Свет моих очей... [Александра Яковлевна Бруштейн] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (43) »
Александра Яковлевна Бруштейн Свет моих очей…
От автора
Труден конец человеческого пути. И всего тяжелее — последние, вечерние версты! Ноги устали ходить-шагать. Знобко от надвигающейся ночной прохлады. Неуютно, одиноко. И всего тяжелее — темно. Вот тут и зажигаются они, вечерние огни. Иные светят из прошлого, — их зажигает память. Другие приветно горят из вчерашнего. Есть такие, что сверкают совсем рядом — из нынешнего. Но самые дорогие те, что угадываются в завтрашнем! Вечерние огни снимают усталость, прогоняют холод, темноту, неуют. Потому что за ними — люди! Здравствуйте, люди!Часть первая Двадцать лет назад (1940 г.)
1. Дети
Час ранний, но в палате уже совсем светло. Солнце заглядывает в окно. Лучи его движутся по стенам, словно шарящие, нащупывающие пальцы слепых. В нескольких шагах от меня спит девочка Галя. Ей три года. Анна Ивановна, ее мать, — еще молодая (Галя — первый ребенок). Анна Ивановна не спит. Когда бы я ни проснулась, я вижу ее сидящей на кровати рядом со спящей Галей. Сидит Анна Ивановна все в одной позе — охватив руками колени, все с тем же выражением в глазах. Сейчас, заметив, что я не сплю, Анна Ивановна показывает мне на Галю: девочка, еще не проснувшись, ощутила тепло от заигравшего солнечного зайчика и бессознательно шевелит плечиками, славно подставляет их лучу. — Мама… — бормочет Галя спросонья. — Ты тут? — Тут, доню, тут. — Еще ночь, мама? Темно? Мать беспомощно смотрит на солнце, все щедрее заливающее нашу палату. — Темно… — говорит она. — Темно… Ночь… Гале темно в это ясное утро. Ей всегда будет темно, как ночью. Два месяца назад веселая здоровая девочка нечаянно опрокинула на себя чайник с кипятком. Зрение к ней никогда не вернется. Отец Гали, железнодорожный техник, человек с больным сердцем, не вынес этого несчастья: его похоронили неделю спустя. Товарищи его, железнодорожники, вспомнили: говорят, в Одессе академик Филатов возвращает слепым зрение. Они снарядили Анну Ивановну с Галей в Одессу. До такой степени смутно было представление самой Анны Ивановны и окружающих о существе открытий Филатова, что она приехала в Одессу, в Офтальмологический институт, с твердым предложением: пусть вынут один из ее здоровых, зрячих глаз и «перешьют» его Гале… «Ну, будем обе кривые». С горем услыхала Анна Ивановна, что таких операций ни академик Филатов, ни другой кто в мире не делает. Слепота Гали — сказали ей — при сегодняшнем состоянии медицинской науки не поддается никакому лечению. Сегодня Анна Ивановна с Галей уезжают из Одессы. Домой. Ни с чем. Между тем Галя, лежа в кровати, подставляет солнечному лучу сонное личико в спутанных кудрях. — Ночь, мама? — спрашивает она снова. — Опять лампа спортилась? И у соседей тоже спортилась? — И у соседей тоже… — А почему тепло, мама? Печка топится? — Печка, да… Печка топится. Галя вдруг пугается. — А чайник? Чайник на печке? Убери, мама! — Нету чайника. Убрала я его, доню, тот чайник несчастный. — Совсем выбрось! На помойку! — волнуется Галя. Несколько минут мы молчим. — Расскажите еще раз… — просит Анна Ивановна. — Про того слепого расскажите! — Про Николая Островского? — Нет. Островский — тоже замечательно. Но ведь он ослеп, когда уже взрослым был. А вы про того академика расскажите! Рассказываю — в который раз за эти дни! — о замечательном советском математике, академике Л.С. Понтрягине. Он ослеп в детстве так же, как и Галя, при сходных обстоятельствах. Но слепота не помешала ему стать виднейшим ученым с мировым именем. Конечно, в основе этого лежат гениальные способности, такие даются лишь одному человеку из многих миллионов. Однако не мало, вероятно, помогла в жизни Л. С. Понтрягина его удивительная мать с ее ежедневным, ежечасным самоотвержением. — И вы их сами видели? Своими глазами? Да, я видела их сама в крымском санатории «Батилиман». Каждый день и по нескольку раз в день встречала я эту неразлучную пару — сына с матерью. Анна Ивановна слушает меня с жадностью. В ее положении такие рассказы — кислород, помогающий дышать в несчастье. Если Л.С. Понтрягину слепота не помешала подняться на такие высоты, то, может быть, и Галя сможет чему-нибудь научиться, занять хотя бы самое скромное рабочее место в жизни. И если мать Л.С. Понтрягина стала для сына другом и помощником, то, может быть, это удастся и ей, Анне Ивановне? Тем временем встала и подошла к нам другая наша соседка по палате — Соня Герчик. — А что вы думаете? — говорит Соня. — Если кто слепой, так ему уже и жизни нету? Ложись и помирай, да? Ну, так посмотрите на меня. Хорошенечко смотрите, — не стесняйтесь, я же вас не вижу. Смотреть на Соню горестно. Она молодая, но такая безобразная, что даже удивительно! Все у нее четырехугольное:- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (43) »
Последние комментарии
20 часов 58 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад
2 дней 23 часов назад