Тысяча дорог [Эдуард Григорьевич Бабаев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эдуард Бабаев Тысяча дорог Рассказы
КРАСНЫЕ ПЕСКИ
В первый раз я приехал в пустыню с отцом. Он был инженером и строил дороги на юге Узбекистана. Я думал, что пески непроходимы, что в них увязнешь по колени и не выберешься. Но сначала мы ехали цветущей степью. Потом показались барханы — бурые холмы, покрытые сухой травой. В пустыне было пустынно. Только высоко в небе кружилась какая-то хищная птица. Называлась пустыня Кызылкумы, что значит «Красные пески». На рассвете и на закате в песках смутно отражалось солнце, и тогда они действительно становились красными. Казалось, что вокруг нет ни души. Но это не так. Когда мы поднялись на бархан, то увидели множество тропинок. Они шли с разных сторон и в разные стороны, пересекая друг друга, сливаясь и раздваиваясь. Потом, через много лет, я и сам работал на строительстве в этих местах. И всюду, где бы я ни был, впереди бежали бесконечные тропинки, указывая верную дорогу от селения к селению, от колодца к колодцу. Пустыня — это тысяча дорог.БЕЗВЕТРЕННЫЙ ДЕНЬ
Неподалёку от нефтяных промыслов стояли в песках деревянные башни. Это были старые, ещё не разобранные буровые вышки. Над ними тянулись белые облака. Деревянная угловатая лесенка вела наверх, огибая башню с внешней стороны. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как песчинки осыпаются с сандалий. Серёжа поднялся на первую ступеньку, потом — на вторую, миновал один поворот, потом — другой. Чем выше он поднимался, тем медленнее становились его движения. Наконец он остановился. Прошло несколько минут. — Серёжа! — крикнул я. Он не ответил. Тогда я скинул на песок свой рюкзак и полез вслед за ним по лесенке. За пятым или шестым поворотом я услышал глухое поскрипывание досок. Это ветер, гнавший облака высоко над землёй, задевал вершину башни и раскачивал её верхние площадки. Башня ожила. Она дышала, двигалась. Серёжа вцепился в перила руками, смотрел на облака и не мог пошевельнуться. Так новички-матросы застывают на мачтах, которые раскачивает ветер. — Ветер! — сказал я Серёже, добравшись до него. Он кивнул мне радостно, глотнул воздух раскрытым ртом и ничего не ответил. — Боишься? — спросил я. Серёжа ответил с трудом: — Нет! — и показал рукой наверх. Он был храбрый мальчик. Мы поднялись на самую высокую площадку. Внизу плыла земля. Барханы были похожи на волны. Там, внизу, был безветренный день. А здесь, наверху, идут большие облака и никогда не утихает ветер.ГНЕЗДО АИСТА
В древнем городе Бухаре много аистов. Они живут на крышах домов, у водоёмов, на могучих деревьях, на каменных башнях-минаретах. На зиму аисты улетают в тёплые страны. А весной возвращаются на старые места. Они летают над городом, раскинув свои бело-чёрные крылья. Или стоят в гнёздах, спрятав клюв в белых перьях на груди. Гнёзда у аистов сложены из прутьев. Аист птица белая и любит высоту. Однажды я увидел огромное гнездо, похожее на прочную корзину или на опрокинутый купол. Я удивился: когда это аист мог сплести столько веток? Оказалось, что этому гнезду больше ста лет. Целый век, каждый год, сто лет подряд, аисты строили свой дом. И получился он высокий, славный и красивый, как Бухара.НА ВЕРБЛЮДЕ
Я думал: как садятся на верблюда? Ведь он такой большой! Лестницу к нему приставляют, что ли? Вот мальчик на верблюде, высоко-высоко, в деревянном седле. Едет куда-то, покачивается, смотрит по сторонам. Далеко ему видно. Оказалось, что на верблюда сесть легко. Караванщик дёрнул верёвку и тихонько сказал: — Шш… И верблюд понял: он подогнул в коленях сначала передние, а потом задние ноги и опустился на землю. При этом он высоко поднял голову и посмотрел по сторонам равнодушными глазами. Теперь нетрудно было сесть на верблюда.Караванщик велел мне крепко держаться за деревянные выступы седла. Он дёрнул верёвку и сказал: — Шш… И верблюд понял. Он распрямил задние ноги так, что я чуть не полетел вперёд через голову, а потом распрямил передние ноги так, что я чуть не полетел назад. Теперь я был очень высоко, в седле, на верблюде. И я подумал: как же с него слезть? Верблюд повернул ко мне голову и сказал: «Шш…»
ДЖЕЙРАНЫ
Мы ехали в машине. И справа, и слева тянулись бурые однообразные холмы, заросшие мелкой жёсткой травой. В пустыне была тишина. Всё живое спряталось от палящего солнца. Время от времени мы открывали фляжки и отпивали по глотку тёплой воды. До ближайшего колодца было далеко. Ровно гудел мотор машины, крутились колёса, но мы чувствовали, что над нами и вокруг нас только тишина и неподвижность. И вдруг шофёр остановил машину. — Смотрите! — сказал он. На вершине холма стоял сторожевой джейран. Где-то за его спиной, на склонах, паслось стадо. Джейран был сильный и умный. Он заметил нас раньше, чем мы увидели его. Качнулись его рога, похожие на лиру. И в ту же секунду всё стадо, в семь или восемь голов, помчалось вдали по гребню бархана. И пустыня наполнилась движением: джейраны, джейраны, лёгкие тени на бурой песчаной земле. Казалось, это сон. Но вот они исчезли в знойной глубине песков. И снова вокруг ни движения, ни ветерка, ни звука. Это и есть пустыня. — Поехали! — сказал шофёр, знавший пустыню как свой дом. — Спасибо джейранам! Без них здесь было бы скучно.ДЖИНН
У меня был чёрный конь. Звали его Джинн. Я ездил на нём по делам. Серёжа, мой друг, спрашивал меня: — А что, если конь понесёт? — Тогда держи поводья покрепче, — ответил я. — А что, если он вырвет поводья? — Ну, тогда протяни руки и схвати его за уши! — посоветовал я ему. И вот однажды я возвращался домой верхом на Джинне. Время было вечернее. И вдруг из-за поворота сверкнул стёклами грузовик. Джинн испугался, вырвал у меня поводья из рук и поскакал. Его грива коснулась моего лица. Ветер обжигал щёки. И вдруг я увидел, как поводья тянутся по шее Джинна вверх, к его голове, к ушам. Сейчас поводья перелетят через голову и упадут к его ногам. Наступи Джинн в беге ногой на поводья — мы оба полетим на шоссе. И вот тогда я сказал себе: «Протяни руки и схвати его за уши!» Я встал на стременах, протянул руки — и поймал поводья! — Спокойно, Джинн! Спокойно, — повторял я. Джинн фыркнул и перешёл на ровную рысь. Мы оба постепенно успокоились. И я увидел Серёжу, который с крыльца смотрел в бинокль на Джинна.КОГДА ПОСПЕЛИ АРБУЗЫ
Ночь на бахче. Луна, да арбузы, да тёмные круглые тени на грядках. Вдруг собака заворчала, залаяла и с визгом вернулась в дом. Забилась в угол, держит лапами нос. Что такое? Какая-то круглая тень, больше арбуза, покатилась между грядками. Катится, переваливается и странно шелестит. Подошли поближе, смотрим: дикобраз! Поворачивается к нам спиной, иглами грозит. Притронуться к нему страшно. Наш пёс накололся, домой убежал. Дикобраз любит арбузы. Вот он с трудом пролез через ограду и ушёл в свою нору под скалами, топорща и роняя иглы. А иглы у дикобраза длинные, крепкие. Если такую иглу очинить, ею можно писать, как стальным пером. Можно, например, написать письмо о том, как дикобраз приходил ночью на бахчу, когда поспели арбузы.КРАК
Попугаю скучно было одному. Он сидел в кольце высокой клетки с проволочным куполом и прислушивался. В коридоре послышался стук когтей по паркету. — Крак! — крикнул попугай. — Крак! В дверях появился Крак — большой серый дог. Он внимательно оглядел комнату, стараясь не смотреть на попугая, от которого у него рябило в глазах. — Крак! Тело дога вытянулось, как от удара. — Крак! Крак! — повторял попугай и шумно хлопал крыльями. Крак думал: его имя мог называть хозяин — он добр; хозяйка — она ласкова; сын хозяина — он мал. Но птица? Нет! Крак повернулся и вышел из комнаты. — Крак! Крак! — звал его попугай. Но дог больше не показывался.У РУЧЬЯ
Когда я был маленький, в Гиссарских предгорьях было много джейранов. Однажды я ушёл далеко от дома и играл один у ручья. Я надел на голову целую шапку зелёных листьев, обвязал себя длинной травой, срезал тростинку, прочистил её и стал в неё дуть, как в дудочку.Звук у дудочки негромкий, но ясный. И вдруг из-за скалы показался джейран. Маленький, с длинными ушами и короткими загнутыми рожками. Под его острыми копытами осыпался песок. Была весна. Вокруг цвели маки, летали бабочки, раскачивались зелёные ветки. Джейран поднял голову на высокой шее и поглядел мне в глаза. Я чувствовал, как ветерок шевелит листья на моей голове. С тех пор прошло много лет. А я до сих пор помню этот день и час, когда джейран в Гиссарских предгорьях пришёл без опаски послушать мою дудочку.
ВЕРТОЛЁТ
Гульчехра, маленькая дочка пастуха Камила, заболела летом в горах. Об этом сообщили по радио в город. И на пастбище прилетел вертолёт. Он опустился рядом с юртой. Лошади отошли подальше в луга и смотрели издали на странную птицу, у которой сверкающие перья крутятся на спине вместо крыльев. Когда Гульчехра выздоровела, Камил повёз дочку домой, в горы. Он шёл по дороге пешком и вёл за собой белую лошадь. На лошади в кожаном мягком седле сидела похудевшая Гульчехра и улыбалась встречным людям. — Вот, — говорил Камил, — туда летели по воздуху, а обратно идём по земле.Высоко над деревьями пролетел вертолёт, Камил и Гульчехра помахали ему вслед. А белая лошадь кивнула головой и встряхнула гривой.
Последние комментарии
13 часов 46 минут назад
16 часов 3 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 15 часов назад