Кол [Ричард Лэймон] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ричард Лаймон КОЛ
Пролог
Чарльстон, Иллинойс 23 июня 1972 года Он проследил за демоном до ее логова. Теперь он ждал. Ждал рассвета, когда она станет более уязвимой. Самым тяжелым было ждать. Да еще заранее зная, что должно произойти. На легенды, которые он изучил, полагаться не стоило. Легенды во многом не соответствовали действительности. Вампиры спали в постелях, не в гробах, — хитроумная уловка, чтобы дурачить невежд. И хотя дневной свет подтачивал их силы, он не превращал их в беспомощные создания. Даже после восхода солнца они могли пробудиться от мертвого сна. Могли сопротивляться, могли ранить его. Он потер щеку. Его пальцы нащупали застарелые шрамы от царапин. У той были острые ноготки, у той, из Урбаны. При этом воспоминании его передернуло. Он тогда чудом уцелел. Может быть, уже тогда он исчерпал запас своей удачливости. Может быть, на этот раз он не отделается царапинами на физиономии. Может быть, на этот раз в его шею вопьются зубы. Нырнув под руль, он нащупал под сиденьем и извлек на свет божий бутылку бургундского. Отвернул пробку. Выпил. Жидкость вяло потекла по пищеводу, но в желудке потеплело. Захотелось выпить еще. Он пообещал себе сделать это позднее. Ни капли больше, пока дело не закончено. «Надо быть разумным, убеждал он себя. — Ведь эта самая водичка едва не погубила тебя на той неделе». И снова потер расцарапанную щеку. Он глотнул все — таки еще разок, заставил себя закрыть бутылку и положил ее обратно под сиденье. Когда он выпрямился, из — за ближайшего угла вывернул автомобиль. Фары были выключены, но в утреннем свете можно было различить решетки на окнах. Патрульная машина. Он кинулся плашмя на сиденье. Во рту пересохло. Сердце забилось. Подумалось, зря он так. «Зря я веду себя, как преступник. Я ведь на службе, как и эти полицейские». Он затаил дыхание, пока патрульная машина не исчезла вдали. Она проехала так близко, что были слышны щелчки, треск и хриплые голоса из радиоприемника. Он пожалел, что не поднял стекла на окнах. Это могло показаться полиции подозрительным. Но если закупорить все окна, в машине задохнешься. Он вздохнул с облегчением, когда голоса, наконец, стихли. Он лежал тихо, медленно считая до ста. Потом сел и посмотрел сквозь лобовое стекло. Красные задние фары патрульной машины превратились в маленькие точки. Открыв дверцу, он высунулся и стал изучать небо. Над островерхой крышей жилища вампира оно еще было серым. Он поставил ногу на поребрик, выпрямился и посмотрел внимательно на другой край неба. На востоке небо начинало голубеть. Из своего долгого опыта он знал, что солнце вот — вот появится над горизонтом. Он рассчитал, — когда он будет на месте, солнце уже взойдет. Он снова нырнул в машину. Серебряное распятие висело у него на груди. Он нащупал цепочку и вытащил крестик из — под рубашки. Потом поставил на сиденье рядом кожаный дипломат. Откинув крышку, вытащил оттуда ожерелье из головок чеснока и надел его на шею. С дипломатом в руке он вышел из машины. Заросшая лужайка была обнесена частоколом. Он широко распахнул ворота, проталкивая ногой нижнюю перекладину через высокую траву, тем самым удачно заклинив их. На обратном пути ему придется тащить на себе мертвое тело. Он бы не хотел застрять в воротах. Ступени крыльца заскрипели под его тяжестью. Дверь прихожей заскрежетала. Он подпер ее изнутри плетеным стулом, чтобы не захлопнулась. Повернув ручку, он обнаружил, что дверь в дом не заперта. Это облегчало дело. Ломик ему не понадобится. Он тихонько проскользнул в дом, оставив дверь нараспашку. Он знал, где искать ее комнату. Прошлой ночью, сразу после ее возвращения домой, в окнах слева от крыльца вспыхнул свет. Она подходила к каждому окну, опуская занавески. В доме было тихо. Призрачный свет, проникающий в гостиную, окутал серой пеленой старый диван, кресло — качалку, торшер и пианино. Обои выглядели поблекшими и грязными. Над пианино висел написанный маслом лесной пейзаж, с веселым мирным ручейком на первом плане. В сумерках лес казался мрачным и грозным, как будто там еще не рассвело. В дальнем углу комнаты темнел отделанный деревом дверной проем, ведущий в коридор. Он проскользнул туда и, крадучись, подобрался к приоткрытой двери в спальню вампира. У него перехватило дыхание и заколотилось сердце при одном только взгляде на нее. Она спала на кровати, стоящей между окнами, лежала, свернувшись калачиком, лицом к стене. Первые лучи восходящего солнца пробежали по шторам и залили комнату янтарным светом. Девушка была покрыта одной простыней. Темные волосы разметались по подушке. Присев на корточки, он поставил дипломат на пол. Открыл его и на ощупь вытащил молоток. Молоток с тяжелой стальной головкой и рукоятью длиной с фут. Другой рукой он вытащил заостренный с одного конца осиновый кол. Зажав кол в зубах, он выпрямился. Он глядел на вампира и мечтал, чтобы она повернулась. Лицом вниз или вверх, — все равно. Он мог вогнать ей кол в спину так же легко, как и в грудь. Но она должна лежать ровно, не на боку. Почему-то он чувствовал, что убить ее будет нелегко. Может, лучше подождать? Ведь все равно она когда — нибудь повернется. Но чем дольше ждешь, тем больше вероятность того, что тебя увидят, когда будешь выносить тело из дома. А он обязан был это сделать. Увезти тело далеко отсюда в багажнике своего автомобиля и спрятать его так, чтобы никто не нашел. Люди пропадают часто и по разным причинам. Но если ее найдут здесь, с колом в сердце… Полиция примет это убийство за проделку одержимого маньяка. Поползут слухи, начнется паника. Но хуже всего то, что все вампиры сразу насторожатся, осознав, что за ними охотятся. И все старания этого утра пропадут даром, ведь полицейские или следователь, конечно же, вытащат кол из груди вампира. И она снова оживет, и будет опять бродить ночами в поисках добычи. Нет. Она должна исчезнуть. Половица скрипнула под его ногой, когда он шагнул к кровати. Она вздохнула, пошевелилась, но не перевернулась. Все еще сжимая кол зубами, он вытянул левую руку. Ухватил край простыни, отогнутой у ее плеча. Пока он откидывал простыню, она продолжала ровно и глубоко дышать. А его дыхание заметно участилось. Скользя вниз, простыня обнажала ее спину, плавные округлости ягодиц, гладкие ноги. Она была вампиром, мерзким, безжалостным демоном. Но у нее было тело хрупкой молодой женщины, и он, глядя на нее, почувствовал, как жар волной прокатился по животу. Он содрогнулся, испытывая одновременно и страх и вожделение, — ощущение, близкое к экстазу, которое всегда накатывало на него в такие минуты. Обычно он стыдился подобных чувств. Однако, в конце концов, он стал считать это наградой за то, что приносит себя в жертву. Что-то вроде платы, воздаваемой ему в качестве компенсации за риск. Без этого у него давно уже пропала бы охота нести свой крест дальше. Он знал, что это так. Расправляясь с вампирами мужского пола, он никогда не испытывал такого подъема. Только чувство облегчения. В итоге он перестал их преследовать. Он ругал себя за это, но оправдывался тем, что вносит посильный вклад в дело борьбы с вампирами. Он действовал один против целого полчища вампиров и просто был не в состоянии извести всех. Ему, конечно, приходилось выбирать. Так вот, он выбрал женщин. Хотя они и были ужасны, они возбуждали его. Он ясно видел левую руку, чуть согнутую в локте, закрывающую остальную часть тела. Кожа на ней покрылась пупырышками от утренней прохлады. Нагнувшись вперед, он заглянул через руку, пытаясь разглядеть выпуклости груди. Как и рука, грудь была покрыта гусиной кожей. Кожа вокруг соска сморщилась. Вторую грудь ему увидеть не удалось. Пока он разглядывал ее, во рту скапливалась слюна. Закрыть рот он не мог, мешал кол, зажатый в зубах. Он попытался левой рукой перехватить вытекающую каплю слюны, но не успел. Тонкая струйка слюны упала на руку вампира. Бормоча что-то, она вытащила другую руку из — под подушки, вытерла каплю, повернулась на спину и наморщила лоб, будто недоумевая. Но глаза ее все еще были закрыты. Рука вытянулась на матрасе вдоль бедра. Пальцы сжали простыню, затем снова заскользили по бедру и нырнули между ног. Наблюдая все это, он вытащил кол изо рта, замирая от страха и сгорая от желания. Он понимал, что ждать больше нельзя ни минуты. Но он все не мог решиться. Его глаза не отрывались от спящего тела. Ей могло перевалить уже за сотню лет, но ее тело и лицо были, как у совсем юной девушки. На вид ей было лет семнадцать — восемнадцать. Она была прелестна, восхитительна, невинна. Если бы только она была человеком, а не мерзким, ненавистным исчадием тьмы. Он жаждал целовать эти губы, высосавшие столько невинной крови. Жаждал ласкать эти груди, ощутить бархатистую гладкость ее кожи, почувствовать твердость сосков под своими ладонями. Жаждал прижаться к ее ногам и проникнуть в нее до самого сердца. Если бы только она не была вампиром. Какой стыд. Какая жалость. «Давай кончай с этим», — твердил он себе. Он склонился еще ниже, уперся коленями в край кровати и поднял руку с молотком. Его другая рука дрожала и дергалась, когда он подносил заостренный кол к груди. Острие остановилось под левой грудью, слегка дернулось вверх, замерло в полудюйме от поверхности тела. Сюда. Один сильный удар и… Ее глаза открылись. Она задохнулась. Она схватила его за руку, вывернула ее со всей своей нечеловеческой силой. Вскрикнув, он в ужасе наблюдал, как кол выскользнул из его пальцев и упал ей на грудь тупым концом вниз. Невыразимое отчаяние накатило леденящей волной. Без кола… Пока кол скатывался с ее груди, он изо всех сил пытался вырвать руку, молясь о спасении. Но у нее была железная хватка. Кол скрылся с глаз, закатившись за нее. Теперь он понял, что все было напрасно. Но он все же ударил молотком ей в лицо. Завизжав, она рванула на себя его вывернутую руку. Другую руку она выбросила вперед, пытаясь заслониться от удара. Он повалился ей на грудь. Ее рука крепко обхватила его спину, и она задергалась под ним, извиваясь и изворачиваясь, пытаясь перевернуть его. Едва он упал на матрас, она со всей силы ударила его в пах коленом. Дыхание перехватило. В шоке от непереносимой боли он смотрел на деревянный кол в ее руке. Смотрел, как этот кол приближается к его лицу. Он попытался уклониться от удара, но парализованные мускулы не слушались. Его сил хватило лишь на сдавленный крик, когда острие кола впилось ему в глаз.ИССЛЕДОВАТЕЛИ
Глава 1
— А что, если по пути домой сделать небольшой крюк? — спросил Пит. Он тронул машину с места. Под колесами захрустел гравий автостоянки. Небольшой крюк. Ларри это понравилось. Но он ничего не сказал. Он понимал, что предложение Пита относилось к тем, кто сидел на заднем сиденье. Если их женам эта идея не понравится, то вопрос будет исчерпан. — Ты что, собираешься снова заблудиться вместе с нами, а? — спросила Барбара. — Кто, я? — Он возит нас по этим проселочным дорогам и не говорит, куда, наконец, привезет. — Я же всегда привожу вас домой, так ведь? — Случайно. Пит взглянул на Ларри. Уголок его рта пополз вверх, приподнимая один ус. — И ради чего я терплю все это? Я тебя спрашиваю. Прежде, чем Ларри сообразил, что ответить, Барбара наклонилась вперед и загорелой рукой схватила мужа за горло. — Потому что ты любишь меня, так ведь? — спросила она. Другой рукой она взялась за его ухо. — Ну, ну, успокойся. Хочешь, чтобы я упал в канаву? На Барбаре была блузка без рукавов. Несколько веснушек на плече проступали сквозь сильный загар. Хотя кондиционер исправно освежал воздух в салоне, кожа у нее над губой блестела от пота, пробивающегося сквозь тонкий пушок. Ларри не хотелось, чтобы его уличили в пристальном внимании к ней, и потому он отвернулся. Прямо перед ними какой-то старикан, в одежде старателя, вел по пыльной обочине осла. Ларри стало интересно, был ли этот малый и в самом деле старателем. В Серебряном Перекрестке, городишке, из которого они только что выехали, было полным — полно типов, одетых в стиле старого запада. Некоторые, казалось, не прикидывались, но большинство, он был уверен в этом, просто разыгрывали свои роли на потеху туристам. — Ну, так как? — переспросил Пит, когда Барбара отпустила его. — Хотите совершить небольшое исследование? — Думаю, это будет забавно, — ответила Джина. — Ты не торопишься домой, Ларри? — Я? Нет. — Обычно он не любит терять день, — пояснила она. — Я с таким трудом вытащила его из дома. — От дня не так уж много и осталось, — ответил Ларри. — Как и от тебя, парень, — заметила Барбара. — Ерунда. Не говори так. Все было здорово. Этот день действительно был прекрасным исключением из обычной семидневной рабочей недели. Великолепно было прокатиться с Питом и Барбарой, посмотреть на старый городишко, понаблюдать за перестрелкой на Главной улице, выпить пару пива с бутербродами в живописном салуне. — Во всяком случае, мне надо почаще выбираться из дома, а то я совсем засохну. — Что бы мы ни делали, все кончается его книгами, — пояснила Джина, — но он все равно терпеть не может, когда его отрывают от его любимого занятия. — Благодаря чему у нас с тобой есть крыша над головой. Пит повернулся к жене и так запрокинул голову, будто хотел, чтобы его слова, отскочив от лобового стекла, попали прямо в уши Барбаре. — Давай отвезем его в тот город призраков. Город призраков. От приятного волнения у Ларри стеснило грудь и перехватило горло. — Ты думаешь, мы сможем найти его? — спросила Барбара. — Не сомневайся. — Улыбаясь, Пит повернулся к Ларри. — Тебе он понравится. Местечко как раз по твоему вкусу. — Город вполне призрачный, не сомневайся, — подтвердила Барбара. — Бьюсь об заклад, ты напишешь об этом книгу, — говорил Пит. — Назови ее «Ужас Полынной Степи». Можно подпустить немного нечисти, таящейся вокруг, разрывающей на мелкие кусочки каждого встречного. Ларри почувствовал, что слегка краснеет от удовольствия, это случалось каждый раз, когда люди упоминали его романы ужасов. — Если и напишу, ты не станешь его читать, — ответил он Питу. — Я прочту, — заверила Барбара. — В этом я не сомневаюсь. Ты — самый верный мой поклонник. — Я подожду, пока выйдет фильм, — заявил Пит. — Долго же придется ждать. — Ты должен сделать хоть один, — сказал Пит, кивая Ларри и прищурив один глаз. Барбара отвесила ему легкий подзатыльник. — Он уже создал один, глупая твоя голова. — Эй, эй, попридержи руки, — Пит пригладил растрепанные волосы. В его густой черной шевелюре уже пробивались седые пряди. Его усы, седые почти полностью, казались намного старше лица. — Ты станешь высохшим сереброгривым старцем, прежде чем они экранизируют еще хоть одну мою книгу, — заметил Ларри. — Ну, не прибедняйся. Ты сделаешь его, помяни мое слово, — Пит потряс головой, — «Зверь в Полынной Степи». Я уже представляю его. И я стану одним из действующих лиц, так? — Конечно. Ты будешь парнем за рулем. — И кто же меня сыграет? Это должен быть кто-то достаточно красивый и спортивный. — Пиви Херманн, — предположила Барбара. — Ты уже готова к смерти, дорогая? — Де Ниро, — сказал Ларри, — он будет лучше. Пит вздернул бровь и расправил усы. — Ты так думаешь? Он слишком стар. — Ты тоже не первой молодости, — заметила Барбара. — Ну уж. Тридцать девять. До могилы еще далековато. — Прежде чем начнешь слепнуть от старости, проследи, где нам заворачивать. — А это и было написано в одной из его книг, — сказала Барбара. — Если не ошибаюсь, краснорожий полицейский рассуждал так в романе «Смерть в ночи». — Да? — Не шутишь? — спросил Ларри, удивленный тем, что она помнит такие вещи. — Разве не помнишь? Он что, процитировал своего же персонажа, даже не заметив это? Как глупо, подумалось Ларри. Это уже подозрительно. — Не знаю, — признался он. — Если ты так говоришь, значит, так оно и есть. — Философия на практике, — заметил Пит. — Нет же, так оно и есть. Я имею в виду, что пишу столько… Эта книга была написана давным — давно. — Ну, тут у меня преимущество, — сказала Барбара. — Я только в прошлом месяце ее прочитала. — А, может, ты уже превращаешься в того типа. Становишься своим краснорожим полицейским. Вот сюжетец для рассказа, а? Автор начинает перевоплощаться в созданного им же героя. — Можно и так написать. — Ну, если ты считаешь, что можно, то не забывай, кто подкинул тебе эту идею. — Ага! — весело воскликнула Барбара. — Смотри влево. Поглядев через дорогу, Ларри увидел остатки какой-то древней постройки. Уже без крыши. Если дверные и оконные стекла когда-то здесь и были, то сейчас они не сохранились. Верхняя часть стен давно обвалилась, а камни, из которых некогда была сложена ограда, теперь лежали бесформенной грудой — возвращение в небытие, откуда их в свое время извлекли. — Ну, — сказал Пит, — мне начинает казаться, что это та самая дорога. — Принц Генри. — Что-то не очень похоже на город призраков, — заметила Джина. — Это не он, — пояснила Барбара. — Но тут мы останавливались и побродили немного, прежде чем поехать в Полынную Степь. — Тут ничего особенного, — сказал Пит. — Хотите взглянуть? — Я бы лучше поехал к главной достопримечательности. Вопреки недавним сетованиям Джины на то, что ей так трудно вытаскивать его из дома, за последний год они совершили несколько путешествий, чтобы изучить свой край. То с Питом и Барбарой, то одни или с Лейн, если им удавалось выманить свою семнадцатилетнюю дочь из дому. Во время этих вылазок Ларри уже попадались руины, подобные тем, что остались позади. Но в настоящем призрачном городе он еще не бывал. — А вы никогда не задумывались над тем, кто мог жить в таких вот местах? — спросила Джина. — Я думаю, что старатели, — предположил Пит. — Мертвецы, — изрек Ларри. — Тебе виднее. Нездоровое у тебя воображение. — Но ведь то же самое сказала Лейн, — «Мертвецы». Помнишь, дорогая? — Она в тот раз вернулась назад и ждала нас в машине. Сказала, что ей нечего там делать. — Я ее понимаю, — сказала Барбара. — Я думаю, это не очень интересно, но следует иметь в виду, что кто бы там ни жил, он любил собирать маргаритки. — Кактусы, — возразил Пит. — Может и так. Во всяком случае, он уже умер. И стал чем-то вроде привидения. — Для Ларри это самое милое дело. — Меня не это волнует, — сказала Джина. — Я просто думаю, что если хорошенько рассмотреть место, где они жили, то можно представить, как тут все было раньше. Это наша история. — Кстати, об истории, — вмешался Ларри. — Что вы знаете об этом вашем городе призраков? — Немного, — признался Пит. — Да он даже не знает, где он находится. — О нем, должно быть, упоминается в одном из путеводителей, — сказала Джина. — Нет. Мы проверяли. — Полагаю, что там ничего особенного, — сказал Пит. — Может быть, это не официально признанный город — призрак, иначе о нем упомянули бы. Просто небольшое селение у дороги, которое опустело. — Он вдруг улыбнулся Ларри. — А, может быть, он появился здесь специально для нас? Как вы считаете? Может, это плод нашего воображения? — Призрачный город призраков. — Да! Как вам это? Вот вам еще один сюжет. По — моему, мне пора выплачивать консультантский гонорар, а, Ларри? — По — моему, тебе лучше самому начать писать книги. — Ну, может быть, я и начну. Сколько тебе надо времени, чтобы состряпать такую вещицу? — Что-то около шести месяцев, чтобы написать книгу. И около двадцати пяти лет, чтобы научиться их писать. — Лучше бы ты вкалывал, чиня телевизоры, — возразила Барбара. — Может, сменим тему? — спросил он. — Тебе виднее. — В прошлый раз у нас не было возможности обследовать это место, — пояснил Пит. — Слишком долго проблуждали вокруг той развалины. — Времени не хватило, что-то подозрительно. — Насколько я помню, нам надо было поспеть на какую-то вечеринку к вам, так что мы просто проехали через Полынную Степь. Боже, подумал Ларри, он же не имел в виду ничего плохого. Почему же Барбара так среагировала? Видно, они и в самом деле застряли в тех старых развалинах. Среди этих полуразрушенных стен. Ни дверей. Ни крыши. Почти в открытом поле. На мгновение он мысленно перенесся туда. К Барбаре. Ее глаза полузакрыты, рот улыбается, ее обнаженное тело отвечает на каждое его движение. Он отогнал видение, устыдившись этой мысленной измены и возникших из — за этого желаний. Днем помечтать не грех, успокаивал он сам себя. Ему частенько в голову приходили подобные фантазии, и не только с Барбарой в главной роли. Но он никогда не обманывал Джину. И не собирался делать этого. — Вот мы и подъезжаем, — объявила Барбара. Пит резко снизил скорость, заворачивая направо. Дорога впереди выглядела так, будто ее обходило стороной не одно поколение дорожных ремонтников. От разделительной полосы осталось лишь смутное воспоминание. Серый, полинявший на солнце асфальт был весь в трещинах, выбоинах и ямах. Машина виляла и подпрыгивала, пытаясь объехать самые большие рытвины. Ларри вдруг обнаружил, что сидит, вцепившись в поручень изо всех сил. — Может, поедем помедленнее? — предложила Барбара. — Разве ты не хочешь поскорее добраться туда? — Желательно не развалиться при этом на части, если такое возможно. Сиденье вдруг сильно поддало Ларри под зад. У него даже зубы лязгнули. — Черт побери! — охнула Барбара. — Ладно, ладно. Ну, не увидел я этой рытвины. После того, как Пит снизил скорость, ехать стало не менее тряско, но не так опасно. Ларри потихоньку отпустил поручень. В окне со своей стороны дороги он увидел проржавевший остов опрокинутой машины. Крыша вдавлена внутрь, колес не было. Она лежала гораздо ниже поребрика, ограничивающего дорогу, среди булыжников, кактусов и колючего кустарника. Было непонятно, как это ее так перевернуло. Ларри хотел было сказать об этой аварии, но решил, что лучше промолчать. Этот случай может вдохновить Пита еще на один сюжет для романа. Конечно, существовало вполне земное объяснение случившемуся. Может, машина просто сломалась, и ее бросили на дороге. Позже приехали другие люди, спихнули ее с дороги ко всем чертям и перевернули вверх тормашками. А что оставалось делать? Если кому-то понадобились колеса, то, конечно, разумнее перевернуть машину, чем ползать под ней. А, может быть, не просто кому-то. Ларри почувствовал приступ веселья. Странствующие мусорщики. Примитивная кровожадная банда. А, может, они вовсе и не ждут аварий. Может, они сами перекрывают дороги или подстраивают аварии и нападают из засады на незадачливых путников. Мужчин они приканчивают. Женщин же притаскивают в свое логово, — возможно в заброшенную шахту, — для забавы. Неплохо. Стоит над этим поразмыслить позднее, может, что — нибудь и получится. Ему необходимы свежие идеи, и поскорее. — Сразу за поворотом, — сказала Барбара. Ларри выглянул из окна, но вид закрывали невысокие скалистые холмы. Дорога петляла по голым склонам. «Может быть, мне удастся совместить город — призрак и сюжет о мусорщиках», — думал он, пока они ехали по неширокой дороге. — А вот и он! — объявил Пит.Глава 2
Вдоль дороги на Полынную Степь стояли остатки хижин, разрушенных степными ветрами. Дома из камня, кирпича, глинобитные постройки сохранились получше, но и они выглядели развалюхами, двери болтались на одной петле или вовсе отсутствовали, окна были выбиты. Тут и там на земле валялись доски. Ларри предположил, что ими когда-то были забиты двери и окна домов. Обшарпанные двери были изрешечены пулями, заляпаны надписями и рисунками, — дань мертвому городу от посетителей, резвившихся на его развалинах. Многие дома были обнесены ныне уже завалившейся изгородью. Среди кактусов и кустарника Ларри заметил кое — где остатки старой мебели, — диван, несколько плетеных стульев, алюминиевое кресло — качалку с погнутой рамой. Около одного из домов валялась опрокинутая ванна. У другого крыльца лежал унитаз, и, похоже, он изрядно поработал мишенью. К крыльцу привалился проржавевший кузов машины. Неподалеку лежала пара колес, и Ларри вспомнил заброшенный бесколесный автомобиль, мимо которого они проезжали недавно. — Ну, разве не Беверли Хиллз, а? — заметил Пит. — Мне он нравится, — отозвался Ларри. — Какая жалость, мы же забыли наши баллончики с краской, — воскликнула Джина. — Как же мы без краски отметимся здесь? — Мы можем расписаться пулями, — Пит полез за сиденье и вытащил револьвер. Он был спрятан в кобуру без ремня. Ларри признал Смит-и — Вессон 9–го калибра, из которого он стрелял несколько раз в прошлом месяце. Прекрасная вещь. — Убери его, — попросила Барбара, — ради Бога. — Дай немного поразвлечься. Не шуми. Пока Пит пристраивал пистолет под сиденьем, Барбара глубокомысленно изрекла: — Мужчины и их игрушки. Пит повернул машину и остановился у автозаправки. Он пару раз просигналил, будто вызывая заправщика. — Боже, — пробормотала Барбара. — Эй, а что, если оттуда кто-нибудь выскочит? Ларри вгляделся в здание станции повнимательнее. Ступени крыльца вели к деревянной лавке, плетеная дверь которой болталась на одной петле. Обшарпанная фанерная вывеска над дверью гласила, что хозяином лавочки был некто Холман. На дорогу выходило несколько окон. Все стекла были выбиты. Оконные проемы смотрелись, как пасти с острыми деревянными зубами. — Можем начать осмотр отсюда, — предложил Пит. — Здорово, — согласился Ларри. Он подумал, что хорошо бы посмотреть некоторые из домов, оставшиеся позади, но они могут подождать и до следующего раза. Ему очень хотелось обследовать центральную часть города. Ларри выбрался из автомобиля. Ветер и солнце обдали его жаркой волной. Джина поморщилась, встав рядом. Ветер растрепал ее волосы, одежда облепила ее стройное тело, будто она вышла из воды. — Запри — ка получше дверцу, — попросил Пит. — Да кто нас здесь обворует, — возразила Барбара. — Тогда я, пожалуй, прихвачу канистру с собой. — Хорошо, хорошо. Ларри запер дверцы со своей стороны. Обойдя машину, они присоединились к Питу и Барбаре. — Было бы спокойнее, если бы я прихватил с собой ружье, — сказал Пит. — А мне — нет. — Никогда не знаешь, на что можно нарваться в таком месте. — Если считаешь, что здесь опасно, то лучше уедем отсюда. — Барбара встряхнула головой, убирая с лица растрепавшиеся волосы. Ветер отогнул край ее не до конца застегнутой блузки, и Ларри увидел кусочек загорелого живота. — Здесь могут водиться гремучие змеи, — предупредил Пит. — Мы будем смотреть, куда ступаем, — отозвалась Джина. Как и Ларри, ей не хотелось продолжения споров о пистолете, которые могли перерасти в очередную перепалку. — Да, — подтвердил Ларри. — А если нарвемся на каких — нибудь подозрительных типов, пошлем тебя за пушкой. — Спасибо. А вы тем временем спрячетесь. — Ты что-то хочешь возразить, милый? Вместо ответа Пит шлепнул Барбару пониже спины. Судя по тому, как она взвизгнула и отскочила в сторону, он сделал это от души. Барбара повернулась к мужу. — Вы только посмотрите, а! — Давайте лучше посмотрим, что там у Холмана, — предложила Джина и поспешила к лавочке. Ларри пошел за ней. — Осторожно, — предупредил он. Поцарапанные доски растрескались, а верхняя ступенька была проломана посередине и ощерилась ржавыми гвоздями. Джина ухватилась рукой за перила и перешагнула через сломанную ступеньку, благополучно взобравшись на крыльцо. Пока она открывала плетеную дверь, Ларри поднялся на крыльцо. Ступени заскрипели, но выдержали его вес. — Лучше не пытайся за ними последовать, — предупредил Пит Барбару, приподнимая тем временем старые доски. — Ты переломаешь ступени, как спички. — Отстань, — огрызнулась Барбара. Ларри понравилась ее сдержанность. Со стороны Пита было ужасно глупо подтрунивать над габаритами своей жены. Она была женщиной рослой, более шести футов. Не будучи тощей жердью, как большинство высоких женщин, она была вполне стройной. Ларри повидал ее во всех видах, включая купальник и пижаму, и находил, что у нее великолепная фигура. Он знал, что Пит гордится внешностью своей жены. Но иногда он поддавался чувству зависти. Пит был плотным, крепко сбитым мужчиной, но даже могучая сила не могла добавить ему шести дюймов роста, чтобы сравняться с Барбарой. И вместо того, чтобы обозвать его «коротышкой» или «недомерком», Барбара просто предложила мужу оставить ее в покое. Это прекрасно. Барбара поднялась по ступеням, не проломив ни одной. Внутри лавочки Холмана стоял запах сырости и старого дерева. Ларри боялся, что внутри будет душно, но тень и ветер, задувавший в открытые окна, позволял дышать спокойно. Дощатый пол был покрыт тонким слоем песка. Уже намело маленькие песчаные сугробы вдоль стен, под Г-образной стойкой и у оснований вращающихся стульев, выстроенных вдоль нее. Обеденный зал занимал около трети комнаты. Наверное, там когда-то от стены до прилавка стояли столики, но их уже и след простыл. — Спорим, что здесь подавали большие чизбургеры, — сказала Джина. Она обожала специфические блюда. Джину эти унылые старые заведения, которыми обычно пренебрегают из — за «грязной посуды», притягивали колоритом, не достижимым в чистеньких современных забегаловках. — Коктейли, — произнесла Барбара, — я бы сейчас от одного не отказалась. — Я мог бы сбегать за пивом, — предложил Пит. — Кажется, я видела какой-то салун выше по дороге, — сказала Джина. — Но подают там лишь призрачный свет, — заметил Ларри. — Давайте захватим несколько бутылок из машины, прежде чем отправиться дальше. — Вы захватили с собой пиво? — Ларри сразу же ощутил во рту его вкус. — Ты шутишь? Пустыня — тетушка засушливая. Ты думаешь, я рискну броситься к ней в объятия, не прихватив самое необходимое? — Ты абсолютно прав! Пит направился к двери. — Вы не хотите пойти осмотреть этот дом? — спросила Барбара. — А чего тут осматривать? — на ходу бросил Пит. — Наверное, он прав, — заметила Джина, осматривая комнату. — Дальше, скорее всего, был обычный магазинчик, — сказал Ларри. — Готов спорить, они торговали всем подряд. В помещении не осталось ничего, даже полок. Не считая прилавка и стульев вдоль него, комната была совершенно пустой. За прилавком виднелось окно раздачи. В глубине Ларри разглядел закрытую дверь, вероятно, там была кухня. За дальним концом прилавка начинался коридорчик. — Вот там-то и располагались туалеты. — Пойду — ка я посмотрю, что там в женском делается, — сказала Барбара. — Удачи тебе, — отозвалась Джина. — От того, что я кину туда взгляд, ничего не случится. Она зашла в коридорчик, открыла дверь и отпрянула назад, зажав рот рукой. — По — видимому, — подметил Ларри, — кидать взгляды бывает небезопасно. Барбара сморщилась. — Ты выглядишь совсем больной, — обеспокоилась Джина. Барбара опустила руку и глубоко вздохнула. — Представляете, что я там, за дверью, увидела. Они покинули заведение Холмана. Барбара спрыгнула с крыльца и исчезла за углом дома. Ларри с Джиной пошли к машине. Пит уже вылезал из салона, держа четыре бутылки с пивом. — Где Барби? — Пошла за угол. — Внемля зову природы, — констатировала Джина. Пит нахмурился, — Не следовало бы ей уходить одной. — Ну, может, ей компания и не нужна. — Черт возьми, Барби! — закричал Пит. Ответа не последовало. Пит позвал снова, и Ларри заметил тревогу в его глазах. — Да она просто не слышит тебя, — успокоил он Пита. — Дует встречный ветер и все такое. — Ну — ка подержите это. Пойду посмотрю, все ли с ней в порядке. Джина и Ларри взяли у него бутылки. — Да она только что отошла. — Да, конечно… — Пит заспешил прочь по направлению к лавочке Холмана. — Надеюсь, он не оторвет ей голову, — заметила Джина. — Во всяком случае, он беспокоится за нее. Это что — нибудь да значит. — Я просто мечтаю, чтоб они перестали ругаться. — Должно быть, им это нравится. Джина поплелась к дороге, и Ларри последовал за ней. Бутылки с пивом приятно холодили руки. Он глотнул немного из правой. — Если бы мы на них не насмотрелись, то стали бы ругаться сами. — Только не позволяй Питу приходить мне на помощь, если что, — сказал он и засмотрелся на город. Вдоль центральной дороги шли широкие обочины для парковки, покрытые гравием. Тротуары были бетонные, а не дощатые, как в старых западных городишках, типа Серебряного Перекрестка, в который они заезжали утром. Горожане изрядно подновили Полынную Степь, прежде чем отдать его пустыне. — Интересно, а почему они бросили город? — спросил Ларри. — А ты бы не сбежал отсюда? — Я бы никогда не сбежал оттуда, где нет кинотеатров. — Ну, здесь я их не вижу. Не усмотрел их и Ларри. Отсюда, с середины дороги, весь городок был, как на ладони. Ни на одном здании не было видно ни одной киноафиши, выступающей над крышами. Перед одним из магазинов стоял знак парикмахерской. Слева виднелась вычурная вывеска, провозглашавшая, что это Салун Сэма. Было там еще с десяток местных достопримечательностей. Можно было разглядеть скобяную лавку, кафе, вероятно, что-то вроде бакалейной лавки, магазин одежды, скорее всего, аптеку, врачебный и зубной кабинеты (а как насчет веселого агента по продаже недвижимости?) и непременный магазин спорттоваров. Ни один захолустный городишко на задворках Калифорнии не обходился без магазина по продаже оружия и боеприпасов. На самом краю города стояло глинобитное здание с широкими воротами и подсобкой перед ними. Гараж Бейба. Похоже, что центральное место в городе занимало трехэтажное здание Отеля Полынной Степи, расположенное справа от Салуна Сэма. — Вот что мне хотелось бы осмотреть, — сказал Ларри. — Салун? — И его тоже. Нет, отель. Похоже, что там кто-то недавно побывал. — Тогда пойдем туда. Не знаю, сколько продлится наша маленькая экспедиция, — эти двое, похоже, скоро подерутся. — Ну, тогда приедем сюда как-нибудь сами и как следует все осмотрим. — Не знаю, — сказала Джина, отхлебывая пиво, — не знаю. Не уверена, что мне захочется вернуться сюда без компании. — Эй, а я — что, пустое место? — Ты же понимаешь, что я хочу сказать. Он прекрасно ее понимал. Хотя они с Джиной и были одержимы страстью к приключениям, их пыл сдерживала некоторая робость. И присутствие еще одной пары придавало им уверенности. Им необходима была поддержка. Поддержка кого-то, вроде Пита и Барбары. Несмотря на их вечные ссоры, они излучали силу и уверенность в себе. В их компании Ларри и Джина с радостью шли туда, куда одни бы никогда не сунулись. «Даже если бы мы знали об этом месте, — думал Ларри, — мы бы сами никогда сюда не поехали». Надежда на возвращение сюда без компании была призрачной. Джина повернулась и посмотрела на угол здания. — Интересно, что же их там так задержало. — Пойдем посмотрим? — Лучше не надо. Ларри глотнул холодного пива. — А чего ради мы жаримся на солнце? — спросила Джина. Они прошли назад мимо машины, взобрались по шатким ступеням на тенистое крыльцо лавки Холмана и сели в тени. Оставшиеся две бутылки они пристроили у стены. Джина села, скрестив ноги. Она стала водить прохладной бутылкой по голым ногам. От запотевшего стекла на бедрах остались влажные полосы. Она подняла бутылку к лицу и провела ею по лицу. Ларри представил, как Джина расстегивает кофточку и катает холодную запотевшую бутылку по обнаженной груди. Однако, он прекрасно понимал, что Джина не из тех, кто способен на такое. Черт возьми, да она из дома без бюстгальтера никогда не выходит. «Жаль, что жизнь так мало похожа на мечты», — говорил себе Ларри и пил пиво. Девушка в одной из его книг непременно покатает влажную бутылку по груди, по меньшей мере пару раз. И тут, конечно же, ее парень не усидит спокойно на месте. Это будет стоящая сцена. Жаль, что не придется пережить ее самому, по крайней мере в этой жизни, хотя кто его знает… — Ларри, я начинаю беспокоиться. — Они скоро придут. — С ними что-то случилось. — Может, ей не справиться самой. — Она, что, старая развалина? — Кто знает. — Если бы ничего не случилось, они давно были бы уже здесь, — сказала Джина. — Ну, может быть, Пит воспользовался случаем? — Они бы не стали этого делать. — Ну, они явно занимались этим в тех старых развалинах, которые мы проезжали. — Похоже на то. Но они были одни. Они бы не стали делать это, зная, что мы ждем их. — Если ты так в этом уверена, то почему бы нам не пойти и не поискать их? — Иди ты первый, — она с тревогой посмотрела на Ларри. — Нет уж, — он обнял ее за спину. Блузка была влажной от пота. Ларри просунул под нее руку. От его прикосновения Джина выпрямилась и вздохнула. Он начал было расстегивать ее бюстгальтер, но она отстранилась. — Не забывайся. Они могут подойти в любую минуту. — А могут и вообще не подойти. — Не шути так, ладно? — Я не шучу. — Может, они пошли куда — нибудь погулять? — Ты же сама сказала, что это невозможно. — Но, черт побери, я же не знаю. — Может, лучше пойдем, посмотрим. Джина поморщилась. — Ну, если они куда — нибудь влипли, — сказал Ларри, — нам лучше не мешкать. Вдруг им надо помочь. — Да, конечно. — Кроме того, пиво их уже нагрелось. Он подхватил бутылку, встал и подождал Джину. Они прошли вдоль крыльца. Ларри заглянул за угол. Там, за домом, никого не было, и он спрыгнул вниз. Джина зажала рукой бутылку для Барбары и последовала за ним. — Ну, я не знаю, — сказала Джина. — Не считают же они, что мы будем ждать их вечно. Ларри пошел вперед, пытаясь быть впереди Джины на случай каких — нибудь неприятностей. В такие моменты он мечтал, чтобы его воображение отдохнуло. Но оно не оставляло его в покое. Оно всегда было к его услугам, — правда, иногда не лучшим образом. Он уже представлял себе Пита и Барбару мертвыми. Прирезанными той же шайкой мусорщиков, которых его воображение нарисовало около перевернутой машины. Может быть, убили лишь Пита, а Барбару похитили. Нам придется идти разыскивать ее. Сначала надо сбегать за пистолетом Пита в машину. Может быть, их обоих прикончил убийца, скрывающийся в старом городе? Или их достал старый лунатик, воюющий с захватчиками чужих земель? А, может быть, они просто пропали. Исчезли без следа. Ключи от машины остались у Пита. Нам придется выбираться отсюда пешком. Кажется, ближайший город — Серебряный Перекресток. Боже, им придется тащиться несколько часов по степи. И, может, кто-нибудь будет идти за ними, преследовать их. — Лучше предупредить о том, что мы идем, — предложила Джина. Он остановился, дойдя до угла, посмотрел на жену и покачал головой. — Если у них что-то случилось… — Даже думать так не надо, ладно? С первого взгляда было ясно, что Джина вполне допускает такую возможность. — Просто пойди и позови их, — предложила она. — Не хотелось бы на что — нибудь нарваться. «Это ты так считаешь, — думал Ларри. — Если Пит сейчас с женой, то он не возражал бы, если бы их заметили». Но эти мысли он оставил при себе. Не заворачивая за угол, он крикнул: — Пит, Барбара! С вами ничего не случилось? Ответа не последовало. Мгновение назад он представлял их себе в виде обнимающейся парочки. Теперь же он мысленно видел их убитыми, в окружении свирепых дикарей, которые обернулись на его голос. Он жестом велел Джине оставаться на месте и пошел вдоль дома.Глава 3
— Где же они? — шепотом спросила Джина, прижимаясь к нему. Ларри покачал головой. Он просто не мог поверить, что эти двое действительно исчезли. — Наверное, они просто забрели куда-то, — сказал он. Мысль застать их на месте преступления оказалась просто плодом его воображения. Понимал он и то, что его опасения насчет убийства были безосновательны. Так же, как и тревоги по поводу их исчезновения. — Надо бы пойти поискать их, — сказала Джина. — Хорошая мысль. Но куда идти, он не имел представления, вокруг он видел лишь торцы других домов и пустыню, простирающуюся до горного хребта на юге. — Может, они просто нас разыгрывают, — предположила Джина. — Не знаю. Питу уж очень хотелось пива. — Люди не исчезают с лица земли, пойдя по нужде. — Иногда случается такое. — Ничего смешного. — Голос Джины дрожал. — Пошли посмотрим, они, должно быть, где-то здесь. — Может, нам лучше вернуться за пушкой? — Она заперта в машину. Не думаю, что Пит обрадуется, если мы разобьем стекло. — Пит! — вдруг закричала Джина во все горло, — Барби! Издалека до них донеслось. — Ау! Джина удивленно подняла брови. Прищурившись, она оглядела пустыню. В пятидесяти ярдах от них показались голова и плечи Пита. — Идите — ка сюда и посмотрите, что тут такое! — крикнул он и помахал рукой. Джина посмотрела на Ларри, закатила глаза и судорожно вздохнула. Ларри улыбнулся. — Мне кажется, я готова убить их, — сказала Джина. — Пойду принесу пистолет. — Разбей им все стекла, когда будешь доставать его, — голос ее срывался. — Пошли посмотрим, что они там нашли. — Лучше б это оказалось чем-то стоящим. Они пошли по твердой выжженной земле, осторожно перебираясь через камни, обходя заросли кактусов и грязные доски. Недалеко от того места, где их поджидал Пит, росла старая смоковница. Ларри сообразил, что Барбара, в поисках достаточно большого куста или камня, шла дальше и дальше от заведения Холмана и, наконец, пристроилась под деревом. Его ствол был достаточно толст, чтобы укрыться от любопытных взоров, к тому же, тут была тень. Пит стоял неподалеку от дерева. За его спиной начинался овраг. — И что же вы такого нашли? — спросил Ларри. — Большой Каньон? — Ух, хорошо, что вы принесли питье. — Краем расстегнутой рубашки Пит вытер потное лицо. — Тутдушновато. Ларри вручил ему полную бутылку пива. За спиной Пита было высохшее русло ручья, футов на пятнадцать — двадцать ниже окружающей равнины. Барбара сидела внизу на валуне и махала им рукой. — Вы что, забыли про нас? — спросила Джина у Пита. Тот сначала покончил с пивом, потом покачал головой. — Я как раз шел за вами. Я думал, что это вас заинтересует. Пит стал спускаться по пологому склону, и они поспешили следом. — Мы уже начали беспокоиться, — сказал Ларри, глядя под ноги на осыпающиеся камни. — Думали, что вы пали жертвой бродячей банды местных мародеров. — Правда? Хорошая мысль. Напиши об этом, ладно? Барбара встала с камня и отряхнула сзади свои белые шорты. — Боже, здесь жарко, как в пекле, — сказала она подошедшим Ларри и Барбаре. Блузка на ней была расстегнута и завязана спереди узлом и довольно свободно, оставляя живот открытым. Бюстгальтер на ней был черный. В его вырезе Ларри заметил незагорелую часть груди. — Совсем нет ветра, — добавила Барбара. — И что же это за великое открытие? — спросила Джина, отдавая ей бутылку с пивом. — Ну, меня об этом лучше не спрашивать. — Она запрокинула бутылку. Ларри заметил каплю пота, скатившуюся по подбородку Барбары до шеи и дальше вниз, до груди. — Сюда, — сказал Пит, — пошли. Он указал на нишу, образовавшуюся в обрыве. Там, в тени, почти скрытый в зарослях кустарника, валялся смятый патефон — автомат. — Наверное, он из того кафе, — предположил Пит, постукивая по нему ногой. — Интересно, как он здесь оказался? — спросила Джина. — Кто его знает. — Во всяком случае, он уже никуда не годится, — сказала Барбара. — Он видел и лучшие времена, — произнес Ларри, почувствовав прилив ностальгии, когда он представил себе этот патефон — автомат новеньким и сверкающим, стоящим рядом со стойкой у Холмана. Наверное, кто-то выволок его оттуда, чтобы сделать из него мишень. Вероятно, мишень получилась соблазнительная, вся отделанная яркими украшениями из хромированной стали и пластмассы, — если, конечно, стрелок оказался из тех ублюдков, которым доставляет удовольствие уничтожать такие красивые вещи. После того, как корпус был изрешечен пулями, его, вероятно, скинули с обрыва, чтобы полюбоваться на то, как он разбивается вдребезги. Ларри нагнулся над разбитой пластиковой крышкой. Отделения для пластинок были пусты. Звукосниматель болтался на двух проводах. — Наверное, он стоит несколько тысяч, — сказал Пит. — Забудь об этом, — возразила Барбара. — Он считает, что мы должны взять его с собой. — Ну, разве не красавец? — воскликнул Пит. — Думаешь, сможешь починить это? — спросила Джина. — Конечно. «Конечно, он сможет», — подумал Ларри. У этого парня был не дом, а музей восстановленных древностей: телевизоров, стереосистем, тостеров, ламп, посудомоечных машин, пылесосов, когда-то выброшенных кем-то как ненужный хлам, но подобранных Питом и приведенных в порядок. «У тебя он, может быть, и заиграет снова, — но его так отделали, что он уже ни на что не похож». Хромированные украшения были помяты и покрыты ржавчиной, один бок совсем раздавлен, микрофоны выглядели так, будто по ним стреляли дробью, и пулями была уничтожена по меньшей мере половина квадратных пластмассовых кнопок для выбора пластинок. — Ты даже не сможешь достать детали для большей части механизма, — добавил Ларри. — Хотя вероятность починить его есть. — Конечно, — Ларри аккуратно сдувал пыль и песок с указателей названий пластинок. Пули и дробь испортили множество этикеток. Оставшиеся же плохо читались, размытые дождями и выжженные солнцем. И все же ему удалось разобрать названия песен и имена певцов. Джина склонилась рядом, заглядывая через его плечо. — Вот «Гончий Пес», — читал Ларри, — «Я вне себя», «Оставайся со своим парнем». — Боже, как я любила эту песню, — вздохнула Джина. — Похоже на дешевый репертуар, — сказал Пит. — А вот и Битлз. «Вечер тяжелого дня». Мамы и Папы. — О, они были ничего, — сказала Барбара. — Вот их «Калифорнийские мечты», — Ларри показал ей на этикетку. — Эта песня всегда наводит меня на грустные размышления, когда вспоминаю Маму Касс. — Прекрасно! — улыбнулся Ларри. — «Битва за Новый Орлеан». Джонни Хортон. Люди, я, наверно, учился на последнем курсе тогда. Я знаю эту вещицу наизусть. — Вот Хейли Миллз, — сказала Джина. Ларри почувствовал над ухом ее дыхание. — «Давайте соберемся». Или вот, посмотрите — «Солдатик». — А вот Бич Бойз, «Прибой в США». — Ну и разговорчики у нас, — с иронией заметил Пит. — Еще Деннис Уилсон, — прочитала Барбара. — Сколько же из них уже умерло. Мама Касс, Элвис, Леннон. Боже, как это грустно. — Патси Клейн тоже уже нет, — добавила Джина. — Я думаю, и Джонни Хортона, — прибавил Ларри. — А чего же вы хотите? — удивился Пит. — Этому хламу уже лет двадцать — тридцать. Барбара отступила назад, поскользнулась, но удержала равновесие. Сморщив мокрое от пота лицо, она сказала: — Почему бы нам не выйти из этой проклятой дыры и не осмотреть город? Мы разве не за этим сюда приехали? — Может быть, и так, — Джина оперлась на плечо Ларри и поднялась с колен. — Посмотрим, нельзя ли его поднять наверх, — пробормотал Пит. — Нет, только не это! — воскликнула Барбара. — Ни за что! Мы не повезем эту дрянь домой. Вот так. — Ну, уж и дрянь. — Если тебе так уж приспичило иметь патефон, ради Бога, пойди и купи его. Боже, да в нем полно скорпионов. — Думаю, что лучше забыть об этом, — сказал Ларри, поднимаясь на ноги. — Эту вещь уже не восстановить. — Да, понимаю. Дерьмо. — Пит сердито глянул на жену. — Премного благодарен, Барбара, милочка. Не обращая внимания на подобное замечание, Барбара начала подниматься по склону. Под подвернутой рубашкой ее спина была шоколадной и блестящей. Шорты сзади были запачканы желтой пылью от камня, на котором она сидела. Ткань плотно обтягивала ее зад, и Ларри мог разглядеть выделяющиеся трусики — узкая резинка, на дюйм ниже пояса, и треугольный клинышек, отходящий от нее. За ней поднималась, слегка ссутулившись, Джина. Ее блузка висела свободно. Она прилипла к спине и свисала до бедер. Пит тоже разглядывал женщин. — Парочка ладных курочек, — сказал он. — Недурных. — У тебя не создается ощущения, что они созданы для нашего удовольствия? — Только в девяноста девяти случаях из ста. — Вот черт. — Для нашего же блага. Пит хохотнул, пожал Ларри руку и отхлебнул пива. — Пожалуй, нам следует быть послушными мальчиками и пойти за ними, — он оглянулся на патефон. Вздохнул. Пожал плечами. — Прости, старик. Ты свое уже отыграл. — Это уже слишком, — сказал Ларри, увидев засов с висячим замком поперек двустворчатой двери Отеля Полынной Степи. Пит повертел замок: — Кажется, он не так уж стар. — Может быть, здесь живет кто-нибудь, — предположила Барбара. — Эй, Шерлок Холмс, он ведь висит снаружи. О чем это говорит? — О том, что мы совершаем противоправные действия. — Да, — подтвердила Джина. — Двери заперты, окна забиты. кто-то не хочет сюда никого пускать. — Лучший способ разжечь любопытство. Как ты считаешь, Лар? — Считаю так же. Но не уверен, стоит ли удовлетворять его. — А кто нас увидит? — Пит отступил от двери. Он вышел на середину дороги, наклонился и картинно оглядел окрестности. — Я никого не вижу. А вы заметили кого — нибудь? — У нас определенное преимущество, — сказала Барбара. — Я сейчас, только сбегаю к машине. — Пит быстро пошел вдоль дороги, направляясь к лавочке Холмана. — Что он задумал? — спросила Джина. — Бог его знает. Может, он собирается взломать двери. — Это будет уже чересчур, — сказал Ларри. — В данном случае, это вопрос чести. Вызов обстоятельствам. Пит не был бы Питом, если бы такая малость, как замок, могла остановить его. Джина закатила глаза: — Догадываюсь, что нам придется осмотреть этот дом, хотим мы того или нет. — Считай, что это просто приключение, — предложил Ларри. — Хорошо. Тюрьма тоже будет неплохим приключением. Пит полез под капот машины. Через несколько секунд он спрыгнул, захлопнул крышку и помахал над головой гаечным ключом. Рукоятка ключа представляла собой монтировку. В другой руке Пит держал фонарик. Он и в самом деле хочет вломиться в дом. Боже милостивый. Барбара подождала, пока Пит подойдет поближе, потом сказала: — У нас тут была пара минут, чтобы обсудить это, Пит. — Ну что же это за жизнь такая, если не позволять себе иногда чего — нибудь этакого. Правильно, Лар? — Правильно, — ответил Ларри, пытаясь придерживаться игривого тона. — Да уж, помощи от тебя, — вполголоса заметила Джина. Пит вскочил на поребрик, улыбаясь и размахивая над головой ключом — монтировкой. — У меня тут есть отмычка, — объявил он. — К любому замку подойдет. — Есть желающие подождать в машине? — спросила Барбара. — Ага! Трусишка. — Ну, я бы не прочь осмотреться здесь, — сказал Ларри. — Вот хороший человек. Пит передал Ларри фонарик. Потом просунул конец монтировки в дужку замка. Надавил обеими руками изо всех сил. Дерево застонало и треснуло. Со звуком, напоминающим небольшой взрыв, дужка «с мясом» вылетела из замка. — Так, подпруга лопнула. Пит засунул монтировку за пояс, отодвинул засов и открыл дверь. — Надеюсь, нам поверят, если мы скажем, что здесь все так и было, — тихо сказала Барбара. — Тебе не придется никому ничего говорить. Через полчаса нас уже здесь не будет. — Если нас не подстрелят на месте преступления. Игнорируя это замечание, Пит вошел в дверь и крикнул: — Йо — хо! Есть кто дома? Ларри передернуло. — Мы уже здесь. Встречайте! — Прекрати, — прошептала Барбара, шлепнув его рукой по спине. — Тут нет ни души, кроме нас, призраков, — произнес Пит низким скрипучим голосом и со смехом обернулся к жене. — Очень остроумно. — Итак, кто войдет первым? — Я считаю, надо идти всем или никому, — сказал Ларри, надеясь, что Пит не посчитает его трусишкой. — Думаю, нам лучше не разбегаться. Я буду все время беспокоиться за девочек, если мы тут будем бродить одни. — Умница, — Барбара погладила Ларри по спине. — Думаю, ты прав, — поддержал его Пит. — Если их пристукнут или прибьют, пока мы будем там, мы будем чувствовать себя мерзавцами. — Вот именно. — Очень остроумно, — сказала Джина, повторяя не только слова, сказанные Барбарой, но и копируя ее презрительную интонацию. — Что ты скажешь? — спросила ее Барбара. — Если они вынуждены будут пойти туда без нашего сопровождения, они нам всю жизнь это будут помнить. — Пусть будет так, — сказал Ларри. — Да вам же самим до смерти хочется пойти туда с нами. — Ну, на этом и порешили, — заключила Барбара. Ларри вернул фонарик Питу и вошел за ним в отель. Несмотря на запертые двери и заколоченные окна, все кругом было занесено песком. Он тихонько похрустывал под ногами. — Лучше бы нам не оставлять дверь открытой, — сказала Джина. Ее приглушенный голос дрожал. — На случай, если кто-нибудь пройдет мимо. — Не дожидаясь ответа, она прикрыла дверь, закрыв почти весь свет. Но свет все же проникал в дверную щель, просачивался в трещинки и дырочки на ставнях, образуя бледные пыльные дорожки, тянущиеся к полу. Пит включил фонарик и поводил лучом по стенам. — Парни, тут есть на что посмотреть, — прошептала Барбара. — Вот это находка! В прихожей не было ничего, кроме регистрационной стойки. На стене, за стойкой, были ячейки для почты или посылок. Налево от стойки начиналась крутая лестница, ведущая на второй этаж. — Может, нам сперва лучше зарегистрироваться, а уж потом идти дальше? — спросил Пит. — Кажется, мест нет, — прошептал Ларри. — Шуты гороховые, — пробормотала Джина. Пит подошел к стойке. Постучал по ней и громко спросил: — Нас тут смогут обслужить? — Тише ты. Ты хочешь проломить ее? — А почему все шепчутся? — Пит перепрыгнул через стойку и скрылся за ней. Поднимался он медленно, освещая лицо снизу, что делало его неестественным. Кожа на лице блестела от пота. «Придуривается, как мальчишка», — подумал Ларри. Но иногда он тоже такое проделывал, особенно в День Всех Святых, правда, больше ради собственного удовольствия, чем ради того, чтобы напугать Джину и Лейн. Они даже уже ждали от него нечто подобное. Старый добрый трюк с фонариком — под — подбородок не производил на Лейн должного впечатления с тех самых пор, как ей стукнуло два годика. Но сейчас этот фокус придал Питу странный и грозный вид. Ларри знал, что дай он сейчас волю своему воображению, на него и в самом деле накатит страх. — М-м — да? — спросил Пит визгливым голосом. — Могу я чем — нибудь помочь путникам? — Можешь, можешь, — сказала Барбара. — Провались в дырку от бублика. — Мы не держим дырок от бубликов, мэм. — Боже, как тут душно, — прошептала Джина. — Чертовски душно, — отозвалась Барбара. — Есть тут кто-нибудь еще? — спросил Ларри, стараясь не глядеть в лицо приятеля. — Только я и дух ночного портье, повесившегося здесь несколько лет назад. — Если мы собираемся все осмотреть, то почему еще торчим здесь? — спросила Джина. — Я хотел бы осмотреть верхний этаж, — сказал Ларри. — Погодите, я сейчас позвоню капитану. — А ну его на фиг, — проворчала Барбара. — Пошли. Она отвернулась и направилась к лестнице. Джина последовала за ней, следом за ними пошел Ларри. Ноги Барбары и открытая часть ее спины почти сливались с темнотой. Белые шорты и бледно — голубая блузка, казалось, парили в воздухе сами по себе. Джина, одетая в более темные тона, казалась впереди Ларри грязно — белым пятном. Ларри слышал шаги Пита, поднимающегося за ними, скрипящие по песку. Луч фонарика скользнул по спинам женщин, по лестнице, потом поднялся вверх на балюстраду и еще выше, отбрасывая длинные тени на противоположную стенку. Посредине лестницы находилась небольшая площадка. Выше ступени вели к узкому коридору на втором этаже. — Ты что, хочешь идти первой? — спросил Пит обычным голосом, когда Барбара начала подниматься по лестнице. — Тебя ждать — так весь день тут простоишь. Луч фонаря скользнул вниз, прошел под лестницей, и в его свете что-то блеснуло, как золото. Пит удивленно охнул. Луч вернулся назад. Его свет замер на распятии. — Крест, — прошептал Пит. — Правда, — сказал Ларри. Распятие было прибито к деревянной панели, закрывающей пространство под лестницей. — Что это? — спросила Барбара, нагибаясь через перила — у основания лестницы. — Кто-то оставил распятие на стене, — сказал ей Ларри. — И это все? — Она наклонилась еще ниже и потрясла головой. — Многовато. Джина обошла лестницу и подошла поближе, чтобы рассмотреть крест. — Желаете сувенир? — спросил Пит. Он направился к распятию. — Нет, не надо, — встревожился Ларри. — Да кто-то просто забыл его здесь. Тоже мне, искатели. — Оставь его на месте, — попросила Барбара со ступенек. — Ради бога, не трогай крест. Это плохо кончается. — Мы можем повесить его в спальне. Он будет отпугивать вампиров. — Послушайся меня, Пит. Крест был деревянный. Распятое изображение Христа было позолоченным. Пит потрогал его. — Пожалуйста, не надо, — умоляюще произнесла Джина. Пит посмотрел на нее. — Ну что же, — сказал он. Пит вдруг вспомнил, что Джина была католичка. Он опустил руку. — Прошу прощения. Я просто пошутил. — Здравый смысл восторжествовал, — пробормотала Барбара. Она оттолкнулась от перил и стала подниматься выше. Барбара дошла до площадки. Тут доски проломились под ее тяжестью с громким треском, будто прозвучал выстрел. Барбара охнула. Она раскинула руки, как бы ища опору в темноте и рухнула вниз.Глава 4
— Боже! — закричал Пит. Джина бросилась вверх с криком: — Держись! — Я проваливаюсь! Скорее! Ларри бросился к подножию лестницы. Он не заметил, чтобы Пит поспешил за ним. — Где же ты, Пит? — Поднимайся и тащи ее вверх! — огрызнулся Пит. — Вот дрянь какая, — простонала Барбара. Ларри перемахнул через перила. Поднимаясь по лестнице вслед за Джиной, он заметил слабый отсвет фонарика Пита справа от лестницы. Неужели он с места не сдвинулся? Он что, все еще стоял перед распятием? Джина опустилась на колени у края площадки. Барбара, провалившись по грудь, была похожа на жертву зыбучих песков. Она изогнулась вперед, наваливаясь грудью на уцелевшие доски и пытаясь приподняться на локтях. Джина отползла в сторону, пропуская Ларри и подхватывая Барбару под левый локоть. — Держу, — с трудом отдышавшись, прошептала она. — Я держу тебя. Ты не упадешь. — Ты в порядке? — спросил Пит. — Нет, черт возьми! Ларри ничком лег на площадку. Заглянул в пролом между сломанными досками и светлой блузкой Барбары. Чернота. «Бездонная пропасть, — подумал он. — Бездна». «Нелепость», — сказал он сам себе. Практически тут не больше шести — семи футов высоты, всего-то, от пола до площадки. Барбара висела почти над полом. А что если пола под лестницей нет? Или она проломила бы и его тоже? Даже если ей пришлось бы пролететь всего четыре фута, она могла застрять под лестницей. Да и обломившиеся доски могли сильно поранить ее. Ларри потянулся вперед, пока волосы Барбары не коснулись его лица. Он обхватил ее руками. Руки легли на ее грудь. Пробормотав извинения, он опустил их пониже и крепко ухватился за ее торс. — Пит! — крикнул Ларри. — Ты добрался до нее? — голос Пита доносился откуда-то снизу. — Протянул бы ты нам свою чертову руку! Он услышал треск ломающегося дерева. Ларри испугался было, что это опять рушится площадка, но с ней было все в порядке. — Ай! — завизжала Барбара, дернувшись в объятиях Ларри, — Кто-то хватает меня за ноги! — Это я, дорогая. На мгновение бледный луч света прорезал тьму у правого плеча Ларри. Свет пробивался из — под досок. Ларри понял, что Пит стоит под ним. — Как он попал туда? — спросила Джина. В ее голосе слышались одновременно и облегчение и удивление. — При помощи волшебной монтировки, — отозвался Пит. — Ну вот. Я держу тебя, дорогая. Давайте осторожно ее опустим. — Нет, нет, не надо! Я упаду. — Мы же поймаем тебя здесь. — Нет, лучше вытащите меня наверх, ладно? — в ее голосе не было паники, но он дрожал от боли и страха. — Если я попытаюсь пролезть вниз, то еще больше перецарапаюсь. — Ну хорошо. Попробуем. Вы, там наверху, готовы? На счет три. — Ты будешь толкать ее за ноги снизу? — спросила Джина. — Вот именно. Раз, два… — Осторожнее, — предупредила Барбара, — или я погибну, утыканная занозами. — Ладно. Раз. Два. Три. Барбара медленно выплывала из пролома, будто поднималась на лифте. Не выпуская ее из объятий, Ларри поднялся на колени. Она всем телом навалилась на него. Его рука скользнула по гладкому голому животу. Барбара вздохнула и дернулась. Ларри ухватился за пряжку ее ремня, рванулся вверх и изо всех сил потянул ее на себя. И Барбара вылезла целиком, сев на край площадки. — Порядок, — всхлипнула она. — Все хорошо. Сейчас приду в себя. Ларри и Джина держали ее за руки. — Там у вас все в порядке? — спросил Пит. Свет от его фонарика колебался в проломе около колен Барбары. Барбара не ответила. — С ней все в порядке, — сказала Джина. Луч исчез, и только слабый его отсвет пробивался через проем. — Я хочу домой, — жалобно произнесла Барбара. Ларри и Джина крепко держали ее, пока она, откинувшись назад, втаскивала ноги. Она уперлась подошвами в противоположный край проема. — Господи! — Голос у Пита испуганный, ошеломленный. Барбара встревожилась: — Пит, что с тобой? — Святые угодники… Ой, братцы, — уже не так испуганно. С изумлением в голосе. — Эй, вы просто не поверите, клянусь Богородицей. Ларри, иди сюда. — Что такое? Барбара наклонилась вперед и посмотрела под ноги. — Что там такое? — Тебе лучше не знать. — Не до шуток мне, Пит. — Тебе просто повезло, что ты не провалилась сюда, вниз. С минуту все молчали. Потом из пролома послышался голос Пита. — Ты была бы здесь не одна. У Ларри по спине побежали мурашки. — Тут высохший труп. «Не может быть», — подумал Ларри. Но чутье подсказывало, что Пит не шутит. Щеки Ларри внезапно похолодели. Дыхание перехватило. Засосало под ложечкой. Живот свело так, будто на него положили кусок льда. — О, боже, — пробормотала Барбара. Джина и Ларри отошли в сторону, давая ей возможность повернуться, ухватиться за перила и встать на ноги. Они помогли ей спуститься с лестницы. Барбара шла потихоньку, обеими руками держась за перила. Ее блузка теперь свободно висела, закрывая всю спину. — Мне с самого начала это место не понравилось, — прошептала Джина. Барбара сразу направилась к дверям и распахнула их настежь. Солнечный свет ворвался в вестибюль отеля. В дверях Барбара встала и огляделась. Глаза ее были прищурены. Рот приоткрыт. Ларри даже с расстояния в несколько футов видел, как ее трясет. Когда Барбара распахивала края блузки, руки ее дрожали. Она стала рассматривать царапины на животе. Ее груди ярко белели в открытом вырезе бюстгальтера. Ларри заметил более темную кожу около сосков. Ей было слишком жарко, и она слишком испугалась, чтобы помнить о стыдливости. Ларри почувствовал себя дешевым соглядатаем, воспользовавшимся невнимательностью Барбары. Несмотря на возникшее чувство неловкости, взгляд отводить ему не хотелось. Под лестницей лежал покойник. Но каким-то образом тело Барбары, просвечивающей сквозь бюстгальтер, снимало неприятное чувство тошноты. Но Ларри все — таки заставил себя опустить глаза. Правая штанина шорт Барбары задралась выше, чем левая. Оба бедра были поцарапаны, порезы кровоточили. Правая нога пострадала больше левой, но обе были достаточно ободраны. Джина подошла к подруге: — Ой, как ты исцарапалась. — Ты мне будешь рассказывать. — Ну, где вы там, — позвал Пит. — Барбара сильно пострадала, — отозвался Ларри. — Вылезай оттуда и поедем домой. — Тебе следует непременно это увидеть! Это отнимет у тебя пару минут. «Я не хочу этого видеть». — Слушай, Пит, твоя жена ранена. — Минута — другая ничего не изменят. Тут лежит мертвое тело. Черт возьми, ты же писатель. Писатель ужастиков. Говорю же тебе, это не то, что можно пропустить. Иди сюда. — Ступай, если хочешь, — сказала Джина. — А мы пойдем потихоньку к машине. Ларри шмыгнул носом. Барбара кивнула, все еще морщась и дрожа. Ее лицо и грудь лоснились от пота. Ларри опять поймал себя на том, что разглядывает ее грудь. — Ступай, — подтвердила она. — Пойди, осчастливь его. — А вы, девочки, не хотите взглянуть? — Ты что, шутишь? — спросила Барбара. — Давайте побыстрее, — попросила Джина. Ларри отвернулся от двери и медленно пошел через вестибюль. Оглянувшись, он увидел, что Барбара с Джиной вышли на улицу. Он почувствовал себя одиноким. «Мне не обязательно оставаться здесь. Я мог бы пойти с ними». Он не испытывал ни малейшего желания глядеть на несчастный труп. Но непослушные ноги уносили его все дальше от солнечного света. Под лестницей была отбита приличная часть панели, и открывался проход фута в два шириной. В проеме мелькал луч от фонарика Пита. Ларри боком протиснулся в проем. — Я уж начал думать, что меня тут бросили, — сказал Пит. — Я не мог упустить такой случай. Ларри обнаружил Пита стоящим на досках, упавших сверху. Казалось, он застыл, выпрямившись во весь рост, вытянув вперед правую руку и держа в ней фонарь, будто пистолет. Луч фонарика указывал на гроб, втиснутый изголовьем под нижние ступеньки. Тело было прикрыто, по крайней мере по шею, старым коричневым одеялом. Одеяло было в морщинах, будто его засунули в гроб и не потрудились расправить. У трупа были длинные светлые волосы. Кожа на лице казалась сморщенной и высохшей. Ларри видел ввалившиеся глазницы, впалые щеки, губы, раздвинутые в безумной ухмылке, обнажающей зубы и десна. — Разве в это можно поверить? — прошептал Пит. Ларри покачал головой: — Может, труп не настоящий? — Не глупи. Когда я вижу настоящий труп, я узнаю его. — Выглядит почти, как мумия. — Да уж. Кажется, нам стоит осмотреть его, а? Плечом к плечу они подались вперед. Пит освещал труп фонариком. «Идиотизм», — подумал Ларри. Раньше он такого не видел. Весь его опыт общения с покойниками сводился к присутствию на трех похоронах. Но те покойники выглядели так, будто могут запросто сесть и пожать вам руку. Этот же покойник выглядел так, будто он может сесть и вцепиться в тебя зубами. «Не смей так думать», — велел себе Ларри. Внутренняя часть лестницы преграждала путь, им пришлось низко склониться над гробом. Пит присел на корточки и подался вперед. Ларри продолжал стоять согнувшись. Чувство самосохранения удерживало его на месте. Казалось, ступени давили на него, старались пригнуть его еще ниже, уткнуть лицом в труп. Ларри упал на колени и вытянулся, собираясь опереться о край гроба. Но прежде, чем он коснулся его, до него дошло, что он собирается сделать. Ларри отдернул руки и уперся ими в колени. Небрежно смятое одеяло не закрывало икры и ноги покойника. Они были голые, цвета старого дерева, сквозь высохшую кожу проступали кости. Ногти были такие длинные, что загибались вниз на подошву. Ларри вспомнил, что ногти и волосы продолжают расти после смерти. Но он слышал, что это просто миф; только казалось, что они растут, потому что кожа вокруг них сжимается. — Держу пари, что он тут лежит уже давно, — прошептал Пит. Он склонился над гробом. Указательным пальцем он провел по лбу трупа. Ларри охнул. — Что случилось? — Как ты только можешь трогать его? — Подумаешь. Попробуй. Похоже на голенище сапога. — Он провел пальцем по светлой брови. Ларри представил, как палец Пита скользит в глазницу, касается века, вдавливает его и протыкает. — Давай, потрогай его, — настаивал Пит. — Как же ты собираешься писать об этом покойнике, если не почувствуешь его. — Благодарю покорно. Я полагаюсь на мое вооб… — Мы передумали. Он вздрогнул при звуке голоса Барбары. Так же, как и Пит. Тот так дернулся, что треснулся затылком о ступеньку. — Ай! — закричал он и согнулся, почти коснувшись лицом трупа и потирая затылок. — Проклятье! Черт тебя побери, Барби! — Извините. Ларри через плечо посмотрел на женщин и улыбнулся. Хотя сердце у него колотилось от неожиданности, он был рад их приходу. Как будто кто-то из мира живых возвратился к нему. — Кажется, вы не шутили, — прошептала Барбара. — Боже, посмотри сюда. — Ик, — это все, что смогла произнести Джина. Барбара склонилась над гробом. Джина стояла сзади и заглядывала через ее плечо. — Не хотите, чтобы все удовольствие досталось нам? — спросил Ларри. — Все зависит от размеров удовольствия, — сказала Барбара хриплым голосом. — Нас замучило любопытство, — добавила Джина. Барбара протянула руку и потрогала подошву трупа. «Совсем, как Пит, — подумал Ларри. — Несмотря на различия, они все — таки — подходящая пара». — Кажется, я до крови рассадил себе затылок, — проворчал Пит. — Составишь мне компанию, — заметила Барбара, все еще поглаживая подошву. — Похоже на шкурку от салями. — Салями жирнее, — ответил ей Пит. — Это больше похоже на кожаную обувь. — Ну, хорошо, все на него посмотрели, — сказала Джина. — Вы готовы ехать домой? — Да, почти. — Пит кончил тереть затылок, поднес руку к закрытому телу и сбросил одеяло. Ларри отшатнулся, стоя на коленях, он сам не мог понять, чего так испугался. Он уже и так видел достаточно. Труп был голый. Это был труп женщины. Из ее груди торчал деревянный кол. — Черт возьми, — прошептала Барбара. — Давайте уйдем отсюда, — прохрипела Джина сдавленным голосом. Она не стала никого ждать. Пулей выскочила оттуда. Пит выронил одеяло. Оно упало комком, прикрыв кол, высохшие груди и торчащие ребра. Барбара наклонилась и концом одеяла накрыла бедра трупа. Под животом были светлые волосы. Ларри вздохнул. Поспешил следом за Барбарой. Зад ее белых шорт был все еще запачкан желтой пылью от камня, на котором она сидела на дне высохшего ручья. Казалось, все это было сто лет назад. «И зачем только мы сделали это?» Ларри вылез в проем панели. Джина поджидала их в дверях вестибюля. Она сгорбилась, обхватила себя руками и от нетерпения приплясывала на месте. — Пойдемте, пойдемте! — торопила она всех. Ларри подождал, пока вылезет Пит. Вместе они заколотили проем панелью. Захлопнули дверь склепа. Пит шел к выходу задом, будто боялся отвести глаза от панели. В луче фонарике поблескивало распятое тело Христа.Глава 5
Пит пулей вылетел из Полынной Степи, и на этот раз Барбара ни слова не сказала насчет скорости. И никто не сказал ни слова. Ларри, ссутулясь, трясся на пассажирском сидении, чувствуя себя опустошенным и разбитым. Хотя он старательно смотрел в лобовое стекло, он не видел ни залитой солнцем дороги, ни пустыни. Перед его глазами стоял труп. И кол у нее в груди. И распятие. «Все уже позади, — твердил он себе. — Мы выбрались оттуда. В целости и сохранности». Его тело налилось свинцовой тяжестью. Грудь теснило, в горле стоял комок, что-то вроде особой смеси страха, леденящего страха, и возбуждения. Он вспомнил, что уже испытывал подобное чувство несколько лет назад. Во время полета в Нью-Йорк их самолет попал в воздушную яму и падал в течение нескольких секунд. Некоторые пассажиры подлетели до потолка. Они с Джиной и Лейн сидели пристегнувшись и потому не пострадали. Но это ощущение держалось еще долго. «Наверное, это шок, — думал Ларри. — Шок в сочетании с огромным облегчением». Он понимал, что если не будет держать себя в руках, то начнет плакать или смеяться. Наверное, из — за таких вот ощущений и возникло выражение «обалдеть от страха». — Ну, как мы себя чувствуем? — спросил Пит, прерывая затянувшееся молчание. — Я бы выпила, — сказала Барбара. — В холодильнике еще осталось пиво. — Я бы выпила не пива, а чего — нибудь покрепче. — Да, и я бы пропустил стаканчик. Или три — четыре. Не пройдет и часа, как будем дома. — Он посмотрел на Ларри. — Ты веришь, что все это нам не пригрезилось? Это так похоже на одну из твоих книг. — Он никогда не писал о вампирах, — сказала Барбара. — Ты бы знал это, если бы прочел что — нибудь. — Спорим, теперь напишет, правда? — Я думаю, что охотнее позабыл бы об этом. — И я-тоже, — согласилась с ним Джина. — Боже. — У этой крошки в груди торчал осиновый кол. — Мы все заметили это, — напомнила Барбара. — А что вы думаете насчет распятия? Держу пари, его повесили там, чтобы не дать ей выйти. — Он кивнул, прищурившись на дорогу. — Понимаете? В случае, если кол упадет или еще что — нибудь подобное случится. Чтобы не дать ей пройти сквозь стену. — А почему этот чертов кол должен упасть? — спросила Барбара, слегка обеспокоенная такими рассуждениями. — Ну, может быть, там заведется крыса. Крыса запросто может его вытащить. Или что-то вроде того. — Пощади меня. — Вампиров не существует, — возразила Джина. — Скажи им, Ларри. — Я не уверен, — признался тот. — Что ты хочешь этим сказать? — Ну, о них существует множество легенд. Корнями они уходят в далекое прошлое. Еще в Средневековье многих несчастных хоронили на перекрестках дорог с отрубленной головой и с залитым свинцом ртом. — Кажется, нашей повезло, а? — усмехнулся Пит. — Все, что ей досталось, — так это банальный кол в сердце. — Да никакой она не вампир, — настаивала Джина. — Но кто-то же ее прикончил, — сказала Барбара. — Правильно, — согласилась Джина. — Пришло ли кому — нибудь в голову, что мы нашли убитую? Пит, как в школе, поднял руку: — Мне пришло, — сказал он. — Ну, прямо стукнуло в голову. — Он дернул плечом. — И это в прямом смысле. — Я имею в виду, не следует ли нам сообщить в полицию? — Прямо в цель, — согласилась Барбара. — Ну, прямо, как у нашей крошки под лестницей, — рассмеялся Пит. — Ей тоже попали колом в цель. — Передохни, а? Это серьезное дело. Не можем же мы просто найти тело и сделать вид, что ничего не случилось. — Хорошо. Мы расскажем полицейским, что вломились в запертый отель. — Это ты вломился в запертый отель. — Ты что, мечтаешь о карьере жены заключенного? — Мы можем сообщить об этом анонимно, — предположила Джина. — Просто сообщить им, где искать тело, чтобы они пошли и взяли его. В самом деле. Кем бы она ни была, ее надо достойно похоронить. — Ну мне бы не хотелось этого, — сказал Пит. — Что ты имеешь ввиду? — Они не станут хоронить ее с колом в груди. Какой — нибудь сердобольный дурак вытащит его. Что за этим последует, — вы знаете. Он превратится в коктейль для вампира. — Это же нелепо, — пробормотала Джина. — Так ли? — Пит расхохотался страшным голосом, потом оглянулся через плечо и улыбнулся Джине. — Лучше смотри, куда едешь, — одернула его Барбара. — Не думаю, что стоит сообщать в полицию, — проговорил Ларри. — Даже если мы сделаем это анонимно, все же есть шанс, что мы влипнем в историю. — Каким же образом? — поинтересовалась Джина. — Уверены ли вы, что нас никто не видел? Кто-нибудь мог проезжать через город и заметить машину, пока мы разглядывали патефон — автомат. — Или вампира, — вставил Пит. — И мог запомнить наш номер. — О да, приятная мысль, — заметила Барбара. — Нельзя знать наверняка. Это все, что я хотел сказать. — Даже если нас никто не видел, — продолжал Ларри, — мы непременно должны были оставить множество следов. Отпечатки пальцев, следы на полу, следы от шин, там, где машина проехала по грязи. Полиция обыщет всю местность, как арену преступления. Неизвестно, что они могут найти. И следующее, что за этим последует, — они постучатся к нам в дверь. — Не мы же ее убили. — У тебя есть алиби, — спросил Пит, — на ночь третьего сентября 1901 года? — Прекрасное. Меня тогда еще на свете не было. Даже моих родителей еще не было. — Ты думаешь, она умерла так давно? — поинтересовалась Барбара. — На мой взгляд, — давненько. — Я понятия не имею, когда ее могли убить, — сказал Ларри. — Но ручаюсь, что она лежит под лестницей не более двадцати лет. Я полагаю, ее положили туда уже после того, как прикрыли отель. — Почему это? — спросил Пит. — Постояльцы учуяли бы запах. — Вонищу, — пояснила Барбара. — Да, верно. Отсюда следует, что если бы ее туда положили сразу после убийства, то люди обратили бы внимание на запах. Сейчас она не пахнет, но… — Мне уже дурно от тебя, Ларри. — Почему ты решил, двадцать лет? — спросила Барбара. — Патефон. — Ага. Старые добрые песни. — Мне кажется, что эти песни были написаны не позднее середины шестидесятых. Наверное, в это время Холман и прикрыл свою лавочку. Думаю, что отель закрылся одновременно. — Звучит разумно, — сказала Барбара. — Ты думаешь, что тело положили под лестницу чуть позже, скажем, после 1965 года? — Это просто предположение. Конечно, она, может быть, уже была мертва лет с пятьдесят, прежде чем ее сюда водрузили. Если дело обстоит именно так, то неважно, как давно она там лежит. — Да, — согласился Пит, — ты исключаешь фактор вони тем, что держишь ее в каком — нибудь месте, где она высыхает, и тогда ее можно положить под лестницу, — лучше не придумаешь. — Не понимаю, какое это имеет значение, — сказала Джина. — Суть в том, что она убита. Какая разница, сколько она пролежала под лестницей? Пит опять поднял руку. — Я считаю, что разница тут есть. — И полиция посчитает так же, — добавил Ларри. — Я думаю, что в зависимости от этого они по — разному посмотрят на ситуацию. Если она мертва уже полвека, — и они смогут это вычислить, — то ее будут рассматривать, как музейный экспонат. Если же ее убили двадцать лет назад, они могут открыть уголовное дело. — Верно, — согласилась Барбара. — Тот, кто вогнал ей в грудь кол, может здравствовать еще и поныне. — О том и речь, — сказал Пит. Он глянул на Ларри, поднял бровь и выдвинул подбородок. — Вы еще о нем услышите. — Знаем, — отозвалась Барбара. — Это твоих рук дело. — Эй, я говорю серьезно. — Тогда другое дело. — Никто не заметил ничего необычного около отеля? — Кроме того, что мы были первыми, кто взломал двери? — спросила Барбара. — Совершенно верно, дорогая. Это место было заперто, когда мы подошли. Тогда как другие дома стояли нараспашку. Люди свободно ходили там. Но не в отеле. Почему? — Мы играем в вопросы и ответы? Он больше хлебницы или нет? — Верно мыслишь. Гроб был яркий, блестящий, «с иголочки». — Висячий замок, — продолжил Ларри. — Засов. — Верно! Вспомните, как все это выглядело. Ручаюсь, что месяц назад это все преспокойно лежало на полке в скобяной лавке. — Разве? — удивилась Джина. — Кто же повесил их на дверь? Кто не хотел, чтобы там шастали любопытные? — Это мог быть кто угодно, — ответил Ларри. — Правильно. И это мог быть тот, кто спрятал вампира под лестницей. Тот, кто все еще живет рядом с нами и хочет быть уверен, что никто не раскроет его маленькой тайны. — И тот, кто повесил распятие на стену, — добавил Ларри. — Правильно. — кто-то вроде доброго гения, охраняющего нас от вампиров. — Скорее всего, тот, кто повесил на дверь замок, понятия не имел о трупе, — сказала Барбара. — Будет интереснее, если — имел, — возразил Пит. — Тебе — может быть. — А может быть, уже хватит говорить об этом? — предложила Джина. — Лучше бы нам не соваться в этот проклятый отель. — Согласна с тобой, — подхватила Барбара. — Черт с ней, с вампиром. Я ни разу так не обдиралась с тех пор, как десять лет назад свалилась с велосипеда. Но даже тогда я не поцарапала живот. В купальнике у меня теперь будет жуткий вид. — Я же тебя предупреждал, когда ты полезла наверх, — напомнил ей Пит. — Они кошмарно скрипели, но я никак не ожидала, что они проломятся подо мной. — Может быть, это вампирица велела тебе свалиться? Хотела, чтобы ты при падении выбила кол из ее груди. Она возжелала твоей крови. — Да, конечно. — Очень хорошо, — сказал Ларри. — Тебе непременно надо начать писать. — Она — не вампир, — настаивала на своем Джина. — Знаете, — продолжал Пит, игнорируя ее замечание, — нам следовало бы вытащить этот кол. Понимаете, о чем я толкую? Просто посмотреть, что за этим последует. — Ничего не последует, — упорствовала Джина. — Кто знает? — Он покосился на Ларри. — Эй, может, нам вернуться и сделать это? — Ни за что. — Разве вам не интересно? — Только попробуй развернуть машину, — предупредила Барбара, — я сама вопьюсь тебе в шею. — Трусишка. — Лучше не трогай меня, первопроходец. Это по твоей большой милости я так вляпалась. — Могла бы подождать снаружи. Никто тебя палкой не гнал. — Заткнись лучше, ладно? Пит бросил взгляд на Ларри. На лице его было написано удивление. — Может, мне и в самом деле лучше заткнуться, пока она не вышла из себя? Как ты считаешь? — На твоем месте я бы так и сделал. — А куда же у нас делась свобода слова? Хотя Пит обращался только к Ларри, слова эти были адресованы его жене. — Эта свобода кончается там, где начинаются мои уши, — сказала Барбара. Пит улыбнулся Ларри, но ничего не сказал. Дальше поехали в тишине. Ларри посмотрел в окно на пустыню. Он еще ощущал головокружение и нервную дрожь, но ему уже стало полегче. Наверное потому, что они поговорили об этом. Чувства облеклись в слова. Все обменялись мнениями. Особенно помог Пит, обратив жуткий эпизод в шутливую байку о вампирах. И эта перепалка между Барбарой и Питом. Прекрасная, нормальная, обыденная перепалка. Все это вытравило ужас от встречи с трупом. Будто ночной кошмар прорезал луч солнечного света. Но беспокойство Ларри стало расти, когда они подъехали к Мюлехед-Бенду. Даже знакомый вид Прибрежного шоссе не смог рассеять тревогу, которая как ему казалось, разбухала в нем. Пит медленно вел машину в обычном потоке городского транспорта, — нескольких автомобилей в окружении вездесущих повозок, прицепов, фургонов, пикапов и мотоциклов. Вдоль дороги раскинулись мотели, станции техобслуживания, банки, универмаги, рестораны, бары и закусочные. Ларри заметил булочную, где они сегодня утром купили дюжину пончиков. Увидел он и супермаркет, где Джина закупала продукты, магазин компьютеров, где он регулярно приобретал пустые дискеты, бумагу и печатные ленты для принтера, кинотеатр, где они побывали в среду на вечере фантастической мистики. То здесь, то там, на восток от делового центра города мелькала река Колорадо. На реке еще были отдыхающие, некоторые катались на водных лыжах. Виднелся плавучий дом. Паромный катер вез пассажиров в казино на противоположный берег в Неваду. Все так знакомо, так обычно. Ларри надеялся испытать облегчение, возвращаясь домой, при виде житейских, привычных картин, и оставив позади всю неизвестность и таинственность дорог. Но облегчения не наступало. Он понимал, что это от предстоящего расставания с Барбарой и Питом. Ему этого не хотелось. Он и в самом деле боялся. Боялся, как мальчишка, который рассказывал друзьям всякие страсти, а теперь вынужден идти домой один. «Но я же не мальчишка, — твердил он себе. — И сейчас не темно. Мы же живем рядом. И мне не придется идти домой одному, со мной будет Джина, да и Лейн, наверное, уже вернулась». — Почему бы, друзья, вам не заскочить к нам ненадолго? — предложила Барбара. — Мы могли бы выпить по паре коктейлей и промочить пересохшие глотки. — Здорово! — сказал Ларри, думая, неужели же и Барбара не хочет расставаться с ними. — Я сделаю свои фирменные маргаритас, — поддержал ее Пит. — Звучит заманчиво, — сказала Джина. Ларри почувствовал облегчение. Пит обогнал машины на Прибрежномшоссе и свернул на дорогу, ведущую к Палм Корт. Вскоре они увидели свои дома. Это было просто здорово, приехать к дому. Сейчас. Теперь, когда они собираются выпить с Питом и Барбарой. На крыльце показалась Лейн. На ней были обрезанные голубые джинсы и белая футболка, в руках она держала пластиковое ведро. Очевидно, она собиралась помыть свой «мустанг». Подъезжая к дому, Пит посигналил. Лейн обернулась и помахала им рукой. — Давайте ей ничего не рассказывать об этом, ну, вы сами знаете, о чем, — попросила Джина. — Ни словечка, — пообещал Пит. Он въехал в ворота и остановил машину. Вылезая, он крикнул Лейн: — Не стесняйся, если захочешь помыть и нашу тоже. — Опрометчивое предложение. — Удачно прошлась по магазинам? — спросила у дочери Джина. — Да, вполне, — она широко улыбнулась в ответ, когда они вышли из машины. — Я потратила все твои деньги, пап. Тебе придется сидеть дома и строчить, как бешеному. — Большое спасибо, лапушка. — Считай меня твоей движущей силой. Ну, как прошел ваш поход? — Прекрасно провели время, — сообщила ей Джина. — Мы придем через полчасика. — Пойдем с нами, если хочешь, — предложила ей Барбара, появившись из — за машины с дорожным холодильником в руках. — Боже, — всплеснула руками Лейн, — что с вами случилось? — Небольшая авария. — С вами все в порядке? — нахмурилась Лейн. — Всего лишь несколько ссадин и царапин. Я выживу. — Ух — ты. — Пошли с нами, если ты не против. Мы немного выпьем и перекусим. — Большое спасибо. Я собралась свою машину помыть. — Ну, если надумаешь… — Конечно. Спасибо. Все вошли в дом. Кондиционер навевал прохладу и покой, что было особенно приятно после короткой прогулки по жаркому двору. Ларри сел на свое любимое место за кухонным столом, Джина — напротив. Пит начал доставать из бара бутылки. Все было таким привычным, таким успокаивающим. — Пойду, немного приведу себя в порядок, — сказала Барбара. — Скоро вернусь и откопаю немного конфет. Пит напел несколько строк из «Маргаритавелли», сливая вина в смеситель. Смеситель был одной из находок Пита. Кто-то выбросил его на помойку, а Пит углядел по пути на работу, подобрал и отремонтировал. Все это напомнило Ларри о патефоне — автомате, лежащем в русле высохшего ручья. Он представил, как нагибается над ним и, вдруг, оказывается на коленях у гроба, рассматривая высохший коричневый труп. Ларри почувствовал, что внутри у него похолодело. «Это все в прошлом, — уговаривал он сам себя. — Мы уже дома. Все прошло. Тот проклятый труп находится за пятьдесят — шестьдесят миль от нас». — Как хорошо снова оказаться здесь, — произнес он. — Да, уж это лучше, чем оказаться с колом в глазу. Или в груди, что уже имело место. Джина сморщилась. Пит надрезал пару лимонов и выжал их в смеситель, потом бросил туда несколько кубиков льда. Из бара он достал высокие стаканы для коктейлей. Протер их края лимоном и опустил в пластиковую солонку. — Так, малыш, делай свое дело, — обратился он к смесителю, закрывая крышку и нажимая на кнопку. Пошумев несколько минут, машина затихла. Пит наполнил стаканы пенистой смесью и поставил на стол. Когда он уже садился, пришла Барбара. — Все в порядке? — поинтересовалась Джина. — Уже гораздо лучше. Да она и, в самом деле, выглядела лучше. Барбара появилась босиком, в спортивных красных шортах и серой футболке. Ларри догадался, что она продезинфицировала ноги и живот. Кровь и грязь исчезли, обнажив красноту ссадин. Дерево обработало ее не хуже рассерженного кота, а ссадины были такие широкие, будто ее потерли крупной шкуркой. Ларри наблюдал, как она делает бутерброды с сыром. Спина Барбары смотрелась прекрасно. Загорелая, гладкая, безупречная. Барбара принесла тарелку с бутербродами, поставила ее на стол и села. Вытянув нижнюю губу, она сдула волосы со лба. — Наконец-то, — произнесла она. Пит поднял свой стакан. — Пусть вампир покоится с миром и никогда не придет сюда, в поисках наших шей. — Я готова прибить тебя, — сказала Барбара. — Я помогу тебе, — добавила Джина. Пит улыбнулся Ларри: — Ох уж эти девочки, совсем у них плохо с чувством юмора.Глава 6
Ларри проснулся от холода. Одеяло сползло с него и обернулось вокруг Джины, которая металась и ворочалась во сне. Он тихонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза. Зевнула. — Что… что такое? — Тебе снились кошмары, — тихо сказал Ларри. — Да? Хорошо. — Она перевернулась на спину, все еще тяжело дыша. — Задохнуться можно, — пробормотала она и попыталась высвободиться из одеяла. Она сдвинула его в ноги и отбросила к стене. — Кажется, оно мне еще пригодится, — сказал Ларри, садясь в кровати. — Ой, прости, пожалуйста. — Ничего. Я сейчас зажгу свет, — предупредил он и дал время Джине прикрыть глаза рукой, прежде чем дотянулся до туалетного столика и повернул выключатель. — Подожди, я сама. Ты уронишь лампу. — Прекрасно, — сказал Ларри и улыбнулся. Минуту назад Джина металась в плену ужасного кошмара. Теперь же она беспокоилась, что он не сможет хорошо расправить простыню и одеяло. Ларри откинулся на локте и смотрел, как Джина вылезает из кровати. Казалось, она принимала ванну прямо в ночной рубашке. Короткие волосы Джины спутались, влажные завитки прилипли к ушам и голой шее. Гладкая белая рубашка облепила спину и зад. — Ты вся мокрая, — сказал Ларри. — Наверное, тебе снилась настоящая жуть. — Наверное. Не помню, — она склонилась над своей половиной кровати и вытащила скомканную простыню. Он видел в глубоком вырезе, как колеблется ее грудь. — Ты считаешь, что это связано с сегодняшними событиями? — Ничего удивительного. — Она встряхнула простыню. Когда простыня опускалась, Ларри ухватил ее край, покрыл себя и вытянулся на матрасе. Одной простыни было достаточно, чтобы защититься от утренней прохлады. Но легкое одеяло, которое Джина накинула на него, оказалось совсем не лишним. Джина аккуратно разгладила постель со своей стороны, потом подошла к его краю. Наклонившись, она стала расправлять на муже одеяло. Ларри высвободил руку и обнял жену. Ее рубашка была шелковистой и влажной, а кожа Джины — горячей. Она глянула на Ларри, удивленно подняв брови. Его рука скользнула вниз по ноге и наверх — под рубашку. Наклонившись, Джина дотянулась до лампы и выключила ее. Рубашка, казавшаяся белой в неясном свете утра, поползла вверх и упала в сторону. Ларри откинул простыню с одеялом, которые она так тщательно расправила. Но она не возражала. Она юркнула в кровать и прильнула к Ларри. Пока они целовались, Ларри ласкал ее спину и маленькие крепкие ягодицы. Она взобралась на него сверху. Ее груди были теплыми, их гладкая упругость скользила по его телу. Ощущая рядом ее живое тело, он сгорал от страсти, но ее тазобедренные кости больно впивались в него. Ларри перевернулся, опрокинув жену на матрас и наваливаясь на нее. Чтобы совсем не раздавить ее, он уперся локтями. Джина изогнулась, когда он поцеловал ее в шею, и застонала, когда, опустившись ниже, он стал целовать ее грудь. Подавшись назад, он устроился поудобнее и прошептал: — Сейчас. Джина обняла его. Ее руки легко пробежали по его телу. — Я думаю, тебе сегодня ничего не надо. — Ты уверена? — Да. — Здорово. Я просто ненавижу эти резиновые изделия. — Знаю, — Джина улыбнулась. Зубы сверкнули на бледном лице Джины. Глаза ее утонули в тени глазниц. Ларри неожиданно снова увидел себя под лестницей, склонившимся над трупом. Он почувствовал, как похолодел. «Не смей думать об этом!» Он вдруг понял, что Джина была ростом с то ужасное создание в гробу. «Прекрати!» — Что случилось, дорогой? — Ничего, — ответил он. В темноте ее кожа казалась темней обычного, но вовсе не такой, как у той несчастной. Груди у нее были выпуклые, не высохшие. Но даже при таком неясном свете он мог различить ее выделяющиеся ребра. Живот под грудной клеткой был впалый. Тазобедренные кости выступали. — Дорогой? Рука на его теле вдруг показалась сухой. Рука трупа. Он представил, как сбрасывает эту руку. Но он прекрасно знал, что это была Джина. Она не превращалась в труп. И тем более у него не было галлюцинаций. Это была всего лишь Джина, а его проклятое воображение опять подшутило над ним. Ларри пообещал сам себе, что совладает со своим воображением. Он перекатился на матрас. Джина убрала руки. Ларри поцеловал ее в живот. Теплый, мягкий живот, влажный от пота. Не сухой и не шершавый. «Не смей сравнивать!» Но когда его лица коснулись завитки волос, он вспомнил светлые волосы под животом трупа. Его передернуло. Джина погладила его по голове. Она потянулась и зевнула, прижавшись к нему, зарылась рукой в его шевелюру, и все мысли о трупе вылетели у него из головы. Вскоре она застонала. «Но не от кошмара», — подумал Ларри, пока она перебирала его волосы, а он приподнимался на локте. Он прижался горячим ртом к ее губам. Он слился с ней. И, казалось, Джина жаждала почувствовать это. — Мне надо… почаще видеть кошмары, — сказала она позднее. — Да. Джина с трудом переводила дыхание, слегка царапая ему спину. Потом вдруг искривилась, отвернулась и поднесла руку к губам. Пальцами она вытянула что-то изо рта. — Что это? — Волосинка. — Откуда она там взялась? — Из твоего рта, — ответила Джина, дернувшись всем телом. Она вытерла руку о простыню, потом обняла Ларри и сжала его изо всех сил. Казалось, в это объятие она вложила последние силы. Через мгновение она отпустила его и безвольно обмякла. Подставила ему губы. Он поцеловал ее. Потом выпустил из объятий и лег рядом. Ларри натянул на себя простыню и одеяло, прижался боком к Джине, положил руку на ее мягкий живот. Вдруг его рука почувствовала влагу. — Ой, — сказал он. Джина мягко рассмеялась: — Нечего жаловаться, разбойник. Это подо мной все мокрое. — Хочешь, поменяемся местами? — Долг жены — спать на мокром месте. — Ее рука нашла его пальцы и пожала их. Лежа в тишине, Ларри начал беспокоиться, что Джина может поинтересоваться, что с ним случилось. Хотя это было маловероятно. Они очень редко обсуждали свои интимные проблемы. Кроме того, он весьма успешно исправился. — Ну, — сказал он, — я бы сейчас немного поспал, а то завтра я буду ни на что не годен. — Тебе придется писать, как проклятому, чтобы оплатить новый наряд Лейн. — Она скупила весь магазин, — пробормотал Ларри, откатываясь от Джины и сворачиваясь калачиком. Джина рассмеялась и, к удивлению Ларри, прижалась к нему. Обычно они спали в разных концах кровати. Но ему это понравилось. Дыхание Джины приятно грело шею. Она прижалась грудью к его спине, ее согнутые колени касались его ягодиц. Волосы слегка щекотали плечи. Ее бедра были такими гладкими. Рука Джины нежно обняла его, ее пальцы скользнули по его животу. — Что, дорогая? — спросил он. Джина поцеловала его в спину. — Умница мой. Я просто хочу быть поближе к тебе. — Ну, тогда все в порядке. — Спасибо. — Тебе хорошо? — Не знаю, — прошептала Джина. — Думаю, что да. А тебе? — Я хотел бы, чтобы мы не ходили туда сегодня днем. — Я-тоже. Никогда не видела ничего ужаснее. — Она покрепче прижалась к нему. — С другой стороны, тебе же нужен новый материал для книг. — Я бы обошелся и без такого материала. — Реальность слишком груба для тебя, так ведь? — поддразнила она его. — Действительно. — Твои поклонники были бы разочарованы, если бы узнали когда — нибудь, какой ты неженка. Ужасный Лоуренс Данбер, мастер кровавых сцен — трусишка. — Трусишка, да? Ты слишком много общаешься с Питом. Джина снова рассмеялась: — Давай спать, мой герой.СТРЕМЛЕНИЕ
Глава 7
— Счастливой поездки, — пожелал папа и шлепнул Лейн по портфелю, когда она выходила из дверей. Лейн состроила ему рожицу. — Передай привет Рою и Дейлу, — прибавил он. — Ты — сама любезность, — сказала Лейн и, отвернувшись, заспешила к машине. Ее красный «мустанг» сиял в утреннем свете. Она обошла машину и остановилась у водительского места, чувствуя себя свеженькой и неотразимой в новой одежде — футболке в розовый и голубой горошек и в голубом хлопчатобумажном костюме, — джемпер с воротником — галстуком, отделанный белой тесьмой, с узором из голубых цветов на груди, по талии и по подолу юбки; и в белых сапожках с бахромой. Папа всегда подшучивал над ее манерой одеваться. Но она считала, что в этом наряде смахивает на ковбоя. На горячую, крутую девочку — ковбоя, так она думала о себе, садясь в машину. По крайней мере, отец не сделал ей замечания по поводу длины ее юбки. Опускаясь на сиденье, она ощутила обивку почти всей длиной ноги. Разогревая мотор, она склонилась к рулю и посмотрела вниз. Юбка была достаточно короткой. Сексуально, но в пределах. Особенно ей нравился отделанный тесьмой подол, то, как ее зубчатый край ложился оборками на бедра. «Джим с ума сойдет, увидев меня в таком наряде». Как будто в этом ему надо было помогать. Тихонько посмеиваясь, немножко подрагивая от предчувствия фурора, который произведет ее появление в школе в такой чудесный день в таком потрясном виде, Лейн выехала на дорогу. Она включила радио на волне «86,9, все лучшее по стране 24 часа в сутки». В эфире был Энди Трэвис. Она сделала звук погромче и выставила локоть в окно, на теплый ветерок. Боже, как хорошо. Даже страшно, до чего хорошо. Лейн прислонилась к дверце, тряхнула головой и почувствовала, как ветер обдувает ее лицо и треплет волосы. Подумать только, как она переживала, уезжая из Лос-Анджелеса. Наверное, она рехнулась, не желая покидать ту паршивую квартирку, тот город с душным воздухом и землетрясениями. Правда, она там выросла. Она привыкла к тому городу. Она знала, что будет скучать по друзьям, по пляжу, по Диснейленду. Хотя тут было гораздо лучше. Она завела новые знакомства, полюбила реку, а чистые открытые пространства дарили ей постоянное ощущение свободы, сулили каждый день новые радости. Но самым лучшим, как ей казалось, было избавление от этого проклятого страха. В Лос-Анджелесе опасаться приходилось всего. Город кишел насильниками и убийцами. Ни дня не проходило, чтобы в теленовостях не передавали эти ужасные, кровожадные истории, так что из дому было страшно выйти. Детей похищали. Их тела находили через несколько дней обнаженными и изувеченными, со следами насилия. И не только дети исчезали. Тоже самое случалось и с подростками, даже со взрослыми людьми. Если вас не похитили и не изувечили, то вас запросто могли подстрелить в ресторане, кино, магазине. Да и стены дома не гарантировали безопасности. Было достаточно подонков, разъезжающих по городу и паливших просто так по окнам домов и коттеджей. Нигде нельзя было уберечься. Лейн погрустнела, припомнив резкие щелчки выстрелов той страшной ночью. Они сидели тогда дома, на первом этаже, сидели рядышком на диване и смотрели очередную серию «Далласа». У Лейн в руке был пакетик с воздушной кукурузой. По одну сторону от нее сидела мама, а по другую — папа. От первого же выстрела Лейн подскочила так, что пакетик выпал из ее руки, и кукуруза рассыпалась по всей комнате. Потом в ночи раздался такой грохот, будто строчили из пулемета. Мама завизжала. Папа закричал: — Ложись! — и, не дав Лейн ни секунды опомниться, тут же схватил ее за шею и согнул почти пополам, валя на пол. Лейн ударилась при этом головой о край кофейного столика. Она всхлипнула, схватилась руками за голову и сжалась в комок, чтобы не оглохнуть от грохота. Потом у нее долго звенело в ушах. Перестрелка прекратилась. А папа все еще держал ее руками за шею. — Джина! — позвал он высоким срывающимся голосом. — Джина! Это была ужасная минута. Наконец-то мама отозвалась. — Все уже кончено? Они поднялись. Потом послышался вой сирены и громкий шум пропеллеров полицейского вертолета над головой. Шторы осветились красно — голубыми всполохами. Папа подкрался к окну и выглянул наружу. — Боже правый, — удивленно произнес он, — да тут целая дюжина полицейских машин. Выяснилось, что стреляли в семью негров, живших в двухквартирном доме напротив. Родители и трое из их детей были расстреляны. Уцелел лишь грудной младенец. Лейн была не знакома с этой семьей. Это тоже было характерно для Лос-Анджелеса, то, что соседи не знали друг друга. Но сам факт, что расстреляли кого-то из соседей, был чудовищным. Слишком уж это близко. Папа припомнил, как несколько лет назад одну семью расстреляли по ошибке. Это было ужасно. Убийцы, перепутав двери, ворвались не в ту квартиру. Не успели разъехаться полицейские, как папа сказал: — Мы уезжаем отсюда. Через две недели после этого они уже были на пути в Мюлехед-Бенд. Они отдыхали в этом городке за месяц до кровавых событий. Сутки они прожили в отеле, а потом перебрались в плавучий дом на реке. Место им понравилось, воспоминания об этом еще были свежи, и оно казалось подходящим убежищем от сумасшедшей, переполненной бандитами, жизни в Лос-Анджелесе. Случалось, правда, что в этих местах с ума сводили ветры и жара. Следовало опасаться скорпионов, ядовитых пауков черная вдова и некоторых змей. Но зато почти не было шансов заполучить пулю в голову или быть похищенной бандитами. Лос-Анджелес казался Лейн тюрьмой, из которой они благополучно выбрались. Свобода была восхитительна. Лейн свернула на гравийную стоянку у дома Бетти, посигналила. Бетти жила в передвижном доме, как большинство в Мюлехед-Бенд. Дом был крепко посажен на фундамент. К нему были пристроены веранда и еще одна спальня. Снаружи дом выглядел как обычный дом, хотя внутри был тесноват и узковат. Бетти тяжело спустилась с веранды, будто была не в силах нести свой вес, — весьма значительный. Она с трудом подняла голову и кивнула в знак приветствия. Перегнувшись через пассажирское место, Лейн открыла ей дверцу. Бетти кинула портфель на заднее сиденье. Ткань ее коричневой блузки уже потемнела под мышками от пота. Бетти села, слегка накренив машину. Она так хлопнула дверцей, что Лейн вздрогнула. — Ты только посмотри на себя, — сказала Бетти, как всегда уныло растягивая слова. — Ты же похожа на Долли Партон. — А ты на кого похожа, на Индиану Джонса? — Сама такая, — пробормотала Бетти. Лейн внимательно смотрела на дорогу. — Мы захватим Генри? — Ну, если тебе так хочется. — А он ждет нас? — Наверное. — А вы снова не подеретесь? — Он вечно недоволен моими кулинарными наклонностями. Я сказала ему, что он тоже не подарок, и, если он считает, что сможет найти лучше, пусть попробует. Скатертью дорога. — Вот это любовь, — заметила Лейн. Она повернула и двинулась к дому Генри. Тот уже ждал их на улице, сидя на маленькой, крашеной белой краской скамейке у дороги, и читал книгу. Увидев девочек, он убрал книгу в кожаный дипломат. Генри встал, пригладил рукой волосы и поднял вверх большой палец, будто голосовал чужой машине. — Ну и петух, — проворчала Бетти. — Он довольно мил, — заметила Лейн. — Зануда. Лейн тоже так считала. В кроссовках, старых голубых джинсах, клетчатой рубахе и темных очках он вполне мог сойти за нормального парня. Но этот дипломат выдавал его с головой. Так же, как и странное жизнерадостное выражение на худощавом лице. А его голова сидела на туловище, так, что делала его похожим, по мнению Лейн, на ученую черепаху. Без сомнения, Генри был занудой, но Лейн он чем-то нравился. — Привет болельщикам! — Ой! — приветствовала его Лейн. Бетти вылезла, пригнула спинку переднего сиденья и села назад. Генри залез за ней. Перегнувшись через переднее сиденье, он ухитрился захлопнуть дверцу. После этого его голова повернулась к Лейн. — Классный прикид, леди. — Спасибо. — «Тело ее было подобно горной тропе, — произнес он, — со множеством пещер и заманчивых уголков для пикника». — Майк Хаммер? — спросила Лейн. — Мак Донован. «Этот смертельный низкий прилив». — Он упал назад, или, возможно, его дернула Бетти. — Мне ты никогда такого не говорил, — проворчала она. Генри в ответ что-то прошептал, но Лейн не поняла из — за Ронни Милсана. Она сделала радио потише и услышала только, как Бетти захихикала. Сделав крутой разворот, Лейн направила машину вниз. — Итак, у тебя был грандиозный уик — энд? — спросил Генри немного погодя. — Нормальный, — ответила Лейн. — Ничего особенного. Вчера прошлась по магазинам. — Без сказочных часов с Джимом Денди, королем школы? — Ему пришлось поехать за город с родителями. — Очень плохо. И, думаю, ему даже не хватило любезности оставить тебе свои бицепсы. — Нет, мне пришлось обходиться своими. — Паршиво. Тебе бы следовало прокатиться с нами. Посмотрела бы парочку потрясных фильмов: «Отбросы» и «Наступление королев зомби на Воскресную Школу». — Жаль, что не посмотрела их. — А мне жаль, что я их посмотрела. — Ну, ты немного от них видела, это уж точно. Между набегами на буфет и тем франтом… — Заткнись. — Мы решили, что ей попалась недоброкачественная сосиска, — пояснил он. — Генри! — взвизгнула Бетти. — С другой стороны, это мог быть плохой буррито или чизбургер. — Лейн совсем не интересны эти твои отвратительные подробности. — А как там твой отец? — спросил Генри, опираясь обеими руками о спинку водительского кресла. — Он начал уже снимать «Зверя»? — Нет еще. Хотя они уже заявили свои права. — Ужасно. Люди, я не могу дождаться, пока посмотрю его. Мне уже приходится перевязывать книгу резинкой. Я читал ее раз пять — шесть. Это — классика. — Ну, если бы ее написал не мой отец, а кто-то другой, она мне понравилась бы гораздо больше. — Ах, он такой невозмутимый. — И, явно, уже чуть — чуть тронулся, — добавила Лейн. Генри расхохотался. Выехав на холм, Лейн свернула на Прибрежное шоссе. Многие магазины вдоль шоссе были еще закрыты, и движение было еще небольшим. В фургончике, ехавшем перед ними, сидели дети, направляющиеся в начальную школу, которая была через дорогу от Бафордской средней школы на юге города. Несколько старших детей шагали в том же направлении по обочине. Генри, раскинувшись на заднем сидении, указал рукой в окно. — Это случайно не Джессика? Лейн разглядела идущую впереди девушку. Это и вправду была Джессика. Даже со спины ее нельзя было с кем — либо спутать, у нее были жесткие волосы цвета спелого апельсина, которые всегда выдавали девушку. Левая рука Джессики была приподнята. — Смотрите — ка, что творится, — пробормотала Лейн. — Никто не возражает, если мы ее подбросим? — Нет, нисколько, — ответил Генри. — Кошмар, — проворчала Бетти. Лейн свернула на обочину и, не доезжая до вышагивающей девушки, открыла дверцу у пассажирского сиденья. — Тебя подвезти? — окликнула она Джессику. Та обернулась. Лейн вздрогнула, посмотрев на нее. — Боже, — пробормотал Генри. Все считали Джессику самой рыжей девочкой в старших классах, а, возможно, и во всей школе. «Теперь она даже не кажется такой рыжей», — подумала Лейн. Теперь, глядя на нее, можно было подумать, что за уик — энд она провела десять раундов с чемпионом по боксу в тяжелом весе. Левая часть лица распухла и была фиолетовой. Разбитые губы вздулись, как сосиски, подбородок был залеплен пластырем, другой пластырь украшал левую бровь. Лейн догадалась, что солнечные очки в розовой оправе скрывали фонари под глазами. В ушах девушка обычно носила огромные серьги — кольца, теперь же мочки ушей украшал пластырь. Глубокий вырез футболки не мог скрыть кровоподтек на подбородке. Другие синяки виднелись на плечах. Даже икры ног, мелькавшие сквозь бахрому обрезанных джинсов, были в синяках. — Где это ты так? — спросила ее Лейн. В ответ Джессика пожала плечами, и Лейн услышала, как охнул Генри — скорее всего от того, как дернулась ее грудь, обтянутая тонкой тканью. Она смогла пожать лишь одним плечом. Другое же было прикрыто матерчатой перевязью, на которой покоилась рука в гипсе. Девушка покачивала другой рукой, подходя к машине. «Может, ее дружно отлупили. Это странно, Лейн. Просто странно. Может, она сама во всем виновата. Не смей так думать!» Лейн открыла дверцу и распахнула ее настежь. — Спасибо, — сказала Джессика. Генри со всего маха плюхнулся на заднее сиденье — наверняка, не без помощи Бетти, — и не мог разглядеть, как садится девушка. «Это очень плохо», — подумала Лейн. Ему бы понравилась нога Джессики, показавшаяся в задранной штанине. Эти синяки на немного охладили бы его пыл. Лейн захлопнула дверцу. Она осмотрела дорогу в зеркало, пропустила «Фольксваген» и выехала на проезжую часть. — Ты уверена, что хочешь ехать в школу? — спросила она у Джессики. — Черта с два. А ты бы хотела в таком виде? — Ну, думаю, я бы лучше сказалась больной. — Да. Но это все же лучше, чем торчать на виду у старухи целый день. Она достанет меня. Лейн сжала губы, облизнула их. Даже по голосу Джессики было понятно, как ей больно. Бетти подала голос с заднего сиденья: — Так ты не хочешь нам все рассказать, или предоставишь нам самим догадываться? Джессика оглянулась со стоном. — Это нас не касается, — сказала Лейн. — Действительно. Ну, обчистили меня. — Кто это сделал? — спросил Генри. — А пес его знает? Двое типов. Настоящие подонки. Наподдавали мне и стащили все мои деньги. — Где это случилось? — За углом бистро. — За бистро? — удивилась Бетти. — А что ты там делала? — Они меня туда заволокли. В субботу вечером. Я за сигаретами забежала, а когда выходила, меня схватили. — Плохие новости, — проворчал Генри. — Мне тоже так кажется, — согласилась Джессика. Одной рукой она открыла свою сумку и достала пачку «Кэмел». Вытряхнула одну сигарету, зажала ее распухшими губами. Прикурив от автозажигалки, глубоко затянулась и вздохнула. — А тех, кто это сделал, поймали? — спросила Лейн. Джессика в ответ покачала головой. — Уж никак не предполагала, что такое может тут произойти. — Произошло, можешь мне поверить. Лейн свернула на школьную стоянку, припарковалась на свободном месте. — Спасибо большое, что подвезли, — сказала Джессика. — Рада была помочь. Жаль, что с тобой такое приключилось. — Мне-тоже. Пока. — Она выбралась из машины и направилась к зданию школы. — Разве тебе не любопытно до смерти узнать, что же произошло на самом деле? — спросила Бетти. — Думаешь, она соврала? — Пусть будет так, как она сказала. Генри выбирался с заднего сиденья: — Зачем ей врать на эту тему? — А почему бы и нет?Глава 8
Целый час после того, как Лейн ушла в школу, Ларри пил на кухне кофе и читал новую книгу Шона Хатсона. Затем он отложил книгу и сказал: — Пойду — ка я поработаю, — и поднялся со своего кресла. — Удачи тебе, — проговорила Джина, выглянув из — за газеты, когда он проходил мимо. Ларри закрыл за собой дверь кабинета и сел перед принтером. Он уже решил сегодня не работать над «Ночным путником». Книга шла хорошо. Недели через две он покончит с ней. Чем же тогда заняться? «Ох, — подумал он, — в этом-то вся и загвоздка». Обычно, когда он подходил к концу одного романа, другой уже созревал в голове. У него должна быть уже наготове куча листков с набросками сюжета и характеров героев, несколько разработанных сцен. В этот раз дело обстояло иначе. «Придется тебе все — таки это состряпать», — сказал он сам себе. Когда придет время вывести слово «конец» в «Ночном путнике», он хотел бы вставить в компьютер новый диск и начать сразу «Главу первую» нового романа. На размышления дается две недели. Это — масса времени. Что — нибудь да придет в голову. Лучше бы пришло. Ему осталось дописать страниц восемьдесят — девяносто. И после этого он окажется лицом к лицу с чистым диском, с пустотой, насмешливым вакуумом, от которого он придет в отчаяние. Подобное с ним уже случалось. Его в дрожь бросало при одной только мысли, что такое может повториться. «Это не повторится», — уверял он сам себя. Он отформатировал новый диск, создал новый директорий: 321, т. е. в его распоряжении было 536 пустых байтов. «Используем — ка сегодня пару сотен», — решил он. Это заполнит страницу или две. Может быть. Он нажал на клавишу «Ввод», и экран засветился. Через несколько секунд он устранил ограничитель строки с правого края, который подгонял строку, оставляя неравные промежутки между словами, что так раздражало его при чтении распечаток. Он нажал еще несколько клавиш. Получилось: «Записки к роману — понедельник, 3 октября». Надпись высветилась в верхнем левом углу экрана. На этом он застрял. Он тупо уставился на клавишную панель. Некоторые из клавиш были запачканы. Эти, грязные, он использовал реже всего: цифры, пропуск, кроме мест, где этих клавиш касался большой палец правой руки, а также несколько клавиш по краю панели, которые, очевидно, служили для подачи команд какого-то неизвестного назначения. Он понятия не имел о доброй половине из них. Иногда он нажимал их по ошибке. Последствия могли быть самим непредсказуемыми. Какое-то время он чистил клавишную панель, оттирая грязь ногтем. «Кончай резину тянуть», — сказал он себе. Он выбил из трубки пепел, оставшийся с воскресенья, набил ее свежим табаком, раскурил. Спички были из отеля «Фрэнсис Дрейк» с Союзной площади. Они как-то завтракали там перед путешествием вдоль калифорнийского побережья пару лет назад. Он вспоминал этот отдых как «турне по причалам». Он положил коробок, немного пыхнул трубкой и снова уставился на экран. «Записки к роману — понедельник, 3 октября». Хорошо. Его пальцы легли на панель. «Выдай что — нибудь горяченькое. Значительное и оригинальное. Попытайся написать не меньше пятисот страниц или даже больше». Хорошо. Это немного помогло. Он напечатал: «Как насчет книги про вампиров?» Ха — ха — ха. Забудь об этом. Вампиры надоели до смерти. «Надо что-то необычное. Что-то вроде нового ужастика». «Счастливо придумать такое», — сказал он себе. А что, если продолжить старый роман? «Можно и продолжение. „Зверь — 2“ или что-то в этом роде. Его стоит продолжить, если ничего лучше не придумать». Давай же. Что — нибудь новенькое. Или новую вариацию на старую тему. «Никто, кроме Брэнды, не писал ничего стоящего про оборотней. Может быть, состряпать какую — нибудь свеженькую муру про оборотней? Брось это дело. Все телешоу давно прикрыли эту тему. Но не книги». Ларри сердито посмотрел на экран. «Забудь об оборотнях». «Что там еще осталось?» Трубка зачадила. Он отвернул черенок, продул его в мусорную корзину под стулом, снова свинтил трубку, закурил. Через несколько минут был готов список: оборотни; призраки (надоело); зомби; пришельцы; кровожадные звери; демоническая власть (дерьмо); маньяк — убийца (осточертело); проклятия; исполнение желаний («Обезьянья лапка»); рехнувшаяся техника (царство Кинга); рехнувшиеся животные (также и птицы); притон (возможности). «Как насчет книги о притоне?» — напечатал он. Он давно уже хотел написать об этом, но всегда натыкался на что — нибудь иное. В общем, он не считал призраки достаточно жуткими для него. В доме должно обитать что-то еще. Но что? Этот вопрос снова вернул его к списку. Он долго изучал его. «Что — нибудь ужасное в доме, — написал он. — Но что?» А как насчет вампира под лестницей? Верно. При одном воспоминании об этом он похолодел. Он снова был на коленях перед гробом, глядя на высохший труп. Снова ощутил страх и отвращение. Он хотел бы позабыть, что вообще видел его, а не работать над этой темой следующие месяцы. Хотя такой роман должен наверняка получиться хорошим. «Труп блондинки под лестницей отеля, — написал он. — В груди у нее торчит кол. Нашли ее несколько человек, исследовавшие город — призрак. Просто рассказать, как все было. Весело и забавно». Он поморщился. «Но они не сбежали, наложив полные штаны, как мы. Может, кто-то и перетрусил. Но один мучается загадкой, — вампир это или нет? Кто-то вроде Пита, но поглупее. Ему непременно надо это выяснить. Так что он решается вытащить кол. Прямо на его глазах труп начинает оживать. Превращение отвратительного коричневого трупа (использовать сравнение Барбары с салями?) в прелестную молодую женщину. Прелестную голую девушку. Герой очарован. Он покорен. Он жаждет обладать ею. Но у нее другие намерения, и она впивается зубами ему в шею.» «Он все не выходит и не выходит. Остальные начинают беспокоиться, возвращаются в отель, посмотреть, что так могло его задержать. Под лестницей никого нет. Гроб пуст.» «Один пустяк, крошка, — вампиры не ходят днем. Пусть наша теплая компания обследует город призраков после захода солнца, а?» «Запросто. Они возвращаются через город домой, заблудившись в пустыне, и машина ломается. Колесо спустило или вроде того». «Ах, — подумал он, — старый трюк со старой машиной — ломающейся — в — самом — неподходящем — месте». Хотя это может сработать. Тут было одно большое преимущество: все было совсем не так, как вчера. «Сделай это совсем не похожим на то, что случилось с нами, — напечатал он, — и, может, тогда ты сможешь что — нибудь состряпать». «Что, если взять Одну Большую Ступень и положить что — нибудь другое под нее? Не мертвую девушку с колом в груди, а… а что? (Корзину с монстром? Уже было). Да что угодно. Тело инопланетянина? Тролль? Под лестницей — пропасть, он вылезает оттуда и хватает людей за ноги. Утаскивает и пожирает их. Он, он, он». «Ребячество». «А что плохого в том, как это случилось на самом деле?» «Чушь. Ужасы должны быть забавными». «Но здесь целый сюжет. Кто она? Кто вбил кол ей в грудь? Был ли замок (совсем новый) повешен на двери отеля тем же, кто спрятал ее под лестницу? И, самое интересное, что случится, если вытащить кол?» «Останется там. Покойником». «А что, если жизнь вернется в нее? Ее высохшая кожа станет гладкой и молодой. Ее плоские груди превратятся в роскошный бюст. Впалые щеки округлятся. Она станет красивее всех, кого только можно представить. Она заставляет кровь закипать в жилах. (И заставляет кровь вытекать из жил)». «После всего этого она не впивается тебе в шею». «Это потому, что она благодарна тебе за возвращение к жизни. Для тебя она готова на все. Ты — ее повелитель, и она исполняет твою волю. В итоге — это восхитительное существо — твоя рабыня». «Большие возможности».Глава 9
Лейн сложила книги на полку шкафчика, достала пакет с завтраком и захлопнула железную дверцу. Пока она набирала шифр, чья-то рука обвилась вокруг ее талии, и чей-то рот приник к ее шее. Она съежилась, по телу побежали мурашки. — Прекрати, — сказала она, вывернувшись. — Не мог удержаться, — оправдался Джим. Лейн осмотрелась из — за его спины. В коридоре было полно народу. Подростки слонялись вокруг, переговариваясь и смеясь. Те же, кто был один, похоже, страшно спешили по своим делам. Учителя стояли у дверей классов и следили за порядком. Казалось, на Лейн и Джима никто не обратил внимания. — Ты скучала без меня? — спросил Джим. — Обошлась. — Ох — ох. Мы обиделись? — Не люблю я, когда меня лапают на публике. Сколько можно повторять? — Ох, до чего ж мы очаровательны. Мы посетили барахолку? Лейн вспыхнула: — Прекрасно, — проворчала она. — Кто-то умер и ты стал королем недорослей? Он улыбнулся, но глаза его были серьезны. — Я просто пошутил. Шуток не понимаешь? — Очевидно, таких — нет. Улыбка исчезла. — Ну и не надо. — Прекрасно. Прощай. Чертыхнувшись, он проворчал что-то, что Лейн не расслышала, повернулся и смешался с толпой в коридоре. Пройдя шагов двадцать, он оглянулся, будто ожидая, что Лейн поспешит за ним. Она ответила сердитым взглядом. Он самодовольно ухмыльнулся, как бы говоря: — Тебе же хуже, дура, — и последовал дальше по коридору. «Ничтожество, — подумала она. — На барахолке. Надо же такое ляпнуть». Она прислонилась спиной к шкафу и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она раскраснелась от досады и гнева. Сердце ее сильно билось. Колени дрожали. «Да кому он нужен», — твердила она себе. «Все — таки, я здорово нагрубила ему, — думала она, шагая по коридору. — И ничего такого ужасного он не сделал. Просто поцеловал меня в шею. Не такое уж преступление. Но ему не стоило делать это на глазах у всех. Он же знает, как я к этому отношусь. Даже если ему и досталось от меня, не было причин делать такое грубое замечание». Она же действительно скучала без него. Она ждала весь уик — энд, чтобы снова с ним увидеться. Она вдруг почувствовала себя обманутой и несчастной. И новый наряд только усугублял все дело. Как если бы ты нарядилась на вечеринку, а тебя оставили дома. И зачем ему это надо было? Иногда он ведет себя, как мальчишка. Каждый раз, когда он такое выкидывал, Лейн понимала, что он еще ребенок. Хотя потом он быстро извинялся и мог быть таким ласковым, что ей трудно было сердиться на него. Она надеялась, что так будет и на этот раз. «Когда — нибудь, — думала она, — он зайдет слишком далеко, и это будет конец. А, может быть, это уже конец?» При одной мысли о разрыве с Джимом она почувствовала опустошение и одиночество. Это был ее единственный настоящий друг с тех самых пор, как она перешла учиться в Бафордскую среднюю школу. У них было столько общего. Правда, он иногда дурачился, но никто не делал это лучше него. «Какая же ты дура, что оттолкнула его». В один миг вся школа узнает, что они порвали. Когда это случится, ее начнут травить. Ей придется или стать отшельником, или рискнуть сойтись с другими деятельными новичками, а некоторые из них наверняка окажутся ничтожествами. «По крайней мере, ты знала, что с Джимом можно договориться». «Настоящая любовь, — думала она. — Я должна вылезти из этого порочного круга. Нельзя же вечно общаться с парнем лишь потому, что считаешь его нормальным и боишься, что другие будут еще хуже. Если и в этот раз он подойдет мириться, мне следует сказать, чтобы он отвалил. На барахолке. Во — первых, не была. Во — вторых, обойдусь как-нибудь и без него». В столовой она увидела Джима за одним из длинных столов в окружении своих дружков. Бетти с Генри сидели за другим столом, сидели не рядом, а через несколько стульев. По другую сторону стола разместилась шумная стайка девочек. Купив в окошке «Напитки» бутылку пепси, Лейн присоединилась к Бетти и Генри. — Не возражаете? — спросила она. — Я — нет. Только не пей через соломинку носом. — Да что ты. А как же мне тогда это пить? — Успокойся, — сказала Бетти. Лейн отодвинула металлический складной стул и села рядом с Генри. — И как же это получается, что ты обедаешь не вместе с Джимом Денди? — спросил он. — Твой вкус, наконец-то, восстает против его присутствия? — Что-то вроде того. У нас возникла маленькая проблема. Бетти, поднесшая было бутерброд ко рту, охнула и опустила его. — Ты в своем уме? Лейн вдруг ощутила комок в горле. Она не смогла произнести ни звука и лишь покачала головой. — Мешок с дерьмом, — проворчала Бетти. — Набить ему морду? — предложил Генри. — Тебе придется звать на помощь бейсбольную команду, — сказала Бетти. — Очень смешно. — Не знаю, почему ты с ним порвала, — сказала Бетти. Она покачала головой так, что щеки ее затряслись. — Боже правый, девочка моя, ты же прекрасно знаешь, что можешь окрутить любого парня в школе. Разве что кроме Генри, конечно. Я просто убью его, если он станет за тобой волочиться. — Вы, леди, могли бы прекрасно поделить меня, — предложил Генри. — Однако, это так и есть. Серьезно. Вы с Джимом все время ссоритесь то по одному, то по другому поводу. Зачем терпеть это? — Понятия не имею. — Потому что он — такой находчивый, — сказал Генри. — Не пори чушь. Это дело серьезное. — Может, я порву с ним, — сказала Лейн. — У нас все, чем дальше, тем хуже. С улыбкой Генри потянулся и обнял Лейн за талию. — Субботний вечер. Ты и я. У нас получится прекрасный дуэт. Лейн заметила тревогу, промелькнувшую в глазах Бетти. Потом девушка прищурилась и произнесла: — Готовься предстать перед создателем, Генриетта. — Извини, — сказала Лейн Генри, — но я отвечаю за твою сохранность. Я не могу взять на совесть этот грех. — Я умру счастливым. Бетти покраснела. Она сжала губы. — Довольно, Генри, — осадила парня Лейн. Генри попытался сохранить на лице глупую ухмылку, но она растаяла. Он убрал руку. — Я пошутил, — извинился он. Просто пошутил. Эти же слова сказал утром Джим. Что это было? Типичное извинение, если парень понял, что свалял дурака? Лейн достала из пакета бутерброд, завернутый в целлофан. Она увидела, что между ломтями хлеба положен салат с яйцом. — Просто я пытался заставить тебя поревновать, малышка, — объяснил Генри Бетти. — У тебя рядом с Лейн столько же шансов не растаять, сколько у кубика льда в кастрюле на огне. На глаза Лейн вдруг навернулись слезы. Она бросила бутерброд на стол. — Простите! — всхлипнула она. — Черт с этим! Не говорите так! Вы же — мои друзья. Оба уставились на нее. — Не сердись. Ладно? — Ну же, — сказал Генри. — Все хорошо, — пробормотала Бетти. — Полный порядок. Лейн покачала головой. — Я знаю одну вещь, которая поднимет тебе настроение. — Какую? — спросила Лейн. — Позволь мне съесть этот бутерброд за твое здоровье. Лейн прыснула от смеха. — Ни за что. — Отбери его, Генри, и я все прощу тебе. Генри потянулся было за бутербродом. Лейн прижала его ладонь к столу. — Только попробуй, — предупредила она, — я тебе нос на сторону сверну. — Этот дурачок и глаза не пожалеет. Лейн отпустила Джима. Развернув бутерброд, она разломила его и протянула половину Бетти. Девушка покосилась на него, но покачала головой. — Бери, давай, — сказала ей Лейн. — Что-то уменя сегодня нет аппетита. — Ну, если ты так настаиваешь, — Бетти взяла бутерброд. Они ели и болтали, и все, казалось, пришло в норму. Но Лейн почувствовала, что дружба дала трещину. Бетти прекрасно поняла из дурачества Генри, что тот бросит ее в мгновение ока, если появится шанс быть с Лейн. «Порви только с Джимом, и раньше или позже, но Генри обязательно станет ухаживать за тобой. И ты лишишься двух самых лучших друзей». Привычное место Джессики на шестом уроке английского мистера Крамера было впереди, как раз слева от места Лейн. Сегодня же Райли Бенсон с развязным видом профланировал по проходу и плюхнулся на это место, откинувшись на спинку стула и вытянув скрещенные ноги в мотоциклетных бутсах. Он посмотрел на Лейн. Его физиономия с полузакрытыми злобными глазками всегда напоминала Лейн фотографии, демонстрирующиеся в теленовостях, где были изображены те, кто всаживал пули в людей просто ради забавы. Обернувшись назад, Лейн увидела Джессику за партой Рейли в углу. — Мы махнулись, — пояснил он. — Ты имеешь что — нибудь против? — Я — нет. Ну что ты. Лейн отвернулась и стала смотреть вперед. Последний звонок еще не прозвонил, а мистер Крамер редко входил в класс до звонка. Она ждала, что он вот — вот войдет. Рейли был известный забияка, а Лейн чувствовала, что она на сегодня выбрана объектом для насмешек. «Большое спасибо, Джессика». Наверняка, идея обмена принадлежала ей. Это Лейн могла понять. Учитывая, что ее так отделали, девушка, естественно, старалась забиться в уголок. Лейн вдруг пришло в голову, что это Рейли мог так избить Джессику. Она знала, что они встречались, а Рейли был и не на такое способен. Может быть, Джессика нахамила ему. Историю о нападении хулиганов Джессика могла и выдумать. Лейн посмотрела на Рейли. Его пальцы выбивали дробь по столу. Пальцы были грязные, но без ссадин и синяков. Хотя он мог быть и в перчатках. Или бить ее каким — либо тупым орудием. — Так ты против? — спросил он. — Нет. О — хо — хо. — Она смотрела только вперед. — Сука. «Да, сегодня мой день». Она глаз не сводила с пустого стола мистера Крамера. По спине прошла волна жара. Сердце учащенно забилось, и ее бросило в краску. «Приходи же, учитель. Ну где же ты?» — Грязная тварь. Она повернула к Рейли голову. — Засохни, кретин Бенсон. Прозвенел звонок, и Лейн вздрогнула. Рейли ухмыльнулся: — Увидимся после урока. Имей это в виду. — О, я вся в ужасе. Вся дрожу. — Лучше бы дрожала. Ее действительно била дрожь. «Ну вот я и влипла, — подумала она. — И чего я не смолчала?» Появление мистера Крамера теперь ей мало чем могло помочь. Если бы только он пришел минуты на две пораньше… С журналом в руке он присел на край стола и пристально посмотрел на Рейли. — Мне кажется, ты не на своем месте, Бенсон. — А вам это мешает? — Я полагаю, что да, мешает. Лейн почувствовала, как на ее лице расползается улыбка. «Задай ему, Крамер». — Пожалуйста, вернись на свое место. Сейчас. Сзади раздался голос Джессики. — Это я попросила Рейли поменяться со мной местами. — Это не име… — на мгновение он удивленно смолк. Потом сдвинул брови. — Боже милостивый, что с тобой случилось? — Я упала и разбилась. Можно мне остаться на этом месте? — Тебя что, кто-нибудь толкнул? — Нет. Я упала с лестницы. Должно быть, она всем говорила разное. — Мне очень жаль, Джессика, что так вышло. Но боюсь, мне придется настоять, чтобы вы вернулись на обычные места. Рейли пробормотал что-то, собрал свои книги и поплелся назад. «Есть Бог на небе!» Так подумала Лейн. Без сомнения, Крамер был самым любимым учителем в Бафордской школе. Он был не только молод, красив и умен, но и имел достаточно сильный характер, чтобы поддерживать дисциплину. Большинство других учителей отступились и позволили бы Рейли остаться. Неожиданно Лейн вспомнила угрозу Рейли, и ее снова бросило в жар. Джессика скользнула на свое место. Она сидела прямо и в упор смотрела на Крамера. — Огромное спасибо, учитель, — проворчала она. — Ты сейчас не на улице, Джессика. Сними темные очки. «Ну, это уж чересчур», — подумала Лейн. Джессика бросила темные очки на парту. Лейн могла видеть лишь ее правый глаз. Он почти заплыл. Верхнее веко горело фиолетовым пламенем и было таким вздутым, будто туда засунули половинку теннисного мяча. Крамер сжал губы. Он покачал головой. — Можешь надеть очки. — Большое спасибо. — Ладно. Мы и так уже потеряли достаточно времени. Возьмите учебники и откройте их на странице 58. Лейн посмотрела на часы. Это был последний урок. До конца его осталось 45 минут. «Он ничего не сделает, — говорила она себе. — Он не посмеет. Все будет в порядке, если я доберусь до машины». Осталось тридцать минут. Десять. Несмотря на кондиционер, Лейн обливалась потом. Ее тенниска под мышками совсем намокла. Между грудей текли холодные ручейки. Трусики прилипли к телу. За одну минуту до конца урока она сложила книги в стопку, готовая рвануться к двери. Прозвенел звонок. Она схватила книги в охапку и выскочила из — за парты. Крамер посмотрел на нее. — Мисс Данбер. Я хотел бы поговорить с вами. Нет! — Да, сэр, — сказала она. Она упала на место и плюхнула книги на стол. Зачем он так ее подводит? Неужели его задело то, что она так спешит? «Я обречена», — подумала она. Мистер Крамер встал из — за стола и сложил вещи в дипломат. Ребята выходили из класса. В классной комнате было две двери. Через переднюю Рейли не выходил. Наверное, вышел через другую, но Лейн заставила себя не смотреть. «Может, он забыл про меня. Дохлый номер». Мистер Крамер обошел вокруг стола и присел на край, глядя на Лейн. В руке он держал несколько отпечатанных листков. «Он хочет обсудить со мной одно из моих сочинений?» Но Лейн видела, что это не ее текст. Похоже, это была меловая бумага. Листы всегда остаются твердыми, а чернила расплываются, если потереть их. Она писала на такой бумаге, пока отец не велел ей «выбросить это барахло и пользоваться чем — нибудь более стоящим». Он продолжал твердить, что лишь дилетанты развлекаются с меловой бумагой, редакторы же ее терпеть не могут. — Это не мое, — сказала она. Мистер Крамер улыбнулся. — В этом я не сомневаюсь. У меня в руках доклад по книге, который я нахожу очень интересным. Он написан Генри Пьедмонтом. Он что, твой приятель? — Да. Она знала, что Генри учится у Крамера во второй группе. — Он — хороший ученик, но у него странные литературные пристрастия. Он, кажется, любит смаковать ужасы. — Да, я это заметила. Крамер расправил страницы. — Кажется, этот доклад написан по книге «Ночной наблюдатель» Лоуренса Данбера. — Он покачал головой и улыбнулся. «Так вот в чем дело, — подумала она. — По крайней мере — это не моя проблема. Моя проблема — Рейли». — Это — мой отец, — призналась она, чувствуя одновременно гордость и смущение. — Генри упоминает об этом в докладе. «Спасибо, Генри». — В нашем Мюлехед-Бенде живет не слишком много настоящих писателей. Практически, я знаком лишь с твоим отцом. Как ты полагаешь, он мог бы прийти сюда как-нибудь и поговорить с классом? — Мог бы. Вроде, он занят, но… — Я знаю, он очень занят, конечно. Мы не хотели бы давить на него, но я думаю, классу было бы очень полезно послушать его рассказ. Правда, я не читал ни одной из его книг. Они не совсем в моем вкусе. — Так многие считают, — сказала Лейн. — Тем не менее, я встречал его книги в продаже. И я видел их также у многих учеников. — Родители плохо следят за ними. Крамер мягко рассмеялся. «Он, может быть, и учитель, — подумала Лейн, — но он, безусловно, славный парень». — Я понимаю, что эти романы жутковатые. — Вас неверно информировали. Они — страшно жуткие. Мне строжайше запретили читать их до тридцати пяти лет. — И тем не менее, ручаюсь, ты не послушалась, не так ли? Лейн улыбнулась. — Я прочитала их все. — Полагаю, под одеялом. — Случалось и такое. — Ну, я был бы тебе очень признателен, если бы ты поговорила с ним. Я думаю, ребятам будет полезно послушать его. Может, он захочет рассказать им, как стал писателем, почему начал писать «страшно ужасные» вещи, и тому подобное. — Я поговорю с ним. — Прекрасно. Ну, не буду тебя больше задерживать. Обязательно сообщи мне о результатах, ладно? — Конечно. — Она собрала книги. Вылезая из — за парты, она заметила, как он посмотрел на ее ноги и сразу отвернулся. «Ну хоть кто-то оценил мой наряд, — подумала она. — Как плохо, что он учитель». Направляясь к двери, она вновь с тревогой вспомнила, что Рейли может поджидать ее. А что, если попросить мистера Крамера проводить ее до стоянки? «Не пойдет, — сказала она себе. — Он может неправильно понять. Придется все объяснить насчет Рейли. А это может Рейли дорого обойтись. И тогда я действительно влипну». — До завтра, — сказала она на ходу. — Счастливого вечера, Лейн. Она вышла в коридор. Прислонившись к шкафу напротив стоял Джим. Он помахал ей рукой. — Я не буду осуждать тебя, если ты велишь мне проваливать, — сказал он, подходя к ней. — Не знаю, что это на меня утром нашло. Мне, правда, очень жаль. — Так и должно быть. — Можешь намылить мне шею, если хочешь. — Это идея. — Она взяла его за руку. — В другой раз я так и сделаю. — Так я прощен? — Думаю, что да. На этот раз. Они вместе пошли по коридору. «Не стоит рвать с ним, — думала она. — Похоже, я к этому еще не готова, во всяком случае, не сейчас». И хотя она была немного разочарована в себе, ей стало гораздо легче. — Я боялся, что на этот раз перестарался, — сказал Джим. — Весь день я думал об этом, я так скучал по тебе. Я действительно люблю тебя, Лейн. Я не знаю, что бы я сделал, если бы ты… ну, не знаю. Мы ведь помирились, так? — Да, помирились. Он сжал ее руку. На стоянке Лейн увидела Рейли Бенсона, сидящего на крыле ее «мустанга». Они были еще далеко, и Джим не видел его. Зато Рейли заметил Джима, пригнулся и ускользнул прочь.Глава 10
Она ночью ехала на водных лыжах по реке. Ей не хотелось этого, она боялась. Она хотела остановиться, но не могла. То существо в воде может схватить ее до того, как катер развернется и подберет ее. Она не знала, кто прячется в воде. Просто кто-то. Кто-то ужасный. Катер летел все быстрее и быстрее, будто хотел помочь ей убежать. Она вглядывалась в гладкую черную поверхность, судорожно сжимала тонкий трос, трясясь от страха. Она почему-то знала, что скорость катера была слишком мала. Та тварь из воды догоняла ее. Если бы они были только ближе к берегу! Если бы катер подвез ее поближе к причалу, она могла бы отпустить трос, и ее по инерции выбросило бы на берег. Но берега не было видно. Ни одного из берегов, только темнота. «Так не бывает, — думала она. — Эта река шириной не больше четверти мили. Где же мы?» Не помня себя от ужаса, она подумала: «Это не река Колорадо». Схватив перекладину троса правой рукой, она левой помахала катеру, чтобы правил к берегу. Где бы берег ни был. Но катер продолжал идти по прямой. — Посмотри на меня! — мысленно кричала она. — Черт возьми, обрати же на меня внимание! Вдруг она поняла, что не знает, кто ведет катер. Потом она увидела, что катер уплывает. Как будто трос перерезан. Медленно уходили вдаль огни, пока не исчезли совсем. Вскоре не стало слышно даже шума мотора. Кругом стояла тишина, только лыжи поскрипывали. Буксирный трос тащил ее в темноту. Рядом никого не было. Кроме той твари под водой. «О, Боже, что я собираюсь…» Холодные руки схватили ее за локти, потянули прямо вниз. Она была все еще на лыжах, все еще ехала, держась за трос, но уже под водой. Вода обволакивала ее. Она затекала в открытый рот, заглушая крик, а руки шарили по ее ногам. Она чувствовала спиной его ледяное тело. Существо стояло на лыжах позади нее, ехало на них, обнимало ее, держало за руки, пытаясь оторвать их от деревянной перекладины. Но она цеплялась из последних сил. «Если я отцеплюсь, он прикончит меня!» Он схватил ее за левую руку и ломал в локте. Какое-то мгновение рука еще продолжала держать перекладину, провиснув в сломанном месте. Потом сильное течение унесло их. Чужая рука зажала ей рот, сдавила ноздри. Она пыталась вздохнуть. Почему-то она могла каким-то образом дышать под водой, которая заливалась ей в рот. Но рука — другое дело. Она была жесткой. Легкие ее горели. Она схватилась за эту руку и проснулась, но рука была все еще здесь, сдавливая разбитый рот, зажимая ноздри. — Ни звука, Джессика. Обезумев из — за отсутствия воздуха, она кивнула. Рука отпустила рот. Она жадно хватала ртом воздух. — Видела небольшой кошмар, — прошептал он. Он был на кровати. Сидел верхом на девушке и, наклонившись, держал ее за плечи. Простыня с Джессики была сброшена. В лунном свете, падавшем в окна, она видела, что Крамер был без рубашки. А ощущая телом тепло его кожи, она поняла, что прежде, чем залезть на нее, он разделся до гола. Он и ей задрал рубашку. Его левая рука лежала у нее на груди, прикосновение ладони было тяжелым и холодным. — Ты, ублюдок. — Ш-ш — ш. Если ты разбудишь родителей, мне придется убить их. И тебя тоже. Мне всех придется убить. Ты же этого не хочешь, верно? — Нет, — прошептала она. — Я так и думал. — Чего тебе надо? — спросила она. Глупейший вопрос. Что ему надо, было ясно и без слов. Но она надеялась, что это конец. В субботу вечером она сказала ему, что все кончено, что он может искать себе другую, угрожала пристрелить его, если он не перестанет. Это тоже было глупейшей угрозой. Но закончив «учить» ее, он сказал: — Я тобой сыт по горло, гадкая замарашка. — Я думал о тебе, — прошептал он. — Я беспокоился. — Я не собираюсь рассказывать никому. — Откуда я знаю, что не расскажешь? — Не бей меня, пожалуйста. — Я пришел сюда не бить тебя, Джессика. Я тут лишь по одной причине. Ну, может быть, по двум. — Он тихо рассмеялся. Она скорчилась, когда рука соскользнула с плеча и схватила ее грудь. — Я здесь, чтобы дать тебе урок. Урок безопасности. Понимаешь? Она кивнула. — Если ты хоть слово скажешь обо мне, я приду в твой дом, как это сделал сейчас. С одною лишь разницей. В руке у меня будет опасная бритва. Начну я с того, что перережу глотки твоим родителям во сне. А потом я приду к тебе. Он ногтем обвел ее сосок. — Я всю тебя изрежу. Везде. Буду заниматься этим всю ночь. А перед рассветом перережу тебе горло от уха до уха. Ты поняла? — Да. — Очень хорошо. — Бледное пятно его лица наклонилось. Он поцеловал ее распухшие губы. — Очень хорошо, — снова прошептал он.Глава 11
Кроме понедельника, отданного мучительным попыткам создать новый сюжет, Ларри всю неделю посвятил работе над «Ночным путником». Эта работа шла прекрасно. А что дальше? Он не чувствовал, что его переполняют новые идеи. Так что гораздо проще продолжать разрабатывать знакомую жилу «Ночного путника». Он знал, чем окончит эту книгу, и ему доставляло наслаждение подводить сюжет к этой развязке. Сегодня была пятница. Он не мог больше тянуть с этой проблемой. «Подумай, тебе же сразу станет легче, — говорил он себе. — Как только ты напишешь развернутый план новой книги. Подробный план, но без той отвратительной твари под лестницей с колом в сердце». Он нашел диск с записью, сделанной в понедельник, вывел ее на экран: «Записки к роману — понедельник, 3 октября». Пока Ларри чистил трубку и набивал ее свежим табаком, он читал бегущие вверх строчки. На три страницы стоящего материала. И ничего больше. Много всякой чепухи по поводу этого вампира. «В итоге, — прочитал он, — это восхитительное создание становится твоей рабыней». «Большие возможности». Как же. Может, сегодня пойдет лучше. Ларри раскурил трубку. Ниже слов «Большие возможности» он напечатал: «Записки — пятница, 7 октября». «Как насчет племени пустынных мусорщиков? — написал он, припоминая идею, вертевшуюся у него в голове, когда они подъезжали к Полынной Степи. — Они подстраивают аварии на дорогах и нападают на несчастных путников». «Слишком уж похоже на „У холмов есть глаза“. Кроме того, я уже писал нечто подобное в „Деревянном дикаре“.» Ларри уставился на экран. Лучше бы он не вспоминал «Деревянного дикаря». Этот проклятый роман, второй по счету, едва не стоил ему карьеры. Главной причиной того, что почти все издание осталось на полках, была эта несчастная ядовито — зеленая размалеванная обложка. «Не думай об этом, — велел он себе. — Давай, выдавай новые идеи». «Как насчет парня, который находит остатки старого разбитого патефона — автомата? Он реставрирует его и…» И что? «Там нет пластинок. Он ставит свою собственную. Но патефон не хочет играть новые песни. Он будет играть лишь добрые старые вещи, к которым привык. Мысленно возвратиться назад, в те времена, когда он еще не был разбит… Эй, может, он хочет отомстить вандалам, которые сделали из него мишень». «Здорово. Свихнувшийся музыкальный ящик. А что он делает, слоняется по округе и бьет людей током?» «Может оказаться чем-то вроде машины времени. Парень приводит ее в действие, и машина переносит его в прошлое. Так что он оказывается выброшенным где-то у лавочки Холмана — или как-то переносится назад — в середину шестидесятых». «Может быть». «Может, патефон хочет, чтобы он расправился с подонками, которые изрешетили его. Банда мотоциклистов или вроде того. Настоящее стадо скотов». «Бедолага не знает, что там его ждет. И он очень расстроен. Это пояс Временных Сумерек. Одну минутку, у него есть жена и дети, есть прекрасный дом, хорошая работа. И вдруг, на тебе, он оказывается в столовой умирающего города на двадцать пять лет в прошлом. Черт с ним, с городом. Все, что он хочет, — это попасть к себе назад, домой». «Пока не влюбляется в красивую молоденькую официантку. Вот тут-то все это начинает ему нравиться». «Неприятности возникают, когда банда головорезов на мотоциклах врывается в городок». «А, может, патефон перенес парня в прошлое, чтобы тот спас официантку? Тонко. Патефон ЛЮБИТ ее. Иногда, по вечерам, после закрытия столовой, она ставит свои любимые пластинки и танцует в темноте». «По ходу дела, в первый раз, мотоциклисты насилуют и убивают ее. Патефон перенес туда нашего героя, чтобы изменить ход событий — спасти ее». «Что он, конечно, и делает». «Его миссия окончена, патефон возвращает парня назад, домой. Но тот скучает по красивой официантке. (Хорошо, у него нет красавицы — жены и детей. Он разведен или что-то вроде того). Он ищет девушку и находит ее». «Это — его мать. А он — свой собственный отец. Она забеременела во время их недолгого знакомства в 1965 году, и он оказался тем малышом, который родился». «Ему должно быть около тридцати лет. А ей — двадцать пять, когда они встретились в столовой». «Ей пришлось по какой-то причине оставить малыша (нашего героя). Его усыновили, но он всегда пытался выяснить, кто его родители». «Если это его мать, то можно оставить ему жену и детей». «Еще лучше, если он находит свою официантку в настоящем, и они становятся в итоге любовниками. А как же быть с их возрастом? Пусть ему сейчас тридцать. Как же может девушка быть примерно одного с ним возраста, когда он находит ее?» «Если ей сейчас тридцать, значит, ей должно было быть всего лишь пять лет, когда он спас ее от бандитов». «А что, если официантка, в которую он влюбляется, была ее мать? И поэтому ее дочь сейчас ровесница парня в настоящем. И она-точная копия своей матери, девушки, которую он любил». «Недурно. Может сработать». Трубка Ларри погасла. Он мог с чистой совестью сказать, что в ней не осталось ничего, кроме пепла. Он положил трубку в футляр и вернулся к экрану. «Наш главный герой воскресил патефон — автомат. Сначала патефон кажется злодеем, но все оборачивается к лучшему. Патефон становится свахой. Парень влюбляется в официантку, у которой к тому времени уже была маленькая девочка. Множество слез и волнений и всякой чепухи вроде бандитов (сделать их полными дегенератами, монстрами). Столкнувшись с ними (он пугается, но преодолевает страх и доказывает самому себе, что он — мужчина), он кончает тем, что спасает малышку, которая потом становится его настоящей любовью». «Почему бы и нет?» Ларри с улыбкой подмигнул экрану. «Порядок! Вот и сюжет. Еще пара дней на разработку сюжета…» Следующие два дня. Он чертыхнулся. Уик — энд был коротким. Как только Лейн вернется из школы, они поедут в Лос-Анджелес, повидать родителей Джины. Всю жизнь мечтал это сделать. Особенно сейчас, когда у него в голове созрела новая идея. Однако отвертеться не удастся. Придется отложить эту идею до понедельника. Это даст ему пищу для размышлений во время езды. Он, вероятно, сможет разработать несколько ключевых сцен, сможет продумать некоторые остроумные повороты сюжета. Но он слишком хорошо знал, что дневные грезы на тему романа, когда ты сидишь за рулем, дают слишком мало, по сравнению с работой за компьютером. Процесс воспроизведения мыслей на экране позволял сконцентрироваться на них, что было невозможно при отвлеченном рассуждении. Дневные грезы текли медленно и извилисто. А предложения были конкретными, следующими друг за другом. А в этот уик — энд такого не произойдет. Этот уик — энд пойдет псу под хвост. «Хорошо, — пытался он себя утешить, — родители Джины — хорошие люди. И у них действительно юбилей. Скорее всего, я прекрасно проведу время, даже если бы я лучше…» Он услышал звонок в дверь. Джина откроет сама. Интересно, вернуться ли ему опять к «Ночному путнику», или же весь день работать над сюжетом о музыкальном ящике. Назовем роман «Ящик», вдруг осенило его. И тут он улыбнулся. Он напечатал: «Ящик. Потрясающее название. Тут есть ореол таинственности. И это слово относится не только к музыкальному ящику, который посылает героя в прошлое, но и к ловушке, к „ящику“, в котором он оказывается. Он заперт в ловушку обстоятельствами. Явного пути назад нет. Это слово относится и к сексу. Пусть один из бандитов обратится к главной героине, как к ящику. „Рыжий ящик“. И, может быть, главный герой — бывший боксер (убил на ринге противника и завязал с драками „в ящике“?) Нет, это не годится. Слишком избито. Но, может, есть еще какие — нибудь „ящики“. Бог с ними». Он услышал приближающиеся шаги Джины. Она может через плечо прочитать запись, так что он нажал кнопку «вверх» и подождал, пока весь текст не передвинется за верхнюю границу экрана. Джина постучала и открыла дверь. В руках она держала пакет, прибывший с вечерней почтой, который выглядел уж слишком увесисто для пакета с рукописью. — Это принесли тебе. Из издательства Чендлер. Издательство Ларри. Джина следила, как он распечатывает пакет. Внутри была толстая рукопись, перевязанная резинкой. И записка от редактора: «Ларри. Это — копия с редакторскими правками рукописи „Сумасшедшего дома“. Изменения незначительные, так что, я надеюсь, ты будешь доволен. Мы бы хотели, чтобы ты внес любые поправки, какие сочтешь нужным, и вернул рукопись не позднее 13 октября, если это возможно. Всего наилучшего. Сюзанна.» Ларри скривился. — Что там? — спросила Джина. — Это «Сумасшедший дом». Отредактированная копия. Мне надо отослать ее до 13 октября. — Он посмотрел на календарь. — Боже, да это же в следующую среду. — Немного же тебе дали времени. — Уж это точно, — проворчал Ларри. — Они держали его почти полтора года, а мне предоставили… шесть дней. — Что ж, развлекайся, — сказала Джина. Она вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь, чтобы табачный дым не шел по всему дому. Ларри отодвинул стул от стола, сел нога на ногу, водрузил рукопись на колено и развязал ее. Он бросил записку Сюзанны и титульный лист на заваленный бумагами поднос около стула. И тут у него вырвался стон. Для «незначительных» изменений на первом листе было что-то слишком много. Посредине страницы у него был такой абзац: «Она толкнула дверь. Заперто. Боже, нет! Она обернулась и с трудом подавила стон. Он уже слез со стола для вскрытий, направляясь к ней, его голова качалась и поворачивалась на сломанной шее. В руке у него был скальпель». Ларри стал расшифровывать исправления. Одни слова были зачеркнуты, другие — добавлены. Абзац был исчиркан вдоль и поперек. Наконец, он разобрал следующее: «Толкнув дверь, она увидела, что та заперта. Нет! Оглянувшись, она в отчаянии взвизгнула, так как увидела, что труп направляется к ней со скальпелем в руке. Его голова болталась на сломанной шее из стороны в сторону». — Иисус Христос с клюкой, — простонал Ларри. Он нашел Джину в спальне, она вынимала одежду из комода и раскладывала ее по чемоданам. Оба чемодана лежали открытыми на кровати. Он присел на край постели. — У нас проблема. — Рукопись? — Я только что просмотрел ее всю. Роман совершенно испорчен. — Только не это. — Да. «Сумасшедший дом» был его двенадцатым романом, и третьим, который разгромил редактор. — Он что, так плох? — Нет, вещь стоящая. — Тогда почему они так сделали? — Господи, не знаю. Думаю, мне просто повезло. На этот раз они ухитрились послать мою книгу на редакцию идиотке, возомнившей себя писательницей. — Или идиоту, — возразила Джина, встав на защиту своего пола. — Или это вообще «оно». — А ты не можешь просто написать Сюзанне или позвонить и объяснить ситуацию? Может, они смогут послать чистую копию кому — нибудь еще. Ларри покачал головой. — Не думаю, что Сюзанне это понравится. Она просто устроит всем разгон за то, что послали мой роман неграмотной скотине. Кроме того, они уже оплатили эту работу. А сейчас они, наверное, в большой запарке, иначе не дали бы мне всего шесть дней. — Может, тебе следует позвонить Сюзанне. — Меньше всего мне хотелось бы заиметь репутацию скандалиста. — Ты что, собираешься все так оставить? — Я собираюсь сидеть на заднице с резинкой в одной руке и копией британского издания в другой. Если в Лондоне не стали исправлять мой роман, значит, и исправлять нечего. — Он опустил голову и вздохнул. Джина подошла к нему. Она погладила его плечи. — Мне очень жаль, дорогой. — Повезло, как утопленнику. Эта вещь… ее надо отослать в среду, чтобы она ушла на другой день. Если я поеду к твоим предкам, то мне останется всего три дня, чтобы пройтись по всей этой проклятой книге и попытаться… спасти ее. — Можно взять ее с собой. — Во всех отношениях это будет неудобно. Может быть, вы с Лейн поедете без меня, — как только он произнес эти слова, то понял, что не хочет оставаться дома. Но и ехать он никак не мог. — Если я проведу весь уик — энд над рукописью, то к вашему возвращению, возможно, почувствую себя человеком. — Я полагаю, мы можем договориться по телефону, — сказала Джина, гладя его по голове. — Поедем на той неделе, а не сейчас. — Нет, не надо. Это их юбилей. Кроме того, вы собрались поехать. Не стоит всем вам страдать из — за одного кретина. — Ну, если ты в этом уверен, — пробормотала Джина. — Не вижу ничего другого. Ларри прошел назад в кабинет. В горле у него стоял комок. «Ты же не хотел ехать вначале», — напомнил он самому себе. Но это было до того, как он узнал, что ему придется корпеть над «Сумасшедшим домом». Он посмотрел на экран. «Может, есть какие — нибудь еще „ящики“. Бог с ними». Правильно. Конечно. Может, на той неделе и отыщутся. Больше ему не работать над деталями «Ящика». Не корпеть над окончанием «Ночного путника». Следующие дни принадлежат «Сумасшедшему дому», книге, которую он окончил восемнадцать месяцев назад. Книге, уже изданной в Англии, — и все, что там заменили, так это слово «лобовое стекло» на «ветровое стекло» и уточнили название цветов. — Так кто же это сказал, что жизнь прекрасна? — произнес он и выключил компьютер.Глава 12
