И восстанут Злые [Даниэль Пейдж] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Даниэль Пейдж И восстанут Злые
1
Изумрудный город пылал. Мохнатые гибкие обезьяньи лапы крепко сжимали меня, и мы поднимались все выше в лунное ночное небо, прочь от дымящегося хаоса, а за спиной в яростной пляске света и огня догорал замок. Казалось, детский праздник вдруг обернулся полнейшей катастрофой: величественные башни и шпили обрушивались в сияющих взрывах конфетти из стекла и драгоценных камней. Это зрелище было бы прекрасно, если бы не гриб плотного черного дыма. Я была черт знает как далеко от Канзаса. Возможно, мои мысли по этому поводу удивят вас. В отличие от некоторых я не особо жаждала туда вернуться и уже начала верить: домой возврата нет. Дороти пыталась попасть в Канзас дважды, и посмотрите, чем это обернулось! Волшебник не смог вернуться с первой попытки. (Возможно, это связано с тем, что путешествовал он на старом воздушном шаре, но все же…) И наконец, я — Эми Гамм, трейлерная нищенка из Флэт-Хилл в штате Канзас. Хоть я и люблю думать, что отличаюсь от людей, подобных Дороти и Волшебнику, все же кое-что общее у нас имеется. Прежде всего, всех нас перенесла сюда из реального мира неведомая сила. Сомнительно, конечно, что кто-то смог уже выяснить ее происхождение, но у меня есть собственная теория, почему она выбрала именно нас. Всего лишь теория. Ничего не доказано, даже зацепок нет. Но я порой задаюсь вопросом: не связывает ли нас с Дороти и Волшебником то, что мы родились не там, где должны были? Знала ли об этом та неведомая сила? Может быть, все эти годы мы ждали, когда место, которое мы действительно сможем назвать домом, само найдет нас. Но я, конечно, могу отвечать только за себя. Я почти ничего не знаю о Дороти, а о Волшебнике и подавно. Так что, возможно, я ошибаюсь. Это лишь мысли, предположения. Но факт неоспорим: когда попал сюда, назад вернуться трудно. Если же это место не стало домом, тебе дико не повезло. Страна Оз — точно не самая гостеприимная на свете, но я, по крайней мере, могу назвать ее своим домом. И сейчас он поглощен огнем. Меня спас Олли — обезьяна. Когда-то я вытащила его из рук Дороти. Рядом летела его сестра Мод, держала в лапах нашу невероятную попутчицу Озму, таинственную, но сумасшедшую правительницу Страны Оз с множеством секретов, которые я пыталась разгадать. Теперь, когда земля расплывалась далеко внизу, а мы поднимались все выше за облака, я пыталась сообразить, как у них вообще получилось взлететь. Вы же слышали о летучих обезьянах, правда? Что ж, Мод с Олли таковыми не являлись: хоть они и родились с крыльями, но недавно лишились их. Олли отрезал себе крылья сам, чтобы перестать быть рабом Дороти. Что касается Мод… До сих пор не могу без содрогания вспоминать тот момент, когда она лишилась их. Я не просто видела это. Я сама спилила крылья с ее спины, имея под рукой лишь маленький кинжал. Страна Оз стала другой. Не тем счастливым магическим королевством, о котором все слышали. Солнечной она была давным-давно, задолго до того, как я здесь оказалась. Теперь здесь невозможно жить беззаботно. Нужно всегда делать выбор: подчиниться и поступать так, как от тебя требуют, или ради свободы отказаться от того, что для тебя важно. Например, крыльев. Но даже в такой Стране Оз все еще осталась магия, а это значит, что потерянное можно возместить. С помощью подходящего заклинания. Потому-то Олли и Мод летели сейчас на бумажных крыльях, которые жужжали, словно стрекозиные, и двигались так быстро, что расплывались перед глазами. Они не были похожи на настоящие крылья. Просто две пары склеенных вместе газет и вешалок. Судя по виду, они не должны были выдержать даже самих обезьян, не говоря уже обо мне — довольно тяжелой шестнадцатилетней девушке. Но нет, мы парили в сотне метров над землей и с каждой секундой поднимались все выше. Вот вам и магия! Да, знаю, все это звучит как полный бред. Но последнее время для меня такое в порядке вещей. Забавно, что к безумию так быстро привыкаешь. Впрочем, если считаете это безумием, как вам такое? Пару часов назад я попыталась убить Дороти Гейл, Ее Королевское Подлейшество волшебной Страны Оз. Затем вскрыла грудную клетку Железного Дровосека и голыми руками вырвала его сердце, которое все еще билось и тикало, словно часы. Сейчас я положила его в сумку, которую перекинула через плечо, закрепив поверх рваного, заляпанного кровью наряда служанки. И хоть я не привыкла еще к мысли, что сама совершила все эти ужасные поступки, в одном была уверена абсолютно точно: город я не поджигала. Это сделал кто-то другой. Я смотрела, как растворяется вдали пожираемый пламенем город, и, кажется, догадывалась, кто именно сделал это. Внезапно я осознала: я лишь маленькая шестеренка в большом и сложном механизме. Пока я пряталась в логове врага, Изумрудный город был атакован Революционным Орденом Злых, секретной организацией магического сопротивления, которая и подготовила меня к схватке с Дороти. В то время как я, притворяясь служанкой, пыталась убить принцессу на балу, они разрушили весь город. Оставалось только верить, что Орден знает, что делает. В этом перевернутом вверх тормашками мире, где очаровательная девочка Дороти Гейл и волшебница Глинда стали злодейками, а почти все остальные жители либо плетут интриги, либо стараются не лезть в эти дела, можно совершить поступок более безумный, чем поверить колдуньям, которые называют себя Злыми. Я не доверяла Ордену всецело, но тем не менее была одним из его участников, нравилось мне это или нет. И я сбежала, бросив всех их в горящем дворце, хотя некоторые члены Ордена стали мне как родные. Бросила Момби, Гламору. Тех, кто спас меня, кто научил бороться, быть сильной. Нокса. Человека, благодаря которому я смогла стать такой, какая я сейчас. Они остались там, в огненной ловушке, а я улетаю все дальше. Невозможно отделаться от ощущения, что я их подвела. У меня было всего одно задание, и оно оказалось провалено. — Мы должны остаться, — хрипло повторила я уже раз пятый с того момента, как мы поднялись в воздух; Олли до боли сжимал мои ноги, а я в ответ крепче хваталась за его мех. (Не то чтобы сильно боялась… просто никогда не любила высоту. Одно успокаивает: подниматься лучше, чем падать.) — Нужно вернуться в город. Я обязана была сказать это, даже понимая, что все бесполезно — пути назад нет. — Я тебе уже говорил, — выдохнул Олли все тем же усталым голосом, что и в прошлый раз, ставя в разговоре точку. — Нельзя позволить им умереть, — взмолилась я. — Они мои друзья. Однажды — как давно это вообще было? — я спасла Олли жизнь. Но в этом месте было много разных «однажды», и теперь мы с Олли квиты. Надеюсь. — Это тебе нельзя умирать, — твердо заявил он. — А именно это и случится, если вернешься: ты погибнешь, они погибнут. А вместе с вами и вся Страна Оз. Иного не дано. — Твои друзья знают, как себя защитить, — добавила Мод. — Они найдут нас в безопасности, на севере. — Север, юг, запад, восток, — бессмысленно и совсем немелодично пропела Озма. — Нет стороны, которая называлась бы «назад». Я вздохнула, не обращая на нее внимания. Знаю, Олли и Мод правы. Но я то и дело вспоминала, каким увидела Нокса в последний раз; образ его вновь и вновь возникал перед глазами: эти вечно встрепанные темные волосы, широкие плечи и сильные жилистые руки. Решительно напряженная челюсть и гордый, немного высокомерный взгляд. В глубине его души всегда таился гнев, готовый в любую секунду вырваться наружу и помочь преодолеть любое препятствие, сделать что угодно, чтобы спасти Страну Оз, дом, который Нокс так любит. Нет, не только Оз, но и меня тоже. Я многое от него узнала. Нокс помог понять, кто я такая на самом деле. А теперь мы, наверное, никогда больше не увидимся, и я ничего не могу изменить. — Куда мы летим? — уныло поинтересовалась я у обезьян. Пылающий город еще виднелся далеко внизу крошечной рыжей точкой в черной пелене дыма, а через мгновение и она исчезла, словно никогда не существовала. — На север, — проворчал Олли. — Во владения королевы Бескрылых. Не думаешь, что тебе стоит попытаться хоть немного отдохнуть? Я не винила Олли, что он не желает разговаривать. Ночь выдалась длинной и напряженной. Но хотелось задать так много вопросов, а я даже не знала, с какого начать. В первую очередь меня интересовала Озма. Она удобно свернулась калачиком в лапах Мод и мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Единственная, кого, кажется, совсем не волновало происходящее. Когда нас подхватил сильный поток прохладного ветра, унося выше в небеса и взметая облако волос вокруг Озмы, она восторженно взвизгнула, словно каталась на ярмарочной карусели. Зеленые глаза принцессы были столь огромны, что казалось, они освещают нам путь. Она пищала, радостно вертясь в обезьяньих лапах, а Мод изо всех сил пыталась ее удержать. — Сидите спокойно, Ваше Высочество, — проворчала обезьяна. — Я ведь не могу уронить дочь Лурлин, правда? Королева Лулу мне такое вовек не забудет. Озма нахмурилась, услышав это имя. — Королева здесь я, — заявила она с раздражением. Я в удивлении распахнула глаза. Теоретически так и есть — она действительно королева. Но Озма не в себе, и сегодня я впервые услышала из ее уст нечто осознанное. Внимательно вгляделась в ее лицо, пытаясь отыскать признаки разума, хоть что-то, оставшееся от доброй величественной правительницы. Именно такой, по слухам, Озма была раньше, до того, как канзасская девочка Дороти Гейл втерлась к ней в доверие и заколдовала. Но когда Озма, хлопая глазами, уставилась на меня в ответ, я вновь задумалась о том, кто же она на самом деле. Безумная королева, повстречавшаяся мне во дворце, которая бесцельно слоняется по коридорам, будто всеми забытая старушка? Могущественная наследница фей? Возможно, лучшая правительница за всю историю Страны Оз? Или же на самом деле она Пит? Зеленоглазый незнакомец, первый человек, с которым я столкнулась в Оз после падения трейлера? Добродушный садовник, рисковавший собой, чтобы составить компанию пленнице в подземельях Дороти? Таинственный парень, который по мановению руки Волшебника прямо у меня на глазах превратился в свихнувшуюся принцесску? Каким-то образом Пит смог совместить в себе всех этих людей, и вот я узнала, что он и Озма — один и тот же человек. Что все это значит? — Пит! — позвала я. Нужно верить, что он еще где-то там, внутри. Но в ответ на меня лишь печально смотрела Озма. — Ну же, Пит! Если слышишь, поговори со мной. Озма нахмурилась, и на долю секунды я заметила блеснувшее в ее глазах узнавание. Может, Пит пытается вырваться наружу? — Пит, — повторила я вновь. — Это я, Эми Гамм. Помнишь? — Я знала одну девчонку по имени Эми, — скривившись, проговорила Озма. Взгляд ее вновь помутнел. Принцесса дважды моргнула, прикрыла алые губки изящной ладошкой и рассмеялась одной ей понятной шутке. — Здесь повсюду магия! — воскликнула она. — Только феи знают! И я тоже фея! Я закатила глаза и сдалась, изо всех сил хватаясь за Олли, пока мы взлетали все выше и выше в небеса. Когда обезьяны миновали плотную пелену мокрых облаков, похожих на вату, над нами раскинулось черное небо, словно занавес в зрительном зале вдруг поднялся, являя сцену, и перед публикой предстали звезды. Я уже знала, что в Стране Оз звезды отличаются от земных, но теперь стало ясно, что они совершенно другие. От их вида у меня перехватило дыхание. Эти звезды находились не далеко в космосе. Они были прямо здесь, вокруг нас, так близко, что можно протянуть руку и потрогать их. Плоские и пятиконечные, не больше пятицентовой монетки, они напоминали светящиеся в темноте наклейки, которые в детстве я налепила на потолок своей спальни. Тогда отец нас еще не бросил, я была малышкой и жила в доме, а не в трейлерном парке. Они не висели на одном месте, приклеенные к небу, а постоянно беспорядочно двигались, образуя созвездия и вновь распадаясь прямо у меня на глазах. — На это можно смотреть вечно, — произнесла Мод, заметив мой благоговейный восторг. — Сколько не рассматривай их вблизи, они всегда поражают. Я, наверное, в последний раз вижу их сегодня, — грустно закончила она. Когда я взглянула на Олли, глаза его были широко распахнуты и полны слез. Я вновь попыталась понять, как же он согласился надеть бумажные крылья. Знаю, прозвучит странно, но Олли всегда ужасно гордился, что он Бескрылый, что ради свободы смог пожертвовать той частью себя, которую любил больше всего. Я попыталась как можно более аккуратно разузнать у него: — А ты когда-нибудь расскажешь, где вы взяли эти крылья? — Я же сказал, — ответил Олли. — Их дал нам на время Волшебник. Без крыльев нельзя было обойтись. — Но почему? — изумилась я. — И… Олли оборвал меня на полуслове: — Я обещал, что защищу тебя. Чтобы сдержать слово, понадобились крылья. И они потеряют свою силу, как только дело будет сделано. — Но Волшебник… — Позже, — пробурчал Олли, усиливая хватку. — А пока хватит болтать. Так чудесно снова оказаться в воздухе. Я словно вернулся в детство. Просто дай мне насладиться этими звездочками. Может, дело было в том, что Олли произнес знакомое имя, но вдруг я почувствовала, что у меня в кармане кто-то скребется, и вспомнила, кто до сих пор там сидит. Звездочка, моя ручная крыса! Мы вместе преодолели путь от самого Канзаса, и она все это время поддерживала меня. Бывали дни, когда казалось, что без ее компании я бы просто сошла с ума. Например, в темнице Дороти, которая находилась глубоко под дворцом в Изумрудном городе. Я вытащила крысу из кармана и посадила на плечо, ощущая, как маленькие острые коготки утопают в ткани платья и впиваются в кожу. Дома я ненавидела Звездочку. На самом деле это мамина крыса, не моя. Говорят, крысы очень умные животные, но если так, Звездочка, должно быть, в своей крысиной школе слыла ярой прогульщицей. Когда мы еще жили в Канзасе, она была мерзкой и глупой, ничем не интересовалась, только бегала в своем скрипучем колесе и кусала меня за руку, если я пыталась ее кормить. Впрочем, пребывание в Стране Оз крысу изменило. Здесь у нее словно появилась душа. Звездочка стала мне другом — самым преданным другом, вместе с которым мы многое пережили. Порой становится так интересно узнать, что Звездочка думает обо всех наших приключениях. Жаль, я не могу с ней об этом поговорить. Всем известно, что в Оз животные разговаривают, так? А она — нет. Хотя, может, конечно, Звездочка просто скрывает свой дар. Крыса устроилась удобнее, прижавшись к изгибу моей шеи. Так, в полной тишине, мы и плыли по ночному небу, а звезды, словно маленькие снежинки, касались моих щек. Во все стороны, будто бесконечный океан, тянулась пелена облаков. Я запустила в них пальцы и водила ими, захватывая крошечные ватные кусочки и наблюдая, как они бесследно тают прямо в руках. Здесь, наверху, царило спокойствие. Больше не было видно пылающий город. Лишь мы и звезды вокруг. И мне почти удалось представить, что Страна Оз — такая, как в сказке: волшебная, счастливая земля жевунов и говорящих животных, где, конечно, бывают злые колдуньи, но их можно убить, вылив на голову ведро воды. Я все еще представляла, какой была когда-то Страна Оз, когда почувствовала, как размякло тельце Звездочки на плече. Она заснула. Так и бывает. Сколько угодно можно думать, что сложно расслабиться в подобной ситуации — и поверьте, это правда, — но вокруг сияют звезды, в лицо бьет ветер, Олли летит размеренно, ныряя в воздушных потоках, а крыса так уютно дремлет на плече, что ты тоже засыпаешь. В ту ночь снов я не видела. Когда я вновь распахнула глаза, на горизонте уже показался красный диск солнца. Утро вступало в свои права, и под нами стареньким лоскутным одеялом растянулась вся Страна Оз. Никогда раньше я не летала на самолете, но почему-то ясно ощущала, что парить в облаках с обезьянами — намного лучше. Теперь мы летели достаточно низко, чтобы рассмотреть детали пейзажа. Фиолетовые заплатки полей граничили с игрушечными деревеньками, а на севере поблескивали извилистые реки и стремились в небо туманные горы. Вдалеке, насколько хватало глаз, простирался темный, неприступный лес. И думается мне, именно туда мы и направлялись. Но чем дольше я рассматривала открывшуюся картину, тем четче понимала: внизу что-то творится. Меняется. Я увидела, как по всей равнине то тут, то там появляются крошечные пятнышки цвета, становясь все больше. Приглядевшись, сообразила, что это цветы. Они вырастали и распускались за считаные секунды. Через пару минут некогда травянистая равнина превратилась в цветочное поле, огромное и постоянно меняющееся. Некоторые цветы выросли такими большими, что их лепестки можно было спокойно пересчитать с высоты полета. Темнеющий впереди лес тоже преображался. Сначала я думала, что это происходит из-за того, что мы подлетаем все ближе, но нет. Когда расстояние до леса сократилось еще больше, стало заметно: деревья действительно тянулись ввысь. Они изгибались и переплетались, срастаясь вместе, ветви их опутывали колючие змееподобные лианы. У деревьев были лица. Раздался похожий на вой ветра, леденящий душу звук. Я не сразу поняла, что его издавали деревья. Они кричали. — Воюющие деревья, — пораженно воскликнула Мод, заметив их одновременно со мной. — Быть не может… — Что происходит? — спросила я, посмотрев на Олли. — Дороти ненавидит Воюющие деревья. Поэтому одним из первых ее приказов после прихода к власти стало их уничтожение, — отозвался Олли. — Если они вернулись… — Но как? — резко перебила его Мод. Олли лишь пожал плечами и вскинул брови, обратив на меня взгляд. — Твои друзья постарались? — спросил он. Понятия не имею! Но точно могу сказать: мир изменяется прямо у нас на глазах. Словно кто-то исправляет красной ручкой ошибки в рассказе. Но чей это рассказ? — Магия возвращается, — раздался голос Озмы. Она заявила это таким тоном, словно поясняла нерадивому ребенку всем известную истину. Я же вновь внимательно к ней присмотрелась. Принцесса действительно только что сказала полноценное, абсолютно логичное предложение? Олли с Мод тоже во все глаза уставились на правительницу, словно у той вырос третий глаз. Но не успела она сказать еще хоть слово или мы задать хоть парочку вопросов, как Олли завопил: — Птицы Рух! Оглянувшись, я увидела, о чем он говорит: две гигантские мрачные птицы устремились прямо в нашу сторону, хлопая огромными черными крыльями и оглушительно вереща в два голоса. Вот вам и милые синие птички, которых приписывают Стране Оз! — Эми! — рявкнула Мод. — Ты можешь… Не нужно было спрашивать, я уже бормотала заклинание, пытаясь сотворить в руках огненный шар, пока обезьяны метались по небу, ныряя и петляя, чтобы скрыться от преследователей. Бесполезно. Птицы уже настигали нас, а мне едва удалось создать крошечный огонек. Они бешено кричали, кружа над нашими головами, закрывая огромными крыльями солнечный свет, а потом спикировали прямо на свою добычу. Все, что я видела, когда птицы устремились вниз, лишь их устрашающие морды с удивительно человеческими глазами. Бритвенно-острые клювы достигли крыльев обезьян и с легкостью разорвали их, словно пакетик чипсов, а потом столь же быстро, сколь появились, птицы исчезли вдали — работа была выполнена. В небесах, уносимые ветром, парили крошечные кусочки рваной бумаги, той самой, которая удерживала обезьян на лету. На мгновение все мы зависли в воздухе, подобно Вайл И. Койоту в мультике о Дорожном бегуне. А потом начали падать. Земля с каждой секундой становилась все ближе. Озма восторженно визжала, а я второй раз за последние двадцать четыре часа с умопомрачительной скоростью летела навстречу верной смерти. Честно, это уже начинало надоедать. Но я не кричала. Вместо страха в душе поселилось странное, нереальное спокойствие. Словно все вокруг двигалось в замедленном кадре. Все, кроме моих мыслей. Однажды девочку по имени Эми Гамм торнадо занесло в Страну Оз. Она боролась изо всех сил; была предана Ордену и совершала такие поступки, о каких раньше даже не подумала бы. Научилась магии, шпионила. Девочка лгала и крала, побывала пленницей в глубоких подземных темницах. Она убивала — и ни капли о том не жалела. Она была и доброй и злой, всем сразу, пока в один прекрасный момент не перестала понимать, где кончается добро и начинается зло. Вот такая она, моя история. «Что ж, — подумала я, несясь навстречу неминуемой гибели, — по крайней мере, кого-то в конце этой истории все-таки ждет смерть. Пусть и не Дороти…»2
Откровение номер один: я вроде как колдунья. Откровение номер два: и колдунья весьма паршивая. Нет, паршивая не в смысле злая, хотя, может, и это тоже, здесь все перевернулось с ног на голову. Говоря паршивая, я имею в виду… знаете, не особо продвинутая. Например, если бы в мире существовал Ведьминский рынок, Гламора работала бы в каком-нибудь салоне элитной одежды варианта «Нейман Маркус»[1], Момби — в колдовской сети шикарных супермаркетов, а я бы прозябала в магазинчике «Все по одной цене», куда колдуньи заскакивают только за упаковкой бумажных полотенец. Шесть рулонов за девяносто девять центов. Я никогда особо не улавливала, как нужно творить заклинания. Какое-то время считала, что виной всему канзасское происхождение — не то это место, которое знаменито великими магами, но потом начала подозревать, что у меня просто-напросто нет таланта. Так же как не имеется у меня дара шевелить ушами или языком завязывать в узел черенок вишенки. Да, конечно, я могу порой сотворить то или иное заклинание. Например, почти без проблем вызвать поисковую сферу. Как-то раз я умудрилась телепортироваться, не материализовавшись посреди стены и не оставив в оной никаких частей тела. У меня есть магический клинок, который в любое время может появиться в руке. И наконец, я могу швырнуть в противника порядочным таким огненным шаром (вечность этому училась, но зато теперь заклинания огня — моя специальность). Ах да, и я весьма преуспела в чарах отвода глаз, благодаря которым окружающие не обращают на тебя внимания, пока ведешь себя тихо и ходишь на цыпочках. Конечно, намного лучше превращаться в невидимку, но и эти чары не раз спасали мою шкуру. Вот так и бывает: моя магия активизируется исключительно в экстремальных ситуациях. Когда жизнь не кидает из крайности в крайность, предпочитаю решать все вопросы без волшебства. Зовите меня старомодной, но так просто легче. Однако падение с высоты в пять тысяч футов, пожалуй, можно считать экстремальной ситуацией. Если мы с Олли, Мод и Озмой не собираемся стать блинчиками, без серьезного колдовства не обойтись. Итак, мы продолжали мчаться к земле, а я просто прикрыла глаза, отбросила все мысли и сконцентрировалась. А главное, упорно старалась игнорировать досадный факт, что на все про все, наверное, осталось не более пятнадцати секунд. Сейчас не время об этом думать. Вместо пустых переживаний сосредоточилась на окружающей нас магии. Ветер яростно свистел в ушах, я настроилась и собрала всю до последней капли энергию, пропуская ее поток через себя. Однажды мне довелось увидеть, как Момби творила заклинание, в котором обращала гравитацию вспять. Она перевернула мир с ног на голову и стремительно выбросила себя — вместе с остальными — в небо. Это похоже на падение, только не в ту сторону. Не думаю, что смогу провернуть этот трюк в точности как Момби, но надеюсь, даже моих навыков хватит, чтобы мы с друзьями смогли уйти отсюда живыми. Или хотя бы уползти. Может, именно потому, что ситуация была из разряда «сейчас или никогда», а может, повлияло что-то другое, но практически в первый раз в жизни колдовство далось легко. Я мысленно потянулась к магии и переплела ее, создавая нечто новое. Первое правило магии гласит: магия всегда хочет стать чем-то другим, жаждет перемен. Так что я представила, как энергия перестраивается, превращаясь в парашюты, свернутые за нашими спинами. Представила, как они раскрываются, ловят потоки ветра и уносят нас. Преобразовывать магию — словно рисовать в уме картину или же лепить скульптуру из скользкой мягкой глины. Когда я распахнула глаза, мы еще падали, но с каждой секундой все медленней и медленней, и вскоре парили, как перышки на ветру, легко опускаясь на землю. Сработало! Должна признать, сама этому удивлена. — Кто-то научился пользоваться всякими магическими штучками, — заметил Олли. В голосе его слышались и облегчение, и подозрение. — Думаю, просто повезло, — солгала я в ответ. Произошедшее совсем не казалось удачным стечением обстоятельств. Скорее я точно знала, что делаю. Каким-то образом я просто взяла и справилась. Но как? Я попыталась отбросить все сомнения. Сейчас не время для размышлений. Приземление вышло куда мягче, чем планировалось, но после такого подвига я была одновременно рада и измотана, будто пробежала марафон. Я поднялась и отряхнулась, пытаясь прийти в себя. Тело болело и ныло после полета и недавнего приключения, а мысли сменяли друг друга в бешеном ритме — я прокручивала в голове все случившееся, понимая, что нельзя терять бдительности. Кажется, птицы Рух напали не случайно, а значит, мы еще в опасности. Но все же волнение дало о себе знать, когда удалось осмотреться и увидеть, где мы приземлились: далеко-далеко, до самого горизонта, тянулось целое море цветов. И действительно: поле казалось подобным океану. И не только потому, что всевозможным цветам конца и края не было. Дело в том, что они двигались. Цветы вытягивались и вздымались, словно волны, накатывая на нас, а после постепенно затухали и опадали, разлетаясь лепестками у самых ног, и вновь превращались в обычную траву на равнине. Если это был океан, мы стояли на самом его берегу. — Я слышала о Цветочном море, — проговорила Мод. — Слышала, но… Голос ее затих, и мы завороженно уставились на изумительную картину. Цветочное море. Оно было прекрасно. Нет, не просто прекрасно — чарующе. Мне многое довелось увидеть за время, проведенное в Стране Оз, но Цветочное море больше всего походило на часть волшебной страны, о которой я читала в книге. Нам стоило бы побеспокоиться, ведь только что нас чуть не уничтожили жуткие монстры. Но мы замерли, наблюдая за перекатывающимися на ветру цветами, и это было столь впечатляюще, что вместо волнения сердце наполнила надежда. А потом я подняла глаза и увидела, что было прямо по курсу. Тогда-то и пришли на ум некогда сказанные Ноксом слова: на каждый яркий кусочек в Оз приходится такой же темный. Вот и обещанная тьма: путь нам преграждали мрачные, непролазные джунгли. Невероятно высокие деревья сходились так близко, что проход между ними невозможно было даже разглядеть. Я невольно вздрогнула. Хоть лиц у них нет, и то хорошо. И все же чувствовалось в этих джунглях нечто опасное. В них лучше не заходить. — Здесь и живут обезьяны? — спросила я в надежде, что ответ будет отрицательным. Олли печально усмехнулся: — Не совсем. Владения королевы Бескрылых находятся в самой глубине леса, высоко на деревьях. Долететь получилось бы быстрее, но мы и так сможем добраться туда до темноты, если поторопимся. — И если Воюющие деревья решат нас пропустить, — мрачно добавила Мод. — Когда-то давно они и обезьяны дружили, но теперь ни в чем нельзя быть уверенным. В Стране Оз все быстро меняется. Считается, что Цветочное море иссохло много лет назад. Но Озма сказала: магия возвращается. Какой бы дурочкой она сейчас ни была, принцесса все равно тесно связана с этими землями. Не знаю… Может, прошлой ночью твои Злые друзья смогли как-то пробудить часть украденной магии, бережно припасенной Дороти и Глиндой. — Кажется, так, — проговорил Олли, словно размышляя вслух. — А птицы Рух? Сколько себя помню, никто и никогда их здесь не видел. Я уж начал подозревать, что они всего лишь легенда. — Думаете, кто-то послал их нас убить? — озвучила я свои опасения. — Быть может, — задумчиво ответила Мод. — Но кто? Озма, сидящая рядышком прямо на земле, сорвала фиолетовую лилию, вставила ее себе в волосы и повернулась к нам. — Это он, — заявила принцесса и, собрав цветы в охапку, зарылась в них лицом, глубоко вдохнув прекрасный аромат. — Кто? — переспросила я, не в силах понять, бормочет ли она очередной бред или говорит осознанные слова. Я внимательно к ней присмотрелась. Озма встретила вопрос пустым взглядом и кинула цветы на траву. Но они не исчезли. Вместо этого стебли их вросли в землю и вот вновь красуются среди своих собратьев, словно их никогда и не срывали. — Оно приближается, — проговорила принцесса. — И он тоже. Убегайте и прячьтесь! Не успела я задать очередной вопрос, как со стороны деревьев послышался шорох, а потом тяжелые, но осторожные шаги. Мгновение спустя из леса выскользнула гигантская тень, и тогда сразу стало понятно, кого имела в виду Озма. Лев. Все вокруг затихло. Замолкло пение птиц; Цветочное море вдруг успокоилось. Наверное, слово «успокоилось» — неправильное. Скорее оно просто боялось шевельнуться. Казалось, даже небо осознало, что Лев здесь. Всего пару секунд назад оно было ярким и солнечным, но в мгновение ока солнце словно бы погасло, погружая нас в серую зловещую полутьму. Лев медленно шел к нам. Там, где лапы его касались земли, цветы мгновенно высыхали, чернея и увядая. Рядом со мной застыли от ужаса Олли и Мод. Обойдя добычу кругом, Лев опустил взгляд на меня и обнажил клыки в нелепом подобии улыбки. — Так-так-так, неужели это маленькая мисс Эми Гамм с принцессой Озмой и два их пушистых друга? — протянул он. Обезьяны в ужасе отшатнулись. Озма поднялась с земли и безразлично посмотрела на зверя. Кинув взгляд на мое плечо, где до сих пор сидела Звездочка, Лев вздернул бровь. — А, нет, три пушистых друга, — произнес он. Я неосознанно вызвала подаренный Ноксом магический клинок. Твердая рукоять материализовалась в ладони, и я выступила вперед, ощущая, как жар клинка опаляет пальцы. — Ты… — выплюнула я. Даже если Льва смутила прозвучавшая в голосе угроза, вида он не показал. — Честно говоря, я был уверен, что падение вас убьет, но все вышло куда лучше, — заявил он, оглядывая нас. — Теперь я сам смогу насладиться игрой с вами. У меня так давно не было хорошего, плотного обеда. Думаю, после той ужасной шумихи, которая случилась в Изумрудном городе, Дороти не будет против, если не увидит тебя больше живой. — Желаю удачи, — протянула я в ответ. — Не думай, что это будет так легко. Знаешь ли, сегодня ночью я убила твоего приятеля, Железного Дровосека. На морде зверя на мгновение промелькнуло удивление, но сразу же пропало. — Железный Дровосек — романтик, он никогда не умел сражаться. — Был романтиком, — поправила его я. — Пока я не вырвала из его груди сердце. Лев прищурился и смерил меня оценивающим взглядом. Привык, что перед ним все лебезят, как, например, Мод с Олли, которые сейчас дрожали от страха, скорчившись в паре шагов от меня. Именно такой эффект Лев обычно и производил на окружающих. Храбрость его странным образом превратилась в некую темную силу. Теперь она — оружие. Куда бы Лев ни пошел, он всегда окружен аурой ужаса. Большинство людей сжимаются от страха, когда просто находятся рядом с ним. А потом Лев ест их страх. В прямом смысле слова. Страх делает зверя сильнее. Однажды я видела, как Лев подхватил испуганного гилликина и высосал его страх до последней капли, оставив от жертвы лишь безжизненную оболочку. Лев же настолько напился энергией, что был просто переполнен ею. И все же сегодня, стоя в паре шагов от него, я осознала, что впервые не боюсь. Я уже успела лицом к лицу повстречаться со всеми страхами на свете и миновала черту, за которой перестаешь бояться. Вместо страха я почувствовала, как внутри меня закипает ярость. Было в злости нечто фокусирующее — словно я надела очки и наконец начала видеть все четко и ясно. Сердце Железного Дровосека. Храбрость Льва. Мозги Страшилы. Если верить Волшебнику, когда все они окажутся у меня, можно будет добраться до Дороти и подарить ей заслуженную смерть. Первое уже лежало в сумке: заводное сердце Дровосека из бархата и металла. Теперь и второй пункт из списка появился в пределах досягаемости — выяснить бы только, где именно хранится храбрость Льва. Не важно. Я узнаю это, когда зверь уже будет мертв. Я не нападала, ожидая, когда Лев сделает первый шаг. Пусть я и уверяла его, что не стоит недооценивать противника, но все равно была раз в десять слабее зверя. Даже в лучшие времена. — Что ж, посмотрим, — проговорил Лев. — Кого бы мне съесть первым? — Он по очереди осмотрел меня, Озму, Олли и Мод, выпуская огромный коготь и показывая им на нас. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять… — зловещим низким голосом пропел он. — Знаете, — задумчиво протянул Лев, — никогда не питал особой слабости к зайчикам. — Мышцы на его лапах напряглись. — А вот феи, к слову, удивительно вкусны. — Ты очень-очень плохой, — презрительно заявила Озма. — Ты не можешь съесть королеву. Сейчас эта фраза звучала более чем забавно. Принцесса говорила без капли страха, с небрежным, повседневным высокомерием. Стоит отдать Озме должное, нервы у нее стальные, пусть даже это следствие незнания и сумасшествия. Но Льва ситуация ничуть не забавляла. Когда он зарычал и кинулся на принцессу, я уже была готова и взмахнула кинжалом, разрезая воздух полукругом алого обжигающего пламени, целя прямо в хищника. Озма в ответ на представление захлопала в ладоши. В этой сфере магии мои навыки явно улучшились. Но я переоценила себя: лезвие клинка едва задело бок Льва. Шерсть окрасилась кровью, но рана не остановила зверя. Он лишь недовольно поморщился и отмахнулся от меня мощной лапой. Удар пришелся прямо в живот, и я, будто комар, отброшенный потоком ветра, неуклюже отлетела назад, упав на землю в сопровождении конфетти из лепестков, но мгновенно подскочила. Только оказалось, что Озма и сама может прекрасно себя защитить. Принцесса не сдвинулась ни на дюйм, зато вокруг нее внезапно возник зеленый мерцающий пузырь. Лев бился об него и рвал когтями, но какая бы сила ни вызвала силовое поле, она была совершенно непроницаема для его атак. Озма лишь невинно хлопала глазками, наблюдая за потугами Льва. — Плохой котенок! — нахмурилась принцесса и погрозила ему пальцем. — Кто тут не слушается? Кто у нас непослушный котик? Лев низко протяжно зарычал, видимо не особо обрадовавшись званию котенка, и вновь ринулся в бой. Впрочем, он в который раз просто отскочил от защитного пузыря. Пока Лев отвлекся, пытаясь напасть на принцессу, я украдкой обходила его по дуге, подбиралась ближе и занимала более выгодную для удара позицию, вновь наполняя клинок энергией. — Ты всегда была маленькой дурочкой, — увещевал Лев Озму. — Хотя признаю, магии ты не лишена. Своей, довольно раздражающей. Но ничего. Хорошо, что есть и другие способы преподать фее пару уроков. Он отвернулся от Озмы и потянулся к Мод, которая свернулась клубком на земле и дрожала от страха. Она даже не пыталась убежать. — Нет! — закричал Олли, загораживая сестру собой. Я сразу же отреагировала на это и кинулась на зверя. Тот почувствовал приближение, развернулся и яростно зарычал, распахнув пасть так широко, что казалось, сейчас вывихнет челюсть, а потом бросился. Когда он практически схватил меня, я сделала сальто назад и в мгновение ока переместилась Льву за спину. Заклинание телепортации смягчило импульс от прыжка, и я приземлилась прямо на холку зверю, сжала в кулак клок гривы и с силой дернула, запрокидывая его голову назад. — Как же я хотела это сделать, — проговорила я сквозь сжатые зубы, прилагая все свои силы, чтобы полоснуть пылающим лезвием по открытой глотке Льва. Поморщилась от звука распарываемой плоти, шипящей от жара раскаленного добела клинка, но где-то глубоко внутри удивилась, насколько привыкла к подобной жестокости, как легко перестала ужасаться. Когда Лев взвыл, я ощутила своеобразного рода удовлетворение от его боли. Лев взбрыкнул и неистово замотал головой, а я что есть мочи вцепилась в его гриву, вспомнив вдруг о старом мамином друге Бэмби Планкетте. Как-то раз он выиграл пять сотен долларов в родео на механическом быке — это был один из аттракционов на Галифакс-авеню. К сожалению, из меня королева родео точно не получилась бы. Зверь отчаянно пытался стряхнуть свою ношу. Он брыкался, высоко подскакивая и опускаясь с такой мощью, что земля сотрясалась, а цветы разлетались во все стороны. И вот, когда Лев в очередной раз дернулся, грива выскользнула из рук, и я свалилась, с силой ударившись головой о землю. Перед глазами все поплыло. Зверь набросился сверху, вес его тела сдавил мои ноги, а огромные лапы пригвоздили руки. — А ты, вижу, храбрая малышка, — промурчал он, наклонив морду прямо к моему лицу. — Признаю, не ожидал от тебя такого. Лев облизнулся. Струйка крови стекла по его горлу, по шерсти на груди и капнула на платье. Тогда-то я и увидела, что рана на шее Льва всего лишь порез. Я лишь слегка поранила его. Все пошло хуже, чем я предполагала. Моргнув, я попыталась выбраться из-под туши зверя, применив магию, но голова все еще пульсировала от недавнего удара. Как бы упорно ни пыталась, я не смогла найти сил даже на легкое заклинание. Но не успела я решить, что теперь делать, как рядом раздался писк. Краем глаза я заметила белое пятнышко, мелькнувшее в траве, — Звездочка дала деру, и я ощутила, что могу двигаться свободнее. Лев повернул голову в ту сторону, куда убежала крыса. — Нет! — взвизгнула я, мгновенно осознав, что сейчас будет, но ничего не могла поделать. Лев схватил крысу за хвост и поднес верещащую, извивающуюся Звездочку к моему лицу. — Дороти желает видеть тебя живой, храбрая малышка Эми, — сообщил он. — И поскольку я еще не решил, стоит ли исполнить ее желание, вот это пока послужит неплохой закуской. Лев раскрыл рот. Прощальный писк Звездочки, зависшей над бездонным провалом зубастой пасти, звучал почти по-человечески. Первым ее покинул страх. Он тонкой струйкой устремился ко Льву, утекая из подрагивающего тельца крысы, словно клубящийся над сигаретой дым. А потом Звездочка замерла, уставившись на меня безмятежным взглядом широко раскрытых глаз. От крысы почти ничего не осталось, но, по крайней мере, я знала, что перед смертью она не боялась. Лев закинул в пасть обмякшее тельце и щелкнул челюстями, прожевывая. Вниз по подбородку стекла тонкая струйка крови. — Не особо питательно, — усмехнувшись, заметил он. — Но говорят, в некоторых частях Страны Оз крысы — настоящий деликатес. — Он замолчал и слизнул с морды клочок белой шерсти моей маленькой бедняжки. — Итак, я решил. Приступим к главному блюду. — Нет, — бросила я в ответ. На меня нахлынуло какое-то странное чувство, мысли стали ясны как никогда, будто кто-то повернул переключатель ощущений на максимум. Казалось, я смотрю на себя со стороны, наблюдаю за происходящим откуда-то издалека. — Ты совершил гребаную ошибку. — С этими словами я прикрыла глаза, испаряясь из его хватки. Лев удивленно пошатнулся и развернулся, увидел свою добычу у самых деревьев, в паре ярдов от старого местоположения, а потом припал к земле. Боковым зрением я заметила, как Олли с Мод перебрались под защитный купол Озмы. Теперь они оказались в полной безопасности, но мне на это уже было наплевать. Наплевать на них, на Страну Оз. Даже на себя. Значение сейчас имела только лишь погибшая Звездочка. Эта глупая крыса была последней ниточкой, связывающей меня с домом. В некоторой степени она стала моим единственным настоящим другом. Вместе со мной провела дни в темнице, помогала выживать и спасаться. А теперь ее больше нет. Лев с легкостью заглотил Звездочку, словно маленькую белую зефиринку. Я осталась совсем одна. Но внезапно четко осознала, что на самом деле ничего не изменилось. Даже со времен жизни в Канзасе. Я всегда была одна — и всегда буду. Понадобились долгие годы, чтобы это понять. И сейчас мне важна только месть. Лев с громоподобным рыком, сотрясающим деревья в джунглях, ринулся в атаку. Я даже не дрогнула, не сделала шаг в сторону. Если Лев посчитал, что, сожрав мою любимую крысу и дико зарычав, сможет напугать меня, он чертовски, непоправимо ошибся. Наоборот, страх испарился. Я была готова убивать и больше не сомневалась, каким станет исход нашего поединка. Сердце словно превратилось в бездонную черную дыру. Выставив перед собой клинок, я беззвучно призвала огонь — белые языки пламени, горячие, будто солнце. Лев будет сожжен. Но огонь не загорелся. Вместо него, как сосуд, в который налили чернила, лезвие моего клинка из полированного и серебристого стало обсидиановым, такого глубокого черного цвета, что, казалось, затягивало весь свет вокруг. Я не этого ожидала, но порой магия работает именно так. Она коварна. Нельзя просто взмахнуть палочкой и сказать: «Абракадабра». Когда творишь заклинание, магия становится частью тебя. Твоя истинная сущность может изменить ее. А я стала совершенно другой. Раньше я была яростным и добродетельным маленьким сгустком пламени. Теперь же превратилась в нечто иное. Но во что?3
Магия заполняла каждую пору, пропитывала кожу и волосы. Я ощущала ее на кончиках ресниц. Я вся трепетала, наполняясь ею, а Лев с оглушительным рычанием, способным расколоть мир пополам, подходил все ближе. Слишком поздно. Гибкий и мощный, он пушечным ядром бросился на меня; он царапал, рвал и кусал. Лев больше не шутил — никакой расслабленности и дурачества, он атаковал с животным неистовством. Но не мог меня достать. Убив Звездочку, он высвободил какие-то чувства, о которых я даже не подозревала. Теперь магия, словно песня, текла по телу, и оно двигалось в такт ее пульсации. Я была везде и в то же время нигде. Лев атаковал, но я каждый раз была на шаг впереди. Словно мы кружили в танце. Я ныряла, уворачивалась и кувыркалась, нападала и парировала и каждый раз, когда Лев уже думал, что достал свою жертву, таяла, растворяясь в земле, чтобы мгновением позже подняться вновь. Там, где противник меньше всего ожидал меня увидеть. Этот способ телепортации отличался от привычных перескоков, когда, моргнув, ты переносишь себя в другое место. Сейчас я словно бы входила в мир теней. Я не знала, как и куда пропадаю, но точно могла сказать: там было холодно, чуждо и мертвенно тихо. Оттуда, снизу, весь мир казался туманным и замедленным; я была вне реальности, смотрела на нее из черноты, будто вглядывалась в изображение сквозь мутную темную воду. Может, я и не понимала, как перемещалась, но каждый раз, вырастая из земли ипринимая прежнюю форму, я знала, что делала. Исчезая, я прикасалась к тьме. Если бы нашлось время подумать, я бы, наверное, испугалась. Ведь на интуитивном уровне понимала, что более черной магии, чем та, которой сейчас полна я, просто не существует. Везде, где проскальзывало лезвие жалящего клинка, следом тянулся чернильный след. Будто я прорезала дыры в воздухе и по ту их сторону не было ничего, кроме пустоты. Мы продолжали бой. В какой-то момент Лев начал уставать, больше наша пара не кружила в танце. Танцевала я, а он? Он просто готовился к смерти. Воистину жалкое зрелище, но в душе не было ни капли сочувствия. Честно говоря, я даже развлекалась. Наконец-то нашлось в Стране Оз хоть что-то, в чем я действительно хороша. В конце концов, сделав последнее титаническое усилие, Лев встал на задние лапы, схватился за ветку ближайшего дерева и оттолкнулся, кидаясь на меня. Я даже не стала уклоняться. Просто растворилась, появившись вновь за его спиной и мысленно гадая, как же вдруг подобная магия столь легко мне далась. Лев барахтался на земле, пытаясь встать на лапы. Я дала ему время расслабиться и замереть в ожидании, чтобы потом ударить ногой прямо в морду, наслаждаясь ласкающим слух хрустом зубов. Всадила клинок ему в бок, и от лезвия по огромным, покрытым золотистой шерстью мышцам Льва разбежалась тонкая чернильная паутинка, будто я отравила его каким-то ядом. Что ж, может, так и было. Я провернула клинок. Лев зарычал, падая на землю. В этот момент он почти сдался, но я еще не закончила с ним. Зверь лежал, завывая от боли, а я двигалась словно в замедленном кадре. Взвилась в воздух, зависла на мгновение и рванула к нему, вонзая клинок в небо распахнутой пасти. Кровь фонтаном хлынула из раны. На этот раз он даже не зарычал. Я отшвырнула клинок, позволила тому раствориться и вернуться куда-то в неизвестность. Понятия не имею, где он находится, когда не зажат в ладони. Но когда я вновь выставила вперед руку, следом за ней тянулась длинная темная плеть — черная извивающаяся лоза пустоты. Она была подобна щупальцу. Стоило лишь подумать, и тьма скользнула вперед, извиваясь, словно ползущая в траве змея, и оборачиваясь вокруг шеи Льва. Он схватился за горло, задыхаясь, пытаясь освободиться. Мне нужно было лишь пожелать, и петля затянулась бы крепче. — Моли о пощаде, — потребовала я у него. Слова повисли в воздухе, сочась ядом. Так не похоже на меня. Если бы мы оказались в комиксе, последнюю реплику написали бы жирными неровными буквами, как у злодеев. Мне несвойственно так поступать, ведь правда? Да, нужно исполнить долг, но для подобной жестокости нет причин. Я почувствовала себя практически одержимой, когда повторила, заметив, что Лев открыл пасть: — Умоляй, — на этот раз с большей жестокостью. Глаза зверя расшились, но он перестал сопротивляться, теперь все силы он вкладывал в борьбу за жизнь. — Ни за что, — все, что сумел выдавить он. Клинок вернулся в ладонь. Опустив взгляд, я увидела, что наполняющая его тьма просачивается наружу и обнимает мою руку, словно перчатка, сотканная из нефти. Пальцы до боли сжимали рукоять клинка. Кулак подрагивал. «Зарежь его, — советовал голос где-то в подсознании. — Накажи за все, что он сотворил». Я хотела этого. Перед внутренним взором предстала картина, как я собственными руками уничтожаю Льва. Распарываю брюхо. Горло. Словно в кадрах из кинофильма, видела, как вонзаю клинок в тело, не задумываясь о том, куда целюсь, просто кромсаю полумертвую тушу, а зверь стонет и дергается в конвульсиях, его горячая вязкая кровь льется рекой из каждой нанесенной раны. А я продолжаю бить. Лишь мысленный образ. Но я жаждала, чтобы он воплотился в реальность. Все возможно. Всего-то и нужно, что сделать это. Но потом до слуха донесся другой голос — он был настоящим и звучал откуда-то издалека, не в моей голове. Нежный и мелодичный, тихий, практически шепот. Говорила Озма. — Вернись, — просто попросила она. Никогда нельзя быть уверенной, что имеет в виду принцесса. На этот раз невозможно было даже понять, ко мне ли она обращается. Но что-то заставило меня вернуться обратно на землю. Повернув голову, я увидела, что принцесса вышла из защитной оболочки и стояла всего в паре футов от нас. Ее сияющие глаза смотрели на меня с грустью и глубоким, почти сестринским участием. Тогда-то я и вспомнила, что вступила в битву со Львом не ради того, чтобы наказать его. Как бы мне ни хотелось воплотить в жизнь фантазии о мести, нужно было помнить: все, что я делаю, предназначено для иной, высшей цели. И как бы я ни желала убить Льва — тело все еще кричало, прося крови, — я знала, что не все так просто. У этого зверя есть кое-что важное. Воспоминания нахлынули, будто давно позабытый сон, вдруг затопивший сознание при виде совершенно незначительной детали. Сердце Железного Дровосека. Храбрость Льва. Мозги Страшилы. В случае с Дровосеком и Страшилой все очевидно. Сердце и мозги. Но где Лев прячет храбрость? Я посмотрела на зверя, лежащего на земле. Он проиграл: потрепанный, истекающий кровью, с выбитыми зубами и ранами по всему телу. Его искореженный хвост подрагивал, а повязанная у самой кисточки тоненькая ленточка пропиталась кровью. В тот момент в голову пришла мысль, что с ним происходит что-то странное. Хвост. Вокруг него был какой-то сияющий ореол. Тревожная золотистая аура, такая бледная, что была почти незаметна. Я пригляделась. И как можно было не заметить этого раньше? Хвост даже не был настоящим! Синтетический, мягкий, из войлока и набивки, словно кукольный. Он был пришит к телу Льва неряшливыми стежками крест-накрест. Не родной хвост, с которым зверь родился. Конечно же, ведь храбрость дал ему Волшебник! Я отрезала хвост одним быстрым плавным движением. Послышался пронзительный свист, будто из надутого шарика тонкой струйкой выпускали воздух. Лев слабо хныкнул. Когда я подняла хвост с земли, тот принялся неистово извиваться. Я опустила взгляд на Льва, чтобы проверить свою правоту. Тот скорчился на земле, закрыв голову лапами. Что ж, вскоре он освободится от страданий. Я подняла клинок над головой и приготовилась избавиться от зверя. Я вспомнила обо всем, что он натворил, — обо всех невинных жертвах, которых Лев запугивал и пытал, будучи ударной силой Дороти. Подумала о тех, кого он убил. О Герт. Звездочке. И о людях, которых я даже не знала, — о семье Нокса, например. Льву не нужны были для этого причины. Он убивал только из наслаждения. Потому что это было весело. Потому что Дороти так сказала. Рука над головой была готова к удару, лезвие полыхало магией. Я поняла вдруг, что за время битвы и так помрачневшее небо затянулось зловещей пеленой облаков. Казалось, я тому причиной. Будто бы все вокруг переняло частичку злости и тьмы, заполняющих душу. В это мгновение я боялась сама себя. Но этот страх не шел ни в какое сравнение с ужасом трусливого Льва. — Пожалуйста, не убивайте меня, — прохрипел он, заплакав. Могучий зверь свернулся на земле в плотный клубок и закрыл лапами морду. Сейчас, когда он стал таким, сложно было представить, что это существо вообще способно на все те ужасы, в которые он поверг Страну Оз. Без своей храбрости Лев оказался слабаком. Но теперь эта храбрость в моих руках. Хвост обвивал руку подобно браслету. Лев стал совершенно безобиден, зато я чувствовала мощь. Возможно, даже абсолютное бесстрашие. Безрассудство. Руки и одежда были алыми от крови, даже волосы искупались в ней. Вдалеке послышалось одинокое чириканье. Мои плечи поникли. Я сделала глубокий жадный вздох. Клинок выпал из захвата, и в то же мгновение тучи разошлись, а на небе вновь засияло солнце. Меня всю трясло, когда магия, которая переполняла тело во время боя, потихоньку начала рассеиваться. Всего на мгновение в голове возник образ матери. Какой хрупкой она была, когда возвращалась после очередного запоя! Вспомнились все те случаи, когда она пыталась привести себя в порядок, а я всячески пробовала ей помочь. Но все ее попытки были тщетны. Я выпрямилась и отвернулась ото Льва. — Убирайся, — бросила я, указывая рукой в никуда. Шатаясь, Лев поднялся. Он споткнулся, упал, потом поднялся вновь и посмотрел на меня. Усы его дрожали. — Спасибо, — всхлипнул Лев. — Как я могу… — Убирайся, пока не передумала, — оборвала я его. Лев сжался и не оглядываясь похромал в лес, с каждым шагом окропляя землю кровью. Два есть, остался еще один. И Дороти наконец в моей власти. Уверяю, ее я не отпущу так просто, как Льва. Постепенно я начала замечать, что творится вокруг. Среди волнующегося моря цветов замерли истуканами Мод и Олли, удивленно глядя на меня, словно не узнавая. Зато на лице Озмы играла легкая застенчивая улыбка. Кажется, она гордилась мной. Хотелось сказать им хоть что-нибудь. Заявить: «Вот видите? Я отпустила его!» Да, правда. Я действительно его отпустила. Однако до этого едва не убила, едва не пересекла допустимую грань жестокости. И друзья видели, как я балансирую на самом ее краю. Я хотела что-то сказать, но слов для оправдания придумать не получалось. Я просто стояла и пыталась понять, что сейчас произошло, когда увидела остальных зрителей. Они были повсюду. Я настолько увлеклась уничтожением Льва, что не заметила обезьян. Они сидели на ветвях деревьев, прятались в зарослях цветов и густом кустарнике, который закрывал вход в лес. Должно быть, их сотни… Жаль, я никогда особо не блистала знаниями биологии. Было бы неплохо выяснить, какие здесь обитают виды. Так же как и Мод с Олли, обезьяны просто сидели и смотрели на меня, не двигаясь и даже не моргая. Так же как и Мод с Олли, они боялись.4
Владения королевы Бескрылых расположились высоко в деревьях, под пологом густой листвы, накрывающим Мрачные джунгли. Обезьяны хорошо знали эти места, поэтому мы смогли добраться до их королевства, не попавшись в лапы хищников. И все же потребовалось несколько часов, чтобы, пробиваясь через плотную завесу лиан и ветвей, попасть в самое сердце леса, где и раскинулся поднебесный дом обезьян. Мы отдыхали лишь раз, у ручья, где мне дали время отмыться от крови, а потом все шли и шли, пока наконец не оказались перед огромным деревом. — Почему мы остановились? — Я посмотрела на Олли. — Это вход для людей. Ты ведь не умеешь так же хорошо лазить, как и остальные, я прав? Я подняла взгляд на кроны деревьев. Большинство остальных обезьян просто забрались наверх по ветвям. Олли прижал ладонь к едва заметной выемке на стволе, и часть коры отъехала в сторону, открывая внутри дерева странную конструкцию, похожую на кухонный лифт. Олли забрался внутрь и поманил нас следом. Забившись в тесный лифт, мы с обезьянами принялись по очереди тянуть канат, который поворачивал шкив и поднимал платформу, унося нас все выше и выше. Когда мы наконец вывалились на узкую площадку, Олли едва дышал, да и я была не в лучшей форме. В деревне обезьян словно готовились к тематической вечеринке по Робинзонам, пользуясь советами Марты Стюарт[2]. В кронах были построены деревянные домики всевозможных форм и размеров. Они объединялись целой сетью подвесных мостиков, выполненных из грубо отесанных досок и перекрученных лиан. Повсюду бродили обезьяны в человеческой одежде. Были среди них и одетые в маленькие строгие костюмы-тройки, и в спортивные штаны с футболками, и в форму медсестер, и даже наряженные в крошечные бальные платья, словно собирались на вручение особого обезьяньего «Оскара». Большинство обезьян не пользовалось мостиками; они просто раскачивались на лианах и скакали по ветвям, словно и не подозревали, что находятся более чем в пяти сотнях футов над землей. Встретила нас обезьяна, которую, казалось, ни капли не смущал ее черно-белый наряд горничной. — С возвращением, — слишком грубым и низким голосом для такого крошечного существа поприветствовала она Олли. Обезьяна быстро похлопала его по спине и поцеловала в щеку, а потом, повернувшись к королеве, присела в неуклюжем реверансе, от вида которого я едва не расхохоталась. — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — обратилась она к Озме. — Я Айрис. Для нас честь приютить вас в своей деревне. Задержав внимание на королеве еще на пару секунд, Айрис повернулась ко мне. Улыбка ее померкла. Кажется, местные обезьяны мне не доверяют. — Привет, — неловко поздоровалась я с ней. — Я Эми. — Знаю, — отозвалась обезьяна. — Королева Лулу ждала вашего прибытия. Олли проводит тебя к ней, а я сопровожу Ее Величество в ваши общие покои. — С этими словами Айрис подхватила под руку хлопающую глазами Озму и повела ее прочь. — Кажется, твои друзья от меня не в восторге, — сообщила я Олли. — У Бескрылых печальный опыт общения с колдуньями. — Он пожал плечами. И, не дав мне сказать ни слова против, Олли перебежал через один из веревочных мостиков. Пришлось последовать за ним. Так как кроны деревьев закрывали почти весь солнечный свет, деревня была освещена странными фонарями, которые плавали в воздухе и напоминали полупрозрачные светящиеся лимоны-переростки. Они нависали над дорожками и домами, а мягкий свет дарил тусклой деревушке ощущение волшебной вечеринки, которая должна была вот-вот начаться. (Не то чтобы я когда-либо бывала на подобных, но зато, пока еще жила в Канзасе, вместе с мамой порой смотрела разные шоу по телевизору. Когда мы не ссорились, естественно.) — Это солнцефрукты, — пояснил Олли, заметив, как я по пути пялюсь на местное подобие фонариков. — Попробуй! — Он подхватил из воздуха один фрукт и мастерски сорвал с верхушки кусок тонкой кожуры, обнажая желтоватую светящуюся вязкую мякоть, а потом протянул его мне. Солнцефрукт приятно грел ладони и на ощупь напоминал жевательные мармеладки. Пробовать его было страшно, но я не хотела оскорбить Олли, а потому подцепила пальцем немного светящейся слизи и облизнула его. Я думала, вкус будет не из приятных, но солнцефрукт оказался, пожалуй, самым вкусным из всего того, что я когда-либо ела. Он сочетал в себе десятки разных вкусов: был похож на тянучки, ананас и фруктовые коктейли с маленькими зонтиками. У него был вкус лета, последнего дня школы и пляжа. Я прикрыла глаза и пару мгновений посмаковала на языке послевкусие, внезапно осознавая, как же давно вот так вот искренне ничем не наслаждалась. Теперь такие мгновения стали очень редкими. Я бы еще час простояла, пытаясь выделить все оттенки вкуса солнцефрукта, если бы Олли не потянул меня за рукав. — Пойдем, мы же не хотим заставлять королеву Лулу ждать. Она — мудрый правитель, но быстро выходит из себя. И знай, лучше не попадаться ей на глаза, когда она в ярости. Я поверила ему на слово, но не удержалась и продолжала на ходу выскабливать мякоть солнцефрукта. Через пару минут мы добрались до винтовой лестницы, оплетающей ствол толстого дерева. — Королева встретится с тобой наедине, — поведал Олли. — Когда встреча закончится, ищи свои покои рядом с водопадом. — Водопад? Здесь, наверху? Среди деревьев? — Ты его не пропустишь, — добавил Олли, спрыгивая с дорожки и хватаясь хвостом за лиану. Он повернулся и повис вниз головой, заглядывая мне в глаза. — Спасибо, Эми, — сказал он, и было понятно, что в словах его таится не просто благодарность за спасение их с сестрой жизни. А потом он исчез среди листвы. Я сделала глубокий вздох и шагнула на шаткие ступени, спиралью поднимающиеся к лиственному пологу. Я шла осторожно, изо всех сил прижимаясь к дереву и стараясь не задумываться о том, что я, возможно, первый за многие годы настоящий человек, который поднимается по этой лестнице. Наверное, вы подумали, что после всего, что произошло в последние дни, я избавилась от боязни высоты, но… нет. Страх не всегда логичен, понимаете? Во всяком случае, бояться и быть трусом — разные вещи. По крайней мере, одна мысль меня всегда успокаивает: если можешь бояться, в тебе еще осталась хоть какая-то частичка человечности. Когда я наконец преодолела весь путь к верхушке кроны, то увидела, что «дворец» на самом деле — просто большая круглая хижина, расположившаяся на огромной дощатой платформе над кроной листьев. Внутри, посреди грязной комнаты, забросанной банановой кожурой, одеждой и кучей всякого хлама — газетами, книгами и игрушками, — на большом троне из палок и веток сидела королева Лулу. Губы ее были накрашены красной помадой, а сама она радовала взор пышной розовой юбкой-пачкой и розовыми солнечными очками со стразами. Она смотрела прямо на меня, безостановочно обмахиваясь бумажным веером. — Так-так-так, — пропищала Лулу, выглядывая из-за веера. — Неужели это та самая Эми Гамм? Добро пожаловать в мои владения. На Кейт Миддлтон[3] она точно не похожа. Подходя ближе к трону, я не знала, чего ожидать и как себя вести, но решила, что любая королева, даже наряженная в балетную пачку, ожидает проявления уважения. А потому поклонилась. — Для меня честь встретиться с вами, Ваше Величество, — проговорила я. — Премного благодарна, — сказала королева Лулу, голос ее был писклявый, но твердый. — Говорят, ты у нас вроде как героиня. Мы здесь все слышали о твоих подвигах. — Спасибо, — пробормотала я в ответ. — Я просто поступала так, как, думаю, поступил бы на моем месте любой. — Ох, благословят тебя боги, — отозвалась Лулу. Она свернула веер и легким, явно привычным жестом почесала подмышку. — Теперь можно считать, что наш долг погашен? — Долг? — Именно долг. Ты спасла Олли и Мод, они — тебя. Теперь вы квиты. — Ох, — выдохнула я, захваченная врасплох. — В смысле, конечно… Я же не требовала, и вообще… Королева Лулу поглядела на меня поверх очков. — Давай начистоту, — заявила она. — Ты кажешься милашкой, но я хочу убедиться, что мы друг друга поняли. Один-единственный раз я позволила Олли и Мод помочь тебе выбраться, но мы, Бескрылые, не собираемся ввязываться в битву, грядущую в Стране Оз. Что там, внизу, делают Дороти и остальные — нас это не касается! Нам и здесь, наверху, живется прекрасно. — Вы об этом со мной хотели поговорить? — Я сложила на груди руки. — Сообщить, что будете держаться в стороне? — Уловила, душечка. Знаю я таких, как ты. Приходите тут, мутите воду, устраиваете волнения, а потом все мои обезьяны захотят пойти войной на Изумрудный город. О нет, благодарю покорно. Тебе повезло, что я вообще разрешила у нас остаться. По правде говоря, я явилась не для того, чтобы подстрекать обезьян начать войну, и, если подумать, вообще не просила себя сюда приносить. Честно, единственное, чего мне бы хотелось, — это сон. Очень, очень, очень долгий сон. И душ. И может, немного мороженого и хотя бы плохенький телевизор. Пусть так, но отношение королевы Лулу порядком вывело из себя, и я неосознанно уперла руки в бока. — Серьезно? Как вы можете вести себя так, словно Дороти — не ваша проблема? Может, пока что вы и прячетесь здесь, но стоит Дороти добраться до этого места, и она сожжет его дотла. Не лучше ли жить в мире, где не будет нужды прятаться? Где вам не придется отрезать себе крылья? Лулу подцепила банан из связки, лежащей на столике рядом с троном, и сняла с него шкурку. Несмотря на свой титул, жевала она с открытым ртом. — Да брось ты! — фыркнула она. — Нам, обезьянам, с самого сотворения Страны Оз доставалась грязная работа, булочки без повидла. Может, сейчас я и королева, но в свое время не одну ведьму успела потаскать на горбу, словно заправский шофер. Дороти, Волшебник, Момби со своим Орденом — они для меня все одинаковы. — Орден хочет, чтобы все были свободны. Я сама удивилась, как непоколебимо в этом уверена. Дело в том, что я тоже никогда особо не доверяла Ордену. Конечно, Дороти злодейка, но кто может утверждать, что они не хуже нее? В конце концов, члены Ордена когда-то были злыми колдуньями. Кто сказал, что они до сих пор такими не остались? Но сами подумайте. Должна ведь я хоть чему-то оставаться верна, так? Я могу сомневаться насчет доброты Момби и остальных, но наши судьбы теперь связаны, а свой выбор нужно отстаивать. Королева Лулу наградила меня сомнительным взглядом в стиле «я слежу за тобой». — Детка, не будь наивной, — заявила она. — Давай-ка представим, что ты со своими Злыми маленькими дружками все-таки сможешь убить Дороти. Думаешь, это я займу сверкающий изумрудный трон? И не мечтай! В свое время я немало шишек набила и прекрасно знаю: все будет как всегда. Может, даже хуже. Встречайте: новая ведьма, такая же, как и прежняя. Произнося эту пламенную речь, королева Лулу сама распалила себя до полного неистовства, а теперь вскочила на ноги и оскалилась. Очки съехали набок. Знаю, стоило просто кивнуть и согласиться. Я не хотела ее переубеждать. Казалось, одно неверное слово — и она бросится через весь зал и повалит мена на пол. Но я никогда не умела вовремя заткнуться и натянуть улыбку. Если подумать, именно потому я и вляпалась во все эти неприятности. — А как же Озма? — спросила я у Лулу. — Когда она стояла у власти, дела шли хорошо, правда? Не все правители одинаковы. Лулу громко расхохоталась и не могла успокоиться, пока не сорвалась на хрип, только тогда, полностью вымотавшись, она грохнулась обратно на трон и закинула на него ноги. — Да, конечно. Когда-то давно Озма была сущим ангелом. Но все мы понимаем, что теперь девчонка умом не блещет. Она прекрасна, если хочется выслушать полную чепуху, но согласись, королева из нее не выйдет. Я права? Да, она действительно права, но моего мнения это не изменит. — И что тогда? Нам нужно быстрее отсюда убираться? — Не перегибай палку. Вы с маленькой принцессой можете оставаться у нас сколько захотите. В конце концов, у меня есть принципы, и вообще я прелесть. Но проблемы нам тут не нужны, а это значит — никакой магии, пока ты здесь, ясно? Мы от такого не в восторге. А мне прекрасно известно, какой магией пользуешься ты. — Хорошо, — согласилась я. — Никакой магии. Королеву Лулу мои слова ни капли не убедили. — Покажи руки. — Руки? — Ты что, думаешь, я вчера родилась? Чего доброго, ты еще пальцы за спиной скрестила. Не думай, что сможешь меня обдурить. Я во все глаза уставилась на обезьяну. Судя по всему, теперь она стукнет по деревянному трону и поклянется. Но, как бы смехотворно это ни звучало, взгляд королевы Лулу говорил, что она совсем не шутит. Я послушно вытянула руки перед собой, чтобы показать, что совершенно честна. Лулу кашлянула, словно напоминая, что ждет. Я вздохнула. — Я не буду пользоваться магией, пока нахожусь в деревне… — Во владениях… — …во владениях Бескрылых. Клянусь, — добавила я на всякий случай. Королева в ответ медленно кивнула и вновь начала обмахиваться веером. — Замечательно, — подтвердила она. — А теперь, с твоего позволения, я должна встретиться с высшим советом. Я, знаешь ли, весьма занятая правительница. Я повернулась, собираясь уйти, но, уже положив ладонь на ручку двери, вспомнила кое-что и обратилась к королеве. — Вы слышали что-нибудь об Ордене? — спросила я. — Ни звука, — пренебрежительно отозвалась она. — Они, наверное, уже на том свете. Давай иди отсюда. — Вы должны были слышать хоть что-нибудь, — взмолилась я. — Момби говорила, в Стране Оз ничего не происходит без ведома Бескрылых. Конечно же это была ложь. Момби никогда не упоминала о королеве Лулу. Но королевские особы всегда были падки на лесть. Взгляд Лулу смягчился. — Что ж, — задумчиво проговорила она. — Да, я и правда стараюсь следить за последними новостями. Не только у Ордена есть шпионы. Даже здесь, наверху, информация значит многое, а королева здесь я. — Пожалуйста, — подбодрила ее я. — Мне просто нужно узнать, где они. — Прости, дорогуша, — Лулу вздохнула. — Я знаю только, что старая карга Момби произнесла заклинание и превратилась в дым. Да и приятелей с собой забрала. Пуф! И с тех пор о них ни слуху ни духу. — А что насчет… — начала я. Обезьяна вскинула руку, прерывая меня, и поглядела на невидимые часы. — Скоро начнется следующая встреча, — раздраженно заявила она. — Ну же, кыш! У меня много дел. Если хочешь тратить время на пустую болтовню, обратись к Герцогине древесных жителей. Она болтушка, каких свет не видывал. Когда и на этот раз я не двинулась к выходу, Лулу окончательно потеряла терпение, решив, что с нее хватит. — Прочь! — взвизгнула она, хватая банан и швыряя его через зал, подобно бумерангу, целясь прямо мне в лицо. Я наклонилась, ощущая, как над моей головой проносится банановый снаряд. Разговор окончен. Слышала я, чем предпочитают кидаться обезьяны, уверена, банан — еще полбеды. Зато это знак, что пора сваливать. Но, выходя во тьму наступившей ночи, собираясь спуститься обратно в джунгли, я услышала шорох, а потом тихое щебетание обезьяньих голосов. Королевский совет. Разобрать, о чем они говорят, не получалось, но, судя по интонациям, обсуждалось что-то важное. Знаю, я обещала, но не смогла удержаться. На этот раз все произошло так быстро и просто, я даже не поняла, что делаю: просто утонула в мире теней. И когда обезьяны зашли в покои королевы, я проскользнула следом за ними. Они захлопнули дверь за собой, даже не заметив, что я иду следом. Из теневого мира, в который я попала, все вокруг выглядело иначе. Чем-то это напомнило один случай: однажды дома мы попытались подключиться к антенне соседнего трейлера. Полученное в итоге изображение рябило и искажалось, порой даже переворачивалось вверх ногами, но его можно было разглядеть, если прищуриться и придвинуться очень-очень близко к экрану. Тронный зал королевы Лулу мерцал и колыхался перед глазами, но я все же смогла увидеть четырех обезьян, собравшихся у ее ног. Сначала казалось, будто они говорят на каком-то чужом языке, но чем дольше я прислушивалась, тем больше обрывков разговора удавалось уловить, пока наконец он не начал обретать хоть какой-то смысл. — Нельзя, чтобы она здесь оставалась, — заявила обезьяна в зеленом вельветовом комбинезоне и шапочке с пропеллером. — Вы не видели, как она… Лулу взмахнула рукой, приказывая ей замолчать. — А жаль, — отозвалась она. — Нужна правда? Хотела бы я, чтобы девочка прикончила Льва прямо на месте. Пусть бы он сгнил там. Мне все равно. — Вы не понимаете! Она была… была нелюдем. Ей словно что-то овладело — тьма, с какой я никогда прежде не сталкивался. По телу пробежала дрожь: они говорили обо мне. Пусть я и подозревала, как выглядела во время битвы со Львом, мне все равно было неприятно слышать подобное описание. Но это правда. Я прикоснулась к тьме, и мне понравилось это ощущение. Хотелось бы поверить, что все почудилось в пылу битвы, но нет — ведь именно тьма, ее холодная и зловещая вуаль, помогала мне сейчас незамеченной наблюдать за королевским обезьяньим советом. — Вынуждена согласиться, королева Лулу, — подала голос обезьяна в курчавом рыжем парике. — Принцесса Озма — одно дело, но то, что здесь находится Эми, ставит всех нас под угрозу. — Она же… — Хватит! — отрезала Лулу. — Вздор какой! Я здесь главная и все уже решила. Маленькая колдунья и принцесса остаются. У меня есть на то свои причины. А теперь расскажите, что вы слышали об остальных в Оз. Дороти нашлась? Вперед выступила обезьяна в розовом спортивном костюме. — Мы считаем, что принцесса Дороти скрылась из города вместе со Страшилой и Железным Дровосеком. Их никто не видел с той ночи. — Глинда? — Глинда была тяжело ранена в бою и укрылась в своей крепости. — О, ну конечно, — фыркнула Лулу. — Пустословить она всегда готова, но как только находит неприятности на свою голову, становится тем еще пугливым зайчиком. Итак, что с остальными колдуньями? С Орденом? Я задержала дыхание и только потом осознала, что задерживать-то нечего. В тенях я была бестелесна. Обезьяний совет обменялся многозначительными взглядами. — Мы… — протянул тот, что в костюме. — Мы не знаем. Может, они уже мертвы. А может, живы. Мы просто… Лулу взвизгнула и заскрежетала зубами, бешено обмахиваясь веером. — Захотела бы лапши, ела бы ее с блюда, а не с ушей! — закричала она. — Вы вообще скажете мне что-нибудь полезное? Наконец заговорила самая маленькая обезьянка, крошечная мартышка в феске и красном болеро, до сих пор молчавшая. — Забавные вещи творятся в землях Страны Оз, Ваше Величество, — осторожно начала она. Королева Лулу вздернула бровь. Странно, до этого момента я вообще не замечала, что у нее есть брови. — Забавные… в смысле смешные? — с надеждой спросила она. — Не совсем. До забавности странные. Подозреваем, магия, которую выкачали из земли Глинда и Дороти, возвращается, и мы практически уверены, что это связано с действиями Ордена. Должно быть, они уничтожили какой-то механизм, приманивающий ее в город. И это повлекло за собой некоторые последствия. Стоит о них помнить, вдруг магия как-то повлияет на наш дом? — Больше магии, — уныло вздохнула королева Лулу, — это как раз то, что нам нужно. Я навострила уши. Впервые такое слышу! Я думала, прошлая ночь затевалась для того, чтобы убить Дороти. Никто не рассказывал о других деталях плана. — Есть еще кое-что, — добавила обезьянка в болеро. — Раз Дороти со своими прихвостнями исчезла, неизвестно, кто теперь обосновался во дворце, но там явно что-то происходит. — Ближе к делу, пожалуйста, — потребовала Лулу. — Я не понимаю, что значит это «что-то». Что происходит во дворце? Казалось, мартышка нервничает. — Ну… — протянула она. — Дворец, кажется, растет.5
Оказалось, что здесь, под самыми кронами, действительно имелся огромный водопад. Найти его было легко: просто следовать знакам, ведущим через лабиринт мостиков, пока вдалеке не послышится шум воды. Олли не шутил. Мы забрались на огромную высоту, но водопад находился еще выше и устремлялся вниз с небес бушующим ярко-голубым потоком. Он низвергался откуда-то из-за верхушек деревьев, падая сквозь проем в кронах в похожие на бассейны чаши, которые были построены на стволах, словно ступени. Вода каскадом стекала из одной чаши в другую, заполняя их и срываясь в бесконечность, продолжая свой неизменный путь к подножию. В бассейнах счастливо резвились обезьяны, они играли, улюлюкали, делали сальто и прыгали бомбочкой. Одним словом, веселились. Я замерла на пару минут, просто наблюдая за их играми, и не сразу сообразила, почему эта картина так меня удивила. Впервые в Стране Оз я увидела, как кто-то искренне веселится, и сейчас казалось, что я нахожусь в том самом месте из сказки. Да, здесь живут монстры и злые колдуньи, но оно волшебно, прекрасно и наполнено счастьем. А потом мне стало ясно, о чем толковала королева Лулу. Она не хотела вмешиваться. Хотела, чтобы обезьяны держались в стороне, пока остальная Страна Оз борется за власть. Обезьяны сами сотворили свою обитель и желали просто наслаждаться ею. Разве так плохо оставаться здесь, наверху? Послать к черту все обещания, забыть о войне, разыгравшейся где-то под нами, и никогда больше не спускаться вниз, где придется сражаться, убивать и, возможно, даже умереть. Но увы. Я не могу остаться. И не потому, что я такой уж хороший человек и рвусь в бой, — просто знаю: это радостное чувство не продлится вечность. Нельзя зажмуриться и притвориться, будто ничего ужасного не происходит лишь потому, что ты этого не видишь. Даже если обезьяны считают такой вариант хорошим решением всех проблем. Зло в любом случае нагонит тебя. А потому стоит ударить первым. Я отвернулась и обнаружила, что стою у входа в домик на дереве, на двери которого витиеватым, но неряшливым почерком выжжена надпись: «Люкс принцесс». Люкс принцесс. Должно быть, здесь моя комната. И надеюсь, она соответствует названию. После тяжелого дня я не отказалась бы от королевского приема. Обстановка в так называемом люксе особой роскошью не отличалась — уверяю, когда я была служанкой в Изумрудном дворце, то жила в комнате почти такого же размера. Совсем не в люксе. Зато это помещение было уютное и освещалось солнцефруктами, парящими по периметру под потолком. По обеим сторонам комнаты висели гамаки, сплетенные из больших пальмовых листьев. Они были укрыты вуалью прозрачной москитной сетки, которую можно с легкостью задернуть, если хотелось уединиться, а на одном из них сидела Озма. Она просияла и помахала рукой, когда заметила меня. — Привет, — ответила я. Принцесса улыбнулась, захлопав ресницами, и тряхнула волосами. Неудивительно, что я устала. Конечно, устала! Как иначе? Куда поразительней было то, что почувствовала я это только сейчас. Платье горничной, которое я надевала на вечеринку Дороти, теперь, после битвы со Львом, было изодрано и заляпано кровью. Я быстро стянула его и тяжело опустилась на второй гамак, напротив того, что занимала Озма. Она с удовольствием раскачивалась туда-сюда, накручивая на палец прядь волос. Но только когда она легла, я сообразила, с чего вдруг принцесса такая довольная. Гамак был потрясающе удобным и — может, просто потому, что сейчас мне любая мягкая поверхность казалась совершенной — словно массажировал ноющие от боли мышцы. Подобно виброкреслам в магазинах электроники, только лучше. Я прикрыла глаза. У меня есть один план, и этот план — поспать. Я не желала ни о чем думать. Не желала размышлять о произошедшем или о том, что еще только может случиться. Сейчас хотелось лишь позабыть обо всем на свете. В детстве я очень плохо спала, вечно о чем-то волновалась. И тогда мама рассказала об одном фокусе, которым я пользуюсь и по сей день: он помогает очистить разум. Нужно закрыть глаза, расслабиться и стараться дышать ровно, и каждый раз, когда в голову забредает шальная мысль, представлять, как вокруг нее образуется мыльный пузырь. А потом всего-то взять и сдуть его — и в скором времени заснешь как младенец. Всегда срабатывает. Здесь подобное умение пришлось весьма кстати. Когда не представляешь, что готовит грядущий день, важно суметь заснуть в любых условиях — кто знает, когда в следующий раз выдастся найти удобную постель? Или хотя бы подушку, если на то пошло. Этой ночью на ум приходило куда больше мыслей, чем обычно. Вернее, мысль была лишь одна, но она упорно возвращалась в голову, и плевать, сколько раз я пыталась от нее избавиться. Я вспоминала видение, которое посетило меня во время битвы со Львом. Нет, не об убийстве, а то, где я жаждала располосовать его в клочья. Я думала об удовольствии, которое приносила причиняемая Льву боль, и о том, как хотелось смеяться в этот момент. Все обезьяны пришли в ужас от меня — даже Олли казался напуганным. По правде говоря, я и сама испугалась. Но в то же время я понравилась себе такой. Даже сейчас где-то глубоко в душе я сожалела, что Озма остановила меня тогда и что не получилось сделать со Львом всего желаемого. Тело все еще трепетало от волнения и предвкушения, которые охватили меня на поле боя. Тогда, опустив взгляд, я увидела, как черная магия клинка окутывает меня и проникает в самую душу. И теперь мне практически не хватало этого волнения. Хотелось почувствовать его вновь. Знаю, нельзя, но это выше моих сил. Не могу точно сказать, спала я или нет. Все, что произошло потом, могло быть сном, но не ощущалось им. Впрочем, и реальностью оно не казалось. Словно где-то на полпути в страну грез я свернула не туда и потерялась, застряла между сном и реальностью. Была ночь, и я шла через подлесок, полный изогнутых тонкоствольных деревьев. Туфель на ногах почему-то не было, и склизкий мох хлюпал под босыми ступнями. Я стремилась в какое-то определенное место и шла очень быстро, следуя по пути, который каким-то образом знала наизусть, хотя вокруг было темно хоть глаз выколи. Я не имела ни малейшего представления, что именно ищу, зато была охвачена странным беспокойным чувством, что где-то в лесу есть потерянная мной вещь — нечто такое, до чего обязательно нужно добраться. Поэтому продиралась сквозь листья, лианы и колючки, царапающие лицо, и с легкостью, даже не задумываясь, миновала ветви и корни. Я знала о возможной опасности, но ни капельки не боялась. Легкий ветерок обдувал лицо, и это было приятно. Где-то вдалеке ухала сова. С каждым шагом крик ее становился все громче и громче, а деревья вокруг — прямее, выше и росли гораздо плотней. Осветить путь магией не получалось, но я не боялась темноты и продолжала идти, пока наконец не оказалась на небольшой, идеально круглой поляне. В небе висела огромная полная луна, которая проливала на поляну серебристый призрачный свет. Она казалась одновременно зловещей и какой-то мультяшной. В центре поляны темнел странный силуэт. Он казался сразу четким и расплывчатым, плотным и настоящим, но каким-то призрачным. Не получалось наверняка определить его форму или размер. Какое-то раненое животное? Или что-то более необычное? Чем бы это ни было, имелось в нем нечто подозрительное — пожалуй, даже зловещее. От одного взгляда на него у меня подкашивались ноги, а кожа покрывалась мурашками. Но в то же время мне было любопытно. И вместо того чтобы со всех ног мчаться прочь, я без единого сомнения шагнула вперед. В тот же момент четыре головы повернулись в мою сторону. То, что, как мне думалось, было одним животным, на самом деле оказалось четырьмя скрюченными людьми, которые сбились вместе так тесно, что практически сливались в одно целое. Когда они подняли головы, луна осветила длинные и узкие гниющие лица — каждое окрашенное в свой оттенок зеленого, — и стало видно, что на всех надеты обветшалые остроконечные шляпы. Одновременно четыре фигуры открыли рты и принялись шептать. Ведьмы. Я сделала еще один шаг, а потом еще, становясь все уверенней, все ближе подходя к ним. И вот душу охватило ощущение, удивительно похожее на радость. Шепот ведьм становился более взволнованным и пронзительным, а потом, когда я была уже совсем близко, они начали исчезать, тая, оседая на землю, словно черные свечи. Когда они растворились совсем, я поняла, что нашла искомое. В земле, как раз там, где толпились ведьмы, был маленький водоем, бурлящий в центре. Источник с водой такой черной, словно жидкая темнота. Я опустилась на колени, вглядываясь в нее, но не успела даже пальцем коснуться, как из воды начало что-то появляться. Новая, еще более темная и мрачная фигура, медленно принимающая форму. Из поблескивающей массы тьмы возникла девушка. На поляне, прямо напротив меня, зависла Озма. Это была вроде бы та же самая Озма, которую я знала, но вместе с этим… совсем другая. У нее были те же изумрудно-зеленые глаза и красные маки в волосах, то же изящное, миниатюрное тело. Но кожа принцессы сияла, а волосы ее плотными жгутами извивались вокруг лица, словно змеи. В зрачках Озмы горели крошечные огоньки, а за спиной выросли два огромных крыла, как у бабочки. Они были в несколько раз больше самой принцессы и украшены замысловатым золотистым узором. Когда Озма осторожно ими взмахнула, крылья заискрились от энергии. Она протянула руку в мою сторону. — Поднимайся! — воскликнула девушка, и я ощутила, как ноги отрываются от земли.6
Я распахнула глаза. Задумалась. Я уже не спала и снова оказалась в выделенной нам комнате в Королевстве обезьян. Над гамаком склонилась Озма, вглядываясь в мое лицо с тем же напряженным выражением, что и во сне. Свет потоками лился сквозь окна, превращая принцессу практически в силуэт. Она протянула мне руку. — Поднимайся, — сказала Озма. От этого единственного слова я так подскочила от испуга, что едва не вывалилась из гамака. Но потом принцесса высунула язык и заулюлюкала, дразнясь, а когда она рассмеялась, я почувствовала, как сердце постепенно замедляет бег, возвращаясь к нормальному ритму. Померещилось. Это был всего лишь сон. Правда? Я ухватилась за протянутую руку Озмы и с ее помощью поднялась из гамака, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение. «Это всего лишь сон», — мысленно повторила я себе. Но вдруг он был чем-то большим? Что бы это значило? И куда важнее, почему я ощущаю странное разочарование, что он закончился. Что таится в этом сне, если там я прекрасно чувствовала, что приближаюсь к истинному злу, но, даже будучи в силах в любой момент повернуть назад, подходила все ближе и ближе? Какая-то часть меня даже хотела этого. Наверное. Пожалуй, пока просто не стоит об этом думать. Поднявшись, я ощутила, что после вчерашнего дня меня еще шатает, но я наконец выспалась, и тело уже практически не болело. Ночью я была слишком измотана, чтобы как следует исследовать наши покои, но теперь выдался шанс оглядеться. Смотреть особо было и не на что. В углу я приметила ширму, из тех, за которыми в старых фильмах застенчиво скрывались невинные девицы, чтобы сменить наряд. На деревянной подставке у окна стояла большая чаша, наполненная пузырящейся водой, на поверхности которой плавала парочка крупных розовых лепестков. Я подошла и с удовольствием умыла лицо. Испаряясь, вода приятно покалывала кожу. Я была рада, что в комнате не имелось зеркала — как-то не хотелось знать, насколько ужасно я сейчас выгляжу. Да, конечно, я вчера по-быстрому окунулась в ручей, когда мы с обезьянами шли через джунгли, — просто чтобы смыть с тела кровь Льва, но меня не покидало ощущение, что я до сих пор выгляжу неважно. А как иначе? До этой ночи последний раз я спала перед устроенным Дороти празднеством. Вода из чаши оказалась освежающей, с легким цветочным ароматом, и было приятно наконец умыться и смыть с волос осевшие на них за долгие дни грязь и пыль. — Итак, что будем делать дальше? — спросила я. Не знаю, обращен ли был этот вопрос к Озме или к самой себе. Я не ждала, что она поймет, о чем ее спрашивают, но с Озмой, по крайней мере, можно было поговорить. Знаете, я выросла с мамой, которая большую часть времени была не в себе, так что привыкла беседовать с людьми, которые на самом деле и не слушают. Ничего особенного. Как бы то ни было, после всего, что мы с Озмой пережили вместе, я даже к ней привязалась. Нет, возможно, она не та подружка, которую хотелось бы иметь, но хоть какая-то. А друзей мне сейчас очень не хватало, ведь Звездочки больше нет, а Нокс пропал. — Мы не можем навечно здесь оставаться, — заявила я, воспользовавшись готовностью Озмы притвориться внимательным слушателем. — Но просто не представляю, что делать дальше. Вернуться обратно в город? Отправиться на поиски Дороти? Попытаться найти Страшилу и достать его мозги? При мысли об этом я вздрогнула. Знаю, в конце концов придется это сделать, но, честно, совсем не хочется. Каждый раз, когда я хоть немного преуспеваю в своем деле, появляется кто-то и говоритделать совершенно другое; каждый раз, когда нахожу время подумать, возникает очередная тайна, которую невозможно разгадать. Кажется, я застряла на одном месте. Озма выжидающе смотрела в ответ, и внезапно я сказала такое, в чем не признавалась даже самой себе: — Я должна найти Нокса. Да, это бессмысленно — он последний, о ком стоит волноваться. Но он единственный человек, которому я доверяю. Вот она, особенность беседы с человеком, который, возможно, тебя совсем не слушает. Порой говоришь такие слова, о которых даже не думал, пока они просто не сорвались с языка. Но Озма не выглядела удивленной. Вместо этого она лукаво мне подмигнула, восклицая: — Нокс-Нокс! Интонация ее голоса меня заинтриговала. А не недооцениваю ли я принцессу? Казалось, она точно знала, что в Страну Оз возвращается магия, знала, что Лев охотится за нами. Несмотря на всю идиотскую болтовню Озмы, она определенно не так проста, как кажется. — А что с ним случилось? — поинтересовалась я. Озма закатила глаза и хмуро поглядела на меня, словно беседовала с самой великой дурой во всем мире. — Кто это? — недовольно спросила она. Я тяжело вздохнула, внезапно понимая, как же сильно надеялась, что она скажет что-то действительно полезное. — Плевать! Я подхватила с пола грязное платье, брошенное накануне, и уже собиралась его надеть, когда заметила, что на столе у двери обезьяны оставили нам чистую одежду. Возможно, королева Лулу сильнее прониклась ко мне симпатией, чем показала, но, скорее всего, она просто не желала, чтобы какая-то девчонка разгуливала по королевству, словно бродяжка. К счастью, несмотря на весьма странные взгляды обезьян на моду, мне они оставили довольно приличный наряд. На самом деле приличным его можно назвать с натяжкой. Порывшись в стопке, я обнаружила, что одеть меня решили в грязно-розовую майку с зеленовато-желтой надписью «Поцелуй меня в зад!» поперек груди и в короткие, неровно обрезанные джинсовые шорты. Не совсем в моем стиле. Зато радушные хозяева не посчитали, что их гостья будет восхитительно выглядеть в монашеской рясе или в гигантской детской распашонке и с соской в руке. Счастьем для меня было просто надеть чистую рубашку, но лучше всего оказалось другое. Добравшись до самого низа стопки, я чуть не запрыгала от восторга. Из всех чудес, найденных в Стране Оз, это, пожалуй, стало самым восхитительным: комплект нового нижнего белья. И меня даже не волновало, что там лежали огромные старомодные леопардовые трусы, — все равно казалось, будто в лотерею выиграла, когда надевала их в углу за ширмой. «Я совсем дура? — спросила я себя, переодевшись. Из головы никак не выходили мысли о Ноксе. — Как так можно? Я в самом пекле магической войны, должна, возможно, спасти мир… А все, о чем могу думать, это какой-то дурацкий мальчишка! Да о его поисках нужно вспоминать в последнюю очередь!» Выйдя из-за ширмы, я наткнулась на Озму, которая встретила меня изумленным взглядом. — Что? — возмутилась я. — Не нравится мой внешний вид? Слушай, не все могут, натянув ночнушку и корону, выглядеть так же шикарно, как ты, ясно? Озма сделала пируэт, всколыхнув полы своей белой летящей сорочки, и я засмеялась. Без сомнения, девушка безумна, но, должна признать, я все больше проникаюсь к ней симпатией. — Эй, — протянула я с внезапным любопытством. — Ты, случайно, не прячешь где-нибудь парочку огромных крыльев, а? Она замахала руками вверх-вниз и запрыгала на одной ноге, но крыльев за спиной не выросло. Все, хватит об этом думать. Но спросить стоило, правда? Я пожала плечами и вернулась к собственным размышлениям. А почему бы и нет? — Дело в том, что мне он даже не нравится, — пробормотала я себе под нос. — Просто, думаю, он может… — Я замолчала, так и не договорив предложение, смутившись вдруг оттого, что пытаюсь выдать такую вопиющую ложь за чистую монету. Ну конечно, Нокс мне нравится. И найти его я хочу не потому, что он может помочь, а потому, что я влюбилась в него. Все, в этом призналась. Я совсем дура? Сейчас Озма так уставилась на меня, что казалось, будто она все же понимает, о чем ей тут толкуют. Принцесса смотрела с выражением чрезвычайной, ошеломляющей доброты, которая в то же время несла в себе нотку скептицизма. Может, на самом деле она понимает все до последнего слова? Я шагнула к ней ближе. — Да что же с тобой такое? — спросила я. Она покачала головой и покрутила пальцем у виска. Может, виной всему сон, но на этот раз поведение в стиле «гляньте-какая-я-глупенькая» меня не особо убедило. А что, если сон имел значение? Вдруг он означал, что Озма со своими секретами — ключ к решению всех проблем Страны Оз? Или хоть части. Я внимательно осмотрела ее с ног до головы, пытаясь отыскать какую-нибудь зацепку. И она действительно нашлась. Сперва я заметила лишь проблеск чего-то, лежащего поверх реальности, легкий проблеск тайны, скрытый за гранью реальности. Словно я смотрела на мир двойным зрением и видела две разные картинки: второе изображение было едва различимо, накладывалось поверх тела принцессы. Это напомнило о сиянии, которое я увидела во время битвы со Львом, прямо перед тем, как отрубила его хвост. Тогда не нашлось времени все обдумать, я руководствовалась инстинктами. Но на этот раз я постаралась полностью сфокусироваться на том, что вижу. И вновь поразилась, как же легко в тот раз получилось справиться с магией. Не знаю, помогло ли мне возвращение магии в Страну Оз или я просто нашла наконец подходящий вид колдовства. Увлекшись мыслями, я ощутила, как выскальзывает из захвата магия. Я сильнее стиснула кулаки — и она пропала вовсе. Я что-то уловила — ведь не зря послушалась своей интуиции, подсказавшей насчет хвоста Льва. Не собираясь сдаваться так сразу, я прищурилась и попробовала снова. Герт перед смертью успела дать мне много уроков колдовства. После одного из самых первых я выяснила, что магию сложно удержать. Она коварна: сделает лишь то, что захочет, и вы для нее не авторитет. Магию нужно хорошенько попросить. Заставить думать, что это ее идея, не ваша. Примерно так приходилось вести себя с Сэнди Шарлемэйн, менеджером в закусочной «Пыльных акров». Странные ассоциации, конечно, но мысли о Сэнди напомнили мне о зыбучих песках, попав в которые чем сильнее дергаешься, тем быстрее тонешь. А уже они навеяли воспоминания о китайских ловушках для пальцев, в которые хоть раз попадался каждый ребенок, — из них получается выбраться, только когда смиряешься и перестаешь пытаться. Потом размышления перескочили на мамин фокус с мыльным пузырем, который помог заснуть ночью. Я решила просто освободить голову, позволить мыслям течь свободно. Чем больше прояснялось сознание, тем ярче и четче становилась светящаяся аура вокруг принцессы, когда сама Озма с каждым мгновением тускнела все сильней. И не только Озма. Все в комнате тускнело и обретало иной цвет. Мне вспомнилось радио в автомобиле, которое ловит разные волны в зависимости от того, едешь ли ты в горку или спускаешься с нее. «А почему бы не попробовать покрутить ручку настройки?» — подумала я. И сработало! Когда я сосредоточила все внимание в одной точке, свечение стало еще интенсивней, а настоящие цвета погасли. Все предметы по-прежнему были в комнате, но состояли теперь из странных сверкающих нитей. Ширма, чаша для умывания, гамаки, Озма. Даже я сама. Все стало энергией и было связано друг с другом. На подсознательном уровне я понимала, что вижу сейчас настоящую Страну Оз. Я приоткрыла завесу тайны и шагнула в комнату, но отыскала в ней не волшебника-шарлатана, а пульт управления самим миром, и оказалось, что целый мир состоит из каких-то дурацких магических линий. Что ж, прозвучало весьма непривлекательно. Но нет! Без преувеличений, это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Столь прекрасное, что хотелось потрогать, и я потянулась вперед, пытаясь поймать одну из нитей, беспорядочно парящих в воздухе. Пальцы мои прошли прямо сквозь нее — та слегка качнулась, но с места даже не сдвинулась. Когда я попробовала схватить в кулак целую пригоршню, осталась ни с чем. Зато заметила: если просто проводишь по нитям пальцами, то они отвечают на прикосновения, пока не начинаешь давить слишком сильно. И, если хватает терпения, их можно передвигать. Это было странно и очень круто, но смысла в подобном умении я не находила, пока не заметила, что стремительные потоки магии, которые, казалось, беспорядочно витают в воздухе — те самые, с которыми я играла, — на самом деле медленно к чему-то притягиваются. И этим чем-то была Озма. Нити-потоки словно вливались в нее и в то же время закручивались вокруг тела принцессы — самой яркой точки во всей комнате. Приглядевшись внимательней, я сообразила, что вся Озма — один большой запутанный магический узел. А что делают с узлами? Да, именно! Развязывают. Я не желала причинять Озме боль, просто хотела посмотреть, что случится. А потому принялась водить пальцами рядом с принцессой, пытаясь проверить, смогу ли распутать беспорядочный клубок магических линий. Сперва казалось, что все бесполезно, но через пару минут я заметила, как на локте принцессы выбилась одна крошечная ниточка, и подхватила ее пальцем. Совсем немного, но та все же подалась. Я прикусила губу от усердия, стараясь не тянуть слишком сильно, и осторожно дергала энергетические нити, словно распускала свободные петли старенького свитера из секонд-хенда, а Озма потихоньку распутывалась. Нет, вернее, не она сама распутывалась, а я словно бы распускала какое-то заклинание. Озма же в это время изменялась. Она становилась крупнее. Выше. Плечи расширялись, превращаясь в мужские. Точнее, полагаю, в юношеские. И, судя по изгибу спины, по наклону головы, юноша этот был мне знаком. — Пит, — пробормотала я еле слышно. Стоило сказать всего одно слово, и видение исчезло, а я вновь оказалась в реальном мире. Озма пропала, на ее месте с широко раскрытыми от удивления глазами стоял Пит. Он попятился к двери, поднимая руки, такой виноватый и робкий, будто его только что уличили в краже пирожных в дешевом супермаркете. — Эми, привет! — проговорил Пит. — Что ж, это… это было довольно странно, ага? — Он оглядел меня. — Милый наряд, — добавил Пит, ухмыльнувшись. Я не представляла, что и думать. Единственное, что я знала: по какой-то причине Пит слишком много раз водил меня за нос, но сегодня он не сможет повторить этот фокус. И все же нельзя отрицать, что я была немножко рада видеть его. Ведь это Пит, который спас мне жизнь, когда я только очутилась в Стране Оз. Пит, благодаря которому удалось не сойти с ума в темницах Дороти. Пит, ставший единственным человеком, с которым я могла поговорить, когда притворялась служанкой во дворце Изумрудного города. — Забудь о наряде, — коротко бросила я и отступила, ощущая, как зашипели раскаленные руки, когда в ладони сам по себе появился клинок. — Думаю, пришло нам время поговорить. Он поправил темную челку, которая падала на глаза. Такие же изумрудные, как и у Озмы. Пит отвел взгляд и глубоко вздохнул, а когда вновь посмотрел прямо, я почему-то вдруг почувствовала исходящую от него печаль. — Это долгая история, — отозвался он. — Разве у нас нет тем получше? — Эй, приятель, — проговорила я, шагнув ближе. Пит бросил быстрый взгляд на клинок. Мне не хотелось драться, но придется, если дойдет до этого. — В этой чертовой волшебной стране тебя я знаю дольше всех. И все твои слова были ложью. Так что нет. Ты мне нравишься. Пожалуй. Но, думаю, стоит кое-что мне объяснить. Пит лишь покорно и понимающе кивнул. Он глубоко вздохнул и сел на пол, складывая на груди сильные жилистые руки. — Ладно, — выдал он. — Но тебе тоже лучше сесть. Это не шутки, история действительно долгая. Притом всего я не знаю. Задумавшись, я опустилась в гамак, в котором спала, однако босых ног от пола не оторвала, чувствуя так себя уверенней, несмотря на то что в руке моей был зажат клинок. Надеюсь, он не понадобится, но в этой стране никогда нельзя чувствовать себя в полной безопасности. — Выкладывай, — поторопила я Пита. — Просто расскажи все, что сам знаешь. — И откуда мне начать? — С начала. И Пит послушался: — Однажды давным-давно…7
— Давным-давно, — начал Пит, — жила-была маленькая девочка. Фея, если быть более точным, но кто знает, кто такие феи на самом деле? Никогда этого не понимал. Она была принцессой. Или… скажем… на самом деле совсем не принцессой, ведь родителей у девочки не имелось, так что фактически она была королевой. Но все думали, что глупо звать ее королевой, ведь девочка была еще совсем малышкой. Она даже ходить не умела. А потому назвали ее принцесса Озма. — Как ребенок может быть королевой? — изумилась я. — Она что, одна-одинешенька ползала по дворцу? Кто о ней заботился? И… кто правил Страной Оз? — У девочки была няня, — пояснил Пит. — Летучая обезьяна по имени Лулу, чья семья веками служила королевской. Лулу заботилась об Озме и вскоре начала считать девочку своим собственным ребенком. Я вновь прокрутила в голове сказанное. — Секундочку! — остановила его я. — Королева Лулу? — Полагаю, сейчас она так себя называет, — с грустной улыбкой ответил Пит. — Ха-ха, в этой дурацкой волшебной стране даже няньки теперь носят короны. — Вообще-то королева Лулу носит пачку и солнечные очки, — влезла я. — Я хотел сказать — образную корону, — Пит усмехнулся. — Видишь ли, в Стране Оз есть вещь, которую необходимо просто понять: здесь лишь одна истинная королева. Не имеет значения, ребенок она или нет, Озма — единственная ныне живущая наследница феи Лурлин, а потому именно она правит королевством. Это своего рода закон. Древняя магия. Слушай, я тоже не совсем все понимаю, но я и не должен. От древней магии зависит все, понимаешь? — Не особо, — отозвалась я. — Но продолжай. Может, потом получится уловить. — Дело в том, что, по существу, у власти не стоял никто. Поэтому, когда из забытых земель сюда явился Волшебник, жители Оз были вполне готовы к приходу настоящего правителя. И вот он перебрался во дворец, взял малышку Озму, продал ее Момби и… — Подожди-ка, — прервала его я. С каждой секундой история становилась все более удручающей. — Волшебник просто продал ребенка? Пит в ужасе вскинул брови: — Если придется пояснять тебе каждую мельчайшую деталь, я буду весь день тебе рассказывать эту историю. — Но как же Лулу? — спросила я. — Если ей полагалось заботиться об Озме, почему она не остановила Волшебника? — Он нашел волшебную шапку. — Пит печально покачал головой. — Если у тебя есть шапка, ты можешь контролировать обезьян. Много воды с тех пор утекло. Но шапка до сих пор спрятана где-то у Дороти. Во всяком случае, в обмен на помощь Волшебник отдал шапку Злой Колдунье Запада, и та превратила всех обезьян в своих рабов. Избавившись таким образом от Лулу, Волшебник смог исполнить свои планы. — Я и не представляла, что Волшебник такой подлец, — прокомментировала я последние слова. — Хотя, полагаю, должна была уже догадаться. Пит лишь бросил в ответ полный раздражения взгляд. Я мысленно приказала себе замолчать. История Пита оказалась интересной. Безумной, но интересной. Вот что он мне поведал.Однажды давным-давно (но не очень) в стране, которая сейчас, возможно, хорошо вам известна, жила-была принцесса-фея. Она, как и все королевы-феи до нее, появилась из цветка, выросшего на верхушке древнего фонтана в самом центре лабиринта, где магия этих земель сильна больше всего. По непреложным законам магии королевство по праву доставалось девочке, его правительнице и защитнице. Звали ее Озма, и она была слишком мала, чтобы стать настоящей королевой. Несмотря на это, все любили принцессу, а особенно ее верная нянечка, летучая обезьяна по имени Лулу. Родителей у Озмы не было, и Лулу заботилась о девочке и сама управляла Страной Оз. Обезьяна решила быть представителем принцессы до тех пор, пока та не повзрослеет, чтобы самой принять бразды правления. Лулу была сурова и справедлива, и пусть идеально дела в стране не шли, во время ее правления они должны были складываться неплохо. Но не складывались, и на то были иные причины. Вмешались колдуньи. Если есть возможность хоть во что-то вмешаться, они обязательно это сделают. Но тогда колдуньи оказались не главной проблемой. Всех настораживал человек, который прибыл в страну на странном разноцветном летательном аппарате и вероломно назвался Волшебником. Первое время фальшивый Волшебник оставался незамеченным. Он путешествовал по чудесному королевству, изучая его границы, дальние уголки и, естественно, магию. И когда Волшебник решил, что время пришло, он отправился в город, целиком сделанный из изумрудов, просить аудиенции у королевы. Так было, пока он не встретился с Озмой и не осознал вдруг, что ее вообще нельзя назвать королевой. Да, Волшебник слышал, что она юна, но чтобы настолько… Это было просто нелепо. Он прекрасно понимал, что Страна Оз отчаянно нуждается в настоящем правителе, и был уверен: если королевством будут править обезьяна и младенец, вскоре в нем воцарится полный хаос. Поэтому Волшебник решил, что его святая обязанность — может, даже судьба? — спасти эту странную и прекрасную волшебную страну от самой себя. Волшебник задумался: а почему бы ему не стать королем? (И не важно, что Страной Оз всегда правили только королевы. Волшебник прибыл из места под названием Америка, и для него женщина-правитель была явлением странным и нелепым.) Казалось, кроме колдуний, слишком занятых распрями друг с другом ради жалких клочков власти, троном королевства никто не интересовался, особенно малышка Озма. Тогда Волшебник придумал план. Но, прежде чем перейти к этому плану, вернемся на мгновение к ведьмам. Их было четверо. Две злые, две добрые (предположительно), но все как на подбор глупые и мелочные. Самая злая из них, Колдунья Запада, также была и наименее глупой, потому-то Волшебник и решил устроить заговор именно с ней. Благодаря этому заговору он вырвал принцессу Озму из лап Лулу и обрек несчастную обезьяну вместе с ее братьями и сестрами на рабскую службу Колдунье Запада. Волшебник знал, что жители Оз ни за что не признают его новым королем, пока принцесса жива. Но убить девочку ему не позволила древняя магия. А потому Волшебник отослал малышку на север, к старой колдунье Момби, у которой были и свои мотивы, чтобы скрыть принцессу от посторонних глаз. Чтобы Озму никто не нашел, было решено, что Момби заколдует ребенка и будет держать его вдали от чужих глаз. Прошло много лет. Между тем в Стране Оз вновь происходили изменения, толчком для которых опять послужил гость из Иных Земель: на этот раз не Волшебник, а отважная и честная дочка фермера — Дороти Гейл. Всего за несколько недель Дороти разделалась с двумя колдуньями и наконец разоблачила Волшебника, вынуждая его уйти. Теперь, когда Волшебник был свергнут, Дороти могла сама занять изумрудный трон. Но, будучи сентиментальной и воистину чистой душой, девочка искренне верила, что нет места лучше дома. Поэтому она решила отказаться от короны, чтобы вернуться в Канзас. Итак, трон опустел. На этот раз его занял спутник Дороти Страшила, который, даже получив в подарок от Волшебника искусственные мозги, был всего лишь мешком, набитым соломой, и совершенно не подходил на роль правителя. В стране воцарился хаос. Во время всей этой сумятицы Типпетариус, некогда известный как принцесса Озма, а сейчас же просто-напросто Тип, жил в Стране гилликинов, вдали от интриг и суеты Изумрудного города. Тип устал от жизни, которую вел. Он сбежал от Момби и отправился на поиски своей судьбы. Запомни: древняя магия сильна. Она находит способ достичь цели. Возможно, именно она заставила Типа покинуть единственный дом, который он когда-либо знал. Так или иначе, мальчика тянуло все дальше по странному и опасному пути через Страну Оз. Он шел, преодолевая препятствие за препятствием, пока наконец не оказался в Изумрудном городе. Там Тип повстречался с волшебницей Глиндой, которая легко догадалась, что его заколдовали, и заставила Момби исправить совершенную ошибку. Так Типпетариус превратился в Озму. Полноправная королева заняла свой трон, и впервые за много лет в Стране Оз действительно воцарилось спокойствие. Когда Дороти уничтожила колдуний, Глинда как Добрая Волшебница Юга обрела огромную власть. Но после всех потрясений, случившихся в стране за последние годы, она начала таять, и волшебница решила, что юная и неопытная Озма может стать отличной пешкой в ее игре. Но Глинда ошибалась. Итак, будучи не в силах самостоятельно избавиться от принцессы, волшебница помогла Дороти вернуться в Страну Оз. Сначала все королевство было счастливо вновь встретить свою любимую героиню, а Озма радушно приветствовала ее во дворце. Впрочем, вскоре принцесса обнаружила, что Дороти уже не та ясноглазая добросердечная девчонка, которой была раньше. Что-то изменилось. Как некогда Волшебник, она жаждала власти, силы, известности, а главное — магии. Вскоре Озма решила, что для всех будет лучше, если Дороти вернется в Канзас. Это известие безумно ее рассердило. В порыве ярости Дороти, у которой был большой резерв магии, но мало опыта, наслала на Озму мощное непредсказуемое заклинание, которое превратило принцессу в ту глупышку, коей она является и сейчас. А Дороти получила то, что желала больше всего: Страну Оз. А сейчас необходимо упомянуть последнюю деталь, о которой почти никто не знает, в том числе и Дороти. И вот с нее-то и начинаются странности. Когда Момби превращала малышку Озму в Типпетариуса, то была не в лучшей форме. Вспомните, это случилось много лет назад. Момби в те времена едва создавала второсортные заклинания и была слишком неопытной, чтобы называть себя полноценной ведьмой. Она хотела просто скрыть внешность Озмы. А вместо этого влила в сознание Типа часть души принцессы. Типпетариус — не просто имя для заколдованной Озмы, а совершенно другой человек, с собственными мыслями, чувствами и чертами характера. И хотя заклятие Дороти стерло разум Озмы — или по крайней мере выключило его, — оно не затронуло Типа. Именно поэтому в определенные моменты Тип, все это время сокрытый где-то в сознании Озмы, мог материализоваться. И в такие времена Типу удавалось хоть немного жить собственной жизнью, странным и редким ее подобием. Теперь, когда Тип наконец-то узнал, кто он такой, он смог понять, что у него отобрали. Он больше не ощущал себя Типом. И поэтому решил назваться Питом.
Замолчав, Пит поднял на меня взгляд, темные встрепанные волосы упали ему на глаза, а на губах появилась стеснительная полуулыбка. В тот момент Пит казался таким ранимым и неуверенным в себе. Хотелось встать и обнять его, но я боялась, что это будет слишком странно. Хотелось задать миллион вопросов — они так и крутились в голове, — но, похоже, сейчас было не самое подходящее время. И с минуту я просто молчала. А потом, когда тишина уже начала становиться неловкой, сказала: — Пойдем прогуляемся. Думаю, мне не помешает глоток свежего воздуха. Пит вздохнул с облегчением. — Это тебе-то не помешает? Подумай обо мне, — рассмеялся он. — Я бог знает сколько был заперт в крошечном уголке сознания волшебной принцессы. — Он замолчал. — А сколько времени я на этот раз был там заперт? — Не так уж долго на самом деле, — отозвалась я. — Примерно пару дней. Но казалось, что гораздо дольше. — Ну, мы в Стране Оз, — пояснил Пит. — Здесь само понятие времени уже много веков назад потеряло смысл. — И не говори! — согласилась я. — Идем. Кажется, я знаю одно хорошее местечко. После этого Пит схватил меня за руку, поднимая из гамака, и мы пошли на улицу, на солнышко. День для прогулок выдался идеальный, и весь мир был окрашен в золотисто-зеленый цвет. Повсюду сновали обезьяны: гуляли, прыгали по веткам деревьев и резвились в бассейнах под водопадом, просто наслаждаясь погодой. — Вау! — протянул Пит, наблюдая за их играми. — Хоть кто-то в Стране Оз в наши дни искренне веселится. — Ага, — кивнула я в ответ. — Счастливчики. — А знаешь, — Пит одарил меня лукавым взглядом, — мы ведь сами тоже можем немного отдохнуть. Не хочешь поплавать? Согласилась я буквально через секунду — предложение было слишком заманчиво, чтобы долго сопротивляться. — Хороший план! Мы направились к входу в обезьянью купальню, пройдя по веревочным мостикам и спустившись вниз по деревянным ступенькам. Отсюда сооружение выглядело еще более впечатляюще. Самый диковинный аквапарк в мире с огромной горкой, которая начиналась в верхнем бассейне и спиралью спускалась вниз, разветвляясь на несколько резких обрывов и крутых поворотов. Меня от одного их вида пробила дрожь. Мы смогли отыскать самый маленький бассейн, солнечный и теплый, но практически спрятанный от чужих глаз за густой листвой. Пит скинул майку и широкие штаны и прямо в нижнем белье прыгнул в воду. Через пару секунд он вынырнул, широко улыбаясь. Потом забрался на бортик бассейна и отряхнулся всем телом, как пес, напрягая каждый мускул на белоснежном худощавом торсе. Я упорно старалась не пялиться на него. — Ты тоже должна попробовать, — заявил Пит. — Вода невероятная. — У меня нет купальника, — смущенно пробормотала я в ответ. Пит смерил меня скептическим взглядом. — Да кого это волнует? И вообще, разве ты не можешь просто-напросто что-нибудь наколдовать? — изумился он. — Я думал, ты теперь настоящая волшебница. — Тренировочный лагерь Ордена — это не школа моды, — ответила я ему. — Зато, если надо кого исцелить, я к твоим услугам. — Тут в голову пришла одна мысль. — Эй… — протянула я, искоса кинув на него хитрый взгляд и надеясь, что не задеваю щекотливую тему. — А как насчет тебя? Разве ты не фея, не волшебное существо? Пит скривился, словно его оскорбили. — Эээ… нет, — отозвался он и сразу же поправился: — В смысле, не совсем. — Пит помолчал немного, опустив взгляд. — Что ж, пожалуй да. Но я не могу творить волшебство, — пояснил он. — Даже простенькое заклинание. Не знаю почему. Но мне жаль. На этот раз в бассейн Пит размашисто запрыгнул бомбочкой, намеренно окатывая меня водой. — Ну же! — воскликнул он. — Я не буду смотреть, обещаю. И кстати, жаль огорчать, но я уже видел тебя в белье. — Что? Когда? — Мм… этим утром? — предположил Пит и, изменившись в лице, защебетал тоненьким голоском: — «Я должна найти Нокса. Он единственный человек, которому я доверяю». Я не сразу сообразила, что Пит пародирует меня. — Ты слышал? — спросила я. Сердце ухнуло в пятки, когда я осознала, какие слова он повторил. И тут же попыталась вспомнить все, что говорила и делала рядом с Озмой, даже не представляя, что за оболочкой ничего не понимающей принцессы прячется человек, который все слышит. — Что еще ты слышал? — поинтересовалась я, не совсем уверенная, что хочу знать ответ. — Не знаю, — он пожал плечами. — Не все. Когда телом управляет Озма, мир словно в тумане. Порой от меня ускользают целые дни, а порой будто смотрю на мир ее глазами. Но не переживай — я стараюсь быть джентльменом. К тому же теперь мы квиты. Ты тоже видела меня в белье и знаешь все секреты. И мне совершенно плевать на то, что ты втюрилась в Нокса. Разве это удивительно? Кто устоит перед таким суровым, самоотверженным бунтарем? Особенно когда он, ну, ты знаешь… так неимоверно привлекателен. Не дожидаясь ответа, он вновь нырнул в бассейн, а я стояла и смотрела, как погружается в воду его бледная фигура, опускаясь все глубже и глубже. И едва не умирала от желания последовать за Питом. «Ну и ладно», — решилась я наконец. Не помню, когда я плавала в последний раз. Потерять сейчас такую возможность станет огромным упущением. Так что, откинув в сторону все сомнения, я разделась до лифчика и леопардовых старушечьих трусов и прыгнула в бассейн. Вода оказалась даже лучше, чем я могла себе представить. Прохладная, но не ледяная, какая-то особенная, дарящая мятную свежесть. Я сидела под водой, пока хватало дыхания, позволяя коже напитаться влагой. В конце концов пришлось вынырнуть за глотком воздуха. Пит уже поджидал на поверхности. Он обхватил меня за талию, поднял на руки и кинул в воду. Смеялись мы вместе. — Какого черта! — заорала я на Пита, когда вынырнула вновь. Он все еще заливисто хохотал, но вдруг замолк, и улыбка его померкла, а лицо сделалось серьезным. — Я видел еще кое-что, — проговорил Пит, в его интонации слышалось беспокойство. — Битву со Львом. Я рад, что ты боролась с ним и смогла победить, но… Казалось, он не может подобрать слов. Но в этом и не было нужды. Со времени той битвы я никак не могла перестать думать о ней. — Знаю, — только и сказала я. Но Пит не сдавался. — Просто… знаешь же, что Дороти когда-то тоже была хорошей. Нет, даже не хорошей. Лучшей из всех. Пока магия не овладела ей. — Я знаю, — сказала я под внимательным взглядом Пита, а потом повторила: — Знаю. — Ты ведь понимаешь, что это значит, да? Но ответить я не успела. Раздался жуткий грохот, и в облаке лилового дыма на бамбуковой платформе рядом с водой появилась Момби. Прямо между Питом и мной, сидящей на бортике. Лицо ее было опухшим и покрытым синяками, а мантия разорвана в клочья. Колдунья перевела взгляд с меня на Пита и обратно. — Что ж, — сдавленно проговорила она, — рада, что вы двое поладили. А потом глаза Момби закатились, и она осела на землю.
8
Позже в этот же день я вновь оказалась в покоях королевы Лулу, переделанных обезьянами в импровизированный зал суда. Судили Момби. Оказалось, Лулу была не только королевой обезьян, но и главным судьей Верховного суда. На этот раз она предстала перед нами в длинной черной мантии и кудрявом судейском парике, сжимая в лапах огромный деревянный молоток. По всему залу, везде, где только можно было примоститься, сидели члены обезьяньего совета, все как один облаченные в мрачные одежды. Мы понятия не имели, где была Момби и как она нашла нас. Буквально через секунду после того, как колдунья потеряла сознание, явился целый эскорт обезьян-охранников в миниатюрной форме бифитеров, стражей лондонского Тауэра. Видимо, заклинание телепортации включило сигнал тревоги. Бескрылые были не в восторге от присутствия еще одной ведьмы на их территории, и, когда они потащили неподвижное тело Момби к обезьяньей тюрьме, было даже неясно, жива ли она. Если же она умерла, неясностей становилось еще больше. Например, как я отношусь к ее смерти? Из всех членов Ордена, с которыми я была знакома, Момби меньше всего вызывала доверие. Она не единожды лгала мне и, казалось, всегда имела больше прав называть себя Злой. Не знаю, хорошо это или плохо, но мы с ней связаны во всех смыслах. К тому же у меня есть вопросы, которые необходимо задать колдунье. Королева Лулу объявила, что суд состоится, как только Момби очнется. Если очнется. И пока Питу, увидев которого Лулу совершенно не удивилась, было запрещено пересекать порог королевских покоев, меня по каким-то неведомым причинам выбрали в качестве адвоката Момби. Я слышала о «судах кенгуру» и «обезьяньем процессе», но этот суд — нечто совершенно новое и абсолютно бредовое. Впрочем, я уже достаточно пробыла в Оз и отлично понимала: процедура суда здесь не имеет ничего общего с историями из «Закона и порядка»[4]. В Стране Оз — по крайней мере, на моей памяти — не имелось ни надлежащей правовой процедуры, ни пятой поправки к конституции[5]. А если судья дерзок, это значит не то, что он достойный защитник, а скорее явный безумец. Можно только надеяться, что Момби повезет и Лулу — судья более беспристрастный, чем Дороти во время суда надо мной. — Судебное заседание объявляется открытым! — рявкнула Лулу со скамейки судьи, которая на деле была ее троном. — Презренная старуха, известная как Момби, обвиняется в использовании черной магии, в подлом мошенничестве, несказанных преступлениях против обезьян, возмутительном нарушении границ и в том, что в целом приносит неприятности. Также она ужасно непривлекательна. Мисс Эми, что вы можете сказать в оправдание колдуньи? Я стояла за длинным деревянным столом прямо посреди зала. — Э-э-э… я на самом деле не совсем адвокат, — сказала я, обращаясь к Лулу и остальным обезьянам. — Но неужели вы действительно полагаете, что в таком состоянии ее можно предавать суду? Взгляните на нее — Момби едва стоит на ногах. Я не лгала. Колдунья выглядела чахлой и осунувшейся даже в лучшие свои времена, но стоило провести с ней пару минут, и ты понимал, насколько она тверда, несмотря на преклонный возраст. Сегодня она впервые выглядела действительно слабой, и это тревожило. Мне вдруг вспомнился тот день, когда я поняла, что во время всех «отдыхов» мама на самом деле была под кайфом, а не просто смотрела счастливые сны. И тогда меня охватило это странное ощущение: я осознала, что человек, у которого всегда искала защиты, теперь ничем не может помочь. Что это именно о нем, а не обо мне нужно заботиться. Момби стояла, сгорбившись и тяжело опираясь о стол. Ее плечи дрожали от напряжения при каждом вздохе. Ни для кого в зале не было секретом, что она изнывает от боли. Момби предложили стул, на который она могла бы присесть, если бы захотела, но колдунья упорно продолжала стоять. Стоит отдать ей должное за такую гордость. Я обязана вытащить Момби отсюда и помочь, поправиться, хотя бы потому, что она — мой единственный шанс узнать, что происходит. Не говоря уж о том, чтобы найти Нокса. — Ваша честь, — произнесла я, как можно более вежливо обращаясь к королеве. — Ваша королевская честь, — поправила Лулу своим высоким и писклявым голоском. — Прошу прощения, ваша королевская честь, — проговорила я. — Думаю, стоит отвести Момби туда, где ей смогут помочь. Это… — Цыц! — рявкнула Лулу, проводя пальцем по губам. А я внезапно сообразила, кого мне она напоминает. Судью Джуди! Вот эту версию закона я прекрасно узнаю. «Судья Джуди»[6] — любимое шоу мамы. Она вечно мечтала, как встретится со своими неприятелями в зале суда Джуди. Например, с нашим землевладельцем, или с дамой из соседнего трейлера с мерзкой собачонкой, или с барменом из «Пэдди О’Хулиган», который не налил маме третий бокал спиртного. Она была полностью уверена, что обязательно выиграет. Удивительно, но в то же время маме никогда не хватало сил заполнить все заявления, чтобы Джуди взялась за ее дело. Хорошая новость. Если Лулу будет вести себя, как судья Джуди, я знаю, как с ней правильно разговаривать. В принципе нужно просто подлизываться. — Для меня честь выступать сегодня перед вами, — обратилась я к Лулу, заискивающе улыбаясь. Она, казалось, была польщена моим почтением, и, пока королева листала какие-то бумажки, лежащие перед ней, я оглядела Момби. — Вы в порядке? — шепнула я колдунье. — Все будет прекрасно, — пробормотала она сквозь плотно сжатые зубы. Но «прекрасно» Момби точно не выглядела. — Что мне сказать в ваше оправдание? — спросила я ее. Момби в ответ хрипло, с присвистом вздохнула. — Виновна! — фыркнула она на весь зал, скорчившись пополам, чтобы просто усмехнуться. — Мисс Гамм, — сурово заявила Лулу. По каким-то причинам — судебным правилам? — она отказывалась говорить напрямую с Момби. — Пожалуйста, напомните вашей приятельнице ведьме, что наказание за ее преступления — смерть. — Прошу прощения, — сказала я. — Но не могли бы вы тоже напомнить, в чем именно состоят ее преступления? Слова мои потонули в шуме, когда Лулу объявила меру наказания, — все обезьяны принялись прыгать, кричать, стучать и улюлюкать. — Убить ведьму! — взвизгнул один — тот самый, который вчера выглядел так безобидно и мило в своем зеленом комбинезончике и кепочке. — Сжечь ее! — закричала обезьянка поменьше. А потом все загалдели разом: — Утопить! — Пусть молит о пощаде! — Пусть ведьме будет больно! Довольно долго королева Лулу не пыталась остановить хаос, словно бы наслаждаясь собственноручно созданным безобразием. Наконец, когда ситуация начала выходить из-под контроля, королева вскочила со своего места и погрозила всем своим крошечным мохнатым кулачком. — Заткнитесь! — проверещала Лулу. Она даже не была зла, просто возбуждена. — Все! Я здесь главная! Но зал замолчал, лишь когда раздался голос Момби. Все взгляды обратились в ее сторону. — Собравшиеся на суд обезьяны, — начала колдунья. Она говорила спокойно и тихо, но командным голосом. — Если мне позволено высказаться… Момби взяла себя в руки и выпрямилась, явно пытаясь держаться достойно, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, конечно. — Я стою перед вами, истекая кровью и корчась от боли, — сказала она, с трудом выговаривая каждое слово. Если бы мы находились в эфире «Судьи Джуди», я бы, скорее всего, посчитала, что это шоу и ведьма просто играет роль жертвы. Но казалось, Момби действительно больно. — Мои товарищи из Революционного Ордена Злых сейчас раскиданы по всем уголкам Страны Оз — страны, будущее которой еще никогда не было столь сомнительно. Мои магические способности практически истощены. Я тень самой себя. Почему? Потому что веду войну уже долгие годы и делаю это не ради власти или славы, а ради Оз. Сражаюсь не только за себя, но и за жевунов, за гномов и, конечно, за обезьян — Крылатых и Бескрылых. Вы спрашиваете, как я буду оправдываться? Если меня обвиняют в борьбе за тех, кто не может сражаться сам, я отказываюсь притворяться и говорить что-либо, кроме правды. В этом преступлении — виновна. Когда она начала свою речь, я заметила зловещий проблеск настоящей Момби, той, которую знала раньше. Момби собрала все оставшиеся силы, чтобы сделать заявление, и сразу словно ожила. — Но как же те, кто может бороться, но выбирает другой путь? Бескрылые, пока вы беззаботно прыгаете по деревьям, вдали от всех творящихся в Стране Оз бесчинств, ваших братьев и сестер заковывают в цепи, заставляют исполнять жестокие капризы их хозяйки. Вы повернулись к ним спиной только потому, что считаете своих собратьев не такими храбрыми. Стоит ли мне напомнить, как выглядят сейчас эти спины? Неужели вы покалечили себя, только чтобы отстраниться от проблем, не видеть и не слышать правды? Разве это храбрость? Она пренебрежительно обвела дрожащей рукой зал и продолжила: — Но я не юная ведьма и отлично знаю, что обезьян так быстро сражаться не научишь. Поэтому я стою здесь не для того, чтобы призвать вас к битве. Прошу лишь даровать безопасное укрытие, чтобы я могла продолжать и дальше сражаться от вашего имени. Я была под впечатлением — даже после всех тех дней, что провела с ней в пещерах Ордена, я никогда полностью не верила, что Момби действительно борется за свободу, как всегда уверяет. Нокс вечно клялся, что так оно и есть, а я мучилась предательскими подозрениями. Вдруг колдунья просто приспособленка и жаждет избавиться от Дороти, чтобы самой встать у власти? Теперь же, послушав речь Момби, я увидела ее искреннюю страсть и веру. Сложно было этим не восхититься. Обезьяний совет слова Момби тоже убедили, помощники судьи обменивались задумчивыми взглядами. Казалось, только королева Лулу, чьи глаза пылали гневом, не купилась на прозвучавшую речь. — Избавь меня от этих душещипательных историй, сестричка, — бросила Лулу. — Говоришь ты красиво, но раунд еще не закончен, а победную комбинацию в игре ты еще не собрала. Мы все знаем, какая ты. Знаем, что сотворила. Если бы не ты, в Стране Оз, возможно, вообще бы не было такого бардака. Или ты забыла одну маленькую сделку, которую когда-то заключила с Волшебником? По толпе обезьян пробежал шепот, но Момби оборвала их. — Что вы хотите услышать? — внезапно проревела она во все горло, закипая от ярости. — Что я пустомеля, как ваша добренькая Глинда? Хотите, чтобы я это сказала? Да, я была злой и жалею о своих грехах! Хотите больше крови? Что ж, если так, то вы получите желаемое, обещаю. Только пусть это будет кровь Дороти — и моя, если на то пойдет, — а не ваша собственная и вашего народа. Не гоните меня, Бескрылые. Позвольте вместо этого остаться ненадолго здесь, в безопасности. Я восстановлю силы и помогу уничтожить нашего врага, пока она не уничтожила нас. Договорив, Момби бездыханно упала на стоящий рядом стул, и в зале вновь повисла тишина. Королева Лулу задумчиво почесала подбородок, а потом наконец забралась на спинку своего трона. Она с такой силой ударила молоточком по деревянной стене, что вся королевская хижина содрогнулась. — Суд вынес решение! — объявила обезьяна. Я с удивлением отшатнулась: что это было? — Момби, так как даже вы сами не оспорили обвинения против вас, вы признаетесь виновной по всем пунктам. В зале вновь раздался шепот, и я задержала дыхание, ожидая, что будет дальше. Мне придется драться ради ее спасения? Железный Дровосек? Отлично. Лев? Хорошо. Они оба были монстрами. Но я не подписывалась убивать обезьян! Однако без какой-либо причины убить Момби я им не позволю. К счастью, выбирать не пришлось. Потому что Лулу еще не закончила. — Однако, — продолжила королева, — будучи повелительницей обезьян, я решила отклонить решение суда. Невозможно отрицать, что Момби виновна. Она как монашка, танцевавшая стриптиз воскресным утром, и сама это признает. Но пока, колдунья, по доброте душевной я сокращаю твой приговор и отправляю тебя под домашний арест. Обезьяна вновь ударила по стене. Молоточек ей нравился. — Справедливость восторжествовала! — провозгласила королева. — Мисс Гамм, вы можете сопроводить осужденную обратно в люкс принцесс, где она будет обдумывать совершенные преступления, пока не поправится. Но еще раз напоминаю: никакой магии. Понятно? — Понятно, ваша королевская честь, — отозвалась я. Зал суда разразился аплодисментами, Момби торжественно кивнула. Она поднялась и медленно поковыляла к двери. Добравшись до цели, колдунья остановилась и оглянулась, посмотрев на меня. — Ну и? — нетерпеливо вопросила она. — Ты собираешься меня сопровождать или нет? Я кинула взгляд на Лулу, дождалась, пока та кивнула в ответ, и только потом последовала за колдуньей. Я до сих пор не понимала, что только что произошло. Но была просто рада, что все закончилось.9
— Обезьяны, — проворчала Момби, как только мы вышли на улицу. —Крылатые, Бескрылые — разницы нет. Все они — та еще головная боль. Давай-ка убираться отсюда, пока они не передумали. После такого денька я бы не отказалась от массажа ног. Она одарила меня коварной улыбкой, обнажая покрытые налетом кривые зубы цвета заплесневелых кукурузных чипсов. — Вы там были неподражаемы! — воскликнула я. — Никогда не слышала, чтобы так красиво говорили. Я ведь раньше не верила, что вас это действительно беспокоит. Момби отозвалась хохотом, перешедшим в сухой кашель. — О, умоляю, — прохрипела она, восстановив дыхание. — Ты правда купилась? Сомневаюсь, что даже сама королева хоть слову поверила. Но, видишь ли, мы с Лулу давние знакомые. Сегодня по меньшей мере третий раз я попадаю на обезьяний суд, а в итоге всегда одно и то же. В конце концов, в глубине души она всего лишь жирная служанка. Нужно заставить обезьяну почувствовать власть над тобой: позволить провести свой маленький самосуд, вызвать пару слезинок, чтобы показать уважение. Я скептически взирала на нее, коря себя за то, что поверила в бред сивой кобылы, который колдунья несла перед судом. Но таким ли бредом это было? С Момби никогда ничего не знаешь наверняка. — Но… — начала было я и сразу же замолкла. Меня сейчас не волнует, была Момби честна или нет. Хватит играть в игры! — Просто расскажите, что происходит, — потребовала я у колдуньи. — После всего, что я для вас сделала, я заслуживаю хоть немного честности. Мы добрались до узкой извилистой лестницы, ведущей вниз, в деревню. Момби глубоко и прерывисто вздохнула, когда осознала, что сейчас должна будет спуститься по ней. — Ух ты, ну не чудно ли? — протянула она. Казалось, я унизила Момби, когда обхватила рукой ее талию, не позволяя упасть. Но я переживала, что если не уроню Момби, то точно переломлю ее пополам, и мы начали медленно, осторожно спускаться сквозь кроны деревьев. — Где вы были? — спросила я. — Что случилось? — Я жаждала знать, что произошло, но в то же время боялась услышать ответ. — После того как… — Я замолчала на полуслове. Не получалось сказать «После того как я провалила задание». После того как бросила всех. Позволила Дороти сбежать и остаться в живых. Я знала, что не виновата в этом. Ничего бы все равно не изменилось. Если верить Волшебнику, единственный способ убить Дороти — забрать сердце Железного Дровосека, украсть мозги Страшилы, отобрать храбрость Льва. Детали, которые Момби и Орден как-то не удосужились сообщить. Но не важно, что известно сейчас. Тот факт, что я не смогла выполнить свое задание и сбежала, разъедал душу с того момента, как я покинула Изумрудный дворец. — Скажем, все пошло не совсем так, как планировалось, — сообщила Момби. — Но думаю, это ты и так знаешь. — Она уныло поглядела на меня. — Сначала все было прекрасно. Превосходно. Пока ты пыталась разобраться с Дороти, а я создавала вокруг дворца силовое поле, чтобы заблокировать ее магические способности, Гламора, Аннабель и остальные члены Ордена решили избавиться от механизмов Глинды. Она спрятала их по всему городу, чтобы хранить и преобразовывать магическую энергию, выкопанную в Стране жевунов. Именно благодаря тому, что их миссия прошла успешно, во все земли королевства внезапно начала возвращаться магия. Я кивнула. Большую часть этой информации я и так уже выяснила, но хотелось узнать обо всем из первых уст. — А потом? — спросила я. — Потом? А сама-то как думаешь? Ты провалила задание, мы продолжали делать то же, что и всегда. Сражались, чтобы спасти тебя и не позволить никому увязаться следом. Пытались помочь сбежать, как только могли. — Спасибо, — просто сказала я. — Нам не нужна благодарность, — Момби закатила глаза. — Нам нужна ты. Лично я не задумываясь бросила бы тебя прямо там, если бы не знала, как ты важна. Радуйся своему везению. Эту битву нельзя было назвать справедливой или забавной. Противников оказалось слишком много: Глинда, прихвостни Льва, железные солдаты. Казалось, сражение длилось несколько суток — может, так и было. В какой-то момент я уже не могла сказать, с кем мы боремся. Часть нападавших была людьми Дороти, а другая… — она покачала головой. — Черт, может, под конец мы воевали друг с другом. Не знаю. С этими словами колдунья испустила протяжный вздох. Мне показалось, будто мое сердце просто взяли и растоптали. Но Момби не ответила на один действительно важный вопрос. — А что с остальными? — поинтересовалась я. — Там царил хаос. Меня, Нокса и Гламору оттеснили от остальных членов Ордена. Нас окружили, загнали в угол. Их было слишком много. Ты же видишь, в каком я сейчас состоянии. Там я выглядела не лучше, но и они тоже. Скажем, Гламоре понадобится провести немало времени в салоне красоты, чтобы вновь привести себя в порядок и стать чистенькой да красивенькой. Сдаваться мы не собирались, не так просто! Так что я перекинула нас оттуда прочь. Это был единственный вариант: попытаться перескочить обратно в пещеры. Но телепортация — штука нелегкая даже в лучшие дни, а уж если переносить сразу нескольких человек, да на такое расстояние? — Она протяжно присвистнула. — День был определенно не лучшим, а я не в форме для колдовства. Все пошло не так. Я не выдержала и торопливо спросила: — Что случилось с Ноксом? Просто скажите мне. — Дай-ка объясню вот что, — покосилась на меня Момби. — Когда я телепортируюсь, я прохожу через совсем другое место. Пожалуй, можно назвать его своего рода лимбо. Оно не особо приятное, но там так мало находишься, что даже не замечаешь, где побывал. Но не в этот раз. Я потеряла точку отсчета — часть заклинания, которая переносит именно туда, куда направляешься. И не смогла удержать остальных. Прежде чем удалось хоть что-то понять, я застряла в лимбо, а Нокс с Гламорой пропали. Они не умеют телепортироваться, у них нет хватки и чувства направления. Они могут быть теперь где угодно. Полагаю, до сих пор болтаются где-то в межпространстве, пытаясь выбраться. Я выдохнула, до этого момента даже не осознавая, что шла, задержав дыхание. Не лучшие новости, но, по крайней мере, это означает, что Нокс еще жив. Возможно. — Мы должны их найти, — заявила я. Мы наконец достигли последней ступеньки тянувшейся по дереву лестницы, и Момби осторожно сошла на площадку. Она вывернулась из моего захвата и уставилась на меня испепеляющим взглядом. — Думаешь, я этого не знаю? И как ты предлагаешь поступить? — Нужно вернуться и найти их. В междумирье или где там еще. — Вернуться? Так это не работает. Это тебе не выходные на природе провести — нельзя туда войти, пока не заявишь, где будешь выходить. Именно так и застревают. И говорю тебе как человек, который проторчал там значительно дольше, чем собирался: я не желаю так рисковать. Особенно пока мы не знаем, где они. Ведь есть вероятность, что никто нигде и не застревал — Нокса и Гламору могло выкинуть в любой точке Страны Оз в тот самый момент, когда я потеряла их. Нельзя сказать наверняка. Ответ меня не порадовал, но да, Момби права. И все же я ни за что не отступлюсь от поисков Нокса, хоть вслух этого не скажу. Чувствую я, колдунью не порадуют мои приоритеты. — А как же выбрались вы? — вместо этого спросила я. — И как узнали, что идти нужно сюда? — Ой, а не слишком ли много вопросов? Может, и у меня есть парочка? — язвительно возразила Момби, а потом замолчала и вздохнула. — По правде говоря, я не знаю, — добавила она, скривившись, словно ей было больно признавать, что она чего-то не знает. Или колдунья действительно испытывала физическую боль. — Там ты находишься словно под водой. Или, скорее, в иле. Место это темное и ледяное, как прощание фей, там даже собственных пальцев не видно. А еще там водятся существа — и я говорю не о котятах. Злые, отвратительные существа. Такие, от которых бросишься без оглядки, даже если увидишь в зоопарке. Правда, во тьме рассмотреть их невозможно. Они просто шипят тебе в ухо, пускают слюни и прикасаются к тебе. Я суровая старая колдунья, но и я их боюсь. Хочешь правду? Я уже была готова попрощаться с жизнью, щелкнуть выключателем в этом старом мешке с костями и сыграть в ящик. Знаешь, есть для этого одно заклятие, и я чуть было им не воспользовалась, чтобы окончательно сдаться. Но тут увидела тебя. Я отшатнулась от удивления. — Меня? — Нет, я тут просто шутки шучу. Конечно, тебя! Не удивляйся — ты не моя любимица. Но я обрадовалась, увидев тебя там, посреди пустоты, в кромешной тьме, яркую, словно день. Поэтому я пошла следом. Видение вскоре исчезло, но это уже было не важно — я нашла, за кого зацепиться. Пришлось частично вынюхивать, куда идти, и вот я оказалась тут. Предпочла бы, конечно, местечко, где поменьше мартышек, но бедному да вору всякая одежда впору, согласна? Я попыталась осознать ее слова, пока шла к люксу принцесс. Момби ковыляла следом. Что бы значило ее видение? Я каким-то образом, даже не думая о том, послала ведьме сигнал? Когда мы наконец добрались до нужного домика, я все еще размышляла, как найти Нокса и остальных. Момби целую вечность перетаскивала свое измученное тело по веревочным мостикам и подвесным платформам деревни обезьян, и теперь солнце уже клонилось к горизонту. До меня вдруг дошло, что день начал сменять ночь с завидной регулярностью. Интересно, кто переворачивает Великие Часы? Дороти порой делала это так редко, что казалось, будто один день длился целые годы. Я положила ладонь на дверную ручку и застыла на месте. — Прошу прощения. — Просишь прощения? За что? — За то, что бросила вас. Облажалась. Если бы не я… Момби закатила глаза и пренебрежительно покачала головой. — Слушай, мелкая, ты была хороша. Не убила Дороти, но она теперь в бегах, а это начало. Я знаю, что ты сотворила с Железным Дровосеком. Хорошая работа. Магия вернулась в наши земли, по крайней мере на данный момент. Мы разрушили весь этот идиотский город, пока были там, просто чтобы показать Дороти, на что способны. Выкурили принцесску из дворца, надеюсь, навечно. К тому же, — Момби вскинула бровь, — не только нас потрепало. Я с удовольствием расцарапала прекрасное личико Глинды. Как же долго я этого ждала! Так что встряхнись, девочка. Могло быть и хуже. Момби легонько похлопала меня по руке. Я понимала, что чувство вины не исчезнет окончательно вот так просто. Оно будет мучить меня до тех пор, пока я не увижу Нокса целым и невредимым. Надеюсь, он не ненавидит меня за позорный побег. Узнав, что старая колдунья простила меня, я все же обрадовалась, натянуто улыбнулась и распахнула дверь, мечтая рассказать Питу обо всем… и разочаровалась, когда осознала, что исполнить желание не удастся. Пита в комнате не было. Вместо него на полу, скрестив ноги, сидела Озма и развлекалась игрой в «веревочку», используя для нее непонятно где найденный старенький шнурок. Она была столь погружена в игру, что даже не заметила нашего прихода. — О-о-о, — угрюмо протянула Момби. — Ты. А что, мальчишка уже спрятался? Эти слова привлекли внимание Озмы. Она подняла взгляд и показала Момби язык. — Уходи, ведьма, — заявила принцесса. — Ты не моя мама. Стоило бы гордиться Озмой, но я была слишком занята — в энный раз злилась, что в тайне от меня держали еще одну новость. — Конечно, до недавнего времени я не подозревала, что мальчик еще может выбираться из тела принцесски, но новость не особо удивила. В конце-то концов, это не имеет большого значения, правда? — Очевидно, имеет. Мне уже тошно постоянно блуждать в неизвестности, — возмутилась я. — Вы должны были рассказать мне все. Эта информация пригодилась бы. — Ты еще многого не знаешь, да? — усмехнулась Момби. — На войне тебе говорят лишь то, что необходимо для выполнения задания, и вопросов ты не задаешь. Тогда, если тебя поймают и будут пытать, ты не сможешь выдать ничего важного. — Теперь все по-новому, — ответила я, подвинувшись ближе к Момби. — Если я буду участвовать в вашей маленькой революции, то только на равных, а не в качестве глупой пешки. С этого самого момента вы рассказываете мне все, а я уже сама решаю, верить этому или нет. Момби взглянула на меня совершенно спокойно, словно и не поняла всей важности предложенной сделки. — Ладно, — согласилась она. — Все равно секретов уже не осталось, но если я вдруг припомню что-нибудь, то обязательно дам знать. А пока моим старым косточкам нужно отдохнуть. Она бухнулась в мой гамак и потянулась. — Теперь у меня есть милое местечко, чтобы подлечиться. Пусть обезьяны сколько угодно уверяют, что ненавидят магию, но если в этих кроватях нет ни капли колдовства, то не звать мне себя больше ведьмой. Хотя жаль. — Колдунья махнула рукой в сторону Озмы. — Я с таким нетерпением ждала, когда смогу позволить мальчишке сделать мне массаж ног, как в старые добрые времена. Он был так хорош. Не понимаю я Момби. Порой она кажется почти человечной, а потом, в такие минуты, как сейчас, вдруг нет. Она вырастила Пита. Может, конечно, в весьма необычных условиях, но все же. По существу, она была его мамой и не видела Пита уже много-много лет. А теперь, когда выдался такой шанс, кажется, даже не боится его упустить. Когда я видела мать в последний раз, она сидела на пассажирском сиденье красного побитого «камаро» Тони Лингендорфа и уезжала прочь от нашего дома. Она прекрасно знала, что скоро начнется торнадо, но даже не оглянулась посмотреть на меня. — Кем для вас был Пит? — спросила я колдунью, ощущая, как пылают щеки. — Мальчишкой, который делал массаж ног? Вы о нем совсем не волнуетесь? Что ж, логично. Он рассказал, как с вами жилось. Сказал, что с ним обращались как с дерьмом. — Ох, только не повторяй опять эту слезливую историю, — простонала Момби. Ее глаза были прикрыты, голова откинута назад. И из-за этой показной расслабленности разговор раздражал меня еще больше. — Пытаешься сделать доброе дело для несчастного ребенка, а в ответ получаешь одну головную боль. Окажи мне услугу и оставь возмущения на тот день, когда в стране не будет войны. — Она распахнула глаза и внимательно оглядела меня с ног до головы. — Сейчас у нас есть и другие темы для разговора. В первую очередь, мне известно, что в твои руки попала кое-какая вещица, верно? Я кивнула в ответ. Я все еще дико злилась на Момби, но понимала, что поговорить с ней нужно. Расстегнув сумку, выудила из нее первый трофей: механическое сердце Железного Дровосека. Оно по-прежнему билось, подобно часам, которые не имеют ни малейшего понятия, что время остановилось. Момби вырвала сердце у меня из рук и, проведя по нему пальцами и тщательно осмотрев со всех сторон, прислонила к груди. — Ты отлично поработала, смогла его достать, — одобрила колдунья. — Не только его, — поправила я и, стараясь не особо показывать гордость за содеянное, вытянула из сумки хвост. — Мы столкнулись со Львом, после того как покинули Изумрудный город. Теперь остался только Страшила. Глаза Момби расширились от удивления. — Полагаю, мы хорошо тебя натренировали, — проговорила она, хватая из моих рук хвост. Колдунья растянула его, чтобы проверить, насколько он прочен, и постучала металлической частью сердца по зубам, словно пытаясь определить, из чего именно оно сделано. Я просто стояла рядом, нервничая и желая поскорей забрать назад свои трофеи. — Восхитительно, — пробормотала она. — Волшебник точно не лгал: они действительно магические. Но я не могу прочесть наложенных на них заклинаний и не ощущаю никакой особой связи с Дороти. Кто зачаровал эти вещи? Волшебник в то время был бессилен и не мог наложить даже простенькое заклинание, а особенно такие странные чары. Момби нахмурилась, ее брови практически слились в одну линию. — Интересно… — Что? — поторопила я. — О, кто знает, кто знает… Молодец, что достала их. Кое-чему ты все же научилась. Я протянула руку, Момби удивленно посмотрела на меня, но сердце и хвост отдала. — Кое-кто жуткий собственник, — заметила она. — Будь с ними осторожна. Мы не знаем, что могут делать эти предметы, а Волшебнику я не доверяю. Я практически не слушала, убирая вещи обратно в сумку. — Итак, — продолжила Момби, — ты все собрала, ничего не забыла? — Собрала? — Ну конечно. Пожитки. Что, думала, останешься здесь? Вечеринка в бассейне закончилась, сладенькая. Да и в любом случае весело теперь уже не будет, ведь твоя игрушка сама упаковалась обратно. — Она кивнула головой в сторону Озмы. — Я права? Я не стала признаваться в том, что, возможно, смогу вновь превратить Озму в Пита, когда пожелаю. У каждой порядочной девочки должны быть свои секреты. — Вы не в той форме, чтобы отправляться в путь, — сказала я в ответ. — Я? — Момби рассмеялась. — А кто говорил обо мне? Мы обе знаем, что я ни для чего сейчас не в форме. И останусь там, где лежу, пока не почувствую себя лучше. — Я не оставлю вас здесь вот так, — заявила я. Момби сухо усмехнулась. — О нет, оставишь, — заспорила она. — И не думай, что я не собираюсь наслаждаться жизнью. Я заслужила небольшой отдых, раз даже сама это признаю. А вот у тебя как раз есть дела. Я хочу, чтобы ты отыскала Многоцветку, дочь Радуги. Она