Бесконечное Лето: в плену у Матрицы. [Илья Аримцев] (fb2) читать онлайн

Илья Аримцев Бесконечное Лето: в плену у Матрицы

Глава 1

Глава 1.

Да, я Семён. И я Пионер, поскольку нахожусь в пионерлагере. Хотя здесь мне не меньше семнадцати, а то и все восемнадцать. А во времена СССР в пионерах ты мог числиться лишь до четырнадцати. Впрочем, я мало чему уже здесь удивляюсь…

Сколько смен я провёл в «Совёнке»? Пятьдесят? Семьдесят? Может, уже сто? Я давно перестал считать. Поначалу мне тут безумно нравилось — лето, солнце, куча красивых девушек вокруг! И вовсе не хотелось возвращаться в серую безысходность тусклых декабрьских дней, вечно затянутое свинцовыми облаками небо, слякотный снег под ногами, угрюмые, раздражённые лица вокруг. В краю Бесконечного Лета я чувствовал себя как в раю — никаких забот, кроме как время от времени исполнять поручения вожатой. По большей части они были дурацкими, но, поскольку сильно не напрягали, воспринимались как небольшая ложка дёгтя в довесок к огромной бочке мёда.

Но постепенно приедается всё, и даже самые изысканные блюда, если питаться ими месяцами, будут вызывать лишь изжогу и отвращение. Я уже знал наперёд, что скажет мне при встрече каждая из девушек, куда пошлют за сахаром, и по какому поводу будет испечён торт. Иногда удавалось отклониться от предначертанного маршрута в сторону, но конечный результат всегда оказывался одним и тем же.

Затянувшийся День Сурка (пусть и в целую неделю длиной) может достать кого угодно, и я не исключение. Нельзя сказать, что всё время плыл по течению, пытался и против него. Чтобы выбраться из лагеря, отправлялся пешком по дороге, где курсирует 410-й, но она неизменно выводила обратно к лагерю. Напрямую через лес — тот же результат. Юля говорит, что он бесконечен, а поскольку она знает его куда лучше меня, ей можно верить. Пробовал не выходить из салона автобуса по прибытии, но неведомая сила словно выталкивала меня оттуда, а стоило оказаться снаружи, и автобус тут же исчезал. Столь же безрезультатными оказались мои попытки остаться в лагере после окончания смены — меня затягивало внутрь автобуса, где неизменно засыпал и просыпался аккурат перед прибытием. И из окна на меня вновь смотрели памятники пионерам рядом с железными воротами с надписью: «пионерлагерь «Совёнок»». Как-то даже решился уплыть на лодке, но, отплыв метров триста от земляничного острова, запаниковал — впереди простиралась бесконечная водная гладь, где я попросту затеряюсь и в конце концов утону. Злой, помнится, так и советовал — утопись, мол, и сразу же окажешься дома, а иначе застрянешь тут навечно. Но инстинктивный страх, — а вдруг всё произойдёт по настоящему и никакого «завтра» уже не будет, — удерживал меня от рокового шага.

Здесь, в лагере, время от времени я сталкивался со странными личностями, как две капли воды похожими на меня. Другие обитатели лагеря их почему-то в упор не замечали, вдобавок они словно появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. В большинстве своём двойники просто стояли и молча смотрели на меня, не пытаясь завязать беседу или ответить на вопросы. Более-менее общительными оказались лишь двое, про себя я окрестил их Злой и Добрый. Злой вечно подкалывал меня, отпуская ехидные шуточки, и подговаривал развлечься по полной программе — взорвать автобус, уронить кому-нибудь на голову кирпич или отравить еду в столовой, а то и вовсе устроить тотальный геноцид местного населения. Слушать всё это было противно, но как от него избавиться, я себе не представлял. Добрый, напротив, отговаривал делать то, что предлагал Злой, старался по мере сил помогать, но как выбраться из лагеря, не знал тоже. Ну хоть не вызывал никаких негативных эмоций, и на том спасибо. Кто эти личности, и какое отношение они имеют к лагерю, мне ещё предстояло узнать.

Да, не спорю, иногда позволял себе немного «пошалить». Как-то выкрал нож Лены и забросил его подальше в реку. Лена потом весь лагерь прошерстила, пытаясь его найти. В другой раз устроил пожар в библиотеке — на стеллажах, где ютились собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма. Никто не пострадал, но наказали Алису с Ульяной — кто бы поверил их оправданиям после случая с памятником Генде? Однако в следующую смену у Лены вновь был нож, а книги в библиотеке не несли на себе никаких следов обугливания.

Сложно сказать, чем всё это закончилось бы. Быть может, постепенно я попросту сошёл бы с ума. Или примирился с вечным Днём Сурка, махнув на всё рукой — авось рано или поздно случится чудо, и ситуация разрешится сама собой. Или измучившись депрессией, всё-таки наложил бы на себя руки. Но, как чаще всего и бывает, вмешался случай.

Третий день очередной смены лагеря. Ужин, потом танцы — всё как обычно. Дрыгать руками и ногами под шлягеры советской эстрады совершенно не хотелось, и под благовидным предлогом я улизнул оттуда. В голове царила пустота, никаких умных мыслей там не присутствовало. Завтра с утра пропадёт Шурик, Электроник весь день будет будоражить народ просьбами найти его, но сам в старый лагерь ни за какие коврижки не сунется, идти вновь придётся мне — одному или с кем-то из девчонок. Честно говоря, даже не знал, какую из них выбрать — завтра на свежую голову разберёмся.

И тут из кустов в нескольких шагах от меня выскочил белый пушистый зверёк и вприпрыжку помчался в направлении старого лагеря. Кошка? Непохоже, как и не белка — нет хвоста, скорее это заяц. Заинтригованный, я помчался следом — первый раз вижу здесь зайцев, нужно рассмотреть поближе. Хоть какое-то разнообразие в местной жизни.

Зверёк юркнул в приоткрытую дверь, жалобно поскрипывавшую на ветру. Тем лучше, другого выхода оттуда нет, только в люк, ведущий к бомбоубежищу — но его откроют лишь завтра. Я шмыгнул следом — ещё не настолько темно, чтобы заблудиться внутри. В полутьме я различил белое пятно, несущееся в дальний его конец, где находились остовы железных кроватей и лохмотья постельного белья — тот лагерь скорее напоминал собой казарму, где в общем помещении ночевала чуть ли не сотня пионеров времён освоения целины и первых полётов в космос. Рискуя куда-нибудь провалиться, — доски пола противно скрипели под моими ногами, — я поспешил туда, но зверёк успел юркнуть в небольшое отверстие в углу — оказалось, там у него была нора. И скрылся из виду.

Преследовать его дальше не имело смысла. Придётся возвращаться обратно — уж если коротать где вечер, то лучше в лесу, а не в пыльном чулане. Ничего ценного тут давно уже не осталось, нет смысла заниматься поисками. Рано или поздно здание снесут, тем самым завершив историю той пионерии, которая свято верила — их потомкам суждено полететь на Венеру или Марс. Эх, знали бы они… Но, может и лучше, что не знали.

Случайно взгляд мой упал на классную доску, висевшую на стене — здесь, оказывается, не только спали, но и занимались умственной работой. Быть может, даже решали задачки, сколько потребуется топлива для полёта на Марс. И до сих пор на ней виднелись следы мела. Любопытствуя, я подошёл поближе, и только тогда смог разобрать:

Отпусти меня, Матрица!

Сердце моё учащённо забилось. Да, математическое понятие матрицы существует уже сотни лет, но и дураку ясно — речь идёт о фильме, который выйдет на экраны лишь в самом конце ХХ века. И это означает одно — оставивший послание такой же, как и я, гость из будущего. Но кто он? Никто из обитателей «Совёнка» не представлял себе реалии XXI века, все они были твёрдо уверены, что живут в СССР. И не допускали даже мысли — недолго тому осталось существовать. Надпись старая, возможно, того человека здесь давно уже нет. Но, как говорится, надежда умирает последней.

Трясущимися от волнения руками я подобрал валявшийся на полу мел и написал чуть ниже:

Кто ты? И что ты знаешь о Матрице?

Значит, завтра идти спасать Шурика однозначно придётся в одиночку. Демонстрировать кому-либо из девчонок своё открытие я вовсе не собирался. К счастью, нынешние пионеры не той закалки, чтобы бесстрашно лазить по руинам. Плюс Юля постаралась — она почему-то считала старый лагерь своей вотчиной и отпугивала особо любопытных.

Юля. При мысли о ней внутри стало теплее. Она, как кошка, инстинктивно чувствовала, когда мне становилось совсем плохо. И утешала, как могла. Возможно, именно благодаря ей я ещё не сошёл с ума и удержался от броска в пропасть вниз головой. Пожалуй, я мог бы назвать её своим другом, по сути единственным здесь. Жаль, она ничего не знала об окружающем её мире, даже того, откуда появилась здесь, все её познания ограничивались лесом и лагерем. Я потихоньку просвещал её, рассказывая разные истории — ей всё было интересно. Лучшего слушателя я не смог бы и желать — она никогда не спорила, лишь удивлялась и восхищалась. Но когда остальные в ответ на твои откровения крутят пальцем у виска, ценить подобное внимание начинаешь особенно сильно.

Весь следующий день я провёл как на иголках, ожидая, когда меня пошлют за Шуриком. И чуть ли не бегом отправился в старый лагерь. Увы, ничего нового на доске не появилось, пришлось идти за юным гением кибернетики.

Однако и в последующие дни не изменилось ровным счётом ничего. Наверное, мои вопросы так и останутся без ответа. В расстроенных чувствах я сел в автобус, игнорируя весело гомонящих пионеров, и уехал — как обычно, в начало нового цикла.

Глава 2

Глава 2.

— Привет. Ты, наверное, только что приехал?

Славя. Такая добрая, заботливая, всегда готовая прийти на помощь, вдобавок очень красивая. Именно она стала моей первой любовью в лагере. И именно с ней я оставался чаще, чем с кем-либо ещё, особенно поначалу, это потом уже начал экспериментировать. Глядя в её васильковые глаза, прекрасно понимал — я не смог бы сделать ей ничего плохого.

Машинально ответив на приветствие и в очередной раз выяснив, как пройти к домику вожатой, направился совсем в другую сторону. Мои страдания наконец-то были вознаграждены: прямо под моей надписью появилась другая:

Наконец-то! Думала, я единственная, кто застрял в петле времени. О Матрице знаю меньше, чем хотелось бы, но кое о чём в курсе. А ты кто? Сколько смен провёл здесь?

Тщательно вытерев подвернувшейся под руки тряпкой верхнюю часть доски (иначе писать пришлось бы в самом низу, что не очень удобно), я накарябал ответ:

Кто я? Всего лишь пионер, чьё лето длится уже почти два года. Мы действительно находимся в Матрице?

И опять история повторилась — ждать ответа пришлось целую неделю. Я буквально измаялся, пытаясь угадать, кто мой таинственный собеседник. Все вели себя как обычно. Но теперь, когда появилась цель, это уже особо не напрягало.

Я едва не оттолкнул Славю, появившуюся у ворот лагеря, чтобы поприветствовать меня. И лишь осознание необходимости соблюдать осторожность удержало в рамках приличий.

Ну, если ты Пионер, то я — Комсомолка. Насчёт Матрицы — абсолютно точно, но тут и трёх досок не хватит, чтобы ввести в курс дела. Куда проще будет, если позвонишь по телефону.

По телефону?!? Где я его тут возьму? Или имелся в виду мобильник? Но если нет спутниковой связи (в СССР она присутствовала лишь в сочинениях авторов научной фантастики), куда стану звонить? Тащиться до райцентра бесполезно, никуда я не приду, пробовал уже. Свои сомнения я выразил на доске (наверное, получилось слишком эмоционально) и отправился к Ольге Дмитриевне устраиваться на ночлег. Авось ещё неделю продержусь. Посмотрим, что ответит Комсомолка.

И ответ пришёл — аккурат с началом новой смены.

Не глупи. В любом лагере есть телефон. А если ЧП, да ещё ночью? Естественно, пионеров к нему не подпускают. Находится он в подсобке у медсестры. Попробуй набрать 0-1-4. Если повезёт, то сработает.

Действительно, я до сих пор иногда туплю не по-детски. Мне и сейчас стыдно за свои первые смены в лагере. Годы, проведённые в отрыве от социума и тесном общении с анимешками и анимешниками, не прошли даром — я основательно оторвался от реальности. «Совёнок» вырвал меня из виртуального плена, хотя назвать реальной жизнью пребывание в здешнем театре абсурда можно лишь с большой натяжкой. Да, в медпункте имелась дверь, ведущая в подсобку, но при мне её не открывали ни разу. Я даже думал, что она замурована навеки.

Дождавшись дня, когда меня вновь оставили дежурить в медпункте, и побыстрее спровадив девушек, которым почему-то именно в это время приспичивает туда заглянуть, я взялся за поиски путей проникновения внутрь. Грубая физическая сила решила бы проблему сразу, но идти напролом не слишком разумно. Поэтому, оставив данный вариант на самый крайний случай, я принялся искать ключ. Хуже всего, если Виола постоянно таскает его с собой — навыками карманной кражи не владею, а отнимать силой — полная жесть. Но вряд ли он постоянно при ней — хлопотно, да и потерять недолго. А поскольку на виду его нет, значит, где-то в укромном местечке.

Я успел перелопатить весь шкаф, тумбочку и ящички стола прежде, чем удача улыбнулась мне. Нужная мне вещь нашлась за шкафом, подвешенная за шелковую ленточку на вбитый в стену гвоздь. Что ж, весьма разумно: и не заметишь, если не смотришь куда надо, и всегда под рукой. Но кроме как порадоваться собственной удаче, ничего больше не успел: за дверью послышались шаги.

Возвратившись, Виола коротко поблагодарила меня за дежурство, и я ушёл. С тем, чтобы возвратиться сюда в середине ночи, когда тишину лагеря нарушало лишь уханье изредка пролетавших мимо сов. Да ещё странное мерное постукивание — не сразу сообразил, что это бьётся сердце в груди.

Стараясь не зажигать огонь, я забрался внутрь. У меня давно уже был собственный набор ключей от помещений лагеря. Когда-то, очень давно, я совершенно случайно обнаружил: вещь, которую я беру с собой при отъезде, остаётся потом со мной по прибытии. Так я разжился собственным комплектом ключей (извини, Славя, я как-то не вернул их тебе!), плавками (не всё же одалживаться у Ольги Дмитриевны!), фонариком и ещё кое-чем по мелочам. Всё это добро я хранил в чемоданчике, найденном в бомбоубежище, с ним и отправлялся на очередной цикл. И, если повезёт, к этой коллекции вскоре добавится ещё один ключ.

В подсобке фонарик всё же пришлось зажечь — там было слишком темно. В его свете я различил кушетку (хорошо хоть, медсестра ночевала не на ней, у неё собственный отдельный домик), сваленные в кучу картонные коробки от лекарств. Но главное — на тумбочке действительно располагался массивный телефонный аппарат цвета антрацита с железным диском, по ободу которого виднелась предупреждающая надпись: «Внимание! Телефон не обеспечивает секретности переговоров!». Аккуратно присев на стоявший рядом стул и кое-как уняв сердцебиение, я снял трубку и набрал три заветные цифры.

Долгие телефонные гудки отзывались в сознании погребальным звоном. Минуты две пришлось ждать, прежде чем на другом конце провода сняли трубку и женский голос неуверенно произнёс:

— Алло?

— Комсомолка? — осторожно уточнил я.

— Да.

— Где ты находишься, если не секрет?

— Не секрет. Я думаю, ты и сам уже догадался, — мне показалось, она насмешливо улыбнулась, произнеся последние слова. — То, что для тебя стало Днём Сурка, для меня — Ночью Сурка. Я не успела сесть в автобус — вернее, мне пришлось вернуться назад, поскольку забыла в домике карманное зеркальце. А когда выбежала наружу, услышала рычание мотора — автобус уехал. Поначалу казалось — ничего страшного, переночую, а утром он привезёт другую смену, с ним и уеду обратно. Тем более что в столовой в холодильнике осталось предостаточно еды, в библиотеке есть что почитать, так и скоротаю время. Но утром, когда подхожу к остановке, свет фар подъезжающего автобуса ослепляет меня, и я вновь оказываюсь на пороге домика, где забыла зеркальце. И всё начинается заново.

— И давно ты так?

— Лет пять, наверное. Давно уже не слежу за временем.

Пять лет?!? Я невольно почувствовал уважение к своей собеседнице. У неё, наверное, стальные нервы и железная воля к жизни. На её месте я бы точно не выдержал — один, в опустевшем лагере, и так день за днём, месяц за месяцем, год за годом…

Комсомолка меж тем продолжала:

— До сих пор не понимаю, почему так произошло. Наверное из-за того, что, будучи вожатой, иногда бывала слишком строга с детьми, вот они и решили подшутить. Кто ж знал, что шутка затянется слишком надолго? А ты сколько здесь и как попал в лагерь?

Я сбивчиво объяснил. Говорить старался полушёпотом — вдруг кому-то вздумается прогуляться под луной и услышит мой голос. Хоть и заперся изнутри в подсобке, лучше не рисковать.

— Понятно. Что ж, у тебя хотя бы есть с кем поговорить.

— Если бы. Раз за разом они повторяют одни и те же фразы, совершают одни и те же телодвижения. Начинает потихоньку раздражать!

— Прекрасно тебя понимаю. Но их вины здесь нет: просто они «спящие».

— Кто??

— Так называют тех, чей разум полностью порабощён Матрицей. Она и задаёт модель поведения, загружая своё программное обеспечение прямиком в мозг, и человек действует уже не сам по себе, а в соответствии с загруженной информацией. Неудивительно, что они кажутся тебе биороботами. Да, не спорю, это можно назвать зомбированием личности. Всё же постарайся не причинять им никакого вреда, как бы того не хотелось — они такие же люди, как и ты. Возможно, наступит день, когда рухнут оковы сна, и они вспомнят всё, что с ними происходило.

Биороботы? Да, это объясняет очень многое! Каждая новая смена, получается, как перезагрузка компьютера: все несохранённые данные теряются, всё начинается заново. Теперь понятно и то, почему они вечно уходят от вопросов, откуда прибыли в лагерь, что находится за его пределами, демонстрируют крайне слабые знания в науке, искусстве и истории, а порой и вовсе ведут себя неадекватно. Ведь программы пишут люди, а далеко не все из них мастера своего дела — одни халтурят, другие попросту косорукие. Разумеется «спящие» ни в чём не виноваты, это разрабам нужно руки отрывать. Но почему тогда на меня не действует перезагрузка системы?

Должно быть, последнюю мысль я выразил вслух, поскольку получил ответ:

— Потому что ты «вирус». Как и я.

Час от часу не легче. Так меня ещё никто не обзывал. К счастью, Комсомолка не стала ходить вокруг да около, сразу дав пояснение:

— Иногда, к сожалению, очень редко, подсознание человека вступает в конфликт с программами Матрицы. И тогда появляется программа-вирус, не позволяющая заснуть окончательно. По сути да, мы тоже спим, просто наш сон более беспокойный. И наша память остаётся с нами. Вирус способен эволюционировать, по мере своего развития всё больше ослабляя действие навязанных извне поведенческих модулей, даруя возможность создавать и уничтожать собственные копии, видеть реальность сквозь туман иллюзий, разрушать наложенные на «спящих» чары и превращать их в такие же «вирусы».

— У меня попутно вопрос, — перебил её я. — Здесь, в лагере, мне регулярно встречаются личности, как две капли воды на меня похожие. Но я их не создавал!

— Поначалу процесс копирования идёт самопроизвольно. Не волнуйся, со временем ты научишься им управлять.

— Они могут быть опасны? — на всякий случай поинтересовался я.

— Физически никакого вреда причинить они никому не в состоянии: копии слабее оригинала. Они не способны взаимодействовать с кем-либо, кроме тебя, остальные видят лишь расплывчатые силуэты, принимая их за фантомы. Однако, сознавая свою ущербность, могут обманывать, давать подлые советы, увлекать на ложный путь. Будь с ними поосторожнее.

— Стараюсь вроде, — промямлил я, вспомнив Злого. Вот кто мастер давать подсказки, от которых потом становится только хуже!

И тут же спросил вновь:

— А Матрица эта — она такая же, как в том фильме?

— Не совсем, хотя немало общего. Впрочем, некоторые называют её просто Системой. Но какая она на самом деле, боюсь, не смогу тебе ответить. Такое знает только её создатель.

— Тогда, получается, временная петля, в которой мы застряли, баг системы?

— Не обязательно. Это мог быть некий эксперимент, затеянный Матрицей. Она любит ставить на людях подобные эксперименты.

— Но как тогда нам выбраться отсюда?

Комсомолка ответила не сразу — наверное, обдумывала, можно ли мне доверять. Но потом решила рискнуть.

— Как-то в своих странствиях по опустевшему лагерю я наткнулась на странный предмет. Он не принадлежит этому месту и этому времени. Но каким-то образом связан с Системой, я почти уверена в этом. К сожалению, мне не удалось понять принцип его действия. Возможно, тебе повезёт больше. Я заверну его в газету и спрячу в мусорной куче рядом с доской. Ты сможешь получить его в начале следующей смены. Позвони тогда вновь.

— Спасибо!

— Постарайся никому ту штуку не показывать, и всегда носи её при себе. И удачи тебе, — тихо добавила она на прощание.

Когда мы закончили разговор, горизонт уже начал светлеть — наступало утро. Голова моя гудела, как растревоженный улей. Да, многое прояснилось теперь, но вопросов возникло ещё больше. Я многое так и не выяснил — ни какова структура Матрицы, ни кто ей управляет, ни где находится центр управления и сколько людей оказалось под её властью. Если Юля не теряет память при «перезагрузке системы», получается, она тоже «вирус»? А вдруг и с Комсомолкой знакома? И как теперь мне поступать с собственными клонами? Получается, не зря не доверял Злому, теперь тем более не стану. Но и с Добрым нужно быть начеку — вдруг за маской радушия и приветливости скрывается звериный оскал?

Многое ещё предстоит обдумать, но не сейчас — надо хорошенько отоспаться. Иначе голова треснет пополам. И дождаться, когда начнётся новый цикл.

Show must go on…

Глава 3

Глава 3.

— Привет. Ты, наверное, только что приехал?

— Извини, Славя, не до тебя, — обогнув её, быстрым шагом я направился вглубь территории лагеря, оставив синеглазку недоумевать, откуда незнакомый парень знает её имя.

На пути к цели пришлось петлять, уворачиваясь то от Алисы, то от Электроника, то от почему-то шаставшей туда-сюда Мику. Кружным путём я вышел к старому лагерю. Как заправский разведчик, осмотревшись по сторонам и убедившись в отсутствии посторонних вокруг, я проскочил внутрь и через минуту уже находился у той самой кучи. Расшвыряв в разные стороны мусор, наваленный сверху, я обнаружил свёрток из обрывков газеты «Пионерская правда».

Да, Комсомолка сказала правду: вещь, упакованная внутри, не принадлежала этому месту и этому времени. Быть может, даже нашему миру. Пластина правильной шестиугольной формы, сантиметровой толщины, по виду из металла, но лёгкая, словно из пластика. Одна сторона абсолютно гладкая, на другой — выемки у каждого из углов, рядом с каждой — иероглифический символ, и ещё один, побольше, в центре. Знать бы ещё, что означают, было бы вообще замечательно. Повертев её из стороны в сторону, потыкался пальцами в каждую из выемок по очереди и попробовал понажимать на иероглифы — никакого эффекта. Разочарованный, засунул её поглубже в карман и отправился в очередной раз вливаться в лагерную жизнь.

Всё шло как обычно до четвёртого дня, когда Шурику вновь приспичило искать запчасти для своего робота. Собирался идти в одиночку, но неожиданно следом увязалась Мику — такое, наверное, случилось впервые за всё время моего пребывания в лагере. Обычно она сидела безвылазно в своём музыкальном кружке, но в нынешнюю смену почему-то стала слишком бойкой. Прогнать её не получилось (ну не грубой же силой?), пришлось вести за собой.

Двухэтажное здание старого лагеря привело Мику в полный восторг.

— О-о, как тут здорово! Меня всегда возбуждали заброшенные постройки, хранящие множество тайн! Как бы я хотела побывать в старинном замке, где водятся привидения, и чьи стены помнят людей, живших давным-давно! Да, я понимаю, это здание не столь древнее, но и здесь, если отрешиться от суеты, можно услышать голоса тех, кто провёл здесь свою пионерскую юность. Сейчас они уже взрослые, но интересно, вспоминают ли хоть иногда годы детства и лагерь, в котором весело проводили время?

За беззаботной Микиной болтовнёй (её, в отличие от других девчонок, похоже, совсем не пугала мрачная атмосфера заброшенного лагеря), я едва не забыл, зачем вообще тут оказался. Пока вспоминал про люк, Мику унеслась в другой конец корпуса — как раз туда, где мы вели переговоры с Комсомолкой!

— Ой, погляди, тут даже школьная доска есть! Круто! А почему в нашем лагере её нет? Жаль, мел в отсутствии — я нарисовала бы на ней цветочек!

Мел валялся прямо у неё под ногами, и вся доска была исписана нашими с Комсомолкой посланиями друг другу. Но, похоже, Мику их попросту не замечала. У меня слегка отлегло от сердца. Всё же я постарался побыстрее увести оттуда девочку с бирюзовыми волосами и показал ей люк.

— Видишь? Им недавно пользовались. Почти наверняка наш кибернетический гений спустился туда и застрял где-то в шахте.

— В шахте? — удивилась Мику.

— Ну да. Там ещё бомбоубежище есть!

Она даже не спросила, откуда я всё это знаю — настолько возбудилась перспективой увидеть самое настоящее бомбоубежище. И поэтому бесстрашно слезла вслед за мной по лестнице. Как только ей волосы не мешают, мелькнула попутно мысль; с волосами, как у Рапунцель, вообще проблем не оберёшься — попробуй их промыть и просушить, а в случае Слави ещё и заплести в косы. И всё время придётся следить, чтобы не зацепились за что-нибудь. Будь я девчонкой, ни в жисть не стал бы отращивать себе такие. Заодно вспомнилась поговорка — у женщин волос долог, да ум короток, в случае Мику вполне оправдывавшая себя. Нет, я не считал её дурой, как некоторые, скорее слегка недалёкой. Хотя и талантливой, если быть справедливым. А люди, не обделённые талантом, частенько по жизни ведут себя странно и выглядят не совсем нормальными.

Столь же восторженно Мику обследовала туннель.

— Неужели здесь и вправду есть бомбоубежище? Разве их строили под пионерлагерями? Я понимаю — многоэтажные дома или важные учреждения, где полно народа, но здесь, в лесной глуши? А, может, тут и вправду располагался какой-то важный правительственный объект? Например, командный пункт на случай ядерной войны!

О да, недаром одним из тостов на застольях советского времени являлся — лишь бы не было войны. А на стенах школ, больниц и даже зданий пионерлагерей присутствовали плакаты, наглядно пояснявшие, какие поражения наносит взрыв атомной бомбы на том или ном расстоянии от эпицентра, какие у него поражающие факторы, как правильно одевать противогаз или костюм химзащиты, и как следует оказывать первую медицинскую помощь при ожогах или ранениях. Сейчас подобные плакаты почти нигде уже и не встретишь, да и угроза глобальной войны отошла на задний план — людей куда больше волнует вопрос выживания в мире, где деньги решают всё. Как хорошо, что здесь, в «Совёнке», мне не приходится думать об их добывании!

— Возможно, здесь даже сохранились документы государственной важности под грифом «Совершенно секретно»! — словесный поток изливался из Мику как из брандспойта. — Ну разве не интересно? Даже если секреты те давно уже на фиг никому не сдались! Всё равно — это же история! Причём история подлинная, а не переписанная десятки раз, а заодно отлакированная и обрамлённая в мрамор и гранит правильных цитат и изречений. В которых уже не найти и крупицы истины.

А по-своему она вовсе не глупа, подумал я. Иногда рассуждает очень даже здраво. Если бы ещё не тараторила с частотой крупнокалиберного пулемёта, было бы совсем замечательно.

Дверь бункера оказалась распахнутой настежь — Шурик явно побывал здесь. Ну, хоть не нужно взламывать её фомкой.

Оказавшись внутри, Мику охала и ахала, оглядываясь по сторонам.

— Действительно, бомбоубежище! Да тут жить можно! И даже рация есть! Но вряд ли работает… Может, Шурик хотел её починить? Смотри, вон там, в углу, сумка с железяками!

И как сам не заметил? Наверное, настолько привык к здешнему антуражу, что на мелочи давно уже не обращаю внимания. Если б не Мику, я сразу направился бы дальше, в шахту.

За двухъярусной кроватью и впрямь оказалась небольшая хозяйственная сумка, набитая разнообразным барахлом: мотки проволоки, болты, скобы, катушки индуктивности и тому подобное. Никто, кроме Шурика, не стал бы стаскивать его сюда… но где же он сам? Придётся всё-таки обыскивать шахту.

Мику, позабыв, зачем мы сюда пришли, увлечённо рылась в ящичках стола — уж очень ей хотелось найти какие-нибудь бумаги из прошлого!

И тут рядом со мной материализовался Злой — как обычно, со своей глумливой ухмылочкой.

— Посмотри, как аппетитно она отклячила свой задок! Неужели не воспользуешься моментом?

— Отстань!

— А чего такого? Что естественно, то не безобразно! Здесь всё равно никто ничего не увидит и не услышит. Я бы на твоём месте не терялся!

— Ты не на моём месте. Исчезни!

— Ну и дурак. Может, ей ещё и понравилось бы!

Мику удивлённо оглянулась в мою сторону — с кем разговариваю, если рядом никого нет? Злой, поняв, что со мной каши не сваришь, попросту испарился.

— Смотри, что я нашла! — радостно воскликнула она, протягивая мне книгу.

То была «Туманность Андромеды»

Книга, которой зачитывались миллионы людей по всему Советскому Союзу.

Книга, потрясавшая своей силой духа. Её нельзя было прочесть и остаться равнодушным.

Книга, стоящая тысячи других, чьё содержание забывается сразу после прочтения, а героям не хочется ни сочувствовать, ни сопереживать.

Книга, равную которой теперь уже никто не сможет написать.

Недаром кто-то мудро заметил на рубеже веков: ХХ-й век был веком титанов. XXI-й станет веком пигмеев.

И ведь верно, как ни крути — взгляд нынешнего поколения уже не обращён к звёздам. Он прикован к земле.

Мы все сейчас меняем Луну на медный грош. И я, наверное, не исключение.

Да и куда может двигаться страна, где чуть ли не половина молодёжи мечтает стать чиновниками? Где в кумирах не учёные, писатели или художники, а блогеры с незаконченным начальным образованием, в слове из трёх букв делающие четыре ошибки, зато в совершенстве овладевшие всеми тонкостями обсценной лексики?

— Это очень хорошая книга, обязательно прочти её, — вернул я «Туманность» Мику.

Она порозовела от смущения.

— Правда? У нас дома когда-то был двадцатипятитомник «Библиотеки современной фантастики», отцу в своё время презентовали за ударный труд. К сожалению, друзья семьи растащили большую его часть — брали и не возвращали, а отцу совестно было напоминать. В том числе умыкнули и «Туманность» — кажется, она была в первом томе. Но теперь у меня будет своя!

И она, улыбаясь, прижала книгу к груди.

— Нам нужно продолжать поиски Шурика, — напомнил я.

— Зачем? Если он тут добычу складирует, то наверняка скоро вернётся сюда вновь!

В логике не откажешь. Спорить не стал, просто присел отдохнуть на кровать, пока Мику продолжала свои археологические изыскания.

И точно: наверное, и пяти минут не прошло, как дверь с другой стороны отворилась, и на пороге появился Шурик. В руках у него была ручная дрель.

— Ого! А вы тут откуда? Я думал, только я знаю про секретный проход сюда!

— Вообще-то тебя ищут, — заметил на это я. — Ты же никому не сказал, куда направляешься. Твой друган там уже весь испереживался!

— А почему с вами не пришёл?

— У него спросишь. Так что забирай своё барахло и давай на поверхность.

— Ладно. Самое главное — дрель нашёл! А то из-за её отсутствия у нас вся работа застопорилась!

Шурик глядел на свою находку так, словно в руках у него оказался слиток чистого золота. Я лишь вздохнул — фанатик своего дела, что с такого взять?

Неожиданно возникла проблема с Мику — теперь она не спешила возвращаться, поскольку не всё успела обследовать в бункере. Пришлось пообещать сводить сюда её ещё раз завтра, только тогда удалось выпроводить наружу их обоих. Я немного нервничал, поскольку у меня появились свои планы на оставшуюся часть ночи.

Шурик, едва добрались до лагеря, тут же рванул в сторону кружков. Мику я галантно проводил до её домика (ну не бросать же на полпути, а вдруг опять побежит следом!), а сам, отойдя подальше, припустил почти бегом в обратную сторону. Оторвав от одного из полусгнивших матрасов кусок ткани, я тщательнейшим образом вытер доску. А потом побежал в медпункт — не за таблетками, естественно.

Комсомолка словно ждала моего звонка — трубку сняла практически сразу. Коротко поблагодарив за подарок, разобраться с принципом действия которого у меня не получилось, я рассказал о сегодняшних приключениях.

— То, что твоя Мику не увидела ни мел, ни сделанные им надписи, ничего удивительного — у «вирусов» восприятие окружающего мира куда полнее, чем у «спящих». Однако тебе крупно повезло: будь эта Мику агентом Матрицы, тебе пришлось бы её ликвидировать. Поскольку она сразу поняла бы, кто ты есть.

Убить Мику? Нужно быть законченным изувером, чтобы поднять на эту безобидную большеглазую болтушку руку.

Комсомолка уловила мои сомнения.

— А если бы от этого зависела жизнь твоих товарищей? Думаешь, мне легко было бы сделать подобный выбор? Лучше уж не допускать такое развитие событий. Правильно, что очистил доску. На всякий случай, если телефон перестанет работать: пиши записку на бумаге и прячь в ту же самую мусорную кучу.

Тут я вспомнил про Юлю и поинтересовался, видела ли она её.

— Да, встречаю время от времени. Но она почему-то меня боится; стоит приблизиться, тут же удирает в лес. Хотя я вроде не страшная. Она несомненно «вирус», а если умеет перемещаться между «Днём» и «Ночью», может стать нашим связным. Что ж, если сумеешь уговорить её на встречу со мной, буду благодарна. Хоть кто-то скрасит моё одиночество.

Чтобы пообщаться с девочкой-кошкой, пришлось дожидаться следующей ночи. Прибыв на её любимую грибную поляну, я мысленно воззвал к ней. Вскоре мой слух уловил шуршание листвы, а минуту спустя её тело уже прижималось к моему.

— Что-то случилось? — взволнованным шёпотом спросила она.

— Ничего страшного, просто хотел задать вопрос: когда все мы уезжаем из лагеря, кто-нибудь остаётся в нём?

— Да, — чуть промедлив, ответила она. — По лагерю бродит призрак женщины. Я стараюсь держаться от него подальше.

— Это не призрак, а настоящая женщина! Её зовут Комсомолка, и её, как и меня, затянуло в воронку времени. И она очень хотела бы с тобой познакомиться.

Выпалив всё это, я едва не стукнул себя по башке. Стоило Юле спросить, а откуда, собственно, я про эту Комсомолку знаю, что бы я ответил? Правду говорить нельзя (неизвестно, какие будут последствия), а убедительную ложь нужно было продумывать заранее. К счастью, на такой «пустяк» девочка-кошка не обратила никакого внимания.

— Я попробую, — промурлыкала она, положив свою голову мне на колени. Я погладил её волосы, а потом почесал за ушками. Она блаженно жмурилась — ей безумно это нравилось.

Собственно, доставлять ей подобное удовольствие больше было и некому…

Немного понежившись, она в знак благодарности потёрлась носиком о мою щёку, а потом убежала в лес. Всё-таки там её дом.

Оставшись в одиночестве, я ещё раз попытался разобраться со странным предметом. Может, он часть от чего-то более сложного? Если так, от одной детали толку мало, нужны остальные. Однако раньше я не находил ничего подобного, другое дело — целенаправленно и не искал. Придётся заняться этим.

На всякий случай я ещё раз потыкался в углубления. И в какой-то момент, ткнув указательными пальцами одновременно в два из них, расположенные напротив друг друга, почувствовал лёгкий укол, похожий на электроразряд от статического электричества. И материал, из которого предмет был сделан, на долю секунды стал чуть светлее.

Естественно, сразу же повторил эксперимент, но ничего уже не произошло. Разочарованный, я сунул вещичку обратно в карман и на этом завершил свои исследования — до начала новой смены.

Глава 4

Глава 4.

— О, новенький! Пополнение прибыло!

Стоявшая у ограды пионерлагеря «Совёнок» девушка с синими глазами и золотистыми волосами, заплетёнными в тугие косы, заметила меня сразу же, стоило покинуть «Икарус».

— Привет! Как тебя зовут? А я Стася, меня тут все знают!

Стася? Очень мило.

Заметив странное выражение на моём лице, девушка пояснила:

— Вообще-то Станислава, но все зовут Стасей. И ты тоже зови! Пойдём, я отведу тебя к вожатой!

Направившись к ней, я случайно оглянулся на знак автобусной остановки и заметил то, что поневоле заставило вздрогнуть.

Автобусный маршрут № 411.

Девушка оглянулась и заметила моё удивление.

— Всё правильно, мы все сюда прибыли на четыреста одиннадцатом. Других автобусов тут нет!

Делать нечего — потащился за Стасей к домику Ольги Дмитриевны. Но той дома не оказалось.

— Ладно, погуляй пока по территории, а мне на лодочную станцию нужно!

Ага, немного поплавать, беззлобно подумал я. Но пройтись туда-сюда не отказался — нужно было слегка развеяться и кое-что обдумать.

Однако толком поразмышлять не получилось — прямо на меня вырулил Электроник. И сразу же взял в оборот — идём, мол, покажу лагерь. И мы направились в сторону столовой.

Вот только добраться до неё без приключений не получилось — повстречали Алису.

— Это наша Лариска-крыска, — шёпотом пояснил Электроник.

Однако был услышан.

— Ты чё-то сказал?!? А ну иди сюда, разбираться будем!

Юного гения кибернетики как ветром сдуло.

— А ты чего не побежал? — недружелюбно осведомилась Алиса, приблизившись ко мне.

— А зачем?

Пару секунд она изучающе смотрела на меня, потом завела беседу.

— Новенький? Как кличут, с какого района, то есть города будешь? А я Лариса, с Урала. Южного. Куришь? Тогда айда за барак, подымим немного, за жизнь побазарим.

Пока дымили, Лариса меня, как новоприбывшего, вводила в курс дела. В принципе, про лагерь я знал побольше неё, но с такой прямотой в суждениях столкнулся впервые. Парни, оказывается, тут говно и петушня, девки больные на голову — все, кроме Ульки, но она малолетка, ей нельзя (что именно нельзя Ульке, уточнять не стал), вожатая — дура набитая, на режиме повёрнутая, от еды в столовой можно язву заработать, хорошо хоть бесплатно и три раза в день. А так — лес и река рядом, хочешь — гуляй, хочешь — купайся, в общем, жить можно!

— Ладно, если пацан нормальный, забегай как-нибудь, бухнём за знакомство, — напутствовала она на прощание, и мы разбежались в разные стороны. Немного покрутившись вокруг, я продолжил свой путь к столовой. Пусть еда и не очень, но ходить голодным тоже не вариант.

За ужином Улька, как обычно, свистнула мою котлету. Котлету я у неё никогда не отбирал — считал ниже своего достоинства. Пусть лопает, растущему организму витамины нужны!

Дальше всё шло по накатанной — обнаружив в принесённой тарелке сколопендру, есть ничего не стал (насекомыми пусть китайцы питаются). Пришлось Стасе вести меня в столовую после отбоя, а потом она вызвалась проводить меня до домика вожатой. Поняв, что отделаться от неё не удастся, я распрощался с планами наведаться в медпункт — Ольга Дмитриевна после недолгих расспросов отправила меня в постель. Ладно, может, следующей ночью получится.

Наутро я, как обычно, проспал завтрак, а по пробуждении получил от вожатой бутерброды и обходной с наказом подписать сегодня же. Никогда не понимал, зачем нужно подписывать обходной буквально сразу после прибытия. С ним ходят, когда собираются уезжать! Наверное, ещё один глюк от разрабов Матрицы.

Немного подумав, решил начать с музыкального кружка — и вновь застал Мику протирающей пыль под роялем.

— В музкружок вступить решил? Давай, а то одной тут скучно! Я научу тебя играть на всех музыкальных инструментах, на каких только пожелаешь!

Кое-как отделавшись от излишне говорливой полуяпонки, выскочил наружу и нос к носу столкнулся с Ларисой.

— Обходной подписываешь? Погоди минутку, дальше вместе пойдём!

Отсутствовала она не меньше трёх минут, и, судя по виду, общение с Мику не доставило ей никакого удовольствия.

— Не, вот дура е…я! Я ей слово — она мне десять в ответ. Подписала бы просто, да и всё! Пришлось кулак к носу поднести и спросить, чем пахнет, только тогда дошло, что от неё требуется!

Мысленно представив себе эту сцену, я тихонько хихикнул, отвернувшись в сторону.

И тут, на свою беду, перед нами нарисовался Электроник. Заметив Ларису, он попятился, но убежать не успел — мощный хук в челюсть свалил его на землю. Схватив за рубаху, Лариса приподняла верхнюю часть его туловища.

— Ещё раз назовёшь меня крысой, уедешь отсюда прямиком в реанимацию, понял? ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!?

Электроник закивал головой в знак согласия, глядя испуганными глазами.

— Ладно, свободен! — отпустила его Лариса, и тот поспешил убраться прочь.

Тогда я удивился, почему безобидное в общем-то обзывательство вызвало столь бурную реакцию. Понимание пришло позже.

Следующим пунктом значилась библиотека, туда мы и направились.

Женя, как обычно, дрыхла за библиотечной стойкой. В отличие от меня, Лариса миндальничать не собиралась. Подойдя почти вплотную, она громко хлопнула в ладоши прямо под носом у библиотекарши.

— Не спи, замёрзнешь!

Женя вздрогнула, и очки свалились у неё с носа. Без них она близоруко щурилась, пытаясь понять, кто осмелился нарушить её покой.

— Я не сплю!

— А то я не видела. Короче, обходной подписать надо.

— Задолженности по книгам есть?

— Откуда, если мы только прибыли? Да тут, наверное, и читать нечего!

— Почему? Выбор довольно-таки обширный!

— Трудов всяких там марксистов-ленинистов? Ты сама-то их читала?

— Нет. И если ничего брать не будете, давайте подпишу.

Ожидая, что вот-вот разразится буря (обе девушки с характером, если пойдут на принцип, то и до драки недалеко), я был приятно удивлён мирным разрешением ситуации. Обычно Женя была настроена куда более воинственно, лишь раз на неё снизошло озарение, и она стала доброй и милой. Именно тогда у нас и случился роман, Женя грезила о подвенечном платье и тихой семейной жизни, я ничего не имел против. Увы, в следующую смену она вновь стала прежней — вечно чем-то недовольной и раздражённой. И больше не менялась.

— Двигаем дальше? — вопросила Лариса, выводя из задумчивого состояния.

— Давай.

Дальше по списку шёл медпункт.

— Будут проверять, не болеем ли сифилисом? — развеселилась Лариса.

— Ага, и положат нас в одну палату, — в тон сыронизировал я.

Лариса шутливо погрозила пальчиком.

— Такую честь ещё заслужить нужно!

Когда мы подошли к медпункту, оттуда как раз выходил Электроник. Завидевнас, сразу дал дёру.

Осведомившись о цели визита, медсестра усадила нас на кушетку.

— Раздевайтесь для осмотра.

— Да без проблем, — усмехнулась Лариса, начав расстёгивать рубаху.

— Это к молодому человеку относилось, — нахмурилась Виола.

— Так и надо было говорить. Предупреждаю сразу: сифилиса у меня нет!

— Очень хорошо. Но вообще-то я всего лишь хотела проверить лёгкие. Кстати, не знаете случайно, что произошло с мальчиком, который был перед вами?

— С крыши домика случайно свалился, — буркнул я.

— Ага, причём четыре раза подряд, — насмешливо добавила Лариса.

— Ох уж эти пионеры! — неодобрительно покачала головой Виола. Прослушав дыхание, осмотрев волосы и полость рта, она молча подписала мне обходной и выгнала наружу. А следом появилась и Лариса.

— Представляешь, спросила у неё, а чё у тебя глаза разные, а она в ответ какое-то слово на г… завернула…

— Гетерохромия, — вспомнил я.

— Во-о, точно! Какой ты умный! А я подумала — это она так по моему поводу матюкается, сразу захотелось в глаз дать! Ну а теперь пришла пора навестить наших кибер-пи…в!

Едва заметив нас, Электроник тут же спрятался в дальней комнате и оттуда подавал знаки Шурику — не связывайся, мол, дороже обойдётся. Но тот оказался не слишком внимательным.

— Чтобы я подписал обходной, вначале нужно вступить в наш клуб!

— Ну так принимай, чего кота за яйца тянешь?

— Для этого вы должны регулярно помогать нам в нашей работе!

Ларисе эта канитель быстро надоела. Подойдя поближе к Шурику, она процедила:

— Тебе чё, зубы жмут или четыре глаза — роскошь?

Тут, наконец, до Шурика дошло — заметив телодвижения своего бестфренда и сообразив, что очень скоро его будут бить и, быть может, даже ногами, он подмахнул не глядя оба листка.

— Осталось сдать вожатой, и свободны, — произнёс я, когда кружки остались позади.

— Да ну её на х…, успеется. Идём лучше на пляж! Сейчас Ульку кликну, втроём веселей будет!

И направилась в сторону домика Лены и Мику.

— Погоди, разве вы не вместе живёте?

— Не, ко мне дуру с фиолетовыми волосами подселили!

Лена! Вот так фокус! Не слишком-то приятное для неё соседство…

— А Улька делит хату с дурой из музкружка. Ладно, встречаемся на пляже!

Хорошо хоть плавки давно свои. Правда, теперь приходилось регулярно объясняться с удивлённой Ольгой Дмитриевной — откуда, мол, они у тебя, если прибыл в зимней одежде? Хотя куда большим маразмом мне казалось — никого даже не заинтересовало, почему вообще прибыл сюда в ней, а вдруг у новоявленного пионера с головой не всё в порядке? Вот что подумали бы вы, если посреди июля, когда от жары плавится асфальт, на улице встретили бы человека в куртке, тёплых брюках и зимних ботинках? Ещё бы валенки вместо них и шапку-ушанку на голову — и призовое место в топе Инстаграма обеспечено.

Хорошо, на этот раз вожатая куда-то отправилась вместе со Стасей, ну а я не стал привлекать ничьего внимания и сразу же направился на пляж.

Девчонки не заставили себя долго ждать.

— Ща погреем косточки! — жизнерадостно объявила Лариса, скидывая с себя форму и оставаясь в купальнике.

Я взглянул на неё и обомлел.

Её плечи и спина были покрыты татуировками.

На левом плече колокольчик, обвитый колючей проволокой, чуть ниже «БАРС», на правом — девушка в ковбойском прикиде и с двумя револьверами в руках, а под ней — «НИНА», на спине вполне нейтральный сюжет — солнце, море и парящие над волнами чайки, а сверху надпись «МИР».

— А почему «НИНА»? — поинтересовался я, грешным делом успев заподозрить Ларису в нетрадиционной сексуальной ориентации.

Но всё оказалось проще.

— Переводится как «Не была и не буду активисткой».

— А «БАРС» тогда как?

— «Бей активистов, режь стукачей».

— Так ты, получается, «отрицала»?

— Точно! — от того, что знаю правильное слово, Лариса буквально просияла. — Вот и символ: деваха с пистолетами. Оттого и колокольчик, означающий: «от звонка до звонка».

И она хлопнула по нему ладонью правой руки.

— Лариса у нас авторитет! — с заговорщическим видом помигнула мне Улька.

— Не, — отмахнулась та. — До реального авторитета мне далеко. Да и не стремлюсь я. Достаточно было, что там меня уважали. Даже предлагали звёзды на коленях выбить, но я отказалась. В мини-юбке потом фиг походишь, всякие козлы с дурацкими вопросами приставать начнут.

— За что же угораздило-то?

— Да, по малолетству, по дурости…

Стало ясно, что ей неохота развивать тему, ну а я не стал настаивать, сосредоточившись на наколке на спине.

— Солнце и море, почти как здесь, чаек только нет.

— Это означает — родилась и умру свободной. А «МИР» — «меня исправит расстрел».

Подумать только, каждая татушка со скрытым смыслом!

— Идём лучше купаться! — затеребила нас Улька.

Нырнув, она выловила рака и на берегу принялась его мучить. В ответ на моё замечание Лариса молча отобрала у неё несчастное членистоногое создание и забросила его обратно в реку.

Наше блаженное принятие солнечных ванн было в какой-то момент прервано появлением Стаси, начавшей издалека:

— Вот вы где, оказывается! Я вас по всему лагерю ищу! На площади уборку делать надо, и в библиотеке книги сортировать…

Ответ Ларисы оказался конкретным:

— Пошла на х…, дура!

— Я… я всё расскажу Ольге Дмитриевне! — всхлипнула Стася.

— Ну и вали отсюда, сучара, не мешай кайф ловить!

Расплакавшись, Стася убежала. Мне стала немного её жаль. Даже Улька, и та выразила сомнение, не слишком ли круто получилось. Пришлось Ларисе вести разъяснительную работу.

— А в падлу ей было компанию нам составить? Плюхнулась бы рядом на песочек пузом кверху, я бы первая сказала — ну, ты нормальная пацанка! А то завела — надо то, надо сё, можно подумать, мы не в пионерский лагерь приехали, а в исправительно-трудовое учреждение! Вообще-то летом нам положено отдыхать и перед учебным годом сил набираться (Улька хихикнула). Х…и там на площади делать, и так всё чисто! И в библиотеке — на хрена тогда, спрашивается, змея очковая в ней сидит? Давить ухо вместо неё и я могу! И ещё, Улька, запомни: кто бегает к начальству на своих стучать — самые последние люди. Их тут будут ненавидеть, но и там уважать не станут.

— Недаром на Руси поговорка была: доносчику — первый кнут, — задумчиво произнёс я.

— Слышала, что тебе умный человек сказал? — обрадовалась неожиданной поддержке Лариса. — В старые времена люди знали, что делали!

Стася не стала доносить на нас — из боязни или ещё почему, осталось неизвестным, но до самого ужина нас никто не потревожил. Ну а там урчание в животе само напомнило о себе.

— Кто согласен со мной, что еда в столовой — полный отстой и помои? — высказалась Лариса.

Спорить никто не стал.

— Тогда как насчёт того, чтобы устроить пикник и разнообразить наше меню жареной картошечкой с грибочками?

Улька, естественно, двумя руками была «за». Я тоже ничего не имел против.

— Я тут ещё вчера приметила место, где грибов — видимо-невидимо! И с утречка прогулялась, целую корзину надыбала!

Похоже, Ларисе «повезло» наткнуться на любимую поляну Юли. Ох, будет мне от девочки-кошки втык!

— Понадобится посуда и всё остальное, — засомневался я.

— Не волнуйся, есть у меня план. Подставляйте уши и запоминайте…

Глава 5

Глава 5.

Ужин подходил к концу, когда по условному знаку Улька опрокинула на меня тарелку с кашей и запустила Ларисе в физиономию остатками салата.

Мы вскочили из-за стола одновременно.

— Ах ты, маленькая дрянь!!

— А вот и не догоните! — и Улька принялась метаться между столами. Мы, естественно, изобразили бурную деятельность по её поимке, стараясь, тем не менее, не допускать глобальных разрушений. В конце концов «дрянь» была благополучно поймана, и нас оставили прибирать столовую.

Чего мы и добивались.

В соответствии с планом Улька тут же умчалась за сумками, а по возвращении меня выставили наружу — стоя у окна, я принимал всё, что оттуда передавали мне девушки: авоську с картошкой и морковкой, бутылку растительного масла, пучок зелени, шмат сала, огромную чугунную сковороду с крышкой, несколько тарелок, столовые принадлежности и даже пузатый алюминиевый чайник с изогнутым носиком, к которому прилагались железные кружки и пакет грузинского чая. Под конец, закончив уборку, появились и сами девушки.

— Ну, а теперь за дело!

Забрав из-под домика Ларисы корзину, мы направились к умывальникам, где перемыли грибы и овощи, заодно набрали воды в чайник и пластиковую пятилитровку, взятую из домика (ещё один анахронизм — подобные пятилитровки появятся лишь в XXI веке, привет разрабам!). А затем направились к поляне, где время от времени возжигались пионерские костры — там находились кирпичи, на которые можно было поставить сковороду. Оглянувшись назад, я заметил Юлю, с недовольной физиономией показавшуюся среди ветвей, и сделал знак — будь поблизости, я всё объясню.

Оказавшись на месте, Лариса и Улька принялись хлопотать над продуктами, ну а я направился в лес за топливом для костра.

Юля почти сразу оказалась рядом.

— Извини, пожалуйста, за грибы, — первым начал я. — Девушки остались без ужина, ну я и решил накормить их дарами природы. Хочешь, накажи меня.

— Если голодные, пусть едят, грибы ещё вырастут, — немного смягчилась девочка-кошка. — Но постарайся лишний раз их сюда не водить. А сейчас с тебя причитается!

И наклонила мне навстречу свою голову. Минут пять я ласково гладил её волосы и почёсывал за ушками, пока она не заурчала от удовольствия. Заодно и выяснил, удалось ли ей встретиться с Комсомолкой.

— Да. Она серьёзная. Но добрая. Мы чай вместе пили!

Юля никогда не могла толком обрисовать внешность человека или его прикид — в её лексиконе не было нужных слов. Зато своим звериным чутьём безошибочно определяла, хороший перед ней человек или плохой. Стоило, к примеру, рядом оказаться Злому, она сразу выставляла вперёд коготки. От него дерьмом несёт, призналась она как-то. Поэтому мне крайне важно было узнать её мнение о Комсомолке. Сразу отлегло от сердца — я испытывал подспудный страх, что мной пытаются манипулировать.

А по поводу чая — вот я олух царя небесного! Сколько раз помогал девочке-кошке тырить со столовой продукты, и ни разу не догадался напоить чаем. Неудивительно, что ей понравилось: в лесу с горячими продуктами не очень.

Жаль, нельзя пригласить её полакомиться жареными грибочками — неизвестно, как Лариса и Улька отнесутся к её появлению.

В благодарность за доставленное удовольствие Юля помогла набрать охапку сухих веток. После чего я вернулся к костру.

Девушки уже вовсю кашеварили и моего долгого отсутствия не заметили. Огонь, разожжённый остатками хвороста от предыдущего костра, уже горел под сковородой, на которой шипело масло. Шипение, впрочем, скоро прекратилось: сверху насыпали рублёной картошки и порезанные на части грибы, кусочки колбасы и сала, и под конец — приправы. Лариса внимательно следила за процессом приготовления пищи, издававшей всё более и более соблазнительный запах, пока наконец не объявила — давайте тарелки, буду накладывать. А место сковороды занял чайник.

Стряпня и впрямь оказалась вкусной — после лагерной баланды она казалась лучом света в тёмном царстве.

— Здорово получилось! — похвалил я, распробовав.

— Само собой, ведь Лариса в кулинарном техникуме на повара учится! — пояснила Улька.

— Хорошая профессия, — кивнул я задумчиво.

— Думаешь? — недоверчиво поинтересовалась Лариса.

— Конечно. Рядом с поваром никто не окажется голодным! А опытный повар надолго без работы не останется — в любом ресторане с руками оторвут!

— Станешь шеф-поваром, я к тебе официанткой устраиваться приду! — подмигнула Ларисе Улька.

— Подрасти вначале!

— Так и ты ещё не шеф-повар!

За дружескими подколками умяли большую часть сковороды, а что не съели (внутрь уже попросту не лезло), решили оставить на потом. К тому моменту закипел чайник и вскоре мы наслаждались горячим чаем — жаль, без сахара. В суматохе про него попросту забыли.

— Эх, что бы вы без меня делали! — хитро улыбнувшись, Улька вытащила из одной из сумок кулёк с конфетами.

— Когда успела? — удивилась Лариса.

— Уметь надо!

А потом мы просто сидели и смотрели на звёзды.

— Хорошо в лесу, — мечтательно вздохнула Лариса. — Тихо, спокойно, дышится легко. И по мозгам никто не ездит. Лес да пляж — много ли человеку для счастья нужно?

Тут я мог бы поспорить. Иным требуется намного больше — власть над миром, например. Хотя то в основном для киношных и мультяшных злодеев, в более приземлённом варианте это чемоданы денег, вилла на Лазурном Берегу, собственная яхта, длинноногая красотка (ну или смазливый паренёк-альфонс, кому кто больше нравится) под боком.

— Сюда бы ещё киоск с трёхразовым питанием, было бы вообще замечательно, — ввернула Улька.

— Чего нет, того, увы, нет. Хотя я не отказалась бы. Ой, смотрите, звезда летит!

— Спутник, наверное, — предположил я.

— Или инопланетяне на тарелке в гости пожаловали, — высказалась Улька.

— Да нехай прилетают, жрачка ещё осталась, накормим. А если с собой чего притащат, вообще замечательно будет!

Однако инопланетяне унеслись куда-то вдаль, спеша по своим, неведомым землянам, делам, и остатки стряпни пришлось забирать с собой. Пикник удался на славу, одно лишь слегка напрягало — после всех приключений очень хотелось спать. Поэтому, добравшись до домика, я завалился на кровать, не раздеваясь, и сразу же заснул. Телефонный разговор пришлось отложить ещё на сутки.

Утром меня разбудила разгневанная вожатая.

— Где был, и почему в таком виде?

— Гулял по лесу.

— Ах, вот как? Тогда марш на линейку, и чтобы без отговорок!

Когда прибыл на площадь, там уже присутствовали все остальные. Вскоре появилась и Ольга Дмитриевна, выстроившая пионеров в линию — всех, кроме меня.

— А сейчас пионер Персунов поведает нам, почему он прогулял турнир по игре в карты.

После всех вчерашних приключений я совсем забыл про этот дурацкий турнир. Неудивительно — игра, придуманная Электроником, мне никогда не нравилась. То ли дело расписать пульку в тёплой компании бывших однокурсников. Но стоило ли говорить об этом сейчас?

— Потому, что карты — азартные игры, а азартные игры — это плохо! А образцовый пионер не должен заниматься плохими вещами!

Послышались смешки. Лариса, усмехнувшись, в знак одобрения показала большой палец.

Не найдя, что ответить, вожатая повела нас на завтрак. После него Улька убежала пинать мяч, мы с Ларисой пообещали прибыть на спортплощадку попозже, а для начала прогуляться немного по лагерю. В какой-то момент из динамиков послышалось:

Меж нами памяти туман,

Ты как во сне, ты как во сне.

Наверное, только дельтаплан

Поможет мне, поможет мне…

— Не, эта е…я совсем ох…а, — сразу же завелась Лариса. — Третий раз подряд одну и ту же кассету крутит! Мне этот дельтаплан уже и в печёнке, и в селезёнке! Сейчас поговорю с ней по душам!

И ускоренным шагом двинулась в сторону музыкального кружка, где располагалась радиорубка, откуда через репродукторы на лагерь изливались шлягеры советской эстрады.

Когда я прибыл туда, там уже вовсю шла разборка.

— Слушай ты, дура, с волосами цвета как у Мальвины, сколько можно над народом издеваться! Твой дельтаплан тут уже всех за…л!

— Так ведь других кассет не завезли…

— Тогда сама спела бы что-нибудь для разнообразия! Петь умеешь?

— Могу исполнить песню на японском, — оживилась Мику.

— Нет, ты точно законченная дура! Мы что, в Японии? Ну-ка, отойди в сторону, ща покажу тебе мастер-класс!

И Лариса взялась за микрофон. Сейчас сбацает какую-нибудь «Мурку» или «Гоп-стоп», подумал я, но ошибся.

В день, когда исполнилось мне шестнадцать лет,

подарила мама мне вязаный жакет…

Прокуренный, с хрипотцой, голос никуда не деть, да и с вокалом плоховато, но пела она с таким надрывом, с такой душевной болью, что у меня невольно навернулись на глаза слёзы.

Ты о нем не подумай плохого,

подрастешь — сам поймешь все с годами.

Твой отец тебя любит и помнит,

хоть давно не живет вместе с нами…

— Поняла теперь, япона-мать, как и что нужно петь? — возвращая микрофон, назидательно произнесла Лариса. — Учись, пока я жива! И про лаванду с велосипедом тоже чтоб больше не слышала!

Сквозь дверь тихонько просочилась Лина (так теперь завали Лену), интересуясь происходящим, а следом подвалили Стася и Ольга Дмитриевна.

— Это ты, шалава, их сюда притащила? — наехала на Лину Лариса. Та с перепугу сразу же выскочила наружу.

— Она тут не при чём, — холодно отрезала вожатая. — Твои вопли, Квачевская, даже за пределами лагеря слышны!

— Мои вопли? — обиделась Лариса. — Да пошли вы все в ж…пу!

— Это что ещё за выражения? Пионеры не должны произносить подобных слов! Веди себя как полагается!

— А если не хочу?

— Твоё поведение позорит пионерскую организацию! Таким не место в ней!

— Да по х…

В этот момент в музкружке появились Шурик и Электроник.

— Вот и кибер-пи…ы явились, не запылились, — съязвила Лариса.

Терпение у Ольги Дмитриевны лопнуло.

— Придётся изолировать тебя от общества. Посидишь немного в собственном домике, подумаешь над тем, как нужно вести себя в обществе. А Лину мы от тебя отселим.

Лариса посмотрела на неё с вызовом.

— Ладно, веди, начальница, в ШИЗО, твоя нынче масть!

— Откуда у тебя тюремный жаргон!?

— А чё такого, может, тюрьма — мой дом родной!

— Ну тогда вперёд, на отсидку!

И всей компанией мы направились к домику Ларисы. Забежав первой, Лина по-быстрому забрала оттуда свои вещи.

— Парашу внутрь занести не забудьте! — предупредила Лариса. — А то я терпеть не люблю, могу и на пол нагадить!

— Тебя будут водить на оправку, — сквозь зубы пообещала вожатая.

— Если попросишь прощения и дашь слово, что исправишься, сажать под замок не будем, — высунулась из-за её спины Стася.

— Да чтоб я у тебя прощения просила? Ах ты, б… шелудивая!

После такого, естественно, ни о каком смягчении приговора речь уже не шла. Откуда-то был принесён амбарный замок и навешан снаружи, даже ставни, и те заколотили. Лишь форточку оставили открытой, чтобы не задохнулась внутри.

После этого меня отправили на уборку территории, поручив Стасе приглядывать за мной. Та сразу же начала проводить воспитательную беседу.

— Ты не должен водиться с такими, как Квачевская. Ничему хорошему она тебя не научит. Такие, как она, только позорят коллектив и бросают тень на всю пионерскую организацию. По-хорошему, ей место в колонии. Удивляюсь, как ей вообще дали путёвку в пионерлагерь! Ну ничего, я буду ходатайствовать перед Ольгой Дмитриевной, чтобы её продержали под арестом до самого конца смены.

— А ты жестокая, однако. Тебя бы весь срок продержать взаперти!

— А меня за что? Я образцовая пионерка, режим не нарушаю, тем более не оскверняю воздух неприличными выражениями!

Вручив мне грабли и обязав очистить от листвы территорию, прилегающую к общим кружкам, Стася направилась к памятнику. Рядом со мной материализовался Злой.

— Она тебя раздражает? Какие проблемы? Привяжи к её косам по булыжнику, и в пруд!

— Ничего поумнее придумать не мог?

— Ну-у, вообще-то идей у меня масса! Можно наказать её и по-другому: к примеру, посадить на кол! Чего этой кукле станет — оживёт к началу следующей смены!

Как же я ненавидел его за подобные высказывания!

— Тебе бы в кружке прикладного садизма преподавателем работать. Больше всё равно ни на что не годишься.

— Можно подумать, на что-то годишься ты! Бесхребетный слизняк! Давно бы уже был дома, если бы слушался моих советов!

— А может, мне и здесь хорошо!

— Ну и оставайся трахаться с куклами! — прорычал Злой прежде чем исчезнуть.

Мне же ничего не оставалось, как приниматься за работу — пока не протрубили сигнал на обед. После обеда я надеялся хоть немного отдохнуть (послеобеденный сон — святое дело!), да не тут-то было. За меня взялись уже вдвоём — не только Стася, но и Ольга Дмитриевна.

— Семён, — суровым тоном начала вожатая, — на кухне обнаружена пропажа большой чугунной сковороды и алюминиевого чайника. Тебе ничего не известно об этом?

— Абсолютно ничего, — клятвенно заверил я. Разумеется, я прекрасно знал, где спрятано всё оставшееся после вчерашнего пикника. Но в мои планы не входило делиться информацией с «начальством».

— Я всё же думаю, что знаешь, — сузились глаза Ольги Дмитриевны.

— Вот честное пионерское, ни сном, ни духом!

— Похоже, влияние этой уголовницы оказалось сильнее, чем я предполагала. Ну ничего, усиленная трудотерапия способствует исправлению любой личности. А потому пусть убирает всю территорию от остановки до столовой. Проследи за этим. А я попробую разыскать Ульку, пусть тоже не отлынивает, заслужила.

И с чувством выполненного долга вожатая удалилась.

— Всё слышал? — повернулась ко мне Стася.

— Да уж не глухой, — огрызнулся я.

— Тогда приступай. Раньше закончишь — раньше освободишься.

— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — съязвил я в ответ, но Стася на провокацию не повелась. Усевшись на скамейку, она принялась наблюдать, как я орудую граблями.

Я неторопливо сгребал опавшие листья в кучки, прекрасно понимая — когда закончу, мне найдут ещё какую-нибудь работёнку. А становиться ударником коммунистического труда душу совсем не грело.

Спустя некоторое время, когда «надсмотрщица» успел закемарить, глядя, как я тружусь, огрызок яблока угодил ей прямиком в ухо. Разумеется, то оказалась Улька; Стася побежала за ней в погоню и обе скрылись за домиками.

А минут пять спустя сзади меня дёрнули за рубаху. Улька успела не только оторваться от погони, но и вернуться на «место преступления».

— Круто я её, а?

— Да-а, впечатляет. Кстати, ты в курсе, что тебя Ольга разыскивает?

— Ещё бы ей меня не искать! Они вдвоём перед обедом привязались — куда, мол, с кухни чайник пропал? А я в ответ — пососите рог у носорога, тогда скажу!

Представив себе, как вытянулись лица у вожатой и её помощницы от такого заявления, невольно хихикнул. Как в той рекламе — шок, это по-нашему!

— Маленькие девочки не должны говорить такое! — назидательно произнёс я.

Улька сразу скуксилась.

— И ты туда же? Тоже мне, взрослый нашёлся! Да я, может, в некоторых вещах получше тебя разбираюсь!

И ведь не обманывала. Ещё чуть ли не с первых смен в лагере она регулярно подначивала и провоцировала, а как-то, расхрабрившись, заявила — или спим вместе, или всем расскажу, что совершал со мной развратные действия. Опасаясь последствий, я и вправду совершил с ней «развратные действия», но старался быть предельно осторожным и аккуратным, учитывая возраст. И тут выяснилось, что про отношения между мужчинами и женщинами ей известно куда больше, чем положено 14-летней девочке — скорее уж 18-летней девушке. Ульяне тогда так понравилось, что я не знал, куда от неё деваться, до самого конца смены.

История повторилась несколько смен спустя — забыв о полученном опыте, она начала приставать вновь. И опять пришлось прятаться от неё в труднодоступных местах лагеря, усиленно давя мысли о «повторном эксперименте». Её маленькое тело вызывало слишком сильное желание, а опытность невольно наводила на мысль — ей не впервой заниматься любовью.

Тогда я лишь удивлялся этому, но сейчас понимаю — знания и умения, не соответствующие возрасту, могли быть подсказаны Матрицей. С помощью соответствующих файлов личность вообще может быть перепрограммирована полностью, и от неё фактически ничего не останется. И человек станет андроидом, послушно выполняющим отданные ему приказы.

И тут я осознал очень важную вещь — пока жив, не позволю превратить себя в биоробота. И сделаю всё возможное, чтобы освободить других от власти Системы. И следующей ночью обязательно свяжусь с Комсомолкой — даже если буду падать от усталости и желания спать.

— Рад за тебя. Но хочу предупредить: Стася вскоре вновь будет здесь и попытается пристроить тебя к работе. Если не хочешь — прячься пока.

— Я сгоняю проведаю Ларису!

— Давай!

Отсутствовала она довольно долго, но в конце концов появилась, улучив момент, когда Стася ненадолго покинула свой наблюдательный пункт.

— Она там грустит. К тому же, представляешь, её оставили без обеда! Я отнесла ей оставшуюся картошку с грибами и пообещала заглянуть после ужина. Привет тебе передавала!

— Как соберёшься, меня с собой возьми, вдвоём мы вдвое больше продуктов для неё раздобудем!

— Точно! — обрадовалась Улька. — Когда освободишься, ищи меня на месте вчерашнего пикника!

К счастью, некоторое время спустя Стася сжалилась надо мной.

— Ладно, на сегодня хватит. Завтра продолжим. Скоро ужин, а после него танцы. И я очень надеюсь на твоё там присутствие.

Последняя фраза была сказана с явным нажимом — попробуй только не явиться.

Эх, Славя! Бывали времена, когда только с тобой и танцевал. Но сейчас… лучше уж сразу под домашний арест.

Вслух говорить такое, естественно, не стал. И вскоре мы с Улькой направились в библиотеку, где Женя, как обычно, дрыхла за стойкой и не заметила, как несколько подшивок журнала «Крокодил» за разные года перешли в пятое состояние вещества. В точно таком же состоянии вскоре оказались пакет с яблоками и батон копчёной колбасы.

— Спасибо! Вы настоящие друзья! Да я за вас тут всем пасти порву, моргалы повыкалываю! Жратва — полбеды, мне иногда сутками приходилось без неё обходиться, а вот за духовную пищу — особая благодарность! Иначе тут от тоски волком взвоешь!

Лариса бодрилась, но я видел её припухшие покрасневшие глаза и прекрасно понимал её душевное состояние. Пообещав заглянуть с утра вновь, мы разбежались в разные стороны: Улька — танцевать, ну а меня ждал медпункт.

Глава 6

Глава 6.

Убедившись в отсутствии посторонних вокруг, я заперся в подсобке изнутри и взялся за телефонную трубку.

Ватная тишина стала мне ответом. А некоторое время спустя мёртвый механический голос произнёс: «Абонент не существует».

Мне внезапно стало очень страшно. Казалось, сквозь окно за мной наблюдает сама Тьма. И её щупальца вот-вот проникнут внутрь, парализуя сознание и волю, и я стану очередной добычей сил Зла.

Что же могло случиться? В принципе, всё, что угодно. Неужели придётся переходить на обмен записками или использовать Юлю в качестве связного? Слишком неэффективно, только если не останется ничего другого. О самом худшем не хотелось и думать. В поисках решения я закрыл ладонями глаза, отрешившись от внешнего мира.

Озарение, как всегда, пришло внезапно.

Пододвинув поближе к себе телефон, я набрал другую комбинацию цифр: 1-1-4.

И готов был кричать от счастья, услышав в трубке знакомый голос. Сразу же вывалил на Комсомолку информацию обо всём, что произошло со времени нашего последнего разговора — начиная от ощущений при общении со странной вещицей и заканчивая изменением номера телефона.

Она выслушала меня, не перебивая.

— Значит, я не ошиблась: та вещь действительно связана с Матрицей. Есть у меня кое-какие подозрения, но пока оставлю их при себе, вдруг случайный эффект. Продолжай собирать данные, но на рожон постарайся не лезть. Надеюсь, повторять о соблюдении всех мер предосторожности не имеет смысла.

— Я никому ничего не говорил и не показывал, даже Юле, — клятвенно заверил я.

— Да, кстати, хорошо, что ты уговорил её на встречу. Нам, «вирусам», лучше держаться вместе. А её случай вообще уникальный — она может перемещаться меж Днём и Ночью. Как ей это удаётся — ума не приложу. Она и сама, увы, не знает. Ладно, может, со временем научимся и мы.

Вернувшись в домик раньше Ольги Дмитриевны, я тут же юркнул в постель. Авось будить не станут.

Заснуть к моменту её возвращения я не успел, но спящего изображал очень натурально, даже похрапывал иногда. Мой расчёт оправдался — выводить из сонного состояния никто не стал. Хотя я прекрасно понимал — разбора полётов не избежать. И потому слегка удивился, когда утром вожатая не сказала мне ни слова.

Однако то оказалось затишье перед бурей.

И она разразилась вскоре — когда, позавтракав, без всякой задней мысли покидал столовую. Путь мне преградила Стася.

— Ты не явился вчера на танцы, — ледяным голосом заявила она.

Подтекст уловил бы даже тупой — раз продинамил моё приглашение, будешь жестоко наказан. Месть женщины, которой пренебрегли, подчас бывает ужасна, и данный случай не стал исключением.

Оглянувшись, я заметил стоявшую сзади Ольгу Дмитриевну. Путь к отступлению был отрезан.

— Никому не позволено безнаказанно игнорировать общественные мероприятия. Стася, выдай ему тряпку, швабру, ведро для воды и перчатки, и пусть принимается за дело.

После чего вожатая направилась к себе.

— Идём к складу, — вывела меня из ступора её помощница. — Тебя ждёт незабываемое приключение.

— Какое?

— Будешь мыть общественные туалеты.

— Что?!?

— Что слышал. Надеюсь, хоть это научит тебя уважать администрацию лагеря. И не вздумай отлынивать!

— Эх, Славя, когда-то ты была совсем другой, — вздохнул я.

— Я не Славя, а Станислава. Потрудись запомнить!

Драить сортиры в мои планы совсем не входило, даже если вдруг ни с того ни с сего появилось бы такое желание. А потому, стоило Стасе отпереть дверь склада и войти внутрь, я тут же захлопнул за ней дверь и заблокировал её снаружи висячим замком. А потом дал дёру, выслушивая нёсшиеся вслед проклятия. Благо с местами, где могу отсидеться, я определился ещё со времён Ульянкиных приставаний. На обед и ужин теперь лучше не ходить, придётся терпеть до ночи. Но если Лариса могла сутками обходиться без еды, почему не смогу я?

По большей части прятаться пришлось в старом лагере, поскольку искали не только меня, но и Шурика. Кое-кто, правда, догадался, где я нахожусь.

— Привет! — как ни в чём не бывало произнесла Улька, обнаружив моё укрытие. — Так и знала, что найду тебя здесь. Здорово ты Стаське хвост прищемил, она на весь лагерь визжала, что лично добьётся твоего исключения из пионеров. Хотела и меня напрячь тем же самым.

— Ну, а ты?

— А я ответила — у меня мама в обкоме работает, если я ей скажу, что нас тут заставляли нужники вычищать, она до Политбюро дойдёт, но дела этого так не оставит. И тогда лагерь закроют, а администрации хорошенько дадут по шее. На том разговор и закончился!

Обкомы и Политбюро в моём времени давно уже не существовали, но в реальности «Совёнка» ещё являлись силой, с которой приходилось считаться. Неудивительно, что Стася сразу пошла на попятную.

— Ты умница! А я вот не придумал ничего лучше чем запереть её на складе.

— Тоже неплохо! Она потом так разорялась, словно ты её чпокнул на виду у всего лагеря!

— Опять выражаешься!?

— А я чего? Я не такая, я жду трамвая!

— Ладно, если с Ларисой увидишься, передай ей — рад бы навестить, да сам в розыске.

— Она знает. И просила передать: ты пацан что надо, с неё респект и уважуха! А сейчас побегу, скоро обед, постараюсь принести что-нибудь и тебе!

Улов Ульки оказался не слишком богатым: пара кусков хлеба и кусок сыра. Но и за это я был ей бесконечно благодарен. К тому времени у меня уже созрел план.

— Шурика так и не нашли?

— Нет. Как и тебя!

— Тогда слушай ухом, как говорит Лариса. До ужина его вряд ли найдут, а после Электроник объявит, что Шурик ушёл в направлении старого лагеря. Я и вправду его видел мельком, но он пошёл дальше. Возможно, я даже знаю, куда, но помогу с поисками лишь если с меня снимут наказание. И тогда объявлю, что в одиночку идти не собираюсь, пусть Лариса сопровождает.

Улька смотрела на меня во все глаза.

— Круто ты придумал! Так и сделаю!

С её хитрозадостью я почти не сомневался в успехе. И расчёт оправдался.

Когда стемнело, она явилась вновь.

— Идём! Я обо всём договорилась.

У столовой нас встретили Стася и Ольга Дмитриевна. Судя по виду, они с удовольствием разорвали бы меня на части, а потом попировали останками.

— Семён, — решительным голосом начала вожатая, — если ты знаешь, где Шурик, то как честный пионер обязан рассказать нам.

— И с чистой совестью отправляться на зачистку отхожих мест? Ну уж нет, увольте. Лучше я потеряюсь тоже. Ну а милиция, быть может, отыщет нас обоих!

Связываться с ментами Ольге Дмитриевне явно не хотелось.

— Хорошо, наказание будет отменено, если найдёшь Шурика.

— У меня есть ещё одно условие.

— Как ты смеешь ставить нам условия! — сорвалась на крик Стася.

— Ну, как желаете, — ядовито усмехнулся я. — Ищите тогда сами своего Шурика, и меня заодно, если пожелаете. Чао, какао!

Шутливо отсалютовав, я развернулся, чтобы уйти.

— Погоди, Стася, — хмуро произнесла вожатая. — Назови своё условие.

— Со мной пойдёт Квачевская. И если наши поиски увенчаются успехом, она больше не будет сидеть под замком.

Их ненависть ко мне я ощущал буквально кожей. Казалось, дай им в руки автоматы, и ошмётки моих внутренностей разлетятся по всей округе.

К счастью, благоразумие победило, и мы направились к домику Ларисы. По пути к нам присоединился Электроник, невнятно бормотавший, что он и сам пошёл бы с удовольствием, но срочные дела в кибернетическом кружке не отпускают. Улька тихо сказала ему что-то, отчего тот смутился и покраснел.

Добравшись до цели, Ольга Дмитриевна сняла с двери замок.

— Квачевская, выходи!

И Лариса появилась на пороге. Из одежды на ней были лишь трусики, татуировки и сигарета в зубах. Правда, не зажжённая.

Электроник покраснел ещё больше. Стася презрительно хмыкнула и сморщила носик. Я деликатно отвёл глаза, хотя видел Алисино тело и без этих деталей одежды.

Самая настоящая бунтарка и анархистка. Именно это и привлекло меня, когда отношения со Славей показались слишком пресными и захотелось чего-нибудь погорячее. Алиса стала моей второй любовью, и мы немало вечеров провели вдвоём. Хотя наши отношения далеко не всегда были гладкими.

— Квачевская, ты в каком виде?!? — опомнившись, заорала вожатая.

— А чё такого? Я, может, спать легла, а тут вы припёрлись…

— Ты ещё и куришь!!

— Где вы видите, что я курю?

— А сигарета?

— Так она же не горит!

— Вот что, — вновь попыталась взять себя в руки Ольга Дмитриевна. — Если не желаешь больше находиться под арестом, поможешь Персунову отыскать Шурика.

