Содержательное единство 1994-2000 [Сергей Ервандович Кургинян] (fb2) читать онлайн

СЕРГЕЙ КУРГИНЯН
СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ ЕДИНСТВО 1994-2000

08.12.1994 : События в Чечне и их возможное воздействие на углубление системного кризиса в России

Сергей Кургинян, Вадим Солохин, Мария Подкопаева

Введение

События в Чечне знаменуют собой не больше не меньше, как очередной виток дезинтеграции. Да, речь идет именно об угрозе потери целостности того образования, которое называется Российской Федерацией.

Когда при этом говорят о том, что параллельно с усилением дезинтеграции на российской территории произойдет якобы восстановление в каком-то виде неких союзных структур, то этот ход мысли нельзя назвать иначе, как провокационным. Тот Союз, который якобы возродят на руинах нынешней Российской Федерации, будет уже не государством, а неким жидким киселем, состоящим из недееспособных территорий, нуждающихся в международном патронаже. Следует прямо и со всей определенностью заявить, что любая продуктивная интеграция возможна лишь при сохранении целостности нынешней Российской Федерации, которая и является плацдармом любого восстановительного проекта. Согласитесь, что идея разрушения плацдарма ради восстановления является по меньшей мере странной. На философском языке такая процедура может быть названа воссозданием ущербной формы с полным изъятием содержания.

На языке политическом речь идет о заманивании целого ряда политических сил в крупномасштабную политическую ловушку. В процессе подобного заманивания планируется решить главную задачу – сбросить всю и всяческую государственность и, прежде всего, государственность такого масштаба, который способен удержать внутри себя некие существенные стратегические потенциалы. Имеется в виду:

– достаточно мощная, хотя и очень сильно поврежденная армия, сохраняющая все виды современного оружия, включая ядерное;

– все еще работоспособный, хотя и сильно изувеченный, производственный потенциал, в том числе и сырьевой, топливно-энергетический;

– население, не дающее оснований отнести страну к категории держав, в принципе не могущих претендовать на мировую роль;

– единая территория, все еще остающаяся самой большой в мире;

– пространственный (геополитический и геостратегический) потенциал, связанный с размещением страны в ключевой для мировой политики зоне, и многое другое.

Политическая борьба может и должна идти за овладение этим ресурсом и за его эффективное использование. Она включает в себя множество так называемых политических технологий. Можно обсуждать допустимость тех или иных методов. Но следует категорически и безусловно заявить о том, что есть один абсолютно неприемлемый метод борьбы за политическую власть – деструкция объекта этой борьбы – государства. В противном случае так называемые оппозиционные силы должны найти в себе мужество и на вопрос, согласны ли они ради получения власти и обеспечения крушения ненавистного им режима подписать очередное соглашение типа "Беловежье-2", – ответить "да" со всей твердостью. И тогда с такой же твердостью те силы, которые к этому не готовы, могут заявить свое "нет" тем, для кого в принципе допустим очередной виток дезинтеграции.

Говоря такое "нет", отмежевывающиеся силы вовсе не обязаны говорить "да" режиму. Более того, как будет показано ниже, режим участвует в дезинтеграции и своими абсурдными действиями создает для нее богатейшие предпосылки.

Однако это обстоятельство не должно внушать определенных иллюзий, являющихся по сути своей ничем иным, как политическими мифами и предрассудками.

Миф первый состоит в том, что умные и благородные субъекты ограждают свою невинность от посягательств бесчестного и преступного режима. Как только режим падет, все благородные территории, отпрыгнувшие от московского сатаны, вновь – соберутся и возликуют. На самом деле за отпадением кроются определенные весьма масштабные корыстные интересы и группы, очень далекие от какой бы то ни было невинности, прежде всего политической. Ссылки на непопулярность режима вряд ли уместны. Тем, кого впечатляют подобные ссылки, мы можем привести массу примеров из эпохи 1990-1991 годов, когда распад государства мотивировался коммунистичностью Кремля или негодяйствами Горбачева. Что, кто-нибудь соединился после того, как были сняты подобные лжемотивы?

Миф второй состоит в том, что режим на гребне регионального сепаратизма стремится реализовать свои диктаторские намерения. И это обмусоливалось в 1990-1991 году. Когда Горбачев вел двусмысленную интригу в Закавказье или Прибалтике, многие политические умники шептались о том, что это он укрепляет свое положение на вершине властной пирамиды и готовится к введению ЧП. Помнится, один эксперт тогда пошутил: "Да, Горбачев укрепляет свои позиции на вершине разрушающейся пирамиды". Ныне происходит фактически то же самое.

Эти два основных мифа создают единство кнута и пряника, с помощью которых широкий спектр политических сил заманивается в ловушку.

Кнут: "Не сломает себе шею Борька в Чечне, так начнет ужасающие репрессии против нас! Глядишь, о ужас, нашу Думу, нашу представительную власть гробанет! Партии и газеты закроет! Кровь прольет!"

Пряник: "Это Дудаев против Борьки воюет! Он же сказал, что оппозицию поддержит, что будет другая власть, так он в Москву готов хоть на четвереньках ползти! Он нас любит, он нам поможет, и мы ему, раз он нам!"

Если к мифу-кнуту (миф 2) и мифу-прянику (миф 1) добавить еще и миф 3 – о том, что политические союзы создаются не на стратегической, а на ситуационной основе, и формируются по известному актерскому принципу "против кого мы будем теперь дружить" – то образуется такой мифический треугольник, из которого просто нет выхода.

События в Чечне трагичны. Действия власти, бомбящей мирные города, вербующей наемников, увиливающей от политической ответственности, раздираемой властными междоусобицами, не просто преступны – они еще и бездарны. Порою эта бездарность становится весьма подозрительной. Ниже мы попытаемся разобраться в сути политической драки под кремлевским ковром, о результате которой, как сказал один мудрый английский политик, можно только догадываться по выкидываемым трупам. Однако перед этим разбором нам хотелось бы призвать все политические силы к соотнесению своих шагов с основной угрозой, угрозой номер один – угрозой потери остатков государственной целостности.

Нельзя совмещать в своем сознании лица и политические курсы с идеей государственной целостности. Лица приходят и уходят. Курсы, которыми ведут государственный корабль, меняются. Но ни один ответственный политик, борясь за штурвал политического корабля, не станет ломать его мачты, пробивать борта ниже ватерлинии и взрывать топку. Он не станет делать этого и из высоких соображений, ибо он политик постольку, поскольку любит пассажиров данного корабля и хочет привести их в светлую гавань. Он не станет делать этого и из соображений прагматических, ибо ему нужен корабль, а не груда его обломков.

Завершая вводную часть данного доклада, мы хотели бы попросить собравшихся учитывать и соблюдать еще и следующие принципы:

1. Принцип информационной достаточности. Нельзя делать выводы по столь серьезному вопросу без системного полного анализа. Нельзя рваться к практическим решениям, не поняв хотя бы в общих чертах сути событий. Нельзя лечить болезнь, не обследовав конкретного больного и не поставив диагноз. У врачей есть клятва Гиппократа. А у политиков? Есть ли у них хотя бы обязанность разбираться до принятия решений, а не рубить сплеча?

Много говорилось о том, что в Афганистане стали разбираться и заниматься анализом объекта уже после того, как наломали огромное количество дров. А теперь? Ведь Чечня – объект весьма специфический! И не зная его структуры, свойств, не зная сути дела и расстановки сил, можно даже не просто наломать дров, а сломать хребет всей российской политике на многие годы. Понимая нетерпение собравшихся, мы просим их заслушать все аспекты многосторонней чеченской проблемы и лишь после этого делать выводы. Со своей стороны, мы постараемся представить вам системную, объективную информацию.

2. Второй принцип, на котором мы настаиваем, – это избегание черно-белых изображений. В чеченской трагедии нет Яго и Дездемоны. В ней есть матерые, достаточно холодно и расчетливо действующие политические субъекты. У этих субъектов есть цели. Эти цели, естественно, не лежат на поверхности. Анализируя цели, мы не хотим ни прославлять, ни проклинать кого-либо. В политике нет места для детских сказок. Их избегание, оно и только оно, поможет поставить верный диагноз и спасти главное.

3. Третий принцип – это единство гуманности и профессионализма. Простые люди, страдающие из-за распрей и склок власть имущих, всегда должны заботить нас больше, чем все эти распри. Человеческое горе всегда во главе угла. Однако, памятуя о том, как истерики вокруг хамства, цинизма, бандитизма, бездарности, проявляемой властью, становились инструментом привода к власти новых сил, наделенных теми же качествами, но в превосходной степени, – будем проявлять хладнокровие и сдержанность, проявлять их даже там, где человеческое чувство требует выплеска. Будем действовать так ради людей, ради огромного количества заложников принимаемых политиками решений, заложников, имя которым – народы России.

4. Четвертый принцип – соблюдения вкуса и чувства меры. Если перед нами разыгрывают "страсти-мордасти" с благородными героями, спасающими русских парней под телекамерами, наперегонки, под восторженные сюсюканья "пресс-мальчиков" и "пресс-девочек", то давайте все же не делать вида, что речь идет о сентиментальной драме. Давайте хотя бы сами себе признаемся, что жанр этого представления не может быть определен иначе, как "политическая вампука". Вот, пожалуй, и все.

А теперь – о самих событиях.

Часть 1.

ПРОВОКАЦИЯ

Вампука начинается уже в тот момент, когда нам показывают взятых в плен военных, тычущих в нос журналистам свои номерные знаки. В любой военной операции такого рода участвуют люди без номерных и любых других опознавательных знаков. Чаще всего речь идет о профессионалах. Эти профессионалы интервью по телевидению не дают, а оказавшись в плену во время очередного рейда по чужой территории, не клянут министра, власть или вообще кого бы то ни было. "Со смертью мы играемся в молчанку". Это поется про них.

То, что вместо них мы видим странных людей, которые по своим кондициям и по координатам своего места службы никоим образом не соответствуют профессиональным критериям, вызывает просто оторопь. Сидящие в этом зале помнят ребят, бравших дворец Амина. А кое-кто из здесь сидящих сам в этом участвовал. Так что, возможны для подобных людей все эти вопли и слюни, а также стенания жен и родственников?

На войне, как на войне. За это деньги платят, за это идут чины и ордена, этот вид деятельности сознательно выбирают, за связанный с ним риск много прощают. Профессия есть профессия. То, что для операции был выбран в качестве руководителя некий геофизик в ранге заместителя председателя ФСК, тесно связанный с кругами, никогда не проявлявшими государственных страстей, но всегда демонстрирующими высший класс мастерства во всем, что касается провокации, не может не вызывать некоего тягостного чувства.

Лучший способ действий – политический. Если же применяется сила, то ее лучше, эффективнее применять с открытым забралом. Но если уж речь идет о спецакции (а речь идет именно о ней, и все мы это понимаем), – то по ее критериям здесь дышит провокацией каждая молекула этого, мягко говоря, вещества.

Первое. Контингент участников спецакций вопиюще неадекватен.

Второе. Правила проведения спецакций не соблюдаются.

Третье. В ходе спецакции провокация следует за провокацией.

Четвертое. Применяемые средства проведения спецакции выбираются как будто специально так, чтобы исключить ее успех и создать долговременную и трудноизлечимую политическую язву.

Пятое. Поведение СМИ и политиков слишком явно отдирижировано.

Могут возразить, что это все от безалаберности и невежества. Процитирую буквально мнение одного эксперта, профессионала высокой квалификации, что "если (трам-тарарам) уж так хотели кого-то там грохнуть, то (трам-тарарам) нужно было два батальона настоящих профессионалов в масках, никакого железа (трам-тарарам), никакой бомбежки, два месяца подготовки и два часа на работу".

Таких профессионалов у нас пока что хватает. Куда не ткнешь пальцем – профессионал. Но выбирают-то дилетантов, причем отборных, а их, кстати, в этих ведомствах не так много. И пускают этих дилетантов, как козлов в огород, в среду призывников, не имеющих ни квалификации, ни опыта боевых действий. Там их вербуют за смехотворные суммы. Потом кидают на произвол судьбы и в ходе операции, и после нее. А потом еще показывают высоких лиц в телеэкран. Лица эти снова читают опусы. Потом эти опусы отменяют. Потом зачем-то бомбят и одновременно рассуждают о переговорном процессе. И все это случайности? Посчитайте по теории вероятностей, даже с принятием гипотезы о всеобщем кретинизме, что все эти случайности могут сойтись в одной точке. Говорю вам, как специалист, что вероятность гораздо ниже той, что сейчас в это окно впорхнет летающая лягушка.

Начиная разбор подобными соображениями, мы хотели бы быть верно понятыми. Никто не является апологетом спецакций. Пространство для политических решений в Чечне было и остается. Именно политические решения и нужны. Но миф о спецакции, которую сорвали из-за отпора героических соратников генерала Джохара Дудаева, должен быть развеян. А его место должно занять исследование реального процесса, большой и сложной политической игры. К чему мы и переходим.

Часть 2.

О ВНУТРЕННИХ ПРОТИВОРЕЧИЯХ В ЧЕЧЕНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Реальное чеченское общество имеет отчетливо выраженный кланово-трайбалистский характер. Вновь в который раз приходится обращать внимание собравшихся на фундаментальный факт, имеющий принципиальное политическое значение. Он состоит в том, что нации на большей части территории бывшего СССР и на всей южной периферии бывшего СССР – не сформированы и не формируются. Социальный регресс, запущенный процессами 1988 – 1994 годов, и сама структура общества до 1985 года, – не позволяли формироваться национальным формам идентификации. Это не значит, что нет народов. Нет именно наций.

Чеченский народ в определенном смысле достаточно консолидирован. Но форма консолидации (особенно с учетом имеющегося регресса) содержит в себе четко проявленный элемент феодального, родоплеменного, кланового. Такая структура характерна для всех смешанных обществ. А мы в Чечне имеем именно традиционное общество в стадии первичного накопления капитала. Криминальный характер подобного накопления создает сложный симбиоз традиционного с преступным, зачастую даже не осознаваемым как преступное. Это свойственно многим южным обществам, сохраняющим феодальные и дофеодальные традиции и впитывающим буржуазный дух в очень специфических формах. Классический пример подобного симбиоза, – конечно, Сицилия.

Кулябский, гармский, памирский, гиссарский, ходжентский и другие кланы в Таджикистане. Жузы – в Казахстане. Что в Чечне? Анализ показывает, что чеченское общество – это прежде всего конгломерат тейпов, от взаимоотношений внутри которых зависит в целом мир в Чечне.

В самом деле, чеченский народ (именно народ, а не нация) делится примерно на 165 – 170 тейпов (тайпов). Для современного чеченца тейп – это группа, характеризующая его личность. Эта группа, в свою очередь, является достаточно сложной социальной конструкцией. В ее основе – в качестве социальной молекулы – мы имеем общность, называемую некъий. Как строится сам некъий? Чеченец носит фамилию одного из своих ближайших предков (деда или прадеда). Это семья. Некъий – это и есть такая большая патриархальная семья. Ее старейшина или еще жив, или он умер сравнительно недавно и храним в памяти патриархальной семьи не как предание, а как конкретное лицо, чьи черты и поступки сохраняются во всей их полноте.

Однако помимо такой конкретной патриархальной семьи – некъий, – есть еще роды, хранящие память о едином своем основателе даже в значительной череде поколений. Такой род состоит из многих некъий, восходящих в конце концов к одному основателю. Эта, гораздо более широкая, чем некъий, группа родственников, объединяемых одним праотцем-основателем, образует род – гар. Несколько гаров объединяются в тейп (тайп), но уже не столько по родовому, сколько по территориальному принципу. Поскольку в традиционном обществе близость территории и крови во многом совпадают, то тейп правильнее называть родово-территориальной общностью. Фактически тейп – это группы нескольких родов, живших на общей территории и находившихся между собой в отношениях социального равенства.

На рисунке 1 показана схема строения тейпа.

Рис. 1

Приведем ряд примеров.

Интересующий нас более всего генерал Джохар Дудаев, министр нефтепродуктов Султан Албаков и министр госбезопасности Султан Гелисханов происходят из тейпа Ялхорой.

Не менее интересующий нас Руслан Хасбулатов – из тейпа Харачой.

Другие важные действующие лица – Умар Автурханов и Доку Завгаев – из тейпа Нижалой.

Глава правительства в изгнании Яраги Мамадаев и бывший мэр Грозного Беслан Гантемиров – из тейпа Чонхой.

Тейповая структура смогла устоять, несмотря на все потери, которые понесла, в частности, в годы советской власти из-за урбанизационных процессов и в связи с неоднократными переселениями как в имперское, так и в советское время.

В советское время понятие тейп стало принимать все более криминологическую окраску. Появился термин "тейповщина", которым обозначалась групповая сплоченность в корыстных целях. Но настоящий размах криминализации тейпов проявился с 1990 г., когда началось т.н. национальное возрождение. Именно с 1990 г. начинают проводится тейповые съезды и сходы. На словах целью их поведения было укрепление родственных связей и возрождение тейповых традиций, кстати, очень достойных. Однако на самом деле значительное количество организаторов преследовало корыстные цели: опираясь на родственников и членов своего тейпа, прорваться поближе к "хлебным" должностям и власти.

Если до разгула перестроенного процесса и парада суверенитетов тейповые авторитеты как-то соблюдали набор приличий и вели свои комбинации с определенной мерой деликатности и конфиденциальности, то развал советского общества резко усилил тейповые тенденции и сделал формы их проявления очень выпуклыми. Уже в 1990 году началась вакханалия тейпизации Чечни. Это происходило следующим образом.

Открыто создавались оргкомитеты по всей Чечне из ближайших родственников и узкого круга друзей будущего лидера тейпа. Те, в свою очередь, ездили по селам и подбирали делегатов и гостей на съезд тейпа. Вырабатывался секретный план, кому и когда давать слово. Съезд скорее напоминал изнуряющий митинг, в конце которого выкликался Совет тейпа. Итак, такой Совет "выбран", что дальше? А дальше то, что отныне представлять интересы тейпа во всех властных структурах не имеет права никто, кроме "избранников".

Дело доходило до того, что в тейпах стали создаваться вооруженные формирования, касса, а фактически, некий теневой банк. Разгоралась вооруженная борьба не только за начальственные кресла, но и, по свидетельству Лечи Салигова, за место религиозных руководителей. Причем, если верить автору, эта борьба велась по всем военным правилам, сопровождалась бандитскими набегами с целью завладения реквизитами данного руководителя, избиениями конкурентов и пр. Естественно, что такое "национальное возрождение" не могло не привести к созданию особой среды, в которой открытая схватка за политическую власть в республике не могла не вестись силовыми методами.

Итак, все началось не вчера, и это важно оговорить.

Часть З.

ТЕЙПЫ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ

Межтейповые разборки рано или поздно должны были создать некие полюса в борьбе за высшую власть в Чечне. Что могло объединить тейпы? Как из хаоса борьбы сотни с лишним групп формировалось противостояние двух сил?

На поверхности сыграло роль разделение по принципу "коммунисты и национал-демократы". Ниже мы покажем, что реальный принцип поляризации адресует к более содержательному разделению борющихся сил. Однако в начале все было элементарно.

Первый секретарь обкома Доку Завгаев, достаточно авторитетный человек в Чечне, кстати, первый чеченец, занявший первое место в республике (до этого на подобную роль выдвигались преимущественно ингуши или русские), успешно выиграл борьбу за пост председателя Верховного Совета Чечни. Однако никакой авторитет не мог сдержать напор новых веяний. Как-то балансируя за счет своего авторитета до 1991 года, Доку стал заложником августовских событий и был сброшен как сторонник ГКЧП.

Кстати, еще задолго до августовских событий стала возникать структура, обеспечившая в дальнейшем сброс Доку Завгаева. Она называлась Общенациональным Съездом чеченского народа. Этот съезд лица, недовольные главенствующим положением в структурах власти "земляков" Доку Завгаева, созвали 24 – 25 ноября 1990 г. Способы избрания делегатов на съезд были аналогичны описанным выше межтейповским разбирательствам.

На съезде сошлись лоб в лоб две группировки:

– "Традиционалисты" во главе с Леча Умхаевым. За ним стояли движение "Даймокх", лидером которого он был, и один из самых крупных тейпов Чечни. К нему примыкал также Саламбек Хаджиев, тогда депутат ВС СССР и бывший министр Нефтехимпрома СССР. Они выступали как сторонники эволюционных реформ.

– "Националисты" (экстремисты). В этой группировке были представлены Вайнахская демократическая партия Зелимхана Яндарбиева, движение "Гулам", партия Исламский путь (Б.Гантемиров).

Лидерами националистов тогда были ныне широко известный Беслан Гантемиров и очень важная фигура для понимания сути конфликта, Яраги Мамадаев, будущий хозяин чеченской нефти. Оба они требовали немедленного и категорического передела власти в Республике.

Лидерство на съезде захватили именно они – бывший начальник главка Миннефтегаза СССР, а тогда начальник "Чеченингушстроя" – Яраги Мамадаев, и его соратник и однотейповик, бывший милицейский старшина, Беслан Гантемиров, будущий командующий антидудаевскими силами. Да, тогда именно Яраги Мамадаев, если верить его саморекламе, предложил избрать в исполком ОКЧН отставного генерала Джохара Дудаева, с которым познакомился летом 1990 года.

В мае – июне 1991 года состоялся второй съезд чеченского народа, где националисты во главе с Яраги Мамадаевым и председателем Вайнахской демократической партии Зелимханом Яндарбиевым окончательно победили. Дудаев был избран председателем исполкома ОКЧН, что привело к расколу и уходу из ОКЧН почти всей интеллигенции во главе с Лечей Умхаевым и Саламбеком Хаджиевым. Обращаем внимание на то, что уже тогда съезд принял заявление о том, что Республика Нохчи-Чу официально не входит ни в СССР, ни в РСФСР. А 6 сентября 1991 года началась "Вайнахская революция", в которой люди Мамадаева и его финансовая поддержка сыграли наиболее значительную роль. Победители разделили между собой начальственные кресла. И поначалу все были довольны друг другом.

Так, после окончательной победы Дудаева в октябре 1991 года (27 октября он был избран президентом) Гантемиров становится во главе Национальной гвардии, а затем "избирается" председателем городского собрания г.Грозного. Но главное, конечно, происходило не в сфере коммунальных услуг. Главное, естественно, нефть! А она оказалась в руках Мамадаева. Он становится во главе правительства и начинает торговать основным национальным богатством Чечни.

Однако нефть – это такой товар, который никто без боя не сдает. И в окружении Дудаева не без участия самого президента начинается борьба за право распоряжаться этим источником богатства и власти. Распоряжения кабинета министров парализуются встречными указами президента. Инициирует эту борьбу прежде всего советник президента по внешнеэкономическим связям Руслан Уциев.

К концу 1992 – началу 1993 года в высших эшелонах чеченской власти начинают циркулировать слухи о злоупотреблениях Мамадаева. Создается экспертная комиссия, которая готовит соответствующий доклад для представления президенту и парламенту Чечни.

Однако ранее разгорается другой скандал. Нефть начинает пахнуть смертью и кровью. В феврале 1993 года в Лондоне убивают советника Дудаева Руслана Уциева и его брата Назарбека. В ходе следствия выясняется, что в Лондоне они вели переговоры с американским предпринимателем Джозефом Риппом – президентом Investors Corporation of America, о выделении Чечне суммы в 250 млн. фунтов стерлингов на реконструкцию нефтепромыслов. Гарантией кредита должны были стать крупные поставки нефти из Чечни.

Однако, по сведениям Интерпола, Джозеф Рипп в 1984 году был приговорен к 4-м годам тюрьмы за мошенничество и подозревался в связях с американской мафией. Ранее Рипп пытался заключить в Великобритании сделку о выделении Сомали кредита в 2,77 млрд. фунтов стерлингов в обмен на право экспортировать в Сомали нефть.

Кроме этого, Уциев заключил контракт о продаже чеченской нефти немецкой компании Stinnes. Задержанный по подозрению в убийстве Уциевых их переводчик Гарик Тер-Оганесян – муж корреспондентки русской службы Би-Би-Си Алисы Понтинг, – показал, что одновременно Руслан Уциев вел переговоры о закупке 2-х тысяч ракет Stinger типа "земля – воздух". Еще через несколько дней, в марте 1993 года, уже в Грозном, при выходе из собственного дома был смертельно ранен начальник отдела по отгрузке нефтепродуктов Геннадий Санько. Он только что вернулся из поездки в Краснодарский край, где вел расследование по утечкам нефтепродуктов. По словам председателя СНБ Чечни, Санько знал о нефтяных аферах Мамадаева, что могло послужить причиной его смерти.

А непосредственно накануне обнародования доклада экспертной комиссии Мамадаев выступил по Грозненскому телевидению, обвинив Джохара Дудаева в полном развале правительства. Однако ничего не помогло, доклад появился на свет. Из доклада явствовало, что за пределы республики было вывезено в течение 1992г. 4031,1 тыс.т. мазута, 3167,3 тыс.т. диз. топлива, 1631,5 тыс.т. бензина, 125,5 тыс.т. осветительного керосина и 43,6 тыс.т. технического масла. Средняя цена реализованных нефтепродуктов ниже мировой на 20-25$. Ни сельхозтехника, ни продукты питания и одежда, якобы закупленные в счет поставок нефтепродуктов, в республику не поступали. Главный производитель валютного сырья – завод "Чеченингнефтепродукт" – не получив ни цента от совершенных сделок, имел на март 1993г. задолженность в размере 151,3 млн. рубл. Основными портами отгрузки "левой" нефти были Ильичевск и Одесса, откуда по Дунаю шли баржи с нефтью для республик воюющей Югославии.

Сразу после появления доклада на свет Мамадаев исчез из Грозного и объявился в Москве, где возглавил т.н. "правительство национального доверия". Однако нефтяная тема еще не исчерпана.

Приводим монолог Руслана Лабазанова перед телекамерами в селе Аргун в августе 1994г.:

"Вот, смотрите (показывает документ). Секретная операция "Паутинка", 1992-й год. Перекачка нефтепродуктов в Минск, Брянск, Алма-Ату. 5 миллиардов рублей (в долларовом эквиваленте) поступает на счета в Грозном. Нефтепродукты исчезают бесследно. Дудаев приказывает возбудить уголовное дело. Через некоторое время следователей убирают, дело закрывается.

Следующая операция охватила уже 40 городов. Сумма 640 миллионов руб. и $2 млн. Деньги получены, продукции нет. И опять работников МВД убирают, дело закрывается.

Еще одна операция, "Импульс". Личная подпись Дудаева: "Дело закрыть".

В общем за 2 года эти операции принесли около $25 млрд.".

Чечня оказалась благодатной почвой для всякого рода махинаций и теневых сделок. Так, кроме нефти и оружия, была попытка обзавестись золотым запасом. Был подписан контракт между вице-премьером ЧР г-ном Абубакаровым и мифическим представителем Саха-Якутского культурно-торгового центра неким г-ном А.Кривошапкиным. По нему Чечня обязалась закупить 5 тонн золота 999-й пробы на сумму 2,78 млрд.руб. ($800 тыс.) по цене 550 руб./грамм. Реальная цена золота 583-й пробы на этот момент составляла 6-7 тыс. руб./грамм, т.е. продажная цена была занижена более, чем в 20 раз. Деньги наличными уходят в Якутию, и г-н Кривошапкин пропадает. Ни денег, ни золота.

Фактически республика превратилась в "свободную экономическую криминальную зону", где работали легализованные рынки наркотиков и оружия. Регистрация "стволов" проходила просто: пришел в милицию, написал, что "купил на рынке", и владей себе на здоровье. Грызня за "теплые" места криминальных кланов, прикрывавшихся тейповыми структурами, усиливалась день ото дня. Дудаев не мог уже соблюдать межтейповый баланс, имея в представительной власти всех своих антагонистов. Это и привело к апрельскому указу президента Дудаева о роспуске парламента.

При этом следует зафиксировать расстановку сил в парламенте к моменту его разгона. Поскольку постоянно говорится о всенародной поддержке Дудаева, то эта расстановка для нас имеет существенное значение. Факт состоит в том, что в разогнанном парламенте Дудаева поддерживало всего 12 депутатов из 41.

Но решил ли свою задачу Дудаев с помощью такого разгона? Разумеется, нет. Он только переместил центр тяжести в этой конфликтной ситуации. Такое перемещение привело к событиям 4 июня 1993 года, когда была разгромлена Центральная избирательная комиссия, которая, по решению разогнанного парламента должна была провести 5 июня 1993 года референдум о доверии Дудаеву и парламенту. Подобная процедура все же была соблюдена в Российской Федерации. Дудаев же не счел необходимым соблюдать и эту проформу. Избирательную комиссию разогнали.

Что дальше? Новые формы межтейповых разбирательств.

5-го же июня все того же, подчеркиваем, 1993 года в Грозном прошли прямые столкновения правительственных сил и оппозиции. Уже тогда Дудаев с помощью бронетехники разгоняет митинг сторонников проведения референдума. События развиваются очень быстро. Президентом, который сейчас акцентирует свою легитимность, разгоняется не борющийся с ним за власть парламент, а, заметьте, избирком, рвутся бюллетени, начинается разгон митинга, в ходе разгона гибнет двоюродный брат Дудаева Шамиль, который вместе со своей охраной, приехав на митинг, давил (по отзывам небеспристрастного Автурханова) людей на митинге машинами и бил в толпу автоматными очередями. Но с другой стороны – тоже были не дети. Как результат – не просто кровь, а кровники, которых теперь хотят усадить за стол переговорного процесса.

Итак, жесткие репрессии генерала вызвали вооруженный отпор. Конфликт усиливался. В ходе его эскалации Дудаев получил серьезного противника – председателя разогнанного городского собрания г. Грозного Б.Гантемирова, поддержанного масштабными, по тем меркам, военными формированиями. Но, что намного хуже, Дудаев резко обострил и без того накаленные межтейповые разногласия. Они обретают новое качество. Представители четырех тейпов вызывают Дудаева на суд шариата. Дудаев отказывается прийти.

Тогда Надтеречный район ЧР, контролируемый тейпом Завгаева, объявил о неподчинении властям Грозного и о создании Терской Чеченской республики. Здесь лидером стал бывший служащий МВД Чечено-Ингушетии, мэр Надтеречного района Умар Автурханов, уже завязанный в такой переплет, из которого нет цивилизованного выхода.

Власть, казалось бы, выскальзывала из рук Дудаева, однако он оставался уверен в себе и, к удивлению многих, не только не потерял ее, но и сумел закрепиться в Грозном. Почему?

Для того, чтобы понять это, надо рассмотреть еще один компонент в структуре чеченского общества.

Часть 4.

ТЕЙПЫ И ВИРДЫ

Как уже было сказано, Горская республика – это фактически конгломерат тейпов. Тейп – древняя структура родово-общинного типа. Но кроме всего прочего, есть еще и религиозная общность. Большинство верующих чеченцев принадлежит тем или иным суфийским братствам – вирдам. А все вирды объединены в два соперничающих тариката (пути) – Накшбандийа и Кадирийа. Ислам в Чечне начал прочно закрепляться лишь с конца VIII – начала IХ в., а окончательно оформился только во второй половине IХ в.

Первым на территорию Чечни проник тарикат Накшбандийа. Он был использован Шамилем для формирования в подвластных ему районах Чечни и Дагестана своей системы управления, своего рода военно-родовой теократии. Таким образом, ислам Накшбандийского толка стал в Чечне принадлежностью профеодальной элиты того времени. После поражения и сдачи в плен Шамиля авторитет этого тариката резко упал. Начался переход мюридов (последователей) к тарикату Кадирийа. Вирды данного тариката отличались социально-агрессивной обрядностью и с самого начала имели все условия для трансформации в мафиозные кланы, поскольку преследовались одновременно как русскими властями, так и Шамилем и его военной верхушкой. После кавказской войны шейхи Накшбандийа в большинстве своем заняли прорусскую позицию, а вирды Кадирйа как в имперское, так и в советское время оставались вне закона.

Особо сильный импульс к развитию Кадирийа получил после депортации чеченцев в Казахстан в 1944г. В 50-е годы в Целиноградской области Казахской ССР среди выселенных туда чеченцев образовался самый молодой и радикальный вирд Кадирйа – вирд Вис-Хаджи Загиева. Во время ссылки в Казахстан семьи Дудаевых (вернулась только в 1957 году) старший брат Джохара – Бекмураз – примкнул к вирду Вис-Хаджи Загиева. На сегодняшний день Бекмураз является членом группы устазов (наставников) этого вирда. Джохар Дудаев сделал ставку на этот самый молодой и крупный вирд кадирийского тариката в Чечне. Совет старейшин был сформирован в основном из вирда Вис-Хаджи Загиева и других вирдов Кадирйа. Устазы Накшбандийа были объявлены "осиным гнездом КГБ", а последователи Вис-Хаджи Загиева – наиболее чистыми сторонниками национальной идеи.

Необходимо особо отметить опасную парадоксальность ситуации в чеченском мусульманстве. На всей территории бывшего Советского Союза чеченский ислам оказывается одним из самых молодых, он все еще подспудно раскален пафосом завоеваний Пророка. Поэтому к настоящему моменту чеченский ислам в целом еще не сформировал своей консервативной, "мягкой" части, а в роли таковой по исторически сложившейся закономерности оказывается ислам накшбандийский, которому мягкость совершенно не свойственна (это наследники шамилевского теократизма).

Эти обстоятельства прямо проецируются на сегодняшнюю ситуацию в Чечне. Достаточно сравнить карту расположения сил оппозиции (рис.2) и карту распространения вирдов Накшбандийа (рис.3) по данным на 80-е годы XX века, чтобы убедиться, что опорный пункт Гантамирова Урус-Мартан – зона вирдов Накшбандийа, а Толстой-Юрт и весь Надтеречный район являются областями, относящимися преимущественно к этому тарикату.

В дни Вайнахской революции в сентябре 1991 года был образован Временный Высший Совет, который должен был провести выборы в ВС ЧИР, назначенные на 18 ноября 1991г. В поддержку ВВС и выборов выступили ряд партий и организаций республики. Это движение возглавили братья Ахмет и Ильяс Арсановы – внуки знаменитого Дени-шейха из тариката Накшбандийа. Однако исполком ОКЧН во главе с Дудаевым 5 октября 1991г. распустил ВВС и фактически захватил власть. ВВС и поддерживающие его движения объявили действия ОКЧН незаконными и обратились за поддержкой к российскому руководству. Ахмет Арсанов (нар. деп. РСФСР) указом Ельцина был назначен главой администрации Чечено-Ингушской республики. Однако 27 октября Дудаев провел выборы, а после неудавшейся попытки в ноябре 1991 года ввести в Чечне ЧП Ахмет Арсанов был от своей должности отстранен.

Таким образом, несмотря на то, что большинство крупных тейпов (кроме тейпа Беной) в той или иной форме выступают против Дудаева, ему удается уравновешивать эту тейповую оппозицию инспирированием религиозной дифференциации среди тейпов. Кроме того, нынешний лидер Вайнахской демократической партии, вице-президент Чечни Зелимхан Яндарбиев, много сделал для противопоставления самих тейпов друг другу.

Это противопоставление происходит по двум признакам. Все тейпы делятся на горные (около 100 тейпов) и равнинные (около 70 тейпов). Исторически горские тейпы считаются более престижными, чем равнинные. Кроме того, среди жителей горных регионов больше радикальных националистов, поскольку они больше пострадали как в имперское, так и в советское время. Их депортировали дважды: в 1944г. и в 1959г. В то же время это наиболее бедная часть населения. Горские тейпы в основном поддерживают Дудаева. Оппозиция опирается на равнинные тейпы. Но значительная часть жителей равнины менее воинственна и предпочитает выжидать.

Рис. 2

Рис. 3

Кроме всего прочего, тейпы делятся на исконно чеченские, "чистые" тейпы (тейпы Беной, Центорой, Курчалой) и те тейпы, в которые вошли иноплеменники – "нечистые". К ним относятся тейпы: Гуной – роднятся с терскими казаками, Дзумсой – грузинского происхождения, Варандой – хевсурского и т.д. Например, тейп Р.Хасбулатова – Харачой – считается черкесского происхождения. Среди горских тейпов "чистых" значительно больше, чем среди равнинных. Такая политика противопоставления "вирд – тейп" и тейпов друг с другом – за счет межрелигиозной и межтейповой борьбы высвобождает большое количество маргиналов, готовых выполнять любую грязную работу за соответствующее вознаграждение. А денег у Дудаева, увы, пока достаточно. Криминальная экономика высокоэффективна.

Выводы

Традиционная тейповая структура чеченского общества еще с советских времен стала питательной средой для создания на ее основе полутеневых кланов путем захвата лидирующих позиций в руководстве родов и тейпов теневыми дельцами. Во времена перестройки и "национального возрождения" этот процесс пошел с особой интенсивностью. А последовавшие ослабление и затем разгром КПСС в 1991г. создали условия для открытой борьбы за власть авторитетов этих кланов (в основном горских тейпов) против Доку Завгаева (равнинные тейпы). В этой борьбе Д.Дудаев был выдвинут тейповыми авторитетами в качестве витринного, компромиссного лидера.

Однако откровенно потребительская направленность действий этих авторитетов и нежелание Д.Дудаева оставаться витринной фигурой – вызвали открытые столкновения у "государственной кормушки". Все это привело к событиям апреля-мая 1993г., после которых большинство тейповых авторитетов встало в оппозицию к Дудаеву. Но Дудаев и сблизившийся с ним лидер Вайнахской демпартии З.Яндарбиев смогли противопоставить программе бывших лидеров "сентябрьской революции" свою, в корне от нее отличающуюся. Если, например, Мамадаев заявлял, что именно тейпы (т.к. религия вмешиваться в политику не должна), как носители народных чеченских традиций, смогут реально оздоровить ситуацию в республике, то Дудаев и Яндарбиев противопоставили этому образ чистого, идеального чеченца, фанатичного исламиста, поборника вирда Вис-Хаджи Загиева, ненавидящего Россию, спровоцировав одновременно среди тейпов разборки по поводу "чистых" и "нечистых". Властям ЧР удалось маргинализовать, вырвать из традиционной среды значительную часть чеченцев, а фактически – чуть ли не начать строить новую чеченскую нацию.

Часть 5.

ЧЕЧНЯ И РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ

Чеченская Республика есть в значительной степени явление российской политики. Она сформировалась на волне определенных конфликтных веяний российской политики. Она существовала и существует за счет противоречивости российской политики.

У нас очень быстро забывают последовательность происходящего. Попытка силовым путем решить чеченскую проблему и неудача этой попытки – также явление российской политики. Сразу после событий 19 – 21 августа 1991 года, когда ВС РСФСР и президент Ельцин захватили власть в Москве, в Грозном начался митинг ОКЧНД, требовавший отставки Доку Завгаева и роспуска Верховного совета Чечено-Ингушетии. Митинг проводился под крики о "недобитом гекачеписте". Это польстило московским демократам, пресса стала, захлебываясь от восторга, писать о "мушкетере демократии Дудаеве", а радикалы из ельцинского окружения, не скрывавшие своего намерения организовать наступление на "комсоветские структуры власти", решили сделать из Чечено-Ингушетии политический пример для подражания.

В сентябре в Грозный прибыла группа российских политиков. В нее вошли Г.Бурбулис, М.Полторанин, В.Шелов-Коведяев и И.Алироев (чеченец). Несмотря на особое мнение Алироева (уж к чеченцу-то могли бы прислушаться), утверждавшего, что Дудаев не имеет той единодушной поддержки у чеченцев, на которую он ссылается, комиссия стала на строну Дудаева (видимо, посчитав, что Вайнахская демократия и демократия – почти одно и то же). "Освятив" свершившийся переворот, несмотря на явно насильственный захват власти (один депутат был убит), комиссия поставила перед Дудаевым только одно условие – легитимность.

Из Москвы прибыла группа юристов для легитимации смены власти. 15 сентября 1991 года были собраны еще не разбежавшиеся от торжества "Вайнахской демократии" депутаты Верховного совета Чечено-Ингушской республики, и им предложили самораспуститься (что они и сделали). Одновременно был образован Временный Высший Совет, который должен был провести выборы в ВС Чечни 18 ноября 1991 года. Прибывший из Москвы в Грозный несколько позже Р.Хасбулатов поддержал выводы комиссии. В личной беседе с Дудаевым Хасбулатов взял с него слово, что тот снимет военную блокаду со здания ВС, телевидения и правительства.

С этого момента начинается хроника разгонов Дудаевым неугодных ему органов власти. Протрубив о поддержке России и Хасбулатова, он 8 октября разогнал ВВС и назначил на 27 октября выборы парламента и президента Чеченской Республики. Напомним, что ВВС был создан высшей представительной властью Российской Федерации, причем тогда это была абсолютно демократическая власть, и никаких расхождений с нею по идейным мотивам быть не могло. Больше того, эта власть и президент России идут рука об руку. В чем же дело? А в том, что Дудаев уже тогда начинает устанавливать де-факто суверенитет в Чечне, а точнее, строить в ней режим личной власти.

И здесь нельзя не провести параллели с событиями в Таджикистане. И там, и здесь демократы России умиляются антикоммунизмом своих союзников. И там, и здесь эти союзники получают поддержку по идеологическим соображениям. И там, и здесь идеологические соображения оказываются сомнительными и не гарантирующими выполнение союзнических обязательств. И там, и здесь начинает литься кровь. Но Чечня – не чужое суверенное государство, а часть России!

Возникает двусмысленная ситуация. Купившись на идейной мякине, демократы в России теперь должны каким-то образом отнестись к грубым нарушениям договоренностей, к несоблюдению правил игры, к факту игнорирования решений демократического центра.

Но и это еще не все. Главное в том, что чеченская проблема "помогла" структурировать кремлевские противоречия.

В самом деле, поскольку "демократическая" политика "освободившегося" российского государства породила чеченский узел на своей территории, то с неизбежностью началось формирование двух кремлевских группировок, по разному смотрящих на проблему разрешения конфликта: "партии войны", требующей того или иного силового решения проблемы ("разрубить узел") – и "партии мира", говорящей о недопустимости конфликта, необходимости переговоров, а то и сотрудничества с режимом (и, в общем, настроенной этот чеченский узел не разрубать, а развязывать).

Как и во всех типовых политических и дворцовых интригах, первый ход сделала "партия войны". Побывав в Грозном, вице-президент А.Руцкой назвал Дудаева "бандитом", а происходящее в Чечне "бандитизмом", так как Дудаев избирался не народным голосованием, а был провозглашен президентом от имени ОКЧН – общественной организации, не имеющей по закону права на организацию выборов.

После этого, 2 ноября 1991 года, V съезд народных депутатов РФ принимает решение о незаконности прошедших 27 октября в Чечне выборов. Напоминаем, что к этому моменту съезд – высший орган власти в России, никаких противоречий между ним и Ельциным нет, Хасбулатов еще абсолютный демократ, его заместители – тоже все демократы. Таким образом, в происходившем не было политической подоплеки. С точки зрения всех норм права, с этого дня Дудаев не является легитимным президентом. Сама процедура его избрания содержит множество подводных камней. Серия разгонов неугодных ему противовесов в ЧР уже начата. Что же дальше?

6 ноября 1991 года лидер "партии войны" Руцкой (тогда еще друг и соратник президента России) докладывает Б.Ельцину о необходимости введения в Чечне ЧП; готовится указ, который визируется Шахраем и Хасбулатовым, Ельцин подписывает Указ, и он вступает в силу с 7 ноября. В Грозный летит ОМОН, но в аэропорту блокируется боевиками, а сопротивление оказать не может, т.к. личный состав и оружие и снаряжение летят (почему???!!!) в разных самолетах и приземляются на разных аэродромах. Дудаев объявляет в Чечне военное положение.

Уже в этот момент чеченская карта стала разыгрываться для сдерживания централизаторских тенденций в стане победившей команды так называемых демократов. Позже это сдерживание централизма превратится в развертывание деструкции. Впрочем, и тогда ясно было, что конфликт между "партией войны" и "партией мира" – это конфликт не идеологический, а государственнический. Ясно было и то, что уходящая команда горбачевцев не пренебрегает никакой возможностью для того, чтобы подставить подножку российским государственникам демократического разлива.

В самом деле, в ответ на стремление установить главенство российских законов и обеспечить нормальный процесс выборов – начинается крик об агрессии против Чечни. Под этим лозунгом в Москве активизируется так называемая "партия мира". Самой заметной фигурой здесь становится народный депутат РФ, советник президента РФ по национальным вопросам Галина Старовойтова. С.Шахрай обвиняет (видимо, небезосновательно) в срыве ЧП союзные структуры. Связь руководителей этих структур и Старовойтовой, что называется, на поверхности. Оказавшись тогда впервые в ловушке, Шахрай поддерживает постановление ВС РФ об отмене ЧП от 11 ноября.

11 ноября Верховный Совет РФ отменяет Указ Президента о ЧП.

Галина Старовойтова по поручению Президиума ВС РФ начинает вести телефонные переговоры с Дудаевым, одновременно давая интервью, в которых подчеркивается галантность и демократичность этого генерала.

В московской печати продолжается антироссийская кампания, проводятся аналогии с противостоянием "Центр – Литва". Статьи идут под общим девизом: "Союз распался, очередь России?" В Чечне разворачивается пропагандистская кампания обличения российского империализма с призывами к народам Северного Кавказа строить свой "общий дом" без России: "Россия – гадюка, которой нужно свернуть башку", – говорит Дудаев в интервью турецкой газете "Миллиет".

Парижская "Фигаро" отмечает: "Дудаев ныне для Ельцина то же, чем был президент независимой ныне Литвы Витаутас Лансбергис для Горбачева".

А в небольшом селении Лыхны Гудаутского района Абхазии съезд Кавказских народов провозглашает создание нового государства – Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК).

К началу 1992 года российские войска уходят из Чечни, оставляя Дудаеву 400 тыс. единиц современного оружия, 30 зенитно-ракетных комплексов, 100 единиц бронетехники, 600 реактивных систем залпового огня типа "Град", более 200 самолетов.

После Беловежья вопрос о главенстве центра над регионом постепенно уходит из поля зрения московских политиков, а о ЧР начинают говорить как о вполне самостоятельном государстве. Но почему-то таком самостоятельном государстве, чье откровенно сепаратистское руководство поддерживается тем же центром, по отношению к которому этот сепаратизм осуществляется. Такое не имеет аналогов в истории, причем речь идет не только о словесной поддержке.

В марте 1992г., когда антидудаевцы планируют свое первое выступление, в Грозный из России прибывает 150 млн. руб. наличными. Сепаратист Дудаев – именно он! – получает финансовую поддержку российского центра.

В августе 1992 года, когда планируется очередная антидудаевская акция, буквально за неделю до нее, в Чечню поступает из Москвы 500 миллионов руб. и снова наличными. Вновь поддержка!

В конце 1992 года в Москву прибывает премьер Яраги Мамадаев. Речь идет о 2,5 миллиардах рублей. На 15 апреля 1993 года оппозицией назначена общереспубликанская забастовка. Надо спасать режим. И, несмотря на уже идущий известный скандал с поддельными чеченскими авизо, в начале апреля 1993г. деньги вновь начинают поступать в Грозный. А когда член ВС РФ Иса Алироев пытается выяснить происхождение этих денег, то в ЦБ России ему отвечают, что политического решения по Чечне нет, а деньги перечисляются по просьбе первого заместителя Председателя Совмина РФ В.Ф.Шумейко.

Политики вспоминают о Чечне только в начале 1993 года, перед подписанием федеративного договора, который Дудаев подписывать отказывается, настаивая на признании Россией чеченской независимости.

15 апреля в Грозном проводится митинг оппозиции, требующий отставки президента и парламента.

17 апреля Дудаев издает указы о роспуске парламента и введении прямого президентского правления. Конституционный Суд признает их противоречащими Основному Закону.

25 апреля парламент назначает на 5 июня референдум о доверии президенту и парламенту.

На одном из митингов своих сторонников Дудаев заявляет о готовности двух полков российских ВДВ прийти ему на помощь для подавления оппозиции.

4 июня верные Дудаеву части врываются в здание Центризбиркома ЧР и уничтожают бюллетени референдума. Затем БТРы разгоняют митинг оппозиции. Имеются убитые и раненые. Мэр Надтеречного района У.Автурханов объявляет о создании Терской Чеченской республики.

После всего этого до октября 1993 года чеченская тема в Москве существует только в приложении к Председателю ВС Р.Хасбулатову, а между октябрем и декабрьскими выборами – в контексте действий мэра Москвы Лужкова по выселению лиц кавказской национальности.

Однако накануне выборов в Законодательное собрание "вдруг" выясняется, что чеченские власти не собираются принимать в них участие. Так же, как и в референдуме по новой "демократической" Конституции РФ. Позиция Дудаева была жесткой, как и в 1991 году: "Чечня – суверенное независимое государство и будет строить отношения с Россией, как равная с равным". Для "вновь победившей демократии" такое положение становится, мягко говоря, двусмысленным. Только что рассеялся кошмар Совета Субъектов Федерации, готового воспользоваться конфликтом между представительной и законодательной властью и оседлать этот конфликт, став властью межрегиональной. И вдруг все тот же Дудаев, уже второй раз не понимающий гуманистической сущности российской демократии, вновь отказывается принять "правила игры".

Таким образом, для российской политики Чечня вновь превратилась в узел, который надо было или распутывать, или разрубать. Вновь с неизбежностью должны были активизироваться две партии: "мира" и "войны", и вновь они должны были вступить между собой в соперничество. Только лидеры у этих партий были иными (старые сидели в Лефортово).

Лидером "партии войны" становится председатель Госкомнаца РФ С.Шахрай. Его появление в этой роли неслучайно. Он визировал Указ Б.Н.Ельцина о введении ЧП в Чечено-Ингушетии в ноябре 1991г. Он выступал на V съезде народных депутатов РФ с требованием признать выборы 27.10.91 в Чечне незаконными, он же настаивал на включении в постановление ВС РФ от 11.11.91 пункта о блокаде Чечни. Кроме всего прочего, С.Шахрай, будучи и.о.главы временной администрации на территории Северо-Осетинской и Ингушской республик, готовил в ноябре 1992г. Указ Б.Н.Ельцина о введении ЧП на территории Малгобекского и Сунженского районов, что было публично обыграно Дудаевым как агрессия России против Чеченского государства.

Кроме всего прочего, по политическим целям С.Шахрая нанесли удар декабрьские выборы. На них его партия ПРЕС, претендовавшая на значительную роль в обеих палатах Законодательного Собрания и на роль выразителя нужд и чаяний региональных элит, несмотря на значительные финансовые вливания, потерпела поражение. А после того, как председателем Совета Федерации стал В.Шумейко, стало ясно, что у С.Шахрая в вопросах региональной политики появился серьезный конкурент, не скрывающий к тому же своих политических планов.

Стороной, заинтересованной в силовом изгнании Дудаева из Грозного, был и знакомый нам по 1991 году бывший первый секретарь обкома, а ныне зав. отделом межнациональных отношений администрации Президента РФ Доку Завгаев, мечтавший о возвращении в республику на "белом коне".

В феврале 1994г. земляк Д.Завгаева, У.Автурханов, создает в Надтеречном районе Временный Совет Чеченской республики. В марте он прибывает в Москву и встречается с С.Шахраем.

25 марта Шахрай проводит через Думу подготовленное им самим постановление "О политическом урегулировании взаимоотношений федеральных органов власти РФ и органов власти Чеченской Республики Ичкерия", по которому Правительству было рекомендовано провести консультации с органами власти Чечни и всеми ее политическими силами, настоять на проведении в республике свободных выборов и заключить договор, аналогичный российско-татарскому.

Примерно в то же время С.Шахрай и Р.Абдулатипов выступают с идеей проведения "круглого стола" всех общественно-политических и национальных движений региона. Эти заявления были восприняты оппозиционными группировками, действовавшими в республике, как руководство к действию.

Надо категорически и со всей возможной определенностью подчеркнуть тот важнейший для понимания сути чеченского конфликта факт, что ни одна из антидудаевских группировок, кроме Временного совета во главе с У.Автурхановым, даже не намекала на свою поддержку статуса Чечни как субъекта РФ. Более того, большинство их лидеров к тому времени высказались против всех "попыток империи вновь подчинить себе свободную Чечню". Это лишний раз показывало, что наличие т.н. оппозиции в Чечне есть отражение борьбы за власть чеченских тейпов, "обойденных" Дудаевым и стремящихся восстановить "справедливость".

И еще одно важнейшее обстоятельство. Дудаев ответил на эту "инициативу" Шахрая своими старыми предложениями о необходимости его личной встречи с Б.Ельциным, как 2-х лидеров суверенных государств. И заявил, что в Чечне нет оппозиции, а есть бандиты. Мы видим, что бывший генерал не так прост и прекрасно понимает все значение дипломатических нюансов. Достаточно Ельцину вступить в переговоры, и суверенность Чечни станет политическим фактом. А этот факт раскручивается легко. Консультанты по раскрутке имеются. И это не только Старовойтова, но и многочисленные доброжелатели из Прибалтики, прежде всего всем нам хорошо знакомый Ландсбергис. Дудаев сражается за право сесть за стол переговоров на равных, лицом к лицу, с завидной настойчивостью и точным пониманием своих интересов.

Впрочем, этого хочет не только он.

5 апреля Председатель Совета Федерации В.Шумейко во время совещания руководителей СФ с руководителями межрегиональных ассоциаций экономического взаимодействия заявил, что Президент Ельцин должен признать президентские полномочия Д.Дудаева и начать с ним прямые переговоры. После совещания руководитель ассоциации социально-экономического сотрудничества республик, краев и областей Северного Кавказа Николай Пивоваров сказал, что он очень доволен итогами совещания. Так началась открытая полемика между Председателем СФ В.Шумейко и Министром по делам национальностей и вице-премьером С.Шахраем по чеченской проблеме.

До середины мая стороны обменялись рядом словесных выпадов, причем В.Шумейко стоял на позициях возможного признания Ельциным легитимности дудаевского режима. В ответ С.Шахрай заявлял, что денонсировать решения V съезда народных депутатов РФ о признании выборов в Чечне недействительными с юридической точки зрения невозможно. А, следовательно, сближение Москвы и Грозного должно идти через договоренности со всеми оппозиционными силами в Чечне, через свободные выборы в ней и ее представителей в Законодательное собрание РФ. Более того, он отмечал, что позиция президента и позиция Госдумы по этому вопросу совпадают.

Несмотря на столь громогласные заявления, с начала мая в Москве начали ходить слухи о скорой отставке С.Шахрая с поста министра по делам национальностей. В связи с этим в Москву прибыла делегация Временного Совета. Она провела консультации с С.Шахраем. Речь шла о выработке договора по взаимному делегированию полномочий и свободных выборах в ЧР. Шахрай дал понять, что намерен сделать ставку на противников Дудаева.

Члены Временного Совета были приняты в Правительстве России. Речь шла о 47 миллиардах рублей, предусмотренных в российском бюджете для Чечни, которые были на тот момент заморожены. Правительством было принято решение о выплате пенсий жителям республики. Во исполнение решения Правительства РФ Пенсионный фонд отпустил первые 2,8 млрд. руб. администрации Надтеречного района. Почти сразу после этого С.Шахрай был снят указом Президента РФ с поста Министра по делам национальностей, а его место занял бывший губернатор Краснодарского края Николай Егоров (сейчас назначенный вице-премьером и куратором горячей зоны по настоянию премьер-министра Черномырдина). Через некоторое время В.Шумейко и глава администрации президента Сергей Филатов высказались за необходимость начать переговоры на высшем уровне между Ельциным и Дудаевым.

Внезапный интерес администрации президента к переговорам связывался с первым появлением на политической арене чеченского конфликта Р.Хасбулатова. Целью было предотвращение "опасной возможности": позволить Хасбулатову стать во главе оппозиции, а затем, по мнению чиновников администрации, в частности Д.Завгаева, иметь шансы выиграть выборы. Увидеть же Хасбулатова в Совете Федерации для многих, в том числе для В.Шумейко и Б.Ельцина, было совершенно неприемлемо. Однако мы считаем эту причину вторичной.

24 мая 1994 года пресс-секретарь Президента РФ В.Костиков высказал мнение, что, возможно, Борис Ельцин в недалеком будущем встретится лично с Д.Дудаевым, так как, по его словам, обе стороны проделали в этом плане определенную эволюцию, и президент намечает урегулировать отношения с Чечней. Борис Ельцин приказал подготовить указ о назначении нового министра Н.Егорова руководителем делегации на переговорах с Чечней вместо С.Шахрая. А в Грозном началось формирование правительственной делегации ЧР для переговоров с российским руководством.

Однако, 27 мая в Грозном происходит неудавшееся покушение на Д.Дудаева. На другой день было сообщено, что взрывных устройств, примененных покушавшимися, в арсеналах Чечни нет, зато они есть на вооружении российских спецслужб. Затем Дудаев вновь обвинил Россию в нагнетании напряженности вокруг Чечни и посоветовал Борису Ельцину или встретиться с ним (Дудаевым) "на государственном уровне", или "не капризничать" по поводу отсутствия нормальных отношений с Чечней. В ответ президент России отложил срок подписания уже готового указа о назначении Н.Егорова руководителем Российской делегации на переговорах с Чечней. С.Филатов прямо связал это решение президента с заявлениями Д.Дудаева.

Руководителем остался "чужой" Дудаеву С.Шахрай, который сделал заявление, что Правительство России проводит консультации с представителями Чечни, и специальная комиссия прорабатывает экономические и социальные вопросы, связанные со всем комплексом проблем будущего договора. А ведущиеся консультации федеральных властей с разными политическими силами Чечни могут стать одной из форм консолидации чеченского общества. По вопросу о личной встрече Бориса Ельцина и Д.Дудаева Шахрай заявил, что она могла бы быть полезна. Однако, основой проведения переговоров может стать только проведение в Чечне свободных выборов.

Через некоторое время С.Филатов заявил, что у России есть два варианта решения чеченской проблемы: мягкий и жесткий. А в московской прессе стали мелькать сообщения, что вероятной кандидатурой на должность будущего руководителя Чечни в высших эшелонах власти считают работника администрации Ельцина Д.Завгаева, который является единственным чеченским политиком, устраивающим и Москву, и своих земляков.

В.Шумейко также высказался по чеченской проблеме. Он заявил о том, что в Чечне может присутствовать "эффект Шеварднадзе", то есть возвращение на родную землю признанного лидера. Таким признанным лидером, по мнению председателя СФ, является Р.Хасбулатов.

После этих заявлений Д.Дудаев, обвинив Хасбулатова в причастности к покушению, лишил его чеченского гражданства и объявил "врагом нации".

Временный Совет начал готовить Съезд чеченского народа. Департамент госбезопасности Чечни обвинил в курировании этого съезда СВР России и распустил его как очередной этап "поэтапной оккупации Чечни".

С.Филатов заявил, что, независимо от того, кто сегодня руководит Чечней, поиск путей для начала переговоров между Россией и Чечней будет продолжен.

12-13 июля в Грозном прошли столкновения между группировкой Лабазанова и верными Дудаеву частями с использованием тяжелых орудий и бронетехники. После чего в Москву из Чечни прибывает генеральный секретарь Ассамблеи демократических сил Северного Кавказа Шмидт Дзолбаев. Он передает через Филатова и Г.Сатарова предложения Д.Дудаева к Б.Ельцину с просьбой о личной встрече без посредников (С.Шахрая и Д.Завгаева.)

В начале июля в Грозном появился лидер Русского Национального Собора А.Стерлигов. Он встретился с Дудаевым. Во время его поездки было объявлено о создании Русско-чеченского национального консультативного совета (РЧНКС) во главе со Стерлиговым. В интервью "Интерфаксу" генерал А.Стерлигов заявил: "Мы готовы принять президента Дудаева, поскольку его приезд дал бы возможность снять все инсинуации о ситуации в Чечне, распространяемые российскими властями". Возможность встречи Ельцина и Дудаева стала отныне практически невозможной. В Ставрополь отправился глава ФСК С.Степашин. В качестве одной из целей визита С.Степашин назвал необходимость определиться в дальнейших взаимоотношениях с Чечней.

23-25 июля 1994 года в Чечне побывал Е.Савостьянов, зам. директора ФСК РФ, начальник управления ФСК по Москве, курирующий в контрразведке чеченский регион(!). Как известно, Е.Савостьянов (по профессии горный инженер) занял пост начальника Московского управления МБ РФ в 1992 году. Он был назначен на эту должность в связке с А.Мурашовым, как активист "ДемРоссии", по протекции тогдашнего мэра г.Москвы Г.Попова.

23 июля в Надтеречном районе проходит съезд представителей районов Чечни, на нем принимается обращение к Президенту России с просьбой о содействии в "установлении конституционного порядка" в республике.

24 июля У.Автурхнов встретился в Москве с главой администрации президента РФ С.Филатовым.

25 июля Е.Савостьянов вернулся в Москву и также встретился с С.Филатовым на его даче, а утром 26 июля был на приеме у президента Ельцина.

28-29 июля 1994г. совершился последний из четырех серийных захватов заложников в Минводах. Операция против "чеченских террористов" проводилась МВД. Имел место "конфликт между господами Степашиным и Куликовым", закончившийся в пользу МВД как проводящего операцию. Результат – жертвы среди уголовников, заложников, сотрудников МВД. При этом утверждалось, что "разрешение на операцию "суверенные власти" (Чечни) дать отказались", и это при том, что "ранее… такого рода разрешения получались беспрепятственно".

Комментируя ситуацию с захватом заложников, член Президентского совета, "специалист по международным отношениям" Эмиль Паин называет преступников "представителями Чечни". Одновременно он признается, что "в сложившихся условиях в четвертый раз повторять тот сценарий, который был апробирован раньше (т.е. сотрудничество с властями Чечни), было бессмысленно", "не было уверенности в том, что люди, которые захватят самолет, заложников, деньги, будут выданы российским властям".

После захвата заложников выступает пресс-секретарь президента РФ В.Костиков. Он сообщил о поступлении в адрес Б.Ельцина "большого количества обращений из Чечни, свидетельствующих о многочисленных фактах нарушения в республике прав человека" и заявил, что президент "надеется, что активное объединение здоровых политических сил сможет вывести Чеченскую республику из тяжелого экономического кризиса".

30 июля в интервью программе НТВ С.Филатов заявляет: "Если в Чеченской республике появились здоровые силы, то их надо изучать и поддерживать. Только эти здоровые силы могут навести порядок, в их число входит и Временный Совет". Из заявления правительства России: "Политика нынешнего руководства Чеченской Республики стала главным дестабилизирующим фактором на Северном Кавказе… Правительство Российской федерации со всей определенностью заявляет, что, если в отношении граждан Российской Федерации, проживающих в Чеченской Республике… и впредь будут применять насилие, то оно (Правительство РФ) будет вынуждено в соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации защитить россиян". И далее: "В республике множатся здоровые силы, борющиеся за восстановление конституционного и элементарного правопорядка, за установление добрых отношений с Россией, со всеми народами Российской Федерации".

Свершилось то, чего давно добивалась антидудаевская оппозиция, – победила партия "войны", и российское руководство подошло к неизбежному финалу – вооруженному вмешательству.

1 августа Временный Совет принял "Политическую Декларацию" и "Декрет о власти". В них было сказано, что Временный Совет, берет на себя "всю полноту власти в Чеченской республике". Все документы были посвящены, в частности, вопросам власти в республике, возможного заключения договора о разграничении полномочий с РФ, а также проведению в мае – июне 1995 года свободных выборов в федеральные и местные органы власти. Комментируя данные документы, С.Шахрай заявил, что выступает за проведенные встречи с представителями Временного Совета, сказав, что "Правительство может признать одной из сторон переговоров Временный Совет" и еще раз подчеркнув, что основой урегулирования конфликта может стать проект договора о разграничении полномочий РФ и ЧР.

Член Президентского совета Э.Паин, выступая в "Российской Газете", с одобрением отнесся к документам, заявив, что "впервые оппозиция не просто декларирует свое стремление изменить политическое устройство, но и "берет на себя ответственность и огромные обязательства за его осуществление перед чеченским народом".

"Российская газета" публикует 02.08.94 г. "Политическое заявление", "Декрет о власти", и огромную статью о возможном наличии у Дудаева 2-х ракет СС-20.

В той же "Российской газете" Виктор Илюхин (представитель оппозиции, которая сейчас так резко критикует правительственные действия и так заботится о правах Чечни) заявил буквально следующее: "Если мы говорим, что режим Дудаева неконституционен и он нарушил основополагающие законы Российской Федерации, то, бесспорно, надо поддерживать контакты с чеченской оппозицией".

Таким образом, российские власти окончательно связали себя с оппозиционным Временным Советом и тем самым стали не только субъектами политической игры Москвы в Чечне, но и объектом политической игры лидеров чеченской оппозиции. После того, как структуры власти завязли в чеченских делах, на арену вновь начала выходить "партия мира". В российской печати начали появляться статьи, ставившие под сомнение широкую поддержку лидеров ВС у себя на родине и бросающие тень на методы борьбы, применяемые оппозицией, и их репутацию.

В первой из них, статье В.Выжутовича в "Известиях", приведен текст договора, который должен подписать доброволец, ставший на сторону Временного Совета. Из текста ясно, что речь идет просто о наемничестве. Р.Лабазанов называется уголовником. Шансы на успех Хасбулатова рассматриваются скептически. В конце статьи российское руководство мягко предостерегается от эскалации полемики с Дудаевым. Одновременно появилась статья В.Костко в "Московском комсомольце", где Дудаев изображался как лидер, недавно выступавший за сближение с Россией, – что, как мы знаем, абсолютно бездоказательно.

Российское руководство запугивалось ростом авторитета А.Стерлигова в регионах. Б.Ельцину указывалось, что стоит позвонить Дудаеву, и все вопросы будут решены. В дальнейшем происходит устойчивый рост числа подобных публикаций, особенно в "Известиях" и "МК". Затем происходит выброс публикаций, в которых разоблачается "партия войны" – Шахрай, ФСК и т.д. После поражения 26 ноября газетные полосы заполняются разоблачениями тайных операций ФСК, наемничества российских военных, проблемой пленных и т.д.

24 августа помощник атамана Всевеликого Войска Донского Виктора Ратиева – Николай Козицын – посетил Грозный, встретился с Дудаевым и подписал с ним "Договор о дружбе и сотрудничестве между Всевеликим Войском Донским и Чеченской республикой Ичкерия". В договоре отмечалось, что стороны "будут осуществлять взаимные поставки товаров, включая продукцию сельского хозяйства, нефтепродукты, товары народного потребления", "содействовать созданию совместных предприятий", "осуществлять согласованную миграционную политику", "сопровождать со своей территории, а также через свою территорию вооруженные силы и формирования, оружие и боеприпасы, предназначенные для использования в борьбе одной из договорившихся сторон", а также об "открытии полномочных представительств" ВВД в Грозном и ЧРИ в Новочеркасске. Обе стороны фигурируют в договоре фактически как независимые государства. По сведениям экспертов, В.Ратиев поддерживает контакты с Г.Старовойтовой, которая уже с 1993 года проявляет интерес к казачьей проблеме.

Кроме того, "параллельный" Союз Казачьих войск В.Ратиева отличается жесткой позицией, заключающейся в том, что Ратиев настаивает на признании казаков особым народом, репрессированным в советское время. Такая позиция руководства позволила Н.Козицыну сделать заявление о возможности членства казаков в КГНК. Ратиевская группировка противопоставляет себя "Союзу казаков" под руководством Мартынова.

19 августа С.Шахрай заявляет, что "Дудаева могут защищать 120 человек, а Автурханова – 3 батальона спецназа". На территории Надтеречного района происходит выплата пенсий. По сообщениям газеты "Сегодня", заместитель Миннаца генерал Котенков ищет в Северо-Кавказских частях МО и МВД добровольцев для оппозиции.

25 августа чеченские спецслужбы захватывают в 8 км от Грозного сотрудника ФСК. Это первый, но не последний случай захвата. СМИ создается яркая картина непосредственного участия ФСК в чеченском конфликте.

Между тем, 1 сентября Миннац Н.Егоров и зампред СФ Р.Абдулатипов приняли делегацию старейшин, стоящих на стороне оппозиции. Во время встречи старейшин заверили, что ввода Российских войск или какого-либо другого силового вмешательства России во внутренние дела ЧР не будет.

1-5 сентября начались крупные бои правительственных войск Дудаева с формированиями оппозиции у населенных пунктов Урус-Мартан, Долинское, Аргун. Поражение группировки Лабазанова. Группировка Гантемирова взяла пленных – абхаза и литовца.

ЦОС ФСК России сообщил о том, что в связи с кровавыми событиями 5 сентября руководство ФСК обратилось к Генеральной Прокуратуре РФ с ходатайством о возбуждении уголовного дела по факту массовых убийств на территории Чеченской республики.

8 сентября на сцену вышла сама "старая гвардия" миротворцев. Л.Пономарев (ДемРоссия), Г.Старовойтова (ДемРоссия), Г.Попов (РДДР) и Е.Шапошников заявили: "Мы с тревогой наблюдаем акции тех сил, которые поощряют линию на усиление конфронтации". Они призвали Б.Ельцина "сделать решительный политический шаг, который может сделать только Президент России – пригласить президента Чечни Д.Дудаева для переговоров".

17 сентября. Войска Дудаева захватили господствующие высоты у села Толстой-Юрт.

23 сентября. Р.Хасбулатов, прибывший в Москву, заявил, что он "приехал убедить российскую общественность, правительство и парламент РФ в необходимости оказания Временному Совету финансовой и военно-технической помощи". Вице-спикер Совета Федерации В.Викторов назвал призыв Хасбулатова политической спекуляцией: "сейчас он на этом настаивает, потом же первым уличит руководство России во вмешательстве в дела суверенной республики".

25 сентября. У села Братское на границе со Ставропольским краем началось столкновение между местными жителями (сторонниками Дудаева) и отрядом Временного Совета. Столкновение переросло в бой между регулярными силами.

27 сентября. Войска Дудаева атаковали с.Знаменское, где расположен штаб Временного Совета. Нападение было отбито. Впервые боевые вертолеты в 14.00. атаковали позиции Дудаева. По приказу Б.Гантемирова со стороны Урус-Мартана в сторону Грозного начали выдвигаться войска оппозиции. К вечеру они прорвались в Заводской район. Однако вскоре отошли к Урус-Мартану.

28 сентября. Правительство РФ расценило нападение частей Дудаева на ряд населенных пунктов Надтеречного района как окончательный отказ режима от мирного разрешения кризисной ситуации в республике. В заявлении пресс-службы правительства отмечалось, что "проливая кровь невинных людей, Дудаев надеется спровоцировать РФ на ввод регулярных армейских частей, чтобы перед лицом мифической внешней угрозы в последней отчаянной попытке сплотить тающие ряды своих сторонников". Правительство РФ "будет неуклонно проводить курс на стабилизацию ситуации в регионе и сделает все необходимое, чтобы обеспечить защиту жизни мирных граждан, восстановить конституционный порядок и законность". 28-го войска Дудаева покинули высоты над с.Толстой-Юрт.

По утверждению партии Р.Лабазанова "Нийсо", на помощь оппозиции прибыли спецназовцы из России.

30 сентября вертолеты оппозиции атаковали аэропорт г.Грозный. Войска Временного Совета блокировали въезды в Грозный и предъявили Дудаеву ультиматум, который он отверг. Оппозиция отвела войска без реакции.

1-3 октября. Вертолетные атаки позиций войск Дудаева у с.Братское и Урус-Мартана.

5 октября. Начальник департамента информации и печати ЧР М.Удугов зачитал заявление, обвиняющее ФСК и СВР в планировании провокации, которая заставит Ельцина развязать крупномасштабные военные действия в Чечне. В этом случае он автоматически превратится в заложника военно-политической авантюры.

6 октября. В Нальчик прибыл П.Грачев. В конфиденциальной обстановке он встретился с президентом КБР В.Поповым.

7 октября П.Грачев присутствовал на испытаниях боевых самолетов СУ-25, СУ-27 и МИГ-29 с высокоточным оружием.

Совет федерации РФ принял обращение к народу Чеченской республики. В нем лидеры ЧР призываются сесть "за стол переговоров" и "путем свободного демократического диалога найти путь мирного разрешения конфликта с учетом интересов всех народов Кавказа". Председатель Совета Федерации В.Шумейко направил президенту РФ письмо, в котором предложил создать институт специального уполномоченного по Чечне.

Чуть позже С.Шахрай заявил: "Мы оцениваем ситуацию в Чечне как действия свободной криминальной экономической зоны, которая возникла в результате переворота 1991 года". Отметив, что он исключает возможность участия в конфликте Российской Армии, С.Шахрай все же заметил: "Это не означает, что мы не будем применять силовые структуры МВД", "Д.Дудаев, в любом случае, должен уйти, переговоры президента РФ с президентом Дудаевым, на мой взгляд, невозможны".

13 октября. В Москве с С.Филатовым встретился глава администрации Временного Совета Чеченской республики З.Чолтаев.

15 октября. Войска оппозиции с двух сторон вошли в Грозный, взяли под контроль несколько районов столицы и подошли к президентскому дворцу. Затем покинули город и вернулись на позиции в 40 км от Грозного. Военное командование Временного Совета заявило, что состоялась "генеральная репетиция свержения режима Дудаева".

Однако 19 октября войска Дудаева рассеяли отряд Б.Гантемирова и взяли под свой контроль с. Урус-Мартан.

21 октября. Глава Временного Совета У.Автурханов направил обращение президенту Ельцину и премьеру Черномырдину, министрам обороны и внутренних дел П.Грачеву и В.Ерину с просьбой "вмешаться в события в Чечне и принять меры по прекращению массовых убийств мирного населения режимом Д.Дудаева".

В конце октября правительство РФ объявило о начале транспортной блокады Чеченской республики. Блокада осуществляется под началом главы администрации президента РФ С.Филатова, вице-премьера С.Шахрая и члена Президентского Совета Э.Паина.

Все эти малопонятные и явно не военные маневры с беспрепятственными наступлениями и стремительными отходами демонстрируют, что военные действия в Чечне напрямую связаны с заявлениями кремлевских политиков, а эти заявления, в свою очередь, с военными действиями в Чечне и с визитами в Москву лидеров антидудаевской оппозиции. Но это не может длиться бесконечно – кто-то должен "сорвать политический банк".

18 ноября. Решением президента РФ вице-премьер С.Шахрай отстранен от ведения всех вопросов, связанных с российско-чеченскими отношениями.

Танковая колонна, состоявшая из 20 машин, прорывается со стороны Моздока на Знаменское, хотя и несет потери. В Моздоке под руководством генерала Котенкова формируется 9 батальонов из чеченских добровольцев.

24 и 25 ноября происходят налеты оппозиционных вертолетов на позиции Шалинского танкового полка и войск Дудаева в Гудермесском районе и пригородах Грозного.

26 ноября силы оппозиции начали наступление на Грозный с 9 направлений. Наступающие батальоны не имеют между собой связи. Ополчение опаздывает на несколько часов. Танки отрываются от пехоты и входят в город без пехотной поддержки. Объекты атаки для танков не обозначены. Танки выходят к президентскому дворцу и останавливаются. Опомнившиеся от первого шока дудаевские боевики подходят к танкам с кормы и начинают расстреливать их из гранатометов. Ополченцы входят в Грозный, и в значительной части ополчения начинается мародерство. Оставшаяся часть занимает президентский дворец и, считая, что дело сделано, уходит, оставив беззащитные танки в центре города.

27 ноября основные силы оппозиции отходят за Терский хребет, на исходные позиции. В СМИ России начинается кампания вокруг пленных солдат и офицеров Российской Армии.

28 ноября. П.Грачев отвергает обвинения СМИ об участии Российской Армии в конфликте, заявив, что в Чечне воюет на обеих сторонах много наемников из различных государств, в том числе и из России.

29 ноября. Президент РФ выступил с "Обращением" к участникам вооруженного конфликта в ЧР. В нем он потребовал от противоборствующих сторон в течение 48 часов сложить оружие и распустить все вооруженные формирования. В случае невыполнения этих требований, говорится в "Обращении", в ЧР будет введено ЧП.

Выводы:

Начиная с 1991 года, за лавры решения чеченской проблемы борются между собой две партии – "мира" и "войны". То, что на протяжении всего этого периода персональный состав этих партий меняется, не имеет большого значения. Методы остаются теми же методами интриги: провокация соперника на преждевременные шаги, стремление опередить друг друга в приемной у Президента с пакетом нужных Указов, тайные авантюры для скорейшего достижения своих целей и, самое главное, внутренняя готовность членов этих партий оставить в случае поражения своих лидеров и перебежать в стан соперника.

Сейчас, после провала операции под Грозным, все, начиная с фракций Госдумы (от "Выбора России" до ЛДПР и коммунистов) и заканчивая сенаторами, министрами и их замами (что особенно противно), спешат "наварить себе политический капитал", падают на колени в ФСК, ищут виновных в проведении тайных операций и, стремясь снискать лавры "освободителей пленных" и миротворцев, спешат на поклон к Дудаеву.

Теперь ситуация изменилась, теперь Дудаев не объект "большой" российской политики, теперь он стал ее субъектом, и сам использует недостойное поведение наших политиков для укрепления своего авторитета и влияния (в том числе в Москве). Русскими пленными торгуют как товаром, обменивая их на политическую поддержку, строго следя за нормой выдачи и ценой (Юшенкову – двоих, Жириновскому – двоих, а Явлинскому можно и четверых, – вдруг станет президентом?).

Случилось неизбежное: матерые московские игроки сами превратились в пешки в чужих руках. Они, что все яснее, оказываются в роли марионеток, исполняющих танец, угодный невидимым кукловодам. Страдает же от всего этого только российская государственность, идущая от одного провала к другому.

* * *

Обвиняя наших политиков в том, что они стали марионетками в руках опытных кукловодов-манипуляторов, мы тем самым сделали заявку на то, что хотя бы догадываемся о целях этих манипуляторов. И мы не стремимся уйти от этого вопроса.

Мы считаем, что главной целью развязывания кризиса является уничтожение единого Российского государства и превращение его в аморфную конфедерацию суверенных регионов, т.е. осуществление на территории России горбачевского проекта "глобального федерализма". Мы утверждаем, что нынешний чеченский кризис является для России тем же, что и вильнюсские события февраля 1991г. для СССР, а именно – пусковым механизмом распада государства.

Аналогия с Вильнюсом не случайна. Имеются все основания считать, что Дудаев давно связан с националистическими движениями прибалтийских государств.

С 1987 по 1990 гг. генерал Дудаев служил в Эстонии в должности командира дивизии тяжелых бомбардировщиков, а также был начальником Тартуского гарнизона. В советское время Тарту был реальным центром эстонского национализма. В Тартуском университете разрабатывались идеи суверенизации, стратегические и тактические планы отделения республик Прибалтики от СССР. Достаточно вспомнить таких представителей профессуры Тартуского университета, как М.Бронштейн – идеолог концепции экономической самостоятельности, М.Лауристин – социолог, один из лидеров НФЭ, Ю.Кярнер – разработчик идеи полной независимости Эстонии.

Тарту многие десятилетия являлся передаточным звеном между эмигрантской интеллигенцией, генерирующей определенную антисоветскую и антиимперскую идеологию, и интеллигенцией республик тогда еще советской Прибалтики. Среди эстонцев Дудаев слыл "мятежным генералом". И в то время, когда другие, в том числе авиационные, части СА блокировались "зелеными полками" эстонцев, их КПП и ограждения пестрели надписями: "оккупанты – вон из Эстонии!", "Сталинские соколы, убирайтесь в Россию", – в Тартуском гарнизоне царила полная тишина. "Своих" эстонские националисты не трогали.

Став во главе Чеченской республики, Д.Дудаев не охладел к Прибалтике и, особенно, к ее "правым". В Грозном были аккредитованы корреспонденты правых газет стран Балтии, в частности, литовской "Легувос айдас". А в январе 1993 г. Дудаев посетил Вильнюс. Причем литовские власти не скрывали, что Дудаев был приглашен лидером оппозиции В.Ландсбергисом, хотя тот в последний момент отозвал приглашение. Тем не менее, Дудаев все же прибыл в Литву, и его принял председатель сейма Ч.Юркинас. После этой встречи Ч.Юркинас сказал, что "были интересные предложения с чеченской стороны".

А 20 и 21 марта 1993 года на двух самолетах из Таллина в Грозный (под видом "диппочты") было доставлено в общей сложности 18,2 тонны советских денег на сумму 2,5 млрд рублей. Тем самым правительство Эстонии помогло своему "духовному брату" ценой нарушения договора с Россией от 20 июня 1992г. о взаимных обязательствах после денежной реформы в Эстонии, по которому Эстония обязалась передать всю денежную наличность России (под договором стояли подписи премьер-министра Эстонской Республики Т.Вяхи и главы правительства РФ Е.Гайдара).

В феврале 1994г. Д.Дудаев вновь побывал в Вильнюсе. "Литва для Чечни – ворота на Запад, Чечня для Литвы – ворота на Юг", – заявил он тогда. В ответ на это литовские "правые" заявили, что из трех истинных борцов за свободу (Гамсахурдиа погиб, Ландсбергиса "ушли") остался лишь Дудаев. По сообщениям литовской левой прессы, в сейме и в структурах бывшего "Саюдиса" есть влиятельное чеченское лобби, на счету которого неудавшаяся попытка "отмыть" по поддельным авизо деньги Чеченского банка в Литве, а так же торговля нефтью, металлами и оружием.

Бывали литовские политики и в Чечне. Онилетали в Грозный для экспертизы тела и участия в похоронах Гамсахурдиа. А в мае 1994 г. в полицейском вузе Литвы получили дипломы 50 чеченских таможенников. В летние месяцы 1994г. в Грозный прилетала делегация Литовской оппозиции. В правой прессе поднялась кампания по "защите независимости Чечни". В.Ландсбергис подписал заявление с осуждением российской политики в регионе и пригласил ректора Исламского института в Грозном, хаджи Насуханова, посетить Литву. Наконец, после неудавшегося штурма Грозного 26 ноября 1994 г. Дудаев предложил в качестве посредника на переговорах с Россией В.Ландсбергиса, а в качестве одного из мест проведения переговоров – г.Вильнюс.

Далее, нельзя не заметить, что в развитии событий в Прибалтике в 1988-1991гг. и в Чечне 1991-1994гг. существует значительное качественное сходство.

В обоих случаях наличествует визит идеолога режима в регион и поддержка им националистических движений. Летом 1988 года А.Н.Яковлев едет в Литву и Латвию. В ноябре 1991 года Г.Бурбулис приезжает в Чечню.

В обоих случаях эта поддержка сил "демократии" приводит совсем не к тем результатам, на которые рассчитывали их московские покровители. Местные национал-демократы идут значительно дальше ожидаемого в своих претензиях, и кремлевское руководство пытается их одернуть. В ноябре 1988 года Президиум ВС СССР требует от руководства прибалтийских республик отмены законодательных актов, нарушающих Конституцию СССР. В ноябре 1991 года V съезд народных депутатов СССР признает выборы Дудаева незаконными.

Но в ответ Кремль нарывается на яростную атаку со стороны "своих" "демократических" СМИ, встающих на защиту "угнетенных" народов. Приходится отступать. Одновременно с этим СМИ делят в общественном сознании верхушку элиты на "ястребов" и "голубей". На время все успокаивается, негласно фиксируется новый баланс власти.

Следующее столкновение происходит в тот момент, когда Кремль пытается законодательно закрепить этот новый баланс власти, а мятежная республика стремится сохранить возможность дальнейшего скольжения в направлении внеконституционного изменения этого баланса. Для противостояния Центр – Литва это период 11-18 марта 1990г., когда в ответ на принятие ВС Литвы акта "О восстановлении независимости" собирается уже не Президиум ВС, а II Внеочередной съезд народных депутатов СССР, который объявляет эти решения ВС Литвы незаконными. Однако дела в республике идут все в том же направлении, и на выборах в Литве побеждает "Саюдис".

В чеченском конфликте это период 15 апреля – 5 июня 1993г., когда после отказа Дудаева подписать Федеральный договор оппозиция начинает митинги в Грозном, явно рассчитывая на поддержку Москвы. Одновременно Москва занята внутренними разборками между ветвями власти. И почувствовавший силу Дудаев 5 июня разгоняет оппозицию.

Третий этап кризиса начинается в тот момент, когда Кремлю и в том, и в другом случае жизненно важно прервать неконституционный процесс, который начинает угрожать самому существованию Центральной власти. Происходят события января 1991 г. в Литве и ноября 1994 г. в Чечне.

В обоих случаях Кремль пытается действовать через подставных лиц (Комитет общественного спасения и Временный совет соответственно). В обоих случаях есть основания полагать, что планы Кремля были заранее известны не только тем, против кого они составлялись, – Ландсбергису и Дудаеву – но и представителям ряда центральных СМИ. Оба конфликта приводят к использованию вооруженных сил. В обоих случаях после очевидного провала высшее Кремлевское руководство отказывается от рядовых исполнителей своих авантюрных замыслов, давая возможность назойливым "миротворцам" наваривать политический капитал на человеческих трагедиях.

Часть 6.

О МЕЖДУНАРОДНОМ АСПЕКТЕ ЧЕЧЕНСКОГО КОНФЛИКТА

Наш анализ был бы слишком приземленным и недостаточно полным, если бы мы не уделили самое серьезное внимание еще двум ключевым аспектам чеченской проблемы. Прежде всего мы имеем в виду роль чеченской диаспоры. Только с учетом этой роли, только через понимание сути противоречивых и разнонаправленных тенденций, формирующих чеченский конфликт как событие именно мирового порядка, можно оценивать ситуацию и принимать политические решения.

Кроме того, для полноценного понимания сути чеченской эпопеи категорически необходимо проанализировать то, как соотносятся смысловые, культурологические и историко-политические мифы, продуцируемые различными силами, действующими в конфликте, с характером конфликта и формами его протекания.

Вторая важнейшая проблема, вне которой чеченский конфликт не может быть понят, – геоэкономическая. Категорически необходимо учесть соотношение чеченских событий с проблемой так называемой мировой нефтяной войны.

Ниже мы последовательно остановимся на этих двух аспектах проблемы.

Джохар Дудаев и чеченская диаспора

Вначале – о чеченской диаспоре, цивилизационном значении конфликта и его политико-культурологическом наполнении, которое, в свою очередь, вновь выводит нас на проблему деструкции и перекодирования общероссийского целого.

Итак, о чеченской диаспоре.

Важность ее мнения определяется тем, что и приход к власти Дудаева, и вообще сам подъем движения за независимость Чечни стали возможны благодаря идее воссоединения чеченского народа, основанной на пафосе драматического выселения с Кавказа в конце прошлого века. Именно оттуда шел главный эмоциональный удар – оторванность от родины. Тогда эта тема объединяла две различные генерации выселенных чеченцев: из царской России – на запад в Турцию, и при советской власти – на восток в Казахстан.

Общенациональный конгресс чеченского народа, объединявший обе эти генерации, во второй половине 1990 года существовал уже в стадии оформленной, и был тесно связан с мировой чеченской диаспорой. По различным (противоречивым) данным, иорданская община остается крупнейшей во всечеченской диаспоре, кроме того, значительная диаспора имеется в Турции и США. В Иордании большинство чеченцев, как и черкесов, служило и служит в армии.

В начале 1991 года конгресс раскололся (точно так же, как аналогичная организация в Татарстане), – интеллигенция, по сообщениям прессы, вышла из конгресса и образовала оппозиционную партию "Даймокх", во главе которой стал последний союзный министр нефтехимпрома С.Хаджиев. Оставшаяся, радикализованная, часть конгресса подчинилась председателю исполкома конгресса Д.Дудаеву. В июне 1991 года прошел съезд народов Чечено-Ингушетии с присутствием представителей диаспоры, а в сентябре Дудаев, заявленный общенациональным конгрессом, пришел к власти и продекларировал независимую Чеченскую республику.

Переворот был бурно поддержан диаспорой Ближнего Востока, в период выборов чеченцы Турции, Сирии и Иордании слали Дудаеву приветственные телеграммы. Во время инаугурации Дудаева Коран держал известный религиозный деятель, иорданский шейх Абдул Баки Джамо. Первым министром иностранных дел стал иорданец Шамиль Бено. Еще через месяц появилось сообщение о том, что в Иордании создается чеченская армия с целью содействия завоеванию чеченской независимости. Продолжались митинги поддержки, а в Грозном в Исламский университет набрали штат преподавателей из Сирии, Иордании и Египта.

За прошедшие затем 3 года отношение диаспоры к режиму Дудаева сильно изменилось (и здесь не следует забывать об оппозиционной с самого начала части всечеченского конгресса во главе с С.Хаджиевым), однако еще в феврале этого года в Стамбуле на открытии "Кавказского представительства", где присутствовали представитель Верховного Совета Дагестана, вице-президент Калмыкии и главы черкесской и чеченской общин, главой этого объединения был избран официальный представитель Чечни в Турции.

Тем не менее, в целом с начала года и с началом кризиса со стороны диаспоры началось отторжение, которое осенью завершилось заявлениями о разрыве. В первой половине сентября сего года глава службы внешней разведки Е.Примаков совершил турне по странам Ближнего Востока, в ходе которого состоялась его встреча с иорданским королем Хусейном. Во время встречи Примаков подтвердил, что считает недопустимым официальные контакты Кремля с режимом Дудаева, что было встречено с сочувствием и пониманием.

Король, со своей стороны, продемонстрировал готовность оказать давление на вождей чеченской общины в Иордании с тем, чтобы они дали понять генералу Дудаеву, что его претензии на признание "единственным законным главой чеченского государства и лидером чеченского народа" отнюдь не одобряются. Более того, иорданским чеченцам будет не рекомендовано впредь поддерживать с нынешним правительством Чечни какие бы то ни было связи, в том числе и экономические.

С этого момента диаспора начала попытки "убедить Дудаева добровольно уйти с политической арены" и получила в ответ на это выражение признательности от правительства Российской Федерации. (Это вполне соотносимо с позицией, которую занимает заместитель председателя Совета Федерации Р.Абдулатипов, позицией отказа от силового вмешательства, но осуществления экономического и дипломатического воздействия. Как сказал в интервью сам Абдулатипов, вопрос о деградации режима Дудаева обсуждался им с побывавшей у него (Абдулатипова) делегацией чеченских шейхов.)

А в ноябре промелькнул намек на невыплаченные режимом Дудаева долги по ранее сделанным крупным займам у чеченской диаспоры в Турции и Иордании.

И, наконец, позиция диаспоры была окончательно закреплена в конце ноября заявлением члена парламента, министра королевского правительства Иордании, того самого шейха Абдул Баки Джамо, который 3 года назад держал перед Дудаевым Коран и принимал от него клятву. Шейх заявил, что Дудаев нарушил данную ему клятву и потому должен оставить свой пост.

Одновременно чеченская диаспора в Москве выразила единое мнение, что курс Дудаева не отвечает ее представлениям о будущем чеченского народа.

Поддержка Дудаева в военно-маргинальных слоях и в среде движений на отделение

Таким образом, в середине этого года в мире произошел резкий перелом в самом типе международной поддержки официального Грозного. Поддержка, говоря условно, "чеченской общественности", поддержка легальная, сменилась на поддержку военно-маргинальной, военно-теневой среды. И в первую очередь периферийных и сопредельных областей Российской Федерации. Тому есть множество подтверждений:

– В составе военных формирований Дудаева наемники из Литвы, Эстонии, Азербайджана, Грузии, Дагестана. Многие из наемников служат в отряде полковника Кабалия, возглавлявшего в свое время в Грузии охрану президента Гамсахурдиа.

– Союз башкирской молодежи отправил в октябре первых своих представителей для поддержки Д.Дудаева. По заявлению представителя парламента Башкортостана, такие действия идут вразрез с политикой Башкортостана в отношении России.

– Президиум Татарского общественного центра (а именно – его радикальная часть с криминализованной верхушкой) призвал к выступлениям против российского геноцида в Чечне.

– И наконец, в конце сентября – начале октября эмиссары из Грозного посетили штаб-квартиру Гульбеддина Хекматиара и получили заверения в готовности направить отряд афганских моджахедов в Чечню. Кипрская газета "Элефтеротимия" уточняет, что большая часть боевиков будет перебрасываться из зоны карабахского конфликта, где они находятся с 1993 года, а организация переброски боевиков возложена на представителя ИПА в Баку.

Обобщает все это раздробленное реагирование обещание, исходящее из чеченского департамента госбезопасности, в случае ввода российских войск превратить Чечню во "второй Афганистан". Это ярко иллюстрируется постмодерной композицией, которую Д.Дудаев выставил на центральной площади Грозного.

Три отрубленные головы (убитого брата Лабазанова, друга Лабазанова и боевика оппозиции) были выложены в центре города в июне месяце. Одновременно они были показаны по телевидению, а их снимки обошли все газетные полосы.

В нашем докладе это фото приводится потому, что оно, во-первых, имеет очевидное символическое значение (достаточно вспомнить фильм Абуладзе "Покаяние" и связи Дудаева с Гамсахурдиа). Во-вторых, уже сама манифестация подобного рода означает объявление войны на уничтожение, и здесь приходится отказаться от каких бы то ни было иллюзий и мифотворчества. Ни одна из сторон в конфликте не ведет себя филантропически. Ни та, ни другая. Не говоря уже о том, что способ и содержание этой публичной демонстрации адресует к весьма специфическому "культу головы" в военной родоплеменной ритуалистике, а сам подобный симптом всегда, как правило, связан с деградацией парадигмы центральной власти.

Элементы внутрикавказского размежевания и объединения

Совершенно не случайна, в противоположность действиям в поддержку Дудаева, реакция официальных представителей оставшейся части республик северо-кавказского анклава. Главы всех черкесских республик (Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии), а также первые лица Северной Осетии и Ставропольского и Краснодарского краев – поставили свои подписи под опубликованным 29 ноября "Обращением президента РФ к участникам вооруженного конфликта в Чеченской Республике" с требованием прекратить огонь.

Подобная расстановка действующих субъектов относительно сторон конфликта, а именно: резкое отмежевание черкесских республик и диаспоры, наследование Дудаевым охраны Гамсахурдиа, осторожное, но твердое противодействие Абдулатипова (Дагестан) и четко определенная поддержка азербайджанских "серых волков" – имеет корни, во-первых, в истории внутрикавказских блоков с участием Чечни, а во-вторых (и в качестве следствия первого) – в противоборстве различных общекавказских объединительных тенденций.

Начнем с того, что с середины прошлого века, в период русско-кавказских войн, чечено-дагестанский антирусский фронт и абхазо-черкесский фронт действовали в единой связке и взаимо-соотнесенности. Это положило начало устойчивому союзу чеченского и черкесского народов и идеологии их "братства". Причем в том военном союзе представителем Чечни выступал ведущий все движение тарикат Накшбандийа.

Этот союз продолжался в предреволюционные и революционные годы. Мы имеем здесь в виду известное тесное сотрудничество абхазских и чеченских революционных групп (причем абхазы тогда были ориентированы на младотурков). За это время в массовом сознании укрепилось и обосновалось понятие об этническом братстве двух ветвей кавказских народов (адыго-черкесской и вайнахской) в общем антиимперском ключе. Само сотрудничество революционных групп тоже несло в себе этот антиимперский код. В таком виде эти народы вошли в советское государство и в течение десятилетий сохраняли те же взаимоотношения особого союзничества, что специально выразилось в многолетних совместных историко-этнических и культурологических исследованиях институтов (в частности, Чечни и Абхазии). Поэтому в момент распада Союза адыги и чеченцы вполне естественным образом вошли в единую антиимперскую общность – Конфедерацию горских народов Кавказа, где первым главой оказался черкес, а вторым – чеченец.

По той же причине старейшие общины чеченцев, выселенные и выехавшие из региона в период кавказских войн конца прошлого века, ассоциируют себя с шамилевским движением, родственным черкесскому (не говоря уже о Дагестане), и не могут отказаться от этой вековой традиции и своей пережитой истории – общего с черкесами и адыгами выселения – не разрушив свои общины.

Это один тип общности и один тип внутрикавказского единства.

Но поскольку, как уже было сказано вначале, за советский период чеченский народ сумел сформировать новый радикальный вирд тариката Кадирийа (что в целом на экс-советской территории вообще не имеет аналогов), причем изначально враждебный старому шамилевскому тарикату, а также современный чеченский ислам, который, как требующий новых завоеваний, силен мощью именно этого молодого авангардного вирда, то интересы этого "лица" чеченского народа диктуют отказ от союзников враждебного тариката и создание совершенно другой общности- исламской. И именно к ней по властному происхождению принадлежит Д.Дудаев.

Опять-таки, чечено-черкесская общность существует только в сознании первой (западной) генерации выселенных. А, например, для казахстанских чеченцев ее не существует.

Таким образом, Дудаев с самого начала оказался на распутье: исторические связи народа требовали адыго-черкесского блока, а собственный базис и чеченский мусульманский авангард – исламской идеологии, продолжения дела Шамиля (от которого, по идеологии Кадирийа, отреклись, сдавшись русским, Шамиль и его проклинаемый ныне орден). В результате, повинуясь первой закономерности, Чечня вошла в великочеркесскую в своей основе Конфедерацию народов Кавказа и послала добровольцев в Абхазию, а следуя второму требованию, начала в ней борьбу за доминирование и одновременно развернула пропаганду и деятельность по созданию альтернативного союза (причем в связке с представителем враждебного абхазам грузинского мингрельского клана, Звиадом Гамсахурдиа). Что сразу настроило черкесов-адыгов резко отрицательно против данной чеченской линии, о чем они не раз высказывались.

Эти трения происходили с начала 1992 года. Когда Дудаев и Гамсахурдиа совместно призвали к строительству союза кавказских независимых государств, то одна из черкесских республик – Кабардино-Балкария – немедленно выразила протест, объявив о намерении остаться в составе Российской Федерации. В апреле 1992 года в Грозном велись переговоры с делегацией мусульманских деятелей Азербайджана и обсуждалась возможность создания широкого панкавказского союза. Важно то, что идеология встречи и деятельности определялась как "священная война ислама против ведущейся христианской агрессии России на Кавказе", а цель – как изгнание агрессора. (Заметим, кстати, что эта идеология объективно совпадает с интересами Великобритании и США на Кавказе в связи с участием "Бритиш петролеум" и американских нефтяных корпораций в разработке каспийских шельфовых месторождений. Но об этом – чуть позже).

В сентябре в Грозном прошел круглый стол, посвященный обсуждению альтернативного Конфедерации объединения – "Единого кавказского дома", где присутствовали в числе участников З.Гамсахурдиа, председатель Национального Совета Азербайджана и муфтий Азербайджана, а в числе гостей – делегация из Литвы. По сути итоговых документов этой встречи, Конфедерация должна была быть трансформирована и расширена. После этого осенью Дудаев безуспешно попытался собрать в Грозном руководителей республик региона по вопросу о создании общекавказского государства (они его призыв проигнорировали).

Кстати, хотелось бы вновь указать на то, что, по чеченской тейповой расстановке, произведенной департаментом Дудаева по делам архивов Чечни, в Грозном объявлено, что главы оппозиции не относятся к тейпам "чистых" чеченцев, поскольку У.Автурханов имеет кабардинские корни, С.Хаджиев – аварские, а Р.Хасбулатов не скрывает свое черкесское происхождение. Что касается отношения к этому Хасбулатова, то он в период активного подъема Конфедерации и великочеркесского движения, еще в декабре 1991 года, высказался в защиту адыгского шапсугского народа. После того, как на съезде шапсугского народа именно представители Чечни потребовали создания "Великой Шапсугии от Сочи до Анапы", Хасбулатов письменно обращался в администрацию Краснодарского края с просьбой о содействии.

Что же представляет собой черкесский культурологический образ Северного Кавказа, и чем отличаются от радикально-исламского чеченского варианта "Великая Черкесия", "Великая Адыгея" и т.д.?

Современная политическая культурология и политическое мифотворчество на Кавказе

Определенным образом развернутая и предъявленная великоадыгская идея для России опасна не менее, чем политическая вражда радикального ислама. Опасна потому, что она работает с самой концепцией происхождения русского народа, его сути, его ядра и, если так можно выразиться, его личного состава.

В самый разгар военных действий в Чечне (на второй месяц крупномасштабных акций и предпринимаемых оппозицией штурмов Грозного), в октябре и ноябре, в российских СМИ разворачивается тема "Русские и Кавказ" (Черноморская Русь – сказка и быль. "Наука и религия", #10, 1994г.), которая начинается с уже традиционных отсылок к пушкинскому "Золотому петушку". И в них "вражья сила" – шемаханская царица – прямо ассоциируется с до сего дня существующим в Азербайджане городом Шемаха.

Главный решаемый вопрос – о происхождении русских.

"Привезенные Петром I иностранные ученые выстроили здание так называемой "норманнской теории". Согласно этой теории, русы были скандинавами-германцами".

"В ответ на норманнскую теорию среди историков родилось мощное научное движение, получившее название "антинорманизм". "В своем развитии антинорманизм прошел несколько стадий. Первоначально русов искали главным образом на южном берегу Балтийского моря – среди славян или балтов. Но затем… все большее значение стали приобретать теории, согласно которым родину русов следовало искать к югу от Киевской Руси. Завершением этой линии русской исторической мысли стала концепция "Черноморской Руси".

Согласно этой концепции, предшественницей Киевской Руси видели Тмутаракань (современную Тамань) и прилегающие к ней территории.

Начиная с 60-х годов, советские антинорманисты, приращивая к прежним доводам новые аргументы, восстановили концепцию Черноморской Руси на еще более мощных основаниях".

Концепция вкратце такова:

"В раннее средневековье крупный очаг расселения русов располагался на Северном Кавказе. Русы входили в состав разноязычных аланских племен и под общим названием "аланы" или "скифы" выступали на исторической арене".

При этом русами чаще всего называли именно северо-западных представителей группы кавказских народов. А восточные были известны под иными именами.

Дальше: "Средневековые арабские географы знают два города с названием Рус. Один из них лежал в дельте Кубани в десятке километров ниже по течению современного города Темрюк. Этот город был столицей русов-островитян". Судя по всему, пишет автор (В.Тороп), в дельте располагались морские базы русов, основная же их часть жила в поселениях по Кубани.

Рис. 5

"Второй город Рус находился в районе Цемесской бухты. Символично, что город, возникший здесь позднее, "вспомнил" древнее имя – его назвали Новороссийск.

Восточнее кубанско-черноморских русов жили русы, выступавшие под собственным племенным названием арсиев. Это район современной Осетии – средневековой Алании. Здесь же, по-видимому, лежала сказочная страна царя Дадона.

Другие группы русов известны в Абхазии – в районе современного Нового Афона, и в Дагестане – на территории современной Аварии.

В целом имя русов и славян связывается с группой одних из самых древних и загадочных народов нашей планеты, которые условно можно назвать "киммерийскими".

Указывается, что "история сохранила описание жестоких войн, которые вели восточнокавказские русы с мусульманами Дербента и Ширвана (это нынешние Дагестан и Азербайджан). Припомним побитые рати Дадона и шемаханскую царицу".

Таковы результаты десятилетий научного труда, который, в то же время, находит свое подтверждение в знаменитой "Влесовой книге". Автор пишет: "Официальная наука считала ее фальшивкой. …Но гениальный Пушкин поверил этим "россказням" и не ошибся".

Итак, что же добавляет "Влесова книга"? "Влесова книга" содержит легенду о князе-волхве антов Бусе, которая прямо соотносится с адыгским эпосом о нарте Баксане. По адыгейским преданиям, Бус родился в столице Антии, располагавшейся в современной долине Баксан в Приэльбрусье. Славяне издревле жили в этих землях вместе с адыгами, которые в то время называли себя антами или хеттами и являлись прямыми наследниками хеттов Малой Азии (которые, в свою очередь, были прямыми потомками великой цивилизации Атлантиды).

Славяне перенимали тайные знания у последних потомков Атлантиды адыгов (адыги тождественны черкесам).

Затем во Влесовой книге предъявляется следующая генеалогия:

Бус – из рода Словена, Словен – брат Руса.

Роду Руса принадлежали земли в Тьмутаракани (Тамань),

роду Словена – Таврида (Крым), степи Кубани, Дон и Приэльбрусье.

Таким образом, подводя итог, "Влесова книга" и антинорманисты к русам относят: прикубанских славян, адыгов (черкесов), абхазов, осетин и аварцев.

Сама эта концепция является своеобразным и в общем экстремальным ответом на многократно повторяемый и развиваемый лозунг о русском завоевании Кавказа. Из вышеприведенного следует, что русские пришли на Кавказ не как завоеватели, а как дети этой земли, вернувшиеся на древнюю родину. И понятно, что политические издержки такой трактовки идеи южного русского происхождения – сопоставимы по масштабу с нефтяными убытками. Понятие Родины смещается и отрывается от России, появляется "родина-конкурент", а сама Россия оказывается большой провинцией при родовом гнезде.

Но смещение русского центра на юг – это еще не все. Подлинные русы здесь – северо-кавказские народы (исключая Чечню и тюркские народы). И тогда речь должна идти уже о том, что движение России на север есть завоевание. И значит, мы вновь приходим к неким формулам распада России под аккомпанемент лозунгов о ее величии. Ибо миф о движении с юга на север очень быстро выродится в банальное создание южно-русской республики, которая будет конкурировать с Москвой за влияние на европейскую часть России и игнорировать все, что происходит за Уралом, и тем более – на Дальнем Востоке. А в тех районах – свои мифы о первородстве, свои Конституции, свои капиталы, свои влияния, свои управляемые конфликты.

И все же – что за этими декорациями? В чем ключевой интерес тех сил, которые играют мифами, влияниями, партиями?

Об этом – в следующей, последней части нашего доклада.

Часть 7.

ЧЕЧЕНСКИЙ КОНФЛИКТ И ЕГО ГЕОЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДОПЛЕКА

Роль Чечни в нефтяной войне

Нарастание чеченского кризиса с самого начала происходит в контексте переговоров о разработке каспийской нефти, причем бросается в глаза определенная синхронность в процессе обострения чеченского конфликта и успешного проведения международных переговоров по каспийским соглашениям. Сравним:

Центральное событие в Чечне (и одно из самых значимых для Российской Федерации) в сентябре-октябре 1991 года – роспуск Верховного Совета и избрание Дудаева президентом.

В Азербайджане одновременно с этим осенью 1991 года начаты переговоры между Баку и консорциумом западных нефтяных компаний о совместной разработке каспийских морских нефтяных месторождений "Азери", "Чираг", "Гюнешли". Реализация проекта рассчитана на 30 лет при планируемой добыче нефти более 500 млн. тонн нефти и вложении в проект 6 млрд. долларов.

Первоначальный состав консорциума:

– "Бритиш петролеум",

– ведущие американские нефтяные компании "Амоко", "Юнокал", "Пеннзойл", "Макдермотт", "Ремко",

– норвежская "Статойл",

– "Тюркиш петролеум компани".

В декабре 1993 года, после резких дипломатических заявлений России, в консорциум вошла российская "ЛУКойл".

В течение всего этого времени, а в последний год особенно интенсивно, обсуждались вероятные маршруты нефтепроводов и назывались 4 основных варианта, каждый из которых имеет свои дефекты и издержки, природные или благоприобретенные.

Первый маршрут идет через Дагестан, Грозный, Новороссийск, а затем морем через Босфор. Этот вариант довольно долго вообще был затабуирован. Открыто называлась нежелательность контроля России над трубопроводом (столь же сильную реакцию отторжения западных инвесторов вызывало лишь предположение о возможности контроля за трубой со стороны Ирана). Не говоря уже о значительных технических трудностях: износе трубопровода, его недостаточной пропускной способности, необходимости в случае его использования строить новые насосные станции (а тогда сразу встает вопрос об инвестировании). Наиболее отрицательно по данному маршруту высказалась Турция, пригрозив закрыть Босфор для танкеров по "экологическим причинам". Но все точки над "i" расставляет в этом вопросе чеченский кризис.

Второй путь – через Грузию в порт Поти по уже существующему (хотя крайне изношенному) трубопроводу, затем морем в Бургас (Болгария), а далее транспортировка по планируемому трубопроводу через Александруполис (Греция) к Средиземному морю.

Рис. 6

Третий путь – через Азербайджан (в том числе по территории Нагорного Карабаха), затем через Армению (Мегринский участок) в Турцию с выходом к Средиземному морю (Искендерун).

В связи с последними двумя вариантами еще два месяца назад обсуждался вопрос о том, почему именно чеченский конфликт выступил последним в серии кавказских столкновений, и выдвигается следующая версия.

Наиболее приемлемым путем с технико-экономической точки зрения считался маршрут через Поти, но все силовые структуры России пришли в движение, и Грузию охватил сначала осетинский, а затем и абхазский кризисы. И тогда весной 1992 года началось обсуждение второго варианта. Американцами был выдвинут т.н. "план Гобла", по которому армянские районы Нагорного Карабаха с Лачином отходили Армении, а Азербайджан получал "Мегринский участок" территории Армении и соединялся с Нахичеванью. Весной 93-го был подписан меморандум о взаимопонимании, и в Лондоне должен был быть подписан договор. Но… армянские войска при помощи 7-й российской армии взяли Кельбаджарский район, в Азербайджане возник мятеж российского ставленника полковника Сурета Гусейнова. Подобные раскачки велись в течение года по разным направлениям и привели к тому, что этим летом в Стамбуле начали рассматривать вариант "Баку-Грозный-Новороссийск", а затем были произнесены слова "проблема Чечни должна быть решена до декабря".

Эта версия возникла раньше, чем были подписаны каспийские контракты. Если продолжить ее логику, то стремительный переворот в Чечне должен был окончательно утвердить право России на северный нефтепровод. Но произошел не переворот, а развязывание тупикового бессрочного конфликта. На это указывает и целый ряд неоконченных штурмов Грозного, за время которых новороссийский нефтяной вариант также перешел в разряд предыдущих двух сомнительных, а Азербайджаном был очень своевременно выдвинут последний – самый южный, идущий через Иран, Нахичевань, Турцию – к заливу Искендерун (порт Джейхан).

Этот проект считался сомнительным до самого подписания соглашения в сентябре в связи с постоянно существующей в Турции курдской проблемой и конфликтности Запада с Ираном: США и Великобритания определенно возражали. Это имело значение еще и потому, что руководящая роль и инициатива в консорциуме принадлежат "Бритиш петролеум", представители которой появились в Азербайджане еще в 1990 году. БиПи – крупнейший инвестор проекта, что окончательно было определено в феврале 1994 года, несмотря на то, что в июне 1991 года консорциум создавался при главенствующей роли американской "Амоко". По сообщениям прессы (НГ), "в соперничестве между "Бритиш петролеум" и нефтяными компаниями США официальный Баку сделал выбор в пользу Лондона". В феврале 1994г., в ходе визита на берега Темзы, Г.Алиев подписал с британским премьером Дж.Мейджором межправительственный договор, предусматривающий сотрудничество в области нефтедобычи. По этому договору Великобритания получила приоритетное право на инвестирование в проекты азербайджанской нефтедобычи.

Официальный Баку и правительство на Даунинг-стрит выступили в роли гарантов выполнения обязательств "Бритиш петролеум" и Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР). По словам президента ГНКАР Натига Алиева, во время февральского визита в Лондон проект обсуждался в целом уже практически в том виде, в каком он был принят в Баку 20 сентября.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что решающее соглашение по нефти вновь совпадает с острой фазой развития чеченского конфликта: тогда же в феврале в не подчиняющемся Грозному Надтеречном районе создан Временный Совет чеченской республики во главе с мэром района У.Автурхановым.

И, наконец, в заключительном такте этой "симфонии" наступает время общего аккорда:

2 августа – в Чечне обнародовано заявление Временного Совета об отстранении Дудаева;

11 августа – вышел указ Дудаева о введении военного положения и начале мобилизации;

и в сентябре начались крупномасштабные сражения войск Дудаева с формированиями оппозиции: Урус-Мартан, Далинская, Аргун. В это же время (10 сентября) в Грозном празднуется трехлетняя годовщина обретения Чечней независимости и правления Дудаева; в это же время кризис подходит к своему пику, а в Баку 20 сентября трехлетний этап переговоров завершается подписанием контракта о совместной разработке шельфовых месторождений с долевым участием:

"Бритиш петролеум" – 17, 127 %

"Амоко" – 17, 01

"Макдермотт" – 2, 45

"Пеннзойл/РЕМКО" – 11, 90

"Тюркиш петролеум компани" – 1, 78

"ЛУКойл" – 10

ГНКАР – первоначально 20

Казалось бы, главное событие состоялось. Но, в логике сочетаемости этих двух процессов, основное происходит через 2 месяца после подписания договора (то есть в последних числа ноября). Когда, с одной стороны, в Чечне произошло наибольшее обострение ситуации и финальная попытка штурма, а с другой стороны – Азербайджан подписал соглашение с Ираном о передаче иранской нефтяной компании четверти своей доли в проекте. При этом был оговорен вероятный предпочтительный маршрут трубопровода. А именно – южный: через Иран, Нахичевань и Турцию в Искендерун (порт Джейхан). Иран, по соглашению, в свою очередь, берется за строительство в Нахичевани нефтеперерабатывающего завода с отводной веткой трубопровода.

Сложившуюся картину дополняет информация, прошедшая в начале сентября: азербайджанская партия "Боз гурд" (серые волки) объявила о патриотической солидарности с чеченским национально-освободительным движением, "борющемся за свободу и независимость". Информационная служба партии "Боз гурд" сообщает о прибытии в Чечню отряда "серых волков", которые вольются в ряды защитников страны под командованием генерала Дудаева.

Мы видим, что там, где дело идет о большой нефти, в ход пускаются все рычаги. И, если это будет очень нужно, то ради нефти танки въедут не то что в Грозный, но и в ворота Кремля. Ибо ставкой в игре является весомая часть власти над миром.

Контроль за российской нефтью, за нефтью всего СНГ, – это не только огромные деньги, но именно и буквально власть. Нужно иметь очень сильную волю и четкое понимание значения проблемы, чтобы выстоять в конфликте такого масштаба. Пока же – мы с прискорбием констатируем, что у российского руководства отсутствуют и такая воля, и такое понимание.

Заключение

Чеченский конфликт набирает обороты. Мы пытались очертить его масштабы и глубину.

Наш основной вывод: такая проблема не может решаться абы как, наобум, метаниями из крайности в крайность.

Необходимо следующее:

1. Зафиксировать имеющуюся ситуацию в той системе координат, в которой она только и может быть рассмотрена. Чечня – часть России. Агрессия против Чечни, оккупация Чечни – это процесс, ведущий к распаду России.

2. Все политические силы под угрозой распада должны принять императив государственности.

3. Нужно трезво оценить меру легитимности всех центров власти в Чечне. Измерять значение этих центров власти нужно лишь с позиций права и степени соблюдения Российской Конституции.

4. Следует осудить неадекватные действия тех лиц и структур, которые превратили разбирательство чеченского конфликта на правовой основе в провокацию весьма и весьма двусмысленного характера. Следует, далее, принести соболезнования всем пострадавшим в этой провокационной эпопее. И, главное, нужно соответствующее разбирательство всей этой эпопеи. Разбирательство, которое не в первый раз не проводится. Разбирательство, в ходе которого могут обнаружиться, еще раз подчеркнем, очень странные вещи. Если и представительная власть, и президент не хотят "проснуться" и провести такое разбирательство – они, образно говоря, и замерзнут вместе.

5. Следует признать категорически недопустимым использование недоброкачественных действий не до конца опознанных сил для разжигания антимосковской истерии и подрыва целостности России. Нет и не может быть никаких объяснений, извиняющих сепаратизм. Общество выстрадало это в событиях 1991-1994 годов, и должно сделать выводы.

6. Следует сделать все возможное для нормализации ситуации политическими методами. Для этой цели необходимо провести в Чечне нормальные выборы под контролем местных и центральных примирительных органов.

7. Никакие политические переговоры на высшем уровне с легитимацией "суверенной Чечни" через сам факт этих переговоров нельзя считать допустимыми.

8. Последствия подобной легитимации должны быть осознаны всеми сторонниками подобной затеи. Они таковы:

– переговоры легитимируют Дудаева;

– предметом переговоров будет в любом случае де-факто суверенизация Чечни;

– после переговоров жесткость давления мирового сообщества на Россию резко усилится, а не спадет, как это кому-то кажется!

– Дудаев, победив, начнет стабилизировать ситуацию соответствующими, хорошо ему знакомыми, способами;

– резко обострится конфликт между внутричеченскими группами;

– еще раз будет подтвержден образ "России, предающей тех, кто в нее поверил";

– положение русских в Чечне резко ухудшится;

– неминуемо выплескивание процесса на юг России;

– в условиях неоднозначности настроений на этом юге и намечающихся, пока еще слабых, сепаратистских тенденций – возможно создание некоего автономного южнорусского анклава, сильно контролируемого с Кавказа, что будет легитимировано различного рода "социокультурными версиями";

– рано или поздно вакуум власти в регионе будет заполнен международными силами, скорее всего через турецкое влияние, поддержанное США;

– окончательный итог грозит непредсказуемыми последствиями для нашей страны. Ответственность за эти последствия ляжет на тех, кто, будучи предупрежден, в угоду конъюнктуре, или по недомыслию, начнет делать первые необдуманные шаги, остановка после которых будет фактически невозможной.

9. Выборы – вот наилучшее политическое решение. Если это решение не поддерживается частью Чечни, то единственный механизм – это "зеленая линия" между враждующими территориями. Такой механизм использовался на Кипре. Россия вправе поддержать тех, кто стремится существовать по ее законам. Россия вправе вести себя не разнузданно и непредсказуемо, как это было до сих пор, но спокойно, с сознанием своего права, с соблюдением такта и с гордо поднятой головой.

10. События в Чечне еще раз показали, что такое боярская смута в России, и как она отражается на целостности страны и судьбе ее народа. Перед нашими незрелыми элитными группами три пути:

– суметь реально договориться и соблюсти правила договора;

– добить и себя, и страну в смертоубийственных распрях;

– быть выметенными, как говорят в народе, "поганой метлой".

Россия должна быть единой и будет единой, чего бы это ни стоило.

29.12.1994 : Чечня и проблемы большой политики

Сергей Кургинян,Вадим Солохин, Мария Подкопаева

"Ты этого хотел, Жорж Данден!"

Жан-Батист Мольер

Жорж Данден, или Одураченный муж.

Часть 1.

ЧЕЧНЯ И КОНЦЕПЦИЯ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА,

или

"ЧЕГО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ХОТЕЛ ЖОРЖ ДАНДЕН?"

Все происходящее в Чечне есть закономерный итог того проекта, который открыто реализовывался в России начиная со второй половины 80-х годов, а скрыто начал разворачиваться, видимо, намного раньше. В этом смысле мы вправе сказать всем "китам" перестройки: "Ты этого хотел, Жорж Данден!"

В самом деле, разве есть в происходящем хоть что-нибудь неожиданное? Все, напротив, вполне логично. Если под логикой иметь в виду диалектическую логику, а не декларативные благоглупости. Диалектика сродни парадоксам. Но если парадокс позволяет легкомысленное к себе отношение, то диалектика безжалостна. Как и вообще большая политика.

Сергей Адамович Ковалев вел к власти нынешнего президента. Теперь он шлет ему проклятия из Грозного. Парадоксально? Да, парадоксально для журналистов из газеты "Сегодня". Но совершенно закономерно для людей уровня Леонида Баткина или Юрия Афанасьева. Баткин, изучая Макиавелли (рекомендуемого российским политикам как пример для подражания), прекрасно знал о принципе "крутого виража". Согласно этому принципу государь, приходя к власти, сбрасывает ту элиту, которая привела его на трон. Помнится, предшественник нынешнего президента публично рассуждал на тему о том, что де, мол, "времена вносят существенные коррективы в постулаты Макиавелли, не меняя сути этих постулатов, а раз так, то не надо сбрасывать элиту физически, есть другие, более тонкие технологии".

Так чего же в сущности хотел Жорж Данден? Того, что мы ныне имеем, – и ничего более.

Юрий Афанасьев прекрасно знает, что революция пожирает своих детей. Он изучал это на примере Великой французской революции, являющейся как бы общемировым эталоном национально-буржуазной модернизации. Он знает и то, как напряженно примеряли к себе победившие большевики этот общемировой эталон. И что? Конвент в очередной раз породил термидор. Могло быть иначе? Было ли когда-то иначе? И чего хотел Жорж Данден?

С помощью директив со Старой площади и при ее непосредственном сопровождении шли "поющие революции" во всех республиках бывшего СССР. Каково было содержание этих революций?

Они были (и этого никто не скрывал!) именно национально-буржуазными. Начиная с создания "Демократической России", а в общем-то, еще ранее, в эпоху расцвета "Московской трибуны", клуба "Перестройка", межрегиональной депутатской группы, шла и национально-буржуазная революция в России. Что такое признание суверенитета России? Это важнейший этап в проведении русской национально-буржуазной революции. Это необходимый этап этой революции. Большинство депутатов российскогопарламента, принимавших декларацию о суверенитете, этого не понимали. Но продвинутое меньшинство прекрасно понимало, не могло не понимать! И на что теперь сетует Жорж Данден?

Можно было бы и дальше перечислять все несуразицы, которые содержатся в поведении нынешних демократов, вдруг оказавшихся совсем уже не у дел и недоумевающих по поводу того, как это они могли "так проколоться". Но если бы "прокололись" только они! Разве партия войны в Чечне не чувствует себя столь же дискомфортно? Следя за выступлениями Козырева и Смирнягина, ловишь себя на мысли, что так, наверное, вели себя демократы, победившие в феврале 1917 года под антигосударственными, антиимперскими, антимонархическими лозунгами и вдруг вынужденные укреплять государство на невесть каких основаниях и вести "войну до победного конца". Видимо, и там была та же неуверенность, та же внутренняя раздвоенность, та же безъязыкость. Но безъязыкость характерна и для более высоких фигур.

Обращение президента России по телевидению оставляет странное впечатление. Оставим в стороне длинноты, повторы, чудовищный монтаж кадра. Все это бывало и раньше. Обратим внимание на другое. В плане эмоций, волевых выявлений это выступление нельзя считать неудачным. Телегеничность не есть сильная сторона Бориса Ельцина. Он так и не преодолел страх перед телеэкраном. Отсюда зажим, перебарщивание. Это было всегда. В последней передаче президент предъявил, пожалуй, даже большую собранность, чем когда бы то ни было. И эмоциональную убедительность, в возможных для него пределах. Итак, на невербальном уровне была у Ельцина хоть какая-то адекватность происходящему. Но логика его высказываний, политическая семантика (и даже просто набор используемых языковых штампов) – словом, все, что определяет "градус политического языка", свидетельствуют об абсолютной растерянности. И это не случайно.

Слов нет. Ибо те слова, которые говорились ранее, исчерпаны и не годятся для новой роли. А кроме этих слов – в запасе только старопартийная лексика, чья неубедительность осознается самим выступающим.

Владимир Соловьев, помнится, говорил, что нигилисты пытаются убедить общество в том, что человек "произошел от обезьяны, а потому все люди – братья". На этом примере Соловьев демонстрировал не только логическую, но и семантическую (а значит, и глубинно-психологическую!) разорванность своих идеологических оппонентов. Единицей такой семантической разорванности является пресловутый "оксюморон" – то есть сочетание несочетаемого в одном высказывании, одной молекуле речи. Оксюморон – это лингвистическая конструкция, в которой одна часть фразы пожирает другую.

Вот и президент изъясняется оксюморонами типа "ограниченный контингент войск действует на территории Чечни (первый элемент оксюморона – старопартийная лексика времен войны в Афганистане) для обеспечения прав человека (второй элемент оксюморона – часть перестроечного политического языка, которому "учили" президента Ковалев и Боннэр)". В сумме получается нечто, мягко говоря, странное.

Ну, а патриотическая оппозиция? На каком языке говорит она? Можно ли критиковать режим в его новом качестве и сохранять концепцию "геополитической оппозиции", "оппозиции, стоящей на базе державности"? Это невозможно! Такую невозможность первыми ощутили Невзоров и Жириновский. В особенности последний. Ибо его предвыборная программа с ее патриотическими залихватскими выпадами и "походами к Индийскому океану" исключает для Владимира Вольфовича критику режима, вставшего на путь бонапартизма.

Жириновский оказался заложником своего предвыборного успеха. Теперь ему остается только поддерживать реализаторов его программы. Ничего более обидного и опасного для политика просто не может быть. Но Жириновский еще успел это почувствовать. А автор книги "Держава" и лидер партии "Держава" проявили замедленную реакцию. Но скоро все оппозиционеры-патриоты поймут, как их обманули и обокрали.

Что касается коммунистов-интернационалистов, коммунистов-пораженцев, сталинцев, ратующих за соблюдение прав человека в Чечне, то их вторичная и глубоко периферийная роль на фоне разворачивающихся событий вскоре выявится в полном объеме. И что тогда? Что есть оппозиция, что есть режим и что же происходит в Чечне?

Здесь мы вновь возвращаемся к проблеме Жоржа Дандена. Ибо в Чечне идет строительство национально-буржуазного государства. Нельзя ратовать за национал-буржуазную революцию" и чураться подведения ее итогов. А итог подобной революции – бонапартизм. И этот бонапартизм неумело, коряво, неадекватно выявляет себя в чеченском конфликте. Так что Жорж Данден (он же – Юрий Афанасьев, Елена Боннер, Галина Старовойтова, Егор Гайдар, Григорий Явлинский, Михаил Горбачев и еще очень и очень многие) получил ровно то, что хотел, и напоролся именно на то, за что боролся с такой невероятной страстностью.

Рухнувшая стена первой империи (СССР) породила неизбежность неловкого и лихорадочного строительства второй стены – национального государства. Поставленные перед этой необходимостью русские действуют конвульсивно, без проработки, на уровне спонтанных реакций. У них нет и не может быть опыта развертывания подобных проектов, ибо, являясь имперским народом, они не могли и не хотели стать нацией в строгом смысле этого слова.

В первом своем докладе о событиях в Чечне клуб "Содержательное единство" дал развернутое видение объективной картины происходящих событий. Это видение изложено нами на языке жесткой концептуальной аналитики. И в этом плане мы решали не только задачу преодоления информационного вакуума, но и задачу преодоления исчерпанных языковых подходов. Ибо язык и есть политика, язык и есть власть. Однако после этого доклада мы ознакомили членов клуба еще с одним документом, имеющим статус концептуального меморандума. В этом документе мы еще раз обозначили содержание альтернативизма, который противопоставляет философии модернизации и вытекающей из этой философии методологии строительства "современного", "индустриального", "постиндустриального" общества – философию и методологию "прорыва", то есть строительства быстро развивающегося общества на иных, немодернизационных основаниях.

Такая теория прорыва давно разрабатывается нашей группой. Все началось книгой "Постперестройка", изданной в 1990 году. За прошедшие 4 года корпорация ЭТЦ, все чаще называемая "центр Кургиняна", издала десятки книг и отчетов. Теория прорыва существует и развивается, а значит, существует и база для политического альтернативизма, в рамках которого можно, оставаясь последовательными государственниками, находиться в содержательной, жестко концептуальной, не негативистской и именно стратегической оппозиции по отношению к типу государственного строительства и к типу социального конструирования. Но, повторяем, сохранив при этом и волю к государственности, и волю к развитию.

В этом смысле наша позиция оказалась многопараметрической. Это, как мы считаем, позволило выработать адекватную оценку происходящего. Она состоит в следующем.

1. События в Чечне являются неизбежным логическим завершением всех попыток проведения в России курса модернизации.

2. Модернизация – это не совокупность приемов, позволяющих обновить оборудование на заводах и фабриках. Это философия, точнее, огромный конгломерат философских идей и проектов, обеспечивающий политику вестоцентризма. Страны, вставшие на путь модернизации, уже становятся философски, мировоззренчески, концептуально зависимыми от модернизационной парадигмы развития, становятся более или менее успешными учениками некоего обобщенного Запада.

3. Модернизация имеет своим субъектом особую форму народного единства – нацию. Нация – это не любая форма существования народа, обладающего государственным статусом. Нация – это форма народного единства, имеющая своим ядром крупную национальную буржуазию, это форма народного единства, свойственная именно европейскому буржуазному новому времени.

4. Можно различать две модернизации. Модернизацию-1 как форму саморазвития европейских народов и модернизацию-2 как форму, продиктованную европейскими народами всему остальному миру.

5. Нелепо и бессмысленно отрывать модернизацию от буржуазии, нацию – от буржуазии и модернизации. Все это одно целое.

6. CCСP был союзным государством, то есть – красной империей. Под империей нами подразумевается не подавление одного народа другими, а сосуществование народов (именно народов, а не наций) в одном государстве. При этом народы объединяются в поле некоей мощной объединительной идеи

7. Империализм и империя – вещи разные. Империализм есть, как известно, высшая форма развития капитализма (свойственная ультрамонополистической, госмонополистической, а то и просто госкапиталистической стадии развития данной формации). Империя – отнюдь не просто форма государственности, отвечающая империалистическому (то есть высше-капиталистическому) содержанию общественных отношений. Империя – это и докапиталистическая форма объединения народов (империя-1: православная общность российских народов, построенная как "Третий Рим"; католическая общность народов Европы, построенная как "Священная Римская империя"; исламская общность народов Азии, выявленная в форме Османской империи), и проявление империализма (империя-2: ярчайший пример – США!), и нечто прямо противоположное империализму, нечто объединяющее народы в поле мощной альтернативной модернизации идеи развития (империя-3: Советский Союз, быстро развивающаяся общность народов в поле красной идеи, общность, имеющая в качестве доминанты именно альтернативное ускоренное развитие – левую диалектику), и… и нечто, завершающее модернизационный проект, нечто, отрицающее Развитие, нечто, возвращающее мир к изощренным формам рабства (империя-4: Третий фашистский Рейх, оккультный черный проект пресловутого "Ваффен-СС").

Итак, империя поливалентна. Она может служить делу формирования капитализма через вывоз капитала из колоний. Но она может решать и другие задачи. Так, Священная Римская империя формировала союз народов Европы в поле мощной католической идеи. Этот союз имел свои духовные цели (построение христианского универсума). Империализм в подобного рода империи отсутствовал. Отсутствовал он и в двух российских империях – православной и коммунистической. И там, и там мы имеем дело с явлением "империя минус империализм". Напротив, легко представить себе, что буржуазно-нацоналистическое государство будет выявлять себя империалистически без всякой империумности. И не являясь империей!

В этом смысле содержание происходящего в Чечне – проявление рыхлого и рептильного империализма эпохи незавершенного первоначального накопления; империализма опоздавшего; империализма в невыстроенном государстве; империализма, не прошедшего этапы саморазвития;

и, наконец, империализма, который в силу своей недоразвитости мыслит своим инструментом национально-буржуазное государство. Вот он, империализм без империи; империализм, империю уничтоживший; империализм как низшая стадия развития капитализма в России конца XX века; империализм регрессивно-модернизационный.

8. Задача империи, которую строила Россия, – поиск ее народами путей ускоренного развития на альтернативных модернизации основаниях. В этом смысле, становясь на путь модернизации, Россия как бы изменяет своей глобальной исторической роли (миссии).

Однако упрекать Россию за такую самоизмену было бы слишком просто. Гораздо труднее понять всю глубину шока, который испытала Россия в момент, когда ей предъявили в качестве абсурда ее семидесятилетнюю историю. Ведь это была история наиболее последовательной попытки реализовать глобальный альтернативизм, названный коммунизмом. Этой попытке Россия отдала невероятно много сил. Жертвы на этом пути были огромны. Достижения – тоже весьма величественны.

Чего хотел Жорж Данден, предъявлявший России ее жертвы как абсурд, а достижения – как химеры? Только одного (если он вообще чего-то хотел) – тиражирования чеченских операций. И ничего более. Кто отвечает за чеченскую трагедию?

В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ТОТ ЖЕ ДАНДЕН!!!

Как можно оценить кокетливые осуждения пролития крови в Чечне неким Жоржем Данденом, требовавшим разрушения союза народов, требовавшим проведения национально-буржуазной революции, Жоржем Данденом, даже не подающим в отставку с номенклатурной должности в аппарате заклейменного "Бориса Кровавого" и при этом рвущимся к Нобелевской премии мира? Только как чудовищное ханжество, как выявление концентрированной сущности Мещанина, как ускоренное взросление не лишенного обаяния Дандена и его превращение в матерого ханжу Тартюфа. И этим восторгаются в том числе и представители оппозиции! Что же, "тартюфизация" Данденов входит в правила "бала воров". Это один из компонентов криминально-буржуазного шарма. Жорж Данден хотел увидеть "скромное обаяние буржуазии". Вот оно, пусть любуется!

Часть 2.

ЧЕЧНЯ И НОВАЯ РАССТАНОВКА ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ В РОССИИ

Исходя из двух сделанных докладов, мы, в преддверии третьего, вправе дать свою трактовку всех существующих в стране сил, подразделяя их на федератов (последовательных сторонников построения в России сильного национально-буржуазного государства и проведения в нем сильных буржуазных реформ при сильном государственном контроле), и конфедератов.

В качестве федератов выступили последовательные "ельцинисты" типа того же Б.Федорова. Их можно назвать федерат-демократами.

Федерат-патриотом показал себя В.Жириновский. Что касается федерат-социалистов, федерат-коммунистов, то это, конечно, оксюморон, ибо в строгом смысле слова социализм и коммунизм – это разновидности альтернативизма, а федераты – конечно же, модернизаторы. Однако долго разрабатывавшаяся в недрах компартии РФ доктрина "державности" в духе НЭПа, соединенного с классическим русским почвенничеством и т.п., как раз и требовала от сторонников этой доктрины, прежде всего от самого Геннадия Зюганова и тех, кого мы называем (без всякого пренебрежения!) "зюгановцами", поддержки чеченской акции с позиций державности, что не исключало критику этой акции за непоследовательность, беспомощность и т.п.

Однако произошло нечто иное, и, прямо скажем, очень прискорбное. В значительной степени это вызвано невнятностью теоретической позиции нынешних коммунистов и нынешних патриотов. Им казалось, что пренебрежение теорией не будет иметь серьезных последствий для практики. О чем это говорит? Об отсутствии в руководстве партии, делающей реверансы в сторону Ленина, не только людей масштаба Ленина, но и людей, серьезно относящихся не к архаической фразеологии в духе Суслова, не к антигосударственному компоненту пресловутого большевизма, а к реальному содержанию ленинской политической методологии. И к необходимости развития этой методологии, исходя из новых реалий конца XX века. Может быть, все это еще возникнет. Но скоро ли? А ведь в политическом вопросе такого масштаба фактор времени имеет решающее значение!

Как бы там ни было, лагерь федератов дооформляется. Самой большой катастрофой для этого лагеря может быть непоследовательность позиции Бориса Ельцина, стихийно вставшего на путь "федератства" прежде всего исходя из интересов сугубо политических, сиюминутно властных. Все больше связывая себя с его курсом, федераты, конечно, рискуют, но история почти не оставляет им другого выхода. Ибо …

Ибо слишком мощным становится лагерь конфедератов – сторонников фактического развала централизованного российского государства, сохраняющегося пока, пусть и в усеченных границах. Здесь тоже есть модификации. Последовательный конфедерат-демократ Григорий Явлинский. Запутавшийся и все более запутывающийся Егор Гайдар. Странно ведущий себя Геннадий Бурбулис. Всегдашние борцы за развал России Г.Старовойтова, Е.Боннэр. В этот же лагерь попадают по факту своего поведения националист Стерлигов и ряд казачьих лидеров. Так что мы имеем и патриотов-конфедератов, и даже националистов-конфедератов, как это ни странно звучит.

Но главное – мы видим в этом лагере все больше коммунистов, что весьма и весьма прискорбно. На подходе – промышленники и региональные лидеры, тоже готовые стать конфедератами. На подходе, видимо, и те, кто мыслил себя в качестве лидера прогосударственной технократии, но ныне готов пожертвовать своей сутью во имя сохранения политической формы.

Чего же не могут понять патриоты, переходящие в лагерь конфедератов? Того, что их загнали в ложную систему координат! Того, что им предлагают сознательно искаженную формулу, с помощью которой они могут сделать только неверный выбор. Мы имеем в виду пресловутую "формулу двух сил".

На самом деле нет и не должно быть двух сил в этой игре. Ибо и конфедераты, и федераты – это модернизаторы, сторонники буржуазного, шире – квазизападного развития России. А суть России – в альтернативизме, в поиске и реализации иных немодернизационных путей. С этой точки зрения – третья сила, третий центр политической жизни уже сегодня и в ближайшем будущем будет связан с альтернативизмом. Пока что, похоже, центром такого альтернативизма является наш клуб "Содержательное единство", а базой разработки альтернативистских стратегий – корпорация ЭТЦ, которая в этом качестве и мыслила себя всегда, начиная с первой изданной ею работы "Постперестройка".

Мы вовсе не держимся за это монопольное положение. Напротив, мы были бы рады, если бы в лагерь альтернативистов, в лагерь людей, ищущих другую концепцию общества и государства (обращенную в будущее, предполагающую ускоренное развитие), нежели та, которая вытекает из теории модернизации, перешло бы как можно большее число государственно мыслящих и духовно целостных политиков и ученых, способных понять суть переживаемого времени и сделать именно стратегический выбор. Но пока что – мы имеем то, что имеем. То есть теорию модернизации и теорию прорыва. Два концептуальных поля и несколько размещенных в нем сил.

Мы еще раз обозначим главные позиции теории прорыва как научно-политической школы. Основными вехами данного направления являются:

– принцип имперскости (империя без империализма);

– русская идея как объединительный стержень в подобной имперскости;

– формула "союз народов, федерация территорий";

– сама возможность немодернизационного ускоренного развития в XXI веке и "технологические карты", обеспечивающие такой вектор развития;

– жесткая реформация советского коммунизма в духе левого альтернативизма, не разрывающего с идеей сильного государства, а базирующегося на ней;

– опережающие (прорывные) типы экономических и социальных реформ, базирующиеся не на изоляционизме, а на форсированном освоении западного опыта с его трансформацией в духе альтернативизма, в духе нового гуманизма.

Все это изложено в предшествующем докладе. Все это долго казалось игрой ума. Теперь начинает выявляться политический смысл всего наработанного, ибо только с этой позиции и может быть осмыслена чеченская трагедия и все другие предстоящие России "издержки модернизации".

В Чечне строится национальное государство. Оно может быть построено только железом и кровью, только на разрыве с русской имперской традицией. Смешно считать, что там выявляется имперский дух, противоречащий модернизации, как заявил об этом Ю.Афанасьев. Напротив, там и выявляет себя суть модернизационного проекта. Поэтому мы вправе заявить, что, являясь противниками модернизационного проекта, мы считаем этот тип действий тупиковым. Федераты для нас тупиковые государственники.

Но поскольку они – государственники и мы – государственники, то, критикуя их за принципы государственного строительства и уж тем более за беспомощность в реализации этих принципов, мы тем не менее должны поддержать их в том, что касается императивности самого существования централизованного государства. На этом уровне – мы союзники. Ибо централизованное государство нужно и нам, и им. Если его нет, ни прорыв, ни модернизация невозможны.

Обозначая свое двойственное отношение к федератам и их модернизационному рвению, мы можем выявить и проявить свое однозначное отношение ко всяким и всяческим конфедератам, вне зависимости от их убеждений. Любая конфедератичность исключает для последовательных имперских альтернативистов возможность даже тактического политического союза.

Вот внятная, как нам представляется, и адекватная сути происходящего политическая позиция. Здесь нет ничего для нас нового. В этом мы последовательны. Другое дело, что значение этой последовательности в нашей позиции начинает только сейчас выявлять свой собственно политический смысл. Ибо начался этап завершения первой стадии модернизационного проекта. И решается главное: рухнет ли стена национальной государственности. Этому нельзя не только способствовать, этому надо всячески препятствовать. И ниже мы еще раз поясним, почему. А пока – о самих чеченских событиях в их динамике.

Часть 3.

ЧЕЧНЯ И МИРОВОЙ ПРОЦЕСС.

Анализ международного резонанса на события в Чечне

Позиции и мнения в США

По сообщениям 14 декабря и последующих дней, президент США Клинтон отказался выступить с критикой решения Москвы о высылке контингента войск для подавления восстания в Чечне, заявив, что это внутреннее дело России.

По заявлению представителей администрации Клинтона, ими часто высказывалось уважение к территориальной целостности всех государств бывшего СССР. "А Чечня является частью России". Об этом же говорят официальные представители госдепартамента США Кристина Шелли и Майкл Маккерри, который подчеркнул, что ему неизвестно о каких-либо нарушениях Россией "Договора об обычных вооруженных силах в Европе".

В том же ключе высказался бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси, который, между прочим, приурочил к оценке создавшейся ситуации высказывание о необходимости крупной чистки в ЦРУ, а затем вскоре подал в отставку.

Кроме уже перечисленных заявлений на высшем уровне, состоялся ряд публичных выступлений, в том числе интервью Теда Галена Карпентера: "Чеченская война – это конфликт, в который Соединенным Штатам не следует вмешиваться". Карпентер – директор программы внешнеполитических исследований авторитетного в Америке либерального мозгового центра, института "Като" – расценил позицию администрации Билла Клинтона как "правильную, с точки зрения Соединенных Штатов", и поддержал формулировку "внутреннее дело Российской Федерации".

Одновременно опубликовано выступление президента консервативной правозащитной организации "Фридом-хаус" Адриана Каратничека, состоявшееся на пресс-конференции в национальном клубе печати: "Самое худшее, что могли бы сделать американские политики, – это согласиться с возможностью частичного изменения российских границ. Это открыло бы ящик Пандоры…"

Однако в эту картину относительного единства мнений тревожную ноту вносит "Нью-Йорк таймс": "Вооруженное вторжение в Чечню, население которой известно своей жестокостью, сделает визиты в Москву вице-президента Гора и министра обороны Уильяма Перри гораздо более трудными и щекотливыми". Уоррен Кристофер планирует провести встречу с А.Козыревым, чтобы "разрядить атмосферу" после резкой оппозиции России на прошлой неделе политике расширения НАТО и предупреждения Ельцина о возможности наступления "холодного мира".

Эти предполагаемые сложности, помимо проблемы НАТО, связаны также с позицией республиканцев, изложенной в интервью Димитри Саймса, президента Центра им.Никсона за мир и свободу. На вопрос "какова будет официальная реакция Вашингтона на ракетный удар по Грозному?" он отвечает: "В Вашингтоне сейчас две официальные реакции. Одна – администрации Клинтона и вторая – республиканского конгресса. Здесь (в Америке) привыкли, что с конгрессом нужно считаться, оппозиционную партию, в данном случае республиканскую, нужно принимать всерьез. Я знаю, что здесь неоднократно пытались объяснить это и Ельцину, и его окружению. Но, тем не менее, президент России и его министр иностранных дел зациклились на администрации Клинтона. И если взять ожидаемые на днях поездки в Москву вице-премьера Альберта Гора и министра обороны Уильяма Перри, – еще раз подчеркивает Саймс, – то они не могут не считаться с тем, что вернутся в Вашингтон, где 4 января будет новый конгресс, контролируемый республиканцами… И они будут вести диалог более жестко, потому что они будут знать, какой прием их ожидает на Капитолийском холме".

Далее он продолжает: "Ждать каких-то договоренностей от визита Гора и Перри не следует, потому что эти договоренности в любом случае будут проходить через конгресс, а его мнения в отношении России примерно уже известны". Кроме того, "первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот рассматривается многими республиканцами как… агент российского влияния".

В тон этому звучит интервью Ариэля Коэна, ведущего эксперта в области российских и евразийских исследований Фонда наследия (Херитидж), "мозгового центра", традиционно связанного с республиканской партией. Он дал негативную оценку официальной позиции США: "Администрация Клинтона умыла руки… Однако бомбардировки и ракетные обстрелы мирного населения не содействуют осуществлению российских реформ и интересам национальной безопасности США". Вашингтону следовало призвать к мирному урегулированию, призвав к посредничеству ОБСЕ.

Контекст НАТО и позиции в Европе. Ориентация Японии

Карпентер сравнил позиции США и Турции, отметив, что их различие оказывает влияние на состояние американо-турецких отношений и положение в НАТО. Турция настаивает на том, чтобы США заняли более жесткую позицию в отношении политики России в ближнем зарубежье.

Но поскольку США благоразумно не хотят вмешиваться, причиняя ущерб американо-российским отношениям, то вполне вероятно, говорит Карпентер, что вследствие этого постепенно произойдет отчуждение между Вашингтоном и Анкарой. Тем временем 19 декабря президент Турции Сулейман Демирель призвал Россию к разрешению чеченской проблемы путем мирных переговоров, как об этом говорится в послании президента Борису Ельцину.

И это лишь один из вопросов, по которому существует раскол в Североатлантическом блоке. Председатель Североатлантической ассамблеи Карстен Фойгт считает маловероятной возможность политического решения конфликта в Чечне и вместе с тем не разделяет опасений, высказанных министром обороны Великобритании Малкольмом Рифкиндом о том, что чеченский конфликт может представлять собой угрозу безопасности в Европе.

Тема угрозы европейской безопасности выдвигается на первый план боннской газетой "Бильд", которая утверждает: "Ввод российских войск в Чечню на деле доказывает, что Россия вновь представляет опасность для соседних стран. Успокоительные меры, как и предоставление кредитов, вряд ли могут здесь помочь. Соседям России, особенно в Прибалтийском регионе, необходимо обеспечить действенную защиту. Поэтому НАТО и ЕС должны удовлетворить просьбу восточноевропейских стран о приеме в эти организации. Речь идет о безопасности и мире во всей Европе, и немцы заинтересованы в этом не меньше, чем страны Восточной Европы".

В ответ на этот призыв 20 декабря в Таллине прошло пикетирование западных посольств под руководством праворадикальной эстонской "партии прогресса" с лозунгом "Господин Клинтон, кровь чеченцев есть и на ваших руках!"

Существенно, что эта реакция нашла отклик не только в Европе. Уже 25 декабря к сторонникам этой позиции присоединилась Япония, изменив свое мнение по вопросу о ситуации в Чечне и отказавшись от тезиса, что эта проблема является внутренним делом России. Министр иностранных дел Йохэй Коно на пресс-конференции 24 декабря выразил обеспокоенность положением в Чеченской республике, сообщает "Майнити".

Хельсинская "Кансан уутисет" также определяет "вторжение российских войск в Чечню" как "одно из звеньев в цепи событий: предупреждения России против расширения НАТО на Восток". Берлинская "Вельт" в связи с этим напоминает, что "жизненный интерес Западной и Центральной Европы состоит в том, чтобы был заполнен вакуум безопасности между Одером и Бугом".

Примечателен здесь именно видимый комплекс сил, выражающих неприятие и отрицание российских действий в Чечне. Это республиканцы в США, центр Никсона и прореспубликанский центр евразийских исследований, колебания Турции, это в Европе – германское лобби в НАТО, боннская и берлинская пресса, действующая в отсутствие комментариев Гельмута Коля, который отказался их давать.

Но такой отказ весьма примечателен. Ибо тем самым Коль противопоставляет свою позицию позиции официального Вашингтона. Вне зависимости от того, чем это вызвано, – боязнью потерять авторитет у себя дома в случае поддержки чеченского подавления или боязнью разойтись с США в столь важном вопросе, – молчание Коля выглядит весьма внушительно. Нет необходимости особо подчеркивать то, что негативную позицию по отношению к чеченской акции российского руководства заняли все праворадикальные партии ближнего зарубежья. Речь идет не только о достаточно маргинальных течениях типа УНА-УНСО на Украине. Вполне респектабельные праворадикальные парламентские фракции не только в Эстонии, но и в Литве и Латвии тоже определились по отношению к данному событию в весьма и в весьма жестких формах И вся эта картина, как последним штрихом, завершается сменой позиции японского МИДа.

Отметим, что ни одну из перечисленных выше сил невозможно обвинить в пацифизме или ставке на предельный либерализм. Наоборот, интересно в этом контексте то, что силы, пострадавшие во Второй мировой войне от армий-победительниц, теперь берут или пытаются взять не только политический, но и морально-психологический реванш. Именно с этим связано весьма многообещающее поднимание на поверхность темы "Нюрнбергского процесса" и пункта о военных преступлениях "Устава Нюрнбергского международного трибунала" от 8 августа 1945 года.

Однако вернемся к основной теме.

Лондонские газеты, напротив, сочувственно пишут, что "в целом НАТО понимает, что у России нет иного выбора, как только вернуть отколовшуюся республику в Федерацию. И потому в штаб-квартире НАТО не хотят изоляции России, когда готовится план расширения блока на Восток". Снова: "Ситуация в Чечне – это внутренняя проблема России,- заявил в Брюсселе генеральный секретарь НАТО Вилли Клас. – Мы должны продолжить дискуссии с представителями российского правительства в той мере, в какой это необходимо, и мы должны доверять демократически избранному парламенту". На встрече с председателем Госдумы Рыбкиным посол Великобритании сэр Брайан Фолл сказал, что "возникший конфликт необходимо решать, основываясь на положениях Конституции Российской Федерации".

Все это заключают оценки английской "Гардиан": "Эти события, безусловно, не подорвут нашу глубокую веру в Ельцина и Козырева и отстаиваемые ими принципы", и оценка ООН, которая также рассматривает военные операции в Чечне как внутреннее дело России, о чем заявил представитель генерального секретаря ООН.

Голоса исламского мира

А реакция на события в Чечне, прозвучавшая в исламских странах, еще раз ставит фактически "вопрос об исламо-русской войне". Египетская общественность резко критикует действия России, в результате чего сотрудникам российского посольства в целях безопасности не рекомендовано покидать город. Заведующий политической канцелярией президента Усама аль-Баз также публично критиковал действия России в Чечне. На совещании исламских государств в Касабланке (Марокко) звучали возмущенные выступления с обвинениями в адрес России. Одно из них принадлежало члену азербайджанской делегации, члену религиозного совета народов Кавказа (впрочем, резолюции принято не было). В газете "Аль-Ахбар" Россия названа главным врагом мусульман.

Знаменитый в Иордании чеченский шейх Абдулбаки Джамо вновь заявляет, что Дудаев, приведя к гражданской войне, должен уйти, как минимум. На вопрос о том, возможен ли сегодня газават, шейх заметил, что "газават – понятие сложное, и в Чечне сейчас он вряд ли начнется".

Не только вопрос о газавате остается сложным, но и вся в целом проблема стабильности на Северном Кавказе вновь входит в контекст нефтяных переговоров, которые, как и чеченский конфликт, вышли на новый виток напряженности.

Весьма специфична позиция Турции, которая, не слишком афишируя на словах свое неприятие российских акций на Северном Кавказе, компенсирует размытость словесных формул конкретными и далеко идущими делами по поддержке режима Дудаева. Такова же позиция ряда афганских сил. Очевидно стремление Пакистана к извлечению политических выгод из поддержки Дудаева. И вновь речь идет не о словесной поддержке. Что касается Иордании, то есть основания считать, что эта страна, не решаясь, подобно Афганистану, Турции, Пакистану, на прямое участие в конфликте на стороне Дудаева, склонна к оказанию его режиму, как минимум, финансовой помощи.

Итак, мы видим, что налицо раскол международных сил. Этот раскол по своей конфигурации напоминает очень и очень многое. И прежде всего сшибку эпохи Второй мировой войны.

Подводя итог, мы можем сказать, что принцип выбора союзников и противников, исходя из императива государственности, у патриотов был чересчур размыт. Об этом неоднократно говорилось. Такая размытость была незаметна, пока режим не выявлял государственной воли. В этой ситуации можно было умствовать о "примордиальной традиции" и искать союзников в ядре континента. Что делать теперь, в реальной ситуации? Хотя бы с запозданием взяться за ум!

Часть 4.

ЧЕЧНЯ И ГЕОЭКОНОМИКА

Чеченский кризис и динамика нефтяного конфликта

В прошлом докладе нами было описано развитие событий в Чечне, с одной стороны, и процесс переговоров по разработке нефти каспийского шельфа, – с другой. Результатом его предшествующей фазы стало, во-первых, подписание в Баку международных соглашений по нефти, а во-вторых, после заявлений Азербайджана и передачи им четверти своей доли Ирану – стремительно возросшая вероятность проведения нефтепровода по территории Ирана. В условиях категорического неприятия этого варианта США и Великобританией подобная ситуация имела очевидно конфликтный характер и не могла остаться без реакции. Это и дает повод рассматривать последние события в Чечне, в числе иных значений, и как новую фазу влияния условий мировой нефтяной политики на кавказский регион.

Напоминаем, что подписание нефтяных соглашений членами консорциума состоялось 20 сентября и совпало с предпринимаемыми оппозицией попытками штурма Грозного, после которых "неблагополучность" региона уже не подлежала сомнению.

После этого ответом и новым шагом в состоянии нефтяного вопроса стала встреча в Лиссабоне в канун действий российских войск в Чечне, во время которой была подписана "Энергетическая хартия для России". Ее подписали Мировое энергетическое агентство, несколько транснациональных нефтяных корпораций ("Шеврон", "Мобил", "Тексако", "Роял-Датч"), а также министерства энергетики стран "большой семерки". Документ предполагает, что Запад будет увеличивать капиталовложения в российский нефтегазовый комплекс и поставлять современное оборудование для добычи и транспортировки. Однако при этом правительство России должно гарантировать беспрепятственную поставку нефтегазосырья в индустриально развитые страны, включая своевременный транзит.

По данным корпораций "Шеврон", "Оман ойл" и официальных источников правительства Казахстана, проект трубопроводной перекачки тенгизской нефти предусматривает ее транспортировку до российского черноморского порта Новороссийск по кратчайшему направлению по трубопроводной системе Тенгиз – Атыртау – Астрахань – Калмыкия – Грозный – Тихорецк – Новороссийск – Туапсе.

Это, в свою очередь, вызвало новые значительные организационные усилия в сфере соответствующего инфраструктурного строительства. Так, новороссийская администрация намерена объявить в начале 1995 г. тендер для российских и иностранных фирм на участие в реконструкции морского порта. Предполагается реконструировать нефтяной, зерновой и контейнерный терминалы. Общая стоимость работ оценивается в 1,27 млрд. долларов.

Финансирование всего проекта трубопровода предложила обеспечить "Оман Ойл Компани" – в размере 150 – 200 млн. долларов, а также предоставить финансовые гарантии еще на 400 – 450 млн. долларов по отработке первой фазы проекта строительства нефтепроводной системы Тенгиз – Тихорецк – Черное море общей стоимостью до 1,2 млрд. долларов – сумма, близкая к необходимой для реконструкции новороссийского порта.

За несколько дней до начала военных действий в Чечне Россия и Оман подготовили проект соглашения по реализации первоначальной фазы развития Каспийской нефтепроводной системы, "практически исключающий активное участие в нем американской компании "Шеврон", как сообщил об этом член российской правительственной делегации во время визита В.Черномырдина в Султанат Оман.

Разработаны также альтернативные варианты транспортировки тенгизской нефти через Россию, предусматривающие:

– сооружение подводного каспийского нефтепровода Тенгиз – Баку или Тенгиз – Махачкала;

– строительство соединительного нефтепровода Калмыкия – Тихорецк, сокращающего расстояние между Казахстаном и черноморскими портами России примерно на 400 км. (Вспомним здесь, что Калмыкия активно поддержала действия России в Чечне). И важно, что нитка Калмыкия – Тихорецк позволит обойти и чеченский участок нефтепровода от Астрахани до черноморских портов РФ.

Оманская компания предложила уже на первой фазе развития проекта проложить новый трубопровод диаметром 40 дюймов от г.Кропоткина до терминала на побережье Черного моря ( по одному из вариантов в районе Сукко). В случае выбора варианта, включающего каспийское дно и территорию Чечни, в схему нового трубопровода будет включен законсервированный в настоящее время участок 28-дюймового трубопровода Тихорецк – Грозный, ведущий до г.Кропоткина.

Альтернативная нитка Тенгиз – Баку (или Тенгиз – Махачкала) имеет своим продолжением дальнейшую транспортировку нефти через Азербайджан и Грузию – до порта Батуми по действующему нефтепроводу.

В принципе ввод в действие нефтепровода Тенгиз – Баку предусматривает экспорт на Запад не только тенгизской нефти, но и нефти каспийских шельфовых месторождений вдоль побережья Азербайджана, недавно объявленных азербайджанским правительством собственностью республики.

Однако, помимо политических приоритетов, существуют и соображения, основанные на строгих расчетах. По оценкам экспертов, в дополнение к поставкам из Казахстана в размере 7 – 10 млн. тонн нефти, по трубопроводной системе возможна перекачка на экспорт 15 – 25 млн. тонн российской нефти и еще 9 млн. тонн из Азербайджана с разворотом потока нефти по участку Тихорецк – Грозный – Баку. Эта схема, считают специалисты, сможет обеспечить загрузку нефтепровода с избыточной пропускной способностью 20 – 25 млн. тонн в год. А использование перекачивающих установок на терминалах в Сукко, Новороссийске и Туапсе может обеспечить суммарные объемы перекачки нефти до 75 млн. тонн в год.

Проект совместного протокола, предложенный "Оман Ойл Компани", предлагает России обеспечить прокачку по трубопроводу не менее 9 млн. тонн в год под правительственные гарантии. При этом Москва должна взять на себя выполнение обязательств поставщиками, которые будут определены ею позднее. Кроме того, Россия и Оман могут договориться об обеспечении доступа к системе трубопровода только тех поставщиков, которые заключат транспортные соглашения, содержащие гарантии по минимальным объемам прокачки.

И, наконец, рассматривается возможность присоединения к проекту английской "Бритиш газ" и итальянской "Ажип".

Оманская эпопея описана нами потому, что есть основания предположить, что ее динамика может повлиять на позицию премьер-министра, а точнее, определенных групп ТЭКа. Что, как вы понимаете, весьма существенно. Но Оман – пока что все же периферия нефтяного компонента в чеченском процессе. Что в ядре?

Официальный представитель "Шеврон" в Москве Карен Нелсен сообщила, что компания намерена продолжать переговоры о строительстве нефтепровода и готова обсудить с его участниками условия своего членства. По неофициальным же данным от казахстанских источников, "Шеврон" в последнее время усиленно разрабатывает программу использования альтернативного транспорта для экспорта нефти из Казахстана.

Все это требует незамедлительных действий, тем более, что уже на первом этапе развития проекта предполагается, что через новый терминал в Сукко будет экспортироваться до 15 млн. тонн нефти, расширенный терминал Новороссийска обеспечит экспорт до 32 млн. тонн и Туапсе – 7 млн. тонн.

Такая геоэкономическая динамика позволяет оценить масштаб ставок, сделанных на новороссийский проект в мировой нефтяной игре. Если эти ставки будут сорваны, то мы столкнемся не только с принципиально новой ситуацией внутри России. Иной станет вся международная политика. Колоссальный ущерб понесут крупнейшие мировые силы. Можно будет говорить о "проигранной нефтяной войне".

Сколь велики шансы на подобный разворот событий? Признаем, что они не слишком велики. И раз так, то есть самые серьезные основания для того, чтобы предсказать, что акция в Чечне может быть доведена до конца. Но этот конец, видимо, станет лишь началом третьей фазы в развитии нефтяных баталий. Что касается попытки поиска компромисса с уводом нефтепровода из непосредственной зоны конфликта, то эту попытку следует считать, мягко говоря, наивной. Ибо на самом деле конфликт подобного типа нельзя обойти, перенеся трассу нефтепровода чуть-чуть в сторону. Такие конфликты либо эскалируются, и в этом случае захватывают весьма обширные зоны, либо гасятся. От того, удастся ли погасить конфликт, зависит вся динамика геоэкономических процессов следующего десятилетия. Пока положение неустойчивое и с точки зрения геоэкономики. Что дальше?

Но главное, что продемонстрировал чеченский кризис – это недостаточность общих рассуждений об агрессии транснациональных хищников. Мир оказался сложнее, и а этом реальном сложном мире многие политические силы попросту растерялись.

Часть 5.

ЧЕЧНЯ И ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ ХОД СОБЫТИЙ В РОССИИ

Дискуссия по поводу "пиратского королевства"

Не хотелось бы превращать обсуждение вопроса о содержании чеченского конфликта в патетический скандал в благородном семействе. Вряд ли нагнетание страстей в этом вопросе уместно в столь непростое время. Ситуация – действительно чрезвычайная. И мы призываем все политические силы к самому серьезному диалогу по существу. Исходя из этого, мы сами отказываемся от всякой декларативности. Мы не хотим в столь непростом вопросе рубить с плеча. Если в точке зрения Егора Гайдара, Сергея Юшенкова и других "новорожденных" оппонентов той власти, которую эти оппозиционные неофиты так рьяно поддерживали еще пару месяцев назад, есть хоть частица правды, то эту правду следует выловить в потоке идеологических штампов и, как говорится, принять к сведению.

Однако этому мешают два обстоятельства.

Во-первых, налицо слишком явная зависимость уровня претензий и категоричности высказываний от того, как ведет себя сам президент. Если его критики улавливают колебания в позиции первого лица, то нажим нарастает, напоминая уже стопроцентную психологическую атаку. Если же президент начинает давать отпор, то его вчерашние подчиненные, перешедшие в оппозицию, существенно корректируют и тон, и содержание своих оценок.

Во-вторых, все эти оценки не выходят за пределы обыкновенного моралите. Нет слов, моральный аспект проблемы очень существен. Но она не сводится и не может быть сводима к ее этическому аспекту. Налицо другие компоненты, требующие содержательного обсуждения.

Наблюдая все, что декларируется помолодевшими демократами, стремящимися "отмыть" в чеченском конфликте свои изрядно замаранные реноме борцов за справедливость, мы, по сути, констатируем продолжение того митингового нон-стопа, который был начат во второй половине 80-х годов. Прошло десять лет. Но и сегодня вчерашние властители дум делают ставки на лозунги и клише. Однако общество и подустало, и поумнело. Оно уже ничего не принимает на веру. Оно требует доказательств. А их нет. Нет даже попытки перейти из трибунно-митингового жанра в жанр экспертного разговора по существу. Мало этого, в отношении любых экспертных оценок, не совпадающих с принятой "генеральной политической линией", используется стратегия замалчивания. Масштаб такого замалчивания, такой, не побоимся этого слова, скрытой цензуры, используемой всей совокупностью оппозиционно настроенных СМИ, стал ясен в ходе чеченского конфликта. Хозяева информационного оператора не изменились. Не изменился и способ их управления информационным потоком. Все, что "не по шерсти", то "по боку". Кто не с нами, тот против нас.

В самом деле, обществу нужно ответственно разобраться в том, является ли Чечня Дудаева в действительности особой криминальной зоной, своего рода пиратским королевством, или же имеет место пропагандистский миф о криминальной Чечне, сотворенный руководством России по принципу, изложенному в знаменитой басне Крылова о волке и ягненке. В этом вопросе следует разобраться всерьез, опираясь на экспертизу ответственных профессионалов. То, что Дудаев не агнец, а Чечня не зона особого благолепия, очевидно. Но этого благолепия нет нигде. Ни в Чечне, ни в Москве. Поэтому нужно не просто приводить факты, свидетельствующие о наличии чеченского криминалитета. Нужно ответственно оценить, насколько аномальны масштабы криминализации именно этой точки нашего неблагополучного российского пространства.

Создана ли в Чечне за три года существования режима Дудаева аномальная, ни на что не похожая особая "свободная криминальная зона"? Ответ на этот вопрос должен находиться в сфере конкретных фактов. Правда ли, что свободно действовавшие преступные группы грабили в Чечне транзитные поезда сотнями? Было ли это где-то еще? Правда ли, что выпестованные в Чечне группы занимались грабежом и разбоем на территориях соседних субъектов РФ? Каковы масштабы разбоя? Сколь они аномальны, ибо разбоем нынче занимаются многие? Правда ли, что отмывка грязных денег в Чечне была беспрецедентной? Ибо деньги отмывают и в пределах Садового кольца.

Никто не опроверг того, что называется бумом с чеченскими авизо. Каков масштаб бума? Что это, рядовая операция или нечто из ряда вон выходящее?

Факты таковы.

С мая 1992 года, когда были раскрыты первые фальшивые авизо, ущерб государству составил около 4 триллионов рублей. Примерно такую сумму, по оценкам ГУЭП МВД, удалось обналичить по фальшивым документам чеченского производства. Причем большая часть этих денег осталась в России, была отмыта и пополнила чьи-то состояния. Даже по сегодняшним пересчетам речь идет более, чем о миллиарде долларов! Есть примеры таких же масштабных операций на этом поприще? Они неизвестны. Но и это не все.

Не менее крупной статьей дохода является также фальшивомонетничество. По оценкам правоохранительных органов, сделанным до начала конфликта, на долю преступных группировок, базирующихся в Чечне, приходится более трети от массы фальшивых денег. Много это или мало? В процентах к населению, речь идет о тысячекратном превышении средневзвешенного уровня. Аномалия объективно имеется. Примерно та же доля "чеченских" группировок и в хищениях в кредитно-финансовой сфере. Вновь нельзя не признать, что речь идет об особой интенсивности процесса, о том, что все рекорды по этой части перекрываются во сто крат.

Далее. Все организаторы и исполнители этих преступлений действительно оставались безнаказанными из-за невозможности действия федеральных правоохранительных органов на территории ЧР. А так как по указу Дудаева, выполнявшемуся беспрекословно, сотрудники федеральных органов могли вести свою деятельность в ЧР только с согласия ее властей, то нет сомнения в том, что речь шла о государственном прикрытии преступных акций. Кстати, строптивым ревнителям порядка, исполнявшим в вопросе о поимке преступников указания федеральных властей, грозила по вышеупомянутому указу не более не менее, как "личная" уголовная ответственность. Было ли это где-то еще на территории Российской Федерации? Нет. Такого не было ни в одном другом регионе. Мы снова можем констатировать именно аномальную ситуацию.

Но, может быть, все эти данные неточны? Тогда необходимо опровержение с помощью профессиональной независимой экспертизы, а не отмахивание с использованием словосочетаний типа "байки про авизо"! Но ревнители прав не пожелали спуститься с митинговых высот на землю реальных фактов. Всякая попытка напомнить о аномальности зоны отбрасывалась. Ибо это мешало исполнению запланированного моралите.

В самом деле, все эти факты, приводимые профессионалами от имени правительства России, либо вообще не находят места на страницах независимых печатных органов и в электронных СМИ (кроме "Российской газеты" и "Российских вестей"), либо подаются крайне слабыми дозами, да еще в сопровождении эпитетов типа "байки", "так называемые", "пресловутые" и т.п.

Можно и должно спорить по существу. Но отказываться от обсуждения реальных проблем и полностью подменять их обсуждение восклицаниями – это не политическая позиция. А поскольку профессионализм людей, отбрасывающих огромный массив вопиющих фактов, несомненен, то можно и должно говорить уже о бойкоте. Вряд ли бойкот является адекватным средством в диалоге по такому вопросу, как угроза создания пиратского королевства на территории страны.

Наиболее характерным примером подобного бойкота является выступление министра внутренних дел В. Ерина на коллегии МВД 19 декабря 1994 года. В докладе были приведены весьма серьезные факты, свидетельствующие о роли режима Дудаева в организации, поставках вооружения и спецобеспечении "чеченских" мафиозных групп на всей территории России и СНГ. Вот бы – привести эти факты и опровергнуть их с помощью независимой экспертизы. Или признать и скорректировать генеральную линию. Однако нет ни того, ни другого. Происходит просто замалчивание. А ведь в докладе указано и на большие объемы контрабандного экспорта драгметаллов, драгкамней и стратегических материалов через Чечню, и на огромный удельный вес Чечни в оружейном бизнесе. И вновь замалчивание без обсуждения.

Было сказано и о роли Чечни как точки входа на территорию спецслужб и международных организаций. Вновь замалчивание! И это несмотря на то, что во время выступления министра в зал были допущены журналисты. Ни одна газета не напечатала сколь-нибудь подробного изложения этого выступления. Те немногие, кто вообще что-то об этом сказал, ограничились краткими, ничего не значащими общими формулировками, обильно сдобренными комментариями и приложениями в духе вышеприведенных. Электронные СМИ вообще ограничились только упоминанием о еринском докладе, показав шевелящую губами голову министра и не приводя ни одного фрагмента озвученной записи.

Как ни странно, российские граждане смогли узнать о сути выступления по столь важному вопросу лишь из утренней радиопередачи ВВС, которая, в отличие от наших СМИ, дала приемлемое изложение тезисов этого выступления.

Случайным такой бойкот быть не может, а раз так, то мы вправе искать объяснение столь неадекватному поведению все в тех же СМИ. После ряда тщетных попыток нам удается найти лишь одно высказывание, где имеется внятная мотивировка блокирования всех фактов, свидетельствующих о криминальности дудаевского режима. В газете "Финансовые известия" эксперт ассоциации российских банков Лев Макаревич пишет следующее:

"Вместо того, чтобы везти в обозе за боевыми танками сотни миллиардов рублей, тысячи тонн продовольствия, не проще ли было официально предоставить оффшорный или иной необходимый статус и властям Чеченской республики (автор апеллирует к статусу Ингушетии), чем бомбить и содержать этот полуголодный регион за счет такой же полуголодной России".

Это уже позиция. Она воспроизводит на новом витке старый миф о спасительности мафии, пущенный в оборот еще Шмелевым в самом начале перестроечного процесса. Но в этом вбросе есть, согласитесь, и нечто новое.

"Криминальной зоне – официальный статус". Таков лозунг наших банкиров, тех самых, которые, по мнению идеологов либерализма, призваны вытащить Россию из тысячелетней отсталости. Государство, как мы знаем, "не стоит слезы ребенка". А сверхприбыли полукриминальных "новых русских", видимо, стоят слез тех стариков и детей, тех российских граждан (как русских, так и чеченцев), которые оставались на территории, где царил абсолютный правовой беспредел, низводивший их до состояния безгласных рабов. Не обсуждаются экспертом банкиров и потери России от чеченской "черной дыры". А эти потери, как мы видим, исчисляются именно миллиардами долларов. Кормить население Чечни дешевле, чем держать такую "черную дыру" на теле российского государства.

Что, эксперт банкиров не умеет считать? Или же речь идет о тенденциозном отстаивании чьих-то интересов? Чьих именно?

Часть 6.

ЧЕЧНЯ И МЕЖКОРПОРАТИВНЫЕ КОНФЛИКТЫ

Увязывание чеченских событий с конфликтом вокруг группы "Мост"

Попытка ответить на этот вопрос приводит нас к необходимости затронуть еще одну тему, не имеющую непосредственного отношения к Чечне, но связываемую с нею именно всеми (почти без исключений!) средствами массовой информации.

В самом деле, все чаще в прессе, на телевидении, в высказываниях ряда политиков демократического лагеря тема чеченского кризиса прочно состыковывается с темой стычки у бывшего здания СЭВ между охранниками "Мост-банка" и группой охраны президента.

События в Чечне и атака на "Мост" подаются как взаимообусловленные и объединяемые некоей глубокой взаимосвязью факты вопиющего нарушения прав человека в России. Об этом кричат все – от Гайдара до Ковалева. Однако всех превзошла газета "Сегодня", финансируемая Мост-банком. Выпущенный по "горячим следам" номер от 3 декабря содержит в неявном виде целую программу. На первой полосе газеты доминирующее положение занимают два материала, объединенные фактически в один блок: материал о событиях в Чечне с разоблачениями коварства ФСК и руководства МО и подробный материал о событиях 2 декабря у здания СЭВ, содержащий множество намеков на произвол со стороны неизвестных спецслужб и недопустимости вторжения властей в банк – святая святых капиталистической экономики.

На четвертой же полосе – в рубрике "Заграница" – расположен материал под заголовком "Децентрализация власти в Дании". Трудно судить о том, что явилось причиной одновременного появления таких характерных материалов, – сознательное решение выпускающих номер, или же здесь сработали какие-то подсознательные установки. Однако факт остается фактом. Обвинив на первой полосе федеральные власти в большинстве смертных грехов, на четвертой полосе, описывая современное состояние "эталонного" западного общества, дан ответ, за что следует бороться передовой демократической общественности – за децентрализацию страны.

Что же общего в чеченском конфликте и стычке у здания СЭВ, что так сильно беспокоит наших "новых русских" и их политических лоббистов? Вряд ли речь идет лишь о страданиях чеченского народа. Предмет действительного беспокойства должен быть и более масштабным, и более приземленным. Анализ позволяет выделить стержень той проблемы, которая не находится на поверхности политического процесса. Дело, оказывается, состоит в том, что во время чеченского конфликта неминуемо возрастет статус Министерства Обороны и Министерства Внутренних Дел и, следовательно, они предъявят новые претензии по финансированию.

Так, МО уже сейчас потребовало возвращения долгов, причитающихся по бюджету 1994 года, – 10,8 трлн. руб. Далее – конфликт, по мнению "новых русских", высветит отставание России в области технического оснащения армии и МВД. А это – тоже дополнительные вливания в ВПК. Уже сейчас зам. председателя думского комитета по обороне А.Пискунов, поддерживая требования МО по долгам, предлагает выделить из этой суммы 6,2 трлн. руб. на финансирование научных исследований в области обороны.

Таким образом, чеченский конфликт, в зависимости от его исхода, либо завершит кампанию по т.н. "реформированию" (а фактически, уничтожению) Российских вооруженных сил, либо будет способствовать введению их реформы в более конструктивное русло. Но тогда выяснится, что реформа требует больших затрат. А эти большие затраты де-факто похоронят бюджет 1995 года. Это, в свою очередь, поставит крест на разрекламированной так называемой "стабилизационной" экономической политике и ее составляющих. А поскольку в преддверии выборов власть вообще может изменить экономический курс, то не исключено, что на волне этой кампании могут быть пересмотрены некоторые приватизационные сделки, на чем уже сейчас настаивает новый глава Госкомимущества В.Полеванов.

Вслед за этим, якобы, может начаться развертывание системы действительного контроля за вывозом капитала, может быть введен регулируемый (но не биржевой) курс рубля и т.п. А раз так, то ситуации, сходные с происшествием у здания СЭВ, могут стать достаточно обычными, как и разбирательства с коммерческой деятельностью банков и СП (вспомним "черный вторник"). И сколько же откроется тогда тщательно скрываемых тайн? И какие же потери понесет "новый судьбоносный" класс?

Так что надежда одна – лишить федеральный центр власти, отдать ее в регионы. И тогда уж можно спать спокойно: не сможет в России осуществиться проект экономической реформы с достаточно эффективным госрегулированием. А ВПК с его высокими технологиями будет задушен ("суверенные" регионы его просто откажутся финансировать). Так что идет склейка чеченской темы, банковской темы и темы так называемого регионального суверенитета. То, что запущенный эмоциями по поводу Чечни и Мост-банка процесс развертывается именно в сторону регионального сепаратизма, достаточно четко прослеживается по материалам отечественной печати.

Часть 7.

ЧЕЧНЯ И КОНСТИТУЦИОННЫЙ КРИЗИС.

Асимметризация Российской Федерации

через чеченский конфликт

Уже ясно то, какой механизм предлагается для развала Российской Федерации. В сущности, технология не нова. Механизм такого развала известен и опробован еще на СССР. Он может быть выражен в термине "асимметричная федерация". Поясним, как через представление о симметрии и асимметрии государственного устройства может быть запущен процесс деструкции государства.

СССР был в пору своего могущества де-юре асимметричной федерацией (имелись союзные и автономные республики), а де-факто – жестко централизованным унитарным государством. К сведению коммунистов, кричащих об "империализме" Ельцина, тов. Сталин не менее жестоко пресекал любые попытки не только реального сепаратизма, но и его идеологические обеспечения – национализма. Но во времена горбачевской перестройки, когда начались попытки наполнить ленинскую национальную политику реальным содержанием и, особенно, после отмены 6-ой статьи Конституции СССР и развала партийной вертикали, – со стороны ряда автономий были выдвинуты требования "подтянуть" статус автономных республик до уровня союзных.

С началом Ново-Огаревского процесса, когда руководство СССР как бы забыло о наличии Конституции и принятого закона "О выходе", эти требования были реализованы. Автономные республики должны были подписать договор о Союзе Советских Суверенных Республик, а после августа 1991 года – о Союзе Суверенных Государств, где наравне с союзными должны были участвовать и автономные республики.

Таким образом, асимметричная федерация (республики имеют разные полномочия) стала превращаться в симметричную (все республики равны) за счет уменьшения властных полномочий федерального центра.

Схожий процесс начался и в Российской Федерации. В 1993 году Татарстан отказался подписать общий федеративный договор, а федеральные власти не нашли ресурсов, чтобы заставить его подписать. Начались т.н. переговоры (а по существу, торг). Опять образовалась асимметричная федерация. И тут же начинается движение российских областей за "подтягивание" их полномочий до уровня республик – возникает Уральская республика, а республики, уже подписавшие этот договор, начинают де-факто его пересматривать и выторговывать у федерального центра все новые полномочия. Система снова стремится стать симметричной. И вновь за счет уменьшения властных полномочий центра.

Это сползание приостанавливается только после октябрьского шока. Власти успевают протолкнуть новую Конституцию. Но остается Чечня, а значит, и шанс получить прецедент, с помощью которого можно эту Конституцию отбросить.

Сегодня заключение какого-либо особого конфедеративного договора с ЧР неизбежно повлечет за собой обвал требований о "подтягивании" до этого уровня сначала Татарстана, Башкортостана, Якутии-Саха, а затем и всех остальных субъектов федерации. И наша страна плавно превратится из Российской федерации в Российскую конфедерацию. Поэтому сейчас, когда решается, быть или не быть этому прецеденту, вопрос об особом договоре с Чечней приобретает первостепенное значение. Именно вокруг этого вопроса и разыгрывается острейшая борьба, фокусирующая в себе весь комплекс описанных выше противоречий.

Как же она протекает?

Часть 8.

ЧЕЧНЯ И РОССИЙСКИЕ КОНФЕДЕРАТЫ

Совет Федерации сначала проголосовал против ввода войск в ЧР, и В.Шумейко был вынужден заявить, что СФ не утвердит указ президента о ЧП в Чечне.

На заседании СФ звучали призывы выразить недоверие позиции президента на Северном Кавказе.

Затем, с помощью ряда маневров, В.Шумейко сумел изменить позицию депутатов, и СФ (в усеченном составе, без глав администраций и президентов республик) принял все-таки решение, противоположное предыдущему, и поддержал действия президента. Сам Шумейко собрал пресс-конференцию, выступил с позиций целостности российского государства, и тем самым закрепил это решение проведением хорошей пропагандистской акции.

Однако региональная элита на местах продолжала нажим. 6 декабря 1994 года на совещании в Хабаровске главы администраций автономных областей и национальных округов Урала, Сибири и Дальнего Востока (12 субъектов федерации) потребовали от правительства РФ признать их недра и все объекты "национальной собственностью" и резко увеличить им валютные отчисления за "отчуждение" недр и т.п. В противном случае эти регионы угрожают "адекватными акциями экономического и политического порядка".

Данный курс поддержали руководящие структуры Якутии, Тувы, Удмуртии, Бурятии, Карелии. Выступая по поводу чеченских событий, президент Татарстана М.Шаймиев заявил, что "общество продвинулось на пути демократии, а в действиях властей, как свидетельствуют факты, изменений не произошло. Налицо обман народа". Председатель же ВС Татарстана Ф.Мухаметшин высказался более откровенно: "…продолжающееся давление Москвы на Чечню обостряет ситуацию в Татарстане и осложняет его отношения с правительством РФ". Поддержала Дудаева и лидер партии национальной независимости Татарстана, депутат ВС Татарстана Фаузия Байрамова. Она заявила, что первые 20 добровольцев из города Набережные Челны прибыли в Чечню и сражаются на стороне Дудаева.

Ассамблея народов Поволжья и Урала приняла резолюцию, в которой говорилось, что "насильственное решение чеченского кризиса показывает, что власть в РФ перешла к силовым структурам. Военные действия в Чечне имеют в основе экономический интерес, т.к. российские власти не могут смириться с мыслью о потере важной территории нефтедобычи, нефтепереработки и нефтепроводов".

Администрации Мурманской, Брянской, Курганской, Свердловской, Пермской, Астраханской, ряда других областей, а также Калмыкии, Удмуртии, Якутии, Чувашии, Мордовии, Марий-Эл, автономных национальных округов и областей Сибири, Дальнего Востока и Северного Кавказа тоже либо выразили озабоченность действиями президента и правительства РФ в Чечне и Ингушетии, либо осудили эти действия.

Даже такому политическому тактику, как Шумейко, не удалось за счет маневров сдерживать в Совете Федерации натиск "региональных баронов". Ему пришлось ради сохранения своего кресла отступить и выступить от имени Совета Федерации с жесткими заявлениями в адрес правительства РФ и руководства МО и МВД.

Все это свидетельствует о том, что региональная элита не только в российских республиках, но и во многих краях и областях будет активно противостоять попыткам президента вернуться к симметричной федерации за счет усиления властных полномочий федерального правительства. В этих условиях любая попытка сформировать прецедент заключения конфедеративного договора создает условия для дальнейшего распада РФ.

Именно к нему нас и толкают чеченские лидеры, причем не только Дудаев.

Так, находящийся в Москве "глава правительства национального доверия в изгнании" Яраги Мамодаев активно лоббирует в правительстве РФ свой вариант разрешения чеченского кризиса. По модели Мамодаева, надо сначала собрать съезд чеченского народа – съезд тейпов. (Такого государственного органа в Конституции Российской Федерации нет. И само введение подобной новой структуры уже является подкопом под централизованное российское государство. Но дело к этому не сводится).

После съезда тейпов Мамодаев предлагает урегулировать отношения с РФ путем заключения конфедеративного договора. Вновь – асимметризация за счет уменьшения прав центра, и, как говорится, – процесс пошел!

О конфедеративном договоре заявляет одновременно и вице-президент ЧР З.Яндарбиев. По сведениям из Грозного, сейчас именно он играет ключевую политическую роль в Грозном, т.к. имеет влияние на значительную часть полевых командиров и контролирует СМИ режима.

К этому синклиту региональных баронов и чеченских лидеров присоединилось с самого начала значительное количество российских политиков. Лидируют здесь старые и новые идеологи реформ, многие еще из горбачевского, так скажем, призыва. И в этой когорте, увы, вновь применяется привычный лозунговый, митинговый стиль. Все строится на психоэффектах.

Так, Галина Старовойтова, былой помощник президента по вопросам национальной политики, защищая любимого ею Дудаева, пугает общественность возможностью партизанской войны в Чечне.

А идеолог первоначального накопления капитала в теневой сфере и демократической диктатуры Г.Х.Попов заявляет, что наилучшим выходом из создавшейся ситуации стала бы (внимание!) прямая встреча между Б.Ельциным и Д.Дудаевым без представительства оппозиции. Поскольку эта идея прямой встречи является идеей-фикс нашей элиты, одержимой желанием все больше асимметризировать, так скажем, теперь уже Российскую Федерацию, то речь идет не о мелочах. Предлагается такой шаг, после которого все неизбежно выйдет на конфедеративный договор с Чечней.

Вообще же Попов видит политический смысл ситуации в том, что люди, ответственные за ошибочный курс реформ, пытаются спасти свой престиж "победоносной войной" с целью ввести по всей России ЧП (в том числе и в Москве) и уклониться от выборов. А он, Попов, считает, что Чечня не столь значима для России и проблема должна быть решена, возможно, путем заключения особого договора конфедеративного типа между РФ и Чечней.

Далее, Е.Гайдар, Г.Явлинский, С.Юшенков стали собирать митинги, на которых (на фоне истерики по поводу гибели российских солдат, с одной стороны, и одновременно по поводу их зверств по отношению к чеченцам, – с другой) требовали от Б.Ельцина все того же – сесть за стол переговоров с Дудаевым! Одновременно президент шантажировался возможностью объявления импичмента (С.Юшенков). Причем Юшенков произнес сакраментальную фразу: "Не может быть Конституции, из-за которой надо убивать людей".

Правда, затем волну эмоций Гайдара и Юшенкова несколько пригасил казначей партии О.Бойко. После визита к нему в офис представителей налоговой инспекции Бойко отправил письмо Е.Гайдару, в котором недвусмысленно прозвучало требование сбавить обороты под угрозой возможности остаться без партийной кассы, – и "радикальные демократы" немного поутихли.

Часть 9.

ЧЕЧНЯ И КОММУНО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ

Если причина такой позиции идеологов "асимметризации" России понятна – они стремятся сделать процесс ее дробления необратимым и исключить возможность эффективных реформ под сильным государственным прессом, – то более чем странно выглядит позиция некоторых лидеров так называемой оппозиции, в особенности, коммунистов.

Ведь выполнение большинства их программ (национализация, восстановление оборонного сектора) – возможно только при сильном едином государстве (в какой-нибудь отдельно взятой Псковской или Рязанской республике она просто не может быть реализована).

Однако мы видим здесь, во-первых, глубоко травмированное событиями 3 – 4 октября сознание, автоматически переносящее события у "Белого дома" к президентскому дворцу Дудаева, во-вторых, страшнейшую идеологическую зашоренность, ведущую к повторению пацифистских или антивоенных лозунгов РСДРП 1905 – 1907 или 1914 гг., в-третьих, наивную веру в Дудаева – собирателя столь милого их сердцу СССР, в-четвертых, самоубийственно близорукую тактику (без стратегии): подписать договор с каким угодно "черным пуделем", лишь бы сбросить ненавистного президента.

Господин Анпилов дошел даже до призывов об организации кампании по отзыву сыновей из армии. Или господин Анпилов стал теперь товарищем для лидера "Солдатских матерей" Л.Лымарь?

Часть 10.

ЧЕЧНЯ И ПОВЕДЕНИЕ ВОЕННОЙ ЭЛИТЫ

Все эти факторы делают риск распада или конфедерализации России чрезвычайно высоким. Поэтому, если уж власти решились на силовой вариант решения проблемы, особую значимость для успешного завершения всей операции в Чечне приобретают быстрые, четкие действия войсковых подразделений. Чем быстрее завершится военная часть операции, тем меньше жертв с обеих сторон, меньше страдания мирных граждан, меньше возможностей у противника уйти в горы и создать там базы для боевиков и т.д. Все это, конечно, диктует необходимость высочайшей секретности. Однако почти сразу после 27 ноября в МО начинаются странные вещи.

Замминистра обороны Борис Громов выступает с резкой критикой своего министра и осуждает намерение ввести войска в ЧР. Громов заходит настолько далеко, что направляет Дудаеву личное послание. Однако ввода войск еще не произошло. За 4 дня до введения российских войск в республику Дудаев, выступая на митинге, заявил, что этот ввод войск состоится 10 декабря (войска вводятся 11 декабря в 5.00).

Еще один эпизод. Через несколько дней после неудачного ноябрьского штурма подает в отставку командир 4-й Кантемировской танковой дивизии Борис Поляков. В октябрьские дни 1993 года танки этой дивизии стреляли по Белому дому. Перед его отставкой начинается истерия по поводу вербовки ФСК для войны в Чечне военнослужащих именно из этой дивизии. Страницы газет и телевизионные экраны облетели снимки одного из "героев" подавления октябрьского "мятежа" в Москве – капитана Андрея Русакова, захваченного в плен под Грозным. Все это походит на специально ведущуюся кампанию против данной дивизии. Перед отставкой Б.Поляков пишет рапорт, в котором заявляет, что он не знал, что его подчиненные, подписав контракты с ФСК, отправляются в Чечню. На несколько дней он, поступивший как "честный русский офицер", становится героем ряда репортажей и газетных статей.

Следующее ЧП происходит уже во время ввода войск в ЧР. Сначала этот ввод публично осуждают генералы Б.Громов (пока еще замминистра) и А.Лебедь. А затем, после первых стычек в Ингушетии, командир Псковской дивизии ВДВ Иван Бабичев отказался выполнять приказ и остановил движение своей колонны на Грозный. Одновременно в СМИ попадают сведения о том, что еще ряд генералов потребовал письменного приказа для ввода вверенных им соединений. Все это затягивает движение колонн к Грозному, дает выигрыш во времени боевикам Дудаева для ухода в горы. Создается впечатление, что идет борьба за то, кто будет брать Грозный.

А 20 декабря начинается замена войск (в большинстве ВДВ), введенных ранее в Чечню, на мотострелковые батальоны Приволжского, Уральского и Сибирского военных округов. Такая замена десантников на мотострелков из наиболее боеспособных дивизий внутренних округов может иметь большое значение. Дело в том, что в военных кругах, и в частности в МО и Генштабе, уже давно ведется дискуссия по направлениям военной реформы и, в частности, о концепции создания мобильных сил.

На базе каких частей создавать мобильные силы, что это будет? Автономное объединение на базе ВДВ? Или мобильные силы будут созданы на базе спецчастей сухопутных войск и системы территориальной обороны? А любое из этих решений влечет за собой перераспределение скудного бюджетного пирога в пользу того или иного рода войск. В силу этого, если, например, мотострелки будут действовать успешнее десантников, то вероятно, что предпочтение отдадут варианту с опорой на мотострелковые части, а это для выживания рода войск в наше трудное время является весьма важным.

Часть 11.

ЧЕЧНЯ И ОБЩЕРОССИЙСКАЯ "СТРАТЕГИЯ НАПРЯЖЕННОСТИ"

Итак, чеченский кризис привел к перегруппировке политических сил.

Нельзя сказать, что эта перегруппировка серьезным образом укрепила позиции государственной власти. Напротив, она оказалась атакована с трех сторон. Демократы и большая часть коммуно-патриотов соединились в своем неприятии нового политического курса российского руководства. Но, что намного тревожнее, заявила о своем праве на власть так называемая системная оппозиция.

Под системной оппозицией следует понимать группы генералитета, промышленных и региональных руководителей, крупные силы в финансово-промышленном мире. Если раньше разговор о системной оппозиции носил несколько отвлеченный характер, то теперь (даже только по результатам анализа данных открытой печати) мы можем конкретно зафиксировать некие безусловные персоналии. Все тайное стало явным. Газеты пестрят заголовками, в которых фигурируют в качестве оппозиционеров и крупнейшие банки, и видные руководители регионов и территорий, и авторитетнейшие представители генералитета, и видные промышленники.

При этом борьба идет вокруг конкретных вещей. Идеи отодвинуты на второй план. Власть и деньги, деньги и власть – вот что доминирует в качестве действительного содержания смутно и демагогически оформляемых идейно конфликтов "сильных мира сего". Вот почему содержание политической борьбы на новом этапе может уже без всяких натяжек быть описано в таких неспекулятивных метафорах, как "бояре против царя", "конфедераты против федератов (Юг против Севера)".

Где здесь народ? Где его сущностный интерес? Он, безусловно, в том, чтобы осталась страна как целое. И, какими бы лозунгами ни прикрывалась "боярская", конфедеративная, южная сторона, ее дезинтеграционный пафос и позволяет ей выступать от лица нужд и чаяний народов России. А то, что речь идет о дезинтеграции, уже было доказано нами выше.

Для того, чтобы сделать эти доказательства предельно четкими, мы вновь зафиксируем фазы чеченского конфликта.

Фаза 1. Протоконфликт

Возьмем все территории Российской Федерации и рассмотрим эти территории с точки зрения их возможной конфликтогенности. Где легче всего может загореться конфликт? Конечно, в Чечне! Для этого есть исторические и политические основания. Они хорошо известны. Известны нам с вами. Известны и тем, кто планировал разжигание конфликта. Одно дело, образно говоря, встать посреди снежной тундры и начать дуть изо всех сил, надеясь на то, что "снег загорится". Другое дело – дуть на стог сена в условиях, когда стоит невероятная жара, сушь, около сена валяются жестяные банки… Согласитесь, что здесь другая вероятность разжечь пожар.

Чечня – это и есть "стог сена в засуху". И это качество чеченской проблемы учитывалось профессиональными конфликтологами. Как учитывалось подобное же качество при разжигании армяно-азербайджанского конфликта, сыгравшего трагическую роль в развале СССР.

Однако протоконфликт сам по себе не обеспечивает создания необходимого уровня напряженности на южной границе Российской Федерации. Как и во что можно перевести зону протоконфликта? Ее можно превратить последовательно:

– в точку конфликта (фаза 2);

– очаг конфликта (фаза 3);

– сгусток конфликтных энергий (фаза 4);

– зону "жертвоприношения" (фаза 5);

– очаг общероссийской политической истерии (фаза 6);

– точку роста новых деструктивных идей и структур (фаза 7);

– точку запуска проекта дезинтеграции (фаза 8).

Вкратце разберем эти фазы.

Фаза 2 – это закрепление в Чечне дудаевской формулы политической власти. Дудаев сам по себе конфликтогенен. Достаточно дать ему развернуться во всей красе, и точка конфликта возникнет как бы сама собой. И мы уже знаем, кто и с помощью каких средств давал Дудаеву возможность самовыявиться.

Фаза 3. Действия Дудаева вызывают противодействие. Теперь достаточно менять коэффициенты поддержки борющихся сторон (Дудаева и оппозиции), и начнется раскачка по классической модели стратегии управляемой напряженности. Вспомним, сколько раз поддерживали противников Дудаева (и не до конца), сколько раз помогали самому Дудаеву (и вновь лишь в той степени, чтобы раскачка могла усиливаться). Очаг конфликта создавался почти 2 года. Что дальше?

Фаза 4. Дальше надо подсобрать конфликтных энергий, переведя очаг тлеющего конфликта в зону открытой гражданской войны. В ходе этой войны надо в самый неподходящий момент снять формулу сбалансированного подхода и встать на позицию открытой поддержки одной из сторон. Надо далее осуществлять эту поддержку недоброкачественными методами, воевать исподтишка, бомбить с самолетов, у которых почему-то замазаны опознавательные знаки, подбрасывать недоброкачественных российских военнослужащих, менять жесткость позиции Кремля, подавая надежды сепаратистским силам, вести просепаратистскую кампанию в средствах массовой информации.

При этом нужно добавлять хорошо выверенными порциями "дискредитационный ресурс", превращая силы борьбы с сепаратизмом в фигуры комические, кроваво-криминальные, фантастически и беспредельно бездарные. Как тут не вспомнить информационную войну против силовых структур, затеянную в связи с убийством Д.Холодова. Кого сейчас интересует правда об этом убийстве? Никого. Проводится расследование? Ничуть не бывало. А если и проводится, то где-то вне поля зрения общественности, для которой бездоказательные обвинения уже имеют статус истины, подобно знаменитым тбилисским лопаткам. А все остальное неважно. Дело сделано, и "мавры", сделавшие его, переводятся на новый участок работы. Какой же?

Фаза 5. "Мавры" выступают в роли "плакальщиков", в роли радетелей за права человека, в роли собирателей детских слез. Раскачанный конфликт выходит за красную черту. Узкий коридор реальных возможностей урегулирования конфликта и низкий уровень компетенции руководящих лиц, занятых этим урегулированием, приводит к тому, что лица, очертя голову и не имея необходимых ресурсов, начинают, что называется, "переть напролом". Фактически, этим лицам приходится выбирать между малым шансом на силовой успех и полной политической капитуляцией по всем направлениям.

Поскольку данная капитуляция сразу же порождает множество дезинтеграционных импульсов, то амбиции лиц входят в резонанс со стремлением отстоять какой-то минимальный государственный интерес. Этот интерес, естественно, трактуется в духе строительства национальной государственности, как мы уже говорили, "железом и кровью". Поскольку данный интерес исходит от нового класса, завершающего предварительный этап первоначального накопления капитала, поскольку этот новый класс невразумителен, внутренне противоречив, лишен масштаба и идеальной компоненты в развертывании своих сугубо корыстных намерений, то, конечно же, все происходит, как у "коровы на льду". Но при этом – средства массовой информации работают умело и согласованно.

Напрашиваются некоторые исторические параллели. Например, русско-японская война 1904-1905 годов. Здесь совпадает многое до деталей. И совпадает далеко не случайно. В итоге неумелых военных действий под аккомпанемент пацифистских репортажей и проклятий в адрес государственного руководства и армии (коим демократы теперь уже склонны поминать и расстрел Белого дома, вот до чего дошло!) рождается особая чеченская зона – "зона жертвоприношения", где на алтаре распростерты невинные мальчики в погонах российской армии и мирное чеченское население, а обагренные кровью этих агнцев злодеи из российского руководства предъявляются народу уже как лица почти мифические.

Достаточно указать, что бывший скромный руководитель краснодарского Агропрома, переведенный в Москву по некоему стечению отнюдь не стратегических обстоятельств, человек волевой и далеко не бездарный, но не имеющий ни особых претензий, ни горячечных фантазий, Н.Егоров выступает в прессе в виде Понтия Пилата (с соответствующими цитатами, сопровождающими подобную мистико-мифическую рекламу). "Прокуратор Чечни"… "Убийца Христа"… Куда уж, что называется, "круче-то"?

Итак, алтарь создан и окроплен кровью. На унылые лица российских чиновников надеты маски мифических злодеев и проводников сатанинского замысла. Что дальше?

Фаза 6. Дальше – накачка общероссийской политической истерии. Жертвенный миф должен быть закреплен в общественном сознании. Для этого должна сработать машина, состоящая из сотен статей, тысяч, да, именно тысяч, радио- и телепередач. Все это происходит с молчаливого согласия российского руководства, которое позирует для мистических кадров, демонстрирует злодейский ухмыл и, главное, ничего не делает для прокалывания надуваемого у них на глазах мифа о добром Ковалеве (будущем новом Сахарове, нобелевском лауреате, таком простом, безыскусном…) и злом "царе Борисе" с его зловещей опричниной и гнусным Советом Безопасности.

Царь Ирод и Николка на паперти… При этом "Николка" продолжает занимать высокую должность при царском дворе, получать царево жалование, выходить сухим из воды, читать постыдно романтические нотации "царю – убийце", дабы тот то ли опамятовался и ушел в монастырь, то ли… То ли занялся гораздо более прозаическим и полезным делом, за которое и будет прощен – делом реального развала остатков России.

Фаза 7. Очаг политической истерии превращается в точку роста деструктивных идей. Сами по себе идеи не новы. Но поскольку под нагнетание эмоций начинает умело натягиваться система структур и структурочек, для создания которых и нужны были эмоции, то следует говорить не просто о брошенных на ветер идеях, а о разумно посеянных, так сказать, "квадратно-гнездовым" способом зубах дракона. Сеятель при этом вышел на арену не "рано до звезды", а в точно выверенный момент. Он знает, что и зачем сеет и каков будет урожай от его посева. Этот сеятель знает это давно. И идет к своей цели зло и сосредоточенно.

России не должно быть на мировой карте. К этому сводятся все усилия. Но данная задача, реализация коей будет обеспечена кровью миллионов и миллионов (об этой крови умолчат, как умолчали о Бендерах и о многом другом), решается тонко. Используется не топорное – "раздавить гадину". С помощью множества хирургических инструментов расчленение тела России происходит как операция, суть которой скрывается от народа. Народу предлагается вылечиться. В медицине такой способ лечения называется "ятрогения". За это полагается уголовное наказание. А в политике – Нобелевская премия мира?

В самом деле, уже в первых структурных инициативах, натягиваемых на сгустки политической истерии, просвечивает главная идея – необходимость корректив в Конституции через развертывания договорного процесса. Схема такова:

– констатируется, что имеет место разрыв между политической реальностью и правовыми нормами, заданными Конституцией Российской Федерации;

– признается необходимым во имя народного блага и гражданского мира в стране восполнить имеющийся разрыв с помощью налаживания прямых договорных отношений между Россией и Чечней.

С этого момента процесс окончательно переходит в последнюю фазу. Нетрудно вообразить, как это будет происходить.

Фаза 8. Запуск проекта дезинтеграции

Скорее всего, на первом этапе войскам удастся очистить Грозный и начать наведение порядка во всей Чечне. Однако достаточно просто себе представить, что подобная операция станет стрессовой. На нее уйдет почти вся энергия и почти весь силовойресурс. Необходимость проводить еще более масштабные операции такого же плана будет висеть над властью, как "дамоклов меч", оказывать шоковое психологическое воздействие. Информационный террор демократических СМИ временно притихнет, но будет в других формах оказывать растущее воздействие на общество. Возрастет экономическое неблагополучие. Начнется игра в политический компромисс. Лагерь победителей расколется. Лавры не будут поделены. Международная обстановка станет несколько менее благоприятной. Новый идеологический язык, новые цели не будут внятно заявлены. Что же произойдет в этом случае?

Нетрудно представить себе, что по прошествии некоторого времени и на фоне прогрессирующего политического неблагополучия произойдут, например, политические переговоры с чеченским руководством (конечно, не с Дудаевым, а с какой-нибудь компромиссной фигурой типа Яраги Мамодаева). Данные переговоры плавно перерастают в проработку согласительной комиссии прямого российского-чеченского договора.

Этот договор инициирует серию подобных двусторонних договоров между Россией и субъектами федерации (Якутия, Башкирия, Тува и пр.).

Восстановится фактическая биполярность правовой ситуации, имевшая место до событий октября 1993 года; мы вновь имеем систему договоров ("новых", "совершенных", "ведущих к гражданскому миру") в качестве одной, "доброй" системы отсчета и Конституцию ("не легитимную", "устарелую", "имперскую", "не прошедшую на референдуме", "обагренную кровью октябрьских жертв") в качестве альтернативной, "злой", системы отсчета; в данном представлении начинается борьба за "победу добра над злом". Если это нужно, система договоров оформляется как единый федеративный договор (с отсылкой к добрым старым временам "расстрелянного кровавыми ельцинистами Съезда народных депутатов России").

Будет предложено скорректировать Конституцию под более важный, чем она, якобы федеративный (а на деле конфедеративный) договор; при этом существующая Конституция признается не соответствующей требованиям реальной действительности, поскольку не только не обеспечивает договорного процесса, но и вступает с ним в противоречие.

События в Чечне породят серию событий в других регионах. Возникнет шок необходимости заново пройти через удесятеренные испытания. Этот шок в качестве кнута и агитация за мирные политические решения в качестве пряника – приведут на фоне общей усталости, политического стресса, переходящего в дистресс, к выводу о нерешаемости вопроса национально-государственного строительства государственно-силовым регулированием в рамках Конституции. Региональные лидеры и деятели национально-освободительных движений заявят о спасительности гибкой договорной системы как единственного гаранта сохранения народов, гибнущих в братоубийственных распрях под обломками старой империи.

Конфликтность в регионах начнет расти на фоне легко прочитываемой усталости власти. Одновременно перейдет в открытую форму и начнет стремительно нарастать весь комплекс явлений, связанный с разрушением армии и дискредитацией военного командования, действующего в этой новой очень неприятной ситуации с той мерой решительности, при которой ситуация еще не разрешается, но уже большими дозами подливается масло в огонь.

Сам конфликт перейдет в фазу бессрочного. Вырастет партия миротворцев, отстаивающих мир на основе взаимного договора. Ее доводы будут подкрепляться репортажами из обломков только что разрушенных школ и больниц.

Мировое сообщество (или хотя бы часть его) начнет более настойчиво блокировать силовые действия, предупреждая о применении санкций в случае отказа от мирного решения проблемы.

В момент очередной острой фазы будут приняты поправки к Конституции Российской Федерации в вопросе о договоре, что превратит ее в "Конституцию Конфедерации народов России",

Со сменой типа государственного устройства сменятся руководящие государственные органы, место нынешних общенациональных органов представительной власти займет сугубо координационный орган, решающий целевые вопросы прикладного характера. Что касается исполнительной власти, то ее место займет Совет глав государств, возглавляемый неким миротворцем с большим международным авторитетом.

Заключение

По сумме всех анализируемых факторов мы можем сделать вывод о том, что чеченские события, разворачиваясь в ту или иную сторону, обязательно повернут весь системный российский процесс – повернут либо в сторону деструкции, либо в сторону централизации и какой-то стабилизации государственного устройства, коррекции реформ в сторону усиления государственного регулирования. Ряд обстоятельств, увы, делает для нас более важным рассмотрение тех моментов сложившейся ситуации, которые могут привести к дальнейшей дезинтеграции.

Мы уже установили, что международная ситуация остается недоопределенной, и есть некоторые основания полагать, что она может сдвинуться к худшему уже в течение января 1995 года. Нет устойчивости в позициях американского руководства, тревожные сведения поступают из ряда европейских государств. Балканский кризис может породить новые проблемы для России, позиции исламского мира тоже содержат целый ряд "подводных камней". Однако самая главная угроза – это возможный симметричный ответ на русский вызов со стороны так называемых "государств ближнего зарубежья".

"Вдохновившись" превратно интерпретируемым чеченским кризисом, власти бывших союзных республик (и прежде всего Молдовы, Грузии и Украины) могут начать силовое давление на зоны, сопротивлявшиеся их директивам в предшествующие годы. Поскольку такие зоны (Крым, Абхазия, Гагаузия, Приднестровье) имеют прорусскую ориентацию и даже частично строятся на основе русского и русскоязычного населения, то власти России могут быть втянуты в конфликт сразу по нескольким азимутам, что сулит на перспективу выстраивание вокруг РФ некоего "санитарного кордона", который, по расчетам специалистов, при этом развороте событий может быть замкнут уже в наступающем 1995 году.

Совокупность этих обстоятельств в сочетании с обострением финансового кризиса и всеми непростыми проблемами, порождаемыми вторым этапом приватизации, может дать рецидивы сепаратизма сразу в нескольких "горячих точках" Российской Федерации и породить в том же 1995 году полномасштабный политический кризис.

Как и раньше, мы оставляем за собой право на следующее утверждение: проект буржуазной модернизации в России и проект строительства национального буржуазного государства имеет весьма малые шансы на успех, а при той насыщенности, с какой он реализуется, – почти нулевые. При существующей борьбе между кланами, группами, борьбе в армии и т.д. у модернизаторов остается мало шансов политически выжить и победить. И потому хотелось бы, чтобы все иллюзии и ожидания, связанные с реализацией модернизаторского проекта, были в обществе окончательно исчерпаны.

Если учесть при этом, что уже сегодня многие политические силы открыто и с предельной определенностью заявляют о своей приверженности конфедеративному устройству России (то есть приемлют в своей борьбе за власть стратегию дезинтеграции государства), то итогом этого кризиса может быть не просто смена власти в стране, но и конец самого российского государства.

Перед руководством страны встает проблема политической и исторической ответственности неслыханного масштаба. Даже в эпоху распада СССР эта проблема была не столь острой. Ведь тогда какие-то ожидания по части собственно российского повреждения смягчили для русских шок обрушения союзной "империи". Теперь же вопрос "о конце России" будет предъявлен русским во всем объеме и без каких-либо прикрас. Идет штурм второй стены российской державы, которую мы называем национально-буржуазным государством. Предположим, что эта стена будет взята. Предположим худшее, что она рухнет. Что за ней?

Рассмотрим варианты ответа на вопрос такой остроты.

Вариант, наиболее вероятный при столь быстром и буквально шоковом развитии событий, состоит в потере русскими государственного статуса. Последствия такой потери слишком очевидны. Затяжные конфликты, серия политических переворотов, крайнее обострение международной ситуации, полный сброс тех наработок, которые составляют позитивный потенциал последнего десятилетия, перечеркивание любых форм становления правового сознания, замораживание потенциалов технологического и научно-культурного развития – приведут к тому, что де-факто Россия будет вынуждена окончательно проститься со статусом мировой державы. Она станет изгоем, который будет управляться извне так называемым "рамочным" методом.

Но это скорее всего не пройдет, и тогда возникнут реальные предпосылки для реализации второго (для многих желанного) варианта: начнется фашизация. На развалинах национально-буржуазной модернизации начнет строиться Империя-4. Еще раз подчеркну, что национально-государственное строительство ничего общего с фашизмом не имеет. Только после падения стены национального государства будет проложен путь к фашизму, начнется стихийный рост крайних форм национализма и этнорадикализма.

Нет необходимости анализировать последствия такого роста для нынешней власти, у которой почти нулевые шансы оседлать подобный процесс. Неизмеримо выше шанс быть сметенными этой волной и оказаться в роли так называемых "козлов отпущения". Политический ресурс модернизационного проекта почти исчерпан, а на штыках, как мы знаем, не усидишь. А ведь если при построении союзной империи (Империи-1) еще хватало политической воли, чтобы заявить о поддержке не просто тех, кто "лижет руку русского завоевателя", а неких осмысленных, одухотворенных и за счет этого легитимных политических сил (обозначив своих союзников как "пролетариат", а противников – как "буржуа"), то сейчас снимается всякая возможность ведения игры с национальными элитами на четких и нравственно приемлемых для них основаниях. И тем не менее, когда сегодня любая воля к строительству национально-буржуазного государства отождествляется с фашизмом, то это нельзя назвать иначе, как преступной близорукостью, преступным непониманием действительной расстановки сил в обществе.

Мы получим картину, прямо скажем, близкую к бедственной. Эта бедственность уже воспринимается многими политическими силами как провал определенных лиц и связанных с этими лицами политических направлений. При этом направления трактуются упрощенно. Отсюда и ожидание провала лиц и тенденций как начала нового этапа жизни страны – этапа, когда будут реализованы спасительные меры, и страна начнет выздоравливать. Один шаг отделяет эти упования от глубоко непродуктивной стратегии, основанной на принципе "чем хуже, тем лучше". Игра же в "русскую рулетку" с попыткой добиться разворачивания второго варианта, превратив деструкцию в первую фазу фашизации, – и авантюристична, и подла по своей сути.

* * *

Этот доклад, мы надеемся, способен убедить в следующем.

1. Чеченский кризис – закономерная фаза развертывания принципиально новой для России парадигмы национально-государственного строительства.

2. Ни люди, именующие себя модернизаторами, ни люди, присягающие буржуазному национализму, не имеют права критиковать то, что разворачивается в Чечне с позиций стратегических. К их услугам лишь диалог с властью по вопросам тактического характера. Им стоит лишь обсуждать меру эффективности реализуемой властью стратегии.

3. Стратегическая критика возможна лишь с позиции альтернативизма.

4. Альтернативный проект государственного устройства и альтернативный проект ускоренного развития имеются. Однако ни одна из политических сил, действующих на первом плане текущего политического процесса, не готова не только к реализации этого проекта, но и к его обсуждению.

5. Вне поля альтернативных идей стратегического характера борьба с нынешним курсом есть не что иное, как борьба за конфедерализацию России, то есть за историческое и политическое предательство ее интересов. Мы просим вдуматься в это! Сегодня многие политические силы проходят тест на лояльность не режиму, и даже не правящему классу, а самому государству

6. Провал модернизационного и национально-государственного проекта поставит Россию на грань небытия. В этом смысле нет ничего более непродуктивного, нежели упование на то, что режим сломает себе шею в Чечне. Там, коли уж сломает себе шею, то не режим, а нечто неизмеримо большее.

