Братство страха: Роман о Майкрофте Холмсе [Куинн Фосетт] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

и наркотиками; в его домашней плантации были смертельно опасные цветы, к которым он никому не разрешал прикасаться. Комнаты, хотя ежедневно в них делали уборку, постоянно были захламлены, так как Майкрофту Холмсу хотелось иметь под рукой все, что ему может понадобиться в следующий момент. Нигде не видно было ни картин, ни гравюр, зато в гостиной и столовой висела дюжина взятых в рамки карт Индии, России и Китая — несомненно, наследство его предыдущих мест службы. Две из карт были порваны, а на одной, почти посредине, темнело подозрительное пятно. По словам мистера Холмса, это было всего-навсего виски. В холле, подле лестницы, стояли четыре больших медных урны; вокруг их горловин змеились надписи арабской вязью. Мистер Холмс объяснил мне, что это просто тексты из священных писаний и, вопреки моим первоначальным предположениям, не содержат ничего зловещего.

Я оказался личным секретарем Майкрофта Холмса сразу же, как только прибыл в Лондон из Стирлинга; там я служил секретарем у мистера К. Т. Ж. Эндрюса-Ниммо, который взял меня на службу сразу же после окончания школы благодаря моим способностям к языкам. Именно мистер Эндрюс-Ниммо обратил на меня внимание мистера Холмса и дал мне прекрасные рекомендации, за что я всю жизнь буду ему благодарен.

Кстати, мое имя Патерсон Эрскин Гатри. Мой отец, мелкий штабной офицер, умер в Крыму во время войны от какой-то болезни. К началу описываемых событий мне было двадцать девять лет, практически еще в колыбели я был помолвлен с Элизабет Ридейл, и поэтому доставленное мне послание от мистера Холмса вселило надежду и в мою мать, и в мать моей невесты. Во мне нет ничего примечательного, не считая, может быть, того, что правый глаз у меня зеленый, а левый голубой, да к тому же я левша.

С первых же дней, проведенных на службе у мистера Холмса, я привык подниматься в шесть часов, чтобы, наскоро перекусив, быть готовым в семь утра приступить к своим обязанностям: разбирать и переписывать заметки, которые он сделал минувшей ночью. Сам мистер Холмс редко поднимался раньше девяти и не любил, чтобы в это время бумаги загромождали письменный стол и мешали сосредоточиться на изучении и анализе информации, которая поступала к нему из множества источников. Именно такова была работа, которую он делал для правительства Ее Величества.

Но однажды в середине октября, явившись на службу теплым утром, во вторник, который ничем не отличался от других будних дней, я обнаружил, что Холмс не только уже поднялся, но полностью одет — во фраке, черном жилете и темных полосатых брюках, он сидит за столом, а перед ним завтрак: яичница, холодная говядина и горячие булочки.

— Заходите, Гатри, — кратко приветствовал он меня, подняв взгляд от еды.

Не ожидая увидеть своего патрона в столь ранний час, я, удивленный, поклонился.

— Доброе утро, сэр. Надеюсь, все в порядке?

— Да, я здоров, но со мной не все в порядке. Ваша записная книжка при вас? — спросил он без перехода.

— Конечно, сэр, — ответил я, указывая на кожаный портфель, который всегда носил с собой. — И карандаши заточены, как обычно.

— Я мог бы и не спрашивать об этом, — сказал Майкрофт Холмс и указал на стол. — Не желаете чашку чаю? Тьерс! — чуть повысил он голос, обращаясь к своему безупречному слуге. Он служил когда-то в том же правительственном учреждении, где Холмс начинал свою карьеру, и вот уже более восьми лет находился на службе у Майкрофта Холмса.

— Чаю для Гатри, и покрепче, — приказал Холмс, когда Тьерс появился в дверях. — И, пожалуй, пару горячих лепешек с густой сметаной.

— Сэр, я предпочел бы просто чашку крепкого чая: я уже поел, — возразил я, надеясь, что не оскорбил отказом ни мистера Холмса, ни Тьерса.

— Как будет угодно Гатри, — сказал Холмс, разрешив мои сомнения. Затем он на мгновение задержал взгляд на слуге. — Сейчас трудное время, но я надеюсь, что вы будете продолжать записи в своем дневнике, Тьерс. При таком неопределенном положении ваши впечатления могут оказаться очень ценными. Нет ничего более точного, чем первое, наиболее острое впечатление.

— Да, мы поняли это в Каире. Конечно, сэр, я буду продолжать свой дневник. — Тьерс склонил седую голову, напоминавшую по цвету барсучью шерсть, и вышел.

Я подошел к письменному столу мистера Холмса и просмотрел заметки, сделанные им прошлой ночью. Их было значительно меньше, чем обычно, и это меня удивило. В то же время его активность в утренние часы, не свойственная ему, указала на то, что произошло что-то экстраординарное.

— Вы получили какие-то новости, сэр? Может быть, были преданы огласке сведения о Соглашении? Или серьезно продвинулись баварские переговоры? — спросил я.

В тот же момент в моих руках оказалось письмо загадочного содержания.

«Мистер Холмс, — говорилось в нем. — Надеюсь, что вы простите мою назойливость, но я должен просить Вас просмотреть документы, которые прилагаются к письму. Сообщить Вам, как они попали ко мне, значило бы подвергнуть Вашу жизнь