Иннокентий 2 [Ал Коруд] (fb2) читать онлайн

Коруд Ал Иннокентий 2

Глава 1 Москва златоглавая!

На самом деле златоглавой Москву Иннокентий так и не увидел. Старые, потертые временем кварталы, сменялись сверкающими новизной новостройками, неровный асфальт пустырями с чахлой растительностью Машины, люди, люди, машины. Ни фига столица Родины за половину столетия не поменялась! По Садовому все так же текла толпа разномастно одетых граждан, у каждого на лице проглядывались собственные проблемы и пожелания. От наблюдения за жизнью столицы Васечкина за один присест вывел в действительность сварливый бабский возглас:

— Молодой человек, вас тут не стояло!

Иннокентий моментально «вошел в режим» и глянул сурово сверху вниз на суматошную тетку, внезапно пожелавшую стать «совестью очереди».

«Плавали, знаем! Хитрожопость не пройдет!»

— Гражданка, если у вас так плохо со зрением, то сходите к офтальмологу. Если с памятью, то я вас, тетя, поздравляю!

Типичная Советикус тетка, то бишь женская особь неопределенного возраста и с потайной талией от нестандартного отпора громкой ойкнула, но «тварческий» задор не потеряла:

— Здрасьте, племянничек выискался! Вы гляньте, граждане, еще и оскорбляет!

Отжатый объемистой задницей хамоватой дамочки субтильный мужчина недовольно крякнул на нее:

— Чего сразу оскорбляет? Поздравляет он вас.

— С чем это? — подозрительно глянула на высокого и крепкого блондина тетка. Небольшая, но весьма раздраженная ожиданием очередь с любопытством прислушивалась к разгоравшемуся скандалу. Ведь очереди в Советском Союзе являются неотъемлемой частью повседневной жизни. В них люди знакомятся, обмениваются слухами, новостями, секретными материалами, за которыми так усиленно охотится иностранная разведка. Заводят шашни, бывает, что и влюбляются, а то и помирают. Ничто так не сближало советских людей в стремлении к коммунизму, как очередь за вареной колбасой.

«Очередь — это маленькая жизнь!»

— Как с чем? — на лице Иннокентия появилась гадливая усмешка. — Со старческой деменцией.

В очереди кто-то захохотал, как обдолобанный дятел. При всей советской образованности некоторые термины были неизвестны широкой общественности. В глазах нагловатой тетки ярко полыхнуло подозрением, но очередь в сей важный момент резко подвинулась вперед. И она напоследок смогла лишь выдавить сакраментальное:

— Нахал, а еще интеллигент!

— И шляпу ношу! — с усмешкой парировал наезд Васечкин.

В прошлой жизни он не представлял себя без бейсболки. Как одел в отрочестве, так и проходил до конца недолгой жизни. Невероятно важно было выбрать крутую команду на лейбле и закрутить грамотно по-пацански козырек. В застойной семьдесят шестом в июльскую жару Кеша оценил практичность и удобство обычных сетчатых шляп. Сейчас она была лихо сдвинута на затылок, открывая белокурый чуб и придавая ему моложавый, задорный вид.

Но свое место очередь он отстоял! Хотя сам виноват. Нечего на улицы и гражданок заглядываться. Чай не первый день в Москве!

— Девушка, вы зачем мне эти испорченные яблоки подсовываете?

— Мужчина, вы здесь не один. Очередь не задерживайте! Берите что дают, гражданин.

В социалистической действительности семидесятых Васечкина больше всего огорчали бессердечные реалии советской торговли. Особенно в плане покупки свежих фруктов. Это тебе на «Ашан» с круглогодичными развалами, как скрепных яблок, так и экзотических деликатесов под дурацким названием типа «Дуриан». Здесь же в давке за обычными битыми яблоками еще приходилось отстаивать возможность покупки качественных фруктов. Но человек из будущего уже успел получить достаточное количество советских лайфхаков.

— Девушка, вот это гнилое с весов уберите немедленно!

«Девушка» не первой свежести, разменявшая как минимум сорокет и восемьдесят килограммов веса, вскинулась на въедливого покупателя, как голодная волчица. С хвоста очереди послышались недовольные крики, люди спешили затариться снедью во время обеденного перерыва. Чувствуя поддержку, продавщица кинула на весы еще одно яблоко весьма неприятной расцветки и победно глянула на не по рангу наглого молодого человека.

«Съел?»

Но Иннокентий был неумолим, доставая из кармана красную корочку фотокора. Ушлые мастера из артели глухонемых сделали ей такой же внешний вид, как и у милицейского удостоверения. И в этот раз страх перед органами сработал. Продавщица тут же поменялась в лице, моментально убрав гниль и добавив хороших яблок, чудесным образом появившихся из-под прилавка.

— Что вы сразу, товарищ, корочками махать. Просто нервы, извините.

— Посчитайте, пожалуйста, — Васечкин знал, где не следует перегибать и начинать качать права, создавая на ровном месте конфликт. Почуяв послабление, работники прилавка разом становятся намного покладистей.

«Хочешь жить — умей вертеться» — этот лозунг в семидесятые был не менее популярен, чем в далеком будущем. А может, тогда и родился.

— С вас два сорок четыре.

Иннокентий умел отлично считать. Полуголодное детство сказывалось. На весах было явно больше яблок, чем он заплатил. Но пусть мухлежом продавцов на фруктовых и овощных развалах занимается ОБХСС. Они за это зарплату получают. Васечкин заплатил требуемую сумму и спрятал кулек зеленых яблок в кожаный кофр. Очень удобная штука на деле оказалась. В него много влезает и главное — не мнется, как авоське.

Вообще, странное это дело — советская торговля на улице. Поначалу Кеше было дико видеть, как в самом центре Москвы продавщицы в несвежих халатах выставляли прямо на тротуаре несколько деревянных ящиков, побитый столик и потасканные весы. И тут же к ним моментально выстраивалась очередь. А где еще купишь свежие помидорчики или виноград? Супермаркетов с налаженной логистикой пока не существует, на рынках дорого из-за засилья всяческих Заде и Швили. Народ таких граждан и покрепче называет. Но Кеша пока держится линии терпимости и толерантности. Хрен знает, к чему в эти годы призывает партия и комсомол. Идиоты из Политбюро даже войну в феодальном Афганистане назовут «Интернациональной помощью».

Дядя Володя, заслуженный спецкор их издательства, а также неисчерпаемый кладезь информации на его каверзный вопрос ответил предельно доходчиво. Уличная торговля, как и временные киоски, что открываются обычно летом, — это источник баснословных доходов для директора магазина и приближенных к ним работников торговли. Вот эта продавщица явно работала с утяжеленными гирями, обманывая покупателей напропалую. Усушка, утруска, обвеска и к концу короткого сезона несколько сотен рубликов у нее в кармане. Сколько осталось в толстом кошельке директора магазина и базы даже страшно представить. А по сути, обычное воровство и спекуляция.

«Уродливый привкус капитализма!»

«Не пора бы нам ли пора?»

Запах пирожков, что продавались на углу, заставил вспомнить Васечкина, что обедал он давно и буквально на ходу, а до ужина, ой как долго! Ему еще в Зеленоград добираться. Без собственного автомобиля передвижение в Подмосковье довольно муторное занятие. Но зато славный город науки Зеленоград имеет одну примечательную особенность. Прописка в нем Московская. Так и написано в паспорте — «гор. Москва, гор. Зеленограда». В советских реалиях лучше и не пожелаешь. Любая бюрократическая шишка уважительно отнесется к такой графе. Да и милиция отстанет с глупыми вопросами. Но все равно проблему жилья именно в самой столице требуется решить немедля!

А пока стоило подумать, где можно спокойно и без последствий для желудка перекусить. Как ни странно, но в столице семидесятых это насущная проблема. Впрочем, проблемой качественное питание осталось и в будущем. Несмотря на обилие бургерных, сушных и прочих шаурменных точек убийства собственного ЖКТ. Места, где можно было пожрать безопасно, передавались по блату и в наследство. Адрес правильной точки питания можно было даже на что-то обменять.

Кеша покрутил головой — вон Садовое кольцо, чуть далее станция метро «Колхозная», в далеком будущем «Сухаревская». В мозгу всплыл на поверхность чей-то дельный совет — чебуречная «Дружба». В здравом уме и памяти организм обязан тут же встрепенуться — Какая еще к хренам Чебуречная! Он же не колдырь или бедолага приезжий. Ищи нормальную столовую! Но коллеги по цеху плохого не посоветуют. Ноги сами взяли разбег, проходя через небольшой сквер. Вот и искомая надпись на двухэтажном здании. Иннокентий смело открыл дверь и тут же попал в мир чудесных запахов. Нет, не так — Запахов! А ведь он когда-то пробовал весьма неплохие чебуреки. Парень с юга как-то угощал на шашлыках.

Оглядев полупустое помещение, ничем особо не примечательное. С обычными стоячими столиками и запыленными окнами. Иннокентий наметил свой путь к прилавку. Отличительный признак хорошего заведения — работники не должны затрапезно выглядеть. Так здесь и было. Пухлая и приятная тетушка в сияющем чистотой передничке точно вызывала доверие и желание купить продукт производства под смачным татарским названием.

— Два чебурека и чай, пожалуйста.

— Тридцать пять копеек.

Васечкин чуть не остолбенел, настолько он недавно погрузился в прошлые воспоминания о будущем и забыл, где находится.

«Ну, и цены в СССР копеечные!»

В расчетах мелочью ему всегда помогал один весьма удобный девайс — прикупленная по случаю на развале монетница. И не та грубая, что продавалась в галантереях, а сделанная с умом из первосортного материала и с умом. Три десятки, трешка и две копеечных. Двушки Кеша оставлял для телефонов-автоматов. Жаль, что мобильные появятся через четверть века. Позвонить в столице тот еще квест.

Публики в час, когда обед давно позади, а рабочий день не закончился, было немного. Васечкин спокойно пристроился около окна, поставив на столик тарелку с двумя зажаристыми пирожками в виде полумесяца и граненый стакан водянистого чая.

«А вкусно то, как! Не обманули черти!»

Он жадно вгрызался в мякоть пирога с мясом, стараясь не расплескать бульон внутри. Какое мягкое тесто! И фарш обжарен с любовью. Жаль этому заведению в Ту Гисе нельзя звездочку поставить. Его работники точно достойны упоминания. А ведь всего-то надо соблюдать технологию и любить свою профессию. Съев быстро первый чебурек, Кеша размешал сахар и пригубил напиток под названием «чай». Затем неспешно приступил ко второму пирожку, бережно смакуя его начинку и задумчиво уставившись в окно.

Журналиста, как и волка ноги кормят. Зачастую ему приходилось пересекать столицу за день несколько раз. Так что потому и питание подножное. Хорошо, если ты окажешься по служебным надобностям на заводе или фабрике. Иннокентий находился в самом начале карьеры. У него вся жизнь впереди. Жизнь в Советском Союзе! Но Москва и в семидесятые оказалась довольно суетным городом. Толпы народа на площадях и улицах. Утренняя давка в электричках и автобусах. Забитое пассажирами метро. И далеко не все из них москвичи.

Множество людей из Подмосковья каждый день устремляется в столицу на работу или учебу. Это они сейчас целеустремлённо движутся в сторону метро, штурмуют очереди, набивают кошелки и авоськи продуктами. Затем едут тесными электричками и прочим транспортом домой. В тихое, почти провинциальное подмосковное предместье. Не меньше в столицу огромного СССР приезжают людей по делам или бывают в ней проездом. Всем в стране что-то нужно от Москвы, её государственных, научных или культурных учреждений. Потому шум мегаполиса не стихает до самого позднего вечера. На вокзалах и в аэропортах и вовсе не прекращается ни на минуту.

Большим потрясением для Васечкина в этом мире стали забитые транспортом артерии столицы. Он грешным делом считал, что автомобилизация — это удел грядущего. Но на поверку все обстояло совершенно иным образом. Особенно в час пик, когда улицы оказывались запружены разнообразным транспортом. И легковушек на них также хватало. После первоначального шока менеджер из будущего осознал, что загруженность улиц зачастую происходит из-за неразвитой транспортной инфраструктуры. Вот в тихие семидесятые этим бы и начать заниматься. Тогда многих будущих проблем при тотальной автомобилизации можно избежать.

— Еще кушать будете?

Иннокентий встрепенулся от голоса работницы Чебуречной.

— Что?

— Убирать можно?

— Да, пожалуйста.

Уборщица еле кивнула в сторону и прошептала:

— Нельзя в стольном городе в дремы ударяться. Будь настороже, парень.

Иннокентий переспрашивать добрую женщину не стал. Он уже заметил кого уборщица имела ввиду. Забрав кофр, он накинул его на плечо, одернул полы коричневого пиджака и неспешно вышел на улицу. Два вертких пацана выкатились за ним из Чебуречной следом. Светятся ребятки. На махровый криминал непохоже. Те так топорно не работают. Скорее заезжая шпана, решили срубить деньжат по пырому. Смотрят, хорошо одетый фрайер с кожаным портфелем не рюхает масть. Засмотрелся на улицу, замечтался, дурачок. Вот и взять его по тепленькому. Ну это им точно не светит! Внезапно Васечкину заново захотелось приключений. Вечно в его заднице шило сидит. Не было бы так, жил бы себе в Москве грядущего. Губастых девок из Тиндера тискал, да вискарик по выходным пил.

Иннокентий расправил плечи и уверенно зашагал к подворотне. Этого добра в старой Москве хватало! Как и авантюр.

Глава 2 Не зевай!

Реальные пацаны в кепках восьмиклинках оказались несказанно удивлены, когда типичный «фрайер» внезапно повел себя не по понятиям. Пока первый из незадачливых гопстопников очухивался на корявом асфальте, второй визгливо верещал, поднятый Васечкиным за шкирку на уровень его глаз. Благо рост и сила позволяли сотворить подобную дичь. А хюлиганы особой физической подготовкой не блистали. Это вам не «братки» девяностых, дружно ступившие на путь криминала из спортивных секций. Вождям блатного мира срочно понадобилось «мясом», и им следовало лишь свистнуть, чтобы получить в распоряжение сотни качков и бойцов. Так уж их воспитали советские тренеры.

— На кого работаем, пацаны? Адресом не ошиблись?

— Отпусти, перхоть дристотная! Хуже будет!

Удар под дых во все времена считался крайне эффективным воспитательным средством. Но лежащий доселе гопник ситуацию, видимо, не просчитал и бросился на Кешу с ножом.

«А вот это плохо!»

Пришлось уронить воспитуемого наземь. Где-то неподалеку раздался истошный вопль — Убивают! Заточку встретил передвинутый вперед кофр. Иннокентий не успевал встать в боевую стойку. На самом деле успокоить вооруженного чем-нибудь противника довольно нелегко. Любая штука, что удлиняет конечность, эффективней в бою, чем просто рука. Аксиома, известная еще со времен первобытных охотников. Но затем, после очередного бессмысленного рывка вперед, Кеша успел зафиксировать правую руку нападавшего в болевом. Не зря он самбо с дружинниками посещал! Истошный крик, усиленный акустикой подворотни соединился с руганью упавшего в грязную лужу воспитуемого гопника. В принципе на этом «урок школы имени Макаренко» можно было закончить, если бы…

— Стоять! Милиция!

«Где же вы были с десяти до одиннадцати?»

Хотя чего тут удивляться? Рядом Садовая с кучей учреждений и станция метро. Патрули так и рыщут. Столица же самого спокойного государства в мире! Кеша послушно поднял руки, и чуть не встал в привычную по прошлому будущему «стойку у стены». Но вовремя вспомнил о том, что сейчас работает вовсе не ОМОН.

— Парни, я не при делах. Эта гопота на меня напала, вели с чебуречной. Я фотокорреспондент «Вестника Академии наук». У меня корочки в кармане.

— Ну да, корреспондент, мля, — мордатый сержант с характерной рязанской мордой и в мятом кителе ловко перехватил двух гопников и встряхнул тех для острастки.

Милиция по меркам Иннокентия действовала глупо и по колхозному. Пистолеты не достали и даже кобуры не расстегнули. Второй патрульный запросто подошел к Васечкину и залез ему во внутренний карман пиджака. Затем некоторое время рассматривал красное удостоверение.

— Не врет. Типа корреспондент.

Сержант мельком глянул на «ксиву» и кивнул молодому:

— Ты лучше посмотри на его часы. «Ракета» в элитном исполнении. Наверняка с этими шарился. Не поделили чего-то. В сумке у тебя что, «Корреспондент»?

— Бумаги и яблоки.

— Чего?

— Яблок купил по пути.

Сержант побагровел и скомандовал:

— Руки за спину и вперед. В отделении разберемся!

— Да вы что, парни? У меня дела по редакции!

— Поболтай еще у меня! Давай шагай вперед.

Васечкин знал, что с милицией-полицией лучше не залупаться. В патрульные идут далеко не интеллектуалы и поговорить об особенности поэзии Жака Делиля или идеалах Канта не получится. В сержанты чаще всего и вовсе шли отморозки, любившие покомандовать людьми. Вот попал восемнадцатилетний пацан в армию, получил лычки сержанта и почуял власть. А на гражданке он никто и звать его никак. А будучи милиционером, он мог нагнуть любого. Ну или его могли. Это как карты лягут.

В отделении номер восемнадцать Дзержинского УВД, все разъяснилось относительно быстро. Не успел Васечкин начать привыкать к грязному и весьма неуютному помещению «клоповника», как его поволокли «на правёж». Дежурный офицер, опросив первым Васечкина, как более прилично выглядящего из захваченной банды, тут же сделал куда-то пару звонков и внимательно осмотрел снятую с руки задержанного «Ракету»

— За что такой дали дорогой подарок, корреспондент?

— Написано же, товарищ старший лейтенант! Я в дружине состоял, помог одного задержать.

Офицер озадаченно глянул на Васечкина и о чем-то задумался. Понятно, что за обычного хулигана УВД области не раскошелится на ценный подарок. Такие элитные партии часов выпускались под заказ.

— Понятно. А сейчас, значит, разом двух задержал, — кивнул в сторону небольшой камеры с решеткой старлей. — Таким макаром ты еще немало часов заработаешь, парень.

— А то! Хюлиган рупь, десяток бандитов — червонец!

Шутка юмора милиционеру явно понравилась. Он достал бумагу, авторучку и прихлопнув по столу, скомандовал:

— Пиши, как было. Ершов! Группу вызывай! Пусть свидетелей опросят. По ходу мы накрыли ту шайку-лейку, что нам жить не давали. А тебе, Иннокентий, будет благодарность на работу.

Васечкин выкатился на крыльцо отделения и с удовольствием вдохнул сладкого воздуха свободы.

— Подвести куда?

Патрульные не выглядели смущенными, но чай Кеше принесли и сами предложили помощь. Милиционеры уже привыкли, что жизнь может повернуться к тебе задом в любую минуту. Да и не было особо у Васечкина к ним претензий. Не хамили, не били и то ладно. Они каждый день видят грязную изнанку самого лучшего в мире общества.

— Мне далеко, в Зеленоград. Все равно уже никуда не успел.

— До вокзала наш водила тогда подкинет. Бывай! А ты крепкий парень. Сам откуда?

— Заволжск.

— Я с Коломны. Если что, мы тут часто дежурим. Заходи на чай.

— Спасибо, уж лучше вы к нам на Колыму.

Парни поржали, пожали на прощание руки и ушли по своим делам.

Милицейский «Москвич» с ветерком домчал Кешу до Ленинградского вокзала. Все-таки Кеша был не прав. Автомобиль удобен всегда. Но в этом мире он ему пока не светил. И денег стоит прилично и, оказывается, нужно еще многолетнюю очередь за ним выстоять. Да и с обслуживанием проблемно. Станций ТО мало, с запчастями напряг. Рядовой автомобилист обитает под машиной и в гараже. Вообще, хоть Васечкин и прожил в этом странном мире семидесятых больше года, но никак не переставал удивляться его реалиям. Некоторые приводили в шок, иные заставляли смеяться.

Но больше Кешу беспокоило совсем другое. Нынешняя работа и место жительства ему категорически не нравились. Если товарищ Семен Семенович Шпаков плотно уселся в удобное и теплое место в верхних эшелонах институтского издательского комплекса. То Васечкину досталась незавидная роль мальчика на побегушках. Приходилось не столько фотографировать, сколько бегать с бумагами по огромному городу. Да и было в издательстве, кому снимать нетленку. Ушлые дядечки уже давно неплохо устроились там и подвинуться никак не желали. Так что, пожалуй, пора уходить в «свободное плавание». Ведь на самом деле Иннокентий не тот полудеревенский провинциал, каковым его здесь представляют. Есть у него опыт жизни в Москве, да еще какой!

Поэтому все летние месяцы Васечкин не только работал, но и искал связи. Попутно вызнавая чем живет советская столица. Чем дышит здешнее общество. Копил силы для рывка или падения. Как уж сложится. Но ждать милости от природы он больше не собирался. Такой уж у него был характер, плюс оборотистость молодого капиталистического волка. Всю сознательную жизнь он мог рассчитывать лишь на себя.

Ловко протиснувшись в вагоне на свободное место, Кеша задумчиво смотрел на проплывающее мимо пристанционное хозяйство. Все города мира, наверное, из окна поезда выглядят неказисто. Пожухлые кусты, покрытая пылью трава, и такие же пыльно-серые здания, гаражи, промзоны.

Москва же семидесятых на фоне остальных городов СССР выглядит определённо ярко и шумно. В принципе Васечкин должен был признать, что императив её существования и прошлом был таким же — Хочешь жить, умей вертеться! Люди стремились в столицу заработать денег, сделать карьеру, получить славу и известность. А то и власть.

Что же нужно ему? Толкаться локтями, чтобы лет через десять получить место в крупной газете или монстра типа ТАСС? Кеша трезво оценивал свои возможности и вынужден был признать, что таких «талантов» в столице пруд пруди. И он далеко не самый лучший. Васечкин видел работу дядечек в издательстве. Звезд с неба не хватают, но фотографируют предельно технически грамотно. Иначе нельзя. Конкуренция! Сильно не перерабатывают, но всегда как бы при деле. Эх, как же ему все-таки повезло со стариками-разбойниками.

«Не отвлекайся!»

Перед ним извечный русский вопрос — Что делать и как дальше жить? Каждый решает его по-своему. Кому-то и вовсе по фиг на собственное будущее. Пусть идет все по накатанной. Учеб, работа, женитьба, дети, старость, смерть. «Не жили хорошо, так и начинать нечего!»

Иннокентия невольно передернуло. Сидевший рядом с газетой пенсионер предосудительно в его сторону покосился. Почему-то старики всегда подозревают в молодежи нехорошее.

Нет! Не для того он умер, чтобы утонуть в грязи повседневности.

«Думай, Кеша, думай!»

Иннокентий по прошлому своему опыту знал, что столичная суета у кого угодно замылит мечту и превратит её в бытовую труху. Есть лишь несколько способов избавиться от давления тварного мира. И стоит подробно обдумать каждый. Партийная карьера ему не светит. Семен Семенович занят своими делами, Светлана сразу пояснила «на берегу», что собирается устраивать личную жизнь. Ну да, скоро сиськи повянут, задницу обтянет целлюлит. Он её не винит. Но такой путь движения наверх покамест закрыт плотно. С профессиональной карьерой также не задалось. На решение насущной проблемы потребуется время. Как и с вопросом добычи наличности. Каждое хлебное место в столице занято.

Выйдя из автобуса, Васечкин остановился. Под вечер снова показалось солнце. Теплый ветерок обдувал его разгоряченные щеки, задувал под легкий пиджачок, настойчиво теребил отросшие волосы. Кеша улыбался погожему дню, своей удаче и новым впечатлениям. Внезапно он перехватил глаза проходящей мимо молодой симпатичной женщины. Дама мило улыбнулась ему и даже кокетливо повернула голову. Видать, так не нее подействовала задорная улыбка молодого мужчины. А ведь он не красавец, хотя статность и рост никуда не деть. Так или иначе, но Кеша нравился здешним женщинам.

Проводив взглядом барышню, особо отметив крепкий «тыл» и талию, Кеша выдохнул. Полушария ягодиц дамы так и ходили под короткой и узкой юбкой. Кому-то сегодня вечером определенно повезет! Кеша подавил острый приступ зависти, ведущий к непредсказуемым последствиям, и повернул в сторону малосемейки. И в этот момент он осознал, что требуется совершить. Особых нравственных дилемм Васечкин-Петров в будущих своих поступках не увидел. Вы даже не представляете, как необычайно гибка мораль москвича двадцать первого века. Уже со свежими мыслями шаги молодого человека стали шире, и походка уверенней.

«Один раз живем!»

Глава 3 Научные коридоры

— Васечкин! Васечкин! Да постой ты, зараза этакая!

Сима могла кого угодно довести до истерики своей неугомонной настырностью. Мелкая, с толстой жопой и огромным самомнением, она трясла сейчас перед Иннокентием кипой бумаг.

— Чего тебе, вредная ты наша?

— Васечкин, я пока еще по-хорошему прошу. Ты вчера не отвез важные бумаги. Так закончи дело сегодня!

— Я же вам сказал, что не смог доставить их по причине задержания милицией. То есть сначала я задержал преступников, а потом милиция уже меня.

— Ты мне зубы не заговаривай, Васечкин! — Сима, несмотря на колоссальную разницу в росте наступала на парня, как некая бесноватая Валькирия. — Взял бумаги и метнулся!

— Еще чего! Мне на телефоне требуется сидеть. Мало ли меня позовут в милицию.

Сими подозрительно взирала на штатного фотографа из-под очков.

— Это еще зачем? Тебя же отпустили, охламона этакого. На ровном месте вляпаться в драку, такое надо уметь, Васечкин!

Иннокентий развел руками:

— Так это, требуется тогда грамоту дать. А то и медаль. Как я без медали, Симоляндия!

Ответственный секретарь корреспондентского отдела затопала ногами:

— Не называй меня больше так никогда!

— Ладно, — подозрительно быстро согласился Кеша, тихонько отступая дальше по светлому коридору редакции издательства.

Здание научного комплекса было построено недавно и по самым современным технологиям. Светло, тепло и мухи не кусают. Модный ракушечник, которым были облицованы стены вестибюлей и переходов, алюминиевый профиль, подвесные потолки. В целом отделка напоминала будущий «евроремонт» и откровенно глянулась гостю из двадцать первого века. До чертиков надоела «совковая» мода на вездесущую синюю краску на стенах и побеленные потолки.

— Тогда бери бумаги и вперед! — превратно истолковала примирительный посыл Кеши Сима.

— Ни за что! — отчеканил Васечкин в стиле управдома Бунша. — Меня сюда фотокорреспондентом взяли, а не курьером. Я еще согласен по пути что-нибудь закинуть, но ради бумажек больше не поеду. Все, прощай, рыба моя!

Сима выпучила глаза и глотала воздух, как морепродукт, вытащенный из воды. Этот молодой и нахальный до беспредела провинциал вел себя сегодня особенно нагло.

Она растерянно оглянулась и в коридоре раздался неимоверной силы возглас:

— Юрий Максимович! Юрий Максимович! Васечкин отказывается работать!

Вышедший из кабинета по своим надобностям Саврасов, их научный редактор кисло поморщился, затем повернулся к Кеше.

— Что же вы, Иннокентий, делаете?

— Ничего! Жду звонка.

— Откуда?

— Из МВД, — тихо, как будто по секрету объявил Юрию Максимовичу Васечкин.

— О! — лысоватый и начинающий толстеть бывший ученый, после защиты диссертации поменявший науку на теплое место администратора, причмокнул — Ты поменял профиль, Иннокентий? Занимаешься детективными расследованиями? Или у нас открылась новая кафедра?

Сима, не ощущая в голосе редактора сарказма, засуетилась:

— Это он специально путает вас, Юрий Максимович. Вышло так, что вчера около «Колхозной» Васечкина задержал патруль за то, что он задержал хулиганов.

— Кто, кого задержал? Какая нелепая история!

Редактор с подозрением покосился на Симу.

— Да вы просто нашего Васечкина не знаете. Вечно он вляпывается в какую-нибудь дурную историю. То на другой конец Москвы уедет. То научного сотрудника из Африки с интервью выгонит.

— Какой может быть ученый из негра, Сима? И вы меня не предупредили. Сказали, что это иностранец будет.

— А он, кто, по-твоему?

— Я подумал, что афро-русский.

— Кто-кто?

Сейчас оба работника издательства с подозрением повернулись к Васечкину. Тот же клял себя последними словами. Подобные проколы время от времени с ним случались, здорово удивляя окружающих. Кеша даже как-то для себя решил, что если бы за него взялась злобная гэбня, то раскололи вмиг. И сидел бы бедный Васечкин-Петров в шарашке до конца своей непутевой жизни. Вспоминая под веществами, как устроен адронный коллайдер.

— Да неважно. В Одессе так говорят. Но за тот косяк я уже ответил. Перед партией и правительством.

Сима беспомощно всплеснула руками:

— Вы только посмотрите на него, Юрий Максимович. Лишь бы шутить и ёрничать. А кто за него работать будет?

— Да, Иннокентий, ты почему не работаешь?

— Так нет покамест редакционного задания. И я сюда, вообще-то, не курьером устроился.

Пока эти двое играли в поддавки, Кеша, не будь дураком, юркнул в дверь и запрыгал по лестнице вверх. Позади истошно закричали:

— Васечкин!

Кеша ухмыльнулся.

«Ноги у тебя, Симочка, больно коротки, не догонишь!»

Шустрый корреспондент нахрапом проскочил пять этажей вверх и оказался в помещении НИИ Химии Удобрений и Ядов. По понятной причине короткую аббревиатуру сего значимого института использовали редко. Даже в деловых письмах. Хотя иностранцы их все равно слали, заставляя краснеть советских почтальонов. NII HUYA читалось удобоваримей, но все равно подозрительно. Чай и работников почты в школе аглицкой грамоте учили. Но не было на буржуинов управы, и такие письма приходилось доставлять по двусмысленному адресу. Как в Научный комплекс, где господствовала микроэлектроника, и царствовали ЭВМ попал такой институт, было непонятно.

В огромном здании Научного центра, где мирно уживались множество НИИ, вычислительный центр и прочие учреждения, можно было запросто заблудиться. Кешу и сам того не ведая, пустил в оборот сотрудников первый советский мэм — «Ну кто так строит!».

Ляпнул как-то, путешествуя по коридорам и вестибюлям огромного здания в поисках фотолаборатории. Да так и прижилось в народе. Сам Иннокентий довольно быстро разобрался в хитросплетениях коридоров и лестниц, создав собственный алгоритм. Что такое здание по сравнению с памятью на объезды бесконечных московских пробок. Пришлось одно время ему поработать самым настоящим курьером. Москва и карьера не сразу строится!

Отдышавшись, Васечкин прислушался. Так, слышится бормотание из ближайшей лаборатории. Значит, мы идем в правильном направлении. Ворвавшись без стука в большой полутемный кабинет, заставленный аппаратурой, он выдохнул с редкостной наглецой:

— Привет, народ. Чаем не угостите?

Мало сказать, что двое доселе мило беседовавших научных сотрудников оказались удивлены. До некоторой степени даже ошарашены. Затем один из них близоруко прищурился и протянул:

— Васечкин?

— Долго жить буду! Не признали?

— Кто еще так нагло может ворваться в секретную лабораторию. Ты на какую разведку нынче работаешь?

— Сомалийскую!

Сидевший в кресле на колесиках лысоватый обрюзгший не по годам тип проворчал.

— Ты бы хоть постучал.

— Я помешал вашему уединению?

По здешним временам шутка была на грани фола. Но второй из ученых мужей благодушно кивнул гостю:

— Проходи, раз зашел. Фима, сделай нам, пожалуйста, чаю.

Лысый брюнет громко фыркнул, но ускорение своему креслу ногой придал. Немного погодя на угловом столе утробно засопел алюминиевый чайник.

— Классный у тебя стул, Фима!

— Кому Фима, а кому Ефим Соломонович.

— Сам сделал?

Кеша нагнулся к полу и внимательно изучал колесики. В мире семидесятых он еще таких кресел не видел. Фима оттаял, слез и перевернул его, чтобы показать собственное рационализаторское внедрение.

— А кто еще?

— Маладца! Респект!

— Чего-чего? — вскинулся отошедший к чайнику начальник лаборатории. Русоволосый с аккуратно подстриженной бородкой он выглядел как посконный русский интеллигент девятнадцатого века. Как уже успел заметить Иннокентий, в семидесятые годы среди научных сотрудников борода была в моде. Это они так, видимо, фрондировали перед побритым и подстриженным партийным руководством. В Зеленограде точно прижились бы барбершопы! — Ты наливай, не стесняйся! Но откуда у тебя такие странные выражения?

Васечкин заметил около заварочного чайника упаковку «со слоном» и приободрился. Совсем в СССР от хорошего чая отвыкнешь.

— Да как-то от мажоров заезжих услышал.

— Понятно.

Кеша обнаглел и тиснул из красивой коробки овсяного печенья, вызвав у Фимы приступ жадности:

— Каков он у нас молодец, Станислав! Такой нигде не пропадет!

— Так учись у пролетариата, как надо выгрызать блага жизни, — смешливо ответил бородач, но его глаза так и остались холодными.

«Опа-на! Непростой он у нас чувак».

— Ребята. Вы же химики, а здесь я вижу одни компьютеры!

По меркам будущего эти громоздкие шкафы и периферия ввода никак не тянули на высокое звание вычислительного устройства, но таковыми были. Васечкин уже успел побывать много где в их Научном Центре и к своему несказанному удивлению узнал, что ЭВМ семидесятых штука довольно громоздкая, и управляется совсем иначе, чем ПС. И отчего-то делают их разнокалиберными множество советских предприятий. Странно, Союз страна, в целом унифицированная, а тут кто в лес, кто по дрова.

Ефим в ответ обидчиво фыркнул:

— Темнота! Все давно завязано на ЭВМ. Как ты, скажи на милость, будешь молекулярный анализ без них проводить? А считать? На арифмометре?

Васечкин примирительно поднял руки:

— Понял, не дурак. Дурак не понял.

Станислав хохотнул:

— Тебе бы, Иннокентий на сцене шутом выступать, а не по лабораториям передового института шляться. Дорогой друг, — бородач провел рукой по громоздкой аппаратуре и пафосно выпалил, — вот на такой технике и куется современная наука! Между прочим, секретной.

Васечкин откусил овсяного печенья и скептически хмыкнул:

— Один хрен штатники нас обгонят. Не тянет наш городок супротив Силиконовой долины.

Кешу сегодня явно несло. Или ему так надоела советская действительность? Во всяком случае эффект он своим невольным признанием из реалий будущего произвел. Фима вовсе прекратил жевать, а Станислав с искренним интересом глянул на гостя.

— Откуда такие упаднические мысли, молодой человек? «Голосов» наслушались?

Иннокентий отлично понимал, что подразумевается под этим словом. Западные радиостанции, будто бы рассказывающие советским диссидентам правду-матку о состоянии дел в Советской России. «Голос Америки», «Голос Свободы», «Свободу Анжеле Девис»! Это какими надо быть наивными идиотами, чтобы по чеснаку верить предателям и продажным деятелям эмиграции, которые спонсируются вражескими государствами?

Не то чтобы Кеша был ярым патриотом, но Родину любил и даже иногда кое-что почитывал такое «ватное». Проблема эта была одновременно простой и в то же время сложной. Партия и страшное КГБ в стремлении хранить покой советских граждан так зачистили окунающее их идеологическое пространство, что там осталась пустыня, выстланная багряными кумачами. Вот и держали люди образованные нос по ветру, ища будто бы независимую от властей информацию. А тут бац — «Голос правды»! Любой приемник ловит.

Там случилось и тут произошло! Этого сняли, того послали. В огороде бузина, а в Киеве дядька! И ведь знакомые знакомых подтвердили, что так и было! Почему в советских СМИ о таком ужасе нет ничего? Это же не идеологическая диверсия, а природный катаклизм? Стежка за стежку, и в белую нить можно запросто вплести черную. Даже пять процентов фальсификации портят продукт намертво. В итоге получаем по факту лютую пропаганду против своей страны, которой принято почему-то верить.

«Совки — редкостные олухи!»

— Да нет, конечно, — Васечкин привычно прикинулся деревенским дурачком. — У Штатов просто бабла больше, они могут ученых со всего мира скупить. Воровать к тому же не стесняются и более изворотливы в вопросах бизнеса. Это же соревнование. И еще имеется одно важное обстоятельство.

— Какое! — даже Фима подвинулся ближе. Внезапно ученые осознали, что перед ними нестандартно мыслящий парень. А в советском НИИ что самое главное? Правильно! Найти интересного собеседника, чтобы было с кем коротать неимоверно длинные рабочие будни.

— Вы портреты в актовом зале видели?

Васечкин принятым у советской интеллигенции Эзоповым языком упомянул нестройные ряды членов Политбюро. Тех, кто на самом деле правил СССР.

— Допустим, — Станислав бросил быстрый взгляд в сторону двери и снизил тон, как бы подбадривая молодого собеседника.

Глава 4 Волшебный пендаль

— Считаете, что подобные динозавры смогут выиграть научно-техническую гонку с самой передовой страной мира?

Васечкин за год жизни в СССР пришел к такому парадоксальному выводу — советские люди в массе своей преклонялись перед Америкой. Не все, конечно, но даже истые коммунисты. Да и в Кремле день начинался с фразы — «А что там в Вашингтоне?»

— На той стороне тоже не молодежь, — хмыкнул озадаченно бородач. Видимо, он никак не мог понять. Это очередное ёрничание нагловатого молодчика, или за его фразами что-то кроется?

— Прогрессом всегда рулит менеджмент среднего звена, — оседлал любимого конька Васечкин. Его начальник временами заставлял читать умные книжки. — Наш прорыв в космос и в ядерной энергетике совершили вовсе не старики. И даже не министры.

Фима и Станислав озадаченно переглянулись. Брюнет крякнул:

— У вас в редакции все такие умные?

Начальник лаборатории заливисто захохотал, затем потянулся к изящной чашке, стоящей на блюдце.

— Браво! Иннокентий, ты уловил суть. Каков молодец! Фима, если бы у меня под рукой оказались такие сотрудники, то наша лаборатория наделала шуму.

— Извините, но я не у вас.

Посмеявшись вдоволь, снова поставили чайник. Фиме уже не было так жалко овсяного печенья, а Станислав притащил кипу отпечатанных на машинке листов.

— Иннокентий, вы читали «Мастер и Маргариту»? У нас тут остался свободный экземпляр. Но только на два дня.

Васечкин без интереса кинул взгляд в сторону желтоватых страниц. Бумагу для печати взяли явно залежалую и потому бесплатную. Количество халявы в СССР просто поражало. Граждане беззастенчиво использовали государственное добро в хвост и гриву. Вот откуда взялись будущие откаты бюджетных средств! Просто-напросто осталась старая привычка.

— Спасибо, уже читал.

Ученые мужи удивленно переглянулись. На самом деле Петров из будущего смотрел сериал с Машей следователем. Ему её сиськи и задница в целом понравились. А вот сам фильм особого впечатления не вызвал.

— И как?

— Да муть какая-то. Еще линия с этим…Йошуя. Это как бы Христос, но совсем не по Библии. То есть Евангелию.

Надо было видеть, как вытянулись лица сотрудников Лаборатории. Станислав откашлялся, а Фима смылся в угол заваривать чай. Как представитель национальности, распявшей русского Христа, боялся попасть под раздачу.

Станислав выдохнул:

— Ничего себе заявочки!

— Да лишнее это. А вот с котом…Бегемотом и тем клетчатым классно написано. Надо было развить их приключения в Москве и противостояние дьявола органам. Тогда не книга бы вышла, а огонь!

— Занятная трактовка классики, — наконец, пришел в себя Станислав.

— И Воланд четко прикололся над мещанством советских граждан. «Квартирный вопрос испортил москвичей».

Это Кеша уже цитировал запомнившийся ему комментарий в Ю-Тубе. Иногда ему приятно было выепнуться перед телочками. Типа смотрите, какой я умный и начитанный хрен. Но не загордился и снизошел до ваших ножек и всего прочего. Обычно срабатывало. Открывались не только ножки.

— Как это в тебя сочетается! — закручинился неожиданно Станислав. — Сермяжная правда-матка и еврейско-одесское ёрничание над совком?

— Э, не надо меня к… — глянув на Фиму, Кеша прикусил язык. Связи важнее антисемитизма. — некоторой части сограждан причислять. Можно подумать, русские люди не могут быть умными? Так-то они великую державу создали.

Вот сейчас Фима дрогнул и пролил чай на столик, замочив какие-то распечатки.

— Боже, Иннокентий, так вы еще и не интернационалист?

Кешу несло, но ему сегодня было на все плевать. Ничего особо крамольного он не говорил. В курилках институтов еще и не такое услышишь. Но человек из будущего никак не мог вспомнить — в ходу ли русский национализм в советской стране. Зато в памяти всплыл свой короткий опыт общения с Заволжской богемой. «Доски», то есть иконы оказались в центре моды, как и самовары с кокошниками. То бишь интерес у публики уже имеется. И у публики как раз интеллигентной.

«Тяга к корням!»

— Обычно у нас в интернационалисты лезут те, кто ничего не построил и не достиг.

— О как интересно! Иннокентий, вы не устаете меня удивлять.

«А мой русский уклон ему не понравился!»

Но здесь Васечкин уверенно стоял на выгодной позиции. Работал у них в салоне бывший скинхед, который так и не оставил политику. Там он плотно уши сотрудником грел рассказами об арийской сущности и древнем благолепии Великой Руси.

— А что, гордиться тем, что ты русский уже плохо?

— А как же общечеловеческие ценности?

Зря Станислав это сказал. Кеше внезапно стало все понятно. Он не застал политические дискуссии девяностых и нулевых. Был еще мелким. Но отлично запомнил беседы во дворе от старших пацанов, что уже грызли грани науки в институтах. Как только в тебе в уши начинают заливать про «общечеловеческие», то значит, тебя хотят поиметь или уже поимели.

— А мне какое до них дело?

Фима снова поперхнулся чаем и сейчас смотрел на Кешу с откровенным страхом. Как будто тот кинул клич — бей жидов, спасай Расею!

— Ну как… — Станислав также был откровенно растерян.

— А так и понимать! Русь, Россия, Союз накрови и слезах русского народа построены. Слышали такое — государствообразующий народ? Этносов много, но построить великие державы смогли лишь некоторые.

В принципе и в будущем он уже наговорил на полноценную 282 статью. Русскому человеку запрещено утверждать о величии русского народа. Здесь же просто противопоставил себя западникам ученым. А они все были таковыми. Васечкин внезапно с горечью осознал, что настоящих патриотов в богатой столице как будущем было немного, так и здесь поискать. Да и разговор его уже начал утомлять. Чаю он напился, печенья налопался. Пора и честь знать.

— Иннокентий, а ведь мы комсомолец и такое несете. Партия нас учит совсем иному.

— Партия также неоднородна, Станислав.

А вот тут хитрожопый начальник лаборатории аж присел обратно. Несмотря на все фрондерство подобные ему товарищи всегда колебались с линией партии. Ибо карьера дороже.

«Ха-ха, посчитал себя шибко умным? Получи фашист гранату!»

Уже около двери Кешу напоследок забил в их закостеневший диспут толстенную «сотку».

— Товарищ Сталин в сорок пятом на приеме в честь командиров Красной Армии произнес известный тост — Я хотел бы поднять тост за здоровье советского народа и прежде всего русского народа. Я пью за него, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, что входят в Советский Союз!

Послышался стук разбитой чашки, красивое интеллигентское лицо Станислава буквально перекосилось. То ли от смысла, вложенного в речь вождя, то ли от его упоминания.

— Если будет, что интересное почитать из фантастики, маякните. Могу даже прикупить.

'Бывайте, Ихтиандры хреновы!

Покатать в уме моменты светской беседы и насладиться произведенным впечатлением Васечкину не дали. Не успел он спуститься на пару этажей ниже, как его догнал сварливый голос:

— Васечкин, где тебя носит?

— А, — Кеша с удивлением уперся взглядом в усатую физиономию одного из дядечек фотографов. — Ванадий Геннадьевич… в чем дело?

— Быстро за мной в лабораторию! А я уж подумал, что тебя опять услали в город.

Иннокентий вприпрыжку поспешил за долговязым фотографом. Тот с самого начала состоял в штате издательства и ощущал себя главным.

— В чем проблема?

— Срочная работа, а Павел заболел.

— Беда.

— И не говори. Болезнь у него небось «портвейная». С форматными камерами работал?

— Ну как? ФКП и ФКД.

— Хорошо. Но у нас ФКР тридцать на сорок. Ничего, разберешься. Иначе на хрен ты нам сдался. Да, Кеша?

Васечкин лишь хмуро кивнул. День начался незатейливо и ёрнически, а сейчас ему нужно доказать, что он на своем месте. Как жизнь выворачивает бытиё наизнанку!

Эта камера выглядела настоящим монстром.

«Годзилла!»

ФКП 18 на 24 и так смотрелась здоровой, а здесь длина мехов особо впечатляла.

— Кассету знаешь, как вставлять? Наводить на резкость? Покажи.

Геннадьевич придирчиво смотрел, как Васечкин крутит ручки и настраивает резкость по матовому стеклу.

— Готово!

— Нормально. Вешаешь эти чертежи на те держатели. Здесь крепишь на липкую ленту. Наводишь на резкость, прикрепляешь вот тот фильтр. Выдержка примерно такая.

Усач снял крышку и провел её вокруг объектива. Как в старинные времена первоначальных фотоателье.

— Понял.

— Тогда работай, а я проявлю и гляну.

Васечкин проверил чертеж на прилегание к стенду, заново покрутил кремальеры, гоняя резкость туда-сюда. Длинные меха позволяли делать репродукцию даже такого большого чертежа один к одному. Меняем стекло на кассету, вынимаем внушительного вида шибер. Фильтр, «крекс-пекс-фекс»! Снимаем кассету.

— Жди! — бросил коротко Геннадьевич и исчез в «темной комнате». Фотолаборатория в издательстве была намного меньше, чем в ателье «Юпитер». Минут через пять он вынырнул с двумя заряженными кассетами. — Нормаль. Работай! Стопка чертежей вон там, все снимай по очереди. И смотри не перепутай, а то нам голову оторвут. Они, блин, все секретные. Тебя здесь не было, запомнил?

— Яволь, герр оберст!

— Я тебе сейчас пошучю!

Выглядел фотограф предельно серьезно. Так, что Кеше даже не захотелось рассматривать чертежи подробней. Наверняка топ-секретно и расстрел на месте. Выдохнув, Васечкин снял один чертеж и заменил его на следующий. Настройка резкости не сбилась.

Фильтр, кассета, шибер, снимаем крышку. Шибер, снимаем кассету, отдаем Геннадьевичу. Снимаем огромный лист и заменяем другим. И так по кругу. Геннадьевич в это время проявлял листовую пленку и заряжал кассеты. Через пару часов они сделали перерыв.

— Отличный контраст вышел!

Только настоящий фотограф во время перекура может думать о технических параметрах готовой пленки.

— К чему такая спешка, Ванадий Геннадьевич?

— Если бы знал! Это от смежников подкинули. Почему «синьки» не сгодились хрен их знает! — усач затянулся сигаретой, затем внимательно глянул на Кешу. — А ты молоток! Я думал бестолочь и криворучка, а ты смотри ж. Много пришлось поработать у себя? Чем занимался?

— Похороны снимал.

— Чего?

Васечкин прыснул и рассказал о своих первых выездных фотосессиях. Геннадьевич также захохотал, прослезился и бросил:

— Полезный опыт, ничего не скажешь. Репортаж?

— Свадьбы, демонстрации да всякое. На газету халтурил внештатником.

— Ага. Пошли добьем остаток и захарчим чего-нибудь.

Закончили уже поздно. Пока Кеша упаковывал чертежи и схемы в картонный ящик, Геннадьевич развесил сушиться последние пленки и включил спиртовку.

— Счас кофею попьем, или ты спешишь куда?

— Куда? Один живу.

— Вот и зря. Парень ты видный, давно бы себе женку заимел. Там бы и квартиру дали.

— Не тороплюсь.

Некоторое время они молча пили кофе в вприкуску с бутербродами. Усач загадочно посматривал в сторону Кеши.

— Видел я тебя аппарат нормальный.

— Киев пятнадцатый.

— Что с оптикой?

— Кроме телевика все.

Геннадьевич встал с места и достал из шкафчика шесть пленок «Свема» и листок с адресом.

— Завтра симпозиум проходит, в наш журнал нужны оттудова репортажные кадры. Снимай портреты или вблизи шириком общение ученого люди. Не официозные лица, а живые. Первые пришлют со статьями. А эти фотографии пойдут в разворот. Усекаешь?

— Ага. Затеряться внутри толпы.

— Умный парень! Пленку не экономь. Вечером привезешь, я ею займусь. Запомни, это твой шанс.

— Да понял я.

— Понял он. И не забудь взять у Симы с утра редакционное задание.

Глава 5 Дела научные

На начало симпозиума Васечкин немного опоздал. Симочка задержала своими придирками к его одежде. Нет, определенно в таких случаях необходим личный автотранспорт. Ну, или на худой конец служебный. Но в начальники Кеша пока не выбился, так что пришлось добираться до центра на своих двоих. Потом еще сориентироваться, где в огромном комплексе зданий гостиницы «России» находится искомое место. В будущем её уже не было, так что Иннокентий впечатлился грандиозностью комплекса и приготовился к долгой процедуре досмотра.

Но на удивление человека из будущего дежурный милиционер лишь глянул мельком на удостоверение и махнул рукой дальше. Наверное, за Васечкина больше говорил увесистый кожаный кофр. Страж порядка привык к всевозможным конференциям и прочим собраниям в гостинице и мог определить характер гостя сразу. Так чего тогда делового человека задерживать. Его больше интересовали более интересные его профилю «южане» в кепках и при загаре.

Хотя Иннокентий все равно отметил пристальный взгляд двух «человек в сером». Но и они ничего предосудительного в прилично одетом парне не отметили и быстро потеряли к нему интерес. А Васечкин застал лишь последних участников научного симпозиума, которые заходили в зал. Он юркнул внутрь и огляделся. У сцены заметил телевизионщиков и пару ребят с фотоаппаратами, которые усиленно щелкали вспышками.

«Мне здесь делать нечего!» — решил Васечкин и вывалился в просторное фойе. Геннадьевич снабдил его пленкой чувствительностью 125 единиц. По меркам будущего ни о чем. Но освещение в помещении Кеше понравилось. Он решил не терять даром время и прицениться к параметрам. Достав «Киев» из кофра, поставил на него «штатный» объектив и начал ходить в разных местах, оценивая свет с помощью встроенного экспонометра.

Параметры освещения были различными, так что имевший кое-какой опыт Иннокентий прикинул, где и какую выдержку ставить. Затем нацепил на аппарат «портретник» и «потренировался» на нем. Подумав, надел широкоугольный объектив и сделал пару снимков в архив. Пока фойе было пустым и внушало своим продвинутым для семидесятых дизайном.

Все это время за молодым человеком снисходительно наблюдал колоритный дядечка. Пышные усы и бакенбарды, светлый костюм и галстук-бабочка сразу выдавали в нем столичного человека. И человека явно непростого. Мастера! Выпятившийся вперед животик компенсировался висящей сзади сумкой. Импортной и предназначенной для фотоаппаратуры. Иннокентий загрустил. Он бы и сам согласился на удобнейший фоторюкзак из будущего, чем таскать с собой объемистое кожаное чудо. Все-таки как эргономика за пятьдесят лет ушла вперед. Утварь, одежда, самые простые изделия стали намного удобней. Хотя на загнивающем Западе такие вещи уже производят.

Почему их нет в Союзе? Конкуренция? Именно она заставляет предоставлять клиенту удобство и комфорт? Возможно. Или это обычная русская матушка, лень. Это ведь надо изобрести, внести в план, поменять производственные показатели. Кому-то задницу из кресла оторвать. Побегать, посуетиться. А зачем? Когда и так хорошо.

Проходя мимо дядечки, Кеша не удержался:

— У вас Контакс?

Мастистый фотограф удивленно обернулся:

— Молодая поросль меня определенно радует. Редко можно встретить человека, который соображает в ретро технике.

На груди мастера рядом с импортной зеркалкой поблескивал раритет. Его и заметил острый взгляд Васечкина.

— У моего деда был такой. Он оставил на память.

— Вот как? Фотограф?

— В прессе работал. В Заволжске. Как внештатник.

— А сами вы снимали на него?

— Конечно! И на выставку эти кадры использовал. Пластичней Цейсовской оптики для женских портретов и не найти.

Мужчина протянул руку:

— Владлен Иванович Сикорский.

— Иннокентий Васечкин.

— Ха-ха, какое интересное имя! Но я рад, что у нас растет толковая молодежь. Вижу, что вы новичок здесь, но начали неплохо. Освещение прикидывали.

— Можно на ты. Я парень простой.

— Лады. Тогда я дам тебе несколько советов. Ты куда, вообще, снимаешь?

— В научный вестник. Там нужен разворот с «живыми» лицами.

— Интересный оборот речи. Тебе определенно надо заняться журналистикой. Пошли.

Сикорский поводил его по залу, показал выгодные точки, посоветовал «рабочие» выдержки и диафрагмы. В помещение между тем просочились несколько коллег. Они явно не спешили, ибо знали, что пока здесь делать нечего. Один из фотографов поприветствовал Сикорского и поручкался с Кешей.

— Это Иннокентий, начинающий. Ребята, не обижайте его.

— Его обидишь! Такого громилу!

Молодой мужчина, представившийся Кириллом, заливисто захохотал. И в самом деле Кеша возвышался над всеми и мог похвастаться физической статью. По совету Геннадьевича он одел на мероприятие обычные темные брюки, светлую рубашку и вельветовый темно-коричневый пиджак. Столицу импортом было не удивить. Уже мало было напялить на себя модный шмот, но тот еще должен сочетаться. По меркам человека из будущего москвичи молодого поколения неплохо одевали. Особенно женщины.

Все произошло внезапно. Только что они лясы точили, как фотографы резко метнулись в стороны, оставив Кешу хлопать глазами. Народ повалил из зала, тут же разбиваясь на небольшие группы. Но Васечкин, не будь дурак, вспомнил советы мастера и быстро сориентировался. С помощью портретника он отщелкал пленку на крупные планы. Люди после двух часов сидения в духоте, выслушивая пусть и интересные, но нудноватые доклады, были откровенно рады оказаться на свежем воздухе, передохнуть и встретиться с коллегами.

Живые улыбки, радостные лица, оживленные разговоры. Что еще нужно для репортажа! Поначалу Кеша сделал упор на женщинах. Да, в научном мире микроэлектроники тех оказалось немало. Большая их часть вовсе не была похожа на «синие чулки». Импозантные, хорошо одетые, ухоженные. И ни у кого жирных ресниц или надутых губ. Наверное, от естественности они все такие симпатичные. Первая пленка закончилась неожиданно.

Осознав свою оплошность, Кеша опомнился. Надо бы и мужиков поснимать, и поближе. Поменяв объектив на «штатник», он сменил пленку. Для этого сначала надо перемотать обратно уже снятую, вынуть кассету, положить её в специальный закрытый отсек в кофре, достать упаковку с новой пленкой, вскрыть её и вынуть изнутри уже заряженную пластиковую кассету. Интересно, он еще не сталкивался с подобной упаковкой. А что, удобно!

Так, меняем выдержку, в этом углу темнее. Его кованые из стали руки спокойно зафиксируют тяжелый фотоаппарат и при одной тридцатой. Уже проверено! Кому-то покажется странным, но репортеру нужна отличная физическая подготовка. Таскать сумки с увесистой аппаратурой, много бегать, приседать, залезать в труднодоступные места и держать тяжелую тушку фотокамеры целый день в руках. Иннокентия, помнится, насмешил один пост на популярном свадебном портале Майвед.

Девушка, решившая заняться свадебной съемкой, жаловалась, что не может целый день работать. Кисти рук начинают зверски болеть. А что она хотела? Купила профессиональную «тушку», громоздкие светосильные объективы и хочет, чтобы они весили, как пушинка? Профессиональная камера с телезумом на 2.8 весила больше, чем меч у рыцаря. Понятно, что нетренированному человеку такое переносить сложно. Руки попросту отвалятся. Так и ушли, судя по откликам, достаточно много дамочек из модной профессии не солоно хлебавши. Эмансипация внезапно не везде проходит.

Снимать в упор людей несколько сложнее. Надо ловко перемещаться между группами. Не все любят, когда на них смотрит объектив камеры, начинают теряться. С мужиками проще, они всегда готовы! Дамы тут же хватаются за зеркальца или недовольно хмурятся, портя кадр. В стороне Кешу заметил группу импозантных мужчин. Строгие костюмы, седые шевелюры, профессорские бородки. Мужики внезапно собрались и начали позировать. Или опытные дядьки, или просто хотят оставить о себе память. Кеша сделал несколько кадров с разных ракурсов и благодарно кивнул.

Затем его внимание привлекла шумная компания, собравшаяся недалеко от панорамных окон. Освещение лучше не придумаешь. Ставим снова портретник. В видоискателе «Киева» появились крупным планом лица. Отщелкав несколько кадров, Васечкин внезапно понял, что лица эти какие-то не такие. Точно не русские! Почему-то иностранцев, особенно в Союзе можно распознать сразу. То ли выпукло обозначенная холеность, то ли детали в одежде или поведении выдают. Да и едут в Союз люди не бедные.

Пока Иннокентий менял объектив на «ширик», он подвинулся ближе и узнал аглицкую речь. Можете смеяться, но часть зимы и весны он посвятил изучению этого международного языка. Его репетитором была Анжела. Да-да, девочка мажорка, подвизающаяся на ниве фарцы. Она училась в городской спецшколе с углубленным знанием английского. Об этом Кеша вспомнил случайно, а потом попросил девушку помочь с произношением. Сам язык он знал где-то на три с плюсом. И вот в перерывах между первым и вторым «подходом к снаряду» они спрягали глаголы и улучшали Кешино произношение. В Москве, устроившись, он продолжил занятия самостоятельно.

Высокий блондин с мужественной челюстью, судя по всему, норг или швед что-то пытался выбить у важной тетеньки в сером брючном костюме. На научного работника та вовсе не была похожа. Скорее очередное ответственное лицо. Подобные ей фигуры Иннокентий здесь уже воочию наблюдал и в кадр не включал. Никому не интересны постные морды советских чиновников.

— Хэв энибади… Кэн ю андэстэнд ми?

Скандинав никак не мог понять, почему ему не отвечают на такой простой вопрос. Тетенька руководитель растерянно озиралась, рядом шушукалась молодежь. То ли стеснялись ответить, то ли плохо учились в школе. Иностранная делегация обтекала. Вот так вот и велся бизнес в Советском Союзе. Придется выручать.

— Он спрашивает, где кто-нибудь сможет его понять?

— Ой, а вы понимаете!

Вокруг Иннокентия сразу же расступились. Норг оживился и зачастил. Васечкин остановил его жестом.

— Слой даун плиз.

— А что ему нужно-то?

— Он спрашивает, где может увидеть ваши готовые изделия?

Тетенька зависла, вместо нее ответил молодой мужчина.

— В Минске на заводе. Вот наш адрес.

— Так, у вас и рекламная брошюрка есть? Что же вы молчите.

— Да как-то… У нас должен быть переводчик, но куда-то затерялся.

— Эх, молодые люди. Учите языки вероятного противника.

Народ странно взглянул на Кешу. Тетенька уже пришла в себя и взмолилась:

— Товарищ корреспондент, помогите, пожалуйста, с ним договориться!

— Ладно, попробую. Но потом вы мне попозируете.

— Что угодно!

Пришлось взять на себя функции переводчика. Мужик и в самом деле оказался шведом. Нейтральный статус всегда в целом русофобски настроенного государства помогал хитроделанным скандинавам иметь от Советского Союза кучу преференций. Финны и вовсе десятилетиями жили за счет разницы социалистического и капиталистического подхода к экономике. А то и вовсе подворовывали, то есть брал то, что плохо лежит. Идеи, разработки или лес. Это у них в крови скрысить. Норвежцы до открытия газа на шельфе жили откровенно бедновато.

Вот и этот швед пожелал увидеть самые современные разработки «клятых коммуняк» из провинциальной Белоруссии. Хм, а в Минске есть передовая электроника? Хотя чего Кеше беспокоиться за безопасность Родины? Для этого имеются специально обученные люди. Наладив контакт и обмен, Иннокентий, наконец, смог отойти в сторону. Тут его взял под локоток пронырливый мужичок, в котором сразу же угадывалось «Ответственное лицо».

— Вы откуда английский так хорошо знаете, молодой человек?

— Да не особо и хорошо. С научными терминами незнаком.

— На вопрос ответите?

Ссориться с непонятно кем по чину было не с руки. Пришлось лепить на ходу.

— В школе у нас появилась молодая учительница. С большого города. Отрабатывала после института. Вот у нее и выучился.

— Молодая?

— Так она у себя в большом городе в спецшколе училась. Вот и подтянула всех по английскому.

— Вот как?

Мужичок смотрел с недоверием, но руку убрал. Кеша сам перешел в атаку, придав голосу убедительности:

— А вы разве не верите в советских комсомольцев? Что они могут поехать в глубинку поднимать образование?

«Ответственный» сразу пошел пятнами:

— Да я ничего такого.

— Вот и помолчите, товарищ. Мне работать надо.

Но народ уже потянулся к дверям, начиналась вторая часть конференции. Позади Васечкина раздался голос.

— Кеша, обедать пойдешь?

Глава 6 Гуляй столица!

Кирилл и второй коллега в модном кожаном пиджаке уже успели убрать технику в кофры.

— Конечно.

— Это, кстати, Марк, будьте знакомы.

— Привет.

Чернявый до синевы и острым профилем лица Марк был холоден и с безразличием сунул Иннокентию руку. Ладошка потная, неприятная. Но не детей же им вместе крестить! Кирилл, наоборот, оказался парнем покладистым и говорливым. А может, протекция Сикорского свое дело совершила. Надо бы старика увидеть и поблагодарить. Вдобавок к этому некая подспудная мысль засела в голове у Иннокентия, но не могла вылезть наружу.

Васечкин повернулся к выходу, но его остановил пронырливый коллега:

— В этом здании все есть. Центральный концертный зал на 2,5 тысячи мест и двухзальный кинотеатр на 1,5 тысячи мест. Там и концерты самых популярных артистов проходят и премьеры киноновинок. Целое мини-государство внутри столицы. Потому и называется так ёмко — «Россия»! Мы вот тут пройдем. Не бойся, меня здесь знают.

И в самом деле, на пути в буфет их никто ни разу не остановил. Видимо, если ты уже внутри и спешишь куда-то с деловитым видом, то значит, тебе положено. Наглость — второе счастье! Буфет на третьем этаже выглядел относительно современно. Можно сказать, дизайн в западном стиле. Неужели валютный? Иннокентий слышал о таким, но по понятным причинам бывать в них не приходилось. Во всяком случае тутошнее заведение хоть выглядит по-человечески. Стандартная едальня в столице обычно выглядела так, как будто из диких краев выскочила. Грязно, неуютно и далеко не всегда вкусно. Здесь же фирменная отделка, дизайнерская мебель. Скорее всего, все импортное. Кофемашина стоит и весьма изобильный прилавок радует.

«Однако, тут и цены!»

Прижавшись, Иннокентий взял кофе, не мог отказать себе, так вкусно им пахло и блинчики со сметаной.

— Кеша, с грошами проблемы?

Кирилл запихивал в себя основательный бутерброд с осетриной. Марк взял кофе и маленький рогалик. При его худобе он, скорее всего, и ел немного. А Кеша в ответ отпираться не стал.

— Приехал в Москву недавно, с халтурами так себе. Да и живу пока в Зеленограде.

— Не самое плохое местечко. От их Центра сюда?

— Ага.

— Ничего, обтешешься, найдешь свою дорогу к бабосикам. Или ты по карьере?

— Хотелось бы того и другого, можно без хлеба. А что, много путей, чтобы лавэ поднять?

— Чего поднять?

Кирилл захохотал, а Марк в первый раз обратил на Кешу внимание.

— Да есть в знакомцах продвинутые пацаны, сленг у них свой.

— А ты не так прост. Но посыл твой понятен и объясним, — протянул коллега, пихнув локтем брюнета. — Это Марек у нас из обеспеченной семьи, нам же простым пролетариям самим дорогу пробивать требуется.

— И все-таки?

— Да каждый ищет по себе. Мой, например, напарник заготовки для дембельских альбомов делает. В стройбате кавказцы хорошо разбирают. Но сам в военные части лучше не суйся. В каждой какой-нибудь прапорщик халтурит. И у него все схвачено через знакомых. Детсады и школы также все прикрыты плотно халтурщиками. Можно хапнуть заказ другой, но не более. Это на окраине нужно в новых учреждениях поискать.

— Мелочи это все, — лениво протянул Марк. — Хочешь настоящих денег, найти подход к издательствам. Но там, возможно, побегать поначалу здорово придется. Кирилл, знаешь Мохнатого?

— Кто же его не знает. Без мыла в задницу влезет!

— Он по случаю Роллейфлекс среднеформатный прикупил. Старый, но с Цейсовской оптикой. Так за слайды шесть на шесть знаешь, сколько платят?

— Порядочно, но не бешеные деньги.

— Так, он же втирает заказчикам, что самим Роллейфлексом снимает. Это не хухры-мухры, а мировой эталон! Люди и ведутся.

Кеша что-то такое припоминал в фототехнике и быстро соображал.

— То есть выгодней на средний формат работать?

Марк с интересом глянул на него:

— Если есть выход на купцов, то однозначно. Так вот, Мохнатый все лето делал слайды для альбома «Лекарственные растения». Сто десять слайдов шесть на шесть. Гонорар две трети цены «нового Жигули».

Кирилл ошеломленно крякнул:

— Вот сууука! То-то я думаю, куда он пропал?

— Да не пропал, где-нибудь в Юрмале тискает себе доступных рижанок, да пиво трескает.

Иннокентий впечатлился открываемой перспективой. Но сначала пора было подумать о делах грешных.

— А по-быстрому если? И чтобы официально.

Ответил ему Марк:

— Ты же знаком с Сикорским? Попроси его найти халтуру. Им постоянно что-то требуется. Но сразу скажу — карьера в ТАСС сложная, контора большая со своими тараканами. Зато на каждую дичь есть свой охотник. В газетах места плотно заняты, побегаешь еще там по ерунде всякой.

— Спасибо.

— Да не за что.

Кеша мимолетом отметил, что брюнет кинул заинтересованный взгляд на его часы. То есть понимает толк в роскоши. Сам он одет странновато, но стильно.

Во второй заход Иннокентий работал уже неспешно. Но несколько раз ловил на себе любопытные взгляды. Каким-то образом народ прознал, что молодой фотокор волокет на английском, и его несколько раз просили помочь с переводом. Видать, переводчиков на всех не хватало. Проблема заключалась в специальных терминах, используемых учеными. В итоге приходилось общаться при помощи рук и такой-то матери. Матюгались, как ни странно, в основном маститые профессора. Они начинали в более жесткую и простую эпоху. Тогда и министры могли при случае использовать посконный народный в три загиба.

Зато Васечкин смог сделать несколько важных групповых снимков, за которые ему пообещали заплатить сверху. Дали адреса и контакты. Ничего сложного — присылаешь фотографии по почет и получаешь на свое имя перевод. Союз в этом плане не был совсем диким местом. Проходивший мимоходом Кирилл лишь хмыкнул — ну ты молоток! Но после короткого перерыва ученый люд куда-то резво засобирался.

— Ты с нами?

И снова коллеги уже были наготове и упакованы.

— Куда?

— Как куда? На банкет! Или у тебя дела?

Кеша удивился:

— А нас пустят?

— Еще бы не пустили! Мы же типа по работе. Да не боись, там заказано на всех, а часть народа уже разбежалась по своим делам. Так что выпивки и жрачки сверх осталось. Не отдавать же ресторанным халявщикам? Не в первый раз. Да и Марка туда пригласили официально пару кадров сделать.

Брюнет деловито кивнул:

— Сядем за отдельным столиком.

Васечкин хоть и должен был уже ехать обратно в Зеленоград сдавать пленки, но подумал, что лишние знакомства ему не помешают. Столичные перспективы были важнее сроков сдачи материала.

Ресторан располагался в высотном корпусе гостинцы и откровенно впечатлял. Даже человека, видевшего будущую столицу. А предки — молодцы! Могли забабахать эдакое! Высоченные потолки с невероятно интересным светящимся полотном. Отделанные поблескивающим материалом колонны. Много воздуха и простора. Зал в два этажа. Вообще, огромная гостиница «Россия» произвела на Васечкина неизгладимое впечатление. В ней ощущался имперский дух сверхдержавы, которая могла замахнуться на очень многое.

Понятно, что материал зачастую был импортным. Да скорее всего почти все завезено из-за рубежа. Так и в капиталистическом будущем России дела обстояли таким же образом. Все гонялись за импортом, в итоге уступили производство сущих мелочей всяким азиатам и второсортным странам типа Турции.

«Эх, неужели мы сами ничего не умеем красивого производить?»

Марк сразу куда-то исчез, но появился через минуту.

— Ребята, наш столик вон там с краю. Двигайте туда, я сейчас.

Молчаливый доселе жгучий брюнет внезапно ожил, загадочно улыбался в усы и куда-то устремился. Иннокентий толкнул вбок вставшего столбом коллегу и поспешил в указанном направлении. Столик уже был отчасти сервирован и закусь с выпивкой на нем стояли.

— А неплохо!

Кирилл был иного мнения. Взяв в руки бутылку коньяка, он поморщился:

— Могли бы и пять звездочек поставить. Кеша, эх, не того мы с тобой рода и племени.

Васечкин по жизни халявой избалован не был, потому с коллегой не согласился:

— Бери что дают! Давно сам коренным москвичом заделался?

— Да пару лет как после института. Подождем, Марка. Думаю, он с коньяком проблему решит.

— Не вопрос. Пока закусим, чтобы дурь не перла.

— Согласен. Нам тут еще долго сидеть.

Иннокентий, не скупясь, наложил себе в тарелку салатов. «Столичный», он же мясной вариант колбасного «Оливье», был сытным. Что-то напоминающее приснопамятную «Мимозу» плюс колбасная нарезка особо не впечатлил. Выбор не ахти или у них столик такой некошерный?

— А что Марк так преобразился?

— Так земляки здесь работают. Наверняка к ним побежал.

— Хм. А что, обрезанные нынче поварами трудятся?

Кирилл оторвался от салатов и загоготал. Затем энергично помахал вилкой:

— А ты у нас антисемит, голубчик. Нет, народность у него какая-то редкая. Ассириец. Во!

— Ничего себе! Это что-то такое ветхозаветное. Они еще существуют?

— Их мало, потому держатся друг друга.

— Ну да, это у всех нацменов так принято.

Кирилл как-то странно глянул на него, и Кеша понял, что национальную тему в Москве СССР лучше особо не поднимать. Да и у него самого по жизни был такой принцип — Главное, чтобы человек был хороший. А уж кто он там по роду-племени, дело десятое. И среди коренных русских он в свое время навидался подонков. Кого-то только у него среди знакомых не было. Даже пара чеченцев, с которыми пересекался по складским делам. Они всегда, в отличие от многих выполняли свои обязательства.

Марк не заставил себя долго ждать. Он с презрением отодвинул «Трехзвездочный» в сторону и водрузил в центр стола бутыль изящной формы:

— Гуляем, парни!

Кирилл ахнул:

— Двадцатилетний! Арарат? Откуда?

— Фотографии с дня рождения ребенка отдал.

— Просто фотографии? — не поверил Кеша, ловким движением открывая армянский «Наири».

— Ты не понимаешь. У нас на такой праздник собираются все родственники и знакомые.

— Сейчас врубился. Групповое фото всего клана. Это того и в самом деле стоит.

Марк некоторое время переваривал нештатное словечко, затем задумчиво кивнул:

— Занятное прозвище для рода.

Они выпили, закусили. Коньяк был откровенно хорош. Такого в Союзе семидесятых Иннокентий еще не пил. Мягкий, с ореховым привкусом он горячим ручейком протек внутрь организма, нежданно отозвавшись бодростью и обострением мозговой деятельности.

— Много не нагружайтесь. Нам скоро горячее организуют по спецзаказу.

Марк распахнул пиджак и неспешно оглядывал зал. Народ расположился в нем по некоей тщательно продуманной схеме. На лучших местах, как водится, иностранцы и важные ответственные лица. Кеша заметил, что столы у тех сервированы явно богаче.

«Есть животные, которые равнее!»

В зале появлялись припозднившиеся дамы. Видимо, бегали переодеться и причапуриться. И было заметно, что они интересны нашему ассирийцу. Так вот, его слабость! Любит все-таки брюнетик женский пол. Но не работе!

— Я отойду по делу, — Кирилл подхватил фотокамеру и метнулся в сторону каких-то важных дядечек. Марк налил по чуть-чуть и огорошил Иннокентия вопросом:

— Кеша, а ты кто такой на самом деле?

Васечкин чуть не поперхнулся элитным коньяком.

«Обязательно именно в этот момент?»

— Ты, о чем, Марек?

По лицу брюнета прошла волна неудовольствия.

— Эти… твои словечки. У нас так не говорят. Вернее, говорят, но очень немногие люди. Поверь, я покрутился среди мажоров предостаточно.

— А кто так говорит? — решил сразу поставить все на свои места Кеша.

— Обычно те, кто ездить заграницу. Извини, но заурядного провинциала ты совсем не напоминаешь.

«Вот попал!»

Васечкин для паузы подхватил вилкой кусок салями и закинул его в рот, тщательно пережевывая.

— А кто, вообще, сказал, что я из глубинки? Может, я в детстве жил в Москве?

— Затем родители уехали заграницу и отдали бабушке с дедушкой?

— Или увезли с собой.

— Соцстрана или мир капитала?

— Дикие джунгли.

— Хм, — Марк и на самом деле был удивлен. — Круто! Мои работали в Югославии, возили меня в Италию. Но так далеко разве берут с детьми?

— Не всех, — отрезал Иннокентий. Тему ему развивать не хотелось, чтобы не посыпаться на мелочах.

Но в этот момент вежливые официанты принесли горячее и появился довольный, как слон Кирилл. Он махнул «штрафную» и выдохнул:

— Командировка в Новосибирск обеспечена!

— Да ну?

— Договорился железно. Им нужны публикации и…

— Пиар?

Оба коллеги тут же обернулись, но Марк уже со скрытой усмешкой.

— Кеша, блин, ты с какой Галактики? Я это слово со времен учебы не слышал.

— Поздравляю, — Марк щедро плесканул коньяка. — Вы закусывайте. Это абгушт, мясо по-курдски с бобами мунг и карри. Невероятно вкусно!

Иннокентий был вынужден с ним согласиться. Мелко нарезанная нежнейшая телятина в шикарном соусе и машем.

Заиграла живая музыка, народ оживился, заходил между столами. Первая часть «Марлезонского балета» плавно перетекала во вторую. Ничего нового. Внезапно Иннокентий позвали:

— Молодой человек, не поможете нам в общении?

Глава 7 Ночная жизнь столицы

Возрастную блондинку Иннокентий сразу же узнал. Она возглавляет делегацию из Ленинграда. Он помогал им общаться с шотландскими коллегами. Запад на симпозиуме был представлен в основном европейцами. А вот стоящая за ней моложавая жгучая брюнетка была ему незнакома. Но как смотрит! Какие глаза! Кеша внезапно для себя «потёк».

— Для вас, что угодно.

Прохрипел он и потянулся за минералкой. Бутылки с ней стояли на всех столах. Но пялился в это время не на ленинградку, а на незнакомку. Руководительница усмехнулась краями губ, но вида не подала. А может, и вовсе взяла напарницу, чтобы мужчина стал сговорчивей? Женщины так коварны! Его тут же потащили на другой конец зала.

— Шампанского, вина?

— Спасибо, мы коньяк пили.

— Извините, у нас его нет, — Ирина Владимировна, так представилась жительница Ленинграда, развела руками. — Мы сидим женской компанией, никто крепких напитков не употребляет.

— Да ничего, перебьюсь. А что хотели?

Ирина повернулась в сторону соседнего стола:

— Там голландцы сидят. Но по-нашему ни бум-бум. Не могли бы вы помочь?

— Без проблем.

Минут двадцать Иннокентий помогал малость охреневшим датчам лучше понять особенности русской души. Их приглашали в Ленинград на обмен опытом. Прямо сейчас. Билеты на «Красную стрелу» обещали достать. Завтра они уже будут в Северной столице. Глава голландской делегации, осознав, что от него просят, сразу куда-то убежал. Видимо, договариваться.

В это время начала играть медленная композиция. На плечо Кеши опустилась чья-то мягкая рука и около уха раздался чарующий голос:

— Пьотанцюешь с миня?

Это была та самая жгучая брюнетка. Как он мог отказать красивой даме в подобной малости?

— Но проблем, мисс.

Они вышла на танцевальную площадку и закружились в танце.

— Иннокентий!

— О, какьеё красивый имя! Я Беата.

Ей было, скорее всего, под тридцать. Но выглядела для женщины семидесятых хорошо и ухоженно. Мягкий овал лица, темные с паволокой глаза. Все черты лица яркие. И этот странный акцент…

— Хьочешь уснать откуда я?

— Даже боюсь понять.

— Будапешт.

— Ого!

Кеша не был сильным знатоком географии, но этот город точно находился где-то в Европе. Значит, она настоящая иностранка, отсюда и акцент. В начале десятых он успел побывать в Кракове, Праге и в Далмации. В пивной столице Европы даже несколько раз. Хотя Прага его не особо впечатлила. Толпы туристов, пива и идиотов. Побережье Адриатического моря было намного красивей.

— Ты по делу здесь?

— Да. Наша делегация делать доклад. Было офень интересьно.

— Ты так забавно говоришь. Откуда понимаешь русский язык?

— Ты што? Не знаешь, что мы учим русский в школе.

— Вот как? У вас также социализм строят? В Европе?

— Какой ты абавный Иннёкентий.

— Можно просто Кеша.

— Кьеша? Какьие у вас странные имена в Росии.

Кеша сбегал к столику с коллегами, бахнул стопку и выпалил:

— Парни, я, кажется, влюбился.

— В ту черненькую?

— Говорит, что с Будапешта.

— Да ладно! — Кирилл повернулся. — Ну ты лапоть лаптем, а такую кралю себе на виражах оторвал.

— А где это вообще находится, пацаны?

Марк усмехнулся:

— Ты меня удивляешь, Кеша. Столица Венгрии. Мы там с родителями были. Интересный городок. Стоит на Дунае. С одного берега расположен Пешт, с другой Буда.

Иннокентий подхватил кофр.

— Ты куда? Счас еще принесут покушать.

— Спасибо, братцы, за вечер. Но мне стало интересно откуда она. С Пешта или другой стороны. Будем изучать вопрос максимально близко.

Кирилл заржал:

— Тогда удачи! Смотри, она все-таки иностранка. Так что осторожней со вторжением на чужую территорию.

— Бывайте, увидимся!

Напоследок Кеша перехватил весьма заинтересованный взгляд Марка. Он точно этого ассирийца сегодня удивил. Но оставим интриги на потом. У Васечкина появилось ощущение, что он взлетает на стремительную волну судьбоносного поворота. Да и что ему терять во второй жизни?

В этот раз они стояли совсем близко. Его руки так и норовили сползти ниже талии на крепкие шарики ягодиц. Кеша еле сдерживал себя. Все-таки они в приличном месте, а не в ночном клубе. Где все знакомства обычно сводятся к одному — К кому сейчас поедем? Легкость в голове и теплота близкого женского тела сводили с ума. Они уже давно не говорили, а смотрели друг на друга. На странную парочку уже обращали внимание. Они выделялись из общей массы подвыпивших работников науки. Высокий блондин с телом атлета и фигуристая иностранка.

Нет, разухабившиеся компьютерщики на танцполе вытворяли и не такое. Иннокентий много чего на корпоративах повидал. Так что совсем не удивлялся. Советские граждане в этом плане от своих потомков особо не отличались. Тем более люди командировочные и оторванные от здоровой части коллектива в виде профоргов, комсоргов и прочей моралисткой публики. Прямо на глазах разрастались быстротечные «романы». Гостиница «Россия» точно сегодня понесет потери в виде разбитой утвари и расшатанной мебели.

— Нам порья идти, — наконец, вывела его Беата из оцепенения.

— Куда?

Близкий завораживающий шепот тут же горячо отдался в паху.

— Ко мне. Номер на седьмом этаже. Я проведу.

— Меня пустят?

— Как там у вас — договорьится?

— Тогда я сейчас.

Какой-никакой опыт подсказывал, что с пустыми руками уходить не стоит. Бутылка сухого вина, фрукты, сыр и мясная нарезка моментально исчезли в недрах вместительного кофра фотокорреспондента Зеленоградского Научного Центра.

«За все уплочено!»

— Ты тут уже бывала?

— Мьи каждый год приезжать в Москву. Ньяс возили по Золотое кольце.

— Хорошо устроились. Неужели у вас в Мадьярии делают компьютеры?

— О, ты такой умьный! Подьешти.

Беата вырвалась из его объятий и метнулась вперед. Минут через пять они спокойно прошли мимо смирно сидящей на посту дежурной. Дама в возрасте метнула в сторону Кеши задумчивый взгляд, но промолчала. Мадьярка распахнула уже отпертый номер. А дальше их накрыло взаимное сумасшествие, которое, впрочем, не помешало ей найти в сумочке предохранительный «барьер» от безумной агрессии.

Когда два использованных изделия из природного каучука уже валялись под кроватью, они сделали перерыв. Иннокентий ухаживал за дамой. Налил в обычный стакан вина, подал фрукты. Беата достала шоколад, то и дело поглядывая на молодого человека.

— Тьи такой сильный! Батыр.

— Богатырь!

— Богатый силой?

— Можно и так сказать!

Они чокнулись, выпили, засмеялись, довольные друг другом. Беата встала в поисках чего-то. Кеше было приятно смотреть на нее. Фигурка в виде классической «гитары» придавала изысканности. Приподнятая налитая грудь, четко очерченные бедра, мясистые ляжечки. Все в меру сексуально и приятно лапать.

— Нрьявится?

Мадьярка повернулась, эротично изогнувшись. Кеша среагировал самым непосредственным и показательным образом. Беата засмеялась:

— Тьи и здесь богатый силой?

— Проверь.

— Боюсь, моих запасов не хватьит.

Мадьярка кивнула в сторону упаковку «предохранителей».

— Тогда хватит разговоров. Товарищи бойцы, переходим границу!

Он притянул женщину к себе, начав путь от шеи и все ниже. Руки в это время грамотно обрабатывали ягодицы и ноги. Беата быстро завелась и застонала. Агрессия в этот раз продолжалась неспешно. С толком и расстановкой. То есть перестановкой объекта в разные позиции. Гостиничные кровати не очень удобны для подобных упражнений, поэтому в ход пошла фантазия и физическая форма кавалера. Насытившись, они оба упали на кровать, а потом по очереди сходили в душ.

— Тьи не такой, как они.

— Кто?

— Сьеоветские мужчины.

— И в чем разница? — Кеше было любопытно. Он грыз яблоко и наслаждался «Ласками Геры». Мадьярка приятно радовала незакомплексованностью.

— Тьи свобьоден. Смотришь иначье, ведешь смело. Я видела, как ты говорить с иностранцами. Ваши льюди… обычно скованы. Даже с нами, партнерами со соцьялистичному лагерью.

— Ты права. Я такой, вольный казак! Слушай, а как ты договорилась с горничной?

Беата засмеялась:

— Я видеть, как иностранцы дельяют так. Ваши женщины бедьяжки. У них нет хорьоший косметик, чулки и… нет ничьего.

Иннокентию внезапно стало горько. Дьявол, даже у побежденных и взятых в союзники венгров было многое, что недоступно советским бабам.

— Зато мы первые в космосе!

— О дьа! Вы великие, замечать мелочьи не ваше.

— Ничего себе, женщина философ!

— Программист. Ты получить приказ? Порьа исполнять.

Беата смешливо скосила глаза на вздыбленный благодаря её усилиям «агрегат».

В Зеленоград он вернулся под утро. Беата напоследок угостила его кофе и завтраком, который им подали в валютном баре. Персонал косился в их сторону, но помалкивал. Мрачноватый невыспавшийся тип в мятом костюме, было порывался подойти с разговором. Но поглядывая на мило ворковавшую пару, плюнул и сел в сторонке. Понятно, что нарушение режима. Но ведь и в органах работают люди. А эти двое явно не секретами торгуют.

Ванадий Геннадьевич уже был в лаборатории:

— Где тебя черти носят?

— Да я…

Геннадьевич принюхался и констатировал:

— С бабой был. И бабой не простой. Духи фирменные. Всю ночь, небось, кувыркался?

— Да я…

— Головка… от инструмента. Пленки давай и домой под душ. После обеда как штык в редакции. Мероприятие у нас. Очередная делегация. Чтоб их черти взяли! Не мне же их снимать?

— Так это, Геннадьевич, меня типа приняли?

— Посмотрим!

Васечкин шел покоридорам редакции, провожаемый любопытными женскими взглядами. Дамы отчего-то всегда знают, когда мужику хорошо. Кто-то смотрел на него с завистью, иные задумчиво, некоторые ехидно.

Глава 8 Высокое искусство обольщения

Васечкин успел сбегать на квартиру, принять душ и переодеться. Надел джинсы и рубашку поло. Цветастая с отложными воротниками показалась ему излишне вызывающей. На улице жара, чего париться? А джинсы… Так, почитай, в них уже половина научного центра ходит. Они, как и на Западе становятся рабочей одеждой. И вроде ты всегда свой в любой компании. Ну, почти любой. Иннокентий уже осознал, что жители советской столицы ранжированы не хуже, чем в капиталистическом будущем. Если поначалу это удивляло и раздражало, то позже он понял, что равенство попросту невозможно. Так уж устроен мир. И не ему решать! Лучше приспособиться и планомерно ползти выше. Во всяком случае с его моральным обликом и знанием будущего устроиться будет проще.

— Васечкин, к редактору!

Сима была непреклонна. Она с подозрением покосилась на бугрящиеся мышцы их молодого фотокорреспондента. Под поло они отлично наблюдались. Кеша же осознал, что ничто человеческое этой странной дамочке не чуждо.

— Как скажешь!

Табличка на двери хозяина гласила, что издательским центром заведует Иван Васильевич Бонч. Иннокентий видел его всего несколько раз. Постучался, вошел. Кабинет большой, светлый, не захламлен мебелью, как частенько можно было наблюдать в иных местах. То есть говорит о продвинутости его владельца.

— Заходите, присаживайтесь. Минуточку.

Бонч, мужчина ближе к сорока, подтянутый и моложавый производит хорошее впечатление. Новое поколение тех, кто воспринял достижения НТР и хочет выглядеть в глазах окружающих человеком не чуждым инноваций. Так и место обязывает.

Наконец, оторвавшись от бумаг, Иван Васильевич, пододвинул к себе упаковку с вчерашними фотографиями.

«И когда Геннадьевич и успел их напечатать?»

— Достойно! Даже приятно удивлен, что к нам прислали такие молодые кадры.

Бонч снял очки и пригладил короткую бородку.

— Я старался.

— Вижу. Снять такой репортаж сложно. И все технические параметры выдержать и поймать живые, неторжественные лица. Иннокентий, можно вас так называть?

— Конечно!

— Вы, простите, откуда к нам?

— От Семен Семеновича Шпакова.

Бонч многозначительно хмыкнул и с некоторой настороженностью произнес:

— Иннокентий, тут дело такое. Пока наш второй фотограф в э… на больничном, работать во всех узких местах придется вам. И вот вам первое задание. Сегодня в Центр приезжает делегация из Новосибирского Академгородка. Ваша задача — их сопровождение. То есть официоз, групповые снимки на фоне… Ну, не мне вам говорить. И еще попрошу съездить с товарищами на экскурсии по Москве. Гостям будут интересны снимки на фоне столицы. Ну, вы понимаете? Это наш подарок. Вам зачтется в порядке квартальной премии.

— Понял вас, Иван Васильевич. Все будет сделано в лучшем виде.

— Ну, и отлично! Рад, что мы с вами на одной волне.

Бонч встал, пожал руку и сопроводил до двери. В приемной Кеша тихонько выдохнул:

— «Бинго!»

Наконец-то, везение вернулось к нему.

Затем Васечкин поспешил к Геннадьевичу за пленкой. Несомненный плюс механических камер — не нужно думать о зарядке аккумуляторов и держать запасные наготове. За год Иннокентий уже привык экономить кадры, к каждому подходя серьезней. Иной раз лучше опустить фотоаппарат, чем испортить кусок пленки. Геннадьевич дал её с лихвой. Сегодня шла Свема 64. Большую часть кадров придется делать на улице. Хозяин лаборатории угостил молодого специалиста кофе и дал дельный совет:

— Михалычу, нашему водителю пленки отдашь, если снова в столице задержишься.

— Спасибо.

— Спасибо не булькает. Тебе за съемки, кстати, доплатят новосибирцы из своего фонда.

— Понял, не вопрос!

На том и расстались. Кеша по пути вниз мучительно вспоминал, а что употребляет Ванадий Геннадьевич? Он с ним еще не пил, а спросить не у кого. Не у Симы же.

«Вот я дурак!»

Михалыч! Они же вместе вась-вась!

С делегацией ученых далекого Академгородка работать оказалось довольно просто. Благо организатор от Центра присутствовал. Людмила Прокопьевна, женщина бальзаковского возраста все нюансы знала, распоряжалась четко и по делу, не суетясь понапрасну. Делегаты, относительно молодые ученые больше жаждали пообщаться с московскими коллегами. Это им обещали завтра. Сегодня экскурсии и знакомство с институтами и лабораториями Центра.

После обеда, который прошел в столовой, на РАФике выехали из Зеленограда. Иннокентий уселся рядом с Михалычем. Людмила Прокопьевна в салоне развлекала сибиряков. На улице пылало августовское жаркое солнце. В приоткрытое окошечко задувал легкий ветерок. На душе было в кои веки спокойно. Все путём! Васечкин даже немного расслабился.

«А что, так работать можно! Стоит ли стремиться дальше?»

Посещение знаковых мест гостя столицы быстро приелись. У новосибирцев оказался с собой список собственных оригинальных достопримечательностей. Вот что значит молодые ученые! Людмила на какой-то момент даже растерялась. Она не была, как и многие в Зеленограде знатоком старой столицы. Зато Михалыч взял в руки список и махнул, мол, поехали. Иннокентий без суеты делал групповые снимки на фоне особняков и оставшихся чудом в центре Москвы старинных дворцов, неизвестных широкой публике памятников. Не забывал и про «живой» репортаж. Ребята с Академгородка ему понравились. Они чем-то были похожи на людей из такого далекого, но близкого Кеше будущего. Свободные в общении, без лишних комплексов и не задавались.

По пути перекусили горячими пирожками с лимонадом. Кеша даже закупил у уличной торговки бубликов про запас. Любил он их страсть как. Так, незаметно они оказались около знаменитой Третьяковской галереи. Сибиряки каким-то Макаром узнали, что в эти дни проводится выставка русских икон и возжелали на ней побывать. Кеша малость опешил. Физики-электронщики и иконы. Чего-то только не увидишь в Союзе семидесятых!

Оставив аппаратуру у Михалыча, Иннокентий присоединился к экскурсии. Он сам никогда и в той жизни в известном музее так и не побывал. Это повсеместное явление. Люди едут жить в культурный центр страны, затем напрочь забыв об этом. Или застряв в банальной бытовухе и суетясь по карьере. А ведь зачем тогда деньги и успех, если ты не смог им порадоваться? И сейчас Васечкин-Петров, к своему огорчению, понимал, что очень многое потерял в том будущем прошлом. Сколько времени он провел в бессмысленных клубах, пивных, катая шары в боулинге.

То ли такое непродолжительное вращение в области искусства, то ли природная любознательность и шок от темпорального перемещения так повлияли. Но Иннокентий в этот год начал читать книги, рассматривать художественные альбомы и даже узнал, что такое «золотое сечение». Как бы сказали советские люди, существующие на плакатах и в кино — «Растем над собой!» Правда, куда им требовалось расти, оставалось непонятно. У местных о таком Кеша спрашивать постеснялся. Он с самого начала своего попаданства заметил, что советский народец себе на уме. Говорит одно, мыслит другое, совершает зачастую четвертое. Куда делось третье, рассказать не может.

Так и живем!

— Какая в этом ощущается недосказанность.

Иннокентий посчитал, что это произнес кто-то из сибиряков, поэтому на женский голос среагировал по-своему.

— Потому что «Троицы» веет вечностью. Она, как и божественная сущность вне времени и пространства. Отсюда и некоторая нам непонятность. Вопрос — откуда у средневекового человека взялись подобные ощущения?

Васечкин к своему огромному удивлению надолго застыл у знаменитейшей иконы Андрея Рублева. Он же в «досках» ничегошеньки не понимал! А тут, как встал и с места сдвинуться не смог. Мистика какая-то! И чем больше он глядел на «Троицу», тем сильнее она притягивала его. Что такое в ней мог заключить известный автор?

— Как вы здорово сказали! Не каждый искусствовед так может.

Иннокентий, наконец, нашел силы обернуться. Молодая симпатичная женщина, стоящая рядом, была ему незнакома. Светлые волосы коротко подстрижены, как принято у взрослых дам, миловидное лицо притягивало взгляд. Хотя не красавица. Вряд ли ей больше тридцати. Кеша уже научился разбираться в здешнем возрастном цензе. А поначалу частенько путал. Люди в СССР семидесятых отчего-то выглядели старше, чем в его будущем. Ухоженная, несмотря на балахонистую одежду отчетливо заметна высокая грудь. Блондинка смешливо фыркнула:

— Вы так глянули, как будто раздели.

Иннокентий почуял в её голосе нескрываемую иронию, смело ответив:

— Во всяком случае честно. Или лучше разглядывать исподтишка?

Женщина покачала головой:

— Вы большой оригинал. Художник?

— Фотограф. А что, это имеет значение?

Блондинка усмехнулась, став еще более притягательней, и отошла от иконы, как раз к ней подошла новая экскурсионная группа.

— Вы говорили, как человек художественно вовлеченный. Это чувствуется сразу. В «Троице» разбирается далеко не всякий. Она стоит особняком от остальных икон.

— Может, перейдем на ты?

— А ты нахал. Тебе об этом раньше не говорили?

Кеше отчего-то было легко разговаривать со смешливой незнакомкой. Он продолжал её бессовестно разглядывать.

— А ты всегда разговариваешь с незнакомыми мужчинами?

Опытный взгляд фотографа отметил, что несмотря на обилие золота на руках, свадебного кольца на пальце не было. Легкий и грамотно нанесенный макияж, модная прическа, фирменная одежда. Настоящая москвичка, деловая и знающая себе цену!

— Только когда они мне интересны!

— Получается, я попал в эту авторитетную когорту?

Васечкину было весело и внезапно приятно общаться с незнакомкой. Блондинка кокетливо повернула голову:

— Пока не разобралась.

— Помочь?

— С тобой просто невозможно общаться! Раздеваешь глазами на людях…

— И не только. У меня сильные руки!

Тонкая ткань тенниски практически не скрывала бугристые мышцы. Кеша ими честно гордился. Он полностью воспользовался физическими данными реципиента. Каждое утро начиналось с разминки и таскания тяжестей.

— Молодой человек, а это уже за гранью вежливости! Мы же еще даже незнакомы.

Кеша дурашливо подал руку:

— В чем проблема? Иннокентий Васечкин!

Блондинка прыснула:

— Это просто невозможно! Сочетание такого имени и фамилии! Ты меня дурачишь?

— И вовсе нет. Так уж вышло.

Женщина покачала головой:

— У меня все проще. Вероника Смирнова.

— Будем знакомы. Вот сейчас я могу тебя куда-нибудь пригласить?

Экскурсионная группа, стоящая около иконы, внезапно резво ломанулась дальше и их на минуту прижало друг к другу. Иннокентий нежданно ощутил, что дико вожделеет эту дурашливую женщину. Аж до дрожи в коленках. Что такое на него нечаянно нашло? Вероника, видимо, почувствовала его нынешнее состояние. Ёе зрачки расширились, а дыхание сбилось.

— Вот это поворот, Иннокентий. Только познакомились и уже зовешь на интимное свидание?

— Да я…не так. Извини, — он нехотя отодвинулся. — Просто желал предложить в кафе, мороженое там…

— Шампанское?

— Пусть будет так. — Вблизи она оказалась на голову ниже его. И судя по реакции, Веронике подобное соотношение радовало. Есть барышни, которым вынь да подай высокого мужчину. Ну, пусть будет так!

Они вышли из музея, Кеша заявил:

— Я сейчас закончу одно дело.

Он подскочил к «РАФику», все уже практически собрались, и попросил Михалыча помочь:

— Будь другом, закинь мой кофр Геннадьевичу. С меня причитается. Пленки для проявки лежат вот здесь отдельно.

— Лады. Я баранку одну возьму? — пожилой водитель еле заметно кивнул в сторону лестницы, где стояла в ожидании Вероника. — А ты, смотрю, не теряешься, орел. Такую кралю в музее снять!

Васечкин лишь улыбнулся в ответ и махнул сибирякам рукой:

— Ребята, завтра фотографии будут готовы. Бывайте!

Вероника с любопытством проводила взглядом микроавтобус:

— Это кто?

— Ученые с Новосибирского Академгородка. Приехали к нам по обмену опытом. Я сопровождал их.

Вероника покачала головой:

— Так ты ученый или фотограф?

— Это государственный секрет! Куда пойдем?

— Сначала к парковке.

А вот дальше Кешу заставили обтекать. Вероника уверенно подошла к сверкающему свежей краской «Москвичу −2140» и открыла ключом дверь автомобиля. Васечкин застыл на месте.

«Вот это поворот. Как в кино!»

— Молодой человек, так и будем стоять?

Глава 9 Не стоять на месте!

Иннокентий перевернулся набок, пошарил рукой по кровати и лишь затем открыл глаза. Никого рядом не было.

«Ушла и даже не толкнула на прощание!»

Не говоря уж об ином способе разбудить здорового и голодного до сладкого мужчины. Но Вероника Смирнова была женщиной своенравной, мужиков рядом с собой редко терпела, и сама в итоге оказалась безмерно удивлена, что с Кешей они подозрительно быстро сошлись накоротке. Так наш провинциал и прописался в самом центре Москвы. Что для него и оказалось дело неожиданным. Нет, что-то такое планировалось, но случилось, как всегда, случайно.

Не слишком много у него в последнее время случайностей?

— Быть этого не может! Я с мужчиной в постели через неделю после нечаянного знакомства.

Вероника никак не могла отдышаться. Кеша задал жару, так башку у него срывало редко. Новое тело или химия? Он и в том будущем замечал, что с некоторыми девушками кувыркаться было предельно приятно. Но списывал это на темперамент. Другие, ничего, кроме желания вытурить их за дверь, не вызывали. Хотя бывали красивей и эффектней. Как так?

— А что тут удивительного? Не с женщиной же лежишь?

— Кеша! Ты временами несносен! Что за пошлятина?

— Французы так не считают. Не видела их эротический фильм «Эммануэль»?

Вероника приподняла голову, блеснув глазами:

— Иннокентий, откуда у вас такие занимательные познания? Страшно представить, что я встретила этого развращенного ловеласа около великого Рублева!

— К чему излишняя патетика, дорогая? Не желаете продолжить разврат?

— Самый идиотский вопрос за этот вечер.

— Кто-то сейчас будет жестоко наказан!

— Ай!

Это получились воистину сумасшедшие ночи. Вероника оказалась женщиной горячей, но… неопытной. Иннокентий уже привык, что советские дамы в области эротических фантазий и тем более их практических воплощений здорово отставали от потомков. Куда им до разврата двадцать первого века! Да и сексуальные революции восьмидесятых и девяностых ждали их еще впереди.

Поначалу Кеша вовсе не подозревал, что поймал «птицу счастья». Ему просто понравилась эта холеная и знающая себе цену московская бабенка. Так надоели страшные совдеповские тетки и комплексующие юные создания. Кокетки, «динамо», просто неинтересные и безвкусные гражданки.

Вот почему его тогда так привлекла мадьярка. Жаль, что в этом времени им нельзя было побыть подольше. Даже в Венгрию смотаться было не так просто. Жди турпутёвку и еще разрешения от партии и органов. Как можно говорить о свободе для всего мира, если тебя тупо не выпускают заграницу. Даже в так называемую страну социалистического лагеря. Хотя хорошее сообщество словом «лагерь» не назовут. Что же тогда строят Кремлевские бонзы? И почему так боятся за советских граждан?

Некоторые реалии Союза конкретно подбешивали. А тут нарисовалась такая интересная интрижка.

И вот сейчас он лежит посреди просторной койки в новенькой двухкомнатной квартире дома под номер тридцать корпус два по Грохольскому переулку. Квартира принадлежала маме Веронике. Вернее, ей жилище дали от государства в виде награды за работу долгие годы. А молодая дочка была в жилище просто прописана. То есть получила бесплатно и жила припеваючи. Иннокентий за прошедшие недели понемногу смог выведать информацию о семье новой пассии. А она вовсе не была такой простой. Пусть и не элита.

Папа заседает в министерстве, зав какого-то главка. Мама возглавляет одно из отделений близлежащего НИИ имени Склифосовского. Много работает, сделала отличную карьеру, потому с дочкой занимались бабушка и дедушка. Тоже люди явно непростые. Сама Вероника, кстати, не праздная мажорка, а имеет красный диплом МГИМО и довольно престижную работу в одной внешнеторговой организации. Их роман закрутился постепенно. Богатая невеста с приданым на поверку оказалась. Квартирой и положением.

Что еще ему желать? Это вам не продавщица Тамара или поди подай комсомолочка Светлана. Тут налаженный быт и связи. Каждую неделю «заказ» с работы, да родители подвозят ништяки. Автомобиль — папин подарок на день рождения. Коренная москвичка и такой обалдуй из провинции с подозрительными познаниями и работой. Хотя нет, работа у него была не то чтобы престижной, но во всяком случае, Вероника могла его не стесняться перед подругами. Фотограф из научного центра столицы советской микроэлектроники. Звучит не так плохо. Уж точно лучше, чем электромонтер из ЖЭКа.

Кеша еще в кровати сделал несколько разминочных упражнений. Затем мягко соскользнул на пол. Разминка всего тела, отжимания на пальцах, приседания. Жаль, все железо осталось в Зеленограде. Он частенько остается ночевать у Смирновой, но полностью переезжать пока не собирается. Нужно время, чтобы привыкнуть. Чтобы приручить. Все-таки между ними разница в возрасте и положении. Хотя все это стирается в «позиции лежа». Вот слабое место москвички! Ей остро необходимо «общение» с мужчиной, но она, как и очень многие советские женщины ужасно закомплексована. Хоть и тщательно скрывает такое положение дел. Как же, она же выше этого! Высокодуховная личность!

Но Кеша действовал, как привык раньше. Ему все было до лампочки. «Вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий!» И это работал. Никаких сиси-нюси. «Койка на койка!» Простодушное общение между подходами. Благо молодой растущий организм покамест справлялся с подобными нагрузками играючи. Так что на наш век хватит! Долгоиграющий план по внедрению в столичную жизнь понемногу начал получать зримые черты. Оставляя за бортом нравственные и моральные аспекты. Он же, в конце концов, не просил его сюда запихивать?

— Геннадьевич, работа есть? Ага. Да, в Москве. Ну, не тебе объяснять. Чего ржешь, как конь педальный? Охренел ли я в натуре? Да все будет путем. Занесу.

Наличие домашнего телефона решало разом кучу проблем. Он был на связи, выходило быстро оттыкать нужных людей. Могли найти и его. Покончив с яичницей болтуньей, Кеша взял в руки чашку с кофе и подошел к окну. Второй день столицу поливал нудный дождик. Хорошо сегодня никуда не надо было. Хотя без денег жить до некоторой степени грустно. Пусть в Зеленограде его материальное положение несколько улучшилось, но в родном Заволжске денег зарабатывалось в разы больше. А здесь столько расходов и дорогая в материальном плане женщина. Что точно помнил Кеша их будущего, так это то, что на хороших бабах экономить не стоит.

Иннокентий вздохнул. Нет, официальная работа на науку не вариант. Он нашел жилье в самой столице, то есть может поискать работу в городе. А прописку получится оставить в Зеленоградской малосемейке с помощью невеликой взятки. Он уже этот вопрос провентилировал. Поменяется в паспорте лишь комната. Которой как бы и вовсе нет в природе. Но кому это интересно? Штамп есть? Есть! Что еще вам надо, товарищ милиционер? Письма на этот адрес будут лежать у коменданта. За вовсе не великую плату. Эх, коррупция погубит эту страну совсем скоро.

Так что по факту получаем? Ему срочно нужна работа и работа именно здесь! В голове снова зашевелилась некая мысль, но её загнал обратно требовательный звонок телефона.

— Кешенька, ты еще дома?

— Да, дорогая. Сегодня нет срочных заказов. Завтра уеду в Зеленоград с ночевкой.

— Как жаль. А я планировала провести романтический вечер.

— В субботу. Обещаю.

— Договорились. Я чего звоню. Встреча у нас с подругами отменилась, можешь забрать меня с работы пораньше в шестнадцать?

— Но проблем!

— Талоны на бензин и ключ на тумбочке. Целую.

То, что Иннокентий водит автомобиль и даже имеет права, стало еще одним неожиданным сюрпризом. Женщина не верила, пока он решительно не прокатил её через центр столицы. Правда, это было ранним утром, когда улицы Москвы были на редкость пустынны. В будущем такое стало невозможным. «Город, который не спит». После этого Иннокентий быстро получил статус «персонального водителя». Вероника как-то призналась, что совершенно не верит его паспорту и рождению будто бы в деревне.

— Просто тебя туда увезли в детстве. Расскажи — это некая семейная тайна?

Кеша делал загадочное лицо и помалкивал. Он уже выбрал тактику и тщательно её придерживался. Женщину такое положение дел вполне устраивало. Ну, кто еще возьмет на себя часть ведения хозяйства, покупки и даже заправку автомобиля? Только настоящий мужчина и опытный пользователь, то есть житель огромного полиса! Пусть реалии советской Москвы были отличными, но в целом алгоритм являлся схожим. Что в будущем, что сейчас многие вещи приходилось «добывать».

Васечкин глянул на часы и решил не откладывать дела в долгий ящик. Пока не наступило послеобеденное горячее время, можно обойтись без заторов и лишних очередей. Он быстро собрался, накинул пиджак и вышел на улицу.

«Да, одёжка не по погоде!»

Скоро осень, нужен плащи или куртка. Купленной у Заволжской фарцы одежды на все случаи жизни уже не хватало. А цены в Москве откровенно кусались. Бегать по очередям в поисках подходящей одежонки было некогда и лень. Местные спекулянты выставляли запредельный ценник, ориентируясь на вершину рынка. Благо неприжимистый клиент у него был и так. Народ попроще толкался в магазинах, покупал индийские джинсы и польские рубашки. Ему срочно нужна жирная халтура и поездка на родину. Заодно зимние вещи оттуда привезет да похвастается успехами перед казаками-разбойниками. Пока с ними удавалось оказией общаться по телефону.

На улице пришлось выскакивать из подъезда под дождь и стремглав мчаться к автомобилю. В машине было сухо, но прохладно. Двигатель схватился сразу. Кеша прибавил обдув и проверил дворники. Порядок! Он взглянул четырнадцатиэтажную башню здания, где проживал, отделанного светлым материалом и с большими балконами, и выдохнул.

«Отлично устроился!»

Осторожно выжимаем сцепление и включаем передачу. Машина хоть и была новенькая, но советского производства. Там поскрипывает, там не схватывает как положено. Такую беречь стоило. За десятки лет ничего не изменилось! Китайцы в космос вышли и на Луну полетели, а наши научились лишь штамповать «Нивы» и «Уазики». Не сказать чтобы Иннокентий так сразу сел за руль «Москвича» и без проблем поехал, но привык к продукту отечественного производства быстро. Все-таки первой машиной у него была приснопамятная «Девятка». Вероника водила неплохо, но почему-то откровенно боялась столичной дорожной суеты.

«Эх, её бы на улицы двадцатых!»

Женщина постоянно удивлялась Кешиной ловкости. Как он умудрялся лавировать по загруженным транспортом столичным магистралям, впихиваться в «окна», уверенно перестраиваться и никому при этом не мешать. Еще одна загадка в мужчине «с прошлым». Вероника напрочь отказывалась верить, что он приехал в Москву лишь этой весной. Ну а Кеша и разубеждать даму сердца и не собирался.

Не только в женщине должна быть какая-то загадка!

Глава 10 Разборки на дорогах

Иннокентий вырулил из переулка на проспект Мира, а затем повернул направо на Садовом. На многорядном проспекте он резко прибавил скорости, ловко лавируя среди потока медленно едущего транспорта. Хотя сам при этом скоростного режима не нарушал. Просто темп жизни семидесятых намного ниже и в целом народ особо никуда не спешит. Разве что таксисты пытаются неумело играть в «Шумахеров».

В это время быстрее всего отовариться бензином на Красина. Там расположена небольшая, но уютная АСЗ. И в такую погоду вряд ли есть очередь. Вообще, сам процесс заправки частного автомобиля был при Союзе занятен. За рубли бензин на бензоколонках не отпускали. Будь добр сначала топать в ближайший хозяйственный магазин и просить там на кассе топливные талоны. Если они есть, конечно. Покупаешь талоны на энное количество литров и лишь затем едешь на АСЗ, где заправляют частников. Бывало на них и так, что работал принцип «левой ноги». Сегодня заправляем, а завтра нет.

Иннокентию еще повезло. Папа Вероники исправно снабжал их талонами на бензин АИ 92. Новая модель требовала хорошего топлива.

Угадал, почти никого. Но не все так просто, как хотелось. Квест под названием «Заправь машину» просто так не пройти.

— Частников не заправляем.

— Талоны государственные.

— Ну и что! Номера частные.

— Пишите объяснительную.

— Чего? Какую объяснительную

Иннокентий больше всего в мире СССР образца 19776 года любил ломать подобным этому говнюку личностям привычный им алгоритм действий. Еще в Москве будущего научился. В столице всегда было полно хамства и откровенного жлобства. Приходилось как-то с этим бороться.

— Обычную, в двух экземплярах. Я такой и такой-то по такой-то причине отказал водителю автомобиля такого-то номера в обслуживании на такой-то АСЗ.

Усатая морда в окошке разинула рот:

— Да ничего я…

— Гражданин, вы очередь не задерживайте. Мне же нужно объяснить своему начальнику, почему он не сможет добраться по необходимым ему государственно важным делам. Так что ничего не знаю, пишите. Можно в произвольной форме. Ручку дать?

Рот заправщика еще несколько раз открылся и закрылся, затем зло ощерился:

— Давай сюда талоны!

— Пожалуйста.

— Сорок литров?

— Там же написано. Дядя, включай колонку!

Настроение после взбучки нахалу резко улучшилось, и выезжая, Кеша втопил газу. Какой-то водитель нервно погудел ему вслед. В Москве вообще частенько гудели по делу и просто так. Иннокентию сразу вспомнились улицы городов Египта. Вот там любили сигналить по поводу и без него. Сплошной гул стоял. И как египетские автомобилисты ориентировались в хаосе движения безо всяких правил было непонятно. Хотя друзья рассказывали, что в Дагестане водили таким же образом. Общие традиции?

Осталось пройти еще один квест — покупка продуктов в Московских магазинах. Вот здесь Кеша использовал советы коренных москвичей. Подальше от магистралей и шумных проспектов. Остановившись возле тротуара, молодой человек бегом направился к небольшому и уютному гастроному. Огромный бонус семидесятых — практически нет проблем с парковкой. Кто пытался найти ее в центре столицы двадцатых годов, тот поймет без лишних слов. Даже платные паркинги оказывались забиты напрочь.

— Вот того мясца, пожалуйста, килограмма полтора.

Кости и есть кости. Но опытный взгляд человека из провинции определил, что здесь хватит на суп, а обрезки пойдут на макаронное блюдо. Осталось купить помидоров и хорошую вермишель, которая продавалась в ярких упаковках. Томат-паста дома имелась. Еще два магазина — булочная и овощной. Ко всему искомому добавился пучок зелени и чеснок. Какая итальянская кухня без чеснока? Обжарить дольки в масле и выкинуть, продолжив обработку продуктов на «чесночном масле» — первое правило настоящей итальянской кухни.

От тротуара Кеша стартанул с полицейским разворотом, напугав бедную бабулю, идущую прямо посреди дороги. Минус этого времени — пешеходы бродят, где угодно. И к такому надо быть готовым. Но природная наблюдательность и прошлый будущий опыт здорово помогали в вождении по столичным улицам. Иннокентий лихо перестроился и тормознул на светофоре, открыв окошко, чтобы проветрить салон. Неожиданно рядом остановилось такси. Явно недовольный чем-то водитель что-то закричал ему через стекло, а затем вышел из машины, держа в руках некий инструмент.

«Монтировка? Да ладно, он что, серьезно?»

Иннокентий честно удивился. Даже в Москве будущего быкование на улицах стало уделом маргиналов и провинциалов. Особенно таким развязным поведением выделялись южане и мигранты. Но с подобными идиотами разговор обычно заканчивался распылением перцового баллончика. Иначе нельзя. Смысла вступать с баранами в пререкания? Или налетят толпой, и ты попадешь в больницу, а если отмудохаешь их ты, то они также толпой побегут плакаться ментам и привлекать организованную преступность в виде диаспоры. Мужчинами эти абреки были редко. Но этот перец не унимался. Еще чего доброго, снесет на новеньком автомобиле зеркало.

Делать нечего, придется выходить.

— Ты что творишь, недоучка? Кто так машину водит? Понаехали!

— Тебе этот дрын зачем? — тут же охладил порыв учительства Васечкин. Был он на голову выше супротивника и заметно шире в плечах.

— Тебя учить!

— Я тебе его сейчас в задницу засуну. Мастер сраный.

— Эй! — таксист отскочил назад. — Сам нарушаешь, а отвечать не хочешь!

Васечкин криво усмехнулся. Если чего и нарушил, то лишь «правила» этих дебилов водителей.

— Какие конкретно нарушения я сделал?

— Слюшай, зачем так ездишь! — внезапно раздалось из соседней машины. — Я видел, ты всю улицу переехал, чтопы первым на светофоре встать. Ай-Ай, нехорошо, слюшай!

Позади их останавливались новые автомобили, загорелся зеленый, но движение встало из-за пары баранов за рулем. Кеше даже стало интересно.

— Уважаемый, что я конкретно нарушил по правилам?

— Э… ну…

— То есть сказать по существу вам нечего. А быковать и наезжать можно!

— Я так не говорил, слюшай. Но уважение…

— Какое в жопу уважение! Есть правила дорожного движения и больше ничего. Я поворотник включил?

— Да, видел.

Кеше стало откровенно смешно.

— Видел он! Эй, таксёр, ты видел?

Таксист угрюмо ответил:

— Ну и что? Ты меня должен сначала пропустить!

— С какого перепуга? У меня там места вагон, и я ехал впереди с опережением, потом спокойно перестроился. А ты скажи лучше — тормозил экстренно?

— Нет.

— Тогда какие проблемы? Сами носитесь без поворотников, оттормаживаетесь, как вам угодно. А тут обидели его, лять, понимаешь, как неженку.

— Правильно молодой человек говорит. Я видел все. Ехал сзади, — к разговору подключился интеллигентный дяденька с бородкой, водитель двадцать первой «Волги». — Он правила не нарушал, а вот вы, — он показал на таксиста, — своим поведением нарываетесь на статью о хулиганстве. Кстати, я адвокат. Если кому-то нужна помощь…

Увлекательную беседу автомобилистов внезапно прервал гаишник, подкативший незаметно к затору на мотоцикле.

— Почему стоим, граждане? Зеленый свет горит. Авария?

— Нет никакой аварии. Тут спор возник о правилах дорожного движения.

— Ничего не знаю! Быстро проезжайте, нечего нарушать! А то сейчас быстро проверю, кто тут чего нарушает.

Все моментально попрыгали по машинам. Получить «прокол» в талончике никому не хотелось. Гаишников в этом времени не то чтобы уважали, но сильно побаивались. Особенно работяги. Куда они потом без прав?

Пасту готовить на самом деле несложно. Главное в ней соус. Обойдемся без модных названий типа болоньезе, путанеску, пепперони. Американские итальянцы поступали проще. Изобрели так называемый американский гуляш. Тушим со сливочным маслом порезанное мелкими кусочками мясо, добавляем нарезанные томаты и томат-пасту с мелко нарубленной зеленью. Кидаем специи. Соус начинает источать безумные ароматы.

Кеша смотрит на часы. Пора выезжать за Вероникой. Вермишель он сварит непосредственно перед ужином. Он бежит к лифту, а затем к «Москвичу». Повернув зажигание, Васечкин внезапно осенился. Он вспомнил вступившегося за него на дороге адвоката. Вот тот перец на кого похож! На Сикорского! К нему и надо обратиться по поводу работы! Он же давал ему свою визитку. Покопавшись в карманах, Кеша её не нашел и в панике задергался.

«Дурак, она в кофре!»

Все, план наскоро составлен. Договориться о встрече, затем привезти с Зеленограда комплект с «Контаксом». Прости дед настоящего Васечкина, твой внук все равно бы все похерил. А так эту ретро аппаратуру можно загнать, чтобы получить преференции на будущее. Он уже узнавал, немецкая техника и оптика всегда в цене. Заодно решим финансовый вопрос и подобьем клин насчет работы. Такой опытный мастер точно должен что-то путное предложить!

— Кеша, ты невозможный человек!

— Я знаю, дорогая!

Васечкин наполнил бокалы и протянул один из них Веронике. Из-под светлой пряди блеснули голубые глаза.

— Я пробовала спагетти у знакомых ребят. Они приехали из Италии и умели его готовить. Но у тебя все намного лучше и вкуснее. Как так? Колись, ты жил в Италии?

— Может быть, — Кеша накрутил на вилку вермишель и отправил в рот. На его взгляд ничего особенного. — Ну если не считать, что это блюдо итало-американской кухни.

— Но как!!⁇

— Шефа можно отблагодарить чаевыми.

— Тогда я в душ… — последние слова прозвучали уже над самым ухом, будоража молодой организм до невозможности. Как жаль, что в это время нет нормальных душевых кабинок! А то можно было помыться двоим.

Глава 11 Страсть к перемене мест

— Васечкин, ты совсем обнаглел!

Сима буквально позеленела. Она и так частенько бывала на взводе. Такое не проходящее ПМС. А сейчас и вовсе глотала воздух, как рыба, выкинутая из воды. Кеша же был стоически спокоен.

— Это почему?

— У нас на носу ответственные съемки, а ты собираешься уходить.

— Тебя устроит такой вариант? Я сделаю срочную работу, а вы от меня отстанете.

Ответственный секретарь издательства неожиданно легко согласилась на его сомнительное предложение. Видать, припекло.

— Если Иван Васильевич даст добро.

— Уже.

Иннокентий положил перед Симочкой лист с подписью. Та, видимо, не ожидала от молодого фотокорреспондента такой прыти, потому что заново позеленела.

— Васечкин!

— Аревуар, Симоляндия!

Не мытьем, так катаньем, но мало-помалу план устройства в столичной круговерти воплощался в жизнь. Кеша угадал с Сикорским, хотя коммерческая часть запланированного гешефта прошла не совсем так. Нет, глаза у старого мастера при виде раритета загорелись. Эта линейка «Контаксов» оказалась достаточно редкой.

— Какой красавец!

Владлен Иванович тут же взял камеру в руки и придирчиво осмотрел. Взвел затвор, спустил, проверил, как он работает на разных скоростях. Глянул в видоискатель, открыл коробку и все там внимательно оглядел.

— Отличное состояние, Иннокентий! Сразу видно, что за фотоаппаратом следили. Много сам наснимал на него?

— Пожальте!

Васечкин, не будь дураком, подготовил небольшое портфолио. Там и снимки Насти Дмитриевны пригодились, Анжелы и с выставочного проекта.

— Вот это снято Цейсом? — отложил в сторону женские портреты Сикорский.

— Правильно выбрали, — усмехнулся Кеша.

— Интересный подход, — мастер уставился на кадры, сделанные к выставке. — На средний формат снимал?

— «Салют» с работы брал. Для выставки собственный проект придумал. Посвящена была она 26 съезду партии.

Сикорский лишь хмыкнул:

— Хитро. И нашим, и вашим. А ты не так прост, Иннокентий, как выглядишь. Под деревенского дурачка косишь, наводя тень на плетень. Только все обычно забывают, что Иванушка в сказках всегда в прибыли оставался. Чего хочешь?

Резкий переход от мягкой похвалы к деловому разговору мог бы сбить любого, но не менеджера из двадцать первого века.

— Работу поинтересней.

— А нынешняя чем не устраивает?

— Если честно, то не устраивает оплата. Я же не пенсионер на жопе ровно сидеть.

— Ха-ха, — мастер откинулся в кресле и засмеялся. — Точнее и не скажешь! Ты писать не пробовал? Нет? Дерзай! Короткие и хлесткие описания к фотографиям всегда в цене. В нашей конторе они постоянно требуются. Фотокорреспондентам частенько приходится работать одним и на краю земли. Никто за тебя не опишет и не даст прочувствовать прелесть текущего момента.

— Э… — Васечкин выпучил глаза, — это к вам, что ли в ТАСС предлагаете идти?

Сикорский скупо кивнул, сжав губы:

— Не торопись, но я слово скажу. Подготовь вдобавок к твоей постановке что-то репортажное. Имеется?

— Конечно!

— Размер восемнадцать на двадцать четыре. Лучше нейтральный цвет на «Униброме». Через неделю позвони. Но смотри — мотаться в Москву придется каждый день. Поначалу тебя промурыжат в городе. В столице хватает ежедневных мероприятий.

— А я и так в Москве живу. Неподалеку от трех вокзалов.

— Вот как? Комнату снял?

Иннокентий усмехнулся:

— С барышней сошелся.

Сикорский поднял глаза:

— А ты шустрый, субчик! Тогда у нас приживешься.

— А то!

— Но смотри, зашлют куда-нибудь на Самотлор, мало не покажется.

— Да я ко всему привычный.

Сикорский по-стариковски пожевал губами и спросил, скашивая глаза в сторону камеры:

— А что по нашим делам грешным?

— Хочу продать. Честно, пока не до творчества. Другие планы на жизнь.

— Ясно. Молодежь, как всегда, торопимся, не терпится ворваться в самый эпицентр событий. Знаешь, вот эта линза мне особо понравилась, — Владлен Иванович взял в руки Цейсовской портретник. Васечкин тут же просек поляну. Хитрожопый мастер хочет оставить его на халяву. Это и есть цена разрешаемого вопроса. Ну и ладно, тогда все разом понятно и экивоки непонимания не потребуются.

«Куй железо пока оно горячо!»

— Понимаю. Когда и как?

— Сейчас я твой набор отсниму и в течение недели подыщу покупателя, — Сикорский смотрел в глаза молодому протеже. — Грамотного покупателя. Так что ты в накладе точно не останешься. Чем сдавать в комиссионку и терять проценты, получить налом у меня. Клиент тебя не увидит, и ты его. Так надежней.

Иннокентий кивнул. Мастер брал на себя функции посредника. И раз так предлагает, то не в первый раз. И это хорошо. Есть опыт и понимание момента. Портретник шел «в откат». Таковы уж московские нравы. Но все к лучшему. И в самом деле связываться с комиссионными магазинами себе дороже. Цену они поставят сами, еще и сверху с покупателя в черную возьмут. Обычно коллекционеры работали через доверенных лиц. Сикорский как раз таким и являлся. Судя по богато обставленной квартире, мастер в деньгах точно не нуждался.

Когда шустрый провинциал вышел из квартиры, Сикорский подошел к окну и с интересом наблюдал, как тот садится в новенький «Москвич» блатного цвета.

— Любопытненько.

Он набрал номер и поднял трубку.

— Ефим Михайлович, доброго дня. У меня есть кое-что для вас. Зайду на днях. Спасибо, хорошо. И вам того же, — мастер еще подумал и набрал еще один номер. — Нина Ивановна, слышал, у нас вакансия появилась. Да. Есть. Молодой и перспективный. Ну ты меня знаешь сто лет! Когда я тебе свинью подкладывал? Договорились. С меня мумиё. Настоящее, с Алтая.

Разговор в отделе кадров сразу пошел совсем не так, как предполагал Васечкин. Строгий дядечка в не менее строгом костюме тут же взял быка за рога.

— Иннокентий Петрович, скажите на милость, вы зачем такие разговоры в соседнем коллективе проводите?

— Какие такие? — тут же напрягся Кеша. Ему хотелось скорее уволиться. Еще предстоял вояж на родину и прочая текучка.

— Антисоветские!

— Да побойтесь бога, Сидор Андреевич. Я комсомолец, активист и имею четкую идейную платформу.

Начальник первого отдела разинул от неожиданности рот, затем задумчиво посмотрел на Васечкина, как будто увидел его в первый раз.

— Так ты еще и балабол.

— Никак нет!

— Ладно, зайдем с другой стороны. Разве возвеличивание одного народа над остальными не является попыткой дискредитировать советский интернационализм?

«Ах, вот откуда ветер дует!»

Голова быстро заработала. Кто слил? Вряд ли начальник лаборатории Станислав. Ему это на фиг не сдалось, ибо слишком хитропопый. Тот просто перестал общаться и даже переходил на другую сторону коридора, когда они пересекались в здании. Обычный трусоватый интеллигентишка. Да Кеше честно по фиг, что стал для местной либеральной публики «нерукопожатным». С этим дерьмом еще водиться! Значит, Фима сдал. Яркий представитель своего народца.

— У вас есть что-то конкретное на меня или очередная анонимная кляуза?

Начальник первого отдела аж позеленел от неслыханного по наглости наезда. Источник выдавать он не хочет, но понял, что Кеша догадался, о ком идет речь.

— Я бы попросил….

— Не надо. Хотя все равно странно.

— Что ж тут странного. Налицо, так сказать…

— Странно, что стукач имеет четко выраженную пятую графу. А вы ему верите.

Проняло. Кадровик молча сверлил молодого нахала взглядом. Очко было не в его пользу.

— Умный? Ты знаешь, где работаешь?

— Уже нет.

— Не понял.

— Я же к вам за «бегунком», Сидор Андреевич. Увольняюсь от вас. Вот все документы. Начальник уже заявление подписал.

Кадровик внимательно пробежался глазами по листам плохо отпечатанного текста.

— Что же сразу не сказал!

— Так, вы не дали!

Мужик заграбастал все бумаги и кивнул в сторону двери.

— Не надо «бегунка», документы получишь после обеда. Свободен!

Вот так, благодаря русскому национализму Васечкин с помпой вылетел с хорошо насиженного места. По собственному желанию. В ТАСС его уже ждали. Спасибо Сикорскому и деду настоящего Васечкина. Которого, оказывается, там знали и помнили. Кроме перспективной работы, в первую очередь перспективной для «голубой мечты поэта» в его кошельке завелись неплохие деньги. Камера со штатным объективом принесла ему почти тысячу двести целковых. Приличная жизнь в столице стоила дорого. Не для того он и попал назад в прошлое, чтобы мыкаться по углам и считать последнюю копеечку.

Лиха беда начало!

— Мы едем к друзьям на дачу. Молчи, язнаю, что ты свободен.

— Просто хотел смотаться на выходных в родной городок, пока на работе не запрягли.

— Ничего, на неделе съездишь. В выходные дни в поездах давка и сплошные очереди.

Иннокентий соображал. И в самом деле, столица поедет в провинции, в воскресенье обратно. Плюс «колбасные поезда». Надо учитывать местные реалии. Он ведь и сам помнил, как в пятницу были забиты все магистрали в Подмосковье. «Коренные жители столицы» стремились к себе на родину. Сам он, как устроился в Москве, такой дурью не маялся. Клубы, загородные дачи друзей или подруг. Один раз живем.

«Да ладно?»

— На машине поедем? Тогда с ночевкой.

— У соседей заночуем, это моей приятельницы дом. Он сейчас свободен, если не боишься ночной прохлады.

Кеша залыбился:

— Мы найдем способ сделать её горячей?

Сентябрь выдался теплым, но все равно по ночам уже было прохладно. Так что пришлось ему метнуться на Рижский рынок и купить «бабушкину» кофточку приличного вида. С одеждой возник некоторый напряг, но тратить зря доставшиеся от продажи немецкой фотоаппаратуры деньги не хотелось. Да и мясо на шашлык он взял тут же. Не сильно дороже магазинского. Зря он пренебрегал рынком. Иногда это выгодней, чем мотаться по магазинам.

— Знакомьтесь, это Иннокентий! Он сегодня сделает у вас репортаж.

Все-таки не самая плохая у него профессия. Не верхний уровень для столицы, но для обычного человека в чем-то загадочная. То есть оставляет простор для «развешивания лапши». Фотографы в столице ведь работают и в театрах, издательствах, и даже в Кремле. Васечкин вежливо поручкался с приехавшими раньше их гостями и хозяином. Сама дача принадлежала молодому бородачу Михаилу Вторыгину. Насколько успела просветить по дороге Вероника, тот подвизался на культурном поприще и был старым другом их семьи.

«Однако, много денег культура в Союзе приносит!»

Оглядывал с интересом расположение загородного дома Кеша. Участок просторный, забор только со стороны дороги. Дальше сад и кустарники. В полузапущенном состоянии. Никаких грядок и газонов. Стиль «деревенский». Но беседка и площадка для пикника в наличии. За деревьями можно видеть дома соседей. Такого же стиля и, похоже, что и времени. Как минимум лет двадцать этому загородному поселку.

Васечкин выгрузил мясо. Специально для шашлыка выбрал свиную шейку. Михаил одобрительно кивнул и взялся за готовку. В большой кастрюле уже мариновались в простокваше ребрышки. Для мяса пойдет какой-то хитрый соус. Кеша же достал камеру и сделал несколько пристрелочных снимков. Женская часть коллектива тут же вспомнила, что они не накрашены и не причесаны, «и вообще не готовы», тут же ускакав в дом. К Иннокентию подошел один из гостей. Симпатичный блондин в спортивном и явно импортном костюме. Вероника представила его как Олега Разумовского, сослуживца и бывшего однокурсника.

— Хорошая камера. Такая и заграницей стоит немало.

— Пока не жалуюсь. Но все равно качество снимка зависит от ручек, к ней прилепленных.

Они оба улыбнулись. Олег производил впечатление дружелюбного человека, был гибок и спортивен.

— Где трудишься? А то Ничка долго скрывала твою персону от нас. Мы о тебе ничего не знаем. Прямо человек-загадка!

К ним подошли еще два приятеля Смирновой еще по временам учебы МГИМО. Судя по одежде, ребята не из простых. Ну так в такое сладкое заведение со стороны на учебу не берут. Иннокентий внезапно понял, что сегодня он сделал еще один шаг вверх по бесконечной лестнице.

— Сейчас работаю в ТАСС.

Судя по лицам, Иннокентий впечатление произвел. И неважно, кем ты там устроился. Громкое имя уже о себе говорит.

— Тогда понятно, — кивнул начинающий лысеть парень в очках. Кеша припомнил, что его зовут Игорем Сориным. — Кого попало, туда не берут. Ну, Вероника и деловаха. Ни полслова!

— Мужчины, — к ним подошла эффектная шатенка с роскошной гривой волос, — а не сделать ли нам, пока все еще в форме, групповой снимок?

— Я только за, — согласился Олег. — Где Марина?

— Где всегда. У зеркала. А ты что подумал?

— Да ну тебя, Зина!

Иннокентий оказался человеком сообразительным. Использовав старый штатив, купленный по случаю на блошином рынке, он включил автоспуск и сделал несколько кадров. Затем его, как и остальных припахали носить воду в баню. Та уже нагрелась, и Михаил пригласил желающих попариться.

Зинаида, супруга Игоря кокетливо повел плечом:

— Как, вместе париться пойдем?

Иннокентий не потерялся, пусть считают, что он жизнерадостный лоботряс:

— Можно и вместе. Так точно будет веселей.

И тут же получил подзатыльник от Вероники:

— Обойдешься! Дамы вперед!

Разумовский посмотрел вслед бывшей однокурсницы, едко заметив:

— С ней не забалуешь!

— Ничего, и не таких кобылок обкатывали.

Стоящий рядом Игорь лишь усмехнулся. Странно, ничем не примечательный очкарик в жены взял самую фигуристую красотку. Или дело тут не в его внешности?

— Мужики, — рядом нарисовался третий гость худой, как Кощей Павел. — Пока дамы парятся, не принять ли нам на грудь?

— Перед баней? — с сомнением посмотрел на него Кеша.

— Сухого белого вина, — пояснил любитель Бахуса. — Выводит вредные вещества из организма.

— Да ну?

Олег толкнул Иннокентия вбок:

— Ты его слушай. Он у нас целый кандидат наук!

— Ага, пьем, значит, сегодня по научно выверенному плану.

Разгоряченные предстоящим мероприятием мужчины весело загоготали. Похоже, что новоиспеченный хахаль их старой подруги пришелся ко двору.

Иннокентий вскоре отошел по надобностям. Кроме примитивного санузла в доме имелся и уличный. Внезапно оказалось, что оттуда отлично просматривается небольшой пруд, куда вели мостки из бани. Ветки кустарника облетели, не мешая обзору. Он уже поворачивал на тропу, когда заметил два обнаженных женских тела, несущихся принять холодную ванну после парилки. Ох, ты, жопа, золотая ручка! Две головы, одна каштановая, другая белобрысая вскоре показались на поверхности пруда.

Вскоре две дамы начали выходить из воды, показывая во всех статях свои прелести. У Кеши перехватило дыхание и началось шевеление в штанах. Если тело Вероники Кеша уже успел изучить довольно подробно. Правильной формы, но уже чуть подвисшая грудь сочеталась в ней со стройной талией и точеными ножками. А вот Зинаида его напрочь удивила и даже восхитила. При невысоком росте совершенно роскошная фигура. Правильно говорят, что маленькие куколки совершенней. Груди не менее третьего размера так и торчали двумя наливными бутылями вперед, как будто в порножурналах, а округлой заднице позавидовала бы любая фитоняшка из будущего. Иннокентий захлопнул рот:

«Ежмень меть! Не хватало еще перевозбудиться при всех!»

Но про себя Кеша бы отметил, что с удовольствием провел бы время в бане сразу с обоими барышнями. Вот такая он аморальная сволочь! Ничего святого за душой!

Глава 12 Дачные посиделки

— Класс!

Игорек откупорил еще одну бутылку сухого. Паша оказался прав. После белого вина с тела потекло, как с поросенка. Иннокентий выждал еще немного, затем выскочил из парной и стремглав помчался к водоему. Искупаться в холодной воде после знойного жара — чисто русское удовольствие, достойны которого были немногие.

«Здорово придумали с прудом!»

За ним рискнул выскочить лишь Олег. Интеллигентные любители винца только бросили вслед:

— Сумасброды! Вода же ледяная!

— Ох, хорошо!

Иннокентий долго плавать в стылой водичке не стал. Окунулся и хватит! Давно он так забавно не проводил время. Эх, русская банька, что может быть лучше тебя? Да еще в приятственной компании. Разве что наличие в парной не менее горячей подружки? Олег отфыркивался:

— Еще заход?

— Без проблем!

По пути в парную они перехватили по стаканчику. Кто бы знал, что можно вместо кваса использовать «сухач». Баня встретила горячим паром и запахом березовых веников. Век бы таким дышал и наслаждался!

— Ты где так мышц набрался, Кеша? Геракл, да и только!

Они потихоньку одевались в небольшом тамбуре, приходя в себя. Олег также оказался парнем спортивным и видным, но в массе заметно уступал Васечкину.

— Гиря.

— И только?

— Самбо и гимнастика.

Олег хмыкнул:

— Порядок. Наверное, с таким крепышом рядом Нике и лучше. Знаешь, были у нее до тебя какие-то доходяги.

— Она не рассказывала.

— Да что там вспоминать. Хлюпики! Даром что карьеры с помощью папаш сделали.

— А ты?

Олег сел на лавку и достал бутылку с минералкой:

— А я не отрицаю. Но и сам усилий приложил. Три языка, два экономических направления. Протекция она же хороша до некоторого предела, дальше ты уж сам лапками бей, карабкайся. Иначе ничего не добьешься в жизни.

— Уважаю! Сам такой.

Блондин бросил заинтересованный взгляд:

— То есть фотокор ТАСС — это не предел?

— Так и там есть куда развернуться. Я прав, друг мой?

Последнюю фразу Кеша произнес по-английски. Олег автоматически ответил на нем же.

— Конечно, как скажешь.

Затем удивленно уставился на Иннокентия. Тот лишь усмехнулся:

— Итс окей? Ком, камераден.

Начали закусывать в саду. Ребрышки как раз поспели, источая безумный запах настоящего мужского счастья. Шашлыки понемногу доходили, швыркая на горячие угли избыточным жиром. Аромат жареного мяса всех сводил с ума, поздняя зелень и соленые огурчики украшала тарелки, как и нарезанный женщинами простой овощной салат. По сравнению с двадцать первым веком не хватало лишь разнообразия соусов.

Но в сентябре быстро вечереет, резко потянуло прохладой, стало зябко. Потому субботняя гулянка постепенно переместилась в просторную комнату двухэтажного здания. Если снаружи дача еще производила впечатление нестандартной архитектурой, то внутри не было ничего особенного. Заурядный и поживший свое дом с давней историей. Половицы поскрипывают, стены требуют ремонта. Часть стекол в окнах с трещинами. Похоже, что Михаил за домом особо не следил, как и за садом.

В голову пришла мысль, что и не он покупал сей участок, а скорее всего получил в наследство. В будущем Иннокентий с таким не раз сталкивался. Заросший бурьяном старый участок новые столичные хозяева тут же переделывали в зону отдыха, а вместо СНТшной халупы ставили нормальный дом, устраивали газон и зону барбекю. Зачем им еще корячиться на даче после сложных московских будней?

Но на поверку все оказалось вовсе не так. Михаил его банально получил. От государства. Совершенно бесплатно. За какие-то там заслуги и членство в Союзе художников. Оказывается, в Советском Союзе можно было и так!

«Время великой халявы!»

Видимо, его удивление не осталось незамеченным. Публика, плотно закусив и выпив, вольно расселась на креслах и кушетках. Разбилась на небольшие группки по интересам. Мужики причащались коньячком, Васечкин решил не отставать. Возможно, что с этой компашкой ему еще не раз время проводить. Пока он не заметил с их стороны антагонизма и нестыковок. Такое сразу ощущаешь нутром. Если его еще и не приняли в «свой круг», то не отторгали точно. Несмотря на общую мажористость продвинутые советские люди были намного проще, чем в будущем.

— А чего ты удивляешься, Кеша? Миша еще не так плотно присел, как иные, — на разливе в компании сидел Павел. Получалось у него это очень ловко. Тютелька в тютельку! Сразу заметен опыт ученого человека!

— То есть можно еще лучше?

— Это тебе тогда в писатели! Они у нас как раз в соседнем поселке.

— Опа! Территориальное разделение по труду?

Народ завис на секунду, а затем захохотал. Кеша уже заметил, что его шутки здесь хорошо принимаются. Публика образованней.

— Да нет, просто так звезды у распределяющей организации сложились.

— Или наличие электрических сетей, — мудро заметил Игорь.

— А писателем хорошо быть?

— Если за тебя подпишутся нужные люди, и ты будешь идеологически грамотные вещи писать. Тогда добро пожаловать в Союз писателей, там получишь пожизненную ренту в виде постоянных изданий. Плюшек еще вдобавок разных накидают. Квартира, пропуск в ресторан и может даже быть дача в элитном месте. Как же, они должны творить в тишине и покое.

— Ну, это ты махнул! Не обязательно партийные лозунги на бумаге выводить, — не согласился с Павлом Олег. — Можно и просто хорошо писать. Стругацких ведь приняли в Союз писателей. Еще в шестьдесят четвертом. И даже Окуджава там, и никто от этого факта не умер.

— Тогда время такое было… — философски заметил Игорь, не открывая при этом сущность «оттепельного» периода. Кеше он своим грамотным подходом ко всему все больше и больше нравился. — И заметь, они до сих пор популярны.

— Ага, только вот хрен их книги достанешь.

Иннокентий скромно поинтересовался:

— А чего допечатать тогда не могут? Раз спрос есть.

Народ начал ухмыляться. Хозяин же пододвинул табуретку ближе, присоединившись к мужской компании, и брякнул:

— Тогда спрашивается, на какой бумаге печатать тех, кого не покупают. Но издавать необходимо потому, что они состоят в Союзе писателей.

— А зачем их тогда издавать?

Сейчас лица у всех стали на редкость заинтересованные. Как будто Кеша задал совсем уж простецкий вопрос.

— Правильно Ника говорит, что ты детство заграницей провел.

— Я не слышал.

— И английский у него со штатовским акцентом. Я бы даже сказал с южноштатовским прононсом, — добавил огня Олег. — Не ниггер, а ниггааар. Так нас, кажется, учили, помните?

Иннокентий улыбнулся и развел руками.

— Братцы, ничего добавить не могу.

Он и предполагать не мог, насколько превратно его поймут советские граждане образца 1976 года, решив, что его родители работали на советскую разведку. Из Союза его малого выпустить точно не могли, так что родился он, по всему видать, уже в стране победившего капитализма. Вот такие пертурбации возникают в головах людей, с детства воспитанных на шпиономании. Но зато все несуразности и странности белобрысого крепыша оказались наглядно разъяснены, и его приняли в свою компанию на равных.

И Васечкин даже не подозревал, насколько важным сие действо окажется для его дальнейшей судьбы.

— Не пора ли нам освежиться, господа?

В комнате стало душновато, мужчины вышли во двор. Кеша накинул на себя купленный на рынке вязаный реглан. На него тут же обратили внимание.

— Деревенский стиль только входит в моду, — громко продекламировал поддатый Игорек. — А наш пострел везде поспел!

— Да я так… — скромно улыбнулся Иннокентий. Вот так вот, покупаешь, лишь бы было, а оказываешься в тренде. «Свитер брата».

Дышалось на улице на редкость легко и бодро. На западе догорал красными блестками закат, ветра не было. Пахло прелой землей и листвой. Последние дни «Бабьего лета»!

— Лучше скажи, когда фотки будут готовы?

А вот здесь Васечкин задумался. Лаборатории Геннадьевича под боком нет. Как там дела с печатью обстоят в ТАСС неизвестно. Разве что в Заволжске попросить стариков проявить и напечатать.

— К концу недели Веронике передам. Мне необходимо кое-куда съездить.

— Лады. Хоть свой фотограф у нас появился. А то камер накупили, а снимать некому.

Иннокентию стало любопытно:

— Олег, а как ты мой акцент просек?

— Так нас учили в МГИМО. Мы много чего там интересного проходили.

До Васечкина внезапно дошло:

— Вы и на разведку, получается, работаете?

— Братец, ты как будто вчера родился. И Ника в этом также участвует.

Кеша усмехнулся:

— Так вот почему меня по ночам пытают. Информацию, значит, выбивают.

Шутку на грани фола приняли весело. Общество тут собралось более раскомплексованное, что Кешу откровенно радовало. Надоело постоянно следить за словами. Вечно он чего-нибудь ляпнет из арсенала будущего.

— Ребята, а помните, как нас полковник учил допросы проводить?

— Ага. Скажите слово плиз, а затем стукнете допрашиваемого по морде. Но все должно быть вежливым.

— И склонение слова фак ю.

— Мне больше понравился кокни. Фок ю!

Иннокентий немного замешкался на улице, очищая налипшую грязь с ботинка, и потому услышал разговор, идущий на веранде. Дамы выходили туда курить. Голос принадлежал Зинаиде:

— Ты бы видел его тело! Настоящий Аполлон! Ничка знала, кого хватать. Я и сама бы не отказалась…

— И что, у него все такое большое? Зиночка, там же от холодной воды все скукожилось.

— Тая, я лучше тебя знаю, как оценивать подобные показатели. Но скажу одно. С Кешей прямо сейчас в койку прыгну.

У Васечкина загорелись уши. Он хоть и не был ханжой, своего шанса не упускал, но в настоящий момент вовсе не был готов идти налево. Ага, сейчас, она прыгнет! Чтобы потом эта Зиночка растрепала обо всем подругам, сколько и в какой позе её поимели? Нет уж, в данном деле стоит думать головой, а не иным местом.

Вечер уже перешел за экватор. Кеша также неплохо «нагрузился» и даже не сразу понял, как у него в руках оказалась гитара. До этого их песнями развлекал хлебосольны хозяин.

— Здравствуйте, девочки,

Здравствуйте, мальчики,

Смотрите на меня в окно

И мне кидайте свои пальчики, да

Ведь я сажаю алюминиевые огурцы,

На брезентовом поле.

«Ежмень меть! Я же не умею играть на гитаре!»

Но пальцы пусть и не очень умело, но перебирали струны и бегали по ладам. Неужели это память Васечкина старого? Оказывается, имелись у него таланты. Да и голос не подкачал. Такой баритонистый с легкой хрипотцой. Но зачем петь именно Цоя? Петров увлекался группой «Кино» в молодости, видать, память на песни. Один из немногих советских рокеров, востребованных во все времена, был популярен и в их сраном городке.

— Такая чудесная песенка. И звучание роковое. Кеша, откуда?

— Не помню. В провинции как-то услышал, чуть слова переставил.

Михаил с интересом посматривал на ухажера Вероники. Где та отыскала такого чудесного парня? В нем столько странных противоречий и тайн!

— Знаешь еще чего-нибудь?

Иннокентий задумался, а затем выдал. Вот нравился ему «Король и Шут». От резкого звучания и необычной мелодии, а уж тем более слов, все малость протрезвели.

— С головы сорвал ветер мой колпак

Я хотел любви, но вышло всё не так

Знаю я ничего в жизни не вернуть

И теперь у меня один лишь только путь

Разбежавшись, прыгну со скалы

Вот я был и вот меня не стало

И когда об этом вдруг узнаешь ты

Тогда поймешь, кого ты потеряла

Быть таким, как все с детства не умел

Видимо, такой в жизни мой удел

А она да что она? Вечно мне лгала

И меня никогда понять бы не смогла

Разбежавшись, прыгну со скалы

Вот я был и вот меня не стало

И когда об этом вдруг узнаешь ты

Тогда поймешь, кого ты потеряла

Гордо скину плащ вдаль направлю взор

Может, она ждет? Вряд ли Это вздор

И издав дикий крик камнем брошусь вниз

Это моей жизни заключительный каприз

Разбежавшись, прыгну со скалы

Вот я был и вот меня не стало

И тогда себя возненавидишь ты

Лишь осознав кого ты потеряла

Кого ты потеряла

Кого ты потеряла

Замолкли последние аккорды, Кеша подул на пальцы и сморщился. Игорь поднялся с места и пьяно похлопал ладошками.

— Кеша, это было нечто! В жизни подобного не слышал!

— Браво!

Зина стояла напротив, и её глаза сейчас горели совершенно блядским огнем.

— Я тебя обожаю. Спортсмен, фотограф и еще поет. Ничка, сдай его мне в аренду. Бери что угодно!

Ника возмущенно возразила.

— Ну, вот еще! Он мне самой пригодится.

У блондинки также загорелись глазки, обещая суженому весьма жаркую ночку. Выпивка, хорошая молодая компания, все это способствует безудержному сексу. Иннокентий невольно облизнул губы.

«Такая корова нужна самому!»

Народ в целом размяк. Тая открыто обминалась с Михаилом. Что соединяло юную красотку с длинной русой косой и опытного художника, было непонятно. Но их планы на ближайшие часы были предельно ясны. Вероника показала ключ от соседнего дома, Игорь, совершенно не стесняясь обнимал свою дражайшую Зиночку за выпуклости.

— Предлагаю тост! — Павел внезапно очнулся и недрогнувшей рукой начислил всем. — За жизнь после смерти!

Иннокентий резко остановился и задумался. Что-то показалось ему в этих словах странным…

Глава 13 Дома

Странно, что в этом будущем прошлом он мог назвать Заволжск именно таким словом. Пусть тот Иннокентий родился и вырос в деревне, но взрослую и такую короткую жизнь начал в этом городке. Все-таки его убили или это трагическая случайность? Странно, но мысли о смерти начали посещать Кешу после той проклятой песни КиШа.

«Ты уже умер! Так какого черта?»

Вставала дилемма — вести себя и дальше, как некий призрак, попавший в семидесятые годы случайно, или вмешиваться в ход истории? А разве своим появлением он уже не сделал так? Что-то целый год Иннокентию подобные мысли в голову не лезли. Некогда было или плевать? Тогда зачем это сейчас, ежели масть в руки пошла?

В мерном колыхании вагона и под стук колес хорошо думается. И юный пожиратель сердец москвичек прикидывал, что он имеет на нынешний час и к чему ему стоит стремиться.

Первое — перспективное место работы. Уже как бы имеется. Правда, в ТАСС он успел побывать лишь пару раз. Много народа, четко уловимое ранжирование. Пробиваться и получать халтуры будет нелегко. Но перспективы… Да и престиж для МГИМошной тусовки вещь немаловажная. Некая подспудная мысль, связанная с пьяным разговором, никак не давала Кеше после той вечеринки покоя. Но опять не могла четко оформиться.

Второе — у него имеется, где жить и безраздельно пользоваться хозяйкиным телом. То есть разом сняты две проблемы. Если быть честным, то три, даже четыре. Вероника ведь время от времени дает попользоваться автомобилем, решая проблему с транспортной доступностью. Зато «Москвич» всегда заправлен и помыт благодаря стараниям Кеши. И зачастую он и забирает с работы свою девушку.

Кстати, а кто она ему? Вроде как официально должна считаться невестой. В СССР нравы одновременно проще и суровей. Назвался грибом, полезай в кузов! Но здесь Москва и более раскрепощенные, сытые семидесятые. Одинокая дама под тридцать не особо кого волнует кроме родителей и соседок пенсионного возраста. Так, в этом недавно построенном доме таких старпеней вроде и нет.

Но проблему стоит хорошенько продумать. Типа знакомства с родителями и прочее. Благо и сама Вероника никуда не спешила. Ждала столько лет и еще подождет. Главное заронить в ней надежду и не давать повода. А с Зиной это сделать будет сложно. Наутро яркая шатенка не раз прилюдно пошутила, что втором этаже больно долго скрипела кровать. Как будто они с Игорьком просто так лежали? Её крики и до них доносились. Вот неймется профурсетке!

Еще одна из решенных проблем привела бы неподготовленного человека из будущего в транс. Но Иннокентий уже год вращался в реалиях «развитого социализма» и потому привык не поражаться пусть и пафосным, но пропахшим нафталином вывертам советского строя. Его уже не удивляли хороший чай и кофе, а также редкие приправы, что не переводились на кухне у гражданки Смирновой. Мало того что раз в две недели он заезжал к ней на работу, увозя с собой вкусно пахнущие пакеты. Вдобавок к регулярным продуктовые наборы полагались к праздникам. Более богатые и насыщенные дефицитом.

Снабжение великой страны имело много особенностей. И если работник рядового предприятия мог получить лишнюю банку сгущенки, то служащий Внешторга палку финской салями или баночку красной икры. И все это по госцене. Закупаться на рынках было удобно, но уже не так выгодно. Кроме богатых наборов множество ништяков подкидывали родители Вероники. Люди также не бедные и неплохо устроившиеся в этой жизни. Москвичом определенно быть выгодно!

Это именно жители столицы первыми осознали прелести грядущего капитализма. Пока братки и новоявленные комсомольцы, выгрызая горло друг другу, делили низ рынка и создавали МММ и кооперативы, чтобы успеть хоть что-то хапнуть, старая гвардия успела похерить настоящие завоевания Союза. Банки, заводы, мощнейшие концерны типа Газпрома, внешнеторговые фирмы акционировались в пользу очень немногих. В их же пользу утекли заграничные ресурсы СССР, а также так называемое «золото партии».

Как происходила дележка миллиардов, никто уже никогда не расскажет. Слишком влиятельные мировые политики получили гешефт с разграбления державы, замазалась практически вся мировая элита. Про бывшую советскую и говорить не стоит. Они продавались оптом и в розницу. Десятки тысяч клерков среднего звена также обогатились. Сотни тысяч поимели долю малую. Любой директор или приближенный к администрации успел хапнуть себе на пенсию.

Продажа акций по завышенной цене, сдача помещений в аренду, использование старых связей для завоза в страну дарового товара, превращенного здесь в курицу несущую золотые яйца. Прибыль исчислялась десятками процентов. Кто в здравом уме от такого подгона откажется? Страну заполонили толпы международных мошенников и проходимцев, христопродавцев и негодяев.

Москвичи же. А что они? Самые успешные перовыми выехали зарубеж, вывозя захапанные капиталы, устроились в уютных местах и жили в свое удовольствие. Мажоры рангом пониже получали неплохие должности и доступ к ресурсам. Они не собирались строить жизнь в «этой стране». Хапали бабла и сваливали по-тихому. Кто-то готовил со школы к этому своих детей, вкладывая в образование. Которое по факту было не хуже, чем в Америках. Никто не работал на собственную Родину и даже не собирался. Бывший СССР был лишь местом стрижки баранов.

«Родина — это где жопа в тепле!»

И потому Иннокентий не питал иллюзий. Все эти мягкосердечные коренные жители столицы в случае чего схарчат тебя и даже не подавятся. Так уж они устроены и воспитаны. Бывшие провинциалы еще хуже. Это он по себе судил. Готовы на все ради своих мещанских целей.

А что, вообще, нужно ему? Чего ты хочешь на самом деле, Кеша?

В таких смурных мыслях Васечкин не заметил, как подкатил к городскому вокзалу. До Заволжска билетов не оказалось, пришлось ехать сначала в областной центр. Так что придется добираться на перекладных. Он подхватил портфель и поспешил на привокзальную площадь. Нужно еще узнать, на какой автобус и где садится. Не успел Иннокентий спуститься, как его окликнули:

— Кеша! Какими судьбами?

Это был Сеня, его земляк по деревне.

— Ты сам здесь откуда?

— Да вот, — Семен кивнул в сторону черной «Волги», — нынче пересел. Руководство вожу. У нас там пути ремонтируют из-за стройки, так приходится отсюда ездить.

— Ага. Вот почему билетов не было, — догадался Васечкин. Вроде уехал из Заволжска в мае, а столько новостей!

— Садись, подвезу.

— Это я удачно зашел.

Васечкин сел на пассажирское сиденье и огляделся. Пусть и не такая модерновая, но «Волга» был комфортной машиной. Широкие, удобные сидушки, есть, куда ноги вытянуть.

— Нравится?

— Ага. Шикардос!

— А то! Жизнь налаживается! Ты как сам?

— Нормально. Нашел москвичку, работу новую в ТАСС.

— Да ты что? — Сеня всегда был жизнерадостен, а сейчас и вовсе светился. Есть такие люди, что искренне радуются успеху других. Без тени зависти.

— Стараемся!

В салоне раздался задорный смех двух здоровых мужиков, у которых все в жизни хорошо.

— Здесь тормознем. Лучшая столовая в районе.

Семен повернул направо и вскоре посреди перелеска показались коровники и характерный для деревни душок.

— Фу!

— Быстро забыл, как родина пахнет!

— Да ну тебя!

Они остановились рядом с колхозной конторой. Из дверей столовой выходили пообедавшие доярки. Одна из них грудастая молодка прикрикнула:

— Ты глянь какой молодец к нам заглянул. Сень, а Сень, ты опять, что ле к Людке со своим обмылком подкатишь?

— Груня, у кого обмылок, а у кого волшебный корень. Ты его потри с любовью и будет тебе щастье.

Доярки грохнули смехом, а Кеша щедро улыбнулся им.

«Узнаю родную деревню. Хлебом не корми, дай позубоскалить!»

— А это что за франт нонече с тобой?

— Иннокентий. Фотокорреспондент из самой столицы.

— Да что вы говорите!

Васечкина изучала дюжина пар женских глаз. Половина еще вполне молодых и еще не потерявших задора. На деревенской работе быстро стареют, больно она жестка к женскому полу. Да и мужикам на ней сполна достается. Иннокентий был одет по моде, в блестящих штиблетах и шляпе.

— Тако, може,т и нас снимет? — Груня была в ударе и начала расстегивать кофточку. — Нам есть что показать трудовому народу.

— Эхма, такого добра и в Москве хватает. Да еще красиво оформленного! В кружевах и панталонах.

— Зато у нас все природное, на парном молочке.

— Спасибо, я подумаю.

Кеша проходя мимо Груни, заметил, что ей и двадцати пяти нет. Нет, в другое время он бы с удовольствием сходил с такой попариться. Но даже вторая жизнь не давала ему развернуться. Обстоятельства!

— Сеня, как хочешь, но я все оплачу. Ты же меня везешь!

— Да мне все равно по пути.

— Знаешь, даже так не каждый возьмет. От всей души!

— Ладно, — засмеялся водитель персоналки, подхватил заставленный тарелками поднос и пошел к свободному столику.

Васечкин также набрался. Когда еще поужинать удастся? Никто его с цветами встречать в Заволжске не будет. Анжеле он позвонил, но точное число не сказал. Да и не было в её голосе особой радости.

— Рассольник хорош! — Сеня подтянул к себе стакан со сметаной, что даже не колыхалась от жирности и быстро освободил его от содержимого. — Чтобы корень стоял! Сегодня с Галкой зажжём. Наконец, её мама к себе уехала.

Кеша улыбнулся. Как мало для счастья надо. Получается, что он еще неплохо устроился. Никто им не мешает. Дом новый, с толстыми стенами, а не коммуналка или панелька, где каждый чих слышен. Он подтянул к себе блюдо с поджаркой и застучал вилкой.

«Обычная столовая в Мухосранске, а кормят лучше, чем в ресторане!»

Вот они странные реалии страны советской. Где густо, а где пусто. И хрен поймешь, чем это регулируется. Наверняка у этих доярок нет проблем с молоком и мясом. И погреб забит овощами. В магазин лишь за хлебом и сахаром ходят. А где-то неподалеку колхоз развалюхи и хрен без соли доедают. Широка страна моя родная!

— Тебя где высадить?

— Если можно, то у «Юпитера».

— Счас быстро, почти по пути.

Они тепло попрощались. Сеня сказал, что если получится, сможет и в область увезти. Он туда часто мотается. Иннокентий оглядел пожухлый бурьян на пустыре и решил не спрямлять. После дождей земля прокисла, не хотелось испачкаться.

— Ой, кто у нас тут приехал! — Людмила Васильевна выскочила из-за стола и кинулась с объятиями к молодому человеку.

Иннокентий даже немного опешил. И знаком он был с ней всего ничего, да и не дружили особо. А встретила, как родного!

— Здравствуйте.

— А чего ж не позвонил? Я бы пирогов напекла. А то эти…- приемщица махнула рукой в сторону двери. — Ну, какие из них едоки?

— Кто-нибудь есть?

— Мартын Петрович. Фрол Никодимыч болеет в последнее время.

У Васечкина защемило сердце. Он ощутил себя виноватым. Хотя старость — это такой процесс… однозначно ведущий к смерти. Ты теряешь родителей, затем друзей детства, а потом она приходит за тобой.

«Ежкин кот! Что за мысли сегодня в голову лезут?»

День какой-то у него печальный. Или устал от Москвы? Её безумного и в прошлом ритма?

Глава 14 Провинциальные разборки

— Анжела привет. Да, я здесь. Встретиться бы… Ладно, договорились.

Голос бывшей подруги Васечкину нисколько не понравился. Уж больно отчетливо в нем прозвучали нотки Анжелы будущего. Сварливой тетки, знающей как тебе должно жить и постоянно понукающей. Куда и делась потом эта легковесная девчонка? Или жизнь сгибает всех?

«Сука-любовь! А кого ты, вообще, любишь Кеша?»

— Чего маешься? — Герман пристально глянул бывшего ученика и поставил вскипевший чайник на стол. — Может, по писать?

— Да так… — есть не хотелось, но, пожалуй, принять «лекарство» сейчас было необходимо. Что-то мутное назревало. Кеша жопой чуял предстоящие неприятности.

«По ходу Заволжск становится токсичным для меня».

— Баба?

— Ага.

— И угадывать нечего. Другие тебя хрен ломает, как я уже заметил. Ну и правильно. Толика здорового покуизма в жизни не помеха. Ну, давай, тяпнем по маленькой. Закусывай!

— А! Чему быть, того не миновать!

— Что за настроения, Кеша? Ты ведь неплохо в Москве начал. Иным для такого рывка потребны годы, — Мартын Петрович искоса кинул острый взгляд на ученика. — Это не связано с той прошлой историей? Если что, знаешь, где меня найти. Ключи от двери там же, наверху.

— Спасибо. Даже не представляешь, как я это ценю. Вы для меня просто спасательный круг.

— Ну, скажешь!

Герман замахал руками, по было заметно, что ему приятно.

Анжела приехала не одна. За рулем Жигулей первой модели сидел отчасти знакомый Иннокентию парень. Ираклий Какачия, одноклассник девушки и известный в городе мажор. Вроде он с ней вел какие-то мутные делишки, обеспечивая Анжелу дефицитными продуктами. Папа у мажорчика работал в Потребсоюзе не последним человеком. Любили товарищи с окраин присесть в теплые местечки. Что-то знатных сталеваров и хлеборобов среди них было не найти. Зато торгаши через одного.

«Зачем он тут?»

А вот присутствие второго сопровождающего удивило уже неприятно. Вован собственной персоной! Смотрит на Кешу довольно угрюмо, но откровенной враждебности не проявляет.

«Да и хрен с ним!»

Объятие с бывшей подругой вышло уж больно дружеским, как и чмок в щечку.

«Как во френдзоне, сука!»

— Извини, раньше позвонить не получилось.

— Все нормально.

«Чего тогда в глазах тоска?»

— Ты зачем этих с собой притащила?

— К тебе у многих в городе накопились вопросы, Кешенька.

— А не пошли бы они со своими вопросами! Я давно не тут. И не там.

— Поверь, лучше ответить.

Иннокентий дернулся:

— У тебя из-за меня проблемы?

В первый раз в её глазах появились признаки приязни.

— Не у меня.

— Лады.

Ираклий поздоровался коротко, как будто выдавил. А вот Вован пожал руку так, как будто хотел проверить, также силен Кеша, как раньше. Ну и он форму не потерял. Прикинут прилично, джинса, финская куртка, морда сытая и вроде как довольная.

«Что еще тебе, говнюк, надо?»

Прикатили к модной «стекляшке». В этом молодежном кафе Кеша уже был с Анжелой. Несмотря на день деньской в ней было полно народу. Но тут же появился шустрый официант, переговорил с Ираклием и им предоставили «забронированный» столик.

— Я только кофе, — буркнул Иннокентий.

Банковал за всех Ираклий, так что Вован не стеснялся, заказав горячее и пирожки. Анжела тянула коктейль, бросая на Иннокентий странные взгляды. Как будто не верил, что он это он. Васечкину все больше и больше не нравилась обстановка.

«Ну и хрен с вами! Будем считать, что мы во враждебном окружении и действовать по обстоятельствам. А там посмотрим!»

Чернявый Какачия расстегнул верхнюю пуговицу светлой по контрасту рубашки и мрачно уставился на Васечкина. Видимо, пытался таким убогим способом оказать психологическое давление. Кеша, позевывая, отпил кофе и рассматривал Анжелу. Без верхней одежды она нравилась ему больше. Без одежды вообще еще больше.

'Святые джигуржинки, счас бы в койку…!

Внезапно в голову пришла дурацкая мысль, что в этой реальности у него в подругах отчего-то оказываются одни блондинки. Та, ему нынешнему неизвестная девушка Васечкина прошлого, Светлана, Анжела и нынешняя Вероника. Разве что Русоволосая Нася выбивалась из общего списка. Вдобавок по причине различий в интимной гигиене Кеша был уверен, что блондинки они настоящие.

— Ты зря лыбишься, Васечкин, — Ираклия внезапно перекосило. — К тебе у серьезных людей существенные вопросы накопились.

«Вот сука, настроение испортил!»

— А ты не охренел часом, малыш, мне предъявы делать? Или тебя прямо здесь загасить?

Мажор резко побледнел, видать, не ожидал ответного наезда. Не привык мальчик к отпору.

— Так это…

— Не мямли, сучонок! Кто послал и что им надо?

Ираклий залпом выпил дорогой за рупь восемьдесят коктейль и после этого выдохнул:

— Ты же должен сам знать? Мне просто передали, что хотят встретиться и поговорить.

— Как в прошлый раз? — криво усмехнулся Иннокентий, и его кулаки непроизвольно сжались. Вован не преминул ухмыльнуться и поинтересовался у Какачия:

— Ира, ты нынче, что ли в шестерки записал? Я на такое не подписывался.

Сейчас у мажора, наоборот, к голове прильнула кровь. Анжела положила свою тонкую кисть на его напрягшийся кулак и тихо заметила:

— Не обращай внимания, Ираклий. Они нарочно тебя из себя выводят.

Вован пристально рассматривал Иннокентия:

— Что, побить в прошлый раз пытались?

Кеша оскалился:

— Именно, что пытались.

Они оба глянули друг на друга и заржали, аки кони. Девушка обидчиво поджала губы. Васечкин же внезапно понял, что Вован нынче не во врагах. Скорее наоборот. Только вот с чего бы это? Слишком мало информации чтобы делать выводы. Ираклий тем не менее, гнул свою линию. Как попка дурачок.

— Они от тебя все равно не отстанут.

— И что?

— Могут быть проблемы.

Кеша вздохнул и расстегнул ремешок часов «Ракета», перевернул их и показал памятную надпись от областного УВД:

— Сейчас понятно? Пусть идут в жопу!

Чернявый мажор покачал головой:

— Они все равно от тебя не отстанут. Слишком много людей на Герыче оказалось завязано. А ниточка осталась лишь одна — ты.

— Ну, а я здесь при чем?

Васечкин вздохнул. Когда же эти дебилы от него отстанут.

«Позвонить ментам?»

Внезапно он перехватил взгляд Вована, тот незаметно покачал пальцем.

«Не обостряй!»

Что-то этот хлыщ однозначно знал, но вперед паровоза не лез.

— Давай так. Передай своим людям, что я не при делах. А те придурки сами спалились. Предприятие казенное, гешефты там делать так себе занятие. Жадность фрайера сгубила. Так ферштейн?

Ираклий на глазах потух:

— Этого мало. Тебя последним видели с Герычем.

— И что? Я у него кассу снял? Или он мне ве концы от ваших дел оставил? Сам подумай. Мы даже не приятели, а случайные знакомые. Может, мы случайно пересеклись, и он меня турнул. Потому что очень спешил. Я что ему друг закадычный? Несколько раз выпили. Так он синячил постоянно и со многими.

Вован неожиданно поддержал гостя:

— И вправду, Ира, тебе оно на кой? Или что им должен?

Судя по тому, как скуксился мажорчик, так оно и было. Кеша криво ухмыльнулся. Не хватало, чтобы он за этого красавчика каштаны из огня таскал.

— Тогда решай свои проблемы сам, а мне пора.

Уже на крыльце Иннокентий придержал Анжелу за локоток.

— Ты дома вечером будешь?

Та, не оборачиваясь, буркнула:

— Звони.

Васечкин мрачно смотрел, как его бывшая садится в «Жигули» Ираклия. Хотя чего он ожидал? И ведь ей предлагали ехать вместе. Так и хотелось бросить вслед пока еще веселой и симпатичной девчонке описание образа той, в кого она превратится лет через двадцать пять. Молодящаяся дама, но уже с пропитым и опустившимся лицом. Не бедная, но толком так ничего и не достигшая. Сдача доставшихся от родителей квартир, мелкотравчатый бизнес и попытка стать светской дивой обанкротившегося городишки. Сколько она платила местным СМИ за придуманный образ? Закончилось все избранием в депутаты. Дальше за ее судьбой Кеша не следил.

— Сядем где-нибудь? Поговорим о делах наших грешных? Девочка большая стала, в тебе уже не нуждается.

Васечкин и не заметил, что Вован все это время стоял рядом.

— Дура!

— Только сейчас понял?

Иннокентий смерил бывшего приятеля взглядом. Что их могло связывать раньше?

— Я тебе на кой? Ответь честно.

— Узнать кое-что хотел, — фарцовщик выглядел предельно серьезно. Все привычное ему хохмачество как будто ластиком стерли. — От этого зависит, оставаться тут или мотать куда-нибудь.

— Ладно, — нехотя согласился Кеша. Ему и самому стало любопытно, что за хрень тут творится. — Куда рванем?

— Поехали в центр, в «Березке» сейчас там тихо.

— Поехали.

Центровой ресторан «Березка» совсем не изменился. Народ сюда подваливал гулять позднее, потому сейчас никого не было и их без разговора посадили в угле большого зала. Обслужили их также быстро. Вован осмотрел бутылку заказанного КВ и хмыкнул:

— Шикуешь?

— Не хочу, чтобы завтра голова болела. Будем!

— Ага.

Пока готовилось горячее, перекусили мясной нарезкой и салатами. Колбаса местного производства понравилась на вкус новоявленному москвичу больше, чем столичная. И в этом времени, получается, ГОСТы не соблюдали? Перекусив, Кеша выразительно глянул на бывшего приятеля и полюбопытствовал:

— Ты зачем в город вернулся и что за хмыри меня ищут?

Вован неторопливо разлил по второй:

— Я в курсе, как тут закрутилось, завертелось зимой. Ты ведь причастен?

Кеша развел руками и махнул второй стопарь. Что-то сегодня его не зажигало.

«Приехал, ежмень меть домой, называется!»

— История об этом умалчивает. Скажу лишь одно — то, что тебя здесь не было, пошло тебе на пользу.

Вован сидел, крепко задумавшись. Что было на него вовсе не похоже. Неужели человек повзрослел?

— Честно. Только вот тебе это зачем? Герыч вроде тебя не обижал.

А вот тут все накопившееся и вылилось:

— Так не мешал, что он меня травануть решил? Сука, еле с того свет выкарабкался. С памятью сейчас на прошлое проблемы. Так что ничего доказать не могу. Только чую именно эта сука при делах была.

Вован раскрыл рот от удивления:

— Так вот в чем дело! То-то думаю, что тогда Герыч так удивился и тебя обхаживал. И ты, как будто другой стал. Тут помню, тут не помню!

— Только сейчас это понял?

— Догадывался, но на тебя был больно зол.

— А сейчас?

— Нам уже нечего делить, братан. Сидим в очке с говном по самые уши.

Иннокентий от Вовиной откровенности чуть пролил на скатерть морс. Рука дрогнула.

Под горячее разговор пошел бойчее, заиграл свежими красками:

— Герыч — это паук в середине огромной паутины. Я даже не представляю, насколько он далеко её закинул. Этот завод лишь одно звено из длинной цепи. У него людишки, как расходник шли.

— Странно, — хмыкнул Иннокентий. — На авторитета не похож, или шифровался?

Вован неторопливоперебирал бараньи ребрышки, о чем-то раздумывая:

— Был кто-то, кто им все-таки командовал. Но точно не скажу. Иногда Герыч куда-то подрывался, но чаще в молчанку играл. Мутный тип, но поначалу был щедрым. Этим и взял. Я же дурак был молодой, перспективы видел в розовом цвете.

— Интересно. Не с той ли стороны нынче ветер дует. Если меня ищет человек, что Герыча шпынял, то это серьезно.

— Вряд ли. Видел я интересующихся тобой фрайеров. С Кубани барыги, зуб даю. Гэкают больно характерно и наглые шо писец. В России так себя не ведут. Герыч их, видать, напоследок также кинул. А они свою жадность унять не могут, концы ищут.

— Проехали. Разберусь. Но мой тебе совет, Вован — не суйся больше в это дело ни под каким предлогом. Тех хитрожопых, что на заводе мутили, за задницу комитет взял. Там же оборонка и измена родине. Чуешь, чем это пахнет?

— Понял, не дурак. Мне и тех проблем хватило! Месяц в нычек дрожал от испуга, — Вован прямо на глазах протрезвел и налил еще по одной. Затем задал совершенно неожиданный вопрос. — Ты сам, зачем сюда? Только не говори, что к Анжелке сиськи мять. Раз сразу не вернулся, значит, неплохо устроился в столице.

— Устроился, не жалуюсь, — не стал отпираться Иннокентий. — За шмотом зимним приехал, у коллег оставил. Да и прикупить хотел кое-что здесь.

— А чё? — удивился Вован. — В Москве нету?

— Там все дорого. Ну, видать, не судьба.

— Почему? Бери у меня.

Глава 15 Дикие земли

Вован откровенно удивил.

— Ты никак свой бизнес начал?

— Да… — фарцовщик разлил остатки коньяка. — Сам видишь, как у нас мутно все стало. Приходится о себе подумать. Вдобавок у меня собственный канал поставок появился.

— А подробней?

Вован погрузился в думы, затем наклонился и заговорщицки пояснил:

— Речники возят. У нас же стройка в городе большая, народ бабла нехило зарабатывает. Вот и объявились шустрые ребятишки с хорошим предложением.

— Не понял, каким макаром к фарце речники?

— Так Волга же под боком. Не слышал о судах река-море? Они и за границу ходят, только таможню проходят проще, чем торговые моряки. Да и братва там не избалованная, в каждую щель шмот лишний засунут. Когда еще удастся в загранку сходить?

Иннокентий начал быстро соображать:

— Интересно. И много товара везут?

— Нам хватит, — Вован ощерился. — Ты чё, Кеш, уже махинации выстраиваешь?

— Посмотрим!

Фарцовщик покачал головой:

— Да мне пока и тут клиентуры хватает.

— Не знаю, — Иннокентий все-таки решил помочь бывшему приятелю. — Я бы на твоем месте валил бы отсюда в область. У тебя ведь родаки со связями?

Вован, не ожидавший такого поворота, застыл с рюмкой в руке:

— Типа того.

— Значится так — идешь к ним, падаешь в ноги. Мол, хочу учиться, сил нет! Покуролесил и хватит.

— Прямо так?

— Агась. Думаю, тебе сразу все простят и зашевелятся. Ты даже сейчас успеешь. Институт выбери и сиди там на жопе ровно. Хату тебе родаки поначалу снимут, потом сам чего-нибудь найдешь. В области возможности больше.

— Однако, — Вован не сразу пришел в себя от неожиданного предложения. — Так это же, учиться надо!

— Ты, Вов, как маленький. За деньги тебе любой отличник все напишет. Да и профессура опять же не прочь жить красиво. Тебе пару джинсов жалко за семестр отдать?

Фарцовщик соображал быстро:

— Я тебя понял. Мысль интересная. Покумекаю на досуге. Кеш, но тебе это зачем?

Иннокентий залыбился, рыбка клюнула:

— Устроишься на новом месте, звони. Чего-нибудь обмозгуем, — он написал на салфетке номер телефона. — Бывай!

В первую очередь Васечкин выцепил Сеню и передал ему мешок с зимними вещами. Дубленка, теплая кофта, толстые брюки, ботинки. Все фирменное и относительно новое. Союз в эти годы только начал накапливать жирок и особо не шиковал. Экономил на всем. Отличный пример — круговорот стеклотары, сборы макулатуры и металлолома. «Экономика должна быть экономной»!

Так что и вещи, даже не новые, вполне ценились. Да и не того он полета птица, чтобы разбрасываться импортом. Сеня по приезде расслабился, но в услуге не отказал. Чуть позже на кухне они раздавили купленную Кешей бутылку коньяка. Вот тут Семен дорогой напиток принял правильно. Ответная благодарность за услугу.

Подружка, то есть уже полноценная невеста Сени, гостя встретила вполне любезно. Была о нём наслышана, и потому стол изобиловал закусками, а хозяйка приодета и начапурена. Иннокентий одобрил выбор друга, но на ночь оставаться наотрез отказался.

— Отдыхай, Сеня! Я ж понимаю — такая деваха. Сейчас зажжёшь! И на фига я вам под боком!

— Ну ты скажешь! — загоготал Семен, но решение Кеши одобрил. — Если что, завтра меня с утра в конторе по этому номеру сыщешь. Или в гараже. Там добавочный девять. Запомнил?

— Спасибо, друг.

— Да не за что! Кто же нам, деревенским, кроме нас поможет?

На улице резко захотелось закурить.

«Деревенским!»

Внезапно стало горько. Выдавать себя за другого на самом деле непросто. И пользоваться прошлым чужого в принципе человека тоже. «Влез с ногами, и гешефты за его счет делаешь?» Но приступ ипохондрии и мук совести быстро прошел. Не он же просил его засовывать в тело деревенского парня, ЖЭКовского электромонтера. Так что идите к лешему, ангелы или кто там его судьбой решил поиграть. Иннокентий из будущего выжил и сейчас видел цель, и к которой надо стремиться. Проверить на слабо ошибку мироздания.

Алкоголь сыграл с Васечкиным злую шутку. Вечером ноги сами принесли его к знакомому дому. Вот и нужный подъезд. В кухонном окне горел свет. Наверное, Анжела пьет чай и грустит одна. Не отрывая взгляда от окна, Кеша шагнул к дверям парадной и поэтому не сразу заметил метнувшиеся к нему тени. Удар под дых был весьма неприятен. Его схватили две пары крепких рук и потащили за гаражи.

Кто-то маячивший тенью в проходе так и не дождался разговора.

Первоначальный ступор от неожиданного нападения прошел быстро, но свою роль сыграл. «Быки», а это были именно они, сделали в итоге неправильный вывод, за что вскоре и поплатились. Ну, так надо вежливей себя вести. А запугать такого отморозка, как Кеша в теле Васечкина было весьма непросто. Хмель моментально вылетел из башки. Сначала досталось «быку», шедшему слева. Он как раз протиснулся вперед в узкий проход между гаражами. В этот момент Васечкин неожиданно для державших его встрепенулся и отвесил вперед полноценный пинок.

Древнерусская забава «драка на кулачках» покатилась по наклонной! Первый «бычок» впечатался лбом в железо и на некоторое время выбыл из игры. Второй бандит попытался вывернуть Иннокентию руку, но тот не зря ходил к ребятам на самбо. Отличный вид единоборств для подобной ситуации. Кеша моментально переместил центр тяжести и со всего маха влепил «быку» увесистую оплеуху. Тот тут же ослабил захват. Кеша вывернулся и попытался сделать подсечку. Но в этот раз ему, похоже, попался бывший борец. Судя по роже и приплюснутым ушам это был вольник. Они еще секунд десять пыхтели, затем сказалось преимущество Васечкина в мышечной массе. Он явно был сильнее. Противник внезапно завыл от боли и попытался избежать дальнейшей драки.

«Ну уже нет!»

В этот раз Иннокентий никого не жалел, так что досталось сначала «вольнику», а затем второму «быку», что начал подниматься с места. Заметив блеснувшую в свете уличного фонаря сталь, Кеша осерчал и бил уже не только кулаками, но и ногами.

«Жаль, по ходу туфлям капец!»

Со стороны подъездов кто-то закричал:

— Милиция!

Открылось окно на третьем этаже, и оттуда высунулся какой-то усатый дядька:

— Эй, шпана, быстро прекратили!

Васечкин первым сделал ноги, но по пути заметил выбегавшего из двора человека в сером плаще. Кеша рванул за ним, но успел увидеть лишь отъезжающую от тротуара черную машину. Он обратил внимание на номер. Его озарило: «Это же обкомовский!»

От неожиданности Кеша замер, но быстро опомнился и скрылся в спасительной темноте. Не хватало еще засветиться! Однако, как настойчиво они ищут встречи! Даже задействовали явных бандитов и связи с местном истеблишменте. Ничего, номер он запомнил! Придется задержаться на денек и разобраться. Оставлять за спиной подобные непонятки чревато.

Иннокентий обошел кварталы «сталинок» и двинулся проулками в сторону частного сектора. Герман был прав, лучше остановиться у него. Но какая сука его сдала? Он же только Анжеле сказал, что хочет к ней зайти. Неужели подружайка его и слила? Или ляпнула Ираклию. Хотя он, дурак, и сам мог догадаться. Точно! Анжела прямым текстом ему сказала: «Звони!» Так что тут Кеша сам виноват. Одно слово — дурень деревенский!

На душе стало немного легче. Непонятки начали обретать некий смысл.

Вот и покосившийся дом за дощатым забором. Странно, у Германа есть дети, что же не поправят домишко?

«А ты сам чего?»

Кеша встал у ворот, как копанный. Что сегодня за день такой мрачный? Его с ночи преследуют странные мысли. Нет, так дальше дело не пойдет! Или уж сразу в петлю. Так будет честнее. Человек с самого рождения создает вокруг себя ареал энтропии, так что нечего изображать сейчас совесть нации. Для этого иные люди в стране есть. Нести в массы доброе и хорошее.

— Ты с ума сошел?

Заспанная Анжела в легком халатике выглядела откровенно испуганной.

— Не боись, никого нет. Я целый час двор пас.

Иннокентий отодвинул девушку в сторону и беззастенчиво полез под халат.

— Дурак! Руки холодные!

— Пошли на диванчик, — Кеша взял Анжелу на руки. Девушка ойкнула, но больше не сопротивлялась. Васечкин прошлый отлично знал о подобной слабости женского пола. Дамы на самом деле любят подчиняться грубой физической силе. Легкий шлепок по попе их заводит больше, чем длительные лобызания. Главное — не переборщить!

Несмотря на все активные старания, диван им сломать не удалось.

— Ты сегодня как с цепи сорвался, — тяжело дышала Анжела. Кеша довольно залыбился. Юная красотка была заметно акробатичней и гибче Вероники. В постельных утехах она москвичке точно давала форы.

— Ты как будто была против?

Девушка перекатилась на живот, показывая упругую попу:

— А когда я была против, Кешенька?

Он погладил её по голове:

— Скучала?

— Не без этого. Но это ничего не значит. Наши пути разбежались. Сегодня последний день вместе.

Иннокентий от неожиданности дернулся.

— Чего?

— Ну а ты что хотел? Я сейчас с Ираклием. У нас общий бизнес. Да и учимся вместе.

— Ну ты и сучка!

— Я⁈

Анжела вскочила, и её небольшие грудки резко колыхнулись. Так она и стояла вся такая стройная и красивая, с золотистым треугольником в паху перед мужчиной, с которым только что два раза обменялась жидкостью.

«Как Анжелка красива в гневе!»

— Ты сам от меня сбежал!

— Я уехал устраивать себе жизнь. И если ты помнишь, то и тебя с собой звал.

Анжелика фыркнула:

— Тебе легко, ни кола, ни двора! Я не хочу начинать жизнь с чистого листа.

Она подобрала халатик и накинула на голое тело, бросив на ходу:

— Я пошла кофе варить. На тебя готовить?

— Да. И омлет.

Девушка снова фыркнула и плотнее запахнула халат. Иннокентий задумчиво посмотрел ей вслед.

«Так и есть, разошлись у нас пути-дорожки. Чего тогда я?»

Нежданно ему стало легче. Ведь он в глубине души думал о ней и беспокоился. Нет так нет! Она всегда была недалекой трусихой. Потому и закончит здесь прожженной шлюхой. Есть такие люди, несмотря на имеющиеся амбиции они не способны на яркие поступки.

— Держи масло. Хлеб только черствый. Извини, булочек не пеку. Мог бы и сам до булочной сбегать!

— Проехали, и так хорошо. Кофе у тебя, как и ласки Гебы всегда получались отлично!

— Зараза! — Анжела чуть не запустила в него сахарницу.

— Вот такая ты мне нравишься пуще.

Девушка поправила выбившийся локон и хладнокровно произнесла:

— Кеш, это в прошлом. Не надо больше об этом. Не думай, что мне это решение далось легко.

Васечкин кивнул и потянулся за кофе. При катастрофической нехватке кофе растворимого обычный можно было найти без особых проблем. Такой вот странный нюанс в советской торговле.

— Понял, больше не буду. Тогда ответь мне, пожалуйста, максимально честно. Это нужно в первую очередь именно тебе. У тех, у кого ко мне есть вопросы, имеется твой интерес?

Анжела нахмурилась.

Глава 16 Вопросы без ответов

— У меня нет интереса. Но Ираклий…

— Анжелочка! — грубо оборвал её Кеша. — Мой тебе хороший совет. Люди, с которыми связался этот идиот, очень опасны. Они не представляют, как здорово мешают всем, кто хочет вернуть в городе свое былое положение. Они чужаки и действуют как слон в посудной лавке. И подставят вас обоих,глазом не моргнув.

Девушка странно глянула на Кешу и тихо ответила:

— Я не знаю всех подробностей. Кто-то оказался слишком много им должен. Ираклий рассказал, что те люди буквально в бешенстве. Вот они и дергаются.

— Этого кто-то давно нет в городе, и где Герыч в настоящий момент меня абсолютно не интересует. И передай своему придурку Какачия, что если он глубоко засунет в эту жопу башку, то её там и оторвут.

Анжела склонила набок голову и чуть ли не шепотом спросила:

— Кеша, ты серьезно?

— Абсолютно! Так что смотри по ходу дела. Если станет горячо, то соскакивай с темы тотчас. Этот говнюк мелкотравчатый запросто тебя бросит, и со стороны его семьи никто за твою тушку не затупится. Я эту породу хорошо знаю. Не зря с ними кубаноиды работают. У них общий южный продажный менталитет.

— Кто работает? — захлопала глазками Анжела.

— Да эти, что гэкают.

Девушка понимающе кивнула:

— Вован подсуетился? Донес до тебя.

— Вот он умный пацан! Понял, что туда не стоит не лезть. Выплывет. Ты лучше о себе думай.

Девушка села в кресло закручинившись. Внутри её боролись разные чувства. Кем-кем, но дураком Иннокентий точно не был, она это отлично знала, так что к его советам стоило прислушаться.

Васечкин вышел в прихожую, чтобы позвонить. Самые нужные телефоны он держал в памяти, и пока та его ни разу не подвела.

— Капитан? Рад, что ты на месте. Опять? Нет, не опять, а снова. Нет, нет. С этим не будет проблем, слава богу. Просто одну машинку пробить требуется. Да по делу, не криминал. Записывай. Перезвонить когда? Спасибо.

Они не устраивали прощание со слёзными обещаниями, просто посмотрели друг другу в глаза. Очередная страница в жизни перевернута. Что было, то было. И не о чем жалеть.

На улице свежий ветерок охладил разгоряченную голову, и Иннокентий накинул капюшон. Хотелось немного пройтись и подумать. Хорошо, что взял в дорогу куртку из зимнего запаса. Пусть и не новая, но зато теплая. Кеша из прошлой жизни помнил, что комфорт в дороге важнее.

Однако! Машина, номер которой ему пробили по старой дружбе, принадлежала второму секретарю горкома. Что может связывать его с Герычем? Хотя черт знает, что в этом долбанном городке творилось. И чем больше Иннокентий размышлял, тем сильнее хотелось отсюда уехать и никогда сюда не возвращаться. Мутные больно делишки в Заволжске творятся. И главное, что ему сейчас делать? Куда идти?

Милиция? Не вариант. Придется подтягивать ребят с области. И не факт, что они на это пойдут. Ведь по сути он ничего не мог предъявить тем, кто его ищет. Контора? Вот с этими лучше вообще не связываться! Он куда устроился? Правильно, чрезвычайно важная организация в плане политической пропаганды. Общесоюзного масштаба! Пока в его активе лишь благодарности и именные часы. Никаких противоправных фактов на поверхность не всплывало. По делу о хищениях он нигде не проходил.

Так что не надо активничать! А то тут такое начнется. Ещё задержат в Заволжске на время следствия. Начальству в ТАСС это точно не понравится. Зачем им такой мутный сотрудник? Оставим на крайний случай пока все совсем плохо будет.

Что дальше? Нужно где-то загаситься. Если задача поставлена, то её требуется выполнять. Кеша осмотрелся, где сейчас находится. Угол Блюхера и Буденного. Красные конники, мать их! Недавно Вован дал новый адрес и телефон. У гастронома должен быть телефон-автомат. Кеша добавил шагу, нащупывая в кармане дежурную двушку. Обязательная монета для советского гражданина.

Автобус в небольших городках — самый чудесный вид транспорта. Минут через двадцать Иннокентий был на другом конце Заволжска и разглядывал двухэтажные кирпичные дома, которые построили после войны для Речпорта. Дверь открыли быстро.

— Проходи. Кофе будешь?

— Только что пил.

Вован усмехнулся.

— Я даже догадываюсь где.

— Попрощались.

Иннокентий попытался придать голосу нотку трагизма, но Вован понимающе ухмыльнулся:

— Серьезно? Тогда кофе с коньяком.

Иннокентий улыбнулся:

— А давай. Но тогда с закуской. И можно без кофе. Я тут у тебя до вечера перекантуюсь? Шмотки, кстати, здесь?

— В той комнате. Ты иди пока, выбирай что нужно. А я чего-нибудь нам сварганю. Хозяйка в области, так что холостякую.

— Так это квартира…

Вован засмеялся:

— Ты не один такой умный, бродяга!

За полчаса кошелек Васечкина облегчился на четыреста восемьдесят пять рубликов. Зато в модной спортивной сумке лежали нейлоновая японская куртка, спортивный костюм и черная водолазка. И еще кое-что по мелочи для Вероники. Вован был на редкость добр и особо цены не задирал. Наверняка чуял запах больших денег от дальнейшего сотрудничества и не наглел.

Иннокентий не стал его заранее расстраивать, потому помалкивал о том, что большие деньги любят не только мирные спекулянты типа его самого или Ираклия, но и весьма интересная контора под хитрой аббревиатурой ОБХСС. Сложно быть богатым человеком в Союзе, потому очень ценились нужные знакомства и связи, способные создать этакий горизонтальный бартер.

Даже страшно представить, какие суммы ходили на самом верху. А ведь все эти дорожки вели к кремлевским небожителям. И сложно представить, на кого работал Герыч, если его ищет второй секретарь горкома? Было, короче, над чем подумать не без содрогания.

Вован немного отвлекал его от дурных мыслей, угощая холостяцким обедом. А ситуация, между тем, накалялась. Кеша время от времени отходил к телефону и делал звонки, не опасаясь прослушки. Вряд ли у следящих за ним есть такая возможность, ведь даже у КГБ с этим проблемы. Да и закон так просто не обойти.

Во время «заводских событий» Иннокентий невольно соприкоснулся с неоднозначными моментами. Увидел «изнутри» как проводят расследование на разных уровнях: следствие, прокуроры, судьи. Законность в СССР соблюдалась даже в мелочах. И КГБ вовсе не являлся полностью бесконтрольной конторой.

Итоги сделанных Кешей телефонных звонков оказались неутешительными. Его искали. Черт, надо было всё-таки поломать тем «быкам» руки-ноги. Пока эти упыри периодически названивали Анжеле и Ираклию, заходили в фотосалон. Благо, все кроме Германа были не в курсе и говорили абсолютно искренне.

«Ежмень меть, а ведь обещал с тортиком сегодня прийти».

Семен не показал, насколько удивил его звонок земляка, и с готовностью согласился помочь.

Глаза у Вована слипались, выпитая доза алкоголя оказывала снотворное действие.

Васечкин тоже решил лечь спать пораньше, особо не вдаваясь в подробности. Успокаивало то обстоятельство, что деятели криминального сыска потеряли след и ищут впустую. И не найдут.

У Кеши была интересная особенность: он мог просыпаться в нужное время без будильника. Заварив по-быстрому чай, Васечкин сделал бутерброды, часть спрятал в пакет в дорогу. Растолкал спящего Вована, чтобы тот закрыл дверь, вышел на улицу.

Ночью прошел дождь, было сыро и зябко. В предрассветной мгле мигнули фары автомобиля, и рядом остановилась черная «Волга». Вот этот цвет сейчас было совершено в тему.

— Садись! И чего тебя в такую рань понесло? — поинтересовался зевающий Сеня.

— Надо Сеня, надо!

— От девки бежишь?

— Считай, что так. От целой толпы девчат.

— Ну, ты даешь!

Семен жизнерадостно заржал. Иннокентий улыбнулся и, наконец, расслабился. Не станут же «кубаноиды» на самом деле расставлять по дорогам блокпосты. Мышление в этом времени иное. Обычное ГАИ «Волгу» с номерами директора важного завода также вряд ли остановят. Им в этом городе еще жить. Да и если автомобиль движется в сторону областного центра, то вопросов у гаишников не вызывает. Туда многие сейчас едут, и на поезд, и по иным делам.

Заволжск они покинули неторопливо и без проблем, а по трассе ускорились. У Кеши появилось ощущение того, что он покидает этот милый городок навсегда. Жаль, есть к кому приехать. Хотя бы стариков навестить. Но прошлого уже не вернешь.

— Чего приуныл? Сейчас музыку включим! Если хочешь, у меня термос с собой. Пока там еще чайная откроется!

— Я бутербродов взял.

— Порядок!

Попрощавшись с Сеней, он забрал баулы, купил билеты в купе, так как плацкартных мест не было, набрал пирожков на дорожку, со спокойным сердцем дождался проходящего уральского поезда и вошел в купейный вагон номер восемь. Его попутчик молча расстилал постель на второй полке.

То ли от раннего подъема, то ли от волнения, то ли от доносившегося из пакета аромата, ему очень захотелось есть.

Кеша вытащил кружку из нержавейки, входящего в подаренный Вероникой импортный набора путешественника и пошел в начало вагона, где возле купе проводников располагался титан с кипятком.

За пятьдесят лет подвижной состав особо не изменился. У проводника Кеша собирался разжиться заваркой и сахаром, а, возможно, и лимоном. Он полез в карман за мелочью и услышал около уха зловещий шепот.

Глава 17 Борьба на выживание

— Не дёргайся, Васечкин. Хуже будет. Ливер у тебя один. Умирать будешь долго и крайне мучительно.

С правой стороны в спину уперлось что-то острое.

«Это не нож, а заточка. Чрезвычайно опасное оружие. Сука!»

Видимо, его срисовали на кассе. Недооценил противника расслабившийся Васечкин!

В голове нехорошо зашумело, тело покрылось испариной. Дверь в купе проводницы закрыта, в коридоре, как назло, пусто. Это не плацкарт с уймой народа.

Видимо, его срисовали на кассе. Недооценил противника расслабившийся Васечкин!

«Как красиво взяли!»

Дверь в тамбур рывком открылась и показалась рожа «быка», которого Кеша вчера нехило приложил к железной стене гаража. На его лице ярко выделялись оставленные им отметины. Бандит кивнул в сторону двери и прижал палец к губам. Стоящий позади Кеши зловеще зашипел:

— Вперед!

В спину уперлась заточка, и невольно пришлось подчиниться.

Они прошли насквозь следующий тоже купейный вагон и остановились в тамбуре для курильщиков.

Вошедший первым бандит с разбитой рожей шуганул какого-то плюгавого мужичка и, не сводя взгляда с Васечкина, подпер дверь. Одну руку он выразительно держал в кармане. Пистолет, что ли у него там?

— Стоять, — прошипел голос второго, контролируя заточкой каждое движение жертвы.

Кеша одну за другой отметал мысли о возможном освобождении. Ситуация, хуже не придумаешь.

Использовать фактор неожиданности, как тогда во дворе, не получится. Он и дернуться не успеет, как получит шило в печень. Да и в такой тесноте его физическое преимущество не сработает.

Кто-то попытался открыть дверь из перехода, но бандит прочно её фиксировал. Через какое-то время в тамбур вошел ещё один персонаж. Узкий, верткий, жутко неприятный тип, настоящий урка.

«Представление начинается».

Урка мерзко оскалился, обнажив золотые зубы:

— Тебе привет от Герыча.

Судя по блеснувшим глазам, он остался доволен произведенным впечатлением.

«Ангидрит твою матрицу! Вот кто его ищет. Только на фига?»

Как говорится, наглость — второе счастье. Если уж не удалось пожить и вв этот раз, то стоит хоть повеселиться напоследок. От этой дурацкой мысли Кеше стало легко, и он расслабился. Зачем думать о плохом в последние минуты жизни? В конце концов, Иннокентий уже однажды умирал. И что получилось? Так почему бы ему ещё раз не возродится, к примеру, в тридцатые годы. Глядишь, и товарища Сталина увидит.

— И чего надо этому гондону? — спросил Кеша.

Улыбка на лице урки тут же испарилась.

— За базаром следи, щенок. Герыч — человекуважаемый.

— Да ладно? А для меня вы все отбросы.

— Вот как заговорил, баклан немытый! Кислый, пощекочи ему ливер.

В спину уперлось что-то острое, проколов реглан и достав до кожи. Вот ведь ж заразы! А хотел накинуть кожаный пиджачок! Хоть какая-то защита.

— И чего Герычу надо? — голос Кеши невольно дрогнул.

Урка удовлетворенно кивнул. Все шло по плану.

— Слушай сюда, фраер. Герыч очень пре-очень интересовался, куда делось лавэ из сортира в дворницкой. В последний раз, по его словам, туда заходил ты. А Герыч — вор честный, ему можно доверять. И деньги это не Герыча, а крайне влиятельных людей. Так что ты хорошенько подумай, что отвечать будешь.

Васечкин нахмурился. Вот ведь падла уркаганская! Наверняка сам стырил, а гонит бочку на него. Прочухал, что налаженному бизнесу каюк и решил свалить по-тихому. Но что-то пошло не так, и авторитетные люди кинули предъяву. Но все равно как-то мутно. Это же не девяностые и даже не восьмидесятые. Урки и в годы развитого социализма тоже, получается, бизнес крутили? А он считал, что этим занимались лишь цеховики и спекулянты.

— Герыч фуфло гонит. Он до хрена, сколько народа в городе подставил. И меня отравить пытался. Но как видишь, я выжил и этому падле ничего не должен.

Урка нехорошо оскалился.

— Ты зря так со мной, щен. Я и не таких крыс раскалывал. Харэ базаконбасить! На ремни порежем…

— Что, прямо здесь?

Кеша нагло скривился. Он был уверен, что в их планах не стоит убийство единственного источника ценной информации. Не зря его так долго пасли. Урка помрачнел.

— Зря ты так, фраерок. Есть способы разговорить любого.

Последние слова он прошептал максимально зловеще и достал из кармана небольшой молоток и долото.

«Бля!»

Кеша в секунду понял, что эти урки полные беспредельщики. Слишком плохо он знал логику уркаганов. Это у людей есть логика и разум, у криминальных отбросов её нет по определению. Они банально хотят распотрошить его и выкинуть тело из поезда прямо на ходу. Кеша уже слышал, как в дверь, что находилась за сцепкой, кто-то пытался войти, но у него не вышло. Наверняка у бандита был с собой железнодорожный ключ.

«Выхода нет!»

Это и стало триггером, после которого началось распрямление сжатой до предела пружины. Незаметно для бандосов Васечкин успел расслабить и «прогреть» мышцы, потому его действия получились поистине стремительными для противника. Видимо, в момент смертельной опасности организму придаются дополнительные силы. Резкий короткий удар назад ботинком по коленной чашечке Кислого вышел чрезвычайно эффектным. Хорошо, что в дорогу Кеша надел зимние австрийские ботинки с крепкой подошвой. Бандит откинулся назад, ослабил руку с заточкой и взвыл от боли.

Этой же ногой он со всей дури ударил более низкорослого урку. Иннокентий метил в яйца, но не рассчитал и попал живот. Урка начал заваливаться, а Васечкин выхватил из его расслабленных рук орудия пыток и бросил долото прямо в лицо стоящему за главарем «отмеченному». Теснота тамбура не позволила бандиту отстраниться и долото влетает ему прямо в рот. Тот рушится на пол тамбура, кровь хлещет ему в горло, и он замирает в немом крике. Иннокентий стремительно разворачивается. Вовремя! Кислый пришел в себя и, держа в правой руке заточку, с яростью делает выпад вперед. Но его кулак встретился с молотком, а следом в голову прилетел мощнейший хук справа. Иннокентий вложил в него все силы.

«Сука! Получите!»

Не стоять! Действовать! Молоток еще как минимум трижды по очереди опускается на головы бандитов. Васечкин быстро соображает, что делать дальше. В кармане урки он нащупал бумажник и универсальный ключ. Потом по очереди обследует одежду бандитов. Находит там документы, бумажники, а в правом кармане пиджака «отмеченного» и в самом деле обнаружился пистолет незнакомой конструкции. Надо спешить.

Он прижался к стеклу, разглядывая, где они сейчас едут. Безлюдное место. То, что доктор прописал! Решение пришло мгновенно. Прилив крови и адреналин придают силы.

«Пошли вон!»

Три тела одно за другим вылетают из вагона под откос. Первым почти самостоятельно выпадает привалившийся к двери отмеченный, следом легко выталкивается худосочный урка, с третьим пришлось повозиться, но Кеша справился до подхода поезда к городу. Благо спуск был крутым. Да и погода ему в этот раз помогает. Серая взвесь парит в воздухе, от речки стелется туман, и никто не заметил, как три тела одно за другим покинули тамбур. После перенесенного стресса и тяжелой физической нагрузки захотелось сесть и спать, но нельзя. В любой момент кто-то может найти проводника и пройти через тамбур. Окинув взглядом площадку, Кеша замечает несколько пятен крови, снимает с себя реглан и тщательно затирает пятна, потом, завернув в него молоток, с размаху выбрасывает его через перила моста в реку.

Васечкин осторожно открыл дверь в следующий вагон, зашел в туалет и попытался привести себя в порядок. Ему повезло. Из купе за это время никто так и не выходил. Уняв трясущиеся руки, Кеша проходит в вагон и останавливается у дверей. По проходу движется проводница, за ней плетется чем-то недовольный дядька.

Он посторонился, дал им пройти и снова спрятаться в туалете. Иннокентий постоял некоторое время у приоткрытого окна, затем помыл ещё раз руки и ополоснул лицо. Руки все еще дрожали. То ли от физической нагрузки, то ли от пережитого страха. Не каждый день ты и тебя убивают! Кто-то нетерпеливо постучал в дверь туалета, и он решил дальше не отсвечивать. Слишком уж наследил. В голову пришла мысль, что сейчас его искать будет не только Герыч, но и подельники урок. Все так запуталось, что стало вообще непонятным, кому и кто должен. Откуда взялись неизвестные ему кубаноиды и каким местом к криминалу второй секретарь горкома? Но следы замести максимально все равно стоит. Кеша двинулся к себе в вагон и внезапно заметил висящее около титана расписание. Вот в чем дело! Через пятнадцать минут узловая станция. Вот где урки собирались сойти! Там наверняка проходит множество поездов, идущих по разным направлениям. Можно быстро сесть в любой из них и поминай как звали. Так и что и ему надо срочно валить.

Ну что, ноги в руки! Иннокентий как можно тише вошел в своё купе. Сосед мирно спал. Кеша не волновался, тот его не видел в лицо и рассказать, кто такой Кеша и куда делся никому не сможет. Попутчик и попутчик. Минусы из имеющегося — его хорошо рассмотрела проводница, а у нее память профессиональная. Из плюсов — в эти годы билеты покупались без паспорта. То есть, получается, прямой улики нет.

Васечкин быстро собрал вещи, надел старую куртку и посмотрел на часы, мучительно осознавая то, что только что убил трех человек. Или сильно покалечил. Хотя после выпадения на полном ходу из поезда, шансов остаться в живых у них очень мало.

Руки задрожали, пошел адреналиновый откат. Не хватило еще впасть в ступор. Кеша подскочил к двери, на которой висело зеркало. На лице ссадины. Он схватил портфель, достал оттуда одеколон и платок, протер щеки и лоб, затем более тщательно руки. Подумав, обработал все ручки и места, каких он мог касаться. Хрен его знает, лучше перебдеть.

Поезд начал замедлять ход. Васечкин натянул на голову капюшон, достал тонкие кожаные перчатки, и схватив вещи, поспешил к выходу. Проводница стояла к нему спиной, всё внимание уделяя чем-то озабоченному толстому мужчине.

Похоже, у него пересадка, вот и дергается. На Кешу проводница не обратила внимание. Но больше никаких поездов! Попутками, электричками, только так! Нужно еще купить кепку и какую-то немаркую курточку или пальто, чтобы поменять внешность. Ничего, он еще повоюет!'

Вокзал был маленьким, да и не надо ему туда. Вот привокзальная площадь производила впечатление. Заприметив небольшую очередь к междугороднему ЛАЗу, Кеша тут же поспешил туда. Неважно куда, главное, быстро исчезнуть из поля зрения. Он купил у кондуктора билет и прошел в конец салона. Здесь было шумно, но зато тепло. Где-то через полчаса он согрелся и его перестала бить мелкая дрожь. Нет, это безумное столкновение все-таки не прошло для Кеши даром и в дальнейшем вспомнится не раз. Ведь он был буквально в шаге от гибели. Сейчас бы лежал под откосом, взирая на вечное небо остекленевшими глазами. Иннокентий передернуло.

«Герыч, сука! Найти и удавить!»

В небольшом тихом городке, Кеша решил выйти, чтобы пройтись по магазинам и перекусить. Живот уже сводило от голода. Но как во многих подобных провинциальных поселениях все основное располагалось на центральной площади. В промтоварном нашлась простая куртка, которую Кеша тут же натянул на себя. Кепки также пользовались среди местного населения спросом. И если бы не фирменные ботинки, то Иннокентий не сильно выделялся из толпы. Но обычно на обувь смотрят женщины. Им нравятся почищенные ботинки. Непонятно почему, но они делают по ним вывод о мужчине, как о человеке. Странная логика.

В блинной удалось неплохо перекусить. Две порции блинов с припеком, со сметаной и мясом, два горячих чая, и молодой человек снова пришел в норму. Васечкин вышел на улицу взбодренный и попытался выяснить, как выбраться из этого городка, ведь он понятия не имел, где оказался. Ну а у кого во все времена можно выведать все? Вы правы, у бабуль, что торгуют семечками! Они вездесущи, и все знают. Купив пару кульков с семечками, из подсолнечника и тыквенных, Кеша вскоре получил расписание автобусов и наилучший маршрут до столицы.

Через сорок минут сытый и довольный собой он щелкал семечки в автобусе, что пилил до Александрова. Конечно, сплевывал их не на пол, а свернутый из газеты кулек, не вызывая возмущения соседей. Другой газетой Кеша прикрывался, вдобавок натянув кепку пониже. Очень на самом деле удобно. И продается пресса везде. Заодно он посмотрел, какие новости были представлены ТАСС. Ведь скоро на работу.

Внезапно ему стало грустно. Все-таки родному городку образца тысяча девятьсот семьдесят пятого года он искренне благодарен. Почти год провел в нем, стараясь вылезти из той задницы, в которую попал не по своей воле. Даже стало, жаль, что теперь ему туда и вовсе не вернуться. А если его найдут в Москве? Нет, руки коротки! На крайний случай можно сбежать далеко-далеко. Страна огромная. Сахалин, Ташкент, Батуми, Клайпеда. Выбор еще более широк, чем в России будущего. Да, в конце концов, перед ним целый мир, которого он уже не боится. Васечкин внезапно ощутил, что стал сегодня другим человеком. Более жестким и целеустремленным. Хотя на фиг такой квест сдался!

В Александрове он неожиданно для себя остановился у парикмахерской. Жаль, но придется расстаться с модными патлами. Парикмахер, пожилой армянин неожиданно понял его идею, сварганил нечто вроде модной в начале девяностых «площадки». А что, модно и прилично! И совсем другой человек! Он подошел к автовокзалу, узнал время отправления автобуса на Москву. Еще три часа. Затем Васечкин посетил туалет, где заперся в кабинке. Как и везде в общественных туалетах здесь было грязновато. Но деваться некуда. Постелил газетку, а нее поставил мешок и портфель. Затем вспомнил важное:

«Вот дурак!»

Он еще не избавился от бумажников! Документов в них не оказалось, лишь билеты и деньги. Последние Васечкин забрал без всяких мук совести. Трофей! Видимо, сказалась привычка играть и поступать так в компьютерных играх. Или хотелось компенсировать неудобства и лишние траты. Пистолет лежал в спортивной сумке, немного оттягивая её своим весом.

Он был заряжен, но без запасного магазина. Зачем пистолет ему? Первым порывом было желание выбросить оружие, но затем Кеша отчего-то передумал. Почему? И сам не знает. И это настораживало. Кеша оставил пистолет, завернул в майку и сунул в мешок с зимними шмотками. Васечкин вышел на площадь, огляделся и направился в сторону кафе. Там удобнее ожидать отправления автобуса, заодно можно перекусить и подумать. По пути он осторожно избавился от опустевших бумажников. Позвонить, что ли Веронике? Сказать, что опаздывает. Тут наверняка почта недалеко.

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡=

Мимо проносились столбы, они проезжали слабо освещенные перекрестки, впереди заревом огней вставала столица. Место, где куется будущее.

Глава 18 Зимние этюды

Командировка в Арктику была как нельзя кстати. Зимние фоторепортажи выполняют в марте или апреле, когда настоящая суровая арктическая зима позади. Да и что прикажете делать здесь фотокорреспонденту полярной ночью, когда морозы за пятьдесят. И они скорее убьют напрочь казенный фотоаппарат и пленку, чем у тебя получится снять репортаж. Поэтому полярная зима на снимках — это практически весна, когда достаточно солнца, а градусник днем не падает за отметку минус двадцать.

Низко висящее над горизонтом яркое солнце пригревало, хоть загорай! В меховой куртке с капюшоном, меховых штанах и шапке, на ногах пимы, выданные работниками станции, Кеша даже вспотел, пока сюда дополз.

Он выбрал удобное место среди вздыбившихся торосов на берегу, чтобы сделать общий снимок затерянного в сугробах Заполярья поселка, который расположился в устье реки, впадающей в Северный Ледовитый океан. Иннокентий не мог понять, зачем люди живут в таких экстремальных условиях, где банальный поход в туалет становится целым испытанием. Да, он не был избалован жизнью, вырос в маленьком городишке «с ограниченными удобствами», но всему есть предел.

Чу! Вроде впереди что-то промелькнуло. Васечкин замер, внимательно вглядываясь вдаль: как будто кусок льда передвинулся сам собой.

— Твою ж мень!

Иннокентий нырнул за торос и замер. Еще бы. Куском «льда» оказался медвежонок. Пусть он сам и не представляет никакой опасности, но вряд ли медвежий детеныш здесь один. Где-то рядом обязательно бродит его мамаша. И даже такой здоровяк, как Васечкин для нее лишь потенциальный корм. Кеша прислушался и осторожно выглянул из укрытия. Сейчас медвежонок предстал во всей красе. Принюхиваясь к воздуху, он повернулся к фотографу боком.

«Такой кадр уходит!»

Руки уже сами скручивали штатный объектив, а затем тихой сапой поползли в карман за телевиком. В этот раз его снабдили по полной программе. PRAKTICA LС и набор цейссовских и советских линз, плюс фильтры. Черно-белые снимки без них фотографировать в ледяной пустыне невозможно. Оранжевый, желто-зеленый и даже красный. Васечкин использовал их все для затенения неба и выявления фактуры. Этот фотоаппарат из ГДР имел ламельный затвор с вертикальным ходом металлических шторок, не хуже, чем у японцев. Он к тому же позволял сократить выдержку синхронизации до 1/125 секунды, обеспечивая «заполняющую» вспышку при дневном освещении. Из будущего Иннокентий отлично знал, как на самом деле это важно для репортера.

Буквы LC обозначали заобъективное измерение экспозиции при полностью открытой диафрагме, и именно это делало камеру невероятно удобной для фотографа. Не нужно было каждый раз нажимать на рычаг и сравнивать показатели. Не автомат, но съемку упрощает здорово. Набор объективов, правда, подкачал. Из фирменных имелся лишь штатный Carl Zeiss Jena Tessar 50 mm f2.8 и портретник Pentacon 135, 2,8. Для широкого угла и в качестве телеобъектива пришлось взять отечественные Мир и Юпитер. Благо резьба М 42 у них была одна.

Когда Кеша узнал, что его посылают в такое экзотическое место, приобрел по блату для себя три пленки ОРВО. Благо Игорь, муж незабвенной Зинаиды увлекался фотографией и на этой почве они немного сошлись. Иннокентий помогал советами, Игорек по своим каналам доставал дефицит. Недовольной оставалась лишь Зина, обойденная вниманием ТАСС-овского ловеласа. Вообще, странноватая семейка. Но это их жизнь, а Васечкин не местком, чтобы в нее лезть.

Сейчас, как назло, у него в камере установлена слайдовая пленка.

И потому крайне необходимо как можно точнее установить выдержку. Не факт, что удастся сделать много дублей. Слайдовая пленка весьма чувствительна к экспозиции. Учитывая, что кругом снег и сероватое небо, экспонометр безбожно врет. И еще желательно дать слайдам «передера» в одну треть. Это Кеша узнал от старожилов ТАСС, опыт которых он старался перенять с полунамека. Хотя, как любого «новобранца» держали его с осени до самой весны в «черном теле». Судьба.

Есть! Наводка на резкость, кадр. Меняем диафрагму, еще кадр, и так еще несколько раз.

«А-а-а-а-а!»

В видоискателе показалась огромная голова. Кеша рефлекторно сделал еще пяток кадров, затем сработал инстинкт самосохранения, и он нырнул вниз.

«Только не бежать!»

Белые медведи отличные бегуны, нагонят и пощады не будет. Достаточно одного удара лапой, чтобы еще заезжий столичный фотокор стал жертвой арктического зверя. Даже с огнестрелом в близкой схватке нет шанса. Бить мишку надо издалека и из чего-то как можно более мощного. Как поморы раньше ходили на белых медведей с одной рогатиной? Уму непостижимо. Вот были же в то время богатыри! Не то что нынешнее племя.

Иннокентий на карачках прополз к краю торосов и осторожно выглянул. Медведица принюхивалась, пытаясь учуять потный кусок мяса, но ветер дул с моря. И она нехотя повернулась туда, надеясь в одной из полыней поймать добычу. Свежий ветер ломил припой, и льды в море расходились. Незадачливый фотокор сделал еще несколько кадров, сняв виляющую задницу медведицы. Малыш рядом с ней казался таким крошечным.

Со стороны поселка раздался усиливающийся по мере приближения тарахтящий звук, Васечкин вынырнул на склон и замахал руками. Вскоре рядом с ним притормозил снегоход.

— Быстрее валим отсюда! — зубы Кеши выбивали дрожь.

Внезапно накатило осознание опасности и жуткий страх притупил все иные чувства.

— Чего случилось?

— Медведица там!

— Поехали!

Ненец с поселка не стал задавать лишних вопросов и сразу втопил газу. «Буран» никакой мишка не догонит.

— С крещеньицем!

Начальник станции Павел Дибров в толстом свитере, с бородой и курительной трубкой во рту, выглядевший настоящим «арктическим волком» протягивал ему кружку.

— Это что? — с опасением спросил Иннокентий, рассматривая мутноватую жидкость.

— Шило! — круглолицый рыжий весельчак Сидоров заржал и выставил на стол немудреную снедь. Гречневую кашу с тушеной олениной. Отдельно в тарелке лежала свежая строганина из рыбы. Её оставалось лишь макнуть в соль и запихнуть в рот.

— Это что такое?

— Вот ты, новичок, сразу палишься. Это спирт, что выдается для технических нужд.

— Так он же не питьевой!

— Эх, мил человек, чему тебя только в школе учили? Температура замерзания всякой дряни выше, чем спирта.

— То есть вы его очищаете морозом?

— Правильно мыслишь! Самое простое лить бодягу по железному ломику, вся фигня на нем замерзает, а вниз уже сливается, считай чистый спирт. Вот его и мешаем с водой, затем травок и ягод добавляем. Будем!

— Ага!

Первая кружка хорошо пошла, погашая бурлящий в крови адреналин.

— Вставай, Кеша. Кеша, вставай!

— А⁈

Иннокентий открыл глаза и увидел склонившегося над ним незнакомого узкоглазого человека.

— Кеша, вертолет прилетел. Собирайся быстрее.

— Куда, зачем?

— Так ты же вчера хотел увидеть ненецкую свадьбу?

— Чего? — просипел Кеша, пытаясь обнаружить в памяти хоть какие-то воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи.

Всё тело болело. Васечкин посмотрел на кулаки, осторожно потрогал челюсть, проверил языком зубы.

«Слава Перуну, вчера не дрался. Чего ж тогда? Просто нажрался? Нервы?»

— Так ты летишь?

— А почему бы и нет?

Самолет на материк будет через три дня. Время есть. Гулять по снежным торосам расхотелось. Надо дать радиограмму, что все в порядке и свободен. Делов-то!

— Одевайся! — поторопил его узкоглазый и вышел.

Перед тем, как натянуть на себя «меховые латы», Кеша успел облегчиться, протереть глаза теплой водичкой и наполнить термос кофе. Хотелось принять душ и похмелиться, но он отбросил подальше мысли об этих излишках цивилизованного человека и принялся тщательно облачаться в пахнущую зверем и потом меховую одежду.

В радиорубке Сидоров был на посту и в хорошем настроении, поэтому проблем с отправкой весточки на материк не возникло.

Радист поднял мятую рожу с заметными следами вчерашней вечеринки и поинтересовался:

— Ты где такие песни слышал, Кеша. Слова дашь?

«Врата ада, опять я пел?»

Точно! Пальцы сбиты. Вот незадача, как выпьет, Васечкин тянется к гитаре и поет песни Петрова из будущего. Эх, как-нибудь попадет Кеша из-за своих песенок в лихие неприятности.

— Тебя где носит? Взлетаем!

Вертолет уже раскручивал лопасти, потому фотокор из столицы поспешил за председателем оленеводческого колхоза «Красное Заполярье» Тимофеем Вылко. Иннокентий все никак не мог привыкнуть к тому, что так похожие на азиатов люди носят исконно русские имена. Матерящийся вертолетчик пропихнул Кешу внутрь, тот быстро нашел место среди тюков и ящиков и достал термос.

В вертолете Васечкин летел впервые. Неимоверно шумно, громко и некомфортно. Как ни странно, но после пары глотков кофе его склонило в сон. Очнулся он после посадки. Винты еще вращались, но кто-то уже подтаскивал груз к распахнутой двери. Кеша сидел на проходе и чтобы не мешать разгрузке, подключился к работе. После сна в неудобной позе тело слегка затекло, так что перетаскивание тюков и ящиков оказалось неплохой разминкой. Кеша заметил, как одобрительно посмотрели на него члены экипажа и с удвоенным азартом принялся в одиночку выкидывать из салона пятидесятикилограммовые мешки, которые тут же подхватывали пара местных мужичков. Они с уважением переглядывались и одобрительно покрякивали, когда Кеша выбрасывал очередной тяжелый груз словно небольшой пакетик.

«Так-то, знай наших!»

Расставленные в каком-то хаотическом порядке чумы, поселком или деревней назвать было сложно. Казалось, что каждый хозяин выбирал место для установки временного жилища по принципу «мне здесь хочется», вот и получилось такое нагромождение. В стороне стояли оленьи упряжки и снегоходы. И непонятно чего было больше.

На стойбище готовились к празднику, и это было заметно по суетящимся женщинам, снующим туда-сюда детям и стоящим в стороне с умным видом взрослых мужчин в меховых малицах. Все щурились от солнца, или это у них всегда такое выражение лица? В этом кажущемся хаосе чувствовалась общая слаженность и мощная движущая сила. Пахло дымом, жареным мясом и свежей выпечкой.

К Кеше подошел заботливый Вылко и повел его в большой чум, где у очага суетились молодые женщины. Пахло вареным мясом, соленой рыбой и протухшим жиром.

Вылко указал Кеше на выгороженное занавеской место в чуме.

— Располагайся здесь.

Иннокентий, ловя на себе любопытные взгляды, положил свои вещи, снял верхнюю одежду и ему тут же сунули в руки миску с густым, наваристым бульоном.

— Угощайся! До вечера еще далеко.

Бульон на его вкус был пресноватым, не хватало привычных специй, но сытным. Молоденькая ненка поднесла ему кружку с чаем, в котором плавал жир, и деревянную подставку с выложенными на ней «вкусностями» — рыба сушеная, соленая и вездесущая строганина.

Кеша такое ещё не пробовал, но в знак благодарности немного отхлебнул.

«А ничего!»

Только выпил кружку, как, ему тут же налили вторую. Третья шла уже тяжело.

— Паря, ты, как напьёшься, кружку переверни. А то наливать будут бесконечно, — раздался тихий девичий шепот.

С трудом осилив третью порцию чая Васечкин так быстро перевернул кружку, что девушки прыснули.

После такого пиршества ему больше всего хотелось закрыть глаза и вздремнуть, но пора и честь знать. В конце концов, он приехал сюда работать! Одевшись и достав технику, приезжий фотокор вывалился наружу. А там уже вовсю шла движуха. Взрослые с важным видом стояли отдельно, а молодежь затеяла какие-то непонятные игры. Такие кадры точно пригодятся! Оленьи повозки были запряжены в импровизированный поезд, а молодежь с гиканьем и уханьем пыталась запрыгнуть на него и удержаться. Дальше дюжие молодцы перетягивали палки, кидали в мишени топорики, прыгали через нарты, метали арканы. В стороне стоял жених и одетая только в синее невеста. Почему-то они были очень серьёзными.

Солнце то и дело скрывалось за густыми, низко летящими тучами.

Для съемки приходилось учитывать многие факторы. Направление освещения, его яркость, какой объектив стоит на камере, и еще при этом вручную наводить резкость и менять линзы. Две плёнки Кеша отснял моментально, хотя снимать было сложно. Это вам не автомат! Как все-таки удобно делать фоторепортажи в будущем!

Васечкин с лёгкой завистью вспомнил, что видел в ТАСС опытных корреспондентов, увешанных импортной техникой фирмы Никон. Там и более продвинутые ТТЛ системы, набор линз шире, даже имеются моторчики для пленки и большая кассета, куда влезает нарезанная пленка в 250 кадров. Очень удобно в спортивной съемке. Но импорт еще заслужить надо.

В принципе и его «Практика» весьма недурственный аппарат. Да и пленку Кеша использует не самую простую А2-Ш. Она чувствительностью на 320 единиц, но можно экспонировать, как более меньшую. Тут дело в хитрой проявке. А2-Ш более мелкозернистая, дающая множество деталей и с большим динамическим диапазоном, чем стандартная фабричная. Так что грех жаловаться!

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡

— Идем.

Кто-то настойчиво тянул Кешу за рукав. Он оглянулся, это была та самая девчонка из чума, что дала ему совет. Девчуля была ниже его на полторы головы, с круглым кукольным личиком смотрелась анимешно.

— Куда ты меня тащишь?

— Быстрее! Самое интересное пропустишь, — настаивала девчонка.

— Ты, вообще кто? — Кеша присел и начал перематывать пленку, раздумывая, вставлять ли последнюю слайдовую.

— Наташа.

— И что тебе надо Наташа?

— Сейчас жених пойдет ловить оленя, затем они пойдут праздновать в чум.

Иннокентий обернулся. Смешливая девчонка смотрела ему прямо в глаза. «А она миленькая!»

— Пойдем, покажешь. Раз ты все тут знаешь. Живешь здесь?

— Нет, на свадьбу приехала, — засмеялась Наташа. — Я в городе учусь.

— В каком классе?

Она снова захихикала.

— Ты меня считаешь такой маленькой? Я на учителя в педе готовлюсь. Скоро заканчиваю.

Кеша покачал головой. Да хрен их разберешь! Все маленькие, миниатюрные и на одно лицо.

— А тут кто у тебя?

— Так, младшая сестра замуж выходит. Чего так торопится? Не знаю. Давай быстрее, уже начинается.

Дальнейшее действо полностью увлекло Иннокентия. Он снимал, как жених лично заарканил выбранного заранее быка, так называли здесь крупного самца-оленя, как пойманному животному хитро замотали шею, прошептали заклинания, и какой-то ненец ловко перерезал горло. Кровь хлынула в подготовленный заранее сосуд.

Инокентий остановился лишь тогда, когда после черно-белой закончилась и слайдовая пленка.

«На сегодня, пожалуй, хватит!»

— Ну как вам тут?

Кеша обернулся и увидел местных старейшин во главе с Тимофеем, которые подошли к поближе и с любопытством наблюдали за его работой.

— Очень интересно. Спасибо.

Один из ненцев с длинными усами кивнул в сторону висящего на шее фотоаппарата.

— Напечатаете нас в прессе?

— Обязательно.

Тимофей подвел гостя к стаду.

— Мы перевыполнили план по сдаче мяса. Тоже отметьте в статье, пожалуйста.

— Обязательно!

В Кеше проснулся профессиональный репортер. Он достал из внутреннего кармана блокнот и сделал несколько пометок. Надо же как-то описать действо и совершить реверанс в сторону ударного социалистического труда.

Иннокентий из будущего понимал суть нынешней пропаганды. Вылко и старейшины тут же оживились и засыпали приезжего репортера цифрами. Как понял гость, это и были члены правления колхоза. Ну тогда и проще. Зарядив очередную пленку, он сделал групповой портрет самых важных ненцев и несколько отдельных в стиле «Ударник труда смотрит в сторону восхождения зари коммунизма». Эту фишку Кеша стырил у здешних репортеров. Они частенько снимали именно так. Как будто близнецы выходили в газеты снимки передовиков и трудовиков.

— Не хочешь сам поймать олешка?

Вылко гостеприимно держал в руках волосяной аркан. На гостя хитро посматривали аксакалы и молодежь.

«Да ну на фиг! Посмеяться надо мной вздумали?»

— Можно валить только таким Макаром?

— Можешь иначе? — решил поддеть столичного гостя ехидный усач.

— А чего нет!

Иннокентий подошел к стоявшему неподалеку смирному бычку и зарядил ему со всей дури в лоб кулаком. Олень постоял секунду и завалился набок.

«Театральная пауза!»

После этого финта Кешу принялись разглядывать и осторожно обходить бочком. «Богатырь!» — шептались стоявшие неподалеку женки.

Оказывается, для обряда «Уроним в лужу гостя» уже собрались желающие поучаствовать. В итоге по уши в дерьме оказались они.

А вот дальнейшее поразило Кешу до глубины души. Усач достал нож с берестяной рукоятью, наклонился и ловким движением всадил в шею поверженного бычка. Через пару минут Иннокентию торжественно преподнесли чашу с дымящимся напитком.

«Э…это же кровь!»

Деваться было некуда. Он прибил олешка, ему и пить чашу до дна.

«А ничего вроде. С такими темпами скоро упырем стану. А что? Урок завалил, кровь пью. Чего еще надо?»

Кеша запоздало подумал, не зацепил ли он каких-нибудь паразитов. Позже вспомнил, что ему рассказывали на станции о таком местном обычае. Свежая кровь — это средство от авитаминоза. Её можно смело пить. Ненцы еще любят полусырое мясо. Вон какие зубы у всех. Ну да, лимоны тут не растут, как и капуста.

Иннокентий обернулся и поймал на себе насмешливый взгляд Наташки.

Народ загомонил и гостя потащили дальше. Только вот отношение к нему сменилось, как будто его приняли в большую тесную семью. Жених и невеста уже стоят возле чума, и шаман их чем-то окуривал.

Вот такая вот социалистическая действительность. Председатель колхоза и шаман рядом.

— Пошли водку пить, и мясо есть, — засмеялся усач. — Ты настоящий мужик!

— Мясо — это хорошо, — залыбился Кеша.

Классная все-таки у него работа!

Глава 19 Лыжи у печки стоят

Кеша приоткрыл глаза и поморщился. Такое состояние, видимо, будет преследовать его всю вторую жизнь. Ну и запашок в чуме! Воняет кожей, прогорклым маслом и горелым жиром. Хорошо хоть голова не болела. Водка всяко лучше спирта! Да и закуси было море. А может, так на него плошка свежей крови действует? Он представил, как пьет с друзьями и сначала демонстративно заливает в себя свежую кровь, только что добытую из бедного животного.

«Шобы похмелья не было!»

Интересно, какого размера будут у них глаза? Ему стало смешно, и он пошевелился. Затем внезапно почувствовал прикосновение чужого обнажённого тела. И тела точно не мужского. Уж он в этом разбирается и женские титьки как-нибудь отличит от чего-то другого. Осторожно повернув голову, Иннокентий чуть не выругался матом.

«Наташка!»

Собственной персоной и абсолютно нагишом валяется довольная рядом с ним и спокойно себе посапывает. Затем нахлынули воспоминания о вчерашнем дне.

«Без меня-меня женили!»

Так он и не хотел поначалу наслаждаться девичьим телом, но потом вспомнил рассказы, что в таких случаях отказывать нельзя. Смертельная обида! То есть не приставание и насилие, а обида оттого, что ты отказался переспать с предложенной тебе девахой. Однако и обычаи у малых народов Севера! Но опять же… кровь ведь надо как-то разбавлять!

«Ежмень меть!»

Наташка же оказалась дочкой Тимофея. Вот попал! Хотя нет. Эта сволочь Вылко сам её под него подложил. Москвич, богатырь, блондин. Что еще им надо? Счас по-быстрому выдадут девку замуж за местного. И будет в семье не только лишь черноволосый ребенок.

«А было чертовски приятно!»

Организм, во всяком случае, доволен, как слон после посудной лавки. И опять же, Кеша по долгу службы занимался непотребством. Так что к черту лишние мысли. Но не все. Васечкин улыбнулся и осторожно провел рукой по бедру девушки. Какая шелковая кожа!

«Разбудить, что ли и продолжить?»

Наташка как будто почуяла ход его мыслей, открыла глаза и сразу же протянула руку вниз его живота. Ласково наминая там «народное средство от хандры». Затем она негромко что-то выкрикнула. Рядом зашевелились и вскоре через дырку в пологе Кеши сунули чашку с бульоном. Раздался сдавленный девичий смешок. Васечкин потрясенно помотал башкой:

«Это, они тут рядом, пока мы чихпыхались, все это время были?»

Но ненки, как будто услышали его, и быстро выскользнули из чума, посмеиваясь во время сборов. А возле уха раздался горячащий кровь шепот.

— Так ты будешь меня любить, противный?

Она уже была наверху, скинув шкуру и оголив приятную взору миниатюрную фигуру. Темные соски графично подчеркивали общую смуглость кожи, так контрастирующего с белизной тела мужчины.

— Полегче, подруга!

— А то что?

Кеша неожиданно охнул, какая она прыткая, однако! Это он удачно попал. А началось вся движуха началась месяцем ранее.

С мороза чрезвычайно приятно оказаться в тепле. Если еще в руки сунут обычную эмалированную кружку с горячим глинтвейном, то вообще хорошо. В полумраке сидит небольшая компания, тихонько слушая. Какой-то лобастый тип мучает гитару

— Лыжи у печки стоят,

Гаснет закат за горой,

Месяц кончается март,

Скоро нам ехать домой.

Здравствуйте, хмурые дни,

Горное солнце, прощай!

Мы навсегда сохраним

В сердце своём этот край.

Нас провожает с тобой

Гордый красавец Эрцог,

Нас ожидает с тобой

Марево дальних дорог.

Вот и окончился круг,

Помни, надейся, скучай!

Снежные флаги разлук

Вывесил старый Домбай

А ведь он эту вездесущую песню где-то слышал! И не Васечкин прошлый, а Петров из светлого капиталистического будущего. Хотя особо подобной музыкой Иннокентий не увлекался. Слушал, что и все из его круга. Разве что Цой и КиШ стояли особняком, да рок-музыка вроде «Мельницы». Бардовская же песня точно стороной прошла. Может, в кино?

Светловолосый лобастый мужик был в центре пристального внимания небольшого круга публики. Он играл на гитаре умело, пел уверенно. После этой песни сразу перешел на другую, также посвященную горам и альпинизму. Было заметно, что певец здесь не новичок. Пусть и одет неброско.

Но, вообще, Кеша был искренне поражен. Он считал «совок» дико отсталым, но ежедневность то и дело удивляла его. Вот и сейчас, случайно оказавшись в горах, фотокор ТАСС постоянно крутил головой и не разлучался с камерой. Вероника и Олег даже обижались, что он не всегда катается с ними, а снимает, кадрирует и снова снимает.

А как не удивляться? Настоящий горнолыжный курорт Кавказа в Домбае! Он много раз слышал о нем, а побывать пришлось, лишь попав в СССР семидесятых. И сюда можно прилететь на самолете, доехав дальше в горы на комфортабельном автобусе. Здесь уже стояли пусть и простоватые, но гостиницы, кемпинги и была устроен самый настоящий фуникулер.

Мимо них проходили модно одетые в горнолыжные костюмы люди. Мелькали лейблы, фирменные названия известных компаний, производящих спортивную одежду. Ellesse, Sergio Tacchini, FILA. Как будто ты не на Кавказе, а в Альпах. Тренера в сторонке обучали новичков. Горнолыжники поопытней скользили по склонам. Над все великолепием царили белоснежные вершины и огромное с бездонной голубизной небо. И видимая им красота не где-то в далеком будущем, а сейчас в 1977 году!

Первый день Кеша ходил в обалдении, затем начал замечать детали и недостатки. Потом его затащили в гору. В прошлой жизни Кеши отнюдь не был рохлей и даже некоторое время катался на сноуборде. На лыжах же все оказалось иначе. Тренер ругался на его попытки ехать неправильно и странно посматривал, но к концу второго дня Иннокентию удалось в первый раз спуститься.

Веронику и Олега от лыж было не оторвать. Мужчина приехал с новой пассией. Та гор жутко боялась и не вылезала с базы, сойдясь там с такими же девушками, которым лепше тусовка и движуха. Зато вечером с ними получалось весело провести время! Кеша понемногу пришел в себя и начал фотографировать. Хоть что-то необязательное и для души.

Работа обычным стажером в новостном отделе ему быстро приелась. Серьезных заданий покамест ему не давали. Хотя мероприятий в столице хватало, куда его и посылали. Частенько такие кадры оставались невостребованными. Жить на ставку и прошлые накопления становилось неуютно.

«Нарабатывайте руку, молодой человек. У вас проблемы с композицией и чувством кадра!»

Разве что удалось неплохо заработать в Новогодние праздники. О нем неожиданно вспомнил обидевшийся из-за ухода Геннадьевич. Но деньги мирят всех. Кеша в свободное время снимал утренники и пращздничные мероприятия, благо, автомобиль был под боком. Вероника относилась к его халтурам спокойно. Он же деньги в семью несет. Женщина уже начала привыкать, что в доме есть мужчина. Который приколотит, прикрутит, приклеит, повесит, достанет. Москвички в первую очередь ценят уровень комфорта и удобств, что создает мужчина.

В итоге оказалось заработано энная сумма денег в два оклада и заново наладилось общение с лабораторией Центра. Ванадий жаловался, что Григорьевича за пьянство турнули, а взяли какого-то оболтуса по блату. Тот частенько запарывал съемки. Если по рабочим моментам ему было в целом индифферентно, то старых заказчиков, что несли золотые яйца, терять не хотелось.

На том и разошлись. Зато Кеше появилось место, в котором при случае можно было напечатать фотографии. А пара бутылок пятизвездочного и вовсе закрепило потенциальное сотрудничество. ТАСС также загрузило на праздники работой. Не мастерам же заниматься в эти суетливые дни съемкой? В итоге накопились отгулы. А тут и Олег сделал сказочное предложение. Горы, Домбай и места в гостинице. Вероника просто прыгала от восторга. Так что звезды сошлись.

Иннокентий очнулся от наваждения и достал фотоаппарат. Подумал и зарядил светочувствительную А2Ш. Её можно было проявить до чувствительности в 400. Кеша присел в темный угол и оглянулся. Он в последнее время учился быть незаметным. Это один метр, отметив его манеру снимать, посоветовал.

«Не привлекай внимания, не суетись. У нас народ привык, что там, где фотограф, всегда ажиотаж. А ты исподтишка, с рук, без лишней возни. Только так можно добыть гениальные кадры. Строй композицию сначала в голове. Черт с ним, с резкостью и золотым сечением! Эмоции, настроение! У тебя отлично получается „жанр“. Почитай умные книжки»

Вот и сейчас народ под впечатлением исполняемых песен и неуловимым настроением, что установилось в гостиной, абсолютно не обращал внимания на Васечкина. Странно, но эти непонятные и простые песни трогали и его душу.

«Вот уж не подумал бы»

— Это кто, Ничка?

— Ты что, Юрия Визбора не знаешь? — подруга была искренне возмущена.

— Ника, ты не помнишь, где я раньше жил? У нас там только блатные песни и частушки.

Гражданка Смирнова точно не знала, что слушает глубинный народ,и могла в такую чушь поверить.

— Ну, в кино хотя бы. Он играл в «Семнадцать мгновений весны» Бормана.

— То-то я думаю, физиономии знакомая.

— А как тебе песни?

— Оригинально. Мне было интересно, — предельно корректно ответил Кеша.

Внезапно в коридоре его перехватили.

— Надеюсь, эти снимки не будут, где попало?

Визбор смотрел снисходительно, но голос был серьезным.

— Нет, конечно! Здравствуйте, я Кеша, работаю в ТАСС.

— Очень приятно, Юрий. Получается, мы в некотором роде коллеги? Не покажете тогда эти фотографии мне, как напечатаете? Вы так ненавязчиво снимали, что я заметил в последний момент. Должно получиться интересно.

— Вот как раз вас искал, — Васечкин наглел не по дням, а по часам. Войти в доверие такому человеку ему было выгодно. — Телефончик взять. Потом в Москве вас найду.

— Держите! — известный бард мило улыбался.

— Ты взял телефон у самого Визбора!

Вероника прыгала до потолка.

— А чего такого?

— Ты не понимаешь! Через него на таких людей можно выйти. Кеша, хватит бегать по ерунде, займись творческими людьми. Это тебе откроет многие из московских дверей.

Иннокентий задумался:

— Какая у меня мудрая женщина!

Вероника кокетливо улыбнулась.

— Мудрая женщина хочет мирских удовольствий.

— Как скажете, моя повелительница.

Во время гормональной бури пострадали лишь тумбочка и подоконник.

Зато в Москве Кешу ожидали сюрпризы. Внезапно начальник отдела узрел в молодом и крепком специалисте того, кого можно послать на Крайний Север. Стариков было откровенно жалко, заядлых путешественников под рукой не оказалось, а репортаж был заявлен на самом верху. Так что выбор шел из молодых.

