Записки о Пушкине [Иван Иванович Пущин] (pdf) читать онлайн

БИБЛИОТЕЧКА

ШКОЛЬНИКА

И.И.ПУЩИН

ЗАПИСКИ

О ПУШКИНЕ
ДЕТГИЗ

1947
vk.com/wean_books

БИБЛИОТЕЧКА

ШКОЛЬНИКА

п з\ч

И.

И.

ПУЩИН

3 А II И С К II
О ПУШКИНЕ

Государственное Издательство Детской Литература
Министерства Просвещения ГСФСР
Москва

І/і 7

Ленинград

К

ЧИТАТЕЛЯМ

Издательство просит

отзывы об этой
присылать
по
адресу: Москва,
М. Черкасский пер., д. I, Детгиз.

книге

ійгп
до

крепости. Конечно, бол-

эта
вздор, но этот вздор, похожий несколько
поддразнивание, переходил из уст в уста и порождал
разные толки, имевшие дальнейшее свое развитие; следовательно, и тут даже некоторым образом достигалась
товня

—

на

которой он несознательно содействовал.
Между тем тот же Пушкин, либеральный

цель,

воззрениям,

по

своим

какую-то жалкую привычку изменять
благородному своему характеру и очень часто сердил
меня и вообще всех нас тем,
что
любил, например,
вертеться у оркестра около Орлова, Чернышева, Киселева
и
других: они с покровительственной улыбкой
выслушивали его шутки, остроты. Случалось из кресел
сделать ему знак, он тотчас прибежит. Говоришь, бывало: «Что тебе за охота, любезный друг, возиться с
этим народом; ни в одном из них ты не найдешь сочувствия» и пр. Он терпеливо выслушает, начнет щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко
потеряется. Потом, смотришь
Пушкин опять с тогдашними львами! (Анахронизм: тогда не существовало
еще этого
аристократического прозвища. Извините!)
имел

—

Странное
Никогда

смешение

в

этом

великолепном

создании!

переставал я любить его; знаю, что и он
платил мне тем же чувством; но невольно, из дружбы
к нему, желалось, чтобы он наконец настоящим образом взглянул на себя и понял свое призвание. Видно,
впрочем, что не могло и не должно было быть иначе;
видно, нужна была и эта разработка, коловшая нам,
не

слепым, глаза.

Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчанья, чтокогда-нибудь был спартанцем, каким-нибудь Катоном; далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это
стихами ко мне, но при всей моей готовности к разгулу
с ним хотелось, чтобы он не переступал некоторых грабы я

46

ниц и не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с людьми, которые, по их положению в свете, могли волею и

некоторого рода

неволею

набросить

на него

тень.

Самое сильное нападение Пушкина на меня по повообщества было, когда он встретился со мною у
Н. И. Тургенева ', где тогда собрались все желавшие

ду

участвовать в предполагаемом издании политического
журнала. Тут между прочими были Куницын и наш
лицейский товарищ Маслов. Мы сидели кругом большого стола. Маслов читал статью свою о статистике.
В это время я слышу, что кто-то сзади берет меня за
плечо. Оглядываюсь
Пушкин! «Ты что здесь делаешь?
Наконец поймал тебя на самом деле», шепнул он мне
на ухо и прошел дальше. Кончилось чтение. Мы встали. Подхожу к
Пушкину, здороваюсь с ним; подали
чай, мы закурили сигаретки и сели в уголок.
«Как же ты мне никогда не говорил, что знаком с
Николаем Ивановичем? Верно, это ваше общество в
сборе? Я совершенно нечаянно зашел сюда, гуляя в
Летнем саду. Пожалуйста, не секретничай; право, любезный друг, это ни на что не похоже!»
Мне и на этот раз легко было без большого обмана
доказать ему, что это совсем не собрание общества, им
—

отыскиваемого, что он может спросить Маслова

и

что

тут совершенно неожиданно. «Ты знаешь, Пушкин, что я отнюдь не литератор, и, вероятно, удивляешься, что я попал некоторым образом в сотрудники
журнала. Между тем это очень просто, как сейчас сам
увидишь. На-днях был у меня Николай Тургенев; разговорились мы с ним о необходимости и пользе издания
я

сам

Один

из

основателей «Союза Благоденствия».
47

в возможно свободном направлении; тогда
это
была
преобладающая его мысль. Увидел он у меня на столе

появившуюся книгу т-те Зіаеі: «Сопзідёга1а Кёѵоіиііоп ігапсаізе» ',' и советовал мне
попробовать написать что-нибудь об ней и из нее. Тут
же пригласил меня в этот день вечером быть у него,
недавно

ііопз

зиг

вот я

и

—

Не

здесь!»