7. Даже после провала национально-государственного модернизационного проекта Россия не рухнет и не превратится автоматически в некий конгломерат государств. Этот конгломерат быстро обнаружит свою неустойчивость. Судорога нестабильности прокатится от Бреста до Владивостока. На фоне этой судороги четко выявятся три силы, ищущие стабильности на трех путях.

Одни будут взывать к мировому сообществу.

Другие начнут выстраивать "черный рейх" в духе союза так называемых "новых правых", которые отбросят весь интеллектуальный шарм и скинут маски. Тогда мы увидим стопроцентный нацизм с опорой на черный оккультизм, крайние формы фундаментализма, конец истории, крупный и радикально настроенный криминалитет "второй и третьей волны".

Третьи обратятся к своему прошлому, радикально реформировав это прошлое и апеллируя к прорыву, к левому жесткому имперскому альтернативизму.

Россия, мы уверены, выстоит. Но какой ценой?

19.02.1995 : Левые на перепутье

Сергей Кургинян

Проблемы левого движения в условиях радикального изменения внутриполитической ситуации

Введение

Все время, конечно, хочется говорить о Чечне, о тех последствиях, которые чеченский конфликт имеет для будущего страны.

Последствия эти очень глубоки. Можно говорить о долгосрочной и среднесрочной перспективе. Но сегодня все измеряется днями, неделями. С этой точки зрения перед Ельциным, по существу, стоит девять задач.

1. Он должен удержать конфликт между "своими" приближенными. Фактически, конфликтующие группы уже обозначилось. Здесь – и тлеющий конфликт между Илюшиным (сдвигающимся все ближе к Филатову) и Коржаковым, и более очевидный конфликт между группой Черномырдина (сдвигающегося все ближе к Чубайсу) и Лужковым. Здесь и конфликт группы помощников (Сатаров, Лифшиц) с группой "силовиков", и конфликт внутри силовиков, и… В общем, речь идет об угрозе "рассыпания" президентской команды.

Отчасти это, конечно, инициируется самим президентом, который стремится разделять, чтобы властвовать. Арифметика власти действительно состоит именно в этом. Но, во-первых, все не сводится к арифметике. И, во-вторых, разделение для властвования ничего общего не имеет с рассыпанием субъекта власти. Ельцин должен не допустить этого рассыпания, или консолидировав команду, или быстро, через острый конфликт, переведя ситуацию к новому состоянию относительной стабилизации. Но он не может допустить, чтобы конфликт стал саморазмножающимся, гниющим. Надо либо согласовать интересы, либо быстро очищать аппаратные "авгиевы конюшни". Вместо этого мы, возможно, будем иметь дело с византизацией российской политики, что предполагает не просто, "разделяя, властвовать" (что было бы, я повторяю, нормальным), но и наращивание темпов вращения "властного колеса".

2. Президент должен резко укрепить силовой механизм, добившись эффективной работы этого механизма. Ибо уже сейчас очевидно, что механизм не работает, и с таким механизмом решать силовые проблемы вообще невозможно.

3. Ельцин должен предотвратить развал финансовой системы. По-видимому, в ближайшее полугодие нам предстоит наблюдать очередной тур войны за казну, при которой казна будет все более и более подчиняться узкой группе центральной власти. Классическая система сдержек и противовесов в координатах "Минфин – Госбанк" многих уже не устраивает. К осени, а то и ранее, возникнет какая-то новая система управления финансами страны. Трансформация может быть достаточно радикальной.

4. Теперь перехожу к главному. Ельцин должен заштопать "черные дыры", т.е. криминальные зоны, из которых постоянно будут утекать ресурсы. Это очень трудная задача. Пока что решения этой задачи не видно. Скорее наоборот. Мы знаем, что решение задачи восстановления разрушенного в Чечне поручено "чеченским" же банкам. Механизмы управления движением инвестиционных потоков таковы, что вряд ли инвестиционные средства попадут в Чечню и будут задействованы в действительном восстановлении ее народного хозяйства. Это только один пример. Итак, есть серьезнейшие проблемы, связанные, прежде всего, с "черными дырами". Они множатся. И они требуют незамедлительного решения. Обращение вообще фактически оторвалось от производства. Как президент собирается состыковать финансы и производство в существующей модели размножения черных дыр – лично мне непонятно.

5. Президент должен хотя бы затормозить падение производства. Я не говорю – блокировать процесс и повернуть его в сторону восстановления хозяйства страны.

6. Президент должен завершить перегруппировку политических сил и трансформацию СМИ. Он не может допустить той расстановки сил и той системы контроля над информационными ресурсами, которые существуют сегодня, потому что при сохранении статус-кво в этих вопросах политическая стабильность исключена. Работа средств массовой информации по освещению конфликта в Чечне уже все показала. Что касается перегруппировки политических сил, то подспудно она уже началась, и, по-видимому, потянет за собой и трансформацию СМИ.

7. Президент, далее, должен преодолеть очередной конституционный кризис и расползание территорий. Мы знаем позицию Николая Федорова, знаем позицию Шаймиева и нового премьер-министра Татарстана. Мы понимаем, что сходные установки начнут вскоре проводиться и по всему Северному Кавказу. Это произойдет в течение 1995 года. Добавим к этому крайнее неблагополучие на юге и западе СНГ. Я только что приехал из Таджикистана, где ситуация уже близка к взрывоопасной.

8. Президент должен нормализовать ситуацию в ближнем зарубежье и, по крайней мере, сдержать процесс создания антироссийских блоков в ближнем зарубежье. Мы знаем, что переговоры о возможности ряда антироссийских альянсов в пределах СНГ ведутся на высших уровнях, и понимаем, что в результате на территории России запросто может возникнуть еще 3-4 крупные горячие точки.

9. Президент должен, сдвигаясь к нормальному патриотизму, не сорваться в этнорадикализм и фашизм, одновременно с этим добившись внятности некоей идеологической установки, которая будет приемлема либо для широких народных масс (дрейфующих влево), либо для его верхушечной опоры (столь же быстро дрейфующей вправо!)

Если названные девять задач будут решены – возникнет новая политическая реальность. Если они не будут решены – реальность тоже станет качественно иной.

Поэтому я сейчас считаю неактуальным разговор о том, каково содержание режима. У режима сейчас нет внятного содержания. Режим блуждает между совершенно разными содержаниями, идет борьба ключевых группировок вокруг проблемы этого самого содержания. Что будет в результате? Ведь Ельцин – это сумма неких целей, позиций и интересов. Я не исключаю, что в ближайшее время сумма станет иной. И что интересы изменятся. Начнется, может быть, даже некий пересмотр процесса приватизации. Вряд ли он продлится долго, ибо это заденет интересы слишком мощных структур и сил. И даже этот шаг к перераспределению будет неоднозначен. Я не думаю, что правы те, кто хотел бы видеть в этом ресоциализацию экономики. Отнюдь. Просто произойдет перераспределение средств от одних кланов к другим. Кланов много, они неустойчивы, кто-то успел набрать больше, кто-то меньше. Что дальше?

"Все мое", – сказало злато. "Все мое", – сказал булат. "Все куплю", – сказало злато. "Все возьму", – сказал булат.

Так вот, то ли булат собирается все взять, то ли злато собирается все купить.

Главное: мы находимся в ситуации обостряющихся противоречий клановых группировок, в ситуации дальнейшего обострения субвластных противоречий, в ситуации множащихся заговоров.

В этой ситуации главная задача – удержать распад России. Высший императив – это государственная целостность России. Это есть фундаментальный ограничитель, своего рода "рамка" политического процесса. Это – нечто, не подвергаемое сомнению.

Дальше начинаются обсуждаемые вопросы. Типы государства, например. При этом не конфедерация или федерация должны обсуждаться в качестве типов государственности. Это обсуждению не подлежит. Это – как раз и есть подкоп под целостность. Я имею в виду другое. И ниже скажу об этом. Обсуждению подлежат также стратегические, жизненно важные вопросы о:

– типе развития страны;

– типе экономики;

– типе социальной жизни;

– формах организации будущего и образе этого будущего.

По этим вопросам могут иметься достаточно существенные расхождения. Я говорил об этом в нескольких докладах, я сказал это в докладе "Кто будет завтра Иван Иванычем?". Теперь мы видим, что становление национал-конфедерализма идет полным ходом. Многие региональные движения уже фактически встали на путь разрушения целостности России.

В целом я все больше и больше убеждаюсь в том, что та узкая щель авторитарной модернизации, в которую режим мог пройти после 1991 года, захлопнулась. Но ломиться сейчас будут именно в эту уже закрытую дверь.

В нее можно было войти дважды:

– в 1987 году, опираясь на советский интегризм и пытаясь осуществлять модернизацию на этой советской базе, базе советского суперэтноса или даже "советской нации";

– и осенью 1991 года, опираясь на российский национализм. В любом случае речь могла идти, конечно, только о диктатуре.

Национальная диктатура в 1995 году мне представляется маловероятной в силу определенных характеристик того криминального буржуазного класса, который должен быть опорой этой диктатуре. Фактически мы находимся в ситуации, обманчиво сходной с классическим периодом национально-буржуазной революции (например, 1789 года). Эта "игра" во французскую революцию была модной в период разработки моделей перестроечного процесса. Рецидивами такой игры являются заявления о том, что мы должны за 10 лет совершить то, что другие народы реализовывали столетиями. Однако, жизнь уже показала (и чем дальше, тем с большей беспощадностью будет показывать) порочность и бесплодность игры в отечественных Робеспьеров и Бонапартов. Мир – качественно иной, необходимый буржуазный класс не выпестован, а тот класс, который наличествует, слишком криминален, и на деле быстрее транснационализируется, нежели обретает внятную национальную волю. Поэтому я боюсь, что вместо бонапартизма мы получим диктатуру криминально-компрадорского типа, а может быть, и фашизм.

И то, и другое категорически неприемлемо, и то, и другое угрожает фундаментальным интересам страны. Нужно четко осознать грань между приемлемым вариантом национальной модернизации и мутацией национального чувства.

Против чистого бонапартизма я возражать бы не стал, и никому не советую торпедировать эту "почти невозможность". Если в нормальную систему национального, даже модернизационного развития страна сумеет войти – этому следует только помогать, хотя это "страшно далеко", на мой взгляд, от реализации подлинных исторических задач и целей России. Это не тот путь, который соответствует историческим константам российской истории. И тем не менее, российская почва "это" несомненно во что-нибудь трансформирует. Будет Россия – будет и ее "самостояние". Кроме того, нельзя, чтобы люди, затеявшие модернизацию, могли сослаться на то, что "им помешали". Мы не мешаем, а помогаем им, ибо их враги, желающие полного небытия России, – это и наши враги.

Но при этом следует четко оговаривать то, что сущностно мы против М-проекта, что с нашей точки зрения разворачивание этого проекта в России противоречит фундаментальным "кодам" страны. И переломить эти коды, выработанные в ходе многих столетий (я считаю, что по модернизационному пути страна могла пойти при царе Алексее Михайловиче – и не пошла), переломить свой Закон, поворачивая в сторону модернизации, невозможно. Поэтому раскрутка модернизационной машины будет приводить к издержкам, которые превысят результаты.

Высший приоритет имеет задача сохранения государства, когда появляется угроза его обрушения, когда возникают силы, заявляющие о конфедерации (то есть о распаде России). Эти силы надо блокировать. С ними нельзя вступать ни в какие альянсы. И в этот миг угрозы целостности государства – нужно поддержать тех, кто на этом этапе сохраняет данную целостность (конечно, если это сохранение не сопровождается превращением страны в раковую опухоль, т.е. тем же ее уничтожением).

Это не означает слияния с существующей властью. У нас с ней расхождения стратегического порядка. Ибо она, эта власть, в лучшем случае грезит национальной модернизацией. А мы говорим о неизмеримо большем: об альтернативном пути, об альтернативном видении будущего. Власть дрейфует вправо и к конфедерализации России. Наш курс (если вынуть из существующего сегодня скомпрометированного коммунистического словаря некоторые слова) – резко влево и к унитарному государству. Нам нужен не Пиночет, а Перрон, не капитализм, а социализм, не национально-буржуазное государство, а…представьте себе, империя. Но империя особого рода.

И я берусь обосновать это с разных углов зрения, на разном градусе теоретичности. И, спускаясь с небес на землю, предложить практические рецепты.

В связи с этим позвольте мне поделить свой доклад на две части. Первая из них по преимуществу практическая, а вторая – в основном теоретическая. Мне кажется, что соображения, которые здесь высказываются, могут быть верно восприняты только при их рассмотрении в этих двух плоскостях. Не поднимая уровня теоретического обсуждения, мы не найдем практического выхода из тупиковой политической ситуации. Что нам останется вне нового дискурса? Либо поддержать то, что творится, оценивая это с позиции государственных интересов. Либо встать в оппозицию… И что тогда? Сказать, что пусть, де мол, государство распадается – "ибо государственность не стоит слезы ребенка"?

Последнее представляется мне политически крайне близоруким, а по-человечески – омерзительным. Потому что все мы прекрасно понимаем, что безгосударственность обернется слезой не одного ребенка, а слезами миллионов и миллионов детей. Мы пережили опыт распада СССР. Мы знаем, что такое потерять государственность. Народ хочет иметь государство. И если политики будут делиться на тех, кто угрожает целостности государства, и тех, кто укрепляет целостность государства, то какими бы не были "централисты", народ сегодня поддержит именно их.

Вот почему те, кто считает нынешние средства укрепления государственности неэффективными, тупиковыми, неверными (а я отношусь к числу таких людей), должны предложить другую модель укрепления государственности, альтернативные формы организации общества, государственной жизни и развития страны и народа в XXI столетии.

Первые, кто должны были бы это сделать,- это, конечно, коммунисты России, которые соберутся в ближайшее время на свой очередной съезд. Без заявления на съезде о неких альтернативных моделях и о том, что без альтернативизма нет решения всех практических вопросов нашего социального бытия – коммунисты провалятся. Сейчас наступил тот момент в политике, когда вне определенной теоретической высоты ответа на практические проблемы нет. А есть – тупик безысходности. И я предложу свой взгляд на эти самые теоретические проблемы, свой, как это говорится, философско-политический дискурс.

Итак, левые на перепутье, проблема левого движения в условиях радикального изменения внутриполитической ситуации.

ЧАСТЬ I.

В преддверии Съезда

Очень скоро некоторые из здесь присутствующих войдут в Колонный зал Дома Советов и примут участие в очередном съезде коммунистической партии России. Не хотелось бы настраивать всех заранее на политический минор. Думается, что съезд пройдет достаточно спокойно, при позитивном настрое собравшихся. По крайней мере, наш клуб сделал все возможное для того, чтобы предотвратить сшибки и перепалки, остудить страсти, не дать развернуться политическим баталиям местного значения. Хочется надеяться, что все пройдет достойно и благопристойно.

Однако мы не на съезде, и в узком кругу я могу позволить себе высказать откровенные суждения как по части политического эффекта съезда, так и по части дальнейшего развития событий. Надеюсь, что собравшиеся, зная за мной тягу к концентрированной образности, извинительную в силу моей профессии театрального режиссера, поймут и простят некую избыточность употребляемых мною метафор. Ниже я от метафор перейду к количественному анализу. В этом суть разрабатываемого нами метода целостной аналитики. Вначале – символическое зерно, затем – увязываемая им в единое целое полистилистическая, полиязыковая разработка темы. И, наконец, – возвращение к символическому центру с более глубоким проникновением в сущность исследуемого.

Итак, вначале – метафора.

На съезде, в праздничной обстановке, в присутствии множества делегатов, я надеюсь, при очень приличном буфете, что составляет существенную часть политической процедуры, под фанфары, в атмосфере всеобщего единения и ликования, торжественно и благопристойно будут справлены поминки по целому ряду политических идей.

Это, во-первых, идея широкого альянса патриотических сил, идея надпартийного союза, идея лево-правой оппозиции, ФНС, "Согласия во имя России". Эта идея будет похоронена окончательно и бесповоротно. Таков мой прогноз. Такова логика развития политического процесса.

Во-вторых, под те же фанфары в атмосфере утвердившейся и слегка подрумяненной ортодоксии, прикрывающей полное равнодушие собравшихся к сути той идеи, от имени которой они политически представительствуют, будет похоронена идея версионизма, идея разработки того, что называется спецификой, версиями социализма и коммунизма. Если раньше над социалистическим и коммунистическим началом в КП РФ одерживало победу начало буржуазно-почвенническое и даже монархическое ("цари у нас окормляли Россию" и т.д.), то теперь риторика (значимый элемент реальной политики) резко сдвинется в сторону старо-коммунистических штампов и выражений. На словах все станет красным, и никто не заметит на этом красном некоего траурного бордюра. Запах парадности, запах иллюзорной власти и, что, повторяю, весьма немаловажно, привычный запах респектабельного буфета – отобьют запах тления, запах идеологического и политического нафталина.

В-третьих, боюсь, что и идея государственности тоже понесет серьезный урон. Вряд ли все скатится на уровень совещания в Чебоксарах. Но тень Чебоксар будет лежать на съезде. И надо сделать все, что в наших силах, чтобы эта тень не стала чересчур зловещей.

Если первые и вторые похороны неизбежны, и с этим надо смириться, то третьих похорон можно и должно избежать. И нужно сделать все возможное, чтобы серьезная политическая организация, выступающая от имени некоей, я убежден, чрезвычайно важной для России идеи, не скомпрометировала эту идею в сознании нашего народа, посягнув на целостность Российского государства. Повторяю: этого можно и должно избежать.

И в качестве задачи-максимум надо было бы добиться от съезда принятия отдельной резолюции по недопустимости для коммунистов посягательства на целостность России и даже внесения в устав особого пункта об исключении из партии всех, кто прямо заявляет о допустимости ослабления целостности России и всех, кто вступает в политические союзы с разрушителями отечества.

В качестве задачи-минимум надо добиться хотя бы полной политической внятности в этом вопросе и, не размениваясь на мелочи, категорически избегая примитивных сшибок и расколов, дать принципиальный политический бой любым попыткам размыть государственническую сущность как самой идеи, так и олицетворяющей ее (пусть и не лучшим образом!) партии.

И задача-максимум, и задача-минимум вполне решаемы. Здесь все зависит от политической воли, в том числе, и от воли собравшихся в этом зале.

Что же касается двух других "поминок" (вновь подчеркиваю, что использую это понятие как политическую метафору), то они неизбежны в силу того, что смерть двух коронных идей Геннадия Зюганова и группы лиц, слагавших его окружение:

– идеи "союза пестрых" (то есть объединения на основе непринятия власти широкого фронта разных по мировоззрению сил);

– и идеи так называемой геополитической оппозиции (предполагающей сдвиг компартии вправо на некоторую неопределенную и постоянно меняющуюся геополитическую константу);

– уже состоялась. Эти идеи уже мертвы, они обе похоронены в Чечне. И это далеко не случайно.

ЧАСТЬ 2.

Союз пестрых

Первый раз идея широкого фронта сил была опробована на выборах в народные депутаты Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Первый блин, как мы знаем, вышел комом. Но ничего страшного тогда в этом не было. Напротив, на том этапе историческая роль Зюганова, Проханова и ряда других политических объединителей была весьма позитивной, ибо им удалось избежать сшибки белых и красных. Общий враг – демократы – помогли смягчить непримиримую рознь и погасить тлеющий огонь братоубийственной гражданской войны.

Но ненависти к общему врагу было достаточно только для того, чтобы терпеть друг друга. Для этого использовалась тонкая психологическая процедура. Все с удовольствием слушали, как их партнеры-антагонисты проклинают общих врагов, и все отключали слух, когда антагонисты-партнеры начинали растаптывать символы веры своих союзников. Типичный разговор того периода напоминал странное токование глухарей, которые то слышат, то не слышат друг друга. Выглядело это примерно так:

Красный: – Великий Ленин и пролетарский интернационализм, светлый путь коммунизма!

Белый: – Да, да, вы абсолютно правы! Для меня коммунизма не существует, а есть иудо-фашизм. Так идем на выборы вместе?

(Оба хором): – Идем!

Почему же в тот момент в этом не было ничего страшного? Да потому, что в первый момент после выхода из-под идеологического пресса, сразу после снятия шор отупляющей официальной ортодоксии – ничего другого и быть не могло, ибо коммунисты не имели базы для теоретического и идеологического саморазвития. Как мы знаем, любая попытка такого саморазвития жестко каралась самим же ЦК правящей партии – достаточно внимательно изучить судьбу самого талантливого реформатора красной идеологии Эвальда Ильенкова, чтобы понять, в какой атмосфере существовала партийная мысль предшествующей эпохи.

Что же касается белых, то они питались либо из белоэмигрантских источников, либо из не развиваемых многими десятилетиями почвенных, славянофильских воззрений, далеких от нас как по времени, так и по социальной и исторической реальности.

То, что в этих условиях столь разные люди сумели как-то соединиться друг с другом, было огромным достоинством. Главное – нельзя было оставаться при этой данности. Нужно было умение "не слушать обидного" превратить в умение искать новое, слушать чужое и делать его отчасти своим, меняться самим и трансформировать оппонента. Но это требовало траты колоссальных сил на идеологическое самотрансформирование, это требовало готовности слушать друг друга и спорить друг с другом до хрипоты, добиваясь действительного единства позиций.

Идеологическая дискуссия по судьбоносным вопросам, нащупывание возможных тенденций взаиморазвития и точек схода – все это стало предельно актуальным уже в начале 1991 года. После августа 1991 года вопрос встал ребром. Ведь речь пошла уже не о мелочах, не о вялых предвыборных союзах, а о союзе борьбы. В таком союзе нельзя эффективно действовать, не находя глубоких, мировоззренческих точек схода, задевающих глубокую, почти экзистенциальную, человеческую мотивацию. В этот момент нужно было не почивать на лаврах и не тиражировать уже изживающую себя взаимоверотерпимость, а делать решительные шаги в сторону сращивания совместимого и отсечения чуждого.

Перед движением во весь рост встали судьбоносные для него вопросы:

Что важнее: масса движения – или его плотность?

Что значимее: сила движения – или его мощность?

Первое входило уже в противоречие со вторым. Нужно было решать. Но решений не было. И тогда все начало загнивать. Ответственность за подобное загнивание – на тех, кто в этот момент не дал развиваться тем формам идеологии, которые могли прочно связать разнородные элементы, переплавить их в некий политический сплав. Хрупкость гетерогенных конструкций и их подверженность мутации, мутации во многом управляемой, – вот что сыграло роль в политическом поражении Фронта Национального Спасения. Я говорил об этом неоднократно и сейчас постараюсь еще раз продемонстрировать свою мысль на рисунке.

Рис. 1. Устойчивость политического союза

Возьмем конструкцию из нескольких разнородных политических кубиков. На рисунке они обозначены цифрами 1,2,3,4,5. Между каждым из этих кубиков существует взаимотяготение и взаимоотталкивание. Для них характерна также некоторая собственная внутренняя устойчивость. Все это может без особого труда быть выражено математически. В данном случае речь идет о легко замеряемых величинах, и добавим, о величинах, замеряемых часто и многими. В результате мы можем иметь две матрицы, а строго говоря – именно два тензора: тензор притяжения и тензор отталкивания.

Тензор притяжения (ТП)

1 2 3 4 5

1 11 12 13 14 15

2 21 22 23 24 25

ТП = 3 31 32 33 34 35

4 41 42 43 44 45

5 51 52 53 54 55

Я поясню. Элементы 1,2,3,4,5 на рисунке – это, например, монархисты, коммунисты и т.д. Теперь возникает вопрос, в какой мере совместимы номер 3, скажем, монархисты, с номером 1, коммунисты, – это характеризуется членом матрицы 13. В какой мере совместимы, скажем, "патриоты-жириновцы", номер 2, с монархистами, – это элемент 23. Мера взаимного притяжения очень легко вычисляется. Она вычисляется экспертным путем по опросам, она вычисляется по данным особых социально-психологических зондажей, дающих замеры идеологических установок, их мощности и направленности. В итоге возникает некая совокупная матрица, которая называется тензор идеологического притяжения.

Как при хирургической трансплантации измеряется степень совместимости тканей (и любой медик знает – эти ткани совместимы или нет), как при запуске космонавтов измеряется их психологическая совместимость, как при тяжелых путешествиях с большими нагрузками измеряется прочность группы (и люди, путешествовавшие на Северный полюс и осуществлявшие альпинистские восхождения – знают, что она замеряется), так и при формировании политических союзов можно измерять их прочность, плотность, глубину и эффективность.

Кстати, особое значение имеют в этом смысле "диагональные элементы": 11, 22, 33 и т.д. Такие элементы характеризуют устойчивость самого политического кубика, вступающего в союз с другими кубиками (потому что когда кубик вступает в союз с другими, он в значительной степени теряет свою устойчивость). Возникают люди, которые этих союзов не хотят, люди, которые находятся под влиянием разных сил и т.д. Любой союз может консолидировать партию, вступающую в союз, а может и взорвать ее. В первом тензоре – диагональные элементы характеризуют меру консолидации. Во втором тензоре – меру "раскачивания". Причина раскачивания в том, что внутри элемента-партии существует не только взаимотяготение внутрипартийных групп, людей со сходными убеждениями. Существуют и антагонизмы, борьба. В ней всегда есть место и личным амбициям, и разногласиям политического характера. Если речь идет о серьезных партиях, то внутри них есть и мировоззренческие разногласия, зачастую очень серьезные.

Теперь о тензоре отталкивания. Хотя он по виду ничем не отличается от первого, мы запишем и его.

Тензор отталкивания (ТО)

1 2 3 4 5

1 11 12 13 14 15

2 21 22 23 24 25

ТО = 3 31 32 33 34 35

4 41 42 43 44 45

5 51 52 53 54 55

Здесь то же самое, с той разницей, что мы меряем уже не тяготение элементов друг к другу, а их антагонистичность. Имея два тензора, мы можем определять меру устойчивости системы. Если притяжение больше отталкивания – система устойчива. Если меньше – она рассыпается. Но главное, что есть еще один компонент, который определяет такой феномен, как нерассыпающаяся устойчиво-неустойчивая система.

Понятие "нерассыпающаяся устойчиво-неустойчивая система" вполне корректно. Фактор, определяющий здесь стабильность – это внешнее сжатие. На рисунке 1 оно изображено в виде давящей на кубики и соединяющей их внешней угрозы S. В самом деле, помимо того, что эти кубики связаны внутренними связями, есть еще связь через внешнюю угрозу. На них всегда "что-то" давит "извне" – их хотят всех арестовать, их хотят всех отбросить с политической арены, у них хотят забрать собственность или еще что-нибудь в этом духе. Это их объединяет вне зависимости от того, насколько они являются друзьями и находятся в состоянии духовной близости. Для наглядности этот феномен можно проиллюстрировать с помощью физического опыта, который произведу перед собравшимися. (См. рис. 2.)

Рис. 2. Иллюстрация феномена неустойчивой нерассыпающейся системы

Вот я беру пять кусков сахара, которые сами по себе ничем не соединены друг с другом. Но я их складываю, надавливаю пальцами на крайние кубики и поднимаю всю эту конструкцию в воздух, демонстрируя прочность союза кубиков. Но эта прочность – особого рода. Она – рамочно-управляема. Она задается внешней силой, контекстом, средой, а не внутренними связями. Связей нет, все недиагональные компоненты обоих тензоров нулевые, а все диагональные – строго равны единице. Система абсолютно неустойчива! И не рассыпается.

Переходя от математики к психологии, мы имеем дело с весьма известным феноменом "друзей поневоле", объединяемых общим врагом и общей бедой. Мы в театре очень хорошо знаем природу такого феномена. Так строятся классические антагонистические коллективы. Для такого типа коллективов даже есть специальное название: "Террариум единомышленников". Бытует забавная актерская поговорка: "Против кого мы будем теперь дружить?" Она тоже описывает явление объединения через внешнюю угрозу, через агрессора, общего врага.

Это низший тип объединения. Он плох не толькотем, что не происходит содержательного единства (которое мы здесь ищем). Главное – имеет место скрытый антагонизм, отсроченный вплоть до уничтожения врага. Поскольку момент уничтожения врага для таких союзов совпадает с моментом взятия власти, то нерассыпающийся неустойчивый союз не может удержать власть. Ибо "разборки! при нулевой мере внутренней связанности начинаются прямо у "трупа" поверженного политического противника (на похоронах, в момент объявления о том, что он умер и пр.).

Кстати, накапливаемая внутри политического оппозиционного "террариума единомышленников" центробежность учитывалась противниками оппозиции. Я имею в виду и центробежность на уровне руководства, и центробежность на уровне средних политических кадров. Степень взаимной озлобленности разных мировоззренческих кубиков, слагавших оппозицию, становилась от года к году все больше. Она росла по мере иллюзорного приближения момента взятия власти. Не было элементарного политического терпения. И это не случайно. Говорилось при этом так: "Сейчас разберемся с демократами – займемся белыми" или "сейчас разберемся с демократами – займемся красными", или "сначала повесим с правой стороны этих, потом этих, сначала тех, потом других".

Эти разговоры шли непрерывно. Проходило совещание, на котором говорили о дружбе, потом выходили в курилку и начинали разговаривать на эту любимую тему. Иначе и быть не могло, ибо культуры рационального политического договора, когда ненавидящие друг друга люди тем не менее выполняют некие общие правила поведения хотя бы ради достижения целей и сохранения политического реноме, в России отсутствует. В России нет умения договариваться, которое существует на Западе. Договариваться рационально, холодно. Там: ненавидят друг друга, но коль скоро есть общая цель, общие правила, то есть и прочный союз. В России – либо союз любящих, либо грызня ненавидящих.

Тем важнее мировоззренческая близость, идеологическое чувство локтя, плотность смысловой и именно смысловой самоидентификации. Без этого нет победы, нет устойчивой политической власти в нашей стране, в нашем типе культуры.

Уже одного этого было достаточно для того, чтобы иначе заботиться о главном – об идеологическом синтезе. Но ведь это еще не все. Главное – что будучи связанными через внешний фактор, через силы сжатия, союзы являются управляемыми извне. Их легко разрушить, и я тоже проиллюстрирую это на физическом опыте (см. рис. 3)

Рис. 3. Рассыпание неустойчивого союза

Вот смотрите. Я сдавил кусочки сахара и давлю на них с некоей критической силой. Они держатся вместе. А теперь я ослаблю давление пальцев. И что происходит? Естественное рассыпание устойчивого союза. Как только внешняя сила становится меньше некоей минимальной величины – это все рушится.

Есть другая возможность. Я меняю вектор давления. Давлю уже не по одной прямой, а наискось. И тоже несвязанные друг с другом кубики рассыпаются (см. рис. За).

Рис. За. Смена направления "консолидирующего политического давления"

Ну а теперь – первый вывод. События в Чечне – есть изменение меры и угла политического давления на некий условный союз внутренне разнородных кубиков-партий. То, что я показал в этих опытах – точная иллюстрация эффекта войны в Чечне. В итоге этого изменения произошла (я отвечаю за свои слова) необратимая дезинтеграция фронта патриотических сил. Широкой оппозиции больше нет (и не будет). И как бы не прошел съезд, он все равно будет поминками по этой идее. Вновь повторю – именно королевской идее Геннадия Зюганова.

Меньше всего я стремлюсь злобствовать по этому поводу. Но во имя политического будущего страны надо зафиксировать хотя бы некий отрицательный результат предыдущего пятилетнего политического опыта. В конце концов, отрицательный результат тоже является результатом.

ЧАСТЬ 3.

Мутация

Вторая идея намного существеннее, неизмеримо существеннее, неизмеримо важнее, неизмеримо острее. Это идея соединения через приоритет национального над классовым. То, что называется в выступлениях Зюганова геополитической оппозицией. Здесь существовали попытки выстроить внутренние связи. Однако возникло несколько тактических и организационных проблем, которые решены не были.

Первая проблема – это соотношение национального и буржуазного. Строго говоря, попытка выявить именно национальную версию коммунистической или социалистической идеи натолкнулась на отсутствие нации в строгом смысле этот слова. Я уже говорил о том, что нации – это формы выявления народами своего содержания, задаваемые правилами так называемой модернизационной игры. Нации – это субъекты модернизации, имеющие в своем духовном ядре протестантский или квазипротестанский тип связи между сущим и существующим, или, как говорят философы, между трансцендентным и имманентным.

Строго говоря, нации – это превращенные формы выявления народной идеи. Это ступени к смерти этой идеи, ибо идея народа держится на мощном духовном начале, на трансцендентном. А нации – есть способ организации совместного бытия при ампутации трансцендентных компонент этого бытия. Легко сказать, что этот процесс ампутации реализован именно буржуазией, но это было бы упрощением. Хотя и отрицать роль буржуазии в качестве вершителя и завершителя этой многовековой процедуры – тоже нелепо. Именно она подвела здесь итог, завершив "нациогенез" в Европе, Азии и Америке. Однако, на самом деле, имеет место ряд последовательных этапов. Я позволю пояснить это на следующем рисунке (см. рис.4).

Рис. 4. Выбор формы экспликации народной идеи на основе фундаментальной онтологической формулы типа связи Т с И

Любая народная идея, в том числе, и идея русская, выявляется двумя способами – апофатически и катафатически, от противного и, так сказать, напрямую. Все народы являют миру себя и свою идею как отрицательно (мы не есть то-то), так и утвердительно (мы есть то-то). Позитивный текст утверждения – что есть мы – имеет свой синтаксис и свою грамматику. (Мы есть то-то и то-то). Но помимо этого синтаксиса и грамматики крайне важен механизм развертывания текста в культуре. Конкретные утверждения могут изменяться, но фундаментальная онтологическая формула, порождающая эти тексты, тесно связана с сущностью народа, с ядром народного бытия. И, возможно, об этом писал поэт следующие строки:

Быть может, прежде губ уже родился шепот,

И в бездревесности кружилися листы,

И те, кому мы посвящаем опыт,

До опыта приобрели черты.

Уже в схеме, показанной на рисунке 4б, отражающей фундаментальную онтологическую формулу данного народа, содержится некоторая уступка Западу, которую я сразу же хочу скорректировать. Эта уступка содержится и в понятии системного анализа, (который мы часто используем). Системного – значит, выделяющего элементы и связи, предполагающего возможность вычленения неких кубиков типа тех, которыми я оперировал в предшествующей части.

На самом деле, в русской традиции и, особенно, в русской православной традиции, подобная аксиома делимости и связуемости вообще отсутствует. Поэтому точнее было бы сказать, что в русской культуре трансцендентное и имманентное связаны так, как это показано на рис. 4а, а не так, как это показано на рис. 4б.

Более того, целый ряд слов специально используется для защиты русской ментальности от вторжения внутрь культуры и языка подобной аксиомы делимости. В числе подобных слов важнейшее место занимают "ипостасность" и "ипостась". Ипостась – не есть вычленяемая из целого часть, это есть нечто другое, входящее в целое на других основаниях, так сказать, разлитое в нем, в этом целом и не выделяемое из него как отдельное от него без умерщвления. Так что схема, изображенная на рисунке 4б, не является абсолютной. Схема 4а – точнее. Однако и схема 4б работает в определенных пределах и, осознавая эти пределы, ее можно и должно использовать.

Механизмы связи между трансцендентным и имманентным, между сущностью и существованием весьма и весьма значимы. В культуре они усваиваются через множество так называемых базовых социокультурных кодов. Одним из кодов или операторов усвоения (этого соотношения между сущностью и существованием), является представление о Богочеловеке. Бог – трансцендентное – и человек – имманентное. Как они связаны?

В христианской традиции этот код самовоспроизводится через постулат о двойственной природе Христа. При этом неразделимо двойственная природа как раз и фиксирует неразрывность связи, (т.е. то, что связи нельзя строить отдельно от того, что вступает в связь). Уже дискуссия об исхождении Святого Духа, знаменитая и фундаментально значимая для нашей и не только нашей культуры дискуссия о Филиокве, играет здесь весьма непростую роль.

Католики любят подчеркивать один аспект данной проблемы, а именно принижение православными роли Сына, а значит, и человека, и человеческого.

Однако можно говорить и о другом аспекте проблемы, так сказать, симметричном данному: о низведении нерасчленяемого единства (слева) до расчленяемого (справа), в котором Отец и Сын – это, образно говоря, квадратики, а Святой Дух – стрелка связи. (Вот к чему в конечном итоге ведет принятие Филиокве, кроме того, что там возвеличивается род человека, о чем католики любят порассуждать). Когда говорят просто о принижении роли Святого Духа за счет симметричности его исхождения (это то, что классически используют православные), то, как мне думается, тоже о многом умалчивают, ибо главное, все-таки, в замене целостности системностью, ипостасности элементностью, слиянности и нераздельности – расчленимостью (см. рис.5)

Рис. 5. Филиокве – первый этап коррекции онтологической формулы

А раз так, то первая стадия того, что мы можем назвать большой модернизацией, связана с принятием Филиокве и с дискуссией о Филиокве, которая разрезала это неразделимое в западном сознании на два элемента (трансцендентное, имманентное) и стрелку связи между ними. Прежде всего, исчезло единство представления о том, что две природы находятся рядом, проникают друг в друга и существуют рядом друг с другом. Наше бытие, наполненное тайной, высоким смыслом и сущностью, оказалось разрезано на две части. Там – один элемент, здесь – другой, между ними – связь. И вот так начала корректироваться фундаментальная онтологическая формула. Мне скажут, что половина или 95% современного населения не являются людьми религиозной культуры. Но это действует в сознании вне прямой принадлежности к религиозному культу! Это действует через культуру, язык, ментальность. Человек может тысячу раз считать себя атеистом, но если он человек западной культуры, в сознании заложено расчленение и соответствующее построение связей.

После того, как онтологическая формула скорректирована в этом направлении, Запад начинает следующий этап: он начинает вбивать клин между имманентным и трансцендентным через дифференциацию сакрального пространства и выделения в нем некоей нейтральной полосы – чистилища. Чистилище – чисто западное изобретение, это некая отдельная зона, в которой как бы не действует напрямую ни Бог, ни Дьявол. Это не Ад, не Рай, а собственно нечто нейтрально человеческое, некая "нейтральная полоса". Конечно, говоримое мною достаточно условно, но суть – именно такова.

И роль чистилища в формировании западной ментальности описывалась неоднократно. Сошлюсь хотя бы на "Мифологический словарь", в котором указывается, что purgatorium – латинское обозначение чистилища – появляется в текстах богословов и схоластов западной церкви в 70-е и 80-е гг. XII века., что ни в первоначальном, евангельском христианстве, ни в построениях богословов раннего Средневековья чистилище не фигурирует. (Правда, уже в VI-VIII веках в рассказах о странствиях душ временно умерших по загробному миру (жанр "видений") наряду с "нижним адом", из которого нет исхода во веки веков, упоминаются отсеки ада, в которых души испытывают муки, завершающиеся после очищения от грехов. В эти отсеки попадают души "не вполне добрых" и "не вполне злых", имеющих возможность искупления). Как пишет Гуревич, давление верующих побудило признать наличие на том свете, наряду с адом и раем, "третьего места", и в 1254 году догмат о чистилище был официально провозглашен папством.

Подчеркну, что Восточная церковь идею о чистилище не приняла.

Итак, эта нейтральная полоса расширяется и углубляется в процессе усиления диалога западного христианства с определенными (я подчеркиваю) школами античности. Это – второй этап коррекции онтологической формулы (см. рис.6).

Рис. 6. Коррекция формулы

Но третий и главнейший этап, конечно же, протестантизм! Вебер много говорил о роли протестантской этики в строительстве капиталистических отношений. Но в какой-то мере и он сам, и уж в предельных формах – его адепты и последователи, резко сместили акценты. Конечно же, в протестантской этике важнейшее значение имеет культ аскезы в миру, индивидуализация, культ богатства и пр. Но главной, стержневой компонентой является бого-оставленность. Ее роль в коррекции онтологической формулы показана на рис.7.

Рис. 7. Безблагодатность как этап в коррекции онтологической формулы

Протестантизм говорит своему адепту: мир безблагодатен, бог покинул мир. Если он будет устанавливать связь, то с каждым отдельно, на своих основаниях, и ваша личная мера избранности богом – определяется им самим на произвольных условиях и только с данной личностью. Т.е. фактически в данный момент трансцендентное бульдозером сносится в сторону, и остается безблагодатное "здесь-бытие", в котором можно и должно быть "волком".

Я хочу подчеркнуть, что на каждую из этих процедур уходили столетия. Значение безблагодатности как этапа коррекции онтологической формулы очень велико, а чего это стоило Европе?

Без этого этапа коррекции все другие этапы, что называется, провисают. Теряется единство цели. Ибо трещина Филиокве, клин чистилища и своего рода отшвыривающий "бульдозер" богооставленности, безблагодатности мира – это три фазы модернизации, (следующие одна за другой), три фазы коррекции (одной!) онтологической формулы, предшествующие становлению собственно модернизированного, буржуазно- националистического сознания, Запад прошел эти стадии до того, как возникло на четвертой фазе позитивистски-секулярное гражданское общество, и завершилось формирование собственно националистического самосознания.

В тех случаях, когда все эти этапы не пройдены один за другим в определенных дозах и в определенной последовательности, полноценно националистическое сознание не строится, возникает неустойчивый гибрид, склонный к очень плохим мутациям.

Почему я поднял вопрос на подобный уровень абстракции, заговорив о фундаментальной онтологической формуле, а не о религиозно обусловленных свойствах тех или иных культур? Да потому, что простое разграничение Запада и России, на чем мы сейчас останавливаемся, католицизма и православия, протестантизма и православия оставляет открытым аспект собственно азиатской модернизации. А я убежден, что в ближайшее время начнется апелляция к опыту "тигров" Дальнего Востока, опыту Японии, Китая. Но это, я извиняюсь, означает смешивание очень разных вещей!

Ибо, во-первых, в ряде случаев имеет место коррекция фундаментальной онтологической формулы по той же схеме, по какой эта коррекция шла на Западе (в японской культуре я могу выделить все этапы коррекции онтологической формулы). Если бы мы просто обсуждали связь экономических процессов с типом культуры и религии, то трудно было бы уловить нечто общее. А вот если, отбрасывая частности, говорить об онтологической формуле и фазах ее коррекции, то сходство японского и европейского опыта может быть уловлено. Хотя можно говорить и о серьезных отличиях.

Что касается Китая, то там вообще другая онтологическая формула. Китай вообще не выходил из фазы взаимослияния по типу 4а, ничего не расчленял, и не будет ничего расчленять.

А "тигры", новые индустриальные страны, имеют просто смешанный неустойчивый социокультурный код, как и ряд других быстро развивающихся стран исламского мира. Но при этом страны, прошедшие так называемый ваххабизм (протестантизм ислама), а перед этим религиозные войны вокруг типа исламских верований, – они прошли почти ту же онтологическую дорогу, что и Запад. Это страны "модерн-ислама".

Вот и получается, что мы имеем тройственный гомологический ряд, где, с одной стороны, выступают страны-модернизаторы, прошедшие нормально все фазы онтологической самокоррекции, с другой стороны – страны-мутанты, не прошедшие всех фаз, но идущие в ту же сторону, и с третьей стороны (я снова возвращаюсь к этой теме) – страны-альтернативисты, в которых все социокультурные коды, в том числе фундаментальная онтологическая формула, выстроены иначе.

Россия относится именно к числу стран- альтернативистов. Трансцендентное и имманетное здесь не расчленено и не расчленяемо. Это начинается образом русской березы, березовой рощи, пронизанной светом, светом озаренности бытия, движется через фундаментальные коды, которые можно уловить в живописи, культуре, музыке, и кончается отношением к государству. Все это целостно.

И когда Ракитов, один из людей, представляющих концептуальную элиту в окружении Ельцина, вдруг заявил о том, что необходимо сменить ядро русской культуры, я отреагировал на это достаточно остро, потому что понимал, о чем идет речь. Фундаментальная онтологическая формула, о которой говорилось выше, – это один код. Таких кодов 10-12. И все надо сменить? Я извиняюсь, зачем, за счет чего и на что?

Но, предположим, что мы начали ускоренно проводить модернизацию без смены кодов. Что мы получаем? Мы получаем смешанный, неустойчивый тип. Мне скажут: "А разве советский период не менял коды православной и доправославной русской культуры?" Отвечу: нет, не менял. И докажу почему. Тем более, что с теоретических высот нам пора спускаться на грешную землю и обсуждать главное: вопрос о национально-буржуазном государстве и его альтернативе. Почему то, о чем мы говорили, важно? Потому что, пока есть трансцендентное, пока рядом существование и сущность – народы, имманентно существующие здесь, в мире, соединяются через эту сущность. Т.е. они все висят на коромысле мощной духовной идеи. (См. рис. 8).

Рис. 8.

Это есть империя. Империя – это никакой не империализм. А то, что мы сейчас имеем, это как раз и есть империализм без всякой империи, в смешанных, мутирующих буржуазно-национальных кодах. В них: государство строится железом и кровью. С точки зрения национально-буржуазной России никто ведь не считает, что Чечня – это Россия, но все знают, что она наша. Буржуазно-национальное государство распространяет принципы устройства экономической жизни на жизнь геополитическую. В этом смысле, Чечня – есть геополитическая собственность России, а вовсе не Россия, и поступают с ней как с собственностью, а не как с частью себя, т.е., говоря другим языком, как с колонией. И это правильно, с точки зрения М-проекта, и не надо здесь лицемерия! Если это колония, если граница государства проходит там, куда ступила нога солдата, если государство строится железом и кровью, то вопрос о границах – это вопрос силовой. Насколько хватит сил, там и будут, где завоюют, там и будут.

Но если речь идет об империуме, то встает вопрос об объединительной силе трансцендентного, той духовной идеи, в поле которой, объединяясь, входят народы.

В Священной Римской империи народы были объединены на почве католической идеи. Российская империя – в классическом виде – православная империя. Но здесь сразу возникла трагедия слишком большого количества иноконфессионального субстрата.

Поэтому большевики решили это просто, они сказали: трансцендентная сущность – это коммунизм. И все вы в этой сущности объединяетесь. Красная империя – союз народов в поле коммунистической идеи.

С точки зрения такого устройства, кстати говоря, 6-я статья Конституции абсолютно правомочна. И с того момента, как нанесли удар по идеологической основе, по этой 6-ой статье, начался неумолимый демонтаж государства. И удержать это государство на других рубежах было абсолютно невозможно. Потому что речь шла о том, какой тип государства мы строим: империю или национально-буржуазное государство. Национально-буржуазное государство можно было строить только через рассыпание империи.

Во второй части доклада я специально предложил вашему вниманию одно из теоретических рассуждений. Можно, например, провести конференцию "Фундаментальные социокультурные коды, формирующие ядро народного самосознания. Русская идея как совокупность этих кодов". И, описав коды, понять, какого типа государство нам нужно. Никто при этом не умаляет роль русского фактора в этой системе. Именно русская идея в ее всечеловеческом, симфоническом, слиянием – она и держала эту империю. И совершенно правильно, что она ее держала.

А национально-буржуазное государство возникает тогда, когда "это" уходит. Но как держать государство в чисто имманентной среде? Для ответа на этот вопрос вводятся понятия "геополитический фактор", "общий рынок", "национальный интерес" и т.п. Никто уже не говорит о целях и смыслах. Все говорят о гораздо более приземленных вещах. И в конечном итоге, в крайнем варианте, все может оказаться сведенным к следующему: я хочу, чтобы мой народ жил, а ему не дают жить, у него отнимают место жизни в пространстве, саму жизнь. Мы вправе защитить эту жизнь? Да, безусловно. Можно ли сказать, что все главное – только там, в трансцендентном, а здесь, в имманентном, ничего нет, и мы не должны защищать эту жизнь? Нет! Нет и еще раз нет!

Но возникает три вопроса: во-первых, об адекватных формах защиты, во-вторых, о соответствии формы организации жизни тому, что есть народ.

Есть, наконец, и третий, последний вопрос, который не исключает постулата, гласящего, что народ должен жить, но дополняет его вопросом: а для чего он живет? Для чего? И вот в этом-то и заключается, с моей точки зрения, самый главный, трагический для русских, момент.

Русские не могут жить без ответа на вопрос о Смысле. И когда у них отнимают ответ на вопрос, для чего они живут, – они лишаются той яростной силы, с помощью которой, например, они идут до Берлина, становятся мировой империей… В русской культуре нельзя ампутировать трансцендентное. Нельзя! Сейчас у нас формируется слой лавочников, который, может быть, ухитрится обойтись без трансцендентного, без высших смыслов и научит этому других. Но я хочу задать вопрос: а будет ли строящаяся нация (в том виде, в каком я понимаю это слово, т.е. некий народ, находящий формы своего самоопределения и самосуществования в отсутствие трансцендентного), будет ли эта русская нация русским народом? Будет ли она тем, что сохраняет преемственность русской истории? Ведь мы же знаем сегодняшних греков – это вовсе не Эллада! Мы можем любоваться пирамидами, но сегодняшние египтяне – не есть великий народ, скажем, Среднего Царства.

Этот вопрос сразу сопрягается с другим: может ли оставаться великим народ, потерявший империю? Не лукавим ли мы, когда говорим, что империи не будет, а великий народ останется? И когда я вижу все здесь происходящее, у меня возникает два противоречивых, в общем-то, чувства.

Первое.

Пытаться организовать высший смысл в Московском княжестве – бессмысленно. Это можно делать только в великой России. И потому каждый, кто посягает на целостность России, – мерзавец и преступник. Все, что посягнет на целостность, должно быть блокировано, отсечено, подавлено.

Второе.

Но дальше мы должны ответить не на вопрос о том, что мы защищаем, а на вопрос о том, что мы строим? В чем сущность того, что мы строим?

Здесь заложено, в конечном итоге, и отношение, например, чеченского народа ко всему происходящему. Сегодня есть две точки зрения:

– все чечены объединились и хотят всех русских зарезать и отстоять свою независимость любой ценой;

– там воюют какие-то бандиты, не чеченский народ, а неизвестно что.

Ни то, ни другое – не верно. Реакция многих чеченов – это недоумение. Недоумение, связанное со следующим. Так или иначе, но речь в нашей стране шла все время о братстве народов. Это же не пустые слова! Если это братство народов, то те, кто хочет братства, находят для этого братства язык. Если это колониальная стратегия – тогда колониальные войны и покоренные народы. Но особенно тяжелая ситуация складывается там, где сначала говорили о братстве, а потом о том, что можно взять сколько угодно суверенитета, а потом о колониальном существовании. Есть сшибка логик формирования государства. Сшибка концепции – в сознании и бытии.

И, наконец, еще одна очень существенная, как мне представляется, вещь. Идет чеченская война. А кто там у русских база поддержки? Нельзя удержать территорию, на которой у тебя нет своих. Свои – это кто? Я, может быть, еще не исчерпал идеализма в той мере, в какой это необходимо для занятия политикой, но я – и не слепой идеалист. Я прекрасно понимаю, что когда Фрунзе и другие приходили в Среднюю Азию, они в первую очередь пытались понять, кто здесь за пришедших, за армию, за Россию, а кто – против. Но дальше осуществлялась одна интересная процедура, крайне необходимая для успеха их очень жестоких акций. Те, кто были "против", получали плохое имя в соответствующей идеологии – они назывались "буржуазия". А те, кто были "за", получали хорошее имя – они назывались "пролетариат". Хотя все понимали, что и там, и там – баи, и что эти же баи потом и сели на свои места во власти. Но процедура имперского овладения предполагала некий ритуал "называния". Это "называние" – существенный компонент данной политики. Равно как и вера в даваемые имена.

А что происходит сейчас? "Ты, – говорят, – чеченец наш, потому что трусливый, потому что ты нас испугался и под нас лег, а ты – чеченец не наш, потому что храбрый, потому что нас не испугался". И как они (не "пролетариат", а "трусливые чеченцы") должны управлять потом своим народом? В такой роли? На основе чего? А если они не будут управлять, то что, все время управлять будет русская военная администрация?

Теперь о СМИ. Я с чувством глубокого омерзения, устойчивого и непреодолимого, отношусь к работе наших средств массовой информации. К омерзению и отвращению добавилось еще и презрение, когда я увидел, что достаточно легкого шевеления какого-нибудь оперработника средней руки, чтобы Михаил Леонтьев, который все время был таким ярым антигосударственником, стал вдруг талантливым патриотическим журналистом типа Невзорова. Куда раньше смотрели ответственные товарищи? И чем они занимались, в том числе в 5-ом управлении? Когда человек в течение недели может так развернуться – это вызывает у меня предельное презрение. Хотя мне приятно читать талантливый патриотический текст. Все это так.

Поэтому, когда я увидел фильм Невзорова о событиях в Чечне, я испытал двойственное чувство. Первое чувство, конечно, – это глоток кислорода. Человек, который защищает армию, который не смотрит на все с какой-то омерзительной антигосударственной позиции, который что-то государственное говорит, не может не быть поддержан! То, что Невзоров против демократии – меня, как вы понимаете, не пугает. То, что он националист – тоже. Но… Меня насторожило одно словосочетание, один термин – "псы войны".

В России не может быть "псов войны", в России есть "воины-освободители". То, что они в итоге делают все то же самое, и что ГРУшный спецназ – не юноши с горящими взорами, которые движимы чисто идеальными мотивами, – это тоже, надеюсь, всем понятно. Но называть их "псами войны" в данной культуре нельзя! Их все равно надо называть "воинами-освободителями, выполняющими свой интернациональный долг", реализующими некое братство. То, что они там будут делать, это вопрос другой. Что здесь будет происходить имманентно, это "дополнительная проблема", как говорят в квантовой физике. Вопрос заключается в огромной степени в правильном назывании. Здесь оно крайне важно. Таковы законы культуры.

А "псы войны" могут быть в Германии. Кстати, могу сказать, что это сказывается и на типе работы. Говорил и повторяю, что, когда во время ввода войск в Чехословакию шли танки ГДР, то кто бы под них не ложился – они мерно и спокойно наматывали легших на гусеницы.

А в исламской культуре будет иначе. Знаете, после чего президент Таджикистана Эмомали Рахмонов взял автомат и пошел вместе со своими боевиками на Душанбе, присоединился к повстанцам? Его привели в сарай, где лежал агонизирующий девятилетний ребенок, с которого содрали кожу. Он еще кричал, умирая. Рахмонов посмотрел, послушал, взял автомат и пошел. Я понимаю, что там было много других причин. Но в какой-то культуре может быть и так, что сдирают кожу с ребенка и оставляют его подыхать, может быть так, что танки, если под них начнут ложиться, будут еще чуть тормозить, чтоб получить удовольствие и послушать, как там орут.

А русский Иван будет воевать лучше, но все равно будет перед толпой вылезать на броню и говорить: "Да вы чего, да вы куда, да вы зачем, да вы что?" И будь он 50 раз специалистом и профессионалом, все равно он это будет делать. Это в культуре.

Операция, которую провела российская армия в Чечне, не знает себе равных в истории. Я не хочу сказать, что армия безупречна. Но то, что она выстояла в такой ситуации – почти непостижимо. Бомбардировать шквально запрещено, город насыщен тяжелым оружием, больших жертв тоже не должно быть. И вот давай, решай. А по телевидению: "ах, такой-то генерал – идиот, а такой…". А армия продолжает воевать. У нас каждый из воюющих солдат оказался в ситуации, когда центр пропаганды находился как бы в руках Дудаева. Как будто Дудаев захватил российскую телебашню и засаживает с этой телебашни антирусскую пропаганду, а при этом солдат должен воевать. Так они все же воевали!

Я ехал в поезде с молодым лейтенантом из Псковской дивизии. Он показывал мне похоронки, в которых я с содроганием увидел: папа погибшего – 52-го года рождения, а мама – 54-го. Посреди разговора он говорит: "Да, все бездарно, да, измена… Но все равно штурмуем, додавим". Спрашиваю: "А чего боишься?" Отвечает: "Боюсь, что в решающий момент отзовут войска назад". И сообразили довольно быстро, как воевать, и нашлись мастера – уж что-что, а по поводу войны русским равных нет. Но их нельзя называть "псы войны". Кстати, пес – это не русский "тотем". Тогда уж – медведь. А если серьезно – русский воин не может именоваться "пес войны". Он должен быть воином-освободителем чеченского народа. И это крайне существенное, едва ли не решающее правило игры.

Даже на уровне этого микропримера видно, что модернизация нашей страны, формирование здесь наций – есть дело обреченное, тупиковое. Поэтому задача политическая состоит в том, чтобы не аплодировать ни развалу, ни модернизации, а рассмотреть альтернативу. Причем с самых высоких теоретических позиций. Я изложил один фрагмент такого рассмотрения. У меня таких фрагментов – десять. Я могу рассказать, что происходит с эсхатологией в русском сознании, что происходит с космологией, с картиной мира, что происходит с типом культурного героя и почему все это не модернизируемо.

Теперь я позволю себе еще одно сильное утверждение. Национально-буржуазная модернизация ведет к унификации народов. Все становятся как один, а потом идет некое объединение "ставших как один" – в одно ООН. И нет народов, нет идей, а есть фарш. Ощутив эту ловушку, целый ряд наших патриотических теоретиков начал переходить в другую парадигму, апеллируя к работам Тойнби, Данилевского и др., рассматривая все в пространстве так называемых цивилизационных типов. Сегодня крайне актуальна дискуссия по этому теоретическому вопросу.

Я читал работы всех главных "цивилизационщиков" по нескольку раз, внимательно и с карандашом. Я теоретически не принимаю то, что там написано, по одной причине. Эти органические типы, цивилизации, которые растут, умирают, возобновляются и т.д., они сами по себе имеют свои истории и ясно – какие. Тут тебе и самобытность, и прочее. Это понятно. Непонятно другое – где здесь есть всемирная история. Мне говорят: "Это – мир миров, это система цивилизаций. Понимаете?!" Я отвечаю: "И да, и нет. Я понимаю, как это существует. Я не понимаю, как это движется. Цивилизационные типы… Как они движутся в универсуме? Что там движется? Что есть субстанция для этого движения? Там Нечто или Ничто в базе движения?"

Я прекрасно понимаю также, что Тойнби и многие другие видели объединение цивилизационных типов через мировую диктатуру. Я, наконец, считаю, что этот язык Тойнби, Данилевского, Хантингтона недостаточен для России, как избыточен для нее язык мирового господства. И здесь я перехожу к делению на три глобалистские версии.

Первая версия – это уникализм. Все цивилизации уникальны, говорят нам адепты "цивилизационного подхода". "Все цивилизации уникальны, их много, каждая живет по своим законам, а Шпенглер, или Тойнби, или Данилевский смотрят и обозревают эти типы". Кстати, уже не понятно, откуда обозревают. Сами-то они кто?

Вторая версия – унификализм. Все одинаковые, все проходят через стадии коррекции онтологической формулы, все строятся в один строй наций и drang nach West – все идут западным путем.

А посередине между этими "равно-не-нашими" версиями, как мне кажется, есть наше, свое, третья версия – универсализм. Русские претендуют не на свою цивилизационную версию, а на свою версию многоипостасного универсума. В этом смысле русские больше, чем цивилизация, и меньше, чем "сапог завоевателя на всем". Русские – не мир и не часть мира. Они – есть "половина мира", немодернизированная часть Универсума. Между модернизированной частью Универсума, чистым Западом, и Азией с ее законами традиционализма – должна быть какая-то вторая половина. И эта вторая половина и есть Империум, универсалистский Империум, который, в конечном итоге, и есть Россия.

Россию нельзя уничтожить, не уничтожив весь мир, по простой причине: если эту диалектическую парность Универсума – модернизированное-немодернизированное – разрушить, то следом за немодернизированной частью Универсума, или Альтернативной, как я ее называю, падет модернизированная часть. Это поединок Гамлета с Лаэртом, когда на втором этапе поединка они меняются шпагами и убивают друг друга. Это конец мировой Западной цивилизации, это смерть Рима, не первого, второго, десятого. А вообще – Рима.

Но вместе с тем столь же опасно предполагать, что Россию можно модернизировать по всем компонентам, в том числе, и превратив русских в нацию.

Россию нельзя модернизировать, потому что тогда тоже падает мир, потому что "Рим" может развиваться лишь парно, в диалектическом единстве, а с нарушением такого единства, нарушается глобальный паритет мира, вся его формула. И начинается глобальный хаос. И мы будем иметь этот хаос здесь. При этом постепенно Украина станет Хорватией, Татарстан и все прочее – Боснией, а то, что называет себя национально-модернизирующейся Россией,- Сербией. Хорошо, если в этот момент появится Милошевич. А если у нас с ходу появится Драшкович? Значит, вся эта "балканизация" превратится тут же в раздавливание или уничтожение России. И это произойдет достаточно быстро. Поэтому мне кажется, что сегодня политически и с теоретической высоты можно и нужно говорить об Альтернативе. Нужно твердо и однозначно заявить:

Что у тех, кто называет себя оппозиционным движением, есть альтернативная модель развития, модель общества и модель государства. Сейчас уже недостаточно говорить, что мы-де – государственники, а они-де – деструкторы. Всегда было ясно, что ряд буржуазно-националистических партий, заведенных во фронт патриотических сил, перейдут к Ельцину, как только он приступит ко второй стадии модернизационного проекта. Перейдут и Жириновский, и Баркашов, и прочие. Это для них естественно. В такой ситуации очень многие оказываются в глупейшем положении. Что теперь говорит Чебоксарское совещание? "А давайте мы конфедерацию начнем устраивать". Я снова повторю: такая конфедералистическая фронда региональных баронов в итоге может и должна быть предоставлена своей весьма печальной участи. Но дальше-то что делать?

И вот здесь возникает вопрос об альтернативистах. Я не считаю себя меньшим государственником, чем Борис Ельцин. Я больше государственник, чем он. Я требую более жестких государственных конструкций. Но я имею другое представление о типе этой конструкции. Значит, в оппозиционном движении, если оно хотело быть готовым к событиям, диалог о типах государства должен был начаться в 91-м году. "На охоту ехать – собак кормить". Мы здесь в клубе все же начали диалог почти за год до начала этих событий.

Необходим детальный разбор типов государства. Тогда политик может сказать: вот этот тип нас не устраивает, но мы за целостное государство всеми фибрами своей души. Поскольку отстаивается государственная сущность – мы "за", поскольку строится этот тип – "против".

Второй диалог, который должен был существовать, – о типе развития. Ну что сейчас говорить о монархии? Страна десять лет шла вспять! Десять лет все разваливается. Еще три года, в лучшем случае, надо будет этот развал останавливать. А после этого нужно форсированное, почти взрывное развитие.

Для этого существует определенная организационная модель. Никто в мире ее не опроверг. Она называется "мобилизационная модель развития". Ее на хорошем предметном уровне описал Александр Абрамович Галкин. Вот эту мобилизационную модель развития и надо использовать. И я честно говорю, что не вижу здесь возможностей развиваться без Госплана, без единства очень сильного Плана с очень сильным Рынком. Зачем одно другому противопоставлять?

Должна ли быть форма собственности целиком ли государственная или смешанная? – В той мере смешанная, которая не мешает развитию.

Надо будет еще быстрее развиваться? – Будет целиком государственная.

Можно будет помедленнее развиваться – это всегда лучше. Ибо слишком быстрое развитие рождает свои шлаки, в которых потом задыхается общество. Все зависит от темпов, задач. Но это всегда будет альтернативное развитие.

Теорию альтернативного развития мы назвали "прорывом". Поэтому для нас есть разница: модернизация – и "прорыв". Нация – и Союз народов. Национально-буржуазное государство – и Империум. При этом я еще раз подчеркиваю, что я имею в виду империю без империализма. Империю – как союз народов в поле сильной духовной идеи. И мы заявляем, что в этих альтернативных кодах мы готовы обеспечить гораздо более логичное мощное развитие страны, восстановление ее государственной целостности, движение ее вперед другим путем и к другим ориентирам, и даже экономическое благосостояние в тех мерах, в каких это возможно.

Вот тогда возникает прямой вопрос: вы – государственники, мы – государственники. Вы стоите у власти, вы реализуете свой проект государственной модернизации авторитарного устройства и т.д. Поскольку против вас антигосударственные элементы, мы – с вами. Ничего страшного. Но поскольку вы идете в тупик, мы – против вас.

А отвечать по принципу или – "за", или – "против", "ты с Борькой или без?"… Причем тут вообще Ельцин? Ельцин – это имманентное существование, делящееся на серию взаимоисключающих трансценденций (Шучу!). Тогда надо спрашивать: ты с какой эманацией Ельцина? У него их штук пять!

Вопрос сейчас совершенно не в этом. Вопрос в том, собираемся ли мы модернизировать страну, осуществлять "М-проект". Причем без дураков, начиная с коррекции фундаментальной онтологической формулы! "М-проект" – это шире, чем капитализм. Но это и капитализм. Или мы говорили об альтернативизме, зная, что такое "левое плюс государственность", зная, что такое коммунизм, социализм и "прорывной" путь в XXI столетии? Собираемся ли мы в поле этой левой идеологии строить империю? Или мы хотим национально-буржуазное государство? Собираемся мы соответственно организовывать мобилизационную модель развития? Или мы хотим рынка с большим или меньшим государственным участием?

Я для себя решил твердо. Я – за мобилизационную модель развития, за левый "прорывной" имперский путь в XXI век, за союз народов на соответствующей основе в поле Русской идеи.

Вот в этих ориентирах, как мне кажется, можно начать о чем-то говорить и с теми, кого сегодня можно назвать "буржуазные федераты", и с теми, кого можно назвать "буржуазные конфедераты". И предоставить их – их конфликту. Борис Николаевич Ельцин породил Егора Тимуровича Гайдара. Дальше перед ним стоит дилемма Тараса Бульбы. Но это его проблема. Я Гайдара не порождал, я его не назначал. Почему нужно в этот "спор славян между собой" обязательно вклиниться коммунистическому движению, да еще по простому принципу – кто против Борьки?

Но это совершенно не значит, что нужно бросаться в чьи-то объятия. Тем более, что еще никто не знает, какая из эманаций Ельцина победит в нем. Это личность, так сказать, коллективная или поливалентная. Что тут торопиться? Куда Невзоров бежит? Поперек батьки? Он еще не знает, что будет.

А вот, господин Тэлботт, советник президента Клинтона – знает. Между прочим, я всегда говорил, что не надо раньше времени ругать Клинтона. Не надо этого огульного: "американцы все негодяи". И еще опаснее – выбор идеологически близких республиканцев. Вот сейчас все ясно: кто – за целостность России, кто – против. И бросаться из крайности в крайность не надо. А выбирать меньшее из всех зол. Тэлботт – меньшее зло, чем Бжезинский. И это меньшее зло говорит: "Многие еще не понимают сущности того, что происходит в России. Поэтому опрометчиво делают ставки".

В этом зале нет господина Тэлботта, но, завершая свое выступление, я могу сказать, ответив и ему, в том числе. Я понимаю, что подразумевает Тэлботт под происходящим в России. И кое-что – сверх этого. Понимаю, ибо нахожусь внутри процесса, а не в позе стороннего наблюдателя. И поэтому предлагаю занять именно ту позицию, которую я здесь изложил.

Благодарю за внимание.

15.05.1995 : Сущность и видимость

Сергей Кургинян

ЧАСТЬ 1

Реалии внешнеполитического процесса

Я позволю себе вначале привлечь ваше внимание к тому, что предъявляется обществу в качестве внешнеполитической стратегии страны. На днях очередной вариант подобной стратегии будет обсуждатьКозырев. И вновь речь будет идти о желаемом. Но стратегия – сфера реального. Желаемое, желанное, ожидаемое – это из сферы философии, футурологии. Политика – это искусство возможного. И рано или поздно власть предержащим все же придется признать те реалии внешней политики, которые сложились давно и особенно отчетливо "пропечатались" в последние недели и месяцы. Если эти реалии будут игнорировать и теперь, то, как мне кажется, все наши внутриполитические проблемы завяжутся одним, и на этот раз, уже воистину мертвым узлом. И этот тугой и осклизлый узел проблем уже к зиме 1996 года может стать не развязываемым.

Однако вместо приведения в соответствие с мрачной реальностью престарелых и перезрелых внешнеполитических мечтаний о вхождении России в Европу и "первый мир" мы имеем нынешний особый "смешанный" курс, в котором патриотическая риторика причудливо сочетается с капитулянтскими действиями. Этот декларативный курс – сшивается из кусков, настолько противоречивых и разноформатных, что его использование на практике попросту невозможно. Тем самым "курс" и "собственно политика" – не находятся в каком бы то ни было соответствии.

Это очень удобно для наших оппонентов на Западе и Востоке. Это удобно и для тех внутренних сил, которые хотели бы под покровом новых слов вершить старое компрадорское дело. Но это неприемлемо для тех, кто стремится преодолеть регрессивный морок. Для таких сторонников жестких контррегрессивных стратегий нынешний смешанный курс в каком-то смысле еще хуже козыревского лакейства а'ля 1992 г. Тогда единая логика все же была (другое дело – каков был тип и качество этой логики). Сейчас же ее нет вовсе! Сейчас разные внутренние и внешние силы как бы свинчивают российскую политику из нескольких кусков. При этом каждый из таких кусков, отвечая интересам данной силы, является даже не гибким отражением этих интересов, а именно их слепком, так сказать, в масштабе "один к одному". И если один из таких "кусков" начинен на 100% именно данным частным интересом, то другой кусок на 100% "начинен" другим частным интересом, "строго обратным" первому. Что получается в результате? Многоглавая гидра, занятая своего рода "самозаклиниванием".

Отношение наших основных внешнеполитических и геополитических оппонентов к такому самозаклиниванию внешней политики достаточно сложное. Обнуление стратегической воли в борении частных интересов их, конечно, устраивает. А непредсказуемость, рождаемая причудливыми сочетаниями таких интересов – безусловно, пугает. Что касается ставки на чисто внешнее директивное управление, то она себя очевидным образом не оправдывает. В результате в оценках Запада все чаще проскальзывает ностальгия по временам "предсказуемости", все чаще можно услышать сетования, что де мол "за что боролись, на то и напоролись".

Вместе с тем никакой открытости по отношению к России, конечно, нет. Ее и не может быть, ибо они уважают только силу, откликаются только на определенное качество внутренней воли. Коль этого нет, то превалировать в отношении нас будет смесь страха, недоброжелательства, отчуждения, непонимания и неуважения. Однако в этой "смеси" есть свой внутренний смысл, который стоит рассмотреть детальнее.

Хотим мы или нет, но такова реальность, в которой мы живем и работаем. Ее можно и должно оценивать крайне жестко, но ее нельзя игнорировать. В связи с этим важно осознать содержание генерализованной смысловой установки Запада по отношению к российской реальности.

Приведу несколько характерных цитат. Вначале – из выступления одного из видных английских экспертов. Он предлагает свою модель динамики российской внешней политики с 1992 по 1995 гг. "Россия, – говорит он, – ждала, (внимание!) что идеологическая верность обернется для нее принятием в экономике и политике". Что же имеется в виду под "идеологической верностью"? Эксперт делает пояснение. Россия, по его мнению, "считала себя одним из союзников Запада в третьей мировой войне против коммунизма". То есть "красно-сине-белая" Россия в ее самооценке (отражаемой, видимо, Козыревым) как бы видела себя одной из стран(!), воюющих против коммунизма (т.е. против СССР) на стороне "свободного общества". В соответствии с этим видением, как предполагает осведомленный английский эксперт, Россия считала, что, победив коммунизм, (то есть разрушив СССР), она должна войти в число держав-победительниц, которые будут определять контуры всего постсоветского мира или хотя бы контуры "своей" ("СНГ-овой") части его.

Я здесь ничего не интерпретирую. Я просто цитирую специалиста из Оксфорда, который говорит: "Революционная Россия ждала наших грантов за борьбу против коммунизма. Она считала, что, победив СССР и коммунизм, она получит весьма солидную долю в наследстве. Она поверила словам об антитоталитарной революции и считала, что будет, как после Великой мировой войны, входить в коалицию победителей. Мы же считали и считаем, что Россия и СССР – это одно и то же, и что, развалив СССР с нашей помощью, Россия проиграла. А раз так, то к ней надо относиться не как к члену победившей коалиции, а как к "лузэру", проигравшему. В связи с таким различием в оценке распада СССР – возникло принципиальное непонимание между нами и всей той революционной российской волной, которая пришла после августа 1991 года. Эта волна разговаривала с нами вроде бы на понятном нам языке, но на самом деле она имела в виду нечто иное, нежели мы. И чем скорее сине-красно-белые поймут, что, с нашей точки зрения, Россия проиграла, и мы к ней будем относиться только как к проигравшей, тем будет лучше и для них, и для нас. Никаких других принципов отношений выстроено быть не может". ,

Далее говорится: "Мы ожидали со своей стороны, что, приняв крах СССР как свой проигрыш, Россия станет демократической, рыночной, начнет внедрять наш тип жизни и отношений и будет скромно у нас всему учиться. Мы теперь видим, что Россия не демократична, не рыночна и не миролюбива. Всего этого можно было, конечно, ожидать в условиях коллапсирующего постсоветского развития, но наши прогнозисты дали неверные оценки тому, как будут развиваться события".

Обижаясь на своих прогнозистов, Запад одновременно обижается и на Россию. Эта обида принимает, мягко говоря, странные формы. В связи с этим я процитирую другого, на этот раз американского специалиста: "Русская внешняя политика остается реакционной, определяется реакционными группами в аппарате и службами безопасности… Нельзя сказать, что Россия особенно реакционна, но поскольку она особо ответственна, то ее умеренная реакционность превращается в особенную реакционность".

Западные эксперты выделяют несколько этапов в развитии российской политики после августа 1991 года. При этом речь идет не о мнении отдельных экспертных групп, а о постепенно вызревающей позиции большей части экспертного сообщества Запада. То есть о точке зрения, на основе которой принимаются и будут приниматься решения.

Вновь цитирую англичан: "Первые шесть месяцев после 1991 года – шла пассивная кооперация с Западом. Фаза пассивной кооперации была фазой преобладания того типа политики, которую, как мы считали, Россия будет проводить бесконечно долго. Здесь были оптимистические ожидания, связанные с господином Козыревым и вообще с желанием России играть по правилам. Нам казалось, что Россия поняла, что она проиграла, что она, признав проигрыш, будет договариваться о его размерах, что она, взяв деньги, возьмет всерьез вместе с ними помощь, советы, инструкции как себя вести и т.д."

Далее возник, по мнению западных экспертов, (вновь подчеркну – имеющих разные ориентации) кризис этой модели российского поведения – той самой, первой модели постсоветского поведения – модели пассивной кооперации. Этот кризис маркируется серединой 1992 года и длится до конца 1993-го.

Середина 1992 года – вот когда, как они считают, появились первые проблески отказа от пассивной кооперации. Прошло всего лишь 6 месяцев, говорят они, и эти "ужасные русские" уже стали переходить на "скрыто-агрессивные рельсы" и заговорили об активной кооперации.

Первым симптомом перехода ко второй фазе они считают наличие критицизма в двух его разновидностях.

Первый тип критицизма фундаменталистский, согласно которому Козырев и иже с ним – агенты ЦРУ, Моссада и других западных спецслужб, продающие Россию "оптом и в розницу". Это – фундаменталистский критицизм, свойственный, по мнению западных экспертов, Бабурину, Жириновскому, Руцкому и другим. Этот критицизм, по мнению "западников", является только одной из запускающих моделей для вывода русской политики из фазы пассивной кооперации в фазу кооперации активной, а также в последующие модификации этой активно-кооперационной фазы. Главный раздражитель для Запада, содержащийся в потоках фундаменталистской риторики, связан не с теорией заговоров и агентов влияния, а с неопределенностью притязаний. Обращаясь к русским почвенникам, неофундаменталистам, немногие лояльные к России западные эксперты все чаще настаивают на конкретизации фундаменталистских позиций.

Они говорят нашим почвенникам примерно следующее: "Господа, вы рано или поздно должны внятно объяснить нам, что такое русская идея, русская миссия и т.д. Что это – кроме слов? Если у вас особый путь, то в чем особость? Где в этой особости структура ваших реальных интересов? С кем вы намерены кооперироваться ради их достижения? Скажите нам об этом внятно! Тогда кто-то испугается, возмутится, а кто-то и обрадуется! А ведь сейчас за счет невнятицы раздражаются и напрягаются все! Потому что каждый воспринимает эти слова либо как пустоту, либо как агрессию, направленную на уничтожение именно его и никого другого. Вам-то ведь это невыгодно!

Есть разные группы в Европе, есть разные линии европолитики, есть противоречия между "семерочным" Востоком и "семерочным" Западом (Японией и США, например). Если определить концептуальные ориентиры, сказав точно, что есть русский интерес, русская миссия, русский путь, то возникнет пространство для вашей реальной внешнеполитической стратегии. Но когда вместо этого говорят одновременно о миссии и о равноправии всех внешнеполитических азимутов, то ведь все считают, что предполагается агрессия по всем этим азимутам! И каждый напрягается, защищая свой азимут от предполагаемой агрессии, строя против нее союзы и т.п. В результате происходит не расщепление агрессивных сил, собирающихся против России, а их объединение, их консолидация, их слияние в одно, прямо скажем, слишком мощное целое. Вот почему так важно, сохраняя концептуальную приподнятость и стратегическую устремленность, конкретизировать их, заявить приоритеты и интересы, говорить о них на прагматическом (пусть даже очень жестком, но именно прагматическом!) языке, детализируя, что ты конкретно подразумеваешь, декларируя то-то и то-то".

С подобными критическими замечаниями трудно не согласиться. В самом деле, России сегодня как никогда ранее нужен продуктивный синтез концептуализма и прагматики. Он принципиально важен для нас, если мы хотим хоть в какой-то мере расщепить внешний мир на союзников и противников. Но в том-то и дело, что, как будет показано ниже, мы этого не хотим. Под "мы" я здесь имею в виду прежде всего ответственную оппозицию, которая в состоянии проводить международную политику на официальном уровне.

В самом деле, у нас есть Дума, у нас есть какие-то оппозиционные группы в Совете Федерации, то есть силы, официализованные и в силу этого способные вести статусный международный диалог. Если бы они хотели проводить международную политику ответственно, то можно было бы попробовать хоть что-то в совокупном "нечто", называемом "Западом", привлечь на свою сторону, задействовав грамотно существующие системы реальных противоречий. Но происходит обратное! Почему? Об этом будет сказано ниже. Здесь же лишь отметим, что вопрос о русской миссии, о русской идее – это вопрос не праздный, "не философский" (или, точнее, не только философский), не идеологический (точнее – не только идеологический). Проекция этих концептов на плоскость внешней политики подразумевает возможность с их помощью заявить долговременные приоритеты и через это строить союзы. Если этого нет, то русская миссия, русская идея – это лишь инструменты для сотворения абстрактного патриотического перформанса, и не более.

Повторюсь – дело не в градусе жесткости наших заявок, а в степени их конкретности. Многое можно и должно определять гораздо жестче, нежели это делается сейчас. Но говорить при этом следует гораздо суше, по существу. И тогда, возможно, эта жесткость кого-то не только не испугает, но и привлечет на свою сторону. Обижаются – когда не понимают, чего хотят здесь, в России. Пугаются – когда понимают, что в России толком-то и не знают, чего хотят.

Завершив свое "лирическое" отступление по части возможностей так называемых "почвенных групп" и несоответствия этих возможностей их вкладу в реальный политический процесс, я возвращаюсь к изложению точки зрения не слишком, прямо говоря, лояльных к России экспертов Запада на те фазы в изменении внешнеполитической позиции России и те "центры сил", влияющие на перевод позиции России из одной фазы в другую, которые, по их мнению, правят бал в российской внешней политике.

Помимо "почвенников", роль которых, по мнению этой категории экспертов Запада, периферийна и сводится к катализации некоторых явлений, есть и вторая группа российских политиков, которая якобы повлияла на изменение курса при переходе от пассивной кооперации к активной более существенным образом. Эта группа включает в себя так называемых "прагматических националистов" в диапазоне от Лукина и Станкевича до Лобова и Коржакова.

Их точка зрения, по мнению западных экспертов, сводится к следующему. Да, говорят национал-прагматики, Россия – не Запад. Да, говорят они, она идет на Запад, и мы будем бороться за то, чтобы она шла туда полным ходом. Но взамен мы хотим не пассивной, условной кооперации, а кооперации активной и полноценной. С точки зрения Запада, национал-прагматическая группа и группа риторическая представляют собой, как бы, одно целое. Более того, в пределах этих двух ипостасей одной группы, как считает западный аналитический мир, происходит следующее. Риторическая группа фактически просто забегает вперед и создает стимулирующий негативный фон, как бы подталкивая прагматиков. Прагматики торгуют страхом, создаваемым риторическими почвенниками, и снимают с этого свои дивиденды.

Процитирую еще раз экспертов Запада, предлагающих такие классификационные схемы. Они говорят: "Критицизм прагматических националов сделал больше, чем риторика радикальных почвенников. Говоря точнее, радикально-почвеннический "театр" развязал руки прагматикам, которые сдвигались, якобы под давлением непримиримых "почвенников", в ту сторону, в которую изначально хотели сдвинуться". Как следует из этой и предшествующих цитат, настороженность Запада к постсоветской России родилась гораздо раньше, чем мы предполагаем, и распространяется на очень широкий круг лиц, фигур, высказываний, и главное, событий, в числе которых называется: "интервенция" в Таджикистане, курильский вопрос, позиция в югославском вопросе, приднестровский, крымский, абхазский, осетинский, армяно-азербайджанский вопросы и пр.

Вот система событий, в рамках которой, по их оценке, уже дал ощутимо знать о себе переход России из того, что они понимали как пассивную, то есть нормальную стадию кооперации, в активную (т.е. вызывающе-ненормальную для них) стадию. При этом западный аналитический мир, особенно после празднования 10-летия перестройки в Милане, окончательно определил свое отношение к "хорошему" горбачевизму и "плохому" ельцинизму и в целом согласился, что именно весна 1993-го (весна, подчеркиваю, а вовсе не осень!) определяет новый подход оппозиционных и властных элит России к вопросам внешней политики. Именно тогда началось, по мнению западных экспертов, выставление российскими группами власти их согласованных претензий Западу по части активной кооперации. Западные эксперты считают, что ничего особенно не изменили в этом вопросе сенсационные выборы 1993-го года, ибо Жириновский только озвучил ту линию, которая созрела внутри правящей элиты.

Третья фаза во внешней политике России, как считают западные эксперты, связана с переводом идеи реинтеграции СССР в практическую плоскость. Это произошло, по их мнению, в 1994-1995 гг. Здесь между западными экспертами идет острая дискуссия о словах, определяющих качество новых российских претензий, причем, словам придается очень большое значение.

Так, стандартное название "империализм" не устраивает ту группу западных аналитиков, которые хотят более детально расчленить этапы российской политики. "Нет, – говорят они, – эта российская внешняя политика представляет собой еще не империализм". Наилучшее слово для характеристики третьего этапа, по их мнению, "гегемонизм". При этом между экспертами и политиками Запада идет спор о том, с чем лучше иметь дело: с неоимпериализмом или с гегемонизмом.

Под гегемонизмом понимается контроль России за внешней политикой стран СНГ и определенными "коридорами целеполагания" этих стран при отсутствии контроля со стороны России за конкретной внутриполитической траекторией этих стран-саттелитов. Считается, что именно по претензиям на меру и тип контроля собственно за траекторией, нюансами политического курса и пролегает граница между гегемонизмом и империализмом. Российский гегемонизм, как считают эксперты Запада, предполагает для России возможность манипулировать державами-саттелитами без взятия на себя политической ответственности за то, какую траекторию внутренней политики они осуществляют.

Другие эксперты, в том числе З.Бжезинский, утверждают, что гегемонизм – это ширма, что, начиная уже с 1994 года, идет прямой возврат России к неоимпериализму. З.Бжезинский в этом своем особом мнении пока остался в меньшинстве. Большинство экспертов Запада все же считает, что гегемонизм – это новое и не сводимое к империализму качество российской политики. При этом есть внутри этой позиции и расхождения в части опасности гегемонизма. Часть западных экспертов считает гегемонизм даже более опасным, чем неоимпериализм. Они обосновывают такую точку зрения тем, что при империализме есть единая империалистическая (или неоимпериалистическая) держава, которая все-таки должна отвечать за свой курс.

При гегемонизме же, по их мнению, размывается само понятие об ответственности. Целое погребено под обломками, каждый из которых делает что хочет, но, вместе с тем обломками манипулируют… Кто? Даже не государство Россия, а группы, центры внутрироссийских сил!.. Траектория обломков становится в силу этого слабо предсказуемой. Понятие зоны особых интересов России расщепляется на зоны несовпадающих интересов "Лукойла", "Газпрома", торговцев оружием и т.п., т.е. субъектов одновременно и мощных, и государственно безответственных.

Один из западных экспертов в аналитическом обзоре спрашивает самого себя: "Толкает Россия в экономическую интеграцию другие страны или тянет туда?" и отвечает: "Конечно, тянет, тянет, а не толкает". На фоне подобной содержательной нюансировки в сознании западного экспертного сообщества постепенно выкристаллизовывается субъект, к которому они относятся с особым интересом и особой настороженностью. Это трансрегиональный российский капитал, воюющий за рынки, зоны влияния самыми разными методами, в том числе и на грани фола.

Западные эксперты не без основания считают, что Западу приходится выбирать между уступкой государству России в сфере его государственническо-имперских интересов и уступкой российским ТНК в сфере их геоэкономических интересов. При этом Запад понимает, что незрелые российские ТНК готовы продать государственнический интерес за мелкие, а зачастую и просто фиктивные уступки их геоэкономическим амбициям. Эксперты Запада заняты скрупулезным расчетом уровней минимальных уступок транснациональным корпорациям России с тем, чтобы с их помощью обуздать группы, стремящиеся реализовывать российские имперские интересы. Обсчитываются и способы, позволяющие в дальнейшем превратить в фикцию и сделанные минимальные геоэкономические уступки российским новоявленным Ротшильдам и Рокфеллерам.

Однако, эту стратегию критикуют те, кто считает, что "уступка транснациональным корпорациям России на новой фазе приведет к тому, что придется уступать неоимперской группе". В целом мнение здесь пока что не сформировано. Однако в последнее время многие стали признавать, что уступки Черномырдину и его компании "гегемонистов" из сырьевой и финансовой олигархии "обойдутся дешевле, чем уступки неоимпериалистам России".

Следующая последняя фаза российской внешней политики для западных экспертов связана с именем Грачева. Здесь доминируют крайние и избыточно, на мой взгляд, аффектированные оценки роли Павла Сергеевича: "О, этот Грачев!.. Грачев – это конец!.. Это переход в прямой, военный аспект империализма!.. Чечня, военные акции в ней, дальше пойдет Грузия, Казахстан, Азербайджан!.. А дальше…" Дальше – Запад начинает отмобилизовывать Украину. Украина становится для него приоритетной державой с точки зрения попытки реализовать на территории бывшего СССР не холодный мир, как говорит Борис Ельцин, и не холодную войну, а совершенно новую и оригинальную стратегию "матрешечности".

Суть ее заключается в том, чтобы удержать на 1/6 территории планеты, т.е. на территории бывшего СССР ту модель блокового мира, которая до этого была глобальной, локализовать модель блокового мироустройства. Для этого предполагается разместить контрроссийский союз СНГовых сил по внешней периферии бывшего СССР и создать внутри СНГ систему конфронтации, которая полностью повторит весь доперестроечный мир в масштабе 1/6. Шестая часть планеты должна стать "прошлым" миром в миниатюре, локализовав внутри себя то устройство, которое перед этим реализовывалось во всем мире. Потом, в качестве второго этапа, миниатюра должна еще уменьшится. Эти последовательные матрешки прошлого, "вмороженного", я бы сказал, в настоящее, со сжатием рамки замороженного участка планеты до размеров Московской или Рязанской области. Вот политическая метафизика для постсоветского мира в его западном исполнении. При появлении новой, меньшей матрешки, большая должна по этому замыслу "испаряться". А в качестве сухого остатка – рождаться короли металла, нефти, газа… "Короли – без королевств…"

Вопрос о месте этих псевдокоролей в мировой элите и о возможности заключения с ними именно стратегического долговременного союза до сих пор еще не решен. К ним тоже относятся с подозрением, потому что это (цитирую) "хоть и компрадоры, но все же русские… Неизвестно, как будут они себя вести в крайней (!!!) ситуации". Поэтому, когда Черномырдин считает, что он сумеет договориться с Западом и, продав часть национальных интересов, купить долговременную лояльность Запада интересам "Газпрома", то, думаю, что он заблуждается. Хотя на узком временном интервале в несколько лет могут быть достигнуты соглашения весьма и весьма прельстительные для наших не столь уж и притязательных "королей реального экспорта".

Таково общее отношение Запада к развитию российских претензий, так сказать, "во времени и пространстве".

Перейдем к рассмотрению их оценок нашей политики в особых точках планеты.

Регион #1 – конечно, Ближний и Средний Восток. Здесь следует признать, что продажа реакторов Ирану, начавшаяся несогласованно и с низкого старта, очень и очень тревожит Запад. Причем тревожит именно скачкообразность в изменении курса. Если бы российская политика была более плавной и можно было бы предсказать, во что она перельется, то такой тревоги Запада не было бы. Но сейчас она есть! И западные эксперты гудят буквально как растревоженный улей. В гуле этих голосов можно уже уловить главное. Запад волнует не эта сделка сама по себе, а то, что стоит за ней. Он пытается понять: имеет ли здесь место конкретный интерес какого-то отдельного человека, или же речь идет о победе одной военно-политической группы над другой. В последнем случае – каков масштаб интересов победившей группы? Насколько долговременна эта победа? Насколько "рационально" будет поведение победителей?.. Как говорится, "и тэ дэ и тэ пэ".

"Военный истеблишмент России заинтересован в освоении рынков, и это понятно", – утешают себя западные эксперты. И вот уже во всю прорабатывается идея игры на противоречиях между военным и нефтяным истеблишментом России. То, что между ними сейчас закладываются долговременные и почти непреодолимые противоречия, признается в качестве непреложной истины. Обосновывается это элементарными выкладками. Нефтяной истеблишмент хочет продать нефть на Запад. А нефть нужна своим оружейникам. А значит, продажа нефти, т.е. коренной интерес магнатов ТЭКа, противоречит интересам оружейного клана. Учесть аппетиты оружейников западные эксперты соглашаются. Они не хотят другого: выхода оружейного клана за рамки узких клановых выгод на просторы большой политики.

"А ну, как эти военные вновь что-либо возомнят о себе", – тревожатся западные эксперты. Один из них жалуется в своем докладе: "Русские нереалистичны, и это хуже всего. Они не понимают всей глубины последствий распада СССР. Они не понимают, что Россия стала региональной силой, а СССР был суперсилой, и что разница между региональной силой и суперсилой имеет колоссальное значение". При этом Запад понимает, что региональная сила тоже требует соответствующего учета.

"Считаться с региональной силой надо, – говорят люди, определяющие курс на Ближнем Востоке, – Но как считаться? Каковы интересы этой региональной силы у нас? И сколь реалистичны эти ее интересы? Ведь главное различие между региональной силой и суперсилой заключается в том, что у региональной силы нет тех ресурсов, которыми обладает суперсила. Вчерашняя суперсила сохраняет суперсиловой аппетит, но аппетиты у нее не соответствуют наличествующим ресурсам. Она не может сконцентрировать ресурсы для той игры, которую она ранее вела в этом регионе, но навыки и установки у нее однозначно определяются привычками к той игре".

С большой иронией относятся западные эксперты к ренессансу отношений России с антиамериканскими державами типа Ирана, Ирака и странами арабского мира. Говорится о том, что "арабов долго риторикой не накормишь". А у сегодняшней России, повторяют они, налицо именно рецидив риторики, заимствованной из политики суперсилы, и полное отсутствие ресурсов, такой политике подобающих. Кого, спрашивают эксперты, может убедить риторика без ресурсов? У той же Сирии, говорят они многозначительно, есть более серьезные притягательности, чем чистая возможность слушать риторику России в духе СССР. И эти интересы будут удовлетворены в США. Сирия и другие быстро поймут, что за риторикой России ресурсов нет, и отвернутся от нее в форсированном режиме.

Переходя от Ближнего Востока к Европе, можно утверждать, что совершенно особый и особо агрессивно антироссийский субъект в Европе уже определился. Этим субъектом, наделенным исключительной агрессивностью (свойственной обычно малогабаритным персонам!), является по отношению к России, конечно же, почти вся Восточная Европа, в том числе большая часть союзников СССР по Варшавскому Договору. Восточная Европа воспринимает себя как некий Дом, трагически расколотый на русскую и немецкую "доли". Она считала и считает, что раскол между идеями универсалистской монархии (Россия) и национального государства (Германия) всегда мешал ей развиваться и "просто быть", и что не надо больше колебаться между новыми универсалистскими претензиями России в Восточной Европе и претензиями германскими, реализующими себя (что постоянно подчеркивается) именно через националистические движения в Восточной Европе.

"Надо идти к Германии, – говорят восточноевропейцы, включая поляков, – ибо теперь уже никаких реальных альтернатив этому просто нет. Главное же заключается в том, что Восточная Европа поняла, что есть интересы Западной Европы, и что сама Восточная Европа в чистом виде в этих интересах Западной разместиться не может. Покуда рушилось сверхдержавное прикрытие СССР в Восточной Европе, западноевропейцы говорили: "Да, мы вас, восточноевропейцев, принимаем в поле наших интересов! Вы в него войдете! Мы вас инвестируем и перестроим вашу экономику!" Но когда рухнули сверхдержавные конструкции и Восточная Европа пошла к Западной за обещанным, то ей было сказано: "Извините, в Западной Европе у нас есть этапные интересы, и на этом этапе вас пока у нас нет".

Как реагирует на это вероломство Восточная Европа? Кидается назад к России? Ни в коем случае! Большая часть Восточной Европы меньше всего к этому стремится! Она, напротив, активно использует Россию для вписывания в Европу в качестве жупела, как единственный козырь для своего вписывания в Европу под давлением "новой русской угрозы". Вся игра Восточной Европы с Западной идет путем шантажа западноевропейцев новой российской агрессивностью. Борьба с Россией – вот главный аргумент восточноевропейцев в пользу своей необходимости для западноевропейцев. Не для развития Европы они нужны, как выяснилось, даже не для консолидации Европы – это все отброшено. Они нужны только для защиты безопасности Западной Европы от нового врага.

Кто враг? Россия эпохи постсоветского гегемонизма, перерастающего в новый империализм. В этой связи типичный вопрос польской внешней политики по отношению к Франции или Германии ставится так: "Если сейчас появится новый ядерный риск в еврорегионе, будут ли США ответственно рисковать собой за Варшаву или Бонн?" Ответ: "Нет". Вывод: только сама Европа может обеспечить свою безопасность. Это первый крупный шаг к созданию и наращиванию Германией своих ядерных сил, то есть к поэтапному разыгрыванию карты Срединной Европы как антитезы США.

Есть огромный и признаваемый большинством аналитиков Запада восточно-европейский страх – что будет, если Россия войдет в НАТО? Восточноевропейцы считают, что они в этом случае теряют все. Они не смогут снова шантажировать Запад Россией. Потеряется их притягательность для Европы. Потеряется, как они считают, сама ценность евробезопасности. Сейчас причастность к НАТО – это для восточноевропейцев единственный путь к инвестициям. Куда пойдут инвестиции в случае потери этого шанса? Если не в Восточную Европу, то ее ожидает полное и окончательное фиаско, и фактически – катастрофа. Поэтому если Западная Европа играет против России мягко, элегантно, с прикидкой, с оговорками, то восточноевропейцы разыгрывают антироссийскую карту оголтело, радикально, науськивая Западную Европу против России. Польские аналитики в связи с этим заявляют:

"Мы сейчас должны твердо понять одно. Есть противоречие между уровнем гарантий стабильности и ценой этой стабильности… Мы должны понять, что цена стабильности очень высока, и что гарант стабильности и ее цена связаны". В переводе с "птичьего языка" это означает, что даже поляки – и те готовятся отдаться в руки Германии! Никакого желания позитивно играть в поле интересов России у Польши нет даже при предельном обострении немецкой угрозы. Сходное наблюдается почти во всех странах Восточной Европы. (Исключение составляют наши традиционные союзники, круг которых сужается с каждым полугодием).

Румыния провозгласила: "Лучше нищие, но в Европе". Сходным образом ценность "европо-обретения" манифестируют почти все восточноевропейцы, говоря: "Мы – в Европе, мы – дома, мы готовы быть кем угодно – только в Европе". И, кстати, нет никаких симптомов того, что социалистические силы, которые приходят в этих странах к власти вместо оголтелых рыночников, в большей степени тяготеют к России, чем их предшественники.

Теперь я хотел бы перейти к некоторым соображениям по поводу Азиатско-Тихоокеанского региона и Азии в целом. Идея Грачева о коллективной безопасности в Азии и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, мягко говоря, не вызвала у самих стран АТР никакого восторга. Если говорить более жестко, то она вызвала недоумение и иронию, доходящую до сарказма. Проработка этой же идеи Рыбкиным в США воспринимается уже просто с изумлением и ощущением полной неадекватности российского истэблишмента в отношении реалий макрорегиональной политики в АТР. Основная идея тех, кто хоть сколько-то видит Россию в Азии, заключается в том, что в Азии никакая единая система коллективной безопасности сегодня и в ближайшие десятилетия нереализуема. И что лучшее из того, что может быть реализовано в АТР и Азии в целом на фоне нарастающей гонки вооружений, – это блоковая система типа той, которая имелась в Европе 19-го века.

России пока еще предлагают включиться в процесс блокостроительства в Азии, намекая, что на этом пути у нее есть те или иные шансы (в зависимости от сделанного ей выбора) и констатируя (раз за разом!), что она, Россия, этих призывов просто не слышит. И в этом смысле Грачев и Рыбкин выступают как "романтики", не понимающие реального строения нынешней и будущей Азии.

Теперь о новом мировом порядке. Мы видим, что происходит во времени и пространстве. Суммируя, получим наши "новопорядковые возможности".

Нам постоянно и теперь уже без реверансов показывают, каково наше место в этом новом порядке. Нам постоянно и даже навязчиво говорят, что в нем мы будем на глубоких задворках. Удивляются, что эти деликатные намеки (типа вышеприведенных – "цена победы над коммунизмом", "вы считаете, что вы победили коммунизм, а мы считаем, что вы проиграли") просто не воспринимаются, что людям по-прежнему кажется, что у них в этом самом "порядке" есть достойное или хотя бы пристойное место. Нет его!

НАТО будет разворачиваться в Грузии. Визит Шаликашвили – лишь первый шаг на этом пути.

Налицо очень крупные международные интересы в Таджикистане, которые, вероятно, уже осенью начнут реализовать наши противники. Тезис о сфере особых интересов России, включающей Центральную Азию, воспринимается Западом напряженно, чтобы не сказать большего.

На Западе у России на сегодняшний день друзей нет. Идея о том, что есть альтернативные регионы, где эти друзья могут возникнуть – это здоровая идея. Но эти друзья не возникнут в стратагеме политики по всем азимутам. Здесь есть несколько тонкостей.

Во-первых, сегодняшняя Россия (наследница СССР эпохи Горбачева) – это держава, которая неоднократно предавала своих союзников, "тасовала их, как колоду карт". Это держава, у которой нет стабильного внутриполитического курса, это держава, которая находится в весьма ослабленном состоянии. Согласитесь, что при таких параметрах говорить всерьез о союзниках тяжело. Но главное – нынешняя Россия даже для ее потенциальных союзников и поныне выступает как "дефектный субъект", т.е. субъект, у которого нет реально проводимого устойчивого стратегического курса, и по отношению к которому очень трудно выработать надежный долговременный политический консенсус. Такое мнение о нынешней России складывается, кстати, уже не только на Западе. Оно складывается в Азии, оно формируется сейчас буквально по всему миру, по всем этим самым пресловутым и вожделенным для российских военных и дипломатов "азимутам" сотрудничества.

Сначала России надо стать другой, – сильной и постоянной, – и убедить всех, что эта трансформация – всерьез и надолго. Затем ей надо строить те или иные союзы. Фаза самообретения должна "ну хоть чуть-чуть" опережать систему наведения мостов! Иначе – все без толку!

Отдельно следует рассмотреть вопрос о том, насколько и в какой мере мы можем открепиться от Западной Европы. Конечно, мы можем отойти от нее. Мы не обязаны бежать туда вприпрыжку. Но каковы объективно наши интересы там? Что там происходит? Что и в какой мере мы делаем сейчас? С какими козырями на руках строится наша внешнеполитическая игра сегодня? Европа всегда будет (как бы мы к ней ни относились и как бы далеко от нее ни отшагнули) определенным и весьма существенным нашим партнером. Хотим мы того или нет, но мы сильно зависим от положения дел в Европе.

Я говорил уже о позиции бывших наших союзников по Варшавскому Договору. Всем хорошо известны причуды украинской и молдавской политики. С каждым днем эти причуды будут переходить в реальные опасности и угрозы. Не следует забывать и о таком важном обстоятельстве, как евроденьги. Русским все время намекают, все больше намекают, а на этой неделе, я думаю, опять намекнут, что американцы – это организаторы движения средств Европы и Японии в сторону России, а не собственники направляемых в Россию средств, каковыми американцам все время хочется казаться, но каковыми они отнюдь не являются. И эти намеки из деликатных (ибо никто не хочет портить отношения с США напрямую) превращаются во все более жесткие, и все более, я бы сказал, грубые.

Европа была главным театром действий для традиционной российской дипломатии. Европа спрашивает в лице разных стран, остается ли она для нас таковой. Она не получает ответа. С точки зрения европейских (относительно и условно!) прорусских сил и структур, привычный узор российской политики нарушен с распадом СССР. Нет партнера для стратегического концептуального диалога – он просто испарился с обрушением СССР. Как отмечают европейские аналитики, в России говорят сегодня по поводу стратегии все и всё, а не реализует никто и ничего. Кое-кто из политиков Запада честно признается в том, что эта позиция, когда говорят все, а не решает никто, начинает им нравиться. Говорят, что в этом есть "своя печальная прелесть". В Европе сейчас (и это стало уже более чем очевидным) у нас на глазах заново расставляются вехи. Нас постоянно спрашивают: понимаем ли мы, что неучастие в этом процессе новой расстановки вех означает только одно – что все вехи будут расставляться против России?

Господствует следующий (обидный для нас, но не лишенный справедливости) тезис.

Считается, что Россия сдала свои интересы сознательно. Ей показалось, что лучше было передать их в престижный клуб продвинутых государств и сказать: "Делайте с моими интересами, что хотите!"

"Россия не просто слаба, – говорят люди, придерживающиеся этой точки зрения. – Обиднее всего, что она сегодня хочет быть слабой. Видимо, ее эта слабость устраивает". Подобная установка на фоне новой еврореальности чревата большой бедой.

Германия сегодня – это как бы еще ФРГ, но уже и не ФРГ. Германии выгоднее казаться ФРГ. Она прикладывает огромные усилия к тому, чтобы казаться ФРГ, и считает, что это умный и дальновидный курс. Возвращение Германии в Восточную Европу – происходит! Только одно из направлений этого возвращения – продвижение ФРГ под флагом НАТО в Восточную Европу! Есть и другие технологии явной и неявной экспансии.

К их числу относится, например, совершенно новый североевропейский феномен. Глубокая экономическая интеграция Швеции и Финляндии, то есть интеграция Северной Европы в Европу, как единое целое, всеми воспринимается как реализация немецкого интереса. У нас на глазах формируется промышленная ось, которая идет с юго-запада Германии в Финляндию. Но это – лишь одна из осей немецкой экспансии.

Вторая ось – горизонтальная, западно-восточная. Она проходит с севера Италии и юго-запада Германии через Австрию и дальше в Юго-Восточную Европу. Она проходит и по Балканам, и по Румынии и представляет собой тоже ось немецкой экспансии.

Австрия и ее углубленные отношения с ЕС воспринимаются стопроцентно как реализация немецкого интереса.

Но особое внимание привлекает сейчас региональные структуры альпийского сотрудничества – новый феномен европейской политики, который связывает между собой территории "Прииталья" и, в сущности, является плацдармом для входа Германии в саму Италию. В ближайшее время начнется углубление альянса между Италией и Германией. Речь идет о 6-8 месяцах, не более.

Отдельно следует оценивать феномен оттеснения на второй план ряда средиземноморских стран.

Франция уже ощущает на себе руку Германии. Но это воспринимается совсем не так, как нам хотелось бы. Во-первых, Франция, видя, как Германия наступает, видя, как она вышвыривает Францию из Португалии, частично из Испании и из Северной Африки, вовсе не стремится при этом поднять флаг войны против Германии. Напротив, Франция идет путем укрепления союза с Германией. Франция ищет все пути для укрепления союза. Это выражается в ее позиции по Австрии и по единым войскам Европы. Франция исподволь хочет изменить баланс отношений Германия-Франция. И она будет для этого и впредь выпячивать свои ядерные потенциалы и возможности. Она будет долго, я бы сказал, – по возможности долго, – "торговать" этими ядерными возможностями. Она резко усилит технологическую гонку в сфере космических технологий. И при всем при этом Франция не будет на данном этапе (в отсутствие СССР и вне ощущения четкости и надежности стратегических приоритетов российской политики) конфликтовать напрямую с Германией. Если это произойдет, то, по оценкам французских аналитиков, не раньше 1998 года, когда процесс разрастания Германии начнет приобретать слишком уж опасный характер, а Россия – волей-неволей определится и начнет реально выстраиваться в новый блоковый мир.

Сейчас Франция напряглась. Франция ощущает немецкую опасность. Нет ни одного крупного французского специалиста по анализу политического процесса, который не признавал бы эту опасность. Это делают все ответственные французские эксперты и политики, вне зависимости от того, относятся ли они к "левому" или "правому" лагерю. Но мы не должны делать из этого вывод, что при существующей расстановке сил Франция вновь начнет искать глубокого контакта с Россией. Это очередная наивность козыревской и неокозыревской политики, с ее утопической идеей активной кооперации, и не более! На самом деле Франция действует более тонко и совсем по-иному, в частности, и потому, что понимает российские реалии и знает, что сейчас ей "ничего здесь не светит".

Франция, например, выдвинула на повестку дня вопрос о создании единой противоракетной обороны с Германией. Что это? Попытка слиться в евроэкстазе с Германией? Или – попытка так влиться в германские программы и проекты, чтобы в течение какого-то времени удерживать баланс в свою пользу? Скорее всего второе!

Совершенно особым фактором внешней политики и геополитики является Англия. Целый ряд английских соглашений говорит о том, что Англия хотела бы расколоть Европу, что Англию не устраивает умеренность Франции по отношению к Германии, что Англия ищет инструменты для достаточно глубокого иотвечающего ее интересам еврораскола. Но при этом Англия делает по-прежнему ставку на то, чтобы быть приоритетным и единственным генеральным исполнителем заказов США. Англия не открепляется от США, Англия, напротив, с каждым очередным шагом игры против единой Европы пытается укрепить именно свой (и только свой!) альянс с США.

При этом основная "головная боль" Англии заключается в том, не придет ли в США такое республиканское правительство, которое позволит единой Европе сформироваться без учета интересов Англии. Поэтому для Англии очень важно – решен ли вопрос о том, что Клинтон уже списанная фигура на новых выборах в США, или нет.

Крупнейшие английские аналитики считают, что этот вопрос не предрешен, что Клинтон в сложном положении, но списанной фигурой не является. Все политическое поведение Англии сегодня – предопределено задачей упрочения ее союза с США. Переключить США на свои интересы, доказать США, насколько эти интересы несовместимы с интересами Срединной Европы по моделям Германии, – вот что наиболее важно для Англии! Для англичан сейчас хорошие политики – это те политики, которые готовы объяснять американцам, как говорят, "кто есть кто". И плохие политики – это политики, которые не играют в эту игру.

В такой ситуации трудно сказать, какую новую псевдостратегию будет предлагать Козырев. Но можно утверждать с достаточной определенностью, что это будет псевдостратегия. В Европе русский игрок реально не ощущается. "Русская игра в Европе" – это сейчас умозрительное построение, а не фактическая военно-стратегическая, военно-дипломатическая или специализированная сфера деятельности. Нет реальной русской игры, а значит, нет среды для той или иной не умозрительной дипломатии.

Разумно ли в этих условиях стращать собой Запад, как это пытаются делать наши военные и политики? Вряд ли! Мне кажется, что разумнее сегодня было бы предложить несколько концептуальных построений, которые на Западе воспринимаются с пониманием. Ведь Запад начинает ощущать, что под личиной постсоветской евроидиллии, (которая Запад как "коллективное целое", в общем, устраивает) начинают закипать совсем другие процессы. И, в принципе, Запад готов был бы признать, что эти процессы являются столь угрожающими для его фундаментальных интересов, что ради их блокирования стоит пожертвовать многим. Подобно полякам, нам стоит сегодня поднять вопрос о цене стабильности в Европе. Но – под другим ракурсом и с других позиций. Дело в том, что Россия сегодня действительно держит руку на кнопке особой опасности, которая может быть усилена или погашена в зависимости и от того, как будет протекать ее диалог с Западом, и от того, какой характер примет ряд процессов внутри самой России.

Россия – не региональная держава. Она – либо фактор мировой стабильности, либо источник глобальной нестабильности. Россия, к сожалению, сегодня выступает как очень эффектный источник глобальной нестабильности. Важно показать, что эта нестабильность может развиваться вовсе не в соответствии интересам многих сил на Западе. Тут не нужно блефовать, хотя бы потому, что это действительно так. Однако осознания масштаба угрозы своим витальным интересам на Западе пока недостаточно. Помочь движению в сторону подобного осознания непросто. Но это возможно. И, повторюсь, здесь никакого блефа не нужно! Правда о ситуации такова, что ее одной с избытком достаточно для "переоценки многих западных внешне- и внутриполитических ценностей". Правда эта, как говаривал один герой Грибоедова, "хуже всякой лжи".

Трудность ее развертывания состоит в том, что речь идет о сущностной правде, а не о правде суетных мелочей. Большая часть западного аналитического мира не способна воспринять эту правду по целому ряду причин. Поэтому видимость выдается за сущность. А сущность… Эта сущность достаточно хитра и умеет скрыть себя за яркими, крикливо подаваемыми видимостями. Более того, гротесково демонстрируя себя ("вот я в Хорватии, вот я в Азербайджане, вот я, как Фигаро, то здесь, то там, что изволите?"), эта хитрая сущность своими псевдопроявлениями гасит шок реальности. В результате западный политический и аналитический истеблишмент отказывается признать то, что он давно уже должен был бы признать, и признание чего фундаментально бы изменило все константы глобальной политики.

Каков масштаб возможных в случае такого признания изменений? В качестве одной из трансформант можно было бы указать на (неизбежное в случае извлечения головы западного экспертного сообщества из-под страусового крыла симпатичной для него Видимости) признание того очевидного уже обстоятельства, что геополитический процесс уже вышел за допустимые рамки. Какие? Недавно я прочел доклад в Иерусалимском университете, который так и назывался "Хитрая Сущность". В этом докладе речь как раз и шла о прорыве определенных рамочных ограничений в ходе трансформаций мирового процесса, происходящих на протяжении последних десятилетий. Я думаю, присутствующим будет небезынтересно ознакомиться не с отдельными модельными разработками, но с аутентичным текстом, тем более, что российско-израильский диалог постоянном пребывает в поле клубящихся и множащихся мистификаций.

Кроме того, место, время, цель, нюансировка входят для меня и моих коллег в понятие метаязыковой среды развертывания политических концептов. Концепты же, в отличие от понятий, – не знаки, а суверенные сущности, бытие коих возможно только в единстве текста и собеседника. Чем больше собеседников и пространство коммуникаций, тем яснее, на наш взгляд, становится тот объем, который исчезает при отстраненном изложении. Подлинный объем включает в себя, как нам кажется, особый смысл, размещаемый между словами и поверх них.

А посему – зачитываю текст того доклада, прочитанного в Иерусалиме, ничего не сокращая и без каких-либо корректив. Как говорят, "слово в слово".

ЧАСТЬ 2

Хитрая сущность

1.

Я благодарен госпоже Стефани Гофман за ее любезное предложение прочесть в вашем центре лекцию по столь серьезной тематике. Я благодарен также собравшимся здесь ученым за их согласие участвовать в рассмотрении проблемы, обозначенной темой лекции. И, наконец, я благодарен тем израильским практикам, которые задолго до данной лекции признали выявленные и описанные мной и моими коллегами тенденции заслуживающими серьезного рассмотрения.

2.

Что я имею в виду под серьезным рассмотрением? Связано ли это понятие для меня с представлением о собственно научной респектабельности, солидности, или об общепризнанности? Вряд ли. Скорее, речь идет о переводе политиками неких научных описаний из ранга "экстравагантных гипотез" в ранг пусть и небезусловных, но уже слишком острых, слишком зловещих политических рисков, таких рисков, которые в силу их зловещести, остроты и очевидной невыдуманности уже нельзя не учитывать при принятии стратегических решений.

3.

Что ж, как говорят в России, "и на этом спасибо". Но мы-то, я и мои коллеги, убеждены, что выявленные и описанные нами тенденции, способные, как нам представляется, оказать решающее воздействие на столь уже недалекий от нас с вами облик XXI века, представляют собой нечто равно далекое и от рисков, и от фантазий. Это нечто может и должно быть названо шоком новой реальности, той неожиданной и странной реальности, которая именно самой этой своей шоковой странностью мешает, говоря научным языком, объективации наличествующего, приданию этому наличествующему статуса некоей становящейся у нас на глазах Новой Сущности.

На референдуме 1993 года главной коронной картой борцов за демократию и права человека в их борьбе с так называемыми красно-коричневыми была чеченская идентичность Хасбулатова. "Злой чечен ползет на берег!" Под этим флагом шли на референдум люди, для которых еще за год до этого любая апелляция к национальной идее считалась гнусностью и фашизмом. Казалось бы, куда ярче, куда как нагляднее демонстрировала себя новая сущность.

4.

Но была ли она замечена и адекватно оценена? Ничуть! И это далеко не случайно. Когда-то Геббельс сказал, что "нужна очень наглая ложь, чтобы народ в нее поверил". Видоизменяя это высказывание, можно утверждать, что некая Новая Сущность, стремящаяся к саморазвертыванию и одновременно к длительному по возможности пребыванию инкогнито, должна являть себя с чрезмерной наглядностью, пестрой крикливостью и избыточной пошлостью. И в этом случае ученые ее, эту Новую Сущность постараются не замечать ни при какой степени явленности.

5.

Пока что Хитрая Сущность, кроющаяся за крикливо предъявляемыми тенденциями, с успехом пользуется таким сокрытием именно через гротесковую явленность. Но только ли в этом содержание поразительного и не знающего равных в истории феномена "отторжения Очевидного"? Конечно же, избегание дурновкусия – это лишь одна из причин. Другая – и очевиднее, и значительнее. Речь идет об избегании ответственности. Ответственности и моральной, и интеллектуальной, и политической. Скажем прямо: будучи признанной в своем "онтологическом статусе", эта новая сущность самим таким признанием обратит в прах всю сложившуюся систему моральных авторитетов, критериев описания достоверности тех или иных явлений, мировоззренческих установок. Рассеется ореол кажущегося безусловным "победительства". Растает, подобно знаменитой улыбке Чеширского Кота, безусловная значимость неких (не только для России и СНГ важных) геополитических доверенностей и даже договоров (как подписанных, так и готовящихся). Явит свою абсурдность, наконец, целая череда Нобелевских премий.

"Вы этого хотите?" – спрашивает Хитрая Сущность политиков и ученых с мировыми именами. "Если нет – отмахнитесь от меня, сделайте вид, что ничего не случилось, и продолжайте "пир победителей". "Даже если потом случится Беда, вас ведь не спросят. Разве кто-нибудь призвал к ответственности Чемберлена и Даладье? Ответят другие, кандидаты на роль Злодеев. А вы останетесь "источниками благих намерений", "не сумевшими предотвратить", "недооценившими", "не принявшими всерьез".

6.

Вчера я и члены моей семьи посетили потрясающий мемориал "Яд-вашем". Ведя нас кругами и коридорами Ада, творцы комплекса в финале сводят все маршруты Зла в некую зеркальную комнату, где бесконечной чередой бликов отражаются в зеркалах свечи, символизирующие жизни детей, ценой которых были оплачены все благие намерения и суетные побуждения, все отмахивания от неудобного Очевидного, все пасьянсы и хитросплетения. Все это было сдуто черным ветром той Стихии, которая казалась всем легко управляемой, легко используемой, легко размещаемой на шахматном столе и удобно манипулируемой.

Что же оказалось? Что Зло охотно является на зов, делает некую грязную работу по заказу респектабельных джентльменов… Это, что называется, "в первом акте". А в финале? В финале Зло желает подчиняться лишь своей же внутренней Хитрой Сущности. И, подчиняясь ей, оно разменивает респектабельных джентльменов направо и налево, оптом и в розницу, превращая их и в строительный материал Зла, и в отходы своего производства.

Дьявол для грязной работы, "devil for dirty job" – охотно приходит, делает работу и… Остается. А те, кто его позвали, уходят в небытие. Чаще, кстати, политическое, нежели физическое.

Но главное – их хрестоматийную ошибку своими жизнями оплачивают именно дети. Миллионы детей… Говоря об этом в городе, где находится "Яд-вашем", я ищу понимания не по форме, а по существу. И надеюсь быть понятым соответственно.

7.

Хитрая Сущность демонстрировала себя задолго до упоминавшегося мною "злого чечена". Феномен DFDJ или "Дэвил фор дёти джоб" широко использовался в ходе разрушения СССР. И, прямо скажем, под овации тех, кто не должен был реагировать на это столь позитивно. В чем дело? Когда в Молдавии орали на площадях: "Русских за Днестр, евреев в Днестр", – то всякая попытка указать на риски, связанные с запусканием такого процесса, блокировалась ссылкой на необходимость этого "Ди-Эф-Ди-Джи", дьявола для грязной работы.

Когда в Прибалтике шло неумолимое развертывание неофашистского движения с восстановлением эсэсовских организаций, все тоже объяснялось феноменом DFDJ. Когда на Украине делалась мощная ставка на УНА/УНСО, в Чечне – на Дудаева, а в Грузии – на Гамсахурдиа, речь шла тоже о DFDJ. Но ведь еще раньше, в ходе принятия решения о технологиях, допустимых для борьбы со вчерашним союзником, нынешним геополитическим конкурентом, пусть во многом неприемлемым, но в каком-то смысле (употребляю ставшее теперь модным в России понятие) безусловно вменяемым оппонентом, принцип DFDJ тоже сработал на все 100%. И началось собирание, как говорят в России, "до кучи" всех годных для "дёти джоб", и в первую очередь, элементов, скажем мягко, с "праворадикальной направленностью".

Как это объяснялось? Тем самым, "привычно-порочным" способом: "Эти парни получили страшный урок, они не имеют теперь своей собственной геополитической воли (субъектности), а для грязной работы они весьма полезны. А контроль за ними – в наших руках. Ныне, присно и во веки веков". Оставалось сказать: "Аминь!" Но его, увы, сказали другие. Эти самые обезвреженно-ядовитые парни.

8.

И я берусь доказать это и теоретически, модельно, и на фактическом материале. В любой системе управления есть Центр, носитель Стратегической Воли, Центр, задающий цели. Далее есть звено, преобразующее цели в технологии. И есть блок, исполняющий цели с использованием неких "технологических карт". Я изображу это на отдельной схеме.

Рис.1.

Здесь цифрой 1 изображен ЦЗЦ – "центр, задающий цели", цифрой 2 изображена СТО – "система технологического обеспечения", цифрой изображен БНИ – "блок непосредственного исполнения", или же тот самый "DFDJ", дьявол для грязной работы

Так работает простейшая схема, функционирующая в жестком командном режиме без обратных связей. Такая схема работы малоэффективна, и она, естественно, дополняется так называемой "системой отрицательных обратных связей" (см. рис. 1а).

Рис. 1а. Нормальные отрицательные обратные связи в целереализующих системах

Изображенные пунктиром обратные связи являются допустимыми, то есть, на строгом математическом языке, "слабыми", "отрицательными" лишь в том случае, когда:

во-первых, сама ситуация является стационарной, линейной, "слабо возбужденной";

и во-вторых, имеет место "ресурсное условие", то есть совокупный ресурс воспроизводства ситуации (СРВС) подконтролен "задающему центру" (ЦЗУ). Это изображено на рисунке 1б.

Рис. 1.б.

Здесь изображенный справа блок СРВС – это совокупный ресурс воспроизводства ситуации, связующая его с блоком целеполагания двойная стрелка – это оператор полного контроля, а блок слева (СВС) со стрелкой – это условие стационарности.

Заметим, что даже в этом случае необходима полнота информации, обычно контролируемая самими исполнителями (блоками 2 и 3), которые, имея цели, могли бы исказить информационную картину и повлиять на решения в нужном для них направлении, но, якобы, не могут этого делать, ибо не имеют Субъектности. Таким образом, даже в предлагаемой вашему вниманию упрощенной схеме уже незримо присутствует изображенное мною в виде треугольника в нижней правой части рисунка УБС – Условие бессубъектности, подкрепленное некими зловещими черными стрелами, адресованными блокам "2" и "З".

Обращаю ваше внимание еще и на стрелки связи между Совокупным ресурсом воспроизводства и "условием бессубъектности". Предполагается, что задающий центр (блок 1) контролирует именно весь ресурс субъектности, включая не только его силовой компонент (армия, силы безопасности, технологии производства и поставки вооружений), не только компонент финансовый (деньги на операции), но и компонент смысловой (идеологии, целеполагания, мотивы и установки).

Это изображено на рисунке 1б с помощью треугольника ТЦ (который мы называем "треугольником целей"). Обращенность треугольника вниз означает, что цели, смыслы, идеологии текут в одном направлении, от высшего политического центра (1), через Совокупный ресурс воспроизводства ситуации (СВРС), полностью (подчеркиваю еще раз!) контролируемый именно этим центром, вниз, к исполнителям акций.

Предположим теперь, что место однонаправленного потока начинают занимать два треугольника, как это изображено на рисунке 2.

Рис. 2.

Возникает изображаемая справа двухканальная система подачи смыслов, идеологий, ориентации. Причем подача от исполнителя идет как в высший политический "узел", так и в блок 2, к разработчикам технологий.

Системщики называют это явление системным смысловым вирусом. Он тем сильнее, этот вирус, чем в большей степени паразитарный смысловой поток СП* превышает интенсивность и значимость основного смыслового потока СП.

Интенсивность вируса (В) может измеряться количественно:

(1)

Такая формула называется "коэффициентом смыслового отражения". В упрощенном варианте можно говорить о "коэффициенте идеологического отражения". Существуют процедуры, позволяющие прямо или косвенно измерять подобный коэффициент.

Можно также показать, что уже при переходе В через значение "+0,25" система перестает эффективно функционировать. А ведь возможны, как показывает анализ, и многократные отражения с интерференцией и дифракцией смысловых волн, отражения, при которых восходящие смысловые потоки как бы включают в самих высоких системах новые (или забытые) смыслы. Добавим к этому систему потерь в области базовых ограничений.

Во-первых, исполнитель начинает "обрастать" в ходе успешного выполнения крупных операций своими автономными финансовыми и силовыми источниками. Монополия СРВС теряется. Вокруг звена "З" возникают не только смысловые, но и экономико-военные ресурсы, не контролируемые центром (рис.3).

Рис. 3.

СР – смысловой ресурс (ресурс целей.),

СИР – силовой ресурс (ресурс принуждения, террора),

ФР – финансовый ресурс (ресурс подкупа).

Частный случай этого – хорошо известный по Кавказу, Средней Азии и России эффект полевых командиров.

Эти ресурсы, перестраивая сам блок "3" (меняя его статусно, кадрово, психологически), одновременно начинают переплетаться и образуют поле экспансионистских, эрозионных вирусов (поле – Э), атакующее как блок 2 (блок технологов), так и блок 1 (блок политиков-целевиков).

В этот же момент сама ситуация теряет стационарность, происходит "взрыв условия СВС" и теряется эффективность показываемой мною выше восьмерки слабых, управляемых отрицательных связей.

Что происходит в этом случае?

Рис. 4. Окончательный перехват цели

Фактически – более или менее активная перекодировка блока 2 и, в крайнем случае, раскол блока 1 или отрыв от него тех или иных элементов.

В онтологическом смысле DFDJ начинает срабатывать не как инструмент, а как целеполагатель, не как субъект, а как объект, не как "функтор", а как генератор задающих импульсов.

9.

Дамы и господа!

Готовясь к данному выступлению, я много размышлял о пропорциях, об общегуманитарном, системном, аналитическо-прикладном и даже личностном моменте нашего безусловно непростого и невозможного еще недавно контакта. Сквозь пока еще достаточно абстрактную схему начинает просвечивать некая уже заявленная мной ранее Сущность, ибо "DFDJ" и фазы его самопревращения, описанные мною в этих схемах, далеко не абстрактны. Обширный фактический материал говорит о том, что Сущность, побежденная в 1945 году, заново конституируемая в 1946 году в ходе собрания неких элитных остатков того, что именовалось ранее Ваффен СС, Сущность, сама себя сильно трансформировавшая в ходе мучительного анализа причин своего поражения, Сущность, воспользовавшаяся неким Заказом и оседлавшая этот Заказ, уже готовится к полному овладению Ситуацией, которую она же именует "пост-ялтинской".

В своем победном движении эта Сущность использует все формы "самосокрытия".

Признать ее пришествие, причем, пришествие вторичное, с использованием все того же DFDJ – это значит распроститься с лавровым венком победителя в холодной войне, это значит лишить себя упования на комфорт сионополярного мира, где возможны удобные, приятные миротворческие инициативы, это значит начать предуготовление к неким новым и пока неочевидным, и неудобным, очень трудно осваиваемым формам блокового мироустройства, это значит, наконец, признать ответственность за выпускание из новой бутылки довольно старого Джинна. Все это – дискомфортно до крайности.

И не легче ли отмахнуться от процессов, властно заявляющих о себе в Австрии, этом индикаторе Германии, где на выборах победили весьма своеобразные силы, в самой Германии, во Франции, где Ле Пену осталось дождаться небольшого хотя бы роста исламского фундаментализма в Северной Африке для того, чтобы взять более 30% голосов избирателей, в Хорватии и Боснии, в самой Турции, на Украине, в Прибалтике, на Кавказе, в Средней Азии, Иране, в Пакистане, Японии, США, арабском мире, Израиле, наконец, в России?

Не легче ли назвать эти процессы эксцессами, а тех, кто видит в них явление новой Сущности, объявить творцами очередной теории заговора? Да и саму эту Сущность – разве не проще, образно говоря, "загнать в пятый угол, превратить в посмешище, в плод возбужденных фантазий случайных людей, в орудие шантажа стремящихся вернуть старое сил и структур, а в лучшем случае, в некий, пока еще, слава богу, довольно абстрактный риск, который может быть и стоит рассмотреть в статусе Возможного, но ни в коем случае не в статусе Явленного?

Что можно ответить? Только то, что "Теорию перехвата", чье очень упрощенное изложение было мной здесь представлено, и которую я хотел бы дополнить "Теорией ротации элит" и "Теорией геополитических волн и переходных процессов", я и мои коллеги разрабатывали не один год. Сейчас нас более ста человек, и все модели, в том числе и изложенная здесь концепция перехвата, наполнены для нас сотнями конкретных эпизодов.

Мы не считаем серьезным любой разговор о произошедшем в 1987-1991 гг. без спокойного и респектабельного обсуждения косвенных аспектов произошедшего, соотносимых с генезисом капиталов рода господина Бейкера, господина Никсона и других известных, еще более важных и именно политических, фигур, чье участие в так называемом "перестроечном процессе" было достаточно многомерным и многозначным. Мы не можем не рефлексировать на эпизод, когда одна из близких к господину Клинтону фигур с эксцентризмом, свойственным артистическим натурам, кричала господину Гейтсу, бывшему руководителю ЦРУ: "Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!"

Для нас это – лишь, условно говоря, один из множества эпизодов в процессе эрозии блока 2 и блока 1. Таких эпизодов можно назвать десятки, если не сотни. Иногда они связаны со слабо пересекающимися сферами самовыявления, и трудно бывает увязать религиозно-культурные ориентации ряда представителей элитного европейского истэблишмента с потоками боевиков, например, в Хорватию, переправляемыми в определенной последовательности, по определенным, неслучайным каналам, с помощью определенных структур и в определенной смысловой, как мы говорим, логике.

Но никогда мы не гадаем на кофейной гуще, никогда не "философствуем вообще". Мы слишком серьезно относимся к происходящему! И если мы вдруг обращаем внимание на заявление Джохара Дудаева, что его, Дудаева, враг – это суфийский орден накшбандийя, а сам он, Дудаев, – друг одновременно ордена кадирийя, вирда Висхаджи Загиева, – и определенных военных групп в России, влюбленных в Саддама Хусейна, то это не блеф, не случайность. Как не случайны на этом фоне дружеские отношения Дудаева с Гамсахурдиа, почитание Дудаевым отца Гамсахурдиа, подаренный Дудаеву японцами самурайский меч, старые, но отнюдь не исчерпавшие себя японо-кавказские и германо-кавказские каналы взаимодействия.

Двигаясь от одной модели к другой и сочетая логику макропроцессов, чье развитие не предопределяется чьими-либо биографическими характеристиками, с логикой анализа структуры элит в России и связанных с ней странах, я попытаюсь придать ряду своих утверждений максимальную убедительность. Однако, я уверен, что только серия встреч и контактов, основанных на некоем, пусть лишь угадываемом и предвосхищаемом, единстве стратегических целей – способна принести плоды и повлиять на значимые политические решения.

А теперь позвольте мне дополнить предложенную вам модель перехвата моделью многоэтапной ротации элит. Той моделью, которая послужила импульсом к первой моей длительной беседе с тогдашним президентом СССР Михаилом Горбачевым и еще рядом значимых международных фигур.

А началось все с того, что нам удалось количественно показать, во-первых, наличие многослойного разреза в элитах союзных республик и, во-вторых, вывести закономерности, описывающие логику процессов, протекающих в элите при так называемой революции "сверху".

Но вначале – о модели самого Горбачева. Ему процесс революции сверху виделся следующим образом.

Рис. 5а. Начало процесса

Рис. 5б. Итог

Мы видим, что в основе модели лежит формула "2,5", то есть l+l*+0,5. Оговорю, что цифры, с помощью которых на предыдущей схеме обозначались слои элиты, и эти цифры имеют разное содержание. В предыдущем случае цифрами обозначены элитные группы, а здесь- веса этих

групп, их активность, их совокупная мощность. Итак, 1 – это вес старой элиты в представлении о ней Горбачева, 1* – вес новой, либерально-коммунистической элиты, 0,5 – довесок демократического охвостья. Тогда же я убеждал Горбачева, что эта формула неверна, что ситуация намного сложнее.

Рис. 6.

Рис. 7. Геополитическая волна

Цепная реакция в элитных котлах взорвет страну. Позже, на Фонде Горбачева, я напомнил Михаилу Сергеевичу этот эпизод. В ответ он рассказал собравшимся историю о том, как он, беседуя с представителями европейской элиты, услышал от них, что Европа мертва, и для ее оживления нужен "русский котел".

Открытым остается вопрос: что вываривается в этом котле? И в чьих конкретно интересах готовится это "острое блюдо"?

Мне кажется, что в этой связи интересен принцип геополитических волн. Согласно этому принципу процесс, запущенный в какой-то точке, может дать максимальный результат не в самой этой точке, а за ее пределами. В этом смысле – русский котел – это запуск процесса в Европе с перестройкой Европы нынешней – в Миттель Европу по хорошо известным моделям и схемам. Как действует геополитическая волна, можно показать на конкретном примере Турции.

Рис. 8а

Рис. 86.

Сразу же оговорю, что в сегодняшней Турции никакой особый политический экстремизм невозможен. И все расчеты США, Израиля, нынешней Европы делаются исходя из этого. Но в условиях ротации элит…? Турция – это не есть некая данность, это – процесс.

Начинается этот процесс – на периферии, в тюркской зоне. Там ротация элит происходит достаточно быстро. Кстати, в этом нет ничего нового. Радикальная тюркская идеология вырабатывалась и в начале XX века не в самой Турции, а на периферии, в Казани. Это, кстати, свойство почти всех радикальных идеологий, создаваемых обычно эмигрантами, фолькс-идеологами и затем выводимыми на поверхность большого политического процесса.

Диалектика цели и средств, описанная мною в феномене "дьявола для грязной работы", убежден, сработает и в отношении Турции. Делая ставку на модернизированную Турцию против фундаменталистского Ирана и давая Турции крупно развернуться в зоне бывшего СССР и даже в России, Запад пытается скомпенсировать рост иранского фактора. Но на самом деле активизация такого субимпериализма Турции – это аргумент для влиятельных элитных групп России в пользу укрепления ирано-российских отношений.

Дальше начинает действовать синдром взаимного политического подстегивания. На фоне сломанного этно-конфессионального баланса Евразии такой синдром может изменить качество самих "исполнительных механизмов". Попросту – Турция в конце такого процесса станет не нынешней либеральной Турцией, а новым субъектом, чья идеология (и реальная, и декларируемая) в конечном счете окажется крайне жесткой.

К власти придет другая элита. Я не хочу сказать, что идеология Боз-гурд станет доминировать. Но произойдет качественный сдвиг именно в эту сторону.

Вот что такое – эффект геополитических волн, инициируемый "русским котлом".

Предположим, что нечто сходное произойдет и в Европе, и что две тенденции, сойдясь на Балканах, переплетутся так, что ось "Берлин – Багдад" обретет некое, безусловно новое, но в чем-то сходное прежнему наполнение. Что тогда? Вот, пожалуй, основной из вопросов, на который мне хотелось бы дать свой ответ.

10.

Я не специалист по Ближнему Востоку и не считаю себя вправе рассуждать о тех проблемах, конкретикой которых я до конца не владею. Но я хотел бы предложить методологически-рискованный, но не бессмысленный взгляд на ближневосточную проблему с точки зрения всего выше сказанного.

Итак, существовала сверхдержава – Советский Союз, строивший свои отношения с третьим, в том числе и арабским, миром, исходя из определенных идеологических оснований.

При этом, уже с конца 70-х годов, было ясно что конфронтация двух сверхдержав, СССР и США, вошла в определенные берега и носит во многом игровой характер. В каком-то смысле СССР играл двойную роль – сдерживал радикализацию исламского мира, разумеется, относительно и в своих интересах (в том числе и в целях стабилизации в Средней Азии), и одновременно косвенно, своим присутствием и зонами своего контроля, диктовал США и Западу в целом безусловные приоритеты в отношении Израиля. Теперь такого мира, как нам говорят, нет. А есть становящаяся…то ли многополярность, то ли монополярность, но в общем, нечто хорошее.

Тогда, конечно, Израилю надо урегулировать отношения в арабском мире. У ислама нет патрона-сверхдержавы, он отвязан, расколот, слаб. Израиль силен. Вместе с тем его прежняя функция для США теряется. И надо, как говорят русские, "ковать железо, пока горячо". Все разумно. Не говоря о том, что урегулирование отношений с окружающим тебя миром необходимо всегда, а любой стресс, в том числе и военно-мобилизационный, рано или поздно рискует обернуться дистрессом.

Все правильно, все хорошо. Но лишь с одним "но". А что, если ожидаемая идиллия (монополярность, разумная многополярность) – это иллюзия? Что, если мы имеем узкую полосу транзитного мироустройства, переход от одной биполярности – к другой, еще более жестокой. Что, если нынешняя эпоха, это не временное плато (рис. 8а), а всего лишь "временная щель", узкий благополучный переходный период от относительного неблагополучия к неблагополучию еще большему? Что тогда? Тогда (рис. 8б) Израиль просто не сумеет развернуть смену форм и структуры приоритетов и окажется в очень сложной, мягко говоря, ситуации.

Ошибочно в этом случае и отношение Израиля к России. Если плато имеется – тогда действительно, с распадом СССР Россия перестает быть зоной повышенного геополитического интереса. Но если плато нет, а есть Россия как источник реструкции мира (ротация элит, транзитная многополярность, DFDJ, геополитические волны и др.), то что есть невнимание Израиля к России, ее низведение до регионального фактора? Это и есть упоминавшееся мною с самого начала обольщение Хитрой Сущностью, не более.

И есть сама эта "Хитрая Сущность", выступающая за пунктирно затронутыми мною темами. Если "Хитрая Сущность" – это не химера, а некая шоковая реальность, то речь может и должна идти о сдвоенном внимании к России – внимании и к источнику еще не одновариантной реструкции всех мировых реалий, и … как к возможному сильному стратегическому союзнику в новом мире. Союзнику, возможному, конечно же, лишь при определенном развороте реструкции, что полностью зависит от протекания идеологического, шире сказать – смыслового процесса в России.

11.

Понимание происходящего в России Западом очень отстает от темпа протекания самого процесса.

На Западе вдруг стали говорить о роли охраны президента в жизни страны. Но ведь этот феномен не изолирован. В России вообще идет становление охранократии. Это свойство всех нестабильных обществ.

Силовые структуры – это не безгласные инструменты. У них есть свои преференции. И ценой услуги октября 1993 года были не только бюджетные уступки ВПК. Изменился климат, была заплачена высокая кадровая и идеолого-политическая цена.

Вдумаемся, однако, в еще более ранние реалии постсоветской эпохи. Ведь пришедший к власти субъект был весьма неоднородным везде. Только сумасшедший мог говорить о победе демократов в Таджикистане. В Таджикистане демократов нет, не было и не будет.

Но и в Прибалтике, и в Молдове, и на Украине, и в России гетерогенность вознесенной наверх элиты была отнюдь не меньшей. Наверх поднялся – весь совокупный (и очень, очень разный) антагонист предшествующему (как в целом советскому, так и перестроечному) периоду. И – тоже совокупный и очень разный субъект DFDJ. Дальше началась некая сепарация.

Демократическая идеология, став знаменем переходного периода, обрекла себя на транзитную роль.

И теперь приходится говорить о главном: этой идеологии и этой влиятельной группы в России больше нет. Произошло то, что может быть названо полным проеданием потенциала демократических и, шире, правовых ценностей, их полной дискредитацией и самодискредитацией в России.

Говорить об этом с западными специалистами пока тяжело. Это напоминает необходимость спорить о том, больше 2Х2 нежели 6 или меньше, твердо зная, что это четыре. В Израиле -легче, чем в США.

В США еле-еле соглашаются, что 2х2 все же чуть меньше 6 и равно, к примеру, 5,5. В Израиле, где знание России больше, уже соглашаются признать, что 2х2, видимо, не многим более 4. На рисунке 9 я попытаюсь изобразить эту тенденцию.

Рис. 9.

Эта схема представляется мне крайне важной.

Точка А – это фокус рассмотрения проблем западным сообществом. Побеждает ли в России демократия? По многим характеристикам да, но … Однако, если… и так далее.

Точка В – это точка продвинутой фокусировки. О'кей, говорят в этом случае, будет не демократия, не Сахаров. Но Солженицын, Шафаревич, локальный культурный национализм…

Все это – в прошлом. Все это похоронила Чечня. Я мог бы много говорить, как и почему это рухнуло. Скажу лишь вкратце. Россия – немодернизируемая страна. Русские – великий народ, но не нация. Крупная буржуазия делегитимизирована и недееспособна. Развитие России шло не по модернизирующим, а по альтернативным модернизации законам.

Модернизационный проект, навязываемый России, может привести только к ее веймаризации. И уже привел к ней.

Реально Россия сейчас находится в точке С. Причем стенки идеологического коридора очень сдвинулись.

В "С" – находятся почти все, от Жириновского до Козырева. И это не случайно. Кстати, отмаливая свои демократические ошибки, вчерашние демократы будут сдвигаться дальше в сторону по течению, нежели те, на ком нет кармы предшествующего периода. И мы еще услышим от них очень и очень многое.

Но и точка С – это не финиш, ибо есть инерция, есть цели, есть подробно мною описанный DFDJ.

Хитрая Сущность стремится любой ценой проскочить в тот черный ящик, который, скрывая его суть и содержание, лукаво называют "евразийством". Однако, речь идет не о славянофильстве, не о неосоветских моделях. Речь идет буквально о неких моделях и схемах, адресующих к Ваффен-СС.

То есть – о радикальном тевтоноисламизме (часто с буддистским привкусом).

О том, как варится эта смесь, можно было бы порассказать многое. В частности, в 1992 году, к осени, когда назрели определенные потенциалы Хитрой Сущности, и она готова была снять маски в России, с прибалтийской подачи, кстати, начал выходить журнал "Гиперборея", вдруг приобретший узкую популярность в определенных частях силовой элиты. Там вышло, в частности, следующее стихотворение:

"Мы отстояли наш Берлин

От козней Интернационала

В анналы будущих былин

Войдет мистерия металла

Несокрушим оплот вождя

Как ни стараются плебеи

Мы ждем небесного дождя

С высот своей Гипербореи

Мы ждем падения Луны

На обреченную планету,

И продолжения войны

Льда и Огня, Зимы и Лета.

Наш Черный Орден сохранен

И обрушенью неподвластен,

Он ночь за ночью,

День за Днем

Шлифует зубы волчьей пасти.

Знамена вверх! Идут полки

На Куру, жертвенное поле,

И новый вождь нам жест руки

Простер вперед как символ воли!

Среди обломков и руин

Того, что звали вы культурой,

Стоит мистический Берлин -

Суть алхимической тинктуры!"

Для людей, знакомых с ядром фашистского и неофашистского мифа, ясно, о чем здесь идет речь.

Одновременно вышли десятки книг по оккультно-мистической традиции III рейха, вышел журнал "Элементы", пошла инфильтрация фашистского вируса в крупные оппозиционные структуры.

Это удалось отбить тогда. Чьими усилиями? Демократов? Поверьте, они только подливали масла в огонь. Бои давали идеологи советизма, для которых такое заигрывание отнимало у России Победу, националы-антиисламисты, идеологи национальной России, не приемлющие возврата к "дранг нах Остен" и потери Украины, просто честные люди с нормальной патриотической ориентацией.

Но главное – все это подействовало только вместе со сменой правительства в США. Приход Клинтона имел большой резонанс в российских структурах, отвечающих за развертывание Хитрой Сущности. На фоне левого мондиализма, как говорят представители таких структур, было признано преждевременным "раскрытие всех карт".

Это произошло в 1992 году. Теперь, на пороге 1996 года, определенные ценности и проекты оказались дискредитированы не только в России. Идея нового курса Рузвельта терпит фиаско.

Каким будет 1996 год?

25.01.1996 : Наивность без благодати

Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Анна Кудинова

Российские элиты перед лицом реальных глобалистских угроз XXIстолетия

Вступление

Мы назвали наш доклад, посвященный глобалистской тематике, "Наивность без благодати". Это название является скрытой цитатой из стихотворения Наума Коржавина. Поэт, размышляя о наивности, говорит:

"Наивность… Хватит умиленья!

Она отнюдь не благодать.

Наивность может быть от лени,

От нежелания понять,

От равнодушия к потерям,

Любви, но это тоже лень.

Куда спокойней раз поверить,

Чем жить и мыслить каждый день."

Это диссидентское стихотворение било по красным целям. Однако ирония истории состоит в том, что сегодня оно, вне устарело-банальных идеологических клише, звучит более актуально и остро, чем в момент его написания.

Наивность без благодати – это определенное качество нашего политического истеблишмента. Это его неспособность "жить и мыслить каждый день", ощущая реальные и весьма непростые вызовы конца XX века и давая адекватные ответы на эти вызовы. Мы встречаемся с подобной наивностью без благодати почти на каждом шагу. Не осмысливаются даже относительно простые вызовы времени. Что уж здесь говорить о вызовах высшей категории сложности!

Наивность без благодати проявляет себя во всем, но нигде она не является столь кричащей, как в вопросах глобалистики, тех вопросах, которые камуфлируют себя по преимуществу зеленым экологическим флагом. В самом деле, нужно быть человеком весьма наивным, более того, наивным без берегов и совсем уже не включенным в игровые реалии нашей эпохи, для того, чтобы в экологической проблематике видеть борьбу за спасение зеленой травки, дельфинов и чистого воздуха. Между тем подобная безблагодатная наивность пронизывает все действия российской политической элиты. И трудно порой бывает отличить здесь наивность от злонамеренности.

Да и нужно ли? В уже цитируемом стихотворении есть и такие строчки:

"Так бойтесь тех, в ком дух железный,

Кто преградил сомненьям путь,

В чьем сердце страх увидеть бездну

Сильней, чем страх в нее шагнуть".

Экологическая и в целом глобалистская проблематика содержит в себе, как будет показано ниже, такие бездны, шагнув в которые, страна уже не вернется к жизни. Вот почему мы говорим о несоответствии российских элит не глобальным, а глобалистским угрозам, то есть угрозам, вмонтированным в ткань самих глобалистских концепций;

угрозам, закамуфлированным под спасительные проекты;

угрозам, умело растворяющим свой яд в объективизме;

угрозам, прячущимся за всесилием сверхмощных компьютеров, диктующих свою объективистскую волю.

Способна ли российская политическая элита дешифровать подобные угрозы, осознать их реальность и гибельность и противопоставить им свою стратегическую волю – то, что мы называем субъектностью? От ответа на этот вопрос зависит будущее страны.

Мы уже несколько раз говорили о концепции устойчивого развития и ее реальном, небезопасном для страны, содержании. В данном докладе уже нет желания привязывать рассмотрение этой проблемы, выходящей на другие, еще более масштабные проблемы и угрозы XXI века, к каким-то отдельным, пусть и политически значимым, структурам, берущимся реализовывать устойчивое развитие в тех или иных его модификациях. Подобное сопряжение сегодня, после нескольких лет развертывания идеологемы устойчивого развития в сознании всех элитных групп и структур российского общества, умаляет тему, снижает ее, придает ей избыточную конкретность. Кроме того, бессмысленно бороться с отдельными вредными идеологемами, на место которых тут же встают другие.

Если канонизируется и одновременно сводится всего лишь к открытию НЭПа непростая, но безусловно мощная и трагическая фигура Владимира Ленина, чьи теоретические открытия касались широкого круга тем, чья мысль не чуралась идеального в гегелевском понимании, чей материализм требовал расширения материи до субстанции, чей кругозор позволял вступать в диалог с далекими отмарксизма восточными мудрецами, то толку ли бороться с непониманием в вопросах устойчивого развития?

Добавим здесь только, что НЭП 20-х годов был все же не так банален, как тот НЭП, который возможен семьюдесятью годами позже. Фактор традиционно-ориентированного крестьянства, сумевшего внести в русскую революцию 1917 года свой далеко не материалистический заряд, сместивший и перевоплотивший в этой революции, скажем так, "очень многое", был решающим с точки зрения оправдания тогдашнего НЭПа. Пролетариат шел навстречу требованиям мелкого собственника-крестьянина, своего союзника по борьбе за отечественный коллективистский строй, именуемый социализмом. Но даже в этом случае НЭП не выдержал испытания на легитимность. Он не дал ответа на главный вопрос: "Зачем нужно было умирать и убивать, если результатом жертвы и греха становится пришествие на смену Рябушинскому и Морозову коллектива Остапов Бендеров?"

Если даже в те времена НЭП уже был наполнен фарсами и пропитан противоречиями, то что говорить о теперешнем НЭПе? В чем социальная база для союза новых классов, идущих на прорыв, с многочисленными "корейко" от партии, комсомола и КГБ, переплетенными с "остапами" мафии? Ответа на этот вопрос быть не может, как не может быть ответа на вопрос о необходимости для России входить в Совет Европы после всего, что произошло на Балканах. В момент, когда нестабильность на Северном Кавказе становится вполне реальной, а мощность наших силовых структур улетучивается, не означает ли такое вхождение приглашение сперва "голубых касок", а в перспективе войск НАТО принять участие в решении наших проблем по югославскому варианту?

Данные примеры приводятся не для обострения и оживления дискуссии по абстрактным вопросам, а для прояснения одного фундаментального обстоятельства. Оно состоит в том, что вся российская элита не обладает сегодня своим Большим Проектом, то есть своей субъектностъю. Воскрешение старых проектных оснований, изрядно поистрепанных уже в 60-70-е годы, весьма проблематично и чревато самыми разными неприятностями. Воскрешенный мертвец не является Воскресшим, он все тот же мертвяк, способный лишь резво и бессмысленно дергаться и топтать все живое.

Большой Проект требует обязательной сверки с тем, что пылало на нашей территории все семьдесят лет. Но это – сверка и проверка огнем, а не маскарадное шествие. Время требует передачи сути пережитого, его содержания и его правды, и воплощения этой сути и правды в новых формах. Оно требует творения живой жизни с помощью Большого Проекта. Если же этого Проекта нет, то борьба за власть превращается в конкуренцию за право исполнять чужой Большой Проект. Тот самый, который, якобы отвечая на глобальные вызовы, создает на деле глобалистские угрозы. Исполнение этого проекта означает планомерное удушение страны. Вот почему борьбу за власть без Большого Проекта можно сравнить с конкуренцией "Капо" за право распоряжаться заключенными большого концлагеря, размещаемого на месте великого государства. Того концлагеря, в котором должен быть порядок, жесточайшая дисциплина, научная организация труда, способы распределения жизненно важных ресурсов и все другие институты, слагающие грамотно организованную фабрику смерти.

Достаточно повесить на двери ведомств, знаменующих собой эти институты смерти, привлекательные таблички, проникнутые любовью к растительному и животному миру, чтобы придать зловещей затее образ благодетельного и спасительного мероприятия.

Но подобный иллюзионизм может безнаказанно глумиться над бытием великой державы, все еще обладающей ядерным оружием и значительными геостратегическими, интеллектуальными, технологическими, демографическими и сырьевыми ресурсами, только в одном случае: если вся российская элита по разным причинам, но с одинаковой интенсивностью одержима этой самой наивностью без благодати.

Такого не может и не должно быть. Вот почему мы считаем необходимым вновь и вновь возвращаться к проблеме глобалистских угроз. Мы постараемся производить этот периодический возврат без излишних эмоций. Мы просто будем отслеживать динамику заболевания, указывать на то, в какие жизненно важные центры России уже нанесены вполне ощутимые удары "устойчивого развития".

Мы сознаем при этом, что затрагиваемые проблемы менее ярки и впечатляющи, чем проблемы терроризма и борьбы за власть выборными и невыборными методами. Но мы сознаем и то, что масштаб угрозы не измеряется ее очевидностью.

Конечно же, российская действительность начинена больными проблемами.

Конечно же, Кизляр и Первомайское дохнули на нас обжигающим жаром настоящего человеческого горя, простого и наглядного, и вместе с тем подняли российскую суету до высот настоящего трагизма.

И, конечно же, на фоне подобных простейших вызовов, бросаемых в лицо российским политикам и не осознаваемых ими в их зловещей тотальности, более сложные вызовы начинают казаться абстрактной казуистикой.

Конечно же, сосредоточенное на простейших интригах политическое сознание, неспособное охватить и осмыслить системно даже то, что произошло в Кизляре и Первомайском, будет даже не пасовать, а просто отторгать все, что не соответствует его уровню.

Но мы адресуемся не к этому сознанию, зацикленному на формальных, а не содержательных атрибутах власти. Предоставим его его собственной участи. Пусть жонглирует атрибутами, называя это жонглирование реальной политикой. Пусть играет, называя свои детские забавы "политическими технологиями". России нужно другое сознание, способное встать на уровень реальных проблем, формирование такого сознания намного важнее лобовых дискуссий и эффектных политических игр. У России будет свой Большой Проект и своя элита, адекватная этому проекту. Вот почему так необходимо видеть закрытую часть чужих Больших Проектов, дешифровать их содержание, системно отслеживать их последствия и соотносить чужие и чуждые затеи со своими фундаментальными целями и интересами. Данный доклад посвящен именно этому.

Часть 1.

"Штука"

Первая часть нашего доклада посвящена методологии дешифровки Больших Проектов. Ироническое название "Штука" используется нами для того, чтобы распространить данную методологию на максимально широкий класс объектов и процедур. В противном случае пришлось бы сужать рассмотрение до определенного явно заданного системного класса, формальное описание признаков которого вдобавок заняло бы слишком много времени и увело бы нас в дебри нюансов концептуального проектирования. Поэтому мы не будем определять строго, что именно представляет собой в общем виде проектируемый объект, является ли он системой, множеством, группой или иного рода "концептуальным телом". "Штука" – она и есть "Штука". Важно лишь понимать, как она устроена, каковы ее основные типологические особенности, структурно-функциональные элементы и базовые процедуры, решающие поставленные перед "Штукой" целевые задания.

На рисунке 1 изображена сама "Штука" – некий сгусток концептуального проектирования.

Рис. 1. "Штука"

Этот абстрактный сгусток должен обладать рядом свойств и возможностей. Перечислим их в порядке, отвечающем этапам концептуального проектирования самой "Штуки".

Свойство 1. Абсолютная благость. "Штука" обязательно должна быть пронзительно благой. Ее декларации должны резонировать с глубокими и очевидными потребностями людей. Ее обещания должны сулить этим людям то, чего они лишены. Ее акции должны убеждать в благородстве целей и помыслов. Кто может оспорить благость прав человека? Императива нравственности в политике? Никто! А кто может не сочувствовать защите природы? Тем более в эпоху гиперурбанизма, когда сама возможность выехать "на природу" весьма и весьма проблемна, когда население оторвано от чистого воздуха и чистой воды, от натуральной природы и загнано в круг машинной цивилизации?

Тем самым экологизм и – шире – императив устойчивого экоразвития отвечают первому требованию, предъявляемому к "Штуке".

Свойство 2. Впечатляющий современника арсенал чудес и гиперинструментов, поставленных на службу "Штуке" и являющихся ее составной частью. В прежние эпохи такими чудесами и инструментами владели храмовые жрецы. Теперь, конечно же, "Штука" нуждается не в плачущих статуях, сдвигаемых камнях и расцветающих среди зимы цветах. Хотя и это не лишне. Но главным в новую эпоху является то, что "Штука" облечена в академическую мантию и намертво припаяна к суперкомпьютерам. Только в этом случае благость "Штуки" начинает корреспондировать с ее мощностью.

Свойство 3. "Штука" должна уметь себя рекламировать и обладать для этого соответствующими возможностями.

Свойство 4. "Штука" должна быть организационно выстроена, уметь технологически грамотно вербовать своих адептов, уметь выстраивать свою базу поддержки в самых разных элитных группах, уметь выращивать свою властную самость.

Свойство 5. "Штука" должна иметь свои технологии глубокой работы с сознанием адептов, иметь свой современный инициационный ресурс.

Свойство 6. "Штука" должна иметь свою экзо- и эзотерику. Она должна уметь защищать свою тайну и саморазвиваться в сторону реализации своей сущности.

Свойство 7. Имея одну сущность, "Штука" должна обладать множественными видимостями, уметь группировать и менять эти видимости.

Таковы основные свойства "Штуки".

Наделенную такими свойствами "Штуку" мы будем называть, следуя великой философской традиции, "Штукой-в-себе".

Если мы хотим проверить экологическую или глобалистскую концепцию с точки зрения ее соответствия нашему представлению о "Штуке", то нам следует тестировать эту концепцию на указанные выше 7 свойств. Мы этим займемся ниже. А сейчас перейдем от внутренних свойств "Штуки" к условиям ее диалога с реальностью. В отличие от "Штуки-в-себе", свойства "Штуки" в ее диалоге с реальностью слагают "Штуку-для-себя". Подобная модификация "Штуки" требует добавления к вышеперечисленным семи свойствам еще одного, восьмого по счету.

Свойство 8. "Штука-для-себя" должна уметь быть высокорентабельной, должна захватывать ресурс из внешней среды и направлять его на свои цели, те цели, которые еще добавят этой "Штуке" ресурса.

Наделенная такими восемью свойствами, "Штука" становится уже "Штукой-в-себе-и-для-себя" и в этом качестве является достаточно полноценной. Но она еще не является "Штукой", а представляет собой всего лишь высокорентабельную аферу, если у нее нет инструментов управления другими объектами. Обладая же этими инструментами, "Штука" превращается еще и в "Штуку-для-других". И, в сущности, она интересует нас именно в этом качестве.

С этой точки зрения "Штука" имеет еще несколько свойств.

Свойство 9. "Штука" должна обладать рецепторами, выявляющими слабые точки объекта, с которым она работает.

Свойство 10. "Штука" должна обладать трансплантаторами, которые могут быть встроены в болевые точки и превратиться в датчики и манипуляторы.

Свойство 11. "Штука" должна обладать терминалами, с помощью которых она координирует манипуляции и измеряет эффективность достигнутого результата.

Этим набором свойств "Штука" почти исчерпывается. Однако для настоящей "Штуки" нужно еще одно свойство. Мы уже говорили об экзо- и эзотерике. Подчеркнем еще раз, что настоящая "Штука" не прагматична. Она не является только высококлассной машиной или кибернетическим устройством, созданным ради какого-то внешнего результата. Отсюда связанное с эзотерикой, но не сводимое только к ней Двенадцатое и Последнее Свойство "Штуки".

Свойство 12. "Штука" должна обладать мощным целеполаганием, в каком-то смысле "идеальными" целями, она должна обладать хозяевами и тем, что называется "проектной самостью".

Рассмотрев с методологической точки зрения вопрос о "Штуке", мы можем перейти к сопоставлению наших методологических критериев с параметрами Большого Проекта, ипостасями которого являются экология, демография и – шире – концепция устойчивого развития.

Часть 2.

Выращивание экопроекта

Раздел 1.

Накапливание необходимых потенциалов

Глобальная проблематика, являясь действительным и серьезнейшим вызовом, стоящим перед человечеством, не могла не породить искушения использовать ее мощность и всепланетность как инструмент всеобщего управления. Глобалистика как инструментовка глобальной проблематики рождалась именно из этих вполне циничных соображений.

Первая стадия становления глобалистики начала 70-х годов, связанная прежде всего с деятельностью Римского клуба и известная нашумевшими докладами "Пределы роста" (1972г.) и "Человечество на перепутье" (1974г.), ставила целью привлечь к глобальной проблематике массовое внимание публики и политико-экономических элит. Основные задачи этой стадии в формулировке отцов-основателей Римского клуба выглядят следующим образом.

Эрл Янч: "Совершенно очевидно, что в единой системе "человечество – окружающая среда" не осуществляется никакого "автоматического" регулирования макропроцессов. Человек должен взять на себя управление всей этой сложной системой, стать "кибернетическим элементом эволюции нашей планеты".

Джей Форрестер: "Главное – приучить людей к мысли о необходимости стратегического планирования на основе глобальных математических моделей".

Доклад "Пределы роста" базировался на концепции мира как единой целостной многопараметрической системы, а доклад "Человечество на перепутье" – на концепции мира как системы иерархической, динамической и горизонтально разделенной на множество взаимозависимых подсистем. Оба доклада заявляли, что наблюдаемый рост ресурсопотребления грозит человечеству планетарной катастрофой в очень близком будущем, измеряемом десятилетиями. В первом докладе выход для человечества указывался в виде формулы "предельного роста", а во втором – "органического роста".

Критики первых глобалистских докладов указывали, что в моделях огромное количество совершенно произвольных допущений, и что грядущую катастрофу легко предсказать и без математики. Однако, по собственному признанию основателя и президента Римского клуба Аурелио Печчеи, "адекватность моделей для клуба была второстепенна". Заметим, что соавтор второго доклада Эдуард Пестель позже неоднократно признавался, что "еще во время обсуждения "Пределов роста" мы с Печчеи пришли к выводу о том, что природные пределы вряд ли когда-нибудь будут достигнуты, ибо на пути к ним стоят очень серьезные препятствия политического, социального и морального свойства". Но реальная цель проекта была достигнута: доклады Римского клуба обсуждал весь мир, клуб заявил о себе как о центре анализа глобальной проблематики и разъяснения результатов этого анализа мировому сообществу.

Вторая стадия глобалистского моделирования сознания разворачивается в конце 70-х годов на фоне уже подогретого "общим испугом" интереса к глобальной проблематике, и ставит перед собой цель обозначения конкретных частных пределов для человечества. В этом русле находятся известные доклады Римского клуба, комиссий ООН и др. по проблемам энергообеспечения, народонаселения, продовольствия, климата, экологии и т.д. В большинстве случаев те из докладов, которые претендуют на численные прогнозы, снова не выдерживают критики с точки зрения минимальных научных требований к математическому моделированию: нет ни доказательств обоснованности выбора существенных параметров и модельного фона, ни оценок точности исходных данных и их влияния на конечный результат. Вся эта "кухня" надежно скрывается от публики в памяти сверхмощных компьютеров, а "на свету" регулярно появляются лишь категорические выводы: нефти осталось на 50 лет, лесов – на 60 лет, Антарктида растает через 70 лет, массовый голод наступит через 40 лет, и т.д., и т.п.. На этом фоне в ходе рассчитанной эксплуатации слов "пределы", "выживание человечества" появляются и утверждаются в глобалистском обиходе концепции "устойчивого общества" и "устойчивого развития".

Глобалистская риторика начинает прочно входить в массовое сознание в качестве актуального "императива выживания". Однако на уровне элитных групп, принимающих решения, сдвиги сознания представляются держателям глобалистских концептов медленными и недостаточными. В 1986г. один из главных идеологов глобалистики Месарович замечает: "…за полтора десятилетия обсуждения глобальной тематики человечество почти ничего не сделало для собственного спасения". И в 1987 г. Э.Пестель представляет Римскому клубу доклад "За пределами роста", заявивший, что возможности выдвинутой в 1974г. концепции "Органического роста" исчерпаны.

Третья стадия моделирования мирового массового сознания начинается в 1989 г., когда М.Месарович в докладе "Поиск новой парадигмы для глобальной проблематики" заявил: прежняя парадигма недостаточна, ибо не учитывает многих плохо формализуемых факторов развития мировой системы. Новая парадигма утверждает, что "даже при полном знании "механизма", который управляет системой, и при наличии точных данных, – будущая эволюция системы во времени полностью непредсказуема как в детерминистском, так и в вероятностном смысле, поскольку внутри системы находятся мыслящие "компоненты", интерпретирующие события и пытающиеся предвидеть последствия действий". Ключевое изменение подхода связано с признанием необходимости учета специфических реакций нижнего, индивидуально-человеческого уровня системной иерархии – реакций, которые с подачи весьма причастного к глобалистике Д.Сороса названы "возвратностью".

Изменение концепции Римского клуба, начатое М.Месаровичем, продолжено Группой Проекта Глобального Моделирования, сформированной канадской ассоциацией содействия Римскому клубу. В сентябре 1993 г. этой группой представлена разработка под названием "Концепции для нового поколения инструментов глобального моделирования: "расширение нашей способности к восприятию". В основу проекта положена идея Месаровича об исключительной важности понимания глобальных проблем и методов их разрешения, о приоритете "понимания" над "предсказанием" и "прогнозированием".

Группа Глобального Моделирования использовала эволюционную парадигму, описанную Э.Ласло в 1987 г., следующим образом: "Законы, концептуально сформулированные в эволюционном контексте, не носят детерминистский характер и не являются предписаниями. Они лишь констатируют круг возможностей, в рамках которых может развертываться эволюционный процесс". Из этого делается вывод, что компьютерные модели не цель, а всего лишь средства, необходимые для достижения всеобщего понимания "глобальной проблематики".

Естественно, наличие некоей модели все-таки необходимо, но она будет представлять собой систему компьютерных и теоретических субмоделей. Взаимодействие интеллектуалов с этой конструкцией станет процессом постоянного обучения и достижения понимания через опыт. По степени эффективности принятых на основе этого взаимодействия социальных решений можно будет судить о соответствии между конструкцией и реальностью. Первоначальная задача, по мнению авторов проекта, – создать систему субмоделей для всех областей "глобальной проблематики". А дальше – обучение и самообучение интеллектуалов в процессе взаимодействия с субмоделями, наращивание понимания глобальной проблематики и его социальное распространение.

Таким образом, в проекте Новой глобальной модели (НГМ) речь идет о моделировании как средстве конструирования "новой интеллектуальной элиты", которая будет характеризоваться:

1. Сверхвысоким совпадением восприятия глобальных проблем и оптимальных путей их решения за счет единого "источника" понимания.

2. Недостижимой ранее кумулятивностью знаний о глобальной проблематике за счет подключенности к системе, вбирающей как экспертный опыт, так и результаты сравнения моделей с реальностью.

3. Прочной связью "пользователей" с НГМ, которая и обуславливает принадлежность к "новой элите" со всеми вытекающими отсюда возможностями для самореализации, и позволяет "оставить след в истории" путем включения уникального личного опыта в НГМ.

По сути, реализация концепции предполагает расслоение человечества на три главных страты:

– "суперэлиту" – касту "жрецов", концептуально обеспечивающих технологию знаний НГМ и указующих критерии "устойчивого развития" (тот самый "единый источник понимания");

– "новую интеллектуальную элиту", осуществляющую по единому разработанному "суперэлитой" плану интеллектуальную подпитку и наполнение частных субмоделей НГМ;

– "невключенную" часть социальной среды, в которую в виде мифологии понимания транслируется необходимая часть выводов из базового концепта и частных моделей.

Здесь следует обратить внимание на изданную в 1977г. работу А.Корригана "Наука и мифы: два предложения Римскому клубу". По Корригану, "…мифы и метафоры должны обеспечивать образное восприятие будущего. Мифы как руководящие образы использовались на протяжении всей истории человечества. Когда мифы доходят до всех уровней человеческого сознания, они полностью занимают душу и побуждают тело к деятельности".

Таким образом, НГМ по своему реальному содержанию оказывается системой всеобъемлющего трансграничного концептуально-политического и интеллектуального контроля через тотальную универсалистскую индоктринацию масс, то есть попыткой выращивания новой универсальной мировой идеологии. Истинным субъектом глобального управления становится при этом "суперэлита", для которой НГМ является действительно эффективным инструментом, но не столько понимания глобальных процессов, сколько подавления и нейтрализации субъектности не входящих в "суперэлиту" компонентов глобального социума.

Действительно, в массовом сознании вполне созрело и давно внушаемое ощущение непостижимой сложности глобальной проблематики, и доверие к тем алармистским выводам из моделирования, которыми регулярно потчуют публику от имени высоколобых глобалистов мировые масс-медиа. Эти обстоятельства, наряду с планетарной глобализацией СМИ, рекламы и информационных систем, резко подняли возможности субъектов глобального контроля в области манипулирования общественным сознанием. Огромную роль в этом процессе играли и играют учебники, прежде всего для средней школы, в которых глобалистский алармизм в духе работ Римского клуба и НГМ, а также внушение тезисов о едином прогрессистском потоке мировой истории и единой и единственной судьбе человечества, в последние годы заняли одно из центральных мест в ключевых образовательных курсах.

Далее, полным ходом идет создание "новой интеллектуальной элиты", в котором определяющую роль играет распространение компьютерной техники и мировых информационных сетей.

Заметим, что создание "новой интеллектуальной элиты" в парадигме данной концепции было невозможно еще несколько лет назад. В 70-80-е годы компьютер был скорее экзотикой, причем большинством специалистов четко осознавались ограничения компьютерных технологий исходными посылками моделирования (что вложишь, то и получишь). В 90-е годы появилась техническая возможность создания сложных систем, включающих элементы технологии знаний и позволяющих говорить о создании "искусственного интеллекта". Но, главное, в ходе компьютеризации производств и распространения персональных компьютеров возникло поколение технократов, для которых "компьютер – это стиль жизни"; они нередко больны "компьютерным фетишизмом" и, безусловно, гораздо восприимчивее к "компьютерно-модельной" аргументации.

Наконец, сегодня во многом сформирована глобальная идеологическая инфраструктура "суперэлиты", позволяющая эффективно влиять на генерацию и распространение идей в интересах "держателей" данной инфраструктуры. Прежде всего это организации, связанные с Римским клубом, в том числе национальные ассоциации содействия Римскому клубу, специализированные институты типа вашингтонского Института всемирного наблюдения (Институт Всемирной Вахты), исследовательские подразделения многочисленных, преимущественно частных фондов (Форда, Фольксвагена, Рокфеллера, Сороса и т.д.), элитные закрытые клубы и ордена, а также специализированные на глобалистике периодические издания (журналы "Фьючерист", "Уорлд Уотч" и др.).

Здесь стоит заметить, что целый ряд членов Римского клуба, по свидетельствам западной прессы, одновременно входит в другие организации, имеющие отношение к глобальному контролю: Трехстороннюю комиссию, Опус Деи, масонские ордена. Например, член Исполкома Римского клуба со дня его основания Макс Консталим стал первым европейским председателем Трехсторонней комиссии, финансируемой за счет фондов Рокфеллера, Кентерига, Форда, Карнеги и Вудроффа.

Раздел 2. "Экопроект-в-себе".

Модус благости и соразмерность целей

С первых докладов по глобальной тематике авторы почти всегда подчеркивают, что уход человечества с путей, ведущих к глобальной катастрофе, невозможен вне осознания и присвоения новой системы ценностей. Уже в докладе "Человечество на перепутье" непреложной признается "направленность развития на обеспечение людей, живущих "не хлебом единым". Наиболее четко позиции по этой проблеме указаны в появившемся в 1977 г. пятом докладе Римскому клубу, подготовленном профессором философии Нью-Йоркского университета Эрвином Ласло. Доклад под названием "Цели для человечества" представлял собой "мировой атлас современных целей" на уровне системы и подсистем, ее составляющих.

Э.Ласло пишет: "Сегодня перед нами стоит задача отыскать такие идеалы, которые могли бы на глобальном уровне выполнять функции, эквивалентные функциям местных и региональных мифов, религий и идеологий в здоровых общественных системах прошлого". Новая человеческая этика зиждется на "ощущении глобальности" и осознании огромной роли человечества на Земле. Э.Ласло прямо говорит о необходимости появления общечеловеческих ценностей для выхода из мирового кризиса и заявляет следующие главные "цели для человечества": достижение безопасности, обеспечение продовольствием, разумное использование энергии и природных ресурсов, продолжение развития ради улучшения "качества жизни" всего человечества и каждого человека.

В докладе Организации экономического сотрудничества и развития "Встреча с будущим" противопоставлены два типа ценностных систем – материализм и постматериализм, причем для постматериализма, формулой которого является устойчивое развитие, в перечне ценностей первым стоит сохранение природы.

В работе "Человеческие качества" А.Печчеи заявляет: "Решение всех проблем должно исходить из изменения самого человека, его внутренней сущности… необходимо совершенствование человеческих качеств внедрением в массовое сознание новой формы гуманизма с его чувством глобальности, любовью к справедливости и нетерпимостью к насилию… главной целью "человеческой революции" является социальная справедливость для нынешнего и будущих поколений… следует безусловно признать примат справедливости над свободой, пусть даже зная заранее, что первая сама по себе вовсе не гарантирует последнюю".

В Декларации Рио-92 провозглашается: "Для того чтобы добиться устойчивого развития, охрана окружающей среды должна стать неотъемлемой частью процесса развития и не может рассматриваться в отрыве от него".

В последнем труде пионеров глобалистики Медоузов и Рандерса "За пределами роста", изданном в 1992г., "общество устойчивого развития" характеризуется "…устойчивостью, эффективностью, достаточностью, правосудием, справедливостью и общностью как высшими социальными ценностями".

Директор Института всемирного наблюдения Л.Браун в работе "Построение устойчивого общества" определяет в качестве главных ценностей человека окружающую среду, человеческий род, личность и ее социальный статус, безопасность и эффективность технологий, рациональное удовлетворение потребностей.

Кто же осмелится бросить камень в предъявленные со столь очевидной и горячей любовью к человечеству ценности и цели? Благость экопроекта несомненна и убедительна. Однако есть нечто странное в столь настойчивом педалировании высшей ценности "окружающей среды". В непредвзятом анализе аксиологии новой глобалистики обнаруживается, что актуальные ресурсные ограничения, то есть условия, неизбежная и спорная по своему формату РАМКА, в которой исторически движется человечество, оказывается главной, императивной, высшей ценностью, к которой сходятся важнейшие цели и которая определяет все остальные смыслы индивидуального и социального существования. Иными словами, устойчивое развитие есть процесс консервации этой (к тому же, по прямому признанию авторов проекта, в основном выдуманной) рамки. Именно ради этой "высшей и справедливой" ценности А.Печчеи призывает жертвовать свободой.

Часть 3.

"Экопроект-для-себя", или Ресурсы роста

Во всем мире ревностно и иногда хвастливо анализируют, кто сколько истратил на столь дорогую человеческому сердцу экологию. Однако для конструкторов-глобалистов этот подход неприемлем, ибо вне суперрентабельной самоокупаемости они просто не смогут развернуть свой проект. Ниже мы показываем, каковы в концепциях глобалистики инструменты этой суперрентабельности и где в экологии расположены "клондайки и эльдорадо".

Один из наиболее показательных примеров этого рода – история борьбы с "озоновой дырой" и хлорфторуглеводородами (фреонами), которые используются в качестве аэрозольных газов, а также теплоносителей в холодильных установках.

Первый массовый вброс тезиса о разрушении фреонами озонового слоя Земли произошел в конце 70-х годов, после обнаружения над Антарктидой так называемой "озоновой дыры" – района с пониженной концентрацией озона в стратосфере. Тема была быстро развернута экологистами в СМИ в связи с ролью озона в задержке ультрафиолетового излучения Солнца, и фреонам было предъявлено обвинение в повышении мирового уровня заболеваемости раком кожи (меланома). Несмотря на множество научно обоснованных сомнений в правомочности фреоновой гипотезы озоновых дыр, в 1985г. была подписана Венская конвенция об охране озонового слоя, а в 1987г. – Монреальский протокол об озоноразрушающих веществах. Эти документы налагали на участников жесткие ограничения по производству и использованию фреонов. В 1990г. на конференции в Лондоне ограничения были ужесточены и сформулирована программа мощных экономических санкций (вплоть до полного торгового эмбарго) в адрес "неподписантов" и "неисполнителей". СССР подписал все перечисленные документы.

Громкий озоновый алармизм экологических организаций и "фондов устойчивого развития", до сих пор будоражащий мировую прессу, сопровождался почти не услышанными экспертными оценками. Врачи выявили, что заболеваемость меланомой совсем не коррелируется с интенсивностью нахождения людей на солнце и не характерна для участков кожи, подвергающихся загару, причем наибольший процент заболеваемости приходится на Центральную Европу, где никогда не было озоновых дыр. Метеорологи установили, что никакие варианты наблюдаемой реальной атмосферной циркуляции не могут объяснить избыточного переноса фреонов в области "озоновых дыр". Геологи выяснили, что природный выход озоноразрушающих газов в результате вулканизма и диффузии по проницаемым зонам земной коры по крайней мере в десятки раз превышает максимальный вклад фреоновой компоненты. Наконец, технологи посчитали, что замена фреонов на другие хладоагенты повысит стоимость холодильных установок в 10-30 раз, а эксперты в области охлаждения пояснили, что необходимость перевооружения холодильной промышленности в мире новыми теплоносителями приведет к повышению мировой смертности от пищевых интоксикаций и голода на 30-40 млн. человек в год.

Некоторую ясность в проблему внесла недавняя публикация в журнале EIR. Оказывается, в 1990г. "Уолл Стрит Джорнел" писал, что соглашение по фреонам перевернет всю структуру мировой химической промышленности, в результате чего из нынешних 32 крупнейших поставщиков химикатов выживут лишь 6-10, и прежде всего "Импириал Кемикал Индастриз" и "Дюпон". Далее журнал сообщает, что в финансировании антифреоновой кампании в СМИ огромную роль играл Фонд Макартура, руководитель которого Торнтон Брэдшо являлся членом Римского клуба, директором Института Аспена и членом совета директоров банка "Си Эс Фест Бостон". Один из наиболее рьяных защитников озона, глава "Озон Трендз Панел" Роберт Уотсон признал, что его убедил в необходимости запрета фреонов высокопоставленный представитель "Дюпон". Другой озоновый экологист, руководитель британского отделения "Гринпис" Питер Метчелл – оказывается, родной внук основателя "Импириал Кемикл" Альфреда Монда. Наконец, основными организаторами последних конференций по озону являются глава "Импириал Кемикал" Деннис Хендерсон и Маргарет Тетчер.

Альянс "Дюпон" – "Импириал Кемикал" монополизировал и производство оборудования для производства заменителей фреонов, и контроль над международным консорциумом по испытаниям этих заменителей. В результате, по подсчетам экспертов, только нынешний глава "Дюпон" канадский мультимиллиардер Эдгар Бронфман извлек из "озоновой дыры" около 10 млрд. долларов. Знаменательно, что Бронфманы финансировали деятельность одного из наиболее радикальных экологистов Айры Эйнгорна, бежавшего из США от уголовного преследования. Ныне Эйнгорн проживает в Дублине, сохраняя контакты с экологистами и изучая историю язычества.

Часть 4.

"Экопроект-для-других"

Раздел 1.

Политическое господство

Начиная с первых концептуальных работ Римского клуба, одной из главных угроз будущему человечества новые глобалисты объявляют государственный суверенитет.

Ключевым символом широкого спектра отнюдь не только экологических организаций стал лозунг "Земля – наш общий дом", трактуемый в прямом политическом смысле. Директор Института всемирного наблюдения Л.Браун в работе "Мир под угрозой" пишет: "Вырисовывающиеся угрозы мировому климату и общему достоянию человечества могут в скором времени сделать переход к сильным и правомочным международным организациям неизбежным". Ему вторит автор третьего доклада Римскому клубу Ян Тинберген: "На наивысшем уровне мировых проблем основной движущей силой серьезных изменений должны стать международные институты, наделенные властью и формирующие политику". По Тинбергену, должны быть созданы Мировое казначейство, Всемирные администрации по продовольствию и технологическому развитию, Всемирное агентство по минеральным ресурсам и т.д. Французский глобалист М.Гернье уточняет: исходя из геополитических соображений, для преодоления общечеловеческих затруднений и перехода к устойчивости мировой системы, на Земле следует создать ряд региональных трансгосударственных сообществ-объединений типа ЕС: пять на Севере и пять на Юге, а для всех сообществ учредить единый парламент.

Во всех заявлениях и глобалистских моделях этого рода, начиная с доклада Тинбергена, формулируется необходимость установления Нового Мирового политического порядка с надгосударственными органами управления. В ряде работ, выполненных в парадигме Римского клуба, в качестве методологической базы такого порядка просматривается иерархическая системная модель Месаровича, распространяемая на сферу политики, что прямо адресует к известным из истории политическим идеологиям Мировой Империи.

Поскольку столь радикальные идеи об учреждении в тех или иных формах "мирового правительства" встречают вполне понятное противодействие со стороны действующих политиков, в глобалистике последнего десятилетия все чаще озвучивается паллиативная идея контрольных и силовых международных органов (реформированный Совет Безопасности ООН, специальные контрольные комиссии и т.п.) для частичного ограничения государственных суверенитетов по наиболее "взрывоопасным" глобальным проблемам: вооружение, охрана биологического разнообразия, дефицитные природные ресурсы и т.п. В докладе 1987г. комиссии Г.Брундтланд "Наше общее будущее" отмечается: "На глобальном уровне уже существует обширная сеть учреждений, которую можно переориентировать на цели устойчивого развития. В центре этой инициативы должна быть ООН как единственная межправительственная организация с универсальным членством".

В русле частичных ограничений государственных суверенитетов находятся основные тезисы выступления М.Горбачева в ООН в 1988г. (доклад о новом мировом экологическом порядке), а также тезисы его же речи, произнесенной в мае 1992г. в Фултоне: "…новый мировой порядок не будет полноценным, если ООН, Совет Безопасности не создадут структур, уполномоченных вводить санкции и использовать другие принудительные средства, особенно когда речь идет о вопиющем попрании прав меньшинств, групп населения, отдельных лиц". (Здесь уместно напомнить, что Горбачев уже несколько лет является президентом экологической организации под очень символическим названием "Международный Зеленый Крест"). Аналогичные глобалистские предложения сформулированы в апреле 1995г. в статье Г.Попова "Человек, мир, Россия" в "Независимой газете". Однако во всех моделях такого рода, как признают и их авторы, в самих механизмах создания подобных надгосударственных структур под оговорками об "учете масштабов мировой ответственности" неизбежно просматривается принцип политического доминирования великих держав или их коалиций.

Сторонникам глобальной мировой политической иерархии управления оппонирует основатель Римского клуба А.Печчеи (книга "Человеческие качества"). Полностью разделяя обвинения политических глобалистов в адрес суверенных государств, он пишет: "…человечество увлечено магией роста, демографического и экономического… это тем более нетерпимо, если учитывать надвигающийся энергетический голод и неудовлетворительные темпы развития мировой торговли. Безработица и экономические спады, кризис политической системы не миновали даже развитые страны. Однако в мире пока еще не создано никаких международных механизмов, которые обеспечивали бы решение подобных человеческих, моральных и политических проблем… еще больше усложняет положение то, что функциональной единицей современного общества до сих пор остается суверенное государство – причина сохранения устаревших концепций и институтов…"

Но далее А.Печчеи называет бесперспективной идею прямого господства и подчеркивает, что ключ решения проблемы – в трансформации сознания элит. А.Печчеи четко нащупывает в современном обществе группы, из которых может быть рекрутирована элита новой эпохи. В первую очередь, это менеджмент крупных корпораций. Но не только. Не меньший интерес для него представляют ученые, ибо "известно, что сегодня в мире больше ученых, чем было за все предшествующие века. Как социальная группа они представляют сейчас достаточно реальную силу, чтобы недвусмысленно и во весь голос заявить о необходимости всесторонне оценивать технический прогресс и требовать введения контроля за его развитием в мировых масштабах".

Какими же должны быть те "международные механизмы" которые будут реализовывать в своей деятельности принципы глобального управления, выдвинутые "новой эпохой"?

А.Печчеи прямо называет субъект, в полной мере отвечающий всем перечисленным характеристикам: транснациональные корпорации с их интеллектуальным производственным и управляющим потенциалом. Именно транснациональные корпорации должны формировать базовые структуры наднационального, трансгосударственного управления. Первейшей функцией наднациональных структур должен стать контроль над мировыми демографическими процессами и использованием природных ресурсов. Ресурсы "представляют общее наследие всего человечества", а потому именно с этой сферы и необходимо начать (в качестве первого шага предлагается установление международного контроля за использованием ресурсов морского дна).

Опыт, накопленный при создании такого рода локальных базовых структур, должен быть позднее использован для строительства органов глобального управления с целью постепенного "преобразования нынешней системы государств, управляемых склонными к самоуправству правительствами, в мировое сообщество, в основе которого – система скоординированных между собой географических и функциональных центров принятия решений, охватывающая все уровни человеческой организации – от локального до глобального".

В конечном итоге эти органы должны быть выстроены в иерархическую систему, состоящую из автономных звеньев разной природы и структуры. Область их юрисдикции вне зависимости от конкретных функций и уровня должна соответствовать критериям "новой эпохи".

Отметим, что реализуемый ТНК механизм господства – это не механизм прямого господства одного государства над другим, а доминирование космополитичных по составу социальных группировок, объединенных приоритетным доступом к сфере высоких технологий производства и управления, значительным финансовым ресурсам, а также прочностью позиций, завоеванных на мировых рынках. Однако здесь же следует заметить, что ТНК по сути своей представляют гораздо более тонкую и сбалансированную систему господства развитых государств над менее развитыми: именно на территориях первых размещаются ключевые звенья ТНК (центры управления и НИОКР, а также центры финансирования – транснациональные банки), именно в них в наличии юридическая, управленческая, финансовая, образовательная инфраструктура достаточно высокого уровня, удовлетворяющая требованиям ТНК и ТНБ. По этой же причине именно в странах первого мира расходятся основополагающие, ключевые, наиболее сложные и наукоемкие, а следовательно, и наиболее экологически чистые производства.

При этом господство ТНК и ТНБ предполагает, несмотря на сохраняющуюся конкуренцию, более высокую степень интеграции промышленно развитой части мира, преодоление ставших архаичными государственных барьеров во имя единения перед лицом общих проблем и защиты общих интересов.

С идеей глобальной транснационализации через экономические механизмы ТНК и ТНБ, а также через информационные механизмы интеллектуальных элит и масс-медиа, – тесно связана концепция универсального космополитизма, или мирового гражданства. В наиболее радикальной форме ее высказывает С. Мендловиц в связи с проблемами разоружения: "Мы являемся гражданами мира, и наше первостепенноетребование – осуществление права на жизнь без войн". Э.Ласло говорит о широком утверждении принципа мирового гражданства в связи с наступлением будущего "века человеческой экологии". Ж.Аттали определяет мировое гражданство как непременный атрибут будущей "кочевнической цивилизации". Однако В.Харман не собирается дожидаться будущего и заключает: "Лидеры мирового бизнеса являются первыми настоящими планетарными гражданами. Они имеют мирового масштаба возможности и несут адекватную ответственность, их интересы выходят за национальные границы. Их деятельность влияет не только на экономику, но и на общества, воздействует не только на бизнес, но и на мировые проблемы бедности, окружающей среды и безопасности. Они имеют и реализуют право на решения".

Таким образом, со страниц глобалистских проектов перед нами встают две отчасти конкурентные, отчасти взаимодополняющие модели Нового мирового порядка, освящающего господство определенных элитных групп развитых стран над остальным миром от имени их величества УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ. Первая – иерархическая политическая модель глобального управления, в которой ранее суверенные государства дробятся и объединяются "оптимально" с точки зрения "директоров" проекта, а затем становятся подсистемами различных уровней в общей "устойчивой" системной иерархии. Вторая – финансово-ресурсно-интеллектуальная модель глобального управления, в которой система формально суверенных государств с их формально правомочными институтами власти медленно и неотвратимо "пропитывается" и "выедается изнутри" ТНК и ТНБ тех же наиболее богатых и развитых стран, причем ТНК при посредстве внутренних интеллектуалов берут на себя основные реальные управляющие функции по обеспечению своих вариантов "устойчивого развития". В обоих случаях глобалистская проблематика и призывы к устойчивому развитию оказываются прежде всего ширмой для реализации масштабных геополитических и геоэкономических интересов крупнейших политических и параполитических субъектов.

Нетрудно видеть, что сегодня вокруг нас реализуются и опробуются обе модели новых миропорядков.

Наиболее яркие примеры первого рода – раздел СССР, Югославии и Чехословакии, попытки передела и новое федерирование Боснии, усилия по отделению Чечни и конфедерализации России. Несомненная особая активность Германии в большинстве этих процессов указывает, что в стратегии немецких элитных групп политической иерархической модели нового миропорядка отводится важная или даже доминирующая роль. Возможно, это отчасти связано с вызванной поражением послевоенной паузой в освоении мирового экономического пространства немецкими ТНК и ТНБ, а также с историческими имперскими амбициями Германии.

Результаты опробования второй модели очевидны в реалиях современной стадии неоколониализма, на которой ТНК, контролирующие львиную долю национального производства слаборазвитых государств, в решающей мере определяют не только их экономику, но и внешнюю и внутреннюю политику. Примеры – роль корпорации "Де Бирс" в Намибии и Ботсване или влияние "Ройал Датч Шелл" на экономику и политику ряда нефтедобывающих государств Западной Африки. Наиболее активную роль в этих процессах играют английские, американские и французские ТНК и ТНБ, что служит косвенным доказательством приверженности значительной части элитных групп этих стран финансово-ресурсной модели нового миропорядка.

Раздел 2.

Экономическое господство

Поскольку одним из главных факторов риска цивилизациии признается ресурсообеспеченность человечества, то проблемы использования ресурсов занимают центральное место в глобалистских моделях. Экономический аспект проблемы включает в качестве важнейшего препятствия для устойчивого развития катастрофический и нарастающий разрыв в уровне жизни и потребления в странах богатого "Севера" и бедного "Юга", создающий мировую ситуацию глобального конфликта.

На ранних стадиях глобального моделирования появился ряд работ, рассматривающих проблему с позиций "глобального альтруизма". Первой из подобных работ был представленный в 1980г. доклад "Независимой комиссии по вопросам международного развития" под председательством В.Брандта "Север-Юг: программа для выживания". Доклад предлагал осуществить масштабную переброску в станы бедного "Юга" свободных и плохо используемых финансовых ресурсов богатого "Севера" и стран ОПЕК, а также технологий. В качестве практических мер предполагалось введение "автоматических контрибуций развития" для богатых стран, обложение "глобальным налогом" международной торговли, создание "мирового фонда развития". Несколько позже сходный подход с позиций альтруизма в виде концепции "взаиморазвития", или "синергии миров", предъявил Ж.Сен-Жеур.

Предложения комиссии Брандта и Сен-Жеура вызвали резкое неприятие как большинства адептов глобалистики, так и консервативных мировых политических и экономических элит. М.Тэтчер заявила: "Я не верю, что радикальные изменения в мировой экономической системе позволят ей лучше справляться с требованиями современности. Боюсь, что такой подход может оставить нас без эффективных общественных институтов как раз тогда, когда мир в них будет особенно нуждаться". Сторонники такой политики определили, что слаборазвитые государства должны рассчитывать только на себя, а для преодоления отсталости привлекать частный капитал из богатых регионов мира. При этом экономические отношения между Севером и Югом должны регулироваться "механизмом рыночной самонастройки".

Этот подход, консервирующий неоколониализм как компонент "новой глобальной модели устойчивого развития", сохранился в качестве нормы последних десятилетий и вызвал нарастающую политическую конфронтацию "первого" и "третьего" миров. Одновременно, понимая моральную двусмысленность своей позиции, глобалисты усилили и конкретизировали встречные обвинения в адрес бедного "Юга" по двум основным позициям:

– вы бедны, потому что не контролируете демографическую ситуацию и не способны прокормить растущее население;

– вы используете архаичные технологии, разбазаривающие наши общие ресурсы, и нарушаете экологический баланс, хищнически их эксплуатируя.

Именно с этого момента лозунг "Земля – наш общий дом" начинает дополняться и постепенно подменяться лозунгом "Земля – наша общая собственность". Неоднократно озвученный западными глобалистами, в наиболее резкой и отчетливой форме этот тезис проведен в уже упоминавшейся статье Гавриила Попова: "Само по себе наличие или отсутствие сырьевых ресурсов нельзя считать ни виной, ни заслугой той или иной страны – поэтому претензии страны на получение всей ренты от месторождений того или иного сырья (сверх затрат и нормального процента прибыли) недостаточно основательны".

В условиях глобально-информационной стадии финансовой цивилизации развивающиеся страны не могут сохранять исторически сложившиеся крайне аскетические типы жизни и внутренние стандарты потребления. Проходящие в кино и на телеэкранах примеры "другой жизни" формируют по крайней мере у части населения резко возрастающие уровни потребительских запросов, проблематизирующие социальную стабильность. В то же время элитные группы этих стран не имеют никаких производительных, технологических и финансовых ресурсов для самообеспечения на уровне телевизионных потребительских ожиданий. Единственным скорым решением проблемы оказывается выход со своим сырьем и другими ресурсами на мировой рынок капитала и продажа доступа к этому сырью и ресурсам на условиях потенциальных покупателей в обмен на тот минимум потребительских товаров и технологий, который позволяет снять социальное недовольство наиболее активных и агрессивных социальных групп.

Принятый богатым "Севером" для "устойчивого мирового развития" принцип "самообеспечения" слаборазвитых стран приводит к нарастанию неэквивалентности обмена между метрополиями и неоколониями. Вот что об этом говорит экономическая статистика. По последним данным Конференции ООН по торговле и развитию, объем прямых зарубежных инвестиций достиг 2,1 трлн. долл. Основной объем капитала (до 70%) вывозят 5 стран: США, Великобритания, Япония, Германия, Франция, причем 75% инвестиций сосредоточено в развитых странах (взаимное частное инвестирование), около 22% – в динамично развивающихся странах, и лишь 3% приходится на бедные страны "Юга" в Африке, Азии и Латинской Америке. Одновременно непогашенные долги развивающихся стран за десятилетие возросли почти вдвое, а объемы инвестиций упали втрое.

Образно говоря, стратегия действий развитых стран через инструмент ТНК в отношении развивающихся стран такова.

ТНК приходит к вождю племени и говорит: смотри, ты такой нищий и голодный, у тебя дети умирают, а в реке рядом с тобой так много вкусной и полезной рыбы. Я дам вам хорошие удочки и буду снабжать крепкими стальными крючками, вы будете ловить рыбу и накормите себя и семью. А за удочки и крючки будете отдавать мне часть улова. Вождь соглашается, племя начинает рыбачить замечательными удочками, и все идет хорошо.

Но, в конце концов удочки ломаются. Тогда ТНК приходит вновь и говорит: я вручу тебе новые, лучшие удочки и буду давать еще более крепкие крючки. Ты сможешь ловить еще больше рыбы, и часть ее по-прежнему будешь отдавать мне. Но только твои дети стали стишком сытыми и энергичными, они сожгли половину леса в округе и временами пытаются воровать мои удочки. Вокруг пахнет гарью, они непоправимо испортили вид из моего окна. Ты их приструни и отдай в мою школу, там им объяснят, что можно делать, а что нельзя. Вождь и ТНК договариваются, и все идет своим чередом.

Когда же ломаются следующие удочки, ТНК заявляет: твоих детей стало слишком много, и рыбы в реке уже не хватает на них и на меня. Ты прекрати рожать детей, иначе не получишь удочек, и все вы сдохнете от голода. И заодно имей в виду, что мне уже не нужны плотва и окуни, я хочу получать свою долю только лососем и стерлядью.

Возвращаясь от метафор к анализу, следует сказать, что в итоге подобной политики в мире сложилось два взаимоконфликтных взгляда на концепцию устойчивого развития: "Северный" и "Южный".

Страны богатого "Севера", в которых сегодняшний фактор издержек совокупного потребления на одного жителя в 4-10 раз превышает предельные оценки, рассчитанные глобалистами для 6-миллиардного населения Земли, рассматривают устойчивое развитие как стратегию реформирования мировой геополитики и геоэкономики, позволяющую при некатастрофическом развитии планетарной ресурсной и политико-экономической ситуации обеспечивать социополитическую устойчивость, прежде всего за счет сохранения уровня внутреннего потребления на "Севере".

"Северные" технологии такого реформирования предполагают:

– сокращение роста народонаселения на бедном "Юге" планеты, в том числе с использованием всего арсенала мер демографической коррекции;

– вовлечение стран "Юга" в процесс "догоняющей модернизации", в ходе которого эти страны за счет политико-экономического "открытия", и, прежде всего, открытия рынков, привязываются к внешним "северным" терминалам "финансовой" и "технологической" цивилизации, одновременно умеренно повышая внутреннее потребление до уровней, гарантирующих сохранение планетарных ресурсных балансов и отсутствие катастрофических социальных контрастов;

– рациональное с точки зрения "Севера" использование комплексных мировых ресурсов (сырьевых, экологических, демографических) с применением новых, т.наз. "зеленых", технологических решений, позволяющее постепенно наращивать общемировое ресурсно-сбалансированное потребление.

Главными инструментами реализации стратегии "Севера" являются:

– трансляция идеологии "устойчивого развития";

– меры и действия международно-дипломатического характера;

– модернизационные элитные и социальные группы стран "Юга";

– транснациональные корпорации (ТНК);

– собственный транснационализированный капитал стран "Юга".

Ключевым условием реализации стратегии "Севера" является согласие правящих элит тех или иных стран "Юга" на именно такое прочтение устойчивого развития и, соответственно, постепенное делегирование "северным модернизаторам" политико-экономической инициативы, контроля модернизационного процесса и, наконец, основных компонент государственной субъектности.

Страны бедного "Юга" воспринимают устойчивое развитие как стратегию предъявления к оплате "Севером" основных социально-экономических счетов за историческую ресурсную, экономическую и т.д. эксплуатацию "Юга" как в колониальную, так и в неоколониальную эпоху.

Основными технологиями предъявления "Югом" таких счетов оказываются:

– "антисеверная" консолидация при принятии решений в значимых официальных международных институтах; наиболее яркими примерами такой консолидации являются Конференции ООН в Рио-де-Жанейро и Каире;

– продиктовывание условий доступа к некоторым стратегически необходимым "Северу" ресурсам "Юга";

– игра на экономических, политических и ресурсных противоречиях между странами "Севера";

– регулирование внутреннего демографического давления на глобальные ресурсы;

– демографическое иммиграционное давление на "Север";

– криминально-террористическое давление на "Север".

Главными инструментами "Юга" в реализации своей стратегии оказываются:

– международные политические институты;

– жесткие структуры патерналистской государственной власти в имперском или национальном государстве;

– имперский (национальный) капитал.

Редко встречающимся условием успешности стратегии тех или иных стран "Юга" является сохранение элитами, управляющими сильным государством, надежного контроля в отношении ресурсной, экономической и социально-политической сфер. Немногими примерами этого типа являются Китай, отчасти Индия.

Часть 5.

"Экопроект в России"

Российские элитные группы были включены в глобалистское моделирование с самого начала. Достаточно сказать, что заместитель председателя Государственного комитета по науке и технике Джермен Гвишиани являлся членом Римского клуба с 1971г. В созданный в 1972 г. при личном участии А.Печчеи Международный институт прикладного системного анализа входил ряд ученых системщиков из СССР, в том числе Гвишиани, Иноземцев, Тихомиров, Арбатов. В Советском союзе ассоциация содействия Римскому клубу была создана в 1989 г. Д.М.Гвишиани, а членами Римского клуба от СССР являлись Е.К.Федоров, академик А.А.Логунов, академик Е.М.Примаков и писатель Ч.П.Айтматов.

Раздел 1.

Как войти в дом

Массированная пропаганда устойчивого развития и экологических проблем в СССР начинается на заре перестройки. С самого начала она приобретает резкий политический оттенок, являясь одним из главных инструментов войны новых контрэлит с партийно-административными государственными структурами. Нет нужды напоминать, для скольких чиновников и депутатов Советов всех уровней экологическая тема оказалась главным содержанием обвинений в адрес партгосноменклатуры и одновременно трамплином при занятии начальственных кресел. Пик этой чисто политической войны и связанной с ней активности массовых экологических движений приходится на начало 90-х годов, когда завершались "добивание" КПСС и приход к власти новых элитных групп.

Но одновременно с указанным "внутриполитическим" экологизмом с начала 90-х годов возникает и нарастает и другой событийный пласт, в котором эколого-ресурсная тематика и устойчивое развитие оказываются последовательным воплощением глобалистских моделей "Нового мирового порядка" во всех их аспектах: идеологическом, государственном, военном, ресурсно-экономическом, демографическом. Схема такого воплощения "устойчивого развития" в главных жизненных сферах России приведена на рисунке 2.

Рис. 2. Зоны и объекты атаки

Как видно из рисунка, атака ведется одновременно по всем зонам и узловым точкам российской цивилизационно-государственной системы. Но начинается она с главного, без чего невозможна эффективная трансляция всех остальных ударов, с того, что определяет иммунные силы и сопротивляемость системы. Начинается – с атаки на массовое и элитное сознание.

Раздел 2.

Захват сознания

В области идеологии Нового Мирового порядка и устойчивого развития главной задачей глобалистов-модельщиков является вовлечение в глобальную проблематику интеллектуальных российских элит и масштабная индоктринация эколого-ресурсными мифами широких масс. При этом в ход идут самые бездарные и ничем не подкрепленные легенды и тезисы: от уже упомянутых озоновых дыр до призывов отказаться от некоторых технологий, поскольку, де, нет возможности проверить их отдаленные экологические последствия. В этом плане крайне показательны многочисленные статьи и телепередачи о кошмарной радиационной обстановке в стране, в которых публикаторы постоянно путают рентгены с миллирентгенами и микрорентгенами.

Знаменательно, что все эти годы указанная мифология последовательно провозглашается и транслируется высшими представителями российской экологической власти. Так, на Страсбургской конференции 1992г. "Новая экология для новой Европы" министр экологии и природных ресурсов РФ Виктор Данилов-Данильян и советник президента РФ по экологии Алексей Яблоков горячо поддержали утверждения своих западных визави о том, что страны СНГ являются мировым лидером по экологическим угрозам планете. На чем базировалось данное утверждение – неизвестно. По независимым данным экологов разных стран, вклад США в мировое загрязнение с учетом деятельности американских компаний за рубежом намного выше вклада СНГ, а по части создания экологически опасных отходов США вообще являются абсолютным мировым лидером (вклад более 80%). Тезис о мировом лидерстве России в экологических угрозах устойчивому развитию, ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ, стал, похоже, той удобной дубинкой, при помощи которой министерство экологии решает большинство своих и чужих далеко не экологических проблем.

В связи с идеологическим ракурсом глобалистики и концепции устойчивого развития следует специально остановиться на деятельности в России Фонда Сороса. Сорос, который является одним из концептуалистов Римского клуба в его Новой глобальной модели, начал работу в СССР и затем СНГ с 1990г.

Первый проект Сороса, который сегодня уже практически завершен, посвящался прежде всего предоставлению грантов на написание новых учебников по гуманитарным дисциплинам для школ и ВУЗов. Главными чертами проходящих конкурс Сороса учебников является, во-первых, очень большое внимание к глобальной проблематике с акцентом на экологических и демографических угрозах и, во-вторых, подчеркивание мирового единства и универсализма в духе "мирового гражданства". Однако есть здесь и вполне адресные нюансы. Так, если в учебниках для России иногда вообще исчезает предмет отечественной истории, а вместо него появляется курс "Основы мировой цивилизации" с маленькой главкой о России, то в аналогичных учебниках для Украины или Казахстана большой объем материала непременно посвящается истории отстаивания независимости "нации" от имперских российских притязаний.

Второй соросовский проект в России, запущенный в 1992-93гг., посвящен предоставлению грантов на гуманитарные и естественнонаучные исследования интеллектуалам и интеллектуальным коллективам, с предоставлением отчетов в Фонд. Масштабы этой работы были очень велики; нам неоднократно приходилось сталкиваться с признаниями отечественных ученых в том, что именно гранты Сороса помогли им пережить наиболее тяжелое время. Этот проект в настоящее время завершается, и Сорос объявил о новом – развитие в России глобальной информационной компьютерной сети "Интернет".

Объявлению нового проекта предшествовала солидная рекламно-пропагандистская кампания "Интернета" в отечественных СМИ. Одновременно появились сообщения, что в проекте будет участвовать московская фирма "Совам-Телепорт", совладельцами которой являются созданная при участии Фонда Сороса SMFT, американская "Кабл энд Варлесс" и Российский институт автоматизации. По заявлению Сороса, главная цель проекта – предоставление российским пользователям широкого спектра информационных услуг "Интернет".

Приведенная стратегия проектов Сороса абсолютно точно, по фазам, укладывается в описанную выше концепцию Нового глобального моделирования:

– массовая глобалистская индоктринация населения, создание мифологизированного психологического фона экологических угроз;

– выявление и отбор "новой интеллектуальной элиты", заинтересованной проблематикой "устойчивого развития" и готовой работать в русле частных субмоделей глобалистики;

– вовлечение отобранной "интеллектуальной элиты" в мировую систему компьютерного "субмоделирования" при помощи глобальных компьютерных информационных сетей.

Следует признать, что работа глобалистов на российской территории весьма результативна. Изменение сознания части российских интеллектуалов в духе экологизма и устойчивого развития превысило критический порог. Вот что приходится читать в Концепции слушаний по теме "Экология и Право" в Совете Федерации РФ от 11 октября 1995г.: "Только экология может стать истоком нравственного преображения народа. Никакая экономическая, политическая, социальная, национальная целесообразность не может быть принята в расчет, тем более – реализована, если это ухудшает среду обитания людей. Необходимо утвердить примат экологии над политикой, экономикой, национальными отношениями и прочими ценностями современной цивилизации… Насущно необходимо, чтобы в иерархии прав человека экология заняла первую ступеньку…". Назад, к голому человеку в экологически чистой природе! – вот как преломляется у российских сенаторов тезис Печчеи о примате справедливости над свободой!

Раздел 3.

Разрушение государственности

В области государственных моделей устойчивого развития России успехи глобалистской индоктринации не менее впечатляющи. Прежде всего напомним, что неумение и нежелание Союзного Центра решать экологические проблемы республик (Донбасс, Арал и т.д.) служили одним из существенных аргументов для масс при распаде СССР на суверенные государства. Очень сходный процесс продолжается ныне в России. Весной 1994г. в статье в "Независимой газете" о российском Севере президент Якутии М.Николаев впервые заявил, что, поскольку Россия не в состоянии решать экологические проблемы своих северных территорий, Якутия будет это делать самостоятельно при помощи иностранных инвестиций. В мае 1995г. в проекте Концепции перехода России на модель устойчивого развития, представленном Минэкономики, подчеркивается, что малочисленные коренные народы имеют право решать вопросы размещения крупных производств на территориях их традиционного проживания, т.е., по сути, должны иметь право вето при решении подобных вопросов. Начиная с 1993г. ряд региональных российских лидеров, прямо ссылаясь на концепцию устойчивого развития, заявляет о неоптимальности территориально-государственного разделения Российской Федерации, предлагая агломерировать группы краев и областей в новые федеральные субъекты – республики типа Уральской, Дальневосточной, Сибирской, Южнорусской и т.д.. При этом регулярно подчеркивается, что новые образования будут самодостаточны и им совершенно не потребуется помощь и руководство из центра. Глобальная конфедерализация России – прямая и почти дословная проекция глобалистского регионализма!

Раздел 4.

Как снести инфраструктуру безопасности

В сфере инфраструктуры и хозяйства концепция устойчивого развития делает не меньшие успехи. В отношении России глобалистские технологи используют как "третьемирские" инструменты ТНК и ТНБ, так и инструменты межкорпоративной конкуренции между развитыми странами.

В полном соответствии с иерархией целей авторов глобальных проектов экологическая дубина обрушилась прежде всего на военно-промышленный комплекс. На уже упомянутой конференции в Страсбурге А.Яблоков заявил, что главная причина бедственного экологического положения России – сверхмилитаризация экономики. Ее срочная демилитаризация должна дать прямой и быстрый экологический эффект. Далее советник президента РФ сообщил, что отечественные ядерные технологии – причина беспрецедентного радиоактивного загрязнения территории России, и предположил, что демилитаризация промышленности резко снизит отечественное энергопотребление и позволит закрывать российские АЭС. В прессе развернулся очередной, постчернобыльский этап широкомасштабной дискредитации отечественных ядерных технологий, в результате чего, несмотря на положительные экспертизы МАГАТЭ, был окончательно закрыт вопрос о строительстве новых АЭС в энергонедостаточных регионах страны.

Ряд стран мира отказались от запланированных поставок российских ядерных реакторов, передав контракты нашим западным конкурентам. Месяц назад сообщили о банкротстве "Атоммаша", продукция которого ни в чем не уступает реакторам французского, канадского, американского и т.д. производства, кроме висящей над ней "тени Чернобыля", раздутой до невероятных масштабов усилиями отечественного и зарубежного антиядерного лобби. В результате этой политики "устойчивого развития" большинство программ России по новым ядерным реакторам почти полностью лишено финансирования, а исследовательские коллективы получают деньги лишь на разработку систем безопасности действующих старых АЭС. Заметим, что в только что подписанной президентом Программе развития энергетики России атомные станции, обеспечивающие 12% энергопотребления страны, даже не удостоились отдельной строки!

Одновременно при помощи ряда диссидентов (Виль Мирзаянов и др.), экологических организаций и парламентариев была предпринята мощная атака сначала на химическую часть ВПК, а затем и вообще на химическое, в том числе фармацевтическое, производство. Производимые в России химические продукты объявлялись экологически вредными в потреблении или производстве, российские лекарства – недостаточно "чистыми" и эффективными. Результатом оказались закрытие цехов и хорошо известные кризисы дефицита инсулина, кардиопрепаратов, витаминов и т.д. На освободившийся рынок хлынули западные лекарства, в том числе частично – запрещенные к применению в странах-производителях и часто недоступные по цене российским больным. Учитывая резкое падение уровня жизни, значительное количество "экологических" психозов, а также известный психиатрам синдром "не хочется жить", эти процессы привели к катастрофическому превышению смертности над рождаемостью, которое и является сегодня в России реальной формой "демографической коррекции".

Следующая зона атаки "устойчивого развития" – военный и гражданский атомный флот РФ. Проблема захоронения радиоактивных отходов судовых реакторных установок не решена как следует нигде в мире – не исключение и Россия. Но только в России оказались возможны согласованные действия государственной администрации, экологических движений и зарубежных спецслужб по тотальной дискредитации атомного флота при одновременном вскрытии и обнародовании государственных секретов, касающихся деталей базирования, типов и состояния силовых установок, режимов перегрузки реакторов конкретных атомоходов и т.д.

Норвежское экологическое объединение "Беллуна", недавно привлеченное к уголовной ответственности за разглашение этих и других государственных тайн, относящихся к базам Северного флота, не скрывает, что получало информацию от участников отечественных экологических движений и чиновников государственных надзорных экологических организаций РФ. Однако вызываемые по возбужденному уголовному делу сотрудники "Беллуны" в свою защиту ссылаются на Конституцию РФ, согласно которой "не подлежат засекречиванию и закрытию сведения о состоянии экологии", и на этом же основании отказываются назвать свои источники информации. Заметим, что ссылка на эту же экологическую статью Конституции позволила В.Мирзаянову избежать наказания за разглашение государственных секретов, касающихся химического оружия.

Одновременно с Тихоокеанского и Северного флота приходит множество сообщений о беспрецедентно наглых разведывательных операциях маломерных судов международных экологических организаций в районах базирования и на коммуникациях флотов. А глобальную сторону разведки под экологическим флагом обеспечивают решения комиссии Гора-Черномырдина о рассекречивании для экспертов США российских архивов космоснимков Севера, в деталях и динамике иллюстрирующих всю жизнь стратегических военных объектов России в полярной зоне.

Наконец, излишне говорить, сколь громкая экологическая кампания против радиации предшествовала прекращению испытаний российских ядерных вооружений и разрушению соответствующих ядерных центров, и сколь трудно будет в случае необходимости возобновить испытания.

