День рождения Тимоти [Уильям Тревор] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

деревни Болтингласс, потом короткая аллея к дому (ворот давно уже нет), выцветшая зеленая входная дверь, высокая трава в саду, заброшенная теплица. «Пращуры» Тимоти — так он их всегда называл — были обрисованы столь же наглядно: улыбка Шарлотты и серьезность Одо, их взаимная преданность, заметная по словам и поступкам, их преданность Кулаттину. Шарлотта сама подстригала то, что осталось от волос Одо, и Тимоти сказал, что это по нему видно. И еще было видно, даже когда они оказывались вне усадьбы, что с деньгами у них туго: вся одежда на них была старая. Со слов Тимоти Эдди представил себе бильярдный стол в простенке между окон гостиной, портрет маслом кого-то из предков Одо над камином, зеленый диван с пуговками, ковры, привезенные кем-то во время оно из Индии или Египта. Такие же ошметки славного семейного прошлого сохранялись и в столовой, которую сейчас использовали один день в году — 23 апреля, и в прихожей, и над лестницей, где тоже висели портреты. В спальнях, помимо той, что занимали Одо и Шарлотта, царила затхлость, на потолках расплылись пятна сырости, штукатурка кое-где отвалилась. Спальня Тимоти, где он не ночевал уже пятнадцать лет, была более-менее как он ее оставил, но в одном углу обои пошли волнами и отклеились от стены. Кухня, где стояли телевизор и радио, где Одо и Шарлотта ели каждый день, за исключением дня рождения Тимоти, была достаточно велика, чтобы служить им столовой и гостиной. На вымощенном плитами полу — длинный стол, который регулярно терли щеткой, вокруг кухонные стулья с прямыми спинками, шкаф ломился от фаянсовой посуды и всевозможного хлама, накопленного за целую жизнь. На кухне имелись еще два кресла, которые Одо перенес из гостиной, стиральная машина (подарок матери от Тимоти), деревянные подставки для сушки посуды по обеим сторонам раковины, крючья для окороков, ввинченные в потолочные панели, и колокольчики на пружинках над дверью в подсобку. Ничего кухонька, — подумал Эдди, но Тимоти сказал: это неотъемлемая часть, что бы он ни имел под этим в виду.

— Съездишь один, Эдди? Поезжай к ним и скажи, что я неважно себя чувствую.

Поколебавшись, Эдди спросил:

— Мистер Киннали ездил туда хоть раз?

— Нет, конечно. Он — другое дело.

Услышав такой ответ, Эдди ушел на кухню. Мистер Киннали был слишком важная птица для подобных поручений. Мистер Киннали дарил Тимоти подарки ко дню рождения: цепочку, которую Тимоти носил на запястье, туфли, пуловеры. «Ты, пожалуйста, своих денег на меня не трать», — сказал Тимоти пару дней назад. Эдди, который и не собирался их тратить, не купил даже поздравительной карточки.

На кухне он сварил кофе в кофеварке — настоящий кофе из «Бьюлиз», — отмерив, как показал ему Тимоти. От растворимого, утверждал Тимоти, заболевают раком. Эдди был плотный юноша девятнадцати лет с курчавыми черными волосами, которые он каждый день смазывал гелем. Подвижные цепкие глаза придавали ему вид парня себе на уме, каковым он и был: ко всему приглядывался, хороший шанс упускал редко. После этой квартиры на Маунтджой-стрит он собирался как-то остепениться — может быть, поселиться где-нибудь с приличной девчонкой, может быть, и отцом стать. Пятью месяцами, прожитыми в квартире, Эдди был, в общем, доволен, пусть даже некоторые стороны соглашения его не слишком радовали. До этого Эдди какое-то время был подручным сантехника — тут радости еще меньше.

Он расположил на подносе чашки с блюдцами, кофе, молоко, тарелку с круассанами и отнес в гостиную. Тимоти между тем поставил компакт-диск с такой музыкой, какая Эдди не нравилась, хотя он об этом не заикался, — громкой, торжественной. Аппаратура была хорошая, фирмы «Банг и Олафсен» — бывшая собственность покойного мистера Киннали, как и все в этой квартире.

— Почему нет? — спросил Тимоти, приглушив звук дистанционным пультом, лежавшим на подлокотнике. — Почему, Эдди?

— Ну не могу я этого. Отвезти тебя — пожалуйста…

— Я никуда не еду.

Тимоти сделал музыку еще тише. Когда он брал у Эдди чашку кофе, два его длинных верхних клычка блеснули, как это иногда бывало, и на щеке образовалась ямочка.

— Я прошу всего-навсего поехать и сказать им. Сделай мне одолжение.

— А позвонить…

— У них нет телефона. Просто скажи, что я не смог из-за нездоровья.

Тимоти разломил круассан с маленькими вкраплениями бекона — его любимый сорт, Эдди покупал их в «Фице».

— Сделай одолжение, — тихо повторил Тимоти, и Эдди почувствовал в его тоне настойчивость. Тимоти платит — ему и музыку заказывать. Ладно, как ты со мной, так и я с тобой, — сказал себе Эдди и мысленно перебрал выгоды, полученные за последние пять месяцев.

* * *
Поблекшая зеленая входная дверь, с внутренней стороны тоже зеленая, была заперта из-за сквозняков. Надо было пересечь булыжный двор и войти через задний ход в подсобку.

— Он приехал, — громко сказала Шарлотта, услышав шум машины, и через пару минут, когда Одо входил в кухню из прихожей, раздались сначала шаги