— Я хочу сделать следующее объявление, — сказал мистер Крамер за две минуты до звонка. — Как я уже говорил, отделение драмы городского колледжа на той неделе ставит «Гамлета». Я думаю, постановка будет достойна внимания каждого из вас, и я настаиваю, чтобы вы все, по возможности, посмотрели ее. Дело вот в чем: у меня есть четыре бесплатных билета на субботнее представление. Смогут пойти только четверо из вас, но этих счастливчиков я смогу еще и подвезти туда. — Он улыбнулся. — Так что вам не придется просить машину у родителей. — Некоторые ученики рассмеялись. — Те из вас, кто хочет попытать счастья, пусть останутся после звонка. Лейн прикусила губу. Остаться или нет? Джим может пригласить ее куда — нибудь вечером. «Мы всегда сможем пойти куда — нибудь вместе в пятницу», — сказала она себе. «Будет просто здорово посмотреть пьесу, особенно с мистером Крамером. Неважно, что это младшее отделение». Звонок прозвенел. Лейн осталась. Встав с места, Джессика глянула на Лейн и покачала головой. «Наверное, считает меня дурой, способной убить вечер на Шекспира. Может, так оно и есть. Если выяснится, что Джим в пятницу занят, я забью гол в свои ворота. В те выходные уезжал он, я уеду в эти. Итого — три недели подряд, если он будет занят в пятницу». Она именно эту субботу хотела провести с ним. Всю неделю он был особенно мил с ней. Очевидно, как считала Лейн, пытаясь загладить свое дурацкое поведение в понедельник утром. Она обернулась назад. В классе осталось еще пятеро подростков. «Нас тут уже шестеро, а учитель сможет взять всего четверых. Так что, если меня не возьмут, все решится само собой». — Вижу, что у меня больше поклонников Шекспира, чем билетов, — сказал мистер Крамер. — Это, конечно, радует, но и создает некоторые трудности. Придется их разрешить. — Он запустил руку в карман слаксов и достал оттуда монетку. — Я кину эту монетку. Первые двое, кто не угадает, орел или решка, покинут комнату. Все согласны? Никто не протестовал. — Хорошо, Лейн — первая. Говори, пока она не упала. — Он положил монетку на ноготь большого пальца и подбросил высоко вверх. — Орел, — сказала Лейн. Монетка упала на правую ладонь учителя. Он шлепнул ею по тыльной стороне левой руки, подержал немного и улыбнулся. — Хочешь переменить решение? — Нет. Орел. Он посмотрел. — Действительно, орел, — сказал Крамер, убирая руку и стряхивая монетку. Лейн обратила внимание, что он никому не показал результата. Что, черт возьми, такого особенного в этих билетах? — Хорошо, теперь ты, Джорж. Джорж тоже выиграл. Как и Аллан с Сандрой. Джерри с Хайди проиграли, снова кинули монетку, чтобы определить кандидата, если вдруг кто-нибудь из выигравших поехать не сможет. Выиграла Хайди. — Хорошо, — сказал мистер Крамер, — в подробности я посвящу вас позже. В любом случае, приятного уик — энда. Не делайте ничего такого, чего не сделал бы я. Это замечание вызвало смех. Лейн собрала книги и встала. — Я рад, что тебе повезло, — сказал Крамер. — Возможно, я смогу переговорить с твоим отцом, когда заеду за тобой перед спектаклем. — Я уверена, он будет рад встретиться с вами. — Мне придется прихватить с Собой одну из его книг и взять у него автограф. — Для него это будет большая радость. — И, может, мы договоримся с ним о дате посещения школы. — Да. Он сказал, что после первого сможет в любой день. — Ну, при встрече мы с ним и уточним этот день. Лейн кивнула. — Приятного вам отдыха, мистер Крамер. — Тебе тоже. Постарайся все уладить. — Он подмигнул девушке. — А как же иначе? — сказала она, краснея. Он рассмеялся в ответ, и она, попрощавшись, вышла. В коридоре было полно ребят, хлопали двери, стоял шум и гам. Лейн прислонилась к стенке и стала ждать Джима. Через пару минут он подошел к ней. — Мне надо закинуть кое — что в мой шкафчик, — сказала Лейн. Они вместе пошли по коридору. — Когда ты уезжаешь в Лос-Анджелес? — спросил Джим. — Как только вернусь домой. — Паршиво. — Но ведь у нас будут еще уик — энды. Следующая пятница, во всяком случае. В субботу я еду смотреть пьесу с мистером Крамером. — Да? — он посмотрел на Лейн, подняв брови. — А не староват ли он для тебя? — Не глупи. Это классное мероприятие. Он берет четверых из нашего класса. — Здорово. — Ох, только не надо дуться. Я. совершенно свободна в пятницу вечером. — Свободна, да? Хотел бы я посмотреть на это. — Уверяю тебя, что это именно так. Сам убедишься, — Она почувствовала, как его рука съехала с талии ниже. — Прекрати. — Прости. Просто стараюсь освежить воспоминания. Мы не виделись толком уже две недели, а это будет третья. — Ну, меня это тоже мало радует. Но ведь я ничего не могу тут поделать. — Она подошла к шкафчику и стала набирать код. — Может, тебе притвориться больной, — предложил Джим. — Может, тебе разрешат остаться дома? Я мог бы зайти к тебе завтра вечером и… — Размечтался. Лейн открыла шкаф, положила одни учебники и достала другие, нужные для домашней работы. Потом захлопнула дверцу. — Даже если я и останусь дома, мне нельзя принимать мальчиков, когда нет родителей. — А кто узнает? — Я узнаю. Во всяком случае, забудь про это. Такого никогда не будет. — Они пошли обратно по коридору. — Если пообещаешь себя хорошо вести, я смогу подбросить тебя домой. — А как же твои придурковатые друзья, Толстушка и Страшила? Лейн сердито вскинулась на Джима. — Я не понимаю, о ком ты говоришь. — Прекрасно понимаешь. О Бетти и Генри. — Тогда не называй их так в моем присутствии, хорошо? Они — мои друзья. — Бог его знает, почему. — Ты что, хочешь поссориться? — Нет, нет. Просто дурачусь. Они — славные ребята, соль земли. — Хорошо, если бы ты больше походил на Генри. — Ну уж нет. — Джим состроил сонно — улыбающуюся рожу и стал покачивать головой. — Очень смешно, — сказала Лейн сердито, но не смогла не рассмеяться. — Прекрати, это нехорошо. — Ну, ладно. — Просто после школы их встречает мама Бетти и отвозит на урок скрипки. — То есть в машине мы будем вдвоем? — Если в машине поместится твоя большая голова. — Она постарается. В конце коридора Джим распахнул перед Лейн двери. Она вышла и посмотрела на стоянку для машин. Высмотрела свой «мустанг». Рейли Бенсона рядом видно не было. После того понедельника она каждый день ожидала увидеть его сидящим на крыле ее машины. Но он больше там не появлялся. Хотя они встречались сорок раз на дню, он ни чего не делал, только кидал злобные взгляды. Лейн надеялась, что он отказался от своих планов круто отомстить ей. Может быть, это Джессика отговорила его. За добрые дела всегда воздается, решила она. Особенно, если их делать тому, кто в близких отношениях с твоими недоброжелателями, готовыми с тебя шкуру спустить. Открыв дверцу, Лейн почувствовала, как ей в лицо ударил поток горячего воздуха. Ребята открыли окна нараспашку. Лейн достала из шкафчика пляжное полотенце и расстелила его на сидении, чтобы ворсистая ткань не раздражала ноги. — А у тебя нет еще одного, для меня? — спросил Джим. — Зачем тебе? Ты же не носишь юбку. — Зато ты — носишь, — сказал он и наклонился вперед, будто желая рассмотреть ее трусики, когда она усаживалась в кресло. — Розовые, — объявил он. — Нет, не розовые. Лейн завела мотор. Выезжая со стоянки, она смотрела в заднее окно и чувствовала, как футболка натянулась на ее груди. Джимми, конечно же, уставился туда. — Если твои трусики соответствуют бюстгальтеру, то они — белые, — сказал Джим. — Интересно, а ты о чем — нибудь, кроме секса, думаешь? — спросила Лейн с улыбкой. — Конечно. Просто иногда думаю и о сексе. Лейн покачала головой, посмотрела вперед и выехала со стоянки. — Наверное, все время в бюстгальтере очень жарко. — С чего ты взял, что я ношу его все время? — По крайней мере я тебя все время в нем вижу. — Ты уверен? — Шутишь? Да за милю определю, в нем моя малышка или нет. — Впечатляет. Желая переменить тему разговора, Лейн спросила. — Слушай, а долго твоя машина будет еще на профилактике? — Завтра забираю ее. Я хотел, чтобы она была готова, и мы смогли бы поехать куда — нибудь. — Жаль, что так не получится. — Слушай, а может мне заехать в гости к моей Кэнди? — Знаю, что ты просто шутишь. Джим ничего не сказал. И у Лейн на душе кошки заскребли. Она ехала, не отрывая глаз от дороги. — Ты же не будешь против, правда? — Бога ради. Она понимала, что Джим разыгрывает ее. Он не собирался встречаться с Кэнди. Он ведь бросил ее ради Лейн. И Джим просто мстил Лейн, говоря о встрече с Кэнди. — Знаешь, что говорят про синицу в руках, — сказал Джим. — Что это лучший способ запачкать руки. — А еще она более общительна, чем некоторые мои знакомые. — И у нее огромное желание доказать это. — О — о — о. Несомненно. — Да не стесняйся, сходи к ней. Это — твое дело. Джим дотянулся рукой до колена Лейн. — Ты же сама знаешь, что я не пойду к ней. — Мне известно лишь то, что ты говоришь мне. — Я скучать буду без тебя, и это все. — Я тоже соскучилась по тебе. Но с этим уик — эндом я ничего поделать не могу. — Да, я знаю, — он сжал ее колено, и его рука поползла к краю юбки. Он погладил ее бедро. Это было приятно. — Только не говори каждый раз, когда сердишься, что ты вернешься к Кэнди. — Ревнуете? — Представь, что я каждый раз грозилась бы променять тебя на Клиффа Рикера? — Этого сопляка? — Думаешь, тебе бы это понравилось? — Это бы тебе самой не понравилось. Если ты и попробовала бы. — Он — забавный. — Но не такой, как я. — Рука Джима забралась под юбку. Лейн оттолкнула ее. — Он совсем не джентльмен. — А ты? — Я — не Клифф. Он не из тех парней, кто признает отказы. Как только заупрямишься, — сразу же получишь в глаз. Ну, если это то, что тебе нужно, я с радостью для тебя расстараюсь. — Ты расстарался с Кэнди, и у тебя ничего не вышло. — Х-мм. Мне это нравится. Думаешь, что если не вышло, то и не выйдет? — Надежда умирает последней. Лейн притормозила на обочине у дома Джима. Посмотрев в окна и боковое зеркало, она увидела, что вокруг никого нет и повернулась к Джиму. Обняла его рукой за шею. — Не дурачься. Быстренько целуй. — Может, зайдешь, выпьешь пепси или еще чего — нибудь? Лейн покачала головой. — Я должна ехать. Предки ждут. — На десять минут. Это совсем недолго. Скажи, что пришлось задержаться в школе. — Я ведь и в самом деле задержалась, это же правда. А твоя мама дома? Вместо ответа Джим показал большим пальцем через плечо туда, где на дорожке стояла красная «Мазда». — Ладно, — сказала Лейн. — Десять минут, но не больше. Она отпустила его шею и вылезла из машины. Пока они шли по плиткам к крыльцу, Джим держался впереди. Он отпер дверь и распахнул ее перед Лейн. В доме было прохладно. Кроме работающего мотора кондиционера, в доме не было слышно ни звука. Джим не подал голоса, чтобы сообщить о своем приходе. — Ты уверен, что она дома? — спросила Лейн. — Может, она спит? Или в ванной. Кто знает? Ребята вошли в кухню. Лейн прислонилась к обеденному столу, пока Джим доставал из холодильника бутылки. Воздух на кухне был свежий. Было даже чуть прохладно. Влажная футболка приятно холодила спину. Джим нашел стаканы, бросил в них кубики льда и наполнил лимонадом. Держа в каждой руке по стакану, он шагнул к Лейн. Девушка потянулась за одним из них. Вместо того чтобы отдать ей стакан, он обхватил ее обеими руками и поставил стаканы на стол за ее спиной. Его руки крепко обняли ее. — А что, если мама войдет? — прошептала Лейн. — Думаю, что не войдет. — Он вытащил ее футболку из юбки и обнял Лейн за голую спину. Лейн позволила себе прижаться к Джиму. Она поцеловала его. «Нельзя этого делать», — подумала она. Во всяком случае, должна же она поцеловать его на прощание. К тому же его руки так нежно поглаживали ее спину. И ей нравилось так тесно прижаться к нему грудью. Она чувствовала, как он дышит, как бьется его сердце. Джим начал возиться с застежкой ее бюстгальтера. Она быстро отстранилась. — Ой, не надо. — Все хорошо. — Нет, не все. Все — таки он ухитрился расстегнуть бюстгальтер. Лейн почувствовала, как он соскользнул вверх. Она схватила Джима за руки и с силой опустила их. — Я сказала «нет», — значит «нет». — Ну что же в этом плохого? — Только одно. Твоя мама. — Она сейчас, наверное, сидит в городе в салоне красоты, — сказал он, улыбаясь с таким видом, будто совершил подвиг. — А машина… — Обычно она ездит с Мери, нашей соседкой, по пятницам, около трех. — Так ты был уверен, что ее нет дома? Все еще улыбаясь, Джим пожал плечами. — Так ты солгал мне? — Просто не все сказал. — Ужасно, — проворчала Лейн, пытаясь руками застегнуть за спиной бюстгальтер. — Не надо, не делай этого. — Джим потянулся к ее груди. — Убери руки. — Ну что ты, тебе же приятно. — Говорю тебе… — Она застегнула один из крючков. Он же продолжал ласкать ее грудь. Ей это и в самом деле было приятно. — Черт возьми, Джим… — Не заботясь о других крючках, она обеими руками оттолкнула его. — Мне же пора ехать. — Ты не поедешь. Ну же, давай. — Это что, расплата за мое доверие к тебе, а? — Слушай, извини, что наврал про маму, ладно? — Он посмотрел ей прямо в глаза и ласково обнял за плечи. — Я просто знал, что иначе ты не войдешь сюда… а мы не были вместе целую вечность. Я с ума от этого схожу. Иногда я мечтаю лишь о том, чтобы поцеловать тебя, и вспоминаю, как приятно было обнимать тебя. Особенно после того раза. — Это было здорово, — сказала Лейн, припоминая. Ей тогда велели быть дома не позже одиннадцати, так что они удрали со второго фильма и поехали в пустыню за городом. Она отказалась пересесть на заднее сиденье. И они старательно изворачивались на передних сиденьях, чтобы удобнее было обниматься ицеловаться. Залитая лунным светом, Лейн ощущала себя манящей, романтичной и сексуальной. Ей быстро пришлось расстаться с футболкой. Хотя удалось сохранить бюстгальтер. Несмотря на все попытки Джима отнять его. Несмотря на собственное желание избавиться от этого одеяния и ощущать его ласки не через ткань. Наконец, Лейн сказала: — Кажется, пора ехать. — Он не протестовал. Просто кивнул и проворчал: — Догадываюсь об этом. — И тут Лейн расстегнула бюстгальтер. Сняла его. У Джима отпала челюсть. И он долго сидел, уставившись на нее, прежде чем обнял. Когда он гладил ее грудь, пальцы его дрожали. Смягчившись от воспоминаний, Лейн шагнула вперед и обняла Джима. Ласково поцеловала его в губы. — Извинения приняты, — прошептала она. — Но мне и в самом деле уже пора. Руки Джима погладили ее спину и опустились ниже. — А как же пепси? — Некогда. Хотя есть время проводить меня до машины. Он порывисто обнял ее и крепко поцеловал. Потом отступил назад. — Догадываюсь, что мне придется ждать до следующей пятницы, так? — Думаю, что да. — Так долго. — Я буду скучать по тебе. — А я — еще больше. — Нет, не больше. — Больше. — Может, подеремся из — за этого? — Да, — сказал Джим. — Давай поборемся. — Тебе бы этого хотелось. — И тебе-тоже. — Может быть. Держась за руки, они пошли к двери.Глава 13
Ларри стоял на обочине дороги и махал уезжавшим Джине и Лейн, пока машина не отъехала далеко от дома. Оставшись дома один, он чувствовал себя неуютно. Он знал, что будет скучать без них. Черт возьми, да он уже скучал. С другой стороны, ему была по душе перспектива остаться одному на уик — энд. Он мог делать все, что заблагорассудится, и ни перед кем не отчитываться. Свобода. Он чувствовал себя мальчишкой, оставшимся дома без родителей и без няни. Машина скрылась за углом. Ларри повернул к дому и помахал рукой Барбаре, спускавшейся с крыльца соседнего дома. В руках у нее была хозяйственная сумка. «Наверно, — подумал Ларри, — она пошла по хозяйству». — Выходит, они уехали без тебя. — Выходит. — Джина говорила мне об этой рукописи. — Барбара остановилась около своей машины. — Это слово звучит для меня, как что-то древнее. — По крайней мере, — это подходящий повод остаться дома, — с улыбкой сказал Ларри. — Если ты не слишком занят, приходи к нам обедать, хорошо? Мы зажарим несколько отличных бифштексов. — Звучит заманчиво. — Прекрасно. Тогда подлетай к пяти, ладно? — Подлечу. Барбара села в машину, а Ларри отправился домой. «Кажется, все складывается не так уж плохо», — подумал он. В кабинете Ларри посмотрел на изуродованную рукопись, и понял, что не в силах бороться с ней. Он уже провозился с сотней страниц, стирая уродливые исправления резинкой, так чтобы первоначальный текст стал виден снова. Для одного дня достаточно. Он пристроился в гостиной с пивом и романом Шона Хатсона, который начал читать сегодня утром. Хотя глаза его и бегали по строчкам, суть написанного ускользала от него. Он все время думал, что скажут родные Джины по поводу его отсутствия, гадал, что надеть в гости к Питу и Барбаре, предвкушал заранее удовольствие от работы над сюжетом «Ящика». Затем он поразмышлял о патефоне в канаве. «Интересно, а сколько он весит? Смогут ли двое мужчин поднять его? В будущем романе его до фургона тащат двое. Возможно ли это? Справится ли с этим женщина? Мой герой не женат. Хотя он может поехать покататься с подружкой». Все еще размышляя на эту тему, Ларри отложил книгу в сторону. Он допил пиво, прошел в спальню и разделся. Одна из девушек может упасть, карабкаясь по склону оврага с патефоном — автоматом. Хорошо. Это будет предвещать, что музыкальный ящик принесет беду. В ванной он отвернул кран и встал под душ. Она падает под откос, размышлял Ларри, намыливаясь. При этом она вся обдирается, почти как Барбара в отеле. Ларри припомнил, на что была похожа Барбара, стоя в дверях отеля после падения. Как были исцарапаны ее ноги и живот. Как развевалась по ветру ее блузка. От таких воспоминаний в животе приятно потеплело. Потом его вдруг бросило в дрожь при одном воспоминании о том, как он стоял на коленях под лестницей, рассматривая сморщенный труп. Господи, лучше бы его никогда не видеть! Казалось, это воспоминание преследовало его. Затаившись. Вроде какого-то привидения, спрятавшегося в укромном уголке его памяти. И иногда вылезающего из укрытия, чтобы напомнить о себе. Это так чертовски неприятно, так отвратительно. Но в этом есть что-то притягательное. Пока Ларри мыл голову, в ней бродили все те же вопросы. Кто она? Кто вогнал ей кол в сердце? Была ли она действительно вампиром? И что случится, если кол вытащить? Ответов у него не было. Как всегда в таких случаях, он сказал себе, что и не хочет этого знать. Единственное, что он хочет, так это забыть об этом вовсе. А это похоже, никогда не случится. «Может, нам стоит рассказать об этом», — подумал Ларри. Он сам все время был против этого. Однако он понял, что это было бы гораздо лучше. Обращение в полицию избавило бы их от ответственности. Они передали бы эту эстафетную палочку в другие руки. «Мы свое дело сделали. Теперь ваша очередь». Ларри понимал, что отчасти проблема заключалась в том, что лишь они одни знали об этом. «О том, что она там лежит, знаем только мы. Но мы ничего не предприняли. Так что проклятый труп стал больше, чем просто жуткое воспоминание. Это — незавершенное дело. Справедливо говорят, ничто так не беспокоит, как незавершенные дела. Может быть, — думал Ларри, — нам стоит заняться этим делом. Что-то предпринять, чтобы потом, успокоившись, выбросить все из головы». — Давай поедем туда и вытащим его, — предложил Пит. Эта мысль обескуражила Ларри. — Шутишь, — пробормотал он. — У тебя совсем крыша поехала, — отозвалась Барбара. — Да ведь, если он собирается писать книгу об этом патефоне — автомате, то просто необходимо вытащить его. Или еще лучше, я обязан привезти его сюда. Ларри сможет следить, как я его восстанавливаю, и потом в деталях все описать. Понимаешь? Ничто лучше личного опыта не придает книге столько… — Достоверности, — подсказал Ларри. — Вот именно. — Не уверен, — возразил Ларри. Он отхлебнул виски с тоником и покачал головой. Лучше бы он не упоминал про «Ящик». Обычно он ни с кем не обсуждал свои планы. Но Пит с Барбарой принимали в этом участие. Это они откопали патефон — автомат. Идею подал Пит, так хотевший забрать ящик и восстановить его. С этого все и началось. Все равно, лучше бы помолчать об этом. «Меньше всего на свете мне хочется ехать назад в Полынную Степь». Пит поднялся из шезлонга и проверил жаровню. Пламя почти погасло, но Ларри со своего места видел, что брикеты торфа еще горели. От гриля поднимались горячие воздушные волны. — Будет готово минут через десять — пятнадцать, — объявил Пит. Он повернулся к Барбаре и выгнул черную бровь. — Тебе не надо ли сходить в дом? — Стараешься отделаться от меня? — Просто напоминаю. Неплохо бы к бифштексам подать соленых грибочков. — Их готовить — одна минута, — сказала Барбара. — Принесу, когда вы дожарите мясо. «Хорошо», — подумал Ларри. Ему не хотелось, чтобы Барбара уходила. Не только потому, что она являлась главным заслоном против безумной идеи Пита притащить сюда патефон, просто на нее приятно было смотреть. Барбара сидела на диване, вытянув голые ноги. Ее длинные стройные ноги были прекрасны, несмотря на царапины. На ней были очень короткие красные шорты и простая белая футболка. Футболка свободно висела на плоском животе и плотно облегала грудь. Ткань была настолько тонкой, что просвечивала розоватая кожа, темные корки царапин на животе и белый бюстгальтер. Ларри любовался тем, как двигались ее мышцы, когда Барбара выпрямлялась, чтобы отпить коктейль и снова откидывалась назад, ставя стакан на влажный круг, отпечатавшийся у нее на ноге. — Ты ведь не собираешься ехать туда назад, не так ли? — спросила она у Ларри. — Ни за что. — Боюсь, он слишком тяжел, нам двоим его не вытащить, — пояснил Ларри Питу. — Барбара поедет с нами и поможет нам, не правда ли, дорогая? — Ни за что на свете. — Она просто боится вампира. — Ты и сам это знаешь. Кроме того, этому куску утиля совсем не место в нашем гараже. — Это же надо для книги Ларри. Он сможет прийти, когда захочет, и рассмотреть все в деталях. — И, глядя на Ларри, Пит добавил: — И мы сможем все заснять. Знаешь? Фото настоящего музыкального ящика, такого, какой он сейчас. На обложке он будет смотреться — что надо. — Это будет очень здорово, — прибавил он. — Боже, только не поощряй его. Ларри улыбнулся Барбаре. — Я вовсе не собираюсь возвращаться туда. — Ты что, тоже боишься вампира, да? — спросил Пит. — Эй, да она не тронет тебя. По крайней мере, пока у нее из сердца торчит кол. — Я не беспокоюсь ни о каких вампирах, — ответил ему Ларри. — Я не думаю, что она — вампир. Меня просто тошнит при виде трупа. — Ну, из тебя-то уж получится нетошнотворный трупик. — Парень, да я боюсь собственной тени. Потому у меня и получаются такие славные ужастики. И, уверяю тебя, что Полынная Степь приводит меня в ужас куда сильнее, чем тень. Моя тень по сравнению с ней — ничто. Барбара рассмеялась над этими сентенциями. — Даже если бы под лестницей отеля и не было бы никакого трупа, я бы все равно постарался держаться подальше от этого города. Сам факт, что он брошен, уже пугает меня. Есть что-то невообразимо жуткое в тех местах, где должны быть люди, а их там нет. Заброшенный город, здание офиса ночью… — Ты знаешь, это правда, — согласилась с ним Барбара. — Это как в отеле ночью, когда все спят. — Или в школе, — добавил Ларри. — Или в церкви. — Да. — У Барбары расширились глаза. — В церкви действительно жутко, когда там никого нет. В школе я пела в хоре. Мы собирались по средам, к восьми вечера. — Она подалась вперед и стала смотреть прямо на Ларри. — Однажды вечером… Боже, у меня мурашки по коже при одном лишь воспоминании. — Она крепко обхватила себя руками. — Однажды вечером репетицию отменили, а я об этом не знала. По — моему, мы ездили за город. Во всяком случае, руководитель хора заболел, и все об этом знали, кроме меня. Так что папа высадил меня около церкви, и я вошла туда. — Ларри, ты записываешь? Может, потом пригодится. — Пока звучит интригующе. — Ларри и сам испытывал легкую дрожь, будто все страхи Барбары передавались ему. — У алтаря горела свеча, но на лестнице было темно. Как бы то ни было, но я пошла туда. Думала, что просто приехала раньше всех. На хорах было тоже темно. — Почему же ты свет не зажгла? — спросил Пит. — Не знаю. Наверное, я подумала, что мне не следует этого делать. Я ведь боялась, что кто-то может… зажечь свет, понимаете, это могло бы выдать мое присутствие. — Ее рот скривился в улыбке. — Это точно, — заметил Ларри. — Если кажется, что здесь никого нет, то начинаешь бояться, а вдруг кто-нибудь есть. — Это так. Действительно. Потому что не знаешь наверняка. Боже, мне стало казаться, что там кто-то бродит, ищет меня. Мне даже чудилось, что кто-то поднимается по лестнице. — Правая рука Барбары продолжала придерживать стакан, стоящий на ноге. Другой рукой она продолжала водить по телу, будто пыталась стереть мурашки. Ларри заметил, что и бедра Барбары покрыты ими. Хотя на ней и был бюстгальтер, но из такой тонкой материи, что ее соски выделялись сквозь него. «Надо это запомнить, — подумал Ларри. — Когда по телу женщины пробегают мурашки, соски начинают выделяться. От страха они становятся твердыми. Или она возбуждена? Возбуждена от страха?» Барбара продолжала ежиться, поглаживая себя рукой. Казалось, она с головой ушла в воспоминания о той ночи. — Так что же было дальше? — спросил Пит. Она тряхнула головой. — Ничего. — О, потрясающий рассказ. — Я прождала там минут пятнадцать. Я от ужаса не могла с места сдвинуться. Все смотрела вниз, на кафедру, и мне казалось, что там в темноте кто-то притаился. Понимаете, подкарауливает меня. Следит за мной. — Пришел за тобой, — добавил Пит. — Да, черт возьми. — Они явились за тобой, — сказал он, подражая голосу нетерпеливого братца в сцене на деревенском кладбище из пьесы «Ночь оживших мертвецов». — Они уже явились за тобой… — Прекрати, слышишь? — И никто так и не пришел? — спросил Ларри. Она покачала головой. — Я все же преодолела страх. Я никогда так не радовалась, как выйдя оттуда. — Даже, когда выбралась из пролома лестницы в Отеле Полынной Степи? — спросил Пит. — Это другое дело. Тут мне было очень больно. Это не то, что умирать со страха. — В конце концов, ты просто вылетела из церкви? — спросил Ларри. — Конечно. И даже не задержалась там, чтобы позвонить домой. Я просидела на стоянке весь вечер, и, наконец, за мной приехали, как обычно. — И это все? — С меня хватило. После этого я бросила петь в хоре. Ничто не могло заставить меня войти в церковь вечером. — Крутое решение, особенно, если учесть, что ничего не случилось. — Ну, не совсем, чтобы ничего, — уточнил Ларри. — Правильно. Прошло столько лет, а у меня до сих пор — мурашки по коже, как вспомню. — Ну, это не настоящий рассказ, — заметил Пит. — Но хорошая предпосылка для создания рассказа, — возразил ему Ларри. — Думаешь, тебе это как-нибудь пригодится? — спросил Пит. — Могу себе представить, — улыбнулась Барбара. — Ты посадишь туда маньяка — убийцу, который будет следить за мной из — за спинки церковной скамьи. — Нечто вроде того. А, может, сам Иисус сойдет с креста и проводит девочку до выхода. — О, устарело. Пит рассмеялся. — Эй, он что идет по церкви, а из рук у него торчат гвозди. — Ну, шутники. — Хорошо, — сказал Ларри. — На другое утро причетник открывает церковь, а на кресте распята наша девочка. — Тебя Бог накажет за такие мысли, — предупредила Барбара. — Скорее всего. — А я бы предложил ему лучше пару бифштексов, — сказал Пит. — И быстренько накормил бы его, прежде чем он нашлет гром небесный на нашего Ларри. После обеда Пит продемонстрировал свой сюрприз — пластиковый мешок с тремя видеокассетами. — Думал, что у нас будет киномарафон, но ты так спешишь. Ларри прекрасно понимал, что учитывая выпитые три порции водки с тоником и две кружки пива в конце обеда, писать он уже не в силах, равно как и править отредактированную рукопись. Даже роман читать не в силах. Ему хотелось побыть одному в пустом доме. — Похоже, это — дело, — сказал он. — Посмотрим, что у тебя там. — Он прочитал вслух названия фильмов: «Чулан Камерона», «Кровавое безумие» и «Сезонный рабочий». — Барби позвонила мне в магазин, — пояснил Пит. — Так что я на обратном пути заскочил за ними. — Пит был доволен собой. — Это будет здорово, — сказал Ларри. — Это должно поднять тебе настроение, — подтвердила Барбара. — Когда придет пора уходить. — Если тебе станет от них не по себе, оставайся у нас ночевать. — Думаю, со мной будет все в порядке. Они начали просмотр с «Кровавого безумия». Пит сидел на скамеечке у дивана. Ларри сидел на диване рядом с Барбарой. Немного погодя, она пристроила ноги на кофейный столик, подложив под них подушку. После окончания фильма Пит сделал воздушную кукурузу. Барбара ненадолго исчезла. Вернулась она в просторном голубом халатике до колен. Налила всем пепси. Пит рассыпал кукурузу по трем пакетикам. Барбара выключила свет. Они жевали кукурузу, запивали ее пепси и смотрели «Чулан Камерона», сидя лишь при свете экрана. Ларри поглядывал на Барбару. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, держа кулек с кукурузой на коленях, ноги ее лежали на подушке на кофейном столике. Когда Барбара наклонилась, чтобы положить пустой кулек на стол, халатик слегка распахнулся, обнажив левую ногу. На Барбаре была тонкая розовая ночная рубашка. Короче халатика. До бедер. Вздохнув с сожалением, она запахнула халатик. «Лучше сидеть здесь, чем дома», — подумал Ларри. Спустя минуту, Барбара вытащила подушку из — под ног. Пристроила ее под голову и забралась с ногами на диван. — Скажи, если я буду пинать тебя, — попросила она Ларри. — Может, лучше я подвинусь. — Нет, мне удобно. Пит посмотрел вверх на диван. — Мы уже далеко зашли. Ради Бога, Барбара, сядь прямо. Ты ведь через пять минут заснешь. — Я совсем не хочу спать. — Тебе, да не заснуть. Предупреждаю, обратно вертеть кино не буду. Если проспишь, — твое несчастье. — Я и не собираюсь спать. — Замечательные слова, особенно последнее. Лар, если увидишь, что она спит, щипни ее за зад. — Только попробуй. — Барбара поплотнее натянула халатик на бедра, словно для того, чтобы Ларри не добрался до нее. То же самое могла сделать и Джина. Этот инстинктивный жест и такая мера предосторожности предполагала интимность, которая и успокаивала и возбуждала. Питу пришлось перемотать назад несколько минут фильма, которые он пропустил, беседуя с женой. Барбара продержалась минут пять, даже больше, но не более десяти. Ларри понял, что она спит, когда она вытянула ноги, и одна из них уперлась босой стопой в его колено. От этого прикосновения по телу разлилось тепло. Ларри немного подождал, смакуя это ощущение. Но вскоре у него возникло чувство вины перед Питом. — Пит, — сказал он. — Она отключилась. — Барбара. Барбара вздрогнула и приподняла голову от подушки. — Да я же не сплю. — Ты задремала. — Да нет же. Все в порядке. — Ее голова вновь упала на подушку. Глаза снова закрылись. — Забудь о ней, — сказал Пит. — Она посмотрит фильм утром, если захочет. — Я смотрю, — пробормотала Барбара. Ларри тоже пытался смотреть фильм. Но правая нога Барбары не давала ему покоя, как и халатик, распахнувшийся спереди и позволяющий видеть ее грудь, обтянутую розовой тонкой рубашкой. Фильм на экране было хорошим, но это украдкой подсмотренное зрелище было еще лучше. Иногда нога Барбары толкала его. Почти под конец фильма Барбара вытянула и левую ногу. Нога уперлась в бедро Ларри и легла сверху. Тяжесть этой ноги смутила его. Он тихонько приподнял ногу и положил рядом. — Что? — пробормотала Барбара. — Прости, я лягнула тебя? — Ничего. Пит обернулся зевая. — Боже, Барби, ты же прозевала весь фильм. Почему бы тебе просто не пойти спать. — Да, я, пожалуй, и пойду. «Вот черт», — подумал Ларри. Барбара села и спустила ноги с дивана. — Спокойной ночи, мальчики. Извини, Ларри, что ударила тебя ногой. — Ерунда. Спасибо тебе за обед и вообще. — Хорошо, что ты смог прийти. Пока. — Она обошла вокруг кофейного столика. Ларри смог заглянуть ей под халатик. Ее груди слегка качнулись, когда она наклонилась поцеловать Пита на ночь. Потом она ушла. Казалось, комната без нее опустела. Во время заключительных кадров «Чулана Камерона» Ларри услышал звук спускающейся в туалете воды. Пит вытащил кассету из видика. Улыбнулся через плечо. — Наконец-то, свобода. Свобода, — сказал он. — Благодарение Всемогущему, наконец-то, мы свободны. — Если хочешь пойти спать… — Шутишь? — он вставил кассету с «Сезонным рабочим» и включил ее. — Сейчас вернусь, — сказал он и заторопился из комнаты. Вернулся он, когда на экране все еще горело предупреждение, запрещающее незаконное использование видеоленты. В руках он держал бутылку ирландского виски и пару стаканов. Он сел рядом с Ларри на диван. Наполнил стаканы. — Начнем вечер, — сказал он. — Завтра я буду не в форме. — Кошечек твоих нет дома. Живи на всю катушку. Они смотрели фильм, пока стаканы не опустели. Пит снова наполнил их, потом нажал на кнопку «Стоп». Фильм ужасов сменился черно — белым фильмом Джона Уейна. Ларри тотчас же узнал «Пески Иво Джима». — Почему ты переключил фильм? В уголках рта у Пита появились насмешливые складки.Глава 14
— А что, если нам немного прокатиться, — предложил Пит. — Куда ты хочешь ехать? — В Полынную Степь. — Шутишь, — не поверил Ларри. — А кто нам помешает? — Я вовсе не хочу ехать туда. Пит опустил руку на колено Ларри. Глаза его озорно поблескивали, но он не улыбался. Он был сейчас похож на мальчишку, мальчишку с усами и сединой в волосах, но всегда готового напроказить. — Мы берем машину. Едем туда, вытаскиваем патефон — автомат и возвращаемся часа через два — три. Барбара отрубилась. Она ничего не узнает. — Она узнает, когда увидит этот хлам в твоем гараже. — Ладно. Давай поставим его в твой гараж. Что скажешь? — Скажу, что это глупо. — Брось. Это же приключение. Все получится здорово. Ты сможешь написать об этом в своей книге. Понимаешь? Расскажи, как двое парней убежали среди ночи, чтобы принести эту штуковину домой. Ты сможешь описать все, как было на самом деле, понимаешь? И воображение напрягать не придется. — Глупо. — Тебе что, не нужен ящик? — Нужен, но не такой. — А как насчет фотографии на обложку? — Ну, это было бы неплохо, но… — Так что берем мой «фотик». Может, нам и не придется тащить патефон сюда. Может, нам его и приподнять-то сил не хватит. Так хотя бы сфотографируем его. — Лучше сделать это днем. — Ты же помнишь, какой разнос мне Барбара устроила. Она ведь на меня всех собак навешала. Так ведь? — Ты что, и в самом деле хочешь поехать именно сейчас? — Электронные часы в телевизоре показывали 12:05. — Другого раза не будет. Ночной поход. Идея эта напугала Ларри. Но и привела его в возбуждение. Его нервы пронзила какая-то странная судорога. «Когда же в последний раз ты действительно предпринимал что — нибудь стоящее? Настоящее приключение». — Прямо, как Том и Гек, — сказал он. — Кто? — Том Сойер вылез из окна ночью, и они с Геком пошли на кладбище сводить бородавки. Мне всегда хотелось отмочить что — нибудь подобное. — У тебя, что, парень, бородавки есть? — Давай поедем за этим. С улыбкой Пит снова наполнил стаканы. — За игры и развлечения, — провозгласил он тост. Они чокнулись и выпили. Пит не выпускал стакан из рук. Он включил лампу около дивана. Потом перемотал видеопленку, выключил телевизор и вышел из комнаты. Ларри пил потихоньку виски и ждал. От виски стало тепло, но дрожь не унималась. Когда Пит вернулся, у его правого бедра висела кобура с револьвером, а на шее — фотоаппарат со вспышкой. — Я проверил в спальне, — тихо сказал он. — Барби спит без задних ног. Пит поставил на стол пустой стакан. Бутылку с виски он заткнул пробкой и вручил Ларри. — Ты будешь хранителем спиртного. — Нам не следовало бы брать это с собой. — Наплюй. Кто узнает? — Если нас остановят… — Не остановят. Успокойся, переживем. Пит выключил свет, и они вышли на улицу. При свете уличного фонаря Пит запер дверь. Ларри обхватил себя за плечи, чтобы не дрожать, и поспешил к машине, стоящей у обочины. Холодный ветерок дул ему в лицо. Захотелось заскочить домой за курткой. Но Питу холодно не было. Он все еще был в тенниске с короткими рукавами и голубых джинсах. «Если ему не холодно, то и мне не должно быть, — подумал Ларри. — Кроме того, в машине будет тепло». И верно, машина была теплой. Она должна была раскалиться на солнце, как печка, и все еще не остыла. Ларри взобрался на пассажирское место и вздохнул. — Держи. Он вручил Питу бутылку, из которой тот отпил большой глоток и отдал назад. Отпил и Ларри. — Ты в состоянии вести машину? — поинтересовался он у Пита. — Шутишь? Я даже слегка не захмелел. «А я захмелел, — подумал Ларри. — Я-то здорово захмелел. Но виски тут не причем. Это просто старое доброе возбуждение. А, может быть, это от страха». Пит завел машину. Света он не зажигал. Но, заехав за угол, включил фары. Они двинулись в ночь. — Думаешь, мы сможем найти город? — Не сомневаюсь. — Мы отъехали от отеля, кажется, направо? — Ну, если ты так считаешь. Пит вел машину в темноте в течение нескольких минут. Лишь когда они выехали на Прибрежное шоссе, Пит посмотрел на Ларри и сказал: — Знаешь, чего я понять не могу? С чего это ты решил писать про музыкальный ящик, а не про вампира? — Про вампиров уже написано до черта. — Но не про настоящих. Не перебивай меня, я считаю, что твоя история с музыкальным ящиком выглядит весьма бледно. Я думаю, что правдивый рассказ про то, как мы нашли вампира в городе призраков был бы… совсем другое дело, понимаешь? — Согласен, другое дело. — Помнишь этот фильм, «Ужас в Амитивилле»? Полагают, что этот рассказ достоверный. — Да, полагают, — сказал Ларри. — Но я слышал, что все это сфабриковано. — Может быть, — да, а, может быть, — нет. Дело в том, что они всем объявили, что это было на самом деле. И это определило все. Кроме этого, других фильмов про дома с привидениями не было. Предполагается, что это было в действительности, верно? — Верно. — Фильм сняли по книге, так? — Да. И книгу не сочли фантастикой. — А эта книга хорошо продавалась? — Шутишь? Ее расхватали в момент. — А что мешает тебе написать такую же правдивую книгу про вампиров? Сделай настоящий бестселлер, а они быстренько снимут по нему фильм! Ты — богат и знаменит. — Глупо. — Что ты имеешь против? Ты имеешь что — нибудь против денег? — Я и так неплохо зарабатываю. — Не спорю, живешь ты неплохо. А сколько у тебя бестселлеров? — Можно прекрасно обходиться и без того, чтобы твои книги вносили в списки бестселлеров. Те парни, что в списке, делают миллионы. Пит присвистнул. — Так много? — Конечно. Некоторые — по два миллиона. Даже больше. И это без права переиздания, продажи за рубеж и права экранизации. — Господи, и тебя это все не интересует? — Я не говорил, что не интересует. Я просто не хочу связываться с вампирами. — Эй, давай не будем водить друг друга за нос. Дело тут не в вампире. Дело в том, что у нее в груди торчит осиновый кол. Но нам же точно ничего неизвестно. А твоим читателям и подавно. Это именно то, что придаст рассказу силу. Подожди до конца и вытащи кол у нее из груди. Причем, в самой последней главе, понимаешь? Ты вытаскиваешь кол и смотришь, что произойдет. — Ну, я не знаю. Огни Мюлехед-Бенда остались позади. Пит свернул с главной дороги и направился в пустыню. Уличных фонарей больше не было, и дорога впереди освещалась теперь лишь огнями фар. Луна бледным светом покрывала суровый ландшафт из валунов, колючих кустарников и кактусов и высвечивала зубцы гор на горизонте. Все выглядело холодным и заброшенным. Ларри вдруг захотелось домой. Ехать по неровной террасе к патефону — автомату было очень противно. Но в мыслях у Пита было совсем другое. — Что ты собираешься сделать? — спросил Ларри. — То, что и хотел. Привезти домой патефон. Или просто сфотографировать его, если нам будет его не вытащить. — Тогда зачем все эти разговоры про вампиров? — Просто мысли вслух. Не нравится эта идея, не надо. Я не собираюсь тебя ни на что подбивать. Но скажи, ради Бога, почему ты не хочешь воспользоваться шансом заработать миллион баксов? — Уж больно объект пугающий. — Вот именно. — Пит потянулся, взял из рук Ларри бутылку, отхлебнул и положил ее обратно. — Вот именно, ты ведь и занимаешься тем, что пугаешь людей, верно? — Пугаю сказками. Не реальностью. Кому нужны настоящие ужасы, пусть смотрят теленовости. — Ну, твои романы не слишком отличаются. Слушай, мы же говорим о вампирах, а не об убийцах и ядерной войне. Разница лишь в том, что это будет правдивый рассказ. И он будет соответствовать твоему имиджу, понимаешь? Да от таких вещей рекламные агенты просто тащатся. Попробуй так, «Знаменитый писатель романов ужасов обнаруживает вампира во время отдыха». Это так и было. Ты почишь на лаврах, парень. И самое удачное то, что этого вампира можно прихватить с собой. — Просто прелесть. — Пусть только попробуют сказать, что ты все это выдумал. — Здорово. Ты хочешь, чтобы я разъезжал с трупом в тележке по округе? — Речь идет о миллионе баксов, Лар. Я бы решился. — В добрый час. — Черт возьми, я же не умею писать. А у тебя… — Он внезапно оглянулся. — Идея! Главным героем буду я. А ты будешь его другом, который описывает события. — Твоим Ватсоном. — Да, точно. Господи, был бы у нас магнитофон. Мы бы записали все это для книги. — Ты это серьезно? — Точно, черт возьми. Ты сможешь все это запомнить? Дьявол, не надо нам было так напиваться. — Верно. — Ларри отхлебнул еще глоток. — Я чувствую, что это будет лучшая книга и потрясающий фильм. Они будут правдивыми. — В этом что-то есть, — согласился Ларри. — Что-то? Да это станет бомбой. — Хотя сам рассказ надо еще придумать. — Эй, парень, да мы уже живем в рассказе. Ты живешь в нем с прошлого воскресенья, когда мы нашли эту тварь. Просто пиши все, как есть. Несколько глав, считай, уже готово. Потом опиши сегодняшний вечер. И то, как мы поехали за музыкальным ящиком, а я уговорил тебя поехать за вампиром. — Ну, это займет страниц пятьдесят, — сказал Ларри. — А дальше что? — Расскажешь о том, что произойдет, как мы идем в отель, вытаскиваем труп, грузим в машину и везем домой. — К кому домой? — У тебя есть, где его спрятать? — Таких, чтобы Джина не обнаружила труп, — нет. Кроме того, я не хочу иметь от нее секретов. — Как ты думаешь, какая у нее будет реакция? — На покойника в доме? — Ну, скажем, в гараже. — Ну, в восторг она не придет, уверен. — Барбара бы на нет изошла. — Слишком уж дорого нам обойдется эта книга. Пит промолчал. «Слава Богу, — думал Ларри. — Хорошо, что мы оба женаты. Можно считать, что эта затея провалилась, не начавшись». Ларри чувствовал громадное облегчение. Он глотнул виски и вздохнул. — Идея! — воскликнул Пит. — Это же часть нашего рассказа! Нам надо, чтобы вся эта ерунда происходила после того, как мы получим вещь, так? Можно написать всю эту чушь про то, как Джина и Барбара доставляют нам неприятности из — за этой штуковины. Но нам удается уломать их. — Вот это уже чистая фантастика. — Мы можем просто объяснить им суть дела, понимаешь? Мы же не собираемся хранить это у себя вечно. Пару месяцев, быть может, ну, пока ты пишешь книгу. А в конце мы отхватим приличный куш. Думаю, девочки пойдут на это. — А где куш для Барбары? — Меня зарежут, хорошо? — Ну, я смогу, пожалуй, перерезать тебе горло. А потом, сидя в тюрьме, напишу об этом роман. — Мне показалось, ты сказал, двадцать процентов? Это все — таки моя идея. Если бы не я, ты вообще не написал бы об этом. — Довольно верно. Не считая того, конечно, что я вовсе не собираюсь писать об этом. Все это — чушь собачья. — Так это и делает все таким грандиозным. Это — чушь. Это — дикость! Думаешь, Стефан Кинг упустил бы такой случай? Черта — с — два, он сделал бы это смеха ради. — Вот пусть он и пишет! У меня есть его адрес. — Но мой товарищ — ты. Я не хочу отнимать у тебя эту возможность. Это — твой шанс. — Спасибо. — Так что ты скажешь? Берешься? «Если ты откажешься, — думал Ларри, — он тебе этого никогда не простит. Он уже подсчитал, сколько будет 20 % от миллиона баксов. Получится, что я ограбил его. Не будет больше ни прогулок с ним и Барбарой, ни вечеринок, ни обедов. Конец всему». Он вспомнил, как весело они проводили время за последний год. Вспомнил Барбару, вытянувшуюся на диване, укутывающуюся поплотнее в халатик. «Может, это и не прервет дружбу, — говорил он себе. — Но это будет уже не то. Да и Пит был прав насчет книги. Это действительно могло бы оказаться стоящей вещью. Это мог бы быть второй „Ужас в Амитивилле“. Работа над книгой означала более тесное общение с Питом и Барбарой. Но это означало бы также и вторжение в твою жизнь трупа. Возможно, все и не так и страшно, если попривыкнуть». — Я думаю, что у нас возникнут большие проблемы с нашими женами, — сказал он. — Ничего такого, с чем бы мы не справились. Как ты считаешь? — Я полагаю, мы смогли бы снять комнату или вроде того, если они не разрешат держать труп у себя. — Конечно. Что — нибудь придумаем. Так ты начинаешь писать? — Может быть. — Ага! — Давай пока просто проговорим это, хорошо? Посмотрим на труп. Но я все — таки сначала хотел бы написать книгу про музыкальный ящик, так что давай сперва займемся им, а потом посмотрим. — О, парень, да это уже начало больших свершений. — Надо хорошенько пораскинуть мозгами.Глава 15
Когда фары машины осветили приближающийся гараж Бейба на восточной окраине Полынной Степи, Пит выключил дальний свет и сбавил скорость. В город они въезжали медленно. Ларри изучал залитую лунным светом улицу. Он загнал себя в ловушку с этой безумной идеей, но продолжал лелеять надежду, что что — нибудь стрясется и положит конец этой затее. Им необходима уединенность. Если там стоит машина… если в окне или в дверях будет гореть свет… Но улица, казалось, вымерла. В домах было темно. Машина выехала на стоянку перед Отелем Полынной Степи. Наклонившись вперед, Пит рассматривал здание. Они оба смотрели на двери. Но фасад здания был под покровом густой тени. Темнота казалась осязаемой. Не в состоянии разглядеть двери, Ларри представил, что они распахнуты настежь. Представил, что он видит вестибюль, нарисовал мысленно картину, — труп, стоящий на высохших ногах под лестницей и глазеющий на них. По телу Ларри поползли мурашки. Живот свело, будто по нему полз паук. — Поехали дальше, — прошептал он. — Верно. Ящик. Машина тронулась. Ларри поднял руку и пощупал под тканью свой сосок. Он был твердый, как камешек. «Значит, у мужчин такая же реакция, — подумал он. — Когда по телу бегут мурашки, соски твердеют». Он вспомнил, как Барбара рассказывала историю про темную церковь. Сконцентрировав на этом свое внимание, он забыл про труп. Но ему было неловко вспоминать соски Барбары. И он стал думать о Джине. Вспоминать, какая была Джина ночью, после увиденного во сне кошмара. Когда она легла на него сверху, скинув рубашку. А потом он склонился над ней, и ее худощавое тело в сумерках напомнило мумию, и он увидел себя под лестницей отеля, на коленях перед трупом. Высохшая коричневая кожа, ужасная усмешка, плоские груди, волосы под животом, отливающие золотом в свете фонарика. Ларри потряс головой, отгоняя видение, глубоко вздохнул. — Не знаю, выдержу ли я это, — пробормотал он. — Не бойся, Пит с тобой. Пит проехал мимо лавочки Холмана, развернулся и припарковался у бензоколонки. Выключил мотор. Каждый сделал по глотку виски. — Давай возьмем бутылку с собой, — предложил Пит. — Давай не будем. Пусть руки будут свободными. — Ларри закупорил бутылку и поставил ее на пол машины. Он вышел. Ежась на холодном ветру, Ларри попытался укрыться за машиной. Подошел Пит. У него был фонарик, но еще не включенный. Плечом к плечу они зашагали к лавке Холмана. Пустыня впереди казалась серой, каменистой поверхностью, где валуны и кустарники выделялись грязной светло — серой массой. Они совсем было подошли к заднему крыльцу здания, когда перед ними выросла неясная тень. Ларри вздрогнул. Пит согнулся и выхватил пистолет. А перекати — поле понесся дальше, подгоняемый ветром. — Дерьмо, — пробормотал Пит, пряча оружие. — Хорошо сделано, Быстрая Рука. «Ну, тут не один я такой нервный», — подумал Ларри. Его порадовало, что и Пит струхнул. — Может, лучше включить фонарик, — посоветовал он. — Это может нас выдать. — Кому? — Кто знает, друг, кто знает. Они зашли за дом и углубились в пустыню, держа курс на дальнюю смоковницу, растущую на берегу ручья. Навстречу им выкатился еще один перекати — поле, но Пит вовремя заметил его и не прореагировал. Ларри всматривался вперед. Хотелось бы ему, чтобы там было поменьше камней и кустарников, где можно спрятаться. Каждый раз, приближаясь к подобному месту, он замирал от страха. Каждый раз, проходя мимо такого места, он оглядывался назад, ожидая увидеть там нечто притаившееся, готовое наброситься на них. «Тут нет никого, кроме нас», — не переставая, твердил он себе. Но Ларри никак не мог совладать с собой. Наконец, они добрались до берега ручья. Ларри оглянулся и внимательно осмотрел то место, по которому они только что прошли. Пит сделал то же самое. Потом они стали вглядываться вперед. Склон был темный. Пит включил фонарик. Луч прошелся по склону, и они двинулись вниз. Ларри шагал рядом с Питом. Несколько раз они останавливались, чтобы осветить дно ручья и лишний раз убедиться, что там их ничего страшного не ожидает. Дно казалось Ларри незнакомым. Он понимал, что ручей с воскресенья не изменился, просто в темноте все выглядело совсем по — другому. Ларри даже не смог определить, на каком валуне сидела Барбара. «Мы не бродили бы сейчас здесь, если бы Барбаре не приспичило уединиться подальше от дома Холмана. Не нашли бы и патефона — автомата. Может быть, мы и обнаружили бы труп, но я сюда за ним ни за что бы не поехал». Ларри почувствовал, что ему тоже приспичило облегчиться. Когда они спустились на дно, он сказал: — Подожди минуточку. У меня тут срочное дельце. — Ради Бога, пожалуйста, — отозвался Пит. — Тебе посветить? — Да, спасибо. — Он взял у Пита фонарь. Пит подождал, пока Ларри не зашел за ближайший валун. Фонарь он зажал под мышкой, чтобы освободить руки. Стоя спиной к Питу, он расстегнул брюки. Тело обдало холодным ветерком. Чтобы его не забрызгало, струю он направил по ветру. Приведя себя в порядок, Ларри оглянулся. Бледный луч фонарика прошелся по темному кругу на земле. — Эй, Пит, где ты? — Я не хочу замочить ноги. — Иди сюда. — Он вытащил фонарик из — под мышки, пока подходил Пит. Ларри указал ему на круг. — Посмотри на это. — Кострище. — А раньше он тут был? — Не знаю. Может и был, да я не заметил. Они подошли к пятну. Центр кострища был черен от пепла и обгоревших головешек. И костей. Ларри разглядел с десяток костей, уцелевших среди пепла, — серых, с шарообразными утолщениями на концах. — Боже правый, — пробормотал Пит. — Думаешь, кролик? Пит пожал плечами. Он поднял кость длиной почти с фут. — Это кость не от кролика, — сказал он. — Скорее всего — койот. — Кто же, черт побери, ест койотов? — Да Псих-Долбаный-из-Пустыни, вот кто. — Пит бросил кость в кострище. — Это тоже подойдет для нашей книги. — Замечательно, — проворчал Ларри. Пит потрогал рукой один из закопченных камней. — Все еще теплый. — Не говори так. — Так и есть. Согнувшись, Ларри сам потрогал камень. Тот был холодный. — Черта с два. Пит рассмеялся. — Ты ведь поверил, так? — Дрянь какая. — Отойди — ка в сторонку. Я сниму это. Ларри отступил и продолжал освещать кострище, пока Пит налаживал аппарат и подключал вспышку. — А что, если тот, кто был тут, еще бродит где-то рядом? — Не бойся, его уже съели. — Ну, я бы не хотел встретиться с тем, кто ест койотов. — Скорее всего, он давно уже ушел. — Пит поднял аппарат, склонился над остатками костра и щелкнул. Вспышка осветила все кругом белым светом. Пит отступил назад. Шаг. Другой. Еще одна вспышка разрезала тьму. В ярком свете Ларри увидел ниже по ручью что-то непонятное. Направил на это фонарик. — Боже мой, — пробормотал он. Три камня были положены друг на друга. На вершине лежала голова койота, серый мех был перемазан в крови, в зубах была зажата кость. Вместо глаз зияли кровавые дыры. Пит опустил фотоаппарат и разинул рот. — Ух ты, — выдохнул он. — Кажется, нам лучше сматываться отсюда. Пит похлопал Ларри по спине и шагнул к сооружению. Поднял фотоаппарат. Снял. При свете вспышки Ларри заглянул в пустые глазницы. Его начал бить озноб, когда Пит шагнул правее, стал прямо перед мордой и щелкнул ее в упор. Ларри отвернулся, его рвало. Успокоившись, он попятился от этого места. Вытащил носовой платок, вытер им рот. Смахнул выступившие на глазах слезы. — Ты в порядке? — спросил Пит, подходя сзади. — Боже правый, — в ответ пробормотал Ларри. — Меня тоже подташнивает. Мерзкое зрелище. Тот, кто делает такие вещи, — лунатик долбаный, вот кто. Видишь, как он вырвал глаза? Интересно, он сделал это до того, как поел, или после. Ларри потряс головой. — Пойдем снимать патефон и пошли отсюда. — Дай мне фонарь. Я посмотрю, нет ли здесь еще чего — нибудь. — Ты с ума сошел? — Ларри отдернул руку с фонариком и пошел к тому месту, где лежал патефон — автомат. — Ах ты, — произнес Пит. — Вот дьявол. Мне бы не хотелось расставаться со своим ужином. На обратном пути это будет совсем уж ни к чему. — Он осматривался по сторонам. У Ларри по спине забегали мурашки. — Что это? — Похоже — ничего. — Ты слышишь что — нибудь? — Только ветер. Или это наш знакомый кретин — долбаный — пожиратель — койотов крадется за нами. — Прекрати. — Интересно, разговаривал ли он с головой койота, пока пожирал туловище? Ты как думаешь? Может, он поставил ее для компании. Чтобы было с кем поболтать. Беседовал с головой, пожирая тело. Ларри вспомнил, что когда его рвало, он тоже подумал об этом. — Интересно, съел ли он и глаза тоже? Это в голову Ларри не приходило. — Может, ему просто не понравилось их выражение. — Может быть. Наверное, мы этого никогда не узнаем. По крайней мере, пока нам не предоставится возможность поговорить с ним, — хихикнул Пит. — Давай передохнем. Ларри обошел вокруг большого валуна. Осветил его. — Барбара здесь сидела? — Наверное. Ларри вел лучом фонарика по склону, пока не осветил заросли кустов справа от них. Через ветки просвечивали хромированные и грязно — розовые пластмассовые части патефона. — Вот он. Они поспешили к нему. Ларри смотрел на патефон, лежащий в кустах, весь смятый и продырявленный. Перед глазами возникла фотография на обложке книги. «Ящик» Лоуренса Данбера. «Вот это то, что я собираюсьнаписать, — сказал себе Ларри. — А не какую-то там чертовщину про вампиров». — Давай посмотрим, сможем ли мы поднять его? — предложил Пит, наклоняясь. Ларри представил, как они тащат ящик по крутому склону. Увидел, как он оступается, падает и катится вниз. А ящик летит следом и придавливает его. Пит поднимает ящик. «Лучше тебя не трогать, Лар. Я еду за помощью». Пит оставляет ему револьвер и спешит прочь. Он остается лежать один, полупарализованный. Вскоре он слышит, как к нему кто-то ползет. Это оборванный отшельник, перемазанный кровью койота, с ножом в руке. «Интересно, а с чего это я взял, что отшельник всего один?» — О чем задумался? — спросил Пит. — Давай лучше не будем трогать его. — Кажется, ты прав. Бог знает, что там под ним. Или внутри его. Не хотелось бы потревожить гремучую змею или разворошить скорпионье гнездо или еще чего — нибудь похлеще. — Вот это как раз то, что мне в тебе нравится, — сказал Ларри. — Ты — рисковый парень, но не дурак. — Моя матушка слабоумных не рожала. — Пит поднялся на ноги. Отступил от патефона и поднял фотоаппарат. Ларри шагнул в сторону. Он смотрел вдоль ручья и освещал его высохшее русло фонариком. Ларри водил фонариком из стороны в сторону. Кусты и камни вокруг были слишком малы, за ними не спрячешься. — Если увидишь Рэга-Пустынную Крысу, — крикни. — Я не крикну, я заору благим матом. Пит расхохотался. Ларри продолжал стоять к другу спиной. Боковым зрением он уловил четыре вспышки света. — А почему бы и тебе не сфотографироваться? — предложил Пит. — Мы бы напечатали пару снимков тебя на фоне ящика. С неохотой оставив свои обязанности часового, Ларри шагнул назад и встал рядом с патефоном. Нагнулся над ним. Красное пламя вспышки ударило ему в лицо. — Скажи «Чииз». — Давай быстрее. — Скажи «Главный чииз». — Черт бы тебя побрал. Белый свет ослепил Ларри. Пит сделал еще снимок, затем подошел поближе и щелкнул его еще пару раз. — Ну, вот теперь все. — Похоже, с моим зрением тоже — все. — Ларри выпрямился, протирая глаза и моргая. Перед ним все плыло, перед глазами кружились темные точки. — Тут мы все закончили? — спросил Пит. — Конечно, все. — Хочешь вернуться за сувениром? Заберем голову с собой и положим в холодильник. — Да. Почему бы тебе не прихватить ее? — Ха! Я что, с дуба рухнул? — Труп же ты хочешь притащить домой, — сказал Ларри, заходя за кусты и выбираясь из оврага. — Не пойму, в чем же разница? — Но труп же ведь не в крови и грязи. — На мой взгляд, достаточно грязный. — Ну, голова койота на миллион баксов не потянет. На миллион зелененьких. Да за такие деньги я бы его голыми руками домой пешком принес. — И съел бы его? — спросил Ларри, почти развеселясь, как только вылез из оврага. — А мне кто-нибудь миллион за это даст? — Ну, предположим. — А мне его сначала можно будет прожарить? — Ни за что. Сырым ешь. — Ты в своем уме, парень? — Я? Они поднялись на пригорок, и в лицо Ларри ударил порыв ветра. Тут он дул гораздо сильнее, чем в овраге. Но Ларри все равно был рад, что выбрался оттуда. Он чувствовал себя незваным гостем в логове пожирателя койотов, Рэга-Пустынной Крысы. И заспешил вперед, пытаясь поскорее уйти от обители этого сумасшедшего. Ларри все время посматривал назад. Пит тоже оглядывался, но не так часто. Наконец, они дошли до машины. Ларри одним махом вскочил на сиденье, захлопнул дверцу и запер ее. В кабине было тепло. Хорошо было укрыться от ветра. Лицо и руки слегка пощипывало. Ларри откупорил бутылку с виски и приложился пару раз, пока Пит садился за руль. Ларри протянул бутылку Питу. Пит покачал головой. Он щелкнул выключателем, и кабину машины залил свет. Нервно поглядывая на Ларри, Пит нырнул под сиденье. Ларри наблюдал, как он шарил по полу машины, — голова его вертелась во все стороны, а пальцы нащупывали ручку оплетенной двухлитровой бутыли. «Боже, да он боится, что кто-нибудь мог забраться в машину!» Пит смерил длину своего пикапа и поднял голову. — Здесь прохладно, — сказал он, вылезая. Сев на место, он выключил свет в салоне. Завел мотор. Пит протянул руку Ларри, и тот вложил в нее бутылку. Выпив, он отдал ее обратно. — Ну что, мы готовы повеселиться по — настоящему? — Я лично уже достаточно повеселился на сегодня. — Ну ты же не бросишь меня, так ведь? — Да что ты станешь делать с трупом, даже если мы и привезем его домой? — Ты напишешь о нем роман. — О чем? О том, как у нас в доме гостил какой-то псевдовампир? — Точно. — Пусть себе лежит здесь. Пока женщины не заставили нас избавиться от него. — Верно. Нам надо что-то с ним сделать. Может, мы выясним, кто она такая. — Это каким же образом? — Начнем с начала, Лар. Давай притащим ее домой, а потом решим, что делать дальше. — А почему бы нам сперва все не выяснить, а уж потом перевозить ее? — Да мы уже приехали. Когда еще будет такая возможность? Давай, друг, мы же договорились. Не подводи меня сейчас. — Я не подвожу. Я просто не понимаю, чего мы этим добьемся. Наш роман должен быть не просто историей о паре идиотов, притаскивающих домой всякую дрянь и доводящих своих жен до кондрашки. Даже правдивая история нуждается в постоянном развитии сюжета, в драматических событиях, кульминации. Особенно в кульминации. А у нас же ничего нет. — Ну, мы случайно выдергиваем кол. — А эта проклятая тварь лежит себе, как ни в чем не бывало. — Может, — да, а, может, — нет. — Ну, продолжай. Ты же сам сказал, что это — не вампир. — Ну, мы же точно ничего не знаем. Очевидно, кому-то показалось, что она — вампир. — Хорошо. Предположим, мы выдергиваем кол, и она оказывается вампиром? — Ну, это будет нечто, а? Тогда у нас точно будет бестселлер. — Если она нам не перекусит раньше глотки. — Ну, мы примем все меры предосторожности, когда надо будет. Понимаешь, всякие там распятия, связки чеснока. Купим пару наручников или свяжем ее покрепче. — А что будет, если мы вытащим кол, а ничего не случится? Похоже, что так и будет. Тогда что? Пит тронул машину с места. — Большая неудача, — вот, что будет, — объяснил ему Ларри. Пит вывел машину на дорогу и медленно двинулся по направлению к Отелю Полынной Степи. — Давай просто поедем домой и выбросим все это из головы. — Ты же сам сказал, что мы все должны проговорить заранее, на слух. — Мой слух велит забыть об этом. — Я придумал кое — что получше. — Пит повернулся к Ларри. В неясном лунном свете его зубы сверкнули в улыбке. — Ты говоришь, что мы потерпим неудачу, если выдернем кол, а труп останется как есть. Давай сразу сейчас выясним, вампир она или нет. — Он повернул машину к отелю и остановился около дверей. — Давай пойдем и вытащим кол.Глава 16
Ларри дрожа стоял перед машиной и направлял луч от фонарика на двери отеля. Они были закрыты. Засов болтался на одной петле, и никто не исправил то, что раньше сломал Пит. Дужка так и висела вырванной из косяка. Пит подошел к двери, держа в руках монтировку. — Она тебе не понадобится, чтобы войти сюда, — прошептал Ларри. Кивнув, Пит приладил инструмент за пояс. Он оглядел улицу. Потом поднял аппарат и сфотографировал двери. Когда Пит шагнул в двери, Ларри остановил его, схватив за плечо. — Минуточку. — Я собираюсь войти. Если ты боишься… — А ты — нет? — Ну, конечно, боюсь. Но это меня не остановит. Можешь подождать здесь, если хочешь. Рука Ларри опустилась. Он пошел следом за Питом. Ноги у него подгибались, словно ватные, и дрожали. Под ложечкой сосало. Сердце сильно билось, а рот судорожно хватал воздух. «Кто же напишет книгу про Пита, — думал он, — если я сейчас сыграю в ящик от сердечного приступа?» Пит открыл дверь. Ларри осветил фонариком вестибюль. Луч заплясал по ступенькам лестницы, скользнул по балюстраде и спустился вниз, по пустой поверхности направо. Они зашли внутрь. Пит прикрыл за ними дверь. «Я внутри, — подумал Ларри. — Боже правый!» В отеле ветра не было. Ларри слышал его вой, но его больше не обдувало. Здесь было тепло. Но холоднее, чем в машине. Дрожь не унималась. По телу бегали мурашки. Он чувствовал, что покрыт гусиной кожей с головы до пят. Казалось, даже внутренности сжало ледяной рукой. Ларри водил фонариком взад и вперед. По деревянному, засыпанному песком полу. По регистрационной стойке. Вдоль стен. Чуть повернувшись, он осветил забитые досками окна. Закрытые двери. Щелчок и вспышка заставили его вздрогнуть. Зажужжала автоматическая настройка. — Хочу снять общий вид, — прошептал Пит. Он щелкнул несколько раз, поворачиваясь по кругу, чтобы не упустить ни одной детали вестибюля. Пока он вертелся, Ларри присел на корточки, чтобы унять судорогу. — Ты в порядке? — прошептал Пит. — Едва ли. — Спусти штаны, тебе еще домой в них ехать. — Ха — ха. — Я поднимусь наверх и щелкну оттуда. Ларри встал, но следом за ним не пошел. Он освещал лестницу. Пит поднимался по ступенькам, держа фотоаппарат в обеих руках. Вдруг он замер на месте. — Очень интересно. Посмотри. Поморщившись, Ларри заставил свои ватные ноги шагать к лестнице. Он добрался до Пита. Четыре грязных обшарпанных доски были перекинуты через пролом. Они закрывали дыру, куда провалилась Барбара. — Ты понимаешь, что это означает? — спросил Пит. — Давай уйдем отсюда. — Боже, надеюсь, он не забрал нашего вампира? «Боже, хоть бы забрал», — подумал Ларри. Он надеялся, что не выдал своих мыслей. «А что, если это тот пожиратель койотов?» Ларри осветил верхние ступени. Свет проник в коридор второго этажа, бросил светлый блик на стену. Он посмотрел туда, почти ожидая увидеть сумасшедшего, притаившегося за перилами. Пит вытащил револьвер, он не паниковал. «Этот страх прикончит меня». Ларри пытался отвести взгляд от коридора верхнего этажа. Но не осмеливался сделать этого. Пит протянул ему револьвер. — Подержи — ка минутку. Ларри переложил фонарик в правую руку, а в левую взял револьвер. Направил его дулом в коридор. Тяжесть девятого калибра действовала успокаивающе. Очень успокаивающе. «Это все равно, что надеть пальто, это унимало дрожь и успокаивало. Нет, это даже еще лучше. Понятно, почему Пит был так спокоен. У него на бедре висела эта пушка». Пит заснял лестничную площадку. Потом, повесив аппарат на ремне, нагнулся и поднял одну из досок. Поставил ее к стене. Когда туда последовали все четыре доски, он сфотографировал дыру. Не думая больше о том, кто мог здесь прятаться, Ларри заглянул в пролом на площадке. Он увидел острые края досок, так исцарапавшие Барбару. Вспомнил, как обнял ее, пытаясь вытащить. Вспомнил мягкое тепло ее груди под руками. Вспомнил, как она стояла в дверях, распахнув блузку. Опомнился Ларри, когда Пит начал укладывать доски на место. Он почувствовал, что не дрожит больше. Интересно, отчего это так: потому, что у него был пистолет, или потому, что вспомнил Барбару. «Наверное, — решил он, — от того и от другого вместе». — Ладно, — сказал Пит, поднимаясь на ноги. Он протянул руку за оружием. — Пусть пока остается у меня, — попросил Ларри. С минуту Пит молчал. Потом пожал плечами: — Конечно, почему бы и нет? Они повернулись и стали спускаться. — У нас уже много хороших снимков этого места. А в книге про Амитивилле есть фотографии? — Нет. — Здорово. Наша будет лучше. Они спустились с лестницы и обошли регистрационную стойку, песок поскрипывал под ногами. Панель под лестницей была на месте, в том же положении, что и раньше. Распятое тело Христа поблескивало золотом. Пит отошел на несколько шагов и сфотографировал панель, закрывающую пространство под лестницей. Подойдя вплотную, Пит ощупал доски панели. Он пытался отыскать щель, куда бы просунуть пальцы, но не мог отыскать ни одной и взял в руки монтировку. Вставил острый конец в щелку. Медленно, пытаясь не шуметь, надавил на инструмент. — Сезам, откройся, — прошептал он. С тихим скрипом, скрежеща гвоздями, часть панели отошла на полдюйма. Пит просунул в щель пальцы левой руки. Монтировку он вернул за пояс. Обеими руками он стал отрывать панель. Гвозди скрежетали. Щель увеличивалась. Наконец, панель полностью отошла от стены. Образовался проем в четыре фута шириной. Пит вытянул руки и взялся за края панели… Он стал похож на живое воплощение распятого тела, когда поднимал панель и относил ее в сторону, — распятие почти касалось его щеки. Он прислонил панель к лестнице, вытер руки о штаны, вернулся и сфотографировал проем. Ларри подождал, пока Пит подойдет к нему вплотную. В проем они шагнули вместе. «Пусть этой твари тут не будет», — молился Ларри, ведя лучом фонарика влево. Луч света выхватил из тьмы ноги трупа. Чуть приподняв луч, Ларри осветил старое коричневое одеяло, закрывающее тело. Одеяло чуть оттопыривалось там, где был кол, напоминая маленькую палатку. Выше одеяла виднелось коричневое лицо трупа. Пит толкнул Ларри локтем. — Что такое? — прошептал тот. — Никто с трупом не сбежал. — Это очень плохо. — Я сниму ее отсюда, — сказал Пит. Маленькое пятно красноватого блика от видоискателя появилось на одеяле. Оно поднялось вверх до ступенек, как раз над головой трупа. Ларри казалось, что стук его сердца заглушал свистящий звук автоматической настройки аппарата. Красное пятно замерло на буром лбу, коснулось глазницы, поползло по впалой щеке и остановилось на зубах. Ларри зажмурился, чтобы не ослепнуть от яркой вспышки. Он почувствовал ее даже сквозь закрытые иски. Потом еще одну. — Пошли, — прошептал Пит. Ларри открыл глаза и двинулся следом за Питом. Хотя он и продолжал освещать гроб, но старался даже не смотреть в ту сторону. Согнувшись, Пит добрался до края гроба и ухватился на него. Крякнул. Гроб продвинулся, проскрежетав по полу. Ларри отошел в сторону, и Пит протолкнул гроб мимо него. Пит вытащил гроб в вестибюль. Ларри шел следом. — Что же ты делаешь? — громко прошептал он. — По — моему, он там не смотрится, — сказал Пит. — Господи. Ларри и сам был рад выбраться из — под лестницы. Но это было уже слишком. Во всех отношениях. Этой твари было здесь не место. Место ей было под лестницей, но никак не в вестибюле, Бог тому свидетель. — Мы должны затолкать ее на место. Вместо ответа Пит щелкнул аппаратом. Белая вспышка осветила песчаный пол, гроб, ноги и лицо трупа, ее светлые волосы, одеяло. Одеяло. У Ларри сжалось сердце. — Пит. — Перестань скулить, а? — Одеяло. — Что с ним такое? — Сейчас оно лежит по — другому. — Смотри — ка, действительно, ты прав. В воскресенье Пит оставил одеяло небрежно наброшенным, лежащим комком на груди и животе. Барбара натянула уголок, чтобы прикрыть бедра. Теперь же оно было расправлено, аккуратно закрывая все тело от плеч до колен. — Может, это сделал тот парень, что закрыл пролом на площадке, — сказал Пит. Его голос звучал просто потрясающе спокойно. Даже без пистолета в руках. — Это значит, он понял, что мы нашли тело. — Он не знает, что нашли его именно мы. Просто кто-то. — Мне это не нравится. — Его же здесь нет, так ведь? — Но он может здесь быть. — Ларри осветил лестницу. Там было пусто. — Как только он появится, мы расспросим его. — Верно. Конечно. А что, если ему не понравится, что двое каких-то парней якшаются с его вампиром? — А ты в курсе, что может сделать с человеком 9 калибр? Просто сдует его, а тому покажется, что на него налетел тяжелый грузовик. Так что без крайней нужды не стреляй. — Боже, — пробормотал Ларри. — Прикрой меня, пока я буду ее фотографировать. — Пит нагнулся и сдернул одеяло с трупа. Глаза Ларри при свете вспышки замерли на коле, торчащем из груди. Пит ходил вокруг гроба, делая все новые снимки. Потом подошел к Ларри и опустил камеру. — Хорошо, парень. Пришло время убедиться, настоящая ли она. По спине Ларри пошел холодок. — Не надо. Пит улыбнулся и поднял брови. — Ты же сам говорил, что если она не вампир, то и не нужна нам. — Ради всего святого, сейчас же ночь. Пит шагнул к нему. Поднял фотоаппарат над головой. — Может, ты снимешь все это для потомков. — Он повесил аппарат на шею Ларри. Ларри ощутил его тяжесть. Пит подошел к изголовью гроба и встал на колени. Его рука ухватилась за кол. — Не смей. — Не трусь, парень. Ларри поднял револьвер. Улыбка слетела с лица Пита. — Иисус Христос. — Убери руки. Рука отлетела от кола, как ошпаренная. — Я убрал ее, убрал. Боже! Ларри опустил пистолет. Он потряс головой. Ему до сих пор не верилось, что он мог угрожать другу пушкой. Ему стало не по себе. — Прости. Ради Бога, прости меня, Пит. — Господь с тобой, парень. — Прости. Послушай. Мы возьмем это с собой. Отвезем домой. Напишем книгу. Хорошо? И ты сможешь вытащить кол, но когда придет время. Мы сделаем это днем. Сперва мы свяжем ее или — как ты там говорил. Мы сделаем, как надо, так, чтобы никто не пострадал. Хорошо? Пит кивнул и встал с колен. Обошел вокруг гроба. Ларри подошел к нему. — Слушай, забери у меня эту штуку. Пит взял у него револьвер. — Мне бы следовало сунуть тебе его под нос и посмотреть, как бы тебе это понравилось, — сказал он. — Черт тебя побери, понял? — Давай, валяй. Так мне и надо. — Ха, — он убрал револьвер в кобуру. Взял Ларри за локоть и посмотрел ему в глаза. — Мы — партнеры, парень. Мы хотим стать богатыми партнерами. — Я не должен был целиться в тебя, Пит. Я не знаю, что такое… Прости меня. Я и в самом деле не хотел. — Да ладно. Они пожали руки. У Ларри комок застрял в горле. Он чуть не плакал. — Хорошо, друг, — сказал Пит. — Давай вытащим эту суку отсюда и рванем домой.СТОЛКНОВЕНИЕ
Глава 17
— Не делай этого! Я тебя предупредил! — А, не будь трусливой киской, — Пит начал тянуть из груди трупа кол. Тот медленно пополз вверх. Ларри выстрелил. Пуля пробила лоб Пита. Из затылка брызнула кровь, и вылетели мозги. Ларри увидел, что, падая навзничь, Пит не выпустил из рук кола. Кол был вытащен. — Нет! — закричал Ларри. Отбросив револьвер в сторону, он бросился к гробу, к Питу, распростертому на полу холла, к заостренному колу, зажатому в его мертвой руке. «Ты, ублюдок! — подумал он. — Ты, ублюдок, как ты мог это сделать!» Надо забрать у него кол! Надо воткнуть его обратно. Быстрее! Пока не поздно! Но бежать быстро он не мог. Ноги проваливались в песок. Всего несколько минут назад это был тонкий слой, теперь же груды песка лежали, словно дюны на морском побережье. Неужели кто-то оставил открытой дверь? Ларри оглянулся. Дверь действительно была открыта. Там, по колено в песке, стоял человек, его темную с капюшоном «Сутану развевал ветер. Сутана была похожа на монашескую. Лицо было скрыто капюшоном. В поднятой правой руке он держал распятие. Ларри в ужасе отвел глаза от незнакомца и попытался бежать быстрее по рыхлому, осыпающемуся песку. „Не успею“, — подумал он. Он был далеко от трупа. Тот все еще был похож на высохшую мумию, но Ларри услышал, что он дышит. „Может, этот парень одолжит мне свое распятие?“ Ларри оглянулся. Капюшон был откинут назад. У незнакомца оказалась безглазая окровавленная голова койота. Теперь распятие было зажато в его пасти и хрустело на зубах. Когда Ларри посмотрел снова вперед, у него перехватило дыхание. Гроб был пуст. Но тут он увидел, что Питер садится. Ларри вдруг почувствовал такое облегчение, что чуть не расплакался. — Я все — таки не убил его! Слава богу! Слава… — Он чувствовал себя совершенно выпотрошенным. Но Пит сидел не потому, что был жив. Его держала какая-то уродливая старуха, сидящая на полу позади него. Ее высохшие ноги обвивались вокруг его пояса, а руки обхватили его грудь. Старуха причмокивала и сосала из открытой раны на затылке Пита. Ларри закричал и проснулся. Он лежал один в кровати. В комнате было темно. Перекатившись на бок, он глянул на будильник. 4:50. Ларри застонал, вспомнив, что сегодня субботнее утро и что он находится в постели всего менее часа. Он вспомнил, что они сделали. „Боже, если бы все это оказалось лишь ночным кошмаром. Если бы мне только приснилось, что мы ездили туда“. Но дело сделано. „По крайней мере, я не убил Пита, — подумал он. — Слава Богу, что хоть это оказалось всего лишь кошмарным сном“. Ларри вылез из постели. Голый, потный и дрожащий, он подошел к окну. Над самой крышей гаража висела луна. Ларри не хотел думать о том, что было внутри гаража. „Не надо было этого делать, — подумал он. — Нужно отвезти его обратно и положить снова под лестницу“. Интересно, смог бы он это сделать сам? Нет. Один он не сможет даже посмотреть на гроб, не то что везти труп в Полынную Степь и тащить в этот чертов отель. Ларри вернулся к кровати, тяжело опустился на край матраца и потер лицо. Ему необходимо выспаться. Хорошенько выспаться. Но он знал, какого рода сон ждет его. „Ни за что бы этого не сделал, — подумал он. — Ни за что“. Ларри побрел в ванную, включил душ и встал под горячую струю. Ему было приятно ощущать, как вода струйками стекает по его холодному телу. Она разгладила все его мурашки, расслабила напряженные мускулы. Но туман в голове не рассеялся. Мозг его, казалось, оцепенел. „Вряд ли я смогу писать сегодня, — подумал он. — Во всяком случае, пока не высплюсь. Поработать над корректурой рукописи? Ведь именно поэтому ты не поехал с Джиной и Лейн“. Боже, как бы ему хотелось, чтобы он поехал вместе с ними. Тогда ничего бы этого не произошло. Он опять увидел себя в отеле, с револьвером, направленным на Пита. „Черт, я все равно бы не убил его. Но даже целиться в него… Это было ужаснее всего. Даже хуже этого чертова трупа в гараже. Теперь придется жить с этим, — подумал он. — Это произошло, ничего теперь не изменить. Надо написать для него книгу. Это, вероятно, не займет много времени, и ее можно будет продать. Отдать кусок Питу, и он будет счастлив. Он посчитает, что это стоит направленного на него ружья. Может, после этого я перестану испытывать чувство вины. Итак, пишу книгу“. Ларри выключил душ, вылез из ванны и вытерся, затем побрел в спальню. Там он вытащил из комода спортивный свитер и носки, с трудом влез в рубашку и брюки. „Напишу книгу, — подумал он. — Но не сегодня. Слишком опустошен“. В кухне он сварил кофе. Принес кружку в гостиную, устроился в своем шезлонге и решил почитать. Взгляд его передвигался по строчкам дешевенькой книжки, но слова казались несвязными и бессмысленными. „Один час сна, — подумал Ларри. — Чего же ты хочешь?“ Он закрыл книгу. Потягивая кофе, смотрел в пространство. „Не могу же я тут сидеть, словно зомби. Поработаю над „Сумасшедшим домом“, — решил он. — Наверно, с этим я справлюсь, просто просмотрю и исправлю все, как было“. Ларри рывком поднялся со стула, взял свою пустую кружку и направился в кухню. „Чертова редакторша. Если бы не она, я бы сейчас был в Лос-Анджелесе. Не поехал бы в этот чертов городишко. И ничего бы этого не случилось“. Ларри наполнил кружку кофе, принес ее в свою рабочую комнату и вздохнул, глядя на рукопись. Работы было слишком много. „Может, сначала сделать несколько набросков для „Ящика“? Что — нибудь о ребятах, которые собираются притащить его домой, наталкиваются на кострище… пожиратель койота… а что, если этот парень как-то связан с прошлым? Может быть персонаж из шестидесятой главы? Один из мотоциклистов? Спятивший с ума, он все время околачивается где-то поблизости, живя за счет даров земли“. „Наверное, бессмысленная идея, — подумал Ларри. — Откуда знать, как он должен выглядеть? Хотя можно и вставить. Потом решу, стоит ли это делать“. Он включил свой компьютер и установил записи, сделанные накануне. Дошел до последнего абзаца. „Но, может быть, есть еще какие — нибудь „ящики“? Бог с ними“. А гроб? Вот тебе и еще один ящик. Ларри набрал: „Записки — суббота, 8 октября“. Интервал вниз, красная строка. „Ребята отправляются за музыкальным ящиком. В канаве неподалеку они находят следы костра и разлагающиеся останки койота, которого кто-то съел на обед. Кто? Сумасшедший отшельник, которым оказался мотоциклист из шестидесятой главы? Все эти годы он бродит где-то поблизости. А, действительно, кто съел койота? Что, если тот же самый тип, что забил лестничную площадку и расправил одеяло на трупе? Что, если он следил за нами? Что, если он выследил нас?“ Ларри пробил два интервала. „Кто-то, — написал он, — вбил заостренный кусок дерева в сердце женщины. Он оставил ее в гробу без крышки и спрятал труп под лестницей в заброшенном отеле в городке Полынная Степь. Мы обнаружили его там. Меня зовут Лоуренс Данбер. Я — писатель романов ужасов. Эта книга — не роман. А ужас это или нет, вы можете судить сами. Вот как это произошло. В воскресенье, 2 октября, мы выехали из Мюлехед-Бенда, чтобы осмотреть старинный городок, расположенный в пустыне на западе. Когда мы двинулись, утро было ясным и теплым. Пит вел машину. Я держал дробовик. Наши жены налили из термоса кофе, передали нам пластиковые чашечки и выдали первую порцию пирожков из того ассортимента, что я приобрел утром“. „Неплохо для начала“, — подумал Ларри. И продолжал работать. Работа ладилась. Кофе кончился. Ларри зажег трубку. Слова лились сами собой. Словно в голове говорил какой-то голос, а ему оставалось только писать под диктовку. Ларри представил своим будущим читателям Джину и Пита с Барбарой. Обрисовал красоту бесплодной пустыни, через которую они ехали к Серебряному Перекрестку. Рассказал о старинном западном городке, описал те своеобразные магазинчики, которые они посетили, парней в ковбойских нарядах, перестрелку, организованную на Мейн-Стрит, бутерброды и пиво в салуне. Наконец, когда они уже были готовы покинуть живописный город и сели в машину, Пит произнес: „Как насчет того, чтобы сделать небольшой крюк по дороге домой?“ Ларри вернулся к началу и, пронумеровав страницы, присвистнул от удивления. Он написал пятнадцать страниц! Не может такого быть. Ларри взглянул на настенные часы. Половина девятого. Он работает почти три часа. Получается в среднем пять страниц в час. Обычно бывало около двух. „Надо всегда писать, когда на взводе“, — подумал Ларри. Может, это все макулатура? Он перечитал главу. Вроде на макулатуру не похоже. Выглядит так же хорошо, как и все, что он писал раньше. Может, даже лучше. Он чувствовал, что превратил заурядное посещение Серебряного Перекрестка в остросюжетную, захватывающую историю, богатую происшествиями. Персонажи были словно живые, особенно Барбара. В главе преобладало ее присутствие. „Так и должно быть, — сказал себе Ларри. — Барбара — действительно главное действующее лицо в этой истории“. Но он боялся, что его увлечение Барбарой станет слишком очевидным. Ведь книгу сможет случайно прочитать Джина. Да и Барбара тоже. Даже ничего не читающий Пит наверняка захочет одолеть эту. Нельзя создать у них неправильное представление. „Надо быть поосторожнее, — предупредил он себя. — Обращу на это внимание, когда буду перечитывать. Чтобы не получилось слишком уж неприлично“. Ларри не хотелось отрываться, но стало слишком жарко. Он стянул свитер и потянулся, облегченно вздохнув, так как мускулы у него затекли, теплый ветерок ласкал кожу. Ларри встал, еще разок потянулся, затем прошел в ванную. Там он протер дезодорантом под мышками и помочился. Потом отправился в спальню, бросил спортивный костюм на стул и надел шорты и тенниску. Свободная, легкая одежда пропускала воздух. Почувствовав себя значительно лучше, Ларри прошел в кухню. В холодильнике он нашел сваренное вкрутую яйцо. Ларри очистил скорлупу и стал есть прямо над мусорным ведром. Во рту было сухо. Он понимал, что если посыпать яйцо солью, то будет гораздо вкуснее, но отвлекаться по пустякам было некогда. Ларри стоял над ведром, пока не доел яйцо. Затем вновь налил себе кружку кофе и вернулся в кабинет. Вторая глава пошла почти так же хорошо, как и первая. Но в ней он был поосторожнее. Он теперь подвергал цензуре голос в голове, отказавшись использовать некоторые детали, которые тот предлагал для описания внешности Барбары. Дойдя до того места их путешествия, когда они проезжали мимо развалин старого каменного дома незадолго перед Полынной Степью, Ларри остановился. Он зажег новую трубку и посмотрел на экран. Может, лучше опустить диалог между Питом и Барбарой о том, что они словно привязаны к этому месту? Нет, это должна быть правдивая история. Они действительно все это говорили. Ларри понимал, что от правды он уже отклонился, несколько затушевав свою собственную роль. „Черт, но этот разговор все — таки был. Опишу все правдиво. Кроме того, он многое расскажет об их взаимоотношениях, поможет их сделать более понятными“. — Мы потратили слишком много времени, околачиваясь здесь. — Будьте осторожнее, мистер. По тону голоса Барбары я понял, что Пит говорит не фигурально. Я представил себе, как бы это выглядело, если бы я оказался внутри этих полуразрушенных стен старого дома вместе с Джиной. Уж наверное не молился бы на коленях. Но как здорово! Я бы предпочел оказаться сейчас там, чем ехать с Питом и Барбарой к развалинам мертвого города». Ларри ухмыльнулся, глядя на экран. «Хорошо получилось». Он продолжал писать. Все шло гладко, пока не пришло время Барбаре ответить на зов природы. Надо ли это вставлять? А как без этого перейти тогда к оврагу позади лавочки Холмана? «Расскажу все, как было», — решил Ларри. Так и сделал. Он уже успел написать, как Барбара уходит, а Пит идет ее искать, их ожидание, волнение, наконец, как они с Джиной отправляются на поиски. Они все были в овраге, изучая музыкальный ящик, как вдруг раздался звонок у входной двери. Ларри посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Он застонал, поднявшись на ноги, они настолько затекли, что Ларри едва мог двигаться. Он отер с глаз пот и открыл дверь. Пит, в трикотажной рубашке и джинсах, выглядел хорошо отдохнувшим, свежим и бодрым. — Делаешь зарядку? — спросил он, входя в дом. — Пишу. — Вот уж не знал, что писать такое тяжкое занятие. Тебе надо проветрить дом, старина, здесь жарче, чем в преисподней. — Угу, — промычал Ларри. Он приспустил шторы немного пониже. — Хочешь кофе или еще чего? Пит покачал головой. — Уже принял свою утреннюю дозу. — Ты такой свеженький и так распушил хвост, что и плюнуть некуда. Пит засмеялся. — А ты выглядишь, словно тебя поджаривали на сковородке. Как насчет того, чтобы привести себя в порядок и поехать с нами? Мы с Барби собираемся прокатиться за реку, проверить, как функционирует казино. Приглашаем и тебя. Ларри почувствовал, как в голове опять помутилось. — Не издевайся. Я того и гляди рухну. — Ларри растер лицо руками и зевнул. — Очень поздно лег вчера? — Ха — ха. Я поднялся, проспав всего час. — Надо было спать, как я. Чувствую себя, как молодой олень. — Да что там говорить… Я начал новую книгу. — Книгу? — Угу. — Фантастика! Старина, ты не теряешь даром времени. — Наверное, я просто хочу поскорее со всем этим покончить. — Ты действительно пишешь об этом? Ларри кивнул. Голова была тяжелой. — Почти закончил третью главу. Это… Чувствую, что я на волне. Действительно, хорошо продвигаюсь. — Ладно, не буду тебе мешать. Забудь, что я тут говорил о казино. Барби скажу, что не смог вытащить тебя. — Ты не говорил ей о… об этой штуке? Пит посмотрел на Ларри, словно тот спятил с ума. — Рано или поздно она все равно должна об этом узнать. — Чем позже, тем лучше. Сколько ты сможешь написать до того, как вернутся Джина и Лейн? — Не знаю. — У тебя еще в запасе целых два дня, — сегодня и завтра. А гроб спрятан хорошо. Может, пройдет неделя, а то и больше, прежде чем кто-нибудь заинтересуется. А ты в своей книге будешь так далеко, что это уже не будет иметь никакого значения. — Не знаю, — опять сказал Ларри. — Сколько страниц ты уже накатал? Ларри пожал плечами. — Что-то около тридцати, наверное. Лицо Пита просияло. — Здорово! Тридцать! Просто потрясающе. Ты все это сделал за сегодняшнее утро? Неудивительно, что ты выглядишь так паршиво. — Спасибо. — Ладно, я убираюсь отсюда. Возвращайся и выдай еще несколько страничек. Это потрясно. — Пит вышел на улицу и опять повернулся к Ларри. — Если захочешь чего — нибудь выпить и пообедать, заканчивай к пяти. — Хорошо. Спасибо. Хотя я не знаю. Когда Пит ушел, Ларри, шатаясь, пошел в спальню. Он стянул с себя влажную одежду и плюхнулся на матрац. «Только немножко вздремну», — подумал он. Он проснулся, судорожно глотая воздух, весь мокрый от пота. Часы на тумбочке показывали 2:15.Глава 18
Ларри вытерся полотенцем и влез в шорты. Они были еще влажными, но в них было прохладней. На кухне он налил себе ледяного чаю, положил на крекеры салями и сыр и взял все это в свой рабочий кабинет. «Перебьюсь с этим пару часов, — подумал он. — А потом приятный прохладный душ, одеваюсь и вперед к Питеру и Барбаре. Это будет чудесно. Посижу с ними, как вчера, выпью несколько коктейлей…» Ларри прочитал несколько последних предложений на экране и добавил новое. Затем еще одно. Потом они полились потоком снова, пальцы не поспевали за словами в голове. Ларри был весь в книге. Он жил ею. Ледяной чай и крекеры исчезли. Ларри закурил трубку и принес еще чаю. Когда и этот чай был выпит, он не смог себя заставить оторваться, чтобы принести еще. Ларри писал и писал, отирая влажными руками с лица пот. Капли пота стекали по груди и бокам, останавливаясь на поясе шорт. Позднее ветерок охладил его влажную кожу. Высушил ее. Во рту пересохло. Он пообещал себе, что скоро закончит и отправится к Питу и Барбаре и там наконец-то напьется. После этой страницы. Или после следующей. Вдруг Ларри заметил, что в комнате стало темно, лишь янтарным светом светился экран компьютера. Темно и холодно. В открытое окно тянуло ночной прохладой. Ларри понял, что сидит неподвижно, дрожа и стуча зубами от холода. Совершенно потеряв ориентацию во времени, прищурясь, он вгляделся в тусклый циферблат часов. Десять минут восьмого. Не может быть. Что случилось со временем? Ларри понимал, что он очень увлекся работой, но не настолько же, чтобы позволить себе пропустить коктейли и обед. До него даже не дошло, что последний час он писал в темноте, полураздетый и замерзший. Ларри перечитал последнее предложение. «Со странной смесью грусти и предвкушения свободы я смотрел, как автомобиль, увозящий от меня мою жену и дочь на выходные, свернул за угол». — Боже милостивый, — пробормотал он. Он вернулся к началу главы. Она была названа «Глава шестая». Страницы пронумерованы не были. Сколько же страниц он написал за сегодня? Семьдесят? Восемьдесят? Обычно у него выходило от семи до десяти страниц. Самое большее, что у него когда — либо получалось за один день, было тридцать. Это было, когда он несколько лет назад работал над одной макулатурной романтической книгой. Тогда у них кончились все деньги, и его агент хорошо набил карманы на двух романах по тысяче баксов за каждый. Сегодня он превысил свой рекорд в два раза и еще не выдохся. Ну и ну! Ларри обхватил себя руками, чтобы согреться и покачал головой. «Что ж, — подумал он, — ведь то, что я пишу, правда. Я лишь только записываю то, что было на самом деле». И все — таки это удивительно. Если бы он пошел к Питу и Барбаре… Ларри подумал, что надо бы позвонить им и извиниться. Он вышел из кабинета и побрел через дом, включая по дороге свет. В спальне он скинул шорты и надел спортивный костюм и носки. Кожа, согреваясь, покалывала и зудела. Растирая тело через теплую ткань, Ларри пошел в кухню. Там у настенного телефона висела карточка, на которой Джина записала необходимые номера, — неотложной помощи, номера мастерских, а также и друзей. Ларри нашел номер Пита и Барбары. «А стоит ли звонить им? Это было простое, необязательное приглашение, не требующее особых извинений. Ничего страшного, что я не появился. Они наверняка будут звать меня. И я, вероятно, пойду. И на этом моя работа на Сегодня закончится. Слава Богу, для одного дня я написал достаточно. И даже для недели. Но если я останусь здесь, то смогу довести историю до сегодняшнего дня. И покончить с этим. Когда я дойду до того момента, как мы спрятали гроб в гараже, писать больше будет не о чем. Завтра я смогу закончить корректуру „Сумасшедшего дома“, в понедельник отнесу его на почту, а за следующую неделю закончу „Ночного незнакомца“. Затем начну „Ящик“. Но только, если я не пойду сегодня к Питу и Барбаре». «Интересно, Барбара в пеньюаре или нет», — подумал Ларри. И понял, что это не имеет большого значения. Он отошел от телефона и открыл морозильную камеру холодильника. Обвел глазами содержимое. Выбор был богатый. Легче всего отбивные. Просто бросить на несколько минут в микроволновую печь. Все равно, — слишком много волокиты. Ларри захлопнул дверцу морозильника и проверил холодильник. Там он обнаружил упаковку сосисок. Он открыл ее, вытащил влажную палочку и сунул ее в рот. Держа ее, словно розовую сигару, убрал пакет, вынул бутылку пива, открыл крышку и вернулся в кабинет. Он писал. Сосиска и пиво отвлекли его на несколько минут, но когда они исчезли, Ларри опять глубоко погрузился в свою историю. Он был в тот момент там, у Пита и Барбары, в их доме. Он рассказывал все, как было. Почти. Подвергая цензуре, инстинктивно, каждое упоминание о Барбаре и свою собственную реакцию на нее. Вот он в автомобиле с Питом. Потом в овраге за магазинчиком Холмана. Когда он напечатал «Я отошел помочиться», он понял, что ему самому надо это сделать. По дороге в ванную Ларри обдумывал, что будет писать дальше. Как они нашли остатки костра того, кто съел койота. По спине поползли мурашки. Он спустил воду, дошел до кабинета и остановился в дверях, глядя на поджидавший его стул. «Я не уверен, что смогу писать об этом сегодня вечером, — подумал он. — Ни о пожирателе койота, ни о том, что произошло в отеле». Ларри пошел в кухню и посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого. «Не самое подходящее время, чтобы писать про такие ужасы, — подумал он. — Хотя, я так близок к концу. Поторчать тут еще пару часов, и с этим будет покончено. Ладно, поторчу. С небольшой помощью». Ларри бросил в стакан несколько кубиков льда, налил туда водки и добавил немного сока. Сделал глоток, вздохнул от удовольствия. Отпил еще немного. Затем отнес стакан в кабинет, откинулся на спинку стула и посмотрел на экран. «Как только алкоголь ударит в голову, ты уже не сможешь писать. Черт побери, все равно я не пишу. Я печатаю. Даже пива было достаточно, чтобы начать печатать грязно. Водка же вообще превратит все в сплошное месиво. А кому какое дело? Исправлю, когда буду перечитывать. А, может, и нет. Отдам редактору, чтобы ей было, чем заняться. Пока будет исправлять опечатки, может, некогда будет портить хорошее содержание». Ларри сделал еще несколько глотков, затем поставил стакан и увидел потухший костер, кости, застывшую, безглазую голову койота. Он был рад, что выпил водки. Хотя слова лились сами, Ларри будто смотрел на все со стороны. Скорее наблюдатель, чем участник. Он описывал страх и отвращение персонажа Ларри, но сам едва ли их испытывал. Затем они вылезли из оврага. Вот они в машине. Вот собираются войти в темный вестибюль отеля. Стакан был пуст. Ларри взял его и прошел в кухню. На этот раз он не стал утруждать себя добавлением сока в водку. Он чувствовал себя прекрасно, не спеша возвращаясь к своему компьютеру. Сделал глоток, набил трубку и зажег ее. Посмотрел на последнее предложение на экране. «Бок о бок мы остановились у порога и шагнули в черный зев отеля». Ухмыльнувшись, Ларри тряхнул головой. — Этими ошибками займемся позже, — пробормотал он. Попыхивая трубкой, он проверил клавиатуру, чтобы убедиться, что все в порядке, и продолжал. Ларри писал, отхлебывая потихоньку водку и куря свою трубку. Вдруг чубук трубки каким-то образом скользнул между зубов, вересковая чашечка перевернулась, пепел высыпался ему на свитер и на колени. Угольки, к счастью, не выпали. Ларри стряхнул с одежды серый пепел, отложил трубку в сторону и отхлебнул еще глоток водки. Когда он посмотрел на экран, то обнаружил, что в глазах двоится. — На сегодня достаточно, — пробормотал он. Однако, приложив немного усилий, Ларри смог сконцентрировать взгляд и прочитать написанное. «Уберри руки ссс этой палки!» «Пит мгновенно отпусттиль кол. — Все, все. Господи! Не стреляй». Ларри пробормотал: — Ну и дерьмо. Сосредоточив все свое внимание, понимая, что может много потерять, если что — нибудь перепутает, Ларри выполнил обычную процедуру вывода компьютера. Вынул дискеты, отключил машину. — Лучше пить хорошее выдержанное вино, — пробормотал он. Ларри проснулся, но никак не мог себя заставить открыть глаза. У него было такое ощущение, что по затылку ему хорошо стукнули чем-то тяжелым. Сухой язык присох к небу. Он дрожал от холода, а постель была словно бетонная. Пытаясь освободить свой язык, он потянулся за одеялом. Ларри обнаружил одеяло где-то у пояса и натянул его повыше. Это помогло, но не намного. Холод шел снизу. «Я действительно лежу на бетоне!» Ларри с трудом открыл глаза. Хотя свет был слабым, он понял, что уже наступил день и осознал, где он находится. В своем гараже. Внезапно сердце заколотилось, отдаваясь острой болью в затылке и в голове. Он лежал на боку, гроб был так близко, что до него можно было дотронуться. «О, Боже милостивый!» Отвернувшись от гроба, Ларри с трудом поднялся. От боли в голове на глаза навернулись слезы. Пошатнувшись, Ларри оступился, и босой ступней скользнул по луже блевотины. Она вытекла из — под него. Ларри голым задом шлепнулся на бетонный пол гаража. Сидя так, он обхватил голову обеими руками, и попытался, моргая, снять пелену с глаз. Он обнаружил, что совершенно раздет. Ларри увидел, что на полу у гроба валяется одеяло, это которым он укрывался. И это было то самое старое коричневое одеяло, лежавшее на трупе. «Оно было на мне! Дотрагивалось до меня!» Ларри застонал. Зажав рот рукой, осмотрел себя. На коже ничего не было. «А чего Ты ждал? — подумал он. — Вшей?» — Господи, — сказал он писклявым девчоночьим голосом. Ларри вытянул свою левую ногу из лужи и поднялся. Высохший труп по — прежнему лежал в гробу, с колом в груди. Слава Богу. По крайней мере, он не вытащил кол. А что он сделал? Как вообще он оказался здесь? Этого он не помнил. Но знал, что надо выбраться отсюда. Знал, что надо принять душ, и побыстрее, чтобы избавиться от ужасного ощущения, оставленного одеялом. Левая нога была выпачкана блевотиной. Чтобы не наследить, Ларри поскакал через захламленный гараж на одной ноге, пока не добрался до боковой двери. Она была открыта. От солнечного света глазам стало больно. Зажмурившись, он оперся о дверной косяк. Было прохладно, и Ларри догадался, что еще раннее утро. Наверное, часов семь. А какой день? Он попытался сосредоточиться. Он так нагрузился в субботу вечером. Значит, сейчас воскресенье. «Хорошо, если это так, — подумал Ларри. — Джина и Лейн не вернутся домой до вечера. А что, если они приехали домой пораньше? А что, если сегодня понедельник?» «Чушь, — решил он. — У тебя и так достаточно проблем, чтобы изобретать новые. Если бы они были дома, то уже нашли бы меня. Нагишом в гараже с этим чертовым трупом. Может, это… Не думать об этом. Ничего не произошло». Двор был обнесен забором, и, по крайней мере, он был один. Ларри поскакал по дорожке. Добравшись до лужайки, он вытер ступню о влажную траву. Между пальцами еще оставалась грязь. Ларри подошел к садовому крану, открыл его и промыл струей ступню. Затем он торопливо прошел по подъездной аллее и попал в кухню через стеклянную раздвижную дверь. В доме было тихо, лишь мягко гудел холодильник. По дороге в ванную осталась дорожка из травинок, осыпавшихся с его ноги. Надо будет все это, но потом. Ему много придется убирать. Но потом. «Это одеяло. Оно было на мне. Но у него две стороны, — уговаривал он себя. — Пятьдесят на пятьдесят, что сторона, которая дотрагивалась до трупа, была сверху. Но пятьдесят на пятьдесят, что нет. Если я снял с нее одеяло… Дотрагивался я до нее?» В ужасе от этой мысли, он посмотрел на свои трясущиеся руки. «Я не мог этого сделать. Откуда ты знаешь? Боже! Я мог сделать все, что угодно». Пошатываясь, Ларри вошел в ванную комнату, захлопнув двери дотащился до ванной. Опустившись на колени, он потянулся и повернул ручки кранов. Полилась вода. Ларри подставил под струю руки. «Все запахи Аравии»… — Я не дотрагивался до нее, — сказал он. — Плохо, что я пользовался этим одеялом. Ларри нажал на кнопку, чтобы включить душ, затем забрался в ванну и задвинул за собой стеклянную дверь. Струйки горячей воды застучали по его макаке, потекли по телу, снимая озноб, расслабляя напряженные мускулы. Перестав дрожать, он намылился. Смыв мыльную пену, намылился еще раз и снова все смыл, прежде чем мыть шампунем волосы. Когда он вышел из ванной, то почувствовал себя гораздо лучше. Если бы только он мог вспомнить, что произошло. А, может, лучше не надо? В спальне он нашел валявшуюся на полу одежду. Его сторона кровати была разобрана, подушка смята, простыня сбита. «Значит, ты все — таки ложился спать вчерашней ночью, — сказал себе Ларри. — Но потом ты встал снова и пошел в гараж. Должно быть, решил взглянуть на труп. Бог знает, зачем. Должна была быть причина. А что, если она заставила тебя сделать это?» — Ужасно, — прошептал Ларри. Он сел на край кровати и потер лицо. «Никогда больше не буду пить эту водку». Стараясь держаться спиной к гробу, Ларри бумажными полотенцами вытер свои рвотные массы с пола гаража. Он сложил их в пластиковый пакет, затем бросил пакет на дно мусорного бака и прикрыл кучей остатков из травособирателя газонокосилки. Убедившись, что Джина не обнаружит улик, он вернулся в гараж. Налил в ведро воды и протер пол мокрой губкой. После этого тщательно вымыл и ведро и губку. Теперь осталось только мокрое пятно на бетоне. Об этом вскоре позаботится жаркий день. Ларри открыл подъездную дверь, чтобы впустить в гараж свежий воздух и солнечный свет. Отсюда гараж выглядел совершенно обыденно. Влажное пятно, одеяло и гроб не были видны из — за полок и кучи коробок. Ларри тряхнул головой. В каком бы состоянии он вчера ни был, должен был достаточно соображать, чтобы преодолеть все препятствия по пути к тому углу, где был спрятан гроб. К тому же в темноте. «Интересно, что ты напишешь об этом? Ничего. Ты должен. Это часть истории. И придется заполнить еще несколько страниц, если ты собираешься сделать из всего этого книгу. Просто опущу, что был нагишом, — подумал Ларри. — Опишу, как все случилось, но одежду оставлю на себе. Не то люди начнут думать, что ты… Но я ничего не сделал, — сказал он себе. — Что же ты тогда делал там?» Внезапно он понял, что ему просто необходимо рассмотреть труп поближе. К тому же надо снова его прикрыть. Ларри вошел в гараж. Сердце гулко заколотилось, разбудив остатки головной боли. Он протискивался среди полок, чемоданов и коробок и вскоре добрался до темного угла, где покоился гроб. Влажное пятно на бетоне почти исчезло. Ларри перешагнул через одеяло и заглянул в гроб. Тело выглядело таким же страшным, как и прежде: сморщенное и костлявое, с коричневой высохшей кожей, плоскими грудями, приоткрытым ртом и губами, сложенными в ужасную ухмылку. Похоже было, что тело никто не трогал. Оно лежало на дне гроба, с колом, торчавшим прямо, как и до этого, с лежащей на бедре рукой. Ларри вздрогнул. Левая рука с противоположной стороны гроба была присогнута в локте. Рука лежала ладонью вниз на бедре. Кончики пальцев лежали среди тусклых светлых завитков лобковых волос. Раньше (Ларри был почти уверен в этом) обе руки не были видны в темной, узкой щелке между телом и боковыми стенками гроба. Ларри определенно обратил бы внимание, если бы рука была на виду. Тем более, на ней было кольцо. Он наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Школьное кольцо? Гранатовый камешек в потускневшей серебряной оправе, на котором, кажется, что-то выгравировано. — Боже праведный, — прошептал Ларри. Ведь это может дать ключ для определения личности трупа. Но как рука могла оказаться на бедре? Ведь не сама же она положила ее туда. «Должно быть, это сделал я прошлой ночью, — подумал он. — Все — таки я дотрагивался до этой чертовой штуки». Ларри услышал свой стон. Со смешанным чувством отвращения и возбуждения он торопливо направился в тот угол гаража, где у него хранились садовые инструменты. Может, он и дотрагивался до трупа вчера ночью, но снова делать этого не намерен. Ларри нашел какие-то старые садовые перчатки, надел их и вернулся к гробу. Встав на колени, он наклонился над телом. Левой рукой он осторожно приподнял костлявое запястье. Большим и указательным пальцами правой руки снял кольцо. Он понимал, что рано или поздно Питу тоже придется навестить труп, и он наверняка обратит внимание на новое положение руки. Надо положить ее обратно, туда, где она и была. Поморщившись, Ларри покрепче сжал запястье и слегка подтолкнул руку. Она не поддалась. Тогда он потянул немного сильнее. На этот раз рука сдвинулась. Ларри весь сжался от ее тихого потрескивания. Как будто шелест сухих листьев. Его взгляд упал на лицо трупа. Казалось, оно исказилось, обнажив зубы от боли. — Господи, — прошептал Ларри. «Надо доделать», — приказал он себе. Ларри переложил кольцо в левую руку, а правой ухватился за запястье трупа. Он надавил посильнее, пытаясь уложить руку на дно гроба. Приподнялось плечо. И начала подниматься голова. Ларри вскрикнул. Послышался звук потрескивающих хрящей, хлопок. Рука стала податливой, тело вернулось в прежнее положение. Ларри уложил руку сбоку и, пошатываясь, отошел от гроба. Он бросился через гараж, пробираясь через лабиринт вещей, и не останавливался, пока не оказался в безопасности в доме. Ларри закрыл раздвижную дверь и заперся на замок. Прижавшись лицом к стеклу, он смотрел на гараж. «Веду себя, словно идиот, — подумал он. — Но Боже мой!» Переведя дыхание, он раскрыл дрожащую ладонь. Поднес кольцо поближе к лицу. На серебре, обрамляющем гранат, были выгравированы слова «Бафордская средняя школа» и дата «1968». Ларри заглянул в середину. Внутри было имя. «Бонни Саксон».Глава 19
«Ошеломленный, я смотрел на кольцо. Труп, спрятанный в моем гараже, теперь обрел имя. Бонни. Симпатичное, довольно веселое имя. Может, она вампир? Кто-то узнал об этом, убил ее колом и воспользовался распятием, чтобы скрепить ее временную могилу. Но вампир по имени Бонни? Она кажется мне менее пугающей, чем прежде. Отвратительное, высохшее существо в гробу, возможно, и в самом деле дьявольское отродье, которое может выпить мою кровь, если ее освободить. Но когда-то она была совсем девочкой. Хорошенькой красоткой. Она ходила в ту же школу, что и моя дочь. Она ходила по тем же коридорам, вероятно, сидела в тех же классах, может, даже училась у тех же учителей, что и Лейн. Это была девочка, которая ходила завтракать в школьный кафетерий, которая, наверное, боролась с сонливостью на уроках после обеда, которая не любила неожиданных проверочных работ и домашних заданий. Подросток. Которая изучала школьные премудрости. Которая смотрела телевизор. Которая слушала последние записи стереомузыки. Которая ходила в кино, на школьные футбольные матчи, на танцы и концерты. У которой были мальчики. Отталкивающее существо в моем гараже когда-то было девочкой — подростком по имени Бонни…» Зазвонил дверной звонок. Ларри вздрогнул. Он убрал последние записи с экрана компьютера и спрятал школьное колечко под обрывки бумаги для записей, разбросанные по столу. Затем быстро прошел в гостиную. Ларри был почти уверен, что за входной дверью окажется Пит. Он оказался прав. — Привет, дружище! — Заглянув в дом, Пит лукаво посмотрел на Ларри. — Барби отправилась по магазинам. А я решил забежать к тебе, посмотреть, как продвигается наш бестселлер. — Неплохо. Пит вошел, и Ларри закрыл дверь. — Ты, наверное, вчера много сделал? — сказал Пит. — Да, продвигалось хорошо. Извини, что не успел к ужину. Время пролетело совершенно незаметно и… — Не оправдывайся. Сколько страниц ты одолел? — Не знаю. Довольно прилично. — Здорово! Можно мне почитать? — спросил Пит, плюхнувшись на стул. Ларри надеялся, что Пит не заметил его смятения. — Я еще не распечатывал, — сказал он. — Так распечатай. Я не буду мешать. — Это займет не один час, — пояснил Ларри. Он сел на диван, опершись локтями в колени и посмотрел на Пита. — К тому же надо будет еще внести много исправлений. Сейчас там такая мешанина. — Когда же я смогу прочитать ее? — Может, когда она будет готова? — предложил Ларри, сделав попытку улыбнуться. — Ладно, не заливай. — Нет, правда. Я думаю, лучше, если ты не будешь читать по частям, подожди, пока я закончу. А то я буду смущаться. — Хватит врать! — Я имел в виду именно это. — А как насчет моего соучастия? Вдруг ты забыл какие — нибудь детали. — Я дам тебе копию, когда закончу. Если ты захочешь что — нибудь добавить или изменить, я смогу внести исправления. Хорошо? — То же самое, что придти на игру, когда она закончилась, — сказал Пит, слегка нахмурясь. — Ты ведь хочешь, чтобы я написал эту вещь? — Да, конечно. Но… — Я не смогу этого сделать, если должен буду передавать тебе каждую главу для проверки. Тогда я лучше брошу это… — Господи, не за чем обижаться. Поступай, как знаешь. Мне просто любопытно, вот и все. — Ладно, все в порядке, — сказал Ларри, радуясь, что опасность миновала. — Мне бы не хотелось ссориться из — за этого. — Ну что ты, какие могут быть обиды между друзьями, — сказал Пит и улыбнулся. — Получается хоть хорошо? — Кажется, да. — Ладно. Что у нас дальше на повестке дня? — Мне надо заняться некоторыми исправлениями. — А мне кажется, что пора подумать, как сообщить об этой новости нашим дамам, — сказал Пит. — Джина возвращается домой сегодня вечером? — Да. Сегодня вечером. — Может, нам просто привести ее и Барби в гараж и показать им? Или лучше сначала их подготовить? — «Угадайте, что мы привезли домой ночью в субботу?» — Что — нибудь вроде этого. — А, может, лучше все пока сохранить в тайне? — Шутишь? Ларри покачал головой. — Они все равно не разрешат нам оставить здесь тело. Ни за что. Что бы мы ни сказали им, они заставят нас избавиться от него. — Но рано или поздно они его обнаружат. — Давай подождем. Мы можем сказать им об этом, когда все будет готово, чтобы вытащить кол. К тому времени я и книгу почти закончу. — Ладно. К тому же они не дадут нам вытащить кол. — Это немаловажный момент. Ларри задумался на минуту. — Давай вытащим кол, а потом скажем им, что мы сделали. Постфактум. Тогда уже они не смогут ничего изменить. — Старик, они упадут в обморок. — Наверняка. Надо будет найти издателя для книги. Получится бестселлер или нет, но я уверен, что мы сорвем хороший куш с нее. Это избавит нас от опалы. — Может, они ничего не узнают об этом, пока ты не продашь книгу? — сказал Пит. — Если мы все правильно сделаем. Нам надо спрятать эту штуку получше. Прямо сейчас, а то любой, кто войдет в гараж, может наткнуться на нее. — Но мы пользуемся нашим гаражом. — Знаю, знаю, — сказал Ларри. Он прекрасно знал, что Пит и Барбара часто ставят свои машины в гараж, тогда как они с Джиной используют свой гараж только в качестве склада. — У нас есть небольшой подвальчик под домом, — сказал Пит. — Можно было бы засунуть гроб туда. Только следует поторопиться, пока Барби не вернулась из магазина. Придется перетаскивать его через забор. Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я тащу его через вход. — В этом нет необходимости, — сказал Ларри. — Я знаю чудное местечко, где можно припрятать его. «Надо было сразу же положить его туда, — подумал он. — Может, я тогда не стал бы проводить с ним ночь». — Где? — спросил Пит. — Идем. Мы займемся этим прямо сейчас. Они вышли через кухонную дверь и прошли по подъездной дорожке к гаражу. Ворота все еще были открыты. Входя в полумрак гаража, Ларри надеялся, что мокрое пятно на полу уже высохло. «Должно было», — подумал он. В нескольких ярдах от двери находился квадратный деревянный помост, высотой в полфута. Ларри встал на него, поднял руку и схватил свисающую сверху веревку с узлом на конце. Когда он потянул за веревку, часть фанерного потолка повернулась на шарнирах. — Прекрасно, — сказал Пит. — Потайная дверь. К верху была прикреплена лестница, сложенная в три раза. Ларри опустил лестницу, пока концы ее перекладин не установились твердо на помосте. — Придется попотеть, чтобы поднять нашу вещицу туда, — заметил Пит. Он был прав. Хотя лестница и стояла под углом, она была гораздо круче, чем ступени обычной лестницы. — Это самое лучшее место, — сказал Ларри. — Никто не найдет ее здесь. Он отошел в сторону. Пит забрался наверх и огляделся. — Да — а, — протянул он. — Здорово, если только у нас получится. — Он начал спускаться. — Почему вы не пользуетесь им в качестве хранилища? — Не было необходимости. — Там довольно уютно. Деревянный пол, и все остальное. Только жарче, чем в преисподней. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, что дружественный нам вампир не обидится? — Вероятно, нет. Они сошли с помоста. Ларри с трудом пробирался к дальнему углу гаража. — Этот ящик можно найти только с помощью карты, — сказал Пит. — А я могу найти даже в темноте. — Мы почти на месте. Ларри проскользнул через проход между нагромождениями ящиков, и за углом открылось небольшое открытое пространство. Бетон высох. Одеяло валялось на полу рядом с гробом. Нет! После истории с рукой он в такой панике вылетел из гаража, что совершенно забыл прикрыть тело. Теперь было слишком поздно. Сбоку появился Пит, шагнул вперед и поднял одеяло. У Ларри было чувство, что его поджаривают на огне. — Проверял ее, да? «Отрицать это? Притвориться, что ты не знаешь, как одеяло оказалось на полу? Пит не идиот. Он тут же догадается, что это ложь». — Да, — сказал Ларри, стараясь говорить развязным тоном. — Просто не выдержал. Она — такая куколка, что не смог удержаться. — Я тебя понимаю. Какие губки. Какая улыбочка. — Дает новое понятие о женской красоте. — Скорее, — новое понятие об уродстве, — сказал Пит. — А если серьезно, мне пришлось посмотреть на нее вчера. Проводил исследование. Дошел до того места, где надо было описать ее, и я хотел сделать это поточнее. — Конечно, так и надо — поточнее. — По тону Пита было очевидно, что он поверил. Он развернул одеяло и, прикрыл им Бонни от плеч до лодыжек. Затем наклонился снова и натянул одеяло, так, чтобы спрятать ее лицо. — Так-то приятнее, — пробормотал он. — Давай я пойду впереди, — предложил Пит. Они подняли гроб и понесли его через гараж. — Я пойду первым, — снова сказал Пит. — Так будет лучше, потому что ты длиннее. Старайся держать свой конец повыше. Он медленно начал подниматься по лестнице задом наперед. По мере того, как ящик двигался вверх, Бонни соскальзывала вниз, пока ее ноги не уперлись в гроб. Одеяло упало с ее лица. Ларри приподнял свой конец ящика. Прижав его к груди, он шагнул поближе к лестнице. Передняя часть продолжала подниматься. Одеяло соскользнуло вниз. Его задержал кол, и одеяло повисло на древке, словно плащ, небрежно болтающийся на вешалке на стене. Когда Ларри подошел к основанию лестницы, он понял, что не сможет подниматься с гробом, прижатым к груди. — Подожди, — попросил он. Пит остановился. Ларри опустил гроб на уровень талии. — Все в порядке. Пит опять начал двигаться. Ларри шагнул на первую перекладину лестницы. Бонни стояла в гробу почти вертикально. — О, Боже, — прошептал Ларри. — С тобой все в порядке? — Пока да. — Я уже почти на месте. Ларри подтолкнул гроб вверх коленом, поставил носок ботинка на следующую перекладину и попытался подняться. Нога соскользнула. Когда она задержалась на нижней ступеньке, Ларри ослабил захват. Нижний край гроба ударился о лестницу. — Черт! — выругался Пит. Ларри ухватился за бока ящика. Что-то шевельнулось над ним. Он глянул вверх. — Нет! — крикнул он. Бонни, стоявшая почти вертикально, качнулась вперед и ринулась прямо на него. Казалось, что все это происходило, словно в замедленной съемке. Одеяло упало с кола и полетело к его ногам. Тусклые светлые волосы Бонни развевались сзади. Правая ее рука оставалась плотно прижатой к боку, а левая — согнулась в локте, будто тянулась к нему. Рот, казалось, растянулся в довольной улыбке. Ларри непроизвольно взвизгнул. Он услышал, как Пит крикнул: — Осторожней! Падая с лестницы, он отшатнулся и взмахнул руками. Он схватил Бонни под мышки и попытался оттолкнуть ее. Но ее вес отбросил его назад. Ларри отлетел к краю помоста. Ему показалось, что он падал очень долго. Спина ударилась о бетонный пол. Руки его ослабли, и тело рухнуло прямо на него, тупой конец кола стукнул его в грудь. Ларри отвернул лицо. Сухие зубы ударили его в щеку. Волосы упали вниз, щекотя лицо, словно паутина. Ларри отбросил тело, откатился в сторону и вскочил на ноги. Он смотрел на Бонни, судорожно глотая воздух. У него было такое ощущение, будто по нему ползут орды муравьев. Он осмотрел себя. Никаких следов столкновения он не заметил, если не считать шишки и грязного пятна на груди его тенниски. — С тобой все в порядке? — спросил Пит. Ларри промычал что-то невнятное. — Значит, все нормально, — сказал Пит и потащил пустой гроб через проем. Ларри услышал, как тот стукнул по половицам чердака. Потом Пит быстро спустился по лестнице вниз. — Наверное, надо было привязать ее. — Да. — Ларри очень хотелось растереть свою покрытую мурашками кожу, но не руками, которые только что дотрагивались до трупа. — Мне надо принять душ, — сказал он. — Понимаю тебя. Может, сначала отнесем ее наверх? — Пит присел у головы Бонни и просунул руки ей под плечи. — Бери ноги, дружище. Ларри отрицательно покачал головой. — Я… Мм… — Давай, не трусь. Ларри посмотрел на свои руки. — Не хочу дотрагиваться. — О боже, Ларри! Она вся была на тебе. Давай, берись. Мы же не можем оставить ее здесь. Пит поднялся. Закостеневшее тело не гнулось. Бонни лежала прямая, как доска, голова у талии Пита, а пятки на полу гаража. — Наверное, я смогу тащить ее, — сказал он. — Чтобы ты не испачкал ручки. Одеяло-то ты принести сможешь? — Да. — Успокоившись, Ларри наклонился и поднял одеяло. Он смотрел, как Пит перевернул труп и потащил его шагая задом наперед. Пятки Бонни, скользившие по бетонному полу, шуршали, словно газета. Пит поднялся на помост. Когда он ступил на первую перекладину лестницы, ноги Бонни приподнялись от пола. Ее ахиллесово сухожилие оцарапалось о край помоста. И оставило на нем кусочки высохшей кожи. Ларри поморщился, как от боли. Ему не хотелось дотрагиваться до нее. Но он не мог смотреть, как ей делают больно. «Но ведь ей не может быть больно», — сказал он себе. Пит поднимался все выше, и ноги Бонни стукались о перекладины лестницы. Ларри кинулся вперед. Он сунул одеяло под мышку, схватил лодыжки Бонни и поднял их. Прижав одеяло рукой с правой стороны, а ноги Бонни с левой, он начал подниматься по лестнице. — Молодец, — сказал Пит. Ларри двигался осторожно, стараясь не смотреть на труп. Наверху было жарко и душно. Они опустили Бонни в гроб. Ларри натянул на нее одеяло и торопливо спустился вниз. Пит последовал за ним. Они сложили лестницу. Рывок веревки, и дверь люка закрылась. По дороге к дому Ларри поймал себя на мысли, что испытывает чувство вины перед Бонни за то, что оставил ее в таком темном, жарком месте. «Не будь смешным, — подумал он. — Она мертва. Она ничего не чувствует». — Как ты думаешь, когда можно будет вытащить кол? — спросил Пит, когда они вошли в гостиную. — Думаю, чем раньше, тем лучше. Правда, мне бы хотелось провести некоторые исследования в Полынной Степи. — Что же, хорошая идея. Может, у них там были какие — нибудь неприятности из — за вампиров. Может именно из — за этого местечко опустело. — Посмотрим. Во всяком случае, мне надо заполнить еще несколько страниц. — Хорошо. А мне нужно подготовить кинокамеру. Хочу все заснять на пленку. Получится здорово. — Да. — Ларри открыл для него входную дверь. — Пока, дружище. Все идет замечательно. — Да, по крайней мере, больше не придется беспокоиться, что наши дамы наткнутся на нее. Ухмыляясь, Пит похлопал Ларри по руке. — Пока. Не трать даром времени. Лишь только Пит ушел, Ларри кинулся в ванную. Он бросил свою одежду в бельевую корзину и залез в ванну. Стоя под горячей струей воды, он спрашивал себя, почему он ничего не сказал о кольце. Он должен был сообщить Питу об этом, рассказать ему, что это тело принадлежало девушке по имени Бонни Саксон, которая в 1968 году закончила Бафордскую школу. «Почему же я не сделал этого? — спрашивал он себя. — Пит все равно узнает об этом, рано или поздно. Он поймет, что я утаил это от него. Так в чем же дело?»Глава 20
— Доброе утро, мэм. Лейн заперла свой шкафчик и повернулась. — А, привет, бродяга. Руки Джима были засунуты в карманы джинсов. Улыбаясь, он вынул их, показал и сунул обратно. — Держу при себе, — сказал он. — Молодец. У тебя большие успехи. — Хорошо съездила? — Прекрасно. Мне не хватало тебя. А как Кэнди? — О, она была очаровательна. Ей бы хотелось, чтобы ты уезжала почаще. Лейн пыталась удержать улыбку, но чувствовала, как та сползает с ее лица. Она крепче прижала к себе папку, и учебники врезались ей в грудь. — Я пошутил. — Знаю. — Ты первая начала. — Знаю. Уж и сказать ничего нельзя. — Я бы и не пошел с Кэнди. И ни с кем другим. С тех пор, как у меня есть ты. Улыбка вернулась на лицо Лейн. Она приподняла бровь. — Считаешь, что я у тебя есть? — Черт, ты знаешь, что я имею в виду. — Да. Подай мне одну из твоих рук. — Лейн подошла к Джиму, оторвала руку от своих учебников и взяла его за руку, которую он предложил ей. — Хочешь проводить меня в библиотеку? — спросила она. — В библиотеку? — Мне дали поручение. — До первого звонка осталось только десять минут. — Это не займет много времени. Держась за руки, они пробрались через переполненный вестибюль. — Насчет пятницы все по — прежнему? — Конечно. Я надеюсь. Лучше бы в субботу, но… — «Гамлет». — Знаю. Вот еще напасть. Выйдя на улицу, они пересекли школьный двор. Джим открыл для нее библиотечную дверь. — Теперь мне лучше испариться, — сказал он. — Мы со старухой Свансон недолюбливаем друг друга. Встретимся за ленчем? — Хорошо. Пока. — Лейн сжала его руку, потом отпустила и вошла в библиотеку. Она прошла прямо к столу, где мисс Сваисон выдавала книги нескольким ученикам. «Старухе Свансон», вероятно, было не более сорока, она была привлекательной женщиной с коротко стриженными рыжими волосами и веснушчатым лицом. Но Лейн знала, что имел в виду Джим. Хотя эту женщину нельзя было назвать старой, ее негнущаяся спина и высокие тонкие брови свидетельствовали о ее суровости, поэтому она казалась старше своих лет. Она всегда была мила с Лейн, но, казалось, что она получает удовольствие, доставляя неприятности ученикам, которых она обслуживала. Мальчишки обычно называли ее не иначе, как «ведьмой». Она была также известна, как «сточная канава» и «зараза». Когда библиотека опустела, Лейн подошла к столу. — Доброе утро, мисс Свансон. — Лейн? Как дела? — Хорошо. Не могли бы вы помочь мне? У вас сохранились старые ежегодники нашей школы? — Конечно. Правда, за некоторые годы потеряны. Чуть только ослабишь внимание, как книги исчезают. Ученики — это просто банда воришек. Надо сказать, что и некоторые учителя тоже. — Ее левая бровь поползла на лоб. — Тебе какой год нужен? — Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой. — Это задолго до того, как я пришла сюда. Здесь все было в совершеннейшем беспорядке. Я поищу, но не удивлюсь, что шестьдесят восьмой как раз среди потерянных. Джейн вежливо улыбнулась и сказала: — Спасибо. Мисс Свансон вошла в конторку позади абонементного стола и исчезла из виду. Лейн наклонилась вперед. Она оперлась локтями о стол и скрестила ноги. Она ждала. — И как у тебя дела в это чудесное утро? Не успела она повернуться, как около нее возник мистер Крамер. — Ой, здрасьте! — выпалила она и почувствовала, что покраснела. — Зашла взять книги? — Да. Я за эти выходные перечитала «Гамлета», — сказала Лейн, надеясь, что это ему доставит удовольствие. — Замечательно. От него приятно пахло. Лосьон после бритья? Его щеки казались совершенно гладкими. Они были голубоватого оттенка там, где у него была бы борода, если бы он отращивал ее. Интересно, как он выбривает глубокую ямочку на подбородке? На мгновенье их глаза встретились. Его глаза были такими голубыми. Лейн отвела взгляд и сказала: — Пьеса действительно интересная. Каждый раз, когда я читаю ее, я узнаю что-то новое. — Да, старина Билли Шекспир был не дурак. Лейн засмеялась и повернулась, так как к столу вернулась мисс Свансон. Библиотекарша держала длинный тонкий том ежегодника. Увидев мистера Крамера, она улыбнулась и порозовела. Она вдруг стала мягче, моложе и более женственной. — Доброе утро, Шерли. — Мистер Крамер, чем могу быть вам полезна? Он покачал головой. — Просто зашел вместе с одной из моих самых лучших учениц. Мисс Свансон кивнула и улыбнулась Лейн. — Вам, девушка, повезло. — Колоссально. На сколько дней я могу ее взять? — Боюсь, ты не сможешь ее взять. Таковы правила. Хоть наизусть учи ее, но в библиотеке. Лейн сморщила носик. — Даже на один день? — Боюсь, что нет. — Мисс Свансон глянула на мистера Крамера, словно ища поддержки. — Если мы позволим выносить из библиотеки ежегодники, то скоро у нас ни одного не останется. Пойми меня. — Да. — Лейн пожала плечами. — Что ж… — Извини, но таковы правила. — Это я виноват, — сказал мистер Крамер. — Это я попросил Лейн взять для меня эту книгу. — Вот как? Он наклонился и вытянул книгу из рук мисс Свансон. Кивнул головой. — Да, это она и есть. Шестьдесят восьмой. Мне-то можно взять ее? — Да, конечно. Только я запишу в карточку. — Она открыла выдвижной ящик, взяла чистую карточку и записала «Бафордские памятные записки, 1968 год». — Я вам очень благодарен за это, — сказал мистер Крамер, расписываясь. Мисс Свансон покраснела еще больше. — Все в порядке. Вы сможете вернуть ее завтра? Он глянул на Лейн. Она кивнула. — К тому времени я закончу. — Взяв книгу, он сказал: — Спасибо еще раз, Шерли. — Он сунул книгу под мышку, сделал знак Лейн следовать за ним и вышел на школьный двор. — На, держи. — Вручая ей книгу, он придал своему лицу глуповатое, испуганное выражение. — Только, ради Бога, не потеряй ее. Лейн засмеялась. — Я постараюсь. Они пошли вместе. — С какой стати ты заинтересовалась этим старым ежегодником? — спросил он. — О, это для отца. Он собирается писать книгу, где некоторые события происходят в шестьдесят восьмом году. Он хочет посмотреть прически, одежду. Огромное спасибо, что вы взяли на себя мисс Свансон. — Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Лейн почувствовала, как внутри нее поднимается приятное тепло. — Мне бы хотелось что — нибудь сделать для вас. — Что ж, мне всегда бывает необходима помощь при проверке работ. — Прекрасно. Когда? — Ты не смогла бы задержаться на полчаса после уроков? Я еще не проверил диктанты за пятницу. — Ладно. — Прозвенел звонок. — Ой — ой. Пора поторопиться на первый урок. До встречи. Кивнув, Лейн посмотрела ему вслед. С трудом переведя дыхание, чувствуя слабость в ногах, она направилась к своему классу. Лейн поставила свой пакет с ленчем на стол, за которым сидел Джим, и оглядела кафетерий. Генри и Бетти не было за их обычным столом. Должно быть, кто-то их оттуда выжил. Но она заметила своих друзей на другой стороне переполненного зала. — Сейчас вернусь, — сказала она Джиму. — Что — нибудь забыла? — Мне надо увидеть Генри и Бетти. Джим страдальчески закатил глаза. Лейн похлопала его по плечу и быстро ушла. Она пробралась к своим друзьям, которые сидели друг против друга. Бетти зубами открывала пакетик с чипсами, а Генри доставал из портфеля коричневый бумажный пакет. — Привет, ребята, — сказала Лейн. Генри обернулся и широко улыбнулся. — Салют, дорогуша. — Мне необходимо остаться после занятий сегодня, — сказала Лейн. — Боюсь, вам придется добираться домой самим. — Никаких проблем, — сказал Генри. — Оставляют после уроков? — поинтересовалась Бетти. — Ха! Меня? Не дождетесь. — Так что же случилось? — Я остаюсь, чтобы помочь Крамеру проверить тетради. Бетти прижала к груди свою пухленькую ручку. — Уймись, мое сердце. Как это ты ухитрилась? — Наверное, просто повезло. — Это тебе не Том Круз, — вставил Генри. — Мне надо возвращаться к Джиму, — сказала Лейн. — Я только хотела предупредить вас. Бетти, хитро улыбнувшись, посоветовала: — Не расслабляйся, — и сунула в рот чипс. — Балда, — сказала Лейн. Девушка кивнула головой, не переставая жевать. Лейн подошла к столику Джима и села рядом с ним. — Видишь? Уже вернулась. — Ну, как, мило побеседовала с этими сиамскими близнецами? — Если ты не будешь вести себя прилично, то я уйду. — Ладно, ладно. Я просто пошутил. Так что произошло? — А тебе разве интересно? Пожав плечами, Джим отвернулся и откусил яблоко. Каждый день на ленч он съедал два яблока и плитку шоколада и запивал их пепси. Сейчас он ел второе яблоко. От первого осталась лишь сердцевинка. Лейн, радуясь, что у нее с собой настоящая еда, развернула свой сэндвич с салями и сыром. Она откусила кусочек и довольно вздохнула. Джим глянул на нее. — Ты питаешься ядом. В них во всех консерванты. — Я надеюсь, что они законсервируют и меня. — Ха — ха. — Смейся, смейся. — Так что за дела у тебя с Генри — курятником и Бетти — бубликом? — Я остаюсь после уроков, вот и все. Мне надо было предупредить их. — С какой это стати ты остаешься? — Я помогаю Крамеру проверять диктанты. Джим сморщил нос, обнажив верхний ряд зубов. На них оставались кусочки белой мякоти яблок. — Вот Иуда. Наделал ошибок, что ли? Мало тебе того, что ты отказываешься от субботней прогулки из — за этого типа? Теперь еще будешь служить у него рабыней? Ни с того, ни с сего вступила в ряды любимчиков? — Если ты сам не знаешь, что говоришь, — сказала спокойно Лейн, — то лучше закрой рот. Противно тебя слушать. Джим широко открыл рот и покачал головой. — Ну, просто умница. Господи, какой же ты еще временами маленький. Подумать только, и я еще целовала его. — И опять поцелуешь, не сомневаюсь в этом. — Он закрыл рот и продолжал жевать с блаженной улыбкой на лице. «И зачем я с ним связалась?» — подумала Лейн. Она откусила еще кусок своего сэндвича, глянула на часы, висевшие в кафетерии, и пожелала, чтобы поскорее начался шестой урок. На психологии, которая шла пятым уроком, Лейн пришлось писать очень быстро, чтобы успеть законспектировать лекцию. Время пролетело незаметно. Она была удивлена, услышав звонок. Лейн торопливо прошла в вестибюль и нырнула в прокуренный туалет. Там, прильнув к зеркалу, проверила, не осталось ли чего — нибудь на зубах после ленча. Зубы выглядели прекрасно. Она причесалась, затем расстегнула замок юбки и заправила в нее блузку, чтобы та была гладкой и туго натянутой от груди и до талии. Через белую ткань блузки слегка просвечивали лямочки и кружевной рисунок чашечек ее бюстгальтера. Лейн застегнула юбку, повернулась еще раз, чтобы быть уверенной в каждой складочке, вышла из туалета и направилась в класс. «Надеешься пойти с ним куда — нибудь? — подумала она, чувствуя себя несколько глуповато. — Он ведь учитель. Его не интересует такой ребенок, как ты. Ну и что? Это не помешает хорошо выглядеть». Лейн вошла в класс. Мистера Крамера там еще не было. Она села за свою первую парту, убрала учебники, которые ей не понадобятся, и стала ждать. Перед самым звонком вошли Райлди Бенсон и Джессика. Левая рука Джессики все еще была в гипсе, зато правой она повисла на Бенсоне. Профланировав мимо, она бросила взгляд на Лейн. Ее лицо выглядело получше: хотя на подбородке и на левой брови у нее еще были пластыри, но опухоль спала; губы больше не были такими распухшими, синяки побледнели и стали зеленовато — желтого цвета, часть царапин уже исчезла, оставив пятна розоватой кожи. Она подошла к другому краю парты. Бенсон поотирался рядом, потом направился по проходу на свое место. Джессика села. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Лейн. Девушка усмехнулась. — А ты как думаешь? — Просто спросила. Извини. — Пошла ты в задницу, — сказала Джессика и отвернулась. «Наверное, Бенсон рассказал ей о ссоре, — подумала Лейн. — Иначе, зачем ей было ждать целую неделю, чтобы сказать ей это? Ведьма… Незачем и стараться поддерживать с ней хорошие отношения». — Не торчи у меня на пути и не суй свой поганый нос в мои дела, — вдруг добавила Джессика, — а не то я натравлю на тебя Райли. — Ой, испугалась! Лейн отвернулась от нее и уставилась вперед. Она подумала, что надо бы сказать Джессике, что она вылетит отсюда, как пробка, но потом решила, что лучше промолчать. Ни к чему хорошему это не приведет. Джессика и одна может не оставить от нее и мокрого места, не говоря уже о ее придурке — приятеле. В комнату вошел мистер Крамер. Лейн быстренько села прямо, выпрямив спину и сложив руки на парте. Крамер снял свою куртку. Он повесил ее на спинку стула и, встав на свое обычное место за учительским столом, начал закатывать рукава рубашки. У него были загорелые руки, покрытые густыми, черными волосами. Он присел на край стола. Встретившись с ним глазами, Лейн улыбнулась. Крамер сделал вид, что не заметил этого, взял классный журнал и обвел глазами класс. — Вероятно, мистер Биллингс решил устроить себе еще одни каникулы, — сказал он и отметил отсутствующего ученика. — Хорошо. Итак, еженедельный словарный диктант. Есть желающие выйти к доске? Лейн подняла руку. Он вызвал Хейди. «Не беда», — успокаивала себя Лейн. Но она не могла не испытывать чувства разочарования. Во — первых, он не улыбнулся в ответ на ее улыбку. Теперь он вызвал другого к доске. Может, он игнорирует ее? «Не будь смешной, — подумала она. — Ты не одна в классе». Но урок продолжался, а Крамер по — прежнему игнорировал ее. Он редко смотрел на нее. Он вызывал других учеников читать отрывки из книги стихов, отвечать на вопросы о ритме и размере, предлагать свою интерпретацию. Беспокойство Лейн возрастало. «Может, он сердится на меня? Что я ему сделала? Может, он считает, что я воспользовалась его присутствием в библиотеке? Но, черт побери, я не просила его брать эту книгу. Это была его идея. Интересно, хочет ли он еще, чтобы я осталась после уроков? Иди. Ты свободна. Нет, он этого не скажет». Лейн представила себе, как она унизительно сидит одна в классе. — Но вы просили остаться и помочь вам. — Я обойдусь. Можешь идти. «Может, лучше сразу уйти, как только прозвенит звонок, — подумала она. — Но я обещала, что останусь. Я не могу просто так взять и уйти. Он подумает, что я ненормальная». — Лейн? Вздрогнув, Лейн глянула на Крамера. — Не прочтешь ли нам следующую строфу? — А… — Она почувствовала, что внутри нее все пылает. — Кажется, я потеряла, где читали. Из конца класса донеслось несколько коротких смешков. Крамер слегка покачал головой. Его это, кажется, развлекало. — Надо постараться все — таки следить. — Да, сэр. — Лейн опустила глаза к книге. — Аарон, может, ты прочитаешь следующую строфу? Аарон начал читать. Лейн склонилась над книгой, прикрыла глаза рукой и начала изучать страницу. «Черт, где же мы находимся?» Она никак не могла найти строфу. «Идиотка, ведь ты сама хотела, чтобы он вызвал тебя. Он и вызвал. Почему я не умерла сейчас на месте, чтобы избавиться от всего этого?» Аарон закончил. Перед лицом Лейн появилась рука. Рука Крамера. Он перевернул для нее страницу, указал на среднюю строфу и отошел. — Спасибо, — пробормотала она. Еще кому-то в классе это показалось смешным. Лейн опустила голову. — Не окажете ли вы нам честь и не почитаете ли нам? — спросил Крамер. Она кивнула, не опуская руки и начала читать вслух. Она прочитала половину стиха, когда прозвенел звонок. — Отлично, — сказал Крамер. Повысив голос, он объявил: — Не забудьте составить к следующему уроку предложения по орфографии. Чернилами, пожалуйста. Все свободны. Лейн закрыла свою книгу и уставилась на нее. Ребята проходили мимо нее. Кто-то потрепал ее по затылку. Она посмотрела. Это был ухмыляющийся Бенсон. — Будь повнимательнее, крошка. Она насмешливо усмехнулась. Бенсон развязной походкой вышел вместе с Джессикой. Вскоре в комнате никого не осталось, кроме Лейн и Крамера. Лейн через силу подняла голову. Крамер стоял у своего стола, складывая книги и папки в свой портфель. Казалось, он не замечал ее присутствия. «Надо было мне уйти вместе со всеми, — подумала она. — Боже, ну и влипла. А все отец со своим ежегодником. Вот удружил, папочка». Может, она должна что — нибудь сказать? — У тебя есть красная ручка? — спросил Крамер и, наконец, посмотрел на нее. С Лейн точно груз свалился. — О… нет. Кажется, нет. — Не страшно. Я тебе дам. — Он наклонился над своим столом и открыл выдвижной ящик. Найдя ручку и закрыв ящик, он порылся в куче папок на углу стола. — Ну вот. Я дам тебе тетради первого класса. Не возражаешь? — Прекрасно. Крамер подошел к ней. — Если с этими закончишь и захочешь взять еще, то у меня их много. Хотя мне не хочется держать тебя здесь целый день. Лейн кивнула. «Глазам своим не верю, — подумала она. — Ведет себя так, как будто ничего не случилось. А ты чего хотела, нотаций?» Лейн освободила парту. Крамер положил перед ней папку и ручку. — Если появятся вопросы, спрашивай. — Хорошо. Он отвернулся. — Мистер Крамер? Он повернулся к ней опять, по его лицу расплылась довольная улыбка. — Извините, что я потеряла, где читали. — Замечталась? — Наверное. — В этом нет ничего страшного. Надеюсь, тебе не очень было неловко. — Я чувствовала себя очень неловко. — Ты — лучшая ученица в классе, Лейн. Не стоит расстраиваться из — за одной оплошности. С каждым может случиться. — Хорошо. Спасибо. — Конечно, я должен был поставить тебе отлично за сегодняшний урок. — О — о. Мягко рассмеявшись, он взял Лейн за плечо. — Это была шутка. — О — о. Его рука осталась на плече. Лейн чувствовала, как ее тепло распространяется по всему телу. Крамер нежно потрепал ее по плечу и отошел. — Я действительно очень благодарен тебе за то, что ты осталась помочь мне с этим. Ты сняла с меня часть обузы. — Рада быть вам полезной. — Она все еще ощущала тепло его руки. — Преподавание не настолько интересное дело, как это кажется. У меня такое чувство, что я приговорен к бумажной работе. Мне кажется, что я только и занимаюсьпроверкой тетрадей и подготовкой к урокам. — Он покачал головой. — Тяжкое бремя. — Если вы не возражаете, я могла бы оставаться почаще и помогать вам. Сердце ее бешено колотилось. Она и сама не могла поверить, что сказала такое. «Он подумает, что я навязываюсь». Крамер слегка склонил голову на бок. Он сжал губы и приподнял брови. — Ну что ж, я благодарен за это предложение. Но у тебя, наверное, есть что — нибудь поинтереснее, чем заняться в свободное время. — Мне это не затруднит. Правда. — Решай сама. Я, конечно, был бы рад иметь помощников. — Улыбаясь, он стукнул папкой по столу. А теперь к делу. А то шуму много, а толку — мало. Лейн рассмеялась. — Вы просто эксплуататор. — Начинай проверять тетради, а не то я отшлепаю тебя. — Слушаюсь, сэр. Он повернулся и пошел к своему столу. Лейн провожала его глазами. Его рубашка спортивного покроя облегала его фигуру от широких плеч до узкой талии. Над поясом она немножко выбилась. Из кармана на левой ягодице выпирал бумажник. В заднем правом кармане, по — видимому, ничего не было. Эта сторона его брюк была туго натянута, и Лейн смотрела, как движутся его мускулы, пока он шел к столу.Глава 21
Джина, чистившая картошку у раковины, оглянулась на вошедшего в кухню Ларри. — Ты что-то рано закончил, — сказала она. Он посмотрел на часы. Почти четыре. Обычно он работал до половины пятого. — Закончил эту дурацкую корректуру, — сказал он, доставая из холодильника пиво. — Что-то другое начинать уже поздно. — Он открыл крышку бутылки. — А где Лейн? — Еще не вернулась. — Это я знаю. У нее были какие — нибудь планы после школы? — Она ничего не говорила. Может, задержалась у Бетти или еще где — нибудь. — Понятно. — Ларри налил пиво в кружку, высосал белую пену и опустошил бутылку. — Что ты собираешься делать с картофелем? — Пожарить по — французски. — Прекрасно. — Он бросил бутылку в мусорное ведро. Она упала со стуком. Ларри отнес пиво в гостиную, плюхнулся в свое кресло и начал перелистывать новый номер журнала «Мистерии», который пришел с дневной почтой. Джина, вероятно, просмотрела его. Она бы уже сообщила ему, если бы там говорилось о нем. Поэтому он сразу же перешел к «Письму из Голливуда» Брайана Гарфилда. Он попытался читать. День был теплым. Кондиционер был выключен, окна открыты. Каждый раз, когда Ларри слышал звук проезжавшей машины, глаза его обращались к окну. «Ну, где же она?» «Терпение, — приказал он себе. — У них может и не оказаться ежегодника за шестьдесят восьмой год. Должен быть». Ларри пожалел, что не попросил Лейн позвонить ему из школы. Тогда ему не пришлось бы волноваться целый день. Но ему не хотелось, чтобы она знала, что это так много для него значит. — Попробуй взять шестьдесят восьмой, — сказал он ей. — Я как раз работаю над этим годом. Если этого года нет, тогда подойдет шестьдесят седьмой или шестьдесят шестой. Даже шестьдесят пятый. А если бы ты смогла получить ежегодники за все эти годы… — Ты шутишь, — сказала Лейн. — Я буду рада, если Свансон даст мне хотя бы один из них, не то что четыре. — Тогда лучше за шестьдесят восьмой, хорошо? Ларри услышал еще одну приближающуюся машину. Он знал звук «мустанга» — низкое ворчание, это был не он. Тем не менее он выглянул в окно. Мимо проехал большой фургон. Ларри отхлебнул пива, дочитал Гарфилда и поискал «Угол скупого» Уоррена Мерфи. В этом номере его, по — видимому, не было. — Заразы, — пробормотал он. «Может, рассказ задерживается оттого, что еще не совсем готов? В следующий раз, когда буду разговаривать с Эдом, надо будет спросить его». Ларри пробежал глазами колонку. Половина книг принадлежала авторам, которых он терпеть не мог. Но он нашел рецензии на новые книги Даниеля Ренсома, Джо Лансдейла и Чета Уильямсона. Он уже прочитал обсуждаемые книги. Хорошо. Такие обзоры никак не могли навредить ему. Ларри отхлебнул еще пива. Начать читать. Услышал звук «мустанга». Почти вовремя! На улице появилась ярко — красная машина, замедлила ход, свернула на подъездную дорожку и исчезла из виду. Мотор заглох. Хлопнула дверца. Когда Ларри услышал шаги Лейн на дорожке, он отложил журнал в сторону и направился к двери. — Привет! — сказал он, открыв дверь. Лейн держала в руке ключ, другая рука была пуста. — Как прошел день? — Здорово. «Похоже на то», — подумал Ларри. Лейн выглядела еще более оживленной, чем обычно. Он пропустил ее и закрыл дверь. Лейн сбросила свой рюкзак с книгами с плеч. Пытаясь скрыть волнение в голосе, Ларри спросил: — Ну как, повезло тебе с ежегодником? — Свансон не хотела давать мне его на руки. Но тебе повезло. Там был мистер Крамер, и она разрешила ему взять ее. — Так ты принесла его? — Ну, конечно, — Лейн бросила рюкзак на диван, расстегнула его и вынула удлиненный тонкий том. — Завтра его надо вернуть. — Без проблем. — Ларри потянулся за книгой. Лейн прижала ее к груди и покачала головой. — С тебя причитается. — Что бы ты хотела? — Вопрос открыт для обсуждения. Мне пришлось пойти на значительные жертвы ради тебя. В частности, чтобы расплатиться за услугу, я пообещала мистеру Крамеру помогать проверять тетради после занятий на этой неделе каждый день. — Ты шутишь. — Я бы не стала разыгрывать тебя. — Он не мог заставить тебя делать это. — Нет, я сама ему предложила, а он не отказался. — А, тогда другое дело. — А все из — за этого, — сказала Лейн, улыбаясь, и постучала костяшками пальцев по обложке книги. — Хорошо. Что ты хочешь? Она подняла глаза. — Дай подумать. Мои услуги стоят недешево, как ты понимаешь. — Они никогда не были дешевыми. — Па-па. — Ле-ейн. — Послушать тебя, так можно подумать, что я такая меркантильная. — Но разве это не так? — Конечно, нет. Правда, я недавно видела чудную пару кроссовок. — И как это ты не купила их? — Решила, что не надо. Я уже сделала несколько покупок в тот день. — Если ты имеешь в виду тот день, когда мы с мамой последний раз ездили на пикник с Питом и Барбарой, то я это хорошо помню. — Мне действительно понравились эти кроссовки. Но я сдержалась. Только ради тебя. — Я очень тронут. — Так я могу купить их? — Конечно, почему бы нет? — О, папочка, ты просто чудо! — Лейн вручила отцу книгу. Когда Ларри взял ее, она бросилась ему на шею и поцеловала. А потом понеслась на кухню. Ларри взял свое пиво. Он услышал, как Лейн крикнула: — Привет, мам. Что будем есть? Я умираю с голода. В своем кабинете Ларри плотно закрыл дверь. Он поставил свое пиво на подставку рядом с компьютером. Откинулся на спинку стула, пристроив низ книги у себя на животе. Голубая обложка была декорирована золотыми буквами, которые гласили: «Бафордские памятные записки, 1968». «То, что надо, — подумал он. — Бог мой, как раз то, что надо». Сердце колотилось. В желудке ощущалась противная дрожь. Ларри открыл книгу. Поверхностный просмотр обнаружил глянцевые страницы с черно — белыми фотографиями. В конце был список учащихся. На последней странице списка значились учащиеся, чьи фамилии начинались на букву С. Ларри скользил глазами сверху вниз: Сакай Джоан Самилсон Памела Сандерс Тимоти Сатмари Маурин Сейфер Рональд Бонни Саксон не было. «Продолжим, — подумал Ларри. — Она должна быть здесь». Он отчаянно листал страницы к началу списка. И обнаружил подзаголовок «Первый курс». — Слава Богу, — пробормотал он. В 1968 году Бонни была старшеклассницей, а вовсе не первокурсницей. Ларри перелистнул списки младших курсов. Как раз над заголовком «Юниоры» значилось имя Циммерман Ронда. Конец списка выпускного класса. Ларри поднял глаза к левому верхнему углу. Симпсон Кеннет. Симпсон. С! Ларри закусил нижнюю губу. Он перевернул страницу и начал снизу: Симмонс Ден Сейджел Сьюзан Сефридж Джон Скляр Тони Саксон Бонни. Всего лишь одно из имен в списке. Оно не было напечатано красным цветом, не было набрано заглавными буквами или курсивом. Но Ларри показалось, что оно вырвалось со страницы и разорвалось где-то у него в голове. Справа от фамилии были указаны номера страниц. Их было шесть. Шесть страниц с фотографиями Бонни Саксон! Боже милостивый! Ларри просмотрел страницу. У большинства фамилий стоял номер только одной страницы, у некоторых две или три. Мало у кого было больше трех страниц. У Бонни было шесть. «Вероятно, она была очень занятной, — подумал Ларри. — И популярной. Популярные девочки почти всегда симпатичные». Первый номер страницы подле ее фамилии был 34. Ларри заложил спичечный коробок в список, чтобы отметить место, вернулся к началу ежегодника и начал листать страницы, пока не нашел тридцать четвертую. Первое имя в левом верхнем углу было Бонни Саксон. Ларри уставился на фотографию. И застонал. Она была восхитительна. Сияющая, очаровательная. Ее блестящие белокурые волосы мягкой волной изгибались над бровью и спускались к плечам. Глаза, казалось, были направлены на что-то чудесное, расположенное рядом с фотокамерой. Они были веселыми и живыми. У нее был маленький милый носик. Линия щек плавно изгибалась над уголками ее рта, словно их приподнимала и придавала им форму ее улыбка. Такова была Бонни. Она очень напоминала Лейн. И меньше всего была похожа на труп на чердаке гаража Ларри. Но ее волосы, зубы и овал лица подтверждали, что он не ошибся: тело принадлежало Бонни Саксон. В этом не было никаких сомнений. Страшный труп когда-то был девушкой с этой фотографии — прекрасной, сияющей красотой юности. Ларри смотрел на фотографию. Бонни. Он чувствовал себя очень странно: взволнованный своей находкой, очарованный ее красотой, подавленный. Когда делалась эта фотография, она, наверное, думала, что впереди ее ждет целая, прекрасная жизнь. Но ей оставалось всего несколько месяцев, а затем кто-то прервал ее, воткнув кол ей в грудь. Она не была вампиром. Она была прелестным, невинным ребенком. И, вероятно, была разбивательницей сердец. Наверняка, все мальчишки в школе мечтали о ней. Может, ее убил один из них? Какой — нибудь ревнивый приятель? Она разбила его сердце, поэтому он воткнул ей в грудь кол? «Вполне вероятно», — подумал Ларри. Но кол в ее груди и распятие на лестнице свидетельствуют о том, что кто-то считал ее вампиром. Ларри еще немного посмотрел на фотографию, затем глянул на список и нашел страницу 124. Там он обнаружил групповые фотографии комитета по общественным связям, программного комитета и клуба искусств. Он не стал изучать перечисляемые фамилии. Он хотел сам искать Бонни, найти ее и радоваться тому, что узнал ее. Фотография комитета по общественным связям была передержана. Большинство лиц получились бледными, расплывчатыми, их черты были размыты и слаборазличимы. Навряд ли Бонни была в этой группе, но Ларри на всякий случай просмотрел фамилии под ней. Затем он перешел к фотографии программного комитета. Он не думал, что найдет ее здесь. Хотя он точно не знал, в чем заключается деятельность программного комитета, но Бонни больше была похожа на девочку, которая будет отвечать за украшение физкультурного зала для танцев. Ларри изучил лица всех девочек на фотографии. Бонни не было. Он нашел ее в клубе искусств. В первом ряду, вторая слева, между двумя унылыми толстушками. Бонни выглядела грандиозно. Она стояла прямо, руки по швам, приподняв головку и улыбаясь прямо в камеру. Лицо было не крупным планом, как на снимке выпускного класса, но зато эта фотография показывала ее с головы до ног. На ней была надета белая блузка с короткими рукавами, прямая юбка, доходящая до колен, белые носки и белые спортивные тапочки. Ларри поднял книгу к глазам, наблюдая, как Бонни вырастает, по мере приближения страницы. Он изучал ее лицо. Несмотря на то, что фотография была сделана с расстояния, она была хорошего качества. Все черты были хорошо различимы. Ворот ее блузки был расстегнут. Ларри посмотрел на ее шею и увидел ямочку на горле, легкий изгиб ключиц. Ниже, подъем ее груди лишь слегка намечался. Ларри скользил глазами вниз по ее рукам до кистей. Пальцы рук были чуть — чуть согнуты, слегка касаясь ткани юбки. Его взгляд задержался на плавном изгибе ее обнаженных ног. Один из ее белых носков был слегка ниже другого. Если бы она знала об этом, то, наверняка, подтянула бы их. Ларри почти явственно видел, как она наклоняется и подтягивает носок. Ему даже стало немного больно, как будто он пропустил что-то очень важное из — за того, что его там не было. Ларри опустил книгу и прочитал короткое описание деятельности клуба искусств. Бонни, оказывается, была секретарем. Должно быть, была сообразительной. Только толкового и ответственного человека могут назначить секретарем. «Вероятно, была хорошей ученицей, — подумал он. — Из тех людей, которым дано все от природы — красота, индивидуальность, ум». Ларри сверился опять с содержанием и узнал, что следующая фотография на странице 126. Он вернулся к клубу искусств, перевернул страницу и сразу же узнал Бонни на верхней фотографии. Она была членом законодательного собрания школы. Краткая подпись внизу гласила, что эта группа отвечала за «принятие законов школы и проведение их в жизнь». Бонни сидела в первом ряду, ноги на полу, коленки вместе, руки на коленях. Она была одета так же, как и на снимке клуба искусств. Здесь носки у нее были на одном уровне. Ларри улыбнулся. Было озадаченное выражение лица. Челка немного сбилась, открыв приподнятые брови. Ларри поднес книгу поближе к лицу. Ее голова была немного повернута в сторону, волосы заправлены за ухо. Казалось, она чуть — чуть подалась вперед. Блузка была аккуратно заправлена, и груди вырисовывались слабой горизонтальной тенью на белой ткани. Ларри собрался было вернуться к содержанию, как вдруг заметил Бонни на противоположной странице. Она была на верхней фотографии, в первом ряду, третья справа. Член комитета по социальной деятельности. — Ага! — прошептал Ларри. Значит, она все — таки украшала спортзал для танцев. — Я так и знал. На этом снимке на ней был свитер с закрытым горлом и большой буквой Б на груди. Подает сигнал к овациям? «Танцор, — подумал он. — Я должен был сразу догадаться». Бонни была немного другой. Ларри уставился на снимок. Здесь она не улыбалась, из ее глаз исчезло сияние, а губы были сжаты в мягкую прямую линию. Очевидно, что-то ее расстроило. Может быть, в этот день неважно себя чувствовала. Может, плохо написала контрольную. Может, поссорилась с приятелем. Что-то случилось. Что-то, во всяком случае на какой-то момент, лишило ее счастья. Это казалось несправедливым. Жизнь Бонни должна быть безоблачной, ведь ей так мало осталось жить. Ларри почувствовал, как в горле запершило. Он быстро вернулся к содержанию, затем нашел страницу 133. Бонни стояла в ряду с шестью другими девочками. «Солистки», а не организаторы аплодисментов. На них были светлые свитера с огромной буквой Б впереди и темные плиссированные юбки. Они стояли с маракасами в поднятой левой руке, подбоченясь правой рукой, правая нога высоко выброшена вперед. Бонни выглядела так, словно впереди у нее еще целая жизнь. Она откинула голову назад и смеялась. Нога ее была выброшена вперед выше, чем у других девочек. Не прямо в камеру, а немного в сторону. Носок ее белой туфельки был почти на одном уровне с ее левой подмышкой. С поднятой ноги свисал подол ее юбки. Носков на ней не было. Ларри смотрел на ее тонкую лодыжку, изгиб икр и линию бедра. Он заметил полумесяц ее нижнего белья, чуть светлее, чем юбка. Ларри поборол в себе желание поднести книгу поближе к глазам. Он оторвался от снимка. Взял свою кружку и отхлебнул пива. Посмотрел снова. «Да нет, это не трусики, — сказал он себе. — Это часть ее костюма». Но все — таки… Он обратил внимание на вторую фотографию на этой же странице. Те же самые девочки. Те же костюмы. Здесь они все смотрели в объектив и подпрыгивали, маракасы в обеих руках взлетели над головой, спины изогнуты, ноги отброшены назад. Свитерок Бонни немного выбился из юбки и виднелась тонкая полоска тела. Ларри заметил ее плоский живот и маленькую точку ее пупка. Он тряхнул головой. Отхлебнул еще пива, но проглотил с трудом. Затем снова вернулся к содержанию. Рядом с фамилией Бонни непросмотренной оставалась всего одна страница. Он начал листать до страницы 147. И у него перехватило дыхание. Фотография Бонни крупным планом занимала полстраницы. — Господи Иисусе, — прошептал он. Ларри посмотрел на подпись. «Бонни Саксон, Королева красоты 1968 года». Здесь же были фотографии еще четырех девушек — принцесс, — ее королевский двор. Он отложил изучение этой фотографии. Она была последней. Ларри хотел продлить удовольствие. На противоположной странице была фотография падающего на землю футболиста. Под ней была подпись — «Кульминационные моменты осеннего сезона». Ларри бегло пробежал описание праздников, которые, по видимому, были подпорчены поражением бафордской команды. Затем он перешел к интересующей его части. «Шерри Кейн, Сэнди О Конор, Джулия Кларк, Бетси Джонсон и Бонни Саксон в перерыве между таймами были представлены как принцессы вечера выпускников. В этот же день Бонни Саксон была выбрана „Королевой красоты“. Несмотря на поражение школьной команды, настроение у всех было прекрасным». О Бонни больше ничего не говорилось. «Фантастика», — подумал Ларри. Королева на вечере выпускников. — Молодец, Бон, — прошептал он. Затем он опять обратился к фотографии. И вздрогнул, так как кто-то постучал в дверь. — Пора обедать, — позвала Лейн. — Хорошо. Сейчас приду. Ларри взглянул на королеву красоты и захлопнул книгу. В эту ночь он лежал в постели неподвижно, уставившись в потолок. Прислушавшись к дыханию Джины и убедившись, что она уснула, Ларри тихонько выбрался из постели. Было прохладно. Он дрожал от холода и нервного возбуждения. В стенном шкафу снял с вешалки свой халат и, выйдя в холл, надел его. Теплый велюр согрел его обнаженное тело. В гостиной Ларри нашел рюкзак Лейн, стоявший у стены возле входной двери. Он открыл рюкзак, пошарил в нем одной рукой, нащупал ежегодник и вынул книгу. Он отнес его в свой кабинет, плотно закрыл дверь, включил свет и устроился поудобнее на стуле. Его трясло, несмотря на теплый халат. Сердце стучало, будто изнутри колотили кулаком. «Должно быть, я сошел с ума, — подумал он. — Что, если проснется Джина? Или Лейн? Что будет, если они застанут меня за этим? Они не проснутся. Успокойся». Положив книгу на колени, он нашел королеву красоты. «Боже, она великолепна». На ней был темный топ, оставлявший ее плечи открытыми. Он сможет налюбоваться ею позже. Ларри достал из ящика стола нож, прижал открытую книгу и провел острым, как бритва, лезвием вниз по ежегоднику, чуть не оторвав страницу там, где она соединялась с корешком. Он вырезал все фотографии, где была снята Бонни. Закончив, он спрятал их в свой шкаф, сунув в одну из пятидесяти папок с копиями рассказов, написанных им за многие годы. Здесь фотографии будут в полной безопасности. Ларри снова сел и перелистал книгу. Несколько страниц вот — вот могли выпасть. Он смазал их края клеем и вставил на место. Ларри закрыл книгу и посмотрел на ее верх. Вдоль корешка были заметны крошечные пробелы, как раз там, откуда были вырезаны страницы. Но это можно было заметить лишь при тщательном рассмотрении. А если кто-нибудь и заметит, то откуда узнают, когда это было сделано? Может, давным — давно. Ларри выключил свет и вышел из кабинета. Он положил ежегодник обратно в рюкзак Лейн, закрыл замок и пошел в спальню. Уже у двери он услышал замедленное, тихое дыхание Джины. Ларри повесил свой халат и осторожно скользнул в постель. Он облегченно вздохнул, думая о снимках. Теперь они его. Он будет их хранителем. Ларри вспоминал, как выглядит Бонни на каждой из них. Но память его возвращалась к снимкам с солистками. А потом она была одна на футбольном поле. Она подбросила свои маракасы в небо и закружилась, ее длинные волосы взметнулись вверх, а юбка развевалась вокруг нее, поднимаясь все выше и выше.Глава 22
Проснувшись утром, Ларри вспомнил, что вырезал из книги страницы. Он вдруг испугался, что библиотекарь заметит, что книга испорчена. У Лейн будут неприятности, а все по его вине. Он осознал, что за последнее время он наделал много вещей, из — за которых теперь чувствовал себя виноватым: напугал Пита револьвером, притащил домой Бонни и держит это в тайне, ходил в гараж, очевидно, пьяный в стельку, и даже не помнит, что он там делал, а теперь испортил библиотечную книгу, и у Лейн могут быть неприятности. До того, как найти Бонни в этом городе призраков, он никогда или почти никогда не делал того, от чего бы потом ему было стыдно. «Самое худшее, — подумал он, — лишь несколько похотливых мыслей о других женщинах». Это казалось ему теперь совершенно безобидным. Но все это… «Что за чертовщина происходит со мной?» Слишком жарко. Он перевернулся на спину и отбросил одеяло в сторону. Джина уже встала. Хорошо. Сейчас ему никто не нужен. Во всяком случае, не Джина. Она может заметить, что он расстроен и начнет расспрашивать. «О, ничего не случилось. Просто у меня в гараже спрятан труп, а еще помнишь ту библиотечную книгу? В ней еще были фотографии мертвой девушки…» «Я должен был получить эти фотографии, — сказал он себе. — Никто не разрешил бы мне оставить эту книгу. От фотокопий не было бы никакого проку; они бы сошли для какой — нибудь газеты, но снимки выглядели бы ужасно. Вряд ли кто-нибудь открывал эту книгу за последние двадцать лет. Никто не заметит исчезновения этих страниц. Надейся, надейся. Если Лейн обвинят в этом, я заплачу за эту книгу. Много это поможет… У Лейн никогда не было неприятностей… Это убьет ее. Никто этого не заметит. Она вернет книгу и все. Теперь уже переживать поздно. Книга испорчена. Даже если захочешь, то уже не сможешь вставить страницы обратно. Они теперь мои». Ларри закрыл глаза и представил себе фотографии. Воспоминания о них успокоили его. Он глубоко вздохнул, наполнив легкие теплым утренним воздухом, потянулся, наслаждаясь ощущением гибкости своего тела, мягкости простыни, касающейся его кожи, воспоминаниями о Бонни. Ларри оставался в постели, пока не услышал мягкого ворчания мотора «мустанга». Он провел весь день над «Ночным путником», приближаясь к концу. Работа шла тяжело. Его ум продолжал где-то блуждать. Ларри все время терял нить рассказа и мучился мыслями о том, что у Лейн неприятности с разъяренной библиотекаршей. К тому же он испытывал танталовы муки, думая о Бонни. Частенько он отрывался от экрана компьютера и поглядывал на шкаф. До ящика, куда он спрятал страницы из ежегодника, можно было рукой подать. Ему не терпелось рассмотреть их получше. Но дома была Джина. Что, если она войдет в кабинет, когда он вытащит эти снимки? В начале третьего Джина постучалась в его дверь и открыла ее. — «Я хочу съездить в Сейфуэй. Тебе ничего не понадобится, пока я буду там?» — Вроде нет, — сказал Ларри. — Удачи тебе. — Пока. Она закрыла дверь. Ларри уставился на экран компьютера. Наконец, он услышал, как хлопнула входная дверь. Вытер повлажневшие руки о шорты. Он немного подождал, затем развернул свой стул, вышел из кабинета и вошел в гостиную как раз в тот момент, когда машина Джины проехала мимо окон. «Уехала! Она уехала!» Ларри взглянул на свои часы. Пятнадцать минут третьего. Десять минут у Джины уйдет на то, чтобы добраться до магазина, по крайней мере, десять минут там и еще десять минут, чтобы добраться домой. У него, по меньшей мере, есть полчаса. С дрожью под ложечкой он вернулся в свой кабинет, закрыл дверь и вытащил из шкафа ящик. Вчера он засунул эти страницы в папку с одним из рассказов под названием «Похищение». Ларри рухнул на свой стул, открыл обложку, и ему улыбнулась Бонни. Фотография «Королевы красоты». — Боже, — прошептал он. Бонни показалась ему сейчас еще более прекрасной. Очаровательная, свежая, невинная. Неудивительно, что она была выбрана королевой. Ларри смотрел на ее ниспадающие светлые волосы. Они мягко ложились ей на лоб, справа немного больше, так, что касались изгиба брови. По бокам волосы спускались блестящими локонами. Глаза у нее сияли. Ларри предположил, что этот блеск был отражением вспышки фотоаппарата. Губы были сжаты и изгибались чуть — чуть вверх у уголков, образуя легкий намек на улыбку. Бонни была серьезной, но довольной и гордой. От лица на шею падала тень, граница которой проходила чуть выше правой ключицы. Плечи ее покато опускались вниз и были обнажены до краев фотографии. Топ, надетый на ней, по — видимому, был черного цвета. Виднелся только его верхний край. В центре он слегка спускался вниз, но не очень глубоко. Ларри положил открытую руку на нижнюю часть снимка. Если одежду прикрыть, то можно представить ее обнаженной. Он любовался ее, лицом, гладкой светлой кожей груди. Ямка на горле и изгиб ключиц были отмечены легкими тенями. Если бы снимок продолжался дальше, то рука бы его покоилась на ее грудках. Ларри представил себе твердые холмики с теплой бархатистой кожей, напряженные соски, к которым прижимается его ладонь. Он передвинул большой палец еще ниже. Еще немного, и он дошел бы до золотых завитков между ее бедрами. Внезапно вздрогнув, Ларри отдернул палец от снимка. Захлопнул папку. «Боже! Что же это со мной творится?» Пошатываясь, он поднялся со стула. Лицо его горело. Он положил папку на место и задвинул ящик. Потом вернулся к своему стулу и уставился на экран компьютера. Предложения казались пустыми, бессмысленными. Нечего и пытаться продолжать работу над этой книгой. Во всяком случае, не сегодня. Он убрал одну дискету и вставил другую с единственной надписью «Женщина-вамп». — Вампир, — прошептал он. — Не может быть. Только не Бонни. Ларри нашел последнюю главу, написанную в субботу ночью. Придется много наверстывать. Он избегал этой главы. Он смотрел на пустой экран. «Желаю удачи, — подумал Ларри. — Как, черт побери, я напишу, что оказался вместе с ней в гараже? Для начала скажу, что был в пижаме. Как бы ты ни преподнес это, все равно будет выглядеть, словно у тебя не все дома. Будто одержимый или что еще похуже. А как насчет ежегодника? Сообщить всему миру, что ты искромсал библиотечную книгу? Может, что — нибудь придумаю. Что бы ты ни написал, Лейн все равно узнает правду. Она прочитает эту чертову книгу. В нее обязательно должны войти фотографии. Ладно. Сначала дойди до моста, а потом переходи через него. И надо быть очень осторожным, когда будешь писать, как ты рассматривал снимки. Посдержаннее. Чтобы, не дай Бог, никто не подумал, что тебя зациклило на этом. Девушка мертва. Она не была мертва, когда делались эти снимки. Тогда она была жива. И так восхитительна. А теперь…» Ларри представил себе, как она выглядит теперь. Отвратительно. Высохшая мумия с колом в сердце. Ни один ревнивый приятель не мог сделать такого. Какой-то ублюдок действительно считал, что она вампир. Убил ее. Спрятал ее тело под лестницей отеля и для верности повесил на стену распятие. А закрытые на замок входные двери? Ведь замок был совершенно новый, напомнил себе Ларри. И кто-то положил доски через сломанную лестничную площадку. Убийца Бонни? Несомненно, кто-то охранял отель. Тот, кто съел койота? Может, он околачивается в Полынной Степи вот уже более двадцати лет — сумасшедший, охраняющий могилу убитого им вампира? Все еще там. Теперь он уже знает, что она исчезла. «Она у меня, ты, ублюдок. Как ты мог так поступить с нею? Как ты мог взять мою Бонни и воткнуть кол в ее сердце?» Ларри смотрел невидящими глазами на экран компьютера. Его пальцы легли на клавиатуру. Они ударили по клавишам, и появились янтарные буквы. «Кто-то должен вырвать твое сердце, ты, ублюдок». В доме хлопнула дверь. Ларри быстро стер написанное. После возвращения Джины из магазина, Ларри успел написать четыре страницы и как раз добрался до того места, как мыл гараж, когда услышал приближающиеся шаги. Он быстро перекрутил записи, чтобы очистить экран. Стук в дверь. Дверь открылась. В кабинет вошла Лейн. Внутри у него екнуло, но он сумел улыбнуться. — Привет, — сказал он. — Я думал, ты сегодня задерживаешься. — Я тоже так думала, — она пожала плечами. — У мистера Крамера родительское собрание, поэтому я приехала домой. Одна рука у нее была спрятана за спину. «Наверное, держит ружье», — подумал Ларри. Но она не выглядела расстроенной. — Что у тебя там? — спросил Ларри. Лейн протянула руку, в ней она держала шоколадное печенье. — Только что из плиты, — сказала она. — Хочешь? — Конечно. Ларри потянулся за печеньем. Рука его дрожала. Лейн заметила это. — С тобой все в порядке? — Сегодня у меня был трудный день, — ответил он и взял печенье. — А у тебя как прошел день? — Да вроде ничего. — Ты вернула ежегодник? Она удивленно приподняла брови. — Ты ведь сказал, что он тебе больше не нужен? — Да. Большое тебе спасибо. С меня причитается. Лейн сказала, улыбаясь: — Да, с тебя причитается. Пара кроссовок. — Надеюсь, я не сам их должен покупать? — Просто одолжи мне свою кредитную карточку. Грязную работу я беру на себя. Ларри рассмеялся. — Мой бумажник в спальне. Возьми сама. Когда она ушла, Ларри съел печенье. Оно было мягким и еще теплым. Но во рту у него пересохло, и он проглотил его с трудом.Глава 23
Когда в среду в девять часов утра публичная библиотека открыла свои двери, Ларри был уже там. Он нервничал, подходя к библиотекарю. Это была молодая симпатичная женщина с доброжелательной улыбкой. Но Ларри боялся, как бы его не вышвырнули нон. «Она не ясновидящая, — успокаивал он себя. — Она и понятия не имеет что я изрезал школьный ежегодник». — Я занимаюсь исследованиями по 1968 году, — объяснил он. — Не сохранились ли у вас копии газеты «Мюлехед Ивнинг Стандард» за этот период? Несколько минут спустя библиотекарь принесла коробку с микрофишами и указала Ларри на аппарат для чтения. Да, он знает, как пользоваться им. Библиотекарь предупредила его, что одна копия стоит десять центов, и он перед уходом может рассчитаться. Ее зовут Алиса. Она будет поблизости и, если потребуется, с радостью поможет ему. Ларри поблагодарил ее. Она ушла. Ларри начал свое исследование с номера газеты от 1 июня 1968 года. Выпуск из средней школы, очевидно, состоялся где-то в середине месяца. Кольцо свидетельствовало о том, что Бонни закончила ее. Но он мог и ошибаться. На его вопрос ответила газета за 22 июня. Накануне вечером состоялась церемония вручения свидетельств об окончании школы, и в списке восьмидесяти девяти выпускников была и Бонни. Там были фотографии директора школы, представителя Министерства образования и двух учеников, которые произносили речь. Бонни не было. Но Ларри нашел, что ему требовалось, — доказательство того, что 21 июня она еще была жива. Он нажал на кнопку в основании аппарата. Несколько секунд спустя выскользнула копия страницы. Он продолжал дальше. Ларри искал упоминания о Бонни, а также какие — либо сведения об убийствах и исчезновениях. Но просматривал все, в надежде найти какие — нибудь материалы, хоть как-то связанные с судьбой Бонни. Наконец, в номере за 16 июля он обнаружил заметку, имеющую непосредственное отношение к ней, когда Ларри увидел заголовок, у него перехватило дыхание. С колотящимся сердцем он пожирал глазами абзацы.ДВОЕ УБИТЫХ В ПОЛЫННОЙ СТЕПИ Элизабет Радли, 32–х лет, и ее дочь Марта, 16–ти лет, прошлой ночью были зверски убиты в своих комнатах в отеле в Полынной Степи. Их тела обнаружил Урия Радли, муж и отец жертв. Как сообщил представитель окружного шерифа, вчера Урия ездил в Мюлехед-Бенд за продуктами. Когда он вечером возвращался домой, в 15 милях от Полынной Степи, его машина сломалась. Остальное расстояние он прошел пешком и, вернувшись в отель около полуночи, обнаружил жену и дочь убитыми. Обнаженные тела были найдены в своих постелях, обе с многочисленными смертельными ранениями. Вид орудия убийства еще не определен. Пока не установлено также, являются ли пострадавшие жертвами изнасилования. Урия Радли был допрошен властями, но задержан не был. В настоящее время подозреваемых нет.Ларри перечитал заметку. Невероятно. Два убийства в том же отеле, где они нашли Бонни. «Между всем этим должна быть какая-то связь», — подумал он. И снял копию с заметки. В следующем номере газеты было продолжение.
УБИЙСТВА В ОТЕЛЕ ПОЛЫННОЙ СТЕПИ Зверское двойное убийство, совершенное незадолго до полуночи в прошлый понедельник в Полынной Степи, до сих пор остается загадкой для властей. Вскрытие Элизабет Радли и ее дочери Марты показало, что обе умерли от потери крови в результате множественных ранений. У властей имеется несколько версий, но до сих пор никто не подозревается. Окружной шериф Герман Блэк сообщил нам: «Мы считаем, что они стали жертвами случая, иначе говоря, оказались в неподходящее время в неподходящем месте. Город Полынная Степь далеко не самое лучшее место для проживания. Я уже несколько раз предупреждал семейство Радли об опасности оставаться там после того, как город практически вымер. За последние пару лет у нас было много неприятностей из — за случаев вандализма в этом местечке и участившихся убийств». Далее шериф подчеркнул, что в этом городке группы мотоциклистов частенько устраивали свои дикие оргии. Только за последние 12 месяцев в опустевших зданиях города произошло не менее трех изнасилований и около полудюжины драк, организованных либо мотоциклистами, либо другими случайными лицами. — Я считаю, — сказал шериф Блэк, — что Элизабет и Марта Радли пострадали от рук кого-то из этих мотоциклистов. Это грубые и жестокие субъекты, и вряд ли две женщины могли противостоять им. Урия Радли, вместе со своей женой и дочерью, продолжали жить в Полынной Степи во время упадка и постепенного опустения города после закрытия серебряного рудника Дедвуд в 1961 году. В результате последовавшего за этим экономического хаоса деловая жизнь в городе замерла, и горожане перебрались в более удобные для жительства места, многие из них осели в нашем Мюлехед-Бенде. В начале 1966 года продолжали функционировать только магазин Холмана и отель Урии Радли. Некоторое время спустя, когда Джек Холман покончил жизнь самоубийством, судьба города была решена. По иронии судьбы, его тело, висевшее на веревке в собственном магазине, было найдено Мартой Радли, которой тогда было 14 лет и которая была убита вместе со своей матерью в понедельник ночью. Хотя магазин Холмана перестал работать после кончины своего хозяина, семья Радли продолжала жить в отеле в Полынной Степи. В прошлом году и отель закрылся, но семья — Радли оставалась там. Урия каждую неделю ездил в наш город за продуктами, и о нем все отзывались хорошо. Элизабет и Марта были активными членами нашей Первой пресвитерианской церкви. Марта посещала Бафордскую среднюю школу, где она закончила в июне этого года предвыпускной класс. Она была членом школьного оркестра и клуба искусств. Отпевание состоится в воскресенье в Первой пресвитерианской церкви.Ларри снял копию и с этой заметки. У него было такое чувство, словно он обнаружил сокровище. У этого города была мрачная история: самоубийство в магазине Холмана, два ужасных убийства в отеле, подозрительные личности, использующие пустые здания для своих развлечений. Столько материала. Начать с того, что Марта была членом клуба искусств. Так же, как и Бонни. Они должны были знать друг друга. Кроме того, Марта жила, а потом умерла в том же отеле, где было спрятано тело Бонни. Все это было как-то связано между собой. Ларри почувствовал, что напал на след. До него вдруг дошло, что у него должна быть ее фотография. И если только Марта не отсутствовала в тот день, когда фотографировали клуб искусств, то она запечатлена в той же группе, что и Бонни. «Фантастическая удача, — подумал Ларри. — Черт побери, это даже больше, чем удача. Здесь не может быть совпадения. Все это определенно связано каким-то образом: отель, смерть Марты, обе девушки в одном и том же клубе, смерть Бонни. Все связано.» Ларри продолжил поиски. Понедельник, 22 июля.
ОТПЕВАНИЕ УБИЕННЫХ МАТЕРИ И ДОЧЕРИ В воскресенье в Первой пресвитерианской церкви состоялось отпевание Элизабет Радли и ее дочери Марты, убитых ночью в прошлый понедельник в отеле Полынной Степи. На церемонии присутствовали многочисленные друзья и муж, и отец покойных, Урия Радли, который после отпевания принял прах своих жены и дочери.Это было все. Ларри снял копию. Интересно, присутствовала ли на похоронах Бонни? Ларри вспомнил о прахе. Обе женщины были кремированы. Ничего необычного, но интересно. У Ларри были обширные знания о вампирах. Широко бытовало мнение, что жертвы вампиров сами становятся вампирами. Если их тела сжечь, тогда они не смогут вернуться. Не по этой ли причине Урия кремировал свою жену и дочь? Возможно у него были какие-то основания считать, что его близкие были убиты вампирами? В газетах ничего конкретного не говорилось о характере ранений и орудии убийства. Скорее всего эту информацию сохранили в тайне. Обычная практика. Прессе рассказывают не все. Предположим, раны были укусами, а орудие — зубы? Женщины умерли от потери крови. Урия, обнаружив тела, несомненно, увидел раны. И, может быть, заметил, что на постелях крови было немного. Поэтому он мог сделать вывод, что в их смерти повинны вампиры. «Правильно, — подумал Ларри. — Если он сумасшедший. Но что, если он действительно поверил, что их убил вампир? Что, если он почему-то решил, что этим вампиром была Бонни? И он выслеживал ее. И воткнул кол ей в сердце. И спрятал под лестницей в своем отеле. И все эти годы он все еще там, живет в отеле и караулит останки вампира, который убил тех, кого он любил». «Все сходится, — подумал Ларри. — Боже мой, все сходится». «Но вовсе необязательно, что это так и есть», — сказал он себе. Полеты фантазии были сущностью его жизни. Он построил свою карьеру на мечтаниях, придавая им подобие реальности. Придумываешь неправдоподобную ситуацию, придумываешь неправдоподобных персонажей, мотивы их действий и причинно — следственную связь, между событиями и явлениями, и очень скоро подобная ситуация принимает совершенно определенный смысл. Но он знал, что в реальной жизни все происходит не так, как в книгах. Люди действуют иначе, чем литературные персонажи. Мотивы их поведения часто непонятны. А в стройную цепь причин и следствий могут вмешаться случайности и совпадения. Может, Элизабет и Марту убили мотоциклисты, как и предполагал шериф. А, может, это сделал заезжий маньяк — убийца. А, может, и сам Урия. Кто бы ни убил их, Урия должен был подумать о вампирах в самую последнюю очередь, когда он решил их кремировать. И, может, это просто совпадение, что кто-то выбрал именно отель Урии, чтобы спрятать труп Бонни. С другой стороны… Если Урия обвинил Бонни в убийстве и сам приговорил ее, то все так точно сходится. Воткнул кол в грудь Бонни. Сумасшедший ублюдок. И как только можно было подумать, что Бонни была вампиром? «Я подумал, — напомнил он себе. — Правда, немножко. В начале». Но теперь Ларри знал ее лучше. Она была прекрасной, невинной девушкой, убитой каким-то отребьем, который был введен в заблуждение в результате совершенно дикого суеверия. Очень похоже на Урию Радли. Съев гамбургер в кафе внизу здания, Ларри вернулся в библиотеку. Он приветливо улыбнулся Алисе, взял коробку с микрофишами с ее стола и вернулся к аппарату. Он продолжил свои поиски с того места, где остановился, — с 24 июля 1968 года. Вот, что он обнаружил в номере от 27 июля:
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МЕСТНОЙ ДЕВУШКИ Жертвой преступления оказалась восемнадцатилетняя Сандра Данлап, дочь Уинди и Уильяма Данлап. Молодая женщина исчезла из спальни в доме своих родителей на Крествью-Авеню сегодня рано утром. Согласно сообщению властей, входная дверь дома была взломана, а на постели пропавшей девушки обнаружены следы крови. Сандру, недавнюю выпускницу Бафордской средней школы, последний раз видели вечером в пятницу, когда она ходила в кино со своим приятелем Джоном Кресслером и двумя другими друзьями по школе, — Биффом Тейтом и Бонни Саксон. Эти трое молодых людей были допрошены сегодня утром полицейскими властями, все видели, как она спокойно вошла в дом без всяких происшествий. Уинди и Уильям Данлап утверждают, что когда их дочь возвратилась со свидания, они уже спали. Она, очевидно, исчезла между полуночью пятницы и утром сегодняшнего дня. Тех, кто случайно заметил необычную активность близ дома Данлапов в течение этого времени, или тех, кто что — нибудь знает о нынешнем местонахождении Сандры, просим немедленно связаться с полицией Мюлехед-Бенда.Заметка сопровождалась небольшой фотографией девушки, хорошенькой, улыбающейся брюнетки в темном свитере. Ларри догадался, что это была ее «выпускная фотография», которая наверняка была в школьном ежегоднике. Если бы этот ежегодник все еще был у него… «Забудь об этом, — сказал он себе. — Достаточно с тебя вырезанных фотографий Бонни. Сглазишь свое везенье, пытаясь то же самое сделать с Сандрой. Сглазишь счастье Лейн. Ни за что». Ларри вернулся к той части заметки, где говорилось о Бонни. Она и ее друг были последними, кто видел Сандру. Невероятно. «Хорошо, — подумал он. — А почему, собственно, „невероятно“? Это небольшой город, на выпускном курсе всего восемьдесят девять учащихся. Бонни была „Королевой красоты“, значит она несомненно былаодной из самых популярных девочек в классе. Было бы странно, если бы она не была знакома со всеми остальными учениками ее возраста. А с некоторыми из них она, конечно, была в дружеских отношениях. Но Сандра, наверное, была одной из ее лучших подруг. Ведь не пойдешь на свидание с кем попало. А что представляет собой этот Бифф Тейт? Это, очевидно, приятель Бонни. Дурацкое имя. Наверняка, он был какой — нибудь футбольной звездой. Может, это сделала Бонни со своим парнем?» «Выбрось это из головы, — сказал себе Ларри. — Не хватало еще переживать из — за этого парня. Исчезли из жизни девушки, с которыми Бонни была знакома. Две, менее чем за две недели. Наверняка ей было тяжело. Да, и бьюсь об заклад, старина Бифф, конечно же, хотел утешить ее». — Какая чушь, — прошептал Ларри и взглянул на Алису, находившуюся в другом конце комнаты. Она стояла к нему спиной у полок с книгами. Алиса никак не отреагировала, и Ларри решил, что она не слышала его. Ларри снял копию с заметки о Сандре Данлап и вернулся к изучению газеты. В маленькой заметке в номере от 31 июля сообщалось, что девушка еще не найдена, что ее родители опасаются самого худшего, и вновь полиция обращалась к возможным свидетелям с просьбой сообщить об имеющейся у них информации. А 10 августа 1968 года исчезла Линда Латам. С фотографии на него смотрела жизнерадостная белокурая девушка с веснушками и маленьким вздернутым носиком. Это вряд ли была школьная фотография. На ней была футболка и спортивная кепка со сдвинутым на сторону козырьком. Ларри не сводил глаз с юного, невинного лица девушки. Узнав еще об одной жертве, он расстроился, возбуждение, которое он испытывал до этого, спало.
ГОРОД ПОТРЯСЕН ОЧЕРЕДНЫМ ПОХИЩЕНИЕМ Линда Латам, семнадцатилетняя дочь Лины и Рональда Латам, очевидно, была похищена в пятницу вечером, возвращаясь к себе домой от подруги Керри Гудрич. Примерно около полуночи родители Линды начали волноваться и позвонили Гудричам, где им сообщили, что их дочь ушла уже более часа тому назад. Расстояние в четыре квартала девушка обычно проходила за 10 минут. Встревоженные родители обыскали весь район между двумя домами. Обнаружив на краю тротуара сумочку Линды, примерно в квартале от дома Гудричей, они сразу же позвонили полицию. Хотя жители этого района были опрошены властями, никакой информации о похищении получить не удалось. Линда Латам — вторая девушка — подросток, исчезнувшая при подозрительных обстоятельствах за последние несколько недель. 26 июля из своего дома на Крестнью-Авеню пропала Сандра Данлап, и ее судьба до сих пор остается неизвестной. Полиция отмечает, что в этих двух исчезновениях мало сходства. И как заявил представитель полиции Ад Тейлор: — Обстоятельства совершенно различные. Поэтому было бы преждевременно подозревать, что оба похищения являются делом рук одного и того же преступника. Несмотря на это, мы вынуждены признать, что обе девушки исчезли на протяжении короткого периода времени. Это, конечно же, вызывает тревогу. Я бы рекомендовал родителям получше следить за своими детьми подросткового возраста, особенно за девочками. Сами ребята должны соблюдать максимальную осторожность, пока преступник, или преступники, не будут задержаны. Капитан Тейлор предложил, чтобы девушки — подростки остерегались выходить из дома одни, чтобы они носили с собой свистки на случай опасности, и чтобы сообщали обо всех встречах с подозрительными личностями. Власти прилагают все усилия к поиску двух пропавших девушек. Если у кого-то имеется информации о любом из этих исчезновений, просим немедленно обратиться в полицию.«И ничего о Марте Радли, — понял Ларри. — Неужели полиция не заметила никакой связи? Очевидно, нет, иначе они еще больше были бы обеспокоены. Одно убийство, два похищения. Итого три». Ларри достал нижний листок из своей небольшой стопки копий — список выпускников Бафордской средней школы 1968 года. Он нашел фамилии: Данлап Сандра и Латам Линда. Девочки Радли здесь, конечно же, не было. Ей было всего 16 лет. Но она была членом клуба искусств, а Сандра и Линда обе были одноклассницами Бонни. Бонни знала всех трех. «Боже, она, должно быть, была очень расстроена. И напугана. Когда что — нибудь случается в таком роде, то каждый начинает думать, кто будет следующим. Может, ты». Ларри снял копию. Он продолжил поиски. Он сделал копии трех следующих заметок по поводу похищений, но ни в одной из них новой информации не было. Девушек не нашли. Полиция никого не подозревает. Следующей оказалась Бонни. Сообщение об этом он обнаружил на первой странице «Мюлехед Ивнинг Стандард» в номере за 14 августа. Ларри смотрел на экран с таким чувством, словно потерял самого близкого человека. «А ты чего ожидал? — спросил он себя. — Ты знал, что она мертва. У тебя ее тело. Это не должно быть неожиданностью для тебя». И все — таки где-то в глубине души у него таилась надежда, что у истории с Бонни будет счастливый конец. Несмотря ни на что. Газета разбила эту надежду. Посмотрев на снимок, он застонал. Ларри хорошо ее знал. Это была ее выпускная фотография, та, которая лежала у него в шкафу. Он нехотя прочитал заметку.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БОННИ САКСОН Бонни Саксон, избранная в Бафордской средней школе «Королевой красоты» на выпускном вечере весной 1968 года, ночью исчезла из дома на Ашер-Авеню, где она жила со своей матерью Кристиной. В пятницу вечером восемнадцатилетняя девушка вернулась домой вместе со своим другом Биффом Тейтом. Именно мать Бонни видела ее последний раз. На следующее утро Бонни исчезла. Окно в ее спальне было разбито, а на простынях обнаружена кровь. С конца июля это уже третье исчезновение местных девушек — подростков. 26 июля пропала Сандра Данлап, 18 лет. Так же, как и Бонни, Сандра, очевидно, была похищена ночью из своей спальни. В обоих случаях имеются следы насильственного вторжения, а на постелях — кровь. Еще одно исчезновение произошло 10 августа, жертвой похищения стала Линда Латам, 18 лет, когда возвращалась домой от подруги. Начальник полиции Джуд Ринг заявил: — Похоже, что мы имеем дело с определенной закономерностью, особенно в случаях с Данлап и Саксон. Напрашивается вывод, что все три девушки были похищены одним и тем же преступником. Ситуация очень опасная. Конечно, мы продолжаем надеяться, что обе девушки будут найдены живыми. Но мы не знаем, что случилось с ними. Можно только сказать, что пока человек, совершивший все эти насилия, не будет арестован, имеются нее основания предполагать, что на этом его преступления не закончатся. — Наш отдел, — сказал он далее, — продолжает всестороннее расследование этого происшествия. Не было пропущено ни одной улицы. Я совершенно убежден, что очень скоро мы увидим преступника на скамье подсудимых. Однако, до тех пор мы настоятельно рекомендуем, чтобы все наши горожанки соблюдали предельную осторожность, занимаясь своими повседневными делами. Бонни Саксон является выпускницей Бафордской средней школы 1968 года. Помимо того, что она была выбрана «Королевой красоты», имя Бонни занесено в книгу почета, она принимала участие в многочисленных школьных комитетах. Она и ее мать были прихожанками Первой пресвитерианской церкви, где Бонни пела в юношеском хоре. Эта энергичная и красивая молодая женщина знакома очень многим жителям нашего города, и мы надеемся, что ее запоминающаяся внешность поможет нам в поисках. Всех, кто имеет хоть какую-то информацию о похищении или нынешнем местонахождении Бонни Саксон, Линды Латам или Сандры Данлап, убедительно просим немедленно обратиться к властям.Она исчезла. Мертва. Тот, кто написал эту заметку, не знал этого, но кто-то воткнул кол в ее грудь. Убил ее. Ларри понимал, что надо продолжать дальше, но у него не было сил. Он посмотрел на свои часы. Три. Заканчивать еще рано. Если он сейчас остановится, то завтра придется приходить снова. Все равно. Он сделал копию с последней заметки и отключил аппарат.
Глава 24
Когда прозвенел звонок, ученики начали один за другим выходить из класса. Лейн медленно собирала свои книги с полки под сиденьем, чтобы остальные не заметили, что она задерживается. Незачем знать всему свету, что она остается, чтобы помогать. Некоторые наверняка подумают, что она подхалимничает. «Не то, чтобы меня это очень волновало, но все — таки лучше не высовываться». Джессика задержалась в дверях и оглянулась на нее. Лейн прижала к груди сложенные стопкой книги, словно собираясь вставать. — Ты уходишь? — спросил мистер Крамер. — Да нет. Если вам что — нибудь нужно, я останусь. Кивнув головой, он улыбнулся. — У меня есть работа, если ты не прочь поработать руками. — Нет, это будет замечательно. — Лейн глянула в сторону двери. Джессика, вздрогнув, отвернулась и ушла. — Подойди сюда, — сказал Крамер. Он потянулся за своим портфелем, но не сводил глаз с Лейн, пока она приближалась к нему. Лейн надеялась, что выглядит хорошо. Джим, во всяком случае, считал именно так. Во время ленча он несколько раз пытался подсунуть руку под ее блузку навыпуск свободного покроя, пока, наконец, у нее не лопнуло терпение. — Если тебе это не нравится, — сказал он, — то незачем носит такие вещи. На ней была кофточка, которая надевалась через голову, с капюшоном и короткими рукавами, доходившая ей как раз до талии. Утром, когда Лейн выбрала эту кофточку и короткую хлопчатобумажную юбку, она и не думала о реакции Джима. Все ее мысли были о мистере Крамере, она хотела хорошо выглядеть для него. И, может быть, чуть — чуть сексуальной. Если Крамер это и оценил, то не подал виду. Когда Лейн подошла к столу, он наконец-то обратил внимание на свои портфель. Он вынул оттуда папку, развернул ее к ней и открыл. Внутри лежала пачка портретов. — Уитмен? — спросила Лейн, глядя на перевернутое лицо на верхнем портрете. — Очень хорошо. — Когда я была маленькой, я играла в «Авторах». — Не смогла бы ты их повесить? Чтобы ученики смотрели на что — нибудь стоящее, когда они мечтают на уроках. — Чудесно, — сказала Лейн. — Куда вы хотите их поносить? Крамер показал на пробковую доску между классной доской и потолком. — Думаешь, справишься с этим? Боюсь, тебе придется залезть на этот высокий табурет. — Нет проблем, — отозвалась Лейн. — Замечательно. Просто замечательно. Я бы дал тебе тетради для проверки, но у меня сегодня только сочинения. Я должен их проверить сам. — О, все будет в порядке. Крамер вынул прозрачную пластиковую коробку с кнопками из ящика письменного стола и дал ей вместе с папкой с портретами. — Вы хотите повесить их в каком-то определенном порядке? — спросила Лейн. — Не имеет значения. — Он принес из угла комнаты табурет. Он доходил Лейн до талии, с металлическими ножками и круглым деревянным сиденьем. Такой табурет был почти в каждом классе. Учителя часто взгромождались на него, но мистер Крамер никогда им не пользовался, предпочитая сидеть на краю стола, когда он обращался к классу. Он отнес табурет к дальнему концу классной доски. — Может, мне пока что — нибудь подержать? Лейн передала ему портреты и кнопки. Крамер стоял рядом с ней и смотрел, временами вздрагивая. — Не волнуйтесь. Падения я не планирую. — Я уверен, ты помнишь, что сказал Берне о самых лучших планах. — Обещайте поймать меня, если они разобьются вдребезги. — Я сделаю все, что в моих силах. Лейн встала на ступеньку, положила колено на сиденье и, упираясь о классную доску, поднялась на ноги. — Ну как ты там? — Все в порядке. — Она посмотрела на него сверху вниз и попыталась улыбнуться. Ее позиция была весьма рискованной. На табурете было слишком мало места для ног, и не за что было держаться. Но пробковая доска была как раз перед ее лицом, поэтому ей не надо было тянуться к ней. — Попробуй один, посмотрим, как получится. — Крамер передал ей портрет Уитмена. Лейн взяла его в левую руку. Потом протянула наискось правую руку, и мистер Крамер положил ей в ладонь две кнопки. Лейн подняла портрет и плотно прижала к пробковой доске. Удерживая его одной рукой, она воткнула кнопку в правый верхний угол. И поняла, что происходит с ее кофточкой. Она осознала, что допустила ошибку, выбрав ее. Но Лейн думала, что будет проверять тетради, а не забираться на этот табурет и тянуться вперед обеими руками, в то время как мистер Крамер будет стоять внизу. Она чувствовала, что низ кофточки задрался не менее, чем на дюйм, над поясом ее юбки. Сзади Лейн не могла себя видеть. Да в этом и не было необходимости. Она все себе очень ясно представляла. Если мистер Крамер посмотрит случайно в нужном направлении, то, вероятно, увидит все, вплоть до бюстгальтера. От этой мысли ее бросило в жар. Лейн воткнула вторую кнопку на место, опустила руки и взглянула вниз на учителя. Он кивнул головой. — Пока хорошо, — сказал он, улыбаясь, и передал ей портрет Марка Твена. — Наверное, я справлюсь сама, — сказала Лейн. — А вы можете идти проверять тетради. Только передайте мне коробку с кнопками и поставьте картины на подставку для мела. — Ты уверена, что я здесь тебе не нужен? — Я думаю, у меня все будет в порядке. Крамер отдал ей кнопки, затем вынул стопку портретов из папки и расставил их на подставке для мела. Но не уходил. «Ну и черт с ним, — подумала Лейн. — Невелика беда». Она наклонилась и подняла портрет Марка Твена. — Повесь его поближе к Уолту. Можно даже немного внахлест. Используй одну кнопку для обоих. «На меня он и внимания не обращает, — сказала себе Лейн. — Да, а ты уверена? Если он такой же, как большинство парней, то сейчас наверняка заглядывает под кофточку. Или пытается рассмотреть, не видны ли трусики». Лейн пристроила пластиковую коробку под подбородок, чтобы освободить правую руку и вынуть кнопку из угла портрета Уитмена. «Сейчас, — подумала она, — Джим наверняка начал бы гладить мою ногу. Слава богу, мистер Крамер — это не Джим. Кроме того, я ученица. Он не осмелится тронуть меня, даже если бы очень захотел». Лейн соединила края картин и вставила кнопку. Она удерживала Марка Твена, пока Лейн вытаскивала из — под подбородка коробку, приседала и поднимала портрет Чарльза Диккенса с подставки для мела. Выпрямляясь, она оглянулась на мистера Крамера. Он одобрительно кивнул. — Похоже, что все под контролем, — заметил он. — Да. — Если я тебе понадоблюсь, ты только свистни, — сказал он ей и направился к своему столу. Он сел и, взяв ручку с красными чернилами, склонился над тетрадями. «Слава тебе, Господи», — подумала Лейн. Хотя чувства ее были несколько странными, — с одной стороны, облегчение, что он больше не стоит около нее внизу, а с другой, — легкое разочарование, что ее бросили. «Наверное, это не произвело на него никакого впечатления», — подумала она. Лейн вставила кнопку в углы картин с Диккенсом и Твеном. «Я ведь и не хотела, чтобы он заглядывал под мою одежду! Может, он даже не воспользовался такой возможностью». Она слезла с табурета, передвинула его и увидела, что мистер Крамер смотрит, как она залезает на него. — Осторожней, — предупредил он. Она улыбнулась и кивнула головой. Внезапно ее пронзила ужасная мысль. «А что, если он считает, что я так оделась, чтобы соблазнить его?» Лейн всю, словно огнем обожгло. «Он, должно быть, подумал, что я какая — нибудь потаскушка». И пока она прикрепляла портрет Теннисона, она просто вся обливалась потом. «Я действительно хотела хорошо выглядеть ради него, — сказала она себе. Но я понятия не имела…» Лейн молила Бога, чтобы она оказалась в джинсах и в длинной облегающей кофточке, которую можно было бы заправить. «Я бы так и сделала, — молила она. — Так помоги мне. Я бы так и сделала, если бы имела хоть малейшее представление… Я не потаскушка. А что, если он считает, что я сделала это ради оценок?» Известно, что многие ученики флиртуют со своими учителями в надежде получить более высокие оценки. Возможно, что некоторые даже предлагают секс. Хотя Лейн не знала никого, кто бы занимался этим, но предполагала, что иногда такое случается. «Я и так получаю самые высокие оценки, — говорила себе Лейн. — Он не может подумать, что я так оделась ради этого. А раз это так, то с какой стати он должен считать, что я так вырядилась ради него. Скорее всего, он думает, что я так стараюсь ради своего приятеля». Мало — помалу ее смущение проходило, и Лейн почувствовала себя лучше. «Ну, конечно, — подумала она. Он и не подозревает, что я так оделась ради него. Он не умеет читать чужие мысли». Она продолжала прикреплять картины, балансируя на табурете, наклоняясь за новыми, поднимая их вверх и вставляя в них кнопки, часто слезая и передвигая табурет все ближе и ближе к столу мистера Крамера. Она частенько поглядывала на него. Учитель читал сочинения. Однако несколько раз оказывалось, что он смотрит на нее через плечо. Когда это случалось, он никогда не пытался отвернуться и сделать вид, что не смотрел. Обычно он просто улыбался или кивал головой и говорил что — нибудь вроде: «Хорошо работаешь», или «Рад, что там наверху ты, а не я», или «Не переутомляйся, слезай, если начнешь уставать». В конце концов Лейн начала подозревать, что ему вообще все равно, во что она одета. «Я могла бы с таким же успехом напялить на себя какой — нибудь комбинезон, — подумала она. — Интересно, может ли он быть нахальным?» «Прекрати, — сказала она себе. — Чего ты хочешь? Он ведь учитель». Она спустилась опять на пол и передвинула табурет еще на пару футов ближе к его столу. Развернув свой стул, мистер Крамер обозревал ряд портретов под потолком. — Отлично, — сказал он. — Тебе не кажется, что они придают особый дух комнате? — Еще лучше было бы, если бы они были живые. — К сожалению, литературный мир не слишком-то заинтересован в живых писателях. Они не могут стать «великими писателями», пока не умрут. Лейн считала, что он не прав. Ей было неудобно вступать с ним в дискуссию, но обычно он любил поспорить с учениками. Кроме того, если она сейчас замолчит, то он опять вернется к своим сочинениям. — Отец говорит, что это миф, — сказала она и залезла на табурет. Она подняла портрет Хемингуэя и приложила к пробковой доске. — Большинство из этих ребят имели огромный успех и были очень известны в свое время, при жизни. — Лейн вставила кнопку в угол картины. — Лишь только некоторые из них были признаны после смерти. Как По, например. Наклонившись, чтобы взять портрет Стейнбека, она посмотрела на него через плечо. Мистер Крамер улыбнулся и кивнул головой. — К тому же По был очень эксцентричным человеком, — добавила она. Мистер Крамер рассмеялся. — Так и должно быть, судя по тому, что он писал. — Не знаю, не знаю, — Лейн выпрямилась и прижала картину к доске. — Отец пишет об еще больших ужасах, чем По, а он совершенно нормальный. Я встречала уйму писателей ужасов — ну и что? — Лейн прижала кнопку, затем осторожно повернулась на табурете и посмотрела вниз на мистера Крамера. — Некоторые из них — лучшие друзья отца. И никто из них не является чем-то вроде вурдалака. На самом деле, они даже более нормальны и коммуникабельны, чем большинство людей, которых я знаю. — Даже трудно поверить. — Знаю. Вы, наверное, думаете, что они какие — нибудь буйные сумасшедшие, да? — По крайней мере, слегка ненормальные. — А вы знаете, что такое ненормальный? Почти все из тех, кого я знаю, большие юмористы. Они всегда заставляют хохотать меня до коликов. — Странно. Может быть, этот юмор является отражением их несколько необычного взгляда на жизнь. — Более, чем вероятно. — Лейн спустилась с табурета, передвинула его еще ближе к мистеру Крамеру и залезла на него снова. Поднимаясь, она взяла портрет Фолкнера и прикрепила его кнопками на место. Услыхав поскрипывание, Лейн оглянулась. Мистер Крамер развернул свой стул и смотрел на нее снизу вверх. Он ничего не говорил. Лейн присела за следующей картиной. Поднимаясь, она сказала: — Вы помните, что мы говорили об умерших писателях и их судьбе? — Миф. — Правильно. Хотите знать еще кое — что? Верно и обратное. Во всяком случае, в наши дни. — Она прикрепила кнопками портрет Фроста. — Когда писатель сыграет в ящик, он становится никому не нужен. Она услышала, как учитель рассмеялся. Повернувшись, она улыбнулась ему. — Издатели заинтересованы в том, чтобы «сделать» писателя. А раз он мертв, он им больше не нужен. Смех стал еще громче. — Это правда. Если только он действительно не великий. К большинству же они просто теряют интерес. Я слышала об одном агенте. Одна из его самых лучших писательниц умерла, так он оставил это в тайне! Она была известным романистом. С ее смертью он мог потерять свое состояние. Так что же он сделал? Нанял каких-то литературных поденщиков, которые стали писать, подражая ей, а он стал продавать эти книги, подписанные именем умершей писательницы. Разве можно в такое поверить? — Придает несколько новое значение понятию о «неувядаемой литературной славе». — Да, это уж, точно. Лейн отвернулась и взяла с подставки портрет Сандберга. Выпрямившись, она поняла, что надо было передвинуть табурет. Фрост уже висел от нее немного левее. Чтобы повесить Сандберга, придется тянуться еще дальше. Но Лейн решила, что справится. Подавшись немного вперед, она уперлась правой рукой о классную доску, а сама потянулась влево. Она достала до того места, где должна была висеть картинка с Сандбергом, и прижала ее к стене, как вдруг табурет качнулся. Лейн только успела воскликнуть: — О, черт! Казалось, частичка ее разума отсоединилась, отлетела в сторону и смотрела со стороны на эту смешную и неловкую ситуацию. Лейн видела, как она падает вниз, руки взлетели над головой, табурет перевернулся, а ее правую ногу отбросило вверх к потолку. Ее юбка задралась до бедер. Кофточка приподнялась до половины груди. Она услышала грохот, но это упала не она. Пока не она. Очевидно, это стул Крамера ударился о стол. «Он спешит на помощь? — подумала она. — Или просто пытается отодвинуться с дороги?» Спешит на помощь, поняла она, когда одна рука схватила ее под мышкой, а другая обхватила ее обнаженную поднятую ногу, значительно выше колена. Лейн почувствовала что-то вроде рывка вверх, а затем она ударилась об пол, крякнув от удара. Мистер Крамер убрал руки. — Боже милостивый, с тобой все в порядке? Кивнув ему и пытаясь отдышаться, Лейн повернулась на спину. Мистер Крамер стоял на коленях, наклонившись над ней. Лицо у него было красным, глаза широко раскрыты, губы искривлены. — Кажется, жива, — прошептала Лейн, попытавшись сесть. — Пока не надо, — сказал мистер Крамер, легонько толкнув ее в плечо. Она послушно опустилась. — Не пытайся встать. Сначала передохни минутку. — Он растирал ей плечо. — Весьма неудачное падение. — Спасибо, что поймали меня. — Я сделал, что мог. Все произошло так быстро. — Вы задержали мое падение. — Не намного. — Я чувствую себя неуклюжей курицей. — Со всяким может такое приключиться. — Его правая рука поглаживала ее по животу. — Надеюсь, с тобой все в порядке. — Ты и правда меня очень напугала. — Его рука оставалась там же, большая и теплая на ее обнаженной коже как раз над поясом. — Где ты ударилась? — спросил он. — Кажется, боком. Мистер Крамер наклонился над ней еще ниже. Его рука скользнула с живота на ее бедро. — Здесь? Она кивнула. — И ребрами. — Будем надеяться, что ничего не сломано. — Вроде нет. Лейн закрыла глаза. Мистер Крамер нежно растирал ее бедро и часть ягодицы. Другой рукой он приподнял вверх ее кофточку. — Довольно красная, — пробормотал он. — Синяк будет приличный. — Что поделать, — сказала она, потом вздохнула, так как он начал растирать ее грудную клетку. — Больно? — спросил он. — Да, немного. Рука его поднималась все выше, пальцы массировали кожу, уменьшая боль. — Резкая боль есть? — спросил он. — Нет. — Лейн застонала, когда он стал растирать под грудью. — Больно здесь? — спросил он, надавив на ребра. Рука его медленно двигалась, массируя тело. — Просто небольшая боль, — прошептала она. Мистер Крамер массажировал ей бок, запястье его оставалось на ее груди, поглаживая Лейн сквозь тонкую ткань ее бюстгальтера. «Неужели он не понимает, где находится его рука», — думала она. И надеялась, что нет. Если бы понимал, то уже бы остановился. Его другая рука находилась ниже. Юбка Лейн была поднята. Она чувствовала, как он сдавливает и поглаживает ее ногу высоко вверху. — Получше? — спросил он. — Да. Крамер продолжал растирать ее. «Неужели он не осознает, что делает?» — спрашивала себя Лейн. Он легонько похлопал ее по ноге. — Все хорошо, — наконец, сказал он. — Почему бы нам теперь не попробовать подняться? Лейн подумала, может, сказать, что она еще не готова. Хотя, если потянуть еще немного, то станет слишком очевидным, что его прикосновения значат больше, чем просто снятие боли. Мистер Крамер крепко взял ее за руку, подставил другую руку снизу под шею и помог ей сесть. Кофточка ее не помялась и опустилась вниз к талии. Юбка была там, где Лейн и подозревала. Она заметила, что между ног виднеется что-то голубое и быстро одернула юбку, чтобы скрыть это. «Несколько поздновато для скромности», — подумала она. Мистер Крамер держал ее за руку, пока она не встала. — Спасибо, — прошептала она. Когда он отпустил ее, она оглядела себя и расправила юбку. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Да, кажется. — Лейн подняла глаза. — По крайней мере, я рада, что на мне чистое нижнее белье, — добавила она и усмехнулась, не в силах поверить, что могла брякнуть такую глупость. — Так и должно быть, — сказал мистер Крамер, и на его лице появилась улыбка. — Никогда не знаешь, что с тобой может приключиться. — Так и мама говорит. — Все мамы так говорят. — Какую чушь я несу, — сказала она и опустила голову. Мистер Крамер положил ей на плечи руки и помассажировал их. — Я так рад, что с тобой все в порядке. Я ведь все — таки отвечаю за тебя. — Я такая корова. — Ты просто потрясная молодая леди. И никогда не думай иначе. Лейн посмотрела ему в глаза. Они были небесно — голубыми, нежными и понимающими. — Спасибо. — Я действительно так считаю. А теперь тебе лучше отправиться домой. — Но я еще не закончила. — Остальное я сделаю сам. На твоем месте я бы сейчас принят горячую ванну. Хорошенечко пропариться. Это облегчит боль. — Я так и сделаю. В этот вечер Лейн дождалась обеда, потом пошла в ванную. Она все еще была в школьной одежде. Там Лейн легла на пол. Она приподняла свою юбку и кофточку точно так же, как они были после ее падения. В такое же положение она поставила и ноги: левая нога прямая, вытянута на ковре, а правая немного приподнята, согнута в колене под небольшим углом. Приподнявшись на локтях, она осмотрела себя. «Вот так я выглядела для мистера Крамера. Ну, просто корова». Тут она заметила на правой ноге небольшое красное пятно. «Отпечаток руки мистера Крамера? Должно быть, как раз здесь он схватил меня, чтобы задержать падение», — догадалась она. Это было чуть ниже паха. — Боже, — прошептала она. — Ей казалось, что она все еще чувствует его руку там, где он касался ее. «Если бы Джим так схватил меня… Забудь о Джиме», — сказала она себе. Лейн поднялась, встала перед зеркалом и опять подняла юбку. Трусики туго облегали ее, голубая ткань была почти прозрачной. Она состроила рожицу своему отражению. Лицо у нее сильно покраснело. — Наверняка он увидел более, чем достаточно, — прошептала она. Но при этом он не смеялся. Он действовал, как истинный джентльмен. В этом и заключается разница между взрослым, чутким человеком, таким, как мистер Крамер, и грубым подростком, вроде Джима. Лейн заткнула пробкой ванну и пустила воду. Пока ванна наполнялась, она разделась и повернулась к зеркалу. Над выступом левой бедренной кости и в нижней части грудной клетки были синяки. Лейн осмотрела свою левую грудь. Отклонившись назад, она рассматривала ее снизу, там, где запястье мистера Крамера растирало ее через бюстгальтер. Кожа была гладкой и белой. «А ты что ожидала?» — спросила она себя. Но ей казалось несправедливым, что не осталось никаких видимых следов его прикосновения. Тряхнув головой, Лейн повернулась к ванне, выключила краны и перелезла через край. Она забралась в горячую воду. Там она растянулась и лежала, слегка извиваясь, чтобы жидкость поглаживала ее, потом опять легла в то же положение, что и на полу в классе, и закрыла глаза. Она вспоминала ощущения от прикосновений мистера Крамера. В ее воображении учитель перестал массировать ей ребра. Его рука нежно гладила ее по груди, он опустился на нее, и их губы встретились. Она обняла его и, крепко прижавшись, растворилась в его жарком поцелуе.Глава 25
Джессика проснулась. Приоткрыв один глаз, она покосилась на настольную лампу у кровати. Затем на часы. Почти три. Утра? «В чем дело, — удивилась она. — Почему горит свет?» Джессика повернулась на спину и села. Спиной к закрытой двери ее спальни стоял обнаженный Крамер. Его левая рука лежала на выключателе. В опущенной правой руке он держал опасную бритву. Сердце Джессики бешено заколотилось. — Разве ты не рада видеть меня? — спросил Крамер. Он говорил не шепотом, а в полный голос. В тишине он прозвучал особенно громко. Джессика с трудом перевела дыхание, затем прошептала: — Вас могут услышать мои предки. — Ты так думаешь? — сказал он громче. «Может и нет», — подумала она. Ее дверь была закрыта. Комната родителей находилась в противоположном конце коридора, а спали они очень крепко. Крамер убрал руку с выключателя. Он медленно подошел к спинке ее кровати. Джессика не сводила глаз с бритвы в его руке. Зачем она ему? Он ведь предупреждал ее, что может вернуться с бритвой. Она задыхалась. Казалось, ей было никак не набрать достаточно воздуха в легкие. — Я ничего не говорила, — прошептала она. — Я не… говорила про вас. Чего вы хотите? Крамер ничего не ответил. Лишь ухмыльнулся уголком рта. Он остановился в ногах кровати. Не сводя глаз с Джессики, протянул левую руку и стянул с нее одеяло. Джессика боялась шевельнуться. Одеяло и простыня соскользнули с ее коленей, с ее ног и упали где-то в конце матраца. Во время сна ее короткая ночная рубашка сбилась и поднялась до самой талии. — Чудесно, — сказал Крамер. — А теперь ляг и расслабься. Джессика отрицательно покачала головой. Она подняла левую руку и опустила ее между ног, чтобы прикрыться от взгляда учителя. — Ты плохо себя ведешь. Так можно получить плохую оценку за поведение. — Крамер поднял бритву к своему лицу и сделал жест, показывая, что может случиться. Джессика убрала руку. Легла на спину. Матрац весь затрясся, когда Крамер залезал на него. Он встал на колени между ее ног. Приподнял ее ночную рубашку и разрезал посередине, разделив на две части у грудей. Концом лезвия он откинул ткань в сторону. — Только не режьте меня, — прошептала Джессика. — Пожалуйста. — Но ты не приносишь мне счастья, Джессика. — Я ничего не говорила. — Я знаю. Она застонала, когда холодная сталь скользнула по ее животу. Приподняв голову, Джессика увидела, что это тупая сторона лезвия. — Но еще можешь это сделать, — сказал Крамер. — Нет. Никогда. — Я видел, как ты посмотрела сегодня на Лейн. Ведь ты подумала об этом, не так ли? — Нет. — Хотела предупредить ее. — Нет. И не собиралась. Какое мне дело до того, что вы намерены с ней делать? К тому же, я терпеть не могу эту сучку. Крамер приподнял лезвие и полоснул им по животу. Быстрый, волнообразный порез. Было не очень больно, но Джессика вздрогнула и посмотрела на свой пупок. Над пупком появилась красная буква 8. Ее волнообразная линия расширялась. Из нее ручейками стекала кровь. Они начали расплываться, так как глаза Джессики застилали слезы. От ее всхлипываний ручейки подрагивали и переливались. — Пожалуйста! — задыхаясь, молила она. — Незачем было называть Лейн сучкой. — Простите меня! Крамер склонился над ней. Опершись на локти и подняв свой зад, он пил выступавшую кровь. Кончиком языка он углублял мелкий разрез. Джессика вся дрожала, когда его язык растягивал болезненные края раны. Вскричав от боли, пронзившей ее руку, она стукнула его по виску. От неожиданного удара его голова отлетела в сторону. Изловчившись, Джессика коленом двинула его в пах. Он опрокинулся навзничь, скатился с кровати и, исчезнув из виду, шмякнулся об пол. Джессика перевернулась, ухватилась за край матраца и посмотрела вниз. Крамер лежал на спине, правое колено приподнято, левая нога вытянута, одна рука около бедра, а другая, расслабленная, отлетела в сторону, ладонь раскрылась, бритва лежала в нескольких дюймах от кончиков его пальцев, челюсть отвисла назад. Открытые глаза закатились кверху, как будто он смотрел на что-то под верхними веками. «Он в ауте», — подумала Джессика. Она сразу же догадалась, как только посмотрела на него, — она довольно часто ходила с Райли на матчи по боксу. Судорожно глотая воздух, вся дрожа и подавляя подкатившуюся к горлу тошноту, Джессика спустила вниз ноги. Она поднялась и встала над ним. Одной рукой она прижала его правое запястье к ковру, присела и подняла бритву. Теперь, когда бритва была у нее, она поставила свою пятку рядом с его запястьем. Он застонал. Приходит в себя! Сердце Джессики екнуло. Она сжалась от ужаса и вся похолодела. Она убрала ногу от его запястья, повернулась и глянула на него. Глаза его были закрыты, зубы оскалены. Надо что-то срочно предпринимать! Она набрала побольше воздуха, чтобы крикнуть «Папа!» Но остановилась. Крамер все расскажет. Если останется жив, то все откроется. И все узнают, что она спала с ним. Все. Ее предки, ученики в школе, Райли. Нельзя, чтобы он заговорил. Джессику колотило от озноба. Кожа ее покрылась мурашками. «Никто не будет обвинять меня. Это самозащита. Он ворвался в дом и напал на меня». Она посмотрела на свою рану. Из V — образного пореза все еще сочилась кровь. Под ним кожа была ярко — красного цвета. Волосы на лобке спутались, и с них по внутренней стороне бедер капельками стекала кровь. «Вот мое доказательство, — думала она. — Он изрезал меня. Он пришел, чтобы изнасиловать и убить меня. Я вынуждена была защищаться». Крамер открыл глаза. Джессика бросилась к нему, ударила его ногой, вонзив пятку прямо в живот. У него перехватило дыхание. Глаза выкатились из орбит. Он начал приподниматься. Джессика упала на него, придавив коленями ему грудь и желудок. Едва его спина опрокинулась на пол, она занесла лезвие над его горлом. Его левая рука взлетела быстрее, чем она могла себе представить. Он перехватил ее опускающуюся руку как раз выше запястья. Плечо пронзила боль. Бритва выпала из ее онемевших пальцев. Другая рука Крамера ударила ее по позвоночнику. От боли Джессика выгнулась, и он схватил ее за волосы. Он с силой дернул за них и, ударив ее чуть ниже колен, опрокинул на спину. Джессика сильно стукнулась об пол, подскочив от удара, дыхание у нее перехватило. Крамер схватил ее за одну ногу и высоко задрав ее, потащил к кровати. Приподняв голову, Джессика увидела, что ее правая нога, вытянутая вперед, пяткой лежит на краю матраца. Прежде, чем она успела шевельнуться, Крамер наступил на ее колено. Словно ее нога была какой — нибудь веткой. Она услышала сухой треск. Агонизирующая боль сначала все превратила в красный цвет, а потом в черный. Когда она очнулась, она была на своей кровати. Сверху на ней, точнее в ней, был Крамер, постанывающий от удовольствия. Правая нога вся горела изнутри, будто ее держали над огнем. Боль была невероятно сильной, поэтому то, что делал с ней Крамер, казалось несущественным. У нее было лишь одно желание, — чтобы он поскорее закончил и перестал подпрыгивать на сломанной ноге. Попытавшись пошевелить онемевшими руками, Джессика поняла, что руки привязаны. Вероятно, к ножкам кровати. Никаких шансов бороться с ним не оставалось. Наконец, Крамер закончил. Но она поняла, что это еще не все, что ей бы следовало подумать об этом. Но в голове ее стоял туман, она ни на чем не могла сосредоточиться, кроме боли. Хуже, чем эта боль, считала она, уже ничего быть не может. Оказывается, может. Боль стала невыносимой, когда он подступил с бритвой. Настолько невыносимой, что она закричала и подумала, почему же она не кричала раньше. Отец услышит ее. Он спасет ее. Крамер заткнул ей рот тряпкой. И продолжал резать ее тело. Где же отец? Она потеряла сознание. Придя в себя, она увидела склонившегося над ней Крамера, который лизал и высасывал кровь из ее ран. Когда он поднял голову и глянул на нее, все лицо его кроме глаз было в крови. Красными были даже зубы. Он вытащил кляп изо рта Джессики и упал на нее, крепко обхватив руками. Его член проткнул ее, а язык заполнил ее рот. Позднее она увидела, что он, уже умытый и одетый, стоит у ее кровати. Под мышкой у него была пачка газет. Он присел и исчез из виду. Джессика услышала шорох бумаги. Услышала, как чиркнула спичка. Крамер стоял над ней. — Желаю тебе крепкого сна, — проговорил он. — И чтобы клопы не кусали. Уходя, он выключил свет. Но в комнате еще долго было светло.Глава 26
К нему пришла Бонни. Она молча приблизилась к его кровати. Она была прекрасна, восхитительна, лицо ее обрамляли белокурые волосы. На ней была плиссированная синяя юбка и золотистый свитер, — ее костюм со снимка, только сейчас она была босиком. Стоя возле кровати Ларри, она смотрела на него серьезными глазами. — Я ждала тебя, — сказала она нежным, ласкающим слух голосом. — Почему ты не пришел ко мне? — Я… я не знаю. Я хотел, но… — Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? Ее слова заставили сердце Ларри забиться сильнее. — Это правда? — спросил он. — Конечно. Как же мне тебя не любить? — За что ты должна меня любить? — спросил он. — Мы ведь даже не знакомы. Легкая улыбка приподняла уголки ее губ. — Мы знаем друг друга нашими сердцами. Я так тебя люблю, Ларри. И ты любишь меня, правда? — Да, — сказал он и почувствовал, что весь переполнен радостью. — Да, я люблю тебя. И вдруг ему в голову пришла мысль, которая, казалось, сейчас разобьет его сердце. — Но ведь ты мертва, Бонни. Ее смех был легче дуновения ветерка. — Не будь таким глупым. Разве я похожа на мертвую? — Ты выглядишь… Просто божественной. Бонни подошла еще ближе. Она наклонилась над ним. Ее волосы упали вниз, и локоны приятно щекотали щеки Ларри. Их губы встретились. У нее были мягкие, теплые, чуть влажные губы. Когда она отняла их, Ларри почувствовал ее свежее дыхание. Ларри вынул руки из — под одеяла. Он слегка обнял Бонни, поглаживая ее через свитер, ощущая тепло ее тела, легкий изгиб ребер. Она высвободила губы. — Ну как, я мертва? — Теперь уж точно нет, — прошептал он сквозь ком в горле. — Ты потрясающа. — Я так стремилась к тебе, Ларри. — Я тоже стремился к тебе. Руки Ларри скользнули под ее свитер. Его всего пронзила дрожь, когда он дотронулся до бархатистой кожи над ее бедрами. Тут он вспомнил кое — что еще, и опять его радость перешла в страдание. Он так хотел ее, но вынул руки из — под ее свитера и опустил на матрац. — Ведь я женат, Бонни. — Ты ее любишь? Ему бы хотелось сказать «Нет». Но он не смог. — Да, — ответил он. — Мне очень жаль. Боже, мне очень жаль. Я люблю Джину, но и тебя люблю тоже. — Все в порядке, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Ты можешь любить нас обеих. — Не думаю, чтобы Джине это понравилось. — Она никогда не догадается об этом. Я обещаю. Это будет нашей тайной. Ларри почувствовал, как покрывало соскальзывает с его тела, ощутил, как прохладный утренний воздух холодит его кожу. Бонни поцеловала его сбоку в шею. Она целовала его плечи, грудь. — Нет, — шептал он. — Дорогой, не думай об этом. — Ее мягкие губы прижались к его пупку. Он застонал от мучительной боли желания и невозможности его удовлетворения. — Это будет нечестно, — сказал он. — Любовь всегда права. — Не знаю. — Да, — прошептала она. — Да, моя любовь. — Бонни забралась на него верхом, подогнув колени, ее легкая хлопчатобумажная юбка накрыла их, предохраняя от утренней прохлады. Казалось, тепло их тел соединилось под ней. Каким-то образом, Ларри понял, что трусиков на ней не было. Он так хотел, чтобы она опустилась вниз, пронзила себя, позволила ему утонуть в ее скользящем, объемлющем тепле. Но она не позволила. Еще рано. Улыбаясь ему, она стала снимать с себя свитер. Ларри наблюдал, как он медленно поднимался, приоткрывая ее атласный живот, грудную клетку, ее груди. Это были два одинаковых холмика кремового цвета, с розовыми тугими сосками. Они немного приподнялись, когда Бонни снимала свитер через голову. Подняв вверх руки, она выскользнула из рукавов. Свой свитер она бросила на пол. Ларри протянул руки к ее грудям. Он нежно поглаживал их. У нег было такое чувство, что никогда в жизни он не касался ничего более восхитительного. Улыбаясь ему, Бонни провела его ладонью по гладкой ложбинке между грудками. Она водила ею вверх и вниз, поглаживая себя его пальцами. — Даже шрама нет, — прошептала она. Ларри вспомнил про кол. — О, — сказал он. — Все в порядке. — Я — совсем как новенькая, — сказала она. — И принадлежу тебе. Я твоя навеки. Она начала постепенно спускаться вниз. Ларри застонал. «Нехорошо это, — подумал он. — Не надо этого делать. Даже если Джина никогда не узнает об этом…» Но Бонни медленно опускалась все ниже и ниже. Он держал ее груди. Еще ниже. Вот — вот его засосет в темный ожидающий центр. Зазвонилбудильник. Ларри открыл глаза. Бонни исчезла. Сон. Это оказалось всего лишь сном, и будильник прервал его на самом лучшем месте. В груди у него ныло, и он чувствовал, что готов заплакать. И все же он чувствовал себя счастливым. Еще несколько секунд, и они бы слились в единое целое. Ларри лежал на спине, накрытый лишь простыней. В области паха простыня была приподнята. Если бы только Бонни скользнула ниже еще чуть — чуть… Он повернулся на бок. Джина приподнялась на локте, спиной к нему. Как только будильник умолк, она плюхнулась на подушку и закрыла глаза. Ларри потянулся к ней и положил руку ей на живот. Через тонкую ткань ее ночной рубашки он ощутил ее горячее тело. Она повернула к нему голову, чуть приоткрыла глаза и лениво улыбнувшись, прошептала: — Доброе утро, дорогой. Он сказал: — М-м-м, — и рука его скользнула по ткани ночной рубашки к груди. С Бонни было по — другому. Сейчас огонь не пронзил его, как тогда. Но грудь Джины была мягкой, теплой и знакомой, и когда соски Джины напряглись под его ладонью, он ощутил свежий прилив крови. Ларри спустил с ее плеча лямочку и скользнул рукой под свободно лежащую ткань. Джина застонала под его ласками и повернулась к нему. — Какое сегодня замечательное утро, — прошептала она. — Да. Ее пальцы скользнули вдоль его тела вниз. — Надо бы закрыть дверь. Лейн может встать в любую минуту. Ларри закрыл дверь и, возвращаясь, увидел, что Джина отбросила простыню к ногам и снимает ночную рубашку. Когда та закрыла ее лицо, в воображении Ларри промелькнул вид Бонни, снимающей с себя свитер. Их тела казались очень похожими. «Не надо думать о Бонни, — приказал он себе. — Это был всего лишь сон». «Нечестно думать о ней. Это как обман, как прелюбодеяние». Но он ничего не мог поделать, а если быть честным, то и не хотел. Занимаясь любовью с Джиной, он закрыл глаза, и женщина под ним перестала быть его женой. Это была Бонни, Бонни с фотографий ежегодника, Бонни из его сна: восемнадцатилетняя, невинная, прекрасная, извивающаяся в его объятиях от вожделения. Его Бонни, его «Королева красоты». Когда все было кончено, она обвила его своими ногами, словно желая оставить его в себе навсегда и крепко обняла его. Ларри открыл глаза. На него смотрела Джина. Она выглядела усталой и счастливой. Он поцеловал ее в губы, чувствуя себя последней сволочью. — Что — нибудь не так? — спросила она. Ларри покачал головой. — Просто сегодня опять надо идти в библиотеку, а я ненавижу терять время на всяческие исследования. — Тогда почему бы мне не приготовить тебе хороший плотный завтрак, прежде чем ты уйдешь? — Великолепно! Лейн, влезая в свои джинсы, учуяла запах жарящегося бекона. «Они готовят завтрак? — удивилась она. — По какому такому случаю?» Она не стала застегивать молнию, чтобы можно было дышать, села на край кровати и натянула новенькие голубые кроссовки, которые купила вчера после уроков. Поднявшись и оглядев себя, она одобрила, как они смотрятся с ее белыми джинсами. «Жаль, что я не оделась так вчера», — подумала она. У нее даже кровь прилила к лицу, когда она вспомнила, как стояла на высоком табурете в свой коротенькой юбочке и свободной кофточке, а мистер Крамер стоял внизу, да еще этот беспорядок в ее одежде после падения. Потом она вспомнила его прикосновения. Она все еще ощущала жар, но ее смущение перешло в удовольствие. «Если бы знать, что он будет изображать из себя доктора, то я упала бы еще раньше». Лейн улыбнулась и покачала сама себе головой, проходя мимо зеркала шкафа. Она сняла с вешалки голубую в желтую клетку блузку, встала перед зеркалом и стала застегивать ее. И остановилась. А что, если снять бюстгальтер? От этой мысли где-то в желудке пробежала дрожь. «Для кого ты стараешься? — подумала она. — Этого никто не заметит, разве что Джим, а ему непременно захочется облапать меня. Мистер Крамер, скорее всего, даже не заметит разницы. Мистер Крамер не имеет к этому никакого отношения, — говорила она себе. — Он просто добр ко мне, вот и все. К тому же у меня до сих пор болят ребра. Этой причины вполне достаточно». Лейн сняла блузку и оглядела себя в зеркало. Конечно же, бюстгальтер сбоку давил на синяки на ее ребрах. Лейн потянулась назад, расстегнула бюстгальтер и сняла его. Зажав его между колен, она опять скользнула в свою блузку. Застегнула пуговицы на ней, заправила в джинсы и застегнула молнию. Она улыбнулась себе. «Разве у меня не задорный вид?» Мягкая ткань, туго обтягивающая ее грудь, создавала приятное ощущение. «Надо все время так делать», — подумала она. Не получится. С большинством ее блузок все будет видно. Только эта была ярких темных расцветок с карманами на груди с обеих сторон. Из — за двойной ткани ее выступающие соски почти не были заметны. «Никто ничего не заметит, — подумала она. — Даже я». Но ощущение был приятным. Напоследок она крутнулась перед зеркалом еще разок, чтобы убедиться, что все в порядке, затем вернула свой бюстгальтер на место в ящик комода. Схватив сумку, вышла в коридор. «А что, если мама с папой заметят? Не заметят. Успокойся». Когда она вошла в кухню, от аромата бекона и кофе у нее потекли слюнки. Ее родители, все еще в халатах, сидели за столом, на тарелках лежал бекон и глазунья. — А что это у нас сегодня с завтраком? — спросила Лейн. — Вроде сегодня не воскресенье? Они оба глянули на нее. Кажется, ее грудью никто не заинтересовался. — Я проведу сегодня весь день в публичной библиотеке, — сказал отец. — Мама решила набить меня поплотнее. — Я не могу позволить ему умереть с голоду среди этих томов. Остановившись около отца, Лейн сказала: — Там ты мог бы поддерживать свое существование книжными червями. — Прекрати, я ем. — Обиделся? — спросила она и потянулась за кусочком бекона на его тарелке. Он слегка уколол ее своей вилкой. — Не нравятся мне такие шутки, — недовольно сказала мама. — Вилка могла бы и соскользнуть. — Да, действительно, — согласился он. Лейн взяла кусок бекона и откусила половину. — Но это мой завтрак. — А у меня растущий организм. — Я могла бы приготовить завтрак для тебя, — предложила мама. — Скажи только слово. — Этим словом будет «нет». Кто сможет переварить пищу в такую рань? — Кажется, мой бекон ты переваришь вполне благополучно, — сказал отец. — Пора идти. — Лейн наклонилась и поцеловала его в щеку. Он подшлепнул ее по попе. Она обежала вокруг стола, поцеловала мать, схватила из холодильника свой пакет с ленчем и выскочила из кухни. — Пока, ребята. Я, наверное, сегодня задержусь снова. — Удачного дня, дорогая, — крикнула вслед мама. — Желаю хорошо поразвлечься. — Это уже отец. — Я еду в школу, ребята, — крикнула она из гостиной. Лейн проверила свою школьную сумку, сунула туда свой ленч, затем достала из кошелька ключи от машины и вылетела на улицу. Солнышко пригревало плечи. Легкий ветерок развевал волосы. День просто великолепный. Спинка сиденья машины холодила ей через блузку спину, напомнив Лейн об отсутствующем бюстгальтере. Ожидая, пока разогреется мотор, она потерлась об обивку сиденья, наслаждаясь приятным ощущением. Замечательно. Она опустила окно и медленно выехала по подъездной дорожке. Лейн направлялась к дому Бетти. По радио Анна Мюррей пела песенку «Птичка — дрозд». Лейн подпевала ей. Она выставила в окно руку и почувствовала, как блузка приятно натянулась на ее левой груди. Просто здорово. Повернув руль одной рукой, она свернула за угол. «Птичка — дрозд» закончилась. Прозвучали позывные сигналы передачи новостей. — В эфире Белинда Бернар с основными новостями, поступившими к этому часу. — Доброе утро, Белинда, — сказала Лейн. — …рано утром погибли в результате пожара в своем доме на Кактус-Драйв. Лейн глянула на радио. Кактус-Драйв? Погибли в результате пожара? — …Потерпевшими оказались Джерри и Роберта Паттерсон и их семнадцатилетняя дочь Джессика. — Господи, — прошептала Лейн. «Пламя было замечено соседями около 4:30 утра. Пожарные, прибывшие на место пожара, уже не могли войти в дом, чтобы попытаться оказать помощь. Однако поскольку пожар был очень сильным, семья задохнулась от дыма еще до прибытия пожарного подразделения. Это подтвердилось, когда пожар был потушен. Все члены семьи были обнаружены в своих постелях. Причина пожара еще изучается, но скорее всего он начался в спальне дочери, Джессики». «Курила в постели?» — подумала Лейн. «Вчера вечером заседал Совет по образованию…» Она выключила радио. Внутри стало как-то холодно и пусто. Джессика мертва. Она, конечно, была не подарок, но Боже! Мертва. Как могло случиться подобное? Джессика курила, как паровоз. Провела полжизни в женском туалете, пуская клубы дыма. Должно быть, уснула с сигаретой. Разве у них не было противопожарной сигнализации? Лейн повернула за угол. Бетти поджидала ее на тротуаре. Лейн остановила машину, перегнулась через пассажирское сиденье и отперла дверь. — Ты уже слышала? — спросила Бетти, распахивая дверь. — Да. — Докурилась! — Бетти кинула свою сумку назад и плюхнулась на сиденье. Машина задрожала. — Я так и знала, что эта шлюха плохо кончит. — Она захлопнула дверь. — Она умерла, — прошептала Лейн. — О, Господи, я догадываюсь. Лейн нажала на газ. — Она не заслужила этого. — Курение в постели всегда этим заканчивается. — Боже, никак не могу поверить. — А я могу. Вполне могу. Скатертью дорога. Знаешь, что было вчера? После третьего урока захожу я в туалет, а она сидит там на унитазе, дверь нараспашку, сосет свой окурок. Я ей: — «Ты так себе заработаешь рак». А она на меня вот так посмотрела… — Бетти продемонстрировала, сморщив нос и презрительно скривив губы, — и говорит: «Пошла к черту и ты сама и твой жеребец, на котором ты ездишь верхом, жирнячка». Так какую симпатию я могу к ней испытывать? Сама заработала. — И ее родители. — Да. Очень жаль, что Райли Бенсон не спал там. Этому дерьму с засаленными волосами пошла бы на пользу хорошая доза ингаляции дымом. Понимаешь, что я имею в виду? Лейн кивнула. Ей казалось несправедливым такое наказание Джессики и Бенсона. Но защищать их ей не хотелось. Они действительно были противные. Она подумала, действительно ли Бенсон любил Джессику? Трудно представить, что он способен вообще кого — нибудь любить. А, может, и действительно любил. — Эта детка была какая-то ненормальная, — продолжала Бетти. — Сначала устраивает у себя на голове взбитые сливки, а потом выясняется, что она — противница завитых волос. Лейн включила радио, сделала погромче звук. Уилли Нельсон и Рей Чарльз пели «Семьи испанских ангелов». — Намек? Тонкий, но заметный. — Я просто подумала, что не стоит сейчас сплетничать о ней. Впереди Генри уже махал им со своего поста на валуне перед домом. Он спрыгнул и поднял свой портфель. — Салютик, девочки, — сказал он, когда Лейн остановила машину. Бетти вылезла из машины. Она придерживала сиденье, пока Генри забирался назад. Проследовав за ним, она захлопнула дверцу. Лейн оглянулась на них. У Бетти просто глаза горели от нетерпения. — Так ты еще ничего не слышал? — сказала она. — Чего не слышал? — спросил Генри. Лейн тронула машину с места. — Ночью Джессика поджарилась. — Что? — Загорела, обжарилась, испеклась, превратилась в пепел. — Хочешь сказать, что она умерла? — Он был озадачен. — Умерла, умерла, умерла. Сыграла в ящик. Превратилась в кусок копченой сосиски. Умерла. — Не может быть! — прошептал Генри. — По всей видимости мисс Конгениальность уснула, покуривая сигаретку. — Мы говорим о Джессике Паттерсон? — О ком же еще, тупица? — Не может быть, — повторил он. Он оперся рукой об угол спинки сиденья Лейн. — Она, что, разыгрывает меня? — Нет, — сказала Лейн. — Это правда. Джессика и ее родители сегодня ночью погибли при пожаре. — О, Боже. — Тем лучше! — сказала Бетти. — Эй, помолчи лучше! — О, и теперь, поджарившись, она вдруг превратилась в святую? По радио голос Белинды Бернард сказал: «К нам поступили самые последние новости о пожаре, произошедшем в доме…» — Так значит это не… — начал Генри. — Тихо! — сказала Лейн. — Новости. Они замолчали. «…сообщают, что предварительное обследование обгоревших трупов свидетельствует о том, что еще до пожара всем троим членам семьи Паттерсонов были нанесены обширные, возможно, смертельные телесные повреждения. Все детали пока неизвестны, но, по — видимому, преступник убил всех троих, затем преднамеренно устроил пожар, чтобы скрыть следы преступления. Кроме того, нам стал известно, задержан для допроса юноша, которого видели входящим в дом вчера вечером. О личности несовершеннолетнего подозреваемого не сообщается». — Бенсон, — сказала Бетти. «А теперь вернемся к…» — Боже мой, — прошептал Генри. — Так они были убиты. — Бьюсь об заклад, это был Бенсон. Без этого слизняка ничего не обходится. — Это ужасно, — прошептала Лейн. — Говори сама за себя. — Да остынь ты, — сказал Генри. — Это вовсе не смешно. — Может и не смешно, но… где-то в глубине души радует.Глава 27
По дороге в публичную библиотеку у Ларри было достаточно времени, чтобы обдумать то, что он сделал сегодня утром и оправдать себя в своих глазах. Он предал Джину. «Но ведь не на самом деле, — убеждал он себя. — Это не такая уж и большая беда. Это был лишь плод воображения, вот и все. Но ведь ты действительно хотел Бонни. Джина и не догадалась об этом. Она нашла все восхитительным. К тому же эта девушка мертва. Я должно быть чокнутый, раз мне снятся такие сны. — Черт побери, это все совершенно естественно. Я изучаю жизнь этого несчастного создания, — смотрю на ее фотографии, читаю о ней — и к тому же в гараже у меня ее труп! Кто бы не начал мечтать на моем месте? Мне следовало бы радоваться, что это не какой — нибудь ночной кошмарик. Что, если бы она нанесла мне визит в том виде, как она выглядит сейчас! А, может, это было бы даже лучше. Пусть бы она перепугала меня до смерти, зато я сейчас не испытывал мук совести перед Джиной. Не принимай все так близко к сердцу, — успокаивал себя Ларри. — Это произошло подсознательно. А контролировать свои подсознательные чувства ты не можешь. Все ты лжешь. Ведь ты мечтал, чтобы это произошло наяву. Ты хотел, чтобы она пришла к твоей постели. И испытанное потом вожделение было вовсе не подсознательное…» Его мысли были прерваны новостями, передаваемыми по радио. У нас в Мюлехед-Бенде погибла семья из трех человек. Их дом сгорел в результате пожара. Одна из погибших — семнадцатилетняя девушка. «Интересно, знает ли Лейн эту девушку? — подумал Ларри. — Фамилия вроде бы не знакома, но, вероятно, она училась на старшем курсе в Бафордской школе. Лейн наверняка должна знать ее». «Но вряд ли они были близкими подругами, — размышлял он, — иначе бы я слышал это имя раньше. Джессика. Нет. Это имя мне ничего не говорит. Даже если они были просто знакомы, все равно это будет потрясением для Лейн. Погибла девочка из ее класса. А разве где — нибудь в другом месте можно быть в безопасности? Конечно, нет. О чем ты говоришь, идиот? Ты ведь прекрасно знаешь, что Мюлехед-Бенд и раньше не был абсолютным раем. Бонни, Линда и Сандра — разве этого мало? И не забудь о Марте Радли. Хоть она и была из Полынной Степи, но ведь это же совсем рядом. И все девочки из средней школы. Джессика тоже». У Ларри от волнения даже дрожь пробежала по телу, когда он предположил возможную связь между Джессикой и девушками из тех далеких лет. «Да нет, это маловероятно. А что, если это мы что-то нарушили? Что, если увезя труп Бонни…? Это просто смешно. Кроме того, по радио сказали, что был арестован какой-то молодой человек. Скорее всего, произошла какая — нибудь ссора между влюбленными. Большинство убийств совершается из — за этого, из — за раздоров между друзьями или в результате грабежа. Может, эта Джессика бросила парня ради другого, и он отыгрался? Прикончив и ее родителей заодно». «Если по большому счету, — подумал Ларри, — то это даже к лучшему, что их тоже нет в живых. Так легче. Если бы кто-нибудь сделал такое с Лейн, я бы предпочел быть тоже убитым, чем… Нет, я бы хотел сначала убить этого ублюдка. Медленно разрезал бы его на кусочки. Заставил бы его прочувствовать это. Заставил бы… Хватит об этом!» Ларри тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя мысль о том, что Лейн может быть убита. Этого не случится! Этого просто не может случиться! Но ведь могло бы случиться. Господи! Зачем я себя мучаю? Она — хорошая девушка. Мы все хорошие. Забудь об этом. Ларри свернул на стоянку у библиотеки, выключил мотор и откинулся на сиденье. Ему стало душно. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Рубашка под мышками вспотела. Ларри вытер потные ладони о брюки. Он глубоко вздохнул. — Это все из — за моего слишком богатого воображения, — прошептал он. «Но если бы не это воображение, — подумал он, — не быть бы тебе скверным и малоизвестным писателишкой ужастиков. Хотя, может, тогда я был бы более счастлив». Он вздохнул еще раз, затем выбрался из машины и направился ко входу в библиотеку. Алиса приветливо улыбнулась ему из — за своего столика. — Доброе утро, Алиса, — сказал он. — Вернулся еще почитать «Стандард» за шестьдесят восьмой год. — О, я думаю, это организовать нетрудно. Она ушла в свою комнату и вскоре вернулась с коробкой с микрофишами. Поблагодарив ее, Ларри сел перед аппаратом. Он просмотрел коробку, пока не нашел пленку, озаглавленную «Мюлехед Ивнинг Стандард», 15 августа, 1968 год, — следующий день после заметки об исчезновении Бонни. Он вынул из конверта пластиковую карточку, вставил ее в аппарат и на экране появилась первая страница газеты. Снимки трех пропавших девушек. Заголовок гласил:Разыскивается Урия Радли в связи с исчезновением Мюлехедских подростков.— О, боже, — прошептал Ларри. Он ожидал увидеть на экране все, что угодно, но только не это.
Урия Радли, жена и шестнадцатилетняя дочь которого были убиты 15 июля при неизвестных обстоятельствах в отеле Полынной Степи, разыскивается властями в связи с недавними исчезновениями трех подростков из Мюлехед-Бенда. Это сенсационное заявление было сделано утром шефом полиции Джудом Рингом, который сообщил, что свидетель опознал в бывшем хозяине отеля человека, сидевшего в пикапе около дома Бонни Саксон незадолго до исчезновения девушки. Сегодня утром группа полицейских во главе с заместителем окружного шерифа устроила облаву на Отель Полынной Степи, но попытка задержать Урию Радли не увенчалась успехом — подозреваемого не обнаружили. По всей видимости, Урия Радли бежал. Разрешение на его арест разослано по Калифорнии, Неваде и Аризоне. Бонни Саксон, 18 лет, бывшая «Королева красоты» Бафордской средней школы, исчезла из своего дома на Ашер-Авеню вечером в пятницу. Разбитое окно ее спальни свидетельствует о насильственном вторжении, а на постели обнаружена кровь. Она была последней из грех местных девушек, исчезнувших при неизвестных обстоятельствах. 10 августа, возвращаясь домой от своей подруги, была похищена Линда Латам. Перед этим, 26 июля, пропала из своего дома Сандра Данлап, при обстоятельствах, почти идентичных обстоятельствам исчезновения Бонни Саксон. Информация о том, что Урия Радли был замечен близ дома семьи Саксон в пятницу ночью, считается основной зацепкой в деле трех похищений. «Нам очень интересно побеседовать с мистером Радли, — прокомментировал это обстоятельство шеф полиции Ринг. — Он мог и не совершить этих преступлений, но нам, конечно же, необходимо знать, что он делал перед домом Саксонов в этот час». Власти считают, что все три подростка стали жертвами одного и того же преступника. Они надеются, что задержание Урии Радли может пролить свет на судьбу девушек и их нынешнее местопребывание. Так как подозреваемый до сих пор уклоняется от встречи с властями, полиция проводит тщательнейшее обследование Полынной Степи, надеясь обнаружить Радли или пропавших подростков.Заметка на соседней полосе сообщала, что мать Бонни, вдовствующая Кристина Саксон, выступила по местному телевидению и «со слезами на глазах» «прерывающимся голосом» просила вернуть ей дочь невредимой. Читая это, у Ларри комок подкатился к горлу. «Бог мой, бедная женщина». В заметке сообщалось, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе. Теперь она потеряла свою единственную дочь. «Интересно, что с ней теперь, — подумал Ларри. — Если она еще жива, то ей сейчас должно быть около шестидесяти. Проверить по телефонной книге? Что я скажу ей? Я нашел тело вашей дочери? Не смогу я этого сделать. Ни за что». Он понимал, что для матери, наверное, будет утешением узнать, наконец, что случилось с Бонни. Ей бы захотелось похоронить ее по всем правилам. Так или иначе, она все равно узнает, когда выйдет книга. Черт, может быть, она уже умерла. Ларри надеялся, что так оно и есть, потом почувствовал себя виноватым, как он мог пожелать такое, затем решил, что для этой женщины лучше было бы умереть и пребывать в мире ином, чем страдать от бесконечного горя. А что, если она все — таки еще жива и лелеет в себе хрупкую надежду вновь встретиться со своей дочерью. Книга убьет ее. «Об этом подумаем позже, — сказал он себе. — Кто знает, может, она умерла. Или находится где — нибудь далеко и никогда не услышит об этой книге. Кроме того, книга вообще может быть не опубликована. Какой смысл сейчас забивать этим голову?» Стараясь забыть о ней, Ларри сделал копии еще с двух заметок. Он вынул микропленку и вставил следующий номер «Стандарда» в аппарат.
СТРАННЫЕ НАХОДКИ В ОТЕЛЕ ПОЛЫННОЙ СТЕПИ Хотя вчерашнее тщательное обследование Полынной Степи в поисках либо Урии Радли, либо хоть каких-то сведений о местопребывании трех мюлехедских девушек, исчезнувших в течение нескольких последних недель, не увенчались успехом, в одной из комнат отеля, в которой, очевидно, жил подозреваемый, было обнаружено несколько довольно странных вещей. Дверь и окно комнаты на втором этаже были увешаны бусами из зубцов чеснока. Кроме того, было найдено не менее четырех распятий, хотя считается, что семейство Радли принадлежало к пресвитерианской церкви, а не к римской католической. Однако самым потрясающим открытием было наличие молотка и около полудюжины деревянных рукояток с заостренными концами. Комментирует шеф полиции Ринг: «В детстве я достаточно насмотрелся фильмов, чтобы понять сейчас, что все это похоже на человека, который занимается убийством вампиров. Я понимаю, что это звучит более, чем странно, но для чего еще человеку надо окружать себя чесноком и распятиями, не говоря уже об этой куче заостренных осиновых колов? Урия всегда отличался некоторыми странностями. Вполне вероятно, что потеря жены и ребенка окончательно расстроила его психику». Далее шеф полиции предположил, что Урия Радли считает, что его семья была убита вампирами. «Каким-то образом он вбил себе в голову, что Сандра Данлап, Линда Латам и Бонни Саксон оказались виновны, и что они являются вампирами. Сейчас мы опираемся именно на это предположение в нашем поиске девушек». В ответ на вопрос о перспективах найти девушек живыми, он ответил: «Я могу только сказать, что мы продолжаем поиски и надеемся на лучшее».Ларри откинулся на стуле и уставился на экран. «Мой Бог, — подумал он. — Я оказался прав!» Он вспомнил о своих вчерашних размышлениях после того, как прочитал о кремации жены и дочери Урии. Он тогда еще заинтересовался, не подумал ли этот сумасшедший ублюдок о вампирах, когда приказал сжечь их тела. Но вчера это показалось ему маловероятным. Но этот тип, оказывается, держал чеснок, распятия и колы в своей комнате. Значит, это он охотился на девушек, считая их вампирами, убившими его семью. Невероятно! Ларри удивился, почему он никогда не слышал об этом раньше. После того, что было найдено в комнате Урии, вся пресса должна была просто сойти с ума. История должна была стать известной повсеместно. Но, вероятно, слишком много внимания уделялось такой чуши, как национальный опрос, массовый поток рассказов об НЛО, выпотрошенный скот, рожавшие мужчины и прочие вещи такого рода. В официальной печати об этом, возможно, вскользь и сообщалось, но Ларри не мог ничего припомнить. Летом 1968 года состоялись куда более важные события: убийство Роберта Кеннеди, арест Джеймса Эрла Рея за то, что он стрелял в апреле в Мартина Лютера Кинга; беспорядки на улицах из — за Вьетнама; убийство Кинга. Поэтому неудивительно, что не было уделено почти никакого внимания какому-то там сумасшедшему в заброшенном городе, похитившему трех подростков, посчитав их вампирами. Тем более, если тела так и не были найдены, а Урия не был арестован. Ларри сделал очередную копию и продолжил поиск дальше. В небольшой заметке в номере от 17 августа сообщалось, что тщательное обследование Полынной Степи и ее окрестностей не дало ничего нового в поиске пропавших девушек. Урия Радли все еще находится на свободе. В воскресенье, 1 сентября, в Первой пресвитерианской церкви состоялось богослужение по Сандре Данлап, Линде Латам и Бонни Саксон. Присутствовали семьи и друзья пропавших девушек. Было предложено всем помолиться за их благополучное возвращение и утешить их близких во время этого тяжкого испытания. Ларри отметил, что служба не была названа «поминальной». О девушках «вспоминали», но не произносили «поминальных речей». Наверно, все уже догадывались, что никогда больше не увидят бедных девочек, но все еще хватались за самую малую тень надежды. Ларри сделал копию и с этой заметки, просмотрел через экран остальные страницы и, не обнаружив ничего интересного, перешел к следующим микрофишам в коробке. Он просматривал их одну за другой, добрался наконец до конца сентября, но не нашел больше ни одной заметки ни об Урии, ни о пропавших девушках. Но в Мюлехед-Бенде не было больше похищений. Вся серия закончилась на Бонни. В этом не было ничего удивительного, — Урия покинул их округ. Он исчез еще до того, как полиция прибыла в Полынную Степь. Вероятно, он понял, что был опознан, пока выжидал в машине перед домом Бонни. Ларри догадался, что он отвез ее в свой отель и спрятал тело под лестницей, надеясь придумать потом что — нибудь другое. Но что произошло с Сандрой и Линдой? С ними-то он так не торопился. Может, отвез их проткнутые колами тела в пустыню и закопал их там? С другой стороны, он мог спрятать их в городе, как и Бонни. Ведь там все здания пустые и заброшенные. Урия мог замуровать их в. стенах или под полом. «Интересно, смогли бы мы найти их», — подумал Ларри. Действия полиции оказались безуспешными. Они не смогли найти даже Бонни, а ведь она была у них прямо под носом, когда они обыскивали отель. Прямо под их носом. Правда, то место под лестницей было закрыто. Там было жарко и сухо. Она не столько разлагалась, сколько мумифицировалась. Наверное, именно поэтому сильного запаха не было. Ларри вспомнил запах, стоявший под лестницей. Сухой, пыльный, немного напоминающий запах старинных книг с пожелтевшими страницами. А потом Ларри вспомнил ароматы из своего сна. Это был приятный запах ее шерстяного свитера. Ее волосы, упавшие на его лицо, пахли свежим утренним ветерком. Кожа слегка отдавала корицей, а легкое ее дыхание было мятным, как будто она совсем недавно почистила зубы. Ларри откинулся на спинку стула. Закрыл глаза. И сразу же ощутил запах Бонни, словно наяву. «Ты ничего не мог чувствовать, — сказал он себе. — Это только плод твоего воображения». Хотя такой реальный. Такой реальный, что даже воспоминание о нем вызывало жгучее желание. Интересно, она пахла также, когда была жива? Будет ли она пахнуть также, если вернется к жизни? «Она — не вампир, — говорил себе Ларри. — Но допустим, что это так и есть. Допустим, я вытаскиваю кол, и она действительно оказывается вампиром. Будет ли она точно такой же, как та Бонни, которая приходила ко мне утром? Будет ли она также пахнуть? Также выглядеть? Будет ли она также себя вести? Будет ли она любить меня?»
Последние комментарии
5 часов 41 минут назад
10 часов 44 минут назад
18 часов 33 минут назад
21 часов 4 минут назад
21 часов 12 минут назад
2 дней 8 часов назад