— А чё с ним случилось?

— Целый день не можем найти. Куда-то исчез.

— Ну и какие проблемы? П…м больше, п…м меньше…

Ох, как бы вожатая не рассердилась по-настоящему, тогда всё пойдёт прахом. Но обошлось и на этот раз.

— Ну тогда продолжай сидеть до конца смены. Справимся как-нибудь собственными силами.

— Ладно, так и быть, сейчас оденусь, — пообещала Лариса, нырнув внутрь. Сквозь приоткрытую дверь тянуло душком — как позже выяснилось, от обиды на лишение свободы Лариса справила-таки малую нужду прямиком в кровать Лины.

Впрочем, за время нашего отсутствия кровать перестелили.

И я повёл девчонок прямиком к старому лагерю. По дороге Улька рассказала Ларисе всю предысторию её освобождения.

— Ребята, не, вы молодцы, просто слов нет!

И она заключила нас с Улькой в объятья.

— Если бы не вы… да ладно, чего там. Сами видите теперь, какие люди бывают — с виду примерные и чистенькие, а внутри полное говно. А теперь идём искать этого п…са! А ты точно знаешь, где он?

— Железно, — подтвердил я.

Шурик и впрямь нашёлся там, где обычно — с отсутствующим видом сидел в углу котельной, где на стене виднелась надпись: «Таня, ты — дура!». Завидев нашу троицу, с безумным воплем попытался огреть арматурой, но не тут-то было: Лариса заехала ему прямиком в солнечное сплетение так, что тот отлетел к стене.

— Ты на кого, козёл, руку поднял? Я тебя ща прямо здесь опускать стану, будешь потом по лагерю обиженный ходить! А ну, встал, руки за спину и вперёд, чтоб я тебя видела! И помни: шаг вправо, шаг влево считается побегом, прыжки на месте — провокация!

Так и отконвоировали полоумного Шурика прямиком к домику вожатой — а то вдруг ещё куда исчезнет, опять искать придётся.

— Вот, получите и распишитесь! — весело отрапортовала Лариса, когда на шум наружу выскочила вожатая.

— Хорошо, что нашли, — скрепя сердце согласилась та. — А теперь все свободны. Шурик, отправляйся к себе немедленно, а с тобой, Семён, нам ещё предстоит разговор.

— Вдвоём под одним одеялом, — съязвила Лариса.

Вожатая метнула в её сторону столь убийственный взгляд, что та предпочла не обострять.

Глава 7

Глава 7.

Так закончился этот день, а на следующее утро, как обычно, меня послали за земляникой. Компанию, само собой, вызвались составить Лариса и Улька.

— Главное, соберите побольше, чтобы на всех хватило! — напутствовала Стася, вручая мне корзинки.

— Знаешь, там, где я побывала, таких, как ты, иногда попросту режут, как свиней на скотобойне, — произнесла подошедшая сзади Лариса.

И хоть в словах её не содержалось никакой угрозы, скорее констатация факта, Стася сочла за благо больше с нами не связываться.

— Ща мелкую нагоним за ягодой, а сами развлечёмся слегка, — шепнула Лариса, когда Улька убежала за вёслами.

И действительно, едва добрались до острова, Улька тут же была послана собирать землянику.

— Давай начинай, а нам с Семёном нужно кой-чего перетереть. Потом к тебе присоединимся.

Улька убежала вприпрыжку, а Лариса подмигнула мне.

— Вечером, после торта, у меня найдётся кое-что получше. А сейчас идём купаться!

Под пионерской формой у неё оказался купальный костюм. Как хорошо, что я догадался надеть плавки!

Немного побултыхавшись, Лариса предложила спор — кто глубже нырнёт. Я без всякой задней мысли согласился, недооценив степень женского коварства. В общем, едва оказался на глубине двух метров, как она ухватила меня за голову и притянула к себе, впившись своими губами в мои.

В итоге согласились на ничью.

С тем и плюхнулись на песок загорать. А некоторое время спустя появилась Улька, в корзине которой на дне сиротливо лежало несколько ягод.

— И это всё, что ты насобирала за столько времени!?

— Ну, я ещё съела немного…

— То, что сама ела, дело твоё, а вот с товарищами не поделилась — это западло. В общем, дуй обратно, одна нога здесь, другая там.

— А вы товарищи разве? Обещали компанию составить, а сами балдеете!

— Ладно, расслабься, ща пойдём все вместе!

Втроём, естественно, мы быстро наполнили обе корзины. Но возвращаться назад не спешили — загорали, болтали о том, о сём. Лариса всё норовила рассказывать анекдоты наподобие «Посадил Дед Репку. Вышел Репка и зарезал Деда», а Улька — разные детские страшилки. За разговорами не заметили, как слопали большую часть собранного, пришлось идти опять. Ну а потом ещё раз искупались.

В общем, в лагерь мы прибыли, когда солнце уже клонилось к горизонту. Улька сразу убежала в столовую, а нас в её дверях встретила разгневанная Ольга Дмитриевна.

— Наконец-то! Где вы были так долго? Торт уже давно пора ставить в духовку! Сахар и муку пришлось таскать Шурику и Электронику!

— А чё, я должна была таскать? — возмутилась Лариса. — Они мужики, они и должны! Если мужики, конечно, а не бабы с х…ми!

— Квачевская, ты опять!?

— Ну так посади меня обратно под замок!

В её взгляде читался вызов — посмотрим, мол, чего стоит твоё обещание.

— Раз дала слово, сдержу его, — хладнокровно отрезала Ольга Дмитриевна. — Но наказать могу и по-другому. Короче, есть торт ты не будешь.

— Обойдусь! — фыркнула Лариса.

— Семён, — с нажимом произнесла вожатая, — ты можешь пройти внутрь и составить нам компанию.

— Я останусь с ней.

— Ну, как знаешь!

Лариса в знак благодарности сжала мою руку и потащила за собой. Где, едва добрались, принялась рыться в сумке.

— Помнишь, я обещала, что найдётся кое-что получше, чем торт?

— Водка? — обречённо вздохнул я.

— Не, круче! Коньяк! Настоящий, пятизвёздочный!

На свет была извлечена бутылка с коричневатой жидкостью внутри. С закуской, правда, оказалось бедновато — лимон, кусок копчёной колбасы и полбуханки чёрного хлеба, слегка зачерствевшего. Но в тот момент подобные мелочи никого не волновали.

— Мы ведь так и не выпили за знакомство. Давай по маленькой!

Поставив на стол два небольших гранёных стакана, она плеснула в каждый из них жидкость из бутылки.

— Коньяк не пьют, как водку, если, конечно, ты не законченный алкаш, — поучительно произнесла Лариса. — Его пьют маленькими порциями, по-английски дринками. Погнали!

Жидкость обожгла горло, пришлось сразу закусывать. Но всё же куда приятнее, чем травиться палёной водкой, которой регулярно потчевала Алиса (как-то, не выдержав, извергнул в результате всё содержимое своего желудка прямо в окно — вот стыдоба была!).

— Между первой и второй перерывчик небольшой, — иронично заметила Лариса. — Твоя очередь говорить тост.

— Тогда… чтоб мы любили, чтоб нас любили…

— Чтоб х… стоял и деньги были, — ничуть не стесняясь, продолжила Лариса. — Что ж, сойдёт!

После третьей её потянуло на душевные беседы.

— Слушай, а у тебя девчонка есть?

— Нет, — признался я. И, чтобы не заподозрили в неправильной ориентации, добавил:

— Вернее, были, но сейчас нет.

— Вот и у меня никого нет, — с горечью в голосе призналась она. — Тоже был, да сплыл, стоило про своё прошлое рассказать. Правильно, кому я такая нужна — курю, матюкаюсь, беспределы постоянно устраиваю…

— Неправда. В тебе есть немало хорошего!

— Да ну? И что же?

— Ты открытая и честная, не боишься высказывать своего мнения и не держишь камней за пазухой. Ненавидишь ложь и фальшь, для тебя существуют лишь те авторитеты, которые заслуженно ими являются. Всегда стоишь горой за своих. К тому же, ты красивая. И ещё — ты просто отлично готовишь!

— Ты… ты в самом деле так думаешь? — изумилась Лариса. Глаза её стали совсем влажными. Похоже, она давно махнула на всё рукой и даже не пыталась отыскать внутри себя хоть что-то положительное.

— Да, — совершенно искренне заявил я.

— Ну, тогда держись!

И она буквально прыгнула на меня. Наш секс оказался яростным и страстным — любви, как и песне, Лариса отдавала всю себя. Она не из тех, кто меняет серебряный рубль на кучу грязных медяков, подумал я. Таким, как она, нужно либо всё, либо ничего.

Когда наконец насытились друг другом, силосталось лишь на перекур. Совершенно случайно я обнаружил, что дверь осталась не запертой.

— А если бы Лина заявилась в самый ответственный момент?

— Навряд ли. Я её ещё утром предупредила: припрёшься сегодня сюда ночевать, тебе тут ваще не жить.

Бедная Лена! Спит, наверное, где-нибудь на скамеечке с книжкой под головой. Но я давно уже усвоил: влезешь в разборки между ней и Алисой, попадёшь меж двух жерновов.

— Ну а теперь давай баиньки! На сегодня хватит, завтра продолжим.

И мы заснули в обнимку, проснувшись, когда солнечные лучи уже вовсю били в окно. На завтрак, естественно, опоздали, перекусили остатками вчерашнего. Заодно и допили коньяк.

Весь день потом бродили по лагерю, держась за руки, а то и вовсе в обнимку. Никто нас не трогал, даже вожатая, похоже, смирилась — пусть лучше так, чем выслушивать матюги и тюремные откровения.

Всё же мы не упустили случая немного похулиганить — заявились в музыкальный кружок. Мику, увидев нас, испуганно съёжилась в уголке.

— Не бойся, мы всего лишь хотим спеть одну песню, — ободряюще улыбнулся я ей.

— Одну на двоих, — добавила Лариса.

Начинать выпало мне:

Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье,

И тебя приведу в этот собственный дом.

Заведу голубей, и с тобой, и с любовью,

Мы посадим сирень под окном.

Лариса взяла на себя припев:

А белый лебедь на пруду

Качает павшую звезду,

На том пруду,

Куда тебя я приведу.

И вновь вступил в игру я:

А пока ни кола, ни двора и ни сада,

Чтобы бы мог я за ручку тебя привести.

Угадаем с тобой, самому мне не надо,

Наши пять номеров из шести.

Последний припев мы исполнили вместе. Мику смотрела на нас во все свои большие глаза.

— А вы здорово смотрелись вдвоём! И песня, она такая… сильная!

— Ну наконец-то прозрела! — дружески хлопнула её по плечу Лариса.

Перед моими глазами вдруг проплыла странная фраза:

Achievementunlocked: «Любитель шансона».

Я отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.

Романтики ради нашу последнюю ночь в лагере мы решили провести у озера — там, где когда-то я проводил её вместе со Славей. А Лина пусть тогда спокойно ночует в домике.

— Пусть, — благодушно согласилась Лариса. — Всё-таки тоже тварь Божия, как ни крути.

Эх, слышала бы это Лена!

Наш секс на этот раз оказался намного спокойнее и уютнее — если вчера его можно было сравнить с безумством человека, проголодавшего неделю и наконец-то дорвавшегося до еды, то сегодня — скорее с дегустацией гурманом экзотических блюд.

А потом мы лежали, разглядывая звёзды.

— Как здесь хорошо, — мечтательно произнесла Лариса. — Так не хочется уезжать отсюда…

Мы внезапно встретились взглядом. В глазах у неё стояла мольба.

— И как же надоели эти оркские хари дома! Пожалуйста, забери меня с собой! Я буду тебе хорошей спутницей жизни, обещаю! Только возьми!

Что я мог ответить на это? Что никакого «завтра» для нас не будет? Я вновь окажусь в «Совёнке», а она забудет обо всём, что между нами приключилось. Но скажи так — она ничего не поймёт и попросту рассердится, подумав, что я решил от неё отделаться. Нет уж, пусть лучше сладкий туман иллюзий, чем горькая истина.

Недаром существует ложь во спасение…

— Сделаю всё, что смогу, — как можно более уверенным тоном пообещал я. Ларисе этого хватило: положив голову на мою грудь, она принялась тереться носиком.

— Любимый…

Я погладил её по волосам.

— Можно, я буду звать тебя Ларой?

— Зови…

Её дыхание постепенно становилось всё более спокойным, и вскоре она блаженно посапывала у меня на плече. Мне же не спалось, и поэтому, аккуратно высвободившись, я отправился немного пройтись по лесу. Заодно и справил малую нужду.

Возвращаясь обратно, я услышал чьи-то крадущиеся шаги неподалёку. Лина! А она что здесь делает?

— Далеко собралась? — весело окликнул её я.

От неожиданности она отпрянула назад, выставив перед собой нож.

— Ты пришла убить меня? — почему-то совершенно спокойно поинтересовался я, словно речь шла о покупке в магазине.

— Не тебя. Её.

— И ты могла бы вот так запросто подойти и зарезать человека?

Плечи Лины поникли.

— Ты прав, я не убийца. Пока шла сюда, не думала об этом, меня переполнял гнев. Но теперь понимаю — нет, не смогла бы.

— Если только себя, — тихо добавила она.

Я внутренне содрогнулся, вспомнив ту, давнюю сцену. Лена стала моей третьей любовью, когда я порядком устал от вечного нахальства Алисы и её палёной водки. Казалось, завоевать сердечко девушки с фиолетовыми волосами проще простого: скажи ей пару комплиментов, своди на прогулку под Луной, и вот она уже тает от любви как снег под ярким солнцем.

Но недаром говорят: у каждой розы свои шипы.

Три раза всё прошло гладко, а на четвёртый… видно, что-то сказал или сделал не так, её едва удалось спасти. С той поры я зарёкся строить с ней отношения.

— Но почему? — только и смог вымолвить я.

И тут Лину прорвало.

— Почему?? И ты ещё спрашиваешь?!? А почему всё лучшее на свете достаётся таким, как она? Наглым, беспринципным, зато хорошо знающим, с какой стороны у бутерброда масло! Неужели вас, мужчин, совершенно не интересует нежность взаимных чувств, романтика первых свиданий, счастье единения душ, а нужен лишь грязный животный секс? Если так, то подобные особы охотно вам его предоставят. Особенно по пьяной лавочке!

— Не говори так! Лариса совсем не такая! Ты её попросту не знаешь!

— Отлично знаю. Она именно такая, и никогда уже не станет другой. Но ты! Я могла бы простить любой твой выбор, но такой!! Обколотая зэчка с бицепсами вместо мозгов! Ты горько пожалеешь, что вообще связался с ней!

— Возможно, когда-нибудь, со временем, — примирительно произнёс я, не желая, чтобы вопли Лины разбудили Ларису. Трагедии в этом случае точно не избежать.

Но, наверное, лучше бы я этого не говорил.

В глазах Лины внезапно зажёгся дьявольский огонь, а по губам зазмеилась улыбка.

— Пожалеешь. И быстрее, чем сейчас думаешь. И вот тогда…

Поднеся ко рту нож, она язычком провела по лезвию.

— И тогда я буду ждать тебя. И мы ещё станцуем вместе. До скорой встречи!

Издевательски помахав окровавленным ножом на прощание, она скрылась в лесной глуши. Во все глаза я смотрел ей вслед.

Вот тебе и девочка-тихоня…

Права оказалась народная мудрость — в тихом омуте черти водятся.

Придя в себя, я вернулся к Ларисе. Та продолжала спать, улыбаясь во сне улыбкой младенца. Я забрался к ней под бочок, и она инстинктивно прижалась ко мне.

Продрыхли мы почти до полудня — будить нас было некому, а сон на лоне природы особенно крепок. После нескольких минут взаимной нежности мы отправились обратно в лагерь — пора начинать сборы. Ведь сегодня последний день смены.

Лариса сразу умчалась к себе, я же особо не спешил — всё, что нужно, сложено в чемоданчике под кроватью. Но едва добрался до домика Ольги Дмитриевны, из репродукторов послышалось:

А когда мы увидимся вновь,

Тихо ветеp ночной будет петь о своем,

И на миг позабыв что такое любовь,

Мы с тобою начнем

Танцы вдвоем, стpанные танцы…

Я замер на месте. Такой песни на кассете Мику не было.

И я сразу понял, кому она предназначалась.

Она предназначалась мне.

Сломя голову, я помчался к зданию музыкального кружка. Но тот оказался закрыт; заглянув в окно, я увидел, что внутри никого нет.

А песня меж тем продолжалась:

Ты забудешь вопpос, но я помню ответ,

Дpуг без дpуга мы не умpем.

Светом утpенних звезд наш последний рассвет

позовет нас, и мы начнем

Танцы вдвоем, стpанные танцы,

День пеpеждем, не будем пpощаться,

А ночью начнем…

Пришлось бежать к домику Мику. К счастью, та оказалась на месте — расчёсывала свои длинные волосы. И очень удивилась, увидев меня.

— Лина? Нет, сегодня не встречала. А музкружок я ещё вчера закрыла и отключила аппаратуру. А что случилось?

Ничего не ответив, я рванул к себе — время поджимало. А оттуда прямиком на остановку. И выдохнул с облегчением, когда в толпе отъезжающих заметил Лину.

— Можно тебя на минутку? — обратился я к ней, и Лина с недовольным видом прервала болтовню с подружками.

— У тебя всё в порядке? — шёпотом осведомился я, когда мы отошли в сторону.

— У меня да, а вот у тебя? — язвительно ответила она. — Девчонки рассказали, носился по лагерю как угорелый, народ своим видом пугал.

— Ты песню слышала?

— Какую ещё песню? Радиорубка сегодня не работает.

Получается, её слышал только я?

Лина глядела на меня с жалостью, смешанной с иронией. Так смотрят на убогих.

— Ты, похоже, попросту перетрудился на любовном фронте, вот и мерещится всякое! Ладно, иди, а то вон твоя благоверная чешет, своего ненаглядного обнять спешит!

Слова её так и сочились ядом, но на разборки времени уже не оставалось — Лариса уже поравнялась со зданием кибер-кружка. Бросившись навстречу, я галантно принял её сумку. И мы сразу же сели в автобус.

Лариса радостно щебетала, в красках расписывая, что мы станем делать по приезде в райцентр. Я по мере сил изображал на лице веселье и поддерживал её болтовню — пока глаза мои не сомкнулись от усталости.

Глава 8

Глава 8.

Покинув автобус, я первым делом взглянул на его номер.

422.

Но куда большее впечатление на меня произвела надпись на железных воротах.

Пионерлагерь «Орлёнок».

Значит, то не было случайным глюком.

Интересно, какие ещё открытия меня ждут?

У ворот никто не встретил, но я ничуть от этого не расстроился — лагерь знаю как свои пять пальцев, а контактировать со Стасей после всего произошедшего в предыдущую смену совершенно не тянуло.

Стоило оказаться на территории лагеря, как из репродукторов послышался голос Виктора Цоя:

Мы не можем похвастаться мудростью глаз

И умелыми жестами рук,

Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять.

Сигареты в руках, чай на столе — так замыкается круг,

И вдруг нам становится страшно что-то менять.

Перемен! — требуют наши сердца.

Перемен! — требуют наши глаза.

В нашем смехе и в наших слезах,

И в пульсации вен:

"Перемен! Мы ждем перемен!"

Похоже, новые кассеты таки завезли.

А вот и девушка с небесно-голубыми хвостиками до колен — чешет куда-то наперерез мне.

— Привет, Мику! — окликнул я её.

— Меня зовут Юки, — с интересом посмотрела на меня девушка. — В переводе с японского означает «счастье». Папа-японец так назвал!

Странно. Вроде раньше японкой была мама? Впрочем, я никогда особо не вслушивался в её болтовню.

— Ну ладно, мне пора в библиотеку, увидимся позже!

И она убежала. Я недоумённо смотрел ей вслед. Понятия «Мику» и «библиотека» раньше и рядом не стояли.

У домика вожатой к стоявшей в задумчивости Лене уже подкрадывалась Ульяна с кузнечиком в руке.

— Смотри, что у меня есть! — радостно завопила она, сунув того Лене под нос.

Но тут всё пошло не по сценарию — Лена, казавшаяся с виду совершенно расслабленной, мгновенно перехватила руку Ульяны и сжала её так, что та завопила от боли и разжала пальцы.

Почувствовав свободу, кузнечик тут же унёсся подальше от людей.

— Рэна и Янка, чего не поделили? — весело вопросила появившаяся в дверях вожатая.

— Насекомое, — усмехнулась Лена. Ульяна на всякий случай убежала вприпрыжку. А вожатая переключилась на меня.

— Новенький? Мы уже думали, сегодня не приедешь. Меня зовут Оксана Дмитриевна, а это…

— Я могу представиться сама, — перебила её Лена.

И протянула навстречу мне руку.

— Рэна. Вообще-то Регина, но привыкла уже, что все зовут Рэна.

— Семён, — в свою очередь представился я, отметив, что рукопожатие её маленькой ладошки было по-мужски твёрдым и сильным.

После этого Рэна ушла по своим делам, а вожатая занялась мной вплотную

— Сейчас найду тебе комплект пионерской формы. И как тебе в куртке не жарко! Вот, переодевайся, а то сопреешь в ней! Домики все уже заняты, придётся пока приютить тебя в своём. Ну а там посмотрим. И давай отведу тебя в столовую, а то ты, наверное, голодный с дороги!

Ужин к тому времени уже закончился — в этот раз я прибыл совсем поздно, солнце уже клонилось к горизонту. После лёгкого перекусона найденными на кухне булочками я выразил желание немного прогуляться и познакомиться с лагерем (который знал как свои пять пальцев, вот только ставить об этом кого-либо в известность не собирался). Оксана Дмитриевна ничуть не возражала, и сразу направилась к себе. Какая-то она чересчур добрая и заботливая, ох не к добру это!

Мне нужно было протянуть время и дождаться, когда лагерь заснёт. И тогда уже идти в медпункт. Неторопливо прогуливаясь туда-сюда, я приблизился к Рэне, сидевшей на скамейке и читавшей книгу.

— Хорошая книга, — ляпнул я на автомате.

Рэна удивлённо посмотрела на меня.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Конечно! Это же величайший роман о любви, который будут читать и столетие спустя!

— Какой ещё любви? На, смотри.

На обложке было написано: «Техника боевых искусств».

— Ого! Ты вправду увлекаешься, или как?

— Немного, — лукаво улыбнулась Рэна.

— Что-то не верится. Неужели и приёмы знаешь?

— Начнёшь распускать руки, опробуешь на себе. Ладно, так и быть, покажу один фокус, чтобы больше вопросов не возникало.

Встав со скамейки, она отошла метров на десять. Резкий взмах рукой, и что-то просвистело буквально в сантиметре над моей головой. Я инстинктивно пригнулся и огладил волосы. А затем обернулся, ища глазами предмет, который метнула Рэна.

Им оказался сюрикен, воткнувшийся в ствол ближайшего дерева.

— Круто! А нож смогла бы так метнуть?

— Запросто. Однако ножа нет, поэтому извини, продемонстрировать не получится.

Лена и без ножа? Что-то новенькое. Впрочем, сюрпризов тут и без того предостаточно. И спинным мозгом чую — впереди их будет ещё больше.

Попытавшись вытащить застрявший в древесине сюрикен, я довольно-таки ощутимо порезался — его лезвия оказались очень острыми. Возьми она сантиметров на двадцать ниже — и он впился бы прямиком в моё горло.

— Ой, извини, забыла предупредить, это моя вина! — засуетилась Рэна, увидев, как течёт кровь. — Идём скорее в медпункт!

Она даже пожертвовала своим галстуком, чтобы перевязать мне руку. И повела за собой.

Её близость кружила голову. Такая Лена мне нравилась даже больше, чем прежняя. Но как мне вести себя с ней теперь? В боевых искусствах я мало что смыслю, и неизвестно, как она отнесётся к предложению прогуляться под Луной — а вдруг даже парой сломанных рёбер не отделаюсь? Ладно, будущее покажет.

Виола, к счастью, ещё не успела покинуть свой пост. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не взвыть от боли, когда рану обработали йодом. Потом её посыпали стрептоцидом и наложили повязку, так что ближайшие дни придётся обойтись без купания.

Распростившись с Рэной, я направился в сторону домика вожатой — приключений на сегодня хватит, выведенной из строя руки вполне достаточно. И в какой-то момент почувствовал — рядом кто-то есть.

Это оказался Добрый.

— Будь осторожен: Матрица почувствовала неладное. И вскоре пришлёт сюда «санитаров».

Я едва не схватил его за грудки — помешала травмированная конечность.

— Откуда ты знаешь про Матрицу?!?

— Да не кричи ты так, иначе о ней узнает весь лагерь. Не забывай, копии способны к обмену информацией с оригиналом. И то, что знаешь ты, рано или поздно становится известно нам.

— Значит, и Злой тоже?

— Да.

— Ладно, с ним разберусь отдельно. Спасибо за предупреждение. А как хоть эти «санитары» выглядят?

Этого, увы, Добрый не знал. Вот так всегда — насчёт самого важного не в курсе. С другой стороны, если не знаю я, то откуда ему? Хотя по части интуиции он всегда был на высоте, и к его словам стоило прислушиваться.

Теперь о том, чтобы спокойно завалиться в постель, речь уже не шла. Окольными путями я добрался обратно до медпункта. Свет в его окнах уже не горел, но конспирации ради я ещё почти полчаса провёл в кустах прежде, чем забраться внутрь. И набрал новый номер: 2-2-4.

Однако пришлось перезванивать дважды: Комсомолки рядом с телефоном не оказалось. Я уже думал оставить затею и прийти сюда вновь следующей ночью, когда трубка наконец-то была снята. Стараясь не заостряться на мелочах, поведал главное. И в первую очередь рассказал о предупреждении Доброго.

— Копии действительно способны заимствовать знания от оригинала и делиться ею меж собой. Такой принцип был в своё время положен в основу их конструкции — вроде как для облегчения совместных действий. В чём-то удобно, но напрягает, не спорю. А вдруг утечка информации на сторону? Вопрос о взаимодействии меж «своими» и «чужими» клонами толком никто никогда не исследовал…

Сделав паузу, она продолжала:

— А по поводу «санитаров»… да, так называют агентов, специализирующихся на нейтрализации «вирусов». Естественно, любые изменения, вызванные факторами, не находящимися под контролем, сразу привлекают их внимание. Похоже, та штуковина — баг-генератор, дестабилизирующий работу Системы, и тебе удалось его активировать. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что при подобной разбалансировке выход из мышеловки рано или поздно откроется, и мы сумеем выбраться из лагеря. И плохо тем, что «санитары» приложат все усилия, чтобы не допустить этого.

— Но как мне справиться с ними? Никакими боевыми навыками не владею, и оружия сложнее арматуры тут взять негде…

— Не волнуйся, вирус не так-то просто уничтожить. А по поводу оружия и навыков — в той виртуальной реальности, где мы находимся, они не дали бы тебе ровным счётом ничего. Здесь действуют иные принципы: твоя уверенность в собственных силах станет бронёй, а вирус, когда понадобится, вложит в руки нужное оружие.

— А если я проиграю?

— Станешь «спящим», как и остальные.

— Но я вовсе не хочу становиться болванчиком!

— Тогда дерись, «вирус». Сражайся из последних сил. Иначе потеряешь себя.

— Постараюсь, — без особой уверенности пообещал я. — А как хоть эти агенты выглядят, чтобы не ошибиться?

— Они редко вступают в игру в своём истинном обличье. Я лишь однажды, и то случайно, увидела одного из них. Было то задолго до лагеря, я тогда ещё только начинала осознавать себя как «вирус». В один из хмурых ноябрьских дней я решила прогуляться до ближайшего супермаркета. На остановке вполоборота ко мне стоял ничем не примечательный мужичок лет сорока в потрепанной куртке и кепке, и вдруг превратился в мужчину в чёрном костюме и солнцезащитных очках. Успела даже подумать — как-то не по сезону одет, и тут же пришло понимание, кто передо мной. Хорошо, он меня не заметил, иначе мы бы сейчас не разговаривали. Но им и нет нужды вступать в игру напрямую: достаточно подключиться к разуму любого из «спящих» рядом с тобой, и тот сделает всё, что ему прикажут.

— Получается, я теперь никому не могу доверять…

— Просто оставайся настороже и верь в себя. Да пребудет с тобою Сила!

— И Мудрость, — тихо добавила она секунду спустя.

На том, собственно, наш разговор и закончился. Настроение упало, хотя разумом я понимал — рано или поздно за меня примутся всерьёз. Появилось даже желание выкинуть этот баг-генератор и забыть о нём, как о кошмарном сне. А если возьмут за шкирку, то сделать рожу кирпичом — мол, знать ничего не знаю, я не я, и лошадь не моя. Но почти сразу я устыдился собственной трусости и пораженческого настроя. Если понадобится быть сильным — я буду сильным. Как она, пять лет провёдшая в опустевшем лагере и сохранившая себя.

С этим я отправился устраиваться на ночлег.

Вожатая ещё не ложилась — дожидалась меня. И находилась в крайне взволнованном состоянии.

— Ну наконец-то! Ещё немного, и я отправилась бы тебя искать. А вдруг в лесу заблудился! Опасных зверей тут, правда, не водится, но можно заблудиться и проплутать до утра! Ты уж постарайся больше так не теряться! А сейчас давай ложиться спать, уже поздно!

Глава 9

Глава 9.

А утром меня разбудили яркие солнечные лучи, бившие прямо в окно. Я блаженно потянулся, вдыхая свежий аромат листвы и слушая беззаботное чириканье птиц. Спешить вроде некуда, можно поваляться в постели ещё немного…

И тут до меня донеслось:

Тёплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звёздная пыль на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день в ослепительных снах…

Сонливость стряхнуло моментально. Мне сразу же вспомнился вчерашний телефонный разговор. Не время почивать на лаврах, когда кругом враги!

На столе лежали бутерброды — почти наверняка я вновь проспал завтрак, и вожатая принесла их, чтобы не остался голодным. А вдруг в них крысиный яд!?

Хотя ей проще было бы придушить меня во сне…

Нет, с такими мыслями и до паранойи недалеко.

А песня меж тем продолжалась:

И есть чем платить, но я не хочу

Победы любой ценой.

Я никому не хочу ставить ногу на грудь.

Я хотел бы остаться с тобой,

Просто остаться с тобой,

Но высокая в небе звезда зовет меня в путь

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи!

Некоторое время я провёл в сомнениях, но потом голод взял своё — взяв один из бутербродов, я осторожно откусил кусок. На вкус вроде ничего необычного, хотя, как слышал, некоторые яды не имеют ни запаха, ни вкуса…

Всё же пересилил себя и успел сжевать большую их часть, когда появилась Оксана Дмитриевна.

— Проснулся? Ну и хорошо. Тогда вот тебе обходной, нужно его заполнить!

— А на линейку разве не надо идти?

— Зачем? Все поручения я уже раздала!

Да, нынешняя вожатая отличается от прежней. И в таком варианте она мне нравилась куда больше!

Как оказалось, проспал я не только завтрак, но и обед — слишком сильным оказалось вчерашнее нервное потрясение. Но оставшегося до ужина времени мне вполне хватит для заполнения обходного.

В первую очередь я отправился в музыкальный кружок — разобраться, что за кассеты завезли туда. Открыл дверь и застыл столбом, оказавшись внутри.

Куда-то пропал рояль, протирать пыль под которым было излюбленным занятием Мику. Его место занял синтезатор, а на стенах вместо портретов великих композиторов прошлого — постеры с изображением легенд отечественного рока: Цой, Бутусов, Шевчук, Кинчев, парни из группы «Технология». Словно не в музкружок заглянул, а в местный рок-клуб.

И вместо Мику меня встретила Алиса.

— Лариса? — неуверенно окликнул её я.

— Алька! — весело отозвалась та. — Заходи, не стесняйся, тут все свои!

Собственно говоря, кроме нас, здесь больше никого не было, но Альку это ничуть не смущало.

— Желаешь что-нибудь послушать?

— Обходной бы вначале подписать, — промямлил я, не зная, чего ждать от нового воплощения Алисы.

— Всё же давай для начала что-нибудь послушаем!

И она нажала кнопку «Пуск» на двухкассетнике, стоявшем на тумбочке в углу.

…В трубах молчанья пульсирует время

Эхо свободы корежит железо

Сердце настроено на передачу

Звуков рождающейся "Марсельезы"

Глушат эфир, экранируют мысли

Вестники зла, исполины забвения

Но к цели идут посланники гнева

История вновь начинает движенье…

Алька откровенно балдела, раскачиваясь на стуле с полуприкрытыми глазами. Мне же было не по себе от слов песни. Случайно ли она завела именно её?

Время на твоих часах

Начинает отсчет…

Время на твоих часах

Возвращается ветер…

В слаженном гуле ликующей массы

Неразличимы остались до срока

Наемники смерти с улыбкой мутантов

И пасынки неотвратимого рока

Взорвано небо светом салюта

Но в голосе века тревожные ноты

Специалисты по сновиденьям

Не прекращают своей работы…

— Понравилось? — игриво осведомилась Алька, когда песня закончилась.

— М-м-м…, - неопределённо промычал я, ещё не успев прийти в себя.

— Ты не любишь рок!? — воскликнула она с таким благоговейным ужасом, словно я собрался нагадить прямо посреди Божьего храма.

— На самом деле очень люблю!

И, чтобы окончательно развеять в том сомнения, заговорщическим тоном произнёс сакральную фразу:

— Знаю точно: Цой жив!

— Воистину! — просияла Алька и тут же подписала обходной.

Ещё больший сюрприз поджидал меня в библиотеке, где за стойкой вместо вечно спящей Жени я обнаружил Мику с книгой в руке.

— Ты теперь библиотекарь?? — только и смог вымолвить я.

— Почему теперь? — удивилась Юки. — Я и была библиотекарем.

Понятно, почему она так спешила сюда вчера — ведь это её место работы!

Оглянувшись по сторонам, я заметил, что и здесь произошли перемены. В дальнем углу громоздились кипы книг, перевязанные бечёвкой, со стен и стеллажей исчезли плакаты с изречениями классиков и прочими цитатами, с виду правильными, но успевшими набить оскомину от частого употребления, навроде «Книга наш друг и учитель».

— Сдаём в макулатуру издания, не пользующиеся читательским спросом, — охотно пояснила Юки, проследив за моим взглядом. — И в первую очередь классиков марксизма-ленинизма.

Да, в моё время их уже просто так и не найдёшь, лишь в фондах наиболее крупных книгохранилищ ещё можно отыскать запылившиеся тома полных собраний сочинений.

Тут на пороге библиотеки нарисовалась Славя.

— Всем привет! Новенький? Да знаю уже, Семёном зовут, девчонки рассказали. А я Саня, полное имя Саша! Какие-нибудь ещё манги есть? А то те, что вчера дала, уже закончились!

— Всё бы тебе картинки разглядывать! — фыркнула Юки и отошла к одному из стеллажей.

Воспользовавшись моментом, я украдкой посмотрел, какую книгу она читала до моего появления.

То была «Туманность Андромеды». И даже обложка такая же, что и у найденной в бомбоубежище.

Неужели та самая книга? Но как Мике удалось сохранить её и притащить сюда через две смены?

Вернувшись, Юки выложила перед Саней сборники комиксов по «Сейлормуну», «Евангелиону» и покемонам.

Глаза Сани расширились от восторга.

— Вау, сейлор-девочки! Я от них тащусь! И покемоны — такие няшки! Спасибо, подруга, век не забуду!

И, схватив комиксы в охапку, она убежала.

— Выглядит вроде взрослой, а мозги как у курицы, — проворчала вслед ей Юки. — От анимешек попросту без ума.

Если бы я рассказал ей, что до прибытия в лагерь тоже не по-детски увлекался анимешками, почти наверняка упал бы в её глазах ниже плинтуса. Поэтому счёл за благо промолчать.

— Брать книги будешь?

Женя никогда не делала подобного предложения, попросту подмахивая обходной с таким выражением лица, словно я пришёл одолжить у неё миллион баксов. Желание взять почитать что-либо после такого обычно не возникало.

— Ну, если только что-нибудь из фантастики…

— Тогда проходи, смотри, у нас довольно богатый выбор. Во-он на том стеллаже.

После недолгих колебаний я взял сборник «Тень над Иннсмутом».

— Лавкрафт? У тебя есть вкус, однако! Мне кажется, именно его, а вовсе не Эдгара По, следует считать отцом современной фантастики ужасов. Жаль, прожил он не так много, сколько бы ещё всего мог написать! Я тоже увлекаюсь фантастикой, причём в любых её проявлениях — с равным интересом читаю и про космонавтов с пришельцами, и фэнтези с эльфами и драконами. У нас дома есть двадцатипятитомник «Библиотека современной фантастики», жаль только, часть томов растащили друзья семьи. Но что осталось, я прочитала! А заодно сборники рассказов Брэдбери, Шекли, двухтомник Гаррисона, несколько книг Азимова, Хайнлайна, Кларка, Нортон. Плюс произведения отечественных фантастов, в первую очередь Стругацких. Тебе нравится «Понедельник начинается в субботу»?

Что осталось от прежней Мику, так это говорливость. Хотя Юкина болтовня утомляла намного меньше. Я почувствовал, чего мне действительно не хватало здесь, в «Совёнке» — интеллектуальных бесед! Недаром говорят — не хлебом единым жив человек. Даже не захотелось покидать библиотеку. Да и Юки, как мне показалось, не имела ничего против моего общества.

— «Понедельник» нравится, а вот продолжение, «Сказка о Тройке», как-то не очень.

— Мне тоже! Слишком много пространных рассуждений и сатиры. Всё хорошо в меру. Вдобавок в финале явно выпустили «Бога из машины», чтобы разрешить ситуацию. А «Хромую судьбу» довелось читать?

Тут уже пришлось пасовать — если соврёшь, рискуешь нарваться на каверзный вопрос, ответ на который сразу же продемонстрирует всю бездну твоего невежества.

— Ничего страшного, её мало кто читал! Я посмотрю, есть ли здесь экземпляр.

— Да тут столько всего интересного, и десяти смен не хватит, чтобы всё прочесть!

Возможно, я брал бы отсюда книги и раньше, если б не Женя, одним своим видом убивавшая всякое желание лишний раз заглянуть в местное книгохранилище.

— А ты к нам домой приходи! С удовольствием дам почитать из того, что есть! И тебе наверняка будет очень интересно пообщаться с моим папой — он филолог и большой знаток всяких там сказаний, мифов и легенд народов мира! С ним не соскучишься!

Знакомство с папой-японцем в мои планы не входило (по крайней мере, в ближайшей перспективе), поэтому я вспомнил про обходной. Однако Юки неожиданно отказалась его подписать.

— Когда вернёшь книгу, тогда!

Разумеется, я мог бы вернуть её сразу, но это выглядело бы по меньшей мере странно.

— Да не волнуйся, Оксана Дмитриевна сказала, что обходной можно держать при себе до самого последнего дня!

Вот, оказывается, как. Ну хоть у кого-то начал просыпаться разум.

По инерции я попёрся в медпункт, но на полпути передумал появляться там вообще. В одном из ящичков тамошнего стола я видел коробок со скальпелем, а в шкафу стояла бутыль с хлороформом. Не зарежут, так усыпят. Выход, однако, был найден — я попросту подделал Виолину подпись, благо прекрасно знал, как та выглядит.

Ну а после, опять же по инерции, ноги понесли прямиком в клуб кибернетиков. В котором также произошли глобальные изменения. Шурика и Электроника теперь звали Юриком и Позитроником, но главное — теперь их было трое!

Третьей оказалась Женя, вернее, Евгения. И у неё на форме вместо пионерского значка красовался ромб, свидетельствующий об окончании высшего учебного заведения.

— Всё правильно! — прокомментировал Юрик. — Она же вундеркинд! В тринадцать лет закончила школу, в шестнадцать — механико-математический факультет МГУ, а сейчас учится в аспирантуре!

— Которую наверняка закончит в следующем году, — весело добавил Позитроник.

— С кандидатской спешить не стоит, — хмуро отреагировала сидевшая за компьютером Евгения. Компьютер, кстати, тоже прошёл модернизацию — вместо раздолбанной «Электроники» теперь стоял IBM — то ли «трёшка», то ли «четвёрка», но вряд ли Пентиум.

Ещё одна перемена, сразу бросавшаяся в глаза — вместо робо-кошкодевочки парни колдовали над кибер-псом с рыжей шерстью и добродушной мордой.

— Это эрдельтерьер, — пояснил Позитроник. — У меня дома когда-то был такой.

— Очень мило, но зачем? Проще завести живую собаку.

— Сразу видно дилетанта, — фыркнула Евгения. — С живой собакой хлопот не оберёшься, а если работаешь, у тебя попросту не будет времени уделять ему достаточно внимания. Здесь же всё просто: кнопку нажал — включил, ещё раз нажал — выключил. Кормить-поить не нужно, только подзаряжать от сети время от времени. Как вариант, от солнечных батарей — погулял пёс по улице, заодно и заряд восстановил. Также собираемся снабдить его функцией распознавания запахов — тогда он сумеет отыскать потерянную вещь и найти нужного человека. В перспективе установка дополнительно голосового модуля, и пёс сможет позвать на помощь, если хозяину вдруг станет плохо.

— Или сгонять в гастроном за пивом, — сыронизировал я.

Евгения посмотрела на меня как на дебила — сразу стало стыдно.

— Обходной подписать пришёл? Вот, получай, и свободен!

Зря я так, наверное. Ведь, если вдуматься, хорошее дело делают. И полезное — кибер-пёс наверняка скрасит одиночество многим людям, особенно пожилым. А также работать поводырём или спасателем. Нужно будет при случае извиниться.

Лишь бы не вздумали натравить своего пёсика на меня — если приспособить ему челюсти помощнее и зубы поострее, да ещё снабдить бронированной шкурой с шипами, то шансов победить его голыми руками вообще никаких. Нужно чем-то вооружиться, но чем? От перочинного ножичка толку мало, а таскаться по лагерю с ломом или топором — слишком дерьмовый вариант. Нет, оружие должно быть либо небольшим и незаметным, как сюрикен Рэны (вот только метать их я не умею), либо не выглядеть как оружие. Подумав немного, остановился на втором варианте — палка, с которой грибники ходят на «тихую охоту». Эффективность не слишком высока (хотя на Востоке, как слышал, есть такие виртуозы владения палкой, что запросто отобьются от бойца с мечом или топором), но для большей уверенности в себе сгодится.

В своё время у меня уже имелась подобная палка — хотя было то не меньше тридцати смен тому назад. Всё же стоит проверить место, где я её тогда оставил.

Но тут заиграл горн, созывающий пионеров на ужин, и я поспешил в столовую.

Глава 10

Глава 10.

А после ужина у нас состоялся сеанс одновременной игры в шахматы. Где-то нашлось несколько досок и комплектов фигур, и Позитроник предложил всем желающим сыграть с Евгенией, которая, вдобавок к высшему математическому образованию, являлась ещё и кандидатом в мастера спорта по шахматам. Естественно, мало кто из её противников смог дотянуть даже до пятнадцатого хода, я героически продержался до двадцатого, где, ввиду явно проигрышной ситуации, предпочёл сдаться. Дольше всех сопротивлялась Рэна — то ли немного понимала в игре, то ли упорно не желала признавать своё поражение. Но в конце концов пришлось.

На том, собственно, и закончился тот день — под конец его я не отказал себе в удовольствии поваляться в шезлонге и почитать взятую в библиотеке книгу.

С тем, чтобы на следующий день обменять её на другую.

Юки обрадовалась моему визиту — похоже, ей было скучно целый день околачиваться за стойкой.

— Уже? Так быстро?

— Некоторые вещи, как оказалось, уже читал раньше.

На самом деле далеко не всё показалось мне интересным, но признаваться в том не стал.

— Что-нибудь ещё брать будешь?

— Обязательно!

— Что именно?

— Целиком полагаюсь на твой вкус.

Порозовев от смущения, Юки отошла к стеллажу с фантастикой. Я же воспользовался моментом и посмотрел, что именно она читает сегодня.

То была совсем другая книга.

Оруэлл, «1984».

— Суровые вещи читаешь, однако, — не удержался от комментария я.

— Как раз такие вещи и следует читать, иначе опустишься до уровня Сани, — на полном серьёзе ответила она. — Мрачновато, не спорю. Но недаром ведь признана величайшей антиутопией ХХ века! А как ты считаешь — возможно ли существование подобного общества?

Эх, Мику! Ты сильно удивилась бы, узнав, что все мы давно под колпаком у Большого Брата. Который, если понадобится, будет знать о тебе всё — не только где родился и когда женился, но и сколько денег держишь на счету, какие материалы постишь в соцсетях и с кем спишь в данный момент. И с каждым годом всё труднее укрыться от его всевидящего ока…

— В таком виде, как описано у Оруэлла, наверное, нет. Но общие черты могут быть, — подумав, ответил я.

А если учесть ещё и факт, что все мы находимся внутри Матрицы…

— Вот неплохая книга для тебя! — голос Юки вывел меня из раздумий.

То оказался Клиффорд Саймак, «Пересадочная станция».

Вроде бы мне приходилось её читать… или нет? Ладно, разберёмся позже — на пороге библиотеки появились Алька и Саня.

— А вы чего тут в пыли киснете? Вожатая сказала — все на пляж, принимать солнечные ванны! Идёмте!

— Ну, если так сказала вожатая, — усмехнулся я.

И обратившись к Юки, спросил:

— А ты как?

— Если пойдёшь ты, то и я, — застенчиво и в то же время немного игриво отозвалась она. И я ушёл переодеваться.

К моменту моего появления на Юки вместо пионерской формы уже был купальный костюм нежно-зелёного цвета, а через плечо перекинут коврик для лежания на песке. Я галантно снял с неё эту ношу, а она в знак благодарности взяла меня под руку. Так и добрались до пляжа.

Там уже вовсю расслаблялась куча пионеров. Юки присоединилась к компании девчонок, мило щебетавших меж собой; я же, заметив Евгению, сидевшую чуть поодаль в полном одиночестве, воспользовался моментом для принесения извинений.

— Ты это… прости, пожалуйста, я вчера ляпнул, не подумав…

Евгения досадливо отмахнулась — не ты первый, не ты последний.

— Я уже привыкла сталкиваться с неадекватным отношением со стороны окружающих. Одних почему-то раздражает, что я представительница слабого пола — негоже, мол, девке быть умней парня, да и вообще наука не женское дело, нужно замуж выходить да детей рожать. Другие, завидуя, так и норовят издевнуться, а то и попросту нагадить за спиной. Третьи, когда им что-то от меня надо, друзей изображают, а от них самих помощи не дождёшься. Отец на это прямо сказал — не дадут тут тебе дороги, на Запад ехать нужно…

— Ну а ты?

— Не знаю, может, и уеду. Если совсем всё плохо станет.

Недаром кто-то из классиков высказался: талант в России не жилец. Сколько молодых и умных смоталось отсюда! И если в девяностые уезжали из-за бескормицы, то сейчас — от отсутствия перспектив. Бессмысленно делать что-либо, когда всё вокруг прогнило и разваливается на части.

Появление Оксаны Дмитриевны отвлекло от грустных мыслей. Вожатая сразу взяла быка за рога.

— А почему никто не купается? Давайте все в воду, а потом в пляжный волейбол играть будем!

С собой у неё оказался мяч (интересно, где она его взяла?), который девчонки взялись пинать после водных процедур: Саня и вожатая против Альки и Рэны. Я невольно залюбовался последней — под атласной кожей угадывались мышцы, не столь рельефные, как у бодибилдерш, но более гибкие и сильные. Она напоминала пантеру, с виду мягкую и грациозную, а на деле смертельно опасную. Разглядывая её точёную фигурку, я почувствовал острое желание. И надо ж такому случиться — именно в этот момент Юки, расстелив свой коврик, пригласила меня разделить его.

— Чего на песке валяться, потом весь усыпан им будешь! А тут места для двоих хватит!

Пришлось в срочном порядке переключаться на посторонние мысли — не хватало ещё, чтобы она заметила изрядную выпуклость в районе плавок. Желание притупилось, но не ушло совсем — близость её тела действовала возбуждающе.

К счастью, Юки этого не заметила, поскольку думала о другом.

— Знаешь, какая мечта появилась у меня за время работы в библиотеке? Попробовать написать свой собственный роман!

— В каком жанре?

— Фантастическом, разумеется! Вот только с направлением ещё не определилась — то ли космоопера, то ли альтернативная история, а может и чистая фэнтези. Если озарит вдохновение, напишу обязательно!

Мне не оставалось ничего иного, как пожелать ей удачи. Сам я о писательской карьере никогда не задумывался, но вообще идея интересная, да и престижно. Скажешь, что работаешь в офисе планктоном или, ещё круче, токарем на заводе — отношение будет как к лоху. А упомянешь, что писатель — будут смотреть с интересом. В моё время, правда, пробиться на этом поприще почти нереально — всякие там Литресы и Литнеты буквально набиты всякими опусами (по большей части графоманскими, но и нормальные иногда встречаются). Но у Юки ещё есть шанс стать знаменитостью — в девяностые людям было попросту не до писанины, да и Интернет появился позже.

Потом все искупались ещё раз, и вожатая попросила Юрика пробежаться и принести мешочек с пронумерованными бочонками и набор карточек для игры в «Лото». Поскольку игра была несложной, за неё уселись все, и каждому достались по две карточки. Вожатая вызвалась быть ведущей.

Она по мере своих сил пытается развлекать нас, промелькнула вдруг мысль. Не нагружать обязанностями выполнения поручений, не имеющих особого смысла, по принципу: лишь бы не слонялись без дела. Нет, именно развлекать, как в общем-то и положено вожатой пионерлагеря. Такое качество нравилось мне всё больше — хоть в эту смену отдохну от постоянных придирок.

И, когда отступила прочь вечная настороженность в отношении с ней, я смог разглядеть главное: она ещё и красива. Причём красотой не едва набухшего бутона, а уже распустившегося цветка во всём его великолепии. Вернее, замечал это и раньше, но из-за постоянного мною недовольства восхищение очень быстро пропадало, уступая место раздражению и неприязни. Но теперь…

— Эй, не спи на ходу! — весело окликнула сидевшая рядом Юки. — Тридцать семь выпало, вон оно у тебя, а ты не реагируешь!

Пришлось, чтобы не выглядеть тормозом, вновь гнать прочь несвоевременные мысли.

Потом был ужин, а после в столовой установили диапроектор, на стену повесили простыню, и при выключенном свете и зашторенных окнах мы смотрели познавательные диафильмы об устройстве Вселенной и живом мире вокруг — где-то в административном корпусе нашёлся целый их коробок. И вожатая взяла на себя не только показ, но и комментирование.

В общем, день выдался во всех отношениях насыщенным — по окончании «культурных мероприятий» я чувствовал себя изрядно вымотанным. Сил хватило лишь на то, чтобы немного почитать перед сном «Пересадочную станцию».

А на следующий день пропало сразу двое — не только Юрик, но и Позитроник, о чём взволнованно сообщила Евгения сразу после завтрака. Всполошившись, Оксана Дмитриевна собрала вокруг себя целую толпу пионеров, и все вместе мы направились к домику, где жили юные кибернетики.

Домик оказался заперт, но проблемой это не стало — у вожатой оказались с собой ключи. Внутри домика никого не было, кровати застелены — как если бы парни и не ложились вовсе.

— Очень странно, — озаботилась вожатая. — Кто видел их в последний раз?

Как выяснилось, после просмотра диафильмов их не видел никто — кроме той же Евгении, с которойони ещё раз заглянули в свой кружок, откуда некоторое время спустя разошлись по домикам. Единственной зацепкой стал странный разговор — стоило отлучиться в дальнюю комнату, парни о чём-то вполголоса заговорили меж собой. Разобрать удалось лишь слова «дорога» и «сюрприз».

— Всё ясно, это они в райцентр намылились! — сразу же сделала вывод Саня. — И привезут оттуда тебе букетик!

Народ развеселился и обстановка сразу разрядилась.

— Если так, не волнуйся, к обеду обязательно вернутся! — с явным облегчением произнесла вожатая. — А если нет, тогда будем звонить в милицию.

На том и разошлись в разные стороны, остались лишь трое — я, Юки и Евгения. Последняя посмотрела на меня умоляюще.

— Не верю я, что они уехали в райцентр. Пожалуйста, помоги найти их!

— Почему ты так думаешь? — удивилась Юки.

— Я же «синий чулок». Кто таким букеты дарит?

Тут я мог бы поспорить — в нынешнем своём воплощении Женя хоть и не являлась душой общества, но мизантропией вовсе не страдала. Занятие наукой накладывало определённый отпечаток отстранённости на её личность, но в разговоре она легко открывалась и становилась вполне обычной девчонкой. С которой можно даже закрутить роман.

Подумав немного, я решил всё же не вести их сразу в старый лагерь — не факт, что в изменившейся реальности парни вообще находятся там. Мы прогулялись до автобусной остановки — никаких следов Юрика и Позитроника; прошлись вдоль пляжа к лодочной станции — с тем же результатом, все лодки оказались на месте. Ещё раз осмотрели домик «пропаданцев» — и опять никакой зацепки.

— Эх, жаль, до окончания нашей работы ещё слишком далеко, — вздохнула Евгения. — По запаху, исходящему от любой из личных вещей, Рэкс смог бы найти её владельца.

Под конец мне всё же удалось заметить отсутствие рюкзака Юрика.

— Вряд ли они поехали бы с ним в райцентр, — призадумалась Евгения.

— Может, в лес по грибы? — предположила Юки.

— Если бы они знали, что с ними делать дальше! А то притащат и свалят на стол — вот-де наш сюрприз! А я их ни варить, ни жарить не умею!

Да, роль кухарки явно не для неё — люди, увлечённые науками, и себе-то толком ничего приготовить не смогут, только если найдут что-нибудь в холодильнике. Про обслуживание других и говорить нечего. Наверняка если не перекусывала в студенческой столовой, то питалась бутербродами. Вот где понадобилась бы Лариса с её кулинарными талантами. Но, увы, в нынешнюю смену вместо неё Алька, чьё умение кашеварить под большим вопросом.

— Можно будет отнести в столовую, — предложил я.

Такая мысль пришлась девушкам по вкусу. А вскоре нас пригласили на обед.

В процессе обеда выяснилось: часть пионеров продолжала поиски помимо нас — осмотрели лес, прилегающий к территории лагеря. Безрезультатно.

— Значит, остаётся только одно место, где они могут находиться, — старый лагерь, — подытожил я.

После этих слов в столовой воцарилась зловещая тишина, пространство вокруг меня начало пустеть.

— Значит, нам обязательно нужно его проверить, — взволнованно произнесла Оксана Дмитриевна.

— Не волнуйтесь, мы сходим вдвоём с Семёном, — лучезарно улыбаясь, Рэна подошла и встала рядом. Поддержки с её стороны я никак не ожидал, поэтому было вдвойне приятно. Тем более что близость её тела приятно кружила голову.

Однако Юки и Евгения отставать не захотели, и в результате в старый лагерь мы отправились вчетвером. К моему удивлению, Рэна тоже знала дорогу туда. Хотя во всех предыдущих сменах проводником приходилось быть именно мне.

Вид заброшенного лагеря привёл Юки в восторг.

— Эта постройка наверняка хранит немало тайн! Не только интригующих, но, быть может, даже ужасных!

— Обыкновенный сарай, которому на слом пора, — фыркнула Евгения. — Вряд ли он потянет на памятник архитектуры, охраняемый государством.

Рэна лишь загадочно улыбнулась, ничего не сказав.

Оглядевшись внутри, мы разделились, чтобы осмотреть всё здание сразу. Евгения поднялась на второй этаж, Юки и Рэна взялись исследовать первый. Вознамерившись последовать за юной аспиранткой наверх, я на секунду оглянулся: Рэна стояла у той самой доски, задумчиво поглядывая то на неё, то на валявшийся на полу мел.

Случайность или нет?

Обдумать я не успел — послышался вопль Евгении, и все мы устремились на второй этаж.

Позитроник оказался там — похороненный под целой грудой остовов железных двухъярусных кроватей. Каким-то образом он умудрился обрушить их на себя, и теперь лежал, тихо постанывая — на остальное уже не оставалось сил.

Кое-как, взявшись вчетвером, нам удалось вытащить Позитроника из-под груды металлолома. Идти он не мог — одна из железяк передавила ему ногу. Кость вроде бы не сломана, поставила диагноз Рэна после пальпации поражённого места. Но гематома гигантских размеров обеспечена.

Евгения умчалась за медсестрой, а мы разместили пострадавшего на матраце и выпытали у него подробности произошедшего. Оказалось, неизвестно откуда Юрик узнал, что в подвале старого лагеря есть целый склад аппаратуры и запчастей. Не поддаться такому соблазну было решительно невозможно, и они решили сделать Евгении сюрприз, притащив в кружок кучу ценных деталей для механического пса. Юрик взялся осмотреть проход на подземный уровень, а Позитроник решил попутно исследовать второй этаж, где его и придавило. Сколько ни кричал — никто не отзывался: Юрик уже успел спуститься в туннель. И не вернулся до сих пор.

По прибытии Виола сразу же взялась оказывать первую медицинскую помощь. Ну а я вызвался сходить за Юриком, пообещав по возвращении помочь донести до медпункта носилки с пострадавшим.

Рэна вновь оказалась рядом, глаза её странно блестели. Но и Юки не пожелала оставаться в стороне.

— Они там и без меня справятся!

Туннель и бомбоубежище вновь привели её в восторг.

— Подумать только, бомбоубежище под лагерем! Вот как раньше о детях заботились! Неудивительно, что парни направились сюда — тут столько всего интересного!

Рэна молчала, и я дорого дал бы, чтобы узнать, о чём она думает.

Вторая дверь, ведущая к шахте, оказалась заперта. Если Юрик шёл этим путём, зачем ему понадобилось отрезать путь к спасению? Или его здесь не было? Теперь я уже ничего не мог сказать наверняка.

Взявшись за дверь, я дёрнул её на себя — бесполезно. На помощь пришла Рэна, и дверь, заскрипев, слетела с петель — мы едва успели отскочить. И вскоре оказались в шахте.

Юрик всё же оказался там, в помещении с бойлерами и надписью на стене «Маша, ты — дура!» (почему-то заинтересовавшей Юки). Сидел как раз под этой надписью, не реагируя ни на что, зрачки его глаз были сужены.

— Кататонический ступор, — хладнокровно констатировала Рэна. — Надеюсь, медсестра сможет из него вывести. Поэтому хватаем под руки, и повели отсюда.

Кое-как нам удалось вытащить Юрика на поверхность, где ему тут же вкатили инъекцию бензодиазепина. Очнувшись, он глядел на нас как на демонов из преисподней. По его словам, в подземелье его преследовали призраки, пугавшие и заводившие всё дальше. И в конце концов они настигли его…

Свежий воздух, впрочем, быстро привёл Юрика в чувство. Дружно взявшись за носилки, мы отнесли Позитроника в медпункт, а Юрика с таблеткой снотворного отправили отсыпаться. Нас встречали как победителей, вернувшихся с бранного поля. А поскольку подошло время ужина, накормили лучшим из всего, что нашлось в столовой.

А потом мы гуляли по лагерю с Юки, увлечённо делившейся своими творческими планами.

— Сегодняшнее приключение вдохновило меня написать роман в жанре хоррора! Сюжет такой: за зданием старого лагеря обнаружилась могила вожатой, наложившей на себя руки от неразделённой любви. Рэна и Янка взялись её раскапывать, и дух вожатой, недовольный тем, что его потревожили, наложил на них проклятие. Янка превратилась в зомби и бродила по лагерю, распугивая всех своим видом, а Рэна стала маньячкой-психопаткой, с виду тихой и скромной, а на самом деле безжалостной и жестокой. Вскоре в лагере начали пропадать пионеры, в лесу находят труп Сани без головы. И все, кто уцелел, прячутся в домиках, стараясь лишний раз не выходить наружу. Однако пропажи продолжаются, а на дереве, растущем рядом с музыкальным кружком, обнаруживают повешенную Альку. Все, кто остался в живых, пытаются выбраться из лагеря, но таинственным образом вновь оказываются в нём — таково действие проклятия. Мы с тобой пытаемся укрыться в бомбоубежище, но туда заявляется Рэна, горящая желанием убить меня, а тебя сделать своей игрушкой. К счастью, в шкафчике нашлась бутыль святой воды, и тебе удалось облить ею Рэну. Мстительный дух покинул её тело, и проклятие потеряло силу.

— Ну и фантазия у тебя, однако. А почему именно Рэну ты решила сделать главной злодейкой?

— А кого ж ещё? Она вон какая сильная, запросто справится с любым из нас, и повесит труп на дерево!

В логике не откажешь. Но с меня достаточно и агентов Матрицы. Да и не любил я ужастики никогда.

— Знаешь, у меня есть идея получше. Если хочешь, подарю её тебе. Значит, так: жил да был на свете маленький мальчик, самый обычный, а когда ему исполнилось одиннадцать лет, пришло письмо, в котором сообщалось: он волшебник и, если пожелает, может научиться чародейству в школе магии, располагающейся в старинном замке, где колдуны и ведьмы летают на мётлах, превращаются в других людей и даже животных, а в древних книгах описаны заклинания вызова демонов и фей.

Идея Юки понравилась.

— Да, это прикольнее, чем ужастик! Осталось лишь подумать над персонажами и местом действия! Спасибо!

И, обвив руками шею, она поцеловала меня. И ещё долго мы не размыкали объятий.

Глава 11

Глава 11.

А наутро вожатой, как обычно, пришла в голову идея отпраздновать чудесное спасение Юрика и Позитроника. Последнему, правда, приходилось теперь передвигаться на костылях — кость не была сломана, но гематома, как и предсказывала Рэна, оказалась изрядной, вдобавок пострадали сухожилия. Но угрозы для жизни уже не было никакой.

К праздничному обеду, по замыслу Оксаны Дмитриевны, полагалось приготовить не только торт, но и салат оливье, жареную картошечку с мясом, вдобавок в подсобке нашлись пара ящиков с лимонадом «Буратино». В общем, работы хватило всем; к слову, Оксана Дмитриевна не только командовала, но и вкалывала наравне с остальными, отчего я зауважал её ещё больше.

Поскольку Юки успели задействовать на кухне, я вызвался сплавать на Земляничный остров. В принципе, одной корзинки на торт всегда хватало, вторую попросту сжирали голодные пионеры. Поэтому никого с собой звать не стал.

День хоть и обещался быть солнечным, но над верхушками деревьев ещё клубился утренний туман.

Туман на линии огня,

И если смерть найдёт меня,

Ты за меня поставь свечу,

Последний раз я прокричу:

Это война!

Вспомнилась одна из песен на кассетах Альки. Однако природа вокруг навевала безмятежность, не хотелось думать ни о чём плохом. Раз за четыре дня никто из агентов Матрицы тут не появился, скорей всего, моя персона их попросту не заинтересовала. И, успокоившись этой мыслью, я направился к острову.

Успел собрать где-то около трети корзины, когда до моего слуха донеслись плеск воды и тихое поскрипывание вёсел. Кто-то плывёт сюда! Любопытствуя, я подобрался поближе, стараясь не шуметь. Рэна! Вот так фокус! Вдобавок одета в кимоно, перепоясанное коричневым поясом — решила немного потренироваться? А как же общественная нагрузка по подготовке праздничного обеда? Впрочем, не моё дело.

С тихим шорохом лодка пристала к острову, и Рэна спрыгнула на берег.

— Пришла помочь собирать землянику? — решил пошутить я, появляясь из-за деревьев.

И буквально оцепенел, встретившись с ней взором.

В её глазах горел огонь самой Бездны.

— Ты как-то спрашивал, умею ли я метать ножи, — глухо произнесла она. — Сейчас ты это узнаешь.

— И ты сможешь вот так запросто убить безоружного?

Совсем безоружным я всё-таки не был — ещё вчера отыскал-таки ту самую палку. Но станет ли она действенным оружием в поединке с мастером боевых искусств?

— Мне убивать не впервой, — с дьявольской усмешкой ответила Рэна. — Но можешь попытаться убежать.

— И получить нож в спину? Ну уж нет, не дождёшься. Иди, делай своё грязное дело, убийца!

На секунду её охватили сомнения, но от своих планов отказываться она не собиралась. В её руке появился обоюдоострый кинжал, в то же мгновенье отправившийся в полёт.

Я не успел даже испугаться, настолько быстро всё произошло. Но случилось то, чего не должно было случиться в принципе: звякнув, кинжал отскочил в траву, словно моя плоть оказалась твёрже гранита.

Недоумение Рэны длилось, однако, недолго. Выхватив из-за спины катану, она издала боевой клич и бросилась в атаку. Первый же удар перерубил пополам выставленную вперёд палку. А второй был призван снести с плеч мою голову.

Но…

Послышался звон бьющегося стекла, и обломки катаны разлетелись в разные стороны — словно она была сделана из хрусталя, а мою шею облегал стальной воротник.

Секунду она недоумённо смотрела на всё это, но потом её лицо исказилось от злобы вновь.

— Что ж, я могу убить тебя и голыми руками. Я достаточно сильна для этого.

И она обхватила мою голову с явным намерением свернуть её набок. Но вместо хруста позвонков раздался сухой электрический треск — как от соприкосновения оголённых проводов. Тело Рэны конвульсивно изогнулось и рухнуло на землю, корчась в судорогах. Не зная, что делать, я метался рядом, бормоча успокоительные фразы и пытаясь ухватить хотя бы за руку. К счастью, некоторое время спустя судороги прекратились сами собой, и глаза Рэны больше не светились огнём безумия. Как оказалось, она помнила всё — но так, словно оказалась беспомощной марионеткой в чужих руках.

— Представляешь, мыла на кухне посуду, и вдруг почувствовала желание уничтожить тебя. Настолько острое, что ноги сами понесли к лодочной станции, а в руках неизвестно откуда взялись нож и катана.

— То было просто наваждение. Ты ни в чём не виновата.

— Нет, виновата! Сообрази это сразу, сумела бы воспротивиться. Или хотя бы попытаться ослабить его действие. Думаешь, возникло желание просто убить, и всё? О нет, мне хотелось разорвать тебе горло и досыта напиться крови, глядя в твои стекленеющие глаза. А потом вырезать из груди сердце и полакомиться им. Подумать только, я едва не превратилась в вампиршу!

— Есть личности, обладающие даром гипнотизировать жертву и вынуждать её делать то, что в обычных условиях она никогда бы не сделала, — попытался я хоть как-то объяснить произошедшее.

Как ни странно, аргумент подействовал.

— Да, такие люди действительно существуют! Учитель мой как-то рассказывал — учителем его учителя был легендарный Сэнсэй, не проигравший за всю свою жизнь ни одного поединка и, когда подошло время, покинувший ринг, чтобы поразмышлять о смысле жизни в одном из восточных монастырей. Учитель видел его лишь раз, но и того хватило: сила воли Сэнсэя оказалась такова, что прикажи он встать перед ним на колени, и Учитель сделал бы это. Хотя тот отнюдь не робкого десятка.

— Имеешь в виду своего учителя единоборств?

— Да. Именно он научил меня основным приёмам самозащиты, и не только…

Из дальнейшего рассказа выяснилось, что Рэна частенько выступала на юношеских соревнованиях по боксу, каратэ и дзюдо. Но, помимо них, принимала участие и в боях без правил — именно там можно было заработать реальные деньги, которых так не хватало семье, влачившей в лихие девяностые полунищенское существование.

— Представляешь, сколько там собиралось мужиков при деньгах, жадными взорами наблюдавших за тем, как девочки-подростки лупят друг друга! И чем больше крови — тем выше ставки. Спасибо Учителю, оградил меня от их домогательств, объяснив особо ретивым, где крабы зимуют.

Когда она первый раз вышла на ринг, внешность милой девочки с большими глазами так понравилась зрителям, что они окрестили её:

Рэна — Невинное Личико.

Няшная внешность частенько, особенно поначалу, сбивала с толку и её соперниц, поневоле заставляя расслабиться. Своё заблуждение они осознавали лишь когда оставались с разбитыми носами, выбитыми зубами и сломанными челюстями. Сама Рэна на публике всегда сохраняла хладнокровие, не давая воли чувствам, не радуясь чужим поражениям и не огорчаясь своим. Поэтому очень скоро к ней прилепилась иная кличка:

Рэна — Холодная Сука.

Увы, ей не суждено было стать легендой кикбоксинга. Во время одного из поединков произошла трагедия: сокрушающий удар, призванный отправить соперницу в нокаут, угодил той прямиком в висок.

— Мучилась она недолго: две минуты агонии, и всё. Нет, ко мне претензий не было никаких, бой вёлся по-честному. И. как обычно бывает в подобных «мероприятиях», её смерть выдали за несчастный случай. Но мне от того легче не стало. И я приняла решение уйти оттуда, хотя деньги сулили просто бешеные, если останусь. Спасибо Учителю, он понял и поддержал меня. Единственно, пришлось отработать бои, проплаченные заранее, но после этого всё.

— Так вот что ты имела в виду, сказав — убивать, мол, не впервой.

— Да. Но я не хотела ни тогда, ни сейчас. Надеюсь, в следующий раз мне удастся справиться с наваждением. Теперь я буду готова.

Заметив в траве кинжал, я, любопытствуя, взял его в руки.

Внезапно он взорвался, как хлопушка, распавшись на тысячи разноцветных пикселей.

Это стало последней каплей — не выдержав напряжения, Рэна расплакалась. Мне пришлось её успокаивать.

— Ну, ну, не плачь, всё закончилось. И теперь всё будет хорошо…

Постепенно она перестала всхлипывать, и мы сидели рядом. Она доверчиво прижималась ко мне, а я, расхрабрившись, обнял её за плечи. Близость её тела возбуждала, и желание появилось вновь — настолько острое, что буквально сжигало внутренности. Наши губы встретились, ещё и ещё, и вскоре мы уже не могли оторваться друг от друга. Со стороны, наверное, это могло показаться даже забавным — сижу и целуюсь взасос с девчонкой, ещё полчаса назад готовой пить мою кровь и съесть моё сердце.

Недаром слова «кровь» и «любовь» так хорошо рифмуются вместе…

В какой-то момент я уже не мог сдерживать себя и решился на признание.

— Рэна, я люблю тебя! Всей душой и всем сердцем! И прошу лишь об одном: будь моей!

— Ты тоже нравишься мне. Но мы не можем быть вместе.

Как гром среди ясного неба.

— Почему?!?

— То, что произошло сегодня, будет вечно стоять между нами. Ты будешь бояться, что я вновь превращусь в чудовище. А там, где страх, места нет любви.

Я досадливо отмахнулся — какие пустяки! Но, оказалось, была причина и посерьёзнее.

— Не заметил разве, какими по-щенячьи влюблёнными глазами на тебя смотрит Юки? Если ты её бросишь, то разобьёшь ей сердце. А это, поверь, очень больно.

— Ради тебя я готов отказаться от неё! Именно ты — моя истинная любовь!

— Извини, но я не передумаю. Моё решение окончательно.

— Как ты можешь так спокойно говорить?!? Да у тебя… у тебя сердце из камня!

— Спасибо за комплимент, — усмехнулась Рэна. — Недаром меня прозвали Холодной Сукой. А по поводу каменного сердца — ещё вопрос, у кого из нас оно. Не ты ли минуту назад был готов безжалостно бросить Юки? Несмотря на то, что она тебя очень любит? И, между прочим, спасла тебе жизнь!

— Каким образом?

— Если бы не она, ты ещё вчера остался бы гнить там, в туннелях.

— Так вот почему ты так настойчиво рвалась составить мне компанию!

— Да. Но в её присутствии кровавое безумие отступало.

Несмотря на переполнявшие чувства, мне сразу всё стало ясно. Программа ликвидации включалась лишь если поблизости не было свидетелей. Рэна могла запросто положить в старом лагере нас всех, но создатели программы решили перестраховаться — а вдруг свидетелей окажется слишком много, и они сумеют дать отпор? По-своему разумно, ведь рано или поздно наступит момент, когда рядом не будет никого.

Возможно, взяв кого-нибудь с собой я избежал бы сегодняшней участи. Но зато теперь я знал, как действуют агенты Матрицы.

А вот Рэна… не сегодня так завтра я всё равно признался бы ей в любви. Более того, за ночь, проведённую с ней, я готов был заплатить собственной жизнью.

Кажется, такое уже случалось в истории…

Но всё оказалось напрасно — она уходила и не изменила бы своего решения, даже если бы я бросил к её ногам все сокровища мира. Она стала сильной, а я… я так и остался слабым.

Тут душевные силы оставили меня окончательно — упав на колени, я разрыдался, как младенец. Слёзы буквально душили меня.

И вдруг я ощутил прикосновения к собственной голове. Рэна гладила меня по волосам.

— Прости, если причинила тебе боль. Но скоро ты поймёшь: так будет лучше для всех. Только обещай, что не пойдёшь вешаться или топиться. Ты сильный, и сумеешь преодолеть минутную слабость.

— Легко тебе такое говорить…

— Легко?!? Думаешь, легко мне было, когда убила ту девчонку? Я до сих пор прихожу на её могилу прощения просить. Пойми, за всё в этой жизни приходится платить. И мы в ответе за тех, кого приручили. Пожалуйста, не держи на меня зла. И если понадобится моя поддержка, можешь на неё рассчитывать.

Эх, если бы мне нужно было от неё именно это!

Под конец она предложила помочь собрать ягоды, но я гордо отказался. Рэна лишь хмыкнула — типа, как знаешь, села в лодку и уплыла обратно. Невидящими глазами я смотрел ей вслед, а откуда-то издалека доносилось:

Яд — вкус твоих губ, запах волос,

блеск твоих глаз, тепло твоих рук.

Смертельный яд — в нём жажда дорог,

Растаявший дым, и следом за ним

Развенчанный Бог

Мёртвое море твоей любви

Я выпил до дна.

Новая жизнь, и всё впереди.

Но как всегда, я остаюсь один!

Что ж, как ни тяжело на душе, придётся пережить это. С началом нового цикла я смогу переиграть ситуацию. Хотя, скорей всего, вместо Рэны на её месте окажется совсем иная личность. Но какой у меня выбор? Разве что между плохим и очень плохим…

Show must go on…

Глава 12

Глава 12.

Некоторое время спустя, слегка отойдя от шока, я всё же нашёл в себе силы собрать корзину земляники и вернулся с ней в лагерь. Оксана Дмитриевна пожурила, конечно, за долгую отлучку, но не сильно — торт всё равно планировался как десерт после праздничного обеда, так что времени испечь его хватит. Одна лишь незадача: сахара на кухне осталось совсем мало, может не хватить — на чай ведь тоже нужен. Поэтому если принесу пару пачек рафинада, будет совсем замечательно.

И послала — куда бы вы думали? — в библиотеку! Раньше я обычно бегал туда за мукой, а за сахаром — в пристанище кибернетиков, раз за разом отказывавшихся помогать мне дотащить до столовой мешок с ним. Да, Лариса в чём-то была права, характеризуя их не самым лестным образом. С пачками рафинада проще — дотащу без проблем.

И лишь на полпути пришло осознание — мне тяжело будет смотреть в глаза Юки, которую я едва не предал. И втройне тяжелее было бы, если бы предал. Неужели Рэна оказалась права? Хотя от этого не легче.

Кое-как натянув на лицо маску беззаботности, я переступил порог библиотеки.

— Привет! Говорят, у тебя тут водится сахар!

Юки взволнованно уставилась на меня.

— Что-то случилось?

— Вроде ничего особенного, а почему спрашиваешь?

— Да на тебе лица нет!

Я недооценил силу женской интуиции: вряд ли она могла прочесть на моём лице что-либо, но сердцем почувствовала — у её парня камень на душе.

Подскочив, она метнулась к двери и заперла её изнутри на защёлку. А потом, схватив за руку, потащила за стеллажи — туда, где нас никто не смог бы заметить, даже взглянув в окно.

— Погоди, любимый, сейчас тебе станет легче…

И, опустившись передо мной на колени, принялась расстёгивать ширинку.

Что ж, она всегда имела склонность к нетрадиционным формам секса.

Мику стала моей четвёртой любовью — как раз после того случая с Леной. Весёлая и позитивная, она в принципе устраивала меня всем, кроме своей неуёмной болтливости. Но, в конце концов, это не самый большой недостаток. К тому же, в нынешнем своём воплощении она куда менее болтлива и намного более умна.

Юки принялась за дело, и мысли о Рэне постепенно улетучились из моей головы. И мне действительно стало легче.

Рафинад в столовую мы относили уже вдвоём. И вовремя: через несколько минут начался обед. Оксана Дмитриевна даже произнесла речь — короткую, но очень эмоциональную. В которой выразила надежду, что больше никто из пионеров теряться не станет, а те, кто не боится идти на выручку даже в такие мрачные места, как старый лагерь, вдвойне молодцы. Именно так и должны поступать настоящие пионеры!

А после обеда и поедания торта все отправились в поход. Мы с Юки, естественно, шли вместе, держась за руки; в какой-то момент, обернувшись, я заметил улыбку на устах Рэны. Но не презрительную или издевательскую, скорее одобряющую.

Интересно, чего ей это стоило? Ведь она могла запросто отбить меня у Юки. То, что она сделала, можно было расценить как слабость — принято считать, что в любви, как на войне, все средства хороши. Но иногда и в слабости есть своя особая сила.

В походе и у костра мы с Юки откровенно скучали — народ кучковался каждый сам по себе или мелкими группками, присоединяться к кому-либо лично у меня не было никакого желания. Как, впрочем, и у неё. И в какой-то момент до нас дошла одна и та же мысль — делать нам тут нечего, лучше сбежать туда, где не станут доставать нудными разговорами. И где мы будем вдвоём, и только вдвоём.

И Юки предложила сплавать на остров, на котором ещё не была ни разу. Она, может, и не была, а я… Но спорить не стал. Вряд ли Рэна второй раз заявится туда, к тому же все точки над i уже расставлены. Юки даже рвалась помогать мне грести, однако я мягко, но решительно отказал: с непривычки лишь натрёт мозоли и будет скорее мешать, чем помогать. А я уже столько раз курсировал туда-обратно, что кожа на ладонях огрубела. Заодно и мышцы подкачал неплохо. Ну, хоть какая-то польза от бесконечного лета в «Совёнке».

Очутившись на берегу, мы некоторое время любовались окружающим миром. А потом на ум пришли совсем иные мысли.

— Кажется, за мной остался долг, — проникновенным шёпотом произнёс я.

— Какой?

— Ложись на песок, расслабься, и закрой глаза. Гарантирую, больно не будет.

Юки послушно исполнила требуемое, а я, аккуратно стянув с неё трусики, сделал ей куни. От которого она оказалась в полном восторге.

— Такого опыта у меня ещё не было! Мне казалась, парни вообще не любят делать это, считают унижением для себя. А ты?

— Я, как современный человек, за полное равноправие полов.

— Хорошо, что так думаешь. Один мой знакомый на полном серьёзе утверждал — женщина обязана во всём подчиняться мужчине и исполнять любые его прихоти. Сам же мужчина никому ничего не должен, он — хозяин и господин.

— Что поделаешь, домостроевские взгляды ещё сильны в нашем обществе…

Развивать эту тему мы не стали, сочтя куда более интересным занятием наслаждение друг другом.

