Судьба писателя Л. Добычина [Владимир Соломонович Бахтин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Бахтин Владимир Судьба писателя Л Добычина

Владимир Бахтин

Судьба писателя Л. Добычина

"...одно высокопоставленное лицо учило меня приобретению перспектив. Под перспективами оно подразумевало "не одно же плохое, есть хорошее"..." В этих едких словах - весь Добычин, талантливый и своеобразный прозаик с трудной литературной судьбой, в чем-то предваряющей судьбу Михаила Зощенко. Оба были сатириками, обличителями, в многоликом мещанстве видели силу, враждебную человеку, культуре. И, как нередко в тогдашние времена, авторов стали отождествлять с их героями, самих писателей обвинили в тех нравственных изъянах, которые они высмеивали и осуждали. Литература о Добычине более чем скудна: несколько убийственно грубых и несправедливых рецензий, краткие доброжелательные упоминания в мемуарах В. Каверина. Л. Рахманова. Г. Гора и недавняя, очень содержательная заметка в "Огоньке" Марины Чуковской. О рецензиях нечего и говорить, достаточно прочитать названия - "Позорная книга". "Об эпигонстве": "...книга Добычина - хилое, ненужное детище, весьма далекое от советской почвы" ("Октябрь", 1936, № 5)...

Сказано это о лучшем произведении писателя - "Город Эн" (1935). А после выхода первого сборника рассказов "Встречи с Лиз" - всего у него три книги Добычин так объясняет свое состояние М. Л. Слонимскому: "...романа не написал, но теперь (недавно начал) пишу. Но если будет хорошая погода брошу. Ничего нет, что побуждало бы писать, а время (давно уже Средний Возраст) уходит. Деньги это дает совершенно ничтожные, а шуму - больше бывает, когда лягушка в воду прыгнет".

Все видел и понимал этот человек. И на много лет вперед видел свою судьбу: "Если Начальники не пропустят Ерыгина 1*, мне, увы, по-видимому, больше ничего не придется печатать: то, что я буду писать впредь, будет тоже недостойно одобрения". Это еще 1925 год. "...мои акции стоят отменно низко, и улучшения оным не предвижу". Это 1926-й. Первый сборник его рассказов издан в 1927-м. Второй ("Портрет"), в основном повторяющий первый - в 1931-м.

______________

* 1 Рассказ "Ерыгин" (1924).

В конце марта 1936 года после собрания, на котором его безжалостно и несправедливо проработали, Добычин исчез, никто его уже больше не видел. Судя по всему, он покончил с собой. Сведения, собранные по крупицам, рисуют такую картину: из Дома писателя он вернулся к себе (ночью по телефону с ним говорили Чуковские); на столе разложил книги, не принадлежавшие ему, с записочкой в каждой - кому возвратить (рассказала вдова поэта Бенедикта Лифшица Екатерина Константиновна); еще раньше, как вспомнил Л. Н. Рахманов, он отдал мелкие долги; затем отправил матери в Брянск свои часы и кой-какие вещи... С ее обеспокоенного письма в Ленинград и открылось исчезновение Леонида Ивановича Добычина.

Настоящие заметки сложились на основании писем Добычина, переданных автору этих строк вдовой М. Л. Слонимского Идой Исааковной и Леонидом Николаевичем Рахмановым, за что выражаю им глубокую признательность, а также материалов ЦГАЛИ и Брянского областного архива 2*.

______________

* 2 К искреннему горю всех знавших его, Л. Н. Рахманов скончался в 1988 году. Эту статью он прочитал в день отправки в больницу, откуда ему уже не суждено было вернуться.

Л. Добычин (он хотел, чтобы его произведения были подписаны именно так) родился в Двинске (ныне Даугавпилс) 18 июня 1894 года - это впервые точно устанавливается из письма к И. И. Слонимской. Отец его, рано умерший, был врачом - все, как у героя "Города Эн". По словам знавших его, Добычин окончил Петербургский политехнический институт. Но в Брянске, куда семья переехала, по-видимому, во время первой мировой войны, во всяком случае, не позднее 1918 года, он был мелким служащим: с 1922 по 1925 год статистик (иногда это называлось заведующий статистическим отделением) орготдела губернского Совета профсоюзов, год был без работы, затем устроился в губстатбюро ("Этот адрес навсегда",- говорит он в одном из писем). В общем, даже на фоне тогдашних трудностей жизнь его протекала по худшему, так сказать, варианту.

"Сочинение глав (задуманного романа.- Вл. Б.),- сообщает Добычин в 1933 году,- задерживается отсутствием

а) в течение всей зимы электричества,

б) в течение более чем месяца - керосина, в результате чего испытывается недостаток освещения, выходные же дни посвящаются стоянию в очередях".

Ему негде было работать. Только через несколько лет семья (мать, сестра и брат Дмитрий, тоже мелкий служащий губпрофсовета) переехала в квартиру, где у него появился свой угол.

Это был человек не совсем обычного душевного склада (М. Слонимский сравнивает его с Хлебниковым, с Гогеном). Широко образованный, весьма сведущий в литературе, он знал языки - по меньшей мере, французский, немецкий и латынь,- много размышлял, словом, жил напряженной духовной жизнью. И вместе с тем задыхался от одиночества ("А мне очень наскучило ни с кем не разговаривать"; "Я славлюсь только у Цукерманши, библиотекарши из "Карла Маркса""). Семья решительно не одобряла его