В заколдованном лесу [Буало Нарсежак] (fb2) читать постранично, страница - 5

выкорчеванным корням и переплетенным ветвям я без труда забрался в парк. Лишенная постоянного ухода зелень разрослась настолько буйно, что ориентировался я не без труда. Выпутавшись из кустов и кустарников, обхвативших меня со всех сторон, я неожиданно узнал ведущую к пруду дорожку, и мною овладело нежное волнение! Я даже не стал сдерживать свои слезы. Мне хотелось броситься на землю, поцеловать ее, прижать к сердцу мои родные владения, которыми я дорожил больше, чем своей плотью. Наконец, перед моим восторженным взором открылась величественная картина мирных вод, простирающихся до самой стены замка, и у меня из горла сам собой вырвался возглас "О Мюзияк, твой сын вернулся к тебе!" Пав на колени на тенистый берег пруда, я возблагодарил небо за свое счастливое возвращение Вечерний ветер нагибал тростник, развевал мои волосы, он был похож на дуновение надежды. Уверенный в своей победе, я обратил свой ясный взор к колыбели моих первых лет. Бросая вызов временам и ненастьям, замок все так же возвышался всеми своими горделивыми башнями, обвитыми густым плющом вплоть до самой крыши. Флюгеры, сделанные в виде вставших на дыбы драконов, рассекали поднимающийся из труб тонкий сизый дым, а заходящее солнце освещало фасад и окна замка. Неожиданно я заметил на нависающей над клумбой балюстраде изящный силуэт мечтательной девушки в белом, с букетом цветов в руках.

"Это она", - подумал я, бледнея.

Меланхолический вечер, легкий всплеск бьющейся о берега воды, сплетение всевозможных волнительных чувств делали эту непредвиденную встречу куда сладостней, чем первое свидание. Но эта прекрасная девушка была дочерью вторженца, а я законный господин этих мест - вынужден был прятаться, словно какой-то бродяга. В конце концов, любопытство победило возмущение, и, укротив свою злость, я украдкой, прячась за заросли тростника, дошел до террасы, вокруг которой летали стрижи. Но меланхолическое дитя даже и не подозревало о моем приближении. Силуэт ее вырисовывался темным пятном на фоне пурпурного неба так, что я не мог разглядеть ее лица, а видел лишь руки, обрывающие розу, душистые лепестки которой, плавно кружась, долетали до меня. Из окон гостиной доносился томный звук спинета (5), и на какое-то мгновение я почувствовал мимолетные угрызения совести. Ведь я же невольно разрушу царящий здесь мир и покой. Ведь из-за меня девушка, черты которой я мог лишь домыслить, зальется слезами! Нет, нет, дорогая мама! Я вовсе не забыл о ваших уроках, но я всегда терзался от их безжалостной строгости. В то время, как я мучился сомнениями, опьяненный этими горькими прелестями, послышался женский голос.

- Клер! - звал он ее. - Клер!

Вздохнув, девушка исчезла из моего поля зрения. Я повторил про себя это имя, которое без всяких видимых причин стало мне казаться восхитительным. Клер! Уж ее-то, по крайней мере, мне хотелось бы уберечь.

Наступила ночь; по водной глади прошла рябь, в тростнике подали голос лягушки. Изворотливый, словно рептилия, я обошел террасу и бесшумно прошел вдоль хозяйственных построек, но внезапно остановился на углу конюшни. Боже! Исчезла. Часовня исчезла, точнее, она была здесь, в траве ее тонкие колонны рухнули, арки развалились, и руины заросли чертополохом. Словно слепой, я сделал несколько шагов, вытянув вперед руки. Неописуемый ужас охватил меня. Но нет! От страшнейшего испытания я все же был избавлен, склеп остался нетронутым, алтарный камень с искалеченным крестом, на который пауки набросали паутины, заслонил собой вход.

Теперь жестокое упорство посельчан мне стало понятнее. Вместе с тем страх, сразивший Мерлена и де Дерфа, тоже стал объясним. Я ощущал одновременно гнев и ужас Других настолько скорбное величие святого места делало содеянное святотатство ощутимым. "О Боже, - прошептал я, - прости их и прости меня!" И я перекрестился, чтобы снять проклятие, нависшее над замком Мюзияков. Тогда я еще не знал, что оно обрушится и на меня, что мне вскоре предстоит пасть невинной жертвой для искупления преступления!

...Кто бы ты ни был, читатель, потерпи минутку, пока я отдохну на своем бесконечном пути. Позволь мне поразмыслить над тем торжественным моментом, когда я, стоя у развалин семейного храма, возобновлял свою клятву мщения. Моя судьба пошатнулась именно в ту минуту. Взвешенный на ее весах, я был отброшен в потемки. За что. Господи? За какой проступок ты наказал меня? Быть может, я неправильно действовал предложив Эрбо слишком уж большую сумму для возмещения убытков? Быть может, мне следовало вообще оставить их в покое и очистить свое сердце от ненависти, заложенной моей матерью? И следовало ли заставлять Клер и меня расплачиваться за пролитую кровь?

Этого мне знать не дано. Меня окружает темнота, и в душе моей царят потемки. О, боги мщения, еще одно усилие! Помогите мне поднять этот столь тяжелый пистолет. Пусть и моя кровь прольется в свой черед! Тогда я смогу присоединиться к моей любимой и заснуть подле нее сном Тристана!

...На постоялый двор я вернулся в