— Теперь я понимаю, почему многим художникам и скульпторам, прежде чем взяться за работу, вначале нужно было переспать со своими натурщицами, — задумчиво произнесла Юки, когда мы взяли тайм-аут. — После секса приходит вдохновение, помогающее творить. Причём творить вещи на таком уровне мастерства, на какой ты не смог бы выйти иначе. Я сейчас ощущаю такой прилив душевных сил — словами не описать! Мысли словно сами рождаются в голове! Вот и по поводу твоей идеи насчёт маленького волшебника: знаю, как сделать ещё круче! Он попадает не просто в замок, населённый колдунами, а на иную планету, где находится школа, обучающая магии и чародейству! И учатся там создания, которые у нас считаются сказочными — светлые и тёмные эльфы, орки, оборотни, Дети Стихий и другие. Мальчик оказывается среди них единственным землянином, более того — единственным, у кого нет врождённого магического дара! Но это не помешает ему найти друзей и вместе с ними отправиться навстречу самым настоящим приключениям! А потом выясняется, что дар у него всё-таки есть, причём очень необычный — он умеет останавливать время! Совсем ненадолго, но достаточно, чтобы осуществлять задуманное. А потом им придётся вступить в борьбу с директором школы, который оказался первостатейным злодеем и возжелал принести их всех в жертву. Но им удастся разрушить его зловещие планы, хотя сам директор успеет спастись бегством, поклявшись вернуться и отомстить!

Глаза её горели творческим азартом. Будь на пляже ручка и бумага, она немедленно принялась бы записывать собственные мысли. С диктофоном тут тоже был напряг.

Слегка остыв, она решила зафиксировать всё это завтра, пообещав самой себе удержать всё в памяти. И мы остались на острове — в принципе, какая разница, где провести эту ночь?

К счастью, Юки оказалась жаворонком — подняла меня на заре. И мы успели на завтрак в столовую.

Ещё там, в её стенах, я ощутил странное внимание к нашим персонам — словно окружающие знали некую тайну, неведомую только нам. Тайное, впрочем, очень скоро стало явным.

После завтрака Юки сразу же умчалась в библиотеку записывать мысли, пока не выветрились из головы. Ну а меня задержала Оксана Дмитриевна, вызвавшаяся проводить до домика, где провела воспитательную беседу.

— Семён, — начала она чуть смущённо, — я всё понимаю: юность, лето, гормоны, но вы бы всё-таки выбирали места поукромнее…

— Мы же на острове были!

— Так-то оно так, но ведь остров не за тридевять земель отсюда…

Более конкретно ситуацию чуть позже описала Алька, когда я был на полпути к библиотеке.

— Герою-любовничку физкульт-привет! — без всяких церемоний начала она. — Круто вы вчера на острове с Юки кувыркались, всему лагерю на загляденье!

Внутри меня всё так и оборвалось. Кое-как справившись с волнением, выпытал подробности.

— Саня заметила, как вы уплыли на лодке, и растрезвонила всем. Ты же знаешь, у неё язык без костей! Юрик бинокль притащил, ну мы и не отказали себе в удовольствии на вас полюбоваться. Под конец, правда, заявилась Рэна, народ разогнала, бинокль отобрала, а Юрику едва не надавала по шее, заявив — иди, мол, себе для таких забав кого-нибудь найди, если кто вдруг согласится.

Ай да Рэна! При всём желании я не мог сердиться на неё, лишь восхищаться.

Разумеется, вся эта информация была немедленно донесена до Юки.

— Саня, значит, постаралась, — в её голосе я почувствовал закипающий внутри гнев. — И это в благодарность за то, что каждый день снабжала её мангами! Ну ничего, пусть только заявится сюда!

— Если можно, без рукоприкладства, ладно?

— О, не волнуйся, мы, восточные женщины, знаем много способов отомстить нежно.

Ждать долго не пришлось — Саня оказалась легка на помине.

— К сожалению, комиксы закончились, — с лучезарной улыбкой встретила её Юки. — Зато есть «Камасутра», там тоже много забавных картинок! Желаешь взглянуть?

Покрасневшую до корней волос Саню как ветром сдуло.

— Вряд ли она заявится сюда вновь, — прокомментировал я.

— Невелика потеря. С ней всё равно ни о чём толковом поговорить нельзя было. Не то, что с тобой! Кстати, посмотри, сколько я уже успела накарябать!

Всего за какой-то час она исписала пять страниц.

— Ого! С такими темпами ты через месяц целый роман изобразишь!

— Вряд ли. Вдохновение не каждый день приходит, иногда неделями из себя слова не выдавишь. По крайней мере, так случалось у известных писателей.

— Надеюсь, оно не станет оставлять тебя надолго!

— Если только рядом не будет находиться его источник, — лукаво улыбнулась Юки, глядя на меня. — Между прочим, мне ещё одна идея в голову пришла, хотя серьёзно над ней пока не думала. Слышал о «попаданцах»? Ну, это те, кто случайно оказывается в прошлом и пользуется моментом, чтобы изменить ход истории! Помогает выиграть битву, которая в реальности была проиграна, спасает учёного, не успевшего сделать гениальное изобретение, становится помощником мудрого правителя, ведущего свой народ к процветанию. Как считаешь, идея интересная?

— А тебе доводилось видеть хоть одного «попаданца»?

— Нет, откуда? Это же фантастика!

— Ну так посмотри!

На библиотечную стойку я выложил пятирублёвую монету. Глаза Юки расширились до пределов, дозволенных природой.

— 2019-й год…, - благоговейно прошептала она. — Значит, ты и вправду из будущего? Стоп, а почему на гербе орёл с коронами? Россией вновь правит царь??

— Что-то вроде того, — усмехнулся я.

— Получается, всё было напрасно?

— Что именно?

— Революция, семьдесят лет советской власти, перестройка — всё коту под хвост?

Да, такого вопроса от прежней Мику я никогда бы не услышал. Равно как и от любого другого обитателя «Совёнка». Но у меня и не было на него ответа.

— Я должна обязательно попасть в твоё будущее! — загорелась идеей Юки, словно окажись там, и тут же кинулась бы на улицу строить баррикады.

— Да я и сам не уверен, удастся ли мне вообще вернуться туда. Получилось так, что заснул в автобусе зимой, а проснулся — вокруг лето и пионерлагерь. А почему так получилось — кто знает? А вдруг я навсегда останусь здесь, в прошлом?

— Не переживай, даже если так, я буду рядом. Моя семья примет тебя, и вы с моим папой подружитесь обязательно!

Тоже вариант, кстати, подумал я. Ведь даже если выход из мышеловки откроется, где гарантия, что вернусь туда, откуда прибыл? Про то, что я в «Совёнке» не один десяток смен, упоминать не стал — Юки, разумеется, поверит и в это, но может впасть в отчаяние. Зачем разочаровывать её раньше времени?

Я кивнул в знак согласия и после недолгой дискуссии мы решили провести нашу последнюю в лагере ночь опять на острове, но на той его оконечности, которую с берега даже в подзорную трубу не разглядеть. Юки на всякий случай взяла с собой блокнот и ручку — а вдруг опять накатит вдохновение?

Ночь прошла замечательно — мы встретили вместе закат, поплавали голышом, а потом вновь любили друг друга, пока усталость не взяла своё.

А по возвращении на следующий день в лагерь были сборы. Юки очень волновалась, я же был более-менее спокоен — скорей всего, вновь окажусь в «Совёнке». Ну а если удастся выбраться, тогда и будем разбираться с ситуацией.

— Главное, чтобы время не подшутило над нами, отправив меня обратно в будущее, а тебя оставив в прошлом.

— А давай всю поездку держаться за руки! Тогда у нас всё получится!

Красиво сказано, но сбудется ли? Однако чем чёрт не шутит, а вдруг свершится чудо? В принципе, я ничего не имел против знакомства с папой-японцем. Да и Япония, если вдуматься, далеко не самая плохая страна…

Глава 13

Глава 13.

Очнувшись, я вновь обнаружил себя в «Икарусе». Юки рядом не было. Вспомнились лишь её слова, сказанные перед тем, как сознание окончательно провалилось во тьму:

Если судьба окажется слишком жестокой и разлучит нас, я обязательно раздобуду Вещее Перо, всё написанное которым воплощается в реальность. И тогда я смогу воссоединить наши судьбы.

Эх, Мику! Такие перья только в сказках и водятся. Но лучше верить в иллюзии, чем не верить вообще ни во что — тогда душа очень быстро ожесточится. Или, напротив, впадёт в апатию, став ко всему равнодушной.

Что ж, посмотрим, перетасовала Судьба свои карты, и если да, то какой расклад меня ждёт. Взглянув сквозь стекло, я заметил новый номер на знаке автобусной остановки — 433. И новое название лагеря — «Лосёнок».

А стоило покинуть автобус, появилась и Славя, вот только немного не такая, к какой привык: волосы распущены, сама одета в военную форму, на голове офицерская фуражка, а на левом рукаве красная повязка с белым кругом и готической буквой F внутри него.

Неужели занесло в военно-патриотический лагерь? Только этого и не хватало для полного счастья.

Девушка терпеливо ждала, когда подойду поближе.

— Опаздываешь! — без всякого намёка на улыбку произнесла она.

— Так ведь как автобус приехал, — виновато разведя руки в стороны, промямлил я.

— Мог бы выехать пораньше. Ладно, пойдём, выдам униформу.

— А потом покажешь, где живёт вожатая?

— Я вожатая, — безапелляционно заявила Славя.

Вот так фокус!

— Поздравляю с повышением!

— Спасибо. А теперь идём!

Возражать не стал, с такой суровой Славей особо и не поспоришь. Оказавшись на площади, я обратил внимание, что место Генды на постаменте занял сурового вида мужчина в вышитой рубашке и шароварах, с вислыми усами и чубом на гладко выбритой голове.

— Это великий князь Святослав, собиратель земель славянских, предательски убитый половцами, — заметив мой интерес, пояснила провожатая.

Хм. Насколько помню, в реальной истории князь Святослав был убит печенегами, а половцы появились лишь столетием позже. Но, похоже, разрабов Матрицы подобные мелочи совершенно не волновали.

А вот и Мику показалась вдали. Однако, заметив нас, развернулась и почесала обратно. Точно так же минутой позже поступил и Электроник. Интересно, почему? При случае расспрошу обязательно.

Добравшись до склада, Славя отперла дверь и зашла внутрь. Эх, повторить бы фокус, проделанный со Стасей, но интуиция подсказывала — неприятности потом гарантированы, причём очень большие. Поэтому попросту последовал за ней.

Оглядев стеллажи, она нашла подходящий для меня комплект одежды и обуви.

— Я выйду, а ты пока переодевайся. Нечего в дранье ходить!

Насчёт дранья я мог бы поспорить: одежда пусть и не новая, но всё-таки не бомжовая. А с другой стороны, болтаться по лагерю в зимнем прикиде тоже не комильфо.

Комплект включал гимнастёрку, военного покроя брюки, лёгкие сапоги и пилотку. Само собой, прилагались пионерский галстук и значок.

Переоблачившись, вышел наружу.

— Так-то лучше! — одобрила Славя. — А теперь нужно подыскать тебе койко-место. Все домики уже заняты, кроме домика вожатой…

— Что ж, поживу там, — с притворным вздохом согласился я.

— Мальчики должны жить с мальчиками, а девочки с девочками, таков порядок! — отчеканила «вожатая».

Фраза прозвучала двусмысленно, но заостряться на этом я не стал.

— Порядок должен быть во всем. Железный порядок. Eisen ordnung. Придётся подселить к Боре и Эрику. Да, наверное, так будет лучше.

Селиться к кому-нибудь третьим желания не было никакого, слишком уж привык к соседству с Ольгой Дмитриевной. Но встретившись взглядом с её серо-стальными глазами, понял — любые возражения будут бесполезны.

— Вон в том углу раскладушка, а вот тут — комплект постельного белья. Бери, и вперёд.

Помогать мне она, естественно, не собиралась в принципе. Кое-как, пыхтя и спотыкаясь (ведь и собственную одежду пришлось тащить тоже), потащил на себе весь этот груз.

На моё счастье, нам на глаза вновь попался Электроник, пресловутый Эрик. Но теперь сбежать у него не получилось.

— Halt! Komm zu mir! — скомандовала Славя, и тот нехотя подошёл.

— Этот пионер будет жить с вами. Бери его раскладушку и тащи в домик.

— Да у нас и так места мало…, - заканючил Эрик, да не тут-то было.

— Молчать! Быстро взял, и шагом марш!

Круто она завернула, усмехнулся про себя я. Эрик обречённо вздохнул, забрал у меня раскладушку и поплёлся к себе. Славя ненадолго меня задержала.

— Как обустроишься, жди сигнала на ужин. Здание столовой тебе покажут.

Где находится столовая, я прекрасно знал и сам, но промолчал — поспешил догнать Электроника.

Эх, давно не приходилось спать на раскладушке…

Шурик, точнее Боря в нынешнем своём воплощении, тоже не слишком обрадовался моему к ним подселению.

— Целый домик пустует! А тебя к нам третьим засовывают!

— Так распорядилась Славя, — виновато ответствовал я.

— Какая ещё Славя? Её зовут Сталина!

— Сталя, стало быть?

— Не вздумай при ней такое ляпнуть! Ланка уже попробовала, та в результате ей так заехала, что кровь из носа. А ещё у неё плётка есть, сам видел!

Славя, и с плетью? Час от часу не легче. Хорошо хоть, не с ножом.

Мы отодвинули от окна стол, и на его место поставили раскладушку. Едва сделали это, послышался горн, созывавший на ужин.

Отправившись в столовую втроём, на полпути встретили девушку, одетую явно не по уставу — чёрное платье и юбка, иссиня-чёрные волосы и антрацитовые глаза. Пионерский галстук смотрелся на ней инородным телом, а под ним на груди болтался огромный посеребрённый крест с надписью: ‘Gott mituns’.

— Это Лика, она гот, — шёпотом пояснил Эрик. — Вот, смотри! Эй, Лика, мы все умрём?

— Мы все уснём, — отозвалась та.

От её замогильного шёпота стало не по себе. Так вот какое оно, нынешнее воплощение Лены. От Рэны не осталось и следа.

Следом мне повстречалась Ульянка. Она сильно изменилась (узнал её лишь по причёске) — стала выше ростом и выглядела теперь скорее 16-летней, вдобавок вместо пионерской формы одета в футболку с изображением орла со стрелами на фоне американского флага. И звали её теперь Ланкой. Помахав нам в знак приветствия, она поспешила занять своё место в столовой.

И уже там я увидел новое воплощение Алисы — Марину. Пообщаться с ней я, правда, не успел — под конец ужина заявилась Сталина. За пояс у неё и вправду была заткнута плеть.

— Отряд, слушай объявление! После ужина — отбой, всем спать! Я буду патрулировать территорию, и если замечу, что кто-то шастает по лагерю…

В столовой воцарилась гробовая тишина.

— …тот будет отправлен на общественно-полезные работы. Завтра с утра — завтрак, потом смотр. Явка обязательна. Всем понятно?

Кто-то выдавил из себя «Да», кто-то просто кивнул головой.

— Не слышу…

На этот раз возгласы «Да!» послышались со всех сторон, и намного отчётливее.

— Так-то лучше. А теперь вам даётся минута для того, чтобы очистить от себя столовую. Кто не успеет, или покинет её последним, тот останется прибирать за остальными. Время пошло!

Ох, что тут началось! Роняя на пол тарелки с недоеденной пищей, опрокидывая стулья, пионеры бросились к выходу, сразу образовав в дверях пробку. Я не собирался участвовать в этом балагане, спокойно дожидаясь, когда вовсю работавшие локтями пионеры очистят проход.

И, естественно, оказался последним.

— Ты не очень-то спешил, — язвительно произнесла Сталина. — Что ж, принимайся за работу. И постарайся управиться до моего возвращения.

И ушла — судя по всему, следить, как выполняется её распоряжение насчёт тишины после отбоя. Мне же не оставалось ничего иного, как устранять последствия разрухи, вызванной человеческим фактором. Ну и заодно перекусил оставшимися накухне харчами, поскольку поужинать толком не успел.

А ведь бывали времена, когда меня, оставшегося без ужина из-за Ульянкиных проделок, ты приводила сюда и кормила булками с кефиром. Когда это случилось в первый раз, меня до глубины души потрясла подобная забота. Поэтому именно ты и стала моей первой любовью. Как же ты могла пасть так низко? Оставалось лишь утешаться древней мудростью — ничто не вечно под солнцем, пройдёт и это. Всего лишь шесть дней продержаться, в новую смену её здесь скорей всего уже не будет.

Но эти шесть дней ещё нужно пережить.

К моменту возвращения «вожатой» порядок в общем и целом был наведён.

— Ладно, на сегодня с тебя хватит, — поджав губы, согласилась она. — Отправляйся спать!

Пришлось идти, куда было велено — Сталина топала следом, и грохот её кованых сапог разносился по всей округе. Вот же угораздило оказаться в концлагере, обречённо подумал я. Просто так теперь и до медпункта не прогуляешься. По крайней мере, не в эту ночь.

Когда вернулся в домик, парни ладили удочки — собирались с утреца пораньше сгонять на рыбалку.

— Разве не в кружок кибернетиков? — пошутил я.

— А чего мы там забыли? Очковая кобра и без нас прекрасно справится.

Вот так фокус! Шурик и Электроник в моём сознании настолько прочно ассоциировались с кружком, что я и помыслить не мог об ином для них амплуа.

— А успеете до завтрака?

— Успеем! В четыре утра встанем, вон, будильник уже завели. Если хочешь, давай с нами, запасная удочка найдётся!

— Я лучше отосплюсь. А то чует моё сердце — завтрашний день горячим выдастся. Что за смотр нам обещали, не в курсе?

— Не! Но ничего хорошего от него не ждём. Про эту Сталину, — тут Боря перешёл почти на шёпот, — слухи разные ходят. Вроде как успела поработать надзирательницей в колонии для малолетних преступниц. И там лупила их почём зря за любую провинность. Одну даже насмерть прибила. Её там ненавидели по-чёрному, однажды едва не прирезали. Она после этого настолько озверела, что начальству пришлось её уволить.

— И у неё, говорят, не только нож есть, — заговорщически добавил Эрик.

— А что ещё? Крупнокалиберный пулемёт?

— Зря смеёшься. Ланка вон уже дозубоскалилась.

— Ладно, переживём, авось всё обойдётся. Срок нам всего лишь до конца смены. А с пойманной рыбой что собираетесь делать?

К моему удивлению, над подобным вопросом они даже не задумывались.

— Поймаем, а там видно будет.

— Ну вы её хоть варить или жарить умеете?

— Не-а!

— Тогда несите в столовую, авось там из неё уху сварят.

— Это ты здорово придумал! — просиял Боря. — Так и сделаем!

Грохот кованых сапог раздался где-то поблизости, и я счёл за благо побыстрее раздеться и юркнуть под одеяло.

Глава 14

Глава 14.

На завтрак парни всё же умудрились опоздать. Вдобавок улов оказался не очень — всего три плотвы, которые, чтобы не позориться, они выбросили обратно в реку. Хорошо хоть, успели на смотр — в той же самой одежде, в которой ловили рыбу.

Выстроив нас в линейку на площади и оглядев, Сталина скривилась от отвращения. Эрик оказался прав: кроме плети, которую она держала в правой руке, к поясу были прикреплены ножны, откуда выглядывала рукоять армейского ножа. И я почему-то ничуть не сомневался — она умеет им пользоваться.

— Ну и отребье мне досталось. Ну ничего, я сделаю из вас настоящих пионеров. Вот ты, — указала она на Лику, — где униформа?

— А она гот, поэтому в чёрном, — пояснила стоявшая рядом Евгения.

— Schweigen! В пионерских рядах не должно быть готов, эмо и прочих пи…в! А ну, живо переодеваться!

Свистнула плеть, и, вскрикнув от боли, Лика убежала.

— Теперь вы, — Сталина перенесла своё внимание на Борю и Эрика, — почему униформа в грязи?

— В яму упали! — бодро отрапортовался Боря.

— Я вам сейчас такую яму покажу, навек запомните! Долбо…бы! А ну, три шага из строя! Лечь-встать! Лечь-встать! Лечь-встать! Обратно в строй!

И если мат в устах Ларисы был созвучен её образу и почти не напрягал, то слышать такое от Слави… уши завяли очень быстро.

Следом она принялась за Мику, которую в новом воплощении звали Янлин — её мать была китаянкой.

— Почему хвосты до колен? У настоящего пионера должна быть короткая стрижка!

О том, что у самой волосы до пятой точки, никто не стал вспоминать.

По мелочам досталось и остальным. Закончив смотр, Сталина скомандовала:

— А теперь по казармам и переодеваться в спортивную форму! Через полчаса жду всех на стадионе!

Само собой, и двадцати минут не прошло, как все мы уже прибыли куда было велено. Вновь построение в линейку, и опять кислая физиономия у «вожатой», также переоблачившейся в спортивную форму:

— Ну и фигуры! Сразу видно — вместо занятий спортом курение, пьянки и прочие непотребства. Придётся заняться этим вплотную. Для начала бег, десять кругов по стадиону. Все за мной!

К концу последнего круга на всех нас было жалко смотреть. Раскрасневшиеся, тяжело дышавшие, пот градом. И лишь Сталина выглядела как огурчик — даже не запыхалась.

— Да-а, как с такими успехами вы станете защитниками своей отчизны? Швайнепионирэн! Ладно, пять минут передышки, потом подтягивание, отжимание, прыжки в длину.

В общем, когда прозвучал сигнал на обед, у нас едва хватило сил доплестись до столовой, несмотря на бодрое звучание из репродукторов ‘Morgen muss mein Schatz verreisen’. Что же будет дальше, с ужасом думал я — при такой интенсивной «спортотерапии» мы в конце смены тут все трупами поляжем. Ведь как пить дать после обеда нас опять погонят на стадион. Надо найти хоть какой-нибудь выход из положения.

И он был найден — но, как потом оказалось, себе на голову.

Когда Сталина объявила о продолжении спортивных занятий, я внёс предложение вначале позагорать и искупаться — ведь солнечные ванны и водные процедуры также закаливают организм.

Подумав немного, она согласилась.

— Так, все надеваем купальные костюмы, и на пляж!

Народ на жарком солнышке расслабился быстро — но только не «вожатая», в какой-то момент объявившая:

— А почему никто не купается? Плавать-то хоть умеете?

Несколько голосов ответило «Да».

— Замечательно. А ну, кто со мной наперегонки во-он до того острова и обратно? Вернувшийся на пляж раньше меня получит освобождение от всех повинностей, как боевых, так и трудовых.

Я отказался сразу, прекрасно зная — Славя отличная пловчиха, и мало кто сможет состязаться с ней на равных.

— А если я проиграю? — предусмотрительно поинтересовался Боря.

— Будешь после отбоя чистить на кухне картошку.

Пионерский энтузиазм сразу угас у большинства. Рискнуть отважились лишь двое.

— Ещё не передумали? Тогда вперёд!

Боря слился на полпути. Марина оказалась более стойкой и даже добралась до острова… вот только Сталина уже вовсю плыла обратно.

— Что ж, сами напросились. Пеняйте теперь на себя. Три мешка картошки будут ждать вас на кухне.

— Три мешка?!? — охнула Марина. — Да нам и за ночь столько не одолеть!

— Но никто вас насильно в воду и не тащил, разве не так? — с издевательской улыбкой осведомилась Сталина. — К тому же условия соревнования вам были известны. Однако если очень не хочется…

На секунду она призадумалась.

— Видишь этот сброд? Ткни пальцем в любого, и тот, в кого попадёшь, будет заниматься этим вместо тебя.

На пляже воцарилась гробовая тишина.

Марина думала недолго.

— А вот пусть он!

И указала на меня.

Послышался дружный выдох облегчения — как в классе, когда строгая учительница вызывает кого-либо к доске, а остальные радостно переводят дух — не их вызвали!

Увы, это не Лариса, которая никогда не стала бы переводить на другого стрелки. Более того, окажись она здесь, между ней и «вожатой» состоялся бы бой. И не до первой крови, а до смерти. Потому что между такими, как Лариса, и такими, как Сталина, нет и никогда не будет ничего общего. Они словно олицетворения сил Порядка и Хаоса, мир между которыми невозможен в принципе. Они извечные враги, и у каждого своя правда. Как там у Цоя — «но кто-то станет стеной, а кто-то плечом, под которым дрогнет стена».

— Всё понял? — строго посмотрела на меня «вожатая».

— Да, — обречённо подтвердил я.

Неожиданно у меня нашлись заступники.

— Марина, ты в своём уме?!? — выскочила вперёд Ланка. — Это называется предательством!

— Schweigen! — заорала на неё Сталина.

Плеть ожгла плечо Ланки, но та не издала ни звука, лишь покрепче стиснула зубы.

— Желаешь присоединиться к ним? — ехидно осведомилась Марина.

— И присоединюсь! Назло тебе! Ты мне больше не подруга!

— Ну и обойдусь! Тоже мне выискалась, засранка малолетняя!

Сталина наблюдала за всем этим с довольной улыбкой, даже не пытаясь прекратить ссору. Очевидно, лицезрение подобных сцен доставляло ей удовольствие.

— Ну а теперь, — спокойно дождавшись, когда девчонки устанут ругаться друг с другом, произнесла она, — бегом переодеваться обратно в униформу, а потом собираться на площади.

Под бравурное ‘Wenndie Soldaten’ мы поспешили обратно в лагерь. Если не на стадион, значит, мучить кроссами и всякими там отжиманиями не будут, подумал я. Занятия спортом, кто спорит, вещь нужная и полезная, но не когда над тобой висит угроза наказания.

Однако лучше уж кросс, чем та шагистика, которую устроила нам Сталина. Разучивали команды «смирно», «направо», «налево», «кругом», тонкости ходьбы строевым шагом и ритуал отдания чести командиру. А под конец состоялся урок «патриотического воспитания». Его суть сводилась к следующим постулатам:

1) Вокруг нас враги, которые только и ждут момента, чтобы напасть и обратить всех славян в рабство.

2) Половцы — мерзкие твари, жалкая пародия на человека. Хитрые и вероломные, договариваться о чём-либо с ними бесполезно. Поэтому долг каждого честного пионера — найти и уничтожить врага. Хороший половец — мёртвый половец.

3) Враги есть не только внешние, но и внутренние. Есть те, кто, польстившись на половецкое золото, занимаются вредительством — портят имущество, травят еду в столовой. И их прихвостни, морально разлагающие коллектив байками о миролюбивости врага и бесполезности борьбы с ним. Обо всех, кто занимается подобными вещами, честный пионер обязан докладывать в комендатуру.

4) Наша сила — в сплочённости. Только единый коллектив, беспрекословно подчиняющийся своему вождю, способен дать отпор врагу.

5) Чтобы стать настоящим воином, пионер обязан быть сильным и стойким. Ежедневные физические занятия спортом и общественно-полезной деятельностью способствуют этому. А вот чтение книг не приветствуется, от них в голове появляются дурные мысли, отвлекающие от борьбы и ослабляющие морально.

6) Война с врагом невозможна без оружия, и долг каждого настоящего пионера — в максимально короткие сроки обучиться владению им. В ближайшее время в лагерь завезут оружие и боеприпасы, и тренировки сразу же начнутся.

7) Важны не только владение оружием, но и высокий моральный дух воина. Никакой жалости к врагу, никакого милосердия. Совесть — химера. Только умелый и безжалостный воин способен стать победителем.

— Всё понятно? — поинтересовалась Сталина, закончив ездить по мозгам.

— Jawohl, meine führerin! — шутя отрапортовал я.

Сталина сразу подобрела.

— Понятно, как нужно отвечать? То-то же! Ладно, отдыхайте до ужина, потом отбой.

— А ты, — указала она на меня пальцем, — не думай, будто заслужил освобождение от наказания.

Я на это и не рассчитывал. Куда больше меня волновало — смогу ли сегодняшней ночью позвонить Комсомолке? Прошла неделя с моего последнего звонка, она наверняка волнуется. Вначале, правда, придётся разбираться с мешками картошки (их и вправду оказалось три). Хорошо хоть, не одному мне ими заниматься.

От Бори, правда, толку оказалось немного — картошку он никогда раньше не чистил. Вдобавок старался подходить к делу со всей ответственностью, тщательно очищая поверхность клубней от каждой крупинки грязи. Пока не получил нагоняй от Ланки — с такой черепашьей скоростью не то что до конца ночи, до конца смены не управимся. Сама она работала быстро, особо не заботясь о количестве мякоти, состригаемой вместе с кожурой. Я старался соблюдать золотую середину.

Где-то через час заглянула Сталина, посмотрела, как мы работаем, одобрительно кивнула головой — продолжайте, мол, в том же духе. И ушла опять.

— А она на самом деле, может, и не злая совсем, — задумчиво произнёс Боря.

— Стокгольмский синдром начался? — насмешливо осведомилась Ланка.

А ещё некоторое время спустя в одно из окон осторожно постучались. Оказалось — Янлин, глядевшая на нас умоляющими глазами.

— Пожалуйста! Мне очень нужна ваша помощь!

— А что случилось-то?

Оказалось, Сталине приспичило заглянуть в библиотеку, и на глаза ей попалась книга «На Западном фронте без перемен». В итоге разоралась, что подобные опусы подрывают моральный дух будущих воинов и приказала составить список всего, что есть в библиотеке, пообещав: из литературы, которая не пройдёт цензурную проверку, прямо на площади будет сложен костёр.

— Какой кошмар! — округлились глаза у Бори.

— Пожалуйста, помогите спрятать книги! Я боюсь обращаться к кому-либо ещё! А вдруг донесут в комендатуру!

— Рады бы, однако, как видишь, сами наказаны, — невесело усмехнулась Ланка.

— Но разве картошка ценнее, чем книги?

В роли третейского судьи пришлось выступать мне.

— Давай так: ты помогаешь нам, а потом мы помогаем тебе. Все согласны?

Возражений не последовало, и вчетвером дело пошло намного веселей. Когда кованые сапоги загрохотали поблизости вновь, Янлин выпрыгнула в окно и затаилась под подоконником.

— Что ж, неплохо для таких, как вы, — оценила Сталина проделанную работу. — Дочищайте второй мешок, и свободны, третий останется на завтра.

Ну, хоть тут повезло — отпусти нас сразу, пришлось бы расходиться по домам, потому как она почти наверняка последовала бы за нами. А так, кое-как выполнив указание, мы последовали за Янлин и окольными путями вышли к библиотеке.

Ещё до своего появления в столовой она успела сложить стопками часть книг, могущих не пройти цензуру. Среди них я заметил Оруэлла, «1984». И даже обложка та же самая.

— А куда прятать будем? — осведомился Боря.

— Тут есть подпол, туда можно временно запихнуть.

Как выяснилось, про подпол знал только я — даже Янлин не была в курсе. Пришлось отговариваться — от кого-то мол, случайно услышал, но от кого именно, не помню.

— Неплохая идея. А насколько он велик? Поместится туда хотя бы часть?

Оказалось, достаточно велик, чтобы вместить чуть ли не всё содержимое библиотеки. Я и Ланка спустились вниз по приставной лестнице, и начали принимать передаваемые сверху книги.

Когда управились, ночь уже вступила в свои права. Хорошо хоть, достаточно светлая — Луна и звёзды светили вовсю, и можно было не зажигать электричество. Его зажгли лишь в подполе, откуда свет не был заметен извне. А потом сдвинули стеллажи так, чтобы нельзя было обнаружить и сам подпол, не подойдя вплотную

— Огромное вам спасибо! — сияла от счастья Янлин. — Если бы их сожгли, я наложила бы на себя руки!

— Ты воспринимаешь это так близко к сердцу?!?

— Ещё бы! Ведь без книг мы опустимся до уровня животных! Тем более в истории уже были случаи, когда по велению правителей книги массово уничтожались!

Я даже знал, когда и где это происходило. Но, как оказалось, случалось такое и раньше. Ещё в третьем веке до нашей эры первый китайский император Шихуан-ди приказал сжигать древние книги и казнить тех, кто их укрывает. К счастью, император вскоре помер, и часть книг удалось спасти.

— А я-то думала, первыми до такого додумались инквизиторы, — вздохнула Ланка.

Варварство в людях неистребимо, хотел добавить я, но промолчал. Вроде уже цивилизовались основательно, а всё равно прорывается оно наружу. И, наверное, так будет, пока существует само человечество. Ведь, как ни крути, все мы вышли из природы, и древние инстинкты до сих пор спят в нас. Но подчас достаточно небольшого толчка, чтобы они вылезли наружу, превращая людей в животных. И как тут не вспомнить пресловутое — умри ты сегодня, а я завтра.

Когда справились и с этой проблемой, я уже вымотался настолько, что ни о каком походе в медпункт речь не шла — до постели добраться бы. Но на следующий день — кровь из носу!

Глава 15

Глава 15.

После завтрака нас опять погонят на стадион, тоскливо думал я по пути в столовую. Однако ошибся: под бодрый марш ‘Erika’ отправились к складу, где каждому выдали по лопате. А потом повели в направлении автобусной остановки. Шагов за тридцать до ворот лагеря Сталина остановилась.

— Да, пожалуй, здесь самое лучшее место, — пробормотала она себе под нос.

А потом обратилась ко всем сразу.

— Разбиваемся на две группы и начинаем рыть окопы по обе стороны от дороги!

— Это ещё зачем? — удивился Эрик.

— На случай нападения половцев. Мы должны быть готовы отразить его! А чуть позже соорудим вышки и установим на них пулемётные гнёзда. Пусть только попробуют сунуться!

Эх, кто бы объяснил сбрендившей «вожатой», что давно уже нет никаких половцев, и на лагерь никто нападать не собирается. Однако желающих получить плетью по загривку не нашлось. Поэтому молча принялись за работу.

Сталина передала свою плётку Марине.

— Подежуришь пока за меня. Если что, лупи, не стесняясь. Унтерменшей жалеть не стоит.

И удалилась в направлении кибер-кружка, насвистывая ‘Es gibtein Hausin Neu-Berlin’.

Марина охотно приняла на себя командование.

— Дружнее работаем, сил не жалеем! Всё для блага Родины! Для неё ничего не жалко, даже жизнь отдать!

— А сама-то отдашь? — насмешливо поинтересовалась Ланка.

— Если понадобится, то всю без остатка!

— Ага, чужую, но только не свою. Сама, небось, в кустах отсидишься!

— Ты у меня сейчас поговоришь!

Удар оказался слабее, чем у «вожатой», практики не хватало. Но цели достиг — народ нехотя принялся копать землю.

Окрылённая успехом, Марина принялась донимать Лику:

— Чего так слабо работаешь? Бери больше, кидай дальше!

— Девятый круг Ада будет ждать тебя, — тихо отозвалась та.

И было в её голосе нечто такое, отчего «надсмотрщица» попятилась и больше к ней не приставала.

Сталина, однако, отсутствовала недолго и, поманив к себе пальцем Евгению, увела её с собой.

— Повезло кому-то, — вздохнула Янлин.

Однако лучше бы мы не завидовали: Евгения скоро вернулась, и явно не в самом лучшем расположении духа: молча, с каменным лицом принялась рыть окоп.

Чуть позже нам всё же удалось её разговорить. Оказалось, Сталина заприметила в кибер-кружке механического пса (и почему не догадалась его спрятать!), который очень её заинтересовал. Но совсем не с той точки зрения, с какой рассматривала его применение Евгения.

— Представляете, она уговаривала меня модернизировать Рэкса таким образом, чтобы он мог охотиться на людей и рвать их на части! Поставить ему железные клыки, пластины с шипами поверх шерсти, одновременно увеличить скорость передвижения, а на закуску — снабдить огнестрельным оружием. Чтобы не только бегал, но и стрелял.

— Мы не позволим сделать это! — воскликнула Ланка, подвизавшаяся в кружке в качестве помощницы.

Сгрудившись в кучу, мы принялись обсуждать услышанное.

— Эй, а окопы кто рыть будет? — подошла к нам Марина, поигрывая плетью.

— Если что, смотри: нас много, и у нас лопаты, — с угрозой в голосе предупредила Ланка.

Марина отступила на шаг.

— Я… я всё расскажу Сталине!

— Как же низко ты пала, Алиса, — вздохнув, с горечью пробормотал я. Никто, естественно, ничего не понял.

Работа продолжалась, но её эффективность очень быстро сошла на нет: с непривычки все натёрли мозоли на ладонях. Все, кроме меня — спасибо регулярному упражнению с вёслами.

Вернувшаяся Сталина смачно материлась по этому поводу, пообещав суровые наказания, вплоть до расстрела. Немного успокоившись, отправила нас в медпункт — лечить «боевые ранения».

А потом был обед, после которого вновь бегали кросс. «Вожатая» рассудила мудро: раз руки задействовать нельзя, пусть хоть ноги работают. Закончилось всё там, что и ноги подстёрли основательно.

— Швайнепионирэн! Толку от вас никакого, в газовую камеру вас бы всех, да без приказа сверху нельзя. Но запрос на него пошлю обязательно.

Потом она ещё долго разорялась, какие отбросы общества ей достались, и как тяжело иметь с нами дело. Ещё раз напомнила, кто наши враги, и задала к завтрашнему дню написать сочинение на тему: «Что я сделаю с врагом, который попадёт ко мне в руки».

Оставшийся на кухне мешок картошки дочищать в конце концов пришлось мне.

— Раз мозоли не натёр, значит, плохо орудовал лопатой, — сделала вывод Сталина. — Посмотрим, насколько лучше станешь орудовать ножом.

Ланка вызвалась мне помочь, но я отказался. Мне требовалось протянуть время, пока лагерь не утихомирится полностью, и о том, куда собираюсь пойти, не должен знать никто.

Где-то с полчаса я выжидал, механически орудуя ножом. Убедившись, что вокруг всё тихо, выпрыгнул в окно и бегом к медпункту. Там никого не было и, забравшись в подсобку, я уже потянулся было к телефонной трубке, как рядом возник Добрый.

— Сюда идут. Будь осторожен.

И точно: едва я успел выскочить из подсобки и запереть за собой дверь, как на пороге медпункта нарисовалась Сталина. И когда успела переобуть сапоги, надев бесшумную обувь? Спасибо Доброму, иначе она застала бы меня врасплох.

Встретившись с ней взглядом, я невольно вздрогнул. Если в глазах Рэны горел огонь Ада, то глаза Сталины были холодней антарктического льда. Быть может, даже холодней жидкого азота, куда, если сунуть руку, а потом щёлкнуть по ней, она отвалится. Но хуже того, в её правой руке был зажат Desert Eagle, пулями из которого можно остановить даже быка.

— На колени, унтерменш, и моли о пощаде!

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! — гордо ответил я, прекрасно понимая, что последует дальше.

От грохота выстрелов заложило уши, а пороховой дым окутал всё помещение. Странно, боли нет, разве что звон в голове.

Когда дым немного рассеялся, на полу валялись семь пуль, а Сталина недоумённо смотрела то на меня, то на оружие, оказавшееся бесполезным.

— Ну ничего, сделаем по-другому, — от злости её красивое лицо казалось почти безобразным. — Если не могу уничтожить, то парализовать вполне по силам.

И пистолет превратился в подобие планшета. Но теперь я уже не стал тупо ждать, что произойдёт дальше: подскочив к ней, одной рукой перехватил её руку, а второй вырвал у неё странный предмет, мгновенно распавшийся на мириады пикселей. И вновь подобие электроразряда, вызвавшего конвульсии, но теперь, предвидя последствия, мне удалось удержать её от падения, пока судороги не прекратились.

А когда всё осталось позади, её небесно-синие глаза смотрели на меня с ужасом и испугом.

— Что… что произошло? Вернее, почему… ведь я не хотела этого… как и быть надзирателем над вами… словно это была вовсе не я! Нет, нет, не думай, я не снимаю с себя вины, просто не могу понять… пожалуйста, прости меня!

— Не волнуйся, ты просто попала под сильнейший гипноз, — успокаивающе произнёс я. — Но теперь всё в порядке.

— Хорошо если так… я до сих пор не могу прийти в себя после всего произошедшего… ощущение, словно с головы до ног вымазалась в дерьме! Мне нужно немедленно смыть его с себя! Идём на речку!

Время для купания позднее, солнце уже село и взошла полная луна. Но я не стал останавливать, последовал за ней — она сейчас в таком состоянии, что лучше не оставлять её одну.

Оказавшись на берегу, Сталина торопливо сорвала с себя фуражку и отбросила прочь от себя. Вслед полетели нарукавная повязка, гимнастёрка и брюки. А затем и нижнее бельё. Она либо не замечала моего присутствия, либо желание очиститься от грязи оказалось столь велико, что перевешивало соображения морали.

Обнажившись полностью, она вошла в воду. В её наготе не было ничего пошлого или постыдного, она была как сама природа, которая не ведает первородного греха. Всё же я старался слишком сильно не пялиться на неё, чтобы не вгонять в краску. Хотя, судя по выражению лица, Сталина сейчас была где-то очень далеко отсюда — настолько счастливым и умиротворённым оно казалось.

Наконец, закончив купание, она вышла из воды. И неожиданно опустилась передо мной на колени.

— Как хорошо, словно заново родилась… но теперь мне нужно новое имя, я не хочу больше быть Сталиной. Пожалуйста, дай мне его!

— Может, тебе больше подойдёт имя Славя? — после секундной заминки предложил я. — Ну то есть Славяна, если полностью.

— Славя? — переспросила она, словно пробуя имя на вкус. — А что, мне нравится! Теперь буду Славей!

И, успокоившись, она легла на песок и почти сразу заснула — немудрено после такого стресса. Я аккуратно прикрыл её тело её же одеждой, а сам присел рядом на песок — пока не очнётся, я не смогу уйти отсюда.

И вновь странная надпись перед глазами:

Achievementunlocked: 09.05.45

Некоторое время спустя, когда уже начал потихоньку дремать, почувствовал ощущение взгляда в спину. Развернувшись, я заметил Лику, стоявшую метрах в тридцати позади. Вновь в своём готическом прикиде, чёрные волосы, вдобавок тени под глазами — она казалась ангелом смерти, посланным за мной. Лишь крыльев за спиной не хватало.

Встав, я подошёл к ней поближе.

— Это не то, что ты думаешь, — неуверенно начал я.

— Я ни о чём не думаю, — отмахнулась она.

Слегка растерявшись, я выдавил следом:

— Так получилось, я не мог предвидеть последствий…

— Я тебя ни в чём не виню.

И вновь воцарилась тишина. Внутри меня потихоньку начал закипать гнев. Вот умеет эта Лена появляться в самый неподходящий момент! Хорошо хоть, на этот раз без ножа. К тому же, какое ей дело, где и с кем я нахожусь? В эту смену я даже не пытался строить с ней отношения.

Но едва собрался высказаться от души, она заговорила первой.

— Ладно, возвращайся к «фюрерин». Надо ведь свои наказания отрабатывать.

Но если рассчитывала на бурные эмоции с моей стороны, то просчиталась.

— Что ж, пойду, пожалуй, — вздохнув, ответил я. — Ей я сейчас нужнее, чем тебе.

Похоже, мне удалось пробить её броню — она улыбнулась.

— Если тебе удастся изгнать демона, завладевшего её душой, считай, заработал свой пропуск на Небеса.

И, развернувшись, она ушла.

А я вернулся к Славе, продолжавшей крепко спать. Я погладил её по руке, оказавшейся необычайно горячей. Не менее горячим был и её лоб. Да ведь она замёрзнет здесь — по ночам в «Совёнке» прохладно. Вдобавок, она после купания.

Пришлось будить и в срочном порядке вести обратно в медпункт. Где, уложив на кушетку и укрыв потеплее казённым одеялом, разыскал таблетки аспирина и дал выпить сразу две. Некоторое время она ворочалась, не в силах вновь заснуть, и попросила для успокоения лечь рядом.

Разумеется, долго сопротивляться жару её тела я не смог.

А когда всё осталось позади, Славя сделала мне массаж. Причём не только обычный, но и тайский. Я буквально тонул в океане её нежности, не чувствуя собственное тело, словно оно потеряло вес. И в какой-то момент, расслабившись, полностью отключился.

А когда очнулся, Славя сидела в изголовье и заплетала свои длинные косы.

— С добрым утром, милый! — ласково улыбнулась она, заметив, что я открыл глаза.

И тут дверь медпункта распахнулась и на пороге появилась, — кто бы мог подумать! — Ольга Дмитриевна собственной персоной! С перепугу я юркнул под одеяло с головой.

— Ой, Оксана Игоревна, наконец-то вы приехали! Я так рада! — защебетала Славя.

— Я тоже! А это кто у тебя? Почему прячется? Я не кусаюсь!

— Сёма, покажись, не бойся! — и Славя отдёрнула край одеяла. Хорошо хоть, не с той стороны, где ноги.

— Ой, какой мусик-пусик! — заворковала Оксана Игоревна. — А почему он здесь? Ты вполне могла бы поселить его в моём домике!

— Но ведь по правилам девочки должны жить с девочками, а мальчики с мальчиками, — потупилась Славя.

— Ай, какие пустяки! Поэтому, если есть желание, перебирайся ко мне соседом!

Смутившись, я пробормотал что-то вроде — мне пока и здесь хорошо.

— Ну, если надумаешь, милости просим, тёплое местечко будет ждать тебя! Ладно, пойду приводить себя в порядок с дороги, а ты поруководи тут ещё немного, ладно?

Последнее, естественно, относилось к Славе.

— Конечно!

И вожатая покинула медпункт. Я ошарашено глядел на Славю.

— Получается, ты и не была вожатой?

— Не! Всего лишь замещала Оксану Игоревну. У неё какие-то срочные дела обнаружились, поэтому и не смогла прибыть к началу смены. Какое счастье, больше не придётся командовать! Как вспомню, так сразу вздрогну…

Внезапно она помрачнела.

— Как я теперь буду смотреть им всем в глаза?

— Не волнуйся, у меня есть план, — шепнул я ей на ушко.

— Правда? Вот здорово!

И она заключила меня в свои объятья.

— А теперь давай собираться, скоро позовут на завтрак!

Когда мы прибыли в столовую, у входа уже успела собраться толпа пионеров. При виде Слави все попятились в испуге.

— Не бойтесь! — выступил вперёд я. — Это не Сталина, а её сестра-близнец Славяна. Сталину увезли в город, и сюда она больше не вернётся. А Славя никем помыкать не собирается, тем более что в лагерь уже прибыла настоящая вожатая. Так что расслабьтесь, копать окопы и наматывать круги по стадиону вас больше никто не заставит.

Лица собравшихся просветлели, хотя и выражали сомнение — в ну как пошутить вздумали? Лишь Лика улыбалась, как мне показалось, с ехидцей — она-то прекрасно знала, кто такая на самом деле «сестра-близнец». Но тайну всё же сохранила.

Славя с благодарностью посмотрела на меня. Ведь, сообразив, что перед ними не «фюрерин», толпа вполне могла бы наброситься на неё, чтобы отомстить за унижения. Так стая шакалов бросается на умирающего льва.

Впрочем, почти сразу нашёлся другой объект для вымещения коллективной ненависти.

— Ты! — указала пальцем на Марину Ланка. — К кому побежишь жаловаться теперь?

Толпа сомкнулась вокруг Марины, и сочувствия не читалось ни в одном из взглядов. Поняв, что сейчас произойдёт, она в ужасе закрыла лицо руками.

— Эй, не уподобляйтесь таким, как она!

Мой возглас остановил едва не начавшийся суд Линча.

— Ладно, пусть живёт… тварь Божия, — презрительно процедила Ланка. — Но ни друзей, ни даже собеседников ей здесь больше не найти.

— А кому же тогда сочинения сдавать? — недоумённо поинтересовался Боря, предъявляя зажатый в руке тетрадный лист, исписанный мелким почерком.

— Давайте их сюда, потом разберёмся.

Целый ворох листков я, не читая, засунул себе в карман.

А следом появилась Оксана Игоревна. Представившись, она запустила народ в столовую.

Во время завтрака выяснилось: отсутствует Евгения.

— Я забежала утром в кибер-кружок, но он оказался заперт, — сообщила Ланка.

— Но ей не обязательно там дневать и ночевать.

— Так ведь именно в том и дело, что она там ночевала!

Как выяснилось, Евгения с самого начала отказалась соседствовать со Сталиной, переселившись в кружок кибернетиков, где в дальней комнате также имелась раскладушка.

— Мы её обязательно найдём! — оптимистично пообещала Оксана Игоревна.

Не говоря лишних слов, сразу после завтрака я направился в старый лагерь — и Славя увязалась следом.

— И я с тобой! Вдвоём быстрее отыщем!

Глава 16

Глава 16.

Всю оставшуюся часть смены она столь регулярно составляла мне компанию, что Ланка не удержалась от ехидного замечания: женишься на ней, получишь два в одном — и жену, и вторую маму. Иногда это слегка напрягало, а с другой стороны — спасало от объятий похотливой вожатой, то и дело интересовавшейся, когда «мусик-пусик» заглянет к ней «на чашечку кофею».

По пути в старый лагерь, — почему именно туда, Славя спрашивать не стала, целиком доверившись мне, — я вспомнил про сочинения и вытащил из кармана пригоршню скомканных листков. Естественно, мы не отказали себе в удовольствии ознакомиться с их содержимым. Да-а, я всегда знал, что с фантазией у нашего народа всё в порядке, но чтобы настолько… по отдельным перлам психоаналитики могли бы защищать свои диссертации. Лишь один из листков оказался пустым — вернее, вместо слов на нём красовался огромный кукиш. Ланка, скорей всего.

— Ну и гадости, аж читать противно! — от души высказалась Славя, скомкав и забросив в кусты очередной листок. Жаль, не успел ознакомиться с его содержимым, но вряд ли многое потерял.

За чтением «опусов» добрались до места. Однако нас ждал сюрприз: люк оказался наглухо заклинен. Евгения не смогла бы спуститься в туннели. Но куда тогда она ушла?

Вдвоём мы обыскали здание старого лагеря и часть леса, а вместе с остальными пионерами — пляж и остальную территорию лагеря. Кто-то предположил: уехала, мол, в райцентр, и с тем приветом. Однако Рэкс остался на месте, и поэтому я сильно сомневался в её отъезде. Эх, если бы пса успели довести до кондиции, можно было бы направить его по следу хозяйки…

И лишь под вечер пришло озарение. Я едва не хлопнул себя по лбу: опять туплю не по-детски! Ведь в подземелье существует и другой вход, через который регулярно убегал от нас Шурик! Найти его не составило труда, хотя я никогда не любил им пользоваться в своих поисках. Уж слишком хлипкие и скользкие там скобы, можно сорваться и расшибиться. Через старый лагерь дольше, зато надёжнее. Славя отважно последовала за мной.

В бойлерной никого не оказалось, и не было вообще никаких следов чьего-либо присутствия, лишь на стене красовалась свежая надпись: «Саня, ты — дура!», немало позабавившая мою спутницу.

— Интересно, кому и чем досадила эта Саня, раз не поленился слазить сюда и оставить послание?

Я мог бы внести некоторую ясность в данный вопрос, но промолчал. Поскольку угнетала мысль — если и тут нет Евгении, то лично у меня уже не осталось идей, где её искать. Похоже, придётся обращаться за помощью к Юле — быть может, её тонкий нюх поможет хотя бы установить направление, в котором удалилась «потеряшка». Мне ещё ни разу не приходилось обращаться к кошкодевочке с подобной просьбой, поскольку такое случилось впервые. Юля вряд ли откажет, но этот вариант всё же лучше приберечь на самый крайний случай.

К счастью, обошлось: добравшись до бомбоубежища, я без особых усилий открыл в него дверь. Евгения оказалась внутри, она не ждала никого «в гости», но среагировала моментально: схватив остро заточенный металлический прут, она преградила дорогу.

— Не подходите! А лучше вообще убирайтесь откуда пришли! Можете убить меня, но делать псов войны я не буду, так и знайте!

— Успокойся, никто не собирается заставлять тебя их конструировать, — как можно более примирительным тоном произнёс я. — В лагере теперь новая вожатая, Сталины больше нет.

Евгения посмотрела на меня как на чокнутого.

— Нет?!? А рядом с тобой тогда кто, Дед Мороз? Или решил держать меня за дуру?

— Это её сестра-близнец Славяна.

— Не бойся, я совсем не такая, как Сталина, — обезоруживающе улыбнулась Славя. — Предлагаю тебе вернуться в домик, мы обязательно уживёмся вместе!

Данную идею подсказал ей я. Ещё днём Славя предполагала на пустующее место поселить меня, но я отказался — встречаться можем и так, а иначе нехорошо получится по отношению к Евгении. Да и другие пионеры станут косо смотреть.

Юный гений математики чуть расслабилась, но продолжала держать прут наготове.

— Ладно, допустим. Но всё же идите впереди, я за вами. Если решили обмануть, помните — на один удар сил мне хватит. И одного из вас я заберу с собой туда.

И указала прутом на потолок.

Пришлось соглашаться — иного пути вытащить её на поверхность я не видел, а оставлять в подземелье с расчётом — авось голод рано или поздно выгонит наружу, — тоже не самый оптимальный вариант.

Оказавшись снаружи, Евгения окончательно пришла в себя.

— Подумать только, в шахту можно попасть прямо из центра лагеря! Я побоялась заблудиться, поэтому не стала её обследовать, думала — единственный путь в бомбоубежище ведёт из старого лагеря. И заблокировала его, заклинив люк, чтобы никто не смог забраться внутрь.

— Позаботишься о ней? — обернулся я к Славе.

— Конечно! Есть хочешь? — обратилась та к Евгении.

— Ещё бы! Целый день во рту и крошки не было!

— Тогда идём! У меня есть запасной ключ от столовой!

И девчонки удалились, а я, довольный тем, что и задание выполнено, и от Слави удалось на некоторое время отделаться, отправился к медпункту, стараясь держаться в тени.

Комсомолка выдохнула с облегчением, услышав мой голос.

— Наконец-то! Я уже начала волноваться, вдруг случилось чего. И уже собиралась просить Юлю проведать тебя.

— Агенты приходили в гости, но мне удалось отправить их куда подальше.

И я в подробностях поведал о своих приключениях. Комсомолка слушала очень внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

— Что ж, могу поздравить, — высказалась она под конец. — Далеко не всем «вирусам» удаётся пережить встречу с первым же «санитаром», отразить нападение двоих, не имея опыта борьбы с ними, — уже подвиг. Правильно делал, что не боялся — страх пробил бы брешь в твоей защите. И всё же одним героизмом тут вряд ли обошлось, есть повод призадуматься. Или твой вирус необычайно силён и способен с лёгкостью отражать антивирусные атаки Системы, или… та штуковина не совсем баг-генератор. Скорее, артефакт — программа, способная противодействовать самой Матрице. Или наделяющая своего владельца сверхспособностями. Возможно, даже легендарный Ключ Нэрзо — неизвестно, как он выглядит и где находится, хотя ищут его уже немало времени.

Естественно, у меня сразу же возник вопрос, что за Ключ такой и какой замок им можно открыть.

— В одной из городских легенд рассказывалось о талантливом хакере. Его душа была в конце концов порабощена Матрицей, но перед тем он успел создать Ключ — программный код, способный, будучи введённом в нужном месте, разрушить Систему. Агенты распотрошили его сознание, доискиваясь, куда тот спрятал Ключ, но, предвидя такой исход, хакер стёр часть своей памяти. Маловероятно, конечно, что именно он сейчас у тебя, но чем чёрт не шутит. Узнать это наверняка мы сможем лишь выбравшись из лагеря.

Остановившись, чтобы перевести дух, после секундной паузы она продолжала:

— Да, с такими успехами не удивлюсь, если ты привлечёшь внимание самого Сисадмина.

— А это ещё кто такой?

— Он — злой гений Матрицы. Быть может, даже её создатель, но лично я в этом сомневаюсь. Никто никогда не видел его лица, никто не знает его настоящего имени. Помни лишь одно — ни в коем случае нельзя идти с ним на сделку! Его слова не стоят ничего, он — Отец Лжи. И для него нет ничего святого. Свои обещания он будет выполнять лишь до того момента, пока ему выгодно.

— Да-а, невесёлая перспектива. Скорей бы уж открылся выход отсюда!

— Есть у меня предчувствие — ждать осталось недолго. Если сумеешь продержаться, мы спасены. Жаль, нас разделяет время, иначе я помогла бы в борьбе.

— Твои советы уже большая помощь. Без них я так и шатался бы по лагерю, не понимая, зачем я здесь, и почему окружающие ведут себя слишком странно.

Под конец всё же не удержался и пожаловался на слишком быструю смену декораций «Совёнка» — не успеешь привыкнуть к одним характерам девушек, а они уже совсем другие.

— Естественно, раз процесс запущен, сквозь паутину иллюзий начнут проступать их светлые и тёмные обличья. И в конце концов ты увидишь, какие они на самом деле. Надеюсь, их истинные воплощения не слишком тебя разочаруют.

— Я тоже очень на это надеюсь.

На том, собственно, разговор и окончился — Комсомолка вновь пожелала удачи с напутствием быть очень осторожным и не лезть на рожон. Ну а я в очередной раз согласился с её доводами.

Но приключения мои на этом отнюдь не закончились.

Едва покинул медпункт, как путь преградил Злой.

— Давненько не виделись, — со своей обычной ухмылочкой начал он, но теперь в его голосе отчётливо звучала угроза. — И теперь нам есть о чём поговорить. Та штучка, что таскаешь с собой, — как там она называется? Ключ Нэрзо? — думаешь, она создана для разрушения Матрицы? И ты поверил? Наивный дурак! Неудивительно, что тебя держат за идиота! На самом деле это ключ к контролю над Системой! С ним ты сам сможешь стать Сисадмином! И поставить на колени весь этот мир! Всё будет в твоих руках — всё, что пожелаешь!!

Сердце ёкнуло в груди — неужели правда? Нет, Комсомолка не могла меня обмануть, она сама могла не знать правды…

— Даже если так, тебе какое дело? — собравшись с духом, выпалил я.

— Очень даже большое! Такая веешь не для таких слюнтяев, как ты! Отдай его мне!!

— А больше ничего не хочешь?

— В твоих интересах сделать это добровольно! А иначе…

И в руках у Злого появилась бензопила. Миниатюрная, но не менее опасная. Неужели он сможет напасть на меня? Но ведь клон не в состоянии причинить вред оригиналу…

Однако времени на раздумья не оставалось. И единственно верное решение отыскалось мгновенно.

— Ты, похоже, сбрендил окончательно. А потому я прекращаю твоё существование!

И рубанул наискось ладонью перед собой. Тело Злого, разрезанное пополам, взорвалось облаком пикселей. Свалившаяся в траву бензопила расплылась чёрной зловонной жижей, быстро впитавшейся в землю. Ещё одному чуду враждебной техники наступил конец.

А когда ничто уже не напоминало о произошедшем, рядом со мной материализовался Добрый.

— Ты ликвидировал его, — без всяких эмоций произнёс он.

— Да.

— Почему?

— Он стал слишком злым. К тому же хотел уничтожить меня.

— Неудивительно. Он давно мечтал стать тобой.

— В каком смысле??

— Разве ты не знал — копия, которая сумеет тем или иным путём погубить оригинал, сама им станет?

Вот те раз! И Комсомолка даже не предупредила. Придётся с ней поговорить ещё раз, причём незамедлительно.

И тут подозрительность вновь взяла верх.

— Погоди, но ведь и ты мог бы попытаться стать оригиналом!

— Мог бы.

— Но не сделал этого. Почему?

— А почему Гэндальф не взял Кольцо у Фродо, хотя мог совершенно спокойно сделать это?

К такому вопросу я не был готов, но, немного подумав, ответил:

— Он боялся стать Чёрным Властелином. Как и Галадриэль.

— Именно так.

— Но я же не Чёрный Властелин!

— Ты опять не понял.

Проще всего было от него отмахнуться, но я закусил удила.

— Погоди, попробую сообразить. Естьпоступки, которые сами по себе могут и не быть плохими, но рано или поздно приведут на тёмную сторону. Угадал?

— Да.

— Что ж, постараюсь их не совершать. Ну а сейчас извини, мне нужно кое-кому позвонить.

— Давай!

И его фигура растаяла в воздухе.

— Что-то случилось? — встревожено произнесла Комсомолка. — Ты ведь всего минуту назад повесил трубку!

В моей реальности прошло, наверное, не меньше десяти минут, но на подобных мелочах я не стал заостряться, а сразу вывалил всё за эти минуты случившееся. Наверное, где-то в моей сбивчивой речи прозвучал упрёк, поскольку она взялась объясняться:

— Предположение, что копия, сумевшая погубить оригинал, и вправду существует. Но никто не может сказать наверняка, так это или не так — проверить данную гипотезу ты можешь лишь ценой собственной жизни. Ну а о том, что нужно быть с ними поосторожнее, я упоминала ещё во время первого нашего разговора.

Да, действительно, такое было.

— А вот открытый вызов со стороны копии — с таким мне раньше сталкиваться не приходилось. Однако тут явно не обошлось без Матрицы. Именно она надоумила его напасть и вложила оружие в руки. И у тебя действительно не было выбора, можешь не укорять себя.

Вздохнув, она продолжала:

— Мне ведь тоже в своё время пришлось уничтожить две свои копии. Нет, нападать они не пытались, но вели себя порой очень неприятно. Подозреваю, одна из них и напугала Юлю так, что та боялась даже приблизиться ко мне. И сейчас, кажется, понимаю, что произошло в день, с которого началось моё заточение в лагере. Какая-то из копий пожелала занять моё место в автобусе, случайно или умышленно, теперь не установить. Водитель, заметив её, подумал, что все в сборе и дал по газам.

Напоследок я спросил напрямую — действительно ли Ключ даёт власть над Системой?

— Да, в легенде утверждалось и такое, — в её голосе появилось напряжение. — Надеюсь, ты не станешь пытаться стать новым Сисадмином?

— О нет, — рассмеялся я. — Я видел достаточно, чтобы сказать: такой власти я не хочу. Поэтому я не собираюсь надевать Кольцо на палец и объявлять себя его новым хозяином. Я желаю бросить его в огонь Роковой Горы!

— Надеюсь, тебе хватит благоразумия. Поскольку власть сама по себе чудовищная вещь, упиваться ею могут только безумцы. Или те, от чьей души осталась лишь жалкая и злобная тень…

Глава 17

Глава 17.

Утро следующего дня выдалось замечательным — в лазурной синеве неба ослепительно сияло солнце, вовсю пели птицы, а ласковый ветерок приятно освежал тело. Славя радовалась как ребёнок.

— Представляешь, когда я была Сталиной, всё вокруг было мрачным и тусклым, словно посыпанным пылью. И никаких положительных эмоций, лишь непрекращающееся желание бить, мучить, издеваться. Откуда взялось, понять не могу! Никогда ничем подобным не страдала, наоборот — старалась быть доброй, всем помогать! Словно затмение нашло какое-то…

Я, конечно, мог бы внести ясность в данный вопрос, но промолчал — рассказ про Матрицу попросту напугал бы её.

— Вот и когда шла в медпункт с неизвестно откуда взявшимся пистолетом, испытывала сильное желание раздавить твоё лицо как противную мохнатую гусеницу, а потом пинать твоё тело, пока оно не превратится в окровавленное месиво. О нет, лучше не вспоминать! — всхлипнув, она закрыла лицо руками.

Я обнял её за плечи и покрепче прижал к себе.

— Не бойся, это ушло и уже не вернётся. А если что, я буду рядом.

— Спасибо, — тихо ответила она. — Когда мы вместе, я не боюсь вновь превратиться в «фюрерин».

И за земляникой по случаю чудесного спасения Евгении (а заодно отпраздновать возвращение в лагерь вожатой) мы тоже отправились вдвоём. Не слушая моих возражений, Славя села рядом и взяла одно весло на себя.

— Справлюсь, не волнуйся! Уже приходилось грести, и не раз, когда на байдарках в турпоход ходили. Скажи, — тут она лукаво улыбнулась, — а если бы не угроза наказания, рискнул бы сплавать со мной наперегонки?

— Возможно. Хотя куда мне до тебя!

Чуть не ляпнул — плавали уже, знаем. Сразу же последовал бы вопрос, когда успели, если только четыре дня знакомы. И пришлось бы вешать лапшу на уши.

— Неужели даже не желаешь попробовать? Сегодня, правда, день праздничный, как насчёт завтра?

Пришлось пообещать, хотя в свете последних событий я даже не рискую предполагать, как сложится завтрашний день.

И буду ли жив вообще…

Мысль эта холодной змеёй заползла внутрь, и всё потемнело вокруг, став зыбким, словно мираж. Наваждение схлынуло быстро, но осадок остался — теперь я понимал, что ощущают приговорённые к смерти.

И почему так ценят каждое мгновенье бытия.

Желание напоследок взять от жизни всё вдруг стало настолько острым, что я бросил весло и крепко обнял Славю.

— Эй, ты чего? — удивлённо и немного испуганно отреагировала она, хотя ей явно были приятны мои объятия.

— Исключительно от больших чувств к тебе! — прошептал я, тиская её всё откровеннее.

— Но не здесь же! Нас могут заметить с берега! Доплывём, тогда!

Это немного меня отрезвило — не хватало ещё повторения истории с Юки. Но уж когда добрались до острова… стыдно было вспоминать, как я накинулся на неё подобно дикому зверю.

Потом, естественно, принёс извинения. Но Славя и не думала сердиться.

— Теперь вижу, что любишь! Вечером, если захочешь, повторим! А сейчас идём собирать землянику!

Тропинка, по которой мы шли, вела к центру Земляничного острова. Ещё издали я заметил что-то белое прямо по курсу. Но лишь подойдя поближе, смог разглядеть вкопанную в землю беломраморную плиту, округлую сверху. Она очень напоминала могильный камень.

На ней кровью было выведено:

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РЭНА!»

А чуть ниже — сердце, пронзённое стрелой.

И казалось, я вновь слышу голос Цоя с Алькиной кассеты:

А жизнь — только слово,

Есть лишь любовь и есть смерть.

Эй! А кто будет петь,

Если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь стоит того, чтобы ждать.

Я прикоснулся к плите. Страшная боль пронзила моё тело. Я словно вернулся на неделю назад, когда она отвергла меня, и жить дальше казалось незачем.

А память увлекала всё дальше в прошлое, к тому самому дню, который я так упорно стремился забыть — и тут, наверное, мог бы даже позавидовать «спящим». Мы поругались с Леной из-за какого-то пустяка, слово за слово, и под конец я произнёс роковые слова:

— Даже Алиса, и та лучше тебя!

Я ожидал взрыва негодования, но, к моему удивлению, Лена отреагировала совершенно спокойно:

— Раз так, иди к ней, я не держу. Но знай: наступит день, когда и тебя отвергнет человек, которого ты по-настоящему полюбишь. И тогда ты поймёшь, каково это.

Я ушёл, но с полпути вернулся, почувствовав неладное. И вовремя — ещё немного, и спасти её не удалось бы. Однако проклятие сбылось — ангел по имени Рэна пришла и отомстила за неё.

А ведь возникни она здесь снова, я опять упал бы перед ней на колени. И, как мне показалось, пожелай того от всей души, и она явится сюда немедленно.

Но это ничего бы не дало — она отвергла бы меня вновь, теперь уже ради Слави. А я… второго раза точно не пережил бы.

— Эй, ты чего на камень уставился? — весело окликнула Славя, вырвав из тумана воспоминаний.

— На камень? — машинально ответил я, обернувшись к ней.

— Конечно. Странно, откуда он тут взялся, но лежит, наверное, уже лет сто!

И действительно — вместо беломраморной плиты передо мной теперь находился вросший в землю и весь покрытый мхом булыжник. Никаких надписей на нём не было. Всё оказалось иллюзией…

Подхватив свою корзину, я поспешил догнать Славю. И мы быстро набрали нужное количество ягод.

И уже на пути обратно до меня донеслись слова песни:

С тобой танцевал одной,

И в музыке шёл к тебе

По нотам, стихам,

По скользким полам

Блаженству навстречу.

Была ты добра ко мне,

Была ты мила со мной,

Меня не гнала, хотя и могла,

Шутила со мной…

Мы встретимся снова

Пусть свечи сгорели

И кончился бал

Я верю в судьбу

Я не умолял…

Какое-то шестое чувство заставило меня оглянуться.

На берегу острова стояла Она.

Я едва не выпрыгнул из лодки, и готов был мчаться к ней прямо по водной глади — если вода могла бы выдержать вес моего тела.

Рэна приветственно помахала рукой и… растаяла в воздухе.

То оказался очередной мираж. И я едва не поддался его очарованию.

Зато понял смысл его второго урока. Нельзя любить призрака, такая любовь не приносит ничего, кроме страданий. Любить нужно тех, кто реален.

Ангел мести? Нет, скорее богиня правосудия.

Славя, заметив мои телодвижения, недоумённо оглянулась назад. Но на берегу острова уже никого не было.

— Знаешь, мне уже хочется повторить то, чем мы занимались перед сбором земляники! — нарочито бодро произнёс я. Иная отмазка сразу в голову не пришла.

— Ну ты просто маньяк какой-то. И опять посреди реки! Давай хоть землянику вначале отнесём!

Тут я ничего против не имел. Оттащили корзину прямиком на кухню, и бегом к бане, где в тот момент никого не было. Париться, естественно, не собирались. Хотя я в принципе не отказался бы.

— Как все заснут, можем и попариться, — угадала моё желание Славя. — Я умею топить баню!

Интересно, откуда у неё такие познания? Однако если она деревенская, вполне может быть…

В результате ближе к полуночи, лёжа на лавке, я уже не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой — распарка, секс, вдобавок Славя от души отхлестала меня веником. И при этом казалась свежей, как огурчик — даже взялась разминать моё тело, нашёптывая при этом:

— Не волнуйся, милый, усталость скоро пройдёт, и силы вернутся. Быть может, их даже хватит на ещё один любовный подвиг. Знаешь, в чём-то я даже счастлива, что так всё сложилось, иначе мы не нашли бы друг друга. И теперь всегда будем вместе, правда?

— Несомненно, — промычал я.

Славя воодушевилась ещё больше.

— Помнишь, как-то говорила тебе, что я с далёкого холодного севера?

Это было много смен тому назад, но спорить не стал.

— Так вот: я из Финляндии!

Челюсть моя от такого известия до пола, естественно, не упала, но удивился изрядно.

— Правда-правда! — затараторила Славя, заметив это. — А давай вот что: переезжай к нам жить! У нас и природа, и люди просто замечательные! Летом будем отдыхать на Средиземье, а зимой кататься на лыжах. А в бане париться хоть круглый год! С родителями проблем не возникнет, обещаю!

— А ещё, — добавила она ласково, — у нас будет много детей! Двое, а то и трое! Ты ведь любишь детей, правда?

Глядя в такие глаза, сказать «нет» — всё равно что ударить наотмашь. Но никаких отрицательных чувств я к детям и не испытывал, просто не представлял себя в роли отца. Поэтому ответил нейтрально:

— Наверное…

— Когда свои заведутся, обязательно полюбишь! И я обо всех вас буду заботиться!

В чём-чём, а в этом я ни капельки не сомневался. Раньше я и не подозревал, что на свете есть такие заботливые люди. И мне стало её слегка жаль — её добротой наверняка многие злоупотребляют. И если судьба, постараюсь не быть ей в тягость, а заодно отвадить личностей, паразитирующих на чужой доброте.

Если судьба… а если нет? И опять я не в силах поделиться горькой правдой и вынужден хранить её при себе. Скажи я, что вместе нам осталось быть всего полтора дня, она попросту расплакалась бы. А спокойно наблюдать плачущую Славю… вот где потребуется сердце из гранита. Она при этом напоминала беспомощного ребёнка, которого обидели злые взрослые.

Что ж, опять придётся доигрывать партию в надежде на лучшее. Ведь должен же выход из мышеловки когда-нибудь открыться!

Эта мысль немного меня успокоила, а Славины манипуляции взбодрили — недостаточно, правда, чтобы играть активную роль в любовном поединке, пришлось ей становиться наездницей. Ну а потом мы попросту заснули на лавках, прикрывшись халатами и подоткнув под голову полотенца.

А на следующий день в лагере устроили генеральную уборку — в первую очередь сравняли с землёй выкопанные нами ямы. Славя и Марина трудились наравне с остальными, причём Славя махала лопатой усерднее всех — заглаживала свою невольную вину перед товарищами. Хотя никто не заставлял — ведь в глазах других пионеров она была всего лишь сестрой-близнецом Сталины.

Следом со стен домов посрывали фанерные дощечки с надписями ‘Kommandantur’, ‘Speisezimmer’, ‘Bücherei’ или ‘Baracke №…’ и принародно сожгли их на площади — там, где Сталина собиралась жечь неугодные книги. Сами книги извлекли из подпола и поставили обратно на стеллажи. Заодно и повыбрасывали из музкружка CD-диски с бодрыми песнями на чуждом нам языке. Не стали трогать лишь памятник князю Святославу — так и остался стоять на постаменте. Ведь, если рассудить здраво, его вины тут не было никакой, он даже не знал, кто такие половцы.

Ну а после мы со Славей гуляли по лагерю под хиты отечественно эстрады 90-х. Я отдыхал душой под завораживающую мелодию знаменитого хита от «Белого Орла»:

…в закатном блеске пламенеет снова лето,

И только небо в голубых глазах поэта -

Как упоительны в России вечера,

Пускай все сон, пускай любовь игра,

Ну что тебе мои порывы и объятья,

На том и этом свете буду вспоминать я

Как упоительны в России вечера…

Куда меньше мне нравилось, когда «Божья Коровка» заводила свой «Гранитный камушек»:

…пусть он ходит за тобою по пятам

Ты не верь его обманчивым словам

Он слова тебе красиво говорит

Только каменное сердце не болит

Ты останешься одна среди берез

Ты прольешь ещё немало горьких слез

Он тебя не пожалеет, не простит

Твое сердце разобьется о гранит…

И совсем не по душе пришлись «Иванушки» с их «Кукла Маша, кукла Даша». Сразу вспомнился Злой, так и подмывало кинуть гранату в окно музыкального кружка. Правда, даже при очень сильном желании я бы не смог — боеприпасов в лагерь так и не завезли. Да и вряд ли завезли бы, даже останься Сталина на своём посту.

И снова, как в старые добрые времена, заночевали вдвоём на берегу озера. Где заодно и искупались. Никто и ничто не нарушало нашего уединения, и как же я жалел, что не могу воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

Но не в моих силах было остановить время…

Глава 18

Глава 18.

Очнувшись в очередной раз в «Икарусе», я не поверил своим глазам.

Автобус был набит битком. Все мы приехали одновременно. Такого ещё никогда не случалось.

Однако лагерь вновь назывался «Совёнок». А кое-кто даже вернул себе изначальные имена — вожатой вновь оказалась Ольга Дмитриевна, юных гениев кибернетики, как и в «старые добрые времена» звали Шуриком и Электроником, а рыжая оторва вновь стала Ульяной. По возрасту, правда, сравнялась с остальными пионерками. Лена теперь оказалась Викой, Алиса — Сабриной, Мику почему-то решила взять себе библейское имя Мария, а вместо Слави в лагерь приехала Силви. Как выяснилось позже, она из Финляндии, и в переводе с финского её имя означало «из леса». Вот только меня она не узнавала, хотя и смотрела взглядом, полным дежавю. Когда тебе кажется, что этого человека ты уже встречал, но упорно не можешь вспомнить, где и когда.

Автобус я покидал последним, по-джентльменски пропустив вперёд пионерок, спешивших побыстрее покинуть душный салон. И только тогда взглянул на его номер.

444.

Почему-то стало немного не по себе от такого числа. Но ещё ужаснее стало другое открытие.

Весь корпус автобуса выкрашен чёрной краской. И сам он очень напоминал катафалк.

Разумеется, никто, кроме меня, этого не видел — оказавшиеся на свежем воздухе пионеры шумно радовались жизни. В руках у многих я заметил мобильники — примитивные, кнопочные, но уже прогресс в сравнении с изначальным «Совёнком». Похоже, здесь начались двухтысячные.

Но не все были настроены благодушно — Сабрина и Ульяна шумно переругивались, по всей видимости, продолжая начавшуюся ещё в автобусе перепалку.

— Не приближайся ко мне! Мне такая подруга и даром не нужна! И жить с тобой не буду!

— Подумаешь! Меня вожатая в свой домик пригласила! А ты будешь с ним!

И Сабрина указала на меня пальцем.

— Да лучше с ним, чем с тобой!

— Вперёд. Спорим, он тебя в первую же ночь натянет?

Ульяна запустила в неё огрызком яблока и повернулась ко мне.

— Ну как, готов стать моим соседом? Только, чур, без баловства, а иначе нос откушу!

— Как прикажете, мадемуазель! — приложив руку к сердцу, я отвесил шутливый полупоклон.

— Тогда общий язык найдём! Ща закинем шмотки, и на ужин!

— Разве уже время ужина?

— А то! Вон сколько часов в дороге провели, пора слегка подкрепиться!

Котлету за ужином тырить она не стала, более того — предложила свою!

— Я вегетарианка, мясное не ем, поэтому забирай, если хочешь!

Пришлось брать, хотя и одной вполне хватило бы. После ужина она убежала пинать мяч, а я собирался позвонить, но в домике медсестры до самой ночи горел свет — чем там могла заниматься Виола, ума не приложу. Самогон гнала, что ли? Или пьянствовала с вожатой? Заглянуть в окно не решился — а вдруг заметит? Ладно, вся смена впереди, ещё успею.

На следующий день мне, как обычно, вручили обходной с наказом подписать сегодня же. Причём сказано было таким тоном, что не осталось никаких сомнений — да, это прежняя Ольга Дмитриевна. Хотя я предпочёл бы, чтобы на её месте была Оксана Дмитриевна. Уже собравшись выполнить приказ, внезапно вспомнил — я ведь так и не сдал обходной в ту смену! Сложенный вчетверо листок остался при мне. Немного подумав, я решил его использовать, а чистый лист сохранить — вдруг пригодится. Но, чтобы не вызвать подозрений, вначале отправился потусоваться по окрестностям.

А потом Ульяна и Силви позвали на пляж загорать. Я ничего не имел против. В процессе купания каждая из них поймала по раку, и попытались устроить поединок на клешнях, однако членистоногие упорно не хотели сражаться друг с другом. Пришлось отпустить их на волю, в родную стихию.

В самый разгар веселья на пляж заявилась Сабрина.

— Прохлаждаетесь, значит? А благоустройством лагеря кто будет заниматься, дядя Плюшкин?

— Вот ты и занимайся, если приспичило! — нахально ответила ей Ульяна.

— Ах, вот как? Да я тебя за такие слова…

— Девочки, пожалуйста, не надо ссориться! — испуганно пролепетала Силви, но не тут-то было.

— Скажу Ольге Дмитриевне, сортиры до конца смены чистить будешь!

— Это мы ещё посмотрим, чьё место будет у параши! Верно, Семён?

Я предпочёл бы не влезать в девчачьи разборки, но иного выхода не оказалось.

— Давайте так: сегодня отдыхаем, а завтра занимаемся делами.

— Поняла, коза? Иди, отдыхай! — обрадовалась поддержке Ульяна.

— Ладно, мы ещё поговорим!

И Сабрина удалилась, что-то бормоча себе под нос.

Провалялись мы на песочке до самого ужина, а после него я отправился на сольный концерт классической музыки, который давала Мария. Пошёл не из-за очень большой любви к данному виду искусства, а скорее чтобы поддержать музыкальный талант, который, как и любой другой, очень быстро чахнет, если не находит поклонников. Ведь, кроме меня, пришла только Вика, остальные разбежались кто куда, но девочка с аквамариновыми волосами и такой аудитории была рада. Исполнив несколько несложных композиций на рояле, она взяла в руки скрипку — хотя раньше при мне никогда на ней не играла, предпочитая гитару.

