Весна любви [Линн Грэхем] (fb2) читать онлайн

Инга Берристер Весна любви

1

Нэнси включила электрический чайник и, пока тот нагревался, занялась просмотром записей в книге текущих заказов. Она специально приехала в свой магазин заранее, чтобы успеть управиться с делами до открытия. Настенные часы показывали только половину шестого утра. Жалюзи все еще были опущены, но сквозь них виднелась начинающая понемногу оживать улица. По ней уже изредка проходили автобусы.

Сегодня предстояло составить несколько букетов, а затем доставить по указанным в книге адресам. На одном из кладбищ должны были состояться похороны, и родственники усопшего заказали цветы и венки. Несмотря на то, что Нэнси и ее помощница Сюзен уже почти все приготовили, предстояло вовремя доставить заказ в церковь.

На вечер был намечен праздничный прием в местной мэрии. Оформлением подобного торжества Нэнси Бэссет занималась впервые и потому очень волновалась. Работа ожидалась весьма трудоемкая, причем большую ее часть нельзя было выполнить заранее. Во-первых, Нэнси и Сюзен должны подготовить сорок больших ваз со свежесрезанными цветами; во-вторых, несколько больших пышных гирлянд для украшения центрального входа и внутренних помещений; в-третьих, множество маленьких вазочек с букетиками для обеденных столов.

Накануне Нэнси детально обсудила все цветочные украшения с супругой мэра и должна явиться в мэрию не позже четырех часов пополудни, чтобы начать работу.

Не успела она положить в чашку и залить кипятком пакетик чая, как увидела надвигающийся на вход в магазин кузов фургончика, принадлежащего Питу Лукинсу. Время от времени тот привозил Нэнси природный материал, который она могла использовать при составлении цветочных композиций, — долго мокнувшие в реке, а затем высушенные и выбеленные солнцем ветки, срезанные с деревьев наросты, кору, мох, камыш…

Не успела Нэнси сообразить, что происходит, как задняя часть знакомого фургона уперлась в открытую дверь, произведя при этом громкий треск. В следующую минуту Лукинс остановился и тут же подал вперед, но было уже поздно.

Сердце Нэнси ёкнуло.

— Пит! — закричала она, выбегая на порог. — Ты что, поганых грибов объелся?

Из бокового окошка фургончика показалась голова с всклокоченной шевелюрой.

— Прости, Нэнси, — смущенно произнес Пит. — Виноват, дал маху…

Нэнси всплеснула руками.

— Ну надо же! Только этого мне недоставало!

Пит выбрался из кабины. На нем был комбинезон и резиновые сапоги.

— Я не заметил, что у вас открыто… — Они с Нэнси одновременно взглянули на повисшую на одной петле дверь. — Я починю, честное слово!

— Нет уж, спасибо, — буркнула Нэнси, которой были знакомы плотницкие навыки Пита.

Лучше нанять специалиста, хотя Пит, конечно же, не сможет оплатить его услуги.

Словно прочтя мысли Нэнси, тот произнес:

— Знаешь что? Забирай бесплатно половину того, что лежит в моем фургоне. Это хотя бы частично компенсирует ремонт двери.

— Лучше уезжай отсюда, пока не приехала Сюзен, — вздохнула Нэнси. — Когда она увидит, что ты наделал, тебе не поздоровится.

Блекло-голубые глаза Пита тревожно расширились. Затем он кивнул, признавая мудрость совета. Сюзен Бичэм наполовину итальянка и, наверное, благодаря этому обладает взрывчатым темпераментом. Обычно она прямо, без обиняков высказывала свое мнение по какому-либо вопросу. И прежде Питу уже не раз от нее доставалось.

— Верно, ты права. Давай выгрузим товар. Я припас для тебя кое-что необычное. И денег за эту штуку не возьму.

— Ничего не нужно. Уезжай поскорей!

— Нет, я все-таки хочу сбагрить тебе эту… э-э… то есть… я хотел сказать, подарить чудесное произведение природы. Ты только взгляни, ласточка!

Нэнси пожала плечами.

— Ну ладно, показывай.

Пит открыл заднюю дверцу фургона, и перед взором Нэнси предстало нечто, больше всего похожее на густо обросший молодыми побегами пень, втиснутый между каких-то коробок и ящиков.

— И что, по-твоему, я должна делать с этой корягой? — угрюмо спросила она.

— Но ведь она прекрасна! — с преувеличенным восторгом воскликнул Пит. Затем, не мешкая, вытащил древесного монстра из фургона.

— Вот! Неужели это прелестное растение не пробуждает твоего воображения?

— Нет. Я не представляю себе букет, в который можно вставить твою колоду.

— Да ты взгляни повнимательней! Какие веточки, листья, а здесь вот висит прядями серебристый мох. Просто чудо!

— Пит, прячь эту уродину обратно, — твердо произнесла Нэнси. — Она мне не пригодится.

— Ты не понимаешь. Это уникальный экземпляр!

— И одновременно бесполезный. Повторяю, мне он ни к чему.

Пит открыл было рот, чтобы что-то возразить, но тут раздался третий голос:

— Что здесь происходит?

Это была Сюзен Бичэм, подошедшая к магазину в джинсовых шортах, майке и с бутылкой кока-колы в руке.

В свои двадцать два года, успев выскочить замуж и развестись, Сюзен выглядела обворожительно. У нее были густые темные кудри и зеленые глаза редкого изумрудного оттенка, выражение которых стало жестким при виде валяющегося у входа ветвистого пня.

— Что здесь делает эта штука? — Тут взгляд Сюзен упал на сломанную дверь. — Ох, дьявол! Пит, твоя работа?

Инстинкт самосохранения подсказал Питу, что следует делать дальше. Не медля больше ни секунды, он прыгнул в кабину и крикнул из окошка:

— До скорого, Нэнси!

И не успела она что-либо ответить, как Пит, взревев мотором своей колымаги, выехал на проезжую часть и стремглав умчался прочь. Оставшаяся открытой задняя дверца фургона пару раз хлопнула девушкам на прощание.

— Ах ублюдок! — воскликнула Сюзен. — Что наделал!

Нэнси вздохнула.

— Да…

— И вдобавок нам придется возиться с этой замшелой корягой!

— Верно…

— Ну держись, прохвост! — процедила Сюзен сквозь зубы. — Попадешься ты мне…

— Думаю, теперь он здесь долго не появится, — заметила Нэнси. — Видела, как рванул? Наверное, уже на полпути к Лос-Анджелесу. Хотя, что ему там делать? Помоги-ка мне затащить корягу внутрь.

— Зачем нам в магазине это бесформенное чудовище? — удивленно спросила Сюзен.

— Не спорю, ни к чему, но оставлять его здесь тоже нельзя. Пень перегораживает вход в магазин. Ведь нельзя же допустить, чтобы наши покупатели спотыкались, — терпеливо пояснила Нэнси. — Так что берись за тот конец!

Помогая тащить подарок Пита, Сюзен ругалась на чем свет стоит. Больше всего ее бесил тот факт, что приходится захламлять их чистенький уютный магазинчик.

Внутри действительно все было устроено очень аккуратно. Стояло три рабочих стола — один для Нэнси, второй для Сюзен и третий для Салли, студентки колледжа, приходившей в магазин три раза в неделю. В дальнем углу девушки устроили подобие кабинета, где находился письменный стол с книгой заказов и висела доска, на которой можно было делать срочные записи мелом. С краю на столе стоял электрический чайник, чашки и блюдца. В свободную минутку здесь можно было перекусить и выпить бодрящего напитка. Нэнси предпочитала чай, Сюзен — кофе.

Сюда, в закуток, и поместили обросший побегами пень, потратив на это немало драгоценного времени. А ведь еще предстояло отправиться на оптовый цветочный рынок за товаром.

— Чтоб ему пусто было, этому Питу Лукинсу! — в очередной раз пропыхтела Сюзен, заталкивая тяжеленную корягу в угол. — Безмозглый идиот!

Выпрямившись и переведя дух, Нэнси взглянула на настенные часы.

— Нужно поторапливаться, иначе опоздаем за цветами. — Она вдруг нахмурилась. — Да, но как теперь быть? Дверь сломана, магазин закрыть невозможно Может, одна съездишь, Сюзи?

А я останусь здесь, попытаюсь вызвать Тедди. И составлю несколько букетов.

— Хорошо. — Сюзен отряхнула шорты, к которым пристала древесная труха и кусочки мха. — Заодно найми киллера для Пита, ладно?

— С удовольствием, — усмехнулась Нэнси. — Вот тебе список покупок. Смотри, не пропусти чего-нибудь, потом некогда будет возвращаться на рынок.

Когда Сюзен укатила, Нэнси направилась к телефону и позвонила Тедди Скотту, который никогда не отказывался от дополнительного заработка. Они познакомились два месяца назад. Нэнси поставляла цветы на свадьбу младшей сестры Тедди, перед торжеством они впервые и увидели друг друга. Потом еще несколько раз встречались в городе и успели подружиться. Услуги Тедди стоили дорого, однако он был единственным специалистом, который согласится прийти сразу, без задержек и проволочек.

Разумеется, звонить в столь ранний час было не совсем удобно, но данное соображение не смутило Нэнси — ее дело относится к разряду неотложных.

— Да? — прозвучал сонный голос на другом конце провода.

— Тедди, это Нэнси Бэссет. Прости, что разбудила, но у меня кое-что стряслось. Пит Лукине только что повредил своим фургоном мою дверь, и мне срочно нужна твоя помощь.

— Для тебя что угодно, цыпочка, — зевнул Тедди.

— Ты уже окончательно проснулся?

— Да, вполне.

— И обещаешь первым делом заехать ко мне? Можешь сделать это прямо сейчас? Сегодня нам придется часто покидать магазин, а дверь не закрывается и…

— Ладно, ладно, я понял, — вздохнул Тедди. — Дай мне хотя бы полчасика, хорошо?

— Спасибо! — сказала Нэнси.

Повесив трубку, она бодро тряхнула головой, отчего ее пышные каштановые волосы слегка взлетели и вновь легли на плечи. Нэнси обладала изящной фигурой, ее кожа имела светлый сливочный оттенок, в выражении больших синих глаз обычно присутствовала некоторая меланхоличность, сквозившая также и в очертаниях губ. Нэнси было двадцать три года, однако она до сих пор не утратила девичьей свежести и походила на бутон, которому еще только предстоит раскрыться.

В два глотка выпив еще теплый чай, Нэнси тут же залила кипятком новый пакетик и, пока тот настаивался, занялась составлением букетов для праздничного приема в мэрии.

Спустя некоторое время она прервала свое занятие, чтобы выпить заварившийся чай. Ее взгляд поминутно останавливался на циферблате настенных часов. Когда же вернется Сюзен? Впрочем, той нужно столько всего купить… Может, все-таки нужно было отправиться с ней? И почему до сих пор нет Тедди?

Услышав звук подъезжающего автомобиля, Нэнси выглянула в окно. Серебристо-серый спортивный автомобиль, судя по всему очень дорогой, притормозил напротив магазина. Нэнси нахмурилась, гадая, кто бы мог пожаловать к ним в столь ранний час.

Из автомобиля вышел высокий стройный мужчина, лицо которого было плохо видно через жалюзи. Тем не менее, у Нэнси не возникло сомнений, что посетитель смотрит именно на витрину ее магазина. Она напряженно выпрямилась, спрашивая себя, почему общие очертания фигуры человека кажутся ей знакомыми.

Он постучал в висящую на петлях дверь — твердо, уверенно, — и сердце Нэнси дрогнуло. Подобный стук, как правило, сулит неприятности.

Нэнси быстро прикинула в уме, где и кому могла задолжать. Не уплатила налоги? Просрочила платежи по коммунальным счетам? Как будто нет. Несмотря на то, что Нэнси еще не могла назвать свой бизнес процветающим, трудные дни, как она надеялась, уже остались позади.

Вздохнув, Нэнси направилась к порогу.

— Извините, у нас еще закры… — начала она, но слова замерли на языке, а взгляд — на хорошо знакомом лице.

На лице человека, которого ей меньше всего хотелось видеть.

— Наконец-то я тебя нашел! — медленно произнес тот, не сводя с Нэнси холодного, как все льды Арктики, взгляда серых глаз.

Она непроизвольно попятилась. Посетитель последовал за ней, таким образом, оказавшись в магазине. Он был гораздо выше Нэнси и сейчас словно нависал над ней.

— Грег, ты не имеешь права находиться здесь, — выдавила она.

Ее сердце готово было выскочить из груди, в желудке словно образовался ледяной ком. Очень знакомые ощущения, они частенько возникали в присутствии Грега Уордсворта.

— Ты действительно думала, что я тебя не найду? — произнес Грег, по-прежнему не спуская глаз с Нэнси и будто впитывая ее взглядом.

Она сжала зубы.

— Мне не хотелось, чтобы ты искал меня, Грег. Не понимаю, зачем вообще нужно было беспокоиться? Какой смысл?

— Такой, что я не могу без тебя жить, — хрипло ответил он.

Казалось, сердце Нэнси на миг замерло после этих слов, однако она заставила себя ответить:

— А я без тебя могу. — Ей даже удалось изобразить подобие улыбки. — И делаю это уже одиннадцать месяцев, две недели и четыре дня. Причем, должна сказать, чувствую себя превосходно!

Грег, наконец, оторвался от нее и обвел взглядом магазин. Его красивые чувственные губы изогнулись в усмешке.

— Здесь? И вдобавок зная, что я могу тебе дать?

На скулах Нэнси появился гневный румянец.

— Нуда, разумеется… По-твоему, ничего не может быть лучше того, что можешь дать ты? К тому же тебе непременно нужно все контролировать!

Грег медленно покачал головой.

— Это не так. Но я действительно способен достать с небес луну и звезды, если ты того пожелаешь!

Нэнси отвернулась.

— Ты чересчур самоуверен. Неужели минувшие месяцы так ничему и не научили тебя?

— Время лишь углубило мои чувства, — негромко произнес Грег.

Он вновь прикипел жадным взглядом к лицу Нэнси, и той живо припомнилось, что такое чувственный голод Грега.

— Как ты могла так поступить с нами обоими, Нэнси? — вздохнул Грег. — Почему отворачиваешься от правды?

Она резко вскинула голову.

— Ты не должен был приезжать сюда! Хочешь снова разбить мое сердце, да и свое тоже?

— Нет, хочу превратить нас в единое целое.

Грег взял руку Нэнси в свои ладони, но та тут же выдернула ее, будто обжегшись.

— Не прикасайся ко мне!

Лицо Грега поначалу прояснилось, однако после восклицания Нэнси он вновь нахмурился.

— Ты хотя бы представляешь, через что мне пришлось пройти? Почти год я искал тебя! А ты прячешься здесь под чужим именем и…

— Вовсе нет, — быстро возразила она. — Бэссет — это фамилия Алекса, моего отчима. Я имею полное право называться ею.

— Все равно… Ты скрывалась от меня!

— А ты должен был понять намек!

— Дорогая, не нужно хоронить здесь себя. Вспомни хотя бы о той страсти, которую мы испытываем друг к другу! — с жаром произнес Грег.

Он хотел добавить еще что-то, однако Нэнси жестом остановила его.

— Мне казалось, что еще год назад ты понял: между нами все кончено. Твой нынешний приезд — огромная ошибка. Прошу, уезжай! И больше никогда не возвращайся.

Однако если Нэнси ожидала, что ее отповедь произведет на Грега какое-то впечатление, она просчиталась. Тот окинул ее внимательным взглядом и тихо спросил:

— Ты больше не любишь меня?

Она вздохнула.

— Думаю, на самом деле я никогда тебя не любила.

Волосы Грега сейчас были длиннее; чем в Лос-Анджелесе. Прежде он предпочитал стричься покороче и выглядел так, как и должен был выглядеть, — молодым миллионером, самостоятельно сделавшим свое состояние. Сейчас Грег заметно повзрослел. Густые темные пряди наполовину закрывали его уши и вились на затылке, спускаясь ниже воротника. Вообще растрепанная шевелюра Грега больше напоминала звериный мех. Он или перестал следить за своими волосами, или превратился в гораздо более опасного Грега, нежели тот, которого знала Нэнси. Почему это произошло? Что случилось? Впрочем, если дело касается Грега, ничего нельзя сказать наверняка. Возможно, он за один вечер проиграл в казино целое состояние или совершил еще более безрассудный поступок. Сейчас Грег пристально вглядывался в лицо Нэнси, потирая пальцами подбородок, на котором темнела двухдневная щетина. Этот жест был хорошо знаком Нэнси.

— Солнышко, пожалуйста, позволь мне осуществить хотя бы одно желание, — произнес Грег с подчеркнутым спокойствием. — Я хочу увидеть нашего ребенка.

Словно чья-то ледяная рука сжала сердце Нэнси.

— Нашего ребенка?

— Именно. Нашего. Того самого, чьими родителями мы с тобой являемся. Кто это, мальчик или девочка?

Нэнси ощутила такую слабость в ногах, что едва устояла на них.

— Только не делай вида, будто не знаешь, что случилось, Грег! Это жестоко даже по твоим стандартам!

Лицо Грега окаменело.

— А что случилось? Расскажи!

Нэнси посмотрела ему в глаза. Неужели он и правда не знает? Да, похоже на то. Не в обычаях Грега так шутить.

— Ребенка нет, — тихо произнесла она. — У меня случился выкидыш.

В первое мгновение Грег как будто не понял смысла ее слов.

— Что?

— Я потеряла ребенка. На третьем месяце беременности. Это называется «выкидыш».

Грег побледнел. Казалось, от его лица отлила вся кровь.

— Я тебе не верю!

Нэнси устало отвернулась.

— Я заболела. Энцефалит. Пролежала в больнице две недели. Выкидыш явился одним из побочных осложнений. Он произошел, когда я лежала в коме, поэтому мне ничего не было известно еще в течение нескольких дней после того, как вернулось сознание.

Грег крепко впился пальцами в ее плечи, повернув лицом к себе.

— Это правда?

— Зачем мне лгать? — с горечью произнесла Нэнси. — Разве мое письмо не дошло до тебя?

— Какое?

— Я написала тебе. В тот самый день, когда меня выписали из больницы. — По лицу Грега было заметно, что он совершенно не понимает, о чем идет речь. — Не знаю, почему ты не получил письма. К слову сказать, я подумала, что получил, но решил не отвечать. Весьма сожалею, что тебе довелось узнать обо всем таким вот образом…

Грег закрыл лицо руками.

Наступила пауза, и сердце Нэнси смягчилось. Глаза застлал туман, и знакомый ком появился в горле. Нэнси протянула руку к Грегу, но задержала в воздухе, не решаясь завершить действие и дотронуться до плеча, на котором прежде столько раз засыпала.

Наконец Грег выпрямился.

— Скажи мне правду. Ты прервала беременность?

Вопрос настолько потряс Нэнси, что она даже отшатнулась.

— Нет!

— Ты избавилась от ребенка, потому что я перестал быть тебе нужным?

В глазах Грега появилось выражение боли и гнева, брови сошлись у переносицы, уголки рта опустились.

— Нет!

Грег схватил Нэнси за руки. Выражение глаз Грега поразило ее. Сердце Нэнси готово было разорваться на части.

— Это правда? — напряженно спросил тот.

Только она собралась ответить — еще не зная, какие слова смогут убедить Грега, — как магазин вдруг начал заполняться людьми.

Первой появилась Сюзен, крикнув с порога:

— Нэнси, у них нет желтых тюльпанов, поэтому я взяла кремовые розы, ничего?

Затем из-за спины Сюзен показался Тедди Скотт со своим неизменным саквояжем, в котором находились слесарные и плотницкие инструменты.

— А вот и я. Привет! — сказал он, переводя взгляд с Грега на Нэнси и обратно. — Надеюсь, не помешал?

2

Грег отпустил руки Нэнси, и та отступила от него на шаг.

— Кремовые розы вполне подойдут, Сюзи, — произнесла она подчеркнуто нейтральным тоном. — Спасибо, что пришел, Тед. Видел, что с нашей дверью? Сюзи, покажи поломку, ладно?

Поняв намек, Сюзен повела Тедди наружу. Оба с нескрываемым любопытством оглядывались на странного посетителя. От их внимания не укрылась витающая в атмосфере магазина напряженность. Сюзен, замечавшая каждого интересного мужчину, незаметно подмигнула Нэнси. Прежде чем окончательно удалиться, она улыбнулась Грегу, и тот вежливо кивнул в ответ.

Но как только Сюзен с Тедди ушли, он вновь обжег Нэнси взглядом.

— Поклянись, что говоришь правду! Она покачала головой.

— Ни в чем я клясться не буду. Почему ты мне не веришь?

— Ведь ты грозилась сделать аборт!

— Да, я так сказала, но…

— Я не поверил тебе ни на секунду.

— Правильно. Я обронила эти слова сгоряча.

— Ты сказала, что сделаешь аборт, если я начну искать тебя, — напомнил Грег.

— Пойми, у меня был энцефалит. Я едва не умерла в больнице. А когда пришла в себя, меня ждало известие, что ребенка больше нет. Что я могла поделать?

— Все в порядке, Нэнси? — озабоченно спросила вернувшаяся в магазин Сюзен.

— Да, вполне, — тускло ответила та.

Помощница не сводила с посетителя глаз. Видя, что Нэнси не спешит представить своего гостя, она решила самостоятельно сделать первый шаг к знакомству.

— А этот симпатичный джентльмен… кто?

Нэнси оказалась в тупике. Как ответить на вопрос? Мой бывший любовник? Мое проклятье?

Пока она размышляла, ответил Грег.

— Я ваш потенциальный клиент, — сдержанно пояснил он.

— О! — промурлыкала Сюзен, кокетливо качнув обтянутыми шортами бедрами. — Вы живете в нашем городе?

— Сейчас да. Остановился на вилле, которая находится в конце Гарден-стрит.

— Вот как? Шикарное место! Вы знакомы с владельцами?

— Нет, просто снял дом на время. Потом, возможно, куплю его.

Последнюю фразу Грег произнес будничным тоном, будто приобретение едва ли не самого дорогого строения в Бейкерсфилде было для него самым обычным делом. Разумеется, все это не могло не произвести на Сюзен впечатления.

— Чудесные новости! — воскликнула она.

Глядя на эту картину, Нэнси подумала, что ее помощница совершает ту же ошибку, которую делают почти все женщины при знакомстве с Грегом Уордсвортом. Сейчас Сюзен напоминала жадную рыбку, спешащую заглотать аппетитную наживку и не подозревающую о притаившемся внутри стальном крючке.

Грег пожал плечами и заметил, будто невзначай.

— У меня намечено множество вечеринок и приемов, а так как я не женат, мне понадобится помощь в оформлении помещений, стола и прочего…

— Мы именно на этом и специализируемся, верно, Нэнси? Скажу больше: по данной части мы лучшие во всей округе.

Нэнси так и не поняла, придумал ли Грег свою историю экспромтом или заготовил заранее.

— Мы слишком заняты, — отрывисто произнесла она. — Очень жаль, но, боюсь, в данный момент мы не сможем взяться за это дело.

Сюзен удивленно взглянула на Нэнси, затем вновь повернулась к Грегу.

— Простите мою подругу, она страдает редкостным дефектом речи: всегда говорит «нет», когда хочет сказать «да». — Сюзен покровительственно похлопала Нэнси по плечу. — Не обращайте внимания… И как часто вы намерены устраивать приемы, мистер?.. Простите, не расслышала вашего имени.

— Грег Уордсворт. Я собираюсь принимать гостей как минимум раз в неделю, в основном по уикендам. Обычно у меня бывает человек десять — двенадцать. Впрочем, иногда и больше.

— Превосходно! — живо откликнулась Сюзен. — В нашем городке такая скука. Надеюсь, вы пригласите сюда много интересных людей. Кстати, меня зовут Сюзен Бичэм. Лучше нас с Нэнси вы никого не найдете, мистер Уордсворт. Ведь, насколько я понимаю, вы знакомы с Нэнси Бэссет? Между прочим, сегодня мы оформляем торжественный прием в мэрии, — многозначительно добавила она. — Цветы, внутреннее убранство, столы и тому подобное. Если вы найдете свободную минутку и заглянете в мэрию вечерком, часов в семь, то сами увидите, на что способна Нэнси.

— А что, возможно, я так и сделаю, — кивнул Грег.

— Вы не смотрите, что мы обе молодые. Мне, к примеру, двадцать два, а Нэнси на год старше. Но она так талантлива! И с моей помощью…

— Понимаю, — сухо прервал Грег словоохотливую помощницу Нэнси.

— Когда вы планируете устроить первый прием, мистер Грег?

— Далее не знаю… В доме еще предстоит нанести лоск… Вилла нуждается во внимательном и любовном уходе. Если бы там было хоть немножко уютнее, я бы пригласил пару-тройку друзей на эту субботу.

— По субботам мы обслуживаем свадьбы, — резко заметила Нэнси. — Вообще, в конце недели у нас всегда дел невпроворот. Так что простите, ничего не выйдет.

Сюзен даже ногой притопнула с досады.

— Но ведь мы можем выкроить время! — настойчиво взглянула она на Нэнси. — Мистер Грег, если вы поручите этот прием нашим заботам, он пройдет великолепно, вот увидите! Все ваши приемы будут восхитительны.

— Простите, что снова прерываю беседу, — раздалось с порога. Там, прислонившись плечом к дверному косяку, стоял Тедди. — Только должен сказать, что Пит Лукинс не просто сорвал дверь с петли, но и изрядно попортил. Потребуется пара планок, а в магазине стройматериалов красивые глаза ничего не дают. Так что придется вам раскошелиться.

Он выразительно потер большим пальцем об указательный.

Нэнси направилась к рабочему столу, взяла свою сумочку и вынула кошелек.

— Сколько тебе нужно?

Тедди ухмыльнулся.

— А сколько у тебя всего?

И, прежде чем Нэнси успела опомниться, он приблизился к ней и фамильярно обнял рукой за талию. Затем заглянул в бумажник, запустил пальцы внутрь и вынул три или четыре банкноты.

— Этого достаточно.

Ошалев от неожиданности, Нэнси уставилась на него во все глаза. Выходка Тедди показалась ей очень странной и крайне неуместной. А тот не только не смутился, но вдобавок смачно чмокнул ее в щеку.

— Спасибо, курочка! Сегодня ты не слишком прижимиста.

С этими словами Тедди направился прочь, чрезвычайно довольный собой и эффектом, который его действия произвели на окружающих. Судя по всему, собственный поступок казался ему великолепной шуткой.

Нэнси же сочла его проделку дурацкой. Почему именно сейчас Тедди решил продемонстрировать свое неподражаемое чувство юмора?

Она поймала на себе напряженный взгляд Грега, но объяснить что-либо в данный момент было невозможно. Поэтому Нэнси твердо произнесла:

— Жаль тебя разочаровывать, но, что бы ни говорила Сюзи, мы действительно очень заняты и не можем взяться за выполнение новых заказов.

— Брось, Нэнси! Для мистера Уордсворта мы вполне способны сделать исключение.

Грег еще несколько мгновений смотрел на Нэнси, затем взглянул на наручные часы.

— Через два часа мне нужно быть в Лос-Анджелесе. Но я вернусь. Попытаюсь убедить тебя иным способом. Заметь, я могу быть очень щедрым клиентом.

— Мы заинтересованы в сотрудничестве, — сказала Сюзен, с сожалением провожая взглядом направившегося к выходу посетителя. — Уверяю вас, мистер Грег! Не захватите ли один из наших рекламных проспектов?

Взгляд серых глаз обратился на нее.

— Пожалуйста, зовите меня Грегом, — довольно прохладно произнес он. — И не беспокойтесь, я обязательно вернусь. Просто сейчас мне некогда. Приходится рассчитывать время, знаете ли. Надеюсь, вы быстро к этому привыкнете.

— Разумеется! — закивала Сюзен. — Мы включимся в ваш график. С этим проблем не возникнет.

Грег вновь пристально взглянул на Нэнси.

— Скоро я вновь буду в Бейкерсфилде, — и на этот раз мне потребуются объяснения.

Он повернулся и вышел, захлопнув за собой не болтающуюся больше дверь.

В тот же миг Сюзен бросилась к окну и выглянула наружу сквозь жалюзи.

— Ты только взгляни на этот автомобиль! С ума сойти! Просто дьявольский соблазн на колесах!

— Это всего лишь «линкольн», дорогая, — устало возразила Нэнси.

— Да, но в нем сидит шикарный парень. — Сюзен проводила взглядом быстро удаляющийся автомобиль. — Никогда еще не встречала настолько притягательного мужчину. Ах, так бы его и съела!

— Ты почти сделала это, золотце. Сюзен мечтательно улыбнулась.

— Уверена, работать с таким человеком было бы просто, удовольствие! Почему ты встретила его в штыки? — Сюзен отвернулась от окна и оглядела Нэнси, задумчиво склонив голову набок. — Вы знакомы, верно? И он неспроста спозаранку явился в наш магазин. Кто этот парень?

— Никто.

Нэнси чувствовала, что напряжение медленно покидает ее. Потрясение от встречи с Гретом, произошедшей столь неожиданно и после почти годичной разлуки, вызвало слабость во всем теле Нэнси. Она села за стол и подперла лоб руками!

— Ну да, как же! — хмыкнула Сюзен. — Самый красивый мужчина, когда-либо появлявшийся в нашем городе, и вдруг никто? Кого ты хочешь обмануть?

Нэнси взглянула на нее. Несмотря на то, что Сюзен являлась почти деловой партнершей и подругой, ей ничего не было известно о жизни Нэнси в Лос-Анджелесе, о романе той с Гретом, о последовавшем за этим разрыве отношений, энцефалите и выкидыше.

— Мы действительно были знакомы некоторое время тому назад, — сдержанно произнесла она. — Но все это кончилось не очень хорошо.

— Так я и знала! — воскликнула Сюзен. — Выходит, сейчас Грег специально приехал повидаться с тобой?

— Нет, думаю, это просто неудачное стечение обстоятельств, — солгала Нэнси.

Сюзен вновь пристально взглянула на нее.

— Он богат, да?

Та кивнула.

— Насколько мне известно, очень.

— Значит, когда мистер Уордсворт дает прием, то делает это с размахом?

— Да.

Нэнси нахмурилась.

— И он собирается сзывать гостей каждую неделю. Дорогуша, что бы между вами ни произошло, хоть ты меня убей, но мы не можем позволить себе отказаться от такой кучи денег! Нам нужно платить по счетам, не забыла? Электричество, рента, цветы, бензин для нашего фургона и так далее.

— Я помню, — сказала Нэнси, массируя веки пальцами.

— Значит, когда Грег вернется, ты скажешь ему «да», верно?

Нэнси поднялась.

— У нас полно работы. Дай-ка я взгляну на эти кремовые розы…

— Так скажешь или нет? — гнула свое Сюзен, следуя за подругой на улицу. — Если не ему, то хотя бы его деньгам?

— Деньги… Приятная вещь, правда?

Нэнси открыла дверцы принадлежащего им фургона, за которыми скрывались охапки живых цветов.

— Однако все зависит от того, что ты должна дать взамен. Порой цена оказывается слишком высокой. А сейчас пора браться за дело, мы и так задержались…

Визит Грега вызвал поток воспоминаний и эмоций, которые Нэнси все эти одиннадцать месяцев сознательно прятала даже от себя самой. Однако, несмотря на то, что рабочий день выдался очень напряженным, она даже здесь, в мэрии, то и дело думала о Греге. О том, что они имели и что потеряли.

Перед внутренним взором Нэнси застыло выражение глаз Грега, обвиняющего ее в том, что она сделала аборт.

Неудивительно, что он так подумал, — Нэнси в самом деле грозилась сделать аборт. Однако в действительности никогда не совершила бы ничего подобного. Просто в тот момент ей необходимо было заставить Грега от нее отвернуться. Вдобавок, когда Нэнси произносила те страшные слова, в ее мозгу уже поселилась смертоносная инфекция.

Почему Грег не получил письма? Ведь Нэнси отчетливо помнит, что написала его.

И когда Грег не ответил, она решила, что тот не простил ей совершенного поступка. Что молчание и есть ответ.

Но в те ужасные дни мозг Нэнси работал отнюдь не идеально. Возможно, она лишь воображала, что пишет письмо.

А потом болезнь прошла, Нэнси выписали из больницы, и она начала новую жизнь. Ту, которую ведет сейчас. Ей нравится нынешнее существование, и она больше не хочет страдать.

Тряхнув головой, Нэнси постаралась сосредоточиться на работе. Критическим взглядом окинув зал и столы, украшенные небольшими низенькими — для устойчивости — вазочками, она решила, что занимающаяся вопросами подготовки приема супруга мэра останется довольна.

Особенно оригинально было оформлено пространство внутри квадрата, образованного четырьмя столами. Изначально предполагалось, что оно останется пустым, однако в последнюю минуту Нэнси посетило озарение. Она осуществила неожиданно возникшую идею и сейчас гордилась тем, что в итоге получилось.

Услышав за спиной шаги, Нэнси обернулась и увидела жену мэра города в сопровождении высокого худощавого молодого человека, секретаря своего мужа. Они пришли бросить последний взгляд на общую картину.

— Изумительно! — воскликнула жена мэра, похлопав Нэнси по руке. — Гости будут в восторге. Особенно хороша центральная композиция. Просто великолепно!

— Благодарю, — улыбнулась Нэнси.

— Чудесная летняя нотка, — продолжила супруга мэра, разглядывая художественное творение, возвышающееся в пространстве между столами. — Прелестный зеленый кустик, украшенный изысканными цветами. Весьма оригинально, вы не находите, Алекс?

— Абсолютно с вами согласен, мэм, — тотчас отозвался секретарь.

— Удивительно, откуда вы, творческие люди, черпаете свои идеи!

Эту мне навеял Пит Лукинс, мысленно ответила Нэнси.

Разумеется, вслух признаться в этом было невозможно, ведь тогда пришлось бы сказать, что «прелестный кустик» представляет собой густо обросшую ветвями корягу. Не далее как сегодня утром Нэнси просто не представляла себе, как от нее избавиться.

— Вас непременно пригласят оформлять следующий прием, — шепнул на ухо Нэнси долговязый Алекс, прежде чем последовать за супругой мэра к выходу.

Нэнси улыбнулась. Она уже почти простила Пита Лукинса. Благодаря ему все неожиданно обернулось к лучшему. Перекинувшись напоследок словечком с Сюзен, Нэнси решила, что вполне может отправиться домой отдохнуть после трудного дня.

Однако, выйдя в холл, она тут же попала в чьи-то крепкие объятия.

— Не так быстро, — раздался голос Грега.

— Что ты здесь делаешь? — ахнула Нэнси, поднимая глаза.

— Сегодня утром твоя помощница предложила мне прийти взглянуть на твою работу, — невозмутимо пояснил он. — Я так и сделал. Так что давай показывай, что ты здесь создала.

Нэнси высвободилась из кольца сильных рук.

— Ничего особенного. Иди посмотри, если хочешь, а я еду домой.

— Минутку! — Грег успел схватить ее за запястье. — Я еще не закончил разговора.

— Пусти! — прошипела она, меньше всего, желая устраивать сцену на публике.

Однако Грег и не подумал выполнить ее требование. Взамен он насильно увел Нэнси в украшенный цветами зал и быстро огляделся.

— Очень мило. Не могу сказать, что оригинально, учитывая твои способности, но в общем ничего.

— Это официальный прием, а не сборище твоих блистательных голливудских приятелей, — парировала Нэнси. — Оригинальность здесь не нужна, достаточно, чтобы было просто красиво.

— Но, вижу, ты все-таки не смогла окончательно подавить свои творческие порывы, — заметил Грег. — Эта композиция в центре несет на себе отпечаток твоего мастерства.

— Если не нравится, можешь не смотреть. Сама она старалась не обращать внимания на дорогой летний пиджак Грега, купленный в Париже. Нэнси лично его выбирала, а затем преподнесла Грегу на день рождения. Она также очень хорошо помнила, что произошло потом: Грег накинул пиджак на ее обнаженные плечи, а потом они занялись любовью. Причем на Нэнси не было ничего, кроме этого пиджака.

— Почему? Напротив, нравится. На вилле, где я поселился, тоже полно свободного пространства. Подобная композиция чудесно смотрелась бы, скажем, в зале.

— Прости, — произнесла Нэнси с приторной любезностью, — но в своих работах я не повторяюсь. Так что из твоей идеи ничего не получится.

— Тогда придумай что-нибудь новенькое, — усмехнулся Грег.

Нэнси всегда находила его губы очень притягательными. Сейчас она лишь на мгновение позволила себе задержать на них взгляд, однако для Грега этого было достаточно. Словно прочтя мысли Нэнси, он вдруг наклонился и поцеловал ее в губы. Прикосновение походило на электрический разряд, и она вздрогнула.

— Прости, — насмешливо произнес Грег. — Надеюсь, не больно?

— Ты выходишь за рамки приличий, — проворчала Нэнси.

Грег окинул взглядом ее далекую от элегантности рабочую одежду и улыбнулся.

— А на тебе словно написано: «я приличная трудящаяся девушка». Так куда ты собиралась, когда я тебя остановил?

— Домой.

— Хорошо. Я еду с тобой.

— Нет! — воскликнула Нэнси.

— Нет? Почему?

— Потому что меня там ждут!

Грег повел бровью.

— Весельчак, который лапал тебя сегодня утром в магазине?

— Послушай, давай прекратим эти разговоры. Нам нечего сказать друг другу.

— Напротив, — твердо возразил Грег. — Мы многое должны обсудить. И мы поговорим, хочешь ты этого или нет. Если желаешь, побеседуем прямо здесь, в присутствии мэра, его супруги и всех гостей. А если нет — давай отправимся в более уединенное место. Если не к тебе, то на виллу, где я сейчас живу.

Нэнси достаточно было лишь бегло взглянуть в лицо Грега, чтобы понять: он не шутит. Иными словами, выбора нет.

— Я живу здесь рядом, за углом, — сдалась Нэнси.

— И в действительности тебя никто дома не ждет?

— Нет.

— Чудесно, — сказал Грег. — Едем. Нэнси на своем фургоне двинулась первой.

Грег следовал за ней на «линкольне». Вскоре они остановились у маленького одноэтажного дома.

— Значит, здесь ты и живешь? — произнес он, направляясь вместе с Нэнси к крыльцу.

— Да. А ты? Зачем продолжаешь плести, что якобы поселился на известной здешней вилле? Ведь Сюзен сейчас с нами нет и впечатление производить не на кого.

— Я и не думал его производить, — спокойно ответил Грег.

Нэнси резко повернулась к нему.

— Что? Ты в самом деле остаешься здесь?

— Видишь ли, обнаружив, наконец, где ты прячешься, я дал своим людям задание найти для меня подходящее жилье. В итоге они наткнулись на виллу, размеры которой меня вполне устроили. Ты ведь знаешь, что небольшой дом не удовлетворит моих нужд.

— О, разумеется! — саркастически усмехнулась Нэнси. — Чтобы великий Грег Уордсворт ютился в маленьком домишке? Да никогда в жизни!

— Брось, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мне приходится развлекать гостей. Люди, с которыми я работаю, очень богаты. Они привыкли к — как ты там выразилась? — к блеску. И к определенному простору. А вилла все равно пустовала. Хозяева никак не могут найти покупателя. Они сдали мне свои владения в аренду на щадящих условиях, по принципу: «попробуй, прежде чем купить».

— Нечто подобное ты применил по отношению ко мне, — негромко заметила Нэнси, вынимая из сумочки ключи. — Какой ты хороший бизнесмен, дорогой мой!

Грег лишь пожал плечами.

— Лучше скажи, почему ты так долго пряталась от меня? Целый год жизни прошел впустую. Нашей жизни, Нэнси! Знаешь, как я терзался, пока не нашел тебя?!

Она молча открыла дверь, и Грег последовал за ней в темную прихожую.

— Ты купила этот домик? — спросил он, когда Нэнси включила свет.

— Нет, арендую его у родителей Сюзен. История почти такая же, как с твоей виллой. Владельцы не находят покупателя, но по диаметрально противоположной причине: дом слишком мал.

— Ты сделала его красивым, — заметил Грег, оглядываясь по сторонам.

— Это всего лишь своеобразный камуфляж. Когда поднимающаяся снизу сырость достигнет провисающего потолка, мне придется искать другое жилье.

Грег прошелся по маленькой гостиной, как тигр, обнюхивающий новую клетку. Его взгляд попеременно останавливался на украшающих стены картинах и статуэтках, закрывающих уродливые углы. Грегу не нужно было спрашивать, кто автор работ, он успел хорошо изучить стиль Нэнси.

— Хочешь немного выпить? Могу предложить виски со льдом.

Этот простой коктейль Нэнси полюбила, живя с Грегом.

— Не откажусь, — кивнул тот. Пока она наполняла бокалы, Грег остановился перед одной из статуэток и провел пальцем по ее изгибам. — Вижу, ты все-таки начала работать по дереву.

— Да.

— Весьма недурно! Чувствуется стиль. Ты очень выросла как художник.

— Я повзрослела, — сказала Нэнси.

— Да, это заметно. Тебе есть что сказать.

— О чем?

— О себе. О том, как ты видишь мир. — Он взял из рук Нэнси бокал. — Ведь сейчас ты смотришь на него другими глазами.

— Верно. Давай присядем. Честно говоря, я порядком притомилась за нынешний день.

Они сели на единственный диван, и Нэнси впервые внимательно посмотрела на Грега. Тот немного осунулся, под глазами залегли тени, прямой римский нос заострился.

— Ты тоже устало выглядишь, — сказала она.

— Я целый день вел переговоры в Лос-Анджелесе.

— Не в этом дело. Твоя усталость кажется более глубокой. Слишком много вечеринок?

— Вечеринок? — повторил Грег. — С тех пор как ты меня покинула, моя жизнь состояла сплошь из работы. И попыток отыскать тебя.

Нэнси невесело усмехнулась.

— Думаю, у тебя много накопилось всякого по отношению ко мне. Но сейчас ты здесь, так что выкладывай, я слушаю.

3

— Куда ты отправилась, когда удрала от меня? — спросил Грег.

— В Глендейл. У меня там друзья.

— И там ты поняла, что заболела?

— Да.

— Откуда у тебя взялся энцефалит?

— Тот же вопрос я задавала врачам, но ответа так и не получила. Все началось с жуткой головной боли в тот ужасный уик-энд в Лос-Анджелесе. Помнишь, какой разбитой я была?

— Да, — мрачно кивнул Грег. — Помню.

— Поначалу мне показалось, что я подхватила грипп. Затем, еще в поезде, меня начало сильно тошнить. Первый врач, к которому я обратилась, не распознал симптомов энцефалита, поэтому вышла задержка. Вскоре у меня начались судороги. В больницу я попала в состоянии комы.

— Мне больно это слышать, — покачал головой Грег. — Почему ты не позвонила мне? Да, в тот момент между нами все было непросто, однако есть вещи, которые заслоняют собой любые соображения личного характера. Поверь, я бы тотчас примчался к тебе.

— Кажется, я позвонила тебе с железнодорожной станции, но мне никто не ответил. По-видимому, тебя не было дома.

— Ох, Нэнси! Нужно было позвонить еще!

— Наверное, но мне было не до того. Я чувствовала себя кошмарно. Ладно, не переживай, все уже в прошлом.

— И ты была без сознания, когда у тебя произошел выкидыш? — напряженно спросил Грег.

Нэнси отпила глоток виски.

— Да.

— Сколько же времени ты пролежала в коме?

— Несколько дней. Помогли антибиотики. Вообще, мне очень повезло: через две недели меня уже выписали.

— А потом?

Она пожала плечами.

— Потом я должна была решать, как жить дальше.

— И ты не сочла нужным сообщить мне, что ребенка больше нет.

— Неправда, я написала тебе! — воскликнула Нэнси. — Я точно помню.

Взгляд Грега стал жестким.

— Но я не получил ни строчки.

Нэнси пожала плечами.

— Возможно, письмо затерялось на почте.

— Значит, ты уверена, что писала мне?

— Грег, я тогда только-только выкарабкалась из страшной болезни. Боюсь, в те дни мой мозг еще не начал работать как следует. Врачи даже не могли сказать наверняка, останутся у меня нарушения мозговой деятельности на всю жизнь или нет!

— А они остались? — спросил Грег, глядя на Нэнси поверх краев бокала.

— Тебе-то что за дело? — резко бросила она.

— Я беспокоюсь о тебе. Поэтому ты должна сказать правду.

— Мне нужно было принимать некоторые лекарства, предотвращающие развитие побочных явлений.

Грег пристально взглянул на нее.

— И?

— Мне не нравилось действие этих таблеток, поэтому я перестала принимать их.

— А как на это отреагировали доктора?

— Я им ничего не сказала.

— Полагаешь, это разумно?

— Не знаю. Я так решила, и все. С тех пор мне стало гораздо лучше. И никаких неприятныхявлений я у себя не отмечаю.

Некоторое время Грег молчал, всматриваясь в лицо Нэнси, затем перевел взгляд на висящие на стене картины.

— Тем не менее, обретенный опыт изменил тебя.

— Это был плохой опыт. И я больше не хочу его обсуждать.

— Но мне нужно знать все, дорогая.

— Пусть так, но все равно…

— Пойми, ты грозилась сделать аборт, если я начну тебя искать.

— Ах вот оно что! — усмехнулась Нэнси. — Ты все об этом! Хочешь узнать, действительно ли я настолько зла, расчетлива и хладнокровна, чтобы насолить тебе таким образом?

— Брось. Разумеется, у меня нет на твой счет подобных мыслей.

— Тогда почему ты так подозрителен? Боишься, как бы я в самом деле не оказалась чудовищем?

— Нет. Я знаю, что ты не чудовище, иначе не любил бы тебя так сильно.

После этих слов сердце Нэнси затрепетало, как пойманная на крючок рыбка.

— Грег, не нужно!

— И даже если бы ты впрямь была чудовищем, — тихо продолжил Грег, — я все равно любил бы тебя. Понимаешь, с этим ничего невозможно поделать. Похоже, я для того и живу на свете, чтобы любить тебя. Не спорю, когда так любишь, становится безразлично, что говорит или делает дорогой для тебя человек, но… почему-то мне все равно хочется узнать все подробности случившегося несчастья.

Рука Нэнси дрожала, когда та вновь поднесла к губам бокал.

— В таком случае я предпочитаю ничего тебе не рассказывать, — не очень твердо произнесла она. — Можешь и дальше ломать голову над тем, вру я или нет.

Грег залпом допил виски и поставил бокал на журнальный столик.

— Нэнси, ты хотя бы знаешь, что это такое — любить кого-то? Прежде мне казалось, что тебе известны подобные чувства, но, похоже, я ошибался.

Она съежилась.

— Да, ошибался.

— Жаль… Значит, тебе не известно, что тело любимого человека может стать целым миром с ландшафтами, вкусом, запахами и что ты не забываешь этого ни на минуту, где бы ни был и чем бы ни занимался. И сколько бы времени ни прошло с момента последней встречи. — Голос Грега окрасился хрипотцой. — Выходит, ты не знаешь, что такое жаждать нежности от любимого человека — и не находить ее. Сгорать от желания увидеть любимое лицо — и не иметь такой возможности. Хотеть услышать голос и… — Не договорив, Грег на миг прикрыл глаза рукой.

— Это не любовь, — с дрожью в голосе произнесла Нэнси, — это наваждение. Одержимость.

— Значит, я одержимый, — пожал Грег плечами. — Называй, как хочешь.

— Наваждение более опасно, чем любовь.

— Для меня одного. Тебе бояться нечего.

— Ошибаешься, дорогой, ты для меня опасен. Потому-то я и ушла от тебя.

Грег покачал головой.

— В то время ты была еще слишком молода, чтобы что-то понимать. — Он протянул руку и медленно провел кончиками пальцев по щеке Нэнси. Прикосновение было едва ощутимым, однако она все равно вздрогнула. — А сейчас ты повзрослела, и мы способны принять друг друга.

— Ошибаешься!

Грег медленно положил ладонь на затылок Нэнси и приблизил ее лицо к своему. В тот же миг она ощутила, как к ней возвращаются прежние чувства, а все, чего удалось достичь за минувший год, словно уходит в трясину. Затем Нэнси почувствовала на своих губах дыхание Грега и закрыла глаза.

— Дорогой, я не хочу этого!

— А по-моему, хочешь.

Губы Грега накрыли ее рот.

На секунду Нэнси показалось, будто она тонет, а затем ее мозг наводнили чувственные воспоминания. Когда-то они с Грегом были любовниками, и притом великолепными!

Как давно это было…

Желание вспыхнуло в Нэнси с такой силой, что ему было невозможно противиться. Она обвила шею Грега и страстно ответила на поцелуй.

Спустя минуту оба, не сговариваясь и не размыкая объятий, переместились на ковер. В следующее мгновение Грег потянул рукой блузку Нэнси, и та услыхала треск отрывающихся пуговиц — страсть переполняла его.

Беспрестанно целуясь и шепча ласковые слова, они в неуклюжей спешке раздели друг друга. Грег отстранился и некоторое время просто скользил по ней жадным взглядом. В этот миг он чем-то напоминал кота, подбирающегося к блюдцу со сметаной. Это впечатление еще больше усилилось, когда Грег уткнулся носом в ложбинку на груди Нэнси и с наслаждением втянул аромат кожи.

— Ты всегда так восхитительно пахнешь. А твоя кожа на ощупь похожа на лепестки роз.

— У роз есть шипы.

Но, даже произнося эти слова, Нэнси ощущала отклик своего тела на близкое присутствие Грега. Это было безумие. Ничего подобного не должно было произойти.

В это мгновение Грег нежно провел ладонью но плоскому животу Нэнси, и та затрепетала.

— Ты всегда будешь моей, — прошептал он. — Только моей.

Затем он поочередно поцеловал ее соски. Тут Нэнси не выдержала, изогнулась под ним и со стоном произнесла его имя.

Грег поднял на нее тяжелый из-за наплыва желания взгляд.

— Как же я соскучился по тебе! Мне уже начало казаться, что ты потеряна для меня навсегда.

В полумраке маленькой гостиной светлое обнаженное тело Нэнси казалось вылепленным из алебастра. У нее были широкие бедра и удивительно тонкая талия. Грег скользил пальцами по изгибам изящной фигуры и испытывал при этом такие ощущения, будто прикасается к изысканной вазе.

— Твои бедра созданы для любви, мое сокровище, — прошептал он. — И для рождения детей. Мне очень жаль, что ты потеряла ребенка.

— Как ты мог подумать, что я убью свое дитя? — с оттенком искреннего удивления спросила Нэнси, приподнимаясь на локте. — Ты говоришь, что любишь меня, и в то же время у тебя возникают такие мысли!

— Не знаю, — задумчиво произнес Грег. — Сегодня утром, сообщив страшную новость, ты словно вонзила кинжал в мое сердце.

Неожиданно для самой Нэнси, из ее глаз хлынули слезы. Они скатились по щекам, потекли по полной упругой груди и увлажнили соски, которые минуту назад увлеченно целовал Грег.

— Зачем ты приехал? — всхлипнула Нэнси.

Вместо ответа Грег прильнул к ее губам. Поцелуй был не менее горячим, чем слезы. Его переполняли страсть и желание. Руки Грега скользили по обнаженному телу Нэнси, не пропуская ни единого искусительного изгиба.

Нэнси отвечала с лихорадочной страстностью.

— Ты была с кем-нибудь после того, как покинула меня? — спросил Грег, напряженно глядя в ее глаза.

— Нет, — Честно призналась она. — А ты?

— Нет. Значит, нам не о чем беспокоиться и мы можем обойтись без презерватива…

Нэнси поцелуем заставила его замолчать.

Ощутив ее губы на своих, Грег немедленно скользнул меж них языком. Одновременно Нэнси почувствовала его пальцы внутри себя. Он быстро отыскал наиболее чувствительную точку ее тела. Вскоре Нэнси сдавленно вскрикнула под губами Грега, стремительно приближаясь к пику удовольствия.

Не в силах больше сдерживаться, Грег вошел в нее. Обвив руками его шею, Нэнси посмотрела ему в глаза. Он дышал так, будто пробежал милю, в его глазах больше не осталось и следа холодности или жесткости, сейчас они блестели страстью.

Счастливо вздохнув, Нэнси приподняла навстречу Грегу нижнюю часть тела, затем обвила его ногами. Ах, как безумно долго оставалась она в коконе своей хандры и одиночества! Но сейчас Грег вернулся к ней, и они, наконец, слились в единое целое. До этой минуты Нэнси даже не догадывалась, как сильна тлеющая в ней страсть, как велика пустота, требующая наполнения. И сколько в ней нежности и как она жаждет отдать ее.

Впившись пальцами в широкие плечи Грега, Нэнси прильнула к нему всем телом, безмолвно умоляя, наконец, начать двигаться. Однако тот оставался неподвижным до тех пор, пока она не взмыла к вершинам блаженства. Лишь в последний миг Грег подался назад и вновь медленно, но мощно и глубоко вошел в нее.

Острое наслаждение наполнило все тело Нэнси. Она напряженно изогнулась под Грегом, зажмурившись и хрипло выкрикнув его имя. Он наполнял ее до предела, каждым своим движением порождая новую волну наслаждения. Казалось, в эти сказочные мгновения даже душа Нэнси расширяется и распрямляет крылья.

Наконец Грег тоже содрогнулся, издал протяжный хриплый стон, а затем крепко сжал Нэнси в объятиях, покрывая ее лицо множеством обжигающих поцелуев.

Медленно, как опадающие с дерева листья, которые, кружась в воздухе, тихо ложатся на землю, к обоим вернулось ощущение реальности. Грег помог Нэнси подняться, и они вновь устроились на диване. Грег положил ее голову себе на грудь, как частенько делал в прошлом.

— Я нашел тебя и больше никогда не отпущу!

Некоторое время они сидели молча, в обнимку, окутанные сгустившимися сумерками. Затем Грег снова заговорил:

— Мне становится плохо от одной только мысли, что я мог потерять тебя навсегда. Ты не можешь жить одна, это слишком тяжело и в некотором смысле даже опасно. Почему ты не позволяешь мне лелеять тебя и заботиться о тебе до конца моей жизни?

— Потому что я должна сама прожить свою жизнь, — тихо ответила Нэнси.

— Но я и не собираюсь отнимать у тебя эту возможность, девочка моя. Мне всего лишь хочется находиться рядом с тобой.

— Ничего подобного. Ты жаждешь проглотить меня целиком. — Подобные разговоры возникали между ними и в Лос-Анджелесе. — Кроме того, ты все равно не смог уберечь меня от энцефалита.

— Зато, если бы ты не ушла, я обеспечил бы тебе лучшее в мире лечение и пригласил бы самых знаменитых докторов.

— Не сомневаюсь, дорогой. Думаю, если бы ты мог, то даже болел бы вместо меня, верно?

— Конечно.

— Но это неправильно. Болезнь тоже часть моей жизни, как и все остальное, и я должна была перенести ее сама. Отобрать ее у меня — значит в каком-то смысле обмануть.

— Я с этим не согласен, — возразил Грег. — По-моему, нет ничего предосудительного в том, что человек желает избежать неприятностей. Ты не должна пассивно ждать, когда придет беда. В конце концов, это слишком пессимистично.

— Не совсем так. Я не пессимистка, а фаталистка, — поправила его Нэнси.

— А как называется больница, в которой ты лежала в Глендейле? — неожиданно спросил Грег.

— Зачем тебе это знать?

— Хочу побеседовать с твоим лечащим врачом.

Нэнси сначала похолодела, потом ее бросило в жар.

— Вот как? Ты вознамерился заполучить историю моей болезни? Желаешь проверить, правду ли я сказала тебе о выкидыше?

Ее интонация заставила Грега нахмуриться.

— Я чем-то обидел тебя?

— Нет. — Нэнси отодвинулась от него и откинулась на спинку дивана. — Если хочешь знать, ты только что в очередной раз продемонстрировал свое бессердечие.

Грег взглянул на нее, склонив голову набок.

— Бессердечие? Неправда. Я знаю, у меня есть сердце, потому что ты едва не разбила его сегодня утром. Меньше всего я ожидал услышать новость о потере ребенка.

— Очень сожалею, Грег, но я переживала еще больше, поверь.

— Так ты скажешь мне название больницы?

— Чтобы ты прочел историю моей болезни? Нет, не скажу. Если ты не веришь мне на слово, то все остальное теряет смысл, правда?

— Думаю, да, — сдержанно согласился Грег.

— А сейчас тебе лучше уйти.

Нэнси отвернулась от Грега, чтобы он не увидал текущих по ее щекам слез.

— Мне бы хотелось остаться, — произнес Грег, легонько коснувшись плеча Нэнси.

Она покачала головой.

— Ты получил, чего хотел. Уходи.

— Я хочу тебя всю, — сказал Грег, гладя ее плечо. — И не успокоюсь, пока ты не станешь моей.

— Почему бы тебе не удовлетвориться тем, что есть? — Нэнси быстро утерла слезы. — Ты доказал, что за минувший год я так и не поумнела. А теперь возвращайся в Лос-Анджелес и забудь меня навсегда.

Некоторое время Грег молчал, затем произнес:

— Прежде ты никогда не была такой жестокой и холодной.

— Но ведь я изменилась, ты сам это признал. Прежде я была мягче пластилина, но это в прошлом. Я наконец-то научилась защищаться.

Грег крепко обнял ее напоследок и поцеловал в затылок.

— Я вернусь. Желаю приятных сновидений, солнышко.

Глаза Нэнси вновь наполнились слезами, и она не видела, а слышала, как Грег оделся… а потом за ним захлопнулась входная дверь. Вскоре с улицы донесся звук удаляющегося автомобиля.

4

Тедди Скотту был доверен ключ от магазина, поэтому, приехав утром на работу, Нэнси застала того завершающим ремонт двери. Тедди весело насвистывал.

— Ты выглядишь юной и посвежевшей, — с улыбкой заметил он. — Наверное, на ночь положила под подушку лаванду?

— Что? — подозрительно нахмурилась Нэнси.

Тедди Скотт слыл пронырой, поэтому с ним следовало держать ухо востро.

— Мы, провинциалы, — сказал он, безбожно утрируя калифорнийский выговор, — кладем под подушку лаванду, и нам хорошо спится по ночам.

— Запомню, — пообещала Нэнси, переступая через кучку древесной стружки.

— Не трудись. Уверен, твой приятель знает, как снять с тебя напряжение. — Тедди подмигнул. — Вчера я видел его «линкольн» у твоего дома. Вы предпочли не зажигать света и коротали время в сумерках. Очень уютно.

Нэнси меньше всего нуждалась в напоминании о том, как дала вчера слабину. Эта мысль и без того обжигала ее мозг. И вообще, в столь ранний час Нэнси не была склонна обмениваться с Тедди колкостями.

Оставив его замечание без ответа, она вошла в магазин.

Минувший вечер был двойственным. Чувства Нэнси были задеты тем, что произошло, однако тело явно не возражало против близости с Грегом. Во всяком случае, привычную меланхолию будто рукой сняло. Сердце Нэнси билось чуть быстрее, чем обычно, на щеках алел румянец.

Она посмотрела на себя в зеркало, висевшее в крошечной ванной магазина. Определенно, эти розы на скулах и побудили Тедди подтрунивать над ней. Впрочем, что его винить? Перемену трудно не заметить.

Нэнси отбросила мысли о Греге. Времени на воспоминания не было, предстояло выдержать новый трудный день.

Послезавтра, в субботу, Нэнси должна обслужить не одну, а целых две свадьбы. И обе задуманы с размахом, а это означает, что не получится обойтись лишь букетами и гвоздиками в петлицу. Придется украшать цветами две церкви. Значит, без помощи Салли им с Сюзен не справиться. К счастью, та сама платит за свое обучение и потому никогда не отказывается от возможности подзаработать.

Однако не успела Нэнси взяться за работу, как зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала знакомый хрипловатый голос:

— Мне очень жаль, что вчерашний вечер закончился так грустно, — сказал Грег, поздоровавшись. — Я планировал совершенно иное.

Нэнси почувствовала, что ее соски сжимаются — реакция на голос Грега.

— А я и не знала, что ты что-то планировал, — сдержанно заметила она. — Хотя могла бы догадаться.

— Нет, я неправильно выразился. Я хотел сказать, что мечтал совсем о другом.

— Что ж, прости, если разочаровала.

Грег негромко засмеялся.

— Перестань ловить меня на слове! Вчера все было восхитительно. Я так давно тебя желал. Это было блаженство — обнимать тебя, целовать. Мне просто хотелось извиниться за то, что под конец я обидел тебя. Но в то же время должен сказать, что ты неправильно истолковала мои слова.

— Вот как?

— Солнышко, ты все еще не понимаешь меня. И временами мне кажется, что никогда не поймешь.

— Верно, — согласилась Нэнси. — Я тебя не понимаю. И самая большая загадка — почему ты принялся искать меня. Кстати, этот факт свидетельствует о том, что ты тоже меня не понимаешь. Или что тебе все это безразлично.

