того, что со мной произошло…».

Видимо, все-таки Кальвадос заблуждался насчет погоды и, в конце концов, дождь повлиял на его мысли. Заметив задумчивое состояние спутника, Кёрсп старался лишний раз не тревожить того всякими рассказами и обращался лишь по существу.

Через несколько часов езды они выехали к поселку и тут, ну прямо как в сказке – выглянуло солнце из-за сероватых туч и дождь, все это время не прекращавшийся, закончился.

- Ну надо же, как кстати распогодилось, - иронично заметил Кальвадос. – Вот нет, чтоб пока ехали, погода нормальной оставалась, а уж когда прибыли, то хоть из ведра!

- Привыкай парень, в патруль приходится выезжать по всякой погоде, порой и в грозу, - обнадежил десятник и помахал рукой стражникам у ворот.

- Здорово, Кёрсп, мы уж и заждались. Вот все думали, привезет ли Рыжая Борода пополнение, или как?

- Привез, как видите. Кальвадос Борсон теперь парня кличут.

- Уж не тот ли, кого примерно год назад выловили?

- Тот же, только подновили немного, - приветливо усмехнулся Кальвадос. – Рад буду служить с вами.

- И мы уж рады! Да вы проезжайте. Ир Гролс, говорят, уже переживает как вы там в дороге.

Путники проехали в приоткрытые ровно для одной лошади ворота. Проходившие мимо патрульные или мирные поселенцы махали руками прибывшим – еще позавчера всех поставили в известность, что из Райволаса приедет пополнение.

Новобранцу стало приятно от такого внимания, теперь он чувствовал себя своим среди этих людей. Почти как домой вернулся. Почти…

В ответ он тоже улыбался, кивал, махал рукой и выкрикивал слова приветствия. У ворот в казарменную часть уже ждали. Как же быстро разносятся тут новости! И кто б в такое скорое время сообщил о вернувшемся с новобранцем Кёрспе? Уж не тот ли мальчишка с замусоленными внизу штанами, что, сейчас радостно скалясь, восседает на перевернутой бочке у колодца?

- Здравствуй, Николай, - поприветствовал его Пиррэт Гролс, когда он спешился перед воротами. Кёрсп последовал его примеру и слез с коня. – Очень рад, что ты все же выбрал наше отделение патрулирования СОУП.

- Спасибо. Значит, я уже с сегодняшнего дня на работе?

Присутствовавшие при разговоре патрульные рассмеялись.

- Ого, какой быстрый, только приехал и сразу – работать! Учитесь, ребята, а то только и слышу «сегодня дождь, может, не поедем», «лучше к дыре, чем на воротах стоять», - усмехнулся ир Гролс.

Вновь послышался смех, теперь уже и Кальвадос засмеялся со всеми.

- Нет, сегодня ты отдыхаешь…

Послышалось покашливание со стороны, ир Гролс тут же добавил:

- Ах, да, ир Парвиль тоже. Вот только давайте разберем все дела с канцелярией, определим тебе спальное место. А то сейчас наотдыхаетесь и потом станет лениво все это решать.

Проходя в канцелярию, новобранец вдруг вспомнил, что не видел еще одно главное лицо поселения.

- А где ваш глава отдела? Кажется, его зовут Дартен Юс?

Как показалось Кальвадосу, ир Гролс немного печально вздохнул.

- Ир Юс в последнее время приболел, какую-то летнюю простуду подхватил. Сейчас он в своей комнате, а я временно его замещаю. Теперь вот к разъездам еще и бумажной работы добавилось.

- А-а-а, понятно…

В канцелярии колдовал в своих бумагах все тот же писарь. Коротко поздоровавшись и выявив радость о приезде новобранца, Гюнкар не откладывая дело в длинный мешок, взял привезенные им бумаги, попросил кое-где поставить свою подпись и отправил восвояси. Кальвадос аж опешил – неужели это все, никакой бюрократии? Поделившись своими мыслями, он услышал в ответ, что писарь позже сам разберет все бумаги и от молодого патрульного больше ничего на сегодня не требуется. Хотя действительно, чему уж удивляться: в СОУП все слаженно работало, стараясь максимально облегчить работу сотрудников.

После канцелярии Кальвадоса провели в одну из спальных комнат. Она была рассчитана на пятерых человек, но сейчас там пустовало две кровати. Выбрав ту, что стояла возле левой стены, как раз недалеко от окна, новобранец скинул возле нее свои пожитки, мелкие вещи сразу положил в личную тумбочку.

Еще ир Гролс обещал выделить ему минут пять для краткого инструктажа по месту работы и парень вернулся в канцелярию, где ожидал его капитан, просматривая доставленные из столичного Управления документы.

- В Триззумском отделе патрулирования в данный момент служит три десятка соупцев, плюс Гюнкар, исполняющий работу писаря и обязанности храмовника, глава отдела и капитан патруля. Ты вот спрашивал про ир Юса, мне не хотелось это говорить при всех, но все обстоит несколько печальней. Он недавно подавал заявку в Главное Управление об отставке по состоянию здоровья, заменить его должен я. Мне, конечно, не в радость заниматься делами поселения и отдела, но и возраст уже немного не тот, чтоб разъезжать по лесу. Так вот, меня в свою очередь также заменят на посту капитана, в результате освобождается место среди рядовых патрульных.

- А я-то думал, меня сюда направили, потому что я попросил.

- Тебе повезло, что у нас появилось свободное место. Правда, в Главном управлении все равно прислушались бы к твоим пожеланиям. Но ведь ты понимаешь, СОУП это не в гостях у бабушки, когда можно покапризничать «то не хочу и это не буду»?

- Да, конечно, вы правы. Видимо я еще в розовых очках. – Услышав последнюю фразу, ир Гролс с недоумением посмотрел на новобранца, очки-то на нем обычные, да и не слышал он, чтоб цветные начали изготавливать.

Заметив минутное замешательство и странный взгляд собеседника, Кальвадос понял, почему вызвал такую реакцию и смущенно улыбнувшись, сказал:

- В моем мире выражение такое есть о «розовых очках».

- А, ну что ж… на чем я остановился? Мы решили временно нашим ребятам не говорить о смене основных постов, пока я не вникну в дела отдела. Так что где-то с недельку вы молодой человек будете, так сказать, стажироваться, а потом определим вас в десяток.

- Хорошо, спасибо за откровенность. Я могу идти?

- Да, скоро ужин, ир Парвиль сегодня тоже свободен, так что попроси его показать тебе Каньи.

Наступили сумерки и примерно через полчаса после ужина, наговорившись с сослуживцами Кёрсп Парвиль, по прозвищу Рыжая Борода (как недавно узнал Кальвадос), прихватив фонарь, повел новобранца заново знакомиться с поселением.

Парень еще год назад успел немного побродить здесь, но многого не знал и сейчас с интересом слушал своего провожатого. Несение службы и течение жизни в каждом поселении патрульных проходило по-разному, поэтому в Академии о них рассказывали в общих чертах, основное внимание уделяя Кодексу Встреч и обязанностям служащего в Патруле.

О других направлениях деятельности СОУП рассказывали и вовсе мало, рассчитывая на более подробное ознакомление лишь когда человека направят именно на эту работу. Ну да Кальвадос все прекрасно понимал, ведь как ни крути – СОУП тайная служба.

Теперь он узнал и назначение вышки на территории казарменной части, так заинтересовавшей его в первые дни жизни в Каньи. Человек, находящийся на ней осматривал не только лес на наличие возмущений аномальной зоны, но и местность вокруг поселения. В случае тревоги били в колокол. Вот теперь Кальвадос понял, почему на стенах несмотря на то, что они для этого предусмотрены, он видел мало дозорных.

Помимо основных ворот, у противоположной стены имелись меньшие по размеру ворота. По сути, они представляли собой толстую металлическую дверь с решетчатым окошком и массивным засовом – запасной выход, который вел к лесному озеру. Местные прозвали эти ворота «калиткой», они также охранялась патрульным.

После того как Кальвадос вникнул в детали жизни поселка, его мирных жителей и СОУПцев, Каньи стали напоминать ему небольшой укрепленный форт. Служба же в нем часто становилась наследственным делом. Вот, например, тот молодой парень, что сейчас сторожил «калитку», со слов ир Парвиля имел предка-выходца поколения четыре назад и все мужчины их семьи служили в свое время в Триззумском отделе.

После прогулки по поселку Кальвадос провел время в таверне, которую местные в шутку называли «У Джорро» по имени конюха, хоть на заведении и вовсе не висело вывески. На этот раз парень с интересом окунулся в атмосферу вечерних посиделок триззумских патрульных.

Грустные воспоминания в какой-то момент накатили по новой, но тут же отступили – боль утраты родного мира уже не так остро чувствовалась.

Здесь сидели его новые сослуживцы, а возможно и будущие друзья. Под легкое пиво звучали веселые истории из жизни этого маленького лесного форта, семейные пары вытанцовывали в быстром ритме простонародного танца. Маленькие дети на вечерних посиделках отсутствовали, среди взрослых сидели лишь трое подростков. Одного из них парень узнал – этот мальчишка помогал конюху и в прошлый раз весьма доброжелательно отнесся к самому Кальвадосу и его интересу лошадьми. Заметив пришедшего новобранца, народ заулыбался, в руках у него тут же неведомо как очутилась кружка с пивом и был поднят тост за пополнение отдела.

Посидев с местными пару часов, парень ушел на отдых, все-таки денек сегодня выдался насыщенный, да и сказывалась длительная поездка. К казармам Кальвадос направлялся с улыбкой на лице, за этот вечер у него сложилось приятное мнение о месте службы.

Глава 16

Через несколько дней «стажировки» Кальвадос понял, как он глубоко ошибался насчет скуки. Служба в Патруле СОУП, оказывается, состояла не только из разъездов вокруг аномальной зоны, тренировок и вечерних посиделок.

Весь контингент патрульных делился на три десятка, о чем ему еще ранее говорил ир Гролс. Каждый десяток чередовался в сменах. Один из десятков постоянно дежурил в поселении, то есть нужно стоять на страже у главных ворот, у «калитки» и на вышке. И если последнее считалось самым интересным местом из несения дозора, то это еще не означало, что оно менее изматывающее или менее ответственное. Как раз наоборот. Поэтому дозорные на вышке менялись каждые два часа. На остальных местах тоже менялись, но реже.

Другой десяток всегда должен быть готов к выезду на аномалию, третий же оставался в резерве, - вдруг первому или второму не будет хватать людей.

Но быть «резервным» или ожидающим всплеска дыры, еще не означало бездельничать. Всегда находилось снаряжение, которое надо починить, почистить, на кухне помочь кухаркам – воды натаскать, мясо разделать. И тренировки, постоянно тренировки. Причем не только парные спарринги, но и отработка командных действий, что для патрульных чаще являлось важнее личных боевых качеств.

Кальвадос постоянно уставал, тем более его как новобранца каждый день посылали заниматься новым делом, чтоб вникнул в работу и распорядок.

Вскоре «стажировка» закончилась – Дартен Юс всему поселению объявил о своей отставке и выборе заместителя. Конечно, многие выразили печаль в связи с его отъездом, но и радовались, что новый начальник все-таки «свой», триззумский, а не со стороны непонятно кто. В таком тесном коллективе они держались друг друга. Чистокровные выходцы, или их потомки, имперцы или даже бывшие наемники (парочка таковых тоже работала в местном отделе) – всех их сплотило одно дело.

После отъезда бывшего главы Триззумского отдела, Кальвадоса определили рядовым в десяток ир Парвиля. А бывшего ранее десятником Кёрспа повысили в должности, поставив капитаном патруля. Он хоть и не был особо талантлив как руководитель, но зато опыт ему все компенсировал. Теперь десятником стал Верг, жилистый мужчина среднего роста лет чуть больше сорока.

К этому времени за период стажировки новобранец уже знал всех жителей поселка поименно. Ни одного неизведанного для него уголка не осталось – место своей службы он успел хорошо узнать.

И так получилось, что его десяток на этой неделе заступал в патрулирование. Кёрсп, сжалившись над скучающим парнем, поставил его на смену к вышке. Несмотря на не очень хорошее зрение, которое правда компенсировали очки гномьей работы, Кальвадос научился замечать на первый взгляд непримечательные детали, и Рыжая Борода нисколько не жалел, что назначил новобранца на ответственный пост.

Как обычно проснувшись рано утром, парень начал свой первый рабочий день с утреннего туалета и легкого завтрака, не забыв накормить и Зонтика. Его смена начиналась через пару часов, сейчас на вышке дежурил Манарис, веселый патрульный средних лет. Так что время позволяло устроить легкую утреннюю разминку.

Также неплохо бы проведать Фурма, конь уже второй день как стоял в стойле. И сейчас подходящее время размять его на внутреннем дворе конюшни. Захватив из казарменной столовой кусок подсохшего хлеба, Кальвадос направился к лошадям.

Время быстро пролетело и, приведя себя в порядок после тренировки и разминки с Фурмом, парень немного нехотя направился к вышке.

Его специальные очки находились при нем в жестком кожаном футляре на поясе. Стажируясь, он успел оценить изделие гномов – благодаря таким очкам в обзорную трубу местность просматривалась гораздо дальше и отчетливей. Но и минус присутствовал – глаза быстрей уставали. Поэтому Кальвадос их редко надевал, только если в работе пользы от них больше, чем неудобств.

Поднявшись на насыпь, он взглянул вверх. Манарис еще не собирался вниз, осматривая лес.

- Ну что, как обычно пусто?

- Угу, только птиц считать сегодня и облачка разглядывать, - пошутил патрульный.

- Раз так, давай и я посчитаю, - поддержал шутку Кальвадос.

Заняв стул, он устроился поудобней и взял ручку трубы. Манарис уже начал спускаться по крутой лесенке как новобранец ему крикнул:

- Подожди, кажется на осм-юм неспокойно…

Мужчина вернулся, Кальвадос тем временем более пристально всматривался в глазок трубы. В том направлении, которое он указал сослуживцу верхушки деревьев шевелились будто от сильного ветра, когда тем временем остальной лес оставался спокойным. Передав трубу Манарису, он уступил ему свое место и, прищурившись, стал смотреть в ту сторону леса, которая его так обеспокоила.

Секунды тянулись долго, а Манарис все еще ничего не говорил – ошибся новобранец или все-таки нет.

И тут благодаря своим «рабочим» очкам Кальвадос заметил, как множество птиц взмыли вверх как раз над тем участком леса. Одновременно подскочил Манарис. Глаза его блестели в предвкушении последующих событий. Удар колокола звонко разнесся по всему поселению. К вышке побежал со стороны казармы один из солдат выездного десятка. Выкрикнув направление всплеска аномалии, Манарис повернулся к Кальвадосу.

- Глазастый же ты парень, я еле рассмотрел. Уже когда птицы взлетели, все подтвердилось.

Кальвадос сел обратно на свое место.

- Эх, повезет сегодня десятку Гурнса. А нам тут сидеть до следующего утра, - немного грустно сказал он сослуживцу. Конечно, замечательно, что их тихую размеренную жизнь всколыхнуло хоть какое-то событие, но жаль – сегодня он далек от непосредственного участия.

- Ничего, парень, скоро узнаем новости. А уж если ребята вернутся с уловом, будет о чем поговорить вечером, - похлопал Манарис его по плечу и стал спускаться вниз, все-таки смена сдана, работа сделана, остальное за другими.

А тем временем во дворе казарменной части суетился выездной десяток. Периодически Кальвадос отрывался от созерцания леса и смотрел вниз, как мелкие с такой высоты люди бегут одевать снаряжение, а потом седлать лошадей. И вот в скором времени десяток уже выехал за ворота.

До того, как вернулся патруль, Кальвадос успел побывать на вышке еще раз. Откровенно скучая, но, не забывая делать и свою работу, он с нетерпением ждал, когда будут известны новости о всплеске этой аномалии. Наконец, послышался топот копыт со стороны ворот. Новобранец как раз слазил с вышки.

Новости не представляли интереса – патруль никого не нашел, несмотря на то что облазили дыру вдоль и поперёк, разделившись на два отряда. Но и об этом поговорить вечером в таверне за кружкой пива у Кальвадоса б не получилось – на вышке дежурили и ночью.

Когда еще во время стажировки он узнал о ночных дежурствах, то вначале никак не мог понять, что можно увидеть ночью в обзорную трубу кроме звезд и лун Варидии. Потом ему показали ночную линзу, надеваемую на окуляр прибора. И опять же линза гномьей работы. Видно, правда, не так далеко, как днем и Кальвадосу казалось, что он смотрит через прибор ночного видения – изображение просматривалось в зеленоватом свете.

Этого было недостаточно, чтоб наблюдать за всплесками аномалий, поэтому использовалось еще одно средство – отвар «эльфийский глаз».

О травах, используемых в этом снадобье, он слышал на уроках травологии, где их ознакомили с флорой Варидии. Благодаря полученным знаниям выпускники могли сделать лекарственное или другое средство если придется. Или хотя бы знали, какое растение не следует употреблять, чтоб не отравиться или умереть. Конечно, большинству патрульных далеко до мастерства пришлых эльфов, которые почти утратив свою природную магию или что у них там имелось, все же не растеряли способности к взаимодействию с природой. Но и подобные снадобья, приготовленные людьми, способны кое-что компенсировать.

Вот так и провел Кальвадос свое ночное дежурство на вышке попивая «эльфийский глаз» (хорошо, вкус зелья не мерзкий, а такой вполне себе нормальный травяной чаек) и всматриваясь через окуляр трубы в ночь над Триззумским лесом.

За неделю дежурства его десятка, парень успел побывать и на посту у главных ворот, и у «калитки». Повезло еще пару дней менять смены на вышке, но больше никаких всплесков не случалось и оставалось лишь осматривать окрестности, которые выглядели довольно однообразно – небо, верхушки деревьев, поля между чертой леса и поселением да пролетающие птицы.

Скрип досок и брусьев, выдерживавшей напоры ветра вышки не давал заснуть на смене. Порой он даже переживал – а каково это сидеть тут в непогоду?

За ту неделю, что пришлась на отдых, не выдержав скуки и однообразных занятий, Кальвадос вызвался одним из провожатых в деревушку – работяги из Каньи везли продавать молочные продукты, грибы и лесные ягоды. К таким небольшим караванам всегда ставили и одну-две пары патрульных из отдыхающих. Конечно, местные мужики тоже не лыком шиты, но парочка профессиональных солдатов никогда не будет лишней, так поговаривал ир Гролс.

Нашлись и другие желающие съездить за лес развеяться, но Кёрсп будучи ранее офицером от своего десятка уговорил своих ребят пустить новобранца вперед жребия, им-то уже привычней жить по такому распорядку, а ему пока тяжело. Да и кто знает, когда местные на базар снова поедут – через месяц или через два, парень к тому времени совсем заскучает.

От деревушки было не так далеко до постоялого двора «У двух дорог» и пока мужики сбывали свои товары, Кальвадос, предупредив напарника, отлучился в трактир передать пару писем и спросить, нет ли ему почты. К сожалению, в оставленных почтовой конторой депешах и посылках не обнаружилось адресованных ему писем.

Наверное, Рилл еще только обживается в резервации, а ир Алессоро занят делами.

Эх, как он сейчас им завидовал! Хоть жизнь и работа англичанина наполнена риском и опасностью, но это куда интереснее простых дежурств. А Рилл так увлечен своими идеями и стремлениями, что учеба и спокойные будни ему только в радость будут. Да уж, а как он жалел, когда в Райволасе на него сваливались различные неприятности. Сейчас бы он только радовался предстоящей дуэли, поездкам по столице и возможным опасностям.

«А какие в Райволасе девушки! – мечтательно вспоминал Кальвадос, возвращаясь в Каньи с обозом. – Не то, что тут. Они, конечно, попроще нравом, чем столичные, да вот только приятнее смотреть на красиво одетых барышень с аккуратными прическами, чем на обломанные ногти, натруженные руки и повязанный на голове платок. К тому же многие уже замужние…»

В общем, окончание веселой студенческой жизни и обрастание новыми заботами не только на Земле стало печальным моментом для нормального среднестатистического человека.

«Ну что ж, поживем - увидим. Все-таки я тут меньше месяца провел», - утешал себя молодой патрульный. Но тут же осознавал, что месяца могут перерасти в годы, а род деятельности остаться тем же и грусть возвращалась.

Когда его десяток заступил на дежурство резервом, Кальвадос уже не очень обрадовался.

Проведенные на службе дни показывали, что всплески аномалий бывают не так уж часто, как он себе представлял. Возможно, за то время что они проведут в выездном составе, не будет даже пустякового выезда «по ложной тревоге». Ребята, чей десяток сегодня выходной, собирались на охоту. А завтра они будут рыбу ловить. И хоть поселение не испытывало недостатка в еде, все же порой хотелось чего-то нового, тем более дичь всегда остается дичью, это не домашняя курица или свинка. Да и сам процесс завлекает – не то, что по двору гонять курицу.

И вновь печаль-тоска одолевала парня. Порой у него складывалось впечатление что весь лимит на интересные события и щекочущие нервы рисковые ситуации у него вышел еще в Райволасе. Тогда Кальвадос, наоборот, считал, что все шишки только для него, а тут – наоборот.

Вот уже и солнце перевалило полдень, а они все бездельничают. Колокол молчал, патрульный на вышке как обычно обозревал окрестности и ничто в его поведении не указывало на нечто необычное в Триззумском лесу.

Это был уже четвертый день дежурства Кальвадоса в выездном составе и первая окта осени. Дочистив засапожный нож и покормив Зонтика (он сейчас ел больше обычного, видимо чувствовал холода и готовился к своему сонному зимнему состоянию) патрульный решил проведать Фурма и возможно поводить коня по дворику конюшни, а то животина уже как пару дней стоит и только и делает что ест. Так и растолстеет, а толстый неповоротливый конь в лесу проворней не станет.

С таким флегматичным настроением Кальвадос направился в сторону конюшни, думая о совершенно обыденных вещах. С надеждой глянув на вышку, он задержал ненадолго свой взгляд на дежурившем патрульном, но – нет, тот не выказывал признаков беспокойства. Уже отворачиваясь, парень успел краем глаза заметить, как дежурный немного резко дернул в сторону обзорную трубу.

Сердце вдруг заколотилось быстрее, ладони немного вспотели – это оно!

Интуиция Кальвадоса не подвела, через несколько секунд человек на вышке зазвонил в колокол и, не теряя времени, парень побежал к нему узнать координаты выезда.

- Всплеск аномалии! – радостно завопил он сослуживцам из десятка. Те уже надевали снаряжение, обвешивались как обычно оружием.

- Да слышали, слышали, - улыбнулся парню Дорг Курджио, сержант десятка, - ты лучше координаты скажи.

- А, да, конечно… - немного стушевался Кальвадос, патрульные понимающе заулыбались, ведь это первый выезд парня к дыре.

На этот раз в снаряжение включили и масляные лампы – неизвестно, сколько они будут обследовать аномалию, но так или иначе возвращаться будут, когда уже стемнеет. А пока светло патруль мчался галопом по лесной тропе, низко пригибаясь к конским шеям.

На выезд с ними поехал и Кёрсп. По уставу капитан не должен в обязательном порядке сопровождать разъезд, но ир Парвиль очень ответственно подошел к работе и каждый раз выезжал к дыре. Прослужив в Триззумском отделе лет пятнадцать, Рыжая Борода знал лес очень хорошо и рассчитывал с десятком побыстрее прибыть на место известными ему тропами.

Кальвадос почувствовал себя охотником, учуявшим близкое присутствие добычи. Минут через двадцать скачки под рубашкой зашевелился Зонтик. Выбравшись из-под одежды, инги вцепился коготками в куртку и замер на левом плече хозяина, вращая глазками и раздув капюшон. У впереди скачущего патрульного также наружу выбрался инги и замер сзади на воротнике.

Значит, дыра уже рядом.

Кёрсп, едущий впереди, подал знак остановиться. Тут тропа раздваивалась. Разделив отряд на две части, Рыжая Борода с одной командой отрядил десятника, а с другой сам направился. В лесу быстро темнело и близилось то время, когда придется зажигать дорожные фонари. Но глава отряда не спешил с освещением, иначе их станет очень хорошо видно. Свет в лесу, конечно, может привлечь людей и прочих мирных существ, вывалившихся из дыры, но также может и отпугнуть.

Таких случаев, когда всплеск аномалии приходился на вторую половину дня, за период существования Триззумского отдела насчитывалось немного. Кёрспу же повезло поучаствовать в одном из таких вечерних разъездов. И повезло выжить. Среди патрульных этой зоны ходило поверье, что всплеск после полудня – не к добру.

Так оно и оказывалось в большинстве случаев. Чертовщина все же любит темноту, сумерки и тень.

Ветеран подал знак спешиться, хотя до этого они и так передвигались на лошадях шагом. Ветви словно еще ниже склонились над людьми, и эта предосторожность оказалась не лишней. Замершие на хозяевах ящерки были не единственным показателем близости аномалии – лошади нервничали, порой испуганно всхрапывали, но следует отдать должное их выучке – они не пятились, не тянули повод и не пытались взбрыкнуть. По земле со стороны открывшейся дыры к патрульным выползал уже начинающий развеиваться синеватый туман, что являлось вполне обычным при всплесках аномалий.

Так они шли минут пятнадцать, стараясь осторожно ступать по лесной тропе и редко переговариваясь шепотом. У Кальвадоса нарастало какое-то неопределенное чувство, но попытавшись проанализировать свои ощущения, он понял, что оно не означало опасность. Деревья постепенно расступались, тропа вывела их на обширную поляну с высокой травой и редкими чахлыми деревцами.

Кёрсп узнал это место и внутренне похолодел.

Когда-то, лет примерно семь назад, тоже в вечерних густых сумерках лес по низу окутывал такой же синий туман. Из этой пелены и вынырнула какая-то гадина, он получил рассечение лба, инстинктивно увернувшись от страшного удара и не смог рассмотреть нападавшего монстра. В тот день неизвестное существо погубило почти весь десяток – аж восьмерых человек и несколько лошадей. Выживший сержант и он вернулись в поселение и благодаря им вызвали группу чистильщиков, но поиски не принесли результатов.

Утешало лишь то, что неведомая тварь больше не появлялась и в дальнейшем обошлось без жертв. С тех пор Рыжая Борода невзлюбил туман и поздние сумерки.

Сейчас обстановка очень напоминала ту, что предшествовала прошлой трагедии. Разве что ползущий туман пока не такой густой и не поднимается выше голени.

Почувствовав неладное, Кальвадос оглянулся. Поднимался ветер, сильными порывами он приминал траву и деревья на поляне. Лошади не выдержали и все-таки начали упираться. Зонтик, перестав быть застывшим истуканчиком, юркнул за пазуху, замерев в своем кармане. Фурм куснул патрульного за плечо. Одернув коня, парень по какому-то наитию взглянул вверх.

Такого невероятного, неправдоподобного зрелища он никогда не лицезрел! Стремительно наплывающие тучи различных оттенков фиолетового и синего будто пригибали небо вниз на людей. Кое-где вспыхивали молнии, деревья со всей силы раскачивало из стороны в сторону. В небе что-то то ли грохотало, то ли выло.

Триззумский патруль успел как раз к тому времени, когда всплеск еще не закончился и люди присутствовали при его ярком проявлении.

Солдаты по приказу Кёрспа стали искать какое-то укрытие, бегом передвигаясь под защиту леса. Засмотревшись на небо, Кальвадос не услышал приказа и теперь остался стоять один почти посреди поляны.

Решив, что хозяин дурак, конь последовал примеру остальных и, выдернув повод, помчался назад к тропе, напоследок боднув мордой парня. Очнувшись от толчка, Кальвадос огляделся. Позади среди деревьев прижавшись к траве или стволам деревьев прятались патрульные, Кёрсп что-то орал ему, размахивая руками.

Но хоть как-то отреагировать у парня почему-то не получилось: тело неожиданно занемело, время, казалось, стало медленнее, и он за всем наблюдал как в замедленной съемке.

И вдруг стало тихо. Совсем…

Теперь происходящее напоминало ему немое кино, так как парень все еще видел, как рыжий ветеран пытается до него докричаться, а от ранее грохочущего неба при этом не доносилось ни звука. Впрочем, сейчас он ничего не слышал: ни ржания лошадей, ни шума потревоженного леса, ни грохота небес, ни криков людей. Лишь сердце гулко билось в груди.

Так продолжалось всего несколько секунд. Неожиданно вверху грохнуло, сверкнуло и небо прорезалось светящейся рваной раной, из которой выскочил всадник, а проем тут же закрылся.

В свете молний и мерцающих от них фиолетовых туч Кальвадос успел рассмотреть пришельца на угольно черном коне. Вначале парень не мог понять – почему ни он, ни всадник не падают. Присмотревшись, все также беспечно стоящий посреди поляны патрульный заметил прозрачные перепончатые крылья коня, отсвечивающие зарево небес. Конь устремился резко вниз, будто от кого-то изворачиваясь. Всадник сидел без седла, одетый в темное под стать своему коню.

После очередного пируэта мистической лошади Кальвадос понял, что всадник женского пола. Будь волосы не черные, а рыжие, ее можно было бы принять за валькирию.

Неожиданно так грохнуло, что парень аж присел, частично скрывшись в высокой траве. Удерживая шляпу, чтоб не унесло ее ветром, он продолжал смотреть вверх на разыгрывающееся перед ним действо.

В небе, чуть дальше предыдущего разрыва появился новый, мерцающего темно-фиолетового цвета. Из него на этот раз вылетел белый дракон, только когти, живот и крылья отливали алым цветом. Но тяжело понять – то ли это отблески бушующего неба, то ли узор на его коже.

- Твою ж мать! – не выдержав ругнулся Кальвадос. – Самый настоящий дракон! Охренеть!

Черный конь устремился вниз, пытаясь укрыться среди верхушек деревьев, все-таки там ему удобней маневрировать, чем дракону. По идее, этому крылатому ящеру проще бы спалить лес в расчете, что и всадницу зацепит, но почему-то он не плевался огнем, а лишь периодически издавая рев, кружил над деревьями.

Неожиданно конь выскочил со стороны поляны, противоположной тому месту, где прятались остальные патрульные. И промчавшись примерно три десятка метров, взмыл вверх и скрылся в мгновенно открывшемся портале.

За тот миг, что всадница проскакала недалеко от присевшего в траве Кальвадоса, он успел немного ее рассмотреть. Несмотря на то, что за девушкой гнался столь устрашающего вида дракон, она не выглядела испуганной. Черная коса и плащ со слетевшим с головы капюшоном трепались на ветру, на боку висел одноручный меч в простых ножнах. Ее немного бледное лицо напряглось в каком-то ожидании.

В тот миг как всадница исчезла в портале, дракон разочарованно рыкнул и взмыл высоко в небо, так что иссиня-черные тучи с полыхающим за ними заревом скрыли существо из виду. Исчез ли он в таком же портале, или продолжал кружить над землями Варидии, Кальвадос затруднился бы сказать.

Осмотрев небо на предмет опасности, парень заметил на одной из верхушек вековых сосен еще одно существо – тоже крылатое, но вроде как с телом человека.

Пришелец неожиданно, словно почувствовав чужой взгляд, повернул голову в сторону Кальвадоса, от чего у последнего побежали мерзкие мурашки по всему телу и ладони покрылись холодным потом. Создалось впечатление, что он взглянул в глаза демону – так и повеяло тьмой от этого создания… Даже смотреть на грохочущие небеса в этой аномальной зоне и наблюдать кружащего в небе настоящего дракона, высматривающего всадницу на необычном коне, было не так жутко.

Крылатый иронично усмехнулся, взмахнул черными перепончатыми крыльями и, оттолкнувшись от дерева, заскочил в открывшийся очередной портал.

Ветер понемногу утихомиривался, молнии реже рассекали небо, тучи же светлели. Синеватый туман, устилавший траву, почти исчез. Минут через пять вытирающий взмокший от пота лоб Кальвадос смотрел уже на обычное звездное небо Варидии.

- Эй, парень, ты чего столбом стоял? – вдруг позади себя он услышал голос ир Парвиля и от неожиданности подскочил со своего места. Он настолько увлекся недавним зрелищем, что вовсе забыл про своих сослуживцев.

- Э-э-э, да… неожиданно все… - повернувшись, сказал парень и проглотил почти вырвавшийся вопрос от уставившихся на него с осуждением патрульных.

- Ты это, не делай так больше, мы чуть не поседели, переживая за тебя… Я, конечно, понимаю, что ты впервой видишь подобную чертовщину, но следует быть более осторожным.

- Да, извините…

Теперь, когда все прошло, Кальвадос понимал, как он сглупил, во-первых, не послушался приказа укрыться в лесу, во-вторых, из-за него, всех могли обнаружить и еще неизвестно, как все закончилось бы тогда. Покраснев со стыда, он опустил голову и пошел искать Фурма, благо конь не убежал далеко от людей, и сейчас пощипывал траву с краю поляны, все еще прячась за деревьями.

Осознание того, что даже конь поступил куда умнее его, добавило новых угрызений совести Кальвадосу. Всю дорогу назад он молчал, стыдясь посмотреть в глаза сослуживцам, особенно капитану.

Рыжая Борода, как офицер счел, что новобранцу недостаточно одних угрызений совести и лучше запомнить полученный урок поможет окта смен у «калитки». Кальвадос не обижался, он понимал, что еще легко отделался и хорошее личное отношение начальства еще не повод избежать наказания.

Так что те дни, когда десяток, в котором он служил заступил на дежурство по поселку, прошли для него очень и очень скучно. Утешало то, что патрульные перестали на него коситься и по-прежнему общались в дружеской манере.

Воспоминания об увиденной чертовщине не давали покоя Кальвадосу, и он решил поговорить об этом хотя бы с ир Парвилем, как с повидавшим многое воякой. Почесав бороду, ветеран рассказал ту историю, что приключилась с ним несколько лет назад как раз на той полянке.

- В общем, то место пользуется дурной славой, даже многое повидавшие патрульные не любят ехать в ту сторону. А насчет дракона, что я тебе могу сказать… сам видел впервые. Знаю только, что в фольклоре народов империи встречаются байки про всяких крылатых змеев, единорогов, каких-то фей и прочую, казалось бы, небылицу.

- Хм, я вот теперь думаю, у народов моего мира тоже очень много сказок, там и драконы, и эльфы, и злые духи и обычные черти. Может, действительно они появлялись в нашем мире, а кто-то их замечал и потом травили байки?

- Ага, такое же дурачье, как и ты, которому повезло остаться незамеченными и выжить! Думается мне, заметь тот дракон тебя, сожрал бы с потрохами, а потом и до деревушки б добрался, да видать, слишком занят был, - усмехнулся капитан. – Вообще, везучий ты парень. Наслышан я о твоих приключениях в столице.

- Ну, не такие уж и приключения, - покраснев, стал отнекиваться Кальвадос.

- Знаешь, у ир Гролса теория есть, - задумавшись на какое-то время, продолжил разговор ветеран. - Она может и твоих драконов касаться. Так вот, он считает, что дыры служат не только точкой выброса различных существ в наш мир, но для более сильных энергетически, возможно, они выполняют роль переходных станций.

- Хм, интересно…

После услышанного Кальвадос долгое время не переставал думать о новых возможностях: вдруг в следующий раз, когда откроется такая «дверь» он сможет вернуться домой? А с другой стороны, не лучше ли просто погрузиться в новую жизнь и посмотреть, что принесет ему будущее?

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16