образом,

до какой степени это
справедливое, удовлетворило
Пушкина; только вслед за этим у нас переменился разговор, и мы вошли в общий круг. Глядя на него, я
долго думал: не должен ли я в самом деле предложить
ему соединиться с нами? От него зависело принять или
отвергнуть мое предложение. Между тем тут же невольно являлся вопрос: почему же помимо меня никто
из близко знакомых ему старших
наших
членов
не
думал об нем? Значит, их останавливало то же, что
меня пугало: образ его мыслей всем хорошо был известен, но не было полного к нему доверия.
Преследуемый мыслью, что у меня есть тайна от
знаю

настоящим

объяснение, совершенно

Пушкина
общество
ся

к

нему

что,

и

может

полезного

и

все

быть,

деятеля,

этим

высказать, зажмуря

глаза

лишаю

я

самым

решался

почти

бросить-

на

послед-

ствия.

В постоянной этой борьбе

с самим

собою,

как

нароч-

Сергея Львовичаі

на

Невском проспекте.
«Как вы, Сергей Львович? Что наш Александр?»
«Вы когда его видели?»
«Несколько дней тому назад у Тургенева».
Я заметил, что Сергей Львович что-то мрачен.
«Ле п'аі гіеп сіе тіеих а Гаіге цие сіе те теіігѳ

еп

но, вскоре случилось мне встретить

'Госпожа

Сталь. «Взгляд
-І8

на

французскую революцию».

И. И.

Пущин.
С акварели Д. Соболевского. 1825-

Яиаіге

роиг

Видно,

вы

гёІаЫіг

не

гёриіаііоп

іа

а"е топ сЬег Піз '.
проказу».
право, не помню, что

знаете последнюю его

Тут рассказал

мне

что-то,

именно, да и припоминать не хочется.

«Забудьте
Вы знаете,
окупает
которых

этот

что

свои

вздор,

почтенный

Александру

шалости

многое

Сергей

можно

неотъемлемыми

Львович!
простить, он

достоинствами,

любить».
Отец пожал мне руку и продолжал свой путь.
Я задумался, и, признаюсь, эта встреча, совершенно
случайная, произвела свое впечатление: мысль о принятии Пушкина исчезла из моей головы. Я страдал за
него,

нельзя

не

подчас мне

и

опять

казалось,

что,

может

быть,

тайное общество сокровенным своим клеймом поможет
ему повнимательней и построже взглянуть на самого
себя, сделать некоторые изменения в ненормальном
своем

быту. Я

знал,

промахах, обличал

что

он

иногда

скорбел

о

своих

близких наших откровенных
беседах, но, видно, не пришла еще пора кипучей его
природе угомониться. Как ни вертел я все это в уме и
сердце, кончил тем, что сознал себя не вправе действовать по личному шаткому воззрению, без полного убежих

в

дения, в деле, ответственном пред целию

После
комства
жился

от

в

него.

мы

этого

как-то

самого

союза.

Круг
розный. Пушкин

не часто виделись.

зна-

был совершенно
крубольшом свете, а я был как можно подальше
Летом маневры и другие служебные занятия

нашего

увлекали

меня

из

Петербурга. Все

это, однако,

не

ме-

при всякой возможности, встречаться с прежнею дружбой к радоваться нашим встречам у лицейской
братии, которой уже немного оставалось в Петербурге

шало нам,

1

ния

Мне остается только разорваться
репутации моего сына.
50

на

части для

восстановле-

большей
домоседа

частью

свидании

мои

с

Пушкиным

были у

Дельвига.

В январе 1820 года я должен был ехать в Бессак больной тогда замужней сестре моей. Прожив
в Кишиневе и Аккермане почти четыре месяца, в мае
возвращался с нею, уже здоровою, в Петербург. Белорусский тракт ужасно скучен. Не встречая никого на
станциях, я обыкновенно заглядывал в книгу для записывания подорожных и там искал проезжих. Вижу раз,
что накануне проехал Пушкин в Екатеринослав. Спрашиваю смотрителя:
«Какой это Пушкин?» Мне и в
мысль не приходило, что это может
быть Александр.
Смотритель говорит, что этот поэт Александр Сергеевич

рабию

едет, кажется,

на

русской рубашке,

службу,
в

на

опояске,

в

перекладной, в красной
поярковой шляпе. (Вре-

было ужасно жаркое.) Я тут ровно ничего не пониживя в
Бессарабии, никаких известий о наших
лицейс :их не имел. Это меня озадачило. В Могилеве,
на станции, встречаю фельдъегеря, разумеется, тотчас
спрашиваю его: не знает ли он чего-нибудь о Пушкине.
Он ничего не мог сообщить мне об нем, а рассказал
только, что за несколько дней до его выезда сгорел в
Царском Селе Лицей, остались одни стены, и воспитанников поместили во флигеле. Все это вместе заставило
меня нетерпеливо желать скорей добраться до столицы.
Там, после служебных формальностей, я пустился разузнавать об Александре. Узнаю, что в одно прекрасноеутро пригласил его полицеймейстер к графу Милорадовичу, тогдашнему петербургскому военному генералгубернатору. Когда привезли Пушкина, Милорадович
приказывает полицеймейстеру ехать в его квартиру и
мя

мал;

опечатать все

говорит ему:
4*

бумаги. Пушкин,

«Граф,

вы

слыша

напрасно
51

это

приказание,

это делаете.

Там

не

что ищете. Лучше велите
дать мне перо
бумаги, я здесь же все вам напишу». (Пушкин понял
чем дело.) Милорадович, тронутый этою
свободною

найдете того,
и
в

откровенностью,

сІіеѵа1еге$цие!»
Пушкин

'

«АН,

торжественно воскликнул:
пожал ему руку.

с'езі

и

сел, написал все

контрабандные

свои

стихи

попросил дежурного адъютанта отнести их графу в
кабинет. После этого подвига Пушкина отпустили домой и велели ждать дальнейшего приказания.
Вот все, что я дознал в Петербурге. Еду потом в
Царское Село к Энгельгардту, обращаюсь к нему с тем
же тревожным вопросом.
Директор рассказал мне, что государь (это было
после того, как Пушкина уже призывали к Милорадовичу, чего Энгельгардт до свидания с царем и не знал)
встретил его в саду и пригласил с ним пройтись.
«Энгельгардт,
сказал
ему
государь,
Пушкина
надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает.
Мне нравится откровенный его поступок с Милорадовичем, но это не исправляет дела».
Директор на это ответил: «Воля вашего величества
но вы мне простите, если я позволю себе сказать слово
за
бывшего моего воспитанника; в нем развивается
необыкновенный талант, который требует пощады. Пушкин теперь уже
краса современной нашей литературы,
а впереди еще большие на него надежды. Ссылка может губительно подействовать на пылкий нрав молодого
человека.
Я думаю, что великодушие ваше, государь,
лучше вразумит его».
Не знаю, вследствие ли этого
разговора, только
Пушкин не был сослан, а командирован от Коллегии
и

—

—

—

1

Ах,

это

по-рыцарски!
52

иностранных дел, где состоял на службе, к генералу
начальнику колоний Южного края. Проезжай
сутками позже до поворота на Екатеринослав,
я встретил бы его дорогой, и как
отрадно было бы
обнять его в такую минуту! Видно, нам суждено было
только
один раз еще повидаться, и
то
не прежде
1825 года.

Инзову,
Пушкин

В промежутке

этих пяти лет

генерала Инзова

назна-

Бессарабии; с ним Пушкин переехал
из
Екатеринослава в Кишинев, впоследствии оттуда
поступил в Одессу к графу Воронцову по особым пору-

чили наместником

чениям.

Я между

тем,

по

некоторым обстоятельствам,

сбросил конно-артиллерийский мундир

и

преобразился

судью уголовного департамента московского надворного
суда. Переход резкий, имевший, впрочем, тогда
в

свое значение.
главе тех, про которых Грибое«Горе от ума» сказал: «Что за тузы в Москве
живут и умирают!»), видя на бале у московского военного генерал-губернатора князя Голицына неизвестное
ему лицо, танцующее с его дочерью (он знал, хоть по
фамилии, всю московскую публику), спрашивает Зубкова: кто этот молодой человек? Зубков называет меня
и говорит, что я
надворный судья.
«Как! Надворный судья танцует с дочерью генералгубернатора? Это вещь небывалая, тут кроется что-нибудь необыкновенное».
Юсупов
не пророк, а угадчик, и точно, на другой

Князь Юсупов (во

дов

в

—

—

год ни я, ни многие другие уже не танцовали в Москве.

В 1824 году
из

Одессы

отца

в

Москве

узналось, что Пушкин
псковскую деревню
местной власти: надзор этот
тотчас

сослан на жительство в

своего,

под

надзор

53

был поручен Пещурову, тогдашнему предводителю дворянства Опочковского уезда. Все мы, огорченные несомненным этим известием, терялись в предположениях.
Не зная ничего положительного, приписывали эту ссылку бывшим тогда неудовольствиям между ним и графом
Воронцовым. Были разнообразные слухи и толки, замешивали даже в это дело и графиню. Все это нисколько
не утешало нас. Потом вскоре стали говорить, что Пушкин
вдобавок отдан под наблюдение архимандрита
Святогорского монастыря, в четырех верстах от Михай-

Это дополнительное сведение делало нам
задачу еще сложнее, нисколько не разрешая ее.
С той минуты, как я узнал, что Пушкин в изгнании,
во
мне зародилась мысль непременно
навестить его.

ловского.

Собираясь

на

Рождество

в

Петербург

для

свидания с

предположил съездить и в Псков к сестре
Набоковой; муж ее командовал тогда дивизией, которая там стояла, а оттуда уже рукой подать в Михайловское. Вследствие этой
программы я подал в
отпуск на 28 дней в Петербургскую и Псковскую гу-

родными,

я

бернии.
Перед

отъездом, на вечере у того же

князя

Голи-

Тургеневым, который незадолго до того приехал в Москву. Я подсел к нему и
спрашиваю: не имеет ли он каких-нибудь поручений к
Пушкину, потому что я в январе буду у него? «Как!
цына, встретился я с А.