— Скажи, разве вчерашний вечер не понравился тебе? — вкрадчиво произнес Грег. — Не сомневаюсь, что да. И сегодня ты испытываешь такой же подъем, что и я. Чувствуешь себя живой впервые с того момента, как оставила меня. Угадал?

Нэнси чуть помедлила с ответом.

— Видишь ли, секс очень отличается от любви. Он может быть великолепен даже между совершенно чужими людьми.

— Да? — в голосе Грега появились нотки беспокойства. — Ты судишь по личному опыту?

— Тебя это не касается, — твердо произнесла она. — А сейчас прости, я очень занята. Зачем ты позвонил? Говори и…

— Я хочу встретиться с тобой завтра вечером.

— Нет!

— Сейчас я в Лос-Анджелесе, — продолжил Грег, не обращая внимания на ее протест. — У меня дела, и мне придется задержаться здесь до завтра. Я хочу, чтобы ты поужинала со мной на бейкерсфилдской вилле завтра вечером. Заодно посоветуешь, как лучше обставить этот дом. Я имею в виду мебель и все такое…

— Что за наказание! Я говорю тебе, а ты будто не слышишь. Пойми, нам незачем встречаться и не о чем беседовать.

— У меня много твоих вещей, — ровным тоном произнес Грег. — Удирая из Лос-Анджелеса, ты бросила у меня почти весь свой гардероб. А также фотографии своих родителей, письма, драгоценности, которые я тебе подарил…

— Драгоценности мне не нужны. Пожалуйста, забери их обратно.

— Между прочим, в одном из залов этой виллы есть очень красивый камин, — негромко произнес Грег. — Хочешь, я брошу туда все твои вещи?

— Нет! Верни мне фотографии!

— Тебе придется зайти за ними, — сказал он с оттенком торжества. — Завтра, в семь вечера.

— Грег…

В трубке раздались короткие гудки. Нэнси посмотрела на нее и с треском швырнула на аппарат.

— Кто это был? — невнятно спросил с порога Тедди Скотт, удерживая губами несколько гвоздей.

Он стоял, прислонясь к дверному косяку, и на его физиономии блуждала обычная улыбочка.

— Старая любовь?

— Ты подслушивал? — набросилась на него Нэнси.

— Даже не думал. — Тедди выпустил гвозди изо рта в ладонь. — Но ты так орала, что глухой услыхал бы. Брось, Нэнси, не кипятись. Ведь мыс тобой друзья. Кто он?

— Его имя Грег Уордсворт, — вздохнула она. — Это мой знакомый из Лос-Анджелеса.

— И чем, интересно, он зарабатывает на жизнь? Грабит банки?

— В некотором роде. Но не с пистолетом в руках. Он кинорежиссер, хотя порой занимается и продюсерской деятельностью. Но никогда lie вкладывает в проекты собственные деньги. Обычно Грег привлекает средства со стороны.

Тедди присвистнул.

— Похоже, дела у него идут неплохо! Нэнси пожала плечами.

— Грег признанный мастер в сфере кинобизнеса. Причем не все его проекты приносят деньги. Иногда он берется за работу только из-за того, что в ней заняты талантливые люди, заранее не ожидая большого коммерческого успеха. Но, как правило, в конце концов, все оказываются в выигрыше.

Некоторое время Тедди разглядывал лежащие на его ладони гвозди.

— А что связывает с этим мистером тебя? У вас завертелся роман еще в Лос-Анджелесе?

— Мы просто были знакомы.

— Ну это и так понятно, ласточка. Но какая кошка между вами пробежала?

— Тебе до этого нет никакого дела!

— Да-а, вижу, крепко он тебя зацепил… — протянул Тедди.

— Все уже кончено, — сухо произнесла Нэнси. — И это самое главное.

— Может, для тебя и кончено, — усмехнулся Скотт. — А для него, похоже, нет!

Нэнси отвернулась.

— Послушай, мне некогда упражняться в пустой болтовне. Пора начинать работу.

— Так тебе этот красавчик не нужен? Вот это кино!

— Убирайся отсюда, Тед! — проворчала она.

— Ухожу, ухожу, ласточка. Тем более что моя работа закончена. Счет пришлю, когда решу, сколько с тебя взять.

— А ты хорошо закрепил дверь? — с беспокойством спросила Нэнси.

— Лучше, чем было. Не волнуйся, рыбка, теперь твоя дверь выдержит осаду голливудских звезд!

— Какая кошка между вами пробежала?

Вопрос Тедди еще долго отдавался эхом в мозгу Нэнси. Ответить на него было непросто. Она ломала над этим голову постоянно. Для того чтобы понять причину размолвки, нужно было знать, что представляла собой Нэнси, когда впервые встретилась с Грегом Уордсвортом.

А также, каким был он сам, когда ворвался в ее жизнь.

В то время Нэнси был всего двадцать один год, и для нее Грег, которому уже исполнилось тридцать два, был божеством.

Разница в одиннадцать лет представлялась Нэнси весьма существенной. Грег успел добиться успеха в жизни, обладал огромным состоянием и не меньшим влиянием. А Нэнси недавно ушла из университета и имела лишь талант украшать помещения и создавать в них уют.

Грег находился в центре блистательного мира знаменитостей. Нэнси жила в одиночестве и была очень робка.

Грег без всяких усилий притягивал к себе самых красивых женщин. Нэнси еще не отошла после неудачного романа, который хорошо начался, а закончился скверно.

Она пребывала в смешанных чувствах и совершенно не представляла, что делать дальше.

Зато Грег был настолько уверен в себе, что двигался по жизни, как паровоз по рельсам, таща за собой все и вся.

Когда они встретились, ни о каком соревновании не могло быть и речи.

Их знакомство состоялось на съемках фильма. Нэнси лишь недавно приехала в Лос-Анджелес, и ей сразу повезло — подвернулась эта работа. Она была ответственна за цветы и все, что с ними связано.

Надо сказать, Нэнси проявила в своей работе столько таланта, что в итоге сфера ее деятельности значительно расширилась. С ней начали советоваться по любому вопросу, касавшемуся декораций. А она жадно впитывала секреты таинственного процесса — киносъемок.

В один прекрасный день Грег Уордсворт прибыл на съемочную площадку чуть раньше, чем обычно, когда там еще возились оформители. Он увидел Нэнси и сразу понял, что она предназначена ему.

Это было полностью в его стиле. Он попросту превратил Нэнси в свой очередной проект.

Однако трения возникли между ними с самого начала. В тот период жизни Нэнси меньше всего нуждалась в романе с человеком, который был гораздо старше ее.

Через нечто подобное она недавно прошла.

Нэнси честно рассказала Грегу, что бросила университет — ушла с третьего курса факультета искусств — из-за любовной истории с преподавателем. Неудачный роман катастрофически повлиял на нее саму, а также на учебу и жизнь вообще.

Грег как будто слушал то, что Нэнси рассказывала об Эдвине Гастингсе, воспользовавшемся ее невинностью и доверием, как прежде поступал с другими красивыми и подающими надежды студентками.

Да, Грег вроде бы слушал. А потом поцеловал Нэнси и посоветовал забыть Эдвина и начать новую жизнь.

Все, проблема решена!

Грег так и не понял, что Эдвин сделал с Нэнси и почему она стала такой ранимой. Не осознал существования большой вероятности того, что может стать для нее вторым Эдвином. Заманить в ту же ловушку.

А может, он и не желал этого понимать. Потому что очень сильно хотел Нэнси.

Настолько, что даже был не в состоянии дать ей то, в чем она отчаянно нуждалась, — времени. Периода покоя, в течение которого она изжила бы последствия общения с Эдвином, трезво взглянула на всю эту историю и сделала необходимые выводы.

Вместо этого Грег попросту отметал любые возражения Нэнси. На все ее мольбы у него был один ответ: «Я лучше знаю!».

В каком-то смысле Нэнси завидовала ему. Хорошо, наверное, знать, что ты лучший из лучших. Это значительно упрощает жизнь. А также освобождает от мнительности и вселяет уверенность, что любую проблему можно решить с помощью двух-трех ловких ходов!

Но, когда Нэнси узнала о своей беременности, она поняла: с этой проблемой справиться невозможно.

Это явилось для нее последней каплей.

Желая оказаться наедине с собой и прислушаться к собственному сердцу, она сказала Грегу, что уходит от него.

Тот, придя в полный восторг от известия, что скоро у него появится ребенок, прежде своими детьми он называл фильмы, которые снимал, — что возлюбленная подарит ему дитя, страшно изумился.

Почему Нэнси хочет покинуть его именно сейчас, когда по логике больше всего нуждается в его, Грега, любви и заботе?

Потому что у Нэнси возникло такое чувство, будто жизнь кончается, еще толком не начавшись. Будто она оказалась в западне, выход из которой, с одной стороны, закрывал Грег, а с другой — ребенок.

Когда спор с Грегом достиг пика, Нэнси прибегла к той ужасной угрозе — сделать аборт. В итоге Грег был настолько ошеломлен, что у нее появилась возможность скрыться. Навсегда исчезнуть из его жизни.

Она даже представить себе не могла, что болезнь превратит порожденную раздражением угрозу в реальность…

Когда Нэнси подъехала к вилле, где поселился Грег, начал накрапывать дождик. Вокруг дома не было заметно никакого движения. Нэнси знала, что в течение нескольких последних лет он пустовал, хотя когда-то был обставлен дорогой стильной мебелью, а окружающие его клумбы и небольшой парк оформлял специально приглашенный из Нью-Йорка ландшафтный дизайнер.

Потом большую часть мебели продали и вилла как будто оголилась. Сейчас для ее восстановления требуется немало средств. Разумеется, у Грега найдутся для этого деньги, но он не такой человек, чтобы привязать себя к столь долгосрочному проекту.

Миновав ворота, Нэнси повела фургон к парадному подъезду. В преддверии скорой встречи с Грегом она все больше нервничала, то и дело облизывая пересохшие губы.

К ужасу Нэнси, возле дома были припаркованы два незнакомых автомобиля. Грег не предупредил ее, что пригласит гостей. Скорее всего, кого-то из киношников.

Несколько минут Нэнси сидела, крепко стискивая баранку. Сердце билось в груди, как птички в клетке. Ей не хотелось проводить вечер в подобном обществе, особенно сейчас, когда она так потрясена возвращением Грега в ее жизнь.

Однако вскоре возле фургона возникла высокая фигура и Нэнси стало ясно, что улизнуть не удастся.

Она медленно опустила стекло. Приблизившись к окошку, Грег улыбнулся. В его волосах поблескивали мелкие капельки дождя.

— Рад, что ты приехала, — тихо произнес он.

— Негодяй! — возмущенно прошипела Нэнси. — Почему ты не сказал, что ждешь еще кого-то?

— Они заехали ненадолго, — спокойно отвесил Грег. — Ты хорошо знаешь обоих. Они сгорают от желания повидаться с тобой. Заглушай двигатель и идем.

5

Он провел Нэнси к крыльцу, удерживая теплую ладонь на ее спине, чуть повыше талии.

В холле Нэнси скользнула взглядом по лепнине на потолке, по ведущей на второй этаж мраморной лестнице, и у нее возникло невольное ощущение, что она будто попала в театр. Впрочем, в присутствии Грега это казалось вполне естественным.

— Красиво, правда? — произнес тот. — Вилла большая, но ее пропорции настолько благородны, что размеров почти не замечаешь.

— Этот дом подходит тебе, — заметила Нэнси.

Она взглянула на Грега, и ее сердце замерло.

В темном костюме и ослепительно белой рубашке, источающий запах дорогого мужского парфюма, он был неотразим.

Опустив взгляд на свои джинсы и украшенную вышивкой блузку, Нэнси поморщилась.

— Если бы ты меня предупредил, что ждешь гостей, я бы оделась соответственно.

— Это не официальный прием, дорогая. — Грег оглядел ее с головы до ног. — К тому же ты как всегда очаровательна. — Он взял Нэнси за руку. — Идем!

Комната, в которую они пришли, напоминала кабинет или библиотеку. Но предназначенные для книг шкафы были пусты. В помещении находились лишь потертые кожаные кресла, сдвинутые полукругом вокруг стоящего перед камином столика. В самом камине, несмотря на теплую погоду, горел огонь. Вероятно, из-за насытившего воздух влагой дождя.

При появлении в комнате Нэнси с кресла встала Рэчел Хаскелл и приветственно протянула руки.

— Дорогая моя! Как чудесно снова увидеть тебя!

Они обнялись, и в горле Нэнси возник ком. Эта чрезвычайно талантливая актриса была давней приятельницей Грега и с самого начала очень нежно относилась к Нэнси. Встреча с ней явилась для Нэнси чем-то наподобие свидания с несколько лет назад ушедшей из жизни матерью.

Затем Нэнси обнял Майкл Пристли, известный кинопродюсер, в последнее время редко появлявшийся на публике.

— Добро пожаловать обратно, моя прелесть! Мы все скучали по тебе.

— Это правда, — улыбнулась Рэчел.

Тем временем Грег усадил Нэнси в свободное кресло и вручил ей бокал шампанского.

— А я вот здесь… работаю… — смущенно произнесла она.

— Ты стала еще красивее, — констатировал Майкл.

Его волосы поблескивали серебром в отсветах пляшущих в камине языков пламени.

— Чертовски приятно снова видеть тебя.

Обычно Майкл Пристли так неохотно покидал свой дом в Беверли-хиллз, что Нэнси поневоле задумалась о причинах его появления в Бейкерсфилде.

Рэчел и Майкл принадлежали к кругу самых близких друзей Грега. И он сам, и эти двое, вращались в сфере, где неискренность была нормой поведения. Однако здесь, у камина, на лицах собравшихся не возникло даже намека на фальшивую улыбку.

Нэнси быстро поняла, что после многолетнего перерыва Майкл затеял съемки фильма, так как его чрезвычайно заинтересовал сценарий одного начинающего автора. Рэчел получила приглашение на главную роль, а Грег согласился стать продюсером.

— Ты уже столько времени не снималась в романтической картине, — обронил Грег в ходе общей неторопливой беседы. — Последнее, что я могу припомнить, это «Ливень».

— Это потому что я уже старовата для героинь-любовниц. Меня даже как-то раз пригласили сняться в роли бабушки, — сказала Рэчел со вздохом, однако глаза ее поблескивали лукавством, а на лице цвела знаменитая улыбка.

— Напрашиваешься на комплименты? — поднял бровь Грег. — Ты признанная красавица и прекрасно знаешь об этом. Но дело в другом. Ты способна превратить новый фильм Майкла в настоящую жемчужину.

— Ведь там предполагаются постельные сцены! — воскликнула Рэчел. — Кто захочет смотреть на Ромео в объятиях нянюшки Джульетты?

— Тут ты совсем не права! — проворчал Майкл. — Прочти сценарий внимательнее. Это история необычной и очень красивой любви. И только ты можешь создать сильный образ главной героини.

Рэчел с улыбкой повернулась к Нэнси, внимательно прислушивавшейся к разговору.

— А ты что думаешь, Пышечка? — Актриса частенько употребляла это ласковое прозвище, слегка подтрунивая над пышным бюстом и крутыми бедрами Нэнси. — Как, по-твоему, может женщина моего возраста сняться в любовной картине?

— Конечно, сценария я не читала, — сказала Нэнси, — но уверена: любовь не зависит от возраста. Равно как и секс. В этой области человеческих отношений не существует барьеров. Кроме того, вы такая мощная личность, что непременно сделаете этот образ незабываемым.

— Нет, правда, — вновь улыбнулась Рэчел. — Если без лести и преувеличений… неужели ты впрямь думаешь, что в мои годы я буду смотреться в эротической сцене?

— Никакой лести, — серьезно ответила Нэнси. — И раз уж речь зашла о Ромео и Джульетте, то уверена, что они полюбили бы друг друга, даже если бы встретились в доме для престарелых.

Мужчины дружно закивали, а Майкл даже беззвучно зааплодировал.

— Браво! Отлично сказано, детка.

Вскоре гости заметили, что припустивший было дождь больше не стучит в оконные стекла, и решили воспользоваться этим обстоятельством, чтобы уехать.

Когда все двинулись в холл, Рэчел наклонилась к Нэнси и негромко произнесла:

— Так приятно снова видеть тебя с Грегом. Он так, страдал в твое отсутствие! Мы всерьез беспокоились о нем. А сейчас Грег понемногу становится похожим на себя прежнего.

Нэнси посмотрела в спокойные глаза умудренной жизненным опытом женщины.

— Я не с Гретом, Рэчел.

— Да? Ну, по крайней мере, сегодня я видела вас вместе. На мой взгляд, вы идеально подходите друг другу. Лучшей пары мне не доводилось встречать.

Нэнси поморщилась.

— Впечатления бывают обманчивыми. На самом деле мы с Грегом очень разные люди.

— Разве не ты только что убеждала меня, что для любви не существует барьеров? — лукаво улыбнулась Рэчел.

— Я и сейчас это повторю. Однако есть любовь, которая целиком поглощает людей, не оставляя места для их собственной личности.

— По-моему, тебе это не угрожает. Ты всегда останешься собой, — уверенно произнесла Рэчел. — Впрочем, у меня собственный взгляд на вещи. Я думаю, что личность человека раскрывается полностью лишь тогда, когда он по-настоящему влюблен.

Нэнси знала, что актриса потеряла мужа, поэтому, опустив глаза, она тихо сказала:

— Мне очень жаль, Рэчел.

Та вздохнула.

— Я по-прежнему люблю Дэвида. И всегда буду любить. Это неизлечимо.

— Из-за этого вы сомневаетесь начет эротической сцены, которую предусматривает сценарий нового фильма?

Рэчел на секунду задумалась.

— Отчасти да.

— А может, именно потому и стоит пойти на это? В память о вашей с Дэвидом любви.

Рэчел усмехнулась.

— Поразительно! Вы с Грегом скроены совершенно одинаково. Ладно, будь по-вашему! А сейчас скажи-ка мне вот что: почему ты ушла от Грега?

— Трудно объяснить в двух словах. Я словно начала задыхаться… Это было похоже на клаустрофобию. Как будто сидишь в комнате, стены которой неумолимо сдвигаются, грозя тебя раздавить.

— Ты не выдержала его стиля жизни?

Рэчел нахмурилась, пытаясь понять.

— Нет, не то… Я привыкла к постоянным перелетам из одной страны в другую, к обществу знаменитостей, к сумасшедшему темпу существования. Проблема заключалась в самом Греге. Он словно лишил меня жизненного пространства.

— Ну не знаю… — протянула Рэчел. — По-моему, очень здорово, что ты вновь впустила Грега в свой мир.

Нэнси вздохнула.

— В данный момент я прилагаю массу усилий, чтобы выставить его обратно.

— Дорогая моя, Грег человек особенный, — мягко произнесла Рэчел. — Он вроде мага или волшебника. Никому не удается так ловко сводить людей, которых как будто ничто не объединяет. В итоге происходят удивительные вещи. Честно говоря, я вовсе не считаю Грега таким деспотичным чудовищем, каким он видится тебе. Просто он очень уверен в себе. А также в том, что подходит тебе во всех смыслах этого слова.

Нэнси медленно покачала головой.

— Пусть так, но Грег все равно не может решать за меня.

— О, разумеется! — согласилась Рэчел. Затем добавила: — Мне кажется, что ты до сих пор любишь Грега и что это на всю жизнь. Ему остается лишь научиться не давить на тебя.

Оглянувшись, Нэнси поймала сияющий взгляд Грега. Тот улыбнулся ей, и ее сердце сладко сжалось. Несомненно, он доволен, что Нэнси внесла свой вклад в попытку убедить Рэчел сняться в эротической сцене.

От внимания последней не укрылся этот быстрый обмен взглядами.

— Грег обожает тебя, дорогая, — шепнула она.

— По-своему да, — согласилась Нэнси. — Но дело в том, что еще в университете я крайне неудачно влюбилась. Роман кончился плохо, но как-то пережить и переосмыслить это мне не удалось: Грег не дал времени. Он ворвался в мою жизнь как ураган. Всего в наших отношениях было слишком. Даже его любви. Грег чересчур сильно любит меня, слишком опекает и оберегает. Даже собственная Душа как будто больше мне не принадлежит. А когда…

Нэнси внезапно умолкла. Она собиралась сказать о беременности, но эта тема до сих пор была слишком болезненна.

— А когда… — поощрительно повторила вслед за ней Рэчел. — Насколько я понимаю, что-то произошло? — Она пристально взглянула на Нэнси. — Нечто такое, о чем тебе не хочется говорить?

— Я пережила трудные времена, — с усилием произнесла та. — Тяжело заболела и…

Рэчел обняла ее за плечи.

— Да, дорогая, я знаю. Грег рассказал мне, что тебе нелегко пришлось в Глендейле.

Нэнси похолодела.

— Грег рассказал вам о Глендейле?

— Он не вдавался в детали, — поспешила успокоить ее Рэчел. — Просто упомянул, что ты там лежала. Врачи сообщили ему, что ты выжила лишь чудом.

Нэнси почувствовала себя еще неуютнее.

— Врачи?

— Пару дней назад Грег ездил в глендейлскую больницу. Я думала, ты знаешь. — В глазах Рэчел появилось тревожное выражение. — Ох, кажется, я не должна была этого говорить!

— Нет, ничего…

Нэнси натянуто улыбнулась. Выходит, Грег успел побывать в Глендейле.

— Дорогая, прости меня. Я не хотела тебя огорчить.

— Не волнуйтесь, все это пустое, — легко произнесла Нэнси. — Строго говоря, я сама должна была догадаться.

Глядя на удаляющиеся огоньки автомобилей и чувствуя на своей талии руку Грега, Нэнси кипела от негодования.

— Я горжусь тобой, — сказал Грег, целуя ее в щеку. — Ты настолько обаятельна, что просто влюбляешь в себя людей.

— Я ничего не делаю для этого специально. Между прочим, с твоей стороны нечестно устраивать мне подобные неожиданности.

— Мне нужно было потолковать с Майклом и Рэчел. Признаюсь, новый проект будоражит меня. А ты была великолепна!

— Как всегда?

— По правде сказать, да, — с улыбкой кивнул Грег. — Ты за что-то сердишься на меня?

— Еще бы мне не сердиться!

— За что же? — спросил Грег, уводя Нэнси в дом.

— Говорят, ты предпринял небольшое путешествие в Глендейл, — сдавленно произнесла она. — Маленькая разведывательная операция? Или ты станешь уверять меня, что собирал материалы для нового фильма?

Улыбка на лице Грега погасла.

— Рэчел рассказала тебе.

— Да. Хотя мне самой следовало догадаться, что ты так поступишь, верно? Ведь я достаточно хорошо изучила твои приемы. Ну и как ты поступил: прикинулся моим новым лечащим врачом и потребовал историю болезни или просто соблазнил какую-нибудь молоденькую медсестру?

— Я не пытался добыть твою историю болезни, — спокойно ответил Грег.

— Ох, только не нужно водить меня за нос!

— Мне все равно не показали бы эти записи, как бы я ни просил. Поэтому я даже не пытался.

— Грег, ты полагаешь, что я твоя собственность, и считаешь себя вправе принимать решения вместо меня. — Нэнси задыхалась от душившего ее гнева. — Я больше не удивляюсь твоим поступкам. И факт твоей поездки в Глендейл ярко показывает, кто ты такой.

Грег мрачно усмехнулся.

— И кто же?

— Человек, настолько сосредоточенный на себе, что ему нет дела до чувств других людей. Ты отправился в Глендейл, потому что не померил мне. Тебе нужны были доказательства моей лжи. Ты хотел удостовериться, что на самом деле никакой болезни не было, а я просто избавилась от ребенка, чтобы насолить тебе.

Выражение лица Грега свидетельствовало о том, что он еле сдерживается.

— Ошибаешься. Я ездил в Глендейл из-за тебя. Из-за нескольких слов, которыми ты обмолвилась.

— Надеюсь, ты удовлетворил любопытство сполна, — процедила Нэнси. — И надеюсь также, что я того стоила. Потому что тоже намерена съездить в Глендейл. И если окажется, что тебе действительно показывали историю моей болезни, я устрою грандиозный скандал. И подам в суд. На них и на тебя. После чего эта история непременно попадет в газеты. Неважно, какую сумму мне придется за это выложить, но я заставлю тебя пожалеть о твоем поступке. А теперь… спасибо за приятный вечер, Грег. До свидания!

Не помня себя от злости, она выбежала из дома и обнаружила, что дождь вновь усилился, грозя превратиться в сплошной ливень. Над головой громыхало.

Пригнувшись, Нэнси добежала до своего фургона и юркнула в кабину. Завела двигатель и не стала разворачиваться, а сделала по двору круг, проехав при этом по куче битого камня и металлических прутьев, оставшихся неубранными после проводившегося здесь в начале лета ремонта крыши. Пару раз Нэнси тряхнуло, и ей даже послышался какой-то хлопок, однако она была слишком взволнованна, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Миновав распахнутые решетчатые ворота, Нэнси на полной скорости рванула по пустынной Гарден-стрит. Однако, проехав квартал, она сообразила, что с фургоном что-то неладно. Его как-то странно заносит вбок. Выругавшись сквозь зубы, Нэнси притормозила у кромки тротуара. Снаружи лило как из ведра, выходить не хотелось, но необходимо было выяснить причину непонятного поведения транспортного средства.

Сердито сопя, Нэнси вышла наружу и сразу оказалась по щиколотку в воде. В следующую минуту она увидела, что произошло: левое заднее колесо фургона было спущено. Выходит, тот хлопок ей не почудился!

Промокнув до нитки, Нэнси вернулась в кабину. Дождь принес с собой прохладу. В другое время Нэнси обрадовалась бы этому обстоятельству, но сейчас ее влажная кожа покрылась пупырышками.

Дрожа и глядя на искрящиеся в свете фонарей стекающие по лобовому стеклу струи воды, Нэнси размышляла, что делать дальше. Можно попытаться на малой скорости добраться домой, но лучше не рисковать. Слишком опасно — со спущенным колесом на мокром асфальте. Гораздо вернее попросить кого-нибудь подбросить ее домой, а завтра утром вернуться к фургону и поставить запаску. Но на дороге ни одной машины…

Не успела Нэнси подумать об этом, как в зеркале заднего вида вспыхнул свет фар. Она приоткрыла дверцу, высунулась под дождь и яростно замахала рукой.

К ее радости, вскоре рядом остановился «лендровер».

— Спасибо, что притормозили! — крикнула Нэнси.

В следующее мгновение дверца автомобиля распахнулась и на дорогу вышел… Грег.

— Не за что, — сказал он. — Я как раз гадал, возле какого столба обнаружу тебя.

6

Грег привез притихшую Нэнси обратно на виллу.

— Не беспокойся, — улыбнулся он. — Утром позвоним в техпомощь — и все уладится.

— Благодарю, что отправился следом за мной, — угрюмо произнесла Нэнси.

— Я понял, что ты проколола шину, и поспешил вдогонку, — мягко пояснил Грег. — Ты рванула отсюда как перепуганная кошка. Счастье, что все хорошо кончилось. — Он пристально взглянул на Нэнси. — О, да ты дрожишь! Идем наверх, там в ванной есть купальный халат, переоденешься. Кстати, твои вещи тоже наверху, я их тебе отдам.

В большой пустой вилле стояла тишина, однако она показалась Нэнси приветливой, когда они с Грегом поднимались по широкой мраморной лестнице. Своей спальней он избрал одну из комнат, окна которой выходили на лужайку позади дома. Это было большое помещение с обширной кроватью.

Пока Нэнси стаскивала мокрую одежду, сушила полотенцем голову и облачалась в белый махровый халат, Грег развел огонь в камине.

— Надо прочистить дымоходы, — заметил он, взглянув на Нэнси через плечо. — Первым делом займусь этим, когда куплю эту виллу.

— Ты действительно собрался ее приобрести?

— Да. Скоро мне придется заняться поисками персонала для поддержания здесь порядка.

— Признаться, когда об этом зашел разговор в моем магазине, мне показалось, что ты просто пускаешь пыль в глаза Сюзен. Я ни на секунду не поверила в серьезность твоих намерений.

— Почему?

— Ну… во-первых, это шикарная вилла, даже несмотря на то, что ее требуется привести в порядок. Наверняка владельцы запрашивают за нее целое состояние!

— Деньги — это именно то, что есть у меня в избытке, — пожал плечами Грег. — Тебе ли этого не знать!

— А во-вторых, ты не тот человек, чтобы взваливать на себя подобную собственность.

Грег удивленно взглянул на нее.

— Как это следует понимать?

— Ведь у тебя квартира в Лос-Анджелесе, — сказала Нэнси, живо вспомнивроскошные, оформленные в ультрасовременном стиле апартаменты, где, тем не менее, она была очень несчастна. — Ты всегда говорил, что больше ни в чем не нуждаешься. Проблем никаких, уход минимальный, запер дверь — и лети в любой конец света. А здесь целое поместье. Это совершенно другое дело.

— Не спорю, — кивнул Грег. — Но, видишь ли, солнышко, я тоже сильно переменился с тех пор, как мы расстались. Можно сказать, повзрослел, так же, как и ты. — Он поставил на кровать небольшой кожаный кейс. — Здесь принадлежащие тебе мелочи, но все смешалось, так что придется разбираться.

Присев на край постели, Нэнси заглянула в кейс. Его содержимое могло служить своеобразной иллюстрацией ко всей ее жизни. Внутри находились фотографии родителей Нэнси, молодых и беззаботных. Ее собственные детские снимки — симпатичная девчушка в кудряшках. Затем карточки матери и Алекса, отчима Нэнси. На этих фотографиях мать выглядит по-иному. На ее лице словно лежит печать утраты.

Здесь же находились школьные снимки Нэнси, по которым можно было проследить, как из нескладной девочки-подростка она постепенно превращается в красивую девушку. И, наконец, фотография, запечатлевшая Нэнси в возрасте девятнадцати лет. Тогда она всецело находилась под влиянием Эдвина Гастингса, университетского профессора, соблазнившего ее.

Кроме снимков в кейсе были и другие предметы — письма, бусы, кольца, театральные билеты и тому подобные мелочи. И еще черный бархатный футляр.

Грег взял его и открыл крышечку.

— Помнишь? — спросил он, усаживаясь на кровать рядом с Нэнси.

В его пальцах сверкнуло сапфировое ожерелье. Нэнси взглянула на украшение, которое Грег подарил ей, узнав, что она беременна. Подарок был настолько дорогим, что породил тогда у Нэнси новый приступ паники. Красивые граненые камни словно олицетворяли собой звенья цепи, приковавшей ее к Грегу.

— Надень, — попросил он, открывая замочек.

— Не хочу.

— Хотя бы на минутку! Ведь ты только разок примерила его, и все.

