Воздушный корабль [Жюль Верн] (pdf) читать онлайн

Ъу£, о с к в а .
Тжпогра*Ьі И. Д. Сытняа в К°м Валовая удяца, собственный домт*.

1892.

■*9 S * / 9

-Q

2010517416

Г Л А В А

I,

вг которой и тгмные й у'ченые люди одинаково становятся втупикъ.
Баігь!.. Бацъ!.. - одновременно грянули два писголетныхъ выстрѣла.
Пасшаяся невдалекѣ корова получила въ спину одну
ш ъ пуль. Впрочемъ, для нея это было въ 'іужомъ
пирѵ похмелье.

Изъ противниковъ ни тотъ, ни другой не былъ
раненъ.
;
Кто такіе были эти два джентльмена— Б о гъ ихъ
знаетъ, a между, тѣмъ имена ихъ стоило бы довести
до свѣдѣнія потомства. Мы можемъ только сказать,
что постарше былъ англичанинъ, a помоложе американецъ. Мізсто же, гдѣ безобидная корова сощипнула
свой послѣдній пучокъ травки, нѣтъ ничего легче н а звать. T o былъ правый берегъ Ніагары, близъ висячаго моста, перекинутаго съ американскаго берега на
канадскій на высотѣ трехъ миль 'надъ водопадомъ. і
Англичанинъ подошелъ къ американцу.
— Я все-таки стою на томъ, что это былъ R u le
Britannia,— заявилъ онъ.
— Нѣтъ! Y ankee D ood le! — возразилъ незнакомецъ.
ГІредвидѣлось возобновленіе ссоры. Одинъ изъ свидѣтелей вмѣшался, вѣроятно изъ участія къ рогатому
скоту, и сказалъ:
— Пусть будетъ R u le D o o d le и Y ankee Britannia
и пойдемте завтракать.
Комгфомиссъ между двумя національными гимнами,
англійскимъ и американскимъ, былъ къ всеобщему
f удовольствію принятъ.
Американцы иагличане, поднявшись вверхъ по бе-<
регу Ніагары, расположились для трапезы въ гостиницѣ Готъ-Эйланда, нейтральнаго пункта между двумя
1 водопадами. Оставимъ ихъ тамъ за вареными яйцами,’
блюдомъ ветчины, горчайшими пикулями и цѣлымъ
водопадомъ чая, не уступающимъ Ніагарскому. Впрочем^, очень дож етъ быть, что о нихъ пойдетъ еще
рѣчь въ нашемъ разсказ^.' *■
Чья была правда: ймериканца или англичанина,—
трудно рѣшить. Во всякомъ случаѣ описанная дуэль
очень рельефно выраЖаетъ настроеніе, которое овладѣло умами всѣхъ по поводу одного весьма нёобьікновённаго' явленія.
1 ‘
••
.
«Os' sublime dédit coelum que tueri», — сказал1>

Овидій въ восхваленіе человѣка. И дѣйствительно, я
думаю, со времени сотворенія міра не было еще на
землѣ такого всеобщаго возведенія очей къ небу.
Дѣло въ томъ, что наканунѣ ночью надъ уголкомъ
Канады, между озерами Онтаріо и Эріо, раздались въ
воздухѣ какіе-то необыкновенные трубные звуки. О д нимъ послышалось R u le Britannia, другимъ Y a n k ee
D o o d le. Отсюда, между прочимъ, и возникла ссора,
окончившаяся завтракомъ въ Готъ-Эйлаыдѣ.
Очень можетъ быть, что никакого гимна вовсе и
не было, но ф актъ остается фактомъ. В ъ воздухѣ
дѣйствительно носились странные звуки, какъ бы слетавшіе съ неба.
Быть можетъ, то была труба какого-нибудь аппарата или просто подурачились какіе-нибудь воздухоплаватели, пролетѣвшіе на воздушномъ шарѣ?
Иѣтъ, воздушнаго шара нйкакого не было. Феноменъ былъ совершенно необъяснимый. Сегодня онъ
являлся надъ Америкой, завтра надъ Европой, послѣ
завтра еще гдѣ-нибудь, напримѣръ надъ Азіей, въ
Небесной Имперіи. Если это не труба архангельская,
то что же это такое было, наконецъ?
Разумѣется, слыша таинственные звуки, люди прежде
всего старались дознаться причины ихъ. Причина, очевидно, находилась не въ безконечномъ пространствѣ,
a гдѣ-нибудь въ поясѣ земной атмосферы. Вт> самомъ
дѣлѣ, вѣдь звукъ можетъ распространяться только въ
болѣе или менѣе плотной средѣ. В ъ данномъ случаѣ
звукъ былъ; слѣдовательно, причина находилась въ
воздушныхъ слояхъ близъ поверхности земли.
Понятно, что о необыкновенномъ явленіи заговорили всѣ газеты. Объясненій явились цѣлыя тысячи,
но эти объясненія только еще болѣе запутывали в о просъ. Читающая публика даже о политикѣ забыла:
она интересовалась теперь только однимъ новымъ ф е номеномъ. Что же бы это такое было?
Всѣ обсерваторіи міра получили настойчивые за просы. Если обсерваторіи не могутъ дать отвѣта, то

на что же онѣ годны? Если астрономы, выдумывающіе все новыя и новыя звѣзды, не могутъ о б ъ я сн т ь.
то для чего тогда аотрономы?
Трубы, телескопы, лорнеты, бинокли всего міра
устремились къ небу, жадно стараясь напасть на невѣдомую искомую точку. На небо направили больше
оптическихъ инструментовъ, чѣмъ на немъ нахолится
звѣздъ, и все-таки ничего не открыли.
Обсерваторіи дали отвѣтъ, но неудовлетворитедьный. У каждой было свое особое мнѣніе и все разное. Въ ученомъ мірѣ открылась междоусобная война.
Парижская обсерваторія выказала большую сдержанность. Всѣ отдѣленія ея какъ бы сговорились молчать. Зато провинція отличалась. В ъ ночь съ 6-го на
7-е мая усмотрѣнъ былъ электрическій свѣтъ, продолжавшійся всего секундъ двадцать. На Южномъ
Пикѣ свѣтъ былъ видимъ въ десятомъ часу вечера.
На метеорологической станціи въ Пюи-де-Домѣ его
замѣтили во второмъ часу утра, въ Ниццѣ въ четвертомъ часу и, наконецъ, на Альпахъ, близъ Леманскаго
озера, передъ самымъ разсвѣтомъ.
Отрицать достовѣрность и значеніе этихъ совокупныхъ наблюденій не приходшюсь. Оставалось заключить, что или свѣтъ происходилъ изъ разныхъ источниковъ, или источникъ двигался СО СКОрОСТЬЮ 200
километровъ въ часъ.
Теперь вопросъ: незамѣчалось ли чего-нибудь особеннаго на небѣ днемъ?
Ничего не замѣчалось.
Но вѣдь трубные звуки слышались же и въ верхнихъ слояхъ воздуха?
Ничего не было слышно между восходомъ и закатомъ солнца.
Въ Англіи тоже всѣ пороли горячку. Обсерваторіи
схватились спорить между собою. Гринвичъ никакъ
не могь сговориться съ Оксфордомъ, хотя оба утверждали., . что «ничего нѣтъ». Но дѣло въ томъ, что
одинъ говорилъ:

Тогда въ одной изъ распространеннѣйшихъ газеть,
въ газетѣ «N ew -Iork-Herald», появилось слѣдующее
анонимное сообщеніе какого-го подписчика.
«У насъ, я думаю, еще не забыли вражду между
собою двухъ наслѣдниковъ Бегума-Раджинара, вражду
француза-доктора Сарасена изъ Франсвиля и нѣмтдаинженера Шульца изъ Шталыдтадта.
«Всѣ, я полагаю, гюмнятъ, какъ герръ Ш ульцъ,
желая разрушить Франсвиль, выпустилъ огромный снарядъ, который однимъ. ударомъ долженъ былъ уничтожить городъ до основанія.
«Всѣмъ, я думаю, также извѣстно, что первоначальная скорость снаряда по выходѣ его изъ пушки-великана была невѣрно разсчитана и что снарядъ поднялся
отъ зомли выше предположенной нормы. Констатировано, что онъ перелетѣлъ черезъ цѣль и на землю
обратно не упалъ. Превратившись такимъ образомъ въ
болидъ, онъ вращается теперь и будетъ вѣчно вращаться вокругъ нашей планеты.
«Почему не предположить, что новооткрытое тѣло
и есть этотъ самый снарядъ?»
Т акъ -съ , господинъ подписчикъ, это вы очень остроумно придумали. Только какъ же труба-то! Сколько
извѣстно, при снарядѣ герра Шульца не было никакой трубы.
Ниодно, стало быть, объясненіе не годилось. О ставалась гипотеза директора обсерваторіи Зи-К іа-Вэ. Но
гипотеза китайца!.. фи! И все-таки публикѣ еще не
надоѣла эта исторія. Толкли-толкли воду въ ступѣ,
и все не уставали. Споры, дебаты не прекращались.
Случился лишь временный перерывъ на нѣсколько
дней, потому что тѣло нѣсколько ночей не показывалось, и музыки не было слышно. Думали, что оно
упало въ океанъ.
Но вотъ, между 2-мъ и 9-мъ іюня, произошелъ ц ѣ лый рядъ новыхъ фактовъ, объяснить которые лишь
однимъ сущеетвованіемъ космическаго фенотеена было
положительно невозможно.

Въ теченіе этой недѣли на всѣхъ возвышенныхъ
пунктахъ земного шара, на вершинѣ собора Петра и
Павла въ Римѣ, на шітицѣ Адмиралтейства, въ К ельнскомъ соборѣ, на египетской пирамидѣ и другихъ неприступныхъ точкахъ ночыо были развѣшаны флаги.
Но кто могъ ихъ развѣсить безъ помощи лѣсовъ? Чей
зто былъ флагъ?
О нъ былъ черный, усѣянный звѣздами и съ золотымъ солнцемъ посрединѣ.

ГЛАВА

II.

Члены Вельдонскаго института пререкаются ме&ду собою
и никакъ не могутъ сговориться.
— Первый, кто станетъ утверждать противное...
— Да рѣшительно всякій станетъ.
— He посмотритъ на ваши угрозы.
— Выбирайте свои выраженія, Бетъ Файнъ!
— И вы свои также, дядя Прюданъ!
— Я утверждаю, что винтъ ни въ какомъ случаѣ
не назади...
'
— Мы!.. И мы тоже!— дружнымъ хоромъ крикнулй
пятьдесятъ голосовъ.
— Нѣтъ, онъ непремѣнно долженъ быть впереди!—:
вскричалъ Филь Эвансъ.
— Спереди, конечно!— не менѣе громкимъ и д р у ж нымъ хоромъ поддержали другіе пятьдесятъ голосовъ.
— Никогда мы с ь этимъ не согласимся!
— Никогда! Ни за что!
^
. — Т акъ для чего же и спорить?
— Это не споръ... это обсужденіе...
Это было, однако, очень мало похоже на обсуж деніе. В ъ обширной залѣ стоялъ такой гвалтъ, чтр.,
какъ говорится, святыхъ вонъ выноси,
Зала была громадная, самая большая зала въ В ел ьдонскомъ институтѣ, в ъ . Филадельфіи, . въ Соединенны хъ, Ш татахъ.
. . .
. -

14

Жю.іь Вс pu h,

Чего же такъ волновались собравшіеся здѣсь го спода?
Они были просто «баллонисты», интересовавшіеся
животрепещущимъ, но, тѣмъ не менѣе, строго-научнымъ вопросомъ о направленіи аэростатовъ.
Что же могло ихъ до такой степени разгорячить?
Правда, наканунѣ въ городѣ происходили мумиципальные выборы, которые въ Америкѣ больше, чѣмъ
гдѣ-нибудь,сопровождаются волненіемъ. Быть можетъ,
головы еще не успѣли успокоиться, и вотъ почему
люди такъ горячились, дебатируя чисто-наѵчный во просъ.
Филадельфія — городъ очень большой, быстротою
своего роста перещеголявшій даже такіе города, какъ
Ііыо-И оркъ, Чикаго, Цинциннати, Санъ-Франциско.
размѣрами превышающій Берлинъ, Манчестеръ, Эдинбургъ, Вѣну, Петербургъ и обладающій паркомъ, въ
которомъ могутъ умѣститься всѣ семь знаменитыхъ
парковъ Лондона. Въ городѣ считается милліонъ-двѣсти-тысячъ жителей и по населенности его можно поставить четвертымъ въ свѣтѣ послѣ Лондона, Плрижд
и Иыо-Йорка.
Филадельфію почти можно назвать мраморнымъ r o ­
pe домъ,— до того много въ немъ прекрасныхъ, величественныхъ зданій. Общественныя ѵчрежденія н
сооруженія его славятся всюду. Самою лучшею коллегіей въ Новомъ Свѣтѣ считается Жирардовская, a
она находитс^ въ Филадельфіи. Самый болыпой мостъ
на земномъ шарѣ— это мостъ черезъ рѣку Шулі.киль,
a онъ находится въ Филадельфіи. Наконецъ, самый
большой клубъ воздухоплавателей тоже находится въ
Филадельфіи. Я увѣренъ, что читателю не безынтересно будетъ посѣтить вмѣстѣ съ нами этотъ клубъ
вечеромъ 12-го іюня.
Въ большой, уже упомянутой нами, залѣ засѣдали
съ шляпами на головахъ человѣкъ сто баллонистовъ,
подъ предсѣдательствомъ президента, которому помогали секретарь и казначей. Т у т ь не было инженеровъ,

спеіііалистовъ, a были no большей части одни любители всего относящагося къ воздухоплаванію, но зато
любители страстные, горячіе сторонники воздушныхъ
шаровъ и рьяные противники аппаратовъ, «тяжелѣе
воздуха», какъ-то: летаю.щихъ маіпинъ, воздушных^ь
кораблей и проч. Эти господа старались изобрѣсти
способъ управлять шарами, a до тѣхъ поръ президенту
обіцества очень трудно было управлять ими самими
во время бурныхъ засѣданій.
ІІрезидентомъ былъ знаменитый во всей Ф ш адельфіи «дядя Прюданъ». Прюданъ была его фамилія, a
()ядя— очень обычное прозваніе в ъ Америкѣ, гдѣ можно быть дядей, не имѣя ни племянникові^, ніг п/іемянницъ.
Дядя Прюданъ была личность замѣчательная и н о силъ кличку вовсе не по шерсти: онъ далеко ие былъ
благоразуменъ, a напротивъ, былъ смѣлъ и вспыльчивъ. При этомъ страшный богачъ, что нигдѣ не
лишнее, a особенно въ Америкѣ. Да и какъ ему было
не разбогатѣть, имѣя пропасть акцій Ніагарскаго водопадаг Около этого времени въ Буффало составилось
; общество для эксплоатаціи водопада. Дѣло было ве* ликолѣпное. Сила воды, бросаемой водопадомъ въ
одну секунду, равняется семи съ половиной милліонамъ лощадиныхъ силъ. Эта сила, распредѣленная
между всѣми заводами и фабриками въ районѣ пятисотъ километровъ, давала въ годт> полтора милліарда
франковъ чистой прибыли, часть которой попадала
вт> сундуки и карманы дяди Прюдана. Впрочемъ, онъ
былъ холостъ h жилъ скромно съ однимъ слугою, ПО
имени Фриколеномъ, который характеромъ нисколько
не подходилъ подстать своему барину. Удивительно,
какъ они могли ужиться, но такія аномаліи случаются.
У дяди Прюдана, понятно, были друзья, иотому что
онъ былъ богатъ, но были также и враги, потому что
онъ былъ президентомъ клуба и возбуждалъ этимъ
зависть. В ъ числѣ. самыхъ ярыхъ враговъ его слѣдуеть отмѣтить секретаря Вельдонскаго института, по
іА^

имени Филя Эванса, человѣка тоже очень богатаго,
управлявшаго громадной часовой фабрикой W alton
W a tch Com pany. He будь дядя Прюданъ президентомъ клуба баллонистовъ, Филь Эвансъ былъ бы
счастливѣйшимъ человѣкомъ въ Ш татахъ. Удивительно, и зъ-за чего они враждовали. Оба были здоровы,
обоимъ было по сорока-пяти лѣтъ, оба не желали
вкусить прелестей брака, такъ что они отлично могли
бы жить въ дружбѣ. Даже оба были вспыльчивы,
только каждый на свой ладъ: Прюданъ безъ всякой
оглядки, a y Эванса гнѣвъ былъ холодный.
Хотите знать, какъ случилось, что Филь Эвансъ не
попалъ въ президенты клуба? Голоса совершенно поровну раздѣлились между Эвансомъ и Прюданомъ.
Двадцать разъ дѣлали перебаллотировку и всякій разъ
ни тотъ, ни другой не могли получить большинства.
Положеніе было затруднительное и грозило продлиться чуть не все время, пока будутъ живы оба
кандидата.
Т огда одинъ изъ членовъ клуба предложилъ способъ иначе распредѣлить голоса. Этотъ членъ былъ
нѣкто Джемсъ Кипъ, казначей Вельдонскаго института. Джемсъ Кипъ былъ убѣжденнымъ вегетаріанцемъ, отвергалъ всякую животную пигду и всякіе
крѣпкіе напитки.
Джемса Кипа поддержалъ другой членъ, Вильямъ
Т . Форбсъ, директоръ большой фабрики, приготовлявшей сахаръ изъ стараго1бѣлья посредствомъ, кажется,
обливанія ветоши сѣрною кислотой. Мистеръ Ф орбсъ
имѣлъ солидное положеніе въ свѣтѣ .и двухъ прелестныхъ дочекъ, двухъ перезрѣлыхъ дѣвицъ, миссъ До^
роти (уменьшительное Долль) и миссъ Марту (ум еньшительное М атъ).: Эти двѣ миссъ давали тонъ всему
филадельфійскому высшему обществу. •
Предложеніе Кипа и Форбса приняли. Способъ, ими
лредложенный, былъ тотъ самый, который многіе
здравомыслящіе американцы уже давно помышляютъ
ввести при избраніи президента республики.

„Дядя Прюданъ веадилъ свою мголку одновременно съ Филемъ Эвансомъ
(Стр. 19).

Воадушяый корабль.

Взяли двѣ совершенно чистыхъ бѣлыхъ доски и
провели на каждой по одной черной линіи. Длину
каждой линейки точно измѣрили, чтобы сдѣлать обѣ
совершенно равными. Обѣ доски въ одинъ и тотъ же
день выставили въ залѣ засѣданій, и конкуренты,
вооружившись тонкой иголкой, одновременно подошли каждый къ своей доскѣ. Подлежалъ избранію
тотъ изъ нихъ, кто всадитъ въ доску иголку наиболѣе близко къ серединѣ линіи.
Разумѣется, операцію требовалось совершить разомъ,
безъ поправокъ, безъ предварительныхъ ощупываній,
a единственно по глазомѣру. Все ставилось въ зависимость отъ глазомѣра.
Дядя Прюданъ всадилъ свою иголку одновременно
съ Филемъ Эвансомъ. Тогда эксперты приступили къ
освидѣтельствованію, чья иголка всажена вѣрнізе, т о есть наиболѣе близко къ серединѣ линіи.
О, чѵдо! Глазомѣръ y обоихъ конкурентовъ оказался до того одинаковъ, что измѣреніе обѣихъ досокъ
не дало никакой разницы. Ни y того, ни y другого
иголка не оказалась въ строго-математическомъ центрѣ, но уклоненіе было совериіенно одинаково y
обѣихъ иголокъ.
Собраніе было въ большомъ затрудненіи. He знали,
что же далыпе дѣлать!
По счастію, одинъ изъ членовъ, нѣкто Трукъ Мильнеръ, предложилъ продѣлать новое, болѣе точноеизмѣреніе съ помощью микрометрической линейки Перро,
посредствомъ которой можно раздѣлить миллиметръ
на 1,500 частей. Вооружившись этимъ хитрымъ приборомъ, приступили къ измѣренію, и, читая дѣленія
черезъ микроскопъ, получили слѣдующіе результаты:
Дядя Прюданъ воткнулъ иголку въ в/Чг. томъ, что
y него кишки длиннѣе, чѣмъ слѣдуетъ, по пріѣздѣ
домой прямо прошелъ въ столовую, гдѣ его ждалъ
ужинъ исключительно изъ растительныхъ веіцествъ.

Но два самыхъ именитыхъ баллониста—только они
двое не думали еще возвращаться подъ домашній
кровъ. Они воспользовались олучаемъ, чтобы побесѣдовать между собою самымъ основательнымъ образомъ. To были непримиримые враги, дядя ІІрюданъ
и Филь Эвансъ, одинъ президентъ, другон секретарь
В ельдонскаго института.
У дверей клуба дядю Прюдана поджидалъ его лакей, Фриколенъ. Лакей пошелъ сзади барина, не заботясь о бесѣдѣ послѣдняго съ секретаремъ клуба.
Впрочемъ, мы употребшш слово «бесѣда» только
изъ учтивости. Оно совсѣмъ недостаточно для обозначенія того, что происходило между президентомъ
и секретаремъ. Они не бесѣдовали, они просто спорили между собою, на чемъ свѣтъ стоитъ. Ихъ
обоюдная, плохо скрытая вражда чрезвычайно подогрѣвала и обостряла споръ.
— Нѣтъ, сэръ, нѣтъ, это не такъ,—твердидъ Филь
Эвансъ: — если бы я имѣлъ честь быть президентомъ
Вельдонскаго института, то я бы никогда, никогда не
допустилъ до такого скандала.
— Ну-съ, a что. бы вы сдѣлали, если бъ имѣли этѵ
честь?—освѣдомился дядя Прюданъ.— Я бы срѣзалъ этого нахала, прежде чѣмъ онъ
успѣлъ бы заговорить.
— Мнѣ кажется, что прежде чѣмъ срѣзать кого бы
то ни было, нужно дать ему сказать слово.
— Только не въ Америкѣ, сэръ, не въ Америкѣ.
Слово за слово, послѣдовалъ обмѣнъ колкостей, и
соперники, увлекшись незамѣтно для самихъ себя, пошли совсѣмъ не по тѣмъ улицамъ, по которымъ имъ
слѣдовало идти. Такимъ образомъ, имъ предстоялъ
огромный крюкъ.
Фриколенъ не отставалъ отъ нихъ, но уже начиналъ безпокоиться по тому поводу, что его господинъ
заходитъ въ мѣста все болѣе и болѣе пустынныя. Онъ,
лакей Фриколенъ, не долюбливалъ подобныхъ мѣстъ,
особенно въ полночь, Дѣйствительно, было очень темно,

и молодой, только что народившійся мѣсяцъ, едва-едва
свѣтилъ на небѣ.
Фриколенъ поглядывалъ то нагіраво, то налѣво: не
слѣдятъ ли за ними какія-нибудь подозрительныя
тѣни. И, какъ на грѣхъ, ему вдругъ показалось, что
за ними не перестаютъ слѣдить какихъ-то пять или
шесть рослыхъ молодцовъ.
Фриколенъ инстинктивно подошелъ поближе къ
своему барину, но онъ ни за что на с вѣ т і никогда
бы не рѣшился помѣшать разговору, изъ котораго ему
удалось подхватить налету нѣсколько обрывковъ.
Случилось такъ, что президентъ и секретарь Вельдонскаго института, сами не отдавая себѣ отчета въ
томъ, что они дѣлаютъ, направились къ Фермонтскому
парку. Тутъ, въ самомъ пылу спора, они перешли
черезъ рѣку Скуйлькиль по знаменитому металлическому мосту, встрѣтили нѣсколько запоздалыхъ прохожихъ и очутились среди обширнаго пространсгва,
частью образующаго превосходные луга, частью обсаженнаго прекрасными деревьями, благодаря которымъ
Фермонтскій паркъ имѣетъ право назваться единственнымъ въ своемъ родѣ изъ парковъ цѣлаго свѣта.
Тогда на лакея Фриколена напалъ леденящій страхъ,
тѣмъ болѣе основательный, что замѣченныя имъ пять
или шесть подозрительныхъ тѣней вступили слѣдомъ
за нимъ на Скуйлькильскій мостъ. Онъ напрягалъ
зрѣніе до послѣдней степени, расширялъ зрачки до
невозможности, a самъ все ежился и умалялся тѣломъ,
уподобляясь какому-то моллюску.
Сказать правду, лакей Фриколенъ былъ совершеннѣйшій трусъ.
Онъ былъ кровный негръ изъ Южной Каролины,
съ бычачьей головой на здоровенномъ торсѣ. Лѣтъ
ему было, какъ разъ, съ годомъ двадцать, слѣдовательно, онъ никогда не былъ рабомъ, даже не родился имъ, но отъ этого онъ нисколько не былъ лучше.
Онъ былъ страшный притворщикъ, обжора и лѣнтяй-,
но главное — замѣчательный трусъ. О нъ былъ щ

48

Ж ю л ъ В ерпъ.

