Партизаны [Всеволод Вячеславович Иванов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
Всеволод Иванов Партизаны
Всеволод Иванов ПАРТИЗАНЫ Рассказ
Посв. Александру Оленич-Гнененко.
I
Костлявый, худой — похожий на сушеную рыбу — подрядчик Емолин ходил по Онгедайскому базару и каждого встречного спрашивал: — Кубдю не видали? — Нету. Наконец, голубоглазый чалдон, навеселе, повидимому, затейливо улыбнулся и указал Емолину: — Подле церкви Кубдя… Гармошку покупат… А тебе на что? — Надо, — отрывисто ответил Емолин. Чалдон под-ряд четыре раза икнул и отошел. «Деньги есь… Гармошку кикиморе… Заломатся», — подумал Емолин и пожалел потраченные сутки на езду в Онгедай. Емолина то-и-дело толкали. К прилавкам совсем нельзя было подойти, Емолин хотел пробраться между торговыми рядами, образующими улицу, но тут гнали целые табуны лошадей и жалобно блеявших баранов. Пыль грязно-желтыми пятнами стлалась над тесовыми лавками. — Жарынь, — сказал Емолин, вытирая вспотевшую жилистую шею. Горло сушила духота, уши оглушал базарный шум, на прилавках резали зрение яркие пятна — бязей, шелковых тканей, китайских сарпинок. — В эку духоту и неймется!.. Сшалел народ!.. Подле церкви толкотни было меньше. Здесь торговали горшками и у возов слышался только тонкий звон посуды да перекрики торгующихся. Кубдя, в синей дабовой рубахе и в таких же коротких, но широких штанах, в рваных опорках на босу ногу, стоял у церковной ограды, рассматривая желтого глиняного петушка. Высокий чалдон в сером озяме скучными глазами смотрел на покупателя. — В день много работашь? — спрашивал Кубдя. — Как придется. — Полсотни, поди, так работашь? Чалдон посмотрел на опорки покупателя и нехотя ответил: — Быват и полсотни. — Видал ты ево, — с уважением сказал Кубдя, кладя петушка обратно. — Ты бы, брат, бросил петухов-то делать… — А что — ворон прикажешь? — Не ворон, а хоть бы туеса березовые, примером. Все выгодней. — Сами знам, что делать. — Эх ты, лепетун! Кубдя увидел Емолина и, указывая на чолдона, сказал: — Возьми вот ево, лепетуна, — петухов делат. — Всякому свое, — строго сказал Емолин. — А мне тебя, Кубдя, по делу надо. Кубдя взял опять петушка, повертел его в руках и купил, не то чтоб для надобности, а показать Емолину, что он, Кубдя, в деньгах не нуждается. — Ну, говори! — Пойдем, по дороге скажу, — сказал Емолин. Кубдя сунул петушка в карман и отправился за Емолиным. — Ты каку работу исполняшь? — Работы по нашему рукомеслу многа. — А все-таки? Кубдя улыбнулся под обвислые усы: — Народ нонче бойко умират. Будто пал по траве идет. — Ну и что ж? — Гробы приходится… Емолин смочил языком обсохлые губы и пренебрежительно сказал: — Ерунда! Гробовая работа — самая поганая… Горбулин-то с тобой? — В селе. — И Беспалай? — Есть и Беспалай. Соломиных тоже тут. — Еще ребята поди есть? — Как не найдутся. А тебе на што, лешай? Емолин выкроил улыбку на желтом изможденном лице. — Что, не терпится? Кубдя крякнул: — Люблю артельную работу, Егорыч. — А говоришь, у те тут есь. — Жидомор ты, никак тебе правды не скажешь… Все надо юлить. А то живьем слопашь. Кубдя взглянул на его кривой влево рот и подумал «сволочь». Емолин остановился и, поблескивая желтоватыми белками глаз, сказал: — Патаму, што у вас, окромя как в себя в никово веры нету, — понял? Кубдя крякнул. — Крякнула утка, когда ее съели!.. А хочу я, Кубдя, вот что сказать вам. Подрядился я в Улейском монастыре амбары строить. Лес там иметса; инструменты, поди, при вас? — Как же… Помесячно, али поденно? — Поденно. Двадцать цалковых на моих харчах. — Дураков нету. — Каких дураков? Кубдя отошел от него на шаг и свистнул: — Хитер ты, Егорыч. Прямо бяда. Кто к тебе пойдет, когда на сенокос дадут две сороковки в день. — Окурок ты! Сенокос — месяц, а тут и лето и осень. — Да што мне, когда на колчаковские сейчас по сороковке в городе водку продают? — Ладно, — сказал Емолин примиряюще, — пойдем ко мне чай пить. — Самогонка есть? — Не самогонка, браток, а «николаевка». — Вот панихида! — восторженно вскрикнул, хлопнув себя по ляшкам, Кубдя. Они прошли базар, и Емолин свернул в переулок. Подрядчик выдернул деревянную щеколду, и большие тесовые ворота, визжа в петлях, распахнулись. На цепи, подпрыгивая, хрипло залаял на них пес. Из сутунчатого пригона протяжно спросил женский голос: — Кто тама-ка? — Я, Матвеевна, я, — отвечал Емолин, входя на высокое крыльцо из огромных кедровых досок. — Самовар бы нам… — Сичас. Молодая женщина в светлом ситцевом платье и с подойником в руках вышла из пригона. Емолин, входя в сени, спросил ее: — Чо поздно доишь-то? — Так уж приходится, — отвечала она, громыхая самоварной трубой. —- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (21) »
Последние комментарии
3 часов 50 минут назад
6 часов 21 минут назад
6 часов 29 минут назад
1 день 17 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 18 минут назад