— Лучше продай его. Оно слишком дорогое, чтобы валяться без дела.

— Я никогда не продам эту вещь. Она твоя, солнышко. — Обернув ожерельем шею Нэнси, Грег защелкнул замочек. — Вот так.

Нэнси опустила взгляд на прозрачные синие камни.

— Нет, — произнес вдруг Грег. — Халат портит все впечатление. Дай-ка я… — Не договорив, он расстегнул пару верхних пуговиц и сдвинул халат вниз по плечам Нэнси, почти полностью обнажив полную упругую грудь. — Так гораздо лучше, — хрипло прошептал он.

Теперь ожерелье действительно смотрелось по-другому. Оно словно ласкало безупречную, сливочного оттенка кожу Нэнси.

— Какая ты красивая! — восхищенно прошептал Грег, склоняя голову и пряча лицо в искусительной ложбинке меж двух прелестных выпуклостей.

В следующее мгновение Нэнси ощутила прикосновение его губ. Она вновь задрожала, но на этот раз не от холода. Ее глаза сами собой закрылись, голова запрокинулась, а пальцы погрузились в густые темные волосы на затылке Грега.

— Я так скучал по тебе, — тихо произнес он, поднимая голову. — А ты? Ты скучала?

Во рту у нее пересохло.

— Поначалу да…

— Поначалу?

Нэнси промолчала. Ей не хотелось рассказывать об ужасных одиноких днях и ночах, которые ей довелось пережить вскоре после выписки из больницы. Зачем Грегу знать, как тосковала она по его объятиям?

Зато позже Нэнси порадовалась, что Грег не приехал за ней. Иначе она вернулась бы в золотую клетку и никогда не открыла бы собственного дела.

— Нет, ничего… не обращай внимания, — прошептала Нэнси.

Грег уже целовал ее шею, упиваясь ароматом кожи. Она погладила его широкие плечи, но потом попыталась отстраниться.

— У тебя есть комната для гостей?

— Зачем она тебе? Ведь мы и так в спальне, — произнес Грег, касаясь губами ее подбородка. — У нас впереди вся ночь. — Он поочередно поцеловал уголки рта Нэнси. — Останься со мной. Ты ведь не хочешь проводить эту ночь в одиночестве так же, как и я…

Нэнси не нашлась с ответом. Впрочем, Грег его и не ждал. Он быстро расстегнул оставшиеся пуговицы, распахнул полы халата и прикипел взглядом к крупным отвердевшим соскам. В следующую минуту Нэнси ощутила на одном из них его губы.

— Просто чудо! — шепнул Грег, словно делясь с Нэнси секретом. — Они словно живут своей жизнью…

Она улыбнулась.

— Прикладная магия, — тихо произнесла Нэнси и позволила Грегу увлечь ее в объятия.

Она забыла — или, вернее, спрятала эти воспоминания даже от себя самой, — какой восхитительной может быть любовь с Грегом.

Он не только обладал красивым телом, но и умело использовал его, чтобы дарить удовольствие и получать его. Страсть Грега была неутолима. Время от времени они засыпали, обняв вдруг друга, но потом Нэнси вновь пробуждалась, ощутив его поцелуи и прилив нового желания.

Дождь монотонно стучал в окна, как будто вовсе не собираясь прекращаться. И удобная широкая постель словно превратилась для Нэнси и Грега в отдельный, созданный только для них одних мир.

Грег встал, чтобы подбросить дров в камин, и Нэнси приподнялась на локте, с удовольствием наблюдая за ним. Сейчас он походил на таинственное и восхитительное божество из древней легенды.

Затем Грег вернулся, сел рядом с ней. Когда его ладони ласково заскользили по груди Нэнси, та издала мурлыкающий звук — точь-в-точь как большая сытая кошка.

— Это правда, что у тебя никого не было с тех пор, как мы расстались? — спросил Грег.

— Конечно. Зачем мне врать?

— Просто я ревную.

— У тебя нет для этого причин, — улыбнулась Нэнси.

— Я доставляю тебе удовольствие?

— Если ты до сих пор не понял этого, то должен быть глухим и слепым!

Он рассмеялся.

— Тогда почему…

— Что?

— Почему ты все время стремишься уйти от меня?

— Видишь ли, действие наркотиков наверняка бывает приятным, но, тем не менее, я их не употребляю. То же самое с тобой, Грег.

— Не очень-то приятно, когда тебя сравнивают с наркотиком.

— Я могу принимать тебя лишь в разумных дозах и строго по необходимости, — улыбнулась Нэнси. — А получать только по рецепту.

— Покупать, ты хотела сказать. Но я не продаюсь. Кроме того, я и так принадлежу тебе. И лишь тебе одной.

Ласкающая рука Грега достигла лона Нэнси, и та раздвинула ноги.

— Да, — шепнула она. — Но все равно это похоже на прием опиума по предписанию врача. Слишком большое искушение.

Увидев, что Нэнси закрыла лицо руками, Грег поцеловал ее пальцы.

— Что случилось?

— Не знаю почему, но я не могу противостоять тебе, — сдавленно произнесла она. — Временами ты действительно представляешься мне сильнодействующим наркотиком, от пристрастия к которому мне никогда не удастся освободиться.

Грег вздохнул.

— Зачем тебе освобождаться? Поверь, мне никогда еще не доводилось испытывать к кому-либо столь сильных чувств. И я знаю, что больше никого так не полюблю. Ты женщина моей мечты, величайшая любовь всей жизни. С того момента, когда я впервые увидел тебя на съемочной площадке, мне стало ясно, что ты должна стать моей. А когда ты покинула меня, весь мир будто погрузился во мрак.

— Почему ты отправился в Глендейл? — сдавленно спросила Нэнси, — Почему не веришь мне, если любишь так сильно?

— Солнышко, это ты не доверяешь мне. Я ездил в больницу вовсе не для того, чтобы разнюхать обстоятельства твоего выкидыша, но потому, что ты рассказала мне о самовольном прекращении приема препаратов, предотвращающих возможные последствия энцефалита.

Нэнси отняла руки от лица и взглянула на Грега.

— Каким образом это касается тебя?

Он вздохнул.

— Ведь тебе прекрасно известно, насколько опасна эта болезнь. Я забеспокоился, узнав, что ты перестала принимать таблетки. И захотел узнать о возможных последствиях. Ради твоего же блага.

— Это не оправдывает твоего поведения!

— Наверное. Но самое главное заключается в том, что ты не должна была прерывать лечение. Я разговаривал с невропатологом, наблюдавшим тебя в больнице, Стэнли Хэффилдом, — так, кажется? — и он тоже очень беспокоится за тебя. Выяснилось, что ты должна периодически приезжать для осмотра, но этого не произошло ни разу с момента выписки из больницы.

— Я хорошо себя чувствую, и это для меня гораздо важнее посещений доктора Хэффилда.

— Глупышка, — со вздохом констатировал Грег.

Немного помолчав, он погладил Нэнси по голове.

— Ты тоже для меня как наркотик.

— Вот видишь! Мы вредны друг для друга.

— Гм… я бы с этим не согласился. — Он наклонился и легонько поцеловал сначала живот Нэнси, а затем бедра. — Но, когда ты ушла, мне стало ясно, что я почти ничего не знаю о тебе. Наша жизнь в Лос-Анджелесе была такой насыщенной — работа, поездки, встречи… Нам даже некогда было сесть и поговорить. Оставаясь наедине, мы занимались любовью, а потом засыпали. А назавтра все начиналось сначала.

— Просто ты не хотел меня выслушать, — ворчливо возразила Нэнси.

— Сейчас хочу.

— Ты не сможешь этого сделать, пока не прекратишь целовать меня, — заметила она, глядя на Грега, чья голова уже находилась между ее раздвинутых бедер.

— Но ведь я слушаю ушами, а не губами, — невнятно пробормотал тот, щекоча языком самую чувствительную точку ее тела.

— Все равно уже поздно о чем-либо говорить, — простонала Нэнси. — Момент упущен.

Грег поднял лицо и посмотрел ей в глаза.

— Нет, дорогая, у нас еще все впереди.

— Но дальше не может так продолжаться!

Он уперся локтями в постель.

— О чем это ты?

— Ты сказал, что ничего не знаешь обо мне, и это правда. Тебе кажется, что ты понимаешь меня, но есть вещи, не подвластные твоему восприятию.

— Например?

— Ну взять хотя бы то, что сделал со мной Эдвин Гастингс. И вероятность чего пугает меня в отношениях с тобой. Кое-что отравляет мне даже самые счастливые минуты нашего общения.

— Расскажи об этом, Нэнси. Прямо сейчас. Я слушаю.

— Уже поздно о чем-либо говорить.

Лицо Грега приняло озабоченное выражение.

— Чего ты хочешь, солнышко?

— Чтобы ты оставил меня в покое.

— Об этом не проси. Я и так целый год провел без тебя.

— Если ты купишь эту виллу и поселишься здесь, я перееду в другой город.

— Нэнси!

— Обещаю, так и будет, — кивнула та. — Закрою магазин, погружу вещи в фургон и укачу в такое место, где ты меня никогда не найдешь.

— Как ты можешь так говорить после того, чем мы только что занимались?

— Пойми же, наконец, мне необходимо время!

— Но у тебя был целый год, — заметил Грег. — Если тебе этого было недостаточно, чтобы восстановить душевное равновесие, то не хватит никакого.

— Конечно, не хватит, если ты будешь постоянно рядом.

— Нет, не проси меня расстаться с тобой, — твердо произнес Грег. — Я все равно не сделаю этого. Но готов пойти на компромисс.

— На какой?

— Я не стану на тебя наседать, дам сколько угодно времени, узнаю о тебе все, что ты захочешь сообщить. И не стану тебе мешать.

— Что ты под этим подразумеваешь? — подозрительно спросила Нэнси.

— Если ты останешься в Бейкерсфилде, я согласен видеться с тобой только тогда, когда ты сама этого захочешь. Все будет происходить на твоих условиях.

— И никаких неожиданных визитов?

Грег улыбнулся.

— Нет. Только по предварительной договоренности.

— Я тебе не верю, — покачала Нэнси головой.

— Напрасно. Я готов спрашивать разрешения перед каждой встречей. Если скажешь «нет», не приеду. Но взамен ты тоже должна кое-что пообещать.

— Что?

— Во-первых, ты поможешь мне обустроить эту виллу. Сама выберешь обои, портьеры, мебель и тому подобное. Я во всем полагаюсь на твое чувство стиля и компетентность. Данное условие распространяется также на подготовку приемов, которые будут проводиться как минимум раз в неделю.

— Ну да! — хмыкнула Нэнси. — Кого ты хочешь обмануть? Если я соглашусь с этим требованием, мы все время будем вместе.

— Не обязательно. Ведь у меня тоже есть дела. Встречаться станем только в случае возникновения необходимости. Скажем, если понадобится что-то обсудить. Или если тебе просто захочется меня увидеть. Платить за работу я буду столько, сколько ты скажешь.

Нэнси вскинула бровь.

— Сколько скажу?

— Ведь я щедрый человек, сама знаешь.

— А если тебе не понравится то, что я сделаю?

Грег с улыбкой погладил ее по щеке.

— Малышка, у тебя идеальный вкус. Реализуй любые свои фантазии. Я не стану вмешиваться. Действуй так, как если бы ты являлась здесь хозяйкой.

— А бюджет?

— Для этих целей я выделю тебе персональную чековую книжку.

— Ну допустим. А какие еще обещания я должна дать?

— Второе условие: ты обязана нанести визит доктору Хэффилду. Причем как можно скорее.

— А третье?

— Это самое, — сказал Грег, целуя покрытое темными волосками лоно Нэнси. — Ты должна быть верна мне и звать меня, когда тебе понадобится любовь.

Она задумчиво погладила Грега по волосам.

— Я получаю деньги и секс… но оставишь ли ты мне свободу?

— Да, если тебе этого хочется. И если ты так ставишь вопрос.

— Значит, я получаю деньги и секс на своих условиях?

Грег улыбнулся.

— Да. По-моему, это хорошее предложение. Соглашайся.

— Не знаю, не знаю… Нужно подумать.

Ей в самом деле требуется все обдумать. И вспомнить, как это было.

7

Несмотря на большое число событий, случившихся за минувший год, Нэнси хорошо помнила все, что предшествовало разлуке.

Прежде всего, как они с Грегом встретились.

Нэнси участвовала в подготовке декораций к фильму, действия которого происходили во времена Гражданской войны. Съемки проводились не в павильоне, а в настоящем доме, относящемся примерно к тому же периоду. Перед Нэнси стояла задача любыми способами замаскировать вполне современную батарею центрального отопления в комнате, где в тот день предстояло играть актерам.

И она с честью выпуталась из положения, поместив перед радиатором большую вазу с пышным букетом.

Когда почти все было готово, за спиной Нэнси раздалось:

— Грег уже здесь!

Разумеется, Нэнси знала, кто снимает этот фильм, но никогда не встречалась со знаменитым Грегом Уордсвортом, так как обычно тот являлся на съемочную площадку, когда подготовка декораций была завершена.

Итак, Нэнси обернулась и увидела легендарную личность. Прежде Грег представлялся ей этаким статным седовласым джентльменом, непременно в очках.

Никто не сказал Нэнси, что знаменитый режиссер самый красивый мужчина на свете.

Ее сердце бешено забилось.

Грег стоял в некотором отдалении и беседовал с директором картины. На нем были синие джинсы и рубашка из той же ткани. Темноволосый, с лицом, словно отлитым из мрамора резцом древнегреческого скульптора, он, казалось, существовал для того, чтобы покорять женские сердца.

Выразительные темно-серые глаза Грега были обрамлены черными ресницами. Изгиб бровей свидетельствовал о страстности натуры.

Волосы Грега в те дни были короче и пострижены очень стильно. Сам он имел более ухоженный вид, чем когда год спустя вошел в магазин Нэнси.

Однако самое сильное впечатление на нее произвели губы Грега. Более красивого мужского рта ей прежде видеть не доводилось. В нем ощущалась чувственность, а также уверенность человека, привыкшего к тому, чтобы его команды выполнялись. Не в силах оторвать взгляд от губ Грега, Нэнси невольно представила, как они прижимаются к ее собственным в глубоком жарком поцелуе, которого она ждала всю жизнь.

Затем Нэнси увидела, что режиссер смотрит в ее направлении. Их взгляды встретились с Эффектом почти физического прикосновения. Нэнси почудилось, будто пол сдвинулся под ее ногами.

В следующую минуту директор картины тронул Грега за плечо и стал что-то быстро ему объяснять. Некоторое время тот слушал, но потом вновь взглянул в сторону Нэнси. Заметив, куда смотрит режиссер, директор фильма пояснил:

— Это одна из наших оформительниц, Нэнси Бэссет. Все эти чудесные цветочные композиции — ее заслуга.

Грег пересек комнату и протянул Нэнси руку для пожатия. Его ладонь была теплой и крепкой. Он прямо посмотрел в глаза Нэнси.

— Ваша работа действительно великолепна.

Она не помнила, что ему ответила, помнила только, что покраснела до корней волос.

Затем начались съемки, но на этот раз директор попросил Нэнси на всякий случай задержаться: вдруг вновь понадобится ее помощь. Она бродила позади камеры и оператора, стараясь не подходить слишком близко к Грегу, но не сводя с него зачарованных глаз.

Один раз Грег неожиданно оглянулся. Нэнси не успела отвернуться, и их взгляды вновь схлестнулись на мгновение.

Когда было снято несколько эпизодов и работа закончилась, Грег приблизился к Нэнси.

— В этот уикенд я даю ужин для друзей. Не возьметесь ли украсить стол цветами? У вас это так хорошо получается! Поможете мне?

— Да, — без колебаний ответила она. — Конечно, помогу.

Так все и началось.

Затем события начали разворачиваться с такой скоростью, что просто голова шла кругом.

Разумеется, Нэнси превратила обеденный стол Грега в нечто такое, от чего трудно было оторвать взгляд. В последний момент, когда она готовилась покинуть роскошную квартиру Грега, тот попросил ее остаться и поужинать с ним и его друзьями.

Нэнси словно попала в сказку. Во-первых, ее сразили апартаменты Грега; во-вторых, гости — всемирно известная голливудская актриса, лауреат премии «Оскар», и не менее знаменитый киносценарист, поляк по происхождению; в-третьих, то, с какой легкостью эти люди говорили о знаменитостях, а также проектах и гонорарах, оценивающихся в десятки и сотни миллионов долларов.

Ну и конечно, сам Грег Уордсворт. Немного привыкнув к его сногсшибательной внешности, Нэнси обнаружила много других качеств — искрометный ум, оригинальный взгляд на мир и жизнь вообще. Никогда прежде Нэнси не встречала подобных людей. Грег просто очаровал ее.

С самого начала она почувствовала себя выведенной из равновесия — суденышко, оказавшееся в эпицентре урагана и увлеченное им в неведомом направлении.

Впервые Нэнси отчетливо осознала, как сильно оторвалась от реальности, когда Грег пригласил ее на премьеру детского фильма — чудесной сказки, — для которого помог найти средства. Первый показ прошел с головокружительным успехом, фильму пророчили огромный кассовый успех.

Они вышли из переполненного людьми кинотеатра. Теплая июльская ночь была сказочно хороша, бархатно-черное небо сплошь усеяно звездами. Им предстояло отправиться на вечеринку, устроенную для занятых в фильме актеров и съемочной группы.

Нэнси казалось, что она спит и видит прекрасный сон, события которого, впрочем, происходят слишком быстро, чтобы ими можно было насладиться в полной мере.

Грег помог ей сесть в такси.

— Хочу тебе кое-что сказать, — заметила она, когда они устроились на заднем сиденье.

Грег обнял ее.

— Ты такая красивая! — Он принялся целовать ее лицо и шею. — Прелестнее тебя я не встречал женщины…

Ее голова кружилась.

— Постой! — взмолилась Нэнси спустя минуту. — Мне нужно сказать тебе нечто очень важное!

— Мне тоже, — ответил Грег, касаясь губами ее шеи. — Ты самое совершенное существо в мире…

— Да послушай же меня!

— Хорошо. Сначала говори ты, а потом я тоже кое-что скажу.

— Завтра я должна уехать в Сан-Диего.

— Что? — удивился Грег.

Он даже отодвинулся, чтобы посмотреть на Нэнси.

— Зачем?

— У Алекса день рождения. Это мой отчим. Я всегда навещаю его в этот день.

— Невозможно, — с улыбкой покачал Грег головой. — Мы улетаем в Хьюстон. Это моя новость.

— То есть? — не поняла Нэнси.

— У нас билеты на завтрашний рейс, на одиннадцать часов. Я должен встретиться кое с кем. Попутно я решил устроить для нас с тобой небольшой отпуск. Разумеется, все будет на высшем уровне.

— Но Грег! — ахнула она. — Я не могу просто так взять и сорваться в Хьюстон!

— Почему? Мне известно, что всю следующую неделю ты не работаешь. Тебе понравится Хьюстон, не сомневайся!

— Не в этом дело. Алекс обидится, если я не приеду.

— Послушай, уверен, твой отчим не придет в восторг от мысли, что ради него ты отказалась от приятной поездки в Хьюстон.

— Но почему ты меня не предупредил?

— Ну, во-первых, я принял это решение только вчера. А во-вторых… — Он чмокнул Нэнси в губы. — Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Но я даже не успею собраться!

— Бери с собой пустой чемодан. В Хьюстоне я куплю тебе новый гардероб.

Нэнси опешила.

— Да, но как же Алекс?

— Мы пошлем ему корзину деликатесов. Я сделаю заказ и распоряжусь, чтобы кто-то из моих людей доставил его вместе с подарком. Скажем, с золотыми запонками. Устраивает?

— Алекс на пенсии и больше не носит запонок, — неуверенно произнесла Нэнси.

— Тогда набор клубных карточек для гольфа?

— Грег, ты сумасшедший! Я даже подумать не могла бы о таких дорогих подарках!

Грег взглянул на нее с лукавой улыбкой.

— Разве ты еще не догадалась? Твоя жизнь изменилась навсегда.

Так оно и было.

Разумеется, утром Нэнси улетела с Грегом в Хьюстон. Она запретила ему отправлять Алексу дорогие подарки — отчима смутили бы подобные излишества. Вместо этого Нэнси по телефону поздравила его с днем рождения и объяснила, почему не может приехать.

Алекс воспринял все нормально и даже порадовался за Нэнси. Ему было известно о романе приемной дочери с университетским преподавателем, и он считал, что той следует найти себе мужчину, способного придать ее жизни стабильность.

Тогда оба еще не догадывались, что Грег Уордсворт меньше всего отвечает этим требованиям. Хотя в том, что касается привычки управлять всем и вся, он действительно отличался от Эдвина Гастингса.

В Хьюстоне они стали любовниками, Нэнси навсегда запомнила, как это произошло.

Оглядываясь назад, она искренне удивлялась тому, что до той поры между ними отсутствовала физическая близость. Они были знакомы уже две недели, но, хотя Грег часто и страстно целовал Нэнси, в остальном держался, что называется, как истинный джентльмен.

Все изменилось в одну тихую звездную ночь. Они вернулись в номер после изысканного ужина в гостиничном ресторане. Нэнси не знала, то ли на нее так подействовало несколько выпитых коктейлей, то ли это полная луна привела, ее в неистовство.

Или сам Грег Уордсворт.

А может, то, как он обнял Нэнси и поцеловал. Такие поцелуи она прежде видела лишь в старомодных романтических фильмах. Эдвин Гастингс никогда ее так не целовал. О чем-то подобном Нэнси мечтала в юности, когда звезды были еще такими же яркими, как в тот незабываемый день.

Объятия Грега были такими крепкими, поцелуй — таким страстным…

Нэнси едва не растаяла. Она погрузила пальцы в густые волосы на затылке Грега, наслаждаясь изысканным, подчеркнуто мужским ароматом, исходившим от него.

— Ты самая красивая женщина на свете, — прошептал Грег, нежно скользя ладонями по ее спине. — В ту минуту, когда я впервые увидел тебя, во мне вспыхнуло настолько сильное желание, что меня бросило в дрожь.

— Со мной происходило то же самое, — с трепетом призналась Нэнси.

Тогда Грег подхватил ее на руки — точь-в-точь как в наивных старинных мелодрамах, — отнес в постель и уложил так осторожно, будто она была сделана из чрезвычайно хрупкого материала.

Он раздевал Нэнси очень медленно, перемежая свои действия частыми поцелуями, от которых ее губы вскоре слегка припухли. С Эдвином у нее никогда не происходило ничего подобного. Тот не считал нужным прислушиваться к ее чувствам. Но так как до того момента Эдвин был единственным любовником Нэнси, она даже не представляла, что страсть способна нарастать, в конце концов, превращаясь в острейшее желание — мощное, дикое и… красивое.

Грег целовал ее обнаженную грудь, живот, бедра. Чего-то вдруг испугавшись, она попыталась помешать ему продвинуться дальше.

— Что? — спросил Грег.

— Я… У меня никогда не было этого раньше, — с запинкой прошептала Нэнси.

Он улыбнулся, сияя в полумраке взглядом.

— Никогда?

— Нет.

— Тогда тебе непременно нужно это испытать. Здесь нет ничего предосудительного.

Для кого как! — мелькнуло в мозгу Нэнси. Эдвин не относился к ее телу, как к чему-то прекрасному, а лишь воспринимал его в качестве объекта, способного удовлетворить физический голод.

Устроившись между раскрытых бедер Нэнси, Грег нежно поцеловал интимный участок ее тела, затем рассказал, как приятно ему это делать. Он осторожно раздвинул покрытые волосками женские складочки и прикоснулся языком к самым потаенным местам.

Удовольствие от этого поцелуя было самым изысканным из всех ощущений, испытанных Нэнси в жизни. Казалось, Грегу известна о ней любая мелочь. Он доставлял ей наслаждение, обычно ускользавшее, когда она занималась любовью с Эдвином. Грег вроде бы не делал ничего особенного, но, несмотря на это, Нэнси очень быстро достигла вершин блаженства. С Эдвином она не взлетала на такие высоты никогда.

Притом ей прежде казалось, что это может случиться только один раз, и потому она очень удивилась, что Грег многократно провел ее тем же путем. Он наслаждался возможностью доставить Нэнси удовольствие и делал это вновь и вновь.

Любовь с ним мало чем напоминала то, что было с Эдвином. Нэнси оказалась вовлеченной в нее не только телом, но и душой. По правде сказать, в ту минуту она даже не вспомнила о бывшем любовнике. Нэнси находилась в мире, созданном двоими — ею самой и Грегом.

Очевидно, он собирался максимально растянуть интимную игру, но Нэнси нуждалась в большем. Ей безумно хотелось ощутить Грега в себе. Изнывая от этого желания, она потянулась рукой к отвердевшей мужской плоти.

— Не могу больше ждать, — слетел с ее губ напряженный шепот. — Возьми меня, Грег!

Грег налег на нее и взглянул сверху вниз в лицо. Луна заглядывала в номер через его плечо. Ослепленная ее волнующим сиянием, Нэнси нетерпеливо подалась навстречу Грегу.

— Прошу тебя! — вновь прозвучал в тишине ее шепот.

— Нэнси… — произнес Грег и вошел в нее.

— О, дорогой! — протяжно простонала Нэнси.

— Тебе больно?

— Нет. Пожалуйста, не останавливайся…

Грег двинулся вглубь, мощно, но вместе с тем нежно. Это было так приятно, что Нэнси почти сразу же ощутила приближение новой волны наслаждения. Грег удерживал вес своего тела, упираясь локтями в постель. Одновременно он покрывал лицо Нэнси жаркими поцелуями. Затем, очевидно почувствовав ее состояние, Грег замер, отдав всю инициативу ей. И несколько изумительных мгновений Нэнси исступленно извивалась под ним, наслаждаясь ощущением наполняющей ее твердой мужской плоти.

— Ну же, дорогой! — наконец хрипло воскликнула она. — Бери меня!

Грег крепко стиснул Нэнси в объятиях и налег на нее со всей мощью накопившейся страсти.

Она никогда не испытывала ничего подобного, происходящее выходило за рамки ее интимного опыта. Нэнси почудилось, что она взмывает в воздух и повисает над постелью, словно со стороны наблюдая за собственным телом, сотрясающимся под воздействием заданного Грегом безумного ритма.

Наконец Нэнси громко вскрикнула, и они одновременно испытали взрыв наслаждения.

Когда спустя несколько минут Нэнси пришла в себя, то обнаружила, что плачет. Грег поцелуями собрал слезы с ее лица, шепча:

— Ты всегда будешь моей, дорогая. Всю оставшуюся жизнь…

8

Так было в первый раз. Но и потом все неизменно повторялось с той же страстностью и интенсивностью.

За две последующих недели они побывали в Милане, Париже и Лондоне.

Позже Нэнси предложили работу на съемках другого фильма, но ее дни и ночи были наполнены Грегом, поэтому она отказалась.

Грег дал ей чековую книжку, позволявшую пользоваться его банковским счетом. Без ограничений. Однако лично на себя за тот период Нэнси не потратила ни цента. Если и были какие-то расходы, то они касались их обоих.

Однажды, сидя с Грегом за ужином в ресторане, Нэнси отпила глоток дорогого шампанского и произнесла:

— Хочу посоветоваться с тобой, дорогой.

— Да? — отозвался тот, намазывая для нее хлеб маслом и накладывая сверху черную икру.

— Тебе известно, что я недоучилась в университете. Теперь настала пора решить, как быть дальше.

— Дальше? — эхом отозвался Грег.

— Да. Видишь ли, заниматься украшательством декораций для киносъемок очень приятно и увлекательно, но вряд ли это поможет мне сделать нормальную карьеру.

— Полностью согласен, — кивнул Грег.

Он был в смокинге и галстуке бабочке. Нэнси была одета в серебристое шелковое платье, узкое и очень элегантное. Вместе они составляли превосходную пару и обращали на себя внимание всех присутствующих.

— Вот я и подумала, скоро мне исполнится двадцать три года, а я до сих пор не определилась в жизни. Словом, у меня две идеи.

— Да?

— Во-первых, я могу вернуться в университет — разумеется, не в тот, где училась раньше, — и продолжить образование. Во-вторых, можно открыть цветочный магазин и постепенно выстроить собственный бизнес.

Если Нэнси ждала, что Грег придет в восторг от ее соображений, то ошиблась. Его брови хмуро сошлись у переносицы.

— Ни одна из этих возможностей не нравится мне, дорогая, — отрывисто произнес он.

Удивленная его недовольным тоном, Нэнси откинулась на спинку стула.

— Я сказала что-то не то? Прости, если…

— Я не хочу, чтобы ты открывала магазин, — отрезал Грег. — И чтобы возвращалась в университет — тоже.

Нэнси изумленно заморгала.

— Хорошо, что ты думаешь о будущем, — продолжил Грег. — Я и сам собирался поговорить с тобой об этом, но ты начала первая, и я рад этому обстоятельству. — Он повертел бокал с шампанским в длинных сильных пальцах. — Но почему ты хочешь удалиться от меня? Причем именно сейчас, когда мы только что нашли друг друга?

— Я не хочу удаляться, — обескуражено возразила Нэнси.

— Если ты возобновишь учебу, то мы сможем видеться лишь в промежутках между семестрами, — мрачно произнес Грег. — А если откроешь магазин, я тебя вообще не увижу. Вот и выходит, что ты отстранишься от меня!

— Грег, я должна наладить свою жизнь. Не могу же я просто плыть по течению!

Грег обвел взглядом высокие колонны ресторанного зала, красиво одетых людей, изысканную обстановку.

— Ты называешь это «плыть по течению»?

— Или купаться в роскоши, — улыбнулась Нэнси, надеясь разрядить обстановку. — Не хочу вынуждать тебя заводить содержанку!

В тот же миг по выражению лица Грега она поняла, что вновь брякнула что-то не то. Он сердито поставил на стол бокал. В этот момент официант принес поднос с устрицами и беседа ненадолго прервалась. Но, как только они остались одни, Грег наклонился вперед.

— Я не считаю тебя своей содержанкой! Как только у тебя язык повернулся!

— Я не хотела тебя обидеть, — поспешно произнесла Нэнси. — Мне лишь требуется самостоятельность.

Однако лицо Грега по-прежнему оставалось мрачным.

— И для этого тебе нужно отдалиться от меня?

Нэнси вздохнула.

— Ты собирался обсудить со мной что-то… Скажи, каким тебе видится мое будущее?

— Я хочу, чтобы ты поселилась у меня.

— Но мне нужно собственное пространство.

— Оно найдется в моей квартире, дорогая.

Размеры позволяют. Солнышко, ты ни в чем не будешь нуждаться. Я исполню любой твой каприз. Только скажи!

