Приказ самому себе [Юрий Александрович Дьяконов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Юрий Александрович Дьяконов Приказ самому себе

ПРЕРВАННЫЙ ПЕДСОВЕТ
Если бы в учительской вдруг появился живой крокодил, это, наверно, не произвело бы большего впечатления, чем то известие, которое принесла классный руководитель шестого «б» Елизавета Серафимовна:

— Пропал классный журнал!

— Как пропал?.. Не может быть! — закричали на разные голоса учительницы. — Вы, наверно, плохо искали…

— Нет! Нет! Он совсем пропал. Я искала везде!.. Я больше не могу. Это не класс, а какой-то… какой-то… Второй год бьюсь — и все ни с места. Ночей не сплю, все о них думаю. А они…

— Ну, успокойтесь, Елизавета Серафимовна… Найдется. Мы все поищем. Может, завуч взяла для проверки… Такого у нас еще никогда не было. Найдется! — уговаривали ее.

За двадцать восьмое и двадцать девятое декабря учителя, уборщицы и завхоз обыскали школу от подвала до чердака. Нашли старенький магнитофон, два горна, кучу наглядных пособий и множество других вещей, которые считали давно утерянными. Но журнала, где были уже выставлены почти все оценки за первое полугодие, так и не нашли.

Словно «колокол громкого боя» на военном корабле, неистово затрещали звонки, возвещая окончание шестого урока.

Минут пять лестница гремела и стонала под ударами сотен нетерпеливых ног. Гул волнами проносился по коридорам. Класс за классом скатывались вниз, к раздевалке. Пушечными выстрелами, раз сто подряд, отсалютовала уходящим тяжелая парадная дверь. Школа опустела. Стало слышно, как за стенами беснуется холодный декабрьский ветер, швыряет хлопья мокрого снега в погасшие глазницы огромного старинного здания. Светятся лишь окна учительской — там идет педсовет, да на втором этаже в конце коридора сквозь толстые двери слышно, как шумит, волнуется шестой класс «б».

Староста класса Сильва Орлова вот уже с полчаса тщетно пыталась навести порядок. Она охрипла, отбила себе ладошки об учительский стол. Но ничто не помогало. Все разделились на группы и спорили, кричали, доказывали друг другу свою правоту до хрипоты. Сильва метнулась к парте, выхватила новенький, изукрашенный затейливой резьбой пенал из палисандрового дерева, хлопнула им по столу.

Ребята стихли. Но только на миг. И тотчас каждый занялся своим. Старенький учительский стол гремел, как боевой барабан африканских дикарей. Но спорящие еще чуть наддали, и его звуки бесследно утонули в сорокаголосном хоре… Пенал чуть слышно треснул и развалился надвое. В наступившей вдруг тишине было слышно, как по столу катятся красный, зеленый, голубой, золотистый стерженьки авторучек.

— Папин подарок!.. Парижский набор! — ахнули девчонки.

Испуганные глаза Сильвы прищурились. Губы сложились в презрительную улыбку. Но ответить она не успела. В класс влетела председатель совета отряда Зойка Липкина и взвизгнула:

— Идет!.. Идет!.. Елизавета…

Вошла высокая женщина в светло-синем шерстяном костюме. Черные волосы, уложенные в красивую прическу, будто оттягивали ее голову назад. Она строго оглядела класс и, четко выговаривая слова, сказала:

— Ну, Углов. Тебе последнее слово. От того, сознаешься ли ты сейчас, во многом зависит твоя будущая судьба. Говори.

Из-за последней парты поднялся высокий светловолосый мальчишка. На бледном скуластом лице выделялись большие серые глаза. Они смотрели дерзко, с вызовом и ненавистью, но не на товарищей, не на учительницу, а куда-то в стену, мимо ее, словно там и находился тот, неизвестный, кого он так ненавидит. Мальчишка сунул руки в карманы, но тотчас выдернул их, будто наткнулся на что-то острое.

Класс затаился.

— А что мне говорить? — хрипло спросил Углов и усмехнулся: — Вы же все знаете… даже лучше меня.

— Не паясничай! — одернула его учительница.

— Нечего мне говорить! — вдруг сорвался на крик Углов. Не брал я ничего! Не брал! — и отвернулся к стенке.

— Прекрати! И повернись, когда с тобой говорят! Сейчас ты пойдешь на педсовет. Ясно? И я не уверена, совсем не уверена, что тебя оставят в стенах нашей школы!..

— Ну и ладно! Я и сам могу уйти!.. Ни на какой педсовет не пойду! — И, раньше, чем кто-либо успел его задержать, Углов, пробежав по классу, скрылся за дверью.

— Вернись! — бросила вслед учительница. — Ты пожалеешь!

Остроносый худенький мальчишка в очках и черноголовая смуглая девчонка кинулись вслед за ним. В классе творилось что-то невообразимое. Теперь и сама учительница, как прежде староста, никак не могла угомонить ребят.

Шум оборвался сразу, как только вернулись те двое.

— Не до-догнали, — сказал мальчишка в очках.

— Без пальто убежал! — растерянно проговорила девчонка.

— Безобразие! Я не узнаю свой класс! — когда чуть стихло, сказала учительница. Сейчас без шума, на цыпочках пойдем в раздевалку. Педсовет уже начался… А завтра, тридцать первого, к восьми утра… запомните: не к десяти, как говорили раньше, а к восьми! Все, как один, придете на уборку