Рост и крепость мускулов Васечкина произвели на руководство впечатление. Снимки также понравились. Технически подкован, активный комсомолец, имеет благодарности от милиции. Личное дело к тому же не подкачало. Ведь ехать придется в закрытый пограничниками район и придется делать разрешение.

Кеша искренне не понимал, откуда там в карюю белых медведей погранцы, но благоразумно помалкивал. Также благоразумно он посещал нужные собрания и там больше отмалчивался, сойдя за умного. Когда спрашивали — отвечал согласно линии партии. Все это незаметно для него было вписано в личное дело.

Лучший кандидат! Русский парень с открытой улыбкой!

Не знал Иннокентий лишь одного. В интересную областную контору пришел запрос на некоего Васечкина. Адресат запроса подстегнул провинциальных сотрудников неимоверно. В этот же адресат пришло весьма любопытное сообщение от одной гражданки, идущей в деле под псевдонимом «Каштанка».

Глава 20 МЧС не приедет и не позвонит

Спальное место в чуме огорожено меховым пологом. Получается такая импровизированная палатка, отделенная от остального пространства. Внутрь ставится жировик и его тепла хватает, чтобы спать практически голышом, чем Иннокентий с Наташей и воспользовался. Они самозабвенно целенаправленно двигались сообразно плоскости земной поверхности и друг друга, поэтому не заметили, когда вход в чум приоткрылся и не сразу услышали окрик молодого помощника Тыко Вылки Михаила:

— Хорош барагозить, Кеша-сядеэю. Нас ждут в соседнем колхозе.

Васечкин слегка притормозил и посмотрел на улыбающуюся Наталью. Ей явно не хотелось заканчивать увлекательный процесс «обмена жидкостью» с крупным во всех смыслах мужчиной.

— Погоди, Мишка, мне надо одно дело закончить.

— Давай быстрее. Чых-пых и рыба твоя! Вертолет уже летит.

«Ёкала манне! На фига козе баян!»

Черт дернул его вчера пообещать посетить еще один оленеводческий колхоз со знаковым названием «Красная Тундра». Его председатель как раз был в гостях на свадьбе. Захотел, твою дивизию, налаживать контакты и связи! Зачем? Но что по пьяни не пообещаешь! И ты гляди ж, запомнили заразы. Сейчас не отвертишься.

— Кеша-сядеэю, не останавливайся!

Девушка цепко охватила его ногами и настойчивыми движениями таза дала понять, что желает «продолжения банкета».

Издалека послышался звук подлетающего вертолета. А ему еще надо было собрать вещи и захватить аппаратуру. Но Кеша не сомневался: такая экзотическая девушка у него, когда еще будет. А вертолетчики пущай, летят. Ничего, подождут!

Васечкин тяжело дышал. Заканчивать пришлось в ускоренном темпе. Хорошо подруги Наташки предупредили, что папаша проснулся и хочет видеть дочь. Как бы он отнесся к их совместному времяпровождению еще неизвестно.

— Песца забыл!

— Ага!

Чего же он вчера такого на свадьбе набарагозил? Откуда этот песец? Что бы то ни было, но приключения вышли чрезвычайно интересными. Да еще и выгодными. И даже местами приятными.

«Эх, Наташка!»

Рюкзак за спиной, кофр в одной руке, кошель с олениной и рыбой в другой. Еще и на шею накинули песца, вот в таком виде Кеша и вломился в вертолет, снеся в сторону удивленного донельзя бортинженера.

— Аль дарова, пацаны! Куда летим?

— А это еще, что за хрен с горы?

— Со мной это, — попытался подняться с тюков еще не протрезвевший до конца председатель «Тундры». — Корреспондент из Москвы.

— Понятно, ля. Корреспондент, садись здесь и не отсвечивай! У тебя будет двадцать минут, ля. Слышал? Потом летим на базу. Метеоусловия, ля!

Вертолетчик сквозь гул разворачивающейся турбины прокричал инструктаж и исчез в кабине, а Иннокентий попытался поудобнее устроиться между ящиками и тюками. Среди груза он заметил два ящика питьевого 85 % спирта и резко пахнущую связку шкур. Натуральный обмен у вертолетчиков был явно популярен!

Иннокентий хлопнул себя по лбу. Ему же надо будет фотографировать в ускоренном темпе! Он полез в кофр, достал фотоаппарат и начал заряжать его свежей пленкой. Хорошо привычка у него была железная, отснятые кассеты откладывать в специальный мешочек. Не перепутаешь. Однако! Осталось всего три пленки. Чего же он там вчера еще снимал на банкете? Ничего, потом на контрольках увидит.

Васечкин что-то вспомнил и полез в карман. Вот и адрес, куда прислать фотографии. Эхма, да тут целой бандеролью выйдет, еще и авиа, но его взгляд упал на связку песцов. Да нет, брат, обмен вышел взаимовыгодным. Зато классный подарочек для Вероники получится!

Небо заволокло облаками. Видимо, шел циклон. Что-то там вертолетчик плел по метеоусловия. В иллюминатор смотреть было нечего. Снег, снег, снег. Но вот впереди затемнели на белом темные кляксы чумов, повозок и бегущие по снегу точки огромного стада оленей.

Летели около получаса, а уложились в пятнадцать минут. Председатель «Красной тундры» даже с похмелья руководить умел красиво и громко. Сразу по приезду, пока дюжие молодцы в ускоренном темпе из-за надвигающегося циклона выгружали и загружали вертолет, тут же, не сходя с места, параллельно ведя оживленный торг с вертолетчиками, развил бурную деятельность.

Васечкин как заведенный носился среди повозок и выстраивал кадры. На его взгляд это стойбище от соседнего ничего не отличалось. Чумы, нарты, олени, собаки. Кеша так и не научился различать лица оленеводов. Просто ставил кучно около повозок и снимал одних за другими. Пусть потом сам разбираются кто где. Между делом он успел практически залпом выпить две кружки горячего чая и плошку наваристого бульона. Уже при посадке в вертолет, под ворчание движка и бортинженера, поймал подаренную аборигенами меховую связку. До чего же добрый в Заполярье народ!

Вертолет в этот раз взлетел стремительней и тут же набрал скорость. Васечкин оказался единственным пассажиром и, пока старался устроиться поудобней, в иллюминаторы не смотрел, а шум двигателя мешал услышать тревожные переговоры членов экипажа. Он прозевал момент, когда резко изменилась погода. Было только запоздалое осознание того, что-то пошло не так.

Вертолет внезапно задергался от резких порывов ветра. Раз-два! Кеша даже забеспокоился, встал с места, придвинулся к иллюминатору и оторопел: сплошная серая масса, кажущаяся живой от стремительно несущегося снега.

Вертолет качнуло еще раз, посильнее, и он отчетливо услышал крики из кабины пилотов. И Васечкину стало страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.

«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»

Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.

— Ой, мля!

Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.

Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.

— Фу! Пронесло!

Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.

«Знатно помяло! А где экипаж?»

Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.

— Эй, есть, кто там — отзовитесь! Живы?

— Парень…. Ты как сам?

— Нормально. Что это было?

В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.

— Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!

— Трепаться будем, или дверь открывать?

— У меня рука, ля, сломана. Держи!

Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.

— Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.

— Где экипаж. Ты что один там?

— Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…

«Вот попал!»

За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.

Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.

— Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!

— Да, ля! Командира надо вытаскивать.

— Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.

— Лекарь, что ли, ля?

— Нет, но соображаю. Давай руку.

Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?

— Вы когда ее в последний раз проверяли?

— Да… — бортинженер пожал плечами.

— Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?

— Держи, — бортинженер протянул добротный охотничий нож. — Всегда при мне, ля.

— И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.

У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.

Озадачив бортинженера поиском нужного материала, Васечкин начал понемногу отжимать зажавший ноги металл трубой и монтажкой. Освободив ногу, тут же затянул на ней жгут. Мало ли как хлынет? Но все обошлось. Василий, так звали бортинженера, помог выволочь командира в салон, где успел с помощью одной руки освободить достаточно место.

— Давай тампон. Это все бинты?

— Ага.

— Тогда нужно какую-нибудь ткань на полоски порезать.

— Счас, ля

Иннокентий посмотрел на бортинженера и тяжело выдохнул:

— Как я понимаю, обезболивающего у вас нет?

Вертолетчик понимающе открыл глаза:

— Спирт?

— Только не чистый. Разбавь.

— Понял, ля.

Чудесным образом буквально через несколько секунд у вертолетчика в руках появилась фляжка. Васечкин молча кивнул и настороженно посмотрел на торчащий из бедра осколок металла.

— Лей! Прямо на рану. Потом дай выпить командиру

— Понял, ля.

Но тревога была напрасной, обильного кровотечения не случилось, и его удалось быстро остановить. Дырка в плече также оказалась не опасной, артерии задеты не были, и металл вошел неглубоко. Все облегченно выдохнули. Кеша, закончив перевязку, сначала тяжело уселся на тюк со шкурами, затем настороженно приподнялся:

— Пойду, гляну на второго пилота.

— Давай, я за командиром присмотрю.

Кеша просунулся в кабину и полез к вертолетчику, которому во время аварии досталось больше всех. Его изначально посчитали погибшим, но что-то Васечкину показалось странным.

«Да он же живой! Вон пар изо рта идет!»

Пришлось заняться и им. Бортинженер обрадовался и как мог, помог втащить второго пилота в салон. Больше всего досталось лицу вертолетчика. Кеша как смог, вправил сломанный нос, быстро осмотрел и нашел еще одно повреждение. Пальцы левой руки оказались сломаны. На перевязку и шину ушли последние заготовки.

Бортинженер глотнул из фляжки и подал Иннокентию:

— Инвалидная команда, ля. Надо же так угораздило нас?

Васечкин отхлебнул спирта и полез в карман за конфетой.

— В первый раз падаешь?

— Да нет, ля. Но тогда просто вышла аварийная посадка.

Внезапно застонал командир:

— Холодно. Братцы, холодно!

Василий и Иннокентий мрачно переглянулись. За бортом все также заунывно выла пурга, ветер и не думал стихать. Через прорехи и разбитые окна заметно поддувало, наметая небольшие сугробы. Становилось холодней.

Бортинженер смешно икнул, а затем серьезным тоном заявил:

— До утра мести точно будет!

— И?

— Нам нужно укрытие, ля! Иначе замерзнем к чертям, особенно они, — Василий кивнул в сторону лежащих на полу вертолетчиков. — Обидно будет уцелеть при падении и окоченеть от холода.

Иннокентий, разгорячившийся во время оказания первой помощи пострадавшим, тоже начал подмерзать. За бортом минус тридцать с гаком. Весна по-заполярному! Он стал вспоминать свои туристские навыки, которые осваивал несколько отроческих лет.

— Может, иглу забацаем?

— В смысле?

— Снежный дом. Одна стена, — Кеша стукнул по борту, — уже есть. Спереди склон, осталось две стены собрать из снежных кирпичей.

— Твою мысль понял, ля. Сейчас.

Вот хорошо, когда рядом с тобой в подобной ситуации находятся инициативные и неунывающие люди. Сказано-сделано!

Через минуту в руках изумленного Кеши оказались лом и лопата. Сразу вспомнилась армия и зампотылу, считавшего эти два инструмента главным оружием солдата.

«Пока противник строит планы, мы меняем ландшафт!»

Дверь до конца так и не открылась. Темноту прорезал свет мощного «поискового» фонаря. Это Вася постарался, протянув провод. Иннокентий деловито кивнул, накинул капюшон меховой куртки и шагнул вперед, оценивая фронт работ. Кеша помнил, что в классическом эскимосском жилище снежные кирпичи укладывают по кругу и куполообразно. Ему, пожалуй, придется повозиться с уклоном, зато угол будет хороший и для стены потребуется меньше снежных «кирпичей». Но так как иглу выходит неклассическим, стоит подумать заранее о крыше.

Бортинженер помогал Иннокентию по мере сил, но дело двигалось не так быстро, как хотелось. Несколько раз они забирались в салон, где было немного теплей. Малость перекусывали мерзлым хлебом и строганиной. Командир полностью пришел в себя и лежал под грудой вынутых из тюка шкур. Иннокентий критически осмотрел салон. Явно барыжили вертолетчики. Но это не его дело. Каждый занимается чем может. Ему же сейчас хотелось просто выжить до рассвета. Как ветер стихнет, их начнут искать. Во всяком случае, он на это надеялся. Пропажа московского корреспондента — случай не рядовой.

— Пошли крышу закрывать, ля?

— Ага.

Провозились долго, ибо опыт постройки снежного дома был лишь у Кеши и то довольно давно. Неказистая «избушка» имела вход, который был ниже уровня пола. Чтобы не терять тепло. Но зато и заползать туда сложнее и тем более раненым. Пока Иннокентий затаскивал внутрь шкуры и продукты, Василий соорудил жировку, которая должна была обогревать и освещать их временное пристанище. Затем вдвоем, с помощью какой-то матери, смогли затащить внутрь остальных.

Командир пришел в себя, но второй пилот всё ещё был без сознания.

— Плохо? — поинтересовался бортинженер.

— Сотрясуха, — нахмурился командир. — Ему в больницу надо. Да и мне не мешает. Нога ноет. И плечо. Как же нас угораздило.

— Метеорологи, ля, Михалыч. Они нам до вечера погоду обещали. Так бы и носа не высунули, пили сейчас у Таньки спирт на морошке.

Васечкин посмотрел на обоих вертолетчиков и решился задать вопрос, который не давал ему покоя последние часы.

— Мы, вообще, далеко от аэродрома? Нас искать будут?

Бортинженер удивился:

— Как это не будут? Уже ищут. Ветер стихнет, самолет поднимут.

— Да, мы же почти прилетели, километров тридцать оставалось. Но нас ветром снесло восточнее, прямо на эти проклятые столбы. Тут лет пятнадцать назад геологи разбились. Летели в тумане. Все погибли.

Иннокентий ойкнул, а бортинженер вытащил флягу, достал нож и принялся резать мороженое мясо и рыбу тонкими полосками. Затем простелил газету, положил на неё остатки хлеба и насыпал горсть соли.

— Умеешь ты, кэп, поднять настроение! Кеш, на два булька налить, ля?

Васечкин молча протянул флягу. Надо еще будет натопить воды.

Глава 21 Герой дня

Выпив и закусив свежей строганиной с сольцой и хлебом, Иннокентий немного повеселел. В их «иглу» стало заметно теплее. Жировка неплохо грела и давала немного света. На ледяном полу на разбросанных шкурах оленей, и песцов животных, тихо постанывая спали раненые пилоты.

Василий тоже прикорнул, Кеша вызвался дежурить первым, так как очень хотел поразмышлять о превратностях жизни. Зачем он так упорно рвался в столицу? Чтобы в итоге оказаться в полной жопе? Но так часто бывает — чем выше насыпь, тем глубже яма. Вот оно надо было ему? Уже не хотелось ни славы, ни денег. Лишь бы вернуться к цивилизации и больше никуда не уезжать.

— Кеша, Кеша, проснись!

Чёртово дежавю! Это когда-нибудь кончится? Вторая жизнь — и снова это.

— Чего?

— Слышь, самолет! Выбираемся!

Мгновенно осознав масштабность предстоящих действий, Иннокентий тут же подорвался, благо одеваться не надо было, схватил лопату и принялся откапывать заметенный снегом вход. Выбравшись наружу, Кеша и Василий тут же провалились в снег.

— Во, намело! Куда сейчас?

— Обходи машину с тыла. Ё моё! Как нашему бедолаге досталось!

Пока бортинженер печально осматривал искореженный вертолет, Кеша протоптал дорожку, вокруг винтокрылой машины и полез вверх по склону. Здесь двигаться было легче, снег сдувало ветром.

— Самолет, но далеко!

— Ракетница нужна! Жди! — крикнул бортинженер и исчез в проеме двери.

Через несколько минут он снова появился и озадаченно произнёс:

— Нету. Засыпало, видать, тюками.

— И что делать будем? — встревоженно спросил Кеша.

Он очень надеялся на скорое избавление от всех этих проблем. Мерзнуть бывшему жителю столицы здорово надоело.

— Поджечь надо что-то. Дуй сюда.

В руках Васечкина оказался топор, и он начал яростно рубить по колесам вертолета, срезая мерзлую резину. Василий таскал куски наверх, а затем снова исчез в салоне.

— Нашел фальшфейер. Щас керосину сольем и запалим, — он показал на небольшую канистру. — Черный дым издалека видно.

В этот раз все получилось, как надо, и к радости выживших, через четверть часа самолет кружил над ними, нарезая вокруг места катастрофы восьмерки. Иннокентий радостно прыгал в предвкушении, бортинженер озадаченно осматривался, а затем сплюнул:

— Вот я тупица! Думаю, что за шум такой? Они ж по рации нас вызывают. Она еще рабочая. Я сейчас! А ты, парень, пока все шкуры в одно место сволоки.

Васечкин странно посмотрел на вертолетчика, но высказывать ему претензии не стал. Тот вернулся минут через пять, когда самолет умотал куда-то на северо-запад.

— Как там?

— Вездеход уже выехал. Близко они. Через полчаса будут. Кэп был прав. Просто искали нас западней. Ветра не учли, болваны. Я этого метеоролога наизнанку выверну! Надо парней из твоей иглы вытаскивать. И разговор имеется.

На станции Иннокентий долго отпаивался чаем, затем проверил содержимое рюкзака и кофра. Все вроде целое, но очень беспокоился за пленки, не испортились ли.

События ужасной ночи отошли на задний план, все мысли были оМоскве. Но пока он еще здесь, стоило решить одно деликатное дельце. Жуки все-таки вертолетчики! Своего не упустят. По просьбе Василия все тюки со шкурами он запихнул вглубь салона, прикрыв мешками. Бортинженер намекнул, что о «товаре» надо молчать, его они вывезут сами. Кеша благоразумно не стал лезть с расспросами. Это их дело и тундры.

Перед вылетом ему предстояло решить две задачи. Прежде всего дать радиограмму в ТАСС, что все в порядке, и он вылетает на «Большую землю» первым же рейсом, предположительно, сегодня после обеда. А во-вторых, надо всё-таки решить бизнес-вопрос с одним человеком. Вася перед погрузкой в вездеход сунул в Кешину торбу связку песцовых шкур и настоятельно советовал зайти в радиорубку. Мол, там все и порешаешь.

— Чем можем, паря. Мы люди благодарные. Это лучший песец. Толик даст честную деньгу. Он нас знает.

Через какое-то время Васечкин сидел в пустом зале аэропорта Амдерма и рассматривал стопку сиреневых и красненьких бумажек, вырученных за продажу подаренных вертолетчиками шкур.

Как Василий и говорил, радист Сидоров не задавал никаких вопросов, не торговался, просто молча забрал шкуры и отсчитал положенную сумму. Получается, он контрагент вертолетчиков? Те, скорее всего, сдавали ему меха оптом. Официально ведь не продашь. Да и не надо им подобного геморроя. Шурки у ненцев они обменивали на спирт, что брали по восемь рублёв за бутылку. Отличный бизнес.

«Это же сколько процентов прибыли?»

Васечкин оценил находчивость простых советских людей, их врожденную предприимчивость и удивился непонятливости руководства страны. В торговле вовсю процветает черный рынок, проникая в сферы производства, а они все талдычат о развитом социализме. Когда-нибудь когнитивный дисбаланс реального и вымышленного разорвет страну на части. Ах да, уже… Ему стало грустно. Нет, деньги — это хорошо. Практически годовая его зарплата. И подарок оленеводов он не продал, оставил для Вероники. Хватит на воротник и что-нибудь еще.

Засовывая деньги в надежное место, Кеша размышлял о происходящей ситуации, к чему это все приведет? А ведь как все красиво начиналось после поездки в горы!

По приезду с фотосессии в Домбае, Васечкин воспользовался помощью бывших коллег из Зеленограда. Ванадий Геннадьевич взял плёнки и, как и обещал, сделал фотографии на следующий день.

— Напечатал?

— Копии можешь дать? У меня жена обожает Визбора.

— Только с условием нигде не светить.

— Договорились. А ты растешь, Кеша! Неплохо снято.

— В жанровой съемке себя пробую.

Ванадий курил у окна, неторопливо выпуская струйки дыма.

— Правильно! Тема, кстати, выставочная. Наша интеллигенция любит что-то такое эдакое. Лишь бы подальше от официозности и плакатности. Как будто это как-то повлияет на их судьбу. Странные люди. Бегут от жизни, её кляня.

Васечкин очень удивился, не ожидая философских рассуждений об обычно немногословного фотографа. Хотя он и сам всё чаще задумывался о своём месте в репортерской среде. В ТАСС все места в партере и даже отдаленные галерки были распределены. Официоз, спорт, шоу-бизнес. Оставались протокольные мероприятия, репортаж многочисленных съездов «Борцов за мир», «Дружбы с Лумумбой» и прочих непонятно для чего организованных мероприятий.

А ведь раньше Васечкин думал, что это только в будущем куча бюджетных средств уходит на распил «нужным» людям. Просто при советском строе ресурсы делили организации и их начальники. Надо же им как-то оправдывать собственное существование? И около них обычно кормилось куча фирмочек и контор поменьше. Наверное, без этого не могут все большие державы. Содержать статусность и величие весьма накладно. Ты или живешь в благоустроенном европейском Мухосранксштадте, где безумно скучно и размеренно. Или едешь в столицу одной из величайших стран мира, чтобы покорять низшие ступеньки кормовой базы.

Иннокентий знал, о чем рассуждал. Были у него знакомые обоих полов, что пытались устроить свою жизнь в Европах, а потом бежали без оглядки обратно в Москву, ибо не смогли вынести безраздельную скуку европейской провинции. Сколько там и было стоящих городов? Париж, Лондон, ну, с натяжкой Берлин. В них вызревала история, выражалась политика и ковались настоящие финансы. Москва полноправно входила в их число. Город, который не спит.

Выпроводив очередного посетителя, редактор новостного отдела прошелся по кабинету и в задумчивости присел на край стола. Он искал что-то особенное, но пока не мог представить, что именно.

— Аркадий Семенович, я по тому же вопросу.

Редактор новостного отдела скривился. Как достал его этот молодой выскочка. Настырный, что сил нет!

— Ну, давай.

Он перебрался в кресло, нехотя взял в руки стопку фотографий 18×24 и с первого взгляда оценил их качество. Он принялся внимательно рассматривать снимки, откладывая часть в сторону.

После просмотра фотографий он облокотился на спинку кресла и с интересом посмотрел на Васечкина:

— И где же ты был раньше, Иннокентий?

Тот скромно пожал плечами:

— У вас.

— Смешно, да? Вот только что требовались снимки с горнолыжных курортов. И не нам, а в Олимпийский комитет страны. Ты в курсе, что в восьмидесятом году будет проходить Олимпиада. Именно у нас в Москве.

— Конечно.

Кеша сделал умильное лицо пионера-активиста, развеселив начальника.

— Так, жди здесь! — Аркадий Семенович кивнул на стул, снял трубку и быстро набрал номер. Кеша всегда удивлялся, как у местных получается так ловко совать пальцы в циферблат аппаратов и дергать их по очереди. У него так не выходило.

— Евген, привет. Тут принесли то, что тебе надо. Нет, намного лучше, — редактор поднял глаза на Васечкина. — С Домбая, молодое дарование. И у него в кадре довольно известные лица. Приезжай. Жду.

— Как?

— Посмотрим. Фотографии оставляешь у нас, — Аркадий Семенович собрал стопку, отодвинув несколько кадров, полученных с импровизированного концерта. — А вот это не наш профиль.

— Спасибо.

Заметив разочарование своего работника, редактор дал совет:

— Отвези их Визбору сам. Кадры хорошие. Это я тебе, как специалист, говорю. Артисты, люди тщеславные, себя любят. Он сейчас в «Экране» работает.

— Спасибо большое. С меня причитается.

— А вот этого не надо, Иннокентий! Когда станешь кем-то, накроешь поляну. Я с нищих мзду не беру.

Васечкин посмотрел Аркадию Семеновичу прямо в глаза:

— Я вас отлично понял.

Визбор монтировал новый фильм и попасть к нему было непросто. Но корочки ТАСС в СССР делают чудеса. Светлую лобастую голову известного исполнителя и режиссера Васечкин увидел еще издали и пошел напролом, вызвав недоуменные взгляды выходящих из монтажной на перекур работников киностудии.

— Добрый день. Помните, я снимал вас на Домбае?

Визбор поднял голову, задумался, потом кивнул:

— Давай на ты. С тобой еще была умопомрачительная подруга?

— Невеста.

— Поздравляю. Красивая и умная женщина.

— И обожает вас.

Мэтр улыбнулся. Выглядел он простым человеком, и в общении с ним совершенно не чувствовалось высокомение, присущее безголосым «звездочкам» будущего.

— Спасибо на добром слове. Но, собственно, вот!

Легким движением руки он веером выложил на стол фотографии. Эту фишку с рекламными буклетами Кеша заимствовал в будущем, когда осваивал азы профессии рекламного агента

— Любопытно!

Визбор задумчиво перебирал фотографии. К ним быстро присоединился интересующийся народ, послышались комментарии.

— Юра, ты искал себе фотографию на диск. Вот она!

— Кто этот парень?

— Где это было?

— Юра, кадры из фильма?

Визбор поднял задумчивые глаза, и Кеша поспешил ответить:

— Я вообще-то в ТАСС работаю, но на Домбае был в отпуске с невестой. Так что это не редакционное задание.

Рядом с Васечкиным тут же оказался юркий человечек в вельветовом пиджаке:

— Договоримся! Как там тебя зовут?

— Иннокентий Васечкин. Но ведь Юрий еще не сказал, что ему понравилось.

— Понравилось, иначе бы не смотрел. Не знаю, как тебе удалось, Кеша, но ты точно передал атмосферу песенного вечера. Понимаешь, что это такое?

— Ну… Догадываюсь.

— Так вот, далеко не каждый может ухватить эту самую атмосферу, передать её в кадре. Кинематографа это то же касается, — «вельветовый» покосился на важного дяденьку с шелковым платком вместо галстука, что тут же сморщился.

— Гоша, полегче! А то обратка прилетит.

— Юрий Иосифович, — из монтажной вынырнула женщина. — Всё готово, пора продолжать!

— Хорошо, Нина Ивановна. Молодой человек, — обратился Визбор к Васечкину. — Можете эти фотографии мне оставить?

— Конечно!

— Мы точно что-то из них выберем. И обязательно оставьте свои контакты. И, кстати, Гоша дай человеку контрамарку на концерт.

— Две, если можно, — Иннокентий не упустил возможность воспользоваться ситуацией. — Еще для невесты.

— Две, — кивнул Визбор и пошел в монтажную.

— Кеша, — Васечкина потрепала по плечу, — пойдем в буфет, побеседуем. Как ты насчет коньяка?

Васечкин приехал на общественном транспорте и потому благодушно кивнул. Впереди деловые переговоры. Кажется, он открыл еще одну дверь в новой жизни

Глава 22 Международный уровень

— И не спорь! Все придут парами, а я одна?

— И в качестве кого мне придется там присутствовать?

Вероника поправила галстук и критически осмотрела Иннокентия.

— Ну… жених. А как еще?

— Я согласный.

— Чего согласный? — захлопала ресницами подруга. Насущный вопрос легализации их отношений они как-то открыто не поднимали. Решили, что надо притереться друг к другу, чтобы потом твердо заявить «Да».

— На жениха согласный!

— Скажешь тоже… Или?

В глазах у девушки появилась непривычная для нее растерянность.

— Или, — твердо посмотрел на подругу Васечкин

— Ох, Кешенька! — Вероника бросилась ему на шею, затем слегка отстранилась. — Стоп! Давай поговорим об этом позже. У нас сегодня очень важное мероприятие. Я сейчас!

Васечкин остался перед зеркалом в новом костюме, начищенных штиблетах и белоснежной рубашке, в который раз придирчиво рассмотрел себя.

«Годится!»

Много времени в сборах занял подбор подходящего галстука и нанесение последних штрихов макияжа у подруги. Вообще, подготовка к посещению приема шла уже неделю. Муторные поездки по магазинам, поиск необходимых аксессуаров, одежды выматывали Иннокентия почище северных приключений. И в будущем посещение торговых центров, особенно с подругами были для него сродни с походами к стоматологу. Петрову проще было заказать все по интернету.

Кеша никогда бы не согласился на посещение такого пафосного мероприятия, но Веронике было важно присутствовать там не одной. Их отделу предстояло заключить грандиозную сделку с австрийцами, и прием в посольстве, где будут присутствовать немецкие бизнесмены, важные политики и журналисты был как нельзя кстати.

Так что ударить в грязь лицом никак нельзя, тем более что список гостей был уже согласован. Васечкин прошел отбор без лишних проблем. Его наверняка пристально проверяли перед приемом в ТАСС. Туда кого попало, не брали. Это он точно знал. Коллеги поведали в курилке. Но все равно некоторый мандраж присутствовал. Зато сейчас он себя ощущал полноценным Товарищем, а не «гражданином».

— Смотри, что мне пошили! Настоящая горжетка! Все наши обзавидуются.

— Тебе идет песец!

— Он необычайно оригинальной палевой расцветки! Мастер была в восхищении. Такие шкурки редко где можно достать.

— Все для тебя, дорогая!

Иннокентий со снисхождением глядел на свою девушку. Женщин хлебом не корми, дай покрасоваться!

После поездки на Север карьера Кеши понемногу пошла вверх. Руководству снимки понравились. Они были в курсе случившихся с их корреспондентом приключений и даже дали ему неделю отпуска. С условием не рассказывать о происшествии никому. Кадры с ненецкой свадьбы выбрал для себя журнал «Вокруг света». Они частенько сотрудничали с ТАСС, корреспонденты которого снимали по всей стране. Так что кроме пачки «левых» денег Кешу впереди ждал неплохой гонорар. Да и имя нарабатывать следовало. Его уже начали понемногу узнавать.

«Связи! Связи! Связи! Вот что важно в Москве!»

И что самое приятное, Иннокентию снова почувствовал интерес к жизни. Он это особо ощутил в момент аварии. Было страшно, довольно стрёмно, но предельно занимательно. Он что, получается, адреналиновый экстремал? Так и есть! Это ведь началось с той памятной драки с маньяком. Затем жесткая схватка за жизнь в проклятом вагоне. До сих пор дрожь пробивает, как подумает, чем дело могло кончиться. Вроде ты и прав, но все равно убийца.

Хотя, если честно, особых моральных терзаний Иннокентий по этому поводу не испытывал. Ведь конфликт по существу начал не он, а Васечкин старый. И что там внутри этого клубка интересов на самом деле теплилось, черт его знает! Не его дело. Пусть они сами разбираются внутри смердящей паутины. Перед законом Кеша чист, следы заметены, дорога открыта. Раз ему дарована вторая жизнь, то он должен этим воспользоваться. Так что прочь дурные мысли! Он ведёт свою женщину на самый настоящий дипломатический прием. Не Франция или Италия, конечно, но все равно страна западная. Главное — крутить по сторонам головой и особо не отсвечивать. Наверняка за ними будут «приглядывать»!

— Вероника, ты готова? А то опоздаем.

— Сейчас, милый.

Кеша вздохнул. «Сейчас» у женщин, как и у Эйнштейна, понятие относительное.

— Тогда я пошел греть машину.

Иннокентий залюбовался выпорхнувшей из подъезда невестой. Высокая прическа оголила восхитительную шейку, на приоткрытой груди сверкало небольшое ожерелье, подарок родителей, в ушах задорно поблескивали элегантные серьги, и всё это потрясающе гармонировало с аквамариновым вечерним платьем и лакированными туфельками. Завершала это великолепие наброшенная на плечи горжетка.

Точно можно было утверждать, что случайно оказавшиеся около подъезда соседки, увидев наряд Вероники, выпали в осадок.

— Ты чего голая, подруга? На улице еще не лето!

— Пальто с собой взяла. Хочу войти в посольство при полном параде.

И это ей удалось. Стоявшие неподалеку милиционеры едва не свернули шеи, провожая Маслову взглядами. Охранник посольства также потерял дар речи, уже не обращая внимания на идущих следом гостей. Васечкин внезапно понял, что никогда до этого у него не было таких шикарных женщин, что навело на некоторые не совсем приятные мысли.

— Добрый вечер, рады вас видеть.

Важный господин, встретивший их в вестибюле разговаривал по-русски практически без акцента. Но дорогой безупречно сидящий костюм выдавал в нём типичного представителя загнивающего Запада. Почему-то советские чиновники в своей массе одевались ужасно. Дело было даже не в ограниченности средств, а в полном отсутствии вкуса. В Союзе наверх зачастую вылезали безликие номенклатурщики или бывшие производственники. Потому вдвойне было приятно наблюдать за прилично одетыми сотрудниками Европейского отдела Внешторга. В большинстве они были молодыми людьми и за модой следили. Новая поросль советского истеблишмента. Будущие нувориши капиталистической России.

Иннокентию было любопытно, сколько из них станет в будущем миллионерами, если доживут, конечно. Первые впечатления его детства — новости по НТВ с кадрами криминальных перестрелок и сообщениями о взрывах очередных банкиров. Бррр! Как-то не очень Кеша хочет туда. Но большие деньги добывались вот именно таким способом. Отодвинуть или убрать конкурента, и заграбастать в итоге все.

Важный господин поцеловал Веронике ручку, с восхищением оценив её наряд:

— Госпожа Маслова, вы великолепны! Это ваш… как там по-русски — Сюженый?

— Да, — Вероника мило кивнула и повернулась к Васечкину. — Иннокентий, фотокорреспондент ТАСС.

— О! Я знаю ваше агентство, Иннёкенти. Оно есть известно всему миру, — представитель посольства взглядом отметил спортивную фигуру Кеши, подчеркнутую отлично выбранным костюмом. — С такой супругой вы добьетесь многого. Поверьте мне на слово, молодой человек.

— Большое спасибо, герр Вайнбах.

— Ты как?

Олег с бокалом вина в руках походил на завсегдатая светских раутов. Красавчик, блондин, в отличном костюме с приветливо-снисходительным взглядом человека, знающего себе цену. Кто его знает, может, лет через двадцать это будет светский лев, достигший высот в бизнесе.

— Нормально. Шампанское хорошее.

— Еще бы! «Вдова Клико!» Австрийцы не пожалели валюты. Вон как наших боссов окучивают. Хмыри немецкие.

Разумовский кивнул в сторону важных дядек, что-то оживленно обсуждающих в углу зала.

— Они же австрийцы!

— Ну да. Только за ними уши западногерманских корпораций. Австрия — самая хитрожопая страна в Европе. Они устроили себе нейтральный статус и вовсю пользуются им. Банки, промышленность и даже гуманитарные проекты. А это огромные деньги.

— Хаб для финансов между Западом и Востоком.

Олег изумленно оглянулся на Кешу и деловито хмыкнул:

— Ладно, хорош бухать. Пойдем к нашим дамам. Твоя сегодня просто звезда! Мужики слюной давятся и дико тебе завидуют. Это ты ей меха с севера привез? Давно богачом стал? Это же стоит бешеных денег!

Кеша взглянул на приятеля. Почему-то из всех Вероникиных друзей он лучше всех сошелся с Олегом. Нечванливый, умный и также спортом увлекается.

— Скажем так, — резюмировал Кеша. — Добыл бартерным путем. И поверь, довольно непростым.

— Понял, не дурак. Дурак не понял. Но откуда ты понабрался таких умных слов? Ты меня иногда поражаешь, Васечкин. То не знаешь элементарного, то смотришь дальше МИДовских простофиль.

— Самообучение, Олежа.

Спутница Разумовского, излишне худощавая платиновая блондинка Виолетта, была холодна и неразговорчива. Её одежда и украшения были излишне изысканы. И вся дна была как-то «излишне», что неприятно резало глаз. Но что любопытно, Кеша отметил, что Олег, этот постоянный коллекционер девушек, очень изменился и во всём её слушается. Пассия приятеля между тем заметила:

— Нас приглашают в зал. Будем слушать скучную виолончель.

— А вы хотите услышать на приеме в посольстве «Назарет»?

Виолетта странно посмотрела на Иннокентия, и Олег задавил в зародыше проклюнувшуюся усмешку.

— Интересный у вас выбор исполнителей. Мне больше нравится Роллинг Стоун.

— О, мадам! Я у ваших ног!

— Так-так, — встал между ними Разумовский, — что еще за интриги чужого жениха при живом женихе?

Вероника с чертовщинкой в глазах наблюдала за их беседой. Ей явно нравилось здесь пребывать в новом статусе. Она то и дело бросала в сторону Кеши многозначительные взгляды.

После небольшого выступления струнного квартета они вышли немного освежиться перед банкетом.

— Ничка, а кто эта девушка Олега на самом деле? Я раньше её не видел. Прикрытие для Разумовского?

— Если бы, — девушка передернула плечами. — Самая настоящая невеста. У них скоро свадьба. И мы, между прочим, приглашены.

— Да быть не может! — Кеша чуть не уронил бокал с вином. — Да как так-то?

— Жизнь окрутила. Да не смотри так! Девочка из очень, очень высокопоставленной семьи.

— Я еще по имени понял. Любят некоторые сограждане давать дочерям вычурные. Даже в подобном стараются выделиться от остального плебса.

— Хватит ухмыляться! Я, между прочим, такая же.

— Ближе к телу, дорогая!

Маслова притворно возмутилась:

— С тобой временами невозможно, Иннокентий! Олегу светит хорошая командировка представителем в Швецию. Он же углубленно изучал в институте шведский и датский языки. У нас там в последнее время наблюдается подъем сотрудничества. Нужны работники. Грамотные работники.

— Понял. Неженатика не выпустят.

— Соображаешь, когда хочешь!

— О, герр Фридрих! — Вероника быстро затараторила на немецком языке, но Кеша ничего не понял, так как знал его в пределах «Хенде хох! Гитлер капут».

Переговорив со Смирновой, представительный австриец обратился к Иннокентию, но тот ответил ему по-английски. Фридрих легко перешел на другой язык:

— У вас невероятно красивая невеста. Вы счастливчик, мистер Инокентти.

— Я знаю, — Кеша выдал лучшую из своих улыбок.

Фридрих рассмеялся и подозвал кого-то из знакомых. Это были представители фирмы, с которой отдел Вероники намеревался заключить взаимовыгодный контракт.

Милая беседа ни о чем продолжалась до самого банкета. То и дело раздавались комплименты Веронике. С точки зрения немцев она выглядела сногсшибательно. Меха придавали её облику не только изысканности, но и настоящей роскоши. Расчетливые немцы точно знали цену этой вещи, и поглядывали в сторону Иннокентия с немалым уважением. Да, русские девушки не только самые красивые, но и самые дорогие в мире.

Банкет оказался фуршетного типа, и довольно изысканным для советского человека. Испанские оливки, швейцарские сыры, финский сервелат, итальянские морепродукты. Для Иннокентия из будущего ничего особенного. Он пробовал блюда и интересней.

— Вы неплохо говорите по-английски, — отметил молодой немец, с которым Кеша разговорился у столика с закусками.

— Спасибо.

— Вы случайно не бывали в Алабаме или Техасе?

Кеша насторожился, откуда возник такой странный вопрос, и внимательно посмотрел на холеного собеседника.

— Не приходилось. А вам?

— Как-то прожил в тех местах почти полгода. Очень жарко.

— И ковбои!

— О, это ходячий штамп. Техас, ранчо, ковбои.

— Неужели их не видели?

— Для этого надо ехать далеко в прерии!

К ним подошел улыбающийся Разумовский:

— Клаус, можно я заберу у вас Иннокентия?

— Конечно! Было приятно познакомиться, Иннокенти.

— И мне.

Наполнив тарелки закусками, они отправились к бару за напитками.

— Давай возьмем бурбона, такой у нас редкость.

— Олежа, в чем дело?

— Отойдем! Прост, гехерте геррен! — Олег улыбнулся австрийцам, подняв бокал, затем тихо прошипел. — Кеша, этот долбанный Клаус из немецкой разведки.

До Иннокентия дошло не сразу:

— Э…?

— Вот тебе и «э». Нашел свободные уши, говорящие по-английски, и клеит будущего клиента. Попадешь как муха лапой в мед, затянут всего. Да это еще ладно, тут и другие глаза ходят.

Иннокентий оторопел:

— Я ему зачем?

— Не ты, а Вероника. Она вела этот контракт и знает о нем все.

— А чего он разнюхивает вообще?

— Что получится. Их спецслужбы также работают на бизнес. Все взаимосвязано! Государственные интересы.

— Угу. Как знакомо! — Васечкин попробовал американского пойла и задумался. — Слушай, а откуда ты знаешь, что он из немецкой разведки?

— А что? — Олег повернулся слишком резко, чтобы это выглядело случайно.

Васечкин подумал и осторожно вполголоса спросил:

— Что тогда ему надо было в Америке. В Техасе? Он узнал мой будто бы южный акцент.

— Вот даже как? А ты, парень, молоток! Далеко пойдешь. Просекаешь с полуслова.

— А оно мне надо?

— Надо не надо, но будь, как у нас говорят, на стрёме.

Кеша пристально посмотрел в глаза приятеля:

— Ты каким боком к ситуации? Только не ври.

Олег едко ухмыльнулся:

— Ты чего, Кеша? Мы подписку сразу по поступлению в МГИМО даем. И еще в институте изучаем всякое-разное. Это просто ты новичок, и потому эта немецкая шлюха тебя клеила.

— Интересный коленкор получается.

Разумовский взял Васечкина под руку и повел в соседний зал:

— Пойдем к девчонкам. А то их сейчас немчура проклятая заклюет совсем. Ребята они не плохие, но нудные, просто ужас!

— И все же?

— Кеша, ты ведь не дурак, и мне кажется, что далеко пойдешь. Так что вливайся в дружный коллектив. Корреспондент ТАСС нам пригодится.

Олег так многозначительно посмотрел на Кешу, что тому стало страшновато. Во что еще его втравливают? Вот нутром он ощущал, что кутерьма в посольстве явно неспроста. Получается, Разумовский с ним дружбу завел не просто так?

«Еж мень меть! Кому верить?»

Внезапно ему стало смешно. Ведали бы эти знатоки и повелители мира, откуда он на самом деле и что ведает.

— Веселишься, — Вероника прильнула к Кеше, и тот остро ощутил горячность её тела под тонкой тканью платья.

— А почему бы и нет? Мне завидует весь здешний бомонд! Я подцепил самую яркую красотку в столице! — он притянул девушку к себе поближе. — Они могут на тебя лишь облизываться. А пользоваться во всех позах буду я.

— Ты несносный грубиян, — томно проворковала Маслова, но не отодвинулась. — Продолжай, только без пошлости.

— Да, моя королева. Не дождусь той минуты, когда это великолепное платье падет ниц, и я смогу облобызать твои ноги.

— Какой слог, Кеша! Ты сегодня в ударе.

Иннокентий наклонился к уху девушки:

— Сегодня еще не кончилось, дорогая.

— Со стороны создается такое впечатление, что вы готовы слиться в экстазе.

Виолетта томно посматривала на них поверх бокала. Кеша мог уверенно сделать ставку на то, что их беседа её возбудила. Так что не только выгода двигала Олежей. Они оба нашли друг друга в грядущих извращениях. Будущая Москва в этом ушла далеко вперед. Но все начиналось здесь и сейчас. Вот почему, как только общество вылезает из бедности и дерьма, так сразу впадает в другую крайность?

«Интересно, они любят латекс и плетки? Нет, сексшопов здесь нет и вряд ли кто в своем уме будет тратить командировочную валюту на такую ерунду».

Васечкин обнял Веронику за талию и просиял:

— Сольемся, Виолеточка… но позже.

Вероника игриво ткнула Кешу вбок, а подруга Разумовского усмехнулась:

— Я нисколько не сомневалась. Наши пары неплохо смотрятся вместе. Четыре блондина шикарной внешности.

«Намек на групповуху? Или это я так развращен?»

Утомленные ночным секс марафоном Кеша и Вероника лежали на большой кровати, и Кеша не нашел ничего лучшего, как задать вопрос, который мучил его с вечера:

— Ничка, скажи мне честно — ты работаешь на КГБ?

Глава 23 Свадебный переполох

Вливание в богему оно, конечно, хорошо, но насущный хлеб требует всякого движения. Особенно в столице. И особенно в преддверии свадьбы. За прошедший горячий месяц случилось множество знаковых событий. В первую очередь бракосочетание Олега и Виолетты. Честно говоря, Иннокентий был поражен её уровнем. «Чайки» для молодоженов и родителей молодых. Кортеж новеньких «Жигулей» и «Волг» для гостей. Да и сами гости выглядели солидно. Кеше показалось, что это всё избыточно пафосно. Как будто и не в стране советской.

Они с Вероникой больше тусили с молодыми — знакомыми Олега и Виолетты. Игорь озорно поблескивал модными очками, Зина блистала полуголой красотой, ввергая мужскую часть гостей в транс. К удивлению, появился и Павел, и даже не один и уже подшофе. Зинаида обронила между делом, что тому в последнее время не везет с карьерой.

Молодежь со стороны невесты поначалу тусила отдельно, но понемногу все освоились и примкнули к празднику. По некоторым их манерам Иннокентий догадался, что это были барчуки и мажоры эпохи развитого социализма. Учились в престижных заведениях, но особым умом не блистали. Зачем, если родители все устроят? Вот эти упыри затем и будут рвать страну на части, теша амбиции и насыщая собственные утробы. Васечкин изначально усилием воли подавлял поднимающуюся изнутри злобу, ведь его детство было не таким беззаботным, как у них.

«Это было давно и еще не наступило. Так что гуляем!» — решил он. Ему в кои то веки было хорошо и вольно. Он поднялся на новую ступень. Вот и сейчас веселится не с последними людьми столицы. Впереди радужные перспективы. Рядом красивая и завидная невеста, приятели из продвинутого круга. Не факт, что они искренни, но он привык к такому в том будущем. Настоящих друзей всегда немного. Так что, хочешь жить — умей вертеться! Эта фраза была его императивом по жизни. Пусть другие его осуждают. Он в своем праве.

День выдался по-весеннему солнечный. Апрель сей год радовал. На Воробьевых горах гулял ветерок, и Кеша наснимал немало веселых кадров с подружками невесты, у которых от порывов ветра поднимало юбки и ерошило волосы. Но, конечно, основное внимание сосредоточено на Веронике. Васечкин не мог не взять с собой фотокамеру, хотя свадьбу снимал специально нанятый важный дядечка.

Тот поначалу косился на увешанного аппаратурой Кешу, но они быстро нашли общий язык. Васечкину приходилось в будущем работать с видеооператорами, поэтому он умел смотреть по сторонам, не мешать коллеге, делающему парадно-постановочные кадры, а снимать «Репортаж»

Поездка по знаковым местам Москвы закончилась около внушительного здания гостиницы «Украина», где их ждал ресторан с одноименным названием. В нем для праздничного банкета была снята часть зала. Мероприятие проходило по сценарию «Как у всех и шоб не хуже!».

Традиционная встреча с хлебом и солью молодых ещё на лестнице. Смешные кадры — кто больше откусит, тот будет главным. Здесь неожиданно победила Виолетта. Кеша заметил, что та хоть всё время и смотрела на Олега влюбленными глазами, но похоже, что эта женщина из той породы, что добивается своего любыми путями.

Ресторан встретил вульгарной малороссийской роскошью — высокими хрустальными люстрами, дубовыми стульями, накрахмаленными скатертями и салфетками, торжественной обстановкой, больше смахивающей на нелепый кич. Иннокентий еле сдерживал саркастическую улыбку. Как все знакомо — пустить пыль в глаза окружающим. Вот откуда все пошло.

«Дарёному коню в зубы не смотрят. Садись и жри в три горла!»

На столах вычурно красовалось аппетитное великолепие. Любят в Союзе всевозможные салатики. И это еще не принесли горячего. Васечкин прикинул, во сколько ему обойдется собственная свадьба, и тут же убрал эти мысли куда подальше.

Аппаратура сложена в кофр, наливаются бокалы, рюмки, звучат тосты и неизменные крики «Горько!» Иннокентий выбрал коньяк, но коней не гнал, чокаясь с Игорем. Паша куда-то внезапно пропал. Зинаида кричала громче всех, демонстрируя в глубоком вырезе свои спелые «дыньки». Она то и дело бросала в сторону Кеши многозначительные взгляды, тот лишь слегка улыбался.

Васечкин внимательно, смотрел, мотал на ус. На самом деле было интересно узнать все традиции советской свадьбы относительно приличного уровня. Ведь все в мире меняется. В его эпоху отошли в прошлое выкупы в засранном подъезде, бросание монет и пляски под гармошку. Появились новые традиции, в основном тиснутые с американской жизни. Подружки невесты, одетые в одном цветовом тоне, кидание букета, подвязки, фуршетное меню.

Сейчас же его интерес был шкурным. Потому что через два с гаком месяца подобное испытание предстоит и ему. Сразу после майских они пойдут подавать заявление.

Как ни боялся этого события Иннокентий, но встреча родителями невесты прошла хорошо. Мама и папа Вероники добились в жизни всего сами. Потому «провинциального выскочку» встретили вполне благожелательно. Тем более что он был хорош собой, спортивен и одет с иголочки. Надо еще учитывать эпоху. Слово журналиста в ней еще имело цену и временами большую. Иной фельетон снимал с должности директоров огромных предприятий. Да и работа на значимую государственную контору имела далеко идущие перспективы. Но уже за рамками оной.

Об этом в своем кабинете под рюмочку коньяка Иннокентию сообщил папа Вероники Федор Михайлович. По факту он оказался человеком простым, мог при случае и матом выразиться. И, похоже, Кеша ему понравился. Мужчина благожелательно произнес после выпитой рюмочки:

— Деревенская у тебя закваска, она самая крепкая. А Москва людей жрет на обед и ужин горстями.

— Я это понимаю, Федор Михайлович. Считаю, что осилю.

— Ну, дай бог! — папа Вероники налил еще по рюмочке и внимательно уставился на потенциального зятя. — Что по работе думаешь?

Васечкин понял его мысль в правильном ключе:

— Надо выходить на международный уровень. Язык знаю. Могу еще какой-нибудь выучить. Способности у меня к ним.

— Языки — это хорошо. Тогда поступим так, — Федор Михайлович выпил, закусив долькой лимона. — Тут дело такое. У нас целое направление в одной европейской стране открывается. Диктатора там свергли, и мы развиваем сотрудничество. Веронику прочат на зампредставителя. Заслужила. И её мужу, — Смирнов сделал упор на этом слове, — может найтись место в тамошнем корпункте.

— Я вас понял, Федор Михайлович. Постараюсь не подвезти. А… она сама в курсе?

— Нет. И ты не говори. Пока. Хотя я считаю, что у вас все сложится. Дочка у меня больно разборчивая, а уж если вы с осени вместе живете. Да-да, я в курсе. И тебя, где надо пробил. Да и Ника выглядит, наконец, счастливой. Я, как отец, поверь, это сразу заметил. А дочери я не враг и для её счастья, ох сколько могу сделать. В том числе для того, кто сделал её такой. Не может плохой человек так положительно влиять на мою упертую доченьку.

Иннокентий не отвел глаз:

— Не подведу. Я Ничку тоже люблю и считаю лучшей.

— Тогда еще по одной за ваше счастье. Редко вот так две половинки между собой сходятся и цепляются. Дай бог, надолго.

Вероника в это время сидела с мамой на кухне. Они догадывались о характере разговора двух мужчин. На столе ихждал торт «Прага» из одноименного ресторана. По причине тотальной занятости в семье готовили мало. Кеша незаметно подмигнул своей уже официальной невесте, та в ответ расцвела, и они сели пить чай.

— Кеша, ты чего сидишь? Ты же классно танцуешь!

Зина могла растормошить даже покойника. Ансамбль выдавал нечто западное и зажигательное. Иннокентий в современной этой эпохе музыке разбирался слабо, потому не сразу узнал «Смоки» и его знаменитое «А где же Элис». На танцполе вовсю резвилась молодежь. Взрослые сидели за столами и ждали более привычные им кабацкие мелодии.

Ничего, сейчас важные дядечки подопьют и еще не такое откаблучат! В центре площадки резвилась Виолетта. И она умела танцевать! Выдавая изысканные па и четко работая ногами. Чувствовалась танцевальная школа. Белое платье до колен, демонстрировало всем её длинные и стройные ноги. Кеша кинул в её сторону заинтересованный взгляд.

— «А ведь это диско!»

Как ни странно, но некоторые движения из его клубного будущего вполне подходили и к стилю диско. Кеша выгнулся и пошел вперед, работая руками. Внезапно вспомнился старый клип с Траволтой из фильма «Лихорадка субботнего вечера». В детстве Петров обожал этого актера, особенно в «Криминальном чтиве». И с удивлением узнал в молодом танцоре диско своего любимца, и даже кое-что запомнил из его танцевальных движений.

Иннокентий напряг память и начал повторять движения Траволты, подойдя к невесте. Публика радостно захлопала.

И они пошли в танце под изумленными взглядами мажорчиков. Те любят хвастаться мнимыми достижениями в западной культуре. Но довольно редко кто умел ими пользоваться. И вот, пожалуйста, хитовая вещь, а танцевать под нее не могут. Иннокентий вошел в раж, вытворяя на танцполе лютую дичь. Но пипл хавал! Да еще как!

Олег вовремя перехватил Виолетту на медленный танец. Кеша не успел повернуться, как оказался вместе с Вероникой. Девушка сияла:

— Что это было, Кеша?

— Диско, дорогая.

— Я так смеялась! Его именно так танцуют?

— Не знаю. Импровизировал.

— Ты невозможен! Но смотрелось необычайно здорово. За что и люблю тебя. Ты единственный из моих знакомых, что умеет дурачиться несмотря ни на что.

— Я такой! Интересно, в этой гостинице сдаются номера на час? Нет, лучше на три?

— Кеша!

Как и ожидал Иннокентий, гости позже отожгли. Даже самый большой и стойкий начальник временами желает расслабиться. Особенно в своем кругу. Иногда выходит чересчур кучеряво. Потому, наверное, они обычно зажигают в очень узком кругу. Молодежь в это время отдыхала, ведя оживленные разговоры. Кеша в это время внимательно наблюдал за типажами, оттопыривающиеся на танцплощадке. Ему почему-то казалось, что это важно.

Не обошлось, как водится, без горячих гостей с юга. Вот пара джигитов подбивают клинья к дамам постбальзаковского возраста. Вот лысый пузан увивается за молодящейся тетенькой в химической завивке. Дальше танцуют важные гости со свадьбы. Как и в любом обществе люди на танцполе разбились на группы по интересам и рангам.

Нет, в клубах было временами веселее. Туда люди приходили оттопыриться и в настрое. Здесь же народ расслабляется только после алкоголя. Иногда неумеренного. То одного дядечку, то тётеньку отводят в сторону освежиться. В принципе ничего в России не меняется! Любит начальство прятать свое мурло за важным мундиром. Только в будущем еще имелась опасность попасть на страницы желтой прессы. Да и то далеко не всем.

— Слушай, хлопец, — к их столику подсел черноусый гражданин. — Ты же вроде фотографируешь?

— Кого?

— Да всех! — мужик был изрядно пьян и смотрел чересчур нагловато

— С чего бы это всех? Только своих.

— А я шо — не свой?

— Я тебя в первый раз вижу. До свидания!

— Не хами, щенок.

— Гуляй, дядя.

В говоре незнакомца проявлялись южные нотки. Ну почему они все такие наглые и беспардонные? Все им должны. Вскоре за столы вернулся народ, и Кеша забыл об инциденте. Это же ресторан! Пипл хавает и расслабляется!

Но судьба всегда тебя догонит! Суждено в этой жизни быть приключениям, они так или иначе тебя найдут Выходя из туалета, Васечкин наткнулся на трех гонористых типов. Одним из них был тот самый черноусый мудак.

— Говорят, ты нашему другу хамил? — без прелюдий начал наезд мужчина покрепче. Иннокентий моментально его оценил. Был некогда в спортивной форме, но нынче малость оплыл. Если боксер, то опасен. Вырубать надо сразу.

— Говорят, кур доят.

— Во, бачьте! — возмутился черноусый.

— Проблемы, мужики?

— Мужики в колхозе, — гнусаво протянул третий, показывая опыт ушлого сидельца. Странная компания. Торгаши? Командировочные?

— Только откинулся, любезный? Так, вам тут не хата, и не «хозяин» правила устанавливает.

— И чё?

— Да ниччё!

— Оборзел в натуре?

Первым, как и рассчитывал Кеша, ударил «спортсмен». Грязно сработал, Васечкин еле успел уйти, перешел с левой в правую стойку, перехватив руку кинувшегося к нему урки. Блатному пришлось несладко от примененного болевого приема. Он упал на пол, заорав, как оглашенный.

«Хоть бы не перелом!»

Но и усач оказался не промах. Пока «спортсмен» поворачивался для следующего удара, заводила подпрыгнул и ударил Кешу ногой в бочину. И довольно больно.

— Наших бьют! — раздался громкий вопль и к ним стремительно метнулась чья-то фигура. — Получи!

К огромному Кешиному удивлению человеком, умотавшим «спортсмена», оказался Павел. Кореш Олега. Откуда он взялся и где научился так классно бить? Жертва его мастерства показательно валялась на полу и даже не пыталась подняться. В итоге остался целым лишь Черноус, который тут же завопил:

— Милиция!

— Вот ты, сука! — заметил Кеша, но его опередил Паша. По ходу усачу завтра понадобятся примочки.

— Хюлиганы! Милиция!

Вот почему, когда бьют тебя, никто не шелохнется? А начинает гнуть ситуацию правда, находится куча «свидетелей»?

К огромному удивлению Иннокентия милиция появилась мгновенно. Как будто ждали за углом. Или именно так и работают московские сотрудники? Хотя, скорее всего, у них имеется свой пост в гостинице.

— Так, всем стоять! Приготовить документы!

— Какие документы, командир! Мы на свадьбе гуляем.

— В участке разберемся, гражданин.

— Что уже не товарищ?

— Не борзей, парень. Ты их уложил?

— Первыми напали. Я защищался. Втроем на одного — это нормально?

— Разберемся!

В этот момент появился раздосадованный Олег, оценил ситуацию, подошел к сержанту, и о чем-то наскоро с тем переговорил, вышел и вскоре вернулся с одним из гостей. Тот молча вынул красную корочку. Видимо, та имела некую весомую значимость, потому что постовые вытянулись во фрунт, как на плацу. После «большой начальник» подошел к участникам драки.

— Что случилось, молодые люди? Нехорошо нарушать течение свадьбы.

— Да мы не виноваты. «Он сам пришел!»

— Шутник, значит? А сказать есть что?

Иннокентий взглянул в глаза «начальника» и решил больше не шутить. Рассказал, как все произошло.

— Понятно. Сейчас найдем свидетелей. Их не может не быть. Сержант, слышал?

— Так точно, товарищ генерал!

Глаза милицейского генерала сфокусировались на Кешиной «Ракете». Тот перед танцами снял пиджак, и часы были заметны.

— Откуда они у тебя?

— Наградные, — гордо ответил Иннокентий, без лишних разговоров снял их и подал генералу.

— То-то я думаю, откуда мне твоя физиономия знакома? Я же их и выписывал. Так это, получается, ты маньяка Волжского укокошил?

— Было такое.

— А сейчас здесь чего?

— Виталий Иванович, он жених Вероники Смирновой.

— Вот оно как? — генерал удивленно усмехнулся. — Наш пострел везде поспел! Ничего, разберемся. Сержант, где здесь телефон? Мне вот рожа того хмыря кого-то напоминает. Есть у него документы? Еще не опросил? И чего стоишь! На улицу уедешь у меня от такой работы!

Олега с Кешей и Павлом отпустили, а нападавших увезли в отделение. Через час генерал вернулся, подсел к молодежи, разлил коньяк и произнес необычный тост:

— За нашего любителя приключений, что постоянно приносит пользу всему обществу.

Он кивнул в сторону Васечкина. Все выпили и с любопытством уставились на Кешу. Тому пристальное внимание гостей не очень понравилось.

— Разобрались, товарищ генерал?

— Для тебя Виталий Иванович. Ты уже нам здорово помог тогда в Заволжске. Остановил нелюдь. Вот и здесь нарвался на криминальную шайку с Украины. И одного из них мы очень давно ищем. Слушай, Иннокентий, может, к нам пойдешь работать? Парень ты фартовый. Нам такие всегда нужны.

— Спасибо, но у меня другие планы.

Внимательно разглядывающая суженого Вероника деловито спросила:

— Дядя Витя, а кого он там в своем Заволжске поймал?

Генерал крякнул, поняв, что ляпнул лишнего, оглянулся по сторонам и тихо произнес:

— Слышали про Волжского маньяка, что девушек зверски насиловал и резал.

Женская половина стола выдохнула:

— Да!

«Вот ничего, несмотря на цензуру, в стране Советской не утаишь!»

— Так вот этот молодец девчонку молодую от верной смерти спас и нелюдь так отделал, что его сначала пришлось врачам показать. Силен, наш медвежонок, ничего не скажешь.

Вероника сузила глаза и угрожающе ткнула вилкой в сторону Иннокентия:

— А ты мневрал, что часы тебе за поимку преступника дали!

— Так и было!

— Ты не сказал какого!

Виталий Иванович усмехнулся:

— Ника, а он и не мог рассказать тебе ничего. Дело-то секретное. И вам советую молчать. Урода того уже того, этого. Дело в архиве. Парень твой удалец. За ним, как за каменной стеной будешь.

Сейчас на Кешу смотрели все. Друзья, мажорчики и грознее всех Вероника.

Уходя, генерал бросил Васечкину напоследок:

— Ох, вредная тебе досталась девка. Но безумно интересная. Главное — эту ночь переживи.

— Найдем способ уговорить.

— Если что, звони. Телефон у Вероники есть. Мы уже дважды твои должники.

Васечкин задумчиво посмотрел вслед большому милицейскому начальнику. Получается, что про завод тот ничего не знает. Контора не поделилась? С одной стороны, такие знакомцы невероятно полезны. Но чем выше забираешься, тем больнее падать. И куда его только несет судьба-злодейка?

Глава 24 Волчьими тропами

— Дальше куда?

На высоте за три тысячи метров дышалось тяжело. Каждый шаг давался с трудом. Даже молодой и крепкий организм Васечкина едва справлялся с нагрузкой, приходилось здорово напрягаться. Так высоко Иннокентию никогда еще не приходилось забираться. Альпинизм точно не его конек! Максимум на автомобиле они заезжали на двухкилометровые кавказские перевалы. И то, казалось, очень высоко. Ущелье Барскоон завело его еще дальше. Кажущиеся на берегу Иссык-Куля высоченными горы сейчас вблизи выглядели небольшими холмиками. Такой перепад высот и воображения был предельно разительным и производил неизгладимое впечатление.

— Вон туда иди. Где снег начинается. Их тропа!

Васечкин горестно вздохнул, но сам виноват, что напросился. Вот на хрена ему, спрашивается, снежный барс? Он же не анималист! Но раз назвался груздем — полезай в кузов. Никто его из военного санатория в поселке Тамга не выгонял. Сам по пьяни вызвался. Ну, так, а что еще было делать? Его послали на жемчужину Киргизии озеро Иссык-Куль за снимками летчиков-испытателей и космонавтов. Места здесь были подходящими для акклиматизации и тренировок. Потому держали на южном берегу военный аэродром. Говорят, тут не раз бывал сам Гагарин. Ах, жаль, что Кеша его уже не сможет увидеть. Мировая легенда!

Начало июня в этих краях — это поздняя весна. Во Фрунзе уже жара, а тут по утрам прохладно и на вершинах снег лежит. Все-таки горы. Высота 1609 метров это вам не уровень моря. Днем палит солнце, обжигая побелевшую за зиму кожу. Кеша быстро обгорел и ходил с красным носом. Не привык он еще к новому телу, а в прошлом отлично загорал. С купанием также не задалось, вода была очень холодной. А летчиков-космонавтов в санатории не оказалось. У них своя программа, надо заранее узнавать и договариваться. Командир части разрешил поснимать полеты и сфотографировать издалека летчиков, готовящихся к вылетам. У него свои инструкции и дальше он пускать корреспондента был не обязан. Опять в редакции что-то напутали!

Побродив по окрестностям военного аэродрома, отсняв взлеты МИГов, то есть выполнив минимум, Иннокентий откровенно заскучал. Его успели повозить по окрестным достопримечательностям и многочисленным ущельям, завезли Пржевальск, где они хорошо попили пива под иссык-кульский копченый чебачок. Особенно Иннокентию понравилось загадочный каньон неподалеку. Такое впечатление, что он попал в сказку, где дети гигантов устроили песочницу и поиграли там вволю. Оставив после себя горы разноцветных «куличиков», замысловатых пиков и фигурок. Бегемотики, слоники, черепахи, кого только можно было не признать в чудаковатых природных нагромождениях.

Говорят, что своими яркими красками каньон обязан близким залеганием урановых руд. В соседнем поселке Каджи-Сай их как раз добывали. Иннокентий чуть не истратил в сказочном каньоне всю слайдовую пленку. Между прочим, личную пленку. Кеша знал, что, забравшись так далеко, стоит рассчитывать глубоко. Контакты с некоторыми журналами уже имелись, там никогда не отказывались от интересного материала. А в ТАСС смотрели сквозь пальцы на утечку, если ты хорошенько делился. Васечкина начали узнавать после поездки на север. Так что было, куда пристроить новые кадры. Куй железо, пока горячо!

А на Иссык-Куль Иннокентий попал, в общем-то, случайно. Фотокор, которого собирались отправить сюда от ТАСС, сломал ногу, и редактор смежной редакции вспомнил о Васечкине. Его фотографии с медведицей и медвежонком пользовались в издательской среде популярностью. «Вокруг Света», «Техника Молодежи», газеты и полиграфисты наперебой хватали их, как горячие пирожки.

Так что вопрос быстро порешали, командировочные выписаны, инструктаж проведен и первым же рейсом Васечкин отправился в столицу союзной республики советской Средней Азии. Так сказать, за экзотикой. А в СССР её хватало. Анадырь, Шауляй, Шуша, Иваново, Ургенч или Чита. Жизнь в этих городах была такой разнообразной, что могло показаться, что они находятся в различных государствах.

Разве что их всех связывали бесчисленные памятники Владимиру Ильичу Ленину и обязательные здания горкомов. Но южные города вдобавок благоухали цветами и зеленью. Иннокентий вдоволь наелся черешни и клубники, заметив, что на обратном пути надо будет прихватить ягод для Вероники. Как ни странно, но во Фрунзе продавали удивительно вкусное мороженое.

Перед скорым отъездом Васечкин в первый раз столкнулся с откровенной завистью и корыстью коллег, подковерными интригами совершенно незнакомых ему людей. Казалось бы, какое им дело до молодого репортера? Но нет, надо обязательно вставить палку в колеса. Потому и просидел он по приезде с Севера месяц в Москве, получая незначительные заказы чисто на ставку. Душу разве что радовали гонорары с полярной фотосессии и барыш, полученный с продажи песцов. Но будет ли везти так постоянно? Да и шкурой рисковать так часто как-то неохота.

В итоге работу в ТАСС Иннокентий стал рассматривать, как преувеличенно перспективную. Без связей нигде не пробиться, будь ты сам трижды талантлив и успешен. Май прошел для Иннокентия в неустанной пахоте. Он брал «левые» заказы, где только мог. Не раз помог Ванадий Геннадьевич, плюс знакомые редакторы газет. В самом ТАСС увлечение халтурами не особо приветствовали, могли и наказать рублем. Но Васечкину уже было откровенно по фиг. Он легко мог устроится в другое место, где поспокойней. Многие шли в ТАСС лишь для наведения мостов.

По вечерам Иннокентий усиленно посещал спортзал и репетиторов. Улучшал свое знание английского и одновременно учил испанский язык. Папа Вероника упоминал вскользь Барселону, многозначительно поглядывая на будущего зятя. А сама невеста пропадала на работе, ведя очередной важнейший проект. По сути «дембельский аккорд». По выходным они вместе отмокали в открытом бассейне. Очень Кеше это спортивное сооружение зимой понравилось. В воде тепло, а над ней парит и освежает. Весьма необычный способ проведения свободного времени.

Ника иногда тестировала его испанский. Вечером они ехали в какой-нибудь ресторан, где невеста учила жениха правилам поведения в высшем обществе. Им преподавали их в МГИМО в обязательном порядке. Мало ли как судьба сложится. Ну а ночью уже Кеша «преподавал» сексуальную грамоту, вызывая временами оторопь у заурядной советской молодой женщины. Не говорить же ей, что в эпоху Порнохаба и Тиндера научиться подобному было легче простого. В эти годы народ подобного разврата не поймет.

— И где ты набрался таких специфических умений, Кешенька?

— Мне остановиться?

— Конечно, нет!

Васечкин присел передохнуть прямо на камень. Как они и бегают по этим чертовым горам? На что у него здоровья чемодан и маленькая тележка, а все равно тяжко.

— Базарбай, дальше куда?

— Вот за тот камень, Кеш, садись, да, и сиди тихо-тихо. Да?

Иннокентий осторожно подобрался к двум камням, которые легли друг к другу таким причудливым образом, что оставили между собой «глазок». Отличное место для засады на зверя. Зябко поежившись, Кеша запахнул плотней армейский бушлат. Даже не верилось, что где-то неподалеку палит жаркое солнце и находится цветущий берег горного озера. Наверху же самая настоящая Арктика. И природа её по стать. Не горы, а горная тундра, называемая сыртом. Зато понятно, отчего зверюга сюда забралась. Хрен его кто тут откопает!

Крепкий удар в спину заставил Васечкина вздрогнуть и очнуться. Базарбай, местный егерь сделал знак, чтобы Кеша помалкивал. А тот первым делом проверил наличие под рукой фотоаппарата и лишь затем глянул сквозь дырку между камнями. Сначала ему показалось, что с места сдвинулся кусок грязного льда. Но потом Васечкин заметил характерную кошачью морду и длинный мохнатый хвост. Кошка и есть кошка, только слишком большая и свирепая. Идет с присущей этой породе грацией, осторожно делая шаги между камнями. Подтянуть к себе фотокамеру и навести резкость было делом пары секунд. Сняв без остановки с десяток кадров, Иннокентий остановился. Базарбай устроил засаду с подветренной стороны, чтобы не вспугнуть зверь. Но видимо, ирбис, так называли в Киргизии снежного барса, что-то услышал.

«Звуки затвора, етить его за ногу!»

Умное животное принюхивалось, с любопытством озираясь по сторонам. Иннокентий снова получил кулаком по спине и замер около камня. Хвост барса нервно бил по телу, но хищник так ничего и не заметил. Затем он широко раскрыл пасть и зевнул. Совсем как обычный домашний котяра! Нет, все-таки работа репортером успела приучить Кешу к мгновенным решениям. Он направил объектив в сторону ставшего анфас илбирса и продолжил снимать. Как все-таки в таких ситуациях выручает моторчик и специальная кассета на кучу кадров. Но что поделать, пока работаем на аппаратуре наших друзей из ГДР. «Никон» дают очень немногим.

«Какой красавец!»

Позади непутевого фотокорреспондента яростно шипел киргиз, но Иннокентий вошел в азарт и начал искать более выигрышные ракурсы. В порыве репортажа он подвинулся вправо и даже привстал с места. Барс моментально среагировал на появление чужака и повернулся в их сторону, яростно оскалившись. Затем присел, как будто собирался атаковать. Иннокентий заворожено уставился в желтые глаза хищника, но все равно поднял фотоаппарат. Как будто он знал, что подобных снимков не существует в природе, и творил эксклюзив. Это и есть репортажное чутье. То, о чем ему не раз говорили опытные мастера. Оказаться в нужное время в нужном месте и в этот момент нажать кнопку затвора. Именно схваченное вовремя мгновение отправляется затем в бессмертие.

«Щелк!»

Зверь внезапно подался назад, громко рыкнул и стремительно исчез между камнями. Не понравилась ему странная штука в руках человека и его показное бесстрашие. Несмотря на всю мощь, хищник был зверем осторожным и знал, что на рожон лучше не лезть. Сзади, уже не таясь, шипел здорово испугавшийся барса киргиз.

— Слушай, Кеша, ты вообще дурак? Да? Слушай, так нельзя делать. Я тебе чего сказал — сиди тихо-тихо. Да? А ты…Да?

Иннокентий медленно повернулся, переводя дыхание. Базарбай хоть и стоял с ружьем в руках, но выглядел откровенно напуганным.

— Да все же обошлось.

— Слушай, ты или жутко храбрый, или дурак полный. Да?

— Да ладно тебе! Думаешь, хорошие кадры добываются в тишине и покое? Тут или пан, или пропал.

Егерь ничего не понял из короткого спича, покачал головой и махнул в сторону дороги, где остался их УАЗик. На другом транспорте сюда забраться было невозможно. Иннокентий вздохнул. В Москве бы они это расстояние проскочил минут за десять. А здесь предстоит полчаса неспешного хода под тяжестью высоты.

Глава 25 Это не наш метод

Что-то пошло не по плану, и этот «Что-то» знал о нем слишком много.

Васечкин был зол на себя, на ситуацию. И главное, на ужасно неподходящий момент. А ведь все так хорошо начиналось…

— Проходите. Васечкин.

О том, что его вызывают во Второй отдел ТАСС и вовсе не для оформления текущих бумажек, Иннокентий узнал в секретариате и потому не успел ничего выведать у более опытных коллег. Всех нюансов местной политики Иннокентий еще не ведал. Контора государственная. Кого попало сюда не брали, но он же проверку, получается, прошел? И в светлом капиталистическом будущем службы безопасности огромных корпораций немало трепали нервов работникам и даже руководителям. Откуда ноги растут, Кеше как раз было понятно.

Ведь у руля там обычно стояли все те же службисты, зачастую превратно понимающие обязанности и принесшие в большой бизнес методы работы спецслужб. На одной из своих многочисленных работ Кеша познакомился с парнем, что не попал в Роснефть по банальнейшей причине.

Проживал в детстве у родственников в Незалежной. Окончил школу и училище уже в России, но все равно показался безопасникам подозрительным. Глупость? По меркам обычного человека да. Но у службистов свои понятия о нормальном. И далеко не всегда правильные.

Обычно в такого рода учреждениях живут по иным законам. Превалируют «интересы государства» в той интерпретации, что ставит перед ними конкретное руководство. А на самом верху пирамиды власти «интересы» крутятся как флюгер в штормовую ночь. Под них подстраиваются и остальные. Остается неизменной лишь сухая казенщина — «Стоять, бояться! Как бы чего не вышло».

А вы говорите «государственные интересы».

В эту эпоху Развитой Империи все проще и одновременно сложнее. Иннокентий точно знал, что его в кабинете ждут комитетчики. Именно они опекали важную государственную организацию, проводящую в жизнь идеологию в масштабе всей страны и за рубежом. И молодой человек из будущего в принципе ничего не имел против них. Он никогда не состоял в числе «любителей свободы». Петров из будущего попросту в нее не верил.

Ты ни в одном месте мира не будешь никогда свободен до конца. Везде на страже свои правила и законы. Даже если взять старорусскую деревню, на которую молилась современная интеллигенция — писатели-почвенники, художники-пейзане. Бывший селянин, но уже чисто городской Шукшин пытался войти в реку дважды, да не сдюжил, надорвался.

Что они все там искали? Рай? «Золотой век»? Деревня даст фору иному концлагерю по числу запретов и подзаконных актов, о которых ты даже не подозреваешь. В былинную старину пойти против «обчества» было равносильно смертному приговору. Вся твоя жизнь была на виду общины и родственников. От зычных возгласов повитухи до последнего комка земли, брошенного на домовину.

Даже в таком огромном городе, как Москва, Иннокентий часто видел следы древних традиций и верований, которые упорно, день за днём, тащат в столицу люди извне. А если учитывать, что это столица огромнейшей Империи, то и вовсе можно запутаться в хитросплетениях разноплановых «можно и нельзя». Как ни странно, но и в двадцать первом веке дела обстояли не лучшим образом.

Набравшееся либерализма и здорово расслабившееся российское общество в скором времени самым жесточайшим образом столкнулось с экспансией средневековья, что попёрло, как цунами из бывших южных республик. И оказалось не готово к честному противостоянию. Кеша и сам стал жертвой оного, и у него до сих пор подгорало.

Он и в Киргизию поехал только потому, что республика еще была частью Советского Союза, и русских во Фрунзе было довольно много. Да и по слухам из будущего киргизы в отличие от других славились относительной толерантностью. В чем он убедился воочию.

Ну не верил менеджер из будущего в дружбу народов!

В небольшом кабинете его ожидали двое. С работником отдела кадров Васечкин был уже знаком накоротке и молча кивнул ему, больше посматривая на второго. Тот выглядел старше и значимей. Костюмчик, опять же, лучше.

«Гэбэшная шишка? Но что ему от меня надо?»

— Проходите-проходите, Васечкин.

У Старшего оказался на редкость густой и сочный баритон. Кеша присел на стул, который специально был поставлен на середину кабинета и обратился к знакомому кадровику:

— Чем обязан, Иван Капитонович?

— Сегодня вы будете разговаривать со мной, — безапелляционно заявил Старший, постучав для наглядности по серой картонной папке.

Иннокентий не остался в долгу и без тени страха поинтересовался:

— А с кем собственно…

Иван Капитонович покачал головой, мол, чего с молодого дурака взять. Его старший коллега, наоборот, не выразил никаких эмоций и вынул из кармана красную книжицу, отрывающую в СССР бесчисленные двери.

— Майор Крапивин Илья Семенович, пятый отдел.

— Приятно познакомиться.

Работник отдела кадров тихонько вздохнул. Видимо, советские граждане обычно вели себя с комитетчиками по-другому. Но Васечкину было наплевать на местные условности. Он уже привык, что если действует, как делал в старой жизни, то все у него получается лучше. Так зачем себя ломать?

— Ознакомьтесь, пожалуйста.

Васечкин взял исписанный кривым почерком листок, прочитал и с недоумением уставился на майора.

— Это что?

— Анонимка. На вас. Поступила по месту вашей старой работы.

— Даже догадываюсь от кого.

— А не надо догадываться, гражданин Васечкин. Это уже наша работа.

Вот так вот отказали советскому человеку в добросовестности. Кеша чуть не ухмыльнулся. Больно уж дешевый метод. Ни во что его не ставят, товарищи комитетчики.

— И что?

Иван Капитонович дернулся:

— Как это что? Был у вас такой разговор или нет?

— Где?

— Васечкин, ты дурачка из себя не строй. Мы много о тебе знаем. Что-что, но ты точно не дурак. И, кстати, уже не раз приходил на помощь органам.

— Тогда зачем вы меня гражданином, а не товарищем обозвали?

Крапивин некоторое время рассматривал подопечного, как ученый подопытную крысу, заговорившую человеческим голосом, а потом захохотал.

— Иван Капитонович, вы были правы. Тот еще фрукт. И что откуда взялось? У вас в деревне все такие?

— Какие уж есть.

— Ну, дед, у тебя тоже был ершистым.

Васечкин задумался. Глубоко, однако, копают! Но тему развивать не стал. Ни к чему. Шутки шутками, но можно нашутить и на срок. Эти товарищи юмор не понимают.

— Что узнать хотели? С кем у нас спор случился? Так, у вас наверняка все ходы записаны. В лаборатории дело было. Но я ведь не говорил ничего запрещенного. Просто чай пили и болтали о всяком. А здесь представлена абсолютно гнусная интерпретация сказанного мной тогда.

— Вы правы, — майор сбивался с «ты» на «вы», с умыслом или нет непонятно. — Институт НИИ ХУ… химии яда и удобрений, — Крапивин чуть не чертыхнулся, осознав, как читается название в коротком варианте. — Сигнал поступил давно.

— Тогда зачем он здесь и сейчас? Я кого-нибудь подвел?

— Товарищ Васечкин, не бегите впереди паровоза. Лучше скажите, какого рожна вы разводите националистическую пропаганду?

— Какую?

— Националистическую.

— Я думал патриотическую, — пожал плечами Кеша. — В моих словах совершенно нет никакого криминала и подкопа под основы советской власти. И вы об этом отлично знаете. Тогда к чему весь этот цирк?

Майор с некоторым удивлением глянул на Васечкина и заметил:

— А ты еще наглее, чем Иван Капитонович говорил.

— Привыкли, что перед вами все заискивают и дрожат, как осиновые листики?

Крапивин издал подобие смешка, а потом резко сменил тон:

— Несколько десятков лет назад ты кровавыми соплями сейчас умывался бы, гражданин Васечкин.

Иннокентий выдержал холодный взгляд гэбиста:

— То есть вы все-таки признаете, что слова вождя чистая правда?

Майор изменился в лице, но моментально взял себя в руки:

— Можешь вывернуться, когда захочешь. Ловко ты владеешь казуистикой. Слова привел правильные, но контекст и главное — аудитория были ошибочными.

— Понимаю. Виноват, исправлюсь.

Эти золотые слова Петров еще выучил в армии.

Крапивин кивнул:

— Это радует. Следовательно, какой из этого вывод?

— Не метать бисер перед свиньями.

Иван Капитонович сдержанно хрюкнул, майор же вздохнул:

— Ну что вот с таким оболтусом делать?

— Взять на поруки.

— Не наглей, Васечкин! И помни, что советский интернационализм нерушим.

— Так точно. Народ и партия едины!

Васечкин гадал. Вряд ли целого майора привлекли лишь для душещипательной беседы и выжидающе посматривал на гэбиста. Тот кивнул и сунул фотокорреспонденту несколько листов напечатанного текста.

— Читай и подписывай.

— Вот так сразу?

— Так сразу. Не строй из себя дурака. Тебе не идет. Знал, куда устраивался.

Иннокентий не спешил, как, впрочем, и комитетчики. Дело-то серьезное! В принципе ничего необычного в тексте Васечкин не заметил. Подумав, спросил:

— Мне теперь стучать для вас придется?

Кадровик усмехнулся и закурил:

— У нас и без тебя добровольцев хватает.

— Тогда…

Комитетчики переглянулись. Крапивин достал портсигар и спички. Так как Васечкину закурить не предложили, значит знали, что он не курит.

— А сам как думаешь?

— Это как-то связано с возможной поездкой «туда»?

— Умный мальчик. Дальше что?

— Работа корреспондента подразумевает плотное сотрудничество в области разведки. И вы сами, скорее всего, из второго управления.

Кадровик чертыхнулся, у майора сломалась спичка. Кеша продолжал нагло улыбаться.

— Ну, ты…больно умный…

— Илья Семенович, вы забываете, где я работаю. Если уж меня приняли, то просветили и поставили на задницу клеймо — «Годен!».

Крапивин загасил сигарету и уставился на Васечкина немигающим взглядом. Видать, долго его тренировал перед зеркалом. Но в данном случае он не работал. В будущем действовали ловчее и гибче. Здесь же Гэбэ, отказавшись от мордобоя в кабинетах, отчего-то не ушло далеко в методах воздействия.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Что надо соглашаться, — коротко ответил Иннокентий. Он уже догадался, что без подписи никуда не уедет. А уехать очень хотел. Жизнь в СССР его уже порядком утомила. Здесь не было той свободы выбора, что имелась в будущем, пусть и в урезанном виде. И его такой порядок вещей сильно напрягал. Если проживать вторую жизнь, то куда веселей, а не в попытках заработать кусок хлеба.

— Правильно думаешь.

— Так я же, Илья Семенович, патриот. И для Родины готов на многое.

Капитонов испытывающе уставился на Иннокентия, будто искал некий подвох.

— Вроде не врет, Илья Семенович.

— Надеюсь, — Крапивин откинулся на стуле и потянулся к портсигару.

— Мне подписывать?

— Иннокентий, друг мой сердешный, — в голосе майора послышались стальные нотки, — научись уже различать моменты, когда стоит шутить, а когда категорически этого делать нельзя. А то начинаешь сомневаться. что ты тот самый парень, что вытащил вертолетчиков из разбитой машины, перевязал их и построил снежную избушку, тем самым спас от неминуемой смерти.

— О кей!

Васечкин передал подписанные документы гэбисту и глянул на него с немым вопросом.

— Можешь пока идти. Результаты тебе сообщат.

— Хорошо.

На душе сразу стало легче. Душные они все-таки товарищи и не самые приятные собеседники. Почему-то любой сотрудник подобных учреждений тут же начинает смотреть на тебя свысока. А по сути, кто он такой? Обычный клерк, облаченный властью. Хоть убей, но Кеша не верил в Джеймс Бондов.

— Что скажете, Иван Капитонович?

— Непрост наш фрукт.

— Ну, у вас, — Крапивин позволил себе усмехнуться, — обычно другие и не работают. Меня интересует совсем иное.

Кадровик насторожился. В разведке служат люди непростые, с ними надо держать ухо востро. Он хлопнул по папке:

— Крайне противоречивые свидетельства, Илья Семенович. Как будто в какой-то момент человека попросту подменили. Бросил пить, гулять и стремительно начал делать карьеру. Ну и попутно…

— Это вы о маньяке? Или о хищениях на заводе? Последнее, вообще, крайне любопытно.

— Вы поэтому здесь?

Майор ничего не ответил, встал и мерно заходил по комнате.

— Вам логика развития событий ничего не напоминает? Вы же служили оперативником?

— Внедрение?

— И крайне удачное внедрение.

Комитетчики глубокомысленно посмотрели друг на друга.

— Откуда?

— Не знаю, — Капитанов покачал головой. — Мы, конечно, направили запрос смежникам. Но ведь они могут нам и не ответить.

— Почему?

— Глубокое внедрение, товарищ капитан.

Кадровик колыхнулся:

— Наши дальнейшие действия? Если это будет не наш человек.

Капитонов остановился, затушил сигарету и уверенно заявил.

— А если, Иван Капитонович, это для смежников какая-нибудь крайне важная операция, а мы её сорвем? Одно ведь дело делаем. Это пусть в высоких кабинетах счеты друг с другом сводят. А «на холоде» все обычно по-иному происходит. Там не до сантиментов и конкуренции. Пан или пропал.

— Считаете, что его завербовали еще в армии?

— Очень может быть. Но что там было, мы вряд ли узнаем. Поступят свежие вводные по Васечкину, тут же сообщайте прямо мне. В остальном работайте по обычному плану. И вот эти кляузы, — Капитонов ткнул в анонимку, — засуньте куда-нибудь подальше! Интернационалисты херовы с пятой графой. И с такой мразью приходится работать.

— Сделаем, товарищ майор.

Глава 26 Интриги неспящих

Васечкин в этот вечер долго не мог уснуть. Пошел на кухню и заварил себе чаю покрепче. Зачем он понадобился советской разведке? Возможно, их поездка уже согласована или это последние штрихи в подготовке? Что потребуют взамен комитетчики? Статус советского шпиона — это не совсем то, на что он рассчитывал. Хотя черт его знает, как тут в Союзе принято. Похоже, что он сам себя обманул. Может, пора рвать когти и переходить на запасной план? Менеджер из будущего вовсе не был идиотом, чтобы ставить все на одну лошадку. У него имели запасные пути отхода. Пусть и рискованные, но он уже как-то начал привыкать. За мирным фасадом спящего Застоя зачастую скрывались невиданные корсиканские страсти.

Бросить все, обратить, что можно в наличность, и махнуть на Дальний Восток. По пути где-нибудь на нефтепромыслах с их постоянным бардаком и нехваткой рабочих кадров можно сделать себе новые документы. Завербоваться на промысловое судно и тихонько уйти в каком-нибудь заштатном азиатском порту. Переходить границу на опасных направлениях вроде Турции и Финляндии не хотелось. Больно уж там усердно бдили. А жаль. У финнов не самый плохой вариант. Туристическая поездка в Югославию, откуда Кеша знал выходы, также подразумевала собой все этапы проверки.

«Концлагерь, а не страна!»

Он бросил взгляд в сторону спальни и тяжело вздохнул. Вероника стала для него крепким якорем. Больно он уж привязался к этой женщине. Своенравна, красива и безумно интересна. То ли виной тому смещение времени или в прошлой будущей жизни ему не везло. Но подобные барышни ему раньше не попадались.

«Так, откуда, Кеш? Это более высокий уровень!»

Испания, море, солнце, капитализм. Что еще можно желать? Оттуда все дороги открыты. Еще бы женушку уговорить. А ведь всего две недели осталось до свадьбы. Вероника только о ней и думает. Для Кеши же все внове, он ошарашен и задумчив.

Что же дальше будет с ним?

# Второе управление КГБ, внутренняя разведка. Ясенево #

— Все равно непонятно. Кто и как. Есть у вас хоть какие-то доказательства? С чем мне к смежникам идти?

Крапивин открыл папу и достал документы.

— Это справка из ЖЭКа номер восемь. Это оперативные сводки из ОБХС о незаконных доходах мастера Шошенского. С ним время от времени работал и Васечкин. Про маньяка вы знаете.

— Интересовался, — полковник Ежов нахмурился. — Три дюжих охранника его вели. А этот ваш Иннокентий один справился. Так не бывает.

— Если только он не прошел специальную подготовку. Вдобавок не очень ясна его роль в разоблачении расхитителей на оборонном предприятии.

— Оперативное сопровождение?

— Или внедрение. По просьбе коллег из МВД его оставили в тени и потому официально не допрашивали.

— Странно.

— Тут, товарищ полковник, много чего странного. Посмотрите, пожалуйста, на эту сводку.

Брови начальника направления по мере чтения изогнулись.

— Твои соображения.

— Засветились эти хмыри в Заволжске. Я сделал запрос в тамошнее управление. Васечкина упорно искали довольно мутные личности, в том числе и найденные линейной милицией убитые.

— А что те считают?

— Разборки в криминальном мире. Один из трупов человек, как у них говорят, в «авторитете».

— Только каким местом к ним, — полковник постучал по папке, — этот ваш Иннокентий?

— Пока не знаем.

— Ты поэтому, майор, считаешь, что он чей-то агент?

— Интуиция, товарищ полковник.

Ежов нахмурился. Барселоне в предстоящей операции отводились значительное место. Конечно, корреспондента будут прикрывать, но все равно хотелось бы иметь там человека адекватного, лучше опытного. Но где таких сейчас взять? Старики уходят, а молодые часто не желают идти навстречу Комитету. Или откровенно слабы. Что за поколение растет, неврастеники и отпетые эгоисты!

— Мне твоей интуиции мало. Рой дальше. Папа Смирновой, её друзья.

— Товарищ полковник, если его и завербовали, то в армии.

— Где он служил.

— В танковой дивизии, батальон разведки.

— Хм, значит, все-таки смежники? Я попробую выяснить по своим каналам. А ты пока туда не суйся. Расспроси осторожно контрразведчиков под прикрытием его посылки за рубеж. И не ставить Васечкину никакие препоны. Пусть все идет своим чередом. Подготовка документов и прочее. Ну не мне тебе объяснять. Работайте.

— Так точно, товарищ полковник.

Ежов некоторое время смотрел вслед своему заместителю, затем вздохнул — «Все сам!» и подтянул к себе телефон.

# «Аквариум». Офис Главного разведывательного управления. #

— Никита Иванович, что у вас по интересующему меня субъекту?

— Информации мало, но она весьма любопытна. Вот здесь я изложил вкратце.

Генералу нравилось, когда его подчиненные представляли на осмотр короткие конспекты, а не растекались мыслями по древу.

— Ты пока чай пей. Бери баранки, свежие.

— Спасибо.

Через несколько минут генерал восторженно хмыкнул:

— И такой бравый молодец до сих пор не наш?

— Не наш. Все контакты проверил, товарищ генерал. Что-то темнят смежники.

— Или сами себя перехитрили. В разведку у них не только второе управление играет. Или…Не смотри так, не твой уровень.

Майор осторожно спросил:

— Сами проверять будете?

Генерал ткнул выше.

— Оставь папку для доклада. И вот что — присмотрись повнимательней к этому ушлому парню. Далеко пойдет. Кто у нас там в Испании на связи?

— Кузьмич.

— Кузьмич, это хорошо. Но не для вашего Васечкина. Зато проверку мигом пройдет.

Заместитель Ивашутина поначалу принял генерала холодно, но просмотрев дело, согласился, что позвонить, кому надо требуется. Как и согласовать действия со смежниками. Латинская Америка бурлила, особенно Центральная. Никарагуа, Сальвадор, Гватемала. Только что в Испании избраны Учредительные Кортесы, поворачивая её на демократические рельсы. И в этой жаркой стране оставалось много верных товарищей.

— Я понял тебя, Микаэль. Лично поговорю с Ежовым.

— Звонить на Старую площадь будете?

— Нет смысла. Не удивляйся, у той конторы свои порядки. Да и не верю я в совпадения.

— Считаете, что это не Партийная разведка?

— Точно сказать не могу, но на их методы работы непохоже.

Генерал понял, что больше ничего не узнает, и встал:

— Разрешите идти?

# Через неделю в том же кабинете. Ясенево #

— Руководство считает, что агента «Кена» можно привлекать к операции.

— То есть это не смежники?

— И не они и не партийные. Все проверили. Или ты считаешь, что соседи нам на мозоли давят? Больно уж кучеряво. В жизни так не бывает. А вот совпадения как раз случаются. Вы сделали то, о чем я вас просил?

— Так точно.

Крапивин передал полковнику тонкую папку. По мере чтения лицо Ежова все больше вытягивалось.

— Или этот парень невероятный наглец.

— Еще и какой!

— Или он прирожденный прохиндей, — генерал забарабанил пальцами по столешнице. — Отныне вести его будете лично. Все понятно.

— Так точно!

— Но каков! Инициативы этому молодчику не занимать. Ваша задача — держать его на поводке. Хм, если получится.

Крапивину ухмылка начальника Пятого отдела очень не понравилась. Чертов Васечкин!

Иннокентий же в эти дни вовсе не подозревал, какие вокруг него бушевали бури. Как ловко обстряпывали свои возможные провалы начальники направлений, озадаченно хмыкали опытные агенты и задумывались аналитики. А где-то в высоких кабинетах рядом с его фамилией ставились жирные галки. Подготовка к свадьбе отнимала у Кеши все силы и остатки нервов. Как и деньги. Даже пришлось достать кое-что из заначки. Хорошо хоть Вероника неожиданно согласилась на формат свадьбы, предложенный многоопытным человеком из будущего.

— Давай все положенное откатаем. Затем легкий фуршет для твоих родителей и родственников и уезжаем с молодежью куда-нибудь за город. Пансионат или санаторий. Гостей туда и обратно доставит заказанный транспорт, а мы останемся там. В большом-пребольшом номере. Только вдвоем!

Поначалу молодая женщина приняла его доводы в штыки. Затем поинтересовалась, откуда дровишки. Иннокентий сослался на зарубежный опыт.

— А как же мама и папа?

— Переживут. Это же твоя свадьба! Зачем тебе все эти полузнакомые и «нужные» люди? Это прежде всего наш праздник. Повеселимся, потанцуем в кругу своих. Только тебе обязательно потребуется второе платье. В торжественном танцевать будет неудобно.

Хитроумный Васечкин знал, что говорил. Вероника тут же зацепилась за идею дополнительного платья и уже в мыслях вся была в ателье.

— Тогда надо торопиться!

Родителей уломали быстро. Они были людьми продвинутыми и от мещанских традиций отказались без лишних сентенций. Папа упомянул, что они и сами женились по-простецки, и настаивать на продолжительном банкете в ресторане не стал. Выпьют шампанского, примут поздравления и хватит. Тем более что со стороны Васечкина народу почти не будет. Несколько сослуживцев подойдут на фуршет, да Кирилл отснимет им свадьбу и также поедет веселиться. Человек он свободный и легкий на подъем. Съемку же предложит в качестве подарка.

С санаторием помог Виталий Иванович, как и с транспортом. У генерала МВД были большие возможности. Он любил племянницу и честно считал Иннокентия достойным женихом для такой красавицы. Во всяком случае, он мог быть за нее спокойным и потому пробивал Кеше по своим связям наилучшую характеристику. Командировку в Испанию Виталий Иванович не одобрял, считая по старой памяти опасной страной. Так что наличие рядом с племянницей надежного и главное, очень крепкого молодого человека его радовало.

— Если уж с маньяком справился, то любого анархиста в бараний рог свернет.

— Дядя Витя, — смеялась Вероника. — В Испании уже сто лет, как нет анархистов.

Генерал махнул рукой:

— Да там в Европах хватает всяких! Фракция Красной Армии, «Красные бригады», ИРА.

— Со всеми справимся, — подлил вина невесте Иннокентий, — и не таких уделывали!

— Молодец, наш человек!

Веронике было скучно слушать о политике:

— Ну, я побежала, платье примерять!

— Егоза! — посмотрел вслед племяннице Виталий Иванович. — Она с детства такая, — затем он переменился в лице. — Кеша, друг сердешный, скажи мне, пожалуйста, что ты эдакого натворил, если тобой весьма настойчиво интересуются наши лепшие друзья из конторы.

Иннокентий безалаберно отхлебнул чая, к подобным вопросам он был готов.

— Так они и на работе меня вызывали, Виталий Иванович. Страна-то непростая выбрана! Кого попало туда не пошлют. А мне там свежеиспеченный корпункт налаживать.

— Ах, вот в чем дело! Тебе поручают самостоятельную работу? А справишься?

Кеша пожал плечами:

— А у меня есть выбор? С кадрами беда.

— С этим согласен. У меня тоже из молодых перспективных раз, два и обчелся. Тебя бы я без экзаменов принял.

— Виталий Иванович. Вы мне мокрушников предлагаете вместо солнечной Барселоны?

Бывший опер усмехнулся:

— Думаешь, у тебя там проблем схожих не будет? Вот что я тебе скажу, Иннокентий — держи с этими шустрыми ребятами ухо востро. Видал я их по молодости! Ты мне главное — Нику сбереги.

— Обижаете, Виталий Иванович!

Генерал засмеялся:

— Заранее не завидую обидчикам моей племянницы. И хватит чай хлестать, когда целый генерал с тобой коньяк пьет!

Глава 27 Врата рая

— Кеша, Кеша!

«Проклятое дежавю! Когда же это все кончится?»

— Чего, милая?

— Ты выучил материалы последнего Пленума?

Иннокентий сонным взглядом окинул молодую светловолосую женщину, и увидел распахнутый халатик, в котором находилось весьма интересное содержимое. Руки автоматически схватили барышню за крепкую задницу.

— Ой! Кеша, ты только об одном думаешь!!

Вероника бодро застучала по его спине кулачками, но очень быстро сдалась. Спустя четверть часа, немного запыхавшиеся и раскрасневшиеся, они лежали на кровати.

— Ты всегда решаешь вопросы именно таким способом?

— Стараюсь, — Кеша повернулся набок и поцеловал любимую женщину в шею.

— А на комиссии?

— А там есть кого чпокнуть?

— Фу, пошляк, — Вероника подскочила с кровати, блеснув шикарным «тылом» и незамедлительно бросила Кеше папку с документами. — Чтобы к вечеру все выучил. Проверю!

— Но мамочка!

— Отшлепаю!

— Можешь начинать, — блаженно ответил Кеша и перевернулся на живот. — Ай, больно же! Мы так не договаривались.

Вероника ухмылялась, держа в руках армейский ремень. Где только и нашла его.

— Живо за работу!

— Вот мне женушка досталась…

— Кеша!!!

И зачем он только женился на этой строптивой москвичке?

— Кеша!!! Мое платье!

Если подготовка к свадьбе была кошмаром, то утро этого, несомненно важного дня стало кошмаром вдвойне. Васечкин сто раз пожалел, что согласился на эту авантюру. Еще до того, как он влюбился в маленькую белокурую стерву, надо было рвать когти и переходить к плану Б. Сейчас же давать заднюю поздновато. Можно попросту не дожить до вечера. Никаких киллеров, обычное бытовое убийство, каких было не счесть при любом режиме.

Ранним утром приехала мама и подружайки, вытолкав еще толком не проснувшегося Кешу из спальни. Шумела вода в ванной, чайник на кухне, жениху лишь достались наскоро сооруженные бутерброды. Когда, наконец, свита невесты соизволила свалить в парикмахерскую, Васечкин забрался в ванную, принял душ и тщательно побрился. Наглаженный костюм уже висел в комнате, там же пребывали черные носки и белая рубашка. Роспись была назначена на полдень. Вернувшиеся красавицы застали его на кухне, в тапочках на босу ногу и трениках. Пришлось сделать вид, что он испарился.

— Все в порядке, дорогая, сейчас зашьют. Бывает.

Кеша поцеловал нервничающую невесту в лоб. Та закатила истерику:

— Я еще не умерла!

— Не будем же мы портить макияж? Оставим поцелуи на вечер? И хватит кукситься, а то все потечет. Такую красоту жалко.

Невеста распахнула глаза:

— Тебе честно нравится?

— Красоту ничем не испортишь.

— Кеша!

— Иннокентий!

Мама Вероники умела строго смотреть. Столько лет тренировалась на своих сотрудниках. Иннокентий благоразумно ретировался на кухню, где Федор Михайлович хитро ему подмигнул и «накапал по пятьдесят» из заветной фляжечки.

— Нервы, старик!

— Я уже перешел в пожилые?

— Юмор — это хорошо. Осознаешь немножко позже.

Нет, папаша у Ники золотой человек!

Внизу загудели клаксонами автомобили кортежа. Иннокентий еще раз глянул в ростовое зеркало, что мерцало в прихожей. Классика, черный костюм, белая рубашка, белая бутоньерка. Олег, стоявший в дверном проеме, показал ему большой палец. «Отлично выглядишь!» Из спальни послышался шум и вскоре к ним выплыла царственная Вероника. Высокая прическа частично была скрыта фатой, легкий макияж чуточку оттенял глаза и губы. Невеста все-таки послушала совета жениха и отказалась от того ужасного визажиста из дома моды. Кричащий мэйк испортил бы мягкий образ Ники.

И вот именно сейчас Иннокентий понял, что безумно влюблен в эту женщину и еле удержался от тяжелого вздоха. В прошлой жизни не верил в настоящую любовь, и вот она его где настигла. Считал, что просто шел по головам и делал карьеру любой ценой, а оно вот как обернулось. Плохо мы себя знаем люди. Так где он такую красивую и умную женщину еще найдет.

Бери, пока дают!

Дальнейшее Иннокентий помнил плохо. Поездка в ЗАГС, какие-то непонятные слова, сказанные распорядителем. Объявление их мужем и женой, летящие на них лепестки на лестнице Двора бракосочетаний. Эту фишку их будущего опять подсказал Кеша, и Веронике она очень понравилась. Откуда в Москве 1977 года она взяла столько лепестков, осталось неизвестным. Потом, как водится, была поездка по городу и знаковым местам.

Иннокентий в первый раз оказался под прицелом камер и поначалу вел себя скованно. Потом плюнул и веселился, подсказывая иногда Кириллу желаемые ракурсы кадров. Товарищ по цеху старался изо всех сил. Да ему и самому было весело в окружении яркой молодежи.

А у Вероники подруги и друзья вполне соответствовали статусу московской элиты, а не той бездумной богемы, что мнит себя таковой. Здесь присутствовали передовые администраторы, МИДовские и Внешторговские работники, ученые московских институтов. Эти молодые женщины и мужчины не были чопорными и напыщенными, охраняющими свою «статусность». Они умели радоваться жизни и брать от нее все, что она давала за труды тяжкие и ум великий.

Вот потому позже в ведомственном пансионате все оторвались так, как будто жили последний день. Наверное, слухи об их необычной свадьбе будут ходить еще долго. Пусть часть взрослых родственников и «нужных» знакомых затаили обиду, зато те, с кем они будут дружить и дальше идти по жизни сполна оценили широкий жест молодоженов. Похоже на то, что Иннокентий все-таки невольно вмешался в историю. И впереди еще не одна свадьба подобного рода. Вот только ему уже об этом думать не хотелось.

Подготовка к первой своей заграничной поездке в двадцатом веке шла полным ходом. И сначала ему предстояло пройти самое трудное — оценку специальной комиссии, что выдаёт окончательный вердикт — Годен данный гражданин, чтобы представлять Советский Союз за рубежом или нет. Кроме того, никто не отменял основную работу Васечкина. Гоняли его в хвост и гриву. Лето — время приездамногочисленных делегаций, симпозиумов и конгрессов. Его, как носителя двух иностранных языков часто использовали в качестве гида и переводчика. Но приходилось мириться и такими рабочими заданиями, заодно и получать опыт в плане общения.

Кеша резко выделялся из когорты соотечественников, вел себя свободно, непринуждённо, не боялся показывать эмоции и выходить за рамки ранее оговоренных границ. Европейцы и американцы часто принимали Иннокентия за фотокора со Скандинавии. Внешность подходящая, да и акцент он немного переделал. Помог человек, которого прислал «товарищ майор». Крапивин и прочие комитетчики после того разговора больше Васечкина не дергали, но готовили. Кеше приходилось в закрытом кабинете изучать многочисленные документы с грифом секретно, выслушивать заумные наставления разведчиков, которые вряд ли ему пригодятся, но знать их все равно было необходимо. Страна чужая и лишь недавно избавилась от фашистского режима и там сталось еще много недругов СССР.

Крапивин сразу пояснил новобранцу:

— Разведчика мы из тебя не готовим, так что расслабь булки. Твоя задача — получение информации в местном политическом бомонде. Барселона — это Каталония. Не совсем Испания. Здесь свои традиции, партии и движения. Заводи знакомства и связи. Но не лезь на рожон.

— Меня будут прикрывать?

Разведчик отрицательно помотал головой:

— Где мы столько людей возьмем? Да и для тебя всё не так уж и опасно. Скорее тебя будет опекать дядя Толя из консульства.

— Он из ваших?

Васечкин отлично понимал, во что ввязался, поэтому отнесся к предстоящей поездке предельно собранно и ответственно. Что очень импонировало майору, который, несмотря на все проверки, все никак не мог поверить, что Васечкин природный самородок, подозревая в нем агента иностранной спецслужбы. Это потому, что он уже не раз сталкивался с проектами, о которых в свое время забыли доложить начальству.

Часть из них оказалась похороненными, остальные продолжали существовать автономно. Но он верил, что рано или поздно его отдел выйдет на чужаков и он решит, кто кому что должен. Майора от принятия решительных действий останавливал лишь печальный опыт прошлых лет, когда из-за несогласованности разных ведомств проваливались тщательно подготовленные разработки. А в жесткой борьбе разведок мир такое могло означать гибель агентов. В ущерб общему делу.

— Меня будут учить чему-то… особенному?

— Ты не полевой агент. Ни к чему. На стрельбище звоним, ознакомим с самыми популярными пистолетами мира. По рукопашке… ты и так кого угодно побьешь. Связь исключительно по официальным каналам. Запасные контакты тебе дядя Толя передаст. И не забывай, что за тобой будут наблюдать с той стороны.

— ЦРУ?

— И эти, и французы из SDECE, это их агентство внешней разведки.

— А французы разве нам не друзья?

— Никогда не были и не будут, — отрезал майор. — Но больше всего опасайся Сегунда Бис, испанской разведки. Там осталось много франкистов, и они нас не особо жалуют. Правда, ходят слухи о скорых реформах. Нынешние власти опасаются старых службистов.

— Есть основания?

— Учитывая историю Испании…

— Понял.

По спине Васечкина пробежал холодок. Мало ему родного отечественного криминала, так еще со всего маха вляпается в шпионские игры. Но где-то внутри пело, какая интересная движуха ему предстоит! Он же сам хотел развернуться во всю мощь своих талантов.

— Проходите, товарищ Васечкин.

«Как быстро я отказался от своей фамилии!» — вспыхнуло в голове у Иннокентия Петрова.

Он неспешно прошел в небольшой зал, где обычно проводились рабочие совещания и внерабочие встречи. Накрытый кумачом стол должен был придать торжественности момента и нагнать страху на обычного советского гражданина. В последнем они ошиблись. Васечкину было по фигу на них и их хотелки. Вообще, процедура оформления разрешения на выезд из СССР была весьма тривиальна. Для начала требовалось составить на себя самого характеристику, конечно же, положительную. Затем собрать подписи начальства, и не только своего непосредственного. Комитет комсомола, местком, профком, администрация — всех обязательно обойти и везде получить поручительство. Затем характеристика в обязательном порядке обсуждалась на партийном бюро.

Узнав подробно о предстоящей волоките, Васечкин поначалу выпал в осадок, потом расслабился, ведь за него все сделали другие люди. Да и саму характеристику составил профессионал из руководства. Он же направлялся в служебную командировку, как и его жена. А если тебя «крышует» такая контора, то многие вещи автоматически превращаются в формальности. А вот какому-нибудь обычному работяге или служащему не позавидуешь. Особенно партийцы «питали любовь» к творческим работникам, изначально видя в них потенциальных диссидентов. К Кеше особо не придирались, хотя его будущая должность значила намного больше, чем обычные гастроли заслуженных деятелей культуры.

Последним барьером к «свободе» была райкомовская комиссия по выезду заграницу. Но так как в ТАСС имелись некоторые особенности, комиссия была сборной.

Иннокентий поздоровался и присел на стоявший перед кумачовым столом стул и окинул взглядом членов комиссии. Интересная команда тут собралась, и каждый что-то от него ожидает.

— Здравствуйте, — первым откликнулся «старый большевик», обязательный персонаж в подобных комиссиях.

Но его-то Кеша как раз знал. Пенсионер уже не работал, но частенько пропадал часами в лабораториях и даже как-то помог ему проявить срочно пленки в неурочное время.

— И вам не хворать дорогие соотечественники.

Двое мужчин интеллигентного вида переглянулись между собой, один пожал плечами. Мол, от конторы казачок, что от него ожидать. Дама пред пенсионного возраста, сидящая в центре была изначально негативно настроена и ещё больше утвердилась в стремлении завалить наглого молодого выскочку, получившего незаслуженную по ее меркам командировку в капстрану. Иннокентий уверенно отбивался от её вопросов, в испанской истории его неплохо подковали комитетчики.

— Марья Ивановна, — остановил даму «старый большевик», — позвольте и нам пообщаться с кандидатом.

Представительница райкома с недовольным видом кивнула. И чего это она так невзлюбила Васечкина, так и осталось загадкой. Красавец, комсомолец-активист, отличная характеристика с работы, хороший специалист. Иннокентий видел мельком представленные комиссии документы и даже загордился собой. Бодро ответив на вопросы о тяжелой международной обстановке, Иннокентий перевел дыхание.

«Интересно, а эта обстановка хоть когда-нибудь для нас была не тяжелой?»

Но по взглядам членов комиссии было понятно, что им его заваливать неинтересно, и все ждали окончания формальной процедуры. Лишь Мария Ивановна не унималась.

— Товарищ Васечкин, а что заявил Леонид Ильич Брежнев на последнем пленуме ЦК КПСС?

А ведь говорили ему Вероника, чтобы он ознакомился с газетой «Правда»! Но Кеша постоянно путал Владимира Ильича со вторым Ильичом, вгоняя в перманентный ужас молодую жену. Для нее слово «Ленин» было святым. И это, в свою очередь, приводило в трепет человека их будущего. Он искренне не понимал причину почитания мужика, что помер давным-давно, да еще на заре существования СССР. Но отвечать надо.

— Леонид Ильич призвал постоянно уделять внимание экономии ресурсов и человеческого труда. Экономика должна быть экономной!

— Но позвольте! — женщина надела очки и раскрыла лежащую перед ней папку. — Где это написано?

— Предпоследний абзац, Марья Ивановна.

«Интеллигенты» тут же перестали скучать и бросали в сторону райкомовской шишки ироничные взгляды.

— Здесь нет ничего!

— Разрешите? — Васечкин с удовольствием прошел недавно курсы скорочтения от гуру разведки и потому окинул заметку предельно быстро. — Вот же.

— Но тут не так написано.

— Так сократили для газеты. Это же площадь! А я читал полный текст для служебного пользования.

Суровый седоусый старик в кожаном реглане, до сих пор молчавший едко заметил:

— И часто вы, товарищ Васечкин, читаете партийные документы в полном объеме?

— Регулярно. Хочу быть в курсе последних новостей, как гражданин и патриот.

Марь Ивановна строго поджала губы, «интеллигенты» еле сдерживались от ухмылок. Кеша в очередной раз недоумевал. Если они все не верят в коммунистическое завтра, то зачем мозги советским гражданам конопатят? Он недавно услышал совершенно идиотскую историю о том, что не выпустили за рубеж косоглазого паренька. Отличная характеристика, активист, кандидат, но комиссия решила, что в стране советской не может быть хромых и косоглазых.

Первым очнулся «большевик»:

— Вопрос ясен. У кого-нибудь будут возражения?

И вот тут снова подгадил седоусый хрыч. Мрачно поглядывая на Васечкина, он заявил:

— А по силам ли этому молокососу создать с нуля корпункт. Это не в тундру ездить и ненок чпокать.

Марь Ивановна пошла пятнами, интеллигенты недоуменно переглянулись, Иннокентий всерьез испугался. Возражения ведь были существенными. В корреспондентском деле он еще никто! Выручил «старый большевик», что стукнул по «кумачовому» крепким кулаком:

— А ты забыл, каким щенком был, когда тебя послали в горячую точку мира? Здесь хотя бы не стреляют. И парень не трус. Ты внимательно характеристику читал.

— Читал, — удивительно пристыженно промолвил седоусый и вынес за всех вердикт. — Кто за то, чтобы разрешить рабочую командировку Васечкину Иннокентию, поднимите руки.

— Единогласно!

Кеша, стоя за дверями зала, выдохнул:

— И что это, спрашивается, было?

Он шел по залитому солнцем коридору, что вел его к свободе и не верил себе.

Глава 28 Это сладкое слово Заграница!

Загадочная заграница начинается для советского человека чаще всего в аэропорту международных линий. Чемоданы собраны, ключи от квартиры сданы родителям, отвальная с дружбанами проведана, голова после оной вылечена. Поникшая Вероника сидит на скамейке. В последние недели перед вылетом ей пришлось несладко, нервов и крови попили изрядно. Весь заряд оптимизма, полученный во время свадебного церемониала и медового месяца, успел улетучиться. Да уж. Интриги и конкуренция в самой капиталистической государственной организации страны повыше, чем в театральных трупах.

Иннокентий всё ещё не растерял бодрости, хотя и понимал, что если у супруги с работой все более или менее понятно, она лишь заместитель, ему предстоит самостоятельно создавать все с нуля, и практически без помощников. Ближайший корпункт в Мадриде. Мифический дядя Толя из торгпредства, что заменяет в Каталонии советское консульство, не факт, что станет помогать ему во всем. Так что придется самому вертеться. И это в чужой, совершенно незнакомой ему стране и чуждом времени.

А комитетчики наверняка будут следить за процессом создания и всплывут тогда, когда их совсем не ждешь. В общем, там и там засада, но деваться некуда. Или пан или пропал! А если пропадать, то лучше с миллионами в виде конвертируемой валюты и в неизвестном направлении. Будущее для человека из прошлого грядущего блуждало в жутком тумане. Наверное, многие в жизни используют далеко не все возможности, что предоставила ему судьба. Другой на его месте давно бы струхнул, но Кеша открыл в себе невиданные доселе силы выживания.

Да и чего ему бояться после смерти!

Аэропорт Внуково советского периода Кешу откровенно не впечатлил. Он ожидал от международных ворот страны чего-то большего. В его мыслях всё ещё свежи были воспоминания о международном терминале Шереметьево, который здесь построят только в 1980 году. Вот то современное здание надолго станет для советских граждан символом ворот в «мир свободы» и технологического превосходства Запада.

А во Внуково относительно стандартный по меркам Союза ничем не примечательный аэровокзал. Люди, спешащие в отпуск, пересадочные пассажиры или вечно усталые бедолаги командировочные. Вентиляторы не в силах разогнать духоту в зале. Всем жарко, конец августа. Васечкин заранее жалеет Веронику, та не представляет, с каким зноем столкнется в Мадриде. В Барселоне хотя море и рядом.

Иннокентий стойко выслушал очередные наставления Федора Михайловича, и мысленно вздохнул с облегчением, когда тот переключился на дочку. Но тут подключился генерал дядя Витя, что ничуть не лучше. И кой черт его понес с такую жару в аэропорт? Хочет произвести впечатление на таможенников и пограничников? Так ведомства все равно разные.

— Кеша, не знаю, во что ты вляпался, но смотри в оба. Не нравится мне эта вся круговерть вокруг вас.

— Ника здесь при чем?

— Муж и жена одна сатана! Водку мою в багаж уложил?

— Обязательно. Но в такую жару…

— Сынок, это валюта. Подаришь консульским и Внешторговским для завязки отношений, и мне еще благодарен потом будешь. Им местное кислое вино и кальвадос уже поперек горла стоит.

— Обязательно.

Генерал крепко сжал кулак:

— И комитетчикам не дай себе на шею сесть! Все в рамках инструкций. Мозг выедят, но рано или поздно отстанут. Страна тебе попалась, ох какая непростая. Лучше бы вы куда-нибудь в Африку или Швейцарию поехали. Негры тупы, швейцары жадные. И никаких гвоздей!

— Это уже, как Родина расписала.

— Хороший ты человек, Кеша, — напутствовал милицейский генерал. — Удачи тебе! Надумаете кооператив строить по приезду, помогу чем могу.

— Спасибо.

Вот уж не ожидал такой человечности от обычно застегнутого на все пуговицы Виталия Ивановича. Нет, в этом плане Союз лучше возможного будущего. Там-то наверху человеков и вовсе не осталось. Ходячие кошельки и инструкции. Худшее, что можно было взять из СССР, продвинулось в будущем.

Еще один утомительный этап поездки — прохождение таможенного и пограничного контроля. Если с первым было просто, таможенников больше интересовали предметы, представляющие историческую и культурную ценность, но с таким обычно попадались иностранцы, кто по недомыслию, но в основном из-за жадности. СССР для ушлых западных мошенников был Меккой. Советский гражданин очень любил валюту и боготворил лютую иностранную шлюху. Вот тут даже девяностые не всех вылечили. Либерализм головного мозга невероятно заразен.

А вот доблестная пограничная стража и в СССР была до предела неулыбчивой и строгой ко всем одинаково. И в прошлом будущем Иннокентий постоянно удивлялся этому обстоятельству. Почти в любой стране мира туристов встречали улыбками. Строго, но с улыбкой. Лишь в России на тебя взирали абсолютно неулыбчивые пограничники, как будто ты только что нарушил нечто сакральное и априори уже виноват. Почему свою работу нельзя делать с вежливой улыбкой?

Офицер внимательно сверял лицо Иннокентия с фотографией в загранпаспорте. Последний ему вручили буквально перед поездкой, хотя виза была получена заранее.

— С какой целью отправляетесь в Испанию?

Казалось бы, дежурный вопрос, но с какой подковыркой задан.

— Там написано — служебная командировка.

— Но не расшифровано куда и зачем.

— А это уже не ваше дело.

Пограничник не успел даже возмутиться, как к нему подошел человек в гражданском костюме и что-то тихо сказал.

— Проходите, не задерживайте! — буркнул страж границы, явно недовольный вмешательством комитетчика. Он привык здесь повелевать и быть господином для тварей дрожащих.

— И вам всего хорошего! — одарил будочника яркой улыбкой Иннокентий.