Вы

И.

к нему ехать? Разве не знаете, что он под
надзором
и
полицейским и духовным?»

хотите

двойным

—

—

«Все это знаю; но знаю также, что нельзя не навестить
друга после пятилетней разлуки в теперешнем его положении, особенно когда буду от него с небольшим в ста
верстах. Если не пустят к нему, уеду назад».
«Не
советовал бы; впрочем, делайте, как знаете», прибавил
—

Тургенев.
54

Село Михайловское.
С

Опасения

литографии Г. Александрова. 1837.

доброго Александра Ивановича

уди-

меня

вили, и оказалось, что они были совершенно напрасны.

Почти
В. Л.

предостережения выслушал я
к которому заезжал проститься
зать, что увижу его племянника. Со слезами на
дядя просил расцеловать его.
те

Как сказано,

Проведя

так

и

и

от

праздник у отца

нее

и

от

ска-

глазах

сделано.
в

Петербурге,

после

Кре-

Псков. Погостил у сестры несколько
вечером пустился из Пскова; в Острове,

щения я поехал в

дней

и

же

Пушкина,

55

проездом ночью, взял три бутылки клико и к утру следующего дня уже приближался к желаемой цели. Свернули мы наконец с дороги в сторону, мчались среди
леса по гористому проселку: все мне казалось, не довольно скоро. Спускаясь с горы, недалеко уже от усадьбы, которой за частыми соснами нельзя было видеть,
сани наши в

слетел.

Я

с

ухабе так наклонились набок, что ямщик
Алексеем, неизменным моим спутником от

лицейского порога до ворот крепости, кой-как удержался в санях. Схватили вожжи. Кони несут среди сугробов, опасности нет: в сторону не бросятся, все лес, и
снег им по брюхо, править не нужно. Скачем опять в
гору извилистою тропой; вдруг крутой поворот, и как
будто неожиданно вломились смаху в притворенные ворота, при громе колокольчика. Не было силы остановить
лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу
нерасчищенного двора...
в

Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком,
одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно

говорить,

что тогда во мне

происходило. Выскакиваю

из

саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе
страшный холод, но в иные минуты человек не просту-

Смотрим

друг на друга, целуемся, молчим. Он
прикрыть наготу, я не думал об
и шапке. Было около
8-ми часов
утра. Не знаю, что делалось. Прибежавшая старуха
застала нас в объятиях друг друга в том самом виде,

жается.

забыл, что надобно
заиндевевшей шубе

как

весь

мы

попали

в

забросанный

дом:

почти голый, другой
Наконец пробила слеза (она

один

снегом.

—

—

теперь, через тридцать три года, мешает писать в
мы очнулись. Совестно стало перед этою женщиной; впрочем, она все поняла. Не знаю, за кого приняла
меня, только,
ничего
не спрашивая,
бросилась
обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня,
и.

очках),

*

56

столько

раз

им

воспетая,

чуть

—

не

задушил

ее в

объ-

ятиях.

Все

пространстве.
крыльца, с окном на
двор, через которое он увидел меня, услышав колокольчик. В этой небольшой комнате
помещалась кровать
его с пологом, письменный стол, диван, шкаф с книгами
и проч. и проч. Во всем поэтический беспорядок, везде
разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись
обкусанные, обожженные кусочки перьев (он всегда, с
самого Лицея, писал оглодками, которые едва можно
было держать в пальцах) Вход к нему прямо из коридора; против его двери
дверь в комнату няни, где
это

происходило

на

Комната Александоа была

маленьком

возле

.

—

стояло множество пяльцев.
наших обниманий пришел и Алексей,
очередь, кинулся целовать Пушкина;
он не только близко знал и любил поэта, но и читал
наизусть многие из его стихов. Я между тем приглядывался, где бы умыться и хоть сколько-нибудь оправиться. Дверь во внутренние комнаты была заперта, дом
не топлен. Кой-как все это тут же уладили, копошась
среди отрывистых вопросов: что? как? где? и пр. Вопросы большею частью не ожидали ответов. Наконец
помаленьку прибрались; подали нам кофе; мы уселись
с
трубками.
Беседа
пошла
правильнее;
многое
надо было хронологически рассказать, о многом расспроситьф друг друга. Теперь не берусь всего этого
передать.
Вообще Пушкин показался мне несколько серьезнее
прежнего, сохраняя, однакож, ту же веселость; может
быть, самое положение его произвело на меня это впечатление. Он, как дитя, был
рад нашему свиданию,
несколько раз повторял, что ему еще не верится, что
мы вместе. Прежняя его живость во всем проявлялась,

После первых

который,

в

свою

57

в

каждом слове,

каждом

в

воспоминании: им

мало

не

было

неумолкаемой нашей болтовне. Наружно
переменился, оброс только бакенбардами; я

конца в

шел, что он

который

был

тогда

видел

потом

в

издании его сочинений

Пушкин

очень

похож

на

Северных цветах

он

на-

портрет,
теперь при

тот

и

П. В. Анненковым \

образом причины
приписывал удаление из
Одессы козням графа Воронцова из ревности; думал
даже, что тут могли действовать некоторые смелые его
бумаги по службе, эпиграммы на управление и неосторожные частые его разговоры о религии. Мне показалось, что он вообще неохотно об этом говорил; я это
заключил по лаконическим, отрывистым его ответам на
некоторые мои спросы, и потому я его просил оставить
эту статью, тем более что все наши толкования ни к
чему не вели, а только отклоняли нас от другой, близкой нам беседы. Заметно было, что ему как будто несколько наскучила прежняя шумная жизнь, в
которой
он частенько терялся. Среди разговора ех аЬгиріо г он
спросил меня: что об нем говорят в Петербурге и Москве? При этом вопросе рассказал мне, будто бы император Александр ужасно перепугался, найдя его фамилию
в записке коменданта о приезжих в столицу, и тогда
только успокоился, когда убедился, что не он приехал,
а брат его Левушка. На это я ему ответил, что он совершенно напрасно мечтает о политическом своем значении, что вряд ли кто-нибудь на него смотрит с этой
точки зрения, что вообще читающая наша публика благодарит его за всякий литературный подарок, что стихи
его приобрели народность во всей России и, наконец,
своего

сам

удаления

1

Речь идет

8

Внезапно.

о

не

в

знал

настоящим

деревню;

он

портрете 'А. С. Пушкина работы О. Кипренского.

58

.

А.

С. Пушкин.
С портрета

О.

Кипренского.

1827,

близкие и друзья
помнят и
любят его, желая
искренно, чтоб скорее кончилось его изгнание. Он терпеливо выслушал меня и сказал, что несколько примирился в эти четыре месяца с новым своим бытом, вначале очень для него тягостным; что тут, хотя невольно,
но все-таки отдыхает от прежнего шума и волнения; с
музой живет в ладу и трудится охотно и усердно. Скорбел только, что с ним нет сестры его, но что, с другой
стороны, никак' не согласится, чтоб она по привязанности к нему проскучала целую зиму в деревне. Хвалил

что

своих

соседей

в

Тригорском,

хотел

даже везти меня к

ним, но я отговорился тем, что приехал на такое короткое

время,

ся.

Среди

хохоту
дорогие

от

что

не

всего

успею

этого

полноты

и

на

много

него

было

самого

наглядеть-

шуток,

анекдотов,

сердечной. Уцелели

подробности,

если

бы тогда при

бы
нас

все

был

эти
сте-

нограф.
Пушкин

заставил меня рассказать ему про всех напервокурсных Лицея; потребовал объяснения, каким, образом из артиллериста я преобразился в судьи.
Это было ему по сердцу, он гордился мною и за меня!
Вот его строфы из «Годовщины 19-го октября 1825 года»,
ших

где он

вспоминает, сидя

один,

наше

свидание

судейство:
И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада...

Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его Лицея превратил...
.......

тобой избранный сан,
общественного мненья
Завоевал почтение граждан.

Ты,

Ему

освятив
в

очах

60

и

мое

Незаметно коснулись
ства.
новое

Когда

спять

ему сказал,
служение отечеству,
я

подозрений

что не я один
он вскочил со

насчет

обще-

поступил в это
стула и вскрик-

нул: «Верно, все это в связи с майором Раевским, которого пятый год держат в Тираспольской крепости ' и
ничего не могут выпытать». Потом, успокоившись, про-

«Впрочем, я не заставляю тебя, любезный
Пущин, говорить. Может быть, ты и прав, что мне не
доверяешь. Верно я этого доверия не стою
по многим
должал:

—

глупостям». Молча я крепко расцеловал его; мы
обнялись и пошли ходить: обоим нужно было вздохнуть.
Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи.
Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко
отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину
моих заключений. Я невольно смотрел на него с какимто новым чувством, порожденным исключительным помоим

ложением:

боялся
нием.

мысль,

оно

высоко

ставило

его

в

глазах, и

моих

я

оскорбить его каким-нибудь неуместным замечаВпрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою
улыбнулся значительно. Мне ничего больше не

нужно было; я, в свою очередь, моргнул ему, и все
было понятно без всяких слов.
Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами, побалагурили и возвратились восвояси. Настало
время обеда. Алексей хлопнул пробкой, начались тосты
за Русь, за Лицей, за отсутствующих друзей и за нее.
Незаметно полетела в потолок и другая пробка; попотчевали искрометным няню, а всех других
хозяйскою
наливкой. Все домашнее население несколько развеселилось: кругом нас стало пошумнее, праздновали наше
—

свидание.
1 В
Бессарабии.
1822 году.

Ма":ор В.

Ф.

С!

Раевский

был

арестован

в

Я привез Пушкину

подарок «Горе от ума»; он был
рукописною комедией, до того
ему вовсе почти незнакомою. После обеда, за чашкой
кофе, он начал читать ее вслух; но опять жаль, что не
припомню теперь метких его замечаний, которые, впров

очень доволен этою тогда

чем, потом частию появились в печати.

