Не откажусь от нас [Асия Шаманская] (fb2) читать онлайн

Асия Шаманская Не откажусь от нас

Глава 1. Стас

Как же приятно возвращаться на родину. Я отучился два года в Штатах, но больше у меня не было желания быть вдали от дома. Принял решение продолжить обучение в отечественном ВУЗе. Собственно, я изначально хотел остаться в Москве, но сначала наставили родители, а потом я узнал, что такое предательство, и решил сменить обстановку. Все мои друганы были в курсе, что я прилетаю сегодня, и, уверен, нас ждёт великая туса.

И эта туса началась прямо с аэропорта. Эти придурки приехали с плакатами: "Наш мальчик вернулся", "Поздравляем с амнистией". Люди с подозрением поглядывают на них, а меня уже пробивает на смех, как же я по ним скучал.

— Здарова, придурки, — дружно обнимаемся мы, отбиваем пятюни, попутно собирая чепуху и смеясь.

— Нас сейчас выгонят, — говорит Егор.

— Егорыч, нас с тобой и пускать не хотели. Там же табличка, что с животными нельзя! — вставляет свои пять копеек Саня.

— Если я правильно помню, то это тебя Ника вчера назвала животным, — ржёт Миха.

— Вот вы дебилы, как же я по вам скучал! — за последние пять минут, что мы обнимались и шли до машины, я только и делал, что ржал с ними и над ними.

— Подожди, Стасян! Мы тебе подарок приготовили! — кричит Саня, открывая багажник и доставая шары в форме мужского полового органа.

— Бля, вот вы ебланы, — согнувшись пополам, я начинаю смеяться. Всё это дело мы, конечно, записываем на видео.

В момент, когда я ничего не подозреваю, мне в лицо прилетает торт.

— Ты не увидел, — захлёбываясь начинает Миха. — Но там было написано "Добро пожаловать домой".

— Очень вкусно, — улыбаюсь я, уже зная план действий. — Как я рад вас видеть!

И кидаюсь обнимать их.

— Сука, урод, — орёт Саня, будучи в некогда белой футболке.

— Мама учила делиться! — ржу я.

— Фу, уроды, сейчас вы мне всю машину замараете! — возмущается Егор.

— Вот Миха тебе и оплатит мойку, — обламываю я кайф Савину, который и швырнул в меня торт.

— Да, Сава, торчишь, получается.

— А че сразу Сава? — обиженно бубнит Миха. — Как придумали, так вместе, а машину мыть, так я.

— Ой, всё, заебал, — отмахивается Егор. — Горыч сам помоет, только не стони.

Горыч или Горыныч — это у нас Горячев Егор Германович.

— Стасян, какие планы? — вопрошает Саня, перебивая ругань этих долбоносов. — Родоки вообще в курсе, что ты приехал?

— Не, — отмахиваюсь я. — Иначе бы головомойку сделали уже. Они даже не в курсе, что я перевожусь. Мама с ума сойдёт.

— Значит, мы кутим! — орёт Миха, включая на всю музло, которому мы подпеваем.

Смотрю на родной город. Я скучал, моя Москва. Всё детство и подростковый период прошёл здесь. Кто-то не выдерживает этого бешеного ритма столицы, но только не наша компания.

Горыныч, который Егор, сын депутата. Миха Савин или Сава — сын владельца сети автомоек. Емельянов Саня, он же Емеля — сын крупных рестораторов. Ну а мой отец — владелец крупного строительного холдинга, который занимается всеми крупными российскими проектами, иногда бывают проекты за рубежом. В общем, мы родились с золотой ложкой во рту, но всегда оставались простыми пацанами. Сами учились, сами поступали и не творили дичь, какую нередко можно встретить среди детей богатых родителей.

Сейчас мы мчали в наше любимое место — деревню в Подмосковье. Мы скинулись и купили там двухэтажный дом в своё время, так как родители заставляли нас работать, а мы и против не были. На честно заработанные деньги купили свою берлогу. Обставили её просто и со вкусом, сделали качественный ремонт. У нас там и туалет был в доме, и вода, и отопление, и участок охраняемый. В общем, копили мы очень старательно.

— Мужики, ну золотое время! — восклицает Сава. — В речке искупаемся? Искупаемся! Шашлычков нажарим? Нажарим! Прости…

— Господи, Миха. Заткнись, умоляю, — перебивает и хмурится Егор. — У тебя ещё что-то есть, кроме этого?

— Просто я самец с нормальными потребностями, — гордо заявляет Мишаня.

— Ты, Мишаня, просто самец осла, — ржу я. — Тем более не все из нас свободны. Боюсь, Ника потом сдаст пару яиц. Не Фаберже, прошу заметить.

После этой фразы Саня тяжело вздыхает. Да, Ника бы сделала это с лёгкостью.

— Остальные всё такие же холостяки? — уточняю я.

— Да, — в один голос радостно заявляют Горыч с Михой.

Больше эту тему не поднимаем, чтобы не портить настроение. Вскоре выезжаем за город, и высокие здания с яркими вывесками сменяются на леса и поля, и мы начинаем петь песню "Отчего так в России березы шумят?".

Спустя час Егор паркует свою бэху за забором нашего домика. Дружно вываливаемся из машины, направляясь в дом. Я захожу первым и вижу, что они подготовились к моему приезду. Висела гирлянда с фразой: "Добро пожаловать домой, придурок". На столике стояло пять бутылок виски.

— Стасян, смотри, — достаёт Егор из холодильника плетёную корзину, в которой дарят милые подарки, но конкретно в этой лежит пиво. — Сами собирали!

— Оно и видно, — ржу. Ну не оформители они ни разу.

По дому валялись шарики со смешными надписями, в форме голой женщины, фигурки наподобие той, с которой они меня встретили в аэропорту. А на заднем дворе уже всё готово для шашлыка.

— Спасибо, пацаны, — серьёзно говорю. — Мне вас не хватало.

— Я сейчас заплачу, — смахивает слезу Сава. Клоун.

— Ну что, вспомним молодость? — ржёт Горыч. — Мы решили левых не звать, только своей компанией.

И с этого момента начинается дикое веселье. Жарим шашлыки, пьём виски, врубаем на всю музыку, плещемся в бассейне, а потом идём на речку.

— Интересно, — еле ворочая языком, начинает Миха. — А вот караси, они же все одинаковые, как они влюбляются?

— С мыслью: "Спасибо, что ты не Сава", — серьёзно говорит Егор, и нас пробивает на дикий хохот.

— Повторяй за мной, — просит Миша Егора. — У.

— У.

— Ё.

— Ё.

— Бок я.

— Согласен, — заканчивает Егор, а Миша кидает в него бутылку с водой. Что-то у него пошло не по плану в его замысле.

— Уничтожу, — с доброй улыбкой на лице говорит Егор, прыгая на парня и скатываясь с небольшого склона в речку.

— Че родителям скажешь? — спрашивает Саня. — Матушка явно не рада будет.

— Это её проблемы, — ухмыляюсь. Я, конечно, любил маму, но она слишком наседала. — Пока вообще ничего не буду говорить. Отдохнём за все два года.

Егор с Мишей продолжают топить друг друга, а мы с Саней допиваем пиво.

— О-о-о! Облака плывут, — говорит Емеля, глядя на закатное небо.

— Это башка твоя пьяная плывёт, Емельяныч, — смеюсь. Наконец, придурки возвращаются вдоволь наигравшись.

— Пойдёмте домой, а то у Емели уже всё плывет.

Миша тупо прыскает, а потом добавляет:

— Плывучий корабль, — и сам похихикивает над своей же шуткой.

— Летучий, дубина, — говорит Егор.

— Тебе мало было? — щурится Миха.

— Чего? Того, что я тебе навалял? — ржёт Горыныч.

— Всё, хорош, идёмте.

Собираем мусор и уходим в сторону дома.

Снова жарим шашлыки, запивая пивом. Егор достаёт гитару, и мы поём любимые песни.

— Что у любви у нашей села батарейка, — пытается Сава петь в той же манере, что и солист.

— О-оу-и-я-и-ё, батарейка, — воет изо всех сил.

— О-оу-и-я-и-ё, батарейка, — присоединяется к нему Саня.

— Ебанаты, — ржём мы с Егором. — Ща все волки сбегутся на этот вой.

— Волк не тот кто волк, а тот кто волк, — поучительно подняв палец вверх, еле ворочает языком Емеля, чем вызывает очередной приступ смеха.

— Вы че, ржёте надо мной? Не уважаете меня? — начинает Миха, который, походу, спал до этого.

Все втроём делаем фейспалм, уже сложившись пополам от приступа смеха, пока Миха непонимающе хлопает глазами. Саня буквально за одну минуту начинает храпеть прямо в шезлонге, от чего мы уже просто даже ржать не можем. Просто давимся беззвучно смехом.

— Он как Мелман из мультика. "Мадагаскар", помните?

— Да-да, — смеётся Егорыч, а потом серьёзно добавляет. — Утром солнышко нашего малыша разбудит.

— Ага, главное, чтобы он не спутал туалет с бассейном или газоном, — подмечаю я.

— О! — восклицает Миха. — Точно! Туалет.

С третьего раза у него получается встать, после чего он идёт в дом. Мы с Егором садимся на крыльце дома, попивая виски. Нас так не унесло, потому что мы нормально закусывали и ещё не были дебилами.

— Ну че, Егорыч, — всё же начинаю разговор. — Знаешь что-то про неё?

— Немного, — смотря вдаль, хмурит брови. — Поступила на дизайнера, подрабатывает организатором мероприятий. Насколько мне известно, дома не живёт. Но где и с кем — не узнавал, Стас. Не отболело?

— Просто интересно стоила ли её игра свеч.

— Забей, Стасян.

— Так умело изображать влюблённую дурочку, — горько произношу я.

— Я тоже не мог поверить, когда ты сказал. Вы были красивой парой, всё было ровно. Но чего уже сейчас. Дома не живёт, значит, с кем-то же живёт. Хотела бы, нашла тебя. Значит, не хотела. И ты живи своей жизнью. Поедем завтра в клуб, найдём девочек красивых. Мы, можем, конечно, навести справки, но нафиг оно надо?

За два года боль поутихла. Мне стало как-то по барабану. А, может, я пытался убедить себя в этом? Слова Егора били по больным мозолям, но отрезвляли. Всё же предательство от того, кому так доверял, не легко простить.

— Катя как? Так и не общались?

— Котёнок, — лицо Егора озаряет свет, который и солнце затмить может. — В консерватории учится. Я пытался с ней поговорить, но она стоически держится. Не хочет меня видеть. Я понимаю её. Я ведь жизнь ей испортил.

— Ничего ты не портил, Егорыч. Это тупое стечение обстоятельств.

— Если бы ты знал, сколько раз я жалел о том, что удар пришёлся на неё. Хотел операцию предложить, а она и слышать не хочет, — я видел, что он и сейчас жалеет.

— Да, как-то криво после выпускного всё пошло.

Молча курим, глядя на звёзды. Когда-то под ними она обещала всегда любить меня.

— А где Сава? — прерывает мои размышления Егор.

Переглянувшись, идём на его поиски. Туалет был на обоих этажах. На первом его не было, поэтому мы идём на второй. Дверь открыта, поэтому осторожно заглядываем и видим следующую картину: Миха уснул в ванной, крепко прижимая к себе вехотку и укрываясь шторкой.

— Ебла-а-ан, — тяну я, а Горыныч начинает ржать и фоткать на телефон, потом включает запись видео.

— Исторический момент, Мих. Для тебя снимаем. В твоей, пусть не постели, но ванне наконец-то нашлась достойная, — переводит камеру на Мишу. — Мочалка!

Заливаясь хохотом, мы решаем не мучить бедного парня. Пусть спит. Саня остаётся спать в шезлонге, где мы его заботливо укрываем зонтом. Сами с Егором, как самые цивилизованные, разбредаемся по комнатам.

Глава 2. Стас

С утра встаю раньше всех, спускаясь вниз, чтобы сварить себе кофе. М-да, ну и нагадили мы. Надо бы убраться. И документы в ВУЗ завести, чтобы не висело над головой. Родителям звонить я пока не планировал, хотя был риск, что они узнают от декана, который был их хорошим знакомым.

— Доброе, — выходит Егор в одних шортах. — Фу, ну и свинарник. Надо убраться.

— Поддерживаю.

Мы вчера и на столе танцевали, и круги воздушные в дом заносили, и конфетти.

Егор тоже варит себе кофе, а потом мы принимаем решение будить пацанов. Хитро переглянувшись, идём в ванную. Сава всё ещё сладко спит, крепко прижимая мочалку, и я аккуратно беру душ, направляя на него и резко включая.

— Ай, сука, че за херня? — подскакивает Миха, а мы вылетаем из комнаты, держась за животы и садясь на корточки от смеха. Когда мы понимаем, что он не вышел, а решил заодно принять душ, нас вообще разрывает до слёз.

— Ну че, за вторым? — хрипло от смеха спрашиваю.

Горыныч кивает и мы выходим на улицу. Вчера мы заботливо поставили зонт над Саней, чтобы солнце не разбудило его. Будить мы взяли на себя.

Встаём с одной стороны, с которой легче убежать. Егор резко убирает зонт, а я начинаю поливать из шланга.

— Ай, уроды, — резко раскрывает глаза Емеля и закрывает обратно от слепящего утреннего солнца. Пока он не пришёл в себя, мы с Егором убегаем и дико ржём при этом.

За углом отбиваем друг другу пятюню.

— Мне надо документы в ВУЗ увести.

— Поехали вместе? А Емеля с Савой пусть убираются.

— Не согласятся.

Хитро улыбаюсь. Возвращаемся в дом в надежде, что парни остыли. Они сидят за столом, попивая пивко.

— Уроды несчастные, — бубнят они.

— Падлы.

Мы с Егором пытаемся сдержать смех, рвущийся наружу.

— Пацаны, тема такая, — серьёзно начинаю я. — Дома срач, надо убраться. Поэтому…

— Кто последние два до второго, те и убираются, — орёт Егор, а мы уже бежим, пока до парней вообще доходит что к чему.

— Дважды уроды, — говорит Сава.

— Не нойте. Мне доки надо завезти.

— Лан, езжайте. Доки — это святое, — говорит Емеля.

Странно, что-то они быстро смирились. Через пятнадцать минут мы с Егором красивые едем в город.

— Как думаешь, эти уроды что-то задумали? — спрашивает Егор.

— Думаю, да.

— Че делать будем?

— Смотреть по ситуации. Они редко что-то умное придумывают, — ржу я.

— Тоже верно, — смеётся Егор. — Вечером в клуб завалимся?

— Думаю, да. Соскучился по нашим русским клубам и дракам. Всё-таки наш менталитет я люблю больше.

— Абсолютно согласен. Полностью поддерживаю, — смешно кривляется Горыч.

Через несколько часов подъезжаем к зданию ВУЗа. Прямиком иду к ректору, успешно минуя турникеты.

— Здравствуйте, я к Пал Санычу.

— Здравствуйте, — сидит приятная молоденькая девчушка. Ох, Курецкий, ох проказник! — А вы кто? Его сейчас на месте.

— Передайте, что пришёл старший Гиреев, — прошу.

Недовольно глядя на меня, она всё же передаёт по селектору, что я пришёл, и вот уже сам Пал Саныч выходит из кабинета.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Стас. Рад видеть тебя. Пойдём, — приглашает в кабинет. — Кристиночка, сделай нам кофе, будь любезна.

Вхожу в богато обставленный кабинет и сразу прохожу к стулу. Чего уж стесняться?

— Какими судьбами? — спрашивает ректор. — Давно приехал?

— Вчера, — ухмыляюсь, кивая на папку. — С просветительскими. Надоело мне там учиться, хочу на Родине продолжить. Возьмёте?

— Конечно, возьму. Я ведь и тогда ждал, что ты к нам пойдёшь учиться. Родители то в курсе?

— Нет. Я не говорил. И вас по возможности попрошу не говорить.

— Ты же знаешь, — мнётся Курецкий. — Твоя мама…

— Знаю. На моё решение мама не повлияет. Мне уже не пять лет, — серьёзно говорю я.

— Что ж, отлично. Документы все?

— Да, там всё.

Ректор внимательно изучает мои документы. В этот момент тяжёлая дубовая дверь открывается и заплывает Кристиночка с двумя чашками кофе, вышагивая от бедра в своей коротенькой юбочке. Потом наклоняется и прогибается в пояснице, пододвигая кофе, а я понимаю, что мне точно нужно сегодня в клуб.

— Спасибо, Кристина. Можешь идти, — а затем обращается ко мне, когда та выходит. — А ты молодец. Большой молодец.

Мои оценки были наивысшими, потому как после запойного лета я ударился в учёбу, чтобы отвлечься. И это отлично помогало. Я даже дополнительно изучал бизнес-процессы и экономику.

— Ну так что, возьмёте? Есть места?

— Конечно, Станислав. Я сам займусь твоими документами.

— Спасибо, Пал Саныч. Я в долгу не останусь, — обещаю.

— Брось это дело, — по-доброму улыбается мужчина.

Прощаемся, и я выхожу к Егору, который ждёт меня в машине.

— Ну как?

— Всё чики-пуки. Можно домой, а потом в клуб.

Видимо на моём лице всё было написано, потому что Егор не смолчал:

— Че, увидел какую-нибудь первокурсницу?

— Секретаршу, — усмехаюсь. — Но она явно Курецкому кофе не только в кабинет носит, но ещё и в постель. А я всё же поступить хочу, — ржём мы с Егорычем.

Добираемся до дома, где нас ждёт чистота и порядок. С осторожностью идём по комнатам, но пацаны просто рубятся в плойку.

— О, дарова. Завезли?

— Да, — довольно улыбаюсь.

— Ты теперь студент московского ВУЗа, это дело надо обмыть. И мы, кстати, заказали мини-торты! — тарахтит Миха.

— Как знали, что всё пучком будет, — добавляет Емеля.

— Реально? Так вперёд пить чай. А то виски пока не хочется, — хмурится Егор, потому что у него всё же болела голова.

Мы дружно заваливаемся на кухню. Емеля принимается наливать чай, а Сава раскладывает мини-торты или пирожные по тарелкам.

— Ну красавы, пацаны, — говорит Егор, принимаясь почти целиком запихивать сладкое. Я тоже голодный, поэтому не церемонюсь. По мере того, как мы с Егором разжёвываем и ощущаем вкус, начинаем хмуриться, а потом и вовсе бежим в ванну. Я плюю в раковину, а Егор в ванну.

— Мыло, — шипит Горыныч.

— Суки. А мы думали, что они не придумают ничего путного.

— Месть — это блюдо, — начинает Емеля.

— Которое подают под видом торта, — заканчивает Миха, и, отбив пятюню, они смеются и уходят.

Промыв рот, мы выходим, заливая всё это дело чаем. Кажется, я ещё неделю есть не буду.

Сами же они едят нормальные пирожные.

— Как вкусно! — говорит Емеля, разве что не причмокивая.

— Белиссимо! — хлопает Сава.

А мы с Егором переглядываемся. Мы уже давно не ведём счёта этих приколов, их было слишком много за эту жизнь. Но теперь ход за нами.

Глава 3. Стас

Ближе к девяти вечера мы выезжаем, направляясь в клуб в Москве. Элитный клуб под названием "Pleasure" встречает нас светом стробоскопов и морем алкоголя. Мы были постоянными завсегдатаями этого заведения, и нас всегда тепло встречали.

— Здравствуйте, — радушно произносит администратор. У неё было кольцо на пальце, и она никогда не крутила задницей перед нами, просто хорошо выполняя свою работу. В отличии от её сменщицы. — Станислав Львович, рада снова видеть вас.

— Привет, Анжела. Тоже рад наконец вернуться и тебя видеть рад.

Анжела проводит нас в вип-места. Кожаные диваны, отгороженные стенкой друг от друга, большой стол, шикарный вид на стриптизёрш. Девушка сама принимает у нас заказ, после чего удаляется.

— Да, в удовольствии ничего не меняется.

— Ну не скажи. Девки тут стали такие жопастые, — говорит Миха, показывая руками, как сжимает.

— Мих, вот почему говоришь ты, — хмурится Егор. — А стыдно мне?

— Стыдно, потому что не ты сказал, — гордо говорит Сава.

Горыч делает фейспалм, а Емеля начинает хохотать. Я же просто наслаждаюсь моментом. Вскоре Анжела приносит еду и напитки. Мы едим и обсуждаем все интересные новости. Я рассказываю об учёбе и жизни за границей, пацаны про обстановку в городе. Как обычно подъебываем друг друга и ржём.

Вижу около барной стойки одну малышку, которая приходится по вкусу.

— Пацаны, я танцевать, — бросаю я, не спуская глаз со своей цели. Короткое платье с глубоким декольте, из которого виднелась ложбинка, куда идеально приходилась подвеска в виде капельки. Длинные ресницы, яркий макияж, светлые волосы. Не мой типаж, но это и к лучшему.

— Ага-ага, — улюлюкают они мне вслед. — Танцор, блять.

— Маргарита? — подкрадываюсь со спины к девушке.

— Вообще-то я Ангелина.

— Я так и знал! А маргарита в бокале. Кстати, — киваю официанту. — Повтори. Как только увидел тебя, сразу понял, что ты ангел.

Девушка глупо улыбается. Каждый раз одни и те же подкаты, которые всегда работают. Даже технику менять не надо. Я не был любителем снимать баб, но отношений не хотелось совсем, а напряжение сбрасывать всё же было необходимо.

После пяти бокалов Маргариты и пары танцев, я киваю пацанам, что уехал. Путь до отеля кажется неимоверно длинным, и уже в машине разгорячённая девушка целует пухлыми губами мою шею, пока моя рука блуждает под её платьем, которое можно было так назвать с натяжкой.

Быстро сняв номер под изучающий взгляд портье, мы движемся к лифту. Благо в нём никого не оказывается, и я впечатываю девушку в стену, а она с готовностью раздвигает ноги. Наклоняюсь к шее, больно прикусывая губами, отчего та шипит, но не вырывается. Рука оказывается на груди третьего размера, которую еле сдерживает платье. Чувствую, как твердеют соски, сжимая ещё сильнее. Наконец, лифт останавливается на нашем восьмом этаже. Быстро доходим до номера, и едва успеваю его закрыть, сразу же толкаю девушку на кровать. Спускаю платье ниже, прикусывая сосок, а рукой срываю трусики, размазывая смазку, отчего та выгибается в спине. Тянется за поцелуем, но я уворачиваюсь. Не особо люблю это дело со шлюхами. Тогда Оля или Ангелина, как её там, принимается целовать мою грудь. Наконец, эта прелюдия мне наскучивает, да и член стоит колом. Я надеваю презерватив и резко вхожу в девушку, отчего та вскрикивает, выгибаясь ещё сильнее в спине. Её стоны режут уши, ни разу не возбуждая. Но вскоре желанная разрядка наступает. Откатываюсь на кровати, пытаясь отдышаться.

— Котик, это было великолепно, — томно шепчет девушка.

Ещё бы. После душа приступаем ко второму заходу, только теперь девочка сверху, старательно двигается, а я лишь сжимаю грудь. В этом всём — только похоть. Ни чувств, ни ласки. Секс и ничего больше. Отношений я больше и не хотел. Прошлые уничтожили во мне всё хорошее, хоть я до сих пор и видел лишь её глаза.

Часов в пять утра, когда начинает светать, звоню Горынычу. Я уже бодрым шагом уходил из отеля, оставив пару тысяч девчушке на новые трусы.

— Да? — пьяным голосом, еле ворочая языком выдаёт Егор.

— Ты че, нажрался? — спрашиваю.

— Не-е-ет, — тянет отрицательно тянет Егор ну максимально пьяным голосом. — Я просто цуть-чуть выпил.

— Вы где? — спрашиваю я, параллельно вызывая такси.

— У клуба. Нас ни одно такси не заби… ик…рает.

— Сейчас подъеду.

Такси приезжает за мной через пять минут и я еду за пацанами. Когда мы подъезжаем, таксист предупреждает, что не повезёт их, и я его понимаю. У Михи откуда-то был костюм чизбургера, в котором обычно работают аниматоры, Егор был без рубашки, а Емели с ними не было. Рассчитавшись с таксистом, выхожу к этим придуркам.

— Где Саня?

— К Ни… ик…ке поехал, — говорит Егор. Саня сидит на бордюре, курит и грустно смотрит вдаль. Делаю пару фоток на память, а потом спрашиваю:

— Это откуда?

— У пацана купили.

— Рубашкой рассчитался?

— Откуда знаешь? — выпучив глаза, удивлённо спрашивает Егор, чуть ли не подпрыгивая, а я начинаю ржать. Вещи у Горыныча были дорогие, поэтому на сдачу им ещё костюм хот-дога должны были дать. — Следил?

— Да, блять, прям из отеля. В бинокль глядел. Ключи давай.

Егор устало трёт глаза, а потом протягивает ключи.

— Слышь, синьор чизбургер, ты идёшь?

Было видно, что ему очень плохо. Не умеешь пить — не берись.

Сажусь за руль, а пацаны идут на заднее сидение, облокачиваясь друг на друга и сладко засыпая. Смотрю в бардачке ключи от городской квартиры Егора и быстро нахожу. Что же, тогда останемся сегодня тут.

Через двадцать минут я подъезжаю к элитному жилому комплексу, где без проблем пропускают, зная машины всех жителей. Еле расталкиваю парней, и мы идём в квартиру. Спать хотелось адски, поэтому я уже представлял милую кровать.

— Это мы что, у меня что ли? — как ребёнок спрашивает Егор.

— Прикинь.

Без спроса иду в одну из комнат, тут же плюхаясь на кровать и проваливаясь в сон. Просыпаюсь от криков:

— Фу, уйди, голубь несчастный, — орёт Миха.

— Слышь, — бычит Егор. — Я те щас перо одно выдерну.

— Брейк, пацаны, че разорались?

— Этот урод спал со мной в обнимку! — орёт Сава.

Я прыскаю от смеха, а потом мы все вместе начинаем ржать.

— Вы вообще дебилы. Где вчера костюм надыбали? — спрашиваю я, когда мы пьём чай.

— Пацан какой-то шёл с ним, а Саве он был критически нужен. Налички у нас не было, я предложил рубашку. Он согласился. Я не знаю почему и зачем, — держится Егор за больную голову.

— Наверное, потому что костюм весь грязный и дырявый, и его несли на мусорку, а вы обменяли его на дорогую фирменную рубашку, — смеюсь я, а Егор стонет.

Сава до сих пор не вдупляет, что произошло.

— У тебя-то как?

— Хорош. То что доктор прописал. Вы бы лучше тоже девочек поснимали.

— Надоели, — отворачивается Егор. — Все одинаковые, никого не хочется. Вот если б Котёнок простила.

Походу, пьяный угар ещё не прошёл.

— Попробуй с ней снова поговорить, — предлагаю я. — Поехали вместе. Мы же все в одной компании были.

— Слушай, идея хорошая, но не сейчас, — отрицательно качает головой Егор.

— Да, давай, когда она замуж выйдет, — предлагаю я.

— Без тебя тошно, ты не добивай. Я об этом когда думаю, мне уже херово, а если уж такое случится, я даже не знаю как быть.

— Ладно, позже, так позже.

— Ты же понимаешь, что мы можем с Соней столкнуться? И в универе, кстати, тоже ты можешь с ней встретиться.

— Мне плевать. Не волнует уже.

— Ага, — кидает Егор.

Ближе к обеду приходим в себя и звоним Емеле.

— Да? — угрюмо спрашивает парень.

— Ты че покис? — спрашивает заметной оживший Сава.

— Ничего, — бурчит Саня. — С Никой поругались. Назвала меня алкашом и уехала на работу.

Кстати, работа. Было бы неплохо что-то придумать. Егор пошёл в IT-технологии, в которых шарил. И учился в этой сфере, и постоянно мутил какие-то проекты. Родители у Горыныча были золотые. Во всём его поддерживали и помогали. Они даже Катю безумно полюбили, хотя она очень переживала, ведь её воспитывала одна бабушка, с финансами было туго.

Саня с Михой собирались открыть клуб. Емеля пошёл учиться на организацию и управление ресторанным и гостиничным бизнесом, а Миха решил податься в управление персоналом. Язык у него был подвешен что надо.

Я же планировал уже сейчас начать работать с отцом, так как достаточно знаний накопил за эти два года. Думаю, папа будет не против, и даже рад. Пока у меня еще оставались деньги, которые они перечисляли, а также заработанные с каких-то мелких работ за границей.

— Пацаны, я сегодня пас. Дома останусь, ужин приготовлю, а то она меня так бросит.

— Ладно, Санёк. Налаживай контакт.

Мы же решаем заказать пиццу, колу, поп-корн и устроить домашний зажор перед телевизором. Трезвый зажор. Смотрим боевики, играем в плойку и страдаем хернёй. Ближе к вечеру Миха сваливает к себе домой, так как отец попросил подъехать. Мы же с Егорычем решаем просто погулять в центре Москвы.

Гуляем по площади, заходим в торговые центры. Егор взамен рубашке, что отдал за костюм, покупает две новых. Я беру себе новый парфюм. Горыч рассказывает о своей работе и обучении.

— Барс? — резко поворачиваюсь, так как меня давно никто так не звал.

— Ян? Здравствуй.

— А я смотрю, ты не ты. Ты же Штаты покорял, — ехидно подмечает.

— Уже покорил. Приехал плескаться в лучах славы на Родине. А ты как на физвоспе?

— Да неплохо. Покоряем с командой все матчи.

— Конечно, наша то распалась, — ржёт Егор.

— Кстати, Егор, как ты? Ну, после аварии? Не пострадал? — бьёт этот урод на самое больное. — Всё на месте? Слышал, Катя тогда пострадала. Так жаль.

Вижу, как у Егора начинают ходить желваки, и он крепко стискивает зубы.

— Жизнь такая штука. С кем угодно может случиться, — разбавляю его хорошее настроение. — Ты, кстати, как? До сих пор один?

Ян учился в параллельном классе и никогда не дотягивал до нас. Мы с пацанами с первого класса пошли в баскетбол, куда подался и Зайцев, создавая свою команду в старшем возрасте. Они всегда нам уступали. Ровно как и в личной жизни. Ему всегда нравилась Соня, а его дружку-недомерку Катя. Только вот это были наши девочки. И прозвище Барс взялось с названия команды, в которой я был капитаном.

— Нет, братишка, встретил своё счастье.

— Ну ладно, рады за тебя. Покеда.

— До встречи.

— Надеюсь, нет, — бросаю ему в лицо, и мы с Егором уходим.

— Какой урод, сука, просто тварь, — Егор по натуре своей вообще сдержанный человек, поэтому услышать от него такой поток эмоций — это что-то с чем-то.

— Да мы ему все мозги мячиком ещё в пятом классе отбили.

— Точно, — ржёт Егор. Ян всегда завидовал и цеплял нас, за что постоянно огребал. — Поехали домой, настроение пропало.

Доезжаем до квартиры Егора и решаем провести спокойно хотя бы один вечер. Но это решение накрывается огромным медным тазом, когда Горыныча приглашают знакомые пацаны на тусу. Мы решаем не говорить, что я приехал, и катим туда. Кажется, до начала года откажет печень.

Глава 4. Стас

Две недели мы кутим с пацанами, навёрстывая за эти два года. Всегда знал, что я фартовый, потому что за это время родители меня не палят. К середине августа понимаю, что надо бы им сообщить. Приезжаю к отцу в корпорацию. Его охрана меня, конечно же, узнаёт, хоть и удивляется.

— Станислав Львович? Здравствуйте. А Лев Николаевич нас не предупреждал.

— Привет, Вадим. А папа не в курсе. Сейчас хотел обрадовать.

— Понял, проходите, Станислав Львович.

Поднимаюсь на пятнадцатый этаж, входя в приёмную отца.

— Здравствуйте, Станислав Львович. Рада видеть вас.

— Здравствуй, Лида, взаимно, — у отца была прекрасная понимающая секретарша, которая, кстати, как и Анжела, отлично выполняла свою работу и не пыталась прыгнуть в постель. — Отец у себя?

— Да, у себя. Не предупреждать? — улыбается Лида.

— Не, — бросаю я, собираясь сделать сюрприз.

Вхожу в кабинет, а отец поднимает голову от бумаг, собираясь возмутиться, но, увидев меня, удивлённо раскрывает рот.

— Стас? Привет, сынок, — подходит папа, крепко обнимая меня. — Ты когда прилетел?

— Здравствуй, папа. Ты, правда, не знаешь? — сощурившись, спрашиваю я. Слабо верится, что меня не пасли.

— Правда. Мать хотела следить, я запретил. Ты нас ни разу не подводил.

— Пап, я решение принял. Вернуться сюда. Документы уже занёс в ВУЗ. Пал Саныч всё принял.

— О как! Ну если принял уже, то ладно. Я не против. Мама, конечно, скандал устроит, — чешет отец затылок. Мы её оба любили, но мама слишком любила всё держать под контролем. Иногда отец не выдерживал, и они ругались, но мы всё равно всегда всё делали по-своему.

— Но мы оба понимаем, что это моя жизнь, — заканчиваю я. — Я хотел спросить насчёт работы. Есть ли место для меня?

— Ты что, откуда взяться месту для родного сына? — усмехается отец.

— Я даже документы могу привезти из универа, — гордо сообщаю отцу.

— Я знаю, на что ты способен, мальчик мой. Для начала посмотришь работу всех отделов. Потом уже будешь работать в соответствии с имеющимися знаниями под началом моих лучших людей.

— Отлично, спасибо, пап. Я знал, что ты поймёшь меня.

— Ты, кстати, когда приехал? Где живёшь? У Егора?

— Недели две назад. Да, с ними загул устроили, — смеюсь я. — Маме скажешь, чтобы ужин приготовила сегодня вечером?

— Конечно. Скажу, что гость почётный. Будем вместе выслушивать. К работе когда?

— Давай через неделю, а то я с зачётами этими заманался.

— Хорошо, сын. Тогда ждём вечером? Заодно ключи от квартиры отдам, машину заберёшь.

— Да, спасибо, пап.

Обнимаю отца на прощание и ухожу. Нужно купить цветы маме и забрать у Егора подарок отцу. Коллекционный виски, который он давно хотел.

В суете дел, не замечаю, как время близится к вечеру. Вызываю такси, представляя, как назад поеду в свою квартиру на своей малышке. Подъезжаю к огромному загородному особняку, строительство которого курировал сам отец. Дом был огромным с кучей комнат и прислуги и шикарным садом, за которым ухаживал садовник.

Тихо вхожу в столовую где накрыт шикарный стол.

— Ну что у тебя за гость? — пытает мама. — Какой непунктуальный!

— Леночка, он скоро придёт, не нужно нервничать.

— Да, мамуль, не надо нервничать.

— Стас! — восклицает мама, хлопнув в ладоши. — Сынок! Ты как здесь? Скоро же учебный год!

— Мамуль, давай хоть за стол сядем, я ужасно голодный! — вручаю букет. — Пап, это тебе.

— Сын, ты что с ума сошёл? — спрашивает отец. — Это же дорогущий, коллекционный!

— Именно, — улыбаюсь во все тридцать два. Удивить человека, у которого всё есть дорогого стоит.

— Как учёба, сынок? Нашёл достойную невесту? — я ненавидел эти разговоры. Про достойную невесту. Мать считала нас белой костью, которой никто не был достоен. Отбор на мою невесту был жёстким. Она сразу не взлюбила Соню, а когда мы расстались, то сказала, что её материнские сердце чувствовало подвох сразу.

— Учёба отлично, мамуль. Курсы по бизнес-процессам прошёл, закрыл всё на высшие баллы. Пал Саныч с удовольствием взял меня в свой универ.

— Что? — улыбка мамы резко сменяется шоком. — В каком смысле?

— В прямом, — улыбаюсь. — Я перевёлся сюда. Буду учиться в Москве. Недоели мне эти Штаты.

— Что? Ты в своём уме? — взвинчивается мама. — Лёва, а ты чего молчишь? Скажи ему! Там же уровень выше.

— Ничем там не лучше нашего, Лена. Стас уже взрослый и сам вправе решать. Я его полностью поддерживаю. Заодно начну вводить в курс дела.

— За спиной у меня все решили провернуть?

— Отец был не в курсе. Я только сегодня к нему приехал, мама. Мне давно не пять лет, и я сам буду решать, как лучше для меня.

— Опять с дружками своими чокнутыми зависать будешь? Или может побежишь к девке своей?

— Лена, замолчи! — стучит отец кулаком по столу.

Смотрю на неё убийственно-спокойным взглядом.

— Пап, дай ключи, пожалуйста, я наелся, — откладываю я приборы.

Молча поднимаюсь на второй этаж в его кабинет.

— Не злись на маму, она просто переживает.

— Она просто перегибает, папа.

— Согласен. Спасибо, что сдержался.

— Всё, как ты учил, — усмехаюсь я, уже зная, куда поеду.

Отец отдаёт ключи от машины и квартиры, вручает карточку.

— Не надо, пап. У меня есть свои. Я там подрабатывал.

— Возьми, пусть будет.

— Спасибо, — снова крепко обнимаю отца. Мимо слов прохожу мимо матери, разыгрывающей спектакль, в котором ей якобы плохо.

В гараже нахожу свой идеальный чёрный Мерседес. Глажу малышку по капоту, пикаю ключами, слушая этот звук, и я готов поклясться, что это лучшее, что я слышал.

Сажусь в шикарный кожаный салон, глажу руль и завожу двигатель. Сейчас мне будет даже лучше, чем пару недель назад с девчонкой из клуба. Выезжаю с участка, быстро набирая скорость и слушая рёв мотора. Да я сейчас кончу от восторга! Попутно звоню Егору.

— Горыныч, угадай…

— За рулём, — спокойно говорит Егор.

— Откуда ты…

— Ты был слышал свой восторженный голос, ржёт Егор. — Как маменька отреагировала?

— Давай в морской бой.

— Давай, — смеётся Егор. — Орала.

— Ранил.

— Сказала, что мы придурки.

— Ранил.

— Сказала, что ты испортишь себе жизнь.

— Мимо.

— Хм, — задумывается Егор. — Сказала, что там шикарное образование.

— Ранил.

— Изображала сердечный приступ? — вопросительно говорит Егор.

— Ох, дружище, в самое сердце. Убил.

— Ну ничего нового, — заключает Егор. — Ты как?

— Я киплю, но машина чуть-чуть смягчила этот момент. Сейчас поеду грушу колотить.

— Слушай, брат, давай в другой раз. Приезжай в берлогу. Мы тут к тусе готовимся. Брат мой двоюродный подкатит.

— Серёга? — смутно припоминаю, что видел его пару раз, но Егор с ним не был в тёплых отношениях.

— Да. С пацанами приедет. Он из деревни вернулся, а я его к нам позвал.

— Ну ладно, — пожимаю плечами. К нам, так к нам. — Сбросим напряжение алкотусой.

— Давай, ждём.

Ехать от родительского дома до нашей берлоги было чуть дальше, чем из города. Мы специально брали её подальше от всех них, чтобы отдыхать. Ловлю кайф от езды, полностью отпуская злость на маму. Всё равно сделаю, как хочу я. Спасибо хоть отец был всегда на моей стороне.

Ближе к девяти вечера я, наконец, подъезжаю. Серёги и компании ещё нет, зато пацаны во всю жарят шашлыки, попивая пиво. Из дома разносится качовая музыка, и парни параллельно пританцовывают.

— Дарова, пацаны, — кричу, здороваясь с каждым. Вижу Емелину Нику. — Никуся, привет.

— Привет, Стас, — улыбается Вероника. Они с Саней встречаются с самой школы, а учились мы все вместе. — Рада видеть тебя. С возвращением!

— Спасибо, дорогая, — приобнимаю одноклассницу. — Ты всё хорошеешь.

— Рады видеть тебя живым, — ржёт Саня.

— Поддерживаю, — поднимает банку пива Миха.

— Спасибо, пацаны. Надо это дело обмыть, — говорю я, наливая себе виски с колой. Чокаемся с Горынычем и успеваем выпить ещё пару раз.

— Ну где там твой брательник? Он девчонок обещал, — кричит Миха.

— Да? — вопросительно поднимаю брови.

Егор утвердительно кивает, и мы видим, как подъезжают две машины. У них происходит какая-то заминка, и Егор кричит в открытое окно:

— Вы че там? Забыли, как дверь открывается?

И тут она открывается, и я вижу её.

Соня.

Горыныч потирает глаза, пытаясь удостовериться, что это не галлюцинации, но это точно она. Девушка смотрит на нас не менее удивлённо и испуганно.

Они о чём-то спорят с Серёгой.

— Че за… — опасливо смотрит на меня, но я не выражаю никаких эмоций. — Че делать?

— Пусть остаются. Мне пофиг, дом большой, — бросаю я, хотя мне вообще не пофиг.

— Нихуа, — почти орёт Миха. — Это че за приколы?

— Заткнись, Миша, — серьёзно говорю я. — Вообще никак эту тему не затрагиваем.

Ника с Саней стоят не менее ошарашенные, но молчат.

Первый отмирает Егор, следуя к брату. Мы не слышим разговора, но я вижу, что Горыныч пытается быть доброжелательным, Соня неуверенно ему улыбается, пытаясь что-то объяснить, а Серёга стоит серьёзный и продолжает о чём-то спорить с девушкой. Позволяю себе изучить её взглядом, пока она не видит. Русые волосы до поясницы, завитые в лёгкие и локоны, те же милые черты лица, ямочки на губах и внимательные серые глаза. Котова всегда была стройной, но сейчас словно ещё больше похудела, что было заметно, так как одета она была в короткие джинсовые шорты и топ, накинув поверх кофту.

Наконец, они всё-таки о чём-то договариваются и их компания движется в сторону дома. Ещё трое парней и пятеро девчонок, не считая Соню и Серёгу. Егор подходит ко мне:

— Она хотела уехать, но Серёга против, потому что трасса оживлённая, я сказал, что никаких проблем. Ты как?

— Всё нормально, Егор. Они..

— Они в отношениях, — выдаёт Горячёв, как приговор.

— Понял.

— Стас, я не знал, — серьёзно говорит Егор. — И она не знала, что мы братья и куда они едут.

— Я понял.

Хотел сбросить напряжение? Теперь оно достигает верхнего предела, но сделать я ничего не могу. Уехать? Я сам выпил прилично, да и показывать, что это имеет какое-то значение я не хотел.

— Всем привет, — неуверенно, но доброжелательно произносит Соня. Ника идёт её обнимать, пока остальные знакомятся компаниями. Я вижу, что Миха крайне негативно настроен к Соне, поэтому выцепив его, говорю:

— Мих, мы сами разберёмся. Не смей.

— Больно надо, — отмахивается парень.

Все ребята достаточно доброжелательные, сперва повисает напряжение, но вскоре все начинают пить и веселиться. Соня держится немного отстранённо, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ника находится рядом, стараясь поддержать. Девушки о чём-то болтают, периодически девчонки из их компании присоединяются. В какой-то момент Соня поднимает глаза, встречаясь взглядом со мной, и я не могу разобрать чего намешано в этом взгляде. Самое явное — сожаление. Я тоже сожалею, что мы снова встретились.

Глава 5. Соня

Когда Серёжа предложил поехать куда-то к друзьям, я была настроена скептически.

— Это мой брат, Соня, — взбудораженно говорит парень. — Егор.

— У тебя есть брат? — удивлённо спрашиваю я. — Мы столько лет знакомы, а ты никогда не рассказывал.

— Ну, это двоюродный брат. Но так как отец у меня говняный человек, то он ни с кем не общался. Хотя, думаю, с ним никто не общался. А тут как-то начали, — объясняет Серёжа.

— Прости, — у него было сложная история с отцом, которую мне не хотелось ворошить.

— Давай. Там будет мой холостой брат и куча его друзей. Найдём тебе жениха наконец. Не будь занудой, — весело достаёт меня парень.

— Ты просто хочешь от меня избавиться, — грустно вздыхаю я.

— Вот этого я хочу меньше всего. Ты знаешь, что ты для меня очень дорогой человек. И если бы я не любил Аллу, а ты своего Стаса, возможно, у нас бы что-то получилось. Ну и ещё ты готовишь вкусно и убираешься, — сначала пробивает на слезу, а потом издевается Серёжа.

— Ладно, поехали, — соглашаюсь я. — Только пить я не буду.

— Без проблем. Будешь нас, как обычно, лечить и домой везти.

Наряжаться мне хочется, поэтому я надеваю джинсовые шорты и белый топ. На всякий случай накидываю чёрную длинную кофту. Волосы слегка завиваю и делаю лёгкий макияж. Конфетка.

— Мелочь, ты готова? — спрашивает Серёжка.

— Готова, господин телебашня, — колкость за колкость. В нашем мире иначе никак.

— Поехали, нам ещё ребят подобрать и ехать в ебеня.

Прыгаю на переднее сидение, и всю дорогу мы с Серёгой горланим песни. Собираем по пути ребят, и выдвигаемся до домика, адрес которого скинул брат Серёжи.

Заезжаем в элитный посёлок, и у меня назревает вопрос кто брат Серёжи, но прежде чем я успеваю его задать, мы останавливаемся у дома, и в окно я вижу Стаса и Егора.

— Егор Горячёв — твой брат? — дрожащим голосом спрашиваю я, пока ребята сзади веселятся, не слыша нас.

— Ну да, а ты откуда его знаешь? — хмурится парень.

— Помнишь, я тебе рассказывала про Стаса?

— Ну, конечно, помню, Сонь.

— Это его лучший друг. И он стоит рядом с ним.

— Чего блять? — шокированно спрашивает парень, а ребята сзади замолкают.

Делаю пару глубоких вдохов и выдохов.

— Давайте вы останетесь, а я уеду. Завтра заберу.

— Ты на приколе? Трасса оживлённая, ночь на дворе, пятница.

— Я хорошо вожу, Серёжа.

— Не настолько, чтобы ехать одной по трассе ночью, — ещё раз повторяет Логинов, пытаясь донести до меня суть слов, как до дуры. А я всё понимала, но разбиться мне было менее страшно, чем остаться здесь.

— Вы че там? Забыли, как дверь открывается? — слышу голос Егора, и мы выходим. Смотрю на ребят со смесью испуга и всё ещё не прошедшего удивления. Здесь и Миша, и Саша с Никой. Интересно, когда Стас приехал? Скоро же учебный год начнётся, ему в Штатах надо быть.

— Серёж, я не могу, — говорю я.

— Да почему? Ну разошлись и разошлись.

— Я останусь, только если ты сделаешь вид, что мы встречаемся, — с дрожащими руками говорю я.

— Я, конечно, с удовольствием. Но, Сонь, может правду просто расскажешь?

— Нет, — отрезаю я.

— Ладно, пацанов предупрежу.

Парни без лишних вопросов просто кивают. Лучшие ребята. В другой машине сидели их знакомые девчонки, которые не были в курсе дел. В это время как раз выходит Егор. Обнимает брата, и кивает мне.

— Привет, Соня, очень неожиданно.

— Привет, Егор. Для меня тоже.Серёжа как-то не рассказывал, — с укором смотрю на парня, который вживается в роль, притягивая меня за талию. — Я могу уехать.

— Нет, Софа, — так Серёжа называл меня, только когда начинал злиться, чтобы выразить степень серьёзности. — Ты не настолько опытна за рулём, чтобы ехать одна ночью.

— Да всё норм, Сонь, дом большой, места всем хватит.

Смотрю на Егора, и, думаю, он по одному взгляду понимает всё.

— А вы типа вместе? — уточняет Горячёв.

— Мы не типа, мы вместе, — так уверенно говорит Серёжа, что даже я верю.

— Просто как-то друг о друге речь не заходила, — подозрительно произносит Егор.

— Как-то да, — пожимает плечами Логинов. — С тобой мы на эти темы никогда не говорили. А Соньке специально не рассказывал, а то ушла бы к тебе. Целый сын депутата.

Серёжа шутит, чтобы разрядить обстановку и отвести подозрения.

— Ну понятно. Пойдёмте в дом.

Наша компания дружно заваливается, а я прошу Серёжу не забывать свою роль. Войдя на территорию, неуверенно здороваюсь. Ника подходит, чтобы обнять меня. Когда мы со Стасом расстались, я оборвала все контакты с прошлой жизнью, чтобы было легче дышать. Это слабо помогало по началу, но со временем рана немного затянулась. Наличием общих друзей я бы только постоянно ковыряла её, что случилось сейчас. Мимолётно смотрю на Стаса. Он почти не изменился. Только чуть мужественнее и серьёзнее стал. Чуть вьющиеся короткие волосы, серьёзный шоколадный взгляд, шикарная белозубая улыбка. Из-под белой футболки были видны кубики пресса, а руки вообще были произведением искусства. Сильные, накачанные, красивые. Стас, видимо, чувствует, что на него пялятся, и поднимает глаза, встречаясь с моими. Чувствовала ли я вину? Несомненно. Хотела ли я всё вернуть? Безусловно! Стану ли я это делать? Конечно, нет. Стас с такой ненавистью и злостью смотрел на меня два года назад, что вряд ли вообще говорить со мной станет.

Я чувствовала себя неуютно, но делать было нечего. Все парни напились, и дружно веселились. Обсуждали какие-то матчи, новинки игр, предстоящий учебный год, кто-то клеил девчонок. Стас держался со всеми, избегая меня. Серёжа старался периодически оказываться рядом, чтобы приобнять и поболтать. В один из таких моментов подошёл ещё и Егор.

— Я украду твою девушку на пару минут? Не переживай, у брата не уведу, — поднимает руки вверх Горячёв, смеясь. Этого не случилось бы ни в какой из Вселенных, потому что Егор без ума и памяти любил только одну девушку — мою лучшую подругу.

— Если Сонька не против, — смеётся Логинов, но отпускает мою руку, потом щурится, глядя на Егора. — Смотри мне, я слежу.

Я смеюсь. Тоже мне жених. Отхожу с Егором. Тем более, я знаю о чём пойдёт речь. Мы выходим за дом, где потише. Он слегка выпил, но мыслил трезво.

— Спрашивай, — смеюсь.

— Как она? — сходу спрашивает парень.

— Да неплохо, Егор. Насколько возможно. Поступила в консерваторию на бюджет, учится с удовольствием.

— Расскажи то, чего я не могу узнать.

Достаю из кармана два телефона — мой и Серёжин, который был вручён мне на сохранение. Ищу на своём видео с её концерта. Включив, вручаю телефон парню. Вижу, как его глаза загораются огнём, и он теряет связь с реальностью. Смотрит до самого конца и почти не дышит. Когда видео заканчивается, я показываю ему наши общие фотографии.

— Скинешь?

— Да я-то скину, только не сделаешь ли ты себе хуже?

— Хуже, чем без неё? Вряд ли. Бабушка как?

— В порядке. Не молодеет, но пока держится бодрячком.

— Сонь, может, поговоришь с ней?

— Я уже сто раз разговаривала, Егор. Она слышать не хочет.

— Она меня ненавидит?

Вздыхаю. Катя Егора не ненавидела. Катя Егора любила, но не хотела усложнять ему жизнь, поэтому усложнила обоим. Я обещала подруге, что ничего никогда не скажу, поэтому и сейчас сохранила молчание, хотя считала её упрямым бараном. Она в ответ говорила, что я не лучше. И это правда.

— У неё кто-то есть? — Егор даже не пытается скрыть своих чувств. И не стесняется обнажить их передо мной. Он настолько жадно смотрел и слушал, что я не знаю, как Катя держалась. Несмотря на то, что после аварии она ничего не видела, любовь Егора к ней можно было ощутить даже так. Однако Катя почему-то думала, что он это из жалости.

— Нет, Егор, — честно отвечаю я.

— Поможешь? — с надеждой спрашивает парень.

— Чем? — по-доброму улыбаюсь. — Я с ней сотню раз говорила.

Егор лишь тяжело выдыхает. Наш разговор прерывает Серёжа.

— Сонька, там публика требует песни.

— Публика пусть и поёт, — недовольно бурчу я. — Серёж, тебе концертов мало?

— Вы че, поёте? — удивлённо спрашивает Егор. — Ну, в смысле ты в их группе?

— Да. И она оху… — под моим тяжёлым взглядом парень осекается. — Восхитительно поёт. Группа ожила. Пошли.

Закатив глаза, вкладываю руку, в протянутую Серёжей, и следую за ним. Егор плетётся за нами. Горячёв вручает гитару брату, тот начинает наигрывать аккорды известной песни группы Нервы «Самый дорогой человек». У меня всегда было ощущение, что Серёжа с гитарой родился. Он так красиво и аккуратно перебирал аккорды, так бережно создавал музыку. Тоже самое он говорил про меня. Сначала он напевает один, а все просто слушают, думая о своём. Потом он пихает меня ногой, чтобы я наконец вступила, и парни из группы — Слава, Даня и Кир — начинают ржать, так как он делал это часто.

— Я не принимаю ничего, из того, что чувствую сейчас, проводив тебя в последний раз, — напеваю я, понимая, что в глазах появляются предательские слёзы, которые я незаметно пытаюсь сморгнуть.

В конце уже всем нам подпевают. Поём ещё пару популярных песен, и я стараюсь не смотреть в сторону Стаса, что паршиво выходит. Собственно, парень тоже слабо шифруется.

В половине пятого утра расходимся спать. Места мало, но выбирать не приходится. Мы с Серёжей идём в одну из комнат, щедро предоставленную Егором.

— Сонь, ты маешься хернёй. Так бы и сказала. «Твоя маменька сунула свой нос, куда не следовало».

— Нет, Логинов. И ты молчи, а то петь нечем будет.

— Почему? — пытается он понять мою женскую логику.

— Потому что, — пожав плечами, улыбаюсь. — Ложись, алкашина.

— А ты?

— Тоже лягу сейчас.

Спускаюсь вниз, чтобы попить воды, натыкаясь на опёршегося о столешницу Стаса. Если я сейчас убегу, это же будет тупо? Да, поэтому, как ни в чём ни бывало гордо следую за стаканом. Чувствую его внимательный взгляд.

— Ну, как жизнь? — не выдерживает парень, колко задевая. — Повезло с Серёжей?

— Повезло, — улыбаюсь. — Спасибо, что спросил.

— А он знает, что у тебя это ненадолго?

— С кем-то ненадолго, а с кем-то на всю жизнь, — пожимаю я плечами. Я не хочу причинять ему боль, но выхода у меня нет. Пусть продолжает меня ненавидеть. Утром мы уедем, и я постараюсь больше никогда не пересекаться с ним. — Ты извини, что доставляю неудобства своим присутствием. Я не знала.

— Мне плевать, не переживай. Мне давно на тебя плевать, — больно полосует раз за разом Стас. — О таких, как ты, не переживают.

И уходит. Что ж, справедливо. Поплачу потом, а сейчас сделаю вид, что мне тоже отлично.

Приходится лечь с Серёжей на одну кровать, чтобы, если у кого-то возникнет желание подсмотреть, не возникло хотя бы сомнений. Рядом с ним я не чувствовала никакого возбуждения или желания. Он был мне, как брат. Лучший друг, который выручал меня в самые трудные моменты жизни. И я платила тем же.

Сплю очень чутко, подскакивая от каждого шороха. Когда это надоедает, я спускаюсь на кухню. Кофеварка. Отлично. Простите, мальчики, я тут похозяйничаю. Спокойно варю себе кофе, пока не слышу шаги за спиной. Пугливо обернувшись, вижу Мишу Савина.

— Ты меня напугал. Кофе будешь?

— Ты серьёзно думаешь, что можешь вести себя, как ни в чём не бывало? — презрительно спрашивает парень. — Или ты думаешь, что раз с братом Егора, то можно расслабиться?

— Нет, Миш, не думаю никак. Я случайно здесь оказалась и больше не приеду, поверь мне. А то, с кем я сейчас, тебя касается в последнюю очередь, — спокойно произношу я.

— Заебись вам живётся, вертите мужиками, как хотите.

— Нам это кому? — смеюсь. Нет, я не дура. Это просто защитная реакция.

— Беспринципным.

— А, ну спасибо, буду знать хоть, кто я.

Дальнейшие оскорбления прерывают спустившиеся Саша с Никой.

— Доброе утро, — стараюсь улыбнуться. — Сами сварите себе? А то я тут хозяйничаю мимо кассы.

Емеля сразу всё понимает, сурово глядя на Мишу. Я ухожу с кружкой кофе на улицу, пока Ника варит себе и парням. Солнце уже давно в зените, и я села греться под его лучами. Загорать я не любила, но посидеть немного можно было. Я очень пыталась выкинуть все гадости из головы, но это слабо выходило. Рядом со мной на траву плюхается Ника.

— Что он тебе сказал? — интересуется, попивая кофе.

— Пару комплиментов, — смеюсь, пытаясь сгладить. Его можно было понять, всё же Стас — его друг. Но совать свой нос в чужие отношения — так себе манеры.

— Как дела? — спрашивает Ника. — Как Катя?

— Да всё хорошо. С Катей насколько возможно.

— Слушай, я до сих пор каждой клеточкой души ненавижу этого урода, который в них все врезался, — эмоционально произносит Ника. — Хоть Егор его и наказал.

— Согласна. А Катька, она, знаешь, словно смирилась, что в её жизни всё так. Сначала родители, потом сама вот.

— Вы вообще как-то отдалились, я одна осталась, — с грустью произносит Ника.

— Прости, Никусь, мы не специально, — улыбаюсь я. — Просто так сложились обстоятельства. Если хочешь, можем увидеться. Я, ты и Катя.

— А можно мне тоже? — слышим за спиной голос Егора.

— Прости, Егорка, но это чисто женская тусовка, — смеюсь я. — Твой брат-алкаш уже встал?

— Воскрес, — усмехается Егор. — Там Миха пиздюлей уже отгрёб, не обижайся.

— Какие обиды, — отмахиваюсь я. Вчера Стас знатно поковырялся и надавил на больные точки. — Но домой мы, пожалуй, поедем.

Вхожу в дом, натыкаясь на злой взгляд Миши и суровый Стаса. Серёжа сидит на стуле без футболки, попивая воду с таблеткой. Остальные ребята уже тоже собрались.

— Сонь, а где моя футболка? — чешет пустую репу Логинов.

— Ну, Серёж, не знаю, где ты шлялся. Засыпал, вроде, в ней, — бурчу я, поднимаясь на второй этаж в поисках его футболки, которая находится на люстре.

— На, — протягиваю ему. — На люстре висела.

Ребята прыскают от смеха, а мне вообще не весело. Хотелось спать, больше никогда не поеду с этим Логиновым никуда.

— Давайте быстро приберёмся, и поедем по домам? — предлагаю я.

Все кивают в знак согласия. Разбредаемся по краям убираться. Вижу, как парням плохо. А нечего было пить.

Спустя час мы заканчиваем, и прощаемся с ребятами. Парни жмут руки, девочки глупо хихикают, я ограничиваюсь тихим "Пока". Серёжа болтает с Егором, а я забираю ключи у него из рук, садясь на переднее сидение и заводя машину. Они ещё недолго о чём-то беседуют с Егором, а потом он прыгает к нам.

— Поехали, — бросает Логинов.

Как скажете. Спустя два часа Серёжиных окриков "НЕ ГОНИ!" мы развозим ребят и приезжаем домой. Не разговаривая, расходимся по комнатам и заваливаемся спать.

Глава 6. Соня

Просыпаюсь ближе к семи часам вечера, иду в душ, а потом набираю Катюху.

— Привет, Кэти.

— Привет, заСоня, — смеётся подруга.

— Откуда ты знаешь? — удивлённо спрашиваю.

— Я тебе писала, звонила, разве что голубей не отправляла, — мелодично смеётся девушка на том проводе.

— Да, прости. Тут просто такое дело, — думаю как ей рассказать всё происходящее. — Ты знала, что у Егора есть брат двоюродный?

— Он как-то говорил, но мы не были знакомы.

— Вы знакомы, — истерически смеюсь я. — Это Серёжа.

— Чего? — удивлённо спрашивает Катя.

— Логинов вчера уболтал меня на тусу, когда мы приехали, оказалось, что это туса Егора — его брата.

— Божечки, — смешно восклицает Катя. — Ну и что, Стас же в Штатах.

— Стас там был.

— И что? — шокированно произносит подруга, зная какая это больная тема.

— И ничего. Мы с Серёгой играли пару перед всеми.

Катя молчит. Нецензурно она не выражается, а нормально тут не получится.

— Ника была. Не хочешь вместе встретиться? Она не в курсе, просто погуляем, в кафе посидим.

— Можно, конечно. Приедете за мной?

— Конечно. Давай где-то через час.

Иду будить Серёжу, попутно звоня Нике.

— Серёжа, вставай, отвези меня к Кате. СЕРЁЖА! — кричу я в тот момент, когда трубку поднимает Ника.

— Я не Серёжа, — смеётся Ника в трубку.

— Ой, привет, Ник. Через пару часов не хочешь встретиться? — спрашиваю я, расталкивая парня.

— Можно. Где?

— Ты на колёсах?

— Меня довезут, если что, да.

— Тогда давай сразу в кафе. А мы ещё за Катей съездим.

— Договорились.

— Да встанешь ты, туша, или нет? — рычу я, толкая Серёжу, который в этот момент переворачивается на спину, и я падаю на него. Тяжело соплю, а он начинает хохотать.

— Тебе машина нужна? Или я сама могу поехать?

— Нужна, я поеду на студию.

— Окей, тогда отвези меня.

— Слушаюсь и повинуюсь, — идиотничает Логинов.

— И не забывай придерживаться легенды.

— И не забуду. Только при условии.

— Каком?

— Вкусный ужин, — довольно улыбается парень.

— Бедняжка, обычно то я тебе не готовлю, — с сожалением говорю я, а Серёга начинает ржать. Всё-таки мы стоили друг друга.

Надеваю белую футболку, а на неё джинсоый сарафан, снова делаю лёгкий макияж, а волосы сами по себе слегка вьются. Конфетка.

— Ну что за краля, ну как мне повезло с девушкой, — смеётся Серёжа, глядя на меня.

— Это да. А мне вот не очень, — смеюсь я. — Очень болтливый молодой человек.

Серёжка смеётся.

— Я сегодня не приеду, в клуб поедем с пацанами после студии.

— Ладушки, только смотри по сторонам. А то потом будут говорить, что ты мне рога наставил, — смеюсь, хоть и не очень смешно. Этим высказыванием можно описать мою жизнь.

— Я, конечно же, сначала спрошу не знает ли она хоть кого-то из нашей компании. Потом пять раз уточню, потом позвоню всем, и только пото-о-ом…

— Клоун. Поехали.

Мы выезжаем за Катей. Ребята, конечно же, были знакомы. С Серёжей мы знаем друг друга уже около десяти лет. Раньше мы всегда проводили лето вместе в деревне, специально не обмениваясь городскими контактами. Он был старше на дво года, и взял на себя обязанность меня оберегать. Я лишь знала, что Логинов на тот момент жил не в Москве, а где-то рядом. Когда в шестнадцать лет у меня завязались отношения со Стасом, Серёжа уже во всю был влюблён в Аллу. Конечно, в этом возрасте у нас был перерыв в дружбе. Два года назад мы со Стасом разошлись, я укатила в деревню, и каково было моё удивление, что и Серёжа оказался там. Он тоже расстался с Аллой, только если наши в наши отношения влезли, в их случае, он всё же был виноват.

Логинов рассказывал, что у него были тяжёлые отношения с отцом и матерью. Отец пил и бил мать, которая каждый раз терпела, ничего не делая и стараясь замять. Серёжа, понятное дело, заступался и отгребал. Когда Серёжке было двадцать, его отец устроил пьяный дебош, и его посадили. Логинов не жалел об этом ни разу, но вот для его бабушки это стало ударом. Она слегла с инфарктом. Серёжа перебрался к ней, чтобы ухаживать за женщиной, в то время, как его мать горевала о муже-тиране, оказавшемся за решёткой. Однако, это продлилось недолго, потому что бабушка умерла, оставив Серёжке квартиру, в которой мы сейчас и жили. Видимо, в этот момент парень не выдержал и пустился во все тяжкие. Пил, курил, шлялся по клубам и жрал всякие таблетки, связываясь с плохими компаниями. Алла не выдержала, и бросила парня, что ещё больше усугубило ситуацию. Логинов приехал в деревню к родителям мамы, где продолжал бухать. Там мы снова встретились и поделились горем. Серёжа мне предложил жить у него, а я согласилась, так как у меня не было вариантов. Сколько сил я положила, чтобы вытащить парня из этой ямы. Сколько бессонных ночей, в которые я ездила по городу в поисках парня, забирала его обдолбанного и пьяного, ругалась, кричала. Случай, после которого всё изменилось, мы старались не вспоминать. Я, как обычно, приехала его забирать, а меня чуть не зажали в углу несколько парней. Спас меня лишь баллончик со слезоточивым газом, а потом я позвала на помощь, и этих придурков и след простыл. Только вот перепугалась я знатно. Закрылась в своей комнате и сутки не выходила, не разговаривала с Логиновым. Это было даже не специально, я на самом деле испытала дикий стресс после пережитого. Но жизнь учила вот всём искать плюсы, и он, несомненно, был. Серёжа бросил всю дрянь, снова начал работать с группой, солисткой которой была Алла, хоть и было это всё не очень серьёзно. Я писала тексты, иногда помогала с музыкой, потом Логинов уговорил меня петь, считая, что не хватает женского голоса. Мы неплохо зарабатывали в клубах, но над популярностью ещё приходилось работать. У нас сформировалась своя аудитория, которую мы очень любили. И в институте культуры он обучение продлжил после череды моих пинков. Вот такая сложная история нашей дружбы. Зато мы были уверены друг в друге больше, чем на 100 %. В самые трудные моменты жизни мы оказались рядом, и не оставили друг друга. Аллу я могла понять, но, перекладывая на свой характер, знала, что я бы не бросила. Серёжа безумно любил девушку до сих пор, но и обида в нём какая-то осталась, и его я тоже могла понять. Какая сложная жизнь.

Когда приезжаем за Катей, я поднимаюсь, чтобы помочь ей и собраться. Берд каждый раз бурчит, что и сама может это сделать, ведь в консерваторию она как-то ездит. Делаю девушке красивую укладку с локонами на её светлые волосы. Подчёркиваю шикарные голубые глаза чёрными стрелками, слегка подкручиваю итак длиннющие ресницы, а на губах ограничиваюсь блеском. Катя надевает лёгкий нежно-голубой сарафан, которые идеально сочетается с глазами.

После справляюсь у её бабушки о делах и нужно ли что-то. Катя не знала об этом, но периодически я помогала в каких-то вопросах. Финансово, как по секрету рассказала мне бабушка подруги, помогал Егор. Он без спроса каждый месяц переводил сумму на счёт девушки. Катя, оставшись после аварии без зрения, хоть и старалась не впадать в уныние из-за отсутствия работы, но это не всегда получалось. Как она сама говорила, спасала её только музыка.

— До свидания, Любовь Фёдоровна, верну в целости и сохранности, — улыбаюсь я.

— Ой, Соня, когда Катенька с тобой, я даже не переживаю, — улыбается бабушка в ответ.

— Ника не знает ни о тебе, ни мою историю, — инструктирую я девушку.

— Поняла, не дура, — голос Кати был таким нежным и мелодичным. У меня всегда была ассоциация с весной, колокольчиками и подснежниками, когда Катя была рядом. Я всегда шутила, что она девочка-весна.

На улице уже ждёт Серёжа.

— Привет, Катюш, — обнимает парень девушку, помогая залезть на заднее сидение. — Шикарно выглядишь.

— Привет. Спасибо Соне за это. Как дела? — спрашивает Катя, когда мы выезжаем в назначенное место.

— Да хорошо, с твоей подругой вот встречаюсь, — ржёт парень. — Вот это судьба свела. Как мы ни разу не пересеклись даже с тобой, Кать, для меня вообще удивительно. Бок о бок все, все знакомы, но ни разу не пересечься — это сильно.

— Значит так надо было, — спокойно произносит Катя. Она вообще всегда была спокойна, даже если ей было плохо или больно. Удивительная девочка, которая с самого детства пережила слишком много, но сохранила свет и доброту внутри себя.

Родители Кати попали в аварию, когда она была ещё совсем малышкой. Бабушка еле-как отвоевала внучку, чтобы её не забрали в детский дом. Пока была возможность, она много работала, стараясь обеспечить Катю всем, чем могла. Видя любовь к музыке, Любовь Фёдоровна отдала внучку в музыкальную школу, в которой мы и познакомились. Оттуда и зародилась наша дружба четырнадцать лет назад. У Кати был огромный талант, она играла на фортепиано, сама начинала писать музыку, у неё был красивый нежный голос, да и песни писать девушка могла. После выпускного Катя с Егором попали в серьёзную аварию. Удар пришёлся на сторону девушки. Всё тело у девушки было в гематомах, а в больнице выяснялось, что она потеряла зрение из-за сильного удара. На Егоре не было ни царапины, но, Боже, как он рвал и метал. Урод, который въехал в них попытался скрыться с места, что сложно сделать, когда тебя ищет разъярённый сын депутата. Горячёв сильно избил его, зная, что ему ничего не будет, и хоть это не гуманно, я была на его стороне. Он очень переживал за Катю, искал врачей, но девушка сделала ход конём, сделав вид, что во всём винит Егора. Катя прогнала его. Её аргументы были настолько прозрачны, что о них можно и говорить — она не хотела быть обузой и портить жизнь парню.

— Так, девчонки, хорошо вам провести время, — паркуется Серёжа у кафе. Открывает дверь Кате, помогая выйти.

Тут мы видим машину, в которой на переднем сидении сидят Егор со Стасом. Логинов салютует им, а потом добавляет:

— Что, придётся целоваться?

Я лишь киваю, после чего парень бесстрастно касается моих губ своими на пару мгновений, приобнимает ничего не понимающую пока Катю на прощание, и уезжает.

— Где Ника? — спрашивает Берд.

— Сейчас придёт, — шепчу я.

Поднимаю глаза на машину. Стас смотрит в сторону, а лицо его непроницаемо. Егор… Егор залипает на Кате, что-то говорит ребятам, а потом выходит, направляясь к нам. Горячёв подходит к нам и молчит. Катя, слегка нахмурившись, выдаёт:

— Егор?

— Как ты… — потерянно спрашивает парень.

— Твой парфюм, ты его не поменял. А когда глаза не видят, обостряются другие органы чувств, — объясняет Катя, смотря в сторону Егора.

— Не поменял, — подтверждает Егор про парфюм. — Это мой любимый, который ты подарила.

— Сонь, — чуть повернувшись, зовёт Катя, пока я стояла чуть позади с затаившимся дыханием.

— Я тут, — говорю тихо. Мне неловко находиться при этом разговоре, но и уйти я не могла. Катя боялась не Егора. Она всегда боялась, что когда-то он её додавит и она не сможет его оттолкнуть.

Егору же наплевать. Будь тут целый стадион, он бы смотрел на девушку такими же влюблёнными глазами и говорил, что говорил:

— Котёнок, давай поговорим. Мне плохо без тебя.

— Егор, — спокойно отвечает девушка. — Мы уже поговорили и всё решили.

— Ты решила, — чуть ближе подходит Горячёв, аккуратно беря в руку ладонь девушки и целуя её пальчики. — Я ничего не решал.

Катя не отталкивает, словно взвешивает и сомневается. И, когда я почти уверена, что она сдастся, девушка так же спокойно говорит:

— И решений своих я не меняю. Прости, Егор.

— Катя, я люблю тебя. Я виноват, прости, но я всё исправлю. Лучшие врачи, операция, я всё исправлю, обещаю, — тараторит Егор, и это похоже на то, как утопающий цепляется за соломинку. Хоть вины парня в аварии и не было, он неуклонно винил себя.

— Единственное, что ты можешь сделать для меня — это оставить в покое. Пожалуйста.

Жаль, что Катя не видит боль в глазах Егора. Жаль, что она не видит то, какими влюблёнными глазами он смотрит на неё.

— Нет, я не отступлю. И ты это знаешь, — всё с тем же огнём в глазах смотрит Егор на Катю. Ещё раз поцеловал руку девушки, он кивает мне, направляясь к Стасу на пассажирском сидении, совершает рокировку. Да, в таком состоянии лучше не садиться за руль. И с заднего сидения выходит Ника с виноватым взглядом.

— Ушёл? — спрашивает Катя.

— Ушёл. Ты как? — шепчу я.

— Нормально, — нагло врёт девушка, пытаясь скрыть дрожь в пальцах, которые минуту назад целовал Егор.

— Девочки, простите, — с мольбой шепчет Ника. — Я попросила Сашу подвезти меня, а парни приехали. Они куда-то там собираются, и меня довезли.

— Всё хорошо, — бодро произносит Катя, протягивая руки к Нике. Та крепко сжимает подругу, потом тянется ко мне, и мы слышим, как машина срывается с места, унося парней. — Москва хоть и большая, но пересечься можно только так. Ну что, куда пойдём?

— Пойдёмте за кофе, — прошу я, тоже испытав стресс от поцелуя с Логиновым на виду у Стаса.

— А вы хорошо смотритесь с Серёжей, — словно прочитав мои мысли, говорит Никуся.

— Да, — улыбаюсь я. — Это ты нас на сцене не видела.

На самом деле, на каждом выступлении для каждой песни мы создавали какие-то перфомансы на сцене. Песни писали мы сами, поэтому проживали каждую эмоцию, каждое слово. Наши фанаты, в принципе, и так думали, что между нами отношения, правда, все догадки мы игнорировали и не давали официальных подтверждений или опровержений.

— Слушай, я бы с удовольствием посмотрела. Пригласишь?

— Да, в принципе, можно. Мы через четыре дня выступаем в клубе. Начало в десять вечера, к полуночи закончится. Там после концерта просто клубная музыка, можно и потанцевать перед началом года.

— Я — за. А то у меня только работа, да Саша с его посиделками.

— Как, кстати, работа? — спрашивает Катя. — Ты всё так же делаешь шикарные фотосессии?

— Насчёт шикарности могут быть необъективна, но да, — смеётся Ника, когда мы доходим до кофейни.

Оказавшись внутри, заказываем себе по кофе. Атмосфера внутри классная. Милые фонарики, светлые интерьер в стиле разных геометрических фигур. Мой внутренний будуший дизайнер ликует. Мы продолжаем с девчонками трепаться обо всём, и ситуация с парнями почти забывается. Всё идёт хорошо, пока я не слышу знакомый голос.

— Ба! Какие люди! Сонечка, — улыбается Ян. — Рад видеть тебя.

— Здравствуй, Ян. И до свидания, мы как раз уходим, — говорю я, когда вижу его дружка Захара.

— Ну куда вы так сразу? — хищно улыбается, представляя себя, наверное, львом. Гиена, ни больше.

— Мы за кофе заходили, и сейчас уходим, до свидания, — быстро говорю я, не глядя в их сторону, держа Катю за руку.

— Давайте вместе погуляем, — предлагает Захар, а Катя от одного голоса вздрагивает. Одно время он не давал ей прохода, пока Егор двумя ударами не объяснил ему, что так делать нельзя.

— Давайте мы своей женской компанией удалимся по своим планам, как и планировали, — включается Ника. — А вы своей делайте, что хотите. Вряд ли вам будет интересно обсуждать с нами помады, сумки и тампоны.

Ян с Захаром кривятся, но отваливают со словами:

— До встречи.

— Боже упаси, — шепчет Катя, когда мы выходим.

Мы решаем погулять по центру, вдоль ярких и красивых вывесок. Настроение снова подпорчено, но наш девчачий трёп постепенно это исправляет. Осторожно обходим острые углы, а, когда проходим пару километров, решаем где-то перекусить.

Заходим в маленький ресторанчик, делая заказ. На часах уже почти десять вечера и давно стемнело. Делимся историями из универа, пока ждём заказ, и мой взгляд падает на Яна с Захаром, которые вальяжно развалились за дальним столиком.

Делимся историями из универа, пока ждём заказ, и мой взгляд падает на Яна с Захаром, которые вальяжно развалились за дальним столиком, поглядывая на нас и я понимаю, что значило их "До встречи". Немного напрягаюсь.

— Ник, за тобой Саша приедет?

— Нет, я такси возьму. У них какие-то дела.

Хмурюсь. Почему-то от них ощущалась опасность, и боялась я не за себя, а за Катю. Плюнув на всё, говорю девочкам, что сейчас вернусь. В туалете набираю номер Егора, надеясь, что он его не сменил. Но спустя два гудка, он поднимает трубку и серьёзным голосом спрашивает:

— Да, Сонь? Что-то случилось?

— Ты пил? — сперва спрашиваю я.

— Нет, — отвечает парень, ничего не понимая.

— В общем, мы в кофейне наткнулись на Яна и Захара, погуляли, пришли в ресторан, а они тоже тут. Пасли, видимо.

— Суки, — рычит Егор, а я слышу голос Стаса, который пытается понять, что происходит. — Я сейчас буду, скинь гео.

Я скидываю местоположение, и возвращаюсь в зал, где Захар с Яном какого-то лешего уже сидят за нашим столиком.

— Вы банные листы или прилипалы?

— Опа, наезд сходу. Сонька, давай лучше к нам присоединяйся, посидим, потом покатаемся.

— У меня есть предложение получше. Отсоединяйтесь, сидите и катайтесь вдвоём на здоровье! А мы пойдём.

— Какая строптивая, всегда мне нравилась своим характером.

— Рада за тебя. Девочек выпустите, — они сели так, что Ника с Катей сидели у стенки.

— Да че ты бузишь, давай вместе посидим?

— Давай, — слышу за спиной голос Егора. Обернувшись вижу его со Стасом. Они что, тоже следили, что так быстро приехали? — Пойдём, мы посидим с тобой.

— Опа, — тушуется Ян. — Да ладно, пацаны, че вы. Видим, старые знакомые. Решили пообщаться.

— А то что старые знакомые общаться не хотят тебя вообще не смущает? — серьёзно спрашивает Стас.

Захар с Яном встают, а парни зовут их на улицу.

— Не надо, — говорю я, цепляя рукой, рядом стоящего Стаса, но тот лишь небрежно скидывает мою руку.

— Зачем ты им позвонила? — тихо спрашивает Катя.

— Потому что они придурки, и я не знаю, чего от них ожидать.

Сажусь рядом с девочками, смотря в одну точку. Спустя минут пять возвращаются парни.

— Какого чёрта вообще твой Серёжа вас без присмотра оставил? — с психом спрашивает Стас.

— Не твоё дело, — спокойно отвечаю, всё так же глядя в одну точку. — Про доверие слышал? Хотя ты не слышал, насколько я помню.

Да, бью больнее. Стас не любил меня куда-то отпускать в такое время, всегда был на телефоне, забирал меня. Но разница в том, что с ним, в принципе, отношения были.

— Да, не слышал. И правильно делал, как оказалось, — 1:1.

Егор с Никой наблюдают за нами, боясь вмешаться. Наконец, Горячёв отмирает:

— Вас подвезти? — спрашивает, осторожно поглядывая на Катю. — Стас за рулём будет, если что.

— Кать, ты как? — уточняю я, понимая, что для нас обеих это будет пыткой, но Берд, видимо, устала, а приключений с таксистом пережить не хотелось.

— Можно, — пожимает плечами, и я вижу, как Егор с облегчением выдыхает.

Мы идём к машине, и Горячёв открывает её, а затем передаёт ключи Стасу. Мы с девчонками располагаемся на заднем сидении.

— Ник, тебя тогда первую, потом Катя, — игнорируя моё присутствие, говорит Стас.

Едем в тишине, пока Егор не включает музыку. Я вижу, как парень поглядывает на Катю в зеркало заднего вида. Стас же едет с непроницаемым лицом, что меня жутко бесит, хоть и не должно. Раньше каждую его эмоцию я распознавала за считанные секунды. Сейчас же он тщательно их от меня скрывал. Быстро доезжаем до Ники, где парни сообщают, что Саша тоже скоро будет дома. Дождавшись, пока включится свет, едем дальше. Думаю о том, почему Стас с такой ненавистью смотрел на Яна. Зайцев неровно дышал ко мне, но сейчас-то ему должно быть наплевать. Подъезжаем к дому Кати, и я предлагаю:

— Вы езжайте, я сама доберусь.

— Чтобы мы потом ещё раз тебя ехали спасать? — язвительно спрашивает Стас.

— Не, лучше не спасай, одной проблемой меньше — глаза мозолить не буду, — говорю, выпрыгивая из машины.

— Сонь, не дури, — устало просит Егор. — Я ещё Серёге пиздюлей наваляю, что ты одна в такое время шатаешься. Это опасно.

— Мы с Серёжей разберёмся, Егор.

— Хорошо, только давай мы довезём тебя и делайте че хотите.

— Сонь, доедь нормально, — говорит мой колокольчик.

— Ладно, — нет ни сил, ни желания спорить. — Катю провожу и вернусь.

— Расскажи ему, Сонь, — говорит подруга, пока поднимаемся.

— Ага, только после тебя, — нервно замечаю я.

— У меня другое, — бурчит Катя.

— Кать, это твоё дело, но ты не видела, как он смотрит на тебя. Там ни грамма жалости или ещё чего. Только восхищение и бесконечная любовь. А вот Стас меня ненавидит и правильно делает.

— Потому что правды не знает, — игнорирует девушка речь про Горячёва.

— И не узнает. Пока, — чмокаю подругу в щёку и ухожу.

В машине Стас с Егором курят. Прыгаю на заднее сидение молча, предвкушая дом и кроватку.

— Тебя куда? — равнодушно бросает парень.

— К Серёже.

— Прости, не знаю адресов всех твоих ухажёров.

Спокойно называю адрес, и парень начинает движение. В дороге изучаю Стаса внимательным взглядом. Он всё такой же красивый, мужественный, серьёзный. Сердце болезненно реагирует, но я, словно мазохист, продолжаю смотреть. Ловлю взгляд парня в зеркало заднего вида, пока стоим в пробке и отворачиваюсь. Лучше больше вообще не пересекаться. Хотя, я ведь знала, что так может быть. Ника и Серёжа связаны с моим прошлым. И сделать с этим я ничего не могла.

Глава 7. Соня

В квартиру вхожу полностью обесточенная. Закрываю глаза и сползаю по стеночке вниз. Два чёртовых года я забывала его. Первое лето прошло в слезах: я засыпала и просыпалась на мокрой подушке. Со временем боль утихала, но где-то внутри сильно ныло. Именно в этом момент я поняла, что физическая боль легче моральной. Нет такой таблетки, которая излечила бы душу и склеила разбитое сердце. Можно было как Серёжа забываться каждый вечер в клубах, но на утро обычно бывало ещё хуже. Я искала экологичные способы двигаться дальше. И мы оба нашли их в музыке. Я заперла все чувства и эмоции под семью замками. Все песни и в половину не выражали того, что я чувствовала.

Сейчас же всё начиналось по новой. Я понимала, что если не прекратить эти встречи и перепалки сейчас, то не факт, что я снова смогу себя собрать. Достаю телефон, чтобы полистать наши фотки. Их много. Я любила делать их на память. Почти на всех мы дурачимся, смеёмся, корчим рожицы. На каких-то мы очень серьёзны, обнимаемся, целуемся, смотрим друг на друга с любовью и смешинками, с огнём в глазах. Сейчас же в моих всё потухло, а в его горела злость и ненависть по отношению ко мне. И если ему так легче, то пусть.

Вытерев пару слезинок, скатившихся из глаз, я понимаю, что уснуть не смогу, поэтому, приняв душ и переодевшись в джинсы с футболкой, еду на студию. Сначала перебираю клавиши на синтезаторе, потом открываю программу, в которой Серёжа делал какие-то аранжировки. Красиво. Качает. Пытаюсь написать какой-то текст, но мне ничего не нравится, поэтому я засыпаю здесь же на диванчике.

Просыпаюсь от того, что кто-то настойчиво мне трезвонит.

— Да? — сонно спрашиваю.

— Соня, блять, где ты? — орёт трубка голосом Серёжи. Открываю глаза, чтобы понять, где я.

— Я на студии, — зевнув, спокойно сообщаю. Не понимаю его паники.

— Пиздец, то есть я обзвонил уже Катю, брата, а ты просто без предупреждения уснула на студии.

— Прости, — без тени раскаяния произношу, потягиваясь. Всё тело ныло из-за неудобного дивана, пока до меня не доходит. — Стоп, кому ты позвонил?

— Егору. Он меня и так отчитал, как мальчика маленького.

— Серёг, да не ори ты. Ты вчера, вроде, в клуб ездил, а ведёшь себя так, словно тебе не дали.

— Очень смешно. Я просто переживал, — обиженно произносит парень.

— Прости. Просто мне вчера плохо было, я поехала в нашу реанимацию, — смеюсь. Когда-то с Серёжей мы придумали эту шутку, что студия — реанимация для души.

— Почему плохо?

— Потому что Стас, — предельно просто и понятно.

— Понял, что-то написала?

— Нет, — тяжкий вздох. — Барьеры падают, когда пишу, что хочу. Пробую, как раньше — не получается. Туфта какая-то.

