Королю червонному — дорога дальняя [Ханна Кралль] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (44) »
Ханна Кралль Королю червонному — дорога дальняя
Шнурки
Она покупает шнурки для мужских ботинок. Совершая эту — столь обыденную — покупку, она еще думает, что любит Юрека Шварцвальда. Все так думают, и прежде всего его родители. Юрек не урод и не зануда. И к тому же не беден. Он одолжил ей ботинки, потому что в дом на улице Огродовой попала бомба, и ни до шкафа, ни до квартиры не добраться. В чужих ботинках она заходит к Басе Малиняк, своей подруге. Заходит всего на минутку — только чтобы вдеть эти новые шнурки. У Баси в гостях молодой человек. Он стоит возле печки и греет руки о теплый кафель. Высокий, худой, с прямыми золотистыми волосами. И ладони на кафеле тоже отливают золотом. Садясь, он расставляет колени и опускает руки — чуть небрежно, словно бы рассеянно. Теперь они кажутся беспомощными и от этого еще красивее. У блондина, оказывается, двойное имя — Йешаягу-Вольф, Бася называет его Шайеком. Шнурование башмаков затягивается. Через час Шайек говорит: — У тебя глаза как у дочери раввина. Через два часа добавляет: — Сомневающегося раввина. Бася провожает ее до двери и шепчет с ненавистью: — Убить тебя мало…Обручение
Он приходит через несколько дней. Приносит плохие новости — об Адеке, брате Хали Боренштайн (они с Халей всю школу просидели за одной партой). Адек умер от тифа. Она очень удивлена: от тифа? Умирают от скарлатины или от воспаления легких. Теперь будут умирать по-другому, объясняет Шайек, надо привыкать. Они идут к Хале. Там друзья Адека. Холодно. Они пьют чай. Бася Малиняк, обиженная на них обоих, молчит. Вяжет на спицах свитер — веселый, разноцветный, из остатков распущенной шерсти. Они говорят о тифе. Вроде бы его переносят вши. А человек от человека может заразиться? Вроде бы нет, только через вшей. Халя посмеивается над своим отцом — он хочет устроить убежище и спрятаться от вшей и от войны. Халя твердит ему, что война скоро кончится, но он уже запасает продовольствие. Потом они говорят о любви. Она заявляет: — Представляете, я думала, что люблю Юрека Шварцвальда, но ошиблась. Они принимаются спорить — сказать Юреку или не надо. Решают, что это было бы слишком жестоко. — Обручись с другим, — советуют ей. А Шайек добавляет: — Со мной, например. Когда он уходит, Бася Малиняк замечает, не поднимая головы от вязания: — Между прочим, он не шутил. И оказывается права. Они едут на пригородном поезде. Она открывает окно — воздух весенний, теплый. Проезжают Юзефов. Она показывает ему дорогу вдоль путей: каждый год в это время она ехала по ней на бричке. Бричка сворачивала вон там, где деревья, и останавливалась перед домом с верандой — из поезда его не видно. Прислуга снимала с брички корзины — с бельем, летней одеждой, кастрюлями, ведрами, щетками… Приносила из колодца воду и драила полы. Перед соседним домом — тем, что справа — выгружала корзины прислуга Шварцвальдов, перед тем, что слева, — прислуга Шубертов. Неподалеку была песчаная лесная поляна, на ней рос старый дуб. Нет, дуб, разумеется, отсюда не виден… Там было столько желудей… Лето кончалось, снова подъезжали брички, всегда одни и те же, прислуга загружала корзины с бельем, кастрюлями, щетками… Она болтает без умолку, пытаясь словами заглушить страх, стыд и любопытство. Они выходят в Отвоцке, это конечная станция. Из соседнего вагона высыпают мальчишки. Видимо, харцеры. Переговариваются с серьезными лицами, заговорщицким шепотом: сбор, компасы, северо-восток… Замыкает колонну улыбающийся веснушчатый паренек. Они скрываются в лесу, за железной дорогой. В пансионате «Захента», в комнате, благоухающей сосновой смолой, он не теряется — отлично знает, как обращаться с девушкой, которой и страшно, и занятно, и неловко, и хочется. После обеда они возвращаются на станцию. Усаживаются под деревом, она кладет голову ему на колени. Они слышат негромкий хор: «Живем, пока живется…» — их попутчики тоже возвращаются. Веснушчатый мальчишка снова идет замыкающим, он не поет — может, слуха нет. Видит их. — Эй, ребята, — кричит он, — глядите, парочка, жидовская парочка! И, хихикая, догоняет товарищей. — У тебя же светлые волосы, — шепчет она, не открывая глаз, — такие светлые… а они все равно догадались… Шайек набрасывает ей на плечи свитер. Она не заметила, что он соскользнул, открыв повязку с голубой звездой на рукаве блузки.Знамение
Свадьба. На ней голубое платье с сиреневым оттенком. Материал мать купила давным-давно — собиралась сшить себе что-нибудь ко дню рождения сына, на семейное торжество. Это цвет перванш, самый модный — он нравился Уоллис Симпсон. На венчании с Эдуардом VIII — или, может, на свадьбе — она была в таком платье, голубовато-сиреневом. Мать так ничего себе и не сшила, потому что двухлетний сын умер от воспаления легких. Она надела черное платье. Сказала, что будет- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (44) »
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад