Ветер [Аскольд Павлович Якубовский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
А. Якубовский Ветер
Охота — превосходное занятие. Трудно и приятно перехитрить и выследить зверя, трудно и приятно подстрелить стремительно уносящуюся птицу. Но есть в охоте и тяжелое, горькое, мрачное… Это мне открылось как-то сразу, в один день. А все ветер. Вечером он дул с северо-запада и пригнал низкие тучи. И я не видел заката, не видел вечерних звезд. …Ночью ветер стих. Помнится, мне все не хватало во сне его шороха. И проснулся не в шесть утра, как было нужно, а в четыре. И потому уехал охотиться на ранней электричке. Но с рассветом ветер разбушевался над полями. Из низких туч он вытряхивал снежную крупу, тяжелую, как дробь, подхватывал ее, швырял с размаху большими горстями. Ветер-то и загнал меня в этот лог: я был так крепко исхлестан, что мне расхотелось охотиться. Я остановился на травянистой кромке. «Ладно, перейду и этот лог — и сразу обратно, — решил я. — С меня хватит». В самом деле, все это утро в поисках зайцев я бродил снежными полями. Я устал, замерз. Зайцы же словно провалились. И больше всего мне хотелось вернуться на станцию и ждать обратного поезда, попивая горячий чай в буфете. Но возвращаться без выстрела было как-то жаль: всю неделю я готовился к этой поездке, ждал, надеялся, мечтал, и вот… «Может быть, повернуть сейчас же?…» — О, черт! За меня решил ветер, визгнув, он сильно толкнул в спину. Я выкрикнул свое «О, черт!», лыжи скользнули по заледеневшей траве, навстречу кинулись, норовя ударить и повалить, бело-черные березы, зеленые осины. Но я присел и, склоняясь то влево, то вправо, стремительно пронесся мимо нечастых деревьев. И не расшибся, нет, только увяз в снегу на дне лога. Упал, конечно. Поднимаясь, увидел — совсем рядом, у черного кряжистого черемушника, вспыхнуло пламя. Оно скользнуло завораживающе ярко и покатилось по плотному, здесь улежавшемуся снегу. Лиса?… Э-эх!.. Я рванул из-за плеча двустволку и сбил шапку с головы. Двинув предохранитель, приложился. Целясь, я видел расплывшийся шарик мушки, приклеившийся к красному, убегающему. Ветер бросил мне волосы прямо в глаза. «Только бы попасть», — взмолился я охотничьему богу, и ружье ударило дважды: — Гук! Гук! Защелкала, срезая серые прутья, картечь Лиса вместе с эхом выстрелов исчезла за кустами. А передо мной был взрытый снег, исчирканный картечью, запятнанный похожими на цветы мелкой гвоздички каплями крови. Попал!.. Ранена!.. Я бросился следом.Сгоряча лиса пошла бойко, и я не надеялся выследить ее. Меня гнал азарт. Но через сотню метров за лисой потянулась цепь неуверенных следов. «Найду», — решил я, и с этим решением между мной и лисой возникла странная связь. Теперь мы связаны ее следами, связаны крепче крепкого. Пока я вижу следы, я не могу уйти, не могу бросить поиски: хороший охотник не бросает подранков. Он ищет их, добивает, чтобы не мучились. Вот почему я иду логом. По дну его, слева от меня, тянется густая черно-серо-зеленая поросль тальника, черемухи, калины и прочей древесной мелочи. Той, что всегда растет на дне таких вот распахнутых логов да еще на опушках леса. Поросль то вспухает, сужаясь, то редеет и тогда как бы разливается. И в таких местах из снега обязательно торчат поникшие желтые метелки великорослых трав. Справа от меня, вверх по крутому склону, скупо растут березы и осины. В их голых макушках посвистывает ветер, качая гнезда сорок и ворон, сложенные в развилках из веток. Кое-где судорожно дергаются, будто еще живые, цепкие оставшиеся листики. Со всем этим — кустами, листиками, травами — лог уходит в мутную, всепоглощающую даль и там, не очень далеко отсюда, вливается в снежное небо. Туда же уходят лисьи следы. И если бы кто-нибудь посмотрел мне вслед, то увидел, что даль поглощает и меня. А умей прочитать мысли, он обнаружил бы глупое опасение, что лиса взбежит на тучи и я войду следом за ней. И мы не вернемся на землю. Никогда. А след ведет и ведет…
Красные бусинки исчезли. Почему бы это? Легкая рана? И кровь перестала течь? А вот здесь след поднялся по склону лога, ушел в поле. Сняв лыжи, я тоже взбираюсь наверх. Лезу. Упав два-три раза, я поднялся и вышел на поле, к ветру. Но здесь след теряется среди старых и загрубевших от морозов лисьих и заячьих следов. К тому же все они ровно, под край, засыпаны снежной крупой. Так и белеют повсюду среди давнего серого снега. А где свежие следы? Я ищу их очень долго, прихожу в отчаянье, ворчу о чертях и ангелах. На небо ее взяли, что ли? И вдруг нахожу посреди серых былинок полыни. Найдя, понимаю, почему не видно следов: лапа зверя вывернула чистый снег из-под грязноватой загрубевшей поверхности и свежие следы стали под цвет снежной крупы, лежащей во всех неровностях старого снега. Но раз увидев следы, я видел их повсюду, а если и терял, то быстро и просто находил. Так: приседал на корточки, заслонял варежкой мутный свет и видел их снова. Но как далеко могла
Последние комментарии
9 часов 19 минут назад
9 часов 20 минут назад
14 часов 39 минут назад
18 часов 21 минут назад
18 часов 41 минут назад
19 часов 36 минут назад