— Просто это выбило тебя из колеи, — философски подмечает Логинов. — Всё образуется.

— Если мы видеться не будем, то да. А мы будем. Егор — твой брат, учиться мы будем в одном универе.

— Расскажи ему правду и не мучай ни его, ни себя. Ни меня, — ржёт парень. — В жизни не получал от брата ещё и из-за фиктивной девушки.

Слышу гудки второй линии. "Егор".

— А вот и твой брат звонит. Ладно, моя очередь получать. Какие планы?

— Давай просто отдохнём, а вечером репетицию.

— Оки, — сбрасываю вызов, принимая следующий.

— Да, Егор, привет.

— Соня, — злобно говорит Егор, пытаясь сдержаться. — Ну какого хера? Мы тебя до дома довезли вчера.

— А я на студию поехала, — как ни в чём ни бывало сообщаю я.

— И решила никого не предупредить. Даже собственного парня. Какие интересные у вас отношения!

— Ты для этого звонишь? Обсудить наши отношения?

Егор молчит, видимо, не зная, что сказать. Что вообще за беспокойство такое? Катя ведь дома, а до меня что? Я предатель и изменщица.

— Просто переживал.

— Брось, Егор, не надо за меня переживать. Я этого не заслуживаю, — и сбрасываю.

Вот так. Если сжигать мосты, так со всеми. Осматриваю нашу студию. Мы с ребятами сами всё здесь обустроили, создали уютную атмосферу. Это была средних размеров комната, куда мы уместили музыкальные инструменты, компьютер для сведения, записи, создания аранжировок. В общем, наша реанимация была прекрасна. Даже диван уместили для сна, если кого-то из дома выгонят.

Решаю прогуляться, закупить канцелярию перед учебным годом. Дизайнеру для обучения было нужно много. Прогуливаюсь по скверам, наслаждаясь последними летними днями. Август выдался тёплым, но без палящей жары. То что надо. Пока гуляю, пытаюсь привести мысли в порядок, потому что потом сделать это будет невозможно, так как мы всегда максимально включались в процесс работы, несмотря на происходящее в жизнях.

Ближе к вечеру я всё же заезжаю домой, чтобы принять душ и оставить пакеты. Логинов всё ещё дома, поэтому на студию едем вместе. Ребята подъезжают чуть позже нас, пока мы пытаемся хоть что-то написать, но вдохновение покинуло нас с середины лета.

— Может про дружбу напишем? Про-о-о-про-про-про, — квакает Серёжа.

— Так и запишем. Про-про-про.

— Да иди ты, сама думай.

— Серёга получил люлей от брата. И хоть была сама Сонька виновата, — перебираю на синтезаторе клавиши, напевая дебильную песенку, после чего Серёжа начинает ржать.

— Дура.

— Спасибо, я знаю.

Подтягиваются ребята, которые уточняют до сих пор ли мы играем пару. Лишних вопросов они не задают, поэтому я начинаю петь детскую песенку "Дружба крепкая", от чего все ловят дикое ха-ха. Успокаиваемся только минут через пять.

— Здорово, давай наши песни петь, — предлагает Логинов, пока парни настраивают инструмент. Слава у нас играл на ударных, Даня, Кирилл и Серёжа — это бас гитара, хотя Данил чаще играл на клавишных, так как на сцене я, в основном, просто пела.

Репетируем несколько часов, периодически ругаясь, а иногда, наоборот, ловим истерику, чуть ли не по полу катаясь от смеха. Когда я начала писать ребятам, группа преобразилась, но этого всё равно было мало. Мы были в поисках жанров и вдохновения. Помню, как Серёга уговаривал меня петь с ними. Я очень боялась, что меня не примут, но дела, наоборот, пошли в гору.

— Ладно, ребят, давайте закругляться. В следующий раз встречаемся в день концерта, там и прогоним. Перед концертом не бухаем, не утруждаемся. Вы молодцы.

Сами тоже едем домой в надежде впервые за столько дней нормально выспаться. По дороге немного дурачимся.

— Серёж, на самом деле, у меня есть одна песня. Я её написала тогда, ну, в общем в тот день, когда я закрылась в комнате.

Лицо Серёжи мрачнеет, а руки сильнее сжимают руль.

— Я даже представить боюсь, что ты там написала, — серьёзно говорит он, а я кладу ладонь на его руку.

— Серёж, там ничего ужасного.

— Почему раньше не показала?

— Не было желания, — пожимаю плечами.

— Напой, Соф, — серьёзно просит парень.

И я пою. Мои строчки были о том, что я всячески пытаюсь его утянуть на сторону света, а он меня, наоборот, ко дну тянет. Ещё я пела о том, что забуду всё плохое, что было: таблетки, алкоголь. Но в этой песне я будто с ним прощалась.

— Я попрощалась не с тобой, — объясняю я, когда Серёжа паркуется у дома. — А с тем, кем ты был.

— Это очень красиво, я напишу свой куплет и попробуем написать музыку, чтобы песня запоминалась, — тихо говорит он.

— Не делай скорбное лицо, я давно всё забыла, — улыбаюсь я.

— А я нет, — тоже улыбается, но улыбка выходит горькой.

— Вот поэтому, Серёж, я и не хотела тебе её показывать.

— Всё путём, просто я был уродом.

— Все ошибаются, главное, кто ты сейчас. А сейчас ты для меня лучший друг, который не дал подохнуть от голода, депрессии где-то на трубах или под мостом, — говорю, пока мы едем в лифте на свой этаж. Серёжка смеётся, обнимая меня за плечи. — Правда, без тебя не знаю, где бы я была.

— Аналогично, Соф.

Быстро готовлю вкусный ужин, который обещала, а Логинов уходит в комнату. Видимо, думает над текстом.

— Серёж, иди ужинать, — зову я, на что тот бежит с другого конца квартиры, сломя голову, как бабуин, о чём я ему и сообщаю. Парень начинает изображать обезьяну, а я ржать.

— Ладно, Егорыч, давай, Сонька ужин приготовила, да, пока.

Стараюсь никак не реагировать на такие знакомые имена. Ужинаем за просмотром фильма, а потом расходимся по комнатам. Я ворочаюсь не один час, думая, как вытравить Стаса из себя, но понимаю, что он слишком глубоко под кожей.

Концерт проходит отлично, Ника приходит с Сашей, и ребята в восторге от нашего выступления, а я рада, что остальные не пришли. Чувствовать на себе тяжёлый взгляд карих глаз — пытка для меня.

Учебный год начинается спокойно, с Гиреевым мы почти не пересекаемся. Лишь изредка вижу его в толпе, на что тот одаривает меня презрительным взглядом. Что ж, заслужила. Хотя нет, на самом деле всего этого я не заслужила. Мы перестали пересекаться с парнями, потому что Серёжа видел, как мне плохо и старательно ограничивал наши встречи, и дышать стало легче. Катя была всё также неприступна в отношении Горячёва. Серёжа написал свой текст к той самой песне, и мы неделями пропадали на студии, пытаясь написать музыку. Так незаметно и наступила зима.

— Всё не то! — психует Серёжа, швыряя бумагу.

— А если психовать, "то" вообще не получится.

— А я две недели не психовал, что-то не помогло.

— А ты думал, что вот так легко и просто? Мы же оба поняли, что вдохновение покинуло нас ещё летом. Нужно где-то его подчерпнуть.

— У Егора скоро день рождения, как черпнем.

— Не-не, я пас, меня и не звал никто.

— Ошибаешься. Нас обоих пригласили, как пару.

— Сходишь без пары, — отмахиваюсь я.

— Я бы с удовольствием, — начинает Логинов, а потом осекается, наткнувшись на мой взгляд. — Да я не в том смысле, Сонь. В смысле не тащить тебя туда, чтобы не травмировать, но они закидают меня вопросами. Егор говорил, что у него к тебе дело есть.

— Знаю я его дела. Катю уговорить.

— Она не может его простить? — спрашивает серьёзно и задумчиво.

— Прости, Серёж, но ты лицо заинтересованное, я не буду на эти темы с тобой говорить.

— Ладно, — пожимает плечами. — Так, может, и лучше. А то он мне брат, а ты мне друг. Зачем буду метаться меж двух огней.

— Вот-вот.

Егор удивляет меня тем, что приезжает в универ.

— Привет. Ты свободна?

— Привет, вообще нет, с твоим братом живу, — специально ёрничаю, на что Горячёв закатывает глаза. — Да, свободна, слушаю.

— У меня день рождения через неделю.

— Я помню, — киваю. — И Серёжа говорил.

— Да, я жду вас. И у меня к тебепросьба. Это будет лучший подарок.

Тяжело вздыхаю, облокачиваясь рядом с ним на его машину. Студенты, снующие мимо одаривают любопытными взглядами, явно думая, что я выиграла какой-то джекпот. Лидер набирающей популярность рок-группы рядом со мной, а тут ещё и мажор какой-то приехал.

— Егор, я, конечно, попробую, но ты же знаешь, что она упрямая.

— Знаю, — улыбается парень. — Сонь, неужели она меня никогда не простит?

Голос Егора звучал так безнадёжно, как будто на пределе.

Снова тяжело вздыхаю.

— Егор, я обещаю, что сделаю всё возможное, но я не уверена, что она пойдёт. А насчёт не простит — это ты сам с ней. Только пообещай, что, если она не захочет говорить, то ты не будешь давить.

— На Катю? — ошарашено спрашивает парень. — Я что, идиот? Я никогда в жизни…

— Я знаю. Просто ты так хочешь её вернуть, что иногда этого не замечаешь. Я бы тоже хотела, чтобы вы снова были вместе. И я знаю о том, что ты ей помогаешь. Я очень хочу тебе помочь, но я не знаю, как с ней разговаривать.

— Спасибо, Сонь, — искренне говорит Егор. — Я всё хотел сказать, что я не считаю тебя…

— Законченной мразью? — смеюсь я.

— Ну типа того. А ещё у меня ощущение, что ты что-то не договариваешь.

— Так, Горячёв, — начинаю я, завидев Стаса, выходящим из университета. — Ты в мою голову не лезь, запнёшься, ногу сломаешь. Оно тебе надо?

— Если тебе вдруг нужна будет помощь, дай знать, — просит парень, а когда Стас подходит совсем близко, то говорит. — И дай знать по поводу Кати.

— Хорошо. Пока, — подчеркнуто игнорирую я Стаса.

В этот момент вижу машину Логинова, который выпрыгивает из машины и почти из трусов:

— Сонька, Сонька, я придумал, я написал! — кричит он, а потом, заметив Егора со Стасом, притягивает и нежно целует в губы. Я отвечаю, позволяя парню положить руку на талию. — Я дописал музыку.

А потом здоровается с недовольными ребятами. Ладно, Стаса можно понять, а Егор то чем недоволен? Это вообще-то его брат.

— Пока, — сухо кидаю, прыгая в машину к Серёже. Он, видя мой настрой, молчит всю дорогу до реанимации.

Это всё неправильно. Наши дурацкие поцелуи, наш спектакль. Я не хотела, чтобы Стас видел это. Мне хотелось, чтобы именно он меня целовал, прижимал к своему сильному телу, гладил по волосам. Чтобы потом запирался со мной в спальне и поцелуи становились всё более страстными, а движения откровенными. И впервые за всё время у меня появляется мысль: "А может быть послать всё к чёрту, и рассказать ему правду?". Оставляю её до лучших времён, еле сдерживая слёзы.

— Сонь, прости, — тихо говорит Серёжа. — Я не хотел.

— Всё нормально, Серёж, ты ни при чём.

— Расскажи ему. Зачем так мучиться?

Что я могла ему сказать? Что его мать никогда меня не примет? Что она всегда будет вставлять палки в колёса? Что Стасу придётся метаться меж двух огней? И да, я призналась себе в том, что я боялась, что Стас может выбрать маму и её мнение. Я ведь, действительно, ему не ровня. Мне даже жить негде, потому что родители выгнали меня.

— Что ты там придумал? — перевожу тему, смахивая слёзы.

Серёжа включает музыку, под которую начинает петь свой куплет. Логинов заменил некоторые слова, и звучать стало лучше. Его куплет был созвучен с моим по смыслу. Парень пел о своём состоянии и о том, что отпускал меня. Песня получалась очень красивая и запоминающаяся. Серёжа чаще всего читал, либо писал очень низко свои партии. У него был низковатый хриплый голос, который при желании мог и вытянуть ноты выше, но Логинов не хотел. Припев же мы сделали взрывным, ярким, где мне приходилось брать высокие ноты, пока Серёжа пел на октаву ниже. Сама манера исполнения — это крик. Крик друг друга, крик себе. С моей стороны — это бессилие, которое я испытывала в те времена, а у Серёжи это тоже было оно, но такое тихое. Пока мы пели, у меня бежали мурашки.

— Это очень красиво, — тихо шепчу я. — Ты молодец.

— Это ты молодец, если бы не было такого текста, я бы не придумал свой парт.

— Когда выпускаем?

— В эту пятницу. А премьеру можно устроить у Егора на днюхе. Я с ним говорил.

Смирившись с тем, что мне придётся туда пойти, я киваю в знак согласия. Прошу подвезти меня до Кати, не представляя, как я буду её уговаривать. Ещё мне было плохо от одной мысли о том, что на дне рождения Егора будет куча народу, и Стас точно не будет одинок. Сердце кровью обливалось, хотя я знала, что ничего не смогу сделать. Постепенно я снова скатывалась в то состояние, в котором была пару лет назад. Снаружи ничего не изменилось, но в душе было слишком погано и больно.

— Здравствуйте, Любовь Фёдоровна. Катя дома?

— Дома, проходи, Сонечка, здравствуй. Что-то она какая-то грустная в последнее время.

— Сейчас разберёмся, — улыбаюсь я.

Девушка сидит в комнате, обнимая огромного плюшевого медведя, которого ей подарил Егор.

— Привет, — плюхаюсь рядом. — Как дела?

— Привет. Хорошо, ты как?

— Нормально, — пожимаю плечами. Понимаю, что звать на день рождения бессмысленно, но у меня возникает идея. — Чего грустишь?

— Не вижу поводов для радости, — смеётся Катя. Чёрный юмор — мой любимый.

— А если серьёзно?

— Не знаю, просто на грусть пробило. Ничего не хочу.

— У-у-у, подруга, я тоже. Видимо, это зимняя меланхолия.

— Ага, декабрьская ностальгия, — шутит Катя. — Чувствую, что ты не просто так пришла.

— Вообще да. По тебе соскучилась. Ну и у меня просьба. Мы с Серёжей написали песню, хотим её презентовать, но наш там нужна ещё одна бас-гитара, а на клавишах некому.

— А сама чего?

— У меня партия сложная, не вытяну. Да и ты же знаешь, что у нас с Серёжей всегда взаимодействие на сцене. А стоя за синтезатором, будет слабое взаимодействие. Да и бэк не помешал бы.

— Ладно, — пожимает плечами Катя, замолчав, а потом добавляет. — Это, наверное, будет четырнадцатого декабря? В день рождения Егора.

Осекаюсь, понимая, что девушка догадалась. Стыдно совсем чуть-чуть.

— Да, презентация будет на его дне рождении, так как там будет много народу. Выступишь и поедешь домой, если захочешь. Если совсем не хочешь, то я что-нибудь придумаю.

— Да ладно, не нервничай. Выступлю. Ты знаешь, если честно, я очень по нему соскучилась, — откровенно говорит Катя.

— Как и я по Стасу. Только вот он меня ненавидит. А вот у тебя с Егором все шансы.

— Я уверена, что про ненависть — это перебор. Просто он не знает всей правды. Может, расскажешь?

Молчу, не признаваясь, что уже думала об этом.

— Ты и сама думала об этом, — точно попадает Катя.

— Посмотрим по обстоятельствам, Кать, — выдыхаю я. — Но если я расскажу, а он не поверит, то мне можно сразу яму себе копать. Это очень сложно. Ты знаешь, как я себя ненавижу за этот спектакль. Я готова сквозь землю провалиться, лишь бы он не видел этого.

— Ч-ш-ш, — говорит Катя, поглаживая меня, лежащую у неё на коленях, по голове. — Всё образуется. Я могу поговорить с ним или Егором.

— Егор и сам чувствует наш блеф, — смеюсь я. — Помощь предлагал.

— Ну вот видишь, сколько союзников.

— Я подумаю, — честно говорю я. — А ты как? Надумала с Егором мириться?

— Я очень по нему скучаю, — тихо произносит. — Очень.

— Это он просил тебя уговорить. Спрашивал, что ему сделать, чтобы ты простила, Кать. Мне кажется, что, хоть ты и пыталась сделать лучше, заставляешь его мучиться.

— Как и ты Стаса.

— Это не факт. Он сразу принял всё, что я ему тогда сказала. Да и сейчас смотрит с ненавистью.

— Давай я тебе напомню, как Стас умеет держать эмоции под контролем. Ты это лучше меня знаешь, Соня.

Тоже верно. Он мог и сдержать, и управлять ими. Не зря он всегда был в спорте. Особое место занимал бокс, в котором у него был очень хороший тренер.

— В общем, посмотрим. Буду плыть по течению, — повисает небольшая тишина, пока мы размышляем.

— Сходишь со мной за подарком для Егора? — наконец говорит Катя.

— Думаю, твоё присутствие — уже подарок.

— Нет, я уже придумала, — смеётся девушка. — Тут до студии йоги, недалеко.

По пути Катя рассказывает, что за подарок, так как мне и в голову никаких вариантов не приходит, что мы там забыли.

— Мы с ним после десятого класса летали в Индию, помнишь? Нам там делали браслеты-обереги специально для каждого. Они у всех разные. Так вот, он свой потерял, когда случилась авария. Я через знакомую девочку заказала такой же браслет, у неё туда мастер йоги ездила, привезла мне.

— Классно придумала. Думаю, Егор будет в ауте.

— Хотелось бы, конечно, восторга, — смеётся Берд.

Тренером оказывается приятная девушка, которая не проявляет ни грамма жалости к Кате, которую это всегда бесило.

— Такой путь проделал этот браслет. Думаю, что вы очень любите этого человека, раз нашли такой сложный способ. Берегите его, — в качестве напутствия говорит женщина.

Мы благодарим, уходя оттуда на полной дизморали. Всю дорогу до дома Кати молчим.

— Ты поможешь мне собраться? — спрашивает девушка перед моим уходом.

— Конечно, ты будешь самой красивой.

— Ты сама сказала, что там будет много народу. И девочки красивые в достатке, я думаю.

— Да, до которых Егору нет дела. Кать, завязывай.

— Ладно, — миролюбиво произносит подруга.

А я вызываю себе такси, попутно набирая сообщение Егору, что мой подарок готов. Ответ приходит спустя минуту. Много-много раз спасибо и куча сердечек. Серёжи дома не оказывается, а потому я даю волю слезам, принимая горяченный душ. Да, у меня есть фанаты. Друзья заменили семью. Но без него я ощущала себя пустой и одинокой. С каждым днём всё больше понимала, что мне без него ничего и не хочется. Так, быть может, всё же открыться ему и дать нам шанс?

С этими мыслями я засыпаю.

Глава 8. Стас

Близилась днюха Егора. Это всегда эпичная туса, но в этом году у меня не было ни малейшего настроя, потому что там будет она со своим Серёжей.

Я старался её игнорировать. Когда пересекались в универе, просто отворачивался, либо смотрел сквозь неё, словно она пустое место. Для меня она именно им и являлась. Не было ни дня, чтобы я не ударился в раздумья о том, чем он лучше меня. Возможно, он был хорошим парнем, но в его голове гулял такой ветер, что флюгер бы наебнулся. Творческие люди — странные люди, хотя за Соней я подобного никогда не замечал. Она всегда была адекватной, в отличии от этого Серёжи. Хотя, как оказалось, я вообще мало что про неё знал, возможно, она тоже всегда была с приветом. В мои размышления об этом постоянно врывались её серые глаза, которые потухли. Не было этого огня и искр, что сияли раньше. Соня словно превратилась в робота. Жила без эмоций, делала всё без эмоций, она перестала быть тем самым ярким лучиком. Редко улыбалась, мало смеялась и часто язвила. Превратилась в циника. Все мы с годами меняемся, но не в двадцать же лет. Я хотел найти причину, но стоически держался. Это она меня бросила. Это было её решение.

Меня пиздец как бесило халатное отношение Серёги к ней, когда они гуляли ночью, а на утро он её потерял. Я заебал Егора предельно, чтобы тот звонил и ей, и ему. Успокоился, лишь когда она взяла трубку. Горыныч всё прекрасно понимал и не лез со своими подъёбами. У него с Соней даже были хорошие отношения, ведь Котова помогала ему с Кэти.

— Стасян, да что-то тут не чисто. Серёга не колется, но какие-то странные у них отношения, тебе не кажется? — сам Егор копался в отношениях брата, как в собственном белье.

— Мне плевать.

— Охотно верю, — закатив глаза, говорит Горыныч.

Учёба давалась мне легко, словно я родился с чертежами в руках. Отец устроил мне полную и подробную экскурсию по всем отделам. Я изучал работу каждого, чтобы полностью влиться в данный процесс. И это тоже мне нравилось. Мама периодически устраивала истерики, но я стоически держался.

Заказал Егору крутые часы, от которых сам ссался. Мы сняли клуб, куда созвали кучу народа, ведь мы всегда вертелись в этих кругах. Егор не особо любил такие сборища, но порой они бывали полезны для новых знакомств и поиска связей, в которых мы не особо нуждались. Люди собирались разные, но мы, в основном, тусили с адекватами, а не уродами-наркоманами.

— Ага, интимных, например, — заржал, как конь, Миха.

— Мих, вот, если такую связь установишь, то планета схлопнется к чертям, — хмурится Егор, а мы ржём.

— Да я пальцем поманю только, все мои будут.

— Судя по всему, пальцы у тебя атрофировались, — шучу я, и мы снова начинаем ржать.

— Просто я не нагулялся, — гордо заявляет Сава.

— Сав, дак ты не стесняйся, вон выход, иди ещё погуляй, — включается Емеля.

— Ой, идите вы нах… — договорить он не успевает, так как Горыныч кидает в него бутылку, и у них завязывается шуточная драка.

— Ебланы, — тихо говорю я, мониторя социальные сети группы "Лого". Подписчики, как обычно, критикуют и восторгаются. Кто-то проводит расследование о личной жизни ребят. Кто-то даже прикрепил фотки, где они вместе и целуются. Детально изучаю, чтобы понять, что не так, но когда парни начинают шевелиться, быстро сворачиваю страницу.

В пятницу у них премьера песни в полночь, но в клубе они исполнят её раньше. Я послушал их песни с какой-то другой солисткой — Аллой. Песни были туфта. А вот с приходом Сони появилось что-то интересное. Я, конечно, слышал, как она пела и играла на фортепиано, но на сцене её никогда не видел. Видео с концертов были ужасного качества, а когда слушал сами песни пару раз, то вообще не мог представить Соню, зная каждую тональность её голоса. Не узнавал её.

Мы с пацанами готовим сюрприз Горынычу в полночь. Звоним ему в домофон, говоря изменённым голосом, что приехала доставка, которую поднять нельзя, Горячёв должен спуститься. Ничего не понимающий спросоня парень легко верит, и вот уже стоит весь измазанный в торте. Без футболки. В одной лишь куртке. Зимой. Миха держит в руках шары, а Емеля гирлянду.

— Какие вы уроды, — ржёт Егор.

— Это ещё не всё.

Услышав выстрелы, Егор шугается, от чего мы начинаем ловить ха-ха, но это всего лишь салюты.

— Спасибо, пацаны, дайте я вас обниму, — кидается Егор к нам, а мы начинаем бегать по всему двору. Бедная консьержка там, наверное, ухахатывается.

Когда мы уже набегались, и раздетый Егор порядком замёрз, решаем продолжить фуршет дома. Консьержка, как и ожидалось, еле сдерживает улыбку, а мы идём, как нашкодившие дети.

В квартире открываем бутылку дорогого виски, чтобы согреться и желаем Егору всего самого важного. Часов до трёх ночи мы вспоминаем детство, подростковый возраст и лежим покатом, рассматривая старые фотки.

— Ты помнишь, как мы в лагере Саву на слабо взяли, что он один в лес не сможет пойти, а потом пугали его, укая и хрустя ветками, — ржёт Саня.

— Ага, или как поехали на горнолыжный курорт, Стасян начал раскачивать фуникулёр, а ты орал, как бешеный, — возвращает шпильку Сава Емеле.

— Не было такого, — возмущается Саня, но Егор с хитрым видом врубает это видео, и вот мы снова лежим покатом.

— Блять, — давлюсь я смехом. — Егор, а помнишь ты белку поймал, и бежал от нас через все дачи.

— Да-да-да, — давится смехом Саня. — Потому что тебе показалось…

Договорить у Емели не получается, поэтому подхватывает Сава:

— Даму пиковую увидел, — хрипло от смеха говорит Савин, снова начиная хохотать.

— Стасян, а помнишь, как мы спиздили ёлку и бежали три километра, — давится Егор смехом. — А потом оказалось, что за нами никто не гнался, потому что в пакете была не ёлка, а сухие ветки.

— Блять, я щас лопну, — красный от смеха орёт Миха.

— Пацаны, — резко переключается на серьёзного Егор. — Если честно, то я вам безумно благодарен, за то, что вы у меня есть. Без вас было бы не то. Сколько мы уже пережили, а сколько ещё впереди. Давайте за нашу дружбу.

Чокаемся с пацанами, понимая, что пора ложиться спать. Всё же вечером ехать в клуб.

Встаём ближе к обеду, и почему-то сегодня уже не так весело. У нас раскалывается голова, а Горыныч ещё и хрипит, как прокуренная бабка, о чём ему сообщает Сава. Егор лишь показывает ему фак, сообщая, что всё в порядке. Он просто хочет быть сексуальным. Рубимся в плойку, бесимся и доводим друг друга. Как же повезло, что сегодня суббота и у нас целых два выходных.

Ближе к восьми вечера по-мужски собираемся за пятнадцать минут. Мы с Горынычем не изменяем себе. В чёрных слегка зауженных джинсах, он — в синей, а я в чёрной рубашке. Опездал Миша ограничивается футболкой, а Саня уезжает отдельно, чтобы забрать Нику, которая его и соберёт. Мы стебём его на эту тему, но он убеждён в том, что мы завидуем.

Грузимся в такси в районе восьми вечера, не намереваясь вести трезвый образ жизни сегодня ночью.

Когда приезжаем, то видим, что группа уже на сцене, причём Серёжа и Соня о чём-то спорят, яро размахивая руками.

— Да, Соня, блять, — рычит Серёга, а у меня всё внутри встаёт в стойку. Хочется хорошенько тряхнуть его, чтобы не разговаривал так с девушкой, но напоминаю себе, что она сама променяла меня на него.

— Завали, Серёж, прошу, — злится Соня. Раскраневшаяся, а глаза от злости поблёскивают в тёмной атмосфере клуба.

— Да вы задолбали ругаться. Найдёте уже компромисс или как? — кричит Кэти, хотя она вообще редко голос повышает, поэтому мы все стояли в ступор. Ребята почувствовали, что мы лупим на них в три пары глаз.

— С днём рождения, брателло, — отмирает первым Серёжа, обнимая Егора.

Соня тоже немного успокаивается, Катя вздрагивает, но берёт себя в руки. Девчонки выглядели шикарно, хотя образ Сони был непривычным для меня. Чёрные узкие джинсы, рваные на коленях, как и у её дружка, топ и клетчатая рубашка, завязанная на талии, а на ногах ботильоны. Яркий макияж с блёстками, подведённые чёрным глаза выглядят ещё более глубокими, а волосы волнами тянулись к пояснице. Катя же была её полной противоположностью. Чёрное платье на бретелях, лёгкий, но красивый макияж, который явно делала Котова, яркими были лишь губы тёмного винного цвета, а светлые волосы собраны в небрежный пучок.

Смотрю на Егора, который не особо слушает брата, залипая на Кэти. Соня подводит её к краю сцены, а Серёжа аккуратно снимает, на что желваки Горыча начинают ходить ходуном. Он настолько сильно любил Берд, что готов был убить любого коснувшегося пальцем. Когда он нашёл виновника аварии, чуть не забил его, мы вовремя оттащили. Вот и сейчас косо смотрел на брата, который встречался с моей бывшей. Да, Санта Барбара. А как клёво мы раньше дружили.

Следом и Соня спрыгивает, чтобы поздравить Егора. Она быстро обнимает его, что-то желает, говоря, что подарок они чуть позже с Серёжей подарят. Со мной она лишь сухо здоровается.

— Пойдёмте, мне помощь нужна.

— Все что ли? — тупит Миха.

— Да, Сав, все, — намекает Котова глазами на ребят. — Через пятнадцать минут продолжим, ребят.

Отходим на приличное расстояние, оставляя сладкую парочку.

— Так а где помощь-то нужна? — лупает Миша.

— Тебе, Мих, у психиатра, — нахмурив брови, отвечаю за Егора. Обычно это он его троллит. Соня и Серёжа усмехаются, а потом Логинов добавляет:

— Пойду покурю.

— Да ну вас, — так ничего и не поняв, Сава тоже удаляется, оставляя нас с Соней наедине.

Девушка устало облокачивается о сцену, прикрывая глаза.

— Тебе плохо? — нахмурившись спрашиваю.

— Мне прекрасно.

— Заметно. Особенно ваша коммуникация с Логиновым. Или это у вас ролевые игры? — не знаю, зачем всё это говорю. Наверное, чтобы сделать также больно, как было мне. И эффект отличный, девушка съёживается, как от удара. Не скажу, что мне легче после этого.

— Стас, — выдыхает Соня, хмурясь, как от головной боли. — Я понимаю, что я тебе противна, но так сложились обстоятельства, что у нас есть общие друзья, от которых мы оба не готова отказаться, поэтому давай мы постараемся просто игнорировать присутствие друг друга.

Говорит на одном дыхании Котова, а я решаю добить:

— Ты мне не противна, Котова, — подчёркнуто обращаться по фамилии. — Я тебя даже не ненавижу. Мне плевать на тебя.

После этого я разворачиваюсь и ухожу. Прошу у бармена виски, думая о том, что нажраться будет отличной идеей. Постепенно люди начинают подтягиваться, и я нагло рассматриваю девчонок, планируя увезти какую-нибудь малышку.

— Ты чё, решил нажраться? — выглядит довольным Горыныч.

— А ты че довольный, как кот мартовский?

— Катя здесь, — ещё шире лыбится Егор.

— Че сказала?

— Что побудет недолго, но это ничего не значит, но, Стасян, это ахринеть, как много значит, мы же оба знаем. Видел, ты с Соней общался. Она какая-то расстроенная.

— Сошлись на том, что мне на неё плевать.

— Но это же не так, — возражает Егор. — Больно хотел сделать? Полегчало?

— Да, — улыбаюсь и вру. — Я больше не обязан думать о её чувствах. Сказал, что чувствовал сам.

— Стас…

— Не лечи меня, Егор, — серьёзно бросаю я, выходя на улицу.

Воздух немного отрезвляет и приводит в чувство. Мне хотелось сделать ей больно, но легче не стало. Может, лучше и правда игнорировать? Хотя это тоже выходило паршиво. Я каждый раз искал её взглядом, чтобы… А чтобы что, собственно? Я и сам не знал. Тянуло пиздец как к ней, хоть и не должно. Возвращаюсь в клуб, как раз, когда Егор толкает речь, как рад всех видеть и представляет группу. Соня стоит с пустым взглядом и искусственной улыбкой на лице.

— Всем привет, — начинает Логинов. — Мы рады представить нашу новую песню, жизнь которой дала Софа.

Соня улыбается, слегка приседая в реверансе.

— Ну, не надо скромничать, Серёжа. Шикарную музыку и обработку писал ты.

— А ребята с душой играют. Это что-то новое, надеемся, что вам понравится.

Увидев Кэти за синтезатором, я, как обычно, удивился, как у девушки получается на ощупь, но потом понял, что мышечная память никуда не денется.

Свет уже приглушён, и начинает играть музыка. Вау, рок. Сам Логинов стоит с гитарой, одной рукой держась за стойку с микрофоном, а затем начинает петь. В качестве бэк-вокала ему помогает один из гитаристов. Куплет размеренный, а смысл о том, что он один, хочет забыть обо всех плохих моментах, отпуская… Соню? Песня словно о какой-то зависимости, но, возможно, я ищу скрытый смысл по пьяни.

На припеве Серёжа начинает играть на гитаре, продолжая петь с уже вступившей Соней. Когда я услышал, как она поёт, то у меня побежали мурашки по спине. Это очень сильный вокал и текст, а их голоса вместе звучат бомбически. Куплет Сони вызывает у меня ещё больше вопросов, ведь мои догадки о зависимости подтверждаются. Интересно, это просто песня или она о них? Соня говорит о том же. Что хочет всё забыть, выкинуть из памяти и уйти. Раз они вместе, то, значит, это просто песня?

Помимо того, что голоса вместе звучат классно, так они ещё и взаимодействуют на сцене. На словах, что Соня пытается спасти парня, она тянет его за шнурок кофты, то они подходят близко друг другу, то, наоборот, расходятся. В какой-то момент Соня проводит пальцами по его щеке, а затем опускает руку с тяжёлым взглядом. Вся группа кайфует от исполнения, и это цепляет. Они проживают каждую ноту и каждое слово.

Песня взорвала, понравилась, наверное, всем присутствующим. Смотрю на Горыныча, который глаз не сводит с Кэти. Да, она большая молодец. Настоящий боец.

Ребята благодарят аудиторию, напоминая о том, что уже через пару часов песня будет на всех музыкальных площадках, а затем играют ещё пару песен. Соня с Логиновым постоянно взаимодействуют на сцене, и создаётся ощущение, что смотришь спектакль.

— У меня такое чувство, что на сцене у них больше эмоций и чувств, чем в реальной жизни, — намекает на что-то Егор.

— Горыч, ты заебал, че ты хочешь от меня?

— Чтобы ты, может быть, попробовал поговорить с ней по-человечески? — выгибает бровь.

— Ты сейчас серьёзно предлагаешь мне уводить девушку твоего брата?

— Ну, во-первых, ты мне тоже брат, хоть и не кровный. Во-вторых, не вижу я там любви.

— Ты когда в эксперты заделался? — ржу я.

— Ты с неё глаз весь вечер не сводишь. И она часто тебя в толпе ищет. А Серый, — задумчиво смотрит на брата. — Не знаю. Что-то не то.

— Как разгадаешь этот ребус, дай знать, а я пойду сниму кого-нибудь.

Блуждаю взглядом по клубу, лишь бы не смотреть на неё. Здесь было очень атмосферно. Столики с едой, много алкоголя, которые официанты только успевали пополнять. Зал был выдержан в тёмно-синих тонах. Кто-то следил выступлением, кто-то во всю танцевал.

— Стасик, — слышу писклявый голос. — Привет, давно не виделись.

— Здравствуй, Яна.

Скворцова училась с нами в одной школе на год младше, постоянно бегая за мной. Но для меня никого, кроме Сони не существовало в те времена.

— Я так рада тебя видеть, не знала, что ты вернулся.

— Да, вернулся, — равнодушно отвечаю.

— Ты сейчас свободен или в отношениях? — кокетливо спрашивает Яна, выпячивая грудь. Хотя тут и выпячивать ничего не надо. На девушке были ультракороткая юбка и топ с глубоким декольте. Высокие шпильки помогали доставать мне до плеча.

— Я сейчас свободен и не ищу отношений, — опрокидываю бокал виски, натыкаясь на потерянный взгляд серых глаз, изучающий нас с Яной. Если бить, так до конца? — А вообще ты знаешь, можно и развлечься.

— Я рада, что ты поменял своё решение, — и снова эта глупая улыбка.

Увлекаю девушку за собой, удерживая за талию. Пьём коктейли и танцуем. Яна лезет со своими влажными поцелуями, но я постоянно уворачиваюсь. Ну не люблю я шлюх целовать, что поделать, а Яна именно таковой и являлась. С наслаждением наблюдаю, как неприятно Соне, как она наблюдает. Несмотря на моё мини-представление, она продолжает петь. В конце концов, мне надоедает это. Вижу скучающего Егора. Отлепляю от себя Скворцову.

— Ну, Стасик, я думала, мы продолжим у тебя, — подобие сексуальной улыбки.

— Прости, не привлекаешь всё-таки, — улыбаюсь.

— Что? — непонимающе хлопает длинным ресницами.

— Не стоит, Ян, на тебя, не стоит, — пожимаю плечами.

— Ты че, совсем? — спадает маска кокетства, обнажая сущность Скворцовой. Как бы я не хотел насолить Соне, спать с нашими общими знакомыми, а тем более со Скворцовой — последнее дело. — Урод.

— Ага, — отмахиваюсь, как от назойливой мухи.

Выцепляю Егора в толпе:

— Че покис, именник?

— Катя домой собралась с Соней.

— На такси? — я видел Логинова, который знатно прибухивал.

— Нет, Соня ключи у Серого цепанула.

— Так ты же тоже не пил весь вечер.

— Я не повезу, ты же знаешь, — у Егора теперь был какой-то триггер на Катю в его машине. Он отдавал ключи мне, но сам за руль не садился.

— А брат твой не едет что ли?

— Нет, Соня сказала, что отвезёт пока Катю, а потом за ним вернётся.

— М-да, носится с ним, — я бы никогда в жизни не отпустил её гонять одну по ночному городу. Опыта за рулём у неё явно было не так уж и много.

Как раз выходят девочки, подходя к нам.

— Кать, я в машине буду, — увидев меня, тихо говорит Соня. Она выглядит расстроенной. — Егор, проводишь её?

— Конечно, Сонь, — улыбается Егор. — Кстати, спасибо за подарок, Серёга передал.

— С днём рождения ещё раз, — слегка приобнимает его девушка, направляясь в сторону выхода.

Решаю последовать за ней. Не знаю зачем.

— А ты не боишься, что твоего парня уведут?

— Нет, — не глядя, безразлично отвечает. — Я ему верю.

— Я тоже тебе верил, — обгоняю девушку, вставая перед ней.

— Будешь впредь избирательнее. Скворцова, например, отличный вариант. Дёшево и сердито. Да и нравился ты ей ещё со школы. Не упусти.

1:1.

Соня обходит меня, снова двигаясь к выходу.

— И чем он лучше меня? Я никогда себе такого не позволял, — утром я об этом пожалею, но сейчас точно нет. Мы уже оказываемся на улице, причём я в одной рубашке.

— Стас, вернись в клуб. Ты раздетый и пьяный. И пару часов назад ты сказал, что тебе на меня плевать, так что же изменилось?

— Ничего. Просто для будущих отношений хочу понять в чём моя слабая сторона? — несёт меня, пока Соня устало смотрит, как на дурака. — Скажи, чем он лучше?

— Целуется он лучше, — выдаёт эмоционально Котова, планируя сесть в машину, но я аккуратно дёргаю её на себя, чтобы не причинить вреда.

— Нет, Стас… — всё, что успевает сказать Соня, прежде чем я начинаю её целовать.

Я застал её врасплох. Касаюсь языком её языка, устраивая бешеный танец. Соня начинает вырываться, но я крепко притягиваю её за талию одной рукой, другой удерживая за шею. Однако, долго держать не приходится, потому что спустя пару секунд Соня начинает отвечать, а руки бессильно падают на мои предплечья. Я целовал её так неистово, словно в следующую секунду, она растворится, что, в принципе, было правдой. Соня отвечала, закрыв глаза, не менее страстно. За два года у меня не было таких поцелуев, от которых хотелось оказаться в постели в ту же секунду. Я вообще ни с кем не проявлял эту инициативу, кроме Сони. Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться, и Соня открывает глаза, которые заволокло пеленой, постепенно осознаёт происходящее и отталкивает меня. Мне кажется, или я вижу слёзы?

— Что-то я не видел, чтобы ты так яро отвечала Логинову, — рвано дышу.

— Иди к чёрту, — шипит девушка, садясь за руль.

Как раз выходят Егор с Кэти. Горыныч помогает сесть девушке, что-то при этом говоря ей.

— Сонь, Сонь, Соня, — зовёт он несколько раз, так как Котова смотрит перед собой. — Всё в порядке?

— В полном, — отрывисто произносит девушка.

— Ты точно сможешь вести?

— Точно, — односложно отвечает она.

— Набери, как довезёшь. Ты потом за Серым?

— Нет, передай, пожалуйста, чтоб такси взял. Или докинь его.

— Окей, когда доедешь, тоже позвони. И не пропадай, Сонь, прошу, — действительно просит Горыныч. Он вообще по натуре дипломат. Егор всегда был очень терпеливым, но, если срывало предохранитель, то гасились все.

— Хорошо, — снова односложно отвечает Соня, резко трогаясь с места.

Егор с осуждением смотрит на меня:

— Что ты ей сказал?

— Что? — непонимающе смотрю на друга. — Ты сам хотел, чтобы я поговорил с ней.

Я не стал уточнять, каким образом шёл разговор, всё ещё чувствуя на губах привкус её клубничного блеска.

— Да, но не до слёз довёл. Че ты творишь?

— Я два года страдал, Егорыч. Теперь её очередь.

— Я тебя не узнаю, — взрывается Егор. — Ты всегда берёг её. Расставание — не повод так себя вести.

Я не нахожусь, что ответить. Я сам не понимал, почему веду себя так. На самом деле я не хотел причинять ей боль, но раз за разом именно это и делал. Я пытался вытащить из неё хоть какие-то эмоции.

— Прости, Горыныч, но я домой поеду.

— Да я тоже, — спокойно уже говорит Егор. — Настроение вместе с Катей уехало.

— Что решили?

— Ничего. Она сказала, что этот вечер ничего не меняет, я согласился. Но он изменил всё. Если бы она не хотела, то не приехала бы.

Логика Егора была ясна и понятна. Если следовать ей, то, если бы Соня не хотела, то не отвечала на поцелуй? А она хотела, я чувствовал всем естеством. Можно было пойти и тряхануть Логинова, чтобы узнать почему он ошивается в клубе, пока я делаю пируэты с языком его девушки, но это был брат Егора, и это единственное, что меня останавливало.

Подбираем Саву, пьяного в говно. Логинов не сильно отличается от Михи. Грузим два этих тела в машину Сани, который с Никой уехал на такси пару часов назад. Они совсем немного пообщались с ребятами, но, похоже, Емеля вчера перемёрз, пока валялся в сугробе.

— Заблюёте тачку — вам пиздец, — спокойно говорит Егор.

Едем в тишине, пока его телефон не начинает звонить. Горыныч ставит на громкую.

— Кэти дома, всё хорошо, — тихо говорит Соня.

— А ты?

— Со-о-онечка, — пьяным голосом говорит Логинов на заднем сиденье.

— Серёжа?

— Да, сейчас домой привезём. Ты дома? — ещё раз уточняет Егор.

— Нет, я на студию поехала. Все же слышат? Чтобы не потеряли меня завтра.

— Хорошо, — смеётся Егор. — Вряд ли Серый завтра это вспомнит.

— Сообщение напишу.

— Ладно, давай осторожно.

— Думаешь, гитара нападёт? — пытается шутить Соня, но без особого энтузиазма.

— Просто осторожно, — просит Егор.

Ребята отключаются, а я утыкаюсь в одну точку. Даже не думаю ни о чём. Просто смотрю в окно. Вскоре Егор развозит всех по домам, и, когда оказываюсь один, меня окончательно развозит. Листаю наши фотки, смотрю совместные видео, вспоминаю яркие моменты, которые флэшбэками проносятся перед глазами.

— Стас, я плавать не умею, — кричит Сонька, когда я вместе с ней спрыгиваю в реку. Девушка визжит изо всех сил.

— Я не дам тебе утонуть. Всегда спасу, — шепчу я любимой, крепко прижимая к своей груди и держа на плаву.

— Стас, мы просто погуляем с девчонками, — смеюсь я, выбирая платье.

— Да знаю я такие прогулки. Эти уроды будут пялиться на тебя.

— Пускай, я никогда от тебя не уйду, — серьёзно говорит девушка, а потом, смеясь, добавляет. — Будешь выгонять, а я не уйду.

— Ну нет, маленькая, — целую много раз подряд в волосы. — Я тебя никому не отдам. Не знаю, что должно случиться, чтобы я тебя отпустил.

— Не отпускай меня, — тихо просит Соня.

— Та-дам, — открывает мне Соня глаза, а мы стоим на крыше дома. Всё красиво украшено огоньками, стоит стол с едой и напитками, диван и проектор. Я смотрю на яркий небосвод и сияющую девушку с моей самой любимой улыбкой. — С днём рождения!

Выпускной. Нам вручили аттестаты, все слова благодарности уже сказаны, песни спеты. Наши классы развлекаются в ресторане под слёзы родителей о неизбежном взрослении детей. Сонька грустит, и я связываю это с тем, что закончилось школа.

— Девочка моя, хватит киснуть. Мы же все вместе, мы не перестанем общаться. У нас слишком крепкая дружба.

— Я знаю, — грустно улыбается Соня, когда я увожу её на медленный танец. Она кладёт мне голову на грудь, пока я крепко держу её за талию. — Стас, я люблю тебя очень.

Соня говорит это внезапно, исступлённо, как будто я сейчас исчезну.

— Маленькая, что с тобой? Я тоже очень тебя люблю, — ещё крепче прижимаю к себе в качестве доказательства своих слов.

А потом всё идёт по одному месту. Соня начинает пропадать, аргументируя подготовкой к поступлению. Мы не видимся почти месяц, когда я взрываюсь и приезжаю к её дому.

— Соня, что происходит? — хоть я и пытался сдержаться, выходило паршиво.

— А что происходит? — прикидывается дурой, но держится спокойно.

— Мы месяц не виделись. Ты считаешь, что это нормально? Может, у тебя кто-то появился?

— Да, — глядя в глаза, отвечает девушка. — Я не знала, как тебе сказать.

— Не смешная шутка, Соня. Объясни, что происходит, — хмурюсь и злюсь.

— Это не шутка, Стас. У меня появился другой.

— Ты мне ещё месяц назад говорила, как сильно ты меня любишь.

— Все ошибаются, — легко пожимает плечами, словно для неё это ничего не значит. — Ты — мои первые отношения. Откуда я точно могла знать? Всё в сравнении познаётся. Теперь я поняла, что между нами была подростковая страсть, но не любовь. Гормоны, все дела.

— Ты серьёзно? — истерически усмехаюсь я. — Мы будущее планировали, какие гормоны, Соня?

— Стас, я не люблю тебя и не вижу будущего с тобой. Прости, если ранила.

— То есть это точка?

— Да.

— Хорошо, пусть будет, как ты хочешь, — с психу я прыгаю в машину, срываясь с места на большой скорости. После этого месяц бухаю беспробудно, пока пацаны не дают мне пиздюлей. А потом улетаю в Штаты, чтобы забыть всё это, как страшный сон.

Только забыть не получается. Каждый день я вижу этот грёбаный дурацкий сон. Мои разбитые надежды и сердце. Это не только у девчонок бывает, у мужиков тоже. Мы веселились, двигались дальше, но что на мне, что на Горыче отложился этот отпечаток.

Заебавшись предельно от того, что где-то внутри болит то, что, казалось, уже давно сдохло, я засыпаю.

Глава 9. Соня

До дома Кати едем молча. Она не спрашивает, ничего не говорит, даже не дышит, мне кажется. Провожаю её до двери, и только здесь Кэти говорит:

— Сонь, спасибо, что заставила развеяться. Мне прям легче стало. И прости, что пришлось там присутствовать и теперь всё это, — машет рукой неопределённо.

— Катюш, ты ни при чём.

— Зачем он раз за разом делает тебе больно? — хмурит бровки Катя.

— Потому что ему самому больно.

Лучше бы он просто меня ненавидел, чем ему было плохо, но по его глазам я понимала, что за ненавистью скрывается обида, разочарование и боль.

Сообщаю Егору и всей его компании, что еду на студию. Мне нужно экологично выплеснуть всю эту боль. Губы до сих пор горят. Думаю, что Стас ещё раз убедился, какая я сука конченная, раз, будучи в отношениях с Серёжей, так яростно отвечала на его поцелуй. Я позволила себе эту слабость — забыться в его объятьях хотя бы на пару минут.

Но, как говорится, за минуты счастья платим месяцами боли, и в последнее время это моя любимая валюта.

Вхожу в студию, кидая парку и разуваясь. Пишу Логинову сообщение, чтобы не потерял меня. Открываю его демки, текста песен, которые нахожу. Сажусь за синтезатор с кружкой кофе. Не замечаю, как наступает утро, но одна за одной у меня рождаются строчки. Боль — хорошая муза для творчества, но плохая подруга по жизни.

В девять утра меня рубит сон, но я решаю поехать домой.

— Софа, ты где? — звонит почти трезвый Серёжа.

— Домой со студии еду, — сонно зеваю я.

— Ты че всю ночь не спала?

— Не-а, зато материала понаписала. Потом съездим, посмотрим.

— Ты мне скажи, ты совсем больная? Ты учишься, мы выступаем, ты ночами пишешь музыку, ты хочешь свалиться или что?

— Скажи спасибо, что я не провожу больше мероприятия, — смеюсь я. Когда карьера группы пошла в гору, Серёжа уболтал меня не заниматься этим. Деньги были неплохие, но я не особо любила эту работу.

— Ой, блять, спасибо. Приедешь, в ноги упаду.

— Падай, — говорю я, открывая входную дверь, и сбрасываю звонок.

— Нельзя так, Софа, — серьёзно говорит Серёжа. — Если сама не прекратишь…

— То что? — выгибаю бровь.

— То я обязательно придумаю, что с тобой сделать. Не возьму ни одного концерта больше, не буду писать музыку.

— И сделаешь хуже всем, — пожимаю плечами.

— София, — Логинов уже очень зол.

— Я услышала тебя. А теперь, будь добр, дай поспать.

Одно радует, засыпаю я без мыслей и переживаний.

Время летит со скоростью света, и вот уже близится новый год, который я хочу отмечать примерно никак. У группы куча выступлений в разных клубах и на площадках. Наш трек очень хорошо взорвал, поэтому нас приглашали. Творческий процесс тоже шёл хорошо, Серёжа добивал мой материал, мы работали днями и ночами. Я настолько уставала, и он это видел, что заделался в мои личные шофёры. Со Стасом мы пересекались только в университете. Я видела его цепкий взгляд на себе, но приняла решение полностью игнорировать.

Егор подбивал к Кате клинья. Отправлял цветы, подарки, звал куда-то. Берд постепенно сдавала позиции, но ещё держалась. Думаю, Егору осталось не так долго, чтобы добить её.

— Как новый год будем отмечать? — спрашивает Серёга, сидя на диване в студии, пока я без сил лежу у него на коленях.

— Если доживём, то я из дома не выйду, — полусонно сообщаю.

— Егор звал.

— Поезжай. Я точно пас. У меня каждая такая тусовка заканчивается чуть ли ни нервным срывом.

— А ты как? Одна что ли? Да и потом, у них же вопросы возникнут.

— Ссылайся на меня. А я ничего не скажу, — смеюсь я.

— А ты как хочешь?

— Мы с Кэти, наверное, в деревню уедем, — пожимаю плечами я. — Бабушка её не против. Её давно подруга зовёт в гости. А меня бабуля с дедулей тоже рады будут видеть.

— Может тоже в деревню дёрнуть? — задумчиво говорит Логинов.

— Как хочешь. Я не обижусь в любом случае, но к Егору не поеду. Да и Катя не хочет. Ну, то есть хочет, но ситуация запущенная.

— У вас вообще всё запущенно, — бурчит Серёжка, когда я засыпаю.

Семестр заканчиваю на отлично. Концерты отгремели, премьеры выпущены. Через два дня новый год, и мы с Логиновым собирали вещи. Бабушка Кэти уже уехала, поэтому сегодня выдвигались и мы. Егор обрывал все провода с просьбой приехать к нему, но я осталась непреклонна, собственно, как и Катя. Серёже он тоже устроил допрос, в котором Логинов объяснил, что в деревне мы и познакомились, и живут там наши бабушки и дедушки. Уверена, Стас сделал выводы, сколько и когда я ему изменяла. Хотя, зачем я вообще об этом думаю? Перед отъездом рядом с домом ловит Егор.

— Соня, будь на связи, пожалуйста.

— Да там не особо ловит, — пожимаю плечами. — Но по возможности, конечно, буду.

— Зачем вообще вы это придумали? Отмечали бы с нами.

— Егор, у меня все дни, когда мы отмечали с вами, заканчиваются невротическим расстройством. Да и устала я от всего этого. Хочу тишины.

Горячёв тяжело вздыхает, понимая меня.

— Серёга, башкой отвечаешь за обеих, — серьёзно говорит Егор.

— Да что ты говоришь? Спасибо, хоть сказал. Всё, давай, брателло, мы поехали.

И Серёжа увозит нас с Катей подальше от городской суеты. В дороге предлагаю ему поменяться, чтобы он отдохнул, но Логинов упрямо отказывается. Многие думали, глядя на Серёжку, что он раздолбай. В какой-то мере это было именно так, но в нужные моменты он был ответственным. Я была в нём уверена на сто процентов и всегда могла положиться.

В деревне заезжаем сначала к Сережиным бабушке с дедушкой, потом к моим, решая отмечать новый год вместе. Мама со своими родителями не особо поддерживала связь, а после того, как они выгнали меня из дома, они сами перестали с ней общаться. Серёжина мама общалась со своими родителями, но самым главным для неё в жизни был прекрасный муж-тиран. Так что наши родственники сдружились, и мы были одной большой семьёй.

Егор за первый день позвонил мне около десяти раз, шесть из которых ничего не было слышно.

Мы хорошо проводим время, бесимся, играем в снежки и катаемся с горки. Вечера проводим с бабулями и дедулями. Отменный отпуск выходит. Про родителей даже разговор не заводим.

Как бы мы с Серёжей не пытались уйти от работы, периодически писали песни. Наши старички нам даже помогали. Они послушали наше творчество и сказали, что это услада для их ушей.

— Дорогие, мы так рады, что вы у нас такие талантливые и сильные, несмотря на все жизненные обстоятельства.

И меня пробивает на слезу, а потом поздно ночью я пишу песню, которую посвящаю им — нашим бабушкам и дедушкам. Мы уже давно не делили их. Они были наши, ведь мы, на самом деле, ощущали себя с Серёжей братом и сестрой. Иногда в жизни случается так, что чужие люди становятся роднее кровных родственников. Показываю Серёже наброски, и ему тоже нравится.

— Да как ты это придумываешь, — бурчит, сдерживая слезу, так как текст был очень проникновенный и трогательный. Мы решаем продолжить уже на студии, а потом презентовать им.

Пару раз хожупогулять в лесу. В один из таких дней звонит Егор:

— Соня, привет. Как у вас дела?

— Хорошо, мамочка. У вас как?

— Нормально. Как Катя?

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Я за последние два года не слышала, чтобы она так смеялась.

— Без ножа режешь. Передай ей, что я скучаю.

— Как вернусь, обязательно передам, — шмыгаю я носом.

— А где ты? — смешным подозрительным тоном вопрошает Егор.

— Горыныч, че за допрос? — смеюсь я. Кличками парней я почти никогда не называла. — В лесу гуляю.

— Одна? — ужасается парень. — А Серёга где?

— Серёга дома на диване валяется. А я вдохновение ищу лесами.

— Боже, ты сумасшедшая, — стонет Егор. — Будь осторожна.

— Буду. Медведи в спячке. Волков поглажу, да и всё, — веселюсь я.

— Соня, — стонет Егор.

— Всё, не мешай моему вдохновению.

Всё-таки дышать здесь легче. И не только из-за свежего воздуха. Здесь не давил ни город, ни люди, ни Стас своим присутствием.

К вечеру возвращаюсь домой, где уже вовсю чаёвничают ребята с бабушками и дедушками. Ещё один душевный вечер в копилочку.

— Я так не хочу уезжать отсюда, — мы втроём лежим в сугробе, наблюдая за звёздами. Здесь они казались гораздо ближе, чем в городе.

— Абсолютно согласен.

— Поддерживаю, — говорят ребята.

Затем мы решаем петь песни, а наши старички только похохатывают с нас. Мы снимали много видео с нашего отдыха, чтобы в тяжёлые моменты не забывать, что бывают и светлые.

Но всё хорошее, как водится, имеет свой конец. И восьмого января мы, вдоволь наплакавшись перед дорогой, уезжаем в Москву.

Город встречает нас сильным снегопадом, из-за которого до дома мы едем мучительно долго. Завозим Катю домой, где её уже ждёт бабушка, и едем прямиком на студию. Работу никто не отменял, тем более у нас накопился материал.

Группа уже ждёт нас, поэтому мы сразу приступаем к работе.

— Слава, стой, попробуй вот такой ритм, — советую я. Звучит отлично, и я радуюсь. — Вот, другое дело. Сама проигрываю разные мелодии.

В середине января начинается учёба. Впервые вижу Стаса за долгое время, столкнувшись с ним в коридоре. Вздрагиваю от неожиданности, но здороваюсь. Парень сухо отвечает тем же, уходя дальше. Не знаю, какие эмоции испытал он. Стас запирал их под семью замками.

Снова начинаются концерты, работа, учёба. Вся та же рутина, но более спокойная. Но Логинов, видимо, решает, я слишком хорошо живу, поэтому преподносит сюрприз. Среди ночи мне звонит Кирилл из группы, с которым Серёжа уехал в клуб.

— Соня, прости, — обеспокоенно тараторит гитарист. — Он чем-то вкинулся. Увидел Аллу в толпе и вкинулся. Я не могу его контролировать.

— Что? — кричу я. — Клуб какой?

Сон мгновенно снимает, как рукой, и вот я уже впрыгиваю в джинсы, натягиваю худи и хватаю куртку. Машину он не брал, поэтому, схватив ключи, я мчу в клуб. Хочу набрать Кириллу, чтобы сказать, что скоро буду, и чтобы парень не отпускал Логинова, но случайно набираю Егора. Чертыхнувшись, тут же нажимаю отбой, одним глазом посматривая на дорогу. Но парень тут же перенабирает.

— Егор, прости, я случайно, — тараторю, пытаясь унять дрожь в руках. Всё, как два года назад. Ночь, страх за Серёжу и скорость, с которой я летела, потому что боялась, что он может натворить дел.

— Что-то случилось? — сразу выкупает Егор.

— Всё в порядке, — пытаюсь отвечать ровнее.

— Соня, я слышу твой голос и двигатель. Что случилось, ещё раз спрашиваю? — Егор умел быть запредельно серьёзным.

— Ничего, — но и мы не из робких, ещё одна попытка.

— Соня, — угрожающе спокойно говорит Егор. — Я найду тебя в два счёта. Говори.

— Еду забирать Серёжу из клуба, там что-то случилось, — сдаюсь я.

— Название.

— "Contact", — на выдохе сообщаю я, практически уже подъезжая.

— Мы будем через пять минут.

Чёрт, мы — это явно он и Стас. Вот это подарок. Ладно, сейчас не до этого. Залетаю в клуб, попутно набирая Кирилла, чтобы найти их. Парень сообщает примерное местоположение, и я быстро ориентируюсь. Серёжа выглядит ужасно. Кожа побледнела, губы выделялись каким-то синим оттенком, дышит тяжело, а руки ледянющие.

— Сколько он сожрал? — кричу я в панике.

— Не знаю, я не видел. Я и понял не сразу.

— У него передоз, Кирилл, — кричу я. — Серёж, Серёжа.

— Соня, — тяжело и прерываясь пытается сказать Логинов.

— Помогай, Кир.

Мы с трудом поднимаем парня под руки. Тяжёлый сам по себе, он неподъёмным, почти потеряв сознание. Благодарю Бога, что случайно набрала Егора, который уже искал нас в толпе вместе со Стасом, как и ожидалось. Клуб был не самым престижным, и вот на таких наркоманов, которых полным полно по углам, всем наплевать.

— Соня, что случилось? — с ужасом спрашивает Егор, перехватывая Серёжу у меня из рук.

— Передоз, — дрожащим голосом сообщаю я. У нас бывали разные моменты, но такой впервые, и я была почти в панике, едва ли удерживая себя.

Вижу, что парни в шоке, но разговоры откладываем на потом. Ребята грузят его в свою машину. Я кладу голову парня к себе на колени, а Кирилл обещает добраться сам.

— Серёжа, Серёженька, ты меня слышишь? — в панике зову я. Я пытаюсь говорить с ним, греть руки, бью по щекам.

— Соня, — с трудом хрипит парень.

Егор гонит, проезжая на все красные. Периодически нам сигналят, явно нелестно отзываясь, но сейчас было глубоко наплевать. Горячёв хорошо водит машину, поэтому я даже не обращаю внимания на скорость. У Серёжи начинает идти пена изо рта, и я поворачиваю его голову набок, чтобы он не захлебнулся. Его трясёт из-за судорог. Чувствую, как по щекам текут слёзы.

— Не смей подыхать, понял меня? Я тебя сама убью потом, — тихо говорю я, но все присутствующие слышат.

— Всё будет хорошо, — кидает Егор, паркуя машину. Стас по пути позвонил какому-то врачу, и нас уже ждали.

— Что употреблял? — спрашивает доктор.

— Я не знаю, какие-то таблетки. Был в завязке полтора года, — краем глаза вижу, как у ребят глаза на лоб лезут.

— Ожидайте.

Я падаю на ближайшую лавочку. В глазах стоят слёзы. Мы столько прошли, чтобы сейчас опять начать? Я не смогу больше. А если бы я не успела? Что, если бы Егор не приехал? Мы бы просто не успели довезти его. Руки все ещё трясутся. Осталось совсем немного подождать, пока его откачают, и всё будет хорошо, правда же?

— Соня, — зовёт Егор, но я не реагирую. — Соня. Он что, наркоман? Почему ты молчала?

Я продолжаю молчать. Это не моя история и не моя тайна. Пусть с брата своего спрашивает.

— Соня, — кричит Горячёв.

— Что, Егор? Что ты хочешь услышать? Да, он употреблял раньше, но он не наркоман! Когда придёт в себя, сам с ним поговоришь.

— Почему ты не говорила?

— А почему должна была? Если он сам не захотел, почему я должна была? — как же вы меня все достали!

— Что, блять, у вас за отношения? — ещё больше заводится Егор, но его прерывает Стас.

— Егор, осади, — тихо, но полностью перекрывая голос Горячёва, но меня несёт.

— Причём тут наши отношения? Почему они так всех волнуют? — начинаю непроизвольно повышать тон.

— Тихо, Сонь, — испуганно говорит Егор, не ожидавший такого.

— Или, по твоему мнению, я должна была по пятам за ним ходить?! Он ещё до меня начал употреблять, тебе не кажется, что причина не во мне?!

— У неё истерика, — слышу голос Стаса, а потом чувствую, как он крепко прижимают к себе.

— Отпусти, — кричу я, а слёзы непроизвольно текут из глаз. — Как вы меня все достали! Я просто хочу исчезнуть!

Я ору, наплевав на всё. Плевать, что я выгляжу, как чёртова истеричка, что они обо мне подумают, что мы в больнице. Чувствую, как крепко блокируют руки, а затем укол. Сознание постепенно покидает меня, картинка становится мутной и нечёткой, а затем наступает тьма.

Глава 10. Стас

Когда Котова позвонила Егору среди ночи, мы удивились. Но, когда мы услышали её голос, мы уже испугались. Случилось явно что-то нехорошее, о чём Соня не хотела говорить, но Егор умел быть убедительным. Тем более, когда я его ещё и дёргал и пинал постоянно, чтобы он выспросил. Я почему-то был уверен, что её придурок что-то учудил.

Что-то с Логиновым. Кто бы сомневался. Он меня жутко раздражал своей беспечностью, безалаберностью и халатностью по отношению к Соне. Девушку, видимо, это устраивало. Как и то, что её парень — наркоман. В машине она так плакала, боясь его потерять, что у меня сжималось сердце. Она все-таки боялась его потерять. Значит, наши догадки с Горычем — пустые бредни. Отношения же тоже разные бывают. Егор вот с Катей друг от друга не отходили, когда были вместе. Мы с Соней были чуть посвободнее. Ника с Емелей вот вообще почти никогда не ревновали друг друга и не ссорились, жили душа в душу, как говорится.

Полтора года в завязке. То есть, когда она ушла к нему, он ещё употреблял? Я думал, что я хорошо знаю Соню, но, оказалось, что нет. Егор начал наезжать на итак трясущуюся девчонку. Я осадил его, но, похоже, было поздно. Соню накрыла истерика. Никогда не видел её такой. Врачи среагировали быстро, ставя ей укол снотворного. Она обмякла в моих руках, и отпускать я её не хотел.

— С вашим другом всё будет хорошо, завтра можно забирать. Девушку здесь оставите? — с такими, как Логинов не церемонятся. Сами гробят свою жизнь. Хоть это и был знакомый врач, держать его никто не собирался, ведь это было почти подпольно.

— Нет, мы заберём её домой.

Пока едем к Егору, у меня есть возможность забыть о том, что мы больше не вместе и крепко сжимать Соню в руках. В квартире кладу её на диван, снимая куртку.

— Что за хуйня, Стас?

— Не знаю. Брата своего тряси. Я бы давно это сделал, если бы не ваши родственные узы.

Егор тяжело выдыхает, и я с ним полностью согласен. До утра так и не ложимся спать. Соня приходит в себя к часу дня, не сразу понимая, где находится. Егора дома уже нет, так как он поехал за машиной, которую вчера Соня бросила у клуба, а потом за братом.

— А что с Серёжей? — тревожно спрашивает Соня, ещё не до конца придя в себя.

— Всё хорошо с твоим Серёжей. Егор поехал за ним. Жить будет. Наркоман чёртов, — злобно выплёвываю я.

— Он не наркоман, — пытается защитить его девушка, но я смотрю на неё убийственным взглядом.

— Серьёзно? А вчера у него был передоз ромашками? И как тебе? Не знал, что у тебя такие вкусы странные.

Соня молчит. Я не прав. Я в корне не прав. Ещё ночью у неё был срыв, а сейчас я добиваю её снова.

— Молчишь? А, может, ты тоже того?

Соня встаёт, намереваясь уйти из комнаты, но я преграждаю ей путь.

— Пусти, — хмурится, даже не глядя на меня Соня. Я начинаю наступать на неё, пока она не упирается в стену. — Стас, нет, перестань.

Девушка выставляет руки перед собой, но это так себе преграда. Я наклоняюсь, вторгаясь в её личное пространство, и приникаю к губам. Они плотно сжаты, но я запускаю руку ей под толстовку, второй тяну за волосы, отчего девушка отклоняется назад, а её оборона рушится. Сжимаю её лицо в руках, поглаживая большими пальцами щёки. Соня активно отвечает, а её руки уже на моей шее. Разрываем поцелуй, когда воздуха в лёгких категорически не хватает.

— Так и чем твой наркоман лучше меня? — спрашиваю почти в губы. — Мне ты больше не нужна. Особенно после него. Чисто спортивный интерес.

— Всем — с психом отталкивает девушка. — Я вообще жалею, Стас, что мы когда-то попробовали. Лучше бы я тебя не знала!

А это больнее пощёчин. Хуже травм в баскетболе. Когда-то на одной из тренировок по боксу мне сломали рёбра, даже тогда не было так больно.

Не успеваем больше никак задеть друг друга, так как входная дверь открывается, впуская Егора с Логиновым. Серёжа выглядит максимально виноватым, не находя себе места. Он молча смотрит на Соню, а она на него. Между ними что-то есть, но это не похоже на любовь. Между нами даже спустя два года искры были ярче.

— Софа, я…

— Поехали домой, — прерывает Соня, как маленького мальчика. Точно, он как младший проблемный брат, хоть и был старше. — Я не хочу сейчас с тобой говорить.

— Сонь, я больше не буду, — единственное, что он добавляет. Вид у него болезненный.

— Я это уже слышала, Серёжа.

На выходе Соня благодарит Егора, а тот не знает, что делать.

— Почему ты не вмешался? — хмурю брови. — Он что-то рассказал?

— Почти ничего. Сказал, что Соня его вытащила полтора года назад, а вчера он сорвался. Но клятвенно обещал больше не употреблять. Причин не назвал, — пожимает Горыныч плечами.

Слова Сони долго играют в моей голове. Каждый день. Неужели я был настолько плох для неё, что она хотела бы всё забыть, что было между нами, но была готова среди ночи ехать за своим наркоманом?

От Егора и из их социальных сетей узнаю, что они не расстались. Свой роман они не подтверждали, но фотографии говорили сами за себя. Решив, что нагулялся, я серьёзно ударился в работу, вернулся к тренировкам по боксу. Егор всё также пытался охомутать Катю, и имел минимальные успехи в виде короткого разговора, которым тоже был рад. Он вместе со мной пошёл в зал, всё также удачно занимаясь программированием.

Емеля с Савой, пока мы решали личные траблы, успешно открывали клуб. Оказалось, у этих жуков почти всё было готово. В марте планировалось открытие, на котором они попросили выступить группу. Ребята согласились, обещая выступить с новой программой. За последние полгода количество их фанатов выросло, они даже дали сольный концерт и, вроде как, планировали более крупные гастроли. В соседние города они ездили пару раз.

За день до открытия собственного детища Емеля с Савой вытягивают нас в клуб, говоря, что мы превратились в грустных меланхоликов. Когда мы начинаем возмущаться, они нас ещё и стариками бубнящими называют. Всё же решаем с Горычем, что развеяться бы не помешало, поэтому едем. Да и секса у меня давно не было. Разве что жизнь имеет, не вынимая.

В клубе душно, люди бесят. Пацаны говорят, что я сломался и нужно чинить, выводя на танцпол. Становится чуть веселее, но всё же хочется домой. Даже снимать никого уже нет желания. Тут в меня наглым образом кто-то врезается. Поворачиваюсь, чтобы сказать пару ласковых, но это оказывается сестра Сони.

— Стас? — глаза девушки удивлённо округляются.

— Милана? Привет. Ты одна? — вдруг где-то здесь же Соня?

— С подругами. А ты?

— С друзьями.

— Объеденимся? — выгибает бровь Милана. Ей только-только исполнилось восемнадцать, но она уже вовсю щеголяет в клубе почти в чём мать родила. Она всегда испытывала ко мне симпатию и нагло вторгалась к нам с Соней. Я уже почти хочу отказать, когда вдруг слышу, как группа "Лого" собственной персоной начинает выступление. Либо пацаны не знали, либо это специальный ход. Ход чтобы меня добить, видимо. Мы стояли почти у самой сцены, и я цепляю глазами растерянный взгляд Сони.

— А давай! — радостно произношу. Что ты там, не хотела бы знать меня?

— И она здесь вместе со своим нариком, — кривит нос Милана.

— А вы не общаетесь? — удивлённо спрашиваю я.

— Нет, — наивно хлопая глазками, говорит девушка. — Она как с ним связалась, совсем с ума сошла. Даже с родителями не общается. Да и после того, как она поступила с тобой, она противна мне.

Всё их выступление мы с Ланой танцевали и веселились, а Соня не сводила глаз. В какой-то момент, когда моя бдительность помахала мне ручкой, Лана присосалась ко мне, как пиявка. Оторвать её удалось не сразу. В какой-то момент до меня доходит, что она тоже делает это напоказ. Назло Соне.

— Поехали к тебе, — с пеленой в глазах томно шепчет девушка.

— Поехали, — глядя на Соню, говорю Милане.

Она чуть ли не выпрыгивая из кусочков ткани, тянет меня на выход. Быстро доезжаем до их родительской квартиры, после чего я, не выходя из машины, открываю ей дверь.

— Пока, Милана, — да, я проделал этот фокус второй раз. Первый был с Яной. И что вы мне сделаете?

— Что? Стас, я не понимаю…

— Я не собираюсь спать с тобой.

— Ты… ты меня использовал!

Затем мне прилетает пощёчина, после чего девушка с униженным видом, цокает каблучками до дома. Я урод. Я моральный урод, что сделал это назло Котовой-старшей. Но спать с её сестрой — это было бы признаком потери всего человечного. Со мной даже пацаны быт перестали общаться.

Еду домой, чтобы выспаться, ведь завтра открытие клуба пацанов. Может быть там повезёт, и я сниму адекватную незнакомую девчонку?

Глава 11. Соня

Жалела ли я о том, что наговорила Стасу? Безусловно. Почему я не смогла промолчать? Зачем я постоянно ведусь на эти провокации? Я ведь вижу, что он делает это специально? Для чего отвечать злом на зло?

Завожу машину, не глядя на Логинова. Его вид побитой собаки ни разу не трогал меня. Вместо того, чтобы поехать домой или хотя бы позвонить мне, он решил закинуться всякой дрянью.

— Сонь, — виновато начинает парень.

— Молчи, — строго говорю. — Даже слушать не хочу.

Всю дорогу до дома молчим. Оказавшись в квартире, ухожу в свою комнату, прыгая на кровать. Сил нет уже ни на что и ни для кого. Для всех я была плохой, хотя просто стала заложницей обстоятельств. Мне стало так жалко эту маленькую девочку, которой в восемнадцать лет сбили все прицелы и никого не оказалось рядом, кроме такого же раненого подростка.

Слёзы текут из глаз, когда в комнату входит Серёжа. Его вид выражает полнейшее сожаление о случившемся. Он падает на колени рядом с кроватью и берёт меня за руку.

— Сонь, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что я облажался, прости. Мне нет оправданий. Я увидел её с мужиком, и всё, у меня внутри сломались все преграды. Я идиот, дебил, придурок, дурак, прости меня. Я клянусь тебе своей музыкой, что больше никогда в жизни ничего подобного не будет.

Я молча слушаю его. Клясться музыкой в его случае — это высшая мера. Серёжка всегда говорил, что не представляет себя без этих семи нот, которые можно превратить в какую угодно композицию.

А я? А кто я такая, чтобы его судить? Я сама срываюсь каждый раз, когда вижу Станислава Гиреева.

— Ты хоть понимаешь, что я чуть с ума не сошла? Ты мог умереть! У вас что, квест какой-то под названием "Добей Соню"?

— Прости, я не знаю, что ещё сказать.

— Серёж, это последний раз, — немного успокоившись, говорю я. — Если ты не беспокоишься о моих чувствах, то я не хочу в какой-то из случаев не успеть.

— Не повторится, — серьёзно произносит парень.

Вечер мы проводим дома. Логинов заказывает пиццу, мы смотрим фильмы и приходим в себя. Серёжа носится вокруг меня, предлагая чуть ли не звезду с неба. Вечером мне звонит Егор, чтобы узнать, как у нас дела. Я уверяю, что всё хорошо, быстро сворачивая разговор.

На следующий день мне звонит Ника и рассказывает, что Миша с Сашей открывают клуб, и просят выступить у них ребят на открытии за кругленькую сумму. Всеми вопросами, связанными с концертами всегда занимается Серёжа, поэтому я передаю ему информацию, а он советуется со мной:

— Там же будут они, — имеет ввиду парней.

— Да мне плевать уже, если честно.

— Если ты в этом уверена, то давай. Лишним не будет.

Перед открытием у нас запланирован ещё один концерт. Мы не включаем некоторые новые треки, чтобы завтра сыграть их в клубе ребят. Когда начинаем выступление, я вижу в толпе у сцены свою сестру со Стасом. Не знаю, за счёт чего я выезжаю, но продолжаю петь и отыгрывать, хоть весь концерт не свожу с них глаз. Милане всегда нравился Стас, она даже не скрывала этого, начиная заигрывать с ним с шестнадцати лет. Он никогда не обращал на это внимание, но сейчас, зная, какие у нас с ней отношения, это было подло. Сердце, кажется, останавливается, когда он вместе с ней идёт к выходу. Неужели, он и, правда, может опуститься до такого? Хотя, чему я удивляюсь? Мы уже давно не те, кем знали друг друга раньше. На счету куча травм и обид.

Серёжа сначала не понимает, но потом я ему рассказываю, плача на его плече в гримёрке. В клубе оказываются и остальные парни. Я вызываю такси, чтобы уехать домой, а Серёжа остаётся с Егором под его ответственность.

В квартире, не включая свет, иду в зал. Одежду снимать не хочется, поэтому просто открываю балкон. Чувствую, как холодный февральский ветер задувает, и мне становится легче. Пусть сдует все мои печали. Достаю телефон, начиная писать новые строчки в заметки. По мере написания слёз становится всё меньше, а дыра внутри всё больше. Иногда мне кажется, что даже дышать даётся с усилием.

Просыпаюсь в районе трёх часов ночи. Серёжи ещё нет, но он написал, что скоро будет. Чувствую, что очень замерзла, и, кажется, будут последствия. Иду греться в горячий душ, а потом ложусь спать. Просыпаюсь к часу дня, когда Серёжа уже приготовил завтра и сварил кофе. Чувствую, как болит горло, словно тысячи иголок внутри. Надеюсь, что после горячего станет лучше. Стараюсь ровно отвечать на вопросы, Серёжа хмурится, но молчит.

Надеваю короткую юбку, ботильоны и чёрную просвечивающую кофту с круглым вырезом. В макияже, как обычно, подчёркиваю глаза подводкой, добавляя блёстки.

Приезжаем в клуб за четыре часа до открытия. Насколько я знала, будет полный аншлаг. Ребята уже на месте. И группа, и владельцы заведения с друзьями. Стараюсь ни на кого не обращать внимания, делаю упражнения на голос, но, как только вижу Стаса, перед глазами он с Ланой. Невольно проносятся картинки, как он её целовал, ласкал, а она с удовольствием выгиблась ему навстречу.

Начинаем репетировать, но я не могу собраться, нарушая наше правило о том, что на сцене не думаем ни о чём. Сначала я туплю, забывая вступить, потом не могу обыграть слова, а на припеве у меня не получается взять ноты. Часто зависаю и выгляжу, как амёба.

— Соня, да что это такое? — кричит Серёжа.

— Прости, — хрипло прошу я. Ещё и песня дурацкая. Как девушка ждёт, пока парень нагуляется, а вокруг него куча дур. Зачем я это написала? — Давай ещё раз.

Мы пробуем снова, но ничего не выходит. Я вижу, что за нами все наблюдают. У меня не получается ни одна песня, и здесь не только болезнь, но и психологический фактор. Я ставлю микрофон, и ухожу в сторону гримёрки, едва сдерживая слёзы.

— Соф, да стой, — тормозит меня Серёжа. — Это из-за него? Слова не лезут?

Киваю, уткнувшись ему в плечо.

— Чш-ш, всё хорошо, — успокаивая, гладит по голове. — Этот придурок специально это сделал, чтобы тебя выбесить. Он увёз её домой к родителям, а потом уехал к себе. У них ничего не было.

— Что? — отрываюсь я от него. С души спадает тяжелый валун. Не знаю почему, но мне было очень важно, что Стас не опустился до такого. — Правда?

— Правда. Мне Егор сказал. Я просто поинтересовался про между прочим, не переживай, он не в курсе — останавливает мой поток слов Серёжа.

— Но я ещё и простыла. Я не могу ноты тянуть, — ещё более хрипло говорю.

— Блять, — стонет Логинов. В это время к нам идут Стас, Егор, Саша и Миша. — Катя?

Кэти тоже была здесь, так как Егор заколебал, упрашивая меня.

— Кэти тоже болеет. Она не вытянет.

— Блять, — снова вздыхает. — Фанера?

— Чтобы нас потом загнобили в сети? Мы всегда живьём поём.

— Ну если ты таким голосом-то споёшь, нас прям вознесут, — издевается Серёга, а потом усмехается. — Видать, сильно я тебя придушил.

— Придушил? — скептически интересуется Миша. — Это что у вас, ролевые игры такие?

— На сцене увидите.

— Укол? — единственный верный вариант.

— С ума сошла? — хмурится Серёжа.

— Что за укол? — спрашивает Саша.

— В связки ставится укол адреналина. На пару часов её хватит, а потом… — объясняет Серёжа.

— А потом две недели счастья, ведь я буду молчать, — шучу я, пока у парней глаза на лоб лезут. — Дай ключи? Я быстро до больницы и вернусь?

— Может не надо? — сомневается Егор.

— Надо, — хрипло говорю. — Вы с ребятами репетируйте, а я скоро вернусь.

— Сонь, давай я отвезу, — предлагает Саша, и я соглашаюсь. Ника, как опытный фотограф, остаётся делать ребятам контент.

Стас изучает меня внимательным взглядом, но ничего не говорит. Через час мы возвращаемся буквально за полчаса до открытия и начала.

Прогоняем пару песен, и всё идёт хорошо. Выступление начинается, и мы с Серёжей обыгрываем слова, то висим друг на друге, то он притягивает меня за талию, почти касаясь губ и раздувая новые сплетни, то, наоборот, отталкивает. В одной из песен я закуриваю сигарету, которую почти сразу у меня изо рта забирает и докуривает сам, и это вызывает шквал эмоций у зрителей. Многие подпевают нам так, что нас порой не слышно, но мы рады этому.

— И наше выступление мы завершим, — тяжело дыша, говорит Серёжа. А курить меньше надо было! — Новой песней, которой пока ещё нигде нет. На самом деле, она вышла достаточно токсичной, но мы не такие.

Я смеюсь на его слова. Песня, на самом деле, про токсичные отношения, тёмную сторону человека и все вытекающие. Мы пытались всё заменить метафорами, чтобы не было так явно понятно про полёт из окна и подобные вещи. Вообще у группы жанры в песнях были разные, но больше всего Серёжа любил рок, и эта песня полностью подходила.

Ребята начинают играть, и первый куплет поёт Серёжа, полностью отдаваясь песне, залу, мне. Барабаны в этой песне вообще шикарны, собственно, как и вся группа. На втором куплете подключаюсь я, радуюсь, что это последняя песня на сегодня. Хотя нет, уже на ближайшие недели. Логинов хмурится из-за того, что я по полной выкладываюсь в песне, добивая связки, намекая, что после я обязательно отхвачу, но работа есть работа.

На припеве Серёжа, как мы и репетировали, еле-еле берёт меня за моё многострадальное горло, делая вид, что душит, а потом неожиданно начинает страстно целовать, а я стою, как вкопанная, но потом всё же отвечаю. Мы слышим, как зал улюлюкает, а в комментариях опять будут писать, что я ему не пара, потому что он являлся крашем всех девчонок.

За кулисами спрашиваю, что это только что было, на что парень с умным видом заявляет:

— Пусть помучается. Я видел, как он на тебя смотрит. Не всё тебе слёзы лить. Соф, он пытается тебя пробить на какие-то эмоции, мы теперь тоже.

— Да не хочу я, чтобы он мучился.

— Соф, мы же не будем всё время изображать влюблённых. Всё равно когда-то всё закончится, ты его любишь, что ты будешь делать тогда? Жить одна всю жизнь? Жить с кем-то, кого не любишь? Что?

— Не знаю, — устало выдыхаю я.

— Вот именно. Послушай Серёжку, посмотрим, что будет дальше.

Как раз к нам идут ребята:

— Ну это улёт, конечно, — отбивает Егор пятюню брату.

— Спасибо, ребят, — улыбается Саша, обнимая Нику за талию.

— У вас такая харизма, такая энергетика, — эмоционально подхватывает девушка.

— Сонь, ты как? — спрашивает Кэти, и все направляют взор на меня.

Бью Логинова по руке, чтобы он ответил за меня, так как моего жеста "супер" она не увидит.

— Она говорит, что хорошо.

— Значит, плохо, — выдаёт Катя, и мы выпадаем ржать. Единственный, кого здесь нет — это Стас. Возможно, Серёжа и прав. В любом случае, мне терять уже нечего.

— Лучше всех, — сиплю я.

Серёжа губами касается лба, проверяя температуру. А потом убийственным взглядом смотрит на меня:

— У тебя ещё и температура.

— Упс, а я что, не сказала? — делаю виноватый вид, не испытывая вины. — Ну извини. Давай немножко потусуемся?

— Котова, у тебя мозги поплавились? Домой, лечиться.

— Чуточку, — показываю на пальцах.

— Ты вообще, да? — крутит парень пальцем у виска.

— Ну пожалуйста.

— Один час, — тяжёлым взглядом лупит Логинов. — И я буду ходить по пятам.

Чмокаю парня в щёку, удаляясь в гримёрку привести внешний вид в порядок. Мы танцуем и веселимся. Егор, как обычно крутится около Кэти, а Серёга не отходит от меня. Спустя час, как и договорились, мы уезжаем домой, а по пути у меня рождаются новые строчки. Эта песня давно сидела у меня в голове, и я даже начинала её писать, но сейчас получилось набросать дальше и вообще собрать воедино.

Ближайшие две недели мы не выступаем из-за моего голоса. Нас активно обсуждают в социальных сетях, о наших отношениях пишут во всех группах, и, кажется, мы зашли слишком далеко с этой темой. Серёжа в последнее время становится серьёзнее, много работает и даже не тусуется. В университете начинается практика, поэтому со Стасом мы вообще не пересекаемся, что мне и на руку. Так даже дышится легче, и, возможно, иногда я так думаю, я смогу жить без него.

