Люди Дромоса. Трилогия (СИ) [Анатолий Бурак] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Анатолий Бурак
Люди Дромоса. Трилогия
АННОТАЦИЯ
БЕЛКА В КОЛЕСЕ
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
Крыса в лабиринте
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
МИРОМ ПРАВЯТ ЖЕНЩИНЫ.
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
Рыба в воде
Люди Дромоса. Книга III.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15.
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
notes
1
2
3
4
Анатолий Бурак
Люди Дромоса. Трилогия
Название: Люди Дромоса. Трилогия
Автор: Бурак Анатолий
Издательство: Самиздат
Страниц: 893
Год: 2014
Формат: fb2
АННОТАЦИЯ
Попаданцы. Порталы в иные миры. Беспощадные враги. Верные друзья и, конечно же, приключения. Межмирье, открывающее путь во множество миров - высокотехнологических и средневековых, магических и почти "земных"... В него можно не только войти, но и пронести с собой груз - или провести людей.
БЕЛКА В КОЛЕСЕ
Человек – животное неспециализированное. Тело его – если исключить громадное вместилище для мозга – достаточно примитивно. Он не может вгрызаться в землю, не способен быстро бегать, не умеет летать. Но зато он всеяден и выживает там, где козел сдохнет с голоду, ящерица изжарится, а птица замерзнет на лету. Узкой приспособленности человек противопоставил универсальную приспособляемость.
Р. Хайнлайн
Я расскажу вам удивительную историю.
И самым фантастическим в ней будет то, что каждое слово – правда.
1
Войти туда оказалось просто. Так же легко и естественно, как дышать. Сомнений и мыслей не возникло, ибо в нашем деле они лишние. Так, пивная банка, лежащая на пути, у каждого вызовет свою реакцию: один с размаху подфутболит и пойдет себе дальше. Другой попытается накатить и станет набивать, перебрасывая жестянку с ноги на ногу, а потом долго еще будет забавляться и передавать пас самому себе. А третий просто раздавит походя. Но осторожным раздумьям и неуверенности здесь делать нечего. Еще есть такие, что банку не заметят, но речь не о них.
Вокруг простирался непривычный пейзаж. Но любопытство брало верх, и я пошел, успокаивая себя тем, что абсурд это не то, чего не существует, а лишь то, что разум обывателя не в силах воспринять. Обывателем себя никогда не считал, да и боязни, как уже сказал, совершенно не чувствовал. Экспериментируя, решил вернуться и проделал это с той же легкостью, что и вошел.
Задремал скорей всего. Всё происшедшее напоминало сон. Немного странный, неуловимым своим присутствием создавший ощущение двойственности и поделивший время на «до того» и «после».
Тряхнув головой, я включился в реальность: всё та же комната, полумрак, немного усиленный пластами дыма. Невысокий столик, уставленный водочными бутылками и тарелками с закуской, и наша милая компашка. Всё вроде бы как всегда. Первые три рюмки уже выпиты, и мужчины, успевшие почувствовать легкое касание хмеля, взялись губить свое здоровье, испросив разрешения у дам. Обычным был и Славик в углу, негромко перебиравший струны гитары, и доносящееся из кухни, изредка прерываемое смехом, щебетание девочек. Импульсивный спор на тему, что случилось раньше, яйцо или курица, с цитатами из маститых, призыванием в свидетели окружающих и хватанием за грудки оппонента, грозившим перейти в небольшую рукопашную, тоже не вызывал удивления. Дремлющее, затуманенное алкоголем сознание, занудливо теребило: ты изменился, дружок.
Недобрал, наверное, прервал я самокопание, привычно потянувшись за сигаретами. Зажав одну губами и поднеся зажигалку, почувствовал не то чтобы нежелание курить, а скорее ненужность этого. Этото уж действительно показалось странным. Неоднократные попытки бросить, сопровождаемые выматыванием нервов своих и окружающих, вспоминать не было необходимости. И в то же время они, эти самые усилия, отчетливо укладывались в раздел «до того».
Происшедшее требовало осмысления, и я потихоньку начал пробираться к выходу, никем особо не замеченный. Вечеринка же постепенно набрала обороты и зажила собственной жизнью.
Оказалось, что на улице дождливо. Именно той мелкой изморосью, которой не видно конца. Хотя и довольно тепло, да и неудивительно, начало сентября всётаки. А душа, несмотря на дождь или скорее благодаря легкому подпитию, негромко пела. Хорошо хоть не плясала. Как бы в ответ на крамольные мысли позабытое «шило в…» напомнило о себе.
Переход прошел с той же легкостью, с какой мы в детстве перепрыгиваем через ручей: только что стояли здесь и вот уже на другом берегу. Было бы желание. Местность вокруг вроде бы та же, что и в прошлый раз, хотя место, несомненно, другое. Не то чтобы я специально старался запомнить, но чувства меня обманывали очень редко, и я привык доверять им безоговорочно. Я присел на ближайший валун и осмотрелся: не очень большая, но и не маленькая река, явно равнинная, хотя тут и там понатыкано камешков размером с небольшой домик. Один берег пологий, другой обрывистый. Редкие деревца, совсем, впрочем, не чахлые. И другое небо. То есть совсемсовсем непохожее на привычное нам.
За неторопливыми размышлениями ни о чем прошло минут двадцать, делать здесь как будто нечего, и я перешел назад. Опаньки! Вернулсято не на дождливую улицу, а прямиком на давеча покинутый диванчик. Ошалело крутя головой, чего снова никто не заметил, привычно потянулся за сигаретами… Вернее, потянулась моя рука, и чувство дискомфорта усилилось. Зажав одну губами и поднеся зажигалку, я испугался окончательно. Память услужливо подбросила фразу из старого фильма: «Осторожнее, товарищ, у вас тоже дежавю».
Следующие минут пять прошли на автопилоте, а взять себя в руки получилось уже сидя на валуне и ошалело пялясь вокруг.
Животный ужас согнал мысли в подобие стада баранов, думать абсолютно невозможно, и я, скорее от отчаяния, чем сознательно, совершил обратный переход.
Вернулся я на улицу, под всё тот же занудливый дождик. Что принесло несказанное облегчение. И вместе с ним страх от сознания того, что сейчас предстояло сделать. Я стиснул зубы и побежал. Несся сломя голову гдето минуты три, обстановка вокруг не менялась, ничего сверхъестественного не случалось, и движение продолжалось по той же вечерней улице. Перехода не произошло.
Возвращаться на вечеринку желания не возникло, и я медленно побрел домой. Мысли постепенно устаканивались, а разум потихоньку начал искать объяснение, перемежая когдато понравившейся и потому выученной наизусть литургией из «Дюны»: «Я не должен бояться…» Но мое жизненное кредо: «Я вам ничего не должен!» так что страх являлся скорее порывом души. Чтоб ты свернулась, ненаглядная.
В конце концов домой я добрался, и нини, никаких больше экскрементов, как в детстве называли с другом Димкой то, что попробовали и не получилось.
Назавтра была суббота, да и какой ненормальный стал бы устраивать пирушку среди недели. В общем, я располагал временем полежать и подумать. Курить совершенно не хотелось, и было чутьчуть боязно. Из упрямства цепляясь за остатки своей «нормальности», я таки сходил в ближайший ларек, причем взял не повседневную «Орбиту», а в общемто любимые, но нечасто покупаемые по финансовым соображениям «LM».
Травиться организм не пожелал ни в какую. Хотя весь необходимый ритуал был проделан машинально, после первой же затяжки я выбросил гадость в окно, а вслед за ней и всю пачку, слегка пожалев: можно ведь на работе народ угостить. Тело отреагировало автоматически, иначе фиг бы меня ктото еще раз туда загнал. Всё та же местность. Мысленно перекрестившись, сосчитав до десяти, я ломанулся назад. Рука подносила огонь к зажатому в губах цилиндрику. Но главное, главное, я догадался, ЧТО СЛУЧИТСЯ ДАЛЬШЕ, и с размаху сел на пол, дабы предотвратить потерю только что початой пачки «LM». Выпавшая изо рта сигарета прожгла трико и сделала больно. Что ж, за всё приходится платить. Особенно за неиспытанные ощущения. Хотя «пыльным мешочком по голове» – удовольствие ниже среднего, а наиболее сильным чувством оказалось именно это.
Выбросивтаки злополучный бычок и переодевшись, я стал пробовать снова. В «МЕСТЕ» часы не шли, и приходилось отмерять время простым счетом. Впоследствии я заказал себе песочные часы, но это потом…
2
– Двадцать семь, красное. – Я сгреб фишки и пошел к кассе. Можно бы, конечно, поиграть еще, но жадность, как говорится… Я сам себе дал слово не зарываться и не забирать больше пяти сотен за раз. Да и решение не ходить чаще чем раз в три месяца в одно и то же казино продиктовал инстинкт самосохранения. Благоприобретенное свойство не делало меня всемогущим, отнюдь нет, хотя, надо признать, эйфория улеглась не сразу. В тот памятный день, на кухне, я попробовал всё, что только пришло в голову. Апофеозом же моих действий стало битье посуды, с последующим возвращением, которого никто не видел. Как скоро допетрил, время, проведенное «ТАМ», относило меня (или всё же мое сознание) назад. Остальное же стало делом техники. Приятной неожиданностью оказалось то, что «ТАМ» можно спать, на выяснение чего меня подтолкнула лень вечером в воскресенье. Спасибо работе, вернее, нежеланию на нее, постылую, ходить. Проснулся на берегу реки прошедшим утром, с сумбурными и ооочень наполеоновскими планами в голове. Ну просто сплошной «День Сурка», правда с мааленьким таким, но очень приятным отличием. Неторопливо попив кофею, посмотрел еще раз на игру великолепного дуэта Билла Мюррея и Энди Макдауэлл и сквозь застлавшую глаза розовую пелену понял, что отличий целых два: реинкарнировать меня в случае чего некому… Планы постепенно, вместо наполеоновских, стали на порядок скромнее. Остаток дня я провел в размышлениях, в результате которых на ближайшие полгода пришлось стать мазохистом. Конечно, изображать из себя «собаку Павлова», да еще задаром, немного обидно. Да и невозможность похвастаться перед кемлибо энтузиазма не прибавляла. Всётаки, что ни говорите, зритель нам нужен. И по возможности противоположного пола и репродуктивного возраста. Но она, невозможность, а не отсутствующая почитательница, обусловлена не только соображениями таинственности, но и вполне объективными причинами. Ведь всего как бы и не существовало. А единственным внешним проявлением происходящего оказалось лишь ощущение легкого ступора да остекленение глаз. (Пару раз совершив переход перед зеркалом, я приспособился скрывать и это, просто зажмурившись.)
Додумался же я вот до чего: любая травма, а тем паче смерть сопровождаются болью. И реакция на нее должна быть однозначной, на уровне рефлексов. А уж перейдя, можно не торопясь подумать и принимать решения. Кто, за что? И можно ли этого избежать. Но в любом случае, чтобы благополучно «выйти», нужно вовремя сделать ноги.
Спустившись со ступенек казино, я сел за руль недавно приобретенной «Ауди» и поехал в офис. Конечно, вполне можно обустроить свою жизнь, не занимаясь ничем больше, но я рассматриваю это как хобби. К тому же приносящее какойникакой, а доход, происхождение которого можно внятно объяснить. Я открыл «Бюро находок». Дословно это звучало так: «Экстрасенслюбитель, с большим опытом в подобного рода деятельности, поможет найти утерянную вещь, срок давности не более трех суток. Вознаграждение умеренное».