Не менее важной целью глобалистских усилий адептов "устойчивого развития" оказался российский аэрокосмос. Сначала в прессе была проведена кампания, обвиняющая запуски тяжелых космических аппаратов в катастрофическом разрушении все того же пресловутого озонового слоя, причем авторы явно педалировали означенное свойство именно российских ракет-носителей. Затем, когда выяснилось, что реально экологический ущерб от запусков американского "Шаттла" намного превышает космический вклад России, пресса переключилась на реактивную авиацию, оседлав тему "более грязного" выхлопа российских реактивных двигателей. Следующей экологической темой оказались остатки первых ступеней носителей вокруг российских космодромов, затем – утечки токсичных компонентов при заправках ракет, затем – высокая аварийность на российских авиалиниях и так далее. В результате лишенные финансирования наиболее мощные и оснащенные предприятия и КБ аэрокосмического ВПК последовательно скупаются не только мировыми гигантами ракето- и самолетостроения уровня "Локхид", но и полукриминальными подставными фирмами типа печально прославившейся американской "НИК".

Но это все высокие технологии. В отношении же российских сырьевых ресурсов, ТЭК и промышленных предприятий политика "устойчивого развития" воспроизводит стандартную схему взаимоотношений ТНК со слаборазвитыми странами. Сначала перед их продукцией на мировых рынках воздвигаются барьеры несоответствия экологическим и технологическим стандартам (то содержание ядовитого кадмия в руде высокое, то в мазуте слишком много серы, то двигатель у машины дает избыток окиси углерода). В результате лишенные и внешнего, и внутреннего, государственного, финансирования заводы оказываются банкротами. Излишне перечислять множество остановленных в результате подобных процессов химических, перерабатывающих, машиностроительных и прочих предприятий, которые либо тихо умирают, либо, "с легкой руки" не к ночи помянутого Чубайса, скупаются за бесценок иностранными ТНК и ТНБ. При этом, поскольку российское законодательство накладывает на подобные сделки существенные ограничения, они проводятся через совместные и фиктивные фирмы, являясь, по сути, формами прямого подкупа региональных элит и российских "предпринимателей" (то есть опять-таки разрушения государственности!). По данным С.Глазьева, от 70 до 90% сделок с акциями российских предприятий на фондовом рынке (портфельных инвестиций) совершается иностранными компаниями или в пользу иностранных компаний.

В сельском хозяйстве главными инструментами "перехода к устойчивому развитию" оказалось педалирование темы варварского и экологически небезопасного производства в коллективном хозяйствовании – с нарушением режимов обработки почв, бездумным и необоснованным внесением удобрений и ядохимикатов, бесконтрольным применением опасных белково-витаминных кормовых добавок и т.п. Этот спектр экологических обвинений оказался одним из главных мотивов разрушения колхозов и совхозов и создания вместо них фермерских хозяйств, уже продемонстрировавших нам свою почти полную товарную импотентность.

Огромную и специфическую лепту в реализацию глобалистских проектов устойчивого развития вносят наши законодатели.

В уже упоминавшейся Концепции перехода России к устойчивому развитию, предложенной Минэкономики, заявляется: "Принципам устойчивого развития соответствует конструктивная модель поведения…, фундаментом перехода к которой является законодательная фиксация и защита прав собственности, а также легальное разрешение возникающих конфликтов. Деятельность, при которой индивидуум подвергается чрезмерному риску, не может быть оправдана, даже если эта деятельность выгодна для общества в целом… В качестве целевых ограничений устойчивого развития могут устанавливаться предельные уровни удельного (на душу населения и единицу ВВП) потребления энергии и других ресурсов, а также производства отходов". То есть цели устойчивого развития – сохранение экологической рамки, а главный критерий – интерес заключенного в рамку рыночного индивида-собственника!

Еще дальше идет аналогичный проект Комитета Госдумы по природным ресурсам и природопользованию, где утверждается, что при переходе к устойчивому развитию и создании ноосферной экономики важнейшей задачей является создание экологически справедливого рынка, на котором "не получает преимущества в конкурентной борьбе продукция с худшими экологическими характеристиками или производимая с относительно более вредным воздействием на окружающую среду". Это значит автоматическое вытеснение даже с российского рынка подавляющей части номенклатуры производимой продукции, ибо почти все сектора отечественного хозяйства сегодня неконкурентоспособны с импортом по выделенному комитетом Думы параметру!

Часть 6.

Отдельно – о социалистическом устойчивом развитии

Однако недаром говорится, что ученик да превзойдет учителя. Наши российские глобалисты уже сумели переплюнуть весь мир. С начала 90-х годов в Сибирском центре АН разрабатывается собственная глобальная модель ограничений устойчивого развития. В отличие от проповедуемого Римским клубом и его последователями тезиса о ресурсных ограничениях человечества, новосибирская группа, руководимая доктором физико-математических наук В.Горшковым, выдвигает тезис биосферных ограничений. Главный постулат биосферной модели: "Ни один вид, включая человека, не может надолго выйти из отведенной ему эволюцией экологической ниши, определяющей долю потребления этим видом продукции биоты и других ресурсов Земли. Нарушение этого закона влечет угнетение данного вида или его вытеснение из биоты". Биосферная модель на основе расчетов энергетических, биологических и иных балансов дает радикально новые оценки предельной численности населения Земли: от 800 млн. до 2 млрд. чел! Отсюда выводится очень и очень многое:

– уменьшение населения России следует считать благом, оптимальная его численность составляет 40-50 млн. чел.;

– необходим максимально быстрый и массовый переход к однодетным или в крайнем случае двухдетным семьям;

– чтобы восстановить устойчивость биосферы, необходимо срочно отрегулировать численность населения мира и предоставить ВСЕЙ сохранившейся девственной природе Земли заповедный статус.

Авторы модели считают безальтернативным "планово развиваемое и оптимально управляемое сообщество равноправных стран, взаимодействующих между собой и с Землей по законам природы, науки и справедливости, причем модель оптимального развития каждой страны мира… должна быть согласована и встроена в модель устойчивой мировой системы". Но самое интересное в том, что одновременно некоторые из указанных новосибирских глобалистов величают упомянутую биоресурсную концепцию "истинно гуманным, оптимально управляемым социалистическим обществом", а также "оптимальным социалистическим устойчивым развитием"! Как говорится, "умри, Денис, лучше не скажешь!"

Излишне говорить, что такой "социализм" уж очень напоминает иерархические проекты Нового мирового (экологического) порядка! Но не только. Подобное оголтелое мальтузианство, которое в "цивилизованном" зарубежье не рискуют публично пропагандировать даже ярые экологические радикалы, в сочетании с иерархическим мировым порядком весьма схоже еще и с известными разработками идеологов III рейха. Помимо этой, крайне тревожной для нас интонации, нет нужды пояснять, что принятие или даже озвучивание подобных концепций мгновенно и неизбежно превратит Россию во врага Китая, Индии, большинства стран исламского мира.

Крайне знаменательно, что министр экологии РФ В.Данилов-Данильян солидаризуется с частью выводов биосферной концепции в совместных с ее автором В.Горшковым научных статьях, а фракция "Выбор России" предыдущей Госдумы РФ заявляет вариант биосферной концепции в качестве "национальной стратегии устойчивого развития Российской Федерации"!

В то время, как наша элита играет словосочетаниями, прибавляя к термину "устойчивое развитие" разные идеологизированные прилагательные, и усугубляет этими словосочетаниями разрушительные смыслы той "Штуки", которая сотворена отнюдь не носителями сентиментальных чаяний и розовых иллюзий, сами эти носители действуют на территории России, наращивая с каждым днем деструктивные манипулятивные потенциалы, вмонтированные в российский объект с помощью концепции устойчивого развития.

Принятие Россией концепции устойчивого развития и ее присоединение к ряду международных договоров эколого-ресурсного характера небезопасно и с точки зрения возможности введения против нее определенных санкций (вспомним санкции по Лондонскому протоколу). Так, на совсем недавней Венской конференции по озоноразрушающим веществам Россия уже получила весьма невежливый окрик представителя Всемирного банка за то, что по-прежнему производит около 90 тыс. тонн фреонов в год и даже осмеливается часть экспортировать.

Мыслима ли в такой ситуации наивность? Какова ее цена? И столь ли подлинна наивность или же речь идет все-таки о притворстве? Ответить на эти вопросы можно, лишь попытавшись реконструировать смыслы и проектные полагания, стоящие за всеми глобалистскими экологическими инициативами так называемого устойчивого развития. Ответив и на этот вопрос, мы могли бы окончательно убедиться в том, что под видом устойчивого развития функционирует именно полноценная "Штука", то есть Большая Проектная Инициатива, чуждая России и направленная на уничтожение основ ее бытия и всех культурных и смысловых оснований нынешней, все еще, по-видимому, "слишком человеческой" и слишком гуманистической для проектантов цивилизации.

Часть 7.

Экомодель и основания Большого Проекта

Трудно рассчитывать на понимание тонких связей между экомоделью, произрастающими из нее различного рода глобалистскими инициативами и смысловыми основаниями того Большого Проекта, который оперирует экологическими и глобалистскими начинаниями. В самом деле, даже простейшие вещи, связанные с глобалистикой, не осознаются нашими политическими лидерами, проявляющими в этом вопросе поразительную наивность. Констатируя феномен наивности без благодати во всем, что связано с глобалистскими проектами и умело вмонтированными в эти проекты угрозами для России, мы основываемся не только на своих оценках проводимой сейчас политики, которые могут назвать и предвзятыми. Нет, мы исходим из самопризнания реализующих нынешний курс российских политиков.

Публичное признание в неведении касательно масштаба и глубины проблем "защиты окружающей среды", вокруг которых во всем мире идет жесточайшая схватка, весьма привычно для официально причастных к экологии российских политиков, обязанных, казалось бы, по долгу службы разбираться в этих проблемах. Накануне Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.) мир гудел как улей. На разные лады перепевалась идея о том, что после окончания "холодной войны" "всемирное спасение окружающей среды" должно стать ни больше, ни меньше, как центральным организационным принципом деятельности всей цивилизации. Всячески подчеркивалось, что речь идет о принципиально новой и далеко не филантропической международной стратегии!

Называлась и конкретная модель "спасения" – концепция устойчивого развития. Но это не повлияло на убеждение А.Яблокова (в то время советника президента РФ по вопросам экологии) в том, что в Рио ничего существенного не произойдет – это будет "обычная бюрократическая "тусовка". В Рио отправилась малочисленная неподготовленная делегация, никак не обозначившая на саммите позицию России. Министру экологии В.Данилову-Данильяну оставалось только посетовать, что "наша страна выглядела на конференции не лучшим образом. А цели и задачи конференции у нас вообще мало кто понимал". Вот вам и самопризнание в части "наивности без благодати"!

Аналогичная ситуация сложилась и на Каирской конференции по народонаселению и развитию (1994 г.), посвященной "ключевой проблеме человечества" – выработке "глобальной стратегии противостояния демографическому взрыву в планетарном масштабе". Академик А.Хомасурадзе, член грузинской делегации, с сожалением констатирует: голоса стран бывшего СССР "никак не прозвучали на этой конференции… Представители наших государств пока плохо представляют себе суть борьбы вокруг проблем народонаселения…" Вновь – самопризнание в "наивности без благодати"!

Между тем, заявления о том, что экологическая ситуация в России уже не может рассматриваться только как внутреннее дело нашей страны, неоднократно делались зарубежными политиками высокого ранга. Россия называется чуть ли не главным загрязнителем окружающей среды в мире. При этом подчеркивается, что запас природных ресурсов России уникален: 8 млн. кв. км ее площади вообще не затронуто антропогенным воздействием. На долю России приходится более трети "дикой природы" планеты (не считая Антарктиды). Той самой "дикой природы", которая является источником БИОЛОГИЧЕСКОГО РАЗНООБРАЗИЯ, считающегося главным, определяющим фактором сохранения устойчивого равновесия на Земле. Мнение о том, что уникальный ресурс (потенциал мирового масштаба) должен быть спасен от грубого, неумелого пользователя, то есть России, еенаселения, ее политической "варварской" элиты, имеет широкое хождение в международных кругах!

И речь идет не только о пустых сентенциях! Нет, "спасатели" активно предлагают свои услуги в конкретном деле спасения дикой природы России от русских варваров. А эти варвары, ничтоже сумняшеся, открывают ворота перед "троянским конем" международных экоспасателей. Предлогом для такого сомнительного открытия является, конечно же, скудность нашего бюджета, терзаемого монетаристскими экспериментами. Нетрудно себе представить, что эта скудность как раз и сотворена, в частности, для того, чтобы дать возможность чужим "спасателям" встроиться в жизненно важные узлы российского государственного объекта. За счет подобного встраивания объект становится управляемым. Экологическая "Штука" становится, таким образом, не только вещью-в-себе, но и способом манипуляции параметрами российского процесса. При этом параметры процесса сдвигаются совсем не в ту сторону, в которую этот процесс был бы направлен в случае, если бы у России была способность к самостоятельному целеполаганию.

Но какая там способность, если нет средств! Как говорится, "по одежке протягивай ножки". В самом деле, в 1995 году В.Данилов-Данильян публично заявил о том, что на осуществление природоохранной деятельности в России тратится всего около 0,7% расходной части бюджета, что в 10-30 раз меньше расходов на охрану природы в развитых странах. Как тут не обратиться за помощью к международным "спасателям"!

Однако при этом хорошо бы еще разобраться, кто собирается тебя спасать и каковы цели "спасателя". Между тем эти цели, можно сказать, почти не скрывают.

Одним из ярких примеров того, что в действительности развертывается под шапкой экологического проекта, является совокупность действий международных экологических "спасателей", направленная на сохранение природной среды Арктики. При этом утверждается, что Арктика "смертельно загрязнена Россией" и что ее надо срочно спасать от нее. Есть ли хоть какие-то возражения со стороны России, того государства, которое хотят лишить множества неотчуждаемых прав под видом опеки над природой, этим общемировым достоянием? Никаких возражений ни с чьей стороны. Чем не наивность без благодати?

Между тем, в июне 1995 года на состоявшемся в Оттаве совещании арктических государств и трех организаций коренных народов Севера (канадской Приполярной конференции иннуитов, скандинавского Совета саамов и Организации народов Севера и Дальнего Востока России) было принято решение о создании Совета арктических стран. Главными направлениями деятельности этого межправительственного органа объявлены охрана окружающей среды в Арктике и, конечно же, устойчивое развитие приарктических районов. Однако подчеркивалось, что это подразумевает создание оптимальных условий жизни для КОРЕННЫХ НАРОДОВ. Совершенно очевидно, что на Севере России с помощью устойчивого развития фактически внедряется та самая модель приоритетности коренного населения, которая уже продемонстрировала свои возможности и при развале СССР, и при кризисе целостности РФ. Причем удар наносится по весьма специфическим территориям, которые являются отнюдь не только местом обитания белых медведей!

В связи с подобной специфичностью, слагаемыми которой являются военно-стратегические и геополитические параметры Арктического региона, чью роль в обеспечении безопасности нашей страны трудно преувеличить, существовали ограничения по международной деятельности в этом регионе. В частности, как известно, до 1986 г. действовал категорический запрет Политбюро ЦК КПСС на любое международное сотрудничество в Арктике. Но времена меняются, и Россия поддержала предложенную Канадой идею создания Совета. Инициатива эта не случайно исходит именно от Канады. Есть основания считать, что международное сообщество уже "поделило" между собой зоны преимущественного контроля над территориями бывшей России. И что в этом контроле Канаде отводится роль "протектора части Арктики". Разумеется, при этом генеральным наблюдателем и контролером в этой зоне остаются США.

Не случайной является в связи с канадским протекторатом и фигура Мориса Стронга, генерального секретаря конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Той самой конференции, на которой странам мира было рекомендовано приступить к разработке национальных вариантов концепции устойчивого развития. Стронг – канадец, причем отнюдь не второстепенный. И в качестве такового он прилагает большие усилия для того, чтобы его страна являлась проводником "зеленых программ" ООН, хотя бы в Арктическом регионе. Это мотивировано элегантными обстоятельствами. Канада – самая северная развитая страна с вкраплениями так называемого коренного населения. У Канады есть, соответственно, и опыт сбережения природы в арктической зоне, и опыт работы с аборигенами. Почему бы не распространить этот опыт на чужую Арктику? Естественно, сразу по нескольким направлениям, веерно.

Кстати, предполагается, что международное сотрудничество под эгидой Совета арктических стран, создаваемого на уровне министров стран-участниц, начнется уже в 1996 г.

Одновременно международное "экологическое" освоение Русского Севера началось и на неправительственном уровне. В июле 1995 г. в Россию прибыл супруг королевы Великобритании Елизаветы II принц Эдинбургский Филипп, возглавляющий Всемирный фонд дикой природы (WWF) – одну из крупнейших в мире неправительственных природоохранных организаций.

Появление данной персоны весьма знаменательно. Мы уже затронули в начале своей работы вопрос о проектном измерении того концептуального объекта, который был нами иронически назван "Штукой". Применительно к той "Штуке", которая соотносится с геоглобализмом и экологией, принц Филипп является одним из тех держателей проектных оснований, которых мы называли "хозяевами". Хозяева приезжают только тогда, когда для этого подготовлена почва. Приехавший в российскую Арктику принц Филипп ознакомился с проектами, которые представительство Фонда ведет в этой зоне планируемого протектората. В частности, принц посетил Большой Арктический заповедник на Таймыре, в который Фонд вкладывает средства уже на протяжении ряда лет; присутствовал на открытии биологической станции "Лена-Нордшельд" в дельте реки Лены, построенной совместно шведским WWF и Якутией; побывал на острове Диксон, где принял участие в церемонии открытия станции имени Вильяма Баренца.

В числе главных задач Фонда, по словам принца Филиппа, является помощь России в развитии уже существующих структур заповедников и выявление новых территорий, нуждающихся в природоохранном статусе. Одну из таких территорий он выявил уже в ходе своего вояжа. Выдвинутая им идея была озвучена два месяца спустя. В сентябре 1995 года в Якутске состоялось собрание, на котором "представители правительства, парламента, работники культуры и науки" выступили с предложением создать республиканский фонд резервных территорий. Предложение было поддержано большинством голосов. Новая неправительственная организация получила название "500+1": учредителями экологического фонда выступили 500 физических и юридических лиц, а также президент Республики Саха-Якутии М.Николаев, избранный председателем совета организации.

Конечная цель фонда "500+1" – объявить к 2000 году охраняемой законом четвертую часть территории Якутии(!!!). Логика этого начинания связана, как нам представляется, вовсе не с планомерной организацией оптимальной охраны якутских оленей. Речь идет о другом. Согласно решениям Конференции в Рио-де-Жанейро, существуют особые права международных финансовых организаций по работе в зонах, объявленных "заповедниками устойчивого развития". В каком-то смысле речь идет о выводе подобных заповедников из-под юрисдикции государства и создании в их пределах особых инвестиционных зон. Вкладывающие в эти зоны свои средства финансовые структуры становятся хозяевами освобожденных для их вхождения заповедных территорий.

Одной из главных классических структур, работающих в этом направлении, является Всемирный Банк. Однако, будучи слишком зарегулированной структурой, этот банк не имеет достаточной свободы рук для подобного типа деятельности. Между тем, среди продвинутых представителей Всемирного Банка давно уже бытует мнение о том, что национальные государства – это анахронизм. Они неоднократно высказывали раздражение тем, что на сегодняшний день Банк, к сожалению, может иметь отношения только с весьма неповоротливыми национальными правительствами, которые, являясь легитимными исполнителями программ устойчивого развития, не слишком подходят на роль воплотителей этих программ в жизнь. Гораздо большие надежды возлагаются на неправительственные структуры. Именно они при планируемой децентрализации государств смогут стать подлинными реализаторами "зеленых" программ и хозяевами "зеленых территорий". Видимо, эксперимент по опережающей децентрализации планируется в России. Отсюда и приезд хозяев проекта.

В самом деле, представим себе, что определенная элитная группа сумела под видом заботы о природе распространить свою монополию на экоресурс планеты, чья стоимость будет возрастать быстрее, нежели стоимость энергоресурсов. Налицо и экономический эффект начинания, и крупная проектная властная цель со своими хозяевами и своими смысловыми параметрами.

Если это так, то фигура принца Филиппа и содержание деятельности возглавляемых им экоструктур заслуживают специального рассмотрения.

Принц Филипп возглавляет Всемирный Фонд дикой природы (WWF). Этот Фонд, объединяющий 28 национальных организаций и ассоциированных членов во всем мире, был создан в 1961 г. За годы своего существования Фонд предоставил средства на осуществление около 11 тысяч проектов в 130 странах мира. Крайне любопытна предыстория этой организации.

Великобритания вообще имеет очень давнюю и очень специфическую природоохранную традицию. Еще в 1889 г. здесь было основано Королевское общество защиты птиц. В 1903г. группа имперских проконсулов в Индии и Африке учредила Общество за сохранение дикой фауны империи (ныне – Общество фауны и флоры). Усилиями представителей этой организации во многих точках мира, в особенности в британских колониях, были созданы системы национальных парков. Не является секретом тот факт, что прямое участие в работе "Фауны" и ряда других, возникших позже, природоохранных организаций принимали представители разведывательной элиты Великобритании, а действительные цели подобных ранних экоинициатив были далекими от сентиментализма и тесно связанными со стратегическими долговременными проектными начинаниями Империи.

В 1948 г. в Гланде (Швейцария) был учрежден Международный альянс за сохранение природы (International Union for Conservation of Natura) – предтеча Фонда дикой природы. Инициаторами создания "Альянса" являлись Джулиан Хаксли и Макс Николсон, входившие в руководство Королевского Института международных отношений. Речь идет вновь о хозяевах и держателях Большого Проекта. По крайней мере, целый ряд западных источников утверждает, что именно Макс Николсон разработал впоследствии основную стратегию и тактику мирового экологического движения на несколько десятилетий вперед.

Примечательна и фигура Джулиана Хаксли. Представление о сфере его интересов дают следующие биографические данные:

– в период между двумя мировыми войнами он служил в Комиссии британского правительства, занимающейся исследованиями проблемы населенности планеты;

– с 1937 по 1944 гг. был вице-президентом Евгенического общества, а в момент основания Фонда дикой природы (1961 г.) – президентом Евгенического общества.

Истоками идеологии Евгенического общества, а также упомянутого выше Общества фауны и флоры, которые в равной степени считаются "родителями" Международного альянса за сохранение природы, являются идеи автора термина "евгеника" Фрэнсиса Гальтона и его старшего кузена Чарльза Дарвина. Применив концепцию Дарвина о "выживании" к человеческому виду, Гальтон сформулировал цели своего Движения за улучшение расы (Race Betterment Movement) как "создание новой и высшей расы посредством генетики".

Утверждают, что придерживающийся этой идеологии Хаксли уже в бытность первым председателем ЮНЕСКО записал в учредительном документе этой структуры: "… хотя проведение какой-либо радикальной евгенической политики, очевидно, будет политически и психологически невозможно в течение многих лет, важно, чтобы в ЮНЕСКО понимали, что общественное мнение необходимо информировать о важнейших проблемах, чтобы то, что кажется немыслимым сегодня, по крайней мере стало мыслимым". Сегодня одной из главных, открыто заявляемых целей детища Хаксли – Международного альянса за сохранение природы – является борьба за сокращение численности населения планеты, главным образом, в развивающихся странах.

Официальной функцией основанного в 1961 г. Фонда дикой природы было аккумулирование средств для этого самого Международного альянса за сохранение природы.

Один из источников финансовых поступлений Фонда – вступительные взносы и пожертвования членов не слишком рекламируемого, но весьма влиятельного клуба "1001". Часть членов этого клуба, несомненно, держатели целеполагания в том Большом Проекте, фасадом которого являются хлопоты по защите дикой природы. В частности, членами клуба "1001" являются А.Кинг, основавший вместе с А.Печчеи Римский клуб, уже упоминавшийся генеральный секретарь Конференции в Рио М.Стронг, а также ряд других лиц, оказавших весьма ощутимое влияние на формирование и принятие концепции устойчивого развития. Каждое из этих лиц застуживает отдельного рассмотрения. Однако в рамках данного доклада мы не будем проводить излишней детализации и перейдем от лиц к технологиям, с помощью которых регулируется динамика процессов, находящаяся в фокусе внимания рассмотренных проектантов.

Одной из таких технологий является комплекс мер по захвату ключевых позиций в экспериментальных особых точках планеты, тех точках, где реализуется естественное устойчивое развитие. Что же это за точки?

Здесь необходимо хотя бы пунктиром обозначить смысловой вектор Большого Проекта, камуфлирующего себя различными экологическими инициативами. Этот вектор связан с так называемой "геелогией". Согласно данному учению, высшей сущностью является сама Земля, Гея, понимаемая как "не только материальное тело". Такая концепция, естественно, адресует в том или ином виде к хтоническим божествам и материнскому культу. Многие проектанты и не скрывают, что их проектные начинания имеют подобную смысловую обусловленность. Существуют также серьезные культовые основания для сопряжения идей геелогии с концепцией устойчивого развития. В строгом смысле слова устойчивым следует называть органическое развитие тех племен и народов, которые живут в полной гармонии с природой.

Если учесть, что эту гармонию разрушил переход из палеолита в неолит, дополненный культовой сменой, отодвинувшей Великую Мать и выдвинувшей на первый план образ Отца, то внимание к диким зонам и диким народам как к точкам подлинного устойчивого развития, способным стать опорными полигонами для новой планетарной модели, становится естественным и неслучайным. Это внимание проявляет себя различными способами. В частности – и через проявления особой заботы о так называемых резервных территориях.

Напомним, кстати, что Совет арктических стран собирается устойчиво развивать коренные народы Арктики, а четверть территории Якутии стараниями Михаила Николаева может стать "резервной".

Резервными территориями различной категории, включая категорию "территория, где созданы условия для проживания обществ в гармонии с природой, исключающие ее нарушение современными технологиями", члены британского Виндзорского королевского дома, тесно связанного с рассматриваемыми нами проектными основаниями, занимаются с 1969 г. К упомянутой категории резервных территорий относится, например, заповедная территория в 17,8 млн. га, выделенная в 1991 г. правительствами Венесуэлы и Бразилии для индейцев йаномами. Йаномами до сих пор живут охотой и собирательством, практикуют каннибализм. Продолжительность их жизни не превышает 30 лет. В июле 1991 г. Уолтер Бодмер, президент Human Genome Organization (Организация человеческого генома), объявил, что йаномами являются первым племенем, гены которого будут заморожены и помещены в архив Лондонского музея человеческой генетики, где планируется создание "библиотеки" генов "исчезающих народов". В перспективе резервация может быть превращена в "буферное государство" под наднациональным контролем.

Итак, мы видим уже несколько линий внимания к очагам естественного устойчивого развития. Здесь и социально-антропологический фокус внимания, предполагающий творческое освоение опыта этих "не испорченных сообществ" – населением планеты, которое мешает "органическому функционированию" подобных сообществ. Здесь и биогенетический фокус внимания. Здесь и экофинансы. Здесь и экополитика.

Однако и этими фокусами дело вовсе не ограничивается. Западные исследователи убедительно демонстрируют, что проектанты задействуют "органические племена Геи" и резервные территории весьма многопланово. В частности, эти особые зоны используются и как криминальные заповедники, в которых под шапкой экологии и защиты природы происходит интенсивная концентрация и перекачка оружия и наркотиков для целей контрабанды, а также тренировка террористов. В этой же цепи – биологические и антропологические запрещенные эксперименты, эксперименты по использованию дикарских этноочагов для управляемой деструкции территории. Данные утверждения не являются голословными. Достаточно указать, что один из подобного типа тренировочных лагерей был недавно ликвидирован на "священной территории исконной религии вуду" в ботанических садах Леклерк на Гаити.

Дешифруя подобные планы задействования и фокусы внимания проектантов, мы, конечно же, стремимся реконструировать их стратегические цели и действительные смысловые установки. Задача, прямо скажем, не из легких. Ведь и сторонники, и противники модели устойчивого развития признают, что она не дает общей философской концепции развития человеческой цивилизации (или скрывает эту концепцию).

Открытые рассуждения о необходимости введения экологических императивов чаще всего не идут дальше предложения "создать Духовный Кодекс Человечества, объединив все лучшее, что сосредоточено в религиозных философиях народов Земли". Однако продукт, вышедший из реторты такого синтеза, уже предсказуем. В самом деле, выступая в мае 1990 года на Северо-Американской конференции по религии и экологии, принц Филипп заявил, например, что "экологический прагматизм так называемых языческих религий, в частности, религий американских индейцев, полинезийцев и австралийских аборигенов, значительно реалистичнее в смысле консервационной этики, чем более интеллектуальные монотеистические философии доминирующих религий".

Пять лет спустя, весной 1995 г., в Виндзорском замке состоялся Всемирный саммит по религии и консервации (по той консервации, которая составляет неотъемлемую часть концепции устойчивого развития!). В работе этого саммита приняли участие экологисты и представители религиозных конфессий. Было представлено 9 религий – христианство, ислам, иудаизм, индуизм, буддизм, джайнизм, сикхизм, бахаизм и даосизм.

Мероприятие получило официальное благословение Церкви Англии, возглавляемой Елизаветой II. Архиепископ Кентерберийский провел частные встречи с участниками. На конференции, кстати, присутствовал и один из православных иерархов, а именно – экуменический православный патриарх Варфоломей.

Открывая встречу, принц Филипп призвал собравшихся совместно работать над поисками путей спасения планеты от последствий взрыва численности населения, подчеркнув, что особую роль могли бы здесь сыграть религии. Этот призыв к религиям о содействии является своеобразным ответом принца – католической церкви, занявшей на Каирской конференции по народонаселению и развитию крайне непримиримую позицию по отношению к сторонникам деморегуляции.

Но, главное, каждой из 9 религий, присутствовавших на саммите, было предложено подписать резолюцию о своем уважительном отношении к окружающей среде. Единственным документом, не удовлетворившим учредителей конференции, стала составленная рабби Раковером из Израиля резолюция "Иудаизм и окружающая среда", содержащая следующий абзац: "Рассматривая предмет защиты окружающей среды, мы должны быть осторожны, чтобы сохранить нужный баланс между защитой окружающей среды и защитой человека… При нашем энтузиазме в защите окружающей среды мы не должны забывать об интересах человека и его месте в схеме Творения".

Высказываются предположения, что принц Филипп возлагает надежды на теологическую и философскую поддержку Патриарха Константинопольского Варфоломея и дальнейшее распространение через него идей проекта в пределах православного сообщества.

При этом Виндзорский дом, видимо, всерьез повел наступление на католическую церковь, не только заявив о своей претензии на роль нового экуменического лидера, но сделав и ряд других выпадов против нее.

И еще одно замечание в части возможных смысловых реконструкций интересующего нас типа.

В сентябре 1995 года издательство Oxford University Press выпустило в свет новый английский перевод Нового Завета и псалмов. Текст претерпел весьма серьезные изменения, отвечающие, по мнению издателей, реалиям современной жизни. Так, "Сын человеческий" назван в ней просто "человеком". А "Отче наш" теперь начинается словами "Отец и мать, сущие на небесах".

Двумя годами ранее принц Чарльз на вопрос, заданный ему как наследнику британской короны и, соответственно, как потенциальному главе англиканской церкви, о его отношении к религии, – дал смутивший многих ответ: он выразил желание и готовность посвятить свои силы защите Девы Марии.

Такое заявление было бы естественным в устах католиков, у которых развит культ Девы Марии, но довольно неожиданно для протестанта.

Почти одновременно с этим заявлением англиканская церковь приняла решение о том, что женщины могут быть епископами. Это вызвало (впервые за долгие годы!) мощный отток священников англиканской церкви, не принявших данное решение, в католическую.

И, наконец, наиболее далеко идущий момент смысловой реконструкции связан с просочившимися в западную печать слухами о друидических предпочтениях Виндзорского дома.

Россия пока отстает от Британии. Но и авторы принятого в июне минувшего года в Москве Общественного экологического кодекса призывают нас к смене ценностных ориентиров, делая особый акцент на "благоговении перед жизнью", "служении прекрасному" и природе как "вселенскому источнику неизбывной красоты, добродетели и познания".

Высказываются суждения о воспитании подрастающего поколения. Эти суждения сочетают в себе серию банальностей с достаточно далеко идущими заявками, определенным образом корреспондирующимися с рассматриваемыми нами смысловыми траекториями. Чего стоит, например, заявка о воспитании с элементами введения на уровне подсознания (!) духовно-этических принципов!

Многообещающими также являются и намерения опереться в воспитании российского юношества на языческие традиции с их одушевлением объектов и субъектов окружающего мира. При этом обращает на себя внимание и то, что подобные идеи должны воплощаться, конечно же, в наименее поврежденной пока российской провинции, которую надо любой ценой довести до ручки. Напрямую говорится о том, что, де мол, в городах будет трудно менять культовую основу в векторе устойчивого развития, а вот в сельских районах России через земские образовательные и воспитательные функции выполнение такой программы вполне возможно.

При всей своей мягкости "либеральные" призывы к язычеству содержат тот же пафос, что и радикальные, поскольку требуют, прежде всего, развенчания антропоцентрических взглядов.

Таким образом, мы видим, что проектные основания у тех, кто разыгрывает глобалистскую и экологическую карту на высшем уровне, имеются. И что эти основания отнюдь не являются безобидными.

Неужели и это не является аргументом для нашей политической и смысловой элиты, говорящей о гуманизме, традиционализме (православном или советском), прорыве в новые технологические и смысловые эпохи?

Воистину: наивность – это не благодать.

22.02.1996 : Договор СНВ-2 – последствия нового компромисса

Сергей Кургинян, Юрий Бардахчиев, Юрий Бялый

Введение

Предлагая вниманию собравшихся вводную часть к докладу, посвященному одной из острейших государственно-политических проблем, мы позволим себе вначале выйти за рамки узкого обсуждения СНВ-2. Такой выход представляет собой один из методологических принципов нашего подхода к рассмотрению важных вопросов, в которых специальная часть в состоянии растворить в себе общие политико-стратегические проблемы. Это не означает нашего желания уйти от профессионального обсуждения военно-стратегических, этнополитических, экологических и иных проблем российской действительности. Напротив, двухлетняя работа клуба показывает, что барьер профессионального обсуждения очень серьезных вопросов не является для нас недоступным. Однако есть большая опасность в том, чтобы нарушить баланс общего и конкретного в обсуждении проблем, подобных СНВ-2 или чеченскому кризису, концепции устойчивого развития или проблеме терроризма в России.

Крен в сторону общих рассуждений приводит к тому, что вся наша действительность начинает редуцироваться к набору общих и утомительных штампов, которые в конечном счете теряют свою убедительность даже для тех, кто, вращаясь в их смысловом поле, обеспечивает себе за счет удачного обращения этих штампов определенный политический капитал.

С другой стороны, увязание в профессиональных частностях чревато неизбежной за счет синдрома профессионализма локализацией проблемы, чревато отсечением от проблемного тела важнейших его составных частей, как бы не укладывающихся в профессиональные рамки. За счет этого проблема теряет остроту, исчезает то, что мы называем "интеллектуальной интуицией", или – остротой стратегической сопричастности. Разъятый на части труп целостной стратегически значимой проблемы, анатомируемый государственно-бюрократическими "профи" или окологосударственными "академишн", теряет в силу своей разъятости то, что определяет значимость живой проблемы.

В дальнейшем подобная "культура" профессиональных удушений стратегически значимых проблем приводит к полному выхолащиванию сути дела, к утоплению этой сути в деталях, к увлеченному обсуждению того, каковы наиболее эффективные процедуры, обеспечивающие "нечто". При этом смысл этого "нечто", его "душа" и "дух", говоря образно, оказываются ушедшими из тела проблемы. Обсуждаемые в морге проблемы жизни – вот что такое профессионализация, доведенная до своего предела. Впоследствии обсуждавшие удивляются, почему они перебирали лишь множество "трупных" выходов из создавшейся ситуации. Пространство обсуждения и способ обсуждения не являются лишь внешними атрибутами по отношению к сути проблемы. Без понимания этого ни один стратегически значимый вопрос не будет решен адекватно.

Вот почему мы постоянно будем менять конфигурации обсуждаемой проблемы, выходить за ее рамки и возвращаться обратно, стремясь создать ее объемное изображение, ее "гештальт", в пределах которого уже имеется место и для стратегической воли, и для аналитической беспристрастности.

Так мы действовали применительно к другим проблемам жизни общества и государства. Так мы поступим и по отношению к СНВ-2. Более того, мы считаем, что именно такой способ рассмотрения проблем создает определенную школу, которую мы называем школой целостного анализа (настаивая на целостности как альтернативе системности). Вне этой школы и этого метода политик, анализирующий стратегические аспекты российской действительности, неминуемо, по нашему мнению, попадает в методологическую ловушку, в рамках которой ему приходится выбирать между заведомо порочными вариантами и комбинациями.

В конце своего доклада мы покажем, как осуществляется процедура сопряжения неверных методологических подходов и алгоритмов с их выведением на совершенно порочные и деструктивные политические решения, которые к моменту их пропускания через серию подобных процедур начинают казаться "почти спасительными". Сейчас же позвольте соотнести несколько политических проблем примерно одного ранга с тем, чтобы через подобное соотнесение точнее увидеть место проблемы СНВ-2 в большой политической игре 1993 и 1996 года.

Само это соотнесение уже является одним из методологических принципов, используемых нами при целостной экспертизе.

Покажем вначале типовой аналитический принцип, обычно используемый в проблемной профессиональной экспертизе, в его методологической порочности (рис. 1).

Рис. 1. Аналитика как убийство стратегического смысла проблемы

– рассматриваемая проблема;

R – профессиональная рамка;

Э – академическая или профессионально-бюрократическая элиминация всего, что не укладывается в узкое проблемное поле;

D (Q, L) – аспектно-факторный оператор (АФО);

,

, и т.д.,

,

, и т.д. – аспектно-факторные переменные, вводимые для структуризации проблемы;

– фокусы понимания, возникающие в результате применения аспектно-факторного оператора D (Q, L);

Z – граница, за которой находится понимание небезусловности самого принципа применения АФО ко всему пространству проблематизаций, связанных с решением важной стратегической проблемы;

Z – оператор увода принципа рассмотрения проблемы из интеллектуального проблемного поля, увода этого принципа за рамки сознания, ложной и зачастую умышленно-ложной трансцендентизации исходных принципов рассмотрения.

Мы исповедуем иной принцип проблемного анализа, главное отличие которого – в снятии профессионально-отраслевой рамки и увязывании любой данной конкретной проблемы в актуальный и исторический контекст максимально широкого проблемного пространства, в пределах которого только и возможно найти общие сверхпроблемные фокусы и реальные решения проблем (рис. 2).

Рис. 2. Методология целостного анализа проблемы

– исходная проблема;

,

и т. д. – сопряженные проблемы;

Т – межпроблемные связи;

А – сверхпроблемный стратегический фокус (ССФ);

L – смысловые поля, порождаемые этим фокусом;

,

,

и т.д. – проблемные оси, порожденные фокусом L и направленные в узкое пространство проблемы;

и т.д.- естественные узлы и ключевые точки, выявленные за счет соединения узкого проблемного поля с проблемными осями, порожденными сверхпроблемным стратегическим фокусом (ССФ);

R – окончательный контур проблемы, описывающий одновременно и ее существо, и ее связанность с другими проблемными ситуациями.

Сразу же оговорим, что такое изменение методологического подхода не только не избавляет от необходимости профессионально описывать содержание рассматриваемой узкой проблемы, но и предъявляет повышенные требования к подобному описанию. Однако суть получаемых в результате профессиональных ответов резко меняется. Меняется и понимание того, что является эффективным решением проблемы. Возникает особый игровой аспект в проблемном поле. В каком-то смысле происходит смена типов рефлексивности по отношению к исходной проблеме. Все это имеет практическое значение при принятии решения. В сущности, подобный подход мы применяли к любой из рассмотренных на клубе проблем. Однако особые обстоятельства, как узкие (тип рассматриваемой проблемы, которая слишком легко профессионализируется или дилетантизируется), так и широкие (общая ситуация в стране, являющаяся качественно более сложной, нежели все ситуации предшествующего периода) потребовали от нас еще более четкой артикуляции исходных методологических оснований.

В конце доклада мы в концентрированном виде дадим тот профессиональный и политически значимый "сухой остаток", который получен в результате именно нашего подхода к рассматриваемой проблеме. Теперь же – о сверхпроблемном фокусе и об упоминавшихся выше особых обстоятельствах.

Вчера случилось одно из самых прискорбных событий в жизни страны, начиная с 1991 года. Подавляющим большинством голосов Государственная Дума, в которой преобладают представители КПРФ, ратифицировала решение о вхождении России в Совет Европы. Насколько нам известно, только 18 человек проголосовало против этого решения, которое по своим последствиям будет не менее разрушительным для страны, нежели пресловутая Беловежская Пуща. Речь пойдет, конечно, о другой, почти невидимой для непрофессионального взгляда разрушительности, итоги которой скажутся не сразу и не столь явно. Но от этого ситуация становится только еще более опасной.

Все происходящее особо прискорбно потому, что Беловежье и иные порочные губительные инициативы нынешнего режима объясняются его идеологической зацикленностью на определенных вещах, причем эта зацикленность носит явный и фанатичный характер. Достаточно послушать Гайдара и то, как он произносит "западные ценности", чтобы понять, с чем имеешь дело. Открытость этой позиции и ее эмоциональная (не хочется говорит "нравственная") последовательность позволяют соответствующим образом бороться с носителями этой позиции. Технологии подобной борьбы не травмируют патриотическое сознание, которое явно и ясно делит мир на своих и врагов и реагирует соответственно.

Итак, приверженность ряду принципов типа "вхождения в цивилизованное сообщество", приверженность западным ценностям, верность идее магистрального пути человечества (она же – идея модернизации) в совокупности с тектоническими обрушениями союзного государства – вот причина того же Беловежья. При этом следует сказать, что союзное государство было обрушено отнюдь не только усилиями так называемых ельцинистов, которые были лишь одним из инструментов развала СССР. Следует отметить также, что Новоогаревские соглашения могли иметь еще более пагубные для России последствия, чем Беловежье. Об этом говорилось уже неоднократно, разными авторитетными политиками, включая членов ГКЧП.

Следует отметить, наконец, что целый ряд последовательных инициатив, приведших к разрушению Союза и нынешней катастрофической ситуации, брали истоки из доавгустовских и даже доперестроечных процессов. В частности, как будет показано ниже, целый ряд военно-стратегических разрушительных инициатив, звеном в цепи которых является СНВ-2, берут истоки в недрах позднезастойного и перестроечного периодов, которые (и мы настаиваем на этом!) представляют собой неразрывное единство по целому ряду параметров.

Подобные оговорки делаются не для того, чтобы оправдать преступные и разрушительные действия послеавгустовской власти, а для того, чтобы еще более остраннить нынешние метаморфозы патриотической политики. Мотивы, двигавшие режимом, – хотя бы "прозрачны". Но каковы причины столь рьяной поддержки вхождения в Совет Европы тех сил, которые отстаивали в предыдущий период парадигму державности и самобытности России? Каковы были те непрозрачные обстоятельства, которые побудили пойти фактически на Страсбургский сговор? Именно непрозрачность этих обстоятельств волнует больше всего. Возможно, что за этим кроется простое неведение. Возможно, что имеют место концептуальные заблуждения. Но возможно и другое. И здесь мы вновь прибегнем к языку схем и численных выражений (рис.3)

Итак, идет борьба за власть. В этой борьбе меряются между собой совокупные весовые коэффициенты К и мощности субъектов Р. Внутренняя мощность оппозиции идеологически ограничена. Определенные причины не дают ей консолидировать большую часть общества, создав народный фронт. За счет этого общество оказывается идеологически расколотым и легко манипулируемым извне. Что происходит в результате – показано на рис. 4.

Рис. 3.Схема борьбы за власть

Рис. 4. Цена внутренних коэффициентов в зависимости от меры национальной консолидированности общества

При неконсолидированности общества и его расколе на достаточно близкие по совокупной мощности силы власти и оппозиции – внутренние коэффициенты теряют свое решающее значение, но за счет этого особое значение приобретают коэффициенты внешние. Посему идет особая торговля за поддержку Запада, за приращивание (хотя бы временное) внешнего коэффициента каждой из сил. При этом оппозиционные силы пытаются обмануть Запад, а Запад требует цену вперед и по особо значимым обстоятельствам. И эта цена начинает платиться в условиях предвыборной кампании. Добавим и то, что подобная цена любого вопроса имеет разное значение с государственнической и популистской, предвыборной точки зрения. Запад, естественно, стремится к тому, чтобы получить проплату по вопросам особой государственной значимости, снисходительно отдавая оппозиции риторику, нужную для масс.

В этой ситуации особо важно наложить табу на возможность торговли в политических целях товарами особой государственной значимости. Именно для этого существует особая независимая элитная негосударственная, но апеллирующая только к стратегическим интересам чистой государственности, – ЭКСПЕРТИЗА.

Видимо, именно вокруг такой экспертизы – надпартийной и в каком-то смысле надидеологической – будет строиться сегодня продуктивная прогосударственная элита российского общества. Ей гораздо труднее, по-видимому, строиться вокруг государственных институтов, где каждый зависим от мнения начальства, и частных коммерческих структур, где начальство и собственность переплелись. Возможность в нашей непростой ситуации выстроить общественно значимую независимую экспертизу – вот главный вопрос, стоящий на повестке дня. Иначе слишком велик риск того, что в кулуарах продадут нечто, не имеющее права быть проданным. А общество, и даже его незрелая элита, так и не узнают, что и почему продано.

К числу запрещенных для продажи политических товаров относится суверенитет России – духовный, геополитический, геостратегический, государственный, финансовый, культурный и любой другой. Что в этом плане означает вхождение в Совет Европы?

Общественная экспертиза, проведенная нашим центром, отвечает на этот вопрос следующим образом.

Поддержка самыми разными силами идеи вхождения России в Совет Европы привела к тому, что Россию втянули в чуждые ей смысловые, геостратегические, геополитические и общеполитические процессы. При этом можно понять позицию тех, кто всегда требовал от России присяги на верность "цивилизованному сообществу". Эти силы, по крайней мере, не изменили самим себе. Но нельзя понять и принять позицию тех патриотических и коммунистических групп, для которых поддержка проекта вхождения России в Совет Европы является изменой принципам державности, переходом с позиций советского патриотизма на позиции западной социал-демократии.

В этом виде данная позиция является особенно "многообещающей", поскольку все в очередной раз строится на горбачевских моделях лицемерия, двусмысленности, игры "втемную". При этом "новые патриоты" убеждают своих сторонников в том, что эта игра "втемную" вызвана необходимостью затаиться, угомонить те силы на Западе, которые могут помешать им прийти к власти. Однако эти силы не столь глупы, чтобы принимать во внимание реверансы по части дружественности идущих к власти российских элит господам типа Армана Хаммера. Эти силы требуют вполне реальных уплат за свою лояльность претендентам на президентский пост.

Одна из самых крупных уплат – это вхождение в Совет Европы. Поддержка такого вхождения Думой, в которой коммунисты имеют большинство, означает, что именно их руками Россию впихивают в чуждое ей и губительное для нее геополитическое варево. Речь идет буквально о судьбе России. И в этом вопросе необходима полная принципиальность. Никакие ссылки на требования избирательной кампании и необходимость хитрить с империалистами здесь не проходят. Вступление это может иметь необратимый характер. А значит – цена за сомнительную поддержку Западом людей, ведущих подобную игру, слишком уж велика.

Но что же реально несет с собой вхождение в Совет Европы? На этом следует остановиться подробнее.

Совет Европы является материнским лоном для всех организаций, на которых строится объединение Европы. Внутри самого Совета Европы размещается ключевая идеологема, на базе которой и строится настоящий Европроект. Это – идеологема так называемых "западных ценностей". Это – то, под флагом чего реализовывались разрушительные инициативы Горбачева. Вступая в Совет Европы, мы даем "зеленую улицу" этим же губительным для России духовным вирусам. Мы по второму разу повторяем все те же ошибки, наступаем снова на те же грабли. Вступая в Совет Европы, нелепо говорить о нераспространении НАТО, ибо НАТО – это та "железная кольчуга", которая защищает тело Европы и душу европейских западных ценностей. Продав душу и слившись с чужим и враждебным телом, поздно говорить о том, что не устраивает кольчуга. "Назвался груздем – полезай в кузов".

Но самое главное – это практический аспект такого вступления. Вступившие в Совет Европы должны не только лучше кормить заключенных. Они должны еще и передавать чужеземным специалистам право на решение проблем своего собственного дома. Так, например, Чечня немедленно становится уже не нашей внутреннейпроблемой, а проблемой ОБСЕ. Поскольку конфликт в Чечне может втянуть в себя Дагестан и весь кавказский горячий пояс, то перспектива решения наших проблем по югославской модели уже не является чисто умозрительной. Через какое-то время голубые каски появятся на Кавказе, а русские с Кавказа уйдут. Куда? И где гарантия, что следующим тактом не будет реализация такой же процедуры гораздо ближе к Москве?

Наиболее болезненным и серьезным фактором, политически связывающим голосование за прием России в Совет Европы и проблему ратификации договора СНВ-2, оказывается уже озвученное в западной прессе сообщение, что одной из гарантий "благоприятного" голосования стало обещание лиц из российской парламентской делегации содействовать ратификации СНВ-2 в Госдуме РФ! А другой гранью этой же самой проблемы оказывается то обстоятельство, что, по данным ряда экспертов, одним из главных условий выделения России десятимиллиардного кредита МВФ является обещание правительства РФ обеспечить ратификацию СНВ-2!

Совет Европы – это "троянский конь", которому мы открываем ворота. Задумаемся о смертоносной начинке этого коня. Задумаемся и о том, чьи руки открывают эти ворота. Задумаемся об этом сейчас. Потом будет поздно. В каком-то смысле уже поздно. Но даже в этом случае достоинство народа состоит в том, что экспертиза должна быть осуществлена, и лица, принявшие подобные решения, должны отвечать за эти решения. И не менее важен общеметодологический вывод. Он звучит так.

В УСЛОВИЯХ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ В ИДЕОЛОГИЧЕСКИ РАСКОЛОТОМ ОБЩЕСТВЕ ВНЕШНИЕ СИЛЫ ПРОДАЮТ СВОЮ ПОДДЕРЖКУ ВНУТРЕННИМ СИЛАМ СТРАНЫ ПО ОПРЕДЕЛЕННОЙ ЦЕНЕ. ЦЕНОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ПРОДАЖА ОПРЕДЕЛЕННЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ. ВО МНОЖЕСТВЕ ЭТИХ ИНТЕРЕСОВ ЕСТЬ ОСОБО ЗНАЧИМЫЕ И ОСОБО ЗАПЕРЕЩЕННЫЕ К ПОДОБНОЙ ПРОДАЖЕ. ИНСТИТУТОВ ПОДОБНЫХ ЗАПРЕТОВ НЕТ. НО ОНИ ДОЛЖНЫ СФОРМИРОВАТЬСЯ ЧЕРЕЗ НАДПАРТИЙНУЮ И НАДИДЕОЛОГИЧЕСКУЮ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКУЮ НЕЗАВИСИМУЮ ЭКСПЕРТИЗУ.

СМЫСЛ ДОКЛАДА ПО СНВ-2, СМЫСЛ ВСЕЙ РАБОТЫ НАШЕГО КЛУБА – СФОРМИРОВАТЬ ТАКУЮ ЭКСПЕРТИЗУ, КОНСОЛИДИРОВАТЬ ВОКРУГ НЕЕ ЭЛИТУ И СФОРМИРОВАТЬ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ СТРАНЫ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКИЕ ТАБУ, ЗАПРЕЩАЮЩИЕ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПРОДАЖИ В ЛЮБЫХ СЛУЧАЯХ И ПРИ ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ.

С этой точки зрения мы и переходим к широко понимаемой конкретике СНВ-2. В дальнейшем мы вновь вернемся к общим методологическим практико-значимым итогам. А сейчас – о конкретном.

Часть 1.

Портрет визави в договорном контексте

Поскольку проблема СНВ-2 чрезвычайно серьезна, позволим себе обильное цитирование Стратегии национальной безопасности США на 1995г., изложенной в Послании Президента Клинтона Конгрессу. Это необходимо хотя бы для того, чтобы ясно представлять позиции партнера по договору.

"Наша военная мощь не имеет себе равных в мире… Никогда еще лидирующая роль Америки не была столь необходима для преодоления новых опасностей, угрожающих миру, и использования благоприятных возможностей… Мы являемся величайшей державой мира, у которой есть глобальные интересы и на которой лежит глобальная ответственность… Холодная война, быть может, и закончилась, но потребность в американском лидерстве за рубежом по-прежнему остается очень большой".

"Вооруженные силы должны иметь способность совместно с нашими региональными союзниками победить в двух крупных региональных конфликтах, происходящих почти одновременно… Сегодня США – единственное государство, способное проводить широкомасштабные успешные операции вдали от своих границ… Наша возможность играть ведущую роль в защите общих интересов способствует сохранению за США положения влиятельной силы в международных делах – до тех пор, пока мы сохраняем необходимый военный потенциал для выполнения наших обязательств".

"Войска США должны быть размещены в ключевых регионах мира для сдерживания агрессии… Такое присутствие… укрепляет региональную стабильность, позволяет изучать другие театры военных действий и совместно задействовать вооруженные силы на начальном этапе конфликта… Оно также не допустит образования в каком-либо регионе вакуума силы".

"При принятии решений о применении силы именно наши национальные интересы будут определять степень и размах нашего участия. В случаях, когда на карту могут быть поставлены жизненно важные интересы, применение нами силы будет решительным и, если это будет необходимо, односторонним. В других случаях военное вмешательство США должно проводиться только там, где могут серьезно пострадать наши национальные интересы: в регионах, экономически важных для США, районах, где у нас имеются союзнические обязательства, а также в странах, откуда может возникнуть поток беженцев в США или в союзные нам государства".

"Наша политика в Европе нацелена на оказание помощи в утверждении главенствующей роли НАТО после окончания холодной войны… Контингент американских войск в Европе численностью 100 тыс. чел. способен сохранить лидирующую роль и влияние США в НАТО и обеспечить действенность политики сдерживания, которая отвечала бы интересам государств Западной и Восточной Европы… Если на карту будут поставлены важнейшие национальные интересы, мы готовы действовать в одиночку".

"Мы будем поддерживать стратегические ядерные силы на уровне, достаточном для сдерживания в будущем любого враждебно настроенного в отношении нас государства, обладающего ядерными вооружениями, от действий, которые противоречили бы нашим жизненным интересам… В настоящее время мы пересматриваем нашу ядерную стратегию для того, чтобы она наилучшим образом отвечала условиям нынешней международной обстановки".

"Необходимо продолжение переговоров для того, чтобы внести коррективы в договор ПРО путем выработки разграничения понятий "стратегические ракеты" и "баллистические ракеты на ТВД", а также чтобы обновить договор с учетом распада СССР".

"США благодаря своим техническим достижениям и опыту будут сохранять лидирующее положение в мире в области осуществления космических программ и предотвращать возникновение угрозы американским интересам в космосе, а в случае неэффективности сдерживания – обеспечат разгром агрессора".

Цитирование данного официального и руководящего документа целесообразно дополнить оценками, которые давались и даются в отношении роли и использования стратегических ядерных вооружений крупными американскими политиками и "мозговыми центрами".

Гарри Трумэн, президент США, из директивы Совета национальной безопасности на 1948г.:

– обеспечить, чтобы СССР был слабым в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля.

Ричард Боумен, директор Института исследований проблем Космоса и Безопасности, 1984г.: "Мы устали от равенства. Единственный способ, которым мы можем вернуть себе рычаг политического давления, состоит в том, чтобы вновь обрести абсолютное военное превосходство".

Каспар Уайнбергер, бывший министр обороны США (в связи с обсуждением программы СОИ в 1987г.): "Если мы сможем получить систему, которая будет эффективна и сделает вооружения СССР неэффективными, мы вернемся к ситуации, в которой находились, когда были единственной страной, обладающей ядерным оружием".

Аналитический доклад фонда Херитидж, 1993г.: "Выполнение любых договоров по разоружению и ограничению вооружений должно оцениваться с точки зрения соответствия национальным интересам. В случае возникновения угроз этим интересам США не должны считать себя связанными любыми договорами".

Сейчас уже хорошо известно, что высшее военно-политическое руководство США, начиная с 1945 года, разрабатывало планы нанесения ядерного удара по территории СССР, последовательно трансформируя эти планы в зависимости от геополитической ситуации и уровня собственной ракетно-ядерной мощи. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на сводку планов ядерного нападения на СССР.

Таблица 1

НАЗВАНИЕ ПЛАНА – ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ – СОДЕРЖАНИЕ И ЦЕЛЕВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

1. "Пинчер" ("Клещи") – июнь 1946 г. – Применение 50 ядерн. а/б по 20 городам СССР

2. "Бройлер" ("Жаркий день") – март 1948 г. – Применение 34 ядерн. а/б по 24 городам СССР

3. "Сиззл" ("Испепеляющий жар") – декабрь 1948 г. – Применение 133 ядерн. а/б по 70 городам СССР

4. "Троян" ("Троянец") – январь 1949 г. – -"-

5. "Шейкудан" ("Встряска") – октябрь 1949 г. – Применение 220 ядерн. а/б по 104 городам СССР

6. "Дропшот" ("Моментальный удар") – 1949 г. – Применение 300 ядерн. а/б по 200 городам СССР

7. Военный план САК ВВС – 1956 г. – Я/удар по 2997 целям на территории СССР

8. СИОП – 62 – декабрь 1960 г. – Я/удар по 3423 целям в СССР

9. СИОП – 5 – 1974 г. – Я/удар по неск. тыс. целей в СССР

10. СИОП – 6 – 1975 г. – -"-

Было бы по меньшей мере странно, если бы СССР не реагировал на существование подобных планов наращиванием собственных ядерных вооружений.

Впервые наглядно выявил роль ядерного оружия в деле предотвращения войны Карибский кризис. И еще он явственно показал следующее: наличия одной советской ракетной базы у границ США оказалось достаточно, чтобы американцы заявили, что "мир оказался у опасной черты". Хотя вблизи наших границ ядерных баз США был тогда не один десяток.

Последовательность развития стратегических вооружений США и СССР приведена на рис 5.

Рис. 5. Развитие стратегических ядерных вооружений США и СССР

США первыми создали и само ядерное оружие, и стратегическую авиацию, и ядерный военно-морской флот – все три компонента существующей ныне ядерной триады. СССР, за исключением термоядерной бомбы, все время создавал соответствующие ядерные силы вслед за США и в ответ на усиление потенциальной угрозы со стороны США. Весьма показательна здесь, например, динамика гонки ядерных вооружений в одной из наиболее эффективных и опасных компонент триады – ядерном подводном флоте, показанная в таблице 2.

Таблица 2.

Динамика развития ядерного подводного флота США и СССР

I960 год

США – 3 ПЛАРБ – 48 БРПЛ – 48 Зарядов

СССР – 0 ПЛАРБ – 0 БРПЛ – 0 Зарядов

I967 год

США – 41 ПЛАРБ – 656 БРПЛ – 1552 Зарядов

СССР – 2 ПЛАРБ – 32 БРПЛ – 32 Зарядов

I970 год

США – 41 ПЛАРБ – 656 БРПЛ – 2048 Зарядов

СССР – 20 ПЛАРБ – 316 БРПЛ – 316 Зарядов

I975 год

США – 41 ПЛАРБ – 656 БРПЛ – 4536 Зарядов

СССР – 55 ПЛАРБ – 724 БРПЛ – 724 Зарядов

I981 год

США – 40 ПЛАРБ – 648 БРПЛ – 5280 Зарядов

СССР – 62 ПЛАРБ – 950 БРПЛ – 2000 Зарядов

I984 год

США – 39 ПЛАРБ – 656 БРПЛ – ок. 6000 Зарядов

СССР – 62 ПЛАРБ – 940 БРПЛ – ок. 2500 Зарядов

I986 год

США – 38 ПЛАРБ – 672 БРПЛ – ок. 7000 Зарядов

СССР – 61 ПЛАРБ – 922 БРПЛ – ок. 3000 Зарядов

Теперь стоит в свете приведенных данных обратиться к характеру выполнения США своих обязательств по ранее заключенным договорам по стратегическим вооружениям.

В 1972г. были заключены первые соглашения такого рода: Договор об ограничении разработок и развертывания систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), а в 1979г. – Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2).

Временное соглашение ОСВ-1 было через 4 года торпедировано администрацией США под предлогом более форсированного, чем ранее предполагалось, развертывания советских систем баллистических ракет. Затем, после смены подписавшего ОСВ-2 Картера Рейганом, администрация США заявила об отсутствии паритета в этом договоре и наличии у США "окон уязвимости", которые требуется срочно закрыть.

Начиная с 1983-84гг. рамки ОСВ-2, по мнению Комитета Начальников Штабов, стали мешать расширению стратегического ядерного комплекса США, и с этого момента администрация Рейгана демонстративно отказалась выполнять и ОСВ-1, и ОСВ-2. Отказ обосновывался тезисом об отставании США от СССР в стратегических силах, однако министр обороны США К.Уайнбергер в докладе Конгрессу о военном бюджете на 1987 год пояснил, что речь идет не о выравнивании нарушенного равновесия, а о том, чтобы "строить отношения с СССР с позиции силы и в перспективе с позиции еще большей силы". Чуть ранее, в 1983г., командующий силами НАТО в Европе генерал Роджерс заявил: "Большинство людей полагает, что мы модернизируем свое оружие из-за ракет СС-20. Мы осуществляли бы модернизацию и в том случае, если бы ракет СС-20 не было".

В области систем ПРО одним из главных направлений разработок США было космическое. С 60-х годов военные ведомства США работали на основе директивного тезиса Линдона Джонсона: "нация, которая будет господствовать в космосе, будет господствовать и на Земле". В момент заключения договора ПРО глобальная компонента ПРО космического базирования активно разрабатывалась рядом американских лабораторий и ведомств. Уже упомянутый генерал Роджерс в 1985г. заявил: "…в начале 70-х годов, будучи начальником штаба армии, я курировал все исследования в области ПРО. Нам были даны указания ускоренно вести НИР, чтобы не дать перевеса русским, создать прототип и проводить его космические испытания. В 1972г. США полным ходом вели эти работы…".

Работы по наземным и космическим ПРО не прекращались и далее: в частности, в середине 70-х годов была развернута исследовательская программа по боевому перехвату искусственных спутников Земли при помощи противоракет "Спартан" и баллистических ракет "Трайдент" и "Минитмен". Широко известный политический поворот в отношении ПРО, обнародованный администрацией США в 1981г. в виде программы СОИ (звездные войны), лишь рассекретил давно готовившийся научно-технологический задел. Тогда же была издана военно-политическая директива: "Задача – достижение научно-технического превосходства США в использовании космоса в военных целях". В программу включалось создание систем:

– спутников раннего предупреждения, сопровождения и целеуказания;

– боевых космических станций уничтожения спутников и баллистических ракет на активном участке траектории;

– противоракет с рентгеновскими лазерами;

– космических платформ с электромагнитным, лазерным, пучковым (ускорительным) и обычным оружием для уничтожения боеголовок на баллистическом участке траектории;

– авиационных ракетных комплексов перехвата;

– противоракет ближнего и дальнего радиуса действия.

В дальнейшем предполагалось развитие систем (платформ) космического базирования для обеспечения поражения целей разных масштабов непосредственно на территории СССР.

Программа СОИ тогда была в основном заморожена, но причиной стали вовсе не многочисленные протесты СССР или стремление США придерживаться духа и буквы договора ПРО. Согласно экспертному заключению комиссии Конгресса по обороне, "помимо крайне высоких предполагаемых финансовых затрат и недостаточной ясности перспектив эффективности отдельных компонент системы, в нынешней ситуации невозможно гарантировать непроницаемость системы для разделяющихся головных частей тяжелых русских ракет. Расчеты показывают, что реальным может быть уничтожение не более 80-85% боеголовок".

Таким образом, именно неэффективность СОИ в отношении тяжелых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН) стала главным препятствием для выхода США из договора ПРО еще 10 лет назад.

Отнюдь не случайно в сентябре 1991г. президент США Джордж Буш заявил: "начиная с 70-х годов наиболее нестабильной частью американских и советских СЯС являются шахтные МБР с РГЧ ИН, более уязвимые по сравнению с баллистическими ракетами подводных лодок (БРПЛ). Я предлагаю соглашение между СССР и США о снятии с вооружения всех МБР с РГЧ ИН".

С момента своего вступления в силу Договор по ПРО резко ограничивал системы противоракетной обороны обоих государств, исходя из постулата, что если СССР и США будут сами беззащитны от ракетного удара, то им не захочется затевать ракетно-ядерную войну. Согласно Договору 1972 года, США могут проверять и развертывать лишь системы ПРО типа усовершенствованной системы "Пэтриот" для защиты от ракет типа "Скад" малой дальности. Республиканцы, получившие сейчас большинство к Конгрессе, требуют испытаний американских систем ПРО, что противоречит Договору 1972 года. Пользуясь благоприятной конъюнктурой, Пентагон намерен провести испытания систем ПРО большей дальности типа "Thaad". Теперь эту идею поддерживает и Клинтон.

Система ТХААД (Высотная оборона театра военных действий), разработанная компанией "Локхид" еще в 1987 году, должна быть развернута с 1997г. и может использоваться против межконтинентальных ракет подводных лодок – одного из главных ядерных средств сдерживания. Развертывание ТХААД планируется на кораблях, а также на автоплатформах, которые можно перебрасывать по воздуху в любую точку земного шара! Она сможет поражать ракеты на высоте до 50 миль.

Чтобы добиться разрешения испытаний ТХААД, администрация предлагает пересмотреть Договор по ПРО. Так, в начале декабря прошлого года США представили на переговорах в Женеве поправку к Договору, суть которой в смещении критериев скорости американских ракет-перехватчиков в сторону увеличения до 3 км/сек. Эта важнейшая поправка обставляется рядом географических и численных ограничений и успокаивающих заверений в том, что перехватчики не будут иметь возможности вести борьбу со стратегическими ракетами большой дальности и, таким образом, являются чисто тактическим оружием.

Но, как хорошо знают специалисты, граница между тактическим и стратегическим оружием является чрезвычайно зыбкой. У всех на памяти история с тактическими ракетами советского производства, которые на Западе называют "Скад", проданными Ираку. Их 300-километровую дальность, которая соответствует режиму нераспространения ракетных технологий, "иракские умельцы" умудрились довести до 1000 километров, и затем очень досаждали ими американцам.

Но самое интересное здесь то, что в связи с поправкой США, предложенной в начале декабря 1995г., уже в конце декабря в Лондоне было достигнуто соглашение между заместителем госсекретаря США Линн Дэвис и замминистра иностранных дел России Георгием Мамедовым о том, что американцы смогут развернуть разрабатываемую ими ныне систему ПРО, якобы не нарушая при этом договора 1972 года! В результате этого "соглашения" еще три американские системы противоракетной обороны, кроме ТХААД и "Пэтриот", освобождаются от ограничений Договора ПРО!

А в феврале 1996г. законопроект о выходе США из Договора ПРО представил на рассмотрение Конгресса сенатор Джесси Хелмс. "Договор по ПРО не только устарел и не нужен, он превратился в угрозу национальной безопасности Америки", – заявил Хелмс, – и если договор мешает нам создать систему для защиты американцев даже от ограниченного по масштабам ракетного нападения, то для США пришло время выйти из Договора".

Таким образом, американский Конгресс добился снятия важнейших ограничений, налагаемых Договором по ПРО, и теперь обсуждает законопроект, предусматривающий, наряду с разработкой систем нестратегической ПРО, создание и развертывание к 2003 году (то есть, как раз к моменту завершения сокращения стратегических наступательных вооружений по Договору СНВ-2!) еще и стратегической территориальной системы ПРО, запрещенной Договором.

Приведенные данные показывают, что сегодняшние действия США по постепенному отказу от договора ПРО либо по его пересмотру – подчеркнем, что последнее официально внесено в Стратегию национальной безопасности США, – непосредственно связаны с подписанием договора СНВ-2 и предполагаемым уничтожением Россией тяжелых МБР с РГЧ ИН. Отметим также, что все время, начиная с приобретения США ядерных вооружений в 1945г. одним из основных доктринальных принципов использования СЯС Соединенными Штатами была концепция первого (превентивного) ядерного удара.

Было бы наивно полагать, что американская ядерная политика строится исключительно на какой-либо особой органической нелюбви к России. В большинстве случаев "национальные интересы США" вполне прагматичны. Главной задачей обеспечения этих интересов (и это также вполне прозрачно и отчетливо прописано в доктрине национальной безопасности) является, прежде всего, неограниченная экспансия американского капитала в регионы, объявляемые зонами жизненно важных интересов США.

Заметим, что совсем недавно зонами объявленных "жизненно важных интересов" было лишь три района мира: Европа, Ближний Восток и Тихоокеанский регион. Только за последние два года США увеличили число таких районов до десяти, включив в них всю Евразию, все Западное полушарие и даже Африку.

Как происходит подобная экспансия – демонстрирует пример зоны Каспия. По экспертным оценкам, этот регион по запасам углеводородов может стать Персидским заливом следующего столетия. Сегодня в американской прессе открыто говорится о том, что главным гарантом для западных компаний в ходе торговых контактов со странами региона служит стратегическая мощь США – совсем так же, как при освоении Дикого Запада присутствие американских волонтеров гарантировало "бледнолицым" купцам успешность торговых сделок с "краснокожими". Западная печать приводит факты, как подкупом и запугиванием "прибираются к рукам" руководители Азербайджана, Казахстана, Туркменистана, каким образом ведут дела в этом регионе крупнейшие американские нефтяные монополии, функцию же охраны и защиты их капиталов берут на себя военно-стратегические силы США.

Анализ Стратегии национальной безопасности США, отношения США к выполнению своих обязательств по договорам о стратегических вооружениях, а также высказываний крупных американских политиков позволяет сделать следующие выводы.

1. В основе стратегических концепций США неизменно, вне зависимости от международной обстановки и температуры официальных отношений с Россией, лежит принцип достижения и наращивания абсолютного военного превосходства во всех сферах, включая стратегические ядерные силы.

2. Доктрина национальной безопасности США неизменно включает понятие жизненных интересов Америки, которое трактуется США все более расширительно и уже в настоящее время может произвольно включать любые регионы мира и любые сферы деятельности не только международного характера, но и юридически входящие в исключительную компетенцию внутренней жизни суверенных государств.

3. Доктрина национальной безопасности США предполагает решительное использование военной силы для защиты "жизненных интересов" в любом регионе мира, в том числе, как подчеркивается, при необходимости первыми и в одностороннем порядке.

4. При понимаемой таким образом национальной безопасности и с учетом результатов невыполнения Америкой договоров ОСВ и ПРО – нет оснований предполагать соблюдение со стороны США любых международных договоров в области стратегических ядерных сил, если таковое соблюдение станет противоречить принципу абсолютного военного превосходства или иным проявлениям "жизненно важных интересов".

Часть 2.

Ядерные доктрины и стратегические ядерные силы США и других ядерных держав

2.1. Структура стратегических ядерных сил и военные доктрины США

С самого начала стратегические ядерные силы, или силы ядерного сдерживания (СЯС) США состояли из трех компонентов, или "триады": межконтинентальных баллистических ракет (наземный компонент), баллистических ракет на подводных лодках (морской компонент) и стратегических бомбардировщиков (авиационно-ядерный компонент).

Главной удачей этого принципа строительства СЯС американские военные стратеги считают взаимное дублирование боевых возможностей каждого компонента. Одновременно нанести поражающий удар по всем трем компонентам считается невозможным, а противник вынуждается к огромным оборонительным усилиям по защите от ударов различных систем стратегического оружия.

К трем формально входящим в "триаду" стратегическим компонентам фактически следует добавить так называемые "силы передового базирования", развернутые США в Западной Европе и в Азии в виде тактических самолетов-носителей на наземных базах и авианосцах. Большинство из этих систем могут достигать целей практически на всей европейской части территории России. Заметим, что в договоре СНВ-2 наличие этих сил никак не учитывается.

Потребные масштабы развертывания компонент СЯС США определяются исходя из концепции "стратегической достаточности", главными критериями которой являются "способность к нанесению ответного удара" и "способность противостоять ограниченным ядерным ударам".

Первый критерий предусматривает способность гарантировано уничтожить не менее 25% населения и не менее 50% промышленности противника после его первого удара.

Второй критерий означает способность средств противоракетной обороны страны не допустить доставку ядерных боезарядов противника на территорию США при ограниченном ядерном ударе. В начале 80-х годов этот принцип должен был начать реализовываться на практике в виде системы ПРО "Сейфгард", но Договор 1972 года ее предельно ограничил.

После провозглашения концепции "достаточности" были разработаны еще так называемые "гарантии" США, в рамках которых были поставлены следующие задачи:

– исключить технологическую и стратегическую внезапность любой агрессии;

– сделать максимальными стратегические возможности там, где они ограничены соглашениями (без нарушения самих соглашений);

– предусмотреть быстрое наращивание стратегических сил в случае нарушения соглашений или выхода из них США;

– сохранять технологическое превосходство американских систем оружия;

– продолжать испытания на эффективность новых и существующих ядерных вооружений.

Отметим, что при заключении договора по СНВ-2 американцы, в отличие от своих российских оппонентов, скрупулезно придерживались этих своих "гарантий".

В стратегии США рассматриваются три концепции ядерной войны: всеобщей ядерной войны, ограниченной ядерной войны и ядерной войны на театре военных действий (ТВД).

Развитие всеобщей ядерной войны мыслится в двух основных вариантах: "контрсиловом", когда предусматривается обмен массированными ракетно-ядерными ударами только по объектам и базам стратегических ядерных средств, и в варианте неограниченного обмена ядерными ударами по всем важнейшим объектам и с применением всех стратегических ядерных сил.

Появление концепции "ограниченной ядерной войны" стало результатом попыток изыскать некий механизм регулирования способов обмена ядерными ударами, выработать своеобразные "правила игры", позволяющие свести к минимуму ущерб для США в случае ядерного конфликта. Одним из таких механизмов была теория "отказа от ударов по городам", которая рассматривала варианты поражения только важнейших стратегических объектов на территории противника, причем в незначительном количестве и с использованием незначительного числа ядерных средств. Цель такой войны, как указывают американские аналитики, могла бы состоять скорее в понижении решимости, а не возможностей противника к сопротивлению.

Концепция ядерной войны на ТВД предполагает использование стратегических ядерных сил США в региональных ядерных конфликтах. На первом месте в ряду потенциальных ТВД, по мнению американских стратегов, стоит Европа. Считается, что ядерная война в Европе будет иметь коалиционный характер, поэтому США рассчитывают не только на союзников по НАТО, имеющих на вооружении в основном американские средства доставки, но и на Францию.

Четких критериев, отличающих конфликт с использованием тактического ядерного оружия от конфликта с использованием стратегического оружия, не существует. По словам американского военного эксперта Ф.Дайера, "Одесса и Мурманск могут исчезнуть под ядерными грибами, и, тем не менее, с американской теоретической точки зрения это будет "тактическая ядерная война". Также расплывчаты оценки потерь в случае конфликта с использованием тактического ядерного оружия. С точки зрения американских военных теоретиков, в случае использования ядерного оружия в Европе в ограниченном масштабе – потери населения могут составить до 100 млн. человек. Таким образом, США готовы защищать своих европейских союзников даже ценой их массового уничтожения.

Приведенные данные о концепциях, гарантиях и составе стратегических ядерных сил США свидетельствуют, что их научно-технологический и экономический потенциал допускает эффективное действие при любых возможных сценариях ядерной войны любых масштабов. Симметричное противостояние этим возможностям США со стороны России потребовало бы, как минимум, адекватного экономического и технологического потенциала.

В то же время экспертные оценки Пентагона указывают и главную асимметрию развития ядерных сил США и СССР (России). В отличие от советской ракетной техники, чье преимущество состоит в "забрасываемом весе" ракет, США с самого начала строительства СЯС сил взяли курс на малоразмерное, но очень точное оружие. Действительно, простые математические расчеты показывают, что для увеличения способности боеголовки к уничтожению защищенных военно-стратегических объектов в 4 раза, необходимо увеличить мощность заряда в 8 раз, но зато достаточно всего двойного повышения точности.

2.2. Стратегические ядерные силы других стран

По опубликованным в военных справочниках данным, на начало 1995 года Франция имеет 550 ядерных боеголовок, Китай – 450 и Англия – 200. Пока нет свидетельств того, что какая-либо из этих стран планирует отказаться от программ ядерной модернизации.

Страны "ядерного клуба" выдвигают четыре основных аргумента в пользу обладания ядерным оружием:

1. Сдерживание от существующих ядерных угроз.

2. Обеспечение гарантий на случай возвращения ядерной угрозы старого типа (в доктринах Франции и Великобритании имеется в виду отход России на прежние имперские позиции СССР).

3. Сдерживание новых ядерных угроз (т.е. распространения ядерного оружия в развивающиеся страны).

4. Сохранение или повышение международного статуса и влияния.

Ядерные силы Великобритании

К концу столетия завершится процесс замены трех остающихся британских подлодок типа "Поларис" на 4 новые типа "Трайдент" с БРПЛ "Трайдент-2", что означает существенное количественное и качественное повышение эффективности ядерного потенциала. Каждая ПЛАРБ будет нести по 16 БРПЛ с 6-ю боеголовками. Некоторые ракеты "Трайдент-2" будут оснащены единственной боеголовкой для выполнения функции "достратегического сдерживания". Министр обороны Рифкинд заявил, что ракеты с единственной боеголовкой предназначены для нанесения ограниченного ядерного удара. Одновременно королевские ВВС сократили количество эскадрилий самолетов двойного назначения ударно-тактической авиации типа "Торнадо" с 11 до 8.

Ядерные силы Франции

Все пять находящихся на вооружении подводных лодок вооружены БРПЛ с РГЧ ИН, из них четыре новые ПЛАРБ класса "Триомфан" должны нести БРПЛ М-45, на которых предполагается развернуть по 6 боезарядов. 18 французских баллистических ракет наземного базирования средней дальности С-3 в перспективе должны быть заменены на модифицированный вариант более мощных и точных ракет М-5. Одновременно в 1996 году Франция предполагает вывести из боевого состава 18 самолетов "Мираж-IV". Находящиеся на их вооружении ракеты "воздух-земля" типа АСПМ, обладающие дальностью 300 км, будут развернуты на самолетах "Рафаль D", которые предполагается принять на вооружение к 2005 г. Франция также располагает самолетами "Мираж 2000", сведенными в три эскадрильи и вооруженными ракетами АСПМ .

Следует заметить, что ни стратегический ядерный потенциал Великобритании и Франции, ни их тактический ядерный потенциал никак не учитываются в договоре СНВ-2. Между тем, как показано выше, во всех стратегических разработках США оба эти потенциала планируется использовать в ситуации войны против СССР (теперь России) в рамках "коалиционной стратегии".

Ядерные силы Китая

По официальным данным, в настоящее время Китай обладает небольшим количеством МБР, все они базируются в шахтах и штольнях и работают на жидком топливе. В целях повышения надежности и живучести наземного компонента стратегической "триады", Китай приступил к разработкам твердотопливных мобильных МБР, к которым активно привлекает специалистов из бывшего СССР. По утверждениям западных экспертов, Китай особенно заинтересован в получении технологии, которая обеспечила бы создание ракеты, являющейся аналогом российской твердотопливной мобильной МБР СС-25.

В настоящее время Китай располагает одной ПЛАРБ класса "Ся" и 5 ПЛА класса "Хань". КНР располагает также действующей эскадрильей из 26 российских истребителей Су-27 и заказал еще от 50 до 75 Су-27 и не менее 4 бомбардировщиков Ту-22М "Бэкфайр".

В то же время ряд экспертов указывает, что официальные данные о ядерном потенциале Китая очевидно занижены как в сравнении с реальными мощностями ракетно-ядерной промышленности страны, так и с реальными объемами финансирования ракетно-ядерного производства. По некоторым оценкам, сегодня Китай способен ежегодно удваивать потенциал своих СЯС.

Среди государств, имеющих ядерное оружие, но не входящих в "ядерный клуб", называют Индию, Израиль и Пакистан. Кроме них, существуют "государства-нарушители", являющиеся членами Договора по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО), но стремящиеся к приобретению ядерного оружия. В число таких государств западные эксперты включают Ирак, ядерная программа которого находится под пристальным контролем, но, похоже, не свернута до конца, и Северную Корею. В качестве потенциальных "государств-нарушителей", по ряду оценок, могут проявиться Иран и Алжир.

Часть 3.

Распад СССР и изменение ядерной доктрины

3.1. Ядерная доктрина СССР

Военно-стратегическая доктрина СССР в области ядерного оружия все время его существования основывалась, в отличие от США, на концепции неприменения ядерного оружия первыми и принципе сдерживания, который понимается как возможность нанесения ядерному агрессору неприемлемого ущерба в ответном ядерном ударе. Это же положение сохранено и в доктрине России. В "Основных положениях военной доктрины РФ" утверждается, что "целью политики РФ в области ядерного оружия является устранение опасности ядерной войны путем сдерживания от развязывания агрессии против РФ и ее союзников". Однако в новой доктрине появилось положение о возможности нанесения первыми ядерного удара в ответ на неядерную агрессию.

Концепция сдерживания не предполагает собственно боевого применения ядерного оружия и базируется на понятии неприемлемого ущерба при ответном ударе как фактора, исключающего ядерную агрессию. Именно в этом ключе "ядерного сдерживания" трактуется большинством ядерных держав номинальное наличие боеготовых стратегических ядерных сил.

Боевое применение ядерного оружия предусматривает три основные концепции:

– первого (упреждающего, обезоруживающего, контрсилового) удара;

– ответно-встречного удара;

– ответного удара.

Главной задачей первого удара является обезоруживание ядерных арсеналов противника путем уничтожения его средств доставки (ракет, подводных лодок, тяжелых бомбардировщиков) в местах базирования, дислокации и боевого дежурства. Первый удар является прямой ядерной агрессией и предполагает высокую степень разведанности позиций средств доставки вероятного противника и наличие у стороны-агрессора достаточного количества собственных мощных высокоточных средств доставки, способных поражать ядерные силы противника на закрытых и защищенных позициях.

Ответно-встречный и ответный удары являются собственно стратегиями сдерживания и призваны обеспечить возмездие агрессору за нанесение первого (контрсилового) удара.

Ответно-встречный удар предполагает пуск ракет по целям на территории агрессора по сигналу раннего оповещения о ядерной агрессии до того момента, когда боеголовки агрессора достигнут собственной территории. Для обеспечения ответно-встречного удара требуется, прежде всего, наличие системы эффективного раннего предупреждения о ядерном нападении, а также наличие средств доставки с высокой степенью боеготовности и малым временем подготовки запуска. При этом живучесть стратегических ядерных сил на боевых позициях, а также точность попадания не имеют решающего значения, но крайне важной оказывается способность ракет преодолевать ПРО агрессора.

Ответный удар предполагает пуск ракет по целям на территории агрессора после свершившегося ядерного нападения. Главными качествами потенциала ответного удара является боевая устойчивость к первому удару, т.е. живучесть ракет на стартовых позициях (либо недоступность позиций для разведки агрессора), устойчивость систем командной связи и боевого управления запусками, а также способность ракет преодолевать ПРО агрессора.

СССР всегда придерживался концепции боевого применения ядерных вооружений в ответно-встречном ударе. Потенциал такого удара обеспечивался высокой стартовой боеготовностью ракет, эффективной и надежной системой предупреждения о ракетном нападении (СПРН), надежными защищенными системами боевого командования и связи. Основными компонентами системы с учетом необходимости преодоления ПРО агрессора являлись шахтные пусковые установки (ШПУ) с тяжелыми и средними ракетами (МБР) с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), которые для преодоления ПРО агрессора на пассивном участке баллистической траектории могут выбрасывать, кроме боеголовок, большую массу ложных целей. Дополнительным компонентом ответного удара являлись межконтинентальные баллистические ракеты (БРПЛ) атомных подводных лодок (ПЛАРБ), находящихся на боевом дежурстве в море, и сравнительно малочисленный флот тяжелых бомбардировщиков (ТБ) с крылатыми ракетами и ядерными боеприпасами на борту.

Распад СССР привел к резкому ослаблению российской структуры ядерного сдерживания как цельной системы. Прежде всего, существенно ухудшилось качество и надежность СПРН, основная часть радиолокационных станций (РЛС) которой, и в том числе половина главных станций дальнего (загоризонтного) обнаружения, оказались за пределами России. Кроме того, основной производитель МБР с РГЧ ИН – Днепропетровский завод "Южмаш" – остался на Украине и не обеспечивает обновления парка тяжелых МБР.

На территории других республик СНГ осталось около 60% объектов базирования авиации ВВС и ПВО, позиционных районов зенитных ракетных комплексов (ЗРК), стратегических запасов материально-технических средств, почти 80% стационарных пунктов управления стратегического и оперативно-тактического звеньев.

Отсутствие у России передовых зон базирования в открытом океане и экономические трудности снизили до десятой доли боевого состава число ПЛАРБ, способных находиться на боевом дежурстве в зонах низкой досягаемости гидроакустической разведки США. Наконец, основная часть и прежде малочисленного флота новых ТБ осталась на Украине и вряд ли вернется в Россию в комплектном и боеспособном качестве.

Снижение объемов или даже прекращение боевого патрулирования кораблей, подводных лодок и самолетов России в ряде акваторий Черного и Средиземного морей, Дальневосточной зоне, полярных морях – резко расширили не только оперативные, но и стратегические возможности флотов и ПЛАРБ США по достижению целей на территории России как МБР, так и ядерными крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ) большой и средней дальности.

В случае, если европейские средства передового базирования НАТО будут, в соответствии с Уставом НАТО, выдвинуты к западным границам России (при уже твердо обещанном расширении Североатлантического блока на Восток), для РФ станут представлять ядерную опасность также обычные фронтовые бомбардировщики НАТО и ряд ракет среднего радиуса действия, не уничтоженных в соответствии с договором 1987г. об ограничении ракет среднего и малого радиуса действия (РМСД).

Таковы стратегические стартовые условия подписания договора СНВ-2.

3.2. Военные угрозы и контуры актуальной концепции ядерной безопасности

Уровень собственно военной опасности для России с точки зрения потенциальных возможностей вооруженных сил стран – вероятных противников РФ последовательно возрастает или, по крайней мере, не снижается. Учитывая неустойчивость сегодняшнего мира с его глобальным переструктурированием полюсов силы и нарастанием именно силовой компоненты в разрешении международных коллизий, на среднесрочную перспективу реальность военных угроз для РФ может лишь увеличиваться. В то же время возможности РФ влиять на международную безопасность и стабильность в качестве самостоятельного полюса силы и ядра военно-политических блоков существенно снизились. Снизились оба существенных компонента этих возможностей: уровень и боеготовность систем вооружений и личного состава, и политическая способность военного реагирования в кризисных ситуациях. Помимо фактического снижения уровня вооружений России в результате "перестроечных" процессов, крупнейшим фактором ослабления боеспособности обычных вооружений страны являются требуемые сокращения по Договору об ограничении обычных вооружений в Европе (ОВСЕ).

Сегодняшнее соотношение обычных вооружений и численности войск в Европе приведено в таблице 3.

Таблица 3.

Соотношение обычных вооруженных сил в Европе на 1994г.

РОССИЯ

Численность сухопутных войск тыс. чел. 780

Танки 19500

Боевые машины пехоты 19000

Бронетранспортеры 16000

Артиллерийские системы 21300

Боевые самолеты 2150+1200 в войсках ПВО

НАТО

Численность сухопутных войск тыс. чел. 2300

Танки 25600

Боевые машины пехоты 15870

Бронетранспортеры 35233

Артиллерийские системы 26084

Боевые самолеты 4530+1070 в нац. гвардии США

Лимиты численности личного состава и вооружений по Договору об ОВСЕ в зоне от Атлантики до Урала показаны в таблице 4.

Таблица 4.

Соотношение обычных вооружений в Европе после сокращений по договору ОВСЕ

РОССИЯ

Личный состав тыс. чел. 1450

Танки 6400

Боевые бронированные машины 11480

Артиллерийские системы 6415

Боевые вертолеты 890

Боевые самолеты 3450

НАТО

Личный состав тыс.чел. 2790

Танки 19142

Боевые бронированные машины 29822

Артиллерийские системы 18286

Боевые вертолеты 2000

Боевые самолеты 6662

Таким образом, на европейском ТВД Россия после выполнения условий договора ОВСЕ будет уступать НАТО по основным позициям обычных вооружений в среднем в два-три раза. При этом необходимо заметить, что доля современной техники в российских арсеналах обычных вооружений чуть выше четверти, в то время как в армиях США и НАТО почти две трети.

Как известно, в военной стратегии рассматриваются три уровня военной опасности:

– отсутствие направленной угрозы (потенциальные угрозы),

– наличие направленной угрозы (появление вероятных противников);

– непосредственная угроза (враждебная активность вероятных противников, связанная с подготовкой агрессии).

Для сегодняшней России следует признать наиболее адекватной оценкой ситуации наличие направленной угрозы, то есть вероятных противников.

Одним из главных источников такой угрозы являются, как следует из изложенного, претензии США на распространение сферы своих жизненных интересов на любые территории, а также недвусмысленная решимость США применять для защиты этих интересов военную силу и обеспечивать себе абсолютное военное доминирование. Наиболее явным фактором внешних угроз России на сегодняшний день являются планы расширения НАТО на Восток.

Кроме этого, не вдаваясь в подробное обоснование данного тезиса, другими источниками направленной угрозы следует признать ситуацию в ряде приграничных к России стран и внутри России.

На сегодняшний день состояние обычных вооруженных сил РФ таково, что их потенциал не обеспечивает даже адекватного реагирования на отражение внутренних и региональных угроз. Тем более безнадежными представляются шансы успешно противостоять в плане обычных вооружений и вооруженных сил возможным агрессивным устремлениям блока НАТО в случае его расширения на Восточную Европу и бывшие республики СССР, а также в случае попытки аннексии Калининградской области РФ (что уже заявлено рядом западных политиков в качестве политической цели!).

В этих условиях ядерное вооружение России становится главным и решающим аргументом в международном военно-стратегическом обеспечении государственных интересов. Данное обстоятельство требует сохранения Россией боеготового, полномасштабного и системного потенциала ядерного сдерживания.

Россия, никогда не будучи агрессором и очень ответственно рассматривая последствия применения ядерного оружия, не может основываться только на концепции контрсилового (первого) ядерного удара. В то же время, с учетом крайне высокого уровня космической, морской (акустической) и воздушной разведки США, а также приближения высокоточных стратегических носителей потенциального противника к жизненно важным целям на ее территории, РФ не может перейти и на концепцию ответного удара, поскольку ее ядерный потенциал может быть неприемлемо разрушен в ходе первого удара США. По указанным причинам представляется необходимым сохранение в качестве главной основы стратегической ядерной доктрины России концепции ответно-встречного удара, при признании в качестве дополнительной возможности ответного удара.

В рамках этих концепций выбор формулы и компонентного состава стратегических ядерных сил требует анализа актуального состояния и эффективности всех компонент, возможных перспектив их развития, модернизации и снятия с вооружения с учетом геополитических реалий и научно-технологических и экономических возможностей страны.

ПЛАРБ

С точки зрения ядерного сдерживания ПЛАРБ, принципиально обладая высокой боевой устойчивостью, могли бы представлять важный компонент ответного или, отчасти, ответно-встречного удара. Их БРПЛ с РГЧ ИН способны являться эффективным оружием как первого, так и ответного удара. Россия сохранила основную часть инфраструктуры базирования и строительных мощностей ПЛАРБ, а также имеет определенный научно-технологический задел по их совершенствованию. Однако в этой отрасли мы имеем глубочайшее отставание от США по двум главным параметрам: шумности и противолодочной эффективности контрсистем.

США, начиная с 70-х годов, главное внимание при конструировании подводного компонента своей ядерной триады уделяли именно невозможности обнаружения своих АПЛ средствами акустической разведки противника. Установив, что эти свойства определяются прежде всего параметрами корпуса лодки и качеством центровки механики турбин и валов, США разработали специальные технологии обеспечения бесшумности. Помимо прецизионных станков для обработки деталей и создания специальных материалов, достаточно упомянуть, что финишную центровочную обработку турбин проводят на заводе, расположенном вдали от крупных населенных пунктов, причем во время обработки в округе запрещается даже движение автотранспорта.

Турбины отечественных АПЛ центруют на заводе в центре Санкт-Петербурга и, разумеется, без подобных предосторожностей. В результате недостаточного внимания к технологиям бесшумности наши ПЛАРБ обнаруживаются акустической разведкой противника на гораздо больших расстояниях, чем американские.

Кроме того, США, с момента появления ПЛАРБ СССР вблизи американских берегов в конце б0-х годов, чрезвычайно активно разрабатывают системы гидроакустического обнаружения подводных лодок. Эти системы включают донные протяженные акустические антенны, автономные донные и погружные акустические буи, буи-ретрансляторы и спутниковые системы связи. К концу 80-х годов американская система акустических антенн покрывала значительную часть Атлантики, Тихого океана и большие регионы в Средиземном и Северном морях. После отказа Горбачева от жесткой позиции СССР в отношении полярного сектора Арктики и признания им юрисдикции СССР на 200-мильную зону – США установили систему акустической разведки по всему периметру этой зоны.

Достигнутая на сегодня эффективность системы гидроакустической разведки США "СОСУС" такова, что позволяет на большом удалении засекать российские ПЛАРБ и устанавливать их местоположение с точностью 20 км и менее. После такого обнаружения борьба с ПЛАРБ России передается противолодочной системе самолетов "Орион" (на вооружении США более 200 шт.) либо многоцелевым лодкам типа "Лос-Анджелес", имеющим мощные средства противолодочной борьбы.

В результате создания США такой системы разведывательной неуязвимости собственных ПЛАРБ и гидроакустического обнаружения ПЛАРБ России, наши лодки всех имеющихся на вооружении типов, находящиеся на базах или боевом дежурстве, не являются скрытыми и защищенными платформами для средств доставки ядерных боеприпасов, относительно легко поражаются средствами противника и, соответственно, не могут быть эффективным потенциалом ответного или тем более ответно-встречного удара.

ТБ

С точки зрения ядерного сдерживания ТБ с крылатыми ракетами воздушного базирования (КРВБ) могут являться эффективным средством ответного удара лишь в том случае, если они стартуют с аэродромов по сигналам раннего оповещения, обладают высокой радиолокационной скрытностью и могут нести собственные средства борьбы с находящимися на маршруте полета системами ПВО противника.

Поскольку начиная с Хрущева советское руководство считало стратегические ТБ второстепенным средством ядерного сдерживания, у России в настоящее время самолетов, полностью удовлетворяющих перечисленным требованиям, почти нет. Имеющиеся немногочисленные ТБ типов ТУ-160, ТУ-95МС и модификаций ТУ-22КМ, даже если считать вероятным возвращение части ТБ с Украины, не составляют полноценного самостоятельного компонента ядерного сдерживания.

МБР

1. Моноблочные МБР

Моноблочные МБР содержат лишь один боевой ядерный блок на ракету. В настоящее время являются единственным выпускаемым отечественной военной промышленностью типом МБР (модификации "Тополь" или, по классификации США, СС-25). Мощности по выпуску – на заводе в г. Воткинск.

Боевая устойчивость моноблочных МБР зависит от способа базирования: шахтного или мобильного (грунтово-мобильных на самоходных шасси или железнодорожных на маскированных платформах).

При шахтном базировании боевая устойчивость моноблочных МБР является сравнительно высокой, а в случае мобильного базирования резко снижается ввиду невозможности скрытного перемещения по районам дислокации при сегодняшних разведывательных возможностях спутниковых систем США оптического (инфракрасного) диапазона.

Ввиду разведывательной уязвимости и достаточно длительного времени подготовки пуска мобильные моноблочные МБР не могут являться оружием ответно-встречного или ответного удара. В то же время ввиду невозможности залпового пуска с одновременным выходом на цели моноблочные МБР не способны надежно преодолевать локальные тактические системы ПРО противника и эффективно поражать объекты на его территории.

Соответственно, они не являются надежным боевым средством ни для первого, ни для ответно-встречного или ответного удара. Таким образом, с учетом разведывательных и противоракетных возможностей вероятного противника, моноблочные МБР являются для России в настоящее время системой малоэффективной.

2. МБР с РГЧ ИН

Размещаемые в шахтах с высокой степенью боевой защиты МБР с РГЧ ИН (прежде всего СС-18 и СС-24) обладают следующими главными достоинствами:

– сравнительно высокая боевая устойчивость к ракетному нападению вероятного противника, гарантирующая по крайней мере частичное сохранение потенциала ответного удара;

– высокая пусковая готовность, обеспечивающая применение в качестве средства ответно-встречного удара;

– возможность залпового преодоления ПРО противника большим массивом боеголовок и ложных целей, что допускает применение в качестве средства первого, ответно-встречного и ответного удара.

Главным недостатком российской системы тяжелых МБР с РГЧ ИН является отсутствие в России мощностей по производству и модернизации указанных ракет (производитель – завод Южмаш в Днепропетровске). Соответственно, в случае неспособности России создать собственные мощности по ракетам этого класса для замены снимаемых с вооружения исчерпавших ресурс МБР – российский потенциал сдерживания начнет быстро падать начиная с 2003-2005 гг.

Вторым существенным недостатком данных МБР является использование жидкостных реактивных двигательных установок с весьма ядовитым топливом – гептилом, что требует особых мер предосторожности при обслуживании и высокой квалификации обслуживающего персонала.

Приведенный обзор сегодняшних возможностей отечественной ядерной триады позволяет сделать вывод, что единственным эффективным на среднесрочную перспективу российским средством ядерного сдерживания являются шахтные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

Часть 4.

Договор СНВ-2

4.1. История и формальное содержание Договора

Как уже сказано ранее, впервые идея Договора заявлена президентом США Дж. Бушем в 1991г. 3 января 1993 года в Москве президенты Ельцин и Буш поставили свои подписи под договором между РФ и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений – СНВ-2. Стороны обязались сократить и ограничить свои межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и пусковые установки МБР, баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и пусковые установки БРПЛ, тяжелые бомбардировщики (ТБ), боезаряды МБР, боезаряды БРПЛ и вооружения ТБ таким образом, чтобы после осуществления этих сокращений стороны к 1 января 2003 года могли иметь по 3000- 3500 боезарядов, из них развернутых на БРПЛ – 1700-1750 боезарядов. Договор предусматривает с 1 января 2003 года полное снятие с вооружения МБР наземного базирования с разделяющимися головными частями (МБР РГЧ) и ограничивает суммарное число боеголовок на баллистических ракетах подводных лодок. Кроме того, Россия согласилась на ликвидацию своих 154 "тяжелых" МБР (СС-18 по классификации США), каждая из которых способна нести по 10 ядерных боезарядов.

Ожидаемый относительный состав боезарядов на различных компонентах ядерных сил после выполнения Договора показан в таблице 5.

Таблица 5.

Структурный состав СЯС РФ и США при реализации Договора СНВ-2

БОЕВОЕ ОСНАЩЕНИЕ (БОЕЗАРЯДЫ)

РФ: МБР – 18-22% (РГЧ-0%); БРПЛ – 60-72% (все в РГЧ); ТБ – 6-22% США: МБР – 14% (РГЧ-0%); БРПЛ – 50% (все в РГЧ); ТБ – 36%

Договор СНВ-2 вскоре после его подписания был передан на ратификацию в парламенты США и России. В обоих парламентах в апреле-июне 1993 года был проведен ряд слушаний. К осени 1993 года стало ясно, что некоторые из государств-правопреемников СССР не готовы к ратификации подписанного ранее Договора СНВ-1. Естественно, в этих условиях не могло быть и речи о ратификации Договора СНВ-2, большинство статей которого базируется на положениях Договора СНВ-1, либо отсылает к статьям этого договора. Исходные уровни наличия боезарядов и рамки сокращения по СНВ-1 и СНВ-2 приведены в табл. 6.

Таблица 6.

Сокращение боезарядов на стратегических носителях по дог. СНВ-1 и СНВ-2

Обмен ратификационными грамотами между государствами-участниками Договора СНВ-1 произошел только в декабре 1994 года, что явно сместило возможные сроки сокращений по обоим договорам.

Тем временем на политической арене России и США произошли крупные изменения. В России вместо Верховного Совета была образована Госдума, в США в результате прошедших в ноябре 1994 года выборов большинство в Сенате и в Палате Представителей перешло от демократической к республиканской партии.

За этот период продолжалось сокращение ядерных арсеналов США в рамках СНВ-1. Сейчас Вашингтон не имеет в оперативном состоянии ни одной межконтинентальной баллистической ракеты "Минитмен II". Началось и уничтожение пусковых шахт этих ракет. На 16 ядерных подлодках США развернуто 384 баллистические ядерные ракеты, тогда как в 1992 году американский флот насчитывал 32 подлодки с 664 ядерными ракетами.

Россия также сократила количество наземных баллистических ракет с 1040 в 1992 году до 726.

Казалось бы, идет взаимный и успешный процесс ядерного разоружения главных ракетно-ядерных держав. Однако все ли так взаимно и паритетно?

4.2. Реальное содержание Договора. Корпоративные игры

Первое, что бросается в глаза при анализе Договора – это подписание его уже ушедшим тогда президентом США Джорджем Бушем. По столь серьезному вопросу никогда ранее не имело места такое, мягко говоря, странное и, безусловно, принижающее Россию нарушение норм дипломатического этикета. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что первоначально договор СНВ-2 должен был подписываться в США в присутствии преемника Джорджа Буша, но в последний момент Билл Клинтон отказался участвовать в подписании, и было изменено само место подписания.

Сейчас в мировой прессе уже сказано довольно много о том, что Джордж Буш представлял определенные круги в Соединенных Штатах, тесно связанные с группами аэрокосмических предприятий, требующих увеличения ассигнований на программу СОИ. Столь поспешное подписание Договора уже уходящим президентом США означало то, что он напоследок стремился оказать поддержку этим кругам американского бизнеса, чьи корпоративные интересы и превалируют в соглашении по СНВ-2. По указанным причинам, помимо сверхзадач политико-стратегических, Договор имеет еще одну сверхзадачу, а именно – спасение американского СОИ, придание ему эффективности путем трансформации контура наших стратегических вооружений тем единственным образом, при котором СОИ сохраняет привлекательность и перспективы на будущее. Заметим, что американский Конгресс уже проголосовал за выделение немалых средств на исследовательские работы, связанные с космическим антиракетным оружием.

Итак, перспектива осуществления американской СОИ прямым образом зависит от ликвидации всех тяжелых российских ракет МБР СС-18 с десятью боеголовками индивидуального наведения, на смену которым должны поступить моноблочные СС-25. Очевидно, что сверхкрупные военные заказы по СОИ представляются американским корпорациям слишком лакомым куском, чтобы за них не стоило бороться на всех политических уровнях, включая Конгресс.

Однако сразу следует сказать, что в России очень явственно демонстрируется "симметричный" меркантилизм отраслей ВПК и военных ведомств. Даже поверхностный анализ множества публикаций по проблеме оптимального состава отечественных ракетно-ядерных сил, а также выступлений военно-промышленных экспертов на слушаниях по СНВ-2 в бывшем Верховном Совете РФ в 1993г. – показывает ту меру государственной безответственности и ведомственной ангажированности, которая ставит под сомнение способность профессиональной военной касты решать задачи обороны страны в сегодняшнюю крайне сложную для России эпоху. Этот тип безответственного ведомственного поведения заставляет вспомнить и крайне неблагоприятные для России результаты переговоров по ракетам малой и средней дальности (РМСД) 1987г., когда решения Горбачева и Шеварднадзе по уничтожению ряда новейших советских типов вооружений (ракеты РСД-10 "Пионер", PC-23 "Ока", крылатые ракеты РК-55) были, фактически, санкционированы некоторыми военными экспертами из конкурирующих групп российского ВПК. Воистину – война слишком серьезное дело, чтобы его доверять военным.

Еще недавно главным признаком ангажированности и безответственности некоторых военно-промышленных кругов России являлась та шитая белыми нитками "математика", при помощи которой комплексы РВСН и ядерного ракетного флота доказывали свои притязания на преимущественное развитие именно данной отрасли СЯС. При этом каждая из сторон дискуссии, очень широко оперируя понятиями "боевая устойчивость", "соотношение эффективность-стоимость", "процент выживания", "стоимость доставки боевого блока к цели" и т.д. – обнаруживала почти полную невосприимчивость к аргументации оппонента.

Однако с недавних пор выявилось, что целый ряд экспертов и высокопоставленных чиновников тех ведомств, которые настаивали на ядерном вооружении – теперь настаивают на разоружении!

Парадокс, как представляется, разрешается здесь довольно просто. Разоружение, как и вооружение, требует выделения огромных средств, контролировать расходование которых будут те же чиновники. Логика "не дают на строительство – пусть дают на демонтаж", которая проявляется в подобных действиях, не может не вызывать тревоги за безопасность России. Таким образом, говоря о корпоративных интересах, надо указать также на заинтересованность в СНВ-2 тех частей российского военно-промышленного комплекса, которые стремятся получить финансирование этой новой гонки разоружений. При этом подобные чиновники как-то "упускают из виду", что в сегодняшней экономической ситуации гонка разоружений уничтожит Россию с той же безоговорочностью, с какой СССР был уничтожен гонкой вооружений.

Структурные деформации

Одна из наиболее серьезных претензий к СНВ-2 состоит в том, что договор радикально меняет исторически сложившуюся структуру наших стратегических ядерных сил. (см.таблицу 7).

Таблица 7.

Распределение ядерных зарядов в стратегической триаде России и США (%)

В настоящее время

Россия: РВСН – 60; МСЯС – 30; АСЯС – 10

США: МБР – 20; ПЛАРБ – 55; СА – 25

Согласно СНВ-2

РВСН, МБР – 17

МСЯС, ПЛАРБ – 53

АСЯС, СА – 30

РВСН – ракетные войска стратегического назначения

МСЯМ – морские стратегические ядерные силы

АСЯС – авиационные стратегические ядерные силы

МБР – межконтинентальные баллистические ракеты

ПЛАРБ – атомные подводные лодки с баллистическими ракетами

СА – стратегическая авиация

Элементарный анализ показывает, что в рамках договора США сохраняют всю свою структуру СЯС, имея возможность сосредоточиться только на их модернизации, а Россия должна кардинально, более чем вдвое по большинству компонентов менять, искусственно ломать свою структуру СЯС!

При этом ни экономическими, ни географическими соображениями подобную ломку оправдать нельзя.

В отличие от США, необходимой сети авиабаз за пределами национальной территории Россия не имеет. Почти неразрешимой проблемой оказываются обслуживание, ремонт существующих и строительство новых ракетоносцев, обеспечение их горючим и другими эксплуатационными материалами. Россия потеряла цвет дальней авиации – многие тяжелые бомбардировочные авиаполки с новейшими носителями ТУ-22М2, ТУ-22МЗ, ТУ-160, ТУ-95МС. Утрачены авиабазы в Прибалтике, на Украине и в Казахстане, потеряны вместе с бомбардировщиками самолеты-заправщики и части ядерно-технического обеспечения. Несмотря на несомненно высокий класс отечественных ТБ новых поколений, воссоздание крупного полноценного авиационного компонента СЯС Россия сейчас просто "не вытянет". Сберечь бы и сохранить то, что осталось.

Что касается морских СЯС, то тактико-технические характеристики ПЛАРБ типа "Огайо" с ракетами "Трайдент-2", многоцелевых американских подводных лодок типа "Лос-Анджелес", предназначенных для поиска и уничтожения российских подводных лодок, крылатой ракеты морского базирования "Томагавк", малошумных подводных атомных лодок "Сивулф" – таковы, что эффективное противостояние им со стороны ВМФ России на большинстве возможных ТВД маловероятно. Как уже сказано, мы все более проигрываем в ключевом компоненте, определяющем качество подводной лодки – в шумности. Сопоставление уровней шумов, генерируемых российскими и американскими подводными лодками, учет мощности и возможностей базирования ПЛАРБ и противолодочной авиации США – показывают, что американцы в большинстве случаев способны уничтожать наши подводные лодки своими "планирующими" или даже обычными торпедами задолго до того, как их лодки будут обнаружены противолодочными средствами ВМФ России (см. рис. 6).

Рис. 6. Уровни шумности и дальности обнаружения гидроакустической разведкой для ПЛАРБ США и СССР (России)

Графики шумности и дальности обнаружения показывают, что сегодня наши ПЛАРБ неконкурентны с американскими на большинстве ТВД. Хотя в арсенале российских разработчиков уже есть ряд новейших технических решений, позволяющих преломить эту ситуацию, развертывание атомного подводного флота с ПЛАРБ новых классов, при стоимости одной лодки не менее миллиарда долл., России сегодня просто не под силу.

Кроме того, финансовые затруднения сейчас не позволяют даже организовать нормальное дежурство наших подводных лодок с баллистическими ракетами в наиболее эффективных районах боевого патрулирования. Эксперты утверждают, что скоро лишь шесть имеющихся у нас ПЛАРБ типа "Тайфун" будут реально представлять всю морскую компоненту ядерной триады, так как лишь их ракетами можно осуществлять пуски из районов базирования по целям на территории вероятного противника.

В результате данного анализа возникает вопрос: для чего России развертывать военную игру на "чужом поле", на тех компонентах ядерной триады, которые традиционно и объективно являются у нас слабейшими? И чем объяснить готовность слишком уж многих российских военных и гражданских политиков ввязываться в подобную игру?

Как уже говорилось ранее, одной из главных проблем обеспечения ядерного сдерживания в рамках российской концепции ответно-встречного удара является наличие мощной и надежной системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН).

СПРН выдает данные о запусках ракет и идентифицирует их на начальном участке траектории, что позволяет вычислить районы спада и вероятные цели боеголовок и, главное, осуществить ответно-встречный удар. В систему СПРН входят сети разведывательных спутников и наземные радиолокационные комплексы (РЛК), и, в первую очередь, загоризонтные РЛК дальнего обнаружения с фазированными антенными решетками (ФАР). По экспертным оценкам, Россия существенно уступает США в спутниковой компоненте СПРН, в силу чего компонента РЛК имеет для нее очень существенное значение.

Из 14 имевшихся в СССР РЛК в настоящее время в СПРН России осталось восемь, из которых пять находятся в ближнем зарубежье (на Украине, в Азербайджане, Казахстане и Латвии). Эти РЛК, прикрывавшие западное, юго-западное и южное ракетоопасные направления, еще работают, но перспективы их самые мрачные. За последнее время функционирование и снабжение зарубежных РЛК все более затрудняется по политическим, экономическим и техническим причинам, ряд из них уже сегодня выдают информацию в СПРН неполно и нерегулярно.

Одним из доводов Конгресса США при выдвижении программы региональной противоракетной обороны является наличие подобной ПРО вокруг Москвы. Такая система действительно существовала в советское время в достаточно мощной конфигурации. Однако, как уже было сказано, сейчас от этой системы осталось очень немногое, да и оставшееся быстро деградирует. Бреши в СПРН России в результате отключения части РЛК и невозможности полноценного функционирования действующих расширяются с каждым днем. В то же время США сохраняют и даже модернизируют свой мощный загоризонтный РЛК в Туле в Гренландии (что является грубым нарушением договора по ПРО) и планируют строительство еще одного в Японии.

Кстати, Конгресс США, ратифицировавший недавно Договор СНВ-2, включил в резолюцию (что не очень широко известно) шесть дополнительных условий, семь деклараций и девять поправок. Согласно одному из условий, например, США оставляют за собой право продолжать добиваться вывода объекта перехвата электронной информации, который Россия эксплуатирует на Кубе.

Манипулирование при засчете

Особенно наглядно в Договоре СНВ-2 проявляется манипулирование при засчете боеголовок и носителей. Можно с уверенностью констатировать, что принцип засчета вооружений в рамках Договора отвечает именно интересам США.

Во-первых, как мы уже говорили ранее, в договоре СНВ-2 вовсе не рассматриваются и не учитываются очень даже немалые и непрерывно модернизируемые СЯС потенциальных союзников США – Великобритании и Франции.

Во-вторых, не введены в засчет крылатые ракеты большой дальности морского базирования (КРМБ), и в первую очередь ракеты "Томагавк". Будучи стратегическими ядерными носителями с дальностью 2600 км, они оказались за рамками договоров СНВ-1 и СНВ-2, что является существенным стратегическим преимуществом США. В 1992 году в ВМС США ракетами "Томагавк" были оснащены 94 корабля, в том числе 62 ПЛ, а к 2000 году планируется иметь 138 таких кораблей, включая 107 ПЛ. Общая численность КРМБ в США может составить к концу столетия 4 тыс. единиц. Обязательства сторон в связи с договором СНВ-1 не иметь свыше 880 таких ракет в ядерном оснащении – не являются сдерживающим фактором, поскольку на сегодня США имеют около 370, а Россия – менее 100 подобных ракет, а замена боезаряда в случае выхода из договора – не проблема.

В-третьих, по договору СНВ-2 не требуется (в отличие от договора СНВ-1) уничтожения платформ боеголовок баллистических ракет и замены их новыми. Это означает серьезнейшую манипуляцию при засчете вооружений, ибо количество пусковых установок баллистических ракет и их возможности по доставке ядерного оружия остаются вне реальных сокращений. А в соглашении оговорено лишь снятие определенного количество боеголовок с ракет, в случае же выхода из договора у США появляется возможность ОПЯТЬ ПОМЕСТИТЬ РАКЕТЫ НА ШТАТНЫЕ МЕСТА. Расчеты показывают, что Россия может при этом восстановить не более 525 боеголовок на МБР и примерно 480 боеголовок на БРПЛ, а США – 1000 боеголовок на МБР и от 1750 до 3500 боеголовок на БРПЛ… В данном случае – комментарии излишни.

В-четвертых, то же самое происходит с засчетом в сфере тяжелой бомбардировочной авиации. Фактический возвратный резерв США на ТБ (то есть легко восстановимая часть ядерного потенциала) составляет от 6500 до 8000 боезарядов, а у России – всего лишь 1300.

В результате перечисленных манипуляций при формулировке статей договора и способе засчета боезарядов и носителей США сохраняют в неприкосновенности все свои стратегические программы, кроме единственной, в которой Россия имеет бесспорное преимущество: шахтные установки тяжелых МБР с РГЧ ИН. Здесь все, чем обладают США – 50 шт. МБР "MX" (Пискипер). Именно их США пытаются разменять на впятеро больший российский потенциал: 154 МБР СС-18 и 89 МБР СС-24, то есть фактически на весь стратегически значимый ракетно-ядерный ресурс России.

При этом принцип засчета по боезарядам позволяет американской стороне демонтировать как раз те вооружения, которые устарели и уже предназначены к ликвидации. Россия же будет сокращать сравнительно новые вооружения, причем вовсе не располагая тем потенциалом ВПК, которым располагают сейчас США.

Цена большой игры

Тот тип структурных трансформаций СЯС России, который предлагается Договором СНВ-2, обойдется России в колоссальные суммы. Заливка бетоном шахт, смена их кольцевых оголовников, замена вооружений, сама операция по уничтожению вооружений, трансформация контура вооружений – потребуют, по расчетам экспертов, от 50 до 75 млрд. долларов. Соразмерив подобную цифру с ВВП России, приходится признать, что данная программа возвращает нас к эпохе изнурительных сверхпроектов масштаба переброски сибирских рек – с той лишь разницей, что теперь речь идет не о проектах строительства, а буквально о проектах самоуничтожения.

Эксперты, производящие подсчеты ущерба экологической безопасности России в результате исполнения этих проектов разоружения, обоснованно предупреждают, что в сегодняшних условиях политической нестабильности, коррупции, отсутствия эффективного контроля за исполнением, пренебрежения к технологии захоронения радиоактивных продуктов, – технологии ликвидации ядерных вооружений будут выбраны таким образом, чтобы как можно больше урвать для реализации ведомственных интересов, наплевав на общегосударственные цели, особенно в том, что касается отдаленного будущего. В этом смысле подобное разоружение может обернуться экологической катастрофой, равной по масштабу Чернобылю.

Так, например, США уж очень часто выражают свою обеспокоенность неполным, по их мнению, контролем со стороны России за ядерными вооружениями. Но в условиях СНВ-2 понадобятся дополнительные ресурсы контроля, которых в условиях нестабильности у России и СНГ нет. Значит, вероятность неконтролируемых действий в сфере передачи ядерного оружия резко увеличится, либо… Либо на каком-то этапе, сочтя "российскую военную угрозу" ликвидированной, США решат самостоятельно, уже не спрашивая разрешения у будущей российской власти, ликвидировать по своим проектам на нашей территории как "угрозу расползания российских атомных технологий", так и "экологические угрозы для человечества".

Далее, договор СНВ-2 приведет к высвобождению ряда ресурсов, обладающих высокой ценностью, которые в условиях этого договора могут быть учтены и утилизированы по-разному. Не праздным представляется вопрос: куда реально будут направлены эти ресурсы, каковы будут ставки учета, кто окажется у руля этой слишком легко "аферизируемой" операции, и какова в этой связи может оказаться ее субкриминальная корыстная подоплека?

Акции такого масштаба, как СНВ-2, должны изучаться целостно, в их полном соотнесении с различными сторонами проблемы обеспечения государственной безопасности. Только в этом случае можно говорить об эффективном и государственном решении проблем. Несомненно, ядерные вооружения должны сокращаться. Несомненно и неизменно стремление России к миру и безопасности. Но все это не имеет никакого отношения к той гонке разоружений, которая запрограммирована данным договором и будет иметь для России и для всего мира весьма прискорбные последствия.

Перечисление можно было бы продолжить, но вывод только один: ни в коем случае не должно иметь места смещение центра тяжести в традиционной отечественной триаде стратегических вооружений, ибо такое смещение и неразумно, и неосуществимо в сегодняшней ситуации. Все, что остается России, вплоть до выхода из кризиса – это хранить, как зеницу ока, ту часть наследства СССР, которая гарантирует ей минимальный статус.

Но именно от этой части ее хотят освободить, втянув, вдобавок, в совершенно невозможную сегодня гонку перевооружений и разоружений. Вот существо договора СНВ-2, и вот почему он не может быть принят российской стороной, для которой гораздо эффективнее была бы обоснованная логика односторонних ядерных разоружений, проводимых в том темпе и в том направлении, в котором это отвечает интересам России.

4.3. Есть ли доводы за ратификацию

Было бы несерьезно не рассмотреть в докладе хотя бы важнейшие, повторяющиеся во многих публикациях и экспертизах доводы за ратификацию договора СНВ-2.

1. "Снятие с вооружения тяжелых шахтных МБР с РГЧ ИН вполне компенсируется введением мобильных ракетных комплексов, постоянно меняющих места дислокации".

Мы уже говорили о несостоятельности мобильных моноблочных МБР в качестве средства первого, ответно-встречного и ответного ударов (непреодоление ПРО противника, длительная подготовка пуска из походного положения). В то же время эти ракеты легко обнаруживаются современными разведывательными спутниками США, как в режиме радиообмена (спутниковая радиолокационная система "Лакросс" диапазона волн 2-30 мм.), так и в режиме радиомолчания (инфракрасная разведка в оптическом диапазоне с разрешением по наземным объектам в десятки сантиметров); соответственно, эти ракеты являются легкими целями для боевых блоков МБР и КРМБ противника. Не случайно США после первых же испытаний поспешно свернули собственную программу грунтово-мобильных моноблочных МБР "Миджитмен".

2. "От стоящих сегодня на боевом дежурстве ракет все равно придется избавляться по мере истечения гарантийных сроков их эксплуатации в 2003-2005 гг. Основная производственно-технологическая база осталась на Южном машиностроительном заводе в г.Днепропетровске, а самостоятельно производить тяжелые ракеты Россия не сможет. К этому времени в случае отказа от СНВ-2 Россия останется с теми же 3 тыс. боезарядов, между тем американцы будут иметь их 8-9 тыс. В результате и потенциал сдерживания, и эффективность ответного удара наших стратегических ядерных сил окажутся в шесть с лишним раз меньшими, чем у американцев".

Но фокус заключается как раз в том, что при невыполнении договора эти 3 тысячи боезарядов будут сосредоточены преимущественно на шахтных МБР с РГЧ ИН и будут представлять реальный потенциал ядерного сдерживания, а при выполнении договора, как показано выше, окажутся бесполезными и крайне дорогими мишенями для чужих ракет.

3. "Пора осознать свои реальные возможности и строить свою реальную стратегию исходя из признания глубокого дисбаланса сил и переориентации на баланс интересов. Взаимный интерес выживания оказывается лучшим фактором сдерживания, нежели угроза причинения друг другу неприемлемого ущерба. И если 3 тыс. боезарядов достаточно для того, чтобы нанести такой ущерб другой стороне, то ни 6, ни 8, ни 9 тысяч боезарядов иметь не надо. Американцы могут иметь таких зарядов хоть 10 тысяч".

Но в том то и дело, как уже ясно показано, что после выполнения договора оставшиеся у России боезаряды смогут причинить неприемлемый ущерб только ей самой, но никак не агрессору.

4. "Да, договор неравноправный и ущемляющий интересы России. Но его подписание позволит сохранить дружеский диалог России с Соединенными Штатами и выиграть время для экономического и политического восстановления государства".

Наивно думать, что после выполнения договора СНВ-2 будет облегчен диалог России с США. Это приведет к прямо противоположным результатам, ибо США, как это показывает вся их история, уважают лишь сильных "собеседников", а в отношении слабых даже в случае союзнических отношений способны объявить их территорию "вероятным театром военных действий" либо еще одной зоной своих "жизненных интересов".

5. На данный момент российское руководство, главным образом оборонное ведомство, отстраивает свою позицию относительно СНВ-2 и других договоров по ядерному разоружению в зависимости от процесса расширения НАТО на восток. Сюда же "пристегивается" Договор по обычным вооружениям в Европе, в частности, раздел по фланговым ограничениям ОВСЕ. Так, на пресс-конференции в Брюсселе министр обороны РФ Павел Грачев заявил, что "если НАТО будет продолжать разговоры о расширении на восток, то Россия может прекратить разговоры по фланговым ограничениям обычных вооруженных сил в Европе. Наоборот, если НАТО откажется от рывка на восток, то Москва продолжит переговоры о флангах и может попросить технического содействия в передислокации своих войск, например, как это было в случае с выводом российских войск из Германии. Сторонники такого подхода также предупреждают западных визави, что расширение НАТО может затормозить выполнение СНВ-1 и почти наверняка проблематизирует ратификацию СНВ-2 в российском парламенте.

В такой позиции есть, разумеется, дипломатическая хитрость и возможность маневра, но хитрецы имеют высокие шансы перехитрить прежде всего себя. Ядерное разоружение России имеет в глазах геополитических оппонентов столь высокую цену, что им ничего не стоит поймать российскую дипломатию на эту удочку и пообещать все что угодно, включая нерасширение НАТО, фланговые уступки по ОВСЕ и даже прекращение любых разговоров о выходе из договора ПРО. Но совершенно ясно, что после состоявшегося разоружения главного компонента российского ядерного сдерживания – с грустью вспоминать об этих обещаниях будем только мы, то есть "облапошенные русские".

6. "Мы сегодня слишком бедны, чтобы позволить себе содержать столь дорогое оружие. СНВ-2 и ядерное разоружение неизбежны хотя бы потому, что позволят экономить немалые средства, которые можно пустить и на строительство нормальной армии, и на гражданские цели".

Но парадокс в том, что реальные затраты на весь ракетно-ядерный комплекс составляют всего 10% оборонного бюджета, одновременно обеспечивая главный компонент военного могущества страны и почти единственную основу ее международной субъектности. В то же время, по любым непредвзятым подсчетам, выполнение СНВ-2 возложит на Россию экономическое бремя, по крайней мере, впятеро превышающее расходы на поддержание необходимых компонент ракетно-ядерного щита. Наивно здесь также рассчитывать на обещания США профинансировать выполнение СНВ-2 Россией. Америка ясно дает понять, что готова помочь в единственном: уничтожить опасные для нее тяжелые шахтные МБР с РГЧ ИН.

7. Наконец, иные сторонники договора высказывают мнение, что он является для России даже слишком благоприятным, и в условиях будущей демократической России, находящейся в союзных отношениях с демократическим Западом, ядерное оружие скромной стране, не претендующей на сверхдержавный статус, вовсе ни к чему.

Но если наша история чему-то учит, – так это прежде всего тому, что Россия в ее геостратегическом расположении, в ее вечной альтернативности западным проектам, в ее неизменном стремлении быть иной – никогда не являлась и не станет прочным союзником этого самого Запада. История войн и дипломатии последних столетий и действия наших западных "доброжелателей" в последние годы показывают: Россия может либо быть сверхдержавой, либо вообще не быть.

8. Не станем оценивать распространенную, к сожалению, даже среди действующих российских политиков, уютную "житейскую" точку зрения, что, мол, любое разоружение есть благо. Такой "травоядный" пацифизм, быть может, и достоин философа, отвечающего только за себя и только перед собой. Но для политиков и государственных деятелей подобная позиция – верх бесстыдства.

9. А самое интересное в истории с договором – то, что российский МИД, снова (в который раз!) пытаясь оказаться правовернее Папы Римского, предлагает еще и уполовинить потолок боезарядов по СНВ-2!

Здесь – можно только скорбно промолчать…

Часть 5.

Безысходно ли технологическое отставание России?

Одним из аргументов сторонников подписания договора СНВ-2 является якобы тотальное и безнадежное технологическое отставание России от США в области военных разработок. А потому, мол, в данном вопросе Россия при любых обстоятельствах сторона "страдательная"; единственное, что ей остается – "расслабиться и по возможности получить удовольствие".

В одной из недавних газетных публикаций бравший интервью у руководителя крупного оборонного НПО досужий журналист задал, как ему казалось, "вопрос с подковыркой", насколько, мол, мы отстаем от Запада в новейших военных технологиях. Генеральный директор НПО ответил интервьюеру просто:

"Мы никогда не отставали от Запада в области новейших технологий".

Реально, – и это признает подавляющее большинство западных военных экспертов, – технологические разработки по военной тематике в СССР во многих областях не только не отставали от американских, но и опережали их как в плане НИР, так и в качестве изготовления так называемых "изделий".

Именно поэтому после начала так называемой "политики открытости" ЦРУ в огромных масштабах тайно и явно закупает в странах СНГ образцы всех самых современных советских систем вооружения. Американцы выкачивают в свои суперкомпьютеры содержимое всех наших банков данных в министерствах, НИИ, заводах и т.д. Берут на постоянное жительство в США цвет нашей технической интеллигенции из всех стран СНГ. Приезжают к нам, дают советы, входят в курс наших дел, любят вести переговоры и дискуссии с руководством наших оборонных предприятий, ездить в СНГ на те заводы, куда еще никогда не ступала нога иностранца, финансируют программы ядерного разоружения в СНГ (400 млн.долл.)

Чтобы не быть голословными, кратко перечислим лишь некоторые достижения советской военной техники.

– Советская крылатая противокорабельная ракета SS-22, известная у американцев как "Санберн" ("Солнечный ожог"), способна лететь над поверхностью моря на высоте всего 3 метров со скоростью, в 2,5 раза превышающей скорость звука, а перед тем, как поразить цель, совершает мешающие ее сбить маневры. Ракета столь феноменальна, что способна преодолевать любые американские электронные системы ПВО, предназначенные дляотклонения вражеских ракет с курса. Американский ВМФ предложил России и Украине за эту противокорабельную ракету 3 млрд. долл., "закупил" все производство на 10 лет вперед и собирается включить ее в свой арсенал. Лет пять-десять назад ЦРУ пришлось бы организовать любой ценой закупку или похищение одной такой ракеты, делать с нее копии и т.д.

– По мнению Пентагона, к 1992 году США отставали от России лет на 15 в работах по созданию рентгеновского лазера с ядерной накачкой. Все попытки американской разведки собрать у русских необходимую ей информацию были тщетны. Но Ельцин преподнес США "царский подарок" – мы раскрыли всю документацию по этому "оружию XXI века", и "обменялись бригадами ученых".

– Только по противоракетной обороне американцы покупают у нас 50 разработанных еще в СССР технологий. Американская компания "Пратт энд Уитни" пообещала заняться лицензионным производством нашего жидкостного ракетного двигателя "РД-170", аналогов которому в мире не существует.

– В Фарнборо (Великобритания) в 1992 году были впервые показаны наш сверзвуковой стратегический бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла ТУ-22МЗ, новейший палубный истребитель вертикального взлета и посадки сверхзвуковой ЯК-141, истребители МИГ-29С, МИГ-29М, СУ-35, вертолет огневой поддержки КА-52 ("Черная акула").

– В Ле Бурже (Франция) в 1993 году Россия показала новый многоцелевой двухместный самолет СУ-ЗОМК, который один может делать в воздухе то, что делают американский бомбардировщик Е-111, истребитель Ф-15, истребитель-бомбардировщик Ф-15Е и штурмовик А-10, да еще в отличие от них всех может находиться в воздухе (с дозаправками) до 16 часов. На авиасалонах были продемонстрированы их возможности – к примеру, летящий "вверх ногами" вертолет или одновременная дозаправка в воздухе трех СУ-27.

– Российский тяжелый бомбардировщик ТУ-160 способен нести такую ракетную нагрузку, что может одним залпом уничтожить средних размеров государство. Российский стратегический бомбардировщик ТУ-22КМ вызывает особое беспокойство противников в силу того, что его скорость в режиме форсажа двигателей позволяет ему уходить от большинства современных истребителей-перехватчиков, и в том числе от французских "Миражей".

– Российский сверхзвуковой истребитель-перехватчик Су-27, по единодушным оценкам западных экспертов, принадлежит к числу лучших боевых самолетов мира 80-90-х годов, и вряд ли будет по комплексу параметров превзойден в ближайшее время.

– На ядерном полигоне на архипелаге Новая Земля в стадии испытаний были заморожены уникальные проекты, впрямую подводящие к секретам энергетики ХХ1века – получение тепла или электроэнергии от перманентной серии взрывов ста микроядерных бомб в секунду. Заметим, что именно над этой задачей работает сейчас ядерный полигон США в Неваде.

– Таким же "супер" ноу-хау является созданный нами атомный космический двигатель. Не менее новыми и непревзойденными нигде в мире являются российские ядерные установки для энергоснабжения космических аппаратов.

– В России создан не имеющий аналогов в мире прямоточный воздушно-реактивный двигатель для полетов на больших высотах.

– Наконец, у нас лучшие в мире технологии в урановой промышленности, и в том числе в обогащении урана. Американцы готовы покупать у нас в течение 20 лет около 500 тонн высокообогащенного урана из наших демонтируемых ядерных боеголовок для АЭС в США.

Так что наши высокие технологии представляют несомненный интерес для очень многих мировых научно-технологических лидеров и вполне могут быть предметом взаимовыгодной торговли.

Однако как только речь заходит о свободном обмене высокими технологиями и свободной торговле со всем миром, тут же выдвигаются ограничения якобы умершего, но все еще действующего КОКОМ (Координирующего комитета по многостороннему контролю стратегического экспорта). КОКОМ требует, чтобы Россия на правовом уровне гарантировала, что полученные от Запада технологии и техника не будут использоваться в военных целях.

Кроме того, Россия должна создать национальную систему экспортного контроля, адаптированную к рыночной экономике и исключающую возможный реэкспорт западных технологий двойного назначения в "третьи страны, проводящие агрессивную внешнюю политику или имеющие нестабильные режимы". На попытки становления демократии в России шлагбаум КОКОМ лишь чуть-чуть приподнялся и замер в ожидании. Наше технологическое отставание от Запада запрограммировано им и строго соблюдается. Наши технологии туда – с удовольствием, западные к нам – ни-ни!

Но будут или нет ограничения КОКОМ – развитие новейших военных технологий абсолютно необходимо, поскольку определяет основные направления научно-технического рывка, лидерство в целых областях наукоемких технологий, экономические и политические позиции государства в мире. Поэтому любые ограничения в области ядерных НИОКР необходимо рассматривать с точки зрения ненанесения ущерба перспективам научно-технического развития страны в целом и военных НИОКР в частности.

Часть 6.

Основные выводы

1. Долговременная стратегия США в отношении СССР и России требует по-прежнему считать США вероятным противником, стремящимся к достижению абсолютного военного превосходства за счет ядерного и обычного разоружения России.

2. Россия сейчас не может компенсировать ослабление ядерного компонента своего военного потенциала ни за счет обычных вооруженных сил, ни за счет ускоренного ввода в действие новых и высокоточных систем вооружений.

3. Отношение США к соблюдению договоров по стратегическим вооружениям как во времена СССР, так и после его распада, позволяет с высокой степенью вероятности предполагать, что США не остановятся ни перед нарушением договора ПРО 1972г., ни перед выходом, в случае необходимости, из договора СНВ-2, с возвращением на вооружение большинства снятых по данному договору зарядов и носителей. Следует также отметить, что уже созданные США системы дальней акустической противолодочной разведки СОСУС, разведывательные спутники миллиметрового и оптического диапазона и системы высокоточного оружия – по своему влиянию на стратегическую ситуацию в области ядерных вооружений вполне соответствуют ключевым задачам глобальной ПРО.

4. Из доступных по стоимости поддержания и обслуживания стратегических ядерных сил РФ лишь тяжелые МБР с РГЧ ИИ в ШПУ являются реальным оружием ответно-встречного и ответного удара, способным в среднесрочной перспективе преодолевать сегодняшнюю и будущую ПРО США. Россия в настоящее время не имеет иных возможностей сохранения потенциала ядерного сдерживания, кроме оставления на боевом дежурстве и максимального продления срока службы МБР указанного типа.

5. По изложенным причинам ратификация Россией договора СНВ-2 абсолютно неприемлема при любых оговорках и даже более или менее существенных коррекциях.

6. На среднесрочную перспективу первоочередной задачей следует считать создание в России собственного потенциала разработки и производства тяжелых МБР с РГЧ ИН для замены находящихся на вооружении исчерпавших ресурс ракет.

7. По остальным компонентам ядерной триады минимально необходимыми задачами являются поддержание в боеготовом состоянии наиболее новых и совершенных систем вооружений при немедленном выводе с боевого дежурства устаревших и малоэффективных систем и обеспечении минимальной безопасности такого вывода.

8. Все дополнительные мобилизуемые ресурсы ракетно-ядерного ВПК следует направить на НИР и НИОКР по новым перспективным типам вооружений ядерной триады и переоснащение заводов для выпуска качественно опережающих образцов ядерно-ракетной техники.

9. Необходимо профинансировать и продолжить разработку новейших высокоэффективных направлений развития неядерной военной техники, и в первую очередь тех направлений, в которых у России имеются опережающие заделы.

10. Требуется исключить возможность негласного, келейного и волюнтаристского принятия стратегических государственных решений уровня подписания договора СНВ-2. Решения такого уровня могут приниматься только после альтернативной профессиональной экспертизы, а также обстоятельного, гласного и широкого обсуждения во всех заинтересованных ведомствах, в обществе и законодательной власти.

11. Необходимо исключить возможность негласного волюнтаристского решения вопросов внутреннего доктринального характера, определяющих долгосрочную стратегию развития видов и компонентов вооруженных сил. Это особенно важно для вооруженческих проблем секретного характера, для которых в условиях закрытого обсуждения наиболее высок риск лоббистских и коррупционных решений.

12. Весь перечисленный комплекс проблем требует достаточно оперативной разработки доктрины и стратегии государственной безопасности России, в рамках которой только и возможно создание и реализация долгосрочной концепции военной безопасности и стратегии развития ядерных вооружений РФ.

Заключение

Теперь следует еще раз вернуться к рассмотрению методологических практически значимых аспектов ситуации с СНВ-2. На рис. 7 приведена общая военно-стратегическая схема, отражающая абсурдность, да, именно абсурдность договора СНВ-2.

Рис. 7. Абсурдность СНВ-2

А – военно-стратегическая модель России;

В – военно-стратегическая модель США;

АВ – равноправная трансформация моделей;

А – В – навязываемая трансформация моделей;

L – путь трансформации вооруженных сил;

Т – время трансформации вооруженных сил;

F- стоимость трансформации вооруженных сил;

С – реальная доктрина США в XXI веке, по прошествию времени Т.

Достаточно нарисовать одну эту схему и подробно рассмотреть каждый изображенный на ней параметр, чтобы понять: СНВ-2 нелогичен, неэффективен, фактически невозможен. Мы слишком долго будем делать этот переход из А в А-В по траектории L. Это обойдется слишком дорого. За это время сама доктрина США трансформируется таким образом, что все наши жертвы, принесенные на алтарь неизвестно чего, будут полностью обесценены. Впрочем, почему мы говорим, что жертвы будут принесены на алтарь неизвестно чего? Это "неизвестно что" имеет свои имена. Их несколько.

Имя первое – интересы определенных корпораций США и всей системы безопасности США по модели стратегической ПРО, которая невозможна, пока не будут сняты наши ракеты СС-18.

Имя второе – интересы тех групп, как внешних, так и внутренних, которые заинтересованы в том, чтобы страна "бегала" по непонятным траекториям за непонятными целями как можно дольше и как можно менее эффективно.

Имя третье – интересы тех корпоративных внутренних субъектов, которые рассчитывают распорядиться как средствами, выделяемыми на реализацию договора, так и высвобождающимися в результате его выполнения чрезвычайно ценными ресурсами.

Имя четвертое – верования фанатиков "догоняющей модернизации", в том числе и фанатиков "патриотических". На этом четвертом имени и отвечающей ему четвертой группе мы позволим себе остановиться подробнее.

В предложенной вашему вниманию схеме очень нетрудно увидеть вообще схему догоняющей модернизации чего-бы-то-ни-было. И поэтому мы можем считать, что в процессе анализа и методологической рефлексии мы получили важный стратегический результат:

1. Договор СНВ-2 – это военно-стратегическое измерение концепции "догоняющей модернизации", проблемы СНВ-2 вмонтированы в поле этой концепции.

2. Суперпроблемный фокус, который может правильно структурировать поле самой проблемы СНВ-2 и все, связанное с "догоняющей модернизацией" нашей армии, нашей экономики, нашего государства, – это принципиальный отказ от подобного "модернизационизма" во всех его вариантах. Пока этот отказ не станет альфой и омегой сознания патриотической элиты и всех прогосударственных сил страны, ничто не сдвинется с места!

Нам нужны свои вооруженные силы со своей философией, своими методологическим основаниями и своей практикой, сращенной с этими основаниями, не чурающейся чужого, но хорошо знающей цену своему и в каком-то смысле – свою обязанность и свою (не побоимся этого слова) трагическую обреченность быть другими. Только с этой "колокольни" можно понять главное в проблеме СНВ-2. И сразу же видно то, что скрывается при трансцендентизации проблемного фокуса, при иных методологических подходах, иных способах анализа и понимания.

Но и к этому все не сводится. Ибо помимо реальной "догоняющей модернизации", есть еще "невроз догоняющей модернизации", делающий военных и гражданских политиков просто неадекватными. В военных штабах и гражданских политических офисах все еще тепло и уютно. Ординарцы приносят чай. Секретари бойко докладывают о звонках. Столяр, почему-то не ушедший в коммерческую структуру, способен еще хорошо отстругать длинную полированную указку, а чертежник – начертить красивые схемы. Обслуживающий персонал еще следит за тем, чтобы шторы не давали возможности посмотреть в окно и увидеть краем глаза, что в действительности происходит в жизни. Поэтому генералы и политики нередко видят себя еще в СССР, где программы выполнялись, а поставленные цели обеспечивались ресурсами. И вот мы имеем парадные выходы и невротическое камлание по поводу того, как все будет перестроено.

Мы уже показали, что перестраивать вредно. Мы уже доказали, на каких основаниях строится эта вредоносная жажда изменений. Но мы должны сказать главное: что ничто не будет изменено просто потому, что изменять не на что, некому и незачем. Все останется на бумаге. На деле – только перераспределятся коэффициенты воровства между основными военными и политическими группами и, главное, с бешеной скоростью будут разрезаны остатки военно-стратегического комплекса

ЧЬЕГО КОМПЛЕКСА?

Давайте честно ответим себе на этот вопрос: ЕЩЕ ПРИНАДЛЕЖАЩИЕ НАМ ОСТАТКИ ВОЕННО-СТРАТЕГИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА ДРУГОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ (СССР), ЧАСТЬЮ КОТОРОЙ МЫ ВСЕ ЕЩЕ ПО ПРИВЫЧКЕ СЕБЯ СЧИТАЕМ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИ И ДУХОВНО ЯВЛЯЕМСЯ, НО КОТОРАЯ УЖЕ РАЗРУШЕНА ПОЧТИ ДО ОСНОВАНИЯ.

Мы можем пользоваться материальными и духовными плодами этой цивилизации в своих интересах, защищать себя и строить новую цивилизацию на преемственных основаниях, но мы – так же не можем воспроизвести или изменить это советское военно-стратегическое наследство, как греки "темных времен" не могли изменить наследство крито-минойской цивилизации, а итальянцы или вестготы не могли вернуться к основаниям развития Римской империи, наследниками которой они являлись.

Это – СС-18, "Тайфуны", МИГи и т.п. – пришло оттуда, из советской эпохи, создано мобилизационными усилиями этой эпохи, оплачено колоссальным трудом поверившего в некоторый идеал советского народа, воспроизведено на определенных организационных основаниях мощнейшим плановым хозяйством… Это – можно еще охранять, воспроизводить, беречь и использовать для недопущения полной погибели.

Но это – нельзя перестраивать руками цивилизации западного изобилия для немногих, цивилизации предметов роскоши, произведенных в других странах и купленных за украденные нефтедоллары, цивилизации нищеты, растерянности и беспредельного воровства, цивилизации торговли интересами страны на политическом рынке.

В подобной ситуации вообще невозможны изменения. Теорема системного анализа гласит: в условиях автоколебаний любой корректирующий сигнал лишь увеличивает амплитуду колебаний – и ничего более. Здесь нельзя, образно говоря, "дергаться". Здесь нужно только блюсти, почти как в музее, как-то чинить, если удается – реставрировать, и ждать. Ждать ядра нового прорыва с новыми целями, новыми ресурсами. И охранять саму возможность такого прорыва.

Нам скажут, что ситуация не так плоха. Что что-то создается, что определенные возможности существуют. Пусть так. Но методология должна быть именно такой, ибо ситуация в общем смысле – такая! Как же конкретно необходимо в этих случаях действовать? Это изображено на последней схеме и имеет значение не только применительно к СНВ-2. (рис. 8).

Рис. 8. Что делать с тем, что осталось

А,Б,В,Г – оставшиеся очаги советской цивилизации;

а,б, в,г – охранные пояса;

1,2,3,4 – способные быть приращенными новые возможности;

К – концепция;

R – рефлексия для недостающего в этой концепции;

x,y,z – недостающее для концепции;

А+Б+В+Г+а+б+в+г+1+2+3+4+х+у+z – база (военно-стратегическая и другая) новой цивилизации с опорой на предыдущую.

Что бы мы ни делали, необходимо действовать в определенной последовательности и в определенном методологическом ключе.

Первое. Необходимо проинвентаризировать оставшееся от советской цивилизации (А, Б, В, Г).

Второе. Необходимо защитить это оставшееся, оградив его охранным поясом (а,б,в,г), в том числе и поясом независимой экспертизы.

Третье. Необходимо подключить к этому все еще живое и развивающееся.

Четвертое. Необходимо иметь четкий концептуальный ориентир (К) и связь (К*) этого ориентира с реальностью.

Пятое. Необходимо отрефлексировать, комплексно и трезво оценить с позиций этой концепции, что еще необходимо для страны с точки зрения ее самодостаточности. Это – элементы x,y,z – надо точно определить, и с любым усилием, при любых политических перипетиях, вырастить и трансплантировать в реальность.

Шестое. Надо объединить все наличествующее связью, создав новый контур.

Седьмое. Надо подключить этот контур к концепции и дать ему развиваться. Применительно к обороне вопрос стоит так:

1. Что осталось от советской системы?

2. Как это охранить? (От воров, политиков, шпионов, фанатиков, дилетантов и их комбинаций)

3. Как это использовать?

4. Что можно подстегнуть к этому живого и развивающегося?

5. Какова, с учетом таких инвентаризаций и подстегиваний, а также с учетом общего проблемного поля и поля целей – стратегия в данной сфере?

6. Как эта стратегия соотносится с реальными дефицитами?

7. Как покрыть дефициты и связать все имеющиеся возможности?

Никакие другие действия в наличествующей ситуации невозможны. Баланс регрессивных и контррегрессивных сил, о которых мы говорили и говорим в каждом докладе, не позволяет реализовывать иные (прорывные) стратегии. Но их надо нарабатывать. И надо понимать, что такой баланс регресса и контррегресса длительно – невозможен. Регресс обладает способностью к самоисчерпанию. А борьба за консолидацию действительно контррегрессивных сил, пусть еще малых и недостаточных, – это наша основная задача.

Благодарим за внимание.

14.03.1996 : Россия и проект Туманган

Проблема экономической безопасности страны

Введение

В последний месяц 1995 года в Нью-Йорке, в штаб-квартире ООН, представители пяти стран – России, Китая, КНДР, Республики Корея и Монголии – подписали соглашения о содействии экономическому развитию бассейна реки Туманная – знаменитый проект "Туманган". В свое время, еще в 1990 году, проект получил громкую рекламу как "новый Гонконг", который свяжет воедино всю Северо-Восточную Азию. Все эти пять лет по проекту проходили форумы и конференции, его восхваляли, ему клялись в верности, он становился основой для планов экономического развития. Настойчиво предлагаемый группой разработчиков Программы развития ООН (ПРООН) под руководством Дж.Уэйлена и М.Андердауна как "один из последних в мире крупных проектов инвестирования капитала", долгое время этот проект не обретал реальной финансовой и технологической основы и казался мертвым.

В пользу этого свидетельствовал целый ряд обстоятельств. Проект несколько раз корректировался самим ПРООН. Северная Корея пыталась встроить в него свой "модуль", стремясь по существу заменить один проект другим, более отвечающим ее интересам. Россия сознательно оттягивала реализацию этого проекта, подменяя идею строительства нового порта идеей развития собственных портов (Хасан, Восточный, Ванино). Один Китай достаточно активно работал именно в русле проекта ООН, но вовсе не по причине особой приверженности идеям ООН, а лишь в силу полного вписывания самой идеи Туманганского проекта в пространство великодержавных китайских целей и интересов.

Уже сам факт лоббирования Китаем туманганской инициативы четко указывал на вектор пресловутого проекта ООН. Но если добавить к этому заведомо вопиющее неравенство долей, выделенных ООН различным участникам на разработку проекта (70% – получал Китай, 25% – Северная Корея, 5% – Россия), то реальный смысл проекта "Туманган" начинает проступать сквозь размытые очертания ООНовских рассуждений об абстрактных интересах развития человечества.

Об абстракциях такого рода чаще всего говорят в расчете на наивность лишь одного участника общечеловеческого концерта – России. В этом случае ссылка на абстракции считается допустимой, особенно в сочетании с цинизмом самого низкого пошиба. Это видно из обволакивающей проект "Туманган" риторики, адресованной российскому участнику. Вначале – абстракция развивающегося мира, затем циничное: "От России не требуется ничего, кроме как (внимание!) продать свою географию". Какую географию? Что значит – продать? Кому? По какой цене?

Рис. 1. Обзорная карта региона реализации проекта "Туманган"

На рис.1 обозначена общая ситуация с проектом "Туманган". Зона проекта расположена в устье р.Туманная, проходящей по границе между Северной Кореей и Китаем. Здесь, на этой карте, трудно даже понять, о какой торговле, какими географическими возможностями идет речь. Но это становится абсолютно ясно, если рассмотреть участок, содержащий в себе узел китайско-корейско-российских и мировых интересов, в более крупном масштабе.

Рис.2. Карта зоны реализации проекта "Туманган"

На рис.2, где крупно показан контур китайско-российско-корейской границы в устье р.Туманной, мы видим главное – то, что у Китая нет выхода в Японское море! Этот выход блокирован небольшим отрезком российской территории глубиной в несколько километров. На карте он обозначен буквой R. Именно это R, ничтожное по пространственной протяженности, но бесценное в плане стратегии мирового развития в XXI столетии, Россия должна продать… За что? Фактически – за свою приверженность абстрактным интересам мирового сообщества, дополненным каким-то новым сугубым цинизмом.

Гипотеза о цинизме, о задействовании мелких корыстных факторов в решении вопроса мирового значения, получила подтверждение в последние дни и недели. Дело в том, что до недавнего времени губернатор края Е.Наздратенко, вся администрация края, широкие круги того, что можно назвать "элитой Приморья", всячески сопротивлялись идее географической уступки, идее торговли участком R.

Эта торговля навязывалась регионалам, хорошо понимающим "цену R" и ощущающим на себе обжигающее дыхание "китайского дракона" – некоторыми группами лоббистов, сосредоточенными между Кремлем, Старой площадью и МИДом. Именно МИД Козырева особенно жестко задействовал все регистры механизма принятия высших государственных решений с тем, чтобы "продать", а точнее "подарить" R – кому? Фактически – коммунистическому Китаю!

Как мы видим, речь идет не столько даже о желании всегда и при любых обстоятельствах выполнить волю США, сколько о том, чтобы вообще сдать интересы России кому угодно! Это настойчивое стремление Козырева блокировалось Наздратенко и его окружением из относительно патриотической группы "Пакт". Козырев слал угрожающие телеграммы, Наздратенко резко и аргументированно парировал директивы МИДа. В тот период ему и его окружению было ясно, к чему приводит идея с демаркацией границ между Китаем и Россией, затеянной во многом ради того, чтобы выбить пробку R и обеспечить Китаю долгожданный выход к Японскому морю, как говорится, "на блюдечке и с голубой каемочкой".

Поскольку именно под углом зрения этой якобы невинной демаркации шла фактическая сдача фундаментальных национальных интересов России в данном узле мировой политики, то саму систему демаркации нам тоже здесь придется затронуть, в том числе и под углом зрения Туманганской инициативы. Впрочем, эта система сама по себе заслуживает самого серьезного рассмотрения.

Фальшивая система демаркации

Линия восточной границы между Россией и Китаем длиной 4300 км. практически на всем протяжении уже демаркирована по соглашению 1991 г. Особое внимание в связи с изменением линии границы вызвали три участка на территории Приморья в Уссурийском, Хасанском и Ханкайском районах площадью около 15 кв. км., передаваемые Китаю.

Само соглашение между СССР и КНР 1991 года основывается на базе договоров 1858 и I860 гг., где дословно записано, что "после постановки пограничных знаков граничная линия навеки не должна быть изменяема". Тем не менее китайская дипломатия во изменение договоров сумела добиться согласия Москвы на передачу ряда островов, в том числе и легендарно-трагического о.Даманский, где теперь уже существует музей "зверств" советских пограничников. Готовятся к передаче еще несколько островов по Амуру и Уссури. Также переходит к Китаю часть территории в районе оз.Хасан, в том числе знаменитая сопка Безымянная, вокруг которой в 30-е годы шли бои с японцами и где стояли памятники Блюхеру, советским солдатам и пограничникам.

Первый толчок к изменению прежних договоров был дан бывшим президентом СССР Горбачевым, который обещал китайской стороне вернуть острова. Затем министр иностранных дел А.Бессмертных подписал договор, и в 1992 г. он был ратифицирован Верховным Советом РФ.

В Ханкайском районе демаркаторы определили линию водораздела так, что меньшая часть китайской территории (299 га) отходит к нам, а большая часть нашей территории (769 га) отходит к Китаю. К тому же, новая линия границы значительно усложнит ее охрану и землепользование с обеих сторон, так как, в отличие от существующей прямой линии, она резко извилиста. В Уссурийском районе Китаю отводится 968 га лесного массива, в основном это ценные кедровники. В наиболее важном Хасанском районе, где расположен участок земли под проект "Туманган", Китаю отдается два участка площадью в 300 га.

Есть и еще несколько тревожных моментов. К примеру, по обязательству сторон о создании стокилометровой демилитаризованной зоны ущемляются главным образом российские интересы. Китайские войска отводятся на равнину, в обжитые места, а наши должны уходить в горы и создавать всю инфраструктуру базирования заново.

Еще один момент – уничтожение линий укреплений вдоль границы. Первая линия наших укреплений сегодня уже взорвана. А это – настоящие укрепрайоны, предназначенные для долговременной обороны даже в полном окружении, которые строились еще до революции русскими военными инженерами, а накануне Великой Отечественной войны были модернизированы под руководством генерала Дмитрия Карбышева. Теперь к взрыву подготовлена вторая линия укреплений.

Кроме того, лишившись этих территорий, само Приморье может столкнуться с серьезными проблемами, самая важная из которых – судьба подлежащих частичной передаче озер Хасан и Лебяжье, являющихся сегодня самыми чистыми водоемами и главными источниками водозабора края. Отдав их китайцам (которые летом прошлого года, не став еще их полными владельцами, сбросили в воды озер большую партию промышленных отходов), уже невозможно будет строго следить за экологией озер.

Администрация Приморского края, а вслед за ней администрации и местные думы остальных дальневосточных краев и областей, – оспорили передачу этих участков, назвав ее "немотивированной раздачей российской территории". Приморская краевая дума, обладающая правом законодательной инициативы, направила в правительство России предложение начать повторные переговоры с КНР, а демаркация границы на участке в 20 км в Хасанском районе по ее настоянию с 1993 года была приостановлена. Кроме того, приморские власти объявили часть территории Хасанского района заповедным угодьем, а землям вокруг оз.Хасан вместе с сопкой Заозерная, где в 1938г. шли бои, придали статус историко-культурного мемориального комплекса. Часть территории Хасанского района передана в управление казачеству, которое является одним из главных противников передачи земель китайцам. До поры до времени губернатору Приморья Е.Наздратенко удавалось действовать бескомпромиссно.

И все же именно Туманганский компонент той преступной географической уступки, которая реализуется под ширмой демаркации, является, по нашему мнению, наиважнейшим. Общественность страны не должна давать себя убаюкивать словами о ничтожности уступок. Только русское сознание, загипнотизированное бесконечностью своих неосвоенных территорий, может с таким безразличием относиться к земле. Нигде в мире не уступают без боя ни одной пяди территории. Но в данном случае важно подчеркнуть, что речь идет об уступке совершенно особой территории. Китай рвется к этой территории так, как Россия в ее лучшие времена рвалась к Балтике, прорубая "окно в Европу". Туманганское окно имеет для Китая стратегическое значение. Перенос участка российско-китайской границы с фарватера реки Туманная на российский берег окончательно устраняет наиболее сильное ограничение со стороны России на строительство Китаем в устье реки Туманная мощного порта международного значения с потенциальным оборотом порядка 100 млн. тонн груза в год, который станет терминальным звеном трансконтинентального Евроазиатского маршрута. Порт может быть построен Китаем в течение 3-4 лет.

Конечно, можно лукаво развести руками и сказать: "Какой особый смысл Китаю рваться в Японское море, если есть широкий выход к Желтому морю, в более перспективный Южный регион?" Однако подобный скептицизм по отношению к особому значению территории R может быть объяснен либо специальными обстоятельствами, либо глубокой неосведомленностью о сути происходящего в постсоветском мире, стремящемся к развертыванию различных схем нового мирового порядка.

Ниже мы подробно рассмотрим связь этих схем с проектом Туманган. Здесь же – вновь вернемся к острой прагматике, побудившей нас вынести тему Тумангана на заседание нашего клуба. Указ Ельцина от 25 февраля 1996 года отменяет мораторий приморских властей на демаркацию границы, подтверждает, что она должна идти без каких-либо задержек, завершиться в установленный срок, и что условия договора 1991 года должны быть выполнены неукоснительно. На фоне предвыборной кампании, в условиях, когда президент все чаще обозначает патриотический поворот, такой указ, являющийся подтверждением верности козыревскому курсу, требует безжалостной патриотической экспертизы. И новый министр иностранных дел Примаков, и сам президент, и странные группы в его окружении должны знать, что туманганская проблема засвечена в общественном сознании ничуть не менее, чем проблема Курил, и что небрежность к этой проблеме породит ряд общественных последствий, соизмеримых с теми, которые имела курильская эпопея. Что это такое перед выборами – нетрудно предугадать. И самому президенту, и патриотическим группам в его окружении необходимо внимательнее вглядеться в контуры туманганской проблемы, особенно перед готовящимся визитом Ельцина в КНР.

Но столь же внимательна должна быть в этом вопросе и патриотическая оппозиция. Есть определенный риск того, что чувство идеологической симпатии к великому коммунистическому Китаю может возобладать над трезвым пониманием национальных и государственных интересов. Это было бы недопустимым. И наконец, мы в очередной раз сталкиваемся в этом вопросе с проблемой издержек, вызванных идеологическим расколом общества и борьбой за власть. В ходе подобной борьбы велик риск того, что фундаментальные государственные интересы, безотносительные к идеологиям и властным перипетиям, могут быть сданы непоправимым образом.

Глубоко порочна расхожая идея, что нам, де, мол, только бы власть взять, а там все будет исправлено. В нынешнем международном контексте, при нынешней плотности военных, финансовых и демографических потенциалов мира, существует целая серия сдач, которые не имеют обратной силы. Тем более, что смена власти не снимет самого фактора идеологической расколотости общества, но сделает это общество еще более чувствительным к внешним воздействиям, что в итоге может привести к очередной торговле фундаментальными государственными интересами со стороны неустойчивой власти, нуждающейся в геополитических и идеологических союзниках.

Все эти соображения, уже достаточно внятно обозначенные нами в предыдущем докладе, посвященном проблеме СНВ-2, вновь проступают в связи с Туманганской эпопеей. Прочитывается в ее специфическом построении и еще более сильная и опасная тенденция, уже затронутая нами в связи с вопросами об устойчивом развитии. Еще раз обозначим суть и специфику этой тенденции.

Государственные действия в сегодняшней мировой политике возможны на нескольких уровнях.

Уровень (ранг) первый связан либо с реализацией собственной идеи нового мирового порядка (НМП), либо с проблематизацией самой такой идеи. Подобная проблематизация требует от элиты и народов того исторического субъекта, который отторгает принципы НМП, выдвижения другого Большого Исторического Проекта, отвечающего на вызовы XXI века. Долгое время политика СССР всерьез была увязана с идеей своего Большого Исторического Проекта – коммунистического. Именно наличие этого проекта как альтернативы всем вариантам "нового мирового порядка" делало СССР-Россию подлинной сверхдержавой. Именно кризис в понимании сути Большого Исторического Проекта, его фундаментальных смысловых оснований, кризис, начатый идеей "гуляш-коммунизма", а завершенный апелляциями к "шведской модели" и социал-демократии, привел к сбросу красной сверхдержавности.

Добавим к этому, что православный универсалистский проект, реализовывавшийся до 1917 года, тоже был Большим Историческим Проектом другого рода. Имея подобный проект, российская универсалистская монархия могла определенным образом оперировать в мировом пространстве и оперировала в нем до тех пор, пока не подверглись эрозии основания православного Большого Исторического Проекта.

Для того, чтобы понять, куда мы попали после аннулирования двух больших проектов, нужно четко обозначить более низкие уровни, связанные не с альтернативностью, не с большой исторической инициативой, а с более слабыми, но достаточно мощными уровнями глобалистской субъектности.

Уровень (ранг) второй – это признание возможности НМП и борьба за тип НМП, выгодный для данного геополитического субъекта. Каждая мощная страна борется на этом уровне. Возьмем интересующий нас Азиатско-Тихоокеанский регион, и мы увидим, что подобная борьба за тип НМП носит характер холодной войны, а временами выплескивается протуберанцами войн горячих или почти горячих. Нечто подобное произошло во время последних маневров Китая вблизи Тайваня. Здесь речь шла об игре, пока еще все-таки об игре, имеющей своим вектором китаецентричную модель тихоокеанского региона. Ниже мы обратимся еще раз к рассмотрению вариантов НМП и борьбы за реализацию того или иного варианта великими державами мира. Здесь же мы лишь обозначим, что типы НМП существуют, и что борьба субъектов второго ранга за тип НМП – это еще один, менее высокий, чем первый, уровень глобалистской субъектности (Рис. 3).

Третий уровень (ранг) – это борьба за место в рамках того или иного НМП. Не имея ресурсов для борьбы на первом и втором уровне, держава выбирает оптимальный для нее вариант НМП и начинает вписываться в этот вариант, борясь за то место в нем, от которого зависят все качества бытия или небытия народа этой державы. С этой точки зрения Россия могла бы (сугубо теоретически) бороться за место под солнцем того или иного НМП. Теоретичность этой возможности вытекает из огромности российского государства, особости его геостратегического положения и какой-то роковой неприязни самых разных участников мирового концерта к России как геополитическому субъекту любого ранга. Эта неприязнь в последнее время проявилась в том, что пресловутый Збигнев Бжезинский, долгое время называвший Россию "империей зла" (то есть альтернативным геополитическим субъектом, субъектом-антагонистом), теперь именует Россию просто "лишней страной".

Как поступают с "лишними странами" мира – известно. Эти страны исчезают с карты планеты. И не надо говорить о торговле страхом или неистребимости основ нашего бытия. В истории человечества существуют исчезнувшие цивилизации и миры, иногда они оставляют после себя язык и культуру, а иногда не оставляют и этого.

Для того, чтобы ничего подобного не случилось с Россией, надо не полагаться "на авось", не сужать свой горизонт до элементарных вопросов борьбы за эфемерную власть, а выстраивать, отстаивать, формировать свою субъектность в необходимых и отвечающих интересам такой страны, как Россия, глобалистских, геоэкономических, геостратегических и геополитических "субъектоформирующих средах". Пока что этого нет. Легкость, с которой самые разные силы приняли концепцию устойчивого развития, гибкость, которую самые разные силы проявляют в вопросе об СНВ-2, общественное невнимание к проблемам типа туманганской – все это симптомы безразличия к самому понятию о субъектности, безразличия к тому, что составляет действительное содержание государственной власти. Это безразличие означает, что Россия в своем падении с вершин имперского величия провалилась сразу на последний, четвертый уровень глобалистской субъектности.

Четвертый уровень (ранг) предполагает фактическую бессубъектность, то есть готовность ситуационно отдаваться во власть любому субъекту, не рефлексируя даже по части того, каковы интересы этого субъекта и что предполагает эта отдача во власть. На этом уровне доминируют интриги, мелкие удельнокняжеские соображения, а зачастую – страх или корысть, самые банальные мотивы действий колониальных администраций.

Ранг 1 Отстаивание и реализация собственного Большого Проекта и формулы Нового Мирового порядка

Ранг 2 Борьба в качестве союзника субъектов 1 ранга за определенный тип НМП

Ранг 3 Борьба за конкретное выгодное место в рамках чужого НМП

Ранг 4 Бессубъектность – обреченность любому месту в любом НМП

Рис 3. Уровни государственной субъектности

Глубокого уважения заслуживают те мужество и настойчивость, с которыми губернатор Приморья Наздратенко долгое время отстаивал вопреки всему общие интересы России в Приморье. Но столь же глубокое недоумение вызывает и то, что подобная борьба Наздратенко, которая по сути своей не может иметь сколь-нибудь высоких мотивов для своего прекращения, вдруг оказалась резко свернутой. Тревожные сообщения, поступающие нам касательно подобного свертывания, позволяют делать самые разнообразные суждения по поводу мотивов. Но мы сознательно не обсуждаем эти мотивы, призывая руководителей края, вопреки тяжелейшему положению, сложившемуся там, вопреки рухнувшим на Приморье экономическим и другим проблемам, вопреки брошенности центром, сохранять верность общим идеям российского суверенитета, и главное – отстаиванию общих принципов российской субъектности.

Все возможное для того, чтобы поддержать приморцев в этой борьбе, будет сделано. Все возможные механизмы воздействия на самые разные политические силы, декларирующие свой государственнический патриотизм в московских офисах и кабинетах, будут немедленно задействованы. Примером тому – данный доклад на нашем клубе, который не останется втуне и найдет для себя самую разнообразную элитную, и не только элитную, аудиторию.

Но если, вопреки всем призывам и всем принципиальным государственническим аргументам, администрация края и далее будет демонстрировать свою сломленность и сервильность, то нам придется глубже исследовать мотивы, порождающие подобный слом, в поведении определенных групп так называемого "Пакта" и лидера этих групп Наздратенко. В любом случае ускоренное внедрение туманганской авантюры в жизнь Приморья и России в целом необходимо остановить. Исходя именно из этого, мы проводим системный анализ туманганской проблемы, соединяя в этом анализе самые общие позиции с сугубой государственной прагматикой.

Дело в том, что лживо манифестируемая эфемерность проекта "Туманган" призвана скрыть то, что в последний год многочисленные "маневры", проводимые субъектами второго и третьего ранга, борющимися за вариант НМП (Китай) или за свое место в том или ином НМП (Северная Корея), начинают сворачиваться в определенном фокусе, отвечающем определенному варианту НМП в макрорегионе. Это сворачивание вряд ли является окончательным, ибо противоречия в регионе крайне велики.

Подобное сворачивание вообще было бы невозможно при самой минимальной субъектности России, ибо данное сворачивание, стягивание геополитических векторов в одну узкую линейную зону, реализуется за счет российских интересов, с помощью отдачи кусков этих интересов разным субъектам азиатско-тихоокеанского процесса. Этот принцип "всем сестрам по серьгам" проглядывает через недавний саммит представителей государств Европы и Азии, чьи счастливые лица и общие сентенции о том, что договорились (о чем и за счет кого?), – могут лишь подчеркнуть зловещий характер развертывания движения в сторону определенного НМП на фоне бессубьектности великой прежде (и даже не приглашенной на данный саммит!) России.

В этом смысле вчерашняя эфемерность Тумангана обращается в жестокую предопределенность в становлении этой новой точки роста НМП. Причем такого НМП, который, как, впрочем, и его глобалистские собратья, ничего, кроме крайней степени угрозы России, с собой не несет. Об этом – в следующих частях данного анализа.

Часть 1.

Туманган и транснациональные проекты для России

К концу XX века мир вступил в эпоху глобальных экономических проектов, позволяющих связать доселе отделенные друг от друга регионы земного шара в единую промышленную, финансовую, торговую общность. Однако, это совсем не означает, что мировые политические, экономические и военные центры силы сливаются в братском порыве. Напротив, конкуренция между ними становится тем острее, чем доступнее – как с точки зрения транспортной, так и с точки зрения развернутости инфраструктуры – становятся регионы мира.

Крупныетранснациональные проекты превращаются в новое высокоточное оружие экономической войны между ведущими державами мира. Мощное вливание финансовых средств и новейших технологий в относительно небольшой участок территории или в одно структурное звено промышленности нередко позволяет транснациональным корпорациям взломать национальные границы государства и на десятки лет поставить его в зависимое положение. Достаточно взглянуть на список крупных экономических проектов в России, чтобы понять, насколько эффективно пользуются ТНК этим оружием.

В 1995г. канадский концерн "Кондор" представил на рассмотрение представителей администрации Приморья и Минатомэнерго РФ проект атомной электростанции, рассчитанной на 60 лет эксплуатации. Используя тяжелейший энергетический кризис, в котором оказались предприятия Приморья, канадский концерн вынудил руководителей края согласиться на строительство АЭС, от которой приморцы наотрез отказались в конце 80-х годов. Кроме фирмы "Кондор", в проект будут инвестировать Южная Корея, Китай, Япония и США. Понятна дальнейшая степень зависимости региона и от импортного топлива, и от импортных технологий, и от импортных специалистов и капиталов.

Одновременно с этим проектом крупнейшая японская фирма "Сумитомо" сумела добиться участия в строительстве электростанции в свободной экономической зоне "Находка" вместе с российским предприятием "СЭЗ-энергия" и АО "Дальэнерго". Корпорация проявляет такую заинтересованность в реализации проекта, что готова самостоятельно приступить к возведению электростанции в случае, если российские предприятия не смогут принять в нем участие. Только два эти проекта – уже поставят энергетику края в плотное подчинение ТНК.

После визита премьера Черномырдина в США международный консорциум MMMSM, представляющий фирмы США, Великобритании и Японии, получил лицензии на разработку богатейших шельфовых месторождений нефти и газа (крупнейший в России проект с участием иностранного капитала "Сахалин-2"). Добываемый консорциумом газ будет поставляться по трубопроводам в США, Японию, Южную Корею, а также на Тайвань, Таиланд, Сингапур. Система всех хозяйственных связей Сахалина при этом неизбежно переориентируется на этих ключевых торгово-экономических партнеров, с очевидными дальнейшими геополитическими последствиями.

И, наконец, "проект века" – "район экономического развития реки Туманган".

На стыке границ трех государств – Китая, Северной Кореи и России – на территории примерно в 10 тыс. километров и с населением 300 млн. человек должна быть создана свободная экономическая зона, а также (внимание!) новая транспортная магистраль из Северо-Восточной Азии в Европу. Туманганский проект с его идеей аренды территории у участников проекта и совместного управления ею, как уже говорилось, открывает для Китая запертый прежде выход в Японское море.

Весь грандиозный проект изначально был построен на том, что деловой центр – сердце зоны свободного предпринимательства и торговли – должен располагаться именно на этой территории площадью в 1 тыс. кв. км. На значительном удалении от центра зоны должен находиться собственно район экономического развития, представляющий собой обширную равнину площадью в 10 тыс. кв. км. И наконец, вся долина реки, куда входят пограничные территории трех стран, будет объявлена беспошлинной и безвизовой зоной. По заманчивому заверению ООН, этот план соединит интересы участников проекта, используя их богатые природные ресурсы и дешевую рабочую силу, с интересами Южной Кореи, Японии, США и транснациональных корпораций, которые предоставят капитал и технологии. Участки территории трех стран будут переданы в фонд создаваемой корпорации по строительству зоны ("при сохранении национального суверенитета"), а международное управление зоной будет совместным.

Масштабность проекта предполагает и огромные инвестиции порядка 30 млрд. долл. в течение 15-20 лет, причем в процентном соотношении они распределяются так: 70% – Китаю, 25% – Северной Корее и всего 5% – России. Так как главными вкладчиками в проект станут развитые страны – Япония, Канада, США, Южная Корея, они же получат основную часть доходов и будут определять основную стратегию его развития.

Среди стран-участниц в наибольшей степени в реализации проекта, как видно хотя бы из цифр инвестиций, заинтересован Китай: он получает право выхода в незамерзающее Японское море и имеет возможность построить большой речной порт. Опираясь на финансовую поддержку Японии, Китай собирается провести огромные работы по расширению и углублению реки Туманган, чтобы сделать ее судоходной для морского транспорта. Это откроет прямую дорогу поставкам китайского зерна и товаров в Японию, возникнет новая система связей между провинциями северо-востока Китая и префектурами западной части Японии, а геостратегически проект свяжет для Китая Желтое и Японское моря.

Наконец, проект будет содействовать ускоренному промышленному развитию соседней с Приморьем провинции Хэйлуцзян, решая архиважную для Китая проблему социально-экономического контраста между собственным "богатым и динамичным Югом" и "бедным Севером". Исходя из такого значения проекта, Китай намерен инвестировать в него свыше 10 млрд. юаней.

Японцы видят для себя выгоды проекта в том, что сумеют ускорить экономическое развитие относительно отсталых западных районов Японии, установить и расширить прямые каналы получения дешевого сырья из северо-восточного района Китая и российского Дальнего Востока. Поскольку расстояние между Ниигатой и устьем р.Туманная составляет всего 850 км, в Японии считают, что будущий порт может стать идеальным перевалочным пунктом для проникновения на китайский и европейский рынки.

Южная Корея предполагает инвестировать 100 млн. долл. в расположенный в зоне проекта китайский город Янцзи, также намереваясь извлечь из этого выгоду выхода на рынок северо-китайских провинций. Изолированная от моря Монголия также высказывает высокую заинтересованность в проекте, поскольку намерена экспортировать свое сырье и продукцию через будущий порт.

Что дает участие в проекте нашей стране? Инвестиционный фонд для России весьма невелик – 5%. Строительство нового порта на этом участке, где расположены порты Хасан и Восточный, представляется для России бесперспективным, но даже если бы и пришлось его построить, говорить о принципиальном улучшении инфраструктуры для морского судоходства нельзя. Считается, что благодаря участию в международной торговле по проекту "Туманган" получит импульс экономика Дальнего Востока и более успешной станет структурная перестройка промышленности региона. Однако ниже мы остановимся на вытекающих из проекта "Туманган" безысходных перспективах развития российского Дальнего Востока, из чего станет ясно, что на самом деле, России, по-видимому, предоставляется возможность торговать только своим "географическим положением".

При видимом отсутствии для России положительных сторон проекта, негативных, напротив, достаточно много:

– утрата значения Транссибирской магистрали вследствие жесткой конкуренции со стороны строящейся, а на некоторых участках введенной в строй трансазиатской магистрали, соединяющей Турцию, Среднюю Азию, Средний Восток с АТР;

– резкое уменьшение значения дальневосточных портов – Находки, Владивостока, Зарубино, Хасана и Восточного – из-за серьезной конкуренции с новым портом в устье Туманной;

– вследствие этого, резкое ослабление стратегического значения всего Дальнего Востока и сведение до минимума позиций Центра в Приморье;

– возникновение геоэкономического альянса Китай-Казахстан-Турция, в который втягивается Приморье, фактически направленного против интересов России;

– нарушение баланса сил в Приморском регионе и появление мощного импульса центробежных тенденций; соответственно, резкая актуализация угрозы потери Дальнего Востока России.

Даже беглое перечисление очевидных негативных последствий проекта для России требует углубленного анализа его ключевых измерений.

Часть 2.

Многополярный Восток

Рассмотрение конкретного экономического проекта с его плюсами и минусами, определением интересов всех сторон, задействованных в нем, дает шанс подняться на макроуровень и представить себе картину общей расстановки сил, позиций разных государств, рассмотреть причины, побуждающие их к тем или иным коалициям и союзам в Азиатско-тихоокеанском регионе.

За прошедшее десятилетие коренным образом изменилась роль регионов земного шара. Экономические и политические эксперты наперебой утверждают, что теперь центр тяжести в экономической, а также и в политической области сместился от Атлантического в сторону Тихого океана. По-видимому, именно Азиатско-тихоокеанский регион составляет и главное поле эксперимента по формированию вариантов, структуры и возможностей нового мирового порядка.

Один из главных параметров этого НМП – переход от военно-политической и идеологической конфронтации к войне экономических субъектов. Теперь торговля не соединяет государства в единый региональный рынок взаимовыгодного сотрудничества для увеличения делового успеха, но означает жесткое и бескомпромиссное стремление к экономическому лидерству. Именно оно в АТР увеличивает межгосударственные трения и ужесточает торговую войну (США – Япония), усиливает гонку вооружений, обостряет территориальные проблемы (Япония и Россия из-за Южных Курил, спорные острова Южно-Китайского моря). Мощные государства стремятся усилить свою роль в ущерб интересам всех остальных стран.

2.1. Китаецентризм

Действующие в регионе крупнейшие страны-лидеры – США, Китай и Япония – во многом, но не во всем определяют стратегию его развития. Активно развивающиеся государства-сублидеры, такие как Малайзия, Австралия, Южная Корея, ощущая политическое и экономическое давление лидеров, стремятся противостоять ему через создание экономических блоков (таких как АПЕК и ЕАЕК). Данное обстоятельство, видимо, отражает генеральную тенденцию мировой торговли, которая будет во все возрастающей степени разбиваться на региональные торговые блоки. В сущности, подобное региональное разделение торговли уже происходит – в европейском торговом блоке (ЕЭС) доля внутренней торговли составляет 70%, в американском – 50%, в азиатском -40%. В то же время именно торговые блоки ведут поиск форм и нащупывают структурные принципы "нового мирового экономического порядка" в каждом регионе.

В торговый блок АПЕК (Совет экономического сотрудничества АТР), созданный в 1989г. по инициативе Австралии, в качестве членов-учредителей вместе с шестью государствами АСЕАН входят Япония, Корея, Новая Зеландия, США и "три Китая" (КНР, Тайвань, Гонконг). АПЕК несет на себе отпечаток тенденции государственного развития страны-организатора этого блока – Австралии, который заключается во все более быстрой "азиатизации" страны. Из 17,5 млн. населения Австралии 2 млн. составляют иммигранты из Гонконга, Вьетнама, Филиппин и других стран Азии. "Белое" прежде государство приобретает новый оттенок.

Австралия не собирается препятствовать потоку иммигрантов из Азии, так как они становятся проводниками азиатского капитала в экономику страны. Но в то же время она не желает простой трансформации из европейского в азиатское государство. Отсюда и исходит идея осуществляемой в стране осознанной перестройки и демографической структуры, и промышленности, с целью формирования общенациональной категории "австралиец". Не желтый, не белый, а "золотисто-медовый" мир – вот идеал Австралии XXI века. Таким же видит Австралия и свой торговый блок, в котором должны слиться входящие в АПЕК представители желтой расы и "белых" государств.

ЕАЕК (Экономическая конференция Восточной Азии) была создана в декабре 1990 года по инициативе Малайзии и является блоком только "желтых" государств. В эту организацию вошли члены АСЕАН, Япония, Корея, Тайвань, Гонконг и КНР. А вот Австралия, Новая Зеландия, США и Канада – "государства белых людей", входящие в АПЕК – еще на стадии формирования организации были исключены из возможного круга участников.

Если Австралии приходится решать проблему взаимоотношений "желтой" и "белой" рас и их капиталов, то Малайзия, лидер торгового блока ЕАЕК, озабочена проблемами внутри "желтого круга". ЕАЕК является для нее "ограничителем" безудержного распространения экономического влияния китайцев. Задача блока – в предотвращении возможности создания в регионе вертикальной экономической системы с абсолютным главенством КНР при поддержке огромных капиталов китайской диаспоры – и одновременно в формировании "безопасного" горизонтального взаимодействия между национальными экономиками всех членов блока, включая Китай.

Таким образом, "ограничение" распространения экономического влияния китайцев не означает войны. Напротив, в Малайзии, где 30% китайцев владеют 70% частного капитала, но зато политическая власть принадлежит малайцам, экономический прорыв последнего десятилетия строился на принципе: "Сопроцветание народов страны определяется балансом между политическим влиянием малайцев и экономическим влиянием китайцев". Исходя из своего опыта, Малайзия и заложила в ЕАЕК "скрытую программу", которая должна сформировать в регионе систему сосуществования двух сил – китайской и некитайской.

Китайский капитал в регионе обладает огромной экономической мощью. По имеющимся оценкам, китайцам, составляющим в Индонезии 3% населения, принадлежит 70% частного капитала. В Таиланде это соотношение – 9% и 80%, на Филиппинах – 2% и 50%. Лет через 10 подобный процесс может привести к созданию единой китайской экономической сферы, простирающейся от Пекина до Джакарты, и данную перспективу очень хорошо понимают в Пекине.

В Государственном комитете планирования КНР разработана экономическая схема лидирования Китая в регионе, которая получила название "Стратегии трех треугольников". Ее сценарий предусматривает сначала развитие новых отношений взаимозависимости в "малом треугольнике" КНР – Гонконг – Тайвань, затем укрепление "среднего треугольника" КНР – Новые индустриальные страны (Тайвань, Гонконг, Сингапур) – АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд, Филиппины, Бруней, Вьетнам), и, наконец, образование "большого треугольника", в который кроме КНР, НИС и АСЕАН входят также Япония и США.

Если "малый треугольник" объединяет китайские страны, настойчиво собираемые КНР под свою руку, то "средний треугольник", заложенный в этот сценарий, как раз и означает формирование такой экономической сферы, в которой НИС и АСЕАН оказались бы зависимыми от материкового Китая благодаря китайской диаспоре. "Большой треугольник", опирающийся на "малый" и "средний", означал бы уверенный выход объединенного китайского капитала на широкую финансовую арену региона, где пока безраздельно царят лидеры – США и Япония.

Однако, и АПЕК, и ЕАЕК, при всей сложности взаимоотношений с китайским капиталом, не только не исключают экономического влияния китайцев на формирование азиатского центра силы, но впрямую базируются на нем. Зато главной мишенью обоих блоков являются США, составляющие ведущую ось НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле с участием США, Канады и Мексики), И если Австралия, как лидер АПЕК, вынуждена лавировать между заокеанскими "белыми братьями" и внутренним "золотисто-медовым миром", то Малайзия критикует НАФТА с жесткостью, присущей антиамериканизму всей исламской цивилизации.

Что касается Японии, она стоит перед выбором своей позиции при создании нового экономического порядка в АТР. Во всяком случае, Япония в последнее время явно переориентировала свою внешнюю торговлю с США на азиатские страны (особенно Китай, Малайзию, Тайвань, Южную Корею и Сингапур). Фирмы США и Западной Европы, в свою очередь, перестали быть основными зарубежными инвесторами в регионе, а их место заняли страны "азиатской четверки" – Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Гонконг.

Однако помимо явной экономической экспансии, сегодня следует всерьез принимать во внимание и базисные изменения военной китайской стратегии.

Исторические "пульсации" стратегической политики Китая, обладающего наиболее полной в мире историографией, хорошо изучены. Одним из крайне значимых факторов этих пульсаций является отчетливая и сквозная историческая корреляция между политико-экономической мощью и демографической массой "Поднебесной империи" – и агрессивностью китайской внешней политики. Данный фактор, вполне характерный и для любых других, в том числе европейских империй, в Китае всегда имел две важные особенности: крайне накаленный, иногда резко шовинистический культурно-цивилизационный "китаецентризм", и связанное с "восточным" типом государственного сознания – очень пластичное, "плюралистичное" отношение к правовой сфере межгосударственных отношений.

Эти обстоятельства заставляют при анализе сегодняшнего Китая, после распада СССР объективно вышедшего из субимпериалистической зависимости от Советской империи, учитывать не только очевидные тенденции стремительного повышения демографического, экономического, военного, политического и т.д. веса КНР на мировой арене, но и возможные последствия упомянутого шовинистического китаецентризма. А материала для анализа этой проблемы Китай предоставляет достаточно.

Начиная с 1987г. в Китае различными (пока не официозными) СМИ регулярно и все настойчивее озвучивается новая геостратегическая доктрина, в которой указывается объективное существование одновременно двух типов границ: географических – общепризнанных и юридически согласованных – и стратегических, определяемых как "пределы, которые государство может контролировать военной силой", причем, если стратегическая граница долгое время объемлет географическую, последняя может быть расширена до ее пределов. Отметим, что такая концепция весьма напоминает американскую модель "зон жизненно важных интересов", хотя, вероятно, способна заходить гораздо дальше данной модели.

Одновременно наступающая сейчас эпоха в китайской прессе все чаще характеризуется как "Эпоха сражающихся царств". Не вдаваясь в детализацию, кто именно и с кем должен сражаться, отметим лишь, что и тон внешнеполитических заявлений Китая, и его жесткость в пограничных спорах с Россией, Казахстаном, Кореей, Вьетнамом и другими странами, и демонстрация Пекином готовности вступить в острую конфронтацию даже с США при развитии конфликтной ситуации с Тайбэем – показывают, что в близком будущем вышеописанная "новая стратегическая доктрина" вполне может стать официальным базисным принципом китайской политики.

В связи с этим Россия должна ясно представлять, что частные факты территориальных уступок есть для Китая прежде всего осознанные тесты на государственную жесткость слабеющего от внутреннего хаоса соседа. Отдача освященного пролитой солдатской кровью о.Даманский, уступки по Тумангану, отсутствие серьезного сопротивления китайского демографической экспансии на Дальнем Востоке – на символическом языке, которым очень хорошо владеют в Пекине, будут однозначно поняты как возможность беспрепятственного расширения на север и северо-восток китайских "стратегических границ".

2.2. Великое азиатское пространство: США, Япония, Китай

США, Япония и Китай, рассматривая АТР как одну из важнейших зон своих стратегических, военно-политических и экономических интересов, естественно, входят при этом в конфликт с лидерскими планами друг друга. Америка опасается роста Китая и потому пытается, как считают китайцы, затормозить экономическое развитие КНР, раздробить страну и свести на нет лидерство Китая в регионе. Наращивая связи с соседями Китая, США стремятся таким образом создать вокруг него стратегическое кольцо (нормализация отношений США с Вьетнамом, стремление продать истребители Ф-16 Индонезии и Филиппинам, улучшение отношений с Индией). На эту же цель направлены развитие отношений США с Монголией, политический диалог с Лаосом, налаживание контактов с КНДР.

Еще одну угрозу для себя Вашингтон видит в упорных попытках Китая осуществить присоединение Тайваня и решить в свою пользу вопрос о спорных островах в Южно-Китайском море. И хотя в военно-стратегических планах США отводят Японии ключевую роль, одновременно американская администрация стремится не допустить укрепления на Дальнем Востоке позиций Японии, стараясь держать ее на положении сильного, но подчиненного союзника.

Китай является главным долгосрочным вызовом для США и Японии. Имея население более одного миллиарда человек, обладая огромными вооруженными силами, ядерным оружием и средствами доставки, Китай уже сегодня способен влиять на все страны региона. Любые внутренние изменения в Китае чреваты для его соседей непредсказуемыми последствиями. Во внешней политике Китай открыто демонстрирует свою силу и амбиции в территориальных спорах почти на всех своих границах: с Россией – о границе на востоке, с Японией – о принадлежности островов Сенкаку, с Тайванем – по поводу воссоединения, с Филиппинами, Малайзией и Вьетнамом – относительно островов Спратли, с Вьетнамом – по общей границе на юге. Вступая в конфликты внутри региона, Китай, тем не менее, чтобы воспрепятствовать распространению влияния Японии и США в АТР, последовательно помогает укреплению северокорейского режима.

Япония бурно развивает торговые и культурные связи с Китаем и предоставляет ему значительную экономическую помощь. Кроме того, она является одним из основных инвесторов в экономику КНР. Однако, главным инвестором, после зарубежных китайцев, как ни странно, являются для Китая США. Американцы продают ему современную технологию, включая суперкомпьютеры, способные имитировать ядерные испытания и конструировать оружие. В 1995 году КНР заработала порядка 40 млрд. долл. чистых экспортных поступлений на американском внутреннем рынке.

Интересно в этой связи отметить психологию восприятия двумя народами друг друга. Американцы воспринимают коммунистический Китай как мощную угрозу, но то же время стараются не сорвать начавшийся процесс сближения между государствами. Восприятие же китайцами американцев почти полностью отрицательное. Так, опрос, проведенный газетой "Циннянь жибао" среди китайской молодежи, выявил 81% респондентов, квалифицировавших США как "наиболее недружественную страну".

Япония не демонстрирует пока отчетливой самостоятельной политики со странами Восточной Азии, по большинству вопросов солидаризуясь с США (позиции по ядерной программе КНДР, межкорейскому диалогу и т.д.). Однако в отношении США интонации Токио в последнее время нередко оказываются все более неуступчивыми (дискуссия по базам на Окинаве, таможенные протекционистские барьеры и т.п.). Поскольку прошлая жесткая колониальная политика "Страны Восходящего Солнца" не изгладилась из памяти соседних государств, японские правящие круги, несмотря на подавляющий экономический потенциал, стремятся действовать в регионе крайне осторожно. Так, например, Япония практически ежегодно приносит свои извинения корейскому народу за совершенные в колониальную эпоху злодеяния, пытаясь таким образом создать себе "новый имидж".

В том же, что касается экономических связей, Япония действует активно и наступательно. Огромный приток японских инвестиций в экономику Южной Кореи во многом создал "южнокорейское экономическое чудо" (японские инвестиции только в 1994г. составили 1 млрд. долл., а объем японо-южнокорейской торговли достиг 40 млрд. долл.). В то же время Япония очевидным образом не заинтересована в объединении двух Корей и возникновении сильного регионального экономического конкурента.

Учитывая все эти обстоятельства и очень непростую динамику американских позиций в АТР, в феврале 1995г. президент Клинтон отказался от инициативы Дж. Буша по поэтапному сокращению американских вооруженных сил в СВА до 2000г., и принял новую стратегию, главная цель которой – сохранение уровня военного присутствия США в регионе в 100 тыс. военнослужащих. Такая стратегия возможна благодаря договорам и соглашениям с Японией, Южной Кореей, Таиландом, Сингапуром, Австралией и Новой Зеландией, а также партнерским отношениям с рядом государств ЮВА – то есть всей той системе стратегических политико-экономических гарантий, которые США долгое время создавали в регионе и которые позволяют им продолжать удерживать здесь ведущую роль.

Часть 3.

Место России в регионе

Изменив свои политические ориентиры, Россия потеряла в регионе всех прежних друзей и не сумела приобрести новых. После распада СССР фактически пришли к точке замерзания как политические, так и экономические отношения:

– с Северной Кореей: в отношении КНДР российской стороной были предприняты целенаправленные действия по свертыванию отношений, а в мидовской концепции внешней политики был записан тезис о "неизбежном отдалении" от этой страны;

– с Вьетнамом: бывшая дружественная страна, крайне расположенная к России, практически потеряна для контактов; а ведь это государство с достаточно развитой экономикой и одной из мощнейших армий в регионе.

– с Японией: японские инвестиции в нашу экономику минимальны, совместные проекты интересуют японцев только с точки зрения немедленной отдачи вложенных средств, политические отношения напряжены из-за территориального спора по поводу Южно-Курильских островов.

Более или менее благополучными кажутся наши отношения с Южной Кореей – поддерживается интенсивный политический диалог, расширяется взаимная торговля (в 1995г. она составила 3 млрд. долл.), развиваются культурные и научные связи. Однако Южная Корея уже очевидно пользуется Россией как "проводником" своей политики и политики США как на Корейском полуострове, так и в регионе в целом.

Достаточно двусмысленно выглядят наши отношения с Китаем. Официально наши контакты, в особенности военные, развиваются успешно. Неофициально Китай инициирует постоянное торговое, демографическое, территориальное давление на Россию.

Отношения России и США и спектр связанных с ними угроз для РФ в данной аудитории, видимо, описывать нет необходимости.

Для определения экономического места России в АТР следует обратить внимание на то, что Российская Федерация как целостный экономический субъект на сегодняшний день, увы, почти не существует – есть конгломерат оторванных друг от друга промышленных регионов и производственных узлов. В свое время в стране сложился определенный тип территориального расположения крупного производства, приведший к узкой экономической специализации регионов.

Процесс хозяйственного освоения и размещение хозяйства происходили с запада, от центральных экономических районов страны, на восток и север. При такой концепции малоосвоенные восточные районы становились в основном поставщиками сырья и имели главным образом добывающую промышленность, среднеосвоенные территории Урала и Зауралья сосредоточивали у себя производство промежуточных продуктов, а старопромышленные регионы центра специализировались на выпуске финальных изделий. После распада СССР России пришлось пожинать плоды дезинтеграции союзного экономического пространства, дестабилизации экономики, усиления регионального монополизма. Три звена единой народно-хозяйственной цепи оказались разомкнуты.

В 1992 году была резко изменена схема централизованного обеспечения Дальнего Востока: за право на экспорт 30% местной продукции и оставления у себя 40% валютной выручки, за право на создание СП с участием иностранного капитала – предприятиям региона пришлось перейти на самообеспечение. Экономическая "свобода" дорого обошлась Дальнему Востоку – он оказался перед необходимостью в одиночку решать задачи структурных изменений экономики, стимулирования экспортных отраслей, выживания инфраструктуры, транспорта, связи, создания новых рабочих мест, преодоления отставания по уровню жизни от остальных территорий.

Отсутствие государственной поддержки, постоянное повышение тарифов на перевозки грузов по Транссибу, падение прежнего уровня спроса на сырье из-за резкого сокращения объемов производства предприятиями центральных областей – все это вместе взятое приводит дальневосточные регионы к экономическому и социально-психологическому отторжению от остальной страны. К примеру, в январе этого года на конференции "Ассоциации взаимодействия Дальнего Востока и Забайкалья" руководители территорий заявили, что федеральное руководство, пренебрежительно относясь к региону, само толкает его жителей к созданию Дальневосточной республики.

Часть 4.

Россия и Китай: борьба интересов

4.1. Борьба за грузопотоки

Сегодня Транссибирская железнодорожная магистраль является стратегической "транзитной монополией" России во всем евроазиатском регионе. Однако, сохранение такой роли Транссиба и примыкающих к нему портов РФ на Балтике, Черном, Азовском, Белом морях и на Дальнем Востоке в ближайшем будущем маловероятно. Для такого тревожного вывода есть множество оснований.

Во-первых, резкое ухудшение эксплуатационного состояния сети железных дорог России и подвижного состава, что вызывает сбои в графиках движения и увеличивает сроки доставки грузов. По уровню изношенности и дефициту пропускной способности пограничных станций и терминалов в РФ лидируют именно железные дороги Восточной Сибири и Дальнего Востока и примыкающие к ним порты. Кроме того, в 1995г. при потребности в 400 тепловозов МПС смогло закупить лишь 30.

Во-вторых, до сих пор не определенный статус железных дорог бывшего СССР, "рассредоточенных" между странами Содружества, существенно затрудняет планирование и координацию перевозок.

В-третьих, политические трения России с соседями по бывшему Союзу, особенно с Балтией и Украиной, затрудняют международный транзит, а также внешнеторговые перевозки России.

Кроме того, следует учесть конкурирующие с железнодорожными морские перевозки грузов в направлении Азия – Европа. И хотя, по оценкам специалистов, переток контейнеров с морских путей на железнодорожные в среднесрочной перспективе будет прогрессивно возрастать, увеличение скорости и эффективности морских контейнеровозов обязательно обострит конкуренцию. Уже сейчас морской путь вокруг Азии объективно обеспечивает в 1,8 раза большую среднюю скорость грузопотока, чем Транссибирская магистраль.

Совокупность этих и им подобных факторов отрицательно сказывается на конкурентоспособности Транссиба и примыкающих к нему артерий, а объемы евроазиатского транзита через РФ стремительно падают.

Однако, главной причиной уменьшения роли Транссиба стала причина политическая – падение международного авторитета России и одновременное возрастание его у Китая. Именно КНР, в силу интенсивности своего экономического развития и увеличения объема торговли со странами региона, становится более сильным магнитом, привлекающим к себе азиатско-европейские грузопотоки. Китай уверенно стремится занять центральное место как в качестве экспортно-импортной державы, так и государства, где сходятся транспортные магистрали региона, разрабатывая или принимая участие в проектах, альтернативных Транссибу.

Центральным проектом, обходящим Транссиб и берущим на себя его грузопоток, является близкий к реализации проект Трансазиатской железнодорожной магистрали, приводящий в новых условиях к возрождению Великого шелкового пути. В случае полной реализации проекта трансазиатская магистраль будет на 2,7 тыс. км короче действующих и охватит страны Закавказья, Среднего Востока, Средней Азии, Западной и Восточной Европы с выходами в порты Китая и Кореи на Японском, Желтом и Восточно-Китайском морях. При этом в перспективе неизбежно усилится демографическое и экономическое давление Китая на Приморье с очевидными и неприятными долгосрочными последствиями.

Поскольку ряд проектных разработок, связанных с зоной Туманган, предполагает первоочередное подключение к новой магистрали именно этого региона, следует детальнее рассмотреть трассу во всех ее главных, в том числе неэкономических измерениях.

Начиная с глубокой древности, Евразию почти всегда пересекали сквозные торговые маршруты и караванные тропы. Прерываясь время от времени в результате крупных войн, великих переселений народов и появлений кочевых номадических империй, эти пути и тропы неизменно возрождались, являясь главным мостом торговой, политической и культурной коммуникации между Востоком и Западом. Древнее собирательное название этих маршрутов "Великий шелковый путь" в Новое время уже не соответствовало содержанию, но суть оставалась неизменной.

Осознание трансконтинентальной судьбы России и ее необходимой вовлеченности как в европейские, так и в азиатские дела произошло уже в XVIII веке, но реализация миссии транспортного моста через континент принадлежит лишь веку XIX, когда в связи с проблемами европейской (прежде всего балканской) и дальневосточной политики была воплощена идея Витте и Менделеева по строительству Транссибирской железнодорожной магистрали и КВЖД. Заметим, что очень существенные планы с Транссибом связывали и некоторые государства Западной Европы: не случайно одним из самых горячих союзников Витте по идее Транссиба был министр иностранных дел Франции Габриэль Аното, в 1896 г. настойчиво предлагавший соединить Европу и Азию сквозным железнодорожным сообщением.

Транссиб с самого начала резко расширил возможности России как в смысле политического доминирования на Дальнем Востоке и возможностей ресурсного, политического и военного маневра, так и в смысле обеспечения качественно нового уровня освоения крайне отсталых сибирских регионов. Большую роль он играл и в сфере международной экономики, принося России немалую плату за импортный транзит.

В Европе идея создания новых мощных сухопутных трансевразийских транспортных мостов зародилась в 30-х годах, когда стало ясно, что Советская империя разваливаться не собирается и, значит, не позволит проводить европейскую экономическую и политическую экспансию в Центральную Азию и Китай через Транссиб. Новый импульс эта идея получает после Второй Мировой Войны в ходе становления "экономической цивилизации ТНК", когда рядом западных экономистов впервые озвучивается концепция необходимости возрождения Великого Шелкового Пути (ВШП).

Первый шаг к практическому воплощению идеи сделан в конце 70-х – начале 80-х годов под патронажем ООН, когда ЮНЕСКО направило в Южную и Центральную Азию несколько экспедиций с задачей собрать материал для анализа возможности возрождения ВШП. Экспедициям была поставлена цель обследовать основные исторические варианты ВШП – степной, пустынный и морской; при этом указывалось, что появление подобной транспортной магистрали сулит фундаментальное переформирование не только региональных, но и мирового рынка. Таким образом, заявленная от лица ООН идея возрождения ВШП явно была идеей трансформации мировой экономики по стратегическим концепциям ТНК, рассматривающих магистраль как плацдарм для экономического освоения Евразии.

Когда в мае 1992 г. на встрече глав государств и правительств Средней Азии, Казахстана, Турции, Ирана и Пакистана С.Ниязов впервые заявил идею возрождения Великого Шелкового Пути как торгового моста между Востоком и Западом, он уже базировался на этих, еще доперестроечных изысканиях ЮНЕСКО. В минимальном варианте для реализации проекта оказалось достаточно соединить железнодорожной веткой туркменскую часть магистрали Ашхабад-Ташкент-Алма-Ата с иранским городом Мешхедом, и построить участок линии Актогай-Дружба на территории Казахстана, с общей протяженностью двух трасс 300 км. При этом возникает единая трансазиатская магистраль длиной 10000 км, связывающая Средиземное море, Стамбул, Тегеран через Ашхабад, Ташкент, Алма-Ату с Китаем, Южной Азией и Дальним Востоком. Отметим, что казахстанская часть дороги уже введена в строй и эксплуатируется с весны 1994г., а туркмено-иранский участок планируется сдать в эксплуатацию в ближайшие месяцы.

Список участников реализуемого проекта очень многозначителен. Не отрицая идеи "Евразийского транспортного моста" ТНК, он, с учетом особой настойчивости Турции в признании этого проекта, явно корреспондирует с концепцией "Великого Туркестана" и рассматривается как транспортно-коммуникативный хребет такого геополитического образования. Учитывая лозунг "Великий Туркестан от Казахстана до Марокко", под которым исламистская "Партия Благоденствия" Неджметдина Эрбакана победила на последних парламентских выборах в Турции, возможность воплощения ВШП как хребта пантуранистского проекта уже вовсе не представляется иллюзорной.

Идея нового ВШП была активно поддержана и Китаем. Схема китайского участка ВШП с вариантом выхода на СЭЗ "Туманган" приведена на рис. 4.

Для Пекина, помимо устойчивых исторических геополитических амбиций в отношении Центральной Азии (часть Казахстана, Киргизии, Таджикистана), появление магистрали сразу дало отчетливые экономические и политические результаты. Во-первых, новая транспортная артерия резко увеличила объемы торговых связей с Казахстаном, откуда Китай теперь получает дешевое сырье и удобрения и где быстро развивает свой рынок ширпотреба. Во-вторых, налицо быстрый экономический подъем в ранее чрезвычайно отсталом Синцзяне, что позволило создать большое количество новых рабочих мест и начать реализацию значительных региональных инфраструктурных проектов. В-третьих, наконец, в результате стремительной демографической экспансии в Синцзян китайцев из восточных регионов страны "сама собой" постепенно решается застарелая и чрезвычайно болезненная проблема синцзянского уйгурского сепаратизма – одна из главных проблем государственной целостности и устойчивости Китая.

Наконец, уже сегодня отчетливо заметны подвижки в реализации изначальных стратегических целей ТНК. Компания "Экссон", добывающая и разведывающая нефть в Синцзяне, увеличивает свои капиталовложения в китайские проекты и начинает активно лоббировать прокладку стратегически важных для XXI века нефтяных и газовых трубопроводов из Прикаспийского бассейна через Китай к Тихому океану.

Рис.4. Схема китайского участка железнодорожного "Великого Шелкового Пути"

Уясним, что значит появление новой трансконтинентальной евразийской магистрали для России.

Во-первых, даже в случае неуспеха реализации пантуранистского проекта, республики Центральной Азии и Закавказья получают новые, независимые от России выходы на мировые рынки Атлантического и Тихоокеанского регионов, что неизбежно вызовет соответствующую смену их геополитических ориентаций в антироссийском векторе, отсечение России от центральноазиатских рынков и стратегических ресурсов, ослабление всех связей РФ с центральноазиатской и закавказской частями СНГ.

Во-вторых, в ходе такого геополитического реструктурирования Центральной Азии неизбежно появление зон и волн нестабильности, в том числе исламистского характера, что не может не транслировать нестабильность на территорию России, и в первую очередь на Северный Кавказ, в Нижнее Поволжье и "тюркский коридор" Оренбуржья, Башкирии, Татарии.

В-третьих, утрата экономического значения Транссиба и БАМа чревата для России огромными экономическими издержками, а также неизбежно выльется в ослабление коммуникативных, экономических и далее политических связей между Европейской частью и Сибирью и Дальним Востоком и подхлестнет процессы государственной деструкции.

В итоге Россия в смысле трансконтинентальных коммуникаций окажется обойденной и оттесненной в субарктическую и арктическую зону, где ей будет – на время – предоставлено право "суверенно" самораспадаться.

Проект "Туманган" в связи с изложенным нельзя рассматривать без его увязки с новыми вариантами ВШП.

Нарисованная мрачная картина пока тем не менее не есть безысходная и безусловная данность. У России, несмотря на ее нынешнее полусубъектное состояние, существует еще достаточно мощный унаследованный от СССР ресурс, способный кардинально переломить ситуацию во всех ее измерениях. В таблице 1 дано сравнение расстояний перевозок между крупнейшими экономическими центрами по различным вариантам морских путей и по Транссибу.

Здесь видно, что если Россия сумеет использовать свое уникальное транспортно-географическое положение и резко увеличить перевозки по Транссибу, то нашей магистралью вновь станет выгодно пользоваться практически всем развитым странам региона – Японии, Китаю, Тайваню, Северной и Южной Корее.

Таблица 1.

Расстояния между экономическими центрами и Гамбургом при различных вариантах перевозок

А. Морские пути Севморпуть: Ванкувер – 12,3; Иокогама – 12,8; Гонконг – 15,5; Сингапур – 17,9

Через Суэцкий канал: Ванкувер – 28,4; Иокогама – 20,5; Гонконг – 17,8; Сингапур – 15,5

Мыс Доброй Надежды: Ванкувер – 34,9; Иокогама – 26,9; Гонконг – 24,3; Сингапур – 22

Через Панамский канал: Ванкувер – 16,2; Иокогама – 23; Гонконг – 25,8; Сингапур – 28,2

Б. С использованием ж/д Транссиб: Ванкувер – 19; Иокогама – 13*; Гонконг – 14,5; Сингапур – 17

*- в.ч. Находка – Москва – западные пограничные ж/д терминалы б. СССР – 10,7 тыс. км.

4.2. Китайская этническая экспансия

В период безвизового пересечения российско-китайской границы к нам прибыло огромное количество китайцев, которые без всяких юридических документов просто переселялись на нашу территорию. Китайцы составляют 80% от всех въезжающих в Приморье иностранцев, только в этом году их зарегистрировано 45 тысяч. Вот один пример: в 1994 году в составе 630 туристических групп через КПП погранвойск только на одном участке Тихоокеанского округа въехало 17.845 китайских граждан, а в установленные сроки вернулись в Китай лишь 10.587 человек. Т.е. в Россию только через этот участок незаконно переселилось более 7 тыс. китайцев.

На сегодняшний день, уже после отмены безвизового режима, из каждой официально прибывающей туристической группы в среднем из 50-60 человек – возвращается обратно в Китай 10-15 человек. Остальные, побросав паспорта, бесследно растворяются на Дальнем Востоке, в Сибири или перемещаются в европейскую часть России. Фактически происходит "тихая" миграционная оккупация российской территории.

ФСБ по Хабаровскому краюобнародовала информацию об идущем явочным порядком заселении Дальнего Востока китайцами, которые создают там места компактного проживания. В Хабаровском крае уже существует устойчивая китайская диаспора с большой экономической самостоятельностью. Об этом, в частности, говорит тот знаменательный факт, что китайские торговые и дипломатические представители предпочитают подыскивать себе жилье и рабочие помещения не через официальные российские органы, а по своим каналам, используя связи китайской диаспоры.

Пекин разработал и реализует государственную программу поддержки инвестиций на Дальнем Востоке РФ, где речь идет прежде всего о строительстве промышленных объектов и скупке недвижимости. Китайцы, работающие на стройках во Владивостоке и Уссурийске, уже убеждены, что жилые дома и предприятия они строят, в конечном счете, "для себя".

И хотя в Приморье уже два года идет операция "Иностранец", направленная на выдворение нелегально проживающих здесь иностранцев (главным образом китайцев), в ходе операции в 1994 году в Китай было выдворено всего около тысячи человек.

Часть 5.

Пасифида против Атлантиды

Конфликты между государствами региона можно попытаться оценить на еще более высоком, уже цивилизационном уровне. АТР является ареной, на которой сталкиваются политические, экономические и военные интересы нескольких цивилизаций. Это: 1) западная, 2) китайская, 3) японская, 4) исламская, 5) православная. Каковы же тенденции их взаимоотношений между собой?

Прежде всего следует отметить, что историческим домом азиатско-тихоокеанский регион является прежде всего для двух цивилизаций: китайской и японской. В меньшей мере на него может претендовать православная цивилизация, в еще меньшей – исламская, и на последнем месте по длительности пребывания и укорененности в регионе оказывается западная цивилизация. Однако, как говорят англичане, на последнем месте по счету, но не по значимости.

Рассмотрим теперь силовые линии их взаимного притяжения и отталкивания. На первый взгляд кажется, что западная (американская) цивилизация и японская находятся в отношениях взаимного притяжения вот уже 50 послевоенных лет. Но при внимательном рассмотрении видно, что под внешней комплиментарностью скрывается глубокое внутреннее отталкивание – между ними обостряется экономическая война, новое японское правительство сумело добиться того, чего не удавалось прежним – поставить вопрос о выводе американских военных баз с Окинавы, совсем не зря носятся слухи о том, что Япония собирается отказываться от американского ядерного зонтика и все активнее начинает искать пути самостоятельной, независимой от США, политики в регионе и мире.

Об американо-китайских отношениях мы подробно говорили выше, здесь можно привести только фразу Дэн Сяопина, что Китай вступил в фазу "новой холодной войны" с Америкой.

Исламские страны региона, такие как Малайзия, в отношении западной цивилизации точно следуют по пути большинства исламских стран Ближнего Востока, Африки и Аравии, то есть по пути достаточно жесткого оппонирования и отторжения.

Отношение к Америке нашей православной цивилизации неопределенно отрицательное как на бытовом уровне, так и, скорее всего, на государственном. Впрочем, Россия – это "разорванная страна", которую лидеры стремятся включить в "Запад", несмотря на очевидное сопротивление истории, культуры и традиций.

Сама же Америка при такой плотности антиамериканских настроений в регионе, казалось бы, должна была попытаться наладить контакты с Россией. Однако, видимо, культурно-цивилизационная дистанция (или наивная уверенность в бессрочном и бесспорном, потенциале гегемонизма) слишком уж велика.

Таким образом, можно сделать вывод, что западная цивилизация в лице своего американского представителя находится в отношениях отталкивания со всеми цивилизациями региона. Отсюда и выбор Америкой способов защиты своих интересов: если нет "друзей" или хотя бы "союзников", тогда надо пытаться столкнуть между собой врагов. Некоторые политические и экономические действия последнего времени позволяют с высокой долей вероятности предположить, что одной из целей США является столкновение Японии и Китая на дальневосточной территории России.

Судя по системе взаимосвязей между торговыми блоками в АТР, можно сказать, что отношения исламской и китайской цивилизаций между собой скорее комплиментарны, таковы же отношения японской и исламской цивилизаций. Впрочем, и здесь Китай, как обычно, двойственен – вспомним его жесткую политику в Синцзяне в отношении тюрко-мусульманских меньшинств.

А вот сами Япония и Китай находятся в процессе поиска нового типа отношений. Япония, после столетия никем не сдерживаемых гегемонистских устремлений в регионе, ясно увидела перед собой политического, экономического и военного гиганта, на которого приходится смотреть уже не свысока, а скорее с раскаянием, страхом и надеждой.

Россия для японской и, вероятно, китайской цивилизаций – недруг, вот только Япония пока не рискнет в открытую затрагивать Россию, а Китай может рискнуть, и очень скоро. Во всяком случае, такая целостная Россия Китаю не нужна. Исходя из изложенного можно заключить: каким бы ни был чужой "новый мировой порядок" в Азиатско-тихоокеанском регионе, – он по определению будет антироссийским.

Каков же выбор самой России? Здесь вопрос о принадлежности России к Западу или Востоку, основной для русской истории, исчезнувший было в советское время, вновь приобретает свою актуальность и значимость.

Часть 6.

Итоги: перспективы и угрозы

Перспектива участия России в осуществлении проекта "Туманган" по ряду причин должна быть оценена как отрицательная. По нашему мнению, "Туманган" ярко фокусирует в себе целую серию угроз как для российского Дальнего Востока, так и для самой России в Северо-Восточной Азии.

1. Превращение в сырьевой придаток

По плану ООН, Россия может участвовать в проекте, только продавая свое "географическое положение" и сырьевые ресурсы. Дальний Восток будет играть роль сырьевой базы, в лучшем случае, источника полуфабрикатов для других участников Туманганского проекта. Это необратимо законсервирует нерациональную промышленную структуру региона с повышенной долей добывающих отраслей, окончательно закрепит его сырьевую специализацию и не позволит России в дальнейшем занять подобающее ей место в системе международного разделения труда в азиатско-тихоокеанском регионе.

2. Китаизация Дальнего Востока

Привлечение крупных контингентов иностранной, главным образом китайской, рабочей силы на территорию страны приведет к необратимому изменению в национальной структуре Хасанского района, а затем всего Дальнего Востока, что может привести к межнациональным трениям и сепаратистским тенденциям. По оценке международных экспертов, реализация проекта вызовет увеличение численности населения областей, входящих в зону его действия, с 3 млн. человек в настоящее время до 10 млн. к первым годам XXI века.

Именно Китай первым выразил готовность предоставить свою рабочую силу для реализации проекта в российской зоне. Учитывая приведенные факты нелегальной миграции китайского населения на нашу территорию, можно с уверенностью утверждать, что официально санкционированная миграция очень скоро превратит российский Дальний Восток в сырьевую колонию промышленно развитой и густо населенной провинции Хэйлуцзян, со всеми вытекающими отсюда последствиями: с потерей природных и иных богатств Дальнего Востока, этнической ассимиляцией китайцами русских, большим количеством беженцев, внедрением китайского лобби в руководящие органы краев и областей, конфедерализацией Дальнего Востока с одновременным переходом его под крыло Китая.

Кстати, позиция Приморья, получающего ряд тактических выгод от его реализации, теперь уже заключается в активном участии в проекте под предлогом того, что даже если Россия и край откажутся от него, он все равно будет реализован, но уже без нас.

3. Перенапряжение сил

Освоение слабо развитого в экономическом отношении Южного Приморья потребует вложения огромных средств, что в условиях ограниченности финансовых ресурсов негативно скажется на осуществлении других, более перспективных для России проектов. Достаточно назвать проект свободной экономической зоны "Большой Владивосток", от которого "Туманган" оттянет финансовые средства и грузопотоки, сведя "на нет" транспортные возможности Транссибирской магистрали.

4. Изменение конфигурации международных транзитных грузопотоков

Функционирование крупного порта в дельте реки Туманная отвлечет значительную часть транзитного грузопотока, идущего по Транссибирской магистрали и БАМу. Это в 2-3 раза сократит валютную выручку России, которая и сейчас уже имеет тенденцию к снижению. Такое положение дел было заложено в Туманганский проект изначально, еще до его официального оформления. Китайская сторона предложила вариант проекта, в котором ядром будущей зоны должна стать именно прилегающая китайская территория, мотивируя это опережающим уровнем индустриального развития китайской зоны по сравнению с российской и северокорейской. Таким образом, Китай фактически добился изменения структуры деятельности стратегической железнодорожной магистрали (Транссиб) в пользу выгодного для него морского транспорта, что изменило конфигурацию всех международных транзитных перевозок в AT Р.

Кроме того, уже с 1994 года эксплуатируется участок железнодорожной магистрали от Туркмении до Китая, сейчас приближается дата пуска в эксплуатацию участка Иран-Туркменистан, и тогда новый трансконтинентальный железнодорожный "мост" из Азии в Европу сможет составить серьезную конкуренцию портам Приморья и Транссибу.

Развал Транссиба затронет интересы всей России, поскольку с потерей портов в Прибалтике и на Украине страна лишится доходов от экспорта и импорта по направлению Европа-Дальний Восток.

5. Отделение регионов Дальнего Востока

Сегодня, когда центр не располагает финансами для оказания помощи Дальнему Востоку и субсидирования перевозок в центральные регионы России, речь идет об экономическом отделении региона и полной переориентации его экономики на азиатские страны – что и не скрывает местное руководство. До сих пор Дальний Восток наиболее активно развивал торгово-экономические связи с Китаем. Однако в последнее время значительно усилилось корейское экономическое влияние. Только что подписанные властями Приморского края меморандумы об экономическом сотрудничестве с Южной Кореей и КНДР наглядно подтверждают эту тенденцию.

6. Провокация экономического и политического конфликта между Россией и Китаем

С созданием новой свободной экономической зоны, вероятнее всего, обострится конкуренция России и Китая как в АТР, так и на мировом рынке, в том числе на рынке капиталов, трудовых услуг, наукоемкой продукции.

7. "Аэродинамическая труба"

Еще один вероятный аспект проблемы "Тумангана" заключается в том, что свободная экономическая зона будет действовать как гигантская аэродинамическая труба, вытягивая по Транссибу в сторону Китая или Японии сырье и промышленную продукцию Сибири и даже Урала. Возможен ли такой сценарий? Думается, вполне. Сибирь и Урал являются среднеосвоенными зонами, промышленный потенциал которых направлен на дообработку сырья, поставляемого из восточных регионов. Стоит фирмам свободной экономической зоны предложить за промышленный полуфабрикат чуть дороже, чем смогут дать заводы центрального экономического района – вот и заработала аэродинамическая труба, выдувая из страны черный и цветной металл, прокат и многое другое.

8. Геополитический деструктор

Реализация проекта Туманган и его подключение к новому ВШП обеспечивает республикам Центральной Азии и Закавказья новые, независимые от России выходы на мировые рынки Атлантического и Тихоокеанского регионов, что неизбежно вызовет соответствующую смену их геополитических ориентации в антироссийском векторе, отсечение России от центральноазиатских рынков и стратегических ресурсов. Далее, в ходе такого геополитического реструктурирования Центральной Азии неизбежно появление зон и волн нестабильности, в том числе исламистского характера, что не может не транслироваться в виде нестабильности на территорию России.

Заключение

В заключение хотелось бы предложить собравшимся одну нашу частную, но имеющую прямое отношение к данной теме модельную разработку.

На следующем рисунке схематически показана трасса будущего Шелкового Пути с прямым выходом в Желтое море. Геоэкономический ореол этой трассы изображен в виде заштрихованного сегмента. Представим себе, что трасса начнет расширять свой "меандр", выходя, подобно дельте Волги, сразу в серию пунктов, расположенных от Тумангана до Восточно-Китайского моря. В этом случае сектор геоэкономического, а значит и геополитического притяжения восточных терминалов трассы резко увеличится и раскроется в сторону России фактически необратимым образом. Мы знаем, что такие расчеты проводятся нашими западными оппонентами. Мы знаем и то, что подобные модели имеются у оппонентов восточных.

Рис.5. Восточные терминалы Великого Шелкового Пути и их геоэкономический ореол

Остается главный вопрос: на каких моделях строится расчет наших отечественных делателей решений? При этом следует модифицировать известный афоризм так: "Отсутствие моделей не избавляет делателей решений от ответственности разного рода, вплоть до уголовной."

На этой "оптимистической" ноте позвольте нам закончить данный доклад. Благодарим за внимание.

25.04.1996 : Терроризм как глобальная угроза и как инструмент мировой политики

Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Мария Подкопаева

Часть 1.

Сущности и Субстанции

Уничтожение генерала Джохара Дудаева знаменует собой начало нового этапа в развертывании "странной войны" между чеченским криминальным режимом и властью Российской федерации. А поскольку сама эта "странная война" является одним из осколков складывающейся у нас на глазах новой глобальной "мозаики", то мы не можем обойти стороной смерть Дудаева, обсуждая общие проблемы глобального терроризма, хотя не можем и зацикливаться на данном сенсационном событии. "Не заметить" смерть Дудаева нельзя прежде всего потому, что методологически эта смерть вновь бросает нам вызов, отклоняя две системы общеупотребительного понимания нынешней реальности.

Назовем эти две системы понимания "академической" и "журналистской". Разумеется, оба названия условны. Однако эта условность позволяет раскрыть характерные черты двух подходов к пониманию реальности, фактически – наличие двух аналитических "онтологий", в рамках которых и строятся сегодня своеобразные "договорные" отношения между частью человечества, расположенной на одной шестой поверхности земного шара, и процессами, развертывающимися (а точнее, взращиваемыми) на этой одной шестой с целью последующего распространения на всю планету.

Сама идея "договорных отношений" общества с процессами является нетривиальной. Эта идея созрела в недрах нашей аналитической школы и составляет один из существенных компонентов той политической герменевтики, с помощью которой мы пытаемся ответить на вызовы совершенно новой реальности, формирующейся у нас на глазах. Ведь только в этой новой реальности феномен "договорных отношений" как бы десубъективизируется. Договор начинают заключать между собой не два субъекта, наделенных равными правами и возможностями (субъекты права, знания, власти и пр.), а как бы субъект и субстанция. При этом на роль субстанции претендует некая сущность, именуемая "Процесс". Эта сущность как бы отчуждается от социального бытия и превращается в фатальность, рок, необходимость, в отдельное от общества существование.

Когда-то брошенное мимоходом и ставшее крылатым "Процесс пошел" превратилось из словесной банальной конструкции в символическую пантомиму, в которой процесс как некое существо идет, наступая на превращенное в асфальтовое покрытие человеческое сообщество. Помнится, один из вождей большевиков – Зиновьев – клялся, что в момент, когда он прикладывает ухо к земле, ему слышны шаги истории. Применительно к новой ситуации, знаменитое "Процесс пошел" предполагает, что мы не столько слышим поступь, сколько видим на человеческом асфальте отпечатки ступней этого идущего существа, именуемого "Процесс". А поскольку в данной пантомиме наиболее существенно низведение человечества до массы, закатываемой неким катком в ленту постисторического асфальта, то прежде всего требуется перечисление полного списка действующих лиц данной мистерии.

В этом списке есть:

Сущность #1 – Чан, в котором варится постисторический асфальт, – тот знаменитый котел макбетовских ведьм, о котором мы уже говорили в предыдущих докладах.

Сущность #2 – Огонь, без которого ведьмы не могут сотворить из наличных исторических субстратов, которые они накидывают в варево, свой постисторический асфальт.

Сущность #3 – Каток, с помощью которого произведенный асфальт закатывается в ленту постисторической трассы.

Сущность #4 – Процесс, триумфально движущийся по ленте асфальта и оставляющий на ней отпечатки псевдособытий, слагающих постисторию.

Сущность #5 – сами Ведьмы, носители рецептуры, проекта, хозяйки Сущностей, предлагающих им себя в качестве искомого Инвентаря.

И если говорить о терроре, тем более, о его новых ипостасях, подобных тем, с которыми мы сталкиваемся в Чечне, то такой террор – это Каток, закатывающий ленту постисторического асфальта. Если же говорить о смерти Дудаева, то это отпечаток "ступни Процесса" на еще горячей ленте асфальта, асфальта недостроенной и даже недоразмеченной магистрали.

Предлагая этот интегрирующий символ и стремясь на его основе прочитать всю ленту псевдособытий, раскрывая в их череде действительное содержание той террористической мистерии, которая развертывается у нас на глазах, мы сохраняем верность принципам анализа, декларированным нами еще при открытии нашего клуба и составляющим стержень того, что мы и называем "школой целостного анализа".

Применительно к этой школе заявленный нами "список действующих лиц" и осуществленный перевод с его помощью узкоаналитического предмета в Сущность, предполагающую мистериальное, смысловое раскрытие, – это не виньетка, а содержание главной рефлексивной процедуры, лишь пунктирно обозначаемое нами в серии своих "целостно-аналитических" разработок.

Ниже мы уйдем с территории аналитической метафизики, точнее, развернем ее символы в системы строгого, "почти системно-рационального" анализа интересующих нас феноменов. Но, уходя в "почти-системо-рациональность", мы оставим те зазоры и оконтуренные разрывы, которые и представляют собой недостающий элемент созданной метасистемы, недостающую часть алфавита нашего исследовательского метаязыка. И именно за счет этого мы предполагаем сохранить баланс, идя по тонкому исследовательскому канату, под которым – бездна спекулятивных мистификаций, по тому "лезвию бритвы", по одну сторону от которого находится питающийся двусмысленными утечками журнализм, а по другую – не соответствующая природе исследуемого предмета и скрывающая его сущность солидная академичность.

В такой эквилибристике совершенно необходим элемент аналитического театра, и именно этот элемент мы сознательно вводим, обнародовав свой список действующих лиц, перечислив актеров определенной мистерии в момент, когда от нас ждут сухости рациональных, сциентических описаний.

Разумеется, осуществляя подобное перечисление, мы заведомо и совершенно сознательно выходим за рамки классического научного, системно-аналитического описания процессов как явлений, лишенных личностного начала. В этом смысле подобного рода перечисления есть уход от рациональной аналитичности, в какой-то мере – даже возврат к мифологическим, донаучным формам рефлексии на Мир и его Трансформации. Однако на самом деле речь идет отнюдь не о том "чистом" возврате, которого требует конспирологическая аналитика пресловутых "консервативных революций" с их "примордиальной Традицией" и тотальностью возможных замкнутых и самодостаточных "мифоописаний". Напротив, считая, что подобная редукция всей Реальности к мифоконструкциям как раз и представляет собой один из инструментов той Большой Войны против Истории, частью которой является становящийся у нас на глазах Новый Террор, мы намеренно противопоставляем данному редукционизму свою методологию, свой способ рефлексии на наличное Бытие.

Однако строя методологию, способную активно противостоять мифоконструированию, мы понимаем, что классический научный метод просто неспособен решить такую задачу. Он замкнут в себе, для него просто не существует тот мир, который генерирует мифоконструкты. В силу этого он не имеет каналов коммуникации с этим миром, отказывает ему в статусе реальности и не может ни изучать этот мир, ни воздействовать на него. В этом смысле замкнутый сциентический метод так же устраивает Генератор Игры, как и наращивание усеченных и упрощенных мифоконструкций.

В первом случае мир Игры ускользает, превращается в параллельное и неуязвимое в свой параллельности Зазеркалье.

Во втором случае "пузырящаяся земля" Игры с помощью усеченных мифоконструктов наращивает свою "пузыристость", не давая генераторам поверхностных пузырей настоящего "хода на глубину". Ту глубину, где и копятся энергии, творящие пузыри.

"То были пузыри Земли", – сказал Макбет в момент, когда исчезли ведьмы, произнесшие роковые пророчества. Кому-то нужно, чтобы Дудаев и дудаевская Чечня тоже приобрели статус "пузырей Земли". Вздуваясь и лопаясь, эти пузыри оставляют на поверхности язвы исторического Бытия, сгустки истекающего Зла, испаряющиеся у нас на глазах, и заодно – ощущение невозможности настоящей правды в мире, где властвуют хозяева пузырей.

"Наращивание пузыристости" – это и есть журнализм как одна из форм связи общества с отчужденными от его сути и властвующими над его сознанием Процессами.

Творение параллельного мира, превращение его из Сущего в Не-Сущее, сокрытие этого мира и обеспечение ему статуса всевластного Зазеркалья – это и есть академизм как другая форма закрепления все тех же принципов отчуждения Процесса от Рефлексии, Субстанции от Субъекта, "Общественного отношения к Факту" от рефлексивной онтологии этого Факта.

Впечатывание в конспирологический мифологизм – это вторая фаза порабощения общественного сознания, уже отчужденного с помощью двух процедур первой фазы (журнализма и академизма) от сути протекающего процесса. В самом деле, за счет отчуждения общество уже стало достаточно пластичным. Видя параллельный мир Зазеркалья, который все ближе подходит к плоскости имманентного социального Бытия, общество отшатывается от сциентики, утверждающей, что это, уже фактически данное ему в ощущениях Конца Истории, параллельное Бытие – как бы не существует. Шарахаясь от сциентики, общество увязает в журналистском мифологизме, в цепи искусно организуемых слухов, "утечек", "журналистских расследований".

Ощущая, что и здесь правды нет и не может быть, общество возвращается к солидной сциентике, отказывается от своих "снов наяву" и … тут же напарывается на очередной демарш якобы несуществующей и только что отвергнутой "параллельной реальности". Напоровшись, оно вновь шарахается в сторону усеченных мифоконструкций и вновь испытывает острое разочарование. В результате остается лишь траектория этих шараханий, взаимное обнуление всех антагонистичных друг другу способов понимания. Подобные шарахания и "обнуляющие" сшибки повышают температуру поиска, не давая ему приобрести новое структурное качество. В результате сознание обретает пластичность, одновременно теряя прежнюю структурность и не создавая новую. Вот тут-то и наступает время для отливки сознания в формы "примордиальных" псевдорефлексивных мифоконструкций, являющихся, по сути, закреплением новых форм властвования.

Именно отчуждение в новых, гораздо более глубоких и всеобъемлющих формах, глядит на нас сквозь зеркало нового Большого Террора. То отчуждение, которое реструктурировало в начале XX столетия все формы отношения человека с материальным производством, а в середине XX века распространило реструкцию на отношения человека с общественными процессами, теперь оседлывает и реструктурирует уже не Труд и не Коммуникацию, а Рефлексию. А что значит реструктурировать Рефлексию в парадигме тотального отчуждения? Это значит овладеть квантом самого рефлексивного поля – отношением к Факту.

В этой связи смерть Дудаева находится в одном ряду со странными бомбардировками чеченских сел "неопознанными летающими объектами" или со столь же странными заявлениями о том, что в Кремле есть скрытые и совершенно непредставимые силы, которые хотят войны и поэтому ломают все планы миролюбивого центрального руководства. В любой нормальной общественной ситуации подобного рода заявления были бы немедленно расследованы в полном объеме и с предельной нелицеприятностью. Говоря попросту, в нормальной общественной ситуации те, кто заявляет о своей осведомленности касательно зловредных внеправовых действий высокопоставленных лиц и структур, были бы привлечены к ответственности либо за клевету, либо за сокрытие злоумышленников, занятых особо опасной антигосударственной деятельностью.

Чего стоит, например, заявление о том, что убийством генерала Романова дирижировала высокопоставленная Москва! Какая Москва? Кто лично? Почему убийца не привлечен к ответственности? Почему заявитель не раскрывает следствию имени высокопоставленных "киллеров"? Если заявитель не знает имен, то как он смеет клеветать на лиц, облеченных государственной властью? Мы видим, что все эти здоровые общественные реакции не возникают. Но мы не отдаем себе до конца отчета в том, что знаменует собой подобное "невозникновение". А между тем, речь идет о достаточно новом и очень серьезном феномене.

Слагающие этого феномена таковы.

Первое. В едином информационном и общеэлитном фокусе нашего общества уже сформировался своеобразный "общеконспирологический консенсус". Этот консенсус предполагает недоговоренность в качестве основной нормы жизни постсоветской элиты. Недоговоренность, закрытая знаковая адресация к известным для посвященных сущностям, превращается в норму разговора, тиражируемого газетами, рассчитанными на миллионы читателей, и телевидением, адресованным к десяткам и сотням миллионов зрителей. Между тем, подобная знаковая недоговоренность является собственностью сотен, тысяч, в лучшем случае, десятков тысяч людей.

Говоря друг с другом на "птичьем языке" в присутствии неизмеримо большого по отношению к посвященным количества "профанов", изумленно внимающих данным знакам и адресациям, элита постсоветской России устанавливает для этих непосвященных свои правила игры, зондирует их способность отнестись к факту опускания непосвященных до уровня людей второго сорта. Фактически такой разговор с помощью нерасшифровываемых иероглифов торпедирует все зачатки гражданского общества, взрывает любые попытки создать институты подлинного общественного понимания, вбивает клин между Обществом как субъектом и Процессом как вторичной, порожденной Обществом и тем самым принадлежащей ему Субстанцией социального действования.

Второе. Происходит тестирование всех элементов коллективного общественного "Большого Рефлектора" (журналистов, других лиц, призванных предъявлять и тиражировать социальные реакции) на способность к пониманию смысла задаваемых такой конспирологичностью "правил игры". Непонимание данных "правил игры", неумение, как говорят преферансисты, "проунькать" – равносильно вытеснению элемента "Большого Рефлектора" за круг, где его реакция может стать общественным событием. Отныне этот "неунькающий" индивид может выступать не в солидной газете или на телевидении, а лишь в листке с эффектным названием, который издается тиражом в пару тысяч экземпляров и контролируется из того же Зазеркалья.

Такой наглядный пример остракизма "неунькаюшего" субъекта оказывает большое воспитующее значение на круг лиц, допущенных к "Большому Рефлектору". Кроме того, происходит естественный отбор, в силу которого место "неунькаюшего" субъекта занимает "унькающий", и тем самым концентрация "унькающих" элементов в "Большом Рефлекторе" вскоре становится почти тотальной. А с этого момента правила знакового языка и адресации к анонимным сущностям становятся не только обязательными, но и "культурно общепринятыми". Они становятся в полном смысле этого слова "правилами хорошего тона". И теперь любой носитель здоровых реакций отторгается такой средой в лучшем случае как некий экзотический Чацкий, а в худшем – как деревенский сумасшедший.

Закладывание подобных форм тиражирования осуществлялось еще в памятные времена первых съездов народных депутатов СССР, когда формировалось отношение к депутату Сухову как носителю непозволительных типов рефлексий по отношению к происходящему. Уже тогда в политической элите удалось сформировать отторжение по отношению к упрощенно-нормальному реагированию, которое было признано "непристойным". С этого момента были убраны все препятствия к формированию культуры политического "уньканья", то есть культуры рассубъективирования тех общественных групп, на которые была возложена народом ответственность за принятие ключевых политических решений.

Это рассубъективирование в дальнейшем стало принимать неслыханные размеры. Фактически, наращивание степени рассубъективирования привело к изменению качества подобного феномена, создало особую "унькающую" политическую субстанцию там, где в исторически обусловленном обществе надлежит находиться более или менее полноценному политическому субъекту.

Третье. Начиная с этого момента соотношение между обществом, протекающим в нем процессом и политической элитой страны, призванной влиять на процесс, оказалось извращено и перевернуто. Возникли две параллельные и равно-бессубъектные субстанции, как бы отражающие друг друга. Процесс шел, вяло и разрушительно источалась лава общественного бытия. При этом каждая новая порция этой лавы превращала абсолютно подвижную систему общественного реагирования в собственное подобие. Элита перестала управлять процессом и начала его "разгадывать", расшифровывать, в пределе стремясь слиться с ним настолько, насколько это было возможно. Это и породило вышеуказанный феномен "уньканья", приниженного панибратства по отношению к анонимным демиургам общественного процесса.

В котел рассубъективирования оказались брошены все ценности, ориентации, целевые установки. Огонь Процесса стал выплавлять из всего этого разнородного вещества постисторическую субстанцию с ее сетевыми саморегулирующимися рефлекторными настройками на любую частоту текущей процессуальности. Фактически это знаменовало собой переход к новой общественной ситуации – той ситуации, в недрах которой вызревал Легитимный Терроризм с его "сливами", "зачистками", "закатками", "подставами", некими скрываемыми, конвенционально не оглашаемыми, но всесильными сущностями, этими кирпичами здания Большого Террора, реализуемого на игровой основе в ходе становления постисторической ситуации и во имя утверждения тотального игрового начала.

Четвертое. Постепенно эти скрываемые всесильные сущности стали элементом политического быта, бизнеса от политики. Берясь за какое-либо невыполнимое начинание (или за начинание, призванное услужливо "похоронить" ненужные политические фигуры), тот или иной политический бизнесмен заранее "прокладывался". Он обозначал, что ему почти удалось решить некую задачу (которую он на самом деле и не мог, и не хотел решить), но тут вмешались анонимные силы, обрушившие уже почти построенный хрустальный дворец тех или иных "благотворных" политических инициатив.

Сложилась особая, не знающая аналогов в истории Нового Времени, средневековая по сути своей, глубоко иррациональная политическая ситуация, когда на уровне элитного консенсуса стало принято оправдывать крушение тех или иных государственных начинаний вмешательством "неопознанных политических объектов" со сверхвысоким могуществом, вмешательством неоведьм, необесов и других неомистических элементов политического процесса. При этом особый характер субъектов вмешательства делает если не легитимным, то, по крайней мере, оправданным сам тип осуществляемого ими вмешательства – устранение мешающих рассубъективированных сущностей открытого политического процесса (отдельных политиков, политических партий, социальных и этнических групп и т.п.).

При этом крайне важно понять следующее: после того, как оказалось принято обществом базовое условие – рассубъективирование, – все дальнейшее становится делом техники. Участники политического процесса принимают фундаментальный закон "уньканья" и подчиняются этому закону, что называется, по собственной воле, а точнее, в силу сознательного отказа от собственной воли? Что ж, тогда они уже поэтому превращаются в объекты, части некоей Среды, чьи свойства мы рассмотрим в дальнейшем. И в таком своем предметном качестве эти участники, подписавшие конвенцию "уньканья", просто не могут не устраняться в том случае, если являются препятствием (бревном, лежащим посреди дороги, пнем на пути Процесса, и т.п.).

При этом подобное устранение, в отличие от государственных репрессий 30-х годов, не нуждается даже в какой-либо смысловой интерпретации. Если невинно репрессированный Сталиным рядовой гражданин страны должен был все-таки сначала обрести условный символический статус "врага народа", быть зафиксированным в определенной социальной и политической роли ("шпиона иностранной разведки", "кулака-вредителя", "троцкиста" и пр.), то нынешний объект террора поступает в террористический оборот в сыром, необработанном виде, просто как препятствие, предмет, нарушитель незримых и неочевидных правил, носящих не человеческий, а, если можно так выразиться, "биолого-компьютерный характер".

Этот объект устраняется как избыточный элемент в компьютерной сети или как аномальная особь в колонии микробов. Признавая возможность такого устранения ("слива", "зачистки"), сообщество человеческих существ как бы соглашается признать себя примитивной биологической популяцией или совокупностью сетевых модулей, организованных в компьютерную сеть. И здесь рассмотренная нами совокупность трансформаций и сдвигов начинает наконец раскрывать свою суть, предстает перед нами как нечто, заслуживающее серьезного философского отношения, а именно как капитуляция человечества перед вызовами глобальной постисторической ситуации, то есть как Большая Социальная Мутация (БСМ).

В качестве таковой описанная нами цепь превращений и будет далее анализироваться. При этом каждый очередной этап в этой цепи все с большей очевидностью будет доказывать правомочность использования в нашем анализе символов и категорий политической метафизики. Это станет ясно уже при рассмотрении следующей позиции рассуждения.

Пятое. Построенная нами модель предполагает наличие особого внутрисетевого или внутри-примитивно-популяционного насилия. Предполагает наличие особой автоматической диагностики Средой неких аномальных свойств одной из своих особей и столь же автоматическое устранение особи самой Средой после такой диагностики. В подобной процедуре даже нет понятия нарушенных правил, ибо биологическая среда не имеет внутри себя писанных правил, чье соблюдение или нарушение должно быть констатировано, обсуждено, закреплено судебным решением.

В подобной процедуре нет также контролеров за правилами, нет в ней и этически или эстетически окрашенного диагноза (романтический бунтарь, борец за справедливость, посягатель на человека и человечество и т.п.). В этой среде есть только Субстанция, а не Субъект, в ней есть не Нарушитель, а Нарушение – неумение вписаться, неспособность отреагировать достаточно быстро и адекватно на иррегулярные правила игры, чье спонтанное изменение есть тоже "неправильная часть правил". Не более, но и не менее!

Среда саморегулируется, самоподдерживается, самокомпенсируется. А раз так, то террор в подобной среде становится не атакующим ее внешним фактором, а частью самоподдержания и саморегуляции. Пословица гласит: "Волки – санитары леса". Но человеческая культура постоянно противопоставляет лес – человеческому миру, а самого человека – волку. Вспомним известные строки:

"Мне на плечи, кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови своей".

Даже латинское высказывание "Человек человеку – волк", как бы содержащее в себе признание "волчести" человека и человечества, не носило характера легитимации подобной "волчести", а было заряжено духом социальной критики, скорби по несовершенству человека и человечества. Пока есть история, есть цели, есть Вертикаль – нет и не может быть той биологизации, той расчеловечивающей компьютерной "сете-достаточности", в рамках которой террор станет частью Системы. Фактически, нет Системы, которая могла бы включить в себя современный постмодернистский террор. А именно такой террор мы и описываем, последовательно разворачивая этапы обретения террором своего особого назначения.

Это назначение, как мы видим, состоит не в организации новой терроро-легитимирующей Системы (этим была пропитана первая половина XX века). Нет, теперь террор, убедившись в неспособности строить Систему "под себя", поняв, что в любой системе есть Вертикаль, а значит, История и Время, намерен десистемизировать человеческое Бытие, противопоставив Системе – Среду. Только уничтожив системность (и целостность как сверхсистемное свойство Бытия), террор способен стать "санитаром леса". Того особого Леса, в который последовательно и под разными лозунгами хотят превратить человеческий Мир, это большое Поле, отвоеванное у Леса и противопоставленное ему, огражденное от него Оградой Культуры, вырванное из него фольклором, религиозными верованиями, детскими сказками о лесе и Бабе Яге.

Теперь Ограду хотят сломать, а засеянное Поле превратить в место Охоты и Собирания. И если одна сторона этого процесса просматривается в сложных метаморфозах террора, то другая проглядывает за экологическими лозунгами, за их решительным "НЕТ" научно-техническому прогрессу, возможности выхода человечества в открытый космос, возможности самотрансцендентации человечества за счет его встречи с аномальным, за счет особого самоузнавания, самоугадывания и самоизменения. А раз так, то правомочным представляется и еще один шаг на пути раскрытия той основной тенденции, которую несет в себе новый террор.

Шестое. В наших выкладках, аналогиях и символических построениях уже отчетливо выступает феномен разрыва между повышающимся рангом Среды, в которой действует человеческая популяция, получившая доступ к секретам ядерной энергии, вооруженная компьютерами и космической связью – и рангом поведения особей и популяции в целом в этой усложняющейся среде. Уровень поведения начинает напоминать приспособительность бактерий и вирусов. Человек человеку уже даже не волк, а "грибок", "зеленая плесень".

Между тем, Среда, в которой функционирует эта "плесень", уже почти автономно от самой "плесени" продолжает набирать свое внеприродное качество. Этот разрыв между восходящей надприродностью Среды и нисходящей подприродностью "унькающего" сообщества должен быть каким-то образом ликвидирован. Важно понять при этом, что за определенными пределами разрыв начинает ликвидироваться уже не с помощью обратных связей, подтягивающих Среду к популяции за счет, к примеру, остановки развития и биологизации Бытия под видом "зеленой экологической революции"! И уж тем более, не за счет поднятия популяции до требований Среды (ускоренный прогресс, новые системы транснормативного образования, интенсивные технологии работы с личностью, сверхсознанием и пр.)!

Нет, расхождение параметров Среды и населяющей ее популяции, набрав критические обороты и превратившись в несокращаемый отрыв одного фактора от другого, "снимается" уже только через катастрофу, которая в этом случае сознательно накапливает и структурирует свои черные танатические ресурсы. Одним из таких танатических ресурсов, безусловно, является террор в той его политико-метафизической ипостаси, которую мы обозначили в начале нашего доклада с помощью символов и метафор, и которую мы теперь уже заявили на уровне более рационально-аналитическом. Ниже мы еще более рационализируем свои описания. Однако перед этим обозначим последний этап в развертывании террора нового типа.

Седьмое. Описанная нами выше конструкция адресует к террору как части определенного миропонимания, как непосредственному продолжению эстетики насилия и философии смерти, отраженной в трудах маркиза де Сада и его последователей. Конструируемая через террор реальность является в силу этого сознательно самополагающей себя в качестве Черной Реальности, в качестве антибытия. Это находит свое выражение во всем – начиная с особой связанности террора с эротикой и порнографией в тех качествах, в каких эти феномены не просто утрируют, превращают и извращают определенные стороны Бытия человека и человечества, а именно тотально и сознательно противопоставляют себя этому Бытию, бросают вызов любви и жизни, всему человеческому и являют собой именно атаку на сокровенные основы человеческого существования.

Столь же нетривиальна и современная связь терроризма с индустрией наркотиков. Эстетика сна и смерти, сна и насилия сопровождает каждый шаг наркосиндикатов и является составной частью "нарковоспитания" человечества. В последнее время к такому нарковоспитанию начинает подключаться вся система производства так называемой "виртуальной реальности".

В этом смысле возможными представляются две версии становления так называемой Черной Реальности. Первая из этих двух версий предполагает простое, внерефлексивное накопление танатического ресурса под воздействием разрыва качеств Среды и популяции. Вторая предполагает использование имеющегося разрыва и даже его управляемое наращивание для того, чтобы накопить танатический ресурс и развернуть на его основеопределенный тип социального проектирования. Каждая из этих версий для полного своего развертывания обязана оперировать той или иной явной или скрытой метафизикой.

Так, классические варианты монистических или пантеистических верований не в состоянии вместить в себя представления о структурировании Черного, ибо Черное для них – это хаос, царство внеструктурности и онтологического "обезьянничанья". В то же время дуалистические варианты мировидения легко предполагают то, что на их языке называется "Черной архитектурой" или "строительством Черного замка". Не желая в данной работе выходить слишком далеко за пределы заданной темы, мы тем не менее не можем не обратить внимания на ряд обстоятельств, не позволяющих скидывать со счетов вариант структурирования нового "антисоциального социума", который мы назовем Танатиум. Мы не считаем вполне исключенным вариант, при котором терроризм нового типа превратится в один из инструментов строительства этого Танатиума.

И совершенно очевидно, что в этом случае вызов ситуации столь масштабен, что любые ответы должны вмещать в себя какие-то альтернативные варианты структурных трансформаций человеческого сообщества. В этом смысле новый человек, новый гуманизм и история как сверхценность – есть те составляющие альтернативного структурирования, вне которых борьба с новым террором является только способом обеспечения его ускоренного развертывания. Являясь составными частями так называемой Красной доктрины, входя на не вполне понятных основаниях в коммунистическую идеологию и даже вяло обсуждаясь в 70-80-е годы XX века в пределах уставшего и запутавшегося сообщества застойных идеологов, идеи нового человека и нового гуманизма полностью ушли из современной версии коммунистической идеологии как в ее псевдофундаменталистском варианте, так и в варианте вялого социального реформирования.

Между тем, именно эти идеи вместе со сверхценностью Истории и поиском новых путей познания, способных снять разрыв между Средой и человеческим сообществом, способных вернуть человечеству утерянную Вертикальность, составляли действительный потенциал коммунистического учения. Удаление этих идей из нынешнего пространства псевдокоммунистических ориентаций, замена собственного Большого Проекта участием в чужих, плохо понимаемых начинаниях типа пресловутой концепции устойчивого развития, вхождения в Совет Европы и пр. – означает, что главные посылы той метафизики и философии, которые превратили СССР в сверхдержаву, в мировой Красный империум, как бы отделились от реставрационной политики и идеологии и превратились почти что в свет угасшей звезды.

Этот свет должен быть подхвачен и реструктурирован, но в очень слабом соотнесении с реставрацией, уже не способной понять свою собственную историю, свою правду и свою суть. Подобное реструктурирование, производимое как бы "поперек" всего нынешнего политического процесса, представляется, конечно же, маловероятным. Но есть ли альтернативы такой рискованной попытке? Проведенный анализ показывает, что все подобные (вроде бы гораздо более солидные и высоковероятные) альтернативы сомнительны или по своему качеству, или по своей эффективности.

Между тем, новый террор движется к своей цели. Активные фазы этого движения, конечно же, тесно обусловлены крахом биполярного мира и полным снятием тех указанных выше идеологем, которые только и способны были в конце XX века как-то сдерживать превращение человеческого Бытия в тотальную терроро-среду. А раз так, то противодействие триумфальному шествию террора связано с восстановлением в своих правах определенных мировоззренческих ориентиров, смысловых и ценностных комплексов.

Особо важно в этой связи верно оценить место России в негативных и позитивных процессах постсоветской эпохи. Глобальная перестройка предполагает повышение уровня неустойчивости, накачивание общечеловеческой системы ресурсом хаотизации. Не пройдя через период неустойчивости, человечество просто не может провести глобальную самореконструкцию. Сегодня уже совершенно очевидно, что проводящие свой проект силы хотели бы разрядить весь потенциал хаотизации на одной шестой территории планеты, подвергнув эту одну шестую очередному эксперименту и закрыв данную территорию извне, дабы субстанция хаоса не могла инфильтроваться на другие части планеты.

Накачка террором определенных частей СНГ, связывание воедино этих частей с помощью терроро-коммуникации – это один из компонентов в реализации нового мирового порядка. Попытка структурировать субстанцию террора и начать альтернативное Черное строительство с территории бывшего СССР – что это? Предложенный философско-метафизический экскурс позволяет утверждать, что это – попытка использовать проект противника для собственных целей, попытка задействовать в своих интересах его "дурные возможности", попытка перехватить управление и развернуть проект в другую сторону.

Мы уже говорили о подобных стратегиях перехвата в ряде своих докладов, в том числе, в докладе "Хитрая сущность". Здесь мы не можем не вернуться к той же теме под другим углом зрения. Задав систему общих представлений, мы попытаемся далее развернуть эту систему на уровне интересующей нас конкретики. При этом сама конкретика не является для нас производной по отношению к общеконцептуальным построениям, как методология анализа терроро-среды не является производной от предмета исследования. Равноправие Факта и Концепта – один из принципов нашей школы целостного анализа. И мы надеемся развернуть этот принцип наряду с другими, вышеуказанными – в следующих частях нашего доклада.

Часть 2.

От событий к Сущностям

Последние события в Чечне определенным образом увязываются с нарастанием плотности сообщений об актах террора в различных регионах мира, что настоятельно требует осмысления.

Тема терроризма, интенсивно обсуждаемая в публицистическом, научном и политическом ключе, почти никогда не поднимается на методологическом уровне. В лучшем случае идут рассуждения о жертвах и виновниках, об их психологии и тактике, и уж вершиной анализа оказывается более или менее достоверное объяснение типа "кому выгодно".

В то же время поступает лавина сообщений о серьезности положения с терроризмом, о чрезвычайной активности международных органов и спецслужб, собираются высокие межгосударственные конференции с призывами объединить усилия, объявляется "беспощадная война" и так далее.

Но одновременно с бодрой и, увы, маловразумительной информацией о решениях последних международных антитеррористических саммитов в Риме, Палермо, Шарм-Эш-Шейхе, Люксембурге – приходят сводки о новых жертвах терактов в Алжире и Египте, Пакистане и Индии, Великобритании и Израиле, Ливане и России. В сообщениях СМИ нарастает тревожная интонация: ТЕРРОР ПОБЕЖДАЕТ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ МАШИНЫ ГОСУДАРСТВ!

Действительно ли побеждает? Кто побеждает, террор или другое "нечто"? И если побеждает, то почему?

2.1. Корни и психология террора

Питательной почвой любого террора является социально-политический кризис в его идеологическом и государственно-правовом измерениях, приводящий, во-первых, к появлению значительных "оппозиционных" социальных, этнических, религиозных, политических групп, для которых небесспорной является законность власти и механизмов ее осуществления на всех уровнях, и во-вторых, к осознанию указанными группами невозможности добиться желанного для себя политического или экономического результата легальными средствами.

Сочетание этих факторов ставит под сомнение функцию государства как монополиста законного (легитимного) насилия, и позволяет указанным "оппозиционным" группам психологически оправдывать собственное использование насильственных действий, т.е. террор.

На ранних стадиях развития террористическая психология чаще всего адресует насилие к непосредственным истинным или воображаемым виновникам своих "бед", т.е. к лидерам политических противников или лицам, принимающим крупные неприемлемые для оппозиционных групп решения. Схема реализации такого "раннего" терроризма приведена на рис. 1.

Рис.1. Схема реализации "раннего" терроризма

По сути, такой механизм – простейшая структура с обратной связью типа "акция – реакция".

Но довольно быстро приходит осознание, что в наше время и возможности (в связи с возросшим уровнем индивидуальной охраны лидеров и оснащенности спецслужб), и реальная эффективность (гарантии ожидаемого политического результата) прямого индивидуального террора – сравнительно невысоки.

Одновременно, о чем мы уже говорили в предыдущих докладах в связи с событиями в Буденновске и Первомайском, терроризм быстро осознает несколько главных отличительных особенностей нашего времени:

– чрезвычайно высокую зависимость власти от выборных процессов, т.е. от общественного мнения, что особенно характерно для западных государств с их широкой "прямой демократией"; отнюдь не случайна в этом смысле отчетливая связь интенсивности террористических акций с этапами предвыборных баталий и неустойчивостью (небесспорностью) выборной ситуации;

– наличие крайне мощных и весьма падких на "террористические сенсации" СМИ, способных мгновенно формировать очень массовое, а иногда почти тотальное общественное мнение;

– отвыкание большинства современных обществ от именно политического, т.е. высокомотивированного, насилия, и массовый страх перед таким насилием.

Ключевые технологии террора, осознавшего перечисленные особенности времени и ситуации – насилие в отношении мирных, беззащитных и, что крайне важно, не имеющих отношения к адресату террора граждан, трансляция катастрофических результатов террора через СМИ общественному мнению – и только через него, опосредованно, лидерам, – и, наконец, предъявление через те же СМИ обществу и лидерам мотиваций террора и условий его прекращения.

Как видно, главное условие эффективности такого террора – бурная реакция СМИ; не случайно социальные психологи утверждают, что современный террор – война, полем битвы на которой является телеэкран; не случайно и то, что сегодняшние террористы в ходе своих акций прежде всего требуют предоставить не выкуп, не адресатов террора, а корреспондентов СМИ. В этом смысле современный терроризм представляет собой прежде всего публичный символический жест, направленный обществу и предполагающий дальнейший ультиматум общества лидерам-адресатам. Механизм воздействия политического террора на общественное мнение здесь также хорошо рассчитан: в отличие от уголовного террора или выходок маньяков, заявленные через СМИ обоснования акций включают, в случае уступок террористам, и очевидные средства их прекращения. Схема реализации такого, уже "современного", терроризма приведена на рис. 2.

Рис.2. Схема реализации "современного" терроризма

Здесь уже появляется совершенно новое звено террористического процесса: ретранслятор в виде случайных жертв, СМИ и общества, задача которого состоит в многократном усилении эффекта любой, в том числе и слабой по затраченным террористическим ресурсам, акции.

2.2. Идеологическая база террора и "терроросреда". Первичный субъект террористической активности

Участие в террористических акциях, по крайней мере на начальных стадиях вовлечения в террор, требует от террориста специфического внутреннего самооправдания. Являясь носителем антисистемного начала, современный глобальный терроризм не может черпать из системного идеологического базиса, каким бы он ни был (мировые религии, массовые прогосударственные идеологии и т.п.) окончательных оснований самому себе и своей антимиссии. Терроризм должен либо искать рекрутов вне приверженцев этих религий и идеологий, либо воспитывать их в собственном особом религиозно-идеологическом поле. Он должен вовлечь критическую массу людей, для которых либо цели террора представляются столь высокими, что оправдывают любые средства, либо столь неразборчивых в средствах, что готовы реализовать низкие цели руководителей террора.

Первый вариант "вовлечения через высокие мотивации" используется обычно в отношении молодежи, которая в силу умственной и моральной незрелости легко захватывается радикальными этническими, социальными или религиозными идеологиями. Механизмом вовлечения чаще всего оказываются тоталитарные религиозные и идеологические секты (исламские в Судане, Саудовской Аравии, Турции и лагерях моджахедов в Пакистане; буддийские в Японии, Европе, США; крайне правые и крайне левые, а также христианские в Европе, Северной и Латинской Америке, Уганде).

Второй вариант вовлечения всегда приводит к появлению в террористических группах субкриминальных и чисто криминальных элементов.

Длительное сосуществование этих ориентированных на разные цели членов террористических групп в конспиративной (и, значит, по крайней мере отчасти социально изолированной) обстановке, при интенсивных террористических тренировках с использованием специальных, в т.ч. ритуальных, психотехнологий, – приводит к встречному смещению психологических установок и появлению особой терроросреды с особым типом сознания.

Эта среда характеризуется, во первых, не очень четким и обычно довольно примитивным, но ритуально-накаленным идеологическим комплексом, манихейски делящим мир на черное и белое, на добро и зло, и почти всегда не анализирующим конечные цели и результаты террора. Во-вторых, для нее типично внутреннее ощущение отличия от всех и любых "простых смертных" и превосходства над ними, связанное с идеологией, что отменяет или снижает разборчивость в отношении средств террора. В-третьих, члены терроросреды обычно отличаются высоким "болевым порогом" в отношении своих и чужих страданий, при высокой готовности убивать и умирать и высокой террористической тренированности.

В отличие от чисто криминальной среды, терроросреда обязательно предъявляет себя обществу или по крайней мере достаточно широким общественным группам как лидер осознания и защиты неких высших интересов или идеалов, как субъект добровольно принимаемых на себя обязательств перед данными общественными группами и единственный реальный гарант воплощения этих интересов и идеалов. Для формулировки и трансляции в общество этих идеалов в каждой терроросреде существует явное или более или менее законспирированнное первичное идеологическое ядро, вокруг которого и строится боевая террористическая оболочка.

Одновременно с началом становления терроросреды в общество транслируется тезис о том, что из указанных добровольных обязательств терроросреды перед общественной группой – вытекают встречные обязательства общественной группы перед терроросредой. Возникает и воспроизводится принцип "социально-психологической круговой поруки", позволяющий лидерам террора требовать от соответствующих общественных групп поддержки в самом широком смысле слова: финансирования, снабжения, укрывательства, поставки рекрутов-добровольцев и т.д. Такой процесс прямо или косвенно "втягивает" социум в терроросреду, вовлекает в террор или пособничество достаточно широкие массы, создавая ему вольную или невольную социальную базу и делая проблематичной внутреннюю общественную антитеррористическую оппозицию. Структура возникающего в ходе этого процесса первичного субъекта террористической активности изображена на рис. 3.

Комплекс перечисленных свойств терроросреды делает ее достаточно эффективным инструментом в руках контролирующих сил. Однако отметим, что данный субъект террора, хотя уже и способный к террористической деятельности, еще не является той угрозой, которая признается в качестве одной из главных социальных проблем современности. Для этого ему не хватает довольно многого.

Рис.3. Первичный субъект террористической активности

2.3. Инфраструктура и экономическая база терроросреды

По мере наращивания собственного потенциала терроросреда почти всегда по крайней мере отчасти дистанцируется от того идеологического ядра, которому обязана своим рождением, и начинает жить самостоятельной или полуавтономной жизнью. При этом идеологическое ядро, как правило, выстраивает для себя легальный и массовый социально-политический "фундамент" в виде протопартийной структуры или партии, а управление собственно террористическими операциями берет на себя боевой штаб. Заметим при этом, что, например, военная организация Ирландской Республиканской Армии (ИРА) уже давно действует практически независимо от политического крыла Шинн Фейн, баскская ЭТА-Милитар редко подчиняется решениям политических баскских организаций, а терроросреда ХАМАС регулярно заявляет автономию своих операций от партии ХАМАС.

Наличие дистанции между легально-политическим и террористическим крылом организации дает определенное пространство для маневра и позволяет апеллировать к более широкой социальной базе. Однако, в отличие от дистанции между политическим и террористическим крылом, которую лидеры террора обычно выстраивают сознательно, настоящая автономность терроросреды появляется, когда уже создана, за счет первоначальной экономической поддержки сторонников и спонсоров, инфраструктура базирования и тренировок, и когда освоены собственные способы финансово-экономического обеспечения.

Главным из таких способов является криминальная деятельность. Наличие высокоорганизованной, обученной и оснащенной военной силы обеспечивает терроросреде положение "вне конкуренции" в любой региональной зоне организованной преступности. Традиционные чисто криминальные группировки, во-первых, не имеют ни того накаленного "идеального" заряда, который свойствен террористам, ни тех оправдательных мотивов "борцов за права" какого-либо сообщества, которые позволяют опираться на социальную базу. Во-вторых, обычный криминалитет редко контролируется штабами высокого интеллектуального уровня, способными планировать и осуществлять крупные и долгосрочные стратегические акции.

В результате терроросреда либо вытесняет, либо, что чаще, подчиняет и встраивает в свою террористическую инфраструктуру региональный "обычный" криминалитет, наращивая свой потенциал и одновременно переводя под собственный контроль ключевые сферы криминального бизнеса. Сегодня уже хорошо известно, что главными источниками финансирования террора являются не "добровольные взносы" идеологических сторонников или помощь "террористических государств", о которых так много говорилось, например, на антитеррористическом саммите в Шарм-Эш-Шейхе, а контроль наркобизнеса и проституции, торговля оружием, контрабанда, рэкет (в том числе в отношении своей "социальной базы"), игорный бизнес и т.д.

Есть, бесспорно, и взносы идеологических сторонников, есть, и в некоторых случаях значительное, внешнее финансирование и инфраструктурное обеспечение государств, рассматривающих терроризм в качестве эффективного инструмента своей политики. Но, как правило, доминирует все же "самофинансирование" террора за счет контроля "черного бизнеса".

Так, и для перуанского "Сендеро Луминосо", и для банд "Тупамарос" в Уругвае, и для большинства исламских террористов основным источником финансирования является производство и транспорт наркотиков. По экспертным оценкам, движение "Хезболла" только в долине Бекаа контролирует более 4500 гектаров посевов опийного мака и индийской конопли, ежегодно приносящих от 10 до 14 млрд. долларов дохода. Этнический терроризм в Сьерра-Леоне или южноафриканской провинции Квазулу-Наталь много лет экономически подпитывается контрабандой алмазов. Наркотики и бартер "драгоценные камни – оружие" оказываются главными статьями "бюджета" террористов из организации "Тигры освобождения Тамил-Илама" в Шри-Ланке.

Терроризм, отчасти дистанцировавшийся от исходного идеологического ядра, оседлавший криминалитет и приобретший инфраструктурный и экономический базис в виде определенных секторов "черной экономики", уже становится вполне самостоятельным субъектом активности, способным к серьезной экспансии.

Однако в современном мире даже при наличии крупных финансовых ресурсов развертывание масштабной деятельности возможно лишь тогда, когда деньги "не пахнут". Накопив достаточно мощный потенциал экономического самовоспроизводства и социально-групповой поддержки, терроросреда "отмывает" и легализует свои капиталы в виде контролируемых банков, фирм, производственных предприятий, создавая своеобразный экономический сектор, который уже получил собственное название "серой экономики".

На этой фазе, помимо собственно криминальной экономики, терроросреда нуждается для бесперебойного функционирования в создании дополнительной "крыши" из вовлеченного государственного чиновничества, то есть в налаживании коррупционно-лоббистских связей. Многолетняя серия коррупционно-криминальных скандалов в Италии, в последнее время выявившая вовлеченность в коррупцию высших лиц государства, является одним из наиболее ярких примеров подобного хода событий. Знаменательно, что объявленная и начатая с огромной помпой операция "Чистые руки", призванная покончить с коррупцией в высоких эшелонах государственной власти, постепенно вязнет и затухает. По недавнему признанию одного из руководителей Корпуса Карабинеров, противодействие террора и коррумпированных чиновников столь сильно, что шансы на успех операции уменьшаются с каждым днем.

Чаще всего "осветление" криминально-террористических капиталов производится в кризисных зонах мира (с их ослабленной государственностью и рыхлым контролем за товарными и финансовыми потоками), которые на соответствующем жаргоне также получили особое название "криминальных прачечных". Отметим, что в последние годы Италию, недавно считавшуюся "головной болью" Интерпола, в этом качестве далеко обошли страны Восточной Европы.

Выход терроросреды в "серую" экономику и освоение ею терминалов коррупции придают ей ту законченность и зрелость, которая позволяет самостоятельно решать задачи регионального и даже трансрегионального масштаба (рис. 4).

Рис.4. Зрелая терроросреда

2.4. Заказчики и исполнители

Захват терроросредой сфер "черной" и "серой" экономики с их многомиллиардными оборотами и огромной армией оргпреступности – превращает лидеров террора в контролеров мощнейших политико-экономико-военных ресурсов, т.е. в нелегальных, но весьма серьезных потенциальных игроков на мировой политической и экономической сцене. Этот потенциал, осознаваемый в качестве "сферы террористических услуг", не может "оставаться втуне" и не быть использован в своих интересах легальными игроками – государствами. Но, в силу бесспорной незаконности такого использования и его неприемлемости для того же, крайне значимого сегодня, массового общественного мнения, привлечение терроросреды государствами для решения собственных задач может проводиться только в режиме тайных операций, т.е. под плотным покровом секретности и под управлением спецслужб.

Сегодня крайне много говорится о роли "террористических государств", к которым СМИ относят Иран, Ливию, Ирак, Сирию и т.д., в поддержке и организации исламского терроризма. Однако односторонность этих обвинений можно объяснить лишь политической конъюнктурой. Экспертам во всем мире хорошо известно, что использование международного терроризма для решения крупных государственных задач впервые освоила Великобритания. Колонизация Индии, завоевание и освоение Южной Африки; наконец, сравнительно недавнее конструирование басмаческого террора в среднеазиатском регионе России – вот лишь малая часть почетного послужного списка британских спецслужб.

Но экспертам также известно, что приоритет использования международного терроризма в политических целях во второй половине XX века принадлежит отнюдь не исламским странам, а США. Вовсе не безгрешны в этом вопросе и Великобритания, СССР, Германия, Турция, Пакистан, Саудовская Аравия, Куба, Иордания и т.д.

Наиболее известной недавней операцией такого рода является нашумевшее дело "Ирангейт", когда высокопоставленные сотрудники ЦРУ Оливер Норт, Ричард Секкорд, Уолтер Реймонд и др. осуществляли тайные продажи оружия "врагу" – Ирану, а на вырученные средства финансировали и оснащали террористические группы никарагуанских "контрас". Менее известно то обстоятельство, что вся операция контролировалась тогдашним вице-президентом США Дж.Бушем согласно директиве президента Рейгана #3 1982 г. по национальной безопасности.

Недостаточно описана также и роль спецслужб США в становлении исламского терроризма. В январе 1979г. Збигнев Бжезинский в статье в "Таймс" заявил, что "дуга напряженности" Иран – Афганистан – Индостан является серьезным вызовом Западу, но одновременно и наилучшим оружием против СССР. Затем администрация Рейгана поставила задачу "вышибить СССР из Афганистана", для чего, по расчетам ЦРУ, требовалась "партизанская армия" из 150 тысяч моджахедов. Сразу началось финансирование создания лагерей подготовки на территории Пакистана, поиск наиболее подходящих для США региональных террористических лидеров, масштабный транспорт стрелкового и тяжелого оружия, организация особых "медресе" для "воспитания" будущего партизанского поколения. В психофизической и боевой подготовке групп моджахедов и разработке их операций с самого начала участвовали штабисты и профессиональные инструкторы из спецслужб США и радикальных исламских центров.

По официальным данным, США вложили в войну моджахедов против Кабула и СССР более 3 млрд. долларов, другие страны (прежде всего арабские и исламские) – еще 3 млрд. долл. Но одновременно, согласно источникам в разведке США, не менее 10 млрд долларов в эту войну вложили колумбийские наркокартели. На эти средства, помимо войны, стремительно развивался и собственный "бизнес": по сведениям ЦРУ, в конце 80-х годов доходы Пакистана от наркотиков составляли по крайней мере 10,5 млрд. долларов в год, или более четверти его ВВП.

Главной опорой США в формировании региональной терроросреды стал Гульбеддин Хекматиар, быстро выросший не только в наиболее мощную региональную военную силу, но и в короля местного наркобизнеса. По данным Управления по борьбе с наркотиками США, к началу 90-х годов Хекматиар контролировал почти половину пакистано-афганского опийного потока. По тем же данным, в настоящее время треть героина поступает на американский рынок именно из Афганистана. Заметим, что согласно многочисленным экспертным источникам, спецслужбы США продолжали поддерживать Хекматиара финансами и оружием по крайне мере до 1993-94г.

В последнее время, по ряду экспертных сообщений, политика Хекматиара в наибольшей степени контролируется спецслужбами Великобритании, а США сделали в Афганистане новую политическую ставку, пытаясь реализовать свои цели через террористическое "студенческое" движение "Талибан". Сегодняшние поставки американских вооружений Исламабаду (возобновляющиеся несмотря на многократные экспертные и разведывательные сообщения о форсировании Пакистаном ядерной военной программы!!!) попадают прежде всего талибам.

Посте вывода советских войск из Афганистана и распада СССР исчезла одна из главных идеологических мотиваций моджахедского войска – борьба с "красным шайтаном", и одновременно резко снизилось внешнее финансирование. С этого момента основная часть движения моджахедов стала необратимо распадаться, выходить в "чистый криминал" и рекрутироваться в преступно-террористические синдикаты в различных регионах мира. Но идеологически накаленное "ядро" моджахедского движения в количестве, по разным оценкам, от 8 до 15 тысяч боевиков, – сохранилось и содержит в большинстве своем блестяще подготовленных фанатиков, мечтающих сражаться с "гяурами" в любых точках планеты.

По единодушным признаниям специалистов, именно эта созданная под руководством спецслужб США террористическая армия является одним их основных факторов кристаллизации терроросреды в Северной Африке, Кашмире, Боснии, на Филлипинах, Ближнем Востоке, в Чечне, Таджикистане и … США! Не случайно бывший руководитель операций ЦРУ в Южной Азии Чарльз Коган в 1995г. сокрушенно признался в "Нью-Йорк Таймс": "…когда мы проводили эти операции, никому не приходила в голову гипотеза, что моджахеды придут в Америку". Не случайно три месяца назад Беназир Бхутто после очередной резни в Карачи возмущенно заявила, что "США, решив свои задачи, ушли, оставив регион наедине с агрессивным и неуправляемым терроризмом".

Сегодняшние усилия США по финансированию, формированию, обучению и вооружению так называемой "армии боснийских мусульман", соединенные с аналогичными усилиями исламских государств, осуществляются в отсутствие на территории реальной государственности и при очень сомнительных перспективах такой государственности. Учитывая, что, по данным британского журнала "Стратеджик полиси", в Боснии (и в том числе непосредственно в охране Алии Изетбеговича) в настоящее время присутствует до 5 тысяч моджахедов, можно с сожалением констатировать, что либо в Лэнгли до сих пор не научились строить гипотезы, либо, что вероятнее, новое гнездо исламского терроризма, уже в Европе, создается США сознательно и целенаправленно.

Включение терроризма в игру спецслужб всегда требует определенной легитимации с точки зрения идеологически заряженной части терроросреды. Поскольку ее первичное идеологическое ядро чаще всего непригодно для таких целей в силу накаленных собственных мировоззренческих амбиций, при этом обычно требуется совершить более или менее масштабные трансформации исходной террористической идеологии. Такие трансформации осуществляются внедрением либо выращиванием в руководстве терроросреды нового идеологического ядра, способного реализовать и оправдывать цели управляющей спецслужбы. Именно на этом этапе чаще всего появляются "двойники" с идентичным или сходным названием общественной организации либо партии, в одной из которых идеологическое ядро оказывается идейно-унаследованным, а в другой – "выращенным" определенными спецслужбами.

Одним из наиболее показательных примеров такого рода является история итальянских "бригате россе" – "красных бригад". Зародившись на волне студенческих анархо-марксистских движений конца 60-х годов, до середины 70-х эта организация, возглавляемая, как определяют исследователи, "романтиком-маоистом" Ренато Курчио, исповедовала скорее не террор, а протестное антибуржуазное хулиганство. С середины 70-х, после ареста Курчио, "красные бригады" возглавил Марио Моретти, поставивший во главу угла именно полновесный и жесточайший террор, много лет наводящий ужас на итальянского обывателя. По оценкам западноевропейских экспертов, исследовавших эту трансформацию, именно с середины 70-х "красные бригады" стали "обновляться" и попали под контроль итальянских спецслужб, связанных с функционерами знаменитой масонской ложи "Пропаганда-2" (Пи-2), которые руками "бригадистов" решали задачу крупномасштабной дискредитации мощного итальянского левого движения.

Очень сходную "трансформацию идеологического ядра" претерпела RAF – "фракция Красной армии" – в Германии, с середины 70-х годов попавшая, с участием спецслужб, под неявный контроль структур Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ), а к началу 80-х установившая тесные связи с последователями фашистского палача Сербии Анте Павелича, арабскими террористическими группами и латиноамериканскими "эскадронами смерти".

Представляется, что подобную идеологическую трансформацию от протестного национализма к национал-социализму сейчас претерпевает идеологическое ядро украинской УНА-УНСО. Отметим, что экспертные сообщения указывают на участие в этой трансформации постбандеровских украинских организаций в Мюнхене, давно и тесно связанных с германской спецслужбой БНД и с ВАКЛ, и что боевики УНСО уже по крайней мере два года воюют против России в Чечне. Заметим также, что более полувека назад аналогичная идеологическая трансформация произошла под управлением германского абвера и итальянских спецслужб с бандеровским движением и ОУН.

Решение терроросреды включиться в игры спецслужб никогда не бывает "бесплатным". Обычной платой спецслужб за террористические услуги является создание "фильтров" и "интерфейсов" для выхода терроросреды из "серой" экономики в легальную, "белую". Нарастающая с каждым годом волна скандалов по поводу связей ранее солидных фирм с безупречной репутацией с криминальной экономикой – показывает, что и "услуги", и плата за них становятся все более масштабными.

Структура терроросреды, интегрированной в тайные операции спецслужб, показана на рис. 5.

Рис.5. Терроросреда под управлением спецслужб

2.5. "Спецтерроризм"

Включение терроросреды в операции спецслужб по объявленному опять-таки в США принципу "Это, конечно, сукин сын, но наш сукин сын" – неизбежно влечет постепенное размывание границ между спецслужбами и терроризмом. Ослабление государственного сознания в спецслужбах и госаппарате в связи с признаваемым во всем мире тотальным идеологическим кризисом приводит к тому, что агентура спецслужб в терроросреде нередко оказывается перевербованной и становится агентурой терроросреды .в спецслужбах и государстве.

Этот процесс в некоторых случаях уже породил феномен интеграции спецслужб и террора и привел к созданию некоей спецтерроросреды, которая, в силу объединенных возможностей ее компонентов, угрожает подмять под себя государственность. Наиболее известным примером такого рода является Колумбия, где до недавних чрезвычайных мер, предпринятых на межгосударственном уровне, наркокартели в высокой мере контролировали государственную власть во всех ее измерениях: политическом, экономическом, военном, информационном и т.д. Ряд экспертов доказательно утверждает, что террористическая пантюркистская организация "Боз Гурд" (Серые Волки) действует и во внутренних провинциях Турции (Курдистан), и в других государствах (Азербайджан, Босния, Чечня и т.д.) не просто под контролем, но и с активным участием турецких спецслужб.

По данным Антитеррористического управления Рио-Де-Жанейро, в Бразилии доходы террористов от похищения людей для выкупа в 1994-95 гг. составили почти 2 млрд. долларов, причем столь высокую "рентабельность" данной "коммерции" эксперты напрямую связывают с наличием у террористов разветвленной агентуры в спецслужбах. Последние сообщения свидетельствуют, что сейчас в расчете на душу населения в данном "спецтеррористическом" бизнесе далеко вперед вырвалась Мексика.

Еще одним ярким примером именно спецтерроризма оказывается знаменитый "плутониевый скандал", в котором высокие функционеры БНД организовали "разоблачение" нелегального экспорта в Германию якобы "российского" плутония. Заметим, что провокация, стоившая должности шефу БНД, раскрылась благодаря "проколу", совершенному агентами террора в спецслужбах, не постеснявшимися торговать не только военным снаряжением, но и ведомственными секретами. Хотя дела такого рода, в отличие от поимки шпионов-Эймсов, по понятным причинам не афишируются, в прессе США также встречаются сообщения о выявлении террористической агентуры в ЦРУ и ФБР.

В результате взаимодиффузии и глубокого смешивания агентур спецслужб и террора в рамках "общего дела" – крайне важным приобретением терроризма на этом этапе развития оказывается возможность легально влиять не только на экономический сектор, но и на государственную политику (рис. 6).

Рис.6. Становление спецтерроросреды

Одновременно существенно повышается и способность интегрированной спецтерроросреды к социальному управлению. Оказываясь в результате такой интеграции в положении посредника между террором и адресатом и одновременно, в силу статуса спецслужб, имея существенное влияние на СМИ, альянс спецслужб с идеологическим ядром террора постепенно оседлывает функцию управляющего транслятора в цепях прямой и обратной связи террор-общество-адресат (рис. 7).

Рис.7. Спецтерроризм как актор социального управления

Функция управляющего транслятора открывает перед спецтерроризмом широчайшие возможности манипуляции, ставя его, по сути, в почти монопольное положение конструктора огромной части предъявляемых социуму событий, то есть в одного из главных Субъектов социального управления. Нет нужды объяснять, чем это может быть чревато для общества.

Поскольку "операционные пространства" спецтерроросред различных государств как субъектов управления всегда географически и политически пересекаются, и поскольку почти каждая терроросреда в своем "бизнес-измерении" имеет межгосударственный характер, сама логика эффективного развития тайных операций обязательно диктует взаимопроникновение спецтерроросред и приводит к явлению, которое уместно назвать региональными и глобальными спецтеррористическими интернационалами (СТИ).

Один из характерных примеров возникновения такого регионального СТИ – война в Анголе, где на едином операционном поле и в едином спецтеррористическом процессе под управлением спецслужб ЮАР, США, Великобритании, СССР, Кубы и т.д. действовало множество разнообразных этнических и смешанных банд террористов. При этом, по ряду экспертных оценок, для самих спецслужб нередко было непонятно, кто является чьей агентурой, кто реально контролирует какую банду, и какие задачи решаются в действительности: обеспечение политических и экономических интересов собственных государств или регулирование потоков контрабандных алмазов на те или иные рынки мира.

Другой очень яркий пример СТИ этого рода – война в Афганистане, где, по весьма достоверным данным, и собственно военно-террористической, и криминально-наркотической деятельностью нередко на принципах "раздела сфер влияния" управляли в каком-то смысле совместно спецслужбы США, СССР, Великобритании, Германии и исламских государств.

Во второй половине 1995г. в мировой (в частности, британской и французской) прессе появились публикации об очень специфической роли спецслужб в Боснийской войне и подготовке "Дейтонского мира". Публикаторы утверждают, что по крайней мере некоторые крупные теракты в Боснии, и в том числе пресловутые взрывы на рынке в Сараево, послужившие поводом для широкомасштабных военных действий НАТО против сербов, были подготовлены спецслужбами США, Германии и Турции и выполнены исламскими боевиками из разных стран мира. То есть – работал типичный СТИ.

В последние месяцы, в связи с убийством И.Рабина и взрывами в Иерусалиме и Тель-Авиве, а также ожесточенным военным противостоянием Израиля и "Хезболла" на юге Ливана, в мировой прессе прозвучали обвинения в адрес западных (в первую очередь британских) и израильских спецслужб в том, что они согласованно и совместно с исламскими террористами дестабилизируют региональную ситуацию. В свете сказанного и с учетом высокого фона террористической активности в регионе, такое "сопровождение" ближневосточного мирного процесса со стороны СТИ в преддверии выборов в Израиле представляется очень правдоподобным.

В описанных процессах интегрированная спецтерроросреда из инструмента тайной войны внутри государства и между государствами начинает превращаться в субъекта-посредника межгосударственной и мировой политики. В силу секретности такой политики и специфики своей посреднической роли, СТИ постепенно обретают полуавтономную или даже автономную роль, вплоть до подчинения государственных интересов собственным целям спецтеррористических интернационалов.

Однако, из-за невозможности устойчивого существования структуры спецтерроросреды на базе сложно переплетающихся, неоднородных и изменяющихся интересов, любой СТИ должен для собственной устойчивости предъявлять для своих участников эти собственные цели как яркие, долговременные и привлекательные идеалы, оправдывающие столь двусмысленную и "грязную" деятельность, какой является террор.

При этом, во первых, выстраиваются и консолидируются новые глобальные идеологические ядра, служащие объединительными центрами различных СТИ и чаще всего представленные достаточно мощными параструктурами. Во-вторых, в ряде случаев происходит идеологическая перевербовка части спецслужб в русле наиболее накаленных идеалов интернациональной терроросреды, с дальнейшим выполнением этой частью не директив собственного государственного руководства, а политического заказа держателей соответствующих идеологических концептов.

В результате сквозь легальную структуру мировой политической власти, зафиксированную международным правом и разнообразными договорными обязательствами, прорастает нелегальная структура власти крупных идеологизированных СТИ. Подобно государствам, такие образования обрастают собственными функциональными институтами – банками, фирмами, предприятиями, транснациональными корпорациями, разведками, учебными заведениями, СМИ и т.д., и становятся, по сути, Антисистемой параллельной спецтерроро-государственности (рис. 8).

Puc.8. Спецтерророинтернационал

Особенность спецтерророинтернационала заключается в том, что он интегрирует несколько спецтерроросред, заставляя их полуавтономно, под различными идеологическими лозунгами и знаменами, но синхронно работать на свои собственные цели. Излишне говорить, что эти цели вовсе не обязаны совпадать со стратегическими интересами хотя бы одного из существующих государственных субъектов. Спецтерророидеология, спецтерророполитика, спецтерророэкономика, спецтерророкультура, спецтерророжурналистика, спецтерроронаука, спецтерророобразование – вот главные приметы развития спецтеррора до уровня спецтерророинтернационалов.

При этом не следует полагать, что террор является самоцелью подобных образований. Он – лишь средство, одно из многих, лишь иногда, "по мере необходимости", выходящая на поверхность массового сознания верхушка огромного айсберга экономических, политических,дипломатических, информационных и прочих акций. А цель, главная цель – конечно же, ВЛАСТЬ.

В 30-х годах нашего века в этом качестве спецтерророинтернационала (хотя и на очень зачаточной, "детской" стадии) называли военно-разведывательные структуры Коминтерна и фашизма. В настоящее время, после раздробления и полураспада структур, наследующих Коминтерну, к наиболее мощным СТИ такого рода эксперты относят фашистский ("Черный интернационал"), радикально-исламистский ("интернационал Джихада") и радикально-экологический ("Зеленый интернационал"), причем многие данные говорят о давних и успешных поисках этими СТИ точек взаимного соприкосновения. Называют и зоны возможного стратегического "идеологического консенсуса" упомянутых СТИ: "арийский" расизм, "экологизм", антикоммунизм, антилиберализм и радикализованное и расширительно трактуемое "арийское язычество".

Чтобы не быть голословными в данном крайне принципиальном вопросе, приведем некоторые факты.

Арабская террористическая организация "Ливанская фаланга", влияние которой прослеживается в целом ряде современных радикальных исламских движений, была взята под контроль агентурой Бранденбургского дивизиона абвера еще во время Второй мировой войны. Тогда же в прямые и плодотворные контакты с абвером и гестапо вступили арабские фашистские группы, известные под названием "зеленорубашечников" и "братьев-мусульман". Главными пунктами идеологического консенсуса в данном случае были юдофобия и "арийский" расизм. По данным экспертов, "ливанская фаланга" все 80-е годы активно финансировала торговлю кокаином, а также и левый, и правый терроризм в Латинской и Центральной Америке.

Основатель Антикоммунистического альянса Аргентины и наиболее свирепых "эскадронов смерти" Хосе Рега, астролог и главный советник Хуана Доминго Перона, одновременно является приятелем знаменитого гитлеровского "коммандос" Отто Скорцени, членом ложи Пи-2 и другом ее основателя Личо Джелли.

С конца 70-х годов прослеживаются все более тесные связи радикального крыла баскской ЭТА-Милитар с тюркской фашистской организацией "Боз гурд" ("Серые волки"). Здесь "точкой согласия" как считают эксперты, оказались "арийское язычество" и антилиберализм.

Одна из основательниц Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ), член Черного Интернационала – Антикоммунистическая лига азиатских народов (АКЛАН) – создана прошедшими денацификацию японскими военными преступниками, имеющими давние и тесные контакты с радикальными буддийскими структурами. По данным некоторых экспертов, с АКЛАН связана ставшая знаменитой секта "Аум Сенрике". Конгресс ВАКЛ 1970 г. в Сеуле проходил под эгидой "Церкви объединения" преподобного Муна, проповедники которой, как известно, активно действуют нынче в России.

Когда территория "Красных кхмеров" в Камбодже перешла по инициативе Пол Пота под контроль "Фонда дикой природы" (WWF) принца Филиппа, один из доверенных лейтенантов вождя Та Мок по прозвищу "Мясник" за неподчинение экологическим директивам Пол-Пота как минимум приговаривал провинившихся к принудительным работам. А как максимум – …

Во время известной войны в Руанде между племенными группами Хуту и Тутси, унесшей сотни тысяч жизней, лагеря подготовки террористов обоих племен располагались в заповедниках "Горилла-парк", "парк Вулканов" и "Виргуна-парк" на территории Уганды, Руанды и Заира, что не встречало никакого противодействия "мировой экологической общественности". Но когда правительственные войска Уганды попытались бороться с террористами в этих парках, военные акции встретили категорический протест экологических организаций, и особенно "Фонда дикой природы", который именно в разгар войны решил развернуть в парках "Программу защиты горилл".

А вот что заявлял несколько лет назад один из известных экологистов, руководитель латиноамериканского отделения Демографического отдела Госдепартамента США Томас Фергюсон:

"…когда численность населения выходит из под контроля, его сокращение требует авторитарного правительства, даже фашизма… Во Вьетнаме мы думали, что война снимет проблему перенаселенности. Но чтобы быстро сократить население, нужно вовлечь в войну всех мужских особей и уничтожить значительную часть женских особей детородного возраста… В Сальвадоре уничтожается слишком малое число особей, чтобы решить проблему… Если оборвать пути транспортировки продовольствия, можно будет создать быструю тенденцию показателя рождаемости. Иначе они будут размножаться, как животные".

Фашизм и мальтузианство рука об руку – вот кредо радикальных экологистов.

2.6. Терроризм и глобальные политические игры

Крайне важным средством политической инструментализации терроризма является размыв понятий. Будучи окружен множеством противоречивых, но "священных" международных "принципов", терроризм как бы теряет свою острую негативность и начинает обрастать благопристойными одеждами. Отстаивание "свободы", защита "прав человека", реализация "права наций на самоопределение", записанные в международных декларациях в качестве базисных оснований современного мира, из-за своей неопределенности и широкого диапазона толкования (что есть "свобода", какова иерархия "прав человека", как определить "нацию" и т.п.) – как бы легализуют любые, в том числе террористические средства достижения "столь благородных" целей. Взламывая рамки ранее непреложных правил, внутри которых разрешаются конфликты, это "самообеляет" терроризм и позволяет ему расширять свою социальную базу, а одновременно дает возможность заказчикам и спонсорам террора оправдывать свои действия в глазах части общественного мнения, произвольным и игровым образом соединяя, например, терроризм и "национально-освободительную борьбу".

И государства, и "спецтерроррогосударства" в последние годы все шире используют транслируемый СМИ террор для создания массовой "терророфобии", которая незамедлительно оказывается инструментом политических игр.

Наиболее очевидным оказывается применение терророфобии для внедрения в социальные массы "образов врага". Так, уже давно прослеживается выстраивание западными странами (при помощи угрозы террора) мифа-оппозиции "цивилизованный западный мир" – "террористический исламский мир". Под флагом этого мифа предпринимаются попытки разведывательной, военной и политической интеграции Запада в противовес Юго-Восточной "террористической угрозе". Очередные призывы к такой интеграции внятно прозвучали на саммите в Шарм-Эш-Шейхе.

Одновременно делается небезуспешная попытка расколоть сам исламский мир по признаку отношения к террору на "антитеррористов" (Саудовская Аравия, Пакистан, Кувейт, Турция, Египет, Иордания, Эмираты) и "террористов" (Иран, Ирак, Ливия, Сирия, Ливан), "прикупив" союзников и изолировав противников. При этом всем участникам данной политической игры хорошо известно, что Саудовская Аравия, Пакистан, Турция и Иордания являются районами базирования и главными спонсорами исламских террористических групп для Карабахской, Абхазской, Боснийской, Чеченской, Афганской, Таджикской войн, замешанными в исламском терроризме ничуть не в меньшей степени, чем Иран или Ливия.

Но, политически "припертый к стенке" последними терактами в Израиле, Ясир Арафат вынужден был впервые публично обвинить именно своего традиционного союзника – Иран – в поддержке террористической деятельности ХАМАС, и назвать его (и только его!) пособником международного исламского терроризма. К данному обвинению в адрес Ирана сразу же присоединилась Турция, хотя мало кому из участников египетского саммита неизвестно, что базы подготовки и отдыха террористов из Чечни, Карабаха, Боснии уже несколько лет почти открыто действуют под "крышей" студенческих городков и спорткомплексов в ближайших окрестностях Анкары, Стамбула, Измира, Антальи.

Динамика последних событий в Передней Азии позволяет предположить, что сейчас рядом западных спецслужб с участием региональной спецтерроросреды под знаменем "борьбы с терроризмом" готовится крупномасштабная акция против Ирана, которая будет осуществляться одновременно в Южном (интервенция из Персидского залива НАТО и ряда арабских государств), Северном (Иранский Азербайджан) и Юго-Восточном (Белуджистан) районах страны.

Региональная ситуация дает возможность прогнозировать, что подобная акция, тактически убрав на время иранский фактор из ближневосточного процесса, стратегически взорвет весь исламский Восток, подожжет подбрюшье России и резко проблематизирует энергетическую безопасность многих стран Европы и АТР, крайне зависимых от ближневосточной нефти. Исходя из древнего принципа "кому выгодно", можно предположить, что такое развитие событий конструируется прежде всего спецслужбами США.

Далее, терророфобия оказывается весьма эффективным инструментом для сдвига общественного мнения в пользу расширения структуры и возможностей спецслужб. Не случайно директор ЦРУ Джон Дейч по горячим следам антитеррористических саммитов заявил, что традиционные способы разведки, включая спутниковое наблюдение, в отношении борьбы с террором малоэффективны, а посему нужно срочно финансировать расширение агентурной сети и структуры обеспечения тайных операций. С учетом сказанного о механизмах тайных операций и политических технологиях спецслужб США, данное выступление очень значимо. Наращивание "спецтерроросреды" под знаменем борьбы с терроризмом – конечно, "изящное" решение, но и слишком опасная игра для человечества.

Но есть и более крупные цели политического разыгрывания терророфобии. Начиная с прошлогоднего взрыва в Оклахома-Сити, с высочайших мировых трибун регулярно раздаются призывы к ограничению государственных суверенитетов или даже их отмене во имя международной борьбы с терроризмом. Премьер-министр Швеции и член Комиссии ООН по проблемам глобального управления Ингвар Карлссон в докладе Комиссии сформулировал новое понятие глобальной ответственности и предложил ввести в Хартию ООН поправку, позволяющую Совету Безопасности "…действовать в тех случаях, когда право человека на безопасность нарушается настолько, что требует незамедлительной международной реакции". А Жак Аттали завершил свой доклад в ООН предложениями в связи с угрозой глобального терроризма отказаться в международной политической практике от старых понятий суверенитета и принципа невмешательства во внутренние дела государств. Характерно, что в качестве судьи, принимающего решение о необходимости нарушения суверенитета той или иной страны ради борьбы с террором, чаще всего предлагается клуб развитых государств или пресловутая "семерка".

Наконец, с 1995г. в мировых СМИ все чаще озвучивается (и уже начинает входить в массовое сознание) тезис о том, что угроза терроризма есть оборотная сторона возрастающих гражданских свобод. Наиболее ярко он сформулирован летом 1995г. обозревателем Канадского радио: "Уязвимость к террору – та цена, которую мы вынуждены платить за открытое демократическое общество. Видимо, нам необходимо пересмотреть баланс между безопасностью и свободой".

Очевидно, что в условиях сверхвысокой зависимости общественного мнения от позиции "четвертой власти" – развитие подобного тезиса дает контролерам СМИ, как уже показано на одном из предыдущих рисунков, возможность использовать терророфобию для широчайших манипуляций электоральным поведением в направлении "вынужденного ограничения демократии". Вряд ли случайно в последние годы термин "полицейская демократия" во многих странах мира, гордящихся своими демократическими традициями, быстро теряет свою изначально негативную окраску.

Заметим, что такая тенденция может быть вполне правдоподобно интерпретирована в русле интересов спецтерроросреды. Рукой террора и СМИ раскручивая массовые фобии, и одновременно рукой спецслужб "как бы оседлывая" террор, вполне возможно в конце концов сделать спецслужбы единственным гарантом реальной гражданской безопасности и вручить им, а не "демократическим процедурам", судьбу государственности. То есть – сложно опосредованным образом перевести легальную государственную власть под контроль спецтерророинтернационалов.

Часть 3.

Корни "исламского" терроризма

Обращающая на себя внимание повышенная частота словоупотребления "исламский терроризм", как мы уже показали, во многом связана с политической конъюнктурой постблокового конструирования нового миропорядка. Однако есть здесь и некие вполне объективные обстоятельства, позволившие конструкторам терроризма и спецтерроризма сделать именно определенный центральноазиатский регион ключевым генератором террора. Действительно существуют специфические особенности всего этого региона, превращающие афгано-пакистано-индо-таджикский узел в исторический аккумулятор и производитель различных подвидов абречества, особого партизанства и, в последнем варианте, – современного социального института моджахедов. Действительно, дело не только в стратегии мировых держав, но и в особом типе самосознания, исторически складывавшемся более чем тысячу лет.

На самых ранних этапах археологических исследований в горах Гиндукуша, Памира и Каракорума – возник вопрос о причине того, что во всем этом районе охотничья культура гораздо моложе земледельческой. Историками дается ответ: помимо автохтонных горных племен и народностей, население этого региона веками складывалось из групп отверженных, поставленных вне закона и изгнанных из империй с запада (доисламского и исламского) и с востока (буддийского). Результатом такого демографического процесса стали устойчивые родоплеменные традиции обеспечения жизненных потребностей в экстремальных условиях путем ограбления караванов и периодических вылазок в провинции соседних государств.

Заметим, что этот тип сознания иногда воспроизводится и по сей день. В Таджикистане в последние годы довольно часто в ответ на вопрос о причине нападения какого-либо отряда на населенный пункт можно было услышать: "Они спустились за продовольствием". Здесь же отметим, что сходный тип "абреческого" социального сознания складывался в средние века в скудной на жизненные ресурсы горной Чечне.

В труднодоступном горном афгано-пакистано-североиндийском массиве такое положение сохранялось веками, оказавшись постепенно включенным в незыблемые нормы родо-племенных социальных отношений и норм "обычного" права.

В дальнейшем на деформированный национальный обычай (а речь здесь идет не о современных пуштунах, а о смешанных мигрантах и гораздо более ранних веках) наложилась особая религиозная традиция в своем наиболее радикальном варианте, попавшая в это район все тем же путем – уходящие изгнанники закреплялись в горах. И понятно также, что уходили именно самые радикальные и наиболее жестоко преследуемые. Речь идет о конкретной традиции – исмаилитской, о ее собственном наиболее остром периоде (XIII в.) и наиболее жесткой разновидности (ассасинах).

В Северной Африке и на Ближнем Востоке исмаилитская империя фатимидов складывалась в течение всего Х века, включив последовательно Тунис, Марокко, Египет, Палестину и часть Сирии. Подчинив Мекку и Медину, Фатимиды стремились к овладению Багдадом и восстановлению единого халифата под своей властью. Наибольшего влияния Фатимиды достигли в середине XI века, когда в Йемене утвердилась исмаилитская династия. Тайные организации исмаилитов были широко распространены на востоке халифата (то есть именно в районе Восточного Ирана и Афганистана). Однако затем началось их ослабление, одной из причин которого было сильное соперничество Сельджукидов.

Одновременно сами исмаилиты пережили раскол на два лагеря (восточных и западных исмаилитов). Восточные, как раз преобладавшие в Иране и странах, не входивших в Фатимидский халифат, постоянно преследуемые и наиболее ожесточенные, в конце XI века создали знаменитое государство-крепость ассасинов Аламут. На жестокие репрессии ассасины, став легендой в Европе и Азии, отвечали постоянно применяемым террором, освященным религиозным авторитетом учителя и главы государства Хасана ибн ас-Саббаха, а также догматами о праве на сокрытие веры и праве на убийство. Одним из самых громких их терактов стало убийство сельджукского султана и его визиря.

После разгрома Аламута монгольским Гулагу-ханом и последовавшей тотальной резни исмаилиты начали отходить в Индию, и значительное их число осело в горах Гиндукуша и Каракорума, скрепив, таким образом, уже сформированное их предшественниками родовое абречество религиозным цементом.

Но кроме того, здесь ассасинские догматы о сокрытии веры и праве на убийство легли на совершенно самостоятельную и очень старую культовую почву самой Индии, где по крайней мере с 800-тых годов нашей эры существовал танатический культ индуистской богини Кали – "Черной матери".

По преданию, бежавшие в Индию ассасины примкнули к служителям Кали, в результате чего была основана новая каста – каста наследственных убийц, более известных под именем тагов или фансигаров (душителей). Подчеркнем, что если вначале речь шла о терроре на почве родоплеменных традиций, а затем о его ассасинском религиозном фундаменте, то в последнем случае произошло закрепление террора как образа деятельности на жесткой кастовой основе, опертой на культ крупнейшего хтонического божества и космогоническое начало.

По верованию тагов, Кали вела войну с демонами (вот и основание для террористического действия), кровь которых, попадая на землю, порождала новых демонов. Во время битвы Кали отирала пот румалом (своей головной повязкой), и из двух капель ее пота возникли два человека. Им Кали и вручила румал с приказом душить демонов, чтобы их кровь не попадала на землю. А когда воины победили всех демонов, то в награду они получили румал с правом убийства уже не демонов, а людей ради культового поклонения богине. При этом тела убитых особым образом расчленялись священными мотыгами – "зубами Кали", то есть как бы магически съедались богиней.

Можно было бы говорить о незначительности этой касты, однако впоследствии этот культ настолько укрепился, что, как оценивают специалисты, число его жертв в одной Центральной Индии с XVII по XIX век достигло миллиона. А ведь это уже не единичные убийства ассасинов и далеко не их XIII век! Однако ассасинские догматы таги, пусть в измененном виде, сохранили: большую часть года они занимались ремеслами, лишь несколько недель в году посвящая культу.

Основные удары по тагам нанесла британская администрация с 1826 по 1848 год, когда около 500 из них были повешены. А затем… По официальной версии, оставшиеся в живых таги превратились в прекрасных строителей и ткачей… Слыша о столь благополучной и относительно мирной развязке, можно вспомнить о традиции преследуемых экстремистов уходить в горы Гиндукуша и Каракорума, а также о продолжающихся волнах терроризма в исламизированных штатах Джамму и Кашмир.

Именно исходя из описанной культурно-исторической почвы весь этот регион, обозначенный Бжезинским как пик его дуги нестабильности, в последние десятилетия был выбран великими державами для отработки технологий воспитания и выпуска армий террористов.

Однако здесь еще раз необходимо подчеркнуть, что деление вообще всех (и в значительной степени мусульманских) стран на террористические и нетеррористические, как это было сделано на всемирном антитеррористическом саммите в Шарм-эш-Шейхе, крайне условно и произвольно. Например, косвенную, но немаловажную роль в распространении гастролирующих моджахедов сыграл борющийся с терроризмом Египет. И для обозначения этой роли стоит вернуться к эпизодам Афганской войны.

В 1980 году всемирно известный слепой шейх Омар Абдель Рахман, духовный наставник террористической организации "Гамаат исламийа", провозгласил борьбу против режима Кабула и советских войск джихадом, и в Афганистан хлынул поток добровольцев из стран исламского мира, и в том числе из Египта, официально разорвавшего отношения с Кабулом. Посте вывода советских войск некоторая часть исламских добровольцев вернулась домой, а около 3000 осели в Пакистане, в Пешаваре. Там же оставалась главная штаб-квартира Исламского общества Афганистана Бурхануддина Раббани.

Сразу остро встал вопрос о дальнейшей судьбе и занятости большого количества людей с очень определенными и специфическими профессиональными навыками, которых невозможно было держать в бездействии.

12 октября 1990 года в Каире такими "афганцами" был убит председатель Народного собрания Рифаат Махгуб, и в том же году совершено большое чисто терактов. Египетские правоохранительные органы установили, что некоторые террористические группы получают инструкции напрямую из Пешавара. Египет обратился к Пакистану с просьбой выслать "афганцев" со своей территории, и Пакистан пошел навстречу этой просьбе, одновременно решая собственную понятную проблему (которая, заметим, сейчас несколько ослаблена действиями талибов). Тогда в стране было арестовано несколько десятков "афганцев", а в январе 1993 года правительство Пакистана сообщило о намерении полностью изгнать арабских граждан, оставшихся на пакистанской территории после окончания войны с Наджибуллой.

Получив инструкции из Исламабада, администрация в Пешаваре распорядилась закрыть представительства всех экстремистских афганских группировок. Данная акция проводилась под флагом борьбы с ростом преступности и демонстрировала прекращение поддержки афганских боевых формирований. Руководители группировок моджахедов заявили, что подчиняются решению властей о переводе их в Афганистан. "Гамаат исламия" провела в Пешаваре совещание, на котором было решено, что часть ее людей возвращается в родные страны, часть движется в Боснию, а часть – в Таджикистан.

Однако "возвращение домой" оказалось во многих случаях крайне затруднено заблаговременными жесткими мерами самих "родных стран". Так, египетские власти немедленно усилили охрану границ, а в декабре 1992 в Египте прошел процесс над "ветеранами Афганистана", завершившийся вынесением 8 смертных приговоров. Одновременно в Йемене начался процесс над лидером группировки "Исламский джихад", который подозревался в связях с моджахедами, проникшими в Йемен после депортации из Пакистана. В это же самое время большое количество воевавших в Афганистане алжирцев было отправлено на переподготовку в лагеря Судана.

То есть – фактически началось совместное "отжимание" моджахедов на новые рубежи, в котором "якобы антитеррористические" страны "отжимали", а "якобы террористические" направляли потоки террористов и обеспечивали их "занятость". Можно ли, хорошо зная все эти обстоятельства, делить страны на "чистых" и "нечистых" и наивно предполагать в этом слишком уж явном процессе отсутствие спецтеррористической координации?

Часть 4.

Терроризм в СНГ

В доперестроечное время терроризм на нашей территории практически не проявлялся, за исключением единичных актов уголовного характера, иногда пытавшихся использовать политическое (право на эмиграцию) прикрытие. В то время любым террористам было ясно, что государство не потерпит никаких политических посягательств на свою монополию легитимного насилия, и ответит на террор неограниченными силовыми акциями.

Однако первый крупный этап формирования будущего состава отечественной терроросреды проходил, хотя в основном и не на территории СССР, во время Афганской войны. Определенные сегменты сообщества бывших "воинов-афганцев" и в качестве обученной военно-террористической силы, и в качестве групп, знакомых с производством, транспортом и потреблением наркотиков – единодушно отмечаются экспертами как кристаллизующий фактор либо участники многих террористических формирований.

Первая стадия разворачивания терроризма на нашей территории связана с ослаблением союзной государственности и предъявлением обществу, прежде всего со стороны "радикальных демократов" в Москве и "национальных демократов" в республиках, тезисов о тоталитарном, центрально-принудительном типе организации всех сфер жизни в СССР, и о спорности и несправедливости его территориального и национально-государственного деления. Вброс этих тезисов шел по открывшимся западным информационным каналам, через центральные и региональные СМИ, а также, в целом ряде случаев, из высоких кабинетов Старой площади и республиканских ЦК партии.

На фоне абсолютной демонизации СССР как тоталитарного государства, империи зла и т.п. – появились условия самооправдания террора как допустимой формы борьбы с "таким государством" и на глобальном, союзном, и на местном уровне, причем изначально терроризм чаще всего использовался обычным криминалом для передела сфер влияния под флагом "восстановления местной этнической справедливости". Погромно-террористические действия этой стадии были чаще всего локальными и непродолжительными и являлись своеобразной "пробой сил" и "освоением технологий".

События в Намангане, Оше, Новом Узене, Фергане и ряде других точек – внешне проявляли в первую очередь именно такой, пробно-криминальный, характер. Однако здесь следует отметить, что этим событиям предшествовало зафиксированное органами безопасности СССР появление на территории среднеазиатских республик и Казахстана многочисленных странствующих проповедников – дервишей, ведущих скрытую, но временами весьма радикальную исламистскую агитацию.

Одновременно в стране происходили террористические акции, которые, в силу их высокой конструированности и нацеленности на решение задач передела государственной власти, вполне правомочно назвать политическим терроризмом. Первым таким событием на территории СССР, видимо, являлась Алма-Ата декабря 1986г., когда разогретая националистическими лозунгами, преимущественно студенческая, казахская молодежь была соединена с криминалитетом в массовых погромных "акциях протеста" против назначения русского – Г.Колбина – на пост первого секретаря ЦК компартии Казахстана. По экспертным данным, в подготовке этой акции, наряду с некоторыми казахстанскими государственными чиновниками и местными национал-радикалами (партия "Алаш" и др.), участвовали спецслужбы Турции.

Другим (гораздо более крупным и крайне показательным) проявлением политического терроризма оказалось развертывание армяно-азербайджанского конфликта. По своей структуре это развертывание абсолютно исключает какую бы то ни было предзаданность; заданным здесь можно признать лишь религиозное отличие да присутствие в совместном историческом бытии ряда очень значимых и памятных противостояний.

Террор разворачивался и наращивал объемы через рассчитанную последовательность ударов по осознанно выбранным болевым точкам: погром армян в Сумгаите – угрозы азербайджанцам и мелкие стычки в Армении – дестабилизация власти в Баку – события в Кировабаде – масштабные боевые действия в Карабахе – бегство армян из Азербайджана – вытеснение азербайджанцев из Армении – дестабилизация власти в Ереване – радикализация националистических групп в обеих республиках – эскалация насилия – многотысячные митинги и беспорядки в Азербайджане – ввод войск в Баку – дестабилизация власти в Москве…

В результате эксцессов, в возникновении и сопровождении которых принимали участие и политические группы в каждой республике и в Москве, и спецслужбы очень многих государств (в частности, Турции, Великобритании, Франции, Ирана, СССР, США), и все крупные региональные криминальные кланы, а также в результате использования особых "возбуждающих" технологий отражения этих эксцессов в СМИ как "конструированных событий", – получен целый ряд крупных политических, экономических и спец/террористических результатов:

– ранее относительно спокойный регион возбужден, радикализован и переведен в состояние "горячей войны" с очень отдаленными надеждами на прекращение;

– правящие группы в обеих республиках обеспечили несколько тактов элитной ротации, приведших к новому распределению власти, сил и экономических потенциалов;

– в огромной степени подорван государственный престиж Союзного Центра и массовые надежды на его роль справедливого арбитра в решении национальных и региональных споров;

– произошло формирование, структурирование и "национально-патриотическая легализация" чрезвычайно масштабной терроросреды;

– в результате перемещения многих сотен тысяч беженцев с обеих сторон их добро, включая недвижимость, перешло в собственность терророкриминальных кланов и стало гигантским потенциалом их экономического могущества;

– в ходе борьбы и взаимодействия разведок нескольких государств внутри переплетения банд, этнических и социальных групп – сложилась контролируемая одновременно с терминалов нескольких спецслужб интегрированная интернациональная спецтерроросреда, способная не только в высокой степени диктовать региональную ситуацию, но и выходить в своих акциях далеко за рамки Закавказья.

Здесь уместно обратить внимание на роль Великобритании и ее премьера Тэтчер в развязывании "Карабахского мешка". "Железная леди", несколько лет назад провозглашавшая себя чуть ли не матерью Армяно-Карабахского единения и очень много сделавшая для подключения к конфликту зарубежных армянских диаспор, в настоящее время оказалась лучшим другом президента Алиева, акционером каспийского нефтяного "проекта века", и активно лоббирует внедрение в Баку крупнейших британских транснациональных компаний и банков. Разделяй и властвуй!…

По очень сходным сценариям происходило формирование спецтерроросред в Южно-Осетинском, Абхазском, Приднестровском, Ингушско-Северо-Осетинском конфликтах.

В несколько ином варианте, связанном с отличиями местной политической, социально-психологической и этнической ситуации, развивались известные события в Вильнюсе, за которыми последовало объявление независимости Литвы и других республик Прибалтики. Здесь националистическое и антисоветское сознание было вначале разогрето СМИ, в особенности благодаря политико-идеологическому вбросу так называемой "либерально-реформистской" номенклатурой и ведомыми ею псевдодемократическими движениями тезиса об оккупации Прибалтики СССР в ходе обсуждения закрытых протоколов к пакту Молотова-Риббентропа.

При этом вряд ли целесообразно сегодня сводить весь многоуровневый процесс к "зловещей фигуре серого кардинала перестройки А.Н.Яковлева", – поскольку Верховный Совет СССР, осудивший пакт Молотова-Риббентропа, не был "детским садиком", находящимся под абсолютным контролем кремлевского "воспитателя". В этом высшем представительном органе страны "демократы" не составляли большинства, а анализ его состава – исключает гипотезу о всеобъемлющей наивности, якобы внезапно поразившей высшую номенклатуру сверхдержавы. Добавим к этому и то, что представительная власть СССР была хорошо осведомлена о том, кто и почему напряженно ждет осуждения пакта Молотова-Риббентропа как сигнала к активным действиям.

Результатом обсуждения и осуждения пакта стало почти легальное создание и обучение литовских националистических боевых групп, откровенно нацеленных на террор в адрес институтов советской власти и русскоязычного населения. Этим была спровоцирована встречная активность местных коммунистов и русских, требовавших от Центра восстановления законности, и создана ситуация политико-идеологического противостояния, ставшая основанием для решения Москвы о введении чрезвычайного положения и взятии под контроль армии ключевых объектов Вильнюса, и в том числе телебашни.

В ходе силовой акции часть спецструктур СССР явно "играла на две руки", обеспечивая провал данной акции передачей сведений об операции Ландсбергису и штабу "Саюдиса". С другой "стороны" спецтеррористическую игру, и в том числе обучение террористов, изготовление бутылок с зажигательной смесью, подготовку пропагандистских выступлений СМИ и даже доставку на автобусах к месту событий молодежной "массовки", – планировали и обеспечивали представители спецслужб США и ФРГ. В данном случае, руководствуясь официальной позицией администрации США и Европарламента о "непризнании советской оккупации Прибалтики", некоторые из таких "советников" и "тренеров" не сочли нужным скрывать эти факты и позже с гордостью опубликовали описания своих "подвигов" в западной и прибалтийской прессе.

Итогом указанной спецтеррористической акции и инсценировки "кровавых событий", рассчитанным образом проиллюстрированных в прибалтийских, советских и мировых СМИ – стал горячо поддержанный "мировым сообществом" выход республик Прибалтики из СССР.

Во всех регионах СНГ, от Киргизии до Молдавии и Прибалтики, спецтерроризм практически мгновенно интернационализовался и оседлал организованную преступность с ключевыми сферами криминального бизнеса. Так, по ряду сообщений, сегодняшние наркопотоки из Пакистана и Афганистана через Киргизию и Таджикистан обеспечивают и контролируют, совместно с полевыми командирами террористических групп и лидерами исламских сект, бывшие(???) офицеры ЦРУ и КГБ.

Данные из различных независимых источников указывают на включенность большинства отрядов непримиримой исламской оппозиции и определенной части правительственных войск Таджикистана в наркобизнес как в смысле контроля плантаций, так и в смысле транспорта наркотиков в Европу и Америку.

Западная пресса давно открыто пишет о том, что значительная часть боевых террористических отрядов типа "Кайтселийт", созданных в Прибалтике под руководством и контролем спецслужб якобы для "охраны края" и борьбы с "советской угрозой", полностью переключилась на криминальную деятельность, главными сферами которой оказались наркотики, контрабанда нефтепродуктов и металлов из России, контроль банковских операций, рэкет и т.д.. В тех же сообщениях указывается, что эти отряды уже установили плотные "деловые контакты" с криминальными группами в Польше, Финляндии, Чехии, Германии и Латинской Америке.

Специалисты по борьбе с наркотиками из Киргизии, Узбекистана, Казахстана утверждают, что их усилия по противодействию выращиванию и переработке мака и конопли нередко блокируются встречными, в том числе боевыми, акциями наркобанд, хорошо осведомленных о конкретных планах государственных "антинаркотических" ведомств. То есть – блокируются наличием наркотеррористической агентуры в спецслужбах.

Часть 5.

Чеченский терроризм

Главным центром политического и криминального терроризма на территории России уже несколько лет является Чечня.

Как уже упоминалось, в силу исторической специфики региона горные районы Северного Кавказа много веков служили питательной средой своеобразного, освященного родовым обычным правом абречества. На эту традицию наложились и исторические войны середины нашего тысячелетия, и период экспансии России на Кавказ.

Помимо хорошо освещенной в прессе истории русско-чеченского противостояния в прошлом веке и последующих "исторических обид" с высылкой чеченцев с Кавказа во время войны, очень существенным фактором становления современного чеченского терроризма оказался внутричеченский конфликт, связанный с борьбой за тейпово-клановое доминирование после возвращения в Чечню значительных масс депортированных.

В этом конфликте "обиженные", преимущественно относящиеся к горной Чечне, кланы оказались не в состоянии произвести перераспределение сложившегося баланса власти и собственности в свою пользу своими силами и политическими методами, и "обратились за помощью". Такая помощь была незамедлительно предложена частью чеченской диаспоры, связанной с ближневосточным исламским терроризмом и со спецслужбами Турции, Иордании, Саудовской Аравии, Пакистана, а также яростными радетелями "чеченской независимости" из Прибалтики, и в первую очередь Литвы и Эстонии, подключенными к спецслужбам США и Германии.

В предыдущих докладах мы уже обсуждали задачи, возложенные на чеченский процесс внешними спецтерминалами управления. Здесь лишь напомним главные из них:

– инициирование процессов развала СССР и России;

– дестабилизация и отрыв из сферы влияния России Кавказа и Закавказья;

– блокирование возможности проведения магистрального нефтепровода из каспийского региона через Северный Кавказ в Новороссийск.

Поскольку стратегические политические цели ряда внешних государственных субъектов (развал СССР и России) и долгосрочные экономические интересы крупных ТНК (контроль за транспортом и переработкой прикаспийской нефти) в данном случае совпадали с тактическими целями борьбы некоторых корпоративных групп за власть в Москве, упомянутая выше "помощь" довольно долгое время поступала в Чечню почти беспрепятственно и сформировала крупнейшую интернациональную спецтерроросреду. Главным признаком, отличающим данное явление от всех аналогичных процессов, оказалась институциализация этой спецтерроросреды в формате квазигосударственности.

Не вдаваясь в обсуждение деталей и динамики процесса институциализации "Республики Ичкерия", отметим лишь, что, во-первых, ее появление было бы невозможно вне упомянутой выше "помощи" внешних субъектов и московских властных групп и что, во-вторых, само явление институциализации обязано своими корнями исходно недостаточно внятному, этнически небезусловному и политически размытому в процессе перестройки территориально-административному делению СССР и РСФСР.

Только благодаря указанным факторам режим Дудаева смог получить немалый объем политической легитимности и, по сути, превратить Чечню в своего рода "пиратское королевство", в плацдарм терроро-политической и терроро-экономической экспансии не только на сопредельные северокавказские регионы, но и, скажем прямо, на всю Россию и, в перспективе, на весь мир.

Начиная с первых шагов становления, данный режим открыто предъявил терроризм как краеугольный камень квазигосударственной политики. Не будем напоминать такие хорошо известные факты, как старый захват Басаевым заложников в Минводах или "самороспуск" Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР боевиками Дудаева путем выбрасывания депутатов за ноги из окон здания. Не будем напоминать обстоятельства окончательного утверждения власти Дудаева 5 июня 1993г., когда разгон самоизбравшимся президентом парламента, избиркома и конституционного суда завершился бойней на центральной площади Грозного, где оппозиционеров давили колесами машин и расстреливали очередями из автоматов.

Укажем лишь здесь, что юстиция в новоявленном спецтеррористическом квазигосударстве была сразу заменена прямым террором причастных к новой власти криминальных групп, пополненных выпущенными из тюрем по приказу Дудаева уголовниками. Отметим, что, при сверхвысокой преступности в республике, количество уголовных дел, принятых к рассмотрению формально существующими правоохранительными органами, к 1995г. сократилось почти до нуля. Заметим одновременно, что, по данным МВД, в течение первых же месяцев после прихода Дудаева к власти "чеченская" организованная преступность во всех регионах России резко активизировалась.

Наряду со "строительством независимого государства", которое понималось и осуществлялось прежде всего как создание запасов вооружений и оснащение террористических групп, дудаевский режим с самого начала оседлал два важнейших принципа самообеспечения терроризма: освящение власти "правозащитным благородством" этнического и религиозного знамени – и экономическую экспансию.

Идеологическим символом своего режима Дудаев избрал образ фанатичного исламиста, приверженца наиболее радикального вирда суфийского братства Кадирийя. Ключом идеологии оказалась предельная антироссийскость, основанная на пафосе нового собирания вайнахского народа после разъединяющих депортаций в Турцию и на Запад в прошлом веке и в Казахстан и на Восток при Советской власти.

Задача самолегитимации решалась одновременно в нескольких аспектах:

– попытка внутричеченской и чеченско-ингушской этнической ("вайнахской") тейпово-клановой консолидации;

– попытка внутричеченской и исламско-кавказской религиозной консолидации;

– попытка общей северокавказской антироссийской консолидации.

Во всех аспектах решение указанной задача было лишь частичным либо просто провалилось.

Внутричеченская и вайнахская консолидация оказалась блокирована самой структурой власти пиратского королевства, принципиально исключающей баланс интересов нескольких претендующих на главенство групп. Наиболее ярким финальным свидетельством данного провала оказались отрезанные головы представителей конкурирующих кланов (Лабазанова и его друзей), выставленные Дудаевым в центре Грозного и показанные по телевидению. Исламская консолидация как попытка вовлечения в процесс широких масс также оказалась быстро исчерпана. Причины этого – как в религиозной неоднородности и лишь частичной исламизированности самого чеченского общества (преимущественная принадлежность к различным вирдам суфийских сект Накшбандийя и Кадирийя, а также глубоко внедрившийся атеизм советского времени), так и в ином (традиционном суннитском) исповедании ислама в большинстве других северокавказских республик.

Наконец, начавшийся было в структурах Конфедерации горских народов Кавказа под руководством Мусы (Юрия) Шанибова процесс антироссийской консолидации региона – захлебнулся как по причинам возрождения традиционных внутрикавказских антагонизмов, всегда бывших гораздо острее антироссийских антипатий, так и по более прозаичным причинам возникновения конкуренции между чеченцами и другими локальными, достаточно сильными, терроросредами (дагестанской, адыгейской, абхазской и т.д.).

Осознание этих факторов привело властный клан Дудаева к необходимости опираться на чистый террор при одновременном насильственном (или самопроизвольном, ради выживания в отсутствие любых других средств к существованию) вовлечении в криминалитет и терроризм широких масс и связывании их круговой порукой совершенных преступлений. Одной из наиболее массовых сфер такого вовлечения стала "криминальная экономика".

Первым и "наиболее близко лежащим" сектором криминальной чеченской экономики стали пиратские рейды на коммуникации. В прессе достаточно хорошо описаны происходившие в 1992-93гг. массовые нападения террористических групп на поезда иавтомобили на проходящих через Чечню железной дороге и автотрассе Ростов-Баку. Ограбления и убийства пассажиров, расхищения грузов, угон автомашин на магистралях оказались столь регулярными, что вынудили МПС приостановить движение поездов по данной трассе.

Одновременно чеченская спецтерроросреда, обретя легальную псевдогосударственную основу со всеми ее атрибутами, включая "правоохранительные органы", "спецслужбы", "администрацию", "банки" и т.д., взяла под контроль сферу производительной собственности в республике и с этого плацдарма начала крупномасштабные финансовые и хозяйственные операции как в Чечне, так и во всех регионах России. Парадокс ситуации заключался в том, что, в условиях предоставленной регионам значительной хозяйственной самостоятельности и отсутствия юридических запретов на операции с Чечней, – все хозяйственные субъекты России и других республик оказались вправе вести любые экономические проекты с дудаевским режимом. Надо признать, что чеченская спецтерроросреда воспользовалась этим обстоятельством в полной мере.

Действуя от лица "законной государственности" и официально зарегистрированных чеченских "фирм", эмиссары Дудаева стремительно обзавелись и легальными, и криминальными связями во всех регионах России и во многих странах мира.

Они проникли в банковскую сферу, приняв очень значимое участие в криминализации финансового обращения. Здесь, помимо нашумевших афер с фальшивыми авизо, следует отметить и менее известные аферы с созданием криминальных банков типа "Горного Алтая", и взятие под свой контроль существующих банков с последующей отмывкой в них криминальных рублевых и валютных средств, и создание фиктивных фирм и предприятий, в том числе в структуре пресловутых "пирамид" типа "МММ", с зачислением на счета и последующим хищением средств или так называемыми "злостными банкротствами". По экспертным оценкам, в 1994 г. только в России таких крупных криминальных чеченских "предприятий" было более 300.

Видимо, одной из наиболее важных сфер чеченского криминального бизнеса, по крайней мере в 1991-93гг., являлась нефть. Нелегальная продажа в республики СНГ и за границу нефти и нефтепродуктов, переработанных на грозненских заводах, только в 1993г. составила около 10 млн. тонн. Знаменательно, что при этом главный производитель – завод "Чеченингнефтепродукт" – от этих операций не получил ни цента; вся валюта от сделок ушла в карманы "лидеров" либо осела в зарубежных банках.

Кроме нефти, чеченская спецтерроросреда не гнушалась и другими сферами бизнеса. По данным экспертов, Грозный был одной из крупнейших перевалочных баз для контрабанды сырых алмазов и золота, похищенных на приисках Якутии и Восточного Забайкалья. Специалисты из таможенных служб сообщают об очень большой роли чеченских криминально-террористических групп в контабанде и незаконном экспорте цветных и редких металлов в Европу через республики Прибалтики. Главную помощь в этой сфере "бизнеса" оказывали структуры бывшего "Саюдиса" во главе с Ландсбергисом, которые занимались и содействием в реэкспорте металлов и нефти, и отмывкой чеченских денег. Данные Интерпола свидетельствуют, что чеченские группировки принимают значимое участие в экспорте "белых рабынь" из СНГ в публичные дома Восточной Европы, Германии и Скандинавских стран. Наконец, данные антинаркотических служб целого ряда республик СНГ и зарубежных стран свидетельствуют, что Чечня стала одним из наиболее мощных в Евразии перевалочных терминалов на наркотрассах из Азии в Европу и Америку.

Одним из самых крупных "спецзаданий", выполняемых чеченской спецтерроросредой в регионе и обильно финансируемых из-за рубежа, является политический террор с целью дестабилизации региональной обстановки и блокирования возможностей прокладки через Северный Кавказ нового магистрального нефтепровода, способного принять потоки экспортной нефти из Каспийского бассейна с месторождений Азербайджана и Казахстана. Поскольку для стран – экспортеров нефти выход прикаспийских энергоносителей на мировой рынок означал бы усиление конкуренции, снижение мировых цен и резкое падение доходов, и поскольку Турция крайне активно борется за другие, "южные" маршруты труб, проходящие через ее территорию, чеченская спецтерроросреда активно поддерживается спецслужбами и финансами Саудовской Аравии, Турции, Эмиратов, Иордании. По примерным экспертным оценкам, только за военные и спецтеррористические операции, направленные на "блокировку трубы", Чечня получила в 1994-95гг. не менее 1,5-2 млрд. долл.

Крайне значимым фактором деятельности чеченской спецтерроростреды на территории России является вовлечение в криминальную деятельность административно-государственных, силовых и экономических структур. Криминальные деньги, дополненные прямыми угрозами террора со стороны высокооснащенных боевиков, поддержанных всей силой спецтеррористического государства – становятся все более существенным фактором коррупции государственных органов России и регионов.

Как мы уже подробно говорили в одном из предыдущих докладов, ряд расследований показал вовлечение коммерческих структур Поволжья и Юга России, а также части войск Северокавказского Военного Округа в криминальные операции по доставке нефти на переработку в Грозный и незаконному экспорту нефти и нефтепродуктов из Чечни, в том числе, в обход эмбарго ООН, в Боснию и Сербию. Отметим, что легальным прикрытием данных операций оказывалось обеспечение соответствующих квот и лицензий, зависящее от высокопоставленных чиновников в Москве. В некоторых случаях контрабанда производилась по оформленным опять-таки чиновниками высокого уровня незаконным или просто поддельным экспортным документам.

Другой сферой приложения и оборота криминальных чеченских денег является процесс приватизации. Здесь наиболее типичная технология включает приобретение, за счет коррупции и запугивания чиновников или владельцев, государственной либо частной собственности за бесценок, последующую перепродажу этой собственности по реальной стоимости с "отмывкой" и легализацией денег, и дальнейшее направление денег в легальный либо криминальный оборот. Заметим, что подобные операции проводятся чеченской спецтерроросредой отнюдь не только в северокавказском или южнороссийском регионах, но и в Москве, Санкт-Петербурге, в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, а также в республиках СНГ и Восточной Европе. По данным английской печати, этот процесс уже начинает охватывать и Британские острова (в частности, Лондон).

Было бы ошибкой считать, что чеченская спецтерроросреда сохраняет свой чистый кланово-этнический состав. Действительно, главным компонентом, из которого она рекрутируется и наращивается, оказываются этнические чеченцы как из самой Чечни и республик СНГ, так и из чеченской диаспоры в Турции, Иордании, Сирии, США и т.д. Именно из этой среды прежде всего набирается и обучается в лагерях моджахедов пополнение дудаевских боевиков, именно через эту среду идет большинство зарубежных тайных операций дудаевского режима и иностранных спецслужб.

Однако в чеченском спецтерроризме есть и достаточно объемный интернациональный компонент. Так, в частности, точно известно, что среди боевиков Басаева и Радуева были русские, украинцы, литовцы, эстонцы, афганцы, азербайджанцы, турки, грузины. Известно, что в свои операции в Поволжье чеченская спецтерроросреда включает членов татарских и башкирских националистических и радикально-исламистских организаций. Известно, что регулярную помощь режиму Дудаева оказывают украинские радикалы из националистической организации УНА-УНСО и крымско-татарские экстремисты. Известно, что часть нелегальных нефтяных операций Грозный проводил через Лисичанский и Кременчугский НПЗ на Украине, а также Одесский и Ильичевский порты. Известно, что многие операции по незаконному экспорту цветных металлов из Казахстана обеспечивали, при помощи чеченской диаспоры в РК и под руководством эмиссаров из Грозного, казахстанские, эстонские и германские "коммерсанты". Известно, наконец, что значительную часть своих наркотических операций чеченская спецтерроросреда проводила через контрагентов на Украине, в Поволжье и в Прибалтике.

Главным преимуществом и отличием указанных действий чеченского спецтеррора по сравнению с обычным криминалом является то, что и финансовые операции, и рэкет, и транспорт грузов, и все юридические процедуры теневого бизнеса – в данном случае поддерживались легализованными структурами и "законными представителями" спецтеррористической квазигосударственности. Именно поэтому крайне незначительная по сравнению с другими по этнической массе спецтерроросреда сумела приобрести доминирующие позиции в теневой экономике многих регионов России и СНГ.

Основываясь на перечисленных фактах, отечественные и зарубежные эксперты по террору заявляют, что сегодняшняя Чечня – "хрестоматийный пример" именно "спецтеррористической квазигосударственности". Они указывают, что этот спецтерроризм обзавелся крайне мощными разведывательными, диверсионными, военными, штабными и аналитическими подразделениями, вполне конкурентными с соответствующими службами крупных государств. Они подчеркивают, что в оснащении, обучении, вооружении, финансировании и даже концептуальном сопровождении дудаевского режима принимают активнейшее участие высококлассные специалисты из различных спецслужб мира.

Но одновременно они же утверждают, что проведение операций в Буденновске, Гудермесе, Кизляре, Грозном и т.д. в их реальном формате и результатах – было бы совершенно невозможно в отсутствие дудаевской агентуры высокого уровня в российских спецслужбах, СМИ и государственной администрации.

Последнее обстоятельство настолько важно, что требует более подробного рассмотрения хотя бы ключевых акций России в Чечне.

7 ноября 1991г. – после решения Верховного Совета России и Указа Президента Ельцина о незаконности режима Дудаева в Грозный вылетает группа ОМОН. "Случайно" поступает приказ отправить оружие этой группы другим самолетом и посадить на другом аэродроме. ОМОНовцы блокируются в аэропорту боевиками и возвращаются в Москву ни с чем. Их оружие достается дудаевцам.

В начале 1992 года российские войска выводят из Чечни, причем совсем налегке, оставив Дудаеву 400 тысяч единиц стрелкового оружия, 100 единиц бронетехники, 600 систем залпового огня "Град", 30 зенитно-ракетных комплексов, более 200 самолетов.

В марте и августе 1992г. в апреле 1993г., – каждый раз, когда Дудаев попадает в затруднительное положение из-за усиления оппозиции, Москва срочно отправляет в Грозный огромные суммы наличных денег общим количеством более 3 млрд. рублей.

Практически в каждый момент, когда дудаевский режим начинает испытывать экономические трудности, Москва продлевает Чечне льготные режимы нефтепоставок и квотирования экспорта нефтепродуктов.

Штурм Грозного оппозицией при помощи российских "наемников" в ноябре 1994г. – проводится как нарочито провальный, с последующей демонстрацией всему миру беспомощных русских мальчишек якобы "из ФСБ".

Далее происходит бездарная и нарочито бестолковая антитеррористическая операция в Буденновске в июне 1995г. с конструированием события в СМИ как оглушительного поражения России и последующим отводом федеральных войск с огромной кровью завоеванных позиций.

Затем следует очередная бездарная антитеррористическая операция в Кизляре и Первомайском в январе 1996г., в ходе которой террористы беспрепятственно уходят с пленными через "цепи снайперов" и "тройные кордоны" российского окружения.

И все эти явные и скрытые акции освещаются под очень специфическими ракурсами не без помощи "странно ангажированных" СМИ.

Приведенное простое перечисление лишь наиболее ярких событий – позволяет поставить однозначный и уверенный диагноз: спецтерроризм и ничто иное.

В свете такого диагноза последние сообщения о гибели Дудаева заставляют предполагать спецтеррористическое продолжение. Можно, разумеется, допустить, что, как уже высказались некоторые СМИ, бравому генералу просто дали крупное отступное и предложили уйти из политики и спокойно жить где-нибудь на тропических островах под чужим именем. Однако вероятнее другое.

Либо Дудаев, скорее всего, действительно убит, и тогда из его смерти для благодарного чеченского народа сотворят миф "нового Шамиля", да еще дополнят аналогией на тему "скрытого Имама", способной стать знаменем для будущих террористических поколений.

Либо, что также не исключено, Дудаев "лег на дно" передохнуть, накопить сил и призанять денег где-нибудь в Иордании, Саудовской Аравии или Эмиратах. А поближе к президентским выборам в России появится, да не как-нибудь скромненько, а с театральным эффектом очередного крупномасштабного теракта. При этом вряд ли стоит говорить о его возвращении в большую политику: стишком много позиций утеряно в подобном "исчезновении". Но вполне ясно, скольких голосов будет стоить подобный предвыборный театр Борису Ельцину, и каким подспорьем он окажется для его оппонентов.

Однако все это, при несомненной важности и горячей актуальности, все же тактические частности. А для нашего анализа наиболее существенно то, что сегодняшняя Чечня представляет собой первую в мировой истории попытку международной правовой легализации спецтерроризма в государственной форме, которую явно и неявно поддерживает значительное количество государств, а также значимых международных институтов типа Совета Европы, в который столь безоглядно вошла Россия. Излишне пояснять перспективы, которые ждут человечество в случае, если попытка окажется успешной, и примеру чеченских "первопроходцев" последуют более мощные спецтерроросреды в других регионах мира.

Заключение

Терроризм как массовое и политически значимое явление есть закономерное порождение эпохи тотальной секуляризации и деидеологизации. В лишенном несомненных идеальных оснований обществе государственная идеология перестает быть высшим и бесспорным арбитром в разрешении конфликтов, а государство теряет свою роль монополиста легитимного насилия, позволяя локальным группам самоооправдывать террор.

Указанная идеолого-психологическая основа террора появилась достаточно давно, но сравнительно эффективно контролировалась блоковой структурой мировой политики, в рамках которой террроризм любого масштаба не мог претендовать на статус самостоятельной силы, являясь лишь слугой и инструментом взаимной борьбы блоков, которые и были единственными мировыми субъектами глобального управления.

После распада блоков мир оказался многополярным и содержащим множество "отвязанных" политических субъектов разных уровней, способных (пока!) реализовать собственную политику без постоянной оглядки на "старших братьев". В этих условиях совокупная мощность региональной терроросреды стала вполне соизмерима с мощностью многих официальных государственных субъектов, что позволяет лидерам террора в ряде случаев исполнять уже не политические заказы тех или иных сверхдержав либо региональных государств, а свою собственную политическую игру. Одновременно распад двуполярного мира инициировал во всем мире, о чем с нарастающей тревогой пишут социальные психологи, локализацию личных и групповых идентификаций. Ранее провозглашаемое движение к всечеловеческой универсальности сменилось обратным процессом нарастания национализмов, этнорадикализмов, религиозных и сектантстких фундаментализмов, затронувшим в том числе и самые "благополучные" и развитые страны (США, Францию, Германию, Италию, Австрию, Японию). Этот процесс, не имея никаких возможностей и шансов на политическую институциализацию, непрерывно удобряет почву терроризма и пополняет терроросреду.

Таким образом, только сейчас и только при нынешних во многом уникальных политико-исторических обстоятельствах – спецтерроризм получил реальные шансы превратиться из слуги в хозяина, из чужого инструмента – в руки, контролирующие инструменты мировой политики, а далее и в ее мозг.

Наконец, крайне существенным фактором развития и усиления терроризма является все более отчетливое внедрение в политику и жизнь постмодерновых, игровых технологий. Откровенное и уже слишком многим очевидное лукавство официальных политических игроков, постоянный разрыв между их провозглашаемыми целями и действиями, адресующий к спортивной терминологии "игры без правил", психологически легитимирует террор. В то же время эскалация объемов показа насилия в СМИ, при размывающемся понимании, что это всего лишь игра, не только снижает иммунитет к чужой крови и боли, но и растворяет дистанцию между хроникой и фильмом, а одновременно и дистанцию между героем и зрителем. В итоге весь социум оказывается как бы включен в тотальный постмодерн, в мировую игру на всех ее уровнях.

Но в мире постмодерна, МИРЕ ИГРЫ, Верховного Арбитра не может быть по определению. И значит, любой субъект вправе сам выбирать игру и назначать собственные правила. И тогда правила политического или уголовного террора оказываются ничем не хуже любых других. Поклонникам политического постмодерна и, главное, участникам глобальных мировых игр, пора понять, что спецтеррористическая игра стишком агрессивна, чтобы долго удовлетворяться ролью чужого инструмента. Пора понять, что такая игра быстро становится слишком самостоятельной, чтобы не начать придумывать собственные правила и не попытаться расширить до тоталитарности свое игровое пространство.

Тайные операции стали, к сожалению, необходимым и повсеместно используемым инструментом межгосударственной борьбы. Отказываться в одностороннем порядке от применения этого инструмента в отсутствие адекватных асимметричных технологий – для России и безответственно, и бесперспективно. Но и играть в спецтеррористическую игру на любом, в том числе якобы исключительно на чужом, поле – смертельно опасно, чему свидетельством упомянутый урок с моджахедами, преподанный США в Афганистане. Единственным способом борьбы со спецтеррором на долгосрочную перспективу оказывается предъявление терроризма массовому сознанию и политикам как процесса, способного вытеснить все легальные способы государственного и общественного самоуправления и передать мировое глобальное управление спецтеррористическим интернационалам. Содержательный и детальный анализ спецтерроризма, демонстрация Игры и ее угрожающих результатов, – должны хотя бы перевести явление из действительности в возможность, в известном смысле из разряда "оружия театра боевых действий" в разряд "оружия сдерживания", подобно ядерному оружию.

В качестве главных условий действительной стратегической борьбы с терроризмом в свете сказанного можно признать:

– борьбу за восстановление международной политической управляемости путем воссоздания устойчивого блокового мира;

– борьбу с постмодерном и Игрой как принципами политики и принципами жизни, признание и воплощение роли "больших идеологий" как базисов социальной идентификации, как политической и социально-психологической альтернативы Игре;

– наконец, борьбу за восстановление престижа государства как священной интегративной ценности, справедливого арбитра и монополиста легитимного насилия, имеющего право на собственную, независимую от выборных перипетий стратегическую политику.

Понимая, что эти соображения имеют скорее методологический, теоретический характер и не дают ясных, инструментальных подходов к проблеме актуальной борьбы с террором, в заключение приведем несколько практических рекомендаций из тех конкретных тактик и технологий, которые используют антитеррористические службы крупнейших государств (США, Израиль, Франция и др.) в отношении попыток терроризма против себя и на своей территории:

– превентивность: блокирование терроризма на его начальной стадии, до консолидации и наращивания потенциала и инфраструктуры;

– недопущение попыток террора обеспечить себе массовую идеологическую легитимацию, вырядиться в одежды "защитников веры или этноса", "поборников свободы", "борцов за права угнетенных и обездоленных" и т.п.; обеспечение соответствующих акций в СМИ, развенчивающих терроризм в общественном мнении;

– передача управления антитеррористическими акциями в руки наиболее надежных спецслужб, без непрофессионального вмешательства в эти акции любых других органов любого уровня, включая высший государственный;

– использование договора с террористами только этими спецслужбами и по вполне циничным сценариям: любые переговоры с террористами и обещания в ходе этих переговоров – лишь фон при выборе наилучших условий и моментов для проведения акций на уничтожение;

– никаких уступок террору и ни одного "удавшегося" или просто "безнаказанного" теракта, даже если это стоит крови заложников и случайных людей. Практика показывает, что каждый террористический "успех", поощряя и провоцируя дальнейший террор, в итоге приводит к неизмеримо большим жертвам;

– специальные психологические операции СМИ, подающие подавление теракта как трагическую необходимость, и создающие в массовом сознании отчетливое противопоставление "черноты" террора – и мужества и героизма борцов с ним. Абсолютная недопустимость интонаций СМИ, которые могут быть поняты как восхищение террористами или призыв "войти в положение" ("уважать мотивации") террора.

И в самом конце – еще о российской конкретике.

В России уже давно появилось множество партийно-идеологических структур, обзаведшихся собственными вооруженными формированиями. Большинство из них находится в полузаконсервированном состоянии под "крышей" разного рода охранных фирм и подразделений.

Но уже хорошо известно, что часть этих формирований глубоко идеологизирована, а другая часть, увы, успела вкусить "легкого хлеба" рэкета. Известно и то, что щупальца всех спецтеррористических интернационалов – Черного, исламского, Зеленого – протянуты во все регионы России.

Ясно также, что нарастающее (и особенно резко проявленное предвыборной ситуацией) политическое противостояние – подталкивает все российские политические группы к поиску поддержки за рубежом. Чья это окажется поддержка, и на каких условиях ее получат российские силы, которые при словах "политический оппонент" готовы "хвататься за пистолет"?

Общество, чьи элиты приняли парадигму бессубъектного "уньканья", безмолвно приняли на себя роль "субстанции" некоего неумолимого "Процесса" – автоматически смиряется с любым началом, которое есть Субъект и предъявляет себя как Субъект. "Проунькали" ли эти элиты, каким Субъектам в таком случае они собираются сдать собственную страну, и о каком "Процессе" здесь будет идти речь?

Прошу еще раз показать рис. 8, а затем еще один рисунок под названием "Штука", которым мы иллюстрировали недавний доклад о глобалистском экопроекте. Даже при поверхностном рассмотрении между рисунками обнаруживаются ясные функциональные аналогии: субъект, целевое ядро, рецепторы внедрения, терминалы управления и т.д.. С учетом присутствия в поле сегодняшней темы фактора экотерроризма, эти аналогии не определяются чисто методологическими параллелями. В них есть содержательная конкретика глобальной угрозы для России со стороны того самого "нечто", с которым якобы безуспешно борется мировая антитеррористическая машина. Речь – о той самой черно-зеленой "Штуке", которую спецтерророинтернационалы прячут за призывами беречь братьев наших меньших, навести порядок в стране и на планете, обеспечить социальный мир, одним махом восстановить здоровую нравственность и так далее.

Рис.9. "Штука"

Помните о "Штуке"!

Благодарим за внимание.

16.01.1997 : Лист Мебиуса

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #1-2

Недавно произошло печальное событие. Умер академик Коптюг. С этим порядочным человеком у нас все время шли острые интеллектуальные дискуссии по проблемам устойчивого развития. К проблемам этим мы вернемся в этом обсуждении. Но вначале я предлагаю почтить память Валентина Афанасьевича Коптюга минутой молчания.

Я буду говорить не только об итогах 1996 года. Речь пойдет и об итогах становления политической элиты страны за более длинный период, который можно назвать "временем перемен". Восточная мудрость весьма печально оценивает подобное время. Но мы ведь не выбираем время. Оно выбирает нас. За это "время перемен", иначе иногда называемое эпохой перестройки и постперестройки, общество, и в особенности его политическая элита, осуществили в своем движении некую странную петлю, вернувшись в исходную точку отнюдь не по знакомой нам из школьных учебников "диалектической спирали". Скорее, речь может идти о некоей политической петле Мебиуса.

В системе политических переменных, определяющих параметры этой "петли", важное место занимает процесс складывания в широких кругах общества нового образа КПРФ и оппозиции в целом (то есть того, что сейчас называет себя НПСР). В прошлом году мы "прощупывали" отношение к этой "силе" в разных (в том числе нетипичных для нас) кругах, зачастую не имеющих никакого отношения к политической элите страны. Ощущение странного, алогичного и, скажем прямо, политически недоброкачественного поведения наших "системных" оппозиционеров имеется. Оно носит уже достаточно острый характер и распространяется, подчеркну еще раз, не только на так называемый истеблишмент, занятый как реальным "дележом политических бабок", так и ханжески возмущенным судаченьем по части того, "как грязно их делят".

А ведь когда мы несколько лет назад говорили об опасности перерождения оппозиции (а старожилы нашего клуба помнят, что именно этой темой начинались наши заседания), то наши суждения многим казались сомнительными и даже чуть ли не двусмысленными. В этих суждениях и непростых логических построениях, являющихся опорой для нелицеприятных и не лишенных парадоксальности выводов, тогда (впрочем, как и сегодня) многим виделась, как минимум, какая-то заумь, а то и ангажированность. Это вызывало отторжение. Наверное, есть и моя вина в том, что я не сумел преодолеть такое отторжение не очень близкой мне по духу и типу ментальности политической среды, не сумел быть проще, доступнее и убедительнее. И все же в основе вина (или беда) политической среды, привычно отторгающей все, что требует интеллектуального напряжения. Среды, начиненной стереотипами и предрассудками, мешающими ей победить даже в очень выгодных для нее ситуациях.

Но почему я говорю все время о КПРФ и об оппозиции, а не о Ельцине или Чубайсе? Ответ на этот часто задаваемый вопрос, как мне представляется, достаточно очевиден. Да потому, что с Ельциным и Чубайсом все более или менее ясно! А вот зачем нужна оппозиция, которая получает большинство в парламенте, но не может сдвинуть реальный процесс ни на йоту? В чем смысл оппозиции, которая никуда ничего не может повернуть? Это вопрос существенный! Зачем нужна эта странная декоративная конструкция? Ведь ее цена – иллюзия общества, что вот-вот все повернется, как пелось в знаменитой песне Окуджавы: "Ах завтра, наверное, что-нибудь произойдет!" Это что – такой изощренный способ воспрепятствовать всем, кто хочет что-то реально изменить?

Повторю еще раз. То, что собой представляют силы по ту сторону политического барьера, понятно. А вот кто по эту сторону? Есть ли у поименованных властных сил реальные оппоненты? И наконец – барьер… Есть ли он? И не является ли в действительности и впрямь чем-то вроде знаменитого листа Мебиуса, скользя по которому антагонисты ухитряются быть и по разные стороны, и по одну, обмениваясь двусмысленными политическими энергиями? В чем содержание подобного обмена? Кто его субъекты? Все видят, что пока что подобный обмен идет в "дуэте" "Черномырдин – Зюганов". Но очевидно, что возможен и обмен в дуэте "Чубайс – некий икс". Или – "Купцов и какой-то игрек". Я отнюдь не считаю, что, например, у Подберезкина есть глубокая аллергия на Чубайса. Я знаю твердо, что у него есть аллергия по отношению к Примакову. Память о неких шрамах, полученных в конкурентных дуэлях прошлого, – это святое в партийной среде. Что же касается Чубайса… С ним у Подберезкина карьерных дуэлей не было. Поэтому шанс занять, например, пост министра иностранных дел – аргумент достаточный, чтобы перешагнуть через "мелкие идейные разногласия".

Наблюдая за танцем наших политических балерунов, искусно движущихся по поверхности листа Мебиуса, нельзя не обратить внимания на наличие движущихся в череде бесконечных трюков и вывертов политических пар. Пара первая – уже указывавшиеся неоднократно "два Че": Черномырдин и Чубайс. Пара вторая – министр обороны Родионов и секретарь Совета обороны Батурин. Пара третья – кто-нибудь из нынешних силовиков и зам. Чубайса Севастьянов. Пара четвертая… Перечислять подобные пары можно очень и очень долго. Главное же не в таком перечислении, а в том, каков смысл подобных пар. Тут я дерзко ухожу из сферы балета в сферу вокала, напоминая собравшимся знакомую по другим временам частушку: "С неба звездочка упала прямо к милому в штаны. Ничего, что все побило… Только б не было войны!" Парные балеруны постоянно талдычат нечто сходное: "только б не было…" Батурина, Чубайса и т.п. Но при этом руками лебедей "белых", видимых антагонистов сих "черных" лебедей зловещей демократии, делается все то же самое. То есть "все побито" правительством Черномырдина с подачи КПРФ, но… О радость! Нет Чубайса!!! А почему, позволю себе этот дерзкий вопрос, я так должен радоваться сему отсутствию Анатолия Борисовича в Белом Доме? И что если я, грешник, в подобной игре не вижу принципиальной разницы между Черномырдиным и Чубайсом? В каком-то смысле, очень парадоксальном, Чубайс хорош своей определенностью и тем, что он решительнее, что он "прет" именно туда, куда говорит. Можно, соответственно, блокировать этот ясный напор, или использовать его иным образом, или по крайней мере играть в системе разнонаправленных политических воль. Ибо в том, что знаменует собой Чубайс, есть хоть какая-то политическая воля. А вот в том, что я называю правительством, политической воли нет. Это такая цепкая, протоплазменная, все разъедающая и ничего не создающая вневолевая среда, беспредел интриги и воровства, ни в чем вдобавок реально не противостоящий курсу Чубайса, а если и дающий отпор, то именно политическим амбициям конкретного лица. И не более.

А в оппозиционном сообществе повизгивают: "Только бы не пришел Чубайс". Если, чтобы не пришел Чубайс, надо сделать все по Чубайсу, то в чем смысл его неприхода? Сразу припоминается эпоха Горбачева, когда он говорил: "Главное, чтобы Ельцин не пришел". Или в диссидентской среде все боролись, чтобы не пришла Новодворская. Потом все состоялось, что хотела Новодворская, и даже хуже, но главное – Новодворскую "не пустили".

Оппозиция – это что такое? Дуэт игровых пар под аккомпанемент частушечных причитаний? Тогда (скажу опять кощунственное!) пусть ее не будет вовсе! Без нее станет и чище, и… В чем-то лучше станет просто потому, что не будет иллюзий по части того, что сейчас спрятанное ружье "как выстрелит" – и все сразу изменится, и заживем, как в раю. Станет лучше, ибо станем жить без оглядки на какие-то рядом находящиеся мощные силы, которые, конечно, в решающий момент все остановят и повернут. Станет лучше потому, что исчезнет дикая компрометация, когда фактически руками людей, кричавших про оккупационный режим, делается все то, что они про этот режим рассказывали. Станет лучше, потому что… Потому что, перестанут народ дурачить!

Но к чему, спросят меня, эти пустые пожелания? Псевдооппозиция нужна и потому будет. Так что лучше не станет. А народ… Пока кто-то не станет всерьез бороться за то, чтобы народ перестал хотеть, чтобы его дурачили, ничего не изменится. Вот в чем цель! В этом, а не в бесконечном перечислении теперь уже всем очевидных странностей так называемой оппозиции. Всмотримся попристальнее в политический процесс, развертывающийся на достаточно длинных временных интервалах. И что увидим? Что в этом году происходит то же самое, что и в предыдущие годы! Отличие в совсем ином, неизмеримо большем количестве политического крика по поводу давно происходящих "вещей". А не в самих этих вещах. Они-то, как ни странно, все те же! В самом деле, принятие бюджета правительства главной оппозиционной силой – КПРФ – впервые произошло не сегодня. Оно происходит уже несколько лет! Что же все взбесились сейчас по поводу КПРФ-ной бюджетной "подлянки"? Она же не первая! Бюджет был гадостным и в 1994, и в 1995, и в 1996 годах. В него и раньше были заложены падение производства, разрушение промышленности. Мы начали говорить о данном феномене два года назад, когда это еще вызывало какой-то правомочный шок новизны. Мы говорили тогда: "Да вы что? Да ведь ясно, что оппозиция, проголосовавшая за бюджет, уже не оппозиция. Да вы ж берете на себя ответственность!" И получали ответы: "Да ладно. Мы тут с Черномырдиным поговорим, между собой договоримся, и тут-то и начнется самая настоящая политическая игра". Естественно, речь шла об игре краплеными картами против одураченного большинства населения.

И в этой игре остаточные элементы компартии осуществили на территории России такой постмодерн, который никакая Франция, Америка, Англия не могли себе позволить, ибо там ответственность элиты перед большинством населения все же не совсем пустой звук. Здесь же оказалась создано царство тотальной безответственности, абсолютного шарлатанства, безграничной стихии чистой игры. Повторю еще раз – как минимум два года они, эти игровые оппозиционеры, безоговорочно принимали бюджет "оккупантов". И только сейчас в правила игры оказался введен визг по поводу подобных аномальных принятий. И тут же стекла задребезжали от этого запоздало пустопорожнего визга.

Бюджетные предательства – это лишь один из моментов, говорящих о существе наших оппозиционеров. Второй момент, который, помнится, поверг меня в шок, – это провозглашение на прошлом съезде КПРФ марксизма-ленинизма плюс концепции устойчивого развития плюс идеи лимитов на революцию. Я это уже разбирал, но повторю, что марксизм и особенно ленинизм – теория революции. В сочетании с тем, что есть лимит на революции (то есть революции быть не может, а должна быть эволюция), – это уже "киськин бред", как говорил один мой педагог по режиссуре. Но пусть бы сказали, что не будет революции, а будет эволюция! Так нет, еще и какие-то лимиты во все это вворачивают. И это при том, что само словосочетание "лимиты на революцию" – абсолютный постмодерн.

Это, видимо, следует понимать так: лимиты и квоты выписываются где-то в ТЭКе – например, в Минтопэнерго. Выписали – есть революция, не выписали – нет революции. И такому бредовому словосочетанию, тем не менее, аплодировал съезд КПРФ! Я смотрел на этих людей и думал: "А чего они опять аплодируют?" Я ведь помню закат КПСС, когда те же самые люди фактически лизали руки убийце партии: сидел Горбачев, и в глазах его было бесконечное презрение к этой "партийной элите". А она, элита эта, стояла на задних лапах. Потом "элита" так называемых коммунистов поразительно мирно рассыпалась. Потом ее обнаружили в банках "капиталистов"… В менеджерской или хозяйской роли… Потом она опять как-то собралась в какую-то партию и делает все то же самое: так же сидит, ничего не понимая по сути, в президиумах, так же хлопает, так же вертит в коридорах "вечно тупую" интригу.

Ситуация напоминает дурной сон. Второй раз передать власть над государством силе, которая его уже один раз "грохнула"… Согласитесь, это шаг, слишком рискованный в любых обстоятельствах… Но в обстоятельствах, когда эта сила загодя несет деструктивную околесицу по поводу КУР (концепции устойчивого развития), марксизма-ленинизма и лимитов на революцию… Но, может быть, речь идет о легко исправимом недоразумении? Ничуть не бывало. Я пробовал вести диалог с данной политической средой. Внизу – глухое непонимание. Наверху – гибрид тупоумия и чванства. Это, так сказать, родимые пятна данного политического верха и низа. В самом деле, в данной политической среде понимание связи между мировоззренческой заданностью и политической результативностью вообще отсутствует. Из мировоззрения здесь как бы ничего не вытекает – я думаю, чуть ли не с конца 20-х годов. Тут все отдельно. "Надо говорить с массами о мировоззрении на уроках марксизма-ленинизма, а в политических кругах мы делаем главное – живую реальную политику". Таков обычный чванливо народофобческий тупоумный ответ. То, что люди, заявившие такую идеологическую конструкцию, будут вести себя политически неэффективно при ее воплощении, – это не входит в голову… Скажем так, в голову имеющегося габарита и содержания.

Бюджетное предательство… КУРизм… Ленинизм плюс лимиты на революцию… Дальше – больше! Дальше – руками коммунистов, "державников", твердивших, что у России свой путь, мы вошли в Совет Европы. Что говорила нам все время КПРФ? Что Россия – это совершенно своеобразный субъект, это целая цивилизация, в Европу не входящая, имеющая свои ценности – неевропейские, идущая своим самобытным путем. Но политическая практика свелась к тому, чтобы привести Россию в Совет Европы, где на дверях написано, что это храм европейских ценностей, храм европейской цивилизации. И, войдя в СЕ, представители КПРФ стали возмущаться по поводу расширения НАТО. Но НАТО – это лишь кольчуга, которая охватывает смысловое тело европейских ценностей. Поэтому, войдя в СЕ, они имеют право лишь ждать, пока их примут в НАТО. А примут их в НАТО лишь по частям… Как номенклатурно-суверенные ханства и княжества… Да и вообще… Как коммунисты относятся к перспективе вхождения России в НАТО? Вопрос не праздный, хотя такое вхождение нам, конечно, не "светит"… Пока… И в нынешней роли… Итак, вхождение в СЕ… Характерно, что это сделано было не руками Гайдара, который верит как в бога в эти европейские ценности, а руками тех, кто проклинал их на каждом шагу…

Я отношусь к масонству как к одной из форм организации западной элиты, и не более того. Мои оппоненты из компартии относились к масонству как к исчадию ада, как к концентрации всяческого зла. Но предельно масонскую "концепцию устойчивого развития" они записали к себе в программу! Это уже какая-то шизофрения. Либо ты возобнови дискуссию Зиновьева с Лениным о запрете участия в Коминтерне и масонских организациях одновременно (что, кстати, дорого обошлось Ленину), после чего скажи, что участвовать можно, и прекрати проклятия данным "злым силам", начав применять в собственной политике масонские формы проективной субъектности. Либо ты, изначально прокляв масонство, не принимай программ, на которых этикетка Римского Клуба – классической масонской организации, программ форумов и институтов, которые прямо говорят, к какой именно масонской ложе они относятся, программ людей, которые никогда не скрывали, что они являются гроссмейстерами, магистрами, входят в капитулы масонских организаций, гордятся этим и считают "устойчивое развитие" выражением своего мировоззрения. Масоны Шотландского обряда считают, например, что данная концепция – их представления о равновесии в мире, которое надо поддерживать.

А у нас сначала в переполненных залах с пеной на губах извергают из себя проклятия "злым масонским силам", колдующим над человечеством, а затем вписывают в программные документы базовые концепции этих сил. Что это как не смесь лживости и тупоумия? Лживости – поскольку одна пасть номенклатурной гидры вещает "массам" всякие "глупости", а другая лижется с теми, кого клеймит первая пасть. Тупоумия – потому что… Повторю еще раз то, что говорил уже неоднократно: коммунисты интересуют мир тогда и постольку, когда и поскольку у них есть альтернативный проект мирового развития. Как только они вписываются в чужой проект мирового развития, да еще не содержащий развития как такового, (а устойчивое развитие – это и не развитие вовсе! Это понятно самим творцам КУР!), они как серьезная политическая сила исчезают. Хотя бы потому, что, если надо реализовать концепцию устойчивого развития, это лучше делать руками Гайдара или кого-то похожего. При них есть шанс вписаться чуть ли не на равных и при минимальной "цене вписывания". А вот коммунисты могут вписаться лишь в определенной – и зловещей – периферийной роли и при максимальной цене, уплаченной не ими, а населением России.

Что было дальше? Дальше "у нас шли" странные выборы в Думу, которые почему-то были названы победоносными. В чем же была эта победоносность? В течение 3-4 лет идет "бодание" за социально-консервативную нишу общества, составляющую около 30 процентов российского электората. Все дерутся за эту социально-консервативную нишу. То побеждает Жириновский, то побеждают коммунисты, но ниша-то от этого не расширяется! И "бодающиеся" из этой ниши не выходят. Значит, 2 года жизни компартии были потрачены на то, чтобы не позволить самим себе выйти за пределы этой ниши, но "съесть" в ее пределах всех своих конкурентов. Когда они наконец этого добились, хапнули все эти 30% "соцконсервов" и стали самой крупной фракцией, возникла ситуация, которая части лидеров, возможно, кажется идеальной. Ибо они получили всю инфраструктуру политического успеха (от телевидения, трибун и международных поездок до, извините, простых и понятных удобств быта), не имея никакой политической ответственности. А нужно ли этим людям что-то другое?

С осени 1995г. шли настойчивые просьбы (подчеркну – просьбы, помните у Б.Брехта: "Прошу вас, а просить я не люблю") нашего клуба, адресованные оппозиционным политикам: "Объединитесь перед парламентскими выборами, потому что иначе на них вы перегрызетесь так, что потом в Думе не создадите коалицию". – "Нет, мы этого делать не будем", – следовал ответ. И понятно почему. Потому что надо было показать Руцкому, что он-то "стоит" всего 3%, а Зюганов – аж вон столько, и все должны были "лечь под Зюганова". Для этого и нужна была такая предвыборная конструкция, а что с ней делать потом, никто об этом не думал.

Дальше – президентские выборы. Перед ними я несколько раз говорил, что верный способ для коммунистов победить на выборах – взять абсолютно некоммунистического кандидата. Чем более некоммунистический, тем лучше. Почему? Потому что социально-консервативный электорат делится на собственно коммунистический, который проголосует за директиву партии, и сопутствующий, для которого хорош любой неблизкийрежиму патриотический кандидат. Такими кандидатами могли быть Зорькин, Говорухин, еще кто-то – лишь бы не было острого режимного привкуса. Вот что важно "в нише". А за ее границами важно, чтобы не было пугающей коммунистичности. Кроме того, поскольку договор шел с самыми разными силами (силами, я подчеркну, а не слоями избирателей!) и только такой договор мог пустить оппозицию к власти, то кандидат коммунистов по крайней мере не должен был эти разные силы отпугивать. Однако была выбрана единственная схема, почти стопроцентно гарантировавшая Ельцину и его команде проход в дамки, – выдвижение генсека компартии в кандидаты. Никакая другая схема гарантировать Ельцину в такой степени успех не могла.

Далее, когда уже в ходе президентской кампании встал вопрос об объединении КПРФ с Жириновским (эксперты говорили: хороший он или плохой, хулиган или нет, но вы объединитесь, потому что его "электорат и ваш разный, и вы получите уже 40%"), Селезнев заявил, что если будет выбор между Ельциным и Жириновским, то КПРФ объединится только с Ельциным. Имеющий уши да услышит. О каких выборах после этого шла речь?

И тогда возникли очень странные мысли. Что оппозиция есть не политический блок, а некая стабилизирующая власть машина и одновременно трамплин, батут, с помощью которого власть должна успешно запрыгивать на высоту своего легитимного переизбрания. Но если это так, то не надо спрашивать батут: "Почему ты так плохо прыгаешь?" Батут не прыгает. Он подбрасывает прыгуна. И, с точки зрения батута, эта конструкция была задумана и выполнена идеально.

Дальше? Дальше началась жуткая поствыборная вакханалия, раскол фракции на принятии бюджета, что было недопустимо. Коммунисты пугали нас всех на любом витке дискуссии расколом, как последним смертным грехом. "Вот сейчас Кургинян начнет атаковать Коптюга – будет раскол. Если Шенин скажет, что надо выбираться так, а не эдак, – это раскол". А потом взяли и раскололись самым омерзительным образом, просто голосованием по бюджету. А когда лидеров партии спросили: "Как это так произошло, у вас такая хорошая дисциплина?" – они сказали: "Партия не давала установки по этому вопросу". Партия, дающая установку, с какой ноги вставать утром, не давала установки на голосование по бюджету, т.е. САМА "давала отмашку" расколоться! Не мировоззренчески, не фракционно, а просто так, по факту!

После этого становление "двугорбой" политической системы стало реальностью, очевидной для многих, а не только для нас. Принятие всех условий правительственного "горба", включая худшие условия по бюджету, продемонстрировало это с вопиющей отчетливостью. Но произошло не только такое принятие, но и нечто худшее. Партия стала, используя бюджет, выруливать из протестной социальной зоны. Причем активно! Несколько лет говорили: "Народ устал терпеть. Сейчас будет социальный взрыв!" И вот, когда народ действительно начал взрываться, в этот момент компартия снялась из протестной ниши и ушла в элитную, а протестную нишу оставила Лебедю и отчасти Явлинскому, которые могут в ней вертеть все, что хотят.

Я никогда не эксплуатировал тему социального неблагополучия в обществе. Никогда не брал стакан чаю и не говорил, что "раньше он стоил 5 копеек и был с сахаром, а сейчас 500 рублей без сахара". Я никогда не предупреждал граждан, что "вот-вот рванет". Все это раз за разом делал Зюганов. Но сейчас я говорю ответственно, что общество действительно подходит к той черте, где массовое социальное недовольство становится реальностью. Экономическая ситуация текущего года действительно оказывается предельно неблагополучной. Об этом говорят все эксперты, которые хоть что-то понимают в происходящем. Об этом говорят главы регионов вне зависимости от того, коммунисты они или нет. В регионах закипает протестный бульон. Не дай нам Бог испить то, что он с собой несет. Это совсем не горьковский "Буревестник", поверьте мне. И в такой момент, имея все шансы на успех, эта странная партия (у Шолохова, помните, "у партии появилось два крыла: правое и левое. Может, она сымется и на этих крыльях улетит к такой-то матери?") "сымается и улетает" на своих двух крыльях – в точности в Белый Дом.

Новую атмосферу в партии многие связывают с именем Подберезкина. Мне кажется, что дело глубже. Но некоторые высказывания Подберезкина, согласитесь, создают настороженность. Когда не слишком матерый и никакими явными заслугами не выделившийся человек говорит, что "должны пойти вон те, кто не думают как я", – это вызывает ощущение молодежной бестактности и неадекватности. Но, когда этот человек претендует на место чуть ли не идеолога той партии, которая затыканием ртов угробила страну, и никто не ставит этого человека на место… Это уже, простите, ПРЯМАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ!

И, наконец, состоялось выступление Зюганова против объединения России и Белоруссии. Это сопровождается разговорами об осмотрительности: "Не надо нам туда влезать, надо быть осмотрительными". Ну хорошо, если хотите быть осмотрительными, почему вы начали в очередной раз так шутовски "импичить" президента, когда совершенно ясно, что вы его импичить не собираетесь? Зачем вылезать в очередной раз и кричать о поправках в Конституцию, чтобы потом извиняться три дня перед читателями и телезрителями? На самом деле, конечно, дело не в осмотрительности. Когда депутаты в крайне неподходящий момент денонсировали Беловежские соглашения и приходилось останавливать военную машину, которая уже почти двинулась на них 17-го марта, то они не думали об осмотрительности. Дело в том, что некто имярек не хочет иметь Лукашенко потенциальным конкурентом на политической сцене. И ларчик открывается просто. Если у Лебедя хватает ума сказать: "Надо подумать, так ли это объединяют, хватит ли у них сил", то здесь говорится прямо: никакого объединения. Просто потому, что придет Лукашенко и ясно, что у него рейтинг выше.

Вот образ, набранный из мозаики, из простеньких стекляшек, еще ни к какой теории, ни к какому анализу процесса не взывающий, – вот картина ситуации в партии. Сейчас ее уже видят все, кто хочет видеть. И у кого есть глаза. Но видение и понимание – вещи разные! Для того, чтобы двигаться от видения к пониманию, придется для начала как бы уйти в сторону.

Нужно сказать, что меня и на интуитивном, и на рациональном уровне поражает совпадение нынешней ситуации с ситуацией 93-го года. Начну с мелочи, с того, что президент в очередной раз говорит о согласии, о договоре общественных сил и об общенациональной идеологии. Когда это начинается, как было в апреле 93-го года, то ясно, что дальше разборка будет крутая. Ведь понятно, что говорится прямо противоположное тому, что будет делаться.

Следующий момент, на который нельзя не обратить внимания, – глубина компрометационной войны, в которой мы зависли. Вы помните 93-й год? Тогда это казалось потрясающе ярким и свежим! Руцкой объявил, что у него семь чемоданов компромата на Чубайса. Потом он вытащил полторы бумаги, которые ему дали в МВД, их прочитал и на этом заглох, но "полилось" другое. Извлекли Якубовского, он быстро нарисовал какие-то там договоры с участием Руцкого и вывел на первый план Бирштейна. Бирштейн начал компрометировать собой всех, кого только мог. "И всего-то!?" Тогда эту компрометационную машину "качнули" 3-4 раза, и какой был результат!

Теперь посмотрите, сколько раз эту машину уже "качнули" сейчас. Газеты заполнены необработанными стенограммами оперативных записей. Тайные счета в швейцарских банках фигурируют с экранов телевизоров уже не штучно, а сериями. После того, как счета Сосковца были опубликованы (вы же понимаете, что это не журналистское расследование, а данные спецслужб, и вряд ли отечественных) и озвучены с экранов ТВ, другая сторона сказала, что еще чуть-чуть подождет и потом озвучит такие счета, по сравнению с которыми счета Сосковца будут детским лепетом. Походя и между прочим фигурируют уже не только братья Черные, фигурирует Толя Быков – главный уголовный авторитет Красноярского края, имеющий выходы в Москве на высокие уровни политического истеблишмента, фигурируют десятки каких-то контор, счетов, уголовных дел.

Мало того, появляется какая-то фиктивная экспертиза американской фирмы по поводу аутентичности записи переговоров Чубайса. Экспертиза, несерьезность которой у любого грамотного человека вызывает чувство гадливого недоумения и которая нужна была лишь затем, чтобы сказать, что запись делалась с помощью карманного магнитофона – то есть одним из собеседников. А поскольку из них двое названы настоящими именами, то все это нужно было, чтобы опубликовать фамилию третьего – Зверева. Что-нибудь подобное по уровню компрометационной войны можно было представить в 93-м году? Нельзя.

Но ведь это не все! Выборы в Туле с Коржаковым через месяц. Компрометационная война идет каждый день. Общество, извините, просто топят в дерьме. Это значит, что две группы, как бы они себя ни называли, сошлись в "последнем и решительном" бою, что они не хотят что-то обсуждать, договариваться. Нет, они видят конечный результат просто! – Их конкурент в гробу, у которого они смогут спеть: "Наш друг – хороший парень, об этом знают все". Поскольку за каждой группой стоят минимум 15-20 миллиардов долларов, военные части, сегменты политической элиты, то ничего хорошего это не сулит.

Следующее обстоятельство – игры вокруг импичмента Ельцину. Вот, мол, чуть не завтра по состоянию здоровья отправим его на пенсию! Но Ельцин не напишет заявление об уходе на пенсию и не подаст в отставку даже под глубоким наркозом. И это должен понимать каждый, кто переступает порог Госдумы, Белого Дома или любого другого учреждения, где занимаются азами политики. А это значит, в переводе на русский язык, что речь идет не об отправлении кого-то там в отставку, а о насильственном снятии. Оппозиция к этому готова? Она к этому абсолютно не готова, она этого абсолютно не хочет, даже мыслить об этом не может, тем более что на следующем ходе станет понятно, что место освобождают вовсе не для нее, а для людей, которых она боится больше Ельцина. Поэтому импичмент – какая-то полушутовская затея, забава, которая беспредельно дискредитирует тех, кто ее начинает.

Но разве мы не помним, что самым модным словом в кулуарах Съезда Народных Депутатов России в 1993г. было выражение "мы сейчас его отымпичим"? Тогда я говорил почтенным людям, руководящим партиями: "Почему вы решили, что вы его отымпичите? Посмотрите на его лицо. Он сам кого хошь отымпичит"… Когда я этот вопрос повторил близко к октябрю 1993г., один высокий военачальник, который потом все провалил, сказал мне (грубее, чем я сейчас говорю), что у него "с фигову тучу дивизий, готовых двигаться на помощь Белому Дому". Потом мы все видели, что получилось. Но сегодня опять идет игра в "отымпичение".

Следующий момент – конституционные поправки. Кто сегодня не говорит о конституционных поправках? Только ленивый не говорит. Читаю в "Общей газете" господина Егора Яковлева о том, что правительство – гнилое, вся элита коррумпированная и мафиозная и "слить" ее можно одним образом – люстрацией, запретив членам КПСС появляться на политическом небосклоне, (т.е. не только запретив эту партию, но и всех, кто в ней был, лишив доступа к политическому процессу). Дальше пишется еще 3 или 4 таких же идиотизма – столь же шутовских, как и то, что "мы завтра отымпичим Ельцина", и, наконец, заявляется, что для всего этого нужен референдум. А в референдум должен быть внесен, помимо люстрации и прочего, еще один вопрос. Как вы думаете, какой? О ПРАВЕ КАЖДОГО НАРОДА РОССИИ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ВПЛОТЬ ДО ОТДЕЛЕНИЯ, Т.Е. О ВОЗВРАЩЕНИИ К ЛЕНИНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ В МАСШТАБАХ РФ.

Скажу очень больную для меня вещь. Если есть какой-то смысл в гибели людей, которые лучше нас хотя бы потому, что они умерли за идею в Белом Доме в 1993 году, то главный политический смысл их гибели – в том, что, схлестнувшись с другой силой, они (каким-то парадоксальным, в каких-то иных планах бытия задаваемым образом) добились нынешней федеративности Конституции, добились того, что в ней, наконец-то, нет права нации на самоопределение вплоть до отделения. А теперь кому-то нужно, чтобы это отделение вновь началось по модели горбачевского СССР, когда "ленинскую национальную политику оживили". В тот же день, что и "Общая газета", после долгого молчания выходит "Русский вестник", который фактически пишет примерно следующее: "Правительство чудовищно, оно ожидовлено и т.д… Надо бороться за русский порядок". А как? "Надо провести референдум о … ПРАВЕ РУССКОГО НАРОДА НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ВПЛОТЬ ДО ОТДЕЛЕНИЯ". Я не знаю, печатается это в одной типографии или в разных, но такие совпадения в политике случайными не бывают! Все мы не дети и понимаем, что такое "игра в две руки".

Далее Зюганов говорит, что главная борьба – это поправки в Конституцию, которые будут принимать совместно Дума и… СОВЕТ ФЕДЕРАЦИИ. Ну, я еще могу представить, что Дума может принимать поправки по вожделенному вопросу назначения правительства. В конце концов черт с ним, кто назначает правительство, если оно наделено большой властью. Но ведь Совет Федерации совершенно не хочет, чтобы правительство было наделено большой властью. И если и будет вносить поправки, так только те, которые ему самому, то есть региональным хозяевам, передают власть. Это же понятно, они ведь теперь, избравшись, и стали властью. Значит, сейчас самое время для внесения поправок в Конституцию, при которых остаточная, куцая федерация превратится в конфедерацию.

В этот момент происходит съезд партии "Реформы – Новый курс", где Шумейко говорит о необходимости объединять республики и области в укрупненные регионы, а их объединять на конфедеративной основе. Затем выступает Лебедь и говорит: "Дело Ельцина сейчас – срочно внести поправки в Конституцию, пока не поздно". Но ему-то зачем поправки в Конституцию, если он хочет бороться за президентский пост? Тогда ему нужно всю власть себе присвоить, а не дырявить и раздавать? Чуть позже выступает Строев, который тоже говорит о поправках в Конституцию. Осторожнейший человек – и тоже о поправках заговорил!

Если сейчас проанализировать, какой тезис в хоре политических голосов звучит громче всего, если измерить частотность, напряженность интонаций, то оказывается, что чаще и громче звучит именно тезис о поправках в Конституцию. Конституционный кризис – на пороге. Даже казаки, которые совершенно справедливо поднимаются на юге России, в конечном итоге что говорят? Что "в гробу мы видали эту вашу Конституцию, мы будем действовать мимо нее, потому что вы в ее пределах и полномочиях не можете нас защитить". Каждый регион озабочен поправками в Конституцию. Единственный, кто пока не говорит о поправках в Конституцию, – Жириновский.

Это все очень напоминает 93-й год, когда Съезд Народных депутатов и справа, и слева сверлил Конституцию как хотел до тех пор, пока она не превратилась в решето. Я не буду здесь говорить, что все происходит на фоне событий в Чечне. Я не буду напоминать, что все это происходит на фоне ваххабитского движения в Дагестане. Я думаю, сказанного достаточно, чтобы понять, в чем настоящее содержание политического процесса. В чем итоги года? В том, что различные силы договорились. О чем они договорились? О том, что они будут дырявить Конституцию со всех сторон. Т.е. единственная общая политическая собственность государства в очередной раз подвергается глубокому и последовательному разрушению, что превращает простое "бодание" главных политических сил в дезинтеграционный процесс.

Продолжу перечень своих параллелизмов между 1993 и 1997 годом. Импичмент президента мы уже разобрали, синдром регионализации разобрали, сепаратизм разобрали. Следующее – резкие демарши против Ельцина: "развалина, алкаш" и т.д. В 1993-м один жест Хасбулатова – щелчок по кадыку – привел к "баллистическим" последствиям гораздо большего масштаба, чем долгая политическая борьба многих сил. Сегодня Лебедь: "Клиент снова начал пить, долго не протянет…"

Следующее – сращивание оппозиционных элементов с властным истеблишментом. Тут сходство доходит до "политической жути". Тот же самый кабинет в том же Белом Доме. Те же политические маневры… И почти те же слова… Возникает ощущение заколдованного какого-то здания. И ситуации… заколдованной! Самотиражирующейся, самовоспроизводящейся, множащей себя в зеркалах политических провокаций. Сколько раз можно стрелять по одному, пусть даже большому, дому? На фоне подобных "штук" и "штучек" кто-то говорит о политическом единстве в элите. О каком таком единстве? Лебедь хочет договариваться с Ельциным? Нет, он его "мочит". Черномырдин и Зюганов договариваются друг с другом, как власть договаривается с оппозицией? Нет, это маневры с другим содержанием. Причем с содержанием, достаточно очевидным для большинства тех, у кого есть глаза. И кто не боится использовать политическое зрение по назначению. Совет Федерации уже занимается фактически тем же.

Я уже обратил внимание присутствующих на то, что сегодня, как и в 93-м, имеет место "блефотина" какая-то по части "общественного договора". Размышления Сатарова, Рубцова о национальной идеологии, о главных метафорах и образах, которыми должна руководствоваться власть для того, чтобы в обществе наступило мгновенное и повальное единение в любви друг к другу… И это в ситуации глубокого вакуума смыслов, в ситуации провала двух идеологий – правящей либеральной и патриотическо-оппозиционной. Вакуум смыслов чудовищен. А где-то на глубокой периферии власти зависимые люди отрабатывают писание каких-то бумажек, осуществляют подживляж… ЧЕГО?!

Остановившись перед той чертой, которую фиксирует подобный вопрос, спросим себя – а какой из перечисленных выше факторов все-таки является главным? Компрометационная война? Конституционные поправки? Сращивание элит? Протестная волна? И я отвечу, что, с точки зрения принципиальной, теоретической, методологической, стратегической, главное – это, конечно, сращивание КПРФ и НДР. А для того, чтобы точнее понять, в чем политическая приоритетность этого сращивания, придется проанализировать еще один аспект наличествующего процесса, очевидно, связанный с предыдущими, но почему-то выбрасываемый большинством за пределы стратегического анализа нынешней политической ситуации. Я имею в виду прошедший юбилей реформ Гайдара и все с ним сопряженные "воспоминания о будущем". Они, эти воспоминания, настолько примечательны, что хочется посвятить этому отдельную часть доклада.

Итак, Гайдар, Бурбулис и их коронная идея номенклатурного реванша… Кстати, Бурбулис теперь является апологетом номенклатурного реванша номер один. Но только ли он? Анализируя прессу, могу сказать, что в идеологическом плане главная тема сегодняшнего дня – апология застоя. Пресса всех видов и родов занимается апологией застоя. Застой – это лучшее время, застой – это то, что должно быть. И даже те, кто, вроде Арбатова и Памфиловой, критикуют застой, тоже фиксируют: "Да, мы входим в застой… Да, это неозастой… Ельцин – это Брежнев сегодня… Мы имеем дело с необрежневизмом… Нам придется жить при необрежневизме… Мы должны готовиться к тому, чтобы в пределах этого необрежневизма снова заниматься духовной и интеллектуальной оппозицией у себя на кухнях…"

Что это такое? О чем речь? Какой Брежнев? Тогда в стране с огромным ресурсом устойчивости сидел человек, который действительно не хотел никого задевать. Сегодня вместо этого человек, который, только поднявшись после операции, первое, что заявил: "Готов к бою". А Бурбулис причитает: "Хватит, не надо боя! Он спутал, это не 93-й год!"

Те форматы, в которых проблема "место Гайдара и гайдаризма на корабле современности" обсуждалась в связи с юбилеем гайдаровского курса, меня не устраивают. Еще раз подчеркну, что не устраивают не мысли и высказывания, а именно форматы этих выступлений. Это то ли читательские конференции по книге Гайдара, то ли теоретические семинары, то ли некие политические тризны, где "бойцы вспоминают минувшие дни". Такая жанровая многоликость поражает не только меня. Многие недоумевают, почему очевидно "звериная" реальность, надвигающаяся на нас, – сама по себе, а воспоминания о Гайдаре – сами по себе?

Сегодня, наконец, Ельцин начинает понимать необходимость некой "очень чуждой" его существу "гадости" для именно властного выживания. "Гадость" эта называется стратегией. Более омерзительного слова для Бориса Николаевича не существует. Потому что стратегия – это обязательства, необходимость двигаться в каком-то створе. Это заданность! Это определенность! А ну как через три года враг у тебя окажется не справа, а слева? Тебе надо повернуться и двинуть в лоб, а по стратегии он задан как твой союзник? Ельцин страшно не любит "этого" и никогда не готов был "это" принять. Но он любит власть, "состоит из власти". Теперь же он в силу своей интуиции стал понимать, что его власть сегодня уже зависит от того, сумеет ли он какую-то свою стратегию запихнуть в пространство чистой борьбы за власть. И впервые в московской элите, имеющей отношение к власти, заговорили: "Какой же все-таки будет курс?"

Мифы, овладевающие сознанием элиты, становятся материальной силой. Ключевой миф, овладевший сейчас нашей элитой, – нужна именно стратегия. "Идейка", де мол, идеологическая залепуха эта – "для бедных". А стратегия необходима "без дураков". Курс нужен. Причем, конечно, не сам по себе. А как новый лейтмотив игры. Теперь, по-видимому, драка за власть будет идти "под флагом курса". Что говорит Сванидзе, который все понимает? "Да, Ельцин впервые жестко обошелся с премьером, потому что нужен новый курс, это будет инфляционный курс, а Черномырдин никогда не согласится включить печатный станок". Да Черномырдин, чтобы сохраниться в кресле, согласится включить что угодно, хоть ракетные ядерные установки, и это на нем "написано крупными буквами"! Но Сванидзе надо сказать, что, видите ли, Черномырдин не согласится включить печатный станок, а значит, надо убрать Черномырдина, но тогда придет Лужков, который не может работать с Чубайсом, а значит, надо убрать Чубайса.

То есть как стратегия никого не интересовала по существу, так по существу и не интересует. НО СТЕРЖНЕМ ВЛАСТНОЙ ИГРЫ СТРАТЕГИЯ ПОНЕМНОГУ СТАНОВИТСЯ. И в качестве подобного стержня тут же превращается в "сад ветвящихся тропок". Называются три тропы, три новых разветвления курса (или три возможных курса, в данном случае это не столь существенно). Первый – курс "как бы назад". Арбатов, Моисеев, многие другие говорят, что "нужен НЭП". Новый НЭП, разумеется! Как бы НЭП наизнанку! Если считать Гайдара за военный коммунизм, то этот новый НЭП – это госкапитализм с некоторыми элементами планирования, инфляцией, государственным контролем. О чем идет речь? Речь о том, чтобы как-то повернуть назад и затихнуть, что очень совпадает с представлениями о застое. Под НЭП нужен либо Лужков, либо Строев (все разговоры о Большакове – "в пользу бедных").

Второй курс – это наращивание "гайдаровских реформ". Об этом говорят твердо, жестко и решительно. Нужна структурная модернизация как основа этой второй волны, банкротство предприятий: "Хватит валять дурака и говорить людям, что мы им платим зарплату, надо банкротить, и жестоко". Элитная верхушка нашего бизнеса, которая "переварила" энергокомплекс и сырье, смотрит жадными глазами на ВПК, и прежде всего на пресловутую "тысячу" заводов, которые наиболее современны и которые раньше удалось вывести в "неприкосновенный фонд". Но ВПК тоже грезит приватизацией по своему образцу.

Сейчас многие хотят нового витка драки за собственность – через структурную модернизацию и лидера a la Гайдар. И характеристики такого лидера называются прямо. Это должен быть человек, который сдвинет широкие слои в сторону еще большего недопотребления настолько же по отношению к 96-му году, насколько Гайдар их сдвинул в эту сторону по отношению к 86-му году. То есть куда? В небытие! Социальное, а возможно, и физическое! Я не стал бы заниматься рассмотрением данной модели курса, если бы речь шла об отдельных публикациях или фиглярствах ученых. Еще раз подчеркиваю, что материальной силой становятся мифы, овладевшие сознанием элиты. Миф "второй волны реформ" сознанием элиты овладел, и борьба под этим лозунгом будет. Чаще всего в качестве реализатора такого курса называют Немцова. Иногда вместе с Немцовым фигурирует Дубинин, иногда – Потанин, реже – Чубайс. Чем больше говорят, что Ельцин обещал Чубайсу премьерство, тем ниже его шансы. Но это может быть и Чубайс – человек жестокий, решительный.

И, наконец, пунктиром говорят о третьем курсе (возможно, "в погонах"), который бы был реально эффективен. Речь идет об антикриминальных акциях, проводимых в очень резких формах, о попытке выдавить хоть какие-то инвестиционные ресурсы из крупного нынешнего капитала и запуске этих ресурсов для нужд производства. В связи с этим третьим курсом обращаю внимание на западные демарши против "русской мафии"! Какие-то неслабые, по-видимому, силы распространили одновременно по всем ведущим западным СМИ список "146 крупнейших российских мафиози", куда включена элита российского бизнеса вне зависимости от того, Гусинский это или Виноградов, Вяхирев или Сосковец. Видимо, речь идет о том, что пузырь российского капитала заметно вздулся, и это вздутие уже кого-то тревожит.

В таких условиях Гайдар оказывается важен как некая фигура, через призму которой можно всмотреться в достаточно глубокие пласты российского политического процесса. Ключевая фраза, которая часто говорится по поводу Гайдара: все, кто ездил за рубеж до 85-го года, были "ужалены в сердце" тем, что там увидели, и возвращались диссидентами. Они-то и составляли базу реформ Гайдара. Не буду оспаривать этот тезис, возьму его за исходный и позволю себе спросить: "А кто ездил за рубеж до 85-го года?" Оставим в стороне ударников коммунистического труда и передовых доярок, которые раз в пять лет могли съездить за границу по путевке, – их ничто в сердце не жалило. А если и жалило, то никого, кроме них самих, это не волновало в политическом плане. Для политики имело значение прежде всего то, как и чем была ужалена после этих поездок определенная часть нашей элиты, номенклатурной или околономенклатурной. Та, которая устами Василия Аксенова сказала правящим ортодоксам: "Что такое ваши распределители по сравнению с нормальным западным супермаркетом!?"

Но тут я хочу быть осторожным и точным. Что такое номенклатура? Это принципиальный вопрос. И для его понимания понадобится некое довольно большое отступление.

На первой схеме приведена модель сегодняшнего политического процесса. С какой ситуацией мы сегодня столкнулись? Прежде всего есть Ельцин – это "сверхцентр" существующей власти. Рядом с ним силовые министерства, находящиеся в раздрае, часть крупного капитала, верные административные кадры второго призыва – администрация Чубайса, Совет Безопасности (Рыбкин – Березовский), Шахрай, Шумейко и еще кое-кто. А по отношению к этому совокупному центру Ельцина существуют три направления и группы атаки.

Группа первая кого в себя включает? Международные силы, которые устами Стива Коэна произносят: "В Кремле сидят просто атаманы ельцинской шайки". Горбачева с соратниками: "Ельцин – погубитель Союза, аморальный тип". Бурбулиса: "Горбачев ушел красиво, то же должен сделать и Ельцин".

Здесь же "вторая волна демократической революции". Явлинский: "Сбросить олигархический режим!" И здесь же национал-сепаратисты: "Добить империю!" Достаточно прочитать то, что говорит Басаев в ходе предвыборной кампании, чтобы с ними все стало ясно. Вот эти силы и составляют первую группу атаки на Ельцина.

Вторая группа – Лужков, Лебедь и Коржаков. Насколько они связаны – вопрос отдельный, но это люди, нечуждые друг другу. Здесь же фигурирует небезызвестная организация Народно-трудовой союз, что уже не скрывается. Здесь и часть крупного капитала, и серьезные теневые структуры. Поездки Лебедя в Красноярский край, Кузбасс и т.д. показывают: разговоры идут со второй волной теневой экономики, с Быковым и другими. Здесь же и альянсы кланов в своих и чужих спецслужбах.

И, наконец, третья группа. Это Черномырдин с "Нашим домом – Россией", деньгами ТЭКа и властными позициями, Центробанком, связкой НДР – КПРФ через Зюганова, Подберезкина, Воронина, Маслюкова и других, со связкой через номенклатурную часть ЛДПР с фракцией Жириновского и т.п.

Куда устремляются все эти силы? Они устремляются в сегодняшний пусковой политический механизм под названием "усилившийся Совет Федерации", где существует база самого Ельцина, база Лужкова -Коржакова – Лебедя (ибо Лужков вел выборы в регионах, и очень активно), база коммунистов и база Черномырдина. И еще маленький, но сверхопасный для власти, неявный, но отчетливый союз нынешних и будущих горячих регионов – база сепаратизма, – готовый взорвать всю систему российских властных институтов и отношений.

Схема 1.

Вот три петли, которые смыкаются сегодня на горле Ельцина. В этой ситуации атакуемый президент, если он адекватен, должен "прыгнуть", он просто не может не "прыгнуть". При этом совершенно ясно, что если в перспективе самый опасный конкурент для него Лебедь, то наибольшая текущая опасность исходит от вязких маневров номенклатуры. Заостряя, скажу: с точки зрения Ельцина как политика опасно не то, что бюджет могли не принять, а то, что его вот-вот примут (и КАК его примут).

В этом смысле при плохом состоянии здоровья Ельцин находится в удобной ситуации. У него есть выбор хода. Первый: бюджет принимают в четвертом чтении. Вот тут-то болезнь и играет важную роль, болеть надо в точности до принятия бюджета. С момента, когда он принят, можно выйти и сказать: "Какие мерзавцы! Сделали бюджет, при котором страдает народ, в котором гибнет научный комплекс, гибнет экономика, рушится все народное хозяйство! Кто это сделал в мое отсутствие? Без меня? Пользуясь моментом? Ты это сделал? Вон отсюда!" Второй ход: бюджет не принимается. "Кто мешает мне выполнять мою президентскую программу? Кто не может договориться со здоровыми силами в условиях национального согласия?" С этой точки зрения политически ситуацию для Ельцина при всех ее издержках можно считать почти идеальной. "Еще импичат, не дают работать и людям зарплату выплатить! Вот уже лежат чемоданы с деньгами, а они не дают!" И еще важно, что перед этим все оппоненты "засветились".

Ситуация созрела. Но момент, когда Ельцин должен "прыгнуть" на выстроенную против него и набирающую обороты машину, крайне рискованный. Пожалуй, впервые свердловский партаппаратчик выходит на смертельный бой, где шансы быть уничтоженным не меньше 50-ти процентов. И все разговоры типа "элитный консенсус", "тишь-гладь и божья благодать" – разговоры людей, которые ничего не понимают в политике.

А теперь для того, чтобы объяснить формирование такой политической ситуации, вернусь к теме Гайдара. Да, выразителем интересов той номенклатуры, которая после поездок на Запад восторженно говорила словами героя Шукшина – "осюсение, мля", действительно был Гайдар. Но это не означает, что Гайдар сам в наибольшей степени концентрировал данный цинизм. Гайдар не циник. Я даже скажу, что в каком-то смысле это, может быть, трагически разорванная фигура. И Гайдар реализовывал вовсе не собственные писания про государство и эволюцию, и не труды Фридмана или Сакса, а (как вам ни покажется странным) модели братьев Стругацких.

Я не шучу. Что это действительно так – стало окончательно понятно после 93-го года, когда начали писать, что по Белому Дому стрелял десант прогрессоров из космофлота. Прогрессоры двинулись сокрушать этот омерзительный мир, мир сопротивлялся, миру "вклеили" – а он опять сопротивляется. Теория вмешательства, синдром прогрессорства и т.п. – Гайдар в этом был не одинок, это был целый слой, воспитанный в определенной логике, системе ценностей, мировоззренческих установок. Стержень этих представлений и установок был донельзя прост и одновременно достаточно сложен. Попробую его раскрыть.

Утверждение первое: если некий мир, где время остановилось, где произошло выпадение из Истории (т.е. советский мир), оформился, то нужно вернуть этот мир на рельсы истории, спасать любой ценой.

Утверждение второе. Такое возвращение не может быть мягким и постепенным, ибо сопротивление мира слишком велико, а возвращение его в систему исторических координат требует высокой степени задействования внутренних ресурсов самого этого мира. Нельзя возвращать мир чужими руками! "Трудно быть богом"!.. Но надо. Элемент революции обязательно присутствует.

Утверждение третье. Поскольку необходимо вернуть мир на рельсы истории с задействованием внутренних ресурсов самого мира, причем в предельно больших количествах, то надо революционно разрушать имеющееся, а затем предоставить вершить свое дело нормальному ходу истории, т.е. эволюции. Благородные доны, они же "трудные боги", сначала лупят по точкам, мешающим людям нормально жить. А когда они отлупили как следует, сами люди должны заниматься революциями, живым творчеством масс или "невидимой рукой рынка". Но в любом случае должны быть задействованы внутренние ресурсы самой системы.

Не экономические реформаторы вышли на сцену в 92-м году, на сцену вышли прогрессоры, причем сторонники активного вмешательства в этом прогрессорстве. Они были абсолютно заряжены этим и только этим. Всем остальным могло казаться, что они занимаются монетаризмом и регулированием ценовых показателей. А Гайдар если и занимался ценовыми показателями, то лишь постольку, поскольку у Стругацких Странник говорил Максиму: "Думай об инфляции". Вот Гайдар и думал об инфляции. Он совершенно не собирался заниматься такими скучными стихиями "на полном серьезе".

Данную позицию можно восхвалять или ругать, но то и другое не по существу дела. Приведенные три утверждения несовместимы – вот главное! Ибо революционные разрушения требуют и революционного созидания. Разрушение без созидания не создает нового исторического движения. А вот прогрессорство как раз основано на том, что, поскольку созидать ты не имеешь права (ты – чужой, не свой), ты можешь только разрушать. Разрушение же без созидания не создает исторического движения! Оно приводит к социальному регрессу, к движению вспять, конверсии исторического времени! Кстати, у Стругацких это тоже имеется: как мы помним, "серые" приводят "черных". Я не буду выискивать похожих персонажей рядом с Гайдаром, но скажу, что доны рэбы имелись в 92-м году, имеются и сейчас, и если бы им дали волю в конце 92-го или в начале 96-го года, то "черные" давно бы пришли во всей своей красе и орденском величии.

А на указанный тип несовместимости приведенных "базовых утверждений" накладывается еще одно обстоятельство: Гайдар пытался совместить прогрессорство с поклонением Западу. Однако это как раз несоединимо в принципе, т.к. нынешний Запад – это Запад постисторический, он сам о себе говорит, что история в нем кончилась. Редуцировать выпавшую из истории страну (а торжество в СССР застойной номенклатуры, задавившей свободу мысли, вожделеющей западную жрачку, накапливающей социальное время, давало некие основания для разговора о выпадении из истории) к эталонной западной модели, где истории уже нет, и одновременно возвращать ее на рельсы истории – нельзя. Вот тут-то и началась игровая шизофрения Гайдара и все его заскоки и закидоны.

В революции 91-го года участвовали те слои общества, которые хотели сбросить номенклатуру, как устарелый класс, и заменить собой, как опережающей технократией. Это и было бы революцией на деле, революцией без дураков. Это дало бы импульс истории, в том числе и мировой. Это могло бы разбудить постисторический Запад и дать второе дыхание замирающему историческому процессу. Действуя так, Гайдар был бы до конца верен Стругацким в их понимании действительного прогрессорства, т.е. понимании, не лишенном неортодоксального коммунистического начала (хотя бы в начальных произведениях). Но Гайдар был ярым антикоммунистом и предельным западофилом. В этих двух ипостасях он революционным прогрессором быть не мог и поэтому в каком-то смысле стал игрушкой, проводником идей той самой номенклатуры с ее "осюсениями, мля", с которой боролся революционный класс. Гайдар невольно и отчасти сыграл роль провокатора. Ибо для номенклатуры цели процесса выглядели совершенно иначе. И сегодня, когда мы все стоим на перепутье и подводим итоги предшествующего периода, понимание этих целей в особенности необходимо.

На схеме 2 приведена структура коммунистической номенклатуры в доперестроечный период – полагаю, уже к концу 50-х, и уж по крайней мере к середине 70-х годов. Оговорюсь, что приведенные наименования нужно воспринимать условно. Я уже не раз говорил, что не понимаю, почему Сосковца и братьев Черных нужно называть Русской Партией, а Гусинского – космополитической. Но почему-то это так – такие возникли химерические знаки для описания сложного реального соотношения позиций.

Схема 2.

Итак, номенклатура состояла из трех частей. Во-первых, из ортодоксии. Я в это слово не вкладываю ничего плохого. Ортодоксы – люди, которые хотели жить по правилам, заданным системой. Если государство говорит, что собственность государственная, а тебе платят зарплату, значит, так должно быть. Если тебе полагается черная "Волга" – значит, "Волга". Если социализм, то социализм. Если марксистско-ленинский семинар, то надо читать Ленина и что-то там подчеркивать. И в любом случае надо защищать сформировавшийся уклад жизни, его надо отстаивать, он обладает ценностью, несет в себе некие блага, в том числе и всему миру. Никаких фундаментальных перемен в образе жизни коммунистическая ортодоксия не хотела, что совершенно не значит, что она состояла только из идиотов.

Другая часть – это как бы "космополитическая партия", условно – международный отдел ЦК, который твердо знал, что реформы должны быть социал-демократические, желательно с либеральным уклоном, что в СССР имеет место не новый тип жизни, а тотальный абсурд, что общество так устроено быть не может, что по-настоящему развивается только Запад, что вот он идет и идет вперед, а мы стоим на месте, как дураки, и в абсурд почему-то надо верить. Если кто-то слышал недавно выступление по телевизору вполне уважаемого мною человека, господина Добрынина, то понимаете, как он именно об этом говорит: "Наша дипломатия решила свои задачи. Ядерной войны нет". Вы можете представить князя Горчакова, который бы сказал, что "наша дипломатия решила свои задачи. Российской империи не существует"? Не можете.

И одновременно существовала "Русская Партия", условно – партия Орготдела ЦК. А между ними не только я, но и многие из тех, кто был старше, умнее и образованнее по части этих вещей, пытались найти, "что же такое действительно красные?" Есть начетничество, есть розоватая западная социал-демократия, есть самодержавие и православие. А "красные" где в этой партии, которые хоть как-то пытаются всерьез в новом мире соответствовать тому, что является смыслом СССР как идеократической империи? Боюсь, что последние люди, к которым это могло относиться, оказались вышвырнуты из партии где-то в конце 40-х годов и позже не имели в КПСС сколько-нибудь решающего значения. А партия была расколота именно на три бесперспективные части, показанные на схеме.

Теперь о главном. Внутри заключивших между собой условный договор модернизаторов (неортодоксов) созрело решение, что власть надо перевести в собственность. Нельзя, де мол, жить так, как этого требуют ортодоксы! Не интересно! Противно! Это решение олицетворялось не какими-то умными рассуждениями, а одним показательным пассажем из книги Ельцина: "Приезжаю на дачу, сажусь на стул, на нем штамп "Управление делами ЦК КПСС", беру простыню – на ней опять штамп. Где же мое?" Пафос был в том, что этот абсурдный образ жизни надо менять на некий логический, при котором власть гарантировала бы собственность из поколения в поколение. Необходимость такого поворота жизни легитимировалась тем, что только формирование класса собственников обеспечивает нормальное устройство жизни. А абсурдный коммунистический эксперимент, навязанный какими-то троцкистами (или, наоборот, сталинистами), надо кончать, превратив, внутри своего слоя, разумеется, власть в собственность.

И, наверное, это могло бы получиться, но не получилось. А у китайцев – получилось. Почему? Потому что у них ортодоксам противостоял единый блок! Этнополитического раскола и антагонизма не было. Спрашивают, почему мы не пошли китайским путем? Потому что существует китайская нация. И у китайской нации, при всех межклановых элитных обидах, противоречия типа "ты батю моего в Ленинграде за что сажал? Кто Жданова губил?" – "А вы нас в сталинских лагерях за что? А Лаврентия Палыча за что?" – не было. А у нас – это было, и раскол не позволял гладко решать проблемы приватизации внутри номенклатурного слоя.

Как пытались решить сначала, показано на 3-й схеме. То, что называло себя "Русской партией", выдвигает вперед "Космо-П" и говорит: "Давай, "мочи" ортодоксию!" При этом "Космо-П" смертельно боялась ортодоксии только потому, что не была уверена в надежности союза с РП. Как группа А.Н.Яковлева в ЦК эпохи перестройки боялась вроде ничего не значащего Лигачева! Начинается политический кризис 1988-1991гг. Вроде бы ясно. Надо вводить военное положение на всем Кавказе. "Ах, нет, что вы! Это значит – победят ортодоксы!" Какие ортодоксы! Помилуйте! "Нет, нет, они так сильны!" Конечно, страх был связан не с ортодоксией как таковой, а с "пятой колонной", с "РП", с ненадежностью ее позиции.

Итак, уравнение реформ по китайской модели в рамках расколотой номенклатуры не решалось! И тогда в 89-м году Горбачев понимает: "Все! Конец!" И начинается демократизация! Т.е. на штурм выдвигается "третье сословие". Началось это созданием кооперативов. Смысл этого создания для многих и поныне неясен. Между тем, речь шла о борьбе внутри номенклатуры. Той борьбе, которую уже тогда можно было назвать "клановой". Для того, чтобы разобраться в этом, вдумаемся в три взаимопротиворечащих утверждения, на которых базируется политология постсоветского общества. Первое – 85% потенциала СССР и России составляет ВПК. Второе – ВПК не хотел реформ. Третье – реформы произошли. Как это может быть? Это может быть только в том случае, если в ВПК существуют две группы: условно – Московско-Ленинградская с высокотехнологическими министерствами, которые реально отстают от мирового уровня, но чиновники которых непрерывно ездят за рубеж, ввозят недостающие им товары специального назначения,преодолевают барьер КОКОМ по неизвестным ценам, и разница цен оседает под крышами непонятных фирм во Франции, Германии и Италии.

Схема 3.

Эта группа сделала бы приватизацию в один скачок. Если бы не вторая группа, которая, по ее собственным словам, ничего этого не имела, "видаков не ввозила с Запада, КОКОМовским приработком не обладала", а по уровню разработок и изделий не отставала от Запада. Иногда даже шла впереди него. Поэтому комплекса неполноценности, что "есть какой-то замечательный Запад, а вот тут мы такие несчастные", у нее не было. Итак, эта группа по технологическим достижениям опережала Запад, но получала за это, как она говорила, "Волгу" под задницу, звезду на грудь и дачу после пенсии". Эта группа имела своим выражением Свердловск. Персонально ее интересы на первом этапе выражал Рыжков, а на втором – Ельцин. Справедливости ради скажу, что эта группа долго не хотела никакой перестройки, потому что честно играла по заданным идеологией КПСС правилам.

Но где-то в 87-м году, может быть, после Рейкьявика ее лидеры сказали: "Все, мужики, старая жизнь сломана". И тогда возникает Закон о кооперативах, который выполнял одну элитную "гранзадачу": позволял этой группе превратить в деньги (для начала – в рубли!) сверхнормативные запасы предприятий контролируемого этой группой ВПК. Это сделал "АНТ". Удар по "АНТ"у был нанесен мощнейший. И Рыжков, не выдержавший этого удара, оказался не нужен. Нужен был другой, более революционный человек – для "дела Фильшина", – помните такое, то есть для конвертации рублевой массы в валюту. И, как только это было сделано, капитал ВПК оказался "двугорбым".

Но одновременно, когда Закон о кооперативах был подписан, вперед пошло третье сословие. В бизнес бросились МНСы, бывшие агенты 5-го и 6-го Управления, мальчики из элитных институтов и ГКНТ. И именно эта волна вместе с "космопартией" смела ортодоксию, которая, ко всему прочему, боялась собственной тени, что и показал ГКЧП. Но ортодоксия постоянно получала прямые удары и от "русской" номенклатурной группы. Это было видно и при воссоединении Германии, что бы там Коль сейчас ни писал, и во время ГКЧП. Цель у Космо-П и РП была тогда общей – уничтожить ортодоксию и начать все делить.

Схема 4.

Ортодоксию-то уничтожили, да! Но возникло осложняющее обстоятельство, показанное на схеме 4. При Гайдаре третье сословие прорвалось на верхний этаж власти. Гайдар решил не предвиденную его противниками задачу. Он всю номенклатурную систему уравнений "заклинил". Не могу в связи с этим не испытывать странно-веселого чувства (при всей трагичности ситуации), потому что эти мальчишки с компьютерами, эти бандиты, переведшие черный нал в кооперативы, схватив с собой интеллигенцию и рванувшись вперед, так глубоко внедрились в социальную ткань, что номенклатурная машина если не сломалась, то заклинила очень сильно.

Прежде, чем обсуждать схему 5, позволю себе еще одно небольшое отвлечение. В чем был вначале пафос нашего клуба (как теперь ясно, пафос совсем или почти совсем нереалистичный)? Он заключался в том, что есть некие ортодоксальные слои, которые после 93-го года видят возникший тупик, понимают, что, будучи так "интеллектуально вооружены", они бороться не могут, и одновременно готовы трансформироваться под воздействием неких интеллектуальных импульсов. Ни к чему этому они не готовы! В 1991 г. их заклинили, в 1993г. – наказали… А затем… Затем произошел, как показано на схеме 5, переход наказанной ортодоксии из штурмуемой группы в арьергард "русской партии", из А в А'. Переход был нетрудным! Навыки есть, связи есть! Им сказали: "В банковских структурах места – пожалуйста, будьте консультантами – кем угодно. Что надо? Ваша записная книжка. Вы позвоните, мы с вами зайдем, а как взятку дать – мы знаем сами. Вы порядочный человек, сидите рядом, пейте чай, это вас не касается, за это вам 5%". С 93-го года по 96-й огромная часть бывшей ортодоксии так демонтировалась и перемонтировалась в придаток РП.

Схема 5.

И возникла новая система координат (схема 6). Есть "космопартия", которую можно добить (и это нетрудно сделать), есть "русская партия", есть "прежде ортодоксальный" придаток – "зюганизм" (A’), но есть и "вздутие" третьего сословия. И возникает мучительный вопрос: "А с ним-то что делать?" Я однажды в высокопоставленной семье спросил: "Иван Иваныч, как же так, говорили – создавай "молодежные" банки, а теперь их под нож?" Собеседник вспыхнул: "Вот и я думаю, кричали – создавай, создавай, а теперь говорят: "Кончай с этим на фиг!" Как так можно!?" А вот Коржаков считал, что "можно и нужно" и что этих мальчиков он "снесет" легко.

Он волевой человек, но в данном случае этого недостаточно. Третьесословные "мальчики" в 96-м году окрысились, сказав, что "так легко мы из процесса не уйдем". И показали это в марте 96-го года, затем в июне – июле, затем в октябре. Теперь все заклинило. И достаточно прочно: тупик! А номенклатуре надо задачу решать, и решить ее можно, по большому счету, только ПУСТИВ "ТРЕТЬЕСОСЛОВНОЕ ВЗДУТИЕ" ПОД НОЖ. Ибо только тогда наступит идеальное для перегруппировавшейся номенклатуры состояние – неозастой.

А поэтому один из бывших сотрудников МИДа, работавший в Афганистане, с чьих-то подач пишет непрерывно статьи об олигархии. Мне в этих статьях даже многое нравится, кроме того, что гусинских и пр. называют олигархией. Это не олигархия, это "непристойно вырвавшийся наверх третьесословный элемент", "нувориши", оказавшиеся во властной системе координат. Они как бы "лишние". Но каждый раз, последовательно, не будь дураком, Ельцин становится на сторону этих "лишних", делает ставку на них. И уцелевает только поэтому.

Схема 6.

В 93-м еще боялись ортодоксальной группы номенклатуры. В 94-м, к началу Чечни, уже не боялись. Затем застряли в Чечне (при чьей помощи – мы тоже знаем). Но, не поняв существа своего застревания, начали по модели "блицкрига" оперировать "вздутие". С чего начали? Сперва была группа "Мост". Лицом в снег – вот с чего начали. Надо было "убрать мальчишек". И их положили лицом в снег – на 2 недели. А через две недели оказалось: это уже не те мальчишки. И тогда одни начинают кричать "олигархия", а другие – "русский фашизм". Это слова. Произносящие "олигархия" хотят "вздутие" "прооперировать". А говорящие "русский фашизм" отвечают: "Сначала мы вас прооперируем". И в этом – существо дела.

А теперь принципиальный вопрос: на чьей стороне быть в этой игре? Есть "двугорбая" номенклатура. Это переработанная ортодоксия в лице "зюганизма" и то, что называет себя НДР. Альянс НДР и НПСР – это альянс двугорбой номенклатуры, это попытка номенклатуры окончательно решить уравнение собственности и власти внутри самой себя, что она не смогла сделать в начале перестройки. Эта всепроникающая "ряска" стягивается прежде всего на горле Ельцина. Ельцин, видимо, понимает, что "дружить" они все будут против него. Если он не понимает это сегодня, поймет завтра. Он, может быть, считал, что Селезнев или Илюхин не будут его импичить так по-дурацки, как только он залег в больницу. А они импичат! Он, может, считал, что Строев – друг и брат, а тот все равно в Конституцию поправки хочет внести. Ну не может номенклатура их не вносить, потому что надо процесс замкнуть и заняться делом, то есть дележкой. А для дележки сейчас еще слишком много лишних присутствует.

Теперь о Сосковце и Коржакове. Не хочется сейчас их ругать, когда их все грызут. Но если они говорили, что президент их брат, то не надо же так откровенно делать путч, в ходе которого президент перестает существовать. Либо ты в середине 94-го, когда у него есть ресурс легитимности, "замочи" кого хочешь и с этого момента говори с ним на языке легитимности: "Ваше императорское величество, господин президент". Либо ты веди выборы как следует и добивайся новой его легитимности. А что ж ты за месяц до выборов начинаешь предлагать путч, когда он-то понимает, что он уже никто. Ну, удастся Коржакову всех задавить, будет Коржаков диктатором, не удастся – будет Зюганов, но Ельцина-то в любом случае не будет, он ведь это понимает!

Это, как говорят, клинический факт! А что за этим фактом? Почему каждый раз, когда идет номенклатурный сговор, наезжают на президента? Ельцин, что ли, не нравится? А чем именно? Нет, не в Ельцине дело, а в том, что двугорбой номенклатуре президентская власть не нужна. Вот она-то и есть олигархия, союз бояр, идеалом которого является Земский Собор. Но ведь то же самое было и в 93-м с его "Советом регионов"! И гораздо раньше было! Когда Нечаева выводили из зала суда, он кричал "Земский собор", и все опальные аристократы России кричали "Земский собор!" Это что значит? Что вся романовская история с Петром I у них в горле стоит, они ее не хотят. Они хотят боярской воли, двухсот или семисот равных. Года два назад я говорил одному молодому банкиру, что в России есть 800 семей, которые хотят стать элитой. На что он оскалил желтоватые зубы и сказал: "И еще 5 тысяч, которые хотят отнять у них это почетное право".

Кто из политических сил оказывается за пределами номенклатурной "ряски"? Сам Ельцин с его окружением (он на сторону "ряски", как я уже показал, встать не может), Лебедь, которому тоже в ней места нет, и Явлинский. Вопрос номер один сегодняшнего политического процесса: Ельцин готов в очередной раз рвать эту "ряску" или уже не может? Это определится в течение ближайших месяцев, до апреля или чуть позже. Если он готов, то его проблема, как нейтрализовать тех, кто идет на него с боярской рогатиной. Если он на это не готов, тогда "ряска" может съесть его или он может надолго в ней застрять. И тогда возникает главный вопрос, который я снова и снова повторяю: а чем она плоха, эта "ряска"? А может быть, она хороша? И что такое эта "ряска", если говорить по существу? И снова я упираюсь в концепцию устойчивого развития – как бы абстрактную, как бы никому не нужную, как бы далекую от реальных процессов, где останавливаются заводы и голодают семьи.

Ибо если цель "ряски" в том, чтобы вести куда-то страну, реализовывать державность, о которой так много говорится, свою цивилизацию, то и черт с ней! Пусть будет "ряска"! Другое дело, что Россия цивилизационным миром не является! Пусть кто-нибудь объяснит это наконец Зюганову! Когда завершится формирование исламского блока Д-8 от Малайзии до Алжира (они уже заключают экономический союз, а затем будут строить и политический под эгидой Турции) и когда с другой стороны сомкнется НАТО, а на Балканах будут пробиты и замкнуты в Европу исламские дуги, в этот момент на России сойдутся два мира: мир Д-8 и мир Европы. И есть серьезные основания предполагать, что они нас уже поделили. Вот до чего доводит неумное цитирование моделей прошлого века касательно уже не существующих цивилизационных миров.

Либо Россия, пройдя десятилетнюю петлю, снова рискует и пытается стать сверхдержавой, либо она становится ничем. Я даже не могу упрекать людей, которые хотели сделать ее из сверхдержавы просто одним из полюсов мира. Потому что России при ее населении, ее холодных землях, при ее площадях и инфраструктуре мучительно трудно быть сверхдержавой. Это всегда покупается страшно высокой ценой недоедания и износа населения. Поэтому, если бы она могла стать одним из цивилизационных миров, так и слава Богу.

Но нет этому цивилизационному миру места на карте ХХI века. Тем более, что все эти миры-монады уже давно носят игровой характер, они "рассверлены", сообщаются друг с другом. Китаю или АТР не нужна Россия, чтобы общаться с Европой, у них есть свои возможности установить коммуникации. Куда едет первая послевоенная чеченская делегация? В Японию. И первый проект, который там подписывают, – проект между поляками, украинцами и японцами по транзиту нефти, минуя Болгарию, Югославию, мимо Новороссийска, по территориям Грузии и Турции. Как только это оказывается договорено, тут же начинаются беспорядки сначала в Сербии, а потом в Болгарии. Вот он, мир XXI века! Опыт перестает быть условием адаптации! Тем более опыт поверхностный и бездумно заимствованный!

В этой ситуации Россия нуждается в очень ускоренном развитии, она нуждается в мобилизации – и не нуждается в "ряске". Действительные цели "ряски" при той подлости, которую она устроила стране в последние 10 лет (что бы она ни болтала о русскости, суперпатриотизме и агентах Моссада), как раз и выражены концепцией устойчивого развития. ЦЕЛИ – ВПИСАТЬСЯ В НАСТОЯЩУЮ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНУЮ ОЛИГАРХИЮ. Я не знаю, как в нее будет вписываться Гусинский, а вот как в нее будет вписываться Геращенко – ясно, у него все интерфейсы давно существуют, в отличие от мальчиков, пять лет назад торговавших компьютерами.

Но, раз "ряска" хочет в мировую олигархию вписаться, она будет соглашаться на то место для страны, которое ей предложат. А это место колониальное. Поэтому реальное содержание этой "ряски" – колониальное. И двухпартийная система НДР-НПСР – система, завершающая и оформляющая колониальный консенсус. А значит, всю болтовню, что у нас будет как в Америке, надо забыть. Потому что одна из этих партий типа КПРФ должна контролировать социально-консервативную нишу полутуземного населения и обеспечивать туземность, как в Сенегале, за счет местных традиций и культов Умба-Юмба. А другая – типа НДР – должна молиться на Запад и говорить, что "мы больше французы, чем эти чертовы французы, мы лучше знаем Сартра и Камю. Мы этот Сенегал будем модернизировать!"

Тогда этот союз есть союз "туземнизаторов", которые прекрасно понимают друг друга и знают, что сами они люди совсем не туземные, что бога Умба-Юмба нет, а есть мировой разум и постмодерн. Но для того, чтобы контролировать миллионы населения и иметь место в политической элите, одним надо иногда размалевать рожу и танцевать в перьях (когда вы видели последние политические пляски вприсядку, вам это ничего не напоминало?), а другим надо орать: "Великий Запад!" Тогда "туземный" консенсус и обеспечивается.

Теперь обратите внимание на то, как это оформляется на уровне ценностей. В огромной стране, находящейся в поразительно тяжелой ситуации, есть две партии с одинаковой идеологией – идеологией жратвы. Ведь суть не в том, что писал Подберезкин, а в том, что есть на деле. Идеологию не пишут, это не бумажная продукция, идеологию делают в конкретном политическом пространстве. Так вот, идеология НДР – это идеология жратвы в супермаркетах, вкусной, хорошо упакованной – "да, дорогой, да, пока не для всех, но зато с "лейблом", и какое качество!" А идеология КПРФ – это опять же идеология жратвы, "колбаса за 2.20, да, хуже, но зато для всех, и чай с сахаром по 5 копеек".

Ну не может быть страны в такой катастрофической ситуации, в которой доминирует идеология жратвы! Когда в России начинают грезить о 300 сортах колбасы, наступает голод. Обе эти силы объективно убивают страну, "туземнизируют". А что касается дальнейшего, обратите внимание на то, что происходит в Африке, в районе Великих Озер, или на то, что мы видим в Афганистане. Что, Масуд и Раббани не понимают, что они могли взять Кабул и что им просто не подвезли оружие? Понимают, и знают, кто не подвез. Почему не подвезли? Потому что так было договорено. Но Масуд и Раббани тоже с этого "навар" имеют, поэтому мирятся: сейчас "кинули" – может, в следующий раз не "кинут".

Стратегия эта началась в эпоху Киссинджера, если вы помните. И тут-то участвовали обе партии номенклатуры. Товарищ Патоличев участвовал ничуть не меньше, чем его оппоненты. Начиналось с операций "Нефть за зерно", когда Марк Рич получил свои первые регалии, а кончилось операциями "Оружие за наркотики". И в Афганистане, и на Ближнем Востоке, и в Африке, и в Латинской Америке туземцы делают наркотики, продают, деньги тратят на оружие, а дальше друг в друга стреляют и выполняют главную задачу – сокращают население.

В этой ситуации "ряска" с ее красивыми словами вырастает в нечто зловещее. А теперь вопрос: в чьем исполнении процессы мирового "вписывания" омерзительнее всего? Гусинского, Чубайса и др., которые говорят все открыто и у которых все на лице написано? Или какого-нибудь дяди из ЦК, который сначала запрещал иметь 6 соток земли и сажал за это, а теперь под красным флагом с непонятной риторикой будет приватизировать исторический проект, кровь поколений?! Что страшнее всего для страны? Понять, что 70 лет ее истории – это не преступление и не подвиг, и даже не подвиг-преступление, а … дешевый обман, "наколка". Как это будет доказано населению? И кем? Отвечаю. В тот день, когда коммунисты придут в Кремль и начнут ту же игру, что и Чубайс (а у них другой игры нет), они докажут населению самое страшное. И обрушат его в бездну тотально-антиисторического бытия. Тогда население проклянет окончательно весь свой советский период и погрузится в такую трясину, по отношению к которой сегодняшнее состояние – это состояние идеальной мобилизованности.

С моей точки зрения, вопрос стоит ребром. Либо КПРФ берется реализовывать исторический проект, как ей и положено, тогда пусть она скажет об альтернативных мировых целях, пусть скажет о сверхдержаве, пусть выдвинет мобилизационные характеристики, и тогда будет понятно, почему красный флаг лучше других. Если же они реализуют то, о чем я говорю, то их должно постигнуть историческое возмездие. Беспощадное и окончательное! Не за коллективизацию, не за сбитые с церквей кресты, не за Сталина, а за то, что страну вели, обещали, а потом "взяли бабки и поделили". За то, что сначала орали "клячу истории загоним, левой, левой", а потом загнали эту клячу, разрезали на антрекоты и стали жрать.

И если речь идет о том, чтобы строить капитализм, то пусть он будет с самым отвратительным лицом, но только откровенным. Чтобы не было так, что справа монархическо-цивилизационный хвост, слева марксизм-ленинизм с лимитами на революцию, а внутри "бабки", "бабки", "бабки". Тогда лучше Толя Бык: у него все на лице написано, и он все-таки рискует, стреляет. А что означает новый коммунист-предприниматель, который держит казино и одновременно (!) говорит: "Какой отвратительный духовный климат в стране! Я увожу свою дочь в Грецию!" То есть страну ты развращаешь, а на заработанные от разврата деньги… Тьфу, гадость!

Если "ряска" оформится и Ельцин сдаст свои позиции полностью, начнется новый этап "опускания" страны. Но, поверьте, он будет недолгим! Потому что болгарские и сербские прецеденты – это репетиции того, что будет здесь при победе "ряски". Я понимаю, что это игра ЦРУ и других спецслужб. Уже даже Лэнгли не стесняется в передачах НТВ объяснять, как они "сделали" Италию или Индонезию. И как "сделают" нас. Все это так! Но нужно понять и то, что данная "ряска" в подобной ситуации в голодной стране ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СТАНЕТ "КРАСНОЙ МАФИЕЙ". Вы думаете, шахтеры Кемерово или крестьяне Липецка поймут это медленнее, чем болгары? Я думаю, быстрее. И выводы будут гораздо радикальнее.

А для Ельцина последние события, когда в условиях затягивающейся петли вперед идут две силы – Лебедь и Явлинский, – что означают? Почему он так – пожалуй, в первый раз – озверел по-настоящему из-за расширения НАТО? Я не думаю, что его волновали интересы страны, но он почувствовал что-то нехорошее. И вызванной команде было сказано: "Любые ответные меры, чтобы остановить!" Его спросили: "Что значит любые? Ядерные испытания? Или Прибалтику займем?" – "Любые!" А почувствовал он, что здесь вместе со страной пытаются "слить" из власти и его. И тогда сразу возникает диалог с Лукашенко. Все говорят "больной человек, последний срок". Но воссоединение России с Белоруссией означает полное изменение геополитических реалий в Европе! А одновременно нарастает очень жесткая теневая часть политического процесса. Кто и о чем говорит с Лазаренко? Что означает опубликованная на Украине "активка" о сбросе Кучмы? Означает, что с Ельциным, доведенным до сегодняшнего состояния, лучше соглашаться, потому что иначе могут появиться субъекты исполнения определенных "заказов", которые это умеют делать так же "органично", как мы чистим зубы.

Наконец, еще об одной существенной компоненте происходящего. Сейчас все разрабатывают национальную идеологию – например, в Совете Федерации. И все время говорится одно – "патриотизм без национализма, мы отрицаем шовинизм". Я выступаю и говорю: "Что вы проклинаете шовинизм после того, что произошло и еще произойдет в Чечне? Если возможен шовинизм, который сцементирует пространство, то он все равно хорош! Но страшно то, что его нет!"

Банкира, приехавшего к казакам, встретили в аэропорту словами: "Уезжайте быстрее, вас здесь кончат!" Банкир считает, что рушится гениально построенная им схема в Чечне, где три парня из пяти уже свои, четвертый – Басаев – видимо, ГРУшный, а пятый – Яндарбиев – "как бы чужой". Схема стоит дорого, банкира уже много раз взрывали, и он говорит: "Ну убьют, так убьют! Я еду!" Приезжает. Разносится громкий вопль: "Жидов вон отсюда!" И пар уже вышел. Русские же, не немцы. Ему предоставляют слово. Он говорит: "Люди делятся на умных и дураков. Умные учатся на своем опыте, а дураки не учатся. Вы кто?" В зале вой. "Вы кричите "пойдем, пойдем в Чечню", а потом ведь никуда не пойдете. Вы кем будете после этого?" В зале гробовая тишина, т.к. каждый из сидящих в зале понимает, что не пойдет. С этого момента начинается разговор по существу: какое оружие, сколько денег, куда, и т.д. А дальше – "Любо…" Потом поездки по станицам и взаимные признания в теплых чувствах.

В этом природа огромного народа, державшего на себе гигантскую империю. Это трагично, смешно, наивно, велико, но не может быть сведено к рамкам Пруссии. А вся идея Русской партии состояла в том, что при определенных давлениях процесс перейдет в прусскую фазу, и здесь будет национализм. Да пусть он будет! И не патриотизм без него или он без шовинизма, а с любыми формами шовинизма! – Нет этого. Имперский народ, привыкший все это держать, смешивать, организовывать, не переходит в "прусское качество". Нет и не будет этого в стране, где Троцкий плакал над стихами Есенина, а Сталин ценил Пастернака. Изначально все было не так, как пытаются рассказывать разные люди с ультрапатриотическими заморочками.

Только если социальное творчество русского народа, который научился за 70 лет конструировать империю развития, будет угадано и увидено, то может родиться какая-нибудь идеология. Иначе будет написано 50 идеологий и выдано 20 премий, но не появится ни одного человека, готового за написанную идеологию умереть. А тогда какой смысл в этой идеологии? Либо в стране есть группы населения, которые еще можно на что-то мобилизовать, и тогда ее (страну) можно вытянуть из страшной ямы. Либо этих групп нет. Все надежды на "национальный русский фактор" кончены в тот самый момент, когда все это понравилось и Зюганову, и Черномырдину, и Чубайсу. Но понять и отказаться не хватает ума и таланта, все еще рисуют то расширительные химеры с походами на Юг, то "республику Русь" и прочие русские гетто.