Завораживающие звуки заполнили помещение музыкального кружка. Я сразу же узнал мелодию, нравившуюся мне и раньше — из советского мультфильма про инопланетянина, способного принимать форму встреченных им объектов, и любопытства ради заглянувшего на нашу планету, где он поначалу напугал отдыхавшего у озера художника, а потом они подружились. Вот только название того мультика никак не мог вспомнить.

Более того: погрузившись в раздумья, в какой-то момент я обнаружил, что странным образом Мария изменилась: её волосы почернели, равно как юбка и пионерский галстук, а в чёрных глазах отражался блеск Луны, уже успевший появиться в небе. Вдобавок она тихонько подпевала себе под нос слова незнакомой мне песни:

It was a dark before a light,

Black color was before a white,

You may be right, you may be wrong,

To know truth you must be strong…

Я тряхнул головой, разрывая колдовское очарование. Передо мной снова была привычная мне Мику. И опять знакомая вещь, хотя не сразу догадался, откуда она. А когда сообразил, сердце сжалось в груди. Ведь это же из той самой песни, которую никто, кроме меня, не слышал! Тут же вспомнились и слова: «…а когда мы увидимся вновь, тихо ветер ночной будет петь о своём…».

Вика слушала, прикрыв глаза, и в мыслях своих наверняка была далеко отсюда.

Неудивительно, что потом мы наградили музыкантшу аплодисментами.

Раскрасневшись от смущения, Мария раскланялась и переключилась на игру на саксофоне. Но ни саксофон, ни тем более гитара не впечатлили меня так, как скрипка. Её стоило оставить под конец.

По окончании концерта мы ещё немного поговорили о музыке в частности и искусстве в целом. Сошлись во мнении, что классика не зря является таковой — её будут смотреть и слушать и сто, и двести лет спустя, а какие-нибудь «буги-вуги» забудутся очень быстро — через десяток лет никто уже не вспомнит ни текст, ни имя автора. В чём убедился собственноручно, попытавшись вспомнить исполнителей и их хиты, бывшие на пике моды в начале двухтысячных. Но кроме Земфиры и группы «Тату» с ходу не вспомнился никто.

Я вызвался проводить девушек до их домика — они вновь, как и когда-то, жили вместе. Ну а оттуда прямиком до медпункта.

И опять свет в его окнах. Чем там второй вечер подряд занята Виола? На сей раз любопытство пересилило и, стараясь не наступать на сухие ветви, я подкрался к одному из окон. Увы, оно оказалось плотно зашторено, и ни единого звука не доносилось изнутри. Разумеется, я мог постучаться под предлогом получить таблетку от головной боли, но интуиция подсказывала — лучше этого не делать. Тем более что струившийся из окна свет казался неживым, каким-то белесо-гнойным. Таким в компьютерных играх горят глаза у всякой нечисти.

Прождал чуть ли не час, но ничего не изменилось, пришлось отправляться обратно несолоно хлебавши. Ульянка уже дрыхла без задних ног — набегалась, наверное. Я не стал её будить, просто забрался в свою постель и заснул.

А на третий день начались приключения, причём с самого утра. Не успел продрать глаза, как нарисовалась Сабрина.

— Тебе велено через пятнадцать минут быть на пляже у лодочного причала, — без всяких предисловий начала она, обращаясь ко мне.

— А ты, как и другие, должна оставаться в домике, — это уж относилось к Ульяне.

— С какой стати? — огрызнулась та.

— Так приказано. Ослушаешься, будешь сидеть под домашним арестом до конца смены.

— Что-то случилось? — обеспокоился я.

— Да. Поэтому не мешкай, через пятнадцать минут на пляже.

И, развернувшись, ушла.

— Не ходи! — принялась уговаривать Ульяна. — Не к добру это!

— Раз пообещал, значит, должен. Не волнуйся за меня, всё будет хорошо.

Хотя у самого на душе скребли кошки.

Прибыв к указанному месту, я удивился — кругом никого, и всё вокруг как обычно. Но удивление продлилось недолго.

На дальней оконечности пляжа показалась Ольга Дмитриевна. Со стороны лагеря ко мне направилась Виола, поигрывавшая шприцом с жидкостью цвета денатурата внутри, а из помещения лодочной станции вынырнула мерзко улыбавшаяся Сабрина с огромным гаечным ключом в руках.

Надо же было так глупо попасться в ловушку. И предупреждали ведь! Подвела дурацкая самоуверенность — с двумя агентами справился, справлюсь и с третьим. Но сразу с тремя…

Встретившись взглядом с вожатой, я невольно вздрогнул — сквозь зрачки её глаз на меня смотрел Чужой.

— Семён, — холодно произнесла она, — ты знаешь, кто мы и зачем здесь.

Я кивнул в знак согласия. Отпираться было бессмысленно.

— Тогда предлагаю вот что: ты не оказываешь сопротивления, а я гарантирую тебе райские сны: собственный остров на Средиземье, яхту и целый гарем из знойных девушек, умелых в любви, не чета здешним соплячкам. Ну и многое другое по мелочам. Устраивает?

Я оглянулся. С трёх сторон враги, с четвёртой — река. И ни одной лодки рядом. Да, в безвыходной ситуации разумнее всего сдаваться. Но помимо разума существует ещё и сердце.

— Заманчивое предложение, — с едва заметной усмешкой ответил я. — Только спать мне совершенно не хочется.

— Что ж, ты всегда был упрямцем, — сузились глаза Ольги Дмитриевны. — И думал не головой, а совсем иным местом. Теперь пеняй на себя.

— Будешь знать, как подделывать мою подпись, пионэр, — прошипела Виола. Похоже, если бы пошёл с обходным к ней, ещё вчера получил бы порцию «вакцины».

— Эй, что тут происходит? — послышался издалека голос Ульяны.

— Уля, уходи отсюда! — заорал я во всю глотку.

— Семён, держись! Я сейчас приведу остальных!

Похоже, она догадалась, чем тут пахнет дело.

— Сабрина, — скомандовала вожатая, — ликвидируй этот объект.

— С удовольствием!

И, перехватив поудобнее увесистый ключ, та устремилась вдогонку за Ульяной.

— Лариса, подожди! — окликнул я её.

Дёрнувшись, Сабрина застыла на месте, выронив ключ.

— Лара… помнишь ту ночь на озере, где мы были вдвоём?

Глаза Сабрины помутились и прояснились вновь.

— Да, я помню…, - глухо, словно отходя от тяжёлого сна, произнесла она. — Но почему мы здесь? И что тут делают эти суки?? Они пришли обидеть тебя?!? Да я им ща все патлы повыдёргиваю!!

Я победно улыбнулся. Да, это была она, моя Лариса. И она стала со мной плечом к плечу.

Вожатая и Виола обменялись тревожными взглядами, но от своих планов отказываться не собирались. Медсестра взяла шприц наизготовку, и я понял, что сейчас последует.

— Лара, возьми её на себя, а я займусь Ольгой!

И отпрыгнул в сторону. Вовремя: шприц, нацеленный мне в грудь, просвистел мимо.

Лариса не растерялась — похоже, ей не впервой было участвовать в подобных разборках. Устремившись к медсестре, она, присев на ходу, зачерпнула ладонью пригоршню песка и запустила его прямиком той в лицо.

Виола, естественно, к подобному оказалась не готова — выронив очередной шприц, кинулась протирать глаза. Лариса прыгнула на неё, как дикая кошка, и обе покатились по земле, пытаясь добраться до горла друг друга.

— Я тебе ща такую гехромию покажу, век не забудешь!!

К сожалению, я ничем не мог ей помочь — главный враг ещё оставался неповерженным.

— Да, ты стал сильным, «вирус», — ядовито улыбнулась Ольга Дмитриевна. — Но тем интереснее будет поиграть с тобой в кошки-мышки. Ты недооцениваешь мощь Системы, за тебя попросту ещё не брались всерьёз. И я лично постараюсь, чтобы твои сны были наполнены самыми отъявленными кошмарами. Тебя будут четвертовать, заживо сдирать кожу, вливать в глотку расплавленное железо — и твоим мучениям никогда не наступит конец!

— Не слишком ли много громких слов? — иронично перебил её я.

— Ты прав. Пора с этим покончить!

И в её руке появился световой меч, чьё лезвие полыхало яростным рубином.

— Я принимаю бой, — решительно и твёрдо ответил я.

Рукоятка меча, ярко светившегося изумрудом, легла в мою ладонь.

Мы взялись прощупывать оборону друг друга — она метала молнии, которые я отбивал без труда, и в свою очередь пытался сбить её с ног телекинетическими толчками. На пляж начал прибывать народ — первой явилась Ульяна, за ней Мария и Вика, следом — Женя и Силви.

— Помогите Сабрине, она за нас! — крикнул я.

Навалившись все вместе, девчонки быстро одолели медсестру и связали ей сзади руки.

Ольга меж тем решила сменить тактику.

— Семён, — неожиданно ласковым голосом произнесла она, — а зачем нам вообще сражаться? Ведь мы могли бы любить друг друга. Посмотри, разве я не красива? И разве не обо мне ты мечтал, засыпая на соседней койке? Я могу подарить тебе любовь, какой ты ещё никогда не испытывал. И буду принадлежать тебе вся, без остатка. Желаешь испытать неземное блаженство? Достаточно лишь сказать «да», и врата рая распахнутся перед тобой.

Я опустил свой меч. Да, всё так, близость её тела частенько кружила мне голову, но без её позволения я не решился бы на активные действия. Непреодолимое желание войти в неё, познать её прямо здесь и сейчас ударило в голову, и я непроизвольно сделал шаг вперёд.

— Семён, не верь ей! — врезался в подсознание отчаянный крик Силви. — Она сколько раз жаловалась, как её напрягает соседство с прыщавым подростком, которого нельзя даже использовать как мужчину!

— Ах ты, мразь! — развернувшись, вожатая запустила в неё молнию, и Силви упала. Девчонки кинулись ей на помощь.

С улыбкой на лице Ольга Дмитриевна повернулась ко мне обратно, но очарование саруманового голоса уже растаяло как дым.

— Прыщавый подросток, значит? — с усмешкой отреагировал я. — Оля, а зачем тебе вообще мужчины, если в твоём ящичке в шкафу целый набор фаллоимитаторов?

— Круто ты её опустил, зачёт! — расхохоталась Лариса. — Так даже у меня не получилось бы!

Вожатая буквально побагровела от гнева. Если бы взглядом можно было испепелять, от меня не осталось бы даже золы.

— КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛ?!? ВЗРОСЛЫМ НУЖНО ГОВОРИТЬ «ВЫ»!!

— Оленька, а ты уверена, что вообще взрослая?

Это стало последней каплей. Перехватив двумя руками меч, она одним прыжком преодолела разделявшее нас расстояние и рубанула сверху вниз — такой удар мог бы расколоть надвое гранитную глыбу. Вот только меня на том месте уже не было.

Ярость сыграла с ней ту же шутку, что и с быком на корриде — ослеплённый ею, он атакует красную тряпку, а не матадора. Пылая гневом, она обрушила на меня целую серию ударов — я едва успевал уклоняться и парировать. Она явно была сильнее — мне приходилось потихоньку отступать, и я вскоре понял её тактику: загнать на лодочную станцию, откуда лишь одна дорога — в воду, где я не смогу воспользоваться своим оружием.

— Чего застыли столбами? — напустилась на других девчонок Лариса. — У кого чего под рукой, кидайте в неё!

В вожатую полетели мелкие камушки, огрызки яблок, словесные оскорбления. Всё это пусть и не наносило особого урона, но не позволяло сконцентрироваться на решающем ударе.

Неизвестно, чем закончилось бы дело, если бы не игла, вонзившаяся в какой-то момент в шею Ольги Дмитриевны.

Ойкнув, она отвлеклась на секунду, и мне этого хватило.

Изумрудное лезвие по рукоятку вошло в её грудь. И оба меча погасли одновременно.

Глава 19

Глава 19.

Вытерев со лба пот, я оглядел поле битвы. Три бездыханных тела, Лариса умудрилась-таки оцарапаться о шприц и теперь лежала рядом с медсестрой. Не совсем бездыханных, конечно — скоро очнутся. Девчонки, сбившиеся в стайку, с недоумением и испугом поглядывали на них.

— Не волнуйтесь, всё уже закончилось! — помахал я им рукой. — Мы испытали на себе действие массового гипноза. Многое из того, что вы видели, было обманом зрения. Когда они очнутся, пожалуйста, не издевайтесь над ними. Скорей всего, они и помнить ничего не будут.

Так и вышло. Первой очнулась Сабрина и таращилась на нас в недоумении. Последним её воспоминанием являлся отход ко сну вчерашним вечером.

Виола, пришедшая в себя следом, тоже не могла поведать ничего определённого. Вроде бы её позвали сюда, на пляж, потому что кому-то стало плохо. Но кто позвал и к кому конкретно, упорно не могла вспомнить.

Сложнее всего пришлось с Ольгой Дмитриевной. Она не помнила вообще ничего. Вернее, ничего из нынешней смены и предшествующих ей событий — зато вспомнила, как когда-то и сама была здесь пионеркой. И ни в какую не хотела становиться вожатой — с большим трудом удалось уговорить её хотя бы формально принять на себя командование.

Когда же всё устаканилось, кому-то из девчонок пришла в голову идея отметить это праздничным ужином с тортом и танцами после. Ольга Дмитриевна охотно согласилась и даже выразила желание лично сплавать за земляникой. Компанию ей составила Силви — я упросил её поглядывать за вожатой, уж очень пришибленно и потерянно та выглядела. Я даже начал опасаться, что Матрица слишком сильно повредила её личность. Но сделать что-либо с этим не в моих силах — оставалось лишь надеяться, что время исцелит нанесённые раны. А сам вызвался притащить в столовую сахар. Однако случилось чудо: едва заявился в кибер-кружок, Шурик и Электроник, узнав о цели визита, сразу же вызвались отнести мешок с ним лично. Ну а я и не возражал.

И даже ничего не имел против посетить танцы, хотя не танцевал уже, наверное, десятка два смен. Но тут вдруг накатило вдохновение. Или просто решил не отрываться от коллектива? В конце концов, девчонки спасли мне сегодня жизнь — без их помощи я вряд ли справился бы с агентами. И обижать их отказом совсем не хотелось.

Поначалу завели бодрое диско, под которое лихо отплясывали Ульяна и Сабрина, успевшие помириться друг с другом. Зато когда заиграла медленная музыка…

Откуда-то из полутьмы выступила Она. И на ней был столь изысканный вечерний наряд, что все поневоле ахнули. Платье, декольтированное настолько, что почти ничего не скрывало, вдобавок на каблуках, отчего стала почти вровень со мной ростом. А казалась — выше. Или я невольно пригнулся? Такую роскошную девушку я никогда не решился бы пригласить.

Но она сама сделала свой выбор.

— Белый танец! — решительным шагом подойдя ко мне, объявила Вика. — Возражения не принимаются!

Сильно сомневаюсь, что в подобной ситуации кто-то смог бы возразить…

И мы принялись кружиться прямо посреди площади, а остальные наблюдали за нами в немом восхищении. Но теперь вела она, мне же оставалось лишь стараться не оттоптать ей ноги. А сквозь мелодию вальса слышалось совсем иное:

Ты всегда кайфуешь с ней

Она — мечта царей

И ласковей морей

И сладостей вкусней

А как она смешна

Когда обижена

И как она нежна

Когда обнажена

И чтобы никогда не потерять тебя

Она носит все лучшее сразу

Туфли, платья, шелка и стразы

Чтобы шаловливый твой разум

Не влюбился в другую заразу…

— Помнишь, когда-то обещала тебе, что ещё станцуем вместе? — лукаво улыбнулась она, прижимаясь всем телом.

Моя спина стала липкой от холодного пота.

— Лина?!?

— А, может быть, Рэна? — парировала она, легонько сжав пальчиками плечо так, что рука онемела. И я понял, чья игла впилась в шею Ольги Дмитриевны.

— Как у кошки девять жизней, так и у нас, женщин, может быть девять обличий. И ты никогда не угадаешь, с каким из них имеешь дело.

— Что ты помнишь? — только и смог прошептать я.

— О не волнуйся, далеко не всё. Но кое-что удалось вспомнить. Впрочем, это мы можем обсудить чуть позже, не в столь шумной обстановке.

И мы действительно обсудили некоторые моменты из прошлого, сидя на скамейке в тени дерева с самой раскидистой кроной. Здесь вынужден огорчить тех, кто ожидал продолжения в духе «а потом произошло то, что и должно было произойти». Ничего подобного! На прощание она всего лишь одарила меня поцелуем. Зато таким, какой стоит иного секса. Ну а потом я проводил её до домика. И мы договорились продолжить наше общение завтра.

Поскольку на сегодня у меня ещё имелись планы.

На этот раз свет внутри медпункта не горел. И сам он оказался не заперт. Но никакой радости мне это не доставило, когда обнаружил, что дверь в подсобку распахнута настежь, а телефонный аппарат разбит вдребезги. Что ж, придётся писать записку и прятать в мусорную кучу. А заодно просить Юлю рассказать Комсомолке о случившемся.

В расстроенных чувствах побрёл обратно к своему домику. Ульяна ещё не спала — лёжа на кровати, вовсю гоняла шарики по экрану своей «Нокии».

— Ну, как вечер? — весело, но с хитринкой поинтересовалась она.

— Вроде удался, — неопределённо ответил я, пожав плечами.

— А чего тогда так рано вернулся? Или с Викуськой успели поругаться?

— Вовсе нет, просто решили продолжить завтра.

— Эх, не было у меня такого отпадного платьица! Ну ничего, если вдруг разойдётесь, как в море корабли, знай: найдутся и другие желающие с тобой потанцевать!

И закинула ногу на ногу, якобы случайно продемонстрировав — на ней нет нижнего белья.

Но мог ли я принять этот вызов, если перед глазами всё ещё стояла Она?

Ульяна, поняв, что я не собираюсь клевать на её прелести, сменила пластинку.

— Кстати, мы тут с девчонками номерами обменивались, давай и твой номер запишу!

— Давай, — без особого энтузиазма откликнулся я и продиктовал свой номер.

Ульяна, естественно, сразу же набрала его и очень удивилась, увидев на экране надпись: «Абонент не существует». Естественно, ведь в 2003-м у меня ещё никакого телефона не было.

— Что за фокусы? У тебя какой оператор?

— Теле 2.

— Не слышала о таком. Наверное, только появился. Тогда понятно, почему глючит! А попробуй-ка ты мне звякнуть!

Тут возникла небольшая заминка — мой собственный мобильник давно разрядился. Ульяна любезно предоставила свою зарядку.

— Что ж ты в лагерь шнур не догадался взять?

— Такой вот рассеянный, — виновато ответил я. Ну не объяснять же, что ни в какой лагерь даже не собирался. И неизвестно почему вообще тут очутился.

Смартфон удивил её, конечно, но не очень сильно — каких только чудес науки и техники нынче не увидишь! И когда заряд слегка восстановился, я набрал её номер.

Как ни странно, но сработало, и Ульяна, слегка успокоившись, продолжила гонять свои шарики, ну а я не стал беспокоить её просьбой отвернуться — прямо в одежде завалился на кровать и довольно быстро заснул.

Поначалу сон мой был спокойным и крепким, но потом его заполнили кошмары. Мне слышался из последних сил звавший на помощь голос смертельно раненой Рэны, мрачные чёрные птицы, парившие над бранным полем, далёкое зарево пожарищ и чёрный дым, стлавшийся над горизонтом, погребальный звон колоколов, и под конец — равномерное постукивание метронома. Словно судьба взялась отсчитывать время, оставшееся до кончины мира.

И тут я проснулся. Поначалу показалось — середина ночи, но на светящемся циферблате часов шесть утра! В это время летом уже вовсю светит солнце. Но почему тогда так темно?

Я осторожно выглянул наружу. Так и есть — всё небо затянуто свинцовыми тучами и накрапывает дождь — мелкий, противный. Звук падения капель я и принял за стук метронома. Странно, раньше в «Совёнке» никогда не было дождей, всегда стояла солнечная погода.

В тот день никто из пионеров не пропал — тащиться куда-либо под дождём ни у кого желания не возникло. Разве что до столовой — на завтрак пришлось идти, нацепив плащи и дождевики, зонтов почти ни у кого не оказалось. Ольга Дмитриевна как могла, успокаивала встревоженный народ — не волнуйтесь, мол, дожди летом иногда случаются, но долго обычно не длятся.

Однако и к обеду ничего не изменилось — сумерки, казалось, стали лишь гуще, ни единого просвета среди туч. Словно наступила мрачная, тоскливая осень, и почему-то показалось вдруг — больше никому из нас не удастся ни позагорать, ни искупаться здесь. Вот где пригодилась бы Алисина водка — забыться хоть ненадолго.

Но спиртное если и было в лагере, то только в медпункте, а появляться там совсем не хотелось. Ульяна, поболтав с кем-то из девчонок по телефону, убежала общаться вживую. Возможно, они даже решили устроить девичник — а чем ещё заниматься в такую погоду? Но меня не позвали, поэтому не оставалось ничего иного, как бездумно лежать на кровати и пялиться в окно, за которым продолжали барабанить капли дождя.

Не стало лучше и к ужину — вконец испортившаяся погода принесла ещё и холод, словно не июль, а октябрь на дворе. А поскольку тёплых вещей ни у кого с собой не было (свой зимний прикид я давно уже растерял, уезжая и приезжая в пионерской форме), вожатой пришлось вести нас на склад. В бушлатах, тёплых подштанниках и кирзовых сапогах с намотанными на ноги портянками мы напоминали немцев, отступавших из-под Москвы в декабре 41-го. Но лучше так, чем трястись от холода.

Кое-как перекусив, в тяжких раздумьях я вернулся обратно в домик, где вскоре объявилась и Ульянка.

— Мы тут с девчонками посоветовались и решили — уезжать отсюда надо. С родными созвонились, завтра нас всех заберут отсюда. Иначе вымерзнем тут как клопы. А ты как?

— Мои предки, к сожалению, далеко отсюда, отдыхают на курорте. Наверное, придётся идти пешком, — убедительно вздохнув, соврал я.

— Глупостей не говори! В нашей машине места и для тебя хватит! Подбросим куда надо!

— Спасибо, — выдохнул я. Хотя очень сильно сомневался, что сюда прибудут какие-либо авто.

Ульяна, улыбнувшись, взялась раскладывать на экране пасьянс. Хотел последовать её примеру, однако почувствовал: кто-то зовёт меня. Очень тихо, на грани едва различимого шёпота.

Юля! Не сразу, но понял — телепатический зов идёт именно от неё. За всё время моего пребывания в «Совёнке» такое случилось впервые — обычно со своими проблемами девочка-кошка предпочитала справляться сама. И это означало лишь одно — ей настолько плохо, что понадобилась помощь.

Я торопливо принялся одеваться. Ульяна уставилась на меня в удивлении.

— В такую погоду и на свидание?

— Нет, просто по очень большой необходимости.

— Ну тогда удачи там!

Подумала, наверное, что схватило живот. Но в тот момент меня совершенно не волновало, о чём она могла подумать.

Почти бегом я направился к старому лагерю — интуиция подсказывала, что Юля там. И не ошибся — она действительно находилась там, закутанная в обрывки каких-то простыней.

— Спасибо, что пришёл, — обрадовалась она, вытирая слёзы. — Я боялась умереть здесь в одиночестве. Ещё никогда не было так страшно. Я не понимаю, что происходит, почему вдруг стало так холодно. И почему с неба весь день льёт вода.

Кое о чём я догадывался, хотя и не мог знать наверняка. Артефакт, с которым я теперь и не мыслил расставаться хоть ненадолго, весь день был тёплым. После неудачи с агентами Матрица пошла иным путём — но вот каким? Решила устроить погодный катаклизм?

— Идём, напою горячим чаем! Заодно и перекусим!

Юля охотно согласилась — чувствовалось, что она пошла бы за мной куда угодно, лишь бы не оставаться одной. Однако вначале мы заглянули на склад — от привычки бегать босиком с голыми ногами теперьпридётся отучаться. Ну а потом уже в столовую.

Огонь газовой плиты горел очень слабо, несмотря на то, что вентиль был открыт до предела. В ожидании чая Юля взяла одну из булочек и, откусив кусок, выплюнула.

— Опять то же, что и в лесу!

— Что ты имеешь в виду?

— Попробуй сам!

И протянула вторую булочку мне. Ощущение было — словно жуёшь вату. Сразу вспомнилось, что за ужином пионеры жаловались: еда стала безвкусной. Тогда я не обратил на это внимания. Но теперь осознал сам.

Вот и чай — когда наконец удалось его приготовить, не становился сладким даже от пяти ложек сахара. С трудом, но удалось убедить Юлю перекусить тем, что есть — ведь без еды сил не будет. Она находилась в глубочайшей депрессии, и я прекрасно понимал её состояние.

— Мне теперь нет смысла возвращаться обратно: лес мёртв и он перестал быть для меня домом. Не знаю, что делать дальше, мне очень страшно. Можно немного пожить у вас на складе?

Разумеется, я разрешил. Более того, после трапезы отвёл туда и помог обустроить подобие берлоги. Внутри было ненамного теплее, чем снаружи, но по крайней мере сухо. Если только не прохудится крыша, но об этом не хотелось думать.

И я остался с ней на ночь — она глядела такими глазами, что я при всём желании не смог бы уйти и оставить её одну. Прямо посреди склада мы развели костёр — в подобной ситуации наплевать на правила техники безопасности. И пусть огонь горел еле-еле, всё же само его существование согревало и успокаивало душу.

Немного расслабившись, Юля забралась в «берлогу», где вскоре уснула. Я продолжал поддерживать огонь, пока не сморила усталость — и тогда, загасив угли, забрался к ней под бочок. Всё-таки нас связывала не только дружба…

Проснулся словно от толчка — сразу нахлынуло предчувствие надвигающейся беды. Юля продолжала спать рядом; аккуратно высвободившись из-под обвивавшего меня хвоста, я накинул на себя бушлат и отправился на разведку.

Дождь прекратился, но стало ещё холоднее, и редкие снежинки искрились на солнце. Тусклом, багровом солнце, неспособном согреть землю. И хоть небо казалось ясным, со стороны реки на горизонте клубились тучи. Чёрные, с красными прожилками, они казались неестественными и, заинтересовавшись, я направился в сторону пляжа.

Едва вышел на открытое пространство, рядом появился Добрый.

— Судный день близок, и часы скоро пробьют полночь, — печально произнёс он. — Лагерь обречён.

— Догадываюсь. Но что именно нам грозит? Глобальный потоп или всеобщее обледенение, как в фильме «Послезавтра»?

— Чтобы уничтожить всю информацию в данном секторе, они запустили стирателей. Всё вокруг попросту перестанет существовать.

— Неужели из-за меня одного?!?

— Когда начинается гангрена, уже не смотрят, сколько здоровой ткани придётся отрезать, ампутируют конечность целиком. Похоже, ты здорово прищемил им хвост, раз решились на такое. Бросить на «Совёнок» атомную бомбу было бы, наверное, и дешевле, и быстрей, но они решили не рисковать — а вдруг отсидишься в бомбоубежище? Стиратели действуют путь и медленно, но верно — здесь не останется ничего, кроме бесплодной пустыни. Вон, посмотри туда!

Вначале показалось, что ничего стоящего внимания не происходит, но в какой-то момент часть Земляничного Острова со всплеском ушла под воду. И вода в том месте покраснела.

— Но что же нам делать? Знать бы наперёд! — с горечью воскликнул я.

— Сейчас к остановке подойдёт автобус. Если успеешь сесть и уехать, то спасёшься. Но, пожалуйста, — тут голос Доброго дрогнул, — возьми с собой всех, кого успеешь.

— Постараюсь. А ты?

— Я остаюсь. Попробую отвлечь их внимание. Кому-то ведь нужно жертвовать собой ради других, верно?

Я хотел возразить, но он не стал слушать.

— Скорее! Время на исходе!

Постепенно переходя на бег, я помчался будить народ, но на полпути принял иное решение. Со всех ног бросившись к музыкальному кружку, пинком ноги вышиб дверь и дёрнул рубильник. Лампочка на пульте загорелась тускло, но достаточно для громкоговорителей.

Схватив микрофон, во всю мощь лёгких я заорал:

— Внимание всем! Чрезвычайная ситуация! Красный уровень опасности! Всем покинуть помещение без вещей! И немедленно направляться к автобусной остановке!

Чуть отдышавшись, я повторил сообщение и следом выскочил наружу. Из динамиков вслед послышались звуки какой-то иностранной песни, но кто и что пел, меня совершенно не волновало. А из домиков начали выскакивать заспанные пионеры.

— Что случилось? — протирая глаза, недоумевали Вика и Мария.

— Сюда движется радиоактивное облако! И скоро будет здесь!

В этот момент земля под ногами содрогнулась.

— Землетрясение? — удивилась Ульяна.

— Да! Землетрясение разрушило атомную станцию! И ветер гонит сюда радиацию!

Тут уже сон слетел со всех — большинство ещё помнило Чернобыль. К счастью, пионеры из-за холода спали одетыми — не пришлось тратить время на облачение и маникюр. Кое-кто пытался прихватить вещи — таких пришлось подгонять. Сам я не стал забирать свой чемоданчик — мне он больше не понадобится.

Толпа напуганных пионеров понеслась к остановке. Там и впрямь стоял автобус с приветливо открытой дверцей. Его корпус сверкал белизной, и номер стал прежним, к которому привык за многие десятки смен.

Мне пришлось усаживаться за водительское кресло, хотя опыта вождения автобуса было не больше, чем у остальных. Показалось или нет — в салоне две Слави, две Алисы и целых три Лены? В тот момент мне не было дела до подобных мелочей.

— Все здесь?

— Кибернетиков нет! — воскликнула Силви. — Они бежали рядом, а потом отстали!

Оказалось, Шурик и Электроник заскочили в свой кружок и теперь, пыхтя, вытаскивали оттуда механического пса.

— Бросайте его, идиоты! — заорала на них Сабрина.

— Нет, мы без него не поедем! Он у нас уже лаять умеет!

Сабрина выразительно покрутила пальцем у виска.

— Лучше бы бегать его научили! Ладно, сейчас помогу!

Вслед за ней рванула и Силви; вчетвером, ухватив каждый под свою лапу, они дотащили пса до автобуса.

— Теперь можно отправляться!

Я повернул ключ зажигания и мотор заурчал — больше всего я боялся, что двигатель откажет, или в топливном баке испортится горючее. Кое-как удалось захлопнуть дверь и начать движение, хотя постепенно усиливавшиеся подземные толчки не давали набрать скорость.

Внезапно сознание прорезала мысль — я забыл предупредить Юлю! И назад не повернёшь, иначе погибнем все. Какой же я растяпа! И что теперь будет с Комсомолкой?

Едва вспомнил про них, сверху прямиком на крышу автобуса свалилось нечто мягкое, но тяжёлое. Началось, с тоской подумал я, однако секунду спустя в окошке слева показалась улыбавшаяся физиономия девочки-кошки.

— Юля! — обрадовано воскликнул я. — Забирайся внутрьскорей!

Ту не нужно было упрашивать дважды — секунду спустя она уже сидела у меня на коленях.

— Дай мне руль! Я умею!

Я не стал спрашивать, откуда у неё такие познания — просто доверился. И действительно, ей удалось стабилизировать движение, и мы покатили вперёд значительно быстрее. А следом неслись слова песни группы “Europe’, ‘The Final Countdown’:

We're leaving together

But still it's farewell

And maybe we'll come back

To Earth, who can tell?

I guess there is no one to blame

We're leaving ground, leaving ground,

Will things ever be the same again?

It's the final countdown

The final countdown…

И песня оборвалась — стиратели добрались до музкружка. А следом вверх взметнулся столб пыли на том месте, где стоял памятник Генде.

История «Совёнка» завершилась, и никому из нас сюда уже не вернуться.

А катаклизм тем временем набирал обороты — трясло всё чаще и сильнее. И только одна мысль билась раненой птицей внутри черепной коробки — скорее, ещё скорее, лишь бы успеть!

Но нас обложили со всех сторон — повсюду целые островки реальности проваливались в пропасть и исчезали без следа. В какой-то момент прямо по курсу на дорогу рухнула одна из линий электропередач. Оттащить её в сторону не получится, а объезжать — завязнешь в грязи. Неужели конец?

Чисто инстинктивно я сжал в кармане Ключ. Он стал совсем горячим и больно обжигал ладонь. Но я не отпускал, мысленно умоляя продержаться ещё немного.

И внезапно со стуком захлопнулись все окна, затем мягкий толчок, и нас прижало к сиденьям. Мимо проплыли верхушки деревьев, постепенно скрываясь из поля зрения.

Я осторожно взглянул сквозь иллюминатор, в который превратилось окно. Так и есть, уже не автобус, а самолёт № 410 уносил нас прочь от разверзавшегося под нами Ада.

Я невольно бросил взгляд на табло электронных часов. Стекло на нём было разбито, и цифры уже не менялись.

23:59:57.

За три секунды до наступления Полночи.

А за бортом, до самого горизонта, зияли пропасти, и чёрный дым стлался там, где некогда зеленели леса и поля. Но мы поднимались всё выше, направляясь прямиком к Солнцу…

Концовки

Концовки.

Очнувшись, пару минут я тупо глядел прямо перед собой, и лишь потом осознал, что лежу в постели в собственной комнате. Привычный интерьер слегка успокоил, однако башка продолжала гудеть — не иначе, перебрал вчера на встрече с однокурсниками. Хотя никак не мог вспомнить, где и по поводу чего мы собирались. Оттого и сон, яркий, словно реальность…

И тут показалось, что рядом со мной начали появляться прозрачные, почти неосязаемые силуэты, и я мог разобрать их голоса на уровне едва различимого шёпота:

— Сон? Ошибаешься /голос Слави/.

— Всё это было на самом деле /голос Алисы/.

— Как и то, что ты для всех нас сделал /голос Мику/.

— И мы ничего из этого не забудем /голос Ульяны/.

— Добро пожаловать домой, Семён! /голос Лены/.

Я мотнул головой, отгоняя наваждение. А потом направился в ванную, где хорошенько умылся, а заодно и напился воды из-под крана. Голова слегка прояснилась — достаточно, чтобы сесть за компьютер и слегка отвлечься. А заодно выяснить, что именно происходило вчера.

Но прежде моё внимание привлекло сообщение — пришло два письма.

Одно из них оказалось от Сисадмина.

Второе — от Комсомолки.

Значит, то и вправду был не сон…

Любопытствуя, я поочерёдно заглянул в оба.

Письмо Сисадмина:

«…что ж, ты показал себя достойным противником, мы ценим таких людей. И готовы предложить сотрудничество. Оклад достойный — 10 тысяч $ в месяц, плюс премиальные, полный соцпакет и перспективы карьерного роста. В случае заинтересованности сообщи на обратный адрес, детали можно обговорить в ходе собеседования».

Письмо Комсомолки:

«…очень рада, что всем нам удалось спастись. Но пока существует Матрица, никого из нас не оставят в покое. Однако существуют люди, которые помогают «вирусам», особенно тем, кто в опасности или попал в беду. При желании я познакомлю тебя с ними. Не отвечай на это письмо, обратного адреса уже не существует. Просто в один из ближайших дней прогуляйся до антикварного магазина, расположенного на площади Победы, и спроси там вырезанную из дерева фигуру совёнка. Её отдадут тебе бесплатно, и сам факт твоего визита засвидетельствует согласие на встречу со мной».

И перед моими глазами появилась панель выбора:

Принять предложение Сисадмина.

Принять предложение Комсомолки.

Выбор предложения Сисадмина (плохая концовка):

Хорошенько поразмыслив, я решил принять предложение Сисадмина. Нужно ведь думать о будущем; весь этот революционный энтузиазм пусть остаётся для романтиков, серьёзные люди заняты тем, что зарабатывают и делают карьеру. А такие деньги мне больше никто и никогда не заплатит.

Письмо Комсомолки полетело в корзину, куда вскоре отправилась и её личность. А я стал шестерёнкой в том сложном механизме, который представляла из себя Система. Поначалу всё казалось просто замечательно — теперь я мог позволить себе то, о чём раньше мог лишь мечтать. Красивая жизнь — собственная иномарка, фешенебельные рестораны, турпоездки, симпатичные девчонки, которых достаточно было лишь поманить пальцем.

Но ощущение счастья оказалось недолгим. Его сменила пустота — словно висишь в безвоздушном пространстве, и опереться не на кого, и зацепиться не за что. Удовольствия приелись очень быстро, коллеги по работе оказалось сплошь патологическими извращенцами и садистами, получавшими наслаждение от мучений и издевательств над «спящими». Не удалось найти и ту, которая любила бы меня таким, какой есть, не требуя ничего взамен. И даже «редактирование» личностей не помогало, напротив, становилось лишь хуже. И раз за разом тоскливое одиночество всё больше поглощало меня.

А следом пришла и смертельная усталость от жизни. И в какой-то момент, не выдержав, я переселил своё сознание в тот вариант «Совёнка», где царит Бесконечная Осень, а тени былых его обитателей напоминают мне о том, что мог бы иметь, но лишился по собственной глупости. Там я и закончу своё существование.

Achievement unlocked: «Слуга Системы».

Выбор предложения Комсомолки (хорошая концовка):

У меня и в мыслях не было принимать предложение Сисадмина. Едва пробежавшись по письму глазами, отправил его в корзину. И в тот же день нашёл тот самый антикварный магазинчик на площади Победы, о котором упоминала Комсомолка. И мне действительно подарили там деревянную фигурку маленькой совы.

А позже, по прошествии нескольких дней:

Возвращаясь из магазина, открываю входную дверь, прохожу в комнату, а там…

Все семь девушек из «Совёнка».

— А-а, герой-любовничек явился, не запылился, — первой начала расположившаяся на подоконнике Алиса. — Да ты проходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома. Разговор нам предстоит долгий. И очень серьёзный.

Да, Комсомолка оказалась права — они вспомнили всё. И теперь настроены решительно.

— Подумать только, каждой из нас ты клялся в любви, называл единственной, звезду с неба обещал достать, — продолжала насмешничать Алиса, — а сам… даже малолеткой и кошкой не побрезговал!

Ульяна хихикнула, а Юля подняла кверху хвост, словно демонстрируя его.

— Бить будете? — затравленно оглянувшись по сторонам, голосом Феди из короткометражки «Напарник», посвящённой приключений Шурика на стройке, спросил я. Если что, с семью разъярёнными женщинами вряд ли удастся справиться.

— Надо бы, — зевнув, прикрыла рот ладошкой Алиса. — Исключительно для профилактики. Но не будем.

— Почему?

Наверное, зря решил уточнить. На меня опять смотрели, как на недоумка.

— А догадайся с трёх раз!

— Ты же спас нас всех, — пришла на помощь Славя.

— Но это не единственная причина, — вступила в игру Лена, поигрывая металлическим брелком, очень напоминавшим сюрикен. — За многие свои смены ты вёл себя пусть и не идеально, но всё же не пытался обращаться с нами как с живыми игрушками. Бить, насиловать, ломать шеи, отрывать руки-ноги…

— И хвосты! — пискнула Юля.

— …с расчётом — авось оживут к началу следующей смены.

— В общем, не перешёл ту грань, которая отделяет человека от зверя в человеческом обличье, — добавила Женя. Что ж, она всегда была категорична в своих суждениях.

— Вот потому и не будем, — подвела итог Алиса. — Но совсем без наказания не отпустим, и не надейся, милый. Короче, перетёрли мы с девчатами этот вопрос и порешили так: всё будет прощено и забыто, и не вспомнится более. Но при одном условии. Одну из нас ты возьмёшь в жёны. Не волнуйся, какой бы выбор ни сделал, никто в обиде не останется.