Трое суток лишь потому, что дольше высидеть «ТАМ» было попросту невмоготу, да и ценность «найденных» вещей была довольнотаки относительной. Больше нравилось дурачиться, приняв заказ и, отследив звонок по автоответчику, совершить переход. Ну, представьте: объявление обведено маркером, душа в смятении, звонить не звонить. А, была не была, позвоню, может, там и нет никого. Рука тянется к трубке, и тут телефон оживает. Трубка снимается, а в ней я, любимый: «Здравствуйте, Аллочка (Анечка, Танечка), вы хотите позвонить экстрасенсулюбителю. Духи подсказывают мне, что вы озабочены пропажей любимой…» Не стоит говорить, что все мои клиенты – женщины. Хотя одной удалось помочь понастоящему. Та забыла в метро сумку – косметичка, кошелек и какойто бухгалтерский отчет. По мне, так и тьфу на него, но очень уж глаза у несчастной были заплаканные. Говорила, вытирая слезы, что хозяин убьет, а если не убьет, то уж с работы выгонит обязательно. Фирмочка, видимо, полулегальная, с двойной бухгалтерией. Пришлось вернуться почти на сутки назад, пройтись от офиса до метро. Всё как и предполагалось, вот она, сумочка… Как и говорил, дребедень – для меня, конечно. Разве что малость потешил самолюбие, отказавшись от ста баксов, предложенных обрадованной донельзя клиенткой. Той действительно жилось не оченьто легко с двумя детьми и без мужа.
В таком вот благодушном настроении я подруливал к панельному пятиэтажному дому, в котором снимал двухкомнатную квартиру под офис. Почему в спальном районе? Да потому, что меньше бюрократической волокиты с наймом, да и работал я всё ж безо всяких там лицензий. Короче, для самолюбия, то бишь хобби, хватало и этого, а на престиж мне всегда было наплевать.
На ступеньках сидела девушка. У ее ног валялась оторванная крышечка от сигаретной пачки, с кучкой пепла и тремя окурками. Синие «LM» к разряду долгоиграющих не относились, однако ж целых три бычка, для женщины! Время ее ожидания я оценил как минимум в час. Все эти умозаключения проделал машинально, разглядывая незнакомку. Лет двадцати пяти, бледная, если не сказать изможденная. Каштановые волосы с еле заметной рыжинкой собраны в конский хвост. Бежевый плащ туго перетянут пояском, подчеркивая тонкую талию. Девушка как девушка, ничего сногсшибательного, в общем..
Мысленно пожав плечами, я вставил ключ в замок.
– Господин экстрасенс? – раздался мелодичный голос за спиной. Тело отреагировало мгновенно, совершив переход. Таки тренировки сделали свое дело, и любой внезапный фактор расценивался однозначно. Согласен, не оченьто героически, однако, как говаривал мой инструктор: «Альпинисты бывают смелые и старые, старых и смелых – не бывает». Присев на валун, окинул взглядом всё то барахлишко, что натаскал сюда за время работы в «Бюро». Надувной матрац, спальник, упаковки с пивом, консервы. Всё то, без чего «розыскная» деятельность ограничилась бы гораздо меньшим промежутком времени. Мысленно прикинул: ехал я минут пятнадцать, так что возвращаться придется к моменту выхода из казино, так как совершать переход, будучи за рулем движущегося автомобиля, не хотелось.
Повода для беспокойства вроде бы нет, за исключением того, что никто не звонил и никаких договоренностей о встрече не было. Версия о рекламе из уст в уста тоже отвергалась, так как в этот офис я переехал с неделю назад, а обустроился и того меньше. И осчастливить своим даром на новом месте никого еще не успел. Впоследствии выяснилось, что адрес она узнала по компьютерному справочнику. Со свойственным всем дочерям Евы отсутствием логики: раз никто не берет трубку – надо ехать самой. Просто сидеть и ждать, наверное, не в ее силах.
Я вышел из машины и поднялся по лестнице. Еще не дойдя полпролета до площадки, начал первым:
– Здравствуйте, вы ко мне?
Всётаки ж экстрасенс, вот, может, и догадался.
– Понимаете, он исчез! – В который раз повторяла она, закусывая дрожащие губы. И неизвестно, чего же жаль больше, неизвестного прибора, похищенного у мужа ее же любовником, или самого любовника, оказавшегося обыкновенным вором. Впрочем – необыкновенным. Имелось огромное желание послать эту маленькую сучку куда подальше, да и с криминалом я раньше никогда не связывался. Всётаки найти потерянное и отобрать украденное – это две большие разницы. Что ж, все когданибудь происходит в первый раз.
3
Немного поразмышляв, наметил три пути: вышеперечисленный – раз, проследить злодея и посодействовать доблестным органам правопорядка – два. Первый путь подразумевал пусть небольшую, но всё же драчку, а я глубоко убежден, что лучшая драка – это та, на которой меня, любимого, не было. Можно сколько угодно изображать из себя невесть что, но в душе я ленив и трусоват. Идти в милицию – не подумайте ничего, я добропорядочный гражданин, вернее, был им до сего момента – почемуто не хотелось. И как следствие был выбран третий путь, а именно: спереть прибор «до того». Ведь, судя по тому, что ничего больше у милой домохозяйки не пропало, ограбление было заказным. Ну пошарит альфонс по квартире, ничего не найдет, а если и сопрет пару серебряных ложек и несколько баксов, то так ей и надо. Да и вообще, не мои это проблемы. Пропажуто она обнаружила спустя некоторое время, так что всё вроде бы логически укладывалось. За «операцию» я заломил тысячу долларов, и, видит Бог, без малейшего сожаления. Всётаки есть во мне чтото ханжеское, и хотя сам не святой, не люблю блудниц.
Возвращаться пришлось на целых три дня, дав себе чтото около полутора суток на подготовку. Конечно, очень заманчиво подготовиться к преступлению ПОСЛЕ совершения его – в «МЕСТО» можно всё что хочешь принести. Забрать оттуда ничего невозможно. Зная со слов клиентки, что дверь у них стальная, с какимто хитрым замком, решил войти через окно. По моей просьбе Инна, так ее звали, нарисовала подробный план квартиры. Сигнализации, к счастью, не было. В тот вечер они ходили в ресторан и вернулись в районе полуночи. Темнело в эту пору года около десяти, так что на всё про всё у меня имелось два часа.
Спустившись с крыши по веревке, заранее купленной на базаре, я залез в форточку, которую не позаботились закрыть. Три минуты в квартире, и снова вниз. Я даже набрался наглости и вернулся на крышу, чтобы уничтожить улики. Ну чем, скажите, я рисковал? Начнут ловить – уйду в «МЕСТО» еще на один день…
Следующие три дня ничем особым не занимался. Повалялся на диване, выиграл в казино те же пятьсот баксов, и даже с первого захода. Всё так же сел в свою «Ауди» и подъехал к офису. На ступеньках никто не ждал. То есть заказ выполнен, а клиентка, его сделавшая, не явилась. Я прождал до часу ночи, пытаясь убедить себя, что напутал с числами, и завалился спать прямо в одежде.
Наутро, подъезжая к знакомому дому, услышал звуки траурного марша. Вышел из машины и подошел к подъезду, но к тому времени гроб погрузили в катафалк, и ничего разглядеть не удалось. Вернувшись за руль, тихонько пристроился в конце печальной процессии. Рассмотреть ее как следует удалось на кладбище. Шесть дней назад, по моему времени, и вчера вечером – по ее, мы разговаривали, и я строил хитроумные планы. Хотя какое «ее»? Ее время кончилось той же ночью, три дня назад, когда, не найдя искомого, он забил ее до смерти, пытаясь узнать, куда она дела «это».
Переполненный тихой яростью, я готовился к переходу. Заехал в офис, всё, что можно было отключить, отключил, всё, что можно было закрыть, закрыл. Зачем это делаю, объяснить могу, просто надо было прийти в себя. Зачемто решил поставить машину на охраняемую автостоянку и выехал со двора. Злополучный прибор лежал на заднем сиденье. Ничем с виду не примечательная коробочка, в дерматиновом футляре, размером с сотовый телефон. Я и открывалто его лишь один раз.