Теперь главное и последнее, на чем и завершаю. Если то, что я говорил, правда, то есть три возможности. Драка между Кремлем и "ряской" неминуема. Стать на сторону "ряски" я не могу. Я уже не верю, что внутри этой "ряски" есть сегменты элиты, которые в "клубном" режиме можно пытаться во что-то превратить. Эта "штука" отторгает интеллект, любую новую идею, любую нетривиальность. Она мертва. Умерла социально. Кто-то еще верит, что это не так, что ж – "блажен, кто верует, тепло ему на свете".

Напомню только одно: как Горбачев отбрасывал когда-то программу Явлинского. Поскольку я вместе с Прохановым, Прокофьевым, Баклановым и Шениным стоял у истоков торпедирования Явлинского, то знал, что это произойдет, и хотел лишь понять – как. Включаю телевизор. Жду долгих разъяснений. А вместо этого Михаил Сергеевич сказал одну гениальную фразу, и каждый, кто хочет работать в "ряске", должен ее помнить. Он сказал: "Все говорят "программа Горбачева, программа Горбачева". Не я писал, ученые писали". И в этом слове "ученые" было ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕЗРЕНИЕ. А затем: "Если подумать, то в программе Рыжкова – Абалкина есть много хороших моментов, но, с другой стороны, есть моменты и у Явлинского… А теперь поговорим о том, как мне будут передаваться чрезвычайные полномочия…" Т.е. о серьезном, о власти.

И это будет всегда. Интеллект никогда не будет равным партнером "ряске". Итак, интеллекта не будет… Воля? Воли у нее нет. Есть цепкость. И нет амбиций. Что это означает в совокупности? Что "ряска" – это идеальный субстрат колонизации России. Ряска может строить только колонию. Красная империя не может строиться руками "ряски". А капитализм пусть строит не она, а другие. Те, за кем нет прошлого, в котором практиковались отсидки за индивидуальную трудовую деятельность, за "шесть соток". Пусть это делают "мальчики вздутия". Которые стреляли, бомбили, воровали. Да, это бандитизм первичного накопления. Да, это тигры. Но, если империя есть, она направит тигров на врагов. Если империя – дура, она направит тигров на себя. А то, что сегодня превратилось в "ряску"… Что ж… ЭТО либо должно вспомнить высокий язык, на котором говорило, и поставить новые цели, либо получить все, что ему причитается за предательство. И не в режиме долгих разбирательств в судебных органах.

Если этим займется Ельцин, то проблемы Тараса Бульбы – его проблемы. Пусть грехи берет на себя. Тогда не нужны никакие партии. Нужны техноструктуры, "десижн мейкинг", силовые контуры.

Но если Ельцин этого не делает, если "ряска" затягивается и начинается болгарский вариант, то нельзя, чтобы двумя остающимися силами тарана были Явлинский и Лебедь. Потому что вторая волна "демократической революции" сделает только одно – рассыплет пространство страны до конца. Им "русский национализм" нужен не для того, чтобы спаять империю или перегруппировать ее. Это не великодержавный национализм, он не сработал. И не уменьшительный даже, с позорной и губительной республикой Русь! Это национал-сепаратизм, конфедератство худшего толка, когда можно подписывать хасавюртовские соглашения против Москвы. И в такой ситуации – "ряска" и атакующий национал-сепаратизм – задача будет в том, чтобы создавать третью партию. Это задача не клубной, не техноструктурной, а чисто партийной работы. На этой стадии процесса никакими клубами, никакими "влияниями в коридорах" не обойдешься. Понадобятся действия, выходящие на улицы, в массы, далеко за пределы Садового кольца и окружной дороги.

ПЕРВЫЙ ВАРИАНТ – царь против бояр и за державу и свой путь развития.

ВТОРОЙ – опамятовавшиеся бояре, за державу и свой путь развития.

ТРЕТИЙ – Пожарский против отрепьевых, за державу и свой путь развития. Время, за которое выбор между вариантами исчерпает себя, невелико. У Ельцина в запасе отнюдь не четыре года. Сейчас для него наступает "моменто де вердат" – момент истины именно в прямом испанском значении, когда матадор убивает быка. А по ту сторону времени его решений начинается время другой и весьма суровой ответственности. В том числе и нашей.

Возвращаясь к началу доклада, могу сформулировать нашу задачу на символическом уровне. Теперь уже нельзя говорить просто о связи времен. Ибо время не просто порвано, а еще и связано в петлю, типа мебиусовской, на поверхности которой идет зазеркальный шабаш. Это значит, что время надо не просто связывать. Нужно еще и ломать ложные, порочные, зловещие склейки и спайки, извращающие его смысл и превращающие его в свою же противоположность.

А теперь без символов. Попросту. Готов ли президент к бою – это вопрос отдельный и неглавный.

Будет ли бой? Да, безусловно.

Готовы ли мы к нему? Это, пожалуй, самый главный вопрос.

27.02.1997 : Бой с тенью

Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Юрий Бардахчиев

Проблема расширения НАТО и политика России

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #3-4

Введение

Заявление нового президента Болгарии Стоянова о готовности подать заявку на вступление в НАТО означает фактическое замыкание дуги кандидатов в альянс в Центральной Европе через Балканы с выходом этой дуги в южное подбрюшье России. Понимая предельную обеспокоенность российских элит военными перспективами складывающейся в результате такого замыкания ситуации, мы все же не будем подробно обсуждать ее военно-политические аспекты – хотя бы потому, что эти аспекты в последние месяцы достаточно полно освещаются в широкой прессе. Постараемся разобраться в первую очередь с гораздо менее ясными геостратегическими, концептуально-политическими и игровыми ракурсами проблемы.

1. Россия и Европа

Одним из наиболее существенных факторов, все время присутствующих в подтексте обсуждения проблемы НАТО, оказывается разнообразие представлений о взаимоотношениях России и Европы.

Ключевая проблема отношений Европы и России – проблема их взаимного самоопределения:

– как разных частей единого целого – культурного мира Запада;

– как целого и части (Россия – часть совокупной Европы);

– как разных целых (как правило, антагонистичных друг другу). Все три эти позиции в разные исторические времена, как и сегодня, были широко представлены в политическом сознании и в России, и у европейцев. Россия неоднократно делала попытки самоопределения через интеграцию с Европой по первому или второму варианту. Так, например, было в начале XX века, когда и политические элиты, и крупный капитал России делали на такое самоопределение однозначные заявки; так было после Второй мировой войны, когда СССР в 1954 г. предлагал Европе создание в рамках НАТО общей системы безопасности со своим участием (и получил отказ); так было после распада СССР, когда Ельцин 20 декабря 1991 г. заявил о готовности рассматривать вступление России в НАТО как долгосрочную политическую цель. Однако у совокупной Европы всегда доминировал третий вариант самоопределения в отношении России, который можно определить как "выталкивание в Азию".

Причины этого иногда лежали на поверхности:

– боязнь конкуренции на общем деятельностном поле со стороны растущего соперника;

– ощущение в этом сопернике чужой и чуждой силы, связанное со значительной культурной дистанцией между католическим и православным миром;

– страх перед способностью России аскетически консолидироваться при угрозе на фоне утраты Европой инструментов подобной консолидации;

– опасения рецидивов российской социальной стихийности, не ограничиваемой рамками устоявшегося правосознания, и т.д.

Но одной из главных причин, вероятно, являлось востребование элитами Европы дышащего рядом огромного и небезопасного ЧУЖДОГО ИНОГО, как эффективного и чуть ли не единственного средства стратегической внутриевропейской консолидации на всем географическом пространстве и на всех социальных этажах.

Последствия такого "отторгающего" самоопределения Европы – Первая мировая война, революция и становление в России жесткой тоталитарной системы. Дальнейшие последствия – попытка создания в Европе тоталитарного нацистского противовеса советскому тоталитаризму, приведшая к трагедии Второй мировой войны. Очередные последствия – "холодная война" с ее гонкой вооружений, неоднократно ставившая мир на грань ядерной катастрофы.

Сегодня совокупная Европа вновь склоняется к такому же отторгающему Россию самоопределению. Совокупная Европа вновь пытается самоопределиться относительно России "от противного", от образа врага. Мотивы в основном аналогичны тем, которые доминировали век или полвека назад, но и последствия могут оказаться сходны. В то же время в сегодняшнем, коммуникативно и психологически резко "уменьшившемся" европейском мире ИНОМУ России – уже тесно, и целый ряд причин ее европейского отторжения – лишь фантомы прошлого, застрявшие в элитном сознании. А одновременно рядом вырастает новое, гораздо более серьезное (и намного более иное!) ИНОЕ стремительно движущегося к интеграции исламского мира.

2. Политика России и экспансия НАТО

Взглянем на ситуацию со стороны оппонента – не для оправдания его чреватой мировой катастрофой БОЛЬШОЙ ОШИБКИ конца XX века, а чтобы спокойно, без истерик и поз оскорбленной невинности, смотреть в глаза друг другу. Запад упрекает: у сегодняшней России отсутствуют какие бы то ни было признаки самоопределения. Он говорит: Россия с начала "демократической революции" вот уже 10 лет является для Европы (и не только для Европы) пространством геостратегической неопределенности. Доктрины внешней политики, внятной ушам Европы, – нет, концепции национальной безопасности – нет, сколь-нибудь обнадеживающей в смысле устойчивости и долговременной перспективы стратегической идеолого-политической ориентации – нет, и даже предсказуемой властной конфигурации, т.е. ограниченного набора лиц и политических сил, которых можно оценить как надежных партнеров в длительном политическом диалоге, торге и т.п., – тоже нет.

И если мы, "Европа", все эти годы относились к процессам в России с настороженной готовностью принять те или иные результаты ее самоопределения (поддерживая то, что кажется конструктивным, дистанцируясь, надеясь, но сдержанно), то теперь мы заявляем, что не можем ждать такого самоопределения вечно. Раз вы не самоопределяетесь, мы вынуждены вас "определять".

Скажем откровенно: кое-что в этом упреке Запада в адрес России придется принять ради того самого права спокойно и холодно смотреть друг другу в глаза.

Действительно, что означало почти абсолютное безразличие высшего руководства и внешнеполитического ведомства России к проблеме НАТО в течение нескольких лет (до Примакова), когда эта проблема самым серьезным и активным образом обсуждалась во всем мире? Означало, что эту проблему Россия считает чужой заботой, ее самой не касающейся, и тем самым отдает решение полностью на откуп других заинтересованных мировых сил. Что означало отсутствие активных зондажей, консультаций, предупреждений, торговли за условия с предполагаемыми новыми участниками НАТО, когда уже было объявлено, что программа "Партнерство ради мира" – приемный "отстойник" для новых членов, когда эти новые члены уже недвусмысленно толкались в очереди в альянс? Что Россия не имеет никаких возражений ни против расширения НАТО, ни против возможного списка членов и географической конфигурации расширенного блока.

Что означает включение министром обороны в перечень внешних угроз для России ряда европейских стран и США в ситуации, когда нет четких доктрин внешней политики и национальной безопасности? Означает, что раз для России "все угроза", то и она – угроза для всех. Что означает давнее заявление России, что ракеты ни на кого не нацелены, в сочетании с фразой того же министра обороны, что управление стратегическими силами на грани утраты (то есть ракеты могут и полететь)? Это означает, что ракеты могут полететь куда угодно и будут "самоопределяться" в полете! Это означает, что каждый вправе считать себя целью!

И вот Запад (лукаво или всерьез – вопрос отдельный) заявляет: довольно! Не желая больше терпеть рядом с собой эту оснащенную неуправляемыми ракетами неопределенность, мы начинаем "определять" Россию через расширение НАТО.

Что на это ответить? Что, мысля в логике "непохожее есть враждебное", Запад сам всегда создавал из России ту "тень" самого себя, которую сегодня пытается оградить "колючей проволокой" НАТО. Что этот Запад по-прежнему не может понять и принять свое ИНОЕ как СВОЕ иное и, глядя в зеркало России, истерически твердит "опасность, энтропия". Что тупое это неузнавание и страх, помноженные на примерещившиеся угрозы, досужие выдумки и дурь, толкают Запад на бой с собственной тенью при помощи странного и страшного для мира расширения НАТО.

Россия вовлекается в этот бой с нарастающим ожесточением, понимая: ее еще раз – третий раз за один только XX век – хотят ввергнуть в тот же самый круг конфронтации и беды. Она сознает, что, если это "определение извне" начнется, далее его попытаются вести по полной программе подчинения и расчленения, поскольку совокупная Европа будет прекрасно понимать опасность восстановления России и в виде новой, столь же масштабной и зыбкой неопределенности, и тем более в виде оскорбленной и жаждущей реванша определенности.

Но и Россия здесь не может полностью отвести от себя упрек. Время самоопределения ею бездарно протрачено и сегодня на исходе. Российское руководство, недопустимо затянув с этим самоопределением и с продуманным включением в жесткий практический диалог по проблеме НАТО, к настоящему времени поставило нашу страну в ситуацию сложного цейтнотного торга с вынужденным форс-мажорным реагированием на чужие инициативы.

3. НАТО как военно-политический институт

3.1. Структура, принятие решений и цели НАТО

Организация Североатлантического договора (НАТО) создана по американской инициативе 4 апреля 1949 года США, Великобританией, Францией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом, Канадой, Италией, Португалией, Норвегией, Данией и Исландией как военно-политический союз, направленный против СССР и ОВД. В 1952 году к НАТО присоединились Греция и Турция, в 1955 – ФРГ, в 1982 – Испания. В 1966 году из военной организации НАТО вышла Франция, в 1974 – Греция, а в конце 1982 года было приостановлено вхождение в нее Испании. 5 декабря 1995 года Франция в одностороннем порядке объявила о возобновлении своего участия в военных органах НАТО, не ущемляющих ее суверенитета.

Руководящие органы НАТО – Североатлантический совет (Совет НАТО) и Комитет военного планирования. Решения Совета и Комитета принимаются консенсусом членов, носят характер обязательств правительств стран-членов перед блоком и не нуждаются в одобрении их парламентами. Текущую работу организует Генеральный секретарь НАТО, возглавляющий Международный секретариат. Высший орган – сессия Совета НАТО. Военной деятельностью руководит Военный комитет на уровне начальников генеральных штабов стран-членов. Между его заседаниями работает Постоянный комитет военных представителей. Конкретно руководят военными усилиями альянса Верховные командования Объединенными вооруженными силами (ОВС) НАТО в Европе, Атлантике и зоне Ла-Манша, которым подчинена разветвленная сеть нижестоящих командований.

ВС НАТО включают обычные и ядерные компоненты. Ядерные силы уже не считаются определяющим фактором военной стратегии и должны играть в основном политическую роль. Основу ядерного потенциала альянса образуют стратегические силы США, Великобритании и Франции. По концепции НАТО, средства ядерного нападения будут и в дальнейшем размещаться на европейских территориях.

По мнению руководства НАТО, угрозы безопасности Североатлантического альянса исходят сегодня не от одного конкретного противника (ранее СССР), а с различных направлений. Это вызывает изменения общей стратегии альянса (переход от концепции передовой обороны к концепции сокращения передового присутствия, перенос акцента с ядерного оружия на создание сил быстрого реагирования и т.д.).

Основной задачей ОВС НАТО было и остается обеспечение безопасности и территориального единства стран – членов блока. НАТО считает, что возможность глобальной войны в Европе сегодня сведена практически к нулю, но в стратегической концепции альянса все же предусмотрены задачи использования всех его сил во время войны. Ключевой стратегией при этом является ведение полномасштабных боевых действий в целях "восстановления мира".

3.2. Трансформация задач и концепции НАТО

Начиная с 1993 года, в США происходит значительная военно-доктринальная корректировка. Будучи отражена в новых редакциях аналитических разработок, наставлений, полевых и иных уставов, эта корректировка демонстрирует переход к новой концепции строительства и использования вооруженных сил США и НАТО. В новой редакции военной доктрины США исходными моментами обоснования военных действий выбраны реальные и потенциальные угрозы национальной безопасности и зоне жизненно важных интересов. При этом зона жизненно важных интересов США уже включает Европу и Евразию, Восточную Азию и Тихий океан. Западное полушарие, Ближний Восток, Юго-Западную и Южную Азию, Африку, а с недавних пор и Кавказ. Основным инструментом противодействия угрозам являются собственные ВС США, а главным способом действий является ведение военных действий во всем спектре вооруженного противоборства с любым вероятным противником.

Новая доктрина получила название "всеобъемлющие операции" (Full Dimentional Operations), что означает "задействование всех средств, приемлемых для выполнения определенной задачи (решительно и любой ценой), как в полномасштабных операциях в войне, так и в операциях, не достигающих масштабов войны". Руководство США считает, что в условиях усиливающейся нестабильности в различных регионах мира вероятность вмешательства США в события, не достигающие масштабов войны, будет возрастать, причем США намерены тесно увязывать такое вмешательство с военными операциями ООН, других международных организаций (прежде всего, НАТО и Западноевропейского союза – ЗЕС), а также акциями ОБСЕ.

К "операциям, не достигающим масштабов войны", относится контроль над вооружениями, поддержка гражданской администрации, гуманитарная помощь, ликвидация стихийных бедствий, борьба с наркобизнесом и терроризмом, операции по поддержанию и установлению мира, помощь повстанческим движениям или противоповстанческие акции, демонстрация силы, интервенция и т.д. В большинстве случаев эти операции увязываются с термином "миротворчество", которое по классификации ООН подразделяется на операции по "поддержанию мира", "установлению мира", "восстановлению мира" и "принуждению к миру".

Американские боевые наставления и уставы нацеливают свои ВС именно и в первую очередь на "принуждение к миру". Оно же является основным элементом так называемой "доктрины Клинтона", отдающей приоритет миротворчеству с использованием военной силы. Отметим, что уже несколько десятилетий главные доктринальные военные наработки США неизменно и незамедлительно переходят на концептуальное "вооружение" НАТО. Отметим также, что именно стратегия "принуждения к миру" была продемонстрирована в Ираке, Кувейте, Сомали и Югославии. Одним из ключевых элементов новой стратегии являются так называемые силы специальных операций (ССО).

Силы специальных операций НАТО входят в качестве наиболее активной части в силы реагирования ВС НАТО. В новой структуре все обычные (неядерные) силы НАТО должны быть приспособлены к требованиям кризисного реагирования в любых регионах мира. Реформа обычных ВС НАТО заключается в реорганизации их по двум критериям: готовности и численности –на три основных элемента (см. рис.1). Наибольшую готовность к вмешательству в вооруженный конфликт или к его эскалации должны иметь силы реагирования – высокопрофессиональные, хорошо оснащенные и наиболее боеготовые части. Их доля в ОВС НАТО предполагается наименьшей. Главные оборонительные силы составляют основную массу ОВС НАТО, а силы усиления становятся средством наращивания имеющихся группировок в том или ином регионе. Их численность соответственно больше, а готовность – ниже. Реализация этой реформы началась в 1994 году и должна занять три-четыре года.

Рис. 1.

По оценкам западных экспертов, в XXI веке вооруженные конфликты будут обычно характеризоваться низкой интенсивностью боевых действий (повстанческое и партизанское движения, антитеррористическая борьба, этнонациональные и этнорелигиозные конфликты и т.д.) и потребуют для контроля со стороны развитых стран, и прежде всего США, создания сил специальных операций. Для использования этих сил в странах НАТО разрабатывается диверсионно-разведывательная концепция, которую считают основой перспективной военной политики Запада.

Стратеги НАТО различают следующие типы специальных операций: разведывательно-диверсионные действия (разведка, диверсии, корректировка огня, засады и налеты, уничтожение ядерных объектов противника и т.д.); подрывные действия (инициация альтернативных повстанческих и партизанских движений на территории противника и руководство ими со стороны ССО, поджоги, "дорожная", "рельсовая" и "минная" война); специальные действия (захват образцов оружия, техники, документов, политических, государственных и военных деятелей противника, антитеррористическая борьба, бомбоштурмовые удары); действия по обеспечению безопасности иностранных государств (контрпартизанская и контрповстанческая борьба в конфликтах низкой интенсивности); обеспечивающие действия (превентивные меры и операции в мирное время, заброска отрядов в тыл, подготовка формирований сил сопротивления, психологические операции, административное воздействие и т.д).

Часть ССО стран НАТО уже находится в такой степени готовности, которая позволяет им начать немедленные действия в любом географическом районе планеты. Кроме того, они способны экипировать, подготовить и взять под свое руководство многотысячную армию иррегулярных войск и развернуть массовое вооруженное сопротивление регулярной армии противника. Наивысшая активность разведывательно-диверсионных отрядов ССО (в основном типа "рейнджерс" и "коммандос") планируется, главным образом, за 3-30 суток до развязывания конфликта, в течение которых они способны находиться в тылу противника поодиночке, парами или небольшими группами.

Одновременно с разработкой концепции ССО в НАТО идет интенсивное создание вооружений нового поколения, приспособленных именно для подобных типов ведения войны. Среди них лазерное оружие (временное ослепление людей и приборов), акустическое оружие (инфразвуковые генераторы, вызывающие расстройства координации движений и психомоторики), электромагнитное оружие (СВЧ-генераторы, вызывающие нарушения функций мозга и выводящие из строя электро- и радиооборудование), химическое оружие (от клейких пен, выводящих из строя людей и технику, до психотропных аэрозолей), биологическое оружие (специальные штаммы бактерий, разрушающих резину, металл или горючее) и т.д.

По мнению экспертов НАТО, "операция по принуждению к миру", или реальная эскалация войны, начнется с проведения специальных операций и обеспечивающих действий ССО, по завершении которых произойдет резкое наращивание подрывных и специальных действий, а затем (за несколько суток до развязывания войны) разведывательно-диверсионных. Деятельность ССО предполагает целенаправленную и длительную (иногда в течение многих лет) работу разведывательных, диверсионных и подрывных центров, заранее развернутых в мирное время.

Проведение тайных операций, психологическое и административное воздействие, по мнению экспертов НАТО, дадут сильный морально-психологический эффект с не предсказуемыми для противника последствиями, приведут к снижению боевого потенциала и отвлечению значительных сил и средств на организацию противодействия.

Если обратиться от служебных документов ВС США и НАТО к политической практике последних лет, легко увидеть реализацию данной концепции в конкретных конфликтах. Теперь уже очень хорошо известно, что США, Германия и другие страны НАТО поставляли оружие в Боснию под видом гуманитарной помощи и помогали таким поставкам со стороны исламских государств и что печально знаменитые взрывы на рынке в Сараево, послужившие поводом для полномасштабного вступления НАТО в войну против боснийских сербов, были провокациями "коммандос". Почти все специалисты сходятся в том, что события последних месяцев в Сербии, Болгарии и Албании не обошлись без внешнего вмешательства, слишком уж напоминающего фазу "обеспечивающих действий" ССО. Ряд экспертов не без оснований утверждает, что многие операции против России в Чечне (и Москве!) были разработаны и исполнены группами ССО Турции и других стран НАТО. Эти же эксперты прямо указывают на провокационную роль ССО некоторых стран-членов НАТО в обострении ситуации в Китае (Синцзян и Тибет), Афганистане, Таджикистане.

Наконец, сценарий планируемых летних военно-морских учений у берегов Крыма под поэтическим названием "Морской бриз", на которые Украина пригласила военно-морские соединения стран-членов НАТО, до боли похож на штабные разработки альянса по способам включения ССО в региональный конфликт. Там и "блокирование действий сепаратистов, поддержанных соседней державой и планирующих присоединить свой регион к этой державе", и "десантные операции для предотвращения поставок оружия этой державой", и прочие вещи, чуть не дословно списанные из соответствующих НАТОвских документов. Отметим, что сегодняшние ситуации вокруг Чечни, Дагестана, Осетии, Абхазии, Карабаха по своему характеру уже слишком очевидно "созрели" для опробования "на зуб" ССО НАТО. Понятно, что в контексте все более широкого применения НАТО схемы "провоцирование конфликта – наращивание конфликта – открытое вмешательство в конфликт" тревога России в связи с расширением альянса оказывается очень обоснованной.

4. Первые кандидаты – "Вышеградская группа"

Отбор стратегами НАТО государств "Вышеградской группы" в качестве "первых кандидатов" при расширении альянса имеет множество причин. Разумеется, Польша, Венгрия, Чехия и Словакия ссылаются на угрозу своей безопасности, мотивируя ее "внутренней нестабильностью" или "имперскими устремлениями" России. Однако несомненно, что решение Комитета военного планирования НАТО исходит из военно-стратегического анализа состояния вооруженных сил, географического и экономического положения названных стран.

Страны "Вышеградской группы" расположены в виде "стратегического пояса", с одной стороны, окружающего западные границы РФ и Белоруссии, а с другой, – отрезающего Югославию от возможной сферы влияния России. Одновременно они являются стратегическим "ключом" для привязывания к НАТО возможного "второго ряда" европейских государств – Румынии, Болгарии, Албании, разделенной Югославии, Украины, Балтии. Территория этих государств при размещении авиабаз и ракетных комплексов НАТО становится удобным плацдармом для "сдерживания", а в случае необходимости – агрессии ВС НАТО на территорию России (подлетное время тактических ракет снижается в среднем до 14 минут, а при приеме Украины – еще значительнее). Кроме того, геополитически каждое из этих государств является исторической сферой влияния европейских государств, в первую очередь Германии.

Одновременно эта группа государств имеет сравнительно мощную промышленность (результат СЭВовской системы разделения производственно-экономических функций) и наиболее развитый оборонный комплекс в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ). Например, Польша в прошлом была одним из крупнейших производителей оружия в Европе с объемом ежегодного оружейного экспорта в сотни миллионов долларов.

Однако подавляющее большинство экспертов при обсуждении приема в альянс "вышеградцев" отмечает стоящие на пути такого приема огромные трудности. Во-первых, в настоящее время на вооружении стран ЦВЕ находится до 70% вооружения и военной техники российского производства, а НАТО ничего не собирается предоставлять бесплатно. Кроме того, расширение НАТО предусматривает участие новых стран в военных приготовлениях блока собственным финансированием. Так, требуются расходы на развертывание современной структуры управления и связи, а также эффективной системы ПВО (по разным подсчетам, до 21 млрд. дол.), на создание передовой авиационной группировки ОВВС НАТО, развертывание сухопутной группировки, инфраструктуры заблаговременного складирования на территориях новых членов вооружения, боеприпасов и материальных средств. Если же учесть вероятное размещение тактического ядерного оружия на территориях стран ЦВЕ (по-прежнему не исключенное никакими официальными документами НАТО), которое потребует создания отдельной инфраструктуры в целях безопасного его хранения, то предполагаемые экономические издержки вступления в альянс для каждой из новых стран оказываются вовсе разорительны.

Финансовая цена вступления в альянс, но разным оценкам, составит для этих стран от 60-70 до 130-140 млрд. долл., что сразу делает вопрос расширения проблематичным. При так называемом "затратном" (жестком) варианте переход на стандарты блока к 2002 г. принудит страны ЦВЕ в течение ближайших пяти лет поднять расходы на оборону с 1,7-2,5 до 10-20 и более процентов ВВП. "Эволюционный" же (мягкий) вариант вхождения в НАТО, по экспертным оценкам, растянет процесс до 30-40 лет.

Тем не менее, НАТО и его новые члены из состава стран ЦВЕ рвутся навстречу друг другу все с большим азартом, причем ни та ни другая сторона не могут не видеть всей сложности и издержек этого процесса. Это позволяет сделать следующие предположения. Либо решение об интеграции, по крайней мере в течение ближайших десяти лет, будет носить с обеих сторон в основном символический характер, и расширение НАТО должно оказывать скорее психологическое, чем силовое воздействие на военно-стратегическую ситуацию в Европе. Либо лидерами НАТО запланировано принципиальное изменение механизма принятия решений в альянсе, которое должно позволить его командованию использовать территорию новых членов в качестве передовой структуры базирования без полноценного включения соответствующих государств в НАТО. В любом из этих случаев страны ЦВЕ вряд ли смогут надеяться на реальные дивиденды от такой "интеграции в Европу".

5. Расширение НАТО: сомнения и противоречия

5.1. Униполярный или многополюсный мир

Разрушение многолетней биполярности мировой структуры в результате распада Варшавского блока и СССР ввергло мир в долговременную геополитическую неопределенность и неустойчивость и в нарастающую борьбу за новую структуру мира. Ключевой вопрос этой новой структуры – станет ли она униполярной, биполярной или многополюсной.

В аспекте расширения и, более широко, будущей судьбы НАТО эта проблема преломляется в вопрос: сумеет ли Европа стать самостоятельным полюсом нового мирового порядка или же превратится в периферию и евроазиатский инструмент полюса США? В последнем случае для Европы оказывается важным, но второстепенным, вырастет ли до ранга второго полюса Китай или же США сумеют закрепить свою униполярную гегемонию. Понимая реальную цену собственно европейского полюса в будущем мире, как и цену ясной и долговременно предсказуемой структуры этого мира, европейцы готовы на довольно крупные издержки в борьбе за этот полюс. В связи с этим представляется важной попытка смоделировать представление о расширении НАТО, имеющееся у разных мировых сил.

На рис. 2 показана точка зрения на расширение, доминирующая в России. Схема иллюстрирует последовательное превращение России из одного из полюсов биполярного мира в маргинальную слабую страну за счет неуклонного перетекания политической, экономической и военной мощи к другому полюсу силы. Сначала – распад Организации Варшавского договора (ОВД) и СССР, затем – присоединение к НАТО наших бывших центрально-европейских союзников, а затем естественно предполагать и присоединение к альянсу (а значит, встраивание в союз против России) и республик СНГ. Разумеется, такой ход дел вызывает у нас в стране очень обоснованную тревогу.

Рис. 2.

Расширение НАТО: взгляд из России

На рис.3 приведен взгляд на проблему расширения НАТО со стороны условных "европейцев", претендующих на создание в Европе собственного мирового полюса силы. Для них расширение НАТО есть прежде всего "европеизация" альянса и уменьшение в нем роли США, с тем чтобы в дальнейшем иметь возможность полностью открепиться от уже излишней после распада ОВД и СССР американской военно-политической гегемонии. Инструментами такого открепления приверженная "европеизму" часть элит видит Евросоюз (ЕС) и Западноевропейский союз (ЗЕС).

Рис. 3.

Расширение НАТО: взгляд из Европы

ЗЕС – военно-политический блок, созданный в 1955 году формально для контроля за выполнением Германией норм ограничения вооружений, реально – для ремилитаризации ФРГ и ее включения в НАТО. На сегодняшний день ЗЕС включает Бельгию, Великобританию, Германию, Испанию, Италию, Люксембург, Нидерланды, Португалию и Францию.

С момента зарождения страны-участницы ЗЕС одновременно входят в НАТО и ЕС, и сначала организация не имела собственной военной структуры. Однако в 1984 году европейские страны решили укреплять "европейскую опору безопасности", и ЗЕС начал становиться реальной силой. Роль ЗЕС была кардинально расширена Договором о Евросоюзе, подписанным в Маастрихте в 1991 г.: "разработка и осуществление принимаемых мер и решений, имеющих оборонное значение", после чего ЗЕС стал обрастать самостоятельными военными структурами.

Европейские элиты видят в качестве наиболее благоприятного для себя исхода создание чего-то типа "Соединенных Штатов Европы", которые, с одной стороны, могли бы эффективно противостоять гегемонизму США, а с другой, – иметь под боком ослабленную и уже неопасную, но (вспомним самоопределение Европы) ИНУЮ Россию.

Однако упомянутые европейские элиты вряд ли стоит упрекать в чисто эмоциональном антиамериканизме. Для того, чтобы понять мотивы их стремления освободиться от американской опеки, нужно обратиться к рис.4. На нем приведена модель "Нового мирового порядка", которую исповедует часть (но очень влиятельная часть) американских элитных кругов. В этой модели расширение НАТО есть способ превратить Евразию в арену столкновения нескольких мировых сил: Европы, исламского мира (предполагаемый экономический, а в дальнейшем и политический союз "Д-8"), Китая и России. Одновременно каждая из этих сил должна оказаться внутренне деконсолидированной из-за противоречий интересов ее членов и частей (сепаратизм в Китае и России, сложные взаимоотношения и конкуренция между разными странами в Европе и исламском мире) и, кроме того, зависимой от помощи, патронажа или арбитража США. Хотя (еще раз подчеркнем) данную модель исповедует лишь часть элит США, ее "униполярная" угроза представляется подавляющему большинству других мировых субъектов крайне значимой, внося немалую лепту в конфликтный международный фон во всей Евразии, и в том числе в НАТО.

Рис. 4.

Расширение НАТО: взгляд из США

5.2. Противоречия интересов внутри НАТО

Проблема униполярности или многополюсности будущего мира является средоточием внутриНАТОвских американо-европейских противоречий. Позиция лидера НАТО – США – в этом отношении не была стабильной. В 1993 году и сам Клинтон, и демократическая партия США были прочив расширения НАТО. Демократы полагали, что российские процессы идут в благоприятном русле и в ближайшем будущем следует ожидать наращивания союзнической проамериканской роли России и "полезного" для США уравновешивания российского и европейского полюсов. Среди демократических разработчиков внешнеполитического курса тогда была популярна, скорее, идея так называемого "Балтийско-черноморского союза" (пояса), который бы и разделял указанные полюса, и позволял контролирующей данное геополитическое образование Америке осуществлять между Россией и Европой балансирующую политико-силовую корректировку.

Большинство республиканцев США в отношении России всегда было настроено однозначно и прямолинейно: Россия всегда не предсказуема, всегда угроза, всегда опасна именно и в особенности для США и по-прежнему "слишком большая". Они давно и последовательно выступали за расширение НАТО с отчетливой целью передислокации НАТОвских сил передового базирования и вооружений к границам России.

В это же время Европа как раз стремилась к расширению НАТО, и инициатива здесь принадлежала Франции и Германии. Для европейских лидеров возможность "европеизирования" НАТО за счет новых членов означала расширение инструментария и технологий для выстраивания собственно европейского полюса силы.

Начиная с промежуточных выборов в США, когда Клинтон последовательно потерял обе законодательные палаты, где большинство перешло к республиканцам, президент США во внешней политике все более становился заложником Конгресса. На фоне предвыборной президентской кампании в США, когда тема расширения НАТО оказалась одним из самых сильных мотивов критики администрации командой Доула, Клинтон был вынужден к обязывающим конкретным заявлениям: принципиальное решение о расширении блока в течение нескольких месяцев и прием первой группы новых членов в НАТО в 1999 году. Поскольку в Америке не принято забывать о подобных обещаниях, с этого момента расширение НАТО стало личным делом Клинтона.

Но одновременно с резкой активизацией НАТОвской и вообще европейской политики США лидеры европейской интеграции – Франция и Германия – поняли, что Америка берется за процесс расширения альянса слишком "рьяно" и рано – в том смысле, что Европа не успевает нарастить мускулы и создать инструменты для закрепления позиции независимого центра силы как в политике на континенте, так и в военной структуре альянса. И, таким образом, европейские лидеры оказались в полускрытой, но достаточно внятной оппозиции к расширению НАТО по американскому сценарию.

Так, Франция требует повышения роли Европы (и в частности, собственного генералитета) в военной и политической структуре НАТО, выдвигаемое ею минимальное условие – передача под французский патронаж южного фланга альянса. Хотя это требование вполне оправдывается заинтересованностью Франции комплексом задач и проблем в Африке, унаследованным от колониального прошлого, США "упираются", мотивируя отказ тем, что у них в Средиземном море уже есть Шестой флот. Острота противоречий между Францией и США нарастает, и не только по этому поводу.

В частности, очень острый конфликт между ними связан с борьбой за пост Генсека ООН. Известно, что за сохранение полномочий креатурой Франции Бутросом Гали проголосовало 14 из 15 стран-членов Совета Безопасности (США использовали вето). Известно, что только под мощнейшим давлением США был избран Кофи Аннан – креатура Вашингтона. В связи с этим заметим, что опять-таки именно Франция зондирует возможность проведения по проблеме расширения НАТО "узкого совещания" в составе США, Великобритании, Франции, Германии и России, где США могут оказаться в тактическом меньшинстве. И подчеркнем, что именно госсекретарь США Мадлен Олбрайт свой первый европейский вояж посвятила отговариванию европейцев от данной французской инициативы.

Германия рассчитывает в торге за характер и конфигурацию расширения НАТО восстановить свой патронаж над традиционными зонами германского влияния: Чехией, Венгрией, Польшей, Румынией, Балканами. Заметим, что одновременно ФРГ явно ревнует к лидерству Франции по воссозданию независимых европейских структур: Германия опасается, что предусмотренная ею роль "собирателя, локомотива и надсмотрщика Европы" может оказаться под сомнением. Возможно, не в последнюю очередь по этой причине Бонн в последние месяцы блокирует, ссылаясь на экономические трудности, инициативы Франции по созданию собственных европейских систем вооружений: европейского спутника-шпиона "Гелиос-2", евроистребителя, вертолета "Тигр".

Италия в торге за расширение НАТО хочет "прикупить" традиционно союзную Словению, рассчитывая протолкнуть в альянс и ее. Турция шантажирует НАТО возможностью вето, требуя либо полноправного членства в ЕС (заявления Чиллер и Эрбакана), либо, по крайней мере, возмещения обещанными кредитами и экономической помощью ее потерь, связанных с прошлогодним вступлением в таможенный союз ЕС.

Менее крупные, но сходные по типу "торговые" условия поддержки расширения НАТО выдвигают Норвегия и Испания. Особые причины негативного отношения к расширению НАТО – у Бельгии. В Бельгии вопросы такого порядка по Конституции решаются консенсусом национальных групп, включая меньшинства. А влиятельная группа бельгийских немцев очень не любит поляков и не считает, что должна пошевелить хотя бы пальцем для защиты какой-то Польши.

Разумеется, абсолютное доминирование США в экономическом, политическом, военном и военно-техническом (вооружения) обеспечении НАТО не позволяет европейским членам альянса совершать совсем уж резкие демарши или становиться в жесткую антиамериканскую контрпозицию. Каждый из этих членов четко осознает грань, за которой его антиамериканское упрямство становится во всех смыслах опасным и контрпродуктивным. Поэтому основной технологией оппонирования американским планам расширения НАТО у европейских союзников оказывается "торговля" за определенные преференции и уступки, и именно в этом ключе нужно прежде всего рассматривать перечисленные выступления, предложения и заявления европейских лидеров.

5.3. Противоречия между НАТО и другими европейскими и международными институтами

Инициаторы конструирования европейского полюса силы – Франция и Германия – используют для противодействия усилению американского влияния в Европе международные и европейские институты, и в первую очередь ООН, Западноевропейский союз (ЗЕС), Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и Совет Европы (СЕ).

Именно Франции и ряду других европейских государств – членов НАТО – принадлежит инициатива расширения состава Совета безопасности ООН за счет европейских стран (в первую очередь Германии, Италии, Испании), а также ряда крупных неевропейских государств, в политике которых присутствует отчетливый компонент антиамериканизма (Индии, Бразилии, Японии и др.). Именно европейские участники НАТО с некоторых пор лоббируют проекты трансформации юридических процедур использования миротворческих сил ООН, а также реорганизации самих этих сил, с целью придать им способность решать крупные военно-политические задачи в мире без необходимости применения силовой машины НАТО.

Та же самая Франция является инициатором повышения военно-политического статуса и оперативных возможностей ЗЕС как организации, в которую не входят США. Наконец, значительная часть европейских стран выступает за последовательное наращивание политической роли ОБСЕ и СЕ как механизмов, способных самостоятельно разрешать большинство европейских проблем (третейский суд в конфликтах, права человека и др.) на стадиях, не требующих военного вмешательства и исключающих применение вооруженного аппарата НАТО. Однако, повторим, главные, хотя и спорные, надежды Европы на приобретение самостоятельной "полюсной" экономической и военно-политической роли возлагаются на ЕС и ЗЕС.

Франция в связи с возобновлением ее участия в военных органах НАТО оказывается и локомотивом в изменении распределения ролей в военном сотрудничестве стран Европы и Северной Америки. Она требует "европеизации" НАТО и создания европейской военной группировки, поддерживаемой ресурсами и структурами альянса и функционирующей не только в ходе военных операций, но и в мирное время, а также создания в командной цепочке НАТО режима, позволяющего проводить операции под европейским контролем Начало этому положено созданием по инициативе Франции Совместных оперативно-тактических групп.

Тем не менее идея "европейской военной автономии", выдвигаемая в первую очередь Францией и Германией, пока не в состоянии перешагнуть контроль НАТО над Европой как в силу военно-экономической, так и в силу политической зависимости блока от США. Французская "Трибюн" констатирует: "Новое разделение труда в области безопасности может выглядеть так: американцы поставляют оружие и технологию, а европейцы – пушечное мясо. Именно подобную схему Вашингтон отстаивал в Боснии, когда он добивался проведения воздушных ударов, тогда как на суше были размещены только войска европейских стран".

5.4. Страны – противники расширения

Кроме оппозиции американским планам расширения НАТО внутри самого альянса, существует довольно массовый "клуб" государств, которые по тем или иным причинам видят в таком расширении угрозу своим долговременным интересам.

Китай, высказывающийся против расширения НАТО наиболее регулярно, недвусмысленно и резко, считает расширение альянса угрозой изменения мирового баланса сил в пользу патронирующих НАТО США и, соответственно, угрозой собственной будущей роли мирового полюса. Журнал "Гофан", издаваемый под руководством Центрального военного совета (председатель – Цзян Цзэминь), пишет: "Осуществление инициируемых Вашингтоном планов расширения НАТО на Восток явилось бы опасным шагом, который неизбежно вызовет усиление международной напряженности и приведет к новой гонке вооружений. Стратегической целью России является стабильность на Востоке, противостояние на Западе, избежание невыгодной ситуации войны на два фронта. Именно поэтому некоторые западные державы не хотят укрепления между Россией и Китаем отношений стратегического партнерства".

Индия отнюдь не хочет ссориться с США, но видит в расширении НАТО опасность усиления макрорегиональных позиций своих антагонистов-соседей, патронируемых членами НАТО (в первую очередь Пакистана), и поэтому осторожно заявляет, что "разделяет опасения России относительно планов расширения НАТО на Восток".

Иран и ряд других исламских стран ощущают расширение НАТО как приближение к собственным границам плацдармов вероятной военной экспансии. В этом смысле и Китай, и указанные исламские страны особенно беспокоят "дальние" планы расширения альянса, в которые через программу "Партнерство ради мира" вовлечены постсоветские государства Закавказья и Центральной Азии.

В Финляндии, где уже давно идет дискуссия по расширению НАТО и, в частности, вступлению в альянс, наибольшая оппозиция этому процессу исходит от высшего генералитета, считающего, что расширение НАТО и тем более вхождение в него страны неизбежно нарастит военные угрозы.

Министр иностранных дел Швеции Лена Ельм-Валлен заявляет, что "наше положение в области безопасности в Европе ухудшится, если НАТО решит расширять блок в условиях противоречий с русскими".

Министр иностранных дел Ирландии Дик Спринт еще полгода назад (напомним, что тогда Ирландия являлась председателем ЕС) жестко продекларировал: "Создаваемые в Европе новые структуры безопасности не должны привести к возрождению разобщенности и переделу континента. Ирландия готова внести конструктивный вклад в разработку будущего оборонительного союза ЕС, главной задачей которого будет поддержание мира в соответствии с принципами ООН и ОБСЕ. Ирландия не намерена присоединяться к НАТО и не поддерживает концепцию расширения этого военно-политического блока на Восток".

Из постсоветских стран СНГ, кроме России, однозначно против расширения НАТО (пока!) лишь Белоруссия. Однако Россия, тем не менее, еще сохраняет определенные рычаги политического влияния и давления, позволяющие надеяться на возможность изменить в этом отношении позиции некоторых других стран СНГ.

5.5. Отношение к расширению НАТО в странах – нынешних и будущих членах альянса

В американском истеблишменте отношение к расширению НАТО неоднозначное. Довольно много противников расширения в демократической партии, а также среди бывших крупных политиков. В частности, весьма резкие и аргументированные заявления против расширения альянса сделали бывшие послы США в России Кеннан и Мэтлок, такие "киты" внешней политики, как Пол Нитцс, Джонатан Дин, Мартин Хилленбранд, а также ряд отставных военных первого ранга. Бывший замминистра обороны при Рейгане Фред Икле сформулировал свою позицию так: "Расширение НАТО может создать раскол не только между Западом и Россией, но и в самой ЦВЕ. Двигаясь на Восток, НАТО просто толкал бы вакуум безопасности перед собой". Бывший помощник генсека НАТО Филип Меррилл заявил: "Я категорически против расширения НАТО и считаю, что это очень плохая идея".

Знаменательно, что против расширения альянса оказались и наиболее известные записные "антисоветчики". "По вопросу о расширении НАТО – я с Россией", – подчеркнул профессор истории Гарвардского университета Ричард Пайпс. Роберт Конквест из Гуверовского института войны, революции и мира при Станфордском Университете полагает, что "идею расширения НАТО вряд ли можно назвать хорошо продуманной и вообще здравой в приложении к конкретной ситуации в мире… Моя позиция совпадает с той, которую занимает российское руководство".

Но мнение в пользу расширения альянса в американских элитах, принимающих решения, все же доминирует. Причин этому несколько. Одна из важнейших, кроме названного укрепления политических позиций республиканцев, – интересы ВПК. Расширение НАТО сулит по крайней мере временное, но весьма значительное наращивание емкости мирового рынка вооружений. По экспертным оценкам, затраты на перевооружение по стандартам НАТО для каждой из стран – новых членов блока – составят в среднем не менее $1,5 млрд., причем в данном случае почти все заказы достанутся фирмам США. Но этот фактор является тем более значимым, что вне стран блока на расширение НАТО также неизбежна цепная реакция перевооружений, в ходе которой синдром "симметричного ответа" заставит многих обращаться за оружием к Америке. Это "оружейное" обстоятельство оказывается особенно важным в связи с неожиданным для НАТО резким рывком российского ВПК на мировые рынки вооружений. Видимо, поэтому в околоНАТОвских кругах усилились разговоры о необходимости и обязательности перевооружения ВС стран-новых членов именно по стандартам альянса.

Следующий существенный фактор, влияющий на отношение к расширению НАТО в американском истеблишменте, – наличие в США огромного (порядка 20 млн. человек) лобби из выходцев из ЦВЕ. Крайне важным для американской политической системы оказывается то обстоятельство, что это лобби имеет большой вес в 14 штатах, предопределяющих результаты федеральных выборов. Кроме того, некоторые выходцы из Восточной Европы (Бжезинский, Олбрайт и т.д.) сегодня имеют очень большое влияние на выработку внешнеполитических концепций США.

И, разумеется, значительная часть американских политиков и генералитета считает необходимым воспользоваться расширением НАТО для закрепления геополитических результатов "заслуженной победы" США в "холодной войне". Крайний тип подобной позиции сформулирован в определении ряда правых республиканцев "Россия – лишняя страна".

Эти элитные позиции, будучи активно транслируемы через СМИ, определяют и массовые ориентации. По данным социологических опросов, более 60% американцев – за расширение НАТО, хотя лишь 7% опрошенных представляют, что такое альянс и что означает его расширение.

В европейских странах-членах НАТО отношение к расширению блока и в элитах, и в массах более сложное и осознанное. Здесь доминирующими мотивациями при определении отношения к проблеме оказываются вопросы безопасности, и позиции за/против расширения базируются в первую очередь на оценках влияния расширения НАТО на перспективы европейской самостоятельности и повышения либо снижения военных рисков в Европе. При неоднозначном отношении к проблеме НАТО как фактору "открепления от США" в отношении безопасности мнения в основном сходятся. Здесь и страх того, что расширение альянса приведет к новой европейской конфронтации, длительность и интенсивность которой непосредственно связывают с наличием у России арсеналов ядерного оружия. Здесь и нешуточные опасения "русской мафии", которая уже якобы взяла под контроль всю ЦВЕ и со вступлением стран региона в НАТО окажется в "Европейском доме", здесь и подозрения, что вместе со странами ЦВЕ в уютную старую Европу войдет новая и гораздо более интенсивная волна терроризма.

В политических кругах Великобритании распространено мнение, что расширение альянса повторяет две крупные исторические ошибки, совершенные в нынешнем веке в Европе: изоляция Веймарской республики и "Ялтинские соглашения". По мнению сторонников такой точки зрения, расширение НАТО является резким регрессом в развитии Европы и воссоздает здесь старую систему конфронтации, приведшую к войне. Вице-президент Атлантического совета Великобритании Хью Ханнинг по этому поводу выразился в "Дейли Телеграф" наиболее резко: "В случае расширения НАТО на Восток война с Россией становится почти неизбежной".

Замдиректора расположенного в Лондоне Международного института стратегических исследований Роуз Готтемеллер заявила, что страны-члены НАТО не хотели бы ввергать отношения с Москвой в прежнее, напряженное, состояние. Бывший главком сил НАТО в Европе адмирал Дж.Эберли в "Файненшл тайме" написал: "Решение о расширении, принятое НАТО в 1994 г., не было проработано… Возникнут не только глобальные угрозы европейской безопасности, но и проблемы с ратификацией расширения парламентами, особенно – конгрессом США". Но наибольшую нервозность Лондона вызывает возможность реализации при расширении альянса "вечно старых и вечно новых" гегемонистских панъевропейских амбиций Германии.

Во Франции президент Ширак 9 января заявил журналистам, что "невозможно расширять НАТО без согласия России", а 10 февраля министр иностранных дел в прошлом правительстве Ширака Рэмон (фигура, нечуждая действующему президенту) написал в "Фигаро":

"Поспешная инициатива, утвержденная в Мадриде, грозит развязать в Европе серьезнейший политический кризис… Ответственность за это целиком на западном мире, особенно на США… Почему? Но ведь Варшавский пакт исчез, а альянс остался и застыл в неподвижности…".

Наиболее откровенно опасения европейцев выразил аналитический доклад "НАТО, поддержание мира и ООН" Англо-американского совета по безопасности и Берлинского центра трансатлантической безопасности, деятельность которых спонсируют весьма влиятельные круги международного бизнеса: "Само "поддержание мира" при помощи НАТО становится источником нестабильности, новой привлекательной этикеткой для старомодной интервенции".

Однако в большинстве стран блока среди правящих элит преобладает все же отношение к России как к непредсказуемой угрозе, в ужасе перед которой Европа жила последнее столетие, и расширение положительно трактуется как отодвигание этой угрозы от собственных границ. Поэтому на довольно заметный антиамериканизм ключевых кругов европейского истеблишмента (важный фактор принятия решений) накладывается как желание ослабить и "наказать" Россию, так и понимание невозможности достижения этих целей без американской помощи.

Наиболее дифференцированное и противоречивое отношение к расширению НАТО – в Центральной и Восточной Европе, и в первую очередь среди будущих кандидатов на места в альянсе. Здесь в элитах смешивается множество полярных мотиваций. С одной стороны, место в НАТО рассматривается как первая ступенька к полноценной европейской интеграции, и прежде всего к членству в ЕС. Как выразился один российский эксперт: "Это как для эмигранта служба в армии США – быстрейший путь к интеграции в американское общество".

С другой стороны, в наличии бесспорное стремление гарантированно избавиться от патронажа восточного "старшего брата" (который сильно тяготил модернизированные и европеизированные элитные группы в бывших странах советского блока), а при возможности и отомстить ему за слишком плотную в прошлом "братскую" опеку. Рядом с этим чувством – панический страх собственного вовлечения в российское и околороссийское "пространство неопределенности", которое, как они небезосновательно полагают, вскоре могут начать "определять" отнюдь не мягкими методами.

С третьей стороны, в ЦВЕ нарастает понимание невозможности быстро поднять конкурентоспособность своего производства настолько, чтобы суметь завоевать европейские рынки, и регулярно проявляется желание сохранить связи с Россией или даже вернуться в полной мере на рынки РФ и СНГ.

С четвертой стороны, у многих элитных групп уже исчезли иллюзии возможности равноправного вписывания в Европу, тем более при помощи НАТО, поскольку ужесточение правил приема в наиболее желанный европейский институт – ЕС – ставит под сомнение даже полноценное членство в нем таких держав, как Италия или Испания.

С пятой стороны, реальная угроза новой конфронтации в Европе в связи с расширением НАТО приносит опасения, что именно территория новых членов блока может в этом случае оказаться главной военной ареной такой конфронтации (не исключающей в принципе, что прекрасно понимают центральноевропейцы, и ядерных сценариев).

С шестой стороны, странам ЦВЕ уже внятно объяснили, что основную цену за инкорпорирование в НАТО придется платить им самим и цена эта может составить до 30-50% дополнительной ежегодной нагрузки на национальные бюджеты.

Сложное переплетение всех перечисленных факторов приводит к тому, что при преобладающей ориентации элитных групп на НАТО, приводящей к последовательному стремлению войти в блок "как можно скорее и в первой очереди", массовые настроения в странах ЦВЕ (несмотря на финансируемую правительствами широкомасштабную НАТОвскую пропаганду) в основном против вступления в альянс или колеблющиеся. Так, по данным опросов, проведенных по инициативе ЮСИА, лишь 37% чехов и 29% венгров согласны со вступлением своих стран в альянс. За направление собственных армейских подразделений в войска НАТО высказались в Польше – 51%, в Чехии – 33%, в Словакии – 29%, в Венгрии и Болгарии – 26%. Кроме Польши, ни в одной из предполагаемых стран – кандидатов в НАТО – не находит преимущественной поддержки предложение о размещении на национальной территории войск альянса, и ни в одной из них – предложение о размещении ядерных вооружений НАТО. Наконец, наиболее критично относится массовое сознание стран ЦВЕ к возможности перераспределения национального бюджета в пользу оборонных нужд для вступления в блок: такое перераспределение в Польше поддержали лишь 23%, в Чехии – 9%, в Словакии – 7% респондентов. Поскольку в большинстве стран-кандидатов, видимо, при решении вопроса о вступлении в НАТО не избежать референдумов, это решение вовсе не предопределено.

Отдельная проблема, которая активно обсуждается как в странах НАТО и предполагаемых кандидатах в альянс, так и в России, – перспективы "самоперерождения" НАТО в результате расширения. Здесь основные точки зрения следующие:

– НАТО в результате приема стран ЦВЕ начнет быстро "европеизироваться", создавая необходимую демографическую, экономическую и военно-политическую массу европейского "полюса силы", все менее нуждающегося в американском патронаже;

– НАТО в результате расширения окажется все более зыбким и недееспособным, поскольку консенсусная процедура решений может быть заблокирована слабыми и поддающимися "внеНАТОвским влияниям" новыми членами альянса, а старые и сильные члены будут одновременно вынуждены взять на себя непосильное бремя "подтягивания" новичков до минимально необходимого уровня. Наиболее концентрированно эту позицию выразил один из российских экспертов: "Не надо мешать расширению – Рим разрушили внутренние варвары, а внешние лишь закрепили результат".

– НАТО, расширяющийся под жестким американским патронажем, окажется в конце концов полностью под американским контролем в результате доминирующего экономического влияния США на новичков, перерастающего в глубокую зависимость от Америки.

– НАТО в ходе расширения неизбежно подвергнется трансформации, меняющей принципы и устав блока в части целей, задач и способов принятия решений, с отменой принципа "вето", после чего окажется ослаблено перманентной борьбой конкурирующих американских и европейских сил за использование альянса в целях собственной политики.

Еще одна, и достаточно острая, проблема для НАТО связана с решением о порядке и численности приема новых членов. В первоначальных планах их было три, затем появились предположения о 5-6, затем оказалось, что пока есть предложения ограничиться Польшей. Эти обсуждения вызывают острую конкуренцию кандидатов и вопросы как лоббистского (вспомним восточноевропейские диаспоры в странах НАТО), так и стратегического характера.

Причины конкуренции кандидатов в альянс понятны: прием каждого последующего из них в значительной мере обесценивает стратегическое значение для НАТО предыдущего, со всеми вытекающими из такого обесценивания издержками. Наиболее показательны здесь экспертные данные о том, что польское лобби в США полно решимости не допустить приема в НАТО стран Прибалтики и в особенности Украины, которые позволяют альянсу продвинуться гораздо восточнее и ближе к российским границам. Знаменательно, что "холодный душ" по поводу шансов вступления в альянс Украины – "не ранее 2010 года!" – публично "излил" именно поляк Бжезинский.

Еще один больной вопрос расширения – о целях и задачах НАТО. В последних предложениях по функциям альянса ставится вопрос об ориентации на разрешение локальных конфликтов. Поскольку ареной таких конфликтов в обозримом будущем может являться и Европа, с приемом новых членов политические решения по таким случаям окажутся весьма проблематичны. В то же времяфинансирование подобных операций "отдельными сметами" из казны согласных с таким подходом членов НАТО противоречит уставу альянса и также затруднительно.

Дополнительно необходимо отметить, что, в отличие от политиков, военные в странах НАТО и странах-кандидатах в альянс в подавляющем большинстве против его расширения. Проанализировав западную прессу, можно с полным основанием довериться утверждению командующего российской миротворческой группировкой в Боснии Леонтия Шевцова: "Никто из НАТОвского генералитета на является сторонником расширения альянса".

6. Расширение НАТО и внутрироссийская ситуация

Для части российского истеблишмента проблема НАТО оказалась чем-то вроде "искушения европейской надеждой". Эта часть увидела в расширении НАТО определенные гарантии против возвращения России в тех или иных формах к имперскому типу развития, полагая, что экспансия НАТО – путь к установлению (в позитивном для России смысле) Нового Мирового порядка, в котором наша страна получит (в силу признания совокупной Европой ее "демократичности" и "цивилизованности") вполне почтенное место. Это почтенное место предполагало вхождение в НАТО и самой России; если не умножать сущностей гипотезами о заагентуренности определенных политиков, нужно признать, что подобные взгляды сохраняются у небольшой части российской элиты и до сих пор. Эта часть элиты считает, что ради "отказа от имперскости" и "вхождения в Европу" можно даже разодрать страну на куски и присоединять к НАТО частями. Знаменательно, что удивительное смещение к этой группе элиты продемонстрировал в Вашингтоне Черномырдин, заявивший: "Лично я не вижу угрозы России в расширении НАТО".

Однако бесспорно доминирует во всех российских элитных кругах мнение о недопустимости расширения НАТО вне учета российских интересов. По данной проблеме в истеблишменте сформирован некий почти полный консенсус, природа которого требует анализа. Почему, практически не выработав реальных инструментов препятствования НАТОвскому расширению и даже, похоже, не имея внятного плана такого препятствования, почти все говорят одно и то же?

Есть, видимо, группы в стране, желающие всерьез и по большому счету изменить ее внутреннюю и внешнюю политику. Для них угроза расширения НАТО – естественный повод принудить элитные группы опомниться от перестроечно-постперестроечного карнавала бесцельности и антиконцептуальности, осознать себя ответственными за Державу и заняться ее стратегией.

Следующий аспект российского антиНАТОвского элитного единодушия – надежда определенных частей истеблишмента на социальную стабилизацию. Стабилизировать общество экономическими успехами надежд нет, консенсусный "образ будущего" отсутствует и вряд ли скоро появится, стабилизировать социум идеологически в ближайшее время не удастся. "Русскую идею" искали и не нашли. А в массовых "генах" живет отработанная за много веков реакция на "образ врага".

Этот образ, конечно же, инструмент крайне рискованный, автоматически подразумевающий одновременно с самопожертвованием народа и самопожертвование власти. Однако при правильном использовании "образ врага" – инструмент весьма эффективный. А тут очень кстати подвернулся "общий враг" – НАТО. Но социологические замеры показывают, что как раз в российском массовом сознании консенсуса по вопросу НАТО пока нет. Примерно треть опрошенных – категорически против расширения, треть полагает, что Россия сама должна войти в НАТО, и еще треть – что с расширением надо согласиться, но за него выторговать у Запада как можно больше.

Здесь стоит обратить внимание на важный парадокс: по вопросу расширения НАТО у российских элит консенсус, а в массах его нет. Но вот по вопросу принадлежности Севастополя – наоборот: в элитах полная разноголосица мнений, а в российской провинции почти 70% респондентов за возвращение Севастополя России! И вряд ли объяснение этого феномена можно свести к тезису о "своей рубашке".

Ельцин, видимо, рассматривает вопрос с принципиально других позиций. Билл, Гельмут, Жак – мне друзья или нет? Говорили всегда, что друзья, значит не будут расширять НАТО, раз я попросил. А если расширяют и, стало быть, не друзья, то это не просто какая-нибудь геополитическая угроза, а угроза собственно властная и лично мне, что очень существенно и требует безотлагательного реагирования. Кроме того, Ельцину, в его нынешнем состоянии и с недавним президентским мандатом, вряд ли хочется ввязываться в длительную и непредсказуемую властную драку. А возможный консенсус по вопросу расширения НАТО – пусть проблематичный, но все же шанс на хотя бы частичную элитную консолидацию, предотвращающую или оттягивающую такую драку.

Чубайс формулирует два значимых тезиса. Первый: расширение НАТО неизбежно приведет к усилению в России веса и политических возможностей коммунистических сил, что скачком повысит вероятность комреванша – то есть пугает Европу "призраком коммунизма". Второй: если расширение НАТО все же произойдет, Россия соберется, затянет пояса и будет искать адекватные ответы. Есть здесь и правда о присущих только российской истории невероятных мобилизационных возможностях народа, и очень важный намек на возможное оправдание дальнейших конфискационных действий власти в отношении элитных групп и собственного населения.

Далее, уже высказывалось экспертное, мнение о том, что сейчас в России происходит смена базовой идеологемы: на место тезиса прошлых двух лет о борьбе власти с "темными силами", часть которых находится в самой власти (Коржаков и К.), приходит тезис о Кремле как "средоточии всяческого и абсолютного зла". Тогда в ситуации, аналогичной февралю 1917 года, для смещения президента, которого по Конституции никак нельзя сбросить, нужны некие элитные коалиции, и антиНАТОвский блок может оказаться сравнительно удачной "колбой для вываривания" таких коалиций.

Важно отметить, что сейчас российская элита ищет поводов и возможностей для перегруппировки, сопровождаемой значительной сменой позиций. Для такой перегруппировки нужно существенное изменение "декораций" на политической сцене, и в этом смысле игра вокруг проблемы расширения НАТО – часть "перестройки сцены". В связи с этим стоит обратить внимание на технологию "опускания" Черномырдина в телепрограмме "Итоги", где Киселев спровоцировал премьера на заявление "Главная проблема расширения НАТО – как нам его объяснить россиянам", а также на серию материалов СМИ о полярных высказываниях Чубайса по данной проблеме на трибуне и в кулуарах Давоса.

Но есть в сегодняшнем единодушии элит по проблеме НАТО и прагматические причины особого политико-ментального порядка. Идей-то нет! А болтать политикам надо, и регулярно, иначе забудут! О чем? О главном – о власти – в ситуации властной неопределенности болтать опасно, здесь надо выжидать и лавировать. Отсюда – поиск относительно безопасных областей "заявленческой деятельности". Одна из таких областей – болтовня о НАТО.

Но в контексте "заявленческой деятельности" важно также и то, что внутри дискуссии о НАТО в правящей группе уже идет разговор о самом существенном: кто и чем ответит за поражение. Возможно, именно последними обстоятельствами объясняется несколько истерический тон многих российских политиков по данному вопросу. Важность использования проблемы для получения тактических политических приобретений заставляет политиков одновременно идти на стратегические издержки, связанные с супергромким ее озвучиванием и, соответственно, наращиванием политической цены ее предполагаемого (и даже высоковероятного) нерешения; каждый надеется, что сумеет переложить эти издержки на других.

7. Расширение НАТО как мировая ИГРА

Анализ общественного мнения и элитных ориентации в странах-членах НАТО и вероятных кандидатах в альянс показывает, что реальные шансы на расширение весьма невысоки. Напомним, что решение о приеме каждой новой страны должно быть ратифицировано парламентами страны-кандидата и всех без исключения членов НАТО. Учитывая, что необходимого консенсуса по вопросу нет нигде и что ряды сторонников расширения, по результатам всех социологических опросов, не пополняются, а редеют, можно заключить, что в самом публично-политическом преломлении процесса экспансии альянса присутствует, помимо серьезных продекларированных целей, очень значимый игровой элемент.

Сводя воедино текст и подтекст множества заявлений, предложений и документов по проблеме, можно с высокой долей вероятности заключить, что в НАТОвском процессе наблюдаются явные попытки вовлечь Россию в игровые бои с внедряемыми в информационное пространство виртуальными угрозами, с тенями и зеркальными отражениями реальных опасностей. Сегодня уже можно сформулировать следующие основные цели данной ИГРЫ ПРОТИВ РОССИИ под названием "расширение НАТО".

Во-первых, наиболее очевидная и часто упоминаемая в дискуссиях по НАТО проблема – ратификация договора СНВ-2. В ходе этих дискуссий со стороны наших западных оппонентов ратификация СНВ-2 уже звучит в виде как бы минимального условия для диалога с Россией по проблеме расширения альянса.

Во-вторых, дискуссия по НАТО преследует несомненную цель обострения отношений между республиками СНГ и блокирования в нем любых интеграционных процессов. Особенно четко эта цель прослеживается в отношении "разводки" России с Украиной, а также Азербайджаном и Грузией.

В-третьих, игровые инициаторы расширения альянса явно пытаются спровоцировать Россию на заключение стратегически тупиковых и провальных союзов с "париями" исламского мира, прежде всего с Ираком, Ливией, Сирией, а также (с учетом "очень кстати" выявленной позиции Чиллер и Эрбакана) с Турцией.

В-четвертых, бесспорно видна попытка в ходе торга за расширение НАТО заставить РФ "откреститься" от Китая, что автоматически означает вовлечение страны в политический (как минимум!) конфликт с Пекином (напомним высказывание по этому поводу китайского журнала "Гофэн").

В-пятых, крайне опасные тенденции последнего времени связаны с целенаправленным расширением отношений ряда республик СНГ с НАТО в рамках программы "Партнерство ради мира" (ПРМ). Сначала Украина, а затем уже и Азербайджан, и Грузия все настойчивее начинают поднимать вопрос об "особом партнерстве" с НАТО. Возникает впечатление, что статус ПРМ был изначально недоопределен сознательно и что под барабанный бой дискуссий о европейском расширении НАТО начинается ползучая экспансия альянса в жизненно важные для России регионы СНГ под видом "особого партнерства" в рамках ПРМ.

В-шестых, что, возможно, самое существенное, жесткость позиций НАТО по расширению призвана столкнуть Россию в публично декларируемую политико-военную конфронтацию с Западом. Этот сценарий влечет за собой широкий спектр очень важных последствий:

– Россия будет вынуждена к мобилизационным военно-экономическим мерам, что сразу приведет к ее международной изоляции и маргинализации; первой реакцией на это станет обрыв возможностей интеграции с Белоруссией;

– мгновенно и автоматически возрастет высота стоящих перед страной таможенных и тарифных барьеров и экспортно-импортных ограничений, что приведет к "вышибанию" РФ из целого ряда с трудом завоеванных мировых рынков;

– новое предъявление России как угрозы обеспечит быструю консолидацию Европы против врага и беспроблемное и форсированное расширение НАТО в предельно широком формате, вплоть до принятия в альянс Прибалтики и, по крайней мере, некоторых республик СНГ;

– такой процесс выведет в острую открытую фазу элитный раскол России по старой условной линии "западники – почвенники", резко ослабив шансы на внутрироссийскую элитную и социальную консолидацию;

– одновременно неизбежно усугубится система региональных конфликтов и расколов и инициируется новая волна регионального сепаратизма (начиная с Калининграда, который уже неоднократно демонстрировал свои "европейские" тяготения, и Кавказа);

– наконец, эти процессы неизбежно приведут к общему ухудшению экономического положения, что, вкупе с политическим и региональным расколом, создаст в России очень высокий социальный конфликтный фон – благоприятную почву для применения описанных выше технологий "специальных операций" НАТО, подобных уже освоенным в Боснии, Сербии, Болгарии и Албании.

Знаменательно, что многие из "крючков" описанных игровых целей российские элиты уже "заглотили". Так, чуть не все, от Примакова до Зюганова, намекают на ратификацию СНВ-2 в обмен на заключение НАТО с Россией "юридического договора, учитывающего определенные интересы российской безопасности" – хотя ясно, что на сегодня главной гарантией нашей безопасности являются именно тяжелые ракеты с разделяющимися головными частями, подлежащие ликвидации по этому договору. По проблеме НАТО уже обостряются отношения с Украиной, Грузией, Азербайджаном. Оппозиция уже пугает Запад возможностью союза с Ираком, Ливией и Турцией. Антагонисты Родионов и Батурин странно-согласованно проводят работу по наращиванию отчуждения между Россией и Китаем. Налицо явные признаки очередного необдуманного и инстинктивного вовлечения России в чужую игру.

8. Расширение НАТО: угрозы и варианты ответа России

Одним из наиболее благоприятных вариантов развития событий в отношениях России с НАТО некоторые российские политики по-прежнему считают полноправное вхождение РФ в альянс. Прежде всего, возникает вопрос целесообразности такого варианта: что при этом приобретает Россия? Эксперты считают, что приобретения России в плане обеспечения собственной безопасности здесь оказываются существенны лишь в единственном случае: сохранении НАТО сегодняшней структуры принятия решений, обеспечивающей РФ право вето. При этом почти очевидной издержкой такого варианта оказывается неизбежное ухудшение отношений России с Китаем и крупный комплекс угроз ее Дальневосточному региону.

С точки зрения НАТО сценарий приема России в альянс ставит вопрос: Россия входит в НАТО или же НАТО, скорее, входит в Россию? И обсуждение данной перспективы в западных экспертных кругах заканчивается однозначным выводом: с приемом России в альянс НАТО получает большой комплекс издержек без серьезных приобретений. Эксперты делают в связи с этим обоснованный вывод, что Россия может рассчитывать на прием в "нереформированный" НАТО в единственном случае: при резком, почти катастрофическом, ухудшении американо-китайских отношений. А последние шаги американской внешней политики (в частности, заявления высокопоставленных чиновников администрации США и визит в Пекин Мадлен Олбрайт) говорят скорее об обратных перспективах.

Для России наиболее мощными угрозами оказываются планы приема в НАТО Балтии и Украины. В отношении стран Балтии существует обещание Клинтона, что они в "первых очередях" в альянс допущены не будут (хотя, с учетом "забывания" обещаний, данных при объединении Германии, рассчитывать на надежность данного обязательства не следует). А вот развитие ситуации с Украиной представляется крайне тревожным. Последние визиты и заявления Кучмы, Удовенко и Горбулина позволяют предполагать, что в определенных условиях на повестку дня может быть поставлен вопрос о приеме Украины в альянс в числе вторых или даже первых очередников.

В связи с этим важно оценить политическое содержание происходящей дискуссии по Севастополю и Крыму. Будучи формально поводом для отталкивания Киева от России и сближения Украины с НАТО, она в то же время оказывается юридическим препятствием для приема Украины в блок – как страны, не урегулировавшей свои территориальные споры с соседями. Но в дальнейшем, не исключено, ситуация может склониться к возможности торга и предложений размена по принципу: мы вам Крым, а вы нам место в НАТО, и в таком случае Россия окажется в патовой ситуации.

Следует отметить, что "маастрихтские" реформы ЕС и очень скромные результаты усилий стран ЦВЕ в проникновении на европейские и мировые рынки позволяют вновь поставить вопрос о возможности "торговли" по проблеме расширения НАТО с бывшими европейскими странами соцлагеря. Ряд крупных политиков из этих стран в конфиденциальных беседах и даже публично давали и дают понять, что крайне обижены и возмущены тем, что Россия весь свой диалог по проблеме расширения НАТО вела и ведет мимо них, с США и крупнейшими западноевропейскими членами альянса.

Такая позиция отмечена среди чешских, венгерских и даже польских элит; есть прямые жалобы, стиля: "С нами, наиболее заинтересованными в проблеме, на тему расширения НАТО никто в России даже не хочет говорить". Эксперты утверждают, что в этих странах имеют значительное влияние силы, готовые изменить внутренний политический климат в отношении присоединения к НАТО или даже отозвать заявки своих стран на вступление в альянс в обмен на открытие для них российских рынков.

Министр иностранных дел России в своих последних заявлениях назвал три возможных варианта развития ситуации с НАТО: альянс отказывается от расширения (что маловероятно); до расширения подписывается полномасштабный юридически обязывающий договор между НАТО и Россией, учитывающий российские интересы; НАТО расширяется, полностью итерируя интересы России и отделываясь от ее беспокойства необязательными Хартиями или Декларациями.

Представляется, что возможности реализации первого варианта уже упущены. Такой вариант был легко реализуем 3-4 года назад ("демократический" Конгресс и согласие администрации США), требовал не слишком значительных усилий 1-2 года назад (период НАТОвских сомнений и переориентации), а сегодня практически невозможен или потребует от России крайне сложных и резких политических и военных жестов, издержки которых невозможно переоценить. России поэтому придется действовать в пространстве второго и третьего вариантов, либо выдвигать свои позитивные контрпредложения, в корне ломающие нынешние расширительные сценарии.

Во втором варианте предложения России могут состоять в нескольких различных подходах. Первый, сегодня наиболее интенсивно обсуждаемый, – включение России в качестве полноправного члена в политическую организацию НАТО, но без участия в военных структурах альянса. Поскольку применению вооруженных сил НАТО предшествует принимаемое консенсусом политическое решение, договор о подобном инкорпорировании России в базовую структуру европейской безопасности позволил бы снять опасения России в части расширения альянса и одновременно дать ей весомый голос в решении важнейших европейских проблем.

Очевидно, что подобное предложение России будет негативно встречено большинством участников НАТО и в особенности США. Положение осложняется неоднократными заявлениями высших руководителей стран-членов НАТО (в том числе Клинтона), что Россия ни в коем случае не будет иметь в НАТО права вето. Отказ от данного тезиса для лидеров стран альянса будет означать недопустимую "потерю лица".

Еще одна крупная проблема данного варианта актуальна в первую очередь для России: Китай, как и в предыдущем случае, может расценить его реализацию как союз России с Европой и США, направленный против его безопасности. В качестве ответной реакции Китая тогда следует ожидать контракций "Восточного Дракона" со всеми возможными неприятными последствиями для российского Дальнего Востока и региона Центральной Азии.

Третий вариант (расширение НАТО без учета мнения и опасений России) оставляет для нас весьма узкий набор возможностей. Сегодня обсуждаются две такие возможности, в принципе полярные.

Первая – подписать необязательную Хартию с НАТО, то есть политически "сдаться" и признать неизбежность утраты возможностей реального влияния на большинство аспектов европейской политики, но одновременно выторговать для России ряд значимых уступок и льгот по другим проблемам. К числу этих льгот относят: принципиальное изменение Договора по обычным вооружениям в Европе, снимающее установленные еще до распада СССР фланговые ограничения, снятие Западом таможенных и тарифных барьеров в отношении российской внешней торговли (включая поправку Джексона-Вэника и ограничения КОКОМ), а также открытие для России мировых рынков капитала и кредитные гарантии международных финансовых институтов.

Именно в русле данной возможности находятся предложения "торговли" за расширение, которые делаются в ходе визитов в Москву НАТОвских эмиссаров, в том числе во время визита Олбрайт. Наиболее откровенные вбросы в рамках этой возможности – "утечки" в российской прессе о том, что якобы в Давосе российские представители договорились об обмене согласия России на расширение альянса на крупные западные безвозмездные и кредитно-инвестиционные вливания в российскую экономику. Не исключено, что беспрецедентный 4-миллиардный кредит европейских банков Газпрому на реализацию системы газопроводов "Ямал – Европа" лежит в русле такого закулисного торга.

Вторая возможность – встать в жестко конфронтационную к НАТО позицию и начать использование всего имеющегося в российском военно-политическом арсенале набора конфронтационных инструментов, то есть, по сути, перейти к "второй холодной войне".

Сторонники такого подхода аргументируют свои позиции тем, что первую и вторую возможность Россия с позиции сегодняшней слабости обеспечить не в состоянии, ее все равно "продинамят и кинут". В то же время полномасштабная реализация конфронтационного варианта оказывается способом решить ряд крупных внутриполитических и экономических задач. Эти задачи: консолидация элит и масс через "образ врага" (и оправдание необходимого для такой консолидации существенного внешнего "закрытия" России – по сути, приспускания "железного занавеса"), возможность конструирования экономического курса без непрерывной оглядки на МВФ и прочих зарубежных "спонсоров" и (последнее в списке, но не по важности) возможность оправдания очередного раунда перераспределения собственности с конфискационными действиями в отношении населения и элит.

Представляется, что, ввиду явной непродуктивности или нереальности всех перечисленных сценариев и вариантов для России, пространство возможностей определяется ее способностью выработать и навязать НАТО собственные предложения по реформированию европейской безопасности. Отправной точкой для переговоров по таким предложениям должно быть обеспечение необходимого для России и политически достойного участия в определении стратегии и реалий европейской безопасности, что как минимум требует значимого и полноправного включения России в принятие политических решений альянса. Но одновременно нужно обеспечить "сохранение лица" по розданным обещаниям у НАТОвских лидеров (допускать расширение НАТО и, по крайней мере, смягчать вопрос о российском "вето").

Для продвижения подобных российских предложений можно использовать отчетливую тягу европейских членов альянса (особенно Франции) к снижению уровня американской опеки. Возможные выгодные для договаривающихся параметры торга: трансформация НАТО в организацию нового типа с участием России, где отсутствовало бы консенсусное условие (и право вето), но в механизм принятия решений был бы заложен эквивалентный учет позиций стран в соответствии с их военно-политическим весом. Возможен и перевод проблемы в более широкий, "надНАТОвский", формат, что могло бы базироваться на заявлениях ряда европейских стран о необходимости строительства новой европейской (мировой) системы военной безопасности под эгидой ОБСЕ (ООН).

Представляется, что значительные возможности изменения психологического климата в Европе по вопросу расширения альянса могут быть найдены в ходе дипломатических и неформальных контактов с лидерами стран ЦВЕ – кандидатов в члены НАТО.

Очень важным компонентом отпора расширению НАТО может стать воздействие на мировое и особенно европейское общественное мнение через СМИ и активные дружественные политические группы в странах – членах альянса и кандидатах на вступление. Как показано выше, такие группы в этих странах существуют и в некоторых случаях достаточно сильны.

Европейские Институты, и прежде всего ОБСЕ и ПАСЕ, могут оказаться эффективным средством смещения позиций парламентов стран-членов НАТО против расширения, а также обработки общественного мнения в русле необходимости референдумов и проблемы ратификации расширения парламентами. Для ОБСЕ и ПАСЕ должно быть очевидно, что расширяющийся и приобретающий новые функции альянс просто не оставляет для них значимого политического места.

Отдельно следует отметить, что расширение НАТО необходимо рассматривать в увязке с событиями на других российских флангах. К числу наиболее значимых из таких событий нужно отнести планы создания исламского блока Д-8 под патронажем Турции (члена НАТО), где предполагается заключение сначала экономического, а затем политического союза, а также стремление США к резкому улучшению и "уплотнению" отношений с Китаем. Эти события делают не лишенной правдоподобия гипотезу о существовании согласованных планов военно-политического "окружения" России с участием перечисленных сил и под руководством США. В свете конфигурации сил вокруг России, приведенной на схеме "взгляд из США", данное предположение нельзя считать совсем невероятным.

Наиболее эффективной мерой противодействия расширению альянса, на наш взгляд, является игра на противоречиях интересов как внутри НАТО, так и вне него. Однако в этой игре необходимо точное понимание характера создаваемых для решения данной задачи союзов, с тем чтобы выстроенный "под задачу" тактический альянс не оказался в дальнейшем стратегической гирей, тянущей Россию ко дну. В этом смысле наиболее опасными тактическими союзниками для РФ являются Германия, Турция и исламские "маргиналы", а вполне разумными со стратегической точки зрения – Индия, Бразилия, Израиль, Вьетнам, Иран, Франция, возможно, Китай.

Вторым важным средством решения задачи следует признать создание контркоалиций стратегического характера в рамках СНГ. Безусловный приоритет здесь – форсирование союза и интеграции с Белоруссией, невзирая на определенную двусмысленность некоторых политических заявлений и шагов Лукашенко. Союзником "второй очереди" в данном ракурсе является Казахстан, где народ и большинство элиты никогда не имели особенно острой идиосинкразии к интеграции; в случае, если такой союз удастся осуществить, следующей может оказаться Киргизия. Разумеется, в рамках действий по обеспечению таких стратегических контркоалиций необходима осторожная, но точная и недвусмысленная работа с Арменией, а далее, не исключено, с Молдавией и Туркменией.

Возможные меры военного характера включают в себя создание военного блока со странами СНГ (форсированное военное сотрудничество с Белоруссией и размещение на ее территории тактического, а далее, не исключено, и стратегического ядерного оружия), заключение военно-политических союзов с другими государствами мира, в частности, с Китаем и Индией как с ключевыми в геополитическом, военно-стратегическом и ядерном отношении державами. Этот ход потребует от РФ длительного времени и достаточных дипломатических усилий, но сулит большой выигрыш как в плане обеспечения своей безопасности в самом широком смысле, так и обеспечения места на перспективных рынках: уже сегодня эти страны являются основными потребителями российских технологий, в частности вооружений.

Наиболее резкие, конфронтационные сценарии развития ситуации с НАТО, а также неформальный политический торг с альянсом не исключают угрозы применения более жестких мер. Ряд таких мер уже озвучен в отечественных СМИ. Прежде всего, Россия может отказаться от достигнутых договоренностей по снижению уровня военно-политического противостояния с Западом и сделать шаги по кардинальному пересмотру своей военной политики. Первым шагом может быть выход РФ из некоторых основополагающих договоров с США и другими членами НАТО.

Одной из таких мер может являться, например, категорический отказ (открытая денонсация) от ратификации СНВ-2, что приведет к осложнению и, возможно, полному прекращению российско-американских переговоров по сокращению ядерных вооружений, так как реально означает остановку демонтажа тяжелых стратегических межконтинентальных ракет с разделяющимися головными частями. Другой мерой может явиться пересмотр в одностороннем порядке Договора по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ), который уже сейчас теряет смысл в связи с изменившейся геостратегической ситуацией в Восточной Европе, а после расширения НАТО приобретет для РФ откровенно дискриминационный характер.

В последнем случае, не имея возможностей сохранить равновесие по обычным вооружениям, для обеспечения паритета сил Россия будет вынуждена отдать предпочтение тактическому ядерному оружию, выйдя из Договора по ракетам средней дальности (ДРМСД) и возобновив производство и размещение по периметру границ комплексов типа "Ока" или более совершенных. Существует и еще ряд договоров, в том числе Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и Конвенция по запрещению химического оружия, от которых РФ могла бы отказаться в одностороннем порядке по примеру Китая или Индии.

Кроме того, важной мерой военно-технического характера явился бы отказ РФ от обязательств в сфере продажи вооружений и двойных технологий, не позволяющих России торговать со странами, объявленными ООН под давлением США "террористическими" или "небезопасными" с ядерной точки зрения. В контексте мировой торговли оружием может идти речь также о дипломатических или политических усилиях Москвы по активизации некоторых взрывоопасных "горячих точек" в мире и, в частности, в зонах интересов стран-членов НАТО (пример – продажа ЗРК С-300 Кипру).

Наконец, важным и весьма эффективным инструментом воздействия на неуступчивых партнеров по переговорам о НАТО может стать угроза терроризма, что уже было озвучено Н.Ковалевым в Да-восе. Важно подчеркнуть западным визави на переговорах, что ратификация и выполнение договора СНВ-2 не оставляет для России конвенциональных, "непартизанских" средств защиты своих военно-политических интересов, что с высокой вероятностью может привести к использованию отчаявшимися маргинальными группами инструментов террора и партизанской войны.

Резюмируя возможности России по противодействию процессу экспансии НАТО, подчеркнем главные обстоятельства.

У России по проблеме расширения, конечно, цейтнот, в который ее загнала необдуманная, наивно-прозападная и одновременно неопределенная внешняя политика предыдущего этапа. Но этот цейтнот вовсе не абсолютен: говоря на том же шахматном языке, "флажок на часах" еще далек от падения. В то же время у западного оппонента, заявившего о расширении альянса, – "цугцванг", у него нет хороших ходов, и единственная его надежда – на то, что Россия в цейтноте сделает ряд стратегических ошибок.

Самый невыгодный вариант поведения России по проблеме расширения НАТО, единственно гарантирующий успех США, – жестко конфронтационный, сопровождающийся угрозами неконвенциональных мер или прямыми и резкими агрессивными действиями. В этом случае и евроамериканский консенсус по расширению блока, и ратификацию соответствующих соглашений парламентами можно считать обеспеченными.

Альтернативный вариант стратегии, символическим знаком которого является тезис "Россия никому не опасна", выбивает почти все козыри из рук инициаторов расширения и вынуждает их идти на компромиссный торг. Подчеркнем, что в этом случае в наиболее затруднительном положении оказывается Клинтон, отрезавший себе пути назад предвыборными обязательствами по расширению и одновременно оказавшийся заложником воли (или неволи) к расширению собственных НАТОвских союзников и Конгресса. Поэтому в случае, если обозначенные Россией конструктивные предложения по выходу из ситуации позволят ему формально соблюсти обещания и "сохранить лицо", президент США может оказаться тактическим сторонником подобных предложений.

Рамки указанных конструктивных предложений могли бы быть следующими:

– трансформация альянса с изменением структуры, целей и способов принятия решений, в том числе за счет увязывания системы целей и принятия решений с Россией через механизмы трансформируемых ООН и ОБСЕ;

– после этого согласие на роль НАТО как одной из главных военно-силовых опор безопасности в Европе и прилегающих регионах и признание допустимости расширения альянса.

В случае сохранения жесткой позиции НАТО, и прежде всего США, наилучшей стратегией для России представляется выжидательная. То есть неизменно подтверждать несогласие с расширением альянса на неприемлемых для РФ условиях, выдвигать и обязательно прокламировать и пропагандировать свои предложения по системе европейской безопасности, играть на внутриНАТОвских противоречиях, строить контркоалиции и ждать уступок, которые практически неизбежны как из-за разногласий между членами НАТО, так и в связи с очевидно малыми шансами на ратификацию расширения парламентами стран-членов альянса.

Абсолютно недопустимо для России в дискуссии с НАТО лишь одно: драться с тенями и включаться "болваном" в чужую игру, т.е. предлагать цену за нерасширение в виде однозначных обещаний ратификации СНВ-2 или каких-нибудь принципиальных геостратегических уступок – например, таких, как отказ от интеграционных инициатив и российских сфер интересов в СНГ либо снижение уровня отношений с Китаем, Индией, Ираном.

Однако главное условие реализации более или менее благоприятных для России сценариев противодействия экспансии НАТО – обеспечение минимального элитного консенсуса по ключевым вопросам государственного образа будущей России и, соответственно, ее внешнеполитической стратегии и базовым концепциям международных отношений.

9. Выбор стратегии

При бесспорно игровом и антироссийском характере политики совокупной Европы в отношении нашей страны следует вновь признать, что Россия давала и дает основания для определенных обвинений. Действительно, ключевой проблемой перестроенной и постперестроечной России является ее государственное самоопределение.

В одном из недавних докладов мы освещали перестроечные процессы с позиций борьбы российских элитных групп за государственную экономическую трансформацию России, позволяющую конвертировать власть в собственность. Однако эта борьба была неразрывно связана с политической трансформацией, призванной не только конституировать такой процесс, но и, с одной стороны, сбросить с России груз сверхзатратных геополитических обязательств, а с другой, – запустить ее ресурсно-хозяйственный потенциал в более эффективном режиме – как полагали, к пользе народа и особенно элитных лидеров указанных трансформаций.

На рис.5 приведены основные идеи подобных трансформаций и соответствующего элитного самоопределения.

Рис. 5.

Исходный геополитический постулат властных групп, затевавших перестройку, заключался в необходимости ОТКАЗА ОТ СВЕРХДЕРЖАВНОСТИ как принципа, реализуемого лишь в мобилизационно-прорывном режиме, требующем сверхэксплуатации основной массы населения, при котором почти вся прибыль от этой сверхэксплуатации идет в пользу управляющего мобилизационным режимом централизованного бюрократического государства. Лозунгом такого отказа, как мы все хорошо помним, поначалу стало "избавление от нахлебников", в числе которых оказались сначала "дружественные" страны Африки, Латинской Америки и Азии, а затем – "союзные" государства Цетральной Европы (Варшавский договор и СЭВ). При этом предполагалось, что, уйдя от мировых сверхдержавных обязательств, СССР сохранит "нормальное, как США", геоэкономическое влияние и соответствующие сырьевые и оружейные рынки.

Принципом нового геополитического существования в данном случае объявлялся особый (советский, российский) цивилизационный мир, который, наряду с другими цивилизационными мирами (европейским, исламским, китайским и т.д.), займет свое подобающее и вполне почетное место в "оркестре цивилизаций" в качестве одного из мировых центров силы. Основой, социокультурным базисом такого российского ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО МИРА предполагалась частью сохранившаяся от дореволюционной империи, частью трансформированная советским временем культурная традиция.

Мы уже не раз обсуждали вопрос о соотносимости цивилизационных представлений о мировой истории с реальным политическим процессом сегодняшнего дня. Здесь напомним лишь, что модели "мира цивилизаций", правомочные и во многом прогностически эффективные в начале века, когда работали Данилевский, Шпенглер и даже Тойнби, оказываются либо недомыслием, либо политической игрой в сегодняшних трудах Хантингтона и его эпигонов. Наступила другая эпоха информационных контактов и средств коммуникации, в которой (по преимуществу бывшие) цивилизации взаимодействуют и взаимопроникают настолько плотно, что оказывается почти невозможным доминирование культурной традиции в массовой идентификации и сохранение старых геополитических и торгово-экономических ниш в мировом разделении труда.

Даже в самой глухой провинции старые культурные идентификационные смысловые озерки последовательно захлестываются подавляющим новым масс-информационным потоком. Ранее изолированные или полуизолированные миры-цивилизации оказываются на сегодня крайне сложным и уже неразрывным переплетением информационных, культурных, экономических, политических, военных, криминальных и т.д. связей. И открытие России миру в ходе "избавления от сверхдержавнсти" продемонстрировало с вопиющей отчетливостью, что вхождение в "мир цивилизаций" – погоня за уже не существующим фантомом прошлого.

Однако процесс "избавления от нахлебников", будучи однажды начат, самой своей логикой востребовал последовательного продолжения и на пространстве СССР: "нахлебниками" оказались почти все союзные республики. И сразу отметим, что уже в контексте трансформации сверхдержавы к "цивилизационному миру" в российских элитных кругах представления о рамках этого мира сильно разнились. В цивилизационной логике неизбежно оказывалось, что собственно таким миром может быть лишь часть СССР в виде "славянской" или "восточноправославной" цивилизации, откуда следовало представление о неизбежной негомогенности этого будущего мира. Сутью такой негомогенности стал не слишком афишируемый тезис о необходимости перехода от советской "империи идеократического равенства частей" к "нормальной неоколониальной империи", где ядром-метрополией должны были стать славянские республики Союза (а в предельном случае и только одна Россия), а остальные – неоколониальной периферией.

Но в такой логике переструктурирования сверхдержавной идеократической империи в неоколониальный "цивилизационный мир" требовалось сначала разрушить имеющийся имперский организм, а затем заставить его (преимущественно исламскую) периферию, по выражению одного из идеологов процесса, "приползти на брюхе за помощью". И именно эта "цивилизационная" логика, помноженная на неоимперский фантом, стала причиной развала СССР.

А рядом с "цивилизационной" геополитической идеей неоколониальной империи с самого начала "вываривалась" и другая, с ней сопряженная: создание из России НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА либо как отдельного политического образования, либо как того самого неоколониально-имперского ядра, которое должно в близком будущем стать центром-метрополией новой "нормальной" империи. И целый ряд постперестроечных процессов, включая приватизацию и Чеченскую войну, нельзя рассматривать без учета такой элитной ориентации, предполагающей одновременное "выращивание" отечественной национальной буржуазии и массового низового русского национализма. Лозунгом этого процесса стала "национальная модернизация" – очередное волшебное средство "догнать и перегнать" построенный по национально-государственному принципу мир стран Запада.

Сегодняшний результат, включающий почти тотальную интернационализацию капитала и решительный отказ России мыслить национальными категориями, показывает, что время для подобных моделей безвозвратно упущено, что в конце XX века национальное государство построить уже нельзя.

И поэтому часть элитных групп вновь возвращается к несколько подзабытой за последние годы идее "вхождения в Европу" в качестве (разумеется, "равноправного и благополучного") уголка общего европейского "цивилизованного" мира. При этом такие подробности, как параметры этого европейского мира и судьба отечественного уголка в нем, как бы вне обсуждения, как бы выводятся за рамки процесса. Хотя, как показывают события последних лет (и особенно последних месяцев) на Балканах, далеко не все европейские уголки равноправны и, тем более, далеко не все из них ожидает благолепие западноевропейского экономического и политического рая. Эти события, с учетом чрезвычайно быстрого освоения "братьями" из НАТО технологий "специальных операций", скорее, указывают на совершенно другие и вовсе не радужные перспективы.

Что мы имеем в итоге? Развал мировой инфраструктуры собственной сверхдержавности и ее стержня – советской идеократической империи. Провал идеи российского "цивилизационного мира" и задействования "неояпонского" традиционализма. Крах мечтаний о национальном государстве и надежд на очередную (на этот раз успешную) российскую буржуазную модернизацию. Нарастание спровоцированного попыткой национально-государственного устроения страны регионализма и псевдонационалистический национал-сепаратизм a lа Лебедь. Ежедневное и неуклонное наращивание исламской угрозы, воплощающееся уже в непосредственном повышении температуры конфликтов у границ России и СНГ. И, наконец, оглушающую оплеуху надеждам на вхождение в чужой мир Европы – расширение НАТО.

"Сухим остатком" всех этих процессов с необходимостью оказывается окончательное избывание иллюзий больших и влиятельных российских властно-элитных групп, которые – действительно искренне и убежденно – все эти годы делали ставку на дорогие своему сердцу геополитические и государственные модели. Это общее поражение нашей элиты и огромная человеческая драма, в которой трудно сознаваться самим себе и которуютем более нелегко избыть.

Но, в какое бы русло ни повернул нынешний процесс расширения НАТО, выбор реальных возможностей у России крайне невелик. Расширение показывает, что ни в каком устроенном по чужим чертежам мире ей места не предусмотрено, и особый и подчеркнутый цинизм ситуации заключается в том, что нашу страну обкладывают, как раненого зверя, под громкие возгласы о том, что в таком обкладывании "лишней страны" и состоит ее самое великое благо. Теперь либо Россия понимает, что может остаться государственным субъектом лишь в отстаивании прорывного мобилизационного проекта при всех издержках сверхдержавного существования, либо ее просто не будет, а на ее просторах станут "разбираться с наследством" холодные, рациональные, чужие и по-современному жестокие люди.

И это происходящее на наших глазах избывание былых иллюзий, за которым с необходимостью должен последовать ОБЩИЙ поиск новых моделей, новых союзов, новых способов исторического движения в крайне сложном, конфликтном и игровом постисторическом мире, – возможно, единственное положительное следствие того шокового удара, который нанесен России расширением НАТО.

04.10.1997 : Наша реальность и их возможности

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #9-10

1. Две реальности

15 дней отпуска, которые я позволил себе в этом году, я провел в костромской деревне. Должен сказать, что, хотя я очень люблю природу и не имею никаких притязаний с точки зрения образа жизни, впечатления были абсолютно шоковые. Не знаю, можно ли себе позволять такие опыты, такой перепад уровней жизни. Это маленькая деревня в 500-х километрах от Москвы. Соседи завели щенка, щенок скулит каждый раз, когда мы выходим на террасу, его надо бы покормить, но нельзя кормить щенка лучше, чем едят его хозяева. Возникает трагическая проблема, которой не было никогда: ты несешь пищу щенку, но поскольку сами соседи едят только картошку и хлеб, то, принося щенку остатки тушенки или скисшее молоко, надо думать, не оскорбление ли это для соседей. Потому что у них – нет ничего.

В деревне оставалось еще несколько мужиков, пытавшихся еще что-то делать. Теперь бежали и эти. По моим оценкам, спилось 90% мужского населения. Фабрика закрыта. Четыре бывших руководителя коммунистической организации в этом месте – главные бандиты. Есть бандиты, не входящие в компартию, но все, кто входил в ее местную верхушку, – сегодня банда. Народ не делает различий между Зюгановым и Ельциным, при очень высоком авторитете Сталина и всего, что с ним связано. Конец брежневского периода, несмотря на хорошее тогда материальное положение, ненавидим потому, что "это те самые, которые нас тогда понукали, а теперь сидят и нас же душат".

Настроение – умирать. Никаких признаков борьбы нет. О смерти говорится очень часто. С момента моего последнего приезда появилось новое большое кладбище. Идет варварская рубка леса, которой не было никогда. Когда я спрашиваю: "А чем вы будете топить завтра при такой вырубке?" – отвечают: "Ничем". Фермеров нет вообще. Распахивание полей носит спорадический характер, если кто-то крутит какую-то махинацию и ему надо часть денег на это списать. 100% населения занято подсобным натуральным хозяйством. "Контора", т.е. администрация фабрики, живет очень хорошо, а рабочие получают по буханке хлеба "в счет зарплаты", которую давно не платят. Иногда – раз в полгода – выклянчивают по 20тыс. рублей. 20тыс. – это большие деньги, это возможность купить постного масла и что-то пожарить.

А посреди всего этого ездят и стоят машины, заваленные ширпотребом. Продукты дороже, чем в Москве, по простой причине: эти продукты в Москве и закупаются.

Я не хочу обобщать этот опыт на всю страну. Надеюсь, что в больших индустриальных городах по-другому, что на юге России не так, но я приехал с таким опытом. Мои друзья вернулись с Камчатки. Картина примерно такая же. Поголовная занятость населения приусадебным сельским трудом. Вся территория заросла полудачами. Полная криминализация. И уже фактически свершившееся разделение Камчатки на северную и южную. Разделение – с большими перспективами сепаратизма на завтра. Ибо этнический фактор расчленения уже работает. Все народы, которые давно существуют только на бумаге, начинают претендовать на какие-то "национальные территории".

И когда я с этим опытом в Москве сел в машину, которая подъехала к поезду, со мной действительно что-то произошло. Я ехал, смотрел на огромные стенды, на которых написано: "Если ты хочешь чего-то, то купи себе немного…", и понимал, что это несовместимые, непересекающиеся реальности. Со мной произошел какой-то экзистенциальный человеческий шок; наверное, уже организм не может выдержать переброски из такой деревни, в которой я был, в Москву. Но ведь езжу туда каждый год, и ничего подобного со мной не было.

Мне кажется, что я не имею права превращать свой опыт в аналитику, но и вычитать опыт из аналитики тоже глупо. Поэтому первое, что я утверждаю: рождаются две непересекающиеся реальности бытия. И нормальный человек, мыслящий хоть какими-то категориями целого, уже не может переходить без шока из одной реальности в другую. Это слишком контрастный "душ".

А по приезде в Москву я посещаю некие привилегированные аналитические мероприятия (надоело слово "тусовки", но тянет сказать именно так). И что я там слышу? "Ситуация в России неуклонно улучшается, мы прошли самую тяжелую фазу, начинается реальный экономический рост…" Я смотрю на людей и пытаюсь выявить в них какой-нибудь элемент лжи. Я хочу верить в то, что говорящий мне человек понимает, что лжет, – и не вижу этой лжи. Я режиссер, и мне полагается считывать психологическую компоненту в высказываниях. Рядом со мной сидят люди, "делающие решения" в нашей стране, которые с огромным оптимизмом, стуча кулаком по столу, говорят: "Начинается рост, страна вышла…" Я пытаюсь прочитать фальшь в высказывании. Фальши нет, вообще нет никакого зазора между говорящим и говоримым. Что это?

Если эти люди так искусно лгут, что я не могу увидеть "зазор", то пора закрыть театр "На досках". Потому что искусство отступает перед жизнью. Жизнь становится такой игрой, которую нельзя переиграть. В противном случае я должен верить, что они не лгут, что они действительно в этом убеждены. Тогда я должен считать, что либо это безумно глупые люди (но я вижу, что это не так), либо… либо мы существуем не просто в социально страшно далеких друг от друга "мирах". Мы существуем в параллельных реальностях. В одной из этих реальностей – одни представления, один ценностной фокус, один язык, одно ощущение добра и зла, долженствования и отвергания, в другой – совершенно другие. Значит, Россия становится не только социально расслаиваемым обществом, наподобие торта "Наполеон". Этот "торт" еще и "порезан на куски". И каждый "кусок" лежит на отдельном блюде в отдельной комнате.

И тогда рождается вопрос ко всем нашим "аналитическим штудиям": что мы описываем? Если мы описываем некоторое хотя бы сложно построенное целое, организм, в котором есть ритм, кровообращение, пульс и все прочее, то мы можем одним способом прогнозировать, предсказывать, применять одни инструменты анализа. Если есть живое и возможности сращивания, то нужен хирург, который может что-то с чем-то сшить. Если же это уже не части целого, тяготеющие друг к другу, а куски мяса, лежащие на прилавке Бытия, то нужен не физиолог. Нужен патологоанатом.

Итак, первое условие содержательного разговора: можно ли найти какой-то общий знаменатель для того, чтобы доклад о ситуации в России – где мы находимся, что с нами происходит, – был бы как-то воспринят целым и через это восприятие способствовал бы собиранию расползающейся целостности? Пусть он будет по-разному оценен, этот доклад! Но главное – чтобы он был онтологически признан разными бытийственными "мирами", на которые распалось российское целое. Может быть, какой-то злодей скажет: "Ну и хорошо, что так плохо". Я уже этим буду доволен, потому что появится хоть какая-то аутентичность аналитической мысли. И аналитика станет тем, чем должна быть. Аналитикой Dasein, – как говорил Хайдеггер. Но мы ведь не можем найти общего языка! В ситуации, когда мощной оппозиции не существует, когда шансы на приход кого-то нового к власти и изменение сегодняшней стратегической парадигмы равны нулю, в этой ситуации такой уровень "вавилонизации", такой уровень разброса в оценочных базах лишает нас даже шансов на "глухую оборону". Мы даже этого не можем сделать, потому что рядом люди, которые говорят: "Да вы что! Все нормально, все движется вперед…" и т. д.

2. "Лишняя страна"

Позволю себе перейти к тем двум группам событий, которые мы обсуждали с рядом близких коллег и которые признали наиболее важными. Первая касается такой банальной вещи, как маневры других государств на сопредельных нам территориях.

ХРОНИКА УЧЕНИЙ НАТО В 1997ГОДУ

21января. На Черном море вблизи Констанцы корабли ВМС НАТО проводят учения по контролю за коммуникациями, высадке десанта с привлечением Грузии, Украины, Болгарии, Румынии, Турции.

1февраля. В Кишиневе проходит международная конференция по планированию на 1997год военных учений программы НАТО "Партнерство во имя мира". Участвуют делегации Румынии, Болгарии, Франции, Венгрии, Италии, Словакии, Турции, США, Узбекистана и Молдовы.

28марта. Отряд кораблей НАТО, завершив трехдневный дружественный визит на Украину, покинул Одессу. С руководством ВМС Украины обсуждались будущие учения "Морской бриз-97".

2апреля. США и Литва приступили к совместным месячным военным учениям на базе литовского миротворческого контингента – на бывшем советском военном полигоне.

7апреля. В Одессе с "дружественным визитом" пришвартовались фрегат и эсминец ВМС Турции. По пути от Босфора до Одессы НАТОвские корабли вели гидрографическое обследование района, их средства радиоразведки работали на полную мощность, фиксируя и классифицируя источники радиоизлучений на побережье.

17апреля. В Закарпатье в Яворивском учебном центре проходит международная конференция по подготовке к июльским военным учениям. Собрались делегации США, Бельгии, Румынии, Македонии, Чехии, Греции, Молдовы и Украины.

18 июня. Многонациональные учения "Кооперейтив наггет-97" в рамках программы "Партнерство ради мира" начались в американском штате Луизиана. Участвует около 2 тысяч солдат, в том числе из Грузии, Казахстана, Киргизии, Молдавии, Украины и Узбекистана.

23июня. У побережья Болгарии в районе Варны начались наднациональные военно-морские учения в рамках программы "Партнерство во имя мира". Корабли стран НАТО, будущих членов блока и Украины отрабатывают операции по поддержанию мира и оказанию гуманитарной помощи.

16июля. На Яворивском полигоне в Закарпатье проходят тактические учения Украина-НАТО.

23июля. В эстонском Палдиски завершились крупные международные военные учения "Болтик челлендж-97" с участием семи стран Европы и США. Отрабатывались не только миротворческие операции, но и высадка частей в районе кризиса, преодоление минных полей, обезвреживание снайперов, были задействованы военные корабли, авиация, десантники.

24августа. В Крыму начались многонациональные военно-морские учения НАТО "Си- Бриз- 97" с участием кораблей США, Украины, Турции, Болгарии, Румынии и Грузии. Ожидалось участие Франции, Великобритании и Германии, но в ключевых столицах Европы приглашение Украины вежливо отклонили.

9сентября. На латвийском полигоне Адажи начались крупнейшие военные учения в рамках программы НАТО "Партнерство во имя мира". Учения продлились до 12 сентября. Из бывшего СССР, кроме балтийских государств, участвуют Молдова и Украина. НАТО выбрало для проведения учений именно Латвию из-за наличия в республике развитой инфраструктуры бывших советских военных баз.

15сентября. В Польше проходят военно-воздушные учения "Коготь Орла". Цель – усовершенствовать сотрудничество американской и польской военной авиации в миротворческих миссиях. Наряду с авиацией участвуют ракетные и радиотехнические войска. Одновременно проводятся учения штабного и командного состава сухопутных войск, получившие название "Бесстрашный орел". В них участвуют 300 командиров из Венгрии, Дании, США, Украины, Финляндии и Польши.

19сентября. На украинском полигоне Широкий Лан под Николаевым проходят трехсторонние учения НАТО "Казацкая степь- 97", в ходе которых парашютисты Украины, Польши и Великобритании получили задание срочно высадиться в условном государстве, охваченном этническими разногласиями.

23сентября. В Узбекистане закончились военные учения Центральноазиатского миротворческого батальона, в которых принимали участие подразделения США, России, Турции, Грузии и Латвии.

На первом этапе учений на полевой казахстанский аэродром близ Чимкента с восьми новейших американских самолетов, совершивших беспосадочный 19-часовой перелет с тремя дозаправками в воздухе из Форт-Брэгга (штат Северная Каролина), десантировались 500 военнослужащих и техника 82-ой аэромобильной дивизии США и 40 бойцов "Центразбата", проходивших подготовку в Форт-Брэгге. Затем с парашютами спустилось по взводу турецких и российских десантников.

На втором этапе на Чирчикском учебном центре в Узбекистане отрабатывалась тактика действий миротворцев в условиях, приближенных к реально возможным ситуациям дестабилизации обстановки в регионе – вооруженные действия экстремистов, захваты заложников, борьба со снайперами. НАТОвский генерал заявил журналистам, что "учения как бы говорят о том, что нет такой страны в мире, которую НАТО не могла бы охватить".

Зададимся вопросом: что, дуга таких учений, вот в такие сроки, может быть просто "променадом"? Им что в НАТО, нечего делать? Это первый фактор.

Фактор номер два.

В конце сентября в США была проведена шумная презентация доклада Центра стратегических и международных исследований под названием "Российская организованная преступность". Документ составлен на основе публикаций в российских СМИ и повторяет основные тезисы февральского послания Б.Ельцина Федеральному Собранию. Доклад касается, главным образом, темы проникновения организованной преступности во властные структуры РФ. Авторы – бывшие руководители ЦРУ Джеймс Вулси, Уильям Уэбстер и Роберт Гейтс, сенаторы Патрик Лики, Уильям Рот и другие – характеризуют Россию как "государство преступных синдикатов, контролируемое коррумпированными бюрократами, политиканами, бизнесменами и преступниками, то есть такое государство, с которым невозможно будет поддерживать нормальные отношения".

Основным критерием, дающим основания для такого вывода, считается коррупция в российских властных структурах. По уровню "некоррумпированности" в мировом рейтинге за 1996год России отведено 47место (хуже нее оказываются лишь 7стран). Одним из оснований для обвинений в организованной преступности в докладе является тесный контакт властных структур с крупным российским капиталом, в свою очередь связанным с криминалитетом. Утверждается, что "преступные синдикаты оказались больше всего в выигрыше от приватизации, проведенной через "аукционы", подогнанные под заранее отобранные банки или личности". В качестве примеров приводятся крупные аукционы последнего времени ("Связьинвест", "Норильский никель") и компроматы из российских СМИ на тему использования крупными банками своего положения в качестве уполномоченных для криминального бизнеса.

Еще один аспект обвинений – связи российских правительственных структур и отдельных крупных чиновников с недобросовестными или полукриминальными иностранными фирмами и компаниями. Последние громкие дела о коррупции в России взяты в докладе в качестве примера (Лобов и АУМ Синрике, дела о коррупции генералитета армии и флота, в частности, о распродаже имущества и техники Западной группы войск, дело бывшего председателя ГКИ А.Коха о получении 100тыс. дол. от швейцарской фирмы "Сервина Трейдинг"). Сюда же отнесены сомнительные связи российского бизнеса с международными финансовыми аферистами, такими как Борис Йордан, Джонатан Хей, Элизабет Хиберт, Юлия Загачин и другими. В то же время, заявлено в докладе, серьезные западные инвесторы не могут осуществлять стандартные деловые операции в России, так как многие функции правительства узурпированы организованными преступными группировками.

Вывод доклада недвусмыслен: несмотря на некоторые положительные сдвиги в российской экономике, Россия не может претендовать на роль самостоятельного государства в мире. Если же она представляет угрозу национальной безопасности США, то и поступать с ней надлежит так же, как со странами-угрозами: Ираном или Северной Кореей.

Почти одновременно на рассмотрение президенту Клинтону представлен доклад, составленный сотрудниками специальной межведомственной группы под руководством бывшего заместителя директора Агентства национальной безопасности (АНБ) США Джеральда Бурка, характеризующий действия российских преступных группировок в США как угрозу национальной безопасности. Этот вывод основывается на двух примерах: на истории с подводной лодкой, на которой якобы перевозились наркотики из России в Колумбию и обратно, и осуждении в США российского "вора в законе" Вячеслава Иванькова (Япончика).

Изложившая доклад "Вашингтон пост" заявляет, что растущее взаимодействие между российскими и колумбийскими преступными организациями является самой опасной тенденцией в контрабанде наркотиков в западном полушарии". Газета также приводит слова директора агентства по борьбе с наркотиками в администрации Клинтона Барри Макафри, что "русские, так же как и нигерийцы, – самые угрожающие криминальные организации на территории США". В докладе утверждается, что в РФ в настоящий момент действует более 8 тысяч организованных преступных групп, 200 из которых имеют связи с преступными организациями в 50 странах мира.

Со ссылкой на экспертов Департамента по борьбе с наркотиками и на ФБР в газете утверждается, что "русские группы", действующие в Майами, Нью-Йорке и Пуэрто-Рико, расширили участие в операциях колумбийских наркокартелей и занимаются отмывкой сотен миллионов долларов через созданные ими подставные банки в странах Карибского бассейна. Здесь же, как о сенсации, упоминается об обвинении, предъявленном жившему в Майами Людвигу Файнбергу, якобы предложившему посредничество в продаже колумбийским наркобаронам двух российских боевых вертолетов и диверсионной подводной лодки "Пиранья" для доставки наркотиков. (Позже выяснилось, что Файнберг блефовал и никаких "выходов" на производителей подводной лодки не имел.) Таким же образом подверстано в докладе дело Иванькова, которого представляли на суде как "лидера русской мафии" в США, но с большим трудом сумели осудить на 5 лет за рэкет.

Тем не менее в ближайшее время в Колумбию отправится группа сотрудников российских спецслужб для выяснения реальной картины деятельности и связей русской мафии с колумбийской, если они существуют. В ноябре также состоится (впервые за годы существования СССР и РФ) визит в Колумбию Е.Примакова, который по результатам работы группы подпишет специальное соглашение между странами по борьбе с наркотиками.

Наконец, в последних числах сентября директор ФБР Луис Фри выступил в Конгрессе перед членами влиятельного комитета по иностранным делам с докладом о деятельности русской мафии в США и ее связях с колумбийскими наркокартелями. Он заявил, что мафия из России превзошла по своим размерам итальянскую "Коза ностру" и представляет собой серьезную угрозу процессам реформ в России. Кроме того, он заявил, что ФБР имеет "прямые сведения" о том, что бывшие агенты КГБ тесно сотрудничают со многими преступными группировками России. Его поддержал председатель комитета по иностранным делам Бенджамин Гилман, заявивший, что русские преступники создали в США целую сеть настоящих супермаркетов по продаже оружия колумбийским наркодельцам и связанным с ними левым партизанам.

Совершенно ясно, что в США набирает обороты мощнейшая кампания по обвинению России в криминализации, которая якобы является серьезной угрозой национальной безопасности США. Об этом свидетельствует поток регулярных публикаций в американских газетах на тему "русской мафии", лишь за последние месяцы – несколько "фундаментальных докладов", представленных Конгрессу и президенту Клинтону. Совершенно очевидно, что на Россию, и в первую очередь на ее бизнес-сообщество, вновь стремятся навесить ярлык "империи зла", введенный в оборот Рональдом Рейганом. И сразу вспоминается еще один ярлык, навешенный на Россию соратником Рейгана, Бжезинским: "Лишняя страна".

3. Ярлыки и правда

Где эти знаменитые "тринадцать банкиров"? Я не спрашиваю, где Зюганов, но где эти 13 "умников"? Они не понимают, о чем идет речь? Они не понимают, что оказываются сжаты между внутренними антикапиталистическими левыми силами (если такие есть), отечественными спецслужбами, которые их ненавидят, иностранными спецслужбами и западным капиталом, который просто напрямую сообщает им об атаке?

Существует у нас в элитных мозгах какая-то дурацкая стратегия, которую мне тоже несколько раз пытались предлагать. Приходили мудрые люди, которые говорили: "Главное – не обращайте внимания. Это самый надежный способ. Будьте выше этого. Киселев там что-то про вас 28 минут говорил – надо на это наплевать".

Я режиссер. И это понимаю так. Я выхожу на сцену, меня, извините, облили помоями, а я, несмотря ни на что, должен быть необыкновенно корректен и вести себя так, как будто я на брифинге и никто этих помоев не видит. Это, извините, даже не пьеса "Голый король". Это еще смешней и разоблачительнее… Какой-то Беккет или Ионеско… Носорогов видят, но делают вид, что их нет.

Единственная правильная реакция в этот момент – сделать так, чтобы оппонент, решившийся тебя замарать, оказался сам в яме с нечистотами. И при этом – весь. По уши! Никаких других возможностей нет. Риск, который ты при этом испытываешь, ничего не значит. Все интеллигентские штучки насчет "не обращать внимания" надо забыть и оставить в 87-ом году. Естественно, после "наезда" Киселеву были нанесены ответные удары по всем направлениям. Вы видели, как весь этот "наезд" "скис" и исчез с политического горизонта. И делал я это не потому, что меня интересовал Киселев; пусть с ним Александр Васильевич Коржаков разбирается. А делал я это потому, что мне была важна реакция тех, кто стоял за его спиной, включая международное сообщество. Вот это мне было интересно. На это я тратил силы.

Теперь человек, начавший свою карьеру истопником на даче у Пастернака ("лакомая" должность, не правда ли?), выступает по телевидению и говорит: "Смотрите, как совпадают материалы Фри с тем, что Кургинян и Овчинский опубликовали в 1990 году в книге "Постперестройка". Это, наверное, просто Овчинский, ставший директором российского отделения Интерпола, клевещет на русский капитал". Вспоминаю 90-ый год. "Смотрите, как коммунисты пытаются дискредитировать капиталистические процессы в стране! Это коммунисты заказали книгу "Постперестройка"". Так кто все-таки заказал книгу?

Омерзительно, когда американцы так полощут отечественный капитал. Омерзительно, когда таким образом нарушается российский суверенитет. Но мы-то что должны по этому поводу делать? Мы должны на это смотреть и говорить, что этого нет? Или должны проявлять благородное возмущение и начать отстаивать этих людей? Какова стратегия отечественной элиты и какова все-таки ситуация? Это важно, потому что создается образ страны-демона, которую завтра можно оккупировать. Страны, вмешательство во внутренние дела которой – благородное дело. И что на это надо отвечать? Не трогайте наших "благородных бизнесменов"?! А эти "бизнесмены" – "с Гуся вода, с Бореньки худоба"! Они молчат!

Что будет дальше после этого доклада Фри? В какой-то момент самый одиозный из наших "капиталистов", кто меньше "там" нравится и слабее всех "вклеен в обоймы" – например, Смоленский, – во время своей поездки во Францию или еще куда-либо будет арестован. Если стоит знак тождества между ним и Япончиком – это и произойдет.

И как они будут реагировать? У нас в стране есть зубастая банда? Тогда эта банда должна понять, что в момент, когда тебя окунают в нечистоты, есть только одна возможность: чтобы твой противник получил таких нечистот четырежды – и отпрыгнул! Это ведь "проверка на вшивость". И ничего нет более глупого, чем защищать наших банкиров, когда они сами, сидя в баке с нечистотами, слитыми из Нью-Йорка, лишь говорят "какое-то это дерьмо не такое… и почему оно в баке, а не в джакузи?".

Подобным поведением они демонстрируют только одно: что они даже как банда недееспособны и неадекватны. Я не буду с жеманным видом разбирать – банда они или нет. Всем здесь находящимся, мне в том числе, давно ясно, что банда. Вопрос не в этом. Если это "зубастая" банда, которая способна хотя бы огрызаться в сторону подобных обидчиков, тогда это фактор политического процесса. А если не способна – тогда это не фактор. Это пустое место. Тогда налицо ситуация, при которой потеряна всякая способность политической ткани реагировать. И даже вырабатывается некое специальное правило, что, мол, не надо реагировать. Ибо это неприлично. Это – правило танатизации человеческой реальности. Оно, кстати, неопровергаемо. Ибо жить, по-видимому, действительно, "неприлично". Об этом много писал в своей "Волшебной горе" Томас Манн. Итак, налицо ситуация, когда подсказывают: "Этот человек, что вас прикладом толкнул, полицай, он вас толкает в расстрельный ров". А ему отвечают: "Нет, это просто хам, а я интеллигент. Ну и что, ну толкнул, а я пойду дальше. Реагировать – неприлично!"

Но ведь это способ самообольщения, применяемый узниками концлагеря! Уйти в себя, отвлечься от страшного Главного и заняться Частностями, позволяющими представить перед самими собой Гибель как Существование. Над ними летают самолеты вдоль границ, им выливают баки нечистот на голову, а они сидят и рассуждают о том, как "грохнуть" Потанина. Жизнь страны подчинена этой "священной задаче"! Но ведь это – элита. Каждый из этих людей в состоянии вертеть двумя-тремя политическими партиями, и отнюдь не обязательно проправительственными!

Потом мне говорят: "Нам надо защитить отечество в лице российского капитала". Я – не могу! Прежде всего, это невозможно. Так как если эти люди не в состоянии защитить себя сами, то они, прямо скажем, политические мертвецы. Далее – это бессмысленно. Ибо в таких ситуациях всегда бессмысленно лгать.

Организация, которой я руковожу, не питается воздухом. Она производит какие-то экономически рентабельные проекты. И вот, в связи с утверждением одного такого проекта, я был вызван в некую бюрократическую комиссию. На стульях подряд сидят человек 10 бизнесменов. Все выше средней упитанности, с мобильными телефонами. Основные суммы утверждаемых этой комиссией контрактов от полумиллиона до 5млн. долларов. Итак, "держатели проектов" сидят против двери утверждающей их проекты комиссии, а слева поворот коридора и глухой тупик.

Из двери выходит член комиссии, а со стула встает человек. Оба они ставят ноги на стул, клиент вынимает из кармана пачку стодолларовых купюр, примерно тысяч 30-40, и начинает члену комиссии отсчитывать, а тот начинает пересчитывать. А мы все напротив сидим, я в том числе. Счет идет минуты три – пачка толстая. Переложив полученную сумму в карман, член комиссии входит в дверь вместе с "дарителем", и тот через несколько минут выходит с подписанной бумагой.

Подчеркиваю, рядом глухой тупик коридора, но чиновник считает ниже собственного достоинства пройти три метра туда и загородиться от посторонних глаз. Все разговоры о передаче мзды в конвертах, кейсах забыты. Чиновник хочет, чтобы все видели, какой он "ценимый" член общества, и заодно хочет проверить, что его не "кинули".

Я вам рассказываю то, при чем я присутствовал.

Я прихожу в другое место и говорю: "Послушайте, вот это решение незаконное". Мне отвечают: "Вы правы, мы вас ценим, нет никакого желания идти на конфликт, у нас просто просьба, чтобы те ребята, с которыми вы спорите, написали отказную бумагу. Дело в том, что наши уже взяли "бабки" и им не хочется отдавать. Вот если те ребята напишут отказ, то бабки можно не отдавать". Это произносится прямо в кабинете!

Какой Фри?! Какая мафия?! Нет уже мафии! А есть – новые формы социально-политической организации общества! Единственное, в чем я могу упрекнуть господина Фри, – что он описывает нашу российскую ситуацию в терминах из нашей книги 7-летней давности. Мы и тогда, в книге "Постперестройка", и сейчас описываем правду конкретного времени. А высокопоставленные отставники из спецслужб США и господин Фри сегодня повторяют правду 90-го года. Нынче ситуация неизмеримо хуже. Это нельзя уже называть криминализацией. И это не мафия. Это что-то уже другое, о чем я буду говорить дальше. Эту правду надо назвать и не бояться. Я не боялся называть правду в 1990-ом году, когда кричали, что мы льем воду на мельницу Шенина, и не боюсь сейчас, когда якобы лью воду на мельницу Фри. Главная задача элиты – сказать своему народу правду о ситуации и добиться понимания этой правды, пробиться в самые разные сегменты общества, чтобы сознание людей могло эту правду не отторгнуть, а воспринять. Если мы называем себя интеллигенцией, то наша задача – ситуацию понять и донести до людей.

Я начал с вещей очевидных. Теперь я хочу задаться следующим вопросом. Вокруг нас летают самолеты, нас обвиняют, что мы демоны, и все это происходит при полном безразличии власти и оппозиции, к которому присоединилось еще и полное безразличие российского капитала. Но ведь антироссийские демарши ведутся не на пустом месте. Это не хеппенинг! Это конкретный жесткий зондаж: можно ли войти в Россию без войны? Ибо если идет война, то оказывается хотя бы вялое сопротивление. И я утверждаю, что, если будет хотя бы вялое сопротивление со стороны России, никто сюда входить не будет. Дураков нет.

Однако, если сопротивления нет вообще, если это вхождение в Россию – даже не нож в масло, а палец в воздух, будут входить. Где де-факто, а где и де-юре, где одним способом, а где – другим. Будут входить и уже входят. Маневры в Черном море прошли? Прошли. Следующая фаза маневров будет проходить в Керченском проливе. А там с украинской стороны все же Керчь, крупный порт, а с российской – рыбачьи поселки и никакой инфраструктуры. Значит, как только НАТО войдет в Керчь, считайте, что начнется его переход из Черного моря в Азовское. Но удержать Кавказ без Крыма и Черного моря нельзя, это столь же очевидно, как и то, что Волга, увы, впадает в Каспийское море. Почему – увы – об этом отдельно. С того момента, когда НАТО входит в Азовское море, юг России, Предкавказье становятся зоной спецопераций по отчленению этих территорий от РФ.

И не питайте никаких иллюзий по поводу русского национализма южнорусских элит. Этот национализм местами уже совсем не тот. Если Николай Егоров был централист, то его тезка Кондратенко уже совсем не централист. И в той постъегоровской южнорусской "националис-тической" среде уже есть лозунг "отделения от оскверненного злой силой Кремля".

Вторая сторона проблемы – в том, что власть своих функций не выполняет. А это значит, что южные регионы неизбежно будут договариваться с кавказскими элитами. Неизбежно. Просто для того, чтобы жить. И ближайшие поездки в Тбилиси глав администраций многих городов России станут первым шагом к тому, чтобы на уровне кавказского блока само существование описанной зоны с чужими учениями привело к отваливанию кусков от нашей территории и притяжению к этой зоне. Теперь о том, что Волга, увы, впадает… Запустить подобный процесс в Дагестане – что называется, дело техники. Дагестан – выход в Каспий. Если же зона этнополитических разломов выйдет к Каспию, она поползет по той впадающей Волге. Вначале ждите специфического "самоопределения" Калмыкии. Потом – все тюркские территории.

Я не буду подробно рассказывать о том, как будет выглядеть такая линия ползучих разломов. Это уже описано многократно. Но, полагаю, что для проведения описанных операций по расползанию разломов в объеме, достаточном для дезинтеграции России, может хватить года или полутора лет. И тогда вопрос о следующих выборах в России – прежде всего вопрос о территории, на которой их будут проводить. Потому что еще год раскрутки процесса южного регионального отчуждения в подобном режиме означает, что волжская трещина территории России будет полностью подготовлена. То, что происходит на Дальнем Востоке, вы знаете.

Далее – о западном направлении. Необходимо понять, что Лукашенко не будет находиться на пророссийских позициях сколь угодно долго. Запад абсолютно не так однозначно относится к минскому лидеру, как наши заполошные демократы. Там смотрят: выгоден им человек или нет, там подмечают: этот человек контролирует значительную часть своего населения и свою территорию? Кремль его "отпихивает"? Рядом с ним находятся люди с совершенно различными ориентациями? Тогда надо его срочно использовать!

В этой ситуации может оказаться, что достаточно небольшого поворота и начнет происходить совсем не то, что сейчас. Отмечу, что Назарбаев уже пустил пробный шар по поводу этого будущего поворота. Он публично, перед телекамерами, спросил: "Ну как, Александр Георгиевич, будем вместе закрывать у себя ОРТ?". Лукашенко ответил: "Еще подождем, Нурсултан Абишевич". – "Ну, подождем".

Но совершенно ясно, что если белорусский сегмент, с которым в Москве так бездарно обращаются, окажется перевернутым, тогда вся Балтийско-Черноморская зона уже окажется за НАТО и против России. А учения НАТО идут одновременно в Средней Азии. Просчитывать эту картину сегодня уже почти скучно, настолько она стала очевидной. Геополитический распад РФ – это "сформировавшаяся возможность". Это уже не умствования. Через год об этом будут кричать повсюду. Мы в прогнозе на год опережаем реальную ситуацию. А нам говорят: нет причин для беспокойства. Простите, еще в 1990-ом мы прогнозировали мафиизацию России. И тоже не было причин для беспокойства. Ну и… Я здесь даже не говорю о Чечне и других банальностях. Таким образом, на повестку дня, причем не как-то, а в порядке приоритета #1, должна быть поставлена реальная государственная целостность РФ. Она под очень серьезной угрозой. Все предпосылки для распада территории налицо. Плюс паралич элиты, плюс демонизация элиты и бизнеса, плюс маневры по окружности.

4. Лица заокеанского супостата

Теперь обратимся к ситуации на международном фронте, и в первую очередь к позициям самого крупного геополитического оппонента – США. Я считаю, что там все непросто, и можно еще что-то предпринимать, хотя бы теоретически.

На рисунке1 – две основные версии отношения элит США к России. И для одной, и для другой части американской элиты Россия – исторически неполноценный объект. Разница только в том, как трактуется историческая неполноценность. Я хочу особо обратить ваше внимание, что ни по отношению к побежденной Германии, ни по отношению к побежденной Японии американцы эту версию исторической неполноценности страны не выдвигали. И там, и там говорилось, что есть деформации и несообразности, но в целом объект имеет свое историческое значение, свои позитивные традиции. Презумпция исторической виновности – ноу-хау Запада, применяемое исключительно для России (красной, белой – любой!). Но рассмотрим версии понимания нынешней (и всегдашней) России элитными групами в США.

Версия первая – это версия Тэлботта. Клинтон, разумеется, тяготеет именно к ней. Ее содержание: демократическая, реформированная, вошедшая в "белый мир" Россия может стать важным и полезным партнером США.

Версия вторая – это версия Бжезинского. Ее разделяют как Киссинджер, так и многие "картеровцы", из тех, кто пытается вылепить нового Клинтона. Содержание версии 2: Россия – это главный ужас мира, который надо ликвидировать любой ценой.

Метафора Бжезинского: "Россия – это неисправимо неотмываемая свинья!". Метафора Тэлботта: "Россия – это отмываемая свинья!".

При этом Тэлботт, сделав однозначную ставку на нынешнюю российскую администрацию и ее политический и экономический курс, не проявляет никакой политической гибкости и как бы не видит происходящего. Но в связи с очевидными провалами российской политики США "по Тэлботту" и очевидным крахом российских "реформистских" стратегий Тэлботт оказывается все более уязвим для критики со стороны своих американских оппонентов. Что делает в этом внутриамериканском элитном конфликте Тэлботт? Ему говорят: "Но Чубайс, но коробки с долларами!" – "Нет, они все равно демократы". – "Да нет, они воры!" – "Нет, надо подумать". А это значит, что крах в России системы реформистских ожиданий будет означать одновременно крах всей версии Тэлботта. А Бжезинский прет напролом, используя в своей аргументации перечисленные очевидности.

Рис.1.

Обратимся к рисунку2. Имея свою элиту, способную всерьез отвечать на вызовы, можно было бы "послать куда подальше" обе эти версии. Но элита диссоциирована, Россия этой диссоциацией ослаблена больше, чем потерей территории. И мы обязаны придавать международному фактору не просто серьезное ( так надо делать всегда!), а чуть ли не решающее значение. А раз так, то следует понимать, что есть две версии: Строуба Тэлботта и Збигнева Бжезинского, а между ними… неструктурированное поле американской политики. Оно не пустое, не без фигур, но в нем нет организованности. Часть этого поля – правые, республиканцы США, изоляционисты, европофилы. Эти люди неприятны нынешней власти США. Они хотят убрать фактор России из рассмотрения. Вроде бы – чем плохо? А тем, что подобное убирание – это выдача России на откуп исламу и Европе. Так и говорится (почти впрямую): "Отдать эту свинью на откуп и позабыть о ней".

Рис.2.

Но есть в указанном неструктурированном поле и некий совокупный политический субъект "Х", который вообще иначе относится к России, который готов и способен снять презумпцию ее исторической неполноценности – пусть хотя бы до уровня Японии или Германии 45-го года. Однако у субъекта "Х" две проблемы. Проблема первая: он сам не организован, это отдельные и слабо связанные между собой люди. Проблема вторая: у этого "Х" нет партнера в России. Каждый раз, когда разговор на данную тему доходит до главной точки, говорится следующее: "Сергей, это хорошо. Но ты покажи, где наш собеседник в Москве! Это кто? Это такая же неструктурированная масса? Если этих людей дергают за нитки несколько других людей, которых можно, в свою очередь, дернуть за нитки в любой момент, то зачем этот разговор? О чем он?" А далее мне сказали: "Даже во времена Коржакова легче было говорить о России, потому что можно было оперировать фактором Коржакова и выдвигать варианты. А сейчас что? Полный паралич. Зюганов даже не дергается, он нулевой фактор. Как и все остальные".

И, наконец, последнее – это страшно двусмысленная роль самого Тэлботта. Он сидит, "как собака на сене", на этой "пророссийской" версии Клинтона и никого в свою "зону ответственности" не пускает. И не вполне понятно: он сидит на этом просто потому, что он обычный бюрократ и "кыш все, кто не я", или же он сидит, чтобы "заморозить" пророссийское поле и затем просто автоматически передать все это поле Збигу. Но объективно те, кто пытается выстроить что-либо другое здесь, в России, или даже в США, натыкаются на стандартный отпор: "Ах, ты не принимаешь версию #1, ты против Чубайса? Тогда ты – враг народа".

Клановая борьба в РФ – это уже давно не внутрироссийское дело. Это международная опухоль межплановой множественной конфликтности. Она вспухает в тех же США на фоне паралича нашей элиты. Меня спрашивают: а что же делать? Отвечаю сразу же. Если бы была элементарная воля определенных ведомств и правительства России, тогда ясно было бы что делать – активизировать структурирование в этом американском бесструктурном нерусофобском секторе, прорабатывать схемы и модели этого структурирования и искать необходимые интерфейсы. Просто потому, что версия Тэлботта провалилась и на ней можно ставить крест.

Но в России в этом направлении никто реально не работает. СВР занята бизнесом, внутри ФСБ идет война друг с другом, о военных структурах я просто не говорю, потому что говорить по-крупному в общем-то уже почти не о чем. И тогда то, что происходит далее, рассмотрим на рисунке3. Есть система технологий СТ-1, которая связана с версией Тэлботта. Я называю это системой "му-му". Ходить, искать "настоящих" или "подходящих" демократов, "воспитывать" их, давать им советы. Это и относительно безвредно (в плане прямых результатов), и абсолютно бесполезно. Оскар Уайльд говорил, что всякое искусство совершенно бесполезно. Он был декадент и по отношению к декадентству был прав: всякое декадентское искусство совершенно бесполезно. "Развивая его положение", могу сказать, что и всякая декадентская политика совершенно бесполезна. А Тэлботт на глазах у всех становится политическим декадентом…Так-то оно так! Но рядом-то есть версия Бжезинского и система технологий СТ-2 – активных технологий, абсолютно проработанных и подкрепленных ресурсом!

Рис.3.

В принципе эти технологии делятся на два класса – на класс "концлагерь", т.е. строительство вокруг страны блокирующей новой "линии Керзона", и на класс "расчленение", что предполагает прямое быстрое вмешательство, создание уже ясно обозначенных осей раскола и дальше растаскивание территории на несколько кусков. "Расчленение" – это крайняя технология, ее слишком многие (и обоснованно) боятся: в России ракеты, опасные производства, полно оружия и т.п. Больше сторонников у технологии "концлагерь". Но и в США, и у нас понимают, что выстроить вокруг страны сплошные заборы или расставить по всей границе "железные батальоны", которые будут "все ограждать", невозможно. Строить будут антироссийские блоковые структуры, а эти блоковые структуры будут оттягивать на себя территории – российские территории. Поэтому непримиримого противоречия между первым и вторым классом технологий СТ-2 нет.

Что получается в результате? Если версия Тэлботта проваливается и вся политика США "выпрыгивает" из этой версии, эта политика неизбежно пролетает, не задерживаясь, пустое поле и быстро выходит на версию Бжезинского и всю систему "Збиг-технологий". Она выходит в режим тотальных активно-деструктивных действий против России в условиях, когда здесь парализованныйкапитал, парализованная оппозиция, раздираемая противоречиями власть и страна в том состоянии, которое я описал.

Это беспрецедентная ситуация, когда объект, слабый, как никогда, начинает подвергаться многократно усиленному давлению. И в ней, в этой ситуации, люди, занятые не чистой аналитикой, а политическим проектированием, стоят перед альтернативой. Одни говорят: "Ну, и пусть будет усилено давление, пусть начнется вся эта система внешних "наездов", может быть, тогда хоть кто-то в России проснется". А если не проснется? Этот "капитал" ведь состоит из бандитов, которые вроде привыкли стрелять. На них "наехали" из ФБР так, как не наезжали никогда и ни на кого, ни на какую Колумбию. А они молчат. Где гарантия, что, если завтра молодые выкормыши Збига включат все технологии своей версии, в России прямо сейчас, в этом году, возникнут субъекты, которые начнут сопротивляться?

Конечно, если "навал" обеспечит кристаллизацию таких субъектов сопротивления, то можно внутренне согласиться, пусть включают. Но если нет? Где гарантии? И что это будут за субъекты? Такая игра слишком рискованна и безответственна, чтобы на нее идти. Поэтому задача состоит в том, чтобы как минимум понимать и увязывать политику в существующем полюсе Тэлботта, а как максимум – простроить что-то здесь, в России, и там, в США, чтобы процесс не перехлестнул сразу в вариант Бжезинского, а уперся в достаточно упругую и дееспособную систему.

Мне задают вопрос: "Что это за классы технологий, применяемые Бжезинским, и почему они так опасны?" Есть два типа технологий – обратимые и необратимые. Я абсолютно согласен с тем, что говорит Глазьев, что даже "обратимые" технологии Тэлботта втягивают страну в предколониальное состояние. Это действительно так. Но если в стране существует социальное вещество, которое в принципе способно отреагировать на чужие технологии и дать отпор, то очень важно – являются технологии обратимыми или необратимыми.

Если есть целостная страна, нет акта о безоговорочной капитуляции, есть возможность гражданской самоорганизации, есть совокупные, хотя бы остаточные (я это прекрасно понимаю) потенциалы, есть сопротивление угасанию и т.д. – это еще не необратимо. Если социальная перекристаллизация общества возможна и возможен мобилизационный импульс, тогда все перечисленное бесценно, как залог возрождения. А необратимые технологии как раз и наносят удар по всему этому. Сразу оговорю, что вопрос перед нашими противниками и нами стоит одинаковый. Агрессивная форсированная атака может создать здесь некое сопротивление, и этого боятся, говорят "этого не нужно".

Но агрессивная форсированная атака может и не встретить сопротивления. Поэтому я, рассуждая с точки зрения политического планирования, не рискую говорить, что этот вариант благоприятный. Однако, кроме таких "лобовых" рассуждений, если следовать технологиям Бжезинского, появляются и самые странные гипотезы. Допустим, сегодня нет акта о безоговорочной капитуляции России, а завтра криминализация РФ движется дальше. А акт о капитуляции нужен. И именно о безоговорочной, чтобы иметь возможность делить территории. Тогда в какой-то момент в России организуется псевдосопротивление, возникает некая псевдовспышка. Выходит во власть нечто такое… странное, но очень угрожающее, что "дергается", предположим, недели три-четыре. А на пятой неделе это "нечто" как следует прижимают к стенке, и "оно" подписывает то, что нужно США. С этого момента все обрушивается именно необратимо и условия для восстановления исчезают, по крайней мере, на очень длительный срок.

5. Если исправить имена

В ситуации фантастического отсутствия политических сил, сосредоточенно и стратегически противостоящих описанным сценариям, я могу предположить любой, самый замысловатый вариант развития событий. Я, например, готов себе представить в перспективе некие глубокие альянсы между выдающимися деятелями нашей оппозиции и лично Чубайсом. Для меня в этом нет ничего невозможного. В условиях, когда альянсы могут складываться как угодно и с кем угодно, особенно требуется стратегическая бдительность. Мало ли, что завтра будет.

Почему я так цинично и пессимистически рассуждаю? Чуть не вся элита занята вопросом: сажать Коха – не сажать Коха, медленнее сажать или быстрее, кто кого "давит" и "кто под кого ложится"? Посаженный Кох – оставленный Чубайс. Посаженный Кох – снятый Чубайс. Как же, ведь нужно рассмотреть все возможные варианты! Но вот все! Сбылась, как говорят, "мечта идиота". Ну, все? Кох почти посажен, Чубайс остается. Да нет, оказывается, еще не все! Коха выгнали, Чубайса держат в полуживом состоянии. Все сразу понимают: начинает наступать группа Черномырдина (или те, по отношению к кому Черномырдин лишь член группы, а не ее руководитель). Но нельзя же оставить "поле Чубайса" им! Тогда начинают "мочалить" и эту группу. В итоге оказывается, что у нас есть взаимно измочаленные группы, которые вообще ничего политически "не могут". С Немцовым уже сделали все, что хотели. Чубайс еле-еле держится на плаву. И его главные оппоненты, видимо, тоже должны вскоре стать такими же.

Тактически наш президент, этот "гений тактики всех времен и народов", вновь торжествует. Его конкуренты окажутся в очередной раз "там, где им и полагается быть". Но у него нет никакого мобилизационного потенциала. С "этим" уже работать нельзя! С "этим" можно только сидеть и смотреть, что будет дальше. Сидеть можно, не опасаясь за власть, а работать – невозможно. И, представьте, именно в этот момент, все о чем я говорил в предыдущей части, вдруг начнет происходить?

Кстати, мы ведь существуем не в ситуации одиночества нашей страны и выборов 2000-го года. О выборах 2000-го года говорят так много, будто они состоятся завтра. И это не только потому, что думают, что они будут не в 2000-ом году, а раньше. Выборы 2000-го года – это страшно важная вещь. Потому что если президент Ельцин может сказать, будет он участвовать в этой борьбе или же не будет, то президент Клинтон так сказать не может. Обидно, наверное, но факт. А в условиях всего, что я ранее описал, изменение власти в США в 2000-ом году не может не сказаться на условиях изменений власти в Москве.

И Борис Николаевич не устраивает не только вялых противников или "полусторонников" из думской оппозиции в России. Он не устраивает совсем другие силы. Если там пойдет после 2000г. речь о жестких технологиях Збига, то зачем им нужен Ельцин? Тогда нужен какой-нибудь заполошный генерал, который подергается и покажет, что Россия – страна для всех страшно опасная и что с ней нужно и можно общаться только в "ежовых рукавицах".

Но пока что у нас есть президент Ельцин, который выступает и говорит: "Усилить регулирующую роль государства в российской экономике". Я пытаюсь отнестись к этому не как к пустой фразе, которую кто-то написал и кто-то озвучил, а по законам некоей формальной политической логики, показанной на рисунке4. Я спрашиваю себя: "А есть ли государство, роль которого нужно усилить в экономике? Есть ли механизмы, с помощью которых можно усиливать его роль? Что это за механизмы? Есть ли экономика, по отношению к которой надо что-то там регулировать?" Поскольку мне кажется, что можно без особых натяжек сказать: нет ни первого, ни второго, ни третьего, то фраза президента моей страны звучит для меня уже просто комически. Человек, у которого нет государства, нет механизма для усиления или ослабления его роли и нет экономики, кричит о том, что надо усилить роль одного отсутствующего в другом с помощью отсутствующего третьего.

Рис.4.

А знаете, почему он это кричит? Потому что идет тихая революция в МВФ, и там "чикагские мальчики" терпят сокрушительное поражение. Вся чикагская школа будет понемногу вымываться. И принимаются решения, что в странах с переходной экономикой государственная роль должна быть усилена, а не ослаблена. Ребята, которые читают доклады международных финансовых институтов, как раньше читали директивы ЦК, говорят: "Надо внести хоть строчку про то, что мы тоже усиливаем роль государства, в соответствии с директивами Кремля. Как там".

"Леонид Ильич сказал, что у нас ирригация". – "Но у нас нет пустыни! Мы живем в болотистой местности". – "Все равно, напишите что-нибудь". И раз в ЦК сказали, то "болотистый" обком пишет, что они тоже усилят роль ирригации.

Если это обсуждать на уровне карьерно-международной интриги, то мне абсолютно понятно, зачем все это написано. И кто такие люди, которые это пишут. Но если это обсуждать на уровне общероссийской трагедии, то я вижу наличие трех отсутствующих вещей: регулятивных механизмов, государства и экономики. Ничего этого нет, а президент этим оперирует с чапаевской лихостью.

Сколько раз нужно показывать, что этого нет? Сколько раз вице-президент Чечни Арсанов должен сказать, что он расстреляет все руководство России по законам шариата? А руководство РФ будет умываться… До каких пор? Пока "горячий Ваха" не станет реализовывать своих обещаний? А может быть, и тогда… Вы уверены, что хоть что-то изменится, если, например, расстреляют Черномырдина? По-моему, начнутся разговоры о том, чтобы отдали тело, пошлют Рыбкина с миссией привезти тело премьера. "Если они тело не отдадут, то мы их вообще осудим по строгости законов. Применим к ним всю полноту. Обсудим на Совете Регионов". Зюганов скажет: "Это еще одно свидетельство преступлений ельцинского режима. Мы срочно должны собрать круглый стол и решить вопрос замены премьер-министра".

Я совершенно без всякого смеха допускаю, что нечто в этом роде начнет происходить. Набившая всем оскомину в годы застоя хохма "а веревки самим нести или профком обеспечит?", к сожалению, полностью относится к сегодняшней российской элитной ситуации. И тогда ключевой вопрос – в методологии описания столь поганой реальности. Допустимы ли здесь классические подходы? Не превращаются ли они в инструменты лжи, убаюкивания на грани небытия? Я утверждаю, что классика подрывает мобилизационность, а значит, и лжет, и вредит. Мы не имеем права постулировать целостность, вводить ее в число базовых аксиом. И – оперировать целостностью как несомненностью. Мы должны вводить понятие целостности лишь как проблемность. (Рис.5).

Рис.5.

Далее – еще на подступах к обсуждению положения в России, оказывается под огромным сомнением спектр понятийных классов, в пределах которых это положение описывается. Проблема в том, что мы все время оказываемся в каких-то безумных, невнятных и неопределенных понятийных классах (Рис.6). В одном классе ставят вопрос: что нам нужно? Капитализм или социализм? Во втором классе: нужна нам "шведская модель" или нет? "Шведский стол" – это более или менее понятно, но "шведская модель" для России мне всегда была непонятна.

Рис.6.

"Первоначальное накопление капитала" – это уже понятийный прогресс, но есть ли капитал, который первоначально накапливают? Или это химера? Рядом – химера "азиатской модели", "мы будем действовать как Япония, Корея, как азиатские тигры". Еще химера: "Да нет же, у нас мафиозный капитализм". Так все же капитализм? На фоне всего этого Киселев вопрошает: "Неужели в России есть мафия?" А у нас 98-ой год на подходе!

Затем обсуждается "латиноамериканская" модель. Немцов заявляет: "Мы не допустим латиноамериканизации нашей Родины!" "Периферийный капитализм" – это почти неназываемые слова. Близкий к "латиноамериканской" модели периферийный капитализм – это действительно страшная вещь. Он неизбежно начинает уничтожать культуру в стране, где укрепляется. Но это все же капитализм, это какой-то уклад дрянной, но жизни.

И на фоне обсуждений этой "понятийной каши" газета "Социалистическая Россия" меня просит: прокомментируйте фразу лидеров нашей страны о народном капитализме в России. Я говорю: "Страшно далеки они от народа, от капитализма и, главное, от реальности". И эта далекость выражается в желании бесконечно обсуждать, к какой из почти равнодалеких от реальности сравнительно благополучных химер принадлежит наше слишком больное общество. Итак, горькая наша реальность – и сладкие иллюзии, заимствованные напрокат из чужих реальностей, несравнимо лучших, чем наши, даже в худшем их варианте. Где же реализм? И в чем он? Сегодня, правда, все чаще говорят, что "реалист – это тот, кто изучает автомат Калашникова". Но нам-то нужно прежде всего каким-либо иным способом, без автомата Калашникова, в пределах интеллигентного собеседования и при любых готовностях к компромиссам в терминологии, объяснить людям, что ни один из этих понятийных классов не работает, что нужно на самом деле искать совершенно другой и что первое и главное для содержательного разговора – разобраться, какой именно.

Для этого обратимся к рисунку7. Была страна с неким индустриальным укладом, внутри которого были существенные деформации, которые нам не нравились. Не было свободы слова, была слишком жесткая экономика, внутренний и внешний рынок были не сбалансированы, но был индустриальный уклад. И все кричали: "Давайте уберем деформации!" Некоторые, правда, говорили, что это был не обычный индустриальный уклад, а некий альтернативный. Говорили, что разговор о социализме и коммунизме не глупость, а знаки альтернативного развития России. Но тогда этот разговор казался вообще заумным, запредельным и в интеллигентном обществе почти неприличным. Об этом до сих пор трудно говорить, и, хотя я убежден в содержательности данной темы, я ее откладываю в сторону.

Рис.7.

Итак, было внушено: индустриальный уклад с деформациями. Надо ухватиться за "деформационный канат" и – как потянуть! Всем миром! И выправить! Эй, ухнем! Потянули… И… все сбросили в глубоко доиндустриальный (периферийный) уклад … точнее – нечто, что еще не известно, является ли укладом?

Этот сброс, во время которого рухнуло прошлое состояние и прошлый уклад, произошел при жизни одного поколения. Внизу, в "сегодня", стоит человечек. Он, даже если молодой, помнит прошлый уклад, ту "высоту", с которой он и его страна рухнули. Поэтому есть принципиальная разница между периферийными капитализмами, латиноамериканскими вариантами и нашей действительностью.

Вариант Венесуэлы, Колумбии и т.д. создавался на органичной почве Латинской Америки, где существовали пеоны, которые были неграмотны, рубили тростник, голодали и жили в хижинах. Мы здесь плохо представляем, что такое была их бедность. Мы часто жили плохо, но никакого отношения это "плохо" к такой бедности не имело! Это только в 87-88гг. можно было особо глупым умникам безнаказанно орать: "Ну и что? Пусть у нас будет как в Венесуэле, как в Африке!". И – быть поддержанными в этой идее толпой! Пусть-ка они поорут сейчас. Когда все "наполнилось горьким и живым содержанием". Эти варианты Венесуэлы и т.п. создавались в результате национально-освободительной борьбы интеллигенции и народов Латинской Америки, включая мощные левые движения. Этот уклад завоевывался путем подъема из глубочайшего рабства и феодализма на некоторый очень низкий уровень, который мы сейчас критикуем. Латиноамериканский крестьянин не имел телевизора, машины "Запорожец", участка в 6соток, городской квартиры и не работал у кульмана. Он не имел пионерлагерей, домов отдыха, бесплатного образования и медицинского обслуживания. Он не служил в армии.

Причем здесь, в России, латиноамериканский вариант? У нас налицо совершенно беспрецедентная ситуация, когда неофеодальная периферийность возникает в момент глубокого обрушения общества сверху вниз. Когда мы писали "Постперестройку", мы говорили, что надо не "исправлять деформации", а "прыгать" из того индустриального уклада в постиндустриальные варианты. Мы писали, что в момент, когда мы деиндустриализуемся, все постиндустриализуются и что нужно идти "на обгон".

После моего приезда из Костромы мы провели сопоставительный расчет цен по основным продуктам и услугам, чтобы понять, что изменилось с времен "застоя". Средний ценовой коэффициент – 10тысяч. Сегодняшняя пенсия в 200тысяч рублей – это по покупательной способности тогдашние 20рублей. И мы еще не учитывали общественных фондов потребления – путевки, пионерлагери и т.п.

Деноминацию, чтобы всем стала понятна ситуация, надо провести не на три, а на четыре нуля. И тогда все ляжет "один в один", и мы будем покупать колбасу по 2.20 и хлеб по 28копеек. Но на руках у доктора наук, завлаба в академическом действующем институте, окажется 50руб в месяц, а у пенсионера – 20-30рублей. Значит, "первый этап реформ" привел к падению среднего уровня жизни как минимум в 3-4раза. Следующий этап "реформ" понизит этот уровень еще вдвое. Итак, решается задача – в 6-8раз снизить уровень жизни большинства населения. Это уже не гипотеза! Это "дано нам всем в ощущениях!"

Все спрашивают: почему так плохо в этом смысле на Украине, хуже, чем в России? Потому что там есть земля и население, но почти нет экспортспособных природных ресурсов. Это не Россия, где есть нефть, газ, алмазы, лес, рыба и т.д. Но ведь "самостийниками" делалась ставка именно на сельскохозяйственное могущество незалежной Украйны. Сахар! Сало! Пшеница! В чем дело? Что, Украина не была житницей? Нет, была! Но дело в том, что к концу 20-го века продовольствие вообще, аграрные потенциалы стран, в частности, уже перестали быть выражением только лишь плодородия и аграрных талантов населения, мощности машинного парка и эффективности ирригационных систем. Продовольствие стало своего рода "оружием" развитых стран по отношению к развивающимся, инструментом шантажа ("дадим – не дадим"), рычагом влияния, "иглой", как говорят наркоманы, на которую можно легко посадить и с которой так трудно снять. Итак, когда наш "фермер" в кавычках (и даже наше, брошенное на произвол судьбы, аграрное предприятие) начинает бороться с западным конкурентом даже на своем рынке – он борется не с этим конкурентом, а с его собственным потенциалом, плюс потенциал обычной государственной поддержки. Это – в простейшем, спонтанном, так сказать, случае. А в случае, если задача – продовольственная война, наши аграрии борются и с потенциалом спецдотаций, и со всем остальным, что сопровождает сегодняшние, нетипичные, мягко говоря, войны типа продовольственной. Добавьте – отсутствие сопротивления с нашей стороны, карт-бланш красивым, но недоброкачественным товарам и пр. И что же могут "житницы"? А западные рынки для наших производителей сельхозпродукции закрыты не в меньшей степени, чем рынки высоких технологий. Какая честная конкурентная борьба? Зарегулированность дичайшая! Даже в отношениях между самыми развитыми странами самого тесного европейского круга. Ну и как в этих условиях можно обеспечить рентабельное и эффективное сельское хозяйство в стране?

Далее можно рассмотреть так же, как продовольствие, любой другой сектор производства и обнаружить то же самое. В этой ситуации происходит сброс. И как можно после этого назвать ту территорию, на которой переплетаются сброс, внутренняя бессубъектность и сюжеты типа продовольственного? Развивающейся страной? Ну уж! Давайте назовем это "зона-Ч", зона сброса. Давайте найдем какой-нибудь вразумительный ученый термин. Но давайте потребуем хотя бы для себя, чтобы ситуация была явлена и названа адекватно. Конфуций говорил: "Исправить имена и называть их на всех базарах". Первое имя, которое должно быть исправлено и названо, имя действительной ситуации. Просто потому, что, пока Немцов говорит "не должно быть латиноамериканского капитализма", а мы находимся там, где я показал, слова существуют в одной реальности, а жизнь – в другой.

6. Ценности и мобилизация

А теперь о вещах, может быть, самых неприятных. Почему все же в ответ на угрозы никто не мобилизуется? Откуда мобилизационная дисфункция? Почему деревня сидит и умирает? Ведь ждали-то другого, многие потирали руки: уровень жизни упадет в два раза – будет восстание, а затем народное правительство. Обратимся к рисунку8. Были коммунистические ценности, в которых жила Россия, здесь они обозначены как Ц-1. Но истоком и источником этих жизнеорганизующих для России ценностей было некое ценностное ядро. Подобного типа ценностные ядра есть у каждой цивилизации, каждого значимого по историческому вкладу исторического сообщества. Именно такое ядро управляет способами перехода сообщества от одной системы ценностей к другой (простейший пример – переход от язычества к христианству.) Итак, я настаиваю на том, что надо отделять конкретные ценности – либеральные, православные, коммунистические – от ценностно-производящего ядра, чья функция производство новых, преемственных и именно жизнеорганизующих ценностей. Мощностью ядра определяется способность социального организма создавать предпосылки для того, чтобы ценности вообще были нужны, чтобы они были значимы в этом обществе, чтобы аксиологическая способность общества не была подорвана вообще.

Рис.8.

Когда Зиновьев говорит: "Целили в коммунизм, а попали в Россию" – что он имеет в виду? Особенно с учетом того, что мы все помним, кто написал "Гомо советикус". И автор этого пасквиля, тот же Зиновьев, там ведь не в коммунизм целил! Так в чем же проблема? Только в отличии целей, в промахе? Или в чем-то более опасном и тонком? Проблема в том, что удар в ценностный блок коммунизма Ц-1 привел не только к уничтожению этой ценностной парадигмы, которая кому-то казалась ложной, а кому-то правильной. Он пробил эту ценностную оболочку и попал в ценностно-производящее ядро. Произошла эрозия ценностно-производящего ядра. Возникло общество с подорванной системой производства и воспроизводства ценностей как таковых, с потерянным пониманием значения ценностей. Семьдесят лет надрывать народ, вести его под определенным флагом и действительно построить что-то, а потом сказать, что и флаг, и построенное – "фуфло"… Казалось бы, сразу после этого "купить" народ на другой ценностной ярлык, бросить на новый подвиг невозможно. Но народ "купили", и второй подвиг назывался "демократией". После чего опять показали фигу.

Невозможно поднимать народ то на одну мобилизацию, то на другую, а затем цинично и презрительно бросать вниз. Рано или поздно он скажет: "Я же вижу, что те кто меня "поднимали", хорошо устроились". Когда-то я говорил, что если Уралмаш – завод, то его можно приватизировать. И, если Уралмаш – это только завод, то Свердловск не город, а суперслобода. Но Уралмаш не завод, а храм индустриализации, а Свердловск – город верующих вокруг храма. Все это построено на сверхприбыли, полученной за счет ценностной мобилизации людей. Это не построено в условиях профсоюзной системы, торговли за условия труда. Это построено тетями катями и дядями петями, которые надорвались в этом строительстве.

Потом это взяли и приватизировали. Кто-нибудь из вас может представить словосочетание "приватизировать церковь"? И ведь чуть ли не за каждым трастовым договором, фиксирующим подлинных хозяев приватизации, кто-нибудь из бывших руководителей, вдохновлявших своих подчиненных на подвиг созидания того, что приватизирует. Или их потомки, или "наследники по иной линии". Сейчас иные СМИ публикуют списки тех, кто обеспечивал работу спецслужб. А я хочу дождаться момента, когда начнут публиковать трастовые договоры. Мы тогда многое поймем в происходящем.

Подобными "фокусами" ценностно-производящее ядро травмировано достаточно сильно. Я не знаю, насколько. Главный предмет дискуссии, которая никак не может состояться с тем, что именуется банкирским сообществом, в том, что я понимаю, что общество без ценностей жить не может, что это не общество. А "сообществу" это объяснить невозможно. И дело не в отсутствии у него интереса к идеальному. Я вот, например, понимаю классический балет, но он мне неинтересен, я ухожу с "Лебединого озера", я там зеваю, мне скучно, а вот какой-нибудь Морис Бежар мне захватывающе интересен. Тут же – иная ситуация. Когда часть элиты (элиты!) вообще не понимает, что общество без ценностей жить не может.

Мы можем совершить страшную ошибку, когда путаем этот ментальный парадокс и злокозненность. Я никого не хочу оправдать, но боюсь, что будут неверные выводы и действия. Думаете, что Сосковец это понимает? Или Зюганов? Я знаю тех, кто вел к власти Зюганова. В этом кругу говорят: "Сергей Ервандович, все будет в порядке. Народ же помнит, что водка при нас стоила столько-то, а хлебушек столько…"

Но народ не свинья, помнящая только о кормушке! Народ это ценностно-мобилизуемое сообщество. Банкиры, не понимая роли ценностей вообще, не понимают главного о народе и, по существу, игнорируют этот суперважный фактор политики. Так же игнорируют, как их предшественники из ЦК КПСС, которые на каждом собрании мямлили о "массах", но на деле глубоко презирали эти массы и все, связанное с действительным Бытием народов своей страны. Если меня что-то и поражает в Березовском, так это то, насколько его политика повторяет действия аппарата ЦК КПСС в эпоху застоя. Я видел закавказскую политику ЦК, а потом вояжи Березовского. Увы, все то же самое. "Люди – свиньи, всех можно купить, политика – элитный сговор, главное – вовремя кому надо "дать". Разве не такой была политика ЦК в эпоху Везирова, Арутюнова и других? А единство подхода, видимо, обеспечит и одинаковость результата. Новые русские в политике оказались поразительно "старыми".

Однако вопрос еще острее, еще трагичнее. Бог с ней, с элитой! Мы справедливо критикуем политических лидеров за то, что они плохо мобилизуют имеющуюся народную энергию. Но этой энергии удивительно мало! Было бы много энергии – хватило бы и имеющихся лидеров, чтобы ее мобилизовать. Но нет энергии! Несмотря на очевидность беды. Почему? Потому, что удар, нанесенный в 1987-м году, был нанесен и по конкретному ценностному сгустку, и по ценностно-производящему ядру. Никакой необходимости для любых отвергателей коммунизма бить таким образом по ядру не было. Но кому-то казалось, что чем сильнее ударить – тем лучше, иначе "гадина" может воскреснуть. А кто-то осмысленно уничтожал народ, а не идею. И понимал, что надо для этого так усилить удар, чтобы ядро, а не только оболочка, оказалось порушенным.

Но из порушенного ядра нельзя извлечь никаких мобилизующих ценностей, ни националистических, ни либеральных. Укажем также на то, что наши "реформаторы" долбанули своими гайдаровскими реформами не только по демократическим ценностям, но и по ядру – еще раз! И с такой силой, что в стране "демократия" произносят как "дерьмократия".

Говорят, что коммунизм умер раньше, чем по нему был нанесен удар на добивание в эпоху так называемой "Перестройки". Это и так, и не так. Да, в 1987 году уже не было ни одного члена Политбюро, который верил в коммунизм. И в ЦК так называемой Коммунистической партии таких людей было ох как немного. Почему? Виновата ли в этом вся история мутации партии и откуда ее начинать – это отдельный вопрос. Но не было уже этого огня. Суслов его убил или до него? Создано ли это было так? Гарднер (Великий Восток Франции) считает, что это так и было создано, что сакральный центр был изъят, а секулярная энергия имела период полураспада 30 лет и должна была окончиться за 70 лет. Я не знаю, прав он или нет.

Но факт, что альтернативный уклад и возможности прорывного развития, описанные в той же "Постперестройке", мало кого интересовали всерьез. А вот в "деформации индустриального уклада" верили. Рыжков верил, что когда он разрешит кооперативы, то построит капитализм чуть ли не азиатского образца. Они все тянули за канат "деформаций" и сбросили страну в глубокую политическую субукладность и социальную структуру с поврежденным ценностным ядром. (Рис.8). Что могут в этой ситуации Ельцин, Зюганов и еще много других людей? Даже если какой-нибудь вестгот любил Рим больше, чем последние императоры, вестготы не могли восстановить Римскую империю.

В 88-89годах были еще какие-то аппараты, структуры, еще можно было на что-то повлиять. А сейчас меня нередко слушают люди, в чьей порядочности можно было убедиться по делам…Так вот, они слушают мои описания, ну, например, насчет очереди, наблюдающей, как "отстегивают" члену комиссии, и говорят: "Раньше у меня даже зубы сжимались – так хотелось эту гадость раздавить, а теперь нет никакой мобилизационной энергии. Я знаю, что это правда, понимаю, что это плохо, но волны горячей ненависти нет…" Кого можно теперь поднять? Десантников, которых "заложили" в Афганистане и Чечне? Я терпеть не могу публичные высказывания Лебедя: "У нас нет армии". Но недооценивать уровень неблагополучия тоже нельзя. Потому что ядро настоящей армии всегда составляют люди, готовые умирать. А умирают за идею, а не за деньги. За деньги – убивают.

Омерзительные съемки, которые мы видели в "Совершенно секретно" (как продавали оружие чеченцам), -. это "армия минус ценности". Кто лупил из российских орудий по группе Худойбердыева, по последним людям в Таджикистане, которые еще шли под красным флагом? Кто их сначала поднял на бунт, а потом сам же своими же "СУ-25" долбал? Это – "армия"? Руками этих людей мы будем строить государство? Но они, как и Березовский, считают, что народ – это дойная корова, надо просто "тянуть за другие сиськи". И будет гораздо больше молока. Совсем "темного", зато больше…

Приходили ко мне пацаны, имеющие отношение к военным структурам, клялись в любви и дружбе, а потом бегали вокруг Белого дома и занимались какой-то дурью. И эти пацаны, как только у них появились деньги, сразу надели шелковые костюмы и уселись в "Волги". Казалось, чисты и готовы ко всему. А обнаружилось, что внутри – гнилое. Я это называю декаденщина по-военному, или "военбогема".

Так что проблема не только в том, что Зюганов плохо мобилизует энергию масс. Мобилизовывать нечего! Задача, повторяю, не только в делании собирающих энергию систем! Задача еще и в починке генераторов этой энергии. Это совсем другая работа! Как это ни называй – духовное строительство или как-то иначе, главное – это не узкополитическая задача!

Но без ее решения что политики в очередной раз скажут народу? Что он опять должен затянуть пояса? Что вы его лучше накормите, больше дадите шмоток, чем "супостаты"? В этой трагедии деаксиологизации общества – кто не заинтересован? Из так называемых "сильных мира сего"? Те, кто хочет жить здесь, кто не мыслит категорией "свала". Потому что жить здесь в условиях беспрепятственного развития процессов, запущенных травмой ценностного ядра, будет нельзя. Это надо отчетливо понимать. Так кто готов войти в рискованное объединение лиц, сжегших загранпаспорта, билеты, лайнеры, вертолеты? И перешедших главный политический Рубикон? Ясно, что не готовы "сваливать" те, у кого нет вертолета и денег на билет. Но из тех людей, у которых есть деньги, многих можно назвать, кто хочет остаться?

Так давайте не лгать, что если мы сменим в Кремле одного барбоса на другого, тогда все у нас враз поднимется до уровня 85-го года. Увы, я могу назвать банки, которые будут "крутить" то же самое с приходом патриотического лидера.

Пока что господствуют (и, увы, безраздельно) те, кто исповедует "жизнь взаймы". И причем в примитивнейших формах, свойственных (подчеркиваю еще раз!) именно быстротупеющему бесценностному сообществу, в котором, кстати, сразу рушится образ будущего, исчезает цепь времен, растворяется в потоке бессмыслия Хронотоп. Продали "Связьинвест", чтобы заплатить довольствие армии. Да вы вложите эти деньги в какую-нибудь сверхрентабельную отрасль, получите там прибыль и заплатите армии! А послезавтра, когда кончатся "Связьинвесты", "Норникели" и "Роснефти", что дальше будем продавать? Курилы? Формула "жизни взаймы" к тому и сводится в сфере экономики, что продаются для покрытия потребления сами источники доходов, причем источники, взамен которых ничего нет! А психологическим обеспечением этой "жизни взаймы" является феномен временщичества, а в его основе "элитный свал" для сильных мира сего и эрозия Хронотопа для тех, кто не должен вздрагивать от мысли, что временщический шик они лично будут оплачивать буквально мясом своих детей. Недавно впервые по проливу у Южных Курил прошли тяжелые военные корабли Японии. Хотя бы кто-то обратил на это внимание? Кто-нибудь вздрогнул?

Мы здесь, на Вспольном, обсуждаем духовные ценности, а потом выходим на улицу в 12часов ночи и видим, что рядом с нашей дверью стоит шеренга девок, предлагающих себя ночным покупателям. Рядом с нашим "центром духовности" – магазин "Интим"… Толпы безглазых потребителей и производителей "живого товара". Это – не "как на Западе". Только слепец может не замечать разницы! Это – как в зоне Че, в преддверии неоканнибализма. Беда стучится в наши двери не аллегорически, а буквально. В этой ситуации все, что мне удалось сделать, собрать в какие-то плотные дееспособные массы первые десятки людей. То есть противопоставить рассыпанию на макроуровне собирание на микроуровне. Может быть, с таких процедур и начнется восстановительная работа в ядре ценностей. Но что же все-таки было в этом ядре? Как это пощупать? Как соотнести с реальной политикой? Представьте себе народ с его жаждой правды и справедливости, сносивший кресты за неправедность и молившийся на звезды – ради праведности, а затем готовый сносить звезды – за неправедность в ядре – "Ради праведности!" Представьте себе этот народ, один из последних неповрежденных массивов "человечества ценностей". Народ с достаточно высоким культурным уровнем и глубинным нравственным чувством. И никакие чернышевские не смели посягнуть на этот ценностноцентричный народ, потому что понимали, что можно поменять православие на что-то еще, но нельзя "рубить сук, на котором сидишь". А "сук" – ценностно-центрие, готовность искать правду и жертвовать ей всем на свете.

Они понимали, что эти люди ценностей – это те, кто будет на них молиться, кто будет жадно искать в них учителя. Они подрубали империю, но на это – не посягали. Посягнули только поздние коммунисты эпохи Горбачева и "интеллюги", которые весь народ назвали "совком". Они хотели уничтожить "совка", и они его уничтожили. Этого народа нет, поднимется ли он еще "за правду и справедливость" – я не знаю. Он, возможно, скажет: "Вы нашу кровь в "бабки" превращаете, а мы должны вам верить и куда-то идти? Кто вы такие, чтобы вам верить?" Теперь народ сможет поверить только тем, кто несет новый образ жизни, поведение и поступок, но не тем, кто говорит о правде, не становясь ею.

7. Уклады и альтернативы

Хочет этого новая элита или нет, вся она "свалить" не может, и ей придется жить в той реальности, которую я описал. Но жить – значит воспроизводить жизнь, то есть иметь уклад жизни. В связи с этим следующий вопрос: новый богатый класс – Чубайс, Потанин, Березовский и т.д. -является ли он классом в действительном смысле слова? А наша сегодняшняя действительность является укладом, неважно – социалистическим, капиталистическим, рабовладельческим, феодальным? Твердо убежден, что это не уклад, что это даже не укладостановящаяся реальность. Мы между собой это явление назвали субукладом. Субуклад, как и субкультура, прорастает в теле другого, в данном случае советского, уклада. Что значит "прорастает в …"? Это значит паразитирует, проедает в предыдущем щели и каналы, выгрызает его изнутри. И в момент, когда новорусский субуклад проест внутри предшествующего уклада слишком много ткани, он схлопнется, погибнет вместе с этим изъеденным и неспособным держать жизнь, прежним укладом.

Если новый богатый слой может превратиться в класс, стать действительно капиталистами, то существует хоть какая-то возможность выстроить вокруг этого класса ценностно ориентированное население, то бишь общество. Само собой оно выстроиться не может. Но если это не класс, а уже сильно гниющее субукладное "кубло", проникающее своими метастазами во все общество и, главное, в ценностно-производящее ядро, то задача прямо противоположная: с минимальным ущербом для общества убрать все это вообще.

И тогда на повестке дня следующая проблема: где те левые движения, которые будут способны не катастрофически убрать "кубло" и метастазы и хоть как-то залечить социальные повреждения? Для нас ясно, что правые это сделать не могут просто в силу того, что у них в России нет серьезных корней, и вместо лечения они будут вынуждены продолжить ломать общество "через колено". Это могут быть именно левые. Они неизбежно должны полыхнуть "левым" огнем, и принципиальный вопрос в том, каким станет этот левый огонь.

У всех присутствующих достаточный политический опыт. Вы вряд ли считаете, что этим будет заниматься КПРФ. Ей это не приснится и в страшном сне. Интеллигенция России стоит на развилке, при которой она может и вправе ставить власти политический ультиматум. Суть ультиматума – выбор между строительством каких-то внятных отношений на правовой основе, то есть переходом из субуклада в уклад, в котором окажется возможным воссоздание общества, и ликвидацией в России данного паразитарного субуклада. Причем, не исключено, вместе со значительной частью его носителей.

И это действительно трагическая развилка. Необходимо понимать, что попытка снятия уже огромной массы носителей описанного субуклада, которые свои разрушительные позиции не сдадут, несет в себе крупные издержки и для общества, и для государства. Но одновременно следует видеть, что попытки трансформировать субуклад в уклад и что-то построить не предпринимаются! И этот гнойник все глубже инфильтруется в ткань общества. Суть текущего политического момента, из которой вытекает необходимость ультиматума, в том, что у власти и властьпредержащего слоя нет воли и сил ни выстраивать, ни отшвырнуть.

Если это безвольное метастазирование не остановить, будет следующее. В ситуации, когда нет ценностей вообще, а наверху бурно гниет, общество криминализуется уже не как система с той или другой "антисистемной прокладкой", а как единая десоциализованная среда. Общество, отбросившее ценности, уже не является обществом. Оно начинает мутировать и превращаться в некую единоантисистемную субстанцию, состоящую из банд. И тогда главный вопрос сопротивления регрессу – возможность появления альтернативной субстанции, способной создавать микрониши активного сопротивления этой всеобъемлющей криминальной антисистемности.

Я уверен, что такие ядра альтернативности есть. Я даже нескромно считаю, что происходящее на нашем клубе – это далекие подходы к созданию подобной микрониши. Важно, чтобы микрониш было много, чтобы они возникали в Воронеже, Калуге, на Дальнем Востоке. И чтобы они чего-то стоили, т.е. могли отстоять ценности в себе и себя в антиценностной реальности. Что дальше? В наихудшем варианте, если сегодняшние тенденции возобладают, настанет момент, когда общество обрушится еще ниже, и ни Лебедь, ни Зюганов, ни Чубайс, ни Лужков, ни Ельцин этого не отменят. В такой ситуации произойдет еще большая криминализация, и тогда в этих альтернативных ядрах возникнут очаги общества катакомбных ценностей.

Но тогда (и опять-таки неизбежно) в эти катакомбы придет какой-нибудь Аслан или Ванька-Кривой и скажет: "Слушай, мне нравятся твой дом и твои компьютеры. Вали отсюда!" И тогда для каждого, кто готов отстаивать свои катакомбные ценности, станет актуальным закон об оружии. И эти альтернативные ядра разделятся на тех, кто будет, как субъект, отстаивать свои катакомбные ценности, и тех, кто не будет отстаивать.

И вот с теми, кто сумеет себя в такой ситуации отстоять, и можно будет говорить на левом или другом языке. И проблема окажется в том, найдутся ли ценностные очаги, которые сумеют быстро войти в диалог и соединить остаточные куски живой социальной ткани таким образом, чтобы по ней прошел нервный импульс. Сегодня до этого далеко. Но в ситуации, которую я рассматриваю как наихудшую из худших возможностей, для остановки регресса останется лишь этот шанс – на уровне гражданской самозащиты. Повторюсь, это самый худший уровень возможностей общества, но и этот уровень мы сегодня должны рассмотреть.

Но если мы не хотим, чтобы этот наихудший уровень стал актуальной неизбежностью, то надо, пока не поздно, вернуться к проработке других возможностей, которые еще содержит в себе реальность. Продолжим такую проработку и рассмотрим очень важный вопрос – о смене ценностных циклов и социальных макротенденций. Позволю себе образные сравнения. Общество как бы плыло до конца 80-х годов в "коммунистической лодке". Но та лодка "тонула" с конца 70-х годов, а концу 80-х стала тонуть просто катастрофически. И вот Ельцин первый понял, что надо пересесть в другую, либеральную, лодку. Позже в нее начали перепрыгивать и другие члены Политбюро. Эта лодка привезла нас туда, где мы сейчас находимся. Теперь – главное: эта либеральная лодка тонет. Так же, как коммунистическая в конце 70-х годов. Все, конец. Хорошая она или плохая – неважно. Умный рулевой Чубайс или нет – не главный вопрос. В днище этой лодки дырки, которые не залатать. Нет среднего советского класса, в пределах которого создавалась либеральная парадигма, того "авторитетного" лидера, каким была диссидентская группа внутри советского среднего класса, нет даже прежнего единства власти и этой группы.

По поводу последнего – простой пример. Все прекрасно знают, что Ельцин "сдал" Собчака. Интеллигенция, которая привыкла, что в результате ее обращений все начинают шуметь и падать в обморок, подписала письмо в защиту Собчака. И что? Академик Лихачев сказал: "Ну зачем же столько ОМОНа? Нельзя разве было интеллигентно все сделать: "господин Собчак, а не пройдете ли вы с нами?" Интеллигенция дискутирует на уровне технологий выполнения спецопераций! А власть безмолвствует и ухмыляется.

Может быть, есть еще какая-нибудь, третья, лодка, которая повезет общество дальше? Дай Бог. Тогда это вопрос власти, потому что власть, этот самый чертов капитал, еще может создать программированное социальное действие. Но они, похоже, если и могут, то не хотят.

Если же на уровне власти и макросистемы нет политического ресурса для программированного социального действия, отбора людей, стягивания их вместе, мощных продуманных комплексных акций и т.п., – значит, мы должны готовится к другому, к постсоциокатастрофическому действию. К действию, которое реализуется в микрогруппах социума, потом, реализуясь, расширяет свой социальный радиус и укрепляет микросоциальные связи, а потом, связывая микроструктуры, успевшие обрасти тканью "социальноблизких", склеивает социум заново. При этом, если кто-либо организует серьезные и эффективные макродействия, я буду безмерно счастлив. Но мой опыт и навыки политического прогнозированияподсказывают, что этого не будет. Тогда бесполезно говорить о том, как все рухнет и какие ужасы нас ожидают. Тогда нужно честно ответить на вопрос, где и какие есть возможности выбраться из этого. Грубо говоря, для постсоциокатастрофической борьбы понадобится новая интеллигенция. А она не создается внезапно, на пустом месте и из ничего.

Но все наше обсуждение осмысленно лишь в том случае, если ценностно-производящее ядро не нарушено так глубоко, что народ вообще не откликнется ни на какое слово правды. И здесь снова скажу о своем опыте. Я в отпуске, сижу в своем деревенском доме, работаю, а рядом бабушка-соседка сидит. Я им журналы и книги свои посылаю, они читают, у нас уже дружба и длинные разговоры. Но, когда посреди разговора я произношу слова "по справедливости", она вдруг начинает дрожать. У нее дрожат лицо, губы: "По справедливости я бы и за полкуска хлеба…" У меня даже не хватило духа спросить, что она имеет в виду. Но ясно, что она имеет в виду не прошлую более или менее сытую жизнь, и не нынешнюю, а что-то другое.

И второй пример. Я предложил местному мужику такую аналогию из своего геологического опыта: "Экспедиция, навигация окончилась, у меня 3 мешка с мукой и 10 человек, а следующий вертолет прилетит не скоро. Моя задача – не погубить людей. Знаю, что от меня иные захотят демократии или чего-то еще. Но у меня есть наган. И на любую попытку мародерства я отвечу пулей". Мужик отвечает, что люди не реагируют на сегодняшнюю ситуацию как на ситуацию выживания, – все-таки телевизор еще говорит, есть картошка. Я спрашиваю: "А если еще хуже будет? Найдутся люди, готовые ответить?" Он говорит: "Да, конечно. Тут же, в этой пьяной деревне, найдутся". Как только поймут, что это привычная, в генах сидящая, ситуация выживания.

Твердо убежден, что последний уровень, на котором возможно реальное противодействие наихудшему сценарию, который я описал,- это уровень гражданской самозащиты и ценностных микрогрупповых молекул, которые надо успеть (что неимоверно сложно) каким-то образом увязать в линейные цепи и сложные пространственные структуры. И я лишь желаю всем нам, чтобы до этого последнего уровня не дошло, чтобы подобный сценарий оказался все-таки избыточно пессимистическим, чтобы противодействие возникло на более высоких уровнях.

Но пока я других уровней не вижу. Партия – "наш рулевой" лишь тогда, когда она объята единым полем мощных ценностей. Если этого поля нет, – партии нет, сколь бы многочисленна она ни была. Я не верю, что сегодняшние правоохранительные органы – с Куликовым, без Куликова, с любым другим генералом во главе – в состоянии остановить отсчитывание пачек денег, о котором я рассказал. Это невозможно останавливать в рамках нормативного действия. Для этого нужно ЧК. Я не верю в то, что кто-нибудь отберет власть у Ельцина. Потому что люди, описанные в книге Коржакова, власть не отдадут. Потому что компартия ждет одного – когда эта власть упадет ей в руки, а этого не будет. Я даже не верю в то, что Лужков, например, мобилизует остаточный национализм и куда-то решительно двинется. Все расплывется между интрижными судорогами, оглядкой на свои экономические интересы и пр.

Но проблема, повторю, вовсе не внутрироссийская. Вокруг идут учения НАТО, самолеты летают с дозаправкой в воздухе, Фри докладывает. Мы, к сожалению, гарантированы, что спокойно гнить нашему обществу не дадут. А в неспокойном процессе гниения надо искать возможности что-то выстроить. Если "нечто" появится на уровне гражданской самозащиты, то, может быть, это и станет прологом к созданию нового общества. Здесь есть громадная опасность – это "нечто" может распасться на секты и навязать потом населению все издержки и уродства сектантства. Но сектантство может и не возобладать. И это зависит от того, насколько ясным будет понимание ситуации, уровня реальных угроз и насколько мы найдем те ясные и необходимые слова – я недаром сказал о слове "справедливость", – которые смогут оказаться общим знаменателем объединения и роста.

Мы сейчас на развилке. Я лично сейчас на развилке. Я не готов внутренне признать, что остался только крайний левый вариант, а этот, нынешний, похоронен. Я не могу себе это позволить, не испытав до конца всех шансов этой государственности, этого мобилизационного потенциала. Я понимаю, что вариант построения структур власти из вышедшего наверх сегодня "политического вещества", если он возможен, все-таки будет куплен для той же Костромы или Калуги меньшей ценой, чем вариант, при котором все нынешнее элитное поле будет скашиваться крайне левым серпом. Люди, которые кричат "до основанья", видимо, просто забыли, что значат такие слова.

Но еще несколько шагов в сегодняшнем направлении – и нынешняя элита сама окончательно похоронит госкапиталистический вариант. Класс, пришедший к власти и не сумевший удержать власть и государство, обречен исторически. И никто с ним в данном случае не воюет! Он сам является своим могильщиком, а все остальные только констатируют этот результат. Если (на что я слабо, но все же надеюсь) "самозакапывания" госкапитализма не произойдет, то форсированное создание левых движений можно отложить на ближайшие 10-15 лет. Будет Россия – будут и левые движения.

Но если этот класс намерен идти ко дну и утопить вместе с собой Россию, то остается только одно: надо отсечь его от страны, и пусть он идет ко дну или куда угодно, а страна всплывает. Пока что я не вижу людей, способных это возглавить, не вижу сил, которые реально это исповедуют, и очень боюсь, что эти силы начнут рождаться лишь на стадии и в недрах гражданской самозащиты.

8. Фактор Ельцина

Однако что же сегодня происходит в нашей элите (оставим за скобками вопрос о том, класс она или не класс)? В чем то, что в докладе названо "их возможности"?

Я всегда говорил, что Ельцин не Брежнев по многим показателям. Один из таких показателей – его знаменитое фордыбаченье, когда он собрал членов Совета Федерации и начал читать текст, который начинался очень по-брежневски: "Дорогие друзья! Очень трудно было собрать вас всех за одним столом…" Здесь Ельцин, оторвавшись от текста, произнес что-то вроде: "А чего трудного? Вам только скажи, вы мухой прибежите!" Брежнев этого не мог сделать ни за что. Все анекдоты про Брежнева говорили о чем? О священнодействии уставшего и одряхлевшего бюрократа с написанным словом. "Я вижу, что Герек, но тут написано Чаушеску". Сознание гаснет понемногу, но, поскольку оно партийно-бюрократическое, последнее, что в нем остается, уважение к собранию, протоколу, бумаге. У Ельцина все наоборот – типичная берендеевщина. Как говорил один, уже не приближенный, человек: "Шеф офигительно артистичная натура!" Ему хочется покуражиться. Ему плевать на своих спичрайтеров и присутствующих. Он блажит. Ему это надоело, не нравится, он капризничает. Он абсолютно плевал на эту бумагу, она для него ничто. Это первое.

Второе. Брежнев был очень больной человек со средним жизненным ресурсом. Ельцин – очень больной человек с огромным жизненным ресурсом, Это человек, который может взорваться завтра, именно из-за того, что много ресурса и много болезни, а может протянуть сколько угодно, потому что есть огромная внутренняя жизненная сила. Вы же помните, как я смеялся, когда все говорили, что он умирает. Это спектакли, которые человек ставит сам. Вспомните, как его ближайшее окружение и врачи "накололи" очень крупных людей около Черномырдина перед операцией шунтирования. Вбросили "дезу" и раскрутили политический кризис.

Поэтому заявление 1 сентября у школьников "я, детки, баллотироваться не буду" – способ, дав фальстарт, увидеть: кто самый жаждущий и самый глупый одновременно. "Лег, заболел, умирает!" Первый рванулся? "Что-то он с обязанностями не справляется!" "Избираться не буду!" Первый выбежал? "У нас единая команда, а он в команде работать так и не научился". Это чистка кадров. Человек прекрасно понимает, что избираться можно только в случае, когда конкуренты отобраны по простому принципу: либо "прошу моих избирателей избрать Ельцина", либо "я – такой гад, что если вы его не изберете, так я буду!" Кто будет "главным гадом" в следующий раз – я не знаю. Это и неважно. Главное, чтобы все кричали: "А-а-а, лучше Ельцин!"

Прошу вас внутренне проработать очень важный тезис. Власть, желающая в России употребить власть любыми способами для удержания власти, не имеет конкурентов внутри властной системы. Поэтому Ельцин является главным и основным кандидатом на выборы в 2000-ом году, кто бы что бы мне ни говорил. Он может умереть раньше, может произойти переворот, но он, как и раньше, будет использовать все ресурсы власти для удержания власти. Какие ресурсы? Те, которые дадут наилучший результат. В 93-ем – танки. В 96-ом – выборы. Он смотрит: есть средства для удержания власти? – Есть. – Это БТРы? – БТРы. – Применить. – Это выборы? – Выборы. – Применить. Что выгодно для удержания власти, то власть и применяет. В нынешней России никаких тормозов нет.

Место в Системе он отстоит! Другое дело, что он не может справиться с внешними и внутренними воздействиями на Систему и рухнет вместе с ними. Может не справиться с американцами, социальной депрессией, Чечней. Когда власть ставит главной целью удерживать себя, она при этом слабеет во всем, кроме самоподдерживания. Все меньше ресурса, и весь ресурс на самоподдерживание. Кто нибудь представляет, сколько стоили выборы 96-го года? Откуда взяли? Кто-нибудь считает, что "акулы капитализма" хоть копейку дали, не зная твердо, что получат две? Страна до сих пор оплачивает те выборы. Если выяснится, что для удержания власти нужно включить бюджетный насос, он прикажет включить. И вполне может быть, что если он "слетит с катушек" по тем или иным причинам, заболеет, все будет так, как в Южной Корее с Ро Дэ У и прочими, только круче. Это человек, который за то, чтобы остаться у власти, готов платить чужой кровью и рисковать чем угодно, даже своей жизнью. Где человек, который так же будет этого хотеть? Я его не вижу на политическом горизонте.

В январе 96-го "люди Кремля" приехали в Приднестровье, быстро нашли номера автоматов, которые "ушли налево" из 14-ой армии… и Лебедь стал кандидатом. В 2000-ом другие люди снова задействуют "спецресурс".

Зюганов? Требовалось, чтобы в качестве "альтернативы" шел чистый коммунист и кричал коммунистические лозунги. Помните, я тогда вам всем сказал: "Все! Ельцин "сделал" себе нужного конкурента"? И в 2000-ом будет та же "бодяга".

Лужкова "положили", совместив по датам выборы мэра и президента. Это же власть решает, когда избираться московскому главе! В 2000-ом году будет то же самое.

Черномырдина "пригнули" так… Коржаков спрашивал: "Борис Николаевич, докуда пригибать? Можно еще?" – "Нет, ты подожди. А то ты сам усилишься, а этого не надо". Найдется новый Коржаков. И новый алгоритм "пригибания".

Немцов был очень близок какое-то время к "царю", а сейчас он политически почти кончен. Почему? Не понял игры в преемственность! Принял игру за чистую монету.

Вот уже более года Ельцин применяет формулу "власть семьи – равновесие кланов". "Семья" – ядро. Кланы – периферия. Вся политическая борьба идет в ядре. Администрация президента институционализирует эту борьбу. Правительство разминается на периферии или борется за квоту в ядре. В ядре же произошли глубокие изменения. Там не только нет монополии группы Чубайса! Там группа Чубайса почти дурной тон. Остается сектор Совета Безопасности. Он остается и, видимо, будет пока существовать. И возник третий сектор, который не имеет отношения к этим фигурам и существует в виде нескольких "лепестков". И эти группы не могут не решать простую задачу: если завтра уходит Чубайс, то территория кем будет занята? Как будет поделено наследство Чубайса здесь? Это же принципиальный политический вопрос!

Для того чтобы так или иначе решать все эти политические вопросы, нужны кондиции царя. Если царь внутренне (не публично) не решил, что пойдет на выборы (дойдет он до них или нет – проблема отдельная), то он уже не царь, а директор НИИ, который решил через два года выйти на пенсию. Он занят дачей, клубникой и чем-то еще. Если ясно, что через два-три года он уже не власть, ему абсолютно все равно, как пройдут эти годы, он постепенно теряет какую-либо "политмотивацию". Вопрос не в том, изберется ли он, а в том, в каком режиме сегодня работает политическая машина под названием "Ельцин". И как только эта машина заработала хоть чуть-чуть, Чубайс стал превращаться в политический труп.

Чем ценны в этом смысле для Ельцина Березовский и Гусинский? Тем, что никогда и ни при каких обстоятельствах не будут избираться в президенты РФ. Даже если и захотят, не могут. Чем плох Чубайс? Как только кто-то начал внушать, что он может избираться, что он – лидер ХХI-го века, он сразу же стал плохой. Немцов совсем плохой, потому что стал конкурентом, всерьез поверил, что может избраться. Поэтому его вообще политически "нет". Чубайс это более осторожно делал, поэтому его "почти нет".

С Черномырдиным сложнее. Было правительство Черномырдина-Гайдара, потом возникло правительство Черномырдина-Сосковца, потом возникло правительство Черномырдина-Чубайса. Все время яркие фигуры и Черномырдин. Это означает, что Черномырдин уже не совсем премьер. Возникает вопрос: может, и Ельцина не будет, а он останется?!!! И президент говорит Чубайсу: "Ты давай сходи, поговори с коммунистами насчет бюджета". Ельцин понимает, что разговор этот будет не о бюджете, а о том, как ослабить Черномырдина. А цель его в том, чтобы территория в действительном пространстве власти осталась за ним. Потому что при ослаблении Черномырдина группа, связанная с Советом Безопасности, не сможет быстро наступать на властную территорию чубайсовской группы.

Но при этом группа Гусинский-Березовский должна обязательно остаться как сообщество телемагнатов и фактор большой политики. Если, конечно, эта группа не возомнит и не сыграет в недопустимое "перебежничество". Поэтому сей группе при ее правильном поведении отведено почетное, но не всеобъемлющее место. Если ее и потребуется "прищучить", то не до конца. Почему? Потому, что придется избираться и "крутить телек". А что значит дать Чубайсу с Потаниным захватить "телек"? Кто тогда пойдет избираться в решающий момент? Останется 4 месяца до выборов, и в решающий момент Потанин, который "захватит ключи" от главных телепрограмм и у которого больше денег, чем у всех, вдруг начнет раскручивать Чубайса или еще кого-то при помощи всей этой машины? За 4 месяца можно не успеть позвать Коржакова назад и попросить разобраться при помощи автоматического оружия. Вариант явно проигрышный, поэтому "Кох – преступник, Потанин – узурпатор, а Чубайс не совсем та фигура, за которую мы его принимали".

А Березовский и Гусинский – хорошие ребята, но лишь в той мере, в какой не слишком "черномырдизируются". А в обратном случае – это плохие ребята, а постановка вотума недоверия правительству – хорошая вещь. И пусть Чубайс съездит к Зюганову и поговорит. Ясно, что он поговорит "сверх программы", и они договорятся, но интересам царя это не противоречит. И Чубайс это понимает, и черта с два он сел бы говорить в такой узкой компании, если бы не знал, что это санкционировано. А в результате всего описанного мы имеем политический кризис.

Ни один человек, который заявил, что он может стать политической фигурой, а не фаворитом, администратором, бюрократом, обсуждающим дела царя, рядом не удержится. Вам покажется странным, но "царь" свято верил, что Чубайс построит рай на земле к концу 99-го года. Заработают инвестиции, и тогда Ельцин сможет избраться вообще шикарно. Но он же не думал, что Чубайс это будет делать "под себя"! И как только Чубайс возникает в новом, собственно-политическом, качестве, он становится негодяем, мерзавцем. А как только отпрыгивает – он умный парень.

Вы знаете, что в "Президент-отеле" сидела группа, которая занималась "разминкой" Чубайса в президенты. По региональным TV- каналам запускался ролик "Чубайс – самый перспективный политик ХХI века". Вся цель, как теперь понятно, была в том, чтобы этот ролик в нужный момент попал на видео к "царю" или к ядру царской власти. Хотя, по-видимому, именно Чубайс сдуру этот ролик санкционировал и дал деньги на эту программу. А еще были международные переговоры, в которых несколько раз фигурировала тема преемничества Чубайса. Естественно, результаты этих переговоров становились известны "в ядре власти". И, наконец, Ельцина начали толкать на действия, имеющие смысл лишь в том случае, если сам он не избирается на следующий срок.

"Царь" все это наблюдал, ловя рыбу в Саратове, понял, что "парень оборзел", и с этого момента "изумился коррупции". Но я думаю, что он не хочет снимать Чубайса, он хочет его "отстоять", как выдержанное вино. Он может, растянув удовольствие месяца на три, посадить Коха. Или Собчака. Он этим очень занят: сажать ли сразу или в несколько этапов, под какую музыку… Чечня, американцы… Если бы он и об этом думал всерьез, то был бы другой человек и он назывался бы не Ельцин, а Сталин… И в стране действительно много сажали бы, но и строили заводы. А этот человек занят только властью, ему ничто другое не интересно. Но уж в этом вопросе равного ему на политической арене нет. Все остальные – лишь мухи в его прожекторе.

Гениальная и совершенно точная фраза Якубовского: "Они все время заняты только одним: по всем приметам, прямым и косвенным, определить, в чем заинтересован царь". Конечно, генерал-аферист прав не на все 100%. Самые "продвинутые" – Чубайс, Березовский, дочь Татьяна – готовы не только зондировать, но и немного, самую малость сдвигать понимание Б.Н. того, в чем состоит его нынешний интерес. И это почти героизм! Действовать всерьез, реализуя нечто вопреки представлениям "царя" о своей заинтересованности, не может никто. Как никто не может что-либо ему навязать. Он "вертел" всем сам в состоянии, когда у него было очень плохо с сердцем! Тем более он продолжает это делать, когда стало хорошо.

Но, повторю, с внешним фактором он так вести себя, конечно, не может. Он не знает, что делать, если завтра Масхадов решит поставить ситуацию "на уши", а послезавтра загорится Дагестан. Ельцин в этом отношении слаб. В нем нет ни нюха на настоящие государственные угрозы, ни умения стратегически планировать. Слово "стратегия" для Ельцина окрашено негативно и связывается с Бурбулисом. Это понимается как необходимость зачем-то чем-то как-то себя связывать, подрезать себе крылья в большой и сугубо властной игре, которая для Ельцина носит всеобъемлющий и самодостаточный характер. Как это так: сказать на два-три года вперед, какую линию будешь проводить!? А ну как в это время Витек повернет налево, а Сашка направо, и ты окажешься между двух стульев?

Если "царь" поймет в какой-то последний момент какой-то частью своего ума, что не может без стратегии решать эти самые "большие политические задачи" и что государство надо сохранять хотя бы для того, чтобы в нем удерживать власть, то, может быть, он поборет неприязнь к стратегии и что-то сделает. А может, и нет. Но с точки зрения выборов-2000 – он вне конкуренции. Он всех конкурентов либо купит, либо раздавит.

Однако, если в Вашингтоне стрелка в отношениях с РФ перейдет с варианта Тэлботта на вариант Бжезинского, я гроша ломаного за Ельцина не дам. А победа республиканцев на выборах-2000 в США – это возможный ренессанс Горбачева, в той или иной форме. Стрелка движется… Но хотим ли мы за этим лишь наблюдать? Или – влиять на этот геополитический компас? Нельзя лишь спрашивать "что изволите?" и строить на этом международную политику. Нельзя ненавидеть или "игнорировать" американцев, евреев, немцев, кого угодно, и нельзя холуйствовать перед ними. Политик не может позволить себе ни того ни другого, если он политик. Он должен взаимодействовать и не должен "ложиться", превращаться в придаток чьих-то интересов. "Лег"? Все, конец. Перестал взаимодействовать? Уже не политик.

9. Элита и контрэлита

И наконец, я хочу ввести еще одно понятие – контрэлита. Ни властные конкуренты Ельцина, ни оппозиция Зюганова – не контрэлита. Они часть элиты. Разница простая. Контрэлита идет к обществу для того, чтобы, заразив общество своим альтернативным проектом, начать борьбу за власть под знаменем этой альтернативности. А различные сегменты элиты борются за место вокруг одного и того же проекта. Всем тем, что сделал Зюганов, он твердо показал, что он не контрэлита. Сейчас уже возникает понимание данного простого обстоятельства. А вначале, когда мы резко ополчились на них по поводу включения в программу партии "устойчивого развития", сразу понеслось: "Чего это они на нас наехали? Они агенты американского империализма! Это происки Шенина!" Но никто всерьез не читал, что было написано в нашей критике. Полное пренебрежение к содержанию. Нежелание прочно сращивать с этим содержанием свою политическую игру.

То же самое – "Письмо тринадцати". Что это? Амбициозный проект, который не только заявляют, но и осуществляют, идя во власть, или некая "инициативка", повод оказаться в больших кабинетах и начать в них старую игру? Что это напоминает? Уже рассказанную байку про ирригацию! И все время на виду люди, для которых проект не цель, а случайное подходящее средство вписаться в кабинеты. Партия наша ухитрилась накопить колоссальное количество таких людей. Она из-за этого рухнула. По этим ментальным характеристикам "новая элита" такая же.

Но ведь и зюгановская элита такая же: проект ничего не значит вообще. А уж если проект берется на вооружение, то только тот, который понравится неким "хозяевам", позволит оказаться принятым и воспринятым, "вписанным в элитные контуры". Впрочем, что касается Зюганова, то он проектов вообще не хочет и не любит. Как Ельцин. А вот Подберезкин, в отличие от Зюганова, не хочет альтернативных проектов принципиально. Он принципиально считает, что нужно формировать элиту, в которой Примакова должно быть поменьше, а Подберезкина побольше. Но элита должна быть одна, и никаких альтернативных проектов, никакой контрэлиты не предполагается. Я ведь не раз пытался объяснить Зюганову, что, как только они взяли концепцию Римского клуба, они фактически крупными буквами на себе написали, что они не контрэлита. Наконец, когда я их совсем "достал", они сказали: "Так это и правильно, мы так и хотим!"

Тогда в чем роль упустивших власть людей, которые хотят строить один проект с их оппонентами и претендуют только на место в проекте? В чем их роль в этой трагической реальности после того, как они позвали народ на альтернативный проект и затем его бездарно "сдали"? Кто они такие? Отвечаю. Часть из них – это люди с какой-то государственной болью, с остаточной памятью о величии страны, не мертвые, не выморочные до конца, и эти люди ценны, какие бы они места ни занимали. Часть из них уже выхолощена до конца. А часть еще зловреднее, потому что, когда они связывают на себя энергию народного протеста и начинают превращать эту энергию в ничто, в прах, они хуже Березовского или Чубайса. Потому что работают они на поле надежды!

В самом деде, не все ли равно, как и за кого проголосует электорат Чубайса? Лучше, чтобы он был расколот, но он и так не столь уж велик. А вот за что будут голосовать те, кто против творящегося, против того, что мы назвали регрессом, сбросом, это для всех нас важно. Как они – те, что против, – мобилизованы?

Тот же Ленин с соратниками яростно боролись внутри своего лагеря не потому, что были склочники, а в силу понимания: в момент, когда будет решаться будущее, их люди окажутся консолидированы, заряжены, запрограммированы нужным образом. Ленин же не ходил к Корнилову дискутировать! Не это его интересовало. Его интересовало, что думают Лев Давыдович с Иосифом Виссарионовичем и что будет написано в Уставе и в программе. Он понимал, что это та "бита", которой он хочет разбить голову Корнилова, и, если эта бита будет подпилена или неладно подогнана к руке, будут разбиты и бита, и его собственная голова. Он к драке готовился!

А Зюганов ни к какой драке не готовится. Он в принципе не способен это делать. Он хороший консервативный европейский политик – правое крыло республиканской партии или христианские социалисты где-нибудь в Германии. Не безнадежный, но и не глубокий. Но таким и не полагается быть глубокими. Они должны быть такими же простыми, как все.

И что здесь кивать на Чубайса и Березовского? Для "партии власти" альтернативность как бы необязательна и неорганична. А вот будут ли в программе партии, претендующей на главенство в оппозиционном движении, альтернативные идеи – это принципиально. Это не для Зюганова принципиально, и не для Лукьянова или Рыжкова. Это принципиально для какой-нибудь сотой части партии, для ребят, которые в пределах коммунистического движения хотят самоопределяться в отношении будущего. Для них все, что связано с альтернативностью, суперважно! Один процент? Возможно! Но только этот процент и значим! Ибо он определит все.

Политическая жизнь в российской оппозиции замирает с момента создания НПСР. Активность стала стремиться к нулю, потому что номенклатура сковала весь потенциал движения. И, как бы ни был отчасти провокационен ФНС, он был не столь мертв. Там была неноменклатурная низовка. И эта низовка могла активно действовать. Ошибаясь, поддаваясь на провокации… И все же – что-то живое, согласитесь, было. Теперь начинается "мертвое царство". Ошибок не будет… И ничего не будет… Все приличненько, все пристойненько, удивительная благодать.. Номенклатура считает, что качество политики измеряется количеством сделанных ошибок. Чем меньше ошибок, тем лучше качество. Естественно, что в этом случае самое хорошее качество – нулевое действие: тогда количество ошибок равно нулю.

О каких контрэлитных тенденциях можно говорить внутри этого мертвого и пристойного царства? Другое дело, что через оппозиционный "прилавок" торговать будут все, кто хочет прийти к власти. Все! Поэтому данный "оппозиционный НПСР-овский прилавок" будет отличным местом на элитном базаре. И поверьте мне, что там, поставив ногу на этот "прилавок", будут отсчитывать не какие-то пачки "зеленых", а гораздо более крупные качества и количества.

Однако если НПСР все более превращается в подобный "прилавок" – значит, контрэлита будет где-то еще. Но поскольку удар по ценностному ядру шел именно через коммунистические ценности, то встречная восстановительная работа не может не идти опять-таки по этому направлению. Любишь ли ты коммунистов или нет, но, если любишь страну, надо разбираться с этим левым ценностным полем и именно в контрэлитном ключе. Не из идейной тяги именно к этому, а… Просто для того, чтобы вывести народ из той клоаки сброса, в которую его утянули все эти "умные-умные" низвергатели Красного.

27.11.1997 : Агенты и политика

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1998. #1-2

Предисловие, или о правилах "птичьего языка"

В любой сегодняшней публикации, особенно в публикации на тему о спецаспекте в политике, всегда есть два уровня. Уровень общественно значимый и уровень разговора между заинтересованными группами, уровень переговоров на полуэзотерическом, птичьем языке, понятном для посвященных. В принципе это, конечно же, неверно. Говорить в печати нужно только о том, что интересно читателю. Причем не какому-то там "особо подключенному к теме", а именно читателю вообще, гражданину страны, чей образовательный уровень и тип интересов адекватно соотносится с печатным органом, в котором выходит данная публикация.

Однако эта высокая классическая норма политической публицистики давно разрушена. Взаимными ультиматумами "на птичьем языке" заполнены не только печатные полосы с малыми тиражами, но и телеэфир. Пример -_ передача об авторе этого очерка в "Итогах", где почти 30 минут мусолилась какая-то безымянная и неумная аналитическая записка, каким-то особенно бесстыдным и безосновательным образом приписанная мне по схеме, сходной с той, которую бандитские беспредельщики используют для немотивированных "наездов". Несколько человек таким странным образом обсуждали через телеэкран (при недоуменном присутствии многомиллионной аудитории) проблему наших (весьма ответственных и масштабных и никакого отношения к липовой "записке" не имеющих!) рефлексий на цели ряда крупных и непрозрачных пропагандистских кампаний.

Тогда в ответ на недопустимый "теленаезд" мы задействовали всерьез свои информационные банки. Пафос моей "разнузданной" пресс-конференции обозначал: "В стеклянном доме не бросаются друг в друга камнями… А если бросаются, то в обе стороны, и так, чтобы дом разлетелся вдребезги". Это сильное средство дало незамедлительный эффект. Но лично для меня его использование было связано с глубоким психологическим дискомфортом. Даже "удачная" игра на подобной территории вызывает глубокое омерзение и ключевой вопрос: "зачем?"

В последний раз этот вопрос возник у меня, когда после интервью в журнале "Люди", данного по настоянию редакции журнала и проведенного с позиций предельной комплиментарности, в том же журнале возник нелепый и хамский коллаж из "откликов трудящихся", в числе коих особо отличился Г.Х.Попов.

Само по себе это микроскопическое событие не требовало от меня никаких реакций. Но я не мог не зафиксировать: интервью мое в "Людях" растревожило крупное, и не только московское, осиное гнездо. Не поговорить хоть чуточку с этим гнездом, объяснив ему на дружеском "птичьем языке", как внимательно мы за ним наблюдаем, было бы ошибочно по самым разным причинам. Поэтому прошу прощения у читателей за то, что в серьезный текст, посвященный крупным проблемам, будет вкраплена (имеющая, кстати сказать, самое прямое отношение к затрагиваемой теме) "эзотерика" межгруппового и межкорпоративного диалога.

Эта "эзотерика" в нашем сегодня – живой, не сданный в архив вопрос. Вопрос, центр тяжести которого всегда находился и будет находиться в сфере реальных и вовсе не всегда афишируемых дел, а не в сфере публичных рефлексий. Вот почему в его рассмотрении допустим и даже необходим (в силу совокупности указанных выше обстоятельств) пунктирный подход. Подход, в котором четко соблюдается принцип необходимого и достаточного минимума. Этот же принцип (но уже на языке, далеком от научной схоластики) прекрасно сформулировал когда-то Галич:

А мне говорят – ты что, говорят,

ОРЕШЬ, КАК ПАСТУХ НА ВЫПАСЕ!

Здесь четко обозначен очень важный вкусовой аспект. Орать (то есть публично все договаривать и обмусоливать) на темы, которые не предполагают этого публичного ора с его судорожной бескрайней откровенностью, может только "пастух на выпасе", то есть человек, который определенные темы не раскрывает, а компрометирует. Глубокомысленно молчать по этому поводу может любой концептуальный "жрец", то есть упивающийся своей допущенностью к особым проблемам манипулятор средней руки. Кроме того, это молчание превращает концептуально-проектное сообщество в семейство обезумевших тараканов. Ибо любая непроницаемая закрытость превращается в гибель закрываемой проблематики. Что же тогда остается? Очень узкая полоса этичных и жанрово допустимых высказываний, в рамках которых надо сформулировать не слишком простую и далеко не общедоступную мысль. То есть "пройти по лезвию бритвы", да еще не умножая сущностей. И это притом, что сущности подобного рода страстно тяготеют к саморазмножению. Попытаюсь.

Логика моих действий основана на том, что в России есть общество, есть элита и есть правила, которые худо-бедно, но все-таки соблюдаются. Кому-то это утверждение покажется чересчур самоочевидным. А кому-то весьма и весьма проблематичным. Сам я, по пониманию ситуации в стране, резко ближе к тем, кто в данном вопросе находится на позициях крайнего скептицизма.

Разница между мною и крайними скептиками в том, что я, во-первых, считаю: если нет правил, нет общества, нет элиты, то все равно нужно ставить и обсуждать проблемы так, как будто все это есть. И тогда это появится. И во-вторых, я считаю, что подход по принципу "Есть у нас общество? Есть элита? Есть правила? Да или нет?" является избыточно загрубленным и не отвечает сложности сегодняшней реальности.

Все это есть. И одновременно – этого нет. Данное утверждение ничего общего со знаменитым псевдодиалектическим "мухляжем" не имеет. Скорее речь идет о парадоксальности, с помощью которой структура хаоса описывается лучше, чем классическими "да – нет". Поэтому, заостряя проблему, могу сказать, что "все это есть потому, что этого нет", и "всего это нет потому, что все наличествует даже в избытке".

И подобно тому, как в отдельных (особо извращенных и – как это поименовано в философии – ПРЕВРАЩЕННЫХ) случаях государство вместо того, чтобы выполнять нормальную функцию и защищать своих граждан, начинает этих граждан истреблять (крайний пример – Пол Пот), так и в нашем случае правила вместо того, чтобы регулировать жизнь элиты, терроризируют ее, разрушают, истребляют. То есть правила у нас на глазах приобретают хищно-самодостаточный статус, начинают склеиваться и объединяться в кланы, мутировать, саморазмножаться. Чего стоит, например, "война" Лебедя со всеми, Коржакова с Березовским и Чубайсом (Ельциным, Дьяченко и пр.), Березовского с Чубайсом и т.п. Это что? "Революция пожирает своих детей"? Ой ли? Это Форма пожирает Содержание. Это Зеркало съедает то, что в нем отражено. Так ведет себя Жизнь, когда на нее уже ложится Тень самого Зазеркалья, но лишь Тень! Зазеркалье еще будет приходить само, сожрав перед этим собственную Тень для удобства.

Всмотритесь внимательнее в картины того же Сальвадора Дали. Там изображен не бред, не произвольная сюрреальность, а ПРЕВРАЩЕННЫЕ ФОРМЫ РЕАЛЬНОСТИ. С агентурным, между прочим, наполнением! Чего стоит хотя бы знаменитая "Венера Милосская с ящиками".

Отличие того Зазеркалья, которое я предчувствую и описываю, от имевшей место с 1991 по 1997 год Постперестройки (тоже мною описанной) заключается в следующем. Постперестройка была предощущением и вожделением новых правил. Она была также и мучительной попыткой эти правила выстроить именно как некое соответствие несовершенных форм несовершенному же содержанию. Зазеркалье никаких нормальных соответствий формы и содержания не предполагает. А предполагает царство ПРЕВРАЩЕННЫХ ФОРМ, является этим царством ПРЕВРАЩЕННЫХ ФОРМ и в качестве такового должно быть изучено и описано (теми способами, которые позволяют построить адекватное описание, то есть способами заведомо неклассическими).

Итак, у нас есть правила! Их не просто много, их до фига! Но они "работают" по логике известного анекдота ("интеллигентов до фига – автобусов мало"). Она же – логика превращенных форм. Она же – логика Зазеркалья. В этой логике правила становятся Хищной Превращенной Формой. А эта Хищная Превращенная Форма не опекает свое Содержание, а, как и полагается хищнику, воюет с этим содержанием, истребляет его, пожирает. Мало того, Хищные Превращенные Формы начинают объединяться в стаи и воевать друг с другом. И вновь: Содержание – пища или жертва этой войны (ярчайший пример – Чечня).

