Фельетоны и очерки [Аркадий Петрович Гайдар] (fb2) читать постранично

Аркадий Гайдар Фельетоны и очерки

Кама

Ты хочешь спать после долгого летнего дня, после сутолоки, гулкого эха пароходных сирен, утомившаяся от тяжелого хода груженых барж, крика и гомона купающихся комсомольцев и несмолкающего плеска весел подлуночных лодчонок, на которых две тени — два пятна и у которых плеск воды смешивается с звонким смехом, а смех с шепотом о том, что старо, как мир и как ты сама. Ты устала, старая, седая Кама. Уснули уже пропахшие солнечной смолой пристани, успокоились бунтующие высокими травами берега. Насупив поседевшие брови, застыл скованный снежными туманами лес. Ушли по домам матросы, и потушены пароходные огни.

Рабочий день окончен.

* * *

Товарищ! Не поворачивайся назад. Забудь на минуту, что за тобой город, у которого антенны перекликаются с Москвой, забудь про то, что в стороне трубы Мотовилихинских заводов стволами зенитных орудий направлены к небу… Подойди вплотную к Каме, по которой мертвые льдины плывут и сталкиваются, сталкиваются и хрустят и опять плывут дальше. Посмотри на серый простор убаюканной снегами реки, на другой берег, где Закамский поселок деревянными избушками приткнулся к лесной орде, спускающейся к берегам, где туманы прячут лесные горизонты, а дымок избяных печей смешался с инеем смолистых сосен. И на тебя пахнёт курным запахом древней, затерявшейся в медвежьих просторах Руси…

Чу… далеко… далеко… над сонными плесками — волчий вой… протяжный, долгий. Тот самый, от которого овцы в соломенных клетях жмутся пугливо, а цепные собаки выставляют головы из деревянных конур, скалят зубы и ворчат сердито…

Нет! — зачем говорить неправду. Это вовсе и не волк, это ревет гудок паровоза… пробегающего по берегу из Мотовилихи на Пермь II-ю.

Правда, рев похож, но все же это уже не совсем то.

А на высоком левом берегу — город, внизу — склады, пристани. И дикая Кама не любит левый берег, потому что он командует над рекой, потому что после первых весенних льдин он навязывает ей свою волю окриками грузчиков, гнущихся под тяжелыми мешками, сигналами красных флажков, летающих над райкомводом, и тяжестью тысячестволовых плотов, пускающихся по реке книзу.

А Кама не любит терять волю стальных волн и злится бессильно, побеждаемая беспощадным обстрелом сухих телеграмм:

«Пермь… Камплесотрест… Промкомбинат… Сельхоззаводу присылайте… получайте».

Но теперь до весны… до пьяно-ласкового солнца, до журавлиных клекотов, которые высоко, высоко, — а аэроплан выше, — Кама спит.

Газета «Звезда» (Пермь),

22 ноября 1925 года

Сказка о бедном старике и гордом бухгалтере

Жил да был в деревеньке Ягвинской, Ильинского района, бедный мужик Егор Макрушин. И такая у этого мужика мытарная жизнь была, что как ни бился, как ни крутился, а не было ему от судьбы удачи, — хотя ковырялся он в земле с утра до ночи, и старуха по дому работала, и даже бесхвостая Шавка огурцы в огороде стерегла от разбойных мальчишек, у которых своих огурцов сколько хочешь, а нет — подай им стариковы.

И вот однажды доняла старика горькая бедность, собрала ему старуха котомку, и пошел старик искать счастья-работы. Вернулся старик через несколько месяцев, не принес с собой ни денег, ни подарка, но зато принес старик хорошее слово для бабки.

— Был, — говорит, — я в славном городе Чермозе, работал у богатого хозяина Камметалла, заработал денег столько, что хоть на целую корову не хватит, но на телушку вполне, да еще на поросенка в придачу. А только за деньгами велели приходить опосля, когда БАЛАНС ВЫВЕДУТ.

Пошел старик в сельсовет и спрашивает, что это за штука «балан» и долго ли его выводить надо? Почесал председатель голову и говорит:

— Точно сказать, не могу, но, по всей видимости, долго, потому что это хитрая штука и ее в канцелярии ученые люди выводят.

Ждал-пождал старик; напекла ему бабка лепешек, положила в мешок три луковицы, и пошел старик за шестьдесят верст, в город Чермоз, к хозяину Камметаллу заработок получать.

Сидит в Камметалле человек гордой наружности, а вокруг него столько бумаги, что целой деревней в год не перекрутить. Посмотрел он на старика и говорит:

— Иди, добрый человек, обратно. Зайдешь недели через три. А сейчас нам КРЕДИТЫ НЕ ОТПУЩЕНЫ.

Запечалился старик, обул покрепче ноги и поплелся обратно. Вернулся домой и зашел в сельсовет.

— Что, — говорит, — такое означает «кредиты не отпущены»?

Почесал ухо председатель и отвечает:

— А точно сказать не могу, но, вероятно, уж что-нибудь да означает.

Подождал три недели старик и опять попер в город пешедралом. Пришел в Камметалл и видит: сидит там прежний человек в чине бухгалтера, а вокруг него треск от счетов стоит, и так ловко люди счет ведут, что в один миг всю деревню обсчитать могут.

И говорит гордый бухгалтер старику таким же тоном:

— Иди, старик, обратно и приходи