Устрица [Григорий Викторович Ряжский] (fb2) читать постранично, страница - 4

она ни упиралась, Лерка, лучшая подруга по жизни и преданная помощница по бизнесу, взяла билет на рейс SAS Москва — Стокгольм именно на этот день. Деньги уплывали огромные, и вопрос должен был решаться безотлагательно. Представитель партнера со шведской стороны Бьерн Свенстрем, высококлассный адвокат по международному налоговому законодательству, интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти, с пышными пшеничными усами, веселыми близорукими глазами и начинающимся животиком, лично встречал Машку в аэропорту Стокгольма — переговоры с клиентом начинались уже через два часа. Дело было серьезное и многообещающее для обеих сторон, и он слегка нервничал. Когда Машка, улыбающаяся, в чернобурке до пят, с кожаным портфелем через плечо выпорхнула из зоны паспортного контроля, подошла к нему, ожидавшему русскую адвокатессу с табличкой в руках «Ms. Maria Vail», и сказала по-английски: — Здравствуйте, я Маша Вайль, у меня сегодня день рождения, — он был покорен сразу и наповал. В тот момент он только сумел в ответ дрогнувшим полушепотом произнести: — А я Бье-е-рн… — и так и остался с вытянутыми в трубочку губами на длинное е-е-е… Уже тогда Бьерн был широко известен в Европе как суперпрофессионал и делал третий, личный, некорпоративный миллион…

А дело все решил гвоздь. Обыкновенный ржавый гвоздь, совсем даже и не из шведской стали. Где ухитрился Бьерн в то утро подхватить в вычищенной, скорее даже выскобленной дочиста стране, этот гвоздь, впившийся в левое заднее колесо его ягуара, одному Богу было известно. Так оно и было, и позже он понял, что гвоздь этот рука провидения выдернула из колчана со стрелами зависшего над ним в тот момент ангела-хранителя.

Ягуар сел на обод, когда они, совсем уже опаздывая на встречу, повернули с улицы Карлавеген на Дандерюдсгатан. Бьерн вылез, носком ботинка растерянно постучал по спущенной резине и приоткрыл Машкину дверь:

— Мисс Маша, боюсь, дальше придется ехать на такси…

— Разве у вас нет запасного колеса, Бьерн? — искренне удивилась она.

— Конечно, есть, — тоже удивился адвокат. — Но его здесь некому поставить.

— В каком смысле, некому? — Машка никак не улавливала ситуацию.

Внезапно до нее дошло… Она вылезла из ягуара, подвернула повыше чернобурочьи рукава и по-деловому сказала:

— Откройте, пожалуйста, багажник.

Бьерн, еще плохо понимая, что происходит, нажал кнопку на брелке. Крышка откинулась, и Машка нырнула туда по пояс. Через семь с половиной минут она закинула туда же проколотое колесо с домкратом, улыбнулась и спросила у потрясенного представителя шведской стороны:

— Бьерн, надеюсь, у вас есть какая-нибудь тряпка?

Он посмотрел на Машку слегка сведенными к переносице зрачками и тихо произнес:

— Мисс Маша, выходите за меня замуж…

— Что? — не поняла сначала Машка. — Что вы сказали?

Чеканя каждое слово, не разводя от переносицы глаз, Бьерн тихо повторил:

— Маша, будьте моей женой…

Переговоры они тогда провалили. Они просто не явились в офис фирмы и заодно забыли позвонить, потому что, развернувшись на той же самой Дандерюдсгатан прямо через осевую линию разметки, поехали к Бьерну и совершенно обессиленные выползли из его постели лишь за два часа до Машкиного самолета на следующий день. На рейс, впрочем, они тоже опоздали…

Из Москвы она послала ему E-mail, где рассказала о своей болезни — детей у нее не будет никогда. Родовой спазм может стать последним. Два дня понадобилось Бьерну, чтобы поднять все, что есть на эту тему в мировой компьютерной сети. На третий день Машка получила от него ответный E-mail по-русски. Содержание было следующим: Dopoгar Masha! R узнать все о твой болезьне. Это болезн nеизлетим, но зато г тепер это знаю и pотому что говорю ей — ХУЙ!!! Я очень лuблu тебя! И жdать for…

— Да! — ответила тогда ему Машка. — Но при условии, что я независима от твоих денег. Иначе — тоже ХУЙ!..

— Согласен, — написал ей в ответ Бьерн, теперь уже на нормальном английском. — За исключением подарка к последнему дню рождения — НАШЕМУ ДНЮ! Он уже в пути…

Через неделю к московскому Машкиному офису был доставлен контейнер с двухместным спортивным «Корветтом», купленным в Стокгольме на ее имя и в который она влюбилась сразу и навсегда…

Свой первый стокгольмский год, самый яркий и наполненный по ощущениям, Машка посвятила поиску несовершенств в устоявшейся веками местной юриспруденции. К концу года такое отверстие нашлось, и она быстро расширила его до размеров воронки, причем устье ее направила в сторону оставленной на время отчизны. Начиная со второго года и далее везде, без остановки, воронка эта начала засасывать все больше и больше адвокатского товара из России — в основном из Москвы и Питера. В общем, дело пошло…

К концу третьего года Машка стала отказываться от дел, где контракты между клиентами не превышали трех миллионов. Исключения она в силу своей сердобольности делала только для русских варягов — профессиональных, но плохо защищенных