Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть третья [Максим Горький] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (142) »
Максим Горький
Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)
Повесть
Часть третья
Дома, по комнатам тяжело носила изработанное тело свое Анфимьевна. – Схоронили? Ну вот, – неопределенно проворчала она, исчезая в спальне, и оттуда Самгин услыхал бесцветный голос старухи: – Не знаю, что делать с Егором: пьет и пьет. Царскую фамилию жалеет, – выпустила вожжи из рук. Самгин попросил чаю и, закрыв дверь кабинета, прислушался, – за окном топали и шаркали шаги людей. Этот непрерывный шум создавал впечатление работы какой-то машины, она выравнивала мостовую, постукивала в стены дома, как будто расширяя улицу. Фонарь против дома был разбит, не горел, – казалось, что дом отодвинулся с того места, где стоял. «Свершилось, – думал Самгин, закрыв глаза и видя слово это написанным как заголовок будущей статьи; слово даже заканчивалось знаком восклицания, но он стоял криво и был похож на знак вопроса. – В данном случае похороны как бы знаменуют воскресение нормальной жизни». Думалось лениво и неутешительно, мешали Митрофанов, Лютов, мешало воспоминание о Никоновой. «Неужели она донесла на Митрофанова?» Затем он вспомнил, как неудобно было лежать в постели рядом с нею, – она занимала слишком много места, а кровать узкая. И потом эта ее манера бережно укладывать груди в лиф... Несколько часов ходьбы по улицам дали себя знать, – Самгин уже спал, когда Анфимьевна принесла стакан чаю. Его разбудила Варвара, дергая за руку с такой силой, точно желала сбросить на пол. – Проснись же! Ты слышишь? Около университета стреляли... Она была в шубке, от нее несло холодом и духами, капельки талого снега блестели на шубе; хватая себя рукою за горло, она кричала: – Ужас! Масса убитых! Мальчика... – Мальчика? – повторил Самгин. – А может быть... – Что – может быть? А, чорт! Ей, наконец, удалось расстегнуть какой-то крючок, и, сбросив холодную шубку на колени Клима, срывая с головы шляпку, она забегала по комнате, истерически выкрикивая: – И вообще – решено расстреливать. Эти похороны! В самом деле, – сам подумай, – ведь не во Франции мы живем! Разве можно устраивать такие демонстрации! В столовой голос Кумова произнес: – Какое... безумие! – Кто стрелял? – недоверчиво спросил Самгин. – Из манежа. Войска. Стратонов – прав: дорого заплатят евреи за эти похороны! Но – я ничего не понимаю! – крикнула она, взмахнув шляпкой. – Разрешили, потом – стреляют! Что это значит? Что ты молчишь? И она убежала, избавив Клима от обязанности говорить. «Наверное, преувеличено», – соображал он, сидя и вслушиваясь в отрывистые выкрики жены: – Да, да... ужас! Шаги людей на улице стали как будто быстрей. Самгин угнетенно вышел в столовую, – и с этой минуты жизнь его надолго превратилась в сплошной кошмар. На него наткнулся Кумов; мигая и приглаживая красными ладонями волосы, он встряхивал головою, а волосы рассыпались снова, падая ему на щеки. – Без-зумие, – сквозь зубы сказал он, отходя к телефону, снял трубку и приставил ее к щеке, ниже уха. – Телефон же не работает! – крикнула Варвара. – Я не верю, не верю, что Петербургом снова командует Германия, как это было после Первого марта при Александре Третьем, – бормотал Кумов, глядя на трубку. – Никуда я вас не пущу, Кумов! Почему вы думаете, что он тоже пошел по Никитской? И ведь не всех, кто шел по Никитской... В столовую птицей влетела Любаша Сомова; за нею по полу тащился плед; почти падая, она, как слепая, наткнулась на стол и, задыхаясь, пристукивая кулаком, невероятно быстро заговорила: – Туробоев убит... ранен, в больнице, на Страстном. Необходимо защищаться – как же иначе? Надо устраивать санитарные пункты! Много раненых, убитых. Послушайте, – вы тоже должны санитарный пункт! Конечно, будет восстание... Эсеры на Прохоровской мануфактуре... Варвара грубо и даже как будто озлобленно перебивала ее вопросами. Вошла Анфимьевна и молча начала раздевать Любашу, а та вырывалась из ее рук, вскрикивая: – Оставьте! Я сейчас уйду... Ах, боже мой, да оставьте же... – Никаких пунктов! – горячо шепнула Варвара в ухо мужа. – Ни за что! Я – не могу, не допущу... Подпрыгивая, точно стараясь вскочить на стол, Любаша торопливо кричала: – Гогины уже организуют пункт, и надо просить Лютова, Клим! У него – пустой дом. И там такой участок, там – необходимо! Иди к нему, Клим. Иди сейчас же... – Да, да, иди, Клим, – убедительно повторила Варвара, под сердитый крик Сомовой: – Отдайте мне кофту и плед! – Ну – куда, куда ты пойдешь? – говорила Анфимьевна, почему-то басом, но Любаша, стукнув по столу кулачком, похожим на булку «розан», крикнула на нее: – Вы ничего не понимаете! Вы... рыба! За Алексеем Гогиным гнались какие-то... стреляли... Анфимьевна увела Любашу, Варвара снова зашептала мужу: – Ты иди, уговори Лютова, он человек с положением, а у нас – нет, благодарю!
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (142) »
Последние комментарии
1 день 8 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад