Наш современник 2001 № 12 [Журнал «Наш современник»] (fb2) читать постранично, страница - 66

Выпускает книгу за книгой. На свои вечера собирает полный зал. По праву (по активности, по широте охвата литературных явлений) выдвинулся как самый видный критик патриотического направления. Да и среди демократов — по этим данным — я не знаю равного ему. Помню его дебют, какое-то обсуждение его работ в СП СССР. Помню, как Юрий Суровцев корил его за “русофильские вывихи”...

Чего этому критику недостает (55 лет), — так это фундаментального филологического — из школы в гуманитарный вуз и т. д. — образования, которое он восполняет с большим старанием. Он ведь после школы поступил в какой-то технический институт... В этом он, может быть, и уступает некоторым столичным изначально гуманитарного воспитания и образования критикам, но его жажда всю жизнь учиться, образовывать себя, наверстывать упущенное не может не вызывать уважения. И еще одна черта — проявлять широту в оценке литературных явлений, в отличие от большинства патриотов и в отличие от критиков-либералов, зашоренных, не видящих, вернее — не желающих видеть все, что не в их русле.

“Дети 1937 года” — последняя по времени его книга. В ней 22 портрета (или эссе) о писателях 1937 и 1938 годов рождения, со вступительной статьей, объясняющей этот феномен в истории литературы, на который именно Бондаренко указал первым. Страшные годы в жизни страны, годы Большого террора. И — обилие замечательных писателей, родившихся именно в это время!

Сначала я с пристрастием прочитал главы (портреты), посвященные поэтам, так как Бондаренко всю жизнь пишет в основном о прозе. Как он понимает поэзию, что он цитирует? И самые удачные статьи получились о самых, пожалуй, трудных для понимания поэтах — Олеге Чухонцеве и Игоре Шкляревском. И цитирует их Бондаренко почти безупречно (хотя собственно эстетическому анализу внимания уделяется мало). Пишет по-русски, в отличие от критиков-снобов, засоряющих язык иностранной терминологией. Бондаренко, мне кажется, удалось понять и объяснить этих интересных и сложных поэтов, особенно Чухонцева. А вот Ахмадулину — нет. Может быть, в силу отрицания “шестидесятников”, в силу этой изначально заданной инерции. Боже мой, да она самый одаренный от природы из всей этой плеяды поэтов-“шестидесятников”, она же как раз из тех поэтов, которые способны рождать поэзию — по Ахматовой — “из сора”! В любом пустячке, бытовой мелочи находить поэзию! (Володя! Вот антипод Петрушевской, которую ты так развенчал как носительницу зла, как автора “музыки ада”!) Да, Ахмадулина не общественный человек, и слава Богу! Она — только поэт. Увы, это в последнее десятилетие ее втянули подписывать какие-то коллективные письма наши либеральные интеллигенты...

Не очень удался портрет Ольги Фокиной. Я тоже писал о ней не очень удачно! Может быть, потому, что Бондаренко ее слишком много цитирует и цитаты своим качеством не всегда подтверждают сказанное о ней. То же, пожалуй, можно сказать и о портрете Валентина Устинова с его нестрогой стилистикой и многословием. Преувеличен Борис Примеров. Неубедителен в стихах Геннадий Шпаликов.

Неожиданно (для меня) верный тон и нужные слова Бондаренко нашел для эссе о Сергее Аверинцеве. Это, безусловно, труднейший для объяснения фигурант его книги. Хотя о духовных стихах Аверинцева он почти не пишет. Мне они кажутся довольно умозрительными, безэмоциональными. Стихи, претендующие на духовность, не могут оставаться в пределах поэзии без души, без чувства.

Хорошо написаны портреты Валентина Распутина, Александра Проханова, даже Владимира Высоцкого и др. В некоторых, например, о Владимире Маканине, видна фрагментарность, вмонтированность в портрет ранее написанных текстов. Книга-то огромная — 640 страниц! Но в целом это, конечно, не рядовое событие в литературной критике, которое должно бы вызвать живой отклик коллег по цеху. Однако его практически не было в доступных мне газетах — “НГ”, “ЛГ”... Впрочем, нынешние нравы таковы, что либеральная, демократическая критика (а она почти целиком на услужении именно этому направлению общественного сознания) может и “не заметить” книгу Бондаренко, и это грустно. Предмет для обсуждения серьезный — современная литература в ее характерных явлениях, взятых в целости, в персонифицированном воплощении. В образцах отнюдь не однородных, не одного, а разных направлений.

Это тоже вопрос для размышления: литературная критика в гораздо большей мере — количественно — благоустроилась в демократических и либеральных изданиях — и служит им в большей мере, чем сама литература. Оказывается, критики более зависимы. Не родня ли они журналистам, представителям второй древнейшей профессии?..

И еще о Бондаренко: мне кажется, он зациклился на имперскости. Патриотам сегодня мало быть государственниками, они стенают по утраченной империи и, в связи с этим, поднимают на щит Сталина, забывая о том, как в границах этой империи он обкорнал (обрезал) Россию, забывая и о том, что национальные окраины империи процветали за счет России, за счет