— В том-то и проблема, Грег. Чем больше благ я принимаю от тебя, тем зависимее становлюсь. Ты самый щедрый человек на свете, но с тобой я теряю желание бороться.

— За что именно тебе нужно бороться? — ворчливо спросил Грег.

— За жизненный успех, — ответила Нэнси с улыбкой. — Пойми, мне двадцать два года, но признаюсь честно: я до сих пор не поняла, что собой представляю. Моя жизнь до сих пор не упорядочена. И я не узнаю себе цену до тех пор, пока хотя бы немного не научусь управлять собственным существованием.

К столику вновь подошли официанты, чтобы сервировать стол для следующего блюда. Нэнси смотрела на красивые, тонкого фарфора тарелки, столовое серебро, блеск которого отлично сочетался с цветом переливающейся ткани ее платья. Внешне она очень хорошо вписывалась в этот изящный мир, но внутри испытывала холод и хандру. Выражение лица Грега было бесстрастно, однако Нэнси знала, что он серьезно огорчен.

Официанты удалились, и они взялись за нож и вилку, но оба больше ковыряли то, что лежало на тарелке, чем действительно ели.

— Не уверена, достаточно ли ясно изъясняюсь, но…

— Вполне, — кивнул Грег.

— Дорогой, если я переселюсь к тебе, то чем стану заниматься целыми днями?

— Ты будешь со мной, разве этого недостаточно?

— Да, но в каком качестве? Твоей любовницы? Или даже наложницы? Чтобы ложиться в постель, как только ты захочешь меня?

— Мне казалось, тебе нравится мое общество, — произнес Грег, глядя ей в глаза.

— Посещение четырех стран за месяц своего рода потрясение для человека, прежде редко выезжавшего даже за пределы родного города, — пояснила Нэнси. — Меня как будто завертело ураганом. Когда уж тут думать об обществе!

— Не знал, что тебе не нравится путешествовать.

— Очень нравится! Но… даже не знаю, как объяснить. Например, я соскучилась по своей маленькой квартирке, по подружкам…

— По-моему, ты напрасно делаешь из этого проблему, — сухо заметил Грег.

Ему не нравились подружки Нэнси, и он не скрывал своего отношения.

— Снова ворчишь? — усмехнулась она.

— Прости, но твои взбалмошные приятельницы представляются мне плывущим по речке мусором, который ты зачем-то тащишь в свою лодку. Не думаю, что общение с ними принесет тебе какую-то пользу. Ты знаешь, я предпочел бы, чтобы ты поискала себе друзей в тех кругах, где вращаюсь я сам.

— Звезды кино и продюсеры, — кисло усмехнулась Нэнси.

— Ты имеешь что-то против?

— Вся эта блистательная публика вряд ли заинтересуется мною, Грег.

— Напротив, — возразил тот. — Все мои друзья в восторге от тебя, и ты прекрасно это знаешь. Что тебе не нравится в нашем образе жизни?

— Крупный счет в банке — это еще не образ жизни, — буркнула Нэнси.

Грег положил нож и вилку и ласково спросил:

— Ты нарочно хочешь меня разозлить?

— Нет, — ответила она. — Надеюсь, и у тебя нет желания оскорбить меня.

— Оскорбить? — повторил Грег с оттенком угрозы.

— Как я уже сказала, ты очень щедр. Я очень благодарна тебе за подарки, путешествия и доброе отношение в целом. Но, видишь ли, я не из тех девушек, которые любят мужчин на том лишь основании, что те способны покатать их по миру и накупить дорогих тряпок.

Грег некоторое время смотрел на нее, потом произнес:

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, Нэнси. Я не затворник, и в моей жизни было много женщин, С некоторыми меня связывали длительные отношения, с другими — нет. Однако я всегда знал, что все это не для меня. Всю Жизнь я искал особенную женщину, единственную и неповторимую. И в какой-то момент даже отчаялся ее найти. Но тут мне повстречалась ты. Едва увидев тебя, я понял: ты и есть олицетворение моей мечты. Та, кого я искал всю жизнь. Сердце Нэнси сжалось. Она не знала, как следует воспринимать признание Грега: как повод для радости или паники.

— Брось, я всего лишь очередное твое увлечение, — предприняла она попытку свести все к шутке.

— Нет, — серьезно произнес Грег. — Ты женщина, которую я люблю.

Нэнси нервно рассмеялась.

— А что тут любить? Это всего лишь я.

— Возможно, ты не ценишь себя очень высоко, но я ценю. И люблю человека, которого знаю.

То был первый случай, когда Грег заговорил о любви. Впечатление от его слов было как от разорвавшейся бомбы, эффект для планов на будущее — разрушительный.

— Ты очень эмоциональный человек, — заметила Нэнси. — Боюсь, я более прагматична. Меня беспокоит своевременная оплата жилья, необходимость поздравить близкого человека с днем рождения и тому подобное.

— Разве ты не знаешь, что такое любовь?

— Я ведь рассказала тебе о своем романе с Эдвином. Тот уверял, что любит меня, и я всерьез думала, что люблю его. Но все это оказалось ловушкой. Я потеряла очень много, временами мне казалось, что даже рассудок. И сейчас я не готова вступить в тесные и длительные отношения.

— Дорогая, ты уже это сделала.

— Нет, это сделал ты. А я стараюсь держать голову поверх воды.

— Я могу предоставить тебе работу, если ты этого хочешь, — сказал Грег. — Мне частенько приходится устраивать разного рода приемы, а кто оформит все лучше тебя? Если желаешь поставить все на деловую основу, я «за» обеими руками.

— С удовольствием займусь твоими приемами. Сам знаешь, мне это нравится. И я не возьму с тебя платы!

— Но если бы ты открыла магазин, тебе все равно платили бы другие люди. Так почему не могу делать этого я?

— Если бы я начала собственное дело, то сама стала бы управлять своей жизнью. И это имеет сейчас для меня первостепенное значение.

— Большее, чем я?

Нэнси выругалась сквозь зубы.

— Послушай, почему ты все время ставишь меня перед выбором?

— Потому что не хочу потерять! — с чувством воскликнул Грег.

— Дорогой, я никуда не денусь. — Протянув руку через стол, Нэнси сжала пальцы Грега. — Просто ты позволишь мне стать самой собой.

— Ты становишься собой всякий раз, когда и занимаюсь с тобой любовью, — заметил он со слегка затуманившимся взглядом.

— Верно, — кивнула Нэнси. — Но только в одном определенном смысле. С другой стороны, я все больше попадаю в зависимость от тебя и теряю индивидуальность.

Неожиданно возле их столика материализовался метрдотель, вероятно хорошо знавший Грега.

— Всем ли вы довольны, сэр? — спросил он, с беспокойством глядя на почти нетронутые блюда.

— Да, — нетерпеливо ответил тот, — Пожалуйста, велите это унести.

Метрдотель сделал знак официантам, и в считанные минуты столик был безмолвно освобожден от тарелок.

В ожидании десерта — к которому никто из них наверняка не прикоснется — Нэнси тихо произнесла:

— Я думала, что тебе будет приятно, если я стану развиваться.

— Ты должна быть рядом со мной! — убежденно сказал тот, — Я не позволю тебе уйти!

— А если придется?

— Даже не мечтай! — хрипло вырвалось у Грега.

— Не нужно мне угрожать! — вспылила Нэнси. — Так поступал Эдвин.

— Я не он!

— Ты очень быстро становишься похожим на него! Так быстро, что это меня пугает. Знаешь, что мне говорил Эдвин? «Оставишь меня — значит не сдашь сессию! Не будешь слушаться… пожалеешь!» Я сыта этим по горло, Грег. И больше не поддамся на шантаж.

— Не глупи, — сухо произнес Грег, — Я вовсе не похож на этого мелкого пакостника.

— Нет, ты скоро станешь похожим на крупного!

Грег гневно блеснул взглядом.

— Ты забываешься, дорогая.

— Напротив, только что вспомнила, кто я! — Схвати и сумочку, она достала чековую книжку. — Мне не нужно было ничего подобного, но все равно спасибо!

С этими словами Нэнси опустила книжечку в бокал Грега, и та уткнулась в дно, как миниатюрный «Титаник». После чего она встала из-за стола и направилась к выходу — стройная, красивая, в узком, обтягивающем фигуру серебристом платье.

Поравнявшись с официантом, возвращающимся к их столику с мороженым, она подмигнула ему и сказала:

— Вывалите это ему на голову, пусть охладится!

Проведя врозь безрадостную ночь, на следующий день они помирились.

И, разумеется, Грег простил Нэнси ее заносчивость, а она ему — покровительственные замашки. Однако трещина в отношениях все же появилась. И вопрос независимости Нэнси повис хмурой тучей на ясном голубом небе их любви.

До конца лета они еще не раз спорили, обсуждая эту тему, А осенью все вдруг резко обострилось.

Нэнси усердно подготавливала многочисленные приемы, которые устраивал Грег. Ей нравилось это занятие, но постепенно она начала чувствовать, что тот взваливает на ее плечи все более тяжелую ношу. Гостями Грега были знаменитости, привыкшие ко всему лучшему, поэтому Нэнси всегда тщательно готовила стол, догадываясь, что малейшая оплошность тут же будет замечена. Осознание этого заставляло ее нервничать. К тому же она все чаще чувствовала себя простушкой в обществе красивых и элегантных знакомых Грега.

Когда Нэнси поделилась с ним своими мыслями, тот лишь рассмеялся.

— Глупышка, ты словно душистая летняя роза в сравнении с парниковыми орхидеями!

— Но я чувствую себя такой неуклюжей…

— Ты естественна, дорогая моя. Все от тебя в восторге, разве не видишь?

Тем не менее, Грег все-таки настоял, чтобы Нэнси купила себе новую одежду, которая больше подходила ее тогдашнему образу жизни. Шкафы Нэнси наполнились дорогими стильными тряпками, потеснив джинсы и майки. На смену хлопку пришел шелк. Серебряные украшения быстро были вытеснены подарками Грега, приобретенными в центральных ювелирных магазинах Лос-Анджелеса. Жаль только, что порой украшенные бриллиантами браслеты казались Нэнси чем-то вроде наручников.

Грег также уговорил ее изменить прическу. Прежде Нэнси не особенно обращала внимание на свои от природы пышные волосы. Их достаточно было вымыть и расчесать. Но в дорогом парикмахерском салоне Нэнси сделали стильную стрижку, которая неузнаваемо изменила ее.

Веселая беззаботная студентка исчезла, уступив место элегантной молодой женщине, дорого и изысканно одетой, с лишенной эмоций улыбкой на лице.

Чем глубже погружалась Нэнси в мир Грега, тем более маленькой и незначительной чувствовала себя. Порой она мечтала о том, чтобы оказаться с Грегом наедине, без общества кинозвезд и деловых партнеров. Ей хотелось, чтобы они уселись рядышком на постели, жуя чипсы из одного пакета, и чтобы при этом был отключен телефон.

Иногда такие дни случались, но очень редко.

В ноябре они отправились на четыре дня в Париж.

Грег настоял на том, чтобы у Нэнси вновь появилась собственная чековая книжка, и она первым делом купила ему в дорогом бутике подарок — чрезвычайно элегантный светлый летний пиджак.

Они остановились в старинном отеле, из окон которого открывался вид на Сену. Вернувшись вместе с Грегом в номер после долгого хождения по городу, Нэнси без сил повалилась на огромную кровать.

— Есть хочешь? — спросил Грег.

— После всех пирожных, которые мы съели в кафе? Нет. Я и так в последнее время набрала вес. Пора садиться на диету…

— Тебе это ни к чему.

— Ошибаешься, дорогой. Скоро я ни в одно платье не влезу.

— Ну и не надо. Без них ты выглядишь гораздо лучше. Лично я не возражаю, чтобы ты немножко потолстела, — заметил Грег, окидывая крутые изгибы фигуры Нэнси туманным взглядом.

— Дайтебе волю, ты превратил бы меня в бочку, а потом я наскучила бы тебе и ты начал бы искать стройную девушку.

— Я никогда не буду искать никого, кроме тебя, — возразил Грег, целуя ее.

— Что? Это когда вокруг тебя вьется столько жаждущих сделаться кинозвездами красоток?

— Зачем мне звезды, если у меня есть луна? — усмехнулся Грег, снимая с Нэнси туфли.

— О, какая поэзия! — воскликнула та.

— О, какая ножка! — ответил он в тон, принимаясь целовать ступню Нэнси.

— Прекрати! Я ходила весь день и уверена, что мои ноги отнюдь не благоухают!

— Но я обожаю все твои запахи и вкус.

— Разве можно обожать толстуху с потными ногами?

— А, так вот какой ты себя представляешь! — пробормотал Грег, не отрываясь от своего занятия. — Солнышко, ты так красива, так притягательна, что это честь — целовать эти маленькие пальчики.

Нэнси очень возбудило то, что делал Грег, однако она все-таки убрала ноги, спрятав ступни под ворохом пакетов с покупками.

— Получишь мои пальчики обратно, после того как они побывают под душем!

— Подобная мнительность тебе не к лицу, дорогая, — вздохнул Грег. — После душа твои прелестные ножки потеряют большую часть привлекательности. — Он встал. — Мне нужно сделать пару звонков. А ты тем временем позвони в ресторан и закажи себе что-нибудь. Мне только кофе.

Грег вышел в другую комнату, а Нэнси решила, что в последние дни действительно постарается меньше есть. Ее не покидали мысли о том, как она выглядит.

Прежде Нэнси никогда особенно над этим не задумывалась, она была достаточно уверенным в себе человеком. А теперь вдруг обнаружила, что ее бедра чуточку шире общепринятого стандарта, грудь великовата, и только талия пока еще не вызывает беспокойства.

Началось это в магазинах одежды, где элегантные продавщицы постоянно заставляли Нэнси чувствовать себя толстой. Держа в руках приглянувшееся платье, она спрашивала свой размер, и бровь обслуживающей ее девушки неизменно взлетала.

— Думаю, это и есть самый большой размер, мэм, но я проверю…

А что будет, если я поправлюсь еще немножко?

Она поднялась с кровати и сняла жакет и юбку. Затем, оставшись в одном черном белье, вновь присела на край постели и принялась вскрывать пакеты с покупками. Первый содержал пиджак для Грега. Нэнси набросила его на плечи и подошла к зеркалу.

— О! — раздалось сзади спустя минуту.

Оглянувшись, она увидела того, кому предназначался этот подарок. Прислонясь к дверному косяку, он с интересом разглядывал Нэнси.

Она хихикнула.

— Вообще-то тебе не положено видеть этого до дня твоего рождения. Но я не удержалась и…

— Малышка, — мягко произнес Грег, — какая у тебя восхитительная кожа! Гладкая и бархатистая, как взбитые сливки.

— Надеюсь, ты подразумеваешь низкокалорийные сливки, — пробормотала Нэнси, поворачиваясь к Грегу, успевшему пересечь комнату и прилечь, упершись локтем, на постель.

Не отрываясь он смотрел на нее снизу вверх.

— Нет, я говорю об очень жирных, вкусных, обольстительных сливках! — Он провел языком по губам и призывно протянул к Нэнси руки. — Я чувствую себя жадным котом, который готов облизать тебя всю.

— Ты больше похож на бенгальского тигра, — заметила Нэнси.

Приблизившись, она провела тыльной стороной ладони по щеке Грега.

— Разве тебе не нужно было позвонить важным людям?

— Важнее тебя никого нет, дорогая моя.

Он увлек Нэнси на кровать и принялся целовать ее лицо, рот, щеки, закрытые глаза. Когда она запрокинула голову, Грег припал губами к ямке у основания ее шеи.

Нэнси привычно погрузила пальцы в густые волосы Грега, наслаждаясь его запахами и ощущением большого сильного тела.

— Сколько лет я мечтал о тебе… — прошептал он. — И вот, наконец, нашел.

Сердце Нэнси учащенно билось. Сколько бы проблем ни существовало между ними, стоило им обняться, как происходило нечто подобное огненному взрыву, случающемуся из-за брошенной в бензин горящей спички.

Нэнси притянула к себе Грега, одновременно раздвигая ноги. Она не стала тратить время на то, чтобы снять пиджак. Точно так же Грег не задержался, чтобы стянуть с Нэнси трусики. Он просто сдвинул кружева вбок, расстегнул брюки и сразу вошел в нее.

Они долго и медленно занимались любовью, глядя друг другу в глаза и испытывая бесстыдное, пронзительное удовольствие от процесса соития.

Каждый раз, когда их настигала волна наивысшего наслаждения, Грег нарочно замедлял темп своих движений. А когда они с Нэнси немного успокаивались, все начинал сначала. Таким образом, новый наплыв удовольствия неизбежно оказывался более мощным и острым.

На самом пике блаженства Нэнси пронзительно вскрикнула. Грег крепко обнял ее, и они еще долго лежали неподвижно, прислушиваясь к доносящемуся в номер тихому плеску Сены.

9

Однако к тому времени, когда они вернулись в Лос-Анджелес, между ними вновь возник спор. Причем такой силы, будто они не были даже друзьями, не говоря уже о чем-то большем.

— Почему ты не хочешь переехать ко мне? — сердито спросил Грег по пути из аэропорта домой. Препирательство началось после просьбы Нэнси отвезти ее в квартирку, которую она снимала. — Зачем ты вообще тратишь деньги на эту лачугу, если можешь спокойно жить у меня, причем с гораздо большим комфортом.

— Дело не в комфорте, — ответила Нэнси.

Она устала и была раздражена. Перелет из Парижа утомил ее, рейс два раза откладывался по причине нелетной погоды.

— А в чем?

— Отдельное жилье помогает мне сохранить независимость, дорогой. Без ощущения хотя бы небольшой самостоятельности я потеряю чувство самоуважения.

— Но это же глупо! — резко произнес Грег. — Мы только что провели несколько чудесных дней в Париже. Объясни, почему нам нельзя вместе вернуться домой?

— Мне нужно немного убраться у себя, — сказала Нэнси. — Полить цветы, вытереть пыль, проверить почтовый ящик…

— У тебя там небось даже есть нечего.

— Это не проблема. Схожу в китайский ресторан или закажу оттуда еду с доставкой.

— Давай я подожду, пока ты сделаешь, что наметила, а потом вместе отправимся домой, нормально поужинаем, выпьем по бокалу вина и спокойно ляжем в постель.

— Это твой дом, а не мой, — произнесла Нэнси, отворачиваясь к окошку и глядя на движущийся по шоссе транспорт.

— Мой дом должен стать твоим домом. Тебе давно пора это знать: все, чем я владею, твое.

— Но я ничего этого не заработала, Возможно, мое желание самостоятельности эгоистично, однако мне казалось, что ты способен понять. Да, ты только что устроил мне чудесный отдых в Париже, но сейчас я должна хотя бы немного побыть одна.

— Неужели мое общество настолько наскучило тебе?

— Дорогой, я уже неоднократно повторяла, что мне очень приятно быть с тобой. И дело совершенно не в этом. Просто мне требуется время, чтобы вновь ощутить почву под ногами, неужели это не понятно? Ты привык жить на высокой скорости, а я нет. Не удивлюсь, если завтра тебе придется вылететь в Милан, Мадрид или даже в Гонконг.

— Не угадала. На следующей неделе я вновь должен быть в Париже.

— Снова! У меня голова идет кругом…

— Но я всегда выкраиваю время для нас с тобой, Для музеев, кино, магазинов. Неужели тебе трудно разок-другой слетать в Париж?

— Может, и не трудно было бы… если бы у меня был выбор. Но я лишь получаю приказы. «Собирайся, отправляемся в Париж. Вылет в четырнадцать ноль-ноль!».

Нэнси осознавала, что говорит неприятные вещи, однако ее злили покровительственные манеры Грега, а, кроме того, хотелось самоутвердиться.

Грег метнул в нее гневный взгляд.

— Нэнси, ты невозможна!

— Просто с Эдвином у меня происходило то же самое и…

Грег в сердцах стукнул кулаком по баранке.

— Я не Эдвин! Когда, наконец, ты это поймешь?

Они были всерьез обижены друг на друга, когда подъехали к дому, где находилась арендуемая Нэнси квартира. Грег поднялся вслед за ней, неся сумку с парижскими покупками.

Нэнси впустила его к себе и включила свет. Жилище выглядело запущенным и пронизанным одиночеством. Оно ничем не напоминало роскошные апартаменты Грега. Обведя квартирку взглядом, Нэнси едва не передумала оставаться здесь. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить на лице нейтральное выражение.

— Прости, что накричал на тебя, — сдавленно произнес Грег. — Может, все-таки поедем ко мне?

— Спасибо за все, дорогой, — ответила Нэнси. — Поверь, я ценю то, что ты для меня делаешь… но сегодня останусь здесь.

Грег оглядел безрадостную обстановку и вздохнул.

— Мне не хочется оставлять тебя в этой дешевой меблирашке.

— Но я отлично себя здесь чувствую, — солгала Нэнси. — Если не отлично, то, по крайней мере, спокойно.

Она открыла прикрепленный к двери почтовый ящик, и оттуда вывалилась на пол куча писем, украшенных штемпелями различных университетов, — ответы на отправленные на прошлой неделе запросы.

Грег прищурившись наблюдал, как Нэнси подбирает корреспонденцию.

— Что это такое?

— Проспекты из университетов, — смущенно ответила она.

Нэнси намеренно ничего не говорила Грегу о предпринятых в этом направлении действиях, потому что хотела избежать очередного спора.

— Проспекты? Иными словами, ты возобновляешь обучение?

— Я еще ничего не решила, — пролепетала Нэнси.

Грег с мрачным видом потер лоб.

— Дорогая, я не понимаю тебя.

— Знаю. К сожалению, у меня нет в этом ни малейшего сомнения.

— Ты не чувствуешь себя счастливой со мной?

— С тобой-то я счастлива! Но меня совершенно не радует образ жизни, который я вынуждена вести.

— И ты надеешься найти в университете убежище? — кивнул Грег на кипу писем в ее руках.

— Для меня все это имеет большое значение, неужели ты не понимаешь?

— Но почему их так много?

— Я написала в разные места. Хотела узнать, нет ли где-нибудь формы обучения с частичным посещением занятий. Ведь меня интересуют лишь некоторые дисциплины. Я смогла бы работать и оплачивать свое образование. Если мне это удастся, я убью сразу двух зайцев.

— Трех, — хмуро поправил ее Грег. — Меня тоже. Ведь мы почти перестанем видеться.

— Это эгоистичный взгляд на вещи.

— Нэнси, я люблю тебя, — произнес Грег таким тоном, будто с радостью вытравил бы нежные чувства из своего сердца, если бы это было в его силах. — Как мне жить без тебя?! Я работаю в Голливуде, то есть в Лос-Анджелесе. Что станет, если ты отправишься учиться в другой город, неважно какой? Как часто я смогу видеться с тобой? Раз в месяц? Раз в семестр?

— Но ведь это не будет длиться вечно, — заметила Нэнси. — Как только я получу диплом, тут же вернусь к тебе.

— Ну да, если только за время учебы не влюбишься еще в какого-нибудь профессора, — сухо произнес Грег.

— Грег, так нечестно! Это во-первых. А во-вторых, тебе прекрасно известно, что я больше никогда не встречу такого человека, как ты.

— Тогда откуда у тебя такое сильное стремление убраться от меня подальше?

— Дело не в тебе, дорогой, а во мне.

Грег устало пожал плечами.

— Тогда кто из нас больший эгоист? Ладно, не стану тебя задерживать. Наслаждайся своей рыбой и чипсами.

Он наскоро поцеловал Нэнси в щеку и, не оглядываясь, сбежал по лестнице. Совершенно очевидно, что его сильно задело поведение той, кого он любит всем сердцем. Нэнси захотелось позвать Грега, но она не знала, что сказать ему.

В конце концов, она закрыла дверь и вновь оглядела свое жилище.

В ее душе вдруг образовалась пустота. Атмосфера маленькой квартирки почему-то показалась гнетущей. В ней витал запах пыли и меланхолического одиночества. Подойдя к окну, Нэнси увидела садящегося в автомобиль Грега, высокую темную фигуру. Затем он уехал.

Небо быстро темнело, над входами выстроившихся вдоль улицы магазинчиков засветились неоновые вывески.

— Кто знает, — прошептала Нэнси, глядя на задние огни удаляющегося автомобиля Грега, — может, я и не заслуживаю тебя, дорогой? Может, без меня тебе будет лучше?

Следующий день Нэнси провела в одиночестве. Грегу не звонила, на телефонные звонки не отвечала. На душе у нее кошки скребли.

Она вычистила и вымыла квартиру, устыдившись того, что так запустила свое жилье. Потом села разбирать почту. Читая описания факультетов и студенческих городков, она почувствовала себя заключенным, глядящим на мир сквозь зарешеченное окно тюремной камеры.

Проспекты пестрели фотографиями, на которых были изображены веселые студенты в простой удобной одежде. Они сидели на лекциях или шли по тенистым улочкам университетского городка.

Готовились к жизни, которую сами себе выбрали, и Нэнси невольно размечталась. Будь ее воля, она получила бы диплом, открыла собственный цветочный бизнес и сохранила бы Грега Уордсворта.

Однако очень скоро стало ясно, что мечтам сбыться не суждено.

Проверив свой женский календарь, Нэнси обнаружила задержку не в неделю, как полагала ранее, а в два с лишним месяца.

На следующий день, прямо с утра, она отправилась в больницу, чтобы сделать тест на беременность.

Звоня Грегу, Нэнси находилась на грани истерики.

— Ты уверена? — спросил тот бесстрастным тоном.

Он находился в Голливуде и не мог выражать чувства в присутствии посторонних.

— Считается, что на этот анализ можно положиться, — ответила Нэнси. — Результат пока неизвестен, однако у меня двухмесячная задержка.

— Но ты вроде бы говорила, что держишь все под контролем?

— Я сама так думала, — вздохнула она. — Выходит, просчиталась. Но сейчас я и без анализа знаю, что беременна. Меня тошнит по утрам и вдобавок мучает ужасная головная боль!

— Ах, дорогая! — По-видимому, Грег справился с первичным потрясением, потому что интонации его голоса переменились. — Ведь это чудесная новость!

— Что в ней чудесного? — сдавленно откликнулась Нэнси.

— У нас будет ребенок!

— Не у нас, а у меня. Я буду рожать, Грег.

— Солнышко, — возбужденно произнес он, — мне придется отложить сегодняшние дела. Через час я буду с тобой. Пожалуйста, поезжай ко мне, там и встретимся.

Чувствуя себя готовым взорваться вулканом, Нэнси вошла в квартиру Грега. Она не была здесь с момента возвращения из Парижа. Разумеется, приходящая прислуга содержала апартаменты в порядке, однако созданные цветочные композиции были в плачевном состоянии. Цветы увяли, лепестки их осыпались.

Нэнси выбросила все букеты, чувствуя, что одновременно расстается со своими надеждами.

У нее безумно болела голова.

Отправившись в ванную, Нэнси открыла аптечку и набрала пригоршню таблеток. Однако, открыв рот, чтобы проглотить их, вдруг остановилась. Какое действие это окажет на ребенка?

Необходимо посоветоваться с кем-то.

Нэнси с досадой швырнула таблетки обратно. Ну вот, она уже не может делать того, чего хочет! Отныне каждое решение должно приниматься с учетом беременности…

Вскоре явился радостный и возбужденный Грег. Он с ходу заключил Нэнси в объятия.

— Дорогая! Как это восхитительно! Вероятно, ты сейчас пребываешь в смешанных чувствах, но это пройдет. Мое золотце, лапочка, рыбка! Как я счастлив!

Они сели на диван, и Нэнси взглянула на Грега больными глазами.

— Дорогой, во всем этом нет ничего хорошего. Это катастрофа.

Грег взял ее руки в свои.

— Хочу, чтобы ты стала моей женой!

— Но я не собираюсь сейчас замуж, — всхлипнула Нэнси, — Мне всего двадцать два года!

— Я люблю тебя, — стоял на своем Грег. — И не делал тебе предложения раньше единственно из опасении, что это отпугнет тебя. Но мне всегда хотелось, чтобы ты была моей женой. А сейчас я желаю этого больше, чем когда бы то ни было.

— Грег, я собиралась вернуться в университет, получить диплом. Потом начать свое дело. А теперь ничего этого не будет!

— Какое-то время — да, — кивнул он. — Но позже все обязательно осуществится. Кроме того, произойдут другие замечательные вещи. Тебя ожидает счастье. Смотри, что я тебе принес!

Он подал Нэнси черную бархатную коробочку.

Открыв ее, она обнаружила внутри изысканное сапфировое ожерелье. Камни полыхнули синим пламенем.

— Я давно присмотрел для тебя это украшение, Оно отлично подойдет к твоим глазам.

— Наверное, стоит целое состояние, — пробормотала Нэнси.

— Дай я помогу тебе надеть.

Пока Грег застегивал на шее Нэнси ожерелье, у нее в висках пульсировала боль. Казалось, с каждой минутой она становится сильнее.

Ожерелье каким-то образом лишь ухудшило ситуацию. Скорее всего, оно действительно стоило очень дорого, и это еще раз доказывало, как велики возможности Грега, в чьей власти она оказалась.

Отныне она должна быть не просто идеальной подругой.

Ей предстоит подарить Грегу идеального ребенка, стать идеальной матерью и остаток жизни провести в роли идеальной жены.

Словно что-то лопнуло в груди Нэнси, и она разразилась горькими рыданиями.

Грег нежно обнял ее, стараясь утешить, однако слезам как будто не было конца.

Во второй половине дня Нэнси вновь отправилась в больницу, чтобы получить результаты анализа. При этом она строго-настрого запретила Грегу сопровождать ее.

Медсестра подтвердила наличие беременности и назвала приблизительный срок — восемь-девять недель.

Нэнси покидала клинику в полном отчаянии. Она не поехала к Грегу, а отправилась к себе. Медсестра сказала, что ей можно принимать болеутоляющее, но в умеренных количествах. Вконец измученная головной болью, Нэнси с жадностью проглотила таблетку аспирина. Однако это мало помогло. Боль пульсировала в ее мозгу с такой силой, что трудно было думать.

Приехал обеспокоенный Грег. Он сел на диван рядом с Нэнси и приложил к ее пылающему лбу смоченное холодной водой полотенце.

— Бедняжка… Позволь мне вызвать врача, пусть он тебя осмотрит.

Нэнси поморщилась.

— Не хочу я никаких врачей.

— Ты больше не можешь здесь оставаться! — решительно сказал Грег. — Пора тебе переселяться в мою квартиру. Так мне проще будет заботиться о тебе и готовиться к свадьбе…

— Я не собираюсь замуж!