Среди

этого чтения кто-то подъехал к крыльцу. Пушвзглянул в окно, как будто смутился и торопливо
раскрыл лежавшую на столе Четью-Минею '. Заметив
его смущение и не подозревая причины, я спросил его:
что это значит? Не успел он отвечать, как вошел в комнату низенький, рыжеватый монах и рекомендовался
мне настоятелем соседнего монастыря.
Я подошел под благословение. Пушкин
тоже, прокин

—

ся его сесть.

быть,

Монах

помешал

фамилию,

начал извинением в том, что, может

нам,

потом

сказал,

что,

ожидал найти знакомого ему

уроженца великолуцкого, которого

Ясно было,

узнавши мою
П. С. Пущина,

очень давно не видал.

моем приезде и
хитрит. Хотя посещение его было вовсе некстати, но я все-таки хотел іаіге Ьоппе тіпе а таиѵаіз
Іеи 2 и старался уверить его в противном: объяснил ему,
что я
Пущин такой-то, лицейский товарищ хозяина,
а что генерал Пущин, его знакомый, командует бригадой в Кишиневе, где я в 1820 году с ним встречался.

что

что

настоятелю донесли о

монах

—

Разговор завязался о
чай. Пушкин спросил

том,

о

сем.

Между

тем

подали

рому, до которого, видно, монах
был охотник. Он выпил два стакана чаю, не забывая о
роме, и после этого начал прощаться, извиняясь снова,
что прервал нашу товарищескую беседу.
Я рад был, что мы избавились этого гостя, но мне

1

Сборник житий

2

Делать

святых.

веселое лицо

при плохой игре.

62

Пущин

у

Пушкина.
С картины

И. Ге.

было за Пушкина: он, как школьник, присмирел при появлении настоятеля. Я ему высказал мою
досаду, что накликал это посещение. «Перестань, любезный друг! Ведь он и без того бывает у меня, я поручен его наблюдению. Что говорить
об этом вздоре!»
Тут Пушкин, как ни в чем не бывало, продолжал читать
комедию; я с необыкновенным удовольствием
слушал
его выразительное и исполненное жизни чтение, довольный тем, что мне удалось доставить ему такое высокое
неловко

наслаждение.

Потом

он

мне

прочел

кое-что свое,
63

большею

частью

отрывках, которые впоследствии вошли в состав замепродиктовал начало из поэмы «Цыганы» для Полярной Звезды и просил, обнявши крепко
Рылеева, благодарить за его патриотические «Думы».
Время не стояло. К несчастью, вдруг запахло угаром. У меня собачье чутье, и голова моя не выносит
угара. Тотчас же я отправился узнавать, откуда эта
беда, неожиданная в такую пору дня. Вышло, что няня,
воображая, что я останусь погостить, велела в других
комнатах затопить печи, которые с самого начала зимы
не топились. Когда
закрыли трубы
хоть
беги из
дому! Я тотчас распорядился за беззаботного сына в
отцовском доме: велел открыть трубы, запер на замок
дверь в натопленные комнаты, притворил и нашу дверь,
а форточку открыл. Все это неприятно на меня подействовало, не только в физическом, но и в нравственном
отношении. «Как,
подумал я,
хоть в этом не успокоить его, как не устроить так, чтоб ему, бедному поэту, было где подвигаться в зимнее ненастье!» В зале
был биллиард; это могло бы служить для него развлечением. В порыве досады я даже упрекнул няню, зачем
в

чательных его пиес;

—

—

—

она не велит отапливать всего дома.

Видно,

однако, мое

некоторое действие, потому что после
моего
посещения
перестали
экономить
дровами.
Г-н Анненков в биографии Пушкина говорит, что он
иногда один играл в два шара на биллиарде. Ведь не
летом же он
этим
забавлялся, находя приволье на
божьем воздухе, среди полей и лесов, которые любил
с детства. Я не мог познакомиться с местностью Михайловского, так живо им воспетой: она тогда была закуворчанье

имело

тана снегом.

Между

тем

время

шло за полночь.

сить; на прощанье хлопнула третья

обнялись

в

надежде, может
64

быть,

Нам

скоро

закукрепко

подали

пробка. Мы

свидеться

в

Москве.

Шаткая эта надежда облегчила расставанье
отрадно промелькнувшего дня. Ямщик уже
запряг лошадей, колоколец брякал у крыльца, на часах
ударило три. Мы еще чокнулись стаканами, но грустно
пилось: как будто
чувствовалось, что последний раз
вместе пьем, и пьем на вечную разлуку! Молча
я на-

после

бросил
что-то

так

на

плечи

говорил

шубу

мне

и

убежал

вслед;

в

ничего

сани.

не

Пушкин

слыша, я

еще

глядел

него: он остановился на крыльце, со свечой в руке.
Кони рванули под гору. Послышалось: «Прощай, друг!»
Ворота скрыпнули за мною...

на

Сцена переменилась.
Я осужден: 1828 года, 5-го января, привезли
из

Шлиссельбурга

в

Читу,

где я

меня

соединился наконец с

изгнания и заточения, прежде меня
тамошний острог. Что делалось с Пушкиным в эти годы
моего
странствования по разным
мытарствам, я решительно не знаю; знаю только и
глубоко чувствую, что Пушкин первый встретил меня
в Сибири задушевным словом.
В самый день моего
приезда в Читу призывает меня к частоколу А. Г. Муравьева и отдает листок бумаги, на котором неизвестною рукою написано было:

товарищами

прибывшими

моего
в

Мой первый друг, мой друг бесценный:
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое Провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,

Да озарит

он

заточенье

Лучом лицейских

ясных

дней!

Псков, 13-го декабря 1826
5

Записки

о

Пушкине

65

г.

Отрадно

отозвался

во

мне

голос

Пушкина! Преис-

полненный глубокой, живительной благодарности, я не
мог обнять его, как он меня обнимал, когда я первый
посетил его

в

изгнании.

Увы,

я

не

мог

даже

пожать

радостно спешила утешить меня воспоминанием друга; но
она
поняла
мое
чувство без всякого внешнего проявления, нужного,
может быть, другим людям и при других
обстоятельствах; а Пушкину, верно, тогда не раз икнулось. Наскоро, через частокол, Александра Григорьевна проговорила
мне, что получила этот листок от одного своего знакомого пред самым отъездом из Петербурга, хранила его
до свидания со мною и рада, что могла наконец исполнить порученное поэтом. По приезде моем в Тобольск
в 1839 году я послал эти стихи к Плетневу; таким образом были они напечатаны; а в 1842 брат мой Михаил
отыскал в Пскове самый подлинник Пушкина, который
теперь хранится у меня в числе заветных моих сокроруку той женщины, которая

так

вищ.

В

своеобразной

нашей тюрьме я следил с любовью
литературным развитием Пушкина; мы
наслаждались всеми его произведениями, являвшимися
в свет, получая почти все
повременные журналы. В
письмах родных и Энгельгардта, умевшего найти меня
и за Байкалом, я не раз имел о нем некоторые сведения.
Бывший наш директор прислал мне его стихи
«19-го октября 1827 года»:
за

постоянным

Бог помощь вам, друзья мои,
В заботах жизни, царской службы,
И на пирах разгульной дружбы,
И в сладких таинствах любви!
Бог помощь вам, друзья мои,
И в счастье и в житейском горе,
В стране чужой, в пустынном море
И в темных пропастях земли!

66

Читинский

острог.

С рисунка

И

в

эту

годовщину

Пушкин

вспомнил

бенных,

которых

в

кругу

И. Бестужева.

товарищей-друзей

Вильгельма,

меня

и

они

недосчитывали

заживо
на

погре-

лицейской

сходке.

Впоследствии узнал

я
об его женитьбе и камердругое как-то худо укладывалось во
мне: я не умел представить себе Пушкина семьянином
и царедворцем; жена-красавица и придворная служба
пугали меня за него. Все это вместе, по моим понятиям
об нем, не обещало упрочить его счастье.
Проходили годы; ничем отрадным не навевало в
нашу даль
там, на нашем Западе, все шло тем же
тяжелым ходом. Мы, грешные люди, стояли, как повер-

юнкерстве;

и

то

и

—

о*

67

стные

столбы

на

быть,

иногда

и

большой дороге:

иные путники, может
продолжали путь тем
же шагом и в том же направлении...
Между тем у нас с течением времени, силою самых
обстоятельств, устроились более смелые контрабандные
сношения с Европейской Россией
кой-когда доходили
до нас не одни газетные известия. Таким образом, в
январе 1837 года возвратившийся из отпуска наш плацадъютант Розенберг зашел в мой 14-й номер. Я искренно обрадовался и забросал его расспросами о родных
и близких, которых ему случилось видеть в Петербурге.
Отдав мне отчет на мои вопросы, он с какою-то нерешительностью упомянул о Пушкине. Я тотчас ухватился
за это дорогое мне имя: где он с ним встретился? как
он поживает? и проч.
Розенберг выслушал меня в
раздумье и наконец сказал: «Нечего от вас скрывать.
Друга вашего нет! Он ранен на дуэли Дантесом и через
двое суток умер; я был при отпевании его тела в Конюшенной церкви, накануне моего выезда из Петербурга».
Слушая этот горький рассказ, я сначала решительно
как будто не понимал слов рассказчика, так далека от
меня была мысль, что Пушкин должен умереть во цвете
лет, среди живых на него надежд. Это был для меня
громовой удар из безоблачного неба
ошеломило меня,
а вся скорбь не вдруг сказалась на сердце. Весть эта
электрической искрой сообщилась в тюрьме
во всех
кружках только и речи было, что о смерти Пушкина
об общей нашей потере; но в итоге выходило одно: что
его не стало и что не воротить его! Провидение так
решило; нам остается смиренно благоговеть перед его
определением. Не стану беседовать с вами об этом народном горе, тогда несказанно меня поразившем: оно
слишком тесно связано с жгучими оскорблениями, которые невыразимо должны были отравлять последние

взглядывали,

но

—

—

—

—

—

68

После

дуэли.

'

месяцы

кого,

жизни

известны

Пушкина. Другим,
гнусные

С картины А. Наумова.

лучше

обстоятельства,

меня

—

дале-

породившие
я не мог без

дуэль; с своей стороны скажу только, что
особенного отвращения об них слышать, меня возмущали лица, действовавшие и подозреваемые в участии по
этому гадкому делу, подсекшему существование величайшего из поэтов.
Размышляя тогда, и теперь очень часто, о ранней
смерти друга, не раз я задавал себе вопрос: «Что было
бы с Пушкиным, если бы я привлек его в наш союз
и если бы пришлось ему
испытать жизнь, совершенно
иную от той, которая пала* на его долю?»
ѲѲ

Вопрос дерзкий,
ный!

Вы

—

но

мне,

быть, проститель-

может

видели внутреннюю мою

борьбу всякий раз,

податливую готовность, приходила
в члены тайного нашего общества; видели, что почти уже на волоске висела его
участь в то время, когда я случайно встретился с его
отцом. Эта и пустая и совершенно ничего не значащая
встреча между тем высказалась во мне каким-то знаменательным указанием... Только после
смерти его все
эти, повидимому, ничтожные обстоятельства приняли в
когда,
мне

сознавая

мысль

глазах

его

принять

моих

спасая его от

вид

его

действия Промысла, который,
судьбы, сохранил поэта для славы

явного

нашей

России.

Положительно,
впоследствии

мы

сибирская

жизнь,

были обречены

в

лет, если б и не вовсе иссушила его

на

могучий

которую
тридцати
талант, то

разкоторое, к. несчастью, и в другой сфере жизни
несвоевременно
было
прервано.
Характеристическая
черта гения Пушкина
разнообразие. Не было почти
явления в природе, события в обыденной общественной
жизни, которые бы прошли мимо него, не вызвав дивных и неподражаемых звуков его лиры; и поэтому простор и свобода, для всякого человека бесценные, для
него были сверх того могущественнейшими вдохновителями.
В нашем же тесном и душном заточении природу можно было видеть только через железные решетки, а о жизни людей разве только слышать. Пушкин,
при всей своей восприимчивости, никак не нашел бы
там материалов, которыми он пользовался на поприще
общественной жизни. Может быть, и самый резкий
перелом в существовании, который далеко не все могут
выдержать, пагубно отозвался бы на его своеобразном,
чтобы не сказать капризном, существедалеко

не дала

бы ему

та,

течение

возможности

вития,

—

тл

достичь того

Одним словом,

грустные

минуты

утешал себя
мой всегда жив
для тех, кто, как я, его любил, и для
всех
умеющих
отыскивать его, живого, в бессмертных его творениях...
в

тем, что поэт не умирает и что

Еще пара

я

Пушкин

слов-.

Манифестом 26 августа 1856 года я возвращен из
Сибири. В Нижнем-Новгороде я посетил Даля (он провел с Пушкиным последнюю ночь) '. У
него
я
видел
Пушкина простреленный сюртук. Даль хочет принести
его в дар Академии или Публичной библиотеке.
В Петербурге навещал меня, больного, Константин
Данзас. Много говорил я о Пушкине с его секунданОн, между прочим, рассказал мне, что раз как-то,
время последней его болезни, приехала У. К. Глинка, сестра Кюхельбекера; но топда ставили ему пиявки.
Пушкин, прося поблагодарить ее за участие, извинялся,
что не может принять. Вскоре потом, со вздохом, проговорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина,
ни Малиновского!»
Вот последний вздох Пушкина обо мне. Этот предсмертный голос друга дошел до меня с лишком через
20 лет!..
Им кончаю и рассказ мой.
том.

во

Село Марьино, август 1858. (И. П.)

1

го

1872)
образованию врач-

Даль Вл. Ив. (1801

словаря»;

по

—

—

писатель, составитель «Толково-

ДЛЯ

ШКОЛЬНЫХ

Б И Б Л Іі

О

Г К К

Для среднего и старшего
возраста
•

редактор И.
Воробьева.
Художеств,
редактор
В.
П а х о и о в.
Техиич.
редакторы
М.
Голубев»
и Р.
Кравцова.
Корректоры Ю. Носова и
Е. В и л ь т е р.
Ответств.

Подписано

к

13,03 уч.-изд.
Тираж 50 000

Фабрика

19)7 г. 2>/{ п. л55 500
зн.
в
п.
л.
А03325.
Заказ № 53.
Пена 2 руб.

печ.

8/111

л).

экз.

детской

книги

Сущевский

Детгиза. Москва,.

вал.

49.

"Рві. Юй

,№}

ИАУЧН4Я
дома д

■ІМ
иен киіт

*

Цена 2 руб.