Взяв в руки пачку сигарет, одну из них она сунула себе в рот, другую протянула мне.

— На, расслабься немного.

— Ну хоть время подумать дадите? — осторожно поинтересовался я, слегка дрожавшей рукой прикурив от услужливо протянутой зажигалки.

— Думай, — неожиданно легко согласилась Алиса. — Пока горит огонёк, можешь думать сколько угодно. А когда погаснет, дашь нам ответ.

И тут в комнате появилась Комсомолка — она, как выяснилось, всё это время находилась на кухне и слышала наш разговор. Наконец-то мы встретились «вживую», и я смог рассмотреть свою таинственную собеседницу. Она была ровесницей Ольге Дмитриевне, но казалась на несколько поколений старше. И словно сошла с революционных плакатов 20-х годов прошлого века — кожанка, галифе с сапогами, на голове красная косынка, из-под которой выбивалась окровавленная повязка. В глазах застыли страдания и боль, но жила и надежда, поскольку она была её вторым именем. Пожалуй, её можно было бы назвать красивой, если бы не шрам на левой щеке и слишком твёрдый взгляд — для людей с таким взглядом не существует пятидесяти оттенков серого, только чёрное и белое. Ты или друг, или враг, третьего не дано.

— Ну, здравствуй, Семён! — протянула она руку для приветствия. — Вот и довелось нам встретиться наконец. Ты совершил настоящий подвиг, не побоюсь этого слова. А поскольку все вы теперь «вирусы», нет смысла ходить вокруг да около. Я принадлежу к Сопротивлению — организации, поставившей своей целью свергнуть Систему и вернуть людям свободу. Теперь вы понимаете, каково это — быть «спящим» и, надеюсь, не откажетесь примкнуть к нам. Поскольку сокрушить такого страшного врага можно лишь в единстве. Наш Штаб, кстати, уже разработал для нас прикрытие. Все мы станем персонажами одной очень популярной компьютерной игры. Миллионы людей играют в онлайн-игры, никто ничего не заподозрит.

— Да, — спохватилась она, умолкнув на секунду. — Супружеская пара в той игре получает бонусы и уникальное умение.

Подсластила горькую пилюлю, называется…

— Твоя сигарета погасла, — заметила Алиса. — Мы ждём ответ.

В комнате воцарилась тишина. Кого же из них выбрать? Вот если бы к раскованности Алисы добавить заботливость Слави, да утончённость Лены, да умственные способности Жени, вот тогда и думать не пришлось бы.

— А сам-то идеален разве, чтобы требовать такого от других? — ехидно шепнул прямо в ухо голос.

Такой знакомый голос…

Я вздрогнул и выпрямился.

— Между прочим, в Средние Века существовал один замечательный обычай.

— Какой?

— Приговорённому к казни на эшафоте давали право сказать своё последнее слово.

Алиса буквально захлебнулась от смеха.

— Женитьбу на одной из прекраснейших девушек ты сравниваешь с отрубанием головы? Или в твоих глазах мы уже перестали быть прекраснейшими и потихоньку превращаемся в мегер?

— Таковы, увы, современные мужчины, — иронично улыбнулась Мику.

— Ага, бегут от брака как чёрт от ладана, — это уже Женя.

— Да дайте же сказать человеку! — возмутилась добросердечная Славя.

— Пусть говорит, но исключительно по делу!

— Последнее слово приговорённого! — захлопала в ладоши Ульяна. Всё-таки, несмотря на нынешний возраст, осталось в ней что-то детское.

Набрав полную грудь воздуха, я начал:

— Прежде всего спешу успокоить тех, кто подумал: сейчас станет просить об отсрочке или помиловании. Ничего подобного! Я сознаю, что виноват, и не отрицаю вины. Единственным смягчающим обстоятельством считаю — я действительно не желал никому зла. И бесконечно благодарен за то лето, которое вы подарили мне в «Совёнке». Со своей стороны могу заверить — мои чувства тоже не были фальшивыми. Я всего лишь искал свой идеал. В каждой из вас есть нечто неповторимое, то качество, за одно которое можно любить от всей души. И именно поэтому так тяжело сделать выбор. Вот как, к примеру, выбирать между виноградом, арбузом и киви, если все три вкусны и полезны? Так и хочется отведать все три, но взять позволено только одно. Надеюсь, вы поймёте меня правильно, и простите, если был неправ.

— Ну ты и завернул, однако! — восхитилась Алиса. — А ведь когда-то и двух слов толком связать не мог!

И перед моими глазами вновь плывёт надпись:

«Ваша речь произвела впечатление на окружающих. Ваши отношения с персонажами Лена, Алиса, Мику, Комсомолка, Женя, Юля, Славя и Ульяна улучшились. Вы получаете +1 к навыкам Красноречие и Дипломатия».

— А теперь я готов назвать имя своей избранницы.

И передо мной развернулась панель выбора:

Я выбираю тебя, Алиса! +10 к Силе, умение: «Хук слева, хук справа».

Я выбираю тебя, Славя! +10 к Стойкости, умение: «Как за каменной стеной».

Я выбираю тебя, Женя! +10 к Интеллекту, умение: «Десять хрустальных сов».

Я выбираю тебя, Мику! +10 к Скорости, умение: «Быстрее её язычка».

Я выбираю тебя, Юля! +10 к Ловкости, умение: «Уклоняюсь от пуль».

Я выбираю тебя, Ульяна! +10 к Хитрости, умение: «Аттракцион невиданных развлечений».

Я выбираю тебя, Лена! +10 к Харизме, умение: «Я — это ты, ты — это я».

На выбранной девушке появляется подвенечное платье. Все улыбаются. Одновременно на столе обнаруживается бутылка шампанского и девять фужеров. Комсомолка, наполняя их по очереди, произносит тост:

— За вас, молодожёны! Живите долго и счастливо! И пусть удача способствует во всём! Как и всем нам — в скором времени она нам очень понадобится. Предстоит разыскать всех остальных обитателей «Совёнка» — они не должны попасть в лапы Системы. Кроме того, есть и другие испытательные полигоны, замаскированные в том числе и под пионерские лагеря — всем этим нам предстоит заняться вплотную. Поэтому очень надеюсь, что все вы останетесь друзьями, даже те, кто будет продолжать считать, что Семён сделал неправильный выбор. Но сегодня пусть ничто не омрачает наш праздник. Ещё раз, за всех нас!

Achievement unlocked: «Враг Системы».

После "Совенка" — Глава 1

Прошло не так много времени после окончания нашего бесконечного лета, а многие уже затосковали по «Совёнку», с ностальгией вспоминая беззаботные дни, проведённые там. Поэтому когда Алиса с Ульяной объявили, что обнаружили в окружавшем город лесном массиве объект, очень напоминавший заброшенный пионерский лагерь, сразу же появилась идея устроить там пикник с ночёвкой.

При первой же возможности мы выбрались туда, прихватив всё необходимое. Побродили по развалинам, вспоминая былое, позагорали и искупались в ближайшей речке, а ближе к вечеру решили развести в лесу пионерский костёр, а заодно и поужинать.

После того, как слегка насытились, потянуло немножко развлечься.

— А пусть Мику сыграет нам что-нибудь! — озорно предложила Ульянка.

— Я бы с радостью, но здесь нет никаких музыкальных инструментов…

— Ну, это не проблема! — распаковав один из рюкзаков, Алиса с Ульяной извлекли оттуда футляр со скрипкой внутри. — Мы всё предусмотрели! На, держи!

Увидев скрипку, Мику побледнела.

— Нет, только не это! На небе уже сияет Луна, и если я возьмусь за смычок, сюда заявится моя старшая сестра!

— Вау! Ты никогда не говорила, что у тебя есть сестра! Кто она? Пусть приходит, познакомимся! — посыпалось со всех сторон.

— Нет, вы не понимаете! Она из «тёмных»! Наглая и противная, делает нехорошие вещи! Иногда мне кажется, она сам дьявол во плоти!

— Ну, спасибо, сестричка, за комплименты! — низкий бархатный голос раздался откуда-то сзади Мику. — И это в благодарность за то, что много раз вытаскивала тебя из щекотливых ситуаций? Как тогда, когда после неудачного концерта тебе отчаянно хотелось закурить, а подойти к киоску за сигаретами боялась? Или когда к тебе вздумал приставать тот парень в берцах? Могу вспомнить ещё…

— Нет, нет, не надо! — испуганно пискнула Мику.

Кое-как совладав с собой, она продолжила:

— Раз уж ты здесь, покажись народу.

— Да с удовольствием!

И рядом с Мику материализовалась девушка ослепительной красоты — в чёрной обтягивающей футболке, на которой серебристым цветом был изображён анкх в окружении двух венцов — лаврового и тернового, чёрных коротких шортиках и изящных чёрных полусапожках. Её чёрные волосы были стянуты в хвостик почти такой же длины, как и у сестры.

— Вот. Её зовут Эйми.

— Представиться я могла бы и сама, — с усмешкой заявила девушка. — А вы кто?

Я невольно встретился с ней взглядом. Её блестящие чёрные глаза бездонной глубины притягивали к себе, лишая воли и сознания. Казалось, сделай она призывный жест, и я опустился бы перед ней на колени, целуя кончики её сапог.

Толчок в спину вывел из состояния сомнамбулы.

— Слюни с пола подбери! — прошипела Алиса. — Не забывайся: твоя жена — я!

— Вообще-то Семён женат на мне, — нахмурилась Славя.

— Эй, подруги, вы чего? — вскинулась Ульяна. — Разве не вы гудели на моей свадьбе?

— Это была наша свадьба! — сквозь стиснутые зубы процедила Лена, нащупывая в кармане нож.

Женя глядела на всё это с осуждением. Нет, при людях она высказываться не будет, но дома разборки обеспечены. Какой-нибудь энциклопедией по башке точно получу.

Хорошо хоть, Юля успела убежать в лес за грибами. Коготки у неё очень острые, после наиболее страстных любовных поединков вся спина оказывалась расцарапанной. И стесняться пустить их в ход она не станет.

На Мику вообще было жалко смотреть. А вот Эйми откровенно веселилась.

— Э-э, да у вас тут целый гарем, как я погляжу! Вы как, все одновременно или в порядке живой очереди?

Забыв про перебранку, своё внимание девушки из «Совёнка» переключили на неё. Женщины могут сколь угодно долго выяснять меж собой отношения, но при появлении общего врага сплачиваются мгновенно.

Обстановка накалилась настолько, что ещё слово — и они бросятся на неё. Поняла это и Эйми.

— Как у вас всё запущено в семейных отношениях, однако! Ладно, я ухожу, не буду усугублять. А ты, сестрёнка, если вновь понадобится помощь, возьми в руки нашу флейту.

Судя по виду, Мику скорее сожгла бы ту флейту на костре, чем пустила бы её в ход. Я же впал в ступор — как я мог оказаться женат на них на всех сразу?!? Я помнил, что свадьба была, но хоть убей, не мог вспомнить, кто именно стала моей невестой. Наверное, в Системе опять случился сбой. И разгребать эту кучу дерьма опять придётся мне.

Однако научиться играть на флейте могу и я…

Глава 2

Да-а, пришлось изрядно повозиться, прежде чем мне удалось успокоить разбушевавшихся девчонок. После того, как Она ушла, они всем скопом накинулись на меня, требуя объяснений. К счастью, поскольку про Матрицу все уже знали, удалось списать произошедшее на её козни. Тем более что и моя память оказалась частично повреждена — я действительно не помнил, кто стал моей невестой. Алиса сразу же предложила вновь определиться с выбором, но мне удалось её отговорить — если не выясним досконально, что произошло, ситуация может повториться. И даже стать ещё хуже.

На том и порешили, хотя удовольствие от пикника сошло на нет. Ну а я следующим же днём тайком отправился в супермаркет, где был отдел музыкальных инструментов. И там приобрёл флейту и самоучитель.

Несколько вечеров я осваивал тонкости игры на ней — медведь в детстве всё-таки основательно наступил на ухо. И лишь когда понял, что в состоянии воспроизводить простейшие мелодии, сделал все необходимые приготовления.

И вот, когда на небе засияла полная Луна, для создания атмосферы таинственности я погасил в комнате электричество и зажёг подсвечник с тремя свечами. И поднёс флейту ко рту.

Внезапно со стуком распахнулась форточка и порыв ветра, одновременно леденяще холодного и обжигающе горячего, ворвался внутрь, едва не погасив свечи. А когда закрыл её на защёлку вновь, почувствовал — в комнате я не один.

В кресле, закинув ногу на ногу, по-хозяйски расположилась Она.

— Зачем звал? — прозвучало без всяких предисловий.

Я слегка растерялся от неожиданности.

— Ну это… познакомиться, поговорить…

— А я думала, потрахаться захотелось, — с нескрываемой язвительностью осведомилась Эйми.

От такого я растерялся ещё больше. Понятно дело, помани она пальчиком, я лёг бы с ней в ту же секунду. Заводя с женщиной роман, любой мужчина имеет в виду нечто большее, чем прогулки вдвоём. Но так чтоб прямо в лоб озвучить это… Сразу вспомнилось предостережение Мику — она наглая и противная. И теперь я осознал, каково это — заводить шашни с «тёмной». Она суккуб, демон в женском обличии, промелькнуло в голове. Рожек на голове, правда, не видно, да и вместо копыт элегантные туфельки. Насчёт хвоста не уверен, но разве он мешал нам с Юлей заниматься любовью? К тому же суккубам положено всеми силами охмурять мужчин, уводя их в погибель, а Эйми попросту сидит и смотрит на меня как на пустое место. И если начну нести какую-нибудь ересь, сразу же уйдёт.

— Не без этого, конечно, но в первую очередь ты заинтересовала меня как личность, — со смущённой улыбкой я кое-как выкрутился из положения.

— А ты много знаешь о моей личности? Кстати, а куда подевался твой гарем? Отправил в отставку ради новой вайфу?

— То был совсем не гарем. Но чтобы понять всё до конца, мне пришлось бы рассказать слишком длинную историю.

— А мне спешить некуда. Валяй, рассказывай. Посмотрим, насколько складно брешешь.

Стараясь не обращать внимания на колкости, я рассказал о своих приключениях в «Совёнке». Совсем без лукавства, естественно, не обошлось — где-то приукрасил, где-то опустил подробности, иначе мой рассказ затянулся бы до утра. Тем не менее, Эйми его внимательно слушала, почти не перебивая.

— Так вот, значит, куда подевалась моя сестрёнка, а я ещё недоумевала — что-то долго её не видно, не иначе как в мировом турне гастролирует. Неужели весь лагерь умудрился спасти? Значит, не столь безнадёжен, как показалось вначале. Девок охмурять много ума не надо, а вот доказать, что ты чего-то стоишь в этом мире… Ладно, так и быть, я дам тебе шанс. Но помни: сапёр ошибается только раз в жизни. Если вызовешь вновь попусту, или предложишь то, что мне не интересно, больше меня не увидишь. Согласен?

— А у меня есть выбор?

— Верно, никакого. А ты предпочёл бы всё получать задаром?

Она привстала, давая понять, что разговор окончен. И тут заметила на столе вазу с цветами.

— Чёрные розы… мои любимые. Мику подсказала?

— Вот честно — сам догадался!

И это было правдой — начни я расспрашивать Мику, она сразу сообразила бы, куда ветер дует. И либо принципиально не стала бы делиться информацией, либо из вредности дала бы неверную подсказку. Поэтому пришлось позвать на помощь интуицию.

— Мило, но помни: своего условия смягчать я не стану.

— Я на это и не рассчитывал.

— Хорошо, если так.

И с этими словами она исчезла.

Глава 3

Несколько дней после того «свидания» я находился в прострации. Легко сказать — найди то, что меня заинтересует. Откуда мне знать, какие у неё пристрастия? Да, в крайнем случае можно было потихоньку выпытать у Мику, но даже если удастся не вызвать у неё подозрений, Эйми едва ли поверит во второе «чудесное совпадение». И больше я её не увижу.

Что обычно нравится женщинам, я в общих чертах представлял, но Она отличалась от тех, кого я знал. Она «тёмная»… может, нужно провести какой-нибудь ритуал? Но я почти сразу отбросил эту мысль — Эйми всё-таки не демоническая сущность, а вполне реальная девушка, хоть и умеет перемещаться в пространстве. Банальности типа коробки конфет или ещё большего букета также были отброшены в сторону почти без обдумывания. Круто, конечно, презентовать кольцо с бриллиантом или «Лексус», но где я возьму столько денег? Обнадёживал слегка факт, что она видела убранство моей комнаты и наверняка поняла: перед ней отнюдь не миллионер. Тем не менее, дала шанс. Значит, ей нужно нечто иное. Но что?

Спасительное решение в конце концов было найдено. Кажется, эту мину мне удастся обезвредить…

Дождавшись восхода Луны, от которой осталась лишь половина, я вновь взялся за флейту.

Эйми материализовалась в том же кресле, что и в прошлый раз.

— Надеюсь, у тебя была веская причина для моего вызова, — ледяным голосом произнесла она.

К счастью, я уже немного освоился с её манерой общения и поэтому почти не растерялся. Хотя от волнения в горле слегка пересохло.

— Да.

— Тогда выкладывай.

— Знаешь, у тебя очень необычный голос, — кое-как справившись с волнением, выдавил из себя я.

— Да ну? Вот не замечала! — язвительно отозвалась она.

— Правда-правда! — заторопился я, боясь, что она оборвёт разговор и уйдёт. — Низкий и чувственный, контральто в чистом виде! Между прочим, очень редко встречающийся у певиц. С таким голосом ты имела бы успех! И даже могла бы стать вокалоидом! Я тут навёл справки — ни по вокалу, ни по типажу и близко к тебе никто не стоит. Ты будешь уникальной!

— Стать вокалоидом? — недоверчиво, но без иронии в голосе переспросила Эйми. Я же продолжал ковать железо, не давая ему остыть:

— Конечно! Только представь себе: ты покоришь сердца миллионов! Будешь блистать на сцене, и полные залы будут рукоплескать тебе! Станешь кумиром, перед тобой будут выстраиваться очереди из желающих взять автограф! К твоему слову будут прислушиваться даже очень серьёзные люди! Вдобавок договора на огромные суммы, с тобой будут заключать контракты на рекламу, а твои блоги в социальных сетях войдут в топ по популярности!

— Не сказать, что обожаю публичность, но что-то в этом есть, — призадумалась она. — Хотя бы ради того, чтобы слегка щёлкнуть сестрёнку по носу. А то зазнаваться начала, всерьёз считает себя мировой знаменитостью.

— Звёздная болезнь, что поделаешь. С каждым может приключиться.

— Только не со мной. Я знаю, что почём в этом мире.

Сказано было настолько категорично, что не поспоришь. И тогда я выложил на стол самый главный свой козырь:

— Между прочим, я написал на английском стихи для твоей дебютной песни!

— Стихи? — удивилась Эйми. — Ну-ка, дай почитать!

Я с готовностью протянул ей листок.

— … Yes, I was bornin lightof Moon, — прочитав, она усмехнулась. — Умеешь подольстить, однако! Сам сочинил, или из Сети попёр? А то смотри, проверить недолго!

— Вот самое честное слово, сам! — клятвенно заверил я.

— По глазам вижу, не врёшь. Подумать только, какие таланты иногда открывают в себе мужчины, лишь бы понравиться женщине!

— Ещё и прообраз мелодии для песни нашёл! — и я дал ей прослушать ‘You can’t hidefrom us’.

— Конечно, мелодию придётся отредактировать, — признался я после прослушивания. — И тогда песню наверняка ждёт успех!

Кивнув, она поднялась. Но теперь её улыбка отнюдь не была насмешливой или презрительной, а очень даже дружелюбной и тёплой.

— Что ж, ты сумел меня заинтересовать. И если сумеешь провернуть такое, с меня незабываемая ночь. А свой аванс, считай, ты уже отработал.

Положив свои руки мне на плечи, она поцеловала меня.

Даже когда она ушла, её поцелуй ещё долго обжигал мне губы.

И я понял — сделаю всё, что в моих силах, лишь бы заслужить эту ночь…

Глава 4

На выходе из спортзала Ульяну перехватила Мику.

— Уля, ты не могла бы собрать у меня всех наших?

— Всех? — удивилась та.

— Да, всех, кроме Семёна.

На лице Ульяны появилась понимающая улыбка.

— У нас намечается девичник?

— Нечто вроде того, но на самом деле дело серьёзное. Поэтому желательно побыстрее.

— А что случилось?

— Расскажу, когда соберёмся.

— Неужели даже своей лучшей подруге не поведаешь? Хотя бы в общих чертах?

— Это касается нас всех, поэтому было бы нечестно, если бы кто-нибудь узнал раньше других.

— Экая ты правильная, однако. Ладно, жди!

Наверное, и десяти минут не прошло, как все девушки «Совёнка» собрались в музыкальном клубе. Вот только располагался он теперь не в уютном деревянном домике на лоне природы, а в подвальном помещении под развалинами здания, когда-то бывшего котельной.

— Давай выкладывай, чего у тебя там, — без предисловий начала Алиса. Её оторвали от увлекательного кибер-сражения, и настроение оттого было не очень.

— Сегодня утром, когда я встретила Семёна, от него пахло духами, — начала Мику.

— Наш Сёмушка решил стать метросексуалом? — усмехнулась Лена.

— Нет, я неправильно выразилась. От него исходил аромат чёрной розы! А чёрные розы — любимые цветы моей старшей сестры!

Тут уже всем стало не до смеха.

— Вот, значит, как, — мгновенно вскипела Алиса. — То-то мне эта гадина сразу не понравилась! Надо было её ещё тогда придушить!

— Не волнуйся, не только тебе. Мику, она у тебя всегда такая? И ни разу по морде не получала? Ничего, мы это исправим! — понеслось со всех сторон, а Юля продемонстрировала свои коготки.

— Гитарой ей по башке, — ехидно улыбаясь, предложила Ульяна.

— Мику, ты могла бы её призвать сюда?

— Сейчас день, она вряд ли придёт, вдобавок, если почует неладное, вряд ли заявится вообще.

— Эх, жаль, а то пока мы её отвлекаем, Алиса зайдёт сзади и гитарой по башке!

— Это подло, — нахмурилась Славя.

— А чужих парней уводить не подло разве? Нет, без украшений её гламурную мордашку мы точно не оставим. А для начала по душам пообщаемся с Семёном, хватит ему хвостом вилять. Что-то начинаю я сильно сомневаться, что у него память отшибло. Удобно устроился, однако: спи с кем хочешь, и никаких семейных обязательств.

— Самец, одно слово, — язвительно прокомментировала Женя.

Следует отметить, что сбой в Системе действительно имел место, и это отразилось не только на бывших пионерах «Совёнка». Однако с того момента у девушек появились сильные сомнения по поводу глубины воздействия данного сбоя на новоявленного «султана».

— А захочет ли он рассказывать про свои с ней отношения? — засомневалась Лена.

— Куда он денется, если покрепче взять за яйца.

— Только не перестарайся, Элис, а то он потом даром никому не нужен будет, даже Славке, — хихикнула Ульяна.

— Что это ещё за намёки!? — возмутилась Славя. — Между прочим, со мной он оставался чаще, чем с любой из вас!

— Не заводись, подруга, — приобняла её за плечо Лена. — Не хватало ещё, чтобы мы между собой перессорились. После стольких смен вместе…

— Вот именно, а то приходит неизвестно кто и предъявы кидает! Нет, без разборки тут точно не обойтись!

— Может, для начала всё же поговорить с ней по-хорошему? — засомневалась Славя.

— Ещё чего: со змеюками подколодными переговоры бесполезны, они понимают только когда мордой об стенку!

— Вообще-то какая ни есть, а она моя сестра, — нахмурилась Мику, вероятно вспомнив те случаи, когда Эйми действительно выручала её из сложных ситуаций. — Давайте так: я сама поговорю с ней. Ну а если не удастся переубедить, тогда предоставлю вам полную свободу действий.

— Ладно, пусть. Главное, помни: мы рядом, при необходимости сразу придём на помощь!

И девчонки разбежались каждая по своим делам.

Глава 5

Мику с отвращением оглядела обшарпанные каменные стены той дыры, где теперь располагался музыкальный клуб. И с тоской вспомнила, какой прелестный домик был у неё в «Совёнке». Обещают, правда, что рано или поздно будет не хуже, но ведь обещанного, как известно, три года ждут. Вдобавок предстоящий разговор напрягал её. Эйми не так легко переубедить, она слишком крепкий орешек. Мику уже успела пожалеть, что подписалась на это. Пусть бы девчонки с ней разбирались, авось все вместе справились бы.

Но раз сама вызвалась, назад дороги нет.

Дождавшись момента, когда на небе появились звёзды и лунный полумесяц, Мику вздохнула и извлекла из комода свёрток с флейтой. Мелькнула мысль — не переломить ли её пополам, хотя это ничего не изменило бы. После недолгих раздумий она засунула флейту обратно в комод, взяла в руки скрипку и принялась водить смычком по струнам.

— Фальшивишь, однако! — послышалось ироничное сзади.

Мику обернулась. Опять эта улыбка, всё понимающая и оттого ещё более ненавистная. Да, она взяла несколько неверных нот, но от волнения с кем не бывает? Можно подумать, сестра — образец добродетели! Она с трудом удержалась от порыва броситься на неё с кулаками.

— Это потому, что скрипка — не самый любимый мой инструмент.

— Знаю, тебе больше нравится лабать на гитаре, как какому-нибудь гопнику в подворотне. Однако о вкусах не спорят, верно, сестрёнка?

— Между прочим, немало великих музыкантов прославила игра на гитаре!

— Вообще-то великих скрипачей было побольше. Но, как говорится, Jedem das Seine.

— И прекрати строить из себя умную!

— А разве быть умной — это плохо?

Мику с трудом взяла себя в руки. Спорить с сестрой всегда было очень тяжело — она умела находить неотразимые аргументы, с которыми нужно было либо соглашаться, либо выставлять себя идиотом. Ни того, ни другого не хотелось, увы.

— Я звала тебя не для того!

— Желаешь помузицировать вместе?

— Ещё чего! Есть проблема, которую нужно обсудить! И не смотри на меня, как на дуру! Нам есть, о чём поговорить!

— Если так, что ж, давай поговорим.

— Это касается одного нашего общего знакомого…

— Догадываюсь, какого. И суть претензий мне вполне понятна. Гарему не понравилось, что у него вздумали увести «падишаха».

— У нас не гарем!

— А как ещё называть, если каждая из вас заявила себя женой одного и того же парня?

— Так получилось по не зависящим от нас причинам. На самом деле Семён женат лишь на одной!

— Ну и на ком же?

— Это мы обязательно выясним! А тебя это никоим образом не касается! И вообще, откуда у тебя эта мерзкая привычка отбивать чужих парней? Неужели трудно найти свободного?

— Ну и кого же я у тебя увела?

— Да хотя бы Энрике!

— Одного из миллионов твоих поклонников? Между прочим, я на твоём месте спасибо бы сказала.

— Это ещё почему?!?

— Ты думаешь, он и вправду был в тебя влюблён? Фигушки! Он — начинающий блогер, не слишком преуспевший в привлечении внимания к собственной персоне, а тут такая удача! Ваши совместные снимки на тему «вот я, а на заднем плане моя подружка, кто бы вы думали? — сама Мику Хацунэ!» очень быстро добавили ему популярности. Вдобавок подружка у него уже была. Так что пробыл он рядом со мной очень недолго.

— Даже если так, кто дал тебе право решать за других? Короче, если не оставишь Семёна в покое…

— То ваш гарем дружно за меня возьмётся? А потом передерётся меж собой за выяснение того, кто главная жена?

— Это тебя вообще не касается! — голос Мику сорвался на крик. — Ты попросту мерзкая тварь, наслаждающаяся, когда страдают другие!

— Забыла добавить: сам дьявол во плоти, — с усмешкой ответила Эйми, сложив руки на груди.

— И добавлю! А если нужно, и десять раз повторю! Да ты попросту монстр!!

— Вот, значит, как? А теперь взгляни на себя в зеркало.

Машинально Мику повернулась в строну висящего на стене зеркала — и отпрянула в ужасе. У её отражения, одетого во всё чёрное, в глазах горел красный огонь. В то время как одежды сестры заметно просветлели и стали пусть и не идеально белыми, носветло-серыми.

— Но как… получается, монстр — это я??

— Успокойся. На самом деле монстр дремлет в каждом из нас, а сильные злые чувства — гнев, алчность, зависть, — пробуждают его. В зеркале тебе повезло увидеть, какой он на самом деле.

— Ну ты прям как Лика. Та тоже как наденет свой готский прикид с крестом, так давай читать проповеди. Хорошо хоть, в грехах каяться не призывает.

— Вроде среди ваших в таком прикиде никого не было…

— Это Лена, — нехотя пояснила Мику. — С фиолетовыми хвостиками которая.

— Да, я заметила: в ней есть нечто потустороннее. А вот стоявшая рядом рыжая, похоже, все проблемы привыкла решать прямым в челюсть.

— Да, Алиса такая. И как тебе удаётся угадывать?

— Ты же знаешь: когда я смотрю в глаза, я вижу душу того, кто передо мной.

— Вот бы мне так научиться!

— У тебя ещё всё впереди.

Вспомнив, с чего начался разговор, Мику всхлипнула. Душевные силы оставили её окончательно.

— И что же теперь делать? — едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, плачущим голосом произнесла она.

Неожиданно Эйми сделала шаг вперёд и заключила её в объятья.

— Пожалуйста, не воспринимай меня как врага. Ведь я же твоя сестра! Как я могу сделать тебе что-либо плохое?

— Но надо же что-то решить! Чем мне тогда оправдаться перед девчонками?

— А ты должна оправдываться? И вообще, — голос Эйми стал предельно серьёзным, почти суровым, — тебе не кажутся мелкими и жалкими все эти разборки, когда идёт война?

— Какая ещё война?

— Ну как же! Мне Семён немало интересного тут рассказал — и про «Совёнок», и про Матрицу. И ты думаешь, её агенты оставят вас в покое? Нет, вам придётся сражаться.

— Да, у нас уже начались тренировки с боевым оружием…

— Вот видишь! Поэтому разумнее было бы отложить выяснение отношений до полной победы над Системой. А уж тогда соберёмся все вместе и решим, кто чего достоин.

— Неужели такое будет?

— Обязательно. В шесть часов вечера после войны*

* — знаменитая фраза из романа Я. Гашека «Похождения бравого солдата Швейка».

Туман над "Совёнком" — последняя часть истории

Ещё один шаг в сторону, теперь уже от «После Совёнка».

Туман, окружавший меня, слегка рассеялся, и сквозь его пелену проступили очертания строений, которые я не забуду до конца своей жизни. Но… разве «Совёнок» не был разрушен во время катаклизма, устроенного Матрицей? Тем не менее, я снова здесь. И опять, как тогда, мне придётся искать ответы, почему и для чего я тут оказался.

Домики пусты, в том числе и тот, где я когда-то провёл почти сотню смен. И никаких личных вещей — словно здесь никто никогда не жил. Несколько раз крикнул «Ау!», но ответом мне было лишь печальное завывание ветра. Однако не оставляло ощущение взгляда в спину — очень неприятного, скользкого. Что ж, постараюсь быть начеку.

Выйдя на площадь, я машинально оглянулся на памятник. Что-то с ним не так, но из-за тумана я не мог понять, что именно. И лишь подойдя поближе, понял.

То был памятник вовсе не Генде.

На постаменте стояла Она.

Неведомый скульптор, используя фрагменты чёрного и белого мрамора, настолько точно передал черты лица и формы тела, что Она казалась живой.

Залюбовавшись, я подошёл вплотную, и, приподнявшись на цыпочках, поцеловал кончик её туфли.

Сухой треск, и меня буквально засыпало градом каменных осколков. А когда смог поднять глаза кверху, то увидел невероятное — статуя ожила.

Улыбаясь, Эйми спрыгнула вниз — прямо мне на руки.

— Значит, это и есть твой лагерь? — уточнила она, аккуратно высвободившись из объятий. — Честно говоря, мне тут совсем не нравится.

— Просто погода сейчас не очень, а так в принципе жить можно.

— Не в том дело! Разве не чувствуешь — здесь сам воздух пропитан злом?

Разумеется, мне и самому было не по себе, но признаваться в том не хотелось. Поэтому Эйми взяла инициативу в свои руки.

— Нужно уходить отсюда немедленно! Здесь есть выход?

— Разумеется! Идём!

И мы направились к автобусной остановке.

Однако добраться до неё нам не было суждено.

На подходе к зданию, где в «старые добрые времена» обитали кибернетики, навстречу нам сквозь приоткрытые ворота лагеря вышла Алиса. В её правой руке был зажат топор.

— Далеко собрались, любовнички?

Последнее слово было произнесено с такой ненавистью, что я поневоле отшатнулся.

— Мы не выпустим вас из лагеря, — с безмятежной улыбкой произнесла появившаяся из здания кибер-кружка Лена, поигрывая огромным ножом, покрытым бурыми пятнами — не то ржавчина, не то запёкшаяся кровь.

— Ты нашшшшш, Семён, нашшшшшшш, — прошипела Юля, спрыгивая вниз с крыши здания напротив. Тускло блеснула сталь её когтей.

— Это мы ещё посмотрим! — запальчиво воскликнула Эйми. В её руке появилась чёрная роза, ярко загоревшаяся красным. И три огненных лепестка сорвались с неё, устремившись каждый к своей цели. Однако, встречаясь с ней, они рассыпались искрами, не причиняя особого вреда.

— Проклятие! Они порождения Тумана, и пока он царит над лагерем, моя магия бессильна. Будь я магом Воздуха, возможно, мне удалось бы разогнать его, но Огонь слишком слаб против Воды…

Я мало что понял из сказанного, да и не до того стало — все три девушки медленно направились к нам.

— Брось её, и мы снова будем счастливы вместе! — демонически расхохоталась Алиса.

— А о ней мы позаботимся, — продолжала улыбаться Лена.

И я догадывался, каким образом. Но и мысли не допускал о подобном исходе событий.

— Скорее, за мной, выберемся отсюда кружным путём! — и, развернувшись, мы побежали обратно.

Однако всё оказалось непросто: попытка свернуть в сторону леса, пробежавшись меж душевыми и административным корпусом, была блокирована Мику, выбравшейся из музыкального кружка. В её глазах горел красный огонь, а рука сжимала пилу, покрытую такими же бурыми пятнами.

— И ты туда же, сестрёнка? — с укоризной произнесла Эйми.

— Ты мне больше не сестра! Ненавижу тебя!! И с удовольствием посмотрю, какого цвета твои потроха!

— Что ж, ты сама выбрала это. Больше помощи от меня не жди.

Но и нам рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Хуже того, помчавшись меж домиками в сторону сцены, напоролись на Женю, вооружённую молотком для забивания гвоздей.

— Библиотека закрыта, читателей не обслуживаем, — деревянным голосом сообщила она.

— Ну и не надо!

Пришлось сворачивать вновь, теперь уже в сторону спортплощадок. Но и там нас уже поджидали — Ульяна с самым серьёзным видом размахивала сапёрной лопаткой. А со стороны лодочной станции приближалась неулыбчивая Славя, поигрывавшая плетью. Чёрная мантия развевалась за её плечами.

— Ты должен вернуться к нам, Семён, — осуждающе произнесла она. — Ты обязан это сделать. Иначе нет тебе прощения. А ей приговор уже вынесен.

— Не судите, да не судимы будете! — огрызнулась на это Эйми. Славя в ответную попыталась достать её плетью. Пришлось отступать в сторону площади — все иные пути оказались перекрыты.

Оказавшись у постамента, Эйми взмахнула розой вновь, и нас окружил огненный круг.

— Вот. Им не переступить черту, и пока мы внутри, мы в безопасности.

Вовремя — я, наверное, не успел бы сосчитать и до десяти, как нас окружили. Не рискнув штурмовать огненную преграду, девушки решили взять нас измором. Расположившись по периметру, они принялись осыпать «разлучницу» насмешками и проклятиями, попутно продолжая уговаривать меня «одуматься», пока не поздно.

— Патовая ситуация, — уныло прокомментировал я. — Им не войти, а нам не выйти из круга.

— Ну, ты-то выйти можешь, — усмехнулась Эйми, — тебя они не тронут. Но помни: сделав шаг наружу, внутрь уже не попадёшь.

— И не собираюсь. Я останусь с тобой и разделю твою судьбу.

— Уверен?

— Да.

Поняв, что не шучу, Эйми выдохнула с облегчением.

— Пусть так. Одна судьба на двоих.

И её ладонь нашла мою ладонь.

Завидев это, девушки буквально взвыли от ярости. Юля попыталась было преодолеть огненную преграду, но с визгом отскочила обратно. Запахло палёной шерстью.

— Сколько мы сможем продержаться?

— Не очень долго. Ведь мне приходится поддерживать огонь, а на это расходуется энергия. Когда её запас подойдёт к концу… думаю, ты догадываешься, что последует.

Ещё бы я не понимал! Вон, облизываются в ожидании, бросая плотоядные взоры — ждут не дождутся, когда удастся добраться до нас.

— И у нас нет никаких шансов?

— Теоретически есть. Но это будет больно.

— Пусть лучше так, чем ждать неминуемого конца.

— Готов терпеть боль? — Эйми усмехнулась уголками губ. — Что ж, моё дело предупредить. Я могу попробовать телепортировать нас отсюда. Но пока читаю заклинание, тебе придётся держать мой талисман.

— Какие проблемы? Запросто!

— На самом деле проблема есть. Мой цветок не любит прикосновения чужих рук и попытается вырваться. Если не удержишь или уронишь его, охранный огонь погаснет.

— Раз другого выхода нет, приложу все силы.

— Тогда вперёд! — и она вручила мне розу, а сама, отрешившись от происходящего, принялась нараспев декламировать слова заклинания.

Да, меня предупредили, что будет больно. Но я не ожидал, что настолько. Шипы мгновенно впились в кожу, как показалось, прямиком в нервы. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы инстинктивно не разжать ладонь.

Слегка придя в себя, я смог разобрать несколько слов. Что-то очень знакомое… да она же читает моё собственное стихотворение! Ещё бы не узнать! Однако там целых шесть четверостиший, я не выдержу столько!

А придётся, ехидно шепнул внутренний голос. Если проявишь слабину, будет больнее, когда твою любимую растерзают прямо у тебя на глазах. Да и тебя самого едва ли оставят в живых.

Да, трудно не согласиться — в лицах и очертаниях фигур девушек «Совёнка» уже мало что оставалось человеческого, а выкрики и вопли всё больше напоминали завывания.

Мгновенье спустя боль накатила с новой силой. И мне уже стало не до происходящего вокруг. Цветок и впрямь начал дергаться, разрезая плоть не хуже бритвенных лезвий. Ладонь мгновенно окрасилась красным, и капли крови падали на землю, приводя окружавших нас монстров в неистовство. К счастью, огонь пока ещё удерживал их на расстоянии.

Более того, в шипах, похоже, содержался яд — рука онемела, и цвет её стал бледно-зелёным. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Ещё немного, и меня вывернет наизнанку…

И вот, когда судорога едва не повергла наземь, всё кончилось. Боль ушла, не осталось даже шрамов. И в руке моей вместо розы теперь была зажата орхидея. От тумана, царившего над лагерем, равно как и от него самого, не осталось и следа. В безоблачно-синем небе ослепительно сияло солнце, и лучи его отражались бликами на поверхности моря, простиравшегося до самого горизонта. К нему вела обсаженная кипарисами лестница из розового мрамора, и мы находились в самом её начале.

Повернувшись, я встретил её улыбку.

— Ну, вот и всё. Здесь они нас не достанут.

Да, теперь «Совёнок» навсегда остался позади. Меня с ним больше ничего не связывало.

И мы рука об руку побрели по лестнице вниз — прямо к пристани, где нас уже ожидал корабль под белоснежными парусами.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Концовки

После "Совенка" — Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Туман над "Совёнком" — последняя часть истории