Глава 12. Соня

В один из дней, когда я позависав на студии и почти закончив тяжёлую для меня песню, собираюсь ехать домой, натыкаюсь взглядом на знакомую по фото фигурку. Рыжие волосы, красивая фигура, яркий макияж. Девушка была одета стильно и совсем не вызывающе, хоть на ней и были короткая юбка, сапоги на каблуке и пальто, из-под которого виднелась обтягивающая чёрная кофточка.

— Алла? — щурю глаза от закатного солнца.

— Здравствуйте, Соня, то есть, София, — я вижу, что девушка взволнована. — Вы ничего не подумайте, просто я…

— Ждала Серёжу. Давай на ты.

— Я ничего такого не хотела, — пытается оправдаться девушка.

— Может быть, посидим в кафе? Заодно поговорим? Ты же явно не посмотреть на него хотела? — смеюсь я.

— Я не собиралась его уводить, просто хотела… Ладно, давай в кафе, — немного подумав, соглашается девушка.

Мы идём в ближайшее заведение, где делаем заказ. Алла очень нервничает, поэтому берёт просто кофе.

— Рассказывай, — а я вот себя не ограничиваю, ем торт от души.

— Мы были в отношениях, думаю, ты знаешь. До вас. Потом я ушла от него, потому что он…

— Я знаю, Алла, — серьёзно говорю. — Что ты хочешь сейчас?

— Ничего, — вижу, как в глазах девушки поблёскивают слёзы. — Я не имею никаких прав больше. Я не буду врать, Соня, я люблю его. Но мой поступок — это предательство. Я бросила его в самый тяжёлый момент. У меня не было сил бороться, он меня не слушал, не жалел. Я полгода тянула это на себе, пока он… В общем, я просто хотела посмотреть на него. Не знаю зачем и почему. Не ищи логику. Я очень рада, что группа набрала такую популярность. И мешать вашему счастью я не собираюсь, прости.

Алла смахивает слёзы, быстро вставая и собираясь уйти, пока я раздумываю. С одной стороны, это не моё дело, но с другой, другого случая может и не быть, а так я, возможно, помогу двум влюблённым придуркам.

— Стой, — хватаю за руку, когда девушка почти уходит. — Если бы Серёжа был свободен, что бы ты сделала?

— Попробовала поговорить, — пожимает плечами. — Хотя, думаю, он меня ненавидит.

Раздумываю мучительно долго, но всё же говорю:

— Сядь, пожалуйста, — Алла непонимающе хлопает глазами, но садится. Она была очень красивой и яркой, и я понимаю, почему Серёжа до сих пор любил её. — У нас с Серёжей нет отношений. В это сложно поверить, я понимаю. Это фикция по моей просьбы. Не буду сейчас вдаваться в свою историю. Мы живём вместе, потому что мне негде жить, но между нами ничего нет. Мы дружим около десяти лет, называем себя братом и сестрой. Можешь не верить, дело твоё. Своим уходом ты разбила ему сердце, Алла, но, кажется, он до сих пор тебя любит, поэтому, если хочешь, то можешь поговорить с ним.

Сказав это, я облегчённо выдыхаю, а Алла недоверчиво смотрит в оба своих красивых глаза на меня. Поняв, что это не шутка, не начинает плакать.

— Он не простит меня.

— Лучше попробовать, чем всю оставшуюся жизнь сожалеть. Я вообще не должна была это всё говорить, но я безумно люблю его, как брата и друга, и хочу, чтобы он был счастлив. Если ты, на самом деле, его любишь, то поехали. Но не смей причинять ему боль, — качаю я головой. — Этого у него было достаточно.

— Обещаю.

И я ей верю. Не знаю почему, но, мне кажется, она говорит правду. Мне кажется, что она хорошая. В конце концов, решать Серёже. Мы вызываем такси, а я попутно звоню Логинову.

— Привет, ты дома?

— Привет, да, а где мне ещё быть? Жду, когда ты ужин приготовишь, — бурчит парень.

— Я тебе не прислуга, — смеюсь я. — Сам готовь.

— Ты вообще где? Опять в реанимации зависла?

— Ага, скоро буду, не уходи.

— Да куда уж я уйду, — снова бурчит парень.

Мы подъезжаем, и перед подъездом Алла тормозит:

— Я боюсь.

— Я тоже, пошли, — тяну за руку. Говорю подождать за дверью, пока я попытаюсь Серёжу подготовить.

Встаю в пороге, не раздеваясь.

— Ты че? Тут спать будешь, мелкая?

— Ты сто лет меня так не называл, — хмурюсь я.

— Наверстаю, — ржёт парень. — Так что? Где ужин-то? Чего не раздеваешься?

— Серёж, ты только не психуй, — Логинов сразу напрягается.

— Что случилось, Софа?

— В общем. Я видела Аллу и даже говорила с ней.

— Где? О чём? Как она? — сходу начинает заваливать вопросами Серёжа.

Молча открываю дверь, за которой стоит девушка, как перед смертной казнью.

— Серёж, я всё рассказала про нас. Дальше решайте сами, думаю, вам надо поговорить.

Но Серёжа удивляет и меня, и Аллу. Он втягивает девушку в квартиру без слов, крепко прижимая к себе. Даже на каблуках она была ниже. Серёжка был высоким, спортивным со смешными чёрными кучеряшками. В карих глазах всегда блестели смешинки и искорки. Как его можно было не любить? И я любила, всем сердцем. Как брата. А вот между ребятами даже по одним объятиям можно было видеть притяжение и химию.

Я улыбаюсь.

— Дай ключи от машины, вряд ли она вам понадобится. Поеду к Кэти.

Серёжа тянется к тумбочке на пару секунд отпуская Аллу, а потом снова крепко прижимает.

— Только для остальных пусть всё будет, как и было, — тихо прошу я.

Серёжа понимающе кивает головой, одними губами произнося:

— Спасибо.

А я уезжаю. Рассказываю обо всём Кате. Заодно спрашиваю, как у них с Егором.

— Дружба, — говорит Катя меланхолично.

— Ты серьёзно?

— Не могу я. Не хочу быть обузой. Он весь такой из себя, и я слепая дура, — впервые девушку накрывает истерика.

— Ты не дура, — крепко обнимаю девушку. — Ему вообще без разницы какая ты. Тем более, это можно исправить.

— Шансы ничтожно малы. Если я хоть раз дам слабину, он никогда от меня не отстанет.

— Не решай за него.

— Сонь…

— Да, — тяжело вздыхаю. — Сама не лучше.

Самой на глаза накатывают слёзы. Так и лежим. Две несчастные глупые дуры.

С утра еду в реанимацию. Серёжа звонит мне сам, уточняя где я.

— Хорошо, я скоро буду, — голос у парня весёлый, и я думаю, что ребята помирились.

Пою песню, когда заходит Серёжа с группой. Они не мешают, слушая до конца.

— Софа, это шикарно. Ты должна одна её выпустить.

— Нет, — качаю я головой. — Я не сольный артист.

— Софа, — серьёзно говорит Серёжка, но я непреклонна.

— У меня для вас новости. В середине мая мы выступаем на весеннем фестивале. Там будет очень много людей, надо две-три песни. Ещё грядёт большой конкурс. Если мы его выиграем, то мы записываем песню с Бастой и выступаем на его концерте в Лужниках в сентябре. Там несколько этапов. Сейчас отбор, нам нужно записать видео с песней. Вы представляете масштаб?

Я вижу, как горят его глаза. Кажется, у нас начинается новый виток. После репетиции едем домой к Серёже.

— Что вы решили?

— Что любим друг друга, — довольный как слон, сообщает Серёжа. — Мы оба были виноваты. Решили оставить всё это позади, попробовать снова.

— Давай тогда я вещи соберу, к Кате перееду.

— Ты чё? Совсем? Ты мне не мешаешь. Или ты думала, что я сразу выкину одного из самых дорогих мне людей? — пробивает меня на слезу Серёжка. — Давай не будем торопиться. Будем смотреть по обстоятельствам.

Алла чувствует себя не в своей тарелке, но я стараюсь не мешать. Занимаюсь своими делами, учу уроки и отсыпаюсь. Думаю, что делать дальше и как жить вообще.

Начало марта плодотворное. Мы готовимся к фестивалю, записываем песню про наших бабушек и дедушек, пока не выкладывая, так как по ней всем станет понятно, что нифига мы не пара. Я всё также живу у ребят, которые навёрстывают упущенное время и где-то пропадают. Иногда я уезжаю к Кэти, чтобы они побыли наедине.

В середине марта у Емельянова день рождения, и мы все приглашены, но Серёжка отказывается, и оно ясно почему. Ребята пытались допытать меня, где Логинов, но я отмазалась его музыкальными делами. Не сильно они и расстроились. Собственно, как и Логинов.

Мы с Катей решаем съездить после заверений Ники о том, что всё будет пучком и будут только свои. На удивление мы хорошо проводим время, веселимся, а Кирилл играет на гитаре и мы напеваем весёлые песни, пока он не начинает перебирать аккорды даже не нашей песни, но так метко бьющей по больным местам. Песня называется "Терпкий дым". Она просто о нас со Стасом. Про нашу борьбу, про то, как много боли я причинила ему, про то, как мы терпим это друг от друга. Песня, как обычно, задевает самые больные струны души. И я вижу, как Стас не сводит с меня глаз. После нашего с Серёжей поцелуя на сцене он не доводил меня и не изводил. Похоже, после нашего поцелуя в клубе он понял, что это не имеет смысла.

Парни, как обычно, напились. Егор держался отстранённо от Кати. Берд больше жалась к Нике. А я после этой песни решаю пойти спать. Как только я подхожу к кровати, слышу, как дверь за спиной хлопает. Обернувшись, вижу Стаса.

— Что такое? — мирно спрашиваю. Сил на вражду больше нет. — Опять будем выяснять отношения и ругаться?

Стас молчит, глядя на меня исподлобья. Его как будто трясёт. Внешне, он спокоен, но эти волны я чувствовала на расстоянии. Да и в глазах был шторм. Смотрю на него и понимаю, как же я по нему скучаю. Не по злому и обиженному, а по нежному и влюблённому в меня. Решаю позволить себе слабость на одну ночь. Подхожу к парню и, не давая времени себе передумать, целую. Стас не ожидал, но быстро сориентировался, отвечая на поцелуй, быстро углубляя его. Руки крепко прижимают меня к его телу, а я не против. Тяну его футболку за край, снимая через голову и разрывая поцелуй.

— Стас, это ничего между нами не меняет, — шепчу я.

— Как скажешь, — вижу в его глазах дикое желание, и, полностью давая отчёт себе, отдаюсь ему.

Парень быстро и умело раздевает меня, словно не было этих двух лет, в перерывах целуя всю кожу, которая попадается ему. Затем возвращается к губам. Затуманенный взгляд блуждает по телу вместе с руками.

— У меня нет резинки, но я чист, — быстро говорит Стас.

— Я тоже, — двухлетнее воздержание тому доказательство. После него я никого не хотела. Это было просто невозможным.

Стас резко входит, наращивая темп, и я себя не держу. Целую его, кусаю, стараясь запомнить привкус солоноватой кожи, сильные руки и накачанный торс, самые любимые губы на свете и взгляд, полный желания.

Вскоре меня накрывеает оргазм, а следом кончает и Стас прямо в меня. Не знаю, чем мы думали, но в подростковом возрасте как-то проносило, когда пару раз мы забывали про презервативы. Ещё какое-то время Стас лежит на мне, а потом без слов поднимает и ложится, всё так же крепко прижимая к себе, накрывает покрывалом. Сегодня, только сегодня позволю себе эту слабость. А завтра всё будет как прежде. И уже с утра я выскальзываю из постели и уезжаю без объяснений.

Через месяц мы ждём решения отборочного тура и готовимся к фестивалю, а я на каждой репетиции понимаю, что меня тошнит и мутит. Серёжа косо смотрит, а я живу на автомате. После той ночи мы со Стасом не пересекались. Думаю, ребята догадались почему мы закрылись, но все молчали. Про Аллу до сих пор никто не был в курсе, так как они с Серёжей хорошо шифровались во избежание новостей в социальных сетях. Мы с девушкой подружились, я даже рассказала ей свою печальную историю. Она оказалась бойкой девчонкой, которая яро заступалась за меня, обещая всем, кто меня обидит надрать задницы. Правда, было это всё под бокал вина.

— Иди сюда, воительница моя, — обнимает её Серёжка, а у меня глаз радуется.

— Вы такие красивые, — умиляюсь я.

У Кати начались отчётные концерты, какие-то мероприятия, в которых она погрязла, сбегая от реальности.

Я догадывалась, что со мной происходит. Взглянув в календарь понимаю, что тянуть некуда, и надо покупать тест, который показывает две полоски. Сижу в комнате на полу и плачу. Я и рада, мне и страшно, и не знаю, что делать. После этого я вообще на всех репетициях туплю и ничего не могу сделать.

— Соф, что с тобой? — выводит меня Серёжа на улицу.

Смотрю на него, думая, стоит ли сказать, но мне не помешала бы поддержка. Молча показываю ему справку от врача, к которому успела сбешать

— Ты беременна? — потеряно и радостно одновременно спрашивает парень. Меня хватает лишь на кивок. — От Стаса?

Снова кивок.

— И он не в курсе?

— Нет. Это была разовая акция, — усмехаюсь. — Правда, получилось 1+1.

— Ты должна ему рассказать.

— Его родители точно не примут меня никогда. Тем более с ребёнком. Его мать столько грязи выльет, что мне заранее страшно. Да и потом, мы ничего не обещали. Просто секс.

— Сонь, у него к тебе явно что-то есть. И это не просто секс. Расскажи. Делали вместе, решать тоже вместе. Я надеюсь, ты будешь оставлять?

— Я не знаю. Мне дали сразу направление на аборт, потому что я сидела и хлопала глазами, — со слезами на глазах сообщаю я.

— Ну тихо, мелкая, всё будет хорошо, я с тобой в любом случае и при любых раскладах, — Логинов притягивает меня, утыкаясь носом в волосы и поглаживая по спине. — Давай отменим репетицию.

— Нет, работать надо. Я сейчас соберусь. Так хоть отвлекусь.

Мы продолжаем работать. Серёжа, жук такой, оказывается написал музыку к моей песне. Самой тяжёлой для меня. Репетируем, и у меня слёзы текут, не переставая. Логинов отдаёт мне машину, сам собираясь куда-то с Аллой.

— Там Егорыч приедет сегодня, отдай ему флешку. Она дома на тумбе лежит.

Соглашаюсь, даже не спрашивая зачем и почему. Когда заезжаю во двор, вижу машину Егора, в которой сидит и Стас. Но Гиреев даже не выходит, что, собственно, и к лучшему.

— Привет, Сонька, — приобнимает меня парень. — Ты как? Опять Серый где-то шляется?

— Привет. Да нормально, — нагло вру я. — Да, у нас очень напряжённый график сейчас. Фестиваль, конкурс, записи. Клипы потихоньку начинаем записывать.

Мы заходим в подъезд, поднимаясь на наш этаж, а около нашей квартиры стоит какой-то мужик. Когда он поворачивается, я узнаю в нём отца Серёжи. Его что, уже выпустили? Я видела один раз на фотографии, но этого хватило, чтобы запомнить. Его внешность была пугающей.

— Здравствуйте. Вы что-то хотели?

— Где этот щенок, который тут живёт? Весь день его жду, — развязно общается этот недочеловек. Егор, кажется, тоже его узнаёт, но не обозначается.

— Для чего? — ледяным тоном спрашиваю я.

— Он незаконно здесь живёт. Это квартира моей матери! — орёт на весь подъезд.

— Эту квартиру оставила ему бабушка, оформив дарственную. И вы не имеете на неё никаких прав. А если сейчас же не уйдёте, то я вызову полицию, — таким же тоном продолжаю я.

— А ты кто? Шлюшка его что ли? Точно-точно, мне мамаша его рассказывала. Гастролируете, бабла небось много.

— Пошёл вон отсюда, — громко и твёрдо произносит Егор.

— Чего? Ты вообще кто такой?

— Че слышал. Вон пошёл. Лучше тебе не знать, кто я, а то в штаны наложишь.

— Ну всё, урод, ты доигрался.

Это создание достаёт нож, замахиваясь на Егора, а я начинаю кричать. Происходит потасовка, и в конце концов он втыкает нож куда-то в живот. Поняв, что натворил, он выбегает в испуге.

— Егор, Егор, слышишь? — Горячёв сползал по стенке, держась за рану.

В слезах за одну минуту преодолеваю три этажа, выбегаю за Стасом. Парень сразу понимает, что что-то не так, вылетая из машины.

— Что случилось? — серьёзно спрашивает, хватая меня за плечи.

— Там Егор… ножом порезали, — сбивчиво обясняю.

Мы бежим обратно, Стас подхватывает Егора с одной стороны, а я с другой. Стараемся не травмировать. Всё похожее уже происходило два месяца назад, только на моих коленях лежал Серёжа.

— Его-о-ор, ты слышишь? Не смей закрывать глаза, говори со мной.

— Брат, всё будет хорошо, — кричит Стас.

Я снимаю свою куртку, а затем кофту, оставаясь в одной майке. Затыкаю рану парня кофтой.

— Егор, ты слышишь меня? Не смей оставлять Катю.

— Она меня никогда не простит, — горько усмехается.

— Она не винит тебя. Никогда не винила. Катя любит тебя, слышишь? Всегда любила. Просто эта дурёха не хотела становиться обузой.

— Что? — вот это срабатывает и Горячёв открывает глаза шире обычного.

— Я тебе клянусь, чем захочешь, что она будет с тобой, живи только, — в слезах говорю я, держа одной рукой кофту, другой руку.

— Тогда точно выживу. Любит, — мечтательно лыбится парень. — Только ей не говорите, а то она будет нервничать.

Мы подъезжаем к больнице, и на входе у нас забирают Егора. Стас, видя мой внешний вид и состояние, надевает свою куртку, крепко прижимая к себе.

— Кто это был? — глухо спрашивает парень.

— Отец Серёжи. Он сидел за разбой, видимо, вышел недавно. Серёжа не общается с ним. Вообще с родителями.

Больше Стас не задаёт вопросов, но меня не отпускает. Чувствую, как начинает ныть живот, видимо, от нервных переживаний, но сейчас я думаю о том, чтобы Егор выжил. Время тянется, как резина, и у меня заканчивается резерв сил. Врач выходит через час, сообщая, что жизненно важные органы не задеты, но крови было потеряно много.

— Жить будет, организм сильный и молодой.

Мы со Стасом выдыхаем. Я звоню Серёже, сообщая об этом. Логинов прилетает в больницу через пятнадцать минут без Аллы, крепко прижимая меня к себе. Вижу, как глаза Стаса темнеют и обещаю себе обязательно с ним поговорить. Логинов темнее тучи. Егор приходит в себя ближе к утру, но мы не уезжаем, пока не увидим его.

— Блять, Горыныч, как ты напугал, уёбок, — ругается Стас.

— Сори, брат. Сам пересрался, — тяжело, но всё же смеётся Егор.

— Егор, прости, — начинает Серёжа. — Я не знал, что он вышел и додумается до такого.

— Брат, ты че? Ты то здесь причём? Хорошо хоть Соня была не одна.

Три пары глаз смотрят на меня, а мне становится ещё хуже. Живот болит, сил почти нет.

— Скоро полиция придет. Мне что говорить? — спрашивает Егор у Серёжи.

— Правду, — ни секунды не думая, отвечает тот. — Пусть пиздует туда, где ему место, раз его ничему там не научили.

— Уверен?

— Более чем, — серьёзно говорит Серёжа.

— Сонь, это правда? — спрашивает Егор. — То что ты сказала в машине.

— Не забыл, — устало улыбаюсь я. — Пусть я буду ужасным другом для Кэти, но да. Я пыталась переубедить эту балду, но бессмысленно. Она считает, что тебе такой груз по жизни не нужен, а шансы в операции ничтожно малы.

— Как с вами сложно, — стонет Егор. — То есть мои клятвы в любви на протяжении двух лет — это вот я просто так, блять, говорю хожу?

— Я расскажу ей обо всём через пару дней, — смеюсь я. — Когда у неё отчётники закончатся. Я тебе её даже привезу. Сам убеждай.

— Спасибо, — искренне говорит парень.

— Мальчики, вы меня простите, но я домой поеду. Я устала. Да и Егору надо отдыхать.

— Я отвезу вас — заглядывая в душу, говорит Стас.

И мы не спорим. Гиреев идёт с нами, проверяя на всякий случай этаж. Домой тоже приходит полиция, и я даю показания, как есть. Серёжа отчитывает меня, что я до сих пор не поговорила со Стасом. Оказывается, дать обещание и выполнить — это разные вещи.

Через два дня Егора выписывают под его ответственность, потому что он задолбал всех врачей. Серёжиного отца быстро находят, а мать устраивает ему скандал, узнав, что ранили Егора.

— Могли бы и не писать заявление! — визжала эта женщина.

— Да что ты, мама? Он чуть брата моего не убил!

— Ой, да какой там брат. Что он тебе полезного сделал? Так, седьмая вода на киселе.

— Ты знаешь, он мне гораздо ближе вас. И за него я переживал, а за этого ублюдка нет. Можешь сухари сушить, удачи.

Серёжа очень переживал, но мы с Аллой его немного раскачали. А через пару дней после выписки Егора, когда у Кати заканчиваются концерты, я всё рассказываю ей.

— Кэть, тут такое дело, я всё рассказала Егору.

— Что ты сделала? — шокированно кричит Катя.

Я рассказываю ей обо всём без прикрас, от чего у девушки руки ходят ходуном.

— Так что, извини, я поклялась, — улыбаюсь я, хоть девушка и не видит.

— Отвези меня, — просит Берд, роняя слёзы на колени.

Я привожу девушку к Егору, оставляя явно надолго.

— Кать, я поеду? Вы же явно надолго, — усмехаюсь я.

— На всю жизнь, — довольно сообщает Егор, пока Катя крепко, но аккуратно цепляется своими тоненькими пальчиками за парня. Дальше они и сами со всем разберутся. Уж Егор о Кате точно позаботится. Думаю, она поняла, что могла его вот так потерять, а он и не знал бы ни о чём. Когда осознаёшь подобные вещи, всё остальное как-то теряет смысл.

Отбор мы проходим, как и основной этап. Скоро будет финал, на который съедутся все, а финалиста будет выбирать сам Василий.

Приглашаем ребят на весенний фестиваль. Алла остаётся с нами за кулисами, а остальные располагаются в первых рядах по блату. Кроме Стаса. Он не приехал. Мне всё также нехорошо, и Серёжа грозится, что завтра сразу после фестиваля отвезёт меня сам. Я думаю, что история с Егором наложила свой опечаток на моё состояние. Перенервничала я тогда знатно.

Мы поём две песни. Я выкладываюсь, как могу, хотя выгляжу достаточно амёбной. Стараюсь взаимодействовать с Серёжей, но парень большую часть берёт на себя. Когда по плану идёт третья песня, Серёжа говорит в микрофон:

— И сегодня, друзья, Соня представит вам свою новую сольную песню, — и я понимаю, о чём он. — Сейчас она, конечно, убьёт меня взглядом.

Фанаты смотрят с непониманием, но смеются.

— Это не значит, что она начинает сольную карьеру. Я её не отпущу, — смеюсь я на этих словах. — Эту песню Софа написала сама, и я знаю, как ты старалась, — смотрит парень уже на меня. — И пусть она прозвучит и покорит сердца наших слушателей, и дойдёт куда надо.

Не дойдёт, его здесь нет.

— Я бы с удовольствием, но у меня нет записи бэк-вокала, — пытаюсь я съехать, но Серёжа всё предусмотрел.

— У тебя есть мы, — и ребята в сговоре. — Мы всё сделаем.

— Вот так, ребята, — обращаюсь к аудитории. — Вроде, и подставили, а, вроде, и спасибо.

Смиряюсь с тем, что придётся спеть. Потом Логинов, конечно, отхватит.

Вступаю вместе с ребятами. Эта песня, как я уже говорила, самая тяжёлая для меня. Она о том, что я жалею о словах, сказанных Стасу в квартире Егора. О том, что я всю жизнь мечтала быть с ним одним. Когда порушились планы, и Стас бил меня словами, я мечтала не устать от этих вечных столкновений. Каждый раз я пыталась запоминать именно плохое и больное, но даже сейчас ничего подобного не могла вспомнить. Эта песня о том, что я хочу сохранить всё хорошее между нами. Всё красивое между нами. Ведь у нас были общие друзья, общие воспоминания, которые имели гораздо больше значения, чем обиды. Начиная петь второй куплет, я всё же натыкаюсь на внимательный взгляд Стаса, и вздрагиваю. Да, у меня было не меньше обид, чем у него, и я так устала от всего, что свалилось за последние два с половиной года. Мне просто хочется всё сохранить с ним. Хотя бы светлые воспоминания, если нас спасти уже не получится. А связывает нас теперь гораздо больше, чем он знает.

Боюсь, что не смогу вытянуть конец песни, но всё получается. Серёжа помогает на бэках, при этом он играет мою партию на синтезаторе. Если честно, я высказала в этой песне всё, и мне стало легче. Наши ребята пребывают в смятении, ведь все поняли, кому была адресована песня. При этом инициатором её исполнения стал мой якобы нынешний парень. Да, бедные, у них там слом в голове.

— Спасибо за такой тёплый приём, — снова включается Серёжа. — А я напоминаю, что сегодня выходит новая песня.

Да, мы решили выпустить песню про наших бабушек и дедушек. Мы завуалировал всё так, что вряд ли кто-то что-то поймёт, кроме тех, кто должен.

После концерта я сразу уезжаю домой, не пересекаясь ни с кем. У меня всё болит и мне плохо. Дома рыдаю в подушку, а утром всё же иду в больницу.

Глава 13. Стас

Наступил день открытия клуба парней. Я и хотел, и не хотел этой встречи одновременно. "Лого" приехали репетировать, но у Сони ничего не получалось. Она забывала вовремя вступить, стояла с абсолютно потерянным видом, словно сейчас расплачется, не тянула ноты. Интересно, это они так со своим Серёженькой повздорили? Логинов изрядно напсиховался. В какой-то момент Соня ушла, а Серёжа пошёл за ней. Переглянувшись с ребятами, мы решили не отставать и сунуть свой нос. Логинов жался к девушке, и они говорили про укол в связки. Я хотел помочь ей, отвезти, но не имел на это прав. Это выглядело бы, по меньшей мере, странно. Спасибо Емеле, который вызвался, как хозяин клуба, отвезти Соньку.

Когда она вернулась, то до начала оставалось совсем мало времени. У неё всё получалось, хоть и делала она всё с опаской. Не знаю, что Серёжа ей сказал, но они снова пели, разыгрывая целый спектакль, хотя ещё пару часов назад Котова стояла амёбой на сцене, не выражая ни одной эмоции. Получается, это всё же игра?

Последняя песня была с отвратительным смыслом в стиле Логинова. Уверен, это он написал от и до. В конце песни брат Егора хватает её за горло, а в конце страстно целует. Видимо, это не входило в планы, поэтому Соня теряется, но потом не менее страстно отвечает. Я лишний на этом празднике жизни со своей больной любовью. Поздравляю пацанов и сваливаю. Они без слов понимают.

В универе практика, я и без того пропадаю у отца на фирме, да в зале. Больше ничего не хочется.

На день рождения Емели приходит группа без Серёги и Катя. Мы уютно проводим вечер. Соня даже немного поёт с Кириллом — гитаристом группы. И песню такую выбрали, как специально. Я глаз с неё не сводил. Мне казалось, что адресует она их мне, но при любом удобном случае Соня делала вид, что я пустое место.

Когда Котова удаляется спать, не нахожу в себе сил, чтобы оставить её в покое. Захожу в комнату, закрывая дверь. И напевать, что подумают остальные. Пусть хоть Логинову звонят, хоть Горыныч рожу бьёт.

— Что такое? Опять будем выяснять отношения и ругаться?

Она до одури спокойна.

Я не знаю, что сказать. Хочу её до звона в яйцах, но боюсь, что оттолкнёт. Но Соня удивляет, когда сама подходит и начинает целовать. Сначала цепенею, но потом отвечаю на поцелуй. Мы раздеваемся, я кладу девушку на простыни, целую каждый миллиметр тела, впиваюсь страстными и глубокими поцелуями в губы.

— Стас, это ничего между нами не меняет, — лепечет что-то в самом начале, но мне так плевать сейчас. Хочу её всю без остатка.

— Как скажешь, — сейчас я на всё согласен. Решим всё завтра.

— У меня нет резинки, но я чист.

— Я тоже, — если честно, то я и не боялся.

Вхожу быстро, резко, глубоко. Мы всё делаем, как в последний раз. Неистовые поцелуи, горячие ласки, возбуждённый взгляд Сони.

Нас не хватает надолго. Соня извивается подо мной, испытывая оргазм. При виде этого и я кончаю в Соню, даже не задумываясь. Лежу на девушке, не желая отпускать этот момент. Потом поднимаю её, ложусь вместе с Соней, накрывая нас пледом, а она крепче жмётся. Завтра мы всё решим.

Но утро наступает без неё. Она уже свинтила. Что ж, я принимаю её выбор. Видимо, у неё хобби такое — раз за разом причинять мне боль.

Не появляюсь, пока Егор не просит съездить с ним до их квартиры за какой-то флешкой. Соглашаюсь только на условии, что буду сидеть в машине. Соня приезжает одна. Они с Егором о чем-то болтая, идут в подъезд. Время тянется мучительно долго. Горыч ничего не сказал насчёт нашей ночи, хоть взгляд и был осуждающим. Он требовал разговора, а я — отъебаться от меня.

Спустя минут пять вижу, как из подъезда, в который зашли Соня с Егором, вылетает какой-то мужик. Меня гложет нехорошее предчувствие, которое подтверждается через две минуты, когда Соня вылетает в крови. Этот урод пырнул Егора.

По пути в больницу ловлю флешбэки. Пару месяцев назад точно также мы везли Логинова. Соня зовёт Егора, говорит про Кэти, не давая ему уснуть. Рану она заткнула своей кофтой, оставаясь в тонкой майке. В больнице я отдаю девушке свою куртку и прижимаю к себе. А если бы и её этот урод задел? Что тогда? Волосы дыбом стоят от одной мысли.

Вскоре приезжает и Логинов. Они что-то решают, о чем-то говорят, а потом я отвожу их домой.

Весенний фестиваль, на котором выступала группа, я сначала решаю проигнорировать, но в последний момент меняю решение. Слушаю песню Сони, не сводя с неё глаз. Лишь на втором куплете она цепляет меня взглядом и пугается, но продолжает петь. Я чувствую и понимаю каждую строчку. Это мне. Но почему тогда она не со мной, если так хочет всё сохранить.

Перед глазами пролетают все наши яркие моменты, поцелуи, смех и радость, совместные тусовки и огромная любовь, которую я испытывал и сейчас, несмотря ни на что. И понял окончательно я это только сейчас.

Уезжаю после её выступления, чтобы обдумать. Может, всё же стоит поговорить? Соня никогда не была такой девушкой, которая, будучи в отношениях с одним, будет спать с другим. Хотя это и была основная причина нашего расставания, сейчас я уже не верил. Утром еду до квартиры Логинова. Даже если она не хочет отношений со мной, а любит своего Серёжу, то мы хотя бы поговорим.

Стучу в квартиру. Мне открывают не сразу. На пороге заспанный Логинов в одних трусах. Из глубины квартиры раздаётся женский голос, и это не Соня. Рыжеволосая девушка выплывает из комнаты, и я вообще ничего не понимаю.

— Где Соня?

— И тебе доброе утро, — сонно потирает глаза парень. — В женской консультации должна быть.

— Что? Зачем?

— Что-то с беременностью связано.

— Что, блять? То есть, твоя девушка беременна, а ты тут развлекаешься? — не выдерживаю, и заезжаю ему кулаком в нос. Логинов от неожиданности падает, а девушка вскрикивает. Вместо того, чтобы дать сдачи, Серый начинает хохотать.

— А она не от меня беременна. Аль, принеси бумаги, там у Сони на тумбе.

Логинов встаёт, а напуганная девушка приносит бумаги, которые мне вручает Логинов.

Справка о беременности. Срок шесть недель.

Выдана в конце апреля.

— Тебе не кажется, что это последствия дня рождения Емели? — снова ржёт Логинов. Нет, ну он точно дебил.

— Ты хочешь сказать…

— Я не хочу, я говорю.

— Что вообще…

— С ней разговаривай. Это не мои тайны. Но только попробуй обидеть, Стас.

Направление на аборт.

Выцепив глазами эту фразу, я быстро спрашиваю:

— Адрес?

Пока Серёжа чешет репу, его подружка мне называет адрес. Мчу так, как никогда не мчал. Сейчас, пока не добьюсь правды, никуда её не отпущу. Бросаю машину, как попало, и бегу в отделение, из которого как раз выходит Соня. Увидев меня, девушка пугается и вздрагивает. Вид у нее бледный, синяки под глазами, скулы стали более явными.

— Стас? — испуганно говорит она. Что ты здесь…

— Не смей делать аборт, — хватаю я девушку за запястья.

— Я не собиралась, — лепечет, ничего не понимая. — Откуда ты…

— Это мой ребёнок? — я молился всем Богам, чтобы был моим.

— Да.

— Что вообще происходит? Я был у Логинова, он там с бабой. Ты беременна от меня, все спокойные.

Соня стоит, не двигаясь и ничего не говоря.

— Соня, — заглядываю я в глаза девушке, которые на осунувшемся лице стали ещё больше. — Расскажи мне правду.

— Что он тебе сказал?

— Ничего не сказал. Только о беременности. А остальное ты расскажешь, потому что это не его тайны.

— Ты не хочешь этого знать, — горько усмехается Соня.

— Ты хотела сделать аборт? — меня всего трясёт от новостей, от осознания, что я мог не успеть и от неизвестности.

— Да нет, конечно, с чего ты взял? — девушка, напротив, спокойна, как танк. Возможно, это из-за усталости.

— Направление видел, — я не отпускаю её руки.

— А, — не сразу, но она понимает. — Просто я не ожидала, хлопала глазами на приёме, вот она и сунула. Теперь я помимо изменщицы, ещё и детоубийца. Класс.

А мне вот не до шуток. Крепко держу её за запястье и веду к машине. Она не вырывается, просто следует, как безвольная кукла.

— Поехали ко мне? Давай поговорим, — я готов был умолять, лишь бы она сказала, наконец, правду. — Объясни мне всё, пожалуйста.

Соня стоит, облокотившись о мою машину, а руки я ставлю по бокам, чтобы девушка не сбежала, не исчезла и не растворилась.

— Сонь, не молчи, пожалуйста, — смотрю на неё сверху вниз. У меня дикое желание сжать её крепко в объятиях и увезти к себе без спроса, но я почему-то боялся её даже коснуться. В моей жизни редко бывают случаи, когда я не могу себя держать в руках до такой степени, что аж потряхивает. Я чувствовал жар, исходящий от меня.

Девушка, напротив, смотрит меня, что-то взвешивая в голове, а потом легонько обнимает, кладя голову на грудь, а руками успокаивающе гладит спину. Я прижимаю её к себе сильнее. Мы оба боимся реакции друг друга.

— Сейчас мы поедем ко мне, ты мне всё расскажешь.

— Завези меня домой, — словно не слыша говорит девушка, и я почти возмущаюсь, но потом она добавляет. — Я вещи кое-какие возьму.

Я открываю ей дверь, помогая сесть, а потом, быстро оббежав, прыгаю сам. Мы выдвигаемся, и я вижу, что Соне плохо.

— Сонь, воды? Что сделать?

— Остановишь у аптеки, — пытается улыбнуться девушка. Она очень сильно пугала меня своим состоянием.

Торможу у первой аптеки, и иду с ней. Она протягивает рецепты врачу, попутно прося ещё какие-то препараты.

— Девушка, вот могу порекомендовать ещё витамины. Они абсолютно безобидны, при угрозе выкидыша, у вас же он, самое то.

— Спасибо, нет, — пытается Соня быть вежливой. Угроза выкидыша? Что?

Я рассчитываюсь, забирая пакет. В машине кидаю его в бардачок. Прежде чем завести машину, уточняю:

— Почему угроза?

— Ранние сроки вообще самые опасные, — спокойно объясняет Соня, хоть в глазах и стоят слёзы. — Физические нагрузки, стресс, эмоциональное напряжение. Всё это может служить причинами.

Она непроизвольно кладёт руку на живот, желая защитить. Я сжимаю вторую её руку.

— Сонь, всё хорошо будет.

— Я себе уже месяц это обещаю, — смеётся девушка, стараясь быть на позитиве.

Мы едем до Логинова молча. Я иду с ней в квартиру.

— Соф, прости, но 1:1, — пожимает плечами Серёжа.

— Я уже поняла, — отодвигает с прохода. — Я кое-какие вещи соберу. Завтра во сколько начинаем?

— Тебе что сказали? — вопросом на вопрос отвечает Логинов.

— Что я беременна, — смеётся Соня. — Так во сколько?

— Софа, — угрожающе низко произносит парень.

— Угроза выкидыша, — собирая попутно вещи, говорит Соня. — Репа во сколько?

— Давай снимемся с конкурса?

— Ты дурак что ли? Мы столько шли к этому, — как на самого настоящего дурака смотрит Соня на Логинова. — И не мы вдвоём, а вся группа. Сколько работы сделано, чтобы за день сняться? Аль, ты его роняла?

Алла усмехается. Я вспоминаю, что раньше видел её в социальных сетях группы. Бывшая солистка и по совместительству, видимо, девушка Серёжи.

— Но это важнее, — указывает на Соню, имея ввиду ребёнка, а я молчу, ничего не понимая.

— Я не умираю, Логинов. Спеть одну песню я точно смогу. И эмоций на одну у меня хватит. Не беси уже.

— Сонь, ты уверена? — робко спрашивает девушка Серёжи.

— Если хочешь, произведи замену солистки.

— Нет, — в один голос говорят ребята, а потом продолжает Алла. — Вы шли к этому. Тебя люди любят. Я тут ни при чём.

— Тогда и говорить не о чем. Всё, я поехала. Во сколько?

— В десять, — сквозь зубы говорит Логинов. — Отдохни сегодня, очень прошу.

Затем парень смотрит на меня, добавляя:

— И, если ты всё не расскажешь, я сам это сделаю.

— Иди на хрен, — бурчит Соня, поочерёдно обнимая ребят. Все всё знают, кроме меня, я так понимаю.

Я забираю у девушки сумку.

— Ложись сзади, если хочешь?

— Не, там вообще укачает.

Мы выдвигаемся, но через десять минут Соня просит остановиться. Выходит из машины и глубоко дышит. Я наблюдаю за девушкой с каким-то диким страхом, что может произойти что-то очень страшное. Иду к ней, замечая уже крупные слёзы в глазах. Она и сама боится. Притягиваю её к себе, глажу по волосам, целую туда же.

— Тихо, — шепчу, успокаивая, хоть самого трясёт. — Маленькая моя, всё хорошо будет. Я могу чем-то помочь? Ты меня пугаешь.

Сонька цепляется холодными пальцами за мою куртку.

— Мне и самой страшно. И я устала, — огромные синяки под глазами и бледная кожа были тому свидетелями.

— Давай вот так сделаем.

Отодвигаю девушку, наклоняя кресло в среднее положение. Снимаю куртку с себя, надевая на Соню, поверх её. Помогаю сесть, а потом открываю окно, впуская свежий прохладный воздух. Апрель выдался слякотным и прохладным.

— Тебя продует.

— Меня нет. Мы с пацанами и в снегу валялись, нас ничего не берёт. Только Емельяныч хлипкий. Ну оно и понятно, в цветнике растёт. Там Ника завтрак, обед, ужин готовит, трусишки наглаживает, — болтаю всё подряд, чтобы хоть как-то отвлечь девушку. Соня даже улыбается и смеётся изредка.

Ближе к моей квартире, я понял, что она задремала. Аккуратно беру девушку на руки, унося в квартиру. Скидываю её кроссовки где-то в коридоре, снимаю обе куртки, унося в свою комнату. Кладу её на кровать, укрывая сверху одеялом и приоткрывая окно.

Сам не знаю куда себя деть. Единственный человек, который откроет мне все карты — Соня. Но ей сейчас и без меня плохо. Думаю о том, что из еды у меня только мышь, которая в слезах принесла кусок сыра, чтобы я не помер, поэтому заказываю самую разную еду из ресторана и продукты из магазина. Вспоминаю об оставленном пакете лекарств в бардачке, и быстро забираю его.

Иду в комнату к Соне. Девушка крепко спит, и это к лучшему. Пусть набирается сил, хоть я и схожу с ума от неизвестности. У меня даже малейших догадок не было что к чему. Одно я знал точно, что сейчас не отпущу её. Я смотрел на неё, как будто впервые. Такая хрупкая, нежная, красивая. Она была очень измученной и уставшей, но это не портило её. У меня лишь возникало желание спрятать её и беречь. Сейчас я уже не верил в то, что она могла меня предать. Я чувствовал, что она ко мне не безразлична, а вчерашнее выступление тому доказательство.

Вижу, что девушка начинает ворочаться и просыпается под моим пристальным взглядом.

— Господи, ты что, маньяк? — смеётся Сонька.

— Слежу за тобой, — усмехаюсь я.

На дворе уже вечер и давно стемнело. Соня садится на кровати, потирая сонные глаза.

— Так, поговорить, — тянет она, раскладывая по полочкам в голове что-то.

— Потом поговорим, — её здоровье мне было на порядок важнее. А теперь ещё и здоровье нашего малыша. Пиздец, она беременна от меня! У нас ребёнок будет! Я до сих пор не мог этого осознать.

— Я вижу, как ты мучаешься.

— Что у вас с Логиновым? — это был не самый главный вопрос, но от него я построил цепочку.

— Ничего. Никогда ничего не было у нас с ним. Там, в домике в первый раз я попросила подыграть, он согласился. Все поцелуи — фикция, ну на сцене у нас работа такая.

— Почему жила с ним?

— Потому что мне больше негде жить, — усмехается Соня. — Родители выгнали меня.

То есть это они её выгнали, а не она ушла.

— Что у нас? — это волновало меня больше всего. Какие у неё мысли на наш счёт. Как дальше она планировала жить? Я не собирался больше её отпускать, что бы ни случилось там в прошлом. Сейчас она рядом, и я не хотел менять это. — Точнее, что у тебя ко мне?

Соня что-то взвешивает, смотря на меня. Прикидывает, что сказать и как, но я останавливаю её, подходя ближе.

— Правду, Соня.

— Я люблю тебя, — слова даются ей легко.

— Тогда ещё раз. С Логиновым у вас ничего, — Соня хлопает огромными глазами и кивает. — А меня ты…

— Люблю, — пожимает плечами словно и так все ясно.

Я притягиваю её к себе. Легонько касаюсь губ, добавляя:

— С остальным разберёмся потом. Это главное, — я хотел всё узнать, но мне не хотелось ковыряться в ранах именно сейчас, когда ей и без того плохо.

— А ребёнок? Ты можешь сделать ДНК-тест потом. Ты не должен мне верить, — растеряно лепечет эта дурёха.

— Я верю. Мы будем рожать. Самое главное я узнал, а с остальным мы справимся, родная, — раньше я называл так её постоянно. В глазах Сони блестят слёзы, и я меняю тему:

— Пошли, там ужин есть. И лекарства я забрал.

— Не хочу ужин, — кривится Соня. — Тошнит от всего.

— Там много чего, что-нибудь подберём на твой вкус.

Заставляю девушку хоть немного поесть, потом она пьёт таблетки. Вижу, что слабость рубит её капитально.

— Я в душ.

— Если что, кричи, — говорю, вручая девушке полотенце и свою футболку.

— Кричать не могу, Серёжа просил беречь связки. Буду петь.

— Хорошо, — улыбаюсь такой смене настроения.

Жду около двери, пока Соня моется, а когда вода стихает, бегу в комнату, чтобы не подумала, что я маньяк.

— Отвезёшь меня завтра с утра на студию?

— Конечно. Я весь день с тобой буду, — обещаю девушке, и, кажется она облегчённо выдыхает.

— Пошли спать, — протягивает она мне руку, за которую я с удовольствием цепляюсь.

Накрываю нас покрывалом, крепко прижимая к себе девушку, сложив руки на её пока плоском животе. Она кладёт свои поверх моих, нежно поглаживая. Я пытаюсь надышаться ей, но вряд ли это когда-то случится. Впервые за долгое время, даже не имея всех ответов, я засыпаю спокойно. Сон чуткий, ведь я боюсь, что она снова сбежит и дёргаюсь от каждого движения.

— Гиреев, я не сбегу, — сонно бормочет Соня. — Спи спокойно.

Усмехаюсь, целуя девушку в шею и проваливаюсь в сон.

Глава 14. Соня

— У вас угроза выкидыша, — говорит мне неприятная тётя-врач. — Аборт не надумали?

— Нет, — еле слышно сухими губами произношу я. — Нет, я не собиралась.

— А папка то кто? Где он? — так и хочется сказать, что папка — сын владельца крупного строительного холдинга, но вовремя прикусываю язык.

— Работает, — сквозь зубы говорю я.

— Ну понятно, ложиться будешь?

— Если можно обойтись без этого, то не буду. Выпишите лекарства.

— Вот я всё написала, ты не переживай. Всё образуется.

На негнущихся ногах ухожу. Она не особо богата на объяснения, но я почитала сама. И мне страшно. Страшно, что я могу его потерять. Но на улице мне становится ещё страшнее, ведь я вижу взбудораженного Гиреева, которого здесь быть не должно. Откуда он узнал? Логинов сказал?

— Стас? — мне очень страшно, особенно, когда я вижу его таким.

— Не смей делать аборт, — он держит меня за запястья, не давая никуда уйти. Хотя от переживаемого шока я и не могла этого сделать. Ноги словно приросли к асфальту.

— Я не собиралась, — отвечаю на автомате, попутно пытаясь сообразить что к чему. — Откуда ты…

— Это мой ребёнок? — вижу, как он переживает. Его всего аж трясёт от всех этих новостей, которые он толком не знает.

— Да, — я не вижу смысла врать, что-то придумывать. Всё равно рано или поздно все узнают. Я не знаю, как он отнесётся к этому, но для себя точно решила рожать. Стас имеет право знать.

— Что вообще происходит? Я был у Логинова, он там с бабой. Ты беременна от меня, все спокойные.

Я не знаю, что сказать ему. Как много ему рассказал Серёжа? Как он отнёсся к информации?

Но, оказывается, Серёжа ничего толком и не сказал, ссылаясь на мои тайны.

— Поехали ко мне? Давай поговорим. Объясни мне всё, пожалуйста, — от ненависти не осталось и следа. Парень почти умолял меня. Мне было очень плохо: усталось так и рубила, живот тянуло, а смотреть на такого Стаса было ещё больнее. Он ничего не понимал, очень переживал и нервничал от чего его потряхивало, хоть он и держался.

Что сделать? Уехать от него? Соврать снова? Скрыть от него? Смотрю на него, и понимаю, что я устала без него. Мы заслуживаем шанс.

Он всю дорогу с переживанием смотрит на меня, интересуется про угрозу и всячески старается мне помочь. Меня всё сильнее накрывает боль, а вместе с ней и паника. Стас и смешит, и укладывает меня в машине. И в итоге я засыпаю.

Просыпаюсь в его кровати, а он сидит неподалёку, как маньяк, о чём я ему и сообщаю. Планирую разговор сейчас, но Стас говорит, что потерпит до лучших времён. Задаёт лишь главные вопросы.

— Что у нас? Точнее, что у тебя ко мне?

И пока я прикидываю, как лучше ответить, Гиреев напоминает, что правда подойдёт лучше всего.

— Я люблю тебя, — это оказалось так легко и просто. Словно и не было этого промежутка времени, недомолвок, вранья и боли.

Стас заставляет поесть, выпить таблетки, а после душа мы вместе ложимся спать, но всё ещё не знаем, как теперь себя вести.

Несмотря на состояние, рядом со Стасом спится спокойно. Он крепко прижимает меня к себе, постоянно подскакивая от каждого моего телодвижения. В конце концов, я заверяю его, что никуда сбегать не собираюсь. Хотя я больше, чем уверена, что он и ключи спрятал, а вылазить с восьмого этажа я не рискну.

Утро встречает привычным в последнее время побегом до туалета. Меня выворачивает, хоть особо и нечем. Стас ждёт под дверями с испуганным видом.

— Всё в порядке, всё идёт по плану, — шучу я.

— Ты как?

Прислушиваюсь к ощущениям. Живот тянет, слегка подташнивает, но эмоциональное состояние лучше.

— Да нормально, насколько это возможно, — пожимаю я плечами. — Надо собираться. Мы с десяти часов на студии репетируем, в два часа будет прогон на сцене, а в пять сам конкурс.

— Позавтракаешь? — на одном этом слове я зеленею и бледнею одновременно. — Что? Нет?

— Надо попробовать, конечно, но я не уверена.

— Я заварю тебе чай, пока ты собираешься и достану что-нибудь.

Согласно киваю и удаляюсь собираться. Вчера у Серёжи забрала всё необходимое: одежду, косметику, плойку. Концы, как обычно, лежат волнами, и я собираю волосы в небрежный пучок, оставляя пару прядей у лица. Для сегодняшнего образа он подойдёт больше. Делаю яркий макияж с черной подводкой и серебряными блёстками, а бледные губы делаю персиковыми. На впалые щеки наношу румяна, чтобы хоть немного перестать походить на мумию. Надеваю платье. Оно было чёрным и обтягивающим, ткань закрывала всё необходимое, остальное было сделано сеткой. Надеюсь, Стас не будет ругаться из-за длины. Платье доходило до середины бедра, но для этой песни и, в целом, наших выступлений наряды монашек не подойдут. На ноги я подготовила ботильоны. В последний раз смотрюсь в зеркало, и я даже довольна результатом. Кажется, Гиреев хорошо влияет на меня. Моё чёрное небо немного прояснялось. Ещё не совсем, но были видны успехи.

Выхожу из ванны и натыкаюсь на внимательный взгляд Стаса. Мы оба не особо понимаем, как себя вести.

— Ну как? — робко спрашиваю я.

— Охуенно, — тихо и серьёзно выдаёт Стас, а я начинаю смеяться.

— Я помню, что ты не особо одобряешь, но это концерт, — пожима я плечами, подходя к нему вплотную.

— Ты знаешь, сейчас я готов со многим мириться, лишь бы ты была рядом, — в его глазах такой шторм, что у меня подкашиваются ноги.

— Я буду, — честно обещаю я. — Если ты захочешь.

— Я хочу, — сразу же отвечает. Я всё же боялась разговора обо всём, что было.

— Стас, я хотела сразу уточнить, — говорю, чувствуя, как парень напрягается. — Мы с Серёжей отыгрываем на сцене, фанаты думают, что мы в отношениях. Мы на этот счёт ничего не говорили, но пока пусть они так и думаю. В общем, ты не злись только и не ревнуй, — тараторю я, пытаясь донести смысл. — Он мне, как брат. Очень дорогой для меня человек. У нас ничего не было за всё время. У меня после тебя вообще никого не было.

Поднимаю глаза, натыкаясь на его взгляд, который я уже забыла. Полный нежности, любви, ещё там плещется сомнение. Во мне?

— Я понимаю, что ты не должен мне верить, но…

— Но я верю, малышка. Я не верю во всё происходящее и своё везение, — говорит парень, крепко прижимая меня к себе. — А насчёт Логинова. Ты знаешь, иногда я ловил себя на мысли, что вы на сцене играете лучше, чем в жизни, но это казалось абсурдом.

— Я тебе потом расскажу подробнее что да как, но я просто не хочу, чтобы ты себя изводил ревностью, — шепчу, заглядывая в глаза. — Для меня это всё равно, что я с Егором бы жила. Или ты с Катей.

Надеюсь, что так ему будет понятнее. Я вообще не понимаю, как он так легко верит во всё, что я ему говорю. Скажи, что видела инопланетян, он и в это поверит.

— Я всегда извожу себя ревностью, — усмехается Стас. — И только сегодня я даю тебе фору из-за конкурса. Сразу после ты переходишь в моё вечное пользование, и я не собираюсь тебя отпускать никуда. Нужно ещё наверстать упущенное. Но по Логинову я понял. Его рожа рядом с Аллой слишком довольная.

— Да, — смеюсь я. — Мы можем ругаться, орать, ты не обращай внимания. Это рабочий процесс.

— Постараюсь. Но, согласись, когда на твою беременную девушку орут, трудно сдержаться.

— Не знаю, у меня нет беременной девушки, — смеюсь и смешу Стаса.

Затем парень приникает к губам, дразня и распаляя, хоть дальше них мы и не зайдём. Целует нежно, тягуче, пытаясь насладиться каждой секундой. Руки кладёт на талию, вжимая в себя.

— Моя, — тихо шепчет. Я не против.

— Как сказал Егор про Кэти, на всю жизнь, пожалуйста, — смеюсь я. Так приятно не ругаться с ним больше и не отбиваться от вражды, а просто таять в его сильных руках.

Пытаюсь хоть что-то в себя запихнуть, и это даже выходит. Летим на студию, чтобы не опоздать. Парни уже здесь, как и Серёжа с Аллой.

— О, — глядя на наши сцепленные руки, говорит Серёжа. — Я смотрю, у вас всё хорошо. Рад.

Он протягивает руку Стасу, на что тот хмуро её жмёт. Он ещё не понимает, как себя с ним вести. На диванчике сидит Алла, и я подхожу, чтобы чмокнуть её в щёку.

— Как ты себя чувствуешь, Сонь?

— Нормально, на сегодня меня хватит, — улыбаюсь даже не через силу.

Дверь открывается, и в студию заваливаются Катя с Егором.

— Мы тут тоже решили поддержать, — улыбается, как дурак, Горыныч, крепко прижимая Катю за талию.

— Конечно, студия то резиновая, — бурчит Серёжа. Он вообще какой-то не в духе, как обычно бывает перед серьёзными мероприятиями.

— У-у-у, началось, — смеёмся мы с ребятами из группы. — Проходите, ребят.

— Какая ты красивая, — приобнимает Егор. Они не удивляются нам со Стасом. Думаю, что Серёжка им сказал.

Настраиваемся, включаем бэк и начинаем. На бэках у нас была очень красивая запись саксофона, скрипки, в общем, целого оркестра.

Начинаем петь, но Серёже всё не нравится. Битый час мы нервничаем и ругаемся. Я закипаю, начиная лажать, после чего Серёжа орёт:

— Соня, блять, что это такое? Мы петь сегодня будем?

— Блять, Серёжа, ты сам через строчку лажаешь, а аккорды на ходу придумываешь, че от меня хочешь? — в тон ему отвечаю я.

Ребята на диване притихли. Мы тоже замолчали, злобно глядя друг на друга.

— Перекур, — рычу я. — А ты со мной на улицу.

Беру куртку Стаса, накидывая на себя. Логинов идёт следом с пачкой сигарет, а потом бурчит под нос:

— А, тебе ж нельзя, — и бросает её на тумбу.

Говорить наедине гораздо проще.

— Почему психуешь?

— Потому что это выход на новый уровень, а у нас ничего не получается.

— Именно поэтому и не получается, Серёжа, потому что ты психуешь. Конкурс и победа — это круто, но ты забыл, что мы привыкли всегда кайфовать на сцене? Это всегда было нашим лекарством. Серёжа смотрит на меня и молчит, а потом притягивает за шею, потрепав по волосам.

— Вот как ты знаешь, что сказать?

— Тебя знаю, — смеюсь я.

— Мы же оба понимаем, что грядут перестановки в группе, — я думала об этом с момента, когда узнала о беременности. Конечно, скоро я не смогу скакать по сцене, закуривая сигарету. Даже если бы я уговорила Стаса, это ничего не меняет. Скоро родится малыш, а у меня ещё и учёба. Я не смогу разорваться.

— Да. Всё хорошо, Алла вернётся на своё место.

— Это твоё место, Соф. Аллу я люблю, но то, какой объём работы мы проделали — твоя заслуга.

— Я буду писать песни, музыку. Я не брошу вас, — улыбаюсь я.

— Я так привык петь с тобой.

— Серёж, не нагоняй грусть. Я тоже об этом думала, каждый раз слёзы вызывают эти мысли. Давай сегодня мы рванём, как умеем, а потом будем решать всё остальное?

— Хорошо, — выдыхает Логинов. Еще пару минут стоим, а затем возвращаемся к ребятам.

Егор подозрительно смотрит на меня, Алла улыбается в попытке приободрить, а я подхожу к напряжённому Стасу, чмокая в губы. Беру микрофон и сажусь к нему на колени. Он слегка оттаивает, обвивает меня в кольцо рук, слегка поглаживая.

Ребята начинают играть, мы петь, и у нас всё получается. Довольный Логинов танцует, как идиот. Дальше репетиция проходит лучше. Мы репетируем уже с движениями, обыгрывая текст. Прикалываемся и ржём, как обычно, и наши наблюдатели видят весь этот творческий процесс. На какое-то время я даже забываю о боли, когда Логинов в очередной раз смешит, передразнивая лицо Кирилла.

— Кир, ты если так будешь выступать, Вася нам только в дурдом билет даст, — говорит Серёжа, передразнивая его, а я в который раз складываюсь пополам.

Бью его по плечу, чтобы, наконец, заткнулся и перестал смешить.

— Так, ребятишки, пора ехать, — говорит Серёжа.

Мы прыгаем по машинам.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Стас.

— Нормально, — жму плечами. — Я хотя бы отвлеклась. Да и твоё присутствие положительно влияет.

Стас кладёт руку на моё колено. Мне кажется, что он в каждую секунду боится, что я исчезну.

— Будь аккуратна, — просит Стас.

— Да всё хорошо будет, — не знаю кого я успокаиваю больше. — Потерпи ещё чуть-чуть. Скоро этот спектакль закончится.

Мы выходим из машин. Ребята желают нам удачи, уходя в специальный сектор, а мы идём за кулисы. Проводят жеребьёвку. Начинается лёгкий мандраж у всех, но мы стараемся шутить и веселиться. Проводится генеральный прогон, который, в принципе, был единственным. Всё будет очень красиво: и дым, и огонь с пламенем. Мы выступаем ближе к концу, что является хорошим знаком, так как не успеют забыть. Баста приезжает и даже общается со всеми, отвешивая нашей группе комплименты. Серёжа чуть ли не в штаны писается от счастья, а я понимаю, что устала. Осталось совсем немного, Софа. Наш выход.

Глава 15. Стас

Утро начинается с побега Сони в туалет. Боже, я и не знал, что беременность — это так сложно. Нужно будет обязательно почитать, заодно проконсультироваться с папиной сестрой — акушером-гинекологом. И вообще Соню к ней отвести. Я уже успел ей скинуть то, что ей прописали, и тётя Маша сказала, что препараты хорошие, не задавая лишних вопросов.

Соня выходит собранная, и у меня падает челюсть. Она скрыла все следы болезненности и выглядела шикарно. Без переборов. Платье было достаточно коротким, что мне никогда особо не нравилось, но я не был деспотом или абъюзером, поэтому она шикарна.

Соня предупреждает меня о работе с Серёжей. Да, видел я эту работу. Но сейчас я был готов с этим мириться. Тем более я видел, как он смотрит на Аллу. Да и безразличны они были друг к другу именно как мужчина с женщиной. То есть у Сони с Аллой сложились хорошие отношения, Серому было плевать, что я увёз Соню к себе.

Когда Соня сказала, что у неё никого не было после меня, я сдох и заново родился. Я не верил. Не верил, что мне могло так повезти, о чём я и сказала Соньке, которая неправильно интерпретировала мои эмоции.

Ребята репетируют, и у них ничего не получается. Серёжа психует и орёт на Соню, а мне хочется заехать ему по физиономии, но Котова опережает, начиная яростно орать в ответ. Потом и вовсе уводит парня на улицу. Логинов хотел взять сигареты, но вовремя вспомнил, что Соня беременна, и бросил их. Незачем ей дышать этой хернёй. Я и сам иногда баловался, но в её присутствии не курил. Когда она была со мной мне вообще сигареты не нужны были.

— В каком смысле нельзя? — спрашивает Егор.

— Соня беременна, — нет смысла скрывать. — От меня.

— Он вчера сказал, что вы уехали, когда Кэти не могла дозвониться до Сони.

— Кать, ты же тоже всё знаешь? — уточняю я.

Девушка легонько кивает. Кто бы сомневался.

— А я нет.

— Я тоже ничего не знаю почему-то, Катя.

— Прости, милый, но это не моя тайна, — мило щебечет Кэти.

Ребята возвращаются заметно повеселившими. И всё равно я не могу привыкнуть к Логинову. Хотя теперь я увидел его другую сторону. Он мог быть достаточно ответственным и серьёзным, бережно относился к моей девушке и топил за группу, но пока я не привык.

Соня не скрывает нас. Целует, сидит у меня на коленях, а я каждую секунду боюсь её отпустить.

Проходит генеральная репетиция, а потом начинается конкурс. Участники разные, кто-то вообще слабый, на мой взгляд, у кого-то песня какая-то бессмысленная. Но вот выходит "Лого". Отсюда вижу, что Соня устала, но держится бодрячком. Номер шикарный с дымом, огнём и пламенем. Не знаю, что там сказала Соня, но Серёга достаточно расслабленный. Они отрабатывают на максимум, и толпа в восторге. Песня была сильной в вокальном плане. Хоть она и была написана в стиле Логинова, звучало неплохо. Смысл песни, как обычно, про больную любовь, в которой оба согласны на что угодно, но в итоге всё равно останутся друг без друга. И это равносильно смерти. Классный смысл. Сейчас мне казалось, что, если у меня заберут мою Соню, то я либо убью, либо убьюсь. Два года убеждал себя в том, что она меня предала, и я ненавижу её. Доводил и изводил, потому что был придурком.

Вскоре конкурс заканчивается, а я сижу на изжоге, так как переживаю за Соню и просто хочу ощущать её рядом.

Баста произносит речь, создавая интригу. У Сони уже измождённый вид, и я даже говорить не хочу, хочу просто забрать и уложить отдыхать. Она опирается о Серёжу, который крепко придерживает её за талию, и сейчас мне не хочется снести ему башню. Ребята скрестили пальцы.

— Вы все большие молодцы. Правда, это глоток чего-то свежего, нового. У вас ещё не замылен глаз, вы не видитеникаких преград, и это здорово. Скажу, на что я обращал внимание. Значит, это музыка. Красивая музыка, чтоб за душу брала. Текст. Я сам не люблю бессмысленные тексты, не пишу такие никогда. У большинства я отметил, что с этим нет проблем. И ещё один немаловажный фактор — это умение кайфовать. Вот таких конкурсов, важных концертов у вас будет ещё куча. И это так здорово, когда вы умеете сохранить вот этот драйв и кайф внутри, взаимодействовать внутри группы, одним взглядом понимать, чего от тебя хотят. И победителя я выбрал, — вижу, как ребята напрягаются, потому что были и сольные исполнители. — Точнее будет сказать победителей, потому что это группа, но они настолько единый организм, что я аж оговорился. И это группа "Лого". Вы, ребята, офигенные, я в восторге. И я очень хочу записать песню именно с вами.

Слышу крики радости с трибун, у кого-то разочарование, у кого-то слёзы, но наши начинают прыгать от радости и обниматься. Им дают слово, и Серёжа говорит:

— Спасибо большое, Василий. Для нас это огромная честь. Даже то, что мы дошли до финала. И то, что мы будем стоять с Вами на одной сцене. Благодарим за такую высокую оценку, мы всегда шутим, что студия — это наша реанимация, а музыка — лекарство. Когда-то мы излечили ей свои разбитые сердца и, надеемся, что кому-то помогли в этом же.

Конкурс заканчивается, и ребята ещё какое-то время общаются с Бастой.

— Молодец, Сонька, боец, — прижимает за плечи Логинов мою девушку. — Родишь мне крестника или крестницу, вот мы ему потом расскажем, как мамка на концерте порвала всех, — приободряет Логинов, вызывая лёгкую улыбку на улице и у меня, и у Сони, которая перетекает в мои объятья, кладя голову на грудь.

— А ты уже и в крёстные заделался? — спрашивает Соня.

— Пфф, конечно. Думаю, против никто не будет? — спрашивает парень, глядя на меня.

— Договоримся, — усмехаюсь, пока Логинов целует Аллу.

— Чего? — с полнейшим непониманием спрашивает Миха. У Емельяныча с Никой тоже глаза ща из орбит выпадут.

— Мы что-то пропустили? — настороженно произносит Ника.

Я молчу, ожидая ответа от Сони.

— Че молчишь? — бубнит она, вызывая общий смех. — Говори.

— Вы уже всё поняли.

— А как? Че вообще происходит?

— Мих, не напрягай одну извилину, лопнет, не дай Бог, — кривится Горыныч. — Сами ещё не в курсе.

— Давайте вам потом всё Стас объяснит, — устало произносит Соня. — И не поздравляйте пока, как-то всё облачно пока.

— Да, не будем о грустном, — начинает Егор. — Пока вы выступали, мы подсуетились. Едем отмечать!

— Куда? — хмурюсь.

— Я хотел в берлогу, но Кэти сказала что далеко и Соне не стоит разъезжать в таком состоянии, поэтому у меня.

— Катим, — орёт Серёга, вызывая общий смех.

Не хочу за руль. Отдаю ключи Емеле. Ребята из группы тоже рассаживаются по машинам. К ним тоже пришли поддержать, видимо, вторые половинки. Ребята были классные и душевные, нашей компании они понравились, как и мы им.

Садимся с Соней на заднее сиденье. Точнее, я сажусь, а девушка лежит на мне, уткнувшись носом в шею.

— От тебя вкусно пахнет, меня даже тошнить перестало, — устало бормочет девушка.

— Если бы тебя от меня тошнило, это было бы очень прискорбно, — тихо говорю, вызывая девичий смех. — Вы были прекрасны.

— Спасибо, — чувствую, как она улыбается. — Теперь я твоя. Поговорим, как и обещала.

— Поговорим, когда тебе станет лучше.

— Это неизвестно когда. Да всё нормально, я смогу, — снова смеётся.

— Мне не нравится, как ты халатно относишься к себе.

— Ну вот и обсудим, что кому не нравится, — крепче жмётся девушка ко мне. Оставшуюся дорогу молчим, и мне кажется, что Котова уснула, но нет. Она просто так отдыхала.

Когда машина останавливается, выхожу вместе с ней на руках.

— Стас, я сама в состоянии, — начинает возмущаться, но он я затыкаю ей рот поцелуем.

— Бля, на репетиции с ней приезжай, будешь также делать, когда она бузить начинает, — ржёт Логинов, на что Соня пинает его чистой стороной ботильона, но уже не возмущается.

Мы заходим в квартиру Горыныча, где стоят шары, красивый стол, конфетти, Емеля с Саней бахают хлопушки, на что "Лого" ржут. Сава разливает шампанское по бокалам, Соня пьёт просто воду.

— Ребята, вы огромные молодцы. Это что-то с чем-то и на что-то помазанное, — поздравляет Миха.

— Блять, Сава, ты вот как обычно, — хмурится Егор, а мы ржём. — Если честно, то я, думаю и мы все, очень рады, что знакомы с такими звёздами. А вообще, для меня ваша группа — открытие. И сколько труда вы вкладываете в своё творчество, я ни разу не удивлён, что вы победили. Пусть и дальше группа летит со скоростью ракеты.

— Ура а-а-а-а-а! — чокаемся мы. Умеет Горыныч красиво говорить.

— А я, а я, а я — повторяет Серёга. — Хочу поднять бокал за одного невероятного человека.

Логинов смотрит прямо на Соню, на что она сразу выдаёт:

— Серёжа, иди на хрен, мне и так плохо, не заставляй плакать ещё.

— Дыа, — довольно улыбается. — Этот человек спас меня лично, спас группу, помогая двигаться вперёд каждый день. Только мы с тобой знаем, сколько раз ты забирала меня из клубов и притонов, отпаивая дома. Сколько раз заставляла садиться за инструменты и тексты. Сама пела без голоса, больная и расстроенная. Я не зря сегодня сказал, что ты боец. Ты сильнее всех здесь присутствующих. Ты помогла ни одной паре влюблённых идиотов воссоединиться, включая вас со Стасом, ты сама умеешь прощать, вдохновлять и двигаться дальше. Благодаря тебе группа стала семьёй. И, знаешь, я так рад, что наши бабушки и дедушки живут в одной деревне, а наши дороги среди тысячи перекрёстков сошлись там, где надо, и подарили мне такую сестру. Иногда в жизни так случается, что самые родные оказываются чужими, а тот, с кем ты летом в речке топился будет близким другом и опорой.

Он заканчивает свою речь, у девчонок глаза на мокром месте, пацаны притихли, а Соня тянется, чтобы обнять его. И Логинов выключает серьёзность, включая дурака:

— Алечка, Стас, только не ревнуйте. Мы только иногда любим друг друга, в остальные моменты имеем непреодолимое желание выкинуть в окно.

— Да, например, сейчас, — шмыгает носом Соня, а мы смеёмся.

Нет, я не ревновал её к Логинову, как к парню. Больше не ревновал. Меня дико бесило, что у них много хороших воспоминаний, да и нынешнюю Соню он знал лучше. Но это, безусловно, было эгоизмом.

Вечер проходит весело и спокойно. Егор всё время прижимает Катю к себе, я не отпускаю Соню, которая и не хочет уходить. Серёжа с Аллой на своей волне тоже кайфуют, Емеля с Никой целуются по углам, Кирилл и Слава с девчонками тоже выглядят довольными и счастливыми. Данилу было в кайф и без девушки, так как он был самым молодым в группе.

— Какие вы все приторные, — выдаёт Сава. — Аж тошно. Вот у меня будут отношения, я таким не буду точно.

— Мих, — хмурится Егор. — Ты такой дебил, что отношения тебя не грозят.

— Че сказал? — щурится Сава и кидает в него бутылку.

— Пиздец тебе, — рычит Егор, кидаясь на Миху, который уже драпает.

Соня хоть и устала, но хотя бы веселится, когда Серёжа по-идиотски танцует, показывая одну из девчонок на конкурсе. Егор его поддерживает, и я замечаю, как они похожи. Даже внешне имелось сходство. Егор забирать заявление не стал по просьбе Серёжи, но, насколько я знал, там вмешался отец Егора.

— Бля, бля, а у вас точно ещё одного брата нет? Если бы был, то получился настоящий Змей-Горыныч с тремя головами, — шутит Сава и давится смехом от собственной шутки, а все остальные подхватывают.

Ближе к часу ночи предлагаю Соне поехать домой, на что она соглашается. Кто-то из ребят вызвал такси, а кто-то решил остаться у Горыныча.

В дороге Соня дремлет, поэтому я снова несу её на руках, на что девушка улыбается, просыпаясь в подъезде.

— Подготовь перечень вопросов, я в душ и начнём, — шутит Соня, хоть разговор и будет не очень приятным.

Выходит из душа в моей футболке с мокрыми волосами и без грамма макияжа. Такая домашняя и такая моя. Не выдерживаю и подхватываю девушку, а она обвивает ногами мою талию. Целую в шею, а потом аккуратно кладу на кровать, нависнув сверху. Соня смотрит глазами, полными нежности и проводит ладонью по щеке.

— Люблю тебя, — шепчу.

— И я тебя люблю. И всегда любила. Я не хотела с тобой расставаться, меня вынудили, — начинает Соня, а я напрягаюсь. — Пообещай, что дослушаешь до конца и не сорвёшься никуда, а останешься здесь со мной в этой комнате.

— Обещаю, — не знаю какая сила меня сейчас оторвёт от Котовой.

Соня выползает из-под меня, садясь рядом.

— Твоя мама всегда недолюбливала меня, — ещё только начинает рассказ Соня, а меня уже как будто обухом по голове ударили. — Перед выпускным она мне сказала, что я должна оставить тебя в покое. Якобы я мешаю твоему будущему. Якобы ты хочешь поехать в Штаты, а я тяну, как груз. Я выслушала, но не согласилась. Тогда Елена Георгиевна показала мне бумагу, что ты поступил и билеты, предлагала денег. Говорила, что ты уже всё решил, просто не знаешь, как сказать. Потом она поговорила с моими родителями. Обещала денег им, если они уговорят меня расстаться. Крайней точкой стала её история о том, что у тебя давно уже есть невеста, которую они выбрали и всё будет так, как она скажет. Она грозилась тем, что заберёт у тебя всё и просто отправит в армию.

Соня едва сдерживает слёзы, а я сижу в полном ауте. То есть за два года, что я страдал, я должен сказать спасибо маме? Я бухал, ненавидел Соню, презирал и доводил, считал последней сукой, а тут моя любимая мать приложила руку? Теперь я знаю, какая сила могла оторвать от неё. Ярость. Но Соне я нужен больше сейчас.

— Возможно, сейчас я бы и послала всех к чертям, но в семнадцать лет мне было трудно выдержать такое давление. Твоя мама, мои родители, — вытирает слёзы моя девочка. — Я сделала, как она сказала, но не взяла ни копейки денег, на что родители устроили скандал, назвали эгоисткой и выгнали из дома.

Родители Сони всегда ставили на первое место младшую — Милану. Но я не думал, что они настолько моральные уроды.

— Потом уехала в деревню. Там и встретились снова с Серёжей. У него тогда отца посадили, бабушка умерла, его матери было плевать на него, он пошёл во все тяжкие. Подсел, а Алла его бросила, устав бороться. Мы к осени вернулись в Москву, он предложил жить у него. Катя звала к себе, но у них и так однушка, а я на тот момент вообще не знала, как жить и зарабатывать. Меня взяли организатором мероприятий после короткого обучения, а с Серёжей мы начали возрождать группу, которой он больше полугода не занимался. Он ещё плотно сидел, я его забирала по клубам обдолбанного, он меня содержал, — улыбается Соня. — В общем, постепенно мы улучшили положение. Группа набирала популярность, а дальше ты, в принципе, знаешь. Я думала, ты только на отдых приехал тогда, в первый раз, и чтобы ни у тебя, ни у меня не возникло соблазна, мы начали играть пару с Серёжей. Я боялась, что ты не поверишь мне. Ещё я боялась, что ты выберешь сторону мамы.

Соня замолкает под моим пристальным взглядом, который я даже не знаю, что выражает. Злость, ярость, отчаяние. У меня внутри была такая буря. Мне хотелось прямо сейчас сорваться и поехать к родителям, чтобы разнести в пух и прах. Пока я думал, что меня предали, Соня одна боролась с этим миром, осталась без дома и поддержки.

— Стас, прости меня, — уже во всю роняет слёзы моя дурёха. — Я виновата перед тобой. Я тебе столько боли причинила.

— Тихо, — притягиваю Соню в свои объятья, целую в висок и укачиваю, как маленького ребёнка. — Тихо, моя маленькая. Тебе нельзя нервничать. Я не виню тебя. А мама… Я поговорю с ней.

— Стас, не ругайся, — тихо просит Соня. Она такая нежная, такая красивая и любимая. У меня аж сердце щемит. — Она твоя мама, она хотела, как лучше.

— Да, и именно поэтому сделала, как хуже, — завожусь я, пытаясь держаться, чтобы не пугать и не нервировать Соню. — Чуть не лишила меня единственной любимой девушки. Скажи, а если бы я не узнал про беременность, ты бы не сказала?

— Сказала бы, — тихо, едва слышно, говорит Соня. — Я могу понять твою маму, ведь ты её единственный ребёнок. Но сейчас для меня тоже важен мой, то есть, наш ребёнок.

Наш ребёнок. Я до сих пор не привык.

— Твоя песня. Я когда услышал, понял, каким идиотом был. Прости за все гадости.

— Как бы я ни пыталась вспомнить плохое, хорошее перечёркивает. Я понимала, что тебе было больно и ты не знал всей правды. Но и загубить тебя этой правдой я боялась. Стас, — снова начинает ронять слёзы моё счастье. — Мне так плохо без тебя было. Пообещай, что всегда будешь рядом.

— Конечно, родная. Только обещание за обещание. Впредь ты не будешь от меня ничего скрывать. Мы разговариваем и находим решение, хорошо?

— Обещаю.

Я целую Соню, собирая крупные слёзы. Затем дохожу до шеи, щекоча носом, отчего девушка начинает смеяться. Потом я спускаюсь к животу. Целую через футболку и кладу голову. Соня гладит руками по волосам, перебирает их, успокаивая.

А я представляю, как приезжаю домой и мне становится тошно. Она ведь видела, как мне было плохо без Котовой. Зачем? Почему она решила, что может вершить мою судьбу? С чего вдруг ей стало виднее кто мне пара?

— Я не знаю, замешан ли папа, но, возможно, мы останемся без машины и квартиры.

— Поедем на автобусе жить к Серёже. Тот последнюю рубаху отдаст.

— То есть, тебе плевать?

— Даже если мы будем жить в деревне у моих бабушки с дедушкой, то мне будет по барабану. Главное, что с тобой, Стас.

Ложусь на спину, притягиваю Котову к себе и укрываю нас. Надо ещё её из Котовой в Гирееву превратить, чтобы мне ещё легче спалось, когда её безымянный пальчик будет тяготить кольцо. Я так боялся потерять то хрупкое, что мы сейчас восстановили, что боялся оставлять её одну или кому-то что-то рассказывать.

— Сонь, а что, значит 1:1? Когда мы приехали за вещами к Логинову.

— А я просто с Аллой ему помогла, — тихо смеётся девушка. — А он с тобой информацией поделился.

Я усмехаюсь. Да, спасибо ему большое. А то так бы и ходили кругами.

— Спи, моя девочка, — шепчу на ухо, крепко держа в кольце своих рук.

Пока Соня спала, я пребывал в шоке, даже до конца не осознавая происходящее. Собственная мать за спиной творила такие вещи. Хотя и я хорош, не разобравшись что к чему, сразу согласился с решением Котовой и поверил её словам, что она нашла другого. Идиот блять. Просто идиотина. Как можно было не замечать этих влюблённых глаз?

А её родители? Это же, как сказал Миха, что-то с чем-то и на что-то помазанное. Выгнать собственную дочь. Причём Котова никогда не показывала негативных эмоций. Вряд ли ей было приятно, что собственные родители отказались от неё. А тут ещё и я издевался и играл на нервах с Ланой. Уебок. Соня после всего этого оставалась такой же доброй, улыбчивой и понимающей. Серёгу из дерьма вытаскивала, пока сама по уши в нём была. Сейчас я был ему даже благодарен, что он был рядом. Слышу мирное сопение девушки. Хорошо хоть уснула спокойно. Рано утром, пока ещё весь город спит, но торговые центры уже открыты, я еду именно в него. Обхожу все ювелирные магазины, лишь в пятом находя то, что мне нужно. Аккуратное нежное колечко с не очень крупным, но броским бриллиантом и россыпью мелких камушков. По пути заезжаю в цветочный и покупаю пятнадцать букетов длинных роз. Когда приезжаю, девушка ещё спит, намаявшись за вчерашний день, поэтому я красиво раскладываю и расставляю розы, а затем иду заваривать чай. Разогреваю сырники, купленные по пути и выкладываю на них клубнику из холодильника и сгущёнку.

Поднимаюсь в комнату к Соне.

— Вставай, заСоня, — целую девушку в шею. Мне нетерпелось сделать задуманное.

Котова лениво потягивается, улыбаясь.

— Не хочу, пойдём лучше ты ко мне, — приоткрывает она один глаз, замечая цветы в комнате. Мне кажется, что она не подскакивает на кровати лишь из-за того, что я нависаю над ней. — Это что такое?

— Это розы, — как ребёнку объясняю я.

— Это я поняла, почему их так много и они здесь?

— Потому что я так захотел, — смеюсь, доставая кольцо. — Уважаемая Котова София Сергеевна, раз мы всё выяснили, ночью ко мне пришло осознание того, что я не намерен больше тянуть. Чтобы не возникло подобных ситуаций, а мне спалось спокойнее, я прошу тебя, — всю тираду я произносил громко и весело, но подобравшись к главным словам, затих. — Стань Гиреевой.

Соня смотрит на меня огромными глазами, даже не дыша.

— Отомри, — легонько касаюсь девушки.

— Ты уверен? — растеряно спрашивает Соня.

— Нет, ты знаешь, — шутливо начинаю я, хоть сам и нервничаю. — Ребёнка хочу — уверен, тебя люблю — тоже уверен. Хочу ли жениться — не уверен.

— Я боюсь, — честно выдаёт Соня. — Я всего этого боюсь.

— Я тоже, малышка, но мы вместе, значит справимся. Я в своих чувствах уверен.

— Я тоже, — повисает Соня у меня на шее. — И, конечно, я согласна.

Я крепко держу девушку в объятиях, а потом надеваю кольцо на изящный пальчик. Несу Соню на кухню, попутно чмокая в губы. Я хотел её, как мальчишка, но было нельзя. А ради ребёнка я мог и потерпеть. Наш ребёнок. Моя невеста. Что-то из другой реальности.

Соня чувствует запах моего кофе и несётся в ванную комнату. Бедная моя девочка. Жду её около ванны. Она выходит бледная и измученная.

— Сколько это может длиться?

— Около месяца где-то. Может, больше, может, меньше.

— Есть что-то определённое? Уберём нахер из квартиры.

— Не-а, каждый раз по-разному.

Вздыхаю и тяну девушку на кухню. Надо хотя бы попытаться поесть, что Соня с удовольствием и делает.

— А что с группой дальше? — интересуюсь между дел.

— Мы с Серёжей немного поговорили и отложили на потом. Хотя тут и обсуждать нечего. Я уйду, Аля вернётся. Правда, что-то нужно с нашей любовью для фанатов сделать. Мы не можем сказать, что соврали. Нас сразу же загнобят и осудят везде, что пиарились на отношениях. Придётся что-то придумать. Как бы я не хотела быть в группе дальше, с малышом не получится. Я даже не знаю, как с учёбой совмещать, а академ брать не хочу.

— Что-нибудь придумаем, — говорю и сам надеюсь.

— И как тебе? Вот эта сторона жизни? Бегающая в туалет по утрам невеста с токсикозом, впереди грядут бессонные ночи, крики и слёзы малыша, а потом и мои, я думаю.

— Ты меня не напугаешь, — ухмыляюсь я, обнимая девушку со спины. — У тебя фора только на период беременности, потом будет полный спрос.

— Ага, в перерывами между кормлениями, мытьём и слезами я вся твоя. Но ты знаешь, — Соня кладёт свои руки поверх моих. — Я не жалею и уже люблю его.

Разворачиваю высокий стул и целую девушку в районе живота:

— И я люблю. Ты меня, конечно же, не слышишь ещё, но я тебя тоже люблю.

Выходные проходят спокойно. Мы с Соней наслаждаемся друг другом, пару раз выходим погулять, пока её не срубает усталость. Делимся друг с другом потребностями нашей жизни. Рассказываю про работу у отца, заодно интересуюсь её практикой.

— А ты практику у родителей Емельяныча проходишь?

— Да. У них новый ресторан, я занимаюсь дизайном, но мне почти не надо ездить. Я обсудила с ними всё, произвела замеры, ну и так далее.

Едем к Логинову, чтобы забрать вещи Сони, коих здесь накопилось немало.

— Боже, что это за хлам? — спрашивает Логинов, держа какую-то статуэтку.

— Отдай, — хмурится Соня. — Это я купила, когда мы ездили в Нижний Новгород.

— О да, очень нужная вещь, — закатывает глаза Серёжа, а потом начинает хохотать. — Помнишь мы как-то пол Санкт-Петербурга обошли, потому что тебе нужен был браслет в каком-то определённом магазине.

— И че смешного? — непонимающе смотрит Алла, пока Соня с парнем заливаются.

— Он мне не понравился вживую, — утирает слёзы Котова.

Оставляем девчонок одних, а сами выходим покурить. Точнее, Логинов курит, а я просто дышу воздухом.

— Соня мне всё рассказала, — начинаю я.

— И как, понравилось? — закуривая, усмехается Серёжа. — На самом деле, я с самого начала говорил ей, что это плохая идея, и надо всё рассказать тебе. Но Софа — баран упёртый. Она всё чего-то боялась.

— Ты знаешь, я сначала психовал, потом ревновал, потом опять психовал. Меня бесит, что я упустил два года. Я вижу, как ты ей дорог, и она тебе тоже, хоть это и бесит, — Серёга усмехается. — Но спасибо, что был рядом. И спасибо, что рассказал правду. А то, чувствую, она бы ещё несколько лет скрывала.

— Это она умеет, — усмехается Серёжа. — Да это ей спасибо. Если бы не Соня, я бы давно от передоза сдох. Ну вы видели. Она и натерпелась немало, тут и спасибо говорить не за что. Видел бы всё это, морду бы мне набил. Но да, можно сказать, что мы вытянули друг друга. Так что, надеюсь, на крёстного я могу рассчитывать? — протягивает руку Логинов.

— Лады, — пожимаю в ответ.

— Нет, вам не стыдно? — пыхтит Соня, пока мы тут чемоданы упаковываем, вы беседы беседуете. Вам, может, чаю или кофе ещё?

— Ой, чаю бы можно было, — издевается Логинов.

— Урод, — кривит нос Соня.

— Мегера, — в тон ей отвечает Логинов. — Кто тебе виноват, что ты весь хлам в дом тащишь?

Мы с Аллой переглянувшись, начинаем ржать. Походу ничего с этими высокими отношениями сделать нельзя, кроме как смириться. Серый врубает их новую песню про родных, и они начинают подпевать и танцевать.

— Соф, ты как себя чувствуешь? — уточняет Логинов.

— Завтра приеду на студию, — мы все смотрим осуждающе, на что Соня возмущается. — Что? Ты уедешь на работу, Стас, а мне что прикажешь делать? От скуки помирать?

— Отдыхать, — привлекаю девушку в объятия.

— Ну вот потом заберёшь меня, и будем отдыхать, родной, — чмокает меня в щёку.

— А-а-а-а-а! — вскрикивает Логинов.

— Ты чего? — спрашивает Алла.

— Вас можно поздравить? — выпучив глаза, смотрит на мой безымянный палец. Мы со Стасом переглядываемся и киваем. — Это дело надо обмыть.

— Серёжа, — шипит Аля, на что тот лыбится. Ребята поздравляют нас, а затем Логинов помогает вынести сумки Сони, и мы двигаем домой.

— Сонечка, я просто переживаю, — пытаюсь надышаться и нацеловать засыпающую девушку, отговаривая от работы.

— Любимый, я нормально, правда. Я не умираю. Если мне станет плохо, я поеду домой.

Тяжело вздохнув, смиряюсь.

Вечером смотрим фильм, и Соня засыпает на моём плече. Я не знаю, что может быть лучше этого. Единственное, что омрачает моё настроение — предстоящий разговор с родителями.

Глава 16. Соня

С утра занимаюсь дизайном нового ресторана Емельяновых. Стас перед выходом поцеловал меня раз сто пятьдесят, пообещав, что заедет за мной на студию. Я не хотела с ним расставаться так же, как и он со мной, поэтому была только рада, что он заберёт меня. Мне казалось, что это сумасшествие — хотеть закрыться от всего мира в квартире и не выходить вечность, но именно этого мы и хотели.

В час дня за мной приезжает Серёжа, и мы едем на студию.

— А Алла чего не поехала?

— Потому что сначала мы с тобой обсудим, что нам делать дальше, а в три придут ребята на репетицию. А Алла поехала в универ.

Понимаю, что сейчас будет грустный разговор, но делать нечего. Мы заходим в студию, а у меня почему-то сразу слёзы выступают, словно я зашла сюда в последний раз. Стараюсь быстро поморгать, что это прошло, но ничего не выходит.

— Эй, ты чего? — обнимает меня за плечи Серёжка.

— Не знаю, сразу так грустно стало.

— Ну всё, прекращай. Если Стас узнает, что ты у меня тут рыдала, он меня уничтожит, — смешит меня Логинов. — А я ещё жить хочу.

— Ну а что тут обсуждать? — шмыгаю я носом, прикидывая. — Месяца четыре у нас есть, потом живот будет сильно видно. С Аллой говорил?

— Нет ещё. А как же Лужники и песня с Бастой?

— Если хочешь, чтобы я выступала, то, думаю, мы успеем.

— Хочу красиво увековечить наше с тобой выступление.

— Не переживай, я продолжу писать для группы, буду помогать, конечно же, пока ты будешь сидеть с крестником.

— Конечно, куда ты денешься? Кто меня пинать будет? Что с нашей внеземной любовью будем делать?

— Я думаю, выпустим песню про расставание, а потом не будем давать комментариев. Проведём последний совместный концерт, на котором и объявим.

— Я примерно так и думал, — кивает Серёжа. — Только песню надо написать.

— У меня были намётки, — киваю. — Но успеется ещё.

Начинаем с Серёжкой распеваться, открываем демки и думаем над музыкой. Я показываю тексты, которые написала за последнее время.

— Блин, Соня, ты вот гений, — внимательно вчитывается парень в строчки, тут же начиная сочинять сам.

— Кто бы говорил, — смеюсь. Сам Логинов писал порой такие тексты, что можно было умереть на месте от того, как метко он бил. А про музыку я вообще молчу.

Сегодня догорела сигарета дотла.

Я не жду тебя, изменил направления.

Разбил руками все в комнате зеркала,

Чтоб не встречать твои отражения.

Закатай рукава —

Не найдёшь живого места.

Закрываю глаза.

Будет пусто свято место.

Тащила тебя со дна, пока меня ты топил.

Забыла обо всех радостях и смыслах

И все возможные черты ты переступил

Я умоляю, не броди в моих мыслях.

Группа приходит как раз в момент, когда мы что-то сочиняем. Ребята готовят инструменты, начиная тихо подбирать аккорды. Получается что-то красивое, хоть и черновой вариант.

— Молодцы, ребятки, — всё ещё хрипло после вокала говорит Серёжа. Он не любил петь высоко, хоть и мог взять эти ноты. Его главной фишкой было расщепление. У меня такие приколы не получались. Логинов меня успокаивал тем, что у меня широкий диапазон и уникальный тембр. — У нас для вас новости.

Мы оба грустнеем, но Серёжа предоставляет слово мне, хотя обычно он сам сообщал обо всех новостях.

— Вы в курсе нашей истории с самого начала. Ваша, точнее, уже наша группа стала для меня семьёй. Мы вместе прошли много испытаний, и я вам очень благодарна, что вы были рядом. Сколько слёз было пролито, сколько нервов потрачено, — тяжко выдыхаю я. — И сколько всего хорошего было. Но иногда приходит время прощаться. Я беременна, как вы уже все знаете, и через пару месяцев я не смогу продолжать свою деятельность в группе. Вероятнее всего, моё место займёт всем хорошо знакомая Аллочка. Я буду писать музыку и тексты, буду участвовать в жизни группы. В общем, останусь за кулисами.

Ребята молча и внимательно слушают меня. И после моей речи ещё висит давящая тишина.

— Скажите что-нибудь, — не выдерживаю я.

— А что тут скажешь? — начинает Кир. — Как бы мы не хотели, чтобы ты осталась, есть определённые обстоятельства. Серёг, ты прости, против Аллы мы ничего не имеем, но наша общая и ваша химия — это всегда пожар. Мы тебе благодарны за такой объём работы, за силы, вложенные в "Лого". Ещё пару лет назад ничего хорошего не светило, а уже скоро мы будем выступать в Лужниках.

— И всё же надеемся, что ты нас не бросишь, — добавляет Даня.

— Потому что мы тебя найдём, — шутит Слава.

— Я сейчас заплачу, — театрально смахивает слезу Логинов, а потом мы обнимаемся.

Мы вводим ребят в курс дела. Они лучшие, даже не задают лишних ненужных вопросов. В шесть вечера за мной приезжает Стас, написав сообщение, что ждёт в машине.

— Ладно, ребятки, меня ждут, — сообщаю я, накидывая куртку.

Попрощавшись и обняв их всех, выхожу. Быстрым шагом иду до машины, так как ветер сегодня какой-то пронизывающий. Прыгаю на переднее сидение, сразу размякая. От того как тепло в салоне, от того, как вкусно пахнет в машине Стасом, от его нежного взгляда и от его крепких рук на моей талии, которые уже притягивают меня к себе.

— Я соскучился, — утыкается носом в шею, щекоча. — Как репетиция?

— Нормально, в группе я последние четыре месяца, так что придётся тебе ещё немного потерпеть. А потом я стану совсем домашней Соней, хотя нет, не стану. Я пообещала, что буду принимать активное закулисное участие.

— А я не терплю. Возможно, в других обстоятельствах я бы хотел, чтобы ты была прикована ко мне, да я и сейчас хочу, — смеётся, целуя безымянный палец правой руки. — Но я вижу, как ты любишь это, и я рад.

— Да, люблю. А ещё тебя люблю, — смеясь, тихо говорю, целую Стаса в висок.

— Я скучал, — снова повторяет Стас. — Все два года.

Если бы он знал, как плохо было мне.

— Ты говорил с папой? — пересаживаюсь на своё сидение и пристёгиваюсь.

Вижу, как его руки сжимаются на руле, поэтому кладу руку ему на плечо.

— Дома расскажешь, успокойся.

— Да ты мой детектор, — усмехается парень. — Папа был не в курсе, он теперь тоже зол.

Мгновенно поникаю. Я не хотела быть причиной разлада в их семье. Его мама хоть и была диктатором, испортившем им обоим два года жизни, но всё же была его мамой.

— Эй, ты чего? Всё хорошо, отец с ней поговорит. Я пока не готов, потому что могу наговорить на эмоциях лишнего.

— Хотя бы так, — грустно улыбаюсь я.

До дома доезжаем быстро, я предлагаю приготовить ужин, но мой мужчина категорически против.

— Нет, Сонька, мало того, что ты весь день на студии провела, ты ещё и дальше батрачить собралась? А мне время уделить?

— Простите, Станислав Львович, — усмехаюсь я. — Я больше ни в коем случае не совершу такой оплошности.

— Я надеюсь, — ржёт Стас, в одних трико следуя встречать курьера с едой.

Мы заваливаемся на диван с едой, включая какой-то фильм на огромном телевизоре. Сегодня, несмотря на присутствующую усталость, я чувствовала себя значительно лучше.

— Котова, — тихо зовёт меня Стас, пока я дремлю под фильм, развалившись на его груди.

— Что? — лениво спрашиваю.

— Завтра в ЗАГС поедем. Заявление подавать.

— Как скажешь, — так же лениво.

— Была бы ты всегда такая сговорчивая, — вздыхает тяжело Гиреев.

— Не дождёшься, — тихо смеюсь.

На следующий день мы едем в ЗАГС, планируя свадьбу на середину июня. Мы оба не хотим чего-то помпезного. Стас говорит, что отец настроен положительно, хоть про беременность он и не стал пока говорить. Я боялась, что придётся терпеть кучу гостей на свадьбе, но, к счастью, Лев Николаевич понимает, что на данный момент это вряд ли получится из-за натянутых отношений, а у Стаса свадьба была идеей-фикс. За два года родители ни разу не звонили мне, чтобы узнать вообще как я и где. То, как они выгоняли меня — это был полный сюр. Они всегда больше внимания уделяли Лане, но чтобы так хладнокровно выгнать родную дочь на улицу — это что-то с чем-то и на что-то помазанное, как говорит Сава.

Неделя проходит достаточно спокойно. Я активно занимаюсь дизайном ресторана, через день зависаю на студии, а вечера неизменно принадлежат Стасу. Все симптомы токсикоза значительно уменьшились, и жить мне стало проще. В субботу мы зависали на студии, после чего планировали собраться всей компанией и отметить майские. Пока мы с Серёжей репетировали нашу финальную песню, начали подтягиваться ребята. Стас сказал, что вкратце рассказал ребятам всё. Я знала, что это будет неизбежно, потому что они тоже между собой, как братья.

Песня была о нашем расставании с Серёжей, о непонимании, как себя вести дальше и жить, ведь мы были друг для друга и силой, и слабостью. Только вот строчки про расставание мы пели друг другу, а о любви — своим вторым половинкам, что было гениальной идеей. Песня была настолько попсовой, что Серёжа даже на гитаре не играл. Зато я не вставала из-за синтезатора.

Алла сидела у Серёжки на коленях, а Стас напротив меня. Я вкладывала в свой взгляд, обращённый к нему всю свою нежность и любовь, которую испытывала к этому мужчине, и видела как горят его глаза. От такого его взгляда у меня все внутренности сводило в тугой комок.

Ребята песню заценили, а потом мы уехали отмечать в берлогу.

— Спорим, ты не сможешь простоять на голове минуту? — пьяно говорит Миша Егору.

— Спорим, ты идиот? Ой, я выиграл, — разводит Горыныч руками, ставит щелбан Савину и убегает в срочном порядке.

— Уебок, — орёт Миша, следуя за ним. Катя делает фейспалм, а мы ржём над этими дураками.

В метре от нас Логинов и, вы не поверите, потому что и я не верю, мой Стас пели в караоке! Они выбрали какую-то сопливую композицию, чтобы посоревноваться, но потом играли спекталь драматичнее нашего, пока мы с Аллой снимали это на телефон, чтобы показать им трезвым.

Емеля пошёл в дом за мясом и уснул на диване, на что Ника закатила глаза. Она нашла его не первая, а после Егора и Стаса, которые изрисовали его фломиками. Кошачьи усы — это было самое безобидное. На левой щеке красовалась фраза "Мамина принцесса", а на правой — "Папин хулиган".

— Боже, вот что за придурки? — и смеялась, и возмущалась Ника.

— Никуся, — притянув за плечи девушку, пьяно объяснял Егор. — Это же негласное прави… ик… ло всех тусовок. Кто первый уснул, тот и вот.

Я стояла, уткнувшись носом Стасу в лопатки и смеясь. Руки покоились у него на животе, поверх которых он сложил свои.

— Какие вы придурки, — вздохнула Ника.

— Ну не без этого, — также пьяно развёл руками Стас.

Услышав дикий вопль, мы бежим на улицу. Оказывается, Слава с Кириллом увидели пролетающий самолёт:

— Инопланетяне! — выпучив пьяные глаза, говорят ребята, не понимая, почему мы не верим.

А мы уже неизвестно в который раз заливаемся, сложившись пополам.

— Ну Катюша, — едва ли ворочая языком, лечил что-то Берд Егор. — Ну че тебе жалко что ли?

— Да, твою печень, — непреклонна Катя.

К ним подходит Серёжа, который приобнимает Катю за плечи:

— Правильно, Катюх, нам больше достанется, — и при Егоре начинает пить очередной самодельный коктейль. Горыныч сощуривается, глядя на Серёжку.

— Не достанется, — забирает Алла у него из рук бокал, на что Егор тычет в него пальцем и хохочет.

Стас в какой-то момент подставляет Егора, треснув исподтишка Саву, на что Миша начинает бухтеть на Егора, пока Стас убегает за дом. И эти два придурка бегут за ним.

— Блять, где мы их все нашли? — ругается Берд. Она хоть и делала это редко, но метко. Мы лишь киваем.

В четыре часа утра, когда они пели песню Басты "На заре", мы поняли, что пора бы уже спать.

— Ну че, кто начнёт? — бойко спрашивает Алла.

— Я за своим, — смеюсь.

Подхожу аккуратно к Стасу, прижимаясь сбоку. Парень сразу реагирует, притягивая меня за талию и целует в губы.

— Пошли спать, я устала, — жалостливо прошу.

— Пошли, — сразу же соглашается парень, поднимая меня на руки.

— Не настолько устала, Гиреев. Я сама в состоянии… — но рот мне, как обычно, затыкают поцелуем.

Стас был достаточно пьян, но соображалка ещё работала. Он ложится вместе со мной на кровать, как есть.

— Может, хотя бы разденешься? — пытаюсь выпутаться.

— Нет, спи, — целует в висок парень. По-видимому, ему тоже было не очень хорошо. Изначально он вообще пить не собирался, но что-то пошло не по плану после того, как я заверила, что хорошо себя чувствую.

Встаю в девять утра, так как токсикоз меня всё ещё мучал. Оставляю Стаса спать, а сама спускаюсь вниз. Ника тоже уже не спала, поэтому мы с ней, выпив по чашке чая, приступаем к уборке. Чуть позже к нам присоединяется и Алла, и Ира с Лерой — девчонки Славы и Кирилла.

— Может, разыграем их? — предлагает Алла. — Давайте на речку уйдём, прикиньте, как они офигеют. Пить меньше будут.

— Ага, они через пять минут на уши всю Москву поставят, — говорит Берд.

— А через десять по заднице тебе надают за такие идеи, — спускается Серёжа, который, видимо, всё слышал.

Парни спускаются все помятые, взъерошенные и хмурые.

— Что, головка бо-бо? — спрашивает Ника.

— Не то слово.

Когда Егор со Стасом смотрят на лицо Емели, то невольно прыскают от смеха. Отпаиваем парней водой и таблетками, а ближе к вечеру уезжаем домой. За руль сажусь сама, так как Стасу было плохо до самого вечера. Когда выходим из машины, Гиреев, как обычно, хватает меня на руки.

— У тебя что за особоя страсть к тасканию меня на руках?

— У меня особая страсть к тебе, — улыбается Стас.

Дома он идёт в душ, а я принимаюсь готовить лёгкий ужин. За приготовлением не замечаю, как парень вышел из душа в одних шортах, подкрался ко мне со спины и принялся целовать в шею, поставив руки по обеим сторонам от меня.

— Гиреев, ты меня отвлекаешь, — улыбаюсь довольно я.

— Я так хочу тебя, — шепчет мне на ухо.

— Ты знаешь, я чувствую, — его хотелка упиралась мне прямо в спину. Стас резко поднимает меня, сажая на столешницу. От неожиданности я охаю, но полностью доверяю и отдаюсь ему. Теперь мы на одном уровне, и парень прижимает меня ещё сильнее к себе. Я сама хотела его до безумия. Почувствовать его сильные руки на теле, его самого в себе. Но было нельзя. Скрещиваю руки у него на шее и целую глубоко и страстно, на что парень яро отзывается. Его руки сжимают мои бёдра, плавно продвигаясь к пятой точке. Моя рука плавно очерчивает кубики пресса, касается резинки шорт. Стас резко отходит от меня, глядя потемневшими глазами и хрипит:

— Соня, ты что творишь? Ещё чуть-чуть, и я не смогу остановиться.

— Я знаю, что нам нельзя спать, — спрыгиваю со столешницы и подхожу к нему. — Я и без этого могу сделать тебе приятно.

Вообще, половых партнёров, кроме Стаса у меня никогда не было. По началу я стеснялась всего, однако парень сразу заверил меня, что лучше, чем со мной, ему ни с кем не было. Сейчас я понимала, что у него есть здоровые потребности, которые я не могу восполнить. Конечно, Гиреев не пойдёт налево, но почему бы не не помочь жениху.

Пока Стас стоит с ошалевшими глазами, я снова подхожу к нему, вставая на носочки и приникая к губам. Аккуратно веду его спиной назад на диван. Когда он уже лежит на диване до предела возбуждённый, я стягиваю шорты вместе с боксерами, и обхватываю рукой крупный орган. Начинаю водить рукой вверх-вниз, а Стас притягивает меня за шею, снова целуя глубоко, пока воздух в лёгких не заканчивается. Другая его рука крепко сжимает мою грудь, которая уже стала чуть больше. Спустя пять минут всевозможных ласк, парень кончает. Вместо того, чтобы расслабиться, он совершает рокировку, нависая надо мной.

— Моя очередь, — ставит засос на шее, а потом спускается дорожкой поцелуев к животу. Снимает мои лосины вместе с трусиками, начиная ласкать языком. Меня хватает ненадолго.

— Блять, ты ведьма. Чтобы кто-то одной рукой и поцелуями довёл меня до крышесносного оргазма — это надо в книгу рекордов, — шутит Стас, пока мы лежим расслабиленные на диване.

— Чем могла, тем помогла, — смеюсь я.

— Ахринеть как помогла, — целует снова Стас. — Упс, тут я случайно засос тебе оставил.

— Я уже поняла, — держусь руками за его шею. — Спасибо, мне очень хотелось замазывать шею тоналкой.

— А ты так ходи, — снова начинает ржать Стас.

— Да? — хлопаю невинно ресницами, а потом кусаю его за шею, пока он не ожидает. — А ты тогда вот так.

— А что? И буду. Вон какая страстная у меня невеста. Пацаны, знаешь, сколько шуток придумают?

— Блин, — стону я. — Они же придурки, я совсем забыла.

Встаю, прислушиваясь к ощущениям. Вроде, всё хорошо. Конечно, ощутить Стаса в себе мне хотелось больше, но пару месяцев назад я уже ощутила. Через семь месяцев вот познакомимся.

Сначала иду в душ, а потом доготавливаю ужин. Я и не думала, что счастье в таких простых мелочах.

Новая неделя ничем особо не отличалась от предыдущей. Когда я уже успела расслабиться, что жизнь налаживается, гром грянул среди ясного неба. Я занималась практикой, пока Стас застрял на работе. Решив сделать перерыв и прогуляться до магазина, я надеваю спортивные штаны, футболку и кожаную куртку. Пока я искала повер-банк для телефона, в дверь позвонили. Решив, что это соседка или мало ли кто ещё, я открыла дверь. Нужно было что-то сказать, а у меня язык не поворачивался.

— Здравствуйте, Елена Георгиевна, — наконец произношу я, стараясь придать голосу уверенности.

— Ну здравствуй, здравствуй, София, — выделяет моё имя эта женщина. — Я смотрю, ты уже себя тут, как дома чувствуешь.

Женщина обходит меня, проходя вглубь квартиры и осматривая её. Она одета по-деловому, как всегда, с иголочки. Высокий каблук, красный маникюр, шикарный макияж.

— Нравится? Хорошая квартира? Это мы с Лёвой выбирали. Думали, найдёт себе достойную невесту. Деток родят. А он тебя нашёл, — она говорила таким доброжелательным тоном, словно рассказывала какая я хорошая. — Я же ведь просила тебя. Денег предлагала. Неужели так сложно было исчезнуть из его жизни?

— Да, сложно. Я люблю Стаса, и больше я вас не боюсь.

— А зря, — подходит она ко мне, и я изо всех сил держу себя, чтобы не начать защищать живот. — Я могу раздавить тебя, как букашку. От тебя даже собственная семья отвернулась.

Она била наотмашь, с каждым разом больнее.

— Ты думаешь, ты Стасу нужна? Да не сдалась ты ему сто лет, — улыбается его мать, садясь на диван и закидывая ногу на ногу. Замечает кольцо на пальце. — И вот это даже не показатель. Ты думаешь, он страдал два года без тебя? Совсем нет. А то что мой сын теперь злится на меня, я тебе никогда не прощу. Конечно, вмешиваться я больше не буду, я просто буду наблюдать, когда он сам от тебя избавится.

— Уйдите, пожалуйста, — стараюсь придать голосу уверенности, но выходит паршиво. Чувствую, что меня всю трясёт, и я ничего не могу с этим сделать.

— Ты что, паршивка, серьёзно сейчас? Я должна уйти из квартиры своего сына? Которую мы с Лёвочкой купили? Ты будешь слушать, пока я не скажу всё. Значит, я подготовлю брачный контракт…

— Значит, я пойду, — выпрыгиваю из квартиры.

Стас на работе, не хочу его сейчас дёргать. Звоню Кате, но та не берёт. Набираю Серёже, спрашивая дома ли он

— Нет, Сонька, мы с Аллой уехали, а что случилось?

— Можно я приеду, пока Стас не освободится?

— Конечно, у тебя же ключи остались. Что-то случилось?

— Да, но я не хочу сейчас, — отвечаю по громкой, вызывая такси.

— Ладно, хорошо. Ты в порядке?

— Да, — нагло вру, чувствуя, как начинает тянуть живот. — Всё в порядке, Серёжка. Просто побуду до вечера.

Такси приезжает аккурат, когда мой телефон садится. Блин, я даже Стасу позвонить не смогу. Да и вообще никому не смогу. Ладно, у Серёжи найду зарядник.

Войдя в квартиру, я плюхаюсь на кровать в той комнате, что была моей, напрочь забывая о телефоне. Мне становится так плохо и тяжело, что я даже не думаю об этом, а просто проваливаюсь в сон, крепко держа ноющий живот.

Глава 17. Стас

В перерыве на работе я решаю сходить до отца, чтобы поговорить. Будь, что будет.

— Привет, пап.

— Привет, сынок. Как дела? Как работа, учёба?

— Да всё хорошо.

— Не всё. Я своего сына знаю, давай, рассказывай, что тебя гложет.

— Помнишь Соню? — щурю глаз я.

— Ну, конечно, помню. Твоя девушка. Бросила тебя ещё потом.

— Да. Только она не бросала, пап. Это мама её вынудила.

Я рассказываю отцу всё, что поведала мне Соня, о нашем примирении и помолвке.Умалчиваю только о беременности. Пока. По мере моего рассказа лицо отца становится всё более хмурым и мрачным. Мы с ним были очень похожи. Как две капли воды, только он был более серьёзным, где-то проявлялась благородная седина.

— Ты знал что-то? — сканирую своим детектором лжи.

— Клянусь, сынок, что ничего не знал, — честно отвечает отец, потирая переносицу. — Я никогда не был против Софии. А твоя мама… Она и сама ведь из бедной семьи. Это ужасно, сынок. Что ты собираешься делать дальше?

— Думаю, что должен поговорить с ней, но не сейчас. На эмоциях боюсь наговорить лишнего. Но от Сони я не откажусь.

— Ты прав. И в первом, и во втором. Если любишь, так женитесь на здоровье. Ты знаешь, для меня твоё счастье и комфорт превыше всего. Доверие ты оправдал давно. Ты так быстро вырос, что я не успел даже понять.

— Спасибо, пап, — обнимаю его.

— С Леной я поговорю. Хватит уже её выкрутасов.

Несколько недель проходят спокойно. Мы ездим на майские в берлогу, где нажираемся, как свиньи. Помню, как Соня забирает меня спать, а на следующий день помню ахренительный оргазм. Конечно, это не совсем то, чего хотелось бы. Но она могла и одним взглядом или чуть более сексуальным видом заставить меня кончить, даже не стараясь особо.

Они с Серёжей готовятся объявить о смене солистки. Я видел, что они оба переживали, но не вмешивался. Ребята написали классную песню с двойным дном, и мне так нравилось быть её слабостью. Даже не знаю, как бы я жил без неё. А что, если бы они с Серёжей полюбили друг друга? Или ещё кого-то? Что было бы со мной, не будь у меня сейчас её? Теперь я мог ждать долго и терпеливо, тем более ждали мы нашего карапуза. Я даже начал изучать разные статьи и книги, от чего волосы дыбом стояли.

Отработав до пяти часов, я мчал домой, потому что знал, что меня там ждут. Когда вошёл в квартиру, меня встретила тишина. Я весь напрягся.

— Соня! — крикнул, но в ответ ничего. — Сонь!

Обойдя квартиру, я никого не нашёл. Попутно набрал её номер, но телефон был выключен. Это ещё что за хуйня, я не понял? Пробую ещё раз, но ничего. Тут же мне звонит Логинов.

— Стасян, Соня у нас, если что, я не знаю предупредила она или нет, но у неё телефон почему-то выключен.

— Блять, почему она у вас? — выбегаю, чтобы сесть обратно в машину.

— Я не знаю. Она позвонила, спросила можно ли приехать. Нас дома не было, но у неё есть ключи. Она сказала, что что-то случилось, но ничего не объяснила. Я вообще не в курсах был, что к чему. Мы уже поднимаемся.

— Буду через пятнадцать минут.

Что за хуйня? Почему она не позвонила мне? И почему уехала?

Через десять минут, нарушив все правила, я торможу у дома Логинова. Дверь мне открывают почти сразу. Быстро здороваюсь с ребятами, и Серёжа показывает мне на комнату. Соня лежит на кровати. Сонная, но уже не спит.

— Сонь, какого чёрта…

— Стась, прости, пожалуйста, — жалобно просит девушка. — Я уснула и не поставила телефон.

Она выглядит такой расстроенной, что у меня пропадает всё желание ругать её.

— Что случилось? Почему ты уехала? — сажусь на корточки у кровати. Беру её руку, целую аккуратно и глажу успокаивающе.

— Мама твоя приходила, — со слезами на глазах говорит девушка. — Я не захотела слушать её, Стас.

— Сука, — ругаюсь я. — Что она сказала?

— Ничего хорошего, — усмехается девушка и садится на кровати.

— Почему мне не позвонила?

— Потому что ты был не работе, а так бы сразу прилетел на эмоциях, — Соня держится за живот, морщась.

— Болит?

Соня кивает, а на глазах появляются слёзы.

— Тише, девочка моя, тише, — сажусь рядом, крепко обнимая. — Что бы она не наговорила, это всё чушь, слышишь? Ты моя самая любимая девочка. Ты мне нужна, и никто больше. И так всегда будет, слышишь?

Конечно, я понимал примерно, что она могла наговорить. Меня охватила дикая ярость. Я держался только лишь из-за Сони.

— Поехали домой, — просит она, утирая слёзы.

— У-у-у, вот это океан, — говорит Серёга. — Значит так, Котова. Пока ещё Котова. Слёзы вытри, они для клипов пригодятся. Че развела то? Нюня что ли?

— Сам нюня, — бубнит Соня. — А в клипах ты плакать будешь, я буду красивая.

— Пи-издец, а я урод, выходит?

— Я этого не говорила, — смеётся Соня, а я расцеловать готов Серого за ее смену настроения.

— Но имела ввиду. Значит так, сопли вытри, ты боец. Это во-первых. А, во-вторых, крестника моего носишь или крестницу. Значит, отставить нытьё.

— Есть отставить нытьё, — говорит Соня.

Я жму руку парню, одними губами говоря спасибо. Крепко держу Соню за руку.

— Сонь, ты как? — она морщится всю дорогу до машины.

— Живот болит.

— В больницу?

Но девушка молчит, наклоняясь и прикладывая руку к животу.

— Сонечка, девочка моя? — зову я.

— Больно, — шипит она.

Аккуратно кладу девушку в машину, быстро направляясь в сторону больницы, где работает папина сестра.

— Тише, малыш, потерпи чуть-чуть. Сейчас все будет хорошо.

— Стас, если он…

— Всё будет хорошо, — я даже думать не хочу об этом.

В рекордные сроки доехав до больницы, я несу Соню в отделение. Тётя уже ждёт нас, так как я предупредил.

— Стас, я люблю…

— И я тебя люблю, всё будет хорошо.

Её забирают у меня, а я чувствую себя зверем, загнанным в угол. Мечусь из стороны в сторону, не зная, что делать. Я даже думать не хотел о самом плохом, хотя, возможно, и надо было продумать порядок действий. Я так надеялся, что всё будет хорошо. Готов был отказаться от чего угодно, но не от неё с карапузом. Время тянется мучительно долго, а я игнорирую все входящие звонки, пока не выходит тётя Маша.

— Ну что, племяш, могу сказать. Кровотечение у твоей невесты было, — внутри меня холодеет всё. Я, конечно, не спец, но то что в этом нет ничего хорошего — догадывался. — Вовремя приехали. И с Соней твоей, и с малышом всё будет хорошо, я думаю. Но надо полежать на сохранении.

— Спасибо, тёть Маш, — крепко обнимаю. — Спасибо большое. Всё, что скажешь, лишь бы с ними всё хорошо было.

— Это моя работа, племяш. Родители-то знают?

— Нет ещё. Это мать довела, — снова начинаю злиться. Тётя Маша с мамой не особо хорошо общались.

— Ну, эта мегера кого хошь в могилу сведёт, бедный Лёва, — сетует, а потом спохватывается. — Прости, племяш.

— К ней можно?

— Можно, всё равно не отстанешь. Только положительные эмоции.

Я киваю. Хоть что, лишь бы всё хорошо было. Котова лежит на кровати бледная и уставшая. Сажусь рядом, беру девушку за ледяную руку, начиная греть.

— Сонь, всё хорошо будет, — шепчу я. — Я рядом.

Если честно, я уже боялся её реакции. Если в прошлый раз она со мной рассталась, то сейчас что сделает? На северный полюс уедет?

— Я устала, — хмурится девушка. Во мне всё сжимается. Что, если она сейчас оттолкнёт, выхватит руку и скажет катиться к своей семейке? Будет права, но я не переживу. Вопреки моим ожиданиям, девушка произносит другое. — Не уходи, пожалуйста. Мне страшно.

На закрытые глаза выступают слёзы. Я наклоняюсь, начиная сцеловывать их, гладить девушку по волосам, щеке, рукам.

— Тише, моя девочка. Тётя сказала, тебе нужны положительные эмоции, это точно не они. Я рядом, всегда буду рядом. Всё будет хорошо, это временные сложности. Только не отворачивайся от меня, иначе я сдохну.

Соня распахивает свои серые глаза, с удивлением глядя на меня. Ей, видимо, такой вариант в голову не приходил, зато мой мозг приложил кучу стараний. У неё словно мелькает осознание чего-то. Соня присаживается на кровати, опираясь на подушки.

— Я и не собиралась, Стась, — нежно говорит девушка. Вообще я ненавидел, когда моё имя коверкали. Особенно когда это делали девчонки слащаво и приторно. Но только не Соня. С ней я и целоваться любил, и рожать был готов, и всё, что угодно. — Мы ведь дали обещание обо всём говорить. Я просто, правда, не хотела с работы дёргать, я не думала, что мне так плохо станет.

У меня рвётся вопрос о том, чего она ей наговорила, но я молчу.

— Не думай об этом, — предугадывает Соня мои мысли и гладит меня по голове, пока я лежу, положив голову ей на живот. Ещё немного, и ребёнка бы не было. Только сейчас, наверное, ко мне пришло осознание всей серьёзности.

— Я думал, ты устала от меня и моей семьи.

— Нет, — мелодично смеётся Соня. — От тебя никогда не устану, любовь моя. И любить тебя не устану. И не откажусь больше от нас.

Я целую её руки, которыми она успокаивающе гладит меня по голове. Только сейчас осознал, как меня трясло и как заведён я был. Одно неверное слово, и предохранитель сорвало бы. Но эта невозможная девушка, как обычно, всё поняла и успокоила за пару минут, хотя это я сейчас должен был делать.

— Я люблю тебя, — тихо говорю, всё также лёжа на ней. — Сильно люблю. Больше жизни люблю. И никому тебя не отдам. Ты только моя. И малыша люблю. Я буду вас защищать.

— Согласна на все условия, где подписать? — смеётся Соня. Поднимаю глаза и вижу, что слёзы снова блестят, но, кажется, это от счастья.

— Сам подпишу, — и тянусь, чтобы поцеловать её. Невесомо, нежно и аккуратно, но ощутимо. Пусть знает.

Позже Соня гонит меня домой, но я против. Звоню ребятам и вкратце рассказываю обо всём. Знаю, что Логинов завтра начнёт звать на репетицию, чего сейчас не получится. Тётя Маша сказала, что минимум неделю Соня будет тут под её чутким присмотром. Котова куксилась, но сейчас всё было достаточно серьёзно.

— Езжай домой, — сонно просит девушка, пока я поглаживую её по волосам и целую в макушку. Кровать была маленькой для нас троих, но в тесноте, да не в обиде.

— Уснёшь, и я поеду. Когда проснёшься, буду уже тут. Перед работой заеду.

— Я хочу, чтобы ты выспался, — упрямо говорит девушка, всё глубже проваливаясь в сон.

— Тогда поправляйтесь скорее. Высыпаться дома я буду, только когда ты будешь мирно сопеть рядом со мной, согревая своими объятиями и поцелуями. Полностью здоровая с малым. Или малой.

— Я постараюсь, — совсем тихо говорит Соня и засыпает.

Жду, пока сон станет более крепким. Аккуратно выползаю из-под девушки, подтягивая одеяло повыше. Аккуратно целую в щёку и выхожу из палаты. Решительно двигаю на улицу. Прохладный воздух немного отрезвляет, но не останавливает. Пока еду до родителей, раздумываю насколько нужно быть эгоистом, чтобы ставить свои ожидания от моей личной жизни выше, чем мои собственные. Мама прекрасно знала меня. Переделать и перекроить не получится.

Бросаю машину у дома, чтобы было проще уехать. Меня сразу впускают в дом. Часы показывают начало двенадцатого ночи. Что ж, придётся прервать её сон. Как жаль, что наплевать. Меня не ожидали увидеть, а я отпускаю себя.

— Давайте, зовите сюда вашу прекрасную хозяйку. Мама! Мамулечка, подъём! — громко кричу я. — Выходи.

Они выходят с отцом, ничего не понимая. Хотя уверен, что мать догадывается что к чему.

— Сын, что случилось? Лучше времени не мог выбрать?

— Ну моя прекрасная мама же не могла выбрать лучше времени, чтобы довести мою невесту! — развожу руками, пока её лицо перестаёт быть невинным.

— Я не трогала твою невесту, — с презрением бросает последнее слово. — Всего лишь заехала в гости к любимому сыну, который забыл обо мне.

— Да? — кричу на эмоциях я. — Ты знаешь, Соня мне даже не сказала, что ты ей наговорила.

— Ну хоть на что-то ей мозгов хватило, — цокает женщина.

— Сын, ты ведёшь себя неподобающим образом. Прекрати кричать на маму, — спокойно, но громко произносит отец.

— Кричать прекратить? Пусть прекратит лезть в мою жизнь!

— Я — твоя мать. А ты из-за какой-то девки голос ещё на меня повышаешь?! — истерически визжит мать, сбрасывая маску.

— Спасибо, пап, за воспитание, ведь свою семью я буду защищать. — сжав руки в кулаки, спокойно и тихо говорю я. Осталось сказать немного. — Она не девка. Она — моя невеста и любимая женщина, которая по твоей милости сегодня чуть не потеряла нашего ребёнка. А вот ты меня потеряла сегодня окончательно.

Сказав это, выхожу из дома, удаляясь быстрым шагом. Не хочу её видеть, слышать, смотреть на это удивление. Папа не виноват, но сказать мне, правда, больше нечего. Заезжаю домой, чтобы сходить в душ и переодеться. Собрав необходимые вещи для Сони и себя, еду обратно в больницу. Приезжаю в районе четырёх утра. Моя девочка все ещё спит, поэтому я ставлю вещи и иду пить кофе с тётей Машей.

— Рассказывай, племяш.

Вкратце передаю ей историю.

— Да, дела. Ну Лёва бы точно не стал такой грязью заниматься. Он и Ленку то из обычной семьи нашёл. А тут вознеслась. Ладно, не будем об этом. Всё с твоей Соней будет хорошо, с малышом тоже. Расписываться то хоть собираетесь?

— Обижаешь. Я уже что угодно сделать готов, лишь бы она не сбежала от меня. Но ребёнок — это неожиданность для нас.

— Ребёнок — это всегда радость. Тем более по любви. Правильно, что рожать решили. Проблемы и дела — они всегда будут. Никогда не найдёшь правильного времени ни для чего.

— Спасибо, тёть.

Ещё немного поболтав и расспросив о двоюродных сёстрах, иду в палату. Соня спит, и я не хочу её тревожить, поэтому ложусь на диванчик.

— Стас, — чувствую, как по моему лицу нежно проводят ладонью. — Родной, вставай.

Открываю один глаз и вижу Соню, склонившуюся надо мной. Тяну её за руку на себя, на что она плюхается рядом, а я крепко держу за талию.

— Доброе утро, — чмокаю, куда придётся. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — улыбается Соня, а для меня это главное. — Ты зачем тут?

— А где мне быть? — включаю я дурака. — Моя невеста тут. Мой ребёнок тоже. Вот и я здесь.

— Стас, ну не дурашничай, — смеётся Котова. — Ты почему дома не поспал по-человечески?

— Мне там страшно без тебя, — насупившись, говорю я, снова начиная целовать её. В палату входит тётя.

— Ты пасатри, етить твою налево, — но меня это не останавливает. — Голубки какие.

— Дыа, — лыблюсь я, пока Соня краснеет.

— Шуруй на работу.

— Ты меня выгоняешь? — выпучив глаза, смотрю на малышку.

— Да, — смеётся она. — Ненадолго. Пока работаешь.

— Ну ладно, так и быть, — нацеловав Соню, наконец, ухожу.

На работе отца по какой-то причине не оказывается, но я не придаю этому значения. Видимо, до сих пор не отошёл от ночного визита. День тянется мучительно долго, как жвачки, которые Горыч часто клеил в школе к обуви Савы. Считаю минуты, чтобы уехать к Соне в больницу. Как только часы показывают ровно пять вечера, вылетаю из офиса и еду, предвкушая встречу так, словно мы не виделись два года.

В палате меня ждёт неожиданный сюрприз. Приятный или нет, я ещё не понял. Отец сидит на стуле около кровати Сони.

— Отомри, — смеётся моя Соня. — Мы просто беседуем.

— Да, сынок, я с добрыми намерениями, — только сейчас замечаю цветы и фрукты на тумбочке. — Я извинился за поведение Лены, хоть оно и не имеет никаких оправданий. Почему раньше не сказал?

— Потому что была угроза, мы не хотели раньше времени.

— Что ж, теперь я понимаю, почему ты так торопишься с росписью. Правильно. Я рад за вас ребята.

— Правда? — после выходок матери, я уже не знал чего ожидать.

— Конечно. Я же говорил, что ты вырос быстро. Вот будет возможность немного продлить молодость рядом с маленьким внуком или внучкой.

Мы выходим с отцом, чтобы немного поговорить о работе и доме, но это уже не для ушей Софи.

— Не хочешь спросить, как мать?

— Честно? — усмехаюсь. — Нет.

— Она расстроена, сын.

— Да, тем, что Соня беременна, а я её люблю, и у неё ничего не вышло. Пап, прости, в ближайшее время я не хочу о ней говорить и менять своё мнение не собираюсь.

— Да я тебя понимаю. Представляю, что вы пережили вчера.

— Лучше не представлять. Спасибо, пап, что понимаешь меня и не мешаешь.

— Лишь бы ты был счастлив.

Глава 18. Стас

Неделя проходит быстро. Тётя Маша выписывает Соню, взяв обещание с нас, что мы не будем нервничать, а ещё выполнять всё, что она сказала. Даже если бы надо было прыгнуть с крыши ради её блага, я бы сделал это. Ребята всей компанией заявились попроведовать Соню на второй день. Глаза тёти Маши надо было видеть, хоть она и пустила после моих заверений, что это хорошо повлияет на эмоциональный фон. Правда, уже через десять минут пришла сказать, что ещё один такой приступ хохота, и от больницы ничего не останется.

Котова пыталась узнать у меня, что я сказал маме, но я остался непреклонен. К чему её тормошить лишний раз?

Дом я украсил шарами, цветами и позвал ребят к нам, предупредив, что посидим тихо-мирно, а не как обычно. Тем более, повод у нас был. Тётя Маша написала пол малыша, и мы заказали шарик с мелкими шариками и конфетти внутри по цвету пола, чтобы отметить это событие. Ребята, конечно, покивали, но я уверен, что сотворят пиздец.

Так оно и происходит. Миха скатывается по перилам со второго этажа, после того, как Егор ему несколько раз сказал:

— Мих, ёбнешься.

— Нет, я пластичный.

