Пустыня [Василина Александровна Орлова] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (108) »
Меняла с толстенной засаленной пачкой подозрительных бумажек следует за продавщицей на некотором расстоянии, твердит своё заклинанье: — Рубли-доллары на гривны менять, кто желает… — Почём? — Шестнадцать-пятьдесят сто рублей, — с интонацией наигранно-уверенной. — Дорого. Почем же евро, интересно? — Ну так зарабатывает человек. — встревает случайная защитница. — Шесть гривен один евро. Желаете? — А? Нет…
Женщины начинают расстилать матрасы, любовно, оглаживая, с многолетней выучкой, разворачивают казенные простыни. Заполняют миграционные листки, косятся на мой — «Ой, а у меня меньше букв… Я чего не так?» — объясняю: «У меня просто имя длинное». — И редкое. Зоркий милиционер пересаживается напротив, давая возможность «кастелянше» лечь. Сам он до Курска, о чём сообщает: «В одиннадцать схожу. Ну не ложиться же?» Я не рада собеседнику, но плацкарт не оставляет возможности выбора. — Вы в юриспруденции работаете? — наседает мент. Его круглое лицо, косой нос (вероятно, был сломан), серые глаза в рыжих ресницах почему-то мне довольно симпатичны. — Нет, — я всё пытаюсь не идти на разговор. И почему в юриспруденции? Из-за очков, что ли? — А где тогда? Вот пристал. К тому же вопрос ставит меня в тупик. Я бы сама хотела понять, где всё-таки толком работаю. Везде и нигде. Почти как дух, который дышит, где хочет. — В СМИ, — поясняю для краткости. Всего не расскажешь. С буквами, в общем, с людьми. Он уважительно, а может, немного опасливо примолк. Но я заметила, что у нас любят журналистов. Они олицетворяют власть, а к власти всегда тянутся. Даже представители другой власти, исполнительной. Один из которых вот сидит напротив и вытирает пот со лба кулаком. Подмечает острым своим пинкертоновским оком шариковую ручку, на которой весьма удачно к случаю значится: «СМИ против терроризма и наркоугрозы» — дома взяла из стакана с пишущими принадлежностями первую попавшуюся — и довольно щурится. Через час мы уже на «ты», как свойственно всем молодым людям, и почти закадычные друзья, корефаны. Я выслушала не меньше десятка случаев из практики, усвоила, что патруль неправильно ведёт себя при проверке документов, и до моего сознания доведена мысль: «Курск — город блата. Если ты неправ, но у тебя есть блат, ты будешь прав. А если ты прав, но у тебя нет блата, ты будешь неправ». С мужчинами такого рода, как круглолицый собеседник, я всегда — свой в доску парень. И вот уже выслушиваю историю поруганной любви. — Она вышла замуж за другого. Я спросил, почему. Она говорит, я ж не знала, какой ты в постели. И дело всего только в этом? Я спросил, почему нельзя было проверить. А сама Лариска — вообще. Вот стоит возле киоска, и её кто-то лапает. Я говорю, зачем позволяешь. А она — нет у меня на тебя времени. Ну раз нет времени, нет вопросов. Я сказал, нет проблем. Я сказал ей, раз у тебя нет на меня времени, у меня к тебе больше нет вопросов. Он вынимает слова из себя по одному, с трудом, и я еле справляюсь с искушением подсказать то и сё, поторопить ход разговора. Бессмысленно — другой темп. — Или вот кража. Я говорю, ты проверь, кто в последнее время освободился из мест лишения свободы. А он мне: «А зачем?» Ну ёлки-палки. Ты криминалистику изучал?.. Но мне, конечно, интереснее про любовь. — Лариска-то, наверно, не одна девушка в Курске? — Не одна. Но любил-то я её одну, понимаешь? Я замираю. Ответ повергает в оторопь. Любил? Любил её одну? Девку, которая позволяет себя лапать у киосков? Наверно, я чего-то не понимаю. Ну конечно, не понимаю. Не думаю же я, что только я могу любить человека, которому нет до меня дела? Да, конечно, я так не думаю… Но всё-таки… Странно. Этакий бык, косая сажень в плечах, будущий отец огромной семьи, зачинатель рода, и вот какая-то Лариска, глупая, мелкая баба… — Ну а ты чего одна едешь? — следует неизбежный вопрос.
Если бы ты знал! На это ответить ещё труднее, чем — «где работаешь». Он заводит разговор о преимуществах шестой модели жигулей перед иномарками, а я погружаюсь в бесконечный ответ, которого ему никогда не услышать…
Теперь вы вольны и не поверить, но с самого начала чувствовала: не то. И всё же ощущение было такое, переломить ничего нельзя. Потому что было предначертано: он был моим суженым, и ничего тут не поделаешь. После ему разонравился стук моих каблуков. Нелепо даже подумать, как так бывает. Что от обожания, от сияющего взгляда человек переходит к неприязни при звуке шагов. Неужели я такая плохая?
— Опять ты сидишь за своими дневниками. Ты сумасшедшая. Графоманка. Почему ты не вымыла посуду?.. Где мои носки?.. Погладь рубашку! Я же тебя
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (108) »
Последние комментарии
9 часов 12 минут назад
9 часов 47 минут назад
10 часов 40 минут назад
10 часов 45 минут назад
10 часов 56 минут назад
11 часов 9 минут назад