Одинокие в толпе [Антон Томсинов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Антон ТОМСИНОВ ОДИНОКИЕ В ТОЛПЕ

ГОРСТЬ ПЕСКА. МИТЕР

Мне вспоминается один молодой самоубийца. Уж не знаю, какая несчастная любовь толкнула его на это, но он старательно всадил себе пулю в сердце.Не знаю, какому литературному образцу он следовал, натягивая перед этим белые перчатки, но помню – в этом жалком театральном жесте я почувствовал не благородство, а убожество. Итак, за приятными чертами лица, в голове, где должен бы обитать человеческий разум, ничего не было, ровно ничего. Только образ какой-то глупой девчонки, каких на свете великое множество. Эта бессмысленная судьба напомнила мне другую смерть, поистине достойную человека.

Антуан де Сент-Экзюпери. «Планета Людей»

... Что такое память? Я не знаю. Не хочу мучить себя этим вопросом – он не имеет практического применения. Но я чувствую, как моя собственная память распадается на части: на память образов, память движений, память чувств, память звуков, память запахов.

Я не верю памяти образов – она слишком часто подводила меня.

Я сомневаюсь в памяти чувств – она любит выворачивать всё наизнанку.

Память запахов обманчива и туманна.

Слишком часто вздрагивал я от шуток, которые играла со мной память звуков, подбрасывая ложь.

Лишь ты у меня осталась, память движений, механическая программа действий. Не отнять Им тебя у меня, даже если залезут в мой мозг и выпотрошат всё оттуда, как вытряхивают мешок нищего. Только следя за своими движениями, я могу со всей уверенностью сказать – я всё тот же.

Вот только кто– машина или зверь? Мне всё равно. Я устал от вопросов. Я устал от правды. Я не хочу думать о ней. Я не буду думать ни о чём, что не имеет отношения к моему настоящему – иначе сойду с ума. Судя по тому, что я ещё помню от прошлого, это не всегда было мне приятно – сходить с ума.

Было небо – как взорванный кем-то тёмно-синий купол.

Была дорога – меня слепил её свет.

Я лишь вижу людей – но они все стали теперь похожи на кукол...

Нёс песок я в ладонях – его больше нет...

...Недостаточно проснуться и открыть глаза.

Надо встать и оглядеться вокруг...


В машине, куда я вернулся после короткого отдыха в придорожной гостинице, подкреплённый кружкой горячего чая и бутербродом с холодной ветчиной, было душно – кондиционер опять сломался. Какая жалость, что это случилось именно сейчас, когда до полиса оставалось ехать каких-нибудь сорок минут. В гостиничной столовой меня обдувал прохладный ветерок, и потому было вдвойне неприятно сознавать, что придется снова ехать в духоте. Но время не ждёт, и, успокаивая себя мыслями об отдыхе в полисе, я положил свою сумку на соседнее кресло, сел и плотно захлопнул дверь. Конечно, можно открыть окно, но в таком случае я расплачусь за это жизнью– только герметичная оболочка машины и мощные фильтры радиационной зашиты надёжно ограждают от враждебного внешнего мира того, кто покинет энергокупол, раскинутый над гостиницей и соседними бензозаправками.

Больше я не думал о предстоящей дороге, а просто, словно робот, совершал все необходимое, чтобы наконец отправиться в путь.

Часы на приборной доске зелеными цифрами 21:34 бросали отблеск на левую руку, лежащую на руле. Я переключил тумблеры и тронул машину с места.

Вывеска на гостинице светилась ядовито-жёлтым. «Всегда есть свободные места. Удобно и недорого». Почему меня так раздражает эта фраза?

Отъехав метров пятнадцать, я заметил фигуру, стоящую у обочины. Это был старик в странной, потрепанной одежде. Он не голосовал – всё равно не возьмут – он просто стоял, будто бы греясь в свете фар отъезжавших автомобилей. Наверняка ждал грузовой фургон, чтобы за жалкую плату спрятаться в кузове и таким способом доехать до полиса, перекатываясь на крутых поворотах и ударяясь о закреплённые грузовые контейнеры. Отвратительный способ путешествовать – мне самому однажды пришлось испытать все его прелести. Водители таких фургонов – люди простые и грубые. Часто они забывают о пассажире уже к следующей остановке и спокойно идут пить пиво, оставив человека взаперти. А некоторые любят специально потрясти машину на ухабах, слушая, как за спиной бьётся о борта и железные ящики человеческое тело.

Не знаю, что на меня нашло, но я остановил машину и окликнул старика, предложив ему ехать со мной. Скорее всего, мной овладело презрение к остальным людям, копошившимся и разъезжавшимся от гостиницы в разные стороны. Они-то даже не подумали, что стоящий на обочине старик – тоже человек. Максимум, на что мог надеяться этот бродяга, – что среди шофёров не найдется молодчика, который ради развлечения собьёт его своей машиной.

Старик посмотрел на меня недоверчиво – как ещё он мог смотреть на человека, который предлагает ему ехать в довольно дорогой и современной машине!

– Me no jok. Get in, rods a dang now. (Я не шучу. Залезай внутрь, дороги опасны в наши дни.) – окликнул я старика ещё раз, используя