Летящий ястреб, рыжая лиса [Мурзель] (fb2) читать онлайн

Летящий ястреб, рыжая лиса

Глава 1

Территория Вайоминг, 1880 г.

— Попалась, рыжая дрянь! — голос отчима прорезал пыльную тишину конюшни.

Кэтрин вздрогнула. Она поспешно захлопнула книгу и подхватилась на ноги. Джордж стоял в проеме ворот, и его силуэт зловеще чернел на фоне залитого солнцем двора.

«Опять напился», — подумала Кэтрин, уловив кислую перегарную вонь.

Отчим сделал шаг, пошатнулся. Кэтрин отступила, невольно пытаясь спрятаться за тюк сена. Джордж хищно усмехнулся, густые усы приподнялись, являя взору блестящий золотой зуб.

— Тебе мать что велела сделать? — вкрадчиво спросил он. — Вычистить навоз из-под лошадей. А ты опять за свое? Все книжонки свои читаешь? Ну, я тебе сейчас покажу книжонки!

Он шагнул вперед. Кэтрин отступила и уперлась в стену спиной.

— Да что ты такая дерганая? — Отчим напирал, на его лице поигрывала гнусная ухмылка. — Я ведь хочу просто потолковать.

Кэтрин хорошо знала эту улыбку, этот масленый блеск в прищуренных глазах. Вот уже несколько лет — почти с тех самых пор, как она переехала к матери, Джордж проявляет к ней отнюдь не отцовский интерес. То зажмет в углу, то ущипнет, а то и вовсе схватит за грудь, якобы ненароком. Кэтрин тошнило от этих прикосновений, но она ничего никому не рассказывала. Стыдно.

Да и поначалу все выглядело довольно невинно, так, что и не понять, домогательство это или неуклюжая шутка. А вдруг у отчима и в мыслях не было ничего дурного? Может, это она сама настолько порочна, что видит грязь там, где ее нет?

Детство и юность Кэтрин провела в лесу, с отцом-охотником. Она мало общалась с другими людьми, и поэтому иногда понимала их с большим трудом. Любимые книги не давали ответов на все вопросы, а отец скорее объяснял ей повадки четвероногих, а не двуногих существ.

Жаловаться матери не было никакого смысла. Кэтрин догадывалась, что услышит: «Значит, ты сама дала для этого повод». Да и как рассказать о таком, зная, что мать испытывает к Джорджу болезненную привязанность, даже несмотря на то, что он частенько ее поколачивает.

— Вот вы с братом уедете, а я останусь на старости лет одна, — то и дело причитала она.

До сих пор поползновения отчима ограничивались сальными шуточками и бесцеремонными прикосновениями, вот Кэтрин и молчала, думая, что все обойдется. Но сейчас, глядя в блестящие от доброй порции виски глаза, она каким-то чутьем поняла: «Не обойдется…»

Сегодня мать с братом укатили на ярмарку, а Кэтрин осталась дома одна — ей велели управиться по хозяйству. Джордж с утра уезжал по своим делам, но почему-то до обеда вернулся, и сейчас, раскрасневшийся, полупьяный, надвигался на нее, широко расставив руки. Загонял ее в угол, словно курицу, предназначенную на убой.

— Оставь меня в покое! — голос предательски дрогнул.

Кэтрин увернулась, пытаясь проскользнуть к воротам конюшни, но Джордж схватил ее за плечо и швырнул обратно к стене.

— Ты как со старшими разговариваешь, пигалица? — рявкнул он, и Кэтрин поняла, что он ищет повод. Повод… для чего?

Она вжалась в стену, словно пытаясь стать меньше и незаметней. Как будто это превратит ее в невидимку, и пьяный мужлан от нее отстанет. Но это, конечно же, не помогло. Глазки Джорджа — маленькие, прищуренные — злобно сверкнули из-под набрякших век.

— Я тебя научу, как себя вести, рыжая сучка! — прошипел он и с размаху впечатал ее в стену. — Сейчас ты у меня попляшешь!

Кэтрин боролась и вырывалась. Молча. Ее все равно никто не услышит, да и почему-то стыдно было кричать. Тошнотворно-липкое оцепенение сковало руки и ноги, а по загривку пополз холодный пот.

Массивное тело отчима придавило ее к стене. Кэтрин обдало запахом табака, перегара и прокисшего пота. Она невольно поморщилась и отвернулась.

Грубые ладони бесцеремонно схватили ее за грудь.

— Я тебе покажу! — рыкнул Джордж и дернул ворот ее рубахи. Ткань затрещала, но не поддалась, лишь верхняя пуговица оторвалась и свалилась на пол.

Кэтрин попыталась отпихнуть отчима, но не хватило сил. Он напирал на нее, вжимая в стену выступающим животом. Неужели он добьется своего?

Она в панике шарила руками вокруг в поисках спасения, и вдруг нащупала на поясе отчима кобуру. Джордж служил помощником шерифа и не расставался со своим «ремингтоном».

Пальцы обхватили гладкую рукоять. Кэтрин и сама толком не поняла, как все произошло. Джордж рванул на ней рубаху, а она рванула из кобуры револьвер…

Выстрел.

Испуганное ржание лошадей.

Горький запах порохового дыма.

И глаза отчима — удивленные, непонимающие. Он отшатнулся, схватившись за бок, и ошалело пробормотал:

— Ты что? Я же пошутил.

Затем недоуменно взглянул на свои ладони. Они были красными от крови.

Кэтрин забилась в угол, все еще судорожно сжимая в руке револьвер. В ушах грохотали отголоски выстрела. Господи, что она натворила! Сейчас Джордж изобьет ее за то, что она посмела тронуть его оружие!

Он двинулся вперед. Кэтрин отпрянула, насколько это было возможно, но в шаге от нее отчим остановился. Пара вздохов — надрывных, словно ему не хватало воздуха — и его глаза закатились. Он обмякшим кулем свалился на пол, пару раз конвульсивно дернулся и затих.

В первую секунду Кэтрин не осознала, что произошло. Какое-то время она стояла, застыв как истукан, и широко распахнутыми глазами таращилась на тело, распростертое у ее ног. Зачем-то заглянула в дуло револьвера, из которого вился чуть заметный дымок. Снова посмотрела на Джорджа.

И тут ее словно ошпарило кипятком. Лицо загорелось, сердце бешено застучало в груди.

— Я убила его? — Мысль была столь чудовищна и нелепа, что с губ сорвался истеричный смешок.

— Я убила его! — Ужас накатил могучей волной, ослепляя, оглушая и сбивая с ног.

— Я убила его!!!

Паника. Дикая, безумная паника охватила Кэтрин, лишая способности соображать. Колени ослабли, руки затряслись, револьвер выпал из ладони и свалился в кучу подсохшего навоза, который она не успела убрать.

«Меня казнят! Меня повесят!» — загрохотало в ее висках, и она бесцельно заметалась по конюшне, не зная, что делать и куда бежать.

Лошади всхрапывали и били копытами, а из-под тела отчима расплывалось кровавое пятно. Вдруг он еще жив, и его как-то можно спасти?

На ватных ногах Кэтрин подошла поближе, осторожно присела. Отчим лежал ничком, голова была повернута набок. Кэтрин с опаской заглянула в его лицо. Глаза открыты, немигающий взгляд устремлен в никуда, алая струйка стекает из перекошенного рта. Нет. Все-таки мертв. Окончательно и бесповоротно.

Спрятать тело? Кэтрин схватила отчима за ноги, попыталась тянуть. Нет, он слишком тяжелый. Даже если и получится каким-то чудом оттащить его в лес, то времени на то, чтобы уничтожить следы крови, уже не останется. И, разумеется, все очень скоро заметят, что помощник шерифа пропал, и захотят узнать, куда он подевался. Они придут сюда и схватят ее. А потом… Тюрьма? Каторга? Петля?

Нет! Надо исчезнуть самой. Бежать! Это единственный выход! Добраться до какого-нибудь большого города — Чикаго или Нью-Йорка, и затеряться в нем, раствориться в многотысячной толпе.

Кэтрин ни разу не была в поселениях крупнее Каспера, но читала, что на Востоке есть огромные города, где даже одинокая женщина может устроиться на работу и самостоятельно зарабатывать себе на хлеб.

Нужно отправиться на станцию в Каспере и купить билет до Чикаго или Нью-Йорка. Кэтрин еще не доводилось ездить на поездах, и она понятия не имела, как добираться до другого конца Соединенных Штатов. Но это единственный выход, если она не хочет закончить свои дни, болтаясь на виселице.

Скорее, нужно собираться в дорогу, пока с ярмарки не вернулись мать и брат! Времени в обрез!

Кэтрин выбежала из конюшни. На небе ярко светило солнце, легкий ветерок доносил запах свежей травы и щебетание птиц. Словно ничего не изменилось. Словно не было выстрела, и мертвое тело не лежало сейчас между денниками, пропитывая кровью земляной пол.

Кэтрин мотнула головой, отгоняя ленивое очарование июньского дня, и поспешила в дом. Взлетев по скрипучим ступеням, она ворвалась в гостиную. На нее навалилась оглушающая тишина, и лишь часы на каминной полке суматошно тикали в такт биению сердца.

Тик-так! Вот так!

Тик-так! Пет-ля!

«Нет! Заткнитесь! Я слишком молода, чтобы умереть!»

Деньги! Прежде всего, для побега нужны деньги. Кэтрин ринулась на кухню. Раковина была полна грязной посуды, оставшейся после завтрака. Жирные тарелки, сковорода с пригоревшими остатками рагу… Впрочем, посуда — это последнее, что сейчас волновало Кэтрин. В тайнике под раковиной хранились наличные.

Присев на корточки, она распахнула шкафчик и просунула руку за сливную трубу. Жестянка из-под кофе сразу нашлась, но, открыв ее, Кэтрин разочарованно застонала: банка была пуста. Мать, собираясь на ярмарку, опустошила заначку. Вчера за ужином она обмолвилась, что Алану нужен приличный костюм.

У Джорджа при себе должны быть какие-то деньги. Кэтрин передернуло от мысли, что придется обыскивать труп. А куда деваться?

Но сперва нужно собрать вещи. Кэтрин помчалась в свою комнату и, стащив с шифоньера потрепанный саквояж, принялась торопливо, не глядя, швырять в него одежду. Ее не особо баловали нарядами, поэтому смена белья, пара застиранных блузок, хлопковая юбка и шерстяной жакет и составляли, по сути, весь ее гардероб.

Не забыть про документы! Свидетельство о рождении перекочевало из ящика расшатанного стола в саквояж.

Что еще? Кэтрин оглядела комнату так, словно видела ее впервые. Поблекшие обои в зеленый цветочек, узкая кровать под залатанным покрывалом, выцветшие журнальные вырезки на стене… И книги. На столе, на подоконнике, на полу… Неужели она больше никогда сюда не вернется? Сердце сжалось от тоски и страха перед будущим.

Кэтрин осматривалась, прикидывая, что еще можно взять с собой, но тут на улице залаяла собака, а следом послышался скрип колес. Господи Иисусе! Неужели мать и брат вернулись раньше времени? Если они застанут ее с чемоданом и обнаружат мертвеца…

Отсчет пошел на секунды. Схватив саквояж, Кэтрин помчалась на кухню, а оттуда через заднюю дверь пулей вылетела во двор.

Прячась за стенами дома и сарая, она добралась до конюшни. Рыжий мерин Лорд, на котором приехал Джордж, стоял, привязанный у входа, и нетерпеливо скреб копытом, дожидаясь хозяина.

«Поеду на нем», — решила Кэтрин. Нет времени седлать другую лошадь: мать с братом вот-вот заедут в двор.

Она заглянула в приоткрытые ворота конюшни. Отчим так и лежал на полу мертвее мертвого, а рядом поблескивал «ремингтон». Оружие пригодится! На негнущихся ногах Кэтрин вошла внутрь и быстро схватила револьвер. Она с опаской взглянула на тело. Надо обшарить карманы — поискать деньги.

Как ни тряслись поджилки, Кэтрин осуществила задуманное. Сердце бешено стучало, а лоб покрылся испариной, когда она расстегивала висящий на поясе отчима кошелек. Навскидку в нем оказалось долларов двадцать. Негусто.

Обыск продлился не более полминуты, но они показались вечностью. И вот, дело сделано. Прежде, чем повозка с родней успела въехать во двор, Кэтрин отвязала поводья и вскарабкалась на коня.

— Вперед!

Она лихо перемахнула через ограду. Сосновая лапа едва не врезалась ей в лицо. Пригнувшись в последний момент, Кэтрин избежала столкновения, но с головы сбило шляпу. Какая досада! Но возвращаться уже нет времени.

Лучше ехать через лес напрямик. Двигаться по дороге опасно: можно встретить кого-нибудь из соседей, едущих с ярмарки. Почему же мать с братом вернулись так рано? Господи! Наверняка они уже обнаружили тело! Или вот-вот обнаружат. Алан пойдет распрягать лошадь, а там…

Нет! Об этом не хочется даже думать. Кэтрин всадила Лорду пятки в бока, и тот резвой рысью поскакал через лес, огибая деревья и с шумом продираясь сквозь кусты. Ветки так и лезли в глаза, и Кэтрин едва успевала от них уклоняться.

Итак. Какой же у нее план? А нет никакого плана. Выжить любой ценой. Не попасться в лапы законников. Отправиться в большой город, где ее не смогут найти. Прямо сейчас нужно добраться до станции и купить билет на поезд… если конечно хватит денег. А если не хватит? Что тогда?

Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления. Интересно, как долго займет путешествие на Восток? Нужно будет найти работу, снять жилье… И опять же, чтобы дотянуть до первого жалования, нужны деньги. Не ночевать же на улице! Проклятые деньги! Где же их взять?

В душу холодными щупальцами заползло отчаяние. Кэтрин стиснула зубы и вновь пришпорила Лорда. Тот всхрапнул, недовольно мотнул головой, но ходу прибавил.

Продать коня? Не тащить же его с собой в поезд… Деньги, что можно за него выручить, совсем бы не помешали… Но у нее нет бумаг на лошадь, и хозяева конюшни могут позвать шерифа. Эх, жаль, ничего не выйдет…

Кэтрин выехала из перелеска и поскакала вдоль рельсов, пересекающих холмистую равнину. По пути то и дело встречались стада коров. После того, как через Каспер проложили железную дорогу, крупные ранчо повырастали здесь как грибы после дождя.

Прошло часа полтора, прежде чем впереди показался шпиль церквушки, а следом и остальные дома. Кэтрин устала и наглоталась дорожной пыли, а измученный Лорд едва передвигал копыта.

Она покрепче сжала поводья. В Каспере бывать ей приходилось нечасто. С отцом они жили в лесной глуши, и выбирались в город лишь раз в несколько месяцев — продать мясо и шкуры, да запастись патронами, солью и табаком. После того, как отца убили индейцы, Кэтрин переехала на ранчо к матери, но та предпочитала тратить деньги на любимого сыночка, а не на почти чужую ей дочь, поэтому, когда семья выезжала за покупками, Кэтрин обычно оставляли следить за хозяйством.

Иногда Джордж, пытаясь показать себя благочестивым прихожанином, вывозил все семейство на воскресную проповедь, и тогда Кэтрин тоже брали с собой. Случалось это довольно редко, и Кэтрин мало кого знала в городке. Теперь оно и к лучшему — меньше вероятности, что ее кто-то узнает.

Вдалеке послышалось усердное пыхтение паровоза. Кэтрин встрепенулась. А вдруг это поезд в Чикаго или Нью-Йорк! Скорее, нужно на него успеть! Она ударила Лорда каблуками в бока.

— Вперед!

Хоть она и неслась как ветер, но поезд подошел к станции быстрее нее. Раздался гудок, заскрипели тормоза, сердито зашипел пар, и вереница вагонов остановилась. Когда Кэтрин подъехала к переезду, перед ним уже скопились всадники и повозки, ожидающие, когда можно будет продолжить путь.

Среди грузовых платформ Кэтрин заметила несколько пассажирских вагонов. Черт! Нужно обязательно успеть на этот поезд, ведь пассажирские поезда проходят через Каспер от силы пару раз в день.

Торчать на переезде нельзя — поезд уйдет, вдобавок, кто-нибудь может ее узнать. Пришпорив коня, Кэтрин понеслась вдоль состава, пытаясь отыскать табличку с пунктом назначения. Но на вагонах лишь красовались гордые надписи «Железнодорожная Компания Вудвилла».

Поезд казался нескончаемо длинным, и Кэтрин совсем запыхалась, когда, наконец, обогнула «хвост», и копыта взмыленного коня гулко застучали по деревянному настилу перрона. Не обращая внимания на недоуменные взгляды окружающих, она выпрыгнула из седла, накинула поводья на коновязь и, прорвавшись сквозь толпу, влетела на станцию.

К счастью, у кассы никого не было.

— Куда идет этот поезд? — выпалила Кэтрин, подбегая к окошку.

Сонный билетер огладил пышные бакенбарды.

— Добрый день, мэ-эм, — нараспев протянул он.

Да чтоб тебя! Пританцовывая от нетерпения, Кэтрин повторила вопрос.

— Куда-то собрались, мэ-эм?

— Да! Мне срочно нужен билет на этот поезд, — протараторила она, бросая быстрый взгляд в окно.

Пассажиры суетливо загружались в вагоны.

— А кто еще с вами едет? — поинтересовался билетер, стряхивая с синего форменного кителя невидимые пылинки.

Вытянув шею, он заглянул ей за спину, словно ожидая узреть там многочисленное семейство. Где это видано, чтобы юная леди разъезжала без сопровождающих?

— Я одна. Скорее, продайте же мне билет!

На улице засвистели в свисток и закричали: «Посадка окончена. По вагонам!»

— Предпочитаете первый класс или второй, мэ-эм? — Билетер, словно издеваясь, растягивал слова.

Кэтрин дико захотелось сорвать его фуражку, швырнуть ее на пол и растоптать.

— Второй! Скорей же! Поезд сейчас уйдет!

— Простите, мэм, но прибывать к отправлению поезда следует заранее, — с нотками уязвленного самолюбия парировал служащий.

Он принялся неторопливо копошиться у себя под конторкой, а Кэтрин с упавшим сердцем слушала, как паровоз дает гудок. Как с размеренным «чух-чух!» начинают двигаться поршни. Как стучат колеса — сперва неторопливо, затем — набирая ход.

Поезд ушел. Вздох разочарования с шумом вырвался из груди. Билетер бросил на Кэтрин укоризненный взгляд и развел руками.

— Мне очень жаль, мэм, но я не волшебник.

«Да если бы ты не копался, как дохлый опоссум, то я бы успела!» — с досадой подумала Кэтрин, но, проглотив негодование, спросила:

— Когда будет следующий поезд до Чикаго?

Густые усы билетера насмешливо приподнялись.

— Ну вы и скажете, мэм! Да из нашего захолустья поезда отродясь туда не ходили.

Кэтрин нервно оглянулась по сторонам.

— А до Нью-Йорка можно доехать? Или до… — Она наморщила лоб. — Нового Орлеана?

— Да вы никак в бега решили податься, а, мэм? — развеселился служащий, на что Кэтрин лишь криво усмехнулась. — Единственное приличное место, куда можно доехать из нашей дыры — это Денвер.

— А оттуда получится добраться до Нью-Йорка?

Билетер задумчиво почесал бакенбарды.

— Вот уж не знаю, мэм, но полагаю, что да.

— Хорошо. Сколько стоит билет до Денвера?

— Пять долларов, семь центов.

Кэтрин едва сдержала возмущенный вопль. Это была четверть ее скудного капитала.

— Хорошо, — взяв себя в руки, кивнула она. — Дайте один билет на следующий поезд.

Служащий принялся неторопливо выписывать проездной. Кэтрин тем временем смогла, наконец, оглядеться по сторонам. К счастью, в зале ожидания она была совершенно одна, и никто не услышал, куда она собирается.

— Следующий поезд будет завтра в десять пятнадцать до полудня.

Надежды на скорый отъезд разлетелись в пух и прах.

— А пораньше ничего нет? — удрученно спросила Кэтрин, извлекая из кошелька свою жалкую наличность.

— Увы. — Служащий развел руками. — На сегодняшний поезд вы, к сожалению, опоздали. С вас пять долларов, семь центов.

Кэтрин покорно отсчитала требуемую сумму и, получив, наконец, заветный билет, поплелась на перрон. Черт! Все уже пошло наперекосяк. Быстро уехать не удалось, а ее странное поведение наверняка вызвало у этого недотепы кучу вопросов.

Что же делать? Теперь, когда торопиться стало незачем, весь ужас произошедшего навалился на нее с удвоенной силой. Ноги задрожали, в голове зашумело, и пришлось облокотиться на поручень, чтобы не упасть.

Через пару минут Кэтрин все же удалось овладеть собой. Она отвязала Лорда и, взяв его под уздцы, обогнула станцию и вышла в город.

Глава 2

Кэтрин ехала по изрытой колеями главной улице и читала размашистые надписи на дощатых фасадах: «Торговая лавка», «Доктор», «Кузнец»…

Что теперь? Нужно где-то перебиться до завтра. Переночевать в лесу? Кэтрин подняла глаза — клубящиеся темно-серые тучи заслонили солнце. Похоже, будет ненастье. И пусть ей доводилось спать в палатках и шалашах, но при себе нет ни спичек, ни топора, да и коротать время под дождем совсем неохота.

Пробраться к кому-нибудь в сарай или на чердак? А если хозяева ее поймают? Она и так уже по уши в дерьме, ни к чему добавлять себе лишних проблем.

На лоб упали первые капли дождя. Кэтрин вздрогнула и взглянула наверх — небо потемнело еще сильнее и не сулило ничего хорошего.

Когда впереди показался офис шерифа, она вжала голову в плечи. Тут же захотелось развернуться и ускакать, но вместо этого Кэтрин сделала глубокий вдох и поехала дальше. На крыльце стояло двое мужчин. Показалось, что сейчас ее окликнут, схватят, арестуют. К счастью ничего этого не произошло, но выдохнуть она смогла лишь, когда офис остался позади.

Через несколько домов в глаза бросилась вывеска «Салун», а до ушей донеслись бодрые звуки фортепиано. Уж куда-куда, а в это злачное место Кэтрин точно не собиралась, хоть на стене и виднелось «Сдаются комнаты».

Дождь зачастил, и в желтовато-серой дорожной пыли появились темные щербинки — предвестники будущих луж. Нужно что-то решать. Кэтрин проехалась до конца улицы в надежде найти жилье, но, увы, на дверях отеля «Каспер» красовалась табличка: «Свободных мест нет».

Все-таки придется остановиться в том салуне, но перед этим следует позаботиться о Лорде. Кажется, где-то попадался указатель «Платная конюшня».

Кэтрин без труда отыскала конюшню и поставила Лорда в свободное стойло. Это обошлось ей в пятнадцать центов. Дорого, но бросить лошадь на улице было бы слишком жестоко. Хорошо, хоть подвыпивший конюх не стал интересоваться бумагами, а выписал квитанцию, не задавая лишних вопросов.

Миновав несколько домов, Кэтрин вновь оказалась около салуна. У коновязи стояли лошади, а у входа под навесом курили три ковбоя в широкополых шляпах. Едва Кэтрин приблизилась, как вся троица бесцеремонно уставилась на нее. Ей стало не по себе. На какой-то миг она застыла, не зная, что делать дальше. Еще чуть-чуть, она бы развернулась и ушла, но тут на землю обрушился ливень такой силы, что стало невозможно ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки.

Проклятье! А ведь с утра ничего не предвещало дождя. Как ничего не предвещало, что обычный июньский день обернется таким кошмаром… Кэтрин набрала воздуха в грудь. Нужно просто пройти мимо этих мужиков. Ничего они ей не сделают!

Натянув на лицо маску холодной отчужденности, Кэтрин поднялась по скрипучим ступеням крыльца. Повеяло табачным дымом, а щеки вспыхнули от пристальных взглядов, которые — Кэтрин чуяла это нутром — ковбои бросали на нее.

Но отступать уже поздно! Она шагнула к распашным дверцам и чуть не уткнулась в грудь одного из незнакомцев, который частично перегораживал вход.

Мужчина нехотя посторонился. Кэтрин невольно подняла взгляд и оцепенела — из-под нахмуренных бровей на нее смотрели раскосые угольно-черные глаза. Смотрели хищно, в упор, пронизывая до самых костей.

Смуглое лицо, резкие скулы — Кэтрин мигом распознала индейскую кровь. В ушах зазвенело, а перед глазами замелькали картинки — размалеванный полуголый индеец с перьями на голове наклоняется над телом ее отца. Он что-то делает с ним, а затем выпрямляется, кровожадно озираясь вокруг.

В его руке виднеется нечто, напоминающее рыжую мочалку. Дикарь цепляет странный предмет на пояс и уходит. Кэтрин, наблюдает за происходящим сквозь щель в настиле чердака, и лишь через минуту осознает, что «мочалка» — это ни что иное, как скальп, только что снятый с ее отца…

Все это за секунду пронеслось у нее в голове, и Кэтрин шарахнулась от индейца как лошадь от гремучей змеи. Дверцы распахнулись, она ввалилась в салун и чуть не шмякнулась на заплеванный пол, лишь в последний момент ухватившись за спинку стула.

Все как по команде повернули головы и уставились на нее. Сквозь густую пелену табачного дыма Кэтрин увидела, что в салуне полно народу. Она судорожно сглотнула. Черт, из-за проклятого краснокожего привлекла к себе лишнее внимание! Бежать отсюда! Кэтрин оглянулась, но снаружи за дверцами все еще маячил тот индеец. Ладно, из двух зол придется выбирать меньшее.

Под перекрестным огнем любопытных взглядов она подошла к барной стойке.

— Добрый вечер, мисс, — поздоровался усатый бармен, тщательно протирая стакан. — Чем могу помочь?

Выглядел он вполне дружелюбно, и Кэтрин немного воспрянула духом.

— Я бы хотела снять комнату, сэр, — негромко сказала она, надеясь, что ее слова потонут в общем гуле.

— На какое время?

— На одну ночь. Сколько это будет стоить?

Бармен бросил на нее цепкий изучающий взгляд, явно прикидывая, сколько с нее можно содрать.

— Полтора доллара, мисс.

— Хорошо. — Кэтрин полезла за кошельком, ужасаясь тому, как быстро таяли ее средства. А ведь в большом городе прежде, чем она устроится на работу, придется на что-то жить.

Бармен протянул ей ключ. Гладкая деревянная «груша» с цифрой «3» на боку приятно легла в ладонь.

— Третий номер на втором этаже в конце коридора, — пояснил бармен, когда Кэтрин отсчитала монеты. — Желаете принять ванну? Поужинать?

Желудок противно ныл, в горле скребло от жажды, а кожа зудела от пота и дорожной пыли… Но нужно экономить деньги.

— Нет, спасибо, — ответила Кэтрин. — Э-э… можно стакан воды?

— Конечно, мисс.

Усач ловко извлек из-под стойки графин и наполнил стакан, который только что так усердно протирал.

— Прошу.

Кэтрин сделала несколько жадных глотков. Хорошо бы и перекусить, ведь она с самого утра ничего не ела. Но не хочется ни на минуту задерживаться в этом шумном прокуренном зале.

Она несмело огляделась по сторонам. Стоящий рядом бородач в потертой шляпе хлебнул из бокала пиво и игриво ей подмигнул. Кэтрин торопливо отвернулась, ощущая, как к лицу приливает кровь. Идея, остановиться здесь на ночлег, нравилась ей все меньше. Но ничего не попишешь, деньги уже заплачены, и остается лишь надеяться, что замок на двери ее комнаты достаточно надежный.

Ладно, сегодня придется потерпеть голод, а утром она позавтракает — здесь, или где-нибудь в другом месте. К тому времени вся эта подвыпившая толпа рассосется и, дай бог, получится спокойно поесть, не опасаясь ничьих приставаний.

Среди гомона, стука посуды и бренчания фортепиано раздавались и женские голоса. Но это были не степенные разговоры почтенных матрон, а громкий смех, повизгивания и кокетливые возгласы. Неужели это падшие женщины?

Допив последние капли воды, Кэтрин поставила стакан на стойку и повернулась к залу. В желтом свете керосиновых ламп она разглядела дам в цветастых платьях с легкомысленными декольте. Некоторые сидели за столами среди мужчин, другие подпирали стены, томно покуривая папиросы в длинных мундштуках.

Одна из них — блондинка в бордовом — поймала взгляд Кэтрин и неприветливо скривила вульгарно накрашенное лицо. Неужели приняла ее за конкурентку? Но чему удивляться? За кого еще можно принять девицу без сопровождения в столь злачном месте?

Нет, надо поскорее убраться из этого зала! Кэтрин бросила взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. На ступенях, облокотившись о поручни, тоже стояли посетители и дамы легкого поведения. Кэтрин ощутила колючий озноб. Вдруг показалось, что все как один — и те, кто сидит за столами, и те, кто стоит вокруг — смотрят на нее и будто бы говорят:

«Мы знаем».

Пульс участился, от табачного дыма запершило в горле. Кэтрин схватила со стойки стакан и поднесла к губам. Пусто — она уже выпила все до капли. Черт! Нужно взять себя в руки.

«Спокойно! Никто ничего не знает. Никому нет до тебя дела», — повторяла она себе, настороженно оглядывая шумное помещение.

И правда — все были заняты своими делами — пили, курили, флиртовали, и внимания на Кэтрин никто не обращал. Сердцебиение почти успокоилось, но тут взгляд упал на картежный стол. За ним сидело четверо. Трое — обычные, ничем не примечательные ковбои, а вот четвертый…

У Кэтрин перехватило дыхание. Опять тот проклятый индеец, с которым она столкнулась на входе в салун! И пусть на нем была обычная черная шляпа, белая рубаха и замшевый жилет с бахромой — никаких перьев и боевой раскраски — но когда он оторвался от карт и внимательно посмотрел на Кэтрин, ее бросило в холодный пот.

Трясущимися руками она подхватила саквояж и кинулась к лестнице, но когда попыталась обогнуть один из столиков, ее поймали за руку.

— Эй, рыженькая! — окликнул ее белобрысый хмырь с мутными глазами. — А внизу ты тоже рыженькая?

Его дружки оглушительно загоготали. Кэтрин вспыхнула и, вырвавшись, бросилась к ступеням. По дороге она задела кого-то плечом, но даже не глянула, кто это был. Буркнув извинение, она взлетела на второй этаж, и лишь там, в полумраке узкого коридора остановилась в поисках номера «3».

Сюда выходило всего несколько дверей, и нужная нашлась довольно быстро. Ключ легко повернулся в замочной скважине. Кэтрин вошла внутрь. В падающем из коридора тусклом свете она нашла на прикроватной тумбочке спички и зажгла керосиновую лампу.

Заперев дверь и оставив ключ торчать в замке, Кэтрин, наконец, почувствовала себя в безопасности.

Она осмотрела скудную обстановку. Тяжелый запах пыли, табака и пота многочисленных постояльцев намертво въелся в ободранные стены. Белье явно не явно не первой свежести покрывало железную кровать. На полу лежал ковер, настолько протертый и грязный, что изначальный узор уже и не различить. Хоть Кэтрин и не привыкла к роскоши, но такая убогость произвела на нее гнетущее впечатление.

В углу стоял умывальник — эмалированный тазик на треноге, щербатый кувшин и овальное зеркальце. Кэтрин плеснула в лицо водой и взглянула на свое отражение. Она никогда не считала себя красавицей. Дома над кроватью висели вырезанные из журналов фотографии знаменитых актрис и оперных див. Томный взгляд, губки бантиком, кожа, гладкая как фарфор — Кэтрин не могла похвастаться такими достоинствами.

Ее лицо, густо усеянное веснушками, было милым, но простым, ничего особенного. Обычный нос, обычный рот. Хоть зубы неплохие — и на том спасибо.

Глаза, днем зеленовато-серые, сейчас, в свете керосиновой лампы казались почти черными и поблескивали отчаянием и решимостью загнанного в угол зверя. Кэтрин верила и не верила в то, что произошло с ней за эти сутки. Ведь вчера вечером в это же время она ложилась спать в своей комнате, предвкушая приятный день, когда все разъедутся по делам, и она сможет спокойно почитать любимую книжку без назойливых окриков мамаши, хамских подначек брата и сальных намеков отчима.

А теперь она преступница, которой грозит петля. Прячется в какой-то грязной дыре за десятки миль от родного дома. Точнее, от места, где жила последние пять лет, но вряд ли могла назвать его родным домом. В носу защекотало, и Кэтрин ощутила, что вот-вот расплачется. Но что толку от слез? Она набрала в ладони холодной воды и промыла глаза. Ну вот, так-то лучше.

Кэтрин расплела косу, расчесала волосы и разделась до сорочки и панталон. Она брезгливо отогнула край одеяла и, стараясь не задумываться о происхождении подозрительных пятен на простыне, погасила лампу и легла в кровать.

Но спасительный сон все не шел. Одеяло кололось, во рту было горько от въевшегося запаха табака, а тонкие дощатые стены не спасали от шума, доносившегося из салуна. Похоже, веселье там только начиналось. Женские визги, пианино, гомон и пьяный смех пробивались сквозь шорох дождевых капель на крыше.

Как Кэтрин ни ворочалась на продавленных пружинах, как ни натягивала на себя одеяло — уснуть так и не удалось. Она все прокручивала и прокручивала в голове как убила Джорджа. В горле стоял ком, все тело было дико напряжено.

«Я не хотела его убивать. Я не знаю, как это получилось, — твердила она как заведенная, и тут же перебивала саму себя: — Всем плевать, хотела ты этого, или нет. Дело сделано. Ты убийца — и заслуживаешь наказания».

В мозгу проносились картины безрадостного будущего. Даже если ее не поймают законники, даже если она доберется до крупного города — что ждет ее там? Где искать жилье и работу? Да и на какую работу она может рассчитывать? Она ведь толком ничего не умеет. Ездить верхом, метко стрелять и свежевать добычу? Кому это нужно в городе? Да еще и от женщины?

От женщины требуется совсем другое… Шить, стирать, стенографировать… Или… перед глазами возникли вульгарные красотки из бара… Кэтрин передернуло от омерзения. Пристрелить одно похотливое животное, чтобы в итоге обслуживать многих? Ну уж нет! Уж что-что, но от мужиков надо держаться подальше. У всех одно на уме, начиная от отчима, и заканчивая ковбоями из этого салуна.

Она вдруг вспомнила того индейца. Кэтрин до чертиков боялась дикарей. Она собственными глазами видела, что те сделали с ее отцом, и едва не лишилась рассудка, потеряв единственного любимого человека. Это случилось пять лет назад, когда племя, до тех пор мирно обитавшее в окрестностях Каспера, вдруг ни с того ни с сего словно с цепи сорвалось и начало жечь фермы и вырезать поселенцев.

«Хороший индеец — мертвый индеец», — любил повторять отчим, и как Кэтрин ни презирала его, в этом она была с ним полностью согласна.

Странно, как этого краснокожего вообще пустили в салун для белых? А ведь еще не так давно за скальпы дикарей давали по двадцать пять долларов серебром… Хотя, одет он как обычный американец, может он и не индеец вовсе? Мексиканец? Китаец?

Да ну его к черту. Какая разница? Кэтрин перевернулась на другой бок. Пружины жалобно заскрипели, прогибаясь чуть ли не до самого пола. И часа не прошло, а она уже отлежала себе все бока. Спина и мышцы ног болели при каждом движении — сказалась долгая скачка в седле. Желудок неприятно заныл. Как же хочется есть!

Не в силах выносить эти муки, Кэтрин встала с кровати и хлебнула из кувшина воды, чтобы приглушить голод. Эх, было бы у нее побольше времени — она бы прихватила из дома хоть немного еды. Может спуститься и поужинать?

Кэтрин прислушалась. Судя по агрессивным пьяным воплям, внизу затевается перебранка, а может и драка. Если начнут палить, не ровен час, сюда нагрянет шериф, а попадаться законникам на глаза не было ни малейшего желания.

Она снова залезла под одеяло. Что ж, придется терпеть. Надо попытаться заснуть, ведь завтра предстоит трудный день.

Где-то по соседству хлопнула дверь, а через несколько минут ритмично заскрипела кровать и послышались женские стоны. Кэтрин стало не по себе. Ее опыт общения с противоположным полом ограничивался приставаниями отчима да скабрезными шуточками братца и его дружков о девицах из салуна. В романах писали о прекрасной любви между мужчиной и женщиной, но реальность слишком уж расходилась с вымыслом. Кэтрин не знала чему верить, но для себя решила, что никакой любви ей не нужно, от нее одни неприятности.

«И о чем я только думаю? — лениво шевельнулось в утомленном мозгу. — Мне надо спасать свою шкуру, а я тут про какую-то любовь…»

Она и сама не заметила, как уснула.

***

Наутро Кэтрин умылась, оделась и спустилась на первый этаж. За тосты, омлет и отвратительный кофе пришлось выложить целых десять центов из ее скромных сбережений. В кошельке оставалось чуть больше тринадцати долларов, и Кэтрин понятия не имела, как протянуть на них до тех пор, пока не найдет работу.

Завтрак подавала толстая негритянка в засаленном переднике. Усатый бармен, по всей видимости, отсыпался после тяжелой смены. Впрочем, сейчас его услуги не требовались: кроме Кэтрин в зале присутствовал лишь старикашка, пришедший на опохмел. Кухарка, немного поворчала на деда, за то, что тот еще не расплатился за прошлый раз, но все-таки слила ему в стакан недопитые остатки из бутылок.

Старик молча цедил в углу свою бурду, в лучах утреннего солнца кружились пылинки, и безлюдный зал казался покинутым, как елка после Рождества.

Было тихо, только с улицы иногда доносился скрип проезжающей повозки. Над барной стойкой висели часы. До поезда оставалось еще достаточно времени, и Кэтрин не торопилась. О Нью-Йорке или Чикаго она уже не мечтала: с ее скудным капиталом так далеко не уехать. Придется как-то устраиваться в Денвере.

«Эх, было бы у меня побольше денег, — сокрушенно вздохнула она. — Если бы только мать не опустошила заначку!»

Кэтрин допила кофе и откинулась на спинку стула, оттягивая тот момент, когда придется куда-то идти. Когда придется вступить в огромный враждебный мир, где никому нет до тебя никакого дела, где всем на тебя плевать. Всем, кроме законников, которые жаждут накинуть тебе на шею петлю.

К столу подошла негритянка и принялась собирать посуду. Ее насупленные брови и громкое сопение давали понять: «Нечего тут рассиживаться». Дед-алкоголик уже дремал, развалившись на стуле, и толстуха явно была не прочь последовать его примеру.

Ну что ж, пора идти. Кэтрин подхватила саквояж и покинула салун. Мокрая грязь ослепительно сверкала на солнце — после вчерашнего дождя дорога раскисла и превратилась в болото. Подоткнув юбку, Кэтрин с опаской двинулась в сторону станции, молясь, чтобы чавкающая жижа не засосала ее башмаки. Как она ни жалась к стенам домов — всадники и колымаги то и дело обдавали ее желтоватыми брызгами.

Кэтрин решила не забирать Лорда из платной конюшни. Вчера она так и не осмелилась предложить хозяину его купить. Бумаг на коня у нее при себе не было, еще подумают, что она его украла. А с конокрадами разговор короткий — петля на шею, и дело с концом.

Главная улица закончилась. Впереди маячили бараки, грубо сколоченные из потемневших досок. Покосившиеся заборы, застиранное белье, роющиеся в грязи куры и свиньи — бодрые вывески на фальшивых фасадах больше не прикрывали убогость и нищету.

Помимо привычных ароматов навоза и нечистот ноздри вдруг уловили тошнотворный душок разложения. Поискав глазами его источник, Кэтрин увидела впереди на вытоптанном пустыре деревянный помост. На нем возвышалась виселица, а с перекладины свисал повешенный.

Судя по всему, висел он уже не первый день. Лицо распухло и почернело, вокруг с жужжанием роились тучи мух, а на поперечине с удобством разместилась парочка холеных ворон. У Кэтрин подогнулись колени. На миг показалось, что это она висит в петле, и в ее пустых глазницах копошатся черви. Ей стало дурно. Она отвернулась, зажала рот рукой и торопливо прошла мимо.

— Малоприятное зрелище, а, мисс? — поинтересовался прохожий в поношенном сюртуке.

Кэтрин что-то буркнула себе под нос, и поспешила дальше, ощущая, как сердце неистово колотится в груди. Если ее поймают, ей тоже придется вот так болтаться в петле и гнить у всех на виду. Жуть какая! Нельзя этого допустить!

***

До отправления поезда оставалось полчаса, и на станции толпилась уйма народу. Ковбои в широкополых шляпах, коммивояжеры с набитыми саквояжами, крикливые мамаши с выводком ребятни — в зале ожидания царили шум, гам и духота.

Кэтрин нашла себе укромный закуток и повернулась к стене, делая вид, что внимательно изучает расклеенные на ней объявления. Красочные афиши зазывали поглядеть на бородатую женщину, живого безголового петуха и человека, у которого три ноги. Реклама чудо-эликсиров обещала вырастить на лысине буйную шевелюру, превратить старую деву в обольстительную нимфу, а импотента — в горячего жеребца.

Тут же висели объявления о розыске, с которых на Кэтрин взирали паршиво пропечатанные убийцы, грабители и скотокрады. Дороже всего стоила голова некоего Джима Бастера — за поимку бандита с развесистыми черными усами предлагали тысячу долларов. Целое состояние!

«Интересно, сколько дадут за меня?» — невольно подумала Кэтрин.

Она даже знала, какую именно фотокарточку поместят в объявление, ведь фотографировалась всего раз в жизни. И вышла отвратительно. Выпученные глаза, жуткие букли на висках и добела напудренное лицо делали ее похожей на нелепую куклу. И этот неудачный портрет выставят на всеобщее обозрение. Глупо, конечно, сокрушаться из-за такой ерунды, но все равно почему-то именно от этой мысли неприятно заскребло в животе.

За окнами раздался далекий гудок паровоза. Разношерстная толпа на миг замерла, прислушиваясь, а затем дружно ринулась к выходу. Кэтрин подхватила саквояж и последовала за всеми.

Через несколько минут поезд, пыхтя и отфыркиваясь клубами черного дыма, подъехал к перрону. Кэтрин провожала глазами каждый грохочущий вагон в поисках своего, и когда номер «4» прокатился мимо, торопливо зашагала за ним. Наконец, пронзительно заскрипели тормоза, и паровоз остановился, с шипением выпуская пар.

Пропустив вперед особо нетерпеливых пассажиров, Кэтрин поднялась на площадку и вошла в вагон. Немытые окна, обшарпанные стены, деревянные сиденья — второй класс не отличался особой роскошью, но Кэтрин восприняла это как должное: сравнивать ей было не с чем. К счастью, в вагоне еще оставались свободные места, и она примостилась рядом с почтенной леди во вдовьем платье и черной шляпке с пером.

Дама приветливо улыбнулась и подобрала юбки, чтобы Кэтрин было удобнее сесть.

— Спасибо, мэм. — Кэтрин улыбнулась в ответ.

Она опустилась на сиденье, а саквояж задвинула под скамью.

— Славная нынче погодка, не так ли, мисс? — забросила удочку старушка.

— Славная, — согласилась Кэтрин.

— А вчера вечером был сущий ад! Такой жуткий ливень! — делано заохала собеседница. — Словно сами небеса обрушились на наши головы!

— И не говорите, — кивнула Кэтрин.

В этот момент машинист дал гудок, и поезд тронулся, набирая ход.

Глава 3

Прошло не более получаса, но за это время миссис Хендрикс — так звали попутчицу Кэтрин — успела в мельчайших подробностях поведать историю своего многочисленного семейства, начиная с того момента, как ее пра-пра-пращур приплыл в Америку с пятью гульденами в кармане.

Утомленная несмолкаемой болтовней, Кэтрин не заметила, как поезд замедлил ход. Лишь когда протяжно застонали тормоза, она встрепенулась и выглянула в окно. За пыльным стеклом простиралась прерия с пологими холмами на горизонте.

Кэтрин глянула в окно с другой стороны вагона. «Ранчо Медоу-Эйкерс» гласила размашистая надпись на дощатой стене полустанка.

— Ах, душечка! — воскликнула миссис Хендрикс, тоже прочитав название остановки. — Если бы вы только знали, каких славных лошадей разводил мой покойный Арнольд. Ах, что это были за лошади! Краше во всей округе не сыскать!

И на Кэтрин обрушилась очередная лавина информации, от которой уже начинала раскалываться голова.

Прошло минут двадцать, прежде чем Кэтрин осознала, что пассажиры из вагона не выходят, новые не заходят, но поезд, тем не менее, продолжает стоять. Смутная тревога, словно червячок в яблоке, шевельнулась в ее душе. Кэтрин вся подобралась и напрягла слух, пытаясь сквозь трескотню миссис Хендрикс разобрать, что происходит вокруг.

Некоторые пассажиры тоже с недоумением оглядывались по сторонам, остальные были поглощены чтением или беседой. Вспомнив, как с месяц назад Джордж рассказывал о грабителях поездов, Кэтрин нервно заерзала на сиденье. А что, если это ограбление? Неужели придется отдать бандитам свои жалкие сбережения? А вдруг ониподнимут стрельбу?

Но когда отворилась дверь, и в вагон зашли двое мужчин, масок на них не было.

— Что случилось, почему мы стоим? — всполошились пассажиры.

— Все в порядке, леди и джентльмены, мы просто кое-кого ищем.

Тут Кэтрин заметила в руках одного из вошедших листок с чьим-то портретом и мигом вспотела. Нет-нет! Наверняка им нужна не она! Скорей всего на плакате тот бандит за тысячу долларов… Джим Бастер, или как его там?

Она подняла глаза и оцепенела — один из охотников за головами смотрел прямо на нее. Оглядывал ее рыжие волосы, веснушчатое лицо…

Не успел он сделать и шага, как Кэтрин догадалась — ее нашли. Похолодев от страха, она вжалась в твердую спинку сиденья.

Мужчина неторопливо приблизился к ней.

— Мисс Кэтрин О’Доннелл, — скорей утвердительно, чем вопросительно произнес он.

Кэтрин стало нечем дышать.

— Н-нет, сэр, — дрожащими губами пролепетала она, чувствуя, как предательски загорелось лицо. — М-меня зовут… Мэри Джонс…

— А у вас есть при себе документы, мисс… Джонс? — В прищуренных глазах блеснуло не то презрение, не то насмешка.

— Видите ли, сэр… — запинаясь начала Кэтрин, ощущая, что зубы вот-вот станут отбивать чечетку.

— Вы оставили документы дома, — снисходительно закончил за нее он.

— Да, — пискнула Кэтрин и умоляюще подняла брови.

— Ну что ж, мисс… — Мужчина помедлил, словно раздумывая. — В таком случае вам придется поехать с нами к шерифу.

— Зачем?

— Чтобы подтвердить вашу личность.

Внутри все оборвалось. Кэтрин беспомощно огляделась по сторонам.

— Послушайте, уважаемый, — вдруг раздался зычный голос миссис Хендрикс. — С каких это пор человека ссаживают с поезда лишь за то, что он забыл документы? Главное, иметь при себе билет, не так ли?

— Мэм. — Охотник дотронулся до полей своей шляпы. — У нас есть все основания полагать, что юная леди, которую вы так рьяно защищаете — убийца в бегах. Вот объявление о ее розыске.

Он показал миссис Хендрикс плакат, и та шарахнулась от Кэтрин как черт от ладана.

— Боже милосердный! — воскликнула она. — С ума сойти! Где это видано, чтобы убийцы разъезжали в одном вагоне с приличными людьми! Безобразие! Я буду жаловаться в комиссию по железным дорогам!

Она продолжала заполошно кудахтать, а мужчины схватили Кэтрин под локти и подняли со скамьи. Ее поволокли по проходу на глазах у изумленных пассажиров, а она едва успевала перебирать негнущимися ногами. В ушах оглушительно звенело, сердце бешено стучало в груди.

Неужели, все кончено? И не будет ни Денвера, ни Нью-Йорка. И жизнь оборвется вот так — глупо, на виселице. Неужели ей суждено болтаться в петле, и вороны выклюют ей глаза?

Кэтрин словно одеревенела. Она не плакала и не сопротивлялась, пока ее выводили наружу, обыскивали и надевали на руки тяжелые кандалы.

У станции ждал решетчатый фургон, запряженный парой лошадей. Кэтрин подвели к нему и заставили забраться внутрь. Бессильно опустившись на твердую скамью, она уронила на ладони лицо. Звякнули цепи, в замке повернулся ключ. Ловушка захлопнулась.

Охотники за головами забрались на козлы фургона. Щелкнули вожжи, повозка тронулась и с громыханием покатила по раскисшей дороге.

Кэтрин в ступоре сидела на лавке, провожая взглядом колею, тянущуюся за колесами по блестящей грязи. Все внутри словно сжалось и окаменело, лишь в голове лихорадочно проносились мысли.

«Откуда они узнали? Как они так быстро меня нашли? Пускай еще докажут, что это я убила Джорджа… Мой саквояж! Там револьвер и документы, хорошо, что он остался в поезде… Хотя мне это не поможет. Кто-нибудь его найдет и отнесет шерифу. Они сверят патроны, увидят, что одного недостает… Какая же я дура! Зачем я взяла револьвер с собой? Зачем я вообще убежала из дома? Нужно было во всем сознаться. Сказать, что я защищалась, и, быть может, меня бы оправдали…»

Но теперь уже слишком поздно. Кэтрин взглянула сквозь решетку на небо. Оно было чистым, прозрачно голубым, лишь у горизонта парили невесомые пушинки облаков. А в самой вышине кружил белоголовый орлан — величественный и свободный.

«Неужели я вижу это все в последний раз?» — От отчаяния и тоски перехватило горло. Кэтрин закрыла руками лицо и зарыдала. Стыдно показывать свою слабость перед конвоирами, но горькие всхлипы так и рвались из груди.

— Свезло же нам, Билли, — сказал один из охотников за головами второму, — сейчас сдадим эту цыпочку шерифу, получим деньжат — и к шлюхам.

— Только не нажрись как в прошлый раз, Бобби, — проворчал Билли. — Не забывай, нам с тобой еще этого Бастера ловить.

— Поймаем. Джонни клялся, что наводка надежная.

— Надеюсь, ты вчера никому по пьяни не растрепал? А то не мы одни хотим сорвать этот куш.

— Ничего я не растрепал, — буркнул Бобби и замолчал.

Так они ехали минут двадцать. Кэтрин сидела с опущенной головой, слезы иссякли, но тупая боль в груди не утихала. Все пропало, жизнь загублена. Это конец.

Фургон обогнул лесистый холм и покатил по заросшей дороге между каменистыми склонами. Но едва он миновал груду обветренных валунов, как раздался оглушительный выстрел.

Лошади истошно заржали. Что-то тяжелое упало на землю, повозка задребезжала и остановилась. Кэтрин испуганно подняла голову, но спины сидящих на козлах охранников заслоняли обзор.

— Прочь с дороги! — рявкнул Бобби, вскидывая карабин.

Ответом ему был новый выстрел. Оружие вылетело у охранника из рук, а сам он вскрикнул, хватаясь за кисть.

— Спокойно, джентльмены, — раздался мужской голос. — Не делайте глупостей — и никто сегодня не умрет.

— Убирайся, мерзавец! — прорычал Билли.

В его кобуре Кэтрин заметила револьвер, но потянуться за ним Билли явно не решался. В этот момент Бобби, корчась от боли в простреленной руке, согнулся пополам, и взору открылась вся картина происходящего.

На дороге перед фургоном стоял всадник, закутанный в полосатое пончо. Его лицо закрывала бандана, черная шляпа была надвинута на глаза. Револьверы в обеих его руках смотрели прямиком на охотников за головами.

Он застрелил одну из запряженных в фургон лошадей, и ее туша лежала на земле, а вторая лошадь храпела и пританцовывала от страха.

— Господа, отдайте мне эту даму, — потребовал незнакомец, — и мы разойдемся без кровопролития.

Сердце Кэтрин забилось сильнее. Она не понимала что происходит, но… похоже, этот налетчик собирается ее спасти!

— Черта с два! — буркнул Билли, так и не отважившись выхватить револьвер.

— Прикончи эту падаль! — простонал Бобби.

— Джентльмены, будьте благоразумными, — заговорил незнакомец. — Право же, не стоит умирать из-за такой ерунды. Наверняка вас дома ждут жены и дети… ну, или шлюхи и виски.

Воцарилось молчание, в котором Кэтрин ощущала каждый удар своего сердца. Охотники колебались. Налетчик сидел в седле расслабленно и спокойно, однако дула его револьверов отчетливо намекали, что неплохо бы поторопиться с решением.

— Что скажешь? — Билли повернулся к раненному товарищу.

— Отдай ему девку, и пусть убирается к дьяволу, — пробормотал Бобби, сжимая окровавленную ладонь. — В гробу я видел подыхать за такие гроши!

— Разумное решение, — одобрил всадник. — Вы оставайтесь сидеть на козлах, а вы, мистер Билли, будьте любезны спуститься и отпереть клетку. Только держите руки так, чтобы я их видел.

Незнакомец отъехал в сторону, наблюдая за действиями обоих охотников за головами. Кэтрин сидела ни живая, ни мертвая, молясь, чтобы спаситель не передумал. Она понятия не имела, зачем он ее освобождает, но любая участь лучше петли.

Чертыхаясь и бормоча под нос грязные ругательства, Билли отпер замок, выпуская ее из клетки. Кэтрин, цепляясь скованными руками за прутья, спрыгнула на землю.

— Мисс, — впервые за все время налетчик обратился к ней.

Кэтрин вздрогнула и повернулась к нему, но из-за низко надвинутой шляпы его глаза различить не удалось.

— Заберите кольт из кобуры у мистера Билли, чтобы ему не взбрело в голову строить из себя героя.

Кэтрин послушно сделала шаг к охотнику. Тот отшатнулся, но всадник многозначительно щелкнул курком, и Билли пришлось подчиниться. Протянув руку к его кобуре, Кэтрин опасливо вытащила револьвер.

— Отлично, — сказал налетчик. — Давайте его сюда, и прихватите винчестер, чтобы джентльмены не додумались стрелять нам вслед.

Он кивнул на обочину. Там валялся карабин, который пуля вышибла из рук Бобби. Кэтрин подняла оружие и вопросительно посмотрела на незнакомца. Тот указал на переднюю луку седла, где была закреплена петля.

Кэтрин, преодолевая слабость в ногах, подошла к лошади. Грациозная кобыла фыркнула, нервно переступая копытами. В глаза бросилась ее необычная масть — грудь и голова были гнедыми, а круп и спина — белыми в темную крапинку. Лошадь тряхнула головой, и Кэтрин заметила, что в черную гриву вплетено несколько перьев.

— Тш-ш! — Всадник успокоил кобылу, и когда та утихомирилась, Кэтрин повесила карабин на седло, просунув его ствол в петлю.

— Хорошо, — кивнул незнакомец. Он спрятал кольт Билла в седельную сумку, а затем обратился к его владельцу, которого все это время держал на прицеле: — Забирайся на козлы!

Тот уселся рядышком со своим напарником. Всадник сунул один из револьверов в кобуру, а вторым продолжал целиться в охотников за головами. Свободную руку он протянул Кэтрин, и помог ей взобраться на круп позади себя.

— Хорошего дня, джентльмены! — Налетчик щелкнул пальцами по полям шляпы, и пришпорил кобылу.

***

Ветер свистел в ушах, из-под копыт летели комья засыхающей грязи, а Кэтрин изо всех сил цеплялась за незнакомца, стараясь не свалиться с лошади. Она то и дело оглядывалась через плечо, высматривая погоню, но позади никого не было.

Неужели все это происходит на самом деле? Кто он — ее спаситель? Зачем ему вообще понадобилось ее спасать?

Немного проскакав по дороге, незнакомец свернул на заросшую тропинку, вьющуюся между холмов. Он перевел кобылу на рысь, а, добравшись до сосновой рощи, натянул поводья.

— Сто-ой! — Он спешился и ссадил Кэтрин с лошади. — Слезайте, мисс, нужно дать Каво́ке немного передохнуть.

Оказавшись на земле, Кэтрин невольно посмотрела в глаза своего вызволителя. Они были черными и пронзительными, и их взгляд обжигал словно огонь.

— С-спасибо, сэр, — пересохшими губами пролепетала она, ощущая, как сильно забилось сердце.

В следующий момент незнакомец стащил с лица платок, и у нее подогнулись колени. Да это же тот индеец из салуна! Дыхание перехватило, перед глазами мелькнуло изуродованное тело отца, и по спине пробежал озноб.

— В чем дело, мисс? — без тени улыбки поинтересовался индеец. — Вы так побледнели, будто увидели самого черта.

Он стянул через голову пончо, и под ним оказалась вполне обычная одежда — белая рубаха и замшевый жилет с бахромой. Это немного успокаивало.

Незнакомец повернулся к лошади, чтобы спрятать пончо в седельную сумку, и Кэтрин увидела, что его черные волосы заплетены в длинную, до пояса, косу.

— Простите, сэр. — Кэтрин, наконец, обрела дар речи. — Я просто не ожидала, что вы…

— Краснокожий? — Индеец неторопливо развернулся.

— Ну… да.

На его лице промелькнула усмешка, затем оно снова стало невозмутимым.

— Позвольте представиться — Брайан Смит. — Он приподнял шляпу. — Моя мать — индианка, поэтому я такой, какой есть.

Что ж, имя как имя, речь правильная, без акцента, да и манеры вроде приличные. Кэтрин вздохнула с облегчением.

— Кэтрин О’Доннелл, — назвалась она. — Я должна сказать вам спасибо, мистер Смит…

— Не торопитесь, мисс О’Доннелл, — холодно ответил Брайан. — Я всего лишь хочу получить награду за вашу голову.

С этими словами он отцепил от седла свернутую веревку. Не помня себя от ужаса, Кэтрин стремглав кинулась прочь. Но она не преодолела и десяти ярдов, как что-то ударило ее по ногам и повалило на землю. Кэтрин едва успела выставить перед собой скованные руки, чтобы не пропахать носом траву. Она попыталась подняться, но не смогла: ноги были опутаны веревкой.

Она лежала на земле, едва не рыдая от бессилия и обиды, а гадкий дикарь неспешно подошел к ней, и встал рядом так, что она видела лишь припавшие пылью сапоги. Когда он наклонился и освободил ее лодыжки, Кэтрин поняла, что ее сбили с ног длинным ремнем с двумя тяжелыми шариками на концах.

— Поднимайтесь! — Брайан подхватил ее под мышки и поставил на ноги.

Кэтрин с ненавистью взглянула в его глаза. Мерзавец! Спас ее лишь для того, чтобы заработать денег. Ну уж нет! Она так просто не сдастся! Кэтрин изо всех сил толкнула его скованными руками в грудь. Бесполезно. Все равно, что ударить скалу.

— Можете не трепыхаться, — снисходительно бросил Брайан. — Я отвезу вас к шерифу. Решайте, мисс О’Доннелл: будете вести себя тихо — поедете верхом. Будете дергаться — привяжу к лошадиному хвосту, и поплететесь пешком. Может, это и отсрочит виселицу на пару часов, но поверьте — это будут не самые приятные часы в вашей жизни.

— Пошел ты к черту! — буркнула Кэтрин себе под нос.

Ей было даже не столько страшно, сколько досадно. Защитить себя от насильника, сбежать из дома, вырваться из лап Билли и Бобби — и все равно окончить свои дни на виселице.

Из глаз покатились слезы. Кэтрин шмыгнула носом и отвернулась. Еще не хватало распускать нюни перед этим подонком.

— Ну так что вы надумали, мисс О’Доннелл? — поинтересовался Брайан. — Будете послушной девочкой и поедете верхом?

Кэтрин презрительно фыркнула и закатила глаза.

— Видимо, это значит «да».

Брайан стиснул ее плечо и заставил подойти к лошади. Подсадив Кэтрин на круп, он зацепил веревку за кандалы на ее руках и привязал к кольцу на задней луке седла. Затем он сам забрался на кобылу, и они двинулись в путь.

Глава 4

Кобыла скакала по ухабистой дороге, а Кэтрин усердно пыталась перетереть веревку о кандалы. Уж лучше сломать себе шею, спрыгнув с лошади, чем болтаться на виселице. Но все было тщетно — ни одно из волокон не поддалось.

Брайан невозмутимо покачивался в седле, и тугая черная коса у него за спиной подпрыгивала в такт лошадиной рыси. Может, попробовать его уговорить? Разжалобить слезами? Предложить свое тело, в конце концов…

Лошадь! У нее ведь есть лошадь — в платной конюшне стоит Лорд, а квитанция лежит во внутреннем кармане жилета. Охотники за головами не заметили ее при обыске. Отдать Лорда в обмен на свою свободу!

— Послушайте, — перекрикивая шум ветра, начала было Кэтрин…

Но не успела она договорить, как прогремел выстрел. В дюйме от виска просвистела пуля. И еще одна! И еще! Кэтрин взвизгнула от ужаса и в панике оглянулась — их настигало пятеро или шестеро всадников.

— Держи их! Это они! — завопил один из них, и Кэтрин узнала голос Билли.

Брайан быстро натянул на лицо бандану и обернулся.

— Подвиньтесь, черт бы вас побрал! — рявкнул он.

Кэтрин отклонилась вбок, и Брайан пальнул по преследователям из револьвера. Загрохотали ответные выстрелы. К счастью, они не попали в цель, но радоваться было рано. Враги стремительно приближались. Лошади с двумя седоками от них не уйти, отстреливаться — тоже не с руки. Стоит шальной пуле попасть в кобылу — и им конец.

Видимо Брайан тоже это понял. Он осадил лошадь и резко свернул в расселину между утесами. Они помчались напролом через сухие заросли, петляя среди камней, чтобы укрыться от пуль.

Нападающие кинулись следом. Кобыла ржала и храпела от страха, Брайан отстреливался наугад, а Кэтрин зажмурилась, из последних сил стараясь не свалиться на землю.

Когда они немного оторвались от врагов, Брайан остановил кобылу. Он соскочил с нее и, выхватив нож, перерезал веревку, которой Кэтрин была привязана к седлу.

— Слезайте! — Он стащил ее с лошади, взял карабин и хлопнул кобылу по крупу. — Пошла отсюда!

Лошадь резво ускакала, а Брайан схватил Кэтрин под локоть и поволок за продолговатую каменную глыбу, лежащую поперек ложбины.

— Не высовывайтесь! — велел он и сам затаился рядом.

Прислонив карабин к валуну, Брайан начал быстро заряжать револьверы, доставая патроны из патронташа у себя на поясе.

Вскоре послышались голоса и шорох гравия под ногами преследователей.

— Эй, выродок, отдай нам девку! — крикнул один из них.

— Черта с два! — Брайан мельком высунулся из-за глыбы, пальнул и снова спрятался.

Билли и его дружки открыли беспорядочную стрельбу. Пули яростно вгрызались в камень, выбивая из него осколки и пыль. Кэтрин сжалась в комок, прикрывая руками голову. Подмышки взмокли, сердце отчаянно колотилось.

«Что же делать? Может сдаться им самой?.. Хотя нет, обойдутся, не буду облегчать им задачу. Пускай лучше перестреляют друг друга, а я убегу».

Когда в пальбе наступило затишье, Брайан на секунду высунулся из укрытия и пустил во врагов несколько пуль. Одна из них, судя по вскрику, достигла цели, но в ответ поднялся такой шквальный огонь, что Кэтрин поняла — им конец.

Оглушительно грохотали выстрелы, пули жужжали как мухи, воздух помутнел от порохового дыма. Противники пытались окружить валун. Брайан порывался высунуться из-за камня, но налетчики прикрывали друг друга, и он никак не мог улучить момент, чтобы прицелиться. Еще пара минут — и все будет кончено. Нужно срочно что-то предпринять!

— Дайте мне пушку! — прошипела Кэтрин.

— Что? — Брайан недоуменно посмотрел на нее.

— Дайте мне пушку, или нас перестреляют к чертовой матери!

Брайан колебался всего лишь миг, затем швырнул ей револьвер. Кэтрин поймала его и взвела курок. В барабане оставалось еще четыре патрона. Она осторожно выглянула из-за камня.

Ее не заметили, потому что все внимание охотников за головами было приковано к тому краю глыбы, за которым прятался Брайан. Враги временно прекратили ураганную пальбу, и приближались, готовые выстрелить в любой момент.

Сорок пятый калибр — отдача будет неслабой. Кэтрин покрепче обхватила рукоять. Указательный палец правой руки лег на спусковой крючок, а большой палец левой — на курок.

«Представь, что стреляешь по бутылкам».

Глубокий вдох. Плавный выдох. Задержка дыхания.

«Давай!»

Бах-бах-бах-бах!

Судя по болезненным вскрикам, Кэтрин в кого-то попала. Она едва успела юркнуть за камень, как он весь задрожал, принимая на себя ответные пули. Но тут из карабина выстрелил Брайан — раз, другой, третий — и оружие нападающих умолкло.

Повисла тишина, только ветер шелестел среди утесов. Кэтрин с опаской выглянула из-за валуна. Враги были мертвы. Точнее нет… оставался еще один враг.

Она нацелила револьвер на Брайана. Тот скрестил руки на груди и насмешливо поднял брови.

— Я не шучу, — сквозь зубы процедила Кэтрин. — Еще один шаг — и я буду стрелять!

Он шагнул. Дьявол! Не так-то просто убить человека, который смотрит тебе в глаза! Кэтрин опустила кольт, целясь ему в колено.

Брайан бесстрашно двинулся к ней. Кэтрин нажала на спуск. Осечка. Черт! Барабан пуст! Кэтрин уже это поняла, но в какой-то отчаянной надежде все давила на спусковой крючок до тех пор, пока Брайан не отобрал у нее револьвер.

— Я умею считать патроны, мисс О’Доннелл, — сказал он, — и вам советую научиться. Однажды лишняя пуля может стоить вам жизни.

С губ сорвался истеричный всхлип.

— Меня ведь все равно повесят, будьте вы прокляты! — выкрикнула Кэтрин.

Ноги перестали ее держать. Она сползла спиной по камню, закрыла руками лицо и разрыдалась.

Брайан ее не трогал, и когда Кэтрин утерла слезы, то увидела, что он обыскивает тела — собирает часы, патроны и деньги в шляпу-котелок одного из убитых.

«Да он к тому же еще и мародер! — подумала она. — Хотя, какое мне до этого дело? Я и сама не лучше. Кто вчера обшаривал карманы Джорджа?»

Покончив с обыском, Брайан громко свистнул. Через пару десятков секунд послышалось ржание, и из-за камней показалась кобыла. Брайан высыпал в седельную сумку свою добычу и, наконец, повернулся к сидящей на земле Кэтрин.

— Ну, чего ревете? Расскажите лучше, что с вами произошло? Почему вас ищут?

Кэтрин шмыгнула носом.

— Вам ли не все равно? — буркнула она.

Брайан подошел поближе и присел перед ней на корточки.

— Было бы все равно — я бы не спрашивал. Ну хватит дуться. Вы и впрямь кого-то пристрелили?

— Да. Случайно.

— Как это?

— Да какая вам разница? — воскликнула Кэтрин. — Он хотел меня изнасиловать… я задела его револьвер и, не знаю, как получилось, но он выстрелил.

Выпалив это, она задрожала как осиновый лист. В груди жгло и пекло так сильно, что было трудно дышать. Одно преступление повлекло за собой другое. Она уже не только случайно убила Джорджа, но и хладнокровно расстреляла охотников за головами, чьи остывающие трупы валялись вокруг.

«Я самая настоящая убийца, и мне место на виселице!» — Из горла вырвался надрывный всхлип, и Кэтрин снова закрыла лицо руками, готовая разрыдаться.

— Тш-ш! — Брайан прикоснулся к ее плечу, успокаивая точно так же, как недавно успокаивал свою лошадь. — Тихо. Давайте сюда руки.

— Зачем? — Она с недоумением подняла горящие от слез глаза.

— Сниму браслеты. Или вы предпочитаете оставаться в них?

Удивленная столь великодушным предложением, Кэтрин с недоверием протянула руки. Брайан извлек из жилетного кармана то ли ключ, то ли отмычку и ловко расстегнул кандалы.

Боже, какое счастье! Кэтрин принялась растирать занемевшие, желтые от ржавчины запястья.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Нужно убираться, пока сюда еще кого-нибудь не принесло.

Брайан встал и подошел к кобыле. Взяв ее под уздцы, он выжидающе посмотрел на Кэтрин. Она тоже поднялась на ноги, но замерла в нерешительности.

— Не бойтесь. Я передумал вас выдавать, — сказал Брайан. — Хоть вы и стреляете как Дикий Билл, но я же вижу, что вы порядочная девчонка. Залезайте на лошадь, отвезу вас, куда скажете.

Кэтрин растерянно оглянулась по сторонам. Что делать? Бежать или довериться этому странному человеку? Если он все-таки собирается отвезти ее к законникам, то зачем тогда снял кандалы? Ладно, черт с ним, придется положиться на его слова.

Она подошла поближе. Брайан подсадил ее на круп, забрался в седло и тронул поводья.

С полчаса они скакали по каньону, хаотично меняя направление и пересекая овраги, чтобы запутать следы. Брайан то и дело останавливался, прислушивался и осматривал землю, а затем снова пускал кобылу вскачь. Кэтрин догадалась, что он выслеживает лошадей охотников за головами. Однако поиски закончились неудачей — видимо животные, напуганные стрельбой, убежали слишком далеко.

Когда они выехали на широкий луг, поросший бизоньей травой, Брайан спросил, оглянувшись через плечо:

— Ну так что вы решили, мисс О’Доннелл? Куда вас отвезти?

Кэтрин задумалась. Саквояж остался в поезде, кошелек отняли при обыске. У нее при себе ни денег, ни личных вещей. Единственное, что сохранилось, это квитанция на лошадь в платной конюшне Каспера, но снова соваться в тот городишко — все равно, что добровольно сунуть голову в петлю.

— Я… не знаю, — пролепетала она.

Брайан натянул поводья. Когда лошадь остановилась, он соскочил на землю и помог Кэтрин спуститься.

— Вы не знаете? — Он взял кобылу под уздцы. — Давайте пройдемся пешком, пусть Каво́ка немного передохнет… А куда же вы направлялись, если не секрет?

— В Денвер, — буркнула Кэтрин. — Разве вы не в курсе, куда идет единственный поезд из этой дыры?

Брайан чиркнул спичкой и прикурил сигарету.

— У вас там родственники? Знакомые? Друзья? — спросил он, выпустив облачко дыма.

— Нет.

— Тогда что же вы собирались там делать?

Стоит ли посвящать в свои планы первого встречного? Да ладно, все равно ей особо нечего терять.

— Вообще-то я собиралась на Восток — в Чикаго или Нью-Йорк, — призналась Кэтрин. — Там бы я нашла какую-нибудь работу.

— Какую работу, мисс О’Доннелл? — поинтересовался Брайан. — Вы белошвейка? Стенографистка? Учительница? Что вы умеете делать?

Кэтрин смутилась. Она уже думала об этом. Отец научил ее метко стрелять, отлично держаться в седле, выживать в дремучем лесу, но в городе все эти навыки совершенно бесполезны.

— Я научусь… — неуверенно протянула она. — Должны же быть какие-нибудь курсы.

— Несомненно, — кивнул Брайан. — Но они стоят кучу денег и длятся несколько месяцев. Все это время вам придется где-то жить, что-то есть и платить за учебу. У вас есть на это деньги, мисс О’Доннелл?

У Кэтрин не было ни гроша. Она шумно сглотнула.

— Нет… но я что-нибудь придумаю.

Брайан бросил на нее оценивающий взгляд.

— Не сомневаюсь, мисс О’Доннелл. Девица вы довольно симпатичная…

Кэтрин вспыхнула от негодования.

— На что это вы намекаете, мистер Смит?! — рявкнула она так яростно, что лошадь испуганно всхрапнула.

— Тш-ш! — Брайан погладил Каво́ку по загривку. — Простите, если я вас обидел. В-общем, пока наш разговор не зашел черт знает куда, хочу предложить вам одно дельце.

— Какое еще дельце? — Кэтрин вопросительно уставилась на него.

— Я — охотник за головами, мисс О’Доннелл. Вчера в салуне я в пух и прах проигрался в покер, но зато разжился наводкой на логово одного бандита, за которого дают тысячу долларов.

Кэтрин припомнила висящий на станции плакат.

— Погодите, это не такой… с черными усами? Как же его звали…

— Джим Бастер. С недавних пор его банда повадилась грабить поезда, и хозяин железной дороги объявил ему войну. Всех подельников уже переловили, только эта крыса ускользнула и залегла на дно.

— Когда меня везли в фургоне, я слышала, как эти… Билли и Бобби говорили о нем.

— За такой наградой охотники за головами послетались сюда как мухи на коровье дерьмо. Вот и вы попались им под горячую руку… Кстати, этот самый Бобби вчера по пьяни и проболтался, где искать Бастера. Так что, я собираюсь его поймать, но мне не помешала бы ваша помощь. Что скажете?

— Даже не знаю… — растерянно пробормотала Кэтрин.

— Подумайте.

Брайан наклонился, выдернул из земли дикую морковь и, очистив от грязи, протянул ее лошади. Каво́ка аккуратно взяла угощение и принялась с аппетитом его жевать.

Солнце давно перевалило зенит и било прямо в глаза, мешая сосредоточиться. Кэтрин прищурилась, приставив руку козырьком ко лбу. Какая жалость, что она потеряла шляпу!

Заметив ее жест, Брайан стащил с головы свою шляпу и протянул ей.

— Возьмите, не то ослепнете, — сказал он.

— Спасибо. — Кэтрин надела шляпу, и широкие поля отбросили на глаза благодатную тень. — А как же вы?

— Ничего, я привык. Да, кстати… — Он сунул руку в карман и вручил ей смятый плакат.

Кэтрин тотчас узнала скверно пропечатанную фотографию, хоть и была на ней непохожа на саму себя.

«Разыскивается живой

по подозрению в убийстве

Кэтрин О’Доннелл

Возраст 20 лет, рост 5 футов 4 дюйма, вес 120 фунтов

Волосы: рыжие

Глаза: серо-зеленые

Особые приметы: веснушки

Награда 200 долларов

Шериф города Каспер Ф. Джонсон».

Ого! Целых двести долларов! Приличная сумма для этой глуши. За обычных мошенников и скотокрадов предлагали по пятьдесят.

— Где вы это взяли? — поинтересовалась Кэтрин.

— Висел у входа в салун, — пояснил Брайан. — Я только сел позавтракать, как заявились охотники за головами и стали расспрашивать о некой рыжей девице, которая прикончила помощника шерифа. Та черномазая, что у них за стряпуху, сказала, что вы пошли в сторону станции. Описала во что вы одеты, и все такое… Они бросились догонять поезд, а я — следом за ними.

— Вы так отчаянно нуждаетесь в деньгах, мистер Смит, что не побоялись в одиночку меня отбить?

— Почему бы и нет? Две сотни на дороге не валяются, а мне вчера чертовски не везло в карты.

Кэтрин фыркнула.

— И что же заставило вас передумать меня сдавать? — с подковыркой спросила она.

— Ваши блестящие навыки стрельбы, мисс О’Доннелл. Где вы этому научились?

— Меня научил отец. Он раньше служил в армии, потом стал охотником. У нас был дом в лесу, и мы там жили пока… — Кэтрин сглотнула. — Пока его не убили индейцы.

Она с вызовом посмотрела в черные глаза Брайана. Тот, казалось, немного смутился.

— Это очень печально, мисс О’Доннелл, но не мы первые начали эту войну. Давайте не будем ворошить прошлое… Что вы думаете о моем предложении?

Кэтрин пожала плечами.

— Не понимаю, каким образом я смогу вам помочь.

— Все очень просто. Вы же умеете стрелять из карабина?

Она кивнула. Ей с отцом приходилось выслеживать оленей и горных львов, и убить животное надо было с одного выстрела, чтобы не попортить шкуру.

— Дело в том, — продолжил Брайан, — что Бастера нужно доставить живым. Так за него дают полную награду. Поэтому, когда я буду его брать, мне надо, чтобы меня кто-нибудь прикрыл. Вы спрячетесь в засаде и проследите, чтобы все обошлось без сюрпризов. Если дело выгорит — вы получите… м-м-м… двадцать процентов награды. Двести долларов. Устроит?

Да, это было бы весьма неплохо! Торговаться, наверное, смысла нет.

— Но как вы можете мне доверять? — на всякий случай спросила Кэтрин. — Вы же видите меня в первый раз.

— Считайте это индейским чутьем.

— А почему бы вам не найти себе напарника-мужчину? Мне кажется, мужчина куда лучше бы сгодился на эту роль.

Брайан остановился и взглянул ей прямо в глаза.

— Мисс О’Доннелл, за двести долларов любой головорез с радостью согласится мне помочь, — сказал он. — И с такой же радостью вонзит мне нож в спину, ведь тысяча долларов куда лучше двухсот.

— И с чего вы взяли, что я этого не сделаю?

— Во-первых, если мы схватим Бастера живым, одна вы с ним не управитесь. А во-вторых, вряд ли вы отважитесь показаться на глаза шерифу.

Кэтрин задумалась. Похоже, и правда, выбора нет. На переезд в большой город нужны деньги, и с двумя сотнями в кармане начать новую жизнь будет куда проще.

— Допустим, я соглашусь, — ответила она. — Но могу ли я доверять вам?

Брайан усмехнулся.

— Я видел, как вы стреляете, мисс О’Доннелл. Не завидую тому глупцу, что попытается вас надуть.

Кэтрин недоверчиво хмыкнула. Но, как ни крути, Брайан спас ее от виселицы, и сейчас — он единственный человек, которому есть до нее хоть какое-то дело. Конечно, он может сдать ее законникам после того как поймает Бастера, но другого выхода нет. Придется рискнуть.

— Ну что ж, — вздохнула она. — Давайте попробуем изловить этого вашего бандита.

— Отлично! — Брайан плюнул на ладонь и протянул ее Кэтрин. — Сделка?

Кэтрин тоже плюнула на ладонь и пожала его руку.

— Сделка.

Глава 5

Часа через полтора Кэтрин и Брайан оказались у подножья невысоких гор, пологой грядой протянувшихся к югу от Каспера. Брайан кивнул на тропинку, которая взбиралась на покрытый соснами склон.

— Нам сюда.

— А куда мы, собственно, идем? — поинтересовалась Кэтрин, запыхавшись от долгой ходьбы.

— Мне нужно в город, забрать барахло из салуна и закупиться припасами. А вы подождете в лесу. Как вернусь — разобьем лагерь. Согласны?

— Хорошо.

— Кстати, смотрю, у вас не слишком удобная обувь. Устали? Давайте, подсажу вас на лошадь.

Кэтрин давно сбила ноги в кровь жесткими башмаками, но жуть как не хотелось показаться неженкой. Она помотала головой.

— Спасибо, все хорошо.

— Да ну бросьте, я же вижу, что вы едва держитесь на ногах.

С этими словами Брайан подхватил ее под мышки и подсадил в седло. Кэтрин была так измучена, что не стала протестовать.

Тропинка углубилась в чащу леса. Кроны сосен нависали над головой, погружая все вокруг в таинственный полумрак. Ехать было куда приятнее, чем идти. Кэтрин даже начала клевать носом, как вдруг из-за кустов с заполошным курлыканьем выскочила индейка. Громко хлопая крыльями, она едва не угодила под копыта, но тут грянул выстрел, взметнулись перья, и окровавленная птица рухнула на тропу.

— Сгодится на ужин. — Брайан подобрал тушку и приторочил к седлу.

«Как он умудрился так быстро выхватить револьвер?» — подивилась Кэтрин.

— Жаль, что у нас всего одна лошадь, — пробормотал Брайан, снова беря поводья. — Придется где-то украсть…

— Постойте! — Кэтрин сунула руку во внутренний карман жилета и, нащупав сложенную бумажку, с торжествующим видом извлекла ее наружу. — У меня есть лошадь!

— Что это?

— Квитанция. Я оставила коня в платной конюшне. Нужно только его оттуда забрать…

— Отлично. Давайте я заберу.

— Но вряд ли вам его отдадут. Наверняка, конюх меня запомнил.

— Не переживайте, я все устрою. Что за лошадь?

— Лорд. Рыжий мерин с черной гривой и хвостом. Он норовистый, боюсь, он вас к себе не подпустит.

— Насчет этого не волнуйтесь. Мы с ним поладим.

Спокойная уверенность этих слов убедила Кэтрин, и она вложила квитанцию в протянутую ладонь.

Тропинка все поднималась по склону и вскоре вывела на маленькое плато, где густо разросся молодой сосняк.

— Остановимся здесь, — сказал Брайан и помог Кэтрин спуститься с лошади.

Он принялся копаться в седельных сумках, а она подошла к обрыву. Внизу, как на ладони, раскинулся Каспер. Посреди серебристо-зеленой прерии темнела извилистая река. Вдалеке тянулся дымный хвост паровоза, а у самого горизонта в мареве нагретого воздуха виднелась гряда холмов.

Брайан расстелил на траве одеяло, положил на него фляжку и карабин.

— Ждите здесь, мисс О’Доннелл, я скоро вернусь.

— Кэтрин, — неожиданно для себя самой произнесла она.

— Что?

— Зовите меня Кэтрин, раз уж мы с вами… — она на секунду замялась, — напарники.

Брайан кивнул.

— Хорошо, Кэтрин. Тогда и ты зови меня Брайаном.

— Договорились.

— Значит так, Кэтрин, — деловито продолжил он, — костер не разводи, кто-нибудь может заметить дым. Увидишь хищников — стреляй, в магазине еще полно патронов.

Она кивнула. Ей не раз приходилось встречать волков и койотов, и зверья она не боялась. А медведь или пума вряд ли отважатся подойти к городу так близко. Опасаться скорее следует двуногих «хищников».

Кэтрин подняла карабин, вскинула к плечу, прицелилась. Отлично! С оружием в руках она сумеет за себя постоять.

— Жди здесь, постараюсь управиться как можно скорее.

С этими словами Брайан вскочил на лошадь, ударил ее пятками в бока и вскоре скрылся из виду.

Кэтрин отхлебнула из фляжки воды, повесила винчестер через плечо и принялась мерить шагами поляну. Она была чересчур взбудоражена для того, чтобы спокойно сидеть на одеяле. Подумать только, как все переменилось за эти два дня!

Жизнь на ранчо была уныла и пуста. Один день как две капли воды походил на другой. Упреки, изматывающая работа, приставания отчима — только любимые книги позволяли ненадолго сбежать из серой рутины.

А теперь, скучные будни безвозвратно ушли. И пускай впереди неизвестность, но от приключений — пережитых, и тех, что еще предстоят — захватывало дух.

Раскаивалась ли Кэтрин в том, что убила Джорджа? Пожалуй, нет. Разве что, немного жалко брата и мать, ведь они лишились кормильца. Но зато им достанется ранчо.

Хотя, толку о них горевать? Разве Кэтрин видела от них хоть капельку душевного тепла? Когда погиб отец, ей едва исполнилось пятнадцать. Идти было некуда. Она приехала в Каспер, обратилась к священнику, а он помог найти ее мать. Та не слишком обрадовалась встрече с брошенной дочерью, и забрала ее к себе лишь опасаясь людской молвы. В новой семье Кэтрин пришлась не к ко двору, и вот в итоге чем все обернулось…

На западе уже горел золотистый закат. Стало прохладней, над ухом зажужжали комары. Усевшись на одеяло, Кэтрин стянула с головы шляпу Брайана и повертела ее в руках, поглаживая бархатистый черный фетр.

Стоит ли вообще доверять новоиспеченному «компаньону»? А вдруг он вернется с шерифом? Но с чего бы тогда Брайану оставлять ей оружие? Хочется или нет, придется ему поверить. У нее с собой нет ни денег, ни даже смены белья. Эти двести долларов нужны позарез. С ними можно будет уехать на Восток. Выучиться на какую-нибудь профессию, найти работу и начать новую жизнь.

Вокруг быстро темнело. Равнина уже погрузилась в сумрак, и только макушки холмов все еще пламенели в солнечных лучах. Где же Брайан? С ним что-то случилось, или он просто решил украсть ее коня и по-тихому смыться?

А если он все же объявится, нужно быть начеку. Мало ли что взбредет ему в голову. Кэтрин поежилась, вспоминая похабные намеки Джорджа. У Брайана-то манеры вроде приличные, но как ни крути, он мужчина, да еще и наполовину дикарь.

А ведь эту ночь они проведут вдвоем. Что, если он попытается ее изнасиловать? Кэтрин погладила приклад лежащего рядом карабина. Ну уж нет! Пусть только попробует!

Холодало. Кэтрин поднялась, набросила на себя одеяло и принялась бродить по поляне, пытаясь согреться. Брайана все нет. Неужели придется ночевать в лесу одной?

В очередной раз подойдя к обрыву, она вдруг увидела в полумраке двух всадников, приближающихся к горе. Пальцы нервно смяли край одеяла. Кто это? Охотники за головами? Бандиты? Законники?

Кэтрин прищурилась и в конце концов разглядела, что всадник всего один, а за ним по пятам бежит лошадь без седока. Сердце радостно встрепенулось. Да это же Брайан! Ему удалось забрать Лорда из конюшни! Он все-таки не бросил ее здесь одну!

Через четверть часа Брайан показался среди сосен. Он восседал на Лорде, а Каво́ка послушно следовала за ним. Кэтрин вышла ему навстречу, стараясь сдержать глупую улыбку, помимо воли наползающую на лицо.

— Прости, что так долго, — сказал Брайан, спешившись. — Ездил смотреть на логово Бастера.

— И как?

— Да ничего особенного, охотничий домик в глуши. Судя по следам, он живет там один. Завтра едем его ловить, а сейчас поужинаем — и спать.

Кэтрин с самого утра ничего не ела, и от слова «поужинаем» рот наполнился слюной, а желудок требовательно заурчал.

Она подошла к своему коню и погладила его по мощной бархатистой шее. Мерин приветливо зафыркал, узнавая хозяйку.

— С Лордом проблем не было?

— Никаких, — отмахнулся Брайан. — Я показал квитанцию, сунул конюху четвертак, и мне отдали его без лишних расспросов.

— Что? — возмутилась Кэтрин. — Вот проходимцы! Взяли и просто так отдали мою лошадь первому встречному? А вдруг ты стащил у меня эту квитанцию!

— Что поделать? — хмыкнул Брайан, закуривая сигарету. — У кого бумажка — тот и хозяин… Ладно, идем, я присмотрел подходящее место для лагеря.

***

Костер весело трещал, озаряя поляну уютным красноватым сиянием, лошади с тихим всхрапыванием щипали неподалеку траву. Натертая душицей и мятой индейка источала головокружительный аромат, заставляя Кэтрин истекать слюной. Не в силах больше терпеть, она отломила тонкую веточку и потыкала птицу. Поджаристая корочка лопнула, и по тушке засочился жир.

— Думаю, готова, — сказала Кэтрин, ощущая, как от голода сводит желудок.

Брайан снял птицу с самодельного деревянного вертела и, положив на кусок коры, ловко разделал мясо ножом.

— Прошу, — он протянул Кэтрин аппетитную ножку.

«Боже! Как вкусно!» — подумала она, впиваясь зубами в горячую хрустящую плоть. Кэтрин чуть не заурчала от удовольствия — настолько она изголодалась за сегодняшний день.

— Будешь? — Брайан откупорил привезенное из города пиво.

Кэтрин взяла бутылку и отхлебнула из нее. Пиво считалось неподобающим для женщины напитком, но сейчас ей было глубоко на это плевать. На свежем воздухе, в сочетании с жареной индейкой оно оказалось на удивление приятным.

Утолив голод и жажду, Кэтрин обхватила руками колени, откинула голову и стала наблюдать, как горящие искорки поднимаются в темное небо и растворяются среди ветвей.

Брайан закурил, и к запаху дыма и жареного мяса добавился терпкий аромат табака.

— Ты куришь? — поинтересовался он.

— Нет. — Кэтрин посмотрела на него с недоумением.

Всем известно, что приличные девушки не курят… И не пьют пиво. И не водятся с подозрительными индейцами. И не стреляют в людей…

— Правильно. Я тоже хочу бросить. — Брайан швырнул недокуренную сигарету в костер.

— Почему? — удивилась Кэтрин. Все мужчины, которых она знала, курили и жевали табак, и никто даже не заикался о том, чтобы завязать.

— Надоело, — ответил Брайан. — У белых дрянной табак — слишком крепкий. Никакого удовольствия, зато по утрам одышка и помойка во рту. Не хочу выкашлять легкие к сорока годам.

Кэтрин взглянула на него. В оранжевых отблесках пламени гладкое лицо отливало бронзой, а под одеждой угадывались крепкие мускулы — Брайан вовсе не выглядел как человек, страдающий от кашля или других недугов.

— Да, кстати. — Он сунул руку в карман и достал оттуда ворох бумажек.

— Что это?

Присмотревшись, Кэтрин с удивлением обнаружила, что это плакаты о ее розыске. Брайан швырнул их в костер.

— Посрывал, везде, где нашел, — пояснил он. — Разве что, кроме офиса шерифа.

— Спасибо, — растроганно пробормотала Кэтрин, глядя, как пламя пожирает бумагу.

Пару минут они молча сидели у костра. Кэтрин украдкой посматривала на Брайана. На его скуластом лице плясали резкие тени, яркие огоньки отражались в миндалевидных глазах.

— Ты говорил, твоя мать — индианка? — поинтересовалась она.

— Да. Из клана та́куя. — Брайан отхлебнул пиво. — Когда-то этот клан принадлежал к племени лакота или, по-вашему — сиу. Но лет пятьдесят назад та́куя отделились, и с тех пор кочуют сами по себе.

— А твой отец?

— Белый. В молодости он торговал пушниной — скупал шкуры у индейцев и продавал на Восток. Так он познакомился с матерью, и они поженились.

— А ее семья не возражала?

— Наоборот, породниться с белым считалось большой удачей. Это значило, что у племени будут ружья и другие полезные вещи. Отец жил с та́куя несколько лет, а когда скопил немного денег, то поселился в Омахе и открыл там лавку. Меня воспитывали как белого, я даже ходил в школу. Но когда мне стукнуло двенадцать — в Монтане разразилась золотая лихорадка, и все ринулись туда.

— И твой отец тоже?

— Да, но он был человеком смекалистым и сообразил, что заработает куда больше, продавая старателям лопаты, чем намывая песок. Он сбагрил лавку в Омахе, накупил всякой утвари, и мы отправились в Вирджинию-Сити.

— И как? Удалось заработать?

— Вначале дела шли неплохо. Лопаты и сита расхватывали как горячие пирожки, и за месяц отец хорошо наварился. Но потом везение кончилось. Он поехал за новым товаром, и по дороге его убили бандиты.

— Сочувствую, — вздохнула Кэтрин. — Понимаю, каково это — потерять отца.

— Спасибо. — На лице Брайана промелькнула улыбка, затем оно помрачнело. —Когда отца не стало, хлебнули мы с матерью лиха. Чтобы выжить, ей приходилось с утра до ночи стоять у лохани за стиркой белья, а мне — хвататься за любую работу. Думаю, ты понимаешь, как белые относились к индианке и ее сыну-полукровке. Как-то раз, пьяный старатель докопался до матери. Я вступился за нее и пырнул его ножом. Не насмерть, но нам все равно пришлось бежать из города. В конце концов мы нашли ее родной клан. Мать осталась там. Я тоже жил с ними несколько лет, но потом ушел и стал охотником за головами.

— И почему же ты ушел?

— Так от меня больше проку. Я — нечто вроде посредника между та́куя и миром белых. Помогаю им, привожу полезные вещи. А еще — предупреждаю об опасности, и лишь поэтому их до сих пор не загнали в резервацию.

— А где они сейчас? — поинтересовалась Кэтрин.

— Далеко отсюда. В горах, — ответил Брайан и замолчал.

Он достал из жилетного кармана пачку сигарет, но передумал и сунул ее обратно. Вместо этого хлебнул пива и уставился на догорающий костер.

Слово «та́куя» казалось смутно знакомым. Уж не те ли это индейцы, которые жили здесь раньше? Которые убили ее отца? Расспросить бы о них побольше, но как-то неловко. Правительство старательно сгоняет краснокожих в резервации, а тот, кто противится этому — считается врагом. Вряд ли Брайан будет с ней откровенничать о своих соплеменниках, все еще разгуливающих на свободе, хоть Кэтрин и не в том положении, чтобы доносить об этом властям.

Костер уже почти не давал тепла, и холодный ночной ветер стал продувать тонкую блузку. Кэтрин обхватила руками себя за плечи.

— Замерзла? — спросил Брайан.

— Немного, — кивнула она.

Он поднялся и подошел к бревну, где лежали седла, снятые с лошадей. Порывшись в сумке, Брайан извлек оттуда полосатое пончо и накинул его Кэтрин на озябшие плечи.

— Спасибо, — пробормотала она, кутаясь в уютную шерстяную ткань.

От пончо повеяло табаком, и Кэтрин невольно втянула носом этот типично мужской аромат. Горьковатый запах почему-то вызвал в памяти образ отца… Нос картошкой, рыжие бакенбарды, лучики морщин вокруг серых глаз. Он любил сидеть у камина с набитой трубкой и рассказывать байки из своей юности.

— А мой папа — ирландец, — поведала Кэтрин, когда Брайан снова уселся напротив. — Он был членом «Молодой Ирландии». Они боролись за независимость, но в сорок восьмом англичане подавили восстание. Его хотели арестовать и сослать в Австралию, но он бежал в Америку.

— И это он научил тебя так метко стрелять?

— Ага. В Штатах он записался в армию, и знал об оружии все. Я родилась накануне войны. Отец сражался на стороне северян, но пока он воевал, мать… связалась с другим человеком, и родила от него моего брата.

Брайан сдвинул брови, с интересом вслушиваясь в ее слова.

— Да ну? — спросил он. — И что же твой отец?

— Когда он пришел с войны, то добился развода. А меня решил забрать к себе. Уж в чем, в чем, а в том, что я его дочь, он не сомневался. — Кэтрин перебросила на грудь косу. — Это в него я такая рыжая.

— Хм. Интересно, — протянул Брайан. — И что, твоя мать так просто согласилась тебя отдать?

— Я была тогда еще слишком мала, чтобы разбираться в отношениях взрослых. Она потом вышла замуж за своего любовника, и я бы ей только мешала…

— Так значит, тебя воспитывал отец? — Брайан звонко прихлопнул комара у себя на щеке.

— Ну да. Папа души во мне не чаял. Старался дать мне все самое лучшее. Он очень любил читать, и каждый свободный пенни тратил на книги. У нас в доме их уже некуда было ставить.

Кэтрин вздохнула и поплотнее закуталась в пончо, задумчиво глядя на тлеющие красные угли. Годы, проведенные в лесной хижине, были, пожалуй, лучшими в ее жизни. Они с отцом охотились, упражнялись в стрельбе, читали друг другу книги и обсуждали прочитанное, а когда ездили в Каспер сбывать шкуры и солонину, то часами торчали на почте, выбирая в книжном каталоге истории по душе.

— А потом его убили индейцы, — сказала Кэтрин, и к горлу подступил ком. — Мне пришлось переехать к матери… Право, лучше бы меня забрали в приют.

— Почему?

Кэтрин лишь махнула рукой.

— Человек, которого я застрелила… Это был мой отчим, — просто сказала она.

— Я почему-то так и подумал. — Брайан подбросил в костер охапку хвороста. — Туда ему и дорога.

Несколько минут они молчали, глядя, как пламя пожирает ветки. Годы, проведенные на ранчо Джорджа, казались муторным липким сном, от которого она только что пробудилась.

Тихо потрескивал огонь, стрекотали цикады, вдалеке задорно лаял койот — Кэтрин словно вернулась в то время, когда они с отцом бродили по лесам, выслеживая добычу, и мир казался таким понятным и простым.

Погрузившись в раздумья, Кэтрин невольно посматривала на Брайана. Черные брови вразлет, выразительный нос, красиво изогнутые губы — взгляд словно магнитом так и притягивало к его лицу.

«А он недурен собой, — пришла в голову шальная мысль, но Кэтрин тотчас же одернула себя: — Нет, что за чушь! Я белая, он метис, между нами не может быть ничего общего. Я просто помогу ему поймать Бастера, заберу деньги, и на этом наши пути разойдутся».

Тут Брайан поднял глаза, и Кэтрин потупилась, ощущая, как запылали щеки.

— Хочешь что-то спросить? — поинтересовался он.

— Э-э, ну да… — промямлила она, и вдруг решилась: — Скажи, а клан твоей матери… как его…

— Та́куя? — Брайан вскинул брови.

— Да. Они ведь раньше жили недалеко от Каспера?

— А почему ты спрашиваешь?

— Те люди… индейцы, которые убили моего отца… Они случайно не из этого клана?

— Где это произошло? И когда?

— Пять лет назад. Мы жили возле горы Твин Пикс. Я помню, незадолго до этого мы ездили в Каспер, а там только и разговоров о том, что индейцы нападают на фермеров и творят такие зверства, что волосы дыбом. Я думала — это вранье, ведь раньше все было тихо… А потом…

Кэтрин осеклась. Даже спустя такой срок ей было больно об этом вспоминать. Брайан терпеливо ждал, пока она продолжит.

— Как-то раз, я была в доме, а папа во дворе. И вот он вбегает внутрь и кричит, чтобы я пряталась на чердаке. Я сначала не поняла, что с ним. Показалось, что на нем красная рубаха — а это была кровь… Он был весь утыкан стрелами… Я схватила дробовик, но отец закричал, что их слишком много, и мне не хватит патронов, чтобы всех перестрелять… Только я забралась наверх, как они ворвались в дом… И я видела, как один их них… снимает скальп с моего отца…

Она судорожно вздохнула и отхлебнула последний глоток пива, смачивая враз пересохшее горло.

Брайан, нахмурившись, неотрывно смотрел на нее.

— Мне жаль это говорить, — наконец заговорил он, — но да, скорей всего это были люди из моего клана. Как раз тогда они стояли под Каспером. Я в то время был далеко — ловил бандитов в Техасе, но когда вернулся навестить мать, мне сказали…

Он глубоко вздохнул, будто собираясь с силами.

— В-общем, — продолжил он, — мне сказали, что белые похитили двух наших женщин, изнасиловали, отрезали им груди, выкололи глаза и повесили в лесу. С этого все и началось. Наши воины решили отомстить, белые тоже не остались в долгу, и все закончилось бойней. Так уж вышло, что твой отец попал под горячую руку.

— Жутко это слышать, — промолвила Кэтрин, — но бойня началась с того, что индейцы сожгли одну ферму и вырезали семью, которая там жила, включая малолетних детей. С людей сняли скальпы, привязали к деревьям и расстреляли из луков. Разумеется, после такого кошмара местные жители ополчились на дикарей.

— Чушь! — насупился Брайан. — Эти, как ты выразилась, «дикари», вовсе не дураки. Мы никогда не напали бы первыми. Зачем давать вашему правительству лишний повод согнать нас с нашей земли?

— Нет, мы бы первыми не напали! — возразила Кэтрин. — Мы хотим спокойно жить, заниматься своими делами. На кой черт нам эта резня?

— Но, тем не менее, вы начали! — Брайан едко прищурился.

— Нет, вы! — огрызнулась Кэтрин.

— Нет, не мы!

— Вы!

— Все! Давай спать! — отрезал Брайан и, поднявшись, принялся забрасывать костер землей.

Кэтрин досадливо поджала губы и, по уши закутавшись в одеяло, улеглась на подстилку из еловых лап.

Война с индейцами, жертвой которой пал ее отец, прокатилась по Касперу как стадо разъяренных быков. Сонное захолустье превратилось в поле сражения. Никто не чувствовал себя в безопасности, многие семьи побросали дома и фермы и бежали из этих мест. Городок опустел, закрылись лавки и салуны. Лишь кавалерия, прибывшая из форта Феттерман, сумела прогнать краснокожих и остановить резню.

Но прошла пара лет, в Каспер протянули железную дорогу, и городок воспрянул духом. В него хлынули дельцы всех мастей, снова открылись заведения, а в окрестностях появились новые поселенцы. Жизнь взяла свое, как молодая поросль пробивается на пепелище лесного пожара, и о былом напоминали только остовы сгоревших домов да кровоточащие раны в душах людей, потерявших родных.

Через несколько минут усталость наполнила тело неподъемным свинцом, и Кэтрин уснула.

Глава 6

Бодрящий запах кофе коснулся ноздрей, и Кэтрин открыла глаза. Она зевнула, потянулась и вылезла из-под одеяла. Черт, ну и холодина! Кэтрин поплотнее запахнула пончо и оглянулась вокруг.

Раннее утро окутало подлесок густым туманом. Интересно, где Брайан? Ярко горел костер, в дымчатой пелене угадывались силуэты лошадей, но Брайана на опушке не было.

Кэтрин уселась на бревно, наполнила из кофейника жестяную кружку и попыталась собрать мысли в кучу. Итак… Третий день в бегах. Будущее так же туманно, как и лес вокруг, и сегодня им с Брайаном предстоит охота на опасного головореза.

«И во что я только ввязалась?» — сокрушалась Кэтрин, прихлебывая горький кофе.

Если бы не тот злосчастный выстрел в конюшне, она бы сейчас спокойно завтракала на ранчо с родней… Кэтрин сделала глоток, согревая ладони о горячую кружку. А спокойно ли? Мать бы, как обычно, закатывала глаза, братец — отпускал ехидные комментарии, а Джордж… Джордж снова бы ощупывал ее маслянистым взглядом, а, выходя из-за стола, «ненароком» бы задел ее животом… Брр! Кэтрин передернуло от неприятных воспоминаний.