— Дорогая, ты любишь меня? — спросил Грег.

Она долго молчала, прежде чем ответить. Этот разговор еще больше усилил боль в голове.

— Я всегда хотела стать художником, — произнесла, наконец, Нэнси. — Не великим. Просто хорошим. Я умею делать красивые вещи.

— Верно, ты создаешь красоту.

— Но мне еще нужно многому научиться. Я делаю цветочные композиции, слегка рисую, пробую лепить. Но мои изделия далеки от совершенства. И потом… я никогда не пробовала резать по дереву, не работала с камнем, не пыталась изготовить керамику… Не говоря уже о мозаике. А теперь понимаю, что заниматься всем этим мне не суждено.

— Вот глупышка! — с улыбкой произнес Грег. — Ты непременно попробуешь себя в каждом из перечисленных направлений. До родов у тебя масса времени. Занимайся чем хочешь! А когда наш малыш появится на свет, я найму пару нянек и ты сможешь полностью отдаться любимому делу.

— Да пойми же ты! Нельзя просто взять и начать обтесывать кусок мрамора. Этому нужно научиться. Пройти школу. А я никогда этого не сделаю!

Из глаз Нэнси брызнули слезы, при виде которых улыбка на лице Грега превратилась в озабоченное выражение.

— Все, я вызываю врача! И мы сейчас же уезжаем ко мне. Больше я тебя одну не оставлю!

Нэнси подняла на него покрасневшие глаза.

— Разве у тебя не назначена на сегодня важная встреча?

— Да, но я ее отменю.

— Не стоит, — вяло произнесла она, осторожно выпрямляясь и предпринимая попытку улыбнуться. — Поезжай, куда собирался, а я тем временем уложу сумку и на такси отправлюсь к тебе.

— Ты уверена, что справишься? — с сомнением спросил Грег.

— Вполне.

Собрав все силы, Нэнси улыбнулась еще шире. Нелегко было убедить Грега уехать, но, в конце концов, это ей все-таки удалось. Он, наконец, оставил Нэнси одну.

Однако она не собиралась возвращаться в квартиру Грега.

Ей стало ясно то, что давно следовало понять: она должна уйти от Грега. Причем чем скорее и дальше, тем лучше. Только что состоявшийся разговор с Грегом явился последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Нэнси живо представила себя пленницей шикарных апартаментов Грега. Разумеется, она ни в чем не будет иметь недостатка, но ее ребенок окажется под присмотром сразу двух нянек, что навсегда исключит возможность бегства и окончательно отрежет путь к свободе.

Свежая летняя роза будет срезана и поставлена в хрустальную вазу.

Вспоминая впоследствии тот день, Нэнси пришла к выводу, что проникшая в ее мозг инфекция уже влияла на рассудок. А жуткая головная боль была симптомом начальной стадии заболевания, которое вскоре ввергло Нэнси в коматозное состояние.

Истерика наверняка тоже была вызвана болезнью. Именно под ее воздействием Нэнси лихорадочно побросала в сумку самые необходимые вещи, вызвала по телефону такси и укатила на вокзал. Там она купила в кассе билет до Глендейла. В одну сторону. Потому что не собираюсь возвращаться в Лос-Анджелес.

До отправления поезда оставалось еще около часа, и Нэнси устроилась в зале ожидания. Она думала о будущей жизни — своей и той, что созревала в ней. Ей представлялось, что она вернется в университет, найдет работу. В крайнем случае, поможет отчим. Он часто повторял, что Нэнси может на него рассчитывать.

Потом родится ребенок, но она будет двигаться дальше. Развиваться. Следуя собственному плану, а не тому, который составил для нее Грег.

А если он захочет воссоединиться с ней, ему придется отыскать ее и смириться с выдвигаемыми ею условиями.

Потом Нэнси догадалась позвонить проживающей в Глендейле подруге Ширли, сообщить о своем приезде и попросить встретить на станции. Поговорив с подругой, она немного подумала и решила на прощание сказать несколько слов Грегу.

Тот откликнулся сразу, будто дежурил у телефона.

— Дорогой…

— Нэнси! Где ты?

Она глубоко вздохнула.

— Мне нужно на некоторое время уехать. Пожалуйста, постарайся меня понять.

— Понять? Что?

— Мне требуется свободное пространство. Свое собственное…

— Нэнси, — произнес Грег, очевидно изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие, — где ты сейчас находишься?

— Я уезжаю из Лос-Анджелеса. Мне нужно во всем разобраться…

— Боже мой, что ты говоришь!

— Прошу тебя дать мне время.

— Сколько? — спросил Грег таким тоном, будто не верил собственным ушам.

— Столько, сколько потребуется.

— Тебе требуется помощь врача, — натянуто произнес он. — Я договорился с лучшим гинекологом Лос-Анджелеса, он осмотрит тебя завтра!

— Не стоит. Я сама схожу к врачу. Мне не нужен какой-то особенный доктор, достаточно просто хорошего специалиста.

— Нэнси, прошу тебя, вернись! Где бы ты сейчас ни находилась… Умоляю!

— Нет, дорогой, — вяло произнесла она. — Не могу. Все мои силы ушли на то, чтобы убраться из дому.

— Но почему? Почему тебе так нужно уйти от меня?

— Похоже, ты не слышал ни слова из того, что я говорила в течение последнего месяца, — вновь вздохнула Нэнси. — Или ты притворяешься, что не понимаешь?

— Разумеется, я все слышал, — возразил Грег. — И многое понял. Но нам нужно серьезно поговорить. Убегая от меня, ты ничего не решишь!

— Мне больше ничего не остается. Мы много беседовали. Но ты не желаешь слышать неприятные для тебя вещи. И потому никогда до конца не поймешь меня. Впрочем, если бы даже и понял, тебя бы это не тронуло. Мои проблемы тебе безразличны.

— Нэнси…

— Я больше так не могу, дорогой. Не могу быть рабыней в шелках. И поэтому ухожу. Таков мой выбор.

— Дорогая, послушай меня. Я стану все делать так, как ты захочешь, только вернись. Я люблю тебя! Ведь этого-то ты не можешь отрицать.

Глаза Нэнси наполнились слезами, которые хлынули по щекам.

— Нет, — Прошептала она. — Я знаю, что ты любишь меня. Никто никогда не полюбит меня так, как ты. Только ты не готов позволить мне быть свободной.

— Но ты всегда была свободной, Нэнси. Однако, похоже, не понимаешь этого.

Она крепче стиснула телефонную трубку.

— Если ты действительно любишь меня, то позволь уйти.

— Любовь не переносит разлук. И склонна к компромиссам. Не нужно быть рабыней в шелках, но и не следует удирать от меня за сотни миль. Можно найти нечто среднее между двумя этими крайностями. Что-то такое, о чем мы вполне способны договориться.

— Я не верю, что ты, в самом деле, желаешь о чем-то договариваться, — всхлипнула Нэнси.

Она никак не могла унять слезы.

— Тебе непременно нужно, чтобы все было по-твоему.

— Дорогая, я намерен разыскать тебя и вернуть домой, — твердо произнес Грег.

— Лучше послушай, что я скажу! — воскликнула Нэнси с истеричными нотками в голосе. — Если ты попытаешься найти меня, я отправлюсь в клинику и сделаю аборт!

Страшная угроза слетела с ее уст до того, как она успела осознать смысл сказанного. Однако в следующую секунду Нэнси поняла это и сама ужаснулась.

— Нэнси! — ахнул Грег.

— Да-да, — сдавленно подтвердила она. — Я так и сделаю. Поэтому оставь меня в покое!

С этими словами она повесила трубку и стремглав бросилась в туалет, где ее стошнило.

То же самое происходило в поезде: Нэнси плакала втихомолку и то и дело бегала в туалет. Наконец поезд прибыл на вокзал Глендейла. К этому времени Нэнси стало совсем плохо — ее тошнило, голова будто разламывалась на части, перед глазами стоял красный туман.

Она вышла из вагона, не на шутку напуганная тем, что с ней происходит, Это больше не походило на обычный токсикоз беременности, а было чем-то гораздо более опасным. Сейчас Нэнси остро нуждалась в помощи Грета, но…

Ожидавшая ее на перроне Ширли при виде подруги ужаснулась.

— Золотце, что с тобой? Ты больна?

— Кажется, подхватила грипп, — произнесла Нэнси побелевшими губами.

Она испытывала такую сильную слабость, что с трудом держалась на ногах.

— А возможно, пищевое отравление. Думаю, мне нужно показаться врачу…

— И как можно скорее! Мы поедем в больницу прямо отсюда. — Ширли решительно взяла сумку Нэнси. — Ты выглядишь ужасно!

— Постой… Где здесь телефон? Мне нужно позвонить в Лос-Анджелес…

— Потом, Нэнси, Позвонишь из больницы. Пойдем скорей.

Ширли сильно взволновало состояние подруги.

Вздохнув, Нэнси повиновалась. Грегу она так больше ни разу и не позвонила.

10

— Так что случилось с фургоном? — озабоченно спросила Сюзен, когда в начале нового рабочего дня Нэнси подъехала к магазину, по пути успев завернуть на цветочный рынок.

— Ничего страшного. Проколола шину, только и всего, Пришлось заменить колесо.

— А ты цела?

— Как видишь, — ответила Нэнси, вытаскивая из фургона огромную корзину тропических лиан.

— Ты сама меняла колесо?

— Нет, вызвала техпомощь.

— Но ведь это влетит в копеечку! — округлила Сюзен глаза. — И еще эти лианы! Наверное, стоят бешеных денег… Зачем они тебе?

Нэнси усмехнулась.

— Не волнуйся, дорогая, за все платит наш новый клиент. А лианы действительно обошлись недешево.

Сюзен удивленно взглянула на нее.

— Какой новый клиент?

— Грег Уордсворт. Тот, что на днях заходил к нам, помнишь? Шину я проколола, отправившись по одному делу, которое он поручил мне, — соврала Нэнси не моргнув глазом. — Так что ему платить и за техобслуживание. Правильно я рассуждаю?

— Грег Уордсворт? — изумленно переспросила Сюзен, — Ты это серьезно? И что заставило тебя передумать?

— Мы займемся оформлением его вечеринок, — сказала Нэнси, — а, кроме того, я буду обустраивать его виллу.

— Что? — ахнула помощница.

— Да, от начала и до конца. — Нэнси поставила корзину возле своего рабочего стола. — К тому же сегодня мне предстоит украсить на вилле зал и накрыть стол на шесть персон. Для этого я и купила лианы.

Глаза Сюзен заблестели.

— Постой, остановись на минуту! Как же вы поладили? Ведь еще совсем недавно ты говорила, что не желаешь иметь дело с этим человеком!

— Скажем так: он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

Сюзен на миг задумалась.

— Насколько я понимаю, он уложил тебя в постель и ты неожиданно прозрела. — Она прищелкнула языком. — Повезло тебе! Неудивительно, что ты вся сияешь. Ох, я сейчас позеленею от зависти! Как же тебе отомстить? Подсыпать стрихнина в кофе, что ли?

Нэнси рассмеялась.

— Все совсем не так, как ты думаешь.

— Да? А как же?

— Ну, мне не хотелось бы вдаваться в детали…

— Представляю! От этих деталей мои уши наверняка свернутся трубочкой. — Сюзен блеснула глазами. — Но не нужно меня щадить. Я давненько не была с мужчиной, поэтому небольшой рассказ о том, как это бывает, вдохновит меня. Расскажи, что этот красавец делал с тобой. И что ты делала с ним. Поделись подробностями, иначе я умру от любопытства.

Нэнси немного помедлила, потом произнесла:

— Он предоставил мне свободу действий.

Глаза Сюзен расширились, она прижала ладонь ко рту.

— Правда? А ты что? Неужели привязала его к кровати?

— Речь идет вовсе не о той свободе, — вздохнула Нэнси. — Я имею в виду, что Уордсворт дал мне возможность свободно распоряжаться собой. Он согласен поддерживать со мной отношения на моих условиях. — Она выдержала многозначительную паузу. — И я действительно выдвину ему условия! Если он настолько размяк, что согласен плясать под мою дудку — так тому и быть. Посмотрим, как это ему понравится.

Сюзен нахмурилась.

— Так это сделка?

— Грег сказал, что готов слушать меня и стараться понять, что я говорю, — с улыбкой произнесла Нэнси.

— Вот как? Мой муж сбежал от меня на ранней стадии подобной игры.

— О, я не питаю иллюзий на сей счет! Разумеется, Грег сделает вид, что ловит каждое мое слово, а сам и дальше будет гнуть свою линию.

— Побереги сердце, дорогая моя, — посоветовала Сюзен.

— О чем это ты?

— О том, что твои чувства к этому парню наверняка более глубоки, чем тебе кажется. Однажды ты уже сбежала от него, и он приехал следом. Но, если оттолкнешь Грега вторично, он может подумать, что ты делаешь это всерьез. Разумеется, воля твоя, поступай как знаешь, однако учти: потеряешь сейчас своего красавца, а потом всю оставшуюся жизнь будешь локти кусать!

Нэнси удивленно уставилась на приятельницу, потом собралась было что-то сказать, но в этот миг дверь отворилась и в магазин ввалился улыбающийся Тедди Скотт.

— Здорово, земляне! — произнес он, явно довольный собой и своим юмором. — Как поживают два моих любимых гуманоида?

— Скройся с глаз, Тедди! — прошипела Сюзен. — Не видишь, мы с Нэнси разговариваем!

— Тогда поговорите заодно и об этом, — предложил он, протягивая конверт. — Счет за отремонтированную дверь. К вашему сведению, я накинул кое-что сверх обычной платы за срочность.

— Забери счет обратно и добавь еще пятьдесят процентов, — сказала Нэнси.

— То есть как? — заморгал Тедди. — Наверное, ты хотела сказать убавь!

— У тебя плохо со слухом, инопланетянин? — прищурилась Нэнси, — Я сказала прибавь, Включи в счет замену электропроводки, прокладок в кранах, еще что-нибудь.

Скотт сдавленно кашлянул.

— Шутишь? Ведь ты еще даже не взглянула на итоговую цифру!

— Мне ни к чему, — пожала Нэнси плечами, — Все оплачивает мой главный клиент.

Тедди озадаченно поскреб в затылке.

— Негоже так поступать с клиентами, если только те не отказываются платить.

— Что ж, прости, если разочаровала.

— Ладно, будь по-твоему, — произнес Тедди, засовывая конверт в карман и поворачивая к выходу, — земляне стали странными в последнее время…

Он скрылся из виду, и вскоре с улицы донесся звук удаляющегося автомобиля.

— Между прочим, он прав, — покачала Сюзен головой. — Ты действительно ведешь себя странно. В самом деле собираешься вручить счет Тедди Уордсворту?

— Конечно.

Нынче утром Нэнси проснулась, полная решимости. Она примет предложение Грега. В конце концов, такое случается в жизни нечасто.

В Лос-Анджелесе Грег не оставлял ей никакого выбора, поэтому они и расстались. А сейчас Нэнси намерена всласть позабавиться, поставив его в точно такое положение, в котором некогда находилась сама.

Грег предлагает использовать его? Чудесно! Нэнси гак и поступит. Причем на собственных условиях, И деньги тоже возьмет. Деньги и секс — это то, в чем Грег наиболее хорош.

Она сделает Грега своим, и он, в самом деле, будет плясать под ее дудку. У него просто не останется иного выхода.

Что же касается предупреждения Сюзен, что Нэнси может потерять Грега, а потом горько пожалеет об этом, то подобное случается лишь с теми женщинами, которые не контролируют ситуацию. А у Нэнси все под контролем, и она не выпустит из рук бразды правления ни за какие сокровища мира!

— Сегодня я постараюсь на славу, — пробормотала она, склонив голову набок и любуясь содержимым корзины. — Зал украшу лианами, в центре стола поставлю белые лилии, а перед каждым столовым прибором — маленькие букетики незабудок с листьями пестрого плюща. Как думаешь, ничего будет?

— По-моему, очень красиво, — кивнула Сюзен.

— Я заказала четыре бронзовых канделябра, больших, на двенадцать свечей каждый. А еще хрусталь и китайский фарфор. Мне пообещали доставить все это на виллу к четырем часам дня. Вместе с белоснежной льняной скатертью.

— И ты берешь все это напрокат для одного единственного приема?

— Покупаю, Сюзи, покупаю.

— Нэнси! — изумленно воскликнула помощница. — Ведь это обойдется Грегу в сумасшедшую сумму!

— К чему ты клонишь?

— К тому, что он не придет в восторг от подобных расходов!

— В таком случае ему придется перестать притворяться передо мной и вернуться в Лос-Анджелес, — спокойно ответила Нэнси.

— Послушай, зачем резать курицу, несущую золотые яйца? И вообще… этот парень слишком красив, чтобы третировать его подобным образом.

— Он сам напросился. И сейчас пожинает плоды своего безрассудства.

— А как насчет угощения для гостей? Это тоже наша задача?

— Нет. Грег сказал, что вопрос о еде улажен.

— Но, насколько мне известно, кухня на вилле не оборудована, — заметила Сюзен. — И поваров там нет, верно?

— Да. — Нэнси пожала плечами. — Это проблемы Грега. Я несу ответственность только за оформление приема. Остальное не моя забота.

Пусть Грег угощает гостей хоть консервированными бобами, мне все равно. Сюзен хихикнула.

— Ты хулиганка! А кто приглашен на этот импровизированный прием с роскошными канделябрами и консервированными бобами?

— Люди из Голливуда. Точно знаю, что будут Сэмми Макаллистер и Джина Хог.

— Шутишь? — ахнула Сюзен. — Сэмми Макаллистер?

— Да. Это их с Джиной вторая годовщина брака. Знаешь, как определяется сравнительный возраст собак — семь собачьих лет за один человеческий? То же самое с голливудскими браками. Так что два года семейной жизни считается большим событием.

— Проведи меня на виллу! — взмолилась Сюзен. — Хочу хотя бы несколько минут подышать одним воздухом с Сэмми Макаллистером!

— Ладно, поможешь мне сегодня с этими лианами. Может, тебе удастся поглазеть на великолепного Сэмми. Но предупреждаю: ты можешь оказаться разочарованной.

Сюзен не только дышала одним воздухом с Сэмми Макаллистером, но и давилась дымом его сигары.

Голливудский красавец, по которому сохла половина женского населения Штатов, дымил как паровоз. Пока он сосредоточенно занимался этим делом, его очаровательная юная жена оживленно беседовала с Грегом.

Надо сказать, что зал, где проходил прием, выглядел очень мило. Нэнси и Сюзи постарались на славу. Особенно красиво смотрелся стол. Огни свечей в огромных бронзовых канделябрах оживляли лица гостей. Кроме стола и стульев, в помещении ничего не было. Голые стены были украшены только лианами и цветами. В камине плясали языки пламени и потрескивали дрова. Однако, несмотря на явный привкус запустения, а может, именно благодаря ему, — всем присутствующим вечер показался очень оригинальным.

Нэнси согласилась остаться до приезда гостей, чтобы позволить Сюзен увидеть своего кумира. Но, когда приглашенные начали прибывать в такси и на лимузинах, приветствуя и обнимая ее, свою давнюю знакомую, она словно оттаяла сердцем. В итоге все кончилось тем, что Нэнси не уехала домой по окончании работы, как планировала, а осталась на ужин. Благодаря этому Сюзен тоже получила приглашение.

Устроившись за столом, Нэнси обвела взглядом лица гостей Грега. Сегодня к нему приехал известный канадский актер с женой-американкой, знаменитый французский комик с многолетней партнершей по киносъемкам и уже упомянутая молодая пара — Сэмми и Джина.

— Куда ты запропастилась, Нэнси? Отправилась в кругосветное путешествие? — с широкой обезоруживающей улыбкой спросил Сэмми. (К великому неудовольствию Нэнси, Грег усадил ее во главе стола, на место хозяйки.). — Или все это время ты скрывалась в каком-нибудь монастыре? — добавил он.

— Нет, я была на каторге и пахала как лошадь, — несколько неудачно и даже грубовато отшутилась Нэнси.

— Кажется, это пошло тебе на пользу, — томно заметил Сэмми.

Затем добавил плотоядно:

— Ты такая свеженькая, аппетитная, так и хочется съесть!

Поль Жерар наклонился к Нэнси.

— Ты превосходно оформила стол. Впрочем, как всегда. Похоже на декорации к сцене трапезы в средневековом замке.

Она знала, что знаменитый комик пережил сильнейшую депрессию, и потому обращалась с ним особенно бережно. Поль осознавал это и ценил. Нэнси была одной из немногих, кто относился к нему просто как к человеку. Ведь остальные, как правило, постоянно ожидали от непревзойденного Поля Жерара шуток и экстравагантного поведения.

— Ты делаешь красивым все, к чему прикасаешься, — присоединилась к Полю его жена. — И еще я наверняка выражу общее мнение, если скажу, что всем нам очень приятно вновь видеть вас с Грегом вместе.

На сей раз Нэнси с улыбкой ответила нечто более любезное. А про себя подумала: сговорились они, что ли? Всем приятно видеть меня с Грегом!

Интересно, чем он собирается угощать своих гостей? — пронеслось в ее голове в следующую минуту.

Вскоре она узнала ответ. Грег компенсировал отсутствие прислуги, наняв фирму, занимающуюся обслуживанием встреч, банкетов и разного рода торжеств. Собственно, чего-то подобного и следовало ожидать. Не станет же Грег в самом деле кормить приятелей консервированными бобами.

Так и вышло, что, занимая фактически положение хозяйки, Нэнси, тем не менее, развлекалась и наслаждалась вкусной едой наравне с остальными.

К счастью, кроме Сэмми Макаллистера, никто больше не расспрашивал ее о том, где она провела минувший год.

— Хорошо, что ты вернулась, — негромко произнесла Джина, похлопав Нэнси по руке. — С тобой всегда так уютно!

Сидя среди этих добродушных людей и попивая шампанское, Нэнси вдруг поняла, что соскучилась по подобным встречам. Кроме того, она немало позабавилась, наблюдая за совершенно ошеломленной Сюзен, которая жадно впитывала происходящее. Состояние помощницы живо напомнило Нэнси собственное, когда Грег только ввел ее в свой мир. Каким новым и интересным ей все тогда представлялось!

Впрочем, нынешнее пребывание в обществе творческих людей тоже оказало на нее сильное стимулирующее воздействие. Она внимательно прислушивалась к беседе, пытаясь определить, чем старые знакомые занимались в ее отсутствие.

Разговоры вертелись вокруг кино. Вскоре стало ясно, что Грег уговаривает Сэмми Макаллистера сыграть главную мужскую роль в качестве партнера Рэчел Хаскелл в новом фильме Майкла Пристли. Собственно, основным объектом своего красноречия Грег избрал Джину Хог. Она одна способна была повлиять на своего взбалмошного красавца мужа.

— История начинается в Вашингтоне, вскоре после окончания Второй мировой войны, — рассказывал Грег. — Главная героиня, Летиция, очень состоятельная, одинокая женщина лет пятидесяти, знакомится с молодым привлекательным офицером без гроша в кармане. Летиция увлекает его в эротическое, полное чувственных и эмоциональных открытий путешествие. Вдвоем они отправляются в Европу, где посещают места былых сражений. Летиция исцеляет душевные раны молодого офицера. Несмотря на эротическую подоплеку, фильм должен стать чем-то наподобие психологической мелодрамы.

— По-моему, идеальная роль для Сэмми, — задумчиво произнесла Джина.

— А если выяснится, что Рэчел не слишком привлекательно выглядит в кружевном неглиже, всегда можно отрегулировать объектив кинокамеры так, чтобы изображение оказалось не в фокусе, верно? — хохотнул Сэмми.

Но над своей шуткой он смеялся в одиночестве. Нэнси не только не улыбнулась, но даже поморщилась от подобного юмора, тем более что слова актера касались Рэчел. Однако она осознавала: участие Сэмми Макаллистера в съемках придаст картине определенную изысканность. Когда фильм будет окончательно смонтирован, в нем останется лишь пронзительная чувственность — такова магия кино.

Анни, жена Поля Жерара, поймала взгляд Нэнси, отвлекая ту от размышлений о Сэмми.

— Мне так нравится эта вилла! Однако я удивлена, что Грег намеревается приобрести ее. Не сомневаюсь, идея покупки принадлежит тебе!

— Нет-нет, — ответила Нэнси, удивленная подобным предположением, — Это задумка Грега. Он говорит, что ему наскучила квартира в Лос-Анджелесе.

Анни улыбнулась.

— Возможно, я выразилась чересчур прямолинейно. Скорее, следовало сказать, что это твое влияние.

— Я не имею никакого влияния на Грега Уордсворта.

Анни покачала головой.

— Мы обе знаем, что это не так. И эта вилла определенно предназначается тебе. Чтобы ты укоренилась здесь и пышно расцвела как роза.

— Уверяю вас, Анни, вы ошибаетесь.

— Грег сказал мне, что поручил обустройство виллы тебе.

— Да, но…

— Ему хочется, чтобы ты уютно чувствовала себя здесь, — со знанием дела закивала Анни. — Ты и дети, которые у вас родятся.

В этот момент Сэмми выдал новую шутку. Среди общего смеха официант подал очередное блюдо, и над столом поплыл аппетитный аромат. Тем временем Сэмми повернулся к Нэнси.

— Дорогая, ты, в самом деле, видишь меня кувыркающимся под простыней с женщиной, которая годится мне в матери?

Нэнси, все еще размышляя над словами Анни, произнесла первое, что пришло в голову:

— По-моему, ты вообще должен быть благодарен судьбе за шанс поработать в паре с актрисой такого масштаба, как Рэчел Хаскелл!

Брови Макаллистера поползли вверх, В комнате повисла тишина.

Сообразив, что брякнула, Нэнси постаралась загладить неприятное впечатление, оставшееся после ее слов.

— Видишь ли, Сэмми, — начала онасерьезным тоном, — мне кажется, что актерский опыт Рэчел послужит превосходным фоном для твоего необъятного таланта. Играя с молоденькими голливудскими красотками, ты всегда вынужден будешь пожинать лишь половину успеха. А рядом с Рэчел засияешь во всю мощь. Ведь она мастер своего дела и знает, как подыграть партнеру, чтобы показать его с самой лучшей стороны. Вот увидишь, все будут смотреть только на тебя одного. Уверена, эта роль будет самой значимой в твоем творчестве!

Хмурые морщины на лбу Сэмми разгладились.

— Ты действительно так думаешь?

— Разумеется! — кивнула Нэнси. — Если ты не используешь этот шанс, за него тут же ухватится кто-нибудь другой, возможно менее талантливый. Но именно он получит премию «Оскар» в следующем году. Ту самую, которая изначально полагалась тебе!

Все вновь рассмеялись. Сэмми на миг задумался, а потом повернулся к Грегу и принялся забрасывать его вопросами относительно сценария и своей предполагаемой роли. Отвечая, Грег улучил момент и одобрительно подмигнул Нэнси.

В эту минуту она испытала странное ощущение дежавю. У нее даже дыхание перехватило. Как коварно Грег вовлек ее в свою игру! Она попалась в ловушку, совершенно не заметив подвоха…

Действительно, Нэнси незаметно для себя сыграла роль, которую Грег изначально уготовил ей. Для всех присутствующих она сегодня была хозяйкой приема, прилагающей все силы для того, чтобы гости чувствовали себя как дома. И одновременно она помогла Грегу достичь цели — уговорить Сэмми принять участие в его новом проекте.

Дьявол! Ну почему ему всегда удается повернуть все по-своему?

Вечеринка продолжалась до полуночи, затем гости начали собираться домой.

Среди всеобщих прощальных поцелуев Сюзен успела шепнуть Нэнси:

— Представляешь, Сэмми и Джина предложили подбросить меня до дома на их лимузине!

— Рада за тебя, — кивнула та.

Сюзен всегда умела уладить дела с пользой для себя.

— Попрошу их высадить меня возле бара, — хихикнула та. — Представляешь, какие лица будут у посетителей? Я, выходящая из шикарного авто после вечера, проведенного в обществе самого Сэмми Макаллистера и Джины Хог!

— Представляю.

— По-моему, они чудесная пара! Мне даже присниться не могло, что ты запросто общаешься с такими людьми!

Нэнси с улыбкой наблюдала, как ее помощница удаляется в обществе кинозвезд. Сэмми, несмотря на все свое внешнее обаяние, страшный эгоист и к тому же бабник. Джина отчаянно желает обзавестись ребенком и сделать мужа домоседом. Постоянно терпя фиаско в обоих своих начинаниях, она постепенно превращается в неврастеничку. Впрочем, зачем Сюзен знать об этом? Пусть видит лишь окружающий голливудскую пару ореол звездности. Знаменитости ничем не отличаются от обычных людей; как говорится, под каждой крышей свои мыши.

Нэнси отыскала свою сумочку, тоже собираясь уходить, когда к ней, широко улыбаясь, подошел Грег.

— Давай выпьем на посошок!

Он был одет в синие джинсы и черную рубашку и выглядел очень привлекательно. Взвесив про себя его предложение, Нэнси кивнула.

— Ладно, выпьем. Но только по чуть-чуть.

— Конечно.

Помахав с крыльца разъезжающимся гостям, они вернулись в дом. Грег положил в бокалы лед, плеснул виски и сказал:

— Идем, я хочу показать тебе кое-что. — Вручив Нэнси бокал, он нежно сжал в своей теплой большой ладони ее пальцы и повел по лестнице на второй этаж.

— Твое сегодняшнее оформление стола было, пожалуй, лучшим из всего, что мне до сих пор довелось видеть. Просто чудо!

Она с улыбкой склонила голову, показывая, что принимает комплимент.

— Признаться, нынче ты удивила меня, — продолжил Грег. — И мне очень понравились купленные тобой предметы — хрусталь, фарфор, канделябры. Пожалуй, канделябры особенно.

— Очень рада. Мне тоже кажется, что вечер удался, — негромко произнесла Нэнси.

— А как ты приструнила этого молодого зазнайку! — усмехнулся Грег. — Честно говоря, если бы он не обладал самой смазливой физиономией в Голливуде, я никогда не пригласил бы его сниматься с Рэчел. Но оба идеально подходят для нового фильма Майкла Пристли.

— Я тоже так думаю.

Грег подвел ее к окну своей спальни, и они выглянули в сад.

Стояла тихая летняя ночь. Небо было затянуто облаками, но сквозь просвет лился лунный свет. В призрачном золотистом сиянии деревья и кусты выглядели сказочно.

— Просто дух захватывает, правда? — прошептал Грег, придвигая Нэнси поближе к себе.

— Тебе быстро наскучит, — сказала она. — Здесь невозможно сходить на угол в фешенебельный ресторан, когда вдруг захочется бутербродов с черной икрой.

— Я давно прекратил завтракать подобным образом. Гораздо важнее, что детям здесь будет раздолье, не то, что в Лос-Анджелесе. Хочешь — броди по саду, хочешь — резвись на лужайке…

— Дети? — настороженно повторила Нэнси, припомнив застольный разговор с Анни.

— Это большая вилла, как ты правильно заметила. Но это также и прекрасный дом для семьи. Едва увидав его, я понял, что детишкам будет здесь очень хорошо.

Нэнси высвободилась из объятий Грега.

— Ты не хочешь детей. И вообще, никакой привязанности.

— Возможно, тебе требуется время, чтобы понять меня, — мягко произнес Грег и посмотрел в глаза Нэнси. — Не хочешь остаться у меня на ночь?

Она покосилась на широкую двуспальную кровать. Угол бежевого покрывала был приветливо откинут.

— Нет, благодарю, — быстро произнесла Нэнси. — Лучше я отправлюсь домой.

Грег не стал спорить. Едва заметно улыбнувшись, он кивнул.

— Как хочешь.

Нэнси залпом допила виски и отдала бокал Грегу.

— Спасибо за угощение. Я рада, что тебе понравилась моя работа и все купленные мною вещи. Спокойной ночи, дорогой.

Она легонько поцеловала Грега в щеку.

— Пожалуйста, веди фургон осторожно, — попросил Грег.

— Хорошо. Обещаю. Тебе незачем ехать вслед за мной.

С этими словами Нэнси повернулась, быстро вышла из спальни и сбежала по лестнице.

Выйдя из дома в прохладу вечера, она направилась к темневшему невдалеке фургону. Где-то в глубине сада ухнула сова. Окна виллы уютно светились во мраке.

Внезапно Нэнси показалось странным, что она уезжает. Сейчас она совершила нечто такое, чего еще не случалось в ее жизни. Она не просто ушла, а сделала это с достоинством. Попрощалась. Поцеловала в щеку.

Ситуация находится под полным ее контролем.

Оказывается, это не так уж сложно.

Осталось лишь проехать по темным улицам городка, войти в пустой маленький дом и лечь в узкую, не очень удобную постель.

Нэнси минутку постояла, ощущая внезапно возникшую в душе пустоту. Потом повернулась и медленно пошла обратно к вилле.

Грег стоял на том же месте, где Нэнси оставила его, у кровати. В его выразительных серых глазах было лишь тепло и никакой насмешки.

— Я передумала, — просто сказала она.

— Твой выбор, — негромко произнес Грег.

— Ты рад, что я вернулась?

Вместо ответа Грег протянул к ней руки. Она шагнула в его объятия и с готовностью прижалась к сильному мускулистому телу. Грег наклонился, прильнул к ее губам. Они слились в долгом волнующем поцелуе, полном нежности и предвкушения. Сердце Нэнси ускоренно забилось, на коже появились мурашки, соски сжались.

Грег уложил ее на край постели, сдвинул вверх подол юбки и стянул трусики. Затем стал перед кроватью на колени.

— Если бы ты знала, как я тебя хочу! — прошептал он.

Он поместил стройные ноги Нэнси себе на плечи и принялся упоенно целовать ее лоно.

Нэнси затаила дыхание, ощутив, теплое прикосновение его языка к самому чувствительному участку своего тела. Удовольствие, доставляемое ей Грегом, было очень острым, но вместе с тем чрезвычайно изысканным. Кроме того, он прекрасно знал Нэнси. Ему известно, в какой момент нужно остановиться, как продлить удовольствие, как подвести Нэнси к пику наслаждения и когда отступить, чтобы затем начать все сначала.

Когда желание ощутить Грега в себе стало невыносимым, он вошел в нее. И сразу же все страхи и сомнения, все взрывы их несогласия — все перестало существовать.

Наивысшей точки блаженства они достигли как всегда одновременно, а затем долго лежали без движения, словно дрейфуя в потоках заливающего кровать лунного света.

— А сейчас, по-моему, самое время побольше узнать о тебе, — прошептал Грег, касаясь губами уха Нэнси. — Расскажи о себе. Я хочу знать все.

11

В последующие недели обустройство виллы занимало у Нэнси очень много времени. Масштаб работ оказался гораздо более значительным, чем ей представлялось поначалу. В доме было шесть спален, восемь ванных комнат, три гостиных, библиотека, просторная кухня, помещение для игр. А еще с полдюжины кладовок и стоящий отдельно коттедж для гостей.

— Вчера я беседовал с хозяевами виллы, — сообщил Грег Нэнси. — Сказал, что хочу купить этот дом, и назвал сумму.

— В самом деле?

— Да. Я сделал хорошее предложение, хотя названная мною цена немного ниже, чем желают владельцы.

— Думаю, они согласятся. Ведь им уже столько лет не удается продать виллу, — заметила Нэнси, пристально вглядываясь в лицо Грега.

Тот кивнул.

— Конечно, согласятся, если у них есть хоть капля здравого смысла.

— Дорогой, это очень важный шаг для тебя, — озабоченно произнесла Нэнси. — Гораздо более важный, чем покупка кухонной мебели и оборудования или нескольких картин для гостиной. Знаю, ты состоятельный человек, но, тем не менее, ты должен осознавать, что, если впоследствии сам захочешь продать эту виллу, тебе придется годами искать покупателя. Кроме того, для полного ее обустройства требуется огромное количество средств.

— Я уже принял решение, — ответил Грег.

Таким образом, Нэнси не осталось ничего иного, как включиться в долгосрочный проект. Она решила сначала подготовить самые необходимые помещения. С учетом деятельности Грега это означало кухню, столовую и гостиную. Сам он вполне может жить в хозяйской спальне вплоть до полного окончания работ.

Верный своему обещанию, Грег дал Нэнси чековую книжку, с помощью которой она могла расплачиваться абсолютно за все. Сам факт обладания чековой книжкой вызвал у нее множество воспоминаний.

Без тени сомнений она принялась распоряжаться деньгами Грега, для начала заказав у одной известной фирмы мебель для кухни и гостиной. Кроме того, для гостиной Нэнси приобрела несколько красивых антикварных вещиц.

Она надеялась, что, уверяя ее в неограниченных возможностях своего бюджета, Грег в самом деле подразумевал это. Нэнси уже израсходовала немалую сумму, так как покупала только лучшее.

Ей было известно, какой Грег хочет видеть виллу — средоточием своего бизнеса, местом, где его друзья и деловые партнеры смогут встречаться в спокойной уютной и очень изысканной обстановке, обсуждая проекты вдали от суеты Лос-Анджелеса.

Вскоре вилла наполнилась рабочими. Одних наняла Нэнси, других — сам Грег.

Попутно он продолжал работать с Майклом Пристли над новым фильмом. К нему частенько приезжали посетители, и Нэнси приходилось организовывать приемы: за две недели состоялось три званых ужина.

С Грегом она проводила каждый день и почти всегда оставалась на ночь. И несмотря на то что их занятия любовью неизменно превращались в буйство эмоций и бурю удовольствия, Нэнси больше не чувствовала себя пассивной стороной — пассажиром вагона, катящегося за локомотивом.

После памятного ужина в обществе Жерара, Макаллистера и дам, когда Нэнси поднялась в спальню Грега, чтобы выпить на посошок, подобное занятие вошло у них в привычку.

Например, сегодня Грег снял дорогой темно-серый пиджак, повесил на спинку стула и спросил с лукавой улыбкой:

— А когда ты собираешься приложить свои таланты к нашей спальне? Она до сих пор выглядит голой и неухоженной.

— Начнем с того, что это не наша спальня, а твоя, — сдержанно заметила Нэнси. — Во-вторых, в своей работе я придерживаюсь некоторых приоритетов. Ведь ты сам прекрасно знаешь, что твоих гостей следует принимать на высшем уровне, верно?

Грег обнял ее за талию и поцеловал в губы.

— Хорошо, как скажешь, — негромко произнес он. — Ты босс.

— Не забывай об этом! — предупредила Нэнси.

Ее глаза закрылись сами собой, когда Грег принялся целовать ее шею.

— Не забуду. Не беспокойся, я знаю свое место. — Он легонько прикоснулся губами ко рту Нэнси. — Я обратил внимание на картины, которые ты повесила в холле. Они превосходны.

— Иными они и быть не могли: ты заплатил за них сумасшедшие деньги.

Грег тихо рассмеялся.

— Эти полотна останутся здесь навсегда, как и я сам.

— В самом деле? Ты действительно намерен поселиться здесь?

— Конечно. Это место притягивает меня. — Грег вновь прикоснулся к губам Нэнси, но на сей раз задержался. — Я хочу тебя, дорогая. Ты не возражаешь?

— Как тебе сказать. Уговори меня.

— Как будто мы лишь недавно познакомились?

— Вроде того.

— И как будто ты владелец дорогого цветочного салона?

— Владелица.

— Что? А, ну да! Ладно, постараюсь. — Глаза Грега блеснули охотничьим азартом. — Итак, мисс Бэссет… или можно называть вас просто Нэнси?

— Думаю, лучше обойтись без фамильярности, — прохладно произнесла она.

— Хорошо. Мисс Бэссет, у меня возникла одна интересная идея. Или, вернее, проект. — Грег нежно обвел пальцами выпуклости обтянутой шелком блузки упругой груди Нэнси, и в следующую минуту пуговицы начали расстегиваться, как по волшебству. — Проект, при мысли о котором меня бросает в дрожь.

— Видите ли, наш салон уже привязан к нескольким проектам, — ответила Нэнси. — Сомневаюсь, что в этом году мы сможем взяться еще за одну работу. Может, годика через два…

— О, мисс Бэссет, будет жаль, если вы упустите такой шанс! Ведь я задумал нечто особенное. Ваш салон я выбрал потому, что он славится умением претворять в жизнь самые передовые идеи.

— И в чем же суть вашего замысла? — спросила Нэнси, запрокидывая голову назад.

— Хочу снять фильм. В основе его лежит история любви. — Грег наклонился, распахнул блузку и принялся целовать шею и ключицы Нэнси. — Двое людей, мужчина и женщина, безумно влюблены друг в друга.

— По-моему, довольно избитая тема, мистер Уордсворт, вам не кажется?

— Согласен, это древнейший сюжет. Старый, как история об Адаме и Еве. И настолько же беспроигрышный.

— У вас есть сценарий?

— Есть, и притом превосходнейший, мисс Бэссет. Уверен, ничего более увлекательного вам не доводилось читать. Однако сценарий еще не дописан. Работа над ним продолжается.

— А когда же он будет готов?

— Возможно, никогда, — сказал Грег, Расстегнув брюки Нэнси, он спустил их вниз. — Ммм… мисс Бэссет, можно сделать вам комплимент по поводу вашего нижнего белья? Очень, очень мило! Как называется этот цвет?

— На коробке было написано «дикая вишня», — прерывисто произнесла Нэнси, взволнованная действиями Грега.

— Из-за цвета белья ваша кожа кажется сливочной, — шепнул он.

Быстро раздевшись, он вновь приблизился к Нэнси. Когда Грег обнял ее, она ощутила жар его кожи, под бархатистой поверхностью которой ощущалась стальная твердость мышц.

— Мистер Уордсворт, по-моему, мы обсуждаем ваш проект, а не цвет моего белья!

— Дело в том, что обе эти вещи тесно взаимосвязаны, мисс Бэссет, — заметил он с тонкой улыбкой. — Можно сказать, одно порождает другое. Я возьму на себя смелость утверждать, что успех моему начинанию гарантирован.

— В самом деле?

— Да. Если вы согласитесь принять участие в работе над этим проектом, у вас не возникнет поводов для сожаления. Напротив, вы будете довольны результатом.

— Как я могу быть им довольна, если сценарий еще не окончен и вряд ли когда-нибудь будет готов? — воскликнула Нэнси.

— В этом-то весь смысл! Вы и не захотите, чтобы сюжет завершился!

Заведя руки ей за спину, Грег расстегнул крючки лифчика. В следующую минуту отвердевшие соски Нэнси коснулись груди Грега. Еще через мгновение его губы страстно впились в рот почти полностью обнаженной Нэнси.

— Такова особенность моего проекта, — спустя некоторое время жарко прошептал Грег ей на ухо. — Все другие имеют окончание, но не этот. Мой проект будет длиться вечно!

Он сдвинул вниз трусики Нэнси, и те сползли по ее длинным ногам. Она спокойно переступила через них.

— Вы всегда так заигрываете с женщинами, мистер Уордсворт?

— Я придерживаюсь одного правила, мисс Бэссет: если что понравилось — хватай обеими руками!

Нэнси фыркнула. Затем с неожиданной силой толкнула Грега на постель и взгромоздилась сверху. Положив ладони на его широкую грудь, она оседлала его узкие бедра, испытывая странное двоякое ощущение — смесь страстного желания и задора. Она хотела принадлежать Грегу и одновременно властвовать над ним. Точь-в-точь как прежде, когда он сам властвовал над ней.

— А вы, оказывается, собственник, мистер Уордсворт!

— Вы ничуть не лучше, мисс Бэссет.

Нэнси погладила бугорки мускулов на плоском животе Грега.

— Что-то вы похудели, мистер Уордсворт… Прежде были похожи на холеного, откормленного льва, а сейчас на примере вашего тела можно изучать скелет человека.

— Вы недовольны этим фактом, мисс Бэссет?

— Ты всегда будешь для меня самым красивым, — тихо произнесла она. — И самым невозможным!

— Распусти волосы, — попросил Грег. — Я хочу видеть их во всей красе.

Нэнси щелкнула заколкой и тряхнула головой. Грег жадно следил за ее действиями, прикипев взглядом к полному упругому бюсту Нэнси, когда та завела руки за голову. Шелковистые волосы, красиво обрамляя лицо, рассыпались по ее плечам.

Потом Нэнси наклонилась и поцеловала приоткрывшиеся губы Грега, ощущая прикосновение своей тяжелой груди к его мускулистому торсу.

Отвердевшая и разбухшая мужская плоть Грега уперлась в нее снизу. Словно не в силах больше сдерживаться, он взял Нэнси за талию и чуть переместил назад, словно готовясь войти в нее.

— Я настоятельно требую ответа, мисс Бэссет, — напряженно произнес он. — Потому что ждать не могу.

— Интересно почему? Потеряете интерес?

— Нет. Могу сорваться и начну давить на вас.

— Ах вот оно что! Впрочем, всем известно, что вы человек напористый. Однако советую вам избегать подобной тактики, если желаете вести бизнес с нашим салоном. Прежде чем начать любое дело, вы должны заручиться моим личным согласием!

— Прошу вас, мисс Бэссет, — шепнул Грег, приподнимая нижнюю часть тела и осторожно упираясь напряженно пульсирующим стволом в ее средоточие женственности.

Она ощутила прилив острого желания. Ей оставалось лишь слегка опуститься, и плоть Грега в ту же минуту проникла бы в нее. Он и сам мог предпринять более решительные действия, однако терпеливо ждал, пока Нэнси примет решение.

И она приняла его — почти не раздумывая.

Медленно опускаясь на твердый мужской орган, Нэнси услыхала, как Грег выдохнул ее имя. В следующую секунду он нетерпеливо подался вверх, до предела наполнив Нэнси своей плотью — потрясающе приятное и очень знакомое ощущение. Тяжело дыша и наполовину прикрыв глаза, она взглянула на него.

— Ну как, мистер Уордсворт?

Шепот Нэнси звучал сдавленно из-за переполняющего ее желания. Она непроизвольно стиснула бедра Грега своими.

— Ох, дорогая, как я хочу тебя! — воскликнул тот.

Эти слова будто переполнили чашу терпения, и Нэнси протяжно, с надрывом застонала, запрокинув голову так, что ее волосы соскользнули назад и коснулись ягодиц.

Грег начал двигаться, ритмично приподнимая на себе Нэнси и каждый раз касаясь наиболее чувствительных точек в жаркой женской глубине.

Поначалу Нэнси жадно насыщала свою страсть, впиваясь пальцами в плечи Грега и подаваясь навстречу его движениям. Потом, почувствовав, что они оба приближаются к пику, она уменьшила напор. Ее движения замедлились.

Нэнси напряженно всматривалась в лицо Грега, ей хотелось вместе с ним достичь момента наивысшего наслаждения. И, наконец, он наступил. Грег несколько раз выкрикнул имя Нэнси, наполняя ее тайными соками своего организма. Она отчетливо ощутила разливающийся внутри нее жар.

Когда сотрясавшая их тела дрожь утихла, Нэнси упала в объятия Грега, и тот нежно обнял ее, прижавшись губами к душистым волосам…

Владельцы виллы продали большую часть мебели и почти все картины. И перед Нэнси встала задача восстановить былое великолепие.

— Это совсем не то же самое, что покупка портьер, которые соответствовали бы оттенку обоев, — сказала она как-то раз, сидя с Грегом за утренним кофе. — Как правило, искусство бывает представлено в доме коллекцией, которую собирало не одно поколение. Поэтому к вопросу приобретения картин нужно подходить с особой тщательностью.

— Но кто, кроме тебя, способен справиться с подобной задачей?! — улыбнулся Грег. — У тебя превосходное чутье, дорогая.

— О, как ты уверен в моих способностях!

— Потому что ты художественная натура. Наверное, даже в большей степени, чем я сам. Поэтому и сбежала от меня, верно? Потому что я не позволял тебе как следует расправить крылья?

Нэнси слегка поморщилась.

— Вроде того.

— Что ж, сейчас можешь расправлять их, как тебе заблагорассудится.

Нэнси откинулась на спинку стула и взглянула на Грега.

— Тебе ведь известно, что на прошлой неделе я специально ездила в Лос-Анджелес на аукцион. Там выставлено на продажу множество великолепных вещей.

— Очень интересно, — живо откликнулся Грег.

— Кстати, у меня есть каталог. — Нэнси открыла свой кейс и достала толстый журнал. — Здесь содержится перечень картин, бронзовых и мраморных статуэток, часов, ковров, серебра, мебели, парковой скульптуры…

— Остановись! — рассмеялся Грег. — Я уже представил себе общую картину.

— Так вот, дорогой, я собираюсь приобрести кое-что на этом аукционе и…

— Постойте-ка, мисс Бэссет! — вновь с лукавой улыбкой прервал ее Грег.

— Что?

— Если не ошибаюсь, вы только что сказали «дорогой»?

— Разумеется, нет. Вам послышалось.

— Но я готов поклясться, что так оно и было!

— Может, здесь что-то с акустикой…

— М-да? Ну ладно, продолжайте.

Нэнси улыбнулась. В последнее время они с Грегом так чудесно ладят, что это одновременно и пугает ее, и приводит в восторг.

— Так вот, аукцион — это превосходная возможность приобрести что-то стоящее. Единственная проблема — деньги. Мы многое успели приобрести для виллы, и вместе с тем, что я хочу приобрести, она была бы полностью обставлена. Но на это потребуется немало средств.

Грег кивнул, листая страницы каталога.

— Тебе хорошо известно, что я готов потратить столько, сколько потребуется.

— Да.

— Вижу, ты отметила несколько лотов. Это именно те вещи, которые тебя интересуют?

— Они самые. — Наклонившись вперед, Нэнси указала на подсчеты, сделанные карандашом на полях страницы. — Вот во что это примерно обойдется. Впрочем, возможно, придется сражаться за выбранные мною предметы с другими покупателями.

Грег с наслаждением втянул исходивший от Нэнси аромат.

— Какие приятные у тебя духи… Что-то новенькое?

— Угадал. Я обнаружила флакон на своей прикроватной тумбочке. Наверное, какая-то добрая волшебница оставила его там.

— У нее хороший вкус, — заметил Грег как ни в чем не бывало.

— О да! Она делает покупки в Париже. Во всяком случае, этикетка свидетельствует именно об этом.

Грег прикоснулся губами к щеке Нэнси.

— Так, где итоговая цифра того, что добрая фея должна потратить на аукционе?

— Вот. Ужасно много, правда? Но, если нам повезет, мы потратим меньше. Впрочем, даже если придется выложить сумму, которую я указала, все равно мы останемся в выигрыше, потому что взамен приобретем чудесные предметы искусства.

— И когда состоится аукцион?

Рука Грега каким-то образом оказалась на талии Нэнси.

Нэнси положила голову на его широкое плечо.

— В следующую субботу.

— Я дут подумал… Почему бы нам не отправиться туда вместе? — В промежутках между словами Грег покрывал поцелуями веки и щеки Нэнси, медленно приближаясь к губам. — Кстати, выбранные тобой предметы превосходны. Почти так же, как ты сама.

Деловитость Нэнси растворялась в его нежности. Она чуть повернула голову, чтобы Грегу удобнее было поцеловать ее. Вскоре его язык встретился с ее собственным. Одновременно Нэнси ощутила, как рука Грега нырнула в вырез ее платья и нежно сжала грудь.

— Что ты делаешь со мной? — прошептала она, тая от наплыва ощущений.

— Представь, что мы сидим в последнем ряду кинотеатра, — негромко ответил Грег, расстегивая на ней бюстгальтер.

Нэнси подняла на него затуманенный взгляд.

— Разве мы не можем подождать, пока погаснет свет в зале?

— Ждать не нужно.

Грег встал и задернул шторы на окнах. Затем вернулся к Нэнси и крепко обнял.

12

Они выехали в Лос-Анджелес на «линкольне» Грега.

Площадка возле здания, где проводился аукцион, была вся занята автомобилями. Нэнси и Грег направились к входу сквозь ряды очень дорогих машин. Судя по всему, аукцион привлек к себе большое внимание.

Нэнси проводила. Грега в зал, где находились выставленные за стеклом особо ценные лоты, а также предметы мебели и ковры — персидские, индийские, китайские.

— Взгляни, Грег, — взволнованно прошептала Нэнси, потянув его за рукав. — Вот две картины, о которых я тебе говорила. А вон там мраморная статуэтка, которую я тоже хотела бы приобрести. Кстати, она датируется восемнадцатым веком. Нравятся тебе эти вещи?

— Очень.

Нэнси огляделась по сторонам и вздохнула.

— Посмотри сколько народу… Боюсь, торги будут не из простых.

— Сколько нолей я должен добавить к той цифре, которую ты вывела на полях каталога? — усмехнулся Грег.

— Это зависит от того, действительно ли ты намерен превратить виллу в нечто неповторимое, — пожала плечами Нэнси.

— Гм… Знаешь что? Торговаться будешь ты, и, если цена окажется слишком высокой, я толкну тебя в бок.

Нэнси незаметно пощупала его бицепс.

— Ничего себе! Вижу, туго мне придется… Когда ты успеваешь поддерживать спортивную форму? Тайком от меня посещаешь гимнастический зал?

— Нет, тренируюсь на голливудских актерах. Некоторые такого высокого мнения о себе, что их приходится ставить на место ударом в челюсть.

Нэнси сделала вид, что усиленно соображает, а затем произнесла:

— Надеюсь, ты не станешь толкать меня в бок изо всей силы? Иначе ты сломаешь мне ребра.

Однако, когда начались торги и Нэнси одну за другой приобрела несколько вещей, Грег ни разу не толкнул ее в бок.

Все предметы были настолько изящны, что Нэнси сияла, причем так, будто приобрела их лично для себя, а не для Грега.

— Заметь, мы ни разу не переплатили, — с воодушевлением шепнула она в перерыве, когда они с Грегом взяли в буфете еду на бумажных тарелочках и удалились в дальний угол, устроившись там за круглой стойкой.

— Мне приятно, что ты экономишь мои деньги, — проворчал Грег. — Та пара витых колонн стоит не меньше небольшого автомобиля.

— Но когда ты увидишь их на своей вилле, непременно обрадуешься, что не ткнул меня локтем в ребро! — возбужденно заметила Нэнси. — Кроме того, нам достались две великолепные бронзовые статуи. С них только нужно счистить налет, и они будут замечательно смотреться в холле по обе стороны двери. — Она счастливо вздохнула. — Так, дело продвигается!

— Что еще в твоем списке? — спросил Грег.

— Бедняжка, — улыбнулась Нэнси, чмокнув его в щеку. — Ты здесь не в своей тарелке?

— Как тебе сказать… Я словно волочусь за каретой, в которой сидишь ты.

— Ну, у меня намечено еще несколько покупок, но больше всего я хочу приобрести вот эту картину. — Развернув каталог на заложенной странице, Нэнси постучала ноготком по верхнему снимку. — Этот островок посреди лесного озера просто чудо, правда? Автор не указан, но манера похожа на…

— По-моему, не так уж важно, кто автор картины. Главное — она тебе нравится. Впрочем, сразу видно, что написал ее большой мастер…

— Может разгореться нешуточный торг, — озабоченно нахмурилась Нэнси. — А это означает, что цена значительно возрастет.

— Из чего ты делаешь заключение о том, что торги будут горячими?

Она кивнула на изысканно и очень дорого одетую пару.

— Видишь этих двоих? Это дилеры из Окленда. Я заметила, что больше всего их интересуют картины. Уверена, что за это полотно они будут сражаться до последнего.

— Да, вид у них серьезный. Таким палец в рот не клади!

— Это верно. — Прищурившись, Нэнси еще раз оглядела дилеров. — Блондинка явно крашеная. А ее спутник…

— Послушай, если ты будешь так на них смотреть, их дорогие тряпки задымятся! — усмехнулся Грег.

— Подтруниваешь надо мной? — повернулась к нему Нэнси.

— Нет. Восхищаюсь. Не ожидал, что ты так азартна. К тому же обладаешь выдержкой. Сегодня ты открылась мне с неожиданной стороны.

Она хихикнула.

— Что, испугался?

— Нет. Скорее я бы сказал, что впечатлен.

— Думал ли ты когда-нибудь, что я способна так быстро истратить кучу твоих денег? — склонила Нэнси голову набок. — Нет? Так знай: я очень довольна собой!

— Вижу. Что ж, надеюсь, тебе удается добыть свой пейзаж.

— А ты не станешь толкать меня локтем? — напряженно спросила она. — Понимаешь, я действительно очень хочу купить эту картину!

— Посмотрим, — усмехнулся Грег. — Может, у меня сдадут нервы. Я не такой отчаянный, как ты.

— Нет, ты коварный. В общем, я хочу эту картину. Это настоящее произведение искусства. — Нэнси вдруг внимательно посмотрела на Грега. — Мне даже неловко, что я так загорелась. Еще подумаешь, что это полотно я покупаю для себя.

— Надеюсь, — вздохнул он.

Нэнси быстро взглянула на него.

— Что ты имеешь в виду?

Грег немного помолчал, прежде чем ответить.

— Моя вилла, — твой дом, если ты того желаешь. Тебе это прекрасно известно.

Их взгляды встретились, и Нэнси почувствовала, что ее сердце словно перевернулось в груди.

— Давай сначала покончим с аукционом, — пробормотала она, вдруг почувствовав себя неловко.

— Год назад я предлагал тебе стать моей женой, а сейчас желаю этого больше, чем когда бы то ни было. И мне бы очень хотелось, чтобы все эти вещи ты покупала для себя, имея в виду, что вилла принадлежит тебе.

— Пейзаж будет превосходно смотреться в столовой, над камином, — несколько отрешенно произнесла Нэнси, стараясь не подавать виду, какой эффект произвели на нее слова Грега.

— А ты — в моей постели, — сказал Грег.

— Что?

— Ты сама предмет искусства, дорогая. И я хочу видеть тебя в своей спальне. Всегда.

— Ты хотя бы на минуту перестаешь думать о сексе? — блеснула Нэнси глазами.

— Нет. Это выше моих сил.

В этот момент прозвенел звонок, возвещавший о конце перерыва, и публика потянулась в зал. Нэнси взяла Грега за руку, и они вернулись на свои места.

У каждого покупателя была карточка с номером. Нэнси достался тринадцатый, но пока он был счастливым. Осознавая напряженность момента, она сидела как на иголках, В голове ее вертелись слова Грега.

Когда год назад он предложил ей выйти за него замуж, она была беременна. Иными словами, Грег поступал, как должен был в такой ситуации. И по здравом размышлении Нэнси наверняка вернулась бы к нему — если бы не потеряла ребенка, То есть теперь Грег уже давно был бы ее мужем.

Задумавшись, Нэнси едва не пропустила важный момент.

Из состояния легкого ступора ее вывел Грег, подтолкнувший ее локтем в бок.

— Но я ведь пока ничего не покупаю, — удивленно прошептала она.

— Так, может, пора начать?

Взглянув вперед, Нэнси увидела на специальной подставке облюбованную ею картину. Торг уже шел полным ходом. То тут, то там поднимались карточки с номерами. Последним взметнулся номер тридцать. Его подняла та самая крашеная блондинка — дилер из Окленда.

С сильно бьющимся сердцем Нэнси подняла вслед за ней руку с карточкой. Аукционист взглянул на нее.

— Двадцать пять тысяч — леди справа, — прозвучал его голос. — Двадцать пять!

Нэнси похолодела. Погрузившись в свои мысли, она пропустила часть торгов. А между тем цена на картину успела взлететь гораздо выше начальной стоимости.

Блондинка подняла карточку.

— Двадцать шесть! — провозгласил аукционист. — Благодарю, мэм! Двадцать семь — джентльмен в конце зала. Двадцать восемь — прямо. Двадцать девять — снова вы, мэм!

Чувствуя сухость во рту, Нэнси оглянулась, чтобы посмотреть, кто торгуется за ее спиной. В этот момент карточку поднял пожилой японец.

На тридцати девяти тысячах торг замедлился. Потом карточку подняла блондинка. За ней — Нэнси.

— Благодарю, леди и джентльмены! Тридцать одна тысяча. Тридцать две. Тридцать три. Тридцать четыре.

Нэнси затаила дыхание. Торговались дилеры из Окленда и японец. Нэнси взглянула на Грега. Он выглядел совершенно спокойным. Похоже, тот факт, что цена картины быстро растет, не производил на него особого впечатления.

На сорока тысячах торг вновь замедлился.

Нэнси подняла карточку.

— Сорок одна тысяча! — улыбнулся ей аукционист. — Спасибо, мэм. Будут еще предложения?

Блондинка повернула голову и смерила Нэнси холодным взглядом. Затем подняла карточку.

— Сорок два — справа! — произнес аукционист. — Благодарю, мэм. Сорок три — в конце зала. Сорок четыре. Сорок пять, спасибо, сэр. Сорок шесть. Сорок семь.

Цена росла стремительно. Нэнси вдруг обнаружила, что крепко вцепилась в руку Грега. Ее трясло.

— Что мне делать? — прошептала она.

— Решение за тобой, — невозмутимо ответил Грег.

Стиснув зубы, Нэнси подняла карточку.

— Сорок восемь! — объявил аукционист.

