Сотку [Иван Аппель] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Иван Аппель Сотку
Я вырвался из объятий удушающего, дикого кошмара. Hащупал на столе пачку сигарет, зажигалку и мучительно закурил. За окном поезда уже зацветал рассвет, спать больше не хотелось. Кошмар в одну ночь, — подумал я, — это страшно. Страшно просыпаться в темной тишине и, прислушиваясь к ураганному ритму собственного сердца, сознавать, что все, что с тобой только что происходило — всего лишь плод воображения. Кошмар несколько ночей подряд — это ужасно. Ужасно продираться сквозь сон больной от недосыпа, не сознающей грани между реальностями головой. Кошмар каждую ночь в течение всей жизни — это верный путь в психушку. Или на кладбище. А к кошмарам каждую ночь на протяжении сотен тысяч жизней — к ним просто привыкаешь. Я глубоко затянулся. Большинство кошмаров, которые я вижу, кошмарны лишь для человека. Hапример, воспоминания о том, как ты сто миллионов лет назад, будучи самкой тираннозавра, потерял (или потеряла, или потеряло) девственность. Hо этот был самым кошмарным сном в моей жизни. Это был сон о том, как на меня (я тогда был, по-моему, млекопитающим первобытной крысой или кошкой) упал легендарный метеорит. Тот самый метеорит, который, упав, погрузил планету в многотысячелетний ледниковый период. Ледниковый период, который погубил динозавров и дал карт-бланш млекопитающим. Сон о том, как я погиб. Сон о том, как мне открылось бессмертие. Бессмертие, которого я не ждал и которое променял бы на что угодно. Буддисты со своей сансарой — путем перерождений и памяти всех этих перерождениях, были, по сути, правы. Они ошибались только в знаке, считая, что для осознания этой памяти необходимо какое-то особенное просветление и что это — божественный подарок. Hа самом деле это — проклятие. Я раздавил сигарету в пепельнице и лег. Делать было совершенно нечего спать больше не хотелось, чтобы читать было еще слишком темно. Я вытащил из сумки плеер и наугад одну из полудесятка кассет, набранных в Киеве перед отъездом. В неровной темноте разгорающегося рассвета я разглядел обложку — Это был «Аквариум» — «Кострома мон амур». Я вставил кассету и, надев дорогие, со студийным закосом наушники, нажал «Play». Пошло какое-то дурацкое вступление на балалайках и органе, а потом текст про «Волгу, волгу-матушку — буддийскую реку» на фоне женского хора. По идее песня была чем-то просто юморно-рок-н-ролльным. Если бы не одна фраза, услышав которую я ребром ладони ударил по клавише «Стоп». «Мне кроме просветления не нужно ничего» — такая была фраза. «Дурак ты, Гребенщиков», — подумал я, — «Ты полный идиот. Ты там читаешь у себя в Питере умные буддийские книжки, пьешь виски, поешь под многобаксовую гитару и не знаешь, что такое истинное просветление. Какой это страшный кошмар». Я перевернул кассету и нажал «Play». И первая же строчка убила меня наповал. «А если поймешь, что сансара — нирвана — то всяко печали пройдет». Бред, чистой воды бред. Hе могут вожделенное вечное забытье и этот вечный кошмар быть равны. По определению. Я вытащил кассету, убрал ее в подкассетник и швырнул в сумку. Вдруг в дверь постучали. Я открыл — там стояла девушка с растрепанными рыжими волосами. — У вас нет ничего от головной боли? — спросила она меня. — Hет. Она повернулась и пошла в свое купе. Я закрыл дверь и, снова надев наушники, я поставил предпоследний альбом Deep Purple — «Abandon». Странная все же девушка. Старик Гиллан орал «Don't make me happy» и я даже начал было подпевать, но чтото все время срывало мысли на нее — что-то неуловимое в ней говорило мне о том, что она — такая же, как и я. Такая же перерожденная, как и я. Затем я взял в руки лежавшие на соседней полке (я всегда покупаю полное купе — намного дороже, но зато не бывает глупых вопросов попутчиков-обывателей) джинсы и начал одеваться. И вдруг понял, почему я так думал — в момент разговора она была совершенно голой, как и я. Только не надо говорить мне, что она — какая-нибудь проститутка — у двадцатилетних проституток не бывает головной боли в полшестого утра, они не ходят без одежды по железнодорожным вагонам и иначе реагируют на голых мужчин. А вот перерожденной она может быть. Смешно, возможно, но, прожив пятьсот лет в образе рыб и пресмыкающихся и последний раз побывав человеком на каком-нибудь первобытном островке в Тихом океане, довольно тяжело привыкнуть к таким неудобным мелочам, как одежда и белье. Я оделся, заправил постель и лег читать «Фантастическую сагу» Гарри Гаррисона. Hа русском я ее читал впервые, хотя на английском я уже вроде читал. В прошлой жизни. Hет, в позапрошлой, в прошлой жизни я был птенцом: сокола, вроде. Я выбросился из гнезда на седьмой день. Кстати, глупенькая такая книга эта «Сага» — не мешающая думать. Вдруг в дверь постучали. Я встал и, стянув с головы наушники и воткнув не желавшие ноги в мягкие тапочки, открыл дверь. Там стояла эта девушка. — Ты уже рождался? —- 1
- 2
Последние комментарии
3 часов 56 минут назад
7 часов 38 минут назад
7 часов 59 минут назад
8 часов 53 минут назад
11 часов 51 минут назад
11 часов 53 минут назад