Вечерние огни [Афанасий Афанасьевич Фет] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

явное. Пади к моим ногам,
Сдержи на миг порыв духовный;
И эту всю красу, всю власть тебе отдам
12 И покорюсь в борьбе неровной".
Но Он ответствовал: "Писанию внемли:
Пред богом господом лишь преклоняй колени".
И сатана исчез, — и ангелы пришли
16 В пустыне ждать Его велений.
12

Ничтожество

Тебя не знаю я. Болезненные крики
На рубеже твоем рождала грудь моя,
И были для меня мучительны и дики
4 Условья первые земного бытия.
Сквозь слез младенческих обманчивой улыбкой
Надежда озарить сумела мне чело,
И вот всю жизнь с тех пор ошибка за ошибкой,
8 Я все ищу добра и нахожу лишь зло.
И дни сменяются утратой и заботой,
(Не все ль равно: один иль много этих дней!),
Хочу тебя забыть над тяжкою работой,
12 Но миг, — и ты в глазах с бездонностью своей.
Что ж ты? Зачем? Молчат и чувства и познанье.
Чей глаз хоть заглянул на роковое дно?
Ты, — это ведь я сам. Ты только отрицанье
16 Всего, что чувствовать, что мне узнать дано.
Что ж я узнал? Пора узнать, что в мирозданье
Куда ни обратись, — вопрос, а не ответ,
А я дышу, живу и понял, что в незнанье
20 Одно прискорбное, но страшного в нем нет.
А между тем, когда б в смятении великом
Срываясь, силой я хоть детской обладал,
Я встретил бы твой край тем самым резким криком,
24 С каким я некогда твой берег покидал.
13

* * *

Не тем, господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звездный день твой светлый серафим
4 Громадный шар зажег над мирозданьем.
И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти твои законы:
Все пробуждать живительным лучом,
8 Храня свой пыл столетий миллионы.
Нет, ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
12 Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я, добыча суеты,
Игралище ея непостоянства, —
Во мне он вечен, вездесущ, как ты,
16 Ни времени не знает, ни пространства.
14

Никогда

Проснулся я. Да, крыша гроба, — руки
С усильем простираю и зову
На помощь. Да, я помню эти муки
Предсмертные. — Да, это наяву; —
И без усилий, словно паутину,
6 Сотлевшую раздвинул домовину,
И встал. Как ярок этот зимний свет
Во входе склепа. Можно ль сомневаться,
Я вижу снег. На склепе двери нет.
Пора домой. Вот дома изумятся.
Мне парк знаком. Нельзя с дороги сбиться,
12 А как он весь успел перемениться!
Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчит
Недвижными ветвями в глубь эфира,
Но ни следов, ни звуков. Все молчит,
Как в царстве смерти сказочного мира;
А вот и дом. — В каком он разрушенье!
18 И руки опустились в изумленье.
Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
24 Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Все понял я. Земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И мое сознанье
30 С чем связано? И в чем его призванье?
Куда идти, где некого обнять, —
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
36 Неся мой труп по вечному пути.
15

* * *

Жизнь пронеслась без явного следа.
Душа рвалась. Кто скажет мне, куда?
С какой заране избранною целью?
Но все мечты, все буйство первых дней
С их радостью — все тише, все ясней
6 К последнему подходят новоселью.
Так, заверши беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней, буйною метелью,