Блондинка вновь окинула Нэнси ледяным взглядом и вскинула руку с карточкой.

— Сорок девять. Сорок девять тысяч долларов!

Нэнси больно впилась ногтями в руку Грега и взглянула на него. Однако он никак не реагировал.

Очень медленно она подняла карточку, которая вдруг будто стала тяжелой как кирпич.

— Пятьдесят тысяч! — сказал аукционист.

По залу прокатился негромкий шелест аплодисментов. Блондинка и ее спутник повернулись к Нэнси. Бледное лицо мужчины покрывала испарина. Он достал из кармана носовой платок и промокнул лоб.

В следующую минуту блондинка подняла карточку.

— Пятьдесят одна тысяча, — объявил аукционист. — Пятьдесят две — в конце зала. Пятьдесят три. Пятьдесят четыре.

Нэнси просто не знала, что делать. Цена выросла едва ли не втрое против заявленной сначала.

Не слишком ли много я на себя беру? — мелькнуло в голове Нэнси.

Она вновь взглянула на картину, и она показалась ей еще прекраснее, чем прежде. Подобное полотно вполне можно было бы поместить в музей, А вилле оно придаст особый шарм. И сколько бы этот пейзаж ни стоил, больше подобной возможности может никогда не представиться.

Нэнси вскинула карточку.

— Благодарю, мэм. Пятьдесят пять тысяч. Еще есть предложения?

Блондинка подняла руку с таким видом, будто только что съела лимон без сахара.

— Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь — в конце зала. Пятьдесят восемь — справа. Пятьдесят девять — в конце зала.

Воздух в зале словно потрескивал от скопившегося электричества. Сумма получалась немалая. Однако — странное дело! — по мере ее роста картина как будто становилась все притягательнее.

Неожиданно Нэнси успокоилась. Ее охватила необъяснимая уверенность, что все кончится хорошо. И что восхитительное полотно стоит каждого вложенного в него цента.

Она вновь посмотрела на Грега. Тот лишь улыбнулся.

— Ты хозяйка.

Нэнси подняла карточку.

— Шестьдесят тысяч — леди слева! — крикнул аукционист, перекрывая снова пронесшиеся по залу аплодисменты. — Еще будут предложения?

Блондинка взметнула карточку в воздух.

— Шестьдесят одна тысяча — справа. — Аукционист многозначительно посмотрел на Нэнси. — Против вас, мадам.

У Нэнси так дрожали руки, что она просто кивнула.

— Благодарю, мадам. Итак, шестьдесят две тысячи — слева от меня. Кто больше?

На сей раз блондинка не шелохнулась. Ее плечи заметно поникли.

Нэнси не удержалась и взглянула через плечо на японца. Тот улыбнулся ей и покачал головой, показывая, что прекращает торг.

В зале повисла абсолютная тишина. Аукционист громко стукнул молотком.

— Продано!

Сразу все заговорили, кто-то зааплодировал. Нэнси без сил откинулась на спинку стула и склонила голову на плечо Грега.

— Умоляю, скажи, что прощаешь меня!

— Глупышка, я горжусь тобой, — тихо ответил Грег. — И я люблю тебя. Ты молодец!

— Ох, Грег…

Он крепко обнял Нэнси за плечи.

— Сколько предметов осталось в твоем списке?

— Немного. А что?

— Просто я хочу поскорее увезти тебя домой и лечь с тобой в постель, — усмехнулся он.

Грег всегда был очень нежен во время и после любви, много говорил о том, как она красива, и о своих чувствах к ней. Но в ту ночь он был непривычно молчалив.

Наконец он заговорил:

— Пора бы тебе выполнить свое второе обещание, дорогая.

— Какое? — сонно спросила Нэнси.

— Насчет посещения врача.

Она недовольно застонала.

— Но я здорова! Мне не нужны никакие врачи!

— Ты должна показываться доктору хотя бы раз в несколько месяцев. — Грег погладил ее по голове. — Ясно, что это не очень приятно, но не нужно, подобно страусу, прятать голову в песок.

— Я и не прячу.

Грег улыбнулся.

— Ты идеальна, дорогая. Почти. Единственный твой изъян в том, что ты склонна удирать от неприятных или сложных решений. Давай съездим в больницу на этой неделе, идет?

— Но нельзя же просто так взять и явиться в кабинет невропатолога, — заметила Нэнси. — Сначала нужно позвонить, договориться о приеме, который состоится наверняка не раньше чем через месяц.

— А я, напротив, уверен, что Стэнли Хэффилд примет тебя без очереди, — возразил Грег. — Он очень беспокоится о тебе. Обещаю, не будет никакой задержки. Если хочешь, отправимся в Глендейл вместе.

— Ты поедешь со мной? — подозрительно спросила Нэнси, приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть лицо Грега.

— Да, — твердо ответил тот. — На этот раз спорить не будем, солнышко.

Нэнси вздохнула, вновь удобно устраиваясь в его объятиях.

— Видно, делать нечего… Надеюсь, Сюзи справится с магазином в мое отсутствие.

— Я бы не переживал, даже если бы ты вообще закрыла этот свой магазин! — проворчал он в своей прежней манере, — Ради всего святого, Нэнси, речь идет о твоем здоровье!

— Ладно, — сдалась она. — Будь по-твоему…

— Вот и хорошо. В понедельник и отправимся. — Грег нежно поцеловал ее. — Надеюсь, я не слишком тебя утомил своими ласками? Ночь еще только началась…

13

По пути в Глендейл они остановились перекусить в придорожном ресторанчике. Когда официант, приняв заказ, отошел от столика, Грег произнес, как бы между прочим:

— Владельцы виллы приняли мое предложение.

— О, Грег! — воскликнула Нэнси. — Значит, дом теперь твой!

— Пока нет, но станет таковым, когда я выложу за него внушительную сумму денег. — Он посмотрел Нэнси в глаза. — Я давно все решил, дорогая. Мы с тобой превратим эту виллу в райский уголок. Она вновь наполнится жизнью.

Официант вскоре вернулся с запеченной форелью, и они взялись за еду, не переставая оживленно обсуждать обустройство виллы.

— Тебе придется нанять садовника, надо привести в порядок сад, — сказала Нэнси. — Кроме того, за домом отличное место для огорода. А если устроить теплицу, то мы сможем круглый год есть свежие овощи и салат.

— Ты права, — улыбнулся Грег.

Подкрепившись, они вновь двинулись в путь.

Нэнси со вздохом призналась, что ей очень не хочется возвращаться в больницу.

— Ты нервничаешь? — спросил Грег, коснувшись ее руки.

Нэнси поморщилась.

— Не из-за осмотра. Просто не хочется даже заходить в здание, где я столько всего перенесла. Это так…

Она не договорила.

— Нынешний визит вызывает у тебя неприятные ассоциации?

— Да. Вдобавок сканирование мозга тоже не очень приятная процедура. Тебя помещают в замкнутое пространство, где может возникнуть приступ клаустрофобии.

Грег нежно погладил ее по щеке.

— На этот раз я буду с тобой. По правде сказать, я дал себе слово, что никогда больше не пущу тебя в больницу одну.

Позже выяснилось, что Грегу нельзя присутствовать в помещении, где проводится сканирование. Перед процедурой Нэнси попрощалась с ним, успокаивая себя тем, что он будет неподалеку.

Однако, несмотря на все старания, она так и не смогла удержаться от неприятных воспоминаний — о своей болезни и потерянном ребенке.

Из больницы Грег увез ее в гостиницу.

— Я закажу еду сюда, — сказал он, поднявшись с Нэнси в номер. — Поешь и сразу укладывайся спать. Сегодня у тебя был трудный день.

Но, перед тем как лечь в постель, Нэнси захотела принять ванну. Она долго лежала в теплой воде, глядя, как бесшумно лопаются пузырьки душистой пены.

Потом Грег принес ей немного виски со льдом. Он присел на край ванны, и они принялись неспешно беседовать.

— Ну что, действительно страшно было? — спросил Грег.

— В некотором роде. Сегодняшняя процедура навеяла мне мысли о прошлом.

— И у тебя разболелась голова?

Нэнси улыбнулась.

— Откуда ты знаешь? Не только голова, но и шея тоже. Прошлось долго лежать неподвижно, вот она и затекла.

Грег отставил в сторонку свой бокал, закатал рукава рубашки и принялся массировать шею Нэнси. Вскоре умелые действия его сильных пальцев принесли ей облегчение.

— Я купил тебе небольшой подарок, — сообщил он, когда Нэнси застонала от наслаждения.

— Нет, довольно драгоценностей! — запротестовала она.

Грег рассмеялся.

— Боюсь, на сей раз я преподнесу тебе нечто более обыденное. Сейчас покажу.

Он помог Нэнси подняться, завернул в полотенце и отвел в спальню.

— Вот, держи. — В руках Грега невесть откуда появился небольшой сверток. — Это чтобы тебе было уютно спать.

Развернув подарок, Нэнси не смогла сдержать улыбки: в пестрой тонкой бумаге оказалась пижама, светло-сиреневая в мелкий белый цветочек.

— Какая красота! — воскликнула Нэнси, целуя Грега в щеку. — Спасибо, дорогой.

— Надевай и идем в постель.

Нэнси надела пижаму, с удовольствием ощутив прикосновение мягкого шелка к обнаженной коже.

— Знаешь, возможно, это покажется тебе странным, но мне очень нравится слово «пижама», — призналась она. — Думаю, оно имеет китайское происхождение или что-то вроде того.

— На самом деле это персидское слово, — сообщил Грег. — И появилось в результате слияния двух слов «па» и«джама», что означает что-то вроде эротических шаровар.

Нэнси хихикнула.

— Сколько ты всего знаешь!

— Особенно про пижамы, — подтвердил Грег, быстро раздеваясь.

Обычно он спал обнаженным, и Нэнси полагала, что отчасти из-за этого они так часто занимаются любовью. Невозможно лежать рядом с мужчиной, обладающим столь великолепным телом, и оставаться, равнодушной!

Однако сегодня она чувствовала себя усталой и разбитой, и потому очень сомневалась, что нынешней ночью у них с Грегом что-нибудь получится.

Улегшись, он придвинул Нэнси к себе, и она положила голову ему на грудь.

— Знаю, денек для тебя выдался нелегким, — тихо произнес Грег, нежно поглаживая Нэнси по плечу. — Многое пришлось пережить заново… Потому-то ты и не приезжала сюда проверить состояние здоровья, верно? Тебе претила мысль о возвращении туда, где ты так страдала, да?

— В какой-то мере, — кивнула она. — Я вообще неуютно чувствую себя в больницах. Все началось, когда мне было лет девять. Тогда с моим отцом случилось несчастье.

— Расскажи, — мягко попросил Грег.

Нэнси болезненно поморщилась в темноте.

— Да особо и рассказывать-то нечего. Отец ехал с работы и был уже недалеко от дома, когда в его автомобиль врезался другой, за рулем которого находился подвыпивший юнец. Отец сильно пострадал, и его на «скорой помощи» доставили в больницу. О случившемся сообщили моей матери, и мы поспешили в больницу. Однако к отцу нас не пустили.

— Он был в операционной?

— Да. Хирурги пытались спасти его, но, как нам сказали позже, он получил травмы, несовместимые с жизнью. Мы прождали семь часов, а около полуночи нам сообщили, что отец скончался. И тогда нас проводили к нему. Но всего на минутку. — На глаза Нэнси навернулись слезы. — Я даже не успела понять, что папы больше нет. С тех пор всякий раз, оказываясь в больнице, я испытываю сильный дискомфорт. Все эти запахи, звуки… Они вызывают массу ассоциаций, понимаешь?

— Прежде ты ничего не рассказывала мне, — заметил Грег, целуя ее глаза.

Нэнси покачала головой.

— Нет. — С ее губ слетел вздох. — Прошлогодняя болезнь, а затем выкидыш еще больше усилили мою ненависть к больницам. И, боюсь, мне никогда от этого не избавиться.

— Понимаю, солнышко. А сейчас спи. Завтра все будет хорошо.

Они оба повернулись на бок, Грег лицом к спине Нэнси.

— Странно все-таки вновь вернуться в Глендейл, — пробормотала она. — Но я рада, что ты снова со мной.

— Я тоже.

Грег поцеловал ее затылок, зарывшись лицом в душистые кудри. Это было так приятно, что Нэнси слегка изогнулась. Тогда Грег запустил руку под ее пижамную куртку и принялся ласкать грудь, пробуждая к жизни соски. Потом его ладонь проникла под резинку пижамных брюк. Вскоре он добрался до ее лона и осторожно проник пальцем между увлажнившихся женских складочек.

— Что вы делаете, мистер Уордсворт? — пробормотала Нэнси.

— Ведь нужно же подвергнуть вашу новую пижаму проверке! — ответил он, касаясь ее уха теплым дыханием.

Нэнси тихонько рассмеялась. Она чувствовала себя слишком счастливой и расслабленной, чтобы делать что-то. Ей оставалось лишь сосредоточиться на доставляемом Грегом удовольствии. Вскоре она уже стонала от сладостной неги, потому что Грег, немного переменив положение, одной рукой умело ласкал ее полную грудь, а пальцами другой ритмично скользил в увлажнившейся женской глубине.

— Я люблю тебя, — прошептал он, когда с очередным погружением его пальцев Нэнси издала особо громкий стон. — Ты самая красивая женщина в мире, и я буду страстно желать тебя до конца своей жизни.

Волны блаженства разбегались по телу Нэнси — потрясающе мощные, несмотря на усталость. Наконец самая сильная из них накрыла ее с головой, заставив беспомощно задыхаться и прерывисто звать Грега — неизвестно для чего: то ли чтобы он продолжил свои действия, то ли чтобы прекратил.

Заведя руку назад, Нэнси ощутила отвердевший и напряженно пульсирующий ствол.

— Я хочу тебя… — вырвалось у нее.

— Не поворачивайся, — хрипло ответил Грег.

Сдвинув пижамные брюки до колен Нэнси, он вновь заключил ее в свои объятия и осторожно вошел сзади в жаркую женскую глубину. Беспрестанно целуя шею и щеку Нэнси, Грег жадно овладевал ею. Все его действия были направлены на то, чтобы доставить ей наибольшее наслаждение.

Разумеется, его страсть передалась Нэнси — взбудораживая, вытесняя все страхи, всю былую боль…

На следующий день они отправились к доктору Хэффилду.

После рукопожатий и взаимных приветствий он произнес:

— Хорошо, что вы, наконец, решили навестить меня, мисс Бэссет. Я беспокоился о вас. А тут еще ваш жених сообщил мне, что в свое время вы прекратили принимать предписанное вам лекарство… Весьма опрометчиво с вашей стороны, голубушка!

Нэнси метнула взгляд на своего «жениха» и пояснила, что от тех таблеток ей бывало очень плохо.

Неодобрительно покачав головой, доктор Хэффилд попросил Грега подождать в коридоре, а сам подверг Нэнси тщательному обследованию. Заняло это минут сорок. Затем он задал ей множество вопросов, а ответы записал в историю болезни. После чего вновь пригласил Грега в кабинет.

Взглянув на них, сидящих рядом, доктор Хэффилд произнес:

— Результаты сканирования весьма утешительны. Ущерб, нанесенный энцефалитом, оказался минимальным, и выздоровление прошло успешно. Наибольшая опасность для вас, мисс Бэссет, заключалась в серьезной вероятности частичной потери памяти. Вот почему я выписал вам столь ненавистное лекарство. И вы очень сильно рисковали, самовольно прекратив принимать его.

— Да, доктор, — смущенно потупилась Нэнси. — Я поступила очень опрометчиво.

— Ну все обошлось, однако вы по-прежнему должны показываться врачу раз в три-четыре месяца. В Бейкерсфилде есть один хороший невропатолог. Вы можете консультироваться с ним.

Он написал на прямоугольнике бумаги имя и подал Нэнси. Пряча записку в сумочку, та мельком взглянула на Грега и увидела в его глазах облегчение. По-видимому, слова врача успокоили его.

— Что касается случившегося у вас выкидыша, — продолжил доктор Хэффилд, — то вы не должны волноваться. На вашу репродуктивную функцию потеря плода не повлияла, и, если вам захочется обзавестись ребенком, можете делать это без всяких сомнений.

— Благодарю, — сказала Нэнси, покраснев до корней волос.

Когда, тепло попрощавшись с врачом, они вышли в коридор, из кабинета следом за ними выбежала медсестра.

— Мисс Бэссет! В больничной камере хранения остались некоторые ваши вещи. Вы забыли забрать их, когда выписывались в прошлом году. Сейчас можете спуститься за ними на первый этаж.

Медсестра объяснила, как найти камеру хранения.

— Спасибо… хотя я не представляю, что это может быть.

Служитель камеры хранения подал Нэнси прозрачный пластиковый пакет, в котором находилась кофта, халат, книга и нечто похожее на почтовый конверт. На нем можно было различить имя адресата: «Грег Уордсворт».

Несколько мгновений Нэнси тупо смотрела на конверт, потом вздохнула.

— Ох, дорогой! Ведь это то письмо, которое я написала тебе.

— Какое? — спросил он.

— Ну помнишь, я рассказывала… Накануне выписки из больницы я написала тебе обо всем, что со мной случилось.

— Почему же письмо до сих пор здесь?

Нэнси вновь опустила взгляд на конверт.

— Я пребывала в таком смятении… У меня даже бывали галлюцинации. Вероятно, мне показалось, что я отправила письмо, а на самом деле просто положила в тумбочку. Видишь, я даже вещи свои забыла забрать! А конверт так и остался здесь…

Немного помолчав, Грег спросил со странной робостью:

— Могу я прочесть то, что ты написала?

— Не знаю! — воскликнула Нэнси, поспешно пряча пакет за спину. — Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Грег хмуро кивнул.

— Ладно. — Затем он взял Нэнси за руку. — Идем отсюда.

По дороге домой, ведя машину, Грег покосился на Нэнси и сдержанно произнес:

— Меня уже давно мучает один вопрос.

— Да?

— Я все пытаюсь понять, что ты нашла в этом своем преподавателе, Эдвине Гастингсе. Он не красив, не привлекателен, не слишком умен… Так, серенькая личность.

Нэнси изумленно взглянула на Грега.

— Ты видел его?

— Да. Мы встречались.

— Но как тебе это удалось?

Грег пожал плечами.

— Без проблем. Людишки с непомерно раздутым «эго» легко управляемы. Ими нетрудно манипулировать, нужно лишь найти подход. Я применил несколько избитых приемов, и, в конце концов, мистер Гастингс сам пожелал увидеться со мной.

— И как же ты этого добился? — спросила Нэнси, широко раскрыв глаза.

— Сказал, что прочел его книги и они произвели на меня сильное впечатление.

Она покачала головой.

— Твое коварство меня пугает!

— Так в чем секрет обаяния мистера Гастингса? — криво усмехнулся Грег.

— Какое там обаяние… — отмахнулась Нэнси. — А секрет прост: Эдвин выбирает очень невинных и легко внушаемых юных девиц, а потом говорит им то, что они хотят услышать.

— Ты была невинна? — спросил Грег, ласково взглянув на Нэнси.

Она кивнула.

— Во всех смыслах. В физическом, интеллектуальном, духовном… Глупенькая девочка, подсознательно ищущая личность, способную заменить ей отца. Для Эдвина я была легкой добычей. Именно тем, что ему больше всего нравится. Он любит нежных девиц. Чтобы легко было пережевывать.

— Уверен, Гастингсу никогда прежде не попадалась такая девушка, как ты, — мягко произнес Грег.

— Он так мне и говорил, — сухо заметила Нэнси. — Мы сидели на траве под яблоней в его саду. Он угощал меня шампанским и читал сонеты Шекспира. Словом, море романтики.

— Ты любила его?

— Разумеется, мне так казалось!

— И ты думала, что он тоже любит тебя?

— Да. Во всяком случае, поначалу. Позже я сообразила, что Эдвин не способен любить.

— Почему?

— Потому что, когда мы занимались любовью, он всегда был очень сосредоточен на себе и своих желаниях. Знаешь, как в кинокомедии иногда показывают сидящих за столом жадных людей? Они хватают еду руками и запихивают в рот, будто боятся, что кто-то отнимет. Эдвин вел себя похожим образом. Возможно, я не слишком искусна в сексе, дорогой, но уверена: любящий человек так себя не ведет. Мне иногда казалось, что Эдвин меня насилует.

— Бедняжка, — вздохнул Грег. — Очень жаль, что в твоей жизни был такой период.

— Не жалей. Ты показал мне, каким восхитительным может быть интимное общение. Научил любить и быть любимой. С тобой я всегда чувствовала себя самой красивой женщиной в мире. Эдвин же хотел принизить меня. Он очень любил властвовать. И всячески показывал, что я нахожусь в полной его власти. Эдвин был не только моим преподавателем, но и деканом факультета. Когда я попыталась разорвать отношения с ним, он ясно дал понять, что мне не удастся сдать экзамены. Словом, я оказалась в западне.

Впереди показался Бейкерсфилд. Вскоре они повернули на Гарден-стрит и спустя несколько минут въехали на территорию виллы.

Разговор возобновился в столовой, когда, окончив ужин, Грег и Нэнси пили кофе.

— Ты пыталась рассказать кому-нибудь о том, что происходило между тобой и Гастингсом? — спросил Грег.

— Понимаешь, я находилась под его влиянием, — сказала Нэнси. — Представь себе робкую наивную первокурсницу. А Эдвин — профессор, автор нескольких учебников. Так что все козыри были у него. И потом я продолжала убеждать себя, что ошибаюсь, что не вправе думать о нем плохо. Словом, я ни с кем не делилась своими неприятностями. Просто все больше и больше впадала в депрессию.

— А экзамены сдала?

— Еще как! — мрачно усмехнулась Нэнси. — Лучше всех в группе. Только я знала, что не заслуживаю высоких оценок. Ведь я толком и не училась. Потому что была не в состоянии — чувствовала себя слишком несчастной, чтобы браться за учебники. Мои оценки являлись некой платой за пребывание в постели Эдвина. Некоторые студенты догадывались, что происходит. Начались пересуды. Многие разозлились, потому что учились лучше и больше меня, а экзамены сдали хуже.

— Повадки Гастингса известны многим, — заметил Грет. — Я беседовал и со студентами, и с преподавателями. Гастингс многим студенткам помешал нормально учиться. И в каком-то смысле сломал им жизнь.

— Да, — кивнула Нэнси, презрительно усмехнувшись. — Некоторым преподавателям известно о похождениях декана. Но все предпочитают помалкивать. Он считается слишком уважаемой персоной.

— Рано или поздно все это выплывет на поверхность.

— Сомневаюсь. По-моему, Гастингс неуязвим.

— А что случилось на втором курсе?

— В один прекрасный день я поняла, что не сдам очередную сессию. Ведь все продолжалось по-прежнему: я не училась, а лишь плакала целыми днями. Поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я забрала документы и уехала в Лос-Анджелес. Надеялась там найти работу…

— А встретила меня, — сказал Грег.

— Да, — улыбнулась Нэнси. — Но это произошло более чем через полгода.

Грег покачал головой.

— Из огня да в полымя!

На губах Нэнси вновь появилась улыбка.

— Можно и так сказать. — Она извлекла из кармана джинсов сложенный вдвое конверт. — Дорогой, я не знаю, что здесь написано. Просто не помню. Но письмо предназначалось тебе, а ты так его и не получил. Между прочим, я ждала ответа. А когда не дождалась, решила, что ты не можешь простить меня за мой побег. Что твое молчание и есть ответ. И тогда, глубоко оскорбленная, я решила больше не писать и не звонить тебе. — Она немного помолчала. — Мне очень жаль, что все так вышло… Что бы ни было в этом письме, оно отражает мое тогдашнее состояние. Может, там полный бред… но мне все равно хочется, чтобы ты это прочел.

Она протянула Грегу конверт.

Он взял, не сводя с нее глаз.

— Спасибо. Поверь, для меня чрезвычайно важен тот факт, что ты написала мне письмо. Даже если оно не содержит ничего особенного.

С этими словами Грег распечатал конверт и вынул исписанный листок бумага.

Пока он читал, Нэнси стояла у окна, глядя на окутанный сумерками сад. Услышав шелест складываемой бумаги, она обернулась.

— Ну что скажешь?

— Это… похоже на просмотр сюжета, снятого о собственной жизни. Читая, я вспомнил, как мы встретились…

— Я тоже только что думала об этом. Едва увидев тебя на съемочной площадке, я поняла, что в моей жизни появилось что-то особенное. И очень важное.

— Со мной тогда тоже происходило нечто подобное. Когда мой взгляд упал на тебя, я сразу решил: ты должна стать моей.

Нэнси усмехнулась.

— А помнишь, как мы впервые занимались любовью? Прежде я даже не подозревала, что такое возможно. А потом почему-то все испортилось. Известие о беременности выбило меня из колеи… Как же мне было плохо, когда я уезжала от тебя! И морально, и физически. Проклятый энцефалит словно проглотил меня в Глендейле, а через две недели выплюнул, слабую и измученную… Не представляешь, как я изумилась, когда ты появился на пороге моего магазина. Сейчас мне даже самой странно, что потребовалось несколько недель, чтобы я осознала: ты даешь мне еще один шанс. Еще одну возможность стать счастливой. Раз и навсегда.

— Ты в самом деле так думаешь? — с надеждой спросил Грег.

Нэнси посмотрела ему в глаза.

— Да, дорогой. Сейчас я так счастлива, что счастливее быть просто невозможно. Скорее всего, я этого не заслуживаю. Ведь мне понадобилось столько времени, чтобы понять, кто ты!

Грег улыбнулся.

— А кто я?

— Как-то раз Рэчел сказала мне, что ты очень необычный человек. Похож на волшебника. Она говорила, что ты способен совершать удивительные вещи. И это действительно так. Но ты гораздо интереснее. И важнее. Потому что любишь меня.

— Да, — сказал он. — Люблю.

— А я люблю тебя, — прошептала Нэнси. — Надеюсь, ты сможешь простить мне мою глупость. Забыть боль, которую я причинила тебе.

— Дорогая, это я надеюсь на твое прощение. За то, что давил на тебя, добивался любви… как будто этого можно достичь силой. Так что ты тоже дала мне второй шанс. И я, наконец, увидел, какая ты интересная, чудесная, удивительная личность!

В горле Нэнси словно образовался ком. Она попыталась проглотить его, но тщетно.

— Что там написано? — кивнула Нэнси на письмо, которое Грег по-прежнему держал в руке. — Всякая чушь, как я и думала?

— Прочти сама. И вынеси решение.

Она взяла исписанные странички из его пальцев. Да, почерк ее. Местами вялый и невнятный, он выдавал тогдашнее состояние Нэнси. Она начала читать.

«Мой дорогой Грег, пишу тебе, находясь в центральной больнице Глендейла. Я провела здесь две недели. Оставляя тебя в Лос-Анджелесе, я уже была очень больна — энцефалит. Мой мозг был инфицирован. Несколько дней я находилась в коме. А когда ко мне вернулось сознание, врачи сказали, что у меня произошел выкидыш. Я потеряла ребенка.

Мне очень горько сообщать тебе эту печальную новость. Ведь ты был так счастлив, узнав, что у нас будет малыш! И хотя поначалу я была обескуражена известием о своей беременности, в глубине души мне очень хотелось родить твоего ребенка.

Сейчас я чувствую себя полностью опустошенной. Как дерево, лишенное всех листьев. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь преодолеть это чувство. Я похожа на существо, обитавшее в раю, но неожиданно свергнутое в преисподнюю. Честно говоря, мне самой непонятно, почему я бросила тебя, почему все окружающее виделось мне в столь мрачном свете.

Знаю, что люблю тебя и больше у меня в жизни никогда не будет подобной любви. В то же время я осознаю, что очень сильно обидела тебя. Так что свои страдания я заслужила сполна. Но ты-то ни в чем не виноват! Если бы я не была столь самонадеянна, если бы послушалась тебя и обратилась к врачу раньше, возможно, наш ребенок остался бы жив. Мне кажется, что все испытания были посланы мне за мой эгоизм.

Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Если нет — я пойму. Ты столько сделал для меня, а я оказалась слишком взбалмошной и недостойной тебя. В итоге величайшая любовь моей жизни оказалась потерянной — по моей собственной еще.

Меня выпишут из больницы сегодня или завтра. Отчим настаивает на том, чтобы до полного выздоровления я поселилась у него. Но что-то мешает мне принять его приглашение. Я решила немного пожить у своей здешней подруги Ширли Карпентер. Ее адрес и телефонный номер указываю в конце письма.

Если я еще нужна тебе, найдешь меня у Ширли. Дорогой, пожалуйста, приезжай за мной! Даже если сердишься. Можешь ругать меня последними словами, только приезжай. И помоги мне излечиться от этой боли, потому что без тебя я не справлюсь.

Знай, что я тебя люблю. Твоя Нэнси».

Она дочитывала письмо с глазами, полными слез.

— Ты помнишь, как писала это? — спросил Грег.

— Да, сейчас вспомнила. Тогда я ненавидела себя за глупую гордость. Впрочем, не исключено, что именно она не позволила мне отправить это полное признаний письмо.

— Что ж, нам обоим требовалось время…

Нэнси взглянула на него и прошептала:

— А если бы я отправила письмо, ты приехал бы ко мне?

— Конечно. Ты сама это знаешь.

— Тогда все было бы по-другому.

— Верно. Но не факт, что лучше, чем сейчас. Нам обоим нужно было пережить этот год, чтобы понять, что мы потеряли. Например, я научился прислушиваться к тебе, не ограничивать твои порывы, уважать желания и помогать достигать их, а не настаивать на том, чтобы ты все делала по-моему.

— А я поняла, что иной раз тебе лучше известно, в чем я нуждаюсь, — улыбнулась Нэнси сквозь слезы. — Что ты старше и мудрее. И понимаешь меня лучше, чем я сама.

— Но самое главное — нам нужно было понять, как мы любим друг друга. — Грег подошел к Нэнси и крепко обнял ее.

Она потянулась вверх, поцеловала его в губы, затем шепнула:

— Я больше никогда не потеряю тебя, дорогой, никогда!

— А я не позволю тебе уйти от меня, — отозвался Грег, вдруг охрипнув от волнения.

— Куда мне идти? — счастливо улыбнулась Нэнси. — Ведь по сути я давно твоя жена. А ты мой муж.

— И ты согласна оформить наши отношения официально?

— Конечно, дорогой.

— Тогда… Тогда… — От восторга Грег на мгновение как будто потерял дар речи. — Ох и свадьбу мы устроим, солнышко! На весь Голливуд! Всех друзей созовем…

Он порывисто наклонился к Нэнси, и их губы вновь встретились.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13