Певец [Михаил Юрьевич Харитонов Константин Анатольевич Крылов] (fb2) читать постранично, страница - 7


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мне настроение своей кислой рожей, я отдам им весь ваш клоповник.

Певец залюбовался тем, как бессильная ненависть и обессиливающий ужас сминают лицо старухи. Потом сложил губы в трубочку и дунул. Крестьянку снесло с крыльца, как ветер сдувает луковую шелуху.

Ведьма поощрительно хлопнула в ладоши.

— Баба, скорее всего, повесится, — сказала она.

— Думаю, утопится, — не согласился Певец.

— Хочешь поспорить? Я не против. Любое желание в пределах разумного, — ведьма подмигнула.

— Неплохая идея, — вернул ей взгляд рыцарь. — Интересно, заявится ли мельник за дочкой.

— Какая разница? — улыбнулась ведьма. — Теперь, когда мы договорились, я с удовольствием дам тебе галантный урок. А потом укажу путь. Если поторопимся, утром будешь уже на той стороне. Хотя, если ты хочешь задержаться?

Рыцаря передёрнуло.

— Нет, — сказал он, -

…Восходящее солнце пламенело меж отрогами Чёрных Гор, когда Певец выехал из лощины. Селений он не увидел: то были пустынные места.

Он вздохнул, вспоминая тяжкий подземный путь — тьму, сырость, холод. В одном месте ему пришлось плыть под водой, в другом его перенёс через завал дух воздуха. Но всё это позади, а впереди — новый мир.

Уныло заскрипела повозка. Он позаимствовал её у местного крестьянина, на свою беду повадившегося собирать сушняк слишком далеко от дома. Крестьянина пришлось оставить в овраге, лисам и волкам.

Певец лежал на соломе и продумывал подробности предстоящего дела. Нужно показать себя волшебником, владеющим маной — но не сильным, дилетантом и недоучкой. Затем — устроить представление, после этого — напугать, ошеломить, сбить с толку. А потом…

— А потом, папаша, ты захочешь меня купить — пока у меня есть сила, которую ты потерял. И сам отдашь мне дочку, чтобы привязать к своему дворцу и пользоваться остатками моей силы, пока она не кончится. Когда я останусь пустым, ты прикажешь меня убить. По твоим расчётам, это случится месяца через три. За это время дочка обрюхатится, и уж точно никуда больше не высунет носа… Вот как-то так ты и и будешь рассуждать, папа, — вслух завершил свои размышления Певец.

— Р-р-рискованно, — прорычал пёс, бегущий рядом с телегой. Певец скосил глаза и усмехнулся: дух огня в новом обличье смотрелся забавно и безобидно — что, собственно, и требовалось.

— Норма-а-ально, — зевнул леэащий в повозке дух воды, сворачиваясь чёрным клубочком.

Дух земли молча молотил копытами землю. Длинные серые уши чуть подрагивали.

Под колесом хрустнула ветка. Бабочка-капустница села на край телеги, кокетливо сложилась маленькой белой книжечкой. Дух воздуха нахохлился и посмотрел на неё одним глазом, но склёвывать столь жалкую добычу не стал.

Певец усмехнулся. Он чувствовал дыхание между лопаток, мана искрилась в пальцах. Настроение было чудесное, хотелось петь — как тогда, в молодости.

Рыцарь взмахнул рукой. В воздухе зазвучали аккорды.

— Ничего на свете лучше не-е-ту, — Певец потянулся до хруста в костях, — чем… чем… чем бродить друзьям по белу све-е-ту… — слова сами побежали на язык, резво перебирая гласными. — Тем, кто дружен, не страшны тревоги — нам любые дороги доро-о-ги… Ги?

— Ги, ги, — отозвался дух земли.

— Лучше — ге, ге, — заметил Певец. — Примерно так — ла-ла-ла-лай-ла… ла-ла-ла лай-лай-ла… и вот тут уже гегеканье. Надо будет попробовать… А вот и дорога.

Повозка скатилась с зелёного холма и вылетела на большак, подняв тучу мелкой сухой пыли.

— Наш ковёр — цветочная поля-а-на, — вдохновенно голосил Певец, — наше… наши… наши стены — сосны-велика-а-аны… Наша крыша — небо голубое, наше счастье — жить такой судьбо-о-ю… А что, неплохо. А-ла-ла-лай-ла… а-лала-лай-лай-ла…

Проходящий мимо крестьянин выронил связку хвороста и открыл рот, уставившись на странную компанию.

— Эй, милейший, — Певец свесился с телеги, — как проехать к королевскому замку?