Чаша терпения [Александр Андреевич Удалов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Александр Андреевич Удалов Чаша терпения

Александр Удалов родился в Симбирске в том далеком 1914 году, когда над мирным раздольным простором Волги, над тишиной и покоем великой реки, над неоглядными полями несжатых хлебов прогремел гулкий набат первой мировой войны.

Мужчины, наспех покидая родные дома, уходили на фронт, обещая семьям вскоре вернуться с победой, и не чаяли, что уходили из векового своего быта навсегда, ибо длинная и невиданная выпала им дорога, и те, кто через многие годы возвратились, пришли уже в новый мир.

С берегов Волги еще ребенком был привезен Удалов на берега Сыр-Дарьи. Здесь он рос, здесь учился, здесь впервые начал приглядываться к большому, сложному, прекрасному миру, к жизни, окружавшей его, к людям, говорившим на разных языках, жившим различными обычаями.

Вдумчивый, молчаливый школьник, он мог подолгу, притаившись в стороне от толчеи и движения, разглядывать и обдумывать жизнь, полную больших событий, — шли нелегкие годы гражданской войны, строительства советской жизни, годы первых пятилеток. Здесь, в Ташкенте, он окончил среднюю школу, начал работать на рисоочистительном заводе и, сперва для себя, для памяти, написал первые очерки, пытаясь записать рассказы людей, которые его чем-то заинтересовали.

Еще очень неуверенно, очень сомневаясь в своих силах, робко, принес он в редакцию ташкентского журнала свой первый рассказ. В 1936 году рассказ напечатали. Он назывался «Мужество» и посвящен был борьбе с басмачеством. Так сделан был первый шаг в литературу. Два года спустя рассказов набралось уже на отдельную книгу. Сборник вышел в 1938 году. Главной темой всей книги была гражданская война, в которой он не участвовал, но которая так ярко запечатлелась в нем с детских лет. Этой книгой Александр Удалов определил свою дальнейшую жизнь — он посвятил ее литературе, — писал, рецензировал, редактировал, много, трудолюбиво работая над собой.

Два года спустя, в 1940 году, вышла новая книга — повесть «Марина». Повесть о деревне, о коллективизации и, значит, опять о борьбе, опять о столкновении двух миров.

С этой повести начинается трудная и взыскательная работа Удалова над языком, над формой. Чем сложнее становился материал, тем более совершенной нужна была форма, тем более выразительным и лаконичным язык, тем более строго приходилось отбирать главное, отсеивая все второстепенное, хотя многое в этом второстепенном казалось ярче и живописнее главного. Иногда не хватало мужества выбросить лишнюю сцену, отказаться от лишнего героя. Но выработать в себе эту строгость к материалу можно было лишь работая, не ослабляя требовательность к себе. В повести «Марина» видна эта борьба автора с самим собой; но в ней видны и первые успехи.

Вскоре началась Великая Отечественная война, и Удалов, став сотрудником дивизионной газеты, написал много очерков и рассказов о подвигах, о доблести наших бойцов. Многое довелось ему пережить и повидать, многое запомнилось на всю жизнь в те суровые и великие годы. И, возвратившись с войны, он продолжает писать о войне, о воинах, о непримиримой борьбе двух миров. С тех пор почти ежегодно выходят его книги. Тверже становился его голос, чище и выразительнее — его язык, но упорную работу над собой он продолжает, все смелее и смелее берясь за сложные темы, все зорче вглядываясь в окружающую его жизнь.

Один из его друзей, писатель Николай Асанов, однажды сказал: «Лирическое письмо Удалова захватывает читателя, и надолго остается ощущение находки. Радуешься, что существует такой меткий, милый, приятный писатель».

Он и теперь все такой же, каким был на первых порах своей жизни, — пристально приглядывающийся к людям, очень мирный человек, избравший героями своих книг людей деятельных, порывистых, увлеченных борьбой. И сквозь все его книги проходит большая, душевная любовь к людям. Этой любви учит он и своих читателей.

Сергей Бородин

Часть I У Безымянного кургана

1
Первые события этого повествования произошли в год рождения нынешнего, двадцатого века, то есть в 1900 году, в тридцати верстах от Ташкента, близ проезжего, но глухого в ту пору тракта, у придорожного одинокого кургана.

Сотни лет и в рассветную сизую рань, и в палящий, белый от зноя июльский полдень, и покрытые широким пылающим пологом трепетной вечерней зари — шли мимо этого кургана богатые караваны с парчой и шелком, с персидскими коврами и индийским чаем, с русским бархатом и лекарствами, белым льняным полотном и крупчаткой, с грецкими орехами и контрабандным опиумом, намазанным прямо на потное, в грязи и шерсти брюхо верблюда.

Шли богатые караваны издалека и шли бедные из окрестных селений, с двумя батманами самана или шалы, корзинами дынь или винограда.

Редко-редко проедет по дороге крытая арба на двух громадных, выше человеческого роста, колесах, одно из