Песня волка [Скотт Стоун] (fb2) читать постранично

МОЕМУ СЫНУ, ЭРИКУ, — С ЛЮБОВЬЮ И ГОРДОСТЬЮ

Часть первая

1932–1940

Впервые он увидел совершенно прозрачного волка — он был огромен, сер и призрачен в сумеречном свете. Он стоял на границе с лесом, спокойно изучая его, — огромные лапы поставлены твердо, но изящно на небольшое возвышение в травянистом склоне, уводящее за деревья. Волк инстинктивно выбрал наиболее удобную позицию для наблюдения за мальчиком, хотя тот об этом и не подозревал. Волк склонил голову набок и стал смотреть в сторону, уходя от прямого взгляда, обозначавшего агрессивность. Пока мальчик стоял на своем месте, волк медленно поводил головой из стороны в сторону, улавливая запахи в стылом воздухе раннего вечера.

Зверь казался тех же самых тонов, что и формирующийся в лощинах за темно-голубыми горами туман. Почти что весь день мальчик шел к этим горам безо всякой практической цели — просто ему нравились горы, и он любил бродить. Вполне возможно, что и волк направлялся на запад, правда, он шел с другой скоростью, постоянно останавливаясь, чтобы пометить свою территорию и поваляться в останках убитого охотниками оленя. Это был старый, косматый волк с изломанным в давней драке и неправильно сросшимся ребром, от которого на правом боку виднелась небольшая выпуклость. Волчьи глаза были огромны, широко посажены и мудры, и мальчик в остолбенении смотрел в них. Волк был самым прекрасным из всего, что ему доводилось видеть, но, пока мальчик смотрел на него, стал понимать, что зверя становится все труднее разглядеть. Надвигался волнами туман, и волк то исчезал в нем, то появлялся вновь, иногда становясь совершенно неразличимым, и тогда мальчику оставалось сосредоточиться на одних глазах.

Спокойных глазах.

Туман сгущался, и мальчик сделал шаг вперед, чтобы видеть, что происходит. Волк слегка задрожал, смотря вниз с возвышения прямо мальчику в глаза, удерживая его взгляд в своем, со значимостью, которой ребенку было не дано понять. Туман языками растекался между ними, так что временами они полностью пропадали в нем и в медленно гаснущем свете дня.

Внезапно мальчик услышал слева от себя крик и увидел мерцание фонаря, медленно покачивающегося из стороны в сторону, будто бы находящегося у кого-то, бредущего между деревьев. Он снова посмотрел на волка, но того уже и след простыл. Словно его никогда не было на возвышении. Только туман стелющийся по земле… Послышались другие крики, и мальчик заплакав сел на землю. Его поймали.

Через секунду его уже поднимали вверх сильные руки. Кто-то обвернул его одеялом, хотя холодно ему не было. Он узнал соседа, иногда бывавшего в их доме. Грубые голоса шпарили его. Но сосед загородил мальчика от них, и тут вперед выступил человек с фонарем. Все двинулись прочь с прогалины, спускающейся вниз и на восток. К тому времени, как все выбрались из чащобы, мальчик заснул.

Несколько позже он открыл глаза и взглянул на потолочные балки хижины. Мальчик прищурился, ощущая тепло от печурки, находящейся от него справа, а глаза тем временем увидели свет от керосиновой лампы слева. Глаза он только приоткрыл, не открывая их до конца, но все-таки ощущал присутствие в комнате людей. Он тихонько лежал и слушал, как делал всегда, притворяясь спящим.

— Он уже третий раз убегает, — это мать.

— Удивительно, что с ним ничего не случилось… Правда он аниюнвийя — и родился в этих краях. — Натан Берд, человек, державший лавку в Постелл Стэйшн.

— Но сейчас ему очень плохо, — сказала мать, — Как бы мне хотелось, чтобы врачу удалось добраться.

— А ты послала за Таводи?

— Нет. Мы не имеем понятия, где он находится. Но он сам придет.

— Откуда ты знаешь?

— Когда он нужен мальчику, он всегда приходит,

Он продолжал — правда, уже несколько обеспокоенно — смотреть, прищурившись, на потолочные балки. Насколько он слаб, болен? Он чувствовал себя удивительно легким, отнюдь не больным. И страшно радовался, что провел день в чаще леса. Единственное, что его мучало, — вопрос: может быть, волк ему просто привиделся?

Он услышал, как распахнулась дверь и скрипнули стулья, когда мать и Натан Берд поднялись на ноги. Порыв ветра, от которого пламя керосиновой лампы заметалось под колпаком, отбрасывая тяжелые тени по стенам. Мальчик понял, что в комнате появился еще кто-то. Почувствовал запах больницы. Старый Док Саттерфилд.

Руки врача оказались холодными, но уверенными. Мальчик почувствовал, как они прошлись по его голове и шее, расстегнули ему рубашку. Потом что-то холодное и металлическое прикоснулось к его груди. Мальчик открыл глаза и посмотрел прямо в водянистые, голубые глаза врача.

— Ты как, сынок? — Голос доктора оказался низким и рычащим, но мальчик знал, что он — друг. Как-то раз он ему уже помогал.

— Хэлло, доктор.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Как будто очень легкий.

Врач застегнул рубашку