В годы отрока Варфоломея [Максим Леонидович Яковлев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »
Максим Леонидович Яковлев В годы отрока Варфоломея
Глава первая Русь, конец ХIII века
— …Креста на тебе нет! Пусти, Марей!.. Ты что деешь, куда лезешь, спятил, что ль? ты что надумал-то?! Окстись!.. Марей, княжий конюх, боролся с женщиной в углу амбара. Сорвал покров с неё, бросил на пол, стараясь удержаться сверху… — Не всё тебе церковной девкой рядиться. — Кому говорю, охолонь, бесстыжий! Уберись от меня! — Ишь ты… ишь, гордая. Холопкой была, забыла? — Врёшь, я дочь моложского посадника, отец при старом князе в стольниках был. — Был да сплыл, да след простыл. — В татарщину он… в Орде сгинул… пусти, лиходей, кричать стану! — Сгинул, ага, с княжей казной заодно. Не с того ль тебя сродничек твой в работу холопью сдал, на откуп-то? — Я вольная. — Знамо дело, вольная, покуда тебя княжич с гриднем своим не снасильничал, да в церковь и сбагрили втихаря, в просвирню прикладницей. Аль не так? — Пёс ты! пёс паскудный! Женщина вырвала руку, но Марей перехватил её, заломил с хрустом. — Шалишь, Огняна, шалишь… — Ирод, бес! Она извивалась под ним, билась в пол. — А с княжичем, поди, уговор был? И за должок родительский рассчиталась… Что молчишь? — Прочь от меня, жаба, холоп вонючий! — Холоп, ишь ты, холоп… А кто не холоп-то ныне? Теперь все холопьями стали, и князья и бояре, все под татарами… — Отпусти, окаянный, грех ведь! Люди!!! Марей схватил пук соломы, заткнул ей рот. — Грех, говоришь? А что не грех теперь? Все грешат и всё можно, Огняна, вся Русь во грехе… А наш грех ещё поди докажи-ка. — Руку!.. руку выломал… — Сон видел, ты татарам досталася, с тех пор, как чумной, везде за тобой хожу… — шептал ей в ухо. — Огняна, всё грех, сам не знаю, что дею, не могу я жить!.. Раскидавшись в страсти и ненависти, оба не слышали заполошного воя и криков, долетавших снаружи. Не слышали, — словно на самом глубоком дне или в гробу… У неё уже не было сил, только клокот разбитых искусанных губ: — Марей! Марей, побойся хоть Бога! — Какого Бога?! Ты что, Огнянушка… Нету Его! Не нужны мы Ему стали. Может, и был когда, а теперь всё, нету. Нету! — Не дамся, холуй! — последняя, отчаянная её попытка. — Рви, кусай меня, рви до крови, любо мне!.. По селу метались в ужасе люди, выбегали из домов и бросались обратно… Марей грубо дёрнулся, зарычал: — Всё, Огняна, всё… я твой князь! — Господи-и-и!! С улицы разом поднялся топот и свист. Запахло дымом. Марей тяжело отпрянул, поднявшись, глянул в окошко: — Татары! — пискнул по-бабьи. — Церковь зажгли! Уже трещал и стрелял огонь, рвался бешенный гул, смешавшись с чужою гортанной речью… Женщина привстала на корточки, отрешённо запахивая на себе одежду. Марей заметался: — Пропали мы, пропали! Некуды нам! Уже тут!.. — он впопыхах натянул рубаху и замер. Было слышно, как кто-то снаружи подступил к двери: стоял на пороге, но не входил. — Всё, пропали. Она успела накинуть убрус. Марей рванулся к углу за дверь, но зацепился за крюк, рванулся ещё, и крюк пропорол рубаху между лопаток… — Сыми… сыми меня! — забился, сипя, её насильник. Женщина пыталась помочь, но ничего не получалось. Кто-то ударил в дверь, она медленно отворилась, прикрыв их от залпа света и дыма… Появилась икона «Спас-Ярое Око». Огняна охнула, пала на колени. Марей осел на крюке… — У-у… Кайса, кайса! За иконой гыкал, смеялся, оскалив зубы, татарин… Горели избы, дворы… Кружился хлопьями пепел, слетая на тусклую доску иконы, на припавшую к ней голову Марея, на его кудлатый плоский затылок… Откуда-то вынесся на коне татарин, подхватил за волосы отсечённую голову, и понёсся с нею в конец села. Там — вопль и стон, сгоняют женщин и скот, тащат, разбирают добро; татары кричат, суетятся между повозками; ревут верблюды… Детей бросают в огромную корзину-арбу: кого постарше, вяжут спиной к спине, лупят плётками… Весёлый татарин кружит с головой Марея, пугает, не давая никому разбежаться… Грохочет гром, ветер разносит пыль и солому, треплет одежды… Тёмный ливень обрушивается на село, на людей, всё скрывается из виду, ни земли, ни неба…Глава вторая Варницы. Никольская слобода под Ростовом, 1321 год
— Стефан, Стефан! Стефан, старший сын ростовского боярина Кирилла, обернулся с коня. К нему со всех ног подбегал малец подросток. — Петян, ты откудова? — Мы на выселках в горелки играли. Ещё из лука стреляли, я дальше всех стрельнул! Манька-дуруша листопадничка поймала, у него уши сущий пух! такой чеберляйка!.. — задышался с бегу. — Я тебя с далёка углядел! Стефан, ты мне острожку зачинишь? — Зачиню. А Варька где? всё дома торчит? — Тама, грамоте учится. Стефан, возьми меня на-конь. Старшой нагнулся, помог брату забраться, усадил впереди себя. — Всё мается, не даётся нашему тюхе грамотка-то, — улыбнулся Стефан. — Маманя корила его. Долбит, долбит по слогам, а не- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (16) »
Последние комментарии
15 часов 46 минут назад
17 часов 16 минут назад
18 часов 11 минут назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 17 часов назад