А что, если Брайан тоже начнет приставать? При этой мысли стало не по себе. До сих пор он вел себя благопристойно, но они в лесу совершенно одни, и ничего не помешает ему…

Нужно быть начеку! Кэтрин допила кофе, встала и подобрала с земли винчестер, который держала при себе во время сна. Но едва она вдохнула запах оружейной смазки, как в памяти всплыла вчерашняя перестрелка.

Палить в людей оказалось не сложнее, чем стрелять по бутылкам, но… что, если у тех охотников за головами остались семьи? Что, если их жены беспокоятся, почему мужья не вернулись домой, а дети спрашивают у матерей, где их отцы…

В груди заскреблись запоздалые угрызения совести.

— Проклятье! — пробормотала Кэтрин. — Я не хотела их убивать!

— Кого? — раздался над ухом бархатистый голос.

Кэтрин вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Брайан. Судя по всему, он искупался в ручье — мокрые смоляные волосы рассыпались по плечам, черная рубаха была расстегнута, и на смуглой груди поблескивали капли воды.

Кровь прилила к щекам, и Кэтрин поспешно отвела глаза.

— Никого, — пролепетала она.

— Если ты о вчерашнем, — сказал Брайан, — то не переживай. В троих ты попала, но добил их я, так что считай, что ты никого не убивала.

Шмыгнув носом, Кэтрин с нарочитой небрежностью отмахнулась.

— Да и черт с ними. Они первые начали в нас стрелять.

— И то верно.

Брайан сел на бревно и налил себе кофе, а Кэтрин решила искупаться. Она не мылась и не меняла белье с самого побега, и ей казалось, будто кожа из-за грязи и пыли покрылась коростой.

Увидев, что она собирается к ручью, Брайан окликнул ее:

— Кэт!

Кэтрин вздрогнула. Так называл ее только отец.

— Да?

— Возьми там в сумке полотенце, и… я позволил себе кое-что прикупить для тебя. Подумал, что тебе может понадобиться.

— С-спасибо… — опешила Кэтрин.

В седельной сумке она обнаружила две смены хлопковых сорочек, панталон и чулок. Лицо запылало от смущения. Боже, как неприлично — мужчина покупает для нее нижнее белье! Даже отец просто отводил ее в платяную лавку, а потом оплачивал покупки, но никогда не выбирал ей одежду сам.

Прихватив полотенце и вещи, Кэтрин спустилась в заросшую балку, где среди гладких камней журчал ручеек. Вода в нем оказалась ледяной, но ей было не привыкать — на ранчо ее не слишком-то баловали горячими ваннами. Она искупалась и вымыла голову, а затем, насухо вытершись, облачилась в новое белье.

Как приятно — оно такое чистое, что даже хрустит! Кэтрин уже и забыла, каково это — ощущать, что кто-то заботится о тебе, что кому-то на тебя не плевать.

«Это всего лишь одежда. Я отдам за нее деньги, когда получу свою долю», — напомнила она себе, но на душе все равно стало тепло и спокойно, словно промозглой ночью Кэтрин оказалась у приветливого очага.

Вернувшись в лагерь, она обнаружила, что Брайан поджаривает на сковороде остатки индейки с томатным соусом и консервированными бобами. Он уже успел заплести волосы в косу и застегнуть рубаху, больше не смущая Кэтрин полоской обнаженного тела.

— Бастер засел в заброшенной хижине милях в семи отсюда, — сообщил он за завтраком. — Ты спрячешься с карабином на холме и прикроешь меня, если все пойдет через задницу.

— А как я узнаю, что все пошло через задницу? — полюбопытствовала она.

— Ты же умная девочка, вот и сообразишь, что к чему.

— Ладно, — кивнула Кэтрин, польщенная тем, что ее назвали «умной девочкой». Последние лет пять к ней обращались не иначе как «рыжая дрянь», «конопатое чучело» или «неблагодарная тварь».

— Запомни эту рожу. — Брайан протянул ей смятый лист бумаги. — Его нужно взять живым. А если покажется кто-то еще — стреляй без раздумий.

Кэтрин развернула плакат. Так и есть — то самое объявление, что она видела на станции. Фотография пропечаталась нечетко, но свирепое усатое лицо сулило кучу проблем смельчакам, рискнувшим бросить вызов его обладателю.

Покончив с завтраком, Кэтрин вымыла в ручье посуду, а Брайан свернул лагерь и оседлал лошадей. Перед отъездом он предложил поупражняться в стрельбе из винчестера, ведь новое оружие не помешает немного пристрелять.

Пару раз Кэтрин промазала, но потом приноровилась и сбила все бутылки и консервные банки, которые Брайан расставил на ближайших камнях. Восхищение, мелькнувшее в его глазах, стало для нее наградой приятней, чем золотая медаль.

Наконец они отправились к логову бандита. От волнения Кэтрин подташнивало, бросая то в жар то в холод, а вот Брайан казался совершенно спокойным. «Надеюсь, он все сделает сам, а я просто посижу в засаде, — подбадривала себя Кэтрин. — В конце концов, не первый же день он занимается своим ремеслом».

Преодолев по равнине миль пять, они свернули к зеленым холмам и поскакали по вьющейся среди сосен тропе. Прошло около получаса, прежде чем Брайан остановил Каво́ку.

— Дальше пойдем пешком, — сказал он, снимая с лошади два одеяла и свернутое лассо.

— Зачем тебе одеяла? — поинтересовалась Кэтрин.

— Увидишь.

Брайан отпустил кобылу, а Кэтрин привязала Лорда к сосне: мерин не был приучен возвращаться на зов. Она повесила на плечо карабин и опоясалась кобурой с револьвером, Брайан тоже вооружился, и они тихо пошли по тропе, стараясь, чтобы под ногой не хрустнул ни один сучок.

Солнечный свет падал сквозь ажурные кроны, вдребезги разбивая густую тень. Кэтрин по старой привычке смочила палец слюной, чтобы определить направление ветра, но тут же осознала, что при охоте на двуногого зверя это не нужно.

Пробравшись сквозь густые заросли, они поднялись на невысокий пригорок. Брайан лег на землю и подполз к обрыву, чтобы посмотреть вниз. Кэтрин последовала его примеру. На поляне у подножья холма стояла приземистая бревенчатая изба. Стены потемнели, крыша заросла мхом — на первый взгляд дом казался заброшенным, однако притоптанная трава и вьющийся из трубы дымок говорили о том, что в нем кто-то живет.

— Спрячься за пень. — Брайан указал на толстый, обломанный ветром ствол дерева. — И смотри в оба.

Кэтрин кивнула. Сердце гулко заколотилось, лоб покрылся испариной. Брайан отправился вниз, а она сняла с плеча карабин, и присела за корягой, нацелившись на избу.

Вскоре Брайан показался за одной из сосен и тотчас же скользнул за следующую. Если бы Кэтрин не ждала, что он появится, то и не заметила бы его — черная одежда и легкая поступь надежно укрывали его среди теней. Вот он уже на поляне, а вот — притаился у бревенчатой стены и осторожно заглядывает в окно.

Кэтрин стиснула приклад, напряженно следя за происходящим. Брайан уцепился за низко нависающий козырек, подтянулся и вскарабкался на крышу. Он приблизился к дымоходу и что-то в него швырнул, а следом запихнул туда скомканные одеяла. Затем он спрыгнул на землю, юркнул за угол и затаился.

Не успела Кэтрин понять в чем суть задумки, как распахнулась дверь, и из хижины клубами повалил черный дым. Следом показался человек. Он жутко кашлял, цепляясь за дверной косяк. Кэтрин вскинула карабин, но не смогла различить лицо, и не стала стрелять.

Тут в воздухе промелькнуло лассо: Брайан набросил его на незнакомца. Резким движением он затянул петлю и подтащил добычу к себе. Секунда — и опутанный веревкой пленник лежал у его ног.

Кэтрин пригляделась. Бандит оброс косматой неопрятной бородой, но сомнений больше не оставалось — это был Бастер! Сердце учащенно застучало в груди. Неужели, получилось? Тысяча долларов у них в кармане!

…Отец говорил: «Если что-то может пойти не так, то оно обязательно пойдет не так». И Кэтрин убедилась в его правоте, когда холодный ствол револьвера уперся в ее затылок.

— Бросай ружье, сучка, и медленно вставай, — приказал грубый охрипший голос, и для пущей убедительности щелкнули курком.

Ледяной озноб пробежал по спине, винчестер выпал из дрожащих рук. Кэтрин поднялась, с трудом преодолевая враз накатившую слабость. Неизвестный схватил ее за косу и притянул к себе. В нос ударило запахом табака и прогорклой вонью немытого тела.

— Эй ты! — крикнул налетчик Брайану, который как раз потуже затягивал узлы на своей добыче.

Тот поднял голову и мигом вскочил на ноги, выхватывая револьверы. Один из них он нацелил в лежащего на земле Бастера, второй — направил на незнакомца.

— Бросай свои пукалки, — рявкнул налетчик, — или я вышибу твоей девке мозги!

— Что тебе нужно? — спокойно поинтересовался Брайан.

— Бастер — мой.

— Черта с два! Я первым его нашел.

— Считаю до трех. Раз… — Незнакомец больно ткнул Кэтрин дулом в висок.

«О боже! — в ужасе подумала она. — Неужели Брайан позволит меня пристрелить? А почему бы и нет? Я ведь ему никто».

— Эй, полегче, ковбой, — сказал Брайан, не опуская оружия. — Эта цыпочка стоит двести долларов. Живая.

— Что ты мелешь?

— Разве ты не видел ее портреты? Висят по всему городу.

Налетчик призадумался, и Кэтрин ощутила, что давление на висок ослабло.

— Хм… да, кажись там висела рожа какой-то бабы. Хочешь сказать, это она?

— У меня есть плакат. Взгляни, если не веришь.

«К чему он клонит? Зубы заговаривает или на полном серьезе?» — От страха Кэтрин почти ничего не соображала и боялась даже вздохнуть, чтобы не нарваться на пулю.

— Как ты смотришь на то, чтобы отвезти к шерифу их обоих и разделить награду? — продолжил Брайан. Он ткнул связанного бандита носком сапога. — Тысяча за Бастера, двести за девку — по шестьсот долларов на рыло. Как тебе расклад?

Кэтрин взмокла от пота. Проклятье! Неужели Брайан и вправду собирается ее сдать?

— Ну что ж… — неторопливо начал налетчик. — Звучит разумно… Вот только… зачем делиться, если можно получить все?

Он резко перевел револьвер на Брайана. Грянул выстрел. Невольно зажмурившись, Кэтрин почувствовала, как что-то теплое брызнуло ей в лицо. Она открыла глаза и увидела, что у незнакомца вместо кисти торчат окровавленные ошметки мяса и костей.

— А-а-а!!! — пронзительно завизжал он. — Дерьмо! Моя рука! Ты отстрелил мне руку, краснокожая обезьяна!

Ощутив, что хватка ослабла, Кэтрин вырвалась и со всех ног кинулась в лес. Позади раздался еще один выстрел, и вопли налетчика утихли.

Кэтрин сломя голову неслась по тропе, но тут до нее долетел голос Брайана.

— Кэт! Стой! Ты куда?

Она, задыхаясь, остановилась, ухватившись за шершавый сосновый ствол. Брайан и впрямь хочет сдать ее шерифу или просто блефовал? Как от напарницы от нее оказалось мало толку, так какой ему смысл таскать ее за собой?

— Кэт! Иди сюда! Куда ты запропастилась?

Что же делать? Бежать? Возвращаться?

Зашуршала опавшая хвоя. Кэтрин потянулась к кобуре. Из-за деревьев показался Брайан, и она тут же нацелила на него револьвер.

— Кэт, опусти пушку. Это уже не смешно, — сказал Брайан, примирительно поднимая руки.

— Ты собирался сдать меня законникам? — сквозь зубы процедила она.

Он тяжело вздохнул.

— Если бы собирался, то сдал бы еще вчера. Как долго ты еще будешь во мне сомневаться?

— Не знаю. Но… что помешает тебе заработать лишние двести долларов?

— Хотя бы то, что ты можешь рассказать шерифу, кто именно напал на тот фургон, а потом перестрелял кучу народу. И тогда уже в розыск объявят меня. А мне это надо?

— Что ж… звучит логично. — Кэтрин опустила револьвер. — Ладно. Но смотри у меня…

— Да будет тебе! Идем.

Они вернулись к хижине. Связанный Бастер корчился на траве, изрыгая проклятия.

Брайан присел рядом с ним на корточки, видимо намереваясь проверить узлы. Он перевернул бандита на спину, и вдруг весь напрягся.

— Откуда у тебя этот амулет?

Кэтрин подивилась странному надлому в его голосе. Она подошла поближе и увидела, что Брайан держит в руке брелок из бисера и перьев, который вместе с прочими побрякушками болтался у Бастера на шее.

Она не успела и рта раскрыть, как Брайан схватил пленника за грудки и встряхнул.

— Откуда! У тебя! Этот! Амулет! — прорычал он, при каждом слове ударяя Бастера затылком о землю.

Бандит был не в состоянии вымолвить ничего членораздельного, и только невнятно мычал.

— Что ты творишь? — воскликнула Кэтрин.

Брайан повернулся к ней. Раздувающиеся ноздри, сверкающие глаза, свирепый оскал — он выглядел как разъяренный зверь, и Кэтрин едва удержалась, чтобы не кинуться прочь.

— Уходи! — рявкнул он.

— Помогите, мэм! — прохрипел Бастер. — Этот сумасшедший меня убьет!

— Заткнись! — Брайан врезал ему кулаком по лицу.

— Что ты делаешь! — вскричала Кэтрин. — Он ведь нужен живым!

— Не лезь не в свое дело! Иди к лошади и жди меня там!

— Но…

— Проваливай!

В его голосе было столько злости, что Кэтрин сочла благоразумным отступить. Она снова взобралась на пригорок, где на траве распласталось тело охотника за головами. Его шляпа валялась рядом, а во лбу зияла окровавленная дыра. К горлу подступила тошнота — слишком много трупов за последние три дня!

Прошмыгнув мимо мертвеца, Кэтрин подобрала свой винчестер. С поляны продолжали доноситься вопли Бастера. Она не удержалась и глянула вниз — Брайан, оседлав бандита, то ли душил его, то ли бил головой о землю.

Когда его рука потянулась к висящему на поясе ножу, Кэтрин в ужасе отпрянула и опрометью кинулась в лес. Бежать! Спасаться! Не зря говорят, что индейцы — не люди. До сих пор Брайан вел себя вполне разумно, но стоило ему увидеть какую-то безделушку — тут же слетел с катушек.

Лорд ждал на том же месте, где Кэтрин его оставила. Трясущимися пальцами она отвязала поводья и уже хотела было взобраться в седло, но замерла в нерешительности. А куда идти? В Каспере ее тут же сцапают и повесят, а для поездки в другой город нужны деньги, которых у нее нет. Черт! Что же делать? Неужели придется остаться с этим безумцем?

Тут до нее донесся душераздирающий вопль. Лорд всхрапнул и запрял ушами, а у Кэтрин, несмотря на теплый воздух, по телу пробежал озноб. Господи! Что он там делает с этим несчастным? Что такого особенного в том амулете? Он принадлежал кому-то из его близких?

Кэтрин достала из кобуры револьвер и проверила, сколько в барабане патронов. Пять из шести камор были заряжены. Ладно. Сперва нужно потребовать у Брайана объяснений, а потом уже решать, оставаться с ним, или нет.

«Прости, Брайан, но похоже мне снова придется наставить на тебя пушку», — подумала она.

Прошло где-то с полчаса. Вопли то умолкали, то усиливались, а затем и вовсе превратились в нечеловеческий вой. Кэтрин даже зажала уши руками, чтобы приглушить этот жуткий звук. Наконец все утихло, и только птицы беззаботно щебетали в ветвях.

Пальцы сомкнулись вокруг холодной рукояти. Держа кольт наготове, Кэтрин ждала. Вот зашелестела трава, и показался Брайан. Он шел, глядя куда-то сквозь деревья, и лишь каким-то чудом не натыкался на них, а на его отрешенном лице алели кровавые брызги.

Кэтрин настороженно следила за его приближением, сжимая в потной ладони револьвер. Но Брайан то ли не заметил нацеленного на него ствола, то ли не обратил на него внимания. Он достал из кармана сигареты, чиркнул спичкой, судорожно затянулся, и Кэтрин заметила, как трясутся его окровавленные руки.

— Поехали отсюда. — Брайан свистом подозвал кобылу, швырнул окурок на землю и растоптал.

— А как же награда за голову?

— Забудь, — глухо бросил он. — Бастера… то, что от него осталось… теперь и мать родная не узнает, не то, что шериф.

— Что ты с ним сделал? Что, черт побери, на тебя нашло? — выпалила Кэтрин, и в ужасе осеклась, увидев у него на поясе скальп со слипшимися от крови волосами — Ты… ты спятил?

Брайан поднял на нее измученный взгляд, но не успел ничего произнести, как из-за кустов показалась Каво́ка. Он взобрался в седло.

— Поехали. Расскажу по дороге. Это касается и твоего отца.

— Что?! При чем здесь мой отец?

— Вперед!

Глава 7

Кэтрин и Брайан спустились в ложбину к озерцу, куда впадали сбегающие со склонов ручьи. Брайан спешился, подошел к пруду и, встав на колени, принялся отмывать руки и лицо. На них было так много крови, что в прозрачной воде заклубилась бурая муть.

Умывшись, он снял рубаху и начал ее застирывать. Кэтрин молча наблюдала за ним, прислонившись к сосне. Ее все еще потряхивало, а в ушах отголосками звенели вопли бандита. Почему Брайан так поступил? У него был серьезный повод, или он просто безумный мясник? И что насчет сделки? Что насчет тех двух сотен, которые он обещал?

Наконец Брайан покончил со стиркой и подошел к Каво́ке. Он достал из сумки сухую рубаху и надел ее, а мокрую — перекинул через луку седла.

— Поехали, — сказал он и взобрался на лошадь.

Когда тенистый лес сменился солнечной равниной, Брайан заставил кобылу замедлить шаг и начал без предисловий:

— Этот амулет принадлежал девушке из моего клана. — Он тронул висящее на груди украшение. — Я сам подарил его ей.

Кэтрин взглянула на маленький плетеный диск, с которого свисали бусины и перья.

— И как он попал к Бастеру? — поинтересовалась она.

— Помнишь, я рассказывал, с чего началась та резня пять лет назад? Белые похитили двух женщин и надругались над ними. Так вот, одной из них была Винона. Моя невеста.

Он умолк и уставился на дорогу. Кэтрин не знала, что сказать. Любые слова казались неуместными и фальшивыми в этот момент.

— Сочувствую, — наконец выдавила она. — Неужели это сделал Бастер?

— Да. Он и его банда, — с ненавистью процедил Брайан. — Этот кусок дерьма во всем признался. А знаешь, в чем еще он признался?

— В чем?

— Ту семью белых на ферме, о которой ты говорила, тоже вырезали они.

— Что?! — воскликнула Кэтрин так громко, что Лорд под ней встрепенулся.

— Вы-то думали, что это сделали индейцы… — с горечью сказал Брайан.

— Конечно индейцы! Говорили, что людей нашпиговали стрелами, с них сняли скальпы, а мужчин… им кое-что отрезали, прежде чем убить… Разве не так поступают твои соплеменники?

— Или те, кто хочет все свалить на моих соплеменников…

— Но зачем?

— Чтобы разжечь между нами вражду. Вспомни, какая бойня потом началась. Твой отец, в конце концов, тоже погиб из-за всего этого.

— Господи! — Кэтрин никак не могла поверить в услышанное. — Но зачем кому-то понадобилась эта резня?

— Все просто. Вспомни, что было потом.

— Что?

— В Каспер протянули железную дорогу, а окрестные земли прибрали к рукам дельцы.

Кэтрин наморщила лоб. За последние годы Каспер действительно преобразился. Через него теперь проходили поезда, на улицах выросли новые магазины и салуны, а разрозненные ранчо слились в большие хозяйства.

— Кто-то воспользовался резней, чтобы по дешевке скупить землю? — догадалась она.

— Кто-то УСТРОИЛ резню, чтобы по дешевке скупить землю, — с нажимом произнес Брайан. — И этот «кто-то» — некий Томас Вудвилл. Слыхала о нем?

В Каспере вряд ли бы нашелся хоть один человек, не слыхавший о Вудвилле. Его имя то и дело появлялось на страницах местных и привозных газет. Похоже, этот магнат обладал талантом царя Мидаса обращать в золото все, к чему прикасался. Рудники, железные дороги, земельные спекуляции — интересы Вудвилла не знали границ. Он занимался всем, что сулило хоть малейшую прибыль. В прессе то и дело вспыхивали связанные с его именем скандалы, однако они странным образом затухали, не оставив и следа.

— Вудвилл? — недоверчиво переспросила Кэтрин. — Ты уверен?

Брайан натянул поводья, вынуждая Каво́ку скакать рядом с Лордом.

— Уверен. Бастер и его банда работали на него. Этот толстосум давно положил глаз на земли вокруг Каспера. Сперва он пытался их скупить, но предложил такую мизерную цену, что владельцы просто рассмеялись ему в лицо. Тогда он решил стравить белых с индейцами, чтобы люди сами сбежали из этих краев… В конечном счете, земля досталась ему почти даром, а когда он проложил здесь железную дорогу — ее цена взлетела до небес. Думаю, он сколотил на этом деле не один миллион.

— Вот мерзавец! — Кэтрин покосилась на скальп, болтающийся на поясе Брайана. — И поделом этому Бастеру.

Губы Брайана сжались в напряженную линию. Он коснулся амулета у себя на груди.

— Винона… — На его лице заиграли желваки. — Она с подругой собирала хворост в лесу… Если бы я только был рядом!

Он пришпорил Каво́ку и поскакал впереди.

Кэтрин ехала за ним, обдумывая услышанное. Теперь все встало на свои места. В окрестностях Каспера долгие годы царил, хоть и шаткий, но мир. И белые, и индейцы понимали, что живут как на пороховой бочке, и старались сгладить острые углы.

И вот, ради своей наживы Вудвилл поджег фитиль. После гнусной провокации, которую он устроил, волну насилия уже было не остановить. Погибло столько невинных! В том числе и ее отец…

«Мерзкий богатый ублюдок! Чтоб ты сдох! Чтоб ты подавился своими деньгами! — Кэтрин в бессильной ярости стиснула кулаки так, что поводья впились в ладони. — Ненавижу!»

***

Пересекая равнину, Кэтрин догадалась, что они возвращаются к Касперу. Брайан молчал, и она не знала, как поступить. Бастер убит, сделка сорвалась, и больше ничего не удерживает их вместе. Но податься ей все равно некуда. Нужно разузнать, что Брайан собирается делать дальше. Может у него на примете есть еще какой-нибудь бандит?

Оказавшись возле горы, Брайан свернул на лесистый склон. Он пустил кобылу тише и достал из кобуры револьвер. Глядя, как ее спутник осматривает заросли, Кэтрин поняла, что он выслеживает добычу. И правда — когда наперерез из кустов бросился кролик, меткий выстрел тут же оборвал его жизнь. Брайан свесился с лошади, подхватил тушку с земли и перекинул через седло.

Они добрались до поляны, где провели прошлую ночь, и, не обнаружив вокруг чужих следов, решили сделать привал. Вскоре затрещал костер, и над деревьями поднялся дым, разнося по округе соблазнительный аромат жареного мяса. Сытный обед, прогретый воздух, монотонное жужжание насекомых — Кэтрин почти поддалась послеполуденной ленце. Но нужно было думать о будущем.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила она, наполняя из кофейника кружки.

Брайан взял кофе и отхлебнул, задумчиво глядя на огонь.

— Когда я беседовал с Бастером… — начал он.

— «Беседовал»? — Кэтрин, покосилась на дерево, где сушился натянутый на рамку из прутьев скальп.

— …он обмолвился, — невозмутимо продолжил Брайан, — что Вудвилл намеревается проложить железную дорогу через Вороний Хребет.

— И что?

Брайан поднял глаза.

— Ты не понимаешь? Вороний Хребет — это священные земли та́куя. Если бледнолицые сунутся туда, будет война.

— Но… — Кэтрин отпила кофе. — Разве твое племя не может уйти в другое место?

— Куда? Белые гонят нас отовсюду. Отобрали Черные Холмы, вытеснили с Великих Равнин. Вороний Хребет — это единственное, что у нас осталось. Нам больше некуда идти.

— А если пойти в резервацию, как другие индейцы?

— Забудь! Вождь Черный Медведь никогда на это не согласится.

— И что же ты собираешься делать?

Брайан хмуро вздохнул.

— Сам не знаю. Для начала нужно выяснить, правда ли это. Может, Бастер мне соврал, или сам что-то неправильно понял. Вряд ли Вудвилл посвящал в свои планы такое ничтожество.

Кэтрин попыталась вспомнить, что по этому поводу писали в газетах, но, кроме бравурных статей и пафосных заголовков вроде: «Железная дорога принесет цивилизацию на Дикий Запад», на ум больше ничего не приходило.

— В газетах про Вороний Хребет ничего не было, — пробормотала она.

— Наверняка точный маршрут держат в секрете, чтобы спекулянты не налетели, как койоты на падаль.

— И как же ты собираешься все узнать?

— Для начала съезжу на передний край железной дороги, гляну, что да как. А там видно будет. — Брайан отхлебнул кофе. — А что насчет тебя? Уже решила, куда податься?

— Нет. — Кэтрин покачала головой. — Чтобы начать новую жизнь, нужны деньги, а у меня — ни цента.

— Я вчера собрал кое-какие побрякушки, — сказал Брайан, и Кэтрин вспомнила, как он обшаривал карманы убитых охотников за головами. — Думаю, скупщик даст за них долларов двадцать. Можешь взять их себе.

— Спасибо, — невесело усмехнулась она.

Этих денег едва хватит недели на полторы. А что потом? Просить подаяние? Грабить дилижансы? Пойти работать в салун? Выбор невелик. Разве что… Кэтрин с надеждой посмотрела на Брайана, который как раз прикуривал сигарету.

— А можно я поеду с тобой? — выпалила она.

Брайан поднял брови.

— Со мной?

— А почему нет? Я буду тебе помогать! — с жаром заверила Кэтрин, но тут же смутилась. — Сегодня, правда, толку от меня было немного…

— Почему же? — мягко заметил Брайан. — Кое-какой толк все же был. Будь я один, тот дурачок набросился бы на меня.

— Хочешь сказать, я была чем-то вроде живца? — фыркнула Кэтрин.

— Вроде того… Но ты точно уверена, что хочешь поехать со мной? Кажется, кто-то совсем недавно наставлял на меня пушку.

Кэтрин ни в чем не была уверена, но оказаться одной во враждебном мире совершенно не хотелось. С Брайаном она чувствовала себя хоть в какой-то в безопасности.

— Да, — кивнула она. — У меня нет другого выхода. Особенно, если учесть, что за мою голову дают двести долларов…

— После той заварушки — как бы не все четыреста, — уточнил Брайан.

— Черт! — Кэтрин в ужасе уставилась на него. — И правда… А ты? Тебя тоже ищут?

— Надеюсь, что нет, я ведь закрывал лицо. Разве что могут узнать Каво́ку… Ладно, если хочешь, можешь пока остаться. Но красивой жизни не обещаю.

Кэтрин вздохнула с облегчением.

— Спасибо.

— Тогда жди здесь, а я съезжу в Каспер.

— Зачем?

— Попробую сбагрить те побрякушки. Денег в обрез, а нам нужны припасы, одеяла, да и палатка не помешает. Ты не против, если я поеду на Лорде? У Каво́ки слишком уж приметная масть.

Кэтрин взглянула на лошадь. Белый круп, усеянный темными «горошинами», и впрямь чересчур бросался в глаза.

— Не против.

— Тогда до скорого.

***

Вернулся Брайан довольно быстро. Ни палатки, ни одеял у него с собой не было.

— Город стоит на ушах, — сообщил он, вытаскивая из кармана плакат. — За твою голову назначили пять сотен. Я содрал плакаты везде, где только мог, но и на меня уже косо поглядывают.

Кэтрин взяла объявление. Описание внешности не отличалось от предыдущего, однако теперь вместо «разыскивается живой» стояло «доставить живой или мертвой», а вместо «подозрения в убийстве» ей приписывали «хладнокровное убийство нескольких человек».

По спине пробежала дрожь. Всего три дня в бегах — а замаралась так, что вовек не отмыться, и любой охотник за головами имеет право ее убить. Кэтрин с опаской взглянула на Брайана. Тот как раз затягивался сигаретой, и выглядел совершенно непроницаемым.

«С какой стати ему возиться со мной? — подумала Кэтрин. — Проще пристрелить меня и получить награду. Почему же он до сих пор этого не сделал? Выжидает подходящего момента?»

Видимо, страх так явственно читался у нее на лице, что Брайан решил прояснить свои намерения:

— Я же сказал, что не сдам тебя, Кэт, значит, не сдам. Я слов на ветер не бросаю, так что на этот счет можешь не волноваться.

Это прозвучало вполне искренне, и Кэтрин смогла выдавить напряженную улыбку.

Затушив окурок, Брайан подозвал Каво́ку и забрался в седло.

— Я не стал сбывать побрякушки в Каспере — слишком опасно, — пояснил он. — Но мне дали наводку на скупщика неподалеку. Не будем терять время, скоро стемнеет. Вперед!

***

Ранчо скупщика располагалось у кромки густого леса в нескольких милях от Каспера. Кэтрин и Брайан остановились на поляне, скрытой в чаще от посторонних глаз.

— Тебе пока не стоит светиться на людях, — сказал Брайан. — Съезжу, разузнаю что к чему, а ты, будь добра, разведи костер.

Кэтрин кивнула. Когда Брайан уехал, она привязала Лорда к сосне и отправилась за хворостом. Солнце уже зашло, стремительно сгущались сумерки. Кэтрин бродила между деревьев, подбирая сухие ветки, а в голове крутились невеселые мысли.

Неужели теперь всю жизнь придется скрываться и убегать? Можно, конечно, перебраться в другой штат, но для этого нужны деньги и поддельные документы. Да и то, жить под чужим именем, озираясь на каждом шагу — не самая завидная судьба.

Закат уже догорел. На небо выплыла полная луна, озаряя лес серебристым сиянием. Кэтрин нагнулась за очередной веткой, и тут до нее донесся протяжный волчий вой. Вздрогнув, она замерла и напряженно прислушалась. В последнее время в окрестностях необычайно расплодились волки. Джордж частенько рассказывал, что у кого-то из местных задрали корову, зарезали козу или растерзали собаку. Случались нападения и на людей.

Выпустив охапку хвороста из рук, Кэтрин сняла с плеча карабин. В магазине оставалось четыре патрона, в револьвере — еще пять. Должно хватить. Да и вообще, не стоит волноваться. Волки все-таки боятся человека и вряд ли на нее нападут. А даже если и отважатся — выстрелы обратят их в бегство. Нужно только поскорее развести костер, и зверье будет держаться подальше.

Кэтрин уже хотела подобрать хворост, но тут услышала испуганное ржание. «Лорд! — молнией пронеслось в голове. — Он привязан к дереву и не сможет сбежать. Скорей, нужно защитить его!»

Закинув карабин за плечо, Кэтрин опрометью понеслась к месту, где привязала коня. Торчащие корни путались под ногами, сучья и ветки цеплялись за одежду. Кэтрин споткнулась о корягу, и чуть не пропахала носом землю, лишь в последний момент ухватившись за ствол.

Волки больше не выли, но Лорд продолжал отчаянно ржать. Наконец Кэтрин добралась до поляны. Привязанный к дереву мерин фыркал и бил копытами, отгоняя от себя двух молодых волков. Те рычали и щелкали зубами, но подходить слишком близко боялись.

— А ну пошли прочь! — рявкнула Кэтрин и выстрелила в одного из них.

Хищник пронзительно заскулил и закрутился на месте, а второй, поджав хвост, юркнул в кусты. Кэтрин проводила его взглядом и обмерла: из густой черноты на нее смотрели несколько пар светящихся зеленых глаз.

По коже пробежал мороз. Господи! Сколько их там? Кэтрин всем нутром ощущала их присутствие в темноте. Шорох иголок, хруст ветвей. С одной стороны! С другой! Они окружают!

Она попыталась навскидку определить их число. Три? Пять? Десять? Раньше ей приходилось сталкиваться с одним или двумя волками, но никогда с целой стаей.

Подмышки взопрели, сердце бешено стучало в груди. Раненый волк уполз в заросли и затих. Кэтрин взвела курок, надеясь, что хищники испугались стрельбы и уберутся восвояси. Но волки, похоже, не собирались отступать. Напротив, зеленых точек стало еще больше, они приближались, явно готовясь напасть.

Лорд истерично ржал и брыкался, пытаясь оборвать веревку. Волки не уходили. Что ж, пора преподать им урок. Кэтрин пальнула промеж светящихся глаз. Хищник взвизгнул и затих, но его собратья отозвались рычанием, низким и зловещим, как громовой раскат.

Чертовы твари! Видать, сожрали всех оленей в лесу и осмелели от голода.

Слева, совсем рядом зашуршали кусты. Кэтрин мигом повернулась и выстрелила на звук. Волк заскулил, но тут справа, злобно рыча и прижимая уши, высунулся второй. Кэтрин прикончила и его, но казалось, будто жутких зеленых огоньков становится только больше. Проклятье! Они окружали со всех сторон, подбираясь к лакомой добыче. И Кэтрин с ужасом поняла, что добычей может стать не только лошадь, но и она сама.

Прислонившись к дереву, чтобы волки не набросились со спины, она принялась махать руками и громко браниться, пытаясь отогнать хищников, но те — осторожно, с опаской — все-таки подходили. Один из них яростно ощерил зубы и прыгнул вперед. Кэтрин пальнула в него, пуля попала зверю в лоб, и тот замертво свалился к ее ногам.

Не успела Кэтрин перевести дух, как опять затрещали кусты. Она мигом нацелила револьвер и нажала на спуск… но вместо выстрела услышала лишь жалкий щелчок. О, нет! В барабане кончились патроны!

К черту револьвер! Швырнув бесполезную железку на землю, Кэтрин выхватила из-за плеча карабин. Передернула спусковую скобу и тут же пальнула в тощего переярка, показавшегося из темноты. Хищник взвыл и завертелся на месте. Кэтрин хотела его добить, но тут из зарослей выпрыгнул еще один волк. Она направила винчестер на него, но не успела выстрелить, как зверь вцепился зубами в дуло и стал вырывать карабин у нее из рук.

Проклятье! Мощная тварь! Кэтрин изо всех сил тянула приклад на себя, но волк не сдавался. Он рычал и злобно сверкал глазами. Шерсть на загривке торчала дыбом, верхняя губа задралась, обнажая десна иострые как кинжалы клыки.

Рядом показался еще один зверь. Кэтрин рванула на себя карабин, но приклад выскользнул из вспотевших ладоней. Волк схватил винчестер в зубы и утащил в заросли.

В следующий момент второй хищник прыгнул Кэтрин на грудь. Крепкий толчок, и вот она лежит на земле, подмятая под тяжеленную мохнатую тварь.

В нос ударило псиной и зловонием из разинутой пасти. Каким-то чудом Кэтрин удалось спихнуть с себя зверя и перевернуться лицом вниз. Она скрутилась в калач, закрывая руками голову. Но это лишь ненадолго отсрочит ее конец. Хищники налетели со всех сторон, потянули за юбку, стали рвать пончо — еще миг, и острые клыки вонзятся в мягкую плоть.

Звон в ушах смешался со свирепым рычанием. Один из волков взгромоздился на спину и попытался схватить Кэтрин за шею. Лишь сбившееся в комок пончо и толстая коса пока не давали ее прикончить. Хвоя царапала лицо, песок хрустел на зубах. В висках колотилась одна только мысль: «Это конец!»

Внезапно прогремел выстрел. Один из волков жалобно заскулил и выпустил юбку. Следующая пуля уложила второго. Пальба не смолкала, и через несколько секунд в живых остался лишь хищник, который прижимал Кэтрин к земле.

И тут вместо очередного выстрела раздался щелчок. Кончились патроны!

Но в следующий момент Кэтрин ощутила, что волка на ней больше нет. Она слышала, как тот рычит и щелкает зубами, но от страха не могла ни пошевелиться, ни открыть глаза.

Рычание превратилось в хрип. Хищник бил лапами о землю в отчаянной борьбе за свою жизнь. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем все утихло.

Все еще не веря, что осталась жива, Кэтрин разлепила веки. На залитой лунным светом поляне стоял Брайан. Он держал волка на весу, прижимая его к себе локтем за шею. Светлый мех на брюхе зверя поблескивал серебром, а задние лапы все еще слабо подергивались.

Кэтрин с трудом поднялась на четвереньки. Ее трясло и мутило, лицо и руки горели от ссадин.

Брайан отшвырнул задушенного волка и кинулся к ней.

— Ты цела?

— Н-не знаю, — только и сумела выдавить она.

Он подхватил ее под мышки и поставил на ноги. Колени подогнулись, и Кэтрин чуть не свалилась на землю, но Брайан не дал ей упасть.

— Ты как? Нигде не болит? — срывающимся от волнения голосом спрашивал он, ощупывая ее в поисках повреждений.

Болело все и везде, но не сильно. Кажется, обошлось без переломов и глубоких ран.

Брайан зажег спичку.

— Ну-ка, повернись… вот так… крови вроде нет. — Он с облегчением выдохнул. — Успел.

Из-за туч снова показалась луна, и в ее сиянии открылась полная картина произошедшего. Всю поляну усеивали волчьи трупы — навскидку их было десятка полтора. Только сейчас Кэтрин осознала, что могло бы случиться, появись Брайан минутой позже. Из горла вырвался всхлип, а по щекам безудержно покатились слезы.

— Ну что ты? Тихо, не плачь… — Брайан секунду поколебался, а затем притянул ее к себе. — Тш-ш. Не плачь. Все позади, — приговаривал он, ласково поглаживая ее по спине.

Кэтрин колотила крупная дрожь. Глотая слезы, она прижалась к теплой груди, вдохнула запах дыма и табака. Напряжение понемногу отступало. Сердце забилось ровнее, дыхание успокоилось. Наконец, туман в голове развеялся, и Кэтрин смущенно отстранилась.

— Спасибо, — пробормотала она, бросив на Брайана короткий несмелый взгляд.

— Не стоит благодарности, — ответил он. — Прости, что оставил тебя одну. Я — дурак, нужно было сперва разведать окрестности.

— Я слышала, что в последнее время тут расплодилась куча волков, но обычно они боятся стрельбы. — Кэтрин окинула взглядом разбросанные по поляне трупы. Тут ее осенила мысль, от которой волосы встали дыбом. — А вдруг они бешеные!

Брайан покачал головой.

— Не думаю. Вряд ли бы они тогда держались стаей. Скорей перекусали бы друг друга. Тут дело в другом.

— В чем?

— Скупщик прихвастнул, что недавно наткнулся на волчью нору, а в ней были волчица и щенки. Он убил волчицу и забрал волчат.

— Вот дурак! — ругнулась Кэтрин. — Волки не охотятся возле своего логова. А когда его разорили, им стало нечего терять.

— Угу, — кивнул Брайан, прикуривая сигарету. — Он как рассказал мне про логово, так я сразу с ним распрощался. Испугался, что стая могла наткнуться на тебя. Подъезжаю — а тут пальба вовсю. Повезло еще, что волки оказались молодые, неопытные и без толкового вожака.

— Они хотели сожрать Лорда. — Кэтрин оглянулась на коня, который все еще фыркал и перебирал копытами, но выглядел вполне целым и невредимым. — Я услышала ржание и прибежала его спасать.

— И, в конечном счете, спасать пришлось тебя.

— Откуда я знала, что их так много? Обычно они сбиваются в стаи к зиме.

— Это так, но в прошлом году они расплодились как саранча. Сожрали всю дичь, вот и собрались в кучу, чтобы проще было охотиться.

— Думаешь, это все? — Кэтрин попыталась сосчитать трупы, но луна как раз скрылась за тучами, и стало темно.

— Скорей всего. Может, кто и отбился от стаи, но после такой бойни вряд ли сюда заявится.

— Надеюсь.

Брайан помог Кэтрин развести костер, и пока она готовила ужин, снимал шкуры с волков. Кэтрин помешивала бобовую похлебку и настороженно прислушивалась к ночному лесу — не раздастся ли где снова волчий вой. Но вокруг только звенели настырные комары, и в чаще ухала сова.

Пончо и юбка превратились в лохмотья, но к счастью на теле не было ран, не считая ссадин на лице от сучьев и сосновых игл. Жутко хотелось принять горячую ванну и улечься в кровать, застеленную чистым накрахмаленным бельем, но, увы, об этом приходилось только мечтать.

Зашуршали кусты. Кэтрин вздрогнула и оглянулась — в оранжевом свете огня стоял Брайан, нагруженный волчьими шкурами. Он разложил их на траве, и уселся возле костра.

— Завтра попробую спихнуть их скупщику. — Он зачерпнул половник похлебки и наполнил свою миску. — А вообще, старик должен на тебя молиться. Если бы не ты — волки перерезали бы его коров. Ты бы видела его загоны для скота — похоже, он строил их из дерьма и палок. И овчарок у него всего четыре, да и те — старые и беззубые. Не удивился бы, если бы волки и в дом к нему забрались.

Брайан говорил, а Кэтрин украдкой посматривала на его губы, влажно поблескивающие в мерцании костра, и вспоминала, как прижималась к его груди.

«Его невесту убили бандиты Бастера. Но это было пять лет назад. Интересно, есть ли у него кто-нибудь сейчас? — подумала Кэтрин, но тут же одернула себя: — Вовсе нет! Ни капельки не интересно! Вот был бы он хотя бы белым…»

— Старик, правда, упрямый, как мул, — продолжал Брайан, явно не замечая ее терзаний. — Вряд ли накинет сверху. Я и так еле сторговался с ним за побрякушки. Хорошо, хоть хватило на палатку и патроны… Да, кстати, что там с винчестером?

— Что? — Кэтрин уставилась на него, не донеся ложку до рта.

— Винчестер, — повторил Брайан. — Ты говорила, его утащили волки?

— А, да. Куда-то туда. — Он указала рукой на кусты.

Брайан встал и направился в заросли, а вскоре вернулся, держа в руках карабин.

— Ха! Полюбуйся! — Он показал следы от волчьих зубов. Щербины виднелись на прикладе и даже на стволе.

— О, черт! — Кэтрин провела по вмятинам пальцами. — Стрелять-то хоть из него можно?

Брайан щелкнул спусковой скобой.

— Сейчас проверим.

Он вскинул карабин к плечу и выстрелил. Гулкое эхо прокатилось по поляне, сливаясь с хлопаньем крыльев перепуганных птиц. Брайан удовлетворенно кивнул, затем достал из седельной сумки коробку патронов и полностью зарядил магазин.

— Держи при себе. — Он вручил винчестер Кэтрин. — Давай ложиться спать.

При этих словах сердце почему-то забилось сильнее. Кэтрин оглянулась на расставленную палатку. Одна на двоих…

Но когда она забралась внутрь, Брайан за ней не последовал. Кэтрин выглянула, и увидела, что он устраивается на одеяле возле костра. Она ощутила облегчение, но вместе с тем — не решаясь признаться самой себе — едва уловимый привкус… разочарования.

Глава 8

Кэтрин отогнула полог. Утренний лес был пронизан солнечными лучами, а на траве мерцали бриллиантовые капли росы. Запах кофе и гренок, витающий в прохладном воздухе, мигом отогнал сонливость

Брайан сидел у костра с дымящейся кружкой в руках. Кэтрин выбралась из палатки и потянулась. Мышцы ломило после долгой скачки и схватки с волками, но в целом она чувствовала себя хорошо. Правда, не мешало бы помыться: кожа была липкой от пота, а волосы сбились в колтун.

— Доброе утро, — поздоровалась Кэтрин.

Брайан поднял голову.

— Доброе утро, Кэт. Садись завтракать.

— Мне бы сперва искупаться. Тут есть речка или ручей?

— Да. — Он махнул рукой в сторону склона. — Там в балке есть озерцо. Вода холодная, зато чистая.

Прихватив с собой мыло, полотенце и смену белья, Кэтрин спустилась в ложбину, где среди поросших мохом камней плескался небольшой пруд. Вода в нем была настолько прозрачной, что отчетливо виднелась пестрая галька и стайки снующих мальков.

Раздевшись до сорочки и панталон, Кэтрин попробовала воду ногой. Брр! Ну и холодина! Хорошо, хоть солнце уже начало припекать.

Она искупалась, помыла голову и постирала белье. Но что делать с одеждой? Блузка пропиталась потом, а пончо и юбка превратились в драные лохмотья. Надевать эти тряпки на чистое тело было довольно противно. Хорошо бы раздобыть новые вещи, но денег нет и в ближайшем времени не предвидится. Попросить у Брайана? Она и так уже доставила ему кучу хлопот. Как бы он не пожалел, что вообще взял ее с собой.

Кэтрин вернулась в лагерь и, развесив над костром мокрое белье, села завтракать. Поджаренные с яйцом гренки буквально таяли во рту, а крепкий кофе приятно бодрил. Брайан в это время погружал волчьи шкуры на лошадь.

— Тебе помочь? — спросила Кэтрин.

— Нет, я почти закончил. — Он утер со лба пот. — Кэт, я быстренько съезжу на ранчо, продам шкуры. Пушки я зарядил — держи их при себе, хотя не думаю, что тут еще остались волки.

— Ладно, — кивнула Кэтрин. — «Возвращайся скорее», — хотела добавить она, но постеснялась.

— Не скучай! — Брайан коснулся полей шляпы и забрался на Лорда.

Он пустил мерина по тропе, а навьюченная шкурами Каво́ка поскакала следом. Когда они скрылись за деревьями, Кэтрин вымыла посуду и начала собирать палатку. Она тщательно скатывала брезент и завязывала тесемки, а в голове крутились сумбурные мысли.

Бастер, снятый скальп, волки, объятия — столько всего произошло за вчерашний день! Брайан успел и напугать ее до смерти, и спасти ей жизнь. Поди разберись, каков он на самом деле, и стоит ли ему доверять.

Но доверять придется, потому что иначе не выжить, тем более, когда за нее назначена такая награда. А если Брайан потребует «плату» за то, что не сдал ее шерифу? Хотя до сих пор он никаких подобных намеков не бросал. Кажется, он вообще не воспринимает ее как женщину. Или ему не нравятся рыжие? Ну и славно, потому что черт его знает, как поступить, если он вдруг начнет приставать.

В сердечных делах опыта у Кэтрин было немного. Лет в шестнадцать ей понравился Эндрю — загорелый блондин с яркими голубыми глазами и белозубой улыбкой. Он был одним из приятелей Алана и время от времени захаживал к ним домой. С полгода Кэтрин тайно вздыхала по нему, но Эндрю ее совершенно не замечал. А однажды, когда она сидела на террасе в компании Алана и его друзей, Эндрю сказал как бы в никуда:

— Говорят, когда крыша ржавая, то и в подвале течет.

Все дружно заржали. Кэтрин вначале не поняла, почему они смеются, но отчего-то ощутила себя оплеванной. И лишь ночью в постели до нее дошел смысл этих слов. От обиды на глаза навернулись слезы, но зато с тех пор она напрочь исцелилась от несчастной любви.

А потом к ней начал приставать отчим, и стало вовсе не до романтики. Мысли о телесной близости пробуждали отвращение, неловкость и стыд, и Кэтрин попросту гнала их прочь.

Собрав вещи и свернув палатку в тугой рулон, она уселась на бревно у догорающего костра и стала ерошить волосы, чтобы окончательно их досушить. Пропахнут дымом — ну и пусть. За последнее время она вся пропиталась этим запахом и почти перестала его замечать.

Вскоре на тропе зашуршала опавшая хвоя, и показался Брайан.

— Ну как? Все продал? — поинтересовалась Кэтрин, заметив, что Каво́ка бежит налегке.

— Все. Выручил, правда, негусто. Старикан жадный, как еврей.

Брайан спешился и, привязав Лорда к дереву, закурил.

— А у тебя как дела? — спросил он, садясь возле костра.

— Полный порядок. Волки не появлялись, охотники за головами — тоже. Все собрала, палатку свернула — можем отправляться, — бодро отчиталась Кэтрин. — Кстати, далеко нам ехать?

Ответом ей послужило молчание. Кэтрин с недоумением подняла глаза и вздрогнула: Брайан неотрывно смотрел на нее, забыв о сигарете, дымящейся у него между пальцев.

— Что ты сказала? — встрепенулся он.

— Я спрашиваю, долго ехать до переднего края железной дороги?

— Э-э… Дней пять, я думаю… Прости, засмотрелся.

— На что? — Кэтрин ощутила, как краска медленно заливает лицо.

— На твои волосы. Они такие красивые…

Тут уже щеки запылали как раскаленные угли. Кэтрин покосилась на свои плечи. Струящиеся локоны блестели на солнце как полированная медь… И правда красиво.

— Спасибо, — пробормотала она и принялась суетливо заплетать косу.

Почему невинный комплимент заставил ее покраснеть как перезрелый томат? Наверное, она просто не привыкла к похвале. Отчим не пускал ее в Каспер на танцы, хотя она и сама не особо туда рвалась, а приятели Алана были придурковатыми недорослями. Приличным кавалерам с приличными комплиментами попросту неоткуда было взяться.

Или дело в другом? Кэтрин украдкой посмотрела на Брайана. Тот курил, вытянув ноги к костру. Их глаза встретились, и Кэтрин тотчас отвела взгляд. Сердце забилось сильнее. То, что он вчера не полез к ней в палатку, еще ни о чем не говорит. Он все-таки видит в ней женщину и возможно попытается…

Ладно, хватит забивать себе голову всякой ерундой! Пора отправляться в путь.

***

Солнце стояло в зените, и легкие облака в ослепительно-голубом небе почти не укрывали землю от палящего зноя. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулись обширные прерии, а вдоль горизонта тянулись обветренные пологие холмы. Редкие деревья и кусты сочными зелеными пятнами выделялись на фоне выгорающей травы.

Вот уже пятый день Кэтрин и Брайан скакали на запад. Они держались железнодорожного полотна, и Кэтрин заметила, что рельсы идут не по прямой, а петляют по равнине размашистыми загогулинами. Странно… Здесь нет ни больших рек, ни гор, ни ущелий… Что мешало протянуть дорогу ровно?

Кэтрин не успела поделиться своими мыслями с Брайаном, потому что земля вдруг задрожала, а горизонт заволокло желтым туманом. Лорд нервно всхрапнул и заартачился. Каво́ка отрывисто заржала.

Брайан вскинул руку.

— Стой! Это бизоны. Пускай пробегут.

Они свернули и поднялись на невысокий холм. Вскоре показалось стадо. Десятки могучих гигантов темной лавиной проносились мимо, тяжелой поступью сотрясая землю.

Брайан смотрел на них, приставив руку к глазам.

— Тата́нка… — с каким-то детским восторгом в голосе протянул он.

— «Тата́нка»? — переспросила Кэтрин.

— Так мы называем бизонов, — пояснил он и с горечью добавил: — Редкое зрелище. В начале семидесятых их было куда больше. Все было черным-черно до самого горизонта…

— Они так важны для твоего народа?

Брайан повернулся к ней и хмуро кивнул.

— Вся наша жизнь крутилась вокруг бизонов. Мы ели их мясо, из шкур — шили одежду и покрышки для жилищ, из сухожилий плели тетиву, из костей и рогов делали оружие и инструменты… Не будет бизонов — не будет и нас… Правительство специально нанимает охотников, чтобы их уничтожить. Мерзавцы! Не смогли покорить нас силой, так решили заморить голодом.

Кэтрин вспомнила, как лет пять назад в газетах печатали речь генерала Шеридана, знаменитого своей фразой «Хороший индеец — мертвый индеец». Он рьяно призывал истреблять бизонов, чтобы «решить острую проблему краснокожих», и даже предлагал учредить для охотников медаль, на одной стороне которой был бы отчеканен мертвый бизон, а на другой — мертвый индеец.

Пыль стояла столбом, от грохота копыт гудела земля. Огромные животные катились вперед, словно ожившие мохнатые валуны.

— Интересно, что их так напугало? — спросила Кэтрин.

— Скорей всего паровоз. — Брайан указал на стелющийся вдоль горизонта черный дым. — Не удивлюсь, если по ним стреляли из поезда. Богатые хлыщи с Востока специально приезжают сюда ради такой потехи. Я видел сотни гниющих трупов, с них не взяли ни шкуру, ни мясо… Проклятые варвары!

— Но ведь индейцы тоже убивают бизонов, — заметила Кэтрин.

— Да, но никогда ради забавы, только ради еды.

— И ты тоже на них охотился?

— Само собой. — В глазах Брайана загорелся азарт. — Своего первого бизона я убил в четырнадцать. Потратил на него целых пять стрел.

— Разве это много?

— Конечно. Хорошему охотнику достаточно одной. Но, увы, лучник из меня никудышный…

— А почему ты не стрелял из ружья?

— Тогда у нас еще были такие ружья, в которые нужно засыпать порох и закатывать пулю после каждого выстрела. Не очень-то удобно когда ты верхом… Помню, чуть не обделался, когда впервые оказался возле стада. Топот такой, что закладывает уши, а из-за пылищи не видно даже вытянутой руки. И ты скачешь среди этих громадин на своей лошаденке и молишься, чтобы она не споткнулась, потому что тогда тебе конец — их копыта просто размажут тебя по земле.

— Жуть какая!

— А еще бизон может поднять тебя вместе с лошадью на рога и швырнуть на землю. Так что охота — занятие опасное, и мы и убивали ровно столько, сколько нам было нужно. А потом пришли бледнолицые — и за пару лет истребили почти всех бизонов. Не удивлюсь, если это — последние.

Когда стадо умчалось, и топот затих вдалеке, Кэтрин и Брайан продолжили путь. И в самом деле — повсюду виднелись последствия бессмысленной бойни. Нельзя было проехать и сотни ярдов, чтобы на глаза не попались выбеленные солнцем бизоньи кости и черепа.

Кэтрин размышляла об услышанном. Она никогда особо не любила краснокожих, а после гибели отца и вовсе возненавидела, но сейчас до нее дошло, что индейцы жили здесь испокон веков, а белые, словно грабители, вторглись в их дом, начали все забирать и устанавливать свои порядки.

И все равно можно было договориться. Америка огромна, земли хватило бы всем… Но пока алчные людишки вроде Вудвилла ставят свои шкурные интересы превыше всего, миру между белыми и индейцами не бывать.

***

Кэтрин и Брайан проскакали весь день, делая короткие привалы. Бизонов по дороге больше не попадалось, зато время от времени встречались несметные стада коров, бредущие по равнинам под присмотром ковбоев на лошадях.

Когда солнце закатилось за горизонт, и на небе зажглись первые звезды, впереди забрезжили огни небольшого селения. Брайану доводилось бывать в этих краях, и он рассказал, что поселок на Лошадином Ручье возник несколько месяцев назад на месте строительного лагеря. Передний край дороги с тех пор продвинулся на запад, а здесь осталась станция, вокруг которой вырос городок. С окрестных ранчо отсюда на Восток отправляли скот, а сюда привозили материалы и рабочих для стройки.

— Переночуем здесь в салуне, — предложил Брайан, когда вдоль обочин потянулись палатки и приземистые бараки. — В прошлый раз мне даже повезло снять комнату без клопов.

— А меня не арестуют? — вполголоса спросила Кэтрин.

— Об этом можешь не волноваться. Шерифа здесь нет.

— Правда?

— Да. Этот поселок еще не получил официального статуса, и законы здесь не действуют.

— А кто же тогда следит за порядком?

— Наемная охрана. Но им нет никакого дела до того, что случилось в Каспере, поэтому никто тебя искать здесь не будет. Если хочешь, можешь остаться здесь… правда, вряд ли надолго. Думаю, через годик-другой американское правосудие дотянется и сюда.

— Что ж, я подумаю, — ответила Кэтрин, разглядывая неказистые дощатые фасады. Строить планы на будущее сейчас совершенно не хотелось. Лучше сосредоточиться на чем-то более приземленном, например, на том, где провести сегодняшнюю ночь.

Проехав по темной улице, они спешились перед ярко освещенным крыльцом, над которым красовалась вывеска «Салун». Изнутри доносилась бодрое пианино, смех и оживленные голоса. На доске у входа было написано:

«Комната на ночь — 1 доллар 25 центов

Мыло и ведро горячей воды — 5 центов

Горячая ванна — 25 центов»

Горячая ванна! Из груди вырвался глубокий вздох. Кэтрин продала бы душу дьяволу за возможность погрузиться в убаюкивающее тепло. Но у нее ни цента, так что придется довольствоваться умывальником и холодной водой.

— Ты не против, если мы снимем одну комнату на двоих? — Брайан похлопал себя по карманам. — Денег в обрез, а тебе не помешало бы купить новую одежду.

Кэтрин не успела ничего сказать, как он добавил:

— Приставать не буду, обещаю. Лягу спать на полу.

— Хорошо. — Кэтрин нервно усмехнулась. — Но что о нас подумают?

— А мы зайдем по отдельности. — Брайан выгреб из кармана горстку монет и, оставив себе четвертак, остальное высыпал ей в ладонь. — Сними номер, и пускай принесут туда ужин, двойную порцию. Да, и закажи себе ванну — я же вижу, как ты на нее облизываешься.

— О, спасибо! — Кэтрин была готова его расцеловать. — А как же ты?

— Я потом к тебе проберусь. Так, чтобы никто не видел.

— Ладно.

— Ну, все, иди. Не бойся, я за тобой присмотрю.

Кэтрин толкнула дверцы и вошла внутрь, но ее тут же окликнули:

— Заблудились, мэм? Это салун.

Оглянувшись, Кэтрин увидела стойку, из-за которой выглядывал коротышка с пышными бакенбардами.

«Не слишком то он приветлив, — подумала она. — Никак, боится, что я жена какого-нибудь пьянчуги и пришла устроить скандал».

— Я хочу снять комнату, — пояснила она.

Привратник смерил ее оценивающим взглядом.

— Ну что ж, в таком случае, попрошу сдать оружие. — Он указал на полки позади себя, где лежали револьверы, карабины и дробовики.

Кэтрин отстегнула кобуру и протянула ее коротышке. Тот милостиво кивнул, приглашая пройти дальше.

Обстановка здесь мало чем отличалась от салуна в Каспере. Такой же прокуренный зал, такая же нехитро одетая публика, такие же вульгарные девицы, завлекающие клиентов. Когда Кэтрин вошла, многие оторвались от своих дел и уставились на нее — чем меньше городок, тем любопытнее его жители.

Поборов смущение, она двинулась вперед, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. У барной стойки толпились клиенты. Шляпы, чапсы, шпоры на сапогах — явно это ковбои, отдыхающие после перегона скота. Широкие спины заслонили собой пространство, и Кэтрин остановилась в растерянности, не решаясь попросить мужчин подвинуться.

Некоторые из них взглянули на нее через плечо, но даже не удосужились пошевелиться. От досады Кэтрин закусила губу. Проклятые грубияны! Что же делать? Нагло растолкать этих олухов или вежливо попросить уступить даме дорогу?

Она не успела ничего придумать, как что-то неуловимо изменилось. Нерушимая стена вдруг пошатнулась. Несколько человек оглянулись и посторонились. Кэтрин поспешила втиснуться в образовавшийся промежуток и краем глаза заметила, что рядом с ней о стойку облокотился Брайан.

Бармен как раз наполнял стаканы из бутылки с горделивой этикеткой «Бурбон из Кентукки». Кэтрин открыла было рот, но он обратился к Брайану.

— Чего желаете, сэр?

— Сперва леди, — сказал тот.

Трактирщик, наконец, соизволил взглянуть на Кэтрин:

— Мисс?

— Я хочу снять комнату на ночь. — Она выложила на прилавок деньги. — И горячую ванну.

— Все устроим в лучшем виде, мисс. — Бармен сгреб монеты себе в карман. — Не желаете ли поужинать? Настоятельно рекомендую жареные бараньи ребрышки с картофельным пюре и зеленым горошком.

Кэтрин ощутила, как рот наполняется слюной.

— Да, пожалуйста, подайте ужин в номер. И, прошу, двойную порцию — я ужасно проголодалась!

— Будет исполнено, мисс. С вас тридцать центов.

Когда Кэтрин доплатила недостающую сумму, бармен протянул ей ключ.

— Поднимитесь по лестнице на заднем дворе, — пояснил он. — Ванна будет готова через час.

Кэтрин едва удержалась, чтобы не испустить блаженный вздох. Горячая ванна, сытный ужин, мягкая постель — что еще нужно человеку для счастья?

Перед тем, как уйти, она неторопливо повертела бирку в руке так, чтобы Брайан успел заметить номер комнаты.

— Чего вам налить, сэр? — трактирщик обратился к нему. — Не желаете ли настоящего бурбона из Кентукки?

— Пинту пива, — ответил Брайан.

Кэтрин уже развернулась, чтобы отправиться в номер, но тут кто-то буркнул над ухом:

— И пускают же сюда всякий сброд!

О ком это он? Неужели о ней или о Брайане? Кэтрин ощутила, как кровь приливает к щекам. Мельком взглянув на грубияна, она различила потрепанную широкополую шляпу, свисающие из-под нее нечесаные желтоватые лохмы, и стакан с остатками выпивки, которым этот хам поигрывал в руке.

— Мика, не начинай! — промолвил кто-то из окружающих.

Кэтрин посмотрела на Брайана. Тот неторопливо повернулся к Мике.

— Какие-то проблемы, ковбой? — Вопрос прозвучал спокойно, но глаза Брайана чуть заметно прищурились.

Задира, набычившись, уставился на него. Те несколько секунд, что они буравили друг друга взглядами, показались вечностью. Наконец Мика залпом опустошил свой стакан, бахнул им о стойку и пробурчал в прокуренные усы:

— Ну и дерьмовое же пойло в этой дыре! Хуже чем в лошадином корыте!

Он поднял на Кэтрин мутноватые «рыбьи» глаза, и ей стало не по себе. Липкое ощущение не покидало, даже когда Мика скрылся среди посетителей в завесе табачного дыма.

Ковбои у стойки вернулись к своим делам, а Кэтрин забрала у гардеробщика револьвер и вышла на улицу. Обогнув салун, она поднялась по деревянным ступеням на балкон, куда выходили номера. Дверей было немного, поэтому нужная нашлась довольно быстро.

В оклеенную полосатыми обоями комнатку уместилась лишь кровать, умывальник, круглый столик и пара стульев. Первым делом Кэтрин плюхнулась на постель и закачалась на продавленных пружинах. Она так устала за последние дни, что захотелось уснуть прямо сейчас.

Через несколько минут скрипнула дверь, и в комнату просочился Брайан. Кэтрин приподнялась на локтях, но он вскинул ладонь.

— Отдыхай, Кэт.

— А ты куда? — спросила она, заметив, что он собирается уйти.

— Устрою лошадей на ночлег.

— Тебе помочь?

— Не нужно, я сам.

С этими словами он вышел из номера, а Кэтрин снова откинулась на подушку. Она даже успела немного вздремнуть до того, как в дверь постучали.

— Ваша ванна готова, мисс, — послышался снаружи женский голос.

— Уже иду, — сонно пробормотала Кэтрин, поднимаясь с кровати.

На пороге стояла пухлая горничная в накрахмаленном переднике и чепце.

— Сюда, мисс.

Она пошла вниз по лестнице, подсвечивая ступени керосиновым фонарем. Кэтрин последовала за ней и вскоре оказалась перед дверью, на которой красовалась фривольная картинка с купальщицей.

Горничная впустила Кэтрин в жарко натопленную комнатушку. Почти все пространство занимала вместительная лохань, от которой поднимался густой пар. Рядом на тумбочке лежали мочалка и мыло, а на стене висело большое махровое полотенце.

— Что-нибудь еще, мисс? — осведомилась служанка.

— Спасибо, все в порядке.

— Тогда желаю приятного купания.

Горничная ушла, а Кэтрин закрыла за ней дверь и заперлась на крючок.

Вода чуть заметно колыхалась в лохани, отбрасывая причудливые отблески света на потолок. Кэтрин попробовала ее рукой, и ей тут же захотелось сбросить с себя пыльные, пропитанные потом тряпки и погрузиться в ванну.

Раздевшись догола, она сложила вещи на стоящий в углу стул и залезла в лохань. Горячая вода ошпарила голени, и пришлось немного постоять, чтобы привыкнуть к температуре. Когда жар стал терпимым, Кэтрин осторожно села на дно, окунаясь по грудь. Приятное тепло охватило все тело, наполняя негой каждую клеточку. Кэтрин с блаженным вздохом откинулась на спинку и закрыла глаза.

Джордж не любил расходовать дрова «на всякие глупости», поэтому дома наслаждаться ванной ей доводилось крайне редко. И то, чаще всего приходилось купаться после матери или брата, добавив в остывающую лохань ведро нагретой воды. А тут — целая ванна, и для нее одной!

Она лениво потянулась, и из воды показались тугие розовые соски. Повинуясь охватившей ее истоме, Кэтрин очертила пальцами ключицы, а затем легонько стиснула грудь. Она взглянула на свои веснушчатые кисти, и воображение нарисовало на их месте другие руки. Мужские. Проступающие вены, выпирающие костяшки, длинные смуглые пальцы со светлыми розовыми ногтями… Руки, которыми она любовалась, когда их обладатель затягивался сигаретой…

Живот свело от прилива желания, а фантазия продолжала рисовать новые картины. Вот открывается дверь, и заходит Брайан. Распущенные черные волосы струятся по широким плечам. В расстегнутой рубахе виднеется гладкая мускулистая грудь. Он подходит ближе, наклоняется. От него пахнет хвоей и табаком…

Он гладит Кэтрин по волосам… ладони взъерошили влажные пряди… Обхватывает ее за талию… руки скользнули по упругим бокам… Спускается ниже… пальцы коснулись лобка и зарылись в темно-рыжие завитки…

Дотронувшись до нежного, чувствительного местечка, Кэтрин тихо застонала от удовольствия. Но к сладости ложкой дегтя примешался стыд. Рукоблудие — это же непристойно и грешно! Раньше она никогда этим не занималась: не хотелось, да и после приставаний Джорджа было неприятно прикасаться к самой себе.

Но сейчас… сейчас все по другому… В темноте под закрытыми веками проступило смуглое лицо. Манящие полураскрытые губы, завораживающие черные глаза…

Всего один разочек! Никто ничего не узнает!

…Кэтрин была уже не в силах остановиться. Одной рукой она ласкала себя между ног, второй — теребила сосок. Дыхание срывалось, сердце билось все сильней и сильней. Тело выгнулось в предвкушении разрядки…

Еще немного… Еще чуть-чуть…

Что-то тихо звякнуло у двери. Кэтрин вздрогнула и, отдернув от себя ладони, повернулась на звук. Между дверью и косяком мелькнуло лезвие ножа, откидывая наверх крючок…

Какого черта?!

Глава 9

Дверь приоткрылась, и на пороге показался мужчина. Потертая шляпа, светлые космы, лохматые усы… Кэтрин с изумлением узнала Мику — грубияна из салуна.

— Занято! — взвизгнула она, прикрывая руками грудь. — Убирайтесь!

Наглец оскалил потемневшие зубы, вошел в комнату и притворил за собой дверь.

— Что вам нужно? — пролепетала Кэтрин, отпрянув к дальнему бортику лохани.

— Индейская подстилка! — презрительно бросил Мика, приближаясь к ней. Он пошатывался, и Кэтрин учуяла крепкий перегар. — Я видел, как этот язычник заходил к тебе в номер. Шлюха! Порядочная женщина скорей убьет себя, чем ляжет с краснокожим.

— Уходите! Я буду кричать! — Голос предательски дрогнул.

Кэтрин попыталась встать, но от резкой смены положения в глазах потемнело, и она плюхнулась в лохань. Мика тут же оказался рядом. Он схватил ее за волосы и окунул под воду. Кэтрин отчаянно забила руками и ногами, пытаясь освободиться. Брызги летели в разные стороны, от нехватки воздуха начало жечь в груди. Господь всемогущий! Неужели это конец?

Она ощутила, что задыхается, но тут ее за волосы вытащили из воды. Ошалев от ужаса, Кэтрин судорожно хватала воздух ртом. Широко распахнутыми глазами она смотрела на Мику, а тот, в свою очередь, пялился на ее грудь.

— Давай-ка, пососи моего дружка. — Его рука потянулась к ширинке. — Уверен, он тебе понравится куда больше, чем хрен твоего краснозадого хахаля.

Кэтрин шарахнулась от него, но Мика притянул ее голову к своему паху.

— Не дергайся, потаскуха! — злобно прошипел он, теребя пуговицы на мотне. — Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий белый мужчина.

Одна пуговица поддалась, и из ширинки повеяло мочой и немытым телом. К горлу подкатила тошнота. Кэтрин попыталась отпрянуть, но цепкие пальцы еще сильнее потянули ее за волосы, причиняя боль.

— Давай! Соси, сука!

Мика притиснул ее лицом к своей промежности. Ему почти удалось расстегнуть штаны, но тут с грохотом распахнулась дверь.

— Убери от нее лапы, мразь! — Кэтрин узнала голос Брайана.

Он рванул Мику за плечо. Мощный удар в лицо отбросил негодяя на пол. Брайан подошел к нему и наступил сапогом на его пах.

Мика повернул голову набок, выплюнул несколько выбитых зубов и злобно пробормотал:

— Красномордый ублюдок! Ты за это поплатишься!

Каблук сильнее вдавился ему между ног.

— Еще раз тявкнешь — и я размозжу твои яйца! — процедил Брайан. Он повернулся к Кэтрин. — Что мне с ним сделать, Кэт? Он успел тебе навредить?

Кэтрин скорчилась в остывающей воде. Ее трясло.

— Нет… — Она шмыгнула носом. — Пускай убирается.

— Твое счастье, урод. — Брайан носком сапога врезал Мике под ребра, затем поднял его с пола и за шиворот подтащил к двери. — Пошел вон!

Увесистый пинок под зад отправил негодяя в свободный полет. Он с грохотом скатился по ступенькам и шмякнулся оземь.

— Еще раз тебя здесь увижу — останешься без скальпа и без яиц, — проникновенно сообщил ему Брайан. Он притворил дверь и повернулся к Кэтрин. — Ты как?

«Господи! Я же голая!» — Кэтрин поспешно обхватила себя руками и прикрыла волосами грудь. Она хотела что-то сказать, но с губ сорвался невнятный всхлип.

Брайан снял со стены полотенце и набросил на ее плечи.

— Ну все тихо, Кэт, не плачь.

Он помог ей подняться на ноги. Кэтрин не плакала, но губы ощутимо дрожали. Брайан вытащил ее из ванны и поставил на пол.

— Ну же! Не бойся, этот ублюдок больше не посмеет сюда заявиться. Давай, вытирайся, и пойдем наверх. Сможешь? — Он заглянул ей в глаза, и когда она кивнула, добавил: — Вот и хорошо. Я подожду за дверью.

Он вышел, а Кэтрин принялась трясущимися руками натягивать на себя одежду. В носу щипало от попавшей в него воды, а случившееся казалось дурным сном. Приставания Джорджа — невинная шалость по сравнению с тем, что случилось сейчас. Не подоспей Брайан вовремя — страшно представить, чем бы все обернулось.

Одевшись, Кэтрин подошла к двери и нерешительно взялась за ручку. Ей стало страшно — а вдруг за порогом ждет этот безумец? Пересилив себя, она осторожно выглянула наружу. Под козырьком стоял Брайан с сигаретой в зубах, а Мики нигде не было видно. Кэтрин с облегчением выдохнула.

— Готова? Идем. — Брайан швырнул окурок на землю.

Кэтрин оглянулась по сторонам, настороженно всматриваясь в темноту.

— А где… этот?

— Убрался к чертям собачьим. Не бойся, он сюда больше не сунется. А если рискнет — то я его пристрелю.

Они поднялись по лестнице в номер, где уже накрыли на стол. Кэтрин мутило от пережитого, и есть не хотелось, но бараньи ребрышки в густом коричневом соусе источали такой восхитительный аромат, что она решила дать им шанс.

Брайан отодвинул для нее стул, а когда Кэтрин уселась, разместился напротив.

— Прости, Кэт, — сказал он. — Я и подумать не мог, что этот придурок залезет к тебе в ванную.

— Я до смерти перепугалась! Но как ты догадался, что на меня напали?

— Как раз шел из конюшни и услышал шум… Сукин сын. Я бы его прикончил, да не хотелось проблем с местными из-за этого говна. И как ему только в башку взбрело вломиться к тебе?

— Кажется, ему не понравилось, что я пришла с тобой. Он подумал, что я… что мы… — Она смутилась и замолчала.

Брайан хмыкнул с невеселой усмешкой.

— А, ну тогда я не удивлен. Белые считают себя вправе развлекаться с индианками, но, не приведи Господь, краснокожий позарится на белую женщину…

Он не стал дальше развивать эту мысль, а приступил к еде. Кэтрин последовала его примеру, и следующие четверть часа только позвякивание столовых приборов нарушало тишину.

Свет керосиновой лампы мягкими бликами ложился на лицо Брайана, подчеркивая высокие скулы и твердую линию подбородка. Кэтрин вспомнила свои фантазии в ванной и, зардевшись, опустила глаза.

— А ты себя кем считаешь? — поинтересовалась она. — Белым или индейцем?

— Хороший вопрос, — задумчиво протянул Брайан. — Ни тем, ни другим. Или и тем, и другим. Какой ответ тебя больше устроит?

Кэтрин пожала плечами.

— Не знаю.

Она взяла ребрышко и принялась обгрызать с него сочное мясо. Действительно, очень вкусно. Хоть что-то хорошее за этот вечер!

— Индейцы многому научили меня, — продолжил Брайан, — но все-таки я слишком «белый», чтобы стать в доску своим.

— Слишком «белый»? Как это?

— До двенадцати лет меня воспитывали как обычного белого мальчишку. Меня крестили, я ходил в школу. Правда «настоящие» белые никогда не забывали указывать мне на мое место. Драться приходилось чуть ли не каждый день… Индейцы в этом плане куда терпимей. Они не будут гнобить тебя из-за цвета кожи, если ты ведешь себя как нормальный человек. И уж точно не будут резать или жечь на костре за то, что ты веришь в другого бога.

— И в какого же бога ты веришь? — полюбопытствовала Кэтрин.

— В детстве по воскресеньям я слушал проповеди в пресвитерианской церкви. Пастор все время грозил геенной огненной и страшным гневом мстительного бога. После этого я боялся ложиться спать. Мне казалось, что за мной придут черти и зажарят меня на вертеле, как этого барана. — Он кивнул на кучку обглоданных костей в своей тарелке.

Кэтрин фыркнула.

— Знаешь, а я не особо задумывалась над загробной жизнью. Папа был атеистом. Мы с ним читали Библию, но скорее как сборник легенд, вроде мифов Древней Греции. А насчет проповедей… мне кажется, нормального человека не нужно запугивать адом, чтобы он понял, что убивать и воровать — это плохо.

— У индейцев нет такого понятия, как «ад», — заметил Брайан. — Их религия мне нравится больше.

— А что у них за религия?

— О, этого так просто не объяснить. Если в двух словах, то они верят в некую божественную сущность, которая пронизывает вселенную и создает в ней жизнь. Они называют ее Вака́н Та́нка — Великая Тайна. Не буду утомлять тебя подробностями, но для индейца все в этом мире — животные, деревья и даже камни — наполнено духами и божествами.

— И ты тоже в это веришь?

— Я верю, что существуют высшие силы, которые мы не можем понять. Но россказни священников… бородатый старец, который сидит на облаке и неустанно бдит, не ковыряешься ли ты в носу… Пф! Детские сказочки.

— Тут я с тобой согласна, — кивнула Кэтрин. — На дворе конец девятнадцатого века. Люди, может, скоро вообще полетят на Луну, а их потчуют всякими небылицами.

— На Луну? — Брайан скептически усмехнулся. — С чего ты это взяла?

— Прочитала в романе Жюль Верна. Там путешественники забрались в огромный снаряд, которым выстрелили из пушки, и за пять дней он долетел до Луны.

— Да ну, бред какой-то. Какого же размера должна быть пушка, из которой можно дострелить до Луны?

— Ученые вырыли глубокую шахту и использовали ее в качестве ствола.

— Все равно чушь собачья. — Брайан насупился. — Такая же чепуха, как и сказочка про то, как воду превращают в вино.

— Понятно, что это выдумка, — проворчала Кэтрин, пожимая плечами. — Но я и люблю Жюль Верна за то, что он пишет про всякие технические штуки настолько правдоподобно, что ты веришь, что это сработало бы и в реальной жизни… Неужели ты не читал этот роман? Он очень нашумел в свое время.

Брайан вздохнул.

— В детстве я иногда читал, но с тех пор как убили отца, мне стало не до книг. Нужно было зарабатывать на хлеб.

— А мне книги помогли не сойти с ума от жизни на ранчо, — сказала Кэтрин. — Мои родственнички так меня доставали, что хотелось застрелиться, и я пряталась от реальности в выдуманных мирах.

— Не от всякой реальности можно убежать, Кэт. — Брайан отложил вилку и вытер салфеткой рот. — Иногда приходится встретить бурю лицом к лицу.

Кэтрин помолчала, обдумывая его слова.

— Пожалуй, ты прав. После того, как я убила отчима, я только и делаю, что сражаюсь против обстоятельств. И… знаешь что? Впервые после смерти отца я почувствовала себя живой.

Она посмотрела Брайану прямо в глаза. В его черных как угли зрачках плясали золотистые отблески ламп. Сердце затрепетало в груди, и что-то сладко защекотало в животе.

Брайан моргнул и отвел взгляд.

— Ложись спать, Кэт. — Он поднялся из-за стола.

— А ты?

— Схожу, попытаю удачу в покер. Нужно раздобыть немного деньжат.

— А что ты будешь ставить? — удивилась Кэтрин, ведь судя по всему, денег у него оставалось негусто.

Он вытащил из жилетного кармана часы.

— Вот. Для начала, думаю, хватит.

— А если проиграешь?

— Значит, останусь без часов.

Кэтрин неодобрительно хмыкнула, но не стала ничего говорить. В конце концов, у нее нет права в чем-либо его упрекать. Что поделать, таковы мужчины. Отчим, к примеру, мог просадить за карточным столом не только часы, но и лошадь, на которой приехал.

Брайан подошел к сваленному в углу оружию, достал из кобуры револьвер и положил его на тумбочку возле кровати.

— Запри дверь и держи пушку при себе. Я постучу вот так, когда вернусь.

Он отбил по столешнице незамысловатый ритм.

— Ладно, — кивнула Кэтрин. — Только сильно не напивайся.

Не проходило и недели, чтобы Джордж не приползал из салуна на бровях. В такие дни домочадцы предпочитали не показываться ему на глаза.

— Я не пью ничего крепче пива, — усмехнулся Брайан.

— Серьезно? — Кэтрин удивилась, потому что в кругу ее знакомых мужчин пили все. Даже пастор иногда читал воскресные проповеди заплетающимся языком, вовсю благоухая перегаром.

— Отец видел, что с индейцами делает «огненная вода», и запретил мне пить, — пояснил Брайан. — Боялся, что быстро сопьюсь.

— И ты послушался?

— Конечно, нет. Но всякий раз, когда я пил неразбавленный виски, то наутро просыпался в канаве с разбитой рожей. В конце концов я понял, что старик был прав.

— Наверное, это не слишком удобно, когда все вокруг пьют, а ты — нет?

— Наоборот. Помогает выигрывать в карты или вынюхивать полезную информацию, — ответил Брайан. — Ну все. Я пошел.

— Удачи тебе.

— Спасибо.

Когда за ним захлопнулась дверь, Кэтрин повернула ключ в замке и уселась на кровать. Сытный ужин и увлекательная беседа отвлекли ее от нападения в ванной, но теперь, когда она осталась одна, неприятные воспоминания навалились вновь. Снаружи доносилисьголоса и шаги, и Кэтрин невольно прислушивалась, опасаясь, что Мика вернется, чтобы расправиться с ней.

Кэтрин взяла с тумбочки револьвер и повертела в руках, любуясь бликами на полированном металле. Отведя курок, она пощелкала барабаном, проверяя, все ли патроны на месте. Рукоять приятно лежала в ладони, придавая уверенности в себе. Пускай этот ублюдок только попробует сюда заявиться! Она отстрелит ему яйца, и эта мразь больше не сможет никого изнасиловать!

Немного успокоившись, Кэтрин разделась до белья и нырнула под одеяло. Тело расслабленно вытянулось на свежих простынях. Наконец-то нормальная постель! Никаких тебе веток, камешков и сосновых шишек, противно впивающихся в бока. Никаких комаров над ухом и волчьего воя в кустах. Правда, с первого этажа долетает музыка, взрывы хохота и пьяные голоса, но это уж она как-нибудь переживет…

Среди ночи ее разбудил стук в дверь. Кэтрин с дико бьющимся сердцем подскочила в кровати. Она потянулась за револьвером, но тут догадалась, что это должно быть Брайан.

— Кто там? — Она зажгла лампу и спустила ноги на холодный пол.

— Свои.

Лишь повернув ключ в замке, Кэтрин с запозданием поняла, что стоит в одном исподнем. Но было уже поздно: дверь распахнулась, и Брайан вошел внутрь. Его взгляд скользнул по ее телу, короткий и быстрый, но все же Кэтрин успела его уловить. Она смущенно попятилась и юркнула под спасительное одеяло.

— Ну что, как игра? — поинтересовалась она, пытаясь скрасить неловкость.

— Неплохо. Часы все еще при мне, и даже кое-что выиграл. — Брайан похлопал себя по карманам. — Твое пожелание удачи сбылось.

— Рада слышать.

Кэтрин откинулась на подушку и сомкнула веки, но сердце продолжало учащенно стучать. Пускай она уже ночевала с Брайаном в лесу, но оказаться с ним в одной комнате — это совсем другое…

Приоткрыв глаза, она увидела, как Брайан расстилает на полу одеяло. Что ж, по крайней мере, он не собирается лезть к ней в постель. Кэтрин продолжала исподтишка за ним наблюдать. Брайан разулся, снял жилет и повесил его на стул. Когда он, спустив подтяжки, начал расстегивать рубаху, Кэтрин ощутила, как к щекам приливает кровь. Она торопливо отвернулась к стене и притворилась, что спит.

***

Когда Кэтрин проснулась, Брайан сидел за столом и, сдвинув грязную посуду на край, чистил карабин. Волосы он по обыкновению заплел в косу и перевязал тонкой кожаной лентой. Кэтрин невольно засмотрелась на его горделивый профиль, любуясь носом с легкой горбинкой и твердой линией подбородка.

Брайан словно почувствовал на себе ее взгляд и повернул голову.

— Как спалось? — поинтересовался он. — Надеюсь, я не слишком храпел?

— Я чуть не оглохла. — Кэтрин притворно надула губы. — В следующий раз будешь спать за дверью.

— Рад, что ты в настроении шутить.

И действительно, после вчерашнего нападения Кэтрин чувствовала себя на удивление беззаботно. Может потому, что в последнее время на нее навалилось столько напастей, что на их фоне попытка изнасилования показалась лишь мелкой неурядицей?

Тут Кэтрин заметила, как Брайан с интересом скользнул глазами вдоль края постели. Проследив за его взглядом, она обнаружила, что ее одеяло сбилось на сторону, приоткрывая обнаженную голень и оторочку панталон. Черт! Еще не хватало сверкать тут голыми ляжками! Кэтрин поспешно натянула одеяло, ощущая, как полыхает лицо.

— Пойду, покурю. — Брайан поднялся со стула. — Тебе хватит четверти часа, чтобы одеться?

— Вполне, — кивнула она. — Но что, если кто-то увидит, как ты выходишь из моего номера?

— Не бойся. В такую рань эти пьянчуги дрыхнут без задних ног.

Когда за ним закрылась дверь, Кэтрин встала и принялась одеваться.

«И зачем ему только со мной возиться? — думала она, застегивая пуговицы на блузке. — Из-за меня одни лишние расходы и неприятности. Может, он собирается затащить меня в постель?.. Да нет. Хотел бы, давно бы уже начал намекать».

Кэтрин удрученно вздохнула, глядя на изорванную волчьими зубами юбку. Она попыталась уложить ее складки так, чтобы скрыть разрывы, но тщетно. Нужно раздобыть иголку и нитку и залатать дыры, чтобы не ходить как последняя рвань.

Она надела жилетку и принялась расчесываться, глядя в зеркальце над умывальником. Стукнула дверь, и в комнате появился Брайан.

— Кэт, знаешь, что я подумал?

— М-м? — не оборачиваясь, отозвалась она.

— Соседний номер вроде как свободен. Я сниму его для себя, чтобы тебя не стеснять… ну, и чтобы про нас не начали распускать слухи.

— А денег хватит?

— Об этом не беспокойся, деньги — дело наживное. Вчера я сорвал неплохой куш, так что не пропадем. И вот еще что: если кто поинтересуется — мы с тобой брат и сестра.

— Что? — Кэтрин удивленно повернулась к нему. — Да мы же ни капельки не похожи.

— Скажем, что у нас один папаша, а матери разные. Мол, первая жена отца была индианкой, а вторая — ирландкой. Ты же говорила, твой отец из Ирландии?

— Угу.

— Мать тоже?

— Нет, ее предки родом из Пруссии. — Кэтрин доплела косу и перевязала ее голубой лентой. — Думаешь, кто-то поверит, что мы брат и сестра?

— Кэт, нужно дать людям хоть какую-то версию, иначе они выдумают свою. — Брайан подошел к двери. — Идем завтракать, а потом предлагаю пройтись по поселку, поглазеть, что да как.

— Договорились.

Они спустились в салун, и первым делом Брайан снял себе номер. В разговоре с барменом он как бы ненароком обмолвился, что они с Кэтрин брат и сестра. Трактирщик покосился на мнимых «родственников» с явным недоверием, но вопросов задавать не стал.

Съев яичницу с беконом и выпив кофе, Кэтрин и Брайан вышли на улицу. Небо было ясным, и, несмотря на утреннюю прохладу, солнце уже начало припекать. Повсюду кипела работа — визжали пилы, стучали молотки. Поселок появился совсем недавно, и дощатые стены домов еще не успели потемнеть от непогоды. Вдоль главной улицы виднелись недостроенные здания, вокруг которых сновали рабочие, а в боковых переулках кое-где до сих пор стояли палатки.

Пахло дымом, навозом и сосновыми опилками. Проезжающие по дороге телеги вздымали из-под колес густую пыль.

— Зайдем? — спросил Брайан, остановившись перед зданием с вывеской «Универсальный магазин».

— Зачем?

— Купим тебе новую одежду.

Одежда! Сердце радостно застучало. Сменить грязные лохмотья на свежую одежду — об этом Кэтрин страстно мечтала вот уже последние несколько дней.

Дверь звякнула приветливым колокольчиком, пропуская их внутрь. В пыльном полумраке Кэтрин не сразу заметила продавца: столько всякой всячины громоздилось вокруг. К прилавку нужно было пробираться между многочисленными ящиками, бочками и мешками, рискуя задеть головой свисавшую с потолка керосиновую лампу, уздечку или сковороду. Вдоль стен тянулись длинные полки, и от калейдоскопа бутылочек, коробочек и флакончиков зарябило в глазах.

— Чего изволите? — поинтересовался усатый продавец в круглых очках.

— Подберите-ка для моей сестренки одежду поприличней, — попросил Брайан.

— Для «сестренки»? — Торговец скептически хмыкнул.

— Именно.

Лавочник опустил очки на нос и сально подмигнул Кэтрин. Она опешила, а Брайан нахмурился.

— Она не шлюха, если ты это имеешь в виду, — холодно процедил он. — У тебя есть приличная женская одежда?

— Так откуда ж ей взяться? — проворчал продавец, оборачиваясь к шкафу позади себя. — Здесь приличных женщин отродясь не бывало. У нас на пять сотен мужиков — пара десятков баб, и все они шлюхи. Ну, может, кроме хромой Мэгги, которая полы моет в салуне.

Он распахнул дверцы гардероба, и оттуда показался ворох платьев. Броские цвета, пышные воланы, легкомысленные рюши и кружева — беглого взгляда хватило, чтобы понять — эти вещи вряд ли можно назвать «приличными».

— Мне бы чего попроще, — подала голос Кэтрин. — Юбку, блузку…

— «Попроще», — буркнул лавочник, с головой закапываясь в тряпье. — Сейчас гляну, может, что на полках и завалялось.

— Ну, вы тут выбирайте, а я пойду, покурю, — сказал Брайан и вышел из магазина.

Пока продавец рылся в шкафу, Кэтрин с любопытством вертела головой по сторонам. Чего тут только нет! Выпивка, сигареты, консервы, домашняя утварь… И как сам хозяин не путается, где у него что лежит?

— Вы точно не хотите чего-нибудь понарядней, мисс? — лавочник показал полупрозрачную сорочку с рукавами-«бабочками» и глубоким вырезом. — Думаю, ваш «братец» такое оценит.

— Нет, спасибо, мне что-нибудь поскромней.

— Ну что ж, тогда попробуйте вот это. — Продавец протянул ей несколько юбок и блузок. — Примерочная вон там, за шторкой.

Кэтрин взяла одежду и зашла в тесный закуток, где висело зеркало в полный рост. Она скинула свое тряпье и, оставшись в нижней рубахе и панталонах, начала примерять обновки. Корсета она никогда не носила — в нем было бы неудобно охотиться или заниматься хозяйством, но и так вещи сидели на ней неплохо.

— Так что, этот краснокожий и вправду ваш брат? — поинтересовался продавец, пока Кэтрин застегивала пуговки на серой блузке с воротником-«стойкой» и вертикальными складочками на груди.

— Да. У нас белый отец и разные матери, — соврала она.

— То-то я и смотрю — у чистокровных индейцев рожи такие, словно пьяный плотник вырубил топором. А у этого вроде черты лица помягче будут… Но все равно, вы бы с ним поосторожнее, с вашим «братом»-то.

— Что вы хотите этим сказать?

— Народ тут у нас крутой. На днях ниггера одного линчевали за то, что белую шлюху оприходовал. А шлюху ту так отделали, что неделю встать не могла. Пришлось ей уехать из поселка — никто больше не захотел к ней ходить. Брезговали после черномазого. Хотя, как по мне, то сифилис не выбирает — белый у тебя хрен или черный.

— Господи, зачем вы мне такие страсти рассказываете? — ужаснулась Кэтрин, разглядывая в зеркале темно-синюю хлопковую юбку. А она ничего! В меру широкая — удобно будет ездить верхом, и хорошо держит форму без турнюров и кринолинов, которые Кэтрин отродясь не носила.

— Ох, простите, мисс, — спохватился продавец, — что-то я заболтался. Привык, что ко мне только «нимфы» заходят. Не часто встретишь в наших краях порядочную леди.

— Неужели у вас в поселке и правда так мало женщин? — Кэтрин изогнулась, чтобы оглядеть себя со спины. Неплохо! Очень даже неплохо!

— Ну, как мало? Сходить развлечься разок в неделю хватает. Я б и чаще ходил, да дорого. Сюда недавно дешевых китайских шлюх завозили, по десять центов за… ну, вы понимаете… Так тут такая война началась, что узкоглазым пришлось убраться несолоно хлебавши.

— Война? Почему?

— Так дело выгодное очень. Наш бордель тут появился едва ли не раньше, чем забили первый костыль. Само собой хозяин не собирается делиться таким хлебным местом.

Кэтрин так и подмывало побольше расспросить о борделях и проститутках, но все-таки это была не та тема, которую стоило обсуждать, особенно с малознакомым мужчиной.

— Так что, порядочных женщин у вас совсем нет? — она попыталась вернуть беседу в благопристойное русло.

— А что им тут делать? Вы же видели местный сброд? Одни пастухи да чернорабочие. Из приличных мужчин только преподобный в церкви, Добкинз из железнодорожного управления, да ваш покорный слуга… — Продавец основательно прочистил горло и добавил: — Вам, кстати, муж не требуется? Я б женился.

Кэтрин чуть не поперхнулась от неожиданности

— Нет, спасибо, пока не нуждаюсь… Кажется, вы упомянули железнодорожное управление?

— Ну да. У нас же тут дорогу прокладывают, вот Добкинз и заведует рабочими — нанимает, увольняет, все дела… Ему сам мистер Вудвилл из Денвера телеграммы с указаниями шлет.

— Мистер Вудвилл? — Кэтрин вся обратилась в слух. — Хозяин железной дороги?

— Он самый. На моей памяти он и сам сюда пару раз приезжал. Важная шишка, а уж какой нарядный! Расхаживал тут в своем белом костюме, как лебедь среди ворон.

— А это он решает, где именно пройдут рельсы?

— А я почем знаю? Может он, а может кто-то еще. Кто ж их, этих богатеев, разберет.

Кэтрин вздохнула и снова взглянула на себя в зеркало. Новый наряд смотрелся просто, но симпатично. Пожалуй, надо брать.

Тут звякнул дверной колокольчик.

— Ну как? Что-нибудь приглянулось? — послышался голос Брайана.

— Вот. — Кэтрин вышла из-за занавески.

Брайан осмотрел ее с головы до ног и одобрительно кивнул.

— Тебе идет.

— Не желаете шляпку? Перчатки? Жакет? — засуетился лавочник, лихорадочно поблескивая стеклами очков.

Кэтрин вопросительно посмотрела на Брайана.

— Выбирай все, что нужно, Кэт. Деньги есть.

— Какой заботливый у вас «брат», — усмехнулся продавец и полез на антресоли за шляпной коробкой.

Глава 10

Через полчаса Кэтрин, щеголяя обновками, покинула магазин. Кроме юбки и блузы она выбрала удобные кожаные ботинки, голубовато-серый жакет и соломенную шляпку, отделанную синей лентой.

Когда продавец озвучил сумму — целых пятнадцать долларов, Кэтрин вся напряглась. У матери новую вещь можно было выклянчить, только если старая совершено испортилась, и то, приходилось выслушивать целую кучу упреков и причитаний. Брайан же заплатил, не торгуясь, отчего Кэтрин пришла в еще большее смятение: ведь только непутевые девицы принимают подарки от мужчин. Но и отказаться нельзя — не может же она ходить оборванкой.

«Ладно, я отдам ему эти деньги… как только они у меня появятся», — решила Кэтрин, и на этом ее совесть утихомирилась.

— Куда теперь? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Я вчера потолковал кое с кем за карточным столом, — ответил Брайан. — Где-то возле станции должен быть офис железной дороги. Думаю, нам стоит туда наведаться.

— Да, — кивнула Кэтрин, — лавочник тоже упоминал об этой конторе. Вроде как заправляет там некий Добкинз, а приказы ему шлет сам Вудвилл. Идем!

Они зашагали по поселку. Вокруг царило оживление — повсюду сновали прохожие, со скрипом проезжали телеги, со всех сторон доносился шум. Мычание, хрюканье, кудахтанье — прямо за домами на задних дворах стояли загоны для скота, в чем не давало усомниться соответствующее амбре.

Кэтрин приподнимала юбку, стараясь не запачкать ее в пыли, и тщательно смотрела под ноги, чтобы не наступить в лошадиный навоз. Что ни говори, но в красивой новой одежде чувствуешь себя гораздо лучше.

В воздухе запахло жареной курицей с примесью чего-то острого и сладкого, а до ушей донеслась необычная речь — громкая и вибрирующая, будто кто-то невпопад теребил струны банджо. В боковом переулке Кэтрин заметила несколько человек, собравшихся вокруг открытого очага, на котором в огромной сковороде шкворчала еда. Незнакомцы носили темно-синие рубахи навыпуск и забавные широкополые шляпы, смахивающие на перевернутые корзины. Их черные волосы, как и у Брайана, были заплетены в косу.

«Китайцы», — сообразила Кэтрин. Везде, где имелась хоть какая-то работа, появлялись неутомимые выходцы из Поднебесной. Джордж говорил, что они плодятся как тараканы. Стоит где-то появиться одному, как через месяц их будет целый квартал.

Офис железнодорожной компании располагался в конце главной улицы, напротив станции. От нее как раз отъезжал поезд. Паровоз вальяжно запыхтел, выпуская из трубы черный дым, и тронулся, волоча за собой груженые лесом платформы и крытые вагоны для перевозки скота.

Кэтрин и Брайан подошли к дощатому зданию с вывеской «Железнодорожная Компания Вудвилла». У входа толпились люди, судя по серой поношенной одежде — обычные работяги, а на крыльце стоял полноватый служащий в клетчатом костюме и котелке.

— Не напирайте! Назад, гребаное отребье! — кричал он, срываясь на визг. — Я же сказал — мне нужно всего десять человек. Семь лопатчиков и три шпальщика. У кого есть опыт — шаг вперед. У кого нет — встаньте в конец очереди, черт бы вас побрал!

Несколько человек приблизились к застекленной двери, остальные с недовольным ворчанием подались назад.

— Понабирают сраных узкоглазых, нормальным людям работу не найти! — раздалось в толпе.

— И так платят мизер, а желтомордые ублюдки еще больше цену сбивают.

— И на кой только черт я перся в такую даль?

Разочарованные пролетарии принялись наперебой костерить китайцев, индейцев, ирландцев, черномазых, мистера Вудвилла и проклятых республиканцев во главе с «этим жуликом президентом Хейсом».

Кэтрин с Брайаном переглянулись.

— Что будем делать?

— Жди здесь, пойду потолкую с этим крикуном.

Усердно работая локтями, Брайан пробрался сквозь толпу и поднялся на крыльцо. Кэтрин услышала, как он обратился к служащему:

— Мистер, могу я узнать…

— Чего тебе? — неприязненно буркнул тот. — Краснокожих на работу не принимаем.

— Почему?

— Не твоего ума дела. Проваливай!

— Я не насчет работы. Мне нужно поговорить…

— А мне насрать, что тебе нужно! — вызверился клерк. — Проваливай, кому говорят!

— Я смотрю, обаяния в тебе не больше, чем у скунса, приятель.

Брайан ни на полтона не повысил голос, но Кэтрин заметила, как его рука легла на кобуру. Черт! Нужно вмешаться, пока он не наделал глупостей!

Служащий не успел и рта раскрыть, как Кэтрин протиснулась между двух работяг и оказалась возле него. Его пухлые щеки покраснели, как перезрелый помидор, а рыжеватые бакенбарды негодующе тряслись. Кэтрин отчаянно соображала, как разрядить обстановку, и вдруг в памяти всплыли россказни лавочника.

Нацепив на лицо обворожительную улыбку, она обратилась к разъяренному клерку:

— Мистер Добкинз?

— Чего еще? — Тот резко повернулся к ней, но, разглядев, что перед ним прилично одетая дама, смягчился. — Мэм?

— Мистер Добкинз, мне нужно поговорить с вами об одном деле.

— О каком еще деле?

— О личном. — Кэтрин кокетливо захлопала ресницами, в глубине души поражаясь самой себе. Никогда не умела флиртовать с мужчинами — и вот те раз!

Краем глаза она уловила, как Брайан изумленно вытаращился на нее.

— Ну что ж, мисс… — протянул Добкинз.

— Джонс. Мэри Джонс. — Она подала ему руку.

Добкинз смущенно пожал ее и, секунду поколебавшись, неуклюже поцеловал.

— Давайте войдем внутрь, мисс Джонс, — предложил он и гаркнул собравшимся: — Обеденный перерыв! Пошли все вон!

В толпе послышался недовольный ропот, но Добкинз, не обращая на это внимания, отворил застекленную дверь.

— Прошу, мисс Джонс.

Кэтрин вошла в прохладный офис. Внутри пахло чернилами, сургучом и новенькой мебелью. Конторка из темного дерева разделяла помещение пополам, а за ней высился большой шкаф со множеством отделений.

Добкинз повернул на двери табличку «Закрыто» и предложил Кэтрин стул. Когда она уселась, он снял котелок и сюртук, повесил их на крючок и засуетился вокруг нее.

— Воды? Кофе? Лимонаду?

— Нет, спасибо, мистер Добкинз, — улыбнулась она.

Неужели у них в поселке и впрямь так плохо с женщинами, что даже ее скромная персона так воодушевила этого потрепанного жизнью толстяка?

Добкинз зашел за конторку и уселся напротив Кэтрин.

— О чем же вы хотели со мной поговорить, мисс Джонс? — спросил он, утирая пот с одутловатого лица.

— Видите ли, — Кэтрин доверительно понизила голос, — я представляю интересы одной дамы, которая хотела бы сохранить инкогнито.

— Продолжайте. — Добкинз подался вперед, скрипнув кожаными нарукавниками по столешнице. — Я весь внимание.

— Моя хозяйка владеет сетью борделей в Небраске и Колорадо, и постоянно ищет возможности расширить свое дело.

— Так-так. — Заплывшие жиром глазки вспыхнули похотливо-алчным огоньком.

— Так вот, моя нанимательница собирается открыть новое заведение и ищет землю для покупки. И так как она весьма дальновидная особа, то хочет купить или застолбить участок там, где сейчас ничего нет, но намечается хорошая перспектива… Вы понимаете, что я имею в виду?

— К примеру, в скором будущем пройдет железная дорога? — предположил клерк.

— Ах, какой вы умный, мистер Добкинз! — Кэтрин улыбнулась так, чтобы на щеках заиграли милые ямочки. — Именно это я и хотела сказать.

Добкинз самодовольно ухмыльнулся, разрумянившись от похвалы. Он откинулся на спинку стула и ослабил шейный платок.

— Проблема заключается в том, — с придыханием заговорила Кэтрин, — что ходит множество слухов, где именно проложат рельсы, но точного маршрута никто не знает.

Служащий важно кивнул.

— Это так. Владелец компании, мистер Вудвилл, держит план дороги в строжайшем секрете. Вы ведь, как деловая женщина, должны понимать — стоит информации просочиться наружу, и земельные спекулянты налетят как стервятники, чтобы отхватить куски пожирней.

— Я понимаю, мистер Добкинз, но мою хозяйку нельзя причислить к стервятникам. Речь идет о совсем небольшом участке, всего лишь для одного скромного заведения. И, разумеется, моя нанимательница щедро отблагодарит того, кто сумеет ей помочь.

— Позвольте узнать, в чем именно будет заключаться благодарность? — Добкинз достал из жилетного кармана платок и промокнул им лысеющий лоб.

— Доля в предприятии, — не моргнув глазом, соврала Кэтрин. — И бесплатное обслуживание в любое время дня и ночи.

Мясистые пальцы клерка зашевелились как черви, словно подсчитывая будущие барыши, но тут с улицы послышались взбудораженные голоса. Добкинз выглянул в окно и раздраженно дернул за шнурок, опуская шторку.

— И что от меня требуется? — спросил он, снова повернувшись к Кэтрин.

— План маршрута, — ответила она.

— Ну что ж, мисс Джонс… — Добкинз поднялся со стула и подошел к шкафу. Выдвинув один из ящиков, он извлек оттуда кожаный тубус. — Допустим, я дам вам карту. Но мне нужны гарантии.

— Гарантии?

— Тысяча долларов.

Кэтрин чуть не поперхнулась от неожиданности. Она не успела ничего сказать, как Добкинз продолжил:

— Вы же понимаете, чем я рискую, мисс Джонс? Доля в предприятии — это, конечно, заманчиво, но неизвестно, как скоро откроется ваше заведение, и когда оно начнет приносить прибыль. И кто знает, вдруг ваша мадам к тому времени забудет об оказанной услуге? Поэтому я предпочитаю деньги. Здесь и сейчас.

Глаза Кэтрин лихорадочно забегали по сторонам. Проклятье! Все ведь шло как по маслу, но этот чертов толстяк оказался умнее, чем она думала. Ладно, придется как-то выкручиваться.

— Мистер Добкинз, — мило улыбнулась она, — я передам ваше условие моей нанимательнице. Немедленно пошлю ей телеграмму. Но сперва я бы хотела взглянуть на карту и убедиться, действительно ли это то, что нам нужно.

— Сначала я хочу увидеть деньги, — ощерился толстяк.

— Но вы же не думаете, что я моментально запомню весь маршрут? — взмолилась Кэтрин, хотя именно на это она и рассчитывала.

— А кто вас знает, мисс Джонс… Хотя… — он замялся.

Кэтрин не понравилось, как заблестели его глаза. Плечи невольно напряглись, бедра сжались. Добкинз положил футляр на стойку и, обогнув ее, оказался рядом.

— Мисс Джонс, — понизив голос, заговорил он, — я могу показать вам карту, но сперва хотел бы получить небольшой аванс.

— У меня есть немного денег, — пробормотала Кэтрин, вжимаясь в сиденье, — но они в отеле. Я могу за ними сходить…

— Я вовсе не о деньгах, моя дорогая. — Добкинз стоял так близко, что его массивный живот чуть ли не вдавливал ее в спинку стула. — Вы ведь работаете на содержательницу борделя и, полагаю, оказываете разнообразные… услуги?

— Я, пожалуй, пойду, — заявила Кэтрин, поняв, что запахло жареным.

Она вскочила со стула, но Добкинз схватил ее за плечо и швырнул грудью на стойку.

— Не дергайся, крошка! — пропыхтел он. — Сперва мы с тобой позабавимся, а потом я, так и быть, покажу тебе эту гребаную карту.

Кэтрин рванулась, но массивная туша плотно впечатала ее в конторку.

— Оставьте меня в покое! — пролепетала она, прежде, чем соленая потная ладонь закрыла ей рот.

Толстяк тяжело и влажно сопел ей на ухо, а его руки жадно шарили по ее телу. Кэтрин ощутила, как на ней задирают юбку. Господи! Нет, только не это!

Цепкие пальцы начали стягивать с нее панталоны, но тут раздался оглушительный звон стекла. Добкинз отшатнулся от Кэтрин, и она выпрямилась, судорожно оправляя на себе одежду.

— Перерыв окончен! — послышался голос Брайана, а следом за ним — вопли разъяренной толпы.

Дверь распахнулась, и контора начала стремительно наполняться людьми. Они кричали и шумели, и осколки выбитого стекла хрустели у них под ногами.

— Мы там паримся на солнцепеке, а он со шлюхой развлекается! — пробасил огромный бородатый мужик. — Бей его, ребята!

— Бей! — подхватила толпа.

— Пошли прочь! Убирайтесь, мать вашу, гребаные ублюдки! — заверещал Добкинз.

С поразительной для его комплекции быстротой он перемахнул через конторку, и в следующий миг показался за ней с обрезом в руках.

— Все назад! — завопил он. — Или я вышибу вам мозги!

Толпа всколыхнулась и кинулась на него. Кэтрин прижали к стойке. Она в панике оглядывалась по сторонам, ошалев от царящей вокруг вакханалии, как вдруг кто-то дернул ее за руку.

Повернув голову, Кэтрин увидела, что это Брайан. Он потащил ее к выходу. В последний момент она схватила лежащий на конторке футляр и сунула себе под жакет.

Они выбежали на улицу и сломя голову понеслись прочь от конторы, которую громила толпа. Сзади зазвенело еще одно выбитое стекло, следом — грянули выстрелы. Похоже, дело принимало серьезный оборот, но задумываться об этом было некогда.

Пробравшись закоулками между сараев, нужников и загонов со свиньями, Кэтрин и Брайан оказались на заднем дворе салуна. Брайан за руку затащил Кэтрин по лестнице, впихнул ее в номер и толкнул на кровать.

— Ты рехнулась, женщина?! — заорал он, едва прикрыв за собой дверь. — Какого черта ты полезла куда не просят?!

Кэтрин ошарашено уставилась на него. Брайан, обычно спокойный и уравновешенный, напирал на нее, как разъяренный медведь.

— Успокойся! Я ведь достала карту! — Она дотронулась до лежащего на кровати тубуса.

— И ради этого ты решила раздвинуть ноги?! Я что, просил тебя о таком одолжении?!

Кэтрин едва не задохнулась от возмущения.

— Ты совсем дурак? — выпалила она. — Ничего я не раздвигала! Этот урод пытался меня изнасиловать!

— А где были твои мозги? Что ты ему наплела?

— Какая разница?

Глаза Брайана сузились, ноздри раздулись от гнева.

— Почему каждый встречный мужик пытается тебя изнасиловать? — прошипел он. — Ты об этом не думала, Кэтрин?

Она вспыхнула.

— На что ты намекаешь? Думаешь, я сама этого хочу?

— А мне почем знать? Ты так задницей перед ним вертела…

— Ах ты ублюдок! — вскричала Кэтрин. Она подхватилась с кровати и от всей души отвесила Брайану оплеуху. — Катись ко всем чертям, проклятый дикарь!

— Ну и пошла ты к черту, дура набитая! — рявкнул Брайан, схватившись за щеку.

Он пулей вылетел из номера и хлопнул дверью с такой силой, что задрожали стены.

Кэтрин рухнула на постель и свернулась в комок. В груди все горело от несправедливости и обиды.

«Вот дурак! Я же хотела помочь. — Она всхлипнула, из глаз потекли слезы. — Как он мог такое ляпнуть! Он что, принимает меня за шлюху? Болван!»

…Небо за окном окрасилось закатным багрянцем, а Кэтрин так и лежала на кровати, проклиная судьбу. Злость понемногу стихала. Брайан, конечно, здорово разозлился и наговорил гадостей, но его можно понять: не проходит и дня, чтобы она не вляпалась в какую-нибудь передрягу. Наверняка ему уже надоело вечно ее спасать. А вдруг он больше не придет? Надо пойти, отдать ему карту и прощупать почву насчет примирения.

Поднявшись с кровати, Кэтрин плеснула в глаза водой из умывальника, пригладила волосы и с футляром под мышкой вышла из номера.

Комната Брайана оказалась заперта. Где же он? Кэтрин спустилась на задний двор, даже заглянула в салун, но его нигде не было видно. В душу закралось отчаяние. Он ушел! Бросил ее одну!

Надо бы спросить в конюшне, на месте ли его лошадь, но на улице уже начинало темнеть. Лучше вернуться к себе, переждать эту ночь, а утром уже решать, как быть дальше.

Кэтрин вновь поднялась по лестнице. На всякий случай она еще раз дернула дверь в комнату Брайана. Заперто. Он и правда ушел, или вообще уехал из поселка. Ну и черт с ним! Как у него только язык повернулся сказать, что она сама чего-то там хотела! И это после того, как она застрелила отчима, когда он к ней приставал.

Войдя в свой номер, она устало опустилась на кровать. За окном стемнело, живот сводило от голода. Кэтрин злилась на Брайана, но еще больше страшилась остаться одной. Денег — ни цента. Хорошо хоть в этом поселке не действуют законы, и можно не бояться ареста за убийство Джорджа. Видимо, придется искать работу. Но кем? Шлюхой в салуне? Ну уж нет, лучше умереть.

Интересно, тот продавец всерьез предлагал ей брак? Он, конечно, не молод и далеко не красавец, но разве есть другой выбор? Пойти к нему завтра и сказать, что она согласна?

Перед глазами возникла тесная лавка, забитая всяческим барахлом, и в носу словно зачесалось от пыли. Кэтрин попыталась представить себя в роли жены торговца. Ей придется подметать, раскладывать товары, стоять за прилавком. А самое худшее — делить с этим стариком постель…

В комнате стало совсем темно, и Кэтрин зажгла лампу, чтобы не было так тоскливо. Она уселась на кровать, обхватив руками колени, и в памяти начали всплывать славные деньки, когда она жила с папой в лесу. Книги, охота, долгие разговоры у камина под кружку горячего шоколада, к которому отец пристрастился в армии… Тогда Кэтрин была счастлива. А сейчас… Куда все ушло?

Тем временем салун просыпался, готовясь к очередной разгульной ночи. Внизу забренчало пианино, затопали каблуки, послышались визгливые женские голоса. То и дело с улицы доносился цокот копыт — посетители стягивались к обители порока.

На лестнице заскрипели шаги. Кэтрин вздрогнула и прислушалась, а когда в дверь постучали, вскочила с кровати, хватая с тумбочки револьвер.

— Кто там? — испуганно спросила она.

— Кэт, это я. Открой.

С губ сорвался вздох облегчения. Слава богу, Брайан вернулся! Кэтрин едва не бросилась к двери со всех ног, но тут обида и уязвленная гордость снова подняли голову.

— Иди к черту! — буркнула она, скрещивая руки на груди.

— Кэт, впусти меня. Я хочу перед тобой извиниться.

— Извиниться?.. Хм. Ладно, входи.

Она нарочито медленно подошла к двери и неторопливо отперла замок.

Брайан топтался на пороге, не решаясь его переступить. Черные глаза поблескивали в свете керосиновых ламп, между бровей залегла горькая складка, а на щеке все еще багровел отпечаток руки.

— Прости, Кэт, — сказал он.

— Заходи. — Она посторонилась, давая ему войти.

Они уселись за стол. Кэтрин откинулась на спинку стула и выжидающе посмотрела на Брайана.

— Прости, что вспылил, — смущенно пробормотал он. — Не знаю, что на меня нашло.

— Больше так не делай, — проворчала она.

— Постараюсь… Просто, когда этот тип опустил штору, я… переволновался. Почувствовал себя каким-то сутенером — стою там как идиот, а ты «расплачиваешься» за эту дурацкую карту.

— Ты что, и впрямь подумал, будто я этого хотела?

— Не знаю… — Он потупился. — Ты так строила ему глазки… может в какой-то момент и мелькнула такая мысль. Хорошо, хоть толпа уже здорово разогрелась, и мне осталось лишь сделать последний шаг.

— Выбить стекло?

— Ну да. И под шумок вытащить тебя оттуда.

— И это было чертовски вовремя!

Брайан слабо усмехнулся.

— Так ты меня прощаешь? — Он с надеждой посмотрел на нее.

Кэтрин вздохнула. Устоять против обаяния этих раскосых глаз не было никаких сил.

— Прощаю, — сказала она. — Ты тоже меня прости, за то, что влезла, не посоветовавшись с тобой. Я испугалась, что ты пристрелишь эту свинью, и у нас будут проблемы.

— Спасибо. — Брайан накрыл ее ладонь своей, и от этого прикосновения по спине пробежали мурашки. — У меня для тебя кое-что есть.

Он убрал руку, но Кэтрин все еще ощущала на коже ее тепло. Брайан извлек из кармана какой-то предмет и положил на стол. Кэтрин с любопытством уставилась на крохотный пистолетик, размером меньше ладони.

— Дерринджер? — спросила она.

— Он самый. Пока только однозарядная пукалка — уж на что хватило денег. Потом куплю тебе что-нибудь посерьезнее, а пока носи с собой этот. Засунь в ботинок или в карман. Если к тебе кто пристанет вроде Мики или того кабана — стреляй.

— Хорошо.

Кэтрин взяла пистолетик, покрутила его в руке. Гладкая рукоять и полированный ствол приятно холодили пальцы. Не верилось, что из такой игрушки можно кого-нибудь убить, но не стоит забывать, что именно из дерринджера застрелили самого Линкольна.

— Смотри. — Брайан взял оружие у нее из рук и отвел курок. — Заряжается он так. Нужно нажать вот эту кнопку, чтобы повернуть ствол.

Он «переломил» пистолет пополам, вставил патрон и снова защелкнул.

— Хочешь пострелять? — Он вручил дерринджер Кэтрин.

— Наверное, не стоит. Вдруг кто-нибудь услышит.

— Как знаешь. Но пообещай, что всегда будешь держать его при себе. Меня может рядом не оказаться, когда на тебя полезет очередной мужлан.

— «Очередной мужлан»? — Кэтрин фыркнула и ткнула Брайана кулаком в плечо. — Ну ты и засранец!

Он развел руками.

— Что я могу поделать, если ты так и манишь к себе всяких похотливых козлов?

— А ты, что ли ревнуешь? — со смешком поинтересовалась она.

— А то!

Повисло неловкое молчание. Кэтрин ощутила что покраснела до корней волос. Она не успела ничего ответить, как в тишине вдруг отчетливо раздалось бурчание пустого желудка.

Кэтрин и Брайан рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

— Пойду закажу нам ужин, — сказал он, поднимаясь со стула.

Когда его шаги утихли на лестнице, Кэтрин подошла к умывальнику и сполоснула лицо холодной водой. Как хорошо, что Брайан вернулся! Когда он рядом — ей ничего не страшно.

Она взяла со стола дерринджер и сунула в карман юбки. Пусть какой-нибудь урод только посмеет распускать руки! Раз уж она застрелила отчима из его собственного револьвера, то кого-то вроде Мики или Добкинза прикончит без раздумий.

Через несколько минут в номере снова появился Брайан.

— Ужин подадут через полчаса, — сообщил он. — Я заказал нам жареных цыплят с печеной картошкой и овощами.

— Хорошо, — пробормотала Кэтрин чувствуя, как рот наполняется слюной.

— Это карта? — Брайан кивнул на тубус, валяющийся на кровати. — Позволишь взглянуть?

— Конечно, я же для тебя ее добывала.

— Спасибо, Кэт.

Он открыл футляр и вынул из него рулон.

— Так, посмотрим. — Поднеся поближе лампу, он развернул карту на столе.

Кэтрин тоже склонилась над ней. Их плечи соприкоснулись. Она ощутила, как по телу словно проскочила искра, но отстраняться не стала, а заставила себя сосредоточиться на карте.

В паутине тонких нитей, обозначающих реки, высоты и границы территорий, причудливо змеилась жирная линия. Уже проложенный отрезок пути выделялся зеленым. На юго-востоке он ответвлялся от трансконтинентальной железной дороги, тянулся на северо-запад через Каспер и, миновав поселок на Лошадином Ручье, переходил в недостроенный красный участок.

Брайан рассматривал карту, не произнеся ни слова, и через пару минут Кэтрин решилась нарушить молчание:

— Ну так что? Дорога и впрямь пройдет через ваши священные земли?

— Да, вот смотри. — Брайан обвел пальцем красный изгиб. — Видишь, как она идет по Вороньему Хребту? А вот Громовая Гора — место, где люди молятся духам и просят о вещих снах. Если Вудвилл сунется туда, то прольется много крови… Вот только одного не пойму…

— Чего?

— Смотри. — Палец сместился южнее. — Это — долина Ветреной Реки. Она ровная и широкая. Почему бы не протянуть рельсы через нее? Тогда бы не пришлось делать крюк через Вороний Хребет… И вообще, ума не приложу, почему дорога такая кривая. Петляет, как пьяный возчик.

— Я тоже это заметила, еще когда мы ехали вдоль путей. Может это из-за рельефа или неподходящей почвы?

Брайан покачал головой.

— Понятия не имею, но мне все это не нравится.

— И что ты собираешься делать?

— Поеду к своим. Нужно посоветоваться с вождем. Конечно, вряд ли я сумею уговорить племя уйти, но я обязан их хотя бы предупредить.

— А я? — спросила Кэтрин.

— Что «ты»?

— Ты возьмешь меня с собой?

Брайан удивленно посмотрел на нее.

— К индейцам?

— А разве у меня есть выбор?

Несколько секунд он буравил ее пытливым взглядом и, наконец, покачал головой.

— Не знаю, Кэт. Надо подумать. — Он достал из кармана сигарету и вышел за дверь.

Кэтрин еще раз взглянула на карту, затем свернула ее в рулон. Индейская деревня — не то место, где она бы жаждала очутиться, но куда деваться? Разве что, остаться в этом поселке и выйти замуж за лавочника, чтобы не пополнить ряды салунных «нимф»… Перед глазами возник желчный усач в круглых очках… Брр! Нет, уж лучше к индейцам!

Минут через пять скрипнула дверь. Кэтрин оглянулась и увидела на пороге пышнотелую белокурую девицу с подносом в руках. За ней стоял Брайан, придерживая створку.

— Эй, красавчик, не пригласишь даму на ужин? — кокетливо осведомилась у него деваха, судя по всему, не заметив Кэтрин.

Брайан не успел ответить, как свет из комнаты упал на его лицо. Официантка тут же сникла.

— А-а, так ты не белый, — разочарованно протянула она. — Ладно. Куда ставить еду?

— Сюда, — обозначила свое присутствие Кэтрин.

Деваха вытаращилась на нее, как баран на новые ворота. Ничего не сказав, она грохнула поднос на стол и ушла.

«Цыплята» оказались не первой молодости, но Кэтрин настолько проголодалась, что проглотила бы и жареную крысу. Когда тарелки опустели, пришел черед кофе с яблочным пирогом.

Брайан откинулся на спинку стула, поигрывая чашкой в руках.

— Хорошо, Кэт, — сказал он, — я возьму тебя с собой к та́куя, но тебе придется притвориться моей женой.

От неожиданности Кэтрин чуть не подавилась куском пирога.

— Что? Зачем? — ошарашено спросила она.

— Поверь мне, так будет проще. Сама понимаешь, после резни под Каспером та́куя не питают к бледнолицым особой любви. Мою «жену» не тронут, а вот «ничейную» женщину могут и обидеть.

Кэтрин фыркнула и отхлебнула кофе. Идея поехать к индейцам нравилась ей все меньше.

— И что же я должна буду делать в качестве твоей «жены»? — едко поинтересовалась она.

Брайан склонил голову набок, и в его глазах заплясали озорные бесенята.

— Не бойся, принуждать тебя к супружескому долгу я не буду. А вот подлатать мне рубаху — почему бы и нет?

— Ладно, рубаху я тебе, так и быть, зашью, — согласилась Кэтрин, — и даже штаны. Но…

— «…на большее не рассчитывай», — закончил за нее Брайан. — Не переживай, Кэт, я на женщин не бросаюсь.

Кэтрин нервно усмехнулась.

— И когда же ты собираешься в путь? — спросила она.

— То есть, ты едешь со мной? — уточнил он.

— Да.

— Ну что ж… «женушка»… Хотелось бы отправиться как можно скорей, но сперва нужно раздобыть немного деньжат. Не хочу возвращаться с пустыми руками.

— Снова будешь играть?

— Нет. — Брайан покачал головой. — Вряд ли мне повезет во второй раз. Пройдусь завтра по поселку, погляжу, где можно подзаработать.

— Когда пойдешь на прогулку, не забудь позвать меня с собой… «муженек». — Кэтрин лукаво улыбнулась, подхватывая его игру.

— Договорились.

После ужина Брайан ушел к себе, а Кэтрин умылась, почистила зубы и улеглась в постель. Притвориться его женой… Хоть, по словам Брайана, и не придется делать ничего непристойного, но почему-то все равно захватывало дух. Интересно, как отреагирует его племя? А его мать? Она ведь тоже там будет! При мысли о предстоящей встрече Кэтрин стало не по себе.

«Что за бред! Волнуюсь, будто невеста перед смотринами, — упрекнула она себя. — Осталось только начать придумывать имена будущим детям… Проклятье! Хватит забивать себе голову всякими глупостями! Мисс О’Доннелл, будьте благоразумны, в конце-то концов!»

Она тяжело вздохнула и, еще немного поворочавшись, погрузилась в сон.

Глава 11

Утреннее солнце заглядывало в безлюдный салун. Пахло спиртом и мокрой пылью. Заспанная официантка лениво протирала столы, а трактирщик разливал по бутылкам пойло. Виски, бренди, «настоящий бурбон из Кентукки» — все наполнялось из одного бочонка.

Брайан подошел к стойке, заказать завтрак и поболтать с барменом, а Кэтрин направилась к свободному столику. Не успела она сделать и пары шагов, как услышала:

— Эй, рыженькая!

Она оглянулась и увидела благообразного старичка с седой козлиной бородкой. Дверцы за его спиной все еще покачивались — он явно только вошел.

— Это вы мне? — переспросила Кэтрин.

— Тебе. Хочешь получить доллар?

Доллар был бы явно нелишним. Брайан вчера здорово потратился на ее одежду и пистолет.

— А что нужно делать? — полюбопытствовала она.

— Поработать руками. — Старик ухмыльнулся, обнажая гнилые пеньки зубов.

Кэтрин непонимающе нахмурила брови.

— Посуду вымыть, что ли?

Дед открыл было рот, чтобы ответить, но тут к нему подлетел Брайан и схватил его за грудки.

— Слушай сюда, старый хрыч! — прошипел он, встряхивая старика за лацканы. — Еще раз посмотришь на мою сестру — отрежу твои сморщенные яйца и заставлю сожрать!

— Эй, дружок, полегче, я же не знал, что она с тобой! — плаксиво залебезил старикашка. — Отпусти меня, я больше не буду.

— Смотри у меня! — процедил Брайан и отшвырнул деда к стене.

Тот шмякнулся спиной как пыльный мешок и, не устояв на ногах, съехал на пол.

Кэтрин ошарашено смотрела, как старик на четвереньках улепетывает из салуна. Брайан подошел к ней, довольно резко взял под локоть, оттащил к дальнему столику и усадил на стул.

— Ты свихнулся? — Кэтрин наконец обрела дар речи. — Этот человек предлагал мне работу!

— Ага. Слышал я, какую «работу» он тебе предлагал.

— Но…

Тут до нее дошло, что именно старик подразумевал под «поработать руками», и от стыда загорелись уши.

«Черт, вот я наивная дура! Вечно куда-нибудь вляпаюсь. Все-таки, не зря он вчера на меня орал». — Кэтрин виновато посмотрела на Брайана. Тот, насупившись, сидел напротив и с раздражением вертел в пальцах сигарету.

— Не возражаешь? — спросил он, поймав на себе ее взгляд.

Кэтрин покачала головой, и он закурил, отворачиваясь, чтобы не дымить ей в лицо. В который раз уже он вытаскивает ее из дерьма? Из глубокого, вроде Мики, или из мелкого, вроде этого старика. Спасает и не требует ничего взамен.

«Только не вздумай в него влюбляться!» — велеласебе Кэтрин, в глубине души понимая, что проще сказать, чем сделать. Рядом с Брайаном она таяла и растекалась лужицей, словно кусок масла на солнце.

И что ей с этим делать?.. А ничего! Фривольные фантазии в ванной — это одно, а реальность — совсем другое. Нужно просто не показывать виду и поскорее выбросить эти глупости из головы.

Официантка подала завтрак, и они принялись за еду.

— Что сказал бармен? — поинтересовалась Кэтрин, намазывая джемом поджаренный хлеб. — Посоветовал какую-нибудь работенку?

— В поселке делать особо нечего. — Брайан разбил яйцо и принялся очищать его от скорлупы. — На железную дорогу краснокожих не берут, боятся, что они могут саботировать стройку. Да и платят негусто. Нагнали сюда кучу китайцев, а те согласны вкалывать за семьдесят центов в день.

— Да уж. — Кэтрин вздохнула. — Может, мне поспрашивать, не требуется ли где прачка или швея?

— Нет, — отрезал Брайан. — Никакой работы… «руками».

Кэтрин фыркнула. Вот засранец! И долго он будет ей это припоминать?

— Но что тогда? — спросила она.

— Сейчас доедим и сходим, прогуляемся по поселку. Не волнуйся, Кэт, я что-нибудь найду.

Покончив с завтраком, они вышли на улицу. Погода была ветреной, по небу летели рваные облака, то заслоняя солнце, то позволяя слепящим лучам заливать землю.

Первым делом Кэтрин и Брайан просмотрели объявления на стене салуна. В само заведение никто не требовался, но на окрестные ранчо искали ковбоев. За работу предлагали тридцать центов в день — ничтожно мало, этого не хватит даже на съем жилья. Конечно, после удачного перегона скота пастуху полагалась премия в несколько десятков долларов, но Брайана не устраивал такой вариант. Деньги нужны были здесь и сейчас.

— Идем дальше, — сказал он, и они спустились с крыльца.

Вакансий в поселке оказалось немного. Ремесленной мастерской требовался кузнец, гробовщику — плотник, на постройку домов искали разнорабочих и маляров. Платили сущие гроши — от полутора до двух долларов в день.

Кэтрин тоже прикидывала, как заработать, но прачки и судомойки были никому не нужны. Видимо, эти места уже заняли проститутки, вышедшие в тираж.

Брайан даже заглянул в охранную контору, осведомился о наградах за голову, но в поселке никого не разыскивали. Жители Лошадиного Ручья носили оружие, поэтому местный сброд вел себя тише воды ниже травы. А на то, что творилось за пределами городка, всем было плевать.

Соваться в железнодорожный офис не было никакого смысла. Брайана все равно не взяли бы на работу, особенно после вчерашней стычки, о которой трезвонили все, кому не лень. Говорили, что Добкинза избили до полусмерти, а он, в свою очередь, ранил нескольких работяг. К счастью, никто так и не понял, по чьей вине случился погром.

Солнце клонилось к закату, когда Кэтрин и Брайан, измотанные и уставшие, возвращались в салун. Они сэкономили на обеде, и за целый день позволили себе лишь по паре початков жареной кукурузы. Кэтрин дико проголодалась. Брайан пообещал заказать ужин — у него еще оставалось несколько монет. В отличие от нее, он не терял оптимизма.

— Не волнуйся, Кэт, — ответил он на ее опасения, что завтра будет нечем платить за комнаты, — если не раздобудем денег — заложу часы и седло.

— И как же ты будешь ездить без седла? — недоверчиво спросила она.

Брайан пожал плечами

— Как-нибудь обойдусь.

Он толкнул ведущую на задворки калитку. Еще несколько минут — и Кэтрин окажется у себя в номере. Ступни ныли после долгой ходьбы, лицо зудело от въевшейся в кожу пыли. О горячей ванне нечего и мечтать, но можно будет хотя бы умыться, а затем — снять башмаки и плюхнуться на кровать.

Вот уже показалась задняя часть салуна. На балконе стояло несколько человек. Мужчины без шляп и сюртуков, полураздетые женщины в одном нижнем белье — судя по всему, клиенты и шлюхи.

Кэтрин и Брайан хотели обогнуть дощатый сарай, как вдруг из-за него вышло четверо. Судя по грязной рваной одежде, это были опустившиеся бродяги, тем не менее, на бедре у каждого из них висела кобура. Брайан остановился и жестом велел Кэтрин держаться позади.

— Вот они! — сказал один из оборванцев своим дружкам.

Заношенная шляпа, слипшиеся патлы, похожие на мочалку усы… Мика! У Кэтрин подогнулись колени, и вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок.

— Это тот краснозадый, что тебя отделал? — поинтересовался долговязый хмырь с испитым лицом.

— Угу. — Мика осторожно дотронулся до распухшего носа, вокруг которого расплывалось лиловое пятно. — Сраный язычник! Давайте линчуем этого ублюдка, а шлюху — пустим по кругу!

— Согласен, — ощерился верзила, и в его руках Кэтрин заметила свернутую веревку. — Ну-ка, индеец, подставляй шею!

— Я скажу один раз, и повторять не буду, — спокойно произнес Брайан. — Оставьте нас в покое, или я надеру вам задницы.

Все остальное произошло в мгновение ока. Мика потянулся к кобуре. Брайан одной рукой толкнул Кэтрин к себе за спину, второй — выхватил револьвер. Грянул оглушительный выстрел. Следом — еще и еще. Где-то на улице истерично заржали лошади, в нос ударило едким запахом пороха.

Когда дым развеялся, Кэтрин увидела, что Мика и долговязый валяются в утоптанной пыли, а двое их дружков — удирают через заборы, оставляя за собой кровавые следы.

— Твою мать! Он их всех продырявил! — послышался чей-то изумленный голос.

Кэтрин подняла взгляд и обнаружила, что с балкона салуна на них таращатся зеваки. «Боже, все это видели! Нас сейчас арестуют!» — мелькнуло в ее голове.

И правда, один из стоящих на балконе мужчин — плотный и коренастый — закричал:

— Краснокожий поднял руку на белых! Вздернуть его!

— Заткнись, Джонни, — ткнул его в бок бармен, который, оказывается, тоже был здесь. — Все видели, что Мика первым достал револьвер… Так же? Все видели? — Он повернулся к девицам, и когда те закивали, продолжил: — Полукровка защищал белую женщину. Все по справедливости.

— Как же, по справедливости, — не унимался коротышка. — Он-то небось сам и потрахивает эту рыжую девку.

Брайан слушал их перепалку с видимым безразличием, но Кэтрин заметила, как у него стиснулись кулаки.

— Они — брат и сестра, — сказал бармен.

— И ты в это веришь?

Трактирщик пожал плечами.

— Пойди, спроси у него сам, если не боишься прилечь рядом с Микой.

Коротышка пробурчал что-то невразумительное и скрылся за дверью.

— Расходимся, леди и джентльмены, представление окончено! — Бармен замахал руками, загоняя шлюх и клиентов обратно в салун.

Когда Кэтрин наконец очутилась в номере, ее руки дрожали, а сердце выстукивало бешеный ритм. Господи, ну почему они с Брайаном и шагу не могут ступить, чтобы не вляпаться в очередные неприятности! Она наполнила из кувшина тазик и принялась умываться. Повезло еще, что за них заступился трактирщик. Видимо, Мика достал и его.

Пустой желудок выводил заунывные трели. Скорей бы принесли еду! О том, что она будет есть завтра, думать не хотелось. Брайан пообещал раздобыть денег, и она ему верила. Стыдно принимать от него помощь, ничего не давая взамен, но возможно у нее еще будет шанс себя проявить.

Снаружи заскрипели ступени. Наверное, ужин. Кэтрин подошла к двери, чтобы ее открыть, но услышала басовитое: «Апчхи!» и притормозила.

— Будь здоров! — отреагировал Брайан, который, по всей видимости, курил на балконе.

— Спасибо, — отозвался хриплый мужской голос. — Слышь, это ведь ты подстрелил Мику и его дружков?

— А кто спрашивает?

— Я — Хэнк, а это Фрэнк.

Оказывается, их двое. Кэтрин напряглась. Неужели это очередные приятели Мики, жаждущие отомстить?

— Брайан. Чем обязан?

— Сэм сказал, что ты лихо стреляешь.

— Какой еще Сэм?

— Хозяин этой тошниловки.

— Допустим. И что дальше?

— Есть одно дельце, и нам не помешают отчаянные ребята, вроде тебя.

По телу пробежала нервная дрожь. В какое еще дерьмо этот мутный тип собирается втянуть Брайана? Кэтрин опустилась на корточки и посмотрела в замочную скважину, но уже стемнело, и разглядеть толком ничего не удалось.

— А мне что за печаль? — равнодушно бросил Брайан.

— Намечается большой куш.

— Насколько большой?

— Может, зайдем в номер? Не с руки обсуждать такие вещи на улице.

— Хорошо.

Чертов Брайан, ну зачем он согласился? А вдруг они хотят его убить? Может выйти из комнаты и велеть этим Хэнку и Фрэнку убираться? Хотя, какое она имеет право вмешиваться? В конце концов, у Брайана своя голова на плечах, и он знает, что делает… Наверное…

Хлопнула дверь, и голоса утихли. Кэтрин схватила со стола жестяную кружку и, прислонив ее к стене, прижалась ухом к холодному донышку. Сквозь хлипкую перегородку было слышно все, что происходит в соседнем номере.

Судя по скрежету ножек по полу, Брайан предложил «гостям» стулья.

— Выкладывайте, — сказал он, но вместо ответа раздался надсадный лающий кашель.

— Слышь, чахоточный, уймись ты уже! — подал голос второй незнакомец — судя по визгливым ноткам, едва оперившийся юнец.

— Завали хлебало, — вяло огрызнулся Хэнк. — В-общем, дело такое, приятель, мы с Фрэнки работали на стройке этой долбаной железной дороги…

— Пропади она пропадом! — вставил Фрэнк.

— Копали землю… укладывали рельсы… забивали костыли, — продолжил Хэнк, шмыгая носом после каждого слова. — Адская, скажу я тебе, работенка. Пахали мы там, как ниггеры на плантации, а получали сущие гроши. Едва хватало, чтобы раз в неделю надраться в салуне да с девкой покувыркаться.

Он замолчал и высморкался с таким звуком, будто протрубил в горн.

— И причем тут я? — поинтересовался Брайан.

— Погоди, сейчас дойдем до сути, — заверил Хэнк. — Так вот, этот богатый мудозвон — мистер Вудвилл…

Он прервался на очередной приступ кашля.

— Чтоб его разорвало! — поспешил вставить свое слово Фрэнк.

— Ты же знаешь кто такой мистер Вудвилл? — прочистив горло, спросил Хэнк.

— Ну, допустим, слыхал, — ответил Брайан.

— Так вот, этот долбаный буржуй решил нанять на работу узкоглазых, потому что им, видите ли, можно платить в два раза меньше. А меня и Фрэнки вышвырнули без выходного пособия. У нас даже нет денег на дорогу домой… Кстати, я из Небраски.

— А я — из Колорадо, чтоб ему провалиться!

— Ближе к делу! — потребовал Брайан.

У Кэтрин начало болеть ухо, которым она прижималась к кружке, и она притиснулась к нагретому донышку вторым, чтобы не пропустить ни слова.

— В-общем, каждые две недели в лагерь прибывает поезд, — сипло говорил Хэнк. — Привозит припасы, материалы, а самое главное — деньги на плату рабочим… Смекаешь, о чем я?

— Продолжай. — Впервые за весь разговор в голосе Брайана прорезался интерес.

— Нам частенько приходилось разгружать товары. И мы между делом немного осмотрелись. Охраны там всего ничего — человека четыре в грузовых вагонах, и двое — в головном, возле сейфа с деньгами. В-общем, закралась у меня мыслишка, что этот поезд будет легко грабануть.

— Так уж и легко?

— Ну, не то чтобы совсем легко, но вполне возможно. Мы тут с Фрэнки проехались вдоль рельсов, понаблюдали… Апчхи!

— Будь здоров!

— Спасибо. Так вот, возле скалы Чинук есть одно местечко, где на крутом повороте поезд замедляет ход. А каньон там настолько узкий…

— … как дырка у китаянки, — влез Фрэнк.

— … что со скалы можно спрыгнуть прямо на крышу вагона. Охранники вряд ли что-то заметят, и их легко будет вырубить по одному.

— А сейф? — поинтересовался Брайан. — Как вы собираетесь его взломать?

— Взорвем динамитом. Мы припрятали несколько шашек, когда нас поперли с работы.

— И сколько же, по-вашему, там денег?

— Тысяч пятнадцать. Разделим поровну на троих — по пять тысяч на брата.

Кэтрин, не удержавшись, присвистнула. Пять тысяч! Это огромная сумма. Если Брайан поделится хотя бы десятой частью, то можно будет уехать в большой город и начать новую жизнь. Правда, это значит, что их пути разойдутся…

Тут в дверь постучали. От неожиданности Кэтрин отпрыгнула от стены, и кружка со звоном свалилась на пол.

— Кто там?

— Ужин, мисс.

Пришлось отворить дверь и впустить служанку. Пока та неспешно расставляла на столе посуду, Кэтрин нервно кусала губы, поглядывая на стену. Подслушивать при посторонних она не решалась, и переживала, что упустит из разговора что-нибудь важное.

Когда официантка, наконец, ушла, она снова приложила кружку к перегородке, но в комнате Брайана было тихо. А через минуту он сам постучался в дверь. Кэтрин открыла ему, и они уселись за стол.

Бифштекс с фасолью в густой подливке источал соблазнительный аромат, но от волнения пропал аппетит. Кэтрин смотрела, как Брайан режет мясо, и ждала, пока он заговорит.

— Кэт, — он наконец подал голос, и она жадно уставилась на него. — Мне завтра нужно будет уехать. Возможно на целый день…

— Грабить поезд? — не выдержала она.

Нож и вилка замерли в его руках.

— Ты подслушивала? — Черные глаза прожигали ее насквозь.

— Да, — с вызовом ответила Кэтрин. — А ты хотел от меня это скрыть?

Брайан отложил столовые приборы и откинулся на спинку стула.

— Не то, чтобы скрыть. — Он смущенно почесал затылок. — Просто… не хотел тебя волновать.

— Волновать? — Кэтрин порывисто подалась вперед. — То есть, ты не собираешься брать меня с собой?

— Нет.

— Почему? Разве мы не напарники?

— Не в этот раз, Кэт. Слишком опасно.

— Так какого черта ты сам туда прешься? Ты что, возомнил себя Джесси Джеймсом? Ты вообще когда-нибудь грабил поезда?

— Поезда — нет, а вот тюремный фургон — было дело.

Кэтрин невольно усмехнулась, вспомнив, как лихо он отбил ее у охотников за головами.

— Брайан, я не хочу, чтобы ты собой рисковал, — твердо сказала она, глядя ему в глаза.

Еще она хотела добавить, что больше у нее в этом мире никого нет, и без него она пропадет, но в горле застрял ком, и Кэтрин не смогла вымолвить не слова.

Брайан шумно сглотнул.

— Кэт, не волнуйся. Я же не совсем дурак, и не буду понапрасну рисковать своей шкурой. Но подумай сама. Если дело выгорит — во-первых, у нас будет куча денег, а во-вторых — в этом поезде везут припасы для железной дороги. Если из-за ограбления стройка задержится хоть на пару дней — это уже успех.

Кэтрин взяла вилку и принялась молча ковырять фасоль на тарелке. Отговорить Брайана от этой затеи не выйдет. Если ради двух сотен он не побоялся в одиночку напасть на тюремный фургон, то сейчас речь идет о пяти тысячах долларов!

Она подняла глаза.

— Я пойду с тобой!

— Я сказал — нет! — отрезал Брайан. — Это не обсуждается.

— Но почему? Ты ведь брал меня с собой, когда хотел поймать Бастера. Мы же договорились, что будем вместе проворачивать дела.

— С тех пор все изменилось.

— Что изменилось? — Она непонимающе уставилась на него.

— Все.

Кэтрин изумленно смотрела на Брайана. Его взгляд был прикован к тарелке, губы плотно сжаты, две вертикальные морщинки застыли между бровей. В комнате стало так тихо, что она слышала, как сердце бьется в ее груди. Что он хочет этим сказать? Что именно «изменилось»? Он боится за нее? Почему?.. Неужели… Нет, не может быть! Это всего лишь ее богатое воображение.

Брайан сунул руку в жилетный карман.

— Вот, возьми. — На его ладони поблескивали серебряные часы.

— Зачем?

— Если я вдруг… задержусь, заложи их в ломбарде или отдай трактирщику в уплату за номер. Должно хватить на пару недель.

Кэтрин помотала головой.

— Я не возьму их.

— Возьмешь. — Он положил часы на стол и пододвинул к ней. — Считай, что я оставил их у тебя на хранение. Завтра вернусь — и заберу обратно.

— Только попробуй не вернуться! — В носу защекотало от подступивших слез.

— Все будет хорошо… И вот еще что. — Брайан достал из кармана клочок бумаги. — Квитанция на Лорда. Он стоит в конюшне в конце улицы. Оплачено до следующей недели.

Кэтрин закусила губу, чтобы не зареветь. Все выглядело так, словно Брайан с ней прощается. На секунду даже мелькнула мысль, что он просто решил от нее отделаться. Но его глаза смотрели так искренне и честно, что она тут же отбросила эти домыслы.

Она спрятала в карман квитанцию и часы. На обеих тарелках еще оставалась куча еды. Аппетит напрочь пропал, но кто знает, когда им доведется поесть в следующий раз. Брайану нужны силы для завтрашнего ограбления. А Кэтрин… Кэтрин приняла решение: она не будет сложа руки ждать новостей, а поедет следом за ним. Поэтому подкрепиться нужно и ей самой.

Остаток ужина прошел в гнетущем молчании. Звяканье вилок и ножей, бренчание пианино, смех и гомон с нижнего этажа — все звуки слышались приглушенно, словно из-под толщи воды. Кэтрин запихивала в себя холодный бифштекс, и старалась не встречаться с Брайаном взглядом. Она даже не спросила, поделится ли он с ней деньгами, если дело выгорит, и ей было на это плевать. Главное, чтобы он остался жив, остальное неважно.

Когда тарелки опустели, Брайан отнес их вниз, а вернувшись, положил на стол карабин. Кэтрин удивленно подняла глаза.

— Ты разве не возьмешь его с собой?

Он покачал головой.

— Нет, хватит и кольтов. А винчестер пускай побудет у тебя. Продашь… если что.

Снова проклятое «если что»! Кэтрин сцепила зубы. Ну уж нет! Она поедет за ним и проследит, чтобы никакого «если что» не случилось!

Когда он ушел, она развернула на столе карту. Как там говорил этот простуженный тип? Крутой поворот возле скалы Чинук? Вот он! Палец скользнул по изгибу дороги. От поселка до этого места десять миль, значит, скакать туда где-то час. Черт побери, а во сколько там будет поезд? Служанка помешала дослушать разговор, и теперь Кэтрин понятия не имела, на какое время намечается ограбление. Идти допытываться у Брайана? Но тогда он заподозрит, что она собирается увязаться за ним, и может этому помешать.

«Значит завтра нужно встать на рассвете и не спускать глаз с его комнаты, — решила Кэтрин. — Как только он выйдет — я незаметно за ним прослежу… Ха-ха, незаметно прослежу за индейцем — очень смешно! Нет, нужно сразу ехать к скале Чинук, затаиться и ждать!»

Глава 12

Всю ночь Кэтрин проворочалась в постели, поминутно прислушиваясь — не хлопнет ли в соседнем номере дверь. Под утро ее сморил сон, и когда она вновь открыла глаза, яркое солнце уже вовсю светило в окно.

— Черт! — Кэтрин вскочила с кровати. — Который час?

Часы Брайана показывали без четверти восемь. Не теряя времени на умывание, Кэтрин торопливо натянула одежду и выбежала наружу. Дверь в соседнюю комнату была заперта, на стук никто не ответил. Проклятье! Неужели опоздала?

Вернувшись в номер, Кэтрин опоясалась кобурой, закинула на плечо карабин и опрометью выскочила на улицу. Она неслась по дороге как сумасшедшая, прохожие шарахались в разные стороны, винчестер больно бил по спине. Запыхавшись, она ворвалась в конюшню, схватила за рукав первого попавшегося конюха и уже через десять минут скакала по поселку, вздымая тучи пыли из-под лошадиных копыт.

Вскоре домишки остались далеко позади, и Кэтрин помчалась по бескрайней буро-зеленой степи. Чтобы выиграть время, она погнала коня напрямик, перепрыгивая заросшие овраги и взбираясь на осыпающиеся холмы.

В бешеной скачке прошло больше часа. Пот заливал глаза, рубаха липла к телу, а вездесущая желтая пыль противно скрипела на зубах. Взмыленный Лорд ржал, храпел и протестующе мотал головой — его силы были на исходе.

По извилистой тропинке Кэтрин поднялась на невысокую гряду холмов. Подъехав к обрыву, она посмотрела вниз — по дну узкого ущелья тянулись рельсы. Красноватые скалы по бокам и правда нависали так низко, что с них легко можно было бы спрыгнуть на крышу вагона. Похоже, это то самое место. Но где же Брайан и его подельники? Или еще слишком рано, или уже слишком поздно.

Кэтрин поскакала дальше вдоль кромки каньона, пытаясь сквозь ветер в ушах разобрать стук колес. Но лишь когда она снова выехала на равнину, до слуха долетело отдаленное пыхтение паровоза. Приглядевшись, Кэтрин увидела, как в пыльной дымке над горизонтом стелется черный дым.

Скорее! Нельзя терять ни минуты! Кэтрин привстала на стременах и, пригнувшись к гриве, пустила Лорда в широкий галоп. Шум паровоза стал отчетливее, и вскоре вдали показались вагоны. Если план сработал, то Брайан и его сообщники должны быть уже внутри. Кэтрин пришпорила коня, выжимая из него максимальную скорость, и понеслась догонять поезд.

Расстояние сокращалось. Медленно. Слишком медленно. Одежда пропиталась потом, в горле пересохло, от пыли слезились глаза. Кэтрин совершенно выбилась из сил. Она уже подумала, что не успеет — загонит Лорда насмерть, или тот выбросит ее из седла, но тут пронзительно заскрежетали тормоза.

Поезд замедлил ход, и Кэтрин воспрянула духом. Неужели у Брайана все получилось? Преодолев по инерции еще с четверть мили, вагоны остановились. Кэтрин, держась за холмами, приблизилась на расстояние выстрела и спешилась, прихватив с седла карабин.

Накинув поводья Лорда на чахлое деревце, она перебежками, скрываясь за валунами, добралась до места, откуда просматривался головной вагон. Судя по тому, что его окна были забраны решетками, а стены — обшиты клепаными листами, деньги действительно везли именно в нем.

Кэтрин притаилась за камнем, сняла винчестер с плеча и стала наблюдать за происходящим. Вот из кабины машиниста на землю спрыгнули три человека с револьверами в руках. Их лица скрывались за банданами, но Кэтрин узнала рослую фигуру Брайана, и сердце застучало сильнее. Слава богу, с ним все в порядке!

Налетчики подошли к первому вагону и, немного повозившись у бронированной двери, отбежали назад. Через несколько секунд грянул оглушительный взрыв, а когда дым развеялся, вместо двери зияла огромная дыра с покореженными краями.

Брайан и его подельники вошли в вагон, держа оружие наизготовку. Кэтрин, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Вскоре налетчики вновь показались снаружи. Они спрыгнули с подножки и отбежали ярдов на тридцать.

— Ты с динамитом не перестарался? — спросил Брайан, у одного из сообщников — чернобородого крепыша в синей клетчатой рубахе.

Тот лишь небрежно отмахнулся, а в следующий момент прогремел новый взрыв. Земля содрогнулась, подбрасывая на рельсах вагон, в небо взметнулось облако густого дыма. Из дыры в стене полыхнули языки пламени.

— Твою мать! Деньги! — завопили налетчики, кидаясь внутрь.

Кэтрин сидела за валуном, потными ладонями вцепившись в приклад карабина. Огонь разгорался сильнее, все вокруг заволокло черным дымом. Господи, да пес с ними, с теми деньгами, лишь бы Брайан остался жив!

Она уже подхватилась на ноги, собираясь бежать к поезду, но тут из прорехи в стене показался Брайан и его сообщники. Черные от сажи, они посрывали с лиц банданы и, откашливаясь, побрели от горящего вагона прочь. Кэтрин поспешно присела за камень, а налетчики остановились неподалеку, шумно вдыхая свежий воздух.

Брайан держал в руке закопченный мешок.

— Я же говорил, перебор с динамитом, — зло процедил он и сплюнул на землю.

— Сколько там? — спросил бородач. Судя по охрипшему голосу, это был Хэнк.

— Четвертаки, — сообщил Брайан, выудив из мешка пригоршню монет. — Вот же написано «Пятьсот долларов».

Пятьсот долларов вместо пятнадцати тысяч! Кэтрин едва сдержала нервный смешок. Вот же грабители недоделанные! Провернуть такое дело, чтобы в итоге деньги сгорели в огне!

— Ладно, краснокожий, гони бабки сюда! — сипло приказал Хэнк.

Кэтрин словно окатило горячей волной. Выглянув из укрытия, она увидела, что второй налетчик — Фрэнк, стоящий у Брайана за спиной, достает из кобуры револьвер. Проклятье, кажется, дело принимает серьезный оборот! На всякий случай она вскинула карабин на плечо и взяла Фрэнка на прицел.

— Мы вроде как договаривались, поделить добычу на троих, — спокойно произнес Брайан.

Он ссыпал монетки с ладони обратно в мешок и, взяв его за горловину, приподнял, как бы протягивая Хэнку. В то же время его свободная рука скользнула на кобуру.

— Нечего тут делить! — рявкнул Хэнк. — Давай его сюда!

Все остальное произошло почти одновременно: Хэнк рванул из кобуры револьвер, Брайан выхватил свой, Фрэнк у него за спиной поднял оружие, Кэтрин нажала на спуск.

Выстрелы грянули в унисон, а через секунду на пустоши лежало три тела.

Три!

Кэтрин выскочила из-за камня и сломя голову кинулась к поезду. Несколько десятков ярдов показались бесконечностью. Она неслась, ничего не видя перед собой, ноги вязли словно в болоте, а в висках колотилось: «Нет! Только не это!»

Она подбежала к Брайану и рухнула возле него на колени.

— Твою мать! — простонал он и распахнул глаза. — Кэт?! А ты какого черта здесь делаешь?

Он приподнялся на локтях и попытался встать.

— Лежи! Ты, наверное, ранен! — ее голос дрожал от волнения.

— Я? Да вроде нет. — Брайан откинул в сторону мешочек, который лежал у него на животе, и из большой прорехи на землю со звоном посыпались монетки. — А вот мешку, похоже, не поздоровилось.

Выходит, Хэнк успел выстрелить, пуля застряла среди монет, а Брайна всего лишь откинуло на землю? Фух! Кэтрин с облегчением вытерла лоб рукой.

— А что с этими идиотами? — Брайан поднялся на ноги и подошел к Хэнку.

Тот лежал, скорчившись на боку, земля под ним побурела от крови. Его приятель валялся неподалеку с простреленной головой. Брайан повернулся к Кэтрин.

— Отличный выстрел, Кэт! Если бы не ты, этот безмозглый кретин продырявил бы мне затылок. Но как, черт побери, ты здесь очутилась?

— Решила прикрыть твою задницу, — усмехнулась она.

— Вот наподдать бы тебе за то, что снова полезла куда не просят, но должен признать, это было чертовски правильное решение.

— Только попробуй в следующий раз не взять меня с собой! — Кэтрин едко прищурилась. — Я сама тебя пристрелю!

Брайан смиренно вскинул ладони.

— Да-да, я уже понял, что с тобой шутки плохи. Ладно, нет времени на разговоры, пора отсюда валить.

Он наклонился к мешку, сгреб в него выпавшие монеты, и поднял, зажимая дыру, чтобы оттуда больше ничего не высыпалось.

— А остальные деньги точно сгорели? — спросила Кэтрин когда они возвращались к месту, где был привязан Лорд.

— Точно. Эти недоумки привыкли взрывать скалы, а не сейфы. Я им говорил, что хватит и одной шашки, но они же белые, им виднее. Все выгорело к чертям собачьим. Повезло, что хотя бы этот мешок лежал на полке у входа.

— А что вы сделали с охранниками? — Кэтрин оглянулась на поезд. Пожар утихал, к счастью не перекинувшись дальше.

— Они в других вагонах, — ответил Брайан. — Не стали лезть на рожон, и мы их просто связали, Люди становятся удивительно сговорчивыми, стоит наставить на них револьвер. Оно и к лучшему — не люблю лишние жертвы.

Наконец они добрались до Лорда, который пританцовывал и всхрапывал, бешено вращая глазами: стрельба и взрывы здорово напугали его. Пока Кэтрин успокаивала мерина, поглаживая его по шее, Брайан высыпал содержимое мешка в переметные сумки.

— А где Каво́ка? — поинтересовалась Кэтрин, взобравшись в седло.

— Возле каньона, где мы спрыгнули на поезд.

Брайан уселся на круп позади нее, и они отправились в путь. Кэтрин раздувалась от гордости. Еще бы, ведь она доказала, что и от нее есть толк. Не быть же вечной «девицей в беде»!

Солнце нещадно палило равнину, а над горизонтом громоздились свинцовые тучи. Воздух стал тяжелым и липким. Лорд фыркал, вытягивал шею и встревожено раздувал ноздри, чуя надвигающуюся грозу.

Кэтрин крепко держала поводья, а в душе полыхал огонь. Близость Брайана за спиной, тепло его тела, дыхание, невесомо шевелящее волосы на макушке — все это заставляло ее трепетать. Воображение рисовало, как он обнимает ее за талию, прижимает к себе, а она запрокидывает голову, и его губы опаляют ей шею… Кэтрин держалась в седле прямо как палка, Брайан молчал, и лишь отдаленные раскаты грома нарушали гнетущую тишину.

Солнце скрылось за тучами, поднялся холодный ветер. Трава на равнине заходила волнами, зашумели деревья. Кэтрин вздрогнула, когда на нос упала тяжелая капля.

— Здесь налево, — подсказал Брайан, и она свернула в расщелину между скал.

Через несколько минут Лорд втянул ноздрями воздух и заржал. В шорохе дождя послышалось ответное ржание. Кэтрин и Брайан подъехали к ложбине, где к натянутой между чахлыми сосенками веревке были привязаны три лошади.

Каво́ка вскинула голову, приветствуя своего хозяина. Брайан спешился и, подойдя к ней, потрепал черную гриву.

— Давай переждем грозу, — предложил он.

Кэтрин кивнула и привязала мерина рядом с остальными лошадьми. Ливень усилился, вокруг потемнело, и за сплошной водяной завесой стало трудно что-то различить даже на расстоянии вытянутой руки. Резко запахло дождем и намокшей пылью. Лошади всхрапывали, прижимая уши, а когда сверкала молния, и громыхал гром, взбрыкивали, пытаясь оборвать привязь.

К счастью из-за сильного ветра капли падали косо, и под нависающей скалой оставался сухой пятачок земли. Брайан достал сигарету.

— Ты не против? — спросил он.

Кэтрин помотала головой. Не то чтобы она была в восторге от табачного дыма, но пускай Брайан будет хоть чем-то занят — это немного скрасит неловкость от того, что они стоят так близко друг к другу.

Выудив из кармана спичку, Брайан чиркнул ею о камень. Спичка нехотя загорелась: видимо уже успела слегка отсыреть. Он подкурил сигарету. Огонек разгорелся, озаряя оранжевым светом его лицо, и на темной коже заблестели капли дождя.

Кэтрин поймала себя на том, что уже несколько секунд подряд неотрывно пялится на его губы. Сочные и манящие, с легкой фиолетинкой по краям, словно измазанные в ежевике. Вот бы попробовать их на вкус…

— Что? — Брайан поднял глаза, и Кэтрин потупилась.

— Э-э… как думаешь, сколько там денег? — Она кивнула в сторону Лорда.

— На мешке было написано — пятьсот долларов, — ответил Брайан и, затянувшись, добавил: — Половина по справедливости твоя.

— Моя? — удивилась Кэтрин. Она даже не задумывалась о том, чтобы потребовать свою долю.

— Конечно. Если бы не ты, валяться мне там с простреленной башкой.

— Ну что ж… спасибо.

— Это тебе спасибо, Кэт. — Черные глаза засветились как ласковые угольки. — Вот уж не думал, что ты поедешь мне помогать.

— Ты выручал меня уже столько раз, а я не люблю оставаться в долгу, — улыбнулась она.

— Ты — просто чудо, — сказал Брайан и, внезапно смутившись, выбросил сигарету. — Дождь вроде стихает. Поехали назад?

Ливень почти прекратился, и из-под туч выбивались золотистые солнечные лучи. Кэтрин и Брайан выехали из ущелья, прихватив с собой лошадей убитых сообщников. Над влажной землей поднимался пар, и все вокруг заволокло клубящейся дымкой, а в сизом небе раскинулась радуга.

Кэтрин навстречу ветру неслась по мокрой траве. Подставляла лицо каплям дождя, вдыхала запах грозы, и в груди было тесно от переполняющего ее восторга. Хотелось раскинуть руки и полететь над необъятными просторами, напитываясь первозданной силой природы. Повинуясь внезапному порыву, она стянула ленту с косы и распустила волосы по плечам.

— Что ты делаешь? — сквозь свист в ушах до нее долетел возглас Брайана.

— Скидываю оковы! — со смехом ответила она.

— Хорошая идея!

Он развязал кожаный шнурок, стягивающий косу, и блестящая грива иссиня-черных волос взметнулась у него за спиной. У Кэтрин перехватило дыхание. Развернутые плечи, горделивая посадка, мокрая рубашка, облепившая мускулы на руках — она украдкой любовалась Брайаном, а он поглядывал на нее, и казалось, будто воздух между ними искрится от напряжения.

Они скакали бок о бок, пустив лошадей в галоп. Из-под копыт летели серебристые брызги, а влажный ветер веял в лицо, прохладной моросью оседая на щеках. Кэтрин распирало от необъяснимого счастья. Именно такие моменты и стоят того, чтобы жить.

Но все хорошее когда-нибудь кончается, и вот впереди замаячили телеграфные столбы, указывая на приближение цивилизации. А значит, пришла пора возвращаться в реальный мир.

Брайан и Кэтрин поставили лошадей в конюшню и вернулись в салун. Умывшись и переодевшись в сухую одежду, они поужинали, а потом уселись считать добычу. С учетом нескольких пробитых и покореженных пулей монеток, в мешке действительно оказалось пятьсот долларов.

Брайан разделил четвертаки на две кучи, и одну из них, на вид чуть побольше, подвинул к Кэтрин.

— Твоя доля, — сказал он. — Можешь пересчитать, мне лень.

— Мне тоже. — Она откинулась на спинку стула.

Горка серебра тускло поблескивала в свете керосиновой лампы. Кэтрин смотрела на нее и думала о том, что с этой суммой вполне реально отправиться в большой город и начать там новую жизнь. И что теперь настало время принимать решение.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила она.

— То же, что и планировал. Завтра закуплюсь припасами и поеду к своим.

Брайан замолчал, выжидающе глядя на нее. Словно не решался задать вопрос: «Ты со мной?»

Кэтрин задумалась. Деньги — это шанс. Поехать в Денвер, снять жилье, устроиться на работу. Снова стать добропорядочным членом общества. Обзавестись друзьями, найти жениха, создать семью…

И до конца жизни трястись, увидев звезду шерифа или полицейский мундир. Задыхаться среди каменных стен в сутолоке многолюдной толпы. Оставить неотомщенной гибель отца. Расстаться с Брайаном…

— Я еду с тобой, — сказала она, глядя в его глаза.

«Ежевичные» губы растянулись в легкой улыбке.

— Что ж, рад это слышать, — ответил Брайан.

Глава 13

На следующее утро Кэтрин и Брайан забрали из конюшни всех четырех лошадей и отправились в торговую лавку. Продавец, заметив их через окно, любезно распахнул дверь.

— О, какие люди! Рад снова видеть вас в моем заведении! Чего изволите?

— На этот раз всего и побольше, — сказал Брайан и, повернувшись к Кэтрин, спросил: — А ты не хочешь себе чего-нибудь прикупить?

— Почему бы и нет? — согласилась она. Лишняя блузка или смена белья не помешают, ведь неизвестно, когда в следующий раз доведется попасть в магазин.

Пока Кэтрин за шторкой примеряла одежду, а Брайан выбирал припасы для племени, лавочник щедро делился свежими сплетнями.

— Слыхали, поезд вчера ограбили? — между делом поинтересовался он.

Кэтрин вздрогнула и напрягла слух.

— Да ну? — равнодушно бросил Брайан. — И много украли?

— Вроде как тыщ пятьдесят. Говорят, налетели со всех сторон, человек двадцать, и давай шмалять как сумасшедшие. Даже пулемет Гатлинга с собой приволокли. Всех изрешетили — и охрану и машиниста, а поезд взорвали и пустили под откос.

Кэтрин с трудом сдержала смешок. Да уж. Людская молва — страшная сила!

— Ничего себе! И часто у вас такое происходит? — поинтересовался Брайан.

— На моей памяти — впервые, — ответил лавочник. — Ну ничего, «пинкертоны» разберутся.

— «Пинкертоны»?

— Ну да. Наверняка мистер Вудвилл наймет ищеек, чтобы выяснить, кто это сделал. Как знать, может это не простые бандиты, а происки конкурентов. Откуда у обычного сброда пулемет Гатлинга?

— Вот и я так думаю, — пробормотал Брайан и после недолгой паузы спросил: — А книги у вас есть?

— А как же! — сказал продавец.

— Зачем тебе книги? — удивилась Кэтрин, выглядывая из-за шторки.

— Моя мать учит детей читать по-английски. Можешь выбрать что-нибудь интересное?

Продавец снял с полки ящик и, поставив его на прилавок, сдул пыль с разноцветных корешков. Кэтрин подошла поближе и принялась перебирать фолианты.

— Вот неплохие: Жюль Верн «С Земли на Луну», «Вокруг света за 80 дней»… Ах, нет, наверное, для… — она проглотила слово «индейских», — …детей это будет слишком сложно? Может, лучше купить какие-нибудь сказки?

— У нас полно своих сказок, — отмахнулся Брайан. — Берем Жюль Верна!

Кэтрин отыскала в коробке еще несколько любопытных книг. Майн Рид, Фенимор Купер, — некоторые истории она и сама еще не читала, и с удовольствием предвкушала, как на привале окунется в захватывающий сюжет.

— Я заплачу, — сказала она, увидев, что Брайан потянулся за деньгами. — Пускай это будет моим подарком.

Часа через полтора они отъехали от магазина, ведя за собой навьюченных лошадей. Одеяла, сукно, бисер, кофе, табак — чего только не было в туго набитых мешках, а на седлах позвякивали притороченные к ним котелки, сковородки и топоры.

Заглянув к оружейнику, Брайан и Кэтрин купили патроны и пять многозарядных карабинов. К полудню они выехали из города, направляясь на запад, туда, где в синеватой дымке угадывались очертания Скалистых Гор.

***

Два дня миновало без происшествий. Равнины сменились предгорьями, и теперь дорога петляла среди лесистых холмов. Несмотря на подъемы и спуски, ехать стало куда приятнее. Деревья защищали от палящего зноя, а чистый воздух, насыщенный ароматами нагретой хвои, бодрил.

Кэтрин и Брайан ехали по заросшим тропам, вьющимся среди утесов и скал. Заснеженные горы причудливыми зубцами громоздились на горизонте, цепляя вершинами облака. Шум ветра и журчание воды перемежались криками оленей вапити, тонкими и мелодичными как свирель. Вокруг было полно дичи, и раздобыть на обед свежего мяса не составляло никакого труда.

Ночевала Кэтрин в палатке, а Брайан — у костра на подстилке из еловых лап, благо ночи были довольно теплыми. Ни хищники, ни бандиты, ни враждебные индейцы на пути, к счастью, не попались.

Кэтрин уже хотела возблагодарить небеса за то, что путешествие протекает спокойно и даже приятно, но утром третьего дня, выйдя из палатки, она обнаружила, что Брайан сидит у костра, по уши закутавшись в одеяло.

— Ты замерз? — удивилась она, ведь, несмотря на ранний час, воздух был совсем не холодным.

— Что-то знобит, — хрипло сказал Брайан, подняв на нее красные слезящиеся глаза.

Кэтрин подошла поближе и коснулась тыльной стороной ладони его лба. Он был горячим и влажным от испарины.

— Да ты весь горишь! — не на шутку всполошилась она.

— Черт! — Брайан шмыгнул носом. — И как это меня угораздило?

— Не знаю. Может, простудился тогда под дождем? Или твой приятель Хэнк тебя заразил?

— Дерьмо! Как же не вовремя! — просипел Брайан и закашлялся.

— Да уж. — Кэтрин растерянно огляделась по сторонам. Отец рассказывал про лекарственные травы, но и он, и она сама болели настолько редко, что эти знания толком не пригодились. — Кажется, шалфей помогает при простуде. Схожу поищу.

— Не нужно, Кэт. — Брайан поднялся на ноги. — До деревни осталось недолго, а там что-нибудь найдется.

— Но как ты поедешь с таким жаром?

— Все в порядке. Это всего лишь простуда, а не чума. Сейчас покурю, и полегчает.

Он поджег сигарету, затянулся, и тут его снова разобрал кашель. Кэтрин сердито насупилась.

— Брось эту гадость! От нее только хуже.

Брайан досадливо закатил глаза, но подчинился.

— Ладно, пора собираться.

Наспех позавтракав, они свернули лагерь и двинулись в путь. Как Брайан ни крепился, Кэтрин видела, что ему худо. Его мотало из стороны в сторону, он кашлял, поминутно сморкался и чихал так, что Каво́ка вздрагивала и боязливо косилась на хозяина.

К полудню впереди над деревьями показались столбы сизого дыма.

— Главное, чтобы никто из наших не подцепил от меня эту дрянь, — пробормотал Брайан.

— Но ведь это обычная простуда, — напомнила Кэтрин.

Он покачал головой.

— Кэт, индейцы очень восприимчивы даже к обычной простуде. То, что у тебя вызовет насморк, для них может обернуться воспалением легких. Ваши болячки выкосили больше индейцев, чем ваше оружие.

— И что же теперь делать?

— Попрошу всех держаться от меня подальше, пока не выздоровею. И тебя это, кстати, тоже касается.

— Да ладно, — отмахнулась Кэтрин. — Я же не индианка, простуда мне не страшна.

— Как знаешь.

Они спустились в широкую лощину, на дне которой поблескивала река, и в просвете между деревьями показались индейские шатры. Издалека они напоминали стога сена на выкошенном лугу. Брайан осадил Каво́ку и жестом велел Кэтрин остановиться. Оглядевшись по сторонам, он вскинул руку, и сказал что-то по-индейски, отчетливо и громко.

— Хау, кола́, — откликнулись откуда-то сверху.

Кэтрин повернулась на голос и, лишь тщательно присмотревшись, различила среди ветвей настил, на котором сидел дозорный.

— Что он сказал? — спросила она у Брайана.

— «Привет, друг», — перевел тот.

Они отправились дальше и вскоре очутились на просторном берегу, где стояло множество конусообразных жилищ. Большинство из них были светло-бежевыми с закопченными верхушками, но несколько шатров яркими пятнами выделялись на общем фоне. Их стены покрывали красочные узоры и цветные фигурки людей, бизонов и лошадей.

— Какие красивые вигвамы, — восхитилась Кэтрин.

— Вигвамы? — насмешливо переспросил Брайан.

— Да. А что? — Она с недоумением взглянула на него.

— Никак не возьму в толк, почему белые все время называют ти́пи вигвамами.

— Ти́пи?

— Ну да. То, что ты видишь, называется ти́пи.

— А в чем разница?

— В том, что вигвамы — это округлые палатки. Каркас делают из прутьев и накрывают всем, что под руку попадется — корой, ветками, одеялами. А ти́пи, сама видишь, конической формы, и покрышки для них специально выкраивают и шьют. Раньше — из бизоньих шкур, а теперь — все чаще из парусины.

Кэтрин хмыкнула с легкой досадой. К своему стыду, о быте и нравах индейцев она не знала практически ничего. Лучше помалкивать, чтобы не сморозить еще какую-нибудь глупость.

Когда они въехали на середину стойбища и спешились, со всех сторон к ним потянулись люди. Узнав Брайана, индейцы заулыбались, оглашая окрестности радостными возгласами.

— Чета́н Кийя́! Чета́н Кийя́! Хау, кола́! — различила Кэтрин в оживленном гомоне.

От обилия полуголых смуглых тел зарябило в глазах: большинство мужчин не носили рубашек. Среди них виднелись женщины в бежевых замшевых платьях. Люди хотели было приблизиться, но Брайан предостерегающе вскинул руку.

— Маку́жело, — сказал он, и все подались назад.

Кэтрин догадалась, что он предупредил соплеменников о своей болезни.

Тут из толпы показалась рослая женщина, в платье, обильно украшенном вышивкой и бахромой. Стройная фигура, гладкое смуглое лицо — Кэтрин не смогла сходу определить ее возраст.

— Чета́н Кийя́! Мичи́нкши! — воскликнула женщина и раскинула руки, желая обнять Брайана.

— Здравствуй, мама, — ответил он на английском и добавил: — Близко не подходи, я слегка приболел.

— Что с тобой? — с тревогой в голосе по-английскиспросила она.

— Ничего страшного. Обычная простуда.

Женщина сокрушенно покачала головой. Только сейчас Кэтрин заметила морщинки на ее лице и серебристые нити в черных косах, выдающие истинный возраст.

В следующий момент индианка посмотрела на нее.

— А ты кто такая? — не церемонясь, спросила она.

Индейцы притихли, устремив на Кэтрин любопытные взгляды. Она жутко смутилась. Как там по-индейски «жена»?

— Я… э-э-э… скво, — вспомнила она подходящее слово.

— Скво? — с каким-то странным недоумением переспросила мать Брайана, а из толпы раздались смешки.

«Господи Иисусе, что я опять сказала не так?» — в панике подумала Кэтрин.

— Мама, знакомься, это Кэтрин — моя жена, — пришел на помощь Брайан и, обращаясь к индейцам, перевел: — Мита́уичу.

Люди начали переглядываться и о чем-то шептаться. Кэтрин чувствовала себя не в своей тарелке. В горле пересохло, щеки горели огнем.

— Твоя жена? — в голосе «свекрови» послышалось явное неодобрение. — Мичи́нкши, когда ты успел жениться? Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Это долгая история, мама. — Брайан повернулся к Кэтрин. — Кэт, познакомься, это миссис Смит — моя мама.

— Очень приятно. — Кэтрин никогда не видела, как делают реверанс, но сейчас, кажется, с перепуга сделала именно его.

Она протянула миссис Смит руку, но та словно не заметила ее жеста. Черные глаза продолжали пытливо буравить сына. Тот попытался сгладить неловкость:

— Мама, потом поговорим. Я привез всем подарки. — Он кивнул на навьюченных лошадей и, повернувшись к толпе, сказал по-индейски несколько слов.

Люди заулыбались и одобрительно загудели, а пара юнцов заулюлюкала высокими пронзительными голосами. Кэтрин невольно поморщилась. Именно такие вопли, похожие на лай койота, она слышала в тот день, когда убили ее отца.

— Пускай припасы раздаст Черный Медведь, он лучше знает нужды своих людей, — продолжил Брайан, обращаясь к матери. — А еще скажи ему, что у меня важные новости, и я хочу с ним поговорить.

Он хотел сказать что-то еще, но закашлялся.

— Хорошо, я передам вождю твои слова, но сперва попрошу шамана подготовить для тебя ини́пи, — с беспокойством в голосе ответила миссис Смит. — А пока присядь у костра, тебе нужно согреться.

Она поманила рукой, приглашая следовать за собой.

— Мы с Кэт поселимся отдельно, чтобы никого не заразить, — сказал Брайан, когда они шли мимо ти́пи, возле которых дымили обложенные камнями костры.

Миссис Смит ничего не ответила, лишь чопорно поджала губы. Кэтрин уже поняла, что пришлась здесь не ко двору. Остальные индианки тоже поглядывали на нее не особенно дружелюбно. Хотя, чего она ждала? Распростертых объятий?

«Свекровь» подвела Кэтрин и Брайана к одному из открытых очагов и, когда они уселись на разложенные вокруг бревна, куда-то ушла. Остальные обитатели деревни тоже разбрелись по своим делам, и Кэтрин наконец-то смогла перевести дух.

Она повернулась к Брайану. Его глаза слезились, нос покраснел, но взгляд лучился весельем.

— «Скво»? — насмешливо переспросил он.

Кэтрин насупилась.

— Какого черта! Опять что-то не так?

— У нас не слишком-то любят это слово, — пояснил Брайан. — Вроде, у восточных индейцев оно означает… ну… женский половой орган. А бледнолицые радостно подхватили и стали так называть всех индейских женщин.

— Тьфу ты, а я и не знала, — буркнула Кэтрин. — И как же по-вашему будет «жена»?

— «Тауи́чу» или, более уважительно, «уину́ча».

— Я все равно никогда этого не запомню.

Брайан вздохнул.

— Да я и сам не сразу запомнил. Мать еще в детстве пыталась учить меня своему языку, но у меня в одно ухо влетало, а в другое вылетало. До сих пор иногда путаю слова.

— Кстати о твоей матери, — заметила Кэтрин, — кажется, я не особо пришлась ей по душе. Может, сказать ей правду, что я никакая тебе не жена?

Брайан покачал головой.

— Не обращай внимания. Мама не злая, она просто не ожидала, что я женюсь на бледнолицей.

— А это считается чем-то плохим?

— Не то, чтобы плохим, скорее странным… Не хочу тебя обидеть, но та́куя невысокого мнения о белых женщинах.

— Что?! — взвилась Кэтрин. — Это еще почему?

— Ну… ваши дамы считаются капризными, легкомысленными и… — Брайан закашлялся, скорее нарочито, чем взаправду.

— Что «и»? — Кэтрин нетерпеливо толкнула его в бок.

— …и не особо красивыми, — смущенно закончил он.

Кэтрин потеряла дар речи от возмущения. Себя-то она, конечно, не считала писаной красавицей, но всегда подсознательно ощущала превосходство белой расы над остальными. То, что какие-то дикари считают европеек некрасивыми, не укладывалось в привычную картину мира. Разве в любовных романах герои не сходят с ума по златовласым девам? Разве не воспевают их светлые глаза, и кожу — белую и нежную как розовый лепесток?

Она невольно принялась оценивать внешность женщин, которые трудились неподалеку. Глядя на молодых индианок, скребущих натянутые на распорках шкуры, Кэтрин с досадой отметила, что большинство из них весьма привлекательны. Гладкая кожа оттенка светлой корицы, раскосые «оленьи» глаза, густые шелковистые волосы — экзотическая красота этих девушек притягивала взор.

В сердце болезненно кольнула ревность. Девицы были так изящны и стройны, и двигались так плавно и грациозно, что Кэтрин ощутила себя коровой, затесавшейся в стадо антилоп. Ко всему прочему, они еще то и дело бросали на Брайана игривые взгляды, заставляя ее чуть не скрежетать зубами от злости.

— Не обижайся, Кэт, — мягко заговорил Брайан. — Просто большинство белых женщин, которых видели та́куя — это девочки из салуна. Уверен, когда они узнают тебя поближе, ты им понравишься.

«Ты тоже считаешь меня не особо красивой?» — Вопрос так и вертелся на языке, но вместо этого Кэтрин поинтересовалась:

— А куда ушла миссис Смит? Она что-то говорила про шамана и…

— «Ини́пи». Ритуал очищения. Это что-то вроде бани или парилки, где можно как следует пропотеть.

— Да ну?

Кэтрин читала про бани у турков, финнов и русских, но о том, что нечто подобное есть у индейцев, слышала в первый раз.

— Мы ходим туда помолиться, очистить разум, — пояснил Брайан. — Но и при простуде хорошо помогает.

— Помолиться в бане? — недоуменно переспросила Кэтрин.

— А что? Ничуть не хуже, чем в церкви. Обильное потоотделение способствует… просветлению мозгов.

— Но ты-то сам не особо в это веришь?

Брайан лишь пожал плечами и молча уставился на огонь.

Кэтрин продолжила глазеть по сторонам. Несмотря на то, что вокруг было полно народу, в деревне не ощущалось обычной для поселений белых суеты. Здесь, казалось, каждый знал свою роль.

Женщины неустанно трудились — скоблили шкуры, развешивали на сушилке мясо, приносили из леса хворост. При этом у многих из-за спины выглядывали младенцы в ярко разукрашенных переносных люльках.

Мужчины, в отличие от своих жен, предавались праздности. Они либо просто сидели у костров и курили трубки, либо бесцельно слонялись между ти́пи, болтая с соседями.

Кэтрин мысленно возмутилась такой несправедливости, но тут из-за деревьев показалось пятеро всадников. Через спины их пегих лошадок были перекинуты оленьи туши. Женщины и дети, завидев добытчиков, с радостными возгласами побежали навстречу.

«Выходит, мужчины охотятся, а женщины занимаются хозяйством», — сообразила Кэтрин. Вроде все по-честному, но, с другой стороны, она по себе знала, что домашние дела никогда не кончаются. Задашь корма лошадям, нужно чистить навоз, потом постирать, развесить белье, прибраться в доме, состряпать обед… И когда вроде бы уже все переделала, приходит время снова кормить лошадей.

Охотники отдали добычу женщинам и подошли поздороваться с Брайаном. Тот, предупредив, чтобы они не приближались, перекинулся с ними парой слов. Карабины, которые он привез, аккуратным рядком лежали на расстеленном одеяле.

— Мазавака́н, — указал на них Брайан.

Лица мужчин засветились радостью. Они взяли карабины, начали их осматривать и вскидывать на плечо. Несколько раз стрельнули в воздух, переполошив лошадей.

— Воште́ло, воште́ло! — с восторгом восклицали охотники, и с благодарностью кивали Брайану: — Пила́майя.

Они с любопытством поглядывали на Кэтрин, но вопросов не задавали. Она тоже тайком рассматривала их. Когда еще доведется увидеть свирепых дикарей с такого близкого расстояния? Все пятеро были без рубашек, щеголяя смуглыми поджарыми торсами. Волосы охотников были заплетены в две косы, на груди болтались бусы и амулеты, а на ступнях красовались расшитые мокасины. Спереди и сзади пах прикрывала набедренная повязка из красного или синего сукна, а то, что Кэтрин сперва приняла за отделанные бахромой штаны — оказалось раздельными кожаными ноговицами, прикрепленными к поясу наподобие чулок.

В памяти возник индеец, убивший ее отца. Тогда Кэтрин не успела его подробно рассмотреть, но выглядел он довольно похоже. Только его лицо и тело были размалеваны яркими полосами, а на затылке торчали перья. Она невольно передернула плечами. Господи, а вдруг он среди этих людей! От этой мысли стало не по себе.

Кэтрин глубоко вдохнула, набрав полную грудь воздуха, пахнущего дымом и жареным мясом. Волноваться не о чем — пусть ее встретили и не особенно дружелюбно, но и не враждебно. Брайан ее в обиду не даст.

Она посмотрела на него, и он ободряюще ей улыбнулся.

«Все будет хорошо!» — подумала Кэтрин, но тут увидела приближающуюся «свекровь», и ее уверенность поубавилась.

Глава 14

«Свекровь» приближалась в сопровождении пожилого индейца. Несмотря на жару, его плечи покрывала курчавая бизонья накидка, из-под которой виднелась богато вышитая рубаха и увесистые ряды костяных бус. Седые косы обрамляли коричневое лицо, изборожденное сетью глубоких морщин. Должно быть, это шаман, о котором говорила миссис Смит.

Завидев их, Брайан торопливо поднялся на ноги. Подойдя поближе, старик принялся трясти вокруг него трещоткой, издающей сухой дребезжащий звук, и нараспев бормотать какие-то слова.

В конце концов он застыл, воздев руки к небу, затем повернулся к миссис Смит и что-то сказал. Мать Брайана торопливо закивала головой, а шаман степенно направился к одному из разрисованных ти́пи.

Когда он скрылся за пологом, Кэтрин вопросительно уставилась на Брайана.

— Ничего особенного, просто в меня вселился злой дух, который и наслал эту болезнь, — с легкой иронией пояснил он.

Кэтрин хотела было отпустить какую-нибудь остроту, но, увидев насупленные брови миссис Смит, передумала.

— И как же изгнать этого духа? — спросила она.

— Потеть и молиться Вака́н Та́нке. Так что, сейчас я пойду в потельню, а шаман тем временем приготовит лекарство… Не скучай тут без меня.

Он и его мать ушли, а Кэтрин осталась сидеть у костра, провожая их долгим взглядом. Когда они скрылись среди шатров, на нее вдруг навалилось такое острое одиночество, что на глаза набежали слезы.

Хорошо Брайану — он тут среди своих. Та́куя — его семья. А она, Кэтрин, здесь совершенно чужая. Она даже не понимает их языка, ей чужды их обычаи и ритуалы. Но ничего не поделаешь: дома у нее нет, и идти ей некуда.

Вокруг царила обыденная жизнь. Тихо плескалась река, всхрапывали пасущиеся неподалеку лошади, болтали женщины, занятые повседневным трудом. На Кэтрин все еще бросали любопытные взгляды, но никто не пытался с ней заговорить.

Когда из-за ти́пи снова показалась миссис Смит, Кэтрин едва сдержала порыв суетливо вскочить на ноги.

«Спокойно! Брайан мне не муж, а она — никакая не свекровь, — одернула она себя, и поднялась медленно, с достоинством. — Нет нужды заискивать и вилять хвостом, как провинившаяся собака».

— Кэтрин, — позвала миссис Смит, — поди сюда!

Кэтрин подошла поближе, и «свекровь» жестом велела ей следовать за собой. Немного попетляв между шатрами, сушилками для мяса и распорками для шкур, они оказались на краю деревни. Там, на берегу лежала груда длинных жердей, большой сверток светло-бежевой парусины и моток веревки.

— Вот место для ти́пи Чета́н Кийя́, — сказала миссис Смит.

— Что такое «Чета́н Кийя́»? — спросила Кэтрин, вспомнив, что уже несколько раз слышала эти слова.

«Свекровь» взглянула на нее с нескрываемым презрением.

— Ты что, даже не знаешь, как зовут твоего мужа? — ядовито процедила она

Кэтрин недоуменно вытаращила глаза.

— Что вы имеете в виду? Его зовут Брайан Смит, разве не так?

— Это — его имя среди бледнолицых, — с пренебрежением в голосе пояснила «свекровь». — Но ваши имена ничего не значат. А мы зовем его Чета́н Кийя́ — Летящий Ястреб.

— Вот как? Хм, красиво, — протянула Кэтрин. — А как ваше имя, если не секрет?

Миссис Смит скрестила на груди руки.

— Не подобает человеку называть свое имя, — проворчала она. — Да и сомневаюсь, что ты сумеешь правильно выговорить его. Лучше зови меня «миссис Смит».

— Я вам не нравлюсь? — не выдержала Кэтрин.

«Свекровь» явно опешила от такой прямоты. Раскосые глаза прищурились, губы сжались в тонкую нить. Она ничего не ответила, лишь осуждающе покачала головой.

Молчание затянулось, и Кэтрин уже успела пожалеть о своих словах, прежде чем миссис Смит снова заговорила.

— Вот. — Она указала на жерди и сверток, лежащие на траве. — Ставь ти́пи.

— Что? — Кэтрин непонимающе уставилась на нее.

— Ставь ти́пи для Чета́на, — повторила «свекровь».

— Я?!

— А кто? Ты ведь его жена. Это женское дело.

— Э-э-э… — Кэтрин не ожидала такого подвоха. Выдавать себя за супругу Брайана нравилось ей все меньше.

— Что, не умеешь? — язвительно поинтересовалась миссис Смит.

Кэтрин растерянно оглянулась по сторонам. Стайка девиц неподалеку собирала дикую вишню. Они насмешливо поглядывали на Кэтрин, перешептываясь и хихикая.

— Я попробую, — решилась она.

В этом не должно быть ничего сложного. Ей не раз приходилось строить шалаши и ставить палатки, так неужели она не справится с каким-то ти́пи?

С чего же начать? Разумеется, с каркаса. Кэтрин подошла к груде жердей. Нужно поставить три из них пирамидой и связать наверху веревкой… Нет, не так. Сначала связать, а потом уже поднимать.

Кэтрин вытащила из кучи три самых толстых жерди и, сложив их рядком на земле, отмотала немного веревки. Но на какой высоте связывать шесты между собой? Пробежавшись пальцами по более тонким концам, она нащупала неглубокие засечки. Понятно, значит веревку надо привязывать именно здесь.

Когда тренога была готова, Кэтрин подняла ее и водрузила там, где поляна была поровнее.

— Неправильно, — буркнула ей в спину миссис Смит.

— Что «неправильно»? — огрызнулась Кэтрин.

— У тебя что, нет глаз? Посмотри на другие ти́пи! Видишь, они слегка наклонены назад, чтобы их не сдувало ветром. Значит, вот эта нога, — «свекровь» схватилась за самую длинную палку, — должна быть спереди, а те, что покороче — сзади.

— И как же вы определили, где «перед», а где «зад»? — съехидничала Кэтрин.

— Выход должен быть на востоке, — заявила миссис Смит, переставляя треногу.

— А какая разница?

«Свекровь» испустила столь тяжелый вздох, будто перед ней был младенец, до которого никак не доходило, почему нельзя совать руку в огонь.

— Когда утром человек выходит из ти́пи, первым делом он должен поприветствовать солнце, — снисходительно пояснила она. — Вам, бледнолицым, этого не понять.

Кэтрин лишь хмыкнула. Хоть бы Брайан не решил задержаться здесь надолго, иначе она по незнанию совершит какое-нибудь святотатство, и ее сожгут на костре… Или как там у индейцев поступают с еретиками?

— Ты беременна? — неожиданно спросила «свекровь».

Кэтрин ошалело взглянула на нее. Черные глаза едва не прожигали в ней дыру.

— Нет. С чего вы взяли? — проворчала Кэтрин.

— Пытаюсь понять, почему Чета́н так скоропалительно на тебе женился. Кто твой отец? Он богат?

— Он погиб пять лет назад…

«…от рук твоих соплеменников», — едва не добавила Кэтрин, но вовремя прикусила язык.

— Тогда ничего не понимаю. Сам вождь предлагал ему в жены свою дочь. Чета́н как раз собирался заработать денег, чтобы привезти дары и посвататься к ней.

«Так вот значит как! У Брайана, оказывается, есть невеста! — Кэтрин поморщилась от досады. — Но почему же он тогда попросил меня притвориться его женой? Что ж, ладно, надеюсь у него есть на это разумное объяснение».

— Уж простите, но супруг не посвящал меня в такие подробности, — едко проговорила она.

«Свекровь» не ответила, а Кэтрин выбрала из кучи еще одну жердь. Подняв ее и оперев на развилку треноги, она взяла следующую. На душе разливалась горечь. Мало того, что Брайан помолвлен, так еще и приходится выслушивать воркотню его противной мамаши.

— Теперь Чета́н совсем оторвется от своего народа, — запричитала миссис Смит. — Почему он не посоветовался со мной?

— Послушайте, — сказала Кэтрин, устанавливая следующий шест. — Вы ведь сами были замужем за белым, почему же вашему сыну нельзя?

— Эта опора должна быть вот здесь! — «Свекровь» демонстративно переставила одну из палок. — К твоему сведению, меня выдали замуж против воли. Мой отец был вождем, и нам нужны были ружья, чтобы защищаться от черноногих. Мистер Смит купил меня за двадцать ружей.

— Купил? — удивилась Кэтрин. — Ваш сын мне такого не говорил.

— Он этого не знает. Впрочем, мне повезло: мистер Смит оказался хорошим человеком, и мы с ним поладили. Но нужно думать не только о себе, нужно думать о детях.

Меньше всего сейчас Кэтрин хотелось думать о детях, но она из вежливости поинтересовалась:

— Что вы имеете в виду?

— Посмотри на Чета́на, — пояснила миссис Смит. — Он нигде не может найти свое место. Да, та́куя его принимают и уважают, но все равно, здесь он всего лишь гость. А что до бледнолицых… Чета́н одевается как белый, говорит как белый, крещен в веру белых — но белые с трудом терпят его в своем обществе.

Кэтрин не нашлась что ответить, и отправилась за следующим шестом.

— Бледнолицые никогда не примут ни ваш брак, ни ваших детей, — продолжала «свекровь». — Думаешь, я забыла, как все дразнили моего сына «грязным полукровкой»? И твоих детей ждет та же участь.

«Может сказать ей, что мы с Брайаном не женаты, чтобы она от меня отстала? — подумала Кэтрин, но тут же отбросила эту мысль. — Нет. Раз он попросил меня соврать, значит, так надо».

Установив остальные жерди, — всего их оказалось около дюжины, — она взялась за свисающую с развилки веревку и обошла каркас по кругу, связывая все шесты между собой. Теперь нужно сообразить, как натянуть покрышку. Просто набросить? Не выйдет. Высота будущего ти́пи — больше двух ее ростов, и без лестницы громоздкую парусину наверх не затащить.

Значит, для начала нужно расстелить покрышку на земле и посмотреть, что она вообще собой представляет. Кэтрин подошла к увесистому свертку и расправила его на траве. Парусина оказалась выкроена полукругом радиусом ярда четыре.

Кэтрин постояла, подумала, украдкой взглянула на миссис Смит. Та молча наблюдала за ней, выпятив нижнюю губу и скрестив руки на груди.

«Да уж. Не завидую той, кто и в самом деле станет ее невесткой», — подумала Кэтрин.

Она схватилась за верхний край покрышки и попыталась ее поднять. Бесполезно. Жесткая желтоватая ткань накрыла ее с головой, выскальзывая из пальцев. Нет. Так ни за что не получится набросить ее на каркас.

«Проклятая парусина! — мысленно выругалась Кэтрин, и тут ее осенило. — Парус! Где парус, там и мачта!»

Она немного размотала веревку, связывающую каркас, и освободила один из задних шестов. Осталось лишь привязать к нему парусину пришитыми на изнанке завязками.

«Свекровь» чуть заметно кивнула. Когда Кэтрин стала поднимать жердь с привязанным к ней «парусом», миссис Смит подошла к ней и принялась помогать. Вместе они установили шест на нужное место, и начали аккуратно расправлять парусину на каркасе. Когда покрышка натянулась, они скололи деревянными спицами ее края и прихватили колышками к земле.

Теперь дело оставалось за малым: повесить шкуру, которая заменяла дверь, и натянуть внутри полог для защиты от сквозняков.

С помощью «свекрови» работа пошла быстрее, и вскоре на берегу возвышалось новое ти́пи — пусть слегка кособокое, но вполне пригодное для жилья.

Над рекой уже сгущались сумерки, когда Кэтрин, наконец, распрямила спину. Смахнув со лба пот, она окинула свое творение довольным взглядом. Ну вот, все оказалось не так уж и страшно.

«Я утерла им нос!» — Кэтрин подбоченилась, расплываясь в горделивой улыбке.

В следующий момент на поляне показался шаман. Он неторопливо приблизился к миссис Смит и, вручив ей какие-то предметы, стал что-то говорить. Кэтрин насторожилась, увидев, что старик показывает на нее.

Когда шаман ушел, «свекровь» жестом поманила Кэтрин к себе.

— Ты точно не беременна? — прямо в лоб спросила она.

— Нет, — буркнула Кэтрин.

— А менструации у тебя сейчас нет?

Кэтрин опешила. Что за бестактность! Такие вопросы ей не задавала даже родная мать.

— Нет, — проглотив негодование, ответила она.

— Тогда вот. — Миссис Смит сунула ей в руки кожаный мешочек и деревянную плошку, заполненную желтоватым жиром. — Иди к Чета́ну. Вот этим посыплешь камни, а мазью натрешь ему грудь.

— Кто?! Я? — ужаснулась Кэтрин.

Свекровь смерила ее недоуменным взглядом.

— А кто? Ты же его жена. Только сперва хорошенько нагрей над камнями руки.

Кэтрин судорожно сглотнула. Этого она уж точно не ожидала. Как он там говорил: «Тебе не придется делать ничего такого»? Ну да, конечно, всего лишь пойти к нему в баню и натереть его жиром!

Миссис Смит приняла ее ступор за согласие.

— Идем, я отведу тебя к нему, — сказала она, направляясь к стойбищу.

Ничего не оставалось делать, как поплестись следом за ней.

Индейская баня представляла собой куполообразную палатку, накрытую шкурами и одеялами. У входа догорал костер, среди углей которого лежали округлые, докрасна раскаленные камни.

Миссис Смит подняла с земли раздвоенные палки и достала ими из огня один из камней. Отвернув полог, она вкатила камень в палатку.

— Заходи! — Она посторонилась, и Кэтрин, пригнувшись, вползла внутрь.

Полог опустился. Воцарился глубокий мрак, лишь камни в ямке посередине тускло светились красным. В лицо пыхнуло жаркой волной, легкие наполнились горячим паром. Стало трудно дышать, и Кэтрин кашлянула.

— Кэт? — раздался голос из темноты. — Это ты, что ли?

— Я.

— Что ты здесь делаешь?

— Миссис Смит велела мне… натереть тебя мазью.

— Э-э-э…

— Она ведь думает, что я твоя жена.

— Ну… если не хочешь, то я не настаиваю. — Брайан глубоко вздохнул и закашлялся.

Кэтрин развязала мешочек и высыпала щепотку порошка на раскаленные камни. Воздух тут же наполнился бодрящим кедровым благоуханием. Темнота, влажное тепло, таинственное красное свечение — все это расслабляло и настраивало на мистический лад.

— Знаешь, если это поможет поскорей поставить тебя на ноги, то я это сделаю, — решилась она.

— Хорошо, дай, я только прикроюсь. Я тут вроде как… без одежды. — Брайан зашуршал одеялом.

Кэтрин вспыхнула, услышав эти слова. Боже! Он еще и голый! Но чему удивляться, это же баня! Ей и самой уже становилось невыносимо жарко. Еще чуть-чуть — и пот польется рекой. Она расстегнула верхние пуговицы. Слабое облегчение. Помахала на себя ладонями, но и это не помогло.

А, к черту! Кэтрин стащила с себя блузку, юбку и чулки, оставшись в белье. Все равно здесь темно и ничего не видно.

— Где ты? — спросила она.

— Тут, — отозвался Брайан.

Она поползла на четвереньках в сторону голоса, но впотьмах наткнулась рукой на миску с водой. Ладонь надавила на бортик, и округлая посудина перевернулась, выплескивая воду на Кэтрин и на раскаленные камни.

Раздалось резкое шипение. Свечение от камней почти угасло, но тотчас появилось вновь. Палатку затянули клубы пара, и стало невыносимо жарко. Намокшая сорочка и панталоны сразу же напитались горячим паром и прилипли к телу, обжигая каленым железом.

Кэтрин с визгами сорвала с себя остатки одежды. Ей тут же полегчало, пар уже не ошпаривал, а приятно обволакивал кожу.

— Осторожно! Ты цела? — встревожено спросил Брайан из темноты.

Боже! Кэтрин в панике зашарила руками по дну палатки, в поисках сброшенного белья, но нащупала только утоптанную траву. Черт! Ладно, в темноте все равно не видно, что она голая.

Кэтрин тоже не видела Брайана, но слышала его дыхание. Она стала перебираться на другую сторону палатки и наткнулась на его ноги.

— Ой!

— Я здесь.

Его рука коснулась ее плеча, но в ту же секунду отдернулась. Брайан промолчал, но он явно заметил отсутствие рукава.

Все тело сводило от напряжения, и, набирая из мисочки мазь, Кэтрин ощущала, как подрагивают пальцы. Она потерла ладони друг о друга, размазывая по ним жир, и на секунду поднесла их к лицу — от них исходил приятный аромат душистых трав.

Кэтрин протянула руки в кромешную темноту.

— Сюда. — Брайан мягко взял ее за запястья и положил ее ладони себе на грудь.

Когда Кэтрин коснулась влажной, горячей кожи, ее тряхнуло, словно ударило молнией, и вдоль позвоночника пробежала жгучая дрожь. С трудом овладев собой, она принялась несмело размазывать жир по гладкой груди. Крепкие мышцы бугрились и перекатывались под ладонями. Пальцы наткнулись на маленький упругий сосок, и Кэтрин отдернула руку, но в следующий момент усилием воли заставила себя продолжать.

Брайан молчал, его грудь высоко вздымалась в тяжелом дыхании. Кэтрин чувствовала, как сильно и часто стучит его сердце, и ее сердце билось с не меньшей частотой. Зачерпывая мазь из плошки, она натирала Брайана, и между ног у нее почему-то стало так скользко, словно там тоже намазали жиром.

Она сидела возле Брайана на коленях, и ее движения становились все смелей. Ладони постепенно захватывали все новые «территории». Они скользили по плечам, спускались на живот, и Кэтрин уже не убирала руки, задевая соски, а наоборот, как бы ненароком пыталась погладить их подушечками пальцев.

Красное свечение в густой темноте, ароматные благовония, горячее мужское тело — все это навевало на нее гипнотический транс. Прикрыв глаза, Кэтрин размазывала по Брайану мазь, томно и плавно, уже не только двигая руками, но и невольно извиваясь всем телом.

Внутри все сводило от возбуждения, и лишь остатки здравого смысла удерживали ее от того, чтобы не забраться на Брайана верхом, не оседлать как дикого жеребца, и не начать тереться об него изнемогающей промежностью.

— Кэт, — хрипло проговорил Брайан. Он вскинул руку и нечаянно коснулся ее обнаженной груди. Кэтрин отпрянула.

— Черт! Ты что, совсем голая? — изумленно пробормотал он.

— Здесь так жарко, вот я и разделась, — запинаясь, пролепетала она.

— Кэт, лучше уйди, иначе… У меня такое чувство, что я уже выздоровел…

— Ты уверен?

— Еще как. Твои ручки и мертвого поднимут из могилы.

— Значит, мазь помогла? — обрадовалась она.

— Поверь мне, мазь тут ни при чем. Но, пожалуй, хватит. Если все и дальше пойдет в таком духе, то я за себя не ручаюсь… Или… — он шумно сглотнул, — ты хочешь продолжения?

— Нет! — пискнула Кэтрин, чувствуя, как лицо горит от стыда. От стыда за то, что ей дико, безумно, до чертиков хочется продолжения!

Она принялась суетливо искать свою одежду, и на этот раз поиски увенчались успехом. Кэтрин кое-как натянула белье, влезла в юбку, накинула блузку. Вещи пропитались влагой и наверняка помялись, будто их пожевала корова. Как показаться в таком виде на глаза миссис Смит? Но и здесь оставаться нельзя, иначе дело примет совсем уж непристойный оборот…

— Ладно, я пойду, — сказала она.

— Спасибо, Кэт, — раздалось из темноты. — Мне и правда гораздо лучше.

Глава 15

Кэтрин выбралась из палатки и огляделась по сторонам. На небе угасали отблески заката, и на долину опустилась густая синеватая мгла. Повсюду горели костры, окутывая поляну дымом и запахами еды. Кэтрин проглотила слюну. В этой суматохе она совсем забыла о голоде, но сейчас желудок настойчиво давал о себе знать.

Вокруг было полно народу. Мужчины прогуливались, женщины готовили ужин, между шатрами сновали стайки детей. Казалось, все обитатели деревни высыпали на улицу, предвкушая хороший отдых после тяжелого дня. Вокруг царило радостное оживление, а Кэтрин ощущала себя изгоем. Кто же знал, что Брайан подхватит эту чертову простуду, и ей придется искать подход к его сородичам одной.

Первым делом она решила пойти к своему ти́пи и переодеться в сухую одежду. Выйдя на окраину лагеря, она увидела, что ее жилище светится изнутри, а миссис Смит складывает у входа дрова. Завидев Кэтрин, «свекровь» выпрямилась и так выразительно подняла брови, что Кэтрин невольно потянулась к блузке, проверяя, все ли пуговицы на месте.

К счастью, миссис Смит не стала отпускать комментарии по поводу ее внешнего вида.

— Как себя чувствует Чета́н? — спросила она.

Кэтрин усмехнулась, вспоминая, что произошло, а вернее, чуть не произошло в палатке потения.

— Похоже, ему гораздо лучше, — ответила она. — А вообще, долго ему там еще торчать?

— Шаман велел ему молиться в потельне всю ночь, чтобы прогнать злых духов.

«Злых духов, — мысленно хмыкнула Кэтрин. — Ну и ладно, пусть хоть дьявола изгоняют, лишь бы помогло».

— А это не опасно? — на всякий случай поинтересовалась она. — Там очень жарко.

Миссис Смит покачала головой.

— Не волнуйся. Камни постепенно остынут, и станет прохладнее. Ладно, идем ужинать. Ты наверное голодна?

— Очень, — кивнула Кэтрин. — Я мигом переоденусь и вернусь.

Отодвинув полог, она забралась в ти́пи. «Свекровь» уже успела здесь похозяйничать: в центре горел обложенный камнями костер, у стены были постелены две лежанки из бизоньих шкур, а над ними висели плетеные обереги.

«А она не такая вредная, какой хочет казаться! — обрадовалась Кэтрин. — Может, мы еще и поладим».

Она переоделась в сухое, повесила влажные вещи на протянутую между жердями веревку и вышла наружу.

«Свекровь» ждала ее у входа, и они вернулись в центр стойбища, где уже полыхал большой костер. У шатров горели очаги поменьше, и возле них ужинали семьи. Кэтрин и миссис Смит подошли к одному из костров, где сидело несколько женщин, и уселись на сухую траву, разбросанную вокруг вместо подстилки. Индианки умолкли, с любопытством уставившись на Кэтрин.

— Хау! — Она несмело помахала рукой.

Женщины заулыбались, а одна из них — совсем юная, почти девочка, сказала:

— Привет!

— Ты говоришь по-английски? — обрадовалась Кэтрин.

— Немного. Мага́скави учить нас слова и понимать говорящая бумага.

Кэтрин вопросительно взглянула на миссис Смит.

— Да, я учу детей вашему языку, — кивнула «свекровь». — Читаю им газеты и книги, которые привозит мой сын.

— Здорово, а мы как раз привезли вам несколько книг.

— Я видела, спасибо. Одна из них даже с картинками — думаю, с нее мы и начнем.

— Да, это Фенимор Купер «Последний из могикан». Там как раз про индейцев.

— Где бледнолицые, как обычно, выставляют нас кровожадными дикарями? — горько усмехнулась «свекровь».

— Вовсе нет. Точнее, там есть и хорошие индейцы и плохие. Так же, как и белые.

— Ну что ж, думаю, это будет интересно, — голос миссис Смит слегка потеплел.

Разговор протекал под деловитое бульканье медного котелка. «Свекровь» помешала его содержимое костяным черпаком, затем попробовала похлебку на вкус и удовлетворенно кивнула. Женщины оживились и, взяв из груды деревянные миски, протянули их миссис Смит, а та начала зачерпывать суп половником и разливать по тарелкам.

Получив наполненную миску и кукурузную лепешку в придачу, Кэтрин с жадностью принялась за еду, но с первых же глотков поняла, что в похлебке нет соли. Она поискала глазами солонку, но не нашла. Наверное индейцы не солят пищу. Досадно, но ничего не поделаешь, главное — сытно и горячо.

Прихлебывая суп, она с любопытством смотрела по сторонам. Женщины вокруг непринужденно болтали, смеялись и выглядели так беззаботно, словно им не пришлось весь день заниматься тяжелым трудом. Группа юнцов неподалеку затеяла шуточную толкотню, которая вскоре переросла чуть ли не в настоящую драку, но никто из старших не вмешивался, позволяя молодняку самостоятельно выяснять отношения.

Возле трех сидящих рядом женщин на траве лежали какие-то свертки. В полумраке Кэтрин приняла их за сумки, но когда один из «свертков» захныкал, то поняла, что это люльки с младенцами.

Кэтрин невольно поморщилась. Ну вот, сейчас начнется! Даже один грудничок своими воплями порой превращал воскресную проповедь в адскую пытку. А если детей было несколько, то они обычно начинали плакать один за другим, устраивая настоящее светопреставление!

Но тут мать ребенка, отложив ложку, аккуратно зажала младенцу носик и закрыла ладонью рот. Кэтрин изумленно вытаращила глаза. Что происходит? Она растеряно посмотрела на остальных, но индианки, как ни в чем не бывало, продолжали есть. Миссис Смит поймала ее взгляд и чуть заметно пожала плечами.

Да они тут с ума посходили! Кэтрин уже хотела вмешаться, но в этот момент мать отпустила руку. Личико ребенка сморщилось, ротик плаксиво скривился. «Сейчас заорет как резаный», — подумала Кэтрин, но стоило малышу издать нерешительный писк, как индианка снова зажала ему нос.

— Что вы творите! — не удержалась Кэтрин.

Женщина не удостоила ее ответом, но руку убрала. Вопреки ожиданиям ребенок больше не делал попыток заплакать. Индианка приложила его к груди, и он, довольно причмокивая, угомонился.

— Что за варварство! — возмутилась Кэтрин, обращаясь к миссис Смит.

Та смерила ее снисходительным взглядом.

— Варварство — это когда бледнолицые бьют своих детей, — с достоинством ответила она. — Мы никогда не бьем наших, потому что знаем, что это искалечило бы их души.

— Но вы издеваетесь над беспомощными младенцами!

— Мы просто отучаем их плакать.

— Но зачем? Все дети плачут — это нормально!

— Для вас — может быть, но не для нас. У нас нет домов с кучей комнат. Вся семья, восемь — десять человек, живут в одном ти́пи. Представь, во что превратится их жизнь, если младенцы будут орать, когда им заблагорассудится. Но это еще полбеды. Дети своим плачем могут выдать наше расположение врагу. Когда я была маленькой, как-то раз мы отбились от своих, и нам нужно было пробраться мимо огромного лагеря черноногих. С нами были грудные дети, включая моего младшего брата… Знаешь, что сделали наши воины?

— Что?

— Они убили младенцев с согласия их матерей.

— Какой ужас! — ахнула Кэтрин.

— Потом мы горевали много дней, но у нас не было другого выхода. Если бы враги нас заметили — погибли бы все. Поэтому пускай лучше дети учатся вести себя тихо, чем кому-то придется принимать такое решение.

Кэтрин молчала, не зная, что на это сказать. Страшно было представить, что чувствовали матери, позволившие убить своих детей. Но все-таки в этой жертве была, пусть жуткая и циничная, но целесообразность. Кэтрин знала, что когда разоряют волчью нору, волчица никогда не защищает своих волчат, «понимая», что ее жизнь ценнее, ведь она может родить новых.

Костер в центре стойбища разгорался все ярче, а за шатрами простиралась непроглядная темнота. На площадку вынесли большой украшенный перьями барабан и принялись отбивать в него ритмичный мотив. Одна из женщин затянула песню, вскоре к ней присоединились остальные.

Несколько молодых индейцев вышли на середину поляны. На одних были причудливые одеяния, украшенные мехом, перьями и рогами, на других — только набедренные повязки. С громкими криками и улюлюканьем танцоры закружились вокруг вздымающегося к черному небу костра.

— Хэйя-ха! Хэйя-ха! — запели мужчины, а женщины принялись подпевать им тонкими голосами.

Все больше и больше людей выходило к костру, и вскоре в неистовой пляске участвовало почти все племя, за исключением певцов и нескольких стариков. Кэтрин сидела на земле, чуть не оглохнув от грохота барабана и высоких пронзительных голосов. Смуглые полуголые тела мельтешили перед глазами в оранжевых отблесках огня.

Зрелище было столь завораживающим, что Кэтрин не могла отвести от него взгляд. Чувственный, животный ритм нарастал, а в глубине души пробуждалось нечто дикое и первобытное. Нечто, толкающее вскочить на ноги и поддаться всеобщему безумию. Но все же голос разума умолк не совсем, и Кэтрин осталась сидеть на траве, невольно подергиваясь в такт барабану.

Прошло немало времени, прежде чем буйство начало утихать. Первыми из круга ушли женщины, уводя за собой детей. Они разбрелись по жилищам, и вскоре шатры осветились изнутри очагами как гигантские бумажные фонари.

Кэтрин тоже поднялась. Она поискала глазами миссис Смит и, не найдя ее, отправилась к себе. В ти́пи было темно и прохладно, огонь почти угас. Кэтрин раздула угли, подкинула несколько веток, а затем разделась и улеглась на мягкую шкуру, накрывшись одеялом.

В голове все еще гудели отголоски барабанного боя, а под закрытыми веками проносились картинки прошедшего дня. Индейцы, ти́пи, баня… голый Брайан. И ее ладони, развратно скользящие у него по груди… Хорошо, что его сейчас здесь нет, иначе она сгорела бы со стыда.

К счастью, Кэтрин так сильно устала, что очень скоро провалилась в сон.

***

— С добрым утром!

Кэтрин вздрогнула и открыла глаза. Посреди ти́пи стоял Брайан. Сон как рукой сняло, а тело обдало жаром, словно она вновь оказалась в индейской бане.

— Привет, — смущенно пробормотала она, по подбородок натягивая одеяло. — Как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше. — Брайан опустился на корточки и принялся рыться в одной из сумок. — Твое лечение помогло, — вполголоса добавил он.

Кэтрин вспыхнула. Господи, она вела себя хуже девицы из салуна! Что теперь Брайан о ней подумает?

Он выпрямился, держа в руках мыло и полотенце.

— Пойду искупаюсь. После завтрака обычно на реке никого нет, так что потом, если хочешь, тоже можешь окунуться.

Когда за ним запахнулся полог, Кэтрин встала с лежанки и начала одеваться. Пальцы дрожали так, что она с трудом попадала пуговицами в петли. Усилием воли она заставила себя сделать глубокий вдох.

Надо успокоиться и вести себя как ни в чем не бывало. Ну подумаешь, просто вжилась в роль «супруги» и немножко переиграла… И нет, она ничуточки не влюбилась! Какая к черту любовь? И без этого хватает проблем.

Справившись с непослушными застежками, Кэтрин вышла наружу. Яркое солнце заливало поляну, и белые конусы ти́пи сверкали как заснеженные вершины. В деревне вовсю кипела жизнь. Женщины и девочки суетились вокруг очагов, а юноши и мужчины шли к реке или возвращались после купания.

Кэтрин увидела, как с разных сторон к шатру подходят Брайан и миссис Смит. «Свекровь» обрадовалась, заметив сына.

— Мичи́нкши! — Она протянула руки, намереваясь его обнять, но Брайан жестом остановил ее.

— Не надо, мама, не хочу тебя заразить.

— Но ведь ты прошел ритуал очищения. Шаман сказал, что в тебе больше нет злых духов, — возразила она.

— Я и правда чувствую себя гораздо лучше, но простуда не может испариться за один день. Лучше повременить.

Брайан действительно выглядел бодрым и посвежевшим, но его голос все еще звучал немного сипло.

— Как скажешь, — кивнула «свекровь» и добавила. — Я только что говорила с нашим вождем. Он готов сегодня встретиться с тобой.

— Сегодня? Может, лучше через пару дней, когда я окончательно поправлюсь?

Миссис Смит покачала головой.

— Ты же знаешь, что завтра мы начинаем готовиться к Пляске Солнца, и у вождя не будет времени на разговоры.

— Ладно… — с сомнением в голосе протянул Брайан, — сегодня так сегодня.

«Свекровь» пригласила Кэтрин и Брайана к очагу, где тушилось рагу из кукурузы, фасоли и помидоров, а рядом в кипящем масле жарился хлеб.

— О чем ты хотел поговорить с вождем, Чета́н? — поинтересовалась миссис Смит, когда они уселись завтракать.

— О том, что белые собираются протянуть через наши земли железную дорогу, — ответил тот.

Глаза «свекрови» встревожено заблестели.

— Ты уверен?

— Да, нам с Кэт удалось раздобыть карту. Боюсь, что все обернется как под Каспером пять зим назад. Если не хуже…

— И что теперь делать?

— Не знаю. — Брайан вздохнул. — Хочу поговорить с Черным Медведем, узнать его мнение на этот счет. Лично мне кажется, что мы должны отсюда уйти.

— Уйти? — нахмурилась миссис Смит. — С нашей священной земли? Он никогда на это не согласится.

— Тогда придут Длинные Ножи и всех нас перебьют. Уж насколько лакота и шайенны были сильны, когда разгромили Длинноволосого, но и то бледнолицые загнали их в резервации. А нас слишком мало, мы и подавно не сможем сопротивляться.

— Ты прав, но куда же нам отступать? Мы и так уже забились в горы. Что нам остается?

— Не знаю. Нужно выиграть время. Может, если мы уйдем дальше на запад, бледнолицые оставят нас в покое.

Миссис Смит лишь сокрушенно покачала головой.

Кэтрин молча слушала их разговор. Пару лет назад газеты славили кавалерию Соединенных Штатов, загнавшей «кровожадных дикарей» в резервации. Кэтрин тогда тоже радовалась вместе со всеми. А сейчас — видела перед собой людей, которых вытесняли с родных мест, у которых отнимали землю, обрекая на голодную смерть, и ей стало стыдно за своих соотечественников.

После завтрака Кэтрин отправилась на реку. Она нашла тихую заводь, скрытую густыми камышами от посторонних глаз, и, раздевшись догола, вошла в студеную прозрачную воду. Хоть воздух и успел достаточно прогреться, но холод тут же пробрал ее до костей. Кэтрин с минуту поплавала и вышла на берег. Облачившись в свежее белье и чистую одежду, она вернулась к ти́пи.

Брайан сидел на траве у входа и курил. Кэтрин уселась рядом.

— Ну, как тебе здесь? — поинтересовался он. — Поладили с матерью?

Кэтрин усмехнулась.

— Было непросто, — сказала она и, строго прищурившись, спросила: — А почему это ты не рассказал мне, что собираешься жениться на дочери вождя?

Брайан глубоко затянулся, закашлялся и вдавил окурок в землю.

— Я не то, чтобы собираюсь… — Он смущенно пригладил косу. — Просто мне уже двадцать восемь — давно пора обзаводиться семьей. Сразу скажу: я никому ничего не обещал, но мама и Черный Медведь вроде как уже договорились…

— А ты что?

— Ну… Я был не против. Как раз и поехал охотиться на Бастера, чтобы получить награду за его голову ипосвататься к Кими́меле.

Кэтрин ощутила, как горло сдавила невидимая рука. Хотя, казалось бы, какое ей до этого дело?

— И что теперь? Они все думают, что ты женат.

Брайан безмятежно пожал плечами.

— Та́куя могут брать и несколько жен, — совершенно будничным тоном пояснил он.

— Что?! — Кэтрин задохнулась от возмущения. — Черта с два! Я не собираюсь участвовать в твоем гареме!

Она выпалила это, но тут же прикусила язык. Какой гарем? Она ведь Брайану не жена.

— Не бойся. Кими́мела тоже не согласиться стать второй женой, — усмехнулся Брайан.

Кэтрин непонимающе уставилась на него.

— Постой… — протянула она, — так ты хочешь жениться, или нет?

Брайан вздохнул.

— Знаешь, с тех пор как… в общем, в последнее время я все больше понимаю, что не хочу жениться только потому, что пора. Но я попросил тебя притвориться моей женой не только поэтому.

— А почему же еще?

— А кем я должен был тебя представить?

— Ну, не знаю… Компаньоном или подругой.

— У нас нет такого понятия, как дружба или сотрудничество между разнополыми людьми. Тут очень строгие правила. К примеру, незамужней девушке запрещено разговаривать даже с родными братьями. Та́куя не верят в дружбу между мужчиной и женщиной.

— А ты веришь?

— Не особо.

— Да ладно! А как же мы? — из чистого упрямства фыркнула Кэтрин.

Брайан многозначительно промолчал, а Кэтрин покраснела, вспомнив, чем вчера едва не закончились банные процедуры. Она в смятении отвернулась к реке и стала смотреть, как солнечные блики танцуют на неспокойной воде.

Сзади послышались звонкие голоса. Оглянувшись, Кэтрин увидела стайку мальчишек, с любопытством глазеющих на нее. На них были только набедренные повязки и мокасины, длинные черные волосы свободно развевались за спиной.

Кэтрин редко приходилось общаться с детьми, и она насторожилась, не зная, как себя вести. Но тут самый маленький из ребят улыбнулся. На его щеках заиграли такие умильные ямочки, что Кэтрин не выдержала и улыбнулась в ответ.

Мальчик несмело подошел поближе и что-то пролепетал на своем языке.

— Он просит разрешения потрогать твои волосы, — пояснил Брайан.

— Ладно, — слегка опешив, согласилась Кэтрин.

— Хан. — Брайан кивнул ребенку.

Мальчишка приблизился и осторожно дотронулся до ее волос.

— Шунги́ла… — пробормотал он, поглаживая пальцами блестящие на солнце медные пряди. Он посмотрел Кэтрин в глаза и снова улыбнулся. — Пилама́йя!

— Что он сказал? — поинтересовалась Кэтрин, когда маленький индеец вернулся к своим друзьям. — «Пилама́йя», я так понимаю, означает «спасибо»? А что такое «шунги́ла»?

— «Рыжая лиса», — ответил Брайан. — Знаешь, а ты и впрямь похожа на лисичку. У тебя хитрющие глаза, немного вздернутый нос… Мне нравится. Не возражаешь, если я буду звать тебя Лисичкой?

Кэтрин хмыкнула и пожала плечами.

— Кстати, а почему тебя назвали Летящим Ястребом? — поинтересовалась она.

— Это долгая история, — начал Брайан, поудобнее вытягивая ноги на траве. — У та́куя свое первое имя мальчик получает при рождении, а последующее — должен заслужить. У нас есть обряд Поиска Видений — это ритуал посвящения для юношей, которые готовятся стать мужчинами. Мы с матерью попали в племя, когда мне было тринадцать, и мне тоже пришлось через это пройти.

— И что это за ритуал?

— Для этого нужно уйти в какое-нибудь уединенное место подальше от стойбища. Ты должен молиться и поститься четыре дня до тех пор, пока не увидишь во сне своего тайного помощника.

— Тайного помощника?

— Обычно он показывается в виде какого-нибудь животного или птицы. В общем, я покинул лагерь и отправился на священный холм. Там я просидел в яме четыре дня и четыре ночи. После захода солнца мать приносила мне воду, а есть все это время было нельзя. Не скажу, что я верил во все эти байки про тайного помощника, но когда я уже совсем ослаб от голода, мне привиделось, что какая-то птица залетела в мою нору. Я ощутил, как ее перья коснулись моих плеч и спины, а потом, должно быть, потерял сознание. Очнулся, лишь когда за мной пришел шаман. Он сказал, что уже прошло четыре дня и четыре ночи, и пора возвращаться. Я рассказал ему о своем видении, и он растолковал, что это был мой дух-покровитель. И если я в дальнейшем проявлю себя, то меня будут звать Летящий Ястреб.

— И как же ты должен был себя проявить?

— Мне вскоре представился такой случай. Тогда мы еще кочевали по Великим Равнинам и враждовали с другими племенами. Однажды мы пошли к стойбищу черноногих, воровать лошадей. Нам удалось угнать табун, но воины бросились за нами в погоню. Мы отбивались, и я убил одного из них. Тем самым заслужил право носить орлиное перо в волосах и свое новое имя. Признаться, я был доволен, как собака с двумя хвостами, потому что парни, которые проходили обряд в одно время со мной, получили прозвища Бешеный Скунс и Пинающий Койот.

Кэтрин усмехнулась. Некоторые индейские имена казались забавными, но если задуматься, они неповторимы и что-то говорят о своем носителе. А европейские имена? Скучные и безликие. «Кэтрин» — вроде из древнегреческого, и наверняка что-то означает на этом языке. Но по сути, это просто набор звуков, которым называют ее… и миллионы других Кэтрин по всему миру.

— А еще шаман сказал, — продолжил Брайан, — что ястреб сделает меня наблюдательным, быстрым и неуязвимым, но он охотится в одиночку, вдали от гнезда, и это — мой путь.

— Поэтому ты и ушел из племени?

— Ну да. Мне нравилось жить с та́куя, но в то же время тянуло назад, в мир белых. Я постоянно думал об этом видении, и через несколько лет стал охотником за головами. Я знал, что так принесу больше пользы своему народу.

Какое-то время они сидели молча, думая каждый о своем. Кэтрин смотрела на стойбище, пытаясь понять уклад этих людей. Все было так же, как и вчера. Женщины занимались хозяйством, а почти все мужчины отправились на охоту. Осталось лишь несколько стариков, которые сидели у своих шатров и курили трубки.

Так было вчера, так было на прошлой неделе, так было тысячу лет назад. Но что будет завтра? Когда Колумб ступил на американский берег, привычный ход вещей навсегда изменился. Большинство индейских племен уже прочувствовали это на себе, а та́куя только стоят на пороге значительных перемен, пусть даже еще сами этого не сознают.

Впрочем и сама Кэтрин пострадала от неумолимой поступи прогресса. Если бы в Каспер не протянули железную дорогу, и этот чертов Вудвилл не стравил бы между собой белых и краснокожих, отец сейчас был бы жив, и судьба сложилась бы совсем по-другому. Но что теперь об этом вздыхать? Все давно уже кануло в Лету.

Ее мысли прервал шорох мокасин по траве. Подняв голову, Кэтрин увидела миссис Смит.

— Чета́н, Кэтрин, — сказала «свекровь», — вождь Матоса́па зовет вас к себе.

— Что? И меня тоже? — встрепенулась Кэтрин.

— Да, ты ведь наша гостья.

— А вдруг я сделаю что-нибудь не так?

— Тогда тебя зажарят и съедят, — прорычал Брайан, делая страшные глаза.

— Вот дурак! — Кэтрин толкнула его кулаком в плечо, а миссис Смит укоризненно покачала головой.

Брайан встал и протянул руку.

— Не бойся, Лисичка, — сказал он. — Я тебя в обиду не дам.

Было неожиданно приятно услышать такие слова. Кэтрин ухватилась за теплую ладонь и поднялась с травы. Вставая, она на секунду оказалась в объятиях Брайана, и ее словно с ног до головы окатило горячей волной. Кэтрин поспешно отстранилась, ощущая, как дико колотится сердце.

— Не волнуйся, Кэтрин, — сказала миссис Смит по дороге к ти́пи вождя. — Ты будешь просто сидеть рядом со мной. Если к тебе обратятся, я помогу с переводом, но вообще, когда говорят мужчины, наше дело молчать.

— Хорошо, — немного успокоившись, кивнула Кэтрин.

Глава 16

Посреди стойбища возвышалось большое ти́пи вождя. Как и жилище шамана, его усеивали цветные фигурки людей, бизонов и лошадей. Брайан отодвинул полог и первым вошел внутрь, а Кэтрин и миссис Смит последовали за ним.

В шатре уже собралось с десяток индейцев. В центре горел огонь, пол устилали шкуры и пестрые одеяла, а вдоль стенок по кругу был натянут разрисованный кожаный полог. В глубине, прямо напротив входа восседал вождь. На голове у него красовался венец из белых перьев с темными кончиками, а одежда была обильно украшена бисерной вышивкой и бахромой. По его левую руку сидели мужчины, по правую — женщины.

Брайан приложил ладонь к груди и склонил голову. Вождь кивнул ему, и он уселся на свободное место среди мужчин. Затем поклонилась миссис Смит, а когда пришел черед Кэтрин, то Черный Медведь окинул ее таким тяжелым взглядом, что по спине пробежал холодок.

Да уж, вождь явно не рад бледнолицей, которая из-под носа умыкнула у него зятя. Кэтрин оробела, но тут миссис Смит взяла ее за руку и усадила на шкуру возле выхода из шатра.

Воцарилось молчание, похоже, все ждали кого-то еще. Кэтрин принялась украдкой глазеть по сторонам. Взгляду было за что зацепиться: с подпорок свисали причудливые обереги, расшитые футляры с оружием и украшенные перьями щиты. Но куда больше ее интересовали женщины. Кто же из них дочь вождя?

Седая старуха отпадает — скорее всего это мать, или какая-нибудь прорицательница. Две индианки в богато вышитых платьях из белой замши? Нет, тоже староваты. Наверное, это жены или сестры Черного Медведя.

Тут старуха откинулась немного назад, и Кэтрин увидела за ней юную деву с распущенными волосами, стянутыми на лбу узорчатой полосой… Похоже, это она. Кэтрин напрягла зрение, невольно пытаясь разглядеть в сопернице какие-нибудь недостатки, но, увы, ни одного не нашла. Гладкое смуглое лицо, высокие точеные скулы, полные вишневые губы — как ни крути, девица очень хороша собой.

«Может, это все-таки не она?» — мелькнула спасительная мысль, но тут их взгляды пересеклись. В черных миндалевидных глазах сверкнула такая злоба, что у Кэтрин больше не осталось сомнений. Это и есть та самая Кимиме́ла, на которой собирался жениться Брайан.

«Шиш тебе, а не свадьба! — Кэтрин мысленно показала Кими́меле язык, но тут же одернула саму себя: — Ну и чему я радуюсь? Брайан передумал на ней жениться не ради меня, а… просто передумал…»

Ее раздумья прервал шаман, который отодвинул полог и вошел внутрь. На вытянутых перед собой руках он нес какой-то предмет. Кэтрин присмотрелась поближе. Светлое древко, украшенное перьями, лентами и прядями волос; набалдашник из полированного красного камня… Что это? Трость? Но тут она заметила легкий дымок, и поняла, что это — курительная трубка.

Пройдя в глубь шатра, шаман с великим почтением повёл трубкой вверх, по четырем сторонам света и вниз, после чего протянул трубку вождю.

Черный Медведь принял подношение и, затянувшись, выпустил из рта клубы дыма. Повеяло горько-сладкой смесью табака и какой-то травы. Затем вождь передал трубку сидящему возле себя старику. Тот неторопливо втянул дым и, прикрыв глаза, неспешно выдохнул.

Трубка перекочевала к следующему индейцу — молодому и нервному. В отличие от своих соплеменников, сидящих неподвижно как статуи, он беспокойно вертел головой, то и дело цепляясь закрепленными в волосах перьями за полог. Взяв трубку, юноша сильно затянулся, резко выдохнул, затем протянул ее Брайану.

Однако тот, вместо того, чтобы курить, растеряно огляделся по сторонам. Он произнес несколько слов, после которых в шатре повисло гробовое молчание.

Увидев, как нахмурился вождь, Кэтрин повернулась за разъяснениями к миссис Смит.

— Чета́н сказал, что болен хворью бледнолицых и боится всех заразить, — вполголоса проговорила «свекровь». — Он отказался от трубки. Это очень плохо. Дурной знак.

— А что, было бы лучше, если бы все подхватили от него эту заразу? — прошептала Кэтрин.

Миссис Смит буркнула что-то невнятное и замолчала.

Брайан передал трубку дальше, а сам бросил под ноги вождю какой-то предмет. Это был небольшой обруч из прутьев, с которого свисало нечто вроде пакли.

— Я отомстил за твою дочь, великий вождь, — перевела «свекровь». — Это скальп бледнолицего, который ее убил.

Тут до Кэтрин дошло, что это вовсе не пакля, а волосы Джима Бастера, которого Брайан прикончил тогда в лесу. Но почему же он сказал: «Я отомстил за твою дочь»? Разве дочь вождя — не та красивая девка, что сейчас пожирает Брайана алчным взглядом?

— Он говорит о Вино́не — старшей дочери Черного Медведя, — в ответ на немой вопрос пояснила «свекровь». — Ее убили бледнолицые пять зим назад.

Черный Медведь задал Брайану какой-то вопрос. Тот протянул ему амулет, найденный на шее у Бастера, и, судя по всему, стал рассказывать, как ему удалось отыскать убийцу.

Вождь и остальные индейцы одобрительно кивали, слушая его слова, только дерганый молодой человек хмурился, недовольно сжимая губы. Когда Брайан прервался, юноша заговорил, отрывисто и сердито.

— Летящий Ястреб отказался курить с нами трубку, — перевела миссис Смит. — Откуда мы знаем, что он не лжет?

— Пускай он говорит дальше, а мы послушаем, — спокойно ответил Черный Медведь.

Брайан достал карту и, разложив ее на полу, принялся что-то втолковывать своим соплеменникам, водя пальцем по переплетениям извилистых линий. Из потока незнакомых слов чаще всего встречались «ваши́чу» и «ма́зачанку», и вскоре Кэтрин догадалась, что первое, должно быть, означает «бледнолицые», а второе — «железная дорога».

Мужчины переглядывались и качали головами. Женщины вытягивали шеи, пытаясь заглянуть в карту, и встревожено шептались. Миссис Смит вкратце переводила о чем идет речь, но и так было понятно, что Брайан предупреждает о скором появлении бледнолицых.

— Это наши земли! — гневно воскликнул молодой индеец. — Мы никуда не уйдем!

— Если мы не уйдем, Длинные Ножи всех убьют, — возразил Брайан.

— Мы сами их убьем! Мы не позволим забрать нашу священную землю! Они и так отняли у нас слишком много!

— Остынь, Храбрый Олень, — вмешался вождь. — Давайте послушаем, что предложит нам Летящий Ястреб.

Взоры всех присутствующих обратились к Брайану.

— Я думаю, уйти отсюда, было бы мудрым решением, — сказал он. — Половину наших людей убили под Каспером пять зим назад. Остальные выжили только потому, что отступили и спрятались здесь. У нас нет сил, чтобы сражаться против Длинных Ножей. Мы должны уйти, чтобы сохранить нашу свободу и жизнь.

— Слова предателя и труса, — презрительно бросил Храбрый Олень. — Твоя кровь разбавлена кровью бледнолицых. Признайся, это они тебя подослали?

Брайан ничего не ответил. Среди индейцев, увешанных бусами, перьями и бахромой, он — в клетчатой рубахе, жилете и брюках — действительно смотрелся как бледнолицый. Да и его лицо, несмотря на смуглую кожу, раскосые глаза и выпирающие скулы, казалось более «европейским» по сравнению с резкими, словно вытесанными из красного дерева лицами остальных.

— Летящий Ястреб и Храбрый Олень сказали свои слова, и я их услышал, — подал голос Черный Медведь. — Что скажут другие?

Сидящий рядом старик почмокал беззубым ртом и заговорил:

— Летящий Ястреб всегда помогал нашему народу. Даже если он и ошибается, его намерения чисты.

Вождь повернулся к шаману. Тот какое-то время сверлил Брайана пытливым взглядом, затем сказал:

— Я должен посоветоваться с духами. Но все мы знаем, что тот, кто выкурил священную трубку — говорит только правду. А Летящий Ястреб отказался ее курить.

— Я просто не хочу никого заразить, — пояснил Брайан.

— Но ты не болен. Я больше не чувствую в тебе злых духов, — возразил шаман, на что Брайан лишь досадливо махнул рукой.

Следом за шаманом высказались остальные мужчины, и, слушая перевод миссис Смит, Кэтрин поняла, что все пошло наперекосяк. Когда вождь приготовился говорить, она, как и все присутствующие, затаила дыхание.

Черный Медведь приложил руку к груди.

— Мое сердце полно печали, — с тяжелым вздохом сказал он. — Летящий Ястреб отвернулся от своего народа. Он отказался курить с нами священную трубку. Он отверг мою дочь и женился на бледнолицей. А теперь он пришел к нам и хочет, чтобы мы отдали наши земли врагам.

— Предатель! Пусть убирается, покуда цел! — выпалил Храбрый Олень.

Вождь вскинул ладонь, приказывая ему замолчать.

— Однако, — продолжил он, — Летящий Ястреб очень много помогал нашему народу, поэтому я верю, что в его сердце нет злого умысла. Мы не будем его прогонять, но и не станем слушать его слова. Кроме нашей земли у нас ничего нет, и мы не отступим. Мы будем сражаться до последней капли крови… Я все сказал.

Он отвернулся и скрестил руки на груди. Повисла гнетущая тишина. Брайан, ни на кого не глядя, встал и вышел из шатра. Кэтрин и миссис Смит отправились следом за ним.

Брайан шел по стойбищу так быстро, что Кэтрин едва удавалось за ним поспевать. Когда ти́пи остались позади, он подошел к реке, и уселся на обрывистом берегу. Кэтрин переглянулась со «свекровью». Должно быть, та что-то прочла в ее взгляде, потому что с пониманием кивнула и удалилась, давая возможность «супругам» поговорить без посторонних глаз.

Кэтрин опустилась на траву рядом с Брайаном и свесила ноги к воде. Над глянцевыми листьями кувшинки стрекотала крылышками стрекоза, то зависая на одном месте, то молниеносно бросаясь вбок.

— И что теперь? — поинтересовалась Кэтрин, когда насекомое улетело прочь.

Брайан повернулся к ней. Его брови были нахмурены, губы плотно сжаты.

— Признаться, другого я и не ожидал, — с горечью сказал он. — Приперся, понимаешь ли, какой-то полукровка и предлагает отдать бледнолицым священные земли, на которых испокон веков молились богам и проводили Пляску Солнца.

— Что еще за Пляска Солнца?

— Главный индейский ритуал. Мы проводим его в начале лета как праздник обновления жизни. — Брайан достал из кармана сигарету. — Разве не слышала о таком?

— Нет. — Кэтрин покачала головой. — Знаешь, я понимаю, что никто не хочет уходить со своей земли. Но если Вудвилл задумал протянуть здесь дорогу, то боюсь, он это сделает, и никто не сможет ему помешать.

— В том-то и дело. — Брайан затянулся и, запрокинув голову, выпустил через нос облачко дыма. — Даже если этот сукин сын не устроит резню, закон будет на его стороне, ведь он писан белыми для белых. Они всегда приходят и берут что хотят.

— Значит, будет война?

— Значит, будет война.

— Но неужели вождь сам этого не понимает? Да, обидно уходить с насиженных мест, но если он останется, то его люди обречены. В лучшем случае — их загонят в резервацию, в худшем — всех перебьют. На что он рассчитывает?

Брайан пожал плечами.

— Наверное на то, что духи этого не допустят, если их как следует об этом попросить.

— И как же? — хмыкнула Кэтрин. — Принести им в жертву девственницу на рассвете?

— Какая ты у нас кровожадная, — прищурился Брайан. — Нет, такое здесь, к счастью, не практикуется. Но зато как раз подошло время для Пляски Солнца. Если хорошенько умаслить духов, кто знает, может они и нашлют на этого Вудвилла холеру или чуму.

— Или хотя бы понос. Мелочь, а приятно.

— А может, наоборот, — задумчиво добавил Брайан, — духи посоветуют та́куя убираться куда подальше. Такой расклад меня бы тоже устроил.

— Первый вариант мне нравится больше, — усмехнулась Кэтрин.

Ну и хорошо, что разговор перетек в шутливую форму. Брайан, конечно, расстроен, но он и так сделал все, что мог. Если его соплеменники такие твердолобые, то это уже их проблемы. Пусть сами выкручиваются как хотят.

Она повернулась к Брайану и обомлела. Он неподвижно уставился в одну точку, забыв про тлеющую сигарету в руке. И лишь когда огонек подобрался к пальцам вплотную, вздрогнул и бросил окурок в воду.

— Знаешь что, Кэт? — В его глазах засветилось непонятное торжество. — Так все и будет. Духи прикажут та́куя уйти.

Кэтрин недоуменно нахмурилась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я приму участие в Пляске Солнца, — твердо заявил он. — А потом совру, что мне было видение, в котором духи велели нам покинуть эти места.

— Э-э-э… И ты думаешь, тебе поверят?

— Конечно. Для этого и проводят Пляску — чтобы попросить духов о пророческих снах. Потом участники пересказывают свои видения шаману, и какой бы бред им ни померещился, к этому относятся очень серьезно.

— То есть, любой может немного подрыгаться у костра, или где вы там пляшете… и сказать, что духи велели выбрать его вождем или отдать ему все имущество?

— Я бы не назвал это «немного подрыгаться у костра». — Брайан с укоризной покачал головой. — Даже не уверен, что у меня получится… Но я попробую… Я должен попытаться.

Кэтрин не понравилось услышанное.

— Ты не уверен, что получится? Почему?

— Это тяжелое испытание. Физически и духовно. Но другого пути нет, мне придется через это пройти.

Ясный солнечный день померк, словно подернувшись серой пеленой. Колкая тревога неприятно зашевелилась внутри.

— И что ты должен будешь делать? — проглотив ком в горле, спросила Кэтрин.

Брайан взял ее за руку и легонько погладил пальцы.

— Все будет хорошо, Лисичка. Не переживай.

Кэтрин не слишком-то успокоили его слова. В последний раз он говорил, что все будет хорошо, перед ограблением поезда. Но все могло бы закончиться вовсе не «хорошо», не подоспей она вовремя.

Она хотела разузнать подробности, но, глядя на отчужденное лицо Брайана, не решилась. Побоялась казаться навязчивой, да и в груди противно зудело чувство вины. Не напросись она с Брайаном в его клан, ему бы не пришлось выдавать ее за свою жену, и, может, тогда вождь с большей охотой прислушался бы к словам будущего зятя.

А теперь Брайану придется участвовать в какой-то непонятной церемонии. Что за странные люди эти индейцы! Разумные доводы на них не действуют, зато они охотно верят видениям и предсказаниям.

Впрочем, что говорить об индейцах. Даже ее мать не упускала случая заглянуть в шатер гадалки, когда очередной бродячий цирк проезжал через Каспер. А прихожане на воскресной проповеди? Они не верят в электричество и прививку от оспы, зато верят, что несуразицу, которую пастор бубнит с кафедры, надиктовал сам Господь.

Брайан поднялся и стряхнул прилипшие травинки со штанов.

— Пойду поговорю с шаманом. Попрошу записать меня в добровольцы.

— И когда все это будет происходить? — спросила Кэтрин, тоже вставая на ноги.

— Подготовка начинается завтра. А само… действо — через четыре дня.

— И тебе нужно будет как-то готовиться?

— Да.

— Как?

— Четыре дня ничего не есть, не пить и сидеть в потельне.

— Четыре дня ничего не пить? — Кэтрин ошеломленно уставилась на него. — Но ведь человек умирает от жажды за три!

— С чего ты взяла?

— Я читала истории потерпевших кораблекрушение или о тех, кто заблудился в пустыне.

— Человек погибает не от жажды, а от того, что потерял надежду, — возразил Брайан. — Но если знать, зачем ты это делаешь, если у тебя есть цель — то можно выдержать и не такое.

— Мне все это жутко не нравится! — пробормотала Кэтрин, в порыве отчаяния хватая его за плечи. — Пожалуйста, не надо этого делать! Я боюсь!

— Не бойся, Лисичка, — мягко ответил он. — Ну, любят та́куя пострадать, что поделать. Но если их всех перебьют, то я буду до конца жизни мучиться от того, что даже не попытался это предотвратить… Ничего страшного. Не я первый, не я последний.

Он притянул ее к себе и обнял. Кэтрин словно птичка прижалась к нему, чувствуя, как на глаза набегают слезы. Она знала, что любит его. Знала уже давно, но лишь сейчас осмелилась признаться в этом самой себе.

Она шмыгнула носом. Брайан обхватил ладонями ее лицо и прислонился лбом к ее голове.

— Кэт… — хрипло выдохнул он и осекся.

По ее щекам покатились слезы. Брайан бережно вытер их большими пальцами и снова прижал Кэтрин к себе. Она спрятала лицо у него на груди и затаила дыхание, чтобы не спугнуть мимолетное, хрупкое, как крылья бабочки, счастье.

Наконец Брайан выпустил ее из объятий.

— Пойду, разыщу шамана, — сказал он и направился к стойбищу.

Кэтрин утерев мокрые щеки, снова уселась на траву. В плане Брайана определенно имелся здравый смысл. Индейцы — гордый народ, и было глупо надеяться, что они просто так отдадут свою землю. Наверняка, большинство предпочтет погибнуть в бою, чем оказаться в бесплодной резервации, где придется жить на подачки правительства. Но совсем другое дело — если уйти им прикажут духи. Грех не воспользоваться суеверностью этих людей, если это поможет их спасти.

Погрузившись в раздумья, Кэтрин утратила счет времени и очнулась, когда солнце уже перевалило зенит. Жизнь в деревне текла своим чередом. Мальчишки-табунщики пригнали лошадей на водопой. Одни животные пили, стоя на берегу, другие зашли по брюхо в реку и били копытами по воде, поднимая брызги.

Среди низкорослых индейских пони Кэтрин заметила Каво́ку и Лорда, которые держались вместе. Она встала, подошла поближе и позвала их. Лошади с охотой вышли навстречу, и она принялась по очереди гладить их бархатистые шеи и почесывать подбородки.

— Кажется, они вполне здесь освоились, — донесся до нее голос Брайана.

Кэтрин оглянулась, но, не успев ничего сказать, увидела, что к нему приближается миссис Смит.

— Чета́н, — взволнованно заговорила «свекровь», — это правда, что ты дал клятву?

— Да, мама. Мне было видение, — ответил Брайан.

— Видение?

— Мы с Кэтрин сидели на берегу, и тут в небе показался пятнистый орел. Он сделал над нами четыре круга и улетел в сторону Громовой Горы.

— Но я не видела никакого орла, — растерянно пробормотала миссис Смит.

— Я и говорю: это было видение. Кэтрин тоже ничего не видела. Правда, Кэт?

Кэтрин ошарашено кивнула. Неужели миссис Смит поверит в эту чушь?

— Ванбли́ глешка́… — подняв глаза к небу, пробормотала «свекровь», — посланец Вака́н Та́нки…

— Да, он явился мне, и я понял, что должен участвовать в Пляске.

— Ну что ж, это большая честь, — без особой уверенности в голосе промолвила миссис Смит.

Брайан потрепал Каво́ку по шелковистой гриве и повернулся к Кэтрин.

— Я пришел попрощаться, — сказал он.

— Попрощаться? — ужаснулась она.

— Ну да. Обычно к Пляске готовятся заранее, иногда чуть ли не за год, поэтому я должен начать прямо сейчас. Увидимся через четыре дня на Громовой Горе.

Кэтрин облизала пересохшие губы.

— Удачи тебе, — севшим голосом проговорила она.

Глава 17

В течение следующих дней Кэтрин не видела Брайана и не знала, что с ним происходит. Она пыталась расспрашивать миссис Смит, за которой ходила по пятам, но та предпочитала отмалчиваться.

Между тем, племя готовилось к обряду. В лесу у ручья отыскали высокий тополь с раздвоенной верхушкой. Индейцы собрались вокруг него и затянули торжественную песню. Четыре девушки, среди которых была и Кими́мела, приблизились к дереву и, положив ладони на его ствол, несколько раз обошли его по кругу.

Потом на их место вышли молодые мужчины. В одном из них Кэтрин узнала Храброго Оленя. Юноши дотронулись до коры и разразились боевыми кличами, как будто победили врага, а затем Храбрый Олень принялся рубить ствол.

Все это время не смолкали молитвы, песни и ритмичный бой барабана. Через несколько минут тополь дрогнул и накренился. Храбрый Олень продолжал стучать топором, и когда дерево со скрипом начало падать, парни тотчас подхватили его, не давая коснуться земли.

Пока Храбрый Олень обрубал на стволе сучья, индейцы держали дерево на руках. Наконец, тополь превратился в гладкий раздвоенный наверху столб. Мужчины взгромоздили его на плечи и понесли к месту проведения ритуала.

Все племя сопровождало их с песнями. Пройдя через рощу и поднявшись в гору, они оказались на усыпанном песком и гравием просторном плато, где посреди площадки уже была вырыта яма. Индейцы поставили столб, хорошо утрамбовали землю и снова отправились в лес, где принялись рубить и обтесывать молодые деревья. Из полученных шестов и стропил они возвели вокруг центрального стояка каркас огромного шатра, и ажурно заплели его тополиными ветками.

Столб украсили лентами сыромятной кожи, закрепили на нем череп бизона с торчащими из глазниц пучками травы, а на одном из стропил повесили чучело орла. Миссис Смит неохотно посвящала «бледнолицую» в тонкости ритуала, но Кэтрин все же узнала, что череп бизона символизирует землю, а орел — воздух. Центральный столб называется Древом Мира, а его расщепленная верхушка отображает раздвоенность Млечного Пути.

Все это ничего не говорило ей о самом обряде, но, присутствуя при подготовке и даже немного помогая — ей разрешили оплетать ветками стенки шатра — Кэтрин слегка успокоилась. Все вокруг казались радостными и воодушевленными. Женщины напевали и беззаботно болтали, то и дело, заливаясь звонким смехом. Тут и там шныряли голопузые детишки, устраивая мелкие шалости и получая нагоняй от сердитых старух.

Строительство ритуальной палатки, или Дома Солнца, как его называла «свекровь», продолжалось четыре дня. Кэтрин пыталась разузнать, где Брайан, но в ответ слышала лишь неизменное «ини́пи». Потельня действительно была все время закрыта, перед ней горел костер, в котором накалялись камни, а на краях покрывающих палатку одеял сидело четверо индейцев, охраняя тех, кто находился внутри.

Шамана и вождя тоже не было видно, и Кэтрин догадалась, что они, должно быть, потеют вместе с остальными участниками. Четыре дня в адской жаре без еды и воды — сердце кровью обливалось, когда она пыталась представить, каково сейчас Брайану.

Кэтрин вспоминала прощальные объятия на берегу, и ее снова охватывал сладкий трепет. Вспыхнувшие между ними чувства одновременно и пугали ее до чертиков, и заставляли ощущать, что за спиной распахнулись крылья.

***

Кэтрин разбудили громкие вопли. Отогнув полог, она увидела, что снаружи еще темно, а по стойбищу бродит человек с факелом и кричит, ударяя прутом по шатрам.

— Что происходит? — испуганно спросила она у проснувшейся миссис Смит.

Все эти дни «свекровь» ночевала в ее ти́пи. Это устраивало обеих — Кэтрин чувствовала себя не так одиноко, а миссис Смит отдыхала от шумного семейства своей подруги, у которой она жила.

— Глашатай зовет всех на Пляску, — пояснила «свекровь».

Они оделись и вышли наружу. Из других ти́пи тоже начали выбираться люди, и вскоре поляну заполонила нарядная толпа. Даже в сумраке было заметно, что женщины надели свои лучшие платья, а мужчины разрисовали лица и тела яркими красками.

Растянувшись длинной вереницей, индейцы направились к Громовой Горе. Кэтрин семенила за миссис Смит, стараясь не отставать. Все молчали, и прохладный воздух будто звенел в предутренней тишине. Сердце колотилось в груди, плечи сводило от напряжения, но на душе было радостно, ведь томительному ожиданию скоро придет конец.

Поднявшись на плато, несколько человек расселись на земле вокруг барабана, а остальные выстроились вдоль задней стенки Дома Солнца. У центрального столба стоял шаман в красочном облачении с перьями и пышной бахромой. Приставив ладонь к глазам, он неотрывно глядел на восток, где перламутровым румянцем занималась заря. Все затаили дыхание, и Кэтрин казалось, будто она слышит биение десятков сердец.

Небо постепенно светлело, и вот над черными зубцами гор сверкнул огненно-красный солнечный луч. Шаман тут же взмахнул рукой, и тишина взорвалось грохотом барабана.

Люди воздели руки к небу, вознося молитвы священному светилу. Один из певцов запел высоким вибрирующим голосом, и его песню подхватил хор. Индейцы начали танцевать, повернувшись лицом к восходящему солнцу.

Стук барабана то ускорялся, то затихал, будоража кровь. Мужчины, чьи лоснящиеся разрисованные тела прикрывали только набедренные повязки, плясали внутри Дома Солнца, то сходясь к центральному столбу, то расходясь от него. Женщины в ярко вышитых платьях выстроились позади полукругом и ритмично покачивались вверх-вниз.

Стоя среди них, Кэтрин ощущала себя совершенно чужой. Племя колыхалось вокруг нее как трава под порывами ветра, а она стояла неподвижно, словно выросший посреди прерии дуб.

Солнце поднималось все выше, нагревая землю. Ажурная крыша почти не защищала от палящих лучей. Кэтрин вся взмокла, и сняла жилетку, но это не слишком помогло. Она оглянулась вокруг в поисках воды, но вспомнила, что во время проведения ритуала никто из его участников не ест и не пьет.

Выдержать целый день на солнцепеке будет нелегко. Надо было прихватить с собой фляжку воды. Хотя нет. Пить на глазах изнывающих от жажды людей было бы неприлично. А как же Брайан? Господи, неужели он и правда четыре дня ничего не пил! И где он сам? Сколько Кэтрин ни оглядывалась по сторонам, она так и не нашла его в пестрой танцующей толпе.

Частые удары барабана, ритмичные движения тел, энергичное, но в то же время заунывное пение, в котором было невозможно разобрать слова — все перемешивалось в голове, окутывая сумеречной дремотой. Кэтрин и сама не заметила, как начала раскачиваться и переступать с ноги на ногу в такт движениям остальных.

Темп усиливался, люди входили в транс. В протяжные песнопения то и дело вклинивался пронзительный свист, который издавали танцоры, дуя в костяные свистки.

Но вот в какой-то момент музыка смолкла, и над плато повисла непривычная тишина. Танцоры замерли и посторонились, пропуская на площадку несколько человек. Кэтрин увидела Брайана, и ее сердце гулко заколотилось. Почти раздетый — в одной лишь набедренной повязке — он, спокойно и даже величественно шел в сопровождении двух мужчин. Его руки и плечи покрывала красная с белыми крапинами краска, распущенные черные волосы трепетали на легком ветру, а на груди висел украшенный перьями свисток.

У Кэтрин перехватило дыхание. Рослый, мускулистый, широкоплечий — Брайан казался индейским богом, сошедшим с небес на землю. Он шел, и его ноги словно не касались песка, а взор был обращен прямо к солнцу. Но вот его глаза скользнули по толпе, и когда он заметил Кэтрин, то его губы дрогнули в легкой улыбке.

Кэтрин словно обдало обжигающей волной. В глазах потемнело, она пошатнулась, и грохнулась бы на землю, если бы ее руку не стиснула миссис Смит.

Брайан вошел в Дом Солнца и остановился, а его сопровождающие встали у него за спиной. Вскоре на площадке появился шаман, а за ним семенил мальчик-помощник, неся на дощечке различные предметы.

Шаман приблизился к Брайану и, бормоча под нос какие-то заклинания, принялся натирать ему грудь толчеными травами из плошки, которую поднес помощник. Брайан стоял неподвижно, глядя прищуренными глазами на солнце.

Покончив с натиранием, старик взял с подноса следующий предмет. Кэтрин напрягла зрение, но никак не могла различить что это. Она подалась вперед, протиснувшись сквозь толпу, пригляделась поближе… В глаза ударил отразившийся от металла блик. Это нож!

Кэтрин прошибло ознобом, словно внезапно подул ледяной ветер. Когда шаман принялся точить нож о камень, она в панике повернулась к миссис Смит и прошептала:

— Что они собираются делать?

— Чета́н Кийя́ дал клятву танцевать с пронзенной плотью, — пояснила «свекровь».

— Что это значит?!

— Сама все увидишь.

Кэтрин совершенно не устроил такой ответ, но ничего не оставалось делать, как наблюдать за происходящим.

Наточив нож, шаман подошел к Брайану. Кэтрин в оцепенении смотрела, как старик большим и указательным пальцами сжимает кожу над соском в толстую складку и прокалывает ее ножом.

Кэтрин в ужасе зажала рот, чтобы не закричать. Сердце выпрыгивало из груди, а Брайан стоял спокойно и только морщился, когда острие прорезало его плоть.

Из раны заструилась алая кровь. Шаман взял с подноса костяной штырь и стал пропихивать его в прокол. У Кэтрин подогнулись колени, а в голове будто загрохотали барабаны, хотя вокруг по-прежнему царила тишина.

То же самое старик проделал на другой половине груди, после чего помощник подошел к центральному столбу, взял свисающий с его верхушки кожаный ремень и поднес шаману. Ремень на конце раздваивался, на каждой половинке были закреплены петли. Эти петли шаман зацепил за кончики торчащих из ран штырей, привязывая таким образом Брайана к столбу. Затем он водрузил Брайану на голову венок из шалфея и сунул ему в руку пучок той же травы.

Снова зазвучали барабаны и песнопения, танцоры возобновили пляску. Брайан отошел от столба настолько, чтобы ремень натянулся, и принялся ритмично раскачиваться в такт музыке. При этом он глядел прямо на солнце. Его глаза закрывались, но он, делая над собой усилие, то и дело их открывал.

— Господи! Он же ослепнет! — в ужасе пробормотала Кэтрин, повернувшись к миссис Смит.

— Вака́н Та́нка избрал Чета́на для Пляски Солнца, — ответила та. — Он защитит его дух и плоть.

«Как же, Вака́н Та́нка! — Кэтрин до боли стиснула зубы. — Этот кретин сам подписался на это безумие, чтобы спасти ваше дурацкое племя упрямых ослов!»

Барабан отбивал частый ритм, ему вторили тягучие голоса певцов. Мелко ступая, Брайан то приближался к столбу, то отходил от него, выгибаясь и натягивая ремень. Он взял в рот висящий на груди свисток и подул в него, издавая тонкий пронзительный звук, напоминающий свист орла.

У Кэтрин пересохло во рту, дико гудела голова, но она продолжала смотреть на Брайана, даже не замечая, что в кровь искусала губы. Его лицо было повернуто к безжалостному солнцу, грудь блестела от кровавых потеков, босые ноги в такт барабанному бою переступали по острым камням.

— Боже, зачем это нужно? — в отчаянии прошептала Кэтрин.

— Чета́н приносит свою плоть в жертву духам, — пояснила миссис Смит. — Он предлагает им свои страдания, как искупление за других. Это как ваш Христос. Бледнолицые говорят, что Иисус принес себя в жертву за всех людей, так что вы просто этим пользуетесь, а сами ничем не должны жертвовать. А у нас каждый мужчина должен научиться приносить себя в жертву ради других.

Как ни абсурдно звучали эти слова, Кэтрин поняла, что «свекровь» не так уж и далека от истины. Брайан проходит через истязания, чтобы убедить та́куя уйти. Жертвует собой, чтобы спасти их жизни.

— И как долго это будет продолжаться? — спросила она.

— Это решают духи, — ответила миссис Смит. — Может час, а может четыре дня. Вака́н Та́нка пошлет нам знак.

— Какой?

— Бывает по-разному, но чаще всего в небе появляется орел.

— Орел? — Кэтрин подняла взгляд. В ослепительном бирюзовом небе не было видно ни одной птицы.

— Он пролетает над Домом Солнца, давая понять, что наши молитвы услышаны.

«Скорее, он прилетает на звук свистка, приняв его за крик другого орла», — подумала Кэтрин, а вслух спросила:

— И что потом? Брайана освободят?

— Нет. Он должен будет сам освободиться от этих ремней, порвав кожу на груди.

— О господи! — Кэтрин в ужасе прикрыла рот рукой.

Она с болью в сердце посмотрела на Брайана. Было видно, как ему тяжело. Кожа на груди натянулась, из ран тонкими струйками сочилась кровь. Он снова зажал губами свисток и засвистел, призывая орла, но в знойном небе лишь безжалостно палило равнодушное солнце.

Что за варварский обычай! Кэтрин стиснула кулаки. Неужели эта пытка продлится несколько дней? Она сама уже едва держалась на ногах. В горле драло от сухости, рубаха прилипла к спине.

Кэтрин невольно искала глазами тень, но плетеная крыша почти не отбрасывала ее. Танцоры начали утомляться, и то один, то другой выходил из круга и обессилено садился на землю, чтобы передохнуть. Никто не ел и не пил, даже старики и дети терпели вместе со всеми. Только младенцев оставили в стойбище под присмотром кормящих матерей.

Прошло несколько часов. Кэтрин утратила счет времени, ей казалось, что пытка продолжается целую вечность. Судя по тому, что тени удлинились, а солнце уже стояло над западными горами, скоро начнет смеркаться. Голова раскалывалась, перед глазами мелькали черные мушки, в рот будто набили песка. Спина и ноги ужасно ныли. Многие индейцы уже сидели на земле, но Кэтрин из какого-то упрямства продолжала стоять. Как будто страдая сама, она возьмет на себя часть страданий Брайана.

Ему было действительно плохо. Он едва переставлял исколотые каменным крошевом ноги и часто останавливался, чтобы передохнуть. В такие моменты он чуть не падал на землю, и отклонялся назад, практически повисая на ремне, видимо затем, чтобы боль привела его в чувство. У него почти не оставалось сил даже на то, чтобы дуть в свисток, и свист выходил слабым и тихим. Грудь покрылась корочкой засохшей крови, а по ней струились новые алые ручейки.

Кэтрин почти физически ощущала его боль. В груди пекло так, словно вместо сердца туда засунули раскаленный камень. Сколько еще это будет продолжаться? Проклятый орел не прилетит, это уже понятно. Скоро вечер, а орлы не летают по ночам. А даже если и прилетит? Брайан настолько истощен, что не сможет освободиться, не сможет сам разорвать свою плоть.

Солнце опускалось все ниже, пока не превратилось в пылающий красный шар. У певцов уже охрипли голоса, а Брайан продолжал, пошатываясь, танцевать свой кровавый танец.

Кэтрин бормотала под нос все молитвы подряд, которые только удалось выудить из памяти. Раз проклятый индейский бог не приходит на помощь, то нужно попытаться разжалобить христианского.

Брайан уже не мог даже дуть в свисток. Он судорожно хватал воздух распахнутым ртом, а его веки смыкались сами собой, и лишь усилием воли он снова открывал глаза.

Его шатало из стороны в сторону, и вот в какой-то момент он встал на месте и схватился за тянущийся от груди ремень. Кэтрин и охнуть не успела, как он упал, сперва на колени, а потом — ничком на землю.

Стук барабана прекратился, и все застыли на месте как соляные столбы. Кэтрин похолодев от ужаса, смотрела на распростертое тело. Через пару секунд ступор отпустил, и она бросилась к Брайану, расталкивая всех на своем пути.

Оказавшись рядом, Кэтрин схватила его за плечи и перевернула на спину. Она прижалась ухом к груди. Сердце билось! Слабо и редко, но билось!

Над головой послышалась сердитая индейская речь. Оглянувшись, Кэтрин увидела шамана, который ругался и размахивал посохом.

— Кэтрин! Немедленно уходи! Никто не имеет права прерывать церемонию, а тем более бледнолицая! — встревожено предупредила ее миссис Смит.

Даже, несмотря на то, что в круге лежал ее родной сын, «свекровь» не решалась переступить границу.

— Идите к черту! — злобно рявкнула Кэтрин, снова склоняясь над Брайаном.

Он был непохож на самого себя. Глаза запали, нос заострился, кожа приобрела синюшный оттенок. Брайан словнопостарел на десяток лет. Слабое дыхание с хрипом вырывалось из полураскрытого рта, и от него пахло забродившими мочеными яблоками.

Нужно унести его отсюда, но сперва — как-то отцепить этот проклятый ремень! Но как? Кожа над штырями вздулась и налилась, было страшно даже до них дотронуться. Кэтрин, схватилась за ремень и попыталась его разорвать. Тщетно. Грубая сыромятная веревка больно врезалась в пальцы, но не поддавалась.

И тогда Кэтрин начала ее грызть.

Она не сразу поняла, что кто-то тянет ее за плечо.

— Пошел прочь! — яростно закричала она.

Но ее решительно отодвинули в сторону. Подняв глаза, она увидела Храброго Оленя. Отблески заходящего солнца сверкнули на ноже у него в руке.

— Не трогай его! — завизжала Кэтрин, порываясь вцепиться ногтями ему в глаза, но ее крепко держали под локти.

В следующий момент Храбрый Олень склонился над Брайаном и перерезал ремни. К ним подошел еще один индеец и, подхватив Брайана под руки и ноги, они вынесли его из круга.

Пронзительный клёкот вдруг разорвал гнетущую тишину. Подняв голову, Кэтрин увидела, как в догорающем небе кружит орел.

Глава 18

Брайана уложили на носилки из ветвей и шкур и понесли в деревню. Кэтрин и миссис Смит отправились следом, а остальные индейцы, как ни в чем не бывало, продолжили танцевать. Все было как в тумане. Кэтрин машинально переставляла ноги, не зная, жив ли Брайан, или уже умер от перенесенных страданий.

Наконец, они добрались до ее ти́пи. Брайана занесли внутрь и уложили на шкуру, после чего индейцы ушли.

Кэтрин зажгла керосиновый фонарь и кинулась к чайнику с кипяченой водой, чтобы поскорее, напоить Брайана.

— Подожди! — остановила ее миссис Смит. — Нужно добавить в воду соли и меда. Сейчас принесу. А пока смочи ему губы и лоб, но пить не давай.

Кэтрин не стала возражать. Она намочила платок и коснулась им губ Брайана. К ее облегчению он тотчас открыл глаза.

— Кэт… — прохрипел он, едва ворочая распухшим языком.

К горлу подступили рыдания. Глаза защипало, но они настолько пересохли, что из них не вытекло ни слезинки.

— Сейчас тебе принесут попить, — прошептала она, обтирая лицо Брайана мокрым платком, — потерпи, милый.

— «Милый»? — Он с трудом улыбнулся потрескавшимися губами.

Вместо ответа Кэтрин взяла его руку и поцеловала тыльную сторону пальцев. Брайан легонько погладил ее по лицу, а она словно кошка потерлась щекой о холодную ладонь.

Дернулся полог, и в ти́пи вошла миссис Смит. Она увидела, что Брайан пришел в себя, и с облегчением вздохнула. Опустившись на колени, она протянула сыну тыквенную бутылку с соломинкой.

— Вот, мичи́нкши, пей маленькими глотками.

Кэтрин помогла Брайану приподняться и подоткнула ему под спину кожаную подушку. Он сунул тростинку в рот и принялся жадно поглощать воду. Глядя на него, Кэтрин только сейчас осознала, что сама целый день ничего не пила. Она отхлебнула из чайника. Вода была теплой и отдавала железом, но все равно казалось, что в целом мире нет ничего вкусней.

Брайан протянул матери пустую бутылку.

— А можно еще? — попросил он. — Кажется, в меня влезет целое ведро.

— Позже, — ответила миссис Смит. — Нельзя сразу пить много воды. Сперва мы займемся твоими ранами.

Брайан откинулся на подушку. Стержни с обрывками ремня до сих пор торчали из надрезов на груди. Выглядело ужасно, но было бы куда хуже, если бы ему и вправду пришлось освобождаться самому, разрывая кожу.

Кэтрин поднесла поближе лампу, а миссис Смит взяла нож и принялась срезать с костяных штырей остатки ремня. Было видно, что малейшее движение причиняет Брайану боль, но он только морщился, не проронив ни звука.

Когда стержни очистили, показались их кончики. На них были зазубрины, как на рыболовных крючках. Если попытаться вытащить штырь из раны, то зазубрины разворотят мясо в клочья.

Надо как-то обломать концы, но как? Миссис Смит попыталась это сделать, но ничего не вышло. Кэтрин тоже попробовала, но и ей это не удалось. Чертова кость оказалась слишком прочной. Что же делать? Даже откусить не получится — кожа вокруг настолько опухла, что зубами не подобраться. Нужен инструмент с острыми кромками, но где его взять?

Проклятые штыри! Впились в истерзанную плоть, прямо как когти в добычу… Кэтрин почему-то вспомнила кружащего над плато орла…

Орел!

— Миссис Смит! — воскликнула она. — А вы бы не могли поискать чучело какой-нибудь хищной птицы?

«Свекровь» посмотрела на нее как на умалишенную.

— Что? — переспросила она.

— Клюв! Мне нужен клюв, чтобы откусить концы.

В глазах миссис Смит блеснуло понимание. Она опрометью выбежала из ти́пи, а Кэтрин снова присела возле Брайана. В тусклом свете керосиновой лампы было видно, что ему чуть получше. По крайней мере, исчезла эта жуткая синюшность с лица.

— Как ты? — спросила Кэтрин.

— Лучше не бывает, ведь у меня такая замечательная сиделка.

Кэтрин смущенно улыбнулась, а Брайан дотронулся до торчащего из кожи штыря и со свистом втянул воздух сквозь зубы.

— Больно? — заволновалась Кэтрин.

— Ничего, как-нибудь переживу. Вот только…

— Что?

Он откинулся на подушку и протяжно вздохнул.

— Знаешь, мне казалось, что я смогу… — Его голос дрогнул. — Смогу продержаться сколько нужно, смогу сам выдернуть эти штыри. Я видел как другие это делали, и у них получалось… Но они чистокровные та́куя. Они верят в Вака́н Та́нку, и эта вера помогает им пройти испытание.

— Но и у тебя почти получилось! — запротестовала Кэтрин. — Даже орел прилетел!

— Правда?

— Да. Когда ты был без сознания.

— Он, наверное, прилетел поглазеть на придурка, который вообразил, что сможет всех обвести вокруг пальца, — горько усмехнулся Брайан.

— Почему обвести вокруг пальца? Ты честно подвергал себя этим пыткам.

— Да, но я собирался соврать, что на меня снизошло откровение. А меня ведь предупреждали, что ни лжец, ни маловер, ни мошенник не сможет выдержать Пляску Солнца. Вот и я не смог.

— Но ты хотел как лучше!

— Этого мало. Надо искренне верить, а я не верю ни в бога, ни в черта, ни в Великого Духа.

— Но ты хотя бы попытался!

Брайан крепко-крепко сжал ее руку и уставился в потолок. Он молчал, и только подрагивающие желваки выдавали бурю, бушующую в его душе.

— Да, Лисичка, ты права, — наконец сказал он. — По крайней мере, я попытался.

Кэтрин не успела ответить, как в ти́пи вошла миссис Смит. Ей удалось отыскать чучело небольшого орла. Голова иссохла, и клюв поначалу не открывался, но Кэтрин размочила его водой. Через несколько минут зазубренные кончики были откушены, и оставалось только вытянуть штыри из ран.

Но и это было не так-то просто — кровь запеклась и стержни прикипели к мясу. Миссис Смит потянула за штырь. Брайан зажмурился и стиснул зубы. Секунда — и стержень оказался снаружи, а из раны снова засочилась кровь. Даже в неверном свете керосинки было видно, что грудь Брайана вся измазана ее красно-коричневыми потеками.

Миссис Смит аккуратно вытащила второй штырь, а Кэтрин отыскала в одной из сумок фляжку спирта и чистые бинты. Когда Брайану промыли и перевязали раны, он без сил откинулся на подушку и попросил воды.

Кэтрин схватила опустевший чайник и побежала к роднику. Поставив лампу на камень, она опустилась на колени. От журчащей воды исходила такая свежесть, что Кэтрин не удержалась, и напилась прямо из ключа. Насколько же это вкуснее, чем отдающая ржавчиной кипяченая вода! И черт с ними, с бациллами! Вся деревня пьет из этого родника, и чувствует себя превосходно.

К ее возвращению миссис Смит успела развести в ти́пи огонь. «Свекровь» указала на посуду, стоящую на полу возле очага.

— Налей воду в бутылку, — велела она, — добавь туда две ложки меда и щепотку соли. Это поможет восстановить силы.

— Я бы и пожрать не отказался, — подал голос Брайан.

Кэтрин немало порадовали эти слова. Раз у него проснулся аппетит, значит, он идет на поправку.

— Хорошо, я принесу тебе вака́папи, — ответила миссис Смит. — Но только чуть-чуть. Нельзя много есть сразу после голодовки.

«Свекровь» ушла, а Кэтрин, покачивая бутылку, чтобы размешать в воде соль и мед, поинтересовалась:

— Что такое «вака…» как там его?

— Вака́папи, — повторил Брайан. — Белые и индейцы кри называют это «пеммикан». Сушеное мясо, перетертое с жиром, орехами и ягодами. Хочешь попробовать?

Кэтрин осознала, что со вчерашнего дня ничего не ела.

— Не откажусь.

Она подсела к Брайану и протянула ему бутылку. Он принялся жадно втягивать воду через соломинку.

Вскоре в ти́пи вернулась «свекровь» с миской в руках.

— Вот, — она протянула миску Кэтрин. — Я захватила побольше, подумала, что и ты захочешь поесть.

— Спасибо! — искренне ответила Кэтрин. Все-таки славная женщина, эта миссис Смит!

Деревянная плошка была заполнена округлыми коричневыми ломтями. Кэтрин взяла кусочек, понюхала. Пахло приятно — вяленым мясом, орехами и вишней. На вкус оказалось довольно непривычно, но очень сытно, и, немного съев, Кэтрин ощутила, что больше не голодна.

— Ну как? — поинтересовался Брайан, протягивая ей опустевшую бутылку.

— Есть можно, — кивнула Кэтрин.

Она отщипнула кусочек пеммикана и поднесла к его рту. Когда Брайан потянулся за угощением, его теплые влажные губы мазнули по ее пальцам. Всего лишь на краткий миг — но Кэтрин бросило в жар. Чтобы скрыть покрасневшие щеки, она поспешно отвернулась к очагу, ощущая, как часто и тяжело колотится сердце.

Брайан съел еще несколько кусков, а затем миссис Смит забрала тарелку.

— Хватит, мичи́нкши, иначе тебе станет дурно. Давайте ложиться спать.

«Свекровь» улеглась на свое место, а Кэтрин заколебалась. Лежанку, на которой обычно спала она, сейчас занимал Брайан. Что же делать? Постелить себе отдельно? В сумке должна найтись пара одеял. Но в маленьком ти́пи слишком тесно для третьего спального места.

«Ладно, где-нибудь примощусь», — подумала Кэтрин и, присев у сумки, начала в ней копаться.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась миссис Смит.

— Ищу, что себе постелить.

— А разве ты не ляжешь со своим мужем?

Вот черт! Кэтрин судорожно сглотнула. Брайан ведь ее «муж», как можно было об этом забыть? Она несмело повернулась к нему. Он привстал, опершись на локоть, поднял одеяло и похлопал по шкуре рядом с собой. Его тело, прикрытое лишь бинтами и набедренной повязкой, золотистой медью отливало в отблесках очага. Распущенные волосы смоляной волной рассыпались по плечам.

В горле враз пересохло, но отступать было некуда. Быстро скинув с себя юбку и блузку, Кэтрин в одном белье юркнула к нему под бочок. Брайан накрыл ее одеялом и откинулся на подушку. Кэтрин тоже лежала на спине, ощущая прикосновение прохладного плеча к своему. Сердце стучало так сильно, что казалось, будто его суматошное биение слышат все вокруг.

Брайан нащупал ее ладонь. Их пальцы переплелись, и внутри что-то сладостно дрогнуло. Кэтрин закрыла глаза, и почувствовала, что плывет в темноте, а по телу растекается горячая истома, заполняя каждую клеточку ее существа.

Они так и лежали бок о бок, и хоть Кэтрин до чертиков хотелось повернуться к Брайану и обнять его, но она не решалась. Мысли путались, в ушах грохотали барабаны, а под закрытыми веками вспыхивали яркие картины прошедшего дня. Безжалостное солнце, натянутые ремни, окровавленная плоть…

К счастью, усталость быстро взяла свое, и Кэтрин уснула.

***

Первым, что она увидела, когда открыла глаза, было смуглое мужское плечо с красными чешуйками облупившейся краски. Брайан по-прежнему лежал на спине, а Кэтрин — к нему лицом на боку.

Она глубоко вдохнула, и пряный, едва заметный запах пота коснулся ее ноздрей. Этот запах показался таким манящим, что Кэтрин в полудреме прильнула губами к плечу Брайана и, высунув кончик языка, попробовала солоноватую кожу на вкус.

«Что я делаю?» — пришла запоздалая мысль.

Брайан дышал размеренно и спокойно, и казалось, что он еще спит, но, подняв голову, Кэтрин натолкнулась на блестящий взгляд черных глаз. Она вспыхнула от смущения, но не успела ни отстраниться, ни что-то сказать, как Брайан опрокинул ее на спину и подмял под себя.

Сердце застучало как молот по наковальне, разгоняя по телу жидкий огонь. Кэтрин безотчетно обхватила руками сильные плечи и притянула Брайана к себе. Черные волосы шелковистым водопадом упали ей на лицо. Его губы — такие сочные и желанные — оказались в опасной близости от ее рта…

— Ой! Кажется, я не вовремя! — Голос «свекрови» бесцеремонно вернул их в реальный мир.

Они отпрянули друг от друга. Миссис Смит тактично удалилась, но волшебство развеялось. Брайан скатился с Кэтрин, а она, пылая от смущения, по уши закуталась в одеяло.

— Прости, если я тебя чем обидел. — Брайан осторожно коснулся ее плеча.

Он вовсе ее не обидел, но Кэтрин была в смятении от нахлынувших чувств. Что сейчас, что тогда в потельне, она позволила похоти взять над собой верх, и бог знает, как далеко это могло бы зайти.

— Все в порядке, — не глядя на Брайана, пролепетала она.

Если так и дальше пойдет, то рано или поздно это случится. А, потеряв невинность, она утратит последний шанс выйти замуж за приличного человека и вернуться к нормальной жизни.

Нет. Надо уйти от Брайана. Это вполне реально — деньги у нее есть…

— Кэт… — Он погладил ее по щеке.

Она взглянула в его глаза. И утонула в их обволакивающей глубине.

«Нет, не сейчас. Сейчас я не могу ничего решить. Я подумаю об этом позже». — Она мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли, и спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Куда лучше, чем вчера.

Брайан сел на лежанке и осторожно ощупал забинтованную грудь. Кэтрин заметила, как он поморщился.

— Болит? Надо сменить повязку.

Она вылезла из-под одеяла. Юбка и блуза висели на веревке, натянутой между жердей, и Кэтрин торопливо оделась. Плечи все еще сводило от напряжения, и она заставила себя сделать глубокий вдох. Все, хватит, пора успокоиться! Брайан — не похотливое животное, он способен держать себя в руках, значит, нужно просто самой вести себя осмотрительней.

Кэтрин достала из сумки чистые бинты, и хотела было присесть возле Брайана, но он сказал:

— Давай, я встану, так тебе будет удобнее.

С этими словами он поднялся на ноги и встал посреди шатра в полный рост. После целого дня на солнцепеке его кожа стала темно-коричневой, почти как у негра. Он приподнял руки, и Кэтрин размотала бинты. На них виднелись пятна засохшей крови, но припухлость немного спала, и из ран ничего не текло. Кэтрин обтерла кожу влажным полотенцем и принялась обматывать грудь свежими бинтами.

«Час от часу не легче, — думала она, тщетно стараясь не пялиться на широкие плечи, крепкие мускулы и дорожку черных волосков, бегущую от пупка под набедренную повязку. — Похоже, похотливое животное здесь я».

Брайан следил за каждым ее движением, а она не решалась поднять на него глаза, всем нутром ощущая на себе опаляющий взгляд.

Наконец Кэтрин завязала последний узелок. Когда она сделала шаг назад, они с Брайаном шумно выдохнули в унисон. С губ сорвался невольный смешок, а, посмотрев в лицо Брайана, Кэтрин увидела, что он тоже улыбается. Она с облегчением осознала, что неловкость между ними ушла.

Брайан принялся одеваться, а Кэтрин вышла наружу. Миссис Смит сидела у очага и готовила завтрак. От аромата жареного мяса рот тут же наполнился слюной.

— С добрым утром! — сказала Кэтрин, смущенная тем, что «свекровь» застукала их с Брайаном в не очень пристойном виде.

— С добрым утром! — вполне дружелюбно кивнула миссис Смит.

Кэтрин догадалась, что волнуется напрасно. Индейцы живут большими семьями в маленьких ти́пи, где все у всех на виду. Хочешь, не хочешь, а от посторонних взглядов не скрыться, и возней супругов под одеялом никого не удивить.

Вокруг стояла необычная для стойбища тишина. Кэтрин огляделась по сторонам, но вместо привычного многолюдья заметила лишь женщин с младенцами и нескольких стариков. Ветер доносил отголоски барабана с Громовой Горы. Должно быть, остальные индейцы продолжают Пляску Солнца.

Из ти́пи показался Брайан. Волосы он заплел в косу, а красную клетчатую рубаху набросил не застегивая, и из-под нее виднелась забинтованная грудь. Поздоровавшись с матерью, он уселся возле костра, и все приступили к завтраку.

— Что говорят люди, мама? — угрюмо поинтересовался Брайан, расправившись с куском оленины. — Вся деревня, небось, надо мной потешается?

— Вовсе нет, — возразила миссис Смит. — Они говорят, что ты держался неплохо…

— Для полукровки?

— Ну… да.

Брайан невесело усмехнулся и, взяв кофейник, разлил кофе по кружкам.

— Я не выдержал ритуал до конца, получается, все было зря, — сказал он.

— Значит, это не твой путь, — спокойно заметила миссис Смит.

— Я надеялся, духи подскажут, что делать дальше, — с отчаянием в голосе продолжил Брайан. — Мы не можем просто сидеть и ждать, пока Длинные Ножи всех перебьют!

— Ты об этой железной дороге?

— А о чем же еще? Давай уедем отсюда! Поселимся в каком-нибудь городе, начнем новую жизнь.

Кэтрин замерла с кружкой в руках и напряженно вслушалась в разговор.

Миссис Смит покачала головой.

— Нет, я никуда не поеду. Хватит, нажилась я среди бледнолицых. Больше не хочу.

— Но теперь все будет по-другому, — горячо заверил Брайан. — Я никому не дам тебя в обиду.

— Нет, — отрезала «свекровь». — Мое место здесь, среди моего народа. А вот тебе, Чета́н Кийя́, нужно найти свое.

Глава 19

«Свекровь» поднялась с травы, давая понять, что разговор окончен. Брайан проводил ее долгим взглядом, а когда она скрылась среди шатров, посмотрел на Кэтрин.

— И что теперь? — спросила она.

— Не знаю, Кэт. — Он растеряно покачал головой. — Сейчас я действительно не знаю, что делать дальше. Разве что, взорвать эту долбаную дорогу ко всем чертям.

Господи помилуй, только этого не хватало!

— Может, попробуешь еще раз поговорить с вождем? — взмолилась она.

— Без толку! — Брайан с такой силой грохнул о землю кружкой, что из нее выплеснулась половина кофе. — Они и слушать меня не станут.

Кэтрин развела руками.

— Ну, значит, ты сделал все, что мог. Какой смысл пробивать головой стену? Ты их предупредил, а дальше — пускай сами делают, что хотят.

Вместо ответа Брайан, кусая губы, уставился куда-то вдаль, и Кэтрин поняла, что он не отступит.

— Кэт, пойми, — наконец заговорил он, — та́куя — это все, что у меня осталось. Это мой народ. У меня в этом мире больше никого нет.

— У меня тоже больше никого нет, — пробормотала Кэтрин себе под нос. — Кроме… тебя.

Его глаза чуть расширились, обжигая коротким, резким как молния взглядом.

— Не бойся, Лисичка, тебя я не брошу. — Он взял в ладони ее руку и ласково погладил пальцы. — Если только ты сама не захочешь от меня отделаться.

— Не дождешься! — фыркнула Кэтрин.

Она склонила голову к нему на плечо, и на душе стало так легко и спокойно, что хотелось воспарить в небеса к пушистым белым облакам. Как хорошо сидеть рядом с Брайаном и наслаждаться прекрасным солнечным утром! Над рекой еще клубился легкий туман, вода размеренно плескалась в каменистых берегах, а на траве поблескивали серебряные капли росы.

В памяти возникло сегодняшнее пробуждение, вспышка страсти, на миг захлестнувшая их. Кэтрин будто вновь ощутила на себе тяжесть мужского тела, и это воспоминание сладким спазмом отозвалось внизу живота.

Щеки полыхнули, и она невольно отодвинулась от Брайана. Ее пугала собственная реакция на его близость. Мать постоянно твердила, что девица, не обладающая богатым приданым и не блещущая ослепительной красотой, должна беречь свою честь как зеницу ока, так как это единственное, что может подвигнуть какого-нибудь болвана на ней жениться.

Книги тоже подливали масло в огонь, восхваляя целомудрие как главную женскую добродетель. Впрочем, Кэтрин и не собиралась расставаться с невинностью до брака, а гнусные приставания отчима только укрепляли эту решимость.

А что теперь? Все моральные устои рассыпаются в прах, как только Брайан оказывается в ее поле зрения. Кэтрин украдкой взглянула на него. Он сидел рядом, задумчиво глядя на спустившихся к реке лошадей, и она в который раз залюбовалась чеканным профилем. Брайан редко улыбался, приподнятые к вискам брови придавали хмурое выражение его лицу, а губы были изогнуты так, что казались сердито надутыми. Но Кэтрин знала, что впечатление обманчиво, а на самом деле характер у него легкий, а сердце — доброе и отзывчивое.

«Будь он белым, я бы не раздумывая, вышла за него замуж, — мелькнула непрошеная мысль. — Но метис… Даже не уверена, обвенчают ли нас в церкви».

Интересно, разрешает ли смешанные браки закон? А те семьи, где муж белый, а жена — краснокожая — действительно ли женаты по-настоящему, или просто вместе живут?

Джордж иногда рассказывал о старом знакомом, который был женат на индианке и несколько лет прожил с ее племенем. Отчим презрительно называл его «сквомэн». Насколько Кэтрин могла припомнить, история закончилась тем, что белый бросил жену и прижитых с нею детей и вернулся к цивилизации.

Общество не слишком любезно принимает даже мужчин с цветными женами, а что говорить о женщинах? По правде говоря, Кэтрин ни разу и не слышала, чтобы белая вышла замуж за представителя другой расы.

Она тяжело вздохнула. Что толку сейчас об этом размышлять, когда она даже не знает, что будет завтра. Кажется, она заигралась в «жену», пора спуститься с небес на землю. Да и вообще, за ее голову назначена награда, как можно было об этом забыть?

Брайан поднялся на ноги и направился к шатру.

— Ты куда? — поинтересовалась Кэтрин.

— Собирать вещи. Мы уезжаем, — ответил он, отодвигая завесу.

Он вошел в ти́пи. Последовав за ним, Кэтрин увидела, как он достает из-за внутреннего полога переметные сумки и вытаскивает их на середину шатра.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Раз я не смог убедить та́куя уйти, то я должен помешать строительству этой сраной дороги, — проворчал Брайан, запихивая в сумку одежду.

— Ты с ума сошел? — ужаснулась Кэтрин. — Что ты задумал?

Брайан выпрямился и поднял на нее измученный взгляд.

— Пока не знаю, — вздохнул он. — Наверное, съезжу в передовой лагерь, гляну, как далеко продвинулась стройка. Потом, может, вернусь в Лошадиный Ручей, потрясу этого борова Добкинза.

— А я?

Несколько секунд Брайан задумчиво смотрел на нее.

— Решай сама, Кэт, — наконец заговорил он. — Я ввязываюсь в опасную игру. Это не твоя война, и тебе не стоит в нее впутываться. Кажется, ты хотела уехать на Восток? В Нью-Йорк, Чикаго, или куда там еще? Деньги у тебя есть, на первое время должно хватить. Если хочешь, я провожу тебя до станции и посажу на поезд.

Кэтрин глядела на него распахнутыми глазами, а сердце медленно и тяжело отсчитывало удары. Вот и все. Вот и настал момент принимать решение. Уехать в большой город, как она изначально планировала, или остаться с Брайаном, помогая ему в безнадежной борьбе с ветряными мельницами?

Разве выбор не очевиден? Ей нужно строить свою жизнь. Найти работу, с кем-нибудь познакомиться, выйти замуж, нарожать детей…

Затеряться в толпе. Стать такой же, как все. Такой же, как ее мать…

Семья, работа, церковь по воскресеньям, индейка на Рождество… Серый город, серые будни, серая жизнь… Пытаясь представить свое будущее, Кэтрин ощутила себя мухой, бьющейся в паутине, которая с каждым движением опутывает ее все сильней.

С таким же чувством она жила на ранчо Джорджа. Липкие нити будто связывали ее по рукам и ногам, а отчим казался гигантским черным пауком, неумолимо подбирающимся к добыче. Но когда она застрелила его, когда убежала из дома и встретила Брайана — путы лопнули, а за спиной развернулись крылья.

Так зачем ей снова возвращаться в эту серую муть? Зачем ей жизнь, в которой не будет Брайана?

— Я поеду с тобой, — твердо заявила она.

Брайан вздрогнул и медленно повернулся к ней, словно не веря своим ушам.

— Ты уверена? — спросил он.

— Да.

— Значит, со мной?

— С тобой.

Он подошел к ней вплотную и встал так близко, что у нее перехватило дыхание. Его взгляд стал тягучим и обволакивающим словно мед. Теплые пальцы бережно отодвинули пряди с ее лица, медленно очертили скулы и щеки, легонько коснулись губ.

— Целиком и полностью? — От звука тихого бархатистого голоса у Кэтрин подогнулись колени.

Она прекрасно поняла, что он имеет в виду.

— Да, — выдохнула она.

Какое-то мгновение он смотрел на нее черными как безлунное небо глазами, а затем порывисто притянул к себе. Кэтрин со стоном подалась навстречу, обвивая руками его шею, и прикосновение его жарких обветренных губ словно взорвало ее изнутри.

Он целовал ее нежно и трепетно, короткими рваными поцелуями, то легонько касаясь ее губ своими, то вбирая их ртом. Кончик языка будто перышко порхал по ее губам, и от каждого такого движения вдоль позвоночника пробегал разряд, сладкой волной растекаясь внизу живота.

Его ладонь скользнула по ее косе, и в следующую секунду волосы, освобожденные от ленты, вольно рассыпались по спине. Брайан ласкал и перебирал их, зарываясь в них пальцами, а его губы становились все настойчивей и горячей.

Кэтрин страстно отвечала на поцелуй, и мир вокруг будто подернулся мерцающей пеленой. Запустив руки под расстегнутую рубаху, она упоенно гладила крепкую спину, ощущая, как под ладонями перекатываются упругие мышцы. Ее пробирала дрожь, все внутри свело от желания. От острого и свежего запаха мужского тела кружилась голова.

Крепко прижимаясь к Брайану, Кэтрин чувствовала, как сильно он ее хочет. Неужели все произойдет здесь и сейчас? Впопыхах, среди полусобранных сумок? Она невольно напряглась, и Брайан, видимо уловив это, отстранился.

Тяжело дыша, он обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза.

— У тебя… уже кто-то был? — хрипло спросил он.

Кэтрин лишь мотнула головой.

— Тогда мы не будем спешить. — Он ласково заправил ей за ухо прядку волос. — Согласна, Кэт?

— Угу, — кивнула она и прильнула к его груди.

Они немного постояли в обнимку, дожидаясь, пока сердца замедлят свой бешеный ритм. Кэтрин была благодарна Брайану за то, что он не настаивает на близости. Нет, она бы не сопротивлялась, но все-таки была не совсем готова отдаться ему прямо сейчас.

В своей «прошлой жизни» Кэтрин никогда не фантазировала о том, каким будет ее первый раз. Домогательства отчима напрочь отбили все помыслы о плотских утехах. Но теперь все было иначе. Теперь она понимала, что значит хотеть мужчину, и какое это счастье — таять в объятиях любимого человека.

— Давай собираться, Кэт. — Брайан выпустил ее из кольца своих рук и вновь повернулся к сумкам.

— Когда ты хочешь уехать? — спросила она, пытаясь придать голосу непринужденности.

— Чем быстрее, тем лучше.

По резковатому тону Кэтрин поняла: ему стыдно, что он не выдержал ритуал до конца, и он хочет поскорее покинуть деревню. Но как он перенесет дорогу? Пусть он выглядит куда лучше, чем вчера, но под его глазами до сих пор лежат темные круги, а раны на груди еще толком не начали заживать.

— Может, подождем пару дней, пока ты окончательно не поправишься? — Она ласково коснулась его плеча.

Брайан накрыл ее ладонь своей.

— Я в порядке.

***

Попрощавшись с миссис Смит и оставшимися в стойбище индейцами, они двинулись в обратный путь.

Кэтрин любовалась лесистыми склонами, утопающими в золотистой дымке, и долинами, поросшими изумрудной травой. Заснеженные вершины, кристально чистые реки, реющие в бездонном синем небе орлы — как красива нетронутая человеком земля!

Хотя индейцы — их островерхие ти́пи, верования и образ жизни — гармонично вписывались в окружающий мир. А белые — нет. Может потому, что первые считают себя частью природы, а вторые ставят себя над ней, пытаясь лишь побольше урвать?

Каво́ка и Лорд в последние дни вольно разгуливали с табуном и слегка одичали. Поначалу они слушались неохотно, но постепенно привыкли. Тропинка была узкой, и ехать приходилось гуськом. Брайан скакал впереди, а Кэтрин — следом, не в силах отвести от него взгляд. Он гордо и расслабленно сидел в седле, покачиваясь в такт лошадиной рыси. Блестящая тугая коса спускалась на прямую спину, и Кэтрин вспоминала, как эти волосы — распущенные и свободные — сегодня утром падали ей на лицо.

Она сделала выбор, приняла решение — и ощущала себя теперь легко, как птица, парящая над вершинами гор. Это ее жизнь, и ей не нужны никакие рамки. Зачем ехать в чужой холодный город, где она никому не нужна, если рядом мужчина, возле которого в сердце горит огонь?

Когда солнце спряталось за горами, и на небе загорелись первые звезды, Кэтрин и Брайан встали на привал в уютной ложбине на берегу ручья. Лошадей стреножили и пустили на лужайку, а сами разогрели на костре оленину с бобами, которую собрала им в дорогу миссис Смит.

— Неужели ты и впрямь четыре дня ничего не ел? — спросила Кэтрин, глядя, с какой жадностью Брайан поглощает мясо.

— Угу, — с набитым ртом буркнул он.

— И не пил?

— Почти. После захода солнца пить можно, но так, чтобы вода не касалась губ.

— Как это?

— Через соломинку. Но много тебе выпить все равно не дадут, у нас была одна бутылка на всех. С по́том теряешь куда больше. Правда под конец уже и потеть стало нечем, и кожа сделалась сухой, как наждак.

— С ума сойти! Ничего удивительного, что ты потерял сознание.

Брайан не ответил, продолжая жевать. По его нахмуренным бровям Кэтрин догадалась, что ему не очень приятно об этом вспоминать. Она попыталась подсластить пилюлю:

— К тому же, ты еще не совсем оправился от простуды, наверное, поэтому и не выдержал. Не понимаю, зачем вообще нужен такой жестокий ритуал?

— Чтобы поставить человека на грань жизни и смерти, — пояснил Брайан, отщипывая кусок кукурузной лепешки.

— Но зачем?

— Говорят, что только тот, кому осталось жить несколько секунд, молится искренне. В конце обряда нужно рывком разорвать свою кожу, а перед этим — произнести молитву. Это жертва духам. Ты вроде как устанавливаешь с ними связь, а они исполняют твои просьбы.

— И ты в это веришь?

— Не знаю. Если честно, я мало что помню. За четыре дня в потельне спать почти не удавалось, нас постоянно будили, и под конец я уже был как ходячий мертвец. Когда вышел наружу, то все расплывалось перед глазами, казалось каким-то желтым, как старая фотография.

— Больно было? — Кэтрин поежилась, вспомнив, как острие ножа прокололо кожу, и по груди тягучей струйкой поползла кровь.

— Да, но как-то приглушенно, будто это происходит не с тобой. Временами я вообще куда-то проваливался, словно засыпал, а тело продолжало двигаться само по себе. Может, я даже и смог бы выдернуть эти дурацкие штыри, если бы не отрубился.

— Да ну его к черту! — Кэтрин передернула плечами. — Твои раны и так выглядят ужасно, не могу представить, какими бы они были тогда.

— Зато я бы убедил племя уйти, — сказал Брайан. — Вот только куда? Их и так уже загнали в горы. Помнишь тех бизонов, что мы встретили по дороге к Лошадиному Ручью? Я даже не стал рассказывать о них вождю.

— Почему?

— Та́куя уже несколько лет не видели бизонов. Они сразу же свернули бы лагерь и отправились на охоту. Но это опасно. Слишком близко к белым. Они могут позвать Синих Мундиров, и те загонят всех в резервацию.

— Но, может, это не так уж и плохо? Живут же как-то другие племена в резервациях.

— Кэт, ты когда-нибудь видела волка в бродячем зверинце? Это жалкая облезлая псина, которая утратила смысл своего существования и днями напролет мечется по клетке из угла в угол. Так и индейцы. Я был в резервациях и видел, как они живут. Гордый народ превратился в кучку оборванцев, которые клянчат милостыню. Пускай та́куя и не могут охотиться на бизонов, но они свободны, и в горах хотя бы есть дичь. Лишь бы ублюдки вроде Вудвилла к ним не лезли… Взорвать бы к дьяволу эту дорогу!

— А смысл? — вздохнула Кэтрин. — Ее быстро отремонтируют и поставят солдат с ружьями охранять пути.

— Знаю. Поэтому надо придумать что-то еще.

Он встал и, порывшись в седельной сумке, извлек из нее карту.

— Так, посмотрим, — сказал он, разворачивая ее на траве.

Кэтрин подсела поближе и взглянула на сплетение линий, зыбко подрагивающих в свете костра.

— Я должен поговорить с этим Вудвиллом. — Брайан задумчиво водил пальцем по очертанию дороги.

— О чем? — опешила Кэтрин.

— Смотри, если проложить рельсы по прямой, через долину Ветреной Реки — это выйдет намного короче, и не нужно будет лезть в наши земли.

— Думаешь, он сам этого не знает?

— Понятия не имею. Вот и хочу у него спросить.

— Он не станет с тобой говорить.

— Значит, придется его убедить.

Повисла гнетущая тишина, лишь было слышно, как в темных зарослях стрекочут цикады. Похоже, Брайан собирается идти до конца. Кэтрин стало страшно. Она не может его потерять! Чертов Вудвилл со своей проклятой дорогой! Это безумие — в одиночку противостоять миллионеру, за спиной у которого и армия и закон. Брайан просто сгинет в этой борьбе, и она, Кэтрин, следом за ним.

Но отступать уже поздно. Она увязла в нем, как птичка в жидкой смоле. Он стал частью ее самой, въелся под кожу, впитался в кровь. Бросить его Кэтрин уже не могла.

— Давай спать. — Брайан убрал карту в футляр и поднялся на ноги.

Глава 20

Кэтрин оглянулась на белеющую в темноте палатку и зябко поежилась. Спать одной совсем не хотелось. Ночи в горах довольно холодные, и раз уж они с Брайаном решили быть вместе, то почему бы им не согреть друг друга в объятиях? А если все зайдет слишком далеко… Что ж, значит, так тому и быть.

Она подошла к Брайану, который как раз вешал сумку с провизией на дерево, подальше от лесного зверья, и робко тронула его за плечо.

— Что? — Он с легкой улыбкой повернулся к ней.

Кэтрин набрала побольше воздуха в грудь.

— Ты ляжешь со мной в палатке? — выпалила она.

Брайан оторопело взглянул на нее и, прежде чем она успела что-то добавить, стиснул ее плечи.

— Лисичка, ты говорила, что хочешь быть со мной…

— Да, — шепнула она, прижимаясь щекой к его груди.

— Я очень этому рад. — Он поцеловал ее в макушку. — Но я не хочу просто так развлекаться с тобой. Это неправильно, ты ведь не какая-то девица из салуна. Ты заслуживаешь большего, а я только испорчу тебе жизнь.

— Мне все равно. Я хочу быть с тобой. — Кэтрин прильнула к нему еще тесней.

— Что ж, раз так… — Он погладил ее по волосам. — Ты выйдешь за меня замуж?

Сердце дрогнуло и забилось изо всех сил. Подняв голову, Кэтрин ошалело уставилась на Брайана. В его черных глазах полыхал огонь.

— Да, — выдохнула она.

В ответ он коснулся ее рта нежным поцелуем. Кэтрин закрыла глаза и пылко ловила его губы своими. Чувственные и упругие, они сводили с ума, заставляя землю уходить из-под ног. С каждой секундой желание разгоралось в ней как лесной пожар, но вскоре Брайан с явной неохотой разжал объятия.

— Надеюсь, в Лошадином Ручье найдется священник, который нас обвенчает, — тяжело дыша, пробормотал он.

— А разве закон разрешает смешанные браки? — спросила Кэтрин.

— В поселке нет закона. А не получится здесь — поедем в другое место. Но ты еще хорошенько подумай, Кэт. Ты точно этого хочешь?

— Да.

— Я тоже. — Он снова притянул ее к себе и сбивчиво зашептал на ухо: — Прости, я не должен был тебя во все это втягивать. Я сам не знаю, что со мной будет завтра, не знаю, чем закончится вся эта кутерьма с дорогой… Но я просто не могу от тебя отказаться. Ты — песня моего сердца, Кэт… Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю!

Никому еще Кэтрин не говорила таких слов, и сейчас они будто сами вырвались из груди. Горло сдавило, на глаза навернулись слезы. Она прильнула к Брайану, а в душе как будто распустилось поле весенних цветов, наполняя все вокруг нежностью и любовью.

— Ты ревешь? — спросил Брайан, услышав, как она шмыгнула носом.

— Нет, — буркнула Кэтрин, пряча лицо у него на груди.

— Ревешь, я же вижу.

Он обхватил ладонями ее щеки и осторожно вытер слезинки.

— Ну вот, мы еще не поженились, а ты уже из-за меня ревешь.

— Еще чего! Просто в глаз что-то попало.

Кэтрин нехотя отстранилась. Голова кружилась, ноги были ватными, как у пьяной. Она глубоко вдохнула и огляделась по сторонам. Посреди поляны трепетал огонь, взметая в воздух яркие искры. Прохладный ветерок поигрывал ветвями деревьев, а над ними в бездонной черноте мерцала и переливалась бриллиантовая россыпь звезд.

В окружающем мире ровным счетом ничего не изменилось, но в то же время казалось, будто все вокруг наполнилось волшебством. Не верилось, что все происходит на самом деле. От счастья распирало грудь, хотелось кричать и хлопать в ладоши, но было страшно даже дышать, чтобы его не спугнуть.

— Давай, я поменяю повязку и ляжем спать, — предложила Кэтрин, скрывая за деловитым тоном бурю эмоций.

Брайан кивнул и снял рубаху. Высокий, поджарый, мускулистый — даже с забинтованной грудью он выглядел так, что захватывало дух. Он приподнял руки, и Кэтрин размотала повязку. Раны подсохли, но над местами, где проходили штыри, виднелись желтовато синюшные пятна. Жаль, что на таком красивом теле останутся шрамы.

В свете костра смуглая кожа отливала медом и янтарем. Кэтрин невольно вздохнула. Ладони зудели от желания погладить упругие мышцы, пробежаться кончиками пальцев по венам, выступающим на сильных руках… Кому нужны эти брачные формальности, если она хочет Брайана прямо сейчас?

Но нет, надо быть благоразумной. Пускай все произойдет как положено — с законным супругом на накрахмаленных простынях. Тем более, у нее вот-вот начнутся месячные. Кэтрин знала, что в первую ночь с мужчиной бывает кровь, но выйдет глупо, если ее натечет целая лужа.

Она осторожно промокнула раны платком, смоченным в разведенном спирте, и наложила свежие бинты.

Закончив перевязку, Кэтрин юркнула в палатку и, не раздеваясь, закуталась в одеяло. Минут пять она беспокойно ворочалась на тюфяке. Как же тут одиноко, холодно и темно! Нет, она решительно отказывается спать здесь одна!

Кэтрин отвернула полог и выглянула наружу. Брайан сидел у догорающего костра, задумчиво вороша веткой угли. В его облике словно чего-то недоставало. Но чего?

И тут ее осенило.

— Брайан! — негромко позвала она.

— М-м? — Он повернулся к ней.

— Ты больше не куришь?

— Приз за наблюдательность, Лисичка, — усмехнулся он.

— И как же ты умудрился бросить?

Он пожал плечами.

— Легко. Знаешь, Пляска Солнца — это проверка на прочность. Ты прощупываешь свои границы, чтобы понять, сколько страданий ты сможешь перенести. Я ведь почти прошел это испытание, так неужели я не в состоянии отказаться от каких-то сигарет? Мужчина должен быть стойким и держать свои хотелки в узде.

По блеску в его глазах Кэтрин догадалась, что он имеет в виду не только табак, но отступать не стала.

— Хорошо, что я не мужчина, и мне не надо держать мои хотелки в узде. — Она кокетливо захлопала ресницами. — Я замерзла и моя хотелка — чтобы ты меня обнял.

Брайан вскинул брови.

— Решила надо мной поиздеваться?

— Нет, просто мне холодно спать одной. Я буду вести себя прилично, обещаю.

— Хм… Ну ладно.

Он достал из седельной сумки свое одеяло и, обмотавшись им на индейский манер, залез к ней в палатку. Кэтрин откатилась к стене, освобождая место на тюфяке. Брайан лег рядом и прижал ее к себе. Даже сквозь слои одежды и одеял Кэтрин ощутила жар его тела. Прошло немного времени, и она, согревшись в уютных объятиях, уснула.

***

На следующий день предгорья сменились равнинами, и вокруг, насколько хватало взгляда, колыхалось море зеленовато-желтой травы. Кое-где попадались пологие холмы с приплюснутыми вершинами, и, обогнув один из таких холмов, Кэтрин и Брайан спугнули табун мустангов. Около дюжины грациозных лошадей умчались прочь, сотрясая копытами землю. Каво́ка, почуяв сородичей, раздула ноздри и призывно заржала.

— Тш-ш! Тихо, девочка! — Брайан потрепал ее по черной гриве и повернулся к Кэтрин. — Когда-то и она бегала на свободе, пока я не набросил на нее аркан.

— Ты сам ее поймал? — удивилась Кэтрин.

— Ну да. Заприметил ее масть. Неделю за ней гонялся, но оно того стоило.

— Это уж точно. Она очень красивая.

— Дело не только в красоте. Это аппалуза — порода, которую вывели индейцы не-персе. Для прерии — лучшей лошади не сыскать.

— Серьезно?

— Ага. Хоть та́куя и считают, что на кобылах ездят только женщины, но мне на это плевать. У меня было много лошадей, но Каво́ка — самая лучшая. Резвая, выносливая, покладистая — что еще нужно для счастья? И ее даже разрисовывать не надо, она и так хороша.

Кэтрин улыбнулась. Мелкие крапинки на белом крупе и впрямь казались брызгами темной краски, а покорность, сообразительность и добрый нрав делали лошадку незаменимой спутницей в приключениях.

— А что означает ее имя? — поинтересовалась она.

— Э-э… — Брайан наморщил лоб, подбирая слова. — «Ее несет ветер», что-то в таком духе.

— Красиво. Ей идет. Трудно было ее объездить?

— Не особо. Пара дней — и стала как шелковая… С тобой пришлось повозиться дольше…

— Что? — возмутилась Кэтрин. — Ах ты краснокожий засранец!

Она ударила Лорда голенями в бока и пустила его прямиком на Брайана, с твердым намерением задать ему трепку, но тот прильнул к шее кобылы и рванул вперед. Мерин был выше и крупнее Каво́ки, но ее тонкие ноги мелькали с такой быстротой, что как Кэтрин ни подгоняла коня, обогнать Брайана ей так и не удалось.

Когда скакуны выбились из сил, Кэтрин и Брайан притормозили и вновь поехали неспешной рысью, любуясь разгорающимся закатом.

Они опять ночевали в одной палатке, вдоволь наобнимавшись и нацеловавшись перед тем, как заснуть. Распалившись до предела, они остановились на самом краю, но Кэтрин не была разочарована. Еще утром у нее началось то, что должно было начаться, а возбуждение помогло отвлечься от ноющей поясницы и тянущей боли внизу живота.

На следующий день Кэтрин и Брайан сделали небольшой крюк, чтобы взглянуть на передовой лагерь железной дороги. Взобравшись на вершину пологого холма, они принялись изучать лежащую перед ними равнину в подзорную трубу.

Работа кипела. Коричневая полоса утрамбованной земли уходила за горизонт, а на уже проложенных путях стоял паровоз, с шипением испускающий клубы пара. К нему были прицеплены платформы, на которых громоздились рельсы и шпалы.

Кэтрин никогда раньше не видела, как тянут железную дорогу, и с интересом наблюдала за строителями, суетящимися в желтой пыли. Впереди всех шел рабочий с длинной рейкой. Он размечал будущие стыки рельсов. Следующие за ним человек двадцать брали шпалы из штабелей и разбрасывали их между отметками. За ними двигались рабочие с топорами, которые по железному шаблону делали на шпалах зарубки для рельсов.

Тем временем еще одна бригада сбрасывала рельсы с платформ и грузила их на запряженную лошадьми вагонетку, после чего ее оттаскивали к месту укладки. Там четверо рабочих захватывали рельсы клещами и тащили их вперед к концу стыков уже уложенных путей.

Затем рельсы соединяли между собой накладками и болтами, а завершали укладку костыльщики, прибивающие рельсы к шпалам.

Окрики бригадиров, пыхтение паровоза, звонкий стук молотков разносились далеко по округе. Дело спорилось на удивление быстро, и дорога удлинялась на глазах. Пройдет совсем немного времени, и по бескрайней степи помчатся поезда, принося с собой цивилизацию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Разглядывая стройку в подзорную трубу, Кэтрин заметила, что большинство рабочих были китайцами, о чем свидетельствовали черные косы, огромные соломенные шляпы и темно-синие рубахи навыпуск со стоячим воротником.

— Ты бы тоже мог притвориться китайцем. — Она шутливо дернула Брайана за косу.

— Ага, только заодно пришлось бы прикидываться глухонемым, — усмехнулся он. — Я ни черта не понимаю по-китайски.

Кэтрин хмыкнула, а Брайан приставил руку к глазам и вгляделся вдаль.

— Они далеко продвинулись с тех пор, как я был здесь в последний раз, — отметил он. — Но пока еще трудно сказать, как именно пройдет дорога — через наши земли, или все-таки через долину Ветреной Реки, что было бы куда разумней.

— Может, получится что-нибудь узнать в этом лагере? — предположила Кэтрин.

— Может быть, но сейчас у меня есть дела поважней. — Он повернулся к ней, и его взгляд подернулся бархатной поволокой. — Мне нужно срочно кое на ком жениться.

Кэтрин зарделась от удовольствия и, когда Брайан притянул ее к себе, поднялась на цыпочки и сама поцеловала его.

Они отправились дальше, и как только к вечеру впереди замаячил поселок, первым делом Кэтрин отыскала глазами церковный шпиль. Подъехав к выкрашенному белой краской домишке с покосившейся колокольней, они с Брайаном привязали во дворе лошадей и вошли внутрь.

Ряды скамеек, запах ладана и свечей, скромное распятие над алтарем — церквушка как две капли воды походила на ту, куда Джордж вывозил свое семейство на воскресную проповедь. В памяти возник его облик. Чисто выбритый подбородок, добротный костюм, благочестиво сложенные на груди руки — ни дать ни взять образцовый прихожанин и семьянин! Главное — соблюсти внешние приличия, а на то, что творится дома за закрытыми дверями — всем плевать.

Кэтрин дернула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Все это в прошлом. Старая Кэтрин умерла, а новая возродилась, как Феникс из пепла, и готова идти вперед, плечом к плечу с любимым человеком. Не верится, что уже скоро они с Брайаном станут мужем и женой… Впрочем, сперва нужно разыскать священника.

— Эй! Есть кто живой? — воскликнул Брайан, оглядываясь по сторонам.

Вопрос без ответа повис в пыльном воздухе, пронизанном лучами заходящего солнца. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем открылась задняя дверца, и оттуда показался высокий тощий старик в черной сутане.

— Чем могу помочь, дети мои? — скрипучим голосом осведомился он.

— Мы хотим пожениться, преподобный. — Брайан почтительно склонил голову.

Пастор нахмурил кустистые брови и пристально вгляделся в его лицо.

— Ты индеец? — От неприязненного тона у Кэтрин сжалось сердце.

— Метис, — уточнил Брайан, спокойно глядя в выцветшие глаза.

— Я не стану венчать язычника, — отрезал старик.

— Я крещеный, — возразил Брайан. — Вы не можете нам отказать.

Но священника этим было не пронять.

— Козлища никогда не станут агнцами, а краснокожие всегда останутся дикарями! Животными! Приспешниками сатаны! — Старческий голос дребезжал праведным гневом. — Убирайся прочь, дьявольское отродье!

Кэтрин открыла было рот, чтобы осадить грубияна, но тут он повернулся к ней и ткнул в нее трясущимся узловатым пальцем.

— А ты, дочь моя, не связывайся с этим безбожником, ибо сие есть великий грех! Отец наш небесный обрушит на тебя свой гнев и обречет тебя и твоих потомков на муки вечные в геенне огненной. Покайся и моли о прощении, а этого нехристя гони от себя подальше, ибо не получит сие прелюбодейство благословения ни от людей на земле, ни от Господа нашего всемогущего на небесах…

Опешив от такого напора, Кэтрин в смятении посмотрела на Брайана. Тот взял ее за руку.

— Идем, Кэт, здесь нам делать нечего.

— Нелюди! Варвары! Бесы! Я отпевал убиенных солдат после Литтл Бигхорн! Я видел, что эти краснокожие звери сотворили с добрыми христианами! — голосил священник им в спину.

Оказавшись на улице, Брайан презрительно сплюнул себе под ноги.

— Лицемерный старый болван, — сквозь зубы процедил он. — Пускай лучше расскажет, что эти добрые христиане сделали с индейскими женщинами и детьми при Уошите и на Сэнд-Крик.

Кэтрин вспомнила, как много лет назад газеты трубили о «славных победах нашей доблестной кавалерии над кровожадными дикарями», а полковника Чивингтона и генерала Кастера чествовали как национальных героев. Но люди поговаривали, что в обоих случаях, солдаты просто вырезали мирные лагеря шайеннов, в которых на тот момент находились преимущественно женщины, дети и старики.

Но сейчас ее волновало другое. Похоже, примесь индейской крови в жилах Брайана ставила на него дьявольскую печать в глазах белых святош. Христианское милосердие и призывы возлюбить ближнего своего не распространялись на тех, чья кожа имела неправильный цвет.

Она растеряно посмотрела на неприветливую церквушку. В лучах заходящего солнца белые стены стали кроваво-алыми, и на их фоне зловещими провалами темнели узкие окна.

— И что же нам теперь делать? — пробормотала Кэтрин. — Что, если никто не согласится нас обвенчать?

Брайан притянул ее к себе.

— Не вешай нос, Лисичка. Поищем другого священника. Не все же такие твердолобые фанатики, как этот старый пердун. Здесь не получилось, найдем где-нибудь еще.

Он ласково взъерошил ее волосы и выпустил из объятий.

— А сейчас идем в салун. За горячую ванну и сочный бифштекс готов продать душу дьяволу, — последние слова он произнес нарочито громко.

Кэтрин показалось, будто за темным стеклом промелькнул силуэт. Она злорадно усмехнулась.

— Так пойдем же предаваться прелюбодеянию, чревоугодию и приносить кровавые жертвы языческим богам, — ведьминским голосом проскрипела она.

— Думаю, скальп священника отлично подойдет для кровавой жертвы Великому Духу, — в тон ей ответил Брайан и по-индейски заулюлюкал.

За окном послышалось истеричное «Отче наш». Давясь от смеха, Кэтрин и Брайан запрыгнули в седла и покинули негостеприимную обитель.

Когда они, оставив лошадей в платной конюшне, добрались до салуна, на поселок уже опустилась темнота. На входе их встретил все тот же коротышка с пышными бакенбардами.

— Пожалуйста, сдайте оружие, — потребовал он, и Брайан отцепил кобуру.

У барной стойки как обычно толпились ковбои. Несколько человек оглянулись и нехотя посторонились. Подойдя к стойке, Кэтрин и Брайан оперлись локтями на исцарапанную столешницу.

— Не желаете ли настоящего кентуккийского бурбо…? — начал было трактирщик, но, узнав Брайана, резко встрепенулся. — Мистер Смит? Э-э-э… чего вам налить? Пинту пива?

— Позже, — ответил Брайан. — Сперва нам нужна комната, горячая ванна и ужин. Моя сестра едва держится на ногах.

— Э-э-э… Свободный номер еще не убран, я велю, чтобы его подготовили, — суетливо потирая подбородок, сказал бармен. — Эй, Бетси, пойди-ка сюда!

К стойке приблизилась дебелая рыжеволосая девица, чьи выпирающие из корсета груди напоминали перезрелые дыни. Бармен отвел ее в сторонку и что-то шепнул на ухо, а когда девица, кивнув, ушла, вновь обратился к Брайану.

— Вам придется чуточку подождать. Не желаете ли пока промочить горло?

— Ладно, — буркнул Брайан. — Давай пиво. А ты что будешь, Кэт?

— Стакан воды, — попросила она.

Трактирщик налил ей воды и принялся цедить из бочонка пиво для Брайана. Оглядываясь по сторонам, Кэтрин заметила, как рыжая Бетси подошла к компании четверых мужчин за дальним столом и, втиснувшись между ними, что-то сказала. Кэтрин насторожилась, но тут же успокоила себя. Скорей всего, девица просто поинтересовалась, не желают ли джентльмены еще виски, или что-то вроде того…

Нервно передернув плечами, Кэтрин отвернулась к стойке. Музыка, шум голосов, едкий табачный дым — салун был все тем же, каким запомнился ей тогда… но все-таки что-то зудело внутри, не давая покоя. Что-то с этой компанией не так…

Кэтрин отхлебнула воды. Ерунда, наверное она просто отвыкла от подобных заведений. После дней, проведенных на лоне природы, прокуренный кабак с его пьянчугами и вульгарными девками казался на редкость убогим. Хотелось поскорее выйти на улицу, вытолкнуть из легких тошнотворную смесь пота и табака и вдохнуть полной грудью свежий прохладный воздух.

Она повертела в руке стакан, задумчиво разглядывая пляшущие на стекле блики. И тут — словно вспышка — до нее дошло, что в этих мужчинах не так. Одежда! Ни ковбойских шляп, ни чапсов, ни жилетов, украшенных бахромой… Сюртуки, котелки, белые рубахи — щегольские, добротные, чистенькие… слишком чистенькие для этой забытой богом дыры…

В животе заворочался липкий страх.

— Брайан, — вполголоса позвала она.

Но прежде, чем тот успел ответить, в затылок уперлось твердое дуло револьвера. Раздался характерный сухой щелчок, и по спине пробежал озноб.

— Не двигаться! Вы арестованы за ограбление поезда!

Глава 21

Кэтрин будто обухом ударили по голове. Сердце заколотилось, в горле пересохло, руки начали мелко дрожать. Она скосила глаза на Брайана. Тот казался спокойным, но его лежащие на стойке ладони были сжаты в напряженные кулаки. Не оборачиваясь — видимо к его затылку тоже приставили револьвер — он сказал:

— В чем дело, джентльмены? Потрудитесь объяснить.

— Руки вверх, и без глупостей, краснокожий, — ответил один из незнакомцев. — Сейчас ты пойдешь с нами, и там тебе все объяснят.

— Сапогом по зубам, — гыкнул второй.

По спине поползла струйка холодного пота. Кэтрин растерянно посмотрела на бармена, но тот делал вид, что усердно протирает стакан. Посетители, только что толпившиеся у стойки, куда-то испарились, пианино умолкло, и в салуне висела непривычная тишина.

— Отпустите девушку, — попросил Брайан. — Вы же не думаете, что это она ограбила чертов поезд?

— Разберемся, — небрежно процедил незнакомец. — Топай, давай! И ты, цыпочка, тоже.

Кэтрин грубо схватили за плечо и рывком развернули к выходу. Между лопаток больно уткнулся ствол.

— Шевелите копытами! Дернетесь — получите пулю.

Брайана вели впереди, а Кэтрин шла следом, с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Чутье не обмануло — это действительно оказались те хорошо одетые мужчины, которые так неуместно смотрелись в этой дыре.

«Пинкертоны» разберутся», — пришли на ум слова, сказанные лавочником наутро после ограбления. Кэтрин судорожно сглотнула. Газетчики то и дело восхваляли детективное агентство Алана Пинкертона, раскрывшее немало громких дел по всей стране. Судя по восторженным репортажам, девиз агентства «Мы никогда не спим» оправдывался на все сто.

«Это конец! Это конец!» — дробно отбивали молоточки в ее голове. Кэтрин вспомнила, как ее точно так же вели по вагону охотники за головами, и ужас — почти позабытый, снова накатил удушливой ледяной волной. Перед глазами возникло распухшее лицо висельника, которого она видела в Каспере, и на нее будто повеяло зловонным дыханием смерти.

Время, пока они шли через салун, а потом — по зыбко освещенной дороге, растянулось в вязкую бесконечность. Кэтрин словно ослепла и оглохла. Она не осознавала куда ее ведут, не слышала, о чем говорят конвоиры, а только машинально передвигала ноги, утопая в болоте липкого страха.

Наконец их завели в один из домов на главной улице. В передней части помещения стоял массивный стол и пара обшарпанных стульев, а задняя была разделена решетками на небольшие клетушки. Должно быть, это что-то вроде местной тюрьмы.

Брайана втолкнули в одну из камер, а Кэтрин — в соседнюю. Противно заскрежетали двери, гулко лязгнули замки. Ловушка захлопнулась, и на этот раз спасения ждать было неоткуда.

Один из «пинкертонов» уселся за стол и положил на него кольт. Остальные ушли. Кэтрин осмотрелась. Помятое ведро в углу да деревянные нары, привинченные к облезлой стене — вот и все удобства убогой тюрьмы. В воздухе висел крепкий запах табака, и едва уловимый — но от этого не менее омерзительный — душок пота и испражнений бывших «постояльцев».

Ватная слабость окутала тело, и Кэтрин опустилась на твердую скамью. Брайан же стоял у решетки, держась за прутья. «Пинкертон» смотрел на него, склонив голову набок, и его пальцы барабанили по столешнице рядом с рукоятью револьвера.

— Чего уставился, образина? — наконец не выдержал он, и его густые усы — так похожие на усы Джорджа! — угрожающе вздернулись.

— По какому праву вы нас похитили? — спросил Брайан.

— Вот умора, краснокожий рассуждает о каких-то правах, — осклабился «пинкертон». — А ты, когда грабил поезд мистера Вудвилла, о его правах думал?

— Не понимаю, что ты мелешь. Не грабил я никаких поездов.

— Ну да, — хмыкнул сыщик. — Куча народу видела, как ты выехал из поселка с двумя отморозками Хэнком Мерфи и Фрэнком Макконахи, а потом их трупы глодали койоты рядом с ограбленным поездом. Ублюдкам-то, конечно, поделом, по ним никто убиваться не станет, но вот поезд ты ограбил зря-я.

— Ничего я не грабил. Признаю, мы выехали из Лошадиного Ручья по одной дороге. Но я потом поехал на ранчо, узнавать насчет работы пастухом, а куда двинула та белая рвань — понятия не имею.

— И что же это было за ранчо? — «Пинкертон» ехидно прищурился, явно не поверив ни единому слову. — Кто хозяин?

— Запамятовал. Вы, бледнолицые, все на одну рожу.

— И напрасно. Считай, что ты просрал свое алиби… Нет, мы могли бы объехать окрестности, поискать это ранчо, всех опросить… — Сыщик лениво качнулся на стуле. — Но делать этого мы, конечно, не будем.

— А разве это не ваша работа? Вам ведь платят за расследование, а не за то, что вы хватаете невинных людей?

— В точку! — «Пинкертон» выбросил вперед указательный палец. — Нам платят за расследование, и мы его провели. Угадай, что мы выяснили?

— Не имею ни малейшего представления.

— Оказывается, на следующий день после ограбления некий полукровка в компании рыжей девицы накупили в местных лавках кучу всякого барахла. А, самое интересное: угадай, чем они расплатились?

Кэтрин похолодела, понимая, куда он клонит.

— Чем? — равнодушно спросил Брайан. — Раковинами и бусами?

— К сожалению для мерзавцев — нет. — Сыщик торжествующе ухмыльнулся. — Они расплатились новенькими двадцатипятицентовыми монетами, похищенными из ограбленного поезда.

— С чего ты взял, что эти четвертаки из того самого поезда? Что, в Штатах больше не чеканят монет?

Бесполезно! Все бесполезно! Кэтрин закрыла руками лицо, больше не вслушиваясь в пререкания Брайана и «пинкертона». Как глупо они попались! И все ради чего? Ради жалких пяти сотен долларов, половина из которых уже потрачена.

Надо быть полными кретинами, чтобы вернуться на место преступления! В этом городишке нет ни полиции, ни шерифа, видимо потому Брайан и думал, что все сойдет ему с рук. Кто же знал, что этот проклятый толстосум Вудвилл и вправду нагонит сюда чертовых «пинкертонов»? А теперь все пропало. Впереди — петля. Как горько, что придется умереть именно сейчас, когда Кэтрин почти обрела свое счастье!

— Хорошо, я расскажу все как есть, — словно откуда-то издалека донесся голос Брайана, — только отпустите девчонку. Она здесь не при делах.

— Нет! — взвизгнула Кэтрин, мигом стряхнув с себя оцепенение. — Он невиновен! У него есть алиби! Он был со мной, я могу подтвердить это под присягой.

— Кэт! — Брайан предостерегающе поднял руку.

— Угомонись, девочка! — снисходительно бросил «пинкертон». — Свою присягу можешь засунуть себе в одно место. Суда не будет.

— Как не будет? Почему?

— Добро пожаловать на Дикий Запад, крошка. — Усатое лицо расплылось в гнусной ухмылке. — Здесь нет ни законов, ни судов. Все решает сила… и деньги.

— Деньги?

— Именно так. Как ты наверняка догадалась, мы работаем на мистера Вудвилла. Он щедро заплатил нам за поимку маленьких гнусных крыс, которые посягнули на его частную собственность. Услуги нашего агентства стоят недешево, но мы всегда отрабатываем эти деньги до последнего цента. — Сыщик явно наслаждался своей пафосной речью. — И вот, крысы в клетке, а что делать с ними дальше — тут уж мистеру Вудвиллу решать. Захочет — отпустит, захочет — вздернет на ближайшем суку. Он здесь заказывает музыку.

Кэтрин в смятении переглянулась с Брайаном. Его блестящие черные глаза были широко раскрыты, но все же их взгляд как бы говорил: «Не бойся! Я не дам тебя в обиду». И, несмотря на всю безнадежность ситуации, Кэтрин чуточку успокоилась.

В следующий момент дверь распахнулась, и на пороге показалось несколько человек. Первым вошел высокий светловолосый мужчина лет сорока. В глаза тут же бросился его белоснежный, безукоризненно сидящий костюм, на фоне которого даже щеголеватая одежда сопровождающих его «пинкертонов» казалась обносками.

Судя по тому, как уверенно держался этот мужчина, и с каким подобострастием «пинкертоны» суетились вокруг него, это был их начальник.

Или даже…

— Мистер Вудвилл! — Усатый сыщик вскочил на ноги так резко, что стул с грохотом повалился на пол. — Вот эти мерзавцы, которые ограбили ваш поезд.

— Что ж посмотрим, ради чего вы оторвали меня от дел, — высокомерно процедил тот, приближаясь к решетке.

Кэтрин как завороженная уставилась на него. Неужели перед ней тот самый Вудвилл, знаменитый магнат, о котором она столько слыхала?

Идеальная, волосок к волоску, напомаженная прическа; холеное, гладко выбритое лицо; надменно изогнутые губы — все в его облике кричало о богатстве и привычке повелевать. Он подошел ближе, и в глаза ударил ослепительный блеск булавки, приколотой к галстуку из белого шелка. Кэтрин никогда раньше не видела бриллиантов, но догадалась, что это они. В убогой тускло освещенной тюрьме магнат выглядел как пришелец из другого мира. Мира, о котором Кэтрин ничего не знала, и в котором ей вряд ли суждено побывать.

Вудвилл вперил в нее взгляд холодных как лед светло-серых глаз, и она оцепенела, словно кролик перед удавом. Тело стало будто чужим, плечи свело. Хотелось отпрянуть и забиться под нары, но она не могла даже пошевелиться. К счастью магнат смотрел на нее недолго — уже через пару секунд интерес в его глазах сменился безразличием, и он повернулся к Брайану.

— Ну и кто тут у нас? — с легкой насмешкой проговорил он, оглядывая Брайана с головы до ног. — Краснокожий дикарь?

Брайан молчал, скрестив руки на груди.

— И как же тебе удалось ограбить мой поезд? — продолжил магнат. — С луком и стрелами?

— С кольтом и динамитом, — ответил Брайан, не отводя глаз.

— Сколько взяли?

— Пятьсот долларов. Бумажные деньги сгорели.

Вудвилл презрительно усмехнулся.

— Пятьсот долларов. Пара бутылок хорошего коньяка. И за эти жалкие гроши ты прикончил своих подельников?

— Да.

«Все было не так! Это они пытались его убить!» — захотела возразить Кэтрин, но поняла, что это ничего не даст, и сдержалась.

— Вот видите? — Вудвилл небрежно кивнул «пинкертонам». — Я всегда говорил, что индейцы — подлое и жадное отребье.

— … сказал бледнолицый, который устроил резню под Каспером ради своей наживы, — едко заметил Брайан, и Кэтрин сжалась, увидев, как магнат прищурил глаза.

Он шагнул к решетке и, просунув руку сквозь прутья, схватил Брайана за волосы на макушке.

— Мне послышалось, или индейский пес что-то тявкнул? — вкрадчиво произнес он, заставляя Брайана откинуть голову назад.

— Убери лапы! — сквозь зубы прошипел тот.

Он выбросил вперед ладонь и, накрыв ею лицо магната, надавил пальцами ему на глаза. Вудвилл отшатнулся, а «пинкертоны» после секундного замешательства схватились за револьверы. Дружно щелкнули курки, и четыре ствола нацелились на Брайана, отпрянувшего к стене.

Кэтрин застыла от ужаса, до боли впиваясь ногтями в ладони.

— Пристрелить это отродье, мистер Вудвилл? — осведомился усатый сыщик.

Магнат раскраснелся, его лоб блестел от испарины, тонкие аристократичные ноздри заметно подрагивали. Пугающие светлые глаза буравили Брайана немигающим взглядом.

— Еще успеется, — ответил он. — Для начала, давайте-ка преподадим этому дикарю урок.

— С удовольствием, мистер Вудвилл.

Два «пинкертона» взяли Брайана на прицел, а двое других отперли камеру, схватили его под руки и выволокли наружу. Крепко удерживая его под локти, они подтащили его к глумливо ухмыляющемуся Вудвиллу.

— Ну что, краснокожий? Тебе объяснить, как следует разговаривать с белым господином?

С этими словами магнат врезал ему под дых. Кэтрин взвизгнула, а Брайан лишь судорожно схватил воздух ртом.

— А может, ты хотел мне что-то рассказать о правах индейцев? — вкрадчиво поинтересовался Вудвилл.

Он размахнулся для следующего удара, но в этот миг Брайан повис на держащих его «пинкертонах», качнулся и ногами пнул магната в живот. Тот отлетел к стене и свалился на пол, а Брайан каким-то чудом вывернулся из рук одного сыщика, и перебросил через плечо второго.

Грохнул оглушительный выстрел, тюрьма наполнилась пороховым дымом. Кэтрин в страхе зажмурилась, но тотчас же открыла глаза. К счастью, пуля не попала в цель. Брайан — живой и невредимый — молча боролся с одним из противников, пытаясь отнять у него револьвер.

— Не стрелять! — заорал Вудвилл. — Взять ублюдка живым!

В следующий момент щелкнул барабан, и Кэтрин увидела направленный на нее ствол.

— Не двигаться, или я вышибу рыжей суке мозги! — рявкнул усатый «пинкертон».

Услышав его слова, Брайан замер, а затем отпустил воротник сыщика, которому уже успел отвесить несколько зуботычин.

— Я сдаюсь, — он поднял руки. — Не трогайте ее.

Ему в лицо тут же прилетел мощный удар. Брайана отбросило на решетку, и ее прутья с гулким дребезжанием затряслись. Затем его снова схватили под локти с обеих сторон. Он поднял голову, и Кэтрин увидела, как у него из носа стекает тонкая струйка крови.

Вудвилл вразвалочку подошел к нему, неспешно отряхивая белый сюртук. Гнусная ухмылка, прищуренный взгляд — Кэтрин в ужасе затаила дыхание. Сейчас он изобьет Брайана до полусмерти!

Но вместо того, чтобы ударить, Вудвилл опустил руку и схватил Брайана за пах. От изумления Кэтрин вытаращила глаза. Брайан дернулся, но его крепко держали под локти, а магнат стиснул его гениталии еще сильней.

— Брыкаешься, жеребчик? — Высокомерная улыбка обнажила безупречные зубы. — Ничего, скоро ты будешь есть у меня с руки.

Он погладил Брайана по щеке. Тот рванулся со свирепым оскалом, словно пытаясь укусить, и капли крови из его носа оросили белоснежный манжет.

Вудвилл инстинктивно отдернул руку и брезгливо оглядел запачканный рукав.

— Твое счастье, что я опаздываю на деловую встречу, а то бы мы с тобой еще побеседовали, — бросил он и обратился к «пинкертонам»: — В камеру его! Пускай подумает над своим поведением.

Брайана швырнули на нары и заперли решетку на замок.

— А с девкой что делать? — поинтересовался усач.

Вудвилл окинул Кэтрин пренебрежительным взглядом.

— Пусть сидит. Завтра решу, как с ними быть.

С этими словами он развернулся и неторопливо вышел за дверь.

Глава 22

Брайан сидел на нарах, сжавшись в напряженный ком, и провожал магната ненавидящим взглядом. Несколько раз он с силой провел пальцами по щеке, словно пытаясь оттереть то место, где ее касался Вудвилл.

Кэтрин вся дрожала, ее подташнивало от страха. «Что за странные замашки у этих богатеев? — думала она. — Этот Вудвилл — порочный, пресытившийся ублюдок. Кто знает, что взбредет ему в голову, когда он завтра снова явится сюда. Здесь нет ни закона, ни правосудия, никто нас не защитит. Может, мы еще легко отделаемся, если он просто решит нас повесить…»

В гнетущие мысли вторгся голос одного из «пинкертонов» — плотного коротышки в клетчатом сюртуке.

— Ладно, возвращаемся в салун, девочки ждут, — сказал он и повернулся к усатому. — А ты не спускай с них глаз, иначе мистер Вудвилл спустит с тебя шкуру.

— А почему сразу я? — возмутился тот.

— Потому что, я так сказал!

— Дерьмо собачье! Торчать тут теперь всю ночь. Будь моя воля, я бы просто повесил этих двоих на ближайшем суку, и сейчас бы уже надирался виски, пока Бетси сосет моего дружка.

— Не бойся, мы найдем чем занять ротик Бетси, пока ты тут сторожишь, — хохотнул коротышка и вместе с остальными «пинкертонами» вышел за дверь.

Незадачливый сыщик снова уселся за стол, закинул на него ноги и принялся крутить на пальце револьвер. Кэтрин сидела в своей клетке, нахохлившись как воробей на морозе, и украдкой смотрела то на него, то на Брайана.

Бух-бух! Бух-бух! Удары сердца тяжело отдавались в груди. Всего несколько часов назад Кэтрин была счастлива и с нетерпением ждала, когда ее и Брайана обвенчают. Но мир белых людей встретил их проклятиями священника, лязгом железных решеток и холодными бесцветными глазами мистера Вудвилла.

И что теперь? Как выбраться из этой передряги? Чертов «пинкертон» все так же сидел за столом. Устав крутить револьвер, он положил его перед собой и, откинувшись на спинку стула пялился в потолок. Ключи от камер хранились в выдвижных ящиках стола — Кэтрин сама видела, как он сунул связку туда. Что же делать?

И тут она осознала, что у нее появилась еще одна проблема. Месячные! Прокладка из льняной ткани пропиталась насквозь. Кэтрин думала поменять ее в номере, но сделать этого не вышло, и теперь она ощущала, как кровь хлюпает между ног, пачкая панталоны. Черт! Час от часу не легче! Надо поискать в кармане носовой платок и как-нибудь незаметно подложить его в гигиенический пояс.

Кэтрин сунула руку в карман юбки. Платка там не оказалось, но зато пальцы наткнулись на какой-то твердый предмет. Пару секунд Кэтрин недоуменно ощупывала его, а затем до нее дошло:

«Дерринджер!»

Крохотный однозарядный пистолетик, который Брайан подарил ей после того, как ее чуть не изнасиловал Добкинз. Она сунула его тогда в карман юбки. В пышных складках плотной ткани его вес практически не ощущался, немудрено, что Кэтрин о нем позабыла.

Сердце застучало с удвоенной частотой. У них есть пистолет! Из него можно застрелить «пинкертона»! Кэтрин исподтишка взглянула на усача. Тот как раз отвернулся к окну, привлеченный ссорой возниц, которые никак не могли поделить дорогу. Но в дерринджере всего лишь один патрон! Один! У нее нет права на ошибку.

Как же сильно трясутся руки! Ей ни за что не попасть в усача. А даже если она его и убьет, что толку, ключи-то все равно останутся в ящике стола. Что же делать? Нужно как-то вынудить сыщика открыть камеру.

Озарение пришло внезапно. Кэтрин бросила быстрый взор на «пинкертона», и убедившись, что он все еще пялится в окно, подвинулась на нарах поближе к Брайану. Тот заметил ее движение и насторожился. Кэтрин, не отрывая взгляда от сыщика, плавно и незаметно сунула руку в карман, аккуратно вытащила пистолет и медленно подтолкнула его по скамье к Брайану, прикрывая складками юбки.

Тот мигом просунул руку через решетку и сцапал оружие. Кэтрин мельком глянула на него и коротко вскинула ладонь, призывая подождать. Он на секунду опустил веки, показывая, что понял.

Теперь осталось самое сложное. Кэтрин глубоко вздохнула, отгоняя страх, и окликнула «пинкертона»:

— Эй, мистер!

— Чего тебе? — Он с недоверием уставился на нее.

— Хотите, я пососу вашего дружка? — пролепетала она. — А вы замолвите за меня словечко перед мистером Вудвиллом. Скажете, что я не грабила его поезд.

— Хм… — Сыщик задумчиво склонил голову набок.

Чтобы ускорить его решение, Кэтрин игриво захлопала ресницами и облизала губы кончиком языка.

«Пинкертон» с опаской посмотрел на Брайана. Кэтрин, скосив глаза, увидела, что тот сидит на нарах, понурившись и всем своим видом показывая полное безразличие к происходящему.

— Ладно, — буркнул усач. — Только смотри мне, без глупостей!

Он выдвинул ящик стола, и Кэтрин затаила дыхание. Время словно замедлило свой бег. Вот «пинкертон» достает связку ключей. Вот он томительно медленно перебирает ее в поисках нужного. Неторопливо отодвигает стул, поднимается, вразвалочку идет к камере. Каждый его шаг тяжелым ударом сердца отдается в груди.

Сыщик подошел ближе, вставил ключ в замок…

«Бабах!» — гулким эхом раскатилось по тюрьме.

Усач отшатнулся, хватаясь за лоб. Непонимающий взгляд… совсем как тогда у Джорджа… Зияющая черная дырка между бровей…

«Пинкертон» покачнулся, его глаза уставились в одну точку, и он, цепляясь за решетку, медленно сполз на пол.

«Получилось! Боже! У нас получилось!» — Трясущимися руками Кэтрин провернула ключ в замке, открыла дверь и перешагнула скорчившееся на полу тело. Еще пара секунд ушла на то, чтобы отпереть камеру Брайана.

Тот стиснул ее плечи и ткнулся в губы быстрым поцелуем.

— Отлично сработано, Кэт!

Затем он бросился к столу и схватил с него револьвер. Спешно обшарил ящики, но, не найдя в них ничего ценного, повернулся к ней.

— Давай уходить! Держись за мной!

Он выглянул в окно, после чего подошел к двери и прислушался. Ругань на улице уже утихла. Свистнули вожжи, заскрипели колеса — повозкам, наконец, удалось разъехаться.

Брайан, держа кольт наготове, приоткрыл дверь. Он жестом поманил Кэтрин за собой и юрким ужом выскользнул наружу.

Они шмыгнули на задний двор. Там царила кромешная тьма, из которой доносился ленивый собачий лай и похрюкивание свиней. После затхлой тюрьмы свежий ночной воздух показался божественно прекрасным, и даже ароматы навоза не могли перебить это блаженство.

Вдалеке раздавались аккорды пианино из салуна и болтовня вышедших освежиться пьяниц. Брайан взял Кэтрин за руку, и они побежали в другую сторону. Нужно поскорее выбраться из поселка, пока сыщики не обнаружили труп своего приятеля и не пустились в погоню!

Наконец тесные закоулки остались позади. Впереди простиралась прерия под бездонным небом, разделенным надвое сверкающей вуалью Млечного Пути. В нескольких сотнях ярдов от поселка громоздилась куча больших валунов. Когда Кэтрин и Брайан добрались до них, он остановился и сунул ей в руки револьвер.

— Жди здесь, — коротко велел он.

— Ты куда? — всполошилась Кэтрин.

— Заберу лошадей из конюшни.

— Ты с ума сошел? А если тебя поймают?

— Черта с два! На этот раз я не буду хлопать ушами. Нам позарез нужны наши вещи, лошади и оружие. Не бойся, Лисичка, все будет хорошо.

— Возьми хотя бы кольт!

— Нет, пускай будет у тебя. Мало ли что, вдруг волки или пума… Давай, я подсажу тебя на камень, чтобы хищники до тебя не добрались.

Он протянул руки. Кэтрин положила ладони ему на плечи, и прежде чем Брайан поднял ее, прильнула к его губам. На этот раз поцелуй был долгим и чувственным. С металлическим привкусом крови, которую Брайан толком не вытер с лица.

— Будь осторожен! — сказала Кэтрин, когда они разомкнули объятия.

— Обещаю.

Он подсадил ее на валун и еще пару секунд не выпускал ее руки из своих, неотрывно глядя в ее глаза.

Когда Брайан исчез в темноте, Кэтрин обхватила руками колени и откинулась назад, всматриваясь в мерцающую звездную бездну. Где-то вдалеке задорно тявкал койот. Прохладный ветер, насыщенный запахами полыни и свежей земли, развевал выбившиеся из косы пряди. Кэтрин никогда не была истово верующей, но сейчас молила Господа уберечь Брайана. Если он не вернется, то и ей незачем будет жить.

Но он вернулся. Не прошло и получаса, как послышался топот копыт. Кэтрин всмотрелась туда, где светились желтые огоньки поселка, и заметила как на их фоне движутся тени. Это оказался Брайан верхом на Лорде и Каво́ка, бегущая следом за ним.

Слава богу! Не в силах больше ждать, Кэтрин соскочила с камня и бросилась навстречу. Брайан подъехал поближе и спешился.

— Ну как? Были проблемы? — спросила Кэтрин, когда они разомкнули объятия.

Брайан помотал головой.

— Никаких. «Пинкертоны» еще не добрались до конюшни, поэтому я спокойно забрал лошадей и свалил. Похоже, все наше барахлишко на месте. — Он похлопал по увесистой седельной сумке.

— Это хорошо. — Кэтрин с облегчением выдохнула. — Знаешь, мне… надо переодеться. И помыться бы не помешало.

— Давай к холмам. — Брайан махнул рукой туда, где на фоне звездного неба высились темные громады. — Найдем там какой-нибудь ручей и разобьем лагерь. Прости, Кэт, но горячая ванна откладывается на неопределенный срок.

— Что поделать. Я рада, что нам вообще удалось унести ноги.

— А уж я-то как рад!

Они поскакали в сторону холмов. Двигались в темноте: свет могли заметить из поселка, и лишь когда заехали в каньон — Брайан зажег керосиновый фонарь. Вскоре они нашли то, что искали — удобную впадину в скалах, неподалеку от которых журчала вода.

Брайан принялся обустраивать лагерь, а Кэтрин первым делом направилась к роднику. Там она вымылась, переоделась в чистое и застирала испачканное белье. Ну вот, так гораздо лучше! Когда она вернулась к расселине, среди камней уже горел огонь, а на вертеле подрумянивалась курица.

— Где ты ее взял? — удивилась Кэтрин, жадно втягивая ноздрями соблазнительный аромат.

— Прихватил в поселке, — пожал плечами Брайан. — А что?

— Ах ты курокрад! — Усмехнувшись, она подошла поближе и положила руки ему на плечи.

— Свежий цыпленок для моей Лисички. — Брайан притянул ее к себе и поцеловал. — Умираю от голода, — добавил он, когда они разомкнули объятия.

— Я тоже.

Они уселись у костра и принялись ужинать.

— Как думаешь, нас здесь не найдут? — Кэтрин с тревогой проводила взглядом поднимающийся в небо дым.

— Вряд ли ищейки хватятся нас до утра, — ответил Брайан, обгладывая куриную ногу. — Ты же слышала, куда они собрались.

— А этот… Вудвилл… — Кэтрин поежилась, вспомнив ледяной взгляд и самодовольную ухмылку. — По-моему, с ним что-то не так.

При упоминании магната у Брайана дернулась щека.

— Ублюдок, — бросил он сквозь зубы и замолчал, явно не желая развивать эту тему.

Несколько минут они ели в тишине, которую нарушало лишь потрескивание огня и звонкие трели цикад.

— И что нам делать дальше? — наконец не выдержала Кэтрин.

— Ложиться спать.

Она шутливо ткнула Брайана кулаком в плечо.

— Ты же знаешь, что я не об этом.

— Знаю, Кэт. — Он поймал ее руку, и их пальцы переплелись. — Но сегодня мы все равно не в состоянии ничего решить. Утро вечера мудренее.

Брайан не стал возиться с палаткой — небо было ясным, а камни хорошо защищали от ветра. Он отнес куриные косточки подальше от лагеря, чтобы не привлекать койотов, а когда вернулся, то расстелил свой тюфяк рядом с Кэтрин.

Они спали под разными одеялами — от греха подальше, но не отказывали себе в удовольствии пообниматься. Вот и сейчас Брайан прижался к ней сзади и уткнулся носом в ее затылок. В объятиях любимого человека было тепло и уютно, и вскоре Кэтрин уснула.

***

Когда она проснулась, Брайана рядом не было. Уже рассвело, в воздухе пахло кофе и жареным беконом. Кэтрин потянулась и выбралась из-под одеяла.

Костер не горел, но на тлеющих углях стоял кофейник и сковорода с беконом и консервированной фасолью. Но где же Брайан? Кэтрин огляделась по сторонам.

— Я здесь! — раздался голос откуда-то сверху.

Задрав голову, Кэтрин увидела Брайана. Он сидел на нависающей скале и смотрел вниз, выглядывая из-за ее края.

— Что ты там делаешь?

— Залезай сюда, увидишь.

Кэтрин без особого труда забралась наверх по большим, отколовшимся от скалы камням. Брайан подал ей руку, и она оказалась с ним рядом на плоской вершине холма.

Прерия раскинулась перед ними как на ладони. Над горизонтом низко висело солнце, пронизывая золотыми лучами бескрайнее море травы. Тончайшая вуаль тумана клубилась и растворялась прямо на глазах, оставляя после себя сверкающую росу.

— Смотри. — Брайан протянул Кэтрин подзорную трубу и указал в сторону поселка. — Вон туда.

Кэтрин заглянула в окуляр. Рельсы, пустынный перрон, желтое здание железнодорожной станции — ничего необычного.

— Ничего не вижу, — призналась она.

Брайан чуть подвинул трубу.

— Видишь вон тот вагон? — спросил он.

Немного поодаль от станции на запасных путях действительно стоял отцепленный вагон. Сверкающие бордовые стенки с золотистой отделкой и витые перила на площадках говорили о том, что этот вагон предназначен для пассажиров высшего класса.

— Думаю, Вудвилл приехал именно в нем, — пояснил Брайан. — И скорей всего, в нем он и живет.

— Живет в вагоне? — Кэтрин удивленно посмотрела на него.

— А где, по-твоему? Уж точно не в том обрыганном салуне. Вряд ли во всем поселке отыщется комната, достойная этого упыря.

— Хм… Может нам этого Вудвилла… того? Динамита подбросить или еще как-нибудь?

Брайан вздохнул.

— Если бы все было так просто! Убьем этого мерзавца — на его место придет другой и достроит эту гребаную дорогу. Нет, не нужно спешить. Сначала я хочу обшарить его вагон — вдруг там найдется что-нибудь полезное.

— Что? — ужаснулась Кэтрин. — Нет! А если тебя поймают?

Брайан легонько щелкнул ее по носу.

— Не бойся, Лисичка, в этот раз я буду начеку. Идем завтракать.

Они спустились в расщелину и принялись за еду. Фасоль и кофе уже остыли, но заново разводить костер Кэтрин и Брайан не стали. Слишком опасно. Туман развеялся, и столб дыма могли заметить из поселка.

— Какой у тебя план? — поинтересовалась Кэтрин, намазывая маслом галету.

— Сперва нужно понаблюдать, сколько народу там крутится, есть ли охрана. Главное — не затягивать, ведь Вудвилл может в любой момент отсюда свалить.

— Но что ты надеешься там найти? Я не хочу, чтобы ты собой рисковал! — взмолилась Кэтрин.

Брайан поставил кружку на камень и взял ее за руку.

— Я не оступлюсь, Кэт. На кону стоит жизнь моего народа.

— Тогда почему твой народ не помогает тебе? — в отчаянии выпалила она. — Они даже не стали тебя слушать!

— Та́куя будут сражаться, если придется. Но я не хочу, чтобы до этого дошло. Если есть какой-то способ заставить Вудвилла изменить маршрут, то я должен его найти.

— Ладно, — вздохнула Кэтрин. — Извини. Просто я боюсь за тебя.

— Не бойся. Обещаю не лезть на рожон.

Покончив с завтраком, они снова взобрались на скалу и продолжили наблюдение. В поселке кипела повседневная жизнь. Торговцы открыли лавки, по улицам заструились прохожие и телеги. К станции подогнали стадо коров, и когда с запада подъехал нещадно чадящий поезд, ковбои принялись загонять скотину в вагоны.

В полдень из городка выехали три всадника. Они поскакали в сторону, противоположную той, где прятались Кэтрин и Брайан.

— Узнаешь наших приятелей, Кэт? — Брайан протянул ей подзорную трубу.

Присмотревшись, Кэтрин различила костюмы и котелки.

— «Пинкертоны»?

— Они самые.

— И куда это они намылились?

— Думаю, ищут нас. Я, когда забирал лошадей в конюшне, обмолвился, что мы собираемся в Каспер. Пустил их по ложному следу.

— Это ты здорово придумал!

— Надеюсь, это даст нам немного времени. Конечно, рано или поздно они наткнутся на наше убежище, но, надеюсь, нас к тому времени уже здесь не будет. Я собираюсь обыскать вагон сегодня ночью.

— Так быстро? — испугалась Кэтрин.

— А чего тянуть? Вудвиллу скоро надоест нюхать навоз в этой дыре, и он отсюда уедет, а мы упустим шанс порыться в его грязном белье.

— Но как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю. Там постоянно пасутся два охранника. Нужно их отвлечь.

— А сам Вудвилл? Он же наверняка будет внутри.

— Посмотрим. Главное — пробраться в вагон, а там я как-нибудь спрячусь.

— Мне все это не нравится. Я не хочу, чтобы тебя поймали. Этот Вудвилл… какой-то псих.

— Не переживай, я справлюсь.

До вечера они продолжали наблюдать за поселком, прерываясь лишь затем, чтобы наспех перекусить пеммиканом, запасы которого остались еще с индейской деревни.

Возле частного вагона все было спокойно. Вокруг прохаживалось двое охранников, внутрь ненадолго заходило несколько местных, да сам Вудвилл в неизменном белом костюме иногда выходил на площадку покурить.

Когда начало темнеть, Брайан подозвал Каво́ку и принялся ее седлать.

— Что ты задумал? — спросила Кэтрин увидев, как он кладет в переметную сумку бутылку керосина.

— Устрою небольшой пожар, — ответил он.

— Я поеду с тобой и помогу.

— Нет, Кэт, ты не поедешь.

— Поеду.

Брайан повернулся к ней и, обхватив за плечи, притянул к себе.

— Нет, Лисичка. Пойми, если я буду за тебя переживать, то у меня будут связаны руки, и я могу облажаться. А ты же этого не хочешь?

Кэтрин помотала головой и, шмыгнув носом, прижалась к его груди.

— Хорошо. Тогда жди меня здесь, — Брайан поцеловал ее в макушку. — Если до рассвета не вернусь — уходи. Поезжай к та́куя, мать о тебе позаботится.

— Если ты не явишься, я поеду тебя спасать, — буркнула Кэтрин. — И тогда всем не поздоровится. Поэтому в твоих интересах — вернуться.

— Ладно, ладно, уговорила. Я вернусь.

Глава 23

Брайан переобулся в мягкие мокасины, опоясался кобурой и повязал вокруг шеи бандану. Когда он, вскочив на лошадь, скрылся в изгибах каньона, Кэтрин снова забралась на скалу и вооружилась подзорной трубой.

Какое-то время до нее доносился топот копыт, затем все утихло. Луна спряталась за тучами, и всадник растворился в густой черноте. Кэтрин навела трубу на поселок. На центральной улице горели огоньки, окраины утопали во мраке. Чуть поодаль светящимся пятном выделялась станция, возле которой на частном вагоне Вудвилла мерцал фонарь.

Кэтрин навела резкость на вагон. Его окна тускло светились бледно-желтым. Значит, магнат внутри? Черт, как бы Брайан не попался! Надо было поехать с ним, вдруг ему потребуется помощь! Но с другой стороны, он — охотник за головами и знает, что делает, а она была бы ему только обузой.

Или все же поехать? Кэтрин опустила трубу и вгляделась в прерию, силясь различить Брайана в непроглядной темноте. Нет, бесполезно. Она прислушалась — вокруг только шорох ветра и стрекотание насекомых в густой траве.

Ехать или остаться? Не отправься она следом за Брайаном, когда он грабил поезд, то его бы уже не было в живых. Она вспомнила, как летела на Лорде во весь опор, а по спине больно колотил винчестер. Но тогда был день, а теперь — ночь. В темноте от карабина мало толку — Кэтрин просто не увидит, куда стрелять. Она тяжело вздохнула. Придется ждать здесь и молиться, чтобы с Брайаном все было в порядке.

Прошла, казалось, целая вечность. Руки устали держать подзорную трубу, глаза слезились от напряжения, но Кэтрин продолжала вглядываться в ночной поселок. По центральной улице иногда проходил пешеход или проезжал всадник, но больше ничего не происходило.

Но вот возле станции загорелся новый огонек. Вначале слабый, едва заметный, он через пару минут превратился в яркое пламя. Сердце отчаянно заколотилось. Неужели это Брайан устроил пожар?

Черт! Черт! Черт! Хоть бы у него получилось! Кэтрин пристально вглядывалась в трубу, даже не осознавая, что грызет костяшки пальцев. На фоне огня замелькали черные силуэты, скорей всего, это люди пытаются потушить пожар. Кэтрин перевела трубу на вагон, но возле него все казалось спокойным. Ни охранников, ни Брайана она не увидела.

Время шло. Огонь понемногу стихал, а больше ничего не менялось. В горле пересохло, ладони стали липкими от пота, и, несмотря на прохладный воздух, Кэтрин ощущала духоту. Над ухом тонко прожужжал комар. Она раздражено отмахнулась и снова прильнула к окуляру. Пламя угасло, и о пожаре напоминали только тлеющие угли на земле.

Кэтрин вновь и вновь переводила трубу со станции на вагон, а оттуда — на поселок. Что, если Брайана поймали? Или убили? Страх неизвестности окатил ледяной волной и схлынул, оставив каменную тяжесть в груди. Что же делать? Ждать до рассвета, или ехать туда сейчас, под покровом темноты?

— Бу! — неожиданно раздалось над ухом, заставив ее подскочить.

Резко обернувшись, Кэтрин увидела Брайана. Его широкая улыбка и белки глаз ярко выделялись в темноте.

— Ах ты чертов краснокожий дикарь! — Она набросилась на него и принялась в шутку мутузить кулаками. — Что за дурацкие розыгрыши! Ты чуть до смерти меня не напугал!

Он смеялся и уворачивался, а потом схватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал.

— Негодяй! Прохвост! Я чуть с ума не сошла, пока тут тебя ждала! — ворчала Кэтрин в перерывах между поцелуями и еще крепче обвивала руками его шею.

Вдоволь наобнимавшись, они спустились в свой лагерь, и только сейчас Кэтрин ощутила, что до смерти голодна.

— Ну как? Удалось что-нибудь найти? — спросила она, когда в ложбине весело затрещал огонь.

— А то! — Брайан достал из сумки увесистую пачку бумаг и протянул ей.

Кэтрин пролистнула стопку — сплошные отчеты и бланки. Она попыталась прочесть один из документов, но в неверном свете костра буквы расплывались перед глазами.

— Ладно, утром разберемся. — Она убрала бумаги в сумку. — Расскажи лучше, как все прошло.

— Прошло как по маслу, Кэт, — ответил Брайан, вскрывая ножом консервы. — Я поджег поленицу возле станции, а пока шавки Вудвилла бегали с ведрами, пробрался в его вагон. Представляешь, там внутри все в коврах, стены отделаны красным деревом, и повсюду картины. Я в жизни не видывал такого богатства.

— А самого Вудвилла не было? — поинтересовалась Кэтрин, припомнив горящий в окнах свет.

— Ты не поверишь — был.

— Что? Как?

Брайан водрузил на угли сковороду и вытряхнул на нее из жестянок тушенку и фасоль.

— Я сам чуть не обделался, когда на него наткнулся, — сказал он. — Крадусь такой по вагону, вроде все тихо. А потом — глядь! — валяется на диване собственной персоной.

— Он спал, что ли?

— Сперва я так и подумал. Еще удивился, что переполох снаружи его не разбудил. А потом смотрю: рядом на столике — поднос со всякими штучками. Какие-то склянки, трубки… да и запах стоит такой, будто кто-то поджег собачье дерьмо… Видать, он накурился китайской дури. К нему сегодня днем заходил узкоглазый, наверное, он это и принес.

— Выходит, Вудвилл вдобавок ко всему опийный наркоман?

Брайан пожал плечами.

— Получается, что так. Знаешь, я был от него так близко, что видел, как у него слюна течет изо рта. Я мог бы одним махом перерезать ему глотку.

— И что же тебя остановило?

— Руки чесались, признаю. Но в убийстве спящего нет чести. Да и вряд ли бы это помогло в нашем деле. Не знаю, как все устроено в его компании, но если Вудвилл скопытится, то наверняка стройку продолжит кто-нибудь другой. Так что давай не будем гнать лошадей, а для начала посмотрим, что в этих бумажках.

— Ладно. — Кэтрин кивнула. — Как ты думаешь, он скоро заметит, что они пропали?

— Не знаю. Я нашел их в ящике стола, там было двойное дно. Следы взлома постарался скрыть, так что, надеюсь, Вудвилл спохватится не сразу.

Тушенка с фасолью зашипела, источая соблазнительный аромат. Брайан снял сковороду с углей и достал из сумки пачку галет. Запасы провизии подходили к концу, но Кэтрин не волновалась на этот счет. Брайан обязательно что-нибудь придумает. Она сидела у костра, прижимаясь к его плечу, и ей хотелось просто наслаждаться моментом, а не думать о насущных делах.

***

На следующее утро Кэтрин проснулась, едва забрезжил рассвет. Закутавшись в одеяло, она выползла из впадины между камнями, где были расстелены тюфяки. В воздухе висел густой туман, а Брайан, сидя у костра, жарил мясо.

— Ты всегда поднимаешься в такую рань? — зевая, поинтересовалась она.

— Угу. Привык, когда жил в племени. Мать говорила, что звери и птицы просыпаются ещё до рассвета, и только плохой охотник начинает охоту, когда дичь уже разбежалась. А если я не хотел вставать — плескала мне в лицо холодной водой.

— Жестоко. — Кэтрин поежилась.

— Зато действенно. — Брайан кивнул на утку, которая подрумянивалась на вертеле. — Вот, взял еще сонную голыми руками. Стрелять здесь, сама понимаешь, не стоит — могут услышать, да и патроны надо беречь.

Кэтрин уселась рядом и привалилась к его плечу.

— М-м-м, умираю от голода, — проворковала она, втянув носом аппетитный аромат жареной птицы.

— Я тоже, — ответил Брайан и чмокнул ее в висок.

Расправившись с уткой, они налили себе по кружке кофе и уселись у потушенного костра разбирать документы.

Кэтрин просмотрела доклады бригадиров о ходе строительства, пробежала глазами сметы на закупку рельсов, шпал и риса для китайских рабочих, но ничего интересного не нашла. Затем она взяла в руки толстенный отчет. Там была куча таблиц, формул и подшитых к переплету карт. Кэтрин решила, что все равно ничего не поймет, и не стала вчитываться. Она бегло пролистнула увесистый том до конца, и уже хотела было убрать его в сумку, как вдруг увидела вложенное между страниц письмо.

«Глубокоуважаемый мистер Вудвилл,

По Вашему поручению были проведены инженерно-геодезические изыскания с целью определения оптимального маршрута железнодорожной линии Денвер-Сиэтл. В данном письме изложены основные выводы по результатам исследований. С детальными выкладками и картографическим материалом Вы можете ознакомиться в приложенном отчете.

Согласно проведенным изысканиям, прокладывание следующего отрезка железной дороги рекомендуется производить через долину Ветреной Реки. Данная долина обладает равнинным рельефом и твердыми почвами, благоприятными для укладки путей.

Также по Вашему запросу были проведены инженерно-геодезические изыскания альтернативного маршрута через Вороний Хребет. Данная местность обладает холмистым и гористым рельефом, что повлечет за собой дополнительные расходы на строительство мостов и тоннелей, и сопряжено с большим риском обрушения при проведении взрывных работ, ввиду присутствия в горных породах сланцевого газа.

Кроме того, маршрут через Вороний Хребет оказался бы на 324 мили длиннее предложенного нами маршрута через долину Ветреной Реки.

Произведенная по Вашему запросу первичная разведка присутствия полезных ископаемых на территории Вороньего Хребта показала вероятность залегания золотоносных пород, однако для окончательного подтверждения их наличия требуются дополнительные исследования.

Следует также упомянуть, что по договору форта Ларами от 1868 года Вороний Хребет принадлежит индейцам племени та́куя-сиу, что вызовет значительные трудности в отчуждении данных угодий и передаче их в собственность Вашей компании.

Исходя из вышеизложенного, прокладывание железнодорожных путей через Вороний Хребет настоятельно не рекомендуется.

С наилучшими пожеланиями

Ульрих Зильберштейн

Главный геодезист Железнодорожной Компании Вудвилла»

Не может быть! Кэтрин еще раз тщательно перечитала каждое слово, затем подняла глаза на Брайана.

— Что-то нашла? — поинтересовался он.

— Слушай! — она зачитала письмо вслух.

— Брр! Ну и канцелярщина! — поморщился Брайан. — В переводе на английский, это значит, что Вудвиллу советуют прокладывать дорогу через долину?

— Ну да.

— Но он все равно решил переть через горы?

— Судя по карте Добкинза — да. Но почему?

— Там вроде что-то было про золото?

Кэтрин отыскала нужные строчки и прочитала их вслух.

— Произведенная по Вашему запросу первичная разведка… бла-бла-бла… показала вероятность залегания золотоносных пород, однако для окончательного подтверждения их наличия требуются дополнительные исследования.

— То есть, возможно в наших горах есть золото, но они пока в этом не уверены?

— Вроде так.

— Черт! Только этой напасти нам не хватало! Будет как с Черными Холмами. Уж если бледнолицые где найдут золото — пиши пропало. Тут же полезут как тараканы и начнут насаждать свой «прогресс».

— Да ты погоди волноваться, это ведь еще не точно. Давай лучше глянем, не найдется ли чего-нибудь в других бумажках.

Они снова зарылись в документы, а через несколько минут Брайан торжествующе поднял листок.

— Нашел!

— Что там? — встрепенулась Кэтрин.

— Слушай:

«Уважаемый мистер Вудвилл,

Государственная железнодорожная комиссия изучила предоставленный Вами отчет главного геодезиста Вашей компании Эндрю Лемана. Согласно данному отчету, долина Ветреной Реки обладает холмистым рельефом и болотистой почвой, что делает прокладку маршрута Денвер-Сиэтл через данную местность невозможной.

Исходя из вышеизложенного, Комиссия постановила утвердить предложенный Вами альтернативный маршрут через Вороний Хребет.

Ваш запрос на дополнительное субсидирование строительства одобрен. Средства будут выделены из федерального бюджета согласно стандартной калькуляции:

Равнинная местность — 16 тысяч долларов за милю пути;

Предгорье — 32 тысячи долларов за милю пути;

Горы — 64 тысячи долларов за милю пути.

С наилучшими пожеланиями

Председатель Государственной железнодорожной комиссии

Питер Коллинз»

Кэтрин и Брайан ошеломленно переглянулись.

— Ничего не пойму, — пробормотала она. — В первом документе сказано, что долина Ветреной Реки идеальна для дороги, а здесь написано, что там сплошные болота и холмы.

— Видать, Вудвилл послал в Комиссию фальшивый отчет.

— Зачем? Чтобы дорога стала длиннее?

— Именно! Ты слышала, какие деньжища ему отстегивают за каждую милю? Он присосался к государственной сиське, и нагло сосет из нее бабки. Ничего удивительного, что его дорога петляет, как пьяный ковбой. — Глаза Брайана лихорадочно заблестели. — Кэт, ты понимаешь, что это значит? Ты понимаешь, какая бомба у нас в руках?

Она медленно кивнула, ощущая, как сердце колотится где-то в горле.

— И что теперь?

— Пока не знаю. Нужно все обдумать.

— Может отправить эти бумажки в Железнодорожную комиссию? Или в газеты? Представляешь, какая поднимется шумиха?

— Возможно, но нельзя действовать наобум. У этого недоноска денег куры не клюют. Он просто даст на лапу газетчикам или чинушам, чтобы замяли дело… Нет, нужно все хорошенько спланировать. Мы не можем упустить такой шанс.

Брайан принялся снова вчитываться в бумаги. Черные брови сосредоточенно хмурились, губы слегка шевелились, беззвучно проговаривая каждое слово. Кэтрин тоже взяла несколько листков и стала их изучать, подспудно отмечая важную информацию.

Домашний адрес Вудвилла в Денвере. Расположение офиса его компании. Имя председателя железнодорожной комиссии. Имя главного геодезиста…

— Стоп! — вырвалось у нее.

— Что? — Брайан поднял глаза.

— Смотри! — Кэтрин взяла оба письма и подчеркнула пальцем нужные строчки. — Здесь главного геодезиста зовут Ульрих Зильберштейн, а здесь его упоминают как Эндрю Лемана. Выходит, Вудвилл его заменил?

— Получается, что так. Видать потому и заменил, что тот написал неугодный ему отчет. Неплохо было бы потолковать с этим… как его…

— Зильберштейном. Но как мы его найдем?

— Я — охотник за головами, Кэт. Найдем. Если он обижен на Вудвилла, то, может, захочет ему подгадить, и расскажет нам что-нибудь интересное.

— Было бы неплохо, — задумчиво протянула Кэтрин.

До сегодняшнего утра она не верила, что Брайан сможет помешать строительству железной дороги. Но сейчас, когда к ним в руки попал такой компромат, впервые забрезжила надежда. Вудвилл неприлично богат, у него куча связей, но если вскроются его махинации — общественность будет в ярости и, вполне возможно, потребует изменить маршрут.

Ее размышления прервал отдаленный гудок паровоза. Брайан встрепенулся и, отложив документы, вскарабкался на скалу.

— Кажется, наш приятель решил отсюда свалить, — сообщил он через пару секунд.

Кэтрин поднялась к нему, и он вручил ей подзорную трубу. Дымящий локомотив полз по прерии на восток, волоча за собой вереницу вагонов, среди которых виднелся и бордово-красный вагон мистера Вудвилла.

— Куда это он намылился? — пробормотала Кэтрин, провожая взглядом поезд.

— Дальше рельсов все равно не уедет, — заметил Брайан. — Отсюда дорога одна — через Каспер и Шайенн до Денвера. Вряд ли нашего толстосума интересуют достопримечательности Каспера или Шайенна, поэтому скорее всего он направляется в Денвер.

— И каков наш план?

— Поедем за ним. Думаю, геодезиста тоже лучше всего начать искать именно там.

— Хм. — Кэтрин задумчиво почесала затылок подзорной трубой. Перспектива оказаться в большом городе радовала и пугала одновременно. — А ты там уже бывал?

— Случалось, — ответил Брайан. — Город, конечно, повнушительнее, чем эта дыра, но ничего особенного. Главное — он в другом штате, а значит, тебя там вряд ли будут искать.

Сердце забилось быстрее.

— Ты думаешь?

— Скорей всего. В любом случае там будет легко затеряться в толпе.

***

После недолгих сборов Кэтрин и Брайан отправились в путь. Денвер лежал в пятистах милях от Лошадиного Ручья, а это значило, что в дороге придется провести около двух недель. Нужно было подумать о пропитании, потому что пеммикан и консервы закончились, а на одних галетах долго не протянешь.

На исходе первого дня Брайан заметил небольшую рощу и направил Каво́ку туда.

— Что ты ищешь? — поинтересовалась Кэтрин, увидев, как он присматривается к деревьям.

— Хочу сделать лук и стрелы, — пояснил он, — и для начала мне нужна хорошая ясеневая палка.

— Зачем тебе лук? У нас же есть пушки. — Она кивнула на притороченный к его седлу карабин.

— Патронов осталось мало, а делать новые я не умею. Да и выстрелы могут привлечь лишнее внимание.

Брайан остановил кобылу и, спешившись, подошел к невысокому деревцу с заскорузлой темной корой.

— Разве это ясень? — удивилась Кэтрин, разглядев в листве красные ягодки. — По-моему это вишня.

— Угу. Как раз то, что нужно для стрел.

Достав нож, Брайан принялся срезать тонкие ветки, отходящие от основного ствола. Набрав небольшую охапку, он закрепил ее на седле, и отправился дальше.

Вскоре среди зарослей показалось дерево с пышной листвой и гладкой серой корой. Брайан спрыгнул на землю и срубил топориком несколько веток толщиной в три пальца и длиной футов пять.

— Для лука годится только ясень? — спросила Кэтрин, с интересом наблюдая за ним.

— Можно взять иву или орешник, — пояснил он, пробуя палки на гибкость. — Но ясень лучше всего — хорошо пружинит, и его свойства не зависят от погоды.

Он приторочил ветки к седлу и забрался на лошадь.

— Я нашел все, что нужно. Поехали дальше.

По дороге Брайану удалось застрелить из револьвера кролика, и на ужин была жареная крольчатина. Кэтрин дико устала от многодневной езды и ночевок в палатке, но ни за что не променяла бы нынешнюю вольницу на унылое прозябание на ранчо.

Она сидела на бревне и, согревая ладони о кружку, смотрела на Брайана. Тот как раз мастерил себе лук. Выбрав одну из ясеневых палок, он поставил ее стоймя и, удерживая сверху ладонью, нажал, чтобы она немного выгнулась. Затем он начал по чуть-чуть срезать ножом кору с вогнутой стороны, то и дело проверяя, равномерно ли гнется заготовка.

— Этому тебя научили та́куя? — поинтересовалась Кэтрин.

— Угу, — кивнул Брайан, не отрываясь от работы. — Лук, стрелы и пони появляются у индейского мальчишки раньше, чем он перестает гадить себе в штаны. Правда, когда я попал в племя, мне уже стукнуло тринадцать, и я был переростком среди сопляков. Пришлось учиться всем премудростям с нуля.

— Наверное, тебе было несладко?

Брайан уперся нижним концом лука в ногу и, удерживая сверху, выгнул его на пару дюймов.

— Грех жаловаться, — ответил он, осторожно состругивая древесину с тех мест, которые гнулись не очень хорошо. — У индейских мальчишек такое детство, о котором остальные могут только мечтать. Никакой зубрежки, никаких проповедей, никакого огорода или скотины — они целыми днями могут носиться на свободе и играть.

— Получается, индейцы совсем не воспитывают детей? — удивилась Кэтрин.

— Воспитывают, но на личном примере, а не тумаками и нравоучениями, — пояснил Брайан. — Отец берет сына с собой на охоту, и тот учится, глядя на него, и хочет поскорее вырасти, чтобы стать таким же, как он. Отец для сына чуть ли не божество и образец для подражания. Я, конечно, тоже любил своего старика, но не могу сказать, что мы хорошо ладили. Бывало, я получал от него затрещины.

— За что?

— Да, за всякую ерунду. Например, папаша заставлял меня стричься, а я не хотел, и ему приходилось гоняться за мной по всему двору. Один раз он со злости даже обрил меня наголо.

Кэтрин невольно посмотрела на его волосы, гладко зачесанные и собранные в тугую косу. В свете костра они слегка отливали золотом. Она попыталась представить Брайана лысым.

— Кошмар! — вырвалось у нее.

— Не то слово. Я месяц в зеркало смотреться не мог. А еще ему не нравилось, что я не стремился идти по его стопам. Не хотел провести всю жизнь как он, за прилавком.

Убедившись, что плечи лука сгибаются равномерно по всей длине, Брайан сделал на концах маленькие надрезы. Затем, повесив заготовку сушиться, он достал из сумки моток сухожилий и, усевшись на бревно рядом с Кэтрин, принялся плести из жил тетиву.

— А как бы ты хотел провести свою жизнь? — поинтересовалась Кэтрин, заворожено наблюдая за ловкими движениями смуглых пальцев.

Брайан оторвался от своего занятия и повернулся к ней.

— Когда-то я собирался жениться на Виноне, и остаться в племени, но после ее гибели понял, что загадывать на будущее нет никакого смысла. Надо жить здесь и сейчас.

— Может ты и прав, — задумчиво протянула Кэтрин. — Еще месяц назад я и помыслить не могла, что убью отчима, сбегу из дома и встречу тебя.

Теплая рука накрыла ее ладонь.

— Я тоже. — Брайан чуть заметно улыбнулся. — Кто бы мог подумать, что, погнавшись за парой сотней баксов, я поймаю свою Лисичку.

Он обнял Кэтрин за плечо и притянул к себе. Их губы столкнулись в коротком поцелуе, а затем Брайан ласково погладил ее по щеке.

— Что бы ни принес нам завтрашний день, я хочу провести его с тобой.

— Я тоже, — жмурясь как довольная кошка, промурлыкала Кэтрин.

Глава 24

Остаток вечера Брайан потратил на то, чтобы выстрогать из вишневых палок несколько стрел. На оперение пошли перья утки, съеденной нынешним утром, а из ее же костей получились острые наконечники.

Выглянув на рассвете из палатки, Кэтрин увидела, как Брайан стреляет из лука в нарисованный на дереве круг, а затем выдергивает стрелу и сажей наносит на нее пометку.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась она.

— Отмечаю, какая стрела отклоняется влево, какая вправо, — пояснил он. — Не так-то просто вырезать сбалансированную стрелу, так что я облегчаю себе будущую охоту.

Кэтрин наморщила нос.

— Надо же, сколько премудростей.

— Хочешь пострелять?

— Хм… Почему бы и нет?

Подойдя ближе, она взяла лук и повертела его в руках. Довольно легкий и выглядит очень просто — на внешней стороне даже осталась кора.

Брайан протянул ей стрелу.

— Что теперь? — спросила Кэтрин, проводя пальцами по белому, гладко оструганному древку.

— Смотри, берешь лук в левую руку, вот так. — Он поправил ее ладонь. — Хорошо. А стрелу приставляешь сюда, над пальцем. Там на конце есть насечка. Нашла?

— Угу, — кивнула Кэтрин, нащупав на торце хвостовика небольшую выемку.

— Наложи стрелу насечкой на тетиву и придерживай двумя пальцами, только не зажимай. Молодец! Теперь натягивай.

Кэтрин попыталась натянуть тетиву. Это оказалось не так-то просто — лук был довольно тугим. Стиснув зубы, она потянула сильнее, но тут стрела соскользнула и упала на землю.

— Черт! Как вы это делаете? — с досадой проворчала она.

— Терпение, Кэт. — Брайан подобрал стрелу и снова приложил ее к тетиве. — Подними локоть, так, чтобы стрела и предплечье были на одной прямой. Натягивай. Руку расслабь, работай мышцами плеча и спины.

Кэтрин, собравшись с силами, левой рукой стала толкать лук вперед, а правой — тянуть тетиву назад, до тех пор, пока пальцы не коснулись щеки.

— Хорошо. Теперь целься, — сказал Брайан. — Вдохни и дай воздуху медленно выходить из легких, а когда будешь стрелять — задержи дыхание.

Руки дрожали от напряжения, на лбу выступил пот. Господи! Как тут можно прицелиться? Кэтрин кое-как навела острие на круг.

— Немного повыше. — Брайан поправил ее локоть. — Давай!

Кэтрин отпустила тетиву. Та звякнула и больно щелкнула по запястью левой руки, а стрела неуклюже полетела куда-то вбок, даже не зацепив ствол.

— Из этой штуки совершенно невозможно стрелять, — буркнула Кэтрин и всучила лук обратно. — Забери его.

— Все приходит с практикой, — усмехнулся Брайан. — Смотри и учись.

Он зажал в зубах две стрелы, а третью положил на тетиву.

Фьють! Фьють! Фьють! Все три стрелы вонзились в нарисованный круг.

— Пф-ф! — Кэтрин обиженно надула губы.

— Не расстраивайся, Лисичка. — Брайан взлохматил ее волосы кончиками пальцев. — Зато ты отлично стреляешь из револьвера.

— И из карабина, — с достоинством уточнила она.

На следующем привале Брайану довелось опробовать свое новое оружие. Он отправился в лес, а когда вернулся, то тащил на плечах подстреленную антилопу. Кэтрин тем временем успела развести костер, и вскоре они наслаждались жареной печенью, приправленной шалфеем и диким луком. Остальное мясо нарезали на тонкие полосы и подкоптили над огнем, чтобы взять в дорогу.

Затем они продолжили свой путь на юго-восток. Стояла прекрасная погода, ярко светило солнце, освежающий ветерок гонял по небу легкие облака. Кэтрин и Брайан скакали по прерии, огибая ранчо и поселки, раскинувшиеся вокруг железнодорожных путей. Бизоны больше не попадались, а вот многотысячные стада коров встречались чуть ли не на каждом шагу. И там, где проходили эти стада, оставалась вытоптанная земля, покрытая зловонными лепешками, над которыми роились тучи мух.

— Знаешь, — сказал Брайан, — когда индейцы впервые увидели коров или, как они их называют, «пятнистых бизонов», то чуть не задохнулись от вони. Они считают, что среди бледнолицых так много лысых оттого, что те едят мясо этих вонючих животных.

— Можно подумать, ваши любимые бизоны пахнут розами, — фыркнула Кэтрин.

— Я много на них охотился, и не припоминаю, чтобы от них сильно несло. Мясо у них куда вкуснее, чем у коров. Главное — не слишком долго гонять их по прерии, иначе оно станет жестким. Но, эти времена давно позади. — Он вздохнул. — Мне кажется, еще год-другой, и ни одного бизона не останется вовсе.

***

Следующие несколько дней миновали без происшествий. Погода стояла теплая и ясная, в перелесках было полно дичи, а в ручьях — чистой свежей воды. Кэтрин настолько привыкла скакать по широким просторам, окаймленным грядами далеких гор, что уже и не слишком хотела возвращаться в цивилизацию. Ей нравилось рассекать на лошади золотистое море травы, подставляя ветру лицо, а по вечерам сидеть у костра и слушать байки Брайана о его приключениях в племени индейцев или в бытность охотника за головами.

За свои двадцать восемь он исколесил почти весь Юго-Запад. Жаркий Техас, пустынная Аризона, зеленая Калифорния — везде нарушали закон, и везде нужны были ловкачи, способные выследить и поймать преступника. Поначалу он работал с напарниками, но кого-то убили, с кем-то разошлись дороги, а кто-то пытался надуть «недалекого дикаря» и забрать всю награду себе, поэтому в последние годы Брайан ловил бандитов один, изредка находя себе случайных помощников.

Платили за головы хорошо, но почти весь заработок уходил на нужды родного племени. Когда белые истребили бизонов, индейцы Великих Равнин стали жестоко голодать. Большинство из них сдалось на милость победителей и переехало в резервации, чтобы жить на подачки государства. Но маленькому клану та́куя нужно было не так уж и много еды, поэтому за счет охоты на лесную дичь и припасов, которые привозил Брайан, им удавалось худо-бедно существовать на свободе.

***

Вторая неделя подходила к концу, и цель путешествия неуклонно приближалась. Кэтрин и Брайан скакали уже не по дикой степи, а по пыльной, изрытой колеями дороге. Повсюду виднелись фермы и ранчо — как зажиточные подворья, с амбарами, конюшнями и ветряными насосами, так и убогие халабуды, кое-как сколоченные из неструганных досок.

Чем сильнее они приближались к городу, тем больше попадалось экипажей, всадников и телег. По обочинам валялись сломанные колеса, разбитые бочки и временами — издохшие лошади, источающие вокруг себя ужасающий смрад. Вместо рощ и лесов все чаще встречались пустыри, усеянные рядами пеньков.

Когда до Денвера оставалось несколько миль, над горизонтом повисла странная мутная пелена. Казалось, что надвигается дождь, но, увидев вдали очертания городских окраин, Кэтрин поняла, что темное марево — это дым из многочисленных заводских труб. Сизые и желтоватые тучи клубились и перемешивались друг с другом, придавая небу вид застарелого синяка. Как назло, ветер дул в лицо, и воздух стал удушливым и горьковатым.

Впереди блеснула река. Кэтрин и Брайан спустились под мост, чтобы напоить лошадей, но вода оказалась грязно-бурой, а на ее поверхности расплывались радужные маслянистые пятна. Весь берег был усеян хламом — тряпками, затопленными лодками, поломанными бочками и ящиками, а на мелководье кверху брюхом плавала дохлая рыба.

Неподалеку виднелся завод. От него словно диковинная змея протянулась толстая ржавая труба, из «пасти» которой в воду выливалась вонючая коричневая жижа.

— Вот она, цивилизация, — невесело усмехнулся Брайан. — Будущее Америки. В погоне за долларом загадить реку, а потом платить бешеные деньги за доставку питьевой воды.

Они повернули лошадей и снова выехали на дорогу. Проскакав еще пару сотен ярдов, Кэтрин недоуменно втянула носом воздух. К едкому привкусу дыма из заводских труб добавился омерзительно-сладковатый душок разложения.

— Фу! Чем так несет? — скривилась она.

— Скотобойня, — пояснил Брайан.

Впереди показался почерневший дощатый забор, за которым высился уродливый цех из обшарпанного красного кирпича. Часть забора обвалилась, и в проломе виднелись огромные кучи костей и полусгнивших останков, наваленные на заднем дворе. Над ними с монотонным жужжанием кружились полчища мух.

Вонь стала невыносимой. Хоть Кэтрин и дышала ртом, но желудок все равно мучительно сжимался, грозя исторгнуть свое содержимое. Она пришпорила коня, чтобы поскорее проехать столь отвратительное место. Лорд нервно всхрапывал и мотал головой — ему тоже явно не нравилась окружающая картина.

Миновав цех, Кэтрин увидела загоны для скота. За грубо сколоченной оградой в жуткой тесноте стояли грязные облезлые коровы, источающие вокруг себя удушливую навозную вонь. Казалось, будто животные догадываются о своей скорой участи, и на их несчастных, засиженных слепнями мордах читалась абсолютная покорность судьбе.

Наконец зловонная скотобойня осталась позади, и вдоль дороги потянулись закопченые кирпичные заборы. За ними виднелись массивные цеха с большими окнами, забранными квадратиками толстого матового стекла. Некоторых квадратиков недоставало, и это делало окна похожими на щербатые рты.

Со всех сторон доносился несмолкаемый гул, скрежет и лязг механизмов, а из торчащих повсюду труб клубами валил разноцветный дым. Между цехами сновали толпы рабочих. Грязные, изможденные, они толкали перед собой тяжело груженые тачки, несли на плечах доски или катили бочки.

Среди них попадались женщины и даже дети. Кэтрин невольно вспомнился лагерь индейцев. Женщины в нем тоже не сидели без дела, но то была посильная домашняя работа — стряпня, шитье, выделка шкур. Мужчинам приходилось добывать пропитание, но они не охотились весь день напролет. Убив ровно столько дичи, сколько нужно, остаток дня они проводили в разговорах с друзьями за трубочкой табака.

Зачем нужно было городить всю эту цивилизацию, если большинство все равно живет в нищете? А ведь Кэтрин и сама хотела отправиться в крупный город. И что бы ей там светило? Работа до изнеможения на заводе или дорога в публичный дом?

Глядя на худых, рано постаревших, одетых в обноски женщин, волокущих мешки и толкающих вагонетки, Кэтрин поняла, почему многие предпочли отправиться на Дикий Запад и пополнить собой ряды салунных и бордельных «нимф».

Продвигаться вперед стало сложнее. Рядом с дорогой тянулись рельсы, заставленные вагонами и грузовыми платформами. Места оставалось мало, так что встречные телеги и экипажи разъезжались с огромным трудом. Брайану и Кэтрин пришлось пару десятков минут тащиться шагом за едва плетущейся повозкой с углем.

Миновав унылые складские ряды, они, наконец, оказались в жилом районе. По обеим сторонам улицы теперь стояли убогие домишки с облупившейся штукатуркой и облезшей краской на деревянных ставнях и дверях. Воздух не стал чище, наоборот: к гари и копоти добавился запах гниющих объедков и мочи.

И без того узкие тротуары были заставлены ящиками, бочками, телегами и прилавками со всяким барахлом. Повсюду кишели массы людей. Одни быстро шли, лавируя в толпе, другие понуро брели, уставившись себе под ноги, а третьи сидели под стенами домов, не обращая внимания на остальных.

В мусорных кучах копошились собаки и куры, на ветру трепетало застиранное белье — повсюду царили серость, убогость и нищета. На этом фоне очень странно смотрелись разноцветные плакаты, обильно облепившие заборы и стены. На этих плакатах бодрые и упитанные леди и джентльмены зазывали посетить спектакли и шоу, выкурить гаванскую сигару или попробовать настоящий карибский ром.

Вряд ли у обитателей этих трущоб были деньги на подобные развлечения, но, возможно, картинки вселяли надежду, что если они будут и дальше смиренно горбатиться на заводах, то когда-нибудь их жизнь переменится и станет такой же сытой и яркой, как на этих афишах.

Увиденное произвело на Кэтрин гнетущее впечатление, но чем ближе они с Брайаном подъезжали к центру Денвера, тем приличнее выглядели улицы. Вони и мусора становилось меньше, цветов на подоконниках — больше, а одежда прохожих — добротнее. Вскоре грязные рытвины сменились каменной мостовой, а обшарпанные лачуги — солидными двух- и трехэтажными домами из красного кирпича.

Брайан заставил Каво́ку замедлить шаг.

— Здесь неподалеку есть церковь, — сказал он. — Заедем?

— Прямо сейчас? — удивилась Кэтрин.

— А почему бы и нет? Или ты уже передумала выходить за меня замуж?

— Вот еще! — усмехнулась она, ощущая, как сердце забилось сильней.

Церковь, расположенная на небольшой площади, утопала в цветочных клумбах. Серокаменное здание с узкими стрельчатыми витражами и возносящейся к небу колокольней выглядело куда внушительней деревенских церквушек, в которых Кэтрин доводилось бывать. Она робко застыла перед массивными дверями, но Брайан, уловив ее волнение, сжал ее руку.

Он толкнул тяжелую створку, и они вошли внутрь. Белые стены, высоченные потолки, красочные витражи — пространство казалось сотканным из света и пестрело разноцветными бликами. Шагая по длинному проходу вдоль рядов деревянных скамеек, Кэтрин заметила, что на спинке каждой из них закреплена полочка с молитвенниками.

Сам алтарь выглядел довольно скромно, но над ним располагался роскошный витраж с библейскими сценками, и его сочные краски так и притягивали взгляд.

— Могу я вам чем-то помочь, дети мои? — послышался приятный баритон, и только сейчас Кэтрин заметила пастора в черной сутане, единственным украшением которой служил белый воротничок.

— Мы бы хотели обвенчаться, преподобный, — сказал Брайан.

Кэтрин замерла в ожидании ответа, но священник, если и удивился краснокожему в своей обители, то виду не подал.

— Вы христианин? — поинтересовался он.

— Да. Пресвитерианская церковь.

— Очень хорошо. — Пастор кивнул и повернулся к Кэтрин. — А юная леди?

Отец был атеистом, но мать-немка настояла на том, чтобы дочь крестили в ее веру.

— Я лютеранка, — сказала она.

— Вы оба принадлежите к протестантской вере, дети мои, поэтому я не вижу никаких препятствий для заключения брака, — подытожил священник.

Сердце учащено забилось. Кэтрин переглянулась с Брайаном, и тот крепко стиснул ее ладонь.

— Правда? — спросила она.

— Конечно, — кивнул пастор. — Семья — дело благое, угодное Отцу нашему небесному, ибо, как сказано в Священном Писании: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею».

— И когда же мы сможем обвенчаться? — осведомился Брайан.

— Когда угодно. У вас ведь имеется лицензия на брак?

— Э-э… нет.

— Разве вы не знаете, что по законам штата Колорадо, для вступления в брак требуется лицензия?

Кэтрин разочаровано вздохнула. Ну вот, рано обрадовалась. Всегда есть какой-то подвох.

— И как же ее получить? — спросил Брайан.

— Обратитесь к мировому судье. Вы найдете его в городском холле, совсем недалеко отсюда. Не нужно волноваться, дети мои, если вы не являетсь кровными родственниками, то получить лицензию не составит никакого труда.

— Спасибо, преподобный. — Брайан поклонился, приложив руку к груди.

Кэтрин мило улыбнулась приветливому священнику и вместе с Брайаном направилась к выходу. Ничего страшного, всего лишь небольшое препятствие. По крайней мере к происхождению Брайана никаких претензий — а это уже хорошо… Значит сейчас — прямиком в городской холл, записаться на прием к судье…

— Идите с миром, дети мои, — раздался им вслед бархатистый голос. — Да, и когда пойдете к судье, не забудьте взять с собой документы…

Услышав эти слова, Кэтрин похолодела, будто ее окатили ледяной водой. Усилием воли она заставила себя дойти до выхода, а, оказавшись снаружи, вцепилась Брайану в руку.

— Какие документы он имел в виду? — спросила она, ошалело глядя ему в глаза.

— Обычные. Свидетельство о рождении, например… — Тут его лицо озарила догадка. — Кэт, у тебя нет документов?

— Нет. — Она растерянно покачала головой.

Все документы остались в саквояже под сиденьем поезда «Каспер — Денвер» в тот день, когда ее схватили охотники за головами.

— Черт! — ругнулся Брайан.

— И что теперь? — дрогнувшим голосом спросила она.

Брайан увлек ее за собой и усадил на скамейку, окруженную густыми зарослями рододендрона. Усевшись рядом, он обнял ее и притянул к себе.

— Мне плевать на церковные формальности, Кэт. Я и без них буду любить и оберегать тебя, пока смерть не разлучит нас. Но мы что-нибудь придумаем. Достанем тебе документы или поженимся в другом штате, где не нужны эти дурацкие бумажки.

Шмыгнув носом, Кэтрин склонила голову к нему на плечо. Взгляд бесцельно блуждал по пышным гроздьям лиловых цветов, обрамленным глянцевой темно-зеленой листвой. Ну вот, опять ничего не вышло. Как же она устала ждать! Лежать по ночам рядом с Брайаном, обнимать его, целовать… С каждым разом желание распалялось все сильней и, неутоленное, сжигало ее изнутри. Она уже чуть ли не на стенку лезет, а свадьба откладывается на неопределенный срок…

— Ладно, — вздохнула Кэтрин. — Поехали дальше.

Глава 25

После грязной промышленной зоны и нищего пригорода, район, по которому сейчас ехали Кэтрин и Брайан, казался вполне благополучным. Миновав несколько кварталов, они свернули в узкий переулок и остановились у здания, выкрашенного в приятный розовый цвет. Подняв голову, Кэтрин увидела на фасаде броскую надпись: «Пансион «Прекрасная Елена». Сдаются номера».

Брайан спешился и набросил поводья на коновязь. Кэтрин вопросительно взглянула на него.

— Остановимся здесь, — пояснил он. — Недорого и комнаты чистые, а главное, хозяин — человек надежный.

Они вошли внутрь. Слегка поблекшие обои, занавески в цветочек, россыпь картинок и фотографий на стене — вестибюль выглядел скромно, но довольно уютно. За стойкой из темного дерева с кое-где облупившейся позолотой стоял лысеющий портье с залихватски закрученными усами.

— Брайан, дружище! Какими судьбами? — радостно осведомился он, с чувством тряся протянутую ему руку.

— Да вот, дела опять привели меня в ваш славный городок, — ответил тот.

— Познакомишь со своей очаровательной спутницей? — Усач игриво подмигнул Кэтрин.

— Мэри Джонс, — представилась она заранее условленным именем.

— Очень приятно, мисс Джонс. — Портье галантно поцеловал ее руку. — Чего изволите?

— У тебя есть две свободные комнаты? — спросил Брайан, и когда служащий кивнул, добавил: — Хорошо, тогда еще ужин в номер и две горячие ванны.

— Будет сделано в лучшем виде, мой друг.

Лишь оказавшись в номере, Кэтрин поняла, как сильно устала. Она сняла жакет и ботинки и, раскинув руки, плюхнулась спиной на постель. Боже, как хорошо! В последний раз она спала на настоящей кровати еще до поездки в лагерь индейцев. А это было почти месяц назад.

Вставать, даже для того, чтобы зажечь керосиновую лампу, совершенно не хотелось. Кэтрин просто лежала, покачиваясь на пружинах, и пялилась на щербатую потолочную лепнину до тех пор, пока в дверь не постучали.

На пороге стоял Брайан.

— Ну что, как ты здесь устроилась? — поинтересовался он, оглядывая комнату.

— Да вроде неплохо.

Только сейчас Кэтрин и сама осмотрелась вокруг. Мебель была добротной, но старомодной, на полу лежал видавший виды ковер, над незажженным камином висел пейзаж в потемневшей золоченой рамке. Пансион явно знавал лучшие времена, но Кэтрин была рада и такому незамысловатому уюту.

— Ладно, — кивнул Брайан, — тогда отдыхай, а я пока отведу лошадей в конюшню. Ужин подадут через два часа, думаю, до тех пор мы успеем принять ванну.

— Мы?

— Ну… По отдельности, конечно, — смутился Брайан. — Дерринджер при тебе?

Кэтрин похлопала по карману юбки и, ощутив под ладонью пистолетик, кивнула.

— Да.

— Я, конечно, не думаю, что кто-нибудь опять попытается к тебе вломиться, но на всякий случай держи его при себе.

— Хорошо.

Брайан ушел, а Кэтрин приготовила чистую одежду и снова улеглась на кровать, ожидая, пока ее позовут купаться. Вскоре в дверь постучали. Чернокожая горничная в темно-синем платье и накрахмаленном переднике отвела Кэтрин в комнату, где находилось все необходимое — банные принадлежности, вешалка с полотенцами и, конечно же, большая ванна, в которой пузырилась белоснежная пена.

— Желаю приятно провести время, мадам, — горничная сделала книксен. — Если что понадобится — позвоните в колокольчик.

— Спасибо, — улыбнулась Кэтрин, предвкушая, как окунется в горячую воду.

Негритянка ушла, а Кэтрин, убедившись, что засов надежно запирает дверь, принялась раздеваться. И хоть в дороге она почти каждый день купалась в реках или ручьях, это не шло ни в какое сравнение с роскошной ванной.

От воды исходил легкий цитрусовый аромат — видимо в нее добавили эфирного масла. Сбросив всю одежду, Кэтрин забралась в ванну и села на дно. Вода оказалась приятно горячей, а мыльная пена немного холодила кожу, переливаясь радужными бликами и тихонько похрустывая.

Кэтрин испустила блаженный вздох. Если она когда-нибудь обзаведется собственным домом, то в нем обязательно будет ванна. Она откинула голову на бортик и закрыла глаза. Воображение принялось услужливо рисовать картинки прекрасного будущего. Добротный двухэтажный дом с белыми ставнями. Веранда, увитая виноградом и украшенная цветами в подвесных горшках. Вокруг — море сочной зеленой травы, на горизонте синеют далекие горы. Они с Брайаном сидят в креслах-качалках, пьют кофе и, держась за руки, любуются заходящим солнцем…

Вудвилл, железная дорога, награда за ее голову — думать об этих досадных вещах совершенно не хотелось. Только не сейчас, когда тягучая нега заполняет каждую клеточку утомленного тела. Кэтрин провела руками по талии, погладила бедра. За недели, проведенные в седле, тело окрепло, мышцы стали упругими и налились, и на ощупь это было приятно.

Под закрытыми веками отчетливо проступил образ Брайана. Распущенные волосы шелковистым плащом укрывают плечи, смуглое лоснящееся тело прикрыто только набедренной повязкой… Древний бог, сошедший на землю — таким он запомнился ей передПляской Солнца.

Между ног сладко шевельнулось вожделение. С губ сорвался тихий стон, пальцы невольно скользнули вниз… Но в следующую секунду Кэтрин отдернула руку. Нет! Она не будет заниматься рукоблудием. Это неправильно. Это… как будто изменить Брайану, даже если она будет думать в этот момент о нем.

Какая жалость, что опять не удалось обвенчаться! Ну что стоило этому священнику просто пробормотать несколько слов и записать в церковную книгу их имена? И они с Брайаном уже были бы мужем и женой… И сегодня у них могла бы быть первая брачная ночь…

Отогнав нескромные мысли, Кэтрин вымыла голову и тщательно натерла тело мочалкой. Распаренная, расслабленная, с чистой кожей, источающей цитрусовый аромат — вылезая из ванны, она ощущала себя так, будто заново родилась. Она завернулась в большое махровое полотенце и долго вытиралась им, наслаждаясь прикосновениями мягкого ворса.

Одевшись в чистое, Кэтрин вернулась в номер. После ванны она чувствовала себя бодрее, и у нее хватило сил на то, чтобы разобрать сумки. Когда она заканчивала развешивать одежду в шкафу, в дверь постучали.

— Ужин, мадам. — На пороге стоял официант.

Он вкатил в номер столик на колесиках и принялся сервировать стол. Свечи, вазочка фиалок, блюда под выпуклыми зеркальными крышками — Кэтрин никогда не бывала в дорогих ресторанах, но сейчас ее обслуживали по высшему разряду, и ей даже стало не по себе.

— Спасибо, — кивнула она, когда стол был накрыт. — Вы не могли бы пригласить мистера Смита из соседнего номера?

— Будет исполнено, мэм. Приятного аппетита.

Официант скрылся за дверью, а Кэтрин подошла к напольному зеркалу. Поправила бант на блузке в тонкую голубую полоску, красиво уложила складки бежевой юбки — этот наряд ждал подходящего случая, и, похоже, этот случай настал.

Волосы были еще влажными, и Кэтрин не стала заплетать их в косу, а лишь убрала пряди с висков и сколола их на затылке. Она подкрутила фитиль на лампе, чтобы добавить света и, вглядевшись в свое отражение, с досадой щелкнула языком. Как она ни пряталась от солнца под шляпой, веснушек стало еще больше, и теперь они густой рябью усеивали лицо.

— Надо купить пудры, — пробормотала Кэтрин себе под нос, — или какого-нибудь средства от этой дряни.

— От какой дряни? — Голос Брайана заставил ее подпрыгнуть от неожиданности: она не заметила, как он вошел.

— От этих дурацких веснушек. — Она смущенно повернулась к нему.

— А мне нравится. — Брайан подошел поближе и, положив ладони на ее плечи, заглянул ей в лицо. — Ты с ними такая миленькая.

Он чмокнул ее в переносицу. Стало щекотно. Кэтрин чихнула и склонила голову ему на грудь. Какое-то время они стояли в обнимку, а потом Брайан сказал:

— Давай ужинать, Кэт, умираю от голода.

Сочный говяжий стейк, хрустящие картофельные дольки и салат из риса, ананасов и взбитых сливок услаждали взор и источали сногсшибательный аромат.

— Сколько ты отвалил за все это? — поинтересовалась Кэтрин, когда они уселись за стол.

— Да какая разница? — Брайан раскупорил бутылку и принялся разливать вино по бокалам. — Я как-то помог хозяину выбраться из одной передряги, и теперь он дает мне хорошую скидку.

Кэтрин заметила, что ее бокал он заполнил наполовину, а себе плеснул на самое донышко. Кажется, он говорил, что плохо переносит спиртное, наверное, поэтому и налил себе так мало.

— За приезд в большой город!

Они чокнулись, и Кэтрин пригубила напиток. Она не разбиралась в винах, но терпкий вкус со сладкими виноградными нотками пришелся ей по душе. После долгой дороги и горячей ванны у нее разыгрался лютый аппетит, и она принялась поглощать стейк, который оказался таким нежным, что таял во рту.

Снаружи стемнело. Керосиновую лампу Кэтрин погасила, и комнату освещали только свечи, мерцающие на столе. Брайан подлил ей еще вина, и она выпила, ощущая, как в груди растекается искристое тепло. Она взглянула на Брайана. Белоснежная рубаха выгодно подчеркивала смуглую кожу, а золотистые блики свечей поигрывали в распущенных черных волосах.

— Ты так загадочно на меня смотришь, Лисичка, — заметил он, с любопытством склонив голову набок.

«Ух, какие глазища!» — подумала Кэтрин, глядя в черные как спелые вишни глаза, обрамленные густыми ресницами. От выпитого вина немного кружилась голова. Ее взгляд скользнул на сочные губы, которые так и манили отведать их вкус.

Брайан отодвинулся от стола и похлопал себя по коленям.

— Иди ко мне!

Кэтрин не надо было просить дважды. Она обогнула стол и плюхнулась Брайану на руки. Обняв его за шею, она поцеловала его. Прохладные от вина губы, влажный горячий язык — и сердце забилось в бешеном ритме, а по телу пробежала дрожь.

Одну руку Брайан запустил в ее волосы на затылке, и Кэтрин застонала — настолько это было приятно, а вторая — опустилась с талии на бедро и скользнула по нему, сминая юбку.

Кэтрин крепко обвивала руками его шею, утопая ладонями в шелке густых волос. Задыхаясь от желания, она неосознанно ухватилась за ворот его рубахи и попыталась расстегнуть пуговицу.

Брайан отстранился.

— Подожди, Кэт! — пробормотал он. — Не надо!

— Почему? — прошептала она.

Он обхватил ее за талию и осторожно поставил на пол, а сам с силой провел ладонями от носа к вискам и сделал несколько глубоких вдохов.

— Уже поздно. Я лучше пойду.

Кэтрин молча смотрела на него, а внутри бушевал огонь. Сердце колотилось, в животе сладко щемило, панталоны промокли насквозь.

Брайан поднялся со стула.

— Спокойной ночи.

Он направился было к выходу, но Кэтрин схватила его за руку.

— Останься, — тихо попросила она.

Брайан повернулся к ней и, запинаясь, пробормотал:

— Кэт, пойми, если я останусь, то… могу не сдержаться. Ты слишком сильно меня возбуждаешь…

— Я этого и хочу, — сказала она, решительно глядя в его глаза.

Он замер, будто не веря своим ушам.

— Ты уверена? Или просто выпила слишком много вина?

— Уверена, — ответила Кэтрин и, поражаясь собственной храбрости, расстегнула пуговицу на его воротнике.

Брайан стоял, не поднимая рук, и ошалело глядел на нее.

— Ты точно завтра не пожалеешь об этом? Мы ведь еще не женаты.

— Плевать!

Она расстегнула остальные пуговицы, затем, спустив с плеч подтяжки, стянула с него рубаху. Теперь он стоял перед ней обнаженный по пояс. Смуглая кожа отливала бронзой в отблеске свечей, а над маленькими темными сосками багровели едва зажившие шрамы.

Кэтрин осторожно дотронулась до шероховатых рубцов.

— Болит? — спросила она.

Брайан мотнул головой.

— Нет.

Она провела ладонями по мускулистой груди, очертила пальцами твердые ключицы и, не удержавшись, поднялась на цыпочки и поцеловала Брайана в шею. Он судорожно, словно очнувшись от ступора, вздохнул, и крепко притиснул ее к себе,

— О, Вака́н Та́нка, что ты со мной делаешь, Кэт! — простонал он, и Кэтрин ощутила, как сильно стучит его сердце.

Он немного отстранился и потянул за ленточку на ее блузке, развязывая бант. Кэтрин, затаив дыхание, смотрела, как он расстегивает пуговицы, одну за другой. Оставшись в сорочке, она опустила глаза и увидела, как напрягшиеся соски натягивают тонкую ткань.

Брайан не стал медлить, и стащил с нее нижнюю рубаху. Кэтрин оказалась обнаженной по пояс. Щеки вспыхнули, и она попыталась прикрыться, но он взял ее за руки и мягко развел их в стороны.

— Ты такая красивая! — сказал он.

Огонь вожделения, пылающий в его глазах, растопил все сомнения, и Кэтрин, подавшись вперед, стала тереться сосками о его грудь. О, как же ей хотелось сделать это еще тогда, в индейской бане!

— Лисичка, ты сводишь меня с ума! — выдохнул Брайан.

Трясущимися пальцами он расстегнул на ней поясок и юбку, а когда они упали к ее ногам, стащил с нее панталоны. Ей не оставалось ничего иного, как перешагнуть через них и предстать перед ним совершенно голой.

Брайан сделал шаг назад, любуясь ею, после чего увлек ее на кровать и опустился сверху.

— Течихи́ла… — шептал он, покрывая дурманящими поцелуями ее шею и грудь.

— Я тоже тебя люблю! — отвечала Кэтрин, без перевода понимая, что значат эти слова.

Она постанывала от удовольствия, когда он ласкал ее соски, то, невесомо поддразнивая их языком, то вбирая их в рот. Ее ладони упоенно блуждали по крепким плечам, гладили затылок, перебирая атласные волосы.

— Ты точно этого хочешь, Кэт? — хрипло спросил Брайан.

— Да, — выдохнула она. — Я хочу стать твоей.

Его ладонь опустилась ей между ног, и пальцы скользнули по влажной набухшей плоти. Кэтрин застонала от наслаждения.

— Ох, какая ты мокрая и горячая! — прошептал он. — Теперь я вижу, что ты и правда этого хочешь.

Он выпрямился и, сидя между ее раздвинутых бедер, расстегнул ширинку. Кэтрин стыдливо отвела взгляд, но успела заметить, что мужское достоинство куда крупнее, чем она предполагала. Господи! Он же проткнет ее насквозь!

— Будет больно? — встревожено прошептала она.

— Не знаю. Постараюсь осторожнее, — ответил Брайан. — Или ты передумала?

— Нет.

Окончательно избавившись от штанов, он лег рядом и, опершись на локоть, склонился над ней.

— Я люблю тебя, Кэт, — шепнул он, а его пальцы скользнули ей между ног, дотрагиваясь до сладкого местечка.

Она невольно развела бедра, но, заметив, что Брайан смотрит туда, смутилась и попыталась сдвинуть ноги. Он не дал ей этого сделать.

— Ты прекрасна, Кэт. Вся. Целиком.

Он снова начал ее ласкать, и Кэтрин уже не сдерживала стонов, извиваясь и подмахивая ягодицами, подставляясь под умелые нежные пальцы. Она закрыла глаза и полностью окунулась в свои ощущения, теплые и тягучие как нагретый мед.

Господи! Что он делает… Что этот мужчина делает с ней! Ей было хорошо, как никогда в жизни, и с каждой секундой хотелось большего. Хотелось еще, и еще…

Но когда она уже была на грани экстаза, Брайан вдруг оказался сверху. Он подался вперед, и Кэтрин вскрикнула, ощутив резкую боль.

Он тут же замер.

— Больно?

Кэтрин прислушалась к своим ощущениям. Сейчас, когда Брайан не шевелился, боли не было. Но она чувствовала его в себе, чувствовала, как он наполняет ее изнутри. Это было так непривычно, но… даже приятно.

— Нет, продолжай, — шепнула она.

Он сделал осторожный толчок. Раз. Другой. Третий. Саднящая боль вернулась, но была уже не такой сильной, как вначале. Брайан продолжал плавно двигаться в ней, а Кэтрин пыталась приноровиться, расслабиться, найти такое положение, в котором бы приятные ощущения усиливались, а боль — утихала.

Брайан не торопился. Он подстраивался под нее, давая к себе привыкнуть. Кэтрин и сама не заметила, как поймала ритм, и они начали двигаться как единое целое, словно две струны, вибрирующие в унисон.

Боль ушла, а удовольствие с каждым толчком набирало мощь, как полноводная река, с ревом несущаяся по горной круче. Кэтрин царапала влажную от испарины спину Брайана, крепко обнимала ногами его бока, и сама подавалась навстречу, желая ощутить его в себе на всю глубину.

Стоны, всхлипы, рваные выдохи… И вот в какой-то момент все замерло, как вода замирает на гребне, прежде чем низвергнуться с головокружительной высоты…

Два удара сердца — и река с грохотом сорвалась в пучину, разбиваясь мириадами сверкающих брызг. Лицо полыхнуло жаром, и Кэтрин выгнулась от острого наслаждения, чувствуя, как по всему телу пробегают волны мучительно прекрасного блаженства.

Когда буря начала утихать, Брайан на миг застыл, а затем резко вышел из нее и с глухим протяжным стоном излился ей на живот.

Глава 26

В полудреме Кэтрин почудилось, будто что-то невесомо коснулось ее виска. Она открыла глаза и в тусклом свете раннего утра увидела Брайана, который, опираясь на локоть, смотрел на нее.

— Что? — сонно улыбнулась она.

Он ласково погладил ее по щеке.

— Прости, не хотел тебя разбудить. Спи, еще нет и шести.

Кэтрин снова сомкнула веки, но сон уже отступил, и из туманного забытья проявилось осознание, что вчера она стала женщиной. Это было странное чувство. Вроде ничего не изменилось, но в то же время она ощущала себя по-другому. Словно бутон тюльпана, который после долгих холодов, наконец, раскрылся под теплыми солнечными лучами.

Правда, случилось это до свадьбы, а свадьба теперь откладывается на неопределенный срок. По идее, ей полагается стыдиться и посыпать голову пеплом, но Кэтрин с удивлением поняла, что совершенно не жалеет о своем порыве. Наоборот, еще вчера, когда она удовлетворенная и счастливая засыпала в объятиях Брайана, у нее промелькнула мысль: «И почему мы не сделали этого раньше? Столько времени потеряли!»

Какая разница, женаты они с Брайаном или нет? То, что они пережили, через что они вместе прошли, связывало их куда сильнее, чем заученные клятвы, произнесенные перед алтарем. Если они любят и хотят друг друга, то не значит ли это, что Бог, Вака́н Та́нка, или кто там сидит на небесах, уже и так благословил их союз?

Нет, она, конечно, не прочь стать Брайану законной женой и с гордостью носить имя «миссис Смит», но это может и подождать. А пока…

Она сладко потянулась и, притянув Брайана к себе, смачно поцеловала его в губы.

— Осторожней, Кэт, а то мне уже хочется продолжения, — предупредил он.

— Так что тебе мешает? — проворковала она.

Вместо ответа Брайан тут же опрокинул ее на спину. Стиснув ее запястья, он прижал их к подушке и проникновенно заглянул ей в лицо. В его глазах полыхал огонь.

— Ничего, — сказал он и накрыл ее тело своим…

Потом они лежали в обнимку, нежась в ленивой истоме.

— У тебя было много женщин? — поинтересовалась Кэтрин, задумчиво выписывая пальцем узоры у него на груди.

— Не особо, — с легким удивлением ответил Брайан. — А почему ты спрашиваешь?

— Ну… ты вроде как… знаешь, что делать, — смущенно пояснила она, все еще чувствуя в теле отголоски недавнего наслаждения.

— В племени была одна женщина… — начал он. — Ее ти́пи обычно стояло на краю лагеря. Многие юноши тайком бегали к ней, хоть это и не слишком нравилось их матерям…

— И зачем же они к ней бегали? — Кэтрин нахмурила брови.

— Ну… Они дарили ей различные вещи, а она учила их всяким премудростям…

— Каким еще премудростям?

— Например, как доставить женщине удовольствие, или что нужно делать, чтобы она не забеременела… И сама понимаешь, учила она этому не с доской и указкой… Это были, так сказать, практические занятия.

— И ты тоже к ней ходил? — насупилась Кэтрин.

— Ходил… Но эта женщина не была проституткой в обычном смысле. В ранней молодости ей было видение, в котором духи сказали, что она должна помогать юнцам становиться хорошими мужьями для будущих жен.

Духи… видения… — раньше Кэтрин только бы фыркнула на подобные оправдания, но теперь, познакомившись с индейцами поближе, понимала, что нельзя судить их обычаи по меркам белого человека.

— А с Виноной у тебя что-то было? — поинтересовалась она.

— Конечно нет. Черный Медведь с меня бы шкуру спустил. Мы с ней только пару раз разговаривали под одеялом…

— В смысле «под одеялом»? — Кэтрин недоуменно округлила глаза.

— Не бойся, не так, как сейчас мы с тобой, — усмехнулся Брайан. — У та́куя строгие нравы. Незамужним девицам нельзя даже глаза поднимать на парней. Но кое-что все же разрешено. Влюбленный юнец может завернуться в одеяло, и когда девушка куда-нибудь пойдет, подскочить к ней, накрыть ее и себя одеялом и сказать ей несколько слов. Все видят, что двое стоят, а не лежат, поэтому чести девушки ничего не угрожает.

— Хм… звучит даже немного романтично…

— А ты думала, индейцы оглушают женщину дубинкой по голове и тащат в свой вигвам?

— Ну да. Или сбивают с ног веревкой с камнями. — Кэтрин весело хмыкнула, вспомнив их первую встречу.

— Прости! — Брайан притянул ее к себе.

Кэтрин по-кошачьи потерлась щекой о его грудь.

— Прощаю, — промурлыкала она и спросила — А белые у тебя были?

— Какая ты любопытная! Разве приличные девочки задают такие вопросы? — Брайан изловчился и ущипнул ее за нос.

Кэтрин шлепнула его по руке.

— И все же?

— Ну… — Он почесал затылок. — Было по дурости с девицами из салуна, когда я только начинал колесить по стране. Но, знаешь… мне это не слишком-то пришлось по душе.

— Да ну? — удивилась Кэтрин. Ей казалось, что все мужчины сходят с ума по ласкам опытных и умелых «нимф».

— Просто ты отчетливо понимаешь, что она с тобой только за деньги, — пояснил Брайан. — Это безразличие в глазах, желание поскорей от тебя отделаться… Ты знаешь, что и след твой не успеет простыть, как она ляжет под кого-то еще… Такое чувство, будто в грязи извалялся… В-общем, я не олень во время гона, и решил, что как-нибудь обойдусь. В дороге это не так уж и трудно. Когда весь день протрясешься в седле, то вечером обычно хочется только спать… Разве что, в последнее время было довольно тяжело…

— Почему это? — полюбопытствовала Кэтрин.

— Потому что под боком посапывала такая прелесть.

Он прижал ее к себе и чмокнул в лоб. Она зажмурилась от удовольствия.

— А что насчет тебя? — спросил Брайан.

— Что «насчет меня»?

— Видела бы ты вчера свое лицо, когда я расстегнул штаны, — усмехнулся он. — Я уж испугался, что ты дашь деру.

— О, господи, ты об этом. — Кэтрин ощутила, как у нее загорелись уши. — Просто… я не думала, что он такой большой…

— Кто большой? Вроде самый обыкновенный. Как у всех.

— А тебе почем знать? Ты что, сравнивал?

— Когда все вместе купаются в реке, то волей неволей посматриваешь на других… И я что-то не припомню, чтобы у меня как-то отличался.

— Ну… просто я видела в журналах фотографии греческих статуй… И думала, что он такой и есть… примерно с большой палец…

Брайан поднял руку, вытянул большой палец и задумчиво повертел им перед глазами.

— Не знаю, как там у греков, но индейцев, видать, природа одарила чуть щедрее…

— Господи, поверить не могу, что я с тобой это обсуждаю! — Кэтрин в смятении закрыла руками лицо.

— Все в порядке, Кэт. — Брайан погладил ее по плечу. — Можешь говорить со мной обо всем, о чем только захочешь.

Кэтрин лишь счастливо вздохнула и покрепче прижалась к его груди.

***

После завтрака они собрались в город. Брайан хотел заглянуть на почту. Там он надеялся выяснить адрес Ульриха Зильберштейна — геодезиста, который написал отчет.

— Пойдем пешком или поедем верхом? — поинтересовался он, прежде чем они покинули пансион.

— Лучше пешком, — ответила Кэтрин. — Я так много времени провела в седле, что у меня уже ноги стали кривыми, как колесо.

— Чушь! Голову даю на отсечение, твои ножки — самые ровные и стройные по эту сторону Миссисипи, — возразил Брайан.

— Вот уж не думала, что краснокожие такие подхалимы и лжецы, — парировала Кэтрин, зардевшись от удовольствия.

Они вышли наружу и, вынырнув из тихого переулка, оказались на оживленной улице. Утреннее солнце позолотило стены и крыши домов. Несмотря на ранний час, вокруг было полно народу. По мостовой сплошной вереницей ехали повозки и экипажи, а по тротуарам плотным потоком струилась толпа.

Прохожие шагали торопливо и отрешенно, не обращая внимания на окружающих. С одной стороны, так даже лучше — проще затеряться в безликой массе людей. Но с другой… Нет, Кэтрин не хотела бы жить в таком месте. Спешка, суета, отчужденность… Уж лучше в лесной глуши!

Почта располагалась в центре, рядом с железнодорожным вокзалом. Миновав пару кварталов, Кэтрин и Брайан вышли на широкий бульвар, по сторонам которого высились трех- и даже четырехэтажные дома из красного кирпича, а посредине тянулись рельсы конного трамвая, окаймленные клумбами, гнутыми скамейками и аккуратно подстриженными кустами.

На первых этажах располагались кафе, магазины и рестораны, и Кэтрин жадно пожирала глазами витрины. Чего только не было за огромными зеркальными стеклами! Посудные лавки ломились от фарфора — изящных сервизов, искусных статуэток и разукрашенных китайских ваз. Мебельные магазины похвалялись резными столиками, дутыми креслами и тумбочками на любой вкус.

У лавки букиниста Кэтрин даже ненадолго застыла, увлеченно разглядывая заголовки на разноцветных корешках. Обнаружив несколько новых романов Жюль Верна, она решила попозже прикупить себе парочку книг.

Кэтрин никогда не была модницей, но женская одежда не могла не привлечь к себе ее внимания. Стройные манекены щеголяли платьями из шелка и тафты, с турнюрами, лентами и кучей оборок и складок. Головы из папье-маше венчали шляпки, обильно украшенные перьями и цветами, а из-под юбок выглядывали шнурованные ботиночки на изящном каблучке из тонко выделанной кожи или замши.

Посмотрев на ценники, Кэтрин с горечью осознала, что ее двести долларов — это жалкие гроши. Неужели кто-то может позволить себе всю эту роскошь? Она огляделась по сторонам и поняла, что таких людей полно. Здесь, на центральной улице, неспешно прогуливалась, сидела за столиками или проезжала в открытых экипажах совсем иная публика, чем на рабочих окраинах.

Навстречу как раз неторопливо шагали несколько элегантных прохожих. Глядя на неестественно стройных дам в платьях с турнюрами, Кэтрин невольно вспомнила журнальные карикатуры, где затянутых в корсеты женщин с откляченными задами сравнивали то с утками, то с кентаврами.

Картинки были забавными, но это не помешало ей ощутить себя деревенщиной на фоне разодетых красоток. А уж насколько Брайан — с его длинной косой, в замшевом жилете и вытертых ковбойских сапогах отличался от джентльменов в высоких цилиндрах, приталенных сюртуках и лакированных туфлях!

Дамы окинули Кэтрин таким насмешливо-снисходительным взглядом, что ей стало стыдно за свой скромный наряд. На Брайана же леди посмотрели с явным любопытством, если не сказать — с интересом, и сердце кольнула ревность.

«Чего уставились, утки разряженные!» — мысленно огрызнулась она, но вдруг увидела то, от чего сердце ушло в пятки, а все мысли выветрились из головы. Впереди на перекрестке стоял человек в фуражке и синем мундире с сияющими золотыми пуговицами.

Полицейский!

Ноги ослабли, тело прошиб холодный пот. Сейчас он узнает ее и арестует! Что же делать? Бежать!

Она невольно замедлила шаг, но тут Брайан крепко стиснул ее ладонь. Он ничего не сказал, но это помогло Кэтрин прийти в себя. Она сделала глубокий вдох. Нужно вести себя естественно. Это большой город, другой штат и здесь нет плакатов с ее портретом. У полицейского никаких оснований ее задерживать.

И действительно, законник хоть и окинул их цепким взглядом, но его внимание привлек скорее Брайан, а не она сама. Тем не менее, Кэтрин смогла выдохнуть, лишь удалившись от полицейского на добрый десяток шагов.

Наконец впереди показалась вокзальная площадь. В ее центре была разбита большая круглая клумба, посреди которой возвышалась конная статуя. Здесь сходилось несколько улиц, и множество экипажей ехали по кругу, лишь каким-то чудом не сталкиваясь между собой.

— В таких местах нужно держать ухо востро, — предупредил Брайан. — Не обчистят карманники — так переедет колымага.

С этими словами он крепче сжал ее руку, и они ступили на мостовую. Но не успели сделать и пары шагов, как раздался истошный вопль:

— Помогите! Лошадь понесла!

С боковой улицы вынырнула двуколка и с грохотом помчалась прямо на них. Кучер кричал что-то еще, но Кэтрин не разбирала слов. Она застыла, видя перед собой лишь гнедую лошадиную морду с выпученными глазами и клочьями пены, свисающими из оскаленного рта.

В следующий момент Брайан резко толкнул Кэтрин на тротуар, а сам, увернувшись от копыт, схватился за гриву и вскочил на лошадь. Он с силой потянул за один повод, заставив обезумевшее животное свернуть голову набок, и лошадь остановилась прежде, чем коляска врезалась во встречную телегу.

— Следи за своей клячей, дубина! — рявкнул Брайан перепуганному кучеру, спрыгивая на землю.

— С-спасибо, мистер, — промямлил тот, утирая лоб.

Брайан подобрал с мостовой свою шляпу и, отряхнув от пыли, нахлобучил себе на голову.

— Вот о чем я тебе и говорил, — сказал он, приблизившись к стоящей на тротуаре Кэтрин.

Она нервно усмехнулась искусанными губами и пробормотала, пытаясь унять дрожь в голосе:

— Зрелищно! Прямо как на родео.

— Знаешь, как-то раз на охоте моя лошадь споткнулась, и я оказался на земле посреди стада разъяренных бизонов. Они чудом не растоптали меня сразу, и я успел подняться на ноги. Стою как дурак среди этого ада. Копыта грохочут, пыль столбом… А рядом — никого, к кому можно было бы вскочить на лошадь…

— И что же ты сделал? — спросила Кэтрин.

Брайан пожал плечами.

— А что мне оставалось? Запрыгнул на быка. Он крутился и брыкался как сумасшедший, а я со всей дури цеплялся за шерсть на его горбе. Повезло, что он сбросил меня только когда выбежал на безопасное место… Вот это, я тебе скажу, было родео!

— Уф! — невольно вырвалось у нее.

Немного переведя дух, они отправились к вокзалу — массивному серокаменному сооружению с огромными арочными окнами, большими круглыми часами и буквами «Union Station», расположенными над ними по дуге.

Почта и телеграф размещались в боковом крыле. Кэтрин и Брайан вошли внутрь. В обшитом темными деревянными панелями отделении пахло пылью и сургучом. У окошек толпилось множество посетителей. Кэтрин на миг растерялась, а Брайан, оглядевшись по сторонам, решительно направился к окошку с надписью «Справка».

— Куда вы прете, молодой человек! — потрясая тростью, возмутился седовласый джентльмен, которого он бесцеремонно отодвинул в сторонку. — Не видите, что здесь очередь!

— Мне только спросить, — невозмутимо заявил Брайан.

— Тут всем только спросить! — возразил старик, но Брайан, не обращая на него никакого внимания, повернулся к служащему.

Кэтрин встала рядом, чтобы послушать, о чем они будут говорить.

— Доброе утро, сэр, — начал Брайан. — Я посыльный Железнодорожной Компании Вудвилла. У меня срочный пакет для мистера Ульриха Зильберштейна, но, к сожалению, я не нашел его по указанному адресу. Вы бы не могли сообщить мне его новое место жительства?

Клерк лениво почесал затылок.

— Сожалею, но мы не даем справок по частным лицам, — кисло пробормотал он.

— Это не частное лицо, а главный геодезист Железнодорожной Компании. Мистер, я добирался сюда с самого Лошадиного Ручья, и должен передать пакет ему лично в руки. Взгляните сами!

С этими словами Брайан вытащил из кармана конверт со штемпелем Железнодорожной Компании Вудвилла. Кэтрин вспомнила, что видела этот конверт среди остальных краденых бумаг, но тогда он был чистым, а сейчас на нем красовалось имя Ульриха Зильберштейна и какой-то, видимо вымышленный, адрес.

Брайан положил письмо на стойку и пододвинул к служащему.

— Взгляните, сэр.

— Зачем вы мне его суете? — буркнул тот.

— Взгляните.

Клерк нехотя приподнял конверт и, заметив под ним зеленоватую бумажку, живо смахнул ее себе под стойку. Его лицо тут же переменилось, морщины между бровей разгладились, а усы сами собой молодецки закрутились вверх.

— Что ж вы сразу-то не сказали, что письмо срочное? — куда более дружелюбно спросил он. — Одну минуту, сейчас посмотрю.

Он достал из ящика стола увесистый справочник и принялся листать пожелтевшие страницы. Кэтрин переглянулась с Брайаном, и тот ей подмигнул.

— Вот! Нашел, — через минуту сообщил клерк. — Повезло, что в Денвере всего один человек с такой фамилией. Был бы какой-нибудь Джонсон или Смит, пришлось бы вам изрядно помотаться по городу.

Он переписал адрес на клочок бумаги и протянул ее Брайану.

— Благодарю, сэр, приятно иметь с вами дело, — кивнул тот и, выходя из очереди, приподнял шляпу. — Хорошего дня, леди и джентльмены.

Глава 27

— Сколько ты ему заплатил? — поинтересовалась Кэтрин, когда они вышли из почтового отделения.

— Десятку, — проворчал Брайан. — Дороговато мне обходится этот Вудвилл с его дорогой, чтоб ему лопнуть!

Он огляделся по сторонам и, заметив на стене вокзала карту города, направился к ней.

— Так, посмотрим… — пробормотал он, доставая из кармана бумажку с адресом геодезиста. — О, это недалеко — на углу Рыночной и Восемнадцатой улиц. Идем, Кэт, потолкуем с этим Зильберштейном.

— Ты уже придумал, что именно ему сказать? — спросила Кэтрин, когда они шагали по залитому солнцем бульвару.

— Для начала хотелось бы узнать, как получилось, что он написал один отчет, а в комиссию по железным дорогам отправили совсем другой.

— Думаешь, он тебе так все и выложит?

— Надеюсь, но давай не будем загадывать наперед.

Минут через десять они стояли перед высокими застекленными дверями, возле которых блестела бронзовая табличка «Ульрих Зильберштейн, геодезист».

Брайан дернул за шнурок. Внутри зазвенел колокольчик, а следом раздались шаркающие шаги. Дверь открыла пожилая горничная в черном платье, белоснежном переднике и накрахмаленном чепце.

— Что вам угодно? — с заметным акцентом поинтересовалась она.

— Мы бы хотели поговорить с мистером Зильберштейном, — ответил Брайан.

Служанка недоуменно выпучила на него блеклые серые глаза и захлопала редкими ресницами.

— Разве вы ничего не знаете? — наконец спросила она.

— Не знаю чего?

— Герр Зильберштейн скончался три месяца назад.

Тут пришел черед удивляться Брайану.

— Скончался? Как?

— Говорят, несчастный случай. Правда, фрау Зильберштейн в это не верит.

— Фрау Зильберштейн? Это его жена?

— Вдова, — поправила горничная. — Так что, извините, мистер, но герр Зильберштейн никак не может вас принять.

Она хотела было захлопнуть дверь, но Брайан придержал створку носком сапога.

— Я бы хотел поговорить с миссис Зильберштейн, — не сдавался он. — Это срочно.

— Фрау Зильберштейн не принимает гостей.

— Это очень важно!

— Ничем не могу вам помочь, мистер.

Горничная поджала и без того тонкие губы и упрямо потянула дверную ручку на себя, но тут изнутри донесся зычный женский голос:

— Hanna! Wer ist das?

Услышав немецкую речь, Кэтрин, до сих пор безмолвно наблюдавшая за происходящим, встрепенулась. Прежде, чем горничная успела ответить, она воскликнула:

— Фрау Зильберштейн! Wir möchten gerne mit Ihnen sprechen! Das ist sehr wichtig!

Брайан и служанка удивленно вытаращились на нее, а из глубин дома послышалось:

— Hanna! Lasse, bitte, die Besucher rein!

— Входите. — Горничная посторонилась, пропуская Кэтрин и Брайана внутрь.

Она провела их в гостиную, заставленную лаковой мебелью из темного дерева. Оглядевшись по сторонам, Кэтрин заметила, что фотографии и картины висят на стене в идеальном порядке, бордовая обивка кресел и софы точь в точь повторяет цвет и узор оконных гардин, а паркет начищен до такого блеска, что хочется прокатиться по нему как по льду.

Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая женщина лет сорока пяти в строгом черном платье. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную прическу, а на бледном лице ярко выделялись небесно-голубые глаза.

— Вы хотели со мной поговорить? — по-немецки спросила она.

— Да, э-э… — Кэтрин запнулась, судорожно подбирая слова. — Меня зовут… Мэри Джонс, а это — Брайан Смит.

— Очень приятно, — проговорила вдова, с любопытством покосившись на Брайана. — А я — фрау Зильберштейн. Прошу, садитесь.

Когда Кэтрин и Брайан уселись в мягкие кресла, вдова распорядилась подать кофе.

— Где вы научились так хорошо говорить по-немецки? — поинтересовалась она.

— Мои дед и бабка по матери родом из Пруссии, — пояснила Кэтрин.

— Ах, что вы говорите! А из какого города?

— Из Бранденбурга. А вы?

— Мы с моим бедным Ульрихом прибыли из Дрездена. — Вдова достала из кармана белоснежный платочек и аккуратно промокнула уголки глаз. — Вы только представьте, переехать из столицы Саксонии в эту дыру! Америка — просто варварская страна, а английский язык — катастрофа! За двадцать лет, я так и не смогла его выучить. Как можно было так исковеркать немецкий, да еще напихать в него кучу французских слов! Пишется так, читается эдак… А произношение… Жуть!

В комнату вошла горничная с подносом. Разлив кофе из серебряного кофейника, она предложила его гостям.

Кэтрин осторожно взяла изящную чашечку и повертела в руках, разглядывая узор. Белый фарфор был расписан синими веточками, цветами и плодами, которые Кэтрин не смогла опознать, и решила, что это лук. Странно, кому пришло в голову рисовать на кофейном сервизе лук?

— В этой отсталой стране даже утвари приличной не достать, — продолжала причитать вдова. — Нам пришлось везти все с собой. Мебель, картины, книги, мейсенский фарфор…

Не далее, как нынешним утром Кэтрин видела в витринах мебель и посуду ничуть не хуже кресел, в которых они сейчас сидели, и сервиза, из которого пили. Но на всякий случай она сочувственно покачала головой.

— А кофе… — Фрау Зильберштейн, оттопырив мизинчик, поднесла чашку к губам, сделала глоток и скривилась. — Разве это кофе? Пережженная бурда! Вот у нас в Дрездене варили настоящий кофе — бодрящий, легкий, ароматный. Боже, как я скучаю по этому дивному вкусу!

Кэтрин с опаской отхлебнула напиток и, к своему удивлению, нашла его вполне приятным.

— Но что же привело вас в эту ужасную Америку? — поинтересовалась она.

— Моему бедному Ульриху предложили место в «Union Pacific», — пояснила вдова. — Ну, знаете, в шестидесятых они строили железную дорогу через всю эту дикую страну?

— Угу, — кивнула Кэтрин. Хоть она тогда была совсем девчонкой и жила в глуши, но даже до нее долетели отголоски грандиозного скандала из-за коррупции и финансовых махинаций этой компании.

— Но мой Ульрих не поладил с этим мошенником Дюраном и вскоре перешел в «Central Pacific», которая тянула рельсы навстречу, с запада на восток. В шестьдесят девятом эту жуткую дорогу наконец достроили, и я так надеялась, что мы сможем вернуться домой!

— Но вы остались.

— Увы. Как вы, должно быть, знаете, в Европе тогда было неспокойно. Эта ужасная война с французами!.. Мы решили переждать здесь годик-другой, но ожидание, как видите, затянулось. Ульрих работал в различных железнодорожных компаниях до тех пор, пока не очутился у этого негодяя Вудвилла.

Брайан, до этого отрешенно попивающий кофе, встрепенулся, уловив в потоке немецкой речи имя врага.

— И с Вудвиллом ваш супруг тоже не нашел общего языка? — предположила Кэтрин.

— Увы, нет, фройляйн Мэри, — вдова поджала бескровные губы.

— Почему?

Фрау Зильберштейн гордо выпрямила спину.

— Потому что мой муж был честным человеком, — с достоинством заявила она. — Он спроектировал для этого мерзавца отличную дорогу — прямую, ровную, надежную, как саксонские часы. А этот гадкий Вудвилл…

— …не хотел, чтобы дорога была прямой, — закончила за нее Кэтрин.

— В том-то и дело. Безмозглое правительство этой отсталой страны платит за каждую милю, поэтому, чем кривее дорога, тем больше денег с него можно содрать. В последнем письме мой дорогой Ульрих писал, что этот жулик Вудвилл требует изменить отчет. Написать, что рельсы нельзя пускать по прямой, а нужно прокладывать их через горы, ущелья и еще бог весть какую глухомань.

Кэтрин вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.

— И что же ваш супруг? — со жгучим любопытством спросила она.

— Ульрих ни в какую не соглашался. Он писал, что в тех горах много… сланца и этого… как его… метана. Я ничего не смыслю в геологии, но как я поняла, строить тоннели в таких местах очень опасно. От малейшей искры все может взлететь на воздух, и тогда погибло бы много людей. Ульрих не хотел брать на душу такой грех. Вудвилл даже предлагал ему огромные деньги, но принципы для моего бедного супруга всегда были превыше всего.

Кэтрин впилась ногтями в пушистый бархат. Если эта информация просочится наружу, то Вудвиллу крышка!

— Скажите, а у вас сохранилось это письмо? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила она.

Фрау Зильберштейн недоуменно вскинула брови.

— Простите, фройляйн Мэри, я совсем запамятовала справиться о цели вашего визита.

Этот вопрос застал Кэтрин врасплох. Приходя сюда, она надеялась, что разговаривать будет Брайан. Кто ж знал, что главный геодезист мертв, а его жена не говорит по-английски? В поисках поддержки она взглянула на Брайана. Их глаза встретились, и Кэтрин решилась…

— Фрау Зильберштейн, дело в том, что мой…э-э… друг — индеец…

— Что вы такое говорите! Настоящий индеец? — всполошилась вдова, вытаращив на Брайана ярко-голубые глаза. — Надо же! А я думала, что индейцы носят перья на голове и раскрашивают лицо.

Брайан недоуменно хлопал ресницами, явно не понимая, о чем речь, и с чего это вдруг его персона привлекла такое внимание.

— Ну… он не совсем индеец, только наполовину, — уточнила Кэтрин и начала свой рассказ: — Дело в том, что племя его матери живет на Вороньем Хребте…

Пока она выкладывала свою историю, фрау Зильберштейн лишь охала и сокрушенно качала головой.

— …из этих бумаг мы и поняли, что Вудвилл хочет выбить побольше дотаций из федеральной казны, — закончила Кэтрин.

— Теперь мне все ясно! — воскликнула вдова, прижимая платочек к глазам. — Мой бедный Ульрих! Знаете, мне сказали, что он погиб, свалившись пьяным с обрыва. Что за вздор! Мой дорогой муж никогда не пил ничего крепче пилснера и, я уверена, знал ту местность как свои пять пальцев. Он просто не мог так нелепо умереть! Этот мерзавец Вудвилл велел убить моего несчастного супруга, чтобы он никому не рассказал про отчет. Теперь я точно в этом уверена!

— Вы думаете, Вудвилл на такое способен?

— Конечно! Разве вы не читали Карла Маркса? Нет такого преступления, на которое капиталист не пойдет ради наживы.

Маркса Кэтрин не читала, но, вспомнив резню под Каспером, которую Вудвилл устроил, чтобы по дешевке скупить землю, кивнула.

— Знаете, я этому не удивляюсь, — сказала она. — Нам пришлось с ним столкнуться, и он выглядел как человек, готовый на все.

В памяти всплыли неприятные воспоминания о «знакомстве» с магнатом, и Кэтрин передернула плечами.

— Хорошо. Я отдам вам письмо моего мужа, — заявила вдова. — Буду безмерно счастлива, если оно поможет наказать этого негодяя.

— Большое спасибо, фрау Зильберштейн.

Вдова поднялась и отправилась за письмом.

— С ума сойти, Кэт, ты говоришь по-немецки! — восхитился Брайан, когда они остались одни.

— Просто, до пяти лет, пока отец был на войне, мать говорила со мной только на нем. Ей так было проще. А потом, когда она нас бросила, и папа остался со мной один, поначалу я даже не понимала английский.

— И как же ты с ним общалась?

— Он тоже неплохо знал немецкий. А когда я подросла, настоял, чтобы я продолжала его учить, дескать, в жизни пригодится. Занимался со мной грамматикой, покупал книги. И видишь — действительно пригодилось.

— Это уж точно. — Брайан протянул руку и погладил ее ладонь. — Не знаю, как бы я изъяснялся с этой почтенной леди. Наверное, пришлось бы, как индейцы из разных племен, общаться на языке жестов.

В следующий момент на пороге вновь показалась фрау Зильберштейн.

— Вот, возьмите. — Она протянула исписанную бумагу.

Кэтрин взяла письмо и вопросительно посмотрела на вдову.

— Читайте, — кивнула та.

Пробежав глазами витиеватые немецкие строки, Кэтрин удостоверилась, что Вудвилл действительно требовал от Зильберштейна сфабриковать фальшивый отчет, но тот решительно отказался.

— Я могу сохранить его у себя? — поинтересовалась она.

— Да, милочка, берите. Я скоро уеду из этой варварской страны, но буду счастлива, если вам удастся отплатить этой свинье за гибель моего несчастного супруга.

Кэтрин с искренней благодарностью прижала руку к груди.

— Огромное спасибо, фрау Зильберштейн. Если у вас есть что-то еще, что могло бы помочь в нашем деле…

Вдова устремила глаза к потолку, задумчиво теребя носовой платок.

— Я была бы рада помочь, — наконец заговорила она, — но, к сожалению, мне больше ничего не приходит в голову.

— В таком случае, мы больше не будем отнимать ваше время. — Кэтрин поднялась с кресла. — Спасибо за ваше гостеприимство и до свидания.

— До свидания, — ответила вдова и велела прислуге проводить их до выхода.

После прохладной гостиной воздух снаружи показался сухим и горячим. Кэтрин пониже надвинула на глаза шляпку, закрываясь от слепящего солнца, и повернулась к Брайану.

— Что будем делать дальше?

— Есть хочешь? — огорошил он ее неожиданным вопросом.

— Хм… Пожалуй, не откажусь.

— Тогда идем в кафе, чего-нибудь перекусим, а заодно ты расскажешь, что тебе поведала эта милая дама. Признаться, я ни черта не понял из вашего разговора.

Они зашагали по улице в поисках кафе. После полудня народу и экипажей стало еще больше. Дамы в изящных платьях фланировали под кружевными зонтами, элегантные джентльмены стучали тростями по мостовой, а няньки и гувернантки массово выгуливали своих подопечных. Девочки были одеты в легкие светлые платьица, а мальчишки почти поголовно щеголяли в матросках, коротких штанишках и шляпах с голубыми лентами.

Созерцая нарядную публику, Кэтрин вспомнила работяг, вынужденных целый день горбатиться за гроши, чтобы богачи могли нежиться в праздности и наслаждаться прекрасной погодой.

Наконец Кэтрин и Брайан увидели полосатый тент, под которым прямо на тротуаре громоздились столы и плетеные стулья, и стеклянную витрину, украшенную золотой надписью «Кафе «Серебряная ложка» — закуски, мороженое, прохладительные напитки».

Усевшись за столик, они заказали суп-пюре из картофеля и лука-порея, сэндвичи с индейкой и ветчиной, и клубничное мороженое на десерт. За обедом Кэтрин вкратце пересказала Брайану разговор с фрау Зильберштейн и перевела строки письма, где шла речь о Вудвилле и отчете.

— Значит, вдова уверена, что это Вудвилл прикончил ее супруга? — переспросил Брайан.

— Да. Но теперь это вряд ли можно доказать, — ответила Кэтрин, зачерпывая ложечкой мороженое.

— Я тоже в этом сомневаюсь. Выглядит, конечно, подозрительно, что геодезист напился и сломал себе шею аккурат после того, как отказался писать «правильный» отчет… Но вряд ли кто-то будет так глубоко копать. А знаешь, Кэт, еще в чем загвоздка? — Брайан откинулся на спинку стула и прищурил глаза.

— В чем?

— Мы не можем обнародовать эти документы.

— Почему?

— Даже если отбросить вероятность того, что они попадут не в те руки… Ты помнишь, что было в отчете?

— Что?

— То, что на Вороньем Хребте, возможно, есть золото.Если это просочится в газеты… Представляешь, что начнется?

— Золотая лихорадка?

— Угу. — Брайан хмуро кивнул. — И тогда пиши пропало. Выйдет та же хрень, что и с Черными Холмами.

История Черных Холмов прогремела на всю Америку несколько лет назад. Эти холмы принадлежали индейцам, и правительство Соединенных Штатов само подписало с ними «нерушимый» договор, обязуясь никогда не претендовать на эти территории. Однако вскоре там нашли золото, и государственные чиновники, как впрочем и всегда, с легкостью забыли свои обещания. Вначале попытались выкупить землю за бесценок, а когда индейцы отказались ее продавать — натравили на них армию. Кэтрин даже сама видела в Каспере, как кавалькада синих мундиров с пылью и грохотом скакала по мосту через Норт-Платт.

Война за Черные Холмы продолжалась с переменным успехом и три года назад закончилась разгромом индейцев, после чего им пришлось переселиться в бесплодные резервации… Так и сейчас — если действовать грубо, можно лишь навредить.

— Ты прав. Но что нам делать? — спросила Кэтрин.

Брайан вздохнул.

— Видимо, ничего не остается, как договариваться с Вудвиллом напрямую.

— Договариваться с этим сукиным сыном? — ужаснулась она.

— Пригрозить, что если он не изменит маршрут, то мы опубликуем отчет. Главное, чтобы он не догадался, что это блеф.

— А если он откажется?

Брайан щелчком пальцев сбил с края вазочки настырную осу, которая пыталась полакомиться мороженым.

— Тогда и будем думать, что делать дальше, — сказал он.

Кэтрин вспомнила Вудвилла, его напыщенную самодовольную рожу, холодные пустые глаза, и к горлу подкатила тошнота.

— Мне это не нравится! — упрямо заявила она. — Что, если этот скользкий червяк прикажет тебя схватить?

— Не бойся, Кэт, я буду начеку.

— Но как ты вообще собираешься вызвать его на разговор?

— Дай подумать… — Брайан почесал затылок. — Для начала отправлю ему письмо. Напишу, что документы у меня, и я готов обсудить условия, при которых они не попадут в лапы газетчиков.

— А потом?

— Потом встречусь с ним где-нибудь на нейтральной территории и потребую изменить маршрут.

— Но тебе вовсе не обязательно видеться с ним лично, — возразила Кэтрин. — Все требования можно изложить в письме.

Брайан задумался, машинально соскребая остатки мороженого со стенок вазочки.

— Может ты и права, — наконец сказал он. — Не стоит лишний раз соваться аллигатору в пасть. Правда, в таком случае письмо должно быть чертовски убедительным. Нужно дать понять, что документы действительно у меня. Может, отправить ему какую-нибудь незначительную бумажку из общей кучи?

— Можно, — кивнула Кэтрин.

Ее взгляд, бесцельно блуждающий по оживленной улице, зацепился за набитый вагон конного трамвая, который тянула по рельсам пара гнедых лошадей. Когда вагон с грохотом проехал дальше, глазам открылась вывеска на одном из домов: «Портретное фотоателье».

Кэтрин осенило.

— А что, если сфотографировать эти документы и послать ему фотографию в доказательство того, что оригиналы у нас? — предложила она.

Пару секунд Брайан недоуменно смотрел на нее, а затем притянул к себе и чмокнул в щеку.

— Отличная мысль, Лисичка! Ты у меня просто кладезь ценных идей!

Кэтрин довольно улыбнулась, собрала ложечкой клубничный сироп, в который превратилось растаявшее мороженое, и сунула ее в рот. Брайан расплатился с официантом, и они отправились в «Прекрасную Елену» за документами.

Глава 28

Студия, расположенная в мансарде трехэтажного дома, была залита светом из высоких окон и застекленного потолка. В воздухе пахло пылью и химикатами. Кэтрин с любопытством огляделась по сторонам.

Посреди помещения на треноге стояла камера с «гармошкой», накрытая черной тканью. Натянутое напротив нее полотнище изображало поросшую кактусами пустыню. На стенах красовалось множество фотографий — нарядные дамы, элегантные джентльмены и дружные семьи, позирующие на фоне греческих развалин, джунглей или дворцов. Когда Кэтрин первый и единственный раз снималась у бродячего фотографа, позади нее висела всего лишь белая простыня.

— Давай сфотографируемся вместе! — неожиданно для себя самой предложила она.

Брайан чуть удивленно посмотрел на нее.

— А почему бы и нет? — Его губы дрогнули в легкой улыбке. — Вот станем старыми и сморщенными, и будем любоваться на то, какими мы были молодыми и красивыми.

Встретить старость вместе… От этой мысли у Кэтрин стало теплей на душе, но тут в ее мечтания вторгся жизнерадостный баритон:

— Бонжур, мадам! Бонжур, месье! Чего изволите? Портрет — одиночный, семейный, кабинетный? Визитные карточки?

Оглянувшись, Кэтрин увидела у боковой двери невысокого мужчину с тонкими усиками, пухленького и румяного, как сдобная булочка.

— Мы бы хотели совместный портрет и… — начал было Брайан, но тут фотограф вытаращил на него блестящие черные глаза.

— Ах! Мон ами! Какой образ! Какая фактура! Вы, должно быть, индеец? — нещадно картавя завопил он. — Шарман! Формидабль! Вам нужно обязательно надеть головной убор! Погодите! Одну минуту!

Брайан не успел и глазом моргнуть, как невесть откуда появился ворох перьев, который в следующую секунду уже красовался на его голове. Белые перья с черными кончиками пышным веером раскинулись вокруг лица, придавая Брайану сходство с индейским вождем.

— Шарман! Сюперб! Аттрактиф! — восторженно защебетал фотограф, но в следующий момент Брайан стащил венец с головы и всучил ему обратно.

— Заберите это! — буркнул он.

— Почему? Тебе идет! — сказала Кэтрин, с улыбкой наблюдая за этой сценой.

— Мадмуазель права! Вам очень идет! — заголосил француз, пытаясь снова напялить на Брайана головной убор.

— Хватит! — рявкнул тот. — Мы здесь по делу!

Если фотограф и обиделся, то вида не подал, и, когда Брайан показал ему документы и объяснил, чего хочет, с пониманием кивнул.

Брайан встал перед камерой и взял в руки бумаги, так, чтобы был виден заголовок отчета, письмо Зильберштейна, где тот возражает против строительства дороги через Вороний Хребет, и письмо из железнодорожной комиссии, из которого ясно, что Вудвилл подменил отчет.

Фотограф нырнул под черную ткань, накрывающую фотоаппарат.

— Поднимите повыше! Пониже! Левее! Правее! — командовал он, при помощью рычажка то удлиняя, то укорачивая «гармошку». — Шарман! Мажестик!

Настроив камеру, француз высунулся наружу. Сперва он закрыл колпачком объектив, затем установил кассету с фотопластинкой и под конец опять накрыл заднюю часть фотоаппарата черной тканью.

— Внимание! Снимаю. Не шевелитесь! — Он вынул из кармана секундомер, после чего снял с объектива колпачок.

Брайан застыл с документами в руках, Кэтрин тоже затаила дыхание. Подождав с минуту, француз снова надел колпачок и извлек кассету из аппарата.

— Вуаля! Снято! — сообщил он и вдруг истошно завопил. — Мишель! Мишель!

Из боковой комнатушки показалась курчавая голова негритенка.

— Чего, масса Бельвью?

— Вот! Займись делом, да не засвети пластинку, как в прошлый раз! — Француз сунул кассету в руки негритенка и, когда тот скрылся за дверью, повернулся к Кэтрин. — Хорибль! Терибль! Ничего нельзя доверить этим черномазым!

— Мы бы еще хотели сфотографироваться вдвоем, — напомнила она.

— Ах да! Шарман! Адмирабль! Встаньте рядом с вашим… э-э-э…. бьян-ами.

Кэтрин не стала уточнять, что такое «бьян-ами», и послушно встала рядом с Брайаном, который уже успел убрать документы в сумку.

— Мон шер, может, все-таки наденете головной убор? — француз снова схватил в охапку перьевое безумие и попытался напялить его на Брайана.

— Нет! — отшатнувшись, выпалил тот.

— Очень жаль, — буркнул фотограф и принялся командовать: — Месье, сядьте, мадмуазель, встаньте рядом! Положите руку ему на плечо! Ах нет! Фон! Нужно сменить фон!

С этими словами он подбежал к стенду и принялся бешено вращать рукоятку. Жалобно заскрипели ролики, перематывая полотна с задниками, но Кэтрин не решалась повернуть голову, чтобы на них посмотреть. Выбрав подходящий, по его мнению, фон, француз опять уставился на Брайана и Кэтрин.

— Ма шери, встаньте с другой стороны! — снова начал распоряжаться он. — Нет! Не то! Лучше сядьте, а месье пускай встанет! Нет! Снова не то! Лучше встаньте оба! Да! Вот так! Трэ бья!.. Нет! Чего-то не хватает! Я знаю! Нужна ваза! Мишель! Мишель! Где наша китайская ваза?

Негритенок не показывался, и фотограф, продолжая что-то по-французски кудахтать, кинулся за боковую дверь.

Кэтрин выдохнула и вытерла со лба пот.

— Может, нужно было сходить к парикмахеру и сделать прическу? — пробормотала она, поправляя выбившиеся из косы пряди.

— Нет, Лисичка, ты мне нравишься именно такой. — Брайан взял ее за руки и отступил на полшага назад.

Он разглядывал ее, чуть склонив голову набок, а Кэтрин, в свою очередь, любовалась им. Бездонные черные глаза затягивали на опасную глубину, а губы так и манили коснуться их поцелуем. Кэтрин невольно подалась вперед…

— Замрите! — Истошный вопль фотографа заставил их вздрогнуть. — Шарман! Грандиоз! Манифик! Не двигайтесь, сильвупле!

Боковым зрением Кэтрин заметила, как француз нырнул под покрывало камеры. Через минуту, когда от напряжения задеревенело все тело, снимок был, наконец, готов, и кассета перекочевала в соседнюю комнату.

— Когда будут готовы фотографии? — поинтересовался Брайан.

— Ах, мон ами, приходите завтра! Но может, вы все-таки сфотографируетесь в перьевом уборе?

— Нет!

Он нахлобучил шляпу, подхватил Кэтрин под руку, и они покинули ателье.

— А тебе и впрямь идет эта корона из перьев, — заметила Кэтрин, когда они шагали по улице, — и почему ты так не хотел ее надевать?

— Потому что это не шутовской колпак, — довольно резко ответил Брайан. — Убор из орлиных перьев могут носить только вожди и великие воины. Каждое перо означает какой-то подвиг. Это все равно, что нацепить на себя чужие медали и ордена.

— Прости, не хотела тебя обидеть. — Кэтрин смущенно стиснула его ладонь.

— Разве ты можешь меня обидеть, Кэт? — уже мягче произнес он. — Но, признаться, этого лягушатника я чуть было не придушил.

— Да ладно, по-моему, он довольно милый, — усмехнулась она.

— «Милый»? — Брайан ревниво прищурился.

— Не переживай, до тебя ему далеко.

Оказавшись в «Прекрасной Елене», Брайан достал из сумки документы, разложил их на столе и принялся изучать. Кэтрин тоже пробежала бумаги глазами, но никаких новых зацепок не нашла. Опасным для Вудвилла был только отчет Зильберштейна в сочетании с письмом из комиссии, где упоминался другой отчет, составленный неким Эндрю Леманом.

— Как думаешь, стоит ли поговорить с этим Леманом? — поинтересовалась Кэтрин.

Брайан наморщил лоб.

— Думаю, нет, — через пару секунд ответил он. — Этот тип работает на Вудвилла, и вряд ли нам удастся его разговорить… Нет, при желании разговорить можно любого, но пока не вижу в этом особого смысла.

— Ладно, но что дальше?

— А дальше, Кэт, мы напишем нашему приятелю письмо, а эти документы хорошенько спрячем.

— Где?

— Там, где их никто не найдет. Но давай начнем с послания. Ты не могла бы мне помочь, а то боюсь, если письмо напишу я, то в нем будет больше клякс, чем слов?

— Хорошо, я попробую, — кивнула Кэтрин. — Но предупреждаю, мои навыки чистописания оставляют желать лучшего.

Брайан пододвинул к ней чернильницу с пером и лист бумаги.

— Прошу!

Спустя полчаса, кучу испорченных страниц и груду смятых промокашек, письмо, наконец, было готово. Оно гласило:

«Дорогой мистер Вудвилл,

В наши руки попали весьма интересные документы (см. приложенную фотографию). Если вы не хотите, чтобы они были обнародованы, то даем вам две недели на то, чтобы изменить маршрут железной дороги Денвер-Сиэтл так, чтобы она не проходила через Вороний Хребет.

Об изменении маршрута вы должны дать официальное объявление в местные газеты. Если через две недели мы не увидим такого объявления, то найденные нами документы будут разосланы в компетентные инстанции.

Искренне ваш

Доброжелатель»

— Фух! — Кэтрин с величайшей предосторожностью накрыла письмо промокашкой и воткнула перо в чернильницу. — Сто лет ничего не писала.

— Спасибо, Кэт, у тебя отлично получилось. — Брайан склонился над ней и обнял ее сзади за плечи. — Осталось только написать адрес.

— О, нет! У меня уже отваливается рука.

— Ну, пожалуйста, Лисичка, ты справишься! — Он отодвинул ее косу и поцеловал в шею, туда, где начиналась линия роста волос. По спине пробежали мурашки, и Кэтрин не смогла устоять. С нарочито тяжелым вздохом она подвинула к себе конверт.

— Ты собираешься отправить его по почте или с посыльным? — поинтересовалась она, когда закончила.

— Брошу в какой-нибудь почтовый ящик подальше отсюда, — ответил он. — Думаю, за день-два дойдет.

Когда чернила просохли, Кэтрин вложила письмо в конверт и протянула Брайану. Тот сунул послание в жилетный карман. В следующий момент в дверь постучали — принесли ужин.

Расправившись с малиновым пирогом и выпив кофе, Брайан поднялся из-за стола и подошел к двери.

— Ты куда? — полюбопытствовала Кэтрин, вытирая салфеткой пальцы, на которых до сих пор синели чернильные пятна.

— Прятать документы, — пояснил он, надевая шляпу.

— Ты уже придумал куда?

— Придумал. Туда, где никто не потревожит их покой.

Он не договорил, но Кэтрин продолжала выжидающе смотреть на него.

— На кладбище, — сказал Брайан, сделав страшные глаза.

Кэтрин прыснула в кулак, но через секунду догадалась, что он не шутит.

— Серьезно, что ли?

— Ну да. Зарою под каким-нибудь могильным камнем. Где еще можно похоронить чью-то грязную тайну, как не среди мертвецов?

— Жуть какая! — выдохнула она. — А можно я пойду с тобой?

Пришел черед Брайана удивленно таращиться на нее.

— Ночью? На кладбище?

— Почему нет? Никогда не была ночью на кладбище.

— Ну ладно… как хочешь.

Кэтрин надела шляпку и жакет, и они вышли из номера, но перед тем, как покинуть пансион, заглянули в комнату Брайана. Там он отыскал в сумке кусок брезента и, тщательно завернув в него документы, перевязал их бечевкой.

На город опустились душные летние сумерки. Кэтрин и Брайан быстро шагали по мостовой, окутанной призрачным желтым светом газовых фонарей. Дневная суета улеглась, и редкие звуки — цокот копыт, громыхание экипажей и голоса припозднившихся гуляк — гулким эхом разносились по пустынным улицам.

По подворотням кучковались подвыпившие компании, а проститутки, совершенно не стесняясь Кэтрин, предлагали Брайану вкусить разнообразных наслаждений в их пылких объятиях. Вечером большой город представлял собой куда более неприятное место, чем днем. И это еще относительно приличный район. Что же тогда творится на рабочих окраинах?

Наконец, впереди показалась высокая кованая ограда, сквозь которую в туманном полумраке угадывались силуэты надгробий. Увы, но на воротах висел огромный замок.

— И как же нам туда попасть? — спросила Кэтрин, с унынием разглядывая заостренные пики, которыми ощетинился забор.

— Подержи-ка! — Брайан сунул ей в руки сверток с бумагами.

Кованые секции перемежались узкими кирпичными столбами. Брайан подошел к одной из таких опор. Взглянул на нее, примеряясь, затем подпрыгнул, ухватился за край и, подтянувшись, ловко, словно кот, взобрался наверх. Покачнулся, балансируя на верхушке, и в следующий момент уже соскочил на землю с другой стороны.

Кэтрин сквозь прутья вручила ему документы.

— Жди здесь, Кэт, я мигом.

Он взял у нее бумаги и скрылся во тьме. Кэтрин боязливо огляделась по сторонам. Поднялся ветер, зашумела листва, то заслоняя, то открывая свет одинокого фонаря, от чего вокруг заплясали жутковатые тени. Кэтрин прислушивалась к отдаленным голосам и собачьему лаю, и все больше осознавала, какую опасную они с Брайаном затеяли игру.

На ум пришли слова фрау Зильберштейн о том, что ради прибыли капиталисты пойдут на все. Если Вудвилл и правда убил геодезиста, то что помешает ему расправиться с ней и Брайаном? На кону огромные деньги — Кэтрин даже не пыталась подсчитать сколько именно. Она ничего не смыслила ни в бизнесе, ни в политике, но догадывалась, что скорее всего в деле замешаны и государственные чины. Стоит им с Брайаном засветиться, сделать один неверный шаг…

— Эй ты! — хриплый женский голос прервал ее размышления.

Кэтрин вздрогнула и, подняв голову, увидела перед собой двух девиц. Яркий макияж, голые плечи, корсеты, выставленные напоказ — сразу стало понятно, что дамы не отличаются благочестием. А судя по ядреному перегару и перекошенным позам — они еще и в стельку пьяны.

Одна их них — полноватая блондинка с грудями, выпирающими из декольте как поднявшееся тесто, повторила:

— Эй ты! Я к тебе обращаюсь!

— Чем могу помочь? — Кэтрин постаралась говорить спокойно, но ладони предательски взмокли.

— Это наш участок. Вали отсюда! — вульгарно кривляясь, прошепелявила вторая — тощая брюнетка с испитым лицом.

— Я не… — Кэтрин замялась, подбирая нужное слово. — Я не работаю, а просто жду своего знакомого.

— «Просто жду своего знакомого», — пискляво передразнила блондинка. — Ты давай, курочка, топай отсюда, а мы сами его подождем.

— И выдоим досуха. — Брюнетка гаденько захихикала, демонстрируя отсутствие переднего зуба. — И его яйца, и кошелек.

Кэтрин невольно отпрянула и уперлась спиной в забор. Черт! Еще не хватало подраться с уличными девками. Что же делать?

Но тут рука нащупала в кармане юбки дерринджер, и Кэтрин воспрянула духом: «Я убила несколько человек, так неужели я испугаюсь каких-то шалав?»

Она достала пистолет и направила его на блондинку.

— Простите, дамы, но сегодня вам придется поискать другое место, — твердо заявила она.

Шлюхи очумело переглянулись.

— Слышь, Молли, что это у нее? — спросила брюнетка.

— А я почем знаю? Похоже на пистолет.

— А по-моему, это детская игрушка.

— Эй ты! — пробасила толстуха, обращаясь к Кэтрин. — Кого ты пытаешься надуть? Это же детская игрушка!

— Из такой же игрушки застрелили президента Линкольна, — сообщила Кэтрин, неторопливо взводя курок.

— Твою мать! Валим отсюда! Эта сучка застрелила Линкольна! — завопила блондинка, и проститутки бросились наутек.

Кэтрин проводила их недоуменно-насмешливым взглядом. Повезло, что бабищи оказались такими недалекими и трусливыми — драка с ними не входила в ее планы. Она сунула дерринджер обратно в карман, перед этим плавно опустив курок, а в следующий момент услышала негромкий голос:

— Все в порядке?

Оглянувшись, она увидела за оградой Брайана. Вздох облегчения невольно вырвался из груди.

— Да так… Пообщалась с некоторыми представительницами местной фауны.

— Вечно ты, Лисичка, куда-нибудь встрянешь, — проворчал он, перебравшись через забор.

— Заметь, на этот раз я выпуталась совершенно самостоятельно, — чванливо произнесла она.

— Горжусь тобой, моя прелесть! — Он притянул ее к себе и чмокнул в лоб. — А сейчас — давай сматываться отсюда.

Убедившись, что на улице все спокойно, они двинулись в обратный путь.

— Запомни, Кэт, — по дороге сказал Брайан, — Сайлас Соул — его могила пятая слева во втором ряду, если смотреть на север. Бумаги закопаны позади могильного камня.

Кэтрин повторяла это про себя до тех пор, пока информация намертво не въелась в память.

Встречные забулдыги хоть и таращили на них глаза, от чего хотелось прибавить шагу, но, оказываясь ближе, отводили взгляд и цепляться не решались. В Денвере нельзя было носить огнестрельное оружие, поэтому кольты пришлось оставить в пансионе. Но даже так, Кэтрин чувствовала себя рядом с Брайаном в безопасности. У него на поясе висел нож, и она знала, что и с ножом, и даже с голыми руками он защитит ее не хуже, чем с револьвером.

Оказавшись в номере, Кэтрин и Брайан разделись и легли в постель. Но как бы ни утомил их сегодняшний день, стоило им дотронуться друг до друга, как страсть полыхнула, словно зажженный от спички керосин. И Кэтрин, впиваясь ногтями в мускулистую спину и замирая в сладком экстазе, благодарила небо за то, что оно послало ей такую любовь.

Глава 29

Когда Кэтрин проснулась, солнце уже вовсю заливало комнату ярким светом. Брайан, как обычно, поднялся раньше, и сейчас его не было в номере. Кэтрин выбралась из-под одеяла, умылась и почистила зубы. Вчерашняя беготня по городу так утомила ее, что не было сил толком расчесаться перед сном, и теперь прическа напоминала воронье гнездо. Подтащив к напольному зеркалу стул, Кэтрин уселась на него и развязала ленточку на растрепавшейся косе.

Тут скрипнула дверь, и в комнате показался Брайан с увесистой сумкой на плече. Кэтрин не успела поинтересоваться ее содержимым, как он поставил свою ношу на стол и подошел к ней.

— Можно я расчешу твои волосы? — спросил он.

Кэтрин удивленно кивнула. Брайан встал позади нее и осторожно, даже с каким-то трепетом взял в руки ее косу. Он начал ее распускать заботливо, неспешно, стараясь не дернуть ни один волосок. Наблюдая за ним в зеркало, Кэтрин видела, какой нежностью светятся его глаза.

Их взгляды встретились.

— Отец всегда расчесывал матери волосы по утрам, — чуть смущенно пояснил Брайан. — У та́куя принято, что мужья расчесывают волосы своим женам. Разве у белых не так?

Кэтрин покачала головой.

— Нет. Папа заплетал мне косички, когда я была совсем маленькой, но не припомню, чтобы отчим причесывал мою мать.

Брайан распустил косу до самого основания и теперь ласково перебирал ее волосы. Кэтрин даже сама залюбовалась, как густые медные пряди струятся между темными пальцами, золотистыми искорками переливаясь на солнце.

— Наверное все потому, что белые не стараются быть хорошими мужьями, — заметил Брайан. — Знают, что жены от них никуда не денутся, ведь, насколько я знаю, развестись довольно тяжело.

— А у индейцев разве не так?

— Нет. Если люди разлюбили друг друга, то почему они должны, скрипя зубами, жить вместе до самой смерти? За измену женщине могут отрезать нос, зато развестись ей проще простого.

— Да ну?

— Угу. Надоел муж — вышвырнула из ти́пи его пожитки, и ему ничего не остается, как уйти. Ну, или попытаться с ней помириться.

— И все?

— И все.

— Так просто?

— А почему это должно быть сложно?

— Черт… Не знаю…

Кэтрин никогда не думала об этом в таком ключе. Она, воспитанная в христианской морали, привыкла считать развод чем-то ужасным, постыдным, тем, чего всеми силами следует избегать.

Ее отцу удалось добиться развода с матерью лишь потому, что он сумел доказать супружескую неверность. Алан родился, пока тот был на войне, и по всем срокам никак не мог быть его сыном.

Церковь запрещала прелюбодейкам повторно вступать в брак, потому мать так и не вышла замуж за Джорджа. Живя с ним во грехе, она выдавала себя за его жену. Но в маленьком поселке шила в мешке не утаишь, и по намекам и обрывкам фраз становилось понятно, что местные кумушки все знают. В Новой Англии самозваную «миссис Джордж Миллер» со скандалом изгнали бы из приличного общества, но в Каспере ее терпели, так как нравы на Диком Западе все же были чуть посвободнее, чем на пуританском Востоке.

Тем временем ласковые пальцы погрузились в волосы на затылке, нежно массируя кожу. По телу пробежали мурашки, и Кэтрин откинула голову назад, невольно закрывая глаза.

— М-м-м… — промурлыкала она. — Если твой отец каждый день проделывал это с миссис Смит, бьюсь об заклад, она даже не думала о разводе.

— Никогда, — подтвердил Брайан, легонько потирая ее виски. — Они были очень счастливы, хоть временами и ссорились.

— Ссорились? Почему?

— Как правило, из-за меня. У каждого из них было свое мнение о том, как воспитывать детей. Отец считал, что иногда не грех задать мне хорошую трепку, а мать приходила от этого в ужас, предпочитая вразумлять меня разговорами.

— А было за что? — полюбопытствовала Кэтрин.

Брайан взял с тумбочки черепаховый гребень и принялся аккуратно расчесывать ее волосы, одну за другой отделяя тонкие прядки.

— Там где мы жили, было много мальчишек моего возраста, — пояснил он. — Они хоть и подшучивали над моим происхождением, но мы неплохо ладили. Частенько устраивали различные проказы. То окно разобьем, то яблоню обнесем… в общем, те еще шалопаи… Но с возрастом почти все друзья от меня отдалились, начали оскорблять меня и моих родителей. Приходилось бить им рожи. Как я узнал позже — это их матери настраивали их против меня.

— Почему?

— Потому что я — грязный полукровка, мой отец — «муж скво», а мать… — Брайан тяжело вздохнул. — Лучше я не буду повторять те слова, которыми эти приличные, благовоспитанные леди обзывали мою мать.

— Несладко тебе пришлось. — Кэтрин погладила его по руке. — А для меня ты самый лучший. Я ни на кого тебя не променяю, будь он хоть королевских кровей. И матушка твоя — очень славная женщина.

— Спасибо, Лисичка. — Брайан чмокнул ее в макушку.

Закончив расчесывать волосы, он разделил их на три пряди и принялся заплетать косу. Кэтрин смотрела в зеркало на него, на себя… Его волосы, черные, как смола, и ее — рыжие как огонь… Его лицо — скуластое, с резкими чертами, и ее — мягкое, еще не утратившее детской округлости… Насколько же они разные, но как гармонично смотрятся вместе!

Кэтрин невольно представила, как выглядели со стороны их обнаженные тела, сплетенные в порыве страсти… Кофе со сливками — индейская смуглость и кельтская белизна… При мысли об этом щеки тут же стали пунцовыми.

— Ты чего это? — спросил Брайан, от которого явно не укрылось ее смущение.

— Да так… — пробормотала она.

Он закончил плести косу и, перевязав ее голубой ленточкой, перебросил ей через плечо. Коса вышла настолько ровной и аккуратной, что Кэтрин не удержалась, и провела по ней пальцами.

— Спасибо. — Она взяла Брайана за руку и потерлась о нее щекой. — Получилось куда лучше, чем, когда я заплетаю сама. Из тебя бы вышел отличный парикмахер.

— Парикмахер? Из меня? — фыркнул Брайан.

— Ну да. Так и представляю, — Кэтрин провела ладонями в воздухе, изображая вывеску: — «Летящий Ястреб — стрижка, бритье, снятие скальпов».

— Что? — возмутился Брайан. — Ах ты вредная острячка!

Он склонился над ней и, обхватив сзади руками, медленно провел кончиком языка по шее от ключицы до уха. У Кэтрин перехватило дыхание, а когда ее мочка оказалась у него во рту, то между ног вдруг стало мокро и горячо. Она уже была готова вскочить со стула и повалить Брайана на кровать, но тут в дверь постучал официант.

Чтобы уместить на столе посуду, сумку, которую принес Брайан, пришлось переставить на стул. Когда официант ушел, Кэтрин поинтересовалась:

— А что там?

— Ах да, совсем забыл. Кое-кто отвлек меня своими прелестными локонами, — ответил он, и Кэтрин смущенно хихикнула. — Когда мы отправим Вудвиллу письмо, нам лучше будет какое-то время затаиться и не высовываться на улицу. Так, на всякий случай… И чтобы ты не скучала, я кое-чего прикупил.

С этими словами он одну за другой выложил на стол книги в цветастых переплетах и несколько иллюстрированных журналов.

Кэтрин увидела заголовки, и у нее загорелись глаза. Это были те самые новые романы Жюль Верна, которые она еще вчера заприметила в витрине книжного магазина.

— Боже! Я тебя обожаю! — взвизгнула она, и чуть не задушила Брайана в объятиях.

Когда восторги улеглись, Кэтрин и Брайан сели завтракать. Покончив с яичницей и беконом, Брайан налил себе кофе и достал из сумки стопку газет.

— Что ты ищешь? — поинтересовалась Кэтрин, глядя, как он бегло просматривает заголовки.

Брайан поднял глаза.

— Если Вудвилл не согласится на наши условия, то нам нужен запасной план. Я хочу найти журналиста, достаточно честного для того, чтобы можно было передать документы ему.

— Но ведь ты сам говорил, что если все узнают о золоте, то у та́куя отберут земли.

— Говорил. Но с правительством хотя бы можно договориться. Выторговать для племени лучшие условия. А этот недоносок Вудвилл способен на любую подлость. Так что, если он не поменяет маршрут, то пусть гниет в тюрьме.

— Согласна, — кивнула Кэтрин. — Из-за этой сволочи погиб мой отец и другие люди. Слишком жирно отдавать эти земли ему.

— Угу. — Брайан снова закопался в статьи.

После завтрака они отправились в ателье, где темпераментный француз вручил им фотокарточки. Документы на снимке вышли настолько четкими, что можно было прочитать каждое слово. Совместный портрет тоже получился прекрасным — Брайан и Кэтрин стояли, держась за руки на фоне морского заката, и смотрели друг на друга влюбленными взглядами. Хозяин студии выдал по этому поводу огромную порцию восторженных комплиментов, а Кэтрин, хоть и не поняла половины французских эпитетов, была с ними совершенно согласна.

Затем, взяв наемный экипаж, они поехали на другой конец города, туда, где обитали богачи. Брайан хотел взглянуть на дом Вудвилла, а заодно опустить письмо в почтовый ящик, расположенный в том районе — подальше от «Прекрасной Елены».

Коляска ехала по широкому, залитому солнцем бульвару. Пара гнедых звонко цокала копытами по мостовой. Кэтрин во все глаза таращилась на шикарные особняки, принадлежащие богатейшим толстосумам этого города. Никогда прежде ей вживую не доводилось видеть такой красоты.

Одни только кованые заборы с гербами и вензелями можно было выставлять в музее как произведение искусства. А что говорить про ухоженные изумрудные лужайки с фигурно подстриженными кустами, ажурными беседками и мраморными фонтанами! А сами особняки! Все они были разные, и все словно состязались друг с другом в роскоши и богатстве.

Брайан легонько толкнул ее локтем в бок.

— Вот его дом, — негромко проговорил он, кивком головы указывая направление.

Даже на фоне кичливой роскоши этого района, жилище Вудвилла выделялось особым великолепием. За витыми воротами с позолоченными украшениями раскинулся пушистый ковер сочной зеленой травы. Дорожка, усыпанная светлым гравием, с двух сторон огибала пеструю клумбу с фонтаном, и вела к белокаменному особняку.

Стройные мраморные колонны, высокие окна, выступающий над первым этажом полукруглый балкон — здание казалось воплощением совершенства. Оно выглядело одновременно и величественным и легким, и скорее походило на небольшой дворец, чем на частный дом.

«Так вот как живет ублюдок, из-за которого погиб мой отец», — с ненавистью подумала Кэтрин.

Вся эта помпезная роскошь произвела на нее гнетущее впечатление. У этого мерзавца должно быть столько денег и связей, что он просто раздавит их с Брайаном как докучливых букашек.

Она не стала выказывать Брайану своих опасений, но по его сжатым губам и нахмуренным бровям догадалась, что его одолевают похожие мысли. Кэтрин нащупала его руку и пожала ее, а он в ответ стиснул ее ладонь. Особняк Вудвилла остался позади, но они продолжали сидеть в коляске, держась за руки, пока впереди на углу не показался почтовый ящик.

— Останови здесь! — велел Брайан кучеру.

Когда тот осадил лошадей, он спрыгнул на землю и, подойдя к ящику, вынул из кармана письмо. Миг, и белый конверт провалился в прорезь. Кэтрин почувствовала, как сердце учащенно забилось. Вот и все. Пути назад больше нет.

«Почта Колорадо. Выемка писем три раза в день», — гласила надпись на ящике. Скорей всего, уже завтра утром Вудвилл получит послание. И каким будет его ответный шаг?

— Ты бледная, как полотно, Кэт, — заметил Брайан, забравшись в экипаж. — Тебе дурно?

— Все в порядке, — натужно улыбнулась она, не желая откровенничать при извозчике.

— Поедем домой?

— Пожалуй.

Брайан назвал кучеру улицу, расположенную за несколько кварталов до пансиона, и тот повез их обратно. Кэтрин больше не глазела по сторонам. Солнце словно померкло, все вокруг потускнело, а в животе ворочался холодный липкий страх.

Оказавшись в номере, она заперла дверь на ключ и, плюхнувшись на кровать, свернулась в комок.

— Черт побери, Кэт, ты так напугана, что я уже пожалел, что впутал тебя во все это, — сказал Брайан.

Он сел рядом и притянул ее к себе. Она склонила голову к нему на плечо.

— Не знаю, — вздохнула она. — У меня плохое предчувствие. Что, если он нас поймает?

— Мы будем сидеть тихо, как мыши. — Брайан погладил ее по волосам. — Две недели, Кэт. Две недели — и все решится. А потом мы с тобой уедем, куда захочешь. Хочешь — на Восток. Или в Калифорнию? Или в Канаду?

— Мне все равно куда, лишь бы с тобой.

— А может тебе уехать сейчас? — задумчиво проговорил он. — Посажу тебя на поезд до какого-нибудь большого города. А потом, когда здесь все уляжется, приеду к тебе.

— Нет! — выпалила она.

Перспектива расстаться с Брайаном даже на день пугала сильнее, чем опасность угодить Вудвиллу в лапы. Кэтрин покрепче обняла возлюбленного и уткнулась носом ему в шею, вдыхая солоновато-терпкий запах его тела, так похожий на аромат полыни в бескрайних степях.

***

Следующие несколько дней Кэтрин и Брайан почти не выходили из номера. Впрочем, особой скуки они не испытывали. Двум молодым и влюбленным всегда есть чем заняться наедине, и Кэтрин могла бы даже назвать это время счастливым, если бы не смутная тревога, назойливым червяком точившая ее изнутри.

Они читали, беседовали, играли в карты и домино, занимались любовью, но все равно, по ночам Кэтрин долго ворочалась без сна, вздрагивая и прислушиваясь при малейшем шорохе. На тумбочке в изголовье всегда лежал заряженный револьвер, а под кроватью — винчестер.

Каждое утро к завтраку приносили свежие газеты, и Брайан пролистывал их от корки до корки, зачитывая вслух интересные статьи. Особого внимания заслуживали очерки из «Новостей Скалистых Гор», нещадно клеймящие мошенников, шулеров, нечистых на руку бизнесменов и коррумпированных чинуш.

Довольно часто нападкам подвергался и Вудвилл. Его серебряные рудники и литейные цеха критиковали за то, что они отравляют воздух и воду, превращая леса вокруг Денвера в грязные пустыри. Кроме того, в красках живописали, в каких опасных и вредных условиях вынуждены трудиться рабочие, которым Вудвилл платит сущие гроши.

Но самой интересной оказалась заметка о маршруте Денвер-Сиэтл. «Шесть лет — это много или мало? — вопрошал журналист. — К примеру, Union Pacific и Central Pacific успели за этот срок, невзирая на Гражданскую войну, проложить Тихоокеанскую железную дорогу, пересекающую весь континент с Запада на Восток.

А вот для Томаса Вудвилла — шесть лет — это ничтожно мало, ведь за этот срок он всего лишь удосужился протянуть рельсы от Шайенна до Лошадиного Ручья. Почему же такая черепашья скорость? Чем занимался мистер Вудвилл все эти годы? А занимался он тем, дорогие читатели, что набивал карманы. За эти шесть лет он ухитрился удвоить свое состояние, прибрав к рукам земельные угодья шириной десять миль по обе стороны от проложенных путей…»

«Так куда же уходят деньги налогоплательщиков?» — задавался риторический вопрос в конце статьи.

— Если Вудвилл заупрямится, то документы попадут прямиком главному редактору на стол, — сказал Брайан, дочитав заметку. — Нужно с ним познакомиться, и узнать кому принадлежит эта газета. Скорее всего — какой-то важной шишке, иначе бы ее давно прикрыли. Впрочем, кем бы он ни был, главное — остановить Вудвилла.

— Будем надеяться, он сам проявит благоразумие и поменяет маршрут, — вздохнула Кэтрин.

— Как бы мне ни хотелось упечь этого козла за решетку, для нас это был бы лучший вариант.

Но проходили дни, а в газетах не было ни малейшего намека на то, что Вудвилл собирается изменить маршрут. Кэтрин уже устала от вынужденного заточения. Безвылазно сидеть взаперти, хоть и в комфортабельном пансионе со всеми удобствами, оказалось куда мучительней, чем жить в лесу и ночевать в палатке. Брайан иногда выходил под вечер — послушать сплетни в баре, понаблюдать за особняком Вудвилла или за офисом его компании, но ничего нового узнать так и не удалось.

Прошла первая неделя, началась вторая. Все было тихо. Складывалось впечатление, что Вудвилл вообще не получал никакого письма. Он явно был в городе, но толком ничего не происходило. Хотя однажды Брайан заметил, как из особняка выходили «пинкертоны», вроде даже те самые, что были в Лошадином Ручье. Значит, что-то все-таки происходит? Но что?

На излете второй недели Брайан вернулся в номер с горящими глазами.

— Я говорил с главным редактором «Новостей Скалистых Гор»! — выпалил он, отвечая Кэтрин на немой вопрос. — Знаешь кто он?

— Кто?

Он уселся рядом с ней на кровать и возбужденно заговорил:

— Его зовут Уильям Байерс. Он один из отцов-основателей города, очень достойный и уважаемый человек. А сама газета принадлежит некоему Лавленду. Он — бизнесмен и железнодорожный магнат, но самое главное то, что Лавленды издавна враждуют с Вудвиллами. Ты понимаешь, что это значит?

— Да-а, — восторженно протянула Кэтрин, глядя в его глаза. — Враг моего врага…

— …мой друг, — закончил за нее Брайан, с чувством сжимая ее ладони в своих. — У нас появился могущественный союзник, Лисичка. Я намекнул Байерсу, что у меня есть компромат, который позволит утопить Вудвилла в дерьме, и он пообещал устроить мне встречу с Лавлендом. Тот будет просто счастлив избавиться от конкурента.

— Боже! Это прекрасно! И когда ты собираешься передать ему бумаги?

Брайан вскочил на ноги и принялся взбудоражено мерить шагами комнату.

— Завтра — последний день, — сказал он. — Если мы не увидим заметки о том, что Вудвилл изменил маршрут, то Байерс и Лавленд получат от меня документы. Когда-то Байерс служил геодезистом в Небраске, а значит смыслит в этом деле. Он сумеет подтвердить, что Вудвилл хочет проложить рельсы по совершенно непригодной для этого территории.

— А что насчет золота на Вороньем Хребте? Вдруг этот Лавленд захочет прибрать его себе?

— Не исключено. Но я навел справки. Он порядочный человек и с симпатией относится к индейцам. Мы сможем с ним договориться.

— Хоть бы так оно и было!

Кэтрин выдохнула с неким облегчением. Почти две недели прошли в напряжении и тревоге, особенно, когда Брайан уходил и оставлял ее одну. Она пыталась читать, но получалось скверно, и, перелистывая очередную страницу, Кэтрин ловила себя на мысли, что совершенно не помнит, что было написано на предыдущих десяти.

И вот, вторая неделя подходит к концу, а Вудвилл до сих пор не дал о себе знать. Он просто тянет до последнего или ведет какую-то свою игру? Ожидание изматывало, неизвестность пугала. Что делать, если Вудвилл не согласится на их условия?

Но если на их стороне будет такой человек, как Лавленд, то Брайан просто передаст ему документы, и дальше тот все сделает сам. По крайней мере, Кэтрин хотелось на это надеяться. Она уже устала от этой борьбы. Скорей бы уехать отсюда подальше, избавиться от дурных предчувствий и спокойно наслаждаться своим счастьем.

Ну что ж. Осталось подождать всего один день. Все решится завтра.

Глава 30

Полночи Кэтрин проворочалась в постели, а потом ее сморил тяжелый, беспокойный сон. Перед глазами рябили газетные строчки, и Кэтрин безуспешно силилась их прочесть. Ей грезилось, будто там написано, что Вудвилл согласился изменить маршрут, но буквы разбегались как муравьи, не желая собираться в слова.

Кэтрин проснулась, едва забрезжил рассвет — усталая и разбитая. Брайан лежал рядом и пялился в потолок. Увидев, что она открыла глаза, он повернулся к ней и обнял.

— Не спится? — спросил он, гладя ее по волосам.

— Не-а, — пробормотала она, прижимаясь к его груди. — Как думаешь, будет что-то в утренних газетах?

— Надеюсь. Если же нет — пускай этот сукин сын пеняет на себя. Он, конечно, еще может потянуть до вечера, но я бы на его месте не стал испытывать наше терпение.

Кэтрин тяжело вздохнула. Было еще очень рано, город только просыпался, и за окном лишь изредка раздавались шаги или цокот копыт. Она закрыла глаза и попыталась заснуть, но тщетно. Мысли, догадки, предположения теснились в голове, не давая покоя. Сердце Брайана тоже взбудоражено колотилось, и Кэтрин поняла, что он волнуется не меньше ее.

Настенные часы назойливо отстукивали секунды, которые, казалось, тянулись в два раза дольше обычного. В какой-то момент монотонное тиканье сделалось настолько невыносимым, что Кэтрин зажала уши руками. Нет. Она больше не может лежать, иначе сойдет с ума!

Не сговариваясь, они с Брайаном поднялись с кровати и принялись одеваться.

— Волнуешься? — спросил он, заметив, что она никак не попадет пуговицей в петлю.

— Да, что-то мне не по себе, — призналась она.

Он притянул ее к себе.

— Ты вся на нервах, Кэт. Прости, что я вообще втянул тебя в это дерьмо.

— Никуда ты меня не втягивал, — проворчала она. — Я сама напросилась с тобой, забыл?

— Не забыл, — ответил он, поглаживая ее по спине. — Знаешь, я привык быть один, привык рисковать, ни на кого не оглядываясь, но теперь у меня есть ты, и мне следует получше заботиться о тебе.

— Давай покончим с этой чертовой дорогой, и у тебя появится такая возможность.

Когда в номер, наконец, принесли завтрак, Брайан схватил с подноса «Новости Скалистых Гор», а Кэтрин — «Денвер Трибьюн».

С замиранием сердца она пролистала страницы, еще пачкающие пальцы типографской краской. Но увы, ни малейшего упоминания о том, что Вудвилл собирается изменить маршрут, не нашла.

С тяжелым вздохом она подняла глаза на Брайана и, поймав его вопросительный взгляд, покачала головой.

— Ничего, — сказала она.

Злая усмешка мелькнула на его лице.

— У меня тоже, — с горечью бросил он. — Ублюдок! Я сейчас же пойду к Байерсу и попрошу устроить мне встречу с Лавлендом, желательно уже сегодня.

— День еще не закончился. Может, заметка выйдет в вечерних газетах?

— Нет. — Брайан сжал кулаки. — С меня довольно! У него было достаточно времени.

Он подошел к вешалке и снял с нее шляпу и жилет.

— Ты даже не позавтракаешь? — Кэтрин указала рукой на сервированный стол.

— Не могу, Кэт, мне все это уже поперек горла.

Оладьи с вишневым джемом выглядели аппетитно, но Кэтрин и самой совершенно не хотелось есть. В последние дни от постоянной тревоги в желудке словно застрял липкий ком.

— Можно я с тобой? — спросила Кэтрин.

Брайан покачал головой.

— Лучше не надо. Одному мне проще незаметнопередвигаться по городу.

— Но меня уже тошнит от сидения в четырех стенах!

— Обещаю, Кэт, это в последний раз. Уже завтра мы отсюда уедем.

— Куда?

— Куда захочешь.

Когда за Брайаном захлопнулась дверь, Кэтрин тяжело опустилась на стул и уронила лицо на руки. Все решится сегодня-завтра, но облегчения это не приносило. Просто не верилось, что такой человек, как Вудвилл, испугается каких-то бумажек и откажется от своих планов. Да он, судя по всему, и не отказался. По крайней мере, в газетах ничего об этом не сказано.

Неизвестность пугала больше всего. Хоть бы это уже поскорей закончилось! Отдать эти чертовы бумаги конкуренту Вудвилла и убраться из этого города!

Кэтрин налила себе кофе и без особого желания принялась за оладьи. Они с Брайаном обсуждали, куда можно было бы уехать, но толком ничего пока не решили. В любом случае, это будет не Чикаго и не Нью-Йорк. Даже в Денвере с его тридцатью тысячами жителей Кэтрин ощущала себя как в клетке, а что говорить про гигантский человеческий муравейник, где по улицам снуют сотни тысяч «муравьев»?

Было бы неплохо построить ферму где-нибудь на Равнинах. Выращивать овощи, разводить лошадей. Или срубить домик в Скалистых Горах и жить охотой на оленей и бобров. Можно было бы даже какое-то время провести в деревне та́куя — Кэтрин ловила себя на мысли, что скучает по этим открытым людям и их незамысловатому быту.

Но только не город с его смердящими заводами, грохочущими экипажами и толпами, кишащими на грязных улицах! Бесстыдная роскошь богатых районов и убогая нищета окраин, порождающие злобную зависть у бедных и кичливое самодовольство у богачей. Скученность, теснота — и все пороки усугубляются, заставляя людей вцепляться друг другу в глотки.

В дверь постучали, и Кэтрин вздрогнула, выныривая из тягостных размышлений.

— Кто там? — спросила она.

— Я бы хотел убрать посуду, мэм, — сдавленно ответили из коридора.

Она встала и отперла замок. На пороге стоял официант. Кэтрин едва успела отметить про себя его смущенный вид, как его отодвинули в сторону, а из-за его спины показался коренастый мужчина в котелке и клетчатом сюртуке…

«Пинкертон!»

Кэтрин бросило в жар. Она охнула и попыталась захлопнуть дверь, но было уже поздно. Ее грубо втолкнули в комнату и больно заломили руку за спину, а между лопаток уперся ствол.

Следом в номер ворвалось еще двое мужчин с револьверами. Убедившись, что кроме нее здесь никого нет, они встали по обеим сторонам двери, держа оружие наизготовку.

— Помогите! — истошно завопила Кэтрин. — Убивают! Грабят!

— Заткнись, сука!

Коротышка с силой швырнул ее на постель. Кэтрин ударилась солнечным сплетением о железную раму и, попытавшись выпрямиться, с ужасом поняла, что не может сделать вдох. Цепляясь за спинку кровати, она судорожно хватала воздух ртом, но не могла протолкнуть его дальше в грудь. Тело будто забыло, как дышать.

Сердце бешено колотилось, по спине струился холодный пот. Легкие загорелись огнем, и Кэтрин в отчаянии подумала, что сейчас задохнется, но тут дыхание восстановилась, и она с надсадным хрипом сделала жадный вдох.

Все это продолжалось с десяток секунд, но показалось вечностью. Посмотрев на дверь, Кэтрин увидела, что в коридоре стоит несколько человек, с любопытством заглядывая внутрь.

— Что происходит? — поинтересовался усатый мужчина, в котором Кэтрин узнала хозяина пансиона.

— Они ворвались ко мне в номер и угрожают оружием! — пролепетала она.

Хозяин обратился к чужакам:

— Джентльмены, потрудитесь объяснить, по какому праву вы нарушаете покой моих постояльцев?

Коротышка повернулся к нему, доставая из кармана бумаги.

— Спокойно, мистер, — произнес он. — Я и мои люди — сотрудники агентства Алана Пинкертона, и у нас имеется ордер на арест этой особы.

— Позвольте взглянуть.

— Пожалуйста. — «Пинкертон» развернул документ. — Вот. Кэтрин О’Доннелл, разыскивается живой или мертвой на территории Вайоминг по подозрению в убийстве помощника шерифа и других преступлениях. Награда 500 долларов».

Кэтрин узнала плакат о своем розыске, и у нее от ужаса волосы зашевелились на голове.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — выдавила она осипшим голосом. — Меня зовут Мэри Джонс.

Хозяин внимательно посмотрел на плакат, затем на нее.

— Фотография не слишком-то похожа, — заметил он. — Юных леди, подходящих под такое описание, полным полно. С чего вы решили, что это она?

Люди за его спиной зашептались.

— У нас есть свидетель, который подтвердит ее личность, — заявил «пинкертон». — Расступитесь, дамы и господа.

Зеваки подвинулись, пропуская кого-то к двери. В следующий момент на пороге появился тщедушный юнец с узким лицом и растрепанными светлыми волосами. Кэтрин взглянула на него, и сердце ухнуло вниз.

Это был Алан Миллер — ее единоутробный брат.

— Алан? — прошептала она внезапно онемевшими губами. — Что ты здесь делаешь?

— Не ожидала, сестренка? — зло усмехнулся он, шагая вперед. — А ты думала, тебе сойдет это с рук?

Кэтрин в полном ошеломлении сидела на кровати и смотрела, как он приближается. Казалось, что все это сон, но это была реальность. Глаза Алана недобро щурились, тонкие губы кривились в едкой ухмылке. Он подошел поближе. Кэтрин успела заметить лишь взмах руки, и щеку обожгло оплеухой.

— Эй! Полегче, парень! — «Пинкертоны» схватили его под руки и оттащили прочь.

— Сука! Гадина! Рыжая тварь! Думаешь, убила отца, и тебе ничего за это не будет? — срываясь на визг, орал братец, пытаясь вырваться из их лап.

— Успокойся! — велел ему коротышка. — Она свое получит. Твоя задача — просто подтвердить, что эту женщину зовут Кэтрин О’Доннелл. Это она, так ведь?

— Да! Это она! — захлебываясь от злости, выпалил он. — Пристрелите ее! Дайте я сам ее пристрелю!

— Уведите его! Пусть остудит голову. — «Пинкертон» махнул рукой в сторону выхода и обратился к зевакам: — Убедились, господа?

— Это правда, мисс? — спросил хозяин пансиона, когда Алана увели. — Вас разыскивают за убийство?

— Да.

Кэтрин закрыла руками лицо и разрыдалась.

— Все, дамы и господа, расходитесь, не мешайте работать, — голос коротышки доносился до нее будто сквозь толщу воды.

Он говорил что-то еще, но Кэтрин уже не разбирала слов. Слезы безудержно катились по щекам, а от горьких всхлипов разрывалась грудь.

Ее подхватили под руки, заставив подняться с кровати, и вывели в коридор. Уже краем уха она услышала:

— Краснокожего нигде не видать.

— Возьми побольше людей, окружите эту ночлежку так, чтобы муха не пролетела, и ждите. А девку — к мистеру Вудвиллу.

Под любопытными взглядами постояльцев и случайных прохожих Кэтрин вывели на улицу и втолкнули в черный экипаж. С обеих сторон на сиденье разместились два «пинкертона», а третий запрыгнул на подножку сзади кабины. Щелкнули вожжи, и карета тронулась в путь.

Крепко зажатая между громилами, Кэтрин не могла даже выглянуть в окно. Да ей и не хотелось. Все кончено! Какая разница, куда ее отвезут, к Вудвиллу или в полицейский участок. Впереди в любом случае — смерть. Только бы они не схватили Брайана!

А что, если Вудвилл станет ее пытать, чтобы узнать, где бумаги!

«Пятая могила слева во втором ряду, если смотреть на север. Сайлас Соул. Бумаги закопаны позади могильного камня, — услужливо всплыло в ее голове. — Зачем Брайан заставил меня это запомнить? Не знаю, что со мной будут делать, вдруг я не выдержу, и все разболтаю!»

Немного пошевелившись, Кэтрин почувствовала, как нечто твердое вдавилось в ее бедро. Дерринджер! Он как обычно покоился в кармане юбки. Один патрон! У нее есть один патрон! И она знает, как его использовать. Вудвилл ничего от нее не добьется!

Экипаж, скрипя рессорами, тарахтел по мостовой, а сердце билось тяжелыми болезненными толчками. Ребра ныли после удара о кровать, а щека горела от оплеухи. Появление Алана окончательно добило Кэтрин. Убийство Джорджа уже померкло в круговерти последующих событий, но теперь снова вышло на передний план, как кровь выступает из раны, если содрать коросту. Это для нее он — похотливый отчим, который пытался ее изнасиловать, а для Алана — родной отец.

Кэтрин не любила ни брата, ни мать, и они платили ей той же монетой. Но ведь это она пришла к ним в дом! Ей нужно было подстраиваться, искать общий язык, ластиться к ним, как щенок. А она вместо этого отгородилась от всех, замкнулась в своем горе, оплакивая погибшего отца. И вот, что из этого получилось! Она думала, что не давала поводов Джорджу к ней приставать, но выходит, все-таки, давала? Значит, надо было сбежать из дома, когда он только начал проявлять к ней интерес, а не доводить до смертоубийства, не разрушать приютившую ее семью.

Тревога, страх и угрызения совести смешались воедино, полосуя душу острыми кинжалами-когтями. Кэтрин так трясло, что зубы то и дело начинали отстукивать мелкую дробь. «Пинкертоны» косились на нее, и приходилось напрягать все силы, чтобы держать себя в руках.

Наконец экипаж остановился. Один из конвоиров открыл дверцу и спрыгнул на землю, а затем схватил Кэтрин за запястье и выволок наружу так грубо, что она чуть не свалилась на мостовую.

Кэтрин оглянулась по сторонам. Слезы набегали на глаза, но она различила витые ограды, ухоженные газоны и роскошные особняки. Значит, ее действительно привезли не в полицейский участок, а прямиком к Вудвиллу.

— Чего встала? Пошла! — грубый оклик заставил вздрогнуть.

Сопровождающие ее «пинкертоны» походили друг на друга как две капли воды — коричневые костюмы, котелки, бычьи шеи, квадратные челюсти и жиденькие щеточки усов над верхней губой. Единственная разница между ними состояла в том, что один из них был высокий и массивный, как шифоньер, а второй низенький и квадратный, словно комод.

Они подхватили ее под руки и повели. Дорожка, клумба, фонтан и дом, похожий на небольшой дворец. Кэтрин вспомнила, как они с Брайаном проезжали здесь в экипаже, чтобы бросить письмо. Наивные дураки! Нужно было предвидеть, что этим все и закончится, что Вудвилл до них доберется, и все пойдет прахом.

Через боковую дверь ее завели в особняк и заставили спуститься по лестнице в подвал.

— Стой! — велел Комод Шифоньеру, когда тот собирался отпереть одну из дверей. — Сперва нужно ее обыскать. Кто знает, где эта рыжая стерва припрятала пушку.

— Хе-хе, я б сказал где, — осклабился Шифоньер.

Кэтрин похолодела, услышав эти слова, но не успела и глазом моргнуть, как ее развернули и впечатали носом в стену. Грубые руки бесцеремонно зашарили по телу, похотливо облапывая ягодицы и грудь. Кэтрин не сопротивлялась, только все тело напряглось и одеревенело, а щеки загорелись от унижения и стыда.

Сыщики знали свое дело, и через несколько секунд они наткнулись на пистолет.

— Что я говорил! — торжествующе произнес Комод, демонстрируя находку своему напарнику. — Эта сучка полна сюрпризов.

— Нужно раздеть ее догола, вдруг она что-то заныкала в одной из своих дырок.

— Нет, пожалуйста! — умоляюще пролепетала Кэтрин. — У меня больше ничего нет. Правда.

— Ты гляди, как мы заговорили! — глумливо протянул Шифоньер.

Он резко нагнулся и, задрав юбку, накинул Кэтрин на голову ее подол. Оба дружно гоготали, пока она выпутывалась из складок, судорожно пытаясь вернуть себе благопристойный вид.

— Ладно, пойдем уже, — наконец сказал Комод. — Пускай с ней дальше развлекается мистер Вудвилл.

Шифоньер распахнул дверь и втолкнул Кэтрин в тесный чулан. Она не успела толком ничего разглядеть, как створка захлопнулась, погружая комнатушку в непроглядную черноту, и в замке провернулся ключ.

В воздухе витало так много пыли, что в носу засвербело, и Кэтрин чихнула. Раз, другой, третий — до тех пор, пока из глаз ручьями не потекли слезы. Она ощупала стены вокруг себя. Помещение было крохотным — где-то полтора на два ярда, и совершенно пустым. Кэтрин припала ухом к двери, но ничего не услышала. Она подергала ручку, даже пару раз ударила створку плечом… Бесполезно, дверь даже не дрогнула.

Ничего не оставалось делать, как сесть на голый пол, подтянуть колени к груди и покорно ждать своей участи.

Кэтрин не знала, сколько она так просидела, бесконечно гоняя по кругу невеселые мысли. Она пыталась отвлечься, заставить себя думать о чем-то другом — считать до тысячи, воскрешать в памяти перипетии прочитанного романа, даже молиться — но тревога так и продолжала сжимать сердце ледяными тисками, а воображение в красках рисовало способы, какими Вудвилл будет выбивать из нее информацию. А вишенка на торте — виселица, которая, несомненно ждет впереди.

Но еще больше, чем за себя, Кэтрин волновалась за Брайана. Где он? Что с ним? Его поймали? А может, он уже мертв? Вопросы без ответов кружились в голове как стая назойливых мух. Хоть бы он успел передать документы этому Лавленду, чтобы мерзавец Вудвилл поплатился за свои грехи!

Кэтрин до боли стиснула кулаки. Что бы Вудвилл с ней ни делал, нужно держаться до последнего, чтобы дать Брайану… если он еще на свободе… больше времени для маневра. Его дело, его борьба не должны потерпеть неудачу из-за ее слабости!

Снаружи раздались шаги. Сердце зашлось в неистовом ритме, подмышки вспотели. Кэтрин вскочила на ноги и в панике вжалась в стену.

«Это за мной! За мной!» — грохотом отдавалось в висках.

И действительно, в замке заскрежетал ключ, и дверь распахнулась, впуская в каморку свет. На пороге стоял Шифоньер.

— Идем, цыпочка, босс хочет с тобой потолковать, — пробасил он, хватая ее за предплечье.

Ноги подкосились от страха, и Кэтрин едва не растянулась на полу.

— Ты пьяная, что ли? — буркнул здоровяк, не дав ей упасть.

Он выволок ее в коридор и, заломив ей руку за спину, заставил подняться по ступеням. Они оказались в просторном холле. Кэтрин на миг застыла, ослепленная ярким светом, который лился из высоких окон, сверкал на позолоте мраморных колонн, переливался в хрустальных люстрах и отражался в начищенном до блеска паркете.

Среди этого великолепного убранства, она еще острее ощутила свою беспомощность и ничтожность.

На второй этаж вела широкая лестница, устланная вишневым ковром. Конвоир подтолкнул Кэтрин к ступенькам.

— Вперед! Что встала как вкопанная!

Пройдя по коридору, на стенах которого картин висело больше, чем в картинной галерее, Кэтрин и ее соглядатай оказались перед высокими дверями, украшенными затейливой резьбой. Здоровяк нерешительно постучался.

— Войдите! — послышался властный голос, и внутренности скрутило от страха.

Глава 31

Громила распахнул дверь и втолкнул Кэтрин внутрь. В глаза сразу бросился бильярдный стол, на зеленом сукне которого блестели сложенные треугольником разноцветные шары.

Несмотря на июль, в мраморном камине горел огонь, бросая оранжевые блики на натертый паркет. В глубине комнаты стоял дутый бордовый диван, а на нем вальяжно развалился Томас Вудвилл. Одетый в халат из узорчатого белого шелка, он курил сигару, небрежно зажав ее в уголке рта. Он поднял на Кэтрин свои прозрачно-серые глаза, и ее до костей пробрало ледяным ознобом.

— Прошу, мисс О’Доннелл. — Вудвилл кивком указал на место возле себя. — Присаживайтесь.

Кэтрин судорожно сглотнула, не в силах пошевелиться.

— Ты что, оглохла? — прошипел Шифоньер, подталкивая ее к дивану.

Приблизившись, Кэтрин села на самый краешек и напряженно застыла, до боли переплетая пальцы.

— Что там с индейцем? — поинтересовался Вудвилл у ее соглядатая.

— Пока не поймали, — ответил тот. — Краснокожий ублюдок то ли еще не показывался в ночлежке, то ли его спугнули, и он сбежал.

Кэтрин не смогла сдержать вздох облегчения, и Вудвилл с легким прищуром посмотрел на нее.

— Переживаете за своего дружка, мисс О’Доннелл? — глумливо поинтересовался он.

— Не ваше дело! — буркнула она себе под нос.

Магнат насмешливо изогнул бровь.

— Ну надо же! А он вас, похоже, бросил. Испарился, оставив безутешную любовницу на произвол судьбы. Вы ведь его любовница?

— Нет.

Вудвилл затянулся сигарой.

— Маленькая лгунья, — произнес он, выпуская Кэтрин в лицо удушливую струю. — Разве вас не учили всегда говорить правду?

От горького дыма запершило в горле, заслезились глаза. Кэтрин отвернулась, задерживая дыхание.

— Он так хорош в постели? — Следующий вопрос поставил ее в тупик.

— Кто? — глупо переспросила она.

— Ваш краснокожий любовник, — спокойно уточнил Вудвилл. Он потянулся к столику и, взяв с него открытую коробку шоколадных трюфелей, поставил ее на сиденье. — Угощайтесь.

— Вам-то какая разница? — неприязненно спросила Кэтрин, не притронувшись к конфетам.

Вудвилл вынул изо рта окурок сигары и с силой вдавил его в пепельницу, сделанную из человеческого черепа.

— Просто интересно, — сказал он, — что могло заставить юную белую леди связаться с неотесанным дикарем? Индейская магия? Фаллос невиданных размеров или, может, виртуозный язык?

— Бред какой-то! — пробормотала Кэтрин, ощущая, что покраснела до корней волос. Она думала, что ее станут пытать, а вместо этого угощают конфетами и задают пошлые вопросы о достоинствах ее возлюбленного.

Магнат взял из коробки трюфель и, откусив кусочек, протянул половинку ей.

— Миндальная начинка. Очень вкусно. Хотите?

— Нет.

— Как хотите. — Пожав плечами, Вудвилл закинул конфету в рот и, прожевав, добавил: — Ну что ж, я вас в какой-то мере понимаю. Этот индеец… Брайан… довольно красив. Я бы даже сказал, очень красив. Кто бы мог подумать, что среди неразвитых дикарей попадаются такие экземпляры? Ведь, согласитесь, большинство из них похожи на обезьян — эти раздутые скулы, покатые лбы, близко посаженные глаза… — Вудвилл немного помолчал, поглаживая тонкими аристократичными пальцами пепельницу-череп, затем продолжил: — Впрочем, ваш любовник — полукровка, и его черты не столь грубы, как у его сородичей.

Кэтрин не проронила ни слова, не зная, как реагировать на подобную чушь. Украдкой оглядываясь по сторонам, она увидела над камином потемневший от времени портрет. На нем был изображен мужчина с узким бледным лицом, рыжеватыми усами и клиновидной бородкой. На широкой синей ленте, наискось пересекающей его грудь, красовался большой овальный медальон, выписанный столь тщательно, что Кэтрин даже различила на нем всадника, пронзающего копьем дракона под копытами своего белого коня.

— Сэр Ричард Вудвилл, рыцарь Ордена Подвязки и отец королевы Елизаветы Вудвилл, — горделиво пояснил магнат, заметив, куда она смотрит. — Наш род ведет свое начало с двенадцатого века. Мои предки — британские бароны и графья.

— И что же привело вас в Америку? — хмуро поинтересовалась Кэтрин.

— Простор, моя дорогая, свобода и простор. Старушка Европа слишком тесна для человека моего размаха. Закостенелые традиции, замшелый уклад… Мои амбиции куда шире, чем запивать чаем овсянку и заседать в Парламенте среди чванливых дураков. Здесь, в Америке, мои возможности ограничены лишь моими способностями.

Вудвилл поднялся с дивана и, взяв с подставки бильярдный кий, принялся натирать его мелком.

— Впрочем, вернемся к вам, моя дорогая, — сказал он. — Вы так и не ответили на мой вопрос.

— На какой?

— О, у меня их много…

Склонившись над бильярдным столом, магнат отвел кий назад. Удар — и шары забегали по зеленому полю, со стуком сталкиваясь и разлетаясь вновь. Бух, бух, бух — три шара закатились в лузы.

Вудвилл выпрямился и повернулся к Кэтрин.

— На кого вы работаете, мисс О’Доннелл? — жестко спросил он, буравя ее пристальным взглядом пугающих глаз.

— Что вы имеете в виду? — вжимаясь в спинку дивана, пролепетала она.

— Кто вам велел выкрасть мои документы? Лавленд? Байерс? Питкин? Отвечайте!

Кэтрин попыталась собрать мысли в кучу, чтобы половчее соврать, но Вудвилл не дал ей этого сделать. Он подошел вплотную и, схватив двумя пальцами за подбородок, заставил ее поднять голову.

— Только не вздумай мне врать, девочка! — склонившись над ней, процедил он. — Я не люблю бить женщин, но зато он — любит.

Вудвилл кивнул в сторону двери, где по-прежнему стоял Шифоньер. Тот бросил на Кэтрин свирепый взгляд и осклабился.

— Мы ни на кого не работаем, — промямлила Кэтрин, чувствуя, как между лопатками ползет предательская струйка пота. — Мы просто не хотим, чтобы ваша дорога прошла через земли индейцев.

Несколько секунд Вудвилл неотрывно вглядывался в ее лицо, приблизившись настолько, что Кэтрин ощущала запах виски и табака у него изо рта.

— Да. Пожалуй, я вам верю. — Он, наконец, отстранился. — Если бы за этой историей стоял кто-то из моих недругов, о ней бы уже вовсю трубили в газетах. Выходит, дело действительно лишь в кучке дикарей?

— Это не кучка дикарей! — неожиданно для себя самой огрызнулась Кэтрин. — Это люди, которые живут на своей земле и хотят, чтобы их оставили в покое!

Магнат снова подошел к столу и, взяв кий, прошелся по кругу, примеряясь к шарам.

— Нет, мисс О’Доннелл, вы не правы. — Он ударил кием по белому шару, а тот, в свою очередь, стукнулся о красный и загнал его в лузу. — Индейцы — они как животные. Как стая волков. Вы же не предлагаете отдать лес — зверям, которые в нем живут, а реку — рыбам, которые в ней плавают?

— Вы с ума сошли? — с возмущением выпалила Кэтрин. — Индейцы — это люди, такие же, как и мы с вами, нравится вам это или нет!

Вудвилл презрительно хмыкнул и кивнул на стойку с киями.

— Умеете играть?

— Нет.

— Очень жаль. — Он закатил еще один шар и вновь повернулся к ней. — Вы заблуждаетесь, мисс О’Доннелл. Сам Господь поставил нас, англосаксов, над остальными народами… Впрочем, вы ведь ирландка?

— Наполовину.

— Тогда все с вами ясно. Вряд ли вы знакомы с трудами Джона Беддо. Он писал, что англосаксы обладают тонкими чертами лица, и это определяет наш характер — предприимчивость, сдержанность и глубокомыслие. А вот кельты с их большими челюстями тяготеют к войне и ненавидят порядок и упорный труд. По строению черепа ирландцы скорее ближе к неграм, чем к англичанам, поэтому ничего удивительного, что вы сошлись с этим дикарем. Низшим расам свойственно животное влечение без оглядки на последствия и мораль.

Произнося эти слова, магнат один за другим забивал шары в лузы, а Кэтрин в ступоре сидела на диване, даже не пытаясь вникать в его напыщенный бред.

Вскоре на столе осталось два шара — черный и белый.

— Господь сотворил нас неравными, — заключил Вудвилл, нацеливая кий на белый шар. — Кто-то должен властвовать, а кто-то повиноваться. Даже в бильярде — цветные шары покоряются белому.

Он с силой ударил кием по белому шару. Тот со звонким стуком врезался в черный и загнал его в лузу.

— Ну так что, мисс О’Доннелл. — Магнат повернулся к Кэтрин. — Где документы?

— Какие документы? — Она притворно захлопала ресницами, понимая, впрочем, что ей это не поможет.

— Не играй со мной, девочка! — Он с недобрым прищуром заглянул ей в глаза. — Иначе я сделаю тебе больно… Очень больно…

— Я правда не знаю, — пролепетала она, чувствуя как все тело пробирает дрожь. — Он… Брайан… не сказал мне, куда их спрятал…

— Очень плохо. Для вас. А ведь вы могли бы спастись. Мне плевать, кого вы там пристрелили в своем городишке, если бы вы сказали, где мои бумаги, я бы вас отпустил. Слово джентльмена. Даже дал бы вам денег. Тысячу долларов. Вы когда-нибудь держали в руках тысячу долларов?

Тысяча долларов… Кэтрин шумно сглотнула. На эти деньги можно было бы уехать в большой город, начать новую жизнь… Перед глазами встали дымящие трубы, обшарпанные стены и толпы людей, струящиеся по грязным улицам… Разве этого она хочет?

Картинка перед внутренним взором сменилась. Синие горы, звенящие водопады, густые леса. Светлые ти́пи с закопченными верхушками, смуглые дети, бегающие вокруг…

— Нет, — твердо сказала Кэтрин. — Я не знаю, где документы.

Вудвилл тяжело вздохнул.

— Что ж, очень жаль, — не спуская с нее пытливого взгляда, протянул он. — Тогда, может, вы знаете, где ваш дружок? Почему его не было с вами в номере? Куда он пошел?

— Не знаю. Он не сказал.

Магнат недоверчиво изогнул бровь.

— Советую вам хорошенько подумать, мисс О’Доннелл, иначе, с вами буду разговаривать не я, а мои помощники. — Он кивнул в сторону двери, возле которой подпирал стену Шифоньер. — Они все еще сердятся на вас за то, что вы убили их коллегу в Лошадином Ручье. Он ведь был застрелен из вашего дерринджера, не так ли? А вы знаете, ЧТО трое раздосадованных мужчин могут сделать с одной юной леди? Лучше бы вам этого не знать…

Шифоньер осклабился, а Кэтрин похолодела. Вудвилл играет с ней как кот с пойманной мышью. До сих пор он легонько подталкивал ее мягкими лапами, но уже готов выпустить острые когти, которые вонзятся в ее бока.

— Я правда ничего не знаю, — дрожащим голосом пробормотала она.

Пальцы магната цепко сомкнулись вокруг запястья, причиняя боль.

— Вставайте! — приказал он, рывком поднимая ее с дивана. — Браун, займитесь ею! Развяжите этой суке язык!

Вудвилл толкнул Кэтрин так сильно, что она перелетела через всю комнату и попала прямиком к Шифоньеру в лапы. Тот, привычным движением заломив ей руку за спину, отчеканил:

— Будет сделано, босс.

Распахнув дверь, чтобы вывести Кэтрин в коридор, он едва не столкнулся с седовласым мужчиной в белоснежной сорочке и черном фраке. Ни один мускул не дрогнул на флегматичном, окаймленном пышными бакенбардами лице.

— К вам посетитель, сэр, — ровным голосом доложил он Вудвиллу.

— Я занят, — с досадой отмахнулся магнат. — Скажи, что сегодня я никого не принимаю.

— Полагаю, вас заинтересует тот факт, сэр, — невозмутимо продолжил дворецкий, — что данный посетитель — индеец.

— Что?!

«Что?! — Кэтрин бросило в жар, а сердце застучало как сумасшедшее. — Брайан? Зачем он сюда явился?»

— Ну что ж, пускай войдет, — после секундного замешательства сказал Вудвилл. — Только велите его как следует обыскать. Мне не нужны сюрпризы.

— Слушаюсь, сэр.

Дворецкий с поклоном удалился, а магнат обратился к Шифоньеру:

— Погоди! Останься. — Он кивком указал на стоящий в углу стул. — Девку посади туда. Покажем этому дикарю, что у нас все козыри на руках.

Громила швырнул Кэтрин на стул, а сам встал рядом и направил на нее револьвер. Кэтрин, нервно заламывая руки, сжалась в комок. Неужели Брайан вернулся за ней? Но зачем? Вудвилл просто-напросто убьет их обоих!

Когда дверь шелохнулась, Кэтрин затаила дыхание. На пороге действительно стоял Брайан. Он сразу же увидел ее и весь подобрался, как горный лев перед броском. На миг показалось, что сейчас он кинется к ней, но в следующий момент он сдержал свой порыв и спокойно шагнул в кабинет.

Следом за ним появились двое «пинкертонов» с кольтами наизготовку. Они встали по бокам от двери, а Брайан дошел до середины комнаты и остановился возле бильярдного стола.

Вудвилл, развалившись на диване, с нескрываемым интересом пожирал Брайана глазами. Он кивнул ему на сиденье возле себя, но тот остался стоять.

— Виски? Сигару? — предложил магнат, на что Брайан покачал головой.

— Давайте сразу к делу, мистер Вудвилл, — сказал он, — без этих ваших великосветских прелюдий.

— Индеец с деловым подходом, — саркастически усмехнулся тот. — Что ж, я слушаю.

— Все очень просто. Я отдаю бумаги, ты отпускаешь девушку.

Кэтрин не поверила своим ушам. А как же дорога? Как же священные земли? Неужели Брайан откажется от борьбы за свободу своего племени? И все ради нее?

Похоже, Вудвилл тоже удивился его предложению.

— Надо же, — насмешливо протянул он, — как много эта рыжая сучка для тебя значит. А как же твои грандиозные планы заставить меня изменить маршрут?

— Ты меня переиграл, — спокойно ответил Брайан. — Давай разойдемся миром. Мне — девушку, тебе — документы.

— А что мне мешает тебя схватить?

— Зачем? Я и так уже здесь.

— Ну что ж…

Откинувшись на спинку дивана, Вудвилл потянулся за сигарой. Один из подручных услужливо поднес ему зажженную спичку. Магнат затянулся и выпустил изо рта облако дыма, наполнив кабинет горьким запахом табака. Какое-то время он молча буравил Брайана глазами, затем сказал:

— Я согласен. Где документы?

Вздох облегчения невольно вырвался у Кэтрин из груди. Жаль, что их с Брайаном план провалился, но подвергнуться пыткам или быть убитой совсем не хотелось.

— Даешь слово, что отпустишь ее? — спросил Брайан.

После секундной паузы магнат неторопливо кивнул.

— Да. Слово джентльмена, что я больше не буду удерживать мисс О’Доннелл.

— Хорошо. Тогда отправь кого-нибудь на городское кладбище. Документы закопаны возле могилы Сайласа Соула — пятая слева во втором ряду, если смотреть на север.

Вудвилл склонил голову набок, словно о чем-то задумавшись, после чего обратился к дворецкому:

— Олдридж, слышал, что он сказал?

— Да, сэр.

— Живо отправь туда кого-нибудь порасторопней. Пусть принесут мне эти чертовы бумаги. И пригласи-ка сюда нашего гостя.

— Будет исполнено, сэр.

Дворецкий с поклоном ушел. Когда за ним закрылась дверь, Вудвилл посмотрел на Брайана, затем повернулся к Кэтрин. Его бесцветные глаза светились недобрым блеском, от которого по коже пробежал озноб.

— Ну что ж, — произнес магнат. — Раз вы оба здесь, предлагаю развлечься.

— Что вы имеете в виду? — Во рту пересохло, и Кэтрин едва смогла выговорить эти слова.

Магнат небрежно стряхнул пепел с сигары и поднялся с дивана. Брайан заметно напрягся, а «пинкертоны» за его спиной наставили на него револьверы.

Вудвилл подошел к Брайану вплотную. Они были одного роста — белокурый англичанин со светлой кожей и тонкими чертами лица, и смуглый метис с резкими скулами и заплетенными в длинную косу черными волосами. Совершенно непохожие, словно из разных миров, они с неприязнью уставились друг другу в глаза. Воздух стал тяжелым и липким, будто в нем разлили смолу. В гнетущей тишине Кэтрин отчетливо ощущала удары своего сердца.

— А вы думали, вам сойдет это с рук? — наконец заговорил Вудвилл. Он затянулся сигарой и продолжил: — Я — деловой человек, и мое время стоит денег, а я потерял две недели, гоняясь за крысами, которые украли мои бумаги. Мне — Томасу Вудвиллу — пришлось понервничать из-за какой-то ирландской суки и индейского пса. Из-за вонючих полукровок, которые стоят меньше, чем пыль под моими ногами!

С каждым словом Кэтрин все больше холодела изнутри. Они с Брайаном попались в ловушку. Вдвоем, безоружные — против вооруженных до зубов громил, и безумца, упивающегося своим превосходством.

— Ты дал слово, что отпустишь ее, — напомнил Брайан, в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки.

— Да, — ухмыльнулся Вудвилл, перебросив сигару в другой уголок рта. — Я пообещал, что Я не буду удерживать мисс О’Доннелл. Но что делать с теми, кто жаждет правосудия?

— Что ты несешь?

Вместо ответа магнат подошел к двери и распахнул ее. Кэтрин увидела, что на пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоит ее брат.

— Входите, мистер Миллер. Присоединяйтесь к нашей дружной компании.

Глава 32

Алан нерешительно шагнул в кабинет, а Вудвилл подошел к камину и взял с полки какую-то бумагу. Когда он ее развернул, Кэтрин узнала плакат о розыске. Магнат демонстративно посмотрел на фотографию, затем на нее саму, а потом обратился к Алану.

— Узнаете эту женщину, мистер Миллер?

Секунду поколебавшись, брат плотно сжал губы и кивнул.

— Это она разыскивается за убийство вашего отца?

— Да, — потупившись, выдавил он.

— Ну что ж, закон есть закон, — с пафосом произнес Вудвилл. — Мисс О’Доннелл убила человека. Причем ни кого иного, как помощника шерифа, что только усугубляет ее вину. В объявлении сказано: «доставить живой или мертвой». Поэтому, если мы ее сейчас вздернем, то это будет не преступлением, но актом свершившегося правосудия.

— Что?! — взревел Брайан. — Ах ты кусок дерьма!

Он кинулся на Вудвилла, но его тут же с двух сторон схватили под локти. Шифоньер, держащий на прицеле Кэтрин, щелкнул курком.

— Мисс О’Доннелл, приструните своего ручного зверька, — глумливо бросил ей Вудвилл, — иначе ваши мозги запачкают дорогие обои.

Кэтрин молчала. Губы дрожали, по щекам текли слезы. Все было как в тумане, и она никак не могла уловить смысл сказанных слов. «Правосудие»? Что он имеет в виду? Он же не собирается ее вешать прямо сейчас?

Но, похоже, именно это он и намеревался сделать.

— Веревку! — велел он Комоду, который между делом вошел в кабинет.

— Нет! Пожалуйста! — взмолилась Кэтрин, увидев в руках наемника моток.

— Не смей! — Брайан дернулся, но «пинкертоны» лишь усилили хватку.

— Поднять ее! — приказал Вудвилл.

Шифоньер схватил Кэтрин за плечо и сдернул со стула. Она попыталась вырваться, но ей проворно связали за спиной руки, а на шею набросили петлю. Другой конец веревки перекинули через балку под потолком.

Это какой-то бред! Они не могут повесить ее без суда! Это шутка? Сейчас Вудвилл скажет, что пошутил!

Но тут Шифоньер потянул за веревку, и петля туго сжала гортань. Дико захотелось ослабить удавку, но связанные руки позволяли только беспомощно дергать плечами.

— Хватит! Прекрати! — закричал Брайан. — Не трогай ее! Она ни в чем не виновата, это я все затеял. Меня можешь убить, а ее отпусти!

Вудвилл насмешливо развел руками.

— Что я могу поделать? Закон неумолим.

Он вразвалочку подошел к Кэтрин и поправил узел на петле. Взгляд ледяных глаз неотрывно буравил ее лицо, и она ощутила, как лоб намок от испарины. Каждый удар сердца болезненно отдавался в висках, а дыхание стало отрывистым и тяжелым, словно тело в преддверии смерти пыталось надышаться про запас.

— Ваше последнее слово, мисс О’Доннелл?

Кэтрин посмотрела на брата. Тот пялился в пол, втиснув голову в плечи. Она перевела взгляд на возлюбленного, и в груди защемило от того, сколько отчаяния было в его глазах.

— Отпустите Брайана, — помертвевшими губами проговорила она. — Он ни в чем не виноват, это была моя идея, украсть ваши документы.

— Нет, Кэт! Не слушайте ее! Это я во всем виноват!

— Надо же, как трогательно! Какая самоотверженность! — Вудвилл глумливо похлопал в ладоши. — Даже интересно, на что ты готов пойти ради нее…

Он повернулся к «пинкертонам» и взмахнул рукой. Комод и Шифоньер медленно потянули веревку. Петля еще туже обхватила горло, и Кэтрин в страхе зажмурилась. Ей пришлось задрать голову, встать на цыпочки, но веревка неумолимо тащила ее наверх до тех пор, пока стопы не оторвались от пола.

Лицо полыхнуло жаром, сердце бешено заколотилось. Кэтрин повисла на веревке, дергаясь, извиваясь. Она конвульсивно сучила ногами, но носки ботинок лишь беспомощно чиркали по паркету. Легкие загорелись огнем, глаза выпучились, перед ними начали вспыхивать пылающие круги. Откуда-то издалека доносились крики и голоса, но их смысл уже до нее не доходил.

«Это конец!» — мелькнуло в ее голове, но прежде, чем Кэтрин погрузилась в бездонную черноту, натяжение ослабло, и она безвольным кулем свалилась на пол.

Из саднящего горла вырвался кашель — жуткий, до кровавых всполохов в глазах. Сидя на полу, Кэтрин жадно, с хрипом втягивала воздух и никак не могла надышаться.

Она распахнула веки и сквозь марево слез увидела, что Брайан все так же стоит под дулами револьверов, а Вудвилл — возле нее, скрестив руки на груди.

— Ну что? — насмешливо спросил он у Брайана. — Как тебе представление? Повторить?

— Нет… пожалуйста, — каким-то чужим, надтреснутым голосом пробормотал тот.

В его смуглом лице не было ни кровинки, отчего оно казалось зеленовато-восковым, уголки губ опустились, а между бровей залегла глубокая борозда.

— «Пожалуйста»? — издевательски переспросил Вудвилл. — Ты меня просишь? Умоляешь?

— Да.

— Умоляют на коленях.

— Нет! — одними губами прошептала Кэтрин, но Брайан уже встал на колени.

— Смотрите! — Вудвилл обвел присутствующих самодовольным взглядом. — Порядок, который установил сам Господь. Низшие расы склоняются перед белым господином.

«Пинкертоны» подобострастно осклабились. Магнат подошел к Брайану и, схватив за волосы на макушке, заставил поднять голову.

— Ты хочешь спасти свою возлюбленную? — с наигранным сочувствием в голосе спросил он. — Хочешь, чтобы я ее отпустил?

— Да.

— Но ведь она преступница. Убийца. Ты же понимаешь, что для этого мне придется нарушить закон?

— Да.

— И что я получу взамен?

Повисла гнетущая тишина. Тупые рожи «пинкертонов» не выражали никаких эмоций, а Вудвилл выжидающе молчал.

— Чего ты хочешь? — глухо спросил Брайан.

— Тебя.

Кэтрин будто обухом ударили по голове. Она не ослышалась? Что он имеет в виду? Неужели… Нет! Не может такого быть! Это какой-то бред!

Она посмотрела на Брайана. В его глазах горела отчаянная решимость, и Кэтрин предостерегающе качнула головой. Веревка впивалась в шею, горло болело, но нельзя было и помыслить, чтобы он согласился на это безумие!

— Нет, Брайан, нет, — беззвучно прошептала она.

— Я согласен, — еле слышно пробормотал он. — Отпусти ее.

— Не так быстро, — ухмыльнулся магнат. — Сперва я хочу получить свое.

Брайан не ответил. Вудвилл повернулся к своим холуям.

— Девку — на стул, краснокожего связать!

Шифоньер схватил Кэтрин под мышки и поднял, а Комод подсунул ей под ноги стул.

— Сделайте потуже, — велел Вудвилл, и веревку натянули так, что Кэтрин, пришлось встать на цыпочки, чтобы петля не задушила ее.

Конец веревки закрепили на колонне, а Брайану тем временем связали за спиной руки.

— Все вон! — велел магнат, когда его приказы были исполнены.

— Но босс… — подал голос Шифоньер, — а что, если этот дикарь на вас нападет?

— Да ты только посмотри на него! — Вудвилл кивнул на Брайана, стоящего на коленях, со связанными руками и опущенной головой. — Я же говорил, что укрощу этого жеребца. Он сломлен и не будет сопротивляться. Всё, пойдите прочь!

Подручные потянулись на выход. Алан шел позади всех. Он едва волочил ноги и ни на кого не смотрел.

Когда комната опустела, Вудвилл схватил Брайана за шиворот.

— Вставай! — приказал он. — И без глупостей, иначе ты и глазом не успеешь моргнуть, как я выбью стул у нее из-под ног.

Брайан поднялся, и Вудвилл развязал ленту, стягивающую его косу.

— А ты еще красивее, чем я запомнил, — пробормотал он, распуская блестящие черные волосы по его плечам. — Ты мне снился. Я знал, что мы встретимся вновь.

— Позволь ей уйти, — сдавлено произнес Брайан. — Я не буду сопротивляться.

— Конечно не будешь, — самодовольно ухмыльнулся Вудвилл. — А наша гостья пока останется. Уверен, ей понравится то, что она увидит.

Брайан не ответил. Он смотрел на Кэтрин. Смотрел обреченно, как загнанный зверь. Его челюсти были плотно сжаты, на скулах играли желваки, но больше ничего не выдавало его эмоций. И даже когда магнат начал расстегивать на нем рубаху, он не шелохнулся, а просто стоял, не отводя от Кэтрин глаз.

Ей хотелось умереть, хотелось провалиться сквозь землю, только бы не становиться причиной происходящего. Возможно, она бы и сама оттолкнула стул и повесилась, если бы это могло что-то изменить. От этого шага удерживал только страх, что Брайан от отчаяния выкинет какую-нибудь штуку, и Вудвилл его убьет.

Тем временем магнат стянул рубаху с плеч Брайана, обнажая его по пояс.

— Я думал, дикари с ног до головы покрыты татуировками, — заметил он, разглядывая мускулистый торс, отливающий красным в свете камина.

— Ты ошибался, — бросил Брайан сквозь зубы.

Его передернуло от омерзения, когда ладонь Вудвилла коснулась его груди.

— Тихо, — протянул тот. — Спокойно. Не надо брыкаться, и я не причиню никому вреда.

— Поклянись, что отпустишь ее!

— Слово чести. Она мне не нужна. Мне нужен ты.

Брайан стоял, стиснув зубы, пока руки Вудвилла скользили по его телу, жадно ощупывая бугры напряженных мышц. Кэтрин почувствовала, что к горлу подступила тошнота. Ей все еще не верилось, что это дерьмо происходит на самом деле.

Магнат откинул волосы Брайана ему за спину и, заметив над сосками рубцы, коснулся их кончиками пальцев. У Брайана дернулась щека. Отвращение явственно читалось у него на лице, но Вудвилл не обратил на это никакого внимания.

— Откуда шрамы? — поинтересовался он.

— Не твое дело!

— Не дерзи мне, индеец, или для девки это плохо кончится!

— Пляска Солнца, — выдавил Брайан. — Ритуал.

— Что еще взять с язычников, — усмехнулся Вудвилл. — И как только вы не боитесь гореть в аду?

— У нас нет ада. Наш Великий Дух не такой злобный и мстительный, как бог бледнолицых. Он не обрекает нас после смерти на вечные муки.

Магнат потемнел от ярости.

— Как ты смеешь богохульствовать, варвар!

Он схватил Брайана за шею и швырнул его грудью на бильярдный стол. Кэтрин в ужасе вскрикнула, увидев, как он наматывает его волосы на кулак. Навалившись на Брайана сзади, магнат спустил с него штаны и развязал пояс своего халата, а потом зачем-то поплевал в ладонь и опустил ее к своему паху.

Господи! Нет! Неужели он собирается?..

В следующий момент Вудвилл сделал резкий толчок, а Брайан с шипением выдохнул сквозь сцепленные зубы.

От неожиданности Кэтрин дернулась, и под ней зашатался стул.

Магнат потянул Брайана за волосы, заставляя запрокинуть голову.

— Смотри! — глядя на Кэтрин, простонал он. — Смотри, как я трахаю твоего дружка!

Он стал вбиваться в Брайана размашистыми рывками. Бильярдный стол заходил ходуном, а Кэтрин в это же время отчаянно перебирала ногами, пытаясь поймать ступнями падающий стул. Веревка врезалась в шею, в глазах потемнело, сердце стучало как барабан, гулко отдаваясь в висках.

Брайан смотрел на нее широко распахнутыми глазами, и в тот момент, когда казалось, что стул вот-вот выскользнет из-под ног, прохрипел:

— Нет!

И Кэтрин каким-то чудом удержала стул на месте.

Вудвилл еще сильнее потянул Брайана за волосы и склонился над его ухом.

— Кричи! Кричи! — продолжая его насиловать, прорычал он.

Но Брайан молчал. Его зубы были оскалены, на лбу вздулись вены, но он молчал. Он смотрел на Кэтрин, не отрываясь и не моргая, а она смотрела на него. Веревка впивалась в горло, но она почти не замечала этого, ни на секунду не отпуская взгляд своего возлюбленного. Словно это была последняя ниточка, удерживающая его над пропастью, не дающая сорваться в кошмарную бездну.

— Кричи! Умоляй! — заревел магнат, ускоряя темп, но Брайанмолчал.

Вудвилл словно обезумел. Он со всей дури впечатал Брайана лицом в стол, и его бедра заходили в бешеном ритме.

— Хватит!!! — от собственного пронзительного вопля у Кэтрин зазвенело в ушах.

Это лишь раззадорило магната, и он с еще большим рвением продолжил свое грязное дело. Его стоны, влажные шлепки, громыхание ножек стола по паркету — все это сливалось в омерзительную какофонию, и Кэтрин ощущала, что у нее вот-вот взорвется голова.

Это сон! Дурной сон! Вязкий липкий кошмар, от которого просыпаешься в холодном поту, слыша отголоски собственного крика. Кэтрин до боли хотела проснуться, но не могла. Потому что это был не сон. Это была реальность. Жуткая, чудовищная реальность, и разум просто отказывался ее принимать.

Кэтрин утратила счет времени, казалось, этот ужас не кончится никогда. Ее подташнивало, перед глазами мельтешили черные мушки. Она поняла, что вот-вот потеряет сознание, как вдруг все резко оборвалось. Магнат издал гортанный рык, на миг застыл и обмяк, своим телом придавливая Брайана к столу. Повисла тишина, только сердце отсчитывало тягучие болезненные удары.

Наконец, Вудвилл выпрямился и запахнул халат, а Брайан осел на пол, пытаясь связанными руками натянуть штаны. Кэтрин, захлебываясь слезами, смотрела на его окровавленное лицо, ее губы дрожали, а в груди горело так, будто в нее через глотку залили раскаленный свинец.

Магнат взял с каминной полки бутылку виски и наполнил стакан. Отхлебнув, он повернулся, чтобы что-то сказать, но в этот момент постучали в дверь.

— Войдите.

Створки распахнулись, и в кабинет с поклоном вошел дворецкий. При виде открывшейся перед ним картины он даже бровью не повел.

— Принесли ваши документы, сэр, — невозмутимо произнес он, протягивая Вудвиллу стопку бумаг.

Тот пригубил спиртное и, поставив стакан на полку, взял документы. Небрежно пролистнув их, магнат бросил на Брайана насмешливый взгляд.

— Что ж, поздравляю. Тебе удалось найти серьезные доказательства против меня. Боюсь представить, что бы со мной было, попади эти документы в чужие руки. Как пить дать, упекли бы за решетку лет на десять.

С этими словами Вудвилл швырнул бумаги в камин. Пламя вспыхнуло, алчно пожирая страницы. Кэтрин и Брайан безмолвно смотрели, как они скручиваются, чернеют и рассыпаются в прах, а все надежды огненными искорками улетучиваются в дымоход.

Глава 33

Когда бумаги превратились в золу, магнат спросил у дворецкого.

— Опий готов?

— Да, сэр, — кивнул тот. — Трубка и лампа ждут вас.

— Хорошо. — Вудвилл повернулся к Брайану и Кэтрин. — А с вами, голубки, я еще не закончил. Скоро вернусь, и мы продолжим нашу увлекательную беседу. Не скучайте!

Он вместе с дворецким вышел за дверь, и Кэтрин услышала, как в замке провернулся ключ. Она так и стояла на стуле, с петлей на шее, а Брайан сидел на полу, и у обоих были связаны руки. Веревка впивалась в горло, пальцы ног ныли, ведь Кэтрин даже не могла опуститься на всю ступню. Положение казалось безвыходным. Как долго ей еще хватит сил стоять на носках?

Когда шаги в коридоре утихли, Брайан поднялся на ноги. Он быстро оглянулся по сторонам, подошел к каминной полке и зубами взял стакан с недопитым виски. Опустившись на колени, он положил стакан на пол, а затем встал и осторожно раздавил его подошвой.

Звяканье лопнувшего стекла потонуло в потрескивании камина. Брайан снова уселся на пол и, подхватив осколок связанными за спиной руками, начал перепиливать веревку.

Кэтрин следила за его действиями, затаив дыхание. Вскоре Брайану удалось освободить руки, и он кинулся к ней. Первым делом стащил с ее шеи ненавистную петлю, а затем разрезал путы, стягивающие запястья.

Крепко обхватив Кэтрин за талию, он снял ее со стула. Она уткнулась носом в родное плечо и горько всхлипнула.

— Тшш! Тише, Лисичка, не плачь, — прошептал Брайан поглаживая ее по волосам.

Вдруг он напрягся и замер, прислушиваясь к чему-то за дверью. Кэтрин тоже насторожилась, и тут в замочной скважине скрипнул ключ. По спине прокатился озноб. Неужели вернулся Вудвилл?

Брайан повернулся ко входу, прикрывая собой Кэтрин. В следующий момент створка медленно приоткрылась, и в комнату проскользнул… Алан. Кэтрин ошеломленно уставилась на него, но, прежде, чем она успела раскрыть рот, он прижал палец к губам.

— Тихо, Рыжая! — вполголоса сказал он. — Я хочу вам помочь. Нужно уходить, пока никого нет.

— Ты хочешь нам помочь? — недоверчиво переспросила она.

— Да… я… — Алан смущенно поскреб затылок. — Ну, в общем, этот Вудвилл какой-то псих… И все-таки ты моя сеструха, как ни крути…

— Сеструха? — подал голос Брайан.

— Да, это мой брат, — пояснила Кэтрин.

— Хм… ладно. — Он кивнул и обратился к Алану: — Что ты предлагаешь?

— Убираться отсюда, пока никого нет.

— А где они?

— Когда Вудвилл курит свою дурь, его обычно вырубает до следующего утра. Так что, одни свалили по своим делам, а другие — сидят в гостиной и надираются виски.

Алан подошел к двери и осторожно высунул голову наружу, затем поманил Брайана и Кэтрин к себе.

— Быстрее! Идем!

В коридоре никого не было. Беглецы пробрались вдоль увешанных картинами стен и спустились по черной лестнице. Ноги подкашивались, руки дрожали, сердце дико стучало в груди. Кэтрин почти не смотрела по сторонам, вздрагивая при звуке мужских голосов, которые то и дело слышались из-за стены.

К счастью, никто не встретился им по пути, и Алан, наконец, открыл дверь, ведущую в сад.

— На воротах охрана, но я знаю место, где можно перелезть через забор. За мной! — скомандовал он.

И действительно, немного попетляв среди подстриженных кустов и цветущих клумб, они оказались в уголке, где у самой ограды росло приземистое дерево с кривыми узловатыми ветвями. Забраться на него и спрыгнуть с другой стороны не составило никакого труда, и через несколько секунд троица уже бежала по узкому переулку между глухими заборами соседских особняков.

Вскоре богатый район остался позади. Теперь вокруг возвышались кирпичные постройки, скорее всего склады. В тесных, заставленных всяким хламом закоулках было легко укрыться от посторонних глаз.

— Куда теперь? — спросила Кэтрин, когда они остановились перевести дух в одном из таких закутков.

Алан пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Я знаю одно место, — сказал Брайан. — Идем.

Они отправились дальше. Склады сменились лачугами, а вскоре те уступили место заросшему пустырю. Кэтрин, Алан и Брайан обогнули невысокий холм и увидели, как впереди между деревьями блеснула река.

Заводов поблизости не было, и вода казалась относительно чистой. Беглецы спустились на берег. Едва они остановились, как Брайан оперся рукой на ствол раскидистой ивы, и его стошнило. Кэтрин подхватила его волосы и придержала, чтобы они не лезли в лицо. Рвоты было мало, но Брайана долго и мучительно выворачивало желчью.

Наконец он выпрямился и сделал глубокий вдох. Его лицо было измазано запекшейся кровью из разбитого носа.

— Пойду… искупаюсь, — хрипло сказал он, и принялся стаскивать с себя одежду.

— Прямо сейчас? — удивился Алан. — Нашел время.

— Отстань от него! — буркнула Кэтрин.

Раздевшись догола, Брайан пошел к воде. Кэтрин заметила у него на ягодицах кровь.

— Боже! — она в ужасе закрыла рот рукой.

Слабо соображая, что делает, она сбросила юбку и блузу, и в одном исподнем кинулась следом. Брайан, зайдя в реку по пояс, стал зачерпывать ладонями воду и тереть свою кожу, так яростно, словно пытался ее содрать.

Кэтрин, загребая воду руками, торопилась к нему. Ил засасывал ступни, водоросли обматывались вокруг лодыжек, и продвигаться вперед получалось мучительно медленно, словно в кошмарном сне.

Наконец, она оказалась рядом, но Брайан повернулся к ней спиной. Она зашла с другой стороны, встала перед ним, стиснула его плечи. Он сжал губы, судорожно вздохнул и уставился в небо. На смуглых щеках блестели капли, и по покрасневшим глазам Кэтрин догадалась, что это слезы.

Она обхватила ладонями его лицо. Он мельком посмотрел на нее и отвел глаза. Кэтрин притянула его к себе, обнимая, согревая своим теплом.

Несколько секунд Брайан стоял как истукан, но потом обхватил ее руками и прижался к ней, уткнувшись носом в ее висок. Он весь дрожал, а его сердце стучало так сильно, будто собиралось выпрыгнуть из груди.

Какое-то время они простояли в обнимку. Наконец Брайан отстранился и кончиками пальцев осторожно провел по ее шее.

— У тебя тут след, — еле слышно сказал он. — Болит?

Сглотнув, Кэтрин ощутила, что в горле все еще неприятно першит.

— Немного, — призналась она.

— Прости меня.

— Мне не за что тебя прощать. — Она снова обняла его и погладила по холодной спине. — Пойдем на берег?

Они вышли из воды. Алан сидел на коряге и дымил сигаретой. Брайан принялся натягивать рубаху и брюки, а Кэтрин зашла за куст и надела юбку и блузу, предварительно сняв мокрое белье.

— Ну что, наплескались, чистюли? — ехидно поинтересовался братец, втирая окурок в песок.

— Не будь говнюком! — по привычке огрызнулась Кэтрин, а вслед за этим с ее губ сорвался нервный смешок. — Черт побери, Алан, как ты вообще здесь очутился?

— Потом расскажу. Пойдемте уже.

***

Солнце успело закатиться за горизонт, когда они добрались до бревенчатой избы, стоящей на отшибе в чахлом лесу. Брайан сунул руку в щель над дверным косяком, достал оттуда ключ и отпер замок.

Две узкие кровати, грубо сколоченный стол с четырьмя табуретами и железная печь с трубой, выведенной в окно, занимали почти все пространство единственной комнатушки. Темные углы заросли паутиной, покосившиеся полки и антресоли были заставлены пыльным барахлом — да, это не номер в «Прекрасной Елене», но жаловаться не приходилось.

Брайан тяжело опустился на табурет и, облокотившись на стол, закрыл руками лицо.

— Есть что пожрать? — поинтересовался Алан, оглядываясь по сторонам.

— Там. — Брайан неопределенно махнул рукой.

— Что «там»?

— Под столом мешок картошки. На полке — тушенка.

— Ладно, разберемся, — сказал Алан, открывая заслонку печи.

После пережитого есть совсем не хотелось, но возражать Кэтрин не стала. Брат принялся разводить огонь, а она села чистить картошку.

Срезая с вялых клубней кожуру, она прогоняла мысли о случившемся, заставляя себя сконцентрироваться на вырезании подгнивших частей и выковыривании глазков.

И это ей почти удалось, хоть она и понимала, что это всего лишь отсрочка. Как та секунда, что проходит между тем, как ты ударился пальцем ноги, и тем, как почувствовал боль.

За все это время Брайан так и не поднял головы. Когда в воздухе расплылся аромат жареной картошки с тушенкой, Алан поставил на стол початую бутылку виски.

— Пить будешь? — спросил он у Брайана.

Тот поднял осоловелый взгляд, будто не понимая обращенных к нему слов, но через пару секунд кивнул.

Алан налил ему стакан, и повернулся к Кэтрин.

— А ты?

Она мотнула головой, но вдруг передумала.

— Давай.

Брат плеснул немного виски в стакан. Он собирался подлить еще, но Кэтрин его остановила: — Хватит.

Она поднесла стакан ко рту. В нос ударил резкий запах спиртного. Кэтрин поморщилась — она никогда раньше не пила крепкий алкоголь. Сделав глубокий вдох, она глотнула виски, и многострадальное горло обожгло огнем.

— Фу! Гадость! — скривилась она.

Алан снял с плиты сковороду и поставил на стол. Они с Кэтрин приступили к ужину, а Брайан к еде не притронулся. Он сидел, подпирая рукой лоб, и время от времени прихлебывал виски.

— Эй, индеец, — позвал его Алан. — А ты почему не ешь?

— Не хочется.

— Ну смотри. Потом ничего не будет.

— Оставь его в покое, — проворчала Кэтрин.

Поначалу она и сама ковыряла вилкой картошку без особого желания, но вскоре подействовал алкоголь, возбуждая аппетит, и Кэтрин стала есть с большей охотой. За окном стемнело, комнату освещало лишь пламя печурки, и по углам плясали зловещие тени.

— Как там мама? — спросила Кэтрин, чтобы прервать затянувшуюся тишину.

Брат поднял на нее осуждающий взгляд.

— А сама как считаешь? — едко спросил он.

— Думаешь, я хотела его убивать? — взвилась Кэтрин. — Он пытался меня изнасиловать!

Алан пожал плечами и потянулся к бутылке. Брайан, увидев это, тоже подвинул свой опустевший стакан.

— Я так и подумал, — сказал брат, разливая спиртное. — Думаешь, я не видел, как он зажимал тебя по углам?

— Видел, и ничего не сделал, чтобы защитить сестру? — хмуро поинтересовался Брайан.

— А что бы я сделал? — Алан пригубил виски. — Папаша бы и слушать меня не стал. А мать не поверила бы. А если бы поверила, то выгнала бы Рыжую из дома, вот и весь сказ.

Вместо ответа Брайан молча отхлебнул из стакана.

— И как же ты здесь очутился? — Кэтрин задала брату снедающий ее вопрос.

— Это долгая история, — ответил тот. — Когда мы нашли тело отца, то сразу скумекали, что это ты его порешила. Ох и зол же я был на тебя! Голыми руками бы придушил. Мы сразу поехали к шерифу, все ему рассказали и отдали твою фотографию.

— Быстро же вы управились. — Кэтрин горько усмехнулась. — На следующий день плакаты уже висели по всему Касперу.

Брат пожал плечами.

— Ну а что ты хотела? Выйти сухой из воды?.. Ну так вот, через пару дней поползли слухи, что тебя вроде как сцапали охотники за головами, но какой-то тип на чубарой лошади тебя у них отбил. — Алан ткнул Брайана в плечо. — Я так понимаю, это был ты?

— Угу, — кивнул тот, протягивая пустой стакан. — Виски!

— А может тебе хватит?

— А может, ты заткнешься и нальешь?

Кэтрин удивленно взглянула на Брайана, но промолчала. Как-то он говорил, что не пьет крепкий алкоголь, но если это поможет ему пережить случившееся, то пускай.

— Потом вроде как все стихло, — продолжил Алан, налив Брайану остатки виски. — Все голову ломали, куда ты подевалась. И тут недели полторы назад к нам на ранчо заявились «пинкертоны» и стали разнюхивать о тебе.

— Наверное, Вудвилл их заслал, — предположила Кэтрин.

— А то! Вроде как, вы сперли у него какие-то бумажки, и он велел своим ищейкам землю носом рыть, чтобы вас найти. Ну я им и сказал, что не знаю где ты, а они мне говорят, что скорее всего ты прячешься где-то в Денвере, и я могу поехать с ними. И если я помогу им тебя арестовать, то потом смогу забрать… — он на секунду замялся, — тебя назад и сдать шерифу за полтыщи зеленых.

— «Забрать меня»? — не поняла Кэтрин.

— Ну… — Алан смутился. — Тебя или твой труп.

— Ах ты сученыш! — рявкнул Брайан, хватая Алана за грудки.

— Эй! Полегче, дружище! — заверещал тот. — Рыжая, скажи ему, чтобы он от меня отвалил! Я же спас вас, идиотов, в конце концов.

— Отстань от него! — велела Кэтрин Брайану. — Он и правда нам помог… даже не знаю, почему…

— Почему-почему… Потому! — проворчал Алан, когда Брайан его отпустил. — Одно дело хотеть прибить тебя на словах, а другое — видеть, как ты трепыхаешься в той петле. И этот ваш Вудвилл — какой-то извращенец… педик конченый… Ну уж нет, я в этом дерьме не плаваю!

Есть резко расхотелось, и Кэтрин бросила вилку в сковороду.

— Кофе сваришь? — спросил брат. — Я вроде видел, в жестянке на подоконнике немного оставалось.

— Еще виски! — вклинился Брайан, кивая на свой стакан.

— Так ты уже все вылакал. — Алан продемонстрировал ему пустую бутылку.

Он закурил сигарету, Кэтрин поставила на плиту закопченный кофейник, а Брайан встал и принялся обыскивать стенные шкафчики. Вскоре он извлек на свет божий оплетенный бутыль. Поставив его на стол, он ладонью протер припавшие пылью бока, затем вытащил пробку и, понюхав содержимое, скривился.

— Ну и дерьмо! — Но, тем не менее, наполнил свой стакан.

Кэтрин совершенно не нравилось смотреть, как он напивается, но после того, что с ним сделал магнат, удивляться тут было нечему. Она сняла кофейник с плиты и налила себе и брату по кружке кофе.

— Ну а ты, Рыжая, как докатилась до жизни такой? — поинтересовался Алан, пригубив напиток.

Пока Кэтрин рассказывала ему о своих приключениях, Брайан продолжал методично заливать в себя алкоголь. Когда история подошла к концу, он сидел, сгорбившись над стаканом, подпирая ладонями лоб.

— Хватит! — не выдержала Кэтрин, увидев, что он снова потянулся к бутылке.

Обогнув стол, она попыталась отнять пойло, но Брайан грубо перехватил ее запястье.

— Не лезь, женщина, — заплетающимся языком пробормотал он. — Хочу нажраться до беспамятства.

— Думаешь, тебе это поможет?

— Мне ничего не поможет. — Он тяжело поднялся с табурета и встал, чуть пошатываясь, глядя на Кэтрин сверху вниз с высоты своего роста. — Ничего!

От безумия, плескавшегося в его глазах, по коже пробежали мурашки. В следующий момент Брайан резким движением опрокинул стол. Бутылки, стаканы и сковорода со звоном полетели на пол.

— Ничего, пока этот мешок с дерьмом не подохнет!!!

С этими словами он выскочил за дверь, хлопнув ею так, что со стропил посыпалась пыль.

Кэтрин выбежала за ним. Она звала его, умоляла вернуться, но он уже исчез в густой темноте. Как она ни вглядывалась во мрак, но Брайана и след простыл, лишь вдали за деревьями равнодушно мерцали городские огни.

Глава 34

Когда Кэтрин вся в слезах вернулась в хижину, стол уже вновь стоял на четырех ногах. Алан протянул ей стакан виски.

— Что, Рыжая, сбежал твой краснокожий? — беззлобно полюбопытствовал он.

— Сбежал. — Кэтрин шмыгнула носом и, сделав глоток, скривилась. — Фу! Ну и мерзость!

Брат похлопал ее по плечу.

— Ты не переживай, может он еще вернется.

— Боюсь, как бы он не наделал глупостей. Вдруг он попрется к Вудвиллу, и его там убьют?

— Не попрется… Если не совсем дурак.

— Он не дурак, но ему нельзя пить. Он сам говорил.

Алан подошел к двери и открыл ее, впуская в пыльную хижину ночную прохладу. Он встал на пороге, прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Кэтрин тоже напрягла слух. Наперебой трещали сверчки, где-то вдалеке ухала сова. И ничего больше.

— Найди его! — взмолилась она.

— Где я тебе его найду? — проворчал Алан, закрывая дверь. — Протрезвеет — объявится… может быть.

Он снова уселся за стол и плеснул себе виски. Разговор не клеился. Кэтрин сидела как на иголках, вздрагивая от каждого шороха за окном. Сегодняшний день был сущим кошмаром, но все затмевала тревога о Брайане. Вдруг с ним что-то случится! Что-то еще худшее, чем то, что этот нелюдь с ним сотворил.

Кэтрин читала притчу про Содом и Гоморру, но не могла даже представить, что и в жизни столкнется с подобным злом. В голове не укладывалось, с каким спесивым самодовольством Вудвилл рассуждал о божественном порядке, а потом совершил такое… Неужели он настолько преисполнился чувством собственного величия, что возомнил, будто его бог ему все простит? Или думает, что его миллионы позволят купить себе место в раю?

Когда дрова в печурке почти прогорели, Алан улегся на кровать и указал на соседнюю.

— Ложись спать, Рыжая, утро вечера мудренее.

Кэтрин опрокинула в себя остатки виски и тяжело поднялась. От выпитого все расплывалось перед глазами. Оно и к лучшему, может удастся немного поспать? Но, улегшись на продавленный матрас, она поняла, что надеется зря. Хоть уставшее тело и превратилось в развалину, но голова оставалась на удивление ясной, и под закрытыми веками, будто на шоу «Волшебный фонарь», один за другим проносись эпизоды прошедшего дня.

Кэтрин несколько часов проворочалась в неудобной кровати, то так, то эдак подсовывая под голову комковатую подушку, пока, наконец, ее не сморил тяжелый беспокойный сон.

***

Что-то будто толкнуло между лопатками, заставляя распахнуть глаза. Кэтрин с отчаянно бьющимся сердцем села на матрасе и прислушалась. Ей не померещилось — снаружи действительно раздавался стук копыт.

— Алан! — Кэтрин подхватилась с кровати и принялась тормошить брата. — Кто-то едет!

— Что? Где? — осоловело пробормотал он, открывая глаза.

— Слышишь?

— Дерьмо! — Алан вскочил на ноги и схватил стоящий в углу топор. — Неужто шавки Вудвилла до нас добрались?

Кэтрин похолодела. Одни в лесу, практически безоружные — легкая добыча для кого угодно. Взяв со стола нож, она опасливо выглянула в окно. Светало, и в просветах между ветвями розовела занимающаяся заря. Топот все приближался, затрещали кусты. Сердце забилось сильнее, и Кэтрин крепко стиснула рукоятку ножа.

Но тут лошадь вышла из тени, и ее бока залоснились медью.

— Это же Лорд! — воскликнула Кэтрин.

Она стремглав кинулась наружу. Это действительно оказался Лорд, а на нем, уткнувшись носом в гриву, сидел ни кто иной, как Брайан. Он явно еще не протрезвел с прошлого вечера, и когда Кэтрин подбежала поближе, чуть ли не вывалился из седла ей на руки.

Сжимая его в жарких объятиях, она заметила, как из зарослей на поляну выходит Каво́ка.

— Господи! Сумасшедший! Как тебе удалось их вернуть? — ошалело пробормотала Кэтрин.

— Не помню, — ответил Брайан, обдав ее перегаром.

— Он же индеец, — заметил Алан, выглядывая из-за двери. — Любой индеец может украсть лошадь с закрытыми глазами.

Привязав Лорда и Каво́ку к грубо сколоченной коновязи, они вошли в дом. Брайан плюхнулся на кровать и почти сразу уснул.

Брат принялся разводить огонь, а Кэтрин взялась чистить картошку — другой еды на полках не оказалось. После бессонной ночи слипались глаза. Алан сварил кофе, и она жадно отхлебнула из кружки, но бодрости это ей прибавило.

Вяло поклевав жареной картошки, она примостилась на кровать рядом с Брайаном, крепко обняла его и закрыла глаза. Тепло его тела согревало, мерное дыхание — убаюкивало, и вскоре Кэтрин уснула.

Проснулась она, когда солнце уже вовсю било в окно. Приподнявшись на локте, Кэтрин огляделась по сторонам. На столе стояла сковорода с остатками завтрака, Алана в доме не было, но приоткрытая дверь говорила о том, что он где-то недалеко. Повернувшись к Брайану, Кэтрин увидела, что тот открыл глаза.

Она склонилась над ним и прильнула к его губам, но они остались неподвижными. Кэтрин погладила его пальцами по щеке, на что Брайан отвел взгляд и отвернулся.

— Почему? — прошептала она, чувствуя, как в груди разливается горечь.

Какое-то время он молчал, потом, не глядя на нее, выдавил:

— Мне не нужна жалость.

Кэтрин оторопела.

— Причем тут жалость? Я люблю тебя!

— Как ты можешь меня любить после того… — Брайан судорожно вздохнул. — После того, что ты видела?

— А почему я должна любить тебя меньше?

— Разве я тебе не противен? — У него дернулся кадык. — Я сам себе противен.

— Что за бред! — Кэтрин коснулась ладонью его щеки, заставляя повернуть голову. — Посмотри на меня! Никто в этом мире не сделал бы ради меня того, что сделал ты. Слышишь? Никто! Я люблю тебя! Люблю больше жизни, и ни один мерзавец не разлучит нас с тобой!

Брайан долго и неотрывно смотрел на нее до тех пор, пока его глаза не заблестели от слез, а потом притянул ее к себе.

— Кэт… Лисичка моя, — сбивчиво зашептал он, гладя ее по спине, — когда ты хрипела и задыхалась в той петле… Я видел много дерьма, но это было самым страшным в моей жизни… То, что Вудвилл сделал со мной — унизило меня, растоптало мое достоинство… Но то, что он сделал с тобой… Это разбило мне сердце… Я отомщу этому уроду. Он будет умолять меня о смерти. Клянусь Солнцем, я ему отомщу!

— Забудь о мести! — пробормотала Кэтрин, прижимаясь к его груди. — Я не хочу тебя потерять. Давай уедем! Ты же обещал, что, когда все закончится, мы уедем.

Брайан тяжело вздохнул.

— Хорошо. Ты права. Сперва я должен отвезти тебя в безопасное место…

— «Сперва»? А что потом?

Вместо ответа Брайан еще крепче обнял ее, и Кэтрин поняла, что он не откажется от возмездия. Она и сама хотела бы вырвать глотку проклятому содомиту, но понимала, что это невозможно. Лучше уехать, все забыть и попытаться начать жить сначала.

Скрипнула дверь, и в хижину вошел Алан с охапкой поленьев в руках. Подбросив несколько чурок в печь, он уселся на табурет и, подвинув к себе сковороду, принялся уплетать остатки картошки.

Кэтрин и Брайан встали с кровати и тоже сели за стол. Кэтрин взяла кофейник и разлила по кружкам холодный кофе. Отвратительная бурда, но варить новый было лень.

— Есть будете? — спросил Алан, придвигая сковороду с остатками еды.

Брайан покачал головой. Кэтрин тоже. Хоть живот и сводило от голода, но прилипшие к черному дну куски остывшей картошки не вызывали ни малейшего желания их съесть. Впрочем, еда волновала ее куда меньше, чем положение, в котором они очутились.

— Что будем делать дальше? — спросила она.

— Из города надо валить, — сказал Брайан. — У этого мудака столько ищеек, что рано или поздно он нас найдет.

— Согласен, — кивнул Алан. — И чем скорее, тем лучше.

— И куда мы поедем? — поинтересовалась Кэтрин.

Брайан отхлебнул кофе и, поморщившись, отодвинул кружку. Какое-то время он молчал, скользя глазами по стенам и потолку, затем ответил:

— Думаю вернуться к своим. Я должен быть с ними, когда Вудвилл начнет свою грязную игру. — Он перевел взгляд на Кэтрин. — А что насчет вас?

— Насчет «нас»? — Она недоуменно нахмурилась.

— Ну… — Брайан потупился. — Если ты все еще хочешь отправиться на Восток, я помогу тебе раздобыть денег.

У Кэтрин перехватило дыхание.

— Ты меня бросаешь? — срывающимся голосом спросила она.

Он опустил глаза.

— Ты же сама видишь, что я ничего не могу тебе дать. Ни нормальной жизни, ни законного брака. Только втягиваю тебя во всякое дерьмо. Зачем я тебе такой нужен?

Кэтрин, опешив, уставилась на него. В носу защекотало от слез. Она хотела что-то сказать, но в горле застрял тугой ком.

— Эй, чувак, хватит ныть! — неожиданно вклинился Алан. — Ты что, слепой? Не видишь, как Рыжая за тобой трясется? Да она бы и в ад за тобой пошла. Что ты, как баба, нюни распустил? Собери уже яйца в кулак и будь мужиком!

Он замолчал, но отголоски гневной отповеди все еще звенели у Кэтрин в ушах. Она посмотрела на Брайана. Тот сидел прямо, словно окаменев. Его руки лежали на столе, и кулаки были стиснуты до побелевших костяшек. Слова Алана явно задели его за живое.

— Слушай, заткнись, а! — прикрикнула она на брата. — Ты и понятия не имеешь…

— Он прав, — перебил ее Брайан. — Раз я не сдох, то надо жить дальше. Я обещал заботиться о тебе, и я буду заботиться. Куда ты хочешь поехать?

Кэтрин задумалась. Она давно уже поняла, что в большом городе ей не место. Тесные улицы, серые стены — она ощущала себя в ловушке. Солнечные прерии, тенистые леса, туманные горы — вот к чему стремилась ее душа.

А Брайан… чего хочет он? Что поможет ему пережить случившееся?

— Давай поедем к та́куя вместе, — предложила она.

— Ты уверена? — Брайан накрыл рукой ее ладонь. — Когда Вудвилл туда доберется, там будет жарко.

— Уверена.

— Что ж, я рад, что ты со мной, — ответил он, и его глаза потеплели.

— Эй, а что насчет меня? — подал голос Алан.

— Что насчет тебя? — Брайан повернулся к нему. — У меня еще осталось кое-какая мелочь. Купим тебе билет, посадим на поезд до Каспера…

Брат заерзал на табурете, а его взгляд беспокойно забегал по сторонам.

— Что-то я не горю желанием возвращаться в эту дыру, — наконец сказал он. — Скука смертная. О папашиных похоронах еще с полгода будут судачить, потому что больше там ничего не происходит.

— И чего ты хочешь? — Брайан скрестил руки на груди.

— Поехать с вами.

— К индейцам? — удивилась Кэтрин.

— Ну а что такого? Раз они до сих пор не сняли скальп с тебя, то и мой останется при мне. Разве не так?

Брайан смерил его насмешливым взглядом.

— Если не придержишь свой язык, то я ничего не гарантирую, — ответил он.

Алан фыркнул и поднялся из-за стола.

— Ну так, что? Когда выезжаем? — поинтересовался он.

— А разве мы уже согласились взять тебя с собой? — съехидничала Кэтрин.

— Куда вы денетесь? Должен же кто-то вправлять вам мозги.

— Для начала этот «кто-то» должен сам их иметь.

Брайан встал с табурета и направился к двери.

— Поищите на антресолях дорожный мешок, — на ходу бросил он. — Можете начинать собираться.

— А ты куда? — поинтересовалась Кэтрин.

— Пойду проверю лошадей.

— Я с тобой.

Ей до смерти надоела пыльная хижина, и, оказавшись снаружи, Кэтрин с наслаждением вдохнула воздух, наполненный ароматами хвои и свежей травы.

Лошади, увидев хозяев, тихо заржали и заскребли землю копытами.

— Ну как ты, дружище? — Кэтрин похлопала глянцевитую шею Лорда, почесала под гривой. — Жаль, у меня для тебя ничего нет.

Тем временем Брайан подошел к покосившемуся колодцу и, поплевав на ладони, взялся за рукоять. Раздался пронзительный скрип, и вскоре над срубом показалось ведро. Брайан вылил воду в деревянную поилку и принялся доставать следующее, пока лошади пили, шумно отфыркиваясь.

— Ты и впрямь не помнишь, как их украл? — поинтересовалась Кэтрин, прислонившись к нагретой солнцем сосне.

Брайан выпрямился и утер со лба пот.

— Неа. Я как напьюсь — мне память начисто отшибает. Поэтому я и не напиваюсь… обычно…

Кэтрин хмыкнула, и тут ее взгляд упал на два седла, нахлобученных на перекладины коновязи.

— Ты даже про седла не забыл, — усмехнулась она. — Значит не все мозги тебе отшибло.

— А, это… — Брайан подошел к корыту и вылил в него ведро воды. — Ну так они обычно висят прямо у стойла. Вот я их и прихватил.

— Интересно, в сумках что-то осталось?

К седлу Брайана был приторочен длинный сверток из оленьей кожи. Отогнув край, Кэтрин обнаружила внутри лук и стрелы.

— Гляди-ка, у нас даже есть лук! — обрадовалась она.

— Это хорошо, а то пришлось бы вырезать новый. Надо бы подстрелить кого-нибудь на обед. Умираю от голода.

— Я тоже.

Кэтрин заглянула в седельные сумки. Топорик, пара одеял, подзорная труба, моток сухожилий да свернутая в рулон палатка, привязанная к седлу — вот и весь их нехитрый скарб. Одежда, револьверы, карабин и двести долларов серебром — безвозвратно сгинули в «Прекрасной Елене». Наверняка ищейки Вудвилла устроили там засаду, так что путь туда заказан.

Напоив лошадей, Брайан стреножил их и отвязал от коновязи.

— Присмотри за ними, — попросил он. — Пускай как следует попасутся перед дорогой.

— А ты куда?

— На охоту.

Закинув за плечо лук и сунув под мышку сверток со стрелами, Брайан ступил на заросшую тропинку, уводящую в лес. Кэтрин смотрела ему в спину до тех пор, пока он не скрылся среди деревьев.

Он не позвал ее с собой. Да и зачем? Стрелять ей не из чего, а загонять добычу не нужно. Кэтрин вдруг ощутила себя обузой. Брайан боится, что ничего не может ей дать… но что может дать ему она? То, что за пару долларов можно получить в любом салуне? Не считается… Любовь? Пока от этой любви у Брайана одни неприятности, начиная от стычки с Микой, и заканчивая Вудвиллом…

От мучительных воспоминаний сжалось сердце. Лучше бы Вудвилл сделал это с ней. Ей было бы больно и плохо, но свою боль она бы пережила… А видеть, как мучается любимый — разрывает душу на части.

Брайан вернулся только под вечер. На плече он тащил подстреленного оленя.

— Уф, еле выследил, — сообщил он, сваливая тушу на землю. — Возле города дичи почти нет.

— Какой ты молодец! Что бы мы без тебя делали! — восхитилась Кэтрин.

На это он лишь криво усмехнулся и, достав нож, принялся свежевать добычу. Вскоре самые лакомые куски — ребра и печень — оказались на сковороде, и троица села ужинать.

— Кстати, у тебя получилось вчера встретиться с Байерсом? — поинтересовалась Кэтрин, обгрызая с косточки сочное мясо.

— Угу, — кивнул Брайан. — Рассказал ему о махинациях Вудвилла.

— А он что?

— У него аж глаза загорелись. Он собирался сразу же отправиться к Лавленду и пообещал вечером устроить нам встречу. — Брайан с досадой отшвырнул обглоданное ребро. — Но теперь-то что толку об этом говорить? Без документов — мои слова не более чем пустой треп.

Кэтрин понурилась. Если бы ее не схватили, компромат на Вудвилла сейчас бы был у его врагов.

— Ну так вот, — продолжил Брайан, — когда я возвращался в пансион, то почуял неладное. Обычно в том переулке тихо, а тут — стоит куча зевак, чешет языками. Я подобрался поближе, послушал, о чем они треплются, и понял, что этот недоносок сцапал тебя.

— Но как он вообще нас нашел?

— Не знаю.

— Зато я знаю, — подал голос Алан, до этого молча жующий мясо.

— Как?

— Я же отирался среди его прихвостней и слушал их разговоры. Сперва они думали, что Вудвилла взял за жабры кто-то из его конкурентов, потому что письмо бросили в почтовый ящик в том районе, где живут богатые шишки.

Кэтрин с Брайаном переглянулись.

— Да, так все и было задумано, — сказал Брайан. — Но как они вышли на пансион?

— Фотография… — загадочно протянул Алан, откусывая добрый шмат жареной печени.

— Что «фотография»? — переспросила Кэтрин, нетерпеливо ерзая на табурете.

Брат прожевал кусок и продолжил:

— Вы же послали этому говномесу фотографию украденных документов? А фотостудий в Денвере — раз, два и обчелся. «Пинкертоны» потрясли их все и в конце-концов наткнулись на лягушатника. Они его быстренько раскололи, и он подтвердил, что это фото делал для индейца и рыжей девахи.

— Думаю, Вудвилл и так догадывался, кто украл документы, — заметила Кэтрин. — Они ведь пропали из вагона сразу после того, как мы сбежали из тюрьмы в Лошадином Ручье.

— Да, но загвоздка в том, что когда вы уходили из ателье, этот лягушатник смотрел за вами в окно. Он видел, что вы идете пешком, и заметил, в какую сторону вы пошли. Ищейки догадались, что вы прячетесь где-то рядом. Им оставалось только прочесать местные ночлежки.

— Господи! — Кэтрин закрыла ладонью лицо. — Попались, как идиоты. А ведь это была моя идея — сделать ту чертову фотографию.

Брайан коснулся ее предплечья.

— Не переживай, Кэт. Тогда это и мне казалось хорошей идеей. Так что мы оба дураки.

— Что есть, то есть, — хмыкнул Алан, вновь приступая к еде.

Когда сковорода опустела, он потянулся к бутылке, где на дне плескались остатки виски.

— Будешь? — спросил он у Брайана, наливая себе стакан.

Тот покачал головой.

— Нет.

После ужина Кэтрин принялась нарезать оставшуюся оленину на тонкие полосы и развешивать над печью, чтобы приготовить в дорогу запас сушеного мяса. Брайан занялся выделкой шкуры, а Алан стал обшаривать хижину в поисках полезных вещей.

— Неужели у тебя даже паршивого обреза не завалялось? — спросил он у Брайана, разгребая очередной ящик с пыльным барахлом. — Без оружия нам туго придется.

— Хочешь, я сделаю тебе лук? — предложил тот, старательно орудуя скребком.

— Пф-ф, если бы я еще умел из него стрелять.

— Научишься.

Кэтрин лишь хмыкнула, вспомнив свою неудачную попытку попасть стрелой в дерево. Разумно ли брать Алана с собой? Раньше они не слишком-то ладили. Он задирал ее, она огрызалась. Но то, что он помог им сбежать из особняка, доказало что «малолетний придурок» все-таки питает к ней братские чувства.

— Ты точно уверен, что хочешь поехать к индейцам? — спросила она. — Это тебе не на ярмарку в Каспер прогуляться.

— Точно, — буркнул брат. — Если бы ты знала, что мать удумала, то не задавала бы дурацких вопросов.

— И что же она удумала?

— Она собирается продать ранчо и отправить меня учиться на проповедника.

От неожиданности Кэтрин едва не выронила нож.

— На проповедника? Тебя?

— Угу. Представляешь меня в сутане, с Библией в руках?

— С трудом, — фыркнула Кэтрин.

— Я тоже. А она мне все уши прожужжала: «Бла-бла-бла… уважение, праведная жизнь, место в раю…» Бр-р! Лучше сразу вздернуться!

— Разве ты не хочешь в рай? — поинтересовался Брайан, продолжая соскребать со шкуры остатки жира.

— Целую вечность шататься среди райских кущей и распевать псалмы? Вот уж увольте!.. Кстати, а вы, индейцы, куда попадаете после смерти?

— На погребальный помост, — невозмутимо ответил Брайан. — Его обычно подвешивают на дерево или строят из жердей, чтобы хищники не добрались до тела.

— Я имею в виду душу, — проворчал Алан.

Брайан пожал плечами.

— Говорят, что тень умершего уходит в «страну множества ти́пи», но еще никто оттуда не возвращался, чтобы рассказать, правда это или нет.

Когда вся оленина была развешана на потолочных балках, а шкура натянута на распорки, пришло время ложиться спать. Кэтрин ополоснула руки водой из ведра, умылась и легла на кровать. Алан занял соседнюю койку, а Брайан, закутавшись в одеяло, направился к двери.

— Ты куда? — спросила Кэтрин.

— Лягу на улице. Так я быстрее замечу, если кто подберется к дому.

— Ладно, — разочарованно протянула она.

Пускай на узкой кровати неудобно спать вдвоем, но Кэтрин все равно хотелось прижаться к любимому и ощутить тепло его тела. Но, увы, Брайан решил иначе, и она не стала возражать.

Глава 35

На следующее утро Брайан разбудил всех еще до рассвета.

— Вставайте, лежебоки, пора собираться.

За ночь оленина успела высохнуть. Несколько ломтей Кэтрин поджарила на сковороде, а остальное завернула в дорогу. После нехитрого завтрака нагруженные сумками беглецы вышли из дома.

Воздух был свеж и прохладен, между деревьями клубился влажный туман. Кэтрин поежилась. Отчасти она радовалась, что скоро вновь окажется на бескрайних просторах. Но с другой стороны — как же горько уезжать, потерпев столь сокрушительное поражение!

Взнузданные и оседланные лошади нетерпеливо рыли землю копытами. Брайан приторочил к седлу Каво́ки сверток с мясом, а остальные пожитки навьючил на Лорда.

Алан ткнул Кэтрин в бок.

— И как мы втроем поедем на двух лошадях? — поинтересовался он. — Твой индеец не мог, что ли, трех умыкнуть, раз уж все равно за ними поперся?

— Кто ж знал, что за нами увяжется мой придурковатый братец, — фыркнула Кэтрин.

Алан недовольно цокнул языком, а Брайан запрыгнул на Каво́ку и протянул Кэтрин руку.

— Не бойся, где-нибудь достанем еще одну лошадь. А пока ты, как самая легкая, будешь ехать с нами по очереди.

Кэтрин забралась на кобылу, обхватила Брайана за талию и прижалась к его спине. От его одежды пахло дымом, и чуть заметно — самим Брайаном. Глубокий вдох — и Кэтрин зажмурилась от удовольствия. Даже когда Каво́ка тронулась, она не открывала глаз, чувствуя, что готова так просидеть хоть целую вечность.

К ее сожалению, через пару часов кобыла устала, и пришлось пересесть к Алану на Лорда. Ехать с братом было не так приятно. Трясясь на неудобном крупе, Кэтрин мысленно проклинала судьбу. Неужели всю дорогу придется так страдать? Радовало лишь одно — Денвер с его суетливыми толпами и чадящими заводскими трубами остался позади.

По сторонам раскинулись фермы и ранчо. Кое-где на обнесенных колючей проволокой лугах среди коров паслись и лошади. Брайан поглядывал на них, видимо прикидывая, какую бы умыкнуть, но днем это было слишком рискованно: повсюду сновали ковбои и сторожа.

К вечеру беглецы миновали огороженные земли и теперь скакали по выгоревшей прерии, поросшей серебристо-зеленой полынью. Добравшись до каменистых скал, среди которых вился ручей, они встали на привал.

Несмотря на дневную жару, к ночи похолодало, и Кэтрин продрогла в палатке, зябко кутаясь в тонкий плед. Вопреки ее надеждам, Брайан лег не с ней, а примостился на земле у догорающего костра. Почему он так поступил? Постеснялся спать с ней в присутствии Алана? Или он ее избегает? Немного поворочавшись в тяжелых раздумьях, Кэтрин уснула.

Под утро она вышла из палатки справить нужду. Возвращаясь назад, она заметила, что Алан посапывает у погасшего костра, а Брайана рядом нет, только его скомканное одеяло валяется под кустом.

Где же он сам? Кэтрин огляделась по сторонам. В предрассветной дымке виднелись темные очертания скал, и на одной из них она увидела Брайана. Он стоял неподвижно, лицом на восток, и ветер развевал волосы у него за спиной.

Кэтрин подошла поближе и хотела было его окликнуть, но тут над горизонтом в поволоке сиреневых облаков показалось солнце. Едва его лучи озарили землю, как Брайан воздел руки к небу и воскликнул:

— Тунка́шила! О́макийа йо!

Кэтрин застыла, понимая, что он обращается к своим богам, и не стоит ему мешать. Она подняла взор. Небо играло голубым и розовым перламутром, а на нем, как золотая жемчужина, сияло восходящее солнце. Вдыхая прохладный воздух, насыщенный ароматами душистых трав, Кэтрин с благоговением и трепетом наблюдала, как рождается новый день.

Наконец, с трудом оторвавшись от живописного зрелища, она тихонько вернулась к палатке. Спать уже не хотелось, и она принялась разводить костер.

Вскоре вернулся Брайан.

— Ты так рано встала? — удивился он.

— Решила последовать твоему примеру, — улыбнулась она. — И не пожалела — сегодня такой красивый рассвет.

Брайан уселся рядом, скрестив под собой ноги, и уставился на костер. Кэтрин привалилась к его плечу, и он, секунду поколебавшись, обнял ее.

Несколько минут они молчали, внимая шороху ветра и звонкому щебетанию птиц. Как хорошо, вот так сидеть, ничего не делать, никуда не спешить, а просто созерцать, любуясь пробуждающейся природой!..

Но пришла пора собираться в дорогу.

Позавтракав сушеным мясом, беглецы свернули лагерь и тронулись в путь. От долгой езды без стремян у Кэтрин болели мышцы ног. Хорошо еще, что они отъехали от Денвера довольно далеко, и уже не надо было спешить, поэтому большую часть времени Брайан шел пешком, и можно было удобно разместиться в седле.

Из осторожности троица избегала дороги, предпочитая двигаться по узким тропам, а то и вовсе по дикой прерии. Стояла жара, в застывшем воздухе висела желтая пыль. Кэтрин взопрела, ощущая, как ее собственный пот смешивается с лошадиным. Вчера вечером она постирала белье, и за ночь оно успело высохнуть над костром, но все равно, скоро от одежды останутся одни лохмотья.

И все же Кэтрин решила обойтись тем, что есть. Может, у Алана и Брайана и осталось немного наличных, но заезжать в какой-нибудь поселок за покупками слишком опасно. И вообще, лучше приберечь деньги на крайний случай.

К полудню путь преградили обветренные холмы. Чтобы ехать дальше, пришлось подниматься на красноватые склоны, похожие на слоеный пирог. Брайан шел впереди, разведывая безопасную тропу, а Кэтрин и Алан — следом, ведя лошадей под уздцы.

Немного не доходя до верха, Брайан жестом велел всем остановиться.

— Что случилось? — поинтересоваласьКэтрин.

— Хочу осмотреться.

Он достал подзорную трубу и вскарабкался на вершину. Там он присел среди камней и принялся изучать местность. Кэтрин стало любопытно, и она, прячась за валунами, тоже подобралась поближе.

Внизу раскинулась окаймленная холмами равнина. Среди пожелтевшей травы виднелся большой круг засохшего черного ила. В его центре зеленели камыши, а за ними поблескивала вода.

Брайан сложил трубу и спустился туда, где ждал Алан с лошадьми.

— Можете устроить небольшой привал, — сказал он, — только не разводите костер.

— А ты куда? — спросила Кэтрин.

— Хочу глянуть, что за живность здесь обитает.

Кэтрин решила не навязывать ему свое общество, так как жутко устала. Она уселась в тени большого камня и вытянула ноги, радуясь передышке. Ее одолела сонливость, и она даже успела немного прикорнуть, прежде чем вернулся Брайан.

— Как я и думал, где-то поблизости бродит табун мустангов, — сообщил он. — Возле воды полно их следов.

— И что? — Алан, недоуменно наморщил лоб.

— Нам ведь нужна лошадь?

— Лошадь — да, но на кой нам сдалось дикая необъезженная зверюга?

— Дней за пять я бы объездил и мустанга, но там были следы подков. Похоже, среди диких лошадей затесалась и домашняя.

— И как ты собираешься ее поймать?

Вместо ответа Брайан махнул рукой, приглашая следовать за собой. Пригнувшись, Кэтрин и Алан забрались на вершину холма.

— Смотрите. — Брайан указал на груду гигантских валунов, полукругом громоздящихся на равнине. — Когда мустанги придут на водопой, мы погоним их к тем скалам. Лассо умеешь бросать?

— Ну, — Алан почесал в затылке. — Бычков ловил, а диких лошадей как-то не приходилось.

— Ладно. Твоя задача будет просто не дать им свернуть. Я осмотрел те скалы — оттуда нет выхода. Мы загоним лошадей туда, как в корраль, и поймаем одну из них.

— И как ты узнаешь, какая именно тебе нужна? Будешь их ловить по очереди и смотреть, подкованная она, или нет?

— Разберемся.

— А мне что делать? — поинтересовалась Кэтрин.

— Будешь стоять здесь, и если табун поскачет в твою сторону, маши одеялом и кричи, чтобы погнать его туда, куда нужно.

Кэтрин кивнула, хоть и не была уверена, что из затеи Брайана что-то выйдет. Ей случалось видеть, как ковбои при помощи лассо ловят скот. Даже неуклюжую корову поймать не так-то просто, а что говорить о диком коне?

Тем не менее, они начали готовиться к охоте. Брайан спустился к небольшой рощице и выломал прямую гибкую ветку длиной футов пятнадцать. Очистив ее от сучьев, он привязал к ней два кожаных ремешка — один на конце, второй на четыре фута пониже. Затем он взял длинную веревку и сделал на ней скользящую петлю. С двух сторон он подхватил эту петлю ремешками, прикрепленными к пруту, так, чтобы она оставалась расправленной.

Тем временем Кэтрин взобралась на холм, чтобы еще раз взглянуть на окрестности. Едва достигнув вершины, она увидела мустангов. Табун был невелик — семь голов. Кони неспешно двигались к водопою.

Наведя на лошадей подзорную трубу, Кэтрин попыталась угадать, какая из них — домашняя. Сделать это оказалось очень легко — среди невысоких буланых и пегих мустангов выделялся рослый вороной жеребец. Его хвост и грива хоть и успели отрасти, но было видно, что когда-то их подстригали.

Кэтрин спустилась к своим товарищам и рассказала о табуне. У Алана загорелись глаза.

— Скорее, за ними! — он подбежал к Лорду и схватил его под уздцы.

— Не торопись! — осадил его Брайан. — Дай им сперва напиться и отяжелеть.

Он взял прут с привязанной к нему петлей, и вместе с Аланом направился по склону вниз, ведя за собой лошадей.

Кэтрин взобралась на вершину и, спрятавшись среди камней, принялась наблюдать. Когда шорох под ногами и копытами затих, вокруг воцарилось спокойствие. Солнце садилось, окрасив золотом небо у горизонта, а в темно-голубой вышине носились ласточки и стрижи. Кэтрин навела трубу на озеро. Мустанги пили воду, не отрываясь, лишь вороной жеребец то и дело вскидывал голову и оглядывался по сторонам.

Но вот он встрепенулся, видимо почуяв опасность, а следом за ним насторожился табун. Лошади подняли головы, навострили уши, и в следующий момент сорвались с места. Увидев, что мустанги направляются в ее сторону, Кэтрин подхватилась на ноги и закричала, размахивая одеялом над головой.

Табун круто повернул и поскакал к валунам. Лошади держались плотно друг к другу и бежали слаженно, вздымая копытами желтую пыль. Кэтрин увидела, что слева мустангов преследует Алан, а справа — Брайан, загоняя их в каменную ловушку.

Вороной бежал во главе табуна, и Кэтрин залюбовалась его грациозными движениями. Поджарый корпус, стройные ноги, горделивая стать — похоже, среди его предков не обошлось без породистых скакунов. Как будет здорово, если Брайану удастся его поймать!

Преследуя лошадей, Брайан не торопился, он явно берег силы Каво́ки. Но вот мустанги оказались среди скал, и когда они свернули, чтобы не врезаться в стену, он пришпорил кобылу и бросился наперерез. В подзорную трубу Кэтрин увидела, как Брайан приближается к вороному, протягивает прут с веревкой над его головой и накидывает на его шею петлю.

В следующий момент Брайан дернул прут, отрывая его от ремешков, которые придерживали расправленную петлю. Веревка затянулась, и мустанг оказался на аркане.

Второй конец веревки был обвязан вокруг шеи Каво́ки, у самых ее плеч. Брайан развернулся и поскакал назад. Вороной упирался, но петля затягивалась все туже и туже, пока не начала его душить.

Тут подоспел Алан. Он тоже набросил веревку на шею жеребца. Табун ускакал, а вороной остался на месте, привязанный к двум лошадям. Его повели назад. Поначалу он пытался освободиться, натягивая веревки, но вскоре сдался и покорно зашагал вслед за Каво́кой и Лордом.

От радости Кэтрин захлопала в ладоши. Теперь у них целых три лошади, и ей больше не придется трястись на потном вертлявом крупе, постоянно рискуя с него соскользнуть.

Добравшись до подножья холма, Брайан помахал ей рукой, чтобы она спускалась. И правда, тащить упирающегося коня вверх по склону не было никакого смысла.

Оказавшись внизу, Кэтрин увидела, что жеребца уже успели стреножить. Брайан подошел к нему. Вороной попытался лягнуться, но не смог — его передняя левая нога была связана с задней правой, а правая — с левой.

— Тш-ш! — Брайан осторожно протянул руку, дав коню обнюхать ее, затем погладил его по морде.

Жеребец прижимал уши и раздувал ноздри, но не противился. Кэтрин поняла, что он и впрямь был когда-то домашним. Дикого мустанга не удалось бы так скоро укротить. Она приблизилась и, переглянувшись с Брайаном, почесала коня по шее.

— Какой красавец! — восхищенно протянула она, любуясь, как глянцевитая шерсть переливается в лучах заходящего солнца. — Как ты его назовешь?

— Давайте назовем его «Вудвилл», — хрюкнул Алан, выпуская из ноздрей сигаретный дым.

— Сам ты Вудвилл, — проворчала Кэтрин. — Такому симпатяге надо имя получше.

Она вопросительно взглянула на Брайана. Тот пожал плечами.

— Канги́, — сказал он. — По-нашему означает «ворон».

— Неплохо. — Кэтрин снова погладила жеребца. — Значит, ты у нас будешь Канги́. Как тебе это имя?

Конь фыркнул, косясь на нее блестящим карим глазом.

— Похоже, ему понравилось, — заключила Кэтрин. — Как здорово, теперь у нас три лошади!

— А толку? — хмыкнул Алан, втаптывая окурок в землю. — У нас нет ни седла, ни уздечки. Мы не сможем ехать на нем верхом. Разве что барахло навьючим.

— Бледнолицые… — снисходительно усмехнулся Брайан. — Может вам еще карету подать, мистер Неженка?

С этими словами он схватился за гриву и легко вскочил на коня. Канги́ дернулся и захрапел. Он попытался сбросить наездника, но это ему не удалось — спутанные ноги не позволяли брыкаться и вставать на дыбы.

— Тш-ш! — Брайан припал к его шее, поглаживая ее. — Хороший мальчик.

Через пару минут вороной больше не сопротивлялся и перестал лягаться. Брайан спрыгнул на землю.

— Давайте разбивать лагерь, — предложил он.

Напоив лошадей в озерце, троица разместилась у подножия холма. Кэтрин уже не удивилась, когда Брайан не пришел к ней в палатку. Он будто стал ее избегать, и она догадывалась, что дело не только в присутствии Алана.

Как бы ей хотелось узнать, что у Брайана на душе! Но лезть к нему с разговорами она не решалась, да и не было подходящего момента. Нужно дать ему время прийти в себя… Но что, если он бросит ее? Что, если, глядя на нее, он вспоминает то унижение, которое ему пришлось пережить, чтобы ее спасти? Вдруг из-за этого она стала ему противна?

Кусая губы, Кэтрин долго ворочалась на тюфяке, пока, наконец, не забылась беспокойным сном.

***

Наутро ее разбудил пробирающийся под одеяло холод. Выйдя из палатки, Кэтрин увидела, что вся низина затянута густым туманом. Брайан уже был на ногах, и завязывал на шее Канги́ веревку.

— Что ты делаешь? — зябко поежившись, поинтересовалась Кэтрин.

— Собираюсь его объездить.

Она увидела в его руках шнурок из сыромятной кожи. Брайан поднес его к морде жеребца, позволяя обнюхать, а затем быстрым движением сунул шнурок ему в рот и зацепил петлей за нижнюю челюсть. Конь дернулся, ему это явно не понравилось, но Брайан протянул ему на ладони корешок дикой моркови, и Канги́, забыв об «уздечке», захрустел угощением. Тем временем Брайан связал концы шнурка между собой, чтобы получились поводья.

Затем он свистом подозвал к себе Каво́ку, и вторым концом веревки обвязал ее шею. После этого он достал нож и разрезал путы на ногах жеребца. Тот, почуяв волю, встрепенулся, но Брайан схватился за гриву и вскочил ему на спину.

Конь пригнул голову к земле и начал брыкаться, высоко подбрасывая круп, но Брайан крепко держался на нем, вцепившись в гриву и обхватив ногами лоснящиеся бока. Канги́ кинулся прочь, однако веревка натянулась, удерживая его рядом с Каво́кой. Той пришлось сделать пару шагов в его сторону, но затем она встала как вкопанная, явно понимая, чего от нее хотят.

Когда жеребец перестал лягаться, Брайан цокнул языком, приказывая кобыле идти. Каво́ка легкой рысью побежала вперед, а привязанному к ее шее Канги́ ничего не оставалось делать, как следовать за ней. Какое-то время он взбрыкивал, пытаясь сбросить наездника, но вскоре угомонился.

Кэтрин невольно залюбовалась на то, как горделиво Брайан сидит верхом, как ловко он управляется с непокорным мустангом. Они словно созданы друг для друга — красивый отважный мужчина и красивый вороной жеребец.

Сердце сжалось, из груди вырвался тяжелый вздох.

«Нет, я не могу его потерять! — Кэтрин до боли стиснула кулаки. — Я этого не переживу!»

Брайан проехался к озеру, где напоил лошадей, а затем вернулся в лагерь. Его глаза блестели, лицо будто светилось изнутри. С того злосчастного дня Кэтрин не видела его таким довольным.

— Отличный скакун. — Он спешился и похлопал вороного по спине. — Немного одичал, но видно, что он уже ходил под седлом.

— А вот седла-то у нас как раз и нет, — буркнул проснувшийся Алан.

На это Брайан лишь хмыкнул. Привязав Канги́ к дереву, он взял лук и стрелы и, вскочив на спину Лорда, направил его к озерцу. Когда через полчаса он вернулся, Кэтрин уже успела развести огонь.

Брайан протянул ей двух подстреленных уток.

— Поджаришь их, Лисичка? — спросил он. — До смерти надоело давиться сушеной олениной.

Кэтрин кивнула, радуясь не столько возможности отведать дичи, сколько тому, что Брайан снова назвал ее ласковым прозвищем. В носу защипало от набежавших слез, но она сдержалась, и принялась молча разделывать добычу.

После завтрака пришла пора отправляться в путь. Вместо седла Брайан накинул на Канги́ оленью шкуру мехом вниз, а уздечкой служил все тот же зацепленный за нижнюю челюсть кожаный ремешок. Алан скептически косился на импровизированную сбрую, но помалкивал. Брат восседал на Лорде, а Кэтрин — на Каво́ке. Поклажу распределили между тремя лошадьми, и теперь можно было ехать гораздо быстрей.

Глава 36

Следующие полторы недели миновали без происшествий. Днем беглецы скакали по прерии, а на ночь разбивали лагерь среди холмов. В городки и поселки решили не заезжать, хоть Алан и ныл, что у него кончились сигареты.

Кэтрин ни на что не жаловалась. У нее была иголка и нитки, и она чинила прохудившуюся одежду. Еды хватало — Брайан исправно снабжал их дичью, а кипа шкур на крупе его жеребца постепенно росла. Погода стояла жаркая и сухая, и в самый солнцепек троица отдыхала где-нибудь в тенистой роще или у прохладной реки.

Брайан смастерил еще один лук и учил Алана и Кэтрин стрелять. У брата получалось лучше, а стрелы, пущенные Кэтрин, хоть и попадали в дерево, но о том, чтобы поразить бегущего оленя, речи пока не шло.

Опасения Кэтрин подтвердились — Брайан действительно ее избегал. Он ушел в себя, стал мрачным и молчаливым, хотя в те редкие моменты, когда они разговаривали — обращался к ней мягко и ласково, как в прежние времена. Но не целовал ее, не расчесывал ей волосы, и вообще, будто старался пореже к ней прикасаться.

Душа разрывалась на части, ведь Кэтрин по-прежнему любила его. Больно было видеть, как что-то гложет, подтачивает его изнутри. Но на откровенный разговор она не решалась. Боялась услышать горькую правду о том, что Брайан ее разлюбил, и она ему больше не нужна.

Зачем же тогда он взял ее с собой к индейцам? Наверное, все дело в обещаниях, что он ей давал, в чувстве долга. Было бы честным освободить его от этих обещаний, но Кэтрин не могла на это отважиться. Она не знала, как будет без него жить.

Когда впереди засинели отроги Скалистых Гор, Брайан предложил наведаться к лагерю железной дороги и узнать, как продвигается стройка. Взобравшись на холм, откуда они наблюдали в прошлый раз, Кэтрин и Брайан удивленно переглянулись. Лагерь бесследно исчез, а к горизонту стальными струнами протянулись рельсы. Они шли на северо-запад, и стало окончательно ясно, что дорогу действительно собираются прокладывать через Вороний Хребет.

— Проклятье! — процедил Брайан, опуская подзорную трубу.

От горечи и разочарования у Кэтрин стало тесно в груди. Полтора месяца назад они стояли тут полные надежд, а теперь возвращаются как побитые собаки. Скоро Вудвилл вторгнется во владения та́куя, пригонит своих наемников или даже кавалерию из форта, и разразится война… Точнее — бойня. Вряд ли маленькое, загнанное в горы племя окажет синим мундирам достойное сопротивление.

А Брайан? Зачем он возвращается к ним? Попытается снова убедить их уйти? Или… Кэтрин взглянула в его лицо. Сжатые губы, нахмуренные брови, прищуренные глаза… Нет. Он будет сражаться. Сражаться в заведомо проигранной битве, где его ожидает смерть.

Она осторожно коснулась его руки, и в тот же миг горячие пальцы крепко сжали ее ладонь. Кэтрин поняла, что отговаривать бесполезно, и твердо решила: что бы ни случилось, она будет с ним до конца.

— Давайте проедемся дальше, посмотрим, куда ведут рельсы, — предложил Брайан, когда они вернулись к лошадям.

Он вскочил на Канги́ и пустил его вниз по склону холма. Кэтрин и Алан последовали за ним.

Железная дорога сначала шла по равнине, а через несколько миль вторгалась в массив хвойного леса, разрезая его пополам, как кусок пирога. Троица продолжала двигаться вдоль путей, и вскоре послышался шум воды. А когда на его фоне стали раздаваться голоса и стук молотков, Брайан свернул в чащу и махнул рукой, призывая следовать за собой.

Через несколько минут деревья расступились, и Кэтрин увидела впереди обрыв. Беглецы спешились и подошли к его краю. Утес, на котором они стояли, словно балкон выдавался над пропастью, на дне которой бурлила и пенилась стремительная река.

Выше по течению, примерно в четверти мили, раскинулся грандиозный деревянный мост. Множество сосновых бревен, набранных в многоярусные леса, поддерживали полотно железной дороги, и вся конструкция, словно гигантская паутина, густо заплела просвет ущелья.

Мост почти достроили, и на нем копошились рабочие, укрепляющие настил. А за рекой, на той стороне каньона уже начинались священные земли та́куя. Пройдет совсем немного времени, и «железный конь», изрыгая черный дым, вторгнется на Вороний Хребет.

«Вот бы взорвать этот чертов мост!» — мелькнуло у Кэтрин в голове.

— Интересно, сколько понадобится динамита? — задумчиво пробормотал Брайан.

Они переглянулись.

— Наверное, не так уж и много, — предположила она. — Мне кажется, если разрушить центральные опоры, то мост сложится, как карточный домик.

— Значит, нескольких шашек должно хватить, — заключил Брайан.

— Что? Вы спятили? — всполошился Алан. — Какой еще динамит?

— Расслабься! — бросила Кэтрин. — У нас все равно его нет.

— Украдем в строительном лагере, — сказал Брайан. — Его там должно быть полно.

— Погоди! — Кэтрин, прищурившись, уставилась на него. — Ты же не собираешься и вправду…

— Собираюсь.

— Но я пошутила! Я понятия не имею, сколько нужно взрывчатки…

— Не важно. Я должен попробовать.

— И что это даст? Думаешь, Вудвилл передумает строить дорогу?

Брайан пожал плечами.

— Нет, но это поможет выиграть время. И если сюда заявятся синие мундиры, то чтобы перебраться на ту сторону, им придется слезать со скалы. Мы устроим засаду и сможем перестрелять их по одному.

Он говорил спокойно, но черные глаза горели неукротимым огнем, и Кэтрин поняла, что возражать бесполезно.

— Что ж… — протянула она. — Если ты так решил, то я помогу тебе.

— Спасибо, Кэт.

— Вы свихнулись? — вновь подал голос брат. — Жить надоело?

— Если хочешь, можешь вернуться домой, — сказала Кэтрин. — Тебе не обязательно в этом участвовать.

Алан почесал растрепанную макушку.

— Ну уж нет, — буркнул он. — Лучше я буду взрывать мосты, чем мамаша напялит на меня сутану и белый воротничок.

— Тогда решено, — подытожил Брайан. — Давайте разобьем лагерь и обсудим наш план.

Так и поступили. Углубившись в чащу, они нашли место у ручья, надежно укрытое от посторонних глаз. Брайан отыскал поваленный тополь и попросил Алана ободрать с него кору. От нее почти не бывает дыма, и можно было развести костер, не опасаясь выдать себя.

Пока Алан занимался топливом, а Кэтрин обустраивала лагерь, Брайан отправился на разведку. Через пару часов он вернулся, и Кэтрин увидела у него под мышкой сверток.

— Что это? Динамит? — поинтересовалась она.

— Пока нет. Маскировка.

Он развернул тюк. Это оказалась соломенная шляпа с широченными полями и синяя рубаха со стоячим воротником.

— Помнишь, ты говорила, что я мог бы притвориться китайцем? — спросил Брайан.

Он нахлобучил шляпу и оттянул пальцами веки к вискам.

— Ну как? Похож?

Кэтрин переглянулась с Аланом.

— Высоковат для китайца, но в целом похож, — усмехнулась она. — Наймешься шпалоукладчиком?

— Еще чего! — Брайан снял шляпу и надел ей на голову. — Это на случай, если кто-то увидит, как я ночью шатаюсь по лагерю.

— Ты что, собираешься туда один? — встревожилась Кэтрин. — Я пойду с тобой.

— Сиди, женщина! — вклинился брат. — Пойду я.

— Пожалуй, так будет лучше, — кивнул Брайан. — Ты еще можешь сойти за лопатчика, а вот Лисичка…

— Пусть притворится шлюхой из борделя, — осклабился Алан, и тут же получил подзатыльник. — Ай! Чего ты дерешься!

— Разве? Я еще даже не начинал.

Алан раскрыл было рот, но, поймав мрачный взгляд Брайана, благоразумно промолчал.

— Так ты узнал, где у них динамит? — спросила Кэтрин, придвигая к Брайану плошку вареной оленины.

Тот сунул в рот кусок мяса и кивнул.

— В центре лагеря стоят большие палатки, что-то вроде складов, — прожевав, сообщил он. — Всего-то нужно разрезать брезент и пробраться внутрь.

— Так просто? — недоверчиво буркнул Алан.

— Ну, там еще полно сторожей и собак, но с этим мы как-нибудь разберемся.

После ужина Брайан взял небольшой мешочек и сгреб в него косточки и обрезки жира. Кэтрин догадалась, что это угощение для собак. Затем он надел соломенную шляпу и китайскую рубаху, и прицепил к поясу нож.

— План такой, — сказал он Алану. — Я пробираюсь на склад, а ты ждешь меня в лесу. Берем столько динамита, сколько сможем унести, и идем к мосту. Спускаемся, закрепляем шашки на балках и привязываем к ним длинный фитиль. Поджигаем его и уходим.

На словах все звучало довольно просто, но Кэтрин стало не по себе. Что если Брайана поймают или убьют? А ведь у него даже нет при себе нормального оружия. Все-таки надо было попытаться его отговорить! Но отступать уже поздно.

— А мне что делать? — спросила она.

— Сверни лагерь и будь наготове. Если через полчаса после взрыва мы не вернемся — уходи. Езжай к та́куя, предупреди их об опасности.

Глаза Брайана ярко сверкали в свете костра. Кэтрин поняла, что он не остановится ни перед чем. Внутри все болезненно сжалось. Когда он поднялся на ноги, она тоже встала и подошла к нему.

— Пообещай, что будешь осторожен, — попросила она, взяв его за руку.

Пару секунд Брайан молчал, лишь отблески огня плясали на смуглом лице. Затем он кивнул:

— Обещаю.

На глаза навернулись слезы, и Кэтрин наморщила нос, чтобы их отогнать.

— Не волнуйся, Лисичка, все будет хорошо, — добавил Брайан и погладил ее по щеке.

— Идем уже, хватит там миловаться! — проворчал Алан, и Кэтрин нехотя отпустила возлюбленного.

Когда Алан и Брайан ушли, она взнуздала и оседлала лошадей, погрузила на них пожитки и затушила костер. Солнце зашло, и между деревьями сгустились сумерки. Сквозь шум воды доносились обрывки разговоров, собачий лай и заунывная мелодия китайской флейты. Кэтрин подташнивало от волнения, ладони взмокли, сердце гулко стучало в груди.

«И зачем я только позволила Брайану затеять всю эту хрень! Какая же я дура! Даже если получится взорвать мост, Вудвилла это не остановит, а лишь обозлит. Господи, хоть бы с ними ничего не случилось!»

Мучительно проходили минуты, но ничего не менялось, и тогда Кэтрин, не в силах больше выносить неизвестность, достала из сумки подзорную трубу и направилась к обрыву.

В черном небе ярко сиял полумесяц, его свет заливал окрестности и серебрился в бурной воде. Кэтрин взглянула на мост — темные переплетения балок отчетливо выделялись на фоне более светлых скал.

Вначале все было спокойно. Но вот на мосту промелькнула тень, а следом — еще одна. Сердце забилось сильнее. Неужели это Алан и Брайан? Кэтрин посмотрела в подзорную трубу и увидела, как две темные фигурки перелезают через перила и спускаются по отвесной лестнице на нижние ярусы.

— Господи, помоги им! — пробормотала она, нервно кусая губы.

Вскоре Алан и Брайан спустились чуть ниже середины моста и начали закреплять на опорах динамит. В ярком свете луны было хорошо видно, что они делают, и Кэтрин наблюдала за ними, то и дело поглядывая наверх — не появится ли охрана.

Казалось, что они возятся уже целую вечность. По их движениям Кэтрин догадалась, что, они привязывают к шашкам фитили, а их концы соединяют между собой в один узел, от которого отходит самый длинный шнур.

Наконец, Брайан чиркнул спичкой и поджег фитиль. Затем вместе с Аланом вскарабкался наверх, и минуты через три они уже бежали по мосту в сторону железнодорожного лагеря.

Затаив дыхание, Кэтрин наблюдала, как яркая искорка медленно ползет по невидимому в темноте фитилю. Господи, неужели сейчас этот проклятый мост взлетит на воздух?

Поднялся прохладный ветер, а Кэтрин продолжала напряженно всматриваться в окуляр. Глаза слезились, плечи сводило, сердце стучало как барабан…

И вдруг огонек погас. Кэтрин убрала трубу, поморгала, подняла вновь. Она пристально вгляделась в темноту, но ни малейшего проблеска различить не смогла.

Что случилось? Неужели фитиль потух? Или просто тлеющий конец скрылся за какой-нибудь балкой? Кэтрин в растерянности опустила трубу, и вдруг заметила, что наверху вновь показался силуэт. Кажется, это Брайан! Он добежал до середины моста и стал опять спускаться по лестнице. Что он собирается делать? Хочет снова зажечь фитиль?

Тут в голову пришла мысль, от которой спина покрылась холодным потом. Часть фитиля уже сгорела, и он стал намного короче! Успеет ли Брайан снова забраться наверх? А если нет? Кэтрин судорожно стиснула подзорную трубу в липких ладонях.

Вскоре Брайан оказался внизу и снова зажег огонек. Близко! Слишком близко к тому месту, где к опорам привязаны шашки! Кэтрин ощутила, что ей не хватает воздуха. Стало так страшно, что она отняла от глаз трубу и, задыхаясь, прижала руку к груди. Но, сделав над собой усилие, заставила себя вновь посмотреть на мост.

Светящаяся точка неумолимо подбиралась к динамиту, а Брайан уже карабкался по лестнице вверх. Секунда. Вторая. Сердце выпрыгивало из груди. Вот фитиль догорел до узла. Огонек вспыхнул ярче и рассыпался на несколько искорок, разбегаясь в разные стороны. А до верха моста еще ярдов двадцать… Нет! Он не успеет! Ведь ему еще нужно будет отбежать…

Во рту пересохло, по телу пробежала дрожь. Кэтрин больше не могла на это смотреть. Она опустила трубу и зажмурилась. И в следующий момент грянул взрыв. Полыхнуло так, что ее ослепило даже сквозь закрытые веки. Гулкое эхо раскатилось по окрестным горам. Испуганно заржали лошади, с громким карканьем в небо сорвалась стая ворон.

Ноги перестали держать, и Кэтрин рухнула на колени. Она открыла глаза и сквозь марево слез увидела, как с моста огненным дождем осыпаются обломки, а в ночное небо поднимается серый дым.

Краткий миг оглушительной тишины, и лагерь пришел в движение. Залаяли собаки, захлопали двери, послышались удивленные голоса.

Кэтрин на четвереньках подползла к краю обрыва и, сделав глубокий вдох, посмотрела вниз. По бурной реке неслись обломки бревен, кружась и сталкиваясь между собой. На миг показалось, будто в воде промелькнула голова, но прежде, чем Кэтрин подняла подзорную трубу, все уже исчезло за поворотом.

Вскочив на ноги, Кэтрин побежала вдоль обрыва, чтобы заглянуть за излучину, но вскоре дорогу преградила отвесная скала. Нечего и думать, чтобы ночью спуститься к реке. Среди черных расселин и отбрасывающих резкие тени валунов тропу не найти.

Сердце болело, будто его пронзили ножом. Бросив последний взгляд на утес, за который, пенясь и разбиваясь сотнями брызг, убегала река, Кэтрин побрела к лошадям. Она шла с опущенной головой, но когда подняла ее, то обомлела: проклятый мост стоял на месте! Кэтрин не поверила своим глазам. Взглянув в подзорную трубу, она увидела, что в середине взрывом выбило несколько секций, но сам мост никуда не делся и по-прежнему соединял края ущелья.

Не в силах больше сдержаться, Кэтрин завыла в голос. Неужели все было зря? И если Брайан погиб, то его смерть напрасна. Вудвилл победил. Он осквернил его тело, покалечил душу, а теперь и отнял саму жизнь.

Обливаясь слезами, она вернулась к привязанным лошадям. Там ее уже поджидал брат.

— Где тебя носит? Надо сваливать! Наверняка они уже прочесывают лес.

— Ты видел? Мост… — всхлипнула Кэтрин.

— Да. — Алан сплюнул на землю. — Слишком мало динамита. Еще и проклятый фитиль отсырел.

— А Брайан… он…

— Чертов краснокожий! Говорил ему, что он не успеет…

— Мы должны спуститься к реке и найти его… — Кэтрин осеклась. Она не сказала «тело», но это слово отчетливо, почти осязаемо повисло в воздухе.

— Потом. Надо уносить ноги.

И впрямь, было самое время. В просветах между деревьями уже мелькали фонари, и ярдах в двухстах раздавались голоса и собачий лай.

Отвязав всех трех лошадей, Кэтрин и Алан взяли их под уздцы и направились в глубь леса, чтобы спрятаться от погони. Блуждая на ощупь в дремучей чаще, Кэтрин исцарапала руки и лицо, но, убитая горем, не обращала на это внимания. Наконец голоса утихли, и стало слышно, как ветер шумит в верхушках деревьев.

Укрывшись в глубоком овраге, Кэтрин и Алан решили скоротать здесь остаток ночи. Они не стали разводить костер, а завернулись в одеяла и легли на траву — благо было тепло.

Алан рассказал, что палатка с динамитом стояла посреди лагеря, и кругом сновала куча народу. Брайан, улучив момент, разрезал брезент и забрался внутрь, но вынести много шашек не смог, опасаясь вызвать подозрения. Пришлось взять лишь то, что уместилось под рубаху и шляпу.

Понадеявшись, что взрывчатки все равно хватит, они закрепили ее на опорах и подожгли фитиль. Ну а дальше Кэтрин все знала сама. Фитиль погас, Брайан спустился, чтобы снова его зажечь, но не успел забраться наверх. По словам Алана, он не упал, а спрыгнул сам за секунду до взрыва.

— Может, он жив? — с надеждой спросила Кэтрин. — Я вроде как видела, как кто-то плыл по реке.

— Вряд ли. Там высота — ярдов тридцать. Он или разбился о воду, или его раздавило бревнами, или швырнуло о камни — ты же видела, какое там течение…

— Все равно! — отрезала Кэтрин. — Пока я не увижу тело, то не поверю, что он погиб. Завтра обыщем все вокруг. Мы обязаны его найти!

Глава 37

До самого утра Кэтрин так и не сомкнула глаз. Едва забрезжил рассвет, она принялась трясти Алана за плечо.

— Вставай!

— А? Что? — Брат осоловело уставился на нее.

— Поднимайся! Нужно спуститься к реке.

Алан сел, зевнул и стал протирать глаза.

— Вряд ли мы найдем твоего индейца, — пробормотал он. — Ты же видела, какой там поток? Да его уже утащило до самой Юты.

Кэтрин едва удержалась, чтобы не дать ему пинка. А все потому, что он озвучил то, о чем она боялась подумать сама.

Брат поднялся на ноги и кивнул в сторону привязанных лошадей.

— Оставим их пока здесь? — спросил он.

— Наверное… — протянула Кэтрин. — Хотя, постой! Если Брайан ранен, то его нужно будет на чем-то везти.

Она подошла к Каво́ке. Кобыла приветствовала ее долгим фырканьем, и Кэтрин погладила бархатистую морду. Отвязав лошадку, она взяла ее под уздцы и повела за собой, но та словно догадалась, что они идут искать ее хозяина, и шла с охотой сама.

Стояло раннее утро, все вокруг утопало в густом тумане. Приходилось двигаться осторожно, чтобы не натыкаться на деревья, коряги и валуны, едва проступающие в молочной пелене. Кэтрин помнила, что где-то неподалеку должен быть спуск с горы — в прошлый раз они с Брайаном перебирались через ущелье именно здесь. Разумнее было бы подождать, пока туман развеется, но она не хотела ждать. Каждая минута неизвестности разрывала ей сердце.

Алан плелся позади и ворчал себе под нос, что такими темпами они или напорются на лагерь железнодорожников или свалятся в пропасть, но Кэтрин его не слушала и упрямо шагала вперед. Шум воды указывал, что край утеса недалеко, но найти тропинку, ведущую вниз, пока не удавалось.

Лес пробуждался от ночного сна, и птицы звонким щебетанием приветствовали новый день. Туманное утро обычно предвещает ясную погоду, но на душе было пасмурно, и завывала вьюга. Если они найдут Брайана мертвым, или не найдут вовсе, то Кэтрин не знала, как будет дальше жить.

Плечи озябли, ноги промокли от росы, но она не обращала на это внимания, с остервенением продираясь сквозь подлесок. Вдруг Каво́ка, до этого спокойно идущая рядом, вздрогнула и навострила уши. Кэтрин тоже невольно прислушалась, но кроме шума реки и птичьей разноголосицы ничего не услышала. Однако лошадь не успокаивалась. Она настороженно вертела головой по сторонам и раздувала ноздри.

Кэтрин остановилась.

— Что случилось? — поинтересовался брат.

— Каво́ка что-то почуяла.

Они оба замерли и напрягли слух. Через несколько секунд вдалеке раздался крик какой-то птицы. Каво́ка встрепенулась и громко заржала. Кэтрин не успела и глазом моргнуть, как лошадь вырвала поводья у нее из рук и, ринувшись вперед, скрылась в тумане.

Кэтрин переглянулась с Аланом.

— За ней! — Они бросились следом.

Ориентируясь на шорох веток и стук копыт, Кэтрин и Алан бежали по туманному лесу. Дымка между деревьями посветлела, шум воды стал отчетливее, и Кэтрин догадалась, что впереди обрыв. Сердце неистово колотилось, дыхание со свистом рвалось из груди. Наконец в белесом мареве проступили очертания лошади. Подбежав ближе, Кэтрин увидела, что кобыла склонила голову на плечо какому-то человеку, а тот поглаживает ее гриву.

Он обернулся, и Кэтрин с радостным визгом бросилась к нему на шею. Брайан, а это конечно же был он, обхватил ее и оторвал от земли, крепко прижимая к себе, а когда снова поставил на ноги, она уткнулась носом в его влажную рубаху и дала волю слезам.

Наконец, Кэтрин отстранилась от возлюбленного. Его одежда была измятой и сырой, а на лице красовались свежие ссадины.

— Господи, как же ты меня напугал! — шмыгнув носом, пробормотала она. — Ты цел?

— Да вроде. — Брайан пощупал свой бок и поморщился. — Разве что, может, трещина в ребре. Приложился о камень.

— Боже! Давай я тебя осмотрю!

— Ну не здесь же! — вклинился Алан и обратился к Брайану: — Ты вообще как? Идти сможешь?

— Вполне. Взобрался же я как-то на эту гору.

— Вот что, — сказала Кэтрин, — залезай на лошадь. Тут есть одно местечко, где можно перевести дух.

— Да я в порядке, Кэт, — отмахнулся Брайан. — Нам не стоит здесь долго торчать.

Они отправились к расселине, где их ждали Лорд и Канги́, а по дороге Кэтрин и Алан рассказали о том, как ночью охранники моста прочесывали лес.

— Кстати о мосте… — Кэтрин замялась. — Он не разрушился.

— Я видел, — ответил Брайан. — Хреновый из меня подрывник. Но, с другой стороны, если бы он полностью рухнул, меня бы раздавило бревнами как червяка.

— Как тебе вообще удалось спастись?

— Да как… Когда понял, что не успею залезть наверх — прыгнул в реку. Течение тут быстрое, меня уволокло черт знает куда и чуть не сбросило с водопада. Даже не знаю, каким чудом выбрался из воды.

Где-то впереди всхрапнула лошадь — овраг был уже рядом. Вскоре среди деревьев показались привязанные кони.

— Давайте разведем костер, — предложила Кэтрин.

— Нет, не стоит терять время, — возразил Брайан. — Нужно убираться отсюда, пока туман окончательно не развеялся.

— Но твоя одежда — она вся мокрая! Хочешь опять простудиться?

— Да ладно тебе, Кэт. — Брайан через голову стянул китайскую рубаху. — Переоденусь в сухое, да и все.

— Ну-ка, покажись!

Кэтрин осмотрела его обнаженный торс. На плечах и боках виднелись крупные синяки — похоже, течение швыряло Брайана о камни.

— Тебе здорово досталось. — Кэтрин осторожно дотронулась до лилового кровоподтека на ребрах. — Болит?

— Ерунда, — отмахнулся он.

Взгляд невольно поднялся к груди, где краснели шрамы от проколов, и Кэтрин поняла, что если Брайан не проронил ни звука, когда ему протыкали кожу, то уж точно не будет жаловаться на какой-то ушиб.

Когда Брайан переоделся в сухое, они сели на лошадей и отправились в путь. Дымка развеивалась, и сквозь нее пробивались солнечные лучи. Копыта осторожно ступали по ковру из осыпавшихся иголок, в прохладном воздухе пахло хвоей и сырой землей.

Завернув за пригорок, Брайан повел своих спутников к спуску с горы. Кэтрин вспомнила, что и в прошлый раз они шли именно здесь. Извилистая тропинка была настолько узкой, что пришлось спешиться и взять лошадей под уздцы. Хоть Кэтрин и старалась не смотреть вниз, но взгляд то и дело притягивало ущелье, где клубился туман и шумела стремительная река.

Прежде, чем завернуть за скалу, Брайан остановился, чтобы взглянуть на мост. При свете дня стало окончательно ясно, что повреждения несерьезные, и их починят за несколько дней. Брайан ничего не сказал, но Кэтрин заметила, как на его скулах заходили желваки.

Она посмотрела на гору напротив, где среди серых камней зеленели пышные сосны. За ними легко могли бы укрыться стрелки. Без этого проклятого моста белые бы ни за что не сумели вторгнуться на Вороний Хребет. Ни одна армия с пушками и обозами не прошла бы по этой тропе. Здесь, на склоне, солдаты стали бы идеальной мишенью. Несколько индейцев с винтовками могли бы перестрелять их прежде, чем отряд достиг бы подножья скалы.

Но, увы, мост никуда не делся, и племени по-прежнему угрожает опасность.

Наконец беглецы спустились на дно ущелья, где мчался поток, белыми бурунами вспениваясь на мокрых камнях. Сперва напоили лошадей, а затем отправились искать место, где можно перейти реку, не опасаясь стремнины.

Пройдя немного вниз по течению, они оказались на относительно пологом участке. Здесь река разлилась довольно широко, ее бег замедлился, и поблизости не было ни порогов, ни камней. Глубина воды позволяла перебраться верхом, и вскоре путники оказались на другом берегу.

Теперь им предстояло забраться наверх. Кэтрин в жизни бы не нашла спрятанную за деревьями тропу, но Брайан знал эти горы как свои пять пальцев. Прошагав с четверть мили по каменистому берегу, он свернул в заросли молодого сосняка.

Подниматься было куда тяжелее, чем спускаться. Кэтрин вспотела и выдохлась, даже не добравшись до середины горы. Солнце начало припекать, в горле пересохло, а река внизу так и манила, раздразнивая жажду еще сильней. Когда они, наконец, вскарабкались на скалу, Кэтрин совсем выбилась из сил.

— Давайте сделаем привал, — предложил Брайан. — Здесь неподалеку ручей.

— Припоминаю, — кивнула Кэтрин. — Мы тут останавливались в прошлый раз.

— Уф! Ноги отваливаются, — пропыхтел брат. — И занесло же вас, краснокожих, в такую даль.

— Нас бы сюда не занесло, если бы не приперлись бледнолицые и не заграбастали нашу землю.

Алан пожал плечами.

— Что поделать. Прогресс не остановить.

Брайан фыркнул.

— Что же ты сам бежишь от прогресса? — едко поинтересовался он.

— Я бегу не от прогресса, а от мамашиной затеи сделать из меня святошу, — проворчал Алан, потирая шею с таким видом, словно ее уже сдавливал белый воротничок.

Они вышли на лужайку, где среди цветущего разнотравья журчал ручей. Брайан огляделся по сторонам и, приставив руки ко рту, покричал словно птица.

Не успела Кэтрин удивиться, как откуда-то эхом откликнулся похожий голос, а вскоре зашелестели кусты, и на поляне показалось двое молодых индейцев в набедренных повязках, ноговицах с бахромой и вышитых мокасинах. В руках оба юноши держали винтовки.

— Хау, миколапи́, — приветствовал их Брайан, подняв ладонь.

— Хау, Чета́н Кийя́, — ответил один из парней, чьи косы были обмотаны полосками из шкурок выдры. Он перевел взгляд на Кэтрин. — Хау, Шунги́ла-ви.

Кэтрин вспомнила прозвище, которым в прошлый раз ее наградил маленький индеец, и ответила на приветствие:

— Хау.

Юнцы как-то странно переглянулись, и она поняла, что опять сморозила какую-то глупость. Но Брайан не стал ее поправлять, а начал о чем-то расспрашивать парней на их языке.

Тем временем Алан таращился на индейцев с открытым ртом, а те в свою очередь, не слишком дружелюбно посматривали на него.

Кэтрин подошла к брату и ткнула его локтем в бок.

— Ну как, не боишься, что с тебя снимут скальп? — ехидно шепнула она.

— Кто? Эти сопляки? — презрительно скривился тот.

— Брайан был еще младше, когда застрелил первого бизона. Из лука, между прочим, а не из ружья. Так что я бы на твоем месте не стала недооценивать их из-за возраста.

Алан лишь сплюнул на землю.

Вскоре Брайан закончил разговор с индейцами, и те опять скрылись за деревьями.

— Что они сказали? — поинтересовалась Кэтрин, когда он подошел к ней.

— Та́куя перекочевали с прошлого места, так что до стойбища не день, а всего четыре часа пути. Пойдем туда сразу или сделаем привал?

— Конечно привал, — взмолилась Кэтрин. — Умираю от голода.

— Хорошо.

Устроившись возле ручья, они сняли с лошадей поклажу и пустили их на траву. Пока Кэтрин с Аланом разводили огонь, Брайан успел подстрелить из лука двух куропаток.

Тушки подрумянивались на вертеле, а Кэтрин истекала слюной, вдыхая соблазнительный аромат. Наконец, мясо было готово. Троица уселась у костра и приступила к обеду.

— Кстати, а почему эти мальчишки так странно на меня уставились, когда я с ними поздоровалась? — поинтересовалась Кэтрин, расправившись с сочной ножкой.

— Ты сказала «хау», — пояснил Брайан, отрезая себе кусок. — Но так говорят мужчины. Женщины говорят «хан».

— Хм… Почему?

Брайан пожал плечами

— Такой вот у нас язык… — Он вытер нож о траву и добавил: — В общем, юнцы наблюдают здесь за постройкой моста. Обычно племя к концу лета уходит севернее, где пастбища выгорают не так сильно, но в этот раз они перебрались сюда, чтобы было удобнее следить за бледнолицыми.

— То есть они уже знают, что скоро сюда протянут рельсы?

— Ну да. Я же предупредил их еще в прошлый раз. Та́куя собираются напасть на лагерь укладчиков, но пока готовятся и ждут знак.

— Какой знак? — поинтересовался Алан.

— Который подскажет, как лучше действовать. Они молятся о видении. Я уже говорил Лисичке, что для та́куя сны — это такая же реальность, как и явь. Они верят, что во сне тень человека путешествует в мире духов, а те могут дать совет или приоткрыть будущее.

— Чушь собачья, — скривился брат. — Мне, вон, постоянно голые бабы снятся, и что с того? Хоть бы одна в реальности дала.

— Вот дурень! — Кэтрин с тяжелым вздохом закатила глаза.

После сытного обеда они вздремнули, растянувшись на мягкой траве, а когда жара немного спала, отправились в путь. Кэтрин встревожили слова о том, что индейцы собираются напасть на лагерь железнодорожников. Понятно, что все к тому и идет, но все же она надеялась, что война разразится не так скоро.

Племя та́куя насчитывает около трехсот человек. Сколько воинов они смогут выставить? Пятьдесят? Семьдесят? Допустим, им удастся разгромить строительный городок… Но что дальше? Все просто. Вудвилл обратится к Конгрессу, и те пришлют кавалерию. Синие мундиры безжалостно сотрут стойбище с лица земли, не жалея ни женщин, ни стариков, ни детей.

А Брайан… он ведь не останется в стороне. Если в начале их знакомства он сомневался, к какому миру принадлежит, не знал, кем себя считать — белым или индейцем, то теперь он, похоже, окончательно сделал свой выбор.

А Кэтрин сделала свой. Что бы не случилось, она останется с ним. Даже если он разлюбил ее, даже если больше не хочет видеть своей женой, все равно она будет ему помогать. Что бы он ни задумал, какой бы дорогой ни шел…

К вечеру они оказались на просторном плато, раскинувшемся среди высоких гор. В густой траве извивалась река, а на ее берегу выстроились позолоченные заходящим солнцем шатры. Между ними бродили лошади и сновали люди, а над верхушками поднимался сизый дым.

Когда беглецы въехали в лагерь, та́куяоставили свои дела и столпились вокруг. Наверняка разведчики уже предупредили о возвращении Брайана, поэтому лица индейцев не выражали особого удивления.

Миссис Смит подбежала к сыну и бросилась к нему на шею, пока остальные обитатели стойбища глазели на Алана и Кэтрин, обмениваясь негромкими репликами. Вдруг вперед выступил Храбрый Олень и сердито заговорил, показывая на Алана. Его слова звучали отрывисто и зло, а блеск черных глаз не предвещал ничего хорошего.

Из его негодующей речи Кэтрин разобрала лишь «ваши́чу» и догадалась, что молодой индеец недоволен тем, что в лагерь привели еще одного бледнолицего. Люди начали шептаться и переглядываться, но когда Брайан сказал им несколько слов, видимо, объяснив, кто такой Алан, толпа успокоилась.

Брат стоял бледный и потерянный, явно жалея о том, что напросился к индейцам. Кэтрин собиралась над ним подшутить, но тут заметила дочурку вождя, и эта мысль вылетела у нее из головы. Кими́мела была еще краше, чем запомнилась в прошлый раз, а томные взгляды, которые она бросала на Брайана, отозвались в груди болезненным уколом ревности.

— Идем, мы уже поставили для вас ти́пи. — Миссис Смит сделала знак следовать за собой.

Она подвела их к шатру на краю лагеря и отогнула полог. Кэтрин, пригнувшись, вошла внутрь. Как все-таки уютно в индейском жилище! Вдоль стен разместились мягкие ложа из бизоньих шкур, повсюду виднелись конверты и сумки, расписанные разноцветными ромбами и обшитые бахромой, а посредине на огне побулькивал котелок, распространяя аппетитный аромат мясного бульона.

— Пила́майя, — поблагодарила она, и «свекровь» едва заметно улыбнулась в ответ.

Кэтрин хотела было усесться на лежанку в глубине шатра, но миссис Смит ее одернула:

— Разве ты не знаешь, что это место для мужчины-хозяина? Женщины сидят возле входа.

— Мама, оставь ее, — вмешался Брайан. — Нам ни к чему эти дурацкие правила.

«Свекровь» поджала губы. Чтобы сгладить неловкую ситуацию, Кэтрин посторонилась, уступая место Брайану, но тот взял ее за руку и усадил на шкуру:

— Садись, Кэт. Это твой дом, и здесь ты можешь делать что хочешь.

Миссис Смит открыла было рот, но тотчас его закрыла, так ничего и не сказав.

За ужином, состоящим из пеммикана, жареного хлеба и мясного супа с диким картофелем, Брайан поведал матери о своих приключениях. О том, что произошло в особняке Вудвилла, он, разумеется, умолчал.

— Разведчик сказал, что видел на мосту взрыв, — подтвердила «свекровь», когда речь зашла о событиях прошлой ночи. — Некоторые подумали, что это и есть тот знак, которого все ждут. Сегодня, как стемнеет, вождь созывает совет. Ты ведь пойдешь туда, Чета́н?

Брайан задумчиво кивнул и, проглотив ложку супа, заговорил:

— Я думаю, что нападать на лагерь укладчиков — глупая затея. Даже если мы всех там перебьем, весть об этом дойдет до Конгресса, и они пришлют сюда Длинных Ножей.

— Значит, нужно сделать так, чтобы весть не дошла, — подал голос Алан. — Перерезать телеграфные провода.

Брайан внимательно посмотрел на него.

— Хорошая идея, — кивнул он. — По крайней мере, это поможет нам выиграть время. Жаль, только, что она тебе раньше в голову не пришла.

— До того, как мы пытались взорвать мост?

— Угу. Наверняка этому куску дерьма уже обо всем доложили. Хотя… так даже лучше…

— Лучше? — Кэтрин подняла голову. — Чем?

— Тем, что этот ублюдок явится сюда, и я смогу его прикончить.

Брайан сказал это спокойно и тихо, но Кэтрин заметила, какой лютой ненавистью сверкнули его глаза. Она почти физически ощутила, как сильно все это мучит его, и к горлу подкатил ком. А еще больнее было сознавать, что она ничем не может ему помочь.

Глава 38

Снаружи послышался зычный мужской голос. Брайан и миссис Смит встрепенулись. Кэтрин вопросительно посмотрела на них.

— Глашатай созывает всех на совет, — пояснил Брайан. — Давайте собираться.

— И мы тоже? — Кэтрин удивленно переглянулась с братом.

— Да. Пойдем все вместе. — Брайан поднялся на ноги. — И в этот раз я хочу, чтобы мои слова восприняли всерьез. Мама, где мои вещи?

Миссис Смит отогнула внутренний полог и указала на пестрые сумки и футляры, лежащие за ним.

— Все здесь.

Брайан подошел к сумкам, но прежде чем склониться над ними, повернулся к Алану и Кэтрин.

— Вам бы тоже не мешало переодеться, — сказал он. — Мама, ты можешь дать Кэт какое-нибудь платье?

«Свекровь» кивнула и вышла из ти́пи.

Кэтрин мельком взглянула на себя и устыдилась свого внешнего вида. Блуза выцвела и местами порвалась, измятую юбку усеивали пятна, а ее подол истрепался в лохмотья.

Брайан достал из цветастого мешка бежевый сверток и протянул его Алану.

— Надень, если хочешь.

Брат приложил к себе рубаху из выделанной кожи, огладил длинную бахрому и восторженно присвистнул:

— Ух ты! Я буду как настоящий индеец! Мне бы еще корону из перьев…

— Корону надо сперва заслужить.

— И как же?

— Первым коснуться врага, перерезать горло, добыть его скальп…

— У-у-у, — разочарованно протянул Алан, разглядывая остальную одежду. Он поднял длинный отрез красного сукна. — А с этим что делать?

— Это набедренная повязка. Пропускаешь ее между ног, а концы подсовываешь под пояс, так, чтобы они свисали спереди и сзади. И к этому же поясу привязываешь ноговицы.

— Срань Господня! Это ведь жуть как неудобно!

— Неудобно — это ваш лонг-джонс с клапаном на заднице. Привыкнешь.

Алан и Брайан принялись переодеваться, а Кэтрин вышла наружу, чтобы не смущать их своим присутствием. Или, скорее, чтобы не смущаться самой. Как же она соскучилась по Брайану, по его ласкам! Вот бы лечь в постель обнаженными, прижаться к горячему телу, вдохнуть родной запах и насладиться близостью и любовью!.. Но с того рокового дня Брайан больше не проявляет к ней интерес. Не целует, не обнимает и даже старается лишний раз не прикасаться и не смотреть…

Кэтрин увидела, что к ней приближается «свекровь», и наморщила нос, отгоняя подступившие слезы.

— Вот, возьми. — Миссис Смит протянула ей сверток.

Зайдя за ти́пи, Кэтрин развернула одежду. С коричневым замшевым платьем она быстро разобралась, а вот с ноговицами пришлось повозиться — они крепились над коленом тесьмой. Жутко неудобно, но платье было довольно коротким, а мокасины не имели голенищ, и Кэтрин не рискнула сверкать голыми икрами.

Переодевшись, она вышла из-за ти́пи, и увидела, как из него выбирается Алан. Отделанная бахромой рубаха была ему велика и болталась на тщедушном тельце как мешок на палке. Кэтрин открыла рот, чтобы отпустить по этому поводу какую-нибудь остроту, но тут показался Брайан, и у нее перехватило дыхание.

Он выглядел как настоящий чистокровный индеец. Рубаху и ноговицы из белой замши обильно украшала бисерная вышивка и длинная бахрома. На груди покоилось массивное ожерелье из медвежьих когтей, а на затылке торчал пучок орлиных перьев, на которых были нанесены красные точки и штрихи.

Казалось, в Брайане не осталось ничего от белого человека. Словно вместе с европейской одеждой с него слетела шелуха цивилизации, обнажив его истинную сущность. Сущность воина, охотника, свободного кочевника Великих Равнин.

Он, в свою очередь, бросил на Кэтрин внимательный взгляд и одобрительно кивнул.

— Тебе очень идет, Лисичка.

— Спасибо, — пробормотала она, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

— Пошли! — Он кивнул, призывая всех следовать за собой.

В глубоких сумерках ярко горели костры. Кэтрин и ее спутники шли мимо шатров, почти все обитатели которых высыпали наружу, чтобы хоть краем уха услышать, о чем будут говорить на совете. Ти́пи вождя стояло в центре деревни, и вокруг толпилась куча народу. Люди гудели как растревоженный улей, а ритмичный стук барабанов лишь усиливал напряженость.

Завидев Брайана, индейцы посторонились, пропуская его к шатру. Внутри было яблоку негде упасть, но место Брайана слева от вождя было свободно, а Кэтрин, Алан и миссис Смит кое-как примостились у входа. Чтобы впустить в ти́пи свежий воздух, края покрышки приподняли и подвязали к шестам, и в образовавшуюся щель снаружи заглядывали любопытные дети.

Вождь Черный Медведь сидел на почетном месте в глубине шатра, и его окружали те же люди, что и в прошлый раз. Когда все расселись, барабан утих, и шаман внес зажженную трубку. Поведя ею вверх, вниз и по четырем сторонам света, он протянул ее вождю. Кэтрин взглянула на Брайана. Тот сосредоточено наблюдал за дымом, который Черный Медведь выпускал изо рта.

«Надеюсь, он не откажется курить с ними трубку, — подумала она, — иначе его опять не станут слушать».

Передав трубку сидящему рядом старику, вождь заговорил, а миссис Смит шепотом стала переводить:

— С тех пор, как бледнолицые начали строить свой мост, мы молились, чтобы Вака́н Та́нка послал нам знак, что делать дальше. Прошлой ночью наши следопыты видели под мостом огонь. Я не знаю, должны ли мы считать это знаком, но сегодня к нам вернулся Летящий Ястреб, и я предлагаю сначала выслушать его слова.

«С каких это пор вас стало интересовать его мнение?» — с легкой горечью подумала Кэтрин.

Трубку вручили Брайану. В этот раз он не стал отказываться, а почтительно принял ее и затянулся.

— Та́куя, мой народ, — неспешно выдохнув облачко дыма, начал он. — Раньше я бы сказал: давайте поговорим с бледнолицыми, послушаем, что они нам предложат… Но мы знаем, что они никогда не исполняют своих обещаний… Я бы сказал: давайте уйдем, поищем себе другое место… Но нас уже вытеснили из прерии, и нам больше некуда идти… Поэтому я говорю: пришло время ступить на тропу войны.

При этих словах мужчины одобрительно загудели и заулюлюкали, а женщины и старики сокрушенно покачали головами.

— Но помните, — продолжил Брайан, когда гул поутих, — наши враги — не индейцы. С бледнолицыми нужно сражаться по-другому. Мы должны хорошо подготовиться. Сначала мы перережем «говорящую веревку», чтобы они не смогли позвать Длинных Ножей, а потом нападем на их лагерь. Рано или поздно, Длинные Ножи все равно здесь появятся, но мы разрушим мост, чтобы они не сумели до нас добраться. Мы не отдадим нашу землю бледнолицым. Я все сказал!

После его слов мужчины и юноши издали громкий боевой клич. Кэтрин поразилась, как сильно настрой Брайана изменился с прошлого раза. Тогда он отчаянно пытался предотвратить кровопролитие, а сейчас — ведет себя как загнанный зверь, которому больше нечего терять.

Когда присутствующие утихомирились, заговорил сидящий рядом с вождем старик. Впрочем, его речь была недолгой:

— Слова Летящего Ястреба — мои слова, — сказал он и умолк.

То же самое повторили и остальные воины, а за ними — и сам Черный Медведь. Даже Храбрый Олень на этот раз не стал возражать.

Индейцы принялись обсуждать план атаки. Было решено, что завтра Брайан, Алан и несколько следопытов отправятся к лагерю железнодорожников и разведают обстановку. Когда они сочтут, что пора нападать, то зажгут сигнальный огонь, а за время, пока воины будут подходить, повредят телеграфные провода.

Брайан выглядел хмурым и сосредоточенным, и Кэтрин догадалась, что он не рад предстоящей бойне. Похоже, он просто не видит другого выхода. Да и есть ли выход? Сдаться на милость агентам и позволить запереть себя в резервации? Может, для кого-то — это и выход, но только не для этих гордых людей, для которых неволя означает смерть.

Совет, наконец, окончился, и все покинули ти́пи вождя. В центре стойбища запылал огромный костер. Загрохотали барабаны, и разряженные индейцы закружились в неистовой пляске. Брайан стоял в стороне, задумчиво глядя на танцоров. Кэтрин дотронулась до его руки, и он вздрогнул, словно пробуждаясь от сна.

— Мне понравилось, как ты говорил, — сказала она. — Кажется, твоя речь произвела на них впечатление. Выходит, в прошлый раз надо было принарядиться, и они бы тебя послушали?

— Нет, просто сегодня я сказал то, что они хотели услышать.

— Они так хотят этой войны?

Брайан повернулся к ней. Его лицо выражало бесконечную усталость.

— Белые истребили бизонов — и та́куя стало не на кого охотиться. Белые прогнали других индейцев — и им стало не с кем сражаться. Воины не знают, чем себя занять. Мальчики не могут стать мужчинами. Так что — да. Они хотят этой войны.

— А ты? Тоже этого хочешь?

Несколько секунд Брайан молча смотрел на нее, лишь языки пламени дергано плясали в его глазах. Наконец, он медленно покачал головой.

— Нет. Мне претит убивать невинных. Все эти рабочие — китайцы, ирландцы, негры — они тут ни при чем. Они просто зарабатывают себе на хлеб.

— Тогда почему бы просто их не прогнать?

— И через три дня сюда заявятся синие мундиры. Они, конечно, и так сюда заявятся, но я надеюсь выиграть хотя бы месяц.

— И что тебе даст этот месяц? — вклинился Алан, до сих пор молча глазевший по сторонам.

— Мы подготовимся… хоть немного. Выроем траншеи, построим форт. Окопаемся в горах и будем стоять до конца.

— Нерадужная перспектива, — вздохнула Кэтрин.

Брайан порывисто схватил ее за руку.

— Кэт, пока не поздно, тебе лучше отсюда уехать…

— Нет! — отрезала она.

Какое-то время он неотрывно смотрел в ее глаза, потом кивнул.

— Ну что ж… — Он повернулся к Алану: — А ты?

— Я тоже остаюсь.

— Как знаешь.

Они замолчали, и Кэтрин бездумно уставилась на танцоров. Искры от костра огненными мотыльками взлетали в темную высь. Удары барабанов и монотонные голоса певцов то накатывали, то отступали подобно морской волне и, сливаясь в едином ритме, завораживали, погружая в транс.

Алан толкнул Брайана локтем в бок.

— А ты почему не пляшешь?

— Нет настроения, — буркнул тот и, развернувшись, ушел в темноту.

Кэтрин не стала его догонять, каким-то чутьем понимая, что лучше его не трогать. Его голова, должно быть, забита мыслями о предстоящем сражении.

Но не только это. Понимая, ЧТО на самом деле гложет его, Кэтрин страстно хотела ему помочь. Но не знала как. Разговоры бесполезны. Ее участие и любовь он принимает за жалость. А больше она ничего не может ему дать. Выходит, Брайан должен сам найти способ справиться со своей болью, принять то, что с ним произошло, и научиться с этим жить.

К ней подошла миссис Смит.

— Чета́н Кийя́ сильно изменился, — сказала она. — Пять зим назад, когда погибла Винона, его горе было столь велико, что он решил порвать все привязанности. Он отдалился от своего народа, не надевал нашу одежду, не носил орлиные перья. Даже волосы заплетал не в две косы, как у нас принято, а в одну. Он словно хотел вытравить индейскую часть своей души, попытаться стать белым… Но теперь он как будто снова вернулся домой…

— Вы этому рады? — поинтересовалась Кэтрин, глядя в ее беспокойно поблескивающие глаза.

«Свекровь» задумчиво посмотрела на пляшущих соплеменников.

— Я мечтала об этом, — наконец заговорила она. — Но сейчас даже не знаю, что сказать. Я боюсь. Он прав, рано или поздно сюда придут солдаты и сотрут нашу деревню с лица земли. Нам не победить бледнолицых. Мы должны отсюда уйти. Хоть в резервацию, хоть куда… Чтобы выжить. Чтобы выжили наши дети.

— Жаль, что ваши старейшины думают иначе. Я тоже против войны, но, понимаете… — Кэтрин нервно затеребила бахрому на рукаве. — Если бы дорогу строил кто-нибудь другой, то можно было бы попробовать с ним договориться… Но Вудвилл — это дьявол во плоти. Вы даже не представляете, насколько это ужасный человек…

— И этот Вудвилл что-то сделал с моим сыном? — Миссис Смит вперила в нее буравящий взгляд.

У Кэтрин запылали щеки.

— Нет… ну… ничего такого, — пролепетала она, чувствуя себя ужом на сковороде.

— Почему же тогда Чета́н выглядит как тень самого себя?

— Не знаю… Я… пожалуй, пойду.

Она развернулась и кинулась прочь, чуть не сшибив по дороге брата. Хоть бы Алан ничего не ляпнул дотошной «свекрови»! Страшно представить, как та может отреагировать. Лучше об этом не думать! Лучше вообще ни о чем не думать!

Продравшись сквозь толпу, Кэтрин остановилась перевести дух. Она оглянулась, но ни Алан, ни миссис Смит не преследовали ее. Это хорошо. На разговоры нет никаких сил. Лучше всего — вернуться в ти́пи, лечь на бизонью шкуру, забиться под одеяло и попытаться уснуть.

Конусы шатров мягко серебрились в лунном сиянии. Кэтрин удалялась от большого костра, музыка и пение стихали, и до нее начали доноситься шорох ветра, плеск воды и фырканье лошадей. И вдруг, проходя мимо густого ивняка, она услышала, как кто-то тихо говорит по-индейски.

Кэтрин узнала голос Брайана и встала как вкопанная. В следующий момент ему ответила женщина. Судя по тембру — совсем молодая. Сердце застучало как сумасшедшее. Кэтрин судорожно сглотнула и прислушалась, но ни слова не поняла.

Что, черт побери, там происходит? Осторожно выглянув из-за кустов, она увидела Брайана, а рядом с ним — дочурку вождя. Вот сучка! И о чем это, интересно, они говорят? Зачем спрятались ото всех? Почему стоят так близко друг к другу? Вопросы огненным вихрем пронеслись в голове, оставляя за собой черное пепелище. От ревности закололо в груди, на глаза навернулись слезы.

Стоять и дальше исподтишка наблюдать за парочкой было унизительно и глупо. Они или заметят ее, или еще, чего доброго, начнут целоваться. А этого она уж точно не переживет. Кэтрин снова шмыгнула за кусты, крадучись, отошла на десяток шагов, а затем чуть ли не бегом припустила прочь.

Добравшись до ти́пи, она залезла внутрь и повалилась на ложе, уткнувшись носом в густой, слегка отдающий коровами мех. Злость и обида душили ее изнутри.

«Я тут как дура переживаю за его душевное состояние, а он тем временем шляется с девками по кустам! Воркуют там как два голубка! Сказал бы сразу, что я ему надоела, что ему тошно меня видеть, и я бы ушла. Так нет же! Не отталкивает, и не подпускает к себе. Как собака на сене… Господи, за что мне все эти муки!»

Она не знала, как долго промаялась на лежанке, терзаясь от ревности. Когда отдернулся полог, Кэтрин встрепенулась и уставилась на вошедшего. По щуплому силуэту она узнала Алана и разочарованно откинулась на подушку. Где же Брайан? Неужели с той девкой? Захотел почувствовать себя на коне? Ну еще бы! Кими́мела-то не видела его унижения, а мужчины ненавидят показывать свою слабость…

Стиснув зубы и сжав кулаки, Кэтрин отвернулась к стене. По щекам потекли слезы.

Глава 39

Всю ночь она прислушивалась к каждому шороху, иногда проваливаясь в неглубокий тревожный сон, но Брайан так и не появился. Он пришел лишь когда утреннее солнце развеяло темноту.

На нем не было ничего кроме набедренной повязки и мокасин, а остальную одежду и пучок орлиных перьев он держал в руках. Распущенные мокрые волосы рассыпались по блестящим от влаги плечам — судя по всему, он искупался в реке.

Встретившись с Кэтрин глазами, Брайан сказал:

— С добрым утром, Лисичка.

И ей захотелось его убить.

Схватить за плечи и трясти до тех пор, пока он не признается, где шлялся всю ночь. Взять сковороду и лупить его по башке. Орать дурниной, браниться последними словами, расцарапать лицо, надавать пощечин…

Но Кэтрин лишь вымучила кривую усмешку.

— С добрым утром.

Он внимательнее вгляделся в ее лицо.

— Тебе нездоровится? Ты хорошо спала?

Кэтрин ощущала себя так, будто сто лет пролежала погребенная под землей, но какой-то чернокнижник поднял ее из могилы.

— Да… все в порядке, — пробормотала она.

На языке вертелся один простой вопрос: «Где ты был?», но никакие силы не заставили бы Кэтрин его озвучить. Она даже сама не знала, почему. То ли не хотела показаться сварливой мегерой, то ли боялась услышать ответ.

Алан, лежащий на соседней подстилке, открыл было рот, но Кэтрин сделала ему страшные глаза, и он промолчал.

Брайан посмотрел на Алана, затем на нее, с таким видом, будто хотел сказать: «Эй, выкладывайте начистоту!», но тоже ничего не добавил.

Вместо этого он подошел к груде сумок и спрятал свою парадную одежду в одну из них. Затем надел рубаху и ноговицы попроще — из бежевой замши, украшенные лишь скромными полосками сине-белого бисера вдоль швов.

— Идемте завтракать, — сказал он и выбрался наружу.

Кэтрин так и не раздевалась со вчерашнего дня, поэтому одеваться ей не пришлось. Надо бы умыться, почистить зубы, расчесать волосы, но на это не было сил. Она вспомнила, как ее расчесывал Брайан, и к горлу подкатил болезненный ком.

«Неужели у него вчера что-то было с дочуркой вождя? А что, если он захочет взять ее второй женой?.. Точнее, просто женой, ведь я на самом деле ему не жена…»

— Никак не возьму в толк, что между вами двоими происходит? — Алан, наконец, дал волю своему любопытству.

— Я и сама хотела бы это знать, — пробормотала Кэтрин.

— Он шарахается от тебя как черт от ладана, — продолжил брат, — но, когда ты не видишь, то пялится как кролик на удава.

— Не знаю… И вообще — не лезь не в свое дело!

— Да я и не лезу.

Кэтрин вышла из ти́пи и прищурилась от яркого солнца. Над стойбищем поднимался дым, тянуло жареным мясом. Брайан с матерью сидели на земле возле очага и беседовали, а в котелке над костром побулькивала похлебка.

Увидев Кэтрин, Брайан похлопал рукой по траве возле себя, но она демонстративно села напротив, рядом с миссис Смит. Брайан недоуменно приподнял бровь, на что Кэтрин вздернула нос и отвернулась.

«Пускай дочурка вождя сидит с тобой рядом, греет твою постель и еще бог знает чем с тобой занимается, — мысленно высказала ему она. — А у меня еще есть гордость!»

Неизвестно, как далеко бы зашли ее размышления, но тут из ти́пи показался Алан. Сладко потянувшись, он тоже сел на траву. Миссис Смит разлила похлебку по мискам, и все принялись завтракать. Поначалу царила напряженная тишина, но вскоре Алан и Брайан разговорились, обсуждая план действий.

— Когда поедем к лагерю, лучше надень свою одежду, — посоветовал Брайан. — Мало ли, может тебе придется туда пробраться, потолковать с людьми.

— Хм… ладно, — ответил брат, приглаживая на груди бахрому. — Но что я им скажу? Мол, добрый день, джентльмены, я тут шпионю на племя краснокожих, которое придет сегодня ночью за вашими скальпами?

На лице Брайана не мелькнуло ни тени улыбки.

— Дело, конечно, твое, но лично я бы представился новым рабочим. Сказал бы, что меня прислал Добкинз из Лошадиного Ручья… Но это на крайний случай. Постараемся все разведать на расстоянии.

— А что дальше?

— Когда начнет темнеть, мы зажжем сигнальный огонь, а пока воины будут подходить — перережем телеграфные провода. В самой резне тебе лучше не участвовать. Я и сам не горю желанием…

Алан заметно побледнел. Видимо, только сейчас до него дошло, что это уже не шутки.

— Вы что, и правда хотите их всех убить? — севшим голосом спросил он.

— Мы не хотим никого убивать. — Брайан поставил тарелку на землю и потянулся к кофейнику. — У нас просто нет другого выхода. Я попрошу воинов проявлять поменьше жестокости.

От этого разговора Кэтрин тоже стало не по себе. Вокруг как будто резко похолодало, и по спине пробежала дрожь. Если бы существовал какой-нибудь другой способ помешать строительству этой чертовой дороги… Но разве Брайан не испробовал их все? А теперь, из-за алчности проклятого Вудвилла опять погибнут невинные люди.

Она уже поняла, что Брайан не собирается брать ее с собой на разведку. Вчера Кэтрин подумывала напроситься с ним, но сейчас о чем-то его просить совершенно не хотелось. Нет. Раз он сам не предлагает ехать с ним, то и она не станет навязываться.

Сразу после завтрака Алан, Брайан и двое мальчишек-разведчиков собрались в дорогу. Как Кэтрин ни дулась на любимого, но в последний момент все-таки решила подойти попрощаться.

«Странно, что дочурки вождя нигде не видать, — подумала она, разглядывая собравшуюся толпу. — Неужели не хочет помахать ему вслед платочком? Или чем там они машут?»

Брайан уже сидел на Каво́ке, но, увидев Кэтрин, спрыгнул на землю. Кэтрин шла к нему на ватных ногах, и ее мутило от волнения. Все-таки надо было ехать с ним. А вдруг он погибнет, и она его больше никогда не увидит!

Когда она приблизилась, Брайан схватил ее за плечи и притянул к себе. Кэтрин прижалась щекой к мягкой замше его рубахи и замерла, пока он ласково гладил ее по волосам. Обида, ревность и злость развеялись как дым, оставив вместо себя лишь трепетную нежность в груди.

Наконец Брайан выпустил ее из объятий.

— Не плачь, Лисичка, я скоро вернусь, — шепнул он ей на ухо, смахивая слезинку с ее щеки.

Он поцеловал ее в лоб и снова вскочил в седло. Кэтрин подошла к Алану.

— Давай, братишка, не облажайся, — сказала она, пожимая его руку.

— Не бойся, Рыжая. — Он небрежно поправил шляпу. — Все будет окей.

Кэтрин отошла в сторонку и встала среди остальных индейцев, пришедших проводить соплеменников.

— И-и ха! — выкрикнул Алан и пришпорил коня.

Лорд рванулся вперед, взметая клубы пыли из-под копыт. Брайан и разведчики пронзительно заулюлюкали и помчались за ним.

Когда всадники скрылись среди холмов, Кэтрин вернулась к шатру. Собрав грязную одежду — свою и Брайана, она отправилась к реке, чтобы искупаться и постирать вещи.

Дорожка, протоптанная в густых камышах, вывела ее на песчаный берег, расчищенный для удобного спуска к воде. Солнце уже изрядно припекало, и зеркальная гладь реки так и манила освежиться. Неподалеку звенели женские и детские голоса, но их обладатели скрывались за излучиной.

«Сперва искупаюсь», — решила Кэтрин и через голову стянула с себя платье. Раздеваться догола она не рискнула, больно тут много народу. Нижнюю рубаху и панталоны можно постирать прямо на себе.

Она распустила волосы и вошла в реку. Ступни зарылись в мягкий песок, голени погрузились в прохладную воду, настолько прозрачную, что Кэтрин видела, как от ее ног бросаются врассыпную стайки мальков.

Зайдя поглубже, она окунулась и принялась намыливаться куском прихваченного с собой мыла. И вот когда она, зажмурившись, взбивала на голове пенную башню, кто-то сзади резко ударил ее под колени.

Кэтрин не удержалась и шмякнулась в реку.

— Что за!.. — воскликнула она, пытаясь разлепить глаза, но тут ее схватили за волосы и окунули под воду.

Господи! Что за идиотские шутки! Кэтрин отчаянно заколотила руками, но ее крепко держали за волосы, не позволяя поднять голову над водой. От дикого желания вдохнуть начало жечь в груди, и Кэтрин с ужасом вспомнила, как Мика топил ее в ванной, и как на шее затянули петлю. Огненные вспышки перед глазами, носки ботинок, беспомощно скребущие пол…

Нет!

Каким-то чудом она извернулась, схватила чужие лодыжки и рванула их на себя. Злоумышленник потерял равновесие и рухнул в воду. Кэтрин вынырнула на поверхность, жадно вдохнула, смахнула капли с лица и, наконец, открыла глаза.

— Ты?! — воскликнула она, узнав дочурку вождя. — Какого черта?!

Кими́мела вскочила на ноги и что-то злобно заверещала на своем языке, а затем снова набросилась на Кэтрин с явным намерением довести начатое до конца. Кэтрин успела схватить ее за косы, а та в свою очередь, вцепилась в ее волосы. Они встали друг напротив друга, как две бодливые коровы, и каждая стала пытаться повалить соперницу в воду.

Кэтрин чувствовала, что рано или поздно Кими́мела возьмет верх. У рослой индианки сил было явно побольше. Кэтрин попыталась лягнуть ее по голени, но под водой удар вышел слабым, и она чуть не свалилась сама. Краем глаза она заметила, что на берегу собралось несколько человек, но вмешиваться в драку почему-то никто не спешил.

Кими́мела продолжала что-то орать, а Кэтрин молчала, сосредоточившись на борьбе. Положение было дурацким. Ни одна из них не могла ни ударить соперницу, ни выпустить ее волосы из рук. Оставалось только тянуть чужую голову вниз, пытаясь поставить противницу на колени.

Руки слабели, шея заныла от напряжения.

«Проклятье! — колотилось в висках в такт суматошному биению сердца. — Неужели меня вот так утопят в реке, и ни одна сволочь этому не помешает? После всего, что я пережила? Меня хотели повесить, застрелить, изнасиловать, меня чуть не сожрали волки… Так неужели я позволю какой-то ополоумевшей бабе себя убить?»

Ну уж нет! Кэтрин молниеносно перехватила волосы Кими́мелы так, чтобы ладони оказались поближе к ее лицу, и надавила большими пальцами на глазные яблоки. Деваха взвыла от боли и отпрянула, а Кэтрин пихнула ее в грудь, толкая в воду.

Пока та барахталась в реке, вздымая тучи брызг, Кэтрин вышла на берег. Там уже собралась немаленькая куча зевак, в основном женщин и детей. Они шептались и переглядывались, но не двигались с места, чтобы поддержать одну из сторон. Лишь миссис Смит, которая, оказывается, тоже присутствовала на этом спектакле, протянула Кэтрин ее одежду.

Кэтрин взглянула на сверток, затем на «свекровь». Гладкое смуглое лицо не выражало ни малейших эмоций.

— Почему вы не вмешались? — сердито буркнула Кэтрин, забирая вещи из ее рук.

— Зачем? У нас никто не вмешивается в женские драки, — спокойно проговорила миссис Смит. — Это касается только вас двоих.

Оглянувшись, Кэтрин увидела, что дочь вождя уже выбралась из воды и стоит на берегу, жалкая и взъерошенная, как мокрая курица.

— Но я даже не знаю, почему эта дура на меня напала!

— Ну, это понятно любому глупцу, — сказала «свекровь». — Мой сын собирался жениться на ней, а вместо этого привел тебя. Все знают, что Кими́мела чуть ли не с колыбели в него влюблена.

Произнеся эти слова, она развернулась и направилась к стойбищу. Кэтрин догнала ее, снедаемая желанием выяснить все до конца.

— Постойте! — Она схватила «свекровь» за руку. — Брайан ведь ухаживал за ее старшей сестрой, разве не так?

— Да, — кивнула миссис Смит. — Но, женись он на Виноне, потом, скорей всего, взял бы Кими́мелу второй женой.

— С чего вы решили?

— Наши мужчины часто женятся на сестрах. Так жены лучше ладят между собой.

Кэтрин почему-то передернуло от этих слов.

— Фу… Это как-то… — Она не смогла сходу подобрать нужное выражение.

— Как?

— Не знаю. Не пойму, как женщины на такое соглашаются. Делить одного мужчину… Это же так унизительно!

«Свекровь» пожала плечами.

— Мужчин мало, на всех не хватает. Они чаще гибнут в войнах и на охоте. Ваши белые девицы тоже ведь наизнанку выворачиваются, чтобы заполучить жениха. А те, кому не хватило, идут к женатым в любовницы. А у нас каждая женщина замужем, каждая обеспечена. Да и приглядывать за детьми и заниматься хозяйством куда проще сообща.

Они как раз добрались до ти́пи. Кэтрин нырнула внутрь и, стянув с себя мокрое белье, надела замшевое платье и ноговицы.

Слова «свекрови» не шли у нее из головы. Кэтрин никогда раньше не смотрела на многоженство с такой, практической точки зрения. Допустим, во всем этом есть здравый смысл, но как же ревность? А то, что индианки ревнивы, она только что убедилась на собственной шкуре… Вся семья живет в одном ти́пи, получается, что женщина видит или, по крайней мере, слышит, как муж занимается любовью с другой? Интересно, что она при этом чувствует?

Кэтрин уж точно не хотела испытывать это на себе. Вчера она застукала Брайана всего лишь за разговором, и то чуть сердце не разорвалось.

«А если бы я увидела что-то другое? — При этой мысли болезненно закололо в груди. — Вот пусть только явится! Он у меня попляшет! Раз уж таскается с девками по кустам, то пускай хотя бы держит их в узде, чтобы на людей не бросались! Не хватало еще драться из-за мужика! Позорище-то какое!»

Кэтрин принялась распутывать сбившуюся в колтун мокрую шевелюру.

«Вот гадина, чуть скальп с меня не сняла! — Она с досадой скомкала в ладони выдранный клок волос. — Жаль, что я ничего не поняла из ее воплей. Было у них вчера что-то с Брайаном или нет? Спросить у миссис Смит?.. Нет, не хочу выставлять себя ревнивой дурой».

Выбравшись наружу, Кэтрин первым делом с опаской оглянулась по сторонам. Убедившись, что Кими́мелы нигде не видно, она повесила белье на веревку и уселась у костра, разложив по плечам волосы, чтобы они быстрее сохли. «Свекровь» сидела рядом на расстеленном одеяле и рылась в мешке из оленьей кожи.

— И все-таки, не пойму, — заговорила Кэтрин. — Неужели бы вы позволили этой девице меня утопить? И как бы вы потом объяснили это вашему сыну?

Миссис Смит извлекла из мешка несколько связок разноцветного бисера и разложила их рядом с собой на подстилке.

— Никто бы тебя не утопил, — наконец сказала она. — Кими́мела хотела просто тебя припугнуть.

— А мне ее намерения показались вполне серьезными.

— Тогда бы ее остановили. Мы не такие дикари, как ты о нас думаешь.

Свекровь взяла с травы деревянный поднос и поставила себе на колени. Увидев на подносе несколько фигурно вырезанных кусков оленьей замши, Кэтрин догадалась, что это заготовки для мокасин.

Отмотав искривленную белую нить от клубка сухожилий, миссис Смит проткнула замшу шилом, протянула нить сквозь прокол и принялась нанизывать на нее бусинки. Кэтрин когда-то баловалась вышиванием, но вышивала нитками, а не бисером, и теперь с любопытством наблюдала, как под ловкими пальцами постепенно вырисовывается узор — красные и синие полосы и кресты на белом фоне.

Было в этом нечто умиротворяющее, и Кэтрин, на время забыв о своих невзгодах, стала просто глядеть по сторонам, наслаждаясь приятным солнечным днем.

Жизнь в стойбище текла своим чередом. Женщины были заняты делом — одни вышивали, другие дубили шкуры, а третьи собирали дрова. Мальчишки на берегу затеяли игру в мяч, а несколько пожилых мужчин столпились у растянутой на жердях бизоньей шкуры. Один из них что-то рисовал на выделанной коже, а остальные давали ему советы.

— Что он рисует? — поинтересовалась Кэтрин, разглядев, что часть шкуры уже покрыта множеством мелких фигурок.

— Это «перечень зим», — пояснила «свекровь», нанизывая очередную бусинку на нить. — Хранитель зарисовывает все важные события, чтобы потомки знали, как жили их предки. Думаю, сейчас он как раз рисует мост бледнолицых.

— Здорово! — совершенно искренне восхитилась Кэтрин. — История в картинках.

— Ну да, — кивнула «свекровь». — Я пытаюсь учить детей азбуке бледнолицых, но картинки им нравятся гораздо больше. Знаешь, Чета́н ненавидел школу. Мистеру Смиту с огромным трудом удавалось усаживать его за учебники.

— Серьезно?

— Да. И я его понимаю. Взгляни на них. — Миссис Смит указала на мальчишек, которые плетеными клюшками гоняли по траве мяч. — Дети хотят бегать, играть, познавать мир, а их запирают в душном классе, сажают за неудобные парты и заставляют зубрить скучные уроки. Чем это лучше тюрьмы?

Кэтрин пожала плечами. Сама она никогда не ходила в школу; чтению и письму ее научил отец.

— А я люблю читать, — сказала она. — Из книг можно узнать кучу интересных вещей и многому научиться.

— Узнать — да. Научиться? Вряд ли. Ты не научишься стрелять из лука или ездить верхом, читая книжки.

— В этом смысле вы, конечно, правы, — пробормотала Кэтрин.

— Многие из нас думают, что нам не нужны знания бледнолицых, — добавила миссис Смит, продолжая нашивать бисеринки на замшу. — Но я считаю, что они неправы. Времена изменились, и скоро для нас совсем не останется места. Нашим детям и внукам придется жить в мире белых.

Она поджала губы и сосредоточилась на своем занятии, явно не желая продолжать этот разговор. В какой-то мере Кэтрин ее понимала. Похоже, индейцы счастливы своей простой незамысловатой жизнью и не особо стремятся к прогрессу. Да, цивилизация облегчила людям быт, но она же испортила самих людей. Породила чудовищ вроде Вудвилла — алчных, порочных, жестоких… ради прибыли готовых на все.

В ее раздумья вторгся барабанный бой. Кэтрин вздрогнула и подняла голову.

— Что это? — спросила она.

— Воины готовятся к набегу. Видишь гору Бараний Рог? — Миссис Смит указала на синеющий вдали каменный зубец. — Они выступят, когда над ней покажется дым сигнального костра.

Кэтрин прищурилась, но небо над вершиной сияло чистой голубизной. За всеми этими разборками и болтовней она чуть не забыла, что Брайан собирается напасть на лагерь железнодорожников. От тревоги стало тесно в груди. Не в силах больше сидеть без дела, Кэтрин поднялась на ноги.

— Пойду пройдусь.

— Иди.

Миновав несколько шатров, она оказалась на утоптанной площадке в центре деревни. Как и вчера вечером, здесь снова горел костер, а вокруг него плясало полтора десятка мужчин. К стуку барабана примешивался шорох погремушек и звон бубенцов на ногах танцующих, а тягучее пение то и дело прорезал пронзительный боевой клич.

Головные уборы плясунов были щедро отделаны перьями и рогами, а лица и тела — разрисованы красной, желтой и черной краской. Потрясая копьями и щитами, воины энергично кружились вокруг костра. Они сходились к центру, расходились, вертелись вокруг своей оси, подпрыгивали и выделывали живописные кренделя. Человек у пяти были ружья, и воздух то и дело оглашала раскатистая стрельба.

Зрелище устрашало и завораживало одновременно. Со всех сторон к площадке сходились обитатели деревни, чтобы поглазеть на пляску, и Кэтрин заметила, какой гордостью светятся глаза женщин и стариков. На ум пришли слова Брайана о том, что без охоты на бизонов и войны юношам та́куя негде проявить свою доблесть. Среди танцоров и зрителей присутствовали и совсем молодые парни. Наверняка, в этом набеге они надеются совершить подвиг и стать мужчинами.

Кэтрин выбралась из толпы и направилась к своему шатру. Нападение Кими́мелы помешало постирать одежду, и она решила сделать это сейчас. Развешивая вещи на веревку, она поглядывала на Бараний Рог. Дыма не было. Кэтрин немного встревожилась. Солнце перевалило зенит, а значит, Алан и Брайан должны были доехать до строительного городка с пару часов назад.

Наверное, дорога заняла больше времени. Или разведка немного затянулась. Или… или… Кэтрин сделала глубокий вдох и потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли.

Следующие несколько часов она помогала миссис Смит по хозяйству, тщетно пытаясь отогнать тревогу, склизкой змеей затаившуюся в груди. Под вечер они отправились за хворостом. Кэтрин долго бродила среди сосен, оттягивая тот момент, когда кроны больше не будут заслонять вершину горы. Но вязанка уже стала непомерно тяжелой, и пришла пора возвращаться.

Взваливая хворост на плечо, Кэтрин загадала: «Сейчас я выйду из рощи, и увижу, наконец, этот чертов дым».

Глава 40

Кэтрин вышла на поляну, сделала глубокий вдох и подняла глаза. Макушка горы светилась оранжевым. Но так ее раскрасили солнечные лучи, а воздух над ней был по-прежнему чист.

«Где же Брайан? Что-то случилось, или я неправильно его поняла? Может, он собирался подать сигнал завтра? — Кэтрин наморщила лоб, пытаясь воскресить в памяти его слова. — С чего я вообще взяла, что речь шла о сегодняшнем дне?»

Ничего толком вспомнить не удалось, и в голову полезли тревожные мысли: «А что, если их поймали или убили! Наверняка, после взрыва они удвоили охрану моста».

Как она ни страшилась предстоящей бойни, отсутствие дыма пугало еще сильней. Плечи сводило от тревоги, ноги будто налились свинцом. Кэтрин понуро брела мимо шатров, как вдруг до нее донеслись звонкие детские голоса:

— Чета́н Кийя́, Ваши́чу Тама́хеча кичи́ хи!

Услышав знакомые слова, Кэтрин остановилась. Среди типи́ бегали мальчишки, вопя о Летящем Ястребе и каком-то бледнолицем, скорее всего — об Алане. Ребятня показывала куда-то на восток, и Кэтрин пристально вгляделась вдаль.

Там, среди холмов, она увидела двух всадников, скачущих в облаке позолоченной солнцем пыли. Хворост выпал из рук и рассыпался по траве. Кэтрин сорвалась с места. Она бежала неуклюже, с непривычки запинаясь из-за мягких мокасин. Добравшись до окраины стойбища, она узнала возлюбленного и брата, и из груди вырвался радостный крик.

Заметив ее, они пришпорили лошадей. Подбежав поближе, Кэтрин не поверила своим глазам — на смуглом лице Брайана сверкала широкая улыбка. Господи! Она уже и не помнила, когда он улыбался в последний раз!

Оказавшись рядом, Брайан осадил Каво́ку и, спрыгнув на землю, чуть не задушил Кэтрин в объятиях. Пыльный, потный, усталый — он показался ей милее всего на свете. Кэтрин прижималась к его груди, и ей не хотелось ни о чем расспрашивать и ничего говорить. То, что он вернулся живым и невредимым, было важнее ответов на любые вопросы. Важнее ревности, обид и козней соперницы.

— Чего застыли как истуканы? — голос Алана сбросил ее с небес не землю. — До ночи тут будем торчать? Пошли скорее, жрать хочу.

Брайан неохотно выпустил Кэтрин из объятий.

— Твой братец, Лисичка, хуже чумы, — проворчал он. — Упрямый, как мул, и вредный, как колючка под седлом. У меня уже башка от него трещит.

— Заткни свою плевательницу, краснокожий. Если бы не я…

Кэтрин уперла руки в бока.

— Так, давайте все по порядку! — строго потребовала она. — Выкладывайте, что стряслось? Почему вы вернулись?

— Думаю, не ты одна хочешь это узнать. — Брайан кивнул ей за спину.

Оглянувшись, Кэтрин увидела, что к ним приближается толпа во главе с миссис Смит. Вскоре люди обступили их со всех сторон, и Брайан начал им что-то объяснять по-индейски. Судя по радостным лицам и восторженным воплям — новости были хорошими. Кэтрин схватила брата за локоть и оттащила в сторонку.

— Рассказывай! — велела она.

— Приехали мы, значит, к мосту, — начал он. — Залазим на скалу, смотрим в подзорную трубу и, угадай, что мы видим?

— Что? — Кэтрин нетерпеливо ткнула его в плечо.

— Ни за что не догадаешься!

— Выкладывай, или я надеру тебе уши!

Алан скорчил недовольную мину, но продолжил:

— В общем, мы увидели, что узкоглазые сворачивают лавочку.

— В каком смысле?

— В прямом. Почти все палатки убрали, а оставшееся барахло грузят в вагоны. А возле моста они даже начали разбирать рельсы.

— Как так? — Кэтрин недоуменно нахмурилась. — Не может быть!

— Мы и сами глазам своим не поверили. Подумали даже, что перегрелись на солнце.

— И почему они это делали? Вам удалось что-то узнать?

Алан горделиво выпятил щуплую грудь, и на его красном обветренном лице заиграла самодовольная улыбка.

— Да-а, — неспешно протянул он. — Удалось.

— И?

— Терпение, Рыжая, дай рассказать по порядку. Короче, стали мы думать, что делать дальше. Думали-думали, ничего не придумали. Но тут я вызвался пойти в лагерь и все разузнать.

— Ты сам вызвался? — Кэтрин с подозрением прищурилась. — Или Брайан тебя выпнул пинком под зад?

Алан потупился ипоскреб затылок.

— Ну… неважно… Короче, захожу я такой в городок, а там одни узкоглазые. Чирикают что-то по-своему, ни слова не разобрать. Хорошо, хоть на меня никто внимания особого не обращал. В конце концов нашел я одного ирландца. Он хоть и вылакал с полгаллона виски, но языком еще кое-как ворочал.

— И что же он тебе рассказал?

— Короче, взяли этого педика Вудвилла за холеную задницу.

— Что ты имеешь в виду?

— Он имеет в виду… — послышался голос Брайана за спиной.

Кэтрин вздрогнула и оглянулась.

— Помнишь, в Денвере я встречался с редактором «Новостей Скалистых Гор»? — продолжил Брайан. — Так вот, тогда я ему все рассказал. Про фальшивые отчеты, и про то, что Вудвилл специально тянет дорогу через горы, чтобы выдоить из правительства побольше денег.

— Но ведь он тогда сжег документы. — Кэтрин вдруг почудился запах горелой бумаги, и она поморщилась от неприятных воспоминаний.

— Ну да, сжег… — кивнул Брайан. — В тот день я должен был передать их Байерсу и Лавленду. В назначенное время, как ты сама понимаешь, я не пришел. Но, похоже, Лавленд так хотел утопить конкурента, что решил сам проверить мои слова.

— Как?

— Очень просто. Они приехали на место. Сперва осмотрели долину Ветреной Реки, а потом отправились к мосту и взглянули на горы. Байерс когда-то служил геодезистом и, должно быть, сразу сообразил, что к чему. Они телеграфировали в Конгресс, был огромный скандал. Параллельно вскрылись и другие грязные делишки — недостачи, взятки, подставные компании. В итоге, как я понял, у Вудвилла отобрали подряд на строительство, а его самого то ли арестовали, то ли он подался в бега.

— Вот это да… — выдохнула Кэтрин, не веря своим ушам. — Получается, дороги не будет?

— Нет. Ее протянут через долину Ветреной Реки.

— А залежи золота? Что если Лавленд захочет прибрать их к рукам?

— В разговоре с Байерсом я не упоминал про золото. Пока что никто ничего не знает.

— Выходит… — Кэтрин сглотнула. — Синие мундиры сюда не придут, и войны не будет?

— Не будет… Пока.

Вздохнув с облегчением, Кэтрин посмотрела на индейцев. Женщины и старики улыбались и перешептывались, однако размалеванные воины хмурились, напряженно сжимая ружья и томагавки. Они слушали Храброго Оленя, который что-то говорил, взбудораженно размахивая руками.

— Кажется, не все этому рады, — заметила Кэтрин.

Брайан проследил за ее взглядом.

— Что есть, то есть. Последний раз та́куя ступали на тропу войны под Каспером, а это было пять лет назад. Этой ночью они надеялись добыть трофеи и скальпы…

По резкому тону Храброго Оленя Кэтрин догадалась, что он призывает соплеменников все равно напасть на лагерь. Когда он замолчал, мужчины заулюлюкали, но тут вмешался Брайан. Его речь была недолгой, но, кажется, убедительной, потому что в итоге воины закивали и опустили оружие.

Толпа начала разбредаться по своим делам. Алан и Брайан взяли под уздцы лошадей и направились к стойбищу.

— Что ты им сказал? — поинтересовалась Кэтрин, шагая рядом с Брайаном.

Тот пожал плечами.

— Правду. Что мы не должны атаковать лагерь, чтобы не давать кавалерии повода вторгнуться сюда. Единственное, что нам нужно будет сделать, когда строители уйдут — это разрушить мост.

— Взорвать?

— Нет. Динамит уже увезли. Но мы что-нибудь придумаем. Либо сожжем, либо возьмем топоры и разрубим балки.

Достигнув деревни, они расседлали лошадей и отправили их в общий табун, а затем сели ужинать. У Кэтрин словно гора упала с плеч. Какое счастье, что все так разрешилось, что бойни не будет, и что в ближайшее время сюда не явится армия Соединенных Штатов!

Брайан рассказывал матери о том, как прошел сегодняшний день, а Кэтрин тайком наблюдала за ним. Он был в приподнятом настроении, даже улыбался, но вертикальная морщинка между бровей все же выдавала напряжение и беспокойство. Наверное, он еще не до конца осознал, что все позади. Кэтрин и самой не верилось, что Вудвилл отступил. Как здорово, что усилия Брайана оказались не напрасными!

К ним то и дело подходили индейцы. Они приносили угощение — ягоды, мясо, пеммикан. Брайан и миссис Смит приглашали их присоединиться к ужину, и вскоре на траве возле ти́пи сидела оживленная толпа. Люди радовались, смеялись, пели песни, и Кэтрин, хоть и не понимала их языка, тоже поддалась всеобщему настроению.

Когда стемнело, Алана и Брайана пригласили к вождю. Кэтрин жутко устала, ведь прошлой ночью она почти не спала, да и денек выдался непростым. Миссис Смит звала ее провести время в центре деревни, где вновь устроили пляски у костра, но Кэтрин отказалась и отправилась спать.

***

Она проснулась еще до рассвета. Напротив посапывал Алан, а Брайана не было, что впрочем ее совершенно не удивило. Спать больше не хотелось, и Кэтрин, набросив на себя одеяло, выбралась наружу. Солнце еще не взошло, но светлеющее небо уже вовсю играло розовыми и голубыми красками над вершинами гор.

Возле ти́пи тлели угли костра, а рядом стоял кофейник, источающий запах свежего кофе. Кэтрин наполнила кружку и, согревая о нее ладони, огляделась по сторонам.

Заметив на пригорке одинокую темную фигуру, она подошла поближе. Это был Брайан. Он сидел на траве, завернувшись в полосатое одеяло, и смотрел на восток, где в полупрозрачном тумане проглядывали очертания гор. Поднявшись к нему, Кэтрин уселась рядом. Брайан взглянул на нее и обнял за плечо, накрывая своим одеялом, словно крылом.

Прохладный хвойный ветерок доносил плеск реки и заливистое щебетание пересмешника. Кофе оказался крепким и горьким — Кэтрин забыла добавить в него сахар. Но возвращаться не хотелось: она так славно пригрелась у Брайана под бочком!

Небо разгоралось все ярче, дымка над вершинами окрасилась в золотистый цвет. И вот среди лиловых облаков сверкнул первый луч. Обнявшись под одеялами, Кэтрин и Брайан пили кофе и смотрели, как солнце всходит над макушками гор, превращаясь из красной искорки в ослепительный огненный шар.

«Ты меня любишь? Почему ты не приходишь ночевать? Что будет с нами дальше?» — на языке вертелась куча вопросов, но Кэтрин не отваживалась их задавать. Несколько раз она набирала воздуха в грудь, но слова застревали в горле. Не хотелось давить на Брайана, но и жить так больше она не могла.

Все! Хватит страдать в неведении! Сейчас! Сейчас она допьет кофе и начнет разговор, который поставит все точки над «i».

Кэтрин поднесла кружку к губам. Кофе уже остыл, но она все равно опустошила ее до дна. Терпкая горечь осела на языке, заставляя наморщить нос.

Глубокий вдох…

— Брайан…

— Тш-ш! Смотри!

Он указал на Бараний Рог. Над синеватой вершиной поднимался прерывистый сизый дым.

Сердце учащенно забилось в груди.

— Что это? Сигнальный огонь?

— Именно.

— И что это значит?

— Что к нам приближается враг. — Брайан подхватился на ноги. — Нужно приготовиться к бою.

Оставив на траве кружку и одеяло, он спрыгнул с пригорка и бросился к стойбищу. После недолгого замешательства Кэтрин последовала за ним.

Дым заметил не только Брайан, и между шатрами уже носилось несколько человек, пронзительными воплями будя остальных. Похоже, толком никто ничего не понимал. Люди, выходили из жилищ, растерянно смотрели на дым и встревожено переговаривались.

Несколько юношей побежало к табуну ловить лошадей, а все остальные потянулись к центру деревни. Пробившись сквозь толпу, Кэтрин увидела, как Брайан что-то обсуждает с Черным Медведем и Храбрым Оленем. Заметив миссис Смит, она поспешила к ней.

— Что происходит? — спросила она у «свекрови».

— Мы пока не знаем, что за враги к нам приближаются, и сколько их. Чета́н говорит, что нужно дождаться разведчиков, а за это время подготовиться к защите деревни. А Храбрый Олень настаивает, чтобы все воины немедленно выехали навстречу, пока враг не добрался до женщин и детей.

Черный Медведь выслушал обоих и, повернувшись к остальным, что-то сказал. Индейцы боевыми кличами выразили свое одобрение.

— Вождь согласен с Чета́ном, — пояснила «свекровь». — Мы будем ждать возвращения следопытов.

Стойбище пришло в движение. Все забегали, засуетились. Кэтрин растерянно озиралась по сторонам, пока не увидела, как к ней приближается Брайан.

— Кэт. — Он сжал ее руку. — Когда все начнется, беги вместе с женщинами и детьми, они спрячутся в холмах.

— И не подумаю! — Кэтрин упрямо вздернула подбородок. — Дай мне что-нибудь, из чего можно стрелять.

Несколько секунд он буравил ее пристальным взглядом, затем кивнул.

— Хорошо, если пообещаешь не лезть в самое пекло. Как насчет винтовки Шарпса? Жаль только, без телескопического прицела.

Кэтрин приходилось иметь дело с длинными винтовками. У отца еще с войны оставался «спрингфилд» шестьдесят первого года. Оружие было громоздким и неудобным, так как заряжать его приходилось с дула, но это не помешало Кэтрин научиться прицельной стрельбе.

— Пойдет, — кивнула она.

Они подошли к ти́пи в тот момент, когда оттуда показался взъерошенный Алан.

— Что за шум, а драки нет? — Он недоуменно повертел головой по сторонам.

— Будет тебе драка, — проворчал Брайан. — Кто-то зажег сигнальный огонь.

— Что? Кто?

— Разведчики, кто ж еще. Причину мы пока точно не знаем, но на всякий случай готовимся к заварушке.

Брайан нырнул в шатер, а когда через несколько минут выбрался наружу, то был уже без рубахи. В распущенных волосах торчали орлиные перья, а простые ноговицы он сменил на парадные — щедро отделанные бисером и бахромой.

Он протянул Кэтрин длинную винтовку и мешочек патронов.

— Вот. Думаю, у нас в запасе еще есть пара часов, так что можешь поупражняться.

Кэтрин взяла увесистое оружие, вскинула к плечу. Да уж, на бегу из такой махины не постреляешь.

— Лучше стрелять с колена, — посоветовал Брайан.

Немного отойдя от стойбища, Кэтрин сделала несколько выстрелов по деревьям. Судя по гигантским дырам, которые пули проделывали в стволах — с убойной силой у винтовки все в порядке. Ее точностью Кэтрин тоже осталась довольна.

До конца не верилось, что кто-то действительно собирается напасть. Радость от вчерашней новости все еще переполняла душу. Если дорога пройдет в другом месте, то зачем кому-то вторгаться на Вороний Хребет? Наверное, разведчики ошиблись. Или, может, захотели приготовить себе завтрак и развели костер, а их соплеменники приняли дым от него за сигнал…

Вернувшись к ти́пи, она увидела, что у входа привязан Канги́, а на его крупе красуется белый отпечаток ладони и несколько нарисованных подков. Брайан стоял рядом с конем и что-то выводил на его морде.

Услышав ее шаги, Брайан повернулся, и она заметила, что он уже успел нанести боевую раскраску и на себя.

— Это для красоты, или что-то обозначает? — поинтересовалась Кэтрин.

Он усмехнулся.

— Та́куя ничего не делают для красоты, Лисичка. Например, эти линии, — он провел пальцами по щеке, где от висков к челюсти тянулись три вертикальные красные полосы, — означают врагов, которых я убил в рукопашной, когда мы еще враждовали с черноногими.

— А это? — спросила Кэтрин, указав на его грудь, где виднелись два отпечатка ладоней — черный и красный.

— Красный — цвет крови, черный — цвет победы. А следы рук — это обереги, чтобы остаться невредимым в бою.

— А эти «горошины»? — Кэтрин показала на белые пятна, усеивающие смуглые плечи.

— Количество подвигов.

— Каких еще подвигов?

— Разных. Например, первым коснуться врага или вырвать оружие из его рук… — Брайан, прищурившись, взглянул на нее, и его глаза лукаво блеснули. — А ну, поди-ка сюда!

Он окунул палец в плошку с черной краской и провел им по лицу Кэтрин с двух сторон от носа к вискам.

— Ну вот. Теперь ты настоящая индейская воительница, — сказал он, и она невольно приосанилась, крепче стиснув винтовку.

Затем он вновь повернулся к Канги́ и обвел его глаза белыми кругами. Жеребец не возражал, лишь раздувал ноздри, принюхиваясь.

— Это вроде как должно улучшить его зрение, — пояснил Брайан.

— Ты поедешь на нем? — удивилась Кэтрин. — А почему не на Каво́ке?

— Канги́ быстрее и выносливее, хоть и не так хорошо объезжен. А Каво́ку возьми ты.

Тут к ним подошел Алан, ведя под уздцы оседланного Лорда. Уставившись на Брайана, как баран на новые ворота, брат заявил:

— О, я тоже так хочу! Дай мне краску!

— А скольких врагов ты убил? — поинтересовался Брайан.

— Э-э-э…

— Значит, пока обойдешься… Твоя задача будет — держаться рядом с сестрой и не давать ее в обиду. Понял?

— Понял, — буркнул брат. — А оружие мне хоть дадут?

Брайан на миг задумался, оттирая ладони от краски.

— У меня где-то валялось старое кремнёвое ружье, но тебе вряд ли будет от него прок.

Алан почесал затылок.

— Хм. Пожалуй, ты прав. Никогда не стрелял из такого старья.

— Ладно, найду что-нибудь другое.

Брайан нарисовал вокруг передних ног Канги́ белые полоски, а затем направился в ти́пи. Когда он вернулся, Кэтрин увидела в его руках лук, но не тот, что он вырезал из ясеня, а другой — из оленьего рога, обмотанный сухожилиями. За его спиной висел колчан из меха выдры, украшенный перьями и бахромой, а на поясе болтался нож в вышитых ножнах.

Он протянул Алану кобуру с револьвером.

— Возьми. И не отходи от Лисички ни на шаг.

— Слушаюсь, босс.

Брайан свистом подозвал из табуна Каво́ку, взнуздал и оседлал ее, после чего вручил Кэтрин поводья. Они отправились в центр стойбища, где у костра огромным полукругом разместились индейцы. В середине сидели воины, а вокруг — женщины, дети и старики.

Когда Брайан приблизился, шаман начал размеренно стучать в барабан, а вождь, Храбрый Олень и еще двое воинов поднялись со своих мест и выступили навстречу. Черный Медведь торжественно нес на вытянутых руках зажженную трубку. Подойдя к Брайану, он повёл трубкой вверх, вниз и по четырем сторонам света, а затем протянул ему трубку и что-то сказал.

Сотни глаз следили за происходящим. Барабанный бой участился, и Кэтрин ощутила, как все вокруг затаили дыхание.

Брайан почтительно принял трубку и, произнеся несколько слов, затянулся. Когда он выпустил изо рта дым, племя одобрительно загудело.

— Что происходит? — спросила Кэтрин, когда оказалась возле миссис Смит, держащей поводья Канги́.

— Чета́на попросили стать военным вождем, — раздуваясь от гордости, ответила та. — Он поведет воинов в битву.

— Ничего себе!

— Это большая честь. И большая ответственность. Мое сердце радуется, что Чета́н Кийя́ — мой сын.

В следующий момент послышался стук копыт, и мальчишеский голос прокричал: «Ваши́чу! Ваши́чу!» Все тут же бросились навстречу всаднику, который на взмыленном пегом коне мчался среди шатров.

Глава 41

Когда юноша спешился, воины обступили его со всех сторон и принялись засыпать вопросами. Миссис Смит переводила Алану и Кэтрин его слова:

— К нам приближаются бледнолицые. Они вооружены, но не носят синие мундиры.

— Сколько их? — спросил Брайан.

— Около сотни. Они везут с собой большое ружье на колесах.

— Кто их вождь?

— Желтоволосый бледнолицый в белой одежде.

Услышав эти слова, Кэтрин вскинула голову и посмотрела на Брайана.

— Вудвилл… — процедил тот, прищурив глаза.

— Думаешь, это он?

— А кто ж еще? Решил отомстить, сучий потрох. — Брайан недобро усмехнулся. — Что ж, тем хуже для него…

Он вновь повернулся к разведчику.

— Сколько у нас времени?

Юноша почесал в затылке.

— Они пересекли мост на рассвете. Не слишком торопились, берегли силы лошадей. Выдра кинулся разводить сигнальный огонь, а я сразу же помчался сюда.

— Значит, здесь они будут примерно через час… — Брайан повернулся к толпе. — Женщины, берите детей и стариков и прячьтесь в холмах. Воины! Враг силен и превосходит нас числом, но я знаю, что делать. Здесь, на плато есть овраг. Мы заманим бледнолицых туда, а сами спрячемся наверху среди зарослей и камней, и когда они окажутся в ловушке — нападем на них с двух сторон.

Мужчины начали переглядываться, обмениваясь короткими репликами. Наконец, вперед выступил Храбрый Олень:

— Летящий Ястреб предложил хороший план, но бледнолицые, скорей всего, поскачут напрямик. Как мы заманим их в овраг?

— Я сделаю это, — сказал Брайан, и сердце Кэтрин сжалось от тревоги.

— Ну что ж, — проговорил Храбрый Олень. — Тогда мы поступим, как ты говоришь.

Брайан кивнул и обратился к соплеменникам:

— Братья! Не забывайте, что мы сражаемся с бледнолицыми. Они пришли не за славой, поэтому и вы не ищите славы. Не тратьте время на скальпы или подсчет ударов. Деритесь храбро! Это наша земля, и мы ее защитим! Сегодня хороший день для битвы. В такой день не жалко умереть!

Мужчины вскинули над головами оружие.

— Йип-йип-йип-йип-йип! — пронзительно заулюлюкали десятки глоток.

Воины вскочили на разрисованных лошадей и с гиканьем помчались на восток, а женщины, дети и старики побежали к холмам на запад.

Брайан подошел к Кэтрин.

— Кэт, видишь вон ту скалу? — Он указал на поросший соснами утес, торчащий посреди долины.

Она кивнула.

— Отправляйтесь с Аланом туда, там хороший обзор на поле боя. Только не высовывайся и не стреляй, пока я не заманю прихвостней Вудвилла в ловушку.

Кэтрин крепко стиснула его руку.

— Но как ты собираешься это сделать?

— Доверься мне, Лисичка… Я люблю тебя.

Он чмокнул ее в губы и, прежде чем она успела опомниться, вскочил на Канги́ и быстрее ветра умчался прочь. А Кэтрин так и осталась стоять, прижимая ладонь ко рту, словно пытаясь удержать мимолетное ощущение сухих горячих губ на своих.

Алан легонько толкнул ее локтем, выводя из оцепенения. Кэтрин забралась на Каво́ку, брат сел на Лорда, и они поскакали к утесу.

Достигнув подножья, они привязали лошадей к деревьям, а сами вскарабкались по камням наверх. Взглянув на окрестности, Кэтрин без труда обнаружила овраг. Широкий на востоке, к западу он сужался словно воронка. На его склонах громоздились валуны и зеленели густые заросли. В подзорную трубу было заметно, что в кустах прячутся воины, уложив возле себя лошадей.

Переведя взгляд на долину, Кэтрин увидела, что ее пересекает одинокий всадник. Это был Брайан. Распущенные волосы развевались у него за спиной, солнечные блики поигрывали на мускулистых плечах. Он ехал, не торопясь, время от времени привставал, сжимая ногами бока жеребца, и осматривался.

Когда он оказался возле утеса, Кэтрин не удержалась и помахала ему, на что он сердито взмахнул рукой, приказывая ей затаиться. Юркнув за сосну, она нацелила трубу на дальние холмы. На склонах виднелись черные точки. Сердце застучало как бешеное. Неужели это наемники Вудвилла? Но почему их так мало? Кэтрин напряженно всматривалась в окуляр и, когда точки приблизились, поняла, что это всего лишь бегущие толстороги.

Немного успокоившись, она опустила трубу, но тут ее озарила новая догадка. Кто-то же спугнул этих толсторогов! Медведь? Горный лев? Или человек? Она снова заглянула в окуляр и вздрогнула — над холмом отчетливо темнело облако пыли. Что еще могло поднять эту пыль, как не копыта множества лошадей?

— Они идут, — сообщила она брату. — Спрячься.

Знает ли Брайан о приближении врагов? Он скакал прямиком в их сторону. С того места, где он находился, он не мог видеть пыль над холмом, но когда мимо него пронеслись толстороги, похоже, догадался, что стадо кто-то спугнул.

Он спрыгнул с Канги́ и, опустившись на колени, приложил ухо к земле, а затем снова вскочил на коня. Оглянувшись на овраг, где его соплеменники устроили засаду, он проехал еще немного вперед и остановился, спрятавшись за большим валуном.

У Кэтрин замерло сердце. Что он задумал? Как он собирается заманивать наемников в ловушку? Они же его просто убьют!

Враги приближались. Кэтрин уже нутром улавливала, как содрогается земля от сотен копыт, а вскоре из-за пологого холма вынырнула кавалькада. Наведя на всадников подзорную трубу, Кэтрин убедилась, что на них нет синих мундиров. Хорошая новость: это не армия. Плохая новость: их действительно очень много, раза в два больше, чем воинов та́куя.

Впереди всех на белом коне скакал человек в белоснежном костюме. Вудвилл! Напыщенный самодовольный ублюдок! От дикой ненависти у Кэтрин потемнело в глазах. Шею будто снова сдавило петлей, а в ушах загрохотали елозящие по паркету ножки бильярдного стола… Лицо полыхнуло жаром, и наказ Брайана, не стрелять раньше времени, тотчас выветрился из головы.

— Я убью эту мразь! — сквозь зубы прорычала она, хватая лежащую на земле винтовку.

К ее разочарованию, толком прицелиться в движущуюся мишень не удалось. Руки дрожали, мушка плясала, из глаз от напряжения потекли слезы.

С горьким вздохом Кэтрин опустила оружие. Что толку от этой дурацкой винтовки? Она годится лишь на то, чтобы палить по деревьям.

Кэтрин отыскала взглядом Брайана. Тот выжидал, притаившись за валуном, а когда враги подъехали совсем близко, поскакал им навстречу. Увидев его, наемники сбавили ход. Ярдах в шестидесяти от них Брайан осадил коня, подняв его на дыбы, и ветер донес до Кэтрин его слова:

— Вудвилл! Вонючий кусок дерьма! Выйди и сразись со мной как мужчина с мужчиной!

Наемники подняли карабины и прицелились. Кэтрин прошиб холодный пот, но тут Вудвилл вскинул руку.

— Не стрелять! — воскликнул он. — Взять его живым! Пятьсот баксов тому, кто поймает краснокожую собаку!

Он пришпорил своего белого коня, и тот с пронзительным ржанием помчался вперед. Увидев это, Брайан развернул Канги́ и кинулся прочь. Наемники, после секундного замешательства, бросились следом.

От множества копыт поднялась такая пыль, что в ней с трудом можно было что-либо различить. Но вскоре Брайан и Вудвилл вырвались вперед — их великолепные быстроногие скакуны опередили остальных лошадей.

Брайан летел как птица, прижавшись к шее Канги́. Черные волосы реяли за спиной, перемешиваясь с вороной гривой жеребца. А по пятам его неотступно преследовал Вудвилл. В белоснежном костюме, на белом коне — словно бесплотный призрак, несущий смерть.

— Я знал, что тебе понравится! — глумливо выкрикнул он. — Что, дикарь, хочешь еще? Я возьму тебя живым, и мы с тобой славно повеселимся!

Кэтрин стиснула зубы в бессильной ярости, а руки снова потянулись к винтовке. Брайан же мчался вперед, не обращая внимания на эти слова.

Породистый жеребец магната превосходил в скорости Канги́, и расстояние между ними сокращалось. К счастью, до оврага было уже недалеко. Неужели хитрость Брайана удалась? Но тут Кэтрин увидела, как Вудвилл раскручивает лассо, и у нее похолодело в груди.

Брайан добрался до гряды невысоких холмов, за которыми лежал овраг, и пустил Канги́ вверх по склону. Взбираясь на осыпающийся пригорок, жеребец замедлил ход. Заминка была совсем небольшой, но Вудвилл не преминул ею воспользоваться. Он бросил лассо. Петля промелькнула в воздухе, опутала Брайана и сдернула его с коня.

Кэтрин застыла от ужаса, увидев, что возлюбленный оказался на земле. Он вскочил на ноги и попытался скинуть с себя веревку, но не успел — петля уже затянулась вокруг его торса. Единственное, что ему удалось — это освободить руки и ухватиться за лассо. Он дернул его на себя, но тщетно — другой конец был крепко привязан к рожку седла.

— Попался, жеребчик! — насмешливо протянул магнат. — Ну что ж, поехали, покатаемся.

Он повернул коня и поскакал по долине, а его подручные почтили триумф своего господина одобрительными воплями и залпами карабинов.

Кэтрин вскинула винтовку, но слезы застилали глаза, и она никак не могла прицелиться. Она уже хотела выстрелить наугад, но брат схватился за ствол и отобрал оружие.

— У тебя так трясутся руки, что ты, чего доброго, подстрелишь своего краснокожего.

Вудвилл проехался легкой рысью, вынуждая Брайана бежать за ним следом, а затем вдруг пришпорил коня и перешел на галоп. Брайан споткнулся, упал, и его поволокло по земле, подбрасывая на кочках. Кэтрин чуть не зарыдала в голос. Неужели все пропало? Брайан вновь оказался в лапах безумного извращенца, и на этот раз ему не уйти от него живым!

Утерев слезы, она уставилась в окуляр. Брайана тащило за лошадью, а он держался за натянутое лассо, и от напряжения мускулы бугрились на его руках. И тут Кэтрин увидела, как он перехватывает веревку и немного подтягивается вперед. И еще немного. И еще…

Вудвилл этого не замечал. Он скакал по долине, подгоняя своего жеребца. Кэтрин, кусая губы, наблюдала, как Брайан сокращает расстояние, постепенно подбираясь к лошади. Его трясло и швыряло в разные стороны, пыль из-под копыт летела ему в лицо, но он не сдавался. И вдруг — Кэтрин не поверила своим глазам — он вскочил на ноги, и помчался вслед за конем.

Рывками перебирая веревку, он помогал себе бежать быстрее, как бы подтягивая свое тело к несущемуся жеребцу. Несколько широких скачков — и Брайан запрыгнул на круп позади магната. Тот не сразу понял, что произошло. Лишь через пару секунд оглянувшись через плечо, он в панике выхватил револьвер, но Брайан заломил ему руку, и оружие улетело прочь.

Вудвилл в ужасе бил коня шпорами по бокам. Наемники вскинули карабины, но никто не отваживался стрелять, боясь задеть господина.

Кэтрин увидела, как Брайан хватает магната за волосы и тянет, заставляя запрокинуть голову назад…

В его руке сверкнул нож. Резкий взмах, скальп отделился от головы, и золотистые локоны заблестели на солнце, зажатые во вскинутом к небу кулаке. Брайан издал торжествующий клич, а Вудвилл с освежеванным черепом завизжал как недорезанная свинья.

Брайан хлестнул коня и помчался прочь от наемников. Пару мгновений те пребывали в ступоре, а затем кинулись следом. Но прекрасный английский жеребец даже с двумя седоками на спине летел по долине как пущенная из лука стрела.

В подзорную трубу Кэтрин видела искаженное от боли, залитое кровью лицо магната, и в груди все кипело от ликования. Мерзавец получил по заслугам! Брайан отомстил. За себя, за нее, за ее отца и за всех остальных, кто погиб по вине этого упыря.

В следующий момент Брайан обхватил Вудвилла рукой, тесно, почти интимно прижался к его спине, и резко взмахнул ножом, от грудины до паха вскрывая магнату живот.

Хлынула кровь, обагряя белоснежную шерсть жеребца. Кишки вылезли наружу и словно склизкие розовые черви поволочились вслед за конем. Магнат обмяк, стал заваливаться на бок. Брайан вытолкнул его из седла, и скакун, ощутив, что его ноша стала легче, помчался еще быстрей.

Наемники оторопели, оставшись без предводителя, но затем ринулись в погоню, яростно нахлестывая лошадей. Они наперебой палили по Брайану, и залпы их оружия громыхали подобно грозе. Кэтрин наблюдала за бешеной скачкой, судорожно сжимая трубу липкими от пота руками.

Вдруг Брайан скрылся за боком белого жеребца. Кэтрин ахнула. Неужели его подстрелили? Но в следующий момент он вновь показался в седле, а затем перекинул свое тело на другую сторону лошади и повис, цепляясь за седло буквально одним коленом. Кэтрин выдохнула, догадавшись, что так он уклоняется от пуль.

Овраг был уже совсем рядом. Брайан лихо ворвался в широкую горловину и помчался между заросшими склонами. Наемники сломя голову кинулись за ним, и когда большинство оказалось внутри, воздух пронзило оглушительное улюлюканье, и из-за камней на врагов понеслись тучи стрел.

Наемников охватила паника. Они хотели развернуться, но их сминали напирающие задние ряды. Часть полегла на месте, а остальные спрятались за трупами лошадей, отстреливаясь или просто прижимаясь к земле.

Та́куя запрыгнули на коней и бросились в атаку. Все смешалось в суматошную свалку. В клубах пыли и порохового дыма Кэтрин едва могла различить своих и чужих, и лишь по мелькающему в гуще боя окровавленному белому коню знала, где сейчас Брайан.

С диким сердцебиением она напряженно следила за бойней, как вдруг Алан потряс ее за плечо.

— Эй, Рыжая! Погляди-ка туда!

Кэтрин оторвалась от окуляра и посмотрела, куда показывал брат. Неподалеку от оврага на невысоком пригорке притаился с десяток наемников. Двое из них заряжали пулемет Гатлинга.

«Ружье на колесах!» — пронеслись в голове слова разведчика, и по спине пробежала дрожь. Отец рассказывал, что такая махина способна выдавать чуть ли не тысячу выстрелов в минуту. Боже, да этого хватит, чтобы нашпиговать всех индейцев пулями за считанные секунды!

— Тра-та-та-та-та! — затарахтел пулемет.

Засвистели пули, срезая ветки и листья, и все, кто сражался в овраге, повалились на землю. Кэтрин увидела, как белый конь тоже упал, увлекая своего ездока. Ранен ли Брайан? Или убит? Она не знала.

Когда пыль улеглась, стало ясно, что большинство из упавших живы, но не могут даже поднять голову из-за летящих в них пуль. Наемники, обстреливающие овраг, не щадили ни своих, ни чужих. Пулеметчик бешено вращал рукоять как безумный шарманщик, сея смерть и хаос вокруг себя.

Кэтрин поняла, что если ничего не изменится, то враги победят. Возле пулемета стоял ящик боеприпасов, а это значит, что убийцы не успокоятся, пока не перестреляют всех.

— Ну уж нет! — Стиснув зубы, она схватила винтовку.

Она встала на одно колено, а на второе оперла руку, поддерживающую ствол. Поймать на мушку голову пулеметчика оказалось проще простого. Спокойный выдох. Палец плавно нажимает на спусковой крючок… Выстрел — и омерзительное стрекотание «гатлинга» заткнулось, захлебнувшись кровью врага.

— Молодец, Рыжая! Так их! Дай им просраться! — радостно завопил брат.

Головорезы на пригорке упали на землю и спрятались в высокой траве. Торопливо перезаряжая винтовку, Кэтрин заметила, что один из врагов ползет к пулемету. Едва он схватился за рукоять, как она метким выстрелом проделала в его голове дыру.

Еще один враг мертв, но теперь наемники поняли, откуда стреляют. Они подползли к пулемету и стали разворачивать его в сторону Кэтрин. Она прицелилась, но они уже знали, откуда ждать беды, и не высовывались из травы. Спереди «гатлинг» закрывал бронированный щит, и когда пулеметчик спрятался за ним, Кэтрин уже не сумела его достать.

— Ложись! — крикнула она брату.

Они упали на землю и едва успели укрыться за деревом, как земля вокруг буквально вскипела под градом пуль. Кэтрин в ужасе закрывала руками голову, пока ее осыпало дождем из щепок и хвои, которые шквальным огнем выбивало из сосны. Пули проносились так близко, что Кэтрин слышала, как они жужжат, и ощущала поток захваченного ими воздуха.

Плечо вдруг обожгло резкой болью. Кэтрин вскрикнула и дернулась, но усилием воли вновь заставила себя замереть, крепко прижавшись к земле.

Казалось, что обстрел продолжается бесконечно долго. Кэтрин уже успела попрощаться с жизнью, как вдруг все закончилось. Тишина оглушила ее, и какое-то время Кэтрин лежала в траве, страшась открыть глаза. Наконец, звон в ушах прекратился, и она рискнула приподняться. Выглянув из-за истерзанного пулями дерева, она увидела, как на пригорке индейцы лихо расправляются с оставшимися наемниками. Выходит, что пока враги пытались ее подстрелить, та́куя подкрались к ним, застав их врасплох.

Кэтрин села на траву и, тяжело дыша, привалилась к сосне.

— Ты как? — поинтересовался Алан, поднимаясь на колени. — Мне показалось, или тебя подстрелили?

Слава богу, он цел!

Кэтрин ощупала плечо. Из-под разорванного замшевого рукава сочилась кровь, но, к счастью, рана оказалась неглубокой.

— Пустяки, задело вскользь, — отмахнулась она.

«Нужно чем-нибудь перевязать. — Мысль мелькнула и тут же выветрилась из головы, потому что на первое место выступил главный вопрос: — Что с Брайаном?»

В овраге и на пригорке все еще продолжался бой. Уцелевшие наемники вяло отстреливались, прячась за камнями и трупами лошадей. Индейские всадники кружили вокруг, осыпая врагов пулями и стрелами. Но сколько Кэтрин не всматривалась, ни среди мертвых, ни среди живых она не видела белого жеребца.

В груди стало тесно, руки задрожали, на глаза навернулись слезы, но тут Кэтрин услышала топот копыт. Она взглянула вниз и у подножья утеса, наконец, увидела своего принца на белом коне. Впрочем, грязного окровавленного коня можно было назвать «белым» с большой натяжкой. Да и «принц», весь в пыли, ссадинах и синяках, выглядел ненамного краше.

Но это не помешало Кэтрин вскочить на ноги и с радостным визгом броситься ему навстречу.

Эпилог

В черное небо взметались пылающие искры костра. Гулкие барабаны отбивали будоражащий ритм. Та́куя праздновали победу. Мужчины танцевали в центре, а женщины, стоя полукругом лицом к ним, потрясали шестами с нанизанными на них скальпами врагов.

Среди шатров с улюлюканьем скакали мальчишки на лошадях, то и дело стреляя в воздух, и все вокруг затянуло дымом от пороха и огня.

— Хейя-ха! Хейя-ха! Хейя-хей! — слаженный хор выводил тягучую песню, и ему вторили трещотки, погремушки и бубенцы.

Кэтрин стояла рядом с миссис Смит, и в ее волосах красовались два орлиных пера — по одному за каждого застреленного врага. В руке она сжимала длинную палку с привязанным к ней белокурым скальпом магната и приплясывала в такт барабанам. Грудь переполняли гордость и ликование. Та́куя победили, а заклятый враг бесславно издох!

Перед ней в дрожащих отблесках пламени мельтешили полуголые мужские тела. Воины были как на подбор — высокие, стройные, мускулистые, но Кэтрин смотрела только на одного…

Наготу Брайана прикрывала лишь набедренная повязка. Взопревшее разгоряченное тело лоснилось в мерцании огня. Мягкие тени очерчивали рельеф напряженных мышц. Волосы развевались за спиной, орлиные перья подрагивали в такт покачиваниям головы.

Кэтрин смотрела на него и пьянела без вина. Полуопущенные веки, отрешенное лицо, движения рваные, но в то же время пружинистые и грациозные — отточенная замысловатая пляска казалась завораживающей и дикой.

Пот блестел у него на скулах, на лбу и в ямочке между ключицами. Белоснежные зубы сверкали из-за приоткрытых губ. Широкие плечи, мощная грудь, сильные ноги — Кэтрин не могла оторвать от него взгляд, ощущая, как от желания сводит низ живота.

Танцоры кружились вокруг костра под грохот боевых барабанов. Красные отсветы пламени выхватывали из темноты мелькающие тела. И когда Брайан в очередной раз оказался напротив Кэтрин, он прервал свою пляску и подошел к ней.

Его ноздри широко раздувались, глаза горели буйным огнем. Кэтрин словно обдало пылающим жаром, и волна животной похоти захлестнула ее с головой.

Брайан взял ее за руку и повел сквозь толпу. Люди расступались, давая им путь. Кэтрин почти ничего не замечала перед собой. Она шла словно в трансе, повинуясь непреодолимому зову плоти, древнему, как сама Земля.

Они оказались на краю тополиной рощи. Сюда почти не долетал дым, и в чистом ночном воздухе витало благоухание травы и диких цветов. Отголоски пения и барабанного боя смешивались с шорохом листьев и звонкими трелями цикад. Не говоря ни слова, Брайан прижал Кэтрин к дереву и поцеловал. Неистово, страстно, захватывая ее губы своими так жадно, словно мечтал об этом целую вечность. Так, будто хотел испить ее до дна.

Голова кружилась, земля уходила из-под ног. Кэтрин исступленно гладила влажную спину, жарко отвечая на поцелуй. Брайан на секунду прервался, чтобы стащить с нее платье, и Кэтрин тесно вжалась обнаженной грудью в его грудь.

На ней не было белья, и между ног все намокло и горело от возбуждения. Когда его ладонь скользнула вниз и коснулась жаждущей плоти, Кэтрин застонала и принялась тереться о пальцы как похотливая кошка. Она ощущала его эрекцию — набедренная повязка топорщилась бугром, упираясь ей в живот. Дико захотелось дотронуться, почувствовать, как сильно Брайан хочет ее. Кэтрин опустила руку и стиснула через сукно твердый член.

Брайан издал то ли стон, то ли рык. Он подхватил Кэтрин под ягодицы, посадил на себя, и она обвила ногами его бока. Не разрывая поцелуя, он пронес ее несколько шагов, а затем бережно уложил на мягкую траву.

Когда он вошел в нее, Кэтрин вся задрожала, а из глаз потекли слезы. Она крепко обняла ногами его бедра и, всхлипывая, стала двигаться вместе с ним, подчиняясь напору мощных толчков. Как же она изголодалась, как истосковалась по нему, по его телу, по пряному запаху разгоряченной кожи!

Кэтрин отдавалась Брайану полностью и без остатка, как самка покоряется самцу, как Земля принимает объятия Солнца. Она выгибалась, подмахивала бедрами, впивалась ногтями в мускулистую спину и в полузабытьи лизала и целовала солоноватое плечо.

Все ощущения обострились до предела, сосредоточились в точке соприкосновения тел. Волны удовольствия накатывали одна за другой, как прибой на морской песок, и нельзя было разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Кэтрин уже не осознавала, кричит она, стонет или рыдает, ее душа будто отделилась от тела и воспарила в необъятной искрящейся вышине.

— Течихи́ла… — словно откуда-то издалека донесся хриплый выдох, а в следующий момент Брайан, содрогаясь всем телом, крепко притиснул ее к себе.

***

Они лежали в высокой траве, и прохладные мягкие стебельки приятно остужали пылающие тела. Голова Кэтрин уютно покоилась у Брайана на плече, а пальцы выписывали узоры у него на груди, то и дело цепляясь подушечками за свежие ссадины и шероховатые рубцы.

Ленивая нега, сытая и блаженная, переполняла все тело, наливая тяжестью веки. В стойбище продолжался праздник, а рядом в зарослях щебетал пересмешник, и его переливчатые трели заглушали доносящийся барабанный бой.

— Я уж думала, ты никогда ко мне не придешь, — пробормотала Кэтрин, потершись щекой о любимое плечо.

Брайан накрыл ее руку своей.

— Прости, Лисичка, я дурак… Надо было тебе сразу сказать…

— Сказать что?

— Понимаешь… То, что Вудвилл с нами сделал… Такое нельзя проглотить и жить дальше как ни в чем не бывало… Та́куя говорят, что унижение стирается только со смертью того, кто тебя унизил. Я поклялся ему отомстить… и дал обет, что не лягу с женщиной до тех пор, пока не прикончу его.

Кэтрин приподнялась на локте и ошарашено уставилась на Брайана.

— Так вот в чем дело… — протянула она. — А-то я думала, что стала тебе противна из-за того, что тебе пришлось пережить…

Пальцы Брайана нежно очертили ее лицо.

— Как ты можешь стать мне противной, Кэт? — спросил он. — Я люблю тебя и никогда не переставал любить. Но тот, кто идет по тропе войны, должен соблюдать целомудрие.

Кэтрин судорожно сглотнула.

— А если бы Вудвилл не явился сюда? Если бы твоя месть заняла год? Или два? Как бы я все это время без тебя?.. А если бы он тебя убил?

— Кэт, прости. — Брайан погладил ее по волосам. — Но я должен был ему отомстить… Смыть его кровью эту грязь, чтобы снова иметь право назваться мужчиной.

— Но ты и так мужчина! — со слезами на глазах выпалила она. — Твоя смелость, твои поступки, самопожертвование… Я не знаю никого более отважного, более достойного называться мужчиной, чем ты.

Он крепко прижал ее к груди словно баюкая, и Кэтрин ощутила, как часто стучит его сердце.

— Спасибо, Кэт. Просто пойми, есть вещи, от которых нельзя отмахнуться… Но все уже позади, и теперь я весь твой.

«Я весь твой…»

Кэтрин блаженно вздохнула и замерла, согреваясь в теплых объятиях. Но тут в голову пришла одна мысль, и пальцы, до сих пор ласково поглаживающие грудь возлюбленного, сомкнулись на его горле.

— Признавайся! — сердито прошипела она. — Твой обет целомудрия касался только меня или всех женщин в целом?

— Что? — непонимающе прохрипел Брайан.

— Где ты был прошлой и позапрошлой ночью?

— Здесь, на берегу.

— И что ты делал?

— Думал… молился… спал.

— Один?

— Конечно один. А почему ты спрашиваешь?

— А о чем ты тогда позавчера так мило ворковал с дочуркой вождя?

— Так вот что ты имеешь в виду… — с улыбкой протянул Брайан. — Кэт, если уж берешься подсматривать, то подсматривай до конца.

— До какого еще конца? — проворчала она.

— Хотя бы до того момента, где я прошу Кими́мелу не позориться и идти домой.

— Хм… И чего же она от тебя хотела?

— Ну… — Брайан набрал воздуха в грудь. — Хотела, чтобы я взял ее второй женой.

— Так я и знала! — фыркнула Кэтрин. — И что ты?

— Сказал, что мне не нужно другой женщины, кроме тебя.

— Прямо так и сказал?

— Да.

Кэтрин пришлось закусить губу, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. В последнее время она привыкла к мысли, что Брайан ее разлюбил, и сейчас ей просто не верилось в происходящее. Она думала, что он ее больше не хочет… А он хочет, еще как хочет… Кэтрин только что убедилась в этом сполна…

— Я знаю, что вчера Кими́мела напала на тебя, — снова заговорил Брайан, убрав за ухо прядку, лезущую ей в глаза. — Жаль, что меня не было рядом, и я не смог тебя защитить. Но ты дала ей достойный отпор, Лисичка, я тобой горжусь.

Кэтрин невесело усмехнулась.

— Ты же знаешь, — сказала она, — за тебя я порву кого угодно, но когда две женщины дерутся из-за мужчины — это как-то унизительно…

— Не переживай. Черный Медведь узнал о выходках Кими́мелы и посадил ее под домашний арест. Я слышал, он собирается выдать ее замуж за какого-то вождя из Южной Дакоты. Так что мы вряд ли в скором времени увидим ее опять.

Кэтрин припомнила, что после той потасовки дочурка вождя и впрямь словно канула в воду.

— Рада это слышать.

Она прижалась щекой к груди возлюбленного и замерла, согреваясь его теплом. Пальцы упоенно исследовали сильное тело. Твердые ключицы, упругие мускулы, маленькие напряженные соски… Как же она по нему соскучилась!

— Что мы будем делать дальше? — спросила Кэтрин, медленно скользя ладонью по бархатистому животу.

— Мы свободны, Лисичка, и можем делать все, что захотим, — промурлыкал Брайан. — Вот чего бы тебе хотелось?

— Прямо сейчас? — Она опустила руку еще ниже. — М-м-м… Дай-ка подумать…

Брайан без лишних слов опрокинул ее на спину. Задыхаясь от нетерпения, Кэтрин обвила руками его шею и жадно притянула к себе. Ощутив его сладкие губы на своих, она забыла обо всем на свете. И когда упругий язык нырнул в ее рот, когда шелковистые волосы коснулись ее лица, а настойчивые пальцы пробежались по бедрам, из груди невольно вырвался блаженный стон.

Она снова ощутила его в себе. Все мысли исчезли, и в целом мире не осталось ничего, кроме безграничного счастья.

КОНЕЦ

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Эпилог