2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Хепера сразу же увезла меня в Египет. Я была ее пленницей.
— Френсис сдала тебя полиции?!
— Да.
— Тогда, наверное, это она написала, что тебе карьера дороже меня и ты уезжаешь в Египет.
— Я ничего тебе не писала.
— Знаю! Я знаю, что ты не могла вычеркнуть из жизни то, что было между нами.
— Не могла. — Ташариана попыталась улыбнуться. — Я бы этого никогда не сделала.
— Но ты была беременна. Почему же ты мне не написала? Почему не позвонила?
— Не могла. Не хотела загонять тебя в капкан.
— Капкан! Таша, я бы тут же явился! Неужели ты не знаешь, как я тебя люблю?
— Ты мне этого не говорил. — Она заглянула в его печальные карие глаза. Почему он так печален? — Откуда мне было знать?
— И ты не могла сказать? О Господи!..
— Я не была уверена. И потом, я не одна…
— Таша! — Он покачал головой, с грустью глядя на нее, и на ресницах его сверкали слезы. — Я всегда тебя любил. И всегда буду любить. Никогда в этом не сомневайся. Никогда!
— О Джулиан…
Она всматривалась в его лицо, словно желая унести воспоминание о нем в мир видений, который неотвратимо на нее накатывался.
— Прости меня! — воскликнул он, утыкаясь лицом в ее волосы. — Прости меня, моя любимая, моя обожаемая Таша!
— Мне нечего тебе прощать.
Она проглотила слюну, борясь с накатывающей тошнотой. Она заставила свои руки подняться и обвиться вокруг шеи Джулиана. Она прощала его от всего своего любящего сердца. Потом она уронила голову ему на плечо и дрожащей рукой погладила его блестящие черные волосы.
— Назови нашу дочь Кариссой, — прошептала она. — Она — дитя твоего и моего сердца.
— Обязательно.
— И увези ее. Увези ее подальше от Египта.
— Увезу. Обещаю.
— Береги ее от жриц Сахмет, Джулиан.
— Да. Я заставлю мадам Хеперу заплатить за все, что она сделала с тобой.
— Не думай обо мне… Береги нашу девочку. А когда она вырастет, отдай ей музыкальную шкатулку.
— Я обещаю, Таша… Сейчас я подниму тебя. Опять пошла кровь.
— Нет. Подожди.
Она вздохнула, не имея сил говорить. Она чувствовала, как он плачет и как изо всех сил старается сдержать слезы. Ну почему он плачет, когда она так счастлива?! Они опять вместе, они рядом, они сказали друг друг о своей любви. Где-то рядом их дочь, за которой заботливо приглядывает ее египетская бабушка. Чего еще ей желать в этом мире? Разве может быть большее счастье?
— Джейби… Джулиан… — Ташариана погладила его по голове, понимая, что в последний раз в своей жизни касается мужчины, которого любит. — Ты для меня всё, — прошептала она, слабея на глазах. — Всё. Я тебя люблю.
Эпилог
Луксор. Египет. Сегодня
— Здесь? — спросил Ашерис, выглядывая из окна "лендровера" на стену и железные ворота.
Карисса посмотрела в свои записи. Она переписала адрес из дневника отца и была уверена, что не ошиблась. Стена когда-то была белой. В ворота был виден дом в довольно плачевном состоянии и с разбитыми окнами.
— Здесь папа вырос.
— Это дом Менмет Бедрани? — недоверчиво спросила Джулия.
— Да. Она уже много лет как умерла.
— И здесь никто не живет, — сказал Ашерис. — Пойдем посмотрим.
— Да, да, пойдем! — обрадовалась Карисса.
Ашерис открыл дверцу и, обхватив ее за плечи, повел рядом с собой, крепко прижимая ее к своему боку. Джулия схватила его за другую руку и молча смотрела на запущенный сад.
Подойдя к скромному, но со вкусом спланированному дому, Карисса вдруг почувствовала себя здесь хозяйкой. Она всегда отказывалась от наследства семьи Петри — правда, теперь она знала, почему никогда не испытывала родственной связи с нею, — но с особой гордостью относилась ко всему, что могла бы оставить ей бабушка Менмет.
Ашерис словно прочитал ее мысли.
— Этот дом мог бы принадлежать тебе.
— Не знаю…
— Наверняка найдешь документы на него в бумагах отца. Ты же еще не все их просмотрела?
— Только начала. А вообще-то было бы здорово, если бы этот дом принадлежал нам.
— Он очень разрушен, — заметила Джулия, внимательно осматривая парадный подъезд.
— Ничего. Покрасим, вставим стекла, а фундамент здесь крепкий.
Карисса молча смотрела на дом, воскрешая в памяти образы отца и Ташарианы. Здесь они провели вместе последние мгновения ее жизни. Она на минуту закрыла глаза, чтобы сполна прочувствовать нахлынувшую на нее радость. Теперь она знала, что ее родители искренне любили друг друга и что она была дочерью сильной и храброй женщины. В душе она всегда подозревала, что Кристин Петри не может быть ее матерью, но никто ни о чем ей не рассказывал и она долгие годы мучилась от одиночества. Зато теперь, узнав Ташариану, она забыла о том периоде своей жизни.
— Знаете, — сказала она, открывая глаза, — когда отец послал за мной, а мне было тогда двенадцать, то в письме он упомянул розовый сад, который хотел мне показать. Вы не думаете, что сад этот может быть здесь и он хотел показать мне этот дом и
Последние комментарии
3 часов 52 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад