Берег надежды [Алексей Валерьевич Исаров] (fb2) читать онлайн

Берег надежды

Вступление

Радуга всегда стоит в другой стороне от солнца. Где-то на востоке остался Благословенный Хардол и мудрая до зубовного скрежета власть демиурга Радвера. Рассветная радуга стояла на западе, над окропленными свежим дождём лесами нового материка иного полушария.

— Что там? — молодой драконёнок тёмного окраса шерсти, с четырьмя рогами, спросил у своего отца.

— Зачем спрашиваешь у меня, Зорат? — старый дракон, Сурт, ответил с усмешкой, — разве не знаешь, что лучше найти, а что лучше обойти стороной? Сам думай об этом. Дети добрее взрослых, Вселенной приятнее исполнять их желания.

— Там наша земля, — Зорат отвернулся от Сурта и во все глаза рассматривал красоты дикого мира. — И мы её завоюем!

— Война потребует смертей и убийств, — Сурт не был доволен «решением» сына. — А мы от них и скрываемся. Думаешь, наш вождь Аменемхат не осмелился бы убить Радвера и стать демиургом, чтоб говорить всем на Хардоле, как надо жить? Нет, Аменемхат хочет свободы для каждого. Когда один убивает другого, свобода ополовинивается.

— Но нам всё равно потребуется убивать здешних животных для пропитания или самозащиты, — Зорат приподнялся на задних лапах, удерживая равновесие при помощи хвоста. — Смерть допустима, если сохраняет жизнь.

— Мне не жалко неразумных созданий, а драконов жалко. Разве Радвер ест верующих и сторонников старых демиургов? Ходят такие слухи, но нет, если бы он их ел, пользы в этом безумии было бы больше чем в том, что он делает. Надеюсь, это на новом берегу не повторится.

— Чему ты учишь своего разбойника… — покачал головой подошедший капитан, чёрный с золотой гривой Солкар. — На старом берегу у нас были пленники, грешники и инопланетяне. А чьи души ты заберёшь здесь? Наши? Лучше пожелай нам аборигенов поуродливее да послабее, чтобы легко собирать урожай.

— У нас есть небольшой запас, на первое время хватит, — ответил Сурт. — Нет смысла в том, чтобы настраивать против себя местных. Во всяком случае до того, как мы узнаем, на что они способны.

— Разве эти земли вообще могут быть заселены разумными существами? — удивился Зорат. — Я думал, мы будем первыми.

— Если чешуйчатые со звёзд не нашли Четвёртых или остаток Иннумерали в просматриваемых, как твой нос, песках Ардина, не значит, что в местных джунглях никто не прячется, — Солкар ни с того ни с сего швырнул нож в Зората, драконёнок еле поймал клинок за рукоять, а не за лезвие. — Тёмный всегда готов и во всеоружии.

— Тёмный всегда готов, но и головой думать обязан, — строго зыркнул на капитана Сурт. — У нас нет лишней энергии на заращивания ран и оживления соплеменников, мы не знаем, с какими опасностями столкнёмся на этом прекрасном материке.

— А ты пожелай конкретики, — Солкар оскалился, отворачиваясь и уходя, — а не идиотов в попутчиках.

Зорат бросил на отца настороженный взгляд.

— Снаряди трёх драконов и отправь их на осмотр побережья, — спокойно сказал тот, вместо объяснений пожелав конкретики. — Выбери только тех, кто уже оставил потомство.

— Я? — мальчик удивлённо коснулся крылом груди.

— Учись разговаривать со сверстниками по умственному возрасту, — фыркнул Сурт, тоже отходя от фальшборта. — Если не научишься ими управлять — потом разучишься их слушать.

Поручение застало Зората врасплох. Куда уж ему справляться со взрослыми драконами, уговаривая их взлетать непонятно куда? Даже со сверстниками отношения у него не складывались… Он ни с кем не ссорился, но и не дружил, а ему предложили командовать!

Порыкивая что-то под нос в смятении, Зорат перелетел на полуют, где по старой привычке несколько мятежных Светлых пели утренние оры вместе с Тёмными: их, несмотря на свободоволие, привлекла слаженная гармония хора, душевная сила музыки на рассвете и смысл слов, отзывавшихся в сознании переселенцев.

Га вар

Да дей

Гавар

Сиярый

Га в ар

Да верь

Нор не ра ярый!

Вставай,

Земля!

Вставай

И делай!

Ты Мрак,

Ты Тьма,

Ты не Свет белый!

Песня завершилась, но все собравшиеся до сих пор находились под её воздействием. Сурт рассказывал сыну, что раньше в храмах сразу после гимнов произносились речи — чтобы прямо по сердцу, в обход наработанных рефлекторных мыслей. Если и говорить — то сейчас.

— Предлагаю вам первыми перелететь на берег, — Зорат подошёл ко взрослым певцам с коварной невинностью. — Ваши мысли чисты и святы, ваши глаза создадут для всех нас новый, лучший мир, а ваши рассказы обеспечат вам место в доброй памяти современников и потомков. Лучше летите сейчас, пока до того же не догадался какой-нибудь головорез, который не летит к свободе, а убегает от казни по честному поводу. Вы непременно лучше и достойнее! Я в вас верю.

— Суртовский отпрыск предоставляет нам первый полёт, — издевательски заметил один из самцов. — Странно, а я думал, что Аменемхат ведёт нас к будущему, где никто не стеснён глупыми обязательствами и приказами.

— Стой здесь тогда, — подавляя обиду, Зорат старался равнодушно пожать крыльями. — Награду и первенство получит другой, кто не сидит на хвосте. Или, как говорил мой отец, «готовь зад для нового демиурга».

— Почему бы и не слетать? — вдруг заявил другой дракон. — Надоело уже плыть, а там твёрдая земля! Или что, от качки крылья уже не расправите?

Провожая взглядом сорвавшихся на благое крылатых, Зорат тихо вздохнул:

— Поют красиво, а такие мрази, ведутся только алчностью и грубостью.

— Ой-ой, а ты пресвятые мощи, даже не онанируешь на картинки в книжке, — высунулась из трюма чешуйчатая голова молодой драконессы.

— Тише ты! — шикнул на неё Зорат, подлетая к люку. — Раскричалась на весь корабль!

Чешуйчатая показала ему язык, поставила лапы на край досок и поднялась.

Звали её Намму, и родителям её ни в Ардине, ни на Хардоле ничего не светило в обманах и кражах, так что колонизация третьего материка пришлась как раз кстати, а воспитание дочери — безнадежно испорчено. Сурт ругал своего сына, но показывал, как делать правильно, Намму хвалили даже за гадость и вредность.

— Не хочешь полюбоваться видом? — сменил он манеру разговора, решив, что таким образом расположит к себе юную самочку. — Хватит уже сидеть в трюме!

— Я потому и вылезла, твой совет припозднился, — самочка развалилась на пока прохладных досках палубы. — А ты не желаешь перекинуться в бирюльки? С твоим умом странно, что ты не обыгрываешь всех на души и минеты, или даже у богов лишь раз в сто лет стоит?

— Новые боги нечасто рождаются. А играть с тобой не буду, — и на этот раз сдержался дракончик. — Я умный, но хитрые умных зачастую побеждают.

— Странно, что ты родился на свет, ни демиургом, ни демоном ты не станешь, смысл тогда жить? — Намму продолжила преувеличивать и задирать этим.

— С твоей точки зрения я и не живу, — Зорат тяжело вздохнул. — Я не режу канаты, чтоб смеяться над матросами, которым прибавилось работы. Не мажу спящих товарищей мёдом, чтоб их зализали корабельные грызуны. Не трахаюсь тайком от взрослых с партнером на два года старше себя, чтоб прослыть красавицей среди детенышей на два года моложе меня. Моя жизнь пуста, в ней достаточно места, чтобы не было душно.

Намму вспыхнула, было видно по выражению её мордашки. Она подошла к Зорату поближе и распахнула крылья.

— Дурак! — и взмыла в небо, отправившись догонять взрослых.

* * *

— Что ты им такое сказал, остолоп? — Сурт недовольно рычал на сына, скалясь на дравшихся над береговой линии драконов, что издали походили на сцепившихся хищных птиц.

— Не ругай ребёнка! — рогатая самка с серой шерстью в рыжую полосу решительно направлялась к ним, от возмущения даже путаясь во всех четырёх лапах. — Может, к тебе тут и испытывают уважение, но ведёшь ты себя словно обычный моральный урод! Зорат наш сын, каким его воспитываешь, таким он и станет!

— Вот я его и ругаю, чтоб он стал, — Сурт резко обернулся на свою самку, Заряну. — Тебя уже бесполезно переделывать, как была наседкой, так и останешься. — Потом так же резко переключился обратно на сына, уже с куда меньшим раздражением, благо пар уже был выпущен на умолкшей от недовольства и сложности идеи Заряне. — Так что ты им сказал? Мне даже любопытно.

— Я им сказал: кто первый прилетит на новую землю и расскажет о ней остальным, получит много наград и сможет доминировать, — Зорат ответил, больше смотря на маму, чем на отца. — Других резонов они не послушали.

— Прием, достойный мозгов Радвера, но не моего сына, — сморщился Сурт. — Ты им только сказал разведать, а повелел драться за первенство, чтоб одному самцу все зады достались. Теперь успокаивать их…

— Давай! — крикнула Заряна, расправив крыло в сторону драки. — Успокаивай немедленно!

— ВРАГ! — гаркнул Сурт не без пранического усиления голоса.

Драконы мигом прекратили драку и бросились к бортам, намереваясь отражать нападение.

— Где враг? — переполошённо спрашивали вернувшиеся разведчики, крутя головами.

— Это вы, вредители и братоубийцы, — Сурт произнес контрастно тихо. Молчание будто бы приглушило звуки прибоя.

Больше всех стало стыдно Зорату.

Первая глава — Наш ар

Во время краткого облёта прибрежной территории драконы не увидели ничего особого, потому с кораблей, вставших на якоре возле берега, высадились почти все — кто перелетел, кто спустился в лодки охранять грузы, хотя маленькие судёнышки, захваченные по наставлению Светлых, Тёмные откровенно презирали и недолюбливали.

Вождь Аменемхат, вопреки своей репутации свободолюбца наладивший порядок среди высадившихся крылатых, собрался под спешно возведённым навесом вместе с ближайшими соратниками вокруг карты. Это были пока всего лишь скреплённые друг с другом магические реплики видов с высоты полёта, без разметок и условных обозначений, облегчающих анализ информации.

— Владеющие… — Солкар, проходя под навес, поприветствовал остальных. Аменемхат, сдвинув брови на капитана провинившегося судна, ответил без приветствий и вежливости:

— Чем ты владеешь, Владеющий? Твоя команда получила свободу, но потеряла ответственность, ты даже свой народ потерял.

— Я владею собой и своей судьбой, — Солкар не потерял гордость даже после обвинения. — Этого достаточно для счастливой жизни в наших новых землях.

— Иди сюда, господин своей судьбы, — пробормотал Нергал, склонившись над картой. — Погляди, что увидели души твоих разведчиков, прежде чем их выбили из тела товарищи… вместе с недругами.

— Не надо было задираться… — хмыкнул себе пол нос Солкар, подходя к остальным.

Что же, возможно, они зря начали высадку так спешно: на реплике был виден участок джунглей, явно прореженный не природным бедствием, а инструментами и умением лесоруба. У самых деревьев можно было разглядеть даже какие-то строения, похоже, временные.

— И этого всего не углядели жители Ардина со своих межзвёздных кораблей? — продолжила возмущаться Эрешкихаль, подруга Нергала, кто и свела все доставленные сведения о новых землях в карту.

— Эта информация стоила дороже дармового материка для бедняг-космических наёмников, — чёрный с алыми прядями в гриве Тагирион, адмирал прибывшего флота, высказался иронично, наполняя свежей душой шпагу. — Тебе ли не знать своих соотечественников.

— То, что они получают свою долю от драконов, похищаемых на другие планеты? Знаю, — Эрешкихаль бросила быстрый взгляд на зелёную стену леса. — А вот кто скажет, чего нам ожидать от местных?

— Если они заинтересовались нами, то скоро сами о себе объявят, — предположил Солкар. — А если продолжат скрываться, то, значит, готовят недоброе.

— Представь, что к Радверу на Хардол пристало полтораста кораблей набожных поконников, пожелавших выстроить себе монастыри от Триречья до Равоса, — Нергал снова поддел Солкара. — Если ты замыслил недоброе, например, защитить родину, будешь скрываться?

— Медлить нельзя, — Тагирион взмахнул пару раз мерцающим лезвием и растворил его в своей энергии. — Если мы, гости запада, не захватим поскорее побольше душ из благодушных хозяев, они перемрут от старости и скуки, пока мы болтаем.

— В этом есть смысл, — после некоторого молчания сказал Аменемхат. — Нам не только требуются души, мы должны произвести впечатление на местных. Если они боятся нас, то считают врагами. С врагами же нужно покончить, пока они не покончили с тобой.

* * *

Враги не зевали и атаковали первыми.

Адские твари с нижних слоёв показались сейчас Тёмным родными и милыми по сравнению с этими отродьями Иннумерали.

Перепрыгивая через кусты, слетая с верхушек деревьев, три десятка тварей спешили к драконам. Внешне они были похожи на них, но это только прибавляло им уродств. Более они походили на насекомых с острыми зазубренными передними конечностями, с жвалами на пасти, с мушиными крыльями. Вряд ли они служили безумному Роксамиру, однако яростная атака и вправду прибавляла им схожести с воинами Иннумерали, уничтожившими древние цивилизации. Пара молодых драконов, оказавшиеся у них на пути, были вмиг разорваны на клочки.

Тёмные среагировали сразу после первых потерь. Заглушив в себе страх, они схватили души умерших и взорвали их о наступающие волны, тут же отправили в такой же убийственный штурм души павших врагов. Этот фокус был ещё и тем замечателен, что мигом заставил атаку противника захлебнуться, поскольку источников взрыва они не увидели, а грохот и блеск были колоссальны. Души же безукоризненно подчинились команде и накинулись на ещё обладавших телами собратьев.

Короткая схватка закончилась так же быстро, как и началась. Сразу после того, как выполнившие задачу души замерли на месте, ожидая новых приказов, драконы по команде своих предводителей поспешили осмотреть тела. Или, скорее, по предложению, ведь не станет вдохновитель свободолюбивых разумных повелевать, как лицемерный демиург?..

Одно наиболее сохранившееся тело насекомоподобного Светлые высушили и приморозили, чтобы сохранить от разложения и изучить хотя бы физиологически.

— От живого пленника было бы больше проку, — покачала головой Ланра, белошерстая и черногривая хаосистка из Светлых.

— Воскреси, — подал идею Аменемхат. — В мозге существа тоже остаётся какая-то часть воспоминаний, даже если душа не сохранилась.

— Тратить энергию… — Ланра возразила чисто автоматически, уже принимаясь за воскрешение.

Сознание у твари ещё не успело раствориться в небытие, но перед тем, как начать операцию, драконесса усилила воздействие заморозки — чтобы тело не слишком трепыхалось. Только после она отошла немного от тела и принялась петь, но не так, как чистила горло команда по утрам, а вкладывая в слова силу и волю, творя настоящую Светлую песнь:

Верне, се велнере

Ер ми дья рони.

Терне дерне веле,

Те ни бря роли.

Авага ко варетана,

Ме ко неодинака.

Ара та, кья ра недана,

Светко озария-ка.

Знаю, жизнь не вернуть,

Только теряем.

Труден к вечности путь,

Бьёт и виляет.

Всё идёт к началу пути,

Но вернётся не прежним.

День не даст — так ночь осветит

Тёмным светлом надежды.

Тёмные переглянулись. Тело вдруг посвежело, дёрнулось и слабо зашевелилось, фасеточные глаза твари распахнулись и уставились в потолок. Ланра коснулась головы насекомого там, где оно бы не смогло дотянуться, ауру свою ввела еще глубже в мозг, замещая там ей энергию души воскрешенного и впитывая в себя ту информацию, что хранили его мозг и сознание.

— Достаточно, — мягко произнесла Ланра, нажимая пальцем посильнее. С этим нажимом тело замерло, а самка обернулась к ждущим Тёмным. Те терпеливо ждали. Несколько секунд она простояла безмолвно, выстраивая порядок суетливых мыслей, лишь её хвост покачивался из стороны в сторону. Затем Ланра выдохнула, справившись с чужими образами и понятиями.

— Пустые кристаллы остались? — чтобы не тратить время на пересказ всего объёма разведданных словами, она решила сохранить их в сосуде вместе с небольшим количеством несущей энергии.

— А не утаишь ли ты от нас часть знаний? — Ингур задумался. — Ладно. Кроме тех, что запасены для душ — можно изъять несколько у суртовского сынка.

— Вслух утаить проще, невольно забыв или не успев рассказать, а время не терпит. Здесь не один, а два материка, населённых Иннумералью. И правит ими не Роксамир, а гораздо худший враг, — Марда взяла поданный ей граненый прозрачный камень, поднесла ко лбу и отправила в него всю память кракалевна, пока она не забылась. — Навы.

— И что же это за несчастные существа, — без доли сочувствия спросил Аменемхат. — Что получили себе столь ужасных покровителей? Как они себя называют и насколько разумными стали под навьим руководством?

— Навы их создали, если её воспоминания правда, — Ланра знала по ним и то, что эта кракалевна была маткой. — Уважать родителей естественно. Многие религии основаны на поклонении создателям.

— Навы и вдруг что-то создали, а не разрушили? — сомневающимся тоном протянул Солкар.

— Я выковал клинок, чтобы убивать, — Тагирион не находил противоречий. — Навы или Роксамир вымутировали жизнекосцев Иннумерали, чтобы избавиться от иных разумных на планете.

— Так или иначе, что с их самоназванием? — поинтересовался Аменемхат. — Нам же нужно как-то их обозначать.

— Кракалевны, потому что они и есть жизнекосцы, уничтожающие всё доброе, — ответила Светлая. — Так и будем звать, потому что сами себя они называют многими именами в зависимости от подвида и племени. Они разобщённее нас.

— Тем проще будет их одолеть, — Аменемхат поднялся, остальные невольно последовали его примеру. — Мы достойнее, чем убийцы наших предков. Теперь это наша земля. Наш ар.

Вторая глава — Собственный бог

Чтобы заявить права на какую-нибудь землю, нужно границы этой земли обозначить. Застолбить. Драконы деятельно взялись за дело: из дальнего Хардола и Ардина потекли материалы, которые ушлые дельцы ничуть не стеснялись продавать «отщепенцам Аменемхата».

Аборигенов-кракалевн с лихвой хватало для вырывания душ, которые превращались в рабочих и солдат на случай защиты от навов. Зафрахтованный звездолёт Ардина совершил несколько перелётов, доставив на новый материк ещё две партии крылатых, по большей части тех, от кого Радвер и сам был рад избавиться мирным путём. Тем не менее население драконов в их «Нашаре» не слишком разрасталась — многие погибали, защищая строительство города-"Всеотца', Аата. Аменемхата терзала совесть — он не мог вынести того, что каждый день уже долгое время погибают его соратники. Пора было переходить в контрнаступление.

Но любое нападение невозможно без подготовки, а подготовка всегда делится на несколько этапов. Потому Аменемхат счёл должным посетить нескольких драконов, к которым питал своеобразное уважение. Сурт занимал среди них не самое последнее место, пусть для Тёмного и был несколько… нетипичным. Но именно своеобразие этого дракона несколько возвышало его в глазах Аменемхата, да и в уме ему не откажешь.

Без приглашения и без охраны, если не считать готовую разметать любого противника душу, вызвать которую можно было за долю секунды, Аменемхат взмыл в утреннее небо и перелетел на восточную сторону каменной башни — временной постройки, где разместилась большая часть драконьей «элиты». Отличие их жизни от большинства Тёмных было лишь во внешнем статусе. Пока что сами эгоисты-драконы понимали, что выживание важнее комфорта, и обретались в таких же суровых условиях, что и весь остальной народ. Оттого и общественных прений было меньше — успевать бы отстреливать кракалевн.

Юнец Зорат, за последние полгода вымахавший на целую голову, как раз тренировался помогать с этим. Держа в вытянутой правой передней лапе извилистый жезл, он раз за разом посылал собственную энергию в виде лучистого сгустка, поражая мишень, висящую на стене перед ним. Сурт сидел неподалёку на мягкой подушке, о чём-то разговаривая с прислуживающей ему бело-серой самкой с чёрными ромбами на лбу и груди.

— Делом не занят, — угрюмо констатировал Аменемхат, видя, что Сурт не работает изо всей мочи над возведением города или его обороной.

— Я делаю уже гораздо больше, чем делал на родном минус пятом слое, — Сурт жестом отослал самку. — Даже больше, чем ты там делал. Я думаю.

— О, твои думы, конечно же, очень помогут нам, — язвительно заметил Аменемхат. Юный Зорат поклонился к нему и отошёл к стене, сев под мишенью. — К сожалению, пока некоторые драконы разминают мозги, другие гибнут. Не всех удаётся спасти или воскресить, а нас и так не слишком много.

— Может быть, они потому и гибнут, что не думают? — Сурт возмутился не меньше Аменемхата. — Видно, что твой подход не работает. Кракалевны не просто наносят нам ответные удары и защищают собственные города. Их мысли владеют этой землёй. Наша она лишь на словах. Её реки и природа, погода над ней — всё это во власти Жнецов Жизни и служит их интересам. Мясо и плоды, растущие на этом береге, стали ядовиты для нас, скоро кракалевны могут и о рыбах в Вейндале вспомнить, и останется нам из провизии только бешено дорогой импорт. Нам не просто надо вылететь в ответную атаку — её нужно совершить по конкретным целям, чтобы их мысли о реальности не мешали нашим.

— Я согласен с тобой, — Аменемхат воплотил из своего карманного измерения плотно сомкнутый мешочек, взял из него щепотку молотой травы и вдохнул её аромат. — Но мысли кракалевнам внушают навы. Мы возводим второй морской порт, возможно, мы удержим побережье и нарастим торговлю. Это избавит нас от угрозы города, однако в таком случае мы опять попадём под власть Радвера и его пошлин, тогда как мы всецело пытались заявить о своей независимости. Нам нужно двинуться вглубь материка. И сделать так, чтобы кракалевны не смогли нам помешать.

— Зорат, куда ты дел карту? — крикнул упражняющемуся сыну Сурт, снимая телекинезом со стола всю лишнюю посуду. Прибежал драконенок, положил на стол кристалл, что начал высвечивать объёмную реплику восточной оконечности Нашара, похожей на морду раскрывшего пасть дракона. Сурт повелел имитации увеличиться в районе около озера-глаза, где стоял величественный город, полный пирамидальных строений и с гигантским дворцом, похожим на друзу переливающихся кристаллов.

Аменемхат довольно улыбнулся:

— Вижу, несмотря ни на что, ты мыслишь в том же направлении, что и большинство других драконов.

— Другой дракон будет брать город осадой или пошлёт в него взрывающиеся души. Сколько разведчиков вернулось? Ни одного? Ах, контур из убийственной первоматерии, которую невозможно контролировать по всем законам магии, а кракалевны это делают без помощи навов.

Аменемхат косо взглянул на Зората, который при словах отца сохранил невозмутимость. А мог бы и посмеяться, склонность к цинизму у него уже должна бы проявиться…

— Ты потратил часы размышления над тем, что известно всем и каждому? — спросил Аменемхат у Сурта, отвечая колкостью на колкость.

— Будь это известно хотя бы всем и каждому из кракалевн, мы бы уже знали, как с этим бороться, анализируя память трупов. Иннумераль не прёт ордами, как в легендах об Эре Ночи, они затаились у себя в безопасности, тем более посвящённые в тайны их цивилизации. Друг другу кракалевны не доверяют, и правильно делают. Переселить драконьи душу и разум в пленника ты, например, не догадался, но и это не сработает с такой осторожностью жизнекосцев. Нам стоит не переть в атаку, а подумать над первоматерией, как это сделали кракалевны.

Аменемхат выбросил вперёд лапу с поджатыми пальцами и стал по-одному их разгибать.

— Одни предложили изловить нава и попробовать подчинить его. Другие рекомендуют отыскать нава и принести ему кровавую жертву, использовав как таран против щита. Третьи — растормошить наших учёных, которые с самого приезда даром переводят припасы. Четыре — ты предлагаешь думать, но промедление приносит нашим собратьям гибель. Пять, — Аменемхат поморщился. — Можно просить помощи. Взрыв ардинского корабля способен разрушить щит или погасить его на время. А может и не причинить ему никакого вреда.

Сурт убрал кристалл карты, развеялась иллюзия уменьшенной местности.

— Тормошить нужно наших хаосистов, одну я прогнал для твоего благодушия. Драконы умеют призывать первоматерию, сырой Хаос, осталось научиться его контролировать. Все изменения кракалевны производят через него. Мутировать можно не только тела, но и местность, если распылить первоматерию по большой площади. На драконов такая малая её концентрация не влияет, не проходит сквозь щит ауры и рефлекторную волю, но на растения, животных и погоду — легко. А знаешь, как кракалевны выбирают из всех возможных случайных мутаций нужную? Единственным способом, которым можно контролировать первоматерию и создавать из неё миры.

— Только Вышний из сказок Светлых на это способен, — Аменемхат развернулся ко взлётному окну.

— Вот кракалевны им и стали. Нам нужен свой Вышний.

* * *

Сурт не пустословил, но даже Аменемхат не сразу понял, о чём он говорит.

Кроме известного всем драконам прановладения — магии, основанной на использовании жизненной энергии — они могли овладеть другим способом изменения реальности, чьи результаты были не столь очевидны, как взрывы кипящей праны, но куда более невероятны и глобальны. Кобничество требовало высокой степени самоконтроля, поскольку овладевшей им дракон был способен изменять мир вокруг себя одной собственной волей и мыслями — это и подразумевал Сурт понятием «думать» или «решать, что будет».

Кобников среди беглецов было немало, ведь новый демиург начал видеть в них опасных конкурентов за власть, чья магия незаметна и потому её результаты нельзя было свалить на них прямо. Под знаменем свободолюбия Хардол покинули Марда — первая хаосистка, систематизировавшая кобнические приемы в собрании текстов «Чёрной руки», Нергал — жрец высокого посвящения, выдавший всем будущим нашаранам тайный «чистый язык», чтобы все их слова стали священными и претворялись в жизнь… даже сам Аменемхат, по слухам, не смог бы удачно осуществить такой масштабный «побег» из-под носа слуг демиурга, если бы не умел превращать случайности в необходимые для себя события. Но даже со всем этим арсеналом драконы были равными кракалевнам, а не превосходили их.

Большинство драконов по-прежнему не были кобниками, и даже среди них некоторые не понимали метафор, воспринимая слова буквально и действуя прямо. По «предложению Сурта» некоторые глупцы решили сами попробовать стать требуемым Высшим, но избрали для этого витиеватые и опасные пути. Не имея никакого понятия о том, каким образом Иерон или тот же Радвер стали демиургами, то есть фокальной точкой энергии всего драконьего народа, они стали пробовать разные способы наобум, часто с печальными последствиями.

Другой проблемой стало отсутствие общего языка. Да, «чистый язык» объединил многие диалекты праговора, но не сделал образ мысли Темных, Светлых и хаосистов единым. Не все Тёмные были благородны, как Аменемхат, и до сих пор желали ублажать Тьму убийствами и прочими непотребностями. Не все Светлые даже после атеистического просвещения Радвера отринули идею, что Вышний существует, возможно даже в физическом теле, и имеет единый кодекс поведения для жителей всех планет: если существует раса немых разумных, они после смерти поголовно низвергнутся в нижние слои потому, что не пели оры Создателю по утрам. А большинство хаосистов и вовсе пересматривали свою жизненную позицию каждый день — впрочем, самые отъявленные безумцы пустились вплавь обратно на Хардол в первые дни отбытия эскадры.

Потому маг тени Намира Арё и решила, что незачем делать тучу Вышних, когда существует одна Тьма, неподкупная и единственно правильная. Она собрала наиболее преданных Тьме сторонников для проведения обряда, который был призван не просто вызвать Безначальную покровительницу, но и сразу предоставить ей все возможности для защиты своих почитателей. И ранее на оставленных землях существовали Воплощения, наделённые силами Тьмы, видящие её глазами и несущие её волю. Почему бы не создать ещё одно?

Ритуалы призыва не производили со времён осады Авваатера — столицы Светлых — их собственным безумным демиургом Семарглом. Но секреты обряда, поведанные одним из древнейших кобников, самим Разором, сохранились — в Нашар прибыла дочь одного из учеников Разора, Арма Наур. Намира не потратила много времени на её уговоры — эта самка прекрасно видела, как гибнут собратья по вине кракалевн, да и навью энергию ощущала. Идея Намиры, смелая и безрассудная, завлекла её, и Арма согласилась помочь с проведением обряда.

Из убийства Намиры Арма не стала делать пышного ритуала — не важно было, каким образом она умрёт. Чтобы не вредить телу, она решила просто её удушить. Потом подняла её мёртвое тело за гриву:

— Воплотись, явись в явь, — она повторяла слова, когда-то сказанные Разором над телом возвращаемой из ничего драконессы. — На веки вечные. Скройся, скройся в этом сосуде.

Арма не знала, кого звать на этот раз, поэтому всё, что она делала — мешала сущностям-выскочкам занять неподобающее им место, отрезала возможность воплотиться в Намире кому-либо. И всё равно — Тьма явилась, потому что ей ничто не сможет помешать.

Уничтоженная, потраченная на призыв душа восстановилась в ней, но уже не имела характера, потому не светилась каким-то цветом, а поглощала свет.

— Забавно, — произнесла она, вставая на задние лапы и осматривая свою лапу. — Что ты решила предоставить мне совершенно не сопротивляющийся разум. Это было верным решением, Арма Наур, но повторять его я не советую. Особенность сознания иногда способна пригодится, потому следующий призыв меня в драконье тело лучше совершать без вытряхивания души.

— В твоей силе создать новую или оживить тело без неё, иначе ты не стоишь нашего почтения, Великая и Безначальная, — совершая приветственный жест крылом, Арма, в отличии от сжавшихся в испуге Тёмных, не изменила своего равнодушного взгляда. — Я не всеведуща, как ты, и не знаю, когда придётся вселять тебя в следующий раз.

— Я обучу тебя более эффективному способу, — Намира помассировала себе горло, звучавшая в её голосе хрипотца стала пропадать. — Нет смысла уродовать души и ранить тела драконов, иначе как они смогут служить мне? Достаточно положить тело в могилу, незачем его убивать.

— При нужде попробую. Но сейчас у нас иные заботы, — Арма напомнила Тьме, но пояснять не стала, поскольку той и так всё было известно.

— Это всего лишь задача вам на обучение, которую не решить в один момент, но которая поможет нам стать сильнее, — взмахнула хвостом Намира. — Если драконы живут без опасности, они жиреют и среди них рождаются глупцы, которые начинают использовать опасные практики, душить друг друга в постелях и из интереса спать с представителями своего же пола. Кракалевн уничтожать не следует и изгонять навов сразу — тоже. Мы будем вести войну с ними постепенно и превратим народ крылатых в тех существ, которыми они и были задуманы изначально.

— Опасностей мы найдём сколько угодно. Покончив с этим врагом, не придётся ждать нового, — несмотря на своё уважение к Создательнице Создателей, Арма не отрекалась от своего видения мира. — Но чтобы мы не погибли окончательно, не справившись с постоянным умиранием, ты и должна нам помочь, мать-Тьма.

— Согласна с тобой, — кивнула носящая Тьму драконесса. — Твой разум и твоя рассудительность радуют меня. После того, как мы закончим обучение, тебе стоит принять меня в своё тело и обрести в дополнение к разуму ещё и силу. Но сначала нам необходимо разобраться с убивающим куполом, — она не спеша прошлась по каморке Намиры, в которой и проводился обряд. — Собери верных мне драконов, но не говори им о моём появлении. Я явлюсь им, когда продемонстрирую свою мощь, прорвав оборону кракалевн.

— О чём мне им тогда говорить? Драконы не любят пустых слов. Делай, что должно, и появись после.

Третья глава — Схватка неравных

Тьма действительно принялась за дело — Намира облетала строение за строением, умело подбирая слова, чтобы уговорить драконов на новую атаку. Долго убеждать ей никого не приходилось, тем более, что обещание снять защиту подбадривали даже наиболее скептически настроенных к атаке.

— Ты полетишь с остальными? — Зорат спросил у отца, как только весть и до него долетела.

— Конечно, — он прищурился, задрав нос. — Без меня все могут подумать, что захватили город лишь стараниями обезумевшей Намиры, а сами будто бы не участвовали.

— Обезумевшей? — спросил юный Зорат. — С чего ты так решил? Она просто зажглась идеей и потому необычайно деятельная…

— Она решила заменить Аменемхата, причём требовать будет с народа не меньше, чем демиург. Самомнение у неё такое же, как у меня, но его это самомнение, а не совесть она использует как топливо для своей деятельности.

— Но она и вправду куда более волевая и, по-моему, имеет план, — Зорат скрестил лапы на груди. — Разве драконам такой правитель подойдёт не больше, чем «вялый и неспособный к решительным действиям» Аменемхат? Он ведь даже советовался с толпой народа и до сих пор не придумал ничего, что могло бы помочь нам в победе над кракалевнами!

— У Намиры есть план! — всплеснул крыльями Сурт. — И в чём он? Закидать кракалевн будущими трупами, как обычно? А, она его не говорит никому, вдруг шпионы кракалевн прознают о нем раньше времени? Нет здесь шпионов кракалевн, а драконы, способные сами повторить то, что делает она, есть. Я вылетаю сегодня же. Можешь полететь со мной, можешь дом охранять, но я попробую её опередить и показать остальным, что её план не лучше моей импровизации.

— Разве ты сможешь что-нибудь сделать? — изумился юноша. — Ты посмотри, стаи драконов готовы к полёту! Они просто не послушают тебя, а выступая против Намиры, ты растеряешь свой авторитет! Если же её план не удастся, мы проиграем или отступим, гнев остальных повернётся против тебя в равной степени, как и против неё.

— Я не смогу ничего с к а з а т ь, а сделать смогу, — Сурт собрал с полок несколько кристаллов, — и не назову себя за это великим, всемогущим и непознаваемым. Намира и её подсосники влетят в город кракалевн и найдут там меня.

— Что же ты раньше тогда этого не сделал? — неприятно удивился Зорат.

— Раньше не было Намиры. Точнее, той, кем она теперь себя называет. Кракалевны откроют мне врата без боя, потому что боятся Тьмы.

— Тьмы? — Зорат уже достаточно овладел самыми разнообразными знаниями, чтобы сопоставить столь очевидные факты. — Получается, Намира сейчас захвачена Тьмой, так? Этим объясняется её… неугомонность и самоуверенность?

На вопросы с очевидным ответом Сурт никогда не отвечал.

* * *

— В чём твоя атака отличается от нашей? — Аменемхат не переставал задавать бесполезные вопросы своей создательнице во плоти. — Если ты знаешь магический приём, как снять щит, скажи его остальным, и мы захватим тысячи городов, а не один.

— Не пытайся охватить своим жалким умом то, чего не сможешь понять, — в речи Намиры не было уважения ни к чему, кроме как к самой себе. — Твой мозг меньше даже этой мелкой лужи из звёзд и пыли, как и мозг этого тела, — она ударила себя крылом в грудь. — Это сознание не сможет сформулировать ответ, а ты — понять его. Всё, что от тебя требуется — верить мне и слушаться меня.

— Будь ты всемогуща, ты бы смогла объяснить мне такую сущую безделицу, как способ победы в птенцовой драке, — Аменемхат раздражался не от непочтительного тона, а от упрямства Намиры, которое может оборвать многие жизни своим безрассудством. — А раз не можешь, ты уже не способна на всё, и нет тебе веры.

— Нетерпеливый самодовольный глупец, — Намира даже не посмотрела в его сторону. — Скажу тебе лишь то, что ты должен научиться доверять тому, кто во много раз умнее тебя.

— Зачем тогда ты возишься с нами, глупцами и упрямцами, если можешь сама одолеть всю Иннумераль разом?

— Я ради вас забочусь, потому что люблю вас даже несовершенными.

— В сражении слабые погибнут, а сильные многому научатся, — заметила Арма, которая стояла неподалёку. — Естественный отбор.

— А вы решили его ускорить, чтоб слабые долго не мучались… велика ваша любовь, — Аменемхат вздохнул, морщась. — Запрещать помирать таким же фанатикам, как вы, я не буду, но странно, что вы решили умирать не за Радвера. Самовлюбленность не позволяла, наверное. Свобода это не самоуправство, можно стать рабом самого себя.

— Не раб только тот, кто ничего не делает, а из всех господ это тело приняло в себя самого совершенного — меня.

Раздражение, которое Аменемхат испытывал от высокомерного тона Намиры, усилилось враз, когда драконы ринулись на улицы города кракалевн, поскольку защита рухнула. Не собираясь оставаться в стороне от действия, Намира распахнула крылья и полетела к ним, оставив Арму и Аменемхата вдвоём.

— Эффективно, не правда ли? — усмехнулась драконесса.

— Вы уничтожили не только защиту, но и кракалевн? — несмотря на чванливость этих самок, не восхищаться ими вождь не мог.

— Они обратились в бегство мощью Тьмы, — подтвердила Арма.

К Аменемхату подлетели гонцы:

— В поселении ни одного жизнекосца… но в центральном здании сидят Сурт с сыном.

Аменемхат разразился ироничным смехом.

— Ваш вождь радуется, что всего полтора дракона мощью Тьмы одолели целый город, — пояснила гонцам Арма, ничуть не смутившись. — Тела это только инструменты, воли в них нет, даже если вы так считаете. Сурт не сдвинулся бы с места до того, как пришла Тьма. Тьма нажала на кнопку механизма — Сурт заработал. Тьма приказала — Сурт исполнил. Чья заслуга в горшке — гончара или глины с гончарным кругом?

— У Сурта хватит воли, чтобы принимать решение самому, — Аменемхат расправил крылья. — Впрочем, к чему спорить, если мы сможем узнать у него лично?

— Никто не запрещает, но ты услышишь лишь завистливое присвоение чужих заслуг. Кроме меня, никто ни на что не способен, — подлетела Намира, и вместе с остальными устремилась к Сурту. — Даже существуете вы лишь потому, что я так решила.

Аменемхат ничего не ответил на хвастливое заявление, хотя часть драконов тут же разразились радостными криками. Чему радовались? Что существуют по велению чего-то слова?

— Почему сила часто сосуществует с желанием унижать остальных? — Сурт обратился к Аменемхату, как только он к нему подлетел. — Мы истребляем кракалевн, Радвер — верующих, Тьма — неверующих. Тебе стоило тщательнее подбирать экипаж, вождь, и взять с собой только тех, кто равен тебе, а лучших и худших отправить на другом корабле.

— Тогда я полетел бы в одиночку, — Аменемхат плавно приземлился перед драконом. — Твоя выходка остроумна, но что тобою двигало?

— Если честно, — Сурт пихнул крылом Зората, чтобы тот не глазел на Аменемхата с восхищением, — мне завидно, что драконы слушают не меня, а Радвера-самку, то есть, Тьму со вселившейся в неё Намирой. Я бы и сам говорил всегда и всюду, как я умён, силён и любвеобилен, если бы мне не становилось мерзко от хвастовства.

— А если это правда? — приземлилась и Намира. — В отличие от тебя, я свершила то, на что вы были неспособны.

— Драконам следует идти за тем лидером, который умеет побеждать, — добавила Арма. — Если же рассуждать, а не делать, можно дождаться, что кракалевн окажется на расстоянии удара своей проклятой лапы.

— Мне обидно, что ты присваиваешь себе чужие заслуги. Легко грабить своих же на войне, когда никто не ударит тебя в ответ, чтобы ослабить войско! Или найдутся такие? — Сурт швырнул в Намиру камешек телекинезом, не ожидая, что принесёт много вреда. Камень ударился самке о грудь и упал вниз. Намира даже не попробовала защититься.

— Умилительное самомнение, — она подняла лапу. — Может быть, вывернуть тебя наизнанку и посмотреть, какому мясу оно принадлежит? Или отыметь твоего сыночка мёртвым кракалевном?

— Если и после этого драконы будут тебе радоваться, мне не для кого стараться, — Сурт стал формировать боевой щит и накапливать заряд праны.

— Пойдёте по разным лодкам, — Аменемхат сам ударил Сурта в щит небольшим разрядом, Сурт понял и снял защиту. — Тьма очистит мелкие городки, раз у неё это столь великолепно получилось, а равные Сурту превзойдут этот подвиг, взяв столицу кракалевн, Тгрд. Заодно переименуют её в что-то более произносимое.

— Думаю, он так быстрее отдаст свою душу, а значит, и наш спор разрешится, — кивнула Намира. — И меня перестанут покусывать, провоцируя меня оторвать в ответ голову.

— Самый быстрый способ победы драконов — создать Воплощение Тьмы среди кракалевн и заставить их подчиняться спятившему трупу, но вряд ли твой план заключался в этом, — Сурт обернулся к сыну. — Вот ты и увидел, что выгоднее завоёвывать драконов, чем кракалевн. Пусть дерутся и помирают другие, а ты забери их славу и души.

— Тебе лучше бы прикусить язык, Сурт, — Арма подошла к нему ближе. — Ты забываешь о своём месте.

— Тьма вездесуща, значит, драконам места не останется. Летим, Зорат, Утгард хороший город, лучше нам не предложат, мы его берём.

— Боюсь, что вот этот город сейчас отберут! — Зорат вскочил и указал лапой на толпу кракалевн, внезапно налетевших на беспечных драконов.

Аменемхат снова рассмеялся, взлетая, уворачиваясь от глыбы, вылетевшей из взорвавшегося дома:

— Два с половиной простака, а не силы Тьмы! Это не сдача, а засада! Хватит мудрить и бейте по-нормальному!

— Нечего биться, отходим, — Сурт взмыл следом. — Их слишком много, а хозяева спешат на подмогу рабам. Нав!..

— Истребителей реальности только я побеждать умею, — Намира едва успела произнести эти слова, как развеялась чёрным дымом, взвившимся к бесформенной фигуре.

— А сколько драконов поляжет, пока ты с ним драться будешь, — рыкнул Сурт, потеряв контроль. — Тьма заботится о Вселенной, но не о её содержимом…

В этот момент кое-кто из драконов внезапно обнажили оружие и набросились со спины и боков на своих собратьев. Верно, нав завладел их сознанием и обратил все их навыки на друг друга. Только самые волевые сохранили рассудок, смогли отбиваться, но мало кто из них бил в полную силу, в отличии от обезумевших.

— И где же демонстрация твоих умений… — Сурт проследил за полётом дыма, который как раз в этот момент настиг нава.

Тут ему стало некогда смотреть за схваткой, потому что кракалевны буквально смяли часть драконов. Зорат, опережая отца, встал на краю крыши и принялся посылать вниз не смертельные, но достаточноболезненные заряды.

Сурт еле отбился от одного из загипнотизированных драконов, схватил его в прыжке и, увернувшись, подставил когти, разрывая шею под ухом почти до позвоночника. Стоило пожертвовать одним ради безопасности остальных — не оставалось времени на абсолютное благо для каждого. Яростная душа свежеубитого пылала мощнее обычного. Вытащив из своей ауры кристалл и опустошив из него информацию, Сурт потратил душу на сворачивание пространства, вырвав обезумевших в своеобразный мешок и свернул его, оставив на кристалле освобождающее заклятие.

В это время навская тварь издала звук, отдалённо похожий на болезненный вскрик, производимый сразу несколькими животными. От этой какофонии кракалевны остолбенели, поражённые гибелью своего покровителя. Но среди драконов уже не было той первоначальной храбрости, что повела их за Намирой. Даже Аменемхат не посчитал зазорным улететь из поселения жнецов, даже не желая проверять, как им решат отомстить.

Собрав раненных и трупы соратников, которым ещё можно было надеяться вернуть души и жизнь, драконы взвились в воздух. Сурт, вместе с сыном летя в последних рядах, высвободил безумцев, некоторые из которых после гибели нава пришли в себя. К сожалению — не все.

Четвертая глава — Разбор полетов

— Кое-что полезное вы всё-таки сделали, — выслушив рассказ отца и сына и посмотрев план злополучного города, Марда вернула кристалл Сурту и села на свою лежанку. — Кобничество кракалевн сильнее нашего, потому что они не творят заклинания голыми лапами. Им помогают титанические артефакты, пирамидальные дома. Либо они выступают как линза, либо даже замена постоянной концентрации.

— Определённо, — кивнул Сурт. — Если бы мы не тратили время на опрометчивые шаги, а собрали силы, способные удержать город после захвата, то эти здания принадлежали бы нам. Теперь же мы только знаем, где они находятся и какие функции несут.

— Значит, есть шанс их воспроизвести… — задумался гостивший у Марды архитектор Варлад. — Кобничество во многом основано на вере и уверенности в своём результате, а молитвы Вышний чаще слышал в храмах. Не потому, что в других местах он глух, а потому что Светлым там проще настроиться.

Зорат искоса посмотрел на этого самца. Варлад пользовался большим уважением у простых драконов. При этом Аменемхат его опасался, Сурт недолюбливал, а Намира в своё время едва не затащила себе в постель.

— Просто Светлые в других местах не настраиваются. Однако несколько организованных воль лучше одной, — Марда прищурилась и улыбнулась. — Как минимум кракалевны испугаются и начнут делать глупости, увидев, что мы строим свои пирамиды.

— Я смог кратко изучить здания, пока Намира возилась с защитой, — кивнул Сурт. — Но увиденного мною хватит лишь для реплики. Впрочем, пока ничего большего и не потребуется, если только наш лучший техномаг, — он тоже посмотрел на Варлада, однако тон его не переменился, — не придумает, как заставить всё работать. Необходимую информацию я ему передам.

— Кракалевны живут на планете с той же физикой и магией, что и мы, — чёрный с золотым отливом Варлад в себе не сомневался. — Захватить бы в плен кого-то из их жрецов, тогда…

— Тьма захватила нава, — напомнил Зорат. Сурт кашлянул.

— В таком случае стоит мне с ней поговорить, — отреагировал Варлад. — Эти знания нам необходимы, жизненно необходимы. Пока кракалевны если и не побеждают нас, то, по крайней мере, умело сопротивляются.

— Она скажет это тебе только на том проигрышном варианте, при котором ты сам и все остальные твои знания перейдут под её контроль, — Марда прикрыла глаза устало, но Варлад лишь оживился:

— Моей волей она станет умнее и перестанет скандалить. Раз она будет знать то, что знаю я…

Сурт положил лапу на крыло сына.

— Вот мы и вступили в эру, когда драконы готовы продать всё, включая собственную волю, ради сил и знаний.

— Если бы у них эта воля была… — Зорат, вздохнув, произнёс то, за что отец стал им гордиться.

* * *

Война с кракалевнами приобрела характер позиционной. Продвижение драконов вглубь материка сопровождалось такими потерями, что Аменемхат счёт за лучшее удержать и расширить районы, уже захваченные ими. С другой стороны, Тьма предостерегала крылатых от активных действий. Она не сомневалась в победе, но рекомендовала не тревожить навов понапрасну, потому что у кракалевн было гораздо больше покровителей, чем изначально считали Тёмные. Победить в сложившейся ситуации одной праной и оружием возможно, но цена окажется слишком высокой.

Быстрое возведение построек уже было отработано драконьими магами до совершенства, поэтому они смело приступили к возведению пирамид-обманок. Каменные блоки выделялись молекулярным телекинезом прямо из материнской породы подвалов, складывались в ряды и сращивались ускорением диффузии. В подражание странным надписям на оригинальных монументах драконы выдавили резьбу и выпятили барельефы символов собственного письма.

Эти «подставные» пирамиды послужили сразу нескольким целям: кроме того, что они позволяли лучше понять магическую архитектуру и методы варбодеяния кракалевн, они раздражали аборигенов, вынуждая их раз за разом нападать на строителей. К счастью, потерь драконы в этом случае почти не несли, поскольку прекрасно понимали, насколько враги заинтересуются этими зданиями, и приняли серьёзные защитные меры.

Зорат теперь уже не тратил время на мишени — ему хватало забот отстреливать жизнекосцов из-за щита, попутно разговаривая со своими сверстниками — слишком тем было скучно заниматься простой монотонной работой, что не слишком утомляла благодаря постоянному пополнению сил при помощи душ противников.

— Как ты залез в тот город? — доставала суртова сына Намму. — Неужели Тьма помогла?

— Отец просто прилетел поговорить, — сморщился Зорат недогадливости этих тупиц. — Почему-то такой вариант не пришёл в голову даже Аменемхату, а у Вездесущей Тьмы головы нет вовсе, её мне винить не в чем.

— Я спросила не за чем, а как! — Намму не собиралась отставать от дракона так просто. — Там же убийственный щит или купол стоял! — Она прекратила стрелять, наблюдая за тем, как оставшиеся в живых кракалевны поспешно покидают поле боя.

— Сначала мы подошли вплотную к куполу и стали там сидеть с распластанными крыльями. К нам вышли несколько кракалевн, и уже тогда отец им вложил в головы мысли, потому что их языка не знал, — Зорат не прекращал стрелять, на этот раз наугад, и однажды подбил невидимого разведчика жнецов, сразу проявившегося и упавшего на усеянную хитиновыми трупами землю.

— Да довольно! — ещё один чешуйчатый дракончик, Ингур — постарше остальных и потому принявший своеобразное командование — стрельнул праной в Зората. — Хватит души тратить, уже в убыток идём. Остальные убьются о пассивный щит.

— Вложил мысли⁈ — продолжала поражаться Намму. — А так можно всю Иннумераль зачаровать?

— Я сомневаюсь, что отец их зачаровывал, скорее он просто не имел другого способа общения с кракалевнами, — Зорат лизнул ожог на плече, часть праны Ингура проела его защиту. — Что он им сказал так, мыслями, сам не знаю.

— С жизнекосцами болтать — себя не уважать! — Ингур кивнул своей подруге, драконочке ещё совсем юной возраста, но, по слухам, уже попробовавшей самца. — Пока твой отец договаривался с нашими врагами, настоящие воины лишают их жизни!

— Всё равно у него не слишком получилось, засаду-то мы проглядели, — разочарованно вздохнул рогатый детёныш.

— Если Сурт вообще рассчитывал взять город насовсем, — добавил Ингур, подумав, — а не уговорил кракалевн оставить его на время, чтоб подлость Тьме устроить.

Зорат коротко взглянул на реакцию других драконов и решил на это вопиющее обвинение не отвечать. Оправдывающийся всегда виноват.

— Тьма могла бы предугадать действия Сурта, если так судить, — Намму не собиралась защищать Зората, просто высказывала собственные мысли. — И нава она не заметила, они же обычно вне Вселенной, потому она их и не любит, наверное.

— Тьма, как любой религиозник, — Ингур усмехнулся сам себе, когда невольно употребил пущенный в обиход демиургом Радвером термин, — не станет делать стоящие чудеса, не приняв пожертвований. Но пока Аменемхат ей ни пшика не заплатил. Тот, кто первым сообразил покинуть подлый Хардол, не дурак по этой части. Для Тьмы захват города на час это не честно исполненная работа, а то, что ардинцы называют «триал-версия» — дать клиенту поиграться за бесплатно, а потом отнять, чтобы он заплатил за покупку, распробовав её преимущества.

— Город Аменемхату «дал поиграть» мой отец, а не Тьма, кто бы чего не говорил, — Зорат покачал головой и расправил крылья, собираясь улетать.

— Главное, что ни Сурт, ни Тьма его не удержали, — Намму тоже приготовилась к полёту домой. — А что до победы, то надо придумать что-то иное! Я слышала, скоро мы отгоним их прочь с наших земель!

Зорат не стал отвечать. Он кое-что знал от отца. Пирамиды, которые драконы строили словно только для обмана кракалевн, на самом деле имели кое-какие отличия в своём внутреннем и внешнем обустройстве: Сурт пытался понять, каким образом заставить их работать. Да и Тьма имела планы на то, как избавиться от жизнекосцев…

Пятая глава — Шпион за Тьмой

Варлад, отдавший себя Тьме, набрал строителей и улетел на свежеотвоёванный участок суши на берегу между Аатом и другим драконьим портом — Язаром. Что он собирался делать — не отвечал, а рабочих подкупал изрядной оплатой, чтобы они и не задавались вопросом.

— Зря ты даёшь много свободы Тьме, — Солкар стращал Аменемхата, застав его в штабе, уже не временной палатке, а небольшом каменном куполе. — Того и гляди, отнимет волю, пользуясь этой свободой.

— Пока она не вызывает у меня опасений. Зато выдаёт смутьянов и глупцов, — жёстко ответил Аменемхат. — Кроме того, лучше пусть она показывает свои планы, а не творит их тайно.

— Но ведь даже ты не знаешь, чем занимается Варлад! — Солкар нервно распахнул крылья. Аменемхат спокойно кивнул.

— Я не знаю, потому и смотрю на его старания, чтобы иметь кое-какое представление.

С этими словами он прошёл вглубь своей комнаты, подойдя к столу, накрытому плотной тканью. Солкар и раньше заметил исходящую от него энергию, но только сейчас узрел, что было сокрыто от глаз: точная копия местности, занятой новоявленным Воплощением и его строителями, причём на карте отображались и сами драконы, и их действия. На нужных участках масштаб быль мельче, чем на промежуточных, поэтому у Аменемхата закружилась голова, когда он увидел, как на мысах, окружавших залив, размещавший Язар, названный морем Марлон, возводились две башни — одна полностью белая, другая полностью чёрная.

— Тебе стоило бы поспешить туда, пока их строительство не закончено, — Солкар поморщился, испытав схожее чувство. — Или отправить верного соглядатая. Кто знает, что там затевается.

— Сурт не глуп, но слова выбирать не умеет, и этим нас подвёл, — Аменемхат крылом развеял карту. — Без его фразы о Вышних никогда бы не догадались фанатики об этом «боготворении». Нынешние последователи Тьмы — это низшие Тёмные, безродное войско, которое на старом материке мучило грешников и праведников, собирая с них энергию. Они привыкли иметь господина, поэтому и пошли за мной. Но Тьма похожа на господина сильнее, она не только не спрашивает чужое мнение, но и вдалбливает своё. Зачем я отдал волю тем, кто ей не пользуется и передаривает мой подарок?

— Поздно думать об прошедшем, надо решить, как всё исправить, — Солкар положил передние лапы на столешницу. — Атакуем и сровняем с землёй башни, прибьём Варлада и Намиру, и тем самым докажем, что мы сильнее. Иного пути для тебя нет.

— Рано. Сначала, по твоему же совету, поймём, чего они добиваются. Мне нужен дракон, который не почитает Тьму, но вслух не высказывает ей неодобрения. Знаю, при нашем нраве подобные крылатые — редкость, но только такие обладают достаточной волей над языком, чтобы служить шпионами.

— У меня есть кое-кто на примите, — Солкар неторопливо расправил крылья. — Жди здесь, я скоро вернусь.

* * *

К большому удивлению Аменемхата, таким «владеющим собственным языком» оказались главный кобник Тёмных, Нергал, и балагур Тагирион. Хотя, казалось бы, Нергал первым должен был расстроиться наличию обманщиков-конкурентов, а от Тагириона часто исходили язвительные оскорбления по поводу и без. Но флотоводец Тагирион считал, что «божеские интриги его не касаются»:

— Пиратствуя на озере Нереведа, я вытрясал золотые листья и с поконников, и с демонопоклонников, вопили они одинаково и стоили друг друга по жадности. Какая мне разница, кому не отдавать дань — тебе, Тьме или кобникам?

— Узнаешь, когда твоя команда примет Тьму и отправит тебя на дно вместо якоря, — ответил Аменемхат. — Тьме необходимы порядок и подчинение, а я стою за свободную волю каждого дракона.

— Команды — пережиток иерархического строя, у нас же нет владык и слуг в новом обществе? — Тагирион с вызовом улыбнулся Аменемхату. Он качнул головой, оценив ответ, и повернулся к Нергалу:

— А ты уверен, что сможешь себя сдержать и, оказавшись в сердце лагеря Тьмы, не станешь творить ей превратности раньше, чем поведаешь нам, что они делают?

— Раскрытие секретов этой секты будет самой большой превратностью для неё, так что я соберу их как можно больше, прежде чем их покинуть… или возглавить её самостоятельно.

Солкар издал короткий смешок.

— Как и говорил — это лучшее, на что мы можем рассчитывать, — он глотнул немного сдобренного специями вина, бокал которого удерживал в лапе, пока шёл разговор, и снова рассмеялся.

— Что поделать, все предатели остались на Хардоле, — Аменемхат стал ходить взад- вперёд, выпрямив хвост. — Даже те, кто улетели к Тьмё — наивные и жадные простаки, которые по-прежнему уважают сородичей, только не понимают, что для них лучше. Тагирион, тебе предстоит вернуться в устаревшую команду, причём на правах матроса под Воплощениями-капитанами. И желательно не вести себя так, чтобы Тьма решила, что я могу отсыпать тебе больше листьев, чем она. Насчёт Нергала я спокойнее, поэтому его задача важнее — остаться при мне, но речами высказывать одобрение Тьме и приманить тех агентов Тьмы, кто, возможно, остался в моих городах.

— Разумно, — клацнул зубами Тагирион. — И действительно забавный план. Придумал сам или подсказал кто?

Аменемхат поднял уши, изображая удивление:

— Ты в самом деле никогда не высаживался погулять по городу на берегу прежде, чем его осадить?

— Конечно нет, кто бы меня пустил в уважаемый город? — Тагирион развёл крыльями. — А презренные города были так бедны, что даже мне их становилось жалко, я в таких ремонтировал корабль и набирал команду.

— Теперь получишь возможность оценить свою жизнь не со стороны командования, а взглядом подчинённого. Интересный опыт, не так ли? — Аменемхат сложил лапы на груди. Пират улыбнулся:

— Вспомню молодость, когда ширины моей пасти не хватало на весь корабль.

* * *

Тагирион ещё не долетел до мысов, когда увидел с неба уже достроенное вычурное здание со множеством горельефов и скульптур в виде уродливых демонов, драконьих скелетов и гниющих заживо, покрытых грибами кракалевн.

«Живописьненько» — заметил он про себя иронично. Фантазия Тьмы была довольно бедной, но искусно исполненное Воплощением-архитектором изображение мигом приманит к ней сторонников нужного толка.

Снаружи этого склепа находился всего один дракон — Арма, очень изменившаяся аурой за последнее время. Теперь у неё, как и у Намиры, она была чёрной — цвет, прежде у драконов, даже у Тёмных, не встречавшийся. Арма стояла у могильного камня, одного из нескольких, стоявших рядами под склоном холма.

— Уже начались несчастные случаи на стройке? — Тагирион спланировал к ней, но не приземлился, а облетал нешироким кругом. — На оживление душ не хватает? — Он прочитал надписи на камнях: Варлад, Арма, Тагирион… — Что же, приятно знать, что меня никто не собирается оживлять, а отправят мои бренные остатки на прокорм червям, — оценил он, испытывая острое желание улететь подальше и прочитать надписи ниже — с высоты сделать он это не мог. Кроме того, раз Арма стоит перед могилой, значит, он немного ошибся насчёт червей.

— Даже поглощая души, дракон не живёт вечно, — Арма жестом крыла пригласила его. — Если его не убьют в битве, он не переживёт смерть Вселенной.

— И потому ты решила составить здесь памятное упокоище заранее? — Тагирион осторожно приземлился, после чего принялся осматривать другие надгробия. На камнях были ничего не значащие имена, во всяком случае, он этих драконов лично не знал.

— Если этим драконам всё равно предстоит умереть, лучше убить их так, чтобы они остались живыми во Тьме. Так я убила Намиру и Арму, Варлада и… насчёт тебя — лишь тебе выбирать, как умереть, но это произойдёт скоро.

— Оптимизм — свойство всех Воплощений, да? — Тагирион не испытывал никаких особых чувств, глядя на свою будущую могилу. — Странно, что Тьма решила перебить всех своих слуг.

— Умирая на войне, ты не успеешь сохранить своё сознание, и все награбленное добро останется неведомо кому, пока не расплавится в огне умирающего солнца-Раата. Я дальновидна, поэтому уже не держусь ни за что, кроме себя самой в истинном понимании этого смысла.

Тагирион предполагал, что летит в безумный культ, но что ему поддалась столь волевая и мудрая драконесса, как Арма Наур, ученица самого Разора, что сверг демиурга Семаргла, представить не мог.

— Ладно… А есть способ служить Тьме, не жертвуя своей шкурой?

— Какой Тьме в тебе прок, если ты не готов пожертвовать ради неё всем собой?

— А какой ей толк от меня, если я буду служить ей только как очередное вместилище? — усмехнулся Тагирион. — Это уже не покровительство, а паразитизм, подселяться в чужое сознание.

— Твоё сознание чуждо даже тебе самому. Ты не исполняешь своей воли — каждый час ты служишь либо своему телу, либо другим драконам, либо инстинктивным и эмоциональным порывам, твои хозяева меняются чаще, чем ты делаешь вдохи. А моими телами владею лишь я. И ты будешь владеть, когда избавишься от того, что ты считаешь собой — привитого чужим воспитанием характера, немощи тела, логических терминов, которые не всегда работают.

— Отрадно слышать, что для меня ещё осталась надежда, — буркнул Тагирион. А про себя подумал, что Аменемхату Тьму обмануть не удалось.

Шестая глава — Общий враг

— Хочешь якву? — Сурт с многообещающей улыбочкой предложил Марде яркий плод из нашарских лесов.

— Сразу скажи, в чём шутка, — Марда понимала, что кракалевны уже давно отравили всю местную природу, и на исцеление драконов при смерти, охотившихся на местных зверей и срывавших растущие в береговых зарослях фрукты было потрачено уже много душ… которым могло бы найтись лучшее применение.

Сурт с безумно-радостным взором прожевал якву, выплюнул на ладонь большую кость и швырнул её в окно.

— На два горизонта земля очищена от отравы. За больший диаметр не ручаюсь, но его можно расширить, если мы ещё лучше поймём, как работают пирамиды.

— Может, ты хочешь сказать, что «очищена от травы»? — нахмурилась Марда, подойдя к окну и сама взглянув на зелень за ним, после чего резко обернулась к самцу. — Удивительно, но нет. И сколько энергии ты на это всё потратил?

— Это варба, кобничество, как в твоей книге. Я думал об очищении природы на вершине новопостроенной пирамиды, чтобы лучше на местности сконцентрироваться. Результат вышел сильнее ожидаемого. Не такой объёмный, как у кракалевн, но наверное только потому, что мы возводили их кобническую линзу наугад, без точной настройки, и не знаем всех составляющих этого увеличительного прибора.

— Чтец превзошёл автора! — рассмеялась Марда. — Если даже не обладая должными технологиями ты смог устроить подобное…

— Думать о мыслях бывает полезно, — Сурт высказался несколько туманно, но потом перешёл к делу. — Мне кажется, Тьма тоже догадывается о чём-то подобном, или знает с самого начала, потому и возводит два столба и храм. Если бы не её властолюбие, я бы счёл затею полезной.

— Всё, что Тьма творит, выйдет драконам боком. Да и ей самой тоже, — Марда тоже знала про создаваемые Варладом столбы. — Проблема в том, что её победа привлечёт к ней тех, кто ещё сомневается в выборе между свободой собственной воли и принятием воли Тьмы.

— О чём ты думаешь тогда? — Сурт хлопнул крыльями по своим бокам. Марда наморщила пасть и стукнула кисточкой по полу:

— О том, чтобы померло поменьше драконов. Для меня это важнее гордости.

Её слова — и Намире бы в уши… Сурт не сомневался, что постройка башен потребует использование большого количества энергии, на которую Тьма начнёт посылать тех из сторонников, кто не согласится сразу зарыться в землю и передать своё тело, душу и разум во владение повелительницы.

— Есть ли для тебя что-то важнее драконьей жизни? — Сурт прищурил один глаз на соратницу. Она ответила, не задумываясь:

— Две драконьих жизни. Или три.

— А для меня — жизнь умного дракона по сравнению с жизнью дракона-дебила. Тьма вмешивается в процесс естественного отбора, как Светлый садовник в геном цветов, выращивая услаждающие глаза, но нежизнеспособные виды.

— Нежизнеспособные без помощи, защиты и контроля, — заметила Марда. — Но у глупца родятся дети, которых можно обучить, тогда как занятой своими умными мыслями дракон от увлечённости наукой забудет размножаться.

— Кобников никогда не будет много, нам ли не знать. Их хватает сейчас в Нашаре лишь потому, что Аменемхат их сюда созвал. Если нам сейчас не взяться за ум, через сто лет на Берегу Надежды будет столько же остолопов, сколько в Хардоле, только они будут поклоняться Тьме, а не Вышнему. Как рога не назови — напорешься.

— Тогда научи Тьму кобничеству, — Марда подала Сурту пустую тетрадь, редкую вещь в век кристаллов. — Спрячь подальше в её догмы способ избавиться от её владычества и дорогу к возвышению над Вселенной. Тупицы, которых ты так боишься, не поймут, но запомнят дословно, как поконник заповеди, а умник расшифрует и найдёт для себя жизнь длиннее той, которую хочет подарить Тьма.

Раздражённый Сурт свернул тетрадь в трубочку и напал на Марду, стремясь воткнуть её ей под хвост:

— Вот так я спрячу учение в Тьму! Кто сможет расшифровать⁈

Драке между Суртом и Мардой не суждено было совершиться только потому, что появился настоящий противник, общий враг. Это кобники почувствовали сразу, как только пирамида пропала из города — будто её и не возводили.

— Кракалевны поняли, что мы готовим для них, — нахмурился Сурт, отбрасывая бумагу.

— Но напали на нас не только они, — заметила Марда. — Надо взлетать и собирать драконов, пока не стало поздно!

— Надо придумать оружие, которым можно отбиться от несуществования! — Сурт вылетел из входного окна, но Марда сомневалась, что он полетел объяснять сородичам, что произошло. Не хотел даже время тратить на тех, кто не понял с первого раза. Потому Марда взяла на себя оповещение о боевой тревоге, тем более, что исчезновение пирамиды настолько драконов удивило, что некоторые и не сообразили, что это сделал враг.

А он не ограничился первым ударом — с промежутками в доли часа начали пропадать и другие дома, а иногда даже драконы, летавшие снаружи, при этом ни обычным, ни энергетическим зрением враг по прежнему не был виден. Такого никто не ожидал. Ладно бы противник был невидим, однако с врагом несуществующим сражаться оказалось невозможно. В городе кракалевн нав хотя бы проявлялся и было понятно, от кого бежать!

Сурт после часа раздумий прилетел к Тагириону:

— Остался на кораблях взрывчатый порошок? Складывай бочки и мешки с ним в пирамиду.

Тот поспешил выполнить приказ, потому что напуганный мозг был способен только на следование приказаниям, вне зависимости от того, кто их отдавал и зачем. Всё равно никто не предложил идеи лучше, кроме Воплощения. Намира не верила в то, что нав именно телепортирует к себе строения и драконов, а не просто убирает само их существование. Но её метод борьбы был куда радикальнее и затратнее. Она выделяла из себя часть чёрной энергии, приживляя её к домам, и вампирила для этого всё, что попадалось ей под лапу. Драконов она не спасала:

— Мои требования к вам не изменились. Я неуязвима для навов, не став мною, вы не победите.

Вопреки её ожиданиям, желающих присоединятся нашлось немного: так принудить драконов признать Тьму было невозможно, лишь самых слабых и куда более трусливых, чем хоть тот же Тагирион. А подобные уже и так давно ей покорились.

Взрывоопасная пирамида была возведена быстро, и Сурт встал на её вершину, положив под верхний тюк кристалл с душой-взрывателем. Поступок выглядел самоубийственным, но сейчас Сурт концентрировал всю магию и все мысли на своей защите, а если нав только крал объекты, план сработает без дальнейшего участия драконов. Кобник на вершине пирамиды требовался лишь для большей реалистичности приманки. Воплощения могли бы остановить Сурта, но они не сделали этого, видя, что атака нава никак не помогает их планам. А шанс избавиться от кобника был очень соблазнительным.

Пирамида взрывчатки пропала так же внезапно, как и каменная, и лишь чуть менее неожиданно. Сурт едва успел распахнуть крылья, чтоб не свалиться на землю. Усмехнувшись, он подлетел к Намире:

— Если враг не сворует в навь ещё что-нибудь, то ты молодец, поступила правильно. Я привлекал его внимание к нужной цели, а ты отговаривала схватить что-то другое.

— Ты тоже молодец, ради драконов готов жизнью пожертвовать, — признала Намира. — Жаль, что свой характер ты ценишь выше жизни, я была бы рада тебя принять.

— Ещё бы не рада! Но не на обед Тьме меня мать рожала.

— Какие речи, — Намира развела лапы в стороны. — Если не для Тьмы, то для смерти. Я намерена ударить в ответ и отвоевать город, который мы оставили в прошлый раз, ты будешь мешаться под лапами?

— Хороший город, бери, пока дают, а я остальные себе возьму, — Сурт попрощался, жестом благословив Воплощение Тьмы «Тремя Солнцами» праведных поконников, и полетел к Аменемхату, объяснять ему, что произошло, чтобы не тратить время других драконов, которые так ничего и не поняли.

Намира посмотрела ему вслед холодным взглядом:

— Я возьму всё. Но не сразу.

Нав уже ничего к себе в навь не тащил, остаток города был в безопасности.

Седьмая глава — Бой за столицу

Ответный удар не заставил себя долго ждать. Драконы требовали мести, а Аменемхата взбесил тот факт, что враги подобрались к нему так близко. Нашаране — они воевали и жили здесь долго и назывались ими по праву — из обороны перешли в наступление. Кобники разлетелись во все стороны, помогая соратникам на пирамидах контролировать удалённые территории. Куда более скоординированная и собранная атака имела и лучший результат… Да и Тьма помогала, наслав своих драконов на кракалевн. Убийственный купол, защищающий их столицу, ослаб, целые отряды насекомоподобных скашивали разъярённые соратники Аменемхата. Влияние Башен, контролируемых Воплощениями, дестабилизировали прежде непроходимый убивающий барьер — наверное, единственное, что до сих пор сдерживало разъярённых драконов от разорения городов Иннумерали.

— Когти и зубы, клинки и наконечники, — Тагирион, сопровождавший Арму и прикрывающий левый фланг Воплощения, с сожалением наблюдал за схваткой внизу. — С праной здесь не развернуться, в такой схватке что-нибудь точнее нужно, и меньше сил отнимающее.

— Что ты имеешь в виду? — повернула к нему голова Арма. — Озвучь свою мысль.

— Человеческое оружие здесь бы пригодилось. Пуля имеет то преимущество, что не нужно тратить время на подготовку, вставил патрон — и стреляй.

— И патроны кончатся, а души всегда есть, пока ты убиваешь врагов, — Намира фыркнула на этого идиота, но Тагирион махнул лапой на поле битвы.

— Если бы! Души это трофеи. Многим жадно с ними расставаться, и они себя ограничивают, ставят победу под сомнение.

— Победа будет волей Тьмы, и вам что-то да достанется. Лишние мысли тебе в голову приходят.

Заложив неширокий крюк, они отлетели от города — пусть купол больше не защищал кракалевн, сражались они яростно, да и о навах не стоило забывать. Они вполне могли снова прийти на помощь своим слугам. Но лишившись защитного купола, кракалевны не лишились жвал и храбрости. Бои велись за каждую улицу, а в небесах над городом роились целые тучи, моросящие кровью и низвергавшие град тел. Кобники напрягались всеми извилинами, нейтрализуя непредсказуемые атаки навов.

На этот раз, благодаря краткой, но пылкой речи Аменемхата, Тьма и Сурт вместе со своими помощниками действовали совместно. Результат оказался превосходящим все ожидания: драконы не уступали противнику, более того, они явно стремились к победе… Пусть и платили за неё многими жизнями. Но души погибших шли на то, чтобы поднять из мёртвых самых умелых бойцов, либо превратиться в смертоносный снаряд, создающий огромные дыры в зданиях и бреши в толпах врагов.

Самый ожесточённый бой вёлся за центр города, за кристаллический дворец и пирамиды, на площадях тела лежали в несколько рядов. Даже Тёмные, сбежавшие в Нашар с нижних слоёв, с содроганием вспоминали это зрелище, но в тот момент они не обращали на него внимание, подгоняемые в бой жаждой мести, наживы и скорой победы.

К сожалению, в иных местах сражение разворачивалось не столь успешно для драконов. Кракалевны предпринимали отчаянные контратаки, а навские хозяева вовсю помогали подчинённым. Где-то рушились целые здания, погребая под собой драконов, где-то души покидали тела вовсе не по вине физической силы, а оставшиеся бездушными пустышки накидывались на своих собратьев.

Зорат цеплялся в загривок отца, прорывавшегося к крупной пирамиде на центральной площади, и помогал сбивать кракалевн, что хотели зайти с боков или сзади.

— Мама нас убьёт… — пробормотал детёныш, но Сурт рассмеялся:

— Мы ещё кракалевн не одолели, а ты маму боишься! Трус и богач умирают тысячу раз.

Зорат бы ответил, но в этот момент особо рьяная тварь прыгнула на них, намереваясь прибить обоих драконов разом. Не удалось — мимо пронеслась чёрной молнией Намира, вырвав душу из кракалевна. Перехватив её, драконесса замерла на миг, а затем направила энергию по краям площади, расшвыряв сражающихся драконоподобных. А Сурт уже приземлился на площадку почти у вершины пирамиды, схватил передними сына и с силой швырнул его в насекомых, выходивших из помещений верхнего этажа. Зорату пришлось подкорректировать свою траекторию телекинезом, чтобы не грохнуться неуклюже вместе с жизнекосцем, а приземлиться на лапы, оторвав врагу голову на тонкой шее. Отец уже перепрыгивал над ним, повергая новую волну стражей пирамиды:

— Сейчас я и выясню, что вы здесь прячете!

Несмотря на их успешную атаку, враги были повсюду, однако ни взрослого, ни юного дракона это не испугало. Наоборот, азарт, охвативший Зората с самого начала схватки, достиг своего апогея. Распахнув крылья, скрутив хвост, чтобы его не отсекла вражеская лапа, он таранил здоровенного кракалевна, завалив его на двух задних, и только когда прикончил их осознал, что убивать больше было некого. Во всяком случае, временно.

Чтобы закрепить успех, Сурт поставил щит на входной проём, не пожалев на длительное заклинение целую душу и, наконец, осмотрел зал в фокусной точке кобнической пирамиды. В нём находился лишь стол с кристаллической коробкой под перевёрнутой вершиной вниз пирамидой на потолке.

— Ещё одна линза, — догадался Сурт. — И… — он открыл шкатулку и вытащил оттуда табличку с неведомыми письменами. — Вот почему их варбы были лучше наших. Они почти не тратили свою волю и не концентрировались, только формулировали желание и отправляли его Вселенной. Хитрые лентяи, такая пирамида своим временем не ограничена. Иди сюда, Зорат, поможешь мне обратить оружие против создателей.

* * *

Проникнуть в кристаллический дворец было куда сложнее. Стоявший на нём щит, высасывающий души подлетающих захватчиков, не получилось снять снаружи. Однако драконы не потеряли надежды пробраться в цитадель по подземным переходам, обнаруженным под улицами города. Иногда на пути осадных отрядов возникали ловушки и препятствия, сильно сокращавшие численность «лаз-утчиков». Впрочем, предводители групп уверенно вели своих собратьев дальше, не считаясь с потерями.

Никто даже не обратил внимание, что возглавлявший атаку Нергал уже долгое время оставался позади стремительно движущегося фронта. Война продолжится и без него, но кроме него некому будет проститься с его единственной самкой, Эрешкихалью.

Нергал смог поднять голову, лишь когда услышал приближавшегося к нему кракалевна. Он был крупнее остальных и выглядел зверски.

— Думаешь, ты потерял всё? — обратился к Нергалу кракалевн уродливой, но понятной речью, щёлкающей и жужжащей. — Это я, царь Цпрск, потерял всё.

— Освободить тебя от горестных мыслей, уродец? — Нергал приподнялся на задние лапы, покачнувшись влево-вправо, метя удар.

Нергал себя не жалел, а врага своего тем более, вкладывая в заклинания даже энергию, необходимую для поддержания жизни. Природная броня жизнекосца трещала и лопалась, когти рвали мясо. Но завалить Цпрска оказалось нелёгким делом — несмотря на удары, кракалевн то ли с навской поддержкой, то ли лишь за счёт своей ярости нашёл силы наброситься на Нергала. С него слетали обрывки шкуры и мышц, отрезаемые жвалами и клешнями, но Нергал не вкладывал прану в защиту, лишь начал сильнее прижигать Цпрска, ревя от боли и желания убивать.

Казалось бы, те раны, что были нанесены противникам, не были совместимы с жизнью, но Нергал и Цпрск продолжали драться. С дракона слезли шерсть и плоть, в побитого кракалевна вгрызались практически одни кости и сухожилия. Может быть, душой и сознанием противники уже умерли, а тела дрались лишь по инерции, поддерживаемые заклинаниями.

Восьмая глава — Трон Солкара

Чтобы проникнуть в сеть тоннелей, войскам пришлось произвести вылет на далёкую и весьма опасную территорию, и спуск в тоннели осложнялся не только наличием ловушек, но и отчаянным сопротивлением некоторых охранников.

Когда драконы наконец поднялись в освещённые зелёными светильниками кристаллические переходы будто выращенного из земли дворца, от нашаран остался лишь небольшой отряд во главе с Солкаром. Впрочем, и кракалевны уже почти не огрызались, большая часть защитников уже встретила свою погибель, стремясь не допустить завоевателей в святая святых своей цивилизации. Последнее отчаянное усилие сломило остатки сопротивления. Солкар самолично разметал последних кракалевн, первым пробираясь во вражескую цитадель.

Тишина гулких залов не сочеталась с кипевшей жаждой убийств драконьей кровью. Крылатые чувствовали себя контуженными этой тишиной и ожидали засаду или ловушку за каждым поворотом, но беспрепятственно дошли до самого тронного зала.

— Я сам, — Солкар отобрал у одного из спутников копьё с широким листовидным наконечником, двинувшись вперёд. — Кто знает, что за тварь там сидит. Не хватало ещё нам поубивать друг друга, попав под её влияние.

Под высоким и сводчатым потолком уместился бы парусник. У колонн базилики стояли сосуды, полные сияющих кристаллов, а под каждой аркой — блестящие металлом статуи уродливых существ. У дальней стены в огромном алькове на постаменте высился трон из слабо сияющего зелёным камня — может быть даже радиоактивного. Этой сокровищнице не хватало только хозяина — грозного повелителя, способного удержать всю эту власть в своих лапах и не умереть ни от козней придворных, ни от зависти соседей, ни от губительного излучения собственных артефактов.

Солкар осторожно двинулся к трону, опасаясь, что невидимый взгляду враг притаился совсем близко. Чуть приподняв хвост и прижав уши, он скалился, и, прежде чем сделать шаг, слегка раскрывал крылья, готовясь взлететь, если пол под ним внезапно провалится. Другие члены отряда были глупее и смелее — они разбежались по залу, загребая себе в карманное энергокристаллы, как самое ценное сокровище в их представлении. Солкар рявкнул, тряхнув копьём:

— Вам было мало душ врагов? Что после вас останется вашим потомкам?

— Да ладно тебе, они об этом и не узнают! — смешливо ответил молодой дракон с диким ирокезом вместо гривы на голове. — Ты бы лучше быстрее свою задницу на трон посадил, пока Аменемхат не пришёл и всё себе не заграбастал!

— Зачем ты полетел с нами в Нашар? — Солкар с подозрением направил на него копьё. — Трон был и там, на Хардоле. И Аменемхат, пусть и умнее и достойнее тебя, не ест с едой камни, как глупая птица!

Возможно, Тёмные возмутились бы неуместной проповеди, но внезапно трон засветился ярче.

Драконы вдвое усилили свои щиты, остерегаясь ловушки. Очень уж сильно походила на неё сокровищница и бесхозные символы власти, которые, казалось, не были свойственны кракалевнам. Солкар чувствовал недобрую энергию, исходившую из трона — нечто неосознаваемое, что сопровождало навов.

— Не приближаться, — сухо приказал он, несколько расплывчато, однако соратники поняли самца. Сам Солкар наклонился перед троном, однако лишь для того, чтобы осторожно двинуться вперёд, медленно переставляя все четыре лапы. Обойдя его сзади, он увидел нацарапанную на его спинке руну, почти нечитаемую из-за своей сложности. Самые сильные эманации Хаоса исходили именно от неё.

Другие драконы любопытно вытягивали шеи, но пока не осмеливались подходить ближе, предпочитая следить за действиями Солкара. Тот приподнялся на задних лапах, пытаясь придумать, что же ему предпринять. По всей видимости, трон либо служил источником энергии, либо выполнял свои обычные функции… для необычного седока.

Солкар осмелился взять один из кристаллов сокровищницы, чтобы наполнить его схемой руны и образцом странной энергии.

— По одному кристаллу за старания можете взять, — добавил он, чтобы не быть несправедливым. — Если они вредны, то вас хотя бы не сильно отравит…

* * *

В разных участках города ещё продолжались бои, но победа драконов была неоспорима. И победители принялись за приведение в должный вид порушенных укреплений и разбор завалов, чтобы разрушения не мешали оборонять город, если противника всё-таки потянет на контратаку. Для этой несложной работы привлекали молодых драконов, которые по большей части не успели проявить себя в битве.

Ингур и Намму были отправлены Мардой перелопачивать кристаллическую библиотеку в «квадратном доме». Инфокристаллы кракалевн могли послужить единственной возможностью дешифровать их письмена и в целом приобщиться к знаниям насекомоподобной расы, ведь мысли, вкладываемые в энергию, можно было считать любому пранику… Сложность была лишь в правильной интерпретации образов, порождённых сознанием с иными органами чувств и оттого с иным восприятием.

Проходя в библиотеку, Солкар обнаружил, что эти двое отнеслись к своим обязанностям довольно поверхностно — вместо того, чтобы изучать кристаллы и переводить вложенную в них информацию в удобную для драконов форму, они прижались друг к другу и о чём-то увлечённо болтали. Причём хвост самочки лежал на коленях самца, показывая тем самым её расположение.

— Прелестно, отвлечь от работы вас можно, — Солкар без предисловий кинул в парочку инфокристаллом из тронного зала. Камень попал в щёку не сразу сориентировавшегося Ингура и упал на хвост Намму. — Уже встречались с символом в этом кристалле? Можете сказать, что он означает?

Ингур схватил кристалл левой лапой, правую прижав к щеке. Самочка немного растерянно уставилась на Солкара, который встал у стены, терпеливо дожидаясь ответов на свои вопросы.

— С таким обращением с литературой можно повредить кристаллической решётке и выбить из неё всю несущую информацию энергию… — она отсела от Ингура, сканирующего переданный ему носитель.

— С таким отношением к работе энергия испарится от времени, — Солкар подколол в ответ. — Время битв прошло, но время любви и создания потомства ещё не наступило. Прежде нам нужно укрепиться в Нашаре так, чтобы нас не выбила ни месть кракалевн, ни зависть заморских драконов, — Солкар нетерпеливо смахнул хвостом каменную крошку с пола. — Возможно, находящаяся здесь информация позволит нам укрепить оборону, или наоборот, разрушить вражескую.

— Похожие символы, возможно даже точно такой же, есть в перечислении имён навов, — чтобы проверить предположение, Ингур стал водить ладонью над просмотренными кристаллами библиотеки, выискивая по знакомым отсветам образов необходимый. — Кракалевны не поклоняются навам так, как Светлые поклоняются Вышнему или Тёмные Тьме. Они не благодарят их за создание, но используют их как работников, оплачивая свои пожелания жертвами или заключая более странные договора.

— Кракалевны всё равно зависят от навов куда больше, чем навы от них, только не подозревают об этом, — хмыкнул Солкар. — Но, возможно, имя нава позволяет повелевать им?

— Есть такая вероятность, особенно если он ещё не исчерпал текущий договор. Тебе нужен этот кристалл или его можно добавить в библиотеку? — Ингур замахнулся отданным Солкаром носителем информации, чтобы швырнуть им в ответ, но ставленник вождя уже отвернулся и ушёл:

— Оставь себе за службу.

— Вовремя сбежал, — проговорил себе под нос юный дракон.

Солкар быстро пересёк улицу, распахнул крылья и полетел обратно во дворец, торопясь от возбуждения, кипятившего его кровь. Делиться предположением с другими он не стал, и не только потому, что ему не хотелось делиться властью. Дела с навами не вели даже уважающие себя хаосисты, и даже демиург Радвер стыдился в открытую называть своего любимого инквизитора, «Кровавого бога», навом. Да и опасное это дело — не каждый дракон обладал достаточной волей, чтобы сохранить рассудок, общаясь с разрушителями реальности.

* * *

Намму особо не обустраивала спальное место — легла просто на пол библиотеки, выбрав уголок в дальней части зала, чтобы в случае чего было время встретить бывших хозяев. Под локтём она поставила две плошки, заполненные мясным варевом — по предложению Аменемхата подвезли обед, после боя весьма необходимый. Только странно это, неужто Аменемхат подумал, что его драконы настолько вымотались, что сами пищу не достанут?

— Ты не будешь подбирать себе дом? —Ингур, собираясь улетать с «рабочего места», остановился, заметив, что Намму обустраивается в библиотеке как в трюме. — Дракон это разумное создание, оно не спит где работает и не какает где ест.

— Здесь есть туалет, а кухни нет, так что поужинаем на месте, — Намма кивнула на плошки. — Завтра кончатся споры, драки и грызня, тогда и подберём дом, и не придётся его защищать, а сегодня просто отдохнём.

— Если не заботишься о себе, позаботься хотя бы о кристаллах, чтобы они не засалились… — смущённо поразмыслив, Ингур добавил, — переночуй у меня, если тебе негде, мой дом большой и к нему вряд ли кто-то подступится.

— Здесь места больше… — по правде говоря, Намма просто похлопала пастью, не успев под захват жилплощади, и предложение Ингура пришлось ей по вкусу. — Но ты прав, наверняка завтра сюда набьётся толпа слюнявых драконов, которые выпрут меня отсюда. А вдвоём оборонять дом легче.

— Прилетевшие ночью сары, — Ингур вспомнил самозванный титул нашарских правителей, вроде того же Солкара, прервавшего их отдых, — не станут швыряться в нас ценными инфокристаллами. Летим, не мнись.

Намму согласно кивнула, всунула Ингуру его порцию, двумя быстрыми глотками расправилась со своей, вышла на улицу и размяла крылья. В сгустившейся черноте её внимание привлекли силуэты драконов Тьмы, словно выращивающие из земли какое-то округлое строение. Интересно, что задумали Воплощения… А Солкар, а Зорат с отцом сейчас где? Уцелели ли? Надо будет их утром найти.

Девятая глава — Легенда о Варладе

Нельзя сказать, что после того, как спал азарт боя, Зорат особо расстроился. Просто… Когда опасность исчезла, он стал взирать на вещи не затуманенным адреналином взглядом.

— Очередная резня, снова потери, — вздохнул юный дракончик, осторожно переступая кровавую дорожку, протянувшуюся по середине улицы. — И это наш новый дом?

— Нет, я выбрал вот этот, — Сурт пошёл к неширокому четырёхэтажному строению на углу. — Здесь на нас троих места хватит, чтоб не пыхтеть друг другу в шкуру ночью. Тратить энергию на очистку лишних комнат я не хочу. Но некоторые драконы готовы пойти на такие жертвы ради мнимого статуса. В детстве им не хватало пространства, наверное. Варлад так вообще решил для Тьмы храм с нуля построить, хотя при влиянии этой религии мог бы занать хоть тот дворец из кристаллических сталагмитов. Зачем трудиться там, где уже всё готово? Силы нам пригодятся в том, чего у нас ещё нет.

— Труд сплотит, новое смотреться будет лучше и скрытого смысла придаст больше, — коротко перечислила мама Зората, Заряна.

— Я не о том, — хмыкнул Зорат. — Не лучше ли Тьме принять роль навов и перевести кракалевн под свою власть? Тогда мы могли бы слать их друг против друга, а не тратить наших сил, как отец говорит.

— Тьме кракалевны не нужны, их разум далёк от разума Воплощений, значит, и повелевать им не получится. Можно принудить к работе, как раба, или инструктировать как зачарованную душу, но не добьёшься ни любви, ни инициативности. То же и с навами. Может быть поэтому Тьма их не любит, — Сурт приподнял телекинезом слетевшую с петель входную дверь и стал приделывать её на место.

— Пока что и к драконам она особой симпатии не проявила, — Заряна протиснулась между спиной своего самца и дверным проёмом. — Могла бы явить свою величайшую раскрученную силу, а не гнать нас на убой.

— Тьма такой же кобник, как и я, — Сурт повёл Заряну за лапу внутрь дома, пригласив и Зората хвостом. — Видишь, как тут всё чисто, если не считать этой парочки трупов, ничего не разграблено и почти не сломано? На физическом плане то, что я нашёл такой хороший дом с первого раза — это везение, а не результат наших стараний. Тьма тоже не работает своими лапами. Но я не искал идеальный дом, дверь-то я способен восстановить. А Тьма — кобник ленивый. Если бы её интересовали бедняцкие убежища, она не пожалеет других драконов — подождёт, пока дом отремонтирует до последней досточки кто-то другой и прибьёт этого другого, чтоб занять дом самой.

— Ещё время на вас тратить, — бросил уже находившийся внутри строения Варлад, изучая обстановку. Через убитых он просто перешагнул, заинтересовавшись обстановкой дома.

— Только это нас и спасает! — протянул Сурт с улыбкой, выходя к нему навстречу и отгораживая от него родных. — Нет, бедняцкими убежищами вы не заинтересованы. Нужно прославить себя в веках уникальным памятником, коего не было до сих пор. Как будто Тьмы не существовало в прежние эпохи и она появилась лишь сейчас.

— Для кого-то я и вправду нов, пропаганда Радвера сделала своё дело, — Варлад отошёл в сторону, предоставив большую часть комнаты во владение семьи Сурта.

— Радвер появился только недавно, о чём ты… А прежде Тёмные не подчинялись демиургам, почему бы им не сохранить в чистоте знания о Тьме? Только ты не расположен со мной разговаривать, лишь вдалбливать своё мнение в головы. Зачем ты пришёл сюда? Мой лоб не менее крепок, чем твой.

— Потому и пришёл, люблю трудные задачи, — черношёрстый архитектор прилёг на пол, положил передние лапы крест-накрест и уставился на Сурта буравящим взглядом. — Если ты не способен переубедить собеседника, внушай ему свою истину, со временем он сам найдёт аргументы, чтобы в неё поверить.

— Моя воля сильнее твоей, поэтому мне Тьма и не понадобилась, чтобы побеждать навов. Пошёл отсюда, насильник над мозгами, — Сурт решительно расправил крыло в сторону выхода.

— Если ты так в себе уверен, чего боишься? — Варлад и не подумал встать. — Наоборот, в городе врагов для защиты своей семье тебе полезно будет иметь могущественного сторонника.

— Каждый здравомыслящий крылатый — мой сторонник! А ты потерял совесть, задалбливая несогласных ровно теми же методами, что несовершеннолетние ратники, которые летают по домам старого материка, высматривая тех, кто ещё не погрузил пенис Радвера в своё горло до самой задницы, а только наполовину, в печёнки. Какая престижная работа для великого архитектора, для воплощения самой Безначальной Тьмы, сказать страшно! Больше нечем тебе заняться, частица Создательницы Вселенной, нет более важных дел, чем базарить о философии с драконами, что ремонтируют дом?

Зорат осторожно взял отца за крыло. Срываться на любого дракона таким образом было опасно, а на Воплощение — вдвойне. Кроме того, он не очень-то понял, почему его отец вдруг стал настолько раздражительным по отношению к Варладу.

— Те, кто не любят свою мать и хотят жить самостоятельно, изгоняются из семьи, — Варлад наконец встал. — Улетай прочь из Утгарда, Сурт, и покинь Нашар, если ты такой взрослый и можешь жить самостоятельно. Это наша земля, земля Тёмных, а не твоя, жалкий индивид.

— Наша? Легче сказать — «моя», раз уж Тьма ведёт себя как паразит, проникая в сознание дракона и подчиняя его волю своей, — Сурт вырвался из лапы сына, потеряв перо, и снова указал крылом на дверь. — А сейчас оставь мой дом и спи на обожаемой тобою земле. Можешь даже жрать её и носить в себе, пока не лопнешь.

— Два кобника могут спорить до посинения, — добавила Заряна, — каждый будет думать, что Вселенная сбросит врагу на голову кирпич, чтобы доказать правоту одного из своих созданий, но в итоге вы только тянете её в разные стороны без результата.

— Можно решить этот вопрос не волей, а силой, — с неожиданной кровожадностью произнёс Варлад.

— И ты будешь готов сделать это честно? — поднял нос Сурт. — Не нападая всеми своими телами сразу, не изобретая законов, что любимым детям Тьмы положено отбиваться оружием от безоружных и всё прочее?

— Могу спокойно разделаться с тобой своими собственными силами, — Варлад сверкнул глазами. — В конце концов, ты этого и желаешь, Сурт.

— Нет, я желаю разделаться с тобой. Летим к Аменемхату, новоиспечённый божок.

— Думаешь, он захочет рисковать нашими жизнями? — усмехнулся самец. — Сомневаюсь, скорее он приложит все силы, чтобы не допустить нашего столкновения.

— Убедить одного меня мало, если ты хочешь править Нашаром. Учись.

* * *

Намира была слишком занята организацией строительства Храма, чтобы сразу обратить внимание на исчезновения Варлада. Сражение несколько утомило её, рассеяло внимание — и потому сначала Арма обнаружила исчезновение третьего Воплощения, а затем и она поняла, что почему-то не может чувствовать то же, что и Варлад. Обе сразу подумали на подлость со стороны Сурта — но уверенность Тьмы ещё нужно было объяснить драконам, не принимавшим на веру ничего даже из уст своих лидеров…

— Можно рассказать всем, что Варлада убил не Сурт, — внезапно предложила Арма.

— И не так просто он умер, — бросила Намира, раздражённая как самим фактом убийства, так и отсутствием доказательств.

— А Сурта я накажу сама, — успокоила её Арма, — наш демиург Аменемхат ещё не запретил убивать сородичей просто так. Тем более из мести.

— Смерть для него — наказание слишком мягкое, — Намира уже начала придумывать легенду героической гибели Варлада, потому не сразу среагировала на слова Армы, хотя общая мысль вспыхнула и в её голове. — Больше смысла воздействовать не на него самого, а на его отпрыска.

— При живом отце это будет сложно, но я права, — Арма относилась к высказыванию другого Воплощения как к собственному, — это нужно начинать как можно раньше и ещё до гибели Сурта.

— Зорат может в будущем оказать нам помощь… — Намира завершила скелет легенды, наращивать мясо она будет позже. — С Варладом он вряд ли сравнится, но заменить его сможет.

Десятая глава — Настоящая ценность

Таирион не полетел за Аменемхатом добивать кракалевн в глубине материка, но и в Утгарде он не находил себе места. Взяв себе дом напротив того, что занимал Сурт, он забросил все дела, наблюдая за его окнами. Тагирион сам не понимал, что с ним случилось, что к этому привело, какие вообще были для того предпосылки… Просто однажды он влюбился в Заряну.

Ему было достаточно просто быть рядом с ней, не общаясь и ничего не требуя, но Тагирион понимал, что это навечно. Лишь бы только вернуться в прошлое и самому познакомиться с ней раньше Сурта… Но прошлое только в памяти близко, а на деле его даже кобник никогда не достигнет. Тагириону суждено навечно остаться вторым…

Волнение достигло своего пика, когда в комнату дома, где напивался Тагирион, влетела Воплощение Арма и приземлилась рядом с драконом. С недавних пор эта самка вызывала у него едва ли не отвращение, но выгнать её взашей или уйти сам он не решился.

— Я не стану тебя призывать к вере, которую ты не перевариваешь. Но ты не честен с собой даже как Тёмный. Что тебя удручает?

— Неужели всезнающая и всеобъемлющая не знает? — немного нервно спросил дракон. Обойдя Арму, он присел за кракалевский стол, высокий, не низкий, как принято у драконов.

— Я знаю, но своим словам ты поверишь больше. Тебя влекут лишь приключения, море и женщины. Первыми ты пресытился, второе далеко, а третье — чужое.

Дракон вздрогнул, едва не перевернув стол.

— Тебе-то какое дело? Разве Тьма не должна поощрять моногамический брак, не допуская, чтобы самка принадлежала больше, чем одному самцу?

— За раз. В этом важное отличие. А ещё Тьма поддерживает самых достойных и волевых, в чём от атеистичных Тёмных отличается мало.

— Но ты ведь явилась сюда не просто говорить, но и помочь? — в глазах дракона вспыхнула надежда.

— Я готова помочь, — Арма почему-то не стала требовать «вступить к ней», «стать Тьмой», как в прошлый раз. — В чём?

— Не так уж и трудно догадаться. Кажется, тебе мешает кобник по имени Сурт? — Тагирион сцепил пальцы в замок. — Дай мне возможность прикончить его, чтобы при этом мой поступок остался неизвестен. А привлечь безутешную вдову к себе я смогу.

— Этой ночью Сурт улетит из города, там его и жди. Свободная воля не доведёт его до добра.

Арма распахнула крылья и вылетела прочь, даже не удосужившись подсказать, в каком направлении полетит Сурт. Придётся догадываться самому…

* * *

Тагирион не жалел своего времени, которое всё равно было не на что тратить. Он устроился на крыше дома в некотором отдалении от дома Сурта, ожидая, когда тот вылетит. Время, как часто бывает, когда ждёшь чего-то значительного, тянулось медленно, но дракона подогревала мысль о том, что сегодня он, возможно, начнёт путь к той цели, на которую он смотрел с отчаянием недосягаемости. Изредка моргая, Тагирион каменным изваянием ждал — и был награждён за терпеливость.

Сурт вылетел из дома, только полетел не из Утгарда, как обещала Тьма, а прямо к Тагириону. Но он к этому был готов и не испытывал предубеждений убить своего соперника даже на виду у других драконов. Впрочем, бессмысленно скрывать подвиги.

— Неужели ты не мог влететь в мой дом, раз собрался доводить свои планы до конца? — осведомился Сурт, подлетая к противнику. Тагирион расправил было крылья, готовясь перехватить самца, но тот сам спланировал на дальний конец крыши.

— Не хочу травмировать твою семью, — Тагирион снова задумался о том, что он до конца не честен с собой. Перед любым драконом он готов грохнуть Сурта, а перед Заряной и Зоратом — нет?

— Так значит это моя семья, а не твоя? За что же тогда ты борешься? — Сурт изобразил удивление.

— Ты не понимаешь эмоций, Сурт, они для тебя ничто, — оскалился Тагирион, на что Сурт расслабил морду:

— Я понимаю эмоции лучше остальных, именно поэтому они для меня ничто. Я знаю, что вагины одинаковые, а характеры разные, а ты явно не хочешь видеть характер Заряны, потому что он хуже, чем ты себе представляешь.

— С тобой он хуже, потому что она тебя не любит, а меня полюбит. И довольно об этом, начнём драться, — подготволися к прыжку Тагирион. Сурт проигнорировал эту позу и повернулся боком, выпрямив хвост и смотря на восток:

— Давай хотя бы подерёмся с пользой для собратьев. Вселенная нас рассудит так и так, если мы будем драться. Но драться лучше не друг с другом, а с Тьмой. Она так хочет от меня избавиться — что же не является сама, а посылает Воплощений и просто обманутых драконов? Если она тебе тоже не нравится — попробуем разрушить её храм. И кто выживет, тот будет достоин всего, что пожелает.

— Ты думаешь, от этого будет польза? — спросил Тагирион раздражённым тоном. — Тьма помогла нам добиться победы, и служение ей — добровольное дело каждого дракона. Ты же противопоставляешь себя Тьме только по причине своего тупого упрямства, возомнив себя всемогущим. Может быть, полетишь лучше свергать Аменемхата, раз так к власти рвёшься?

— Аменемхат сейчас свергает кракалевн, ему не до правления. Он не власть, а изменение власти, и если ты его хорошо знаешь, то понимаешь его желание научить драконов самостоятельности, причём такой, что не навредит сородичам. Если хочешь подчиняться ему или Тьме — делай, но ради чего он старался? — обернулся кобник обратно к Тагириону. — Что, если я тебе так уступлю Заряну? Возьмёшь или без борьбы расхотелось?

— Ты⁈ — самец дара речи решился. Сурт не только знал о готовящемся покушении, ему было известно даже это! — И давно ты…

— Ещё во время пересечения моря, — перебил его дракон. — Принимаешь или передумал?

Тагирион погрузился в сомнения. С одной стороны, предложение Сурта походило на ловушку. С другой — учитывая, что продолжение рода он получил, а сам стал кобником, на что ему нужна какая-то самка? С идиотизмом влюблённого дракон быстро кивнул, соглашаясь, пока Сурт не передумал.

— Тогда хорошего времяпровождения. А я отправлюсь заниматься необходимым делом, — взлетел в воздух Сурт, отправляясь в сторону берега Марлона.

Тагирион провожал его взглядом и размышлял, кто же из них двоих больший трус. Сурт, не пожелавший вступать в драку за родственников, или сам Тагирион, готовый отказаться от нормально славной жизни ради чужих самки и ребёнка. Да и как его примут, когда всё раскроется? Что Сурт наговорил Заряне и Зорату на прощание?

Выяснить это можно было двумя способами — влетев к Заряне, куда позвало сердце, либо полететь догонять Сурта, что было куда более мудрым решением.

Но Тагирион ещё не был мудрым… Хотя, он был уверен, скоро им станет.

— Немного времени, и я за тобой, — Тагирион приложил крыло к сердцу, наблюдая за удаляющейся фигурой. — И не один.

Полетел пират не в дом Зората, а собирать старых знакомых, которым доверял больше, чем себе. Ведь пока что он был для Заряны никто, а потом, если выживет — он будет тем, кто сражался с отцом её сына.

Одиннадцатая глава — Вернуться нельзя

Встретить Сурта, Тагириона и множество их сторонников в преддверии Храма Тьмы никто из жречества не соизволил. Только погоду для атмосферности испортили. С восточного моря над берегом прокатывались тучи, и дождь размывал холмы с редкой пожухлой растительностью до грязной массы. Громада Храма теперь выглядела единственным чистым местом — и то лишь потому, что была чёрной на фоне серого и коричневого.

— Как говорил Шагриар, «горящими куполами делу не поможешь», — Тагирион в последний раз попробовал переубедить Сурта. — Когда кончились аргументы, кто начал громить святилища? Демиург Радвер, тот, кого ты ненавидишь. А ты превращаешься в его Тёмное отражение.

— Любовник моей жены! — Сурт назвал Тагириона так, чтобы подчеркнуть, что против Безначальной Мрази готовы объединиться все, даже те, кто иначе стали бы врагами. — Ты посмотри, во что Любящая Мать превратила наши новые земли! Неужели её воля сильнее нашей?

— Если ты думаешь, что единственный способ её победить — избавиться от неё, то да. Даже пираты умеют не только убивать, но и грабить, а кобники разве хуже? — Тагирион обернулся на преданных членов своей команды, ища в ней поддержки, но, кажется, речи ещё решительного капитана, произнесённые в новой столице, подействовали на них больше и действовали до сих пор. Без веской причины свободолюбивый Тёмный не станет ни мокнуть под дождём, ни купаться в крови.

— Наверное, зря мы с Аменемхатом тебя отпускали к Храму на разведку. Подозреваю, что ты проникся их фатализмом и пассивным желанием, чтобы тебя превращали в раба и мешали с грязью. Ведь именно так они нас встречают. Тогда наведём здесь порядок! Наступаем.

Тёмные вняли этому совету, ведь им никто не может приказывать. Ни Тьма, ни Аменемхат, ни Сурт! У каждого была своя причина воздать жрецам Безначальной по заслугам. И не у всех, как у Сурта, справедливость — иным хватало желания овладеть богатствами культа и показать, что воля Тёмного сильнее самой Тьмы.

Искорёженный сад могил на разжиженных склонах молча принял подходивших и подлетавших к обители Мрака. На защиту религиозного сооружения никто не поднялся, но всем стало ясно, что здесь само место способно себя защитить. Летать под дождём было сложно — влага, падавшая с небес, давила на крылья. По отдельности мизерный вес капель едва давал взмахивать свободно крыльями. На поверхности было не лучше — она стала размытой, словно воздух с водой лишь постепенно переходили в землю, а не как обычно — резко и чётко. Почва превращалась в непредсказуемое болото, лапы могли с хлюпом провалиться в любом месте и еле-еле поднимались назад, грязные.

Сурт сообразил поставить щит — пришлось сделать это раньше, чем началась настоящая битва, ведь слипшиеся друг с другом во «Тьму» кобники уже объявили ему войну. Другие из соратников Сурта догадались не сразу. Кто-то умудрился свалиться, попытавшиеся взлететь были снесены ветром, так что наступающие драконы представляли собой скорее не устрашающее, а жалкое зрелище.

Грязь, в которой вязли драконы, начала вымораживать Сурта и вводить его в ярость:

— Вы трусы! Только и можете, что устраивать ментальную оргию! Если вы ленитесь поднять свой зад с пениса друга без приглашения, мы вызываем вас на бой! Все, кто вменяем, помогите мне! У меня есть мысль, и мы её воплотим!

Всё больше радуясь своему плану, Сурт весело скалился и, встав на замшелый могильный камень, начал концентрироваться на желаемом исходе. Вместо того, чтобы противостоять грязным фантазиям Тьмы, он усилил их до предела. Пусть дождь размоет холм настолько, что он больше не сможет удерживать помпезную громаду святилища! Пусть они захлебнутся в собственных нечистотах!

Дождь ливанул сильнее, до плотной стены воды, драконы почти что стояли под водопадом. Земля превратилась в медленный, тягучий пруд, волнуемый неощущаемым, но титаническим ветром. Храм стал медленно проседать, испуская илистые пузыри из-под стен. Могильные камни стали крениться и двигаться, впечатываясь в нетвёрдый грунт. Туда же потянуло и драконов.

Вой и визги наполнили воздух. Если одни пытались ещё сопротивляться её воздействию, то другие буквально набрасывались друг на друга, сплетали свои тела, вцеплялись в шерсть, создавая безумное зрелище, отвратное и пугающее.

Нельзя было зацепиться за что-нибудь надёжное или подняться в воздух, всё отправлялось вниз, и не сразу, как при падении, а медленно, давая прочувствовать ужас и насмехаясь. Выбешенный вконец кобник уже не мог ни на чём сконцентрироваться, кроме попыток вырваться. Но воля сильнее праны, и подтягивание себя телекинезом лишь ещё больше отсрочивало конец.

А ведь в Храме, что тонул вместе со своими врагами, действительно могло не быть никого. Тьме нужны не храмы.

— У тебя нет воли… — процедил, плюясь дождём и ошмётками грязи, Сурт, от которого на поверхности оставалась одна голова. — У тебя только безволие. Ты — ничто, и остальных пытаешься с собой сравнять…

Потом Сурт погрузился и полностью. Объятый холодным, почти как снег. илом со всех сторон, он остался в одиночестве, ведь раньше он видел и слышал крики своих, а теперь — ничего, будто всю вселенную рассоздали обратно, и только о нём забыли — слишком велика была его воля быть. Но без возможности двинуться, сказать что-то или даже вдохнуть воля ничего не стоила. Сурт, как и все те дураки, которых он ненавидел, начал превращаться в едва ли разумное животное, которое хочет только жизни и победы, и ничего более правильного. Даже холод снаружи отступал из-за огня удушья внутри — до тех пор, как по трахее не двинулась всасываемая в лёгкие склизская масса.

Без кобников дождь прекратился резко, словно закрыли канал, сливающийся с облаков. Земля замерла и начала разглаживаться. Пузырьков сначала стало чуть больше, а потом они прекратились, и только верхушка Храма осталась чернеть среди бурой жижи общей могилой всем гордецам, решившим, что воля никчёмного создания, раба госпожи и куклы у нежно любящей матери, может что-нибудь значить.

Впрочем, Тёмные сами творят мир своей волей, в том числе и богов.

Эпилог

Сурт говорил о себе так, как будто он вечен, и думал всегда как кобник — будто бы всемогущ. Смерть отца показала Зорату обратное. Даже подмога Тагириона не помогла Сурту пересилить тот разросшийся культ, который организовала Тьма. Выходит, мало одного желания для победы? Мало думать о выигрыше, чтобы его получить? Мало просто быть частью Вселенной, чтобы иметь доступ к целому? И почему отец ненавидел Тьму, почему Тьма ненавидела всех, кто в неё не включён — разве мать ненавидит своих детей, даже когда они становятся взрослыми и самостоятельными? И — в особенности — почему мать будет нелюбить разумных детей, отдавая предпочтение глупым и несамостоятельным?.. Тьма не желает воспитывать равных себе детей, и тем более тех, кто продолжит её дело и превзойдёт её. Создательница творит рабов, собственная воля не нужна инструменту. Зорат не понимал этого, а Тьма и не желала, чтобы её понимали, в отличии от Сурта. Тьма требовала только любви и поклонения, что Сурт не требовал. Но Тьма выжила, а Сурт помер, значит, по всей логике Тёмных правы Воплощения.

Если только не принять во внимания, что Сурт сам не слушал тех советов, что давал сыну. Он думал о Тьме как о враге — она стала врагом. Сын твёрдо решил попробовать по-иному. Если нельзя изменить окружающий мир, можно изменить себя. Чтобы изменить Тьму — надо стать ей.

Зорат прилетел к Арме, когда она восстанавливала кладбище подле почти погружённого в землю Храма. Уже начинался дождливый сезон, и побитые листья непривычно низких и раскидистых деревьев прели на влажной почве, но сейчас осадки не шли не переставая, только однотонное покрывало облаков покрыло всё небо, отделяя мир от космоса. Чёрная драконесса, что стояла между камней и деревьев, мало отличалась от них в своей неподвижности. Зорат поклонился:

— Я готов умереть, чтобы во мне не осталось ничего, кроме Тьмы.

— Здесь нет твоей могилы, Зорат Сурт, — Арма, не поворачиваясь к мальчику, обвела хвостом ряды надгробных камней. — Ты сын мятежника, посмевшего поднять лапу на то, что он победить не в состоянии. Я не предвидела тебя Воплощением, и тебе мной не стать.

— Моя могила вот здесь, — Зорат показал рукой на надгробие, где вместо имени было вибито лишь обзывательство: «Дурак». Так назвала его Намму ещё в день высадки на берег Нашара. Арма с удивлением обернулась к юноше:

— Ты полон смирения и действительно готов отказаться не только от своей воли, но от своего разума, отравленного отцовской гордыней. Радуйся, ты умрёшь по своей просьбе. Тьма родит себя на твоём месте. Спускайся.

Зорат равнодушно спрыгнул в свежеразрытую яму и сел, доставая рогами до поверхности. Неотличимые друг от друга темношёрстые драконы стали его закапывать. Драконёнок мог бы улететь в любой момент, если бы пожелал, но желаний у него не было. Отец научил сына не думать о них, а смерть отца разучила думать, поэтому Зоратом больше ничто не двигало — помирать в нему было нечему, так хотя бы родится Вечность, и слова Сурта перестанут быть обманом. Впрочем, их Зорат уже не помнил, только слушал свой погребальный хор:

А́ра Вми́ра рцит тебе́,

Мрака Воплощение

По́прю переста́нь!

Говорит с тобой.

Ка́ра вороти́тся бе.

Не проси прощения —

Со юро́ди вста́нь!

Ты теперь изгой.

Те не ну́дна про́стия —

Ляжешь ты в чужой земле,

Ти нако́на вне.

По чужой вине…

Ля́гешь во пого́стии

Не перечь всесильной Тьме!

По чуже́й вине́.

Она тебя умней.

Че ми кров на се́че, гуй,

Что мне старость на войне?

Че на ве́че кровь?

Что мне кровь в миру?

Чё до ро́да сберегу́,

Что останется по мне

С до́брем ка́ля вро́вь?

Как только я умру?

Не сагна́ют ка́мони!..

Злато не горит в огне,

Ся разда́й — тий рок!

Ты прими свой рок —

Мо́рня тва́ра ка́нула

Смертный пусть умрёт в тебе,

Гда вроди́лся бог.

Но родится бог.

Сла́ву сдай — той ла свала́,

Слава лишь для тех, кто слаб

Ти око́ле тя.

И не может всё.

Ка́зы кла́ди во слова́,

Власть влечёт лишь тех, кто раб —

Си́лой воплотя́т.

Сам владей собой.

Вла́ди всем — едни́м собо́й,

Не желай ты бренного,

И́ной вла́ды несть!

Мира господин!

Вне век ны векны́ с тобо́й,

Кто вобрал Вселенную,

Ми́рний одине́ц…

Тот всегда один…

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Берег надежды

Оглавление

Вступление

Первая глава — Наш ар

Вторая глава — Собственный бог

Третья глава — Схватка неравных

Четвертая глава — Разбор полетов

Пятая глава — Шпион за Тьмой

Шестая глава — Общий враг

Седьмая глава — Бой за столицу

Восьмая глава — Трон Солкара

Девятая глава — Легенда о Варладе

Десятая глава — Настоящая ценность

Одиннадцатая глава — Вернуться нельзя

Эпилог

Nota bene