никогда особо не участвовала в наших делах, но помогала Ордену раньше и поможет на этот раз. Многоцветка так же сильно жаждет избавиться от Дороти, и у нее есть сила. Не удивлюсь, если остальные члены Ордена уже пытаются ее найти. Приказами Момби я сыта по горло и совсем не уверена, что хочу покинуть комфортную и относительно спокойную деревню обезьян. С другой стороны, если Нокс направился на поиски этой радужной леди, я туда тоже хочу попасть. — Как туда добраться? — Я еще не решила окончательно, отправлюсь ли в новое приключение, но хотела услышать ответ. — Ох, а вот это как раз проблема. Радужную цитадель не так уж просто найти. Обычно Многоцветка просто открывает дверь, если желает увидеть тебя. К сожалению, сейчас у меня нет способа с ней связаться. Так что тебе предстоит отыскать черный ход. — Отлично. И как же мне это сделать? — Радужная цитадель вращается, — пояснила Момби. — Именно поэтому она безопасна. Так Многоцветке удается сбегать от Дороти, хотя ее огромная сила — лакомый кусочек. Единственный способ попасть внутрь без приглашения — найти черный ход. А с этой задачей никто еще не справлялся. Дороти как-то потратила целый год, обыскала половину королевства, назначила награду любому, кто сможет отыскать хотя бы зацепку, но ничего не вышло. В конце концов она сдалась — полагаю, результат не стоил всех хлопот. — Если Дороти так и не сумела найти его, как тогда смогу я? — А ты и не сможешь, — отозвалась Момби. — Но это под силу ей. Колдунья поманила Озму пальцем. — Иди-ка к милой старой Момби, — сладко проворковала она, но, когда Озма даже с места не сдвинулась, закатила глаза, воскликнув: — Притащи-ка сюда эту лапулю. Я осторожно взяла принцессу за руку, с опаской посматривая на Момби. Озма довольной не была, но и не сопротивлялась. — Вы же не причините ей боль? — спросила я. — Нет-нет-нет. Она нужна нам, — уверила Момби, пожирая принцессу голодным взглядом. — Пусть и полная дурочка, но силы сохранила. Где-то внутри. Знаешь же, она фея и особым образом связана с источником силы Страны Оз. Никому из нас такое не под силу. Если кто и сможет отыскать Радужную цитадель, так это Озма. Ведь цитадель магическая, а Озма — сама магия. Девочке просто нужно пожелать найти Радужную цитадель. — О да, и удачи, — согласилась я. — Не думаю, что Озма вообще хоть что-то желает. Разве что в ладушки поиграть. Момби проигнорировала мое высказывание и обхватила ладонями щеки принцессы. Казалось, Озма готова в любую секунду сорваться с места и сбежать от нее, но колдунья держала крепко. — Не бойся, — проговорила она. — Я всего лишь старая женщина, которая и мухи не обидит. Момби пристально уставилась в глаза Озмы и от напряжения слегка закусила губу. На лбу старухи начал образовываться маленький огонек фиолетового цвета. Колдунья убрала его, словно смахнула прилипшую грязь, и положила в ладонь, крепко зажав в кулак. — Просто стой ровно, дорогая, и закрой глаза. Словно в трансе, Озма подчинилась. Я наблюдала за разыгравшейся сценой с неприятным скребущим ощущением на душе. — Озма защищена от большей части магии, — невозмутимо пояснила Момби. — Но когда ты глупа, как пробка, определенные заклинания могут прекрасно подействовать. Она раскрыла ладонь, демонстрируя, что огонек энергии принял форму светящегося паучка сине-фиолетового цвета размером не больше пятицентовой монеты. Колдунья подхватила его извивающееся тельце и поместила на висок принцессы, откуда тот, посидев секунду, пополз ниже по скуле прямо к мочке уха. Наконец он забрался выше и забрался внутрь. — Фу! — Я скривилась. — Ой, не будь дурочкой, — усмехнулась Момби. — Это скромное заклинание намерений. Она его даже не почувствует. Ничего оно не сделает, просто подтолкнет в правильном направлении. Подумай об этом так: если б я всю ночь напролет шептала тебе в ухо фразу «Я хочу пончиков», ты бы проснулась, пламенно желая съесть порцию, разве не так? Заклинание не особо отличается от этого метода внушения. Просто я уже слишком стара, чтобы стоять над Озмой всю ночь, шепча указания на ухо. И не забывай, что она днем и ночью обожает носить на голове огромные цветочные наушники. Всего лишь подожди немного — и девочка сможет отвести тебя в Радужную цитадель. Иди следом и приглядывай по пути за принцессой, чтобы она не сиганула с какого-нибудь обрыва или не врезалась в стеклянную дверь. И ради всего святого, не дай ее кому-нибудь схватить. Знаешь ли, Озма гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. Я скрестила руки на груди. — Итак, предположим, я соглашусь отправиться на поиски какой-то там Цветки. Что буду делать, когда найду ее? — спросила я. — Попросишь помочь отыскать Нокса и Гламору, не говоря уже об остальных членах Ордена, положение которых Многоцветка сможет определить. Покажешь милые побрякушки, которые носишь в своей сумке, и посмотришь, что она будет с ними делать. Узнаешь, где скрывается Дороти, и отыщешь ее. Попросишь вернуть шаль, которую Многоцветка взяла у меня во время прошлого визита. А, да, и пусть глянет на принцессу-дурашку. Она немного знает о магии фей. Теперь, когда мы наконец-то вырвали Озму из-под надзора Дороти, может, получится обратить заклинание — каким бы оно ни было, — которое превратило мозги нашего обожаемого монарха в королевскую кашу. — О-о-о, всего-то? — Мне написать список или ты запомнишь? Я оставила вопрос без ответа. Перевела взгляд с Момби на Озму и обратно, взвешивая варианты. Можно остаться здесь. Или же самостоятельно отправиться на поиски Нокса. Попытаться найти Страшилу и Дороти, не имея ни единой подсказки, где они находятся. Или можно просто передохнуть. Зовите меня упертой, но как-то не хочется подчиняться Момби только ради исполнения ее приказов. Но что, если приказы на этот раз и есть правильное решение? — Замечательно, — сказала я ей. — Я пойду. Но сделаю это не ради вас, а ради Озмы. Я посмотрела на принцессу. Если есть хоть малейший шанс вернуть ей разум, я его не упущу. А еще ради Нокса, но Момби об этом знать не обязательно. — Мне плевать на твои мотивы, — заявила Момби. — Иди уже! Я найду вас, когда приду в норму. — Идти? Уже? — изумилась я. — Нельзя подождать до утра? — Конечно нет. Уйдешь посреди ночи, и никто не заметит, не задаст лишних вопросов. Скрытность, голубушка моя! Даже здесь, среди обезьян, никогда нельзя быть уверенным, что за тобой не следят. И вообще, — Момби окинула комнату многозначительным взглядом, — я тут вижу всего два гамака, а нас трое. Где ты собираешься спать? — Можно хотя бы попрощаться с Олли и Мод? — Разве не видишь, я слишком слаба и измотана для этой скучной болтовни! Никому ни слова! И если встретишь кого по пути, держи рот на замке и ничего им не говори. А лучше убей. К такому я не была готова, надеясь, по крайней мере, провести одну ночь на удобной кровати. Но Нокс где-то далеко, ему нужна моя помощь. А паук, которого Момби запустила в ухо Озме, должно быть, уже взялся за дело, потому что принцесса устремилась к двери. Я понимала, все бесполезно. Кинула взгляд на кучу грязной одежды в углу и решила, что лучше оставить ее здесь. Когда я повернулась к Момби, она уже заснула и теперь шумно храпела. Пришло время отправиться в путь. Я последовала за Озмой. Мы вышли из люкса принцесс, и на этот раз я, взяв пример с мамы, даже не оглянулась.10
Стояла глубокая ночь, и мы с Озмой брели через джунгли. Мне вновь вспомнился тот сон, который и сном-то по-хорошему нельзя назвать. Ощущение дежавю было столь реально, что покалывало кожу, вызывало мурашки по телу. Шагая следом за Озмой, я игнорировала его, отбрасывала прочь и старалась не поддаваться чувствам. В ладони я держала крошечный огонек, достаточно яркий, чтобы освещать ближайший путь. Но лес вокруг по-прежнему оставался мрачен, а двигались мы даже быстрее, чем представлялось возможным. Озма со странной целеустремленностью шла вперед. Казалось, ей даже не нужен свет, чтобы видеть дорогу. Принцесса не сомневалась ни в едином шаге, но в то же время словно бы не знала направления. Она петляла и плутала меж больших островков деревьев, порой брела обратно по собственным следам, а порой ощупывала что-то в воздухе, словно ощущала чужое присутствие. В своем летящем белом одеянии, с мерцающей бледной кожей, в свете горящего на ладони огонька Озма была похожа на призрака. Надеюсь, она знает, что делает. Лично у меня есть подозрение, что принцесса водит нас кругами. Шагая по джунглям, я обдумывала принятое решение. Правильно ли я поступила? Кажется, нет. Не могу вспомнить, когда последний раз чувствовала себя настолько одиноко. Хотела бы я, чтобы Звездочка была рядом. Увидеть Индиго, Олли. Встретиться с Ноксом. Завтра я планировала снова вытащить Пита — с ним хотя бы можно поговорить, — но пока хотела лишь выбраться из леса, найти место для отдыха и подвести итоги при дневном свете. Так что я продолжала идти, позволяя Озме самой выбирать путь. Ладонью с силой сжимала рукоять кинжала, вновь своевольно появившегося в руке. Так он обычно и делает, когда я попадаю в опасность или чувствую себя не в своей тарелке. Клинок уже практически стал частью меня, словно продолжением тела. Сложно было забыть, что это подарок Нокса и он провел долгие часы, вырезая птицу на рукояти. Чародей трудился не только для того, чтобы я могла себя защитить. Еще он хотел сделать подарок от себя. Вспомнив об этом, я почувствовала себя одиноко, но не позволила себе унывать. Вместо этого я попыталась ухватить чувство и использовать его. Превратить бесполезную эмоцию в решительность. Похоже на то, как работаешь с магией, — собираешь энергию и лепишь из нее нечто новое. На самом деле я не так уж и хорошо знаю Нокса. Это чистая правда. Мы целовались. Дважды? Трижды? Но вообще-то нас даже нельзя было назвать друзьями. Неважно, кто мы друг для друга. Неважно, хорошо ли я его знаю или нет. Просто я понимаю, что хочу найти его. Но не из-за Нокса я сейчас бреду среди ночи по темному лесу. Причиной тому не Момби, не Орден или Озма — хотя, должна признать, я начинаю чувствовать странное желание заботиться о ней. Я делаю это не ради Страны Оз или справедливости. Почему-то даже себе не хотелось признаваться в истинной причине… Из-за нее я в некоторой степени чувствовала себя эгоисткой. Но ведь можно порой ею побыть? Единственным человеком, ради кого я согласилась на все это, была я сама. Всю прежнюю жизнь надо мной издевалась Мэдисон Пендлтон, мама — пользовалась, а остальные даже не замечали. Потому что я никогда не была особенной. Никогда не обладала силой. Мечтая сбежать из Канзаса, я на самом деле я желала всего лишь отыскать место, где буду иметь хоть какое-то значение. Где смогу стать кем-то важным и обрести цель в жизни. И теперь я нашла такое место. Да, было бы неплохо, если бы им оказалась сказочная страна, в которой меньше проблем, чем здесь, — королевство, не похожее на страшный сон. Но все равно, чем сильней я погружаюсь в кошмар, тем больше понимаю, что именно безумие этого места дарит то самое ощущение нужности, которого я никогда не испытывала раньше. До того как я попала в Страну Оз, я никому не была нужна, кроме мамы, которой на самом деле ничем не могла помочь. Зато спасти Оз я могу попробовать — и собираюсь это сделать. Иногда люди всю жизнь стремятся понять, какой нужно совершить поступок, чтобы потом сказать: «Я изменил мир!» Я смогла найти на него ответ. Возможно, я не сумею справиться с поставленной целью, но готова ради этого умереть. Так что да, зовите меня эгоисткой. Но это не значит, что мне не страшно. Я старалась не думать, кто еще обитает в этих лесах, кто скрывается там, во тьме, которую не освещает мерцание горящего огонька. Возможно, джунгли теперь и не территория Льва, но здесь еще остались монстры, и им не нужен король зверей, чтобы догадаться: вот эти путники станут изысканной закуской. Львы, тигры и медведи меня не волновали. Страшнее были существа, названия которых я не знала. Это не просто абстрактный страх перед жуткими созданиями. С тех самых пор, как мы оставили деревню обезьян, меня не покидало ощущение, что мы тут не одни. Необъяснимое чувство, которому не было доказательств: на меня давило чье-то присутствие, пристальное внимание прямо за спиной. Это существо кралось следом за нами по ветвям деревьев так близко, что в любую секунду могло протянуть лапу и схватить меня. Сперва я уверяла себя, что это всего лишь воображение, но примерно через час услышала за спиной отчетливый хруст веток и слабое хриплое ворчание. Резко развернулась и повела ладонью с зажатым в ней огоньком, освещая все вокруг, но заметила лишь огромного паука, помчавшегося вверх по стволу в попытке скрыться от света. Было время, когда лишь этого хватило бы, чтобы я со всех ног бросилась прочь. Теперь же паук кажется пустяком. Впрочем, чутье подсказывало, что был здесь кто-то еще. Зовите это магическим предчувствием или старой доброй канзасской интуицией, смысл не меняется. Где-то поблизости таился кто-то более крупный, злой и, несомненно, опасный. И он с самого начала преследовал нас. Я попыталась поменять фокусировку, как уже делала днем, стремясь понять, использует ли это неизвестное существо магию, чтобы скрываться от чужого взгляда. Но ничего особого увидеть не удалось, только сияние энергии, что излучал в Стране Оз каждый предмет. А учитывая, в каком нервном состоянии я находилась, нельзя было уверять, что и это не жалкий плод моего воображения. Озма заметила, что ее спутница медлит, и тоже обернулась. Она внимательно поглядела на меня, а потом устремила взор в лес. — Мамочка, — проговорила принцесса, губы ее медленно растянулись в улыбке. А затем Озма повторила куда настойчивее: — Мамочка! С этой сумасшедшей улыбкой и дрожащим светом от огня, падающим на лицо, она казалась прекрасным, но пугающим блуждающим огоньком, светящимся Джеком-фонарем, вырезанным из тыквы. «Мамочка». Она ко мне обращалась? Может, пыталась сказать «Момби»? Оба варианта казались совершенно невероятными. Я прижала палец к губам. В ответ Озма прищурилась и кивнула, словно поняла знак. Не сказав больше ни слова, я погасила горящий на ладони огонек. Все погрузилось во тьму, но я уже превратилась в тень и без усилий погрузилась в мрачное нечто, а потом вынырнула в десяти шагах от того места, где стояла, вновь становясь самой собой. Нельзя впустую тратить время; нужно успеть до того, как наш преследователь сообразит, что я делаю. Одним стремительным движением я взметнула клинок в воздух и опустила его по пылающей дуге, осветившей на долю секунды весь лес, словно фотовспышка. Но этой секунды хватило: я увидела его. Преследующее нас существо угрожающе корчилось за деревом. Плечи его были мощны и мускулисты. Оно повернуло к нам голову, и я увидела горящие желтые глаза, превратившиеся в две маленькие узкие щелочки. По спине пробежал холодок, когда мне вспомнились темные фигуры, увиденные во сне прошлой ночью. Но там были колдуньи, а когда неизвестное нечто поднялось на задние лапы, стало ясно: это не ведьма, это — монстр. Огромный шар оранжевого огня уже сорвался с моей протянутой руки. Я не знала, попал ли снаряд в цель, но телепортировалась туда, где прятался монстр. Принимая родную форму, я ожидала услышать, как кричит этот монстр, пылая в огне. Но была слишком самонадеянна. Когда я материализовалась, не было никаких криков, огненный шар погас, а я ничего не могла разглядеть в темноте. Осталась лишь надежда, что монстр меня тоже не видит. Я не стала наколдовывать свет, а решила попробовать использовать темноту как преимущество и пробормотала пару слов, творя заклинание усиления чувств. Таким образом, пусть я и не буду видеть своего противника, зато смогу услышать его. Я прислушивалась, медленно поворачиваясь по часовой стрелке и пытаясь уловить сердцебиение монстра и его тяжелое дыхание. Но не смогла, зато споткнулась и полетела вперед. Вдруг, не дав даже восстановить равновесие, на меня из ниоткуда, словно мешок кирпичей, налетело существо. Я громко зарычала, но не упала, а перекувырнулась и легко вскочила на ноги. Я была быстра, но оно быстрее. Отскочило в сторону, не позволив даже взглянуть на себя, вновь скрывшись в кроне деревьев, где даже с магически усиленными чувствами я едва могла уловить шорох, с которым монстр перескакивал с ветки на ветку. Через пару минут я ощутила себя одинокой и немного беспомощной. В такой ситуации определенно не помешала бы хорошая драка. — Выходи и дерись! — закричала я, размахивая клинком, хоть и понимала, что он едва ли сейчас пригодится. И вновь одиночество, будто магия, превратилось в ярость. Я прибью это создание голыми руками, если потребуется. — Давай, слабак! — заревела я, голос мой эхом разнесся меж деревьев. — Мне плевать, кто ты такой. Вперед, напади снова. Только попробуй! Я замерла, перебирая все звуки вокруг, пока не уловила ровное сердцебиение в нескольких футах от меня, за деревом. Но когда прислушалась внимательней, поняла, что оно принадлежит не нашему преследователю. По ровному, размеренному ритму я сообразила, что это может быть только Озма — в такой ситуации лишь она может оставаться столь спокойна. Так что я перестала обращать внимание на этот звук, порадовавшись, что спутница в целости и сохранности, и сосредоточилась на остальных. Я продолжила перебирать звуки, отбрасывая незначительные шумы — стрекот кузнечиков и уханье сов в деревьях, шипение змей в траве, шелест ветра в кронах, — выстраивая в голове окружающую картину. Когда я прислушивалась, казалось, словно вновь могу видеть все вокруг. Всего через минуту поиски увенчались успехом. «Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум». Я искала преследователя вблизи, но источник звука был гораздо дальше. Когда я все же нашла его, то ни с чем больше не смогла спутать. Сердце зверя колотилось, а дыхание было тяжелым и жадным. Но дважды один трюк я использовать не собиралась, а потому, вместо того чтобы бросить очередной огненный шар, решила призвать разряд молнии, планируя поджарить противника еще до того, как он сообразит, что его атаковали. Раздалось шипение, воздух наполнился запахом озона, когда голубоватый разряд ломаной линией сверкнул в листве, устремляясь прямо туда, где притаилась моя жертва. Создание завизжало, когда заклинание достигло цели. Но я вновь ошиблась, наивно решив, что этого хватит для полного уничтожения врага. Раздался свист разрезавшей воздух лианы, и монстр вновь напал на меня. Ноги его обвились вокруг моей груди, а гигантские, практически человеческие руки впились в лицо. Я почувствовала, как его когти разрывают мою кожу до крови, но успела развернуться на пятках, используя рывок зверя против него самого и падая вместе с ним на мягкий ковер джунглей. Мы приземлились, я оказалась сверху и сразу же надавила предплечьем существу поперек груди, пригвоздив его — кем бы оно ни было — к земле. — Игра окончена, — воскликнула я. Победить его оказалось легче, чем ожидалось, и я даже была немного разочарована, что это испытание закончилось так быстро. Я занесла нож, чтобы прикончить зверя, даже особо не заботясь, какое создание убиваю. Просто хотела поскорей завершить битву. И вдруг раздался знакомый голос, удивительно писклявый: — Нет! Хватит, хватит! Я сдаюсь! Быть не может. Я силой мысли заставила лезвие клинка засиять, освещая поверженного врага. — Ты! — удивилась я. На меня стыдливо и жалостливо смотрел пораженный противник, не кто иной, как Лулу, королева Бескрылых, собственной персоной. Буквально секунду назад я была готова убивать, жаждала этого. А теперь не знала, что делать. Я посмотрела на Озму, которая стояла, прижавшись к дереву, в паре шагов от нас и оглядывала все происходящее со спокойствием сумасшедшего. Небольшая пауза — и она вяло помахала обезьяне рукой. Лежащая подо мной Лулу при виде Озмы побледнела. — Чего ты хочешь? — требовательно спросила я, размышляя, не стоит ли убрать нож. — Зачем шла за нами? Не смей врать мне. — Не хотела пугать… — прохрипела пленница. — Не собиралась нападать. Я просто хотела увидеть ее. Я не… — Она замолкла, сломленная и побежденная словами, которые не могла сказать. — Увидеть ее? Ты могла увидеть ее в любой момент, стоило только пожелать, но не пустила даже на порог тронного зала. И теперь хочешь, чтобы я поверила, будто ты просто пришла посмотреть на нее? Ты меня за идиотку держишь? И вообще, с чего бы тебе о ней беспокоиться? Обезьяна заерзала под весом моего тела, пытаясь вытянуть шею и поглядеть в ту сторону, где стояла, уткнувшись в дерево, принцесса. Лулу моргнула. Я бы решила, что она борется со слезами, если б не знала, что королева обезьян — особа не из чувствительных. — Я боялась, что она вспомнит, — выдавила наконец Лулу. — Вспомнит что? — Она была еще такой малышкой, когда все случилось, но… с феями никогда нельзя знать наверняка. А вдруг она вспомнит? — Голос ее звучал практически безумно. Я вопросительно поглядела на обезьяну. Понятия не имею, о чем она говорит. А потом вдруг вспомнила и мгновенно поняла, кого имела в виду Озма под словом «мамочка». — Она была моей. Мне полагалось защищать ее. У малышки была только я, но она все равно радовалась жизни. Любила меня, доверяла. Я ее оставила, понимаешь? Оставила совсем одну. Когда Озма пришла в деревню… я не могла взглянуть ей в глаза, после того что совершила. Как можно? Но я не хотела, чтобы она ушла вот так, не пробыв рядом и дня. Даже не сказав простенькое сайонара[7]. — Королева Лулу закусила губу и крепко зажмурилась. — Шпионы сказали, что вы пытаетесь улизнуть, а я понимала, что должна попрощаться. Должна увидеть ее. Всего один раз, вот и все. Я не собиралась нападать на вас. Лулу была спокойна, но в то же время почти что в панике. Так не похоже на властную болтливую даму, которая надменно проводила суд над Момби. Ее грубое бахвальство исчезло под ярким обжигающим светом старых воспоминаний, оставляющих после себя лишь сожаление. Может, я дурочка, безвольная слабачка, но все же поверила ей. Я встала и выпрямилась, сжимая в руке нож только ради испускаемого им света. Лулу облегченно вздохнула. — Спасибо, — проговорила обезьяна. Она не поднялась, а на четвереньках, сгорбившись, поползла вперед, просто оглядывая Озму с ног до головы. Теперь, когда внимание обезьяны было направлено на нее, спокойствие принцессы словно рукой сняло, и она принялась маниакально мотать головой из стороны в сторону. Озма вцепилась пальцами в волосы, неистово дергая их. — Нет-нет-нет, — монотонно повторяла она. Но не отступала. Лулу почти не обращала внимания, что Озма словно взбесилась. Казалось, обезьяна ожидала этого. — Она так изменилась, — пробормотала королева обезьян то ли мне, то ли себе самой. — Видела бы ты малышку раньше, юная колдунья. Когда она родилась, то была совсем крошечной, с легкостью умещалась у меня на ладони. А посмотри теперь… Такая взрослая и красивая, вся сияет, как новая монетка. И могущественная, да. Как я слышала. — Так и есть, — сказала я. — И она была хорошей королевой в свое время. Жаль, я не навестила ее тогда, не знала, что сказать. Хотя нет, знала… Она была одной из лучших. Я сама чертовски хорошая королева, поэтому могу судить. — Так и есть, — согласилась я вновь. Казалось, Лулу сейчас где-то далеко-далеко. — Я не ожидала, что все так изменится, — проговорила она. — Не просила, не хотела. Так случилось само по себе. Я ведь всего лишь обезьяна, не знаю, почему именно я оказалась втянута в судьбу королевства. Так получилось. Знаю, здесь много чего странного случается… — Она робко поглядела на меня. — Но не настолько. Лулу опустила голову и больше не сказала ни слова, плечи ее вздрагивали. Королева вытащила солнечные очки и вновь надела их, чтобы спрятать слезы. Почему-то от понимания, как сильно гордилась она Озмой — девочкой, которую любила, как собственную дочь, — мне стало горько, но еще хуже было от мысли, что обезьяна еще многого не сказала. О том, что сотворили с ней самой и с Озмой. Лулу была королевой обезьян, а я — девчонкой из Канзаса, но кое в чем мы оказались похожи. Интересно, каково ей сейчас? Что она чувствует, вновь увидев Озму в таком месте и в такое время, когда обе они настолько изменились? И удастся ли мне найти ответ на все эти вопросы? Слезы покатились из глаз. Даже у таких Злых колдуний, как я, есть сердце. Подобная демонстрация эмоций, от которой, наверное, становилось не по себе, привлекла внимание Озмы. Теперь она переводила взгляд с меня на Лулу. И только Бог знает, о чем принцесса в этот момент думала. Лулу еще сидела, уронив голову, но вскоре опомнилась и выпрямилась, элегантная и гордая. Озма нервно прикусила большой палец, и их с Лулу взгляды в первый раз встретились. Принцесса-фея сделала неуверенный шаг вперед. Слегка испуганная, чуточку любопытная, возможно, она начала кое-что припоминать. Лишь этого крошечного движения, малюсенького знака узнавания хватило Лулу. Она просветлела, но, когда поднялась, раскрывая объятия, принцесса вздрогнула и вновь отступила. Казалось, Лулу все поняла. — Прости, сладенькая, — мягко сказала обезьяна. — Это всего лишь я. Старая добрая няня Лу. После этих слов Озма просто отвернулась от нас, уставившись во тьму, клубящуюся за кольцом магического света. — Лулу… — позвала я. — Нет, — остановила она. — Я ожидала этого. Я понимаю. Мы словно бы подписалибезмолвное соглашение притворяться, что не заметили случившегося. — Мне жаль. — Я вытерла глаза и покачала головой. — Ты не была виновата. Просто не было выбора, тебя сделали рабом. Это безумие. Лулу застонала. — Чушь! Я могла сделать что-нибудь. Может, не повлияла бы на сделку, которую Волшебник заключил с Колдуньей Запада, но хоть предотвратила бы то, что Дороти с ней… Так и не закончив мысль, Лулу взмахнула в воздухе гигантской лапой. Я поняла ее: говорить об этом было слишком сложно. Тишина была давящей, но кое-что в последних словах обезьяны привлекло мое внимание. — Волшебник? Это он заключил сделку с колдуньей? Он продал вас? — Конечно, дорогуша. Но нет смысла думать о таком сейчас. Это вчерашняя новость, а я уже с год как отменила подписку на газету под таким названием. — Но вы же с ним работаете вместе. — Я была в замешательстве. — Волшебник наколдовал для Олли и Мод бумажные крылья. Я думала, он ваш друг. — Нет, не друг, но в то же время и не враг. Больше не враг. Сделанные им ошибки уже не имеют значения. Может, время здесь движется и медленно, но перемены наступают быстро. Да это и не грешок, ведь Волшебник уже заплатил за содеянное. Вляпался вместе со мной и моим родом. Не уверена, что я вообще когда-нибудь смогу понять, что творится в этой голове под маленькими облезлыми шляпками, и в ближайшее время выяснять не собираюсь. Я буду спокойно терпеть Волшебника, пока он вновь не перейдет дорогу обезьянам. Или ей. — Лулу ткнула большим пальцем в сторону Озмы. — Серьезно? Как тебе удалось простить его? — Я не могла решить, то ли восхищаюсь ее готовностью откинуть прошлое, то ли считаю, что из-за этого обезьяна кажется слабовольной. — Простить? Я не сказала, что простила его, хоть и иного не утверждала. Это не главное. Не переживай за меня, малышка. Не стоит волноваться о моих проблемах. Но тебе нужно узнать нечто важное. Слушай меня внимательно, словно я говорю очень тихо. Беспокоиться стоит о тебе. Я слышала о том, что ты сделала со Львом. Слышала, ты напугала половину обезьян до кончиков мохнатых хвостов. — Я должна была сделать это, — ответила я ей. — Лев — монстр. И ему повезло, что я его не убила. Хотя, возможно, стоило. — Дело не в том, что было сделано, а как. Тобой овладела нехорошая сила. Стоит быть осторожней — магия не всегда уживается с людьми из Иных Земель. Ты думаешь, будто это ты ее используешь, а потом в один прекрасный день вдруг просыпаешься и понимаешь, что это она использует тебя. — Со мной такого не случится, — категорически возразила я обезьяне. — Я осторожна. — По правде говоря, большинство обезьян не желало пускать тебя в наши земли, — продолжала Лулу. — Они уверяли, что ты слишком опасна и непредсказуема. Просто отвратительная дамочка, с которой мы не желаем связываться. Мой народ считает, что ты подобна ей. Встречайте, новая ведьма, такая же стерва, как и прежняя. Мы, обезьяны, немало шишек набили, и прекрасно понимаем, что к чему. Но после того, что ты сделала для Мод и Олли, у меня появилось предчувствие, что ты не такая, как Дороти. И ради тебя я поставила себя под угрозу. Сказала: «Нет, она не такая. Давайте дадим ей шанс». Я доверяю своей интуиции. — Я не такая, как она, — бросила я, неосознанно выпрямляя спину. — Ни капли не похожа. И никогда не стану. — Докажи мне, ладно? Держи себя в руках. Народ на твоей стороне, и я надеюсь, что ты — на его. — Об этом и беспокоиться не нужно, — ответила я твердо, мечтая, чтобы в душе была столь же уверена, сколь сейчас уверенно говорю об этом. — Пойдем с нами, — в порыве предложила я ей. — Ты знаешь эту часть Страны Оз лучше, чем кто-либо. Сможешь уберечь нас от опасности. Но обезьяна замотала головой. — Невозможно, детка, — отозвалась она. — Нравится мне это или нет, я больше не нянька. Я королева, крепкий орешек. И заботиться должна о своих подданных. Мне необходимо оставаться с ними, что бы ни стряслось. К тому же малышке будет лучше с тобой, чем со мной. Я — никто. Храбрая, но всего лишь обезьяна. Совершенно бесполезна, разве что смогу ногами очистить банан. А ты? Ты можешь больше, хотя еще слишком рано говорить, что именно. Но я знаю, тебе под силу уберечь ее. Потому что ты хочешь этого. Лулу сунула лапу в черное боди, которое, полагаю, у обезьян считалось нижним бельем, и вытянула на свет розовый кружевной платочек. Я думала, она вытрет им по-прежнему льющиеся слезы, но нет, обезьяна аккуратно сложила его маленьким квадратиком и протянула мне. — Вот, — заявила она угрюмо. — Возьми. Я приняла платок из ее рук и поглядела на него. — Гм… — протянула я в ответ. — Спасибо. Меня раздражал тот факт, что Лулу всучила мне эту тряпку. В смысле, да, я плакала, но если кому и был нужен платок, то только ей самой. — Среди Бескрылых магия вне закона, — пояснила Лулу, — но когда ты королева, нужно иметь парочку козырей в рукаве, согласна? Этот я давным-давно одолжила у Глинды, порой он приходится весьма кстати. Брось на землю, когда соберетесь отдохнуть. Он вас убережет — спрячет. — Обезьяна помолчала. — Ну, практически спрячет. Уютный он, да. Глинда путешествует с размахом. Вопросов я не задавала. Время сейчас было не самое подходящее. — Спасибо, — поблагодарила я вновь. Лулу дернулась, словно собиралась уходить, но остановилась. Озма по-прежнему стояла к нам спиной, но обезьяна все равно решила с ней поговорить. — Знаю, ты не совсем соображаешь, что происходит, зайка. Скорее всего, даже не понимаешь, что я говорю. Может, оно и к лучшему. Если бы понимала, то, наверное, сказала бы мне пару ласковых словечек. Я тебя даже не знаю, ведь правда? Времена, когда ты ходила в подгузниках, не считаются. Хотела бы я видеть, как ты растешь. Узнать, какая ты. Сначала я позволила тебя похитить, а потом, когда ты вернулась на трон, упустила свой шанс. Могла же вернуться и зайти в гости, когда ты жила во дворце, если бы не была слишком гордой. Может, когда-нибудь ты это поймешь. Медленно-медленно Озма повернулась к нам лицом, уперев взгляд в землю. Я заметила, как внутренне напряглась королева Лулу; она хотела лишь податься вперед и обнять девушку, которую когда-то считала своей дочерью, но сдержалась. — Я надеюсь, где-то в глубине души ты знаешь, кто ты такая. И надеюсь, также знаешь, насколько ты могущественна. Ты нужна нам. Озма подняла глаза. — И я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, даже если никогда особо этого не показывала. Надеюсь, где-то там ты меня слышишь. Плечи Озмы вздрогнули. Она слышала? Понимала ли принцесса то, что сказала Лулу? — Береги ее, — обезьяна повернулась ко мне. — Это меньшее, что ты можешь сделать, куколка. Помоги ей спастись. Помоги всем нам. С этими словами Ее Высочество королева обезьян Лулу, дворцовая няня и верная защитница законной королевы Страны Оз, урожденная судомойка и изгой, а сейчас — мудрая и чуть нелепая правительница, схватилась за толстую лиану и растворилась в темноте раскинувшихся вокруг диких джунглей. И стоило только задуматься, увижу ли я королеву еще когда-либо, как я услышала ее забавный, дурацкий мультяшный голосок, эхом донесшийся откуда-то сверху: «Запомни: не будь Злой, пока это действительно не понадобится!» Хорошее напутствие. Обещаю, что постараюсь исполнять его.11
Я улыбнулась своим мыслям и искоса поглядела на Озму. В полутьме было заметно, что она тоже смотрит на меня. Мы снова остались одни. С минуту мы просто стояли на месте, восстанавливая дыхание. Каким-то образом я почувствовала, что она слышала каждое сказанное Лулу слово, и слова эти имели для принцессы большое значение. Она изменилась. Я убрала клинок и вновь зажгла огонек, освещая тьму. — Ты в порядке? — спросила я у принцессы. Нет, я не надеялась на ответ, просто мне нужно было об этом спросить. Но Озма ответила: — Нет, спасибо. Суть я уловила: Озма не хочет об этом говорить. Она продолжила путь. На этот раз принцесса шла прямо, не сворачивая с выбранного курса и беспечно отмахиваясь от всего на своем пути, а я направилась следом. Но потом Озма перешла на бег, прорываясь через густой кустарник. Я тоже побежала. После тренировки под названием «Как стать ведьмой-убийцей» я была в весьма приличной форме. Меня теперь не так просто загнать. Но сейчас, уже через пару минут упорной гонки за Озмой, когда приходилось преодолевать множество преград, я вымоталась. Принцесса, в свою очередь, словно совершенно обо мне позабыла и убегала все дальше и дальше. Ее белая сорочка развевалась за спиной. Озма двигалась так быстро, что в какой-то момент я начала терять ее из виду. Нельзя было упустить ее. Я задыхалась, по лбу тек пот, а ноги, казалось, вот-вот откажут. Хотелось остановиться и отдышаться, но нельзя. Иного выбора не оставалось, только выкладываться на полную. Я откинула в сторону боль и усталость, просто продолжая бежать как можно быстрее. А потом еще быстрее. Я даже не пыталась использовать магию. Все произошло как-то само по себе. По телу прокатились знакомые трепет и тепло, и деревья помчались мимо все скорей и скорей, сливаясь в одно пятно, пока наконец не стало казаться, будто их вообще не существует. Единственное, что оставалось четким, — бегущая впереди Озма и яркие красные цветы, которые она всегда носила в волосах, светящиеся в темноте и оставляющие за собой в воздухе смазанные кровавые полосы. Мы бежали, и все остальное вдруг растворилось: боль в ногах, тяжесть в груди. Дом, Страна Оз и весь остальной мир. Даже печаль и одиночество, не покидавшие меня все время, сколько себя помню, — не только с первого дня здесь, но всю сознательную жизнь. Они просто исчезли. Остались лишь ветер, бьющий в лицо и играющий с волосами, топот ног по земле и магия, текущая по венам. Я ощущала себя больше животным, чем человеком. Словно пес, бегущий за брошенным в поле мячиком, или дикая лошадь, которая мчится вперед. И сейчас я наконец поняла, почему Озма побежала. Потому что это было облегчением. Понятия не имею, как далеко мы убежали, но, когда деревья наконец закончились, я остановилась. На горизонте поднималось солнце, выглядывая из-за далеких туманных гор. Я стояла на краю лиловеющего луга, а Озма замерла посреди него, сложив руки на груди и глядя в небо. Мы выбрались из леса. Меня совершенно не волновало, что уже наступило утро или что неподалеку могут быть люди. Лулу сказала, что платок, который она дала, защитит нас во время отдыха, а именно отдых мне сейчас и был нужен. Я кинула его на траву, как обезьяна и посоветовала сделать, и принялась ждать, что случится. Прямо у меня на глазах платок развернулся, становясь огромным куском ткани. Она зависла в воздухе, и тонкое кружево принялось уплотняться, менять цвет и форму. Спустя минуту я стояла рядом со скромным холщовым шатром в веселую бело-розовую полоску. На его верхушке развевался на ветру миниатюрный флаг с королевской эмблемой Страны Оз — золотистой витиеватой З внутри более крупной О. После пребывания в волшебном королевстве сложно не пресытиться магией, особенно когда большая часть народа, включая тебя саму, в основном использует ее, пытаясь убить друг друга. Но ты все равно умудряешься удивляться ей в самых неожиданных ситуациях. Забравшись внутрь шатра, я вспомнила, что в Стране Оз внешний вид и людей и предметов часто обманчив. Снаружи шатер был похож на обычную походную палатку, едва способную вместить двух человек в спальных мешках, и то если они немного потеснятся. Но внутри него находилось, пожалуй, раза в два больше комнат, чем в отелях «Бест Вестерн», где мы с мамой порой останавливались, отправляясь на отдых, — в то время, когда мы еще ездили отдыхать. С конусообразного потолка свисала парочка фонарей, отбрасывавших на все вокруг по-домашнему уютный свет. На противоположном конце комнаты стояли две безукоризненно заправленные кровати, словно только что с витрины магазина; в углу была оборудована небольшая гостиная, где разместились кресло и оттоманка, обитые золотистой и розовой парчой. В центре комнаты для нас был накрыт столик: белая хрустящая скатерть, маленькие свечки в стаканчиках, букет из розовых роз, а в дополнение к этому роскошные блюда, полные еды, и два фужера пузырящегося шампанского. Сама бутылка охлаждалась в ведре со льдом, которое стояло рядом со столиком. Что ж, Лулу ведь упомянула, что «одолжила» платок у Глинды. Логично, что Добрая Волшебница не станет отдыхать на земле в каком-то жалком старом спальнике. Следом за мной в палатку забралась Озма и сразу же метнулась к шампанскому, одним глотком выпив содержимое фужера и закусывая его кусочком сыра. Волшебная еда привлекала и была вкусна даже на вид, но гораздо больше манили к себе кровати. Я отключилась, не успев даже забраться под одеяло. Проснулась я от аромата жареного бекона. И… секундочку! Это что, кофе? Мама, должно быть, в хорошем настроении. Может, они с Тони вчера в баре выиграли бинго? Нет, это скорее похоже на сон. Я перевернулась на другой бок, потирая сонные глаза, а потом вспомнила, что давно уже не в Канзасе, а в Стране Оз: лежу в роскошной кровати в волшебной палатке. Я сморгнула остатки сна и отмахнулась от внезапного ноющего ощущения, возникшего в груди, когда на долю секунды поверила, что мама могла приготовить завтрак. Тогда-то я и заметила, что столик, встретивший нас с Озмой ранним утром изысканной едой и шампанским, теперь ломился от обилия еды. Бекон, омлет, свежие фрукты, стеклянные графины с соком и газированной водой — за все время в Стране Оз мне едва удавалось перекусить приличной едой, а теперь выпала честь попробовать завтрак, достойный обладателей Кубка мира! Я успела повидать множество невероятного в Оз, но здесь были кофе и булочки с корицей. У меня челюсть отпала от шока. Уже готовая сорваться с кровати и приступить к пиршеству, краем глаза я заметила какое-то движение рядом с гостиной зоной. Обернулась, ожидая увидеть бодрствующую Озму, привычно слоняющуюся без дела. Но там была не Озма. Вместо нее в кресле сидела не кто иная, как соучастница и правая рука Дороти, Глинда Добрая.12
— Кто тут у нас такая соня? — весело пропела Глинда. На мгновение я засомневалась: может быть, это Гламора, ее сестра-близнец? Но нет, я провела достаточно времени с Гламорой, когда обучалась в Ордене, чтобы узнать ее. Различия были одновременно неуловимы и очевидны. Туго стянутые волосы, оттенок помады и брови, выщипанные у Глинды так сильно, что превратились в едва заметные ниточки. Суровость во взгляде и напряженные мышцы плотно сжатого рта. Но была еще одна деталь: от подбородка к переносице у Глинды тянулся неровный толстый шрам — в том самом месте, где Момби ее расцарапала; рану зашили, но след остался. Я вскочила, чувствуя, как в спрятанной под одеялом руке материализуется клинок. Голова кружилась, еще пустая и тяжелая со сна. Интересно, не будет ли слишком большой наглостью, если я попрошу отложить драку с сумасшедшей волшебницей, пока не выпью первую за целую вечность чашечку кофе? Я отползла чуть дальше от края кровати и попыталась оценить сложившуюся ситуацию. — О, дорогая, расслабься, — посоветовала Глинда. — Я пришла с миром. Честно. — Она подняла идеально ухоженные ручки, словно говоря: «Вот видишь?» Одетая в бледно-розовый льняной брючный костюм с крупной бриллиантовой подвеской, безвкусно сверкавшей из выреза декольте, Глинда выглядела свежей, веселой и совершенно беспечной — образец доброты, спокойствия и утонченности. Если бы не шрам… Надеюсь, он осложняет ей жизнь. Даже сейчас, после всего, что я о ней узнала, пришлось напомнить себе, что эта Глинда не имеет ничего общего с той доброй, великодушной волшебницей, какой она описана в книге. Эта Глинда — холодная, расчетливая психопатка, которая, возможно, лопает детишек на обед. И единственная их общая черта с волшебницей из сказки — истинная страсть ко всему розовому. Мысль о том, чтобы напасть на нее прямо здесь и сейчас, казалась удивительно заманчивой — рвануться вперед и прикончить Глинду раз и навсегда. Но нужно быть аккуратнее. С таким противником, как Лев, сперва можно помахать ножом, а потом уже задавать вопросы. Глинда же для этого слишком умна. Она бы не смогла просто взять и прийти сюда, считая, что я не нападу. Если учесть, насколько небрежной и ранимой волшебница выглядела сейчас, она просто обязана быть готова к драке. О, драку Глинда определенно получит. Но я не собираюсь ей подыгрывать. Нужно быть хитрей. Я решила тянуть время, пока не придумаю план. Но если волшебница нападет первой, тогда я буду действовать без него — биться с ней не на жизнь, а на смерть. — Надеюсь, я тебя не разбудила, — беспечно заявила она. — Во сне ты выглядела такой мирной. Кровати здесь замечательные, правда? Я специально заказывала их у гномов из Страны Эв и целую вечность ждала исполнения заказа. Лучшее место для сна за пределами Изумрудного города. Даже Дороти завидует. Впрочем, осмелюсь предположить, что ты устала — проспала все утро, день, а потом и следующую ночь. Хотя после всего, что тебе пришлось пережить, не могу тебя за это винить. Я заглянула прямо в ее ясные голубые глаза. — Чего ты хочешь? — спросила я холодно. — Ох, просто решила заглянуть и проверить, как у вас дела. Может, еще прояснить пару деталей. Наше с тобой знакомство прошло неудачно, и я надеялась, что мы с тобой и Ее Королевским Величеством попробуем начать все сначала. Нет смысла размахивать кулаками, согласна? Черт! Озма. Я была так поражена внезапным незапланированным появлением Волшебницы, что совсем позабыла о принцессе. Кинула взгляд на ее кровать, надеясь, что Озма в порядке, но там никого не было. Глинда с улыбкой покачала головой, читая мои мысли. Возможно, она действительно их читала. Если Герт это было по силам, почему бы и Глинде не уметь? — Не волнуйся о ней, принцесса уже давно не спит, — сказала Глинда, указывая на угол, где, прижавшись спиной к стене и наполовину спрятавшись за большим комнатным папоротником, стояла Озма. Бледная и безмолвная, она наблюдала за нами. — У нас была приятная долгая беседа. Конечно, говорила в основном я. Озма у нас тихоня, правда? Какая досада — она была так сильна духом! И во всем, конечно же, виновата Дороти, — Глинда вздохнула. — Не представляю, о чем я только думала, когда притащила эту избалованную маленькую мерзавку обратно из Канзаса. Ну что могу сказать? — Она пожала плечами. — В то время это казалось хорошей идеей. Кто знал, что обычная фермерская девчонка может учинить такую разруху? Я едва слушала, что говорит волшебница, — была слишком занята обдумыванием вариантов. Никак не получалось избавиться от раздражения из-за того, что меня приставили охранять волшебную принцессу, у которой, пожалуй, в одном мизинчике больше магических сил, чем когда-либо, даже после долгих лет практики, будет у меня. Но она не знает, как их использовать. Должно быть, Озма — ценный союзник, но в нынешнем состоянии она абсолютно бесполезна. Даже Пит, не владеющий ни каплей магии, помог бы мне больше. Когда в мыслях всплыло его имя, меня осенила идея. Пит. Надеюсь, он видит происходящее и готов быстро отреагировать. Я заставила клинок испариться из ладони и поднялась, просто чтобы посмотреть, как на это отреагирует Глинда. Пока я как ни в чем не бывало шагала к столу, я ощущала, как она преследует меня взглядом, оценивая. Однако она не пошевелилась. Не торопясь, я налила себе чашечку кофе и сделала глоток. Врать не буду: даже в таких обстоятельствах он был восхитителен. — Видишь? — поинтересовалась Глинда, замечая мое очевидное удовольствие. — Теперь хорошо себя чувствуешь? Это лучший кофе во всей Стране Оз. Эта ведьма меня совсем за идиотку принимает? Думает, что сможет расположить к себе жалкой чашечкой кофе? Она правда пытается втереться ко мне в доверие или просто нарывается на драку? Как бы безумно это ни звучало, у меня действительно складывалось ощущение, что волшебница считает себя гораздо хитрее, чем есть на самом деле. Глинда привыкла, что люди ведутся на ее бред, и искренне верит, что я тоже куплюсь. Когда-нибудь этой ее слабостью можно будет воспользоваться, подумала я. А пока мне нужно, чтобы волшебница просто не прекращала болтать. — Как ты нашла меня? — спросила я у нее, хотя уже нашла ответ на вопрос, но она-то этого не знает. Глинда разразилась звонким мелодичным смехом. — Ох, Эми, — воскликнула она. — Этот шатер принадлежит мне. Может, я и не всегда в курсе, где именно он находится, но всегда вижу, когда используется. Глупая обезьяна, укравшая его, не имела ни малейшего понятия, что я вижу все происходящее внутри. И честное слово, у нее действительно имеется парочка ужаснейших привычек. Но все же я стараюсь проверять, что происходит, когда кто-либо заходит внутрь. Когда почувствовала, что вы с маленькой Озмой разбили лагерь, то решила: настало лучшее время, чтобы нанести вам визит. Мне показалось, неплохо было бы устроить небольшие посиделки только между нами, девочками, без лишних ушей. Знаешь, Дороти бывает такой назойливой. Глинда все болтала, а я попыталась настроить сознание на магическую паутину, сверкающую уже за границей реальности. Сейчас получилось куда быстрей. И я вдруг поняла, что в таком состоянии не нужно даже поворачиваться к Озме, чтобы видеть ее. Просто пришлось изменить внутреннюю перспективу, пока я не отыскала место, где, спрятавшись за растение, стояла принцесса. Присмотревшись внимательней, я смогла различить энергетическую форму Пита, парящую где-то позади самой Озмы. Вдруг у меня появилась идея, что делать дальше. — Никогда не получается понять, из-за чего она взбесилась на этот раз, — продолжала болтать Глинда, очарованная звуком собственного голоса. — Я говорю: «Дорогая, ты просто обязана встретиться с королем гномов. Это единственно верное решение». Но разве Дороти послушалась? Конечно же нет! И она так… «О, да заткнись же ты!» — подумала я, пропуская ее рассказ мимо ушей и вновь сосредоточившись на раскинувшейся вокруг магической паутине. Не тратя больше время впустую, я потянулась к Озме мысленным магическим захватом и с силой дернула. Одно мгновение — и вместо принцессы стоял Пит. Голова Глинды, как у совы, резко повернулась в его сторону. Брови ее в замешательстве взмыли вверх, губы округлились. Пит не мешкал. Он действовал так четко, словно мы заранее все спланировали. Мне повезло: пока Озма стояла здесь в полубессознательном состоянии, Пит, должно быть, следил за происходящим. И точно знал, что должен сделать. Ни на секунду не засомневавшись, он ринулся вперед, схватил стеклянную бутылку из-под воды и с грохотом разбил ее о край стола. Вода брызнула во все стороны, и Пит повернулся к волшебнице с такой ненавистью во взгляде, какой я и не ожидала. Он направился к Глинде, а волшебница так и сидела неподвижно в своем кресле. У меня была лишь доля секунды, пока он отвлекал Глинду. Призвав в руку клинок, я в мгновение ока телепортировалась за спину волшебницы. Пока Пит лихо наступал, размахивая гигантским зазубренным осколком стекла, я резанула лезвием — наполненным теперь чернейшей из магий — по ее горлу. Но вместо того чтобы вскрыть Глинде глотку, клинок лишь вспорол обивку кресла. Лезвие скользнуло сквозь Волшебницу, словно ее вообще здесь не было. На лице Пита отразилось удивление, и он через всю комнату бросил сжимаемый в руке осколок. Тот пролетел по воздуху и грозился угодить прямо в лицо Глинде и выколоть ей левый глаз. Не вышло. Стекло просто отскочило от спинки кресла, а целая и невредимая волшебница сидела на своем месте. — Ох, вы двое, — укоризненно проговорила она. — Не нужно так распаляться. Эми, я должна сказать, ты меня удивила. Столько времени провела в маленькой магической академии под командованием Момби, а они даже не научили тебя определять астральную проекцию? Я медленно обошла кресло, чтобы увидеть ее. Глинда подняла брови и в насмешливом удивлении прижала ладонь к щеке. — Ты ведь знаешь, что такое астральная проекция, правда? Вопрос остался без ответа. Я чувствовала себя дурой, понятия не имея, о чем она говорит, и еще большей кретинкой из-за того, что подарила волшебнице возможность отчитать меня, будто нерадивую ученицу, а не бояться, как самого страшного врага. — Быть не может! Что ж, даже не знаю, с чего начать. Нет, мое физическое тело сейчас не с вами. В настоящее время моя телесная форма надежно укрыта в Стране кводлингов и лежит в глубоком магическом трансе в любимой кровати с балдахином. Там меня тщательно охраняет самый преданный страж. Вы разговариваете с духовной формой. Иначе говоря, — она одарила меня скептическим, осуждающим взглядом, помахав рукой у головы, чтобы показать, как пальцы с легкостью проходят через череп, — убери нож, Эми. Пользы сейчас он тебе не принесет. Я была почти уверена, что на этот раз волшебница говорит правду, но клинок все же не спрятала, играя у нее на нервах. Глинда закатила глаза. — Ох, ради всего святого, Эми, не будь ребенком. Я пришла просто рассказать тебе новость. Хорошую новость. Я по горло сыта Дороти и не хочу быть вашим врагом. Уверена, наши цели гораздо ближе, чем ты думаешь, и мы могли бы работать вместе. Возможно, я бы смогла научить тебя настоящему волшебству, а не той дешевой дряни, которую напихала тебе в голову Момби. — Она была слишком занята другими уроками. Например, рассказывала, как убивать волшебниц, — резко ответила я. — О, как восхитительно жестоко! А ты, — Глинда указала на Пита, — напомни-ка мне еще раз, как тебя зовут? — Не твое дело! — заявила я, но тот уже отозвался: — Пит. — Да-да, конечно. Пит. Представь, каково было мое удивление, когда Волшебник превратил тебя в Озму той ночью. Пришлось пару часов ломать над этим голову. Но как же я смеялась, когда докопалась до правды. Как можно было забыть, что мы уже встречались, когда ты был заколдованным мальчишкой с малышкой-принцессой внутри, которая искренне рвалась наружу? Конечно, я считала, что избавилась от тебя, когда много-много лет назад сняла заклятие, и не представляла, что ты можешь бродить где-то рядом вот в таком виде. — Она тряхнула волосами. — Никто не идеален, даже я. Думаю, по меньшей мере, мы все можем согласиться с одним: мы все совершили много ошибок. — Ближе к делу, Глинда, — потребовала я, но волшебница не обратила внимания на мои слова. — А теперь, Пит, только взгляни на себя. Привлекательный, сильный юноша вынужден проживать дни в ловушке прочного черепа сумасшедшей принцессы, и с каждой уходящей секундой изысканный цветок его молодости теряет лепестки один за другим. Это так прискорбно. Постареть, даже не начав жить. Будь уверен, теперь, когда Ведьмы вспомнили о твоем существовании, они не позволят тебе жить. Поверь мне. Они изо всех сил будут пытаться от тебя избавиться. Разве это не станет разочарованием для всех нас? — Колдуньи никогда не навредят Питу, — возмутилась я. — Момби вырастила его. — Продолжай и дальше так думать, Эми, — пропела Глинда. — Как мило, правда, что ты им так доверяешь. Ни за что не теряй эту наивность, дорогая, она безумно очаровательна. — Волшебница поднялась и разгладила складочки на костюме. — Что уж поделать, вижу, сегодня беседа нас никуда не приведет. Хотя предложение мира остается в силе. Если вдруг возникнет хоть малейшее желание поговорить, вы знаете, где меня найти. Тело волшебницы — ее «астральная форма» — замерцало, и она исчезла. В комнате остались лишь я и Пит. Мы переглянулись, определенно задаваясь одним и тем же вопросом: что здесь только что произошло?13
— Она становится все сильней, — заявил Пит. Мы сидели в поле на траве рядом с шатром Глинды и ели яичницу с беконом. Вероятно, внутри палатки волшебница может слышать каждое наше слово, поэтому есть на улице казалось безопасней. Так что мы устроили милый пикничок, пока весь мир летел в тартарары. — Кто? — спросила я. — Глинда? Она с самого начала была весьма могущественна. Не заметила сегодня никакой разницы. — Не Глинда, — угрюмо отозвался Пит. — Она. Озма. Я замолчала. Какая польза во всей магии мира, если ты не можешь — или не будешь — пользоваться ей? Пока я еще не видела ни единого доказательства так называемой силы Озмы. Но, судя по выражению лица Пита, могла с уверенностью сказать: о чем бы он ни говорил, радости это не приносило. — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я у него. Пит слопал последний кусочек бекона и отставил тарелку в сторону, в траву. Стоило только отпустить блюдо, как оно пропало в облаке блесток. — Ну, скажем, больше мне не удастся вот так пользоваться телом, — пояснил он, поднявшись и с тоской глядя на горный хребет вдали. — Раньше, когда я мог контролировать ситуацию, то выдавалось по меньшей мере шесть часов — а порой и больше — до возвращения Озмы. Никогда точно не знал почему, но, думаю, это как-то связано с Дороти. Она никогда не слышала обо мне, но почему-то, когда отвлекалась или была довольно далеко, все становилось проще. Теперь Дороти исчезла, а Озма стала сильна как никогда. Совершенно бессмысленно. Я бы так не сказала, потому что как раз находила смысл в таком развитии событий. Если Страна Оз начала набирать силы, после того как колдуньи перекрыли каналы, по которым выкачивалась из земли магия, само собой разумеется, что и Озма тоже стала сильней. Это объясняет и то, почему в последнее время она кажется менее отсутствующей. — Хотелось бы, чтоб нам не приходилось волноваться о ней, — проговорила я в попытке разрядить обстановку. — Ты не такая головная боль, как она. К тому же умеешь драться. А Озма просто стоит на месте и… ну, ты знаешь. Не упомянула я лишь о том, что, возможно, лучше будет, если в ближайшее время Озма появится. Если этого не произойдет, скорее всего, придется вызвать ее искусственным путем, нравится мне это или нет. Это не Пит, а Озма была зациклена на мысли, которую ей внушила Момби, и должна была отвести меня к Многоцветке. Мне нужна была Озма, не он. Но не страшно. Пару минут можно и подождать. — Думаешь, Глинда сказала правду? — спросил Пит. — О том, что Орден хочет восстановить истинную сущность Озмы? Я даже, пожалуй, знаю, зачем им это. Она — королева, вернуть ее к власти — еще один шаг на пути избавления от Дороти. Но что случится со мной, если Озме станет лучше? Значит ли это, что я навеки окажусь заперт, как было до возвращения Дороти? А что, если на этот раз меня просто не станет? — Нет! — выпалила я. — Это же Глинда, помнишь? Нельзя верить ни единому ее слову! Эта ведьма хочет, чтобы ты переметнулся на ее сторону, а она потом возьмет и передаст тебя прямо в руки Дороти. — Скорей всего, — согласился Пит, но в голосе его слышалось сомнение. — Но как мы можем знать наверняка? — Потому что Глинда лжет, — заявила я. — Она всегда лжет. Но, сказав это, я задумалась, а была ли честна сама? С Питом, с собой. В смысле, да, я знаю, что права насчет Глинды — она мерзкая манипуляторша, готовая использовать любое твое сомнение, чтобы обхитрить тебя. Однако это не означает, что она всегда лжет, и до этого момента я как-то не задумывалась всерьез о заданных Питом вопросах. Но, может, в его словах действительно что-то есть? — Все будет в порядке, — уверила я, стараясь побороть чувство вины. — Ты не позволишь им этого сделать, правда? Ты присмотришь за мной? — Пит внимательно смотрел на меня, словно чувствовал малейшее мое сомнение. — Конечно, — сказала я в ответ. Я действительно хотела этого. — Слушай, я знаю, что Глинда лгунья, — продолжил Пит. — Но, видишь ли, часть ее слов была правдива. О том, как расточительно так жить и как это отвратительно. Я столько всего уже упустил. Ты даже не представляешь, как тебе повезло. — О да, конечно, — фыркнула я в ответ. — Мне нереально везет. Только посмотри на меня, живу тут шикарной жизнью. Подул легкий теплый ветерок, взъерошив волосы Пита, и он нахмурился. В выражении его лица скрывался миллион разных ответов. А среди них: «Ой, ну не начинай…» и «Ты действительно не имеешь ни малейшего понятия». — Я никогда не перестану это ценить, — сказал он вслух, с наслаждением подставляя лицо солнцу и прикрывая глаза. — Просто иметь шанс стоять вот так и дышать воздухом. Тебе тоже стоит помнить об этом. Подумай обо всем, что ты уже успела сделать, обо всем, что еще предстоит. Возможно, бывает и лучше. Но у тебя есть жизнь. Вот она, рядом, ждет, когда ты возьмешь ее. Могло быть и хуже. Слишком поздно я поняла, насколько эгоистичной, должно быть, казалась. — Ты прав, — сказала я, тоже поднимаясь. — Прости. Я отставила тарелку в сторону, наблюдая, как она исчезает подобно блюду Пита, и вдруг задумалась: а куда она делась? Попала на чистку в какое-то магическое посудомоечное измерение или просто перестала существовать? Чем больше я узнаю о магии, тем больше появляется вопросов. Но сейчас я решила выбросить это из головы и взяла Пита за руку. Мы просто стояли и смотрели на Страну Оз. Кроме всего зла, существующего здесь, в ней есть и столько хорошего. Несмотря ни на что, Оз — страна света и магии, и мы нашли путь к самому ее сердцу. Не знаю, откуда появилась эта мысль. Пожалуй, такое настроение навевали ковер полевых цветов, раскинувшийся вокруг нас, и темнеющие вдалеке горы. Ветер, солнце, неожиданное беспричинное чувство, что все будет хорошо. Может, дело было в словах Пита о том, что нужно ценить то, что имеешь; а может, виной тот факт, что я даже не представляла, куда заведет нас будущее. Что мне еще нужно? Почему я вообще хотела чего-то большего? Впрочем, я просто была на взводе от первой дозы кофеина за долгие месяцы. Какой бы ни оказалась причина, в тот момент мне было плевать на приличия. И я поцеловала его. Потому что… а почему бы нет? Кожа Пита пахла мылом и сандаловым деревом. Губы были мягкими. Но он отстранился от меня, глядя распахнутыми от удивления глазами. Щеки мои покраснели. Вот черт! — Прости, — пробормотала я, попятившись в смущении. — Нет, все нормально, — успокоил он меня. — Просто… — Ни с того ни с сего Пит засмеялся. — Я… я просто подумала, — начала я заикаться. — То есть… мм… наверное, я просто подумала, знаешь… раз ты сказал, что никогда… — Эми, — лишь сказал он и снова упал на траву. Затем со странной удивленной усмешкой, словно не мог поверить в происходящее, смахнул прядь с лица. Когда Пит вновь рассмеялся, я почувствовала себя несколько уязвленной. — Не думаю, что это было настолько смешно, — сказала я. Пит снова захохотал. — Нет же, дело не в этом. Я был бы не против кого-нибудь поцеловать… Например, тебя, если бы все было иначе. Но знаешь, я не хочу целоваться только ради самого процесса. Когда это случится, я хочу, чтобы поцелуй для меня что-то значил. Я думал, ты знаешь. — Подожди, — прервала я. — Знаю что? — Слушай. Есть ты. И ты — источник неприятностей. Если б я увлекался девчонками, то наверняка влюбился бы в тебя. Но я не увлекаюсь. Даже такими классными девушками, как ты. — То есть… — Уверена, завертевшиеся в моей голове шестеренки были видны невооруженным глазом. — Пожалуй, — Пит пожал плечами. — То есть я не уверен, но, скорее всего… — Ой… Итак. Я была слегка ошарашена. Я никогда не думала, что Пит может быть геем. — Не знаю, с чего я решил, что ты в курсе. Я ведь не говорил тебе. Я правда ни разу об этом даже не задумывалась. Но стоило ему только признаться, и все встало на свои места. Мы с таким красивым парнем, как он, столько времени провели вместе, и вечно между нами было расстояние, которого я никак не могла преодолеть. Теперь я точно знаю почему. — Да даже если было бы иначе, — продолжал Пит, — разве это имело бы значение? У меня есть ощущение, что тебе уже нравится кто-то другой. Так что это даже к лучшему. Я прав? — Наверное, — согласилась я. — Только окажи мне одну услугу, ладно? — Конечно, — отозвался он. — Какую? — Когда ты здесь… следи за мной. В смысле, когда можешь видеть меня. Пит наклонил голову, и прядь волос упала ему на лицо. — Что ты имеешь в виду? — Ну… — Я замолчала, не желая показывать, чего я в действительности боюсь. — Я имею в виду, если посчитаешь, что я уже готова сделать что-нибудь, ну, ты знаешь… пугающее. Если ты где-то поблизости и увидишь, что я сама не своя, постарайся дать сигнал. Или остановить. Сделай что угодно. — Хорошо. — Пит понимающе кивнул. — Если буду в силах, то обязательно. Но ты тоже должна приглядывать за мной. Не позволяй им что-либо сделать со мной. — Обещаю, — сказала я в надежде, что смогу выполнить обещание. Я хотела еще так много всего спросить, но было слишком поздно. Тело Пита содрогнулось. Он скорчился от боли и запрокинул голову. С трудом сглотнул. — Предупреждаю, — выдавил он. — Она снова хочет выйти наружу. Я пошел. Надеюсь, я скоро тебя увижу. Нам есть о чем поговорить. Но я не знаю, не уверен, что после этого раза все будет так же легко. Она изменилась. И с этого момента собирается бороться до последнего. Поверь мне. Как по команде, лицо его начало меняться. Казалось, будто Озма и Пит сражаются друг с другом, чтобы занять одно и то же место в пространстве. Кожа Пита зарябила, когда принцесса изо всех сил постаралась выбраться; его руки и ноги начали то увеличиваться, то уменьшаться. Лицо Пита постоянно изменялось, то становясь личиком Озмы, то его собственным, а порой чем-то средним между ними. Пит закричал. Схватился за голову. А потом исчез, и на его месте оказалась Озма, суровая и непоколебимая. Она одарила меня быстрым оценивающим взглядом, вздернула голову и подняла брови, губы принцессы были плотно сжаты. Это пугало. Она зла на меня? Винит за то, что вновь вытащила наружу Пита? Не важно. Приятно отдохнуть какое-то время, но теперь пора в путь. Я, правда, не знала, как складывать шатер, но оказалось, волноваться об этом не нужно. Когда я решила, что нам пора двигаться дальше, шатер словно сам все понял. Он рухнул вниз, будто я отдала ему команду вслух, и сам сложился в маленький аккуратный кружевной квадратик, который я запихнула в задний карман шорт. Понимаю, опасно снова пользоваться им, но не могу же я просто взять и бросить его. Озма покружилась в поисках нового направления, а потом пустилась в путь. По крайней мере, она до сих пор зациклена на одной лишь цели. То паучье заклинание действительно работает. Она двигалась осторожно и целенаправленно, но медленно. Через каждые несколько шагов принцесса замирала, оглядывалась и меняла направление. Наконец, найдя участок посреди поля, в паре шагов от того места, где мы начали путь, она остановилась, обошла его кругом, словно бы оценивая, и опустилась на колени на землю. Я наблюдала за происходящим, остановившись на почтительном расстоянии. Стоя на коленях, принцесса осторожно провела руками по траве, касаясь кончиками пальцев каждого листика. Потом она обратила внимание на цветы и принялась изучать их. Я придвинулась поближе, пытаясь разглядеть, что именно делает Озма. На поле росли исключительно лиловые цветы всевозможных оттенков, но занятой поисками принцессе удалось найти и другие. Отыскав бутоны нужного цвета, Озма принялась срывать их: первым оказался маленький красный цветочек, за ним последовал странный ярко-синий цветок с узкими спиралевидными лепестками, потом фиолетовый крокус и желтый лютик. И наконец в руках Озмы оказался крошечный букетик, представляющий все четыре цвета Страны Оз. Принцесса поднялась, прижимая букетик к груди, лизнула указательный палец свободной руки и подняла его в воздух. Она повернулась по часовой стрелке, затем против часовой, определяя, откуда дует ветер, а потом замерла. Я ощутила, как закололо ниже затылка, когда из-за спины без какой-либо причины вдруг налетел порыв ветра. В тот же момент Озма подбросила цветы в воздух, наблюдая, как ветер подхватывает их и уносит все дальше и дальше. Озма была неподвижна. Спустя секунду в траве у ее ног возник кирпич. Потом еще один и еще; каждый новый кирпич расцветал перед принцессой, словно цветок в ускоренном видео. Они появлялись сперва медленно, а потом все быстрей, и если сперва кирпичи казались разрозненными, то теперь начала складываться общая картина. Дорога. И она была желтой. Озма ступила на тропинку, начиная следующую часть нашего приключения. — Следуй, — позвала она. И я последовала: не за Озмой, а за самой дорогой. Теперь мы с принцессой шли вместе, плечом к плечу, по крутому извилистому пути, ведущему нас в горы.14
Все утро мы провели на ногах, следуя по дороге из желтого кирпича, которая шла через пастбища, луга и сады с широкими приземистыми деревьями, с ветвей которых свисали тяжелые сочные сливы, а я слишком наелась за завтраком, чтобы попробовать их; дорога вела нас через журчащие ручейки и крутые холмы, звала в пышные, полные жизни долины и прочь из них. Пару раз вдалеке я замечала скопление домиков с круглыми крышами, видимо деревни, но каждый раз, когда они маячили в поле зрения, дорога поворачивала в противоположную сторону. Я уже достаточно познакомилась со Страной Оз, чтобы понимать: это не просто удача — дорога знает, что путники желают остаться незамеченными, и помогает нам. Та ли это дорога, что когда-то привела Дороти, а потом и меня из Страны жевунов в Изумрудный город? Вопрос, на который сложно дать ответ. У той дороги есть фиксированные начало и конец, но я по своему опыту знала, что в то же время она меняет направление в зависимости от личности путешественника. Мне не один раз уже говорили, что у дороги имеется собственное сознание. Вполне возможно, что Озма призвала ее с помощью Древней магии, и теперь дорога меняет курс, помогая нам найти правильный путь. Солнце было еще высоко, путь проходил мирно и спокойно, и я даже добилась успеха, пытаясь научить Озму песенке «Девяносто девять бутылок пива на стене»[8]. Единственной проблемой оказалось то, что принцесса не умела правильно считать и упорно путала числа. Вскоре я сдалась, перестав ее поправлять, и просто позволила петь дальше. Пусть песня теперь стала совершенно бессмысленна, голос Озмы был воистину хорош, и я просто прогнала скопившиеся мысли. Утренний разговор с Глиндой получился тревожным, хотя, пожалуй, могло быть и хуже. Но чего она хотела от меня? Почему так резко изменила мнение? Должно быть, она обманом пытается подтолкнуть меня… но к чему подтолкнуть? Вспомнилось, как Лулу в лесу предупреждала, что стоит держать себя в руках. Раз Лулу боится, что Страна Оз меня искажает, означает ли это, что Глинда тоже можеттак думать? Неужели она навестила нас сегодня утром, так как надеялась использовать это в своих интересах? Слова Глинды звучали так, словно она не видела в Дороти больше никакой пользы. Что могло повлечь за собой такой раскол между ними всего через пару дней после битвы в Изумрудном городе? Разве что только их союз никогда не был столь крепок, сколь казался. И что же в итоге? По мнению Глинды, раз я из Иных Земель, то теперь, когда ее любимый маленький деспот попал в немилость, смогу стать равноценной заменой? Печально, что все убеждены, будто у меня огромный потенциал стать злодейкой. Ведь все, что я сделала, — это появилась здесь, оказалась брошенной в темницу Дороти, а потом в точности исполняла приказы Ордена. Боролась за то, что считала правильным. За то, во что верила. А теперь даже такие, как Лулу, — те, кому полагается быть заодно с нами, — из-за этого подозревают меня. Как-то нечестно. Но поскольку я была в таком хорошем настроении, то не могла долго думать о себе как о бомбе с часовым механизмом, готовой вот-вот рвануть и явить злодея. Да, утро вышло слегка туманным, но с того момента, как мы с Озмой пустились в путь, все наладилось. Все время, пока мы шли, горы так и маячили вдалеке — целая пасть острых фиолетовых клыков на горизонте, вырастающих все выше и выше, чем ближе мы подходили. Судя по сине-фиолетовому оттенку всего вокруг и по жалким крупицам знаний, оставшимся из курса географии Страны Оз, я была уверена, что это горы Гилликин — мощная гряда, растянувшаяся по всей северной части Страны Оз и отделявшая дикую область от еще более дикой. Мы не повстречали ни единого монстра с тех самых пор, как покинули джунгли, — не считая Глинду, конечно, — так что, полагаю, пока не ушли далеко от цивилизации. Только я не была уверена, что это продлится долго. Пусть мы еще не пересекли горы, но пейзаж уже начал постепенно изменяться. Когда утро потускнело, переходя в день — как обычно и бывало в Оз, — солнечные поля и рощи сменились мутными топями, усеянными прерывистыми клочками кустов молочая и редкими, чахлыми, измученными деревцами. Солнце исчезло, спряталось за плотной завесой грозовых облаков, погружая все в мрачную серость, лишь слегка разбавленную выцветшим лавандовым оттенком. Окружающая нас местность выглядела так, словно из нее высосали все жизненные силы. Мир потерял краски. Воздух тоже менялся. Он становился плотным, липким и холодным, пока не начало казаться, будто меня завернули в уже кем-то использованное влажное полотенце, подобное тем, которые мама вечно раскидывала по всему трейлеру. Озма прекратила петь. Только дорога, по которой мы шли, делала окружающий нас пейзаж немного живописнее. По контрасту с ним она показалась ярче и теперь, извиваясь, убегала вдаль, уже не просто желтая, а светящаяся золотом. А потом даже дорога начала меняться в битве с мраком. Утром она была широкой и ровной, но когда местность стала более скалистой, дорога сузилась и принялась беспорядочно извиваться, огибая возникающие то тут, то там препятствия. Кроме того, хоть и не казалось, что мы поднимаемся, небо стало гораздо ближе. Тучи так низко опустились над нашими головами, что можно было потянуться и коснуться их. А потом тянуться и вовсе не понадобилось: дорога резко вильнула в сторону, уводя нас в коридор из огромных валунов, такой узкий, что едва удавалось поднять руки, и я увидела, как перед нами облака опускаются прямо до кирпичей дороги, целиком поглощая ее. У самого края тумана сидела худая женщина, облаченная в длинный плащ с капюшоном из полуночно-синих перьев с золотистыми кончиками. Кожа ее была гладкая и чистая, без единой морщинки, но в глазах отражалась мудрость и проницательность. Женщина одновременно казалась удивительно юной и невероятно старой. Увидев, что мы приближаемся, она испустила долгий прерывистый вопль, который эхом отразился от скал и разнесся по округе хором голосов, словно кричала не она одна, а человек двадцать. А потом женщина начала преображаться. Она раскинула руки, и накидка превратилась в пару огромных крыльев; нос и рот слились воедино и вытянулись в длинный тонкий клюв. И вот преградившее нам путь создание было уже не женщиной, а гигантской птицей. Я отступила на шаг. Это существо — кем бы оно ни оказалось, — кажется, не собиралось атаковать, но было в нем нечто пугающее, а прошлая моя встреча с гигантскими птицами окончилась не особо весело. — Эми Гамм, — проговорила птица свистящим голосом, добрым, но немного грубым. — Многие месяцы я ждала здесь того дня, когда ты придешь. Вижу, твоя трансформация уже началась. Спрашиваю тебя: когда объявишь свое настоящее имя? Что-то в сказанных словах всколыхнуло самые глубины памяти, и я вдруг поняла, что это за существо. Не Рух. А та самая птица, которую Нокс вырезал на рукояти клинка, птица, которая напоминала ему меня тем, как превращается в себя настоящую. Та самая птица, которая проходит вместе со мной каждое сражение. — Да, — сказала она, тихонько смеясь над моей реакцией. — Я — Магрил. Вижу, ты знаешь меня. Как и я тебя. Как я всегда тебя знала, еще задолго до того, как ты попала в это место. Плечи мои напряглись. — Как… — хотела я задать вопрос. — Подобные мне не связывают себя с понятием «как», — заявила Магрил. — Мы — создания магии и превращения. Мы просим лишь одного: отыскать истинную форму. Я свою нашла. Тебе же это еще предстоит. Но путь уже начался. В голове вертелось так много вопросов, что я не представляла, с какого начать. Ни один не могла сформулировать правильно. — Понимаю, — сказала птица, хотя я не промолвила ни слова. — Но будь осторожна. Я — страж Тумана сомнений. Хорошо подумай, прежде чем войти. Лишь те сумеют миновать его, чья вера непреклонна. Многие потерпели поражение. Ты не обязана. Даю тебе выбор: если решишь повернуть назад, я отправлю тебя обратно домой. — Домой? — переспросила я. — Да, мне это под силу. — Но… — начала было я и замолчала. Я не знала, где мой дом. Канзас? «Пыльные акры»? Даже когда я жила там, то не считала это место домом, а теперь оно кажется таким далеким, словно из сказки. Глаза Магрил будто смотрели в самую душу. — Я не могу поведать, где твой дом, — прошептала птица. — Это ты должна понять сама. Я могу лишь предложить выбор. Ты продолжишь путь? Или вернешься туда, где тебе и место? — Я… — хотела уже сказать я и поняла, что на самом деле выбора у меня нет. — Здесь мое место, — тихо проговорила я в ответ. К лучшему или к худшему, но это была правда. Магрил распушила перья. — Как пожелаешь, — возвестила птица. — А я должна вас покинуть. Но дам тебе последний совет: чтобы пройти через туман, нужно искренне желать стать самой собой. И, не дождавшись ответа, Магрил взлетела, взмывая в белое пространство над нами. Я посмотрела на Озму, та в ответ моргнула и неуверенно скривила губы. Я взяла принцессу за руку, успокаивающе сжимая ладонь, но не уверена, успокаивала я ее или себя. — Кто ты? — спросила меня Озма. Очередной вопрос, ответить на который я не могу. Но и не должна. Все, что от меня требуется сейчас, — это идти вперед. Так что я сделала глубокий вздох и вместе с Озмой шагнула в туман. Оказывается, непроглядная чернота — не самое страшное в этом мире. Яркий, слепяще-белый свет, который заставляет задуматься, не стер ли кто-то весь мир вокруг, может быть гораздо страшнее. В таком месте мы и оказались. Туман, в который я шагнула, был столь плотным, что я не видела даже собственной вытянутой руки. Я пошевелила пальцами, стараясь удостовериться, что они еще на месте. Что ж, я их чувствую, и это уже хорошо. В другой руке я до сих пор сжимала ладонь Озмы — гораздо сильнее, чем прежде. Но когда обернулась, желая увидеть ее реакцию на происходящее, не смогла разглядеть, словно ее тоже здесь не было. Единственное, что я вообще могла различить, — это дорога, и даже она казалась лишь тусклым, призрачным следом. Так видишь яркое пятно, после того как сначала долго смотришь на лампочку, а потом резко отводишь взгляд. И все же она была здесь: бледная и узкая, тянущаяся куда-то наверх и исчезающая в пустоте. Из-за пелены густого тумана невозможно было сказать, что находится по обеим сторонам дороги. Может, мы в тысяче футах над землей, и только облака отделяют нас от душераздирающего падения навстречу своей кончине? Или мы, даже того не подозревая, прогуливаемся по спокойному лугу? Все, что мне было дано, — шагать вперед и стараться не терять веры, что мы сможем преодолеть это испытание. Вера. Все знают, она должна быть у каждого, но на самом деле очень легко отчаяться, когда понимаешь, что рассчитывать больше не на что. Туман начинал влиять на меня. Мы шли уже примерно пять минут, когда у самого уха раздался тихий зловещий шепот. У меня душа ушла в пятки. Голос был скользкий и неуловимый, словно у рептилии, и не мужской, и не женский. Он прозвучал так близко, что я чувствовала, как чужое дыхание щекочет ухо. — Сдавайся, — говорил голос. — Ты слаба. Ты ни за что не справишься. Никогда не будешь готова. Не станешь достаточно сильна или храбра. Не стоило даже пытаться. Не стоило вообще приходить сюда. Я вздрогнула и постаралась вспомнить предупреждение гигантской птицы. Это Туман сомнений. Существо, говорящее со мной, скорее всего, даже не настоящее — лишь магический обман, играющий на моей неуверенности и страхах. Если я позволю какому-то жалкому призрачному обидчику победить меня, то вообще не буду иметь права здесь находиться. Я сильнее этого. Нужно просто не обращать внимания. Следующий голос я узнала, хоть и не ожидала услышать его здесь. Это была Мэдисон Пендлтон, которая превращала мою жизнь в ад с тех самых пор, как ушел отец; которая настроила против меня всех друзей, просто так, удовольствия ради, и подстроила, чтобы меня выгнали из школы — в тот самый день, когда торнадо перенесло меня в Страну Оз. — Гляньте, кто тут у нас, — заявила она. Один только звук ее голоса вызвал чувство, которое, как я считала, было навеки позабыто, — дикую смесь ярости и бессилия. То ужасное ощущение, что, как бы упорно ты ни старался, но делаешь все только хуже, а лучший вариант — взять и сдаться. — Простушка Эми. Ты ни капли не изменилась, да? Все такое же бесполезное ничтожество, тупая нищебродка. Я не портила твой день рождения. Никто все равно не собирался на него приходить. И что это на тебе надето? — Вали к черту, Мэдисон, — пробурчала я, не особо впечатленная речью. Честно говоря, в реальной жизни Мэдисон обычно была куда острее на язык, чем здесь. Сейчас я поняла, как стала далека от тех дней, когда она могла испортить мне настроение, просто оскорбив меня. Теперь я не та девочка. Больше не жертва. Но стоило только выбросить ее из головы, как голос Мэдисон плавно сменился на голос Нокса: — Итак, я слышал, ты в меня втрескалась, да? Да ладно тебе! Слушай, мы поцеловались, но я надеюсь, ты поняла все правильно. Я распознаю ничтожество с первого взгляда и предпочитаю не тратить на него время. Другой голос подхватил его — моей мамы: — Дети — всего лишь вампиреныши, высасывающие из тебя всю жизнь. Если бы у меня не было тебя, Эми, я бы, наверное, никогда не начала пить. Это ты довела меня до такого состояния. Из-за тебя папа бросил нас. Ты выгнала меня в ту ужасную бурю. Разрушила мою жизнь, а потом просто сбежала. Ты когда-нибудь задумывалась, что мне пришлось пережить из-за тебя? А затем раздался голос из таких давних времен, что я даже удивилась, каким знакомым он кажется. Мужской голос. — Лучшее, что я сделал в своей жизни, — это ушел от вас, — сказал отец. В отличие от всех остальных голосов он не был мстительным или злым, а звучал именно так, как я помнила: спокойно и добродушно. — Знаешь, теперь я счастлив. У меня новая жизнь. Новая семья. Я все сделал правильно. — Нет! — закричала я ему. — Ты лжешь! Но не слышала собственных слов, потому что они внезапно потонули в гвалте множества голосов, кричащих на меня. Их было так много, что невозможно было узнать всех. Глинда, Момби, Лулу, Индиго — все они напоминали, как сильно я облажалась. Будто в том старом шоу «Вот это твоя жизнь», только моя версия называется «Вот почему ты отстой». — Заткнитесь! — завизжала я, отпуская руку Озмы, чтобы зажать уши, и останавливаясь. — Оставьте меня! Вы врете! Я кричала так громко, что заболело горло, но все равно едва себя слышала — мой голос потонул в пустоте. Зато другие голоса стали только громче, превратившись теперь в невидимый хор, от которого трещал череп. Эгоистичная стерва. Неудачница. Лузер. Даже когда ты побеждаешь, ты проигрываешь. Никто не хочет приходить к тебе на день рождения. Парень? Да кто вообще может в тебя влюбиться? В кого можешь влюбиться ты? Ты умеешь только убивать. И даже этого ты не смогла сделать. Провалилась. Снова. И так же опростоволосишься в следующий раз. Ты слабачка. Здесь тебе не место, тебе нигде не место.Сердце мое бешено колотилось; дыхание было прерывистым. Я упала на колени и сделала пару глубоких вдохов, крепко зажмурившись и закусив губу, стараясь удержать гнев и отчаяние. Во рту появился привкус крови. «Это все не на самом деле. Не на самом деле», — твердила я сама себе. Так и было. И голоса ошибались. Они оказались правы, но не во всем. Потому что мне плевать, что думает обо мне Мэдисон Пендлтон. Потому что я знаю, сколько всего сделала для матери, помню все жертвы, на которые пошла ради нее. И что это она бросила меня, а никак не иначе. Потому что папу и вовсе нельзя назвать отцом. — Кто ты? — спросила Озма за мгновение до того, как мы ступили в туман. Тогда я проигнорировала вопрос, но теперь понимала: она пыталась помочь. Неважно, что думает или не думает обо мне Нокс. Важно только то, чтобы я сама знала, кто я такая. А я знала. Как бы я ни изменилась с тех пор, как попала в Страну Оз, я остаюсь все тем же человеком, которым была в Канзасе. Да, может, в то время я была тиха и застенчива, была девушкой, которая изо всех сил старалась не высовываться, чтобы просто прожить очередной день. Но даже тогда я не позволяла другим втаптывать себя в грязь. Даже в дни, когда не знала, что такое хук левой, я всегда находила способы бороться за то, во что верила. Никогда не была эгоисткой или предательницей: больше думала о маме, а не о себе и всегда принимала на себя гнев Мэдисон Пендлтон лишь потому, что замечала, как она задирает кого-то более слабого. Я никогда не сдавалась, даже когда это казалось самым удачным решением проблемы. Пребывание в Стране Оз не изменило меня, а просто сделало сильней. Теперь я могу победить в любой битве. У меня есть клинок, который разрежет все, что угодно, если пожелаю. И я знаю это. Я медленно открыла глаза. Туман вокруг, казалось, слегка рассеялся. Не уверена, может, все это было лишь моим воображением, но в Стране Оз воображение и реальность — почти одно и то же. Даже не сжимая в ладони руку Озмы и не видя ее сквозь туман, я знала, что она стоит рядом. Знала, что это именно она в своей глупой и абсурдной манере помогла мне справиться. Что же Туман сомнений показал ей? — Кто следующий? — крикнула я в пустоту. — Есть здесь еще призраки? Ответ не заставил себя ждать, и я даже пожалела, что не промолчала. Свой козырь Туман оставил под конец. Дороти. Я не просто услышала ее голос. Она была здесь во плоти, парила в паре футов над дорогой, прямо у меня на пути, надменная и властная. Ее красные туфли потрескивали от обилия магии. Сперва она меня словно бы не замечала, зато потом, когда все же приметила, лицо ее смягчилось, приобретая обезоруживающе доброе выражение, граничащее с сочувствием. Вместо того чтобы обвинять, кричать или рассказывать, какая я неудачница, она улыбалась. — Я знала, что ты скоро придешь сюда, — возвестила Дороти. — Страшила не верил, но я сказала, что ты слишком умна, чтобы поверить Фантомам. Они лжецы. Иллюзии. Я определенно знаю тебя лучше, чем они. Видишь ли, мы с тобой похожи. — Да, мне упорно продолжают это твердить, — согласилась я. Я медленно двинулась к ней, не уверенная, что делать дальше. Дороти не особо отличалась от предыдущих, за тем исключением, что была видима. Но если она — плод моего воображения, тогда исчезнет ли, если не стану обращать внимания, или нам все равно придется сражаться? Она ведь действительно плод моего воображения, да? — Ой, да ладно тебе, — Дороти пожала плечами. — Не надо так. Мы два сапога пара. Две старые добрые фермерские девчонки, которых занесло так далеко от дома. Мы же практически сестры. — Во-первых, — бросила я, все еще наступая на свою якобы воображаемую противницу, — единственное, что я знаю о фермах: они воняют, когда проносишься мимо по автостраде. Во-вторых, у меня нет сестры. А если бы была, притом хоть капельку похожая на тебя, я бы придушила ее еще в колыбельке. — Дома такое назвали бы находчивостью, — заявила она, указав в мою сторону пальчиком с ярко-красным ногтем. — А мне нравятся находчивые девчонки. Я сама находчивая, в конце-то концов. Давай со мной. Знаешь, одной так одиноко у власти. А еще управлять этим местом так утомительно. Зато вместе мы сможем сделать эту дыру совершенно иной. Местом, в котором действительно стоит жить, а в процессе еще и повеселимся. Я швырнула огненный шар, целя ей прямо в грудь. Как я и предполагала, снаряд прошел сквозь Дороти, но зато его хватило, чтобы разозлить ее: улыбка померкла. — Замечательно, — раздраженно возмутилась она. — Я и не ожидала ничего другого. Может, только надеялась. Давай продолжай драться, если хочешь. Словно это что-то изменит. Если считаешь, что правда приносишь пользу, подумай как следует. Хотя ты все равно не понимаешь, что делаешь, я угадала? Ты даже не подозреваешь об этом, пока кто-нибудь другой не решит за тебя. А знаешь что? Ни одна из колдуний, приказывающих тебе, тоже ни черта не знает. Каждый твой правильный ход делает меня лишь сильнее. — Да? Может, проверим? — с наигранной уверенностью поинтересовалась я. — А знаешь почему? Потому что ты никогда меня не убьешь, и чем упорней стараешься, тем ближе подбираешься к тому, чтобы стать как я. Уже скоро ты будешь обивать мои пороги и умолять освободить трон. Ты знаешь, что я права. Это написано у тебя на лице. «Когда объявишь свое имя», — были слова Магрила. И я вдруг поняла. Дороти с Глиндой думают, что хорошо меня знают. Считают, что я такая же, какой когда-то была Дороти: добрая маленькая девочка, жившая в степи, которая даже не представляла, что может быть злой. Но ей понадобился лишь небольшой толчок — скромная приманка, парочка пустых обещаний, — чтобы стать такой. — Может, ты и права, — проговорила я. — Кажется, все остальные думают так же. Но между нами есть одно серьезное отличие. — Какое же? — сладко пропела Дороти. — Я знаю, кто я такая, — сказала я в ответ. Думала, что говорила тихо, но когда слова слетели с губ, они совсем не были тихи, а прозвучали так гулко, словно я прошептала их в микрофон. Дороти попятилась. Я чувствовала, как клинку не терпится появиться, но заставила его оставаться на месте, просто чтобы доказать самой себе: он мне не нужен. Это всего лишь нож. Да, в нем, конечно, есть парочка магических прибамбасов, не говоря уже о прекрасном, вырезанном вручную Магриле на рукояти, но я сильна не из-за него. Это клинок имеет силу благодаря мне. Поэтому, вместо того чтобы призвать его, я призвала себя. Подумала о своих былых сомнениях, о моментах, когда проглатывала унижения, поданные на блюде мамочкой, Мэдисон Пендлтон и Дороти. Нет больше этих дней. — Я знаю, кто я такая, — повторила я вновь, на этот раз куда уверенней, с каждым словом призывая всю силу, ярость и — о да! — зло, расцветавшие в душе с самого детства. — И я готова за это бороться. Руки задрожали, и я сжала кулаки, а потом протянула их вперед, сводя вместе под грохот грома — разряд черной молнии ударил с небес, рассекая туман. Все погрузилось во тьму, а потом она медленно рассеялась. Исчезли туман, и голоса, и Дороти, а я вновь могла видеть. Я прошла испытание. Мы с Озмой стояли на узком галечном пляже в бухте среди гор, куда привела нас дорога. Обернувшись, я увидела, что она, извиваясь, тянется наверх сквозь узкую щель в хребте скалистых гор, таких высоких, что, запрокидывая голову, я едва видела вершины. Перед нами раскинулась стеклянная гладь большого озера, а за ним, на другой стороне — нереально было сказать, насколько далеко, — были еще горы, даже выше тех, которые мы только что миновали. Протянувшись по берегу к самой кромке воды, дорога постепенно исчезла, пока от нее не осталось лишь несколько разрозненных, покрытых илом желтоватых кирпичей. Между ними у берега нашлось маленькое деревянное каноэ, такое потрепанное временем, ветром и дождем, что, казалось, развалится от малейшего прикосновения. Рядом с ним возвышалась воткнутая в илистый берег табличка. «Этот путь ведет к Острову потерянных вещей», — гласила она. Остров потерянных вещей. Звучит чуть лучше, чем Туман сомнений. Если честно, то в этом названии скрыты хоть какие-то возможности. Я пнула борт каноэ, с удивлением обнаружив, что оно весьма прочное. Когда мы с Озмой обменялись взглядами, я почувствовала, что думаем мы об одном и том же. Если мы направляемся на Остров потерянных вещей, то нам нужно найти нечто пропавшее? Или мы тоже потерялись? Нет. Впервые за все время у меня появилось ощущение, что я нашла себя.
Последние комментарии
5 часов 30 минут назад
6 часов 11 минут назад
6 часов 13 минут назад
8 часов 12 минут назад
14 часов 18 минут назад
14 часов 29 минут назад