Что за страна, если даже служебных овчарок регулярно надо опекать? Прообраз осажденной крепости сделал в итоге из Союза подобие тщательно охраняемого лагеря. Нет, враги у нас не переводились, но все равно со строгостью выходил перебор. Бей своих, чтобы чужие боялись. В итоге все развалилось на куски.

Перелет в Мадрид осуществлялся испанской авиакомпанией Иберика. Боинг 727 несколько отличался от привычных для Кеши машин из будущего, а также от советских Тушек, на которых ему в последние месяцы пришлось много полетать. Помнится, он с большим удивлением уселся в первый раз в удобное кресло отечественного авиалайнера и ощутил, что спереди довольно много места. Аэрофлот не экономил копейки и не сдвигал кресла, чтобы запихнуть лишний ряд пассажиров. И не крохоборничал, устанавливая высокие цены на места, где можно было чуть выдвинуть ноги.

Боинг радовал комфортом, так как в результате неких взаимозачетов Внешторгу выделили билеты в бизнес-класс. Вероника малость ошалела, разглядывая невиданную ею доселе роскошь. А уж что произошло с ней, когда принесли обед! Это был не стандартный судок из фольги, что пихают пассажирам на массовых линиях. Стюардессы в милых костюмчиках и с яркими прилепленными намертво улыбками тащили по широкому проходу огромные тележки с напитками и разогретой пищей.

Иннокентий бодро выбрал себе каре ягненка, набрал оливок, овощей и посоветовал жене взять тонко нарезанные кусочки хамона. Стюардессы наполнили бокалы красным вином и предложили вызвать их, если пассажиры захотят получить добавку или десерт. Кеша, хорошо владеющий английским и испанским языком, слегка увлекся разговором с одной из черноволосых красоток. Жена восприняла это как флирт и Кеша получил в итоге болезненный удар вбок.

— Ты чего, ревнуешь?

— Еще минута, и вы слились бы в экстазе! — недовольно прошипела блондинка.

— Милая, мне придется часто общаться с местными красотками. А они в Испании темпераменты.

— И что? — с подозрением посмотрела на него вновь испеченная женушка.

— Придется как-то привыкать. Им до тебя все равно, как кубику льда до Снежной Королевы. Вон как они на тебя таращились!

Вероника задумчиво сделала глоток из бокала.

— А почему Снежной?

— Там поймешь. И сразу по приезду начни использовать крем от загара.

— Я помню. Столько денег за него отдала!

— Думаю, в Испании он дешевле, но пока мы еще получим валюту. Не забывай о шляпке и длинных рукавах.

— Откуда ты все знаешь?

— Интересовался у ребят, что были в средиземноморских странах. Солнце везде одинаковое.

— Какой ты у меня умный!

Важные пассажиры, похожие на бизнесменов, вовсю заглядывались на Веронику, но Иннокентию было все равно, он-то знал, что эта женщина с ним навеки. Хотя были и сомнения. Капитализм и комфортная жизнь ей точно понравятся, но сможет ли она ради полной свободы навсегда покинуть Родину? И уж совсем не хотелось делать уход предательским. Не сказать, что Петров был таким уж патриотом, но одно дело, когда ты просто едешь туда, где тебе нравиться жить, другое, создавать из обычного отъезда по личным обстоятельствам придуманный идеологический конфликт.

Кеша внимательно изучил материал на сбежавших из «тоталитарного совка» бывших сограждан. Большинство из них в СССР жили лучше среднестатистического советского человека. Он смотрел в будущем ролики эмигрантов. Молодые ребята обычно честно рассказывали, что уехали ради солнца, больших денег или просто путешествовать и повидать мир. Зачем тогда свой эгоцентризм и заурядное рвачество прикрывать ширмой идеологии?

А вот эмигранты постарше несли чушь о своих мнимых достижениях, рассказывая о ста сортах колбасы и показывая дешёвые фанерные дома, на которые зарабатывали так долго. На самом деле успеха из тех «колбасников» почти никто не достиг. Обычные обыватели, что искали, где послаще. Но между тем продолжали поливать родину грязью.

Он же просто хотел свободы и новых ощущений. Каким бы ни был хорош Союз в семидесятых, но этого он дать человеку из двадцать первого века не мог.

И перца в этот и так до предела острый коктейль сомнений добавили военные, что внезапно вызвали Васечкина в военкомат будто бы для сверки. Он как раз получил прописку в квартире у Вероники и появился повод вызвать в районный комиссариат. Все-таки он нынче столичный житель. Несбыточная мечта для многих провинциалов. Для Кеши лишь очередной этап второй судьбы.

В военкомате два офицера в обычной на вид форме отвели Васечкина в отдельный кабинет и задавали ему довольно странные вопросы. На часть из них он не ответил, потому что ничего не понимал, от остальных уклонился, ссылаясь на служебную тайну. Вояки деланно не серчали, но чем-то явно озадачились. И вдобавок военкоматский сотрудник, отдавая документы, странно посмотрел на него. Кеша понял, что те два ухаря точно к военкомату не имели никакого отношения.

Что за странные игры пошли вокруг него? Становилось все страньше и страньше.

Вино и остановка во Франкфурте, где удалось найти беспошлинный магазин, немного развеяли задумчивость Иннокентия. Вероника с таким умилительным видом рассматривала французскую парфюмерию, что невозможно было не засмеяться. Та обиделась:

— Тебе смешно, а нам так мало валюты выделают.

— Ничего найдем в Испании контрабанду, и купишь то же самое дешевле. Да, вообще, там страна недорогая. Будем наслаждаться солнцем, вином и креолками.

— Кем?

Нет, по темпераменту хваленым южанкам все-таки далеко до русских женщин. Когда до молодой женушки дошел смысл сказанного, Кеше крепко досталось сумочкой под настороженные взгляды транзитных пассажиров. Те вечно тревожно озирались по сторонам, опасаясь некоего подвоха или провокации. Больно уж счастливые лица были при этом у пары блондинов. Никто и не подумал, что это могут быть обычные советские влюбленные. Разумеется, кроме те, кто привык к постоянным командировкам, на такие происшествия внимания не обращали, больше раздумывая где, как и подешевле взять. Как советские моряки, для которых заход в любой порт мира был лишь работой. Те моментально находили общий язык с местными работягами, обстряпывая свои мелкие делишки или направляясь в ближайший бар.

Мадрид встретил их классической для разгара испанского лета жарой и духотой. Если Иннокентий стоически перенес первоначальный тепловой удар, то Веронике было откровенно худо. К тому же их почему-то не приехали встречать. Молодые люди даже несколько растерялись. Пока Кеша отправился на поиск машины, мало ли где разминулись, яркую блондинку атаковали наглые столичные таксисты.

Особенно усердствовал один мелкий и носатый тип, откровенно заигрывая с заезжей красоткой. Его и застал Васечкин, когда вернулся обратно на перрон. Наглого испанца отпугнула лишь отборная ругань на русском кондовом и веский аргумент в виде внушительного тумака. Таксисты некоторое время скандалили, но остались в стороне, всерьез опасаясь крепкого и не в меру решительного парня. Некоторые уже поняли, что он русский.

Глава 29 Утомленные солнцем

— Откуда, братишка?

Иннокентий излишне резко обернулся и наткнулся на взгляд крепкого мужчины, лет пятидесяти. Одет прилично, загар дочерна, глаза умные. Держится ровно.

«Что еще за конь в пальто?»

— Русо? Так классно матюги складываешь.

Иннокентий с подозрением прищурился. Больно уж гладко говорит, без акцента.

— А сам ты, кто такой красивый?

— Алехандро, — вежливо ответил испанец и протянул руку.

— Иннокентий.

Что-то сбивало Васечкина с толку. Все-таки мало он еще знает об этой стране.

— Не удивляйся, Иннокентий. Я из тех испанских детей, что были эвакуированы еще в тридцатые годы. В СССР я жизнь прожил, не так давно вернулся на Родину.

— Вот как?

— А вы что тут делаете?

— Да вот приехали в командировку, а нас не встретили. Кстати, познакомься, это Вероника, моя жена.

— Очень приятно!

Алехандро галантно поцеловал ручку белокурой красавице, та тут же заалела щеками, но к Кеше обратилась принципиально строго:

— Что делать будем, муж?

— Надо звонить в посольство.

— Ой, а у нас нет наличных песо. Алехандро, у вас можно позвонить в кредит или за счет принимаемого абонента?

Испанец горделиво развел руками:

— Да как вы можете! Я дам вам монеты. Пойдемте, эспоса. Внутри прохладней. Вы прилетели в самую жару, у нас в это время сиеста.

— Обеденный перерыв?

— Это больше, чем обед! Это испанский образ жизни! Привыкайте, что в это время никто с вами не будет вести дела и лучше не назначать важных встреч. Все отдыхают до вечера.

Алехандро показал, как пользоваться аппаратом, куда опускать монеты и как правильно набирать номер. Звонила Вероника. Боялась, что Кеша начнет ругаться. По его мнению, ситуация выходила больно уж некрасивая. Или это чьи-то интриги или подстава.

≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡=

— Они пришлют машину минут через сорок.

— Ну, да, сейчас нет пробок. Тогда чего здесь стоять? Пошли в бар, там кондиционер и прохладительные напитки. Я угощаю.

— Кеша? — Вероника выглядела необычно для нее робко. Иннокентий же решил не тушеваться.

— Пошли, там точно прохладней!

И в самом деле, после уличной парилки в баре стало намного легче, особенно одной блондинке. Алехандро быстро сделал заказ, Кеша в это время его внимательно слушал и запоминал. Названия отличались от тех, к которым он привык в будущих туристических вояжах. Нечто свое, посконное. Мир в двадцать первом веке станет намного более глобальным и унифицированным. А здесь все еще аутентичное. Как интересно в этом мире путешествовать! Пусть и сложнее. Но что его уже может остановить?

— Как чудесно!

Вероника с явным удовольствием тянула легкий коктейль, в котором количество льда превалировала над самим напитком. Но так было даже лучше.

— А это что?

— Андалузский коктейль Ребухито, — испанец, как и все остальные любил жестикулировать. — Херес и лимонад. Плюс след. Освежает рапидо!

— Очень вкусно.

— Еще в такую жару хорошо подходит сангрия. На редкость легкий напиток. Выпив его, можно даже сесть за руль и не бояться наказания от дорожной полиции.

— Отлично, — Кеша наклонился ближе. — Саня, у меня для тебя алаверды. Презент. Энтендер?

— Компаньеро, как можно! Вы же практически мои соотечественники. Не представляешь, как я рад снова слышать русский язык.

«Ага, и просто так взяться ниоткуда!»

— Все равно держи.

Иннокентий незаметно передал Алехандро меченый юбилейный рубль с Лениным. Васечкин тут же отметил вспыхнувший огонек в глазах испанца.

— Грациас! Экселенте!

Кеша неспешно допил коктейль и тихо спросил нового приятеля:

— Есть у тебя знакомые, кто собирает редкие монеты?

— А что есть?

— Только что вышла Олимпийская серия. Никель — рубль и серебро по пять.

Монетами Кеша разжился через знакомых спекулянтов. В реализацию олимпийская серия шла лишь в «Березке» за валюту. Но связи могут многое.

— Пиши мой телефон, договоримся.

Иннокентий моментально достал блокнот. Вот и первая его операция за границей. Даже не поймешь. Спекуляция это или наведение мостов. Насколько ему успел объяснить Крапивин сотоварищи, в разведке использовались разные методы. Да и наличная валюта не помешает на представительские расходы. Хитрожопые комитетчики ничего ему не обещали. Типа крутись как хочешь. С другой стороны, они уже выпустили его с монетами за рубеж. Наверняка были в курсе. Или даже сами подвели того спекуля к нему.

«Дьявольщина, уже начинаешь мыслить, как шпион!»

— Я их жду, а они вот где прохлаждаются!

Узнать «хомо советикус» в этом наглом пузане было несложно. Сандалии на черные носки, ковбойка с закатанными рукавами, трясущиеся от жира щеки.

— А что, нам на улице жариться, товарищ? Кстати, вы нам не представились.

— Петр Онисимович. Водитель я. И ждать вас не обязан!

Кеша решил сбить неуместную спесь с посольского работника.

— Уважаемый, мы вас, когда ждали? — он постучал по циферблату ручных часов, уже переведенных на мадридское время. — Почему мы вынуждены были звонить в посольство?

Пузан выкатил глаза:

— Потому что советские люди летают рейсами Аэрофлота! А его самолет прибывает вечером. И нечего мне хамить, молокосос!

— Я тебе сейчас за молокососа втащу, упырь толстозадый. Сказал бы что прошляпил, разошлись миром.

— Я буду жаловаться!

— Вы еще не знаете, куда мы будем жаловаться! Поверьте, у нас есть в Москве, к кому обратиться! И не оскорбляйте моего мужа. Он сюда приехал с важной миссией. Берите наш багаж и тащите в машину!

Иннокентий не подал виду, что удивлен. Алехандро также вылупился на Веронику. Похоже, не ожидал от милой блондинки такой отповеди. Пузан покраснел, то чемоданы взял.

«Чисто Снежная королева!»

К посольству ехали в странном микроавтобусе. Водитель Петро демонстративно молчал, а молодые с интересом разглядывали улицы испанской столицы, так отличающихся от советских городов. Иннокентий знал, что дипломатические отношения с Испанией после франкисткого переворота был восстановлены лишь в феврале этого года. И посольство СССР, временно арендовавшее старое здание, находилось там на птичьих правах. Здесь до сих пор многие не любили Советы, что подразумевало сложности в будущей работе.

Но кто их боится, будучи молодым?

Торговые контакты между странами начались раньше. В 1967 году договорились о разрешении заходов в порты своих государств. В 1969 году в Мадриде открылось представительство Черноморской судоходной компании, ставшей де-факто на некоторый период посольством. А с сентября 1973 года открылись торговые представительства в столицах обеих государств. В настоящее время Послом стал многоопытный Сергей Александрович Богомолов, уже ранее работавший здесь.

Здание посольства было выстроено в стиле местной архитектуры, с внутренним двориком патио, где не так жарко. Около небольшого фонтанчика в тени деревьев расставлены стулья, но людей там не было. Молодой охранник помог им достать из машины багаж и кивнул в сторону террасы, тянущейся вдоль второго этажа.

— Вам туда. Последняя комната для командировочных. Вечером вас посол примет.

— Гена, а что Онисимович в самом деле время перепутал или…

— Или. Зажрался болван. Он же тут от Черноморцев, а у них кругом связи. Вот и пропихивают своих везде. Сергей Александрович не успевает за всеми уследить. Обстановка в стране очень непростая.

— Когда она у нас была простая?

Геннадий глянул на Кешу и тихо шепнул:

— Устроишься, подходи к фонтану, пивком угощу.

Убранство комнаты было простецким до безобразия. Две узких кровати, небольшой платяной шкаф, две тумбочки и два стула. На окнах висели жалюзи. Под потолком висел громоздкий вентилятор. Иннокентий вздохнул. В этой эпохе кондиционер еще не стал традиционным девайсом. Вероника повздыхала для вида, быстро распаковала один из чемоданов и исчезла в душе. Она все еще не пришла в себя. Первый раз заграницей, да еще и такой перепад климата. И вдобавок небольшое приключение в аэропорту. Иннокентий поменял обувь на более удобные сандалеты на босу ногу и вышел во двор. Геннадий молча протянул ему запотевшую банку пива.

— Здесь оно дороже вина. Но эта кислятина уже надоела. Так что затариваемся в складчину на оптовом рынке. С приездом!

Они стукнулись банками и блаженно отхлебнули. Пиво было легким и не горчило.

— Ты здесь от контры?

Геннадий улыбнулся уголками губ:

— Не совсем мой профиль. Моя работа — безопасность. Посольства и ваша. Но не будем о делах. Еще успеется.

— Ага. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

Охранник засмеялся.

— А ты парень с юмором. Это похвально. Тут только так и никак иначе. Или последние нервы потеряешь.

— С кем мне лучше поговорить о деле.

— Завтра к тебе твой коллега нагрянет. Послезавтра в Барселону отправитесь.

— Понятно. Пока отдыхаем?

— Точно! — Геннадий отсалютовал банкой. — Пройдете акклиматизацию. С утра в город сходим, чтобы до сиесты успеть.

— Фотокамеру с собой можно брать?

— Почему бы и нет, — пожал плечами охранник. — Только смотри, тут воришек много. Особенно опасны наглецы на мотороллерах.

— У меня не забалуешь.

Геннадий глянул на мощный бицепс Васечкин и согласился.

— Не завидую я потенциальным воришкам.

— Расскажешь подробней про местные расклады?

— Прямо вот так?

— А чего тянуть?

Вечером стало легче дышать, и они поужинали в местном буфете. Кеша познакомился с посольскими силовиками и пообещал завтра прийти на тренировку. Вероника успела познакомиться с некоторыми женами сотрудников. Как язвительно отметил суетившийся рядом Онисимович — Молодежь пошла шустрая! Он их не простил за наглость, но держался неподалеку. За легким освежающим коктейлем, в котором при минимуме алкоголя было много льда, состоялся неспешный разговор с послом. Сергей Александрович Богомолов в дипломатии не новичок. Это касалось и Испании. Еще будучи сотрудником посольства СССР во Франции, он участвовал в делах этой Пиренейской страны. С 1969 года в течение четырёх лет находился на посту заместителя начальника Агентства Черноморского морского пароходства в Мадриде, потом пять лет был заместителем торгового представителя СССР в Испании, а 19 февраля 1977 назначен чрезвычайным и полномочным послом СССР в Испании.

Так что, с этим невысоким остролицым человеком было, о чем поговорить. Богомолову понравился молодой задор Васечкина, и еще больше конкретно поставленные вопросы.

— С арендой сложно. Бюрократия в Испании страшенная. Хуже лишь во Франции. Так что ищи субаренду в коммерческих структурах. И еще посоветую тебе сойтись с испанскими коллегами.

— Даже с инакомыслящими?

— А это еще лучше! — посол засмеялся.

— Чтобы постараться их понять?

— Только держи ухо востро! А твоя супруга будет работать в торгпредстве?

— Да. Она отличный специалист.

— Это хорошо. Нам очень повезло с вами. Два молодых и перспективных специалиста в одном месте. Один другого стоит. Вам и дерзать! И помни, что можешь в любое время связаться со мной. Помогу чем смогу. Завтра вечером прибудут твои коллеги, сегодня они на выезде. Думаю, что работники корпункта на месте по началу помогут тебе, сведут с кем надо. И еще, сразу предупрежу: тебе придется работать не только на ТАСС. Центральное телевидение и пресса, иногда обращаются к нам с просьбами.

— Я понял. Пытался в последние месяцы писать. Жена у меня хороший корректор. Хотя все равно в основном специализируюсь на фотографии.

— А я ведь видел твои снимки медведицы. И как ты не испугался?

— Пугаться нельзя. Зверь страх чует.

— Ты прав, Иннокентий, — Богомолов задумался, — ты прав.

Глава 30 Храни господь Каталонию!

Солнце зажаристо припекало. И это еще не полдень! Было сложно свыкнуться с мыслью, что на полях и весях России еще вовсю лежит снег и может запросто случиться метель, а здесь распускаются бутоны многочисленных цветов, много зелени и солнечного света. Короткая пасмурная зима канула в прошлое, даже померзнуть толком не успели. Температура не опускалась ниже восьми градусов по Цельсию.

Как ни странно, но сырость иногда ничем не лучше лютого мороза. От той напасти придуманы шубы, валенки и печка. А что прикажете делать с промозглым средиземноморским ветром? Хотя говорят в горах и на побережье Галисии намного хуже. Настоящий холод и зимние ураганы. А в Барселоне нет-нет, да и выйдет солнышко. И всегда можно по пути зайти в бар и опрокинуть чего-нибудь горячительного. Заодно обновить сплетни и слухи, что циркулируют в подобных заведениях. Сегодня по причине тепла народ сидит на улице. Все соскучились по солнцу, яркому свету и общению.

— Олла!

— Буэно диес, рррусо!

— Кешья!

— Ола! Амигос!

— Буэнос диос!

— Кешья, ке таль?

— Ола а тодос!

Иннокентий то и дело кивал встречным и поперечным. В этом районе Сант-Монтжуик его знали многие. Перед пожилыми и уважаемыми сеньорами он снимал шляпу, сеньоритам подмигивал и щедро улыбался. Шляпой Кеша обзавелся сразу по прибытии. В этом климате без нее никуда. Да и смена головных уборов с длинными полями лучший способ изменить внешность. Еще Васечкин для солидности отрастил себе усы-подковы пшеничного цвета. Тут многие носят усы, это считается признаком мужественности. Вероника сначала смеялась, но позже согласилась на такие перемены.

Ей тоже пришлось сменить некоторые замашки. Если поначалу она красовалась на улицах Барселоны в привычных ей мини-юбках, поражая здешних мужчин стройными белыми ножками, то позднее перешла на длинные платья с рукавами. Больно уж здешние мачо много о себе думали. Буквально прохода не давали яркой блондинке. Пришлось поначалу Иннокентию сопровождать свою женушку по всем самым важным местам столицы Каталонии. Ибо на словах испанские мужики не понимали. А отведав крепкого русского кулака и внимательно выслушав не менее крепкие русские идиоматические выражения, как-то подозрительно быстро вникали и даже начинали сами защищать юную синьору и посягательств всяческих каброно.

Полиция, кстати, на подобный мордобой смотрела сквозь пальцы. Если, конечно, он не приводил к телесным повреждениям. Каждый мужчина имеет право на защиту себя и своей семьи. Это святое! Как бы там дело ни кончилось. В итоге с Васечкиным начали считаться все ярые задиры этого прибрежного района. А жили они не в самом фешенебельном месте, хоть и не в захолустье. Родное государство на своих работниках постоянно старалось сэкономить. Приходилось выкручиваться. Но голь на выдумки хитра!

— Ола. Кешья, как всегда?

Васечкин кивнул бармену и уселся за свободный столик, что стоял в тени навеса. К теплу надо привыкать постепенно. Он уже прикидывал, как они с Никой будут переживать грядущее лето. Говорят, что весь июль и август здесь жара под тридцать.

— Доброго дня, Иннокентий!

На противоположный конец стола уселся жутко знакомый тип, чуть не заставив Кешу вздрогнуть.

— А…

— Улыбайся и давай мне руку! У нас деловые переговоры. Я телевизионный продюсер из Бельгии.

Видимо, двойная жизнь так вошла в плоть Иннокентия, что он проделал предложенное совершенно искренне, как хороший актер.

— Какими судьбами, Илья Семенович?

— Для тебя мистер Ван Бастен.

— Как скажете. Ван. Бастен.

В этот момент к ним подошел пожилой официант.

— Ола, Педро. Коса эста? Как твоя дочка?

— Грасиас. Все отлично, скоро стану дедушкой.

— Поздравляю!

— Еще рано. Как только, обязательно приходи со своей красавицей праздновать.

— Почту за честь!

— А вашему другу что принести?

— Мне то же самое, пор фавор!

Крапивин смаковал напиток и незаметно осматривался. Утро не задалось! И что надо от него конторе?

— А ты, как погляжу, обзаводишься друзьями, Кеша.

— Так это часть моей работы. Заводить связи, искать информацию под прикрытием журналиста. Делать фотографии того эдакого.

Разведчик кивнул на выложенные бумаги.

— Ты делай вид, что их изучаешь. Я здесь под соусом совместного с Советами проекта про интернациональные бригады. В этих местах их много воевало. Отличное прикрытие. Что по поводу твоей работы. Неужели ты думал, что разведка добывает сведения лишь с помощью шпионов?

— Открытые источники?

— Они дают более девяносто процентов необходимой информации. Если, конечно, не заносить туда соответствующий мусор.

— А затем её причесывают аналитики?

— Правильно мыслишь! Слушай, здесь хорошо готовят?

— Очень неплохо. Советую местный вариант паэльи с морепродуктами фидеуа. Только там вместо риса мелкие макароны.

— Закажи, я оплачу.

Эта вечная бедность советских командировочных! Валюту экономили на всем. Особенно жены сотрудников. Ведь хотелось привезти домой в Союз как можно больше всего! Кеша же не скупился и запросто мог проставить выпивку для нужных ему людей. Мужчины такое здесь ценят. Оценил и Крапивин.

— Вкусно! Никогда не ел такое. Интересней, чем с рисом. Плов и весть плов.

— Паэлья не плов.

— Да ладно! Принцип блюда придумали персы, затем арабы разнесли по всему миру. Пилаф, пулао, пилави, плов, паэлья, ризотто. Рис есть рис. На вкус одинаков, если это не девзира.

— Спорить не буду.

— А ты неплохо продвинулся в местном ранге и привлек к себе внимание здешних служб.

— Вы про тех двух ленивых усачей? Так они особо не усердствуют. Скорее даже охраняют меня от мелких воришек. Случился тут зимой один казус…

Разведчик невежливо его прервал:

— А что ты скажешь про того дылду в соседней кафешке? Глаз с тебя не сводит.

Иннокентий осторожно повернулся, делая вид, что сбрасывает с обуви налипший лист.

— Такого еще не замечал.

— А надо бы. Могли бы и лучше, кого найти. Чисто рязанская морда.

— Наш?

— Мне вот тоже интересно, что здесь делает ГРУ? Случаем не знаешь?

— Откуда? Из вашего брата вижу время от времени атташе и помощника посла Гену. Местные про них и так все знают.

Крапивин задумался.

— Давай мои бумаги сюда. А со смежниками сам поговорю. Ничего пока не предпринимай. У тебя скоро будет важное здание. Средства неучтенные есть?

Васечкин усмехнулся? Вместо того чтобы помочь материально, этот ухарь еще и его грабить собрался.

— С какой целью интересуетесь?

— Я знаю, ты парень ушлый. Афера на афере!

Иннокентий вздохнул.

— Ну а что делать? Эти деятели в ТАСС хоть представляют, сколько здесь стоит аренда! И какие круги ада надо пройти, чтобы получить место в центре? Я, между прочим, в этой стране в первый раз.

— Как и заграницей, — Крапивин с интересом наблюдал за подопечным. — Но ты сейчас так лихо жестикулируешь, как будто у нас и на самом деле деловые разногласия. Быстро ты перенял их манеру общения. Подметки рвешь на ходу. Поведаю в Москве, какой нам перспективный агент попался.

Кеша самодовольно усмехнулся:

— Я, вообще, парень общительный.

— Потому сдаешь в субаренду часть площади, предназначенной для корпункта? За наличные.

— Откуда?

— Знаю, — кивнул Крапивин. — Ты сам в курсе, кто там среди твоих соседей?

— Бывшие сотрудники Секретариата государственной безопасности. Охранка их полиции.

— И?

— Держи друга близко, а врага еще ближе к сердцу. Зато они помогли решить мне некоторые бюрократические проблемы. И попросили пристроить их друзей, что пробавляются нынче на почве детективного агентства. Мы же ничего не имеем против испанской полиции?

— И потому у тебя с помощью их завелись лишние песеты?

— А что делать, гражданин начальник? Не мы такие, жизнь такая!

Разведчик посмаковал высказанное ему в лицо чересчур наглым молодым человеком и нахмурился.

— Тебя на кривой козе не объедешь!

— А вы попытайтесь!

Иннокентий сиял во все тридцать три.

— Ладно, хватит лясы точить! Я пока буду решать твои проблемы с некоторыми излишне любопытными носами, а здесь мы встретимся послезавтра в шестьвечера.

— Народу не много вокруг в этот час будет?

— Это и есть лучшая маскировка, — веско высказался разведчик. — И наведи немного шороху по поводу участников Интербригад из Франции и Бельгии.

— Обеспечить вам алиби?

Крапивин кивнул:

— Пригодится. Фильм и на самом деле нужен. Если что, и сами снимем.

Иннокентий проводил разведчика из ПГУ настороженным взглядом и вздохнул.

— Вредный тип! Много крови из тебя выпил?

Кеша чуть не вздрогнул.

— Люсия, какими судьбами? Да это по службе. Но тип вредный. Одно слово, бельгиец! Да ты присаживайся.

— Некогда, Кешья. Много работы. Это у тебя есть время прохлаждаться. За что только тебе такие деньги платят?

— Я красивый, этого хватает!

Темноволосая девушка захохотала, затем по-свойски поворошила светлые волосы Иннокентия.

— Я так и знала, что тебя супруга кормит. Сразу видно, вот настоящая пчелка!

Иннокентий нагло ухмыльнулся, ощупывая глазами выдающиеся формы Люсии.

— Так я честно по ночам отрабатываю.

— Ой, гляньте, какой мачо!

Между тем глазки у молодой сеньориты сверкали. Эта игра продолжалась уже несколько месяцев. Будь Кеша вольным казаком, то долго не раздумывал. Но под прицелом разом нескольких спецслужб вел себя осторожно.

— Нос вэмос луэго!

Иннокентий некоторое время смотрел вслед Люсии, отмечая её крепкий тыл.

— Как там у вас — «Чужая жена»?

— Пабло, ты помнишь этот анекдот?

— Ха-ха, он же такой смешной!

Настроение снова вернулось. Васечкин неспешно шел по оживленным улицам миллионного города и благодарил судьбу за интересную жизнь после смерти. Казалось, все у тебя есть, дурачок, а все равно куда-то тянуло.

Глава 31 Интриги и расследования

Иннокентий ловко накинул шляпу на «рог» и плюхнулся в кресло. Мебель в его офисе корпункта была древнее, чем в зачуханных конторах Москвы. Испания семидесятых страна бедная и не продвинутая. Поначалу Васечкина такие реалии удивляли, затем привык. Он и так был в курсе, что в половине стран Европы жизнь намного скучнее и проще, чем в Советском Союзе этой эпохи. Помнится, сей факт, озвученный более опытными товарищами еще в Москве, его тогда сильно удивил. Привык Кеша в прошлой будущей жизни считать, что в Европе лучше, чем в немытой России.

Здесь же к концу семидесятых не так много европейских стран могли похвастаться высоким уровнем жизни. Да и в тех благополучных уголках хорошо было быть откровенно богатым человеком. Вкалывать обычному работяге приходилось довольно много и постоянно бороться за свои права. Эдакий нескончаемый квест, кто кого наипет. Работник капиталиста или наоборот.

Вот в чем точно проигрывал Советский Союз. И лодыри, и работяги по зарплате не сильно отличались друг от друга. Кеша помнил, что в родном ЖЭКе перерабатывать им не давали. А все левые халтуры являлись незаконным деянием по мнению властей. И как раз законных способов заработать лишнюю копеечку имело до откровенности мало. И это породило черный рынок со всеми криминальными вытекающими. Родное государство неустанно заботило о том, чтобы ты не перетрудился.

В Испании не знали бесплатного образования, медицины, Дворцов Пионеров, дворовых детских площадок для всех. В стране царил настоящий капитализм, и каждую льготу трудящемуся человеку приходилось выбивать силой. Поэтому так сильны были позиции социалистов даже после многолетней диктатуры Франко. Потому Иннокентию не стало проблемой обзавестись в Барселоне хорошими знакомыми и приятелями. У Советского Союза здесь оставалось много друзей. И потому он знал, кому позвонить.

Но сначала взял пульт и нажал кнопку, чтобы запустить кондиционер. В первую очередь, что Кеша, заимев деньги, сделал, поставил в офисе и в квартире, где они жили, сплит-системы фирмы Тошиба. Именно она была самой популярной на местном рынке. Иннокентий еще установку кондиционера вбил в годовую отчетность. Чем вызвал возмущение головного управления в Москве. Как так, он позволяет себе неслыханный комфорт за государственный счет!

Ага, сами бы здесь пожарились! Тут и в октябре бывает жара. Зато в их квартире можно было спокойно отдохнуть после рабочего дня. Это потом осень взяла свое, принеся прохладу. В этом сезоне акклиматизация пройдет легче. Так что жди по вечерам гостей. Но с другой стороны, люди они молодые и не чурались знакомств. Иначе зачем это все?

Но с чего начать? Васечкин подтянул к себе разбухший «гроссбух». Так он называл толстенный журнал, который регулярно заполнял самостоятельно по только ему ведомой системе. Зато без его участия никто не сможет разобраться в хитросплетении самодельного справочника. Это уже наработки из будущего с его табличками Экселя. С первого взгляда хаос, но это лишь с первого. Дядя Толя, то бишь старший помощник торгпредства, что заменял в Барселоне консульство, веско оценил изощренный ум Иннокентия.

Они как-то сразу поладили. Как Кеша решил в первый же вечер проставиться привезенными из Москвы напитками и продуктами. Местное сообщество встретило предложение с воодушевлением. Им понравилась красивая молодая пара. Хоть и поговаривали за спиной, что без блата не обошлось. Но одно дело, когда присылают мажористых неумех, совсем иной колер — профессионалы. Пока суть, да дело, тянулась резина с арендой офиса, получением редакционных заданий, Иннокентий облазил весь город и окрестности, снимая все самые важные здания и районы.

Особенно ему понравился Готический квартал Баррио Готико. Он начинался от площади Каталонии и шел до проспекта Виа Лаетана. Хаотичная планировка за прошедшие века совсем не изменилась. Хитросплетение узкий и кривых улочек, построек 14 и 15 веков. В центре квартала расположен красивейший Собор Святого креста и святой Евлалии, исполненный в стиле готической архитектуры. Иннокентий и Вероника любили бывать в нем, ощущая там мудрость и тяжесть веков. С восторгом рассматривая огромные своды, капеллы, галереи и прочие скульптуры. Помнится, поначалу у Кеши вышел спор со служителями по поводу разрешения на съемку. Победила дружба народов и Кешино красноречие. А может, здешние попы оказались удивлены интересом советского «коммунисто» к собору. Посчитали, что смогут вернуть блудное дитя в лоно церковное. Ибо не ведают, что творят!

Но хватит досужих воспоминаний! Иннокентий пододвинул ближе свой доморощенный справочник и задумался. Кого из журналистов, профессоров, политических деятелей и просто знакомых можно подтянуть для получения информации. Круги ведь по воде пойдут однозначно. Его в итоге завалят предложениями. А это всего лишь прикрытие. Только вот непонятно для чего? Тогда так! Кеша взял чистый лист бумаги, авторучку и начал листать по диагонали журнал. Вскоре он набирал хорошо знакомый номер.

— Буэно, Мерсе. Я также рад тебя видеть! Не ругайся, все будет. А пока мне вот что срочно нужно узнать вот что…

Через полчаса переговоров Иннокентий с довольным видом откинулся в кресле. На него он потратил больше песет, чем на все убранство кабинета. Но спина у него собственная, а деньги, пусть и отчасти казенные. Дело сделано! Круги по воде пущены. Заодно удалось подцепить парочку занятных личностей.

Еще готовясь в Москве к поездке, Васечкину пришлось погрузиться в историю не так еще далеких событий. Он ведь толком и не знал, что творилось в Испании тридцатых. Как, впрочем, и большая часть его сверстников Москвы капиталистической и развитого социализма. Дела минувших дней были покрыты ореолом славы, побед и поражений. А ведь годы Республики при их ближайшем рассмотрении оказались необычайно интересной. Например, в Народном фронте участвовали абсолютно различные по своему характеру силы. Социалисты, коммунисты, анархо-синдикалистская Национальная конфедерация труда и левые либералы. Лебедь, рак и щука в одном флаконе. Небывалый по накалу политический эксперимент.

В ответ вечером 17 июля 1936 года против республиканского правительства выступила группа военных в Испанском Марокко и на Канарских островах. Утром 18 июля мятеж охватил гарнизоны по всей стране. Сторону путчистов приняли 14 тысяч офицеров и 150 тысяч нижних чинов. К тому времени Англия, Франция и США объявили о «невмешательстве» в конфликт, введя запрет на поставки оружия в Испанию, а Германия и Италия отправили на помощь Франко, соответственно, авиационный легион «Кондор» и пехотный добровольческий корпус. В этих условиях 23 октября СССР заявил, что не может считать себя нейтральным, начав снабжать республиканцев вооружением и боеприпасами, также направив в Испанию военных советников и добровольцев. Ранее по призыву Коминтерна началось формирование семи добровольческих интернациональных бригад, первая из которых прибыла в Испанию в середине октября. При участии советских добровольцев и бойцов интербригад наступление франкистов на Мадрид было сорвано. Широко известен прозвучавший в тот период лозунг «No pasaran!» «Они не пройдут!».

По приблизительным оценкам, во время гражданской войны в Испании погибло до полумиллиона человек, причем каждый пятый погибший стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. Страну покинули более 600 тысяч испанцев. Через Испанию прошло 30 тысяч солдат и офицеров вермахта, 150 тысяч итальянцев, около трех тысяч советских военных советников и добровольцев. Среди них — создатель советской военной разведки Ян Берзин, будущие маршалы, генералы и адмиралы Николай Воронов, Родион Малиновский, Кирилл Мерецков, Павел Батов, Александр Родимцев. 59 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. 170 человек погибли или пропали без вести. Отличительной чертой войны в Испании стали интербригады, основу которых составляли антифашисты из 54 стран мира. Через них прошло от 35 до 60 тысяч человек. В интербригадах сражались будущий югославский лидер Иосип Брос Тито, мексиканский художник Давид Сикейрос, английский писатель Джордж Оруэлл. Освещали их жизнь и разделяли их позиции Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.

Последствия того противостояния ощущались до сих пор.

Вот в такую паутину страстей пришлось влезать свежеиспеченному корреспонденту ТАСС. И люди, пославшие его сюда, отлично представляли себе такое положение дел. Кто-то надеялся, что блатной протеже окажется неполным болваном и отработает свое назначение, другие не без оснований ожидали, что Кеша жидко обделается. Остальные исполняли приказы. Тем более что самые опытные догадывались с «какой стороны» ветра дуют. И соваться в игры сильнейших спецслужб мира, желающих было мало.

И не сказать чтобы Васечкин об этом не догадывался. Но что ему еще оставалось делать? Или взбить лапками сливки и выбраться из этого дерьма, или утонуть, потянув за собой ничего не подозревающую молодую жены. Да и Вероника отнюдь не была дурочкой и отлично представляла, чем он на самом деле занимается. Их же этому учили. И часть её отчетов уходили «кому следует».

Таковы были правила игры!

Но больше Иннокентия расстраивал тот факт, что он еще не нащупал ту ниточку, что поможет ему убраться отсюда куда подальше. И не был уверен, что Вероника последует за ним. За эти месяцы он с удивлением осознал, что та безмерно дорога ему. Вот так вот, жил себе не тужил и в итоге вляпался. Проклятое колесо Сансары! Вот и думай, в какую сторону идти дальше. В СССР его возможно ждет яркая карьера. После удачной и необычайно важной командировки Иннокентий сможет попасть в пул тех журналистов, кто не вылезает из зарубежных командировок. Да и в Москве ему место найдется. Он внезапно открыл в себе способность ярко выражаться. И если сами тексты с точки зрения литературности ему помогала вычесывать Вероника, то заголовки и подписи к снимкам откровенно восхищали коллег по цеху.

Да и работоспособность нового фотокора произвела на руководство впечатления. Он послал в Москву десятки пленок, в том числе и слайдовых, отсняв самые интересные объекты столицы Каталонии и окрестности. Это не считая тех кадров, что он оставил для себя. В архиве ТАСС его снимки пригодятся. Хотя бы фоном для новостных программ ЦТ. Да и ведущие газеты Союза частенько используют эти снимки для иллюстрации новостей.

Так что в этом направлении все выглядело более-менее радужно. Карьера, семья, детки. После ряда удачных зарубежных командировок Вероника наверняка получит неплохую должность в Москве, они смогут завести детей, стареть вместе и ждать развала страны. Он, конечно же, подсуетится, подготовится. Но все это время придется сидеть на пороховой бочке ожидаемых событий, находится в советских экономических реалиях, где дефицит будет только нарастать. И главное — оставаться игрушкой в руках могущественной конторы. Это довольно сильно напрягало. Иннокентий не питал иллюзий по поводу изменения будущего Союза. Насмотрелся на советские реалии, эту страну было ужасно сложно переделать.

А пока для ухода в сторону сделано крайне мало. Разве что намечены пути через Канары или Касабланку. Да заведены знакомства в бассейне Карибского моря. Островов там много, а также представителей власти, что за мзду малую смогут помочь с документами и гражданством. Жаль, что самому туда не смотаться и не провентилировать насущный вопрос. Разве что выбить командировку на Канарские острова. Мекку будущего туризма.

И еще пора найти дополнительный источник дохода. Черная касса пока лишь покрывает текущие расходы. Живет же Иннокентий на широкую ногу. Даже Вероника, приложившись к бутылке в честь интернационального женского дня, начала задавать ему неприятные вопросы. Она то отлично видит, что они тратят больше валюты, чем зарабатывают. Дядя Толя догадывается, но в его внутреннюю кухню не лезет. Ему нужные люди в посольстве все объяснили. Да и опыт не пропьешь. Разве что посоветовал на глазах нашей диаспоры не сорить деньгами. Слухи разные пойдут, потом анонимки жди.

И вот вместо помощи доблестная разведка ПГУ приносит очередные неприятности.

Глава 32 Шпионские страсти

В Торгпредстве расслабленного к вечеру Иннокентия встретили очередные неожиданности. Пока еще непонятно какого рода — приятные или наоборот. Во дворе ТАССовца приветствовал Слава, знакомый ему крепыш из охраны посольства. Тот частенько выполнял щекотливые поручения от лиц, причастных к разведке. Владислав крепко пожал руку:

— Как настроение, боец?

— Могло быть лучше.

— Отойдем?

Они прошли по двору, и Владислав показал на блестящую канареечной расцветки машину. Чем-то она ему напомнила приснопамятную «зубило» восьмерку. Васечкин застыл в восхищении:

— Опа! Откуда дровишки?

— Махнули не глядя! Тут один взаимозачет нарисовался. Так что прошу любить и жаловать — SEAT 1200 спорт. Тебе же нужна машинка для разъездов?

— Как бы да, — Кеша кивнул в сторону чуда испанского автопрома шестидесятых, ютящегося в углу. — Каждый раз не напросишься.

— Тогда принимай аппарат! Пойдем с документами поработаем.

Во взгляде приехавшего из столицы Испании товарища читалось больше.

— Слежку наших с тебя сняли. Договорились.

— Да ладно?

— Понимаю тебя, парни те упертые. Но сами запалились.

— Неприятности?

— Гости заморские на след упали. Вот те и нервничают. Ты у них, видать, в какой-то разработке. Но больше не знаю.

— Вот даже как! Ну, спасибо, ну, обрадовали!

Владислав налил Сангрии со льдом. Глянул на недовольное лицо Кеши и выдохнул:

— А что поделать? Потому тебе авто в усиление и прислали. На нем уйдешь от кого угодно.

— Ясно.

— Завтра с утра приходи, обкатаем ласточку. Вечером получишь ЦУ от майора.

— Договорились.

Утро было солнечным, настроение отличным, хотелось выжать из автомобиля все, что в него было заложено. Владислав, видимо, был к такой экспрессии не готов. И если поначалу пытался слабо возражать, то потом просто вцепился в ручку двери и благоразумно помалкивал, бросая на Кешу странные взгляды. А тот плавал, вернее, мчался в привычной ему стихии. Что ему улицы Барселоны после будущей Москвы двадцатых, забитой транспортом под завязку.

Юркая малолитражка лихо обгоняла поюзанное ретро, коим были полны дороги не самой богатой страны Европы. Дешевые Сеаты, Фиаты, пикапы неизвестных марок, все они оставались позади. Вот Иннокентий нагло подрезали похожий на Лендровер внедорожник «Сантану», а здесь обошел понтового «Мерседеса». А вот и аристократический Hispano-Suize нехотя уступил дорогу лихому наезднику.

На улицах столицы Каталонии правила дорожного движения соблюдались постольку, поскольку это не мешало автомобилистам. Поэтому Кеша то и дело сам пользовался клаксоном, игнорировал гудки остальных, время от времени от избытка эмоций постукивал по крыше своего седана. Что ему испанские водители после движения по Махачкале двадцатых. Как-то занесли его нелегкая и в те диковатые места и это был полный треш с квестом в придачу.

— Красотка! — выкрикнул он, в очередной раз сыграв «в шахматы». — Слава, как там хвост?

— Давно испарился. Поначалу пыжились, но ты их сделал. Не подскажешь, где ты так классно научился ездить? Явно не в Москве. Я почти полгода привыкал к испанской манере вождения. И то время от времени попадаю впросак.

— Да ничего сложного, Слава. Делай, как все и ничего более. Ты, наверное, все пытаешься действовать по правилам. Так уж они вбиты в подкорку.

Представитель советской агентуры задумался и хмыкнул:

— Наверное, ты прав. Опачки, вот и приехали! Стопе, адиос.

Дородный инспектор выскочил из-за угла перекрестка и смотрел в сторону Кеши не с тем выражением лица, которое обещает свежие булочки на завтрак.

В дальнейшем необычайно экспрессивном диалоге, что проходил на улице, Владислав то и дело вычленял из скороговорки инспектора и Васечкина. — Ихо де ла чингада, Ходэте! Хамон! Мальпаридо. То есть полный набор не всегда понятных в Мадриде идиом. Наконец, мелькнули слова Ррусо, Моску, амиго. Наконец, препирательства окончились, и Кеша уселся за руль, вытирая вспотевший затылок.

— И что это было? Я думал, тебя сейчас заберут в участок.

— Еще чего! Просто этому хамону стало интересно, почему мы не пропустили автомобиль одного важного начальника. Им аж по рации о нас сообщили.

— И?

— Да какое ему собачье дело! Эстар ходидо! Пришлось объяснить, что я решил покатать по самому красивому городу Испании своего друга из Москвы.

Владислав набычился:

— Твою етиешу, Кеша, не тяни кота за хвост!

— Он сказал, что встреча гостя дело хорошее и нужное. Но чтобы я больше машину того важного чинуши не обгонял.

Они посмотрели друг на друга и долго ржали.

— Поехали, поедим. От такой дороги у меня разыгрался зверский аппетит.

— Точняк! Рванем в порт, там свежая рыбка.

— Давай, соскучился по рыбке. Я же с Сибири, у нас там рыба во!

Иннокентий охотно поверил в размах рук агента спецслужбы. Видел фотографии сибирских рыбин в журнале «Вокруг света».

«Эх, лучше бы я согласился на их приглашение!»

— Ты знаешь, что самый наглый тип из тех типов, что я встречал здесь.

Иннокентий усмехнулся:

— Слава, ты хотел сказать — дерзкий?

Помощник резидента лишь покачал головой. Этот ненормальный пацан или башку сложит, или добьется чего-то великого. Но Кеша ему сразу понравился. Каким-то особенным отношением к жизни, не зашоренностью и ценным даром легко входить в любое общество. Он как будто был изнутри свободен и действовал без оглядки. Владислав честно признал, что сам так не может. Комплексы, вбитые в юности на учебе в школе КГБ мешали. Оставалось лишь завидовать и присматривать за шустрым агентом.

Народу у Пабло под вечер собралось много, но место для Васечкина и его гостя нашли. Кеша заказал тушеное я пряностями мясо Эскуделло, добавив Эскивиладо. Это такой набор овощей на гриле. Хоть и весна, но свежие овощи в магазинах уже были. Вообще, даже в относительно бедной стране с основными продуктами питания дела обстояли неплохо. Поначалу у Вероники даже случился шок от витрин местных магазинов. И бедняки, и люди со средним достатком не голодали. Почему до сих пор в Союзе не могли решить банальную проблему обеспечения разнообразными продуктами питания, было непонятно. То ли тому виной бесхозяйственность или безалаберность властей всех видов. Но факт оставался фактом — советские магазины выбором даже посконных русских продуктов отнюдь не блистали. Про овощи и фрукты можно было промолчать.

Крапивин явился вовремя, деланно поздоровался и тут же достал тяжелую папку с документами. Владислав поднялся, попрощался и тихо исчез в вечерней сутолоке.

— Не забывай, мы работаем. Ты выполнил мою просьбу?

— Три не самых последних в городе газеты заняты поиском необходимого нам материала. Плюс парочка преподавателей из местного университета и по совместительству ветераны тех событий озадачились.

— Шустрый ты парень!

— Вы сегодня не первый, кто мне это говорит.

— И на советского человека не очень похож, — задержал свой взгляд на Васечкине агент ПГУ.

— И это мне уже говорили. Принимают за поляка или шведа. Смотря, какой акцент подпущу.

— У тебя есть определенный талант к языкам. Я вот в ихнем каталонском испанском не волоку.

— Привыкните, — пожал плечами Васечкин.

— Не успею!

Крапивин положил сверху документов карту с отметками:

— Вот твоя задача на послезавтра. Машину мы тебе выделили, выходной жене дадут. Так что едете в горы. Осмотрите замок Кардона и проедете дальше.

— Что ищем?

— Где-то в тех местах замечена активность американцев. У тебя есть телеобъектив?

— Мне дали в дорогу. Триста миллиметров достаточно?

— Хватит. И бинокль с собой захвати. Владислав должен был его в бардачок положить.

— Высматриваем антенны и радарные устройства?

— Ну вот видишь, можешь, когда захочешь.

— К нам сегодня не заглянете? Семью Завальных провожаем.

Разведчик укоризненно покачал головой:

— Я же тут официально бельгиец.

— Фамилия голландская.

— Там всякие живут. Зато цепляющая.

— Хвост, как, я понимаю, сбрасываем?

— Правильно понимаем. Ни к чему он. Пленки сдашь Владиславу. Метки запомнил?

— Разберусь.

— Тогда до свидания. Когда увидимся, не знаю. Меня в горячее место перебрасывают.

— Удачи вам!

Иннокентий задумался, а затем подозвал молоденькую официантку.

— Лусиана, пор фавор бренди.

Девушка очаровательно улыбнулась. Она не оставляла попытки охмурить этого странного, но такого притягательного северянина.

Сидели на улице. Еще не лето и не было жарко, женщины даже накинули на плечи легкие кофточки. Истекало ароматом мясо на углях, пахло жареными овощами. Дядя Толя был мастером своего дела. На тарелках лежали нарезки из сыров и местной колбасы. А также уже сготовленные на гриле овощи. Сидели при свечах а-ля романтик. Кто-то вымучивал гитару, тренькая полузабытый романс и наводя на всех тоску-печаль.

— Странно, — Вероника прижалась к Кеше, — вдали от родины отчего-то многих тянет на эмигрантщину.

— Как ты назвала? — хохотнула одна из молодых женщин.

— Хорошо сказала! — из полутьмы появился дядя Толя и наложил свежую порцию горячих с пылу жару шашлыков. — Надо запомнить.

— А что не так? — Владислав уже немного набрался. Пили халявный кальвадос. — И у нас в Мадриде в моде старые романсы. Стихи поэтов Серебряного века. Вдали от родины начинаешь лучше понимать тех, кто её лишился не по своей воле.

— Ну, знаете! — подобралась одна из разодетых дам, жена какого-то из местных начальников. — Вы тут нам антисоветские настроения бросьте, товарищ!

— Позвольте, — вступился за молодого разведчика дядя Толя. — Тоска по родине не имеет политической подоплеки. И если вы помните истории, то даже злейший враг большевиков Антон Деникин отказался служить нацистам. Для него Россия была выше исторических дрязг. И он оказался прав! Это и есть настоящий патриотизм.

Кеша с удивлением повернулся. Вот это мужик! Знает, что уйдет кому следует донос, но все равно правду-матку режет. Хотя куда они тут без него? Дядя Толя на все руки мастер и связей в Кастилии у него одного больше, чем у всех остальных вместе взятых.

— Да хватит вам пререкаться! Пусть лучше Кеша чего-нибудь споет. Наверняка что-то припас для такого случая.

— Только в этот раз без похабщины.

— Анастасия Васильевна, не было там такого!

Вероника мягко опустила ему на плечи руки:

— Кешенька…

— Ладно.

Его лицо озарила хитрая улыбка.

«Не хотите „Сектор Газа“, будет вам белогвардейщина!»

Слова он точно не помнил, но основную часть песни донес.

Как упоительны в России вечера

Любовь, шампанское, закаты, переулки

Ах, лето красное, забавы и прогулки

Как упоительны в России вечера

Балы, красавицы, лакеи, юнкера

И вальсы Шуберта, и хруст французской булки

Любовь, шампанское, закаты, переулки

Как упоительны в России вечера

Как упоительны в России вечера

В закатном блеске пламенеет снова лето

И только небо в голубых глазах поэта

Как упоительны в России вечера

Пускай все сон, пускай любовь — игра

Ну что тебе мои порывы и объятья

На том и этом свете буду вспоминать я

Как упоительны в России вечера….

По лицам сидящих в обычном Барселонском дворе русских людей текли слезы. Нет, им было здесь на самом деле хорошо. Многие из них совершили не самые красивые поступки, чтобы попасть в такое сладкое местечко. Пусть и не пупу Европы, зато климат хороший. Но все равно в глубине души щипало неведомые струны, сердце замирало, а память уносила их куда-то далеко-далеко. В край березок, липовых аллей и милой незамысловатости.

Владислав сердечно постучал по крепкой спине Иннокентия и по-детски размазал сопли.

— Душевно, брат. Душевно! Нам потом в Мадриде споешь? Пацанам?

— Обязательно, Слава. И не раз.

Что-то было в этом вечере странное. Как будто прощание. Кеша бросил взгляд на молодую жену. Но она беззаботно смотрела на свечу, тихо о чем-то улыбаясь. Ему снова стало спокойно. Пока они вместе, ничего страшного не случится. Не может случиться. Иначе зачем это все?

Глава 33 Первый день, последний

Иннокентий отчего-то нервничал с самого утра. Вроде все подготовлено заранее, пленки заряжены, телевик в кофр упакован, машина заправлена по самую пробку. Давление в шинах проверено, уровень масла. По пути они заглянули на небольшой рынок, где Вероника набрала снеди для пикника. Это же их официальная версия грядущих событий. Катим себе в горы и никого не трогаем. Ну а что мимо важного объекта прокатил, так с кем не бывает. Ваши У 2 вообще до Свердловска долетели.

— Кеша, я тебя не узнаю. Ты же вчера сам сказал, что ничего серьезного.

Супруга была в курсе, для кого это совершается. Славу она видела, а кто он такой на самом деле в торгпредстве отлично представляли. Не первый день замужем.

— Да ничего особенного. Неделя непростая выдалась, видимо, отходняк.

Вероника пристально на него глянула:

— Ты что-то мне не договариваешь.

— Милая, лучше доложи, что ты увидела.

Не зря его женушка постоянно крутилась перед специальным крутящимся зеркальцем, будто бы прихорашиваясь. Зато сейчас довольная собой знала, о чем сообщает:

— Зеленый ФИАТ — это местные. Видела их раньше. Прилипли, как мухи.

— От этих оторвемся без проблем, — кивнул Кеша, отъезжая от тротуара. — У них мотор слабее.

— Вот тот черный огроменный автомобиль в первый раз вижу.

— Американец.

— Кто? — чуть не обернулся Вероника.

— Плимут или Понтиак, не разберу. Американские фирмы. Те любят все здоровенное. И как они в таких узких улочках разворачиваются?

— И кто там сидит?

— Точно не наши друзья. И эти не отстанут. Наследил Слава где-то. Работаем заготовку номер два.

Сразу после пригородной развязки они остановились на обочине. Кеша вышел из машины, показательно злобно попинал заднее правое колесо и, ярко жестикулируя, полез в багажник. Если Фиат, совершенно не стесняясь, остановился в ста метрах позади, то большому черному «американцу» пришлось проехать вперед и встать после перекрестка. На то и был расчет. Брошенная рядом с автомобилем покрышка была вовсе не запаской, а обманкой. Которую не жалко и бросить. А Кеша лишь делал вид, что откручивает гайки. Он даже домкрат не доставал. Вероника же, расположившаяся у передней двери, его прикрывала от любопытного взора американцев, наверняка пристально их рассматривающих. Правую сторону для того и выбрали, как менее просматриваемую. Затянув паузу, Кеша втихаря закинул инструменты внутрь, резко скомандовав:

— Быстро в машину!

Захлопнуть багажник и завести мотор недолго. Затем SEAT 1200 лихо развернулся через все полосы, заставив нескольких автомобилистов заполошно нажимать на клаксоны. Но сигналить в Каталонии любили по любому поводу. Для разнообразия даже имелись сервисы в автосалонах, где ты мог поставить нестандартную «крякалку».

Затем Иннокентий лихо свернул направо, а на следующей развязке нырнул вниз и проехал, укрывшись за холмом наверх, невидимый для преследователей. Если местные потеряли его сразу, слишком поздно среагировав. Может, решили перекусить, пока он колесо меняет или как всегда зазевались. В Испании жизнь вообще идет неспешно. Американцы, наоборот, среагировали моментально, но все равно опоздали, не заметив их съезда с трассы в малозаметном месте.

Кеша давил на газ до талого, SEAT 1200 упорно лез наверх, не щадя бензина и мотора. Вероника лишь усмехалась. Её, похоже, нравились подобные приключения. Как в шпионских романах. Советские разведчики уходят от погони. Да и что им на самом деле угрожает? Остановка полицией? Так они ничего криминального не творили. Разве что штраф. А максимум максимумов — это выдворение из страны.

Потому что «дипломатический иммунитет». Да, Васечкин официально работал на посольство, что сужало возможности сделать ему формально «а-та-та». Кто-то наверху продумал все основательно, поменяв в одночасье правила игры. Но все равно лучше было не нарываться. А они только что это сделали. И раз им такое форменное безобразие разрешили, значит, на то имелись причины.

— Не расслабляйся, дорогая. По сторонам посматривай.

— Как тут хорошо! Солнце, горы! Почему мы сюда раньше не выбирались?

— Автомобиль где взять? Я, конечно, мог из черной кассы вынуть для аренды, но в нашу сторону и так косо посматривают. Слишком много тратим песет на разную ерунду.

— Да ну их! Клуши и бестолочи. Как такие сюда попадают? Эти киевляне — просто ужас селюковский! Я раньше считала, что Киев все-таки столица, а по факту жутчайший провинциализм.

Иннокентий натянуто улыбнулся. Это ведь его мысли из будущего поселились в ладной головке москвички. Но жители столицы Империи шовинисты еще те!

— Протекция.

— И у нас протекция, между прочим, но мы оба профессионалы!

«Эх, какая ты все-таки наивная девчонка! До сих пор не понимаешь, куда страна катится».

Первой Кеша зарядил слайдовую пленку. В Испании было сильно немецкое влияние, потому он покупал АГФУ, да и цвет этой пленки ему нравился. Не такой вырвиглаз, как Кодак. Японцы еще были вначале своего победного шествия, хотя их фотокамеры уже завоевывали мир. Пока Васечкина удовлетворял комплект «Практики», но он внимательно присматривался к тому, что продавалось в местных магазинах. И как-то случайно обратил внимание на систему «Pentax». Это в будущем Canon и Nikon поделят между собой весь мир, а в семидесятые выбор был намного больше. Asahi Pentax была фирмой передовой и также в своей линейке производила профессиональный «конструктор» MX. Там имело все — набор съемных пентапризм, шахты, с вайндером «Motor Drive MX», батарейной ручкой «Battery Grip M» и задником с катушками плёнки на 250 кадров. А также огромный выбор оптики сторонних фирм. Байонет К был довольно распространенным в мире. И что самое важное для Кеши — дешевле, чем у конкурентов.

Оставалось задушить жабу и накопить деньги. Это, если не изменятся планы. Как сегодня.

— Все отснял?

— Ага!

Иннокентий тщательно смотал пленку и глянул на карту. Они скоро приедут на место. Пожалуй, пора зарядить черно-белую, да почувствительней. «Дырка» на ТАССовском телевике ТАИР-3-ФС была вполне годной −4,5. Но снимать лучше на рабочей диафрагме восемь, да и выдержку поставить покороче. А зерно в данном случае — не самая большая проблема. Ну и Agfa APX 400 в этом плане рулит. Пленка терпит многое. Вот почему-то получается у немцев с фотографией во всех ипостасях!

Вероника некоторое время помалкивала, а потом спросила:

— Ты вот поразился, что мне понравилась наши шпионские страсти. А мне вот что удивительно. Как ты моментально взялся создавать «черную кассу», как будто каждый день только так и поступал. И сколько делишек наворотил для прикрытия своей деятельности, за которые тебя в Москве по головке точно не погладят.

— Руки коротки! — Кеша бросил взгляд на карту. Из красивой, но умной женушки навигатор так себе. Обычный женский географический кретинизм. Приходится самом рулить, а тут еще дурацкие вопросы так не вовремя. Но это у их породы всегда так.

Вероника же между тем продолжала обличать его:

— И ты ни разу не удивился изобилию в местных магазинах. Все посмеивался надо мной, как опытный путешественник, что объехал много стран. Как будто это для тебя не внове.

Иннокентий похолодел. А ведь так и было. Вероника только и делала в первые недели их пребывания на чужбине, что охала и ахала. Нет, Испания хоть и была страной небогатой, но в магазинах имелось все. Только песеты гони! А он в это время решал тяжелейшие проблемы с арендой, знакомился с нужными людьми и домой приходил лишь под вечер. Но всегда с подарками, пусть и малюсенькими. Но каждый день. Чего это ему стоило, лучше не вспоминать. Бартер, взаимные услуги. Чуть до секса не дошло в отдельных случаях. Вовремя опомнился, да и не забывал о слежке. В испанской охранке, наверное, охреневали от этого наглого руссо бизнесмена. Да руки потирали, предвкушая легкую вербовку. А вот и хрена им!

И сейчас Ника напоминает ему, что он всегда был под прицелом её очаровательных глаз. И ведь правды не скажешь. Здравствуйте, я пришелец из будущего! Хотя вот тут все как раз встанет на свои места. Умение ездить на автомобиле, как сумасшедший. Моментальное вхождение в «рыночные» отношения. Трезвый взгляд на испанскую бюрократию, да и советскую тоже. Она всегда и во все времена схожа и отчасти напоминает дурдом на лайте. Зато ПГУ довольны, их агент легко внедрился в местный бомонд. Наверное, локти кусают, что он женат и женушке своей изменять не собирается. Так бы с помощью постельных битв добился большего. Местные сеньориты западают на загадочного и крепкого блондина. Испанские мужички обычно ему по плечо, во всем Средиземноморье низкорослые.

— Я просто быстро адаптируюсь. Потому меня и взяли в разведку.

— Раньше ты об этом помалкивал.

— Но ты догадывалась.

Вероника вздохнула:

— Если бы не я и мой папа, то тебе жилось бы проще. Ездил по Союзу, снимал своих медведей.

— И красивых девчонок, — ехидно улыбнулся Кеша, тут же получив больной тычок вбок.

— Больше тебе это не светит.

— Не ожидал, что ты у меня такая энергичная барышня.

— Сам чем лучше?

Они засмеялись. Васечкин же начал резко притормаживать прямо на серпантине.

— Бинго!

— Что?

— Смотри направо.

Где-то в километре от них на небольшой горе в небо устремился целый лес антенн.

— Это ты искал?

— Ага. Станция технического слежения United States Navy. Сейчас остановимся в том распадке, чтобы не отсвечивать.

Васечкин кроме той сделал еще несколько остановок, истратил две пленки, но искомый объект снял со всех возможных ракурсов. Жаль ближе к нему не подобраться. Охраняли его даже с помощью разъездных патрулей. Они то и дело влезали в кадр. Еще бы интервал их поездок посчитать, но это уже не его дело. Работа для нелегалов.

Спрятав пленки в потайной курок, то есть в запасной баллон, Иннокентий свернул в сторону, где их внезапно нагнали полицейские и потребовали остановиться. Не дорожная полиция, а из местного департамента. Наверняка по их душу или просто дальнее патрулирование закрытой для посторонних территории. Васечкин не стал выделываться, вышел сам и в течение пяти минут со смехом и прибаутками рассказывал полицейским, что они заблудились в горах, пока искали старинный монастырь.

Общению мешал сильный каталонский акцент и употребление полицейскими жаргонных словечек. Но в итоге полисмены посетовали, что руссо туристо свернули не туда и пообещали довезти их до места. Особенно когда посетить святую обитель желает подобная красавица. Пришлось соглашаться, хотя в планы молодой пары такой крюк не входил. Да и еще Кеша внезапно ощутил холодок между лопатками, обычно предупреждающий о грядущих неприятностях. Но вроде все обошлось. Улыбчивые полицейские сопроводили их в неприметную деревушку, у края которой виднелись темные стены древней обители. Затем они попрощались и показали, где правильная дорога в Барселону.

Монастырь был старинным, как и стоящая в нем потемневшая от времени церквушка. Монахи сильно удивились гостям, но все показали. Еще угостили компотом и домашним сыром. Васечкины подкрепились взятой в городе снедью и решили ехать обратно самой прямой дорогой. Солнышко пригревало, окна были открыты, в них бил легкий ветерок. Жизнь прекрасна! Иннокентий расслабился, задание выполнено и даже перевыполнено. Ему, конечно, вставят пистонов представители полиции. Был у них негласный договор, что он не составляет проблем их «наружке». Но в конце концов, это его работа. Да и не высылают из страны за подобное. Надо будет раскрутить Крапивина на деньги, чтобы проставиться перед бедолагами из департамента. Что поделать — рабочие расходы!

— Кеша!!!

Вот этот звук ни с чем не спутать!

«Сука! По нам стреляют!»

Значит, эти улыбчивые полицейские сообщили кому следует, кого они встретили на дороге. И не со зла, просто выполняли инструкции. Как же, случайно заблудившиеся молодые русские. Но зачем палить-то! Это же не шпионский роман! Ну, остановить, провести обыск, доставить в контрразведку. Все обычно разруливается дипломатическими средствами. И уж точно не стрельбой. Васечкина еще в Москве о возможных проблемах предупреждали. Совсем пиндосы с катушек съехали, или за Вьетнам мстят? Кто там, вообще, в машине сидит?

— Пригнись, оторвемся!

И в самом деле их SEAT 1200 был юркой машиной. Американцы себе не изменяли, использовали собственный автопром, в данном случае слишком неповоротливый. В зеркале заднего вида мелькнули яркие огоньки выстрелов. Кеша резво вильнул влево, но в багажник что-то все- равно стукнуло.

«Остановиться? Да на фиг? Стреляли бы воздух или сигналили, было бы понятно. Что там у них в башке замкнуло? Я же не диверсант со взрывчаткой!»

— Ника, держись!

Он давно заметил этот крутой съезд. Наверное, к какой-нибудь деревушке. Узкий серпантин — это меньшее, что сейчас требуется американцам. Нет, Кеша все-таки был прирожденным гонщиком. А ведь когда-то инструктор посоветовал начинающему автолюбителю бросить «гиблое дело». Резко свернув на проселок, Васечкин прибавил газ. На узких поворотах машину беззастенчиво заносило, но в последний момент Кеше удавалось справиться с управлением. Пыль поднималась столбом, мешая преследователям.

Вероника уже перестала подвывать, вцепилась в ручки и безумными глазами смотрела перед собой. Она точно больше не поедет в горы! Оставалось лишь молиться о том, чтобы на узкой дорожке не появилась встречная машина. Тогда все. Финита ля комедия. Иннокентий то и дело бросал взгляд на зеркала заднего вида. Американцам была не позавидовать. Их длинный «хлам» еле справлялся с крутыми поворотами. Но водила за рулем сидел классный.

Кеша еще раз чертыхнулся и потянулся к рычагу переключения передач. Впереди был относительно длинный прогон, хотелось добавить скорости. И он беспокоился за тормоза, вернее, их перегрев. Как бы их ни заклинило. Он втопил газ и буквально долетел до поворота. Преследователи не отставали. Мотор на их машине был мощным. Васечкин еле вписался в разворот, чуть не стукнувшись багажником о скалу. Но управился и заново надавил на газ. Вслед за тем его внимание приковал скрежет и грохот металла. Он кинул взор в правое зеркало и ахнул.

В этот раз американцам не подфартило. Слишком поздно заметили, что дорожное полотно на повороте узкое и не вписались в него. Длинный темный автомобиль вздрогнул от удара, затем его откинуло в сторону, он как будто завис на краю, а после начала медленно валиться в пропасть. Секунда и машина преследователей исчезла с дороги. Кеша тут же нажал на тормоз. Вероника истерично закричала:

— Что случилось⁈

— По ходу им писец.

Он выскользнул из авто и, не захлопывая дверцы, кинулся к обрыву. Автомобиль американцев лежал внизу на небольшом скалистом «пороге». Далее шла отвесная стена, кончавшаяся у горной речки. Машина упала на крышу от нее шел дым или пар. Это только в кино автомобили после падения сразу взрываются. Но загореться могут.

— Что же мы наделали?

Кеша даже не заметил, как Вероника подошла к нему. Молодая женщина была необычайно бледна. Васечкин взглянул на нее и встрепенулся.

«Вот он шанс!»

— Быстро к машине! Сиди и не высовывайся!

— Ты куда?

— Я сейчас!

Кеша подобрал в бардачке рабочие перчатки, скинул пиджак и отправился вниз. Он уже наметил путь, по которому можно было добраться до машины преследователей. Скала не была совсем уж отвесной. Трещины, полочки, выступы, за них можно было цепляться. Перчатки помогали не поцарапать руки, особливо, когда приходилось хвататься за корни растений. Главное — ногу ставить правильно и не дергаться. Если свалишься, то никто не придёт на выручку. Черт, надо в такие турне брать запасную обувь! Спортивные кроссовки уже производят. Все же мода прошлого крайне непрактична. Каким манером они по горам в камзолах и чулках ходили?

Пока суд да дело, Иннокентий добрался до машины. Бензином вроде не пахло, значит, бак не потек. И то ладно! Сгореть с неизвестными преследователи крайне не хотелось. Его наверху красавиц жена ждет. Он осторожно приблизился к передней части автомобиля. Все-таки «Понтиак»! Заглянул внутрь. Если с водителем было понятно сразу. Удар случился такой силы, что аж промял рулем грудь, ребра наружу торчали. Кеша обошел машину, стекло разбито вдребезги. Дверца, как ни странно, открылась, и он смог заглянуть внутрь. Светловолосый мужчина в кепи лежал на торпедо, проломив головой стекло. Судя поповреждениям, автомобиль не раз перевернулся. Так что шансов у бедолаги не было, башку ему разбило. Так на хрена гнались да стреляли?

Иннокентий поднял голову и заметил наверху белое пятно. Приказано же было сидеть! Он помахал рукой, мол все в порядке, и начал лихорадочно соображать, что делать.

«Что делать? Когти рвать! Пиндосы не простят, а наши также по головке не погладят. И это шанс смыться отсюда и пропасть для всех с радаров. И главное — Ника будет сейчас согласна. Тогда чего ждем?»

Глава 34 007 и 008

Если посмотреть со стороны, то Иннокентий действовал, как заправский агент, нелегал, которого нечаянно взяли за жабры. На самом деле спецы из ПГУ о таком развитии событий даже не вспоминали. Может, в СССР имелись собственные Джеймс Бонды, но о них Васечкина не знал как в будущем, так и в данном прошлом. В самом разгаре «Холодная война» и зачастую было не до сантиментов, но некие общие правила стороны соблюдали. Времена ледорубов и методов Судоплатова давно прошли. Хотя было множество контор, что работали грязнее хваленого ЦРУ. Те же французы. Ублюдки из ублюдков. Крапивин как-то упомянул их и непривычно для него грязно выругался матом. Попили лягушатники им крови в Африке.

Сейчас же Васечкин желал банально выжить. Может, он был запуган будущей либеральной пропагандой, но КГБ боялся здорово. А уж Вероника и подавно. Вот умели в СССР зашугать советских людей, чтобы лишнего не думали. Этого не отнимешь. Каким бы ты честным человеком не был, но в глубине души все равно побаивался. Со временем страх ушел и выросло непоротое поколение. В итоге случилась отчаянная до беспредела движуха в девяностые. Народец перестал верить партии, правительству, в черти и бога.

А на что было надеяться пареньку из двадцать первого века? Правильно, только на себя.

«Война все спишет!»

Не уходить же отсюда с пустыми руками! Да и любопытство снедало Кешу, поэтому он учинил на месте форменный обыск. Пока машина не горела и на дороге никто не появился, следовало действовать быстрее. Потому без промедления Васечкин сначала вытащил из «Понтиака» белобрысого здоровяка. На вид ему было лет тридцать с гаком. Тяжелый и мускулистый. В кармане легкого пиджака Кеша обнаружил бумажник и тут же достал его.

Что это? United States Marine Corps. В голове всплыли обозначения вражеских родов войск. Память к Кеш была отменная. Маринз! Чего им тут делать? Затем вспомнилось, что Крапивин говорил. Искомый объект с антенным полем это новейший комплекс слежения американских ВМФ. Затем и фотографии требовались. По внешнему виду антенн опытные специалисты много чего могут сказать. Корпус морской пехоты входит в состав Нави. А тут аж целый капитан. Любопытно! Это точно не простой патруль.

Под пиджаком у блондина обнаружилась подвесная кобура, а в ней тяжелый кирпич пистолета. Легендарный Кольт M1911. Первым порывом было забрать оружие у мертвеца, но что-то Васечкина остановило. Видимо, вспомнились давние инструкции или интуиция сработала. Не нужен он ему. Но деньги из бумажника Кеша выгреб. Ему они точно пригодятся, а мертвецу без надобности. Как все-таки хорошо, что в этом мире правит кэш. В его прошлом будущем для тайных махинаций приходилось использовать Даркнет, крипту и связи «помогал».

Васечкин полез в бардачок автомобиля. Санта Мария! Кто же они, черт дери, такие? Сначала Кеша выгреб пакет со свернутой в кругляш увесистой пачкой долларов. Двадцатки! Сколько же тут их и что они делают в патрульной машине? Затем показалась кожаная кобура с какими-то дополнительно навешанными кармашками. В них лежали патроны в «спидлоадерах». Это ускорители заряжания. Про них Кеше рассказывали. А из кобуры торчала рукоять револьвера. «Смит-Вессон» с вороненым коротким стволом. Иннокентий вспомнил, это типичный полицейский револьвер на шесть патронов. Он так и называется Милитари энд Полис. Хороший и надежный помощник. Надо брать без разговоров!

Но опять же, встает вопрос — зачем этим гаврикам нештатное вооружение? В бардачке же нашлась початая коробка патронов. Ситуация все больше и больше стала ему не нравится. Куда же они ненароком залезли? Правильно, что он не остановился на дороге! Кеша сноровисто охлопал все карманы блондина и нашел во внутреннем потайном в пиджаке маленький пакетик с порошком.

«Кокаино!»

Офигеть! Вечер, вернее, день перестал быть томным.

Сейчас быстрее ко второму. Этого более молодого маринз Кеша даже не стал вытаскивать, лишь отметил валяющийся под ногами, распиаренный Голливудом «Стетсон». Урод Техасский! Возомнил из себя невесть что! В кармане у ковбоя нашелся схожий бумажник. Удостоверение той же части. Но звание Первый лейтенант. Это вроде нашего старлея. Денег у него было больше, но в основном песеты, немного долларов и что прикольно — пачка франков. Ему-то они зачем?

Иннокентий перевел дух. Пожалуй, пора валить отсюда. Но как уже опытный убийца Кеша решил замести следы. Он заметил потеки масла под капотом автомобиля. Мотор разбит от удара. Он достал из кармана небольшой складной ножик и отрезал от пиджака блондина кусок ткани. У него же он позаимствовал зажигалку Зиппо. Все к одному! Да разгорится пламя! Извините, братва, но ничего личного.

Когда Иннокентий стремительно поднимался наверх, автомобиль зашаял. Выбравшись на дорогу, мужчина оглянулся. «Понтиак» уже вовсю полыхал, как погребальный костер. Так что обнаружат на месте лишь два обгорелых трупа и железяки. Жаль, нельзя все это сбросить дальше в реку. Васечкин быстро осмотрел их SEAT 1200 на предмет повреждений. Ни царапины, отлично! Эксперты ничего тут не найдут. По дороге и без них ездят, следы от чужих протекторов просматривались. А чтобы доказать их присутствие, потребуется слепок шин SEATа. И вот тут чужаков ждет обломчик!

— Кешенька!

— Воды и в машину!

Напившись из бутылки теплого сока, Иннокентий, наконец, смог передохнуть. Вероника осторожно тронул его за плечо:

— Ты весь испачкался.

— Ерунда. Нам надо уезжать.

Он завел двигатель, выжал сцепление, переключил скорость на первую и медленно поехал дальше.

— Достань, пожалуйста, карту и найди, где мы едем.

Молодая женщина глотала слезы, но молчала. Умная ему досталась женушка. Хоть в этом свезло!

— Этот проселок идет близь деревушки, а дальше выходит на трассу. Мы едем в Барселону?

— То, что нужно, — Кеша подвинул Веронике сверток с трофеями. — Пока пристрой себе в сумочку.

— Оружие⁈ Ты это взял у них?

— Давай позже поговорим, когда будем спокойней. Нам многое предстоит обсудить.

Первую остановку Васечкин сделал у неприметной заправки на отворотке. Он надвинул на глаза широкополую шляпу и надел солнцезащитные очки, натянув прямо на грязную рубашку новый пиджак. Все равно ото всего придется избавиться. Вернувшись, Кеша скомандовал жене:

— Сходит в ту лавку и купи себе что-то из запасной одежки. Попроще. И еще надо бы тебе сменить шляпку. Надень очки и поменьше говори. Ясно? Я пока сбегаю за снедью. Ужинать будем в машине.

Вероника вернулась быстро и с любопытством уставилась на Кешу. Она купила темную шляпку с полями и легкую кофточку.

— Как тебе?

— Отлично. Старое выкинем по дороге!

Они остановились около города в небольшой промышленной зоне. Кеша здесь бывал и знал неприметную дорогу в Барселону. Он тут же полез в багажник, достал оттуда рабочий комбинезон и переоделся. Затем вытащил отвертку и начал снимать номера. Вероника не комментировала его действия, но медленно закипала.

— Все так серьезно?

Женщина смотрела хмуро, о чем-то явно догадываясь.

— Сейчас найдем чье-то старье и поставим себе их номера. Сомневаюсь, что нас уже ищут, но лучше перестраховаться.

— Кто ищет?

— Не знаю, — пожал плечами Васечкин. — Давай пожуем и все обсудим спокойно. Там и решим, что дальше делать.

— А почему не в ресторанчике?

Иннокентий так глянул на супружницу, что все вопросы разом отпали. Вероника на миг почувствовала себя одинокой и брошенной. Не так она представляла желанную для многих советских граждан загранкомандировку. Затем что-то вспомнила, успокоилась и начала копаться в пакете с едой.

— Кеш, мы переходим на нелегальное положение?

Васечкин потянулся и выглянул в окно. Они остановились в квартале от офиса корпункта. Уже стемнело, но Кеша хотел подождать момента, когда вечерняя движуха на улице города окончательно затухнет. Все-таки не лето и ночью еще прохладно.

— Я всегда знал, что ты у меня умница. Даю вводные: погибшие в ущелье ребятишки из армии США, вернее, из корпуса морской пехоты. И не какие-нибудь рядовые пехотинцы, а офицеры.

— Разведка?

— Она самая. И нас по головке за убийство двух опытных разведчиков не погладят. Ни одна из сторон. И им плевать, что эти Буратины сами виноваты.

— Но мы же их не…

— Ника, кому это интересно в данном раскладе? Думаешь, амеры просто поднимут скандал? Или захотят укокошить излишне наглых комми. Эти вояки наверняка во Вьетнаме отметились и к нам симпатий не имеют. Потому и сорвались, как гончие. Могли же просто полицию задействовать, затем секретчиков вызвать. И уж точно не гнаться с пальбой по серпантину.

Женщина задумалась. Много ей еще было непонятно, но в действиях Кеши прослеживалась некая логика. Его все-таки такому учили.

— Допустим. Но твои кураторы смогут нам помочь?

— Их сейчас плотно пасут. И ты уверена, что нам местные дадут просто так уехать? Были бы испанцы, а тут наш вероятный противник. На Мадрид будут давить и давить жестко. И не забывай, что в их правительстве нас советских не особо любят. Вернее, готовы сожрать в любой момент.

— Ты так странно говоришь, Кеша. Откуда набрался таких странных словечек?

— Жизнь заставила, — Иннокентий вздохнул. Наступил решающий момент. — Пойми, я не хочу рисковать, в первую очередь тобой. Нас видели вместе. И еще — кроме этого пистолета я нашел в машине деньги.

— Много денег! — многозначительно посмотрела на него женщина. Она успела проверить содержимое пакета из американского автомобиля.

— То есть ты уже понимаешь первую странность. А в кармане одного из маринз лежал кокс.

— Это еще что такое?

Васечкин вздохнул. В его мире данное словечко знал любой пацан и пацанка. Какие все-таки совки дикие люди!

— Наркотик. Кокаин. Производится в Латинской Америке.

Глаза Вероники округлились. Было заметно, что в её голове тут же закрутились шестеренки и винтики.

— Так это…

— Вот именно. Кому и как мы на самом деле помешали непонятно. То есть у нас классическая задача с неизвестными. Игрек и Икс. Так что если мы не хотим стать нулями, то придется лечь на дно. Очень глубокое дно.

Женщина немного подумала и спросила:

— У тебя есть план?

Иннокентий не мог отказать себе в хохме. Больно уж ему тот идиотский мультик понравился.

— Мистер Фикс у вас есть план? Есть ли у меня план? У меня есть план, мистер Фикс!

В глазах Вероники удивление плескалось одновременно с озадаченностью. Не слетел ли её благоверный с катушек?

Васечкин осторожно выглянул из-за угла здания. Это был риск, но риск оправданный. И план у него на самом деле был. В разведке без него никуда. Конечно, его кураторы ничего такого не планировали, но всегда учили тому, что грамотное отступление важнее атаки. Кеша осторожно просунул кусок проволоки в щель, скинул запор и приоткрыл дверь черного входа. Она, как и дверца в офис не скрипнули, не зря он их постоянно смазывал. Никогда не знаешь, что тебе пригодится на следующий день. Но в новом мире, куда он попал после смерти, Иннокентию столько раз приходилось озираться, что он уже привык жить с двойным дном.

Не мы такие, жизнь такая. Так что идите к чёрту с вашими нравоучениями!

Иннокентий не зажигал свет в офисе, освещения от уличного фонаря хватало, да и все здесь было отлично ему знакомо. Он полез под стол и аккуратно отодвинул в сторону дощечку. Не зря лично устроил эту нычку. Опытный глаз сыщика её бы все равно обнаружил. Но не сразу и опытный. В первую очередь в холщовую торбу с длинным ремнем ушел его «журнал». Нечего светить связями, даже перед своими. Затем наступил черед пачки ассигнаций. Это совсем уж на «черный день».

Сейчас остался лишь сейф, выгрести оттуда все оставшиеся деньги, документы и активировать маленький пиропатрон. Так что будущего «медвежатника» или криминального эксперта ждет большой сюрприз. Это уже был подарок Славы из Мадрида. ПГУшники мастера на подобные каверзные вещицы. Вот пару таких сейчас Кеша и прихватил с собой. Играть так играть!

За зданием следили. Все те же перцы из тайной полиции. И они не спали, как обычно. Неизвестно, поднялась ли в городе тревога, но сигнал им явно пришел. Не хотелось бы гадать откуда. Иннокентий темной тенью проскользил обратно. Он был одет в темный комбинезон и рабочее кепи, но все равно старался держаться стен. Ему в этом здорово помогали многочисленные солнцезащитные козырьки на зданиях и террасы южного города.

Он сунул Веронике вещи, та должна была рассовать их по отделениям огромного баула. Затем полез менять на автомобиле номера на те, что прихватил из сейфа. Усевшись в машину, Иннокентий жадно припал к бутылке Кока-Кола. Американский энергетик действовал на него как кофе. Бодрил и придавал сил.

— Мы куда сейчас?

— В Коста-Браво. Я сделал по пути пару звонков. Не бойся, с телефона-автомата.

Вероника пригорюнилась.

— Наши будут нас искать. Зинаида Ивановна начнет переживать. Ой, ей же попадет! И в Москве начнут копать. Столько хороших людей подставили!

— Ничка, дорогая, давай сначала подумаем о себе, — Кеша прижал жену и крепко её поцеловал. — Не забывай, что я тебя люблю и в обиду никому не дам. Хрен им, а не наши скальпы!

— Я знаю, — прошептала в ответ настоящая советская женщина, уже готовая схватиться со всем миром.

«Кто не с нами, тот против нас!»

Глава 35 Лечь на дно контрабандно

— Здесь есть душ?

— Вот там ванная. Сейчас вода нагреется, уже предупредил хозяйку. Милая женщина. Обещала передать нам бутылку домашнего вина. Я пока схожу к Хосе, перетру тему. И давай перестанем говорить друг с другом на русском.

— Хорошо. Я могу на французском.

Иннокентий обернулся с улыбкой:

— Шутит, значит, живешь!

Вероника устало растеклась на кровати:

— Откуда у тебя такие странные знакомые? Он больше всего похож на контрабандиста.

— На очень хорошего контрабандиста. В нашей ситуации подобные ему темные личности как раз и нужны. А наводку дали ребята-троцкисты. Им же надо как-то зарабатывать на революцию.

— Надеюсь, ты знаешь, что делать. У меня голова кругом. Вся одежда и вещи остались в Барселоне. И что подумают родители?

— Перед отъездом ты сумеешь позвонить им.

— Да? — Вероника ту же встрепенулась. Видать, всю дорогу думала об этом.

«Как же все-таки она привязана к дому!»

— Только не в квартиру родителям.

— Считаешь, что их прослушивают?

— И могут нас позже вычислить. Нет, лучше позвони маме на работу. Только учти разницу в часовых поясах. Надо будет нам согласовать, что можно им сказать, чтобы не навредить никому.

Женщина уставилась на него расширенными глазами:

— Ужас! Никогда не думала, что дойдет до такого. Как в авантюрном романе.

— Главное, чтобы знали, что мы живы, остальное неважно.

— Конечно.

После ночного марш-броска оба безмерно устали, но еще держались. Местечко, что выбрал Иннокентий, не блистало чистотой и изысканностью, зато не привлекало лишнего внимания. Испания семидесятых — бедная страна третьего мира. Безработных бедолаг и нищих здесь всегда хватало. Как и трущоб, богатых разве что на криминальный элемент и темных личностей вроде Хосе. Зато в них за небольшие деньги можно было получить очень многое. В том числе и молчание. А уж полицию в таких местах не любили особенно.

Когда Иннокентий вернулся в комнату, Вероника уже спала. Она даже больше устала не от дороги, а от того потрясения, что вызвала сложившаяся ситуация. Не каждый день за тобой гонятся спецслужбы мира, и твоей жизни угрожает опасность. Сил Иннокентию хватило только на помывку, заодно он сбрил усы, чтобы поменять внешность. Кеша задумчиво достал из саквояжа револьвер, внимательно осмотрел его. Рукоять Смит-Вессона удобно легла в руку. Не зря этой моделью любили пользоваться полицейские. Как бы сказали в будущем, оружие чрезвычайно эргономичное. Затем Кеша немного подумал и сунул револьвер под подушку. Даже не понял, как заснул. Просто упал и вырубился.

Когда мужчина проснулся, в окна вовсю било солнце. Он потянулся за часами и чуть не застонал. Проклятье! «Ракета» могла его выдать с головой. Еще о стольком требуется подумать! А ведь даже носки у них советские. Всю их одежду надо обязательно сжечь! Чтобы ни следа не осталось. В эти годы еще нет анализа по ДНК, а их отпечатки пальцев хранились в недрах КГБ,

— Проснулся? Как самочувствие?

Иннокентий сначала почувствовал близость любимой женщины, и лишь затем её увидел.

— Спасибо, хорошо. Во всяком случае выспался.

Он сначала потянулся, потом резко схватил молодую женщину за талию и притянул к себе. Затем его руки плавно перешли на ягодицы.

— Кеша, не сейчас же!

Тут же в голове всплыло слишком многое и сразу стало не до развлечений. Если они переживут ближайшие ночи, то их будет в дальнейшем много.

— Переходим на английский.

— Йес! Ваш завтрак подан, сэр!

— Сенк ю. Сейчас в ванну и приступим к делам

На маленьком столике уже был сервирован простой деревенский завтрак, хотя судя по времени шла сиеста. Иннокентий жадно впихивал в себя жареные колбаски, фасоль и лепешки с острым до ужаса соусом. Вероника неспешно пила каву, поглядывая на своего суженого с затаенной надеждой. Вдруг Иннокентий сейчас скажет, что все кончилось и можно ехать домой. Она даже была готова попрощаться с Испанией. Лишь бы выбраться из этого ужаса. Все-таки чужая страна — это чужая сторона!

— Сейчас мне нужно сделать наши фотографии. Солнца здесь достаточно. Садись вон туда, — Кеша ловко достал из кофра камеру, поменял объектив, выставил необходимую выдержку и диафрагму, затем сделал пару кадров. — Сейчас я сяду, а ты нажми спусковую кнопку. Все параметры уже выставлены. Следи, чтобы моя голова была по центру видоискателя.

— Зачем это?

— Нам нужны новые документы.

Вероника опечалилась:

— Значит, все-таки переходим на нелегальное положение?

— Да, как старые большевики. Выше нос, подруга! — Иннокентий с сожалением оглянулся на кофр. С этим богатством придется расстаться. Даже продать нельзя. Проще утопить. Иначе след останется. А искать их будут упорна и долго. Как наши, так и чужаки. Лучше перестраховаться. Пленки с антенным полем он вчера оставил в тайнике, что был известен Крапивину. Если тот не дурак, а он точно не дурак, то обязательно найдет. Майор КГБ догадается и поймет, что с ними все в порядке. Раз задание Родины выполнено. Дальше пусть решает сам. Пока с ПГУ чете Васечкиных не по пути. Нехай сами разбираются с последствиями случившихся событий. Судя по всему, части разведчиков придется делать отсюда ноги. Американцы не привыкли прощать убийства своих людей. Но это уже не его Васечкина проблемы.

«Хм, а ведь сейчас я меняю историю! Тогда отправлю заодно в посольство свои записки. Пусть покумекают с иранской революцией и вторжением в Афганистан!»

— Кеша, мне нужно в магазин. У меня нет элементарного.

— Подожди, все будет. Я отойду по делам на часик, а ты пока посчитай наши финансы и подготовь список необходимых покупок. Повторяю — лишь самое нужное в дорогу и лучше компактное. Мы покамест остаемся в мире капитала. Здесь все можно купить.

— В том числе и наше будущее?

— Умница. Но лучше его купить, чем потерять. Согласна?

Женщина выдохнула:

— Иди уж! Я покуда все подготовлю. Мы ведь уезжаем?

— Точно! Только пока не знаю куда.

— Лишь бы подальше отсюда!

Вероника невольно передернула плечами. Но Иннокентий отметил, что в глазах любимой жены сейчас сквозит упрямая решительность. Он слишком хорошо её знает. Эта женщина пробьет любое препятствие, что встанет на её пути. С ней можно горы свернуть! Ему снова стало легко, и мысли возвратились в деловое русло. Главное — не расслабляться, пока они не уберутся отсюда. Иннокентий засунул револьвер под ремень, закрыв рукоять сверху рубахой. Запасные ускорители он положил в левый карман. Все равно, если случится серьезная заваруха, вряд ли у него будет время для перезарядки. Но оружие все равно привносит уверенности и дает шанс.

Васечкин вернулся в комнату лишь через два часа, но довольный, как слон. Он обнял Веронику и торжественно вручил ей синий паспорт.

— Поздравляю вас, фрау Верена Рюйтер.

— Ой! — Вероника развернула книжицу, ошалело взирая на саму себя в чужом паспорте. — А почему Нидерланды?

— Потому что маленькие и никому не интересные. Да и мы по виду на голландцев смахиваем.

Женщина задумалась и кивнула:

— Были у нас делегаты оттуда. Язык у них больно странный.

— Потому разговариваем со всеми на английском. По легенде мы долго проживали за рубежом. У них это частенько практикуется. Надо бы на всякий случай подучить пару ругательств на голландском.

— Яволь, майн хер.

Видимо, видок у Кеши случился еще тот, так как Вероника разразилась долгим хохотом.

— Ян Рюйтер. Незамысловато.

— Зато запомнить легко. Твое имя, кстати, это по-ихнему и есть Вероника.

— Я уже поняла.

Васечкин-Рюйтер посерьезнел:

— Что у нас по деньгам, дорогая?

Его супружница достала из сумочки небольшой блокнот:

— Итого двадцать четыре тысячи сорок пять долларов США, восемьсот франков, девяносто одна тысяча бумажных песет, то есть по хорошему курсу это примерно тысяча триста долларов. И еще мелочь.

— Курс будет хорошим, обещаю. Всего в баксах?

— Если считать в долларах, то двадцать пять с половиной тысяч с мелочью.

Васечкин задумался. У него в голове крепко засела калькуляция доллара из будущего. Ведь американская валюта постоянно девальвировала. Это он почему-то запомнил хорошо. Так что если считать по будущему курсу, то один нынешний доллар семидесятых шел к восьми из послековидного двадцать первого века. Иннокентию почему-то проще было так воспринимать валюту и расценки. По той схеме у них сейчас на руках двести тысяч баксов. Очень даже вменяемые деньги! А в здешнем третьем мире все стоит еще дешевле, чем в вероятном будущем. Так что можно не идти во все тяжкие, я действовать не спеша и пошагово.

— Мелочью мы за дом и питание рассчитаемся. Это все копейки стоит. Давай мне франки и песеты в банкнотах.

— А магазин?

— Точно! Прикинула, сколько тебе понадобится кэша? Дочка хозяйки тебя проводит. Мне купи бритвенный станок, темную рубашку и широкополую шляпу. И джинсы, можно нефирменные, попроще. И да, еще кроссовки. Надоели эти проклятые туфли.

— Белье? Зубную щетку?

— Ты лучше меня знаешь! Возьми отсюда, сколько тебе потребуется.

Вероника отсчитала сумму, подумала и взяла еще немного. Все равно им испанскую валюту придется менять.

Вероника выжидающе посмотрела на посерьезневшего мужа:

— Ты уже знаешь, куда мы поедем?

Кеша не торопился отвечать. Он и сам еще не был ни в чем уверен. Имелось несколько вариантов. Да и бизнес-партнеры могли что подсказать путного. Как ни странно, но их деловая хватка отлично сочеталась с активной политической деятельностью. А эти ребята были заядлыми троцкистами. Иннокентий не очень представлял, что это такое. Разве что слышал в детстве от бабки «Пиндишь, как Троцкий!»

— Сейчас у меня будет важная встреча. Там все и решится. И я продаю наш СЕАТ. Слишком уж засветилась эта машинка. Но те деньги, скорее всего, пойдут за перевоз. Бартером её у нас парни охотно возьмут. Затем перекрасят, перебьют номера и продадут в горы баскам. Или себе оставят. Они пацаны рисковые и полиции не боятся.

— И все-таки?

— Однозначно лучше отсюда уходить морем. Таможенники и полиция стережет порты и берега.

— Франция?

Васечкин-Петров- Рюйтер покачал головой:

— Нет, там нас также могут искать. Европа же маленькая. Да и спецслужбы там сильные. Хрен редьки не слаще.

Вероника смотрел на него серьезно:

— Кешенька, нам точно нужно уезжать?

Ян Рюйтер подошел к молодой голландской женушке и мягко обнял её:

— У нас будет шикарная жизнь. Обещаю тебе! Много солнца, моря, пино-колада и лихой бизнес.

— На пользу родине?

— Ну, кто же про нее забудет?

Вероника смотрела на мужчину с интересом:

— Иногда мне кажется, что ты с другой планеты. Большая часть моих знакомых сейчас бы банально жидко обгадилась. Остальные звонили в истерике в посольство. А ты идешь и действуешь. Как будто так и надо.

— Я всегда знал, что ты авантюристка. Добро пожаловать в новый мир!

Глава 36 Морские прогулки

— У этого парня стальные мышцы, — матрос Хулио кивнул в сторону полубака, где полуголый блондин отжимался на пальцах, а затем начал работать железной трубой, ловко ею махая.

Сидевший на смотанной бухте каната немолодой усатый мужчина оторвался от задумчивого набивания трубки и заметил:

— Не хотел бы я с ним столкнуться в тесном переулке.

— Да он нас всех выше на голову! Сметет и не заметит! — добавил вышедший из люка механик. Он взял небольшое ведерко с веревкой и сноровисто зачерпнул из моря воды. Затем начал тщательно мыть испачканные руки. — Думаю, что и наш Джорди ему не помеха.

— Что говоришь, Луис? Джорди побил самого Энрике!

— Не спорьте, девочки, — со смехом остановил горячих каталонцев усач и потянулся в карман за спичками. — Джорди привык к деревенской драке, а здесь профессионал.

Моряки замолкли, осмысливая слова опытного морского волка. Они знали, что Диего в молодые годы поносило по морям и странам. Поговаривали, что он помогал кубинцам. Каталонцы непоседливы и в некоторых еще сидит память о великих предках, покоривших половину мира. Молодой матрос прищелкнул пальцами:

— Их же Пабло на пристань привез! Так что ни черта они не датчи!

— Думаешь?

— Акцент, как я сразу не догадался. Это немцы, зуб даю!

Усач выпустил кольца дыма и резюмировал:

— И, скорее всего, восточные.

Моряки понимающе переглянулись и разошлись по своим делам. Им слишком хорошо платят за молчание. И если кому-то надо перевезти дружественных компаньеро, то их дело доставить тех по назначению, чтобы ни одна душа не пронюхала. Все слышали, чем известен Пабло и его компаньеро. А в Каталонии у социалистов и анархистов всегда было много друзей.

Вероника почти не выходила из небольшой каюты. Её к счастью не укачивало, но не хотелось лишний раз быть под прицелом пристальных южных глаз. Вот если бы они плыли на яхте по теплому морю… Откуда у нее взялись такие мысли? Яхта, тропические острова, пальмы. А ведь, пожалуй, такая жизнь крайне интересна. Просто мечта! Кеша! Это он втолковывал ей третий вечер, как неплохо было бы поселиться на небольшом острове и жить в свое удовольствие, пока все не уляжется.

На резонный вопрос — на какие шиши они будут жить, Иннокентий, то есть Ян уверенно ответил, что найдут чем заняться. И поэтому молодая женщина в который раз задавала себе вопрос — кто Иннокентий Васечкин на самом деле? А ведь Олег Разумовский заявлял ей, что этот парень точно не деревенский увалень. И какие-то мутные дела в Заволжске, о которых вскользь упомянул дядя Витя. Надо все-таки насесть на Иннокентия и добиться от него правды. Тем более, в их сложной ситуации.

Хм, а ведь генерал МВД внезапно с какого-то времени начал здорово поддерживать её выбор. И к Иннокентию относился с уважением, как к боевому товарищу. А дядя Володя начинал в УГРо еще в те лихие годы, когда послевоенную Москву захлестнул вал преступности. Генерал неплохо разбирается в людях. Какую информацию он получил о Кеше? Так кто же все-таки её муж? Веронике или уже Верене Рюйтер надоело размышлять, и она уставилась в окно. Солнце не так давно встало, окрасив море в баснословные цвета. Стало заметно теплее. Они вышли из маленького порта еще ночью.

Их незаметно доставили не небольшое суденышко друзья Пабло. От продажи автомобиля даже осталось немного денег, которые Иннокентий попросил выдать в немецких марках. Никто из провожавших и встречавших не задавал лишних вопросов, матросы приняли неизвестных пассажиров как должное. Что здорово успокоило женщину. Значит, такое они проделывают не в первый раз. Она и так слышала, что Каталония — край контрабандистов. Хотя до сих пор не понимала, почему они не бежали в Мадрид. Там в посольстве наверняка что-нибудь придумали. Ведь на самом деле они не убивали клятых американцев. Или как там их назвал Кеша — пиндосов.

— Ты уже встала?

— Не спится.

— Можешь выйти наружу, проветриться.

— Что-то не хочется.

— Тебя не укачивает?

— Нет, — Вероника внимательно посмотрела на мужа. — Ты уверен в том, что делаешь?

Иннокентий тщательно вытерся полотенцем и лишь после этого ответил:

— У нас есть выбор? Сейчас наш главный союзник — время. Надеюсь, мы опережаем врага на несколько шагов. В Барселоне не наследили. Так что врагу придется изрядно попотеть, чтобы обнаружить хотя бы остатки наших следов.

— Отчего ты считаешь, что нас ищут?

Васечкин-Петров-Рюйтер бросил внимательный взгляд на Веронику. Пора начать говорить откровенно. Она точно не дура и должна стать ему союзником, а не обузой.

— Хочешь поучаствовать? Пожалуйста. Что мы имеем на сегодняшний день? В упавшем автомобиле сидели маринз из разведки ВМФ США. Эти парни, скорее всего, имели боевой опыт. Маринз активно участвовали во Вьетнамской войне.

— То есть они настоящие головорезы?

— Иначе зачем начали пальбу? Могли спокойно нас подрезать и остановить. Или нагнать позже и взять со спущенными штанами.

— Только имели ли на это право? Мы могли заявить протест и вызвать советского представителя.

— Под дулом пистолета немного попротестуешь. А парни эти резкие, как понос. Обыскали бы машину и нашли тайник. А там…

Вероника немного подумала и кивнула:

— Принято!

Васечкин кинул полотенце и присел:

— Не знаю, что взбрело в голову воякам — попугать комми захотелось или совершить, что похуже, но самое паршивое не это. У них в машине была рация, и по всей видимости, они уже сообщили на базу о странных туристах, что начали преследовать.

— Нас еще перед этим испанские полицейские остановили.

— Они и сообщили американцам.

— Значит, ищут именно нас?

— Уже да. Флотские, конечно, в ярости, но не могут переступить через местную юрисдикцию. Так что у нас образовалась небольшая фора, пока те не договорятся и организуют грамотный перехват.

— Поэтому ты решил не останавливаться и не обращаться к нашим? Мы точно правильно поступили?

Иннокентий протянул руку к корзине и достал термос с кофе, подарок Пабло.

— Вот здесь имеется несколько моментов. Ты уже немаленькая и представь реакцию главы торгпредства. Это даже не консульство! Они ведь обязательно свяжутся с Москвой, ожидая дальнейших указаний. А это время, которого у нас нет. Мы бы сидели как в осажденной крепости, а, возможно, нас взяли на пути в торгпредство. Потом посольским доказывай, что мы не преступники! Кураторы уже проблем поимели. И даже до Мадрида мы могли не доехать. Это слишком далеко. Нам надо заправляться, останавливаться, пришлось бы менять машины и не всегда законным способом. А это риск. Да и около посольства нас наверняка поджидали. Франкисты советских не любят. А мне не хочется рисковать тобой.

— Ты прав. Как быстро все продумал!

— Скажем так, — Иннокентий налил в две чашки кофе и достал сверток с лепешками и сыром, — меня этому учили. Пусть и весьма короткое время. Но я хороший ученик, и полезные вещи впитываю, как губка.

— Я так и подумала.

— Умница!

После небольшого перерыва, Вероника продолжила:

— И что дальше? Раз уж мы на нелегальном положении, то будем выбираться самостоятельно? Переход границы? Куда?

— Следует ли пороть горячку? Нам сейчас главное — смыться куда подальше и залечь на дно в таком месте, где нас найти будет очень непросто. Давай думать вместе.

Молодая женщина от подобного предложения пришла в некоторое смятение.

— Ты поэтому второй день говорить про тропические острова.

Иннокентий ухмыльнулся:

— А разве это плохо? Постоянно теплое и ласковое море. Ешь бананы, пей кокосы!

— Чунга-чанга!

— Станем настоящими пиратами. Пятнадцать человек на сундук мертвеца, Йо-хи-хо, и бутылка рому, и шоколадные мулаточки…

Глаза у Вероники нехорошо сузились:

— Женам пиратов дозволялось отрезать их мужьям ненужные им причиндалы?

Кеша поднял руки:

— Это была невинная шутка, леди!

Следующие часы они провели за атласом мира, попутно вспоминая то, что казалось давно похоронено в памяти. Петров в будущем побывал на Доминикане, ему там очень понравилось. Но сейчас были семидесятые годы. Мир еще не такой глобальный и познанный туристами. По понятной причине его молодая жена больше знала о Кубе и странах Центральной Америки. Именно в первой существовали активные экономические связи, а борьба народов Никарагуа и Сальвадора была на слуху. Молодым людям для будущей деятельности срочно нужна была свежая информация. Соответственно, для ее получения и осмысления весьма пригодилось бы тихое местечко. Вот его поиском они и занимались.

Иннокентий еще назвал сиё действо странным словом «мозговой штурм», в очередной раз озадачив Веронику. Она уже давно подозревала, что он точно вырос не в деревне. Да и в Союзе ли? Кеша в Испании частенько сыпал зарубежными терминами, что обычно не употребляли советские граждане. Молодая женщина еще в МГИМО немало общалась со студентами из непростых семей. Многие провели детство в посольствах или представительствах в капиталистических странах и в общении частенько использовали незнакомые советским детям слова.

Часто такие же, что упоминал вскользь Васечкин. Кто же он такой на самом деле?

В небольшой бухте Порт де Сольер их, даже не швартуясь, выпустили на берег. Оба «туриста» ушли, не прощаясь. Пабло должен был прислать на встречу своего знакомого, но у Яна Рюйтера имелись собственные планы. Кеша резонно считал, чем меньше ниточек, тем лучше для них. Он быстро договорился с владельцем старого драндулета и уже через несколько минут «голландцы» ехали в сторону главного города Майорки Пальма.

Вероника в основном помалкивала. Она знала, что там рядом с городком расположен основной аэродром острова Пальма-де-Майорка. Еще на борту судна они решили, что им лучше использовать скорость, чем скрытность. Вряд ли полиция их ищет на курортном острове. Иннокентий к тому же был несказанно удивлен, что, покупая в Европе авиабилет, совершенно не нужно было предъявлять документы. Все ужесточения начнутся в восьмидесятые годы после серии терактов. Пока же Европа жила относительно мирно и свободно, пусть и не в общем Евросоюзе. И куда только эти чудесные времена в дальнейшем денутся?

Водитель высадил их на какой-то площади и с довольным видом уехал обратно. В кои времена ему попались неприжимистые немцы. Почему немцы? Так они обменивались между собой хорошо знакомыми фразами. А дед еще застал времена, когда в этих местах нацисты чувствовали себя совершенно вольготно. Франко дружил с Гитлером, помогая его подводникам. Таксист решил, что на сегодня хватит работы, и пора зайти в бар к Иглесиасу.

Кеша ту же сбегал к газетчикам, купив там кроме свежей общенациональной прессы туристический атлас. Они поймали такси и уехали в район поближе к морю недалеко от парка Кристьян Кревьик. Здесь было много отелей, магазинов и кафе. Иннокентий заметил неподалеку недорогую лавку с одеждой, скомандовав подруге на английском языке:

— Верена, тебе туда. Купи новую блузку, головной убор, да и мне пора поменять рубашку со шляпой. Нужно что-то более тропическое.

— Поняла. Потратить лишние песеты, чтобы не возиться с обменом?

— Ты моя умница!

Встретились они спустя час в небольшой кафешке, что расположилась чуть в стороне от шумных улиц. Народу было немного, так что их быстро обслужили. Немецкие туристы с ужасным акцентом заказали жареное мясо и салаты с пивом. Неспешно отобедав, Ян Рюйтер положил на стол атлас с нужными пометками.

— Я отойду к телефону. Необходимо позвонить в аэропорт и узнать расписание рейсов. Ты пока приготовь купленную одежду. Переоденемся в туалете. Посетителей нет, никто на нас не обратит внимания.

— Ян, а почему ты говоришь по-немецки?

Кеша улыбнулся и выложил на стол два паспорта:

— Прошу любить и жаловать граждан Бундес Републик Дойчланд. Документы аховые, но на разок сгодятся.

Вероника лишь покачала головой. Какой у неё продуманный муж. Настоящий нелегал! Её глаза округлились. Неужели…

Из кафе через десять минут вышли ярко одетые молодые люди. Оба в шляпах и солнцезащитных очках. Майорка считается солнечным островом. Они быстро взяли такси. Еще был не сезон и туристов на улицах не так много. Билеты в Сеуту были заказаны по телефону на имя Гюнтера Болена, оставалось лишь их выкупить и улететь ближайшим рейсом.

Вероника задумчиво всматривалась в окно автомобиля. Растительность на Майорке уже была иная, более южная. И ощущалась атмосфера туристического праздника. Отдых здесь наверняка был недешевым. И советская женщина не могла себе не признаться, что это ей нравилось. Очень нравилось! Экзотика и комфорт манили к себе неимоверно!

Новая жизнь, новые возможности! Что она видела все эти годы в Москве? Учеба, работа, бесконечное карабканье по карьерной лестнице. Некогда и вздохнуть. А здесь такие перспективы! И главное — они никому и ничего не должны! Так сложились обстоятельства. Но сначала надо собраться! Им еще предстоит пересечь Атлантический океан. Нетривиальная задача для обычных советских служащих. Обычных? Женщина бросила взгляд на своего мужчину и усмехнулась. Она готова пойти за ним хоть на край света!

На следующий день в аэропорту Касабланки сел Fokker F28 Fellowship авиакомпании «Iberica». Из него вышли два светловолосых туриста из Германии, мило попрощались со стюардессой и неспешно направились к зданию аэровокзала. Там они внимательно ознакомились с расписанием полетов, а затем взял такси и уехали в город. Перед дальней дорогой стоило сначала отдохнуть.

Никто не обратил на них особого внимания. Обычные молодые люди из Европы. Ведут себя свободно, независимо. Есть деньги, чтобы путешествовать и, значит, некий социальный статус выше среднго. В Марокко только могут приветствовать людей с деньгами!

Глава 37 Инфильтрация

Гаэта.Италия. Штаб 6 флота США

В тесном кабинете сидели трое. Флит адмирал и два коммандера. Последние здорово нервничали. Командующий разведки флота отшвырнул в сторону мутную фотографию и гробовым голосом произнес:

— И вот по этому следу все это время ползли ваши доблестные ищейки?

— Но, сэр, все совпадает!

— Молчать! Андерсон, доложите, что вы точно имеете на данный час! Мне из-за вашего самоуправства предстоит нелегкий разговор с национальной разведкой.

— Адмирал, сэр, нами точно установлено, что сидевший рядом с водителем капитан Рейбел непосредственно перед падением произвел несколько выстрелов. Его Кольт здорово пострадал во время пожара, но в магазине не хватает половины патронов. И мы нашли на дороге несколько гильз. Экспертиза подтвердила, что стрелял капитан.

— Он что, палил по русским?

— Получается так.

— Как они погибли?

— В результате падения. Лейтенанту Ричманду пробило легкие, капитан от удара свернул шею.

— То есть русские здесь ни при чем?

— Так точно, сэр.

Флит адмирал вздохнул и взял листок, на котором в подробностях было описано место падение автомобиля.

— Откуда там наркотики?

— Вот это и странно, сэр. Пакет лежал в стороне. Его могли подбросить и русские.

— Или…

— Коммандер, — адмирал ткнул пальцем в листок, — проведите внутреннее расследование! Анализ наркотика с определением страны производителя. Ну не мне вас учить. И с докладом ко мне лично! У нас не Вьетнам и даже не Таиланд. Я не позволю за своей спиной проводить незаконные операции!

Второй офицер осторожно поинтересовался:

— Сэр, нам продолжать расследование?

— Конечно! Но боюсь, что эти русские уже далеко. Дома пьют чай с медведем. Это была спланированная акция. А мы как дураки заглотили наживку.

— Вы так считаете?

Бывалый разведчик снисходительно глянул на подчиненного:

— Вам бы следовало более внимательно изучать доклады слежки. Кроме агентов КГБ рядом с искомым лицом видели нелегала из их военной разведки. И он нарочито грубо работал, отвлекая на себя наше внимание. Вы ведь повелись, коммандер?

Офицер вздохнул:

— Практически бросили все силы. У нас там немного опытных кадров.

— В итоге русские сейчас имеют отличные кадры, снятые явно талантливым фоторепортером. Из разведка каким-то образом сумела его завербовать. Смотрите сами.

Адмирал кинул на журнальный столик яркий журнал, на обложке которого крупным планом красовались белая медведица с медвежонком. Коммандер внимательно глянул снимок и вздохнул:

— Нас никто о таком не предупреждал. Это профессионал высшей пробы. Я служил на Аляске, сэр. Белые медведи — самые опасные хищники мира.

— Теперь понятно, почему у нас не было шанса. Но какова легенда!

Адмирал хмыкнул и полез за сигарой:

— Русские всегда умели работать, парни. Сейчас ваша очередь принести что-нибудь в зубах дяде Сэму. Не все же на ребят из ЦРУ надеяться? Вскройте к чертям агентуру русских в Каталонии! Кто-то же помог им перейти границу. Свободны!

Коммандер Андерсон вышел из кабинета и двинулся по коридору. Хотелось виски и проститутку!

Москва. Ясенево

- Майор, не быть тебе полковником!

Крапивин хмуро помалкивал. В кабинете своего начальника он чувствовал себя сегодня особенно неуютно. Да и долгая дорога домой сказывалась. Черты узкого лица еще больше обострились, а глаза ввалились. Сидевший рядом с полковником человек в гражданском костюме желчно поинтересовался:

— Илья Семенович, как же так? Вы, такой опытный разведчик и послали на задание неподготовленное лицо. А сейчас этого Васечкина ищут все спецслужбы Испании и ЦРУ. Мы столько неприятностей огребли от вашей самодеятельности.

Майор положил руки на стол и обреченно вздохнул:

— Мне и самому непонятно, как рядовая операция обернулась таким провалом. За фотографии пусть и секретного объекта в ответне стреляют и не угрожают советским гражданам.

— Но так получилось!

Глаза Крапивина недобро вспыхнули:

— Вы, уважаемый, знаете все подробности дела? Что морпехи первыми применили оружие? Есть свидетели! Между тем в Барселонской прессе уже разразился целый скандал, и люди собираются протестовать против присутствия на их территории американских военных. Мы добились хотя бы идеологической победы!

Человек в костюме дернулся:

— Даже такой ценой?

— Нет никаких доказательств, что «Фотокор» и его супруга мертвы!

— Тогда где они? Ваш агент эдакий опытный нелегал, что его никто не может найти третью неделю? Такого не бывает! Между тем у нас разгорается международный скандал.

— Это ваши проблемы.

— Что⁈

Полковник глянул на гостя с центрального аппарата КГБ и примирительно заявил:

— Я думаю, что вам обоим стоит слегка остыть и подумать, что мы скажем семьям пропавших.

Аппаратчик поправил галстук и бросил

— Ваш «Фотокор» сирота, близких родственников нет. А в поведении семьи бывшей Смирновой наблюдается странное спокойствие.

— Это вы о чем?

— У нас создалось такое впечатление, что они почти не волнуются. Слухи ведь разносятся быстро. Не могут Смирновы не знать о случившемся.

Полковник и майор быстро переглянулись. Начальник отдела задумчиво протянул:

— Мы вас услышали. Будем держать вас в курсе.

— Уж постарайтесь! — аппаратчик ушел, не прощаясь. Он терпеть не мог «белую кость» внешней разведки.

Полковник тут же повернулся к Крапивину.

— Ты чего ухмыляешься?

— Они еще там позвонили родителям Вероники и предупредили их.

— Я уже понял. И звонок, судя по всему, был на работу именно матери. Там нет прослушки и быть не может.

— Я же говорил, что этот Кеша себе на уме.

— Вот только кто его так отлично подготовил? Четыре спецслужбы мира не могут найти ни одной зацепки!

— Зацепки есть, товарищ полковник.

Начальник отдела сел на место и напряженно посмотрел на подчиненного:

— Я тебя внимательно слушаю, Илья Семенович.

Майор достал из папки пачку фотографий.

— Мои парни через неделю обыскали офис Васечкина и в означенном тайнике нашли это.

Полковник внимательно осмотрел снимки:

— Отправь их сразу в техотдел. Значит, твой агент выполнил задание и даже оставил пленки в тайнике. Шустрый малый. Но за его офисом же следили и его не увидели?

— Кроме того, недавно пришла весточка от одного из деятелей на той стороне. Человека, похожего на Иннокентия, видели вместе с Пабло. Это один из наших негласных контактов.

— Тот самый троцкист, — полковник задумался. — А лихо шел твой пацан. Что еще?

— Следы двоих теряются на Майорке. У них точно есть поддельные документы, но мы пока не знаем на чье имя.

— Хм, оттуда они могли ехать куда угодно.

— В мире не так много мест, где можно надежно спрятаться.

Полковник хмыкнул, но никак не прокомментировал смелое заявление его подчиненного. Тот же о чем-то озадаченно раздумывал, затем решился и протянул небольшую пачку фотографий.

— Одна пленка пересняла машинописный текст. И вот он меня здорово озадачил.

— Давай сюда, — полковник быстро пробежался глазами по фотографиям и ошеломленно спросил. — Это что?

Крапивин пожал плечами

— Сам не знаю.

— Фантастика какая-то!

— Или чья-то аналитика. Её слили нам через Фотокора.

— Новый Мессинг? Но почему так?

Крапивин развел руками.

Полковник задумчиво постучал костяшками пальцев по столешнице.

— А ты что сам считаешь?

— Я вам докладывал, что этот парень не так прост. И про убийство на перегоне.

— Где под мостом тела урок нашли?

— И перед этим их в Заволжске видели. Там позже еще пара убийств произошла. Один из убитых сын влиятельных родителей. Ираклий Какачия, с которым перед этим видели с Фотокором.

— Занятно, но это не в нашей компетенции.

— Но поискать все равно можно. По моим сведениям Кешу во время разработки деда на заводе видели с одним из оперов с области. Наверняка тот больше знает.

— Я подумаю, — проговорил полковник, затем снова глянул на листы фотобумаги. — Что же по переданной нам фантастике, то первое будто бы предсказание произойдет уже скоро, там и решим. Ты пока отдыхай и дальше работай по объекту. И про эти фотографии никому ни полслова.

— А…

— Это уже не твоего ума дела!

Майор Крапивин вышел из кабинета и двинулся по коридору. Хотелось водки и бабу!

Оглавление

Глава 1 Москва златоглавая!

Глава 2 Не зевай!

Глава 3 Научные коридоры

Глава 4 Волшебный пендаль

Глава 5 Дела научные

Глава 6 Гуляй столица!

Глава 7 Ночная жизнь столицы

Глава 8 Высокое искусство обольщения

Глава 9 Не стоять на месте!

Глава 10 Разборки на дорогах

Глава 11 Страсть к перемене мест

Глава 12 Дачные посиделки

Глава 13 Дома

Глава 14 Провинциальные разборки

Глава 15 Дикие земли

Глава 16 Вопросы без ответов

Глава 17 Борьба на выживание

Глава 18 Зимние этюды

Глава 19 Лыжи у печки стоят

Глава 20 МЧС не приедет и не позвонит

Глава 21 Герой дня

Глава 22 Международный уровень

Глава 23 Свадебный переполох

Глава 24 Волчьими тропами

Глава 25 Это не наш метод

Глава 26 Интриги неспящих

Глава 27 Врата рая

Глава 28 Это сладкое слово Заграница!

Глава 29 Утомленные солнцем

Глава 30 Храни господь Каталонию!

Глава 31 Интриги и расследования

Глава 32 Шпионские страсти

Глава 33 Первый день, последний

Глава 34 007 и 008

Глава 35 Лечь на дно контрабандно

Глава 36 Морские прогулки

Глава 37 Инфильтрация