Вы скажете, что я усложняю, что на самом деле это просто абсурд, распущенность обнаглевших дегенератов. Вы начнете приводить примеры и в каждой частности окажетесь правы, а в целом попадете впросак. Вы ведь не будете называть царством абсурда "Алису в Зазеркалье"? Не назовете абсурдом любой мир любых иных Логик (а их ведь, как показали математики и художники, "чертова прорва"). Поэтому предуготовьтесь к Зазеркалью, мобилизуйте волю и рефлексию для его исчерпания и не обнадеживайте, не убаюкивайте себя ссылками на абсурд!

Если кто-то скажет мне, что, описывая таким образом нашу реальность, я тем самым констатирую, что в России уже состоялся мир свирепого постмодерна и тотальной дегуманизации, то я (в духе "птичьего" межкорпоративного диалога, а также в духе "постмодер-новой полемики") отвечу, что подобный мир не может ни "со", ни "стоять", ни "ся", а значит, и со-стоять-ся не может. Поскольку нет интегратора "со", чтобы "со-стояться", нет индивидуализирующего "ся", чтобы "состоять-ся" и… Главное, стоять все это не может! Даже без "со-" и "-ся" (а также сидеть, лежать, идти, ползти и т.д.). А уж двигаться – так и вовсе категорически не желает! Ну, ни в жисть!..

А с этой оговоркой постмодернизм как "безукладная укладность" в России уже почти состоялся. Смеяться над этим (как и над любым горем) очень нехорошо, даже, я бы сказал, "просто скверно".

Остается только работать. Для этого как раз самое время. Вот я и работаю. Со многими субстанциями, разумеется. Но в основном, конечно же, с субстанцией ПРАВИЛ. В России, в плане правил, "бардачный консерватизм и консервативный бардак", то есть некая зловещая пародия на давно обещанную "консервативную революцию". Вот почему так важно адекватно соединять превращенные правила с превращенной же (но неотсутствующей!) действительностью.

Тысячелетний опыт проживания разных частей человечества в смраде полного исчерпания (и, что важнее всего, опыт "исчерпания исчерпания") говорит о том, что в этих условиях эффективно только использование так называемого "метода интеллектуальных итераций", или "полемических кругов". Как только такой метод начинает нужным образом применяться, постмодернистский партнер сразу оказывается вынужденным "постмодернизировать свой постмодернизм", то есть делать (в любом случае и при задействовании любых технологий) примерно то, что делал знаменитый фотограф из фильма Антониони "Блоу ап". И – я подчеркиваю – он ЭТО начинает делать при любом варианте своего поведения.

Будет он уходить от ответа с помощью визга, юродствований, как Гаврила Харитонович, или с помощью непроницаемого молчания – он "У-ХОДИТ", то есть "ходит", "двигается", то есть делает именно то, чего, как мы уже констатировали, категорически делать не хочет! И понятно, почему не хочет! Ибо двигающийся с каждым своим движением обнаруживает свое наличие и через это все более ВХОДИТ В СФЕРУ ПРОЯВЛЕНИЙ. И более того – "итеративно" эту свою проявленность начинает наращивать.

Тем самым "упивавшийся непроявленностью" становится просто куклой в чужом "проявителе", то есть НАГЛЯДНЫМ ПОСОБИЕМ на тему о враждебности Превращенной Формы своему Содержанию.

НАГЛЯДНОСТЬ этого пособия, рельефность этого сверхманекена – вот единственный инструмент нашей рефлексивной революции, манифестирующий всю глубину и напряженность отличий этой революции и от консервативного бардака, и от бардачной консервативности. Подобный тип "акции" можно еще назвать "усмирением взбесившихся правил".

То, что упивалось непроявлением, должно теперь убить или себя, или непроявление, стать не "ВСЕМ", как оно хотело, а либо "ничем", либо "ЧЕМ-ТО". Либо "де" без "композиции", либо "композицией" без всякого "де".

Я очень не люблю отрывать философские рефлексии надолго от политической конкретики. И потому предлагаю в качестве иллюстрации этот политический очерк.

Пусть мое интервью в "Людях" станет "итерацией эн минус один", а описанный мною коллаж, заполненный истерическим визгом, – "проявлением эн" в соответствующем проявителе. А данный очерк – реакцией на "проявленность эн"", то есть "итерацией эн плюс один".

Чем это кончилось у Антониони, я надеюсь, все помнят. "Дама Непроявления" обозначилась-таки. Как силуэт трупа на итеративно проявляемой фотографии.

Стыдясь своей амбициозности, поведаю притомившемуся читателю, что лично я (о, ужас!) претендую даже на большее, чем Антониони. И после этого начну возню с конкретным увеличением и проявлением.

О существе дела

Что же было мною сказано в интервью "Людям" и что я сейчас собираюсь доопределять и развертывать? В общем виде сказано было следующее.

1. Глубокое реформирование общественных отношений в СССР к 1985 году было объективной необходимостью.

2. Это реформирование могло идти в разном направлении, иметь, как сейчас говорят, разный концептуально-проектный вектор. "Горбачевский вектор" не был безальтернативным.

3. И "горбачевский вектор", грамотно сопряженный с определенными организационными и политическими технологиями, вовсе не обязательно должен был обернуться тем, чем он обернулся, – разрушением страны и теперь уже почти непреодолимым социальным коллапсом.

4. Изогнуть горбачевскую траекторию в подобную сторону можно было только вопиющим образом извратив на уровне идеологий, политических технологий, организационных моделей все то, что диктовал сам этот горбачевский "КПВ" (концептуально-проектный вектор).

5. Сводить подобный изгиб к субъективному фактору – фактору роли личности самого Горбачева (по одним версиям – агента злых мировых сил, по другим – беспомощного и никчемного человека, по третьим – и агента, и бездари одновременно) – я считаю недопустимым.

"Бездарный и никчемный человек" раз за разом переигрывал элиту КПСС, КГБ и все остальные ведомства и корпорации, которые незадолго до этого чохом отстранили зарвавшегося Хрущева (личность неслабую) и не чурались весьма решительных и абсолютно неправовых действий по отношению ко многим из тех, кто, оказавшись как минимум у порога верховной власти, становился возмутителем спокойствия "сильных мира сего" внутри советской элиты.

Что же касается "агента мировых злых сил", то тут у элиты, привыкшей к тотальной слежке и логике директивного "сходняка", была такая свобода действий, которую осознает любой хоть отдаленно причастный к той Системе политик и аналитик. И эта свобода исключает допущение к власти чьего-либо агента, кроме как агента самой элиты. Если же вся элита оказалась чьим-то агентом и потому допустила к власти Горбачева, то речь идет о таких сложных спецполитических материях, которые обладают собственной уязвимостью.

Например – войну тоже агенты выиграли? Или – имея всю элиту своим Агентом, зачем разрушать так называемые "тоталитарные" формы связи элиты и общества? Удобнее ведь тогда и общество иметь Агентом Агента! А если на это мне скажут, что "тоталитарные" формы не разрушали, а ПРЕВРАЩАЛИ, то подобная констатация не имеет никакого смысла в отрыве от описания ТЕХНОЛОГИЙ ПОДОБНОГО ПРЕВРАЩЕНИЯ. Чем я и намерен заняться в данном аналитическом очерке.

Сказанное вовсе не означает попытки оправдать Горбачева. Просто не надо превращать все общество в идиотов. И надо понимать, что попытка подобной "всеидиотизации" получит отпор со стороны тех, кто профессией и моралью призван отстаивать возможность независимых и глубоких общественных суждений в обществе, оказавшемся у края небытия.

6. Таким образом, все произошедшее могло приобрести нынешние качества лишь в результате борьбы нескольких сил, имевших разные КПВ. При этом можно выделить следующие классы КПВ.

КПВ-1. Чистый горбачевскийлиберально-советский проект.

Сразу же хочу подчеркнуть, что либерально-советский горбачевизм, реформаторство советского государства и советских общественных отношений не обусловлены на сто процентов сложной и многомерно вписанной в международный контекст личностью самого Горбачева. Те, кто в 1991 году запирал Горбачева в Форосе, были полностью заданы именно проектом КПВ-1. Ни Янаев, ни Крючков, ни Павлов, ни Шенин, ни Бакланов не были реставраторами в чистом виде. Как не были сознательно и зловредно мотивированы разрушительством сотни фигур, обеспечивавших КПВ-1 и твердо верящих, что при этом сохранится страна, улучшится общественный климат.

В рамках того же КПВ-1 находился, например, "советский либеральный империализм" Юрия Прокофьева и всей советско-либеральной московской партийной группы. С радостью поддерживая и даже отчасти впитывая наши идеи, связанные с альтернативными (не либеральными и не консервативными, а именно глобально альтернативными) вариантами развития страны, считая эти идеи очень важным вкладом в интеллектуальный климат, московская либерально-государственническая партийная группа, убежден, никогда не воспринимала всерьез ни развиваемый нами "постиндустри-альный социализм", ни "красные" смысловые развороты с подробной разработкой сферы идеального и нетрадиционалистскими альтернативами Большому модернизационному проекту (так называемая "теория прорыва"). Никакой индоктринации в подобное в данной группе не было.

Прокофьев мог с тактичным чувством симпатии (по-человечески очень искренним, надежным и выраженным в практической поддержке) относиться к нашим рассуждениям о постиндустриализме и постистории. Но он не имел и не мог иметь никаких глубоких ЖИЗНЕННЫХ СОПРЯЖЕНИЙ с нашей постиндустриальной заумью.

Шенин мог откликаться на наши интеллектуальные и политические проекты с сибирской увлеченностью, помноженной на ту искреннюю обеспокоенность положением дел, которая бывает свойственна только настоящему государственнику. Но элитарные арабески "красных орденских начинаний", "теология революции" и новый левый проект были для него не существом дела, не частью собственной экзистенции, а впечатляющими знаками неисчерпанности и "немерзостности" того советского начала, которое по-настоящему грело его душу и об исчерпанности и мерзостности которого денно и нощно орали с якобы курируемых его партией телеэкранов и газетных полос.

Крючков очень многое понимал, артикулировал, чувствовал. Но, лишь познакомившись с ним по-настоящему прочно после его выхода из тюрьмы и по достоинству оценив глубокую человеческую порядочность, вкус, чувство меры и массу других качеств этого ряда (которые вообще всегда не могут не вызывать глубокого уважения, но в случае человека, долго занимавшегося такой профессией, на таком уровне и в таком "интерьере", вызывают даже ошеломление), я понял, что это настоящий и стопроцентный советский либерал. Либерал в лучшем и действительном понимании слова, то есть человек, для которого ничтожное по нынешним меркам пролитие крови на улицах Москвы было действительно недопустимо и нравственно, и политически. Человек, исповедующий умеренность. Носитель той самой либерально-советской проектной ментальности, которая двигала вперед именно КПВ-1, очищенный от собственно горбачевских двусмысленностей.

Диктатура постиндустриальных групп? Меритократическая элитарность, заменяющая собой элитарность классических частнособственнических отношений? Мобилизационный проект и ротация элит? Орденская преемственность власти? Да, все это интересно, познавательно, в чем-то понятно, а в чем-то может быть понято. Но это чуждо политическому и социальному опыту. Это оценивается и осмысливается другой частью человеческого "я", той частью, которая не соотносится с нарабатываемыми десятилетиями рефлексами и установками политического поведения, критериями допустимости и недопустимости тех или иных вещей с позиций высокой политической практики.

Кому-то, может быть, покажется странным, но по отношению ко всем вышеназванным политическим проектам, утопиям и технологиям указанная мною группа была избыточно гуманистична, либеральна, демократична, в самом хорошем смысле этого слова – умеренна. Ужас распада государства мог подвигнуть эту группу на ГКЧП. Но для того, чтобы выигрывать авантюры типа ГКЧП, нужно срастись самому с авантюрой всей своей сущностью, всем своим политическим нутром. А в сущности и нутре указанных мною людей было все, кроме авантюры.

Глубинные пласты их сознания и личностного опыта отторгали авантюризм, чурались его нравственно и ментально. Он был экзистенциально мерзок этим людям – этот дух действительной чрезвычайщины. Чужд им был и дух той жесткой политической и идейной новизны, который мы несли с собой. Еще раз подчеркну – он мог быть интересен и манок, этот дух. Но это никак не соотносилось с ядром действительного политического поведения этих людей, с той нутряной сферой их "я", где только и рождается экстремальная политическая практика.

В результате антиавантюристы оказались авантюристами поневоле. А авантюризм поневоле стал могилой для вымученного, с безумным трудом и вопреки своей органике вырванного из себя этими порядочными людьми ГКЧПистского начинания.

Именно это я и назвал ограниченностью, сращенностью с либерально-советской проектностью и либерально-советской ментальностью, чуждой духу жесткой альтернативистской новизны, который мы пытались навязать защитникам очищенного от двусмысленности КПВ-1.

Между тем трудно даже себе представить, как этот либерально-советский проект мог реализовать себя в реальной больной империи, не нарвавшись на все те подводные рифы, которые погубили горбачевизм. Дело в том, что КПСС, будучи стержнем советской империи, просто не могла уйти от духа глобальной альтернативы, выражающегося в формулировке: "Мы несем миру нечто совсем иное, чем американцы и им подобные".

Как только в этой формулировке исчезал волевой металл, действительная убежденность, КПСС рушилась, а вместе с ней рушилась и империя. Пресловутый советский народ не был единым целым, не был культурно-исторической самостью. Он был совокупностью трудно состыкуемых друг с другом исторических личностей, объединенных общим смысловым небом "великой альтернативности". Как только рушилась альтернативность, как только возникал тезис о вхождении в мировую цивилизацию в качестве таких же, как все другие, эти исторические личности, столь непохожие друг на друга, начинали падать со смыслового неба на грешную землю заурядного и очень неглубокого национализма.

Что мог поделать с этим советский реформистский либерализм? Апеллировать к опыту сытой объединяющейся Европы? Но ведь народы от Дальнего Востока до Бреста были столь разными, что каждому из них легче было входить в другие макрообразования на свой страх и риск. И почему им надо было входить именно в Европу и объединяться именно на ее манер друг с другом? Рядом были другие, азиатские, сущности, успешно набирающие вес и мировое влияние, и для кого-то эти сущности были гораздо более родственными. И гораздо более соблазнительными были все возможности, связанные с иными типами построения некоего нового "мы". Типами построения, чуть ли не антагонистическими европейскому.

"Общесоветский" модернизационизм имел шансы, только подавая себя не как цель, а как средство, заявляемое сверхдержавой ради своего подтягивания к мировым стандартам. То есть он должен был хотя бы притвориться, причем убедительно, неким альтернативизмом в модернизационной обертке в духе Петра Первого (взять у Европы ее технику и повернуться к ней задницей). Он неминуемо тем самым должен был нести в себе дух диктатуры, железного подавления всех попыток уклониться от массированной унифицирующей вестернизации, подаваемой как средство решения альтернативных задач.

Так еще можно было попытаться что-то сделать на пути КПВ-1. Возможно, нечто подобное замышлял столь закрытый советский политик, как Юрий Андропов. Но пытаться развертывать этот, во многом и без того слишком противоречивый, проект, уничтожив единое партийное начало вместо того, чтобы жестоко реформировать его (ссылки на Китай стали столь банальными, что их, право, не хочется даже воспроизводить!), пытаться делать это, отдавая суверенитет республикам вместо того, чтобы этот суверенитет изъять полностью и окончательно, пытаться делать это, развивая политический плюрализм, означало идти прямой дорогой к самоубийству.

Между тем страх оказаться отброшенными в очередной застой и очутиться под колесами этого застоя диктовал советским руководителям все эти отклонения от узкого коридора и без того проблематичных возможностей. И "помогали" в этом отклонении не только "злые силы" с Запада, стремящиеся, естественно, добить геополитического конкурента, но и носители иных форм проектности. "Помогали" кто чем мог и как мог. И для того, чтобы понять, кто, как и почему помогал, нужно рассмотреть другие концептуально-проектные самости.

КПВ-2. Альтернативность.

Узкие группы интеллектуалов (мы в том числе), видящие, что КПВ-1 (не имея и без того крупных шансов на реализацию) трансформируется самым губительным для него, его носителей и страны образом, пытались, с одной стороны, вернуть либеральный советский проект в коридор реальных возможностей, а с другой, – напомнить обществу о его действительной самости – духе большой имперской альтернативы. Ни о какой реставрации при этом не могло быть и речи. Речь могла идти об опоре правящих групп на другие сегменты интеллигентского сословия и народных масс, в меньшей степени омещаненные, в большей степени пропитанные духом собственного прошлого, и либо лучше помнящие суть тех вещей, которые создали советский альтернативизм, либо совсем уж напряженно устремленные в будущее, мир информации и космических "штурмов". Включить данные малые сегменты в общую работу могла только энергия властного центра. Но эта энергия была глубоко чужда, повторю еще раз, и тем совсем уж радикальным политическим технологиям, с помощью которых можно было развернуть КПВ-2, и даже тем радикально-умеренным способам, с помощью которых можно было вернуть в разумное русло КПВ-1.

Однако наши усилия на этом пути прививок КПВ-2 и коррекций КПВ-1 были предприняты. И то, что эти усилия сразу же были выданы за реставрационность, реакцию, говорит о бешеной конкуренции, которая уже на этом этапе существовала между правящей партией (чью роль объективно защищал и КПВ-2, и предлагаемые способы восстановления либеральной проектности) и теми рвущимися к власти сущностями, которые давно составляли конкуренцию партии, давно подкапывались под партию и вовсе не хотели, чтобы в решающий момент усилия многих лет были сведены на нет какими-то жестко либеральными или, еще того хуже, альтернативистскими "заморочками".

И здесь мы вновь выходим на тему "агенты и политика", ибо стремившаяся обрушить партию сущность была не чем иным, как конгломератом, образованным различными группами элиты отечественных спецслужб. Именно этот конгломерат стремился прорваться к власти под флагом того КПВ-3, который я опишу ниже. Ожидая ударов от реставраторов или "злых мировых сил", люди КПВ-1 даже не подозревали, в какой мере сошлись в один катастрофический фокус ненависти к ним и их начинанию несколько мощных групп, связывающих себя с несколькими концептуально-проектными векторами.

Выходя за рамки временного интервала, который я сам себе задал, говоря о демократах первой волны, укажу на то, что сходные коллизии разыгрывались вокруг Столыпина, в связи с кончиной правящего дома Романовых и во многих других сюжетах российской истории. И всегда вертикальная стержнеобразующая структура, будь то КПСС или Имперская канцелярия, одинаково атаковалась некими трудно идентифицируемыми элитно-спецслужбистскими конгломератами, объединяющими модернизационистов, ультраправых и широкие массивы разнообразных агентур.

КПВ-3. Реставрационный проект в двух его разновидностях.

Разновидность первая (КПВ-3/1) – связывание рук Горбачеву и недопущение развертывания его проекта (часто ассоциируют с именем Лигачева). Эту разновидность можно назвать "реставрация через торможение".

Разновидность вторая (КПВ-3/2) – трансформация либерального горбачевского проекта, доведение его до абсурда и выморочности, и через его срыв возврат к реставрации на более прочных основаниях ("реставрация через срыв").

КПВ-4. Проект "модернизация через распад СССР" (иногда еще называемый "русский проект"). Его логика такова. Небуржуазный путь развития оказался тупиковым. Буржуазный модернизационный вариант невозможен в полиэтнической империи с мощными кланами на Юго-Западе и Юго-Востоке. Нужно разрушить страну, выделить в ней "остров" с преобладанием русского населения, создать мощные русские миграционные потоки с сопредельных частей разрушенного СССР, накалить за счет этого русскую тему, дискредитировать провалившую либеральные реформы горбачевскую и постгорбачевскую интеллигенцию и буржуазию, создать на волне растущего национализма мощную национальную буржуазию, укрепить Российскую Федерацию (бывшую РСФСР) как русскую часть будущей империи с русским ядром, приходящей на смену "красной интернационалистической империи".

То, что о подобном проекте говорили либо почти бесстатусные публицисты, либо околостатусные философы вовсе не означает, что сообщество держателей подобного проекта было слабым и маломощным. И участникам истерических коллажей я бы порекомендовал вспомнить, когда, в какой компании, в каких элитных специнститутах в стране и за рубежом кто из них делал какие именно хорошо застенографированные доклады, например, на тему об управляемой революции в России по модели Великой Французской революции (жиронда, якобинцы, термидор, бонапартизм, квазиреставрация, новая революция). И кто кого планировал на главные роли в каждой из этих фаз.

Неплохо было бы вспомнить и разговоры о переходе из изнуряющей сверхдержавности в статус одного из центров мировых сил или даже в статус региональной сверхдержавы с прочными позициями в системе глобального управления.

Внутри проекта КПВ-4 (базового проекта, реального, крупного конкурента горбачевской перестройки, фактически основного проекта Ельцина) тоже существовал ряд модификаций. При этом, в отличие от модификаций в рамках других проектов, эти модификации не столько противоречили друг другу, сколько существовали в (иногда далеко не простой и не очевидной!) взаимосвязи. Пользуясь философским языком, можно сказать, что субстанция данной проектности обладала способностью менять субъектные формы, а сам проект мимикрировал, как бы перетекая из одной своей "внутриви-довой разновидности" в другую. Главные разновидности, конечно же, необходимо указать.

КПВ-4/1 – "демократическое барахтанье". При этом предполагалось, что внутри СССР, освобождающегося от других республик, а заодно от "горбачевского коммунизма" (какого коммунизма, в каком горячечном бреду он приснился?), Российская Федерация сумеет выстроить себя как буржуазное государство с помощью простейших процедур, не повреждающих комфорт освободившихся от некоего коммунизма демократических групп (Боннер, Попов, Старовойтова, Ковалев и другие). Государство будет получено "по щучьему веленью" за счет того, что Чубайс и Гайдар обеспечат новую социальную стратификацию общества, сосредоточив богатство в руках меньшинства "новых русских" и обеспечив навеки благодарность этого "все получившего" класса и его политическую поддержку.

То, что подобный класс имеет сложную внутреннюю структуру и беременен конфликтами самого разного рода, то, что класс вообще – весьма неблагодарное существо, способное менять своих выразителей, как бы оставалось за скобками. За скобками оставалось и то, что подобная буржуазная новая жизнь в случае, если она является укладообразующей (буржуазный уклад – это ведь уклад со всеми его свойствами и характеристиками, а не право прожигать жизнь и наслаждаться всем, что связано со свалившимся в руки псевдоприватизационным богатством), неминуемо будет заряжена БУРЖУАЗНЫМ НАЦИОНАЛИЗМОМ, то есть национализмом русско-буржуазным, ибо в вычлененном сегменте бывшего СССР русские составляют решающее большинство.

Что из этого вытекает и насколько это несовместимо с "халявой" а-ля Демвыбор, строителями российского капитализма (если к числу подобных относить Чубайса и Гайдара), как бы не прорабатывалось. Химерические национальные идеи Сатарова и И.Чубайса, монархические заморочки Е.Киселева и его заказчиков никакого отношения к взрывному становлению национального капитала, конечно же, не имели и не имеют. Поэтому можно считать, что и Гайдар, и Чубайс, и все остальные указанные лица не являлись субъектами данного проекта и что речь идет не о разновидности общественного устройства в рамках проекта "модерн", а о фазе в реализации круто замешанного на совсем иных дрожжах проекта, в котором субъектность сконцентрирована в других руках, а Гайдар, Чубайс и другие – это навоз в почву проекта, это провокативное начало, призванное катализировать контрастные умонастроения и дать шанс национальной модернизации.

Поэтому КПВ-4/2 – собственно национально-модернизацион-ный проект с большими или меньшими перехлестами в сторону некоей обобщенной "черносотенности" (естественной в условиях контрастных преобразований, гайдаровско-чубайсовского раздражителя и недоразрушенной традиционности российского населения) – можно считать не отдельной типологической разновидностью проекта "модерн", а сутью проекта, к которой лишь подводит КПВ-4/1. Поскольку, далее, уровень издевательств над населением в рамках КПВ-4/1 был очень высок, то по закону маятника можно было предполагать и возможность такого захлеста, при котором естественный и обязательный национализм окажется трансформирован в этнорадикализм а-ля Баркашов (с более серьезными фигурами, оседлавшими подобное направление в момент, когда оно становится политически перспективным).

Вот тут-то в очередной раз выпукло и масштабно начинала прорисовываться тема СОЗНАТЕЛЬНОЙ ВЕЙМАРИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА, то есть тема спецаспекта в российской политике. На фоне этой тенденции оказывались понятнее устремления противников августовского ГКЧП.

Яснее становится и то, почему так называемым "конспирологам" типа Дугина позарез нужно мистифицировать историю советских, российских и мировых спецслужб, выдав в качестве "тупикового мифа" некую внешне очень манкую версию. Эта мистификация маркирует собой весь путь господина Дугина (и других, родственных ему, птиц гораздо более крупного полета). Все началось с заведомо извращающей реальное состояние дел в спецэлите и государстве версии, согласно которой некий анекдотичный "Орден Красного Осла" включал в себя КПСС и (внимание!) ее покорного слугу – мондиалистское НКВД-КГБ.

Этот миф о покорном слуге, представляющий собой вкусную, интеллектуально подсахаренную вариацию на тему о Лубянке как "же-лезном рыцаре партии", настолько туп и столь комически противоречит реальности, что я на 99,9% исключаю, что его творением в целом все же неглупые люди занимались "по зову сердца", веря хоть в какие-то соответствия между этим мифом и той действительной "гнилью в нашей державе", которая излилась сначала в августе 1991 года, потом в октябре 1993 года, потом в Чечне, потом в чуть не разрешившихся кровью курьезах до- и послевыборного периода. Гниль эта не иссякает. Она заражает собой всю ткань нашего и без того больного общества с напрочь разрушенным иммунитетом. И мы, дыша этой гнилью и все больше попадая под ее воздействие, поддаваясь ее скверным соблазнам, сползаем из криминального капитализма нашей постперестройки в совсем уже извращенное и превращенное Зазеркалье.

Говоря о подобной гнили, я, конечно же, имею в виду долговременный конфликт (берущий исток еще в добериевских временах) между "как бы политической полицией – НКВД, МГБ, КГБ" (а на деле, маркируемым этим институциональным "лейблом" элитно-спецслужбистским конгломератом, ибо говорить о ведомстве как субъекте вообще бессмысленно) и стержневыми структурами самой партии. Можно по-разному относиться к этому конфликту. Прославлять партию и демонизировать ее противника, право, нет никакого желания. Как нет желания вообще вводить на этой гнилой территории манихейские черно-белые схемы.

Но нельзя не видеть всей масштабности послевоенных боев с их "ленинградскими" и "мингрельскими" делами. Нельзя, анализируя процессы в элите, писать "Сталин и Берия", "Сталин и Маленков". Нельзя вообще выводить за скобки столь значимые фигуры, как долго ведавший КПК А.А.Андреев.

В этой связи расскажу один "семейный апокриф", за достоверность которого ручаться, конечно же, не могу. Друга моей семьи вызывают в высокие партийные сферы. Идет… то ли конец войны, то ли послевоенное восстановление. Скромный кабинет… Хозяин ненадолго уходит, друг семьи остается в комнате. Он ходит по кабинету, натыкается на повешенную на стену эпиграмму в скромной окантовке. Читает эпиграмму и покрывается холодным потом. Ибо эпиграмма звучит так:

Там, где ломится Гиперборея

В окна тусклые стылых морей,

Там, я знаю, все люди Андрея,

И король их – Андреев Андрей.

В те годы, понятное дело, не было ни королей (был один всемогущий хозяин, он же скромный сын партии), ни чьих-то людей (кроме как этого сына партии, да и то – "какые чьи-то люди, панымаэшь, от пролетариата оторвались!"). Но рамочка была… И хозяин в кабинете бывал… И…

Я не отвечаю за абсолютную достоверность апокрифа, хотя он пересекается со многими другими, более достоверными. Но миф это или реальность (я все же считаю, что реальность) – это вопрос отдельный. Важно, что мимо колоссального количества мифов и достоверностей подобного рода проходить запросто, не обращая внимания, могут только совсем поверхностно нахватанные дилетанты или же… "Агенты-темнилы", которым поручено скрывать суть через псевдообнаружение. Кстати, очень известный прием.

Сейчас много и обоснованно говорят, что Берия (и его полицейский клан!) планировали первую модернизационную реформу. И что же – опять будем связывать его и Сталина ничего не значащим "и"?

Не видеть, как полицейский сгусток грыз Большую Вертикаль Империи, сегодня не может только слепой. И дело не в том, чтобы подливать масло в огонь застарелых конфликтов. А в том, чтобы, задавая хотя бы минимально адекватные концептуально-проектные матрицы, разбирать историю реальных государственных поражений и ковать реальную государственную победу. В химерах Дугина и его более высокопоставленных опекунов производится прямо противоположное.

Дугин люто проклинает мондиализм и атлантизм и его носителя – КГБ и истово восхваляет традиционализм и евразийство и их носителя – ГРУ. Тем самым стравливаются ведомства, место элитно-конгломератных описаний занимает ведомственный параблеф, но, что самое главное, происходит сокрытие и логики процесса, порождающей логику ответственности, и реального расклада нынешних концептуально-проектных возможностей в их соотнесении с реальным государственным интересом (какое там государство, если воюют то ли Море и Континент, то ли Сатурн с Венерой, то ли Менестрели со Стрелименями).

Можно сказать, что речь идет об играх малозначимых интеллектуалов, а не о реальной политике. Если бы так!

Предложите России ложный выбор между КПВ-4 (якобы комитетский нацмодерн) и КПВ-5 (евразийство якобы по-военному), затем сшибите два эти проекта в Чечне, ослабьте Россию так, чтобы нельзя было реализовывать ни КПВ-4 (где уж там до железа и крови-то!), ни КПВ-5 в евразийском варианте (ислам с "дохлой" Россией договариваться не будет, да и вообще его субъектность проблематична), держите Россию в подобной двупроектной раскоряке! Льстя православию, делайте из него помесь эзотерики и ислама… Прячьте реальный расклад КПВ, уводите из рассмотрения соотношение КПВ с возможностями – и что получите? Полный концептуально-проектный разгром или "темниловку" в духе разного рода "осиных гнезд" и их обитателей.

Дугин и ему подобные любят заниматься агентами. Агентами называют всех подряд. Шпиономания стала одной из основных болезней сообщества все более сомнительных государственников. Но что такое агент? Чубайс, к примеру, – это агент Запада? Никоим образом! Это ставленник Запада, проводник его интересов. Но какой же агент там, где нет двусмысленности? А Чубайс на каждом шагу исповедуется в своей прозападности. Либо это неловкий и стратегически ущербный проводник западных интересов, либо просто либеральный фанат, либо недоопределившийся номенклатурщик новой волны, либо помесь первого, второго и третьего. Все что угодно, но только не агент.

Агент всегда работает на чужом поле, поле противника тех сил, которые этого агента ставят. Чубайс может быть агентом законспирированного большевистского подполья, или фашистов, или каких-то спецэлитных зазеркальных групп. И в качестве такового подрывать западные планы их неловким и утрированным исполнением, раздражать собой народ, сеять определенные контрастные негативистские настроения, выступая в качестве раздражителя. Все что угодно он может, кроме как быть агентом Запада!

А вот "на кого работает" Дугин – вопрос отдельный. Но и этот вопрос в силу растущей шпиономании я не хотел бы акцентировать. Предположим даже, что на себя работает, на свои "заморочки", на свой имидж интеллектуала. Но что он объективно делает – это вопрос по существу. Уводит в тень одних, разводит других, темнит, скрывает, мистифицирует. И именно в тех вопросах, где нужна предельная ясность. И во всей этой темниловке, сокрытиях, мистификациях в нос шибает уже интересами тех, кто Дугиным проклинается. И не только _"забугорными" интересами (хотя кое-какие пассы здесь весьма показательны), а интересами разного рода местных осиных гнезд, "красных ослов", которые и не ослы, и уж вовсе не красные, но чьи уши (породу я идентифицировать пока не берусь с точностью до номера и региона, детальная "спецзоология" здесь ПОКА ЧТО ЛИШНЯЯ) торчат из всех дугинских построений.

Перечеркнуть красный проект, раздробить проект России как таковой между исламо-тевтонским фашизмом и правым национализмом, утопить в этом двоящемся провокационном кривом зеркале всю историю страны, именуемой СССР (да и досоветскую историю тоже), разрушить весь смысл советскости, всю специфику левого мировоззрения вообще… добить смысл победы в Великой Отечественной войне… ликвидировать противоположность между выморочной элитарностью и глубокой связью со своим народом, снять роль народа в Истории, уничтожить надежду народов на поднятие своей роли (ибо выморочными элитариями в кривозеркальных химерах Дугина становятся все "хозяева Истории" – евразийцы, атлантисты и пр.)…

Внедрить в сознание чуждый истории страны императив ультраэлитарности, буквально навязывать фатум элитарности и якобы равенство нулю шансов на любое построение неолигархического общества (ибо олигархия атлантистов и олигархия евразийцев в конечном счете показываются Дугиным как полярно противоположные, но равно олигархичные)… Словом, оставь надежду всякий неолигарх… Если это в конечном счете не гимн олигархии (лишь формально атакуемой, а по существу восхваляемой), то что же это?

И все же главное в наших нынешних условиях – мистификации по части КПВ. Здесь Дугин выводит из-под удара не только воспеваемых евразийцев (о евразийстве – чуть позже), но и "красных ослов" (тех, которые и не ослы, и не красные). А что? Некрасные неослы, оказывается, всего лишь служили партии и вместе с ней тонули в агонии СССР. Красивая версия!

А кто изгрыз эту самую партию? Кто атаковал бездарность советского империумного устройства? Кто грезил модернизацией и будущим национальным величием "без чурок"? Кто разрабатывал КПВ-4 и упивался этой разработкой на протяжении десятилетий? Что, тут все будет возложено на бросовую агентуру модернизации? А те, кто вели? Чем теперь займутся? Если собственным благоустройством, то это скверно, но допустимо. А если и дальше будут пробивать свой КПВ? Если теперь им для этого понадобится Русская республика, мол, иначе модерн, бляха-муха, не вытанцовывается? А если потом и он не вытанцуется и окажется, что для модерна нужно локализовать более скромные территориальные образования? А если эти территориальные образования потом кто-то вычистит от, так сказать, этнического субстрата? А кто-то все еще про модерн будет камлать? И про то, как надо сменить культурное ядро?

Нам ведь понятно, что закрытая игра вокруг КПВ-4 распасовывается с помощью деления на несколько контрастных субигр. Одна из таких субигр может быть ультрадемократической и даже космополитической. А другая – суперпатриотической. Поэтому нет никаких иллюзий по поводу того, что авторы различных западнических моделей "модернизации через катастрофу" (Фадин, Ракитов и другие) совсем-совсем, никаким боком не завязаны с совершенно другими держателями КПВ-4. Причем не просто КПВ-4, а именно КПВ-4/2. Это Ракитов может думать, что катастрофа либерализирует ядро культуры. Это Фадин может фантазировать, что западник выживет (ибо он активный агент рынка), а почвенник вымрет. А некрасный неосел считает, что выживут он сам и его агенты. Его, а вовсе не рынка! Да и не просто выживут! А как в условиях катастрофы закрутят гайки! Да как прижмут это быдло!

Нужны гарантии, что данная изначально мерзостная, но ранее еще наполненная обещаниями величия химера, лопнувшая в Чечне и превращающаяся у нас на глазах просто в способ уничтожить государство и население под видом их модернизации, ликвидирована. Сданы должны быть не люди, а сам КПВ данного типа. Это невозможно втемную. Те, кто должен сдать КПВ указанного калибра, прекрасно знают, как это делается по-настоящему, без дураков. И они могут быть уверены, что в этом случае никто не будет никого добивать, а напротив… Впрочем, с обещаниями погодим… Ибо никакой сдачей всерьез пока не пахнет. Блефуют, вертятся, визжат, надувают мистификаторов…

Прорисовывая контуры противоречий между спецслужбами (ранее КГБ) и единой вертикальной все пронизывающей Имперской канцелярией (ранее КПСС), мы вовсе не хотим замыкать это противоречие в пределах советской истории и особенно ее поздних периодов (хотя именно в это время подобное противоречие проявило себя с максимальной силой). Но оно воспроизводилось и далее. И тот же аппарат президента Ельцина, выстроенный на основе прямого копирования рассекреченных инструкций о номенклатуре (аппарате ЦК КПСС) повторял структуры бывшей правящей партии и Имперской канцелярии. Это сходство намечалось еще до 1993 года и выявилось в полном объеме после принятия новой конституции РФ.

Что же касается перехода КПВ-4/1 в КПВ-4/2, то в 1992-93 годах все развивалось гладко. Модернизаторы ликовали и глумились над теми (и впрямь поддающимися иллюзиям людьми), кто в произошедшем видел триумф Гайдара и Чубайса. На самом же деле Гайдар и Чубайс (вольно или невольно – это их дело) бойко выполняли веймаризаторские функции. Они быстро ограбили население. Быстро же начала подыматься волна протеста.

Теперь сторонникам перехода от КПВ-4/1 к КПВ-4/2 оставалось решить одну-единственную проблему: производить ли этот переход через доминировавшую по Конституции советскую власть (власть Съезда и Верховного Совета) или же менять тип власти, закреплять через Конституцию буржуазный авторитаризм и после этого (укрепляя недовольство "гайдаровским бардаком" через показательное принесение в жертву "бросового" Верховного Совета и Съезда) начинать строительство отношений в обществе и типа власти в стране по модели КПВ-4/2. Еще и еще раз обращаю внимание на то, что перед событиями октября 1993 года бурно расцветали рассуждения о том, что модернизация может возникнуть только на крови подавленных мятежей и при пропускании общества через катастрофу (смена ядра, выкристаллизовывание нации и т.п.)

Обсуждавшие дилемму субъекты и элитные комплексы решили не класть все яйца в одну корзину. Фактически один и тот же проект и одинаково вписанные в один и тот же спецслужбистский контур фигуры стали бы венчать то или иное разрешение сшибки между представительной и исполнительной властью. В целом спецслужбы сильно тяготели к операциям на поле "плюрализма, связанного с победой представительной власти". Здесь можно было и поиграть сильнее репрессиями, и подогреть еще больше политический хаос с тем, чтобы потом кристаллизовать нужный формат в более податливой ситуации. И напротив, начало Имперской канцелярии к этому моменту уже облюбовало себе Кремль в качестве привычного места. Однако вновь повторю, что и элитный комплекс, планирующий реализацию

КПВ-4/2, совершенно не собирался связывать свою судьбу только с Верховным Советом и Съездом, проявившими в последний момент непонятливость и непослушность.

В итоге "бросовый материал" (а даже в случае Руцкого и Хасбулатова речь уже шла именно о "бросовом материале") решено было сжечь. И это было мастерски сделано с мастерским же выводом на первые роли самих сжигателей (в том числе близких к Ельцину и далеко не демократических спецслужбистов) и включением на волне событий 1993 года умеренно-протестного национализма В.Жиринов-ского. Этот триумф Жириновского (вспомним идиотски растерянное "Россия! Ты обалдела!") имел значение только в качестве прецедента и "замера", того самого знаменитого "замера снизу", которым грезили сторонники КПВ-4/2 с самого начала 1992 года. Пересаживаться на новую лошадь и переводить КПВ-4/1 в КПВ-4/2 собирались гораздо более высокопоставленные фигуры, чем немного все-таки избыточно театрализованный Владимир Вольфович. По деталям поведения было ясно уже в 1994 году и совсем уже стало ясно в 1996, что сам Жириновский понимает свою роль, но надеется извлечь из нее максимум возможностей.

Перевод стрелки с КПВ-4/1 на КПВ-4/2 всерьез начался в момент русско-чеченской войны, которая как раз и была призвана этот перевод окончательно осуществить и на волне "триумфа усмирения в Грозном" установить новый формат власти. История провала наступления на Чечню заслуживает отдельного подробного описания. Приступая к подобному описанию, скажу лишь, что и в ноябре 1992 года, и в октябре 1993 года в планы сторонников ускоренного введения КПВ-4/2 стали вмешиваться держатели иных проектных инициатив (того, что Дугин высокопарно называет евразийством).

Окончательное расхождение между держателями этих инициатив и апологетами КПВ-4/2 проявилось в ходе чеченской кампании, и фундаментальным предметом расхождения стало отношение к исламу. Россия в ситуации войны в Чечне оказалась парализована конфликтом держателей национально-модернизационного ("цивилизационно-го", а значит антиисламского) проектного основания и так называемыми "евразийцами" (мягкими, жесткими, радикальными). В сущности, этот конфликт прослеживается пунктиром и в событиях 1993 года.

КОЛОССАЛЬНОСТЬ ПОРАЖЕНИЯ В ЧЕЧНЕ, ОЧЕВИДНАЯ СВЯЗЬ ЭТОГО ПОРАЖЕНИЯ С "ПРОЕКТНОЙ РАСКОРЯКОЙ", ПАРАЛИЗОВАВШЕЙ ОБЩЕСТВО И СТРАНУ, РОЛЬ АГЕНТУРНОГО ФАКТОРА ВО ВСЕМ, ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО (ОТ ДЕЛА ХОЛОДОВА ДО ХАСАВЮРТА), – ВСЕ ЭТО ВМЕСТЕ ПОДВЕЛО ЧЕРТУ ПОД ПРОЕКТОМ КПВ-4/2, КОТОРЫЙ БЫЛ ОСНОВНЫМ, НА КОТОРОМ ЗАМЫКАЛИСЬ МАСШТАБНЫЕ ОЖИДАНИЯ КРУПНЫХ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И РАДИ ТОРЖЕСТВА КОТОРОГО БЫЛ РАЗВАЛЕН СССР, НАНЕСЕН УДАР В СПИНУ ЛИБЕРАЛЬНО-СОВЕТСКИМ ГРУППАМ, РАССТРЕЛЯН БЕЛЫЙ ДОМ И РАЗБОМБЛЕН ГРОЗНЫЙ.

При всей нашей готовности терпеливо согласовывать интересы хоть сколь-нибудь прогосударственных групп в условиях неслыханной беды, постигшей Россию, нельзя совсем избежать постановки вопроса об элитной ответственности за:

– безоглядное упоение неизбежностью своего торжества и величием своего проектного основания,

– бесконечную готовность играть своим населением и подвергать его экспериментальной обработке без какой-либо рефлексии на допустимые и недопустимые издержки подобной обработки и…

– такой позорный крах всей амбициозной затеи.

Между тем именно стремление элитных групп уйти от совокупной ответственности за крах своих проектов вызывает недопустимое в условиях нынешней российской беды желание и дальше "играть втемную", выставляя "мальчиков для битья" и воздевая руки по поводу адской мощи и чудовищного всесилия вчерашних консультантов при вовсе не ключевых работниках советского и российского ВПК.

Поднятие темы о спецаспекте в политике меня интересует лишь постольку, поскольку эту игру втемную можно прервать. Ибо хотя бы в элитной части сообщества можно будет, наконец, при таком прерывании всерьез обсудить перспективы страны и сформировать проектный консенсус. В условиях же театрального заламывания рук по поводу "кошмарных вездесущих" Чубайсов никакой серьезный разговор невозможен. А за отсутствие подобного разговора в нужной тональности и в нужный момент времени мы рискуем заплатить недопустимую цену. Этой ценой может стать буквально исчезновение населения нашей страны. Нельзя, чтобы подобный разворот событий шел под шепотки о скором выводе на поверхность новых проектных инициатив ("На этот раз окончательно"). Нельзя так долго и так нагло спекулировать русской честью и русской судьбой.

Я понимаю, что именно затрагивание подобных аспектов темы уже вызвало непомерную эмоциональную реакцию тех, кому такое обсуждение адресовано. И что только следствием этой реакции стало хамское политическое гримасничанье Попова и стоящих за его спиной людей. Гримасничанье, описанное мною в начале статьи в связи с "откликами трудящихся" в элитном журнале "Люди".

Собственно, само это гримасничанье меня бы и не заинтересовало. Я хорошо натренирован по отношению к любым формам третирования в СМИ. И не питаю никакого желания стать любимцем публики. Но именно базовая эмоциональная реакция "заспинни-ков", мною и моими товарищами хорошо услышанная и внимательно проанализированная, заставила меня вообще начать с длинного описания перипетий вокруг отдельной журнальной статьи. Всем, кто затащил огромную страну и народ с колоссальными историческими заслугами в нынешнее ужасное состояние, следует учиться властвовать собой. И, сколько бы они ни "дергались", им (в той мере, в какой гражданская обеспокоенность в России все же сохранена) придется смириться с необходимостью откровенного разбора столь катастрофического полета.

Завершая обзор КПВ-4, могу констатировать, в чем состоит здесь главный парадокс. Отсутствие перехода из фазы КПВ-4/1 в фазу КПВ-4/2 превратило совершенно непригодную для самостоятельного задействования первую фазу в некий чуть ли не самодостаточный тип общественной жизни. На фоне грозненского позора, вызванного склокой элит и проектных модусов, Чубайс действительно превратился в значимую фигуру, ибо из "распорядителя проектного предбанника" стал распорядителем невозможного, но длящегося способа общественной жизни. Точнее, способа общественного умирания.

Некое недоумение на дне глаз Анатолия Борисовича свидетельствует о том, что подобный разворот событий не казался ему сколь-нибудь правдоподобным еще пару лет назад. Определенная приглядка в этой связи к тем или иным проектным модификациям говорит о том, что никакой окончательной и роковой заданности в крупных фигурах российской политики (а Чубайс, безусловно, относится к таковым) не существует. Но масштаб тупика, в который Россию загнали авантюристические сшибки проектов, столь велик, что никакими приглядками к тем или иным проектным основаниям дело здесь не спасешь, ибо в этом вопросе сегодня, как говорил поэт, уже "кончается искусство, и дышит почва и судьба". Так-то вот…

Оговорив данное обстоятельство и обозначив слабые сшибки КПВ-4 с другими (обобщенно евразийскими) начинаниями еще в конце 1992 и конце 1993 годов, я продолжаю разбор основных концептуально-проектных векторов.

КПВ-5. Еще более амбициозные проекты возрождения контрастной империи на обломках не только России, но и СССР. Здесь я вновь и вновь вынужден констатировать, что наибольшую угрозу сегодня представляет некий "как бы евразийский" проект, предполагавший сращивание тевтонского и исламского миров фактически при полном "обнулении" русского фактора. В целом же проекты из семейства КПВ-5 тоже можно и должно разделить на несколько разновидностей.

Разновидность первая (КПВ-5/1) – проекты, хотя бы формально предполагающие позитивное участие России в новых имперских сущностях (проекты "возрождения /иногда – "воскресения", чтобы подчеркнуть непохожесть на прежнюю новой русской личности/ и "вхождения").

Разновидность вторая (КПВ-5/2) – проекты, предполагающие сугубо негативное участие России в новом строительстве, то есть участие России через ее обновляющее мир "сжигание". Подобные проекты именовались "контринициатическими". Часто при этом говорилось о необходимом "жертвоприношении".

Подробно говорить о евразийстве вряд ли стоит, тем более что много уже было сказано в ходе разбора предыдущего КПВ. Внимания, пожалуй, заслуживают лишь несколько пока не до конца осознанных обстоятельств.

Во-первых, евразийство без дураков, хороня в Чечне своего национально-модернизационного оппонента, заодно угробило и себя. Это было чем-то вроде поединка Лаэрта и Гамлета у Шекспира. Только с той разницей, что сказать "Да будешь ты в моей невинен смерти, как я в твоей!" мог в данной ситуации только человек, преисполненный решимости к абсолютному извращению всей и всяческой правды. Тут уж скорее наоборот: "Да будешь ты так же виновен в собственной смерти, как и в моей!" Провозгласить после этого оптимистическое (при всем его онтологическом пессимизме) "дальнейшее – молчанье" тоже не представляется возможным.

Ибо на место евразийства без дураков, где очень сильный и утвердивший свою субъектность русско-православный имперский комплекс строит умно и грамотно свои отношения с исламом, пришло псевдоевразийство, при котором истоптанный и оскверненный (не без помощи некоторых архитекторов евразийства) "русский фактор" соблазняется под видом союза на некоторую онтологическую и политическую капитуляцию, выдаваемую за спасение. То есть на принятие ордынства без боя. Подробно история подобных махинаций разобрана в работе "Четвертый Рим или Вторая Орда?"

Во-вторых (что напрямую вытекает из уже зафиксированной ситуации), в нынешних условиях КПВ-5/1 и КПВ-5/2, которые в других ситуациях не были сопряжены друг с другом так прочно, как КПВ-4/1 и КПВ-4/2, становятся столь же прочно и двусмысленно сопряженными.

В-третьих, объем двусмысленностей, навороченных евразийцами вЧечне и сложным образом трансплантированных в евразийство еще в Афганистане, стал критически высок после Буденновска и Хасавюрта. И недалек тот час, когда евразийство в целом (отдельные представители его всегда могут сохранять прогосударственность и порядочность – речь не об этом) превратится из способа государственного строительства в разновидность того спецаспекта в политике, рассмотрению которого и посвящен данный очерк.

КПВ-6. Различного рода переструктуризации государства и общественных отношений с использованием хаоса как предпосылки для выстраивания новых форм, отвечающих сугубо экзотическим вкусам авторов совсем ни в какой реальности не укорененных утопий. Здесь даже нельзя говорить о едином концептуально-проектном векторе. Скорее можно констатировать наличие ЕДИНОГО СЕМЕЙСТВА МИКРОПРОЕКТИКОВ. Дело в том, что полное беспроектие эпохи застоя (прикрывающее свою вне- и антистратегичность словами о верности устаревшему и выхолощенному проекту, в который не верил уже ни один из вяло камлающих на тему о развитом социализме застойных олигархов) породило своеобразное идеологическое сектантство.

Озверевшие от вне- и антистратегичности околоэлитные и элитные слои, состоящие из думающих и верящих в мысль "политичес-ких особей" среднего и мелкого калибра, начинали "шизеть" каждый на свой вкус и лад. В зависимости от заразительности этого шизения, круг шизеющих на данный вкус и лад мог составлять от единиц до сотен прочно связанных одной проектно-концептуальной верой политических особей. Сектантские настроения в каждой из концептуально-проектных микроструктур порождали неспособность отдельных КПВ-6/n-сект разумно взаимодействовать с себе подобными. Сектантство рождало непомерное честолюбие. Среда КПВ-6 кишела микробонапартами.

В этой среде уютно расположились все спецслужбы СССР. И если в начале подобного спецслужбистского уюта отношения между микропроектантами и спецслужбами были сугубо односторонние (спецслужба говорила "надо", микропроектант отвечал "есть"), то по мере распада СССР и роста системного кризиса отношения все более осложнялись, а волевое поле различных сект втягивало в себя дезориентированных "рыцарей" той или иной ведомственной принадлежности.

КПВ-7. "Чужие" концептуально-проектные начинания, связанные со стремлением ослабить геополитического противника. Чаще всего данный концептуально-проектный вектор был связан с главным геополитическим конкурентом СССР – США. Яркий пример – концептуально-проектное начинание З.Бжезинского, ориентированное на расчленение и уничтожение СССР и России.

КПВ-8. "Чужие" же концептуально-проектные начинания, стремившиеся использовать глобальную нестабильность, порожденную реформированием общественных отношений и государственных институтов в СССР, для своих целей. По отношению к СССР этот вектор распадался на пучок концептуально-проектных начинаний. Все зависело от того, какая именно глобальная сущность или великая держава стремилась и стремится "ловить рыбу в мутной воде" нашей перестройки, постперестройки и Зазеркалья.

При этом чем мутнее вода (а она мутнеет сейчас чуть ли не с каждым месяцем), тем более мутные и хищные субъекты ловят свой КПВ-шанс. Можно детально описывать эволюцию ловцов в связи с ростом мутности наших вод, однако, помимо подобного частного разделения на модификации по категориям "ловцов рыбы", имелось и принципиальное разделение на две основные разновидности.

КПВ-8/1 – "геополитическое пиратство". Данная разновидность КПВ-8 строилась на стремлении захватить ставший бесхозным "корабль советской сверхдержавности" с ядерным оружием на борту. Дать этому кораблю новую команду, поменять цели, сохранив при этом корабль, и направить ядерную и иную мощь этого корабля на эскадру своих противников.

КПВ-8/2 – "геополитическое мародерство". Данная разновидность предполагала элементарное разграбление советского наследства (прежде всего, территории). На этом этапе считалось целесообразным идти в фарватере США и поддакивать сверхдержаве #1 во всем, что касается ее стремления добить геополитического конкурента. В оплату за подобное поддакивание предполагалось получить солидный куш (Кавказ, Сибирь, Дальний Восток). После получения этого куша предполагалось на втором этапе (за счет собственного усиления, порожденного эксплуатацией выпрошенной "геополити-ческой награды") наказать тем или иным способом почившую на лаврах сверхдержаву #1.

От конспирологии – к логике здравого смысла и нормальной социодинамике элитных процессов

Рассмотрение спецаспекта в политике замусорено так называемой конспирологией. Ее провокационная роль, уже рассмотренная мною выше, усугубляется еще одним немаловажным обстоятельством. Видит бог, не хочется весьма зубодробительных аналогий. Но ведь и уклоняться от рассмотрения уже перезревших проблем тоже не подобает.

Статья Нины Андреевой "Не могу поступиться принципами!" сы-грала весьма определенную роль в эпоху реализации КПВ-1. И дело было вовсе не в том, что эта статья атаковала КПВ-1 с позиций КПВ-3. Так это выглядело на первый взгляд, для обычного человека, не склонного вдаваться в детали. Политически образованные люди прекрасно понимали, что (вне зависимости от намерений автора) статья подыгрывала отнюдь не адептам КПВ-3. На уровне первого проявления и увеличения (использую здесь уже заявленный мной образ из фильма Антониони "Блоу ап") эта статья развязывала Горбачеву руки для атаки на Лигачева. Да и вообще для атаки на мешавших ему адептов КПВ-3! При следующем проявлении и увеличении оказывается, что эта статья помогала сторонникам КПВ-1 убить конкурирующие КПВ. Ибо теперь любая атака на КПВ-1 могла быть элементарно отбита с помощью аргумента: "Ну, знаете ли, Вы как Нина Андреева!"

Это касалось и немногих серьезных и респектабельных сторонников КПВ-3, и, конечно же, всех наиболее раздражавших носителей КПВ-1, сторонников КПВ-2. Вскоре, правда, это стало касаться и трезвых сторонников КПВ-1, и тогда (при третьем проявлении и увеличении) оказалось, что статья Нины Андреевой парадоксальным образом убила именно тот КПВ, в который метила. Ибо внесла убийственный запрет на критику, на внесение корректив, на обсуждение разумных альтернатив, на торможение, наконец (что за машина без тормозов?). Итак, Нина Андреева внесла свой вклад в убийство КПВ-1! Но (внимание!) вовсе не за счет прямого попадания и вовсе не приведя к победе саму Нину Андрееву. То есть… Мы опять прикасаемся к заданной лейттеме о спецаспекте в политике! С большим приветом от Зазеркалья!

"Обогащенные" таким опытом, мы прикасаемся к конспирологии. Зачем она сделана, если смотреть на нее под этим углом зрения? Да затем, чтобы наложить табу на любое рассмотрение спецфактора, на любую рефлексию по поводу игр, на любые исследования рискованных элитных проблем.

Историей семей и элитных групп на Западе занимаются социо-историки. Играми спецслужб – специалисты по политической истории. Общими и специальными проблемами конкретных элитных комплексов – социологи (в отдельных случаях – спецсоциологи, но никакие не конспирологи). Проблемами элитного криминалитета и роли кримфактора в элите – виолентологи (специалисты по насилию – в прямом переводе). Все это вполне респектабельно, без всяких тараканов, для вполне серьезных людей. А те, кто любит тараканов, имеют дело с конспирологией (онтологический заговор "детей Сатурна против детей Земли"). Кое-кто из серьезных людей на досуге почитывает конспирологию, ибо "тараканы" иногда тоже что-то улавливают – когда дуриком, когда за счет отсутствия норм мышления и понятийного аппарата, когда, что называется, от противного. Этим все и ограничивается.

Что происходит у нас? Вы хотите всерьез, абсолютно респектабельно и тактично обсудить проблему этнополитических лобби или, к примеру, русско-еврейских отношений? Боже избави! Потому что уже вышли миллионными тиражами "Протоколы сионских мудрецов", уже расклеены в каждой подворотне полуматерные рассуждения о Синайском турпоходе… Вы что же, милостивый государь, как в "Протоколах" этих самых вонючих? И что получается? При той же итерации проявлений и увеличений?

Итерация первая – атакуются некие враги.

Итерация вторая – дискредитируются серьезные постановщики серьезных вопросов, то есть срабатывает зеркало – запрещается обсуждение якобы "опасных тем".

Итерация третья – торпедируется диалог, подрывается возможность коррекций, исчезают нужные тормоза (вновь – что такое машина без тормозов?).

Спецаспект налицо. С приветом из Зазеркалья!

Дальше – вы хотите обсудить проблемы концептуального моделирования. Кто же их не обсуждает в мире? На открытом и закрытом уровне, с компьютерными голографическими моделями и на пальцах? Во всем мире обсуждались и обсуждаются! Да и в Советском Союзе со всей его марксистско-ленинской зашоренностью! А уж теперь-то! Как развернемся! Вроде бы нам и карты в руки! Есть у нас и опыт соответствующих гуманитарных исследований, и общественный запрос налицо.

Так ведь нет! А почему нет? Потому, что, видите ли, уже вышла "Мертвая и живая вода", некий КОБР, еще, оказывается, "Как вам реорганизовать Бнай-Брит" и тому подобное. И почему-то ничего другого не вышло! А если даже вышло, то либо это совсем уже выхолощено и просто смешно, либо вокруг этого – заговор молчания. А вокруг заклинаний про вездесущий иудейский и надыудейский предиктор – визг несусветный. Еще бы, кому не интересно, как им реорганизовать Бнай-Брит. Все спать не могут, только этим и мучаются. Кроме самого Бнай-Брита. Что все, конечно же, понимают. Он спит спокойно!

Теперь попробуйте поговорить о концептуальном уровне, его соотношении с политической металингвистикой, герменевтикой, аксиологией, теорией субъектности и т.п. "Ах, это Вы как у тех, кто нюхает мертвую воду?"

Итерация первая… Вторая… Третья… Остобрыдло, видит бог, получать приветы все из того же вонючего места!

Пора им самим заняться! Чтоб поумерилось со своими приветами! Вроде так получается! Нет, не так! Ибо есть уже Дугин – на первое, второе и на десерт. И как только вы занимаетесь нормальной социоисторией или спецсоциологией – сразу вой: "Дугинщина! Конспирологический прибабах!" И снова итерации проявлений. Где в качестве третьей – адаптация общества (которое все равно востребует глубокий социальный зондаж) к фашистской полуэлитной "полупопсе". Со всеми вытекающими, опять же… И с тем же осточертевшим приветом.

Что остается делать в этом случае? Показать эту игру, причем так, чтобы по возможности смех "уконтрапупил" неукротимую страсть этого самого Зазеркалья, призвать нормальных умных людей раскусить нехитрые уловки "жупелизаторов" нужных тем. Набраться здравого смысла и нормальных знаний и разобраться в том, в чем нужно разобраться, без дураков. Это я и пытаюсь сделать, взяв в качестве отправного пункта для рефлексивных итераций то же обозлившее Зазеркалье и только в этом смысле интересное для нас мое интервью в тех же "Людях".

Давайте возьмем это интервью и хамский визг по поводу сделанных в нем утверждений и подойдем к этому с позиций обычного здравого смысла, нормальной политической осведомленности об элитных процессах и элементарных знаний в сфере социологии и социоистории. Что получим? А вот что!

Высказывание о "первой волне" и "двух управлениях" в журнале "Люди" было сделано мною именно на уровне проходной констатации, когда аналитик фиксирует: "Поскольку, как известно, Волга впадает в Каспийское море, а регионы Поволжья и Каспия в совокупности образуют…"

В ответ поднимается тарарам: "Как?! Кто сказал, что Волга в Каспий впадает?! Караул! Может, ты ее туда сам направил, сам приказал ей туда впадать?!" Господа, они же товарищи! Опомнитесь! Соблюдайте минимум интеллектуального достоинства! Вы не в 1987 году, когда совсем наивное общество можно было грубо и нагло брать на банальный понт. Сейчас уже что-то известно. Что-то мучительно продралось сквозь дебри истерических визгов, что-то сказали сами творцы процессов (наши и зарубежные). Что-то стало слишком очевидно в результате грубой откровенности последних компрометационных войн (совсем недавно спецаспект начали муссировать по отношению к очередному герою и жертве подобных войн – господину Немцову).

Я же не хочу ничего муссировать. Я о Волге говорю, господа! И о Каспийском море. И, сколько ни ори "караул", впадение данной реки в данное море не становится менее очевидным. За вычетом, конечно, большого числа обитателей российского сумасшедшего дома, для которых нет ни Волги, ни Каспия, а только злые руки, совершающие произвольные повороты рек и мигом вырывающие новые моря на пустом месте. Но поскольку есть и Волга, и Каспий и есть определенная потребность в нетрусливой и вменяемой экспертизе, то я возьму на себя труд с большей подробностью растолковать достаточно очевидное.

Начать с того, что перестройка – это типичная "революция сверху". С этим не будет спорить никто. Особенно это справедливо для первого этапа перестройки и связанных с ним "демократов первой волны". Итак, высказывание А (перестройка – это "революция сверху") справедливо и не оспаривается. Не оспаривается и высказывание Б: "Любая революция сверху задействует специфический набор четырех главных сил". Вряд ли может быть оспорен и приводимый мною ниже список сил.

Сила первая. Фронда внутри самого этого "верха", проводящего управляемую революцию с помощью директив своим ведомствам.

Сила вторая. Аппараты ведомств, получающие заказ от "верха" на революцию, проводимую в его интересах, но имеющие свои интересы и уже не связанные с верхом чистыми отношениями соподчиненности (по принципу: партия сказала "надо" – КГБ ответил "есть"). Именно автономность аппаратов в отношении "верха" и составляет самый сложный аспект в системе функционирования "управляемых перемен". Собственно, этот аспект и интересовал (и интересует) меня как политика и ученого в максимальной степени.

Сила третья. Элитная интеллигенция, так или иначе "вписанная" либо в сам "верх", проводящий управляемые перемены, либо в аппараты ведомств, реализующих директивы "верха". Эта вписанная интеллигенция ничего общего не имеет с банальной агентурой. Применительно к советской перестройке это консультанты ЦК, сливки гуманитарных институтов, так или иначе состыкованных с отечественными спецслужбами (Институт США и Канады, Институт Востоковедения, Институт системных исследований, ЦЭМИ, ИМЭМО, прямые институты партийного и спецслужбистского подчинения, в избытке участвовавшие в горбачевской "революции сверху", и т.п.). В этом же ряду находится сановная творческая интеллигенция, вхожая в ЦК КПСС и (конечно, реже, но не столь уж и редко) в самые верхние слои спецслужб с их пристрастием ко всяческой фронде, с их желанием иметь влиятельные каналы воздействия на самый "верх", в том числе и с помощью именитых "мастеров культуры".

Ни в самой такой вхожести, ни в активизации деятельности фрондерского крыла околономенклатурной элиты в момент, когда проводится "революция сверху", нет ничего странного, предосудительного, "полицейски обусловленного".

Сила четвертая… Тут-то и начинается основное и главное! Для проведения "революции сверху" (если это революция, а не эволюционная совокупность последовательных реформ) необходимо иметь управляемый элемент, как бы бунтующий против властного центра, а на самом деле "железно" проводящий в жизнь указания той части властного центра, которая ведет революцию. В этом смысле у подобного управляемого элемента есть две задачи.

Основная – бить по консервативному крылу с той беспощадностью, с которой не могут бить по этому крылу "товарищи по ЦК". Бить – значит радикализировать процесс "революции сверху". Но радикализировать управляемо, не задевая тот сегмент элиты, который осуществляет эту "революцию сверху" в нужном темпе и искомом направлении. Радикализаторы должны проявлять недовольство темпом (гораздо реже – направлением). Но это недовольство должно быть строго дозированным и сугубо избирательным. Так, критикуя Лигачева, нельзя подымать руку на Горбачева. А если и можно, то вовремя и по его указанию. Критикуя на словах номенклатурность бурных реформ и их недостаточность, радикализатор должен ревностно и умело лить воду на мельницу номенклатурности и недостаточности. Ибо в этом его основная задача.

Дополнительная задача радикализаторов – замкнуть на себя народные массы, не дать тем самым "революции сверху" превратиться в подлинную революцию.

Рассмотрим каждую из этих задач в отдельности.

Радикализатор не может засвечивать свою близость к властному "Олимпу". Такая засветка, конечно, помешает работе радикализатора с массами и в силу этого уже неприемлема. Но прежде всего засветка эта совершенно ненужным образом скомпрометирует "олимпийцев"-"революционеров сверху" в глазах "олимпийцев" же, "братьев по Олимпу, титаноборчеству и т.д.", "революцию сверху" не проводящих.

"Как же так, Михаил Сергеевич? – спросит генсека тот же Лигачев, "брат по партии", которому Горбачев должен "полоскать мозги", клянясь в верности общему делу. – Ты же у себя принимаешь этого "Х", а он меня постоянно призывает повесить! На каждом митинге этой самой антипартийной мерзости!"

И начнет игра давать сбои! То ли дело, когда тот же Горбачев может сказать Лигачеву: "Видишь, Егор! Тебя этот "Х" хочет повесить! Таков накал низов! Мы тебя от ненависти "Х" оберегаем, проводя эти реформы, вводим их в русло! Так ты уж с нами-то не очень воюй, не организовывай всерьез моего снятия на съезде! А то все вместе полетим под фанфары!"

ДЕЙСТВУЮЩИЙ В НИЗОВКЕ ЭЛЕМЕНТ "Х", ВЫПОЛНЯЮЩИЙ БЕСПРЕКОСЛОВНО ВОЛЮ ТОЙ ЧАСТИ "ВЛАСТНОГО ОЛИМПА", КОТОРАЯ ПРОВОДИТ "РЕВОЛЮЦИЮ СВЕРХУ"… ЭЛЕМЕНТ "Х", НЕ ОБНАРУЖИВАЮЩИЙ ПРИ ЭТОМ НИКАКИХ ЯВНЫХ СВЯЗЕЙ КАК С ЭТОЙ УПРАВЛЯЮЩЕЙ ИМ РЕВОЛЮЦИОННО-ВЕРХУШЕЧНОЙ ЧАСТЬЮ ОЛИМПА, ТАК И С ОЛИМПОМ В ЦЕЛОМ… ЭЛЕМЕНТ "Х", КРИТИКУЮЩИЙ ОЛИМП ЗА НЕДОСТАТОЧНОСТЬ РЕФОРМ, А ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ ДАЖЕ ТРЕБУЮЩИЙ "СБРОСИТЬ ОЛИМП", НО ДЛЯ ОЛИМПА БЕЗВРЕДНЫЙ…

ЭЛЕМЕНТ "Х", ТРЕБУЮЩИЙ РАДИКАЛИЗАЦИИ ПО УКАЗАНИЮ ОЛИМПА, В ВЫРАЖЕНИЯХ, НУЖНЫХ ДЛЯ ИГРЫ ОЛИМПА, С ПРИМЕНЕНИЕМ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ, ПРОДИКТОВАННЫХ ОЛИМПОМ (ТЕХНОЛОГИЙ ПОДРЫВНЫХ В ПЛАНЕ ПОДЛИННОЙ РЕВОЛЮЦИИ)… ЭТОТ ЭЛЕМЕНТ "Х" ВСЕГДА НУЖЕН ДЛЯ "РЕВОЛЮЦИИ СВЕРХУ", НЕЗАМЕНИМ ДЛЯ НЕЕ. И ЭТОТ ЭЛЕМЕНТ ПО КЛАССИЧЕСКОМУ КАНОНУ КАК РАЗ И ИМЕНУЕТСЯ – АГЕНТУРОЙ.

Роль этого элемента во всех "революциях сверху", которые проходили в мире за последние тысячелетия, хорошо изучена. Это касается Востока и Запада. Византийских базилевсов и римских цезарей, китайских императоров и реформаторов деспотий Среднего и Ближнего Востока. Это касается венецианцев и генуэзцев, ирландцев и шотландцев. Это касается Великой английской и Великой французской революции в той степени, в какой они начинались как "революции сверху". Это касается истории царской охранки в целом и в особенности действий этой охранки в конце XIX – начале XX веков. Это касается Европы 30-х и 70-х годов. СССР Сталина и Берии и СССР Андропова и Брежнева. Это касается государств Восточной Европы в конце 80-х годов, в эпоху "бархатных революций".

Теперь скажу о наиболее животрепещущем и банальном одновременно. Кто создавал народные фронты во всех республиках СССР, в том числе и в РСФСР, в период с 1987 по 1990 годы? Неужели существует хоть один нормально осведомленный человек, не знающий, что эти фронты создавали по указанию Кремля местные высокие руководители? И что партнерство в этом вопросе между республиканским ЦК и республиканским КГБ было сдвинуто в сторону КГБ? И что вчерашние специалисты по борьбе со зловредным местным национализмом активно строили теперь "национализм прогрессивный", ничего не меняя и выдвигая те же фигуры? Пользуясь уже построенными отношениями, конечно же! Неужели надо конкретизировать эту проблему "отцов и детей"? Право, нет никакого желания! Еще меньше его, чем в случае с "заходами в астрал", по поводу Киселева! И ограничений несравненно больше! Этических в том числе! Но и за дураков-то держать нельзя всех представителей своего собственного "рефлексивного" и "принимающего решения" сообщества. То бишь аналитиков и политиков. Как говорится, "оптом и в розницу".

В той мере, в какой горбачевская перестройка является "революцией сверху" (а все признаки подобной "революции сверху" в ней налицо!), она не могла не проходить без описанной мною АГЕНТУРЫ.

А поскольку перестройка на первом этапе проводила жесткое разграничение между либеральным верхушечным реформизмом (новыми веяниями в преемственной элите) и радикальным низовым компонентом, то есть так называемыми "демократами", то я (вновь подчеркну, походя и на уровне самоочевидного) констатировал: "Демократы "первой волны" (то есть эпохи революции сверху) по большей части (!) являются агентурой".

При этом я вовсе не собираюсь утверждать, что большинство или даже решающая часть массовой низовой поддержки "демократов первой волны" или их оппонентов также была агентурой. Всем памятно охватившее подавляющую часть общества перестроечное ощущение "глотка свободы", которое взвинтило до небес тираж "Московских новостей" и выводило на митинги стотысячные массы. Нельзя демонизировать эти массы, оказавшиеся статистами в чужих спектаклях.

Итак, справедливо утверждение А (перестройка – "революция сверху"), высказывание Б ("революция сверху" задействует определенный набор сил), высказывание В ("в этом наборе сил существует низовая агентура верха, организующего революцию сверху"). Высказывания А, Б, В неопровержимы! Связки А с Б, Б с В тоже не вызывают сомнения. Однако высказывание А-Б-В (роль агентуры в "демократии первой волны"), состоящее из неопровержимых утверждений и несомненных связок, каким-то внелогическим образом (с помощью "визга" далеко не безупречных людей) начинает отрицаться. Что здесь непозволительно? Дать визгу и хамежу возобладать над логикой.

Поскольку оппоненты логики не хотят, то я вынужден искать у них логику, даже если она отсутствует. И констатировать в этой связи следующее.

Опровергнуть утверждение А-Б-В можно только отказав перестройке в СССР в эпоху с 1985 по 1990 год (эпоха управляемых перемен "первой волны") в статусе "революции сверху". Если кто-то умудрится это сделать каким-то мыслимым образом… Это значит, что акробатика мысли еще не исчерпала себя в среде адвокатуры всего того, что мы сейчас переживаем.

Эту мою точку зрения можно и не учитывать. Но в том-то и дело, что она уже не только моя! Что большая часть общества и значительная часть элиты эту точку зрения поддерживают. Что слова о "живительных переменах" в начале 1998 года вызывают только хохот. И что есть только одно еще более смешное, нежели тезис о "живительных переменах", – это попытка противопоставить живительность "первой волны" разрушительности "второй". Тут-то хохот низовой и элитный сливаются воедино, становятся гомерически-сардоническим поруганием (тем, что Бахтин описал в связи с Рабле и Достоевским) "адвокатов и акробатов", пытающихся осуществить подобный фокус на глазах у обворованного "честного сообщества".

Я уже задал уровень интересующей меня тематики. Далее я намерен этот уровень не опускать, а поднимать, говоря о вещах действительно сложных, проблемных, жизненно важных для нашего общества. Я безмятежно и с идиллической корректностью констатирую, что господин Попов не считает меня, грешного, человеком своего круга. Это и не может быть иначе. Ибо человеком круга Г.Х.Попова является такой моральный, идейный, политический авторитет высшей пробы, как господин Веденкин, долгое время состоявший (а возможно, и сейчас являющийся) одним из ближайших доверенных лиц бывшего московского мэра.

Я подобной близостью, естественно, похвалиться не могу. Не являюсь человеком этого круга. Не угораздило меня в это вляпаться. Как и во многое другое. Но каждый волен выбирать свой круг и искупать диалектику этого круга. И вибрировать по поводу сей диалектической процедуры. На том и закончим разбор проблемы с чьими-то нервами и возмущениями. И вернемся к существу дела.

В приводимой цитате из журнала "Люди" мной неслучайным образом затронуты две ключевые АГЕНТУРЫ, задействованные на первом этапе перестроечного процесса.

Это агентура Пятого управления КГБ СССР. Агентура в том или ином плане политическая, диссидентская. И это агентура реже упоминаемого Шестого управления КГБ СССР. Агентура мафиозная и околомафиозная. Ничего странного (по крайней мере, на первый взгляд) в подобном задействовании нет. К кому еще, как не к этим двум управлениям, полностью контролировавшим к началу 80-х годов политический нонконформизм в СССР и альтернативную государственной (а потому по тем временам преступную) экономическую деятельность, должен был обратиться тот сегмент высшей элиты КПСС, который затеял "революцию сверху"?

В своем интервью сын Ю.Андропова достаточно подробно рассказывает о том, как его отец понимал роль свою и своего ведомства в управлении СССР. Речь идет о том, что альтернативой "мягкому" андроповскому управлению политикой через спецслужбы могло быть только "управление жесткое", то есть репрессивное. И.Андропов, отстаивая репутацию отца (что делает ему честь), настаивает: альтернативой отцовскому методу был только метод Шелепина, "железного Шурика", который создал бы новый вариант сталинизма с сотнями тысяч (а то и миллионами) жертв.

Для того, чтобы этого избежать, Ю.Андропов реформировал КГБ СССР, сделав его инструментом гибкого политического управления, управления не через страх, а через влияние. И.Андропов указывает на роль 5-го управления КГБ СССР и лично Ф.Д.Бобкова в осуществлении "управления через влияние" в сфере теневой политики – разнообразного диссидентства. Такова же была роль 6-го управления КГБ СССР в осуществлении подобного "управления через влияние" в сфере теневой экономики – крупных мафиозных образований, цеховых и иных сфер бизнеса, торговых кланов и всего прочего.

И.Андропов совершенно прав, связывая "андроповский курс" на "управление через влияние" с созданием новых структур и прежде всего структуры, возглавляемой столь опытным, талантливым и образованным человеком, как Ф.Бобков.

Остается только расшифровать связь новых управлений КГБ СССР с гибкостью и мягкостью тех политических технологий, задействование которых было предопределено возникновением этих управлений в недрах спецведомства. Для того, чтобы осуществлять жесткий курс по отношению к политическим противникам (курс репрессий, подавлений, недопущений), достаточно было обычной контрразведки (Второго Главка). Специальное 5-е управление необходимо было для того, чтобы от "давить и не пущать" перейти к технологиям манипуляции, опеки, мягкого сопровождения.

Нет ничего нового под Луной. Подобными модифицированиями своей работы занимались и в царскую эпоху. Мы знаем о зубатовских затеях, о тонких ходах многих других корифеев царских спецслужб. Мы знаем, как эти ходы реализовывались в разного рода "революциях сверху". Знаем и то, какую роль эти ходы сыграли в революции 1917 года. Теперь уже в точности знаем, что без двусмысленностей здесь не обошлось. Но точный объем двусмысленностей, возможно, узнаем еще не скоро. Многое мы знаем и понимаем. Одно совершенно не ясно: как горбачевская "революция сверху", задействуя агентуру (а не задействовать ее она не могла), могла обойти 5-е управление КГБ СССР.

Как могли быть не востребованы все тонкие и гибкие механизмы, взращенные Андроповым, в тот "момент истины", когда они были нужнее всего, – в момент начала реформ? Менялся тип политической жизни, реформы носили глубочайший характер. Вчерашние противники устаревших форм политической жизни становились АГЕНТАМИ НОВЫХ ФОРМ ПОЛИТИКИ, ПОЛИТИЧЕСКИМИ АГЕНТАМИ САМОЙ ПЕРЕСТРОЙКИ. Понятно, что менялся тип связи между вчерашними ПРОСТО АГЕНТАМИ и сегодняшними ПОЛИТИЧЕСКИМИ АГЕНТАМИ. Но как он менялся? Как в том анекдоте: "Мама, кто такой Маркс? – Это экономист! – Как наша тетя Сара? – Да что ты! Тетя Сара – старший экономист".

"Экономисты" становились "старшими экономистами". Но они не выходили из "сферы экономического". Это так естественно, так понятно. Приведу пример из жизни другой страны. Всем известно, как убийство "преступной политической полицией" Чехословакии некоего студента Мартина Шмита привело к "бархатной революции" в Чехословакии. Проклятых комитетчиков, убивших святого революционера, кляли, презирали, свергали. Но позже Вацлав Гавел начал разбирательство тогдашних коллизий, приведших его к власти. И что выяснилось? Студент Мартин Шмит выступил и заявил, что он жив. А что на исторических носилках, которые таскали по всей Праге, показывая труп несчастного Шмита, находился живой лейтенант чехословацкого ГБ Людвиг Живчек. Этот лейтенант лег на эти носилки по приказу. Его побрызгали соответствующим красным раствором и понесли… Свергать проклятую тиранию ГБ и партии.

Это только один яркий пример. Их много. И нет ничего странного в том, что они существуют в пропитанной духом политической полиции Восточной Европе. Нет ничего странного и в том, что эти примеры описаны. Единственное, что может быть странного, так это то, что ни один из подобных примеров не описан у нас. Вот это – показательно! И специфически показательно.

Чтобы не упрощать картины, к сказанному могу добавить: "бар-хатную революцию" в Чехословакии вели два советских центра. Один вел ее прямо из партийных спецзданий, имея в виду задание лидера страны – вывести на руководящие позиции всем известного Млынаржа (друга тогдашнего советского лидера и чехословацкого сторонника КПВ-1). Другой центр находился на известной вилле "Троя" и возглавлялся еще более известным архитектором советских перемен. Этот центр делал ставку на Гавела. Была ли координация между двумя центрами? Что происходило на советских пультах управления? Все это и теперь не вполне прозрачно. Но непрозрачность касается тонких вопросов. А в основном-то ясность существует. И причитания по поводу чьей-то "невинности" звучат в некоторых устах не более убедительно, чем это было бы в случае, если бы свою "невинность" рекламировала госпожа Чиччолина. Есть, правда, известная поговорка о том, что "проститутка – это профессия, а нечто сходное – это черта характера". Но, право, не хочется увязать в нюансах.

Итак, вопрос о ПРОСТО АГЕНТУРЕ-5, ставшей при "революции сверху" АГЕНТУРОЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПЕРЕМЕН, мне представляется достаточно ясным. Но не менее ясен и менее афишируемый вопрос о ПРОСТО АГЕНТУРЕ-6, ставшей АГЕНТУРОЙ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПЕРЕМЕН. Логика перестройки была такова.

Г.Х.Попов доказал нам, что мы живем в царстве политического и экономического абсурда, именуемом "командно-административная система". Г.Х.Попов при этом не стал опускаться до подробного разбора известного по мировой практике феномена номенклатуры – легко мутирующего суперсословия в псевдобесклассовом обществе. Такие разборы, выводя анализ на уровень научной и политической адекватности, были бы призваны раскрыть нечто существенное, а задача Попова, видимо, состояла в противоположном. В том, чтобы СКРЫТЬ СУЩЕСТВЕННОЕ, НЕ ДАТЬ ЕМУ ПРОЯВИТЬСЯ.

Итак, по Г.Х.Попову, мы 70 лет жили в царстве Зла и Абсурда. И все носители Нормы в этом царстве Зла и Абсурда (варианты – в "Скотском дворе" Оруэлла, в "Совке", в "шариковщине") были Носителями (нормальной для подобного царства) Злостности и Абсурдности. А кто был тогда Носителем (или Агентом) Добра и Разумности? Только Антисилы того царства! То есть его противники – политические и экономические, то есть Диссиденты и Мафия, то есть Сущности, гибко опекаемые (то ли мягко удушаемые, то ли взращиваемые: ДВУСМЫСЛЕННОСТЬ – ЭТО СТИХИЯ ЛЮБОЙ СПЕЦСЛУЖБЫ) рассматриваемыми нами 5-м и 6-м управлениями. Что, разве не ясная картина вырисовывается?

Если этого для ясности мало, вспомним, что говорили другие прорабы перестройки о Мафии как единственном Носителе (то есть Агенте!) нормального экономического поведения, Носителе-Агенте, не поврежденном "жутким совком". Библиотека подобных высказываний содержит чуть ли не тома воспевания мафии именно в указанном качестве.

Кому-то может показаться, что в сказанном есть желание пригвоздить рассматриваемые мною управления и их начальников к позорному столбу. Боже избави! Я не сомневаюсь и не хочу сомневаться в профессиональных и человеческих качествах конкретных высоких представителей данных спецструктур. Тем более я не хочу подвергать сомнению ревностность и добросовестность нормальных (рядовых и высокопоставленных) сотрудников данных спецструктур. Я даже не намерен ходить со ставшей уже разменной карты перехода лидера одной из данных спецструктур (и контингента этой спецструктуры) в одну известную финансово-промышленную группу, возглавляемую телевизионным магнатом. Перешли – и перешли! Каждый после 1991 года куда-то переходил. Чем одна группа отличается от другой? Сидели бы в другом банке!

Кроме того, подобные мелочи превращают диалог в невротические копания невесть в чем. А я хочу как раз обратного! Разговора по существу. С точки зрения подобного разговора – в том-то и дело, что разгром 1991 года побудил всех рассматриваемых мною ДЕРЖАТЕЛЕЙ КОММУНИКАЦИЙ куда-то переходить! И, конечно, не в дворники! И, конечно, в некоем соответствии с имеющимися коммуникациями. Таков постперестроечный элитогенез. Возникли новые симбиозы. Их надо рассматривать, осмысливать. Влиять на элитогенез. Учитывать элитогенетическую специфику тем или иным образом. Только одного нельзя делать: орать, что Волга не впадает в Каспийское море.

Далее – важно и не то даже, какие образовались гибриды и симбиозы. То есть это важно – но во вторую очередь. Гораздо важнее для меня, какой именно КПВ проводили в жизнь ДЕРЖАТЕЛИ КОММУНИКАЦИЙ С АГЕНТАМИ ПЕРЕМЕН. И как они легитимировали свое участие в распаде и неудавшихся трансформациях. И что намерены теперь – перед Богом и людьми – сказать самим себе по этому поводу. И готовы ли после случившегося эти люди, всегда подчеркнуто кичившиеся своей исключительной русскостью, участвовать в БУКВАЛЬНОМ СПАСЕНИИ того историко-культурного и этнического субъекта, который поставлен на грань небытия с помощью – не только их, понимаю, но и их тоже – заблуждений, амбиций, шапкозакидательств, "жутко умных" КПВшных "заморочек" разного типа, проводимых в жизнь в том числе и через СОВОКУПНУЮ АГЕНТУРУ.

Так будут они теперь участвовать в спасении или упрямо продолжат добивание, вытаскивая новые шулерские легитимации из рукава своих Агентур? И счет здесь идет буквально на отдельные личности и фигуры. Ибо ничто не должно быть потеряно, отброшено, не учтено, если речь идет о том, чтобы предотвратить Зазеркалье. Поэтому мое обращение к смыслу и совести, которое кому-то покажется наивным, не столь уж антиреалистично. Я прекрасно понимаю, что на уровне больших чисел, слагающих те или иные элитные спецсгустки и комплексы, ничего не изменится. Но чаши весов колеблются так, что "единая песчинка" может повлиять на Исход. Кроме того, в любом случае упомянутая мною в начале коллизия из фильма "Блоу ап" должна быть разрешена.

К сказанному добавлю два "социодинамических" обстоятельства.

Прежде всего, о том, что означало введение специального идеологического ведомства внутри КГБ СССР в условиях монополии партии, в условиях моноидеологической системы? Возьмите моноидеологическую ось и представьте ее как ось механическую. Теперь прикрепите к этой оси рычаг под углом 90 градусов. Это и будет "гибкая идеологическая борьба с помощью КГБ". Повесьте на этот рычаг гирю нового специально идеологического управления – 5-го управления. И что? Разве не ясно, каким образом начнет "работать" такая механическая конструкция? Это двоецентрие (двоевластие) в Моносистеме обязательно пустит Систему в разнос. И чем лучше будет работать Бобков, чем добросовестнее и умнее будут работники его спецструктуры, тем мощнее будет тарарам, который устроит эта совершенная, гибкая "симфополифоническая" спецструктура в убогой, но устойчивой Моносистеме.

Уважая позицию И.Андропова, совершенно нормально и конструктивно относясь к работникам сферы безопасности, категорически не желая демонизировать ни 5-е, ни 6-е управления, ни КГБ вообще, ни какие-либо иные спецслужбы, ни тех или иных политических деятелей, к ним причастных, я не могу – просто как мыслящий человек и профессионал – не понимать, что Ю.Андропов, создавая новые спецструктуры внутри своего ведомства, НЕ ТОЛЬКО УЛУЧШАЛ ЕГО РАБОТУ И ФОРМИРОВАЛ НОВЫЙ СТИЛЬ (ЧТО, НАВЕРНОЕ, ПРЕОБЛАДАЛО), НО И (СОЗНАТЕЛЬНО ИЛИ ПОЛУСОЗНАТЕЛЬНО) ПРЕСЛЕДОВАЛ КРУПНЫЕ, ОЧЕНЬ КРУПНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ. А ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ЭТИХ ЦЕЛЕЙ КГБ СССР ИЗ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ПРЕВРАТИТЬСЯ В СУПЕРКОРПОРАТИВНЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРАМПЛИН ГЛУБОКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ. А ЗНАЧИТ, И В ИНСТРУМЕНТ ВОЙНЫ С ("УБОГИМИ", "УСТАРЕВШИМИ", "БЕСПЕРСПЕКТИВНЫМИ") ПАРТИЙНЫМИ СТРУКТУРАМИ.

КГБ СССР в этом замысле должен был стать новой прогрессивной "матричной" структурой гибкого управления, заменяющей собой унылую "линейную" ПАРТИЙНУЮ ВЕРТИКАЛЬ. Он должен был стать (внимание!) СУБЪЕКТОМ ПРОВЕДЕНИЯ В ЖИЗНЬ ГЛУБОКОЙ И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ. ТО ЕСТЬ СУБЪЕКТОМ РЕАЛИЗАЦИИ КПВ-4/2. ЭТО И БЫЛА СУПЕРПАРТИЯ НОВОГО ТИПА (НА УРОВНЕ ЗАМЫСЛА, РАЗУМЕЕТСЯ). А УЗЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ ЭТОЙ ПАРТИИ – ТЕ, КТО ДЕРЖИТ ПОД КОНТРОЛЕМ ГЛАВНЫХ АГЕНТОВ БУДУЩИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ИННОВАЦИЙ.

Поразительно здесь не то, что подобный замысел существовал. Кто из крупных политиков не имеет своего исторического проекта, кто из них, получив под свое начало функциональную структуру в качестве пая в элитном сообществе, не постарается превратить эту структуру в инструмент и трамплин достижения власти и реализации исторического проекта?

Поразительно и не то, сколько элитных интеллектуальных центров, всякого АСУ и т.п. занимались прямой или косвенной, скрытой или явной разработкой плана, который по классическим меркам все же (со всеми оговорками по части исчерпанности, бесперспективности и т.п.) не мог называться иначе, как "план контрреволюционного переворота с целью захвата власти и изменения общественного строя". Застой – это тот омут, в котором неизбежно заводятся черти подобного типа. И черти эти имеют благородные намерения, видят весь абсурд наличествующего.

Поди тут отличи спасение от губительного переворота. И так все гибнет, гниет, превращается в морок сусловско-брежневских бормотаний. И какой-нибудь современный представитель спецведомства, по долгу службы занятый политическим плюрализмом, читающий широкий круг источников далеко за пределами опостылевшего марксизма-ленинизма, видящий, что происходит, знающий элитную подоплеку и меру воровской двусмысленности происходящего, не только мог, но и в каком-то смысле был обречен рассуждать "об этих козлах на Старой площади" и необходимости перемен. А если еще твой шеф с Лубянки (умный, современный, волевой) рвется к власти и уже вот-вот придет, и хочет перемен, и готов на тебя опереться… Ничего поразительного в готовности стать опорой нет.

Поразительно другое. И это другое заслуживает отдельного рассмотрения.

Другое это состоит в том, что другой (тоже умный и волевой) шеф того же спецведомства за десятки лет до рассматриваемого нами шефа ГРЕЗИЛ ТЕМ ЖЕ ПРОЕКТОМ ПЕРЕМЕН В ДУХЕ КПВ-4/2, ХОТЕЛ ОПЕРЕТЬСЯ НА ТЕ ЖЕ ОРГСТРУКТУРЫ, НАМЕЧАЛ АНАЛОГИЧНЫЕ ФАЗЫ РЕАЛИЗАЦИИ ЗАМЫСЛЕННОГО. ВОТ ЭТО УЖЕ – ПРЕДМЕТ ДЛЯ ДОСТАТОЧНО ГЛУБОКИХ РЕФЛЕКСИЙ СПЕЦСОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА. НЕЛЬЗЯ ТОЛЬКО ПРОФАНИРОВАТЬ ПОДОБНЫЕ РЕФЛЕКСИИ, УВОДИТЬ В НИХ ОТ СУЩЕСТВА ДЕЛА, НАВЯЗЫВАТЬ ЭФФЕКТНЫЕ И БЕЗОПАСНЫЕ МИФЫ КОНСПИРОЛОГИЧЕСКОГО РЯДА.

Однако в рамках данного очерка я не намерен комкать столь серьезную тему, говорить сразу обо всем. Кроме того (вспомним вновь "Блоу ап"), неразумно было бы с моей стороны исчерпывать столь объемное содержание на уровне ОДНОГО ПРОЯВЛЕНИЯ.

Еще и еще раз хочу обратить внимание на то, что меня в вопросе о спецаспекте в политике интересует только логика функционирования систем власти и управления, только логика системной архитектуры. Только это, а не подробности о том, кто с кем находился в отношениях специального типа и какая степень какой двусмысленности была сопряжена с подобными отношениями. Моим целям не отвечает насыщение общественного любопытства оперативными частностями! Это насыщение всегда чревато массой издержек и никогда не дает искомого результата.

Я добиваюсь (и добьюсь!) хотя бы относительно честного и глубокого диалога внутри- и внешнеполитических субъектов по проблемам интересов и целей. И я, и мои единомышленники знаем, чего хотим. Мы уверены, что способны формулировать эти цели и интересы, ставить вопросы о смыслах и перспективах, рисках и возможностях. И мы хотим быть нормально услышанными в этом качестве. Мы при этом делаем ставку на интеллектуальный уровень диалога, а не на специфическую информированность. И на то, что диалог всегда будет честен и открыт. В противном случае он бессмыслен.

Как я уже говорил, КПВ-1, то есть либеральный проект, связанный с именем Горбачева (на самом деле просто проект реформирования общественных отношений в СССР), испытывал давление с самых разных сторон. Этот проект его противники не только тормозили, но и ускоряли с тем, чтобы скомпрометировать. Этот проект взрывали конкурирующие международные элитные группы. Этот проект не нравился США (точнее, определенным группам в США), ибо его успешное завершение означало бы укрепление союза двух сверхдержав, а указанные группы страсть как хотели остаться в гордом одиночестве. Кроме того, либеральный проект сам по себе связан с плюралистичностью, то есть наращиванием отечественного доморощенного бардака. И, подвергаясь давлению со всех указанных сторон, этот проект не мог не "поплыть", то есть начать менять свою форму и существо под внешним давлением.

Представить себе, что это внешнее давление не сопрягалось с давлением внутренним, то есть "ДРУЖЕСКИ" ПОДРЫВНЫМ, то есть сугубо АГЕНТСКИМ, просто невозможно. И дело не в пристрастии автора к теории заговора. Дело в профессиональной сфере деятельности, которая во многом основана на подробном анализе сходных исторических прецедентов (реформы Столыпина, Сперанского и т.д.) Дело также в определенных конкретных знаниях. Об их источниках и формах их сопряженности с данным родом деятельности я подробно расскажу ниже.

Здесь же выскажу свое отнюдь не "из пальца высосанное" суждение. Это суждение принципиально важно для меня, и, как мне кажется, отнюдь не только для меня. Оно имеет существенное историческое значение, значениеаналитическое и научно-практическое. Оно было стержнем длинных бесед с представителями журнала "Люди". Оно же, вычитанное из текста интервью, оказалось детонатором вышеописанной истерики отзывов. Что же это за суждение? Я его сейчас еще раз сформулирую.

Итак (внимание!), известное выступление председателя КГБ СССР В.А.Крючкова на Верховном Совете СССР, в котором Владимир Александрович впервые сказал об агентах влияния, стремящихся обеспечить распад СССР путем искажения и извращения реформ, содержало в себе очень важный и тогда, возможно, решающий элемент некоей весьма и весьма масштабной и многомерной Истины. Однако это касалось лишь элемента истины. По тем временам иначе и быть не могло. Крючков совершенно справедливо указал на ту модификацию агентурного участия в подрыве СССР, которая исходила от главного и непосредственного геополитического конкурента СССР – Соединенных Штатов Америки.

В рамках сделанного выше пунктирного обозначения речь шла об агентуре, как бы "притороченной" к вектору КПВ-7. Однако совершенно недопустимо все сводить к агентуре этого вектора (хотя в тот период ее значение было очень велико). Еще на заре воссоединения двух Германий защитники интересов СССР в вопросе об этом воссоединении столкнулись не только с агентурой КПВ-7 (чье участие в ненужном СССР форсировании такого воссоединения было заранее учтено и надлежащим образом "отпрофилактировано"), но и с другими агентурами, прежде всего, конечно же, агентурой КПВ-8 (то есть сугубо и однозначно германской, германской настолько, что это вступило в достаточно резкие противоречия с силами КПВ-7). Более того, тогда же обнаружилось невнятное, но очень весомое влияние других агентур, включая ультрапатриотическую (видимо, в духе КПВ-3 или КПВ-4).

Уже на этом этапе стало очевидно, что подрыв КПВ-1 комплексен и "многоагентурен". Тогда по многим причинам у тех, кто был этим обеспокоен, не хватило разного рода ресурсов даже для того, чтобы просто осознать, по каким "КПВ-азимутам" наносятся по ним удары и что этому надо противопоставить. В суете "больших дел" это оставили на потом. И за подобное откладывание до лучших времен расплатились "Матросской тишиной" и многим другим. Ибо удары по нескольким азимутам продолжались и впоследствии.

Именно отрицание "агентурного плюрализма" является профанацией рефлексии на катастрофу, случившуюся с СССР! Именно подобное отрицание превращает все произошедшее с нами в "уникальное и непостижимое стечение обстоятельств" или в фатум "тотальной объективности" (развалилось, ибо не могло не развалиться). Именно это отрицание (оно и только оно!) девальвирует все исторические прецеденты (простейший – удар по Столыпину слева и справа). Именно оно, это отрицание, ссылаясь на "конспирологичность и эзотеричность" других версий, является УНИКАЛЬНЫМ КОНСПИРОЛОГИЧЕСКИМ И ЭЗОТЕРИЧЕСКИМ ФОКУСНИЧЕСТВОМ.

Более того, не разобравшись с тем, что отрицается данным фокусничеством, мы вновь и вновь будем нарываться на кажущиеся профану непостижимыми срывы и катастрофы, подвергающие нашу страну и наш народ немыслимым испытаниям и жертвам неясно ради чего. Мы никогда не сумеем ответить на вопрос о трагедии Белого Дома в 1993 году, не сумеем осмыслить в надлежащем небанальном формате уникальное предательство "патриотической оппозиции". Мы ничего не поймем в чеченской трагедии. И никогда не разберемся даже в относительных мелочах типа преступного Хасавюрта.

Блуждая в тумане, ударяясь коллективной стомиллионной физиономией то об одну, то о другую стену, умываясь кровью и теряя облик современного общества и страны, мы будем цепляться за обломки как бы новых, давно изгрызенных червями иллюзий и дарить этим иллюзиям свои последние надежды и силы. Мы будем ненавидеть друзей и целоваться взасос с врагами, которые даже не скрывают, что эти объятия для них являются прологом к хорошо известному по истории "ножу в спину". Впрочем, почему я говорю обо всем этом в будущем времени? Это уже происходит! Происходит раз за разом, по одним и тем же банальным схемам, вводя мою страну и мой народ в Зазеркалье.

А если попытка защитить здесь некое совокупное общественное благо представляется кому-то знаком патетики, не соответствующей стандартам нашего циничного времени, то давайте согласимся хотя бы считать данную рефлексию попыткой отстоять индивидуальное достоинство человека, который взял на себя функцию осмысления политического процесса, и достоинство аналитической корпорации, которая профессионально занята подобным осмыслением и не может вечно притворяться, что происходящее со страной не несет на себе слишком уж очевидного отпечатка весьма и весьма специфической Странности.

А ведь именно такое притворство превращает (омерзительное и без того) наше гнилостно-криминальное, цинично-беспомощное постперестроечное прозябание в то царство абсурда, которое я уже неоднократно называл Зазеркальем. Из скверны постперестройки есть два пути. Один лежит через революцию понимания, рефлексивную революцию, сдержанно и с достаточной полнотой вскрывающую суть субъектов, отвечающих за почти неслыханный в истории Срыв, регресс на одной шестой планеты. Пройдя через лабиринт рефлексивного самопреодоления, мы можем выйти (не скажу, быстро или нет: возможно, почти мгновенно, а возможно, в исторически долгий срок) к неким новым для нас и для мира рубежам общественного бытия. А можем – заблудиться и оказаться вечными странниками, вечными пленниками лабиринта.

Но этот путь внушает хоть какую-то надежду! Другой же путь – путь игнорирований очевидного, штамповки ложных примитивных суждений, наполненных бесплодной взаимной ненавистью, – приведет нас только в Зазеркалье. То есть туда, куда сходятся все предельно античеловеческие, губительные и унизительные для страны КПВшные мерзости. Сейчас мы на пути в Зазеркалье. Движение туда набирает скорость. И это движение надо остановить, не оглядываясь ни на какие риски, ни на какие истерики рабов и проводников Зазеркалья.

Неоднократно говоря в своих работах о Зазеркалье, я никогда еще не раскрывал до конца это понятие-символ. Понятийно-символи-ческое Имя (имя в понимании, свойственном непрагматическим философским школам, школе Лосева, например) созревает внутри недоопределенных метафор. И я считал нужным дать созреть этому Имени, используя до поры до времени метафорическую недоопределенность ("Зазеркалье" – то ли царство мертвых, то ли Алиса в сказочной стране двусмысленностей). Пора, однако, уходить из сферы метафорической образности. Я уже начал делать это (кстати, первый раз), давая философское наполнение метафоры через описание логики превращенных форм. Теперь я дополню философию политологией.

Перестройка – это попытка реализации либерально-советского проекта, это история борьбы иных концептуально-проектных субъектностей за свою реализацию и недопущение действительного развертывания и без того весьма маловероятного либерально-советского реформистского начинания. В организационно-элитном плане это борьба сложно соединенных спецслужбистских элитных сегментов, идущих под флагом национальной модернизации (фигура модернизации – Ельцин), против изъеденной застоем, обалдевшей от либерального кайфа и потерявшей самодостаточность Имперской канцелярии – КПСС.

Постперестройка – это история развертывания и краха базового проекта национальной модернизации, окончательно убитого в Чечне. Это также история борьбы "комплексов" внутри распавшегося спецслужбистского конгломерата, часть которого радикализировала национально-модернизационный проект и провалила его, а часть помогла этому провалу, надеясь реализовать проект евразийский. Теперь эти же борющиеся силы продолжают и даже наращивают свою борьбу в условиях, когда она оказалась лишена уже всякого смысла. Ибо националисты, способные только рыдать о былом величии и перешептываться по поводу "погубителей", но неспособные отстоять государственную субъектность даже в Чечне, неспособные навести такой порядок, при котором огромная Россия сможет разобраться с маленькой мятежной провинцией, – это фикция, трагифарс. Но и евразийцы, которые своими руками ковали поражение России в Чечне на тот же манер, на какой националисты ковали поражение ГКЧП, это такая же фикция.

Подлинное евразийство, повторяю, обязано соединить равновесомые субъектные самости. Сейчас эта равновесомость потеряна. При нынешнем соотношении весов евразийская химера превращается просто в "условно-комплиментарный" способ окончательного подчинения России исламу, в позолоченную пилюлю безоговорочной капитуляции перед ним. В превращение России в Орду, где вчерашние держатели государственного величия будут пресмыкаться перед теми, кто объявит себя потомками властителей того, древнего, Ига.

Кроме того, евразийство разоблачило свою двусмысленность: стало слишком ясно, что антизападность (антиамериканскость, антимондиалистичность – кто бы как это ни называл) ислама и возможность союза его с Россией на базе подобных "анти" – является абсолютной или почти абсолютной фикцией. В сущности, это стало ясно еще в Афганистане. И Чечня лишь расставила точки над "i".

Итак, национально-модернизационный проект рухнул. Евразийство подорвано. Либерально-советский проект в прошлом. Проект "капитализм кое-как на халяву по-МВФовски", который никогда и не был проектом, а был прологом к чему-то иному (возрождению или добиванию – вопрос другой), тоже себя исчерпал, стал предметом усталого отвращения общества. Сумбурные бормотания самодостаточных сект, зацикленных на своих (чаще всего неоязыческих) "прибабахах", добивают ту православную основу, на которой мог бы еще крепиться некий полумодернизационный, полуцивилизационно-самодостаточный полупроект. И ничего не создают, кроме шизофренического климата и полного подрыва идеи концептуально-проектной самости – той самости, которая России нужна как никогда ранее!

Судорожные попытки псевдополуязычников и иже с ними надуть "русскую" идею, обильно сдобренную антисемитизмом (бытует мнение, что без последнего – это все равно что "выпить-не-закусить"), не кончаются ничем. Если "украинская идея" на антирусской основе надулась, взлетела и лопнула, то "русская идея" в этом формате просто не надувается и не взлетает вообще. Зюгановско-подберезкин-ская концептуальная беспринципность, готовность сдуру и незачем лезть "третьими лишними" в сугубо западнические постмодернистские начинания типа "концепции устойчивого развития" лишили страну даже тех убогих реставрационных возможностей, которые начали уныло прорисовываться на фоне разгрома в Чечне между 1995 и 1996 годами.

Концептуально-проектный "пофигизм" партии власти и раздрай внутри этой партии дополняют картину. Особо комичным штрихом к этой картине являются сидения в Волынском с вынашиванием бесхвостой национальной идеи, увлечения великими писателями, метания от разгрома мавзолея до дружбы с Селезневым, который и сам бы "грохнул" мавзолей по высочайшему повелению (желательно использовав для этого начинания железный лоб Зюганова). На этом фоне идут гнусная торговля вокруг царственных костей, двусмысленные зондажи о возможности монархии и шквальная бомбардировка православной церкви с помощью антиправославных фильмов по телевидению. А все это "дурнопахнущее нечто" поливает сверху господин Янов, страстно "писающий кипятком" по поводу господина Дугина. Ну не пакость ли – все вместе и в единой смеси?

Вот это "все вместе и в единой смеси" и есть ПРОЛОГ К ЗАЗЕРКАЛЬЮ. К тому моменту ИСЧЕРПАННОСТИ, ПОМНОЖЕННОЙ НА СУМБУРНО-ИСТЕРИЧЕСКИЕ БОРМОТАНИЯ, которая призвана сменить собой ЭЙФОРИЮ ПОСТПЕРЕСТРОЙКИ С ЕЕ "МОДЕРНИ-ЗАЦИОННЫМ ПРЕДТРИУМФАТОРСТВОМ" И "ЕВРАЗИЙСКИМИ МЕДИТАЦИЯМИ" НА ТРУПЕ СССР, УБИТОГО СОВМЕСТНЫМИ УСИЛИЯМИ ДАННЫХ ЛИКУЮЩИХ И РВУЩИХСЯ ПОПРОБОВАТЬ СЕБЯ В НОВОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ СИЛ. Зазеркалье начинается, господа. Ибо всю эту единую смесь общество нюхает и разглядывает. Таков пролог. В финале остатки общества начнет выворачивать наизнанку. Но к этому финалу речь будет идти об остатках общества и страны.

Разговор по существу дела нужен, чтобы "Зазеркалье" не переросло стремительно в "Бобок", в посмертный разговор хихикающих трупных монстров. Или в последнюю самоубийственную конвульсию. Обвинять кого-то? Переводить стрелки? Исследовать какие-то списки тех или иных агентур? Полно! За кого вы нас принимаете? Единственное, к чему мы призываем: бросьте ваш тон будоражения специфических персонажей, связанных с тем или иным авторством, подвигания этих персонажей на позорно-истерический вой. Бросьте этот тон и возьмите человеческий! Отнеситесь серьезно к данному разговору по существу. Поймите, что никто не тяготеет ни к каким разборкам и мщениям! Что в такой скверной ситуации, в которую мы попали, только полная и окончательная искренность, полный отказ от игры втемную со своим обществом, которое вовсе не так "обыдлено", как вам кажется, может предотвратить совсем плохие исходы. Вы уже проиграли свои проекты! Так не мешайте народу и стране отстаивать свое существование.

Еще раз о конспирологии и конкретике фактов

Занимаясь элитой, субъектами политического, экономического, специального, информационно-идеологического и иного характера, мы, конечно же, опираемся на определенные знания неафишируемого свойства. Наше отношение к этим знаниям эволюционировало на протяжении последнего десятилетия. Не описав эту эволюцию, качество нашего интереса к проблематике подобного рода, не обозначив природу нашей информированности, мы рискуем оказаться в двусмысленном положении при обсуждении столь рискованной тематики, каковой является все, связанное с кругом вопросов, очерченном уже в самом названии данного аналитического очерка.

В том-то и рискованность темы, что соприкасающийся с ней нормальный гражданин страны вначале обычно внутренне отрицает само наличие процессов, задаваемых данной тематикой. Отрицает просто в силу того, что их признание означает для него как гражданина необходимость глубоко пересмотреть весь подход к историческому процессу, к истории как таковой. Если в дальнейшем данный гражданин (допустим, читающий данный очерк) все же соглашается на такую небезболезненную для него ревизию самой исторической парадигмы, то он требует конкретизации, верификаций, как это называют в естественных науках. Проще – фактических подтверждений, апеллирующих к сюжетам из реального опыта. Причем к таким сюжетам, которые могут быть доказательны по части невыдуманности. Если же, наконец, эти сюжеты доказаны, каким-то образом подтверждена их несомненная невыдуманность, то входящий в сферу этих рефлексий Посторонний (а именно ему подобные рефлексии адресованы) задаст "последний и убийственный" вопрос: "А кто вы такие, если вы все это знаете? И как мне к вам относиться?"

Так зачем дожидаться этого вопроса, продираясь сквозь несколько уровней непонимания? Придется затратить несколько страниц на объяснения, перед этим заранее принеся извинения за их чрезмерную, но вынужденную спецификой темы автобиографичность. Тем более, что эти объяснения – в заданном нами формате диалога – тоже относятся к существу дела.

Необходимое лирическое отступление

Я вырос в московской гуманитарной семье. Мой отец – историк, специалист по новой и новейшей истории. Долгое время заведовал кафедрой новой и новейшей истории Московского областного педагогического института. На этой кафедре учились или защищались многие ответственные работники 60-70-80-х годов. В том числе и ответработники КГБ СССР (включая совсем высоких чинов типа С.Цвигуна). Но не могу сказать, что это наложило хоть какой-то отпечаток на сферу моих интересов или жизненных представлений. Если что и оставило глубокий след, то это та граничащая с жесткостью настойчивость, с которой моя мать отфутболивала подарки высокопоставленных заочников своему (чаще всего искренне любимому в силу своей глубокой заинтересованности в студентах и аспирантах) руководителю дипломов и диссертаций.

Особенно запомнился один тяжелый и, видимо, особо ценный ковер (кажется, турецкий), который мать не только вынесла из нашей квартиры, но и порывалась радикальным способом транспортировать вниз с пятого этажа. В целом же к дипломникам и аспирантам (разумеется, заочным), работавшим в спецведомствах СССР, в моей семье не было никакого особого отношения – ни со знаком минус, ни со знаком плюс. Оценивали по человеческим качествам. Этот умный и симпатичный, этот симпатичный, но не ахти, и так далее.

Этот принцип именно нейтрального отношения к спецведомственной принадлежности той или иной личности я воспринял с раннего детства. Никогда не впадал в позитивный экстаз: "Чекисты! Разведчики!" Но никогда не кидался и в другую крайность: "Опричники! Стукачи! Палачи!"

В моей семье отношение к советской власти было тоже весьма и весьма сдержанным. Но именно сдержанным, без малейшего впадания в упоение или негативизм. "Мама, почему ты не вступаешь в партию?" Ответ: "А почему верблюд не ест селедку? Не хочет и не ест". "А как же отец? Он же партийный?" Ответ: "Так он когда вступал? В 1941! Тогда каждый, кто не вступал, – это трус". Вопрос: "А ты в 1941-м?" Ответ: "Да, был момент… Сентябрь 1941-го. Дура парторгша выступает и говорит, чтобы никто не выходил из аудитории, потому после завершения студенческого собрания всех без ограничений будут принимать в партию. Помню, слишком многие валом повалили до конца собрания через дверь в верхней части амфитеатром выстроенной аудитории. Было очень противно. Настолько, что я пошла записываться в партию. Думаю – вступлю назло этим трусам. Иду вниз, и вдруг передо мной, как в галлюцинации, крупным планом все омерзительные выступления Вышинского. И я прошла мимо… через нижний центральный вход".

Мой дед по матери был уничтожен в 1937 году – и как командир Красной армии, и как белый офицер, и как сын предводителя дворянства Смоленской губернии, и как муж представительницы совсем маститых семей империи. Кто знает, за что тогда уничтожали данного конкретного без всяких политических амбиций представителя бывших? Мать этого Сталину не простила. На похороны Сталина пошла, чтобы увидеть, как умер враг. И чуть не погибла в давке. Похороны Сталина помню по принесенным в дом особо вкусным конфетам и праздничной обстановке. Правда, бабушка плакала. "Мама, почему бабушка плачет?" Жесткий ответ: "Она всегда плачет, когда слышит похоронную музыку".

Появлявшиеся время от времени родственники бабушки из совсем маститых семей несли с собой все элитные сплетни империи. Прежде всего по части ненависти к Романовым, которые дрянь, выскочки. Но и не только. Скудный мой семейный архив, состоящий из этих ранних сплетен, суждений, рассказов, воспоминаний и переписок, запечатлелся в моей памяти и, возможно, стал первым элементом в моем интересе к теории элит и моем понимании того, что мир элит выстроен специфическим образом и иначе соотносится с понятием истории.

Следующим элементом стала просто тяга к гуманитарным (и прежде всего историческим) знаниям. Рукописи и солидные исторические сочинения (иностранные и отечественные, до- и послереволюционные) заменили мне детские игрушки. А первые (и, как сейчас понимаю, не столь уж и беспомощные) статьи по истории Великой французской революции я попробовал написать в шестом классе. И вновь – история элиты, теория элитогенеза…

Не могу сказать, что меня влекла элитарность. Скорее, наоборот. Проявленные мною в том же возрасте, когда были написаны первые статьи по истории, математические способности привели меня в весьма элитарную математическую школу. Недолгий период обучения в ней (начальное обучение было заочным, а потом надо было переходить туда на дневное) отбил у меня охоту вообще к обучению в МГУ (и особенно на том мехмате, который должен был быть наполнен окончившими спецшколы элитариями).

В моей аллергии на элитарность меня очень поддерживала мать. Но интерес к элитному процессу, понимание того, что отсутствие качественной элиты в стране означает гибель страны, заполнение элитных каверн чужим и чуждым материалом – все это было важным компонентом моего личностного роста еще до поступления в институт. Отсюда – и интерес к тем эпизодам, который отец внимательно (и часто в моем присутствии), спокойно и с большой откровенностью обсуждал вместе с проникшимися к нему доверием спецработниками.

Очень запомнился подробно, беспощадно обсужденный сюжет со строительством автозавода в Тольятти. По тем временам это было беспрецедентно. Одно дело было ругать власть и сетовать на советский абсурд. И другое – точно, с именами и цифрами повествовать о семьях, их интересах, параллельных системах финансирования, международных связях. Такой разговор не был единичным и касался не только данного объекта. И, безусловно, эти разговоры вступали в некий резонанс с обрывочными семейными воспоминаниями бабушкиных родственников о делах эпохи Романовых и конфликтах между элитными группами.

Годы обучения стали для меня временем создания известного в Москве авангардистского театра "На досках". Фактически театр был площадкой для идеологического моделирования. И обучение в институте, не требовавшее особого труда (институт был выбран по романтическому консенсусу между мной и моими друзьями, тогдашними и нынешними), и обучение в аспирантуре были заполнены театром и околотеатральными гуманитарными штудиями, в которых создавалось ядро будущего аналитического центра.

Взращивание альтернативного театра посреди Москвы не могло не наращивать объем элитных коммуникаций. Райком партии, ЦК, в меньшей степени Министерство культуры… Залы театра были набиты битком. Коллективные заявки на билеты от КГБ сыпались одна за другой. Но никаких реальных пересечений не было. И быть не могло. Семейная закалка привела к тому, что любой импульс к подобным пересечениям тогда вызвал бы холодное и сильное отвращение.

К чести данных ведомств должен сказать, что никаких попыток и не было, поэтому миф о вездесущем КГБ, кого-то к себе насильно притягивающем, мне всегда казался преувеличенным. Всегда казалось, что специфические отношения возникают при наличии определенных моральных и политических предпосылок. И что это сказывается на спецконтингенте, окружающем ведомства. Что в случае выхода этого спецконтингента в большую политику не может не наложить отпечатка на подобную политику даже не в силу того, что спецконтингент будет кого-то слушать (это важно, но это не все). Но еще и потому, что слушать этот спецконтингент будет ту пакость в самом себе, которая и предопределила переход обычного гражданина страны в категорию спецконтингента.

Впрочем, эти свои суждения я никогда не абсолютизировал, прекрасно понимая, как многообразна жизнь, и как трудно втиснуть ее в моральное чистоплюйство. Первый настоящий донос на себя я прочитал на пятом курсе. Тогда я делал политинформацию, используя произведения Авторханова и полемизируя с этими произведениями. В доносе, естественно, говорилось о пропаганде враждебной литературы. Усталый секретарь парткома (еще раз напомню, что институт был на отшибе от политической жизни), симпатизировавший мне и презиравший стукача (сделавшего потом серьезную карьеру), совал мне листы бумаги и шипел: "Видишь, видишь, что сука эта про тебя пишет".

Читать было интересно (возможно, сказался режиссерский зов и понимание важности знания жизни и тайников человеческой души). За донос этот я поплатился аспирантурой в МГРИ. Но, чтобы не выставлять себя страдальцем, могу сказать, что уже тогда борьба элитных групп даже в чуждой политике геофизике была так сильна, что вызывающий отказ мне в приеме в аспирантуру (все показатели обучения и рекомендации кафедр просто исключали такой отказ) привел к упорному желанию многих видеть меня в гораздо более элитарной аспирантуре. Впрочем, мне это все было все равно. Я делал театр, и аспирантура была синекурой, позволяющей уйти в это делание до конца (диссертация была уже написана).

Подобная жизнь, весьма далекая от той темы, рефлексия на которую мною сейчас осуществляется, длилась до 1987 года. В 1987 наш театр резко поддержали деятели культуры и науки. Я стал желанным гостем ЦК и был назван "любимое дитя XXVII съезда". Театр был сделан профессиональным. Хозрасчет позволил театру начать финансирование научных групп, существовавших рядом с ним ранее в режиме уже мною упоминавшихся гуманитарных штудий.

В 1988 году возникло первое резкое соприкосновение с конкретной аналитической тематикой (много и подробно обсуждавшейся в наших научных группах, они же молодые аналитические лаборатории при государственном хозрасчетном театре "На досках"). 1988 год был моментом, когда КПВ-1 начал гореть синим пламенем в огне межнациональных конфликтов. Изначально не считая подобный концептуально-проектный вектор по-настоящему перспективным, мы меньше всего были склонны его подрывать или даже атаковать. Беспокойство вызывало то, что траектория реформаторского движения искажается самым опасным способом и грозит обрушить то пространство, в котором только и могут реализовываться самые разные КПВ. То есть СССР.

Связи в ЦК (этот год стал для меня еще и годом, когда я назло антипартийным истерикам вступил в партию) позволили мне "нарваться" на приглашение создать альтернативную аналитическую группу для поездки в Закавказье. Видимо, во многом это было связано с тем, что основная группа возглавлялась Сахаровым и Боннер. Они и мы двигались почти по одной географической траектории, жили в одних и тех же гостиницах (и по одинаковым причинам в одну из этих гостиниц в Шуше боялись поселить и меня, и Елену Георгиевну). Они и мы смотрели на одни и те же потоки "управляемой лавы" массовых митингов и манифестаций. Мы понимали: это начало почти необратимого распада страны, который можно остановить только начав принимать радикальные меры. Мы понимали: отсутствие этих радикальных мер (а не их наличие!) полностью подорвет КПВ-1 со всеми вытекающими последствиями.

Мы и рекомендовали тогда то, что вытекало из нашего понимания, – военное положение во всем Закавказье с радикальным подавлением криминальных теневых групп, управляющих дестабилизационным процессом, но при полной лояльности по отношению к тем, кто исповедует те или иные идеологические взгляды в рамках императива сохранения территории.

Что предложили они? Если мне не изменяет память, я читал итоговые предложения в том варианте, который сформулировал (вновь подчеркну – если не изменяет память!) Салмин. Это был прекрасный профессиональный отчет. И… рекомендации, которые в той ситуации были уже абсолютно неадекватны масштабу надвинувшейся беды.

Наш отчет был прочитан Политбюро. Какова была оценка, мы не знаем. Знаем (задним числом), что с этого момента возникла особая папка ЦК КПСС с названием "Кургинян". Впоследствии (после 1991 года) об этой папке рассказал Рудольф Пихоя. Таким образом, наша группа осуществила как бы "ракетный" взлет. Не было плавного перехода с "земли" вовсе не диссидентского театрика на "небо" влияния на политические решения. Видимо, если такой переход плавный, то существует возможность и его "спецведомственного" перехвата. Как бы развернулась в этом случае наша жизнь, я не знаю. Но ракету перехватить нельзя. А наличие "особой папки ЦК КПСС" было тогда стопроцентной гарантией от прямого вмешательства спецведомств.

Видимо, наш кавказский отчет впечатлил руководство страны (демонизация этого отчета сейчас смешна, ибо он опубликован в моем трехтомнике "Седьмой сценарий" и явным образом мог быть единственным и вполне гуманным средством для предотвращения нынешней массовой кавказской бойни). Нас же "впечатлило" состояние дел. Находясь в этом "впечатленном" состоянии, мы попытались воздействовать на апологетов и держателей проекта КПВ-1, объясняя им, что они "горят синим пламенем" вместе со страной. У нас тогда к этому были все возможности. Я был "любимое дитя", меня "носили на руках" либералы, а в моем начинающем центре работали многие из тогдашних и будущих корифеев либерализма (не буду смущать их перечислением имен).

Наши попытки воздействия не имели результата. Более того, я с изумлением убедился в том, что проблема "синего пламени" многим из тех, с кем я беседовал, понятна. Но почему-то считалось, что в этом синем пламени будет гореть совсем не страшно, а возможно, даже надежно, выгодно и удобно. Здесь я выразил свое резкое несогласие. Более того, я сформулировал это несогласие публично. И не где-нибудь, а (после рассыпания версток в ряде престижных газет, включая "Правду") – о ужас! – в "Литературной России".

Затем последовала книга "Постперестройка" и ряд статей. Опять – о ужас! – то в "ЛитРоссии", то в "Московской правде". Книга "Постперестройка" оказала решающее влияние на нашу способность осуществлять рефлексии, подобные той, которую я сейчас провожу. Почему-то эта книга (можно проверить ее прогнозы – они сбылись) была воспринята как сигнал из некоего возможного фокуса, действительно стремящегося и способного сохранить СССР. Конечно же, не последнюю роль сыграло то, что книга была издана в "Политиздате". Да и феномен "особых папок" действовал магически, тем более, что к этому моменту действительно начали выходить высокие постановления, в которых наша организация получала статус и возможности.

Как бы там ни было, ко мне косяком пошли высокие визитеры в генеральских чинах. Представители тех самых спецведомств. Вели они себя специфически. Они входили ко мне в кабинет, быстро профессиональным взглядом окидывали комнату, уныло вздыхали, убеждаясь, что никакой защиты нет, а значит каждый со стороны (кто хочет и может) пишет то, что хочет и может, на соответствующую аппаратуру. Затем собирались с духом, садились за стол и ровным спокойным голосом по два_-три часа, а иногда и более, рассказывали спецсюжеты, касающиеся существа элитных конфликтов, приводящих к распаду СССР. Потом вставали и уходили.

Вопросов мне не задавали. Контакты не возобновляли. С их разрешения я подробно записывал сюжеты в блокноты. Почти сто процентов того, что они говорили, позже так или иначе подтвердилось. Подтверждением было само развитие событий. Но визитеры говорили не только о развитии событий! Они говорили о механизмах и интересах. О фигурах, структурах, интенциях "внутренних центров сил", логике корпоративного и иного, более сложного и глубинного, социального поведения.

Мистифицировать меня было незачем, и "себе дороже". Просто порядочные люди уже почти в символической форме отдавали долг правящей партии, которая, видимо, решилась на самоубийство, но в которой, может быть, кто-то хочет чего-то другого и, глядишь, что-то может.

В конце каждого такого разговора я задавал сакраментальный вопрос: "Кто такие демократы?" И каждый раз в ответ раздавалось одно и то же. Сначала невнятное "брр-а", а потом, когда я просил сказать с другой дикцией, тоскливый взгляд на мои стены и окна и раздраженным железным голосом тщательно выговариваемое: "Бросовая агентура".

На третий или четвертый раз мне стало смешно от того, с какой точностью повторялось одно и то же. А потом мне стало не смешно, ибо я начал читать доносы на себя своих "либерально ориентированных" сотрудников. Это было очень забавно – читать бумаги со штампиками. В расширенном и модифицированном виде это возвращало на массовом и несравненно более опасном витке к той парторговой ситуации: "Читай, что эта сука пишет". Но шел не 1983 год! И "суки" писали одна за другой, весьма и весьма целево и адресно с явным желанием перевести дискуссию о "синем пламени" в "посадку" одного из дискутирующих, то есть меня. Писалась любая и крайняя ахинея, но с одной целью. В тех условиях уже недостижимой, но очень желанной. Желанной кому?

"Разбор полетов" подтвердил то, что мы и без того предполагали. Но подтвердил на уровне железной фактологии. Мы мешали тем, кто хотел побыстрее развернуть КПВ-4 (национально-модерни-зационный проект в распавшемся СССР). Представьте себе, это не приснилось нам в аналитическом чаду. Это так достоверно, что дальше некуда. Некие специализированные элитные конгломераты, рвавшиеся к воплощению КПВ-4, считали либералов неопасными, а демократов управляемыми. Их волновало лишь одно – чтобы не проснулась Имперская канцелярия и не заработала БОЛЬШАЯ ВЕРТИКАЛЬ, СПОСОБНАЯ УДЕРЖАТЬ ИМПЕРИЮ И ПОТОПИТЬ МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ ПРОЕКТ.

Сколь мало шансов мы на это имели, сколь слабы и недостаточны тогда были – известно было и нам, и тем, кто играл против нас. Но беспокоил любой минимальный шанс! И по нему били из всех пушек, любыми калибрами. Так появился "центр Кургиняна как штаб ГКЧП" (того ГКЧП, к которому мы не имели никакого отношения и о котором я узнал, когда он уже состоялся). Так появился "таинственный советник кремлевских вождей" – несколько полос в суперпрестижной газете, где мой бывший сотрудник (о котором я узнал слишком много) после увольнения выдавал свои материалы за мои.

Все это не помешало нам выстоять и продолжать реализовывать свои цели – цели сохранения возможно большей субстанции государственности в рамках уже случившейся катастрофы. К событиям 1993 года мы были подготовлены уже гораздо лучше. Шельмовать нас в этой ситуации уже было бессмысленно. Надо было физически (то есть с автоматами) через спецагентуру внутри Белого Дома (конечно же, фашистскую и сугубо патриотическую!) выводить из того пространства, где мы реально могли не допустить желанного кому-то кровавого разворота событий.

Пребывание в Белом Доме раскрыло для меня спецаспект нашей политики с ужасающей и последней наглядностью и поставило передо мной ряд проблем интеллектуального и нравственного характера. К которым и перехожу.

Профессионалы и дилетанты

Перефразируя Маяковского, могу сказать: "Ненавижу всяческий дилетантизм, обожаю профессионализм в любом вопросе". В этом смысле мне бы очень хотелось, чтобы рефлексии, наподобие той, которую я здесь произвожу, осуществляли профессионалы. Но они то ли не хотят, то ли не могут. Между тем ситуация ухудшается. И "рефлексивная революция" становится единственным способом ответить на вызов времени. Вышеописанные изгибы и извивы судьбы сделали меня и моих коллег минимально способными к тому, чтобы хоть как-то инициировать хоть какие-то импульсы подобной крайне необходимой революционной рефлексивности (или рефлексивной революционности). Возникает естественный вопрос о том, как это соотносится со статусом ученого – человека, занятого объективностью, человека, сопровождающего политику на уровне этой объективности.

Не низводит ли любая такая рефлексия научную деятельность, респектабельную политологию на уровень неких теорий заговора, конспирологий и метафизик? Что ответить?

Во-первых, я давно наелся науки по горло, мог заниматься ею иначе. И это была бы тогда наука с иным подходом к строгости и доказательности, нежели вся, согласитесь, весьма проблематичная сфера гуманитарной респектабельности, цену которой я знаю с детства.

Во-вторых, я много раз наблюдал, как любая постановка действительно острого вопроса в научном сообществе мягко парируется, спокойно уводится в сферу респектабельной болтовни. Если подобный трусливый подход есть свидетельство научного соответствия, то вешайте на здоровье себе на шею эти свидетельства одно за другим. Тут уже вопрос морали, целеполагания. Желательно хотя бы при этом отдавать себе отчет, почему "не хочешь лезть" в единственно значимое, и не камуфлировать это свое нежелание некими весьма сомнительными научными "марафетами".

В-третьих, я не люблю конспирологию, теорию заговора и все прочие "прибабахи" не потому, что они ненаучные (по мне, лучше ненаучно затронуть важные для страны темы, чем сугубо научно толочь воду в ступе). А потому, что это блеф, упрощение, нужное для того, чтобы сбить с толку. Это "теория элит для бедных". А меня интересует теория элит без дураков. На уровне трудно добываемых данных, отсекаемых мифов, действительной истории групп и семей. Откликнувшаяся на интервью в "Людях" Старовойтова не может не знать, чем занимались Питирим Сорокин и Парето. Но она хочет забывать об этом и каждую попытку рефлексий на элитные проблемы выдавать за конспирологию потому, что конспирология ей не опасна. А реальная теория элит опасна, и очень. Если бы это была конспирология, никто бы не реагировал.

В-четвертых, серьезнейшая научная проблема (и впрямь требующая выхода за классическую теорию элит) связана с тем, что мы все более втягиваемся в воронку новой неклассической реальности. Не желая углубляться в дебри философии, я приведу банальные примеры из сферы собственно военной.

Достаточно долго, фактически до последних десятилетий, существовало классическое военное разделение на операции, роды и виды военной деятельности (морские, сухопутные и т.п.) и средства обеспечения этих операций, этих родов и видов деятельности. Одним из средств обеспечения давно являлись информационно-пропагандистские операции, спецоперации. Так это было, но это уже не так! Ярчайшие доказательства того, что это не так, – победа без войны над СССР и провал в Чечне. И то и другое не может быть верно понято, если не признать, что спецоперации, информационно-идеологические операции и психологические операции превращаются из "операций по обеспечению" тех или иных классических видов военной деятельности в самостоятельный тип войны! Относиться к этому типу войны как к обеспечению, то есть вести себя классически в неклассической ситуации, означает обречь себя на поражение.

Тот пример, который я привел, капля в море неклассической новизны. Основной конфликт, который развертывается в глобальной ситуации второй половины ХХ века, – это конфликт между игрой и историей, между горячими процессами с подключением масс в формате их (всегда более или менее) подлинного участия и элитными комбинациями, в которых ценности, идеалы (все мобилизующее массы) либо исчезают, либо становятся манипулятивным фактором, некоими включаемыми в нужный момент на нужном направлении кнопками массовых автоматизмов, высчитываемых на компьютерах.

Дискредитация 70-ти лет советской истории была не только шоком, позволявшим достичь определенных политических, экономических, военно-стратегических результатов. Это была еще и война с историей вообще. Попытка элит избавиться от исторической ноши и от всяческой ответственности перед народами. Попытка элит организовать глобальное Зазеркалье, вначале опробовав в России технологии и использовав Россию как полигон и "пусковой механизм".

В этих условиях игнорирование "спецфактора", его выведение за скобки обсуждаемой темы столь же научно, как попытка свести квантовую механику к законам Ньютона. Не анализируя спецтематику, мы каждый раз наталкиваемся на собственную неадекватность в понимании типов субъектности в нынешнем глобальном, а значит и российском, процессе.

Крупнейшие транснациональные корпорации начинают относиться к крупным развитым государствам так же, как сами эти государства относятся к развивающимся. Фактически, неоколониализм входит в новую стадию "антропологического манипулирования". Разведки крупных банков и корпораций становятся во всем мире более мощными, чем государственные спецслужбы. Место партий занимают информационные империи. Политика приобретает черты постмодерна. Раскалываются и заново склеиваются крупнейшие этнополитические сообщества.

Начинающая подтверждаться теория цивилизационных миров (точнее, конечно, псевдоцивилизационных псевдомиров), исповедуемая Хантингтоном, тут же опровергается специфическим ростом новых "параимперий", возникающих на месте добиваемой Российской империи, чьей модификацией был СССР. Роль параполитики в мире резко меняется. Новое содержание обретает глобальное криминальное сообщество. Очень непросто обстоит дело с Интернетом, с рядом новых информационных и иных технологий. Иначе начинают просвечивать сквозь тонкую пленку сверхсовременности вековые и тысячелетние конфликты. И что? Это все будет учитываться и описываться? Или как?

Отвергающая все это "научность" – трусливая и надменная – становится теперь еще и смешной, банальной, глупой, несовременной. Она превращается в фантом почище любой теории заговоров. Она не нужна никому, кроме корпорации фокусников, предпринимающих неимоверные усилия для того, чтобы навязать обществу гнилой и старомодный товар.

Клубок внешних и внутренних противоречий, развернувшихся в мире на грани 50-60-х годов, создал новый формат отношений между правящей финансовой элитой и разведсообществом. Это формат равенства и паритета. Он закреплен символикой, наградными знаками. Двусмысленная полувключенность СССР во все это в 70-80-е годы породила нынешнюю ситуацию Зазеркалья. Собираемся ли мы понимать эту ситуацию, а значит преодолевать ее, ибо, в-пятых…

В-пятых, речь идет не о клюквенном соке, которым паяц истекает в "Балаганчике" Блока. Мы отвечаем перед людьми. В 1993 году я и мои товарищи сказали, что ничьими советниками мы больше являться не будем. Ибо я лично считаю себя ответственным в 1993 году за то, что слишком долго пытался блюсти неадекватную ситуации дистанцированность от спецаспектного шабаша. Слишком долго я считал, что как общественный деятель, как интеллигент, как человек, занимающийся стратегией государства, имею право не "вычис-лять" каждую минуту, кто из сидящих напротив меня людей и с кем находится в двусмысленных "спецотношениях". Слишком долго я считал, что надо исходить из неких макропараметров процесса, что можно просто объяснять, чем является договор СНВ-2 для национальной безопасности. И, только когда тупиковость такого подхода начала бить в ноздри нестерпимой агентурной вонью, я, сорвавшись, сказал правду своему собеседнику и самому себе.

Когда в двадцатых числах сентября 1993 года один вполне ценимый мною молодой офицер пришел и сказал: "Сергей Ервандович, соберите Вы политиков разной ориентации, поговорите с ними о мире" – я ответил: "Я не хочу разговаривать с агентами, это бессмысленно. Я буду говорить только с их оперативниками". Сказал я это со злости, но, как бывает в таких случаях, "попал случайно в десятку" и выразил суть своего нового понимания. И уже потом беседы с Баранниковым в Белом Доме показали, как убийственно я был прав в этом своем высказывании.

Отсюда вопрос: хотим ли мы и дальше, оставаясь в политике, блюсти "невинность" и классическое "разделение функций"? Если хотим, то должны понять, что такое сохранение себя в политике с таким соблюдением функций неизбежно будет оплачено кровью людей на новом витке очень непростогороссийского процесса. Надо либо уходить из политики, либо менять отношение к функциям в неклассическом мире. Думаю, что рано или поздно этот выбор придется сделать каждому. И может быть, после того, как он будет сделан, что-нибудь и изменится к лучшему. Сначала на уровне преодоления пустопорожности наших нынешних аналитических штудий, а потом в реальной политике.

Верю ли я в это? Если бы не верил – стал бы устраивать весь этот сыр-бор с подобными рефлексиями?

15.01.1998 : Четвертый Рим или вторая Орда

Сергей Кургинян, Мария Мамиконян, Мария Подкопаева

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1998. #3-4

Введение

Наша попытка развернуть системную аналитику вокруг столь частного эпизода, как ставшее сенсационным высказывание А.Куликова по поводу превентивных ударов по базам террористов, вызвана вовсе не желанием в том или ином виде поучаствовать в сенсации. Будь реакция общества на это высказывание иной, мы, может быть, и не стали бы "подверстывать" системный анализ к столь частному эпизоду. Но уровень и тип реагирования столь показательны, что отсутствие рефлексии на них было бы таким же "знаком духовной капитуляции", как и поездка в Орду на день рождения высокопоставленного террориста или "державное высказывание" по поводу покаяния России за вандализм в Чечне.

Кроме того, наша аналитика никогда не была отделена непроходимыми барьерами от того, что причастно уже не только рефлексии, но и воле, поступку. Это можно назвать "целостным анализом", "гештальт-анализом", "аналитической феноменологией"… Словом, чем угодно, кроме выхолощенного системного "аналитикс", которое в нынешней российской действительности сразу переходит в "рассуждения патологоанатома", а в конечном итоге – в политологический постмодерн. Наша задача – противопоставить этому постмодерну пусть и мрачный (_"не мрачный" взгляд на происходящее – это лживый взгляд), но не танатический подход к действительности. "Под-ход", в котором, пусть скрыто и размыто, содержался бы "вы-ход". Иначе исследования "ходов" превращаются в описание "у-ходов". У нас другие цели и другой метод исследования.

Этот метод (а метод в данном случае содержателен) требует соответствующего предмета, в котором есть что-то, кроме всеобъемлющей политической "смердяковщины".

В высказывании А.Куликова такой предмет просматривается. И потому важно, чтобы это высказывание сохранилось в совокупном отечественном хранилище надежд и возможностей, а не оказалось переведенным в разряд курьезов, профессиональных "заморочек" или внесодержательных игровых ходов. Рефлексия, восстанавливающая целостность, а не препарирующая труп, нуждается в понятии "музыкальность". Напомнить уху, полуоглохшему от суетливой какофонии "киданий", "разводок", "заточек", "подставок" (того, что Осип Мандельштам называл "червями, кишащими в тверди"), о существовании музыки над (и именно над!) всем этим – совершенно необходимо. Приведем полностью эти строки поэта, порожденные предчувствием трагического исхода Первой мировой войны:

Нельзя дышать, и твердь кишит червями,

И ни одна звезда не говорит.

Но, видит Бог, есть музыка над нами.

Дрожит вокзал от пенья аонид

И снова, паровозными гудками

Разорванный, скрипичный воздух слит.

Высказывание Куликова (при всей его малости) все-таки как-то соотносится с тем, что мы называем "музыкой бытия". Спросят: "А что особенного в этом высказывании, за вычетом желания высокопоставленного "сапога" прикрыть беспомощность российской армии горловой амбициозностью? "Дядя", озверев, бьет барабанную дробь…"

Отвечаем. По большому счету, Куликов в нынешней маразматической ситуации сказал хоть о какой-то Готовности. В абсолютно не готовом ни к чему обществе – это уже "музыка бытия". Часть общества, понимающая, как важна Готовность и как знаменательно отсутствие во власти хоть чего то, соотносимого с этой Готовностью, прислушалась к "знаку Готовности", а не к рекомендации соответствующих спецтехнологий.

Возможно, эта часть общества преувеличила содержание данного знака Готовности. Боже нас избави патетизировать высказывание Куликова! Аналитика нашего толка ничуть не менее скептична, чем у собратьев, занимающихся совсем уж отчужденными выкладками. Ниже мы это докажем. Но так уж устроена наша сегодняшняя пакостная жизнь, что музыкой становятся любые адекватные трагизму и не чуждые (эмоциональной хотя бы) правде знаки духовного предуготовления.

Вот почему мы возьмем высказывание Куликова за отправную точку и пойдем, двигаясь от нее, вширь и вглубь. Не до конца понимая, возможно, в начале движения, где оно завершится, но твердо веря, что "путь осилит идущий".

Пространство охмырения

Выступление А.Куликова 6 января, где он заявил, что вправе наносить превентивные удары по базам боевиков на территории Чечни, не только срезонировало с ожиданиями живой еще части общества, но и чуть-чуть пощекотало уже потерявшие чувствительность почти до трупного уровня нервные окончания российского истэблишмента, пребывающего в глубокой и упоительной коллективной политической прострации.

Конечно, внутри этой прострации спрятался зверек ожидания, весь состоящий из напряженных для броска мышц, сумасшедшего властолюбия и ненависти ко всему, что мешает насыщению каждой конкретной высокопоставленной алчущей власти утробы. Мы все это увидели в момент, когда Верховного одолел очередной, более опасный чем предыдущие, псевдогрипп, развившийся на почве старых пристрастий. Вот тут-то пахнуло серой, завыли адским воем все спрятавшиеся в коллективной бормотальной неге зверьки властолюбия.

И вновь затаились, когда могучая натура Верховного переломила в очередной раз (этой же натурой, ее бесшабашной жаждой гульбы вызванный и раскрученный) могучий недуг.

Сколько еще раз судьба и биологические резервы позволят ответственному за Россию лицу забавляться стоянием на краю – не знают ни Дебейки, ни Миронов, ни те, кто, пряча отчаяние на дне зрачков, мужественно улыбались рядом с президентом, опуская бюллетени в урну на московских выборах.

Говорить о том, что бытовые сложности одного вполне еще благоденствующего семейства (не являющиеся в Отечестве нашем чем-то исключительным и присущие многим миллионам семейств) "никак не тянут" на трагизм, на наш взгляд, глубоко ошибочно. Ибо уже слишком ясно, частью какого далеко не частного шабаша стал быт именно этой семьи. Здесь идет речь об очень страшном (и потому сопричастном трагедии) сплаве малого и большого, курьезного и более, чем масштабного.

Вот почему, если бы не падающие самолеты (и высокопоставленные вертолеты, не желающие, "гады", быть исключением во всеобщей катастрофичности), если бы не шахтерские гробы, не северокавказские мелкоочаговые бойни, не готовящееся принятие Прибалтики в НАТО, не ропот отчаяния от Курил до Мурманска, не визг "Кенигсберг – это немецкий город", не рушащиеся дома и не пальба по трамваям Москвы…

Если бы не Сорос с его приговором "преступной России", проведшей (как он теперь лишь, бедолага, "проунькал") "бандитский передел собственности"… и не Березовский, вынужденный со скрипом зубовным отстаивать ненавистного рыжего Толю, отстаивая себя… Если бы не Басаев в качестве нового субъекта диалога с Кремлем… И, главное, если бы не суетливое "московское всепроститутство" в штанах и юбках, ломанувшееся из высокопоставленных кабинетов туда, где можно суетливо отдаться новому-старому Доминантному абреку – "ах, эта повязка… ох, этот взгляд"… (Ну чем не московские привилегированные бабоньки в Сухуми и Сочи 70-х годов, с лихорадочно-заискивающим вопрошанием "ну кому, ну кому?" демонстрирующие свои прелести местным молодцам в возрасте от 15 до 35 лет?)

Если бы не все перечисленное… Что ж, тогда можно было бы и посочувствовать такой знакомой семейной трагедии с ее немым бабьим криком в глазах ("ой, ты мое горе горькое!")… Вкупе с накрывающими этот крик шепотками по средствам спецсвязи, адресованными в части и спецподразделения, в банды, в клики, изготовившиеся для яростного прыжка по общей для всех отмашке: "Готов! Загнулся!"

А что? Разве нельзя было в 1917-м (а не с опозданием на 80 лет) посочувствовать другой семейной трагедии? Что ж тогда-то ничье сердце не тронули ни отрок в матроске, ни отмеченный уже прикосновением смерти (ясно ведь сразу, что не свирепый, не людоедский) мужчина средних лет, ни заплаканная и очевидно оклеветанная по части распутства своего женщина, ни девичий выводок?

Так почему не тронула сердца та беда? Да потому, что иная беда гуляла от Бреста до Владивостока, иной, не личный, не семейный, а коллективный стон, стон миллионов, насыщал собой сгустившийся до адской плотности воздух России, иной, не единичный урожай собирала на бескрайних просторах костлявая старуха, возбужденно попискивающая в ожидании, что ей отдадут все до конца, а сам конец уже не станет ничьим началом.

При таком уровне бедствия никто не размышляет о трагизме властвующих семей. Здесь отключается жалость. Ее оставляют будущим поколениям, которые начнут, как минимум, выражать запоздалые соболезнования и, как максимум, переоценивать исторические роли. Ибо в этот момент власти не прощают одного и главного: несоразмерности происходящему, отсутствия той самой Готовности. Но если власти не прощают этого, то околовластному "истэблишменту" без всяких оговорок и с окончательной беспощадностью не прощают его прострации вкупе с затаившимся мелочным властолюбием.

Между тем эта прострация в "истэблишменте" стремительно нарастает в самый неподходящий момент! И суетливость этой прострации не опровергает ее наличия. Бывает такая особая прострация на бегу, судорожная, зевотно-лихорадочная сонливость.

Была она и в том 1917 году, аналогии с которым все чаще сами собой напрашиваются. Был странный и ужасно похожий на нынешний гибрид суеты и паралича. Вспомните хотя бы "Дни Турбиных". Лихорадит, лихорадит – и вдруг зевок… И расслабуха… неладуха… суетуха-залепуха… И ведь тот же автор назвал полный иллюзорных фантомов паралич воли, ума и чувства, то бишь суперпрострацию, отрицающим прострацию словом "Бег".

А разве не было подобной прострации в 1991 году? Когда по цековским коридорам в марте – августе лихорадочно куда-то неслись и внезапно застывали на ходу "вдруг-зевунчики"? Только тогда прострацию, все же не лишенную ожидания – "капитализм!!!, новая Россия!!!", – можно было назвать "прострацией охмурения". От слова охмурять, зачаровывать. Эту же, сегодняшнюю, прострацию приходится характеризовать иначе – как прострацию "охмырения". От слова "хмырь".

И не сочтите за каламбур! Что такое прострация охмырения? А это так: просто, и никаких умствований. Это когда хмырь с фамилией, именем-отчеством, с неимоверным трудом, вертясь как белка в колесе, раздобыл этак сто – сто пятьдесят тысяч баксов. Или "полтора лимона" – не в этом суть. И строит этот хмырь себе "хазу"… По финским или югославским чертежам, с бассейном или без оного. И вертится! Аж пар от него валит! И ведь работа тоже! Не сачканешь! Не в "эсэсэрии", понимаешь! Только зевни!

Вертится хмырь, строит себе что-то… Зачем? Да сам не знает! Соседи – строят! Кореша – строят! А он что, хуже других?.. И на работе вертится: то кто-то начальству "компру" сольет, то надо зачем-то "срочно" концепцию… Концепцию, гады, им подавай! Станьте на стул, прыгните вниз – видите, уже отвалилось! Вот вам и вся концепция!.. "Что Вы сказали, Иван Иваныч? Да, конечно же, концепцию, разумеется, к завтрашнему дню!"

Во – скорость-то! Во – многомерность! Во – класс! Крутится, значит, хмырь, охмыряется в суетливо-безнадежной прострации через силу, преодолевает собственные хохотки и зевочки… А тут ему сообщают, что его страна, его президент, премьер-министр и прочие, кто помельче… С Басаевым… Зикр распевают, медленный, по накшбандийски… При незримом присутствии убиенных и поруганных… Разного пола и возраста…

Что, этот хмырь отреагирует, изменит скорость или направление своего очередного лихорадочного хмырь-виража? Как же! Нет у него на это ни единого шанса! И все вокруг в таком же охмырении пребывают!

Только не надо на отдельные личности переводить стрелки. Да, президент – в прострации… Но у него свое "охмырение". Этот – хотел вот так подкопаться! А этот – этак! А те… А эти… А у премьера? А у тех, кто помельче? А Березовский? У него что, своего охмырения нет? А ну как Толя… А у Толи?.. А ну как Боря? А Зюганов? И пошло, и поехало…

Помните: Стругацкие назвали подобное прострационное состояние – одержанием. И не сказали – кто одерживает! Ясно, кто! Именуйте это бесом, адом или как хотите еще, но то, что речь идет о паскудстве крайнем и запредельном, понятно каждому, у кого душа еще не отмерла вконец за ненадобностью.

И вот Куликов А.С., один из "нормальных представителей" нашего истэблишмента, вроде бы обязанный пребывать в таком же прострационном охмырении, как и все, вдруг такое залепил… про эту самую превентивность… Скажут: "Ему легче, у него хаза построена! Да еще какая: сами по телеку видели"… Нет, братцы! Тут легче не бывает!

Охмырение, если оно есть, всегда найдет для своей жертвы очередной сладостный и страшно необходимый тип суетности наподобие вышеуказанного "хазоверчения". Стал хмырем – вертись! А то, вокруг чего вертеться, подбросит сама Великая Хмырь – та действительность, где охмырение каждого является условием для охмырения всех… И, как и подобает, охмырение всех есть условие для охмырения каждого. Так что дело не в том, у кого хаза уже построена, а кто вертится ее строя. А в этой самой душе проклятой! И еще – в единстве места, времени, обстоятельств… И знаете ли – этих самых… людей.

Ибо на встречу с тобой приходят люди, которых давно знаешь и которых Беда уже коснулась лично, категорически и безусловно. И люди эти – жены и дети погибших твоих товарищей – может, так же бы и охмырялись в прострации, да вот уж нет – не дано! Рука судьбы вырвала их из этого круга. И приходят они… И смотрят… И спрашивают: "Ты моих-то за что угробил?" А душа болит! А они спрашивают! Еще! Еще! И о чем бы ни спрашивали, вся их боль, вся их отдаленность от охмырения, – она ведь в итоге об одном только спрашивает: "Толя, ты скажи, ты хмырь? Как и эти?"

И вот рвется навстречу этому их вопросу крик обыкновенного, достаточно простого, еще душу до конца не залившего мужика из Ставрополя: "Да не хмырь я! Не хмырь!" И заполняется этот крик души словами, взятыми напрокат из учебников по спецработе, описывающих, как это все делается "у них". У тех, кто не распадается, кто не ложится под каждого чужого самца за бесплатно… Так как там это? "Пре-вен-тивные"?! А что? Как говорят сейчас – "круто"!

Но те, для кого был весь крик души, они ведь не "крутизне" обрадовались. Просто поняли, что тот, к кому пришли, еще не оглох, сохранил еще кусочек живой души. Поняли – и отлегло от сердца чуток… От глаз тех жгучих, которые остались на мертвых фото… От голосов по ночам… "Значит, превентивные… Что ж, и на том спасибо, Сергеич!"

Здесь бы и подвести черту, правда? Как бы не так!

Поднявшийся вой был по своему частотно-динамическому диапазону, по модуляциям и вариациям, так сказать, посложнее додекафонических красот музыки господина Шенберга.

Начнем с завершения. С откликов в давно себя прогулявшем и растратившем "Московском комсомольце". Там, как положено, было две точки зрения. Одна – как бы "за". А другая – "против". Все по-людски! А то, глядишь, охмыре-братия как "сольет" на наш любимый МК… Но что поразительно: и "за-куликовское" выступление Марка Дейча, и "противо-куликовский" заход "ну прямо ужас какой корректной и умной" барышни были на деле за Куликова. И барышня это прямо подчеркивала: мол, и я "за", но законы жанра…

У нас сейчас почему-то принято, чтобы именно барышни – да особенно из числа суперштатских – обсуждали всегда грязное (но по отношению к тому, что "превентив…", особо грязное) военное ремесло. Изящные дикторши ужасно любят словечки типа "зачистка", которых чураются видавшие виды профи. Особо поднаторела в этом печально известная Елена Масюк, для которой любовь к военной экзотике кончилась совсем не так безобидно, как это показалось некоторым патриотическим журналистам.

Но бог бы с ней – с рафинированной институтской тягой к сфере "грязного профи". Видно без очков, что барышня зла на Куликова совсем не держала – в отличие от стаи, обученно и согласованно "вывшей" несколько дней. И потому особенно странно, что барышня эта в своей холодной рациональности оказалась совсем глуха и к творящемуся вокруг общественному безумию, и к природе произошедшего. Нам это столь же непонятно, как и то, каким местом своей (весьма к этому не приспособленной) натуры что-то понял Марк Дейч.

Не в том дело, что Дейч поддержал Куликова – тут как раз много чего можно было бы предположить, и не обольщаться по части всяких там "pro и contra". Ан нет, из текста видно, что Дейч что-то еще и уловил в существе происшедшего, в достаточно чужой ему стихии психологических реакций.

Вот уж воистину странна она, эта "СЭОП" – Смутная Эпоха Охмурелых Простраций. Анализировать же всю остальную "бодягу" с ее затертыми до дыр разнокалиберными аргументами, извергаемыми хмырью, производящей суждения, на хмырь, эти суждения впитывающую, мы не будем. Во всем этом важна лишь некая качающая своей мудрой головой гиря, измеряющая "уровень хмырья", степень неадекватности излившегося на общество рассудочного сумбура – экзистенциальной правде действительной иррационально-бедственной ситуации.

"Не врубились"

На нынешнем жаргоне, все чаще замещающем нормальную интеллигентную речь, этот экзистенциальный "невпопад" характеризуется термином "не врубились". Увы, мы должны фиксировать, что в случае с Куликовым поразительно "не врубились" почти все, не услышав ни ситуации в целом, марающей каждого из нас, ни живой спонтанной реакции достаточно простого и цельного, и в силу этого не утерявшего до конца готовности, человека на бред, абсурд, жидкую смердящую Пакость происходящего. На Пакость, в которой купаются все и каждый, вне зависимости от своей включенности в аналитическую рефлексию по проблеме "южных угроз" или вовлеченности в те или иные структуры "десижн мейкинг".

Поражает уровень того, насколько "не врубились", как смешно и гадко выглядят все "неврубщики", пустившись по ложному следу какой-то "партии войны", каких-то хитроумных ходов и комбинаций. Хотите знать, как это было на самом деле? Да так, как мы только что описали! И вот уж в это поверьте! И не умствуйте на пустом месте.

Лучше присмотритесь к ней – к прострации охмырения. И учитесь разбираться по-человечески – где игра, а где крик души – например, у того же Шекспира, этого и вправду лучшего политолога всех времен и народов. Помните, на пирушке Макбет видит призрак Банко и спрашивает: "Кто это сделал, лорды?" Ему тоже кажется, что это подстава, разводка, хитрый ход. Что это не призрак, а чей-то "ставленник в простыне". Чем Макбет кончает – тоже, надеюсь, помните. Так что не надо повторять известные по классике абсурды гипераналитического ошизения.

Однако при всей значимости момента экзистенциальной спонтанности на фоне всеобщего "прострационного охмырения" нашей (как теперь это уже совсем ясно, псевдо-) элиты проблема не стоила бы рассмотрения, если бы все сводилось к вышеописанному.

ЭТО было самодостаточным на момент высказывания КуликоваА.С., такого-то года рождения, окончившего то-то и служившего там-то. Но уже через полчаса заработала машина обработки события, которое назвали "КУЛИКОВ". И эта машина начала обволакивать и трансформировать Изначальное. Она состояла из аппаратных игр, оценок, рефлексий, интеллектуальных достроек, предъявления ведомственных и иных интересов.

Смешно, но и небезынтересно наблюдать работу этой осмысленной машины, превращающейся в кафкианскую химеру в нашей агонизирующей действительности. Но рассмотреть ее надо хотя бы для того, чтобы не потерять нужное звено в цепи, которая выводит к чему-то действительно значимому. А потому укажем на алгоритмическую систему обработки той спонтанности, которую мы только что описали. Итак:

Первое. С точки зрения той ситуации, в которой мы все купаемся, существенно не то, что Куликов заявляет какую-то "превентивность". До превентивности нам в нашем охмырении – как до Луны. Здесь важно лишь то, что Куликов отказывается спокойно существовать в этом охмырении, что он все-таки пусть слабо, но "дергается".

Второе. "Дергается" он радикально, выходя за стандартные чиновные рамки, то есть в ту зону, где можно схлопотать травмирующий (или убивающий даже) негативный импульс Верховного. Подчеркиваем – можно схлопотать, поскольку Верховный совсем не хочет новой чеченской войны. Или, так скажем, пока совсем не хочет. Оставим даже в стороне вопрос о том, что выход Куликова "за рамки" "случайно" совпал с антирыбкинским аналитическим документом другого спеца по Чечне (преследующего свои цели и в силу этого докладывающего, что рыбкинским путем дальше идти нельзя, что это, так сказать, "фул конец").

Но Верховный, помимо "подставки" Рыбкина, видимо, уловил в этих суждениях другого спеца, участвовавшего в перипетиях 1994-1996 годов, нечто "властно важное". Это вовсе не означает, что он хочет сменить "путь Рыбкина" на "путь спеца" или "путь Куликова". Тем более, что (признаем очевидное) никакого "пути" у Куликова сегодня нет. Есть лишь интуитивное понимание того, что прострация охмырения кончится адом, который коснется самым непосредственным образом и самого Анатолия Сергеевича. "Пути" же у Куликова нет не потому, что он "так прост" и чего-то там сообразить не может. А, напротив, во многом именно потому, что при всей своей простоте Куликов давно уже "совсем не так прост". Простые вообще министрами не становятся. И по нескольку лет (и каких лет!) на посту не удерживаются. Да еще – с повышением по службе.

Оставим даже в стороне Первомайск, после которого Куликов сумел удержаться во власти на очень крутом вираже. И всмотримся только в последние два года.

В марте 1996 года Куликов выступает против всесильной тогда группы Коржаков-Барсуков-Сосковец и вроде бы против самого Ельцина, подписавшегося под "пиночетовским" предвыборным сценарием. И – выигрывает.

Летом 1996 года он снова выступает против той же "тройки" и выигрывает второй раз. Вместе с Лебедем, Чубайсом и Березовским.

Осенью 1996 года он выступает против Лебедя. Сначала – просто один. Потом – с Чубайсом и Березовским. И выигрывает, вопреки всем "однозначным" прогнозам.

Зимой 1996-97 года он выступает против Чубайса, Коха и пр. И выигрывает! С Березовским!

Весной-летом 1997 года – Куликов вступает в конфликт с Березовским, оставаясь в конфликте с Чубайсом. И – остается на посту опять-таки вопреки всем предсказаниям.

Осенью 1997 года он не остается в стороне от "войны с Чубайсом", но уже к началу зимы 1997-98 года выдвигает компромиссную схему с Советом банкиров и пр., со сложной, многоходовой комбинацией в пространстве власти.

Заметим, что к этому времени теряет аппаратное равновесие даже такой мастер игры, как Березовский, в результате этой потери снятый со значимого для него поста замсекретаря Совбеза. И обратим внимание на то, что роль Чубайса и Немцова в этом снятии резко преувеличена. Ибо хозяин снятий и назначений прислушивается по кадровым вопросам ко всяким там "кудрявым, рыжим и прочим" только тогда, когда ощущает, что "клиент готов" и потерял чувство этого самого равновесия.

Заметим также, что Березовский, проиграв одну из игр, потерпел в ней, как член Большой Игры, урон ощутимый, но не решающий. У него остались в руках финансовые инструменты, информационное оружие (ОРТ, другая пресса), средства делания решений и влияния на теневую политику.

Проиграй Куликов столько же хоть раз и хоть в одной из своих суперрискованных для функционера (а не игрока, как Березовский) игровых партий последних двух лет – и он проиграл бы все в один момент! Но он ведь не проиграл! Пока не проиграл, разумеется…

И все это – при том, что для Куликова игра не самозначима. В отличие от того же Бориса Абрамовича, который игрок всем своим существом. Наблюдая за поведением Куликова в телевыступлениях, считывая, насколько это возможно, его психологическое состояние по весьма фрагментарным эфирным свидетельствам, мы позволяем себе рискованное, но, видимо, небезосновательное утверждение: Куликов, похоже, считает, что прекрасно обойдется без игры, и будет жить и работать в соответствии со своими представлениями о нормах человеческой жизни. Но, во-первых, никто не знает на самом деле меру значимости игры для себя. И большинству (возможно, в некие моменты жизни даже Березовскому) кажется, что можно и без этой игровой "галеры" как-нибудь… Просто…По-людски…

Но это говорит часть человеческой личности. А другая часть, к которой больше доверия, шепчет: "Брось, не морочь себя, без игры не бывает!" Поэтому желание жить без игры – это… Как бы точнее определить… Нечто условное. Кроме того – от желания до возможности "дистанция огромного размера". Игра не прощает выхода. Это понимают все крупные игроки, в первую очередь те, кто так рискованно играл на чеченском поле.

Итак, мы зафиксировали наличие множества точных ходов в игре Куликова. Точных – по политическому итогу (конечно же, "весьма промежуточному"). Однако уже сейчас назвать точность всех этих ходов случайной не может даже самый остервенелый враг Куликова. И подчеркнем, что список рискованных ходов нами приведен в очень сокращенном виде.

Что это означает? Что у Куликова есть умение играть, есть даже мастерство игры, а значит – и система "игровых автоматизмов", почти рефлекторного ощущения игровых рамок. И есть так называемый "игровой сторож" – показатель высокого игрового класса.

За описанием существа подобных феноменов обратимся к авторитетам из художественной литературы. Ибо искать такое в выхолощенной аналитике, претендующей на научность, просто бессмысленно.

Итак, вначале об "игровом стороже". Это прекрасно описано у того же Булгакова. В романе, видимо, наиболее известном и поучительном:

"Что там еще, – спросил Пилат и нахмурился. Прочитав поданное, он еще больше изменился в лице… И померещилось ему, что голова арестанта уплыла прочь, а вместо нее появилась другая. И что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима, вдали и внизу за садом, и все утонуло в густейшей зелени Капрейских садов. И очень явственно послышался носовой голос, надменно тянувший слова: "Закон об оскорблении величества"… Мысли пронеслись короткие, бессвязные и необыкновенные. И какая-то совсем нелепая среди них, о каком-то долженствующем непременно быть – и с кем?! – бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску".

Это – точное описание Игрового Сторожа. А теперь – о самой игре. И здесь (в силу неклассичности исследуемой постмодернистской Игры) вместо классического еще в какой-то мере Булгакова пригодятся совсем неклассические Стругацкие, их "Град обреченный":

"Гениальный стратег был доволен. Он ловко и неожиданно убрал мешающего ему слона да еще получил пешку в придачу. Великий стратег был более чем стратегом. Стратегия была лишь ничтожным элементом его игры. Великий стратег стал великим, потому что понял (а может, знал от рождения): выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится, отказаться и от них. Кто сказал, что свои фигуры менее опасны, чем фигуры противника? Вздор, свои фигуры гораздо более опасны, чем фигуры противника".

Представляется, что этих двух отрывков достаточно для иллюстрации "совсем не простоты", то есть игровой обусловленности Куликова. Сила Куликова и его ограниченность в том, что даже в своей спонтанной, экзистенциальной реакции он автоматически оказался в рамках Игры и ее правил, задаваемых единственным Стратегом. Вернемся вновь к Стругацким: "Он сделал рискованный ход, на грани фола. Но именно на грани!.."

Перейди Куликов эту грань и начни играть в политику вместо того, чтобы "затачивать" проблему спецоперации "в рамках опыта цивилизованных стран", – и не было бы никакого Куликова. А был бы либо послушно уходящий нео-Грачев, либо… тот или иной вариант высокопоставленного силовика, который в момент выдворения с игрового поля запоздало говорит "честь имею". То есть в лучшем случае – псевдополитическая фигура… На уровне Рохлина или чуть крупнее. Но, конечно же, гораздо мельче, чем Лебедь.

Но потому-то Куликов значим, что сделал он то, что сделал, то есть даже в "момент истины", спонтанно отреагировав, самоограничился, причем на уровне внутренних рамок и игровых сторожей. И вот теперь давайте посмотрим, что же получилось из сделанного.

Первое. Куликов остался в рамках Игры. Будет его демарш иметь для него последствия или нет – вопрос отдельный и без окончательного ответа.

Второе. Куликов, не "ополитичившись" глупым и наивным образом, создал Событие. И позволил его политически обыграть.

Третье. Обыграл это событие Лужков, поддержав Куликова. Это – уже дело Лужкова; Куликов не вышел из правил. Но что образовалось?

Четвертое. Образовалась, по крайней мере в потенции, некая некоммунистическая и, упрощенно говоря, националистически капиталистическая, государственническая сила. И – остальное, что поделилось на "либерально-визжащее" и "советско-мычащее".

Пятое. Появление этой силы создает новое игровое поле, в которое Ельцин может войти. Обозначилась (но лишь обозначилась, не более!) возможность партии "государственнического некоммунизма" или "некоммунистической державности". Новый, потерянный со времен Коржакова и Сосковца сегмент "партии власти", то есть… партии Ельцина. Одиозные Зюганов и Жириновский с этого поля фактически убраны. Теперь Ельцин может поумерить (но не погасить) пыл этого нового образования, может, теперь уже с его использованием, выстраивать новое равновесие! И те, кто в игре, ему в этом подыгрывают! Все – в рамках.

Шестое. Как минимум в понимании Ельцина, разграничение партий "войны" и "мира" – это всегда хорошо. Можно рулить – балансировать, пугать, комбинировать.

Седьмое. Состоялся абсурд со Скуратовым, который допрашивает всех, кто взаимодействует с Басаевым, и правительством, которое к Басаеву рвется (как те упомянутые нами выше бабоньки на отдыхе в Сочи). В ельцинской системе игры с наращиванием неопределенностей – это тоже хорошо, это "подвеска на завтра". Ведь можно повернуть по-разному! Можно: "Зачем рванулись? Кто просил?" А можно: "Быстро отреагировали, за дело взялись, молодцы!" У Верховного удобное и просторное поле для игры.

Так что весь игровой механизм сработал как часы, опутав экзистенциальный спонтанный демарш Куликова аппаратными и политическими нитями. Что из этого получится – вопрос другой. Может не получиться ничего. Но и получиться может многое! Это уже не выстраивание в очередь на прием к Басаеву! Тут есть хоть какие-то шансы на крупную игру, хотя более чем проблематичные.

Синдром ложных аналогий

Очень важно далее рассмотреть аналитическую ахинею, поднятую вокруг высказывания о превентивных ударах.

Часть аналитического сообщества "проголосовала" за то, что с Басаевым можно и должно контактировать. Со ссылками на Израиль, Арафата и т.п. Что это демонстрирует? Полное неумение оперировать даже на уровне аналогий. Почему?

Во-первых, Басаев не Арафат. Он исполнитель теракта, а не нобелевский лауреат и компромиссная по отношению к "Хезболлах" фигура посредничества. Тем самым реальная аналогия – вариант, когда нынешний премьер Израиля Нетаньяху начнет вести переговоры с непосредственными убийцами его брата, погибшего при освобождении захваченных террористами заложников. Сравнение показывает всю комичность базовой метафоры. Ибо с конкретными исполнителями тех терактов Нетаньяху на этом свете встретиться не может, даже если и захочет. Просто потому, что израильские спецслужбы охотились за этими исполнителями по всему миру и отправили их на тот свет.

Так что братание с Басаевым – это аналог братания с "Хез-боллах", алжирским суперэкстремизмом и прочими крайностями. Причем братания в условиях поражения, ничего общего с израильскими не имеющих. В самом деле, Израиль (эпохи широких переговоров и Нобелевских премий мира) и сегодняшняя Россия – это, говоря на одесском сленге, "две большие разницы". Израиль – очень влиятельный союзник оставшихся теперь в качестве единственной сверхдержавы США. Страна, переигравшая на 1991 год арабский мир по всем направлениям, прежде всего в военной, экономической, технологической областях.

Израиль разгромил арабов в нескольких войнах, добился Кемп-Дэвида и много чего еще, в том числе чуть не 9%-ного прироста ВНП в год. Армия Израиля в принципе способна дать отпор всем актуализированным на сегодня его противникам. Подчеркиваю – "на сегодня". Ибо завтра Израиль может столкнуться с такими вызовами, которые окажутся несоизмеримо сильнее вызовов 50-60-х годов. Еще раз напомним влиятельность Израиля в США. И – новую роль США в мире. И вновь сравним ситуацию с российской.

Во-вторых, начал Израиль всю эту "бодягу с переговорами" под американским нажимом, зараженный всемирной горбачевизацией. А что получил? Убийство Рабина, крах карьеры Переса, "зависание" Нетаньяху, полную нерешенность проблем, фактическое обострение конфронтации с палестинцами и исламом, раскол своего общества по нашей модели 1993 года и даже разлад в отношениях с главным союзником – США.

И что тогда доказывает аналогия? Прямо противоположное тому, что хотят доказать ее творцы!

В-третьих, Израиль на переговорах имел глобальную концепцию Шимона Переса и инструменты реализации этой концепции. Был план, по которому Израиль должен был стать региональной сверхдержавой, представляющей "глобально-сверхдержавные" интересы на Ближнем Востоке. Да, проект завис, не получил искомой поддержки в самом израильском обществе и на международной арене. Но он был! А в чем кавказско-чеченская концепция России (если речь о настоящей концепции, а не о "разовых" бумагах, творимых в суете прострационного охмырения)?

В-четвертых, если уж пытаться оперировать аналогией с Израилем, то во всех аспектах! Если уж по переговорам с Арафатом, то и с ударами по базам "Хезболлах" в Южном Ливане! Нельзя брать на вооружение аналогию в дружбе с Басаевым и отбрасывать эту же аналогию по отношению к "превентивности" Куликова! Это же тот самый, вызывающий уже теперь в обществе бесконечное отвращение, перестроечный двойной стандарт, когда о рынке в США можно орать без устали, а о госкапитализме, рузвельтовских реформах, рейгановском патриотизме американцев – ни-ни! Уже десять лет назад подобный "двойной стандарт" был драмкружковщиной в аналитике, вызывающей в думающих слоях общества отторжение. Но теперь-то неужели не ясно, что такие фокусы лишь компрометируют фокусников!?

В-пятых, разговоры о том, можно ли говорить с Басаевым или нельзя, – это ловушка, отвлечение общественного мнения от главного. Это (за вычетом всего сказанного, а также очень важных соображений морального характера и проблемы капитуляции в международно наиболее значимом вопросе о терроризме в Чечне, а значит о характере презумпции виновности Чечни и России) – все же вопрос сугубо тактический.

При переводе данного вопроса хотя бы в оперативный регистр (чего все боятся, и именно поэтому мусолят тактику без конца) он звучит иначе – не "с кем разговаривать", а "о чем"? О чем все наши "жмурики в законе" (с удостоверениями и мандатами, с их фальшиво-сентиментальными державными охами о вандализме в Чечне, правах человека и слезе ребенка) хотят говорить с Басаевым? Об отделении Чечни? О выплате Чечне контрибуции за проигранную войну в виде бюджетных ассигнований на восстановление народного хозяйства? О том, чтобы Басаев-хан смилостивился? О том, чтобы подкинул 5-6 тысяч боевиков для опрокидывания "преступного кремлевского режима" с его вандализмом? Об этапах согласования Конституции РФ с законами шариата? О взаимном обустройстве в Новой Орде?

В-шестых, о чем хочет и будет в этих условиях говорить сам Басаев? И является ли "новый Шамиль" Чечни просто неудобным для России партнером для диалога или же знаком прерывания диалога? Мы, мол, этим русским сделали законы шариата – они лепечут о мирном процессе и целостности… Сделали налет на Буйнакск – они о том, что, мол, нужны взаимопонимание и мир! Басаева – Басаева! – премьером сделали, думали, они хоть тогда отвалят – а они визжат об Арафате и доброй воле. Вот ведь падаль!..

В-седьмых, Чечня стремительно наращивает конфликтность ранее единого сообщества полевых командиров, перекрывая рекорды всех афганских разборок. Если бы та же (ох, сколько наворотившая) Масюк не давала (своими мистификациями – "пещера", "спрятанная кассета" и пр. – и вопиющим несоответствием этих мифов своему маникюру) повода для справедливо ненавидящего ее сообщества патриотов увидеть во всем произошедшем "чистейший блеф"! Если бы она набралась мужества и (что очень и очень для нее непросто) все же сказала правду о случившемся с ней на том уровне, на каком она играла в "театр жестокости", когда дело касалось других! Тогда мы бы много узнали, например, о так называемых "трениях" между Басаевым и Радуевым. Да и вообще возможность "момента истины" не была бы окарикатурена в обществе, где этот самый шоковый момент нужен, как никогда.

Так почему же такая ставка слишком многих сил в Москве именно на это правительство Чечни? И нет ли здесь, в связи с фигурой Басаева, некоего спецаспекта, целой системы неслучайных двусмысленностей? Кто, кого и как намерен в этом кадровом пасьянсе "играть"? Или же властный "дурдом" дошел до того, что весь временной горизонт высоких чиновников сузился до невероятно спрессованной однодневки? И мы даже недооцениваем ту самую лихорадочную прострацию охмырения, с описания которой начали свой анализ?

В-восьмых, о главном. Не пора ли нам, противопоставив тактике "ктойности" оперативную содержательность и обозначив на оперативном уровне "чтойность", лишь после этого на новом уровне осмысления вернуться к "ктойности", то есть поставить вопрос о стратегической субъектности?

Текст и паратекст

Итак, есть очевидный для нас (пусть недостроенный, парализованный, охмыренный и спящий) субъект – Россия. Есть импульсивные, неотрефлексированные реакции этого субъекта. Одну из таких импульсивных, частных и усеченных реакций представляет собой высказывание Куликова. Чем важен для общего поля субъектности этот частный импульс? Прежде всего тем, что это почти единственная "реакция по принципу активного отторжения".

По отношению к чему эта реакция, на что так "дернулась" одна из частей "спящего" субъекта? "Дернулась" она по отношению к некоему (возможно, реагирующим Куликовым и не до конца читаемому) агрессивному паратексту, состоящему из широкого поля "агрессивных импульсов" (Буйнакск, назначение Басаева и многое-многое другое). Мы имеем право назвать эту совокупность импульсов именно паратекстом. Пара – потому, что буквами и фразами в нем становятся чьи-то жизни. Текстом – потому, что здесь есть неслучайность: семантика, логика и синтаксис, контекстуальные оболочки, грамматика, поэтика – все, что надо! Чей это паратекст? Кто его пишет в истории и современности, кто предъявляет России и, в частности, Куликову? Кто он, этот другой субъект?

Чечня? Кавказ? Ислам? США? Кто-то еще? Все сразу в наложении, согласовании и в противоречиях? И в чем – послание? Что надо прочитать? И, уже прочитав, как реагировать? Без ответа на все эти вопросы мы ничем не будем отличаться от всей нашей псевдоэлитной и примкнувшей к ней среды лихорадочного прострационного охмырения.

Дешифруя этот паратекст, начнем с контекстуальных моментов.

Один из авторов этого доклада выступал в телепередаче "Ислам и Россия". Ведущий (толковый аналитик и психолог, но далеко не корифей в стиле "ток-шоу") решил, видимо, резко упростить проблему, дабы потрафить массовому зрителю. Как это бывает с людьми, которые упрощающими процедурами ранее не занимались, ведущий переупростил модель диалога с аудиторией. И начал с того, что ислама, видимо, бояться не нужно… Или – нужно… Кто как считает? Кто за?.. Кто против?..

Боже, что тут началось! Какой поднялся шум! Ведущего только что не грозили "свести к ногтю" за демонизацию ислама. В какой-то момент настала очередь для выступления приглашенного на передачу члена команды, делающей данный гештальт-анализ.

Первый наш тезис не вызвал особых возражений ведущего. Он звучал так: "Ислам – великая религия. Обсуждать ее на уровне "дыкий исламызм" – верх бестактности и несуразия! Но ведь передача – по национальным интересам России! То есть речь о политическом аспекте… А он прост и одновременно трагичен. После краха двуполярного мира формируется, видимо, мир цивилизационных личностей. В этом мире исламская цивилизационная личность – одна из ведущих. Причем расширяющихся, разогретых.

Россия в эту исламскую цивилизационную личность явно не входит. И между Россией и исламом образуется межцивилизационный шов. А внутри России – тоже ислам. Как бы мы ни охлаждали шов, он все равно будет "греться". Но одни мы его охлаждать не можем. Будет ли это делать и ислам?

Однако ведущему нужна была ясность по двум вопросам. Кто виноват? И что делать?

Тогда был сформулирован второй тезис: "Виноваты крах бинарного сверхдержавия и те, кто вел и привел к подобному краху. В мире межцивилизационных сшибок человечество не выживет! Подменять понятие сшибки понятием диалога – просто уходить от сути дела. В этом мире швы будут греться, сколько их ни охлаждай. И энергии нагрева хватит, чтобы сжечь мир. Вывод – надо уходить из "мира цивилизаций" в новый мир "взаимодополняющих сверхдержавностей".

Ведущий увидел в этом "красный заход" и очень встревожился. Далее последовала серия вопросов и ответов.

Вопрос. Так во всем виноват СССР? А как же более ранняя эпоха, тот же Иран?

Ответ. Но мы же знаем, кто играл в "южное подбрюшье" и кто участвовал в игре!

Вопрос. Так, значит, ислам – это всего лишь пешка в чужой игре?

Ответ. Ну, почему пешка… Что Вы мне навязываете – либо пешка, либо ферзь (смех в зале). Есть, например, конь, ладья. Или слон (по-старому, офицер). Ислам именно как политика – это и есть тот самый офицер (громкий и напряженный шепот в зале).

Ведущий (с полным отчуждением): Так… Понятно…

Ни предварительные заявления о содержательном характере дискуссии, ни негативные реакции зала не побудили ведущего к тому, чтобы развить этот спор. Он точно знал, что этого нельзя делать. И, при всем своемсамолюбии, предпочитал тонуть в грубых проклятиях со стороны накаленной аудитории и "заваливать" очень нужную ему передачу.

История – и странная, и показательная. И, учитывая трудность сегодняшнего русско-исламского диалога, постоянную оглядку сил, ведущих этот диалог, на окончания в фамилиях (а также повышенное внимание к вопросу, кто и чьим ставленником является), мы считаем нужным вести этот разговор по возможности на отстраненной, строго фактологической базе.

Восточные инварианты

В диалоге, который был приведен выше, весьма существенна адресация к Ирану. Но эта адресация должна быть и обобщена, и конкретизирована. События в Иране начались в 1978 году. Они стремительно разворачивались. И в феврале 1979 года завершились тем, что называется "исламской революцией Хомейни".

С тех пор прошло около 20 лет. Но никто так и не сумел (или не захотел) до конца дешифровать ту параполитическую игру, которая привела к подобному исходу в Иране. Только одно за это время выкристаллизовалось в полной мере и, видимо, не подлежит сомнению. Нет ни одного крупного, опирающегося на неповерхностную информацию об иранских событиях специалиста, который всерьез (а не под объективами телекамер, иногда слишком близко расположенными к иной "оптике", наводимой на "возмутителей спокойствия") утверждал бы, что в иранской революции вообще нет значимого (и даже ключевого) компонента параполитической игры самого высокого уровня.

Хомейни приехал из Парижа. Его достаточно рафинированные фундаменталистские рефлексии отнюдь не поверхностно соприкасались с иными традиционалистскими изысканиями. К этому моменту уже выкристаллизовались в Европе окончательно и понятие "третьего пути", и представление о "консервативной революции", и формула "двух врагов" – СССР и США – во всех ее гибких модификациях, в том числе и в базовой: "Преступный сговор ялтинских хищников" и взявшее все это на вооружение движение "новых правых".

Уже в 1943 году Тегеран не случайно стал местом встречи держав антигитлеровской коалиции (вообще случайности в вопросе о выборе места встречи таких лиц, как Рузвельт, Сталин и Черчилль, полностью исключаются). Борьба Англии, США, России и Германии (в меньшей мере – Франции) вокруг Ирана была острейшей.

Англия в 1921 году возвела на престол ту самую династию Пехлеви, которой в дальнейшем предстояло сыграть большую роль в геополитических коллизиях ХХ века. Тем самым Англия как-то скомпенсировала свой проигрыш в традиционно значимом для нее Азербайджане и выключила из игры "французский узел влияния", всегда определявшийся связкой Армении и Ирана.

Немцы на это смотрели с болезненной задетостью, насыщая своей агентурой весь Ближний и Средний Восток – от Египта и Судана до Турции, Ирана и Ирака. Вожделенная ось Берлин-Багдад (она же ось Берлин-Анкара) никогда и ни при каком уровне поражения не выходила из сферы суперприоритетного внимания Германии. Германия может быть кайзеровской, веймарской, фашистской или ужасно демократической. Но она всегда остается Германией. А значит, всегда будет строить свою игру в указанных приоритетных направлениях, концентрируя на этой игре большую часть имеющихся у нее на данный момент возможностей. Эти направления для нее, как говорят ученые, "инвариантны".

Всегдашнее затруднение в подобной игре – неминуемо синхронный интерес Германии к Турции и Ирану, этим антагонистам "Передней Азии". При этом единственный шанс для немцев состыковать между собой двух фундаментальных противников – в том, чтобы накрыть глубинную вражду общей, менее глубинной и в каком-то смысле внешней идеологической картой. Из таких крупных карт во второй половине ХХ века могла быть использована только одна – исламский фундаментализм.

Хорошо известно также и то, каким видел себя русский интерес в этом регионе вне зависимости от того, о какой России шла речь – царской или коммунистической. Всегда шла речь о выходе через Иран не только к теплым морям, но и к Индии. И неважно, кто этим занимался в тот или иной исторический период времени – Троцкий или атаман Платов. Речь шла вновь об определенном инварианте. А этот инвариант фундаментально противоречил инвариантному же британскому интересу, который сторожил и будет сторожить Индию от русского и иного воздействия вне зависимости от того, что происходит в Великобритании и какое (опять приходится адресоваться к поэтам) "у нас тысячелетье на дворе".

После Второй мировой войны русские сумели обыграть Британию, поставив в Иране свое просоветское правительство Моссадыка. Но не извлекли из этого особой геополитической пользы. В 1953 году англичане (уже, конечно, при ключевом участии набравших огромный геополитический вес американцев) вернули в Иран династию Пехлеви. Назвать опыт этой династии сугубо негативным – значило бы пожертвовать истиной в угоду советским пропагандистским прописям. Шах Ирана и вся его семья (состоявшая отнюдь не из никчемных фигур) пытались осуществить модернизацию Ирана.

Хрестоматийные суждения о том, что в этом своем модернизационном порыве они накопили слишком много фундаменталистского горючего и получили взрыв, лишь отчасти справедливы. Да, накопили. Но это сработало лишь постольку, поскольку ко второй половине 70-х годов стратегия догоняющей модернизации как средства привлечения к Западу новых союзников стала оспариваться и заменяться иной стратегией. Это было связано как с новым подходом к пониманию глобальных проблем (Римский клуб уже начал говорить о пределах роста и о недопустимости расширения группы модернизированных стран), так и с пониманием необходимости строить взаимодействие стран НАТО в их борьбе против СССР с контрастными, совсем-совсем недемократическими и даже (в этом новизна!) немодернизационными странами.

Именно наложение этих двух обстоятельств сформировало внешнюю рамку иранского процесса. Дальше – сфера предположений. Видимо, шах Ирана перестарался в ориентации на дружбу с Израилем, не учтя специфических нюансов британского отношения к данной проблеме. Видимо, шах перестарался в стремлении создать индустриальный комплекс хотя бы при помощи Москвы ("если другие так упорно игнорируют иранские интересы"). Видимо, конструирование "недемократического", совсем немодернизационного даже, компонента глобальной системы будущего "золотого миллиарда" к этому времени завершилось.

И завершилось оно с участием правых (не хочется говорить – праворадикальных) элит США, Германии, Англии и Франции. Сразу оговорим, что это вовсе не означало, что внутри этого альянса конструкторов не было внутренних противоречий. (Не случайно германские и французские спецслужбы до сих пор на подозрении у ЦРУ в связи с "революцией Хомейни"). Видимо, в этот же период состыковались и образовали некое новое мировоззренческое и хозяйственное горючее две концепции – "нефть за продовольствие" и "наркотики за оружие". И наконец, видимо, именно в этот момент согласовали интересы те группы западной элиты, для которых в борьбе с СССР не было "реакционного", правого ограничителя.

Шах при этом громоздил ошибки не без помощи своих западных консультантов, которые (вновь подчеркнем свое осторожное "видимо") просто "играли" Мохаммеда Реза Пехлеви "втемную" вместе с руководителем иранской спецслужбы САВАК, фигурами из близкого окружения шаха, частью иранской военной элиты. Вот почему тезис о том, что американцы "проспали" иранскую революцию, требует очень осторожного использования.

Как бы там ни было, революция произошла. И была первой из крупных революций, которую в полном смысле слова можно было назвать "консервативной". Так ее понимал сам Иран. Но так же ее понимали и советские ортодоксы, которые привычно видели в исламском фундаментализме "поповщину", "мракобесие", "воинствующий феодализм".

Однако в Советском Союзе были и другие силы, которые трагически восприняли изменения в Иране, видя в этих изменениях часть суперопасной для СССР большой игры в две руки. Игры, где этой "второй" становится рука, способная расколоть лагерь противников США и западной экспансии в целом и собрать в интересах самых антирусских и антисоветских сил Запада некий блок из "геополитических боевиков", идущих под новыми (они же старые) мобилизационными смысловыми знаменами. "Боевиков", запрограммированных на войну с СССР. "Боевиков" неудобных, самоотверженных, готовых лить кровь свою и чужую в совсем иных количествах, чем американские сибариты.

Робкие и зашоренные "научным атеизмом" попытки договориться с этими "боевиками" на антиамериканской основе быстро показали свою несостоятельность. 9 сентября 1979 года "Джумхурия ислами" написала: "На своих баррикадах мы видим одного врага: безбожие… в облике военщины Америки, устремлениях монополий Западной Европы, облике сионизма, коммунизма в той ипостаси, когда он правит обездоленными".

Соединение сионизма и коммунизма в один ряд в этом высказывании произошло впервые после достаточно беспомощных заявлений русских монархистов после революции 1917 года и последующих концепций идеологов Третьего рейха. Оговорки про именно тот коммунизм, который "правит обездоленными", то есть конкретный строй в СССР, были знакомы по (не игравшим на поле "сшивания" сионизма и коммунизма) маоизму, чегеваризму, "краснобригадовским" экспериментам, полпотовским изысканиям и пр. Везде была приложена рука западных интеллектуалов и концептуальных отделов западных спецслужб.

Более чем уместно вспомнить в этой связи, как в 1965 году Че Гевара на втором семинаре Афро-Азиатской солидарности в Алжире обвинил соцстраны Варшавского договора (то есть СССР) в "империалистической эксплуатации стран третьего мира". Можно говорить сколько угодно о том, что Че Гевара, романтик, героическая личность, чувствовал загнивание советского коммунизма и хотел "второй волны" революции обездоленных, позволяющей избежать краха коммунистического лагеря. Но инструментальной роли этого высказывания в контексте геополитического противостояния СССР и США (и борьбы на периферии – этого важнейшего компонента подобного противостояния, чью роль мы неоднократно будем конкретизировать ниже) нельзя не видеть.

Это был удар по СССР. Удар с того направления, которое впервые обозначилось после выхода Китая из соцлагеря. С направления, в котором маоизм, троцкизм, другие вышеупомянутые "измы" на "красном поле" были подвергнуты форсированному интеллектуальному сопровождению почти тех же лиц и фигур, которые одновременно ковали оружие новой правой философии и идеологии, призванной стать средством мягкого "завоевания изнутри" западного мира, пропитанного "вредоносным либерализмом".

Фундаментализм в иранском исполнении нес отпечаток тех же западных интеллектуальных изысков, вплоть до глубокого и двусмысленного взаимного заигрывания крайнего ислама с "вянущим" и нуждающимся в обновлении Западом (французские, немецкие, английские интеллектуалы лихорадочно принимали ислам в 60-е, 70-е, 80-е годы, и это было частью той же игры).

Не менее значимо заявление англичанки Фреи Старк, которая в 1945 году в своей (фундаментальной для новой парадигмы работы западных спецслужб) книге "Восток есть Запад" выступила против тезисов Киплинга и предложила подходить к исламу как к религии, которая может служить бастионом против атеистической идеологии коммунистов. Вот когда – сразу после "общей победы" и задолго до Фултонской речи Черчилля – в "восточной политике" совокупного Запада отчетливо "прорезался" еще один древний "инвариант".

В марте 1980 года Хомейни предложил программу "13 пунктов". Один из этих пунктов звучит так: "Провести чистку, направленную против (внимание!) западного и коммунистического влияния в университетах". В августе 1980 года Хомейни заявляет: "В Иране есть (внимание!) саваковцы и коммунисты, но их незначительное число".

Хомейни придает совершенно новое звучание исламскому фундаментализму. Раньше мусульмане, воспринимая, например, фетву шейха исламского университета Аль-Азхар в Каире Абдуллы Халима Махмуда: "Коммунизм – полное отрицание религии… Мусульманин, ставший коммунистом, считается отлученным от веры и будет нести кару, пока не раскается", – еще могли колебаться, соотнося этот негативизм со "странной" лояльностью к столь же ненавидимым мусульманами безбожным США.

Теперь исламский авторитет заявил о двух шайтанах – СССР и США (вспомним еще раз "двух ялтинских хищников"), и у мусульманина с антизападной ориентацией оказались сняты последние тормоза скепсиса. СССР – тоже шайтан! И джихад против него просто необходим!

Левый, низовой, антиамериканский фундаменталистский ислам – и ислам правый, проамериканский нашли общую точку схода. Уже в конце 60-х – начале 70-х годов правые исламисты в Пакистане, Индонезии, Афганистане требовали объявить джихад социализму. Но тогда это касалось лишь правых, которые "давили" своих собратьев по вере, имеющих левые симпатии. Теперь антиамериканизм Хомейни заодно позволял иначе, гораздо более эффективно, легитимировать антисоветский джихад. А будучи соединен с антииракскостью, антисаудовскостью, антиизраильскостью, он позволял решать и другие задачи.

Никоим образом нельзя сводить к игре все значение такого мирового явления, как фундаментализм. Никоим образом нельзя девальвировать явление подобного уровня как идеологическую самость. Но применительно к нашей теме можно утверждать: в начале рокового 1979 года возникли предпосылки для канализации обновленной антисоветскости ислама в нужное русло. А в конце этого же года Советский Союз вошел в Афганистан.

Можно по-разному интерпретировать параполитический аспект этого вхождения. Но недопустимо видеть в этом лишь тупость геронтократов, маниакальный экспансионизм и ничего более. Вполне допустим в этой связи такой образ. Ислам модифицировали, "нагрели", то есть кто-то получил новую "винтовку", с новой оптикой, новыми пулями и т.п. А тут, видите ли, этот "советский дурак" как раз попался в прицел, и его из этой винтовки "уделали". Да, конечно, все так! И метафора бьет в точку! Только давайте договаривать до конца.

А эту винтовку с этим "новым оптическим оборудованием" и "новыми пулями" для чего соорудили? Чтобы палить по воробьям? Гораздо более адекватен в суждении о винтовке и дураке суданский религиозный лидер Садек аль-Махди, который в интервью лондонскому журналу "Миддл Ист" (#64 за 1980г.) говорит следующее: "Я расцениваю интервенцию в Афганистане как проявление слабости… Русские не могли допустить, чтобы поддерживаемый ими прокоммунистический режим потерпел поражение в результате мусульманского восстания". Так, значит, винтовка все равно бы выстрелила? И что тогда?

Мы же не в 1980-м году! Да, в Афганистане мы жутким образом замкнули на себя потенциал исламской ненависти с кошмарными геополитическими последствиями. Но ведь отнюдь не просто по прихоти "маразматиков из Политбюро"!

В апреле 1980 года в журнале "Да.ватуль Хакк" (#2, Рабат) выходит весьма показательная передовица Министерства по делам ислама Марокко: "…Марокко во главе исламских стран, которые борются с силами зла и агрессии, идя по пути Аллаха…, первый осудил вторжение Советов в Афганистан… Когда Заир стал объектом коммунистической агрессии, именно Марокко стал инициатором спасения страны от нашествия атеистов, а Африки (внимание!-авт.) от пут советского неоколониализма (вот он, новый искомый для исламских стран, лозунг борьбы с Советами! – авт.). Использование имени ислама в целях обмана (то есть союз ислама и советскости – авт.) отвечает лишь интересам (опять внимание! – авт.) колонизаторов, крестоносцев, коммунистов и сионистов".

Проекты и возможности

Итак, в исламском сознании СССР и сионизм начинают (при безусловном благословении США!) сращиваться. Нам "вменяют" сионизм и неоколониализм по полной программе, то есть готовят к похоронам с могильщиком в виде ислама (как не вспомнить торжество Бжезинского по поводу нашего вхождения в Афганистан: "Пусть теперь русские умоются кровью!"). А мы боремся с сионизмом, блюдем интересы палестинского народа и всего народно-освободительного движения арабского мира! У себя внутри наращиваем на этом конфронтацию с элитными группами соответствующей направленности. Ничего не меняем в своих ориентациях, союзнических коммуникациях и пр.! То есть воююем на два фронта. А оба фронта при этом ухитряются взаимодействовать в деле нашего уничтожения.

Подчеркнем в рамках сказанного, что даже при выборе идеологии конфронтации с "третьей силой" (и особенно при таком выборе!) нам необходимо было искать новые, более прочные формы равноправного взаимодействия с исламом на своей территории. Потому что, имея столько ислама у себя в СССР и не заручившись его глубокой поддержкой того, что называлось "единством советского народа", объявить войну всему исламу за пределами своих границ (а вхождение в Афганистан означало именно это) могли только самоубийцы.

Подчеркнем далее, что при выборе такой идеологии конфронтации с "третьей силой" нужно было искать каких-то исламских союзников за рубежом, как-то "разруливать" ислам, давать убедительные посылы по части духовности коммунизма и его совместимости с исламской духовностью (как минимум, противопоставлять реально существующий левый ислам правому). Без этих действий "превентивность" в Афганистане лишается и той доли весьма проблематичной логики, которую можно было обнаружить в попытке обезвредить уже решившего тебя уничтожать "офицера" ислама.

Вот почему, с точки зрения стратегической, России и тогда, и сегодня нужны не судороги той или иной локальной превентивности, а выбор жизненного пути. Выбор, предлагаемый политиками, которые понимают, насколько исчерпан "принцип кота Леопольда". Выбор, проясненный полностью и окончательно, сколь бы болезненно это ни было. Выбор системный и завершенный. А возможно, по крупному счету, – и необратимый. Выбор, осознанный элитой страны, прочно связанной со всем народом.

Кто это должен делать? Главный политик страны (генсек или президент), имеющий свою партию власти (КПСС или иную) и заручившийся не только поддержкой партии, но и поддержкой масс. Он должен это делать ответственно, мягко и определенно. На уровне крупных проектов – международных и внутренних. Вновь подчеркнем – при необходимости с "аранжировкой" в виде успешных "превентивных" силовых акций, а при возможности, малейшей возможности, без этих силовых акций вообще (что чаще всего, при определенном уме и воле политика и согласованных действиях политической элиты, есть задача решаемая).

Почему Куликов этого не сделал – понятно. Он и акции превентивной сделать не может (отменят, "забодают", "сдадут", оговорят). Он может только спонтанно отреагировать весьма неглупым и предельно рискованным (в рамках допустимого!) способом. Что ж, и на том спасибо. Почему этого не сделал Ельцин, которого приговорили к смерти шариатским судом? Тоже можно понять! Полный раздрай в элите (поощряемый самим Ельциным), отсутствие государственного потенциала для любых силовых акций (бюджет дырявый, армия разболтана, коррупция, интриги).

Почему этого не сделал Брежнев? Андропов? Устинов? Громыко? Люди, имевшие другие возможности, иную страну, иной госпотенциал? Вот на это надо ответить! Тогда с Куликовым и Ельциным все станет совсем уже очевидно.

Да потому, что уже тогда выбор судьбы на предлагаемом нами уровне был невозможен. Поскольку существовал Брежневым никак не преодолимый раскол в элите. И не только по линии "ислам – не ислам", но и по другим, гораздо более существенным траекториям, включая этнополитические. И в лучшем случае Брежнев и все Политбюро в целом могли регулировать этот раскол, держать его в берегах. А выбор проекта в сознании элиты означал "чреватое" перераспределение взаимных позиций, а не спасение или гибель Отечества.

Для того, чтобы модифицировать стратегию и "разруливать" новый курс так, как мы здесь описали, нужны не Ельцин и не Куликов, не Брежнев и не Андропов, а как минимум Сталин и Берия. Да и тут есть вопросы.

В самом деле, всмотримся в советскую историю.

1917-1920 годы. В компартии доминирует концепция Каменева и Зиновьева, поддержанная Троцким, Лениным и Свердловым. Эта концепция предлагает первый (и высший для большевиков!) вариант мировой революции. А то, что мировая революция – это единственный путь к построению социализма и коммунизма, что без этой мировой революции социализм и коммунизм – ахинея, "крыша" для чего-то другого, ясно всем тогдашним весьма неглупым большевистским вождям. Включая того, кто позже (сохраняя понимание ахинеи) решительно выдвинет концепцию построения социализма в одной отдельно взятой стране.

Первый вариант мировой революции означал "взрыв" в России, помощь, оказываемую Россией пролетариату Запада, пролетарские революции на Западе, создание "Земшарной республики Советов", в которую Россия войдет, растворившись в "красном" мировом сообществе, руководимом "красным" Западом. Дальше – добровольные поставки "красным" Западом индустриальных компонент и технологий в "красную" Россию и совместное построение коммунизма при ликвидации любой угрозы войны, тем более угрозы мировой войны, а значит, в совершенно иных форматах управления мировым государством (меньше бюрократия, ее роль в обществе совсем иная и т.п. – вспомним хотя бы "Государство и революцию" Ленина).

Внутри данного варианта были подварианты. Кто-то хотел опереться в основном на пролетариат Германии (Радек), а кто-то предпочитал французский (Свердлов) или английский (Чичерин) пролетариат. Но общая логика процесса разделялась всеми без исключения! Переломный момент, после которого эта логика отходит на второй план – срыв польской кампании в ходе гражданской войны. Здесь отдельно можно обсуждать роль Сталина, Тухачевского и других лиц, а также различного рода параполитические апокрифы типа приписываемого Ленину: "Мы случайно и неосмотрительно прикоснулись к одному из опаснейших узлов мирового процесса. Еще один неверный шаг – и никакие силы не спасут большевистское правительство в Москве. Назад от Варшавы. Бегом, немедленно…"

Как бы там ни было (с апокрифами или без) уже к 1920 году начинает преобладать вторая модель мировой революции (императив мировой революции остается!). Поскольку раскачать страны Запада не удается, надо двигать революцию на Восток! "Заря придет с Востока!" Россия возьмет под свое руководство все слаборазвитые сверхэксплуатируемые страны-колонии. Она поведет их на восстание, национально-освободительная борьба в этих странах прекратит ту "халяву", которой империалисты Запада задабривают своих пролетариев, чтобы они не восставали (концепция Розы Люксембург и других, к тому моменту уже убитых или еще живущих).

И большевики пошли на Восток, никогда не забывая о Западе. Идеологом похода был Лев Троцкий. И тот же Троцкий планировал по кальке ПавлаI и атамана Платова поход буденновцев в Индию (вот вам и геополитические инварианты). Это было безумно тяжело для большевиков – перейти на такую концепцию, взять подобный проект. Это требовало огромного перераспределения элитных потенциалов и возможностей. И неимоверных идеологических и иных жертв!

Что это такое – ясно на примере Армении, которая последовательно несколько раз "горела" при геополитических виражах. Вначале – 1914 год, быстрый переход на сторону России как противницы Турции и первая волна турецкого геноцида. Затем – совместные с Российской империей победы (Карс, Эрзерум и т.п.) и предуготовления к геополитическим приобретениям за счет этих совместных побед. Затем – крах империи, Февральская революция и попытка играть более самостоятельную роль, но в рамках Антанты и с Россией.

Кое-какие выигрыши, которые перечеркивает победа большевиков и, главное, Брест-Литовский мир. Реванш турок и протурецких сил вместе с Германией. Вторая волна геноцида. Крах Германии и вильсоновские проработки по кавказской проблеме. Естественное желание хотя бы на этом витке получить причитающиеся антантовские дивиденды и взять у Турции минимальный реванш. Вхождение в советское поле, понимаемое как инвариант сотрудничества Армении и России.

Но дальше – переход советской элиты на второй вариант мировой революции. Басмач Энвер-паша становится одним из "воинов мировой революции", получает карт-бланш на Востоке. Идет помощь Кемалю и вообще исламу как силам мировой революции. Армения теряет территории и позиции. Копятся обиды и недовольства не столько даже Россией, сколько коммунистами. Создаются параполитические мифы. И все это через много лет взрывается в Карабахе.

Этот пример приведен для того, чтобы показать, какой масштаб издержек и приобретений, трагедий и перемен связан с коррекцией собственного макропроекта и перераспределением сил в рамках этой коррекции. Но это же не означало, что элитные кланы ломали рамки проектности! Что тот же Микоян начинал отращивать бороду, ходить в церковь, поминать царя-батюшку, крест над Святой Софией и костерить коммунистов с их Одиннадцатой трижды проклятой армией! Подобное было невозможно, потому что была вера в свою идею! Были общие запреты и рамки. И очень, очень мощная политическая воля, как-то стремительно и незаметно утекшая в номенклатурный песок.

Продолжим рассмотрение проектов. 1927-1929 годы. Становится ясно, что на Востоке тоже быстро "не выгорит". Возникает концепция социализма в отдельно взятой стране. Никто, конечно, не верит в такой социализм, и правильно делает. Но все (правда, уже не все, ибо проектный вираж слишком крутой!) понимают, что надо "разбираться самим". Как? Здесь тоже есть варианты. Один – мягкой догоняющей модернизации по Бухарину. Другой – жесткой модернизации того же догоняющего типа в рамках мобилизационной модели.

Чьей модели? Да так, пока еще ничьей! Все знают о ее существовании задолго до октября 1917 года. Еще Главное артиллерийское управление российской армии этим грезит! Во главе с господином Маниковским, известным и отнюдь не коммунистическим теоретиком модернизационного развития. Красин понимает, что это и "с чем это можно есть". Кржижановский понимает. Канторович с Леонтьевым. Подрастающие "звезды" будущего Госплана. Все понимают, но никто "в эту штуку" играть не хочет. И Сталин не хочет! И не в этом сейчас дело!

Главное – кто за то, чтобы "окапываться и самоорганизовываться" внутри себя самих? За этот, как его, социализм в отдельно взятой? Бухарин – за? Отлично! Троцкий – против? Вон его! Каменев, Зиновьев – против? Вон и их! А Бухарчика нашего не трогайте! Более того, поскольку его проект более мягкий, а мы не идиоты, чтобы напрягаться сверх меры и страну надрывать, то этот проект и примем. И начнем с производства товаров группы "Б", и деревню будем поддерживать без всяких там наездов на кулака.

1929 год. Мировой кризис. Что это значит? Либо – мировая революция и ее срочно-срочно надо реализовать и поддерживать, либо – мировая война, которую развяжет империализм, чтобы не допустить мировой революции, и тогда надо драться. Но и в том, и в другом случае неизбежность – "страна-осажденный лагерь", суперсильная армия, то есть… То есть та самая мобилизационная модель!!! Индустриализация как крайний и предельный случай "догоняющей модернизации". И коллективизация как внеэкономический способ "вырвать" и сконцентрировать экспортные ресурсы на модернизационных узлах. И – уничтожение Бухарина, поддерживающего другой проект. И – вознесение Сталина, взявшегося воплощать этот, индустриализационный, почти неосуществимый.

Пятилетки. Предвоенная ситуация. Запад, прежде всего в лице Германии, – враг. "Горят" все или почти все ориентированные на Германию элитные группы. Идет лихорадочное всматривание в возможных союзников. Оставшийся Запад – тот же, "антантовский" (вот он, инвариант), – колеблется, поддержать Германию против СССР или нет. Невероятные усилия, чтобы убедить этот Запад. Поездка Фейхтвангера в СССР, поездки других "экспертов Запада". Общее мнение – тут все нормально! И тем не менее дикие колебания!

И – гирька избрания Рузвельта на прокоммунистическую чашу весов! Неимоверные усилия, положенные на то, чтобы договориться с рузвельтовским Западом о некоей модификации первого варианта мировой революции. То есть о кондоминиуме. Победа в войне и… Смерть Рузвельта. И точное ощущение Сталина, что все геополитические выигрыши в войне недостаточны, что устройство мира проиграно. Быстрый переход к самодостаточности. Короткие надежды на Израиль. Быстрое разочарование. Проигрыш Югославии. И – вторая модификация мировой революции ("русский с китайцем – братья навек", "заря с Востока" и пр.). Мы развиваем Китай, и все мы, красные, объединены вокруг СССР и Сталина.

Внутри этого варианта Сталин начинает прорабатывать третью модификацию мировой революции – советский экспансионизм. Некую разновидность стремления новой российской империи к мировому господству. Именно то, что считается "сталинским вкладом в русское дело". И именно то, что впоследствии будет инкриминировано России-СССР тем же исламом. То, на чем начнут "танцевать" все – от Мао и Че Гевары до Хомейни. Кроме того, именно в этот период начинает ставиться с ног на голову соотношение между клановым и общепартийным (общеэлитным) началом. "Мингрельское дело", как и "дело врачей", являются не следствием изменения макропроекта. Они "выдумываются" для перераспределения элитных возможностей. Это уже не классика, а начало (почти еще незаметное) декадентства внутри красной элиты.

1956 год. Начинается раскол восточного лагеря. Китай выходит из мировой соцсистемы и начинает говорить о двух империализмах. Позже этот китайский голос на свой манер подхватывают Албания и Куба периода Че Гевары.

К началу 70-х годов кланы красной элиты окончательно начинают заниматься только собой, а проекты (уже псведопроекты) начинают тасовать под перераспределение элитных возможностей. Элитный контур выворачивается наизнанку. Клановое доминирует над общеимперским. В 1979 году "выпадает" Иран. Вторая индустриализация нужна, но невозможна без проекта. Вместо нее – нажим на экспорт энергоносителей. Паритет элит, придуманный Брежневым, допускает фокусы типа ввода войск в Афганистан, но не позволяет добиться макроэффекта от действий этого типа.

А внутри Афганистана начинается окончательное расщепление советской военной касты и ее развращение. Элитные группы советских разведчиков и военных, возненавидев прострацию геронтократов, особо отвратительную на фоне льющейся крови, и не имея опыта политической деятельности, который бы охлаждал страстную геополитическую зацикленность, начинают искать союзников под свой геополитический вкус. Геополитическое диссидентство начинает дополняться "экономической фрондой", участием в далеких от норм закона операциях "купли-продажи". Место здоровых поисков целей и ценностей занимает некая "военная декаденщина". Так формируется пресловутая "афганская вертикаль". Здесь исток всего того, что, начавшись геополитической романтизацией Ахмад-Шаха Масуда, через "окукливание" субидеологий спецведомств, замещающих единую идеологию страны, заканчивается заигрываниями с Басаевым в постсоветский период. Формат один. И это формат теперь уже не декадентский, а абсурдистский. "Маразм крепчает". На этом учатся играть все противники. Петля на шее СССР затягивается.

Американская (фактически общемировая) концепция окончательного добивания и удушения страны базируется на следующих "семи китах".

"Кит" первый. Идеологический разгром. Демонизация "империи зла" с моральных позиций, позиций здравого смысла. Одновременная пропаганда западных ценностей, подкрепляемая витринами супермаркетов для немногих (до 1985 года) и многих (после 1989 года).

"Кит" второй. Недопущение второй волны индустриализации СССР. Технологический разгром (КОКОМ), выигрыш в дезинформационной (СОИ) и реальной (компьютерная революция) технологической конкуренции.

"Кит" третий. "Энергетический" разгром. Срыв газопровода в Европу. Снижение цен на нефть. Обрушение валютно-экспортного потенциала страны при невозможности повысить мобилизованность населения и снизить уровень жизни ("брежневское ням-ням").

"Кит" четвертый. Точное знание элитных противоречий, использование готовности лидеров элитных кланов и групп подорвать интересы страны ради кланового укрепления (проигрыш в Афганистане как подставка "геронтократов", проигрыш в Чечне как подставка "партии войны" и т.п.).

"Кит" пятый. "Южная угроза". Снова и снова разрывание страны и элиты между дружбой и враждой с исламом.

"Кит" шестой. Постоянное дополнение "южной угрозы" угрозой на западном и восточном направлении (Афганистан и Польша, Карабах и Прибалтика, видимо, Украина, Китай, Япония).

"Кит" седьмой. Разрывание и скукоживание периферии ("поясов русской безопасности" – термин экспертов из США), дабы умертвить целое. Сначала демонтируются и перевербовываются дальние пояса – Чили и Никарагуа, Африка и исламский Восток. Затем – соцлагерь. Затем – СССР. Затем – периферия собственно России (Чечня и др.). Затем – ядро России.

С использованием этих "семи китов" реализуется не какая-то мелочь, как это кажется нынешним героям прострационного "охмырения", а именно идея полного уничтожения страны с задействованием для этого уничтожения (внимание!) любых союзников с любыми ориентациями, любой риторикой и даже любыми конечными целями. Можно обсуждать самоубийственность такой концепции работы против России (в том числе и для либеральной элиты мира, элиты Европы и США), но нужно видеть, что реализуется именно это.

Нужно видеть и то, что временная удача в виде Клинтона первого срока президентства (напрямую намекавшего России, что он Рузвельт, нуждающийся в Сталине для решения общих геополитических задач), и даже Клинтона второго срока, подходит к концу. Совершенно не исключено исчерпание неорузвельтовского курса всерьез и надолго. И что тогда? И где возьмутся ресурсы – духовные и материальные – для тех испытаний, которые предстоят, если сегодня не хватает воли для усилий сравнительно ничтожных и смехотворных?

Между тем общий проект разгрома России не меняется. Новый исполнитель будет реализовывать его после 2000 года с удесятеренной силой и жестокостью. А элита обкромсанной и изгвазданной России "не мычит, не телится" и в целом даже не понимает, что в этом своем прострационном охмырении она уже становится элитой в камере смертников. Возможно, с определенным количеством разнообразных "козлов-провокаторов". Но это важно понимать только с точки зрения логики перехода из камеры смертников в небытие. Нам нужна другая логика – логика жизни.

О "покаянии перед Чечней"

Выступая по поводу Басаева и новых параметров переговорного процесса с Чечней, лидер державников (теперь уже, видимо, бывший) Геннадий Зюганов допустил совершенно недопустимое. То есть оперирование понятием "вандализм в Чечне" и понятием "вины". Возможно, Зюганов считает, что в логике клановых передряг такой заход – это последний писк КПРФовской моды. Но это именно последний писк! Во всех смыслах! Вандализм и вина в Чечне – это логика С.Ковалева и А.Лебедя. Она всегда автоматически дополняется "вандализмом в Афганистане" и "виной за Афганистан". И не случайно!

Ибо никто зря такими понятиями, как вина и вандализм, не пробрасывается. Виноват – кайся! Признал вандализм – плати! И не от лица Ельцина, а от лица России, которая виновата перед Чечней, Афганистаном, исламом в целом. Виновата? Кается? Молодец! Теперь к делу!!! Будем устанавливать новый формат отношений!!! Формат второй Орды! И при этом никто, естественно, не будет каяться за Орду первую! Ибо сильный – не кается! А берет реванш за взятие Казани и пр. Кается глупый, подлый, слабый, трусливый. То есть "гяур".

Но перед тем, как гяуры начнут каяться, мы, проводящие это исследование, предлагаем исламу, если он хочет, чтобы перед ним каялись, покаяться самому перед Россией-СССР за свою роль палача этой страны. Палача, послушно выполняющего указания того самого "американского империализма", который в кулуарах и в беседах с малограмотным генералитетом России (Лебедь – самый яркий пример) проклинается исламом и предлагается России на роль общего врага (конечно же, после покаяния и смены формата отношений).

Мы понимаем, что списки взаимных претензий и покаяний можно проводить по целому ряду эпизодов ("русская пята" – игра на английском поле, депортации – сотрудничество со страной-противником, насильственная атеизация мусульман – горделивое именование себя "мечом, карающим Советы", и т.д. и т.п.). Но все это сомнительная почва. И все, кто в это играют, понимают, в чем сомнительность. Но играет-то меньшинство! Кто-то на манер Зюганова тупо подыгрывает. А большинство – или не знает, или не вдумывается, не вчитывается, не напрягается, чтобы понять.