службѣ у дяди Прюдана три года. Разъ сто онъ доводилъ своего барина до того, что тотъ хотѣлъ прогнать его вонъ, но дядя Прюданъ въ концѣ-концовъ
всякій разъ прошдлъ своего сквернаго слугу изъ опасенія попасть на еще сквернѣйшаго. Съ другой стороны, служа барину, готовому пуститься въ какос
угодно смѣлое предпріятіе, и самъ Фриколенъ не
имѣлъ ни минуты душевнаго покоя. Онъ того и ждалъ,
что ему придется впутаться въ какую-нибудь опасную
передѣлку. Такое неудобство уравновѣшивалось для
негра только тѣмъ, что за обжорсгво его не бранили,
за ліность прощали и, вообще, рѣдко нарушали его
тѣлесное спокойствіе. A это для него было всего дороже. Ахъ, Фриколенъ, Фриколенъ! Еслп бы ты только могъ предвидѣть будущее!
И зачѣмъ только, Фриколенъ, не остался ты вт.
Бостонѣ на службѣ y нѣкоего семейства Снеффсмь.
которое раздумало ѣхать въ Швейцарію, ѵслыхавъ,
что тамъ въ горахъ бываютъ обвалы? Это мѣсто был
гораздо больше по тебѣ, чѣмъ служба y дяди Прюдана, который бросается изъ одного безразсудства въ
другое.
Но какъ бы то ни было, a Фриколенъ все-таки
служилъ y дяди Прюдана, и баринъ подъ коиецъ привыкъ къ его недостаткамъ. Впрочсмъ, y него было и
одно качество. Хотя Фриколснъ и былъ по происхожденію негръ,но негритянскаго языка не зналъ и говорилъ
по-англійски правильно. Дядѣ Іірюдану это очень
нравилось, потому что, дѣйствительно, крайне несносенъ этотъ ужасный жаргонъ съ обиліемъ притяжательныхъ мѣстоименій и неопредѣленныхъ наклоненій.
Итакъ y насъ окончательно установленъ фактъ,
что Фриколенъ былъ страшный трусъ. Однимъ
словомъ, онъ по поговоркѣ былъ ктрусливъ, какъ
луна».
Т у гь я сдѣлаю отступленіе, воспользуюсь случаемъ
для заявленія громкаго протеста противъ оскорбительнаго сравненія цѣломудренной сестры лучезарнаго

„Какъ раяъ in, этѵ минуту иререкавіе ыежду ;івулія солерникамн доетигло
высшаго градуса“ . (С-тр. 51).

Воздушныи корабль.

4

Аполлона, кроткой Селены, съ лакеемъ Фриколеномъ.
По какому праву обвиняютъ въ трусости планету,
которая, съ тѣхъ поръ какъ міръ стоитъ, всегда смотрѣла землѣ прямо въ лицо и никогда не поворачивала къ ней тыла?
Въ эту ночь— a было ужъ за полночь— оклеветанная красавица, блѣдная и юная, начинала исчезать на
злпадѣ за высокими деревьями парка. Серебристые лучи
ея лишь кое-гдѣ сквозили изъ-за густой листвы, разбрасывая по землѣ рѣдкіе обрывки матоваго свѣта.
Вслѣдствіе этого нижнія части деревьевъ казались
свѣтлѣе верхнихъ.
Такое обстоятельство дало Фриколену возможность
вглядѣться попристальнѣе и попытливѣе.
— Брр!— произнесъ онъ.—Негодяи этакіе, они еще
тутъ. Ну, право же, они подходятъ все ближе и
ближе.
О нъ не могъ больше удержаться и сказалъ пронзительнымъ шопотомъ, подходя къ своему барину:
— Мистеръ дядя! Мистеръ дядя!
Т акъ называлъ онъ всегда презвдента Вельдонскаго
института по личному приказанію самого дяди ІІрюдана.
Какъ разъ въ эту минуту пререканіе между двумя
соперниками достигло высшаго градуса. Т акъ какъ
они въ это самое время усиленно посылали др угь
друга къ чорту, то влетѣло и Фриколену. Ему тоже
предложили принять участіе въ этой прогулкѣ.
Забрасывая противника гнѣвными словами и отъ
него получая въ отвѣтъ таковыя же, дядя ІІрюданъ
все далыне и дальше углублялся въ пустынные луга
Фермонтскаго парка, все болыие и болыне удаляясь
отъ Скуйлькиль-ривера и моста, по которому вела дорога въ городъ. Фриколенъ поневолѣ не отставалт»,
весь дрожа, какъ осиновый листъ.
Всѣ трое очутились въ самой серединѣ густой купы
деревьевъ, вершины которыхъ обливались послѣднимт.
свѣтомъ заходящей луны.

З а э т о и к у п о й р л з с т п . - ш і а с ь ш п р о к а я п о . ш н а о в а . і ь н о іі
ф о р м ы , ч р с з в ы ч а п і і о ѵ д о ( >пая д .ія г и м і іа с т и ч и с і л іі . ѵ ь п г р ъ

и ддя скачекъ. Ma всс.чъ пространств I; оГилирі-іаго
овала не было ни одной .ма.іѣйшси нсровности, ші
одного бугорка, ни одной кочки; на гіротяженіи нізсколькихъ верстъ не росло нп одного дерева, которое
бы мѣшало кругозору.
Однако. если бы дядя ГІрюдаиъ п Ф іі. іь Эвансъ не
были такъ заняты евоимъ препирательствомъ, если бъ
(.іни взглянули чуточку повшшательнѣе, то они замѣтили бы, что поляна измѣнила свой обычныіі вндъ.
Въ полутьмѣ можно было видѣть какоіі-то ігрсдметъ, очень похожій на вѣтряную ліе іышау съ неподвижными крыльями.
Но ни президентъ, ни секретарь Вельдонскаго клѵба
не замѣтили этой странной персмѣны въ пейзажѣ Фермонтскаго парка. Фриколенъ тоже не замѣтплъ. О ігі»
былъ занятъ исключительно одними таинствешіы.мп
бродягами. Ему казалось, что они прпблпжаются и
стараются окружить путнпковъ, словно приготовляяа.
къ рѣшительному удару. О г ь страха ѵ него сдѣлались
спазмы въ груди, руки и ноги похолодѣли и не ишгались, по спинѣ бѣгали мурашкп. Онъ бы.гь вь шѵіыомъ смыслѣ этого слова объятъ ужасо.мъ.
Хотя онъ-уже и ногъ подч> собой нс с іишалъ., однако, все-таки собрался съ си.іами и крикнулъ вь послѣдній разъ отчаяннымъ голосомъ:
— Мистеръ дядя!.. хМистеръ дядя!
— Да ну, чсго тебѣ? Что ты приеталъ?— съ ссрдцемъ огрызнулся ма бѣднаго лакея дядя ІІрю іаіп..
Быть можстъ, и онъ и Филь Эвансъ нс прочь бы.ш
сорвать свою злобу на полвернувше.чся слугЬ, но y
нихъ не нашлось на это времени. Точио также п .іакеіі
не ѵспѣлъ отвѣтить на сердитый вопросъ барпна.
Случилось нѣчто необыкновенное.
В'і> лѣсу раздался пронзнтсльньш свисгь. Вслѣ.п.
затѣмъ на середннѣ поляиы зажг.юсь что-то вро гі;
электрической звѣзды.

иѣеколько ссиупдъ их-і, сіфутіші по рукамъ л пи ногамъ, иавлзалп тп>
ротъ и іиаза н быстро ионеслн ихъ чере^ъ іюляну“ . (Стр. 55).

Во.ідушпый корабль.

55

Быстрѣе, чѣмъ можно сказать словами, изъ-за деревьевъ выбѣжали шесгь человѣкъ и кинулись двос
на дядю Прюдана, двое на Филя Эванса и двое на
Фриколена. Въ послѣднемъ случаѣ двухъ было слишкомъ много, потому что негръ не въ силахъ былъ
защигцаться: страхъ заковалъ его въ цѣпи.
Несмотря на крайнюю неожиданность нападенія,
президентъ и секретарь Вельдонскаго института хотѣли оказать сопротивленіе. Ho y нихъ не было для
этого ни времени, ни силъ. Въ нѣсколько секушгъ
ихъ скрутили по рукамъ и по ногамъ, завязали им.ъ
ротъ и глаза и быстро понесли ихъ черезъ поляну.
Разумѣется, они первымъ дѣломъ подумали на обыкновенныхъ грабителей, спеиіально занимающихся очищеніемъ кармановъ y запоздалыхъ путниковъ. Но это
было не совсѣмъ такъ. Ихъ никто не обыскивалъ,
хотя y дяди Прюдана по обыкновенію лежало въ карманѣ нѣсколько тысячъ долларовъ ассигнаціями.
Во все это время нападающіе не перемолвились
между собою нн словомъ. Спустя минуту, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ почувствовали, что
ихъ куда-ro тихо кладутъ, но не на траву, a на какой-то помостъ, который подъ ними заскрипѣлъ. Ихт>
положили рядомъ, затѣмъ захлопнулась дверь и щелкнула задвижка. Всѣ трое поняли. что они въ плѣну.
Затѣмъ послышался протяжный звукъ вродѣ не
то хрипѣнья, не то шуршанья,— какъ бы «фрррр» съ
безконечнымъ протяженіемъ р —и, кромѣ этого страннаго звука, ничто больше не нарушало глубокой ночной тишины...
На другой день вся Филадельфія была въ стращномъ волненіи.
Съ ранняго утра весь городъ уже зналъ о событіи,
случившемся наканунѣ во врсмя засѣданія Вельдонскаго института,— о томъ, что въ засѣданіе явился какой-то инженеръ Робюръ-завоеватель, тяжко оскорбилъ баллонистовъ и непонятнымъ образомъ исчезъ.

Но это были еще цвѣточки. Можно себѣ представить, до чего дошелъ перегюлохъ, когда по городѵ
разошлась молва о таинственномъ исчезновеніп президента и секретаря клуба въ тѵ же самую ночь съ
12-го на 13-е іюня.
Перешарили весь городъ и всѣ окрестности. Ничего
не нашли, нималѣйшаго слѣда. О событіи заговорили
газеты, сначала филадельфійскія, потомъ пенси. іьванекіи,
a потомъ и вся американская печать. Судили и рядили
на всѣ лады, толковали фактъ вкривь и вкось и, какъ
водится, ничего не объяснили. ІІоявились объяв.іенія
и афиши съ обѣщаніемъ крупной маграды нс только
тому, кто отыщетъ пропавшихъ, но дажс всякому,
кто дастъ хотя бы малѣйшее указаніе. Ничто не дѣйствовало. Президентъ и секретарь Ве.льдонскаго инстптута словно сквозь землю гтрова.іились.
По этому случаю правительственные органы пустпли въ ходъ проектъ объ увеличеніи штата полнціп, на
томъ основаніи, что если въ государствѣ возможны
такіе дерзкіе проступки противъ личности, то слѣдовательно существующей полиціи недостаточно.
Съ другой стороны, оппозиціонныя газеты ирішялись доказывать, что всю полицію нужно распѵетить,
потому что все равно отъ нея нѣтъ никакого толку:
она-де ни за чѣмъ не смотритъ и не только не умѣетъ
пресѣкать преступленій, но даже не способна отыскать
преступниковъ.
Быть можетъ, обѣ стороны былм до извѣотнон степени правы.
Въ концѣ-концовъ полиція осгалась въ томъ же
видѣ, какъ и была. Ничто не совершенно въ нашсмъ
лучшемъ изъ міровъ, который отнюдь не можетъ назваться совершеннымъ, да никогда и нс бѵдегь такимъ.

ГЛАВА

V.

М евду президентомъ и секретаремъ Вельдонскаго института ааключэется перемиріе.
На глазахъ повязка, во рту затычка, по рукамъ н
по ногамъ веревка, слѣдовательно, полная невозможность видѣть, говорить и двигаться; таково было положеніе, въ которомъ неожиданно очутились дядя
ГІрюданъ, Филь Эвансъ и лакей Фриколенъ.
ІІрисоедините къ этому неизвѣстность, — кто, зачѣмъ, какъ и для чего ихъ похитилъ и какая участь
ихъ ждетъ, и вы легко поймете, что тутъ было отчего лопнуть даже овечьему терпѣнію, a мы уже имѣли
случай видѣть, что члены ІВельдонскаго клуба насчетъ
терпѣнія были далеко не агнцы. Дядя же Прюданъ
былъ изъ всѣхъ членовъ едва ли не самымъ вспыльчивымъ, такъ что легко себѣ представить, каково
было его душевное состояніе.
И онъ и Филь Эвансъ пришли къ убѣжденію, что
врядъ ли имъ придется на слѣдующій вечеръ занять
свои обычныя мѣста за столомъ засѣданій общества.
Что касается Фриколена, то онъ ровно ни о чемъ
даже думать не могъ. Онъ лежалъ ни живъ, ни
мертвъ.
Такъ прошло съ часъ времени. Положеніе плѣнниковъ не перемѣнялось. Никто не приходшгь къ нимъ.
Они могли только вздыхать и односложно мычать
сквозь повязку, да еіце могли судорожно корчиться
и егозить по полу, точно рыбы, вынутыя изъ воды;

вотъ и все. Больше имъ ничего не оставалось дѣлать.
Послѣ этого легко себѣ представить всю силу ихъ
подавленнаго или, точнѣе говоря, связаннаго гнѣва.
Повозившись нѣсколько времени безъ всякой пользы, они притихли и стали прислушиваться. Тщетно
напрягали они свой слухъ, —ничего нельзя было разобрать кромѣ безконечнаго и необъяснимаго звука: фррр...
однообразно колебавшаго кругомъ нихъ воздухъ.
Подъ конецъ случилось вотъ что: дѣйствуя спокойнѣе и настойчивѣе дяди Лрюдана, Филь Эвансъ ослабилъ веревку, которой y него были связаны руки.
Вскорѣ ему удалось совершенно рлзвязать узлы и
освободить сильно затекшія отъ тренія руки.
Крѣпко потеревъ ихъ одна о другую, Филь Эвансъ
возстановилъ щ нихъ кровообращеніе, потомъ сдернулъ y себя съ глазъ повязку, вытащилъ изо рта затычку ц ножомъ перерѣзалъ веревку на ногахъ.
Хорошая эта привычка y американцевъ—носить всегда
въ карманѣ ножикъ, такъ называемый bowieknife.
■ Филь Эвансъ получилъ возможность свободно дѣйствовать членами; но и только. Видѣть онъ ничего не
могъ, потому что плѣнниковъ окружала непроглядная темь. Только въ стѣнѣ ихъ тюрьмы, на высотѣ
шести футовъ, просвѣчивалъ слабый свѣтъ сквозь
маленькое оконце, вродѣ бойницы.
Разумѣется, Филь Эвансъ ни минуты не помедлилъ
освободить своего противника. Онъ быстро разрѣзалъ
ножомъ всѣ узлы, опутывавшіе президента. Тотъ привсталъ на колѣни, снялъ съ глазъ и со рта повязку
и глухо проговорилъ:
— Спасибо.
— He стоитъ благодарности, — угрюмо пробурчалъ
секретарь.
— Филь Эвансъ!
— Дядя Прюданъ!
— Здѣсь нѣтъ больше ни президента Вельдонскаго
клуба, ни секретаря. Здѣсь нѣтъ соперниковъ. Такъ,
по крайней мѣрѣ, должно бы быть.

— Вы правы,— отвѣчалъ Филь Эвансь.
— Здѣсь только два человѣка, оскорбленные третьимъ и готовые ему отмстить. Этотъ третій...
— Робюръ!
— Да, Робюръ... въ одно слово!
Итакъ нашелся, наконецъ, пунктъ, относительно
котораго бывшіе соперники сошлись мсжду собою во
мнѣніи. ГІо этому поводу не предвидѣлось ни малѣпшаго спора. Робюръ, Робюръ, -вотъ кто ихъ общій
врагъ и оскорбитель.
— A вашъ лакей?—замѣтилъ Филь Эвансь, указывая на Фриколена, который пыхтѣлъ, какъ гіаровикъ.
Нужно бы его тоже развязать.
— Рано еще, подождите, — отвѣчалъ дядя ГІрюданъ. -- Онъ намъ до-смерти надоѣстъ своими жалобами и причитаніями, a теперь намъ не до нихъ. У
насъ другая забота.
— Какая, дядя ГІрюданъ?
— Забота, какъ бы спастись, если это возможно.
— И даже, если невозможно.
— Совершенно вѣрно. Филь Эвансъ, даже ссли невозможно. Нужно все исправить.
Ни президенту, ни его товарищу въ голову не приходило сомнѣваться, дѣйствительно ли ихъ похитилт>
негодный инженеръ. Въ самомъ дѣлѣ, обыкновенныс
добросовѣстные грабители поступили бы совершенно
иначе. Они отобрали бы y путниковъ часы, кольца, бумажники, кошельки и потомъ спустили бы ограбленныхъ въ Скуйлькиль, предварительно перерѣзавъ имъ
горло. Вмѣсто этого ихъ заперли куда-то... Куда же
именно? Этотъ вопросъ предстояло рѣшить узникамъ,
прежде чѣмъ предпринимать что-либо для своего
спасенія. Убѣгая откуда-нибудь, нужно, во всякомъ
случаѣ, хорошо знать, откуда убѣгаешь.
— Филь Эвансъ, — заговорилъ дядя Прюданъ, —
чѣмъ бы намъ по выходѣ изъ залы засѣданія говорить
другъ другу разныя непріятности, лучше бы было
намъ повнимательнѣе и хорошенько смотрѣть, куда

мы идемъ. He выйди мы изъ города, ничего бы этого
не елучилось. Я понимаю теперь, какъ все это произошло. Очевидно, Робюръ предвидѣлъ, что должно
произойти въ клубѣ, какое раздраженіе вызоветъ его
дерзкая выходка и поставилъ y дверей на всякій случай нѣсколько человѣкъ изъ своихъ бандитовъ. Когда
мы вышли изъ улицы Вальнутъ, то его шпіоны пошли
за нами слѣдомъ, a какъ только мы неосторожно
углубились въ аллеи Фермонтскаго парка, то они напали на насъ и связали.
— Да, ваша правда, — согласился еще разъ Филь
Эвансъ съ своимъ противникомъ. —Дѣйствительно, мы
напрасно не вернулись домой. Глупо сдѣлано, очень
глупо.
— He умно,-подвердилъ президентъ.
Въ самомъ темномъ углу темницы послышался тяжкій, печальный вздохъ.
— Это что такое? — полюбопытствовалъ Филь
Эвансъ.
— Ничего... Фриколенъ мечтаетъ.
Промолчавъ немного, дядя Прюданъ продолжалъ:
— Между моментомъ, какъ насъ связали, и тѣмъ
моментомъ, какъ насъ сюДа заперли, прошло не болѣе
двухъ минутъ. Слѣдовательно, негодяи не унесли насъ
изъ Фермонтскаго парка.
— Я самъ тоже думаю, иначе мы чувствовали бы,
какъ насъ уносятъ или увозятъ.
— Слѣдовательно, мы теперь находимся въ чуланчикѣ какой-нибудь фуры, вродѣ тѣхъ, что употребляется въ преріи... или, можетъ быть, въ передвижномъ
балаганѣ скомороховъ.
— Навѣрное такъ. Если бы это была какая-ыибудь
лодка, причаленная къ берегу Скуйлькиль-ривера, то
все же была бы замѣтна хотя легкая качка. A то
ничего, совершенно ничего.
— И въ атомъ я съ вами согласенъ, — повторилъ
дядя Прюданъ. — A такъ какъ изь этого слѣдуетъ,
что мы все еще находимся въ Фермонтскомъ паркѣ,

то, стало оыть, тшерь самое удобнос врсмя іиія бѣгствл. Ьслн мг»г тсгісрь ііс убѣжимъ, то случая болыие
не будетъ. Вшолшите: мы негіремѣнно должны отмстить этому проклятому Робюру...
— Наказать его за незаконное отнятіс свободы y
двухъ гражданъ Сѣверо-Американскихъ Соединенныхъ
Штатовъ...
— Наказать строго, сурово, чтобы всю жизнь помнилъ...
— Но кто онъ такой? Откуда? Англичанинъ онт.,
или нѣмецъ, или французъ?
— Онъ негодяй и этого съ насъ довольно, — отвѣчалъ дядя Прюданъ. — A теперь приступимъ къ
дѣду.
Протянувъ руки и растопыривъ пальцы, оба принялись ощупывать стѣны, не найдется ли въ нихъ какой-нибудь щели. He нашлось ничего, подобнаго даже
двери, которая была плотно и кріпко заперта на нссокрушимый замокъ. Оставалось проломать какъ-нибудь дыру и черезъ эту дыру убѣжать. Но толысо
чѣмъ пролоыать? Справятся ли складные ножи плѣітниковъ со стѣною? He изломаются ли онм?
Что же такое все шуршитъ? — спросил ь Филь
Эвансь, удивлеыный неумолкающимъ фррр...
— Вѣтеръ, должно быть, отвѣчалъ дядя ІІрюданъ.
—. Вѣтеръ?.. Да вѣдь ночь, кажется, была совершепно тихая, безъ малѣйшаго вѣтерка.
— Ужъ не знаю, Филь Эвансъ... Но если это нс
вѣтеръ, такъ что >ісе это такое?
Филь Эвансь, открывъ самое лучшее лсзвіе своего
ножа, принялся рѣзать стѣну около двери. Оиъ надѣялся, что подъ ножомъ дверь легко модастся и что
ее можыо будетъ отворить, особенно, ' ссли ключъ
оставленъ въ замкѣ.
Прошло нѣсколько .минутъ. Работа Филя Эвансл
не привела ни къ чему, только всѣ лезвія ножика :, употребляя весьма малую силу».
Если ортоптеръ (какъ, напримѣръ, взмахъ крыльевъ
птицы) поднимается, опираясь на воздухъ, то геликоптеръ взлетаетъ на воздухъ, косвенно ударяя по
немъ лопастями винта, какъ если бы онъ поднимался
по наклонной плоскости. Винтъ двигается непремѣнно

no направленію своей оси. Если ось вертикальная, то
онъ перемѣщается вертикально, a если горизонтальная, то и онъ горизонтально перемѣщается.
На этомъ двойномъ дѣйствіи и былъ основанъ весь
аппаратъ инженера Робюра.
A вотъ и подробное описаніе этой необыкновенной
машины, которую можно раздѣлить на три главныя
части: платформу, подъемно-движущій механизмъ и
машинное отдѣленіе.
ГІлатформа.— Она представляетъ полъ въ тридцать
метрові> длины и четыре метра ширины и совершенно
похожа на палубу корабля съ кормою въ видѣ шпоры.
Подъ платформою закругляется плотно сколоченный
кузовъ, заключающій въ себѣ механизмъ, кладовую
для запасовъ и инструментовъ и бочки съ водою для
питья. Вокругъ платформы идетъ галлерея на столбикахъ, соединенныхъ между собою желѣзною рѣшеткой. На самой платформѣ устроены три отдѣльныхъ
каюты вродѣ такихъ, что бываютъ на кораб.іѣ на
шканцахъ. Каждая каюта раздѣлена на отдѣленія,
приспособлснныя частыо для помѣщенія людей, частью
для машинъ. Въ средней каютѣ дѣйствуетъ машина,
приводящая въ движеніе подъемный механизмъ; въ
задней машина для задняго хода, въ передней для
передняго. Въ первой каютѣ, со стороны носа, находится буфетъ, кухня и жилое помѣщеніе для экипажа. Въ послѣдней каютѣ, со стороны кормы, расположено нѣсколько комнатъ, между прочимъ кабинетъ
самого инженера, столовая и стеклянная будка для
рулевого, который правитъ машиной посредствомъ
весьма сильнаго руля. Всѣ каюты освѣщены окнами
изъ особаго рода стеколъ, сила сопротивленія которыхъ въ десять разъ превышаетъ крѣпость стеколъ
обыкновенныхъ. Подъ кузовомъ устроена цѣлая система
гибкихъ рессоръ, служащихъ для смягченія толчковъ,
хотя вообще спускъ на землю происходитъ съ чрезвычайною медленностью, до того всѣ движенія аппарата подчинены волѣ инженера.

Подъсмно~()вшающій механизмъ. — Надъ платформою
торчатъ вверхъ тридцать семь вертикальныхъ осей,
изъ нихъ по пятнадцати съ каждаго края и семь повыше, на срединѣ. Съ виду—точно корабль о тридцати семи мачтахъ. Только на этихъ мачтахъ вмѣсто
парусовъ находятся горизонтальные винты, по двана
каждой. Высота хода и діа.метръ винтовъ незнач;ительны, но зато вращательное движеніе ихъ можетъ достигать изумительной быстроты. Каждая ось имѣетъ
свое собственное движеніе, независимое отъ остальныхъ осей, и, кромѣ того, каждая пара осей вертится
въ обратномъ направленіи одна къ другой. Это сдѣлано изъ предосторожности, чтобы аппаратъ не принялъ коловратнаго движенія. Такимъ образомъ, винты,
поднимаясь по вертикальному столбу воздуха, сохраняютъ равновѣсіс противъ горизонтальнаго сопротивленія. Слѣдовательно, аппаратъ снабженъ семьюдесятыо
четырьмя подъемными винтами, состоящими каждый
изъ трехъ лопастей, поддерживаемыхъ съ внѣшней
стороны металлическимъ кружкомъ, что представляетъ
болыпую экономію двигательной силы. Спереди и
сзади аппарата на горизонтальныхъ осяхъ насажены
четырехлопастные двигательные винты съ оченьдлиннымъ винтовымъ ходомъ. Діаметръ y этихъ винтовъ
также больше, чѣмъ y винтовъ подъемныхъ, и могутъ они вращаться съ необычайною быстротой.
Въ общемъ аппаратъ инженера Робюра представляетъ усовершенствованное сочетаніе трехъ системъ:
системы Коссю, системы Ла-Ланделя и системы Понтона д’Анекура. Но истиннымъ изобрітателемъ агіпарата долженъ по всей справедливости все-таки счмтаться Робюръ, потому что выборъ и примѣнсніе двигательной силы принадлежатъ въ этомъ случаѣ всецѣло
ему одному.
Машинное отдѣленіе.—Двигательную силу для своего аппарата Робюръ не взялъ ни y воды, ни y воздуха, ни y какого бы то ни было сжатаго газа. Для
движенія онъ воспользовался электричествомъ, этою

еилою будущаго, душою дальнѣйшаго и промышленнаго и техническаго прогресса. При этомъ онъ не
устроилъ никакой особенной машины. Онъ воспользовался только гальваническими столбами и аккумуляторами. Спрашивается: какіе же элементы, какія
кислоты выбралъ онъ для своихъ столбовъ? Это уже
секретъ самого Робюра. To же самое и относительно
аккумуляторовъ. Инженеръ строго сберегъ свою тайну
и не лромѣнялъ ее на патентъ.. И въ этомъ онъ совершенно правъ.
Въ концѣ-концовъ результатъ полученъ неоспоримый: столбы Робюра отличаются необыкновеннымъ
напряженіемъ, элементы обладаютъ почти абсолютной
неиспаряемостью, аккумуляторы оставляютъ далеко за
собою всѣ до нынѣ извѣстные и, наконецъ, токи получаются неслыханной силы. Изъ всего этого добывается двигатель, заключающій въ себѣ неимовѣрногромадную сумму лошадиныхъ силъ и приводящій въ
движеніе винты, которые сообщаютъ аппарату подвижность, далеко превышающую его потребности при
какихъ бы то ни было условіяхъ.
Повторяемъ: честь изобрѣтенія и устройства такихъ
чудесъ принадлежитъ единственно инженеру Робюрѵ.
Относительно этого онъ принялъ твердое намѣреніе
ни съ кѣмъ не дѣлиться своимъ секретомъ. Если
президенту и секретарю Вельдонскаго института не
удастся проникнуть въ эту тайну, то очень возможно, что она будетъ навсегда потеряна для человѣчества.
Само собою разумѣется, что аппаратъ Робюра обладаетъ достаточною ■устойчивостью вслѣдствіе разумнаго помѣщенія центра тяжести въ надлежащемь
мѣстѣ. Нѣтт> основанія опасаться, что онъ можетъ
принять какое-нибудь неудобное положеніе относительно горизонтальной плоскости или какъ-нибудь
опрокинуться.
Остается знать, какой матеріалъ употребилъ инженеръ Робюръ для своего аэронефа, каковое названіе

вполнѣ можно примѣнить къ Алъбатросу. Что это
былъ за матеріалъ, не поддавшійся крѣпкому ножу
Филя Эванса и поставившій въ совершенный тупикъ
дядюПрюдана?
Просто-на-просто—бумага.
Уже нѣсколько лѣтъ, какъ бумажное производство
получило замѣчательное развитіе. Бумага безъ клен,
гіропитанная декстриномъ и крахмаломъ и затѣмъ
подвергнутая дѣйствію гидравлическаго пресса, представляетъ матеріалъ такой крѣпкій, какъ и сталь. Изъ
нея дѣлаютъ блоки, рельсы и вагонныя колеса, при
чемъ послѣднія не уступаютъ прочностью стальнымъ,
но гораздо ихъ легче.
Этими двумя цѣнными качествами бумаги, то-есть
прочностью и въ то же время легкостыо, Робюръ н
воспользовался для устройства своего воздушнаго локомотива. Ку.іовъ, платформа, каюты,—все было сра—
ботано изъ прессованной рисовой бумаги, которая
кромѣ названныхъ двухъ качествъ имѣеть еще и
третье, очень важное при подъемѣ на значительную
высоту, это—огнеупорность. Что касдется до разныкъ
рычаговъ, винтовъ и прочаго, то ихъ сдѣлали изъ
просмоленныхъ волоконъ вещества и гибкаго и въ
то же время очень гірочнаго. Это вещество можетъ
иринимать всякую форму и не расгворястся почти ни
въ какихъ газахъ, жидкостяхъ, кислотахъ и щелочахъ,
не говоря уже объ его изолирующемъ свойствѣ. Все
это, вмѣстѣ взятое, сдѣлало названный матеріалъ
весьма цѣннымъ для устройства электрическаго механизма на Альбатросѣ.
Экипажъ аэронефа состоялъ изъ инженера Робюра,
cru помощника Тома Тернера, одного машиниста съ
двумя помощниками, двухъ рулевыхъ и повара. Всего,
какъ видитъ читатель, было восемь человѣкъ, но этого
было вполнѣ достаточно для всѣхъ маневровъ воздушнаго корабля.
Разнаго рода оружіе, рыболовныя снасти, электрическіе фонари, оптическіе инструменты, буссоли и
Воядутвый кора^яь.

^

секстанты для измѣренія высотъ солнца, термометръ,
разные барометры, частію для измѣренія высотъ, частію для изслѣдованія перемѣнъ въ атмосферномъ
давленіи, стормгласъ для предсказанія бури, маленькая
библіотека, небольшая ручная скоропечатня, пушка,
укрѣпленная на вертящейся подставкѣ по серединѣ
платформы, казнозарядная и бросающая двухдюймовое ядро; запасъ пороха, пуль и динамитныхъ патроновъ, электрическая кухня, нагрѣваемая токомъ аккумуляторовъ; запасъ консервовъ, мяса и овощей,
помѣщенныхъ въ камбузѣ съ нѣсколькими боченками
брэнди, виски и джина, и, вообще, все необходимое
для многомѣсячнаго путешествія безъ спуска на землю, — таковъ былъ багажъ Ллъбатроса, не считая
знаменитой трубы.
Кромѣ того, на бортѣ воздушнаго корабля находилась легкая каучуковая лодка, не тонущая и могушдя
поднять восемь человѣкъ при тихой погодѣ.
Придѣлалъ ли Робюръ, по крайней мѣрѣ, парашюты
на случай паденія?
Ііѣтъ. Въ подобную случайность онъ не вѣрилъ,
не допускалъ ея.
Оси вин-товъ были независимы одна отъ другой.
Остановка однихъ не мѣшала движенію другихъ. Дѣйствія половины осей было вполнѣ достаточно для
того, Чтобы Альбатросъ твердо дсржался въ своей
стихіи.
— Съ этимъ кораблемъ,—сказалъ вскорѣ РобюръПобѣдитель своимъ подневольнымъ гостямъ,—съ этимъ
кораблемъ я покорилъ своей власти седьмую часть
свѣта, которая больше Австраліи, Океаніи, Азіи, Америки, Африки и Европы вмѣстѣ,— съ нимъ я владѣю
тоіо таинствешіою Икаріей, которую современемъ населятъ многіе милліоны икарійцевъ.

ГЛАБА

VII.

Дядя Прюданъ и Фидь Звансъ все ещѳ не хотятъ
убѣдиться.
Президентъ Вельдонскаго института изумился. Т о варищъ его бьтлъ пораженъ. Но ни тогь, і-ш другон
ничѣмъ не выдали своихъ чувствъ, вполнѣ естественныхъ и понятыыхъ. Они это считали для себя унизмтельнымъ.
Вотъ лакей Фриколенъ—такъ тотъ былъ откровеннѣе. Онъ даже и не старался замаскировать свой
ужасъ, когда узналъ, что его везутъ на воздушной
машинѣ.
. A тѣмъ временемъ подъемные винты, быстро-быстро всртѣлись y нихъ н.ідъ головами. Но какъ ни
была значительна скорость вращенія винтовъ, ее можно было еще утроить, если бы Альбатросу понадобилось подняться вт> высшіе слои атмосферы.
Что касается до поступательныхъ винтовъ, то они
вертѣлись умѣреннымъ ходомъ, такъ какъ аппаратъ
двигался со скоростыо всего двадцати километровъ въ
часъ.
Перегнувшись черезъ перила платформы, пассажиры
Алъбатроса могли видѣть длинную, извилистую ленту,
которая, какъ простой ручеекъ, тянулась по холмистой мѣстности, усѣянной озерами, ярко блестѣвшиміі
подъ косыми лучами солнца. Этотъ ручеекъ былі.
рѣкою и очснь значителы-юю рѣкою. На лѣвомъ бес*

регу вырисовывалась горная цѣпь, уходившая въ даль
и тамъ пропадавшая.
— He можете ли вы намъ сказать, гдѣ мы? спросилъ дядя Прюдан ь дрожащимъ отъ гнѣва голосомъ.
— Я не имѣю въ виду сообщать вамъ ничего подобнаго,—отвѣчалъ Робюръ.
— Такъ не можете ли сказать, по крайней мѣрѣ,
куда мы ѣдсмъ?—спросилъ Филь Эвансъ.
— Мы ѣдемъ.... въ пространство.
— И долго это будеть продолжаться?
— Сколько окажется нужнымъ.
— Для чего? Для кругосвѣтнаго путешествія, что
ли?—съ ироніей спросилъ Филь Эвансъ.
— Нѣтъ, немножко поболыие, чѣмъ для кругосвѣтнаго путешествія.
— A если мы вовсе не желаемъ путешествовать? —
возразилъ дядя Прюданъ.
— Вамъ придется съ этимъ помириться.
Таковъ былъ первый разговоръ хозяина Лльбатроса
съ своими подневольными гостями, чтобы не сказать
плѣнниками. Онъ съ перваго же раза достаточно обрисовалъ тѣ отношенія, которыя должны были между
ними установиться.
Но прежде всего инженеръ хотѣлъ дать гостямъ
время опомниться, осмотрѣться и вдоволь налюбоваться чудеснымъ аппаратомъ, уносившимъ ихъ въ
поднебесье. Поэтому онъ съ небрежнымъ видомь
сталъ прогуливаться по платформѣ, предоставляя им і.
на выборъ или разсматривать устройство воздѵшнаго
корабля или любоваться пейзажемъ, рельефъ котораго разстилался внизу.
— Дядя Прюданъ, —сказалъ тогда Филь Эвансъ,—
если я не ошибаюсь, то мы, должно быть, летимъ
надъ среднею частью Канады. Эта рѣка, по всему
вѣроятію, рѣка святого Лаврентія, a городъ, которыіі
мы только-что пролетѣли, навѣрное, Квебекъ.
To былъ дѣйствительно древній городъ Шамплэна.
Желѣзныя крыши его сверкали на солнцѣ, точно реф-

лекторы. Это значило, что Альбатросъ успѣлъ достигнуть сорокъ шестого градуса сѣверной широты,
чѣмъ и объяснялось преждевременное наступленіе дня
и ненормальная медленность разсвѣта.
— Д а,—продолжалъ Филь Эвансъ,— вотъ онъ городъ въ видѣ амфитеатра, вотъ холмъ съ цитаделью,
играющею роль американскаго Гибралтара. Вотъ англійскіе и французскіе соборы. Вотъ таможня съ британскимъ флагомъ на куполѣ.
He успѣлъ Филь Эвансъ договорить, какъ уже столица Канады начала пропадать вдали. Аэронефъ вступалъ въ поясъ мелкихъ облаковъ, которыя понемногу
скрыли землю отъ взоровъ.
Замѣтивъ, что президентъ и секретарь Вельдонскаго
института перестали заниматься пейзажемъ и перенесли свое вниманіе на внѣшнее устройство Алъбатроса, инженеръ подошелъ къ нимъ и сказалъ:
— Ну что, милоетивые государи, вѣрите вы въ возможностъ летать по воздуху при помощи аппаратовъ
тяжелѣе его?
Трудно было спорить противъ очевидности. Но
дядя Прюданъ и Филь Эвансъ ничего не сказали,
какъ будто пропустили этотъ вопросъ мимо ушей.
— Вы молчите? — продолжалъ инженеръ.—Что за
причина? Ахъ, я догадываюсь: это y васъ отъ голода
языкъ не ворочается... Но повѣрьте, что есди я
взялъ нг себя трудъ покатать васъ по воздуху, то
изъ этого не слѣдуетъ, что я ограничу ваше питаніе
этимъ малопитательнымъ газомъ. Милостивые государи, первый вашъ завтракъ на Алъбатросіъ поданъ.
Голодъ—не тетка, a y дяди ГІрюдана и Филя Эванса
червячокъ давно уже копошился въ желудкѣ. Т у ть
ужъ было не до церемоній. Они рѣшили такъ, что
завтракъ ни къ чему не обязываетъ, и что по возвращеніи на землю они будутъ считать себя совершенно
свободными въ дѣйствіяхъ относительно Робюра.
Ихъ обоихъ проводили въ заднюю каюту, въ небольшой deening room (столовую). Тамъ стоялъ

опрятно сервировлнный столъ, за которымъ имъ предстояло обѣдать отдѣльно въ теченіе всего воздушнаго
путешсствія.
Блюда еостояли изъ разныхъ консервовъ и. между
прочимъ, изъ хлѣба, выпеченнаго изъ муки гіополамъ съ мяснымъ порошкомъ. Сваренный въ водѣ,
этотъ хлѣбъ даетъ очень вкусный бульонъ. Затѣмъ,
стояла тарслка съ ломтиками жарсной ветчины, a для
питья былъ поданъ чай.
О Фриколенѣ тоже нс забыли. Для него въ другой каютѣ былъ приготовленъ очень крѣпкій бульонъ
изъ упомянутаго нами хлѣба. Должно быть, ему очень
хотѣлось ѣсть, потому что всякій дрѵгой отказался
бы, находясь въ его положеніи. Зубы y нсго стучали,
челюсти такъ и ходили, такъ что я удивляюсь, какъ
онъ справился съ ѣдой.
— A вдругъ это сломается!.. Вдругъ разобьется!—
безпрестанно твердилъ несчастный негръ.
И вслѣдствіе этого онъ находился въ постоянной
тревогѣ. ІІодумать только: въ случаѣ чсго—паденіе
•съ высоты тысячи-иятисотъ метровъ! і^ѣдь тутъ ссть
отчсго иревратиться въ лепсшку.
Черезъ часъ дядя Іірюданъ и Флль Эвансъ всрнулись на платформу. Робюра тамъ не было. Рулевой
стоялъ въ своей стеклянной будкѣ и, приетально слѣдя за компасомъ, неукоснительно направлялъ воздушный корабль по начертанному инженсромъ пути.
Остальной экипажъ въ это время завтракалъ. Только помоіцникъ машиниста, приставленный смотрѣть
за машинами, одиноко расхаживалъ между каютами.
Скорость Алъбатроса была очень велика, но наши
оаллонисты все-таки не могли составить себѣ о ней
полнаго понятія, хотя онъ уже вышелъ изъ пояса
оолаковъ и земля виднѣлась внизу на разстояніи полуторы тысячи метровъ.
Невѣроятно! — сказалъ Филь Эвансъ. — Прав''
нельзя этому вѣрить.
— Ну,и небудемъвѣрить,—отвѣчалъ дядя ІІрюданъ.

Они пошли и встали на носу корабля, обратившись лицомъ на западный горизонтъ.
;— Ахъ! Еще городъ!—сказалъ Филь Эвансъ.
— Какой, не можете узнать?
— Могу. Кажется, Монреаль.
— Монреаль?.. Но, вѣдь, не больше двухъ часовъ,
какъ мы пролетѣли надъ Квебекомъ?
— Это доказываетъ, что машина дѣлаетъ по меньшей мѣрѣ 25 миль въ часъ.
Такова, дѣйствительно, была скорость аэронефа, и
если пассажиры не чувствовали еще отъ нея никакого
неудобства, то только потому, что вѣтеръ дулъ по
пути. При безвѣтріи такая быстрота была бы уже довольно* стѣснительна, потому что она соотвѣтствовала
скорости курьерскаго поѣзда. При встрѣчномъ вѣтрѣ
она была бы просто невыносима.
Филь Эвансъ не ошибся. Внизу подъ Альбатросомъ
разстилался городъ Монрсаль, который сейчась можно
было узнать по трубчатому мосту V ictoria-Bridge,
нерекинутомъ черезъ рѣку св. Лаврентія подобно
желѣзнодорожіюмy віадуку на лагунахъ Венеціи. Далѣе виднѣлись широкія улицы, громадные магазины,
зданія банковъ и банкирскихъ конторъ, базилика,
недавно выстроенная no образцу собора св. ГІетра въ
Римѣ и, наконецъ, Королевская Гора, господствующая надъ всѣмъ городомъ и недавно гірсвращенная
въ роскошный паркъ.
Хорошо, что Филь Эвансъ успѣлъ уже иобывать
во всѣхъ главнѣйшихъ городахъ Канады. Онъ могъ
теперь узнавать многіе изъ нихъ самъ, не спрашивая
Робюра. Послѣ Монреаля, часу въ восьмомъ вечера,
воздушяый корабль пролет^лъ надъ Оттавой, водопады которой съ высоты птичьяго полета казались
огромнымъ кипящимъ котломъ, что имѣло чрезвы’•>йно величественный видъ.
— Вотъ, это дворецъ парламента,— сказалъ Филь
Эвансъ.
И онъ указалъ рукой на нѣчто вродѣ нюренберг-

ской игрушки, поставленной на холмѣ. Эта игрушка своею пестрою архитектурой сильно напоминала
парламентскій дворецъ въ Лондонѣ, подобно тому,
какъ монреальскій соборъ былъ похожъ на базилику
св. ГІетрг въ Римѣ. Во всякомъ случаѣ не подлежало спору, что воздушный корабль летѣлъ надъ
Оттавой.
BcKop'fe и этотъ городъ исчезъ на горизонтѣ, превра'гившись въ небольшое свѣтлое пятнышко на темномъ
фонѣ земли.
Когда Робюръ снова вышелъ на палубу, было около
двухъ часовъ. Съ нимъ шелъ его помощникъ Томъ
Тернеръ. Инженеръ сказалъ ему три слова. Помощникъ передалъ ихъ машинистамъ, стоявшимъ каждый
на своемъ посту: одинъ на носу аэронефа, другой y
кормы. Подали знакъ. Рулевой перемѣнилъ направленіе Лльбатроса, взявъ на два градуса юго-западнѣе.
Вмѣстѣ съ тѣмъ дядя Прюданъ и Филь Эвансъ должны
бы/іи убѣдиться, что поступательнымъ винтамъ воздушнаго корабля можно придать еще большую скорость, чѣмь они видѣли до сихъ поръ.
Дѣйствительно, эта скорость далеко превосходила
быстроту всѣхъ извѣстныхъ донынѣ двигающихся
машинъ.
Пусть читатель судитъ самъ. Миноноски могутъ
дѣлать въ часъ двадцать узловъ или сорокъ километровъ; поѣзда на англійскихъ и французскихъ ж елѣзныхъ дорогахъ сто километровъ; буера сѣвероамериканскихъ рѣкъ сто - пятнадц іть километровъ;
машина Патерсона съ зубчатымъ колесомъ сдѣлала
на лйніи озера Эри сто-тридцать километровъ въ часъ,
a другой локомотивъ на дорогѣ между Трантономъ
и Джерсеемъ сто-тридцать-семь километровъ.
Алъбатросъ же, при наибольшемъ напряженіи своихъ
винтовъ, могъ мчаться съ быстротою двухсотъ ки—
лометровъ въ часъ, то-есть пятидесяти метровъ въ
минуту.
A вѣдь это скорость урагана, вырьтвающаго съ

„ІІхъ обоихъ проводили въ заднюю каюту, въ небольтую стою вую *'.
(Стр. 85).

корнсмъ вѣковыя деревья; скорость вѣтра вроугЬ
того, который во время бури въ Кагорѣ 21 сентября
1881 года пробѣгалъ сто-девяносто-четыре километра
въ часъ. Это средняя скорость почтоваго голубя, быстрѣе котораго летаетъ только обыкновенная ласточка
(шестьдесятъ-семь метровъ въ секунду) и каменный
стрижъ (восемьдесять-девять метровъ въ секунду).
Однимъ словомъ, Алъбатросъ инженера Робюра,
говоря безъ всякаго преувеличенія, могъ сдѣлать кругосвѣтное путешествіе въ двѣсти часовъ, то-есть въ
одну недѣлю.
Зачѣмъ были этому аэронефу в с і желѣзные ііути,
вся сѣть желѣзныхъ дорогъ міра? Онъ леталъ по
воздуху, для него была готова точка опоры въ любомъ мѣстѣ безграничнаго надземнаго пространства.
Нужно ли теперь объяснять читателю, что феноменъ, появленіемъ своимъ смутившій сердца и умы
въ Старомъ и Новомъ свѣтѣ, былъ не что иное, какъ
воздушный корабль инженера Робюра? Труба, такъ
громогласно раздававшаяся въ воздухѣ, иринадлсжала
помощнику Робюра, Тому Тернеру, a флап,, развѣшенный на главнѣшиихъ монументахъ Европы, Азіи
il Америки, былъ просто вымпслъ Робюра и сго иыстраго Алынітроса.
Прежде Робюръ гіринималъ нѣкоторыя предосторожности, чтобы его не узнали, путешествовалъ преимущественно ночыо, освѣщая себѣ путь электрическими фонарями, a днемъ скрывался въ облачномъ
слсгЬ, теперь онъ, повидимому, не хотѣлъ больше держать въ тайнѣ свою блистательную побѣду. He для
того ли онъ и явился въ Филадельфію и проникъ въ
залу засѣданій Вельдонскаго института, чтобы ipso
facto убѣдить самыхъ недовѣрчивыхъ людей?
Извѣстно, какъ онъ былъ тамъ принятъ, и дальше
читатель увидитъ, какія мѣры воздѣйствія задумалъ
инженеръ употребить противъ президента и секретаря упомянутаго клуба.
Робюръ подошелъ къ своимъ двумъ плѣнникамъ.

Тѣ сдѣлали видъ, будто нисколько не удивляются
видѣнномуи испытанному. Въ этихъ двухъ англосаксонскихъ головахъ засѣло такое упрямство, которое не
скоро и не легко поддавалось искорененію.
Съ своей стороны и Робюръ сдѣлалъ тоже видъ,
какъ будто ничего нс замѣчабтъ. Онъ сказалъ имъ,
словно продолжая только-что прерванный разговоръ:
— Господа, вамъ, вѣроятно, интересно знать, можно
ли сообщить этому удивительному аппарату ещб обльшую скорость? Онъ не былъ оы достоинъ завоввать
пространство, если бы не бы.лъ способенъ его пожирать. Я хотѣлъ сдѣлать себѣ изъ воздуха твердую
точку опоры - и сд^лалъ. Я понялъ, что для борьбы
съ вѣтромъ нужно быть сильнѣе е г о - и сдѣлался
сильнѣе. Для того, чтобт- летать, мнѣ не нужно ни
парусовъ, ни веселъ, ни колесъ, ни рельсовъ. Мнѣ
нуженъ только одинъ воздухъ и ничего больше.
Воздухъ окружаетъ меня, какъ вода подводную лодку,
въ немъ мои пропульсаторы дѣйствують, какъ въ
морѣ винты парохода. Вотъ, какъ я разрѣшилъ великую задачу о воздухоплаваніи. Моихъ результатовъ
никогда не достигнетъ ни воздушный шаръ, ни какой-либо иной аппаратъ легче воздуха.
Баллонисты упорно промолчали въ отвѣтъ на эту
рѣчь. Инженера это, впрочемъ, не смутило ни на минуту. Онъ только , чуть-чуть усмѣхнулся и продолжалъ въ вопросительной1формѣ:
— Быть можетъ, вы спросите еще, можетъ ли Л льбатрось такъ же быстро двигаться по вертикальной
плоскости, какъ онъ двигается по горизонтальной,
можетъ ли онъ, словомъ, соперничать съ аэростатомъ
въ дѣлѣ поднятія въ верхніе слои атмосферы? На это
я отвѣчу вамъ: пустите свой пузырь потягнться съ
моимъ аэронефомъ. Сами тогда увидите, чья возьметъ.
ІІлѣнники только плсчами пожали. Быть можетъ,
они полагали, что по этому вопросу инженеръ непремѣнно провалится?

„Лішаратъ быстро. взлстѣлъ всртикальію ввер.ѵь“ . (Стр. 05).

Вѣроятно, такъ.
Робюръ сдѣлалъ знакъ. Поступательные винты разомъ остановились. Пролетѣвъ по инерціи еще съ
милю, Альбатрос7> прекратилъ движеніе.
Робюръ сдѣлалъ другой знакъ. Тогда подъемныс
винты заработали съ такою быстротою, съ которою
можетъ сравниться развѣ только быстрота механизма
сиренъ при акустическихъ опытахъ. Ихъ «фрр» поднялось по лѣстницѣ звуковъ почти до октавы, хотя
сила звука, по мѣрѣ поднятія, постспенно ослабѣвала
вслѣдствіе разрѣженія воздуха. Апгіаратъ быстро взлетѣлъ вертикально вверхъ, точно звонкій жаворонокъ,
запѣвшій въ лазури свою раннюю пѣсню.
— Баринъ!.. Баринъ!..—лепеталъ чуть живой отъ
страха Фриколенъ,—a вдругъ это упадетъ!.. Вдругъ
разобьется!
Робюръ только презрительно улыбнулся въ отвѣтъ.
Въ нѣсколько минутъ А.ѣбатросъ поднялся на двѣ
тысячи-семьсотъ метровъ, что соотвѣтствуетъ кругозору въ семьдесятъ миль, a потомъ вскорѣ на четыре
тысячи метровъ, что было указано барометромъ, упавшимъ вдрѵгь на 480 миллиметровъ.
Опытъ былъ сдѣланъ, и Алъбатросъ снова опустился
внизъ. Уменьшеніс давленія въ верхнихъ слояхъ производитъ уменьшеніе кислорода въ воздухѣ, a слѣдовательно задерживаетъ и окисленіе крови. Вслѣдствіе
этого обстоятельства со многими аэронавтами случались несчастія, которымъ Робюръ не желалъ подвергать себя безъ надобности.
Альбатросъ спустился до той высоты, которой онъ
преимущественно придерживался во время- полета, и
пропульсаторы, снова придя въ движеніе, еіце быстрѣе
помчали его на юго-западъ.
— Итакъ, господа,—сказалъ Робюръ, —я вамъ огвѣтилъ на предложенный вопросъ.—Извольте же возражать, если можете. Теперь ваша очередь.
Онъ нсбрежі-то перекинулся чсрезъ псрила и погрузился въ созерцаніе.

Поднявъ черезъ нѣсколько минугь голову, онъ увидалъ передъ собою президента и секретаря Вельдонскаго института.
— Инженеръ Робюръ, — еказалъ дядя Прюданъ,
тщетно стараясь сдержаться, — мы ничего y васъ не
спрашивали, мы не интересовались вашими мнѣніями.
Но воть, что дѣйствитсльно намъ интересно знать и
на что вы, надѣюсь, намъ отвѣтите.
Іоворите.
— По какому праву осмѣдились вы на насъ напасть въ городѣ Филадельфіи, въ Фермонтскомъ
паркѣ? ГІо какому праву заперли насъ въ какой-то
чуланъ? По какому праву везете насъ противъ нашей.
воли на этой летающей машинѣ?
— A no какому праву, господа баллонисты,—возразилъ Робюръ,—по какому праву оскорбляли вы меня y себя въ клубѣ, и не только оскорбляли, a даже
грозили Богъ знаетъ чѣмъ, такъ что я едва отъ васъ
унесъ ноги?
— Это не отвѣтъ,—возразилъ Филь Эвансъ.— Извольтс же говорить прямо: по какому праву?..
— Вамъ очень хочется знать?
— Очень желательно.
— Ну-съ, извольте: по гіраву сильнаго.
— Это очень цинично сказано.
— Но это такъ.
— И долго ли же это, господинъ инженеръ,—
саросилъ, выходя наконецъ изъ себя, дядя Прюданъ,
—долго ли это вы намѣрены пользоваться своимъ
иравомъ и таскать насъ по воздуху?
— Охота ва.мъ спрашивать, господа,—отвѣчалъ Робюръ,—когда вамъ стоитъ только посмотрѣть внизъ,
и вы увидите такую чудную панорамѵ, какой не найти
другой во всемъ свѣтѣ.
Въ это время Альбіітросъ глядѣлся въ неизмѣримую
зеркальную гуіадь озера Онтаріо. Онъ проносилоі
надъ страною, столь поэтично воспѣтою Куперомъ.
Прослѣдовавъ затѣмъ вдоль южной стороны этого

Во.цуііінын KOjin^.Ib,

огромнаго бассейна, онъ направился къ рѣкѣ, которая вливаетъ въ него воды озера Эри, предварительно
разбивая ихъ о скалы.
Съ минуту до воздушнаго корабля доносился величественный гулъ, напоминаюіцій отдаленный ревъ
бури. Въ воздухѣ замѣтно посвѣжѣло, какъ будто
онъ пропитался влажнымъ туманолгь.
Подъ Альбатросомъ гудѣлъ водопадъ. Съ ревомъ и
шумомъ низвергалась съ утесовъ въ кипящую бездну
масса воды, казавшаяся огромнымъ хрустальнымъ
столбомъ, отъ котораго исходилъ невыносимый блескъ
всѣхъ цвѣтовъ радуги, вслѣдствіе преломленія солнечныхъ лучей.
Это было чудное, несравненное зрѣлище,
Возлѣ водопада тонкою нитью тянулся пѣшеходный мостъ, соединявшій оба берега. Немного пониже, миляхъ въ трехъ, былъ переброшенъ другой
мостъ, висячій, по которому какъ разъ въ эту минуту ползъ желѣзнодорожный поѣздъ, направляясь съ канадскаго берега на сѣверо-американскій.
— Ніагара!—вскричалъ Филь Эвансъ.
Онъ никакъ не могъ удержаться отъ этого восклицанія. Зато дядя Прюданъ выдержалъ свой характеръ, и хотя съ большимъ усиліемъ, но принудшт»
себя равнодушно отвернуться отъ всѣхъ этихъ чудесъ.
Черезъ минуту Альбатросъ пролетѣлъ поперекъ
надъ рѣкою, которая образуетъ границу между Канадой и Соединенными Штатами, и понесся нсобозримыми пространствами Сѣверной Америки.

ГЛАВА

Vllf.

Робюръ отвѣчаетъ на предло&енный вопросъ.
Въ одной изъ кормовыхъ каютъ для дяди Прюдана
и Филя Эванса были приготовлены двѣ мягкія койки
съ чистымъ бѣльемъ и теплыми одѣялами. Вообщс
имъ доставляли полный комфортъ. Если онп нс заснули тотчась жс, то только потому, что сами не
хотѣли, или, вѣрнѣе, no причинѣ обуревавшихъ ихъ
треволненій. Куда они ѣдугь? Куда ихъ везутъ? Какіе-такіс опыты хотятъ имъ показать совершенно вопреки ихъ жсланію? Чѣмъ все это кончится и чего
въ концѣ-концовъ желаеть добиться инженеръ Робюръ?—Вотъ вопросы, которые невольно лѣзли въ
голову нашимъ баллонистамъ и причиняли имъ нсмалое безпокойство.
Лакея Фриколена помѣстили въ передней каютѣ
черезъ стѣну отъ помѣщенія повара Альбатроса. Это
сосѣдство было для негра очень пріятно. 0 н ъ любилъ тереться около сильныхъ міра сего. Онъ скоро
заснулъ, но сонъ его былъ тревоженъ. Ему все грезились паденія и катастрофы, душившія его тяжелымъ кошмаромъ.
Между гѣмъ на этотъ разъ воздушное плаваніе
было совершенно безмятежно. Къ вечеру улегся дажс
малѣйшій вѣтерокъ. Кромѣ шуршанія винтовъ, не
слышно было ни малѣйшаго звука. Временами лишь
доносился съ земли свистъ бѣгущаго по рсльсамъ

„Горы ддя него были то же, что для корабля подводныя скалы, и оігь до;г:кеігь
былъ лавировать между ними“. (Стр. 10В).

паровоза или иногда мычаніе коровъ. Странный инстинктъ: животныя чуяли надъ собою подетъ летающей машины и мычали отъ страха, когда она надъ
ними пролетала.
На другой день, 14-го іюня, дяди I Ірюдан ь и Филь
Эвансъ вышли въ шестомъ часу утра на платформу
или, если можно сказать, на палубу аэронефа. Тамъ
было все то же, что и наканунѣ: часовой стоялъ попрежнему на носу воздушнаго корабля, рулевой — y
кормы.
Зачѣмъ былъ нуженъ этотъ часовой? Неужели
можно было опасаться столкновенія сь какимъ-нибудь
іюдобнымъ же аппаратомъ? Трудно это допустить.
У Робюра еіце не было подражателей. Что же касается до встрѣчи съ какимъ-нибудь пущеннымъ
аэростатомъ, то подобная случайность была слишкомъ
мало вѣроятна, такъ что и не стошю принимать ce
въ разсчетъ. Во всякомъ случаѣ нс аэронефу грозшіа
бѣда отъ столкновенія- потому что желѣзный горшокъ столкнулся бы с'ь глиняныісъ. Лльбатрось вч.
этомъ случаѣ ничего не терялъ.
Такъ не могло ли случиться какого-нибудь другого столкновенія? Въ томъ-то и дѣло, что да. Воздушный корабль оченъ. легко могь натолкнуться на
всршину какой-нибудь встрѣчной горы, которой бы
онъ почему-нибудь не могъ объѣхать. Горы для H e ­
ro были то же, что для корабля подводныя скалы, и
онъ долженъ былъ лавировать между ними, какч
корабль лавируетъ въ морѣ между рифами.
Инженеръ управлялъ своимъ аэронефомъ совершенно такъ, какъ капитанъ командуетъ на морѣ кораблемъ, гіринимая во вниманіе высоту горныхъ вершинъ на землѣ. Когда аэронефу приходилось летѣті
надъ гористою мѣстностыо, тогда необходимо бі.і./к
принимать извѣстныя предосторожности.
Взглянувъ на разстилавшуюся подъ ними мѣстность, дядя ІІрюданъ и Филь Эвансъ замѣгили большое озеро, надъ южнымъ концомъ котораго проле-

талъ въ эту минуту Альбатросъ. Они заключили изъ
этого, что за ночь они пролетѣли озеро Эри по всей
длинѣ. Такъ какъ направленіе полета было восточное, то это значило, что въ скоромъ времени воздушный корабль полетитъ надъ озеромъ Мичиганомъ.
— Конечыо, такъ! — сказалъ Филь Эвансъ. — Эта
масса крышъ вонъ тамъ на горизонтѣ — это, разумѣется, Чикаго.
Это было вірно. To былъ дѣйствительно городъ
Чикаго, къ которому, какъ радіусы къ центру, сбѣгаются семнадцать рельсовыхъ линій, — городъ, властитель Запада, обшириый пріемникъ, въ которомъ
собираются произведенія Индіаньт, Огіо, Висконсина,
Миссури и всѣхъ провинцій, составляющихъ западную
часть Союза.
Вооруживпшсь прсвосходнымі> морскимь биноклемъ, найденнымъ y ссбя въ каютѣ, дядя Прюданъ
безъ труда различилъ главні-йціія городскія зданія.
Его товаршдъ указалъ ему церкви, общественныя
зданія, многочисленные «элеваторы». или механическіс
хлѣбные амбпры, и огромный отель Шермана, похожій на крупную игряльную кость, потому что его
многочисленныя окна по каж-дому фасаду сильно напоминаютъ очки на игральныхъ костяхъ.
— Если это Чикаго, — сказалъ дядя Прюданъ,—то
знагчитъ мы летимъ нѣсколько западнѣе, чѣмъ бы
слѣдовало для возвращенія въ Пи-іси іьвлнію.
Если бъ y дяди Пртодана было намѣреніе побудить
Робюра къ принятію болѣе восточнаго направленія,
то онъ не могъ бы этого сдѣлать по той простой
причинѣ, что инженеръ все утро не показывался изъ .
своей каюты. Неизвѣстно, занимался онъ или спалъ.
ІІлѣнные баллонисты сѣли завтракать, не повидавшись
съ нимъ.
Скорость Альбатроса со вчерашняго дня не перемѣнилась. Вѣтеръ былъ незначительный и дулъ съ
востока. температура тоже была очень сносііая. Раз-

говаривая между собою и поджидая инжснера, дядя
Прюданъ и Филь Эвансъ прохаживались по палубѣ
ііо д ъ вертѣвшимися y нихъ надъ головою винтами.
Такимъ образомъ они проѣхали штатъ Иллинойсъ
по южной границѣ въ два съ половиной часа.
Аэронефъ пролетѣлъ надъ Миссисипи, матеръю
водъ, при чемъ бѣжавшіе по рѣкѣ громаді-ше двухъэтажные пароходы казались не боліЬе лодокъ. Потомъ Алъ6 атросі> направился къ Іовѣ и пролетѣлъ въ
виду Іова-Сити въ одиннадцатомъ часу утра.
По этой тсрриторіи тянулось нѣсколько холмистыхъ кряжей въ косомъ направлсніи съ юга на сѣверо-западъ. Холмы были не высоки, такъ что поднимать аэронефъ выше не понадобилось.
Впрочемъ, даже и эти холмы скоро понизились,
уступивь мѣсто гладкимъ равнинамъ Іовы, раскинутымъ по всей западной части и по Нсбраскѣ. Эти
меобозрпмыя преріи тянутся, какъ извкстно, вплоть
до самыхъ Утесистыхъ горъ. Тамъ и сямъ бѣжали
многочислснные гіо, притоки Миссури и ея притоковъ.
На ихъ берегахъ виднѣлись города и деревни, рѣдѣвшіе по мѣрѣ того, какъ Алъбатросъ все больше и
больше уносился на Дальній Западъ (F a r W est).
За весь день не случилось ничего особеннаго. Дядю
Прюдана и Филя Эванса совершенно предоставили самимъ себѣ. Даже Фриколена они видѣли лишь мелькомъ. Негръ лежалъ на палубѣ около носа аэронефа
съ закрытыми глазами, точно въ обморокѣ отъ го ловокруженія. На самомъ дѣлѣ y него не было никакого головокруженія, онъ просто закрылъ глаза
отъ страха, не желая ничего видѣть.
Въ два часа Альбатросъ пролетѣл-і. надъ Омагой
на границѣ Небраски. Городъ Омага—настоящій узелъ
громаднаго 'Гихоокеанскаго рельсоваго пути, проложеннаго на полторы тысячи миль между Нью-Іоркомъ
и Санъ-Франциско. На одну минуту мелькнули желтыя воды Миссури, потомъ самый городъ съ деревянными и кирпичными домами, расположенный какъ

разъ въ центрѣ этого громаднаго бассейна, словно
пряжка на желѣзномъ поясѣ, перехватывающемъ талію Сѣверной Америки. He было никакого сомнѣнія,
что въ то время, какъ пассажиры Альбатроса любовались воздушнымъ кораблемъ, жители Омаги могли
въ свою очередь видѣтъ пролетавшій надъ ними воздѵшный корабль. Но удивленіе мирныхъ обывателей
при видѣ летящаго апплрата во всякомъ случаѣ было
меньше изумленія президента и секретаря Вельдонскаго инетитута, которые на этомъ апшратѣ ѣхали.
Во всякомъ случаѣ слѣдовало ожидать, что все это
дастъ оЛильную пищу для газетныхъ толковъ и объяснитъ, наконецъ, необъяснимый феноменъ, уже давно приковавшій к ь себѣ вниманіс дѣлаго свѣта.
Черезъ чась Алъбатросъ миновалъ Омагу. Он'ь поднимался къ западу, удаляясь отъ Платривера, долиною котораго идетъ черезъ прсрію Тихоокеанская
желѣзная дорога. Этимъ, разумѣется, дядя Прюданъ
и Филь Эв шсь не могли остаться довольны.
— Значитъ, онъ серьезно задумалъ исполнить свое
нелѣпое намѣреніе—завезти насъ Бог ь знаетъ куда?—
сказалъ одинъ изъ нихъ.
— И не обращая вниманія на нашу неохоту,—добавилъ другой.—Ну, ужъ этотъ Робюръ!.. Берегись
онъ!.. Я не такой человѣкъ, чтобьг это позволить или
простить.
— Я тоже!—возразилъ Филь Эвансъ.
— Но, дядя ГІрюданъ, совѣтую вамь не горячиться. Ііраво, лучше будетъ, если вы себя сдержите до
поры, до времени.
— Мнѣ... сдерживаться!..
— Да. ІІодавите, удержите свой гнѣвъ до болѣе
удобнаго времени.
Въ пять часовъ, миновавъ Черныя Горы, поросиіія
кедромъ и сосною, Алъбатросъ ѵже летѣлъ надъ территоріей, которая по справедливости носитъ названіе
безплодныхъ пустырсй Небраски. Эта мѣстность представляетъ из ь себя настоящій хаосъ обнаженныхъ бу-

рыхъ холмовъ и сѣрыхъ утесовъ. Издали утесы эти
принимали самыя причудливыя формы. Тамъ и сямъ
виднѣлись развалины средневѣковыхі. построекъ съ
крѣпкими бяшнями.
Въ Д ІШ С ТВ И Т С Л Ь Н оС Т И ЭТИ ()і\Ш Л й ()н Ы (.‘ п у с ш ы р и Я B J1H ются какимъ-то громаднымъ кладбищемъ, на которомъ въ безчисленномъ множсствѣ бѣлѣются остатки
мамонтов'ь, хелоній и діже ископаемаго человѣка, занесенные сюда какимъ-нибудь геологическимъ гіереBopoTüM'b первыхъ вѣковъ исгоріи земной коры.
Къ вечеру бассейнъ Платривера остался позади. 11а
всемъ протяженіи огромнаго кругозора, открывавшагося съ Лльбатроса, виднѣлась только одиа бсзконсчная рлвнина.
Ночыо глубокую тшшіну твердіі нарушали ѵже не
свистки локомотивовъ h пароходовъ, a громкое протяжное мычаніс, явственно доносившееся повременамъ
до Л , і ь о а ш р о с а . To былн сгада бизоновъ, проходившія no преріи. Когда мычаніе умолкало, тогда с.іышалось шуршаніе травы подъ ногами животныхъ, мохожее на отдаденный шіескъ наводненія.
Затѣмъ отъ времени до времени раздавался то вой
волка, то лай лисицы, то діяуканье дикой кошки, то
завчваніе койопѵ, этой тѵземной собаки, вполнѣ заслужившей свое названіе звучным ь лаемгь.
В ь чистомъ воздухѣ р зливадся си.іьный смѣшанный запахъ мяты, шалфся, тмина и смодистыхъ деревьевъ.
Наконець, ко всѣмъ прочимъ ночнымт» звукамъ присоединялся еще зловѣщій лай, похожій на лай койоте,
но на саиомь дѣлѣ производимый краснокожими индѣйцами. Впрочемъ, оба звука такъ похожи одинъ на
другой, что только опытнос ухо піонера можетъ безошибочно отличить настоящій крикъ звѣря отг человѣческаго подражанія- ему.
На другой день, 15 іюня, Филь Эваысъ вышелъ
изъ своей каюты въ пять.часовъ утра. Онь надѣялся
хоть въ этотъ день повидаться съ Робюромъ. Жслая

знать, почему инженеръ не показывался весь вчерашній день, онъ обратился съ вопросомъ къ Томасу
Тернеру.
Томъ Тернеръ, англичанинъ родомъ, былъ широкоплечій, крѣпкій мужчина лѣтъ сорока-пяти, съ типичною головой въ Гогартовскомъ вкусѣ.
— Увидимъ ли мы сегодня инженера Робюра?. —
спросилъ Филь Эвансъ.
— He знаю,—отвѣчалъ Томъ Тернеръ.
— Но вѣдь не можетъ же быть, чтобы его не было
дома?
- Этого нельзя утверждать.
— Въ такомъ случаѣ, когда же онъ вернется?
— Когда найдетъ это нужнымъ.
Томъ Тернеръ повернулся и ушелъ къ себѣ въ
каюту.
Пришлось удовольствоваться этимъ отвѣтомъ. ІІоложеніе баллонистовъ было неутѣшительное, тѣмъ
болѣе, что, судя по показанію компаса, Альбатросъ
продолжалъ летѣть на сѣверо-западъ...
Прежній унылый пейзажъ безплодныхъ пустырей
Небраски смѣнился теперь восхитительнымъ живописнымъ ландшафтомъ.
Аэронефъ, успѣвши пролетѣть отъ Омаги уже тысячу километровъ, несся въ это время надъ страною,
которой Филь Эвансъ не могъ узнать по той простой причинѣ, что никогда въ ней не былъ. Горные
кряжи красиво увѣнчивались фортами, построеннымй
для сдерживанія индѣйцевъ. Деревни встрѣчались рѣдко, города совсѣмъ не встрѣчались, жителей было
мало. Трудно вѣрилось, что всего въ нѣсколькихъ
градусахъ къ югу отсюда лежатъ кишащія народомъ
золотоносныя поля Колорадо.
Вдали,—впрочемъ, еще довольно неясно,—начинали
вырѣзываться очертанія горныхъ вершинъ, золотимыхъ
утреннимъ солнцемъ.
To были Утесистыя или Скалистыя горы.
Еше раныне, еъ самаго утра, дядю Прюдана и Филя

„Томъ Тсриеръ, анпичанинъ ридомъ, быіъ широкоіілечій, крѣіікій муж чина
лѣтъ сор ока-Елти “ . (Стр. 108).

Эванса насквозь прохватилъ весьма чувствительный
холодъ. Между тѣмъ солнце всходило блестящее и горячее, такъ что это пониженіе температуры нельзя
было отнести къ перемѣнѣ погоды.
— Это значигь, что Алъбатросъ поднялся выше,—
сказалъ Филь Эвансь.
Дѣйствительно, барометръ, повѣшенный y входа въ
центральную рубку, упалъ до 540 миллиметровъ, что
означало подъемъ тысячи на три метровъ. Аэронефъ
держался на такой значительной высотѣ всліздствіе
гористой страны, надъ которою онъ пролеталъ.
Впрочемъ, съ часъ тому назадъ онъ миновалъ высоту еще ббльшую—свыше четырехъ тысячъ метровъ,
потому что сзади него возвышались горы, покрытыя
вѣчнымъ снѣгомъ.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ усиденно припоминали, что это за страна, и никакъ не могли припомнить. У нихъ не было въ виду ни малѣйшаго признака, за который бы они могли серьезно ухватиться.
За ночь Альбатросъ могъ сдѣлать какое угодно уклоненіе отъ прежняго пути, и это совершенно сбивало
съ толку нашихъ злополучныхъ баллоннстовъ.
Однако, послѣ долгаго обсужденія, перебравъ всевозможныя гипотезы, президентъ и секретарь остановились на предположеніи, что эта страна, кругомъ
окаймленная горами, есть та новая территорія, которая постановленіемъ конгресса за мартъ 1872 года
объявлена національнымъ паркомъ Соединенныхъ
НІтатовъ.
Они не ошиблись. Мѣстность была именно та самая. Она вполнѣ заслуживала названіе парка, но только парка грандіознаго, съ горами вмѣсто холмовъ, сь
озерами вмѣсто прудовъ, съ рѣками вмѣсто ручейковъ
и съ могучими гейзерами вмѣсто фонтановъ.
Въ нѣсколько минутъ Алъбатросъ промчался надъ
рѣкою Іеллостономъ, оставивъ по правую сторону отъ
себя Стивенсонову гору, и достигъ озера, одноименнаго
съ упомянутою рѣкой,

Какъ причудливы зигзаги береговой линіи этого
бассейна! Какъ гірихотливо разбросаны по немъ острова! Какой лазурный отблескъ посылаетъ отъ себя это
гигантское зеркало! И сколько жизни вокругъ этого
озера, одного изъ самыхъ высокихъ надъ уровнемъ
моря на всемъ земномъ шарѣ! Тутъ и пеликаны, и
лебеди, и чайки, и гуси, и казарки, и нырки. Мѣстамп
берега очень круты и покрыты зелеными елями и
листвинницами, a внизу, подъ береговыми выступами,
клубятся безчисленные бѣлые дымки,— то пары, в ы -'
рывающіеся изъ-подъ земли, какъ изъ огромнаго резервуара, внутри котораго вѣчный огонь поддерживаетъ воду въ состояніи постояннаго кипѣнія.
Для повара представлялся великолѣпнѣйшій случай
пополнить запасы корабельной провизіи форелыо,
единственною рыбою, живущей въ водѣ Іеллостонскаго озера. Но Алъбатросъ держался на такой высотѣ, что для ловли не представлялось ни малѣйшей
возможности, иначе уловъ навѣрное былъ бы чрезвычайно обиленъ.
Черезъ озеро аэронефъ пролстѣлъ въ три четвсрти
часа, a вскорѣ потомъ миновадъ и гейзеры, могущіс
соперничать съ исландскими. Перегнувшись черезъ
платформу, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ съ удовольствіемъ любовались бьющими кверху столбами
горячей воды. Самые замѣчательные изъ гейзеровъ
извѣстны подъ своими особенными для каждаго названіями. Такъ, тутъ былъ Вѣеръ, струи котораго расположены въ видѣ вѣера; былъ «Укрѣпленный 3 äмокъ», словно отстрѣливающійся отъ врага горизонтально наклонными тромбами; былъ «Вѣрный Старикъ»
въ радужной діадемѣ и наконецъ могучій «Гигантъ»,
бьющій огромнымъ вертикальнымъ столбомъ въ двадцать футовъ толщины и болѣс двухсотъ метровъ
высоты.
Вѣроятно, Робюру уже достаточно были извѣстны
всѣ прелести этого чуднаго пейзажа, потому что онъ
все еще не показывался. Быть можетъ, онъ направилъ

„То былъ пассажирскій поѣздъ Тихоокеанской жедѣзной дороги“.
(Стр. 115).

Воадушяыи корабдь.

сюда свой корабль только для того, чтобы доставить
удовольствіе гостямъ? Какъ бы то ни было, но онъ
не шелъ выслушивать ихъ благодарность. Онъ не показался даже и въ семь часовъ утра, когда Алъбатросъ
началъ опасный переѣздъ надъ Скалистыми горами.
Извѣстно, что эта горная цѣпь проходитъ черезъ
всю Сѣверную Америку точно спинной хребетъ и
служитъ какъ бы продолженіемъ мексиканскихъ Андовъ. Самая высокая ихъ вершина—пикъ Джемсъ достигаетъ безъ малаго двѣнадцать тысячъ футовъ.
Конечно, Альбатросу стоило только участить удары
своихъ винтовъ, чтобы, подобно орлу или кондору,
разомъ подняться надъ всею горною цѣпыо и затѣмъ
со всего размаха спуститься въ Орегонъ или Утахть,
но въ этомъ маневріз не было ни малѣйшей надобности. Въ этой горной цѣпи есть значительные перерывы, служащіе какъ бы проходами. Черезъ одинъ
изъ такихъ перерывовъ, или такъ-называемый Бриджерскій проходъ, проложено между прочимъ полотно
Тихоокеанской дороги.
Въ такой прорывъ направился и Амбатросъ, умѣривъ свой ходъ, чтобы не натолкнуться на стѣну.
Рулевой увѣренно правилъ пос./іушнымъ рулемъ. Какъ
ни были вооружены противъ Робюровой системы
наши баллонисты, однако и они не могли отрицать,
что воздушный корабль маневрируетъ замѣчательно.
Перелетъ черезъ горную цѣгіь былъ оконченъ въ
два часа съ половиной, и Алъбатросъ принялъ свою
прежнюю скорость въ сто километровъ въ часъ. Овъ
направился на сѣверъ, пересѣкая территорію Утаха и
приближаясь къ землѣ.' Онъ уже спустился до нѣсколькихъ сотъ метровъ, какъ вдругъ вниманіе дяди
Прюдана и Филя Эванса привлекли рѣзкіе свистки.
To былъ пассажирскій поѣздъ Тихоокеанской желѣзной дороги, мчавшійся на всѣхъ парахъ къ городу Большого Соленаго озера.
Тогда, повинуясь тайному приказанію, Альбатросъ
спустился еще ниже, слѣдуя за летѣвшимъ поѣздомъ.

Его замѣтили. Изъ оконъ вагоновъ стали выглядывать головы, множество пассажировъ повысыпало на
тормазы, чтобы лучше разглядѣть летающую машину.
Нѣкоторые смѣльчаки такъ даже взобрались на крыши вагоновъ. Воздухъ огласился привѣтственными
криками. Но даже и это не заставило Робюра показаться на платформѣ.
Алъбатросъ спустился еще ниже, не уменьшая скорости винтовъ, и полетѣлъ тише, чтобы не перегнать
поѣздъ и летѣть вровень съ нимъ. Онъ летѣлъ какъ
огромный жукъ, тогда какъ могъ бы летѣть хищною
птицей. Онъ маневрировалъ вправо и влѣво, взадъ и
впередъ, выказывая передъ всѣми свое искусство, и
гордо распустилъ свой черный флагъ съ золотымъ
солнцемъ, которому оберъ-кондукторъ поѣзда салютовалъ звѣзднымъ знаменемъ Соединенныхъ Штатовъ.
Тщетно плѣнники хотѣли воспользоваться случаемъ,
чтобы дать знать на землю о постигшей ихъ участи.
Тщетно надрывался президентъ Вельдонскаго института, крича громкимъ голосомъ:
— Я—дядя Прюданъ, изъ Филадельфіи!
Тщетно вторилъ ему секретарь:
— Я—Филь Эвансъ, секретарь Вельдонскаго института!
Никто не слыхалъ ихъ. Голоса ихъ терялись среди
нескончаемаго ура, которымъ пассажиры поѣзда привѣтствовали аэронефъ.
На палубу вышли четверо изъ экипажа, и одинъ
изъ нихъ протянулъ поѣзду кончикъ веревки, какъ
дѣлаютъ моряки, когда обгонять какой-нибудь корабль. Кончикъ веревки—это ироническое предложеніе
буксира.
Затѣмъ Алъбатросъ снова пошелъ прежнимъ ходомъ
и черезъ полчаса далеко оставилъ за собою поѣздъ,
который вскорѣ совершенно исчезъ вдали.
Въ исходѣ перваго часа пополудни показался широкій дискъ, отражавшій солнечные лучи, точно огромный рефлекторъ.

— Это навѣрное столица мормоновъ, Сальтъ-ЛэкъСити!—вскричалъ дядя ІІрюданъ.
Это было вѣрно. To былъ дѣйствительно городъ
Соленаго озера, a дискъ, отражавшій лучи, это бьиіа
круглая крыша Табернакля, гдѣ собираются «вѣрные»
и гдѣ ихъ свободно можетъ помѣститься десять тысячъ. Крыша Табернакля отсылала отъ себя солнечные
лучи во всѣ стороны, точно выпуклое зеркало.
Большой городъ разстилался y подошвы Васагскихъ
горъ, до половины склона покрытыхъ кедрами и соснами, на лѣвомъ берегу такъ-называемаго Іордана,
вливающаго воды Утаха въ большое Соленое озеро
(great-Salt-Lake). Кругомъ виднѣлись хорошо обработанныя поля; на лугахъ паслись безчисленныя стада
барановъ.
Но это зрѣлище мелькнуло какъ тѣнь, и Альбатросъ понесся на юго-западъ съ усиленною скоростью,
которая стала тѣмъ замѣтнѣе, что превосходила скорость вѣтра.
Вскорѣ воздушный корабль уже легклъ надъ Невадой и ея золотоносною территоріей, которую только Сьерра отдѣляетъ огь калифорнскихъ пріисковъ.
— Нѣтъ, мы положительно еіде до ночи будемъ
въ Санъ-Франциеко!—сказалъ Филь Эвансъ.
— A потомъ что?—возразилъ дядя Прюданъ.
На это Филь Эвансъ ничего не могъ сказать.
Въ шесть часовъ вечера Амбатросъ перелетѣлъ черезъ Сьерру-Неваду въ томъ мѣстѣ, гдѣ находится
проливъ Трукки. Черезъ этотъ проходъ идетъ желѣзная дорога. Теперь оставалось не боліе трехсотъ
километровъ, если не до Санъ-Франциско, то, по крайней мѣрѣ, до Сакраменто, главнаго города штата Кдлифорніи.
Скорость Альбатроса была такова, что куполъ Капитолія, едва показавшись на западномъ горизонтѣ,
къ восьми часамъ вечера ул своихъ товарищей
всталъ на носу аэронефа. Подъ рукой около него
была припасена китоловная бомба калифорнской флбрикаціи, бросаемая изъ особаго аркебуза. Это рол:ь
металлическагоцилиндра, оканчивающагося цилиндрической бомбой и снабженнаго лопатообразно расишреннымъ стволомъ.
Робюръ всталъ на мостикъ и правою рукой началъ командовать машинистамъ, a лѣвою —рулевому.
Такимъ образомъ онъ дерижировалъ всѣми движеніями воздушнаго корабля, и вертикальнымъ и горизонтальнымъ. ‘Невозможно описать, съ какою быстро-

тою аэронефъ слушался команды. Сложный аппаратъ
казался не бездушнымъ созданіемъ рукъ человѣческихъ, a органическимъ существомъ, душою котораго
былъ Робюръ.
— Китъ! Китъ!—закричалъ опять Томасъ Тернеръ.
Дѣйствительно, въ нѣсколькихъ кабельтовахъ отъ
Альбатроса показалась изъ воды громадная спина
чудовища.
Альбатросъ подлетѣлъ къ киту поближе и остановился отъ него въ шестидесяти шагахъ.
Томъ Тернеръ прицѣлился изъ аркебуза, который
былъ утвержденъ на козлахъ, прилаженныхъ къ периламъ, и бомба-дротикъ, таща за собою ' длинную
веревку, привязанную другимъ концомъ къ платформѣ, ударилась въ тѣло кита. Начиненная горючимъ
веществомъ, бомба разорвалась и выпустила изъ себя
нѣчто вродѣ маленькаго гарпуна, который впился
въ мясо животнаго.
— Слѵшай!—крикнулъ Томъ Тернеръ.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ невольно увлеклись
всей этой сценой, хотя имъ было не до того.
Тяжело раненый китъ ударилъ по водѣ хвостомъ
такъ сильно, что вода брызнула почти до самаго
носа воздушнаго корабля. Затѣмъ животное глубоко
нырнуло въ воду, при чемъ съ корабля ему торопливо отдавали клнатъ, намоченный предварительно въ
водѣ, чтобы онъ не загорѣлся отъ тренія. Выплывши
снова на поверхность, китъ во всю мочь припустился
на сѣверъ.
Алъбатросъ понесся за нимъ. Впрочемъ, пропульсаторы были скоро остановлены и киту предоставили
самому тянуть аэронефъ, насколько силъ достанетъ.
На случай новаго погруженія кита въ воду Томъ
Тернеръ приготовилъ топоръ, чтобъ обрубить веревку.
Съ полчаса, не меньше, Алъбатросъ тащился такимъ
образомъ на буксирѣ за китомъ, и оба они сдѣлали
по крайней мѣрѣ миль шесть. Однако, стало замѣтно,
что китъ выбивается изъ силъ.

„Къ счастыо, Тоыъ Тернеръ во-врвмя хватнлъ по вереввѣ тоішромъ и
разрубилъ ее“ . (Стр. 127).

Тогда по знаку Робюра помощники машиниста дали
машинѣ задній ходъ, и пропульсаторы начали оказывать киту сопротивленіе. ІІонемыогу китъ приблизился
къ кораблю. Аэронефъ въ свою очередь опѵстился
еще ниже и держался надъ чудовищемъ всего на
двадцати - пяти футахъ. Китъ продолжалъ ударять
хвостомъ по водѣ съ невѣроятною силой. Ворочаясь
со спины на брюхо и обратно, онъ производилъ около
себя страшное волненіе.
Вдругъ онъ выпрямился и съ такою быстротою нырнулъ опятьвъ воду, что Томъ Тернеръ насилу успѣлъ
отдать ему канатъ.
Это неожиданное движеніе моментально сдернуло
аэронефъ внизъ до самой воды. На томъ мѣстѣ, гдѣ
нырнуло животное, образовался крутящійся водоворотъ. На палубу аэронефа въ обильномъ количествѣ
плеснула морская вода.
Къ счастью, Томъ Тернеръ во-время хватшгъ по
веревкѣ топоромъ и разрубилъ ее. Алъбатросъ освободился отъ буксира и силою своихъ подъемныхъ.
винтовъ быстро поднялся снова на высоту двухсотъ
футовъ.
Робюръ все время распоряжался съ удивительнымъ
хладнокровіемъ, не покидавшимъ его ни на одинъ мигъ.
ГІрошло нѣсколько минутъ, и китъ снова всплылъ
поверхъ воды, на этотъ разъ уже мертвый и безвредный. Со всѣхъ сторонъ, откуда ни возьмись, слетѣлись морскія птицы, въ надеждѣ полакомиться свѣжимъ мясомъ. Онѣ съ оглушительнымъ крикомъ
закружились надъ трупомъ.
Алъбатросу, какъ мы уже говорили, китъ ни на
что не былъ нуженъ, поэтому онъ, совершивъ безполезное убійство, возобновилъ свой прерванный полетъ на западъ.
На другой день, 17 іюня, въ шестомъ часу утра,
на горизонтѣ показались туманныя очертанія земли.
To былъ полуостровъ Аляска и скалистая группа
Алеутскихъ острововъ.

Алъбатросъ спокойно пролетѣлъ надъ этимъ барьеромъ, гдѣ въ такомъ изобиліи водятся рыжіе тюлени,
предметъ охоты дикихъ алеутовъ во славу и обогащеніе Россійско-Американской Компаніи.
Ихъ тутъ были цѣлыя тысячи. Они не испугались
пролетавшаго надъ ними аэронефа и продолжали свое
уморительное нырянье и кувырканье какъ ни въ чемъ
не бывало. Зато чайки и буревѣстники немедленно
разлегклись съ хриплымъ, тревожнымъ крикомъ, какъ
только завидѣли несущійся воздушный аппаратъ, показавшійся имъ вѣроятно за какого-нибудь страшнаго воздушнаго звѣря.
Двѣ тысячи километровъ надъ Беринговымъ моремъ
отъ первыхъ Алеутскихъ острововъ до крайняго
пункта Камчатки Алъбатросъ пролетѣлъ во весь этотъ
день и въ слѣдующую ночь. Обстоятельства складывались весьма неблагопріятно для бѣгства, и наши
баллонисты пріуныли. He бѣжать же имъ было въ
пустыни Восточной Азіи или на прибрежье Охотскаго моря. Очевидно, Альбатросъ направлялся не то въ
Китай, не то въ Японію. Плѣнники рѣшились покуситься на побѣгъ тогда, когда воздушный корабль
прибудетъ въ одну изъ этихъ странъ, хотя имъ далеко не очень нравилась перспектива довѣриться
японцамъ или китайцамъ. Но изъ двухъ золъ они
рѣшились выбрать лучшее, такъ какъ жизнь на аэрон еф ѣ ,. въ обществѣ ненавистнаго Робюра, казалась
имъ хуже каторги.
Но вотъ въ чемъ дѣло: сдѣлаетъ ли Альбатросъ
остановку? Едва ли она ему нужна. Вѣдь онъ не
птица, которую въ концѣ-концовъ полетъ долженъ
утомить, и не воздушный шаръ, которому бываетъ
нужно запастись газомъ. Онъ машина, надолго снабженная ■всѣмъ необходимымъ и не знающая утомленія...
18 іюня пролетѣли надъ полуостровомъ Камчаткой,
едва разглядѣвъ въ туманѣ крѣпость Петропавловскъ
и Ключевскую сопку, и надъ Курильскими островами

„Ііерегнувшииь черезъ перила, плѣнникіі видѣли очеыь отчетливо огромиыи
городъ“ . (С тр . 1 3 3 ).

НоздушвыЙ кораиль.

въ Охотскомъ морѣ. 19-го утромъ Альбатросъ достигъ Лаперузова пролива, стѣсненнаго между сѣверною оконечностью Японіи и островомъ Сахалиномъ.
Здѣсь недалеко находится устье Амура, одной изъ
величайшихъ и важнѣйшихъ рѣкъ Сибири.
Тутъ вдругъ сдѣлался такой туманъ, что воздушный корабль принужденъ былъ подняться выше, чтобы выйти изъ мглистой полосы. He то чтобы туманъ
мѣшалъ ему летѣть, такъ какъ на пути не встрѣчалось высокихъ горъ и мѣстность была почти ровная,
но вообще эта сырая мгла была чрезвычайно непріятна, такъ какъ сырость забиралась р-ѣшительно во всѣ
уголки корабля.
Чтобы избѣжать этой непріятности, Альблтросу
стоило только подняться надъ слоемъ тумана, который толщиною не превышалъ четырехсотъ метровъ.
Вертикальныя оси быстро задвигались, и Алъбалпросъ
очень скоро поднялся въ свѣтлое пространство.
При такихъ обстоятельствахъ дядѣ Прюдану и Филю
Эвансу становилось еще труднѣе убѣжать.
Въ этотъ день, проходя мимо своихъ плѣнниковъ,
Робюръ остановился на минуту передъ ними и сказалъ
какъ будто вскользь:
— Господа, когда парусный корабль или пароходъ
попадаетъ въ туманъ, то для него это болыпое неудобство. Онъ долженъ плыть осторожно, ощупью,
еле-еле подвигаясь впередъ. И при всем’ь томъ ему
каждую минуту грозитъ опасность на что-нибудь
натолкнуться. He то съ Алъбапіросомъ. Что ему туманы, когда онъ всегда можетъ отъ нихъ избавиться?
Онъ владѣетъ пространствомъ, всѣмъ пространствомъ
безъ ограниченія.
Высказавъ это, Робюръ, какъ ни въ чемъ не бывало, пошелъ дальше по палубѣ, не дожидаясь отвѣта, котораго, впрочемъ, онъ и не спрашивалъ. Голубыя
струйки дыма его сигары вились и пропадали въ чистомъ голубомъ воздухѣ.
— Дядя Прюданъ,— сказалъ Филь Эвансъ,—a вѣдь

это удивительно. Алъбатросъ рѣшительно ничего не
боится. Ему все нипочемъ.
— Увидимъ еще!—отвѣчалъ президентъ Вельдонскаго института.
Туманъ съ несноснымъ упорствомъ продолжался
три дня: 19, 20 и 2і іюня. Пришлось подняться еще
выше, чтобы миновать японскія горы Фузи-Яама. Но
вотъ, наконецъ, мглистая завѣса разорвалась, и взорамъ
пассажировъ Алъбатроса открылся обширный городъ
съ дворцами, виллами, садами и парками. Даже, не
видавъ его прежде, Робюръ сразу могъ бы его узнать
по лаю многихъ тысячъ собакъ, по крику хищныхъ
птицъ и по трупному запаху, издаваемому неубранными тѣ.лами казненныхъ.
— Господа,— сказалъ инженеръ гостямъ,— я могу
вамъ сообщить, что городъ этотъ Іеддо, столица
Японіи.
Дядя Прюданъ не отвѣчалъ. Въ присутствіи инженера его всегда начинало душить.
— Видъ Іеддо, не правда ли, очень интересенъ?—
продолжалъ Робюръ.
— Очень интересенъ, но...—возразилъ было Филь
Эвансъ.
— Но все-таки не сравнится съ видомъ Пекина,
хотите вы сказать?—перебилъ инженеръ.—Раздѣляю
ваше мнѣніе и, пожалуй, доставлю вамъ случай полюбоваться и Пекиномъ.
Что можно было возразить на такую любезность?
Въ это время Алъбатросъ, шедшій до сихъ поръ на
юго-западъ, вдругъ перемѣнилъ направленіе на три
четверти градуса и понесся на западъ другою дорогой.
За ночь туманъ разсѣялся. Появились признаки отдаленнаго смерча: быстрое паденіе барометра, исчезновеніе воздушныхъ паровъ, болыиія овальныя тучина
желтоватомъ небѣ, a съ противоположной стороны
горизонта длинныя красно-лиловыя полосы. Наконецъ,
£ще одинъ признакъ: море было совершенно спокой-

но, но вода на солнцѣ давала пурпуровый отблескъ.
По счастью, смерчъ разразился гдѣ-то южнѣе, и весь
результатъ его былъ тотъ, что разсѣялась густая мгла,
снова скопившаяся было къ утру.
Въ какой-нибудь часъ пролетѣли 200 километровъ
надъ Корейскимъ проливомъ и надъ оконечностью
полуострова Кореи. Смерчъ разразился надъ юго -восточными берегами Китая, a Альбатросъ несся надъ
Желтымъ моремъ. Два дня, 22 и 23 іюня, онъ летѣлъ надъ заливомъ Печели, 24 пролетѣлъ надъ долиною Пей-Го и, наконецъ, долетѣлъ до столицы Небесной имперіи.
Перегнувшись черезъ перила, плѣнники видѣли очень
отчетливо огромный городъ, раздѣленный стѣною на
двѣ стороны, манджурскую и китайскую, видѣли егодвѣнадцать предмѣстій, его широкіе бульвары, расположенные радіусами, его пагоды, императорскіе сады и
дворцы.
Воздухъ подъ Альбатросомъ наполнился странною
гармоніей, напоминающею концертъ эоловыхъ арфъ.
Въ немъ рѣяло около сотни бумажныхъ змѣевъ, сдѣланныхъ изъ пальмовыхъ листьевъ и снабженныхъ на
верхней своей части чѣйъ-то вродѣ лука изъ тонкаго дерева съ тонкою бамбуковою тетивой. Вѣтеръ
колебалъ тетивы y луковъ, и всѣ онѣ издавали тихіе,
меланхолическіе звуки, похожіе на звуки гарноники.
Робюру пришла фантазія приблизиться къ этому
воздушному оркестру, и, по его приказанію, Алъбатросъ
тихо окунулся въ звуковыя волны, пускаемыя по воздуху бумажными змѣями.
Но вдругъ среди многочисленнаго городского населенія произошелъ невообразимый переполохъ. Раздались звуки тамтама и другихъ чудовищныхъ инструментовъ китайскаго оркестра, грянули залпыизъ
ружей, изъ пушекъ; люди очевидно хотѣли прогнать
аэронефъ. Если китайскіе астрономы и признали, быть
можетъ, Алъбатросъ за летательную машину, то про-

чіе китайцы—всѣ, отъ бѣднаго рабочаго до многопуговичнаго мандарина—единодушно приняли его за
чудовище.
На Алъбатросѣ никто и ухомъ не повелъ при видѣ
такого бѣснованія. Оно для него было совершенно
безвредно. Но веревки отъ змѣевъ, привязанныя къ
шестамъ въ императорскихъ садахъ, были частію поспѣшно перерѣзаны, частію же собраны внизъ. Одни
изъ змѣевъ тихо опустились, другіе же быстро попадали на землю, точно подстрѣленныя птицы.
Тогда загремѣла труба Тома Тернера. Оглушительный ревъ ея пронесся надъ всѣмъ городомъ, слившись съ послѣдними нотами воздушнаго оркестра.
Это, однако, не прекратило пальбы. Одна бомба разорвалась недалеко отъ платформы Альбатроса, и
тогда онъ величественно поднялся на виду y всѣхъ
въ недоступную людямъ высь...
Что произошло въ слѣдующіе дни?—Ровно ничего
такого, чѣмъ бы наши плѣнники могли воспользоваться для бѣгства. Какого направленія держался аэронефъ?—Неизмѣнно юго-восточнаго, что свидѣтельствовало о намѣреніи достичь Индостана. Десять часовъ спустя послѣ отбытія изъ Пекина, дядя Прюданъ
и Филь Эвансъ замѣтили на границѣ Хенъ-Зи часть
Великой Стѣны. Затѣмъ, миновавъ горы Лунгъ, воздушный корабль пронесся надъ долиною Вангъ-Го
и перелетѣлъ черезъ границу Небесной имперіи въ
Тибетѣ.
Тибетъ — это рядъ высокихъ плоскогорій, лишенныхъ растительности, на которыхъ тамъ и сямъ возвышаются снѣжныя вершины; мѣстность разнообразятъ высохшіе овраги, питаемые глетчерами потоки,
глубокія впадины съ блестящими слоями соли на днѣ
и изрѣдка красивыя озера, окаймленныя хвойными
лѣсами. Надъ плоскогоріемъ дуетъ часто сухой и
весьма холодный вѣтеръ.
Барометръ, упавшій до 450 миллиметровъ, показывалъ высоту болѣе четырехъ тысячъ надъ уровнемъ

моря. I ермометръ, несмотря на самьиі жаркіп мѣсяцъ
въ году въ сѣверномъ полушаріи, стоялъ почти на
нулѣ. Такой холодъ въ связи съ быстротою, съ которою несся Альбатросъ, дѣлалъ положсніе путниковъ довольно труднымъ. Поэтоиу плѣнные иаллонисты предпочли укрыться въ свою каюту, котя къ
ихъ услугамъ имѣлись на аэронсфѣ тегілые плаіци.
Подъемные винты пришлось пустить съ чрезвычайною скоростью, чтобы Альбатросг, могъ держаться
въ разрѣженноічъ воздухѣ. Но они дѣйствовали замѣчательно симмстрично, такъ что ихъ шуршаніе какч.
будто баюкало корабль.
Въ этотъ день въ город"ѣ Гарлокѣ, столицѣ западнаго Тибета и окружномъ городѣ провинціи ГвариХорсумъ, можно было видізть летягцій аэронефъ,
казавшійся величиною съ почтоваго голубя.
27 іюня дядя Прюданъ и Филь Эвансъ увидѣли иа
горизонтѣ огромную гряду, над-ъ которою вздьгаалось
нѣсколькр острыхъ горныхъ вершинъ.
Вся эта масса, казалось, бѣжала навстрѣчу аэронсфу.
— Навѣрное Гималайскій хребетъ,—сказалъ Филь
Эвансъ.—Я д’/маю, что Робюръ обогнетъ его y основанія, чтобы пролетѣть надъ Индіей.
— Тѣмъ хуже,—отвѣчалъ дядя Прюданъ. — Быть
можетъ, на этой огромной тсрриторіи мы бы могли...
— A можетъ быть, онъ обогнетъ цѣпь на востокѣ, со стороны Бирманіи, или на западѣ, со стороны
Непала.
— Тутъ ли, тамъ ли, но посмотрѣлъ бы я, какъ
онъ это сдѣлаегъ.
— Это почему?—сказалъ чей-то голосъ.
На другой день, 28 іюня, Альбатросъ очутился надъ
провинціею Дангъ лицомъ къ лицу съ гигантскою
горною массой. По другую сторону Гималайскаго
хребта лежала страна Непалъ.
Съ сѣвера путь въ Индію перерѣзываютъ послѣдовательно три горныя цѣпи. Двѣ сѣверныя, между

которыми пустился летѣть Алъбатросъ, точно корабль
между рифами, составляютъ первую ступень этого
средне-азіатскаго барьера. Тутъ же и водораздѣлъ
между бассейномъ Инда на западѣ и бассейномъ Брамапутры на востокѣ.
Что за прелестная орографическая система! Т утъ
насчитываютъ болѣе двухсотъ вершинъ уже измѣренныхъ, изъ нихъ семнадцать имѣютъ болѣе двадцати-пяти тысячъ футовъ высоты. Впереди Алъбатроса высился на восемь тысячъ восемьсотъ сорокъ
метровъ Эверестъ; по правую сторону — Давалагири
на восемь тысячъ двѣсти метровъ. Налѣво возвышалась на восемь тысячъ пятьсотъ девяносто два фута
Кинханъ - Юнга, считавшаяся прежде высочайшею
вершиною, но послѣ новѣйшихъ измѣреній Эвереста
отошедшая на второй планъ.
Очевидно, Робюръ не намѣревался летѣть черезъ
эти высокія вершины. Безъ сомнѣнія, ему были
извѣстны различные проходы въ Гималайскихъ го рахъ, и между прочимъ, Иби-Гаминскій проходъ,
пройденный въ 1856 году братьями Шлагинтвейтъ.
И дѣйствительно, воздушный корабль полетѣлъ
этимъ проходомъ.
*
Прошло нѣсколько трудныхъ, тревожныхъ часовъ;
хотя разрѣженіе воздуха еще не доходило до той
степени, при которой на аэронефѣ пускали обыкновенно въ дѣло запасный кислородъ, но зато было
такъ холодно, что руки и ноги коченѣли.
Робюръ, кутаясь въ теплый плащъ, стоялъ на носу и командовалъ. Томъ Тернеръ держалъ рѵль. Машинистъ наблюдалъ за электрическими аппаратами,
кислоты которыхъ, къ счастію, не подвергались замерзанію. Винты, быстрота вращенія которыхъ доведена была до максимума, свистали все рѣзче и рѣзче,
несмотря на слабую плотность воздуха. Барометръ
упалъ до 290 миллиметровъ, что означало семь тысячъ метровъ высоты.
Что за великолѣпное расположеніе y этого хаоса

„Что за великолѣпное расположеніе y атэго х а о са r o j>ъ! В сю ду бѣлыя снѣжныя

вершины“. (Стр. 136).

»

горъ! Всюду бѣлыя снѣжныя вершины; ни одного
озера, зато громадные ледники; никакой травы, только одинъ рѣдкій мохъ на границѣ растительной
жизни; нигдѣ ни сосенъ, ни елей, ни кедровъ, которые такъ чудно украшаютъ нижніе склоны этихъ же
самыхъ горъ. Нигдѣ никакого звѣря, ни яковъ, ни
дикихъ лошадей, ни тибетскихъ быковъ, лишь изрѣдка развѣ мелькнетъ серна, какимъ-то чудомъ забѣжавшая на эту холодную высь. Ни одной птицы, за
исключеніемъ нѣсколькихъ паръ воронъ, залетѣвшихъ
въ послѣдніе слои воздуха, въ которыхъ еще можно
дышать. Миновавъ, наконщъ, проходъ, Альбатросъ
началъ опускаться. При выходѣ изъ горжи прохода
открылась на далекое разстояніс гладкая, нсобозримая
равнина.
Тогда Робюръ подошслъ къ своимъ госгямъ м
сказалъ чрезвычайно любезнымъ голосомъ:
— Индія, господа!

Г Л A B A

X.

Изъ которой читатель увидигь, какъ и почему лакея
Фриколена ввяди на буксиръ.
Инженеръ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія прокатиться надъ чудными землями Индостана. Черезъ
Гималайскій хребетъ онъ перелетѣлъ только для того, чтобы похвастаться передъ гостями своимъ замѣчательнымъ аппаратомъ. Слѣдуетъ ли изъ этого зак лючить, что Алъбатросъ былъ совершенно свободенъ
отъ недостатковъ? Это мы увидимъ ниже.
Восхищаясь въ глубинѣ души чудесными способностями машины, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ,
однако, тщательно скрывали свои чувства. Они постоянно подстерегали случай для бѣгства. Ихъ не
прельщали даже прелестные виды, открывавшіеся съ
Алъбатроса, когда онъ пролеталъ надъ Пенджабомъ.
У подошвы Гималайскаго хребта находится болотистая полоса земли, наполненная нездоровыми испареніями. Она называется Тераи и считается родиною
желтой лихорадки, которая въ ней свирѣпствуетъ
круглый годъ. Но для Альбатроса даже и это было
нипочемъ. Онъ степенно поднялся повыше и полетѣлъ въ тотъ уголъ Индостана, гдѣ сходятся границы между этою страною, Китаемъ и Туркестаномъ.
Раннимъ утромъ, 29 іюня, передъ нимъ разостлалась
несравненная Кашемирская долина.
Да, именно несравненыая! Прорѣзанная въ нѣсколькихъ мѣстахъ послѣдними отрогами Гималаевъ, отбѣ-

гающими отъ главной цѣпи и постепенно исчезающими въ бассейнѣ Гидаспа, она орошена капризными.
извилинами рѣки, на берегахъ которой сразились н і когда войска Пора и Александра, другими словами,
гдѣ съ Индіею столкнулась Греція, зашедшая въ самую глубь Средней Азіи. Онъ все тогъ же, этотъ
Гидаспъ, и на прежнемъ мѣстѣ, хотя два города,
построенные македонскимъ завоевателемъ въ честь
своей побѣды, уже давно не существуютъ, такъ что
и слѣдовъ ихъ нигдѣ не найдено.
Въ это утро Альбатросъ пролетѣлъ надъ Ширинагоромъ, болѣе извѣстнымъ подъ имснемъ Кашемира.
Дядя Прюданъ и его товарищъ видѣли пышный го родъ, вытянувшійся по обоимъ берегамъ рѣки, видѣли его деревянные мосты, съ высоты казавшіеся
ленточками, дерновыя кровли, напоминавшія кротовыя ямки, многочисленные каналы, кишѣвшіе лодками,
дворцы, храмы, кіоски, мечети, — и всс это чудньтмъ
образомъ двоилось, отражаясь въ водѣ. На высокомъ
холмѣ, гордо увѣнчивая собою вершину его, высилась неприступная цитадель Гери-Парвата.
— Будь это въ Европѣ, - сказалъ Филь Эвансъ,—
этотъ городъ былъ бы Венеціей.
— Будь мы въ Европѣ, — возразилъ дядя Іірюданъ,—мы сумѣли бы найти дорогу въ Америку.
Пролетѣвъ надъ озеромъ, черезъ которое протекаеть рѣка, Альбатросъ понесся дальше вяцъ долиною Гидаспа.
Съ полчаса, однако, онъ простоялъ неподвижно,
спустившись на девять метровъ къ рѣкѣ. Съ корабля
спустили каучуковый рукавъ, и Томъ Тернеръ съ
своими подручными накачалъ воды при помощи насосовъ, дѣйствующихъ электричествомъ.
Во время этой операціи дядя Прюданъ и Филь
Эвансъ переглянулись. Обоимъ имъ пришла одновременно въ голову одна и та же мысль. Отъ корабля до уровня воды въ Гидаспѣ было всего нѣ сколько метровъ. Оба они были превосходные плов-

цы. Отчего имъ не броситься въ воду и не поплыть
къ берегу? Какъ поймаетъ ихъ въ этомъ случаѣ Робюръ? Чтобы винты могли дѣйствовать, онъ долженъ
во всякомъ случаѣ держать свой корабль хоть на два
фута выше поверхности рѣки.
Эти соображенія въ одну минуту промелькнули въ
головѣ y баллонистовъ. Въ одну минуту плѣнники
взвѣсили всѣ шансы и разомъ придвинулись къ краю
платформы, собираясь броситься въ волны.
Въ ту же минуту имъ на плечи легло нѣсколько
паръ рукъ.
За ними, какъ оказалось, наблюдали. У нихъ отнята была всякая возможность къ бѣгству.
Плѣнники, однако, не хотѣли сдаться безъ сопротивленія. Они попробовали оттолкнуть отъ себя державшихъ, но служащіе на Альбатросѣ были всѣ люди
здоровые, сильные, съ ними сладить было не такъ-то
легко.
— Господа,— ограничился на это замѣчаніемъ инженеръ, — кто имѣетъ удовольствіе путешествовать въ
обществѣ Робюра - Побѣдителя, какъ вы сами изволили его прозвать, и на бортѣ его удивительнаго
Алъбатроса, тотъ не можетъ покинуть его такимъ
образомъ... по-англійски, такъ сказать, не прощаясь
съ хозяиномъ. Прибавлю даже, что его болыпе уже
никогда не покидаютъ.
Филь Эвансъ оттащилъ своего товарища въ сторону, такъ какъ послѣдній готовъ былъ вспылить и
надѣлать нелѣпостей. Оба ушли къ себѣ въ каюту,
рѣшившись убѣжать во что бы то ни стало и куда
бы то ни было.
Альбатросъ понесся далыие на западъ. Въ этотъ
день, подвигаясь съ среднею скоростью, онъ пролетѣлъ надъ Кабулистаномъ, столица котораго ненадолго мелькнула вдали, и пересѣкъ границу Гератскаго ханства, находящагося въ и о о километрахъ
отъ Кашемира.
Въ этихъ странахъ, служащихъ нынѣ предметомъ

такого пламеннаго раздора и открывающихъ русскимъ
путь въ индійскія владѣнія англичанъ, замѣчалось
большое скопленіе народа, виднѣлись отряды войскъ,
обозы, однимъ словомль, были налицо всѣ признаки
арміи, идущей походомъ. Слышались даже пушечные
выстрѣлы и трескъ ружейнаго огня, Но инженеръ
никогда не мѣшался въ чужія дѣла, за исключеніемъ
вопросовъ чести и человѣколюбія. Онъ пролетѣлъ
спокойно далыие. Если Герагъ и въ самомъ дѣлѣ
есть ключъ отъ Средней Азіи, то инженеру было рѣшительно все равно, въ чей бы карманъ ни попалъ
этотъ ключъ, въ англійскій или въ русскій. Интересы земли стали чужды этому смільчаку еъ тѣхъ
поръ, какъ онъ переселился на жительство въ воздушныя сферы.
Впрочемъ, вся страна вскорѣ исчезла подъ настоящимъ ураганомъ песку, что случается очень часто въ
этихъ песчаныхъ степяхъ. Вѣтеръ, дующій здѣсь,
называется таббатъ и вмѣстѣ съ тучами ѣдкой песчаной пыли приноситъ горячечныя міазмы. Сколько каравановъ погибаетъ здѣсь отъ этого пыльнаго вихря!
Чтобы избавиться отъ пыли, которая могла повредить машинному отдѣленію, Алъбатросъ поднялся
вверхъ на двѣ тысячи метровъ.
Такимъ образомъ, скрылась изъ глазъ персидская
граница и ея длинныя равнины. Ходъ корабля былъ
умѣренный, хотя никакого столкновенія на этотъ
разъ не имѣлось въ виду: горы, обозначенныя на
картѣ, были не высоки. Но, приближаясь къ столицѣ, Алъбатросу нужно было остеречься, во-первыхъ,
Демавенда, снѣжная вершина котораго достигаегъ
шести тысячъ шестисотъ метровъ высоты, a во-вторыхъ, Эльборусской цѣпи, y подошвы которой построенъ Тегеранъ.
Раннимъ утромъ, 2 іюля, Демавендъ показался, наконецъ, изъ-за песчаныхъ облаковъ.
Алъбатросъ пролетѣлъ надъ городомъ, окутанньшъ
дымкою тонкой пыли.

Быстро промелькнули широкіе рвы, окружающіе
городской валъ, дворецъ шаха съ выложенными фаянсомъ стѣнами и голубые, точно бирюзовые, фонтаны.
Все это пронеслось какъ бы мимолетнымъ видѣніемъ. Съ этого мѣста Альбатросъ перемѣнилъ курсъ
и направился прямо на сѣверъ. Вскорѣ подъ нимъ
показался неболыиой городокъ, построенный на холмѣ въ сѣверномъ углу персидской границы, на берегу какого-то воднаго бассейна, которому не видѣлось
конца ни на сѣверѣ, ни на югѣ.
Городокъ этотъ былъ Ашурада, самый важный
русскій портъ на персидской границѣ, a обширный
водный бассейнъ—Каспійское море.
Облака пыли исчезли. Городокъ былъ свропейскій,
дома построены были вдоль небольшого мыса, среди
нихъ высилась колокольня.
Альбатросъ опустился надъ этимъ озеромъ-моремъ,
уровень кохораго на триста футовъ ниже уровня
океана.- Къ вечеру онъ уже летѣлъ вдоль берега, который теперь русскій, a прежде былъ туркестанскимъ;
3 іюля‘онъ несся надъ самою серединою Каспія.
Кругомъ не было видно ни клочка земли, только
кое-гдѣ бѣлѣли паруса, надутые вѣтромъ. To были
туземныя суда, разныя кезебеи, каики и рыбачьи
лодки. Изрѣдка вились также дымки пароходовъ
русской морской полиціи.
Въ это утро Томъ Тернеръ разговаривалъ съ поваромъ Франсуа Тапажемъ и такъ, между прочимъ,
отвѣтилъ на одинъ вопросъ послѣдняго:
— Да, мы пробудемъ надъ Каспіемъ около двухъ
сутокъ.
— Отлично,—обрадовался поваръ, —можно сталобыть будетъ заняться рыбною ловлей.
— Совершенно вѣрно.
Двое сутокъ — этого было слишкомъ много для
переѣзда черезъ Каспій. Это значило, что скорость
Альбатроса будетъ ничтожна, a во время ловли такъ
даже прямо равна нулую.

„У нихъ отнята была всякая возможнос-ть къ бѣгству“. (Стр. 142;.

Вовдушный корабдь.

.......i

\

Отвѣтъ Тома Тернера подслушалъ Филь Эвансъ,
стоя на носу корабля.
Къ нему въ это время все приставалъ Фриколенъ
съ своими жалобами и неумѣстными просьбами похлопотать y «барина», чтобы тотъ приказалъ ссадить
его съ аэронефа.
Ничего не отвѣчая негру, Филь Эванеъ отошелъ
отъ него къ дядѣ Прюдану и таинственно передалъ
ему подслушанный разговоръ.
— Филь Эвансъ,—отвѣчалъ дядя Прюданъ,—я полагаю, что ни вы, ни я не обманываемся насчетъ
истинныхъ намѣреній проклятаго инженера отыосмтельно насъ обоихъ?
— Нисколько не обманываемся. ІІовидимому, онъ
насъ не скоро отпуститъ, если только отпустмтъ
когда-нибудь.
— Въ такомъ случаѣ нужно намъ попытаться самимъ бѣжать съ А.іьбаіпроса.
— A машина славная, грѣхъ отрицать.
- — Можетъ быть, —вскричалъ дядя ГІрюданъ,— но
хозяинъ ея мошенникгь и негодяй. Эта машина гибельна для насъ при такомъ хозяинѣ. Постараемся ес
уничтожить...
— Постараемся прежде съ нея сойти, — перебилъ
Филь Эвансъ,—a это ужъ лучше обдумаемъ потомъ.
— Хорошо,—согласился дядя Прюданъ. —Воспользуемся же первымъ удобнымъ случаемъ, г д і бы ни
полетѣлъ впослѣдствіи Амбатросъ, надъ Россіей ли,
надъ. Западной .ш Европой. Будемъ готовы каждую
минуту.
— Но какъ же, какъ это сдѣлать?—спросшъ Фи./іь
Эвансъ.— Я, право, не вижу...
— Слушайте. По ночамъ нерѣдко случается, что
Алъбатросъ летаетъ надъ землею не выше какой-нибудь
сотни футовъ. На кораблѣ много канатовъ такой
точно длины и, если только достанегь смѣлости...
— О, y меня достанетъ,—замѣтилъ Филь Эвансъ.
— У меня тоже,—отвѣчалъ дядя Прюданъ.—Крою*

мѣ того, ночью дежуритъ только одинъ рулевой.
Одинъ изъ канатовъ находится на носу, слѣдовательно рулевой очень легко можетъ не увидать и не
услыхать, какъ мы его развернемъ...
— Отлично, дядя Прюданъ; я съ радостью вижу,
что вы теперь успокоились. Такъ-то гораздо лучше.
Но вотъ что: теперь мы летимъ надъ моремъ. Сейчасъ будетъ рыбная ловля. He попытаться ли намъ?..
Можно будетъ доплыть до какого-нибудь судна, ихъ
тутъ довольно много въ виду.
— О, нѣтъ! Развѣ вы не замѣчаете, что въ такихъ
случаяхъ за нами постоянно наблюдаютъ? Помните,
какъ намъ помѣшали броситься въ Гидаспъ?
— A кто поручится, что намъ и ночью не помѣшаютъ?
— Ну, что жъ такое!—вскричалъ съ нетерпѣніемъ
дядя Прюданъ.—Все-таки надо попробовать. К акънибудь да надо же покончить съ Алъбатросомъ и его
поганымъ хозяиномъ!
Мы уже видѣли, что плѣнные баллонисты и особенно дядя Прюданъ въ прйпадкѣ гнѣва способны
были совершить всякое безразсудство, не заботясь о
томъ, что оно можетъ имѣть для нихъ гибельныя послѣдствія.
Чувство собственной безпомощности, ироническипрезрительное отношеніе къ нимъ Робюра, нелюбезные отвѣты, получаемые отъ него,—все это какъ
нельзя болѣе ухудшало положеніе, уже и безъ того
сильно натянутое.
Въ этотъ день, напримѣръ, произошла новая сцена,
едва не поведшая къ самому печальному столкновенію
между плѣнниками и Робюромъ. Фриколенъ и не подозрѣвалъ, что сыръ-боръ готовъ былъ загорѣться
изъ-за него.
Видя себя надъ безбрежнымъ моремъ, трусливый
негръ снова поддался невыразимому страху. Онъ
точно маленькій ребенокъ началъ стонать, кричать,
причитать и гримасничать.

— Я хочу уйти!.. Пустите меня уйти!— кричалъ
онъ.— Я не птица, я не могу летать... Спустите меня
на землю... сейчасъ спустите, сію минуту!
Само собою разумѣется, что дядя Прюданъ и не
думалъ его успокойвать, a напротивъ—ехидно подзадоривалъ еще больше. Наконецъ, это нытье вывело
Робюра изъ терпѣнія.
Когда Томъ Тернеръ и прочіе люди собрались приступить къ рыбной ловлѣ, инженеръ, чтобы избавиться отъ Фриколена, велѣлъ запереть его въ каюту.
Но негръ проДолжалъ бушевать, стучалъ въ стѣны,
въ дверь и оралъ какъ сумасшедшій.
Былъ полдень. Алъбатросъ держался всего метровъ
на пять или на шесть надъ уровнемъ моря. Нѣсколько лодокъ, увидавъ аэронефъ, пустились въ поспѣшное бѣгство. Вскорѣ эта' часть Каспія совершенно
опустѣла.
Разумѣется, за плѣнниками усилили надзоръ, потому что имъ стоило только немножко нырнуть, чтобы спастись съ воздушнаго корабля. Впрочемъ, если
бы даже они сдѣлали это, то ихъ не трудно было
бы поймать на каучуковой лодкѣ, имѣвшейся на Алъбатросѣ. Поэтому во время ловли ничего нельзя было
предпринять, и Филь Эвансъ даже соблаговолилъ принять въ ней участіе, между тѣмъ какъ дядя Прюданъ,
пылая злобой, удалился къ себѣ въ каюту.
Извѣстно, что впадина Каспійскаго моря имѣетъ
вулканическое происхожденіе. Въ этотъ бассейнъ впадаютъ огромныя рѣки: Волга, Уралъ, Кура, Кума и
другія. He будь на морѣ сильнаго испаренія воды,
оно переполнилось бы до излишества и затопило бы
всю окрестную низменность, которая и безъ того
страшно болотиста. Хотя Каспійское море не находится ни въ какой связи ни съ Чернымъ, ни ст>
Аральскимъ, тѣмъ не менѣе въ немъ водится довольно много рыбы. Виды рыбъ вст.рѣчаются, конечно,
только такіе, которые не брезгуютъ горьковатою,
вслѣдствіе нефтяныхъ подмѣсей, водою. Какъ извѣ-

стно, на самомъ краю Каспія очень много нефтяныхъ источниковъ, которые замѣтно портятъ каспійскую воду.
Экипажъ Альбатроса приступшгь къ ловлѣ съ нескрываемымъ удовольствіемъ, въ виду того, что въ
случаѣ улова ежедневный столъ на аэронефѣ долженъ
былъ сдѣлаться разнообразнѣе.
— Слуша-ай! — кричалъ Томъ Тернеръ, поймавъ
огромную рыбу, ростомъ почти съ акулу.
Это была великолѣпная бѣлуга, доставляющая
отличное мясо и замѣчательную зернистую икру.
Быть можетъ, бѣлуга рѣчная, напримѣръ та, что водится на низовьяхъ Волги, и вкуснѣе морской, но
для Алъбатроса уже и это было хорошо.
Затѣмъ въ раскинутые невода попалось еще множество рыбы помельче, какъ-то: лососей, морскихъ
щукъ, карповъ и особенно осетровъ, столь любимыхъ русскими гастрономами, выписывающими ихъ
живыми изъ Астрахани въ Петербургъ или Москву.
Люди Робюра, кончивъ ловлю, весело собрали сѣти, a гасконецъ-поваръ даже завизжалъ отъ радости,
точно сумасшедшій.
Кладовыя Алъбатроси значительно пополнились, и
онъ полетѣлъ далѣе на сѣверъ.
Во все время ловли Фриколенъ не унимался орать,
стучать и ломиться въ дверь каюты. Отъ него подъ
конецъ просто житья не стало на кораблѣ.
— Замолчитъ ли, наконецъ, когда-нибудь этотъ
проклятый негръ! — сказалъ Робюръ, окончательно
выходя изъ себя.
— Я, сэръ, нахожу его жалобы основательными,—
замѣтилъ Филь Эвансъ.— Онъ въ своемъ правѣ.
— Хорошо-оъ. Тогда я въ своемъ правѣ оградить
свои уши отъ терзанія, если такъ, — возразилъ Робюръ.
— Инженеръ Робюръ!—возгласилъ дядя ГІрюданъ,
появляясь на платформѣ.
— Президентъ Вельдонскаго института!

Оба пошли другъ другу навстрѣчу и поглядѣли
другъ другу прямо въ глаза, но больше не обмѣнялись ни словомъ.
Затѣмъ Робюръ пожалъ плечами и сказалъ:
— На веревку!
Томъ Тернеръ понялъ.
Фриколена вытащили изъ каюты.
Онъ кричалъ, оралъ, барахтался. Его привязали ісь
канату. Негръ сначала подумалъ, что его хотятъ повѣсшпь. Но нѣтъ, ему только хотѣли дать нем.ножко
повисѣшъ...
Веревку распустили во всю длину (на сто футовъ),
и Фриколенъ повисъ въ пустомъ пространствѣ.
Теперь онъ могъ кричать, сколько душѣ угодно:
крики его лишь слабо долетали бы до воздушнаго
корабля. Но онъ, какъ нарочно, притихъ. Страхъ заткнулъ ему глотку.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ хотѣли помѣшать
экзекуціи, но ихъ оттолкнули.
— Это подлость!.. Это низость!..—вскричадъ дядя
Прюданъ, теряя послѣднее самообладаніе.
— Неужели?— отвѣчалъ Робюръ.
— Это такое гадкое злоупотребленіе силой... я не
ограничусь словами, я буду протестовать болѣе дѣйствительными сре.ктвами.
— Протестуйте.
— Я отомщу вамъ, инженеръ Робюръ.
— Мстите, президштъ Вельдонскаго института.
- И вамъ и вашимъ гнусныіѵгъ приспѣшникамъ.
Люди Робюра подошли къ плѣнникамт> сь очевидно
враждебными намѣреніями, но Робюръ приказалъ Ихчъ
отойти.
1 — Да, и вамъ и вашимъ приспѣшникамъ, — продолжалъ дядя ІІрюданъ, не слушая товарища, который безуспѣшно старался успокоить расходившлгося.
— Сколько угодно!— отвѣчалъ инженеръ.
— Всѣми силами постараюсь, всѣми возможными
средствами воспользуюсь...

— Довольно!—съ угрозой оборвалъ егоРобюръ,—
довольно! Извольте замолчать! На кораблѣ есть и еще
веревки. Молчите, или я спущу васъ отсюда, какъ
вашего негра.
Дядя Прюданъ замолчалъ, но только, надо отдать
ему справедливость, далеко не отъ страха, a отъ припадка удушья, такъ что Филь Эвансъ поспѣшилъ
увести его въ каюту.
Между тѣмъ было уже съ часъ, какъ погода замѣтно перемѣнилась. Наступала гроза. Атмосфера до
такой степени насытилась электричествомъ, что Робюру пришлось сдѣлаться очевидцемъ явленія, какого
онъ еще ни разу до сихъ поръ не замѣчалъ.
На сѣверѣ, откуда заходила туча, появились какъ
бы свѣтящіеся клубы пара, что вѣроятно происходило отъ измѣненій въ электрическомъ заряженіи облаковъ. Свѣтящіеся пары, отражаясь въ морѣ, давали
яркій отблескъ, становившійся все ярче и ярче по
мѣрѣ того, какъ чернѣло небо.
Алъбатросу предстояла скорая встрѣча съ метеоромъ,
потому что они оба шли другъ на друга.
A Фриколенъ?
Фриколенъ попрежнему оставался на буксирѣ. Можно себѣ представить его ужасъ, когда первыя молніи
забороздили небо и зарокоталъ первый грдмъ.
Вся прислуга на аэронефѣ приготовилась къ маневрамъ по случаю грозы. Приходилось или подняться
выше грозовыхъ облаковъ, или какъ можно скорѣе
уходить отъ тучи, оставивъ между нею и собою
большое разстояніе.
Алъбатросъ находился въ это время на незначительной высотѣ, метровъ около тысячи не болѣе. Вдругъ
налетѣлъ вихрь, молніи засверкали одна вслѣдъ за
другою, и въ нѣсколько минутъ огненныя тучи обрушились на воздушный корабль.
Филь Эвансъ счелъ долгомъ вступиться за Фриколена и попросилъ, чтобы его подняли опять на
палубу.

„Экипажъ Лльбатроса пристуиидъ въ зовлѣ с-ь нескрываемымъ удоводмтвіемъ“.
(Стр. 150).

Но Робюръ не дожидался ходатайства. Онъ и самъ
уже отдалъ приказъ, чтобы веревку сь Фриколеномъ
втянули на аэронефъ. Люди уже приступили къ
исполненію приказа, какъ вдругъ послѣдовало необъяснимое замедленіе въ круговомъ вращеніи подъемныхъ винтовъ.
Робюръ бросился къ центральной рубкѣи крикнулъ
механику:
— Наддай! наддай!.. Нужно какъ можно скорѣе
подняться вверхъ, чтобы уйти изъ-подъ тучи.
- - Невозможно, хозяинъ!
— Отчего? Что такое сдѣлалось?
— Токи перепутаны... происходятъ перерывы.
Какъ всегда бываетъ съ электрическими аппаратами
во время грозы, аккумуляторы на аэронефѣ стали
дѣйствовать неправильно. Въ телеграфномъ дѣлѣ это
обстоятельство представляетъ лишь болѣе или менѣе
непріятное неудобство, тогда какъ въ данномъ случаѣ
являлась ужасная опасность, что аэронефъ упадетъ
въ море.
— Спускай!.. — крикнулъ Робюръ.—Если такъ, то
нужно выйти изъ полосы электричества. Ну, ребята,
скорѣе, и не падайте духомъ.
Инженеръ всталъ на свое мѣсто на палубѣ. Экипажъ тоже занялъ свои мѣста, готовясь исполнить
команду хозяина.
Алъбатросъ хотя уже и опустился на нѣсколько
сотъ футовъ, но все еіце находился въ полосѣ тучъ,
окруженный частыми, почти непрерывными молніями.
Каждую минуту імолнія могла попасть въ него.Опускался онъ внизъ съ ужасною быстротою, точно падалъ.
Еще минута - и онъ готовъ былъ погрузиться в ь
морѣ, a разъ погрузившись, онъ уже никакою силой
не могъ быть вытащенъ наверхъ.
Вдругъ прямо надъ нимъ появилось грозовое облако. Отъ уровня моря Альбатросъ находился не выше
шестидесяти футовъ. Секунды черезъ двѣ или три
волны начнутъ заливать платформу и тогда...

Но Робюръ воспользовался благопріятною минутой
и кинулся въ центральную рубку. Схвативъ рычаги,
онъ замкнулъ ток ь, который перестало задерживать
атмосферное электричество, и остановилъ паденіе. A
тѣімъ временемъ поступательные винты вынесли корабль изъ области бури, и опасность такимъ образомъ
миновала.
Фриколенъ принялъ х.олодную душь, хотя она
продолжалась всего нѣсколько минутъ. Когда его
втащили на палубу, онъ былъ весь промоченъ до
костей. Само собою разумѣется, что больше онъ уже
не кричалъ.
На другой день, 4 іюля, Альбатросъ долетѣлъ до
сѣвернаго конца Каспія.

„Веревку распустили во всю діину, и"Фриколенъ повисъ въ пустомъ
пространствѣ“. (Стр. 151).

Гнѣвъ дяди Прюдана возрастаеп пропорціонально Ьвадрату
скорости аэронефа.
Если y плѣнныхъ баллонистовъ пропадала когданибудь всякая надежда на. избавленіе оть плѣна, то
это именно въ слѣдующія затѣмъ двое сутокъ. Вѣроятно Робюръ боялся, что во время полета надъ Европой плѣнниковъ будетъ труднѣе устеречь. Впрочемъ,
онъ и такъ зналъ, что они готовы на все, лишь бы
убѣжать.
Въ теперешнихъ обстоятельствахъ бѣгство было бы
равносильно самоубійству. Можно еще пожалуй спрыгнуть съ поѣзда, идущаго со скоростью ста километровъ въ часъ, но спрыгнуть съ воздушнаго корабля,
пролетающаго въ часъ двѣсти километровъ, это, каісь
хотите, значитъ идти на вѣрную смерть.
Съ такою именно скоростью несся теперь Альбатросъ. Онъ летѣлъ такимъ образомъ быстрѣе ласточки.
До сихъ поръ во все время полета черезъ Каспійское море дулъ вѣтеръ встрѣчный и дышать поэтому
было легко, но вдругъ вѣтеръ перемѣнился, подулъ
по пути, и дыханіе всл^дствіе быстроты движенія
сдѣлалось затрѵднительнымъ. На платформѣ невозможно было дышать, и плѣнные баллонисты ушли къ
себѣ въ каюту. Въ каютахъ, благодаря различнымъ
приспособленіямъ, атмосфера постоянно поддерживалась. въ состояніи, удобномъ для дыханія.

Удивительно, какъ только выдерживалъ самъ аппаратъ подобную быстроту. Винты вертѣлись такъ
шибко, что ихъ не было видно: лопасти сливались
въ одинъ сплошной кругъ.
Послѣднимъ городомъ, замѣченнымъ съ аэронефа,
была Астрахань, расположенная почти въ самомъ сѣверномъ углу Каспія.
«Звѣзда Пустыни»— должно быть ее прозвалъ такъ
какой-нибудь восточный поэтъ—съ первостепеннаго
мѣста давнымъ-давно спустилась даже не на третьестепенное, a вѣрнѣе на шестистепенное мѣсто. Теперь
Астрахань довольно обыкновенный губернскій городъ
съ развалившимися крѣпостными стѣнами, съ древними
башнями въ центрѣ, съ мечетями мусульманъ и христіанскими храмами вперемежку и съ болыпимъ
пятиглавымъ соборомъ. Расположенъ онъ на устьяхъ
Волги, которая достигаетъ здѣсь трехъ версгь въ
ширину.
Отъ этого пункта полегъ Альбатроса представлялъ
лишь увеселительную прогулку безъ малѣйшихъ
опасностей.
3 іюля въ іо часовъ утра аэронефъ принялъ опредѣленно-сѣверное направленіе и понееся надъ долиною
Волги. По сторонамъ его пути лежали обширныя
Донскія и Уральскія степи. Лишь кое-гдѣ виднѣлись
рѣдкіе города, села и деревни. Вечеромъ того же
числа Альбатросъ пролетѣлъ надъ Москвою съ ея
знаменитымъ Кремлемъ. В ъ какихъ-нибудь десять часовъ онъ пролетѣлъ все разстояніе между Астраханью
и древней всероссійской столипей.
Отъ Москвы до Петербурга по желѣзной дорогѣ
считается шестьсотъ верстъ. Пролетѣть такую дистанщю для Альбатроса было шуткой. Въ два часа
утра онъ уже несся надъ берегами Невы. При свѣтѣ
бѣлой сѣверной ночи съ корабля можно было окинуть
взглядомъ всю богатую столицу Сѣвера.
Затѣмъ слѣдовали: Финляндскій заливъ, Балтійское
море, Аландскіе острова, Швеція со Стокгольмомъ,

„Разомъ зажгзись элевтрическіе фонариЛ.і*йиі*р
углубился въ огромную полярную область, откуда
ужъ, конечно, нечего было ждать о номъ вѣсти.
Прошелъ іюль мѣсяцъ. Аэронефа никто не видалъ.
Прошелъ августъ. О плѣнникахъ не было ни; слуху,
ни духу. Что сдѣлалось съ Альбатросомъі Ужъ не погибъ ли онъ? Ужъ не поплатился ли Робюръ за свою
смѣлость? *.
Подѣломъ бы ему, только баллонистовъ жаль... Наконецъ, прошли двадцать-семь дней сентября. И все
никакого результата.
На землѣ люди ко всему привыкаютъ. Человѣкъвъ
концѣ-концовъ сживается съ чѣмъ угодно, позабываетъ самое сильное горе. Забвеніе—потребность человѣческой натуры. Но на этотъ разъ, къ честичеловѣчества, люди удержались на наклонной плоскости
и не забыли плѣнныхъ баллонистовъ. Объ ихъ судьбѣ
попрежн^му тревожились на стлрушкѣ-землѣ.

Это безпокойство нигдѣ такъ не чувствовалось, какъ
въ Филадельфіи. Впрочемъ, къ нему примѣшивались
и чисто личныя опасенія. Робюръ сумѣлъ насиліемъ
захватить дядю Прюдана и Филя Эванса. Онъ жестоко
отмстилъ за себя, хотя и вопреки всякому праву! Но
удовольствуется' ли онъ этимъ? He вздумаетъ ли онъ
расправиться и еще съ кѣмъ-нибудь изъ баллонистовъ? И вообще, кто знаетъ, на чемъ остановится
онъ въ злоупотребленіи своимъ могуществомъ? Кто
можетъ считать себя безопаснымъ отъ его покушеній?
Гдѣ ередетва отъ нихъ оградиться?
И вдругъ— 28 сентября по городу пронесся невѣроятный слухъ...
Дядя Йрюданъ и Филь Эвансъ появились въ частной квартирѣ президента Вельдонскаго института!
Но что всего было удивительнѣе, такъ это то, что
слухъ оказался совершенно справедливъ, хотя люди
разсудительные все еще не вѣрилиему.
Вскорѣ, однако, прйшлось и имъ склониться передъ
очевидноетыо. Похищенные вернулись осязательно,
самолично, a не тѣни ихъ. Вернулся даже самъ Фриколенъ.
Члены клуба, потомъ ихъ друзья, потомъ и вся
публика осадили домъ, занимаемый дядею Прюданомъ..
Вернувшихся привѣтствовали восторженными криками,
качали на рѵкахъ, кричяли ура, гипъ-гипъ...
Т уть былъ и Джемсъ Кипъ, убѣжавшій и зъ , дома
отъ своего растительнаго завтрака, и В^лльямъ Т.
Форбсъсъ двумядочерьми, миссъ Долли и миссъ Мэтъ.
Въ этотъ день дядя Прюданъ, если бъ только
пожелалъ и если бъ принадлежалъ къ мормонской
сектѣ, могъ бы жениться на обѣихъ дѣвахъ разомъ.
Къ сожалѣнію, онъ былъ неисправимый холосгякъ и
питалъ отвращеніе къ браку.
Былъ также и Трукъ Мильнорь, и Батъ Т . Файнъ,
и вообще всѣ члены общества баллонистовъ. Многіе
до сихъ поръ удивляются, какъ это дядя Прюданъи
Филь Эвансъ вышли живыми изъ дружески-^едвѣжь-

Воадуипый корабль.

ихъ объятій своихъ обрадованныхъ коллегь и прочей публики.
Вечеромъ тогоже дня должно было состояться обычное еженедѣльное засѣданіе Вельдонскаго института.
Всѣ разсчитывали, что президентъ и секретарь общества займутъ свои мѣсга за столомъ, и питали надежду услышать интересный разсказъ о воздѵшномъ путешествіи.
Дѣйствительно, до сихъ поръ ни тотъ, ни другой
не обмолвились на эту тему ни единымъ словомъ.
Молчалъ и лакей Фриколенъ, котораго его черные
сородичи едва не задушили въ объятіяхъ и едва не
разнесли на части...
Съ своей стороны мы готовы повѣдать читателю
то, о чемъ такъ упорно молчали вернувшіеся баллонисты.
Читатель помнитъ, какъ они въ ночь съ 27 на 28
іюля разгромили Алъбатросъ динамитною бомбой. Сдѣлавъ свое д іл о , они успокоились. Робюръ ст. изломавнымъ аэронефомъ былъ уже имънестрашенъ.Они
сочли себя въполной безопасности.
И не безъ основанія. Разрушенный взрывомъ Аль—
батросъ обязательно долженъ былъ превратиться въ
груду обломковъ, плаваюшую по морю, a пассажиры
его - въ изувѣченные трупы, навсегда поглощенные
океаномъ.
Дѣло мщенія совершилось во всемъ его ужасѣ.
Впрочемъ, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не чувствовали угрызеній. Они думали, что сь ихъ стороны это
было законнѣйшею самообороной.
Филь Эвансъ былъ слегка раненъ пулею съ Алъбатроса. Рана была незначительная, пустая царапина.
Поэтому всѣ эти три бѣглеца сейчасъ же отправились вглубь острова, надѣясь встрѣтить туземдевъ.
В ъ своей надеждѣ они не обманулись. На западномъ берегу Чатама жило человѣкъ пятьдесятт> ту земцевъ, занимавшихся рыбною ловлею. Они видѣли,
какъ аэронефъ спускался надъ островомъ. Бѣглецовъ

они приняли такъ, какъ будто тѣ были сверхъестественными существами. Имъ оказали необыкновенныя,
почти бажескія почести. Ихъ помѣстили въ самой
лучшей хижинѣ. Д ш е Фриколенъ сочтенъ былъ за
бога, только, правда, чернаго.
Какъ баллонисты предполдгали, такъ и случилось.
Аэронефъ не возвратился на островъ. Изъ этого они
вывели заключеніе, что катастрофа съ воздушнымъ
кораблемъ случилась гдѣ-нибудь въ верхнихъ слояхъ
воздуха.Теперь,—мечтали они,—никто больше неуслышитъ о Робюрѣ и его Альблтросѣ.
Тогда баллонистамъ осталось только подумать о
томъ, какъ бы возвратиться въ Америку. Это было
не особенно легко. Островъ Чатамъ посѣіцался мореплавателями рѣдко. Прошелъ весь авг.устъ, и баллонисты начали опасаться, что въ концѣ-концовъ весь
результатъ ихъ подвига сведется лишь къ перемѣнѣ
одной тюрьмы на другую. Одинъ Фриколенъ былъ
вполнѣ доволенъ. И не мудрено: вѣдь онъ былъ теперь на твердой землѣ, онъ уже не плавалъ по воздуху. Объ остальномъ онъ покуда не заботился.
Наконецъ, 3 сентября къ острову Чатаму подошло
судно для обновленія запаса прѣсной воды. Читатель
помнитъ, что въ моментъ похищенія дядя Прюданъ
имѣлъ при себѣ нѣсколько тысячъ долларовъ бумажными деньгами. Этого было слишкомъ достаточнга для
возвращенія въ Америку. Поблагодаривъ своихъ обожателей, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ
сѣли на корабль и поѣхали въ Баукландъ. О своей
исторіи они не разсказлли никому нйчего, и черезъ
два дня прибыли въ столицу Новой Зеліндіи.
, Здѣсь они взяли пассажирскія мѣста на тихо-океансксжъ почтовомъ пароходѣ, и 20сентября,послѣ благополучнаго плаванія, высадились въ Санъ-Франциско.
Они не говорили никому, кто они и откуда; но
такъ какъ они платили за себя очень хорошо, то капитанъ парохода ихъ объ этомъ и не спрашивалъ.
Онъ не былъ бы янки, еслибы поступилъ иначе.

Въ Санъ-Франішско дядя Прюданъ со своимъ коллегой и съ лакеемъ Фриколеномъ сізли на первый отходящій поѣздъ тихо-океанской дороги и 27 числа
прибыли въ ФиладельФІю.
Вотъ сжатый, но обстоятельный разсказъ о томъ,
что произошло съ баллонистами послѣ ихъ бѣгства
съ Альбатроса на островѣ Чатамѣ. Вотъ какимъ образомъ случилось, что въ тотъ же день вечеромъ президентъ и секретарь Вельдонскаго института заняли
свои обычныя міста на засѣданіи общества.
Никогда еще ни тотъ, ни другой не были такъ
невозмутимо-спокойны и тзкъ чопорно-сдержанны,
какъ въ этотъ вечеръ. Глядя на нихъ, можно было
подумать, что со времени памятнаго всѣмъ засѣданія
12 іюля не произошло ничего необыкновеннаго. Эта
три съ половиною мѣсяца они оба какъ будто вычеркнули изъ своей жизни.
Послѣ первыхъ громогласныхт> привѣтствій, принятыхъ обоими баллонистами съ невѣроятнымъ спокойствіемъ, дядя Прюданъ надѣлъ шляпу и проговорилъ:
— Почтенные сограждане, засѣданіе открыто.
Раздались оглушительныя рукоплесканія. Было удивительно не то, что засЬданіе открылось, ко то, что
оно открылось подъ предсѣдательствомъ дяди Прюдана и съ Филемъ Эвансомъ въ качествѣ секретаря.
Давъ стихнуть крикамъ и аплодисментаігъ, президенгь продолжалъ:
— Во время послѣдняго засѣданія нашего, милостивые государи, здѣсь происходили жаркія пренія
( слушайте, слушайте/) между сторонниками передняго
винта и винта задняго для нашего воздушнаго шара
Gcahead. ( Общее удивмніе.') Въ настоящее время мы
нашли способъ примирить между собою авантистовъ
съ аррьеристами. Вотъ этотъ способъ: можно сдѣлать два винта, одинъ сиереди лодочки, другой сзади.
( Собраніе крайш удшлено и молчитъ.)
И это было все, что сказалъ президенгь.
Да, все. Больше онъ ничего не сказалъ.

О похищеніи Робюромъ—ни слова. Объ Алъбатроскь — ни слова. О летаніи по воздуху — ни слова. О
своемъ освобожденіи — ни слова. О катастрофѣ съ
аэронефомъ, о страшномъ мщеніи—ни слова, ни намека. Вообще—ничего.
4
У многихъ, y очень многихъ баллонистовъ чесался
языкъ поразспросить хоть немножко дядю Прюдана
и Филя Эванса. Но оба они были такъ серьезны и
важны, что каждый считалъ своимъ долгомъ оказать
уваженіе ихъ сдержанности. Пришлось удовольствоваться надеждой, что они заговорятъ тогда, когда сами
найдутъ это нужнымъ.
Да, наконецъ, во всемъ этомъ дѣлѣ могла заключаться тайна, которую еще рано было разглашать во
всеобщее свѣдѣніе.
•Среди глубокаго молчанія, совершенно до сихъ
поръ неизвѣстнаго въ стѣнахъ Вельдонскаго института, раздался спокойный, ровный, сдержанный голосъ
дяди Прюдана:
— Милостивые государи, намъ остается приступить
къ окончанію работъ по устройству шара Gr,ahead,
которому суждено покорить себѣ воздушныя сферы.—
Милостивые государи, засѣданіе закрыто!

Конецъ, но Hs окончаніе въ строгомъ с м ы с іѣ .
2 9 -го апрѣля слѣдующіго года вся Филадельфія
снова была въ волненіи. Воздушный шаръ Вельдонскаго института Goahead готовился совершить свое
поднятіе на воздухъ. Летѣть на немъ собирался знаменитый аэронавтъ Гарри Т . Тиндеръ съ помощникомъ; пассажирами приглашены были дядя Прюданъ
и Филь Эвансъ, такъ горячо всегда ратовавшіе за
теорію «легче воздуха».
За это время о путешествіи баллонистовъ на аэронеф ѣ такъ никто ничего и не узналъ. Даже Фриколенъ упорно молчалъ, запуганный дядей Прюдіномъ,
который, очевидно, желалъ замять всю исторію о Робюрѣ.
Да и къ чему было говорить о ней? Постигнутый
местью баллонистовъ инженеръ лежалъ давно на днѣ
моря со своимъ разрушеннымъ кораблемъ.
Goahead былъ замѣчательный шаръ, всѣмъ шарамъ
шаръ. Объемъ его, какъ мы уже говорили, былъ
громадный; легкость невѣроятная; прочность необыкновенная. Лодочка его была снабжена всевозможными
инструментами, двумя винтами — переднимъ и заднимъ— и рулемъ.
Шаръ торжественно перенесли на поляну Фермонтскаго парка, на то самое мѣсто, гдѣ останавливался
аэронефъ, и уже тамъ приступили къ надуванію.
Разумѣется, газъ для этого выбрали самый легкій.

именно чистый водородъ, добытый по способу Анри
Жиффара.
Утромъ 29-го апрѣля всѣ приготовленія были уже
кончены. Къ одиннадцати часамъ огромный аэростатъ
уже покачивался на воздухѣ въ нѣсколькихъ футахъ
отъ земли, готовый вспорхнуть и полетѣть.
Погода стояла чудная и какъ разъ подходящая для
опыта. Конечно, для чести Goahead'a. было бы лучше,
если бы дулъ хотя маленькій вѣтерокъ, потому что
тогда управляемость его была бы лучше доказана.
Собралась огромыая толпа, состоявшая не только изъ
филадельфійцевъ, но также и изъ пргѣзжихъ зрителей, во множествѣ наѣхавшихъ въ Филадельфію изъ
всѣхъ сосѣднихъ штатовъ. Тутъ были и взрослые, и
старики, и дѣти.
Когда на платформочкѣ аэростата, украшеннаго
цвѣтами Соединенныхъ Штатовъ, появились дядя
Прюданъ и Филь Эвансъ, толпа замахала платками,
шляпами и зонтиками, закричала и зааплодировала.
Но почему съ баллонистами не было Фриколена? По
очень простой причинѣ: негръ нашелъ, что для его
знаменитости уже доетаточно одного воздушнаго путешествія, и рѣшительно отклонилъ предложенную
ему честь сопровождать своего господина.
Разумѣется, всѣ члены Вельдонскаго института были
въ сборѣ на полянѣ. Немогли же они не явиться на
торжество, устроенное въ честь системы «легче воздуха».
Въ двадцать минутъ двѣнадцатаго. пушечный выстрѣлъ возвѣстилъ, что все готово.
Goakead дожидался только сигнала. Въ двадцать-пятъ
минутъ двѣнадцатаго грянулъ новый выстрѣлъ. Дядя
Прюданъ и Филь Эвансъ, стоя въ лодочкѣ, приложили лѣвую руку къ сердцу — въ знакъ сердечнаго
согласія съ присутствующими, — a лѣвую подняли
вверхъ, указывая на зенитъ. Это значило, что они
готовятся вступить въ обладаніе надземнымъ пространствомъ.

„Ooahead стадъ „величественно“ іюдииматься...“ (Стр„ 2 6 6 ).

Въ отвѣгъ имъ сто тысячъ лѣвыхъ рукъ приложилось къ сердцу и сто тысячъ правыхъ поднялось
къ небу.
Въ половинѣ двѣнадцатаго пушка грянула въ третій разъ.
— Спускай!—крикнулъ дядя Прюданъ.
Goahead сталъ «величественно» подниміться — такъ
всегда говорится о воздушныхъ шарахъ. Онъ поднялся сначала по строго-вертикальной линіи и остановился на высотѣ двухсотъ-пятидесяти метровъ.
Затѣмъ, начались оиыты съ горизонтальнымъ перемѣщеніемъ. Goahead понесся въ сторону солнца со скоростью десяти метровъ въ секунду. Это была скорость кита, плывущаго по морю. Сравненіе, по-моему,
вообще вѣрное...
Съ земли понеслось къ искуснымъ аэронавтамъ восторженное ура.
Затѣмъ, повинуясь рулю, воздушный шаръ сталъ
поворачиваться направо, налѣво, назадъ,— однимъ словомъ, во всѣ стороны. Кто сталъ бы послѣ этого
оспаривать управляемость аэростатовъ? Да если бы и
нашелся такой смѣльчакъ, то толпа разнесла бы его
въ пухъ и прахъ.
Ж аль только, что вѣтра не было. Тогда опыть
былъ бы еще убѣдительнѣе.
Но вотъ аэросгатъ поднялся на нѣсколько сотъ
футовъ выше. Всѣ разомъ поняли смыслъ этого маневра. Дядя Прюданъ намѣревался отыскать въ верхнихъ слояхъ какое-нибудь воздушное теченіе, чтобы
довести опытъ до конца.
Goahead попрежнему поднимался вертикально. Зрители свихивали себѣ шеи, откидывая назадъ головы,
чтобы смотрѣть. Шаръ становился все меньше и меньше. Теперь ужъ его нельзя было сравнить съ китомъ,
a развѣ сь морской свинкой. Такимъ образомъ, онъ
поднялся на высоту четырехъ тысячъ метровъ, но попрежнему былъ ясно виденъ, благодаря необыкновенной прозрачности воздуха.

Вѣтерка все еще не было ни малѣйшаго, аэростату
не приходилось бороться ни съ какимъ сопротивленіемъ.'Онъ продолжалъ стоять отвѣсно надъ лужайкой, точно привязанный за невидимую веревку.
Вдругь по толпѣ пронесся крикъ, разомъ подхваченный сотнею тысячъ глотокъ. Руки всѣхъ потянулись къ сѣверо-западному горизонту.
Тамъ, въ прозрачно-лазурной глубинѣ, появилось
быстро движущееся тѣло. Вотъ оно приближаегся и
ростетъ. Что это? Болидъ? Но какая же y него быстрота.
Какъ электрическая искра по звеньямъ цѣпи, такъ
въ умѣ каждаго быстро пронеслась ужасная догадка,
Должно быть, и на GoaheacTi тоже замѣтили странный предметъ и поняли опасность. По крайней мѣр-ѣ,
шаръ быстро припустился летѣть на востокъ.
Да. Толпа догадалась. Кто-то изъ членовъ Вельдонскаго института обронилъ одно слово, и это слово
подхватили сто тысячъ голосовъ:
— Альбатросъ!.. Алъбатросъ!..
T o былъ дѣйствительно Алъбатросъ. Робюръ снова
появился въ поднебесьи и точно громадная хищная
птица готовился ударить на Giahead.
Ho какъж е такъ? Вѣдь Алъбатросъ былъ взорваігь
и погибъ въ пучинѣ? Вѣдь люди, летавшіе на немт>,
или задохлись отъ быстроты паденія, или утонуливт>
морѣ?
Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ.
Альбатросъ погибъ, но люди не погибли. Робюру,
какъ мы помнимъ, удалось замедлить паденіе, a затѣмъ
весь экипажъ спасся въ каучуковой лодкѣ.
Провидѣнію угодно было сохранить несчастныхъ.
Ихъ замѣтилъ плывшій мимо корабль и взялъ къ себѣ на бортъ не только ихъ, но и плывшіе по водѣ
обломки аэронефа. Инженеръ сказалъ, что съ его
кораблемъ случилось столкновеніе, и его болыие не
стали разспрашивать.
Корабль былъ англійскій, изъ Ливерпуля. Онъ дер-

жалъ курсъ на Мельбурнъ, куда и прибылъ нѣсколько дней спустя.
Робюръ пріѣхалъ такимъ образомъ въ Австралію,
но до острова Иксъ было еще далеко.
Въ обломкахъ задней рубки инженеръ отыскалъ
значительную сумму денегъ, которая позволила ему
удовлетворить потребностямъ своего экипажа, не прибѣгая къ чьей-либо помощи. Черезъ нѣсколько времени онъ въ Мельбурнѣ же купилъ небольшую шкуну и, понимая кое-что въ морскомъ дѣлѣ, возвратился къ себѣ домой на островъ Иксъ.
Здѣсь y него прежде всего явилась мысль о мщеніи. Но для того, чтобы отомстить, нужно было построить новый Альбатросъ. Для человѣка, построившаго прежній, это было легко. Отъ стараго аэронефа
взяли, между прочимъ, уцѣлѣвшіе поступательные
винты. Электрическій двигатель поправили. Однимъ
словомъ, черезъ восемь мѣсяцевъ былъ готовъ новый
Альбатросъ, совершенно одинаковый съ прежнимъ, такой же могучій и быстрый, какъ тотъ.
Экипажъ тоже остался прежній, но теперь онъ весь
пылалъ ненавистью ко всѣмъ баллонистамъ вообще и
къ дяд-fe Прюдану съ Филемъ Эвансомъ въ особенности.
Въ первыхъ числахъ апрѣля Алъбатросъ улетѣлъ съ
острова Иксъ. Во время полета онъ держался далеко
отъ земли и, прибывъ въ Сѣверную Америку, спустился на землю въ глухомъ уголкѣ Дальняго Запада.
Тутъ инженеръ, соблюдая строжайшее инкогнито, съ
удовольствіемъ узналъ, что на 29-е апрѣля назначено
торжественное поднятіе шара, построеннаго баллониетами.
Какой прекрасный случай блистательно отомстить,
доказать публично непригодность аэростатовъ!
И вотъ, въ назнач'енный день Алъбатросъ, какъ коршунъ, пояЪился надъ поляной Фермонтскаго парка...,
Goahead продолжалъ бѣжать, но вскорѣ летѣвшіе
т немъ поняли, что горизонтальное бѣгство не по-

„Goahead npcuj.-UKadi» б1>нсаті>, no векорЬ лотѣвш іе иа, и^.мъ ішняліі, что
б ѣгство яе іісшо;кетъ£‘ . (С тр.

268).

можетъ, и стали подниматься вверхъ. Это было рискованно, но логично.
Въ свою очередь, и Алъбатросъ началъ подниматься. Объемомъ онъ былъ гораздо меныле Goahead’a,
но, въ сравненіи съ своимъ противникомъ, онъ былъ
все равно, что миноноска передъ деревяннымъ кораблемъ.
Было ясно, какъ день, что воздушному шару не
устоять, если дѣло дойдетъ до столкновенія. Готовилась страшная, роковая борьба въ воздухѣ.
Толпа замерла, онѣмѣвъ отъ ужаса.
Goahead поднялся еще выше, выбросивъ весь запасный балластъ. Онъ виднѣлся съ земли лишь въ видѣ
крохотной точки. Алъбатросъ, сильно работая винтами,
поднялся тоже и совершенно исчезъ изъ глазъ публики.
Вдругъ на землѣ раздался крикъ ужаса.
Godhead сталъ замѣтно увеличиваться, и Алъбатросъ
показался снова, опускаясь вмѣстѣ съ шаромъ. Газъ,
слишкомъ расптирившись въ верхнихъ слояхъ, прорвалъ оболочку, и аэростагь, съежившись, довольно
быстро падалъ внизъ.
Но аэронефъ, умѣривъ скорость вращенія своихъ
винтовъ, сталъ опускаться тоже. На разстояніи двухсотъ метровъ отъ земли онъ догналъ Goahead и приблизился къ нему вплотную.
Что хотѣлъ сдѣлать Робюръ? Докончить пораженіе?
Нѣтъ, онъ хотѣлъ оказать помощь, хотѣлъ спасти
аэронавтовъ.
И маневръ былъ исполненъ до того искусно, что
управляющій аэростатомъ и его помощникъ безъ затрудненія соскочили на плотформу аэронефа.
Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не желали воспользоваться помощью и думали остаться въ лодочкѣ лопнувшаго шара, но люди Робюра кинулись на нихъ и
силою втащили на свой воздушный корабль.
Затѣмъ аэронефъ отдѣлился отъ шара, который,
окончательно лишившись газа, упалъ наземлю и по-

висъ на одномъ изъ деревьевъ парка въ видѣ жалкихъ лохмотьевъ.
На землѣ царила зловѣщая тишина. Многіе зажмурили глаза, чтобы не видать рѣшительной катастрофы.
Итакъ дядя Прюданъ и Филь Эвансъ снова попались въ плѣнъ къ злодѣю Робюру. Вѣроятно, онъ
опять умчитъ ихъ въ пространство, куда за нимъ
никто не погонится.
О тъ него всего можно было ожидать.
Между тѣмъ, аэронефъ и не думалъ поднимагься
вверхъ, a продолжалъ опускаться, какъ бы собираясь
совсѣмъ спуститься на землю. Толпа безмолвно разступилась, чтобы очистить ему мѣсто на полянѣ.
Возбужденіе дошло до высшей точки.
Альбатросъ остановился на двухъ метрахъ огъ земли.
Тогда среди глубокаго безмолвія послышался громкій
голосъ инженера.
— Граждане Соединенныхъ Штатовъ! — произнесъ
онъ. —Президенть и секретарь Вельдонскаго института
снова въ моей власти. Если я ихъ удержу, то буду
въ полномъ правѣ, потому что они сдѣлали мнѣ
страшное зло. Ho по той злобѣ, которая зажглась y
нихъ въ душѣ вслѣдствіе успѣховъ Альбатроса, я теперь понялъ, какой переворотъ должна современемъ
произвести побѣда надъ воздухомъ... Дядя Прюданъ
й Филь Эвансъ, вы свободны!
Президенту Вельдонскаго института, секретарю и
аэронавту съ помощникомъ осталось только спрыгнуть на землю.
" Алъбатросъ сейчасъ же поднялся на десять метровъ
надъ толпой, и Робюръ продолжалъ:
— Граждане Соединенныхъ Штатовъ, мой опыть
сдѣланъ. Но я пришелъ къ убѣжденію, что преждевременно торопиться не слѣдуетъ ни съ чѣмъ, ни
даже съ прогрессомъ. He должно, чтобы наука слиіпкомъ опережала нравы. Все должно щпи постепенно,
a не скачками. Однимъ словомъ, всемѴ свое время.

Мое изобрѣтеніе преждевременно. Народы еще не созрѣли для всеобщаго братскаго союза. Я уѣзжаю и
уношу свою тайну съ собою. Но она не будетъ потеряна для человѣчества. Оно узнаетъ ее въ тотъ
день, когда окажется достаточно знающимъ, чтобы
ею воспользоваться, и достаточно умнымъ и нравственнымъ, чтобы не употребить ее во зло. Прощай-.
те, граждане Соединенныхъ Штатовъ, прощайте!
Алъбатросъ заработалъ всѣми с^мидесятыо четырьмя винтами и, уносимый на востокъ своими пропульсаторами, быстро скрылся изъ глазъ публики, которая на этотъ разъ проводила его восторжеяными
криками.
Президентъ, секретарь и члены Вельдонскаго института были глубоко уничтожены. Толпа (вѣдь, она
такъ измѣнчива!) готова была ихъ освистать. Имъ
оставалось только съ досадой и грустыо вернуться
домой.
............................................................ .....
И опять вопросъ: кто же такой Робюръ?
Отвѣтъ простой: Робюръ — это будущая наука;
быть можетъ, наука завтрашняго дня.
Продолжаетъ ли Алъбатросъ путешествовать по
воздуху?
Вѣроятно, продолжаетъ.
Явится ли когда-нибудь людямъ снова РобюръПобѣдитель?
Конечно, и онъ откроетъ имъ свою тайну, которая
перемѣнитъ на землѣ весь политическій и гражданскій
строй.
Что касается до будущности путешествій по воздуху, то, разумѣется, она принадлежитъ не аэростатамъ, a аэронефамъ.
Воздухъ завоевать суждено Алъбатросу.

К

О Н Е Ц ъ.