И ёбнулся, собственно говоря. После чего ребята хотели повезти его в больницу, но он заверил, что всё хорошо. Логинов танцевал брейк-данс. Стоит отметить, что он делать этого не умел, а посему запутался в конечностях через три секунды. Миха после возвращения из больницы, решил танцевать стриптиз.

— Сава, тебе мало было что ли? — смеюсь я. — Ещё шишек набить решил?

— Всё под контролем, — пьяным голосом сообщает Миха, а затем падает.

— И снова ёбнулся, — тяжело вздыхает Егор, когда мы умираем от смеха от этого.

— Емельяныч, если ты опять первый уснёшь… — грозит ему Егор.

— Ага, счас! Я в прошлый раз фломастер два дня отмывал, — бубнит Саня, на что мы с Горынычем уссыкаемсся.

— Давайте уже шар лопать, — кричит Ника, которая занималась этим вопросом, фотографируя на память.

Мы с Соней переглядываемся. В её глазах страх, а в моих вообще пиздец. Она как-то спрашивала, кого я хочу, а для меня главным было, чтобы малыш родился здоровым особенно после случившегося. Соня придерживалась такого же мнения.

— Да че тут думать? — кривляется Серый. — Бах и всё. И узнаем, кто у нас будет!

— Именно у нас, — смеётся Соня.

— Ну да! А ты как думала? — возмущаются они уже вдвоём с Горынычем. — Тебе ещё учиться. Сессии, зачёты, а сидеть-то кто будет с ребёнком? Мы!

— Горыныч, он в первое время будет много спать, ты только лицо не разрисовывай, — ржу я. — Подождём до… Во сколько мы в первый раз напились?

— В пятнадцать, — включается Миха. — У меня на даче. Нажрались тогда, как свиньи!

— Да, Мих, — серьёзно говорит Егор. Сейчас спизданёт. — Только мы в полдень превратились в прекрасных принцев, а ты так и остался свиньёй.

Мы все выпадаем ржать, даже не сдерживая слёз.

— Чё сказал? — начинает бычить Миша.

— Мих, я тебе сейчас ещё раз нос разобью, если не отвалишь, — хмурится Егор.

— Да хватит уже! — громко кричит Алла. — У нас тут гендер-пати или ваши обезьяные бои?

— Тебе повезло, — щурится Миха.

Егор хочет что-то сказать, но Берд берёт его под руку, и он замолкает.

— Ребята, если вы сейчас не лопните, — угрожающе говорит Серёжа.

Они уже приготовились снимать на видео, Ника упорно фотографирует, а мы с Соней снова со страхом переглядываемся.

— Давай, Стась, — тихо говорит она. — Поменять всё равно не получится.

— Давай, — смеюсь я, — держа её за талию одной рукой, а второй иголку, чтобы лопнуть шарик. Соня теребит ниточку шара, и, чмокнув её в губы, я говорю на камеру. — Кем бы ты ни был, мальчиком или девочкой, мы тебя уже ждём и любим.

Я лопаю шар, а оттуда вылетают голубые шарики и конфетти. Я рад. Я был бы рад хоть какому цвету. Целую Соню, а у неё глаза на мокром месте.

— ДА-А-А! — орут Горыныч и Серый. — Пацан, мы так и знали.

Берд и Алла утирают слезы, приобнимая пока ещё Котову. Ника улыбается во все тридцать два, делая, я уверен, кучу шикарных кадров. Саня с Емелей летят обнимать меня, а потом и Егор с Серёгой присоединяются. Логинов приобнимает и приподнимает Соню над полом. Парни из группы это дело уже обмывают.

— У нас будет паца-а-ан, — чокаются уже все.

Соня, привыкшая к вниманию и тусовкам сегодня удивительно тихая и скромная. Я списывал всё это на её беременность и больницу. Пока все что-то обсуждают, я отвожу её в сторону, спрашивая шёпотом на ухо:

— Всё хорошо?

— Да. Просто мне всё также страшно, — смеётся она.

— И мне, но посмотри, какая у нас группа поддержки, — показываю на ребят.

— Да. У меня даже песня зародилась.

— Песня? — только что общавшийся с ребятами Логинов, встал, как суслик, прислушиваясь.

— Слушай, ну я всегда, Серёж, знала, что у тебя слух хороший и музыкальный. Но не всё везде же слышать, — бурчит Соня. — Да, есть намётки.

— Это же здо-ро-во! Эта популярность так приятна.

— Ага, особо не расслабляйся. Памперсы менять будешь прям как самый обычный человек, — сбивает спесь Соня. — Сам крёстным назвался!

— А я что? Я и не отказываюсь.

— Сонька, если родишь на мой день рождения, — приобнимает за плечи Егор. — Я ему сразу машину подарю.

Переглядываемся с Котовой и ржём с этих придурков.

— Че ржёте? Дядя Егор не обманывает!

Вечер проходит весело и расслабленно. Емеля, естественно, засыпает первый, что мы сразу же палим с Егором. Надыбав фломастер, разрисовываем, пока Ника возится на кухне. Заканчиваем как раз, когда он выходит, что-то жуя:

— Бля, — делает фейспалм. — Сашка, ты когда-нибудь выспишься?

А мы с Горынычем довольные хохочем. Часть ребят остаётся ночевать у нас, а кто-то уезжает домой. Мы с Сонькой заваливаемся в комнату, попутно обсуждая предстоящую свадьбу и имя малому.

— Ты точно не хочешь в ресторане?

— Мы точно не можем там. Ты не забывай, что мы — личности популярные. Будет как-то неловко читать потом в новостях. Да и потом, не хочу я всего этого официоза. Мне без разницы, где это будет. Хоть на машине, хоть на самокате.

— Мне тоже, лишь бы было, — смеюсь я.

— Конечно, срочно окольцевать, — падает Котова на кровать.

— Не понял, что-то против имеешь? — нависаю над ней, стоя на локтях, начиная целовать шею.

— Вот сейчас нет, — слегка выгибается, притягивая меня одной рукой, перебирая волосы.

— Вот и отлично. Всё равно моя. С кольцом или без.

— Соб-ствен-ник, — по слогам говорит нежно моя девочка.

— Ужасный, — улыбаюсь.

— А имя, я думаю, нам не дадут выбрать без их участия, — смеётся Соня.

— Думаю, да. Без этих придурков никуда.

К свадьбе мы готовимся без нервов, как многие любят. Соня с девочками выбирает себе платье, которое мне не показывают. Мы с парнями в первом магазине находим мне костюм.

— Ну Стасян, ну подлецу — всё к лицу, — ржёт Сава.

— Да, тебе сейчас пока найдём что-то путное, всю Москву объедем, — бубнит Егор.

— Сразу завалите, давайте не будем хотя бы в магазине позориться, — говорит Емельяныч, потому что до этого мы опозорились на заправке и в ресторане.

На кассе нас ждёт приятная девушка, которая явно понравилась Мише. На помощь ему приходит Егор.

— Мих, ты помнишь, что у вас с Сашей сегодня встреча с поставщиками? — громко спрашивает тот на кассе, пока мы с Емелей стоим в стороне. Свою одежду я уже оплатил. Мишаня не сразу понимает что к чему, но в какой-то момент включается.

— Конечно. У меня все встречи прописаны, а то в этой суете дел даже вздохнуть некогда. Пообедать не всегда успеваешь.

— Так у тебя есть час до встречи.

— Так вы сейчас уедете, — театрально вздыхает. — Придётся обедать в одиночестве.

— А вот, быть может, прекрасная девушка, — смотрит на бейджик Егор. — Наталья. Очень приятно. Не могли бы вы составить компанию моему другу?

— Простите, но я на работе, — мило улыбается девушка.

— Вы знаете, ужинать мне тоже не с кем, — печально вздыхает Миха.

— Какой ужас! — снова смеётся Наталья. — Что же, у нас приличный и престижный салон одежды, и я просто не могу допустить, чтобы наши посетители остались недовольны.

— Я надеюсь, такой сервис не для всех, — усмехается Миша.

— Ну что вы, так необычно со мной ещё не знакомились.

— Тогда до… — с надеждой смотрит Миша.

— До семи вечера.

— Я буду ждать вас прямо под дверями, чтобы вы не передумали, — уже сам чудесно справляется Миша.

Когда мы выходим, стараемся держаться, чтобы Наташа не увидела в окно, какие мы придурки.

— Спасибо, Егорыч, — ржёт Сава.

— Всегда пожалуйста. Дядя Егор всегда к вашим услугам.

— Слышь, дядя Егор, давай быстрее, а то у нас ещё куча дел, — ржу я.

Мы с Соней заказали еду в ресторане. Эта невозможная невеста хотела готовить сама, но я запретил.

— Я что, невкусно готовлю? — со слезами на глазах спрашивает Соня.

Она вела себя, как всегда. Не было ни странных вкусовых предпочтений, ни истерик, но иногда гормоны давали знать о себе. Обычно после этого она сама всегда не понимала, что это было и долго извинялась, а я с улыбкой реагировал на все выпады. Мне казалось это милым и смешным, хоть я и не показывал этого, чтобы не обесценивать её "горе".

— Девочка моя, ты очень вкусно готовишь. Ты же знаешь, что я на твою еду променяю любой ресторан. Я не хочу, чтобы ты перед собственной свадьбой упахивалась. Да и без этого у тебя хлопот не мало. И группа, и практика. Ты же знаешь, что я против того, чтобы ты переусердствовала, — глажу по спине и целую в висок.

— Точно?

— Точно, — заверяю, подкрепляя поцелуем.

Ника помогала мне с оформлением берлоги. Я не узнал это место. Здесь было всё так красиво и необычно, что я понял, что это лучше ресторана.

— Ника, ты волшебница, — обнимаю подругу.

— Я пока только учусь, — смеётся она, а мы уезжаем домой. Точнее, её везу домой, где у них намечается девичник, а сам еду в сауну, где мы проводим мальчишник.

— Вы имя то придумали? — спрашивает Егор, когда мы уже во всю отмечаем окончание холостяцкой жизни, о котором я не жалею.

— В процессе, — улыбаюсь я. — Вдруг мы решим назвать Денисом, а он родится вылитый Максим.

— Елисей Станиславович, — говорит Миха. — Красиво звучит.

— Ага, краше, разве что Михаил Иванович. Вот лучше они уже точно не придумают, — смешно жестикулирует Миха. — Вот родишь своего, будет Елисеем.

— Нет, — кривится Сава. — Красивое имя.

— К отчеству не пойдёт.

— Как, кстати, Наталья?

Миха лишь довольно улыбается, сообщая, что пока ничего не расскажет.

Серый поёт песни вместе с Егором, а я в очередной раз подмечаю, как же они похожи.

Мы бесимся и веселимся в сауне, топим друг друга, паримся. Решаю всё же набрать Соне, говоря пацанам, чтобы шли нахер. Они требовали не делать этого, а отдохнуть друг от друга, но я убедил, что моя невеста беременна и мало ли что.

— Да? — сквозь грохот музыки слышу голос Сони. И это явно не дома она так гремит.

— Вы где блять? — сразу напрягаюсь. Пацаны резко напрягаются.

— Стас, ты только не ругайся, — начинает лепетать она. — Мы в стриптиз-клубе.

— Что блять? — сделав пару глубоких вдохов, я выдал это максимально спокойным криком. Они явно не в женском стриптизе.

— Девочки просто выпили, — начинает смеяться. — И начали требовать.

— Мне вот сейчас что сделать? Потому что я хочу прибить.

— Не, Стась, меня нельзя, — снова смеётся. Весело ей. — Я сына твоего ношу везде с собой. Да ладно ты, расслабься. Когда мы ещё сможем вот так?

— Я думаю, что, когда я сейчас скажу об этом, то никогда, так как твои подружки будут сидеть под семью замками.

— Ника, стой. Ника, хватит деньги им совать. Вероника! — кричит Соня. — Прости, тут просто…

— Я уже понял.

— Я их предупреждала, что вы такой перфоманс не оцените, но они сказали: "Умирать, так красиво", — пьяным голосом передразнивает она.

Пацаны смотрят на меня во все шары, чтобы узнать, что же там произошло.

— Домой когда собираетесь? — пацаны вообще напрягаются.

— Ну если я эту пьянь сейчас соберу, то сейчас, в принципе. Алла, стоять, — кричит Соня в трубку. — Катя, хватит пить, ты уже вся зелёная.

— Я позвоню через десять минут. Если вы не будете ехать домой, то мы сами приедем, и вам это точно не понравится.

— Мне уже не особо нравится, — хоть и смеясь, но устало говорит Соня. Тяжело быть единственным трезвым среди пьяных.

— И где они? — обманчиво спокойно спрашивает Егор.

— Вы не хотите знать, — я и сам еле держусь. Парни выжидательно смотрят. — В стрипе. Мужском.

— Чего блять? — на месте складывается Серёга, тут же подскакивая.

— Да-да. Я дал десять минут. Потом едем.

— То есть, — начинает Емеля свои рассуждения. — Пока мы тут безгрешно сидим, они на мужиков пялятся?

Решаю промолчать о том, что они ещё и деньги суют, и бухают зелёные.

— Может поедем? — хмурится Егор.

— Да пусть развлекутся, — говорит Сава. — Сколько мы в стрипах провели? А бабла сколько спустили?

— Ну, допустим, Ника если бы узнала, убила меня.

— Допустим, нас всех бы убили.

— Давайте скажем им, что мы себе сюда девочек вызвали.

— Ты дурак? У меня так то свадьба через два дня. Да и Соне нервничать нельзя.

— А нам можно?

Спустя десять минут этих рассуждений набираю Котовой.

— Да, Стас, мы в машине, всё хорошо, — слышу на фоне, как девчонки орут песню "Царица". Включаю громкий звук, и пацаны начинают уссыкаться.

— Берд, да ты напьёшься сегодня или нет? — ругается Соня, а Егору резко становится не очень весело.

— Не вижу проблем, — отвечает та шуткой с двойным дном, а девочки смеются ещё громче.

— Идиотины, — тихо шипит Соня, а парни снова ржут. — Ладно, Стась, давай, а то тут Алла с Никой, кажется, решили из окна высунуться.

— Позвони из дома, — смеясь, прошу я.

— Мы че, такие же дебилы? — хмурится Егор.

— Мы ещё хуже, Горыч, — вздыхаю я.

Через двадцать минут мне звонит Соня, сообщая, что они дома.

Мы с пацанами выдыхаем. Завтра, конечно, все получат по полной. Прошу их не ругаться перед свадьбой.

Ночуем мы у Горыныча, потому что девочки остались в нашей с Соней квартире. Спать ложимся уже ближе к шести утра. А в два часа красивые едем ко мне. Думаю, девочкам там очень плохо.

Когда входим в квартиру, то желание ругаться пропадает. Они лежат и сидят, явно чувствуя себя плохо, но при этом ржут, слушая рассказы Сони об их похождениях.

— О, мальчики! — говорит Котова, и девочки замирают.

— Че, алкашня, — нарочито спокойно начинает Емеля. — Много бабла-то мужикам в трусы засунули?

Еле держусь, чтобы не заржать.

— А шо это мы за головы держимся? — подключается Егор. — Пить, наверное, меньше надо?

— Егорушка, а я чиста, я всё равно ничего не видела, — выдаёт Катя, после чего Егор обнимает её. Он не любил эти шутки.

Но когда Логинов начинает петь песню, которую они вчера орали в машине, никто не выдерживает, начиная хохотать.

— Ой, да ладно вам, ну повеселились немного, — бойко говорит Алла. — Серёж, ну вот честно, у тебя трусы красивее!

Логинов делает фейспалм, и мы снова все ржём.

— А ты, Емельянов, думаешь, что я не знаю, что вы ходили в стриптиз раньше? — с мокрой тряпкой на голове говорит Никуся.

— А я че? Ну сходили и сходили. Я же знаю, что ты меня любишь, — выкручивается Саня.

— А ты что скажешь в своё оправдание? — смотрю на Соню.

— А ничего, — машет рукой она. — Ты всё равно ничего не сделаешь, низя.

— Я запомнил. В декабре поговорим, — притягиваю девушку за талию.

Ещё немного поболтав и выпив чаю, мы провожаем ребят.

— Я, знаешь, что поняла? — взбудораженно говорит моя невеста.

— Что?

— Что я не смогу носить кольцо пока, — поджимает губы.

— Я подожду, — улыбаюсь. — У меня для тебя сюрприз. Собирайся.

— Дресс-код? — озадаченно спрашивает девушка.

— Хоть пижама, — смеюсь я.

Соня надевает лосины и худи с капюшоном, особо даже не красится. За двадцать минут мы доезжаем до квартиры Логинова.

— И какой сюрприз меня может ждать в квартире Логинова? — скептически интересуется Соня.

— Увидишь, — хитро улыбаюсь.

Когда входим в квартиру, я веду девушку, закрыв глаза ладошками одной руки, а второй придерживаю её.

— Бабушка, дедушка? — восторженно кричит Соня, когда я открываю ей глаза. Она быстро чмокает меня, повиснув на шее, а потом бежит обнимать своих и Серёжиных родственников.

— Жучары, — довольно улыбается девушка, глядя на нас с Логиновым, а мы отбиваем пятюню. Это была моя идея, которую Серёжа поддержал, заодно познакомив их с Аллой.

Весь остаток вечера мы болтаем, слушаем их истории из детства ребят в деревне и смеёмся с них. Забрав Сонькиных родственников, мы едем домой. Оставшийся день проходит в хлопотах, а на свадьбу мы приезжаем раздельно. Я не вижу Соню с самого утра и дико нервничаю. Сам не знал происхождения своего нервного мандража, но успокоился, лишь когда увидел её.

Длинное атласное платье в пол с длинными рукавами, но с крупным разрезом на бедре, который оголял её ногу, начиная выше середины бедра. Белые туфельки, покрытые мелкими стразами, а вокруг каблука обвивается спираль. Волосы собраны в высокий и небрежный пучок с прядями у лица. А заканчивал образ шикарный макияж. Нежный, но в то же время будоражащий. В руках у неё был маленький букет из красных роз и белых хризантем. К н и г о е д. н е т

Соня, в отличии от меня, держалась молодцом. Уверенным шагом шла в мою сторону, широко улыбаясь. Привезли её Серёжа с Аллой.

— Ты шикарна. Каждый раз убеждаюсь, как же мне повезло, — чмокнув в губы, говорю ей.

— Мне не меньше повезло, — смеётся легко и звонко девушка.

— Идём? Сделай меня уже самым счастливым человеком на планете, — прошу я.

— Подожди, ещё не все гости здесь, — тормозит за руку Соня.

Оглянувшись, вижу здесь всех. Наши друзья, родственники. Тётя с семьёй тоже были здесь.

— Все здесь, — хмурюсь я, замечая знакомую машину.

Из неё выходит отец, а затем и мать. Я звал папу, прекрасно осознавая, что он не поедет без мамы, о чём он мне сам и сказал. Конечно, я хотел, чтобы они присутствовали, но понимал, что это невозможно. Увидев их сейчас, я испытывал смесь радости и тревоги.

— Всё хорошо, — шепчет Соня, заглядывая своими серьёзными серыми глазами в мои.

Они подходят к нам, под всеобщую тишину.

— Привет, сын, поздравляю, — крепко обнимает меня отец. — И тебя, София. Я очень рад за вас.

— Спасибо, па.

Мама чувствует себя неловко, не зная, что сделать и как я отреагирую, поэтому я поступаю по-мужски, делая первый шаг.

— Сынок, прости, я была не права, — уже готовится пустить слезу.

— Проехали, но больше…

— Не полезу. Перед Соней я уже извинилась, — на что девушка утвердительно кивает.

— Ну идёмте уже, пусть случится исторический момент! — кричит Егор, на что все начинают смеяться.

Я практически не помню церемонию. Хорошо, что мы заказали оператора, хоть посмотрю. Помню лишь, как крепко держал её руку, как нежно целовал, и как без капли сомнения ответил "Да". Я понимал, что это глупо, но, когда вопрос задают Соне, я почему-то напрягаюсь:

— Согласны ли Вы, София, взять в законные мужья Станислава?

Глава 19. Соня

— Согласна, — с улыбкой отвечаю я.

Я не боялась и не переживала сегодня от слова совсем. Слишком мне надоело это делать. Пускай все печали и страхи останутся позади, а впереди будет только счастье и что-то хорошее. Мы целуемся за сегодня уже неизвестно какой раз, но мне никогда не надоест это.

Стас надевает слегка дрожащими руками кольцо мне на палец, целуя руку. А я надеваю ему.

— Ну всё, окольцевал, — смеюсь я.

— До сих пор благодарю Емелю, что он родился в марте и ты была на том дне рождения, — смеётся в ответ Стас.

Да, если бы не беременность, то я не знаю, что было бы сейчас. Возможно, мы бы продолжили войну. Или я бы уехала. Хотя, скорее всего, Серёжа всё бы рассказал ему так или иначе. И нас бы всё равно притянуло друг к другу.

Я простила мать Стаса. Да, возможно, мы не сразу сможем ладить, но носить обиду с собой, как кирпичи, я не могла. Тяжело было. С моими родителями было гораздо сложнее. Это всё же были мои самые близкие люди, которые отказались от меня. Но Серёжка когда-то правильно отметил, что иногда кровные люди становятся чужими, а чужие — самыми родными. И сейчас все эти люди были здесь. Они никогда не подводили, никогда не предавали и не продавали. И это было безумно важно и дорого.

Родители Стаса едут с нами в берлогу. Не знаю, как там всё оформлено, но этим вопросом занималась Ника, значит, всё будет на высшем уровне, и я не переживала. А вот подруга переживала, что они с Емельяновым ещё со школы в отношениях, а он ей до сих пор не сделал предложение. Я просто напомнила, что Сашка всегда был тугодумом. Хороший и добрый, но тугодум. А ещё я напомнила, что сама иду под венец исключительно из-за будущего сына. Подругу не особо успокоили мои аргументы, но скоро её переживания прекратятся. Саша попросил меня о помощи, и я не смогла отказать. Это будет сюрпризом для всех.

Всю дорогу до берлоги мы со Стасом целуемся и обнимаемся, а Егор и Берд ржут над нами.

— Ой, блять, я посмотрю, Горыныч, какой ты на своей свадьбе будешь. Вот умора будет.

— Я этой свадьбы не дождусь, — бубнит он. Наверное, Берд была против. Егор уже искал врачей для операции, поэтому это было первостепенной задачей.

Когда приезжаем в берлогу, я её не узнаю. Букеты цветов в шикарных вазах, огромный стол, бассейн с лепестками роз, красиво оформленная веранда с живыми цветами.

— Ника, ты просто волшебница, — целую подругу.

— Твой муж сказал тоже самое, — смеётся Никуся.

Еду и торт Стас привёз вчера сюда сам, а сегодня уже всё было красиво оформлено. Уверена, в этом замешан Емеля с Мишей и их ресторанным бизнесом.

Мы начинаем веселье. Танцуем далеко непервый первый танец. Произносим клятвы и слова любви. Веселимся, смеёмся, плачем, снова танцуем. Парни стараются не нажираться в присутствии родителей, но те их опережают. Мы со Стасом рассказываем о том, что у нас будет мальчик.

Ближе к вечеру, девочки напоминают про букет невесты. Сначала я делаю вид, что собираюсь кидать его, но потом просто разворачиваюсь и отдаю его ничего не понимающей Нике. За спиной у неё уже стоит Саша с кольцом на одном колене.

— Что ты… — начинает Ника, но слыша крики пацанов, замолкает и разворачивается.

— Вероника, ты выйдешь за меня? — просит Сашка, а Ника стоит с полными глазами слёз, не веря в происходящее.

— Я согласна, — еле выговаривает подруга, а мы радуемся за них и начинаем поздравлять.

— Ребят, у меня появилась песня, — вижу, как лицо Серёжи загорается. — И она про вас.

Я впервые сама полностью написала музыку к своему тексту. Песня, действительно, была о них. О нашей дружбе, о нашей со Стасом любви, о том, что потерять всё это просто так было бы глупо. Ребята слушают молча, а у меня щемит сердце от любви к ним. Мы не можем все это потерять. Теперь я знаю точно. И

Свадебное путешествие приходится перенести, потому что у нас практика. Да и мне летать не советуют, хоть беременность и протекала хорошо. Мама Стаса всячески пыталась загладить вину. Егор нашёл лучших врачей и повёз Катю на операцию. Берд сопротивлялась, но там подключились и мы, и даже родители Егора. Саша с Никой назначили дату свадьбы, а Алла упорно готовилась вернуться в группу. Учила песни, тренировала голос. Иногда мы с Серёжей проводили ей что-то типа уроков по вокалу. Близился мой уход, и я была очень расстроена этим. Практика закончилась, и родителям Саши очень понравилось то, что я предложила. Они сказали, что это полное попадание.

Сейчас же мы много зависали на студии, а Стас у отца. Мы выпустили песню, которую я спела на свадьбе, вновь покоряя чарты и набирая популярность. Также мы записали песню с Васей, а потом выступили на его концерте. Серёжа хотел, чтобы это была именно я. Как он всегда объяснял, Аллу он любит, но для работы ему нужна я. Оно и понятно. Раньше они с Аллой то ругались, то расходились, и всё это отражалось на группе. Нам в этом плане было проще. Что бы ни происходило, на работе это никак не отражалось. Песня и клип набрала ни один миллион просмотров, а выступление на концерте перед почти восемьюдесятью тысячами человек — это просто то, что я не смогу описать. Это нужно почувствовать. Все эти люди, которые подпевают песням и верят в твоё творчество, которое спасает ни один миллион душ — это что-то очень важное для меня. Мы и сами когда-то спаслись в музыке, а теперь помогаем и остальным. Таким же обычным людям, которые ошибаются, расстаются, находят друг друга, а потом теряют, разочаровываются, снова очаровываются, ищут свои дороги и пути, любят, радуются, плачут, смеются, но самое главное — живут. Я проживала каждую эмоцию на сцене, понимая, как же я люблю всё это. Группу, музыку, тексты, сцену, аудиторию и весь свой путь.

Именно поэтому, когда наступил день прощания с группой, и мы давали последний концерт в таком составе уже в сентябре, мне было безумно паршиво. Да, мы и так затянули с этим, живот я уже прятала, как могла. Он хоть и был небольшим, но для толпы фанатов нет ничего невозможного, как мы знаем. Хорошо хоть ноги не поправились, и я могла надеть короткую юбку, а то совсем не мой стиль бы выходил.

Мы отрывались, как могли, и на какое-то мгновение, я даже забыла, что это в последний раз. С Серёжей отыгрывали, как всегда. Стас хоть и бубнил, что на шестом месяце не стоит так скакать, а уж тем более душить меня и танцевать полуразвратные танцы, но видел, как я переживала, и сразу замолкал.

Когда у нас осталась одна песня, самая популярная, которая дала нам старт, которую я написала в тот день, когда спасала Серёжу из клуба, а спасать пришлось меня, которая была о расставании и прощании, Серёжа сначала дал мне слово. Я хотела сказать, но боялась, что не смогу, а Логинов сразу сказал, что не сможет.

— Уважаемая наша аудитория! — начал он, пытаясь отдышаться. Курить меньше надо. — Мы вас очень любим, вы — наши люди, которые верят в нас, благодаря которым у нас есть наша музыка. И, конечно, мы не можем вас обманывать. Сейчас я дам слово Соне, — пока он говорит, у меня уже слёзы стоят в глазах, и я начинаю качать головой в знак отрицания. — Да, Соф, придётся, малышка.

Он подходит ко мне для придания уверенности.

— Ты — боец, помнишь?

Я киваю и начинаю. Конечно, я не писала себе текст на листочке, но я столько раз представляла это в голове, обливаясь слезами ночью. Люди смотрят непонимающе, не зная, чего ожидать.

— Если группа закрывается, я заплачу, — кричит какая-то девочка из толпы, на что мы смеёмся.

— Только не говорите, что вы расстались, я не переживу, — кричит кто-то ещё.

— Как сложно-то, — вытираю слёзы, стараясь не смыть чёрную подводку. — Ой, ну всё. Да, мы вас очень любим. Когда-то мы с Серёжей встретили друг друга в очень сложные периоды жизни. Много чего было, но нас спасала музыка. Нас спасли вы, надеюсь, что своей музыкой мы платим вам тем же. Лечим разбитые сердца, чинимих, подогреваем любовь и страсть к этой жизни.

— Вы лучшие, — снова кто-то кричит из толпы, а мы смеёмся.

— Но иногда приходит время прощаться. И я пока ещё не о нашей песни, — смеюсь я. От исповеди становится легче. — И моё пришло сейчас.

Толпа начинает возмущаться и свистеть, что-то кричать.

— Тише-тише, ребята. Группа остаётся жить, у неё будет новая, всем знакомая старая солистка, Алла, выйди, пожалуйста.

Кто-то радуется, но большая часть не понимает происходящего.

— Я очень прошу вас любить и обожать, ни в коем случае не обижать. Я продолжу работать с группой, писать песни и музыку, возможно, мы даже на сцене увидимся, но я — больше не главная солистка, — Серёжа обнимает нас с Аллой обеих. — Как я уже сказала, иногда в жизни бывают моменты, когда приходится прощаться. Я… я не хотела бы, но в жизни бывают разные обстоятельства. Я безумно рада, что это время прошло с вами. Я безумно благодарна вам, ребята, за эти годы. Не знаю, где бы я была без вас. И тебе, Серёжа, отдельное спасибо. Мы оба знаем через что прошли. И сейчас, без прикрас, моё сердце разрывается на тысячу осколков, — а вот сейчас сдержать себя уже не получается, но сквозь слёзы я смеюсь. — Но надеюсь, что это хотя бы поможет написать кучу красивых песен для "Лого".

Я вижу, как плачут некоторые фанаты в толпе. Конечно, мы понимали, что мой уход так или иначе скажется на группе.

Больше я говорить ничего не могу, поэтому инициативу в свои руки берёт Серёжа:

— Что ж, давайте мы проводим Аллу громкими аплодисментами, — Логинов проводит её за кулисы, где сидят все ребята, и возвращается ко мне, обнимая. — Нам всем очень трудно отпускать тебя, но, ты правильно подметила, что бывают разные обстоятельства. Я тебя безумно люблю, ты это знаешь. Парни тоже тебя любят. И наша аудитория, — толпа взрывается кучей аплодисментов, криков и свистов. — Ты знаешь, я уже говорил, я тебя никуда не отпущу. Ты навсегда останешься частью группы и будешь жить в наших песнях. Я не знаю, где бы я был без тебя, и я не знаю, где была бы группа без тебя. Правда, ребят, только благодаря Соне мы сегодня все здесь собрались. Утри сопли, и рванём.

На речи Серёжки я смеялась и плакала. Парни начинают играть, и я пытаюсь взять себя в руки. В первую очередь сейчас я — артист, а уже потом истеричка беременная. Но выходит паршиво. Пока Серёжа поёт свой куплет, я окидываю взглядом парней. Они смотрят на меня с таким сожалением, что у меня щемит сердце. Припев мы с Серёжей поём вместе, отыгрывая. А на моём куплете я пою пару строчек, а потом слёзы снова текут из глаз, но я упорно продолжаю тянуть ноты. После припева, Серёжа держит меня за руку, говоря только мне:

— Мы всегда будем рядом, слышишь? Ты навсегда один из самых близких мне людей. Я никогда не откажусь от тебя, несмотря ни на что, поняла? Это не конец, это просто начало нового этапа. Не менее интересного и важного, Соф, — я смеюсь сквозь слёзы, кивая. Где-то на заднем фоне парни поют партию Серёжи, пока он болтает со мной. — А сейчас давай взорвём.

Он помогает. Как всегда. Мы поём, как всегда на разрыв. Я даже танцую, подходя к ребятам из группы.

— Мы вас любим, до новых встреч, — говорит Серёжа, и мы уходим за кулисы, где я даю волю слезам. Ребята успокаивают меня все, а мне и смешно от самой себя, и грустно.

— Истеричка, — тихо говорит Серёжа, после чего мы я ещё сильнее начинаю смеяться.

— Ненавижу тебя, — толкаю его, стоя в объятьях Стаса.

— Ты через неделю после пошлёшь нас, потому что кто-то будет постоянно рыдать и орать, — смеётся Серёга.

— Да, и это будем мы со Стасом, — ржу я.

Мы едем отметить это дело, где под гитару поём наши и не наши песни. Заливаем в сеть, где фанаты уже устроили бунт, обсуждения, приписали и болезнь, и беременность, и разрыв. И были в чем-то правы.

А моя жизнь потекла в более спокойном режиме. Иногда я ездила на студию, помогая ребятам, дома писала тексты, продолжала ходить в университет. Поначалу я рыдала каждый день, но со временем привыкла. Родители Стаса, да и наши друзья пообещали, что помогут с малышом, и я смогу доучиться. Тем более, что там останется не так уж и много.

Егор свозил Катю на операцию, и девушка уже полностью восстановилась. Насколько я знала, на новый год он планировал сделать ей предложение. Миша познакомился с прекрасной девушкой Наташей, которая отлично вписалась в нашу компанию. Изначально она смотрела на тусовки и шутки парней огромными, как блюдца, глазами, но со временем привыкла. Серёжа с Аллой начали гастроли. Бунт со временем поутих, фанаты, вроде, привыкли к ней, хоть я и боялась, что это может испортить наши отношения. Но Алла была очень понимающей. Она полностью осознавала, что я ни при чем, и до сих пор чувствовала свою вину. Их рабочие и личные отношения протекали гораздо лучше. Думаю, они оба поняли свои ошибки.

Мы со Стасом жили душа в душу. Все вечера и выходные он посвящал мне, всегда был рядом, каждый день доказывая свою любовь. За всё время мы ни разу не поругались даже. Он только возмущался, если я мало ела или много делала. По его мнению, я должна была лежать и плевать в потолок, хоть никаких показаний к этому не было. Беременность хоть и протекала хорошо, но секс нам строго запретили. Помогала я своему мужу, как могла, но мы оба ждали момента, когда уже можно будет. Стас держался стоически. Лишь иногда с мученическим видом стонал мне где-то в районе шеи, крепко сжимая кулаки. Горячёв с конца ноября начал напоминать о том, в какой день я должна родить.

— Сонька, ты помнишь? Четырнадцатое декабря.

— Я смотрю, всё ваше семейство решило отметиться, — смеётся Стас. — Один крёстный, второму надо родить в его день рождения, крестная — Берд, явно будущая Горячева.

— Конечно.

— Я замуж не собираюсь, — с важным видом сообщает подруга.

— Кто тебя спросит, — в тон ей отвечает Егор, а я понимаю, что это они сейчас со Стасом так почву пробивали. Но я точно знала, что подруга согласится. Она сама любила Егора до беспамятства.

Когда парни уезжают поколотить грушу, мы сплетничаем за чаем.

— Может, кто-то вина хочет? Или текилу? Вы не смотрите на меня, — предлагаю я.

— Мне нельзя, — в лоб говорит Ника.

— Чего? — мы разом поворачиваемся на неё, а она радостно улыбается.

Кидаемся поздравлять подругу.

— Чур, я организатор гендер-пати, — тут же говорю я.

— Договорились, — смеётся Емельянова. — Думаю, наши с зала вернутся синие. Сашка тоже должен сказать.

Бутылку шампанского я всё же достаю для девчонок, которым можно. А парни и, правда, возвращаются синие, но Саша теперь не отходит от Ники, постоянно обнимает и целует, поглаживает, а она выглядит очень счастливой.

Время летит с бешеной скоростью, и аккурат в ночь, когда у Егора уже наступает день рождения, а Стас поехал его поздравлять с пацанами, у меня отходят воды. Я уже так много начиталась, а ещё больше мне рассказала тётя Стаса, поэтому я спокойно принялась протирать пол. Затем неспеша я иду в душ. После этого проверяю свои вещи, вещи для сына, всё необходимое для родов. Постепенно начинаю чувствовать схватки. Пока ещё слабые, а промежутки длительные, но я спокойно жду Стаса. Последние две недели он не пил, потому что боялся, что я могу начать рожать. Он вообще очень нервничал и переживал. Зато я была спокойна, как удав. Ближе к двум часам ночи он приезжает. Входит трезвый и холодный, сразу начиная меня целовать.

— Ты чего не спишь? — тянется к шее, сладко целуя.

— У меня воды отошли. Ехать надо, — спокойно произношу я, а Стас весь каменеет.

— Ты чего не позвонила? — отмирает и начинает носиться. — А если родишь? Надо же вещи собрать!

— Спокойно, — хватаю его за руку, указывая на сумки, которые он не заметил. — Всё готово. Можем ехать. Может я за руль? Ты какой-то взбудораженный.

— Я нормальный, — сгребает сумки Стас. — У меня жена рожает, что я должен сделать? Расслабиться?

— Да всё путём, всё, как вы с Егором и планировали, — смеюсь я, пока мы грузимся в машину.

— Ты как? Как себя чувствуешь? — всю дорогу Стас держит меня за руку, тревожно посматривая.

— Как будто рожаю, — сообщаю я, отметив про себя, что схватки стали сильнее и чаще.

Минут через тридцать, мы доезжаем. Хотя, мне кажется, если бы Стас не боялся стрясти мозг малому, то мы доехали бы и за пятнадцать. Тётя Маша уже ждёт нас.

— Как часто схватки? — спрашивает она. — Засекала?

Каждые пятнадцать минут, — сообщаю я.

— Больно?

— Пока терпимо.

— Я с тобой, — говорит Стас.

— Стась, мы это обсуждали, подожди здесь, пожалуйста. Мне так спокойнее будет, честно. Всё хорошо будет, — заверяю парня.

Он не готов к этому. Ещё шлёпнется в обморок. Ни к чему это. И тётя Маша была со мной согласна, хоть и сказала решать самим.

— Я люблю тебя, — целует нежно и страстно в один момент.

— И я тебя, родной. Я на телефоне.

Роды длятся дольше, чем мне хотелось бы. Схватки уже каждую минуту, а больно мне за восьмерых.

— Давай, давай, моя хорошая, — говорит тётя Маша. — Уже почти всё, уже головка лезет.

Я стараюсь не кричать, дышать и делать всё, чему учили на курсах. Да, я на них ходила. Телефон уже давно валяется где-то на задворках. Мне очень больно, но я знаю, что скоро это закончится, и я, наконец, увижу своего сына. Наконец, когда я уже на пределе боли, рычу, вцепившись в кровать, слышу его крик. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, а тётя Маша уже показывает:

— Мальчик, — бойко говорит она. — Всё хорошо, ты молодец.

Смотрю на время. 15:45.

Мне кладут плачущего сына, а я не могу оторвать от него глаз. Он такой маленький и беззащитный. И наш.

— Вес 2,800. Рост 52 сантиметра. Кроха. Стас тоже мелкий родился, а потом вымахал. Пойду скажу ему, а то он там с ума сходит.

Тётя Маша уходит, а я не могу налюбоваться им. Я даже не могу понять, на кого он похож. Через час мы уже находимся в палате. Как могла, я привела себя в порядок. Когда заходит Стас, то сытый Станисловович уже сладко спит, причмокивая губами. Я широко улыбаюсь, а он осторожно подходит, заглядывая.

— Ты как? — тихо спрашивает, поглаживая пальцем малого.

— Как будто только что родила, — смеюсь я. — Хочешь подержать?

— Да, но я боюсь.

— Да не бойся, он не укусит. У него ещё зубов нет, — снова смеюсь я.

Помогаю Стасу взять его, аккуратно придерживая головку.

— Как назовём? — тихо спрашиваю, положив ему голову на плечо, заглядываясь на сына.

— Есть идеи, на кого похож? — тихо смеётся Стас.

— Я тут подумала. Богдан. Богдан Станиславович Гиреев. Он же, действительно, как награда сверху для нас, — объясняю я свою позицию.

— Идеально, — шепчет Стас, не сводя с него глаз. — Я люблю вас.

— И мы тебя, — чмокаю парня в щёку.

Он сидит с нами какое-то время. Богдан даже успевает проснуться. Нахмурив бровки, смотрит тёмными глазками, привыкая к обстановке. Стасу звонят, и он достаёт телефон.

— Че вам надо? — тихо смеётся в трубку. — В окно смотреть?

Стас аккуратно встаёт с Богданом, уже не так боясь держать его. Я хоть и устала, тоже встаю, чтобы выглянуть. Там все ребята собрались. Они притащили огромного плюшевого медведя, хлопают конфетти и просят показать малого. Стас лишний раз не хочет его шевелить, поэтому я забираю, аккуратно ставя столбиком, чтобы показать. Не знаю, что они хотят увидеть на четвёртом этаже.

— Егор говорит, что это самый красивый малой, которого они видели, — ржёт Стас.

— Передай, что мы старались, — тоже смеюсь я. — И, кстати, с Егора машина, он помнит?

Стас напоминает об этом, на что Егор достаёт пульт управления, и мы

дим, как

— Он говорит, что пока только такая, а в восемнадцать настоящая.

— Мы запомнили, да, Богдан? — спрашиваю у нахмурившегося сына.

— Да, Богдан Станиславович. Ну, прости, Сав, что не Елисей. Своего так назовёшь.

На улице всё же декабрь, поэтому ребята уходят в машину, а я отправляю Стаса отмечать день рождения сына и Егора.

— Ну какой, ты тут лежать будешь, а я там радоваться?

— Именно, работа такая у меня, — смеюсь я. — Тебе всё равно нельзя тут оставаться. А у нас ещё масса весёлых осмотров. Всё хорошо, правда. Езжай, отметьте, как следует. Вряд ли в ближайшее время ещё получится гульнуть.

— Гульнуть я не собираюсь, — смеётся Стас, ушёл целуя меня в висок. — Я люблю тебя.

И тебя я люблю.

Гиреев целует Богдана в лоб, а у меня всё плавится внутри от умиления. Я ещё до конца не осознала, что я — мать, а это наш сын, но сейчас, глядя на них, я плавилась от нежности.

— Я люблю тебя, — отвечаю на признания и поцелуй.

Стас уходит, а я остаюсь привыкать к сыну, и всему, что с ним связано.

А новый год мы уже отмечаем пополнившемся составом, и я не знаю в какой из вселенных, я могла бы быть такой счастливой, как с любимой семьёй и друзьями.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1. Стас

Глава 2. Стас

Глава 3. Стас

Глава 4. Стас

Глава 5. Соня

Глава 6. Соня

Глава 7. Соня

Глава 8. Стас

Глава 9. Соня

Глава 10. Стас

Глава 11. Соня

Глава 12. Соня

Глава 13. Стас

Глава 14. Соня

Глава 15. Стас

Глава 16. Соня

Глава 17. Стас

Глава 18. Стас

Глава 19. Соня