Только поэтому (и ни для чего более) мы предлагаем желающим понять (а не исламу, который уважаем и ценим) выдержки на тему исламской (и не только исламской) вины за развал СССР из известной книги П.Швейцера "Victory" (Петер Швейцер. Победа. Минск: СП "Авест", 1995.) (Минск, 1995). Эта книга почти полностью составлена из высказываний крупнейших политиков США и их союзников, имеет подзаголовок "Роль тайной стратегии администрации США в распаде СССР и соцлагеря" и никогда не оспаривалась высокопоставленными авторами высказываний.

Итак, слово Петеру Швейцеру.

"В марте 1981 года один из наиболее талантливых директоров ЦРУ Уильям Кейси, опираясь на концепцию президента Рейгана о переходе к наступательной стратегии против Советов, начал реализацию секретных операций в развивающихся странах. Кейси считал, что нужный США формат конкуренции сверхдержав на полях "третьего мира" – это ключ к разгрому СССР. "Советы вторгаются к нашим союзникам везде. Почти на каждом континенте они создали основы своей власти. У нас есть возможность положить этому конец. В странах "третьего мира" такая же разруха, как при антиколониальном движении 50-х – 60-х годов. Сейчас там начались антикоммунистические восстания. Мы должны поддержать эти движения финансово и политически".

Как отреагировал на такую постановку вопроса "ферзя" исламский "офицер"?

"Король Саудовской Аравии, а также глава его разведслужбы шейх Турки были заведомо настроены в пользу Запада. С одной стороны, они публично возражали против американской помощи Израилю, а с другой, – еще больше ненавидели московскую антимусульманскую пропаганду в советской Средней Азии и агрессию в Афганистане."

"Турки был обаятельный человек с острым умом, сильно ненавидевший марксистов и атеистов, восприимчивый к западным взглядам, и при всем том – правоверный мусульманин. Он отлично понимал Кейси, хотя тот был католиком. Турки следил за тем, чтобы тот в каждый свой приезд в Эр-Рияд мог принимать участие в личной тайной мессе. Это был необыкновенный жест с его стороны, учитывая, что в этой стране было запрещено даже иметь Святое Писание. Для космополитичного Турки Кейси был человеком иной веры, но тех же взглядов на Советский Союз".

"Турки предложил всестороннюю поддержку подрывной программе и согласился внести в нее такой же финансовый вклад, как и Америка. Заверил, что король считает Среднюю Азию тем весьма слабым местом советской империи, куда надо нанести удар в первую очередь. Он намерен повысить качество религиозного и антикоммунистического вещания на Афганистан и Среднюю Азию. Король чувствует себя ответственным за наших мусульманских братьев под русским ярмом".

Но ислама было мало! Как мало было и совместных усилий НАТОвского Запада, совсем не стремящегося сгорать в огне антисоветской войны. Нужен был Китай. "Китай продавал моджахедам советское оружие. Кейси объяснил китайцам суть проблемы и выразил заинтересованность в больших объемах закупок в Китае. Заинтересован ли в этом Пекин? Ему ответили, что да.

Тогда директор ЦРУ затронул весьма деликатную тему, а именно советскую Среднюю Азию. В октябре 1980 года, после получения известий о беспорядках в провинции, граничащей с Киргизией, туда был послан член китайского Политбюро Ванг Зен. Он слушал пропагандистские радиопередачи из Фрунзе с критикой Пекина, призывавшие к сопротивлению китайским властям. Китайцы, без сомнения, применяли те же средства. Они только что расширили диапазон передач "Радио Урумчи", которое гремело на всю советскую Среднюю Азию. Кейси предоставил китайцам листовки, напечатанные моджахедами для Таджикистана и Узбекистана.

К удовлетворению Кейси, китайская разведка выразила согласие участвовать в этом деле. Ее директор сообщил, что на юге Советы "более мягкие". Даже Кейси не мог бы сказать лучше. Нью-йоркский ирландец-католик и коммунист из крестьян провинции Хуннан, говорили на одном языке".

Дальше в игру включается тот самый саудовский ваххабизм, который так сильно раскручивается сейчас на Северном Кавказе. "Одним из близких сердцу саудовского наследного принца Фахда проектов была поддержка мусульманских движений в советской Средней Азии. Эти акции в строгой тайне проводил клан Ваххаби. Кейси также интересовался этой темой, но не из религиозных соображений, а из геополитических. Он сказал Фахду, что Средняя Азия – это советская ахиллесова пята. Пока не сможем перенести войну на эти территории, Советы из Афганистана не уйдут. Принц согласился. "Святой джихад – это не знающая границ революция, – сказал Фахд. – Так же, как и коммунизм".

Эти слова предметно заинтриговали директора ЦРУ. Афганцы через Аму-Дарью поддерживали постоянный контакт с мусульманами СССР. Всячески пропагандировалось афганское сопротивление, распространялась исламская революционная литература, а также проводились широкомасштабные операции по минированию. Но Кейси хотелось большего – точно спланированной подрывной компании в советской Средней Азии".

"Что думает король о перенесении афганской войны на территорию советской Средней Азии? Кейси знал, что Фахд и королевская семья переправляют средства – десятки миллионов долларов – набирающему силу подпольному мусульманскому движению в этом регионе. Фахд ответил положительно. Это было что-то вроде святого всемирного союза – глубоко антикоммунистическая христианская администрация в Вашингтоне объединила бы силы с такими же антикоммунистическими мусульманами-саудовцами в совместном крестовом походе против атеистического Советского Союза".

Но вновь – одного исламского "офицера" мало! Нужен еще и китайский "конь". И он выражает полную готовность к участию в игре по правилам США.

"Между Пекином и Вашингтоном уже существовало близкое сотрудничество в ряде областей. Электронные подслушивающие устройства вдоль советской границы былинеоценимы. Специалисты из США тайно внедрили аппаратуру почти в самое сердце Средней Азии. Китайцы очень помогали в реализации афганской программы, поставляя советское оружие и другую помощь. Когда была затронута тема Афганистана, Кейси направил разговор на то, что Советы называли "национальной проблемой". Дал понять, что США проводят пропагандистскую кампанию в Средней Азии и эта кампания должна посеять зерна раздора. Ванг Зу сказал, что это не лишенная смысла задумка, и предложил сотрудничество".

А далее Кейси сообщает главную новость. Оказывается, США в доле, и с проклинающим их Ираном! "24 января1984 года афганские повстанцы, действующие с базы в Мешхеде в Иране, атаковали цели в СССР, – сообщил Кейси. – Повстанцы перешли в Туркмению, минировали дороги, нападали на отдельные военные базы, устраивали засады на дорогах на советские приграничные патрули. Было совершено довольно серьезное нападение на таможенный пост в Торгонди. Повстанцы убили нескольких человек, захватили немного оружия и амуниции".

9 февраля 1984 года умер Андропов, а 16 февраля…

"Директор ЦРУ подошел к карте на стене. Подогнув рукава рубашки, освободив узел галстука, он начал говорить: "Опасностью для Советского Союза является этническая напряженность. Это последняя многоэтническая империя, и в конце концов народы бросят свой вызов. Северный Афганистан – это трамплин для движения в советскую Среднюю Азию". Он показал на карту, посмотрел на своих хозяев и сказал: "И это как раз мягкое подбрюшье Советов. Мы должны переправлять туда литературу, дабы посеять раздор. А потом мы должны послать туда оружие, чтобы подтолкнуть локальные восстания".

Начальник афганского отдела пакистанской разведки Мохаммад Юсеф: "Прекрасно помню, что Кейси употребил именно формулировку: "мягкое подбрюшье". Кейси был очень дипломатичным, скрытным человеком, который редко выражал свои настоящие чувства".

Он выразил их именно теперь и в крайней форме! Отметим, что организация военной операции с задействованием ислама и перенесением боевых сухопутных действий на территорию Советского Союза не проводилась и даже не планировалась всерьез до этого выступления Кейси. Почему же это стало возможным?

Американские эксперты очень откровенны в этом вопросе. "С конца семидесятых годов иранская революция и джихад в Афганистане сдетонировали "южное подбрюшье", создали нужный климат для удара в это "подбрюшье"".

Как именно в него ударили, тоже описано. "Юсеф начал переговоры с экспертом ЦРУ по психологической войне о том, какую литературу лучше переправлять. Узбек, работавший для ЦРУ, предложил Коран и несколько книг о советской жестокости по отношению к узбекам. ЦРУ оплатило печать и пересылку в Пешавар многих тысяч экземпляров.

Две недели спустя Юсеф вызвал к себе несколько командиров моджахедов из северных провинций. Начался широкомасштабный процесс вербовки. Кандидаты на супертайную разведку внутри Советского Союза должны быть абсолютно надежны как по характеру, так и по политическим взглядам. Участие в операции требовало ловкости и отваги, деликатности и умения молчать". Вскоре группы завербованных начали проникать сначала в Северный Афганистан, а затем и на территорию СССР.

Но в чем была конечная цель? Это тоже не скрывается, по крайней мере, сейчас.

"Дональд Фортье из СНБ считал, что война – слишком большое напряжение для СССР, результаты которого уже заметны. Оккупация Афганистана втягивала все больше советских сил. Фортье искал аналогичные ситуации в истории и напомнил Роберту Макфарлейну, что проигранная русско-японская война 1905 года и большие потери, понесенные в Первой мировой войне, привели к революции в России".(!!!)

Постепенно в диалоге ислама и США снимаются все новые и новые ограничения. "Генерал Ахтар просил снайперское оружие, чтобы моджахеды могли убивать советских командиров и генералов. ЦРУ указывало им дома и офисы самых важных советских генералов и следило за каждым их движением. Фиксировались все передвижения прибывающих с визитом руководителей из Москвы и Ташкента. Попасть в них из снайперской винтовки было очень просто, используя данные разведки. Кейси нравился замысел, он обсудил проблему с юристами ЦРУ и СНБ. Юристы испугались, аромат "убийства" был слишком силен. Кейси обеспокоился". Но после недолгих раздумий согласился. А вскоре Пакистан начал получать от США для моджахедов еще и суперсекретные ракетные комплексы "Стингер".

Однако от исламского "офицера" требовалось нечто неизмеримо большее, чем просто соучастие в джихаде против коммунистов. Этот "офицер" должен был "добить советскую свинью". То есть – в ущерб себе – резко сбросить цены на нефть. На это Кейси и нацеливал Фахда. "Более низкая цена на нефть могла быть результатом либо падения спроса (что маловероятно), либо значительного роста добычи. Доклад Кейси утверждал, что, если бы Саудовская Аравия и другие страны с доступными нефтяными ресурсами увеличили добычу с 2,7 до 5,4 миллиона баррелей ежедневно, это вызвало бы падение цен на нефть на мировом рынке на 40%, что в итоге было бы полезно для США".

Понимая незаинтересованность Саудидов в этом деле, ЦРУ начинает разыгрывать "иранскую карту". "Фахд боялся непосредственного военного нападения. В начале 1984 года иранская армия активизировала боевые действия против Ирака. Зловещим сигналом для Саудидов было то, что "революционная гвардия" наиболее агрессивно наступала на Юге, вблизи от Басры. Если бы удалось пробить брешь в иракских укреплениях, иранские войска оказались бы всего в нескольких сотнях миль от саудовских нефтяных месторождений. Фахд требовал гарантий, что США не покинут его и поставят необходимое оружие. Кейси заявил Фахду, что президент никогда не допустит падения королевской семьи. И взамен получил согласие резко снизить цены на нефть".

В августе 1985-го в сердце советской экономики внезапно был загнан нож. Саудовская Аравия открыла шлюзы и залила мировой рынок нефтью. "Для Кремля любое снижение цен на нефть было ударом по экономике. Но в 1985 году это стало просто катастрофой. 80% твердой валюты советская экономика получала от продажи энергии и энергоносителей. Советские валютные резервы были исчерпаны. Чтобы поддержать поступление твердой валюты, Советам пришлось в 1985 году удвоить продажу золота. Совершенно секретный доклад ЦРУ о состоянии советской экономики в июле 1985 года фиксирует убытки, понесенные Советами в экспортных операциях. Если в первом квартале 1984 года сальдо от торговли с Западом было положительным и составляло 700 миллионов долларов, то в первом квартале 1985-го оно было отрицательным и дефицит составил 1,4 миллиарда долларов."

С одной стороны, бьют нефтедолларами. С другой, – пропагандистской войной. С третьей, – террористическими спецоперациями. С четвертой, – оружием, передавая исламу все вплоть до драгоценных стингеров. "Когда ракеты "Стингер" уже были направлены в Афганистан, Соединенные Штаты стали планировать расширение войны на территории советской Средней Азии. В ту осень замминистра обороны Фред Айкл отчитывался в Капитолии о реализации политики США в Афганистане. Своими ответами на вопросы конгрессменов он вызвал в Москве целую бурю. "Я сказал, что если Советы не подчинятся резолюции ООН, война может распространиться и в советскую Среднюю Азию".

"В конце 1986 года в Вашингтон стали поступать рапорты о деятельности моджахедов на территории Советского Союза. Они получили китайские и египетские пусковые ракетные установки радиусом действия почти 10 миль. Ночью их развертывали на южном берегу Аму-Дарьи и давали залпы по советской территории. Спецподразделения, подготовленные пакистанской ISI и обеспеченные ЦРУ, переплывали через Аму-Дарью, чтобы атаковать приграничные посты, закладывать мины и взрывать электролинии. Аэродром севернее Пянджа постоянно атаковали отряды моджахедов. Были организованы тайные атаки из провинций Евзиан и Бадахшан".

"Война теперь стоила Кремлю 4 миллиарда долларов ежегодно и тысячи молодых жизней. Эскалация войны, предпринятая администрацией Рейгана, делала победу Советов просто невозможной".

"Когда полным ходом шли приготовления Кремля для вывода войск из Афганистана, в столице Казахстана Алма-Ате вспыхнули беспорядки, сотни жителей в антирусском порыве вышли на улицы. Они были хорошо организованы, а их участники подготовлены ко взрыву недовольства. Казахстан был центром в антисоветской пропагандистской кампании, проводимой американцами, пакистанцами и китайцами в советской Средней Азии. "Мы хотим присоединиться к Китаю", "Америка – наш друг" – таковы были недвусмысленные и не слишком приятные для Кремля лозунги".

Прервем столь длинное цитирование. Соотнесем описанное Швейцером со слов представителей "ферзя" и "офицера" с очень сходными реалиями последнего десятилетия. Вновь поставим перед собой проблему "паритета покаяния". И поймем, что международная часть контекста для заявления Куликова имеет давнюю и богатую историю.

Однако, разумеется, полное осознание контекста демарша с "превентивными ударами" немыслимо без анализа собственно кавказской составляющей этого контекста.

Северокавказский "текст" процесса

Но сначала – еще одно высказывание, очень значимое и в контексте собственно событий, и (опять-таки!) в обозначаемом нами контексте обсуждаемого паратекста. Принадлежит оно весьма компетентному, хотя и мало востребованному в части политической экспертизы, специалисту из спецслужб.

"То, что ваххабиты играли в Таджикистане – будет разыграно и в Дагестане. Хоть бы нас спросили – мы уже все это знаем наизусть. Я в подобных делах "варюсь" с 1987 года.

Начнется с камланий на площадях; важно, что на площадях – именно это только по-настоящему толпу и "заводит". Потом пойдут мелкие стычки. Потом начнется открытое противостояние между кланами. При этом один из кланов жестко состыкуется с ваххабитами. Или же они его сами к себе привяжут.

Правительство встанет на сторону антиваххабитского клана. Только это ваххабитам и нужно. Начнется бойня, в нее обязательно втянутся наемники, но ваххабитов одолеют. Разбитый ваххабитский клан уйдет за рубеж. Таджики ушли в Афган. А дагестанцы уйдут в Чечню. Уже сейчас для этого все готовится, все каналы ухода. Они уйдут, их там "упакуют" в спецлагеря, начнут серьезно готовить.

Одновременно будут стычки в Дагестане. Из лагерей в Чечне будут инфильтроваться в Дагестан группы. Будет готовиться и местная военная оппозиция. Так что стычки гарантированы. Когда ситуацию как следует нагреют, ваххабитский экспедиционный корпус дагестанцев и чеченов перебросят в Дагестан. Начнется крупное побоище.

Исламский мир будет кричать о зверствах российского империализма, а западники – о правах человека. Легализуются финансовые потоки "помощи дагестанским борцам за свободу". Помощь пойдет из Турции, Саудовской Аравии. Постепенно будут подключаться ОБСЕ и ООН. Мы это все уже проходили.

Конфликт будет затяжной: горы. В него быстро втянутся все антироссийские силы. Из Крыма – татары. Из Украины обязательно. Неизбежно подключится Азербайджан, чтобы через распад Дагестана решить лезгинскую проблему. "Дальнее зарубежье" моджахедов подбросит. И кроме того, все будут бандитов туда "сливать". В итоге Чечня выйдет к Каспию. Что будет дальше – понятно".

Закончив эту длинную, но, на наш взгляд, содержательную, цитату, перейдем к фактам.

Последние полгода сводки ЧП в Дагестане напоминают военные. Теракты, обстрелы, захваты заложников – это уже не "след чеченской войны", это ее продолжение и многообещающее развитие.

В Чечне и не скрывают своих амбициозных планов насчет Дагестана. Под председательством первого вице-премьера Чечни М.Удугова летом учреждено движение "Исламская нация", цель которого – создание имамата, государственного образования наподобие имамата Шамиля и в его "исторических границах", т.е. объединения Чечни и Дагестана. В движение вошло 35 исламских партий из обеих республик, избран собственный парламент (меджлис). Расчет в первую очередь на дагестанских горцев, их историческую память об эпохе Кавказской войны и сегодняшний новый раскрут "мифа о Шамиле".

Действительно, на 200-летие имама в Ведено из Дагестана прибыли лидер аварского Народного фронта имени имама Шамиля Гаджи Махачев и председатель лакского движения "Кази-Кумух" Магомед Хачилаев. Основные лозунги были: "Чечня и Дагестан навеки вместе и свободны", "Свобода не даруется – она завоевывается".

В "Исламскую нацию" от Дагестана вошли также исламское движение "Кавказ", партия народного движения Дагестана, Исламская партия Дагестана, Общественно-политическая организация "Нур", дагестанское отделение Союза мусульман России.

20 июля в Махачкале прошел Чрезвычайный съезд аварского народа, посвященный обсуждению общественно-политической ситуации, социально-экономическому положению аварцев и особо вопросу об отношении к движению "Исламская нация".

Через 3 дня, 23 июля, в Махачкале на стадионе "Динамо" Союз мусульман России должен был проводить ставший традиционным в последние годы праздник – маумед (день рождения пророка Мухаммеда), на котором в прошлом году присутствовало 10 тысяч человек. Неожиданно, буквально накануне, власти отказали в аренде стадиона. Поэтому праздник переместился на центральную площадь Махачкалы, где вместо восхвалений Пророка делегации мусульман жестко критиковали национальную и религиозную политику махачкалинского руководства. (Вспомним про "площади"!).

Некоторые авторитетные религиозные лидеры, ранее дистанцировавшиеся от Союза мусульман, впервые выступили как деятели именно политического ислама. В том числе – уже упоминавшийся лидер аварцев Гаджи Махачев.

Тут следует особо сказать о нынешней ситуации в руководстве Дагестана. Дагестан – единственная республика в РФ, руководимая коллективным органом – Госсоветом. Членов Госсовета – 14, по количеству титульных этнонациональных групп. Чтобы не нарушать сложившегося этно-политического баланса, на двух основных постах – председателя Госсовета и председателя правительства – должны быть аварец и кумык. Председатель Госсовета избирается на два года.

Полномочия нынешнего главы Госсовета аварца Магомедали Магомедова заканчивались весной 1996 года, но были на 2 года продлены. Теперь, ввиду неизбежности переизбрания, Магомедов инициировал кампанию по изменению Конституции в соответствии с общероссийской – т.е. введению поста президента, что означало бы продление властных возможностей аварцев еще на 5 лет и явное ущемление кумыков.

Но идея президентства определенно не по душе дагестанцам, она дважды была отвергнута на референдуме, и местные аналитики предупреждают о возможности вооруженного противостояния этнонациональных кланов в случае реализации этого проекта.

20 августа Госсовет отстранил от должности председателя правительства Абдуразана Мирзабекова, десять лет занимавшего этот пост. Интересно, что давно непростые отношения двух первых лиц Дагестана кончились отставкой Мирзабекова непосредственно после заседания СБ РФ по обстановке на Северном Кавказе, на котором он делал сообщение. Официальная версия – Мирзабеков был неуступчив по вопросу омоложения правительства. Кабинет был отправлен в отставку вслед за ним.

Новым главой правительства назначен Хизри Шихсаидов (он кумык, как и Мирзабеков, но из команды Магомедова). Шихсаидов – бывший первый секретарь Буйнакского РК КПСС, потом – глава "Дагвино", потом – председатель Счетной палаты Дагестана (то есть уже пошло "обещанное" обострение противостояния между кланами!).

Августовские перестановки в правительстве Дагестана совпали со "знаковыми" политическими убийствами. 17 августа в центре Махачкалы расстрелян председатель Кумыкского национального совета Алжанбеков, за неделю до этого убит зампред Сбербанка Раджабов, через 10 дней убит с семьей бывший зам. руководителя администрации Госсовета и правительства Дагестана Сулейменов (вот вам и "мелкие" стычки).

Но вернемся к вопросу об этнической неоднородности и клановых притязаниях. Аварцы, хорошо представленные на республиканском уровне, давно требовали перераспределения власти в богатом Хасавюртовском районе, где руководящие посты были в основном у кумыков. На апрельских выборах в районе прежний глава администрации – кумык – проиграл аварцу. Вслед за этим кумыкам пришлось "уступить" должность начальника милиции. Таким образом, теперь кумыки считают себя ущемленными и на "исконно своей" территории.

Но Хасавюртовский район – и без этого объективно один из очагов раздора. В свое время он был расширен за счет Ауховского. В 1944 году, после депортации, чеченский Ауховский район был поделен между Хасавюртовским и Ново-Лакским и заселен лакцами с гор и кумыками. Возвращение чеченцев-аккинцев повлекло "подселение" лакцев на пустующие земли Хасавюртовского района, что, естественно, затронуло интересы тамошних кумыков и (что столь же естественно) было задействовано в годы перестройки. В начале 90-х два съезда кумыкского движения "Тенглик" провозгласили создание Кумыкской республики. Спор был урегулирован лишь в 1992 году соглашением между национальными организациями.

Но теперь некие взаимные тяготения равнинных чеченцев-аккинцев и кумыков и, соответственно, противоречия с горцами – аварцами и лакцами – оказываются неплохой почвой для игр ичкерийских политиков. Во всяком случае, в Хасавюртовском районе во время набегов из Чечни обычно боевикам противостоят аварцы, а кумыки сохраняют нейтралитет.

Этим летом кумыки, ногайцы и лезгины провели совместный съезд коренных народов, оказавшихся в меньшинстве на своей территории, и потребовали создания автономий. Естественно, им отказали. Но ногайцы утверждают, что уже получили от Грозного предложение об автономии, если они перейдут под юрисдикцию Чечни. Так что если идеология "Исламской нации" не завоюет массовых симпатий наследников Шамиля, то ставка будет сделана на межэтнические противостояния. Сейчас явно идет проработка обеих тем.

Наиболее сложные взаимоотношения с Махачкалой у чеченцев-аккинцев. Они обвиняют дагестанские власти в попытках провоцирования конфликта в Хасавюртовском районе. По мнению лидера республиканского Совета чеченцев-аккинцев Басыра Дадаева, их дискриминируют, держат под подозрением на исконно чеченской земле. Кстати, по поводу земли тот же Дадаев говорит, что незачем требовать присоединения к Чечне только Хасавюртовского района. "Дагестан" в переводе с чеченского – "земля предков". Дагестан и Чечня должны стать единым исламским государством, как было во времена имамата Шамиля.

Существенные группы чеченцев-аккинцев поддерживают связь с чеченскими радикалами: наибольшей популярностью у них пользуются З.Яндарбиев и С.Радуев. Радуевские связи здесь давние – с тех пор, как он руководил соседним Гудермесским РК ВЛКСМ. В начале чеченской войны именно Радуев пытался призвать Дагестан к газавату.

Еще одна крупная проблема дагестанского руководства – лезгины, разделенные границей с Азербайджаном. Уже в июле 1990 года на учредительном съезде лезгинского движения "Садвал" был поставлен вопрос о создании единой Республики Лезгистан. Проблема стала особенно остра после распада СССР и появления подобия границы. В феврале 1992 года в южном Дагестане начались массовые выступления лезгин. Они достигли пика через полгода, были поддержаны лезгинами и аварцами Азербайджана, и только обещание сохранить "прозрачность границы" как-то успокоило ситуацию. Но она обостряется всякий раз, как происходит ужесточение погранрежима.

На 20 сентября в Дербенте был назначен съезд лезгинского народа. Его организовал Лезгинский национальный совет, в частности, с целью объединения с "Садвал". Съезд не состоялся из-за зверского убийства жены лидера Лезгинского национального Совета Магудина Кахриманова. И, хотя убийство носило неслучайный и политический характер (о чем говорят наличие записки-предупреждения, пропажа подготовленных документов съезда, свидетельские показания соседей), его попытались как "бытовое" инкриминировать самому Кахриманову ("мелкие стычки"!).

Съезд в сентябре не состоялся, но лезгинская проблема по-прежнему остра, "Садвал" подозревают в создании и подготовке молодежных боевых отрядов, МВД ждет от них провокаций на южной границе. В связи с этим группа депутатов Народного собрания Дагестана обратилась к национальным лидерам с предложением запретить деятельность всех национальных фронтов и объединений, поскольку, выходя за декларируемые цели, она подчас бывает деструктивной. Это же предлагают и глава Дагестана Магомедов, и часто наезжающий туда Р.Абдулатипов. Вместе с идеей введения президенства это не прибавляет им обоим популярности.

Третья тема, оказавшаяся камнем преткновения в многонациональном дагестанском обществе, – создание отрядов самообороны. Де-факто они давно существуют, особенно в приграничных районах. Махачкалинские власти стремятся легализовать эту практику, хотя идея пока Москвой не одобряется. Разрешенные где-то "в порядке исключения", такие отряды тут же возникнут всюду. Давно "на низком старте" казачьи инициативы в Южной России, Руслан Аушев уже пообещал создать у себя в Ингушетии "дикую дивизию" и т.д.

Тем не менее после буйнакских событий Госсовет Дагестана принял решение о создании отрядов самообороны, приписанных к местным структурам МВД, аргументируя это тем, что федеральные власти не справляются с проблемой, а легализации бандитских отрядов, дескать, воспрепятствуют местные жители, каковым виднее, кто бандит, а кто – нет (неплохая база для местной "военной оппозиции", не правда ли?).

Но в самом Дагестане часть политических сил полагает, что это махачкалинским властям может оказаться "виднее" – кто "бандиты", а кто "отряды самообороны" и что таким образом возникает еще одна – силовая – компонента нарастающего конфликта между аварцами и их политическими конкурентами. Проще говоря – что Магомедов не намерен отдавать пошатнувшуюся власть и ведет дело к введению ЧП с тем, чтобы, подавив оппозицию, впоследствии отделиться от России.

Это можно отнести на счет мнительности оппозиции, считать внутренним делом грызущихся элит, но вот высказывание секретаря СБ Дагестана М.Толбоева (главного реализатора этой инициативы) о том, что "присутствие федеральных войск действует и на чеченцев, и на дагестанцев, "как красное на быка", настораживает. С тем же раздражением говорит о подразделениях российского МВД, стоящих на границе, и первый вице-премьер РФ Р.Абдулатипов. К слову, озвученное несколько дней назад намерение Р.Аушева вывести правоохранительные органы Ингушетии из-под федеральной юрисдикции – пробный шар в ту же лузу. Как говорится в известном анекдоте: "Однако, тенденция".

И наконец, нападение на Буйнакск и все связанные с ним обстоятельства: участие дагестанских ваххабитов, сообщения о спецлагерях подготовки в Чечне, сама тактика отхода на территорию Чечни (то есть опробование каналов и маршрутов отхода)!!! Тем самым описание компетентным практиком ваххабитской игры в Таджикистане и ход событий в "ваххабизируемом" Дагестане поразительно совпадают. Эти совпадения решающе значимы для дешифровки адресованного ныне (а как мы видим, и раньше) России исламского паратекста, насыщенного предельным вызовом. И что в ответ, кроме значимых мелочей вроде высказывания Куликова? Охмырелая прострация…

Подчеркнем, что сходные приметы того же паратекста легко обнаружить и в других регионах Северного Кавказа. И перечислим некоторые проявления.

С середины лета (со взятого нами как точка отсчета июля) резко и угрожающе шла эскалация осетино-ингушского конфликта. 17 июля в Пригородном районе у с.Дачное был обстрелян из гранатомета автобус с ингушскими беженцами, из шестнадцати человек – 2 убито, 10 – ранено. Аушев в первые же дни охарактеризовал ситуацию как ведущую к новой, подобной 92-му году, войне и обратился к Ельцину с требованием ввести в Пригородном районе президентское правление, указывая на нетерпимость творимого с ингушами, которые стремятся к родным очагам.

А.Галазов, со своей стороны, тут же заявил резкий протест возможному введению неконституционного президентского правления и обратил внимания на факты насилия по отношению к осетинам, часто совершаемые "третьей" (чеченской) силой, скрывающейся потом на ингушской стороне.

Поскольку в эти дни впервые был произведен захват в заложники чеченцев, а не наоборот (осетины, у которых украли родственницу, захватили четырех чеченских "челноков"), то Масхадов заявил Галазову ультиматум о немедленной отдаче захваченных, а в Грозном на стадионе прошел съезд боевиков, принявший решение карать любую республику, в которой посягнули на чеченцев, и создать для этого спецотряд. Отряд, подчеркнем, незамедлительно создали.

Обстановка накалялась. Замспикера ГД М.Гуцириев, вернувшись из Ингушетии, сказал, что отряды самообороны ингушских беженцев будут насчитывать тридцать тысяч человек и что беженцы ведут активные переговоры с чеченцами, дагестанцами, кабардинцами о помощи в "случае чего". Под "случаем чего" подразумевалось введение федеральных войск, к которому якобы тяготеет А.Галазов, и в ответ "обещалась" всекавказская война. "Сейчас не 92-й год, когда "российские танки могли безнаказанно утюжить ингушские села". Вслед за Аушевым Гуцириев объяснял происходящее желанием осетинского президента сорвать грядущие выборы или заработать на конфликте.

Логики в этом, разумеется, не было, так как конфликт объективно работал против Галазова, пошедшего худо-бедно на возврат беженцев. Но Масхадов прямо обвинил Северную Осетию в том, что она во все времена была оплотом России, по этой причине не заинтересована в общекавказском согласии и сознательно идет на обострение ситуации в интересах деструктивных сил в Москве.

В окрестностях Назрани на площади у памятника жертвам геноцида проходил круглосуточный митинг с призывами "вернуть землю предков" силой и т.д. Чеченские ополченцы на стадионе в Грозном предложили ввести в Пригородный район специальный кавказский миротворческий батальон.

Десять дней нарастающего напряжения закончились новыми жертвами и мощным столкновением сторон. 29 июля на окраине с.Тарское подорвалась патрульная машина осетинской милиции, на место происшествия выехал грузовик с 12 оперативниками – и тоже подорвался. Непосредственной реакцией на случившееся был погром местными жителями-осетинами лагеря ингушских беженцев в Тарском. В эти же сутки на территории Северной Осетии совершен ряд диверсионных актов – погибло двое, травмировано 12 человек. Диверсанты из Чечни – конкретно "радуевцы". Осетинское руководство говорит о фактическом переносе войны на ее территорию, о слепоте центральной власти и по-прежнему – о категорической неприемлемости президентского правления. Потому что это было бы косвенным признанием территории Пригородного района спорной.

Все кончается так же неожиданно, как и началось: вернувшись с отдыха, президент Ельцин предлагает сторонам забыть о территориальных претензиях на 15-20 лет, с чем стороны и соглашаются.

Здесь, кроме атмосферы тех "предвоенных" недель, стоит вспомнить исходное событие.

Возвращение в состав своей республики Пригородного района было тем обязательным условием, при котором ВС Чечено-Ингушетии в 1990г. соглашался подписать горбачевский Союзный Договор (в который Горбачев стремился вовлечь эту автономную республику ради ее увода из-под юрисдикции России). По этой причине дальнейшие посулы Б.Ельцина автономным республикам по части суверенитета были неизбежны. Правда, механизм отбирания у Северной Осетии по Конституции принадлежащей ей территории ни в тот момент, ни при принятии популистского "Закона о репрессированных народах" никто так и не прописал. Так что этот конфликт обещает быть вечным.

Кстати, несколько позже, после всеобщего умиротворения, оказалось, что в процессе проработки договора об урегулировании взаимоотношений и сотрудничестве Осетии и Ингушетии ключевая фраза о 15-20 годах исключения территориальных притязаний куда-то выпала…

Но, пожалуй, не менее важным обстоятельством в ряду обозначившихся здесь, в осетино-ингушском регионе, угроз России следует признать выборы в Осетии. То есть не выборы сами по себе (что есть закономерность и конституционная неизбежность). И даже не тот факт, что при смене президента Галазова, организовавшего собственную клановую систему власти, поменяется весь руководящий слой в республике, что всегда чревато осложнениями.

Пугает другое. Основным (и по прогнозам – удачливым) конкурентом Ахсарбека Галазова, как известно, является Александр Дзасохов. Человек, как нам вещают, европейских представлений, известный международной общественности, представляющий нашу страну в ПАСЕ. И, как мы знаем, бывший первый секретарь Осетии, бывший член ЦК и Политбюро, бывший и нынешний верный "горбачевец". Его программа реформ для Осетии создана "Фондом Горбачева", им же будет реализовываться. Сам Михаил Сергеевич обещал приехать агитировать за своего кандидата. По всему чувствуется: на эту "испытательную площадку" возложены большие надежды.

А не будет ли именно это место на карте России, в случае избрания Дзасохова, той петелькой, с которой начнется роспуск Федерации? В свете сказанного выше насчет закулисных горбачевских игр 90-го года по "сманиванию" Чечено-Ингушетии, а также с учетом особой близости Дзасохова к давнему грузинскому соратнику Горбачева Э.Шеварднадзе – вполне может быть! Этакая "союзнизация" в пределах России, по той же схеме, с теми же лицами, с теми же последствиями!

Адыгея, Карачаево-Черкессия и Кабардино-Балкария также пишут свой текст в пределах обсуждаемого контекста. Фон неблагополучия, связанный с нынешним положением русских в "нерусских республиках", весьма силен в Адыгее, откуда после принятия Закона о языке русские стали уезжать, но куда зато активнейшим образом едут адыги из зарубежных диаспор. Он существует в Карачаево-Черкессии и почти полностью отсутствует в Кабардино-Балкарии. Но мы его выведем за скобки, поскольку (хорошо это или плохо – вопрос отдельный) притеснения русскоязычного населения ни в одной из союзных или российских республик не становятся остро-конфликтными.

Зато вполне "конфликтогенной" может стать объединительная для трех названных республик "великоадыгская идея". Она на Кавказе вполне конкурентна "вайнахской идее" хотя бы потому, что адыгская группа по численности и расселению доминирует на Северном Кавказе, включая Дагестан.

Совершенно не случайно предложение Грозного создать общекавказский парламент было встречено в этих республиках на официальном уровне весьма холодно, а парламент Кабардино-Балкарии в ответ утвердил устав Межпарламентской ассамблеи, куда вошли Кабардино-Балкария, Адыгея и Карачаево-Черкессия.

Тут дело не только и не столько в приверженности России (в чем постоянно и наперебой уверяют Москву нынешние лидеры республик). "Великоадыгская идея" вываривается под спудом сегодняшнего официоза, в основном в недрах оппозиционных движений и при безусловном заинтересованном участии зарубежных идеологов и спонсоров из диаспор.

В августе этого года в г.Черкесске прошел уже третий Всемирный Конгресс абхазо-абазинского народа (абхазы входят в ту же языковую группу, что и адыги). Участники форума проявляли обеспокоенность сближением Грузии и Чечни, вообще вопросами геостратегического соперничества на Северном Кавказе. Вице-президент Абхазии Валерий Ашба говорил об озабоченности Сухуми тем, что Абхазия не представлена в Межпарламентской ассамблее, и о планах по репатриации депортированных некогда абхазов. Так что не только у Северного, но и вообще, у Кавказа открываются новые проблемы на старой этнической почве. С чем можно дополнительно поздравить "грузинских товарищей".

Еще насколько слов о "внутриреспубликанских возможностях".

Карачаево-Черкессия и Кабардино-Балкария одинаково одолеваемы глухой распрей между двумя титульными народами. Горцы (черкесы и балкары) почитают себя ущемленными своими равнинными собратьями, привычно держащими республиканскую власть. В Карачаево-Черкессии это недовольство помножено на конфликт оппозиции с лидером республики В.Хубиевым, который ухитрился, пренебрегая всеми конституционными правами граждан, ни разу не проводя выборов, сохранить за собой первый пост со времен застоя.

В Кабардино-Балкарии внешне все благополучно, не худший администратор Валерий Коков преодолел год назад, перед выборами, так называемый "балкарский сепаратизм", следующие выборы аж в 2002г., но!.. Но на "съезде балкарского народа" в ноябре 1996 года было подтверждено решение о создании независимой Балкарии в составе РФ и избраны ее руководящие органы. То, что эти действия признаны антиконституционными "правящими кругами", – так на то они и "правящие круги". Оппозиция, со своей стороны, считает эти "правящие круги" виновными в использовании "для себя" средств, выделенных на "реабилитацию" балкарского народа, нищенствующего в горных селах, копит обиду, сторонников и ждет своего часа. Точнее, сигнала.

Балкарский лидер Суфьян Беппаев, большой друг Джохара Дудаева, единственный в Кабардино-Балкарии генерал-лейтенант, откровенничая с журналистом, намекает на силы в Москве, которые пока велят затаиться. А он-де не таков, чтоб без поддержки лезть на рожон.

Это могло бы показаться блефом, но, вспоминая отделение Прибалтики, Чечни и "как все это делалось…", невольно задаешься вопросом: бравый генерал Дудаев из Тарту, исполнительный полковник Масхадов, бравший вильнюсскую телебашню, "афганец" Аушев, теперь вот – Беппаев, прошедший все горячие точки… Какой "отдел кадров" стоит за всем этим?

Оценивая уже рассмотренную часть предлагаемого России "паратекста" и всех его контекстов, можно с полной уверенностью заключить, что при помощи ислама (и, возможно, в какой-то мере в пользу ислама) РОССИИ ПРЕДЛАГАЕТСЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНО УМАЛИТЬСЯ ДО ЧЕГО-ТО, ЧТО ЕЩЕ НЕ ВПОЛНЕ ПРОЯВЛЕНО "ТЕКСТУАЛЬНО". ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ЯСНО, ЧТО, КАК МИНИМУМ, ПРЕДЛАГАЕТСЯ "ОТДАТЬ" СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ.

Но это еще не все.

Религиозно-политические "пружины"

Прошедший 1997 год охарактеризовался в России нестандартным событием религиозно-политического характера. Впервые в марте 97-ого года на "круглом столе" в Госдуме РФ было признано, что Россия – православно-исламское государство. Вопрос о таком признании – тонкий, сложный и крайне болезненный для всех. Гейдар Джемаль в своей статье "Субъект Аллаха" ("Независимая газета" 29.05.97.) приводил в качестве аргумента для такого признания следующее соображение: "Более глубокое соприкосновение с исламским миром в ходе вооруженной конфронтации с афганцами, таджиками, чеченцами привело к подспудным переменам в основах российского самосознания, к своего рода тектоническим подвижкам целых пластов "коллективной души", подобно тому, как это случилось в Европе в результате арабского завоевания Испании и Южной Франции и крестовых походов против халифата".

На это со всем возможным уважением необходимо ответить, что никогда "коллективная душа" России не избегала глубокого осмысления своих соприкосновений с исламом. И лучшие свидетельства этого осмысления оставила русская литература – от "Кавказского цикла" Пушкина до "Хаджи-Мурата" Толстого.

А поскольку проблема такого осмысления все же поднимается столь настойчиво, неизбежно приходится задать вопрос: о признании Россией какого именно ислама идет сегодня речь, и только ли о признании какого-либо ислама?

Для такого вопроса есть все основания, поскольку в тот же период, когда лидер Союза мусульман России дагестанец Надир Хачилаев добивался постановки и обсуждения этого вопроса, на Северном Кавказе (особенно в Дагестане) развернулся межисламский конфликт – и отнюдь не только на теологическом уровне. Конфликт этот принято называть борьбой тарикатистов (или иногда – традиционалистов) с ваххабитами.

Религиозное содержание конфликта достаточно известно: ваххабизм, требующий "возвращения к изначальной чистоте веры", отрицает совмещение в кавказских суфийских тарикатах религиозной веры с почитанием духовного лидера рода, тейпа, клана, как проводника веры, ее истинного носителя, передающего духовное знание по наследству. С этим же связано неприятие ваххабитами культа святых, определяемого ими как язычество.

Тарикатисты, со своей стороны, видят в атаке на свой тип ислама покушение на древние кавказские родовые традиции, освященные длинным, трудным историческим путем и множеством жертв на этом пути.

Сам Надир Хачилаев, безусловно, выступает как претендент и на роль посредника в межисламском конфликте, и на роль исламского духовного лидера общероссийского масштаба. Сразу после "круглого стола", признавшего Россию православно-исламским государством, Хачилаев приглашен в Пакистан на сессию "Организации исламская конференция" как представитель 20 миллионов мусульман России. В апреле, после первых вооруженных конфликтов в Дагестане между ваххабитами и традиционалистами, Хачилаев сыграл существенную роль в процессе примирения и утвердил себя в качестве примирителя.

В июне Хачилаев достиг крупного успеха в международном признании в исламском мире. Он был приглашен как глава делегации в Судан, где во время его встречи с суданским лидером Хасаном ат-Тураби была подчеркнута необходимость единения мировой исламской уммы (исламской нации). Такую встречу нельзя не считать определяющей религиозно-политические предпочтения Хачилаева, поскольку Хасан ат-Тураби, лидер "Исламского интернационала", – один из крупнейших на сегодня экстремистских религиозных авторитетов.

Не меньше характеризуют реальную ориентацию исламского миротворчества Хачилаева его публичные выступления, например, о том, что "в мире нет истинно исламского государства, и лишь талибы начали приближение к нему". Выступая за прекращение "спора ваххабитов и тарикатистов, который губит все стороны", Хачилаев одновременно и сам выдвигает базовые лозунги атаки на тарикатистов: "Секта жрецов должна уйти, уступая дорогу подлинному и просвещенному исламу!"

Проводимые при его лидерстве и широко публикуемые материалы "круглых столов" на парламентском уровне разворачивают упрек российскому государству в его сугубо православной ориентированности и отказе от признания равной государствообразующей роли ислама. "Мусульмане России – государственники. Они готовы сотрудничать с патриотическими движениями РФ, озабоченными судьбой российского государства и общества", – заявляет Деньга Халидов, член президиума Союза мусульман России. Но одновременно на тех же "круглых столах" оглашаются очень симптоматичные обвинения в адрес традиционного ислама и суфийских шейхов.

Главное обвинение – в соглашательстве с властью (очевидным образом имеется в виду власть российская, не исламская). Экс-министр иностранных дел Чечни Шамиль Бено высказывается предельно прямо: "Традиционные суфийские ордена на Северном Кавказе коррумпированы и не способны представлять истинные интересы правоверных". Сам Хачилаев выносит в подзаголовок своей статьи лозунг: "Не все, кто называет себя "наследниками" тариката, являются таковыми". Тот же Деньга Халидов добавляет: "Для тарикатов Северного Кавказа и Дагестана характерны конформизм, соглашательство, умеренность и политическая пассивность".

Очевидно, что здесь противопоставляется (в особенности иорданским чеченцем Бено) "незапятнанность духовных лидеров зарубежной диаспоры" – "оппортунизму опорочивших себя общением с советской и вообще с российской властью северокавказских шейхов".

Но для такого противопоставления в интересах чеченской диаспоры не был бы нужен ваххабизм. Атака со стороны этого течения, причем в его наиболее радикальном облике, направлена отнюдь не только на понятную всем задачу дестабилизации Северного Кавказа и дистанцирования его от России. Как соотносится такое дистанцирование с заявлением "Мы – государственники"?

Дело в том, что исторический, культурный, религиозно-духовный и политический гласный и негласный договор российско-православного населения с исламским населением России (и в том числе Северного Кавказа) во многом строился на договоре с шейхами тарикатов, которые гарантировали его своим религиозным авторитетом и устойчивостью своих духовных традиций. Именно это выстроенное сосуществование и называют теперь "конформизмом", требуя ревизии всего договора и новой роли в нем для себя. А отрицать такой исторически состоявшийся договор нельзя, не заявив, что "тарикатские шейхи не отражают интересов правоверных".

ТАКИМ ОБРАЗОМ, ГЛАВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ АТАКИ "НОВОГО ИСЛАМА" НА РОССИЮ И ОДНОВРЕМЕННО НА ТАРИКАТЫ – В ТРЕБОВАНИИ ПОЛНОЙ И ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ "ДЕНОНСАЦИИ" "СТАРОГО ДОГОВОРА" МЕЖДУ ИСТОРИЧЕСКОЙ РОССИЕЙ И (ОТЕЧЕСТВЕННЫМ) ИСЛАМОМ, А ТАКЖЕ В ТРЕБОВАНИИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ "НОВОГО ДОГОВОРА" С ДРУГИМ (ОТЕЧЕСТВЕННЫМ?) ИСЛАМСКИМ СУБЪЕКТОМ.

И В ЭТИХ ТРЕБОВАНИЯХ РЕЧЬ УЖЕ НЕ О (ИЛИ НЕ ТОЛЬКО О) ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ПРИТЯЗАНИЯХ, А О НОВОЙ, ГОРАЗДО БОЛЕЕ ВЕСОМОЙ, СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ РОЛИ ИСЛАМА В РОССИЙСКОМ ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ МИРЕ. ИЛИ, ЕСЛИ ГОВОРИТЬ ПРЯМО, – О ТОМ, ЧТО ЗАЯВЛЯЛ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД В СВЯЗИ С НАДЕЖДАМИ НА ЛИБЕРАЛЬНУЮ МОДЕРНИЗАЦИЮ БЫВШИЙ СОВЕТНИК Б.ЕЛЬЦИНА РАКИТОВ: О ВЗЛОМЕ И КАРДИНАЛЬНОЙ "ТРАНСФОРМАЦИИ" РОССИЙСКОГО ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ЯДРА!

Иными словами, говорящий с Россией на Кавказе "новый ислам" предъявляет себя в пределах обсуждаемого паратекста как реальный отечественный субъект, способный и готовый взять на себя ношу общероссийской цивилизационной трансформации. Не более и не менее! Вот почему плохи тарикаты и "старый" межконфессиональный договор!

Так ли это? Как говорят по-русски, "по Сеньке ли шапка"? Или же это еще один из постмодернистских "призраков контекста" и за действительными знаками паратекста стоят совсем иные авторы?

Если и в самом деле новые договоры требуется заключать вообще не с тарикатами, как опорочившими себя формами религиозно-духовной организации российской мусульманской общины, а с новыми современными формами такой организации, то нужно вернуться к первоначальному вопросу, какие это формы и что это за ислам. Всматриваясь в сегодняшнее состояние форм исламской самоорганизации в России, и особенно на Северном Кавказе, что мы видим? Мы видим все тот же внутриисламский конфликт, который разгорается все сильнее и принимает все более жесткие формы!

Уровни и формы конфликта различны. На страницах российских газет они цивилизованно-убедительны и красноречивы. В Чечне этот конфликт принял вид противостояния политических блоков в руководстве республики. Условно в "ваххабитский" блок входят Мовлади Удугов, Ваха Арсанов, Зелимхан Яндарбиев, а в "традиционалистский" – Аслан Масхадов, Ахмед Закаев, муфтий Духовного управления мусульман Чечни Ахмед Кадыров.

А поскольку глава "Исламской нации" Удугов при ее создании летом прошлого года провозгласил, что "впервые со времен имама Шамиля Чечня и Дагестан объединяются в одно государство", то неудивительно, что Дагестан полностью разделил с Чечней трудности этой религиозно-политической проблемы. При этом становящееся в Чечне на уровне кланововластных блоков ваххабистско-тарикатистское противостояние стремительно экспортируется в Дагестан и воспроизводится на уровне этнически религиозного раскола.

И сколько было заложено в политической подоплеке религиозных столкновений провокационности – вся она досталась Дагестану. Прежде всего – изначальная двусмысленность экспорта в Дагестан ударного, конфликтного ваххабизма вместе с обоснованием там иорданского инструктора-ваххабита Хаттаба. За которым очевидно проглядывают, с одной стороны, чужие интересы и деньги, а с другой, – специфическая безжалостность к покоренным бывшего "воспита-теля" афганских моджахедов. Именно он был инициатором создания "исламского" чечено-дагестанского батальона из согласных сменить традиционное направление ислама на ваххабизм.

Понятно, что и в Чечне, и в Дагестане он исполняет и будет исполнять прежде всего не роль религиозного лидера, а свои профессиональные обязанности – прививать военно-террористические навыки обреченным на междуусобицы и исполнение провокаций "ученикам". Арабские СМИ утверждают, что в октябре таких "учеников" было выпущено 300. Последнее подтвердилось при нападении на Буйнакск 22 декабря 97-ого после целого ряда вооруженных столкновений в течение года ваххабитов с тарикатистами в Буйнакском районе, где в основном находятся ваххабитские села.

Характерна и реакция на события лидера известной организации ваххабитов Дагестана – центра "Кавказ" – М. Джангиева. Он сказал: "Нас подставили".

Что бы ни имел в виду Джангиев, но в отношении дагестанских ваххабитов, в значительной степени даргинцев, уже прозвучало фактическое объявление войны, когда секретарь СБ Дагестана М.Толбоев сказал: "…Я говорил, что они такие же патриоты Дагестана. Но после случившегося в Буйнакске я только могу назвать их предателями".

Еще об авторах паратекста

Ваххабито-тарикатистский конфликт в Чечне и Дагестане, как и все конфликты на Кавказе, не избежал связи с нефтяным соперничеством, участником которого теперь можно считать и Дагестан.

После долгих и отвлеченных рассуждений летом 1997 года о том, что при такой жесткой требовательности чеченской стороны на переговорах следовало бы напомнить о возможности прокладки через Дагестан трубопровода, минующего Чечню, в сентябре прозвучало памятное всем заявление Бориса Немцова: не просто возможен обходной путь, а уже принято решение "наверху" о том, что он будет реализован.

Такие заявления не звучат случайно из уст официального лица, которое затем неоднократно посещает Гейдара Алиева для обсуждения именно указанного круга вопросов. Кроме того, уже через две недели становится известно, что свой вариант строительства обходного участка нефтепровода мимо Чечни предлагает генеральный директор АО "Дагнефть" Гаджи Махачев. Причем, по мнению Махачева, обойти надо не только Чечню, но и неспокойный Хасавюртовский район Дагестана, поскольку, как он подчеркивал, строительство нефтепровода может обострить конфликт между Грозным и чеченцами-аккинцами. Далее Махачев уверял, что его вариант не только на 30 км короче, но он уже договорился с американской фирмой "Редд" о строительстве.

Сам директор "Дагнефти" Махачев одновременно лидер аварского Фронта имени имама Шамиля. Традиционно этот Фронт входит в блок, выступающий за унитарный Дагестан, тогда как тюркские народы Дагестана всегда склонялись к его федерализации. Последнее особенно важно, поскольку охрану трубопровода Махачев брался обеспечить своими силами, т.е. силами Фронта.

В середине декабря Удугов во главе чеченской делегации выезжает в Дагестан, где в поселке Новолакское проходит встреча руководства Чечни и Дагестана на тему подготовки договора о дружбе и сотрудничестве между двумя кавказскими республиками. Напомним, что в июле Удугов – сторонник чеченской "ваххабитской группы" и личный друг покойного духовного лидера дагестанских ваххабитов Фаттиха – уже провозгласил целью собирание Чечни и Дагестана в единое государство. В Новолакском о едином государстве речь, разумеется, не шла, но дагестанская сторона сочла, что даже договор возможен только после визита в Чечню Б.Ельцина.

Через 5 дней, 22 декабря, происходит нападение на Буйнакск с демонстративно ваххабитскими исполнителями, а днями позже совершается несколько убийств и похищений дагестанских административных лиц в Каспийске и Кызыл-Юрте. Тем самым район нестабильности выдвигается в центральную часть Дагестана и перекрывает путь на север любым нефтепроводам.

Реакция главы "Дагнефти" и руководителя "Фронта имама Шамиля" была более, чем яркой: 27 декабря Махачев заявляет на митинге, что дагестанские правоохранительные органы не способны ответить на чеченский вызов, в то время как формирования Фронта приняли участие в боях с чеченцами. В связи с этим Махачев призывает население создавать вооруженные отряды самоообороны.

В разгар вышеописанной драмы Масхадовым начата чистка в правительстве, завершившаяся к концу года роспуском кабмина и затем формированием его заново – но уже "под рукой" Шамиля Басаева. И началась эта чистка с события, которое не случайно считается знаковым. В октябре Масхадов преобразовал Южную нефтехимическую компанию в 4 концерна, а ее главу Хож-Ахмет Яриханова отправил в отставку. Известно, что Яриханов принадлежит к клану "старых дудаевцев", входивших в окружение Дудаева с 1991 года. Его отставка, как и отставка других экономических министров Чечни, уводит контроль за нефтью из рук т.н. "дудаевцев" (в том числе тейпа мялхи и клана братьев Албаковых). Сейчас Яриханов если и вернется в правительство, то уже под тяжелую руку Басаева.

Нынешнее понижение веса "дудаевцев" в чеченском руководстве отражает тот общетейповый и вообще властный процесс, который шел в Чечне в течение всего прошедшего года и который заканчивается сейчас обсуждением переброски в Чечню группы британского спецназа для освобождения двух похищенных граждан Великобритании.

Таким образом, в стане писателей нашего паратекста появляется новый и неслучайный субъект. И не единственный.

Дудаев приходит к власти в 1991г. вместе с братьями Албаковыми, контролирующими нефтяной бизнес, и "старыми" тейпами – мялхи, орстхой-цечой, курчалой. При этом "дудаевский" период носил явные признаки прогерманской политики. Это и тесные связи с чеченским эмигрантским центром в Мюнхене, и присутствие чеченской диаспоры из ФРГ в 1992г. на всемирном конгрессе вайнахов в Грозном, и собственный нефтекомпаньон Дудаева в Германии компания "Крес", финансировавшая проживание за границей старшего сына Дудаева Авлура. И… такая деталь, как духовное водительство семьи Дудаева, принадлежащей вирду Вис-Хаджи, шейхом – этническим немцем.

В этот же период происходит очень многозначительное убийство в Лондоне братьев Уциевых (клановых оппонентов Албаковых) при ведении деловых переговоров с Джозефом Риппом (президентом "Инвесторс Корпорэйшн оф Америка") о выделении Чечне 250 млн. фунтов стерлингов на реконструкцию нефтепромыслов.

Так вот, пробританский вектор чеченской политики, опальный при Дудаеве, сложился в "постдудаевский" период, т.е. период Зелимхана Яндарбиева, и оформился к концу этого периода, когда на президентских выборах в Чечне победил Аслан Масхадов.

Началась эта "смена чеченских вех" учреждением в Токио осенью 1996года чечено-японской компании АО "Кавказский общий рынок" с одновременной заявкой правительством Яндарбиева проекта транзита нефти через Украину и Польшу. Кроме японских компаний "Иточу", "Мицубиси", "Bank of Tokio Mizubisi", Турции, Южной Кореи, Польши и Украины, в консорциум вошла и Саудовская Аравия в лице мультимиллионера Хашоги.

С началом 1997г. и одновременно "периода Масхадова" свое место в "токийской инициативе" прочно заняла Великобритания. Через год после заявления проекта в Токио в Лондоне проходит презентация Кавказского инвестиционного фонда, в состав соучредителей которого вошли: президент ЗАО "Кавказский общий рынок" Хож-Ахмет Нухаев; близкий друг Маргарет Тэтчер, лорд Алистер Макальпайн; глава "Инвестисмент Холдингс" Френсис Пайк.

В протоколе о намерениях подписи Нухаева и лорда Макальпайна соседствуют с подписью Масхадова. Причем в тексте протокола о таких "мелочах", как Польша, Южная Корея, Турция, тем более Украина, уже не упоминается. Этот список заменен более солидным пунктом, который стоит привести.

"Закрытое акционерное общество "Кавказский общий рынок" и международная инвестиционная корпорация "Перегрин Инвестисмент Холдингс" приступают к разработке возможности создания инвестиционного фонда с участием инвесторов из Европы, США, Японии и других стран Азии для финансирования предприятий нефтяного комплекса в г.Грозном, инвестиций в области производства электроэнергии, транспорта…" и так далее, включая телекоммуникации.

Подход ясен: судя по подписям, британская и чеченская стороны приступают и возглавляют, остальные – инвестируют в порядке общей очереди.

При этом господин Нухаев, занимавший не последнее место в отечественной криминальной иерархии, присутствует на праздничном обеде в свою честь, данном семьей одного из крупнейших европейских миллионеров – покойного сэра Голдсмита, лидера консервативной партии в период правления Тэтчер. На презентации присутствуют и новые лица – соучредители ЗАО "Кавказский общий рынок" Цезарь Шеварднадзе (племянник Эдуарда Шеварднадзе) и Алтай Хасанов (племянник Гейдара Алиева).

Вероятно, сам Кавказский инвестиционный фонд следует считать, таким образом, "племянником" большого каспийского консорциума с теми же участниками. С небольшой разницей: в том консорциуме есть существенная доля США и некоторая доля России.

В приведенном списке недостает упоминания еще одного "племянника" – Доди аль-Файета (сына сестры саудовского мультимиллиардера и чеченского благодетеля, участника ЗАО "Кавказский общий рынок" Хашоги). Он, как известно, трагически погиб вместе с принцессой Дианой летом прошлого года. А ведь он имел бы право присутствовать в списке, поскольку, судя по публикуемым данным, заслуги Хашоги в разрушении СССР путем манипуляций цен на нефть огромны. Так же как именно его фонду "Медина", как говорят, Грозный в первую очередь обязан финансовым благополучием во время войны с Москвой.

И даже имя погибшей принцессы Дианы в данной цепочке значимо и не случайно. Оно ведет к следующей фигуре – пакистанскому политическому деятелю, лахорскому лидеру Имран-Хану, женатому на дочери Голдсмита. Ранее принцесса Диана посещала покровительствуемые им госпитали в Лахоре и была его гостьей, а теперь Имран-Хан совершает поездки в Чечню. Первый раз – в октябре, неофициально, вслед за лордом Макальпайном, бывшим казначеем британских консерваторов, а сейчас – уже вполне официально: он по просьбе заместителя британского посла в Пакистане (?!!) принимает участие в судьбе похищенных в Чечне британских граждан и готовится сопровождать в ЧР британского специалиста по диверсиям, на что Москва еще не дала согласия. Однако уже известно, что ХОЖ-АХМЕД НУХАЕВ ГОТОВ ОПЛАТИТЬ ВВОД В РЕСПУБЛИКУ ПРЕДЕЛЬНО ОГРАНИЧЕННОГО "КОНТИНГЕНТА" БРИТАНСКОГО СПЕЦНАЗА САС.

Это уже, скажем так, вопиющий признак даже не "масхадовского", а "басаевского" периода в жизни Чечни. И одна из мелких, но весьма важных и показательных деталей совокупного образа этого периода – всегда находящийся рядом с братом Ширвани Басаев в идеально подогнанной британской военной форме.

Завершая описание британского вектора Чечни и чеченской политики Великобритании, важно обозначить, что цепочка фигур, начавшаяся в Лондоне Голдсмитами, лордом Макальпайном, принцессой Дианой, продолженная Саудовской Аравией в лице Хашоги и экспортным ваххабизмом, завершилась пакистанцем Имран-Ханом снова в Лондоне, а сюжет привел всех участников в Чечню. Круги лиц и событий замыкаются именно таким образом.

Знаменательно, что при всех переменах политической погоды в Чечне и при всех сменах ориентаций Грозного отношения Японии с Чечней в частности и с Каспийским регионом вообще неизменно ровные, дружественно-заинтересованные и расширяются во все периоды.

Что же касается германского вектора чеченской политики в его нынешнем состоянии, то этот вектор в последние два года ярче всего выражался похождениями Салмана Радуева.

Он был ранен в марте 1996г. После ранения Радуев был переправлен в госпиталь близ Мюнхена и Пуллаха, где находится штаб германской разведки – БНД. Утверждают далее, что всю операцию курировало управление БНД по борьбе с транзитом наркотиков и отмыванием "грязных денег". После сложных пластических операций Радуева переправили назад в Чечню через российскую территорию.

В 1997г. в него стреляли, причем это покушение приписывают Вахе Арсанову, относимому в сегодняшней Чечне к ваххабитской группе. Был ли виновником обстрела именно Арсанов, сегодня доискиваться не стоит. Зато стоит обратить внимание на то, что именно Радуева ваххабитская вооруженная община в Чечне и Дагестане считает одним из своих главных противников. Именно Радуев призвал запретить деятельность ваххабитов в Чечне. Есть версия и о том, что при отступлении из Буйнакска упомянутый выше иорданский инструктор-ваххабит Хаттаб был ранен в стычке с людьми Радуева.

Не исключено, что в наступившем 1998г. следует ждать ответных действий германско-ориентированных сил в Чечне и на всем Северном Кавказе. И, конечно же, ошибкой было бы считать все силы на Северном Кавказе принадлежащими той или другой стороне.

Сегодня часто обвиняют Запад, Россию вообще, и определенные силы в России в частности, в злоупотреблении термином "исламская угроза". Однако, судя по описываемой ситуации, в которой находится, например, северокавказский ислам, существуют и другие угрозы, которые страшны самому исламу не меньше, чем тем, кто думает об исламской агрессии.

Это, во-первых, псевдоисламский хаос вместо борьбы за "чистоту веры" и "исламское просвещение". И, как ни кощунственны сами эти словосочетания, именно это маячит сейчас на Северном Кавказе, и не только там, при отсутствии реального и бесспорного лидера в исламском мире, и в мире российского ислама в особенности.

Это, во-вторых, явная опасность выделения в исламе тех его черт и наслоений, которые под видом "особым образом понимаемой чистоты" проповедуют и реализуют катастрофический социальный, политический, экономический и духовный регресс на тех территориях, которые удается "упаковать" в подобные "исламские" комбинации.

И это, в-третьих, общая для всех религий опасность, понятная немусульманскому миру так же, как мусульманскому: циничное превращение своей религии в инструмент чужой, совсем не божественной, игры.

Не это ли происходит на наших глазах с талибами в Афганистане? Не это ли уже произошло в Таджикистане? Не это ли, наконец, происходит в Чечне, Дагестане, на всем Северном Кавказе?

и тогда вопрос: какие есть у "отечественного" ислама, расколотого и яростно воюющего внутри себя самого, шансы на то, чтобы "поднять" столь амбициозную задачу, как глобальная трансформация социокультурного ядра страны с тысячелетними традициями?

и следующий вопрос: только ли в столь вожделенной для некоторых исламских лидеров трансформации подобного рода заключаются реальные цели главных авторов обсуждаемого нами паратекста, давно и не случайно взявших на знамя древний лозунг "разделяй и властвуй"?

Однако, если мы говорим о полном контексте обсуждаемого паратекста и обо всех обстоятельствах его авторов, нужно отметить и некую принципиальную новизну, которая обозначилась во взаимоотношениях "ферзей" и других фигур (и прежде всего того самого исламского "офицера") в последние несколько лет.

Новизна эта – в том, насколько быстро набирает в силе "офицер" и насколько серьезны уже сегодня угрозы для "ферзей" от его вовсе не запрограммированных "ферзями" действий. В качестве примеров приведем лишь:

– движение "Исламская Нация" Луиса Фаррахана в США, уже однажды "поставившее на уши" всю Америку своим "Маршем миллиона мужчин" на Вашингтон;

– все большее ощущение "зеленой опасности" во Франции, заставляющее Париж все активнее "вкладываться" в поддержание стабильности в Алжире, но одновременно приводящее к стремительному наращиванию политической массы правым "Национальным фронтом" Ле Пена;

– явную озабоченность правящих групп Великобритании и Германии неэффективностью предпринимаемых в последние годы мер по ограничению исламской иммиграции, особенно в связи с появлением в этих странах кварталов, микрорайонов и даже иногда городов, которые прямо называют "исламскими", "турецкими", "арабскими", "курдскими" и т.п.;

– наконец, что самое важное, отчетливо ощутимый "сдвиг вправо" и общества, и элит в странах-"ферзях" рассмотренной нами игры. Сдвиг, который проявляется и в мелких, но немаловажных приметах прорывающегося сквозь рогатки демократических институтов бытового расизма, и, что еще более существенно, в явном повышении политической роли и активности все более "коричневых" и "черных" сил, уже очень далеко ушедших от романтического антилиберализма "новых правых" и идеологов "консервативной революции" образца середины 70-х.

Заключение

Мы начали крохотным жестом Куликова, который интерпретируется нами в контексте происходящего и происходившего. Он интерпретируется через тот метод "целостного анализа", который мы считаем единственно отвечающим и правде ситуации, и нравственному долгу исследователей, описывающих не критическую ситуацию вообще, а критическую ситуацию в своем Отечестве.

Исследование позволило нам развернуть достаточно полную картину масштаба катастрофичности происходящего. Как ясно любому, эта катастрофичность произрастает из "коллективной ничтожности" элиты России и особенно позорно оттеняется этой ничтожностью. Во имя преодоления происходящего, во имя правды, просим: не сводите эту ничтожность к отдельным фигурам! Не произносите "они"! Начните с себя!! Сбросьте этот морок прострационного "охмеления"! Всмотритесь в контур беды!

Те "семь китов", на которых строилась политика уничтожения страны в эпоху Афганистана и Полоши, сейчас не только "на плаву". После недолгого погружения они осуществляют чуть ли не апокалиптическое всплывание.

"Кит" первый. Раньше: демонизация "империи зла". Теперь: вдруг начавшаяся фактически с низкого старта демонизация "преступного государства". Спекуляция на колоссальных уродствах нынешнего общественного устройства России. Идеологические атаки с претензией на "трансформацию" ядра российской исторической личности.

"Кит" второй. Раньше: недопущение второй волны индустриализации СССР. Технологический разгром и выигрыш в технологической конкуренции. Теперь: "затыкание от России" последних щелей на рынке высоких технологий в Индии, Иране, по всему миру. Готовность вернуться к технологической блокаде. Репрессивное навязывание СНВ-2. Удушение через диктуемые методы реформ почти всего высокотехнологического потенциала страны, который будет для нее неимоверно важен в условиях будущих испытаний.

"Кит" третий. Раньше: "энергетический" разгром. Теперь: война против нефтепровода Тенгиз-Новороссийск. Перерезание и вывод за территорию страны всех главных энергетических артерий, прежде всего нефтяных. Назревающие новые неприятности в газовой отрасли. Глобальные энергетические проекты, учитывающие все долговременные интересы, кроме российского.

"Кит" четвертый. Раньше: точное знание "политбюрошных" элитных противоречий, использование готовности лидеров элитных кланов и групп подорвать интересы страны ради кланового укрепления. Теперь: точная игра на управляемых конфликтах во всех слоях элиты "в центре и на местах", разыгрывание карты "партии войны и партии мира" для отделения Северного Кавказа. Создание множественных конфликтов этнополитического и политико-идеологического характера. Разрушение любых попыток выстроить реальный элитный консенсус.

"Кит" пятый. Раньше и теперь: "южная угроза" во всех ее вариантах. Наращивание экспансии ваххабизма с очевидной целью немирного характера.

"Кит" шестой. Раньше и теперь: постоянное дополнение "южной угрозы" угрозами на западном и восточном направлениях (Афганистан и Польша, Карабах и Прибалтика, Украина, Китай, Япония).

"Кит" седьмой. Раньше и теперь: разрывание и скукоживание периферии "поясов русской безопасности". "Мирное" и вооруженно-конфликтное завоевание все новых и новых кусков сначала советской, а теперь и российской территории.

Вот он, паратекст нынешних вызовов (и южных вызовов, в частности), адресованных России. Вот они, контуры нового Ордынства, вздымающегося над всеми, и в том числе исламскими, народами нашего Отечества. Поймите, это не алармизм, не торговля страхом. Такие ярлыки хотят навесить те, кому дорога своя "прострация в охмырении". Бог с ними! Но нельзя бесконечно длить этот "охмырительный" морок в стране, где еще не перевелись люди с волей и разумом. Пусть топчутся рядом друг с другом "хмыри"! Сумеют ли перед лицом развернутого нами кровавого паратекста южной (но и не только южной) угрозы объединиться другие? если сумеют – все еще можно преодолеть.

26.11.1998 : Размышления в темноте

Сергей Кургинян

По поводу убийства Галины Старовойтовой

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1998. #9-10

Часть 1.

Глюки

Политическая ситуация в России и до убийства Г.Старовойтовой была очень и очень острой. Убийство Галины Васильевны дополнительно обостряет ситуацию, и она становится "пограничной". Есть такой специальный термин, характеризующий сверхострые ситуации. И есть правила поведения в пограничных ситуациях. Этих правил несколько. Но одно из них наиболее важно – нельзя терять контроль над своими эмоциями. Нельзя давать волю подсознанию. Нельзя "шизеть".

Пограничная ситуация требует от общества и политиков особой, в том числе и психологической, зрелости. Любую ситуацию надо осваивать. Весь вопрос – как. Политик, приступающий к освоению такой ситуации, может, во-первых, спасовать, опустить руки. Во-вторых, потерять самообладание, впасть в неконтролируемую агрессию, начать "шизеть". И в-третьих, мобилизовать резервные политические возможности и начать осваивать ситуацию конструктивно – сухо, спокойно, сдержанно.

Ясно, что только этот третий тип освоения приемлем. При этом сухость и спокойствие не значат вялость или безэмоциональность. Можно и должно дать беспощадный отпор навязываемой обществу через разномастный политический террор "стратегии напряженности". А убийство Старовойтовой – это именно очередной виток такой "стратегии напряженности".

Об отношении к убийству Г.Старовойтовой я буду говорить ниже. Это вопрос самоопределения. И в пограничных ситуациях от этого вопроса ни в каких "аналитизмах" не спрячешься. Но вначале все же об "ошизении". И рождаемых им историко-политических "глюках". Как говорится, "процесс пошел". И это очень на руку тем, кто раскручивает спираль напряженности. Ибо стратегия напряженности как раз и предполагает, что в критических ситуациях бал начнет править политическое безумие.

Вы предлагаете погасить свет в окнах? Это значит вернуться к "глюкам" эпохи раздуваний темы пакта Молотов-Риббентроп. Окна гасили тогда, в эпоху радений на почве "освобождения от империи". Сделать это еще раз – признать, что способность учиться на своих ошибках отсутствует. И что ничего нет, кроме глюков. Погасивший окна останется в темноте. Сон разума породит новые глюки. А сие означает, что борьба демократов подобными методами плавно переходит в их харакири. В этом цель?

Два главных глюка, отдающих перестроечным нафталином и лживой патетикой той эпохи, снова пущены в оборот. Начали этот запуск коммунисты, подхватили демократы. И что же мы имеем? "Глюкоконсенсус" на фоне нарастающей конфронтации? Демонстрацию неспособности отвечать на страшные вызовы новой эпохи, скрываемую за "обострением конфронтации зла и добра"? Ведь демонтаж интеллектуальной ответственности, производимый путем раскрутки подобных глюков, неизбежно порождает политический нигилизм. И понеслось!

Глюк #1 – сравнение убийства Галины Васильевны с поджогом рейхстага.

Глюк #2 – сравнение этого убийства с убийством Кирова.

Начнем с рейхстага. Кто тут кому Гитлер? Поджог рейхстага – это ситуация, при которой некая сила приходит к власти легитимным путем. Нацисты в 1933 году, как мы помним, пришли к власти на выборах. Им не хватало полученной легитимно власти, и они устраивали провокацию, в результате переходя от правовой системы к тирании с уничтожением политических противников.

Когда, проводя параллели между каким угодно событием и поджогом рейхстага, мы хотим понять, кто кому "Гитлер", то производится это не путем сравнения цвета знамен. Тут легко запутаться. КПРФ будет говорить, что поскольку коммунисты в поджоге рейхстага – страдательное лицо, то данная метафора нужна, чтобы проиллюстрировать простейшую мысль: убийство Старовойтовой так же подстегивает неправовые репрессии против коммунистов, как и поджог рейхстага. А что, разве Березовский не призвал к запрету компартии?

Но глюк на то и глюк, чтобы легко переходить в свою противоположность. Коммунисты для демократов саморазоблачились как "коричневые". "Коричневые" – это Гитлер. И пошло и поехало.

На самом деле для того, чтобы разобраться с подобными глюками, надо сопоставлять не побочные признаки, а структурно-функциональные показатели. Таких показателей, диагностирующих всерьез ситуацию "рейхстага", два. Первый – кто движется к власти? Второй – кто предлагает чрезвычайщину? Нам понятно, что к власти сегодня движется вроде бы не Егор Гайдар. А Примаков, который формально считается ставленником левого центра. Чрезвычайщину предлагает не Егор Гайдар, а Зюганов. Понятно, что получается? Коммунисты запустили глюк, а он "самотрансформировался" в свойственной ему "бесовской логике", и вот уже и Егор Гайдар может претендовать на роль Георгия Димитрова.

Так что не шизейте, угомонитесь. Хотите бороться с противниками – выражайтесь просто и внятно. Не запускайте в оборот глюки. Они же вас и погубят. И вся страна потонет в этой "шизе".

Теперь о глюке #2 – с этим самым убийством Кирова. Тут, между прочим, есть две версии убийства. Одна (более популярная прежде всего в демсреде) состоит в том, что Кирова убил Сталин. Другая… но об этом чуть позже. В любом случае – вновь просчитаем структурно-функциональные показатели. Киров и Сталин – два босса одной правящей партии. Одна партия, находящаяся у власти. Два единомышленника. Борьба за главенство. И – политическое убийство одним из конкурентов другого. Так, повторяю, выглядит первая версия.

Но тогда если Галина Васильевна – Киров, то кто в пределах той же партии Сталин? Сталиным в этой логике "ошизения" могут быть Чубайс, Явлинский, Гайдар… Ельцин? Да нет! Ельцину Галина Васильевна не конкурент. Кстати, и Зюганову она не помеха! Ах ты, боже мой, коммунистов ругает! Да кто сейчас такой обидчивый! Все голоса считают, к выборам готовятся, хотят иметь удобных врагов. Старовойтова для Зюганова – враг удобный и безобидный. Другое дело – тот же Березовский. Он может и указ выпустить. О запрете КПРФ. Знамо дело – "семья". Это содержит в себе серьезные искусы и серьезные издержки. А Старовойтова? Она в лучшем случае – Киров очень местного масштаба, для конкуренции в стане демократов.

Перед тем, как перейти ко второй версии убийства Кирова, вернусь к глюку #1. О рейхстаге. И вновь – с позиций структурно-функциональных, без дураков. Поджог рейхстага – это повод для раскрутки крупной публичной политической кампании. Помните – Геринг закатывает истерики на процессе, Георгий Димитров отвечает.

У нас такое тоже было. Десять лет назад. В Тбилиси, например, где раскрутили крупную истерику вокруг саперных лопаток. Но сейчас – время публичных кампаний вообще позади. А демократы крупную публичную кампанию раскрутить не могут. Да и зачем? Мартовское снятие Черномырдина, Чубайса, Куликова продемонстрировало новый стиль. Не нужно крупной публичной кампании для того, чтобы выпустить любой указ, ЕСЛИ ПРЕЗИДЕНТ ЭТОГО ХОЧЕТ. Подчеркиваю, любой. О роспуске Думы, о запрете КПРФ, о чистке в силовых структурах, о снятии Примакова. Зачем публичность, психоз, истерики? Нужен компромат и группа давления. А дальше пусть вся страна гадает – почему кого-то сняли, кого-то разогнали. Такая у нас сейчас политическая погода. Так ведь? Тогда зачем весь этот раскрут?

И тут мы переходим ко второй версии убийства Кирова. Согласно этой версии, считается, что Сталин не хотел репрессий. Не считал их для себя выгодными. А ему: "Прыгай в репрессии, а то хуже будет!" А он: "Не хочу!" А ему – такие "аргументы", как убийство Кирова: "Прыгай!" Ему, согласно этой версии, так и транслировали: "Не будешь нас слушать, начнем убивать одного за другим и тобою кончим!" Киров, согласно данной версии, был ближайшим и наиболее верным соратником Сталина. "Сдавшим" вдобавок всех тех, кто хотел задействовать его против Кобы. И когда убили Кирова, то Сталин понял, что следующий – он сам. И "прыгнул". И, между прочим, не совсем так, как предполагалось.

Такая вот, понимаешь, версия. Тут уже можно и Бориса Николаевича ввести в пространство содержательных аналогий. Мол, не хочет Ельцин "прыгать", ибо не понимает, зачем. Примаков пока конструктивен. То, что у него рейтинг растет, это так.. Опасность от него пока не исходит. Дума все, что надо, примет. Зиму и весну пусть поработают бок о бок, "наедятся дерьма", поотвечают за голодуху. А там посмотрим…

У Ельцина хорошее чутье. А на него давят. Давят и орут: "Прыгай!" Куда? На вилы? Он не поддается, уходит. В том числе "в медсанчасть". И тогда ему "аргументик" в виде убийства Г.Старовойтовой. Кирова то есть. А поскольку Старовойтовой может оказаться "мало", то, видимо, в подобной версии нужен некий "коллективный Киров" с приближением Ельцина к зоне предельного риска, когда придется прыгнуть – хочешь не хочешь. А вот куда и как прыгнет человек? Это вопрос особый. При всей маловероятности подобного развития событий – нельзя шутить с такими вещами. Шутканули уже однажды. В 1937 году.

Исторические параллели в перенагретом обществе, они же глюки – это своего рода мантры, заклинания, управляющие политическим подсознанием в критических ситуациях. Выключение света – это погружение в это самое подсознание. Во тьму, то есть. А там такое может сработать…. "вылетит – не поймаешь". Так что отнесемся к ритуалам серьезно. На то и критическая ситуация, чтобы не пренебрегать их анализом.

Часть 2.

КПРФ: ритуалы и ценности

Двусмысленная минута молчания, которой съезд НПСР почтил память Галины Старовойтовой и других "жертв криминального режима", требует не только оценки, но и альтернативного ритуального жеста. Хотя бы на страницах печати. Не будучи лично знаком с Галиной Старовойтовой, являясь всегда и при всех обстоятельствах ее непримиримым мировоззренческим противником (вовсе не по причинам антикоммунистических убеждений госпожи Старовойтовой), я питаю отвращение к политическому террору вообще. Зверское убийство женщины – умного и убежденного политика, умеющего отстаивать свои убеждения, – не может не вызывать глубочайшего возмущения.

Мое поверхностное знакомство с одним из близких родственников убитой произвело на меня приятное впечатление. Ясно было, что ты встретился с человеком простым, интеллигентным, умным и деликатным. Знакомство это позволяет мне дополнительно к общей оценке случившегося и безусловному требованию покарать виновных самым безжалостным образом – еще и выразить искреннее частное соболезнование всем родственникам и близким Галины Васильевны.

И все.

Что касается минуты молчания, то предлагаю своим единомышленникам почтить этой минутой сотни тысяч жертв межнациональных конфликтов – в Армении и Азербайджане, Грузии и Абхазии, Молдавии и Приднестровье, в Средней Азии, Прибалтике, на Северном Кавказе – ВЕЗДЕ. Этой же минутой молчания мы почтим миллионы и десятки миллионов тех, кто лишился крова вместе с распадом СССР или еще до этого. И тех, кто живет в вечном страхе за своих близких в разного рода дичающих национально-суверенных анклавах. И тех, кто не может учить своих детей родному языку, ибо вдруг оказался "некоренным населением". И тех, кто оказался лишен гражданских прав при полном безразличии пресловутого "мирового сообщества". Мы почтим этой минутой своих мертвых – погибших на полях войн, которые велись ради выстраивания разрушенной великой страны. Мы почтим своим молчанием – большую БЕДУ и ее ЖЕРТВ.

Как можем мы, чтя минутой молчания то, что считаем БЕДОЙ и ее ЖЕРТВАМИ, одновременно отдавать ритуальную (и именно ритуальную) почесть тем, кто считает БЕДУ – счастьем (освобождением из-под ига империи), ЗЛО – благом (национализм как двигатель национально-освободительного движения народов, освобождающихся от империи, – это ведь благо?), а ЖЕРТВ .- щепками, которые нельзя брать во внимание, когда рубят лес? Дикарями, не требующими сострадания? "Бревном", убираемым с пути движения мировой цивилизации? Всем чем угодно – только не людьми с гражданскими и человеческими правами, не частью целого, отторгнутой от исторического и высшего духовного творчества.

Меньше всего я хочу демонизации всего, что связано с Галиной Васильевной. Счет за распад империи (а для нас империя как сверхнациональное государство, объединенное мощной идеей, – это благо) мы предъявим прежде всего другим – тем, кто обладал для этого необходимыми возможностями. Но Галина Васильевна всегда убежденно и открыто боролась за подъем национально-освободительного движения как инструмент развала империи. Она была открытым, честным и убежденным рупором и вестником этой большой БЕДЫ. Можно и должно ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ сочувствовать горю, сострадать родным. Можно и должно ПО-ГРАЖДАНСКИ требовать (и здесь я полностью согласен с Гайдаром) не чрезвычайных, а нормальных, законных мер по пресечению политического террора. И выражать свое непримиримое отношение к террору, этому пакостному сплетению беспомощности и озверения.

Но нельзя разменивать, девальвировать и извращать РИТУАЛ, то есть то, что задает в значительной степени ценностное ядро твоего политического поведения. Если ДЕЛО РАСПАДА ИМПЕРИИ, которому честно и умно служила Галина Васильевна, – это благо, тогда ДЕЛО, которому я служу, – это зло. И наоборот: если ДЕЛО, которому я служу, – это благо, то ДЕЛО, которому служила Галина Васильевна, – это зло. Ритуально (а не по-человечески, что можно и должно) отдавая почесть Галине Васильевне, я отдаю почесть ее ДЕЛУ. То есть оскверняю свое. Так ведь?

Вроде бы так. Но что тогда творит НПСР на своем съезде? Сначала все валится в одну кучу и возникают какие-то "жертвы криминального режима" – еще одна химера в череде бесконечных химер, рождаемых "сном разума" политиков указанной ориентации. Затем возникает ритуал в честь "жертв криминального режима". Но поскольку ясно, что все вращается вокруг убийства Г.Старовойтовой, то этот ритуал все справедливо соотносят со Старовойтовой. Но ритуал – это знак посмертной почести человеку и его делу. В какое дикое положение ставит дисциплинированных членов партии предложение вписать в ритуал Галину Васильевну? Встал – почтил ДЕЛО и унизил себя. Не встал – проявил себя хамом, экстремистом, а то и соучастником подобного убийства. И ноль секунд на размышление.

Так что же, мы и свет в окнах будем выключать в знак своего отношения ко всем жертвам криминального режима? А Гайдар или Чубайс – они тоже, что ли, почтят "жертв криминального режима"? И что это собой знаменует?

Знаменует это, конечно, собой только одно: у лидеров нынешней КПРФ нет не только собственного ценностного ядра (которое охраняется, развивается и воспроизводится ритуалами), но и понимания того, что ценностное ядро вообще необходимо. Все размыто в глупой и самодовольной политиканствующей игре. Самодовольной, потому что играющие в это политики считают, что они овладели современными политическими технологиями и встали на одну доску с "демократами". Глупой, потому что демократы никогда на эту доску не встанут. А овладение современными технологиями у наших псевдокоммунистов происходит на уровне племени мумбу-юмбу, символически овладевающего жестами бледнолицых. На уровне того, что Грибоедов устами Чацкого назвал духом "тупого, рабского, слепого подражанья". Никогда Чубайс себя так не поведет. И Гайдар тоже. Потому что их технологизированная современность – другого разлива. И ценностное ядро. если не имеется, то по крайней мере осознается как высшая значимость в реальной политике.

Часть 3.

Противники КПРФ: политические ловушки

Антикоммунизм – программирующий и мобилизующий код "партии власти". Так же, как и антисемитизм. И в момент, когда ей нужно драться за самосохранение, она эти темы начинает педалировать с той мощностью, которая необходима для мобилизации на самозащиту. Сейчас от этого просто зашкаливает. А значит, угроза самосохранению очень велика. И привычной, нужной, обоснованной кажется апелляция к мобилизующим сущностям. Но это, увы, лишь глюк. И не более. Это политическая ловушка. И попадает в нее "партия власти" вместе со всем обществом. При этом не спасает ни "современность", ни "технологизм", ни то, что "цену ценностям знают". Не спасает все это потому, что началась эпоха "переоценки ценностей". И все привычное здесь "вывернуто наизнанку", равно самому себе "с точностью до наоборот". Попробуем уйти от голословных утверждений в сферу "минимально достаточных обоснований". Вопрос, согласитесь, весьма и весьма серьезный.

Все аналитики, которые рассматривают тему убийства Старовойтовой под политическим углом зрения, согласны, что эту тему нельзя рассматривать в отрыве от общего обострения политической ситуации, включающего в себя следующее:

1) выходку А.Макашова,

2) освещение этой выходки ключевыми СМИ, прочно инкорпорированными в "партию власти",

3) отношение к этой выходке стремящихся к респектабельности крупных политиков России,

4) требования Б.Березовского запретить КПРФ,

5) "наезд" оппозиции на электронные СМИ, носящий более систематический и продуманный характер, нежели "наезды" предшествующие,

6) крупнейший скандал в спецслужбах, связанный с уже обсуждавшейся ранее проблемой наличия заказа на убийство Б.Березовского,

7) убийство Галины Васильевны Старовойтовой.

Пакет событий можно расширить, введя туда убийства Рохлина, Маневича и других. А также иные обостряющие факторы, в том числе международные, возможно, имеющие ключевое значение. Но это дело крупного аналитического доклада, а не данной статьи. Поэтому не будем расширять спектр событий и детализировать связи. Сосредоточимся на том, что предлагается в качестве "первого приближения".

Рассмотрим две переменные, фигурирующие в нынешних аналитических описаниях: антисемитизм и коммунизм. Некоторые договорились уже и до того, что антисемитизм – это скрытая религия коммунизма. То, что это не так, ясно любому, кто сколько-нибудь занимался историей данной идеологии и советской цивилизацией. Но. нужно показать, что это так! И в этом скрытый нерв рассматриваемого нами пакета событий. "Коричневая морда вылезает из-под красных знамен КПРФ". и – вперед, с песней! Примакову ставится ультиматум. Он его принять не может и не хочет. Происходит чистка силовых структур. Разгон Думы. Назначение нового правительства с нулевой легитимностью. Возможно, и репрессии. Надо же бороться с "коричневой мордой"! Стоп! Чьи репрессии? Чьими руками? Под каким флагом?

Дабы не уподобляться официальным конспирологам, ищущим в коммунизме его скрытую религию, выделим формально и безусловно имеющийся набор сил.

Первое. Есть коммунисты-антисемиты. И их много.

Второе. Есть антикоммунисты-антисемиты. И их тоже, мягко говоря, до фига.

Третье. Есть антикоммунисты-неантисемиты. И они составляют либеральное ядро "партии власти".

Четвертое. Есть коммунисты-неантисемиты. Не националисты. И при этом убежденные сторонники восстановления империи в новом формате и на новых основах при очень бережном отношении к существу "советской цивилизации".

И все будущее развитие российской, общеСНГовой и даже мировой ситуации зависит от того, сумеют ли они не просто заявить о себе, но и проявить хотя бы минимум политической и интеллектуальной дееспособности. Мимо этого узлового пункта стране и обществу не пройти! Я и мои единомышленники понимали это еще в 1990 году, в эпоху книги "Постперестройка". Мы понимали это и раньше, в эпоху "семинаров на кухнях" и вступления в ряды КПСС, из которой народ в конце 80-х валом валил.

В критические периоды действительно нельзя размывать самоопределение, погружаясь в стихию аналитических рефлексий. Но и выпячивать моменты идеологической самоидентификации тоже еще не время. Сегодня на повестке дня так много надыдеологических проблем (спасение государственности в том числе), что педалировать идеологию кажется неуместным. Кроме того, сам спор о том, что такое коммунизм, может завести далеко. Я в этих вопросах несколько раз пытался задать определенный уровень дискуссии, но это не проходит по целому ряду причин. И здесь я меньше всего хотел бы на этом зацикливаться.

Но, повторяю, такие коммунисты есть. И для них КПРФ – это структура с непреодолимой родовой травмой. Подобные коммунисты объективно одни лишь и могут быть наследниками действительных ценностей советской цивилизации. Одни лишь и способны говорить "именем СССР" вообще и именем советского национального равноправия в частности. И это те коммунисты, для которых еврейский вклад в дело строительства советской цивилизации существует наряду с вкладом других народов. А значит, нет и не может быть в их рядах антисемитизма. И не только потому, что это противно,пошло и мелко. Но еще и потому, что это подрывает ядро их мировоззрения, дискредитирует их базовые ценности. Ибо (внимание!) ПОДЛИННЫЙ, ГЛУБОКИЙ, СОСРЕДОТОЧЕННЫЙ, ФИЛОСОФСКИЙ АНТИСЕМИТИЗМ – ЭТО И ЕСТЬ НАКАЛЕННЫЙ АНТИКОММУНИЗМ. ОНИ НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАНЫ ДРУГ С ДРУГОМ. ОТДЕЛИТЬ ИХ НЕВОЗМОЖНО. И ТРАГЕДИЯ ПОДОБНОЙ НЕРАЗДЕЛЬНОСТИ СОСТАВЛЯЕТ РОДОВУЮ ТРАВМУ "ПАРТИИ ВЛАСТИ" – ЕЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ БАЗОВЫЙ ОГРАНИЧИТЕЛЬ.

Это тот конь, от которого "примет смерть" власть, страстно педалирующая свой антикоммунизм и апеллирующая к борьбе с антисемитизмом одновременно.

Часть 4.

Фашизм

На наличие такого ограничителя можно было наплевать в момент, когда антикоммунистический либерализм (он же "антикоммунистический неантисемитизм") мог вести за собой массы. Так было в 1989, 1990, 1991 годах. Дальше – демаркационная линия. Сам антикоммунистический неантисемитизм уже не может справляться с острыми ситуациями. И он вынужден как-то солидаризироваться со своим изначальным союзником в деле разрушения коммунизма (и СССР) – антикоммунистическим антисемитизмом. "Партия власти" Бориса Ельцина всегда состояла из этих двух компонентов. В ней всегда были, говоря образно, "Бурбулис и Коржаков". Договаривая до конца, – "еврейская" и "русская" антикоммунистические партии. И друг без друга эти две силы существовать не могли. Но и друг с другом сосуществовать не умели. При этом чем выше был уровень требующихся репрессий, тем выше было значение "русской антикоммунистической партии", единственно способной мобилизовать репрессивные аппараты на борьбу с коммунизмом. Это твердо показал 1993 год, когда не из уст Макашова впервые прозвучала фраза: "Сначала чечен из Белого дома, а потом жидов из Кремля".

И если внимательно, незавирально и ответственно рассматривать достаточно простую взаимосвязь между тремя событиями: пальба по Белому дому – выборы Жириновского – война в Чечне, – то все становится ясно. Не правда ли?

Но эта ясность мелковата по отношению к нынешнему кризису. И волей-неволей мы должны вернуться к делу распада СССР, имеющему прямое отношение к фигуре Галины Васильевны.

Распад СССР не мог происходить без нагнетания национально-освободительной темы. То есть национализма как настоящего противника коммунистического интернационализма, всяких там "новых общностей людей" и всего прочего. Нагнетались национализмы всех видов. Прибалтийские. Закавказские. Среднеазиатские. Украинско-белорусские. Молдавский. Докуда они нагнетались? Дотуда, докуда это надо было для распада страны. И никто тут не чистоплюйствовал! И это не сказки, что в 1989-1990 годах провозглашалось: "Русских за Днестр, евреев в Днестр!"

А что – кто-то из евреев забыл, как Бандера и его приспешники решали еврейскую проблему в том же Львове? Немцы еще не успели как следует присоседиться, как все уже было "решено"! Так почему НТВ показывает антикоммунистические и антисоветские фильмы, где восславляют бандеровцев? И при этом ахает по поводу антисемитизма Макашова? Я не Макашова оправдываю – о нем отдельно. Я пытаюсь ответственно разобраться в том, есть ли у творцов нынешнего управляемого конфликта действительное ценностное ядро? Значимы ли для них по-настоящему – антисемитизм, холокост, жуткая трагедия еврейского народа в ХХ веке? И – неизменный положительный герой этой трагедии – красноармеец, солдат-спаситель. Тот, который стоял в Трептов-парке. Какую змею он там попирает? Чью девочку на руках держит? Кто-нибудь когда-нибудь всерьез об этом задумывался? Я спрашиваю об этом – в ответственный политический момент. И я не только к внутреннему российскому читателю обращаюсь! Все, повторяю, слишком ответственно.

Прибалтийский национализм, этот деструктор "злобной красной империи", не мог существовать без прибалтийских ветеранов СС. Без прибалтийского, фундаментального, глубочайшего антисемитизма. Без остзейских корней этого антисемитизма, переплетенных с онтологической русофобией. Знаю это не понаслышке. Предки мои говорили мне достаточно много о генезисе "Союза русского народа". Прибалтийские эсэсовцы сотворили с евреями Прибалтики такое, по отношению к чему фраза Макашова о жидах – это детский лепет. И что? Это создает на том же НТВ градус неприятия, соизмеримый с тем, что происходит вокруг Макашова? Да ни в жизнь! Почему? В чем настоящая цель? Каков подлинный смысловой вектор? Кто-нибудь пробовал в этом разобраться всерьез?

Но от Прибалтики и Молдавии вернемся к России. Нельзя было развалить СССР, не вступив в союз с антикоммунистическими русскими националистами. Нельзя было расколоть ядро СССР – правящую партию, – не педалируя конфликт внутри нее между "русской" и "интернационалистской" партиями.

Антикоммунистические русские националисты внесли свою богатую лепту: они поддержали идею пресловутого русского обособления, они подбросили идею выхода России из СССР. И все, кто разваливал СССР, должны им низко за это поклониться. Более того, своей глубокой – именно онтологической – критикой коммунизма они подорвали моральное ядро советской цивилизации. Тут их вклад в дело, описанием которого я начал данную статью, воистину неоценим. И столь же богатую лепту внесла КПРФ – этот концентратор части коммунистов, стоящих на идее национального обособления.

Вопрос не в этом – а в том, могло ли быть что-то другое в условиях распада империи. Мог ли быть иным российский неимперский коммунизм? Умеренный, фундаментальный – любой? Мог ли он не нести в себе многомерную травму соучастия в распаде и необходимости включаться в неимперское существование? И каково в этой многомерности травмы то измерение, которое я называю "специальным"? Продуманно-провокационным то есть. С "макашовизацией" наряду со всем прочим. Это вопрос прежде всего к самим коммунистам.

Часть 5.

Власть: самоисчерпание или ?..

Но это вопрос и к тем, кто будет выключать свет в окнах. Тем самым не просто выражая правомерную скорбь по поводу зверски убитой женщины и принципиального политика, но и солидаризируясь с тем ДЕЛОМ, которое изначально несло в себе все, против чего теперь негодуют люди, продолжающие оставаться ревнителями ДЕЛА. Тем самым распространяя "высокую политическую шизу" и на себя, и на себе подобных.

Настоящим долгом перед тем лучшим, что несло в себе демократическое движение, является не мобилизация старых энергий ненависти и не задействование пронафталиненных ритуалов. В час действительного испытания этих сил, сурового испытания, коим является убийство Галины Васильевны (кем бы ни был убийца) – силы эти должны начать процесс самоочищения. Сейчас – или никогда! Немедленно и со всей возможной глубиной и суровостью.

Сначала – признание фундаментальных своих ошибок. Потом – новый этап самоидентификации на основе этого признания для сохранения собственных стержневых ценностей. И только потом – борьба. Все остальное – путь к гибели. Гибели власти. Гибели общества. Звериной и бессмысленной войне всех против всех и неизвестно за что.

Еще и еще раз, отключив свет и оставшись в темноте, спросите себя: можно ли было, разваливая СССР, проповедуя национальные революции, накачивая ненависть к коммунизму, разрушая индустриальный уклад и бросая народы в пучину нового средневековья, не нарваться на все виды фашизма, включая русский? Можно ли было, согнав и унизив десятки миллионов русских разного рода "национальными исключительностями", не обеспечить все предпосылки для погромщиков и погромов?

И если в чем и есть тайна – так это в том, как мало русский народ поддается на все подобные провокации, как прочно сидит в этом народе "имперский ген", выбиваемый все эти годы из него чудовищными надругательствами. Инстинкт самосохранения срабатывает вопреки всему. И – понимание действительного места в мире, подлинной роли в истории. Но это все не беспредельно. А потому перейдем от рассмотрения прошлого к рассмотрению будущего.

Б.Березовский выступает с идеей запрета КПРФ в связи с пронизывающим ее антисемитизмом. Б.Березовский умен. И он достаточно крупная фигура для того, чтобы ценить свои высказывания. Он не хочет выступать в роли пугала. Он хочет быть творцом сбывающихся высказываний. А раз так, то всмотримся в существо его предложения.

Нельзя запретить КПРФ, не разогнав Думу. Нельзя, разогнав Думу, не опрокинуть правительство. То есть кому-то, может быть, кажется, что и можно, и даже удобно. Но это от лукавого. Это тактические малые приобретения с совершенно сокрушительными последствиями.

Нельзя, опрокинув правительство, не спровоцировать острейший политический и экономический кризис. Нельзя в условиях подобного кризиса выбрать новую Думу, которая не будет 70-процентно антивластной, то есть именно "красно-коричневой". Как это будет называться, что заменит КПРФ – это вопрос отдельный. Людей, лидеров – что, за решетку сажать? Чьими руками?

Это самый главный вопрос. Повторю, что неантисемитский антикоммунизм уже в 1993 году не мог без своего союзника – антикоммунизма антисемитского. Ну, предположим, что с 1993 по 1996 год между ними все "болталось" в окрестности паритета. Предположим далее, что в 1996 году неантисемитский антикоммунизм (убрав свой антикоммунизм в дальний ящик и выведя Ельцина на трибуну Мавзолея без стыдливой занавески) мог победить на выборах и отбросить своего антисемитско-антикоммунистического партнера. Получив потом Лебедя. И схватившись за Куликова. И отбросив его.

Говорил, говорю и буду говорить вновь: если уж власть и могла каким-то образом играть на поле антикоммунизма, то только выстроив прочный консенсус между упомянутыми русской и еврейской партиями. И отбросив крайности в этом вопросе. И выстроив подлинный паритет. Но власть этого делать не хотела и не могла.

Начать вопить о том, что в "Письме 13-ти" все фамилии из того разлива, о котором говорил Макашов, мог только безумец. И только безумец, руководимый даже не жаждой власти, а глюками, мог начать тыкать ножом в несчастного бизнесмена из фонда спорта, суля другим такую же участь, и ставить подножки своим партнерам по выборам, раскручивая скандал с "черным налом", без которого, признаем честно, не обходилась ни одна из сторон, действующих на выборном поле.

Но разве дальнейшее развитие событий не показало тупиковость стратегии и другой стороны? Чего стоили все спектакли с Куликовым? Чего стоят сегодняшние "политические синдромы", в которых все танцы организуются "от печки" того же самого неприятия? Если две группы в пределах одной партии власти ненавидят друг друга больше, чем своих противников, если правит бал не логика, не интересы страны, а слово на букву "ж", выкрикнутое совершенно пустой фигурой, которую сладострастно обсуждают, превращая то ли в демона, то ли в героя – чем это может кончиться, кроме развала политической системы?

Часть 6.

"Городовой"

Но радения "вокруг "Ж", которые уничтожили победу партии власти в 1996 году и лишили общество шанса на выстраивание какого-то уклада, какой-то нормальной жизни и какой-то (пусть остаточной) государственности, могли вестись в режиме хотя бы "относительно мягкой политической склоки" только потому, что неантисемитский антикоммунизм плыл в потоке событий и не собирался мобилизовать репрессивные аппараты в общероссийском масштабе. Теперь началась раскрутка напряженности. Если имеет место классический ее вариант, то жертвами политического террора должны становиться крайние и знаковые фигуры двух враждующих лагерей. Я не хочу называть имена, чтобы не "спугнуть" хрупкие шансы это предотвратить! Но если есть "третья сила" и есть "стратегия напряженности", то действия будут именно такими.

Если же вопрос идет о репрессиях, на которые кто-то не хочет идти, предвидя крах для себя и распад страны, то есть об убийстве Кирова во втором варианте, то начнется выбивание фигур с одним идеологическим знаком. И тогда стоит присмотреться к взрыву около Кремлевских ворот. И к апелляции к очень знаковой теме "Храма на крови".

Есть и еще один вариант – наиболее банальный. Мол, занимайтесь, любезные, Старовойтовой и не лезьте в другие дела со стратегической подоплекой, в том числе и финансовые. Но последний вариант слишком мелкотравчат, а первые два одинаково предполагают, что после "раскачивания лодки" будет призван городовой. Кто он?

Будем помнить при этом, что неантисемитский антикоммунизм сильно истрепал себя с 1996 по 1998 год. А 17 августа 1998 года стало почти окончательным приговором данному политическому движению, всему либеральному проекту в целом. И это необратимый процесс! Что бы кому ни казалось. Ну и?

Часть 7.

Алгебра политического процесса

Так что теперь? Что мы видим? Чем стало убийство Г.Старовойтовой в политическом смысле слова?

Первое. Либеральный (неантисемитский) антикоммунизм "становится на тропу войны".

Второе. Сам этот либеральный (неантисемитский) антикоммунизм никакую тропу войны не потянет. Он истощен, скомпрометирован, оторван от базы в силовых структурах, он ведет войну с этими силовыми структурами.

Третье. Либо он хочет просто взорвать себя и страну, либо он будет искать союзника на антикоммунистическом поле. Вторым и главным признаком вставания либерального антикоммунизма на тропу войны должна бы была стать не демонстрация возможности союза между Явлинским и Чубайсом ("тех же щей"), а манифестация подлинной и глубокой дружбы между Березовским и Коржаковым. Тогда было бы ясно, о чем идет речь.

Четвертое. Поскольку речь идет не об этом, то фигура антикоммунистического силовика, способного мобилизовать силовой потенциал в условиях глубокого экономического и политического кризиса – более чем проблемна. Это мог бы быть Лужков. Но с ним воюют. Это мог бы быть, наверное, Примаков. Но его торпедируют вместе с Думой. Так кто это? Лебедь, что ли? Чубайс пока говорит, оплакивая Галину Васильевну, лишь о демократических союзниках и Черномырдине. Как говорил герой О'Генри по подобному поводу, "песок – плохая замена овсу"…

Пятое. В любом случае ценой за силовую услугу, вытекающую из всех телодвижений либерального антикоммунизма, порожденных убийством Старовойтовой, должна быть смерть самого либерального антикоммунизма. Такова диалектика того исторического ДЕЛА, в честь торжества которого будет скорбно гаситься свет в окнах.

Шестое. Гайдар и Чубайс здесь чувствуют подвох. И очень красочно возражают на предложения о введении чрезвычайного положения. А чего хотят-то по-крупному? "Я сидел и думал, чего-то очень-очень хотелось.. То ли Конституции, то ли севрюжины с хреном". Так чего же? И кто тот "городовой", который должен разгонять за антисемитизм КПРФ? Он-то и будет главным антисемитом, утвердившимся на подобном разгоне и протянувшим потом руку основным и наиболее стойким из разгоняемых им борцов? Так что ли?

Седьмое. Если я неправ, то что означают апелляции господина Киселева к привозу товарища Ленина в пломбированном германском вагоне? Что, Киселев не знает, что вагон был для творцов этого пломбированного мифа, я извиняюсь, не германским, а тем самым, о котором говорил Макашов? Варбург, Кун, Лейб, Шифф и Парвус – на первое, второе и на десерт. Мы эти "песни" наизусть выучили еще в 70-е годы. Германский вагон – это одна из кнопок, неизбежно включающая весь миф о пресловутом "коммунистическом жидомасонском заговоре". И что же Киселев? Помните анекдот 70-х годов? "Кто нажал красную кнопку? Ты? Ты?!! А. черт с ней, с Голландией!" С либерально-антикоммунистической, надо понимать, в данном случае?

Восьмое. Борьба с "красным" антисемитизмом КПРФ так глубоко двинет вперед "белый" антисемитизм, что стране гарантирован весь набор удовольствий, с этим связанный. Чечня покажется "детским лепетом". А поскольку энергии на действия все равно нет – то распад России обеспечен.

Может, об этом и беспокоятся?

Вывод один: надо не гасить окна, а зажигать разум. А если окна все же погашены, то хотя бы порассуждать в темноте. Ритуальность предполагает подобное. "Будит мысль", как говорил один политический классик эпохи распада СССР и гашения окон. Не к темноте будь помянут..

25.03.1999 : Анатомия безумия

Сергей Кургинян, Юрий Бялый

Об истоках югославского кризиса и его влиянии на мировую и российскую политику

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1999. #1

1. Балканский стабилизатор

Крайне острая реакция огромной части мирового общественного мнения, и в том числе на Западе, на начало агрессии НАТО в Югославии показывает, что синдром сытого, благополучного безразличия к чужой крови и боли еще не стал доминирующим фактором мировой политики, позволяющим отодвигать границы дозволенного в любом направлении и в любых пределах. Однако эмоциональность восприятия происходящего с акцентом на искреннем негодовании – плохой советчик для принятия решений, то есть для эффективного политического действия. И приходится констатировать, что и в реакциях общественных деятелей, и в публичной риторике отечественных и зарубежных политиков явно недостаточно того холодного анализа, на основе которого и строится прежде всего конструктивная властная эффективность.

В аналитическое рассмотрение не вводятся слишком многие из тех политических очевидностей, которые составляют главный нерв югославского процесса. И потому напомнить о них сейчас более чем своевременно.

Прежде всего, Балканы во все исторические времена были особым местом Европы. Эта зона европейско-азиатских коммуникаций и крайне важных торговых путей просто в силу своего географического положения оказывалась транзитом и, соответственно, местом "выяснения отношений" между возникавшими и уходившими в небытие историческими империями. Древняя Греция, Рим, Византия, Венгрия, Болгарское царство, империя Османов, империя Габсбургов – лишь часть тех исторических субъектов, которые в своей экспансии прокатывались военными, миграционными, этнокультурными, конфессиональными и пр. волнами по региону, оставляя за собой неизгладимые следы в виде крайне сложного чересполосного этно-общинного и конфессионально-общинного расселения и наслаивающихся друг на друга пластов взаимных исторических обид.

Кроме того, в результате указанных процессов Балканы оказались уникальным историческим стыком сразу трех цивилизаций – католической, православной, исламской, что даже в нынешнюю сравнительно секуляризованную эпоху, как мы убеждаемся на каждом шагу, имеет огромное значение и также является неотменяемым историческим "следом" в судьбах Балкан.

Те, кто в сегодняшнем "глобализующемся" и модернизированном мире склонен рассматривать подобные следы как книжную архаику, глубоко ошибаются. Историческая память народов, живущих в подобных местах, неизбежно хранит и воспроизводит огромный и сложно выстроенный комплекс исторических и мифоидеологических конструкций, которые только и в состоянии обеспечить самоидентификацию и самосохранение. Все это историческое и мифоисторическое наследство живет в памяти людей, дышит из прошлого в современность и оказывает огромное, иногда решающее влияние на политику.

Главное, что следует из сказанного, – исключительная сложность и радикальность исторических противостояний в регионе. И именно эта радикальность и сложность противостояний сделали Балканы тем "чувствилищем Европы", где "во времена перемен" сходятся, напрягаются и лопаются тонкие нити множества мировых процессов.

Угрожающая очевидность данного факта была осознана Европой уже достаточно давно. Регулярно охватываемая войнами, Европа тем не менее не могла себе позволить иметь на Балканах такую потенциальную легко подрываемую "безгосударственную" или "полугосударственную" мину, которая всегда была чревата войной, непредсказуемой и незапланированной. Европа хорошо усвоила уроки подобной непредсказуемости, в результате которой турки почти внезапно оказывались под Веной. И именно поэтому в 1878г., после поражения Османов, решением Берлинского конгресса была создана Сербия как первый исторический балканский "стабилизатор".

Данный стабилизатор оказался слишком малым и слабым, чему свидетельством Первая и Вторая Балканские войны 1912-13гг. и, главное, выстрел в Сараево в 1914г., запустивший механизмы Первой мировой войны. И потому после победы Антанты в 1919г. на Балканах был создан более крупный и мощный стабилизатор – Королевство сербов, хорватов и словенцев, в 1929г. ставший Королевством Югославия. Это был именно тот политический "гвоздь", который должен был всерьез и надолго скрепить всю балканскую конструкцию.

Опыт Второй мировой показал, что данная задача, по крайней мере отчасти, была решена. Во всяком случае, во время той войны регион уже не вполз в рыхлый безгосударственный формат существования. Хотя разведение народов Югославии по разные стороны баррикад и их взаимная резня еще раз продемонстрировали крайнюю необходимость крупного и устойчивого балканского государственного стабилизатора, который и был вновь зафиксирован после войны решениями Ялты и Потсдама в более широком формате, с включением в новую Югославию Черногории.

В послевоенный период регион не был оставлен вниманием победителей. И выиграл схватку за такое внимание Запад. Именно Великобритания, Франция, а позже и США помогли Тито (в форме концептуального оформления и гигантских финансовых вливаний) реализовать "рыночный социализм", который стал одновременно и средством отдаления Югославии от СССР, и первой показательной "витриной", заманивающей страны соцлагеря на рыночный путь. Здесь весьма знаменательно, что в 1989г. премьер СФРЮ А.Маркович, говоря о причинах надвигающейся экономической катастрофы в стране, открыто и публично признал, что ее экономическая система без регулярных вливаний МВФ попросту нежизнеспособна.

При крайне активном спонсорстве Запада политическая жизнь Югославии была весьма непростой. Уже в середине 70-х в ней все большую косвенную роль начинает играть Германия, перехватывая лидерство у Англии и США. И потому, что туда направлялось большинство искателей лучшей жизни из дозволенной режимом Тито гигантской армии югославских "гастарбайтеров". И потому, что немецкий капитал действовал на югославском рынке очень агрессивно и решительно. И потому, наконец, что хорват Тито очень благосклонно относился к наращиванию прямых экономических связей получающих все большую самостоятельность югославских республик (и в первую очередь союзника Третьего рейха во Второй мировой войне – Хорватии) именно с Германией.

И вряд ли можно считать случайностью то, что при Тито внутренние границы между республиками последовательно "округлялись" в пользу Хорватии в Баранье, Далмации, Славонии, Краине. И то, что при нем католицизм пользовался большей государственной свободой, чем православие. И то, что при Тито высшие руководящие посты в союзных республиках, получающих все большие самостоятельные права в собственных, независимых от федерального центра, политических и экономических коммуникациях с Западом, последовательно переходили к этническим националистам. И то, что при нем, в 1974г., сербские автономии Косово и Воеводина получили статус, почти уравнивающий их с союзными республиками.

Как нельзя считать случайностью и то, наконец, что к моменту распада Югославии, когда элита страны не сделала почти ничего для его предотвращения, президент Месич, премьер Маркович, глава МИД Лончаревич, командующий Югославской народной армией Кадиевич, главком авиации Юрьевич, глава разведки Мустич были хорватами. А через два года после распада страны уже упомянутый президент Месич публично заявлял, что на своем посту сделал все необходимое для того, чтобы развалить империю.

В контексте всего описанного вряд ли можно считать чем-то необычным тот факт, что Германия признала независимость Хорватии (и тем самым необратимо запустила процесс распада страны) практически сразу после того, как Загреб ее провозгласил.

Конечно, этот факт нельзя рассматривать в отрыве от новой ситуации в мире, возникшей в связи с крушением Восточного блока и фактическим началом распада всей Ялтинско-Потсдамской мировой системы. Суть указанной новой ситуации была в том, что открылась возможность заново делить сферы влияния и строить новую геополитическую архитектуру Европы и мира. И югославский балканский стабилизатор оказался одновременно и уже подготовленным древней, новой и новейшей историей "слабым звеном", и теперь уже явной помехой для большинства конкурирующих проектов новых миропорядков. И это звено начали согласованно и последовательно демонтировать.

2. Демонтаж

Первый этап демонтажа балканского макрорегионального стабилизатора проходил в несколько стадий, как показано на рис.1.

Начальная стадия – распад "Большой Югославии" в 1990г., после чего в составе федерации остались лишь Сербия и Черногория, а инициировавшая процесс Германия получила (через Австрию и отныне дружественные Словению и Хорватию) выход в Адриатику. Распад этот происходил бурно и кроваво и начался сербско-хорватской войной. Оказалось, Хорватия мгновенно стала государством не "хорват-ского и сербского", а лишь хорватского народа. Затем оказалось, что подавляющее большинство сербов вовсе не намерено покорно покидать Краину, которая была присоединена к Хорватии Третьим рейхом лишь в 1941 году, и наотрез отказывается водружать на свои дома государственный флаг новой независимой Хорватии, учрежденный усташами в 41-м с санкции Гитлера.

Рис.1.

Балканское домино. Этап 1

Выяснилось, что, казалось бы, забытые в Союзной Югославии понятия "сербокос" (нож для перерезания горла сербу) и "усташский геноцид" возродились в реалиях за несколько недель. И знаменательно, что одной из первых акций войны стало разрушение хорватами мемориала в усташском концлагере Ясеновац, где во время Второй мировой войны было уничтожено более 700 тысяч сербов, евреев и цыган. А далее отказ Туджмана предоставить населенным сербами Краине, Баранье, Славонии и Западному Срему хотя бы автономию в составе Хорватии – привел к развязыванию полномасштабной войны, в ходе которой погибло не менее 35 тысяч человек, а Сербия получила более полумиллиона беженцев.

Очень знаменательно, что Ватикан сразу занял совершенно непримиримую позицию в отношении православной Сербии, и не случайно выступления Папы Иоанна ПавлаII в это время однозначно воспринимались в католической Хорватии как призывы к борьбе с православным населением республики.

Сразу после этого процесс вошел во вторую стадию – войны в Боснии и Герцеговине. Не останавливаясь на многократно описанных перипетиях этой войны, отметим лишь, что Запад во всех случаях и эпизодах был устойчиво против сербов, причем Германия опять-таки крайне активно поддерживала Хорватию и хорватское меньшинство в БиГ, а США и политически, и экономически, и военно (но преимущество косвенно, путем поощрения помощи мировых исламских центров) спонсировали мусульман. Но сразу подчеркнем, что Германия проявила недюжинную политическую волю в пользу мусульман при определении границ Республики Сербской в БиГ по Дейтонскому миру, когда Бонн добился создания мусульманского коридора в направлении Горажде, выходящего почти к границе района Санджак в Сербии. Заметим также, что наиболее тяжелые бои в Боснии длительное время шли именно в ее восточной части, вокруг примыкающих к границе сильно исламизированного сербского Санджака городов – Сребреницы и Горажде. И в результате этой войны Сербия получила дополнительно не менее 200 тысяч беженцев.

Третья стадия балканского демонтажа началась в 1996г., после Дейтона, когда "процесс пошел" в Албании. Причем взрывали Албанию при помощи двух механизмов: наркомафиозного и "военно-спецслужбового".

Сейчас уже стало общим местом, неоднократно воспроизведенным множеством СМИ, что Албания и Косово – одна из наиболее важных зон действий международных наркомафий. Известно, что юг Албании, по утверждениям европейских экспертов, контролировался по преимуществу итальянскими кланами (Коморра, Сакра корона унита), а на севере страны властвовали исламские и турецкие наркокланы.

События в Албании начинались с дестабилизации осенью 1996г., а затем и краха в начале 1997г. знаменитых "финансовых пирамид". В ходе албанского конфликта вопрос об удивительном долголетии этих пирамид привлек пристальное экспертное внимание. Экспертный вердикт был таков: устойчивость пирамид обеспечивалась прежде всего наркоденьгами, а их "внезапный" крах был целиком предопределен резким и очевидно согласованным изменением конфигурации наркофинансовых потоков. Сейчас трудно говорить со всей определенностью, какие силы и как именно осуществляли эти операции, но на них сразу наложилось обострение традиционного противостояния между христианизированным югом Албании ("тоски") и исламизированным севером ("геги"), с одновременным резким усилением влияния наркооружейных кланов и накачкой оружием всего региона.

В этом сюжете знаменательно то, что США изначально отказались официально вмешиваться в албанский конфликт, предоставив "почетное право" расхлебывать наркооружейную кашу Европе. Но еще более знаменательно то, что назначенный сразу после главных албанских событий на должность директора ЦРУ Джордж Тенет – выходец из Южной Албании, эмигрировавший в молодости в Грецию, а затем в США и сделавший там блистательную карьеру, – в последние месяцы перед албанскими событиями четырежды(!) приезжал в страну. Знаменательно и то, что именно США приняли наиболее активное участие в "реструктуризации" албанской армии, в результате которой было уволено почти две трети офицерского состава, часть которого пополнила ряды наркооружейной оргпреступности и стала костяком албанского восстания. Знаменательно также то, что, по экспертным утверждениям, именно спецслужбы США опекали претендента на албанский престол, выдворенного из Испании еще в 1979г. за незаконную торговлю оружием и нашедшего приют в ЮАР "короля" ЛекуI.

С учетом всего изложенного вряд ли можно считать случайностью то, что бывший шеф спецслужб в правительстве Сали Бериши в Тиране – Б.Гадзигеде – прямо и публично обвинил в подготовке и организации албанского мятежа и беспорядков американское лобби. И тем более вряд ли можно считать случайностью то, что огромная часть стрелкового оружия и боеприпасов, расхищенных с армейских складов в Албании во время восстания при очень странном и вряд ли случайном попустительстве армии (по разным оценкам, до 2,3 млн. "стволов" советского и китайского производства) стала последовательно переправляться в Косово, готовя "практическую почву" для следующей стадии балканского демонтажа.

Конечно, нельзя сказать, что этой почвы в крае вовсе не было. Косовский процесс, как и многие другие на Балканах, коренился в том комплексе сложнейших проблем, с описания которых мы начали свой доклад. Но "почва" готовилась еще с середины 70-х, с упомянутого ранее решения Тито о расширенной автономии Косово и Метохии.

Уже в начале 80-х стало достаточно ясно, что идет тихий, но неуклонный процесс этнической албанизации края. Очень существенным (но не главным и не единственным) его фактором оказалась традиционно более высокая рождаемость в албанских семьях. Однако одновременно шел и процесс вытеснения неалбанцев (сербов, черногорцев, турок, цыган, боснийских мусульман) из органов власти, суда, образования, здравоохранения и т.д. Этот процесс неизбежно вызывал к жизни повышенную эмиграцию неалбанцев из края как в форме прямого переселения, так и в форме невозвращения на родину после западного гастарбайтерства, еще более радикально смещая этнический баланс и все более напоминая скрытую этническую чистку. И в 1989г. руководство Сербии, понимающее, что край находится в нескольких шагах от начала сецессии, принимает решение о резком ограничении косовской и воеводинской автономии. И опять-таки вряд ли следует считать случайностью то, что указанное решение принимается почти одновременно с объединением Германии.

Косовары ответили на сужение автономии акциями массового неповиновения. Фактически произошло следующее: их государственная система органов власти просто перешла в режим неофициального, но вполне реального функционирования параллельно созданной после 89г. в автономии легальной власти. И оказалось, что преимущественно албанские города и деревни управляются теневой властью (включая образование, здравоохранение и суд), а преимущественно неалбанские находятся под официальной государственной юрисдикцией. А это, естественно, не могло не поднять градус межобщинных противоречий и межобщинного противостояния, и не вызвать новой волны локальных (и тогда еще обычно бескровных) этнических чисток.

Но одновременно созданная в ходе административной реформы 89г. теневая структура албанской власти фактически легализовалась и пустила глубокие корни в албанской диаспоре. Помимо теневого президента Ибрагима Руговы в Приштине, для Запада приобрело фактически официальный статус теневое правительство Буджара Букоши в Мюнхене, которое при (сперва неофициальной, а с начала боснийской войны уже и вполне легальной) поддержке власти стран диаспоры начало готовить "косовскую независимость".

Учитывая, что албанская диаспора только в Европе составляет несколько сот тысяч человек (прежде всего в Германии, Швейцарии, Швеции, Великобритании, Бельгии, Голландии), можно заключить, что возможности для такой подготовки были достаточные. Во-первых, как уже было сказано и многократно воспроизведено в конкретных подробностях зарубежными СМИ, косовские албанцы контролируют очень значимую часть не только региональной и европейской, но и мировой наркоторговли. Во-вторых, "правительство в изгнании" очень быстро организовало в албанских диаспорах теневые властно-криминальные структуры, собирающие со всех без исключения албанцев очень немалый нелегальный "налог на свободу".

Центром этих структур вновь оказалась Германия, и уже с 1993-94гг. в Косово сначала тонкой, а после албанских событий уже широкой струей потекли деньги, снаряжение и оружие. И в 1996г. была создана, а в 1998г. легализована Освободительная армия Косово (ОАК), которая развернула полномасштабный и беспощадный террор сначала против косовских албанцев, не желающих сецессии и сотрудничающих с сербскими органами власти, а затем, в возрастающих масштабах, и против неалбанских (прежде всего сербских) мирных жителей и властей. Что, разумеется, привело к ужесточению в крае полицейского режима власти и ответным военным репрессиям против косоварского террора.

При этом костяком ОАК, естественно, оказались те крепко спаянные и вооруженные наркокриминальные "семьи", для которых сужение косовской автономии и полицейский контроль одновременно оказались болезненным ударом по их "спецбизнесу". В этом плане очень знаменателен экспертный комментарий к сообщениям западных СМИ в 1996г. о "злодейской карательной операции сербского спецназа против жителей мирной албанской деревни": тогда была разгромлена хорошо известная международным правоохранительным органам "семья" местного наркобарона Адема Яшари. И при этом, действительно, погибли несовершеннолетние мальчишки из "семьи", лежавшие в засадах вдоль дороги с гранатометами.

Однако не следует полагать, что этническая поляризация на косоваров и неалбанцев стала главной разделительной чертой в крае. Подчеркнем, что подавляющее большинство косоваров вовсе не стремилось к обещанной политическими лидерами наркокриминальной "свободе", в которую их пытались загнать принудительными мобилизациями и денежными поборами. И еще подчеркнем, что состоятельные албанцы чаще всего откупались от боевиков, многие из них добросовестно служили в сербских органах власти и госучреждениях и террор ОАК направлялся в первую очередь именно против них.

Напомним, что и косовский "ящик Пандорры" тоже первой открыла Германия. Она начала примериваться к вопросу переноса специфического "урегулирования" в Косово уже в 1994г. Многочисленные неофициальные встречи с самопровозглашенным президентом Косово Руговой и премьером Букоши к 1996г. вылились во вполне официальные заявления главы МИД ФРГ Кинкеля, а затем и канцлера Коля о том, что "права косовских албанцев не должны оставаться в тени проблем Боснии". Но уже в 1995г. в западной прессе появились сообщения, что данный процесс совсем не случаен и обусловлен далеко не только геополитическими притязаниями Бонна или его повышенным вниманием к вопросу прав человека.

Дело в том, что до Дейтона главный наркоканал из Турции, Афганистана и Пакистана действовал прежде всего через аэродром в Тузле, на мусульманской территории Боснии, куда "спецтовар" поступал вместе с "гуманитарными грузами" и вооружением, поставляемым боснийским мусульманам исламскими странами при скрытом поощрении Запада, и прежде всего Германии и США. Далее наркотики шли в Хорватию, откуда маломерными судами переправлялись через Адриатику в Италию, а деньги аккумулировались в немецких банках, прежде всего в Мюнхене.

По экспертным утверждениям, эта система была отлажена еще в 1990г., когда ФРГ снабжала Хорватию оружием бывшей ГДР, и находилась под прямым патронажем БНД, причем одним из главных действующих лиц в указанных спецоперациях стал Хюппе-банк. Но после Дейтона наркоканал в Тузлу оказался под контролем миротворческих сил и понадобилось создавать новый. И Косово, вполне возможно, и является той крайне важной опорной конструкцией, которая должна быть существенным звеном в новой конфигурации наркопотоков. На обоснованность такой гипотезы указывает и уже упомянутая очень высокая включенность наркокриминальных кланов в косовскую политику и операции ОАК.

Крайне знаменательно также, что создание ОАК в 96г. почти совпало по времени с назначением шефом БНД Ханса-Йорга Гегера, сразу учредившего представительство БНД в Тиране, начавшего там вербовку офицеров в командование ОАК и их обучение пользованию спецсредствами связи и наблюдения. Но работа велась не только в Албании. Как заявил представитель ОАК, в Германии есть для албанцев из Косово тренировочные лагеря, и для лидеров ОАК доступ в военное ведомство ФРГ всегда обеспечен. Вербовка косоваров на территории Германии проводится через албанские клубы. Многие немецкие СМИ открыто пропагандируют концепцию "Великой Албании".

Западные разведслужбы считают, что доходы ОАК превышают 900 млн. марок в год, из которых половина идет от торговли наркотиками, а остальное – из фондов "Родина зовет", "Родина просит твоей помощи", которыми руководит Б.Букоши. Албанцы Германии платят в эти фонды 3% своих доходов, а после активизации военных действий в Косово еще и военный налог. В конце 1998г. лидеров теневого косовского кабмина Б.Букоши и Ф.Агани принял новый глава МИД ФРГ Й.Фишер, причем в официальном сообщении было сказано о встрече с "высокими представителями косовских албанцев".

В 1998г. стало почти очевидно, что Германия не только проявляет очень высокую активность в Косово, но и постепенно, в том числе через наркокриминальные терминалы, приобретает все большие возможности скрытого управления балканской дестабилизацией. В этих условиях более чем естественно то, что США, очень ревниво относящиеся к усилению германских позиций на Балканах, поторопились перехватить инициативу. И уже к осени 1998г. Вашингтон постепенно переходит в статус одного из главных косовских "миротворцев". Это отражается и в частоте визитов и приглашений, и в изменении характера обсуждений вопроса в Контактной группе по бывшей Югославии, и в нацеленности на косовскую проблему большинства публичных выступлений высших чинов Госдепа. США усиленно ищут и находят среди косоваров "удобные" политические фигуры, согласуют позиции с оппонентами Германии внутри ЕС, НАТО и исламского мира и быстро разворачивают в крае также дестабилизирующую, но свою собственную игру.

В результате к началу 1999г. противостояние в Косово приобретает все более выраженный военный характер. Взаимная поляризация общин подогревается множеством терактов и политических убийств, направленных, что очень важно, прежде всего против лидеров умеренных и склонных к компромиссу групп крайне разобщенного косоварского политического спектра. Теракты вызывают ответные репрессии сербской власти, что вместе не могло не радикализовать конфликт. Миротворчество ОБСЕ, всегда крайне неэффективное в подобных ситуациях, в данном случае было заранее обречено на провал сугубо провокационными действиями главы миссии наблюдателей ОБСЕ американца У.Уокера, еще до своего появления в Косово объявившего безусловными и единственными виновниками конфликта сербов.

В политической верхушке косоваров умеренный Ругова играет все более "представительскую" роль, а решения принимают крайне радикальные Адем Демачи и Хашим Тачи. Одновременно террор и этнические чистки, проводимые ОАК в Косово, а также ответные репрессии сербских войск вызывают огромные потоки беженцев, в том числе сербских, неизбежно радикализующие также весьма живучий великосербский национализм и диктующие руководству Сербии необходимость жесткой политики в крае.

Вот в таких заданных обстоятельствах регион пришел к мирным переговорам в Рамбуйе. Разработанный с подачи США Контактной группой мирный план к тому моменту имел очень мало шансов на подписание. С одной стороны, в нем признавалась территориальная целостность Сербии и провозглашалось предоставление Косово лишь широкой автономии, а не независимости (в том числе "отложенной", как в Чечне, до референдума через три года). Что не могло устроить косоваров. С другой стороны, этот план не мог быть подписан сербами, поскольку предусматривал грубую правовую коллизию международного масштаба – ввод в Косово войск НАТО, тем самым легализующий фактическую отмену сербского суверенитета.

Однако США, видимо, надеялись, что сумеют "обработать" косоварскую делегацию и заставить ее подписать план, что позволило бы, при отказе от подписания сербов, незамедлительно начать военную акцию против Белграда. А на случай, если сербы вдруг согласятся с подобным политическим унижением и примут условия Контактной группы, Вашингтон приготовил "рояль в кустах" – даже не согласованный с своими союзниками по переговорам пакет военных приложений, заведомо неприемлемый для Белграда и гарантирующий, что военной акции НАТО не избежать.

Так, согласно этому плану, договаривающиеся стороны приглашают НАТО составить и возглавить военные силы КФОР, чтобы "помочь обеспечить выполнение приложений". Командующий силами КФОР фактически будетиметь неограниченные полномочия по управлению в крае. В течение года с момента вступления соглашения в силу на территории Косово численность "гражданской полиции МВД должна быть сокращена до нуля(!)". Естественно, в этом случае весь контроль над автономией будет фактически в руках ОАК, что по понятным причинам оказывалось абсолютно неприемлемо для сербов.

В Рамбуйе планы США нарушили косовары. Они решительно отказались от подписания, несмотря на "обработку", и переговоры были прерваны. Ярость Олбрайт читалась и у нее на лице, и в ее решительном отказе давать любые интервью журналистам. Но время до начала второго, парижского, раунда переговоров она зря не тратила. Лидеры косоваров, широко известные своей террористической деятельностью, были официально приглашены в оплот антитеррористической мировой борьбы – США – и подвергнуты новому циклу "обработки". В чем она заключалась – мы узнаем когда-нибудь позже, но в Париже косовская делегация подписала мирный план Контактной группы. А сербы, напротив, привезли к нему около 20 поправок, которые были крайне умеренными и лишь минимально гарантировали территориальную целостность Югославии, но не могли быть приняты уже по условиям переговоров и поэтому автоматически переводили Белград в статус виновного в срыве соглашения, тем самым открывая путь к военным акциям НАТО.

Но здесь следует подчеркнуть, что все стороны конфликта не испытывали особых иллюзий относительно планов друг друга. Албанцы понимали, что сербы Косово отдать не могут. Европейцы и американцы это понимали тоже. Сербы видели, насколько нагло и решительно США конструируют именно военный исход якобы переговорного процесса. Кроме того, сербская разведка вряд ли могла не обратить внимание на то, что американская группа "наблюдателей" ОБСЕ работала исключительно с отрядами ОАК и вышла из края далеко не полностью, оставив в албанском тылу у сербов мощную агентурную сеть.

И мир получил в Косово то, что мы все увидели вчера, 24 марта.

3. О военном аспекте ситуации

Что касается военного аспекта силовой акции НАТО в Югославии, то ее успех вовсе не предопределен.

Ультиматум НАТО на переговорах в Париже, коротко говоря, состоял в следующем: подпишете договор с косовскими албанцами – введем войска в Косово, не подпишете – ударим с воздуха. Сейчас, когда удары начались, можно предположить, что НАТО намерен объединить оба варианта ультиматума в один и продолжать удары столько, сколько нужно, чтобы без опаски ввести войска. Возникающих в этой ситуации вопросов два:

– сколько ударов (и жертв с обеих сторон) нужно, чтобы сербы согласились на введение войск;

– прекратится ли сопротивление сербов после официального согласия на введение 28-тысячного контингента НАТО. Оба эти вопроса при рассмотрении в несколько ином ракурсе объединяются в один – какую цену альянс готов заплатить за то, чтобы добиться своих целей?

НАТО на своем заседании 22 марта дал полномочия своему генсеку Х.Солане наносить удары не только по ПВО, но и по всей югославской армии, где бы ни находились ее подразделения. И сегодня уже видно, что избран вариант массированных ударов крылатыми и обычными авиационными (воздух-земля) ракетами по многим целям как в Косово, так и непосредственно по территории Югославии.

В этом варианте, кроме пунктов ПВО, мишенями становятся штабы, позиции артиллерии, арсеналы, казармы, авиабазы и даже полицейские участки. Понятно, что об ограничении человеческих жертв, особенно среди мирного населения, речи при этом варианте уже нет. В случае недостижения поставленных целей, второй вариант перерастет в третий, который состоит в том, что вся территория Югославии, а не только военные цели, подвергается ударам. При этом дипломатов и политиков не выпускают на сцену до тех пор, пока не будет достигнута главная цель – уничтожение сербской армии.

Глава военного комитета НАТО генерал Клаус Науманн подчеркнул, что альянс запланировал "продолжительную кампанию бомбардировок". НАТОвские авиасилы, брошенные на Югославию, состоят более чем из 400 самолетов, из которых 250 американских. В случае необходимости они легко могут быть увеличены более чем вдвое – до 1000.

Что же касается уверенности в выполнении военных задач, то сами НАТОвцы признают, что "Сербия – это не Ирак", и вспоминают, что в 1995 году в Боснии сербы сбили ракетами класса "земля – воздух" американский Ф-16 и французский "Мираж". Американские независимые аналитики, в частности директор Центра русских и восточноевропейских исследований Питтсбургского университета Роберт Хейден, уверены, что бомбардировки Сербии не достигнут своей цели и лишь укрепят позиции Милошевича. Хейден, и не только он, вообще очень критически оценивает всю политику США на Балканах и считает ее контрпродуктивной. Знаменательно также, что, по экспертным оценкам, к военной акции на Балканах весьма отрицательно относятся именно военные во Франции, Италии, Великобритании и даже в Пентагоне. Не менее знаменательно, что подавляющая часть генералитета НАТО и США категорически не согласна с идеей ввода войск в Косово, не подкрепленного официальным согласием обеих (и сербской, и косоварской) сторон конфликта.

Что касается оценки результативности бомбардировок, то есть того, сколько времени, военных сил и жертв понадобится на то, чтобы заставить Сербию согласиться на введение войск НАТО (читай, на отделение Косово), попробуем сначала оценить решимость сербов защищаться. В заявлении правящей в Сербии Социалистической партии, возглавляемой Милошевичем, опубликованном после отказа Белграда подписать ультиматум НАТО, сказано: "Даже ценой бомбардировок мы не согласимся на ввод иностранных войск на нашу территорию". И американские политики, в наибольшей степени "демонизирующие" Милошевича, тем не менее признают, что удары НАТО скорее приведут к консолидации общества вокруг сербского лидера, чем к снижению его популярности. В Сербии, по последним сообщениям, начата мобилизация, едва ли не самая масштабная со времен Второй мировой войны. Милошевич, личность, безусловно, харизматическая, опирается не просто на патриотизм, но на сербский национализм – смесь гораздо более гремучую. Подавляющее большинство населения Сербии уверено, что армия сможет защитить народ от НАТОвских атак, которые практически все без исключения здесь считают агрессией.

Что касается военных возможностей Сербии и, в частности, сербских сил ПВО, по отражению ударов НАТО, то Белград имеет 18 полков и бригад самоходно-ракетных систем САМ-6, САМ-8 и САМ-9 российского производства, которые дислоцированы в виде пяти "защитных колец" вокруг Белграда, Крагуево, Подгорицы, Ниша и Приштины. Эти средства ПВО должны отразить первый ракетный удар. К отражению второго удара должны быть готовы эскадрильи МиГ-21 (около 60 единиц) и МиГ-29 (по разным оценкам, от 15 до 30 единиц). И хотя западные военные специалисты говорят о том, что противостояние с югославской армией не станет для НАТО легкой прогулкой, большой опасности для самолетов альянса эти системы не представляют.

Исключение здесь представляет, конечно, определенная часть систем ПВО Сербии, недавно модернизированная за счет установки новой электроники наведения: эти системы С-125 и "Куб" способны успешно сбивать как самолеты, так и крылатые ракеты "Томагавк". И то, что в первом же налете НАТО на счету сербских ПВО оказался сбитый германский "Торнадо", показывает, что Сербия – действительно не Ирак.

Однако сербы, видимо, намерены не только защищаться, но и нападать. Министр обороны СРЮ Павле Булатович заявил, что в случае начала боевых действий его армия будет рассматривать в качестве "легальных целей" не только самолеты и "томагавки", но и дислоцированные вне югославских границ сухопутные части стран НАТО: находящийся в Македонии корпус быстрого реагирования (12 тысяч человек), подразделения Сил по выполнению соглашения в Боснии и Герцоговине (около 30 тысяч человек) и контингент американской базы в Южной Венгрии (2 тысячи человек). В Италии тоже не исключают югославских "ударов возмездия" по НАТОвским объектам, расположенным на Апеннинском полуострове, и в частности по базам в центральной Италии и на Сицилии.

Однако сербы вполне понимают невозможность адекватного сопротивления мощи НАТО в ракетной и противоракетной борьбе и потому сделали ставку отнюдь не на ПВО, а на наземные силы вплоть до пехоты. Сами по себе бомбардировки наносят ущерб инфраструктуре и технике, однако причиняемый ими ущерб живой силе незначителен, да и техника в случае ее постоянных передислокаций страдает не так уж сильно. Весьма показателен тот факт, что численность группировки ЮНА в Косово сразу после заявления НАТО о начале акции против Югославии доведена, по экспертным оценкам, до 50 тысяч человек, причем туда введены также новейшие танки Т-84 (весьма удачная модификация советского Т-72).

Это говорит о подготовке к применению указанных сил против косовских албанцев – и не только террористов. Если Милошевич действительно, как опасаются, отдаст приказ о начале этнических чисток, то НАТО очень быстро будет поставлен перед необходимостью ввода своего наземного контингента на территорию, где ведутся боевые действия. Или – в качестве альтернативы – силы НАТО будут вынуждены справляться на территориях соседних стран с потоком в сотни тысяч беженцев, убежденных, что НАТО их предал.

Кроме того, сценарий ракетно-бомбовых ударов, на которые очень надеются НАТОвские стратеги, может оказаться вовсе не последним этапом перед "миротворчеством по-американски", а первым, начальным, этапом "сопротивления по-сербски". И это уже будет сценарий затяжной, вязкой террористической или партизанской войны, в которой американцы совсем не жаждут участвовать в качестве объекта. Рассмотрим, насколько возможен такой ход событий.

Первая возможность связана с использованием сербских сухопутных вооруженных сил, о которой мы говорили. В горно-лесистой местности небольшие моторизованные и разведывательно-диверсионные группы общей численностью в несколько десятков тысяч бойцов смогут действовать практически без помех со стороны воздушных сил НАТО, если только НАТОвские самолеты и вертолеты не начнут за ними охоту с малых высот. Но, опустившись ниже 5 тысяч метров, ударные самолеты и вертолеты НАТО неизбежно попадут под огонь ЗРК "Стрела" и "Игла" различных модификаций, которых в югославской армии вполне достаточно. Причем эти комплексы способны действовать автономно, без целеуказаний от радаров системы ПВО, а потому против них будут бессильны противорадиолокационные ракеты, уничтожившие ПВО Ирака. Альтернатива такому ходу событий – уничтожение со средних высот всего, что движется по дорогам. А поскольку двигаться по ним будут в основном беженцы, в этом случае крупных потерь среди мирного населения именно от НАТОвских ударов не избежать.

Вторым вариантом сербского противодействия акции НАТО является начало широкомасштабной партизанской войны против "миротворческого" корпуса альянса в Боснии. Там, при обилии горно-лесистой местности и разобщенности НАТОвских сил по мелким гарнизонам, блок-постам и патрулям, не имеющим нигде надежного тыла, подобная партизанская война имеет все шансы на успех. И наличие полного господства в воздухе авиации НАТО в этом случае также не подмога. Минная война, практика терактов, партизанских засад и обстрелов с мгновенным отходом после совершения акции унесут жизни десятков, если не сотен, американцев, англичан и французов. И это без учета того, что и в Боснии, и в других регионах Балкан подобная партизанская война почти наверняка превратится в интернациональную. Во всяком случае, в России уже сегодня объявлено о множестве требований добровольцев о направлении их в Югославию.

Победить военную машину НАТО партизаны, естественно, не смогут. Но и в борьбе с партизанами, как известно, победы также практически никогда не бывает. И здесь одним из главных факторов для перспектив акций НАТО являются цифры возможных потерь. Приведем для сравнения некоторые данные.

В Сомали в 1992-94гг. в стычках в Могадишо США потеряли убитыми 18 десантников из отряда "Дельта", 74 солдата были ранены. Сообщение об этом потрясло Америку, и Клинтон почти сразу объявил о выводе американских войск из страны. На Гаити в 1994г. США, которые были инициаторами "миротворческой операции", вывели свою 20-тысячную группировку через 6 месяцев, опасаясь повторения ситуации в Сомали. Все это время американцы находились в районе своих баз и только изредка участвовали в патрулировании территории. В ходе конфликта в Боснии с 1994 года потери многонациональных сил составили 213 человек убитыми (из них 43 человека потеряли американцы) и 1485 ранеными. Сразу после подписания Дейтонских соглашений Пентагон передал сенату заниженные данные о потерях, назвав 4 человек убитыми и 19 ранеными. Эти цифры официально оспорены не были.

Итак, "лимиты на потери" для войск НАТО, и особенно американцев, весьма незначительны. Каковы же возможные сценарии действий НАТО в случае неприемлемых потерь на этапе воздушных ударов и тем более в случае действительного разворачивания террористической и/или партизанской войны в центре Европы? Особенно с учетом того, что и единство НАТО в оценке необходимости войны отнюдь не безусловно?

Первый сценарий, по условной аналогии с Сомали, заключается в том, что полного подавления сил ПВО Сербии авиацией и ракетами НАТО не произойдет. Тогда сопротивление, которое сербы будут оказывать "миротворцам", приведет к таким потерям, которые заставят политическое руководство альянса свернуть интервенцию в кратчайшие сроки. Этот сценарий приведет к "зависанию" ситуации и возврату к политическому формату переговоров, а для сербов будет означать возможность принятия еще более жестких мер по отношению к албанским сепаратистам Косово.

Второй сценарий, по аналогии с Ираком, предполагает, что НАТО сумеет быстро и эффективно подавить средства ПВО Сербии, что даст альянсу безграничное господство в воздухе и возможность регулярных бомбардировок в любое время без ввода сухопутного контингента. В этом случае давление сербов на отряды ОАК будет продолжаться, но возрастет и сопротивление сепаратистов, получающих поддержку своих акций от НАТОвской авиации.

Наконец, третий сценарий, который может вылиться в аналогию с Вьетнамом, сводится к тому, что НАТО вводит войска в Косово или даже в другие районы Югославии, что обязательно спровоцирует диверсионную или партизанскую войну. В этом сценарии почти неизбежно не только "увязание" НАТО в конфликте на длительный срок, но и трансляция указанной партизанско-диверсионной войны прежде всего в места размещения передовых баз альянса – Боснию, Македонию, Венгрию, а затем, не исключено, на весь мир, в уже знакомом формате "исламского терроризма". Со всеми последствиями.

Представляется, что в любом случае и при любом из указанных сценариев опрокинуть режим Милошевича в Сербии таким образом не удастся, и политические дивиденды в балканском конфликте НАТО не получит. Скорее, с учетом достаточно распространенного во всем мире феномена "симпатии к слабому и подвергаемому агрессии", такие политические дивиденды достанутся как раз именно Милошевичу.

4. Перспективы "Балканского домино"

Но почему Сербия так ревниво относится к тому, что происходит в Косово – настолько ревниво, что ради сохранения этой территории готова на войну с крупнейшей в мире военной машиной? Это определяется в первую очередь тем, что возможность отторжения Косово запускает второй этап балканской дестабилизации, схема которого приведена на рис. 2. И уже понятно, что страдательной стороной в этой дестабилизации окажутся отнюдь не только сербы.

Рис.2.

Балканское "домино". Этап 2

Цена Косово для Белграда огромна. И она определяется отнюдь не только исторической ролью сражения на Косовом поле, любовью к священным для любого серба камням или православным монастырям края. Здесь дело еще в крайне существенных геополитических обстоятельствах. Потеря Косово почти неизбежно означает дестабилизацию и в другом автономном сербском крае, Воеводине, где большую роль играет очень крупная община этнических венгров. Там пока о сецессии не говорят, как не говорят о ней (в отличие от Албании) и в Венгрии. Но уже в прошлом году, в момент нарастающего обострения в Косово, из Воеводины раздавались достаточно авторитетные голоса, заявляющие, что "край не пошлет в Косово воевать за сербов ни одного солдата".

Далее, потеря Косово (или даже его южной части, что предполагается некоторыми, пока официально не озвученными, но существующими планами разделения края на сербскую и косоварскую зоны) не может не вызвать волны дестабилизации в еще одном ключевом регионе Сербии – Санджаке, расположенном в юго-западном "углу" между Черногорией, Косово и Боснией. В Санджаке косовары и боснийские мусульмане составляют, по разным оценкам, от 30 до 40% населения, которое к тому же постепенно наращивается за счет беженцев. А потеря Косово, Санджака и Воеводины не только уполовинит территорию Сербии, но одновременно и отсечет ее от Черногории, предопределив развал и нынешней, уже обкорнанной, Югославии. Но это, кроме крайне болезненных территориальных, ресурсных, инфраструктурных и психологических последствий, станет полным отсечением Сербии от моря и, следовательно, от подавляющего большинства возможностей товарных поставок в условиях эмбарго (см. рис.3).

Рис.3.

Карта конфликтного балканского региона

Для Сербии "патовость" косовской ситуации определяется еще и тем, что в последний год трещина между ней и Черногорией и так постепенно расширяется. Черногорский процесс отчуждения от Сербии начался еще летом 1997г. Формальной причиной расхождений была поддержка Белградом политического оппонента Джукановича (тогдашнего премьера, а ныне президента Черногории) – Момира Булатовича – в качестве претендента на президентский пост. Уже тогда Джуканович вступил в резкую конфронтацию с Милошевичем и активно поддержал его прогерманского оппонента в Сербии – Зорана Джинджича. Однако знаменательно, что резкое охлаждение отношений между Милошевичем и Джукановичем (брат которого, по экспертным данным, все годы последней югославской войны контролировал один из наиболее крупных каналов поступления в Югославию через Черногорию контрабандных товарных потоков в обход эмбарго ООН) наступило в точности после уже описанных событий в Албании и явно усиливается в последние месяцы. Так, в середине февраля премьер Черногории Ф.Вуянович заявил, что республика готова не только предоставить свою территорию для тылового снабжения войск НАТО, но и разрешить использование порта Бар на Адриатике для размещения НАТОвских "миротворческих сил" в Косово.

Что будет означать окончательный демонтаж югославского "государственного стабилизатора" на Балканах? Вопрос отнюдь не праздный, поскольку, повторим, регион, как нигде в мире, до краев начинен множеством конфликтных имперских, государственных, этнических, конфессиональных и социокультурных наследий и мифонаследий, которые сдерживались на уровне фольклора, исторической памяти и интеллигентских штудий лишь относительно благополучным социально-экономическим государственным существованием этносов и народов в жестком обруче международно признанных границ. Нынешнее обрушение социально-экономического благополучия в регионе и идущая на наших глазах фактическая ликвидация таких границ – не могут не выпустить демонов этих наследий и мифонаследий на оперативный простор практической Большой Политики.

Данное утверждение – совсем не безосновательная спекуляция! В порядке краткого перечисления лишь главных из возможных дестабилизирующих государственно-территориальных процессов в регионе можно указать, например:

– великоалбанскую идею, уже неоднократно озвученную в Албании и Косово. В своем минимальном варианте она предполагает отторжение Косово от Сербии и Югославии и его присоединение к Албании. В промежуточном варианте "великоалбанство" выдвигает дополнительные территориальные претензии к Сербии, Македонии, Греции, Черногории. В наиболее широком варианте, основанном на утверждениях, что албанцы – последние прямые потомки кельтов в юго-восточном регионе Европы, претензии Великой Албании простираются и на якобы основанные кельтами Белград и Вену, и на многое другое;

– возможные территориальные претензии Македонии к Сербии, Греции и Болгарии (Пиринский край). Во-первых, Македония была разделена между этими странами после Балканских войн 1912-13гг., и сегодняшние государственные границы республики охватывают лишь ее "сербскую" часть. Во-вторых, и в этой части, и в других не перестают звучать заявления о необходимости восстановления исторического величия времен императора Александра Македонского;

– возможные территориальные претензии Болгарии к Турции (часть Фракии), Румынии (Южная Добруджа), Греции (Южная Македония с выходом в Эгейское море), Сербии (Северная Македония). Именно эти территории Болгария потеряла после Второй Балканской войны по Бухарестскому договору и после Первой мировой войны по Нейинскому договору. Но и в Болгарии есть люди, для которых это – лишь программа-минимум, и которые грезят территориальными масштабами времен расцвета Первого Болгарского царства более 1000 лет назад, когда Болгария владела землями от Адриатики до северной Трансильвании, а царь Симеон с немалыми основаниями претендовал на престол василевса в Константинополе;

– возможные территориальные претензии Греции к Македонии (что отчетливо проявилось уже с момента распада Югославии, когда Афины категорически не желали признавать ни отдельную македонскую национально-государственную общность, ни название республики, ни ее флаг) и Албании, а также Турции. Не говоря уже о мифоидеологии былого имперского величия Греции времен эллинистического расцвета, которая, подчеркнем, также находит именно политический резонанс в определенной части общества и элит страны.

– наконец, политически озвученные уже несчетное число раз претензии Турции к Греции, которые, увы, вовсе не ограничиваются спором вокруг Кипра. А также гораздо более крупные великоосманские претензии, согласно которым не худо бы вернуться к временам, когда в состав Порты входил Белградский пашалук, и далеко не только он один.

И это – лишь часть готовых к актуализации историко-политических наследий, не включающая множества очагов внутригосударственных конфликтов в упомянутых странах, где, в силу указанных выше исторических обстоятельств, практически нигде, из-за чересполосного размещения групп и общин, невозможно "выкроить" территории с моноэтническим или моноконфессиональным расселением.

Разумеется, практически ни одна из стран региона не в состоянии военно-политически реализовать подобные территориальные претензии к соседям. Но, учитывая описанный выше провокационно-игровой механизм дестабилизации Югославии, можно не сомневаться, что в нужный момент и в нужном месте наверняка найдутся великодержавные спонсоры и помощники, готовые услужливо поднести спичку к фитилю внутреннего либо международного конфликта.

Однако было бы наивно полагать, что запущенный в Югославии процесс обрушения "балканского домино" ограничится пределами региона. Фраза о "чувствилище Европы" в начале нашего доклада – не голая риторическая фигура, чему свидетельством, как мы знаем, далеко не только лишь роковой выстрел в Сараево в 1914г. Это "домино" обязательно начнет аукаться и продолжать свой процесс последовательного "падения камней" сначала во многих других точках Европы, а затем и мира. И "аукаться" – есть где. Опять-таки в порядке перечисления сделаем краткий и неполный обзор подобных точек лишь для Европы, показав главные из этих точек на карте на рис.4:

– возможные (и уже не раз заявленные после распада СССР) претензии Румынии на Молдавию;

– возможные претензии Венгрии к Румынии по Трансильвании;

– возможные (и также не раз озвученные в последние годы) претензии Польши к Украине, Белоруссии, Литве;

– возможные претензии Германии к Польше (Силезия, Восточная Пруссия, Гданьск), России (Калининградская область), Чехии (Судеты), Австрии (также уже озвученная тема нового аншлюса), Франции (Эльзас, Лотарингия);

– ольстерский конфликт на Британских островах;

– уже давно не шуточная ситуация вокруг "Независимой республики Падания" в Северной Италии;

– проблемы Франции с Корсикой;

– проблемы Испании с Басконией.

Рис.4.

Схема существующих и возможных конфликтных зон Европы

И опять-таки, данный перечень – вовсе не умозрительный список, основанный на высказываниях политических маргиналов.

Так, в 1998г. германский бундестаг принял совсем не символическую резолюцию, в которой заявлено, что "изгнание немцев с восточных земель заслуживает осуждения и что в процессе вступления Польши и Чехии в ЕС будет легче решать проблемы переселенцев".

В октябре 1998г. лидер ольстерских умеренных католиков Д.Хьюм и лидер протестантов-юнионистов Д.Тримбл удостоились Нобелевской премии мира "за вклад в разрешение конфликта в Северной Ирландии". В декабре за это же Клинтон получил почетную премию Гарримана. Но договоренность о формировании правительства Ольстера к 10 марта 1999г. не выполнена, и уже в этом году в Белфасте вновь лилась кровь.

В ноябре 1998г. лидер окрепшей "Лиги Севера" в Италии У.Босси заявил, что намерен создать правительство "республики Падания", собственное телевидение, свои кооперативы, свои стадионы. Назревает новый всплеск баскского сепаратизма в Испании, чему свидетельством – недавний арест в Париже группы лидеров и боевиков военного крыла баскской группировки ЭТА с оружием.

И это только Европа. А ведь есть еще Африка, где подобных конфликтогенных узлов – по несколько в каждой стране. Есть Ближний Восток, буквально начиненный подобными узлами – от Палестинской проблемы до проблемы курдской. Есть АТР, где только в Индонезии подобных узлов несколько. Есть Карабах, Абхазия, есть Чечня. Есть, наконец, совсем под боком у США и Канада с ее сепаратистским Квебеком, и тем более Мексика с ее мятежным штатом Чьяпас, и собственные южные, угрожающе латиноамериканизированные, штаты, и многое, многое другое.

Нами перечислена только ничтожная часть потенциальных узлов мировых конфликтов, способных накалиться в результате начавшегося на Балканах НАТОвского безумия. Однако и данный, краткий и общеизвестный, угрожающий перечень, казалось бы, должен был заставить конструкторов балканской дестабилизации остановиться и одуматься. Но этого не происходит. Почему?

5. Деконструктивная геополитика

Прежде всего потому, что у каждого из указанных конструкторов, повторимся, есть свои виды на принципиально новую архитектуру постъялтинского мира. И каждый из них понимает, что переход от старого мира к новому неизбежно должен затронуть прежде всего Европу и что идет такой переход только через разрушение, через хаос. И каждый из них рассчитывает, что именно он сложит из молекул возникающего хаоса собственную, наиболее для него выгодную конструкцию. В связи с этим стоит отметить, что вряд ли случайно в гимне "Французского легиона" появились слова "Мы создадим порядок из хаоса".

Не пытаясь предугадать ход мыслей указанных конструкторов и детали их проектов, пунктирно очертим лишь некие очевидности, вытекающие из исторических параллелей, логики процессов и явных действий игроков.

Заклятые европейские друзья – Англия, Франция, Германия – пытаются вернуться в регион, остро и ревниво переживая усиление друг друга. В Европе хорошо понимают, что дестабилизация и окончательный распад Югославии создадут в регионе геополитическую конфигурацию германского влияния, напоминающую времена Первой мировой и Третьего рейха. С одной стороны, сегодняшняя ситуация с Югославией и германскими региональными амбициями слишком похожа на 30-е годы, когда Франция и Англия, клеймя "агрессивность Чехословакии", аккуратно подталкивали Германию на Восток. С другой стороны, уже однажды "обжегшись" в подобной ситуации во время Второй мировой войны, и Лондон, и Париж помогают США "вставлять палки в колеса" германскому балканскому "дрангу".

Для британцев и французов, которые экономически спонсировали и сербскую монархию между войнами, и антигитлеровское Сопротивление, и построение "рыночного социализма" Тито, вытеснение с Балкан означало бы потерять слишком многое. Лондон имеет особые виды на Югославию в том числе и потому, что Великобритания, и в особенности Виндзорский королевский дом, с начала века до нынешнего времени внимательно опекает членов югославских династических семей – Карагеоргиевичей и Негошей. В частности, последний король Югославии ПетрII с 1941г. нашел пристанище в Лондоне, и там же проживает нынешний официальный наследник югославского престола Александр Карагеоргиевич. Италия также крайне тесно связана с регионом – прежде всего Албанией и Черногорией, которыми она владела в прошлом на мандатных и оккупационных основаниях. Но для Франции (в особенности), а также для Италии противостояние с исламом на Балканах неизбежно означало бы нарастание и ныне уже достаточно горячих проблем и в Северной Африке, и на собственной земле (исламская иммиграция и антиисламский экстремизм). И они вынуждены в этой ситуации лавировать между сербами и косоварами, стремясь, по сути, прежде всего сорвать выстраивание геополитических конфигураций своими великодержавными соперниками.

Германия считает необходимым и своевременным выйти (впервые после Второй мировой войны!) на европейскую политическую сцену в виде легальной и мощной военной силы. Совсем не случайно немецкие танки оказались на передовом плацдарме интервенции НАТО, в Македонии, одними из первых. Кроме того, Бонн считает возможным использовать балканскую дестабилизацию, чтобы быстро и решительно вернуть свои, утерянные после войны, позиции в регионе. И здесь, конечно же, дело не ограничивается лишь Балканами и собственно Балканами, хотя практически Балканы уже довольно давно – зона гегемонии, а с недавних пор (в Болгарии) – и прямого "валютного совета" немецкой марки.

Уже описанные сюжеты с созданием мусульманского коридора к Горажде в Боснии и возможностью исламского прорыва через Санджак и Косово создают ситуацию, открывающую Германии сухопутные пути в Восточное Средиземноморье через "дружественные" Австрию, Словению, Хорватию, Боснию, Санджак, Косово и далее либо через Албанию на юг, либо через Болгарию на восток (см. рис.3). А это слишком явно напоминает достаточно древние идеи геополитиков из германского генштаба по поводу осей Берлин – Анкара и железнодорожных проектов Берлин – Анкара – Багдад, чтобы не встревожить всех геополитических конкурентов.

Кроме того, трудно отделаться от мысли, что Бонн не прочь за счет балканской исламской (и не только исламской) дестабилизации возродить в новом формате и наполнении ситуацию времен империи Габсбургов, когда вынужденная европейская консолидация определялась необходимостью собирания Европы под знаменами "самого сильного" (в данном случае, безусловно, Бонна) для совместного противостояния экспансии Порты.

Для США балканская война – механизм втягивания ислама в Европу, долговременной и масштабной европейской дестабилизации и в конечном итоге радикального торможения конкурентных возможностей Европы в соревновании за доминирование при выстраивании мировой архитектуры будущего века. А заодно – механизм создания такой патовой ситуации "горячего мира" с перманентной войной низкой интенсивности, при котором Европа просто не сможет обходиться без постоянного военно-политического патронажа и арбитража Вашингтона. И вряд ли стоит считать простым проявлением "информированной объективности" заявление директора ЦРУ Д.Тенета в начале февраля: "Мы на пороге драматического ухудшения ситуации в Косово сразу после зимы. Армия мятежных албанцев использовала прекращение огня для обучения и приобретения в больших количествах лучшего вооружения".

Один из главных стимулов включения США в балканскую игру именно сейчас и именно в стиле "слона в посудной лавке" – запуск "евро" и отчетливое ощущение, что успех этого предприятия уже через год неизбежно вызовет такой изменение мировой конфигурации финансовой системы, которое чревато тяжелейшим кризисным обрушением американской экономики. Но второй стимул такого американского включения в том, что одновременно США очень серьезно опасаются балканского усиления Германии, и прежде всего ее попыток простройки уже описанных "балканских коридоров" в направлении "зоны жизненно важных интересов США" – Турции и Ближнего Востока. А поэтому, вполне возможно, еще один мотив балканской авантюры Вашингтона – попытка создать достаточно плотные и долговременные "пробки" на немецких балканских мостах.

В связи с этим заметим, что США давно лелеют планы некоей особой "балканской" региональной интеграции. Уже в конце 1996г. на конференции по проблемам Балкан в Женеве Вашингтон заявлял, что шансы на интеграцию региона с Западной Европой ничтожны, а посему необходимо приступать к созданию регионального балканского экономического союза (разумеется, при экономической помощи и под присмотром США). Туджман почти сразу публично ответил, что для Хорватии это неприемлемо, что она планирует на равных правах включаться в Европу, и сопроводил ответ недвусмысленными жестами: в хорватской прессе развернулась кампания против США (которые якобы были причастны к организации стотысячных оппозиционных демонстраций в Загребе) и Сороса (которого обвинили в нанесении ущерба национальным интересам страны).

И трудно также сомневаться, что выдвинутая в январе 1999г. с подачи США идея создания "Балканского НАТО" – "многонациональных миролюбивых сил в Юго-Восточной Европе" в составе Италии, Греции, Турции, Албании, Болгарии, Македонии, Румынии и Словении (без Югославии и Хорватии) – в русле той же попытки США добиться регионального замыкания Балкан, не допустив окончательного перехода этой зоны под германское влияние.

И еще одно важное замечание. "Отщепление" Черногории от Сербии, которым в последнее время активно занималась Германия, НАТОвскими бомбардировками черногорской территории поставлено под большое сомнение. И нельзя в принципе исключить, что, несмотря на явное нынешнее стремление Подгорицы дистанцироваться от Белграда, Югославия под военным давлением будет консолидироваться. Но, возможно, не только Югославия! Последние проюгославские и антиНАТОвские события в Македонии и Греции, а также видимое начало обвала Дейтонского урегулирования в Боснии показывают, что не исключена попытка создания в регионе новой союзной "православной" геополитической конфигурации.

А это, в случае успешной реализации такого проекта, способно создать еще одну достаточно прочную "пробку" на балканских мостах, которые выстраивает Германия. И, как представляется, нельзя исключать из рассмотрения следующую гипотезу: и наиболее громкое освещение частью мировых СМИ присутствия в Македонии именно немецких оккупационных сил, и то, что первый сбитый над Югославией самолет НАТО оказался немецким "Торнадо", – "хорошо продуманные случайности".

Но, похоже, возможная цель "новой околоюгославской славяно-православной консолидации" для конструкторов лишь промежуточная. Нет в регионе действительных исторических и геополитических условий для подобной консолидации. А поэтому такая попытка, если она состоится, будет лишь прелюдией для сокрушительного поражения, окончательно лишающего все вовлеченные в нее страны и народы подобных интеграционных надежд и дополнительно дискредитирующего и унижающего православие.

Однако имеется и еще один, и очень значимый, хотя и не слишком выявляющийся, субъект мировых амбиций, для которого балканская хаотизация весьма кстати. Это транснациональные корпорации и транснациональные банки (ТНК и ТНБ), некоторые лидеры которых (в том числе в рамках докладов знаменитому Римскому клубу) уже по крайней мере два десятилетия все настойчивее заявляют о том, что мировая система национальных государств себя изжила и просто не в состоянии эффективно распоряжаться уменьшающимися на глазах сырьевыми, финансовыми, демографическими, экологическими и прочими ресурсами нашей планеты.

ТНК и ТНБ весьма тяготят такие правовые реалии международной правовой системы, как принцип невмешательства во внутренние дела государств, принцип нерушимости границ, принцип суверенитета, блокирующие, с их точки зрения, давно назревшую глобальную оптимизацию материальных, финансовых и прочих потоков. А посему посильное участие некоторых ТНК и ТНБ в решении задачи подрыва этой "мешающей" системы международного права и национальных государств нельзя считать чем-то вовсе невероятным.

Однако в приложении конкретно к балканской ситуации некоторые ТНК, ТНБ и государства могут преследовать и более локальные, сугубо прагматические, цели. Например, одним из них очевидным образом не нравятся уже озвученные проекты прокладки с участием Газпрома, а также газовых компаний Италии и Германии трансбалканских магистральных газопроводов, способных кардинально изменить ситуацию со снабжением Европы энергоносителями. А другим не нравится проект нефтепровода Бургас – Александруполис, способного вывести нефть России и Казахстана на мировой рынок через Болгарию и Грецию в Эгейское море. И ради борьбы с подобными проектами, очевидно, могут объединиться очень разные и достаточно мощные силы.

Из изложенного следует, что проектные цели основных внешних балканских игроков резко расходятся. Что не может не отражаться на ситуации в их политических союзах.

Уже по Боснии было заметно, что даже Англия, а тем более Франция вовсе не склонны целиком следовать в русле политики США или солидаризоваться с Бонном. Именно английские и французские СМИ обстоятельно поведали миру и о скоропостижном признании Германией независимости Хорватии как о сознательном действии, выпустившем из бутылки дремавшего много десятилетий "балканского джинна", и о провокационности знаменитых взрывов на рынке в Сараево, и о провокационном Дейтонском мире, не содержащем никаких государственных гарантий для сербов, и (особенно часто в последние месяцы) о крайне глубоком провокационном и наркокриминальном наполнении "священной войны за независимость Косово".

Вряд ли случайно также еще в середине января французские газеты сообщали: во-первых, на штатской одежде 45 убитых в селе Рачак в Новый год (что было преподнесено мировыми СМИ как злодейская акция сербов) не обнаружено следов пуль и ножевых ранений, во-вторых, большинство из них не было жителями села, в-третьих, женщин и детей среди них нет. То есть подтверждали версию о событиях в Рачаке как албанской провокации, когда трупы убитых в бою террористов из ОАК сами косовары затем переодели в штатское и попытались выдать за мирных жителей. И вряд ли случайно еще 10 марта глава Военного комитета НАТО генерал Клаус Науман обвинил "некоторых политических лидеров" стран-членов альянса в подрыве способности блока осуществить военную акцию против Югославии на фоне нынешнего кризиса в Косово.

Для Англии на Балканах, и в том числе и прежде всего в Косово, слишком много параллелей с Северной Ирландией, о чем ей, безусловно, не преминут напомнить в самых острых формах. Понятно, что новая конфронтация в Ольстере после столь широко разрекламированных и отмеченных нобелевскими премиями миротворческих событий прошлого года – явный знак, который будет иметь продолжение. Франция уже получила довольно серьезные "предупреждения" во внутренней политике в виде радикализации правой части спектра и ее исламских оппонентов.

Правительство Массимо Д'Алемо в Италии по мере обострения косовского кризиса оказывается на грани краха. Элитный раздрай в Македонии дошел до того, что президент и кабмин приглашают для подготовки вторжения в Косово войска НАТО, а глава МИД заявляет, что "агрессия НАТО против дружественного суверенного государства никогда не произойдет с территории Македонии". В Скопье демонстранты против НАТО дерутся на баррикадах с полицией. В Греции бомбардировки Югославии вызвали массовые акции протеста и беспорядки, с которыми не в силах справиться правоохранительные органы.

Кроме того, совершенно бесспорна связь нынешних событий в Косово с фактическим провалом Дейтона и обострением ситуации в Боснии. Причем рушится Дейтон отнюдь не сам по себе! Его рушат, и вполне целенаправленно! Сначала международный координатор по Боснии К.Вестендорп собственным решением объявляет об отстранении от власти законно избранного президента Республики Сербской в Боснии Н.Поплашена якобы за обструкцию Дейтонских договоренностей. Затем международный арбитражный суд под руководством лорда Оуэна решает вывести город Брчко из-под юрисдикции боснийских сербов и создать на его основе самоуправляющийся район.

Но Брчко (см. рис.3) – сердце так называемого "Посавинского коридора" – узкой полоски земли вдоль реки Савы, которая (единственная!) связывает между собой восточную и западную части Республики Сербской в Боснии. То есть данные решения – откровенные провокации, которые не могут быть оставлены без внимания сербами! Естественно, Скупщина сербов отказывается их признать. А одновременно рушатся и последние оплоты США в правительстве боснийских сербов (М.Додик), и с трудом стянутое внешними усилиями "единство" хорватов и мусульман (после покушения на хорватского вице-премьера хорваты, вслед за сербами, бойкотируют заседания федеративного парламента) как отзвуки неизбежного общего крушения балканско-НАТОвского "миротворчества" и теперь уже почти предопределенного второго распада Боснии.

Всего этого нельзя было не предвидеть. И тем не менее акция НАТО в Югославии начата и продолжается. И трудно отделаться от мысли, что за уже обсужденными ее целями стоит еще один, гораздо более важный для конструкторов и реализаторов пласт.

6. Игра без правил

Этот пласт, похоже, лежит в сфере попыток изменения самого формата международного права в русле тех или иных химер "нового мирового порядка" (НМП).

Ялтинско-потсдамский порядок, закрепленный в ООН и ее уставе как правовом фундаменте, а затем подкрепленный ирасширенный Хельсинским актом, поставил во главу угла международных отношений принципы нерушимости границ, права наций на самоопределение и неприменения силы в международных отношениях, а также неразрывного с ними права государств на самооборону от агрессии. И одновременно вменил в обязанность ООН защищать указанные принципы. Для решения возникающих в связи с указанной обязанностью проблем возможного международного военного вмешательства был создан механизм – консенсусная санкция постоянных членов Совета безопасности ООН, и инструмент – миротворческие силы ("голубые каски") ООН.

Однако параллельно возникло еще два международных, обусловленных блоковым противостоянием, механизма военного решения межгосударственных и внутригосударственных проблем – Североатлантический (НАТО) и Варшавский пакты, со своими уставами и правом вооруженного вмешательства в рамках территорий стран-членов своего блока.

Распад биполярного мира начался с исчезновения Варшавского пакта. После этого, казалось бы, потеряло смысл и существование НАТО, для которого просто не стало консолидированного военного противника. Однако НАТО не просто сохранился, но и как-то незаметно, исподволь оказался как бы параллельным инструментом ООН при решении задач санкционированного Советом Безопасности военного вмешательства. И постепенно стал брать на себя не только собственно военные функции "голубых касок", но и подавляющее большинство политических функций ООН.

Первые крупные репетиции нарушений устава ООН проходили в Африке в перестроечные годы, когда миротворческие силы ООН и региональных блоков проводили военные операции с грубыми нарушениями манданта Совета безопасности или вовсе без него. Однако эти нарушения "почему-то" прошли почти вовсе не замеченными мировым сообществом: Африка, мол, дикие люди – какие там правила. Очередной раунд подобных репетиций состоялся во время войны против Ирака в 1991г. Тогда на вооруженное вмешательство были получены санкции Совета Безопасности ООН, но единственным исполнителем стали ВС НАТО. Следующая репетиция была проведена уже в Боснии, где заведомо провокационно обусловленное (уже упомянутые выше взрывы на рынке в Сараево, произведенные исламскими спецгруппами, но приписанные сербам) военное вмешательство НАТО получило свое обоснование якобы в требованиях части населения, якобы ставшего к тому времени суверенным, боснийского якобы государства.

Но уже военные операции против Ирака в последние годы, требовавшие соответствующей санкции СБ, проводились авиацией и ВМС НАТО безо всяких мандатов ООН! И немногочисленные и не слишком громкие голоса протеста в связи с этими вопиющими нарушениями международного права тонули в хоре возгласов о "фашистском режиме Саддама" и необходимости "восстановления справедливости". А в результате к 1998г. мир получил малозаметное, ползучее, но от этого не становящееся менее явным и вопиющим катастрофическое обрушение фундаментальных принципов и правил жизни международной правовой системы. Возникла ситуация, показанная на рис. 5:

– грубейшее игнорирование Устава ООН и Хельсинского акта;

– фактическая отмена принципа "нерушимости границ" и принципа "невмешательства во внутренние дела суверенных государств";

– замена принципа "права наций на самоопределение" содержательно совершенно иным и крайне неопределенным принципом "права на самоопределение этносов и территорий" (причем на практике, как правило, самоопределения с объединением этнически конфликтных и рассечением этнически родственных территорий);

– сокрушительное торпедирование принципа "неприменения силы в международных отношениях" и права государства на самооборону в случае агрессии;

– фактическая отмена или избирательное использование обязанности ООН защищать указанные принципы;

– фактическая ликвидация необходимости санкций СБ ООН на вооруженное вмешательство;

– сведение к нулю миротворческой роли "голубых касок".

Рис.5.

Обрушение правовой системы постъялтинского миропорядка

Но одновременно произошли не менее крупные нарушения правил действий НАТО, который начал решительно игнорировать статью 5 собственного устава о допустимости вооруженного вмешательства только в пределах границ стран-членов собственного блока и только в случае агрессии.

А 24 марта 1999г. весь спектр перечисленных нарушений был открыто предъявлен мировому сообществу в суверенном государстве Югославия в самом сердце Европы как новое правило нового мирового порядка, которое заключается, по сути, в полном отсутствии любых правил, кроме права сильного.

Однако только ли права сильного? Видимо, все далеко не так просто.

Думается, в ходе указанных политических процессов последнего времени конструкторами "новых мировых порядков" опробуются их ключевые новые технологии власти, которые можно условно охарактеризовать как комплексный информационно-идеолого-политико-военный конфигуратор управления (КИИПВК). Попробуем разобрать работу этого конфигуратора, изображенного на рис.6, на примере балканского процесса.

Прежде всего, на фоне присутствия событий на Балканах в информационном пространстве как "горячих" новостей опробуются технологии смещения оценок массового сознания, информационного "назначения" жертв и агрессоров, правых и виноватых, нащупываются пределы информационных искажений реального событийного рельефа, которые способно "проглотить" общество.

Далее в искаженном информационном формате опробуются объяснительные модели реальных балканских процессов, подменяющие их содержание и вводящие в оборот "привыкания" разнообразные дестабилизирующие смысло-идеологические ярлыки и коды (сербский фашизм, великоалбанский национализм и пр.). Над частными информационными вбросами надстраивается обобщающая идеологическая база, восходящая в итоге к "онтологическим" пластам сознания и подсознания – ДОБРО и ЗЛО, ПРАВЫЕ и ВИНОВАТЫЕ и т.п.

Затем провокационной демонстрацией неэффективности применения в конфликтных ситуациях Балкан норм уголовного (преступление – наказание) и международного права, а также бессилия легальных правоприменяющих институтов (власть стран, ООН, ОБСЕ и пр.) торпедируется сама идея правового процесса и правовых оценок как технологий соблюдения СПРАВЕДЛИВОСТИ. Но в то же время необходимость восстановления "справедливости" педалируется, к справедливости взывают, справедливости требуют – как же, ведь речь идет о священной борьбе добра со злом! В результате на первое место в качестве единственного и безальтернативного способа решения проблем "естественным путем" (при неотменяемом, но информационно манипулируемом представлении о справедливости) выходит "справедливость с позиции силы".

Рис.6. Комплексный информационно-идеолого-политико-военный конфигуратор нового мирового управления

Но теперь само принятие принципа "справедливости с позиции силы" логически допускает, во-первых, применение военных способов разрешения конфликтов со стороны тех, кому в информационном и смысло-идеологическом форматах "делегировано" определять, что справедливо, а что нет, и, во-вторых, делает "как бы легитимным" применение военной силы "ради наказания ЗЛА" со стороны международных институтов, которые этой силой обладают (в первую очередь НАТО). Хотя бы потому, что иные институты якобы просто не могут восстановить справедливость.

А дальше уже как бы доказанная невозможность восстановления справедливости юридически правовым, законным путем приводит к "естественному" выводу о необходимости (возможность при этом всерьез не обсуждается!) достижения справедливости за счет отбрасывания, как устаревших и несправедливых, основополагающих принципов международного права, и в том числе за счет перекройки границ, изменения территорий и создания новых государств.

При этом последовательно и неуклонно торпедируется, во-первых, сама идея права и правового разрешения конфликтных ситуаций и, во-вторых, достигается как бы легализация (с позиции "справедливости") любых военных акций нужного формата в любых регионах мира со стороны тех, кто контролирует указанный информационно-идеолого-политико-военный конфигуратор "объяснения и восстановления справедливости".

Однако происходит это не сразу. Ко всему необходимо приучать и привыкать. И привыкание осуществляют по известному из популярного фильма принципу "тренируйся на кошечках", с тем лишь отличием, что здесь за подобными "тренировками" стоят слезы и кровь тысяч людей. Сначала каждый ракетно-бомбовый удар НАТО в Ираке вызывал бурный мировой резонанс и несколько дней не уходил из первых строк мировых новостей. А сегодня мы уже видим, как почти ежедневные подобные удары не всегда удостаиваются даже коротких строк на последних полосах газет.

Но подобный "опыт" нельзя просто переносить в любое другое место один к одному. Здесь также нужно "привыкание" к масштабу и значимости нарушений права и правил. Сначала Африка – и привыкание. Затем Ирак – и привыкание. Потом Босния – и привыкание. Далее Сербия – и вновь привыкание?… Кто или что дальше? Россия? Италия? Еще кто-то? Мол, привыкнут…

Мы видим, что некие анонимные или полуанонимные конструкторы сознательно раскачивают международную правовую и этическую систему, превращают ее в вязкий, текучий и податливый пластилин, в хаос – якобы для строительства нового мирового порядка. И на этом пути многое и многих приносят в жертву. Но вряд ли следует надеяться, что жертвенная "чаша сия" минует самих конструкторов. Современный мир слишком информационно прозрачен, и его идеологическая манипулируемость конструкторами "образов справедливости" не беспредельна. Чему свидетельством – крайне острая и мощная волна протеста против НАТОвских бомбардировок, развернувшаяся в последние дни далеко не только в тех странах, которые традиционно считают сербов своими братьями по вере, славянским корням и исторической судьбе.

И можно достаточно ответственно утверждать, что в таком наглом "миропреобразующем" безумии в конце концов неизбежно не удержатся и рухнут не в последнюю очередь США. И не потому, что они слишком рискованно противопоставляют себя большей части мира. И даже не потому, что рискуют навлечь на себя неизбежную месть Европы, которую они силком втягивают в столь опасную и саморазрушительную авантюру. США рухнут прежде всего просто потому, что они и как государство, и как общество фундаментально строились и существуют и могут существовать именно как совокупность строго соблюдаемых правил. Если правил НЕТ – ничто не удержит множество этнических, политических социальных и прочих групп в том знаменитом "плавильном котле народов", в котором вываривалась и вываривается "американская нация".

Но, возможно, речь идет не о полной отмене правил, а, действительно, лишь об изменении устаревших правил? Мол, сколько можно придерживаться правового догматизма старой эпохи, когда наступившая новая настоятельно диктует новые способы поведения? Таких голосов уже достаточно много, и за ними уже вполне определенно просматривается – как именно и на что хотят поменять правила. Возможный набор новых правил (напомним, что он предлагается "в одном пакете" с упомянутым КИИПВК) приведен на рис.7.

В том, что касается ООН, достаточно внятно и многократно заявлено, что необходимо:

– расширить Совет Безопасности, и в том числе состав его постоянных членов (в качестве первоочередных кандидатов называют потерпевших поражение во Второй мировой Германию, Японию, Италию);

– отменить право вето постоянных членов СБ: как же, ведь весь мир последовательно идет к расширению демократии – вот и в СБ надо ее сделать более полной;

– отменить принцип невмешательства во внутренние дела государств;

– придать первоочередные приоритеты принципам "соблюдения прав человека" и "права наций на самоопределение" (в его уже обозначенной трактовке права этносов и территорий).

Рис.7. Обозначенные контуры нового миропорядка

Совершенно понятно, что такие изменения легального международного права, прежде всего, сделают ООН послушным воле сильного (который всегда найдет способ "уговорить" требуемое "демократическое" большинство). Далее, такие изменения, с одной стороны, легализуют вмешательство во внутренние дела, а с другой, – сделают совершенно неопределенной ситуацию, в которой необходимо и допустимо такое вмешательство. Хотя бы потому, что никто не возьмется достоверно отделить нации от этносов, а нарушения прав человека разной степени грубости и массовости происходят в любой стране по много раз в день.

Говоря о подобных планах, мы не занимаемся умозрительными спекуляциями и не "торгуем страхом"! Чему свидетельством – весьма авторитетное мнение директора Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ) Адама Ротфельда, недавно опубликованное в "Независимой газете": "… Мы подходим к такому рубежу, когда война будет запрещена вообще, а вмешательство во внутренние дела станет допустимым… Надо найти новое правовое взаимоотношение между принципами самоопределения и целостности государств. Видимо, "целостность" уже не может выступать как высший принцип… На стыке правовых полей "невмешательства" и "неприменения силы" целесообразно выделить сегмент, который отражал бы идею международной солидарности, направленной против грубого нарушения в массовом порядке прав человека…"

Но не менее серьезные изменения предполагаются и в основополагающих принципах действий НАТО:

– отмена статьи 5, запрещающей операции НАТО вне территорий стран-членов блока;

‡- отмена принципа консенсуса при принятии решений о вооруженных акциях;

– принятие положения о новых основаниях военного вмешательства НАТО, к которым собираются отнести:

– предотвращение и ликвидацию внутренних вооруженных конфликтов в любых странах,

– противодействие терроризму,

– противодействие незаконному обороту наркотиков.

Совершенно ясно, что подобные изменения не только автоматически распространяют "зону ответственности" НАТО на весь мир безо всяких исключений и обеспечивают главным членам блока (прежде всего США) согласие НАТО на такое вмешательство, но и стопроцентно гарантируют возможность всегда и везде найти повод для вооруженных акций. Если в какой-либо стране нет ни терроризма, ни вооруженных конфликтов, то уж наркотики там всегда при особом желании обнаружить смогут. А санкция ООН, как уже показано, в подобных случаях не задержится…

С учетом сказанного ранее по поводу информационно-идеолого-политико-военного конфигуратора, реализация перечисленных возможных изменений уставов ООН и НАТО откроет дорогу для воистину безграничных военно-полицейских акций "всегда и везде", когда это сочтут полезным хозяева конфигуратора и военного кулака НАТО. Что уже с фатальной очевидностью переводит мир в состояние тотального "пиратского королевства" или, точнее, единой лагерной "зоны", взятой под контроль одной сильной, свирепой и, главное (чего никогда не бывает даже в "зоне") – совершенно "беспредельной" бандой, которая сама определяет либо меняет по своему усмотрению свои бандитские законы, сама назначает виноватых и сама же вершит суд и расправу.

Может ли быть устойчивым подобный мир? Разумеется, нет. И потому, что в нем неизбежно начнется драка между "паханами". И потому, что недовольные "шестерки" всегда будут стремиться стать хозяевами. И потому, что среди "мужиков" всегда найдется несколько достаточно волевых и умных, чтобы отыскать и реализовать способы подобный "паханат" взорвать. А ведь речь здесь не о "зоне", а о мире, овладевшем высокими технологиями и начиненном ядерным, химическим, бактериологическим оружием!

И нельзя сказать, что мир не почувствовал угрозы. Известно, что решение Сената США о согласии на акцию в Югославии было принято отнюдь не подавляющим большинством голосов (58 против 41). Известно, что против военного вмешательства в Югославии выступил ряд крупных американских политиков, и в том числе Киссинджер, которого трудно заподозрить в особой любви к сербам. Известно, что не только в большинстве стран Европы, но и в откровенно настроенном на военное решение проблемы Косово англосаксонском блоке, где упомянутый КИИПВК работает наиболее мощно, общественное мнение вовсе не единодушно. По данным опросов института Гэллапа, еще до бомбардировок Югославии против них выступало до 60% англичан и до 40% американцев.

7. Реалии сербского национализма

При этом следует подчеркнуть, что мы крайне далеки от того, чтобы идеализировать Сербию, сербов и тем более конкретно Слободана Милошевича. Прежде всего, в Югославии идет война, и война по-современному жестокая и беспощадная. Идет она давно, уже почти десятилетие, и сербы в ней понесли огромные потери – в Боснии, Краинах, в том же Косово, наконец. Но, понеся эти потери, они очень хорошо поняли (и в том числе те, кто успел забыть фашистский и усташский геноцид времен Второй мировой), что бывает с побежденными. И практически полностью избыли иллюзии международного миротворчества под эгидой ООН и тем более НАТО.

Особенно после того, как "миротворцы" беспрепятственно пропускали через свои боевые порядки хорватские войска для атак на сербов. И после того, как эти "миротворцы" готовили провокации против сербов совместно с мусульманами, снабжали их врагов оружием и затем бомбили опять-таки именно сербов. После того, как солдаты НАТО на линии мусульмано-сербского противостояния вместо миротворчества почти открыто вставали в боевые порядки мусульман. И тем более после того, как эти "миротворцы" начали конструировать "мир", чреватый непрерывной войной против сербов.

Причины такой антисербской однозначности "миротворчества" Запада вполне прозрачны: если подавить сербов, как исторически "державный" югославский этнос, в регионе более никто не сможет держать на себе устойчивость балканской конструкции и дорога к вожделенному балканскому переделу или балканскому хаосу будет открыта. И, конечно же, именно в почти единодушной западной антисербскости кроется главная причина непрерывно нарастающего в последнее десятилетие сербского национализма. Но это – причина не единственная.

Дело в том, что само по себе создание сначала Королевства сербов, хорватов и словенцев, а затем и Югославии происходило очень сложно. Фоном для этого создания "Балканского стабилизатора" была острая политическая (между бывшими патронами территории – империями Габсбургов и Османов) и конфессионально-параполитическая (между Ватиканом, Константинополем и исламом) борьба. Эта борьба заявляла о себе и в годы русско-турецкой войны 1876-78гг. на Балканах, и в годы Первой мировой войны, когда Россия в немалой степени оказывалась заложницей сложных панславистских, панправославных и т.п. игр, а также параполитических изысков и хитросплетений древних римских, византийских, венецианских и прочих сюжетов, возрождаемых кружком черногорских принцесс Станы и Милицы.

Кроме того, еще до Первой мировой войны на хитросплетения этих сюжетов наложились и династическая борьба за югославский престол Карагеоргиевичей (и породнившихся с ними черногорских Негошей) и Обреновичей, и внутриполитическая борьба за форматы югославского наднационального патриотизма и великосербского национализма (монархическая офицерская боевая организация так называемой "Черной руки" во главе с Драгутином Димитриевичем-Аписом – против "Белой руки" – альтернативной гвардии короля Александра).

Причем, разумеется, у каждой из борющихся югославских партий имелась сложная и зачастую предельно двусмысленная структура международной поддержки. Особенно важным фактором такой поддержки оказалось то обстоятельство, что правящие династии Югославии оказались в тесном родстве с большинством королевских домов Европы. Отметим также, что после Первой мировой очень существенный вклад и в эту борьбу, и в становление в ее ходе великосербского национализма внесла русская послереволюционная монархическая эмиграция, в период между войнами игравшая очень большую роль в югославской политике.

Но те же сюжеты, с их внешними структурами поддержки, никуда не делись и в годы Второй мировой войны, и после воссоздания в 1945 году югославского федеративного государства. Более того, скрытый, подводный накал борьбы за политику и ориентацию Югославии временами даже усиливался в результате идейно-политической ориентации разных внутриюгославских групп на разные внешние силы и страны, и прежде всего на Германию (куда после войны попало огромное количество усташей), на Великобританию, Францию и США (куда эмигрировало множество сербских националистов – четников), на СССР и затем Россию (куда с ожиданием и надеждой смотрело большинство сторонников панславизма и югославского интернационального государственного патриотизма).

Распад Югославии, в очень высокой степени являвшийся результатом этой борьбы, одновременно резко ее обострил. Но он не мог не вывести в самой Сербии на первый план именно великосербский национализм. Хотя бы просто потому, что в ходе этой войны Сербия получила не менее 700 тысяч униженных, обобранных, потерявших родных, близких, дома и скарб сербских беженцев. И потому, что очень большие, сильные (и оказывающие немалое политическое влияние) группы прежних сербских эмигрантов в странах диаспоры также получили новое крупное и радикально-националистическое пополнение.

Но и это не все. В результате войны и военного стресса в ранее сытой и сравнительно благополучной, уже глубоко вестернизированной Югославии (напомним, что все "блага западной цивилизации" – от пепси и рок-музыки до наличных долларов и особенно немецких марок – Югославия получала достаточно давно и в большом количестве) не мог не развиться хорошо известный всем специалистам массовый синдром – дистресс поражения. А такой дистресс, с его симптомами социальной апатии, неверия в государство и собственные силы людей, не может быть избыт без яркого идеологического наполнения, придающего любым коллективностям и индивидуальным действиям новый жизненный смысл.

Вне подобного идеологического наполнения нарастающий социальный распад оказывается неизбежен. А в поствоенной Сербии идеологического выбора почти не осталось. Социализм, и без того слабый уже во времена Тито, рухнул вместе с СССР. Западный либерализм показал в Сербии свое "образцовое" лицо, как нигде в мире. Югославский интернациональный государственный патриотизм практически маргинализовался в результате отпадения Хорватии, Словении и Македонии. Панславизм и надежды на помощь "русского брата" также оказались почти вымараны из по крайней мере элитного и большой части массового сознания двусмысленно прозападной югославской политикой России последнего десятилетия.

В результате перечисленных процессов элита Сербии постепенно претерпевала идеологические трансформации, показанные на рис.8.

И на арене действенных идеологий остался, с точки зрения подавляющей части элит, практически только великосербский национализм. Остался – на фоне экономических трудностей международного эмбарго, падения уровня жизни и угрозы социального распада, которая заявила о себе во всю мощь весьма массовыми эксцессами "желтой" (прозванной так из-за пятен от швыряемых яиц на стенах белградских домов) революции зимы 1996-97гг., которую возглавили политические оппоненты Милошевича – прогерманский Зоран Джинджич, проамериканский Вук Драшкович и проанглийская Весна Пешич.

Рис.8. Идеологические трансформации сербской элиты

В этой ситуации победа именно сербского национализма в политике Белграда оказалась почти неизбежна. Но важным условием этой победы, которое очень долго не хотел исполнять Милошевич, понимая его опасность и для собственной власти, и для хрупкого единства нынешней "малой Югославии", была интеграция во власть наиболее ярких представителей националистической оппозиции. И лишь уже ставшее очевидным охлаждение отношений с Черногорией в 1997г. да обострение косовского процесса подвигнули Милошевича на первые знаковые меры.

Сначала во всласть был интегрирован лидер "Сербской радикальной партии" Воислав Шешель. А затем, уже нынешней зимой, когда острота косовского процесса стала совсем очевидна, были сделаны следующие решительные шаги. В середине января В.Драшкович был назначен вице-премьером по иностранным делам, а еще два члена его "Движения обновления" вошли в кабмин. А в конце января мэром Белграда без всякого противодействия центральной власти оказался избран В.Михайлович – внук лидера сербских четников Дража Михайловича. То есть были один за другим сделаны сразу несколько крупных политических жестов в сторону и радикально-националистических, и либерально-националистических, и эмигрантских монархическо-националистических великосербских кругов.

В связи с изложенным можно сделать предположение-аналогию. Партия Милошевича-Шешеля-Драшковича-Михайловича – это как бы сербский вариант "партии Сосковца-Коржакова-Барсукова" в России. И указанная сербская партия сейчас пытается (подобно аналогичной российской партии в чеченской войне), во имя спасения остатков – именно остатков – страны от окончательного распада, выварить "настоящий" – жесткий, эгоистичный – сербский национализм. Именно "болевые пороги" войны, бомбежек, бессильной ярости против НАТОвских агрессоров, картин жертв и потоков беженцев от этнических чисток, будучи перейдены, станут тем Рубиконом, который, как полагают сегодняшние сербские элиты, позволит избыть иллюзии прежней жизни и сплотит на национализме сербское общество.

А в свете данной гипотезы становится более понятен и конфликт между Сербией и Черногорией, которой рядом с националистической Сербией места нет. И тогда не исключено, что Милошевич, возможно, не прочь поиграть с Россией в такую игру, в которой она "подставится" на предательстве сербских интересов и поможет ему развеять все еще очень живучие в стране иллюзии "славянско-православного братства" (российским политикам стоит внимательно подумать: не являются ли "подходы" Белграда к Москве насчет вхождения в Союз России и Белоруссии одним из актов именно подобной игры).

И также понятна становится решительная неуступчивость Милошевича в косовском вопросе, иногда переходящая за рамки ситуативной политической рациональности. Милошевичу, коли он делает ставку на сербский национализм, не слишком опасно даже умеренное поражение. Просто потому, что национализм поражения острее и злее, чем национализм победы! Чему свидетельством, например, – история Веймарской Германии.

Но сербский национализм (чем радикальнее – тем лучше) также выгоден и Западу. Во-первых, сопровождающие его этнические чистки в Косово, уже создавшие в Европе беспрецедентные потоки беженцев, делают задачу демонтажа балканского стабилизатора решаемой гораздо быстрее и эффективнее. Что, как мы уже говорили, в интересах и Германии, и США. Во-вторых, появление в центре Европы бесспорных фактов действительных этнических чисток, в которых можно будет достоверно обвинить (в отличие от Хорватии или Боснии) именно сербов (а такие факты не заставят себя ждать), создаст совершенно новую психологическую ситуацию, когда современный "сербский фашизм" при посредстве упомянутого КИИПВК сможет постепенно заслонить и вытеснить из европейской памяти былые преступления фашизма немецкого.

В-третьих и в-главных, столь радикальные процессы на Балканах, с учетом их неизбежных, по уже описанному "принципу домино", резонансов по всему миру, резко отодвинут в прошлое весь спектр либерально-демократических парадигм государственного и международного существования и откроют дорогу тем демонам общемирового фашистского реванша, которые уже давно заявляют о своей безальтернативности на начиненной якобы неразрешимыми глобальными проблемами планете.

И стоит очень серьезно задуматься – не грядущую ли победу этих демонов куют сегодня в небе над Сербией самолеты с крестами и белыми звездами на фюзеляжах? Не выписывают ли они в этом небе подзабытые и не расшифрованные до конца и по большому счету иероглифы "Черного интернационала"? И в связи с этим стоит также задуматься – одинаковый ли смысл вкладывают в слова российские и определенные западные политики, в последние месяцы (как, например, глава МИД России И.Иванов на встрече в Германии с Соланой и Шредером 2 февраля) заявляющие, что "у России и Германии одна стратегическая цель, которая рассматривается под углом создания новой архитектуры безопасности Европы"?

8. Игры против России

Что все происходящее значит для России?

Прежде всего то, что категорически нельзя поддаваться эмоциям. А мы видим, что сегодня в результате того, что бандитская акция НАТО полностью торпедировала подавляющее большинство разумных оснований для тесных и благожелательных отношений с Западом, именно антизападные эмоции начинают ослеплять не только массы, но и российских политиков. В связи с чем стоит привести неглупое высказывание крупного политика прошлого – Талейрана: "Бойтесь первых побуждений, ибо они самые искренние". И, добавим от себя, именно таких "судорожно-торопливо искренних" как раз и "играют втемную" наиболее успешно и эффективно главные мировые игроки. Некоторые из возможных вариантов подобного разыгрывания России "втемную" приведены на рис. 9.

Рис.9. Модели некоторых деструктивных игр против России

Прежде всего надо понять, что ввязываться в Югославию очертя голову в форматах военного вмешательства мы не можем и не должны. Решение о подобном вмешательстве, если оно будет принято, должно быть обеспечено идеологически, дипломатически, политически, юридически, ресурсно. А ведь уже видно, что от нас многие ждут именно "прыжка очертя голову". И ждут его, похоже, не только от нас.

Вот что пишет в "Московских новостях" бывший наш соотечественник и советник нескольких американских президентов Александр Янов: "…Вводить в Косово международные миротворческие силы и впрямь необходимо. Только вот почему эти силы непременно должны быть НАТОвскими – сербы не понимают. Разве нельзя составить миротворческий контингент из частей, допустим, российских, украинских, греческих, словацких, болгарских?.. И почему бы не поставить этот контингент под контроль ОБСЕ?.."

Так не окажется ли, что очень вскоре, после нескольких раундов бомбардировок Югославии, России будет сделано именно подобное международное предложение "союза на славянстве и православии", которое в случае его реализации не только позволит США выстроить на Балканах уже описанную выше вожделенную временную антигерманскую "пробку", но и неизбежно втянет Россию, что называется, "по уши" не просто в военный балканский конфликт крупного масштаба, а в мировой конфликт с исламом? И это – при исламском окружении с юга, исламском Кавказе и исламском Поволжье! И при крайней собственной социополитической и экономической внутренней неустойчивости федеральной российской власти! Ведь понятно, что подобный сценарий – крупнейший шаг к развалу России!

Второй сценарий "игры втемную" для России может быть связан с попыткой выстроить ее судорожно-ущербный антизападный и либо праворадикальный, либо, что также не исключено, провокационный "леворадикальный" русско-националистический политический разворот. Ведь не секрет, что наиболее активными политическими жестами (уже и действиями) в отношении поддержки Югославии сейчас объективно оперируют именно право- и леворадикальные ксенофобские части политического спектра России. Именно они всегда неуклонно и последовательно отрицали правомочность, эффективность и допустимость сближения с Западом, именно они клеймили налаживание властью западных дипломатических, политических, экономических и тем более военных (НАТО) коммуникаций. И именно сегодня их мрачные прогнозы в отношении "проклятого Запада" получили более чем убедительное, сокрушительное подтверждение.

Но одновременно это сокрушительное подтверждение антизападных прогнозов русско-националистических право- и леворадикалов очень остро и мощно срезонировало с фрустрацией масс, связанной с тяжелейшим социально-экономическим стрессом обрушения либеральной парадигмы "реформ" в августе 1998г. А значит, именно эти части политического спектра России получают в результате акций НАТО в Югославии огромный политический "приз" в виде резкого наращивания электоральной популярности к предстоящим выборам. А их либеральные или даже центристские российские оппоненты, слишком прочно связанные с прозападной риторикой и прозападным курсом последнего десятилетия, одновременно оказываются в патовой ситуации, когда по последнему и главному – идеологически-правовому – огрызку их прозападного политического капитала лупят "подарками" ракет с самолетов НАТО в небе над Белградом.

Очевидно, что данная тенденция при адресном наращивании поступления "призов" и "подарков" такого рода не может не привести либо к попыткам правящей верхушки в России сохранить власть невыборными методами (что в сегодняшних условиях ее непопулярности чревато тотальной политической дестабилизацией и распадом страны), либо к новой выборной конфигурации власти, где радикально-националистический сегмент будет играть очень высокую, если не решающую, роль. И что тогда? Провокационная антисемитская, антиисламская, антикавказская риторика будет легализована уже не только на митингах, но и на трибунах Думы. Повторение попытки реализовать уже упоминавшийся сценарий "группы Сосковца" в России, приведя русский национализм во власть, точно так же быстро и неизбежно приведет к распаду многонациональной России, как множество республиканских национализмов обрушили СССР.

Следующий игровой сценарий, контуры которого просматриваются сквозь перипетии событий вокруг Югославии, связан с уже заявленной с газетных страниц темой "нового шанса постсоветского пространства на реинтеграцию". Кто-то говорит чуть ли не о полном восстановлении СССР перед лицом всемирной экспансии НАТО, кто-то – о славянской интеграции в рамках конфедерации России, Белоруссии, Украины и Северного Казахстана, кто-то – о конфедерации России и Белоруссии.

Полноте, господа и товарищи. Реинтеграция действительно необходима и возможна. Но, во-первых, никакая устойчивая интеграция "всерьез и надолго" не строится на принципе "против кого-то". Такие объединения перед лицом общей угрозы – всегда ситуативны, всегда обусловлены массой обстоятельств текущей выгодности-невыгодности и допустимости разрушающего любое единство политического и экономического торга, всегда чреваты подрывом сиюминутными аргументами о возможности и полезности перехода в стан более сильных, всегда подвержены испытаниям меняющимся (а в сегодняшнем мире – на глазах меняющимся) уровнем самой внешней угрозы, наконец. И, во-вторых, любая реинтеграция в рыхлых форматах конфедеративного характера не только краткосрочна, ненадежна и неэффективна, но и смертельно опасна прежде всего для целостности России. Любые конфедеративные изыски в подобном объединении породят цепную реакцию конфедеративных притязаний республик в составе России, что с неизбежностью приведет к ускоренному развалу того государства, которое мы имеем сегодня.

Настоящая реинтеграция бывает только на основе продуманного и глубокого совпадения общих идеалов, общей культуры, на массовом ощущении единства прошлой и будущей судьбы. И мы убеждены, что все это на огромной части бывшего СССР есть. А там, где этого нет – нет и не будет реинтеграции. И если говорить о собственно политическом содержании возможных интегративных процессов постсоветского масштаба, то начинать необходимо с четкого, полного и форсированного УНИТАРНОГО объединения России и Белоруссии.

В связи с последним заметим, что конфедеративные идеи типа нового славянского объединения слишком напоминают тот самый предложенный Горбачевым пресловутый союз суверенных государств ССГ, с попытки учреждения которого в Новоогарево начинался распад СССР. Поэтому – унитарность и только унитарность. А уже в унитарном едином государстве окажутся вполне законны и при определенных условиях уместны решения единого военно-политического руководства единой страны о размещении тех или иных ракет на западной границе державы.

Однако есть и еще один уровень возможных интегративных игр, который может быть запущен в результате нового обострения балканского кризиса. Нужно признать, что последнее десятилетие изрядно утомило мир резким повышением конфликтности, неустойчивости и непредсказуемости. И уже слишком многие крупные политики вслух рассуждают о благостной эпохе биполярности и возможности и целесообразности ее возвращения.

И тогда возникает вопрос: а не является ли "балканская авантюра" НАТО со всеми ее перечисленными гигантскими политическими потерями в первую очередь весьма дорогостоящим для определенной части западных элит, но недвусмысленным "приглашением" России к воссозданию новой-старой биполярности? И не о таком ли воссоздании шла речь в подтексте уже цитированного диалога Иванова со Шредером о новой архитектуре Европы?

Конечно, при этом те западные элитные группы, которые готовы конструировать подобный процесс, вовсе не намерены восстанавливать Россию в качестве сверхдержавы и воссоздавать блоковое противостояние в форматах реального "равновесия с позиции силы", которое сопровождало десятилетия "холодной войны". Речь, разумеется, о другом: о такой "квазибиполярности" мира, в которой окажется возможно воспроизвести новый образ "империи зла", консолидировать ради борьбы с ней союзников, оттеснить в противоположный лагерь неудобных и назойливых "партнеров", легко и просто объяснять массам необходимость затрат на новые, в том числе военные, технологии и, при необходимости, мотивированно предлагать этим массам "затягивать пояса" в атмосфере неуклонно надвигающегося мирового ресурсного кризиса.

А ведь такой "квазиполюс" нужен очень многим!

Он нужен всем мировым комплексам ВПК, которые уже давно испытывают беспокойство по поводу сужения в последние годы мировых рынков оружия. Отметим, что российский ВПК – не исключение, и сегодняшняя забота вице-премьера Маслюкова о его возрождении и реинтеграции в таком случае получит очень мощный и обоснованный импульс.

Такой "квазиполюс" нужен целому ряду арабских государств, которые уже почувствовали неудобства новой геополитической ситуации, возникшей после распада биполярного мира. В этой ситуации сговорчивость их главного нового патрона – США – по поводу мировых цен на сырьевые ресурсы оказалась резко снижена, а возможности лавировать между интересами США, Европы и стран АТР пока приносят скорее убытки, чем дивиденды. И в столицах арабского Востока уже довольно много крупных политических фигур, всерьез мечтающих о воссоздании России как инструмента мирового геополитического баланса.

Такой "квазиполюс" нужен Израилю, который на глазах лишается в американо-униполярном мире своей роли непотопляемого авианосца Запада на Ближнем Востоке (а также одновременно значительной части экономической помощи диаспор) и начинает бурлить из-за нарастания внутренних противоречий.

Такой "квазиполюс" крайне необходим – хотя бы на время, лет на пять, – определенной части элит Европы и Китая, понимающих, что сейчас каждая из них еще не готова на равных конкурировать с американской совокупной мощью.

Такой "квазиполюс" необходим, наконец, и части элит в самих США, где нарастает понимание, что самопроизвольный американский коммерческий "дух конкуренции" – недостаточный стимул для крупного длительного соревнования-гонки со всем миром. И требует восстановления идеологических подкреплений в виде новых образов "империи зла", для которых какая-то Сербия "не канает".

Конечно, сконструированный таким образом и для таких целей "квазиполюс" должен обладать определенными качествами. Он должен быть либо "ужасно коммунистическим", либо "ужасно националистическим", почти фашистским. Он должен непрерывно пугать мир, бряцая ядерными ракетами и давая основания для нового витка гонки вооружений, который, по множеству экспертных оценок, только и способен вывести из нынешнего глубокого и затяжного экономического кризиса западные экономики. Он должен этим (вспомним информационно-идеолого-политико-военный конфигуратор) давать обильные основания для такой кардинальной перекройки международной правовой системы, при которой уже некому и негде будет высказывать сомнения в том, кто прав и в чем состоит "справедливость". Он должен, наконец, активно спонсировать вездесущие мировой терроризм и мировой криминал, ради борьбы с которыми окажется жизненно необходимо постепенно, но неуклонно расставаться с теми (по оценкам многих политических конструкторов, явно вопиюще избыточными) формами внутризападной демократии, которые делают современное западное "общество потребления" слишком неэффективным и малоуправляемым.

Поскольку гипотеза о возможном конструировании в ходе нынешнего балканского кризиса подобного "квазиполюса", видимо, имеет право на существование, уместно задать следующие вопросы.

Что значит развернуть самолет над Атлантикой? Это ведь не на велосипеде повернуть, катаясь по дачной дорожке в какой-нибудь Ильинке или Жуковке. Или нас всех за лохов считают? Разрешение на поворот самолета надо получить за несколько часов, причем от американцев, которые контролируют атлантические коридоры за тридцатым градусом западной долготы. Это очень сложная процедура, требующая высоких уровней согласования! И, судя по высказываниям санкт-петербургского губернатора Яковлева, эта процедура имела место. Чем она будет оплачена? Это далеко не праздный вопрос.

Так не является ли демонстрация "высшего пилотажа" в якобы быстром согласовании Гором и Примаковым вопроса о развороте премьерского самолета свидетельством того, что реакцию Примакова не просто предвидели и просчитывали, а согласованно и заблаговременно КОНСТРУИРОВАЛИ для общественного мнения в Вашингтоне? И не является ли дополнительным аргументом в пользу такого предположения тот факт, что, по публичному свидетельству Камдессю,договоренность о переносе переговоров с российским премьером по экономическим вопросам из Вашингтона в Москву была достигнута еще до того, как правительственный самолет вылетел из Шеннона?

Далее, не является ли нынешнее, никакими серьезными объективными причинами и экономическими обстоятельствами не обусловленное, повышение мировых цен на нефть, дающее российскому кабмину возможность вздохнуть чуть свободнее в его головоломках внутренних и внешних финансовых обязательств, также свидетельством в пользу нашей гипотезы?

И не являются ли следующими свидетельствами в пользу подобной гипотезы решительные заявления Лукашенко о готовности теснее интегрироваться с Россией и поставить на свою западную границу русские ядерные тактические ракеты? И не являются ли подобными свидетельствами мгновенные и одновременные решения Верховной Рады Украины, во-первых, о полной ратификации многострадального пакета соглашений с Россией по Черноморскому флоту и, во-вторых, о фактической отмене собственного безъядерного статуса? И не сопрягаются ли каким-то странным, но неслучайным образом указанные решения с утверждением одного близкого к КПРФ аналитика, сделанным два года назад: "Коммунисты придут к власти в Москве через Минск и Киев"?

Конечно, всю эту серию событий вполне возможно объяснить другими причинами или объявить чистым совпадением. Однако заметим, что, если на фоне подобной серии совпадений переговоры с Камдессю (при всем нынешнем объеме антиамериканской риторики в России и при фактически полном контроле администрации США над МВФ) в ближайшие недели принесут результат в виде выделения правительству Примакова долгожданного кредита, наша гипотеза приобретет совсем иной вес.

Но, даже если данная гипотеза вполне адекватно отражает некие глубокие международные проектно-геополитические договоренности, благоприятные для сегодняшних возможностей России и лично Примакова, обольщаться и торжествовать явно рано. Во-первых, потому, что в мире существуют другие, не менее мощные элитные группы, которые крайне заинтересованы в том, чтобы подобные договоренности торпедировать и поломать. Во-вторых, потому, что, если не удастся поломать договоренности, всегда можно попытаться поломать реализацию проекта. И как мы уже очень хорошо знаем по нашей очень, очень больной реальности, готовые работать на подобный слом есть, и в достаточном количестве, совсем не только за границами России.

В-третьих и в-главных, наконец, обольщаться не следует потому, что в сегодняшнем очень сложном мире, где подавляющее большинство игроков уже привыкло чувствовать и распознавать игру, редко действуют в стиле "Е2-Е4". И поэтому вполне возможно предположить, что огромная политическая "жертва качества" со стороны Запада в югославском дебюте сделана вовсе не для того, чтобы в итоге получить воссозданный "второй полюс" в виде России и ее союзников. Ведь согласитесь, вполне возможно, что это воссоздание станет (если станет) лишь миттельшпилем, а в эндшпиле вновь "разыгранных втемную" русских, окончательно надорвавшихся и разуверившихся в себе в ходе безуспешной попытки взять при жестком и жестоком противодействии Запада и Востока барьер новой сверхдержавности, стремительно опустят в следующую, гораздо более страшную пропасть поражения, национального унижения и государственного распада.

9. Что делать?

Но теперь, дав аналитическую оценку ситуации, оставим развитие данного (далеко не полного) списка возможных сценариев разыгрывания балканской ситуации против России и перейдем к главному вопросу "что делать".

Прежде всего, сделать главную ставку на международно-правовой аспект югославской проблемы. И ни в коем случае не начать отвечать с симметричного нарушения права. Россия сегодня, скажем честно, весьма и весьма слаба и политически, и экономически, и военно. И в данной ситуации для нас спираль нарушений права неизбежно кончится утверждением в качестве единственного "права силы". Сначала в Закавказье – Карабахе, Армении, Аджарии, Абхазии. Затем – на Северном Кавказе. А далее – везде…

Поэтому основные действия России в создавшейся ситуации, на наш взгляд, должны быть таковы.

Первое. Заявить восстановление международного права как первоочередную задачу мирового сообщества и безотлагательно ВОЗГЛАВИТЬ решение этой задачи.

Второе. Для этого потребовать созыва внеочередного заседания Генеральной ассамблеи ООН, на которую необходимо вынести вопросы:

– подтверждения незыблемости основополагающих принципов мирного сосуществования государств, и прежде всего Устава ООН;

– требования немедленного и безоговорочного прекращения военной акции НАТО в Югославии;

– пересмотра условий формирования и финансирования Миротворческих сил ООН с целью обеспечения их достаточности для реализации миротворческих акций по мандату и под эгидой ООН;

– создания (взамен Контактной группы по бывшей Югославии, не имеющей никакого законного мандата по Косово) новой, обладающей всеми легальными полномочиями группы представителей международного сообщества для разработки проекта всеобъемлющего мирного соглашения, гарантирующего как сохранение территориальной целостности Югославии, так и законные права этнических албанцев Косово на региональное самоуправление.

Третье. Выйти из любых официальных отношений с НАТО, включая "Основополагающий акт" 1997г. (ключевое положение которого об "отказе от применения силы или угрозы силой против любого государства, его суверенитета и территориальной целостности" НАТО грубейшим образом нарушил в Югославии), а также программу "Партнерство ради мира", и призвать к выходу из таких отношений все мировое сообщество, и в первую очередь постсоветские республики.

Четвертое. В случае, если НАТО не остановит акцию в Югославии или решится на прямую территориальную интервенцию, выступить (на основании Устава ООН, требующего международного вмешательства в случае нарушения суверенитета стран-членов ООН) с инициативой создания временной группы стран, готовых объединить свои вооруженные усилия для оказания военной помощи Югославии в отражении агрессии, и созвать повторное внеочередное заседание ГА ООН для отмены санкций и эмбарго на поставки оружия в Югославию.

Искать союзников для описанного правового сценария следует везде, и в том числе в США. Для этого нужно собирать всех, абсолютно всех здравомыслящих людей мира, кто готов спасать международное политическое наследство Ялты и Потсдама как одну из немногих сохранившихся гарантий от тотального наступления той черной сущности, которую мир победил полвека назад. И здесь неизбежно придется отодвинуть на второй план и политическую вкусовщину, и разнообразные идеологические, этнополитические и конфессиональные "заморочки". Задача слишком сложна, масштабна и ответственна, чтобы разменивать ее на пристрастия и антипатии.

Представляется, что перечисленные меры способны остановить гангстерство НАТО в отношении Югославии и предотвратить рецидивы подобного гангстерства в будущем. Убеждены, что решение указанных проблем именно в максимально широком международном формате только и может остановить сползание мира в ситуацию абсолютного и не признающего никаких территориальных и моральных границ военно-силового беспредела.

При этом заметим, что политика двусмысленного "полувмешательства" со стороны международных органов, ярчайший и циничнейший образец которой явил в ходе созванного Россией чрезвычайного заседания СБ ООН по Югославии генсек ООН Кофи Аннан, уже бывала в относительно недавней истории. Например, во время гражданской войны в Испании. Там тоже была "полупроницаемая" блокада (эмбарго), тоже была однобокая пропагандистская кампания мировых СМИ, тоже были попытки великих держав инструментами "псевдомиротворчества" добиться для себя полезных геополитических результатов. А кончилось это обрушением единственного легального института разрешения международных конфликтов – Лиги наций, появлением союза Италии и Германии и очень скорым – после завершения испанской – началом Второй мировой войны. И следует откровенно признать, что именно практика двусмысленного страусиного "полувмешательства" ООН в международные конфликты последних лет привела к тому, что единственная мировая международная организация, ответственная за предотвращение и разрешение конфликтов, оказалась на грани фактического уничтожения.

Однако нельзя исключить и такой вариант, когда указанные правовые меры, предлагаемые Россией, не будут поддержаны значительной частью международного сообщества или же его решение будет проигнорировано НАТО. В этом случае, понимая, что не мы выпускаем данного джинна из бутылки, мы все же должны иметь план действий в подобной ситуации.

Для России сейчас самое важное и нужное – общественная, и в первую очередь элитная, консолидация на основе общего понимания того, что мир слишком опасно приблизился к последней черте, что российский корабль – в страшном шторме, и что сейчас выживание всех (а вовсе не только капитана и избранных обитателей кают-компании) – зависит от согласованных действий всей команды. Югославский колокол звонит во всем в мире, но в первую очередь по слабым. То есть и по нам.

Для начала нужно, как минимум, честно сказать команде, то есть всему обществу, что на самом деле происходит с морем и кораблем. Можно ли сказать это на том языке и так, как говорила с обществом российская элита последние десять лет? Безусловно, нет. Может ли вообще начать говорить по-новому, на новом языке и о другом, о действительно важном для России, та элита, которая вела общество в эти годы, давала ему радужные обещания, роняла в грязь его прошлое, его надежды, его человеческое достоинство и его жизненный уровень, а сама упоительно "оттягивалась" в Ницце и на Антилах? Крайне сомнительно.

Нет никакого доверия нынешней нашей политической элите во всех ее модификациях. И это недоверие имеет в своей основе следующий политический (и метафизический) образ. Представьте себе чан с нечистотами. И несколько "арбузов" (то есть миллиардов долларов на нынешнем слэнге) на дне этого чана. И представителя МВФ, который говорит: "Русские парни, ныряйте за арбузами". И "русских парней" разного рода, каждый из которых говорит: "Я готов нырять – но только в водолазном костюме". МВФ отвечает: "А тебе, имяреку, мы не дадим так нырять! Мы Чубайсу дадим! А тебе – только в трусах!" А тот им в ответ: "Нет, ни за что! В трусах – это непатриотично! Только в трусах и майке!" И подобный бредовый диалог намеков сейчас переполняет нашу российскую действительность.

Давайте скажем правду: есть два разных пласта понятий. Первый: независимая политика – либо политика зависимости. Второй: конфронтационная политика – либо мягкая политика. Нам говорят сегодня: независимая политика есть синоним конфронтационной, а зависимая политика – синоним мягкой или лояльной. Ой ли? А что если есть политика "конфронтационной зависимости"? Не ее ли мы сейчас наблюдаем почти во всех сегментах нашего элитного сообщества? И далеко не в первый раз! Сколько раз произносилось "не дадим бомбить Ирак без санкций ООН"? Но молча сглатывали бомбежки и становились в очередь за кредитами МВФ. Дальше говорили "не дадим бомбить Сербию"! Сербию бомбят, а в это же время идут переговоры о кредитах с Камдессю…

Мы хотим получить кредиты МВФ и хотим оказывать военную помощь сербам? Из американских кредитов МВФ? Что ж, и такое возможно. Если американцам нужен пожар в Европе, то они вполне могут разрешить нам на их деньги лить бензин в огонь этого пожара. Кто сказал, что американцам сегодня не нужна умеренная конфронтация с Россией хотя бы на время? Военно-промышленный комплекс США очень этого хочет! При одном условии – чтобы к 2003 году эту конфронтацию убедительно выиграть. Но чем будет оплачен этот выигрыш, какими уровнями мировой нестабильности? И кто реально будет "ловить рыбу в мутной воде"?

Но есть ли у нас другая элита, которая не несет на себе груз вины за произошедшее с Россией? Скажем прямо: если и есть, то в крайне недостаточных количествах и недостаточном качестве для того, чтобы оказаться соразмерной тяжести и остроте ситуации, в которую ввергнуты мир и наша страна в результате балканской авантюры НАТО.

А следовательно, единственный шанс для России в том, чтобы эта элита, обновившись и изменившись, переступив через свой разрушительно тупиковый и своекорыстный гедонизм, стала содержательно иной. Соединила и соразмерила себя с обществом и страной и встала на путь самомобилизации и давно назревшего стратегического политического и социального поворота. Главные условия этого поворота очевидны.

Первое. Надо отказаться от кредитов МВФ и Мирового банка. Отказаться от всего, что нестерпимо пахнет деньгами силы, вставшей на путь мирового гангстерства. Иначе эту силу не остановить. Нельзя сопрягать прыжки в бак с нечистотами с патриотическими жестами при выныривании из дерьма. Это смешно, унизительно, несерьезно. А ситуация сегодня – суперсерьезная.

Второе. Надо создать и реализовать новую национальную стратегию. В комплексе всех ее параметров. Отказались от кредитов – что дальше? Дальше мобилизационная экономика. Чисто социалистическая – или на манер капиталистических картелей и синдикатов, которые создавались в России в эпоху Первой мировой войны. Главное – мобилизационный контур экономики. И немедленно! Иначе отказ от кредитов – это жест самоубийцы.

Третье. Нужно работать с общественным мнением страны. С общественной психологией. Либо нынешние СМИ согласятся на это (можем себе такое представить, ибо они подвижны), и тогда надо опираться на них. Либо – нам нужны другие СМИ, электронные в первую очередь. Нужны другой язык, другие фундаментальные идеологемы, приводящие к другому, мобилизационному, состоянию общественного сознания. Могут ли сегодняшние "апологеты всевеликого Запада" перейти на другой язык? Но это не вопрос "советов по нравственности"! Это вопрос, где, говоря словами поэта, "кончается искусство, и дышит почва и судьба". Тут нет готовых ответов. Чем большая часть готова вписаться в поворот, тем лучше. Но все остальное – вон из общественного сознания и, при необходимости, из страны. Почва и судьба не всепрощением дышат. И это всем очевидно.

Четвертое. Падение жизненного уровня населения страны все равно произойдет. Отказ от кредитов – это реально падение курса доллар/рубль до 1/75, как минимум, если удастся подавить панику. При этом более половины нашего населения может оказаться за чертой выживания. Допустить такое мы не можем вообще, а в условиях идеологической и политической мобилизации – в особенности. Это значит, что нам надо радикально сгладить рельеф социального неравенства. И падение уровня жизни должны оплатить богатые. Лучше, чтобы это произошло за счет доброй воли богатых (рузвельтовская модель). Не произойдет так – должно произойти иначе. Но мобилизация не может быть успешной, если в тылу – казино, рысаки и безумные оргии. Это показал опыт неудачной войны 1914-1917 годов. Это показал опыт удачной войны 1941-1945 годов. И это подтвердил опыт позорной чечено-русской войны 1994-1996 годов. Дальше "наступать на эти грабли" бессмысленно и смертельно опасно.

Пятое. Наш бюджет формируется прежде всего из экспортных поступлений. И в условиях мобилизационного режима мы просто обязаны вывести почти все экспортные поступления из сферы "жизненных удовольствий". Хотите иметь независимую страну – отказывайтесь от изобилия импортных шмоток и красивой жратвы. На повестке дня – создание платежеспособного внутреннего спроса и насыщение собственного отечественного рынка. Он развален. Его надо заново выстраивать в форсированном порядке. Немедленно! Даже если наша критическая ситуация прогнозируется на 2003 год.

Шестое. Мы не можем только черпать немеряно издержки из ситуации, заданной нам мировыми безумцами. Мы должны черпать из нее и преимущества. Вопрос не в том, воткнем ли мы в Белоруссию два-три десятка (или две-три сотни) "труб", начиненных ядерными боеприпасами. Настоящее решение – это когда Белоруссия входит в Россию в качестве целостного федеративного субъекта! И быстро, в течение нескольких месяцев! Принцип нерушимости границ обвален не нами!

Седьмое. Контрпродуктивно и даже комично в этой ситуации продолжать членство России в Совете безопасности ООН. Либо СБ должен снова заработать, и тогда югославская ситуация невозможна. Либо необходима новая система международного права и международной безопасности, к созданию которой нужно немедленно приступать.

Восьмое. Мы понимаем, что в ответ на перечисленные здесь меры найдется кому пытаться дестабилизировать Россию. Поэтому категорически нельзя повторять националистических ошибок Милошевича. Новая стратегия нашей страны должна быть стратегией единства и равноправия народов.

Девятое. Нам нужны "щели" в почти неизбежной международной изоляции, связанной и с разрывом отношений с международными финансовыми институтами, и с политической конфронтацией с наиболее упертой группой членов НАТО. Эти "щели" получить возможно, поскольку мир в целом далеко не безумен и далеко не един. Эти "щели" надо будет получать быстро и любой ценой. Иначе – крах реальной мобилизационной модели неизбежен.

Таковы в принципе самые минимальные параметры возможной новой национальной стратегии. Если ее нет, то все сведется к уже описанным красивым жестам после выпрыгивания из бочки с дерьмом с вожделенными "арбузами" в руках. То есть к фарсу. Еще раз подчеркнем: конфронтационный фарс в интересах США и НАТО тоже возможен. Будем в этом смысле бдительны!

И последнее. Сильный жест слабого человека – очень опасен. Но еще опаснее сильный жест тупого, хотя и не слабого, человека. Этот жест опасен тем, что он "ловленый". И тем, что эта "ловленость" заведомо предполагается и даже планируется. Поэтому все время нужно понимать неизбежность наличия расставляемых стране ловушек и срочно учиться их выявлять и обходить.

Благодарим за внимание.

16.09.1999 : Владимир Путин как олицетворение и шанс определенной политстратегии

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1999. #4

Введение

Начало военной кампании на Северном Кавказе в 1994 году знаменовало собой первую попытку победившего в 1991 году российского либерального модернизационизма выйти за рамки той дряблости и антигосударственности, которая была свойственна этому направлению в предшествующий период. Тогда же (да в общем-то и еще ранее) я обращал внимание на то, что рано или поздно победившие в 1991 году демократы начнут раскалываться на два лагеря – демократов-ликвидаторов (по-прежнему ориентированных на последовательный демонтаж государства) и демократов-государственников (действующих по логике "попала нам в руки власть над таким государством – зачем тогда это государство рушить? Оно ведь наше!").

Нечто подобное происходило и с большевиками, которые шли под лозунгом развала империи, получив ее огромные обломки, стали "чесать репу" и думать, зачем это все дальше разваливать, а в итоге создали одну из самых крупных империй в мировой истории. Так что подобный процесс в общем-то был легко предсказуем. Однако все оказалось на порядок сложнее. Хотя в действительности указанный раскол и произошел, как было предсказано, но тип раскола, его структурно-функциональные особенности – все это было подвергнуто очень непростым "политическим модуляциям". Эти модуляции тоже были, кстати, предсказуемы и предсказаны. Причем на основании достаточно простых умопостроений. Схематически их можно представить следующим образом (см. схему 1.)

В 1994 году войну в Чечне начали как бы либеральные силы (С.Шахрай и другие). В войне участвовали фигуры, достаточно прочно связывавшие себя с либерализмом и модернизационизмом как минимум на публичном уровне (С.Степашин, С.Савостьянов, Ю.Батурин и т.п.).

Войну в Чечне продолжили силы, более резко тяготеющие к почвенным, а не либеральным настроениям с разной степенью недоброкачественности и двусмысленности этой самой рекламируемой ими почвенности (П.Грачев, М.Барсуков, А.Коржаков и др.)

Продолжив эту войну и превратив ее из войны демогосударственной (якобинской) в войну, претендующую на почвенную погромность (бей этих черных, а потом и тех, кто стоит за ними в Москве!), данные силы крайне важную для России войну, мягко говоря, проиграли. Они растворили ее в собственных играх, экономических торжищах, клановых хитросплетениях. Фактически они стали заложниками неовизантийской политики Бориса Ельцина, который сначала создал из Чечни некий "сливной бачок", а потом последовательно топил в нем массу ненужных ему фигур (вплоть до генерала А.Лебедя).

Что касается указанного героя Хасавюрта, то и он, и Виктор Черномырдин, ставший на путь переговоров с Шамилем Басаевым, знаменовали собой некие альтернативы и демократам-государственникам, и почвенникам разной степени недоброкачественности (притом, что демократы-государственники и эти самые квазипочвенники запутались в собственных переплетениях, в изгибах той политики, которая сплела их в некую "партию войны").

Поражение в первой кавказской войне было для России чрезвычайным именно по своим стратегическим долговременным последствиям. Поразительным образом – именно проиграв эту войну, Россия лишилась любого приемлемого шанса на построение какого-либо евразийского проекта. Ислам уже не хотел никаких паритетов с Россией, которая не сумела дать отпор даже Чечне как микрочастице великого исламского мира.

Оговорим сразу же, что никакая новая победа России, даже если она возможна, не изменит этого фундаментального обстоятельства, ибо речь здесь идет о процессах, принципиально необратимых.

Поражение в первой кавказской войне, далее, обнажило все двусмысленности националистического почвенного движения, выделив в нем, помимо прочего, еще и особую разновидность националистов-ликвидаторов, выступающих за отделение Кавказа и фактический переход от России (всегда имперской страны) к Руси (без каких-либо гарантий стабильности данного крайне проблематичного образования в начиненном страшными макроконфликтами XXI столетии).

Схема 1.

Что такое "феномен Владимира Путина"

Поражение в первой кавказской войне, кроме всего прочего, обнажило творческую несостоятельность существующего коммунистического движения, барахтавшегося между банальным "держимордством" и капитулянством и вообще оказавшегося глубоко пассивным началом, неспособным ответить на судьбоносные вопросы России в XXI столетии.

Поражение в первой кавказской войне, наконец, продемонстрировало нам то, что представляет собой блеск и нищету нынешнего виртуозного неовизантийства и главного носителя этой политической культуры – президента Бориса Ельцина. Сумев стать одновременно зачинателем войны и главным "кровопивцем", а также ее завершителем и главным замирителем, дистанцировавшись и от Грачева, и от Лебедя, от этих полярных фигур данного процесса, выиграв выборы в беспрецедентных условиях, Борис Ельцин одновременно показал, что потенциал любой игровой политики ограничен. Что эта политика не может быть состоятельной в условиях ведущейся против России крупной мировой игры. Нынешние крики Ельцина о "негодяе Клинтоне" и полном ядерном потенциале РФ, а также о "друге-товарище Цзян Цземине" (гораздо более заинтересованном, как все понимают, в крупных инвестициях США, чем в объятиях крайне непопулярного президента распадающейся страны) только подчеркивают все сильные и слабые стороны этого самого постсоветского византизма.

После переговоров Черномырдина с Басаевым в 1995 году и всего, что за этим последовало, я написал статью "Если не империя, то ничто", разобрав в ней все встроенные в нынешний российский национализм "ограничители", "парализаторы", "блокаторы" и т.п. За прошедший период это представление об альтернативах российского бытия только окрепло. При этом под империей я, разумеется, понимаю не империю колониальную по типу Британской (время таких империй, действительно, в прошлом), а империю универсальную, то есть объединяющую народы в поле сильной мировой идеи.

Имея собственные представления об этой идее, о перспективах гуманизма в XXI столетии, о тех барьерах, которые предстоит брать человечеству на ближайших исторических рубежах, я никогда эти представления не ставил в качестве высшего приоритета. Мое личное дело – разрабатывать подобные "вещи", строить отношения с другими на почве подобных идей, вырабатывать те или иные идеологические приоритеты и ориентиры. Я никогда не забывал, что эти приоритеты и ориентиры должны существовать где-то, в каком-то конкретном пространстве, которое еще надо суметь отстоять. В этом смысле либеральный империализм для меня как для носителя тех или иных идейных приоритетов внутренне чужд. Но суперприоритет для меня – сама Россия. Если она есть, в ней может происходить та или иная борьба идей. Но если ее нет, все наши идейные заморочки – это просто мелкотравчатые богемные тусовочные развлечения. Являясь самодостаточным субъектом, Россия одновременно является еще и инструментом для каждого, у кого есть крупная идея. Нет России – откуда возьмутся средства для того или иного решения затронутых мною проблем XXI века (гуманизм, барьеры и пр.)?

Будучи твердо убежден, что воистину "если не империя – то ничто", я в силу этого готов рассматривать либеральный империализм как одну из возможностей России. Даже если эта возможность кажется мне проблематичной, все равно надо в интеллектуальном и волевом плане сделать все для того, чтобы она состоялась, если альтернатива ей и вправду – ничто, то есть конец исторического бытия со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Если Путин – это просто "виртуальная конструкция", еще один "сон разума" кремлевского византизма, то он просто неинтересен. Если же Путин – это вторая попытка либерального модернизационизма взять барьер государственности, выдвинуть новые универсалистско-имперские формулы, то Путин – это малый шанс, по другую сторону которого все то же "ничто". И не "отжать" этот шанс просто преступно.

Между тем Путин показал нечто такое, что по крайней мере на первом этапе намного важнее того, насколько сам Путин глубок и фундаментален в своем понимании тех проблем, которые история на нем сфокусировала. В дальнейшем именно это будет решающим. Но вначале кто из вас, положа руку на сердце, мог себе представить, что власть вообще решится на вторую попытку, на вторую чеченскую войну? Кто мог представить, что тихий зашнурованный аппаратчик возьмет на себя ответственность за такие, говоря современным языком, "стремные" вещи? И это в эпоху, когда ответственности боятся как черт ладана! Кто мог представить, что вчерашний соратник Собчака начнет говорить на языке, мягко выражаясь, далеком от "правозащитно-диссидентской" риторики? И что вчерашние охи и ахи по поводу каких-то десантных лопаток в Тбилиси обернутся вакуумными зарядами и лязгом танковых гусениц?

Не много ли для предвыборных шоу? Ответа на этот вопрос, конечно же, нет. Может, и не много, а в самый раз. Но утверждать на сто процентов, что здесь наличествует только виртуалистика, право, тоже мелочно и нелепо. В конце концов, у человека есть дети. Сегодня он под государственной защитой – завтра под судом. Или в опале. А норов моджахедов известен. И что же? Даже такими вещами играют ради виртуального шоу? Возможно, конечно, и такое. Однако возьмется ли кто-то сказать, что это именно так? И что другие ответы невозможны – наивны и романтичны до глупости?

Но, главное, повторяю, речь не о Путине. Речь о потенциалах либерального империализма в России. Речь о тех воистину судьбоносных проблемах, которые высвечиваются через те или иные фигуры (Путина в том числе) в критические моменты истории. Речь об этом "свете проблем". Не уловить его, не сфокусировать, не попытаться использовать как луч некоего "государственнического лазера" мелко и безответственно. Даже если эта попытка обернется полным фиаско – по мне так лучше те, кто пытается и терпит неудачу, чем те, кто просто ноет, рассуждая о некоем всеобщем виртуализме.

Не будучи самым неосведомленным человеком в стране, я очень хорошо понимаю, какие тучи сгущаются сейчас над Владимиром Путиным и в каком пространстве альтернатив играется сегодня эта фигура. И вновь это вызывает только дополнительное желание рассмотреть весь комплекс проблем, связанных с этой одной из самых "фокусировочных" фигур российской постсоветской политики. Я уже говорил о том, что на старте (и именно на старте!!!) для Путина важны не идеи и модели, а человеческие качества, введенные в политический оборот. Старт завершен. Понимает ли это политик, названный Борисом Ельциным своим преемником на посту будущего президента России?

Часть 1.

В.Путин с точки зрения разного рода "фокусировок"

Данная работа действительно не нацелена на какую бы то ни было узко прагматическую задачу. Что вовсе не означает отсутствия у нее конкретного прагматического содержания. Война в Чечне – весьма непростое явление. Она имеет целый ряд разноуровневых смыслов и содержаний. Часть этих смыслов и содержаний замкнута на фундаментальнейшие мировые процессы. Другая часть – слишком грубо и наглядно соотносится с перспективами бытия любого гражданина России. Покатись армия из Чечни – и это лавинообразное откатывание обернется ломкой судеб не только наших, но и наших детей и внуков. В самом деле, поражение сейчас в Чечне означает повторение ситуации августа 1991 года. "Союз мертв", – сказал тогда Левон Тер-Петросян. И в этом подлом, плотоядном заявлении гробовщика был свой правдивый политический смысл. Он состоял в следующем: "Вы что-то начали. Вы позорно обгадились. Теперь отойдите в сторону. Мы сами будем варганить то, что можем. Вас уже нет. И того государства, от имени которого вы выступали с вашими приколами, тоже нет".

Ровно то же самое произойдет, если весьма проблематичная чеченская эпопея, эта вторая попытка российского либерального модернизационизма выйти на государственный уровень, кончится предельным фиаско. Проблематичность же этой второй попытки (мы вправе называть ее "чеченской эпопеей В.Путина") связана с тремя обстоятельствами.

Первое. Эпопея не проработана на уровне всего, что связывает ее с сущностными мировыми процессами. Ислам и Запад… Запад как противоречивая целостность… Ислам и Россия… Принципипальный опыт Афганистана… Моджахеддизм как союз ислама и Запада против России… Ловушки антиисламских войн… Все это имеет ответы на уровне Михаила Леонтьева. А такие ответы буквально адресуют к известной фразе из "Ревизора": "Легкость в мыслях необыкновенная". Вот и имеем то, что имеем. Войну на два фронта то есть. И что? Будем отбояриваться от этой нависшей угрозы ссылочками на Бен Ладена? На встречу на Эльбе? Извините, это не проработка в условиях, когда на карту ставится судьба страны! Это отморозочная понтяра. И в такой карете далеко не уедешь.

Второе. Создатели эпопеи развертывают ее в пределах слишком простых категорий. Таких, как поражение и победа. Они не учитывают неовизантийскую природу нынешней власти. Они не видят той многомерности, в которой пребывают в качестве одномерных созданий чужой фантазии. Они не ощущают всех искусов той негативной диалектики, которая составляет существо нынешней власти.

Третье. Создатели эпопеи считают, что у них есть нечто, чем они должны распорядиться. А именно – государство, политическая система, дееспособные машины власти, составляющие единое целое с государством и политической системой. Всего этого на самом деле нет. Государство (в нормальном, а не низведенном до избыточной прагматики понимании) сломано. Общество в тяжелейшем состоянии (рассыпаны почти все базовые системы социальной идентификации). Идеологии нет. Оргструктур нет. Архитектуры элитных социальных систем размыты. В этих условиях нужны другие действия или другая аранжировка существующих действий. В противном случае результат будет определяться тем, что каждое действие в контексте отсутствия указанных величин означает совсем не то же самое, что в контексте присутствия.

Говорят, что художника надо судить по законам, которые он сам для себя избрал. Политику можно помогать или не помогать. Помогая, можно помогать в рамках той логики, которая существует для данного политика. Для премьера Путина существует только одна логика – логика либерально-модернизационной жесткой модели, выводящей (и это мы можем доказать почти математически) ИМЕННО НА ЛИБЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ИМПЕРИАЛИЗМ В РОССИЙСКОМ ИСПОЛНЕНИИ НАЧАЛА XXI ВЕКА. Других возможностей просто нет.

Можно не разделять эту модель. Но если особые обстоятельства (как-то: соотношение происходящего в Чечне с судьбой российского государства) диктуют честную, без дураков, поддержку В.Путина (подчеркиваю, поддержку именно в плане критики оснований его политики, именно в том узком коридоре общих интересов, вызванных общей ситуацией), то эту поддержку можно оказывать лишь встав на те позиции, которые органичны для Путина и одновременно отвечают базовым российским интересам.

Вставая на эти позиции, я подчеркиваю, что они не являются моими. Я иначе вижу оптимальный российский универсальный империализм в XXI столетии. Но острота ситуации такова, что сейчас вопрос не в том, какова моя позиция, а в том, что в действительности происходит и как в это происходящее может позитивно вмешаться Путин в рамках своей и именно своей идейной, организационной, политической парадигмы.

Выше я уже обозначил, почему для меня В.Путин – одна из наиболее ярких фигур в плане указанной стратегической фокусировки. Проводя анализ в рамках этой фокусировки, я никоим образом не хочу сказать, что либеральные ценности – это мои ценности. Анализируя, я не говорю: "Это так, а это так, а это так". Я говорю: "Если принять, что это так, если принять, что это так, а это так – как тогда выглядит происходящее и что здесь можно сделать в интересах России?" На этом и основывается весь мой подход к анализу происходящего. А поскольку анализ я осуществляю от лица целой группы единомышленников, то в дальнейшем (не уходя от принципа личной ответственности за каждое высказанное суждение) я буду называть этот подход не "моим", а "нашим".

Хотелось бы, чтобы наш подход чему-то как-то помог. Пока что это еще возможно. Но лимит времени стремительно сокращается. И ничего не произойдет в плане улучшения ситуации в том коридоре, где пересекаются интересы Путина и России, если в подходе к происходящему не будет проведена быстрая, системная и выходящая на практику ревизия. Именно на нее ориентирован наш анализ.

Часть 2.

Путин и существо "византизма"

Для компенсации дальнейшего скептицизма все же укажем на позитивы. Они таковы.

Первое. Мощный старт премьер-министра правительства РФ Владимира Путина действительно привлек всеобщее внимание.

Второе. Следует признать безусловным, что этот старт стал возможен как в результате соответствующей подачи В.Путина в средствах массовой информации, так и за счет демонстрации самим премьер-министром нового политического стиля, основанного на решительности, определенности, готовности брать на себя ответственность за весьма и весьма рискованные проекты.

Третье. И именно последнее (то есть нетривиальность предъявленных характеристик политической личности и связь этой нетривиальности с накопившимися общественными ожиданиями) позволяет говорить о капитальности той заявки, которую сделал Владимир Путин.

Ну а теперь – о том, ради чего все это и пишется. О негативах. О том, как их распознать, учесть и преодолеть, поелику это еще возможно.

Никоим образом нельзя стирать грань между самыми убедительными заявками и действительной реализацией намеченных целей. История (в том числе и история современной России) знает немало случаев, когда именно блестящий старт становился причиной нереализованности самых серьезных проектов и начинаний.

Вспомним знаменитое суворовское изречение по поводу Наполеона Бонапарта: "Широко шагает мальчик, пора, пора его унять!" В этом изречении сконцентрирована мудрая в своей кажущейся очевидности политическая истина: "любой яркий старт – это засветка, это привлечение к себе избыточного внимания, это замыкание на себя всех энергий противодействия".

И вновь – о минимально позитивном моменте. Достаточно очевидно, что Путину пока удается не худшим образом противодействовать тем "охотникам", которые склонны бить из тени по каждой политической птице, демонстрирующей избыточную яркость на взлете. При тех рисках, которые взял на себя В.Путин, он мог бы ожидать и большей убедительности, и большей яростности атак своих противников и недоброжелателей. Но почему мы говорим о недоброжелателях и противниках, а не об оппонентах в целом? Что это? Аналитический подход или фигура публицистической риторики? В том-то и дело, что речь идет именно об аналитических дефинициях! Причем именно о тех дефинициях, которые самым непосредственным образом скажутся на судьбе российского премьер-министра.

Проводя анализ противодействия Путину, мы категорически считаем необходимым жестко разграничить эти два типа субъектов противодействия (противники – тип #1 и недоброжелатели – тип #2).

При этом под противниками подразумеваются силы, вступающие в открытую конкуренцию с Путиным. Под недоброжелателями – силы как бы того же лагеря, которые по тем или иным причинам считают Путина фигурой лично для них опасной, ненужной или недостаточно убедительной.

Противники – явление простое и легко описываемое. В первом приближении это просто мягко или жестко антагонистичные Путину политические движения и их лидеры (Зюганов, Лужков, Примаков, Лебедь и другие).

Недоброжелатели – это гораздо более трудно очерчиваемые и выявляемые "элитные субъекты". В первом приближении это те интегрированные во власть фигуры и силы, которые ощущают себя дискомфортно при любой передаче власти от ныне действующего президента к политику сколь угодно преемственной ориентации. Этот дискомфорт вызван тем, что само понятие "ориентация" не имеет для субъектов данного типа определяющего значения. Крылатая фраза детективов советской эпохи: "Важно не то, красный ты или белый, а на кого работаешь", – в первом приближении характеризует те сомнения и метания, которые свойственны элитным фигурантам описываемого типа. Этих фигурантов по большому счету, конечно же, беспокоит не то, что будет происходить в России с демократическим курсом, а то, что будет происходит с ними лично. При этом субъекты указываемого разряда прекрасно понимают, что дальнейшие успехи демократического курса и их личная судьба в лучшем случае соотносятся друг с другом по известной математической логике "необходимого и достаточного". То есть торжество демократического курса в общем-то и необходимо для сохранения позиций, но этого как минимум недостаточно.

В ряде случаев вообще наблюдается приверженность не математической логике, а логике парадоксов. Согласно этой логике, торжество демократического курса не только не необходимо, но и буквально противопоказано сохранению своих позиций. Ибо именно демократический курс, будучи продолженным, может породить в силу своей респектабельности на Западе систему особого рода проблем. В порядке заострения: приди Макашов к власти в России – все, кто переместится на Запад, будут признаны жертвами антисемитизма, фашизма, получат статус новой респектабельной эмиграции и политической оппозиции в изгнании. В то же время: приди к власти в России некий респектабельный демократ – эти же лица могут быть преследуемы по неполитическим мотивам и атакованы с гораздо более опасных для них направлений (например, со стороны Интерпола).

Таково первое приближение при описании феномена "недоброжелателей" В.Путина. Но можно ли ограничиться этим приближением и считать такое ограничение не противоречащим адекватному описанию реальности? Безусловно, нет. А раз так, то от вещей, достаточно очевидных, следует перейти к более сложным и неочевидным конфигурациям.

Прежде всего – о том, почему в случае недоброжелателей труднее зафиксировать имена и контуры элитных групп. Это происходит не только потому, что обладатели данных имен и участники "данных контуров" не хотят себя афишировать. Препятствия такого типа можно бы было преодолеть. Все дело в том, что "недоброжелатель" – это нестабильный элемент в нестабильной системе. Сегодня он недоброжелатель – завтра нет. Сегодня сама система возбуждена настолько, что она востребует недоброжелательство и порождает множество готовых к этой востребованности фигур, завтра система меняет уровень возбужденности, а значит, и востребованности недоброжелательства. И все становится иным как бы по взмаху некоей волшебной палочки. Отсюда – необходимость в описании существа самой этой палочки, а не творимых ею крайне недолговечных композиций и ориентаций.

ИМЯ ЖЕ УКАЗАННОЙ ПАЛОЧКИ – ДВОРЦОВЫЙ ВИЗАНТИЗМ.

Очень важным представляется соотнести этот постсоветский византизм конца ХХ века с фигурой В.Путина.

В.Путин играет на поле ОПРЕДЕЛЕННОСТИ. Он, конечно же, как всякий крупный политик, именно ИГРАЕТ на этом поле. Но весь тип его общественной востребованности, вся тайна его популярности (а эта тайна вовсе не сводится к игре тех или иных имиджмейкеров и информационных магнатов) – все основано на этой определенности. Дефицит определенности порожден мучительными годами византизма. В Путине почувствовали иное. В этом смысле притягательность В.Путина не в его "спецслужбистскости", а в его некоей "военизированной определенности". В.Путин воспринимается больше как "солдат", чем как "комитетчик". "Комитетчик" для общества – это по-прежнему ловля рыбы в мутной воде. "Солдат" – это "сказано – сделано". Отказаться от всего этого В.Путин не может. Это равносильно обнулению собственного политического капитала. Кроме того, по-видимому, определенность – это не только ИГРА В.Путина, но и его внутренняя СУТЬ. Отказавшись от сути, он теряет убедительность.

Теперь посмотрим на все это с позиций византизма.

Во-первых, для византизма определенность – это дурной тон. Это синоним примитивности. Это все равно, что "мужицкость" для двора какого-нибудь Людовика XV. И даже хуже – это все равно, что бабник для гомосексуалиста. То есть это – "фи". Это отторжение на уровне тканевой несовместимости.

Во-вторых, для византизмаопределенность – это опасность. Вообще страшно то, что непонятно. А когда эта непонятность касается еще и чего-то для тебя крайне несимпатичного, то страх легко переходит в ярость. Потому что все равно в определенность не верят. А воспринимают ее как особо непробиваемую и особо циничную ширму. Как то, что нельзя вычислить. А поскольку, по крылатому выражению одного телевизионного журналиста, "игра идет не на бабки, а на жизнь", подобная невозможность "вычислить" в игре на жизнь равносильна экстремальной опасности, то и отношение соответствующее.

В-третьих, даже если византизм признает определенность как нечто сущностное, а не как игру, он все равно (и даже тем более) будет эту определенность отторгать. Потому что тогда речь идет как бы о фанатике. А бог его, фанатика, знает, как у него там расчерчены территории "блага и зла"! А ну как попадешь не на ту территорию?! С соответствующими-то последствиями?! Уж на что Анатолий Чубайс всем видом, всей лексикой, всем аппаратным опытом противостоит подозрению в определенности и фанатизме (демократическом или нет – здесь не имеет никакого значения)! Но и то здесь пахнет, знаете ли! Слабо, конечно, – но пахнет, пахнет! И это причина множества фиаско и отвержений со стороны византизма. Но Анатолий Чубайс не начинал войну на истребление в Чечне, не обещал "замочить в сортире" и не начинал интересоваться (никогда и ни при каких обстоятельствах) судьбой избыточных нефтяных денег.

В-четвертых, определенность и ее сосед фанатизм предполагают в их носителе чудовищное намерение что-то строить. А ничего страшнее этого намерения, да еще сращенного с личностной сутью, просто не может быть. И здесь совершенно неважно, что Путин хочет строить – капитализм, коммунизм, демократию или фашизм. Какую бы систему он ни начал строить, в ее фундамент все равно ляжет труп раздавленного византизма. И византизм это понимает.

Но почему же тогда византизм терпит Путина, задействует его? Для ответа на этот вопрос нужно прежде всего установить, как именно византизм понимает любую определенность с позиций имеющихся в ней позитивов.

Он понимает определенность как тупость, прямолинейность. И носителя определенности в этом смысле может и возлюбить как свой инструмент, как нечто такое, что должно "отработать и пойти вон". При этом определенность может привлечь к себе других и в этом смысле опять-таки полезна постольку, поскольку эти другие, по мнению византизма, будут "толочь под соответствующим руководством воду в нужной нам ступе". Выводя данное описание на философский уровень, следует признать, что для византизма определенность хороша как средство создания максимальной неопределенности. И только в этом качестве определенность византизмом взращивается и опекается. Одно из имен той большой неопределенности, средством для которой является В.Путин, – конечно же, Чечня. Но это только одно из имен! Одно из – и не более! Вот почему важно раскрыть не только содержание тех или иных имен, но и то, что стоит за всеми именами. Раскрыть, если можно так выразиться, диалектику Метаимени. В чем она?

Часть 3.

В.Путин и социокультурные проблемы, связанные с построением альтернатив "неовизантийской стратегии"

Особо следует оговорить, что в основе нынешнего "неовизантизма" по большому счету лежит не коварство и не злая воля отдельных цинично искушенных политиков. Нельзя говорить и о сосредоточенной злой воле, движущей "неовизантизм" в сторону наращивания Неопределенности того или иного типа. "Неовизантизм" никогда не движим никакой сосредоточенной волей. Он движим энтропией. Он барахтается в ней, культивирует ее, выживает в ее потоках. Коль скоро это так (а это именно так), то подлинной основой происходящего, подлинной причиной данного поведения власти является не воля к наращиванию Неопределенности. Нет, подлинной основой происходящего является естественное бурление этой Неопределенности в недрах постсоветской России.

Россия беременна Неопределенностью. Она заражена ею.

Последнее десятилетие, увы, стало не столько временем высвобождения некоего потенциала свободы (хотя, конечно, отрицать сам факт такого высвобождения просто смешно), сколько временем Большой Постсоветской Травмы Сознания (БПТС).

Вести разговор об этой травме на языке либерально-модернизационном нам достаточно трудно. Ибо это не наш язык. Мы вообще-то просто убеждены, что по совокупности причин, которые излагались нами в десятках и десятках работ, Россия – страна немодернизируемая (в отличие от той же Южной Кореи или ряда стран арабского мира). И что главная составляющая травмы в том, что не учитывается этот фундаментальный факт, вытекающий из базовых особенностей ядра российской культуры, из существа основополагающих социокультурных кодов нашего исторического субъекта. Это не значит, что Россия не может развиваться вообще. Но тип развития России альтернативен классике либерально-модернизационного развития. И именно игнорирование этого, насилование российской специфики с помощью навязывания либерально-модернизационного реформизма там, где реформизм должен быть принципиально иным, и приводит к травме.

Мы убеждены, далее, что три основополагающих момента – модернизационизм, вхождение в мировую цивилизацию и представление об этой цивилизации в ее оптимальном для России варианте как о некоем многополярном мире – должны быть пересмотрены в рамках любого стратегического поворота. И пересмотрены они должны быть в полном объеме, без всякого замшелого реставрационизма, на самом высоком философском уровне, с открытой перспективой в XXI век. Не будет этого – тупик в сознании станет тупиком в бытии. А именно тупик в сознании, причем тупик, который пытаются преодолеть линейным усилием, сейчас уже выглядящем просто как тупое упрямство, и составляет важнейшую часть того, что мы называем травмой.

Но мы договорились, что будем сознательно и ответственно использовать в своих построениях именно либеральный дискурс в его различных модификациях (из которых нас интересует, конечно, лишь то, что связано с государственностью). Этот дискурс в этой модификации мы в данном случае будем не подрывать и даже не критиковать (объяснения последнему уже даны выше), а разворачивать и оптимизировать. То есть мы будем исходить из тех ориентиров, которые задает своему творчеству либеральный "политхудожник", ставший на путь защиты государственного централизма. И потому эту часть травмы мы только обозначаем – и сразу же выводим за скобки. Остается ли что-то при таком выведении? Да, безусловно. Остается все то, что либерализм в России (государственнический модернизационизм, если хотите) сам предал и подорвал в предыдущий период, исходя не из чужой системы отсчета, а из его собственной. Остается все то, что в любом случае и при любом отношении к модернизации необходимо было учитывать. И что не было учтено самими модернизационистами. Что же именно? И о какой травме сознания в этом случае следует говорить?

Прежде всего следует вести речь о травме сознания на уровне самоидентификации. Самоидентификация понимается модернизационизмом и нами по-разному. Но разве кто-нибудь из серьезных людей, действующих в рамках того же модернизационизма, мог так отвязанно наплевать на весь комплекс проблем, связанных с идентификацией, при ответственном проведении своих модернизационных суперрискованных преобразований и изменений?

Результат небрежного отношения к исторической традиции, результат попыток строить все заново, игнорируя предшествующее, – это именно травма самоидентификации. Как и через что должен идентифицировать себя гражданин постсоветской России? К какой истории он причастен? А ведь без истории страны нет и истории семьи, и личной истории. А значит, рассыпание доходит до предельно малых социальных молекул. Что можно сказать о семье, не вводя в оборот историю своего общества? Что у тебя были дедушки и бабушки, а потом они умерли. И все? Новая демократическая Россия как антитеза предшествующей неправильной – советской и досоветской – какой процент населения сегодня интегрирует себя в это на ценностном уровне? Немногие ценности, возникшие в рамках новой социализации (индивидуализм, успешность, инициативность), оказались похороненными под обломками дефолта. Прошлое отсечено с помощью одних технологий, будущее – с помощью других. Сформировано мотыльковое сознание. Но это сознание и есть Травма. Травмирован сам хронотоп – основа развертывания и личности, и групп, и макросоциума в целом. Что делать с этим?

Широкие группы пытаются жить так, как будто этого нет. Как будто они и поныне существуют то ли в СССР, то ли в некоей другой великой стране под названием Россия. В этой стране были такие герои – адмиралы Нахимов и Корнилов. Где они? За что боролись? В чем была их жертва и во имя чего? Во имя незалежности Украины?

Может ли сегодня кого-то как-то убедить апелляция к Петру Великому в устах Бориса Ельцина? Ясно, что не может.

Тем самым возникает феномен сжатия того источника в сознании, который генерирует те или иные матрицы интеграции в социум. Образно это можно представить себе в соответствии со схемой2.

В сознании этого типа никакие картины просто не размещаются. Они, далее, не соединяются с нормативными и ценностными шкалами, образами должного и желанного. Отсюда не просто конфликт, а антагонизм норм в культуре, приводящий в конечном счете к ее аннигиляции. Приспособление к этому состоянию достигается не путем выбора между конформизмом и видами отклоняющегося поведения, а путем слипания в одно больное целое предельного негативизма и предельного конформизма.

Применительно к этим состояниям разговор о социальной интеграции и дезинтеграции почти бессмыслен, равно как и разговор об отчуждении и преодолении оного. Исчезает сам субъект – как отчуждения, так и его преодоления. Грубо говоря, становится просто нечего отчуждать. Ибо отчуждено главное – то "я", которое только может оперировать собой в борьбе с отчуждением.

В когнитивной психологии существует понятие "разновременной памяти". То есть есть как бы моментальная память, в которой все мгновенные восприятия пребывают в течение минимально коротких сроков (иногда исчисляемых долями секунды), есть буферная память (которая аккумулирует в себе лишь многократно повторяющиеся мгновенные восприятия), есть кратковременное хранение, средневременное хранение и долговременное хранение. Управление транспортировкой информации с экрана моментальной памяти в разного рода хранения осуществляется некоей совокупностью программ, которые представляют собой "Опыт значимости". Нечто, оказавшееся на моментальном экране, проверяется не только частотой своего попадания на этот экран, но и сходством между собой и элементом "Опыта значимости". Если сходство велико и значимость велика, моментальный снимок проваливается в долговременное хранение, что называется, "со свистом", минуя все промежуточные фильтры и буферы. И дальше этот элемент начинает вступать в соответствие с другими, трансформируя или подтверждая фундаментальные поведенческие программы.

Схема 2.

О ситуации Травмы

Теперь представьте себе вариант нормального и "пережатого" ценностно-идентификационного Узнавателя. В нормальном варианте (схема 3.1.) если оказавшийся в "Воспринимателе" элемент Х начинает узнаваться, то это узнавание происходит путем направления от элемента Х в систему узнавания некоего импульса М. При этом предполагается, что между элементами Узнавателя есть некое расстояние L. За счет этого сверяющие импульсы М1, М2 могут попасть либо на элемент Э1, либо на элемент Э2 и произвести сверку, как минимум, не спутав эти элементы друг с другом. А за сверкой идет транспортировка через каналы Т1, Т2.

Схема 3.1.

Нормальная ситуация узнавания, сверки, накопления, транспортировки и моделирования поведенческих реакций

Теперь представим себе, что сфера "Узнавателя" пережата так, как это представлено на схеме 2. Учтем также, что L представляет собой гибкий, но неразрушаемый стержень, разделяющий элементы в системе "Узнавателя". Пережатость "Узнавателя" превратит линейно расчлененную пару Э1 – L – Э2 в некий сгусток-гибрид (схема 3.2.).

Теперь представим себе, что элемент Х попал в восприятие и импульс М хочет узнать, похож ли Х на Э1 или Э2. На самом деле уже нет ни Э1, ни Э2. Импульс М попадает то ли на их пересечение, то ли на зону их "взаимного реагирования". Импульс М не может вернуться, поскольку он попал в нечто, с чем он не умеет работать. Вместе с тем Х окажется все же на что-то похожим. Увязать его с элементами системы "Узнавателя" невозможно, поскольку эти элементы "слиплись" вышеуказанным образом. Но и отбросить его нельзя. Поэтому Х начинают не переправлять в "Узнаватель" и не отбрасывать (нормальное восприятие), а переправлять в буфер. При сжатости "Узнавателя" происходит раздувание буфера. Что и моделирует буферное сознание. Но и это еще не все.

Раздутый буфер производит отбор элементов, попавших в него, только по критерию повтора. Кроме того, отсутствие внутренней системы "Узнавателя" не избавляет от необходимости "Узнавателя" как такового. Иначе психика работать вообще не сможет. Место внутреннего "Узнавателя" занимает внешний. В качестве такового вполне может сработать телевизор, подающий импульсы в деформированную систему. Чем чаще и мощнее импульсы, тем больше буфер срабатывает на псевдоидентификацию, перебрасывая некий элемент из себя в систему управляемого поведения.

Можно еще многое описать в морфологии и динамике Травмы. Но поскольку данный анализ предполагает рассмотрение системы обстоятельств, то Травма, как важнейшее обстоятельство, не может все же занимать в этом анализе избыточное место. Тем более, что в общем-то сказанного минимально достаточно.

Схема 3.2.

Нормальная ситуация узнавания, сверки, накопления, транспортировки и моделирования поведенческих реакций

В добавление укажем лишь на то, что в этих условиях единственным институтом и единственной группой, осуществляющей посредничество между индивидуумом и государством, становится мафия, берущая на себя фактически все функции гражданского общества. Осуществляя это посредничество, она становится законодателем социальной моды. Возникает система социального поведения, во многом повторяющая алгоритмы поведения зэка в зоне. Но – не зэка политического, а зэка, считающего зону своим родным домом. Взаимоподпитывающее единство типа сознания, типа опорных групп и типа социального поведения – вот что такое Травма.

Именно объем этой Травмы и является фундаментальным параметром во всем, что касается негативной управляемости постсоветского общества. Потеряв слишком многое, беспрецедентным образом снизив уровень жизни своего населения, власть устойчива. Ее опора – трижды проклятые, преданные анафеме, вызывающие устойчивое отторжение электронные СМИ – так же авторитетны, как и ранее. Доренко проклинают, но слушают. Более того, слушая – впитывают, впитывая – корректируют восприятие. Это связано с Травмой, питается ею. Опора власти – не олигархи, не (во многом слишком паразитарный) капиталистический класс. Опора власти – Травма. Власть не может уцелеть, не воспроизводя Травму и не подпитывая ее. Более того, на Травме держатся потенциалы и позиции не только власти, но и ее антагонистов. Но Травма требует подпитки. Используя аналогии времен Французской революции, можно сказать: "Травма жаждет". И жаждет Травма – Неопределенности. Травма просто подпитывается Неопределенностью. Отсюда роковая необходимость как для власти, так и для элиты (и особенно ее верхушечной части) ПРОИЗВОДИТЬ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ В КАЧЕСТВЕ ТРАВМОПОДДЕРЖИВАЮЩЕГО ВЕЩЕСТВА, НЕКОЕЙ СПЕЦИАЛЬНОЙ СЫВОРОТКИ. И – ИНЪЕЦИРОВАТЬ ЭТУ СЫВОРОТКУ. ПРИ ЭТОМ ТРАВМА ПРИВЫКАЕТ К ОПРЕДЕЛЕННЫМ ДОЗАМ И КОНЦЕНТРАЦИЯМ СЫВОРОТКИ. ПРЕОДОЛЕНИЕ ЭТОГО ПРИВЫКАНИЯ ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО ЗА СЧЕТ ПОДНЯТИЯ ДОЗЫ И УВЕЛИЧЕНИЯ КОНЦЕНТРАЦИИ.

Наркотик Неопределенности нужен обществу в его нынешнем больном состоянии. Но этот наркотик постоянно поддерживает и даже "расширенно воспроизводит" ту самую болезнь, которая рождает наркотический спрос. Утверждалось, что на штыках нельзя усидеть. Острый вопрос сегодняшнего дня – можно ли усидеть на Травме? Может ли при воспроизводстве Травмы указанным образом сохраняться социальность вообще? Более того, сколь близка грань, за которой будет перейден так называемый порог негативной адаптации, при котором более 50% населения начинают руководствоваться в своем поведении асоциальными программами, кодами и установками? Проецируя это на текущую политическую конкретику, мы задаем вопрос: "Доволен ли сам Путин как будущий глава государства тем, какую крылатую силу обрело его обещание, что "замочим даже в сортире"?" Что он как будущий глава государства собирается делать с обществом, так экстатически реагирующим на подобные образы и заявки? Где здесь грань между модернизацией русского языка и растабуированностью образных рядов – и просто лексикой некоей Зоны? Между тем количество симптомов, говорящих о том, что государство начинает как бы само себя воспринимать как Зону, нарастает.

Вряд ли стоит здесь жеманно морщиться, к примеру, оппонентам Доренко. "Московский комсомолец" (рупор врагов Доренко и Березовского) взял на вооружение определенную политическую лингвистику – первым! Доренко просто талантливо адаптировал эту лингвистику к требованиям электронных СМИ и направил в другую сторону. И победил! Понимают ли победители, что это "пиррова победа"? Ибо теперь противникам Доренко нужно будет искать для победы супер-Доренко. Рано или поздно они его найдут. И мы сделаем еще шаг в сторону той самой негативной адаптации, еще шаг в сторону строительства Зоны. Но что означают эти шаги? Что означают заявления официальных лиц (а Глеб Павловский теперь именно официальное лицо) о том, что менеджер "и должен быть вороват"? Для кого тогда пишется Уголовный кодекс? Для быдла? Но он не будет работать! И соскальзывание в Зону будет беспредельно наращиваться. Вряд ли стоит при этом уповать на какие-либо шаги так называемого мирового сообщества.

Во-первых, оно самоубийственно ликует по поводу возможности еще одной волны дискредитации ненавидимой им России. Что в сущности и доказывает так называемое "Раша-гейт".

Во-вторых, во всем позитивном это самое сообщество поразительно импотентно.

В-третьих, непозитивные его шаги будут воспроизводить нынешнюю балканскую мерзость с самыми чудовищными последствиями для человечества.

Таким образом, власть не может спасти себя, не расширяя и не воспроизводя Травму (последний ресурс адаптации к наличествующему). Но власть не может спасти себя, не преодолевая Травму. Вот парадокс, из которого нужен выход. Выхода нет. Власть в нынешнем ее качестве не может искать его. Ибо она не в состоянии меняться. Она приспосабливается, она искусно лавирует в потоке событий, несущих ее и общество в сторону "ниагарского водопада".

Часть 4.

В.Путин – макроальтернативы

Но возможно ли преодоление данной ситуации "цугцванг"? Можно ли, так сказать, "сохранить политическую стабильность", снимая Травму? И наконец, что значит "снятие Травмы"? За счет чего оно возможно? Есть ли для этого адекватные средства воздействия?

С уверенностью можно утверждать: снятие Травмы на уровне макросоциума возможно только за счет форсированных воздействий некоей информационной, культурной, пропагандистской, образовательной мегамашины. Создание такой мегамашины возможно только при сильной и стабильной власти. Но власть с трудом может сохранить стабильность, не воспроизводя указанным образом пресловутую БПТС.

Таким образом, все, что Власть может, – это затеять еще одну революцию сверху как бы против самой себя. И сделать эту революцию более удачной, чем горбачевская. Стране нужна новая "национальная дискуссия", новая повестка дня, новая система ценностей, ориентаций, установок, представлений, социокультурных моделей. Сегодня еще можно попытаться комплексно смоделировать такую Новизну, которая и означала бы единственный действительно конструктивный вариант Преемственности. Преемственность сегодня возможна не за счет экстраполяции существующей траектории. Преемственность сегодня возможна только как Спасение через Самоотрицание. Много было сделано для того, чтобы опорочить диалектический метод. Этот метод и профанировали, и подрывали изнутри догматическим кретинизмом. Но никому не удастся вывести за скобки принцип отрицания отрицания. Путин может спасти власть и обеспечить преемственность, только став отрицанием ее отрицания, то есть отрицанием БПТС.

На уровне элиты такой подход означает следующее.

Первое. Элита ставит над собою хотя бы закон для самой себя. Закон настоящего, системного "общака". И начинает соблюдать хотя бы его, жестко карая любые нарушения.

Второе. Элита на следующем этапе, не консервируя достигнутое, а отрицая его отрицание Социальности, быстро переходит от принципа "в законе" к принципу закона с большой буквы. Всякое нарушение этого Закона своими представителями она карает так же, как нарушение закона последним парием своего общества. То есть доказывает, что перед Законом все действительно равны.

Третье. Параллельно с подобным "самоотрицанием через самоутверждение и саморастворение в Законе" элита все более прочно выстраивает всю систему связей самой себя с культурой и ценностями своей страны.

Эти три этапа (и механизмы перехода от одного к другому без консервирования достигнутого на предыдущем этапе!!!) может выстроить только совокупный властный субъект. В этом случае речь будет идти о самом оптимальном для России сценарии – об управляемом ускоренном элитогенезе, представляющем собой реальный переход от капитализма первоначального накопления к нормальным формам социального устройства.

Сразу же начнет задаваться вопрос: "Как же те или иные негодяи? Эти навязшие на зубах олигархи? Эти ненавистники страны и стабильности?" Ответ здесь один: отбор на каждом из трех этапов должны осуществлять не люди, а правила! Решать, кому какое место занять в новой системе власти, должен не Путин и не его властная вертикаль. Иначе все кончится тиранией и беспределом. Путин должен только соблюдать правила. Если в новой ситуации самым успешным в этих правилах станет Березовский – он и должен получить приз. Если он станет самым неуспешным – он должен выйти из игры. Но ничего не может быть бредовее и омерзительнее попытки найти "козлов отпущения" в той ситуации, которая здесь нами описана. Попытки искусственно выводить из игры те или иные элементы в соответствии со своим начальственным разумением и произволом.

Итак, первый из возможных сценариев – это управляемый ускоренный элитогенез, инициированный самой властью (он же – революция сверху).

Здесь главным действующим лицом (в метафизических терминах – главным антагонистом блуда и хаоса) является тот, кто сколь угодно свирепо, но дает ответ на главные общественные проблемы, спасая элиту от беспредельной самокомпрометации. Заезженные образы Петра Первого и Столыпина не должны компрометировать саму идею подобного спасения. Кроме того, спекуляция на образе Петра со стороны нынешней власти слишком комична для того, чтобы размывать и профанировать все, что связано с этой противоречивой фигурой. Петр Первый не отдавал Черное море, а завоевывал его. Если же говорить о провале революции сверху, то здесь нет и не может быть более яркой фигуры, чем Михаил Горбачев. Эту яркость и определенность еще более высветили события последнего времени. Они наконец сняли с Горбачева ту часть кармы, которая была навязана сплетнями о зловещем масонстве, зловещей включенности Горбачева в суперпланы неких суперзлых сил.

Частная драма и инициированное ею позитивное переосмысление образа Раисы Горбачевой, новые детали биографии Горбачева, никак не укладывающиеся в демонический миф о супернегодяе, продавшем СССР за миллиарды долларов и место в мировом правительстве, лишь расставили все точки над i, окончательно разъединив персоналистский и исторический план одной и той же неоднозначной и никак не сводимой к штампованным определениям личности Михаила Сергеевича. И это разъединение оказалось еще одним напоминанием и предостережением нашей власти, нашей элите, всей минимально благополучной (материально и психологически) части нашего общества.

Решайте проблемы – или платите страшную цену за то, что, имея формальные (из вашего статуса вытекающие) возможности для этого решения, вы самим существом своим этой форме не соответствуете. Решайте проблемы, а не выступайте в роли рабов на галере виртуозного византизма. Решайте – или… или революция снизу!

Второй сценарий – революция снизу

Либеральный универсальный империализм – очень трудно реализуемая проектная ипостась. Но в ее отсутствие либерализм просто мертв. Начало этого омертвления (еще при видимости сохранения власти) знаменует себя "синдромом непризнанности чудовищной страной". Изучение этого синдрома возможно разными способами. Смысл же изучения в том, чтобы (поскольку это еще возможно) не повторять белый трагифарс в его либеральной модификации. Слишком велика будет цена такого повтора. Интересующее нас изучение лучше всего проводить, по-видимому, соотносясь с феноменами великой литературы той эпохи, когда омертвление элиты великой страны уже привело к катастрофе, глубина осмысления которой была доступна только таланту большого художника. Всмотримся же – в себя и в Предшествующее.

Если элита не выполняет свои функции перед макросоциумом, этот макросоциум должен ее "избыть". Но – именно избыть как целое, устранить с дороги как коллективную несостоятельность. С точки зрения Духа истории, Юсупов и Распутин ничем не отличаются друг от друга. Они не смогли решить общественных проблем? Прочь с дороги! Решать будут другие. Это будут кровавые и неоптимальные решения. Вина же историческая и вина моральная далеко не тождественны. Были бы они тождественны – вообще невозможна была бы трагедия. И разве отождествление этих двух вин в предшествующее десятилетие, все эти сюсюканья по поводу чьих-то благолепных свойств, все эти противопоставления "страшных зверств" чьему-то индивидуальному благородству, не представляют собой в конечном счете именно отрицание Трагедии, а значит и отрицание истории? У Платонова в "Сокровенном человеке" герой, белый офицер, Маевский, мечтает "разойтись и кончить историю". Потом его бронепоезд штурмует отряд матросов. Платонов говорит о своем герое: "До конца своего последнего дня Маевский не понял, что гораздо проще кончить себя, чем историю". К герою этому мы еще вернемся. А сейчас о самом этом подходе, высшим выявлением которого является, конечно, Булгаков.

Почему сейчас так важно всмотреться в эту фигуру на пороге новых исторических испытаний? Почему такое всматривание является не частью культурного отдохновения, а конкретной работой политического ума у тех, кто отвечает сейчас за процесс? Потому что здесь, в этом лишенном пиетета и негативизма всматривании в Булгакова, как раз и содержится, по-видимому, некий резервный потенциал того, что можно назвать "историческим стыдом", стыдом за пошлость белогвардейщины как самооправдательного монолога с самим собой после пинка под зад. Обычно боль этого пинка заговаривают разного рода моральными сентенциями. Мол, да, пнули. Но какие же идиоты те, кто пнули, какие они омерзительные некультурные типы (Шариковы)! Какой же ужас они варганят. И какие же на их фоне мы благородные, интеллигентные и неправомочно отвергнутые.

Дальше идет смакование тех жутких форм, в которых некультурность и хамство творят суд над культурой и благородством. Историческая состоятельность выводится за скобку и приносится в жертву абстрактной моральной убедительности. Это и есть первый шаг к самоиндульгенции, самооправданию за поражение. То есть шаг к позорной капитуляции, реальный позор которой смягчается виртуальным упражнением под названием "наше благородство – их низость".

Отношение к своей исторической роли и ее сопряжению с морально-ценностным Абсолютом – вот основная коллизия любого политика, поставленного в ситуацию, близкую к экстремальной. Это отношение не может строиться по принципу "либо-либо". Политик не циник и не моралист. Он и есть то, в чем человечество преодолевает противоречия между цинизмом и морализмом. Он есть мучительный, конкретный в своей практичности и одновременно всеобщий по своему значению, неявный, внутренне противоречивый ответ на вопрос об очень непростом синтезе. Этот ответ и есть выход из тупика, в который загоняет человечество временами дух истории. И выход этот всегда трагичен. Фактически этот выход и есть трагедия. И присущий ей дух музыки одновременно есть дух истории. Политикам эпох величайших испытаний мы только и можем в философском плане порекомендовать как можно глубже прочитать Булгакова и прочитать его не как осуждающую сентенцию, а как Великий упрек. Читайте Булгакова и учитесь! Учитесь не чему-нибудь – а великому стыду поражения. Стыду, в котором автор не отделяет себя от героя, не отделяет художника-творца и творца-политика.

Ибо Булгаков не смог (в отличие от Шолохова – и в этом несопоставимость их художественных дарований) нащупать и обнажить нерв трагедии в том, что происходило у него на глазах. Речь шла не об осанне революционному величию. Речь шла именно о постижении того синтеза, который лежит по ту сторону непримиримого, казалось бы, противоречия между моральной и исторической правотой, между судьбой индивидуума и судьбой коллективной. Проще всего в этом противоречии встать на чью-то сторону. Чуть труднее (но, видит Бог, тоже не так уж трудно) размыть грань между вопиющими непримиримостями. И невероятно трудно проложить дорогу к отрицанию их взаимного отрицания.

Великая правда Булгакова в том, что он сознавал свою неспособность собственными усилиями протоптать этот кошмарный путь. И переложил на высшие силы груз подобной сверхчеловеческой тяжести и ответственности. Сознавая, что подобный "перевод стрелок" не является следованием фундаментальному долгу художника, долгу высшей ответственности человека перед всей совокупностью вселенского бытия, Булгаков страдал. И неискренне просил покоя и только покоя для своего мастера. Страдание это и уловил Сталин. Уловил, видимо, как высший пафос белого движения. Уловил, видимо, еще и в некоей созвучности с собственным мироощущением и мировидением.

Да, в этой ситуации главным действующим лицом ("антагонистом блуда и хаоса") действительно становится только тот, кто аккумулирует в себе сразу и энергии хаоса, и энергии его отрицания. Таким лицом для России действительно стал Ленин. И сколько бы демонического и отторгающего ни было еще обнаружено в этой фигуре (как спекулятивно, так и на уровне правдивых исследований), мы вновь столкнемся здесь с трагической диалектикой, опирающейся на мучительную непростоту синтеза персоналистского и исторического планов бытия в подобные моменты истории. Низвести эту простоту к сентенциям, банальным фиксациям – это значит присягнуть пошлости. Той пошлости, все эманации которой сущностно враждебны трагедии вообще, духу истории и тому, что этот дух выражает. Булгаков ненавидел пошлость, как любой большой художник. И эта ненависть была созвучна его страданию по недостижимости синтеза.

Последователи Булгакова, пользуясь выражением Путина, "замочили" это самое булгаковское страдание "в сортире" шариковщины. И вот теперь элите придется платить по этим счетам. Сколько бы она ни сюсюкала в духе низшей (страдания булгаковского лишенной!) белогвардейщины. Кто придет растаптывать ее, нынешнюю элиту, и насколько этот приходящий будет хуже ее, сколько он принесет с собою новой мерзости… Да, здесь колоссальный резерв для новых рыданий в Ницце, для новых псевдогероев нового псевдо"Бега".

Недавно новый виток саморазоблачения в плане вывода истории за скобку при осуществлении своих морально-этических построений оказался осуществлен через публикацию завещания Плеханова. Если это завещание не фальшивка (а скорее всего это действительно так), то мы снова сталкиваемся здесь с некоей анафемой состоятельности, творимой от лица импотенции.

Решайте проблемы – или идите вон! Вот он, голос истории. И не умиляйте нас своими добродетелями! Не пугайте противоположными свойствами тех, кто вас устраняет. В дантевском аду нет места политической импотенции. Но в аду России это место – в самом низу, в самом центре Проклятости, в центре Инферно.

Третий сценарий, который более чем возможен, – рассыпание общества.

Здесь мы возвращаемся к понятию БПТС. Общество в состоянии БПТС не способно на революцию. Оно не сбрасывает элиту, оно топит ее в пучине асоциальности. И тонет вместе с нею, идет на дно. Если во втором сценарии главным (опять подчеркнем – сколь угодно нелицеприятным, сколь угодно вызывающим отторжение!) антагонистом блуда и хаоса будет тот, кто сумеет направить социальные энергии в нужном направлении и не дать им сжечь общество и страну (смотри бердяевское "заклятие над бездной"), то в третьем сценарии таким антагонистом станет только некое новое катакомбное сообщество и выразитель его духа и его воли. В истории России таким выразителем стал Сергий Радонежский. В истории Европы – Бенедикт Нурсийский, который, как и Сергий Радонежский, просто сумел заставить клубящийся хаос оседать вокруг неких "антихаотических центров кристаллизации".

В истории великой Древнеримской империи роль такого героя сыграло катакомбное христианство и тот, чьим именем оно "творило новую жизнь". Именно в Риме БРТС – Большая Римская Травма Сознания – уже не могла быть снята в рамках существовавшей социально-государственной парадигмы. Ибо эта Травма задела само ядро римской культуры, причем задела непоправимо. А патрициат Рима (как Восточного, так и Западного) лишь подпитывал Травму наркотиком "византизма" (интриги, сдержки, балансы, подковерные распасовки – и знаменитое поныне "хлеба и зрелищ"). В результате социально-государственная депрессия перешла в коллапс. Гунны и готы на Западе и османы на Востоке лишь оформили этот коллапс, придав ему ощутимость некоего "конечного результата". Для того, чтобы Рим мог заново воскреснуть в империях Карла Великого и Карла Пятого, понадобилось развертывание новой культурной парадигмы, нового культурного генома, ядра совершенно новой культуры (тут же резко и творчески продуктивно обозначившей свою родственность той, не сумевшей спасти себя, великой античности).

В случае Сергия Радонежского контрастность между разгромленной Киевской Русью и возрожденным Московским царством не является такой очевидной. Новая религия как бы и не возникает в опустившихся на дно очагах сохраненной русской культуры, поглощенной волнами татаро-монгольского ига. И все же речь идет о новой культуре, о новом ядре культуры, о новой цивилизационной парадигме. Кто-то считает эту парадигму испорченной модификацией прежней (об отуреченной, отатаренной москальской Руси особенно любят рассуждать украинские крайние русофобы). Мы здесь не будем использовать оценочный подход. В сущности все сравнения и нужны-то только затем, чтобы внятно обрисовать имеющиеся у нынешней России альтернативы разной степени неблагоприятности.

Все, что как-то соотносится хотя бы с относительной некатастрофичностью, связано с первым из рассматриваемых сценариев. В рамках этого сценария только и возможно то или иное развертывание фигур нынешнего премьера, претендующего на статус лидера столь неблагополучного государства.

И никакого соотнесения не будет в случае, если новому лидеру не удастся осмыслить и разрешить (на основе этого осмысления) свои отношения с "византизмом" описанного нами типа и качества. В завершение этого описания укажем, что подобный "византизм" вряд ли стоит жестко увязывать только с властью, с нынешним Кремлем. Упадочная демократия легко может трансформироваться в упадочный же реставрационизм. А та политическая культура, которую мы (далеко не первыми) очень условно назвали "неовизантийской", в основе своей, конечно, имеет упадочную усталость, неспособность ни к какой мобилизации и глубокое отвращение по отношению к любому усилию, основанному на презираемой декадентской упаднической усталостью политической цельности.

Часть 5.

В.Путин и Чечня – "неовизантийские игры" на геополитическом поле

Каковы бы ни были общие проблемы по части соотношения государственности и того размытого и внутренне противоречивого демократизма, который победил в 1991 году, на обломках советской универсальной империи есть такая Частность, в которой Общее наполняется особым содержанием. И такая Частность внутри общих проблем указанного формата – это Чечня. То, что мы и назвали "Второй попыткой". Следует отдать дань уважения тому, кто решается на вторую попытку вопреки всему, что произошло в рамках первой. Но нельзя допустить, чтобы эта попытка была попыткой с негодными средствами. Платить будут не только творцы попытки. Платить будем все мы. И потому постараемся включить объемное зрение там, где сейчас работает зрение в лучшем случае двумерное.

В.Путину сколько угодно может казаться, что он в Чечне ликвидирует криминальный очаг и защищает целостность Российского государства. Для византизма – это так только с позиций крайней политической наивности. С позиций умеренной политической наивности византизм позволяет Путину считать (коль скоро он готов это делать), что в Чечне осуществляется накачивание рейтинга преемника и будущего президента России.

На самом деле в Чечне накачивается только неопределенность. И создается беспрецедентный товар многовекторного и многоразового использования. И вновь – имя этому товару Неопределенность, возведенная в принцип.

Фиксируя такой характер "чеченского генератора неопределенности" и соотношение этого генератора с постсоветским российским "византизмом", мы не пытаемся переходить на позиции "теории заговора" (заговора того же "неовизантизма", к примеру). Геополитическая неопределенность в нынешней России не сотворена, а актуализирована (разбужена). Она существовала и ранее как в советский, так и в досоветский период. Она в силу этого объективна, а не конспирологична. "Неовизантизм" же просто превращает живую вариативность в технологическую "многоэлементность". Он умерщвляет спор идей и одновременно раздувает трупы этих идей, превращая эти трупы в инструменты сложной и бесплодной игровой техники.

За счет такого умерщвления и раздутия "неовизантизм" осуществляет то единственное, что для него является "реализацией власти": он создает "фабрику Неопределенности" и интенсифицирует производство этой субстанции, являющейся для него одновременно формой и условием власти.

Что же для этого делается в Чечне?

Для того, чтобы произвести максимальное количество этой Неопределенности, византизм использует в Чечне так называемый "конфликт империалистов, националистов и евразийцев". Не секрет, что начиная с Афганистана значительная часть наших военных не хотела выигрывать войну (разрывать исламскую дугу и т.п.). Сам термин "ограниченный контингент" в этом смысле более чем знаменателен. То же самое происходило и в последующем. Не секрет также, что для другой части военного и военно-политического сообщества не только Афганистан и Средняя Азия, но и Кавказ (именно – как Закавказье, так и Кавказ в целом, включая Северный) являются лишними частями национального государства. Это восходит еще к трудам школы Беннигсена. И это весьма актуально по отношению к нынешней псевдонационалистической военной элите.

В этом смысле та группа, которая хочет выигрывать войну на своих южных границах, всегда является "империалистической" (это может быть советский, коммунистический, империализм, и это может быть империализм антисоветский, антикоммунистический, демократический и т.д.). Все равно он всегда будет сжат с двух сторон. Для евразийцев: "Нам нужно дружить с исламом, а не воевать с ним! Войну с исламом нам диктуют сионисты и атлантисты!" Для националистов: "А на фига нам эти чурки с их кавказской или иной варварской дикостью?" Евразийство и уменьшительный национализм в России всегда противостоят империализму того или иного типа.

Мы уже говорили и подчеркнем еще раз в связи с важностью этого утверждения, что империализм в России никогда не был империализмом колониального типа. И что мало сказать, чем этот империализм не был. Нужно еще сказать, чем он был. А был он всегда империализмом универсалистским, империализмом, объединявшим народы в поле некоей мощной идеи. Разница между империализмом колониальным и империализмом универсалистским – принципиальная. Пример нероссийского универсалистского империализма предшествующих эпох – та же Священная Римская империя (носителем универсального духа в ней является католицизм).

Пример нынешнего нероссийского универсалистского империализма тоже вроде бы очевиден. Носителем этого духа вроде бы намерены стать США. И это будет первый пример либерального универсалистского империализма. Правда, большой вопрос – хотят ли США универсалистской империи или же постепенно происходит снос в сторону новой неоколониальной империи. События в Югославии свидетельствуют в пользу второго.

Описав подобные "модуляции" темы империализма и его противников, можно сделать ряд вполне, как нам представляется, практикозначимых утверждений по поводу ситуации В.Путина. В связи с этим мы в наиболее концентрированном виде сформулируем то, что представляет собой В.Путин по части явления, которое мы назвали стратегической фокусировкой.

Первое. В.Путин как бы представляет собой "государственнический демократизм", то есть соединение государственного пафоса с идеей модернизации.

Второе. Идея модернизации прямо апеллирует к идее нации ("нация есть субъект модернизации").

Третье. В этом смысле модернизация не допускает никакого империализма, в первую очередь универсального.

Четвертое. Все позиции на поле идеи нации, "освобожденной" от империализма и принципа универсума, заняты "уменьшительным национализмом" (модели а ля Беннигсен или а ля Народно-трудовой союз эпохи войны СССР с гитлеровской Германией). На поле модернизационистских проектов в России нет места либеральному империализму, а значит, войне в Чечне. На этомполе размещена Россия эпохи февраля 1917 года, но эта Россия вряд ли жизнеспособна. В любом случае для Путина остро встает вопрос о его отношениях с так называемыми националистами.

Пятое. Все пространство проектов, ориентированных на либеральный империализм, занято США. Конфронтация с США полностью девальвирует такой империализм для России. Но и без этой конфронтации место для подобного империализма в России – проблематично. Это не значит, что его нет. Наилучшее место здесь было у СССР эпохи обсуждаемых конвергенций с США. Но сейчас время упущено. Нет никаких гарантий, что любые стереотипные (как минимум, а возможно, и вообще всякие) схемы конвергентного типа отвергаются самим партнером по конвергенции. В то же время для конвергенции необходимо иметь два проекта и расхождения между ними. Сейчас же проект вроде как один. И что с чем должно конвергировать даже в самом благоприятном случае?

Шестое. Борьба за место в чужом проекте (либеральном – в том духе, который мог быть приписан демократическим силам США до войны в Югославии), это так называемое "место под солнцем", либо быстро выводит на понятие полномасштабной третьей мировой войны с применением ядерного оружия (смотри новую риторику Ельцина, так сказать, китайского образца), либо – на полную подчиненность хозяину проекта. Полная же подчиненность не гарантирует государственной целостности России и многого другого. Об этом свидетельствуют нынешние отношения США и Запада в целом к нынешней русско-чеченской войне. Все российские заходы по поводу единой борьбы с терроризмом ускоренно выброшены на свалку нашим "западным партнером по диалогу".

Седьмое. Все разговоры по поводу того, что ислам поддерживает Россию в войне с Чечней мало убедительны. Русско-чеченская война 1994-1996 годов создала необратимо новый климат в исламском мире. Климат, при котором в партнерстве с исламом (если оно и состоится, что крайне проблематично) новой России будет отведена глубоко вторичная роль. При этом равноправная роль в этих отношениях адресует к формату СССР, а роль ислама как младшего, но очень ценимого друга – к формату Российской империи. Третий формат будет, повторяем, совсем иным. И нет никаких гарантий, что в этом формате Россия как-то разместит себя. В "отечественных" боевиках последнего времени некий "генерал Кречет", став президентом и размышляя о судьбах России, в конце концов обращает ее в ислам. Тираж таких боевиков и тип их раскрутки не позволяют допустить того, что авторы опираются только на свои скромные возможности или на индивидуальное спонсорство. И столь же трудно допустить, что "проект генерала Кречета" (здесь слишком прозрачно все вплоть до имени) на деле не обернется просто вырезанием под корень всего российского неисламского населения.

Восьмое. В этом смысле у России предельно простая альтернатива.

Либо все-таки удастся наладить прочный и совершенно нетривиальный супермост в отношениях с какой-то частью Запада для сдерживания в общих интересах той тенденции, которая выбрасывает ислам из нормального места в мире и создает на его месте некоего "квазиэкспансионистского монстра".

Либо возникнет "моджахеддизм" новой волны. При этом любой моджахеддизм означает собой только одно – союз более или менее монолитного Запада и ислама против России (СССР). Допустить моджахеддизм – значит в любом случае либо уничтожить страну немедленно, либо уничтожить ее как бы отсроченно, сделав шаг к реальным ядерным войнам разного формата и качества.

Отсюда вывод о необходимости нетривиального супермоста.

Девятое – и самое главное.

ВСЯ ОСТАЮЩАЯСЯ ЦЕННОСТЬ ЛИБЕРАЛЬНОГО МОДЕРНИЗАЦИОНИЗМА, СОЕДИНЕННОГО С ЗАЩИТОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ (ЧТО И ОЛИЦЕТВОРЯЕТ СОБОЙ ПОКА ЧТО В.ПУТИН), СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ ВЫСТРАИВАТЬ ЭТОТ НЕТРИВИАЛЬНЫЙ СУПЕРМОСТ, ИСПОЛЬЗУЯ ЗАДЕЛЫ РОССИЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ С ЭТОГО ЛИБЕРАЛИЗМА СЕГОДНЯ ВООБЩЕ-ТО "КАК С КОЗЛА МОЛОКА".

Десятое. Армия, на которую опирается В.Путин, никакого либерального заряда в себе не несет. Эта армия проникнута духом достаточно поверхностного реставрационизма и реваншизма. Сам по себе этот дух в его нефашистских формах нам никак особенно не претит. Претят поверхностность и выхолощенность этого духа. Его оторванность от реальных проблем. Но поскольку мы взяли на себя (по причинам, изложенным в принципиально важном пункте 9 данного набора аналитических утверждений) обязанность в основном вести анализ как бы от лица желающей встать на государственнические позиции либерально-модернизационистской части российской политической элиты, то надо констатировать, что это отсутствие либерального заряда в армии (армия Французской революции была принципиально иной) создает для стратегии В.Путина, стратегии либерального государственнического модернизационизма в целом, колоссальные затруднения.

Одиннадцатое. Кроме того, армия, воюющая в Чечне, в той части, в которой ее можно назвать "элитной", давно вкусила всех прелестей современной российской жизни. И от этих прелестей в принципе отказаться не хочет. Поэтому советский (то есть универсалистско-империалистический) реставрационизм и реваншизм в этой части воюющей армии носит в основном риторический характер. Это означает не что иное, как попытку низвести происходящее до построения чего-то типа колониальной империи нового образца. В этих выражениях ситуация не осмысливается, но "освобожденным чеченцам" в качестве компенсации предлагаются деидеологизированные прелести поздней советской эпохи (детские садики, пенсии и т.п.). В сочетании с реально господствующим потребительско-западническим духом это значит, что армия несет впереди себя дух обеспечения нормального потребления прокладок "Олвейс" дикарским населением затерроризированной боевиками республики. Это было хорошо в Полинезии в начале XIX столетия. И это совершенно недопустимо в нынешней российской ситуации.

В любом случае – никакого супермоста с подобным видением не построишь. И вот почему. В раннюю советскую эпоху суфийские ордена приняли Красную армию на Кавказе, сказав, что "впереди нее идет Зеленый Гызр". Что идет впереди нынешней армии? То есть мы знаем, что шло впереди армии Великой Французской революции. Там, кроме гильотины, впереди шел принцип "Свобода, равенство, братство". Что может написать на знамени российский либеральный модернизационизм? Или, точнее, даже так: что он написал на знамени? Написал он на нем нечто в духе необрежневизма, в духе партийных акций по замирению окраин в конце 80-х годов. Сегодня это звучит как: "Школы, пенсии, детсадики, тепло, электроэнергию на многострадальную чеченскую землю!" Скучно даже объяснять, почему это обречено на провал. То есть, конечно, на фоне существовавшего грабежа это временно будет позитивно воспринято. Но затем снова встанет вопрос: "Если речь идет о некоей квазизападной жизни с ее форматом благополучия, то кто сказал, что сегодня чеченцы легче получат это от России, чем, например, от Турции или Саудовской Аравии?"

Здесь и находится внутренний, встроенный в либеральный модернизационизм ограничитель, согласно которому чеченцы должны с нами жить потому, что нам так хочется и у нас больше самолетов и бомб. Но этот аргумент не создает стабильности. Он порождает эскалацию насилия в ХХI веке. А эскалация насилия не может вписываться в либеральный модернизационизм. Этот модернизационизм и так-то очень скоро востребует национальную идею, которая в том обществе, которое мы сейчас имеем, может стать только псевдорусской, основанной на экстремизме и этнорадикальности, ничего общего с настоящей национальной идеей не имеющими.

Таким образом, либеральные модернизационисты неизбежно передадут эстафету националистам. Поскольку националисты делятся (что бы они ни говорили) на экстремистских, псевдонациональных этнорадикалов и уменьшительных националистов, то передавать эстафету придется этнорадикалам. Особенно контрастно это будет происходить в условиях указанной эскалации никак идейно не мотивированного насилия.

Тем самым либеральный модернизационизм, мобилизовав в нынешних, глубокого стратегического обоснования не имеющих, формах некий ресурс "позитивного империализма", тут же начинает мутировать. И постепенно трансформируется в нечто, насыщенное квази- и необаркашовскими настроениями. Что подкрепляется указанными уже противоречиями в установках той части военной элиты, которая как бы поддержала государственный пафос либерального модернизационизма в варианте Владимира Путина.

И где же здесь необходимый супермост? Вновь укажем: как в случае с Владимиром Путиным и его либерализмом, так и в случае с необаркашовскими установками мы сознательно строим анализ на чистом рационализме, на чистом прагматизме, на отстраненном, математизированном почти анализе возможностей и издержек. Если вместо супермоста мы получаем войну на два фронта под некими квази- и необаркашовскими флагами, то эта война кончается тотальным разгромом. И расчленением страны по условиям подписанной военной капитуляции.

Вот почему необходимо исследовать и мобилизовывать те немногие моменты, которые в пределах либерального модернизационизма, вставшего на позиции государственности, все-таки дают шанс на построение указанного супермоста. С этой и только этой точки зрения квази- и необаркашовские настроения в реставрационной и реваншистской части военной элиты – просто тупиковы, а маневры В.Путина (если только они ведутся всерьез) – почти тупиковы. И данное "почти" следует отыгрывать как, возможно, один из последних шансов на сохранение России без катастроф типа 1917-го года или разного рода "длительных существований в исходе".

Удастся это или нет – отдельный вопрос. Но негативное отношение к росту определенных настроений в военной элите, подчеркнем еще раз, определяется для нас не критицизмом по отношению к содержанию этих настроений. В этом случае мы не вырвались бы из ценностной ниши в пространство большой политики с ее сугубой рациональностью. Нет, конечно же, в данном случае речь идет о другом. А именно о том, что, во-первых, мы вообще ведем исследования не в своем дискурсе, а в дискурсе Путина. А во-вторых (и это главное), о том, что эти военные настроения окончательно ломают последние шансы на какой-либо супермост, без которого проводимые операции по отстаиванию целостности России просто обречены на стратегическое фиаско.

А коль скоро это так, то описание неких "подводных камней" , которые скоро скажутся в результатах разворачиваемой чеченской истории, можно и должно производить, придавая условно либеральному государственническому модернизационизму некий знак "плюс" и соответственно расставляя все остальные знаки.

Итак, в качестве начального баланса, используемого византизмом, вторая война в Чечне, как и первая, знаменует собой следующее (схема 4).

Из вышеуказанного логически с весьма высокой вероятностью вытекает то, что мягко атакуемый двумя силами (евразийство и уменьшительный национализм) В.Путин одновременно должен налаживать отношения с внутренне враждебной к нему как к либералу третьей силой – квази-советско- и квази-досоветско-имперским усеченным генеральским реваншизмом). И это притом, что две атакующие Путина силы вполне способны найти общий язык с третьей силой, составляющей важнейший элемент базы В.Путина во второй чеченской войне (схема 5).

Для В.Путина и того направления, которое он вольно или невольно олицетворяет, главным вопросом было соотношение между выигрышем войны военной и войны политической. Если в результате военного выигрыша удавка из трех сил стянется на горле у пытающегося выйти за свои капитулянтские рамки российского либерализма – о какой победе можно будет говорить?

Схема 4.

Путин и конфигурация военно-спецслужбистских геополитических ориентаций

Схема 5.

Сотворение неопределенности – сговоры, подрывы, конфронтации и т.д.

Армия в Чечне должна была изначально стать явлением политическим. Некоей добровольческой, сильно идеологизированной армией, готовой по окончанию войны решать определенные политические задачи в рамках государственнического, централистского либерализма. Выйдя из Чечни (как Вандеи), эта армия должна была двинуться в регионы со своей, образно говоря, либерально-государственнической гильотиной. Тогда В.Путин оседлывает движение.

Не произойдет этого – произойдет другое. Эта армия все равно станет в лучшем случае инструментом решения чужих политических задач. Она двинется из Чечни не на регионы, а на Москву. Но не Путин возглавит тогда это движение. И не либеральный централизм станет главной целью оного.

Мы обозначили, что в лучшем случае движение победившей, но неоседланной армии станет чем-то наподобие ОАСовского путча. Что же произойдет в худшем случае? В худшем случае (имеется в виду – худшем и для страны, и для Путина) неовизантийские игры усложнятся еще на несколько порядков.

Часть 5.

Чечня как генератор общероссийской неопределенности

Даже реваншистско-квазиоасовский путч еще надо суметь состряпать! Это умение более чем проблематично, если определенные военные фигуры даже не умеют держать язык за зубами и исповедуются о своих тайных намерениях перед многомиллионной аудиторией электронных СМИ.

В этом случае вполне возможно превращение реваншистского квазипутча в ГКЧП с очередным номером. Модели подобного превращения разнообразны. Приведем две главные.

Модель # 1 – линейная эскалация.

1. Перед стиранием с лица земли Грозного (этого нового Карфагена конца ХХ века) происходят очередные взрывы в Москве или в провинции.

2. В ответ на эти взрывы как раз и начинаются массированные бомбардировки со стиранием с лица земли.

Схема 6.

Линейная эскалация

Схема 7.

Неопределенность – и достижение "точки би"

3. В ответ на бомбардировки происходят еще более сильные демарши противоположной стороны.

4. Российская сторона отвечает, например, "зачистками" чеченцев в Москве.

Ряд данных взаимно усиливающихся импульсов можно продолжить.

Важно, что при этом раскачка приобретает характер растущей по амплитуде синусоиды (схема 6).

Какую роль выполняет подобная модель в конечном итоге? С математической точки зрения эта модель призвана нарастить амплитуду до уровня, когда система начнет переходить из некоего устойчивого состояния в "состояние открытых возможностей". Точка, за которой такие возможности начинают появляться, называется точкой бифуркации ("точка би"). Задача поднятия амплитуды А равносильна задаче выведения за "точку би" (схема 7).

Такие возможности следует тем не менее называть линейными. Свойство их делателей в том, что разные группы достигают консенсуса дестабилизации, стремясь к этой вожделенной "точке би" каждый со своей целью. В итоге побеждает тот, кто обладает, помимо ресурса развертывания неопределенности, еще и ресурсом свертывания оной. В нынешнем российском раскладе может оказаться, что этим-то как раз ресурсом обладают только ВНЕШНИЕ ПЕРЕСТРУКТУРАТОРЫ, которые и провоцируют внутренние силы на подобного рода игру. В пределе может оказаться, что внешних переструктураторов несколько, внутреннего нет вообще. Это и означает наступление полного хаоса. В нынешней ситуации мы подходим к тому барьеру, при котором подобные построения уже категорически нельзя считать умозрительными.

Что же касается нелинейных возможностей, то они связаны не с элементарным наращиванием Неопределенности, а с разного рода "снятие-наращиваниями" и "наращивание-снятиями". Здесь мы от нелинейной теории систем переходим к нелинейной же теории игр. Можно, конечно, описывать прецеденты чего-то подобного, апеллируя к иностранной литературе (Гессе с его "Игрой в бисер" и "Степным волком", Борхесу с его лабиринтами и садами ветвящихся тропинок), но у нас есть свой отечественный адаптированный на миллионы и миллионы читателей вариант. Причем такой вариант, который описан писателями, коим поклоняются в том числе и демиурги нынешнего политического процесса. Мы имеем в виду братьев Стругацких вообще и их роман "Град обреченный" в частности (видимо, самое актуальное на сегодня произведение отечественной фантастики – на порядок более близкое к реальности, чем всякие там "генерации Пи"). Мы не можем удержаться от того, чтобы привести цитату из этого произведения.

"Танкист (сравни – нынешнюю чеченскую ситуацию!), часто мигая, смотрел на гениального стратега и ничего не понимал. Он привык мыслить в категориях передвижений в пространстве огромных машинных и человеческих масс, он, в своей наивности и простодушии, привык считать, что все и навсегда решат его бронированные армады, уверенно прущие через чужие земли, и многомоторные, набитые бомбами и парашютами, летающие крепости, плывущие в облаках над чужими землями, он сделал все возможное, чтобы эта ясная мечта могла быть реализована в любой необходимый момент.

…Он ни в какую не понимал, как можно было приносить в жертву именно его, такого талантливого, такого неутомимого и неповторимого, как можно было принести в жертву все то, что было создано такими трудами и усилиями… (вновь – сравни нынешнюю чеченскую ситуацию и нынешнее непонимание!)

…Гениальный стратег… был доволен. Он отдал слона за пешку и был очень доволен. …В его, стратега, глазах все это выглядит совсем иначе: он ловко и неожиданно убрал МЕШАЮЩЕГО ЕМУ СЛОНА (подчеркиваем – убрал мешающую, именно мешающую как бы свою фигуру!) да еще получил пешку в придачу – вот как это выглядело на самом деле…

Великий стратег был более чем стратегом. Стратег всегда крутится в рамках своей стратегии. ВЕЛИКИЙ СТРАТЕГ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ВСЯКИХ РАМОК. Стратегия была лишь ничтожным элементом его игры… Великий стратег стал великим именно потому, что понял (а может быть, знал от рождения): выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится – отказаться и от них.

Кто сказал, что свои фигуры менее опасны, чем фигуры противника? Вздор, свои фигуры гораздо более опасны, чем фигуры противника. Кто сказал, что короля надо беречь и уводить из-под шаха? Вздор, нет таких королей, которых нельзя было бы при необходимости заменить каким-нибудь конем или даже пешкой. Кто сказал, что пешка, прорвавшаяся на последнюю горизонталь, обязательно становится фигурой? Ерунда, иногда бывает гораздо полезнее оставить ее пешкой – пусть постоит на краю пропасти в назидание другим пешкам…" (К вопросу о "преемственности"!)

В адаптации к политической практике вышеприведенная политическая философия может преломиться вполне определенным образом, породив существенно нелинейную машину создания и использования Неопределенности (гипотетическая модель # 2).

1. Армии командуют "вперед".

2. Армии командуют "назад".

3. Командуя армии то "вперед", то "назад", армию детонируют.

4. Детонирование армии равно новому ГКЧП.

5. Новое ГКЧП (более сильное, чем предыдущие) уничтожает Путина (возможно, физически).

6. Соблазн вхождения во вроде бы побеждающее ГКЧП втягивает в его ряды всех состоятельных политиков. Например, Лужков, Примаков, Зюганов, Явлинский (многие уже называют эту группу – справедливо или нет, покажет будущее – группой имени В.Гусинского).

7. Откуда ни возьмись во главе с неовизантийством появляется сила, усмиряющая ГКЧП.

8. Указанные политики, вошедшие в ГКЧП, оказываются за решеткой. Парламент, поддержавший мятеж, разогнан, партии запрещены (см. октябрь 1993 года).

9. Демократично объявляются новые парламентские выборы в усеченном составе. На выборах (как следствие крови) побеждает какое-нибудь новое "чудовище" типа Баркашова (см. Жириновского 1994 года и турецкий опыт – арест Оджалана, резня курдов, взрывы по всей Турции, победа на выборах "серых волков").

10. Нынешний президент, усмиритель очередного ГКЧП, вынужден бороться с новым монстром (вариант – монстр побеждает этого ослабевшего президента).

Заключение

Описывая те или иные гипотетические возможности, мы всячески стремились избежать каких бы то ни было демонизаций. Это видно хотя бы из нашего описания неовизантизма. Мы раскрываем это явление именно как рок нынешней власти, а не как мелочность, не как внутреннюю предрасположенность к злу. У власти нет сейчас готовых общественных потенциалов для другой политики. А создавать новые потенциалы… это в сущности ведь не дело власти как таковой. Это не дело политики. Это нечто другое. Нынешняя политика виновата в том, что она слишком профессиональна, слишком ориентирована на оптимизацию в тех рамках, которые задает профессионализм. Между тем проблемы нынешней России вообще лежат по ту сторону политики в узком смысле слова.

Сумеет ли власть выйти за эти узкие рамки в сферу того или иного социального конструирования? От этого и только от этого зависит, будет ли власть в России вообще. Для того, чтобы ощутить масштаб и актуальность этой проблемы, нужно просто спросить себя еще и еще раз, чем власть главы государства отличается от власти пахана в зоне. Пока что власть еще может быть полезна для социального конструирования. Но и не более того.

Мы также не стремились превратить свои модели в материализующиеся именно таким образом конкретные угрозы конкретным лицам. Мы не пишем версий переворотов. Мы пытаемся зафиксировать несколько логических модификаций в рамках текущего процесса, который сам по себе беремен подходами описанного выше формата. Реализуются эти подходы или нет – не это главное. Главное, что беременность нынешнего типа – это зачатие от монстра. Монстра большой Травмы, монстра разворачивающегося регресса. Странно было бы, чтобы такое зачатие разродилось созданием некоего ангельского существа. Хотя, конечно, история знает различные чудеса. Но вряд ли стоит уповать на них, принимая ответственные решения в экстремальной как никогда ситуации.

Приведя в начале данной работы цитату из Платонова по поводу конца истории, цитату, прекрасно охарактеризовывающую все, что связано с морализирующими компенсациями как противовесом сознанию своей исторической импотенции, мы обещали в финале довоспроизвести Цитату до некоего подлинного Конца. Что мы и делаем. Конец цитаты таков: "До конца своего последнего дня Маевский не понял, что гораздо легче кончить себя, чем историю. Поздно вечером бронепоезд матросов вскочил на полустанок и начал громить белых в упор. Беспамятная, неистовая сила матросов почти вся полегла трупами – поперек мертвого отряда железнодорожников, но из белых совсем никто не ушел. МАЕВСКИЙ ЗАСТРЕЛИЛСЯ В ПОЕЗДЕ, И ОТЧАЯНИЕ ЕГО БЫЛО ТАК ВЕЛИКО, ЧТО ОН УМЕР РАНЬШЕ СВОЕГО ВЫСТРЕЛА".

07.09.2000 : Площадь Пушкина

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 2000. #3

На фоне Пушкина снимается семейство.

Фотограф щелкает – и птичка вылетает.

Фотограф щелкает, но вот что интересно:

На фоне Пушкина – и птичка вылетает.

Б.Окуджава

Общество или семейство

Не так давно мне рассказывали о проводимой на вполне официальном уровне, так сказать, "по отмашке сверху", конференции "Окуджава и Пушкин". Задача состояла в том, чтобы показать сходство этих двух деятелей культуры (и тот, и тот любили декабристов, воспевали свободу и т.п.). Задача состояла также в том, чтобы доказать равновеличие данных двух культурных фигур. А с точки зрения их политических ориентаций – даже превосходство Окуджавы над Пушкиным.

А что? Пушкин колебался между свободомыслием и царедворством, а Окуджава – нет. Скажете – бред? Ой ли! В каждом бреде есть своя логика. В данном случае логика в том, что Окуджава для последнего десятилетия является совсем не просто поэтом. Это знамя данного времени перемен. Знамя. Или знамение? Знамением чего была фраза Окуджавы по поводу расстрела Белого дома: "Я наслаждался этим"? Знамением какого конца?

Окуджава – знак, знамя и знамение пресловутых реформ. Культурная квинтэссенция этих реформ. А квинтэссенцией самого Окуджавы в этом, интересующем меня сейчас, "не песенном", не поэтическом смысле, конечно, является знаменитое "На фоне Пушкина – и птичка вылетает". Коктейль из издевки и умиления. Возглас ликования – и смертный приговор. Приговор чему? ИСТОРИЧЕСКОМУ СООТВЕТСТВИЮ.

Семейство снимается на определенном фоне. Оно ничтожно по отношению к этому героическому державному фону, фону "Полтавы", фону "Медного всадника". И как хорошо, что оно ничтожно, говорит Окуджава. "Как обаятельно для тех, кто понимает"! И как хорошо, что фон-то – всего лишь фон, и не более. Даже не памятник, а именно фон. Фон для такого мирного, такого купающегося в мирности, растворенного в ней, жаждущего ее и только ее СЕМЕЙСТВА.

Эта жажда, взращенная в недрах застойного мещанства, оказалась страшной, разрушительной силой. СЕМЕЙСТВО жаждало "Сникерсов", "Чудо-йогуртов", шмоток, коттеджей, круизов, расслабленной болтовни. И тому подобного. В сентиментальной жажде всего этого СЕМЕЙСТВО оказалось озверело-целеустремленным. Ковбоечки, гитарочки, сюсюканье с претензией на суперинтеллигентность – все это своей изнанкой имело наглое, чванливое безразличие по отношению ко всему тому, что в понимании этого СЕМЕЙСТВА было только фоном для съемок.

А как же? Политический жанр имеет свои законы, их тоже надо учитывать. "Комиссары в пыльных шлемах", "одна на всех – мы за ценой не постоим" и т.п. Но это – дань необходимости. А оскаленная суть – в другом. "Я наслаждался этим". Наслаждаться этим может только СЕМЕЙСТВО, привыкшее сниматься на том или другом фоне. Это СЕМЕЙСТВО не может воевать. Оно не может созидать. Оно не может сострадать. Оно не может нести на своих плечах крест великого государства. Оно может только сниматься, сниматься, сниматься на любом фоне.

Еще вчера "писавшее кипятком" по поводу того, где именно ночует эта самая золотая тучка господина Приставкина, это СЕМЕЙСТВО завтра, если его прищучить, может завизжать, что надо истребить всех чеченцев. Но оно от этого не перестанет быть "съемкой на некоем фоне". И не станет генералом Ермоловым (никогда, кстати, не ставившим перед собой поганенькой задачки такого рода, способной родиться только в голове у СЕМЕЙСТВА).

СЕМЕЙСТВО отнюдь не травоядно, отнюдь не лишено кровожадности. Но оно от этого не перестает быть тем, чем оно и было всегда – "косящей под интеллигентность" шпаной. Если шпана наделена возможностью так или иначе влиять на задействование остаточных ресурсов прежде великого государства, то она может закатить истерику в особо крупном размере, может быть очень даже кровожадной. Но она от этого не перестанет быть беспомощной и бесплодной.

Эти беспомощность и бесплодность не могут быть скрыты никакими завесами так называемых "политических технологий". Шпана может быть очень изощрена во всем, что касается способов действия, того, ЧТО делать. Но если субъектом, тем, КТО должен это ЧТО делать, остается шпана, то весь набор политических технологий будет в конечном счете сводиться к изощренным вариациям на тему маниакально-депрессивного психоза: "Что делать? (Надувается.) Жечь напалмом? (Еще больше надувается.) Использовать тактическое ядерное оружие? Или. Или. Или. (С каждым "или" идет сдувание.) В конце концов, что для нас важнее – эти дикари чеченцы или. Или. Или. Или победа наших реформ?"

СЕМЕЙСТВО снимается на разном фоне. Оно очень любит (особенно в последнее время) фон того или иного величия. Но это фон. Фон – и не более.

СЕМЕЙСТВО любит также продемонстрировать свое превосходство над фоном: "И такое государство нам не годится, а уж такое, да и такое. И эта история наших предшественников для нас не ориентир, и та тоже.". Как бы вот так исхитриться – сняться на фоне Пушкина, да еще чуть-чуть на него нагадив? Для некоего, знаете ли, необходимого куража.

И невдомек, что тот, на чьем фоне ты снимаешься, данный сюжет тоже предусмотрел. В своем "Каменном госте". Вот позируешь, позируешь на фоне некоего памятника, а потом этот памятник возьми да и скажи: "Ты звал меня?". И сразу же вопли: "О, тяжело пожатье каменной десницы!"

Кому тяжело, тот проваливается. У Пушкина – в буквальном смысле. В тартарары. А что? Не надо было, знаете ли, сниматься на фоне да еще ждать, пока птичка вылетит.

Наблюдая 100 дней Путина, с тоской кромешной читая все, что СЕМЕЙСТВО наше подобострастно состряпывает по поводу "исторических побед", совершенных нашим президентом за эти 100 дней, я пытался, вглядываясь сквозь телеэкран в лицо человека, на которого свалилась страшная государственная ответственность, понять, как чувствует себя сам этот человек один на один с Россией.

Потому что ничего не чувствовать он не может. Кем бы он ни был – пожатие каменной десницы ему придется принять. И он уже его принимает. И сквозь все наносное, что так радует разные части большого СЕМЕЙСТВА нашего, мне кажется, все же начинает проступать боль этого пожатия.

Это – и еще то, что, скрипя зубами, Путин эту боль все же терпит. Терпит – все более неубедительно притворяясь, что боли нет, все тип-топ. Но боль есть боль. И вот уже – по одну сторону сам Путин, а по другую победные рапорты СЕМЕЙСТВА, кривляющегося в разных политических пантомимах.

Для любителя "жареных сопоставлений" ("Семья" – СЕМЕЙСТВО) я вынужден зафиксировать, что ничего подобного не сопоставляю. Ельцин тоже чувствовал эту боль. Хуже, лучше – но чувствовал.

СЕМЕЙСТВО же – это широкая категория. Если хотите, это поврежденная часть общества нашего. И не измерили мы пока, каков социальный радиус и социальная глубина этого повреждения. Может, она такова, что и говорить-то не о чем. А может, и нет. Будущее покажет. А нам остается, поскольку есть все же шанс, что масштаб поврежденности не так велик, чтобы можно было говорить об окончательном исчерпании, бороться за локализацию повреждения. Делать все возможное, чтобы не мог быть поставлен знак равенства между СЕМЕЙСТВОМ и всем обществом нашим. Но и не притворяться при этом, что "ноу проблем" и общество, конечно же, не СЕМЕЙСТВО. Есть, есть проблема – еще какая.

Масштаб этой проблемы вновь обнажил перед нами взрыв на Пушкинской площади. Вот оно, знамение. На фоне Пушкина – не радость сникерская, а обгорелые трупы. Или, точнее, гарь и сникерсы пополам.

Чеченская версия

Многих раздражает поспешность, с которой ряд российских политиков и высоких должностных лиц обнаружили "чеченский след" во взрыве, унесшем на сегодня уже 12 человеческих жизней. Многих – но не меня. Я, в данном случае, считаю высказанную гипотезу достаточно правдоподобной. Другое дело, что никакая гипотеза не может преподноситься как несомненность. Несомненность возникнет после того, как мы получим настоящие, бесспорные доказательства. Получим ли? Пока же нет оных – аргументы в пользу этой гипотезы (именно гипотезы, и не более).

Аргумент первый. В Чечне фактически идет неугасающая война на фоне нескончаемых рапортов о победе. Проблема не может быть сведена ни к истерическим, закомплексованным призывам "истребить чеченчество как класс", раздающимся, подчеркиваю, из недр СЕМЕЙСТВА, которому помешали справлять сникерсный карнавал, ни к показу действительно более чем трогательных чеченских детей. То, что дети страдают, когда идет война, это понятно. Чеченские дети страдают, русские. И спекулировать на этом вряд ли стоит. Тем более, что пока на фоне истерик СЕМЕЙСТВА народ в глубинке ведет себя по отношению к чеченцам поразительно лояльно. В тысячу раз более лояльно, чем американцы по отношению к японцам после Перл-Харбора. И это внушает надежду на то, что СЕМЕЙСТВО – все-таки не народ.

Народ же хранит и достоинство, и память одновременно. Память о Буденновске, Первомайске. Мы видели, что там творили боевики. Мы видели и другое. Мы смотрели соответствующие фильмы с соответствующим авторством. Мы видели на этих пленках пытки, казни и лица тех, кто не скрывал: "Это мы, мы подобное совершаем".

Аргумент второй. Из Чечни нам обещали взрывы с 6 по 8 августа 2000 года. Террористы не могут все время обещать и не выполнять обещаний. Террор в прямом переводе – это ужас, страх. Террорист, не выполняющий обещание, уже не страшен, он просто смешон. Смешной террорист – это не террорист.

Аргумент третий. Существует политический контекст, от которого никуда не уйдешь. Терроризм всегда поддерживается ритуальными акциями, приуроченными к тем или иным значимым датам. 6 августа – это так называемый "день независимости Ичкерии". 8 августа – годовщина премьерства Путина. И его чеченским (да и не только) противникам крайне важно обозначить следующее: прошел год существования Путина в политическом качестве. Главное за этот год – отпор в Чечне. Провозгласив подобный отпор, Путин аргументировал свою решимость тем, что если не разгромить очаг терроризма, то будут взрывать по всей России, в том числе и в Москве. Прошел год, несколько раз говорили, что очаг разгромлен. Теперь снова взрывают. Ну, и?

Оговорюсь – я не считаю подобную логику политически конструктивной. Как не считаю, что терроризм может быть преодолен миром или войной в Чечне. Пойдем на уступки – будут взрывать. Не пойдем – тоже будут. В Израиле 50 лет взрывают. И что?

"А то, что договариваются, и вовсю", – могут мне на это ответить. Да, договариваются. Но, если так можно выразиться, вот-вот до-договорятся до потери своего государства и исторического смысла той проектности, которая это государство создала. В Израиле тоже вопрос стоит ребром: СЕМЕЙСТВО или народ? Если СЕМЕЙСТВО, тогда крыть нечем, конец истории.

Аргумент четвертый. В российских СМИ кое-как обсуждают проблему совпавшей с взрывом на Пушкинской активизации исламистских боевиков в Средней Азии. На самом деле все намного масштабнее, нежели это следует из таких обсуждений. Некий антироссийский фронт выстраивается день ото дня. И этот фронт не может не действовать. Действия же единого фронта всегда идут в русле определенных синхронизаций.

Это связано, во-первых, с принципом взаимного подогрева (активизация в одной точке автоматически подогревает кураж в другой). Это связано, во-вторых, с принципом переключения внимания. Ну, кто начнет, например, серьезно обсуждать среднеазиатскую проблему, когда есть такая яркая, такая острая, такая страшная коллизия у себя под боком? А когда начнут всерьез обсуждать – поздно будет.

И дело даже не в том, что прямо вот сейчас займется пожар во всей Средней Азии. Прямо сейчас – надо перетащить наркотики через несколько транзитных пунктов и поднять для этого соответствующую "малую волну" экстремизма. Беспокоит не это, а то, как начинают кем-то варьироваться амплитуды и фазы этих "малых волн" экстремизма: Чечня, Узбекистан, заложники из "Красного креста" в Панкисском ущелье Грузии, Москва, Ингушетия, Киргизия. Это тревожно. Как тревожно и то, что весьма солидные западные консультационные группы начинают бить тревогу по поводу среднеазиатских коллизий. Эти – зря тревогу не бьют почти никогда.

В-третьих же, и это, пожалуй, главное, ислам – это очевидным образом не СЕМЕЙСТВО. И он не снимается на фоне Аллаха. Ислам – это восходящая сила XXI века, медленно (вопреки огромным противоречиям) консолидирующаяся миллиардная нагретая масса. Масса, так же проснувшаяся после столетий сна, вызванного шоком колонизации, как сейчас погружается в свой пагубный сникерсный сон это наше СЕМЕЙСТВО.

Аргумент пятый. СЕМЕЙСТВО всегда будет искать решение в рамках отвечающего его ментальности примитива. Примитив этот известен. Или договариваться по принципу Хасавюрта, или добивать гадов в логове. Прежде всего, неясно, почему или-или? Добивать, чтобы делать более податливыми. И договариваться, чтобы не даром была пролита кровь тех, кто реализовывал это самое "добивать". Клаузевиц говорил: "Война – это продолжение политики другими средствами". Война, которая не является продолжением политики, – это не война, а что-то другое. Бизнес-операция на крови. Спецоперация по заказу определенных нефтяных кругов для срыва глобально значимых трубопроводных проектов. Просто затянувшаяся "разборка". Наконец, разводка, повод для борьбы пресловутых партий войны и мира, которым важно не то, будет война или мир, а то, как поделится влияние на Путина и какие выгоды будут извлечены из этого дележа. Все это имеет место одновременно. Все это значимо. Но еще значимее, конечно, другое.

Договариваться? С кем? Добивать? Кого?

"Чечня" или "Система"

Это даже не в смысле того, имеет ли лицо терроризм. Понятно, что имеет – баскское, ирландское и всякое другое. Понятно и то, зачем Путин произнес фразу о том, что у терроризма нет лица. Оставим в стороне эти фигуры политического маневра. И примем упрощенную гипотезу, что добивать хотят некую "Чечню" (имея в виду, конечно, не народ и не страну, а некое логово террористов) и договариваться хотят опять-таки с "Чечней" (в смысле того же логова – вспомним высказывание о том, что договариваться надо со всеми, включая крайних радикалов).

Еще и еще раз подчеркивая кавычки, в которое взято слово "Чечня", чтя чувства чеченского народа, категорически отвергая его демонизацию, считая конструктивную чеченскую элиту неотъемлемой частью элиты нашей многонациональной страны, будучи убежденным в том, что разжигание межнациональной розни в России сейчас сугубо провокативно, – я продолжу тем не менее содержательные развертывания, которые потребовали введения этой самой Чечни в кавычках.

Хорошо, встанем на чужую (уже сказал, что неконструктивную) точку зрения. Решили "добить Чечню". Тогда позвольте напомнить в очередной раз мудрость как бы примитивного героя Высоцкого, решившего перед тем, как стать антисемитом, узнать, кто такие семиты. Может быть, все-таки последовать его примеру и спросить себя: Чечня в кавычках – это что? Это маленькое самопровозглашенное государство с крохотным народом? Или это нечто другое?

Если даже на минуту допустить (а это – постоянно – делают наши СМИ и политики, которые, видит Бог, не ведают, что творят), будто "Чечня" – именно данное самопровозглашенное государство, то что получится?

В этой ложной, я бы сказал даже бредовой, версии, получится, что чеченцы (как и Чечня, конечно, в кавычках) – это неслыханные герои, а российская армия – полное и окончательное барахло! Потому что все-таки это армия большой страны с колоссальной военной культурой, воюющая против горстки людей, лишенных оружия современности (настоящая авиация, тяжелая артиллерия и прочее). Кладем эту огромную величину на одну чашу весов, ничтожную по сравнению с ней "чеченскую" – на другую, и что имеем?

Иностранное телевидение снимает Гелаева и утверждает, что делает эти съемки уже после всех военных шоу с "уничтожением банды Гелаева". Примем, что это так. И что? У Гелаева и его боевиков прекрасная выправка, отличное вооружение и – тот внутренний настрой, который нельзя имитировать. Всем военным психологам это хорошо известно. Существует синдром поражения, и его нельзя скрыть. Известно, что у победителей даже раны быстрее заживают, чем у побежденных. Так вот, синдрома поражения у Гелаева и его боевиков нет. С духом все в порядке. А интервью, даваемое в пределах Чечни, происходит на фоне ярко-синей палатки.

Пусть они ее даже ненадолго натянули – все равно ясно, что это значит. Это значит: уничтожали банду Гелаева, приволокли "Буратино" и всякие прочие ужасы, показывали по телевизору такое, что слабонервные валидол принимали, сожгли всех овец, коз, кур, коров и кое-кого из людей, а также много домов. Но с боевиками все в порядке. Как говорится, тип-топ.

Это что? Мы совсем воевать не умеем? Они заговоренные – в том числе от вакуумных взрывов? Нет войны, а есть игра со многими переменными (уже ведь уходили из Первомайска босиком, уже ведь обсуждались спецказусы с неуязвимостью Шамиля Басаева)?!

Даже если это все так – это что означает? Уже и это (а все сводить к этому невозможно) означает, что нет "Чечни" как "Чечни" (вновь и вновь подчеркиваю кавычки), а есть "Чечня" как часть "Системы". Я бы сказал даже, как "винт Системы". А по другую сторону, в стане противников "Чечни", тоже есть другие "винты" той же "Системы". Ну, так и скажите тогда, что воюете не с "Чечней", а с "Системой". И расскажите кое-что о "Системе", раскройте это понятие.

Это не теоретический вопрос, поймите! И это даже не вопрос высокой политики или закрытого спецслужбистского семинара! Об этом должны знать отцы и матери погибших в Чечне, родственники искалеченных и погибших на Пушкинской площади. Об этом должна знать и сама Чечня без кавычек – вся целиком, включая радикально исламскую. Во имя Аллаха воюют или во имя "Системы"? И что такое эта "Система"?

Президент Путин однажды начал говорить об исламском террористическом интернационале. Но, во-первых, это был одиночный и не поддержанный даже подконтрольными Кремлю СМИ "проходной" разговор. А во-вторых. Категория "исламский террористический" здесь представляется недостаточной в той же степени, в какой разговор об исламе вообще является даже кощунственным в своей неадекватной избыточности.

"Большая игра"

"Система" – это часть ислама, согласившаяся стать инструментом стратегии определенных, достаточно мощных западных сил. Возможно, данная часть ислама хочет обмануть "неверных" и вырваться когда-нибудь позже за пределы этой чистой инструментальности. Но западный терминал не настолько туп и беспомощен (по крайней мере, пока), чтобы позволить своему инструменту подобным образом распоясаться в обозримой исторической перспективе.

Говоря "западный терминал", я не имею в виду весь Запад. Я имею в виду ту часть Запада, которая решилась на так называемую "Большую Игру". "Большая Игра" – это термин, введенный в оборот великим поэтом и великим стратегом разведки Редьярдом Киплингом. "Большая Игра" – это то, что двигало Лоуренсом Аравийским и отцом знаменитого Кима Филби. "Большая Игра" – это то, что выстроило элиту многих исламских государств, как радикальных, так и умеренных. "Большая Игра" – это то, что выстроило талибов.

Пакистанские генералы-разведчики Бабар и Гюль и их американские легендарные кураторы – вот конкретные имена, которые расшифровывают в первом приближении понятие "архитекторы Талибана". Я подчеркиваю, в первом приближении, не более. Еще в эпоху войн между Османской империей и Российской империей часть Запада выработала для себя легитимацию принципов поддержки ислама против страны христианского мира.

Во времясобытий в Афганистане, когда СССР попался-таки в ловушку "Большой Игры", эта часть Запада согласилась поддержать ислам против СССР (России). Эта часть Запада согласилась на подобное, смирившись с далеко идущей антизападной (только частный случай – антисемитской) риторикой пресловутых моджахедов. Угробив СССР в этом страшном эпизоде "Большой Игры", Запад и себе нанес неимоверный урон. Но та часть Запада, которая продолжает вести "Большую Игру", наплевала на этот урон и продолжает развивать свою стратегию дальше.

Один из "сухих остатков" такой стратегии – профессиональная моджахеддистская. Трудно сказать – то ли супербанда, то ли почти что армия. Есть такой термин – суррогатная армия. Именно это, видимо, и имеет место. Суррогатная моджахеддистская армия, вписанная в "Систему", представляющую собой совокупность подобных армий профессиональных наемников плюс политическую надстройку над этой совокупностью.

Итак, о суррогатной армии моджахедов, этом "сухом остатке" афганской войны. В ядре этой армии – примерно 12 тысяч суперспециалистов: пуштунов, египтян, йеменцев, ливийцев, алжирцев – всех не перечислишь. Высокопрофессиональный моджахед, одетый в спецкомбинезон из бронированной ткани, вооруженный спецприборами связи, ночного видения и т.п. и специальным высокоточным тяжелым стрелковым оружием, продается на рынке военной рабочей силы по цене 1 тысяча долларов в день. Никакого деления по цене на день работы и день бездействия в этой категории продаваемых специалистов не существует. Такой "товар" покупают только для действий.

Появление альтернативного Персидскому заливу рынка энергоносителей, способных быть доставленными в Европу, – это большая помеха "Большой Игре". Война в Чечне – это часть действий по недопущению появления подобного рынка и всего того, что вытекает из этого появления. А вытекает из этого появления сразу несколько сценариев, альтернативных "Большой Игре".

Стратегический трубопровод не должен пройти нигде – таково решение "Большой Игры". Он не должен пройти самым выгодным для нас путем через Чечню до Новороссийска. И потому будет пожар в Чечне. Но он не должен пройти невыгодным для нас путем через Азербайджан, Армению, Грузию. И потому будет (если наметят такой маршрут) пожар и в этом регионе. Он не должен пройти и совсем невыгодным для нас путем в Турцию. И на этот случай существуют курды и все остальное.

Этот стратегический трубопровод вообще не должен существовать. Так решила "Большая Игра". И что? Не найдется ста – двухсот миллионов долларов на обеспечение такого решения? Не закроются глаза на любые эксцессы в Чечне, если это удобно для такого решения? Не включатся необходимые политические и специальные механизмы для того, чтобы все шло в русле "Большой Игры"?

"Какие механизмы?" – спросят меня. Я отвечу. Внимательно наблюдая за процессами в том же Алжире, я с достаточной уверенностью могу утверждать: исламский экстремизм играется в этом регионе заинтересованными крупными силами в США против Франции и ее влияния на нынешнюю алжирскую умеренную элиту. Несколько менее надежно, исходя больше из логики, чем из фактов, я могу утверждать, что Бен Ладен – фигура, достаточно вписанная, как и вся его семья в целом, в политику той же "Большой Игры". И, наконец, с весьма высокой уверенностью я могу утверждать: когда "Большой Игре" надо – она задействует спецтерроризм и в том же Израиле. А что? Два взорванных автобуса – и измененный результат выборов. А значит, и сдвинутый вектор ближневосточной политики. "Большая Игра" полностью лишена сантиментов.

Какое отношение это имеет к событиям на Пушкинской площади? Да самое прямое!

В кои-то веки начали говорить о том, что английская фирма Halo Trust готовит подрывников для чеченских терактов. И сразу же – с приветом от СЕМЕЙСТВА – начинается "фуфло" по поводу того, что у этой фирмы будут огромные неприятности в Великобритании. Что правительство обеспокоено и т.п. Да не будет никаких неприятностей, успокойтесь! В самом крайнем случае, фирма заменит название. Или появятся новые фирмы. Структуры, которые готовят подрывников, в такой стране, как Великобритания, да и в любой серьезной стране, не могут существовать без элитного (чаще всего спецслужбистского) прикрытия.

Это не значит, что вся Великобритания работает на "Чечню". Значит это совсем другое. А именно, что, кроме суррогатной моджахедской армии, есть и другие сходные суррогатные армии. В Великобритании в том числе. И что эти суррогатные армии делят между собой рынок соответствующих услуг, сотрудничают на этом международном рынке. И это сотрудничество не может реализовываться вопреки "Большой Игре", которую ведет "Большая Элита".

Теперь – самый больной вопрос. Что, этот альянс суррогатных армий так уж минует наше Отечество? При таком-то разгуле криминала? При такой неадекватности социального и политического статуса наших военных – их действительной роли в обществе! Если заработная плата генерала составляет малую долю от заработной платы ларечника, если этот генерал (и тем более офицер) унижен, сброшен вниз по социальной лестнице, идейно и политически дезориентирован, то что – так-таки и не возникает почва для формирования соответствующего рынка услуг? И так-таки ничего на этой почве не произрастает? Да не может такого быть! Большая часть военных поразительным образом не затронута этим. И продолжает, скрипя зубами, исполнять свой воинский долг. Но меньшая – и самая активная часть – давно на другой тропе. И началось это, увы, как минимум в том же Афганистане, если не раньше. А с конца 80-х годов развивалось бешеными темпами и включалось в общий транснациональный консорциум.

И давайте все же от отдельных случаев продажи оружия отдельными военными, от отдельных случаев помощи западных фирм чеченским террористам выходить на нормальные серьезные обобщения. Есть она, эта "Система". И есть в ней наша компонента, наряду с прочими. В этом (а не только в объективных трудностях, которые, конечно же, велики) одна из причин странных событий, которые происходят не только в Москве (не так-то просто обнаружить террориста в мегаполисе с миллионами приезжих), но и в самой Чечне.

В Италии ведь тоже, как мы знаем, взрывались банки, поезда, вокзалы. И никто ничего не мог раскрыть. А потом оказалось, что многие из тех, кто должен был раскрывать, занимались сокрытием. Занимались, ибо были винтами этой самой "Системы", только поверхностная часть которой может быть идентифицирована в качестве пресловутой псевдоложи Пи-2. Оказалось, что и суперкрасные, и ультраправые были винтиками этой "Системы".

20 лет тяжелого труда ушло на понимание этого. 20 лет всех, кто об этом говорил (а это были крупнейшие ученые и политики одной из самых образованных стран мира), обвиняли в зауми, в приверженности теории заговора. 20 лет, вопреки этому, собирались доказательства, свидетельства, строилась соответствующая политическая теория. Этот процесс имеет своих героев и своих мучеников. И он закончился тем, что в пережившей ту трагедию стране никто уже не смеет говорить с позиций "ты будь попроще". Тем самым трагический опыт все-таки дал результаты.

Мы пережили распад СССР. Мы переживаем второй виток слишком очевидно мрачной истории. И многое будет зависеть от того, как будет избыта эта самая простота. Сумеем ли мы все вместе выстрадать новую – адекватную и нужную для политики – сложность. Не выстрадаем? Отмахнемся от этого? Что получим тогда (причем все вместе – и русские, и чеченцы)? Мамардашвили любил повторять: "Ад – это вечно длящаяся смерть". То есть бесконечно жующийся и непережеванный бутерброд, бесконечно повторяющаяся одна и та же, ни во что не переходящая, ситуация.

Это мы и получим. Пережевывание банальностей посреди крови. Унижение страны под вопли о величии. Слепую власть, рыдающее испуганное общество и все те же страшные кадры по телевидению.

Что такое преемственность?

Говорят, что президент Путин обеспечивает некую преемственность курса. Но не говорят, в чем преемственность, по отношению к чему. По отношению к все большему превращению общества в это самое СЕМЕЙСТВО? Но тогда зачем слова о великой стране, сильном государстве? Не может быть сильным государство, опирающееся на СЕМЕЙСТВО. СЕМЕЙСТВО вообще не способно удерживать крест державности. "Ему б чего-нибудь попроще бы" (смотрите-ка, опять Окуджава!). Постольку, поскольку наша политическая элита представляет собой элиту СЕМЕЙСТВА, у нее все время позывы на простоту. По коридорам власти носится крылатая фраза: "Жизнь проще, чем нам о ней говорят некие умники". Однако жизнь, реальность очень сложна. И когда с ней взаимодействуют по принципу "ему б чего-нибудь попроще бы", то результаты – катастрофические.

Пиар Владимира Путина предполагал некую простоту. Предвыборный миф о Путине задействовал наши архетипы во всем, что касается позитивности простоты. Тут и сказка об Иванушке-дурачке, который на самом деле умнее всех остальных. Тут и многие религиозные представления. Тут и маргинальные моменты по принципу: "Ты будь попроще, и к тебе люди потянутся". Путин играл эту простоту. И он не мог бы ее сыграть, если для этого не было внутреннего психологического ресурса. Вот почему еще и еще раз подчеркиваю: главное в 100 днях Путина – это то, что они представляют собой 100 дней выгорания потенциала, заложенного в мифе о простоте. Это 100 дней столкновения мифа о простоте со сложной реальностью.

В результате простота начала рушиться. А поскольку Путин сам вовсе не прост, поскольку прост только миф о простоте Путина, то возникли сложные противоречия между человеком и его мифом, между реальностью и так называемой ролью. По почти неуловимым косвенным признакам рискую предположить, что эти противоречия с особой остротой развертывались во всем, что касалось чеченской проблематики.

Оставим даже в стороне военный аспект. Дальше-то что? Можно пятьдесят раз пройти по Чечне с огнем и мечом, но все равно она будет контролироваться не российскими военными и не российской властью.

Тупо кататься туда-сюда можно либо в угоду "Большой Игре", либо во имя той (уже клинической) простоты, которая воистину хуже воровства. У Путина этой простоты нет. А совсем уж сложный (и я убежден, что единственно возможный) ответ состоит в том, что подлинная победа в Чечне требует в ответ на "Большую Игру" нашего Большого Проекта. Такого Проекта, который убедит чеченский народ, создаст нашу модель бытия в Чечне, модель, более привлекательную, нежели любая другая. И что это за модель? И может ли она быть только в Чечне? И какое должно быть государство для того, чтобы действительно приживить к России эту, что греха таить, самую трудно приживляемую "имперскую" территорию?

Если нет такого Проекта, если непонятен тот образ мира, который должен наступить после войны, если этот образ не притягателен, то исторического свершения не будет, а будут непрерывные жертвы на алтарь "Большой Игры". А выдвинуть подобный Проект может только соответствующее государство. Россия сейчас не является таким государством. И чем дольше мы будем высокомерно говорить об СССР и Российской империи, что они не являются для нас образцом, тем быстрее будут отпадать территории.

Угрозы, ракеты и ответы

Кроме того, противодействие все той же "Системе", связывающей часть ислама и часть Запада в рамках "Большой Игры", требует совсем не нынешних усилий. Эти усилия сами по себе предполагают снятие противоречий между Сергеевым и Квашниным. Какая армия нужна? Какие угрозы, локальные или стратегические? Стратегические будут развернуты как локальные – на то и стратегия напряженности, а локальные сразу же преобразуются в стратегические.

Так что армия нужна такая, чтобы стать аргументом для минимизации соблазна субъекта "Большой Игры". То есть геополитически значимая, со стратегическими ядерными вооружениями и мощными эффективными силами быстрого реагирования хотя бы в объеме 30 – 40 реальных дивизий. Тем, кто на это разведет руками, скажу: "прозяпаем" момент – завтра и 100 дивизий будет мало. Особенно, если на юге как следует полыхнет. И если говорить об отпоре Системе всерьез, то хочется надеяться, что заявление главкома ВВС (который вряд ли забыл, как именно бомбили Югославию) о необходимости снятия с боевого дежурства "ради экономии" уникальных по боевой эффективности зенитно-ракетных комплексов С-300 – лишь неудачная шутка в день профессионального праздника.

Но мощная армия требует соответствующего ВПК и соответствующей экономики в целом. Мо-би-ли-за-ци-он-ной! И побыстрее!!!

Нельзя сочетать борьбу с "Системой", ведение своей линии против "Большой Игры", с разного рода либеральными чудотворствами. Как нельзя в этом случае говорить и о пресловутом вхождении в мировую цивилизацию. Нужен свой Проект, свой Субъект, своя историософская Версия. Без нее и армия не поможет. И мобилизовать без нее в России никого и ни на что нельзя!

Теперь представим себе, что до этого пока не дошли. А простую схему "катания по Чечне на танках в 51-й раз" уже переросли. В этот разрыв между совсем уж новой стратегией и "катанием на танках" – что должно ворваться? Версия о мире (конечно, как будут убеждать, на выгодных для России условиях)! Если она даже только забрезжила – кого это задевает? Это задевает "Большую Игру" и ее ставленников по обе стороны фронта. Это задевает делающих бизнес на войне. И это задевает тех, кто просто обеспокоен вариантом отката и считает, что любой такой откат завершится геополитической катастрофой.

Оставим даже в стороне мародеров и силы геополитической обеспокоенности. У них в плане "адекватного реагирования" ресурсы нулевые. А вот "Большая Игра" знает, как реагировать. И в случае, если сейчас забрезжит любая реальная альтернатива тупому накручиванию витков напряженности в Чечне, она сумеет включить механизмы, которые эту альтернативу погасят. Не это ли и случилось на Пушкинской? И есть ли что-то, что как бы "маркирует" подобную (подчеркиваю, очень условную) версию?

В качестве мелкой частности в рамках такой маркировки могут указать на одну историю, соответствующим образом освещенную в наших СМИ.

Незадолго до взрывов по телевидению показывают эпизод, в котором генерал Шаманов заявляет о своем желании баллотироваться губернатором Ульяновской области. Ему напоминают: "Вы же говорили, что уйдете из армии, только если произойдет новое предательство в Чечне?" Он отмалчивается.

Я достаточно детально занимался сюжетами вокруг генерала де Голля, личностью Сустеля, природой так называемого ОАС, расколом Франции в связи с проблемой Алжира. И честно признаюсь – не в каждом моменте этого разбирательства мои симпатии были на стороне де Голля. Тем более, что, как показывает история, Франция после потери Алжира так и не опомнилась. Окончательные же оценки у меня появились только после того, как из истории с ОАС стали вылезать подробности по части той же "Системы". И оказалось, что высокая моральность борцов за единство Великой Франции весьма легко превращалась в цинизм высшей пробы, в согласие на крайне неадекватные игры. И толку ли, что часть соглашавшихся до конца считала себя носителями высшей морали?

"Стратегии напряженности" было на это глубоко наплевать. "Система" смеялась над подобной моральностью в том историческом эпизоде. Как смеется она и сейчас над моральностью тех, кто не может взять планку подлинной борьбы за Россию в рамках ее Большого Проекта и одновременно не готов смириться с разного рода позорными вариантами. Кто не понимает: или ты часть своего Большого Проекта, или ты марионетка этой самой "Большой Игры".

Или-или. Выбор пока не сделан. Но и предопределенности пока нет. В этом итог 100 дней Владимира Путина, 100 дней выгорания эйфории, 100 дней "пожатия десницы", 100 дней выбора между возможностью быть и казаться, исторически действовать или сниматься на том или другом фоне.

21.09.2000 : Путин – год у власти

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 2000. #5

Часть 1.

Лирическое отступление

(оно же методологическое вступление)

или

"О некоторых значимых мелочах"

Проходит совещание президента России В.Путина и так называемых "олигархов". На этом совещании российский крупный бизнес еще раз показывает свою полную неспособность строить конструктивный диалог с властью. Разговор по существу подменяется утрированной и потому особенно неубедительной демонстрацией беспредельной лояльности. Это – в пределах конфиденциальной беседы.

Затем наступает время публичности. Тут все меняется. "Олигархи" надуваются, как мыльные пузыри. Пытаются придать себе ту виртуальную значимость, которая должна компенсировать глубокую зависимость во всем, что касается реальных процессов. И начинается: "Власть теперь будет с нами считаться!.." – "Мы наконец-то твердо обозначили позицию!.." – и так далее.

Происходит невротическая компенсация на публике той полной потери лица, которая только что имела место в реальном диалоге тет-а-тет с властью. Ничего более унизительного в принципе быть не может. И единственное, что как-то выводит ситуацию за рамки традиционного российского сюжета со знаменитым гоголевским поручиком Пироговым, – это фраза, как бы походя брошенная ничем особенно до этого не выделявшимся Бендукидзе: "Я, кажется, был на совсем другом совещании".

Эта фраза вдруг высветила парадоксальность конкретной ситуации – ситуации этого пресловутого совещания. Но, как бывает весьма и весьма редко, эта же фраза вдруг оказалась фразой-символом, позволяющим описать гораздо более широкий круг ситуаций последнего времени.

Читая невротически-триумфальные рапорты об успехах, те победные реляции, которыми приближенные к власти фигуры наполняют и начиняют придворную прессу, я все время вспоминаю фразу Бендукидзе. Все время, образно говоря, ощущаю, что, в отличие от этих триумфаторов, я, видимо, "был на совсем другом совещании". Том совещании, которое власть проводила не с отдельными фигурами, силами, элитными группами, а с РЕАЛЬНОСТЬЮ.

На этом постоянно длящемся совещании не происходит, увы, ничего такого, что можно было бы не только предъявить, но и подать в сколько-нибудь триумфальном ключе.

Сразу же оговорюсь: мне совсем немного нужно для того, чтобы присоединиться к оптимистическим оценкам происходящего.

Мне для этого нужно резко меньше, нежели многим записным оптимистам.

Мне не нужно, например, переходить от демократических экстазов к прославлению недемократических (или недостаточно демократических) форм властвования. Я никогда не был в восторге от нашей суррогатной, глубоко двусмысленной, пронизанной насквозь полицейщиной "демократии".

Мне не нужно, далее, переходить от воплей в поддержку Гусинского к предложениям дать прокуратуре дополнительные сведения, вскрывающие демонический характер данного олигарха и его СМИ. У меня всегда было слишком много вопросов к характеру этих СМИ.

Вопросов к их надрывной антигосударственности, которая рискует быть наглядной иллюстрацией на тему определенных "заговоров". Вопросов к прославлению каналом НТВ, владелец которого является высокопоставленной фигурой Всемирного еврейского конгресса, "героизма" львовских "борцов с коммунизмом". Тех самых, которые уничтожили во Львове большинство евреев еще до того, как этим занялись эсэсовские зондер-команды. Вопросов к тому весьма специфическому тону, в котором освещались и освещаются деяния прибалтийских "борцов с коммунизмом", входивших в состав эсэсовских дивизий.

Мне глубоко омерзительны поклоны в адрес исламских радикалов, восхваляемых только за то, что они воюют с Россией. Называть себя либералами и при этом воспевать героизм УНА-УНСО или пресловутых "серых волков" – согласитесь, в этом слишком много двусмысленности.

Далее, я хорошо знаю, что такое выбор героев для сюжетов. И выбор в качестве героини матери одного из погибших на "Курске" моряков.

Матери, которая упоенно плещется в Средиземном море, куда она вывезена совместными усилиями близкого к РПЦ фонда и Мальтийского ордена.

Матери, наглядно показывающей, что "Родина-мать зовет" – это невозвратимое прошлое, а нынешний день России – это день унижения.

Матери, которая должна выглядеть особо контрастно на фоне палестинской женщины из соседнего сюжета, сказавшей в связи с гибелью сына: "У меня еще пять сыновей, и я буду горда, если все они погибнут за свободу родины!.."

Матери, которая, как говорят социологи, никоим образом не может быть "репрезентативной". Потому, что другие матери других погибших на "Курске" вели себя совсем по-другому.

Матери, которую явно выводят мастерским образом в некий символический ряд, используя ее плескание в водах Средиземного моря в мифологическим контексте по принципу сопоставления: "вода-могила" – "вода забвения".

Матери, которую буквально погружают в мертвую воду этого забвения и дальше плещут этой водой в лицо униженному, обманутому народу.

Нет уж, простите! Ко всему этому я буду относиться с абсолютной холодностью – и исходя только из одного. А именно – из аналитических калькуляций, которые позволяют противопоставить дешевым эмоциям, основанным на принципе "мочат или не мочат", логику многоходовой шахматной игры, логику окончательных издержек и приобретений в ходе подобной игры. Только это и ничего более.

Страдание по утерянным (или теряемым) демократическим завоеваниям не жжет мое сердце. Равно как и не трогают меня лавры тех, кто эти завоевания, как говорят теперь, "зачищает".

Во-первых, есть особый смысл в том, что это делают вчерашние восхвалители демократии. Клин и надо выбивать клином.

Во-вторых. и тут от мелочей приходится переходить к главному.

Часть 2.

Власть В.Путина -

нынешние концептуальные ориентиры

Во-вторых и в главных, – я абсолютно не верю в возможность сочетания великодержавных принципов с идеей так называемого вхождения в мировую цивилизацию.

В мировую цивилизацию нельзя войти, потому что из нее нельзя выйти. Судан тоже находится в мировой цивилизации. Разве что возникла бы инопланетная цивилизация, которая входит в нашу мировую. Но ведь мы-то – жители планеты Земля. Захотим из мировой цивилизации выйти – все равно некуда.

Значит, речь идет о западной цивилизации, которую приравнивают к мировой. Это вообще неправильно. Но это вдвойне неправильно постольку, поскольку и в западную цивилизацию мы войти не можем, потому что, в отличие от Судана, уже давно в ней находимся. Страна Пушкина, Достоевского, Чехова, Чайковского, Королева, Гагарина слишком явным образом находится в историческом и культурном западном целом. А значит, и в западном целом вообще.

Значит, не мировая цивилизация имеется в виду. и не западная, возведенная до статуса мировой. Что тогда?

Тут-то и выплывает на свет философия нового глобализма, которую пытаются в патриотическом ключе соединять с российской новой державностью. А чтобы это горькое занятие хоть в какой-то степени подсластить, начинается самонаркотизация: "Мол, есть этот чуждый нам парамасонско-хасидский тип хозяев нового глобализма – так ништяк, мы в это внедримся, это замочим, и сами там возобладаем! Знай наших!" Кто не верит в существование таких измышлений – пусть прочтет "Независимую газету" и нашумевшую статью некоего Игнатова, где все именно так и сформулировано. В духе премудрого пескаря, которому под конец жизни приснилось, как именно он щук одну за другой заглатывает.

В этом вообще есть остро проявляющая сейчас себя ущербная новорусская лихость. Сижу в западном ресторане и слушаю, как очень юный и очень сильно "принявший" новорусский гость, ну прямо как в опере "Садко", во всю мощь поет свою ненормативную арию. Почему-то считая при этом, что из присутствующих по-русски никто не "унькает". Ария начинается проклятиями в адрес страны, куда занесло этого несчастного гостя и где ни казино настоящих, ни девочек в нужном количестве – ничего! Это первая часть арии. Во второй, начинаемой словами "а у нас.", гость должен выдвинуть позитивный идеал, как говорят теперь идеологи новой державности.

Формула старого идеала известна и не так уж глупа. В ироническом виде она сводится к знаменитому "Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей". Это тогда было легко так иронизировать. Теперь ракеты режут на части, Енисей не перекрывают ради повышения количества электроэнергии "на душу населения". Вместо этого скучного занятия прошлой эпохи сейчас просто отключают от электроэнергии население вообще. Что тогда происходит с "душами населения" на Дальнем Востоке – показывают по телевидению. И сразу же становится весело. Медиа-магнатам в особенности. Нужно быть изощренной, прощу прощения, интеллигентской сволочью, чтобы, сидя в московских студиях, стебаться на тему о "хомо дальневосточникус". Но ведь стебутся! И многим нравится.

Так что же гостю-то остается? Он, этот конкретный матерящийся гость, коему от роду годков этак 17, не более, переходя к позитивной части своей арии, тоже ощутил нехватку нового державного смысла. И аж запнулся. Но тут же нашелся и сказал: "А у нас зато – мерсов шестисотых как грязи! Как запорожцы ползают у нас по улицам эти мерсы! И стоят недорого! Если знать, как купить".

Это и есть образец нового, точнее новорусского, державного позитива. Есть еще более яркие образцы. Недавно на одних поминках, сильно приняв, выступавший говорил, что ему дано видение, согласно которому умерший въезжает сейчас в рай на шестисотом мерседесе. Слушавшие внимали и плакали от умиления.

С ЭТИМ – надо брать штурмом цитадель нового глобализма? Который попросту-то как называется? Знамо как! Novus ordo mundi. Новый мировой порядок, так сказать. НМП, он же Четвертый Рим – к вопросу, кстати, о том, кто и насколько дорожит демократией. Ведь Бжезинский как этот Рим расписывает – АМЕРИКАНСКИЙ Рим?! "Железная поступь новых легионов"!!!.

Легионы-то по чью душу? По нашу с вами! Поэтому новый мировой порядок, блестяще продемонстрировавший свою суть в Югославии, – это отнюдь не то, во что вот так возьми и войди. Его строили в то время, когда Россия веками грезила (и не только грезила) на тему о другом универсуме. Под другой универсум собирались воедино народы России. Это и называется "универсальная империя" в разных ее обличиях (советском и православном). Если нет такого универсализма – то что есть? Вхождение? А как вы убедите народы, которые веками верили в универсализм, что они должны входить в НМП через вас? Это борются вместе, а продаются – поодиночке.

Почему Калининградская область должна входить в НМП через Россию? Туда ей гораздо удобнее входить через мечтающую вернуть себе этот "кусок" объединенную Германию, чей статус в НМП вызывает резко меньше вопросов, нежели статус России.

И на Северном Кавказе у многих есть через кого входить в НМП. И на Дальнем Востоке этот вопрос в иных формулах прорабатывается. И на Крайнем Севере тоже (отсутствие завоза топлива и продуктов, безусловно, резко активизирует размышления на сей счет).

Но главное – вообще неясно, зачем в условиях лихорадочного построения НМП такие страсти по государственности. Государство в России всегда было средством реализации определенной миропроектности. Нет этой связки государственности с миропроектностью – никак в традицию и культуру новорусскую державность не впишешь. А державность, не вписанная в традицию универсалистской имперскости, жить и работать не может.

И еще один вопрос. Ладно, доломали до конца под разговоры о державности вектор исторического движения, "стерли память", при этом как-то сохранили способность исторического бытия (как – неясно) и пошли, получив пастырское благословение, в тот самый Четвертый Рим. А там есть место? Вы поинтересовались на этот счет? Вот Бжезинский, например, не самый худший эксперт по этой части. И не надо фыркать: "Сошедший с ума старик. Давно ни на что влияния не оказывает." Оказывает, оказывает! На очень и очень многих. Но и не в этом дело.

Не Бжезинский, разумеется, правит миром. Не Бжезинский строит Четвертый Рим. И не Бжезинский даже руководит интеллектуально практикой строительства подобного Рима. Это удел других. Бжезинский – не всесильный идеолог НМП и не выживший из ума старик. Он профессиональный и очень осведомленный человек. В нашем случае главное – что очень осведомленный. В том смысле осведомленный, что обладает прекрасным нюхом. И очень точно улавливает настроения и намерения тех, кто действительно строит Четвертый Рим. Улавливает – и озвучивает. Озвучивает в острой форме, с элементами утрировки.

Но озвучивает-то он вполне реальные планы, а не свои абстрактные философско-политические мечтания. И вроде бы практика последних десятилетий показала, что это именно так. Правда ведь? А если так, то нельзя не прислушаться к вводимым в оборот понятиям типа "лишняя страна" или "мир без русских". Лишняя страна, лишняя – в этом самом НМП, в который так войти хочется.

Что войти! Въехать, елки, как в рай, на шестисотке! Могём!

Вот вопрос на засыпку. К примеру, вы ко мне приходите и говорите: "Хочу на ваш день рождения!" А я говорю: "Я не хочу, чтобы вы приходили". Вы приходите. Вас не пускает моя охрана. Вы ее перестреляли. Взорвали бронированную дверь, за которой я праздную день рождения. Вошли и говорите: "Позвольте вас поздравить и подарить вам этот букет!" Значит ли это, что вы пришли ко мне на день рождения?

И еще вопрос. Мы входим в НМП. Это вхождение не может не быть системным. Военная составляющая нашей системы входит в НМП? Ясно ведь, как такое вхождение называется: "Вхождение в НАТО". Так мы туда входим или не входим? Или иначе – нас туда пускают или не пускают? То, что мы туда рвемся, – это понятно. А они-то нас на свой военный "день рождения" приглашают? Вроде нет. А если нет, то разве так бывает, что военная составляющая не входит в НМП, а все остальное входит? Попросту это называется вхождением в желудок НМП, то есть съеданием. Но тогда что такое здесь великодержавность? Это дискуссия на тему, что удобнее съедать – здоровенный гамбургер или много-много тартинок?!

И ведь что характерно – все хотят в НМП. Власть, корректируя свое отношение к царям и генсекам (которые свой порядок строили и в НМП не просились), грезит о вхождении в мировую цивилизацию, то есть просится на этот самый весьма сомнительный "день рождения". Зюганов, растаптывая всю традицию советского и красного универсализма, вводит в программу своей партии концепцию устойчивого развития, то есть признает себя концептуальным вассалом НМП, и при этом что-то "клеит" старушкам о Ленине, Сталине и других. Жириновский вторит власти с позиций национал-радикализма. То есть предлагает НМП съесть наш гамбургер не абы как, а с острым соусом "Чили" (к вопросу о Пиночете).

И, видимо. да что уж ходить-то вокруг да около! Огромная, сохранившая и идейный, и кадровый, и организационный, и ресурсный потенциал организация под названием РПЦ, по крайней мере во всем, что касается высказываний "влиятельных лиц", явно тяготеет к (самоубийственному для нее, как ни для какой другой организации мира!) вхождению в столь притягательный НМП.

В этом смысле приходится самоопределяться. И четко фиксировать, что и сам я, как ученый и гражданин, и те, кто так или иначе себя со мной соотносит, считают эту идею вхождения России в НМП абсолютно самоубийственной для России.

Но и такой фиксации сейчас уже недостаточно. Недостаточно сетовать, умолять: да что же вы бежите-то туда, в это вами желанное! Да не примут вас туда ни за что! Если кто-то стремится в это желанное, то десять раз ему объясни, что не примут, – он все равно будет стремиться.

А даже если не будет? Что, можно выдвинуть новый универсалистский проект по причине того, что тебя в рай НМП не пускают? Выдвинуть такой проект можно, только когда ты в НМП не хочешь, хоть бы туда все двери были открыты.

Так вот, я со всей определенностью заявляю: во-первых, не хочу в этот НМП и хочу знать, кто еще туда, как и я, не хочет. У кого есть порох на новый универсалистский проект. И уже во-вторых, и только во-вторых, фиксирую, что даже те, кто хотят в НМП, не имеют никаких шансов ввести туда в каком бы то ни было виде Россию – единую и неделимую.

Я категорически убежден в возможности и необходимости проработки того гуманистического потенциала форсированного духовного роста (и роста вообще), который был накоплен в недрах советской цивилизации. Этот потенциал так и не оказался задействован. Но это не значит, что он бесследно сгинул в небытие. Как не означает это и того, что этот потенциал потерял свою актуальность. Напротив, и для России, и для мира он сейчас значим, как никогда ранее.

Для мира – поскольку резервы духовного роста (и роста вообще) в пределах западной цивилизации (то есть НМП) фактически нулевые. И альтернативные источники необходимы как никогда.

Для России – хотя бы потому, что без апелляции к этому опыту и этим резервным возможностям духовного роста и роста вообще она не может держать в своем поле притяжения собиравшиеся вокруг нее столетиями народы. В частном случае – вне этого опыта универсальной гуманистической формулы собирания, ориентированной на ускоренное развитие, фактически нечего ответить силам, пытающимся выставить войну России в Чечне как акцию сил НМП. Силам, стремящимся все происходящее свести к триаде "роботы системы НМП – близкие к ним омерзительные дикари – и благородные антисистемные варвары".

Между тем эта формула и размышления вокруг нее по принципу: "Если нет места в системе НМП, будем искать места в антисистеме" – могут стать контрастным и разрушительным результатом тщетных исканий места для России в новом мировом порядке. Исканий, я убежден, обреченных на тотальный провал.

Еще и еще раз подчеркиваю: введение гибридной формулы – новый русский патриотизм плюс участие в проекте глобализации – мне представляется абсолютно бесперспективным в плане укрепления власти на высшем – концептуальном – уровне. А нельзя провалить этот уровень и укрепить власть вообще.

Введение подобного понятия "державности" без его наполнения высшим смыслом заведомо ущербно. Такое понятие заведомо "обесточено". А если оно обесточено, то оно обречено обрушиться. Экзистенциальный отклик на такое понятие в России в принципе невозможен. Оно не способно, следовательно, родить мобилизующих ценностей.

Вопрос на засыпку – что такое вертикаль власти в обществе, где нет вертикали смыслов, вертикали идей, вертикали ценностей? А если опорное понятие не порождает мобилизующих ценностей, то оно не порождает и всей этой смысловой вертикали. О каком укреплении власти можно тогда говорить вообще? И что такое символы без смысловой вертикали?

Символы – это не эмблемы, господа хорошие! Не "бренд", так сказать, не "лейбл". Символы работают тогда, когда у общества есть базовая идея спасения. Символы адресуют к трансцендентному и именно потому работают как интегрирующее начало, связующее те системные уровни, которые без подобных связей немедленно распадаются.

Можно написать любой гимн и как угодно связать те знаки прошлого, которые когда-то имели символическое значение. Но нельзя придать поруганному трансцендентное значение, не избыв сие поругание. Как нельзя въехать на мерсе шестисотом в эту самую трансцендентальность (кто-нибудь помнит про верблюда и игольное ушко?).

Нельзя оскверненную плевками икону просто вытереть и повесить на стену. Потому что осквернение произошло не в имманентном, где работают своими тряпками вытиратели. Оно произошло в трансцендентном. И исправить поругание надо Там. Это и есть процедура новой символизации. В противном случае соединение оплеванных символов будет иметь в качестве интегратора только одно – Плевок. И нельзя исправлять трансцендентальное поругание, апеллируя к трансцендентному нового мирового порядка. Нельзя, и все тут.

Нельзя – если трансцендентное существует. Но вдвойне нельзя – если его просто нет.

Переиначивая старый анекдот, скажу: "Если у них нет трансцендентного и они не могут, входя в него, снимать поругание – пусть не строят свою державность".

Я заранее согласен считать свою точку зрения условной и относительной. При выборе между абсолютными противниками государственности и государственниками, чья стержневая идея для меня и идейно чужда, и технологически более чем проблематична, я на стороне государственников. Я вдвойне на их стороне потому, что чуждость для меня их стержневой идеи (патриотизм плюс глобализм) требует от меня же рефлексии во всем, что касается моих "технологических размышлений".

А ну как поддамся я соблазну подтасовывания своих технологических аргументов в соответствии с идейными пристрастиями? И в любом случае, нельзя претендовать на соучастие в строительстве там, где не разделяешь стержневую идею такого строительства. Можно только как-то, и весьма дистанцированно, обозначать узловые точки так называемой "собственно технологической проблематики". Точки же эти таковы.

Часть 3.

Власть Путина -

от концепции к стратегии

Вне зависимости от того, возможна ли державность в сочетании с новым глобализмом или она абсолютно исключена, любая державность в России удерживается постольку, поскольку есть действительная консолидация элит. Именно вопрос этой консолидации является для России вопросом стратегии. Это – а не то, сколько и подо что будет дано инвестиций. Это – а не то, какой рейтинг у главы государства. Это – а не то, на какие формальные части будет разделена территория. Это – а не то, как именно будут вести разборки с "особо вредными олигархами".

Проблема консолидации элит в России вовсе не сводится к проблеме политической лояльности. В этом смысле гибрид из державности и нового глобализма (то бишь поиска места в НМП) мне представляется новой модификацией гибридных идеологических формул конца 70-х – начала 80-х годов. Тогда речь шла о соединении в одно целое "разрядки международной напряженности" (аналог поиска места в НМП) и "поддержки национально-освободительных движений" (тогдашний, имперский, аналог нынешней державности).

К чему сводилась такая гибридная формула, выдвигаемая с подачи брежневской элиты на том или ином форуме КПСС в качестве главного ориентира? Она сводилась к обеспечению неких не слишком конструктивных элитных компромиссов. Вообще надо сказать, что Брежнев, в отличие от Ленина, Сталина и Хрущева, был первым квазизападным политиком. То есть политиком, строящим договорные отношения, играющим в пространстве компромиссов между элитными группами.

И Ленин, и Сталин, и Хрущев были диктаторами и по своей глубокой внутренней сути, и по действительному существу проводимой ими политики. Брежнев – нет. Он играл на поле компромисса и считал такую игру безальтернативной. К чему это привело в условиях "еще не съеденных" советских ресурсов, накопленных в эпоху предшествующих, подлинно диктаторских, курсов?

Возьмем ту же формулу "разрядки и поддержки национально-освободительных движений". Приходит одна группа и говорит: "Леонид Ильич, для разрядки нужны новые ракеты. Иначе она никак не вытанцовывается". Брежнев санкционирует гонку стратегических вооружений. Приходит другая группа и говорит: "Леонид Ильич, для поддержки национально-освободительных движений нужно достроить эти вот танковые заводики, да еще вот это, это и это". Брежнев санкционирует гонку обычных вооружений. В результате страна согнулась под двойной гонкой вооружений, что и привело во многом к тому, что мы сейчас получили.

Рассмотрим вопрос несколько шире. Где источники всех катастроф российской государственности? Чем заболевает государство в тех случаях, когда в итоге этого заболевания мы имеем не что-нибудь, а беспрецедентный распад? Является ли преимущественным источником этого распада, источником глубочайших политических катастроф в истории России некое давление внешних сил? Никогда! Никогда Россия не отвечала на внешнюю угрозу распадом своей государственности.

Источником распада всегда была война элит. Даже в эпоху татаро-монгольского завоевания. Вот почему всегда, мне кажется, отдает наивностью попытка квази-ультра-патриотов переложить вину за распад России (СССР) на происки ЦРУ или каких-либо других внешних сил. Это не значит, что подобные происки не имели места. Это значит, что подобные происки – естественный процесс и не более. Когда вы выходите на улицу, идет дождь и вы промокли – не жалуйтесь на дождь. Спросите себя, почему вы не взяли зонтик.

Вот так и с происками ЦРУ. Какие происки? ЦРУ было просто обязано работать на разрушение геополитического конкурента – СССР. Как и КГБ был обязан работать против США. Почему успех был на стороне ЦРУ? Потому что элиты СССР сами развязали самоубийственную межкорпоративную драку. Сами стали настолько ненавидеть друг друга, что помощь "из-за бугра" уже перестала быть императивным табу в межэлитных конфликтах.

Еще одна аналогия – из медицины. Есть обычные заболевания. И есть специальные заболевания из разряда аутоиммунных. Обычные заболевания связаны с ослаблением иммунитета. Иммунитет – это защитные силы организма. Это нечто сродни системе безопасности. КГБ то есть. В обычных случаях иммунитет в системе ослабевает, и тогда антисистемные силы подрывают систему.

Но бывают и другие случаи. Когда иммунитет крепнет, но начинает работать против системы. Это и есть аутоиммунное заболевание. Зададимся вопросом – результатом каких заболеваний была смерть СССР? Обычных или аутоиммунных? Я убежден, что аутоиммунных.

В философии такой феномен носит название "превращенных форм". Блоки системы начинают обосабливаться и работать сами на себя, а не на систему. Форма не просто отрывается от своего содержания, а воюет против него. Главной опасностью для системы тогда становится ее функциональный блок, отвечающий за безопасность. Ничего заумного в этом нет. Любой современный предприниматель знает, что его служба безопасности, если она начинает работать против него, есть главная опасность. И тогда чем мощнее эта служба – тем больше опасность.

Вот почему, оценивая политическую стабильность в России, не следует ориентироваться на экономику, институциональную устойчивость, рейтинг политического лидера и т.п. Главный показатель – способны ли элиты выработать конвенцию взаимодействия. Если да, то страна будет существовать как целое и худо-бедно выбираться из своей, всегда непростой, действительности. Если нет – жди кризиса.

О чем в этом смысле мы сейчас должны говорить? Что мы имеем? Обострение противоречий или укрепление конвенции?

Чем на деле обернулось создание федеральных округов? Разве не тем, чтоготовые уже к конвенциональному поведению элиты, почуяв запах двоевластия, начали выстраиваться друг против друга на конфронтационной основе? Разве не тем, что привычный для коррупционной реальности (а нам для дестабилизации не хватало сейчас только войны с коррупцией по модели Гдляна и Иванова) лозунг "за любовь надо платить" находит сейчас в региональных элитах отклик в виде отчаянного вопля: "Понятно! Но кому именно?! И если всем, то откуда брать? Из производства? Но передел собственности привел к тому, что мы и так из него все досуха выжимаем!"

Так что же происходит? Укрепление власти или рост энтропии в системе?

Но если бы речь шла только о регионах! А как прикажете понимать беспрецедентную остроту междуусобицы в военной элите? Войны кланов, приведшей к далеко не безопасной для страны военной реформе? Как прикажете понимать борьбу между "пророссийскими силами" в Чечне? Что это, как не выражение крайней остроты элитного противостояния в Москве? И о каком укреплении власти можно говорить в условиях подобного обострения? Об укреплении власти в ее византийском формате? Об удержании баланса за счет "разводок" по принципу "сдержек и противовесов"?

Но это мы уже проходили, и это нельзя считать укреплением власти. Потому что для такой византийской схемы уже нет ресурса. И из этого надо куда-то выбираться. Сначала осознать – что к чему. И дальше незамедлительно переходить к решительным политическим действиям. Действиям – с опорой на что?

На что надо опираться в условиях такой многоголосицы, когда по отношению к тем же талибам только в военной элите есть даже не две, а три – четыре различных точки зрения, реализуемых на политической практике? Что здесь такое высшая власть? Заложник этих самых полярных корпоративных проектов? Но это мы уже проходили. Когда умело управляемая византийствующей властью борьба между Коржаковым и Грачевым обернулась трагедиями первой чеченской войны. Мы хотим повторить еще раз этот печальный опыт? Мы это хотим назвать укреплением власти?

И что такое вообще укрепление власти? У вас в телевизоре отошел контакт или провод порвался. Вы начинаете рассуждать: раз напряжение в 220 вольт не доходит до блоков, управляющих изображением, давайте дадим 2000 вольт. Рассуждающий подобным образом получит желанное ему функционирование достаточно простого радиоэлектронного устройства? Все понимают, что нет. А подобные же меры применительно к сложнейшим общественным системам дадут результат в виде устранения дисфункций? Как вы считаете?

Единственное, к чему я стремлюсь всей душой, – это реальное укрепление власти в стране. И на этой основе – к решению общественных задач. Ведь нормальная власть строится для этого, а не для истребления общества (еще одна модификация превращенных форм и аутоиммунных заболеваний)!

Я хочу укрепления этой власти, власти данного президента, поскольку его избрал народ.

Но я не вижу этого укрепления. Подобно Кахе Бендукидзе, я, видимо, нахожусь на совсем другом совещании. На другом рандеву с другой, весьма опасной, реальностью. И я могу продолжить перечисление свойств этой реальности, вовсе не свидетельствующих в пользу реального укрепления власти. И не о борьбе с Путиным здесь речь. Зачем президенту России ложь? Зачем ему победные реляции на пустом месте? Они нужны кому-то другому. Для него же они смертельно опасны.

Часть 4.

Лирическое заключение

(оно же методологический постскриптум) -

или "коллизия "Бункер и провода"

Представьте себе такую метафору: огромная властная комната с гигантским количеством политических пультов и атрибутов политической власти. Датчики мигают, стрелки колеблются. 1992 год, в комнату входит Ельцин. Он учится переключать регистры, менять режимы на пультах, учится читать показания датчиков. Увлекательнейшее занятие! А потом Ельцин видит маленькую дверь, ведущую из комнаты куда-то наружу. Он выходит в эту дверь, смотрит на стены бункера и видит: все провода обгорели, оборваны, перерезаны. Он возвращается в бункер. И спрашивает наполняющие бункер персоны: "Ну-ка, кому этот вот атрибутик? Тебе? Тебе? А кто хочет этот пультик? А как хорошо отдыхать на этом диване!"

После своего открытия Ельцин еще лет шесть хорошо проводит время в бункере, полностью осознав коллизию с перегоревшими проводами. Один раз Ельцин было "дернулся", надеясь починить провода, – это было тогда, когда он, очень ненадолго, по-настоящему поверил Коржакову в 1994 году. Потом уже началась знаменитая "разводка" Коржакова с Грачевым и удобное пребывание в бункере при полном осознании коллизии с проводами.

2000 год. В бункер заходит Владимир Путин. Он тоже учится управлять приборами, очень быстро осваивает эту науку. Проходит год. Путин уже увидел маленькую дверь? Он уже вышел наружу? Ему уже дано увидеть оборванные, обгорелые провода? Если так – а это наверняка уже так, – то наступает время решений.

Можно рискнуть начать чинить провода и налаживать связь бункера с реальностью. Но это тяжелое и страшное занятие, требующее совершенно других технологий.

А можно махнуть на это рукой и хорошо расположиться в весьма и весьма значимом и удобном бункере.

Что именно решил Путин? И решил ли он что-то в этом, единственно значимом, плане? Лично мне кажется, что он пока еще в этом плане главных решений не принял.

02.11.2000 : Полосатый рейд

Сергей Кургинян

Доклад на клубе опубликован в журнале "Россия XXI". 2000. #6

Часть 1.

Коллизия с языком

"Почему при всем, что происходит сейчас в России, у Путина сохраняется очень высокий рейтинг?" Этот вопрос все чаще обсуждается на политологических семинарах. Он все чаще вдруг возникает в тех или иных научных дискуссиях. Им задаются сейчас уже не только политологи, но и политики. Фактически это и есть вопрос о власти. Или, по крайней мере, важнейшая составляющая такого вопроса.

Вопросы подобного рода в каком-то смысле уже содержат в себе ответы. Такие вопросы – это еще и запросы. Запросы, посылаемые в компьютер, где заведомо находится определенная понятийная система. Посылая в компьютер запрос, мы тем самым именно эту систему. как бы точнее сказать. Востребуем?.. Оживляем?.. Задействуем?.. Или – противопоставляем реальности?

Ведь система-то, включаемая такой "почемучкой", очень бойкая, бодрая, оптимистичная, директивная и негибкая. В ней сразу появляются некие железобетонные сущности.

Во-первых, Путин как "политический лидер".

И сразу же: сказал "а" – говори "б". Сказал "политический лидер" – признай несомненность политического лидерства в современной России, признай способность словосочетания "политический лидер" что-то высвечивать в той реальности, которую мы имеем. Признай, значит, эту реальность нормальной, сопоставимой если не с европейской, то с азиатской. Вообще с реальностями любого стабильного общества. Признай тем самым стабильность данного общества. Признай наличие в нем всех составляющих этой стабильности – укладов, социальных групп, макросоциальности в целом.

А если я не считаю нужным это все признавать? Если считаю весь этот язык неадекватным реальности, заведомо мистифицирующим происходящее, заведомо все превращающим в грубый агитационный пиар? Если я все это считаю по отношению к нынешней России не раскрывающими что-то научными понятиями и категориями, а брендами, этикетками, лейблами? То есть лживым мороком, пустотой?

Во-вторых, Путин как политический лидер должен соотноситься с обществом. То есть должно существовать общество. Это общество должно обладать способностью к политическому, макросоциальному соотнесению с лидерством, должно уметь имплантировать проблему лидерства в макросоциальную ткань. И тогда параметр соотнесения Путина с обществом – это рейтинг. И те или иные параметрические функциональные соответствия – это раскрытие природы рейтинга.

Раскрытие? Ну уж нет. Что хотите, только не раскрытие.

Прикрытие! (Как фактор спецоперации.)

Укрытие! (Как способ спастись от бомбовых налетов реальности.)

Накрытие! (Как неспособность спрятаться от бомб в этом понятийном убежище.)

В любом случае – сокрытие. Потому что, вводя понятия, связи, соответствия, мы заклинаем реальность быть тем, чем она не является. То есть мы оперируем превращенной формой научности. Мы используем научность как магию, как некую разновидность камлания. Мы убаюкиваем, заговариваем, дополнительно замутняем то (и без этого замутнения далеко не прозрачное) стекло, через которое можно что-то все же увидеть в происходящем.

То есть попросту лжем. Лжем грубо, когда обсуждается качество экономического роста и, значит, признается, что рост имеет какое-то отношение к происходящему и что-то в этом происходящем описывает. Откуда рост? Что значит рост? Как он может иметь место в среде, лишенной "ростообразующего каркаса".

Самый простейший пример: если крупный физик или ракетостроитель получает 100-120 долларов в месяц, а верстальщик с квалификацией дизайнера – 800, то что означает рост? Рост чего? Если гувернантка получает 120 долларов в день или 3600 долларов в месяц, то что мы имеем? Рост гувернизма?

Недавно в связи с определенными событиями в жизни моей и моих близких мне пришлось колесить по ближнему Подмосковью. Едешь – угасающая деревня. Чуть вбок съезжаешь. Поле, овраг. Дальше – бац! На чистом поле, вне какой-либо ландшафтной и иной инфраструктуры, – один, два, десять, двадцать, сорок, мать честная, "кирпичных горшков" в три с лишним этажа с кирпичными же заборами. Каждый "горшок" – по 800-1000 квадратных метров (то есть стоимостью от 500 тысяч долларов до миллиона). Окна как бойницы. На окнах решетки. Маленькая индивидуальная тюрьма для нашего преуспевающего братишки. Сам себе выстроил – как привык, на шести сотках, на свалке. Со всех сторон телекамеры.

Конечно, я должен назвать это домом. Но я не могу назвать это домом, потому что я точно знаю, что это не дом.

Конечно, я должен назвать то, что размещено в этом доме, семьей. Но я знаю, что это не семья, потому что "горшок" – не дом, а что-то другое. Дом имеет ауру определенной онтологии и метафизики. В нем есть вертикаль, горизонталь, подвал, чердак, и все это повторяет космос. В нем человек соединяется с бытием. И в этом функция дома. Дом – не простая вещь. И я знаю, что горшок, который я вижу, не дом. Что человек в нем ни с чем путным соединяться не может. Что, соответственно, и с семьей все как-то, знаете, того. этого. не того.

Конечно же, я должен признать, что отношения между живущими в доме (хозяевами) и домом – это институт частной собственности. Но я точно знаю, что никакая это не частная собственность. Даже если есть приватизационные документы. Воровской общак – это институт частной собственности?

Вот говорят, что мы имеем капитализм. Капитал – это собственность на орудия и средства производства. Это то, что, соединяясь с трудом, дает прибавочную стоимость. Что такое средства производства? Кто сказал, что они есть сегодня? Инструменты воровства – это средства производства? Создание медвежатником хорошей фомки – это капиталовложение?

Но вернемся к дому. Если он не дом, и семья не семья, и собственность не собственность, то как быть с известным "семья, частная собственность, государство"?

А если непонятно, как с этим быть, то что такое государственный лидер? А рейтинг – это связь чего с чем? Сущего с не-сущим? Или не-сущего с сущим? И что такое в данном случае игра слов, при которой почему-то слово "не-сущее", то есть несуществующее, полностью созвучно слову "несущие" (то есть те, кто уворовал и тащит уворованное в нору)?

Что мы описываем? Зачем? К чему готовим людей своими нормативными описаниями? Мы зубы всем заговариваем, что ли? Мы всех убаюкиваем, мы замазываем страшные язвы румянами псевдонаучной лжи? Мы камлаем над бездной, шевелящейся у нас под ногами? Мы прячем, тащим к себе в нору все слова, способные проложить дорогу к реальности?

Это же нужно было Ельциным быть, чтобы радоваться: "Лечу над Подмосковьем – столько, знаете ли, всего понастроено!" Чего понастроено? Вспухло несколько миллионов грязно-красных фурункулов на теле, которое – чем больно?

Почему у Путина рейтинг? Общество. Лидерство. Структурность. Связность. Соотносимость. Кому мы вешаем лапшу на уши?

Вся эта как бы "высоколобая", заумная почемучка с каждым месяцем вызывает у меня все большее раздражение и отбивает всякое желание вместе с другими толочь воду в этой вопросительной ступе. Почему да почему. Потому, что кончается на "у".

Любой ответ дается на соответствующем языке. А нынешняя информационная суета вокруг так называемого "кризиса власти" (засуетились-то тогда, когда даже слепому стало ясно то, что зрячий мог увидеть гораздо раньше) в своей основе имеет фундаментальное несоответствие между содержанием российского политического процесса и тем политологическим (философским, политическим, аналитическим) языком, с помощью которого это содержание описывается.

И что прикажете делать? Размышлять в газете о диалектике видимого и сущностного? Цитировать Хабермаса ("язык есть власть")? Это почти то же самое, что объяснять на интеллигентном, пристойном уровне одному высокопоставленному генералу, почему нельзя отменять выборы непопулярного президента за четыре – пять месяцев до их официального срока… Почему нельзя? Структуры, связи. Устойчивость, конфликтность, институциональный каркас. Ах ты, ё-моё, корректность тебе? Интеллигентность? Пристойность? Почему, елки? Да потому, что на "у" кончается, а перед "у" еще "м" содержит, а "м" и "у" – вместе "му" и так далее!

Сразу вспоминается песенная классика 70-80-х годов.

В Центральный комитет

Коммунистической партии Советского Союза

от отдельных представителей творческой интеллигенции

прива-а-атное письмо:

До чего же плохо

Все у нас пока.

И куда же смотрит

Наш родной ЦеКа?

(а им отвечают)

Да что вы говорите,

Так искренно причем?

Пишите нам, пишите,

А мы прочтем, прочтем.

Такая вот конвенциональность. вы пишете, мы читаем. Соотнесенность, знаете ли, корректность. читаем и посылаем. такая вот у нас с вами социальная психодрама. Такая вот успокоительная коллизия с языком. С психополитсемантикой, как сказали бы ученые люди. Так искренно причем сказали бы, на жутко научном уровне. И получили бы соответствующий ответ. По поводу этой самой – психополит. и так далее.

И что же делать? Как объяснять-то? Как отвечать на эти самые почему?

"Я тебе популярно объясню", – говорил своей нелюбимой жене Галине герой одной из моих ранних постановок, переходя на ненормативную лексику.

Но опять же – ё-моё – закон о печати, правила хорошего тона и этот самый барьер. как бишь его, психополитотторжения?

Часть 2.

Раскрытие через образы

И что же делать? Попытаюсь объяснить популярно. Почти что в стиле того героя моей постановки – и все же без постмодернистских оборотов в духе госпожи Татьяны Щербины. Или, точнее, заменяя эти обороты с их слишком уж кокетливой непристойностью, образами. Теми образами, которые в политологии называют "аналитическими".

Первый из таких образов заимствован мной из известного английского анекдота.

Идет заплыв по Темзе. Плывут пловцы высшего класса. Они приближаются к финишу. Напряжение состязания достигает высшей отметки. И тут навстречу пловцам, беспорядочно тарабаня руками по водной поверхности, движется некто в башмаках, сюртуке и цилиндре. Пловцы, которым он мешает, обращаются к нему с негодованием: "Вы почему так плывете?" "Сюртучный пловец" с важным видом им отвечает: "Это вы плывете, а я тону".

Говорящие о нынешнем политическом процессе (в силу специфики той фени, на которой они его обсуждают) куда как склонны, подобно соревнующимся на Темзе пловцам, принимать тонущего "сюртучного человека" за одного из пловцов.

А что? Движется по воде. Производит движения руками. Расположен с нами на одной трассе. Значит, пловец.

Да, странный пловец, конечно: сюртук, цилиндр, башмаки.

Но если ты склонен все движущиеся по воде человеческие тела рассматривать как пловцов, соревнующихся на данной дистанции.

Если в твое представление об этих движущихся телах не входит ничего, кроме понятия "соревнование пловцов".

Если. если. если. – то ты все равно будешь описывать тонущего как плывущего. И вводить в описание дополнительные оговорки.

"Ненормативная форма одежды. (кого?) – пловца". "Бьет по воде руками. (кто?) – пловец. А раз пловец, то, видимо, имеет место нерегулярный разноударный кроль с неправильным вхождением рук в воду". Сами вы, елки, кроль! Кроль – тролль – кролик. Кролик – К-ролики (политрекламные в том числе). Ролик про кроль или кроль про ролик? Тонет, елки, человек, тонет!

Такой вот образ на английский манер. На английский – раз уж входим в мировое сообщество. Но поскольку мы входить-то входим, но все же патриотами остаемся, то необходимо уравновесить их образ нашим, отечественным. Желательно аналогичного содержания.

Помните наш комедийный фильм "Полосатый рейс" с Леоновым в главной роли? Тигры плывут к берегу, один из наблюдающих за морем спасателей, для которых все двигающиеся по воде – это пловцы, говорит: "Хорошо плывут!" Другой его спрашивает: "Кто?" Наблюдатель солидно отвечает на вопрос: "Да вот эта группа в полосатых купальниках".

Опять же – мы сталкиваемся с проблемой языка, парадигмальных несоответствий, аберрации дискурса.

Ежели каждое плывущее тело – пловец и ежели тело, непохожее не пловца, – это все равно пловец, но несколько особого рода, то тигр – это пловец в купальнике. И, разумеется, полосатом.

Федерико Феллини поставил гениальный фильм "И корабль плывет". Но даже этот фильм по отношению к тому, что происходит сегодня в России, недостаточно емок в качестве, так сказать, "интегрирующего уровни системности" символа. А вот "Полосатый рейс" в качестве такового вполне срабатывает.

Альфред Кох, борющийся с НТВ, – это что? Пловец из III отделения по фамилии Бенкендорф? Пловец из ЦК КПСС по фамилии Суслов?

Да, это, конечно, пловец, если верить Евгению Киселеву. Элемент номер один – демократия (в лице НТВ). Элемент номер два – власть (в лице господина Коха). Соотношение между элементами – удушение демократии (функция власти), защита демократии (функция НТВ). Прецеденты удушения – Бенкендорф, Суслов. линия преемственности выводит на Коха. Киселеву такая модель – в самый раз. Особо приятно показывать на шее отпечатки пальцев оного удушителя.

Киселеву – в самый раз. А обществу? Всем жертвам нынешнего маразма? Им тоже хочется подобных политических параллелей? Им тоже нужно жить в мире издевательств над историческими аналогиями? Киселев ведь уже до того дошел, что одновременно хочет сравнивать себя и с декабристами, которых душил Бенкендорф, и с белогвардейцами – героями Ледового похода, калединцами, корниловцами, дроздовцами и т.п. Хоть бы на пять минут свести Киселева с этими ребятами тет-а-тет и посмотреть, что будет!

Но поскольку и белая гвардия, и декабристы, и Бенкендорф с Сусловым – это только бренды, лейблы, фигуры для монтажа, оттеняющие и сопрягающие (к вопросу о "ста граммах исторической справедливости"), то Киселев может позволить себе корежить эти обесточенные и потому безвредные для него квазисущности. Имена, оторванные от эгрегориального провода.

Он-то может это себе позволить. И вроде все нормально, ан нет. Откуда ни возьмись, на сцене появляется Глеб Павловский. И тоже – бренды, лейблы, фигуры для монтажа. Это кто ж такое стерпит? Начинается новая монтажная эпопея, в которой надо, так сказать, перемонтировать монтажера и создать миф о зловещем демоне от пиара. Для этого пиару надо противопоставить реальность.

И вот уже Киселев "с позиций реальности" начинает пиаровским способом перемонтировать пиар-монтажи Павловского.

То есть я должен поверить, что Павловский – это пиар, а Киселев со стенаниями на тему об удушителе Кохе – это реальность. Но тут ведь либо – либо. Тут либо надо Павловского принять как реальность, либо удушение Кохом НТВ, крупные планы с отпечатками пальцев Коха на шее справедливого телевидения считать хорошим рекламным роликом.

Это и есть фундаментальная коллизия Зазеркалья. Когда каждому из пиарщиков как бы нужна реальность, но нужна именно как пиар. Сразу же возникает пиар в квадрате, потом в кубе – и в бесконечной степени.

А нечто, кушающее все это (сознательно избегаю понятие "общество"), должно наблюдать "полосатый рейс" (он же рейд – чем я не Киселев! – рейд Гудериана по тылам репрессируемой танками пиара реальности). Наблюдать его – и, видя, что дано, относиться "как задано". Видя подплывающих тигров, относиться к ним как к группе в полосатых купальниках.

Ну хорошо, за сто метров можно тигра принимать за Лолобриджиду в купальнике. Допустим, можно за пятьдесят, за десять, за пять метров. Миль пардон, а если вплотную?

Образ номер один. "Кох – пловец в море правовых императивов" (образ Коха как комиссара Кьезе или Катани, борющегося за незапятнанность правовых отношений в нашем рыночно-демократическом обществе.).

Образ номер два. "Кох – пловец в море идейных императивов" (образ Коха как принципиального патриота, либерального почвенника, борющегося с засильем враждебных "гусиных" сил).

Два образа – пресс-конференция одна. И глаза-то, глаза куда на ней, на фиг, спрячешь? Это же, ё-моё, телевидение!

Пловец-борец, вы говорите? Пловец-борец, разумеется! Душитель, спаситель, гонитель, Торквемада, Александр Невский. Пловец-борец – из "группы в полосатых купальниках".

Сценарий видеоклипа. Приходит некто – грудь колесом, полосы на купальнике, хоть куда. И говорит, что доплывет до цели ажник за месяц. Ибо – пловец-борец. И цель благородная. Но на ее реализацию нужны средства. Без них идеологического противника не удушишь. Утверждается смета спецоперации по удушению идеологического противника. Пловец-борец плывет к удушению как к благородной цели, но волны, волны (крупным планом девятый вал). и за месяц не доплывает. Но как плывет! Какие взмахи рук! Какие полосы на купальнике!

Следующий кадр – переутверждение сроков и сметы. И снова волны, снова борьба. Проходит год – камера наползает вплотную, и мы видим оскалившуюся киску, которая очень довольна, потому что скушала много мяса. И мы видим полосы, и (боже мой, кто бы мог подумать!) это-таки совсем не купальник!

Удушить идеологического противника – извиняюсь, дерьмо проблема. Это вам и Суслов, и Бенкендорф сбацают почти задарма. А вот превратить спецоперацию "Удушение гусиности" в бизнес особого рода и осуществлять в этом длящемся бизнесе многократные ресурсные итерации в особо крупных размерах – это вам уже не просто пловец-борец. Это пловец, борец и он же купец. То есть достойный член орггруппы в полосатых купальниках.

И вообще, противник – это средство повышения твоей эффективности на рынке услуг. Если твой бизнес – борьба с противником, тогда противника надо беречь, холить и лелеять. Длить этот самый заплыв. Забег, заезд, наезд. Как там называл это Василий Макарович Шукшин? "Забег в ширину".

Что во всем этом мне лично представляется особо опасным и одновременно особо пакостным? Это – предложение обсуждать данную коллизию или в рамках борьбы за патриотизм, или же – в рамках борьбы с удушением демократии. Либо – либо, выбирайте, что вам понравится. И начинайте сразу же, на полном серьезе, по принципам классического анализа. Расстановка сил. Позиционирование. Сумма политических векторов. Политическая динамика.

Видел я однажды такую картину. Пара здоровенных дворовых барбосов занималась с суками собачьей любовью. А рядом бегал щенок благородной породы, которому казалось, что его собратья затеяли щенячью игру и он должен к ней присоединиться в соответствии с щенячьими правилами.

Опять же – аберрация дискурса. Она же – "полосатый рейд" по тылам реальности.

Позиционирование, говорите? Хрен с ним, давай позиционирование (Василий Иванович Чапаев так говорит про "психическую"). Но уж тогда, как говорят ученые, – в контексте "полосатого рейда".

Часть 3.

Позиционирование "в контексте"

Позиционирование "в контексте" – это как рыба в кляре.

То есть, если власть хочет удушить частную телекомпанию и решилась на подобное (оговорю в очередной раз то, что говорил раньше, – весьма высокоиздержечное) занятие, то она это делает за несколько часов. И, разумеется, без всякого Коха, Оха, Вздоха, Аха и всего прочего. Сразу и без проблем.

А если она на это не решилась – нечего огород городить. А надо дружить с частными средствами массовой информации.

Но ежели идет многомесячная борьба с злокозненным и вражьим голосом, то это значит, что борец, он же пловец из нашего анекдота – пловец особого рода. То есть участник этого самого "полосатого рейда".

И тогда необходимо, с этой самой поправкой на полосатость данного рейда, извлекать сухой остаток из наблюдаемого поединка. И констатировать, что единственный, кому позволено наносить удары по власти, – это информационный ракетный комплекс под названием НТВ. Что мы имеем, таким образом, повторение ситуации 80-х годов, когда наносить удары по КПСС данная всевластная структура позволяла (вначале очень скрытно, потом открыто) только неким загадочным "демократам". Позволяла, позволяла! Потому что когда душила – то душила сразу и без остатка. И чаще всего душила прежде всего ресурсы собственного идейного саморазвития (Ильенков и другие). Душила также то, что еще могло хуже или лучше сопрягаться с подобным саморазвитием (на каком-то интервале времени – те же А.Зиновьев, Г.Щедровицкий, на каком-то интервале времени – даже А.Солженицын). Такая вот у нас с вами была странная – так сказать, немного "полосатая" – власть.

В результате же тогдашнего "прискорбно-полосатого" рейда (весьма напоминающего кое-что из того, что сейчас возникает на наших с вами глазах) имел место некий специфический цирк с участием дрессировщиков и полосатых актеров. Суть этого цирка сводилась к тому, что есть некая замшелая, отвратительная, тупая "харя режима" – и есть благородная физиономия тех, кто с этим режимом борется. Что в этой формуле главное? Что ничего другого просто не существует. Это фантастический цирковой результат!

Во-первых, сразу можно сказать, что кто не с нами, тот с НТВ. (Или в более ранние времена – с диссидентами, с Сахаровым и тому подобное).

Во-вторых, можно гарантировать, что противостояние по принципу "кто не с нами, тот с ними" выведет из поля общественного внимания все подлинно государственные и отвечающие специфике текущего момента нетривиальные политические вопросы. Какой тут Феллини? Там сложные структуры, метафоры, многозначность. Да и вообще – Феллини подымает цирк до уровня мыслей о мире. А здесь цирк используется как истребление мыслей о мире. Это именно "полосатый рейс" (он же рейд) – клинья пошлости, вбиваемые в любую смысло-действительность и уничтожающие ее целиком.

В-третьих, обрушение власти в ходе "полосатого рейда" заведомо не может обернуться никаким государствостроительством. Ибо государствостроительством занимаются настоящие пловцы по водам истории, а не специфическая группа в полосатых купальниках.

Часть 4.

Полосатые рейтинги

Когда была наиболее близка смерть НТВ как политической силы? Правильно, после выборов в Думу и выборов президента, когда был развеян миф о непобедимости НТВ, когда поддерживаемые им кандидаты потерпели весьма серьезное поражение. И самая большая угроза состояла в том, что по итогам данного поражения могло возникнуть новое отношение к сущности, именуемой НТВ. То самое отношение, про которое говорится: "Смех убивает страсть".

НТВ правильно поняло, откуда исходит главная опасность, и решило ради своего спасения пойти на риск лобовой сшибки с властью. Власть сделала все, что надо НТВ. То есть пошла на эту сшибку, осуществляя ее по принципу "полосатого рейда". В итоге НТВ имеет самый высокий рейтинг за всю свою историю.

Мне скажут: "А рейтинг Путина? Он ведь тоже очень высок".

Так-то так. Но давайте вспомним самый конец 80-х годов. А также годы 1990-1991. Вспомним это время триумфального восхождения Бориса Ельцина. Восхождения – в стиле все того же "полосатого рейда". Мог тогда какой-нибудь "центр информационной войны" воевать с Ельциным, не теряя свой рейтинг? Нет, не мог. Любая атака против Ельцина сразу начинала снижать рейтинг атакующего, кем бы он ни был. А сейчас? Теперича не то, что давеча. Растет рейтинг лидера и рейтинг тех, кто против него воюет. А почему? Откуда эти полосатые рейтинги?

Вот мы и возвращаемся к той почемучке, с которой начали. И тут у нас опять проблема задействования тех или иных языковых возможностей. Можно, конечно, охарактеризовать данную ситуацию научными терминами (надрыв, невроз, невротический пузырь рейтинга). А можно и совсем иначе, на совсем другом языке. Если Путин – последняя общественная надежда, то вы чего хотите? Чтобы от этой надежды взяли и отказались? И что тогда будет? Ведь легко себе представить, что будет даже не делегирование кому-то другому этой самой надежды, а отказ от надежды вообще. На религиозном языке это как раз и называется ад. "Оставь надежду всяк, сюда входящий". Это надпись на вратах Дантова ада.

Нет, не прост он, этот самый "рейд полосатых". Совсем не прост.

Куда ни кинь, все клин. Всюду вместо пловцов – члены группы в полосатых купальниках. Возьмем Чечню. Там-то что происходит? Говорят, что войска выводят и что теперь пойдут эти самые. ну как там их? Спецоперации что ли?

И ни у кого почему-то не возникает вопрос: "А что, пока войска были, спецоперации проводить было нельзя? Войска, что ли, мешали проведению спецопераций?" Дичь какая-то. "Полосатый рейд", одно слово.

Помнится, как в ходе штурма села Комсомольское ради ликвидации особо преступной банды Гелаева применялось ужас какое оружие. Аж вакуумное. И в самом деле – пламя, гарь. выжженная земля. Погорели куры, козы, бараны, коровы, кое-кто из мирного населения. А Гелаев? Потом смотрю я передачу. по Би-Би-Си, кажется. Гелаев – живой и невредимый – дает интервью, рядом его бойцы, все прекрасно вооружены, настроение превосходное, обещают скоро в Москву добраться. Ну бог бы с ними, с этими обещаниями. Но в пяти метрах от дающей интервью группы – ярко-синяя палатка. Это в условиях полного нашего контроля над воздушным пространством. Вот такой "полосатый рейд".

А через какое-то время слышу я, что "нам не важен статус Чечни." и так далее. И тут же высокое должностное лицо заявляет: "Мы ведем переговоры с бандитами, но не с теми, у кого руки по локоть в крови". Сразу спрашиваешь себя, а покуда должны быть руки в крови, чтобы вести переговоры? Не по локоть, а покуда? Потому что если они вообще не в крови, то и нет бандитов. И кто же эти, у кого руки не по локоть в крови?

Чтобы не было никаких недоумений, высокое должностное лицо прямо говорит: "Мы ведем переговоры с Гелаевым".

Мозг у меня артистический, режиссерский. Страдает переизбытком фантазии. Замкнулся у меня этакий ассоциативный мост (не путать со зловредной информационной компанией). И в нем эта синяя палатка и "руки не по локоть в крови". И возник у меня перенапряг разного рода ассоциаций. И утомился мозг от такого перенапряга. И заснул я. И приснился мне странный, абсолютно фантастический сон.

Будто в ходе спецоперации ищутся некие особо зловредные бандиты. Ищутся, ищутся, но как-то так получается, что один из них живет на даче у ба-а-альшого северокавказского человека в весьма официальном статусе, а другой бандит (сверхзловредный!!!) к первому бандиту на эту самую дачку ездит. Через все мыслимые и немыслимые кордоны и блокпосты. Ну прямо как невидимка. И голос мне говорит во сне: А что, мол? Однажды уже был один "полосатый рейд" под руководством некоего Радуева. Тогда ведь тоже некие невидимки взяли и ушли босиком.

Не хочу я слушать этот голос. Не верю я снам. Но не верить собственным ушам-то нельзя. Про Гелаева и про "руки не по локоть в крови". И глазам своим не верить нельзя, тем самым, что регистрируют синий цвет палатки и, так сказать, все прочее разное.

Хайдеггер говорил: аналитика бытия. Это вам не политическая аналитика. Это другое. Это когда тонкая-тонкая пленка успокоительных видимостей лопается – а под нею бездна несоответствий. Пучина. Воды всеобъемлющие. А по водам кто плывет? Левиафан? Великий бог Посейдон? Да хватит вам!

Плывет корабль из "Полосатого рейса". Плывет десант, двигаясь по направлению к пляжу, где мы нежимся на шезлонгах аналитического комфорта. Плывет та группа – в полосатых купальниках.

Часть 5.

Полосатая борьба с полосатостью

"Путин с помощью тонких политических комбинаций делает еще один шаг в сторону дистанцирования от "семьи"." "Он устанавливает новое равновесие между главными политическими игроками." "Он вводит в процесс. выводит из процесса."

– "Это вы плывете, а я тону".

"Идет борьба между прозападной группой, стремящейся добиться выполнения Россией своих долговых обязательств, и антизападной группой, которая эти обязательства стремится проигнорировать."

– "Хорошо плывут ребята в полосатых купальниках".

Честное слово, порой я даже перестаю отчетливо видеть грань между понятийной зашоренностью, когда полная слепота по отношению к реальному процессу компенсируется бойкостью, с которой тасуется колода псевдополитологических карт, и опасливостью, при которой тасующему колоду исследователю все понятно по поводу того, что действительно происходит, но представляется предпочтительным писать нечто, к реальности никакого отношения не имеющее.

Прозападная группа, стремящаяся отдавать долги, – это Герман Греф.

А антизападная группа, торпедирующая отдачу долгов? Это Кудрин, что ли, антизападная группа? Вновь – к вопросу о "полосатых купальниках". Кудрин по отношению к Грефу – это западник в квадрате. И вообще разговор не о том. Западник или антизападник – это сторонник того или иного курса российского государства. Такие сторонники разных курсов своей страны, такие, по-разному видящие благо этой страны, государственники – это и есть соревнующиеся между собою пловцы.

А если вместо этого одна группа "внешних лоббистов", стремясь отдать долги, стремится как можно быстрее отдать свою страну в кабалу Европе, сделать ее колониальным придатком выстраивающегося вокруг Германии европейского центра сил и потому настаивает на возвращении долгов, причем не просто возвращении, а возвращении акциями крупнейших сырьевых предприятий России?

А если другая группа тех же "внешних лоббистов", понимая, чем такое колониальное пристегивание России к Европе чревато для их внешнего (совсем другого) патрона, орет, что долги отдавать не надо? Если все это вместе ни в какие "государственные курсы" не играет, а занимается совсем другим (являясь, следовательно, именно той "группой в полосатых купальниках")?.. То сколько месяцев или лет на фоне обнаружения такой очевидности может продолжаться болтовня о разном понимании блага равнолюбимого Отечества нашего?

Тигры в том комедийном фильме все-таки выбрались из моря на пляж и непосредственно в виде "конкретики, снимающей все парадоксы абстрактности", были явлены загорающей публике как ее, публики, фундаментальная методологическая ошибка.

Примерно то же самое наши "тигры либерализма" сделали в 1998 году, устроив дефолт. И прорычав, гуляя между покинутыми пляжными лежаками, нечто на тему о "кинутом МВФ и восьми арбузах". Но публика, сбежавши с пляжа, как-то вскоре пообвыклась, вернулась, чтобы продолжить свое шезлонгное бытие, и начала по новой рассуждать о некоей "группе в полосатых купальниках".

Часть 6.

Шезлонг как тайна нашей реальности

Шезлонг шезлонгу рознь. Есть шезлонги в классике кино (опять же тот же Федерико Феллини). Есть шезлонги в шедеврах сюрреализма (провидческие глюки Сальвадора Дали). Есть шезлонги в великих откровениях Томаса Манна (Ганс Касторп на Волшебной горе).

А есть шезлонги, в которых пляжная публика встречает пассажиров "полосатого рейса". Это совсем другое. Это не раскрытие тайны бытия за счет шезлонговых медитаций. Это – истребление бытия во имя удобства. И это можно было бы назвать просто пошлостью, если бы попытка истребления бытия была совсем неуспешной. Но раз успешность налицо, то пляжный шезлонг дышит теми энергиями, игнорировать которые мы не можем постольку, поскольку действительно стремимся к некоей "аналитике бытия".

Нельзя сказать, что в прежней, еще не так пронизанной полосатостью бытийственности не было сходных с шезлонгом сущностей. Не было бы их – не мог бы состояться и такой триумф полосатости. Вот почему именно сравнение тех, прежних, сущностей с "ныне действующим шезлонгом" позволяет нам измерить коэффициент контрастности, характеризующий дистанцию между той и этой бытийностью.

Аналогом шезлонга в прежней действительности была завалинка. Аналогом сентенций в шезлонге были рассуждения на завалинке. Сопоставим аналоги и ошеломимся контрастностью.

Тогда завалинка была частью дома, частью среды, и беседовавшие на ней малоосведомленные члены сельской общины хотели увеличить осведомленность, стремились освоить недоступную им реальность в рамках имевшегося у них понятийного и образного арсенала возможностей. Так рождались знаменитые "англичанка гадит", "Бриан – это голова" и все прочее. В них далеко не безупречные формы обретала некая обеспокоенность. Больше того – задетость острыми проблемами того большого мира, который житель сельской общины не мог освоить иначе, нежели с помощью завалинки и всех предоставляемых ею дискуссионно-коммуникационных возможностей.

К дискомфортам малого сельского мира философ завалинки добавлял дискомфорты большого мира. Он соучаствовал в общей боли этого мира. Он раскрывал этой боли душу.

То есть он не только не стремился к удобству и удобным сокрытиям, он уходил от них. Стремился выйти как-нибудь на что-то другое. И чем бы ни было это другое, оно всегда оставалось в чем-то родственным состраданию. А значит – антиудобству.

Что такое в этом смысле шезлонг? Прежде всего, он помещен не в естественную среду (сельский или городской мир). Он не завалинка, но он и не скамеечка в городском дворике. Он вдавлен в безделие, является частью его. На завалинке и на скамеечке отдыхают после работы. Отдыхают – не рвя пуповину, связующую с этой работой. На шезлонге "оттягиваются". Шезлонг – часть индустрии отдыха. Как и пляж. Пляж не существует без шезлонга, шезлонг без пляжа. И оба они не существуют без специального, профессионального отдыхающего.

Отдых в шезлонге становится уже не элементом в системе "отдых или работа". Если по одну сторону от такой системы, опирающейся на завалинку или городскую скамеечку, находится рабочее кресло, в котором работа есть отдых (ситуация творчества), то по другую сторону от указанных укладообразующих сущностей находится шезлонг и отдых как работа (ситуация потребления). Таким образом, шезлонг есть отрицательный полюс в диалектике работы и отдыха. Он есть превращение отдыха в работу, потребления в смысл жизни.

Вся культура тысячелетий человеческой истории опирается на образ героя, совершающего экстремальные усилия. Шезлонг – это есть отрицание усилия и жертвы. Это равновесие, из которого нельзя выйти. Подобное равновесие иначе называется "расслабуха".

Эрих Фромм писал об альтернативе между "иметь" и "быть", характеризуя "иметь" как отрицательный полюс в рамках данной системы альтернатив. Но и в "иметь" все равно есть усилие. Иногда экстремальное. Как раз такая система экстремальных усилий, с вектором сие "иметь", составляет историю буржуазного общества. Отторжение в этой истории вызывает нацеленность на "иметь", а внимание привлекает экстремальность усилий сама по себе, причем такая экстремальность, которая на глубоком сущностном уровне иногда отрицает то "иметь", которое запустило, породило, двинуло в путь эту самую экстремальность.

Изъять экстремальность усилия из ткани буржуазного общества нельзя без ее, ткани, глубоких онкологических перерождений. Потому что в этом случае возникнет новая альтернатива – иметь, не существуя, или существовать, не имея. Существование "не имея" в пределе своем означает смерть. Обладание "не существуя" – это тоже смерть, но уже другая. Смерть длящаяся. Небытие в шезлонге. Уютная, румяная, пошлая – и очень живая смерть.

Подобно статуям на кораблях древности, именно эта смерть сидит сейчас на носу корабля, осуществляющего свой полосатый рейс. И указует курс капитану, и кормит тигров, и ласкает теплым солнцем пляжных профотдыхающих. И десантирует на пляж свою оргполосатую группу.

Пережевывая в тысячный раз жвачку бессмысленной дискуссии о патриотизме и западничестве, Леонид Радзиховский в своей полемической статье "Исповедь предателя" ("Независимая газета", 20.02.01.) неожиданно раскрыл нам всем, что такое шезлонг как подлинный фокус бытия нашего, для псевдоаналитического описания которого так безнадежно мелко используются все эти факторы, акторы, векторы и т.п. И сколько бы ни упражнялись в течение этого года публицисты разного уровня в своих разоблачениях, раскрытиях, обнаружениях, все равно Леонид Александрович вдруг взял и сказал самое главное.

Ибо исповедь его, им самим иронически (с заботливой оговоркой, что заголовок статьи принадлежит автору) именуемая "Исповедью предателя", – это действительно исповедь, но не та. Это исповедь, которая замыслена одним способом, а на деле – выбалтывающая другое. Тайну шезлонга. Тайну рафинированной пошлости. Подлинной героини сей современности. Богини "полосатого рейса".

Радзиховский фактически заявил:

"Моя идеология – удобство.

Моя мечта – жить удобно.

Страна, в которой я хочу жить, – это страна Удобия".

Буквально было сказано следующее: "В прошлом великая империя, сегодня. удобная, уютная Россия".

Тоже буквально: "Никаким государственным подходом тут даже не пахнет – так, маленькие подростковые прыщи". (Ничего себе маленькие – смертельные каменные фурункулы, в дикое неудобство которых, как в чрево карнавальной беременной смерти, заперта надрывная мечта о некоем удобстве.)

И вновь буквально: "Эта бесовщина покорила Россию исподтишка. Уж больно она удобна. Как удобен Интернет, 20 сортов сыра, поездки в Турцию на отдых и прочий идейный арсенал Запада. Оборонное сознание атаковали с самой уязвимой позиции – с точки зрения бытовых удобств. И это оборонное сознание треснуло. Оболочка осталась, содержание выдохлось".

Указанные тезисы являются глубокими настолько, насколько может быть глубокой только абсолютно плоская пошлость. И они действительно описывают не чьи-то там отдельные размышления, а суть всеобщейпошлости, составляющей стержень современной постсоветской квазиэпохи. Хочет Путин или нет, может или не может, ему все равно придется принимать вызов этой великой пошлости. Не примет он этот вызов, ясно видя перед собой, кто и почему бросает этот вызов, – он примет его иначе. В качестве пищи в чреве всеобъемлющей и всепрожорливой пошлости. И тогда тот, кто придет на смену Путину, столкнется с тем же вызовом и с той же альтернативой.

Потому что пошлость является системообразующим элементом в том, что можно назвать квазисоциальностью постсоветской России. Потому что действительно все было продано за некое удобство и расслабуху. Но на фундаменте подобных продаж нельзя строить никакую жизнь. Жизнь вообще сама себя строить не в состоянии. Герой Экзюпери, рассуждая о жизни, приходит к тому, что поклонение жизни как конечной инстанции – это тупик. Что жизнь и длиться-то может в качестве жизни сколь-нибудь человеческой (то есть истории) только потому, что, признавая ее чем-то высшим, люди одновременно признают: над ней есть нечто другое. В этом парадоксе – тайна сохранения жизни на планете Земля. Планете людей.

Назовите это так или иначе.

Музыкой (мандельштамовское "Но, видит Бог, есть музыка над нами").

Трагическим самоощущением (бетховенское "Вся жизнь – трагедия, ура!").

Героическим началом в истории.

Христианским самопожертвованием.

Культурообразующей функцией.

Как бы вы это ни назвали, это есть стержень бытия человечества. И изъятие этого стержня означает, что на месте человеческого сообщества вырастает стая пляжных шезлонгных тварей с их шезлонгными рассуждениями. И совершенно неважно – много у этой твари денег или мало, часто или не часто она ездит на Запад.

Мережковский говорил о грядущем хаме. Подобная тварь – хам текущий, состоявшийся, оформившийся, сформулировавший хамское кредо. Грань между любовью к жизни, волей к жизни и жизнепоклонством очень тонка. И чтобы не упрощать трагизм наличествующего, я должен зафиксировать, что каким-то очень непростым образом эта грань была перейдена в момент, когда солдаты, победившие во Второй мировой войне, возвратились с этой войны, чтобы жить. Слишком возлюбили жизнь посреди смерти. И перешли грань. Перешли ее в целом – как поколение. И передали этот перебор детям, а те внукам. И так мы, двигаясь по временной спирали, приходим в точку, где расположен этот самый Шезлонг.

Тупые мифы о тех или иных заговорах нужны, чтобы отвлечь все, что еще есть человеческого в так называемом человечестве, от вида этой шезлонгной твари, от понимания того, какой реальный конкретный ужас она с собою несет.

Прежде всего – ИДЕЯ УДОБСТВА НИКОГДА УДОБСТВА НЕ СОЗДАЕТ. Удобство появляется как побочный продукт чего-то другого. Чьих-то героических усилий, чьего-то самопожертвования, чьих-то труда и воли. Шезлонгной твари нужно не просто потреблять удобство. Ей одновременно нужно уничтожать источник этого удобства. И значит, интенсивно порождать бедствия.

Тварь оная не так глупа, чтобы не понимать этого. Значит, она осознает, что ее продукт – бедствие. И купить для себя немножко удобства (купите немножечко ОЛБИ) она может, только продав эту свою бедствие-созидательную способность. Единственную созидательную способность шезлонгной твари.

Понимая, что она продает эту способность хозяину, кем бы он ни был, и понимая, что результат продажи – это наращивание бедствия, тварь может сколько угодно говорить об удобной России. Мало того, что сам такой образ мерзок. Он еще и лжив – фундаментально и окончательно. Тварь продает способность создавать бедствие и создает бедствие. И понимает, что раз создает бедствие, то никакого "удобства вообще" не будет. А будет удобство для этой твари.

То есть удобство посреди бедствия. А что такое это удобство, равно как и удобство вообще? Вам удобно жить в России с 20 сортами сыра? А вам удобно покупать это двадцатисортие ценой смерти младенцев в отключенных от электричества боксах? Это ведь когда нужно бедствие насылать, начинается с крика о слезе ребенка. А когда умирают дети – реально, массово, от голода, туберкулеза, СПИДа, – это называется "рыночная рациональность".

Чем вы предлагаете другим заплатить за ваши удобства и почему другие должны платить? Например, погибать в Чечне, война с которой вам после московских взрывов показалась удобствообеспечивающей, то есть нужной?

Умирать за удобство нельзя. Как нельзя умирать за деньги. За деньги можно убивать. Умирают же за другое. За то, что выше смерти. Удобство же – часть ее. Ее здешний, имманентный, вторичный агент (не путать с агентами мирового империализма).

Какой уж тут империализм? Тут похлеще. Тут Шезлонг как точка, за которой постчеловечность. Называть эту постчеловечность глобализмом – это значит ничего не сказать. В каком-то смысле Шезлонг, конечно же, – особая точка бытия, за которой спуск в действительный, настоящий, вполне рукотворный ад. Удобство в этом смысле – лишь наживка, пролог к другому.

Сделать богом удобство – это значит вознести на пьедестал хама. И я был бы слишком наивно-оптимистичен, если бы не признал, что операция по подобному возведению в России пока проходит успешно. Но если хам на пьедестале, то вокруг его шезлонга не пляж, а море слез и человеческой крови. И нужно это все каким-то образом игнорировать. Каким же?

Для того, чтобы это игнорировать, нужна весьма специфическая конструкция удобства. Ладно, младенец умер в стынущем боксе на Дальнем Востоке. Это далеко, и это не нарушает удобства. Ладно, в твоем доме на другом этаже ребенок плачет от голода (можно заказать повышенную звукоизоляцию). Но если кого-то пытают у тебя на глазах, то где критерий удобства? В том, чтобы пытаемый не кричал таким образом, чтобы пострадали твои барабанные перепонки. Хорошо, вырвали язык, не кричит. Еще что нужно? Чтобы кровь не попадала на брюки. Не попадает? Теперь удобно?

Удобство кончается мгновенно, когда нож пытающего вонзается уже не в чужое, а в твое тело. А почему это он не вонзится? Где гарантии? В том они, что ты нужен пытающему, нужен как производитель наркоза удобства, как производитель беды? И потому – тебя зарежут последним?

"Полосатый рейс" для наблюдающих его пляжных отдыхающих кончается тогда, когда представитель "группы в полосатых купальниках" вонзает клыки в такое загорелое, такое упитанное, так изнеженное удобством тело.

И в этом правда тигра. Он возвращает бытие тому, кто прячется в своем шезлонгном укрытии. Возвращает с хрустом костей, с брызжущей фонтанами кровью. Это в комедийном фильме "Полосатый рейс" отдыхающим удается всем сбежать от почему-то не заинтересованных в их пожирании тигров. Реальный десант реальной "группы в полосатых купальниках", реальный рейд этой группы будет совсем другим. Беспощадным и окончательным.

Справедливости ради я должен указать на еще одно обстоятельство. Пошлый бред с идеей удобства выдуман не нашей интеллигенцией. Он заимствован ею у интеллигентской трусости эпохи борьбы с фашизмом. Именно тогда шезлонгная тварь на Западе прокляла героизм вообще. Прокляла его, чтобы не подвергать себя всему, что "полосатый рейд" Третьего рейха предназначал для Сопротивления. Для этого была выдумана хитрая конструкция, суть которой в том, что герой – это изобретение рейха, системообразующий элемент любого тоталитаризма. И потому надо бороться с героизмом вообще. Целая генерация шезлонгных тварей посвятила себя этой борьбе и измывательству над героем и героизмом.

Фрейдистская компенсация за трусость, за неспособность быть человеком. Каким-то странным образом получилось, что эта борьба с героем вообще постепенно превратилась в борьбу именно с героем сопротивления, героем-плебеем, героем, вынужденным идти на жертвы, а не красиво топтать чужие жизни сапогами сверхчеловека.

Тем самым нацистский герой оказался выведен из-под удара и в чем-то даже воспет. Осмеяны и растоптаны оказались те, кто дал шезлонгным тварям эту способность сидеть в шезлонге. И из шезлонга гадить, насылая беду.

Той же справедливости ради скажу, что искушение "удобной страной" преподнесено не только России. Например, сейчас все, что с этим связано, кипит в Израиле. И здесь придется рано или поздно выбирать между страной и удобством. И признавать, что страна может быть чем угодно: местом счастья и горя, любви и ненависти, страдания и озарения – всем, чем угодно, но не страной Удобией. Страна Удобия очень быстро превратится в новый макроОсвенцим.

Это уже очевидно для многих. Но даже сказать об этом еще боятся. А между сказанным и выходом на спасительные рубежи – огромная дистанция. Болезнь удобственности быстро захватывает организм и трудно выпускает его из своих когтей. И понятно почему. Потому что смертельная болезнь. Танатическая.

То есть именно потому, что кончается на "у". Можно сказать, пришли к тому, с чего начали.

Болезнь удобственности – страшная болезнь современного мира. Находясь в Югославии до ее распада, несколько раз приезжая в Сербию, я видел, что такое споры этой болезни даже посреди наполненного героизмом бытия. В решающий момент споры сильнее среды, в которой они поселяются. По крайней мере отчасти в этом феномен Джинджича и Коштуницы (что никоим образом не оправдывает поведения России в конфликте между НАТО и Сербией).

Если бы Бен Ладен имел лаборатории по выведению культурологического оружия, то он заказывал бы колбы со спорами этой удобственности и сбрасывал бы их на головы "гяурам". Но зачем тратиться на лаборатории, если есть столько шезлонгных тварей и они так истово размножаются, если не физически, то потребственно?

Я не хочу сказать, что исход предопределен. Многие цивилизации умирали страшной смертью, подорванные болезнью удобственности. Шезлонгные твари (в меньшем количестве и все же более благородном качестве) были и в Древнем Риме, и в Древней Греции. И вполне возможно исчезновение цивилизации нашей, разорванной в клочки разного рода "полосатыми рейдами". Нет, исход вовсе не предопределен. Но если альтернатива существует (а я уверен, что она существует), то давайте говорить о ней, а не о векторах, акторах, позициях. То есть и об этом тоже можно и нужно говорить, соединившись с реальностью. Но вначале все же – это соединение.

С Путиным оно произойдет или без Путина? Тут вопрос не в анатомии лидерства, а в Шезлонге как роковом смыслообразе. Мне ясно, что малой ценой такое соединение не может быть куплено. И мне ясно, что верхушечные процессы не являются сейчас тем единственным, что не позволяет состояться соединению России с реальностью. Шезлонг может быть ведь и очень изодранным, полумаргинальным. Свалку тоже можно превратить в Пляж.

И вновь я возвращаюсь к Израилю. В чем там квинтэссенция сегодняшних мобилизационных воззрений? Она в том, что победить с данной армией невозможно. И не потому, что в ней недостает оружия и профессиональной боеготовности. Она не является армией, верящей в победу и готовой за нее действительно чем-то жертвовать. В каком-то смысле офицеры и генералы этой армии деморализуют своих солдат. И для того, чтобы этот процесс прекратился, нужна не реформа, а совершенно новая армия.

Полная аналогия с нашей ситуацией. Мы тоже можем сколько угодно заниматься кривляниями на тему о том, какая должна быть военная реформа. Но нужна не реформа, а совершенно иная армия. В эту армию могут прийти те же офицеры и генералы (не шезлонгного типа). В Красную армию пришли десятки тысяч белых офицеров, но это не было реформой, это было построением другого.

В той стране, которая сможет выстоять, сможет быть, несмотря ни на что, не будет шезлонга, пляжа, "полосатого рейса". Страна эта выстраивается не Кремлем, а Бедой. Выстраивается пока еще намного медленнее, чем гибнет. Но ей не нужны ни шезлонгные президенты, ни шезлонгные генералы, ни шезлонгные интеллигенты, ни шезлонгные тети Мани и дяди Васи, скулящие в своем полуголодном нынешнем состоянии об удобствах, о пятнадцати или пятидесяти сортах колбасы.

Итог периода, начатого второй войной в Чечне и заканчивающегося частичным выводом войск оттуда и очень специфическими политическими комбинациями, обсуждаемыми в данном эксцентричном анализе, очень прост. Либо шезлонг и "полосатый рейс", либо существование России. Смириться с таким выводом будет непросто. Но всякое соединение с реальностью делает этот вывод слишком страшным в своей абсолютной ясности. И исходить придется из этого. Всем. Всем – и лидерам, и России.

Оглавление

08.12.1994 : События в Чечне и их возможное воздействие на углубление системного кризиса в России

29.12.1994 : Чечня и проблемы большой политики

19.02.1995 : Левые на перепутье

15.05.1995 : Сущность и видимость

25.01.1996 : Наивность без благодати

22.02.1996 : Договор СНВ-2 – последствия нового компромисса

14.03.1996 : Россия и проект Туманган

25.04.1996 : Терроризм как глобальная угроза и как инструмент мировой политики

16.01.1997 : Лист Мебиуса

27.02.1997 : Бой с тенью

04.10.1997 : Наша реальность и их возможности

27.11.1997 : Агенты и политика

15.01.1998 : Четвертый Рим или вторая Орда

26.11.1998 : Размышления в темноте

25.03.1999 : Анатомия безумия

16.09.1999 : Владимир Путин как олицетворение и шанс определенной политстратегии

07.09.2000 : Площадь Пушкина

21.09.2000 : Путин – год у власти

02.11.2000 : Полосатый рейд