На мосту рабочие чинили ограждение и находились как раз на середине процесса, то есть снять сняли, и, видимо, ушли на обед. Тутто они меня и прижали, попытавшись сбросить в образовавшийся проем. То есть для нихто, возможно, сбросили, а я совершил переход. Нетрудно догадаться, что связать меня с клиенткой могло лишь посещение кладбища, поэтому, «вернувшись» утром, никуда не поехал, а закрылся в офисе, отключил телефон и в очередной раз стал пытаться перехитрить судьбу.
Вообщето имелось огромное желание спрятать голову в песок, забиться подальше, в какуюнибудь норку, и сделать вид, что меня нет. Однако ж не мы идем по жизни, это она, любезная, проходит через нас, и я был бы не я, если б не всунул свой нос в это дело по самые уши.
О том, чтобы просто «вернуться» и отказаться от предложения, я, конечно, подумывал, но не так чтобы очень. Да и, согласитесь, относительная безнаказанность тоже сыграла свою роль. Относительной же безнаказанность была потому, что кончается на «у», и ребятишки против меня играли очень серьезные. А легкость, с какой они пошли на двойное убийство, просто пугала. Что ж, «есть упоение в бою и бездны мрачной на краю…». Да и прорезался же во мне этот «дар Божий» не для того, чтобы подворовывать в казино по маленькой, да тешить самолюбие, забавляясь в «Бюро находок».
Как и в прошлый раз, план был прост и гениален, правда, вместо альпинистского снаряжения я прикупил на рынке пистолет. Всётаки демократия – великое дело. Лет пятнадцать назад про такое и подумать бы побоялся, ограничившись, повидимому, кухонным ножом. А тут вот, пожалуйста, купил ствол и… ничего. Не побежал свергать правительство, сберкассы остались целы, да и девяносто девять целых девятьсот девяносто девять тысячных процента сограждан могут спать спокойно. Так что оружие, разумеется, исключительно для самообороны. Что бы вы ни подумали. А так как пистолет всё же немножко круто, то есть в глубине души понимал, что выстрелить мне слабо, то захватил еще и электрошокер. На свои способности рукопашника я смотрел довольнотаки скептически, да и тот благодушнобезалаберный образ жизни, что вел в последние годы, не способствовал…
Три дня «ТАМ» наконец закончились. Правда, после двух дней баловства с пукалкой, решил «выйти» и вместо «Макарова» приобрести револьвер, так как быстро снять с предохранителя никак не получалось, а с патроном в стволе чувствовал постоянный дискомфорт. Конечно, оружие пришлось оставить, но три дня тренировок создавали иллюзию защищенности, а на «выходе» я легко раздобыл новый.
В силу вступал «план №1», и казалось, что на этот раз всё должно пройти великолепно. На моей стороне был фактор внезапности, и я коекак, в меру своих скромных талантов, постарался загримироваться. Для пущей уверенности повыкручивал лампочки на всех этажах и около полуночи занял пост во дворе.
Они приехали на такси. Она – похорошевшая с нашей последней и единственной встречи. Вернее, не успевшая подурнеть и осунуться изза переживаний. Кавалер ее – красавец, с густыми волосами и гордым профилем – выглядел воплощением мужественности. Небрежно захлопнув дверку, он похозяйски обнял девушку за плечи и повел ко входу. Инна же вся сияла и льнула к своему рыцарю, казалось, растворяясь в нем. Да, девочка, не знаешь ты, какую змею, вернее, у какого змея ты пригрелась на груди.
Замок щелкнул гдето около трех, я вытащил шокер и встал на исходную. Дальше всё пошло не так. Отключаться и терять сознание он почемуто не захотел. Даже дотронуться до себя не дал. Выбив парализатор, он выбросил руку вперед, и в голове у меня чтото вспыхнуло. Руки мои вцепились в отвороты его плаща, а сознание совершило «переход». Обычного облегчения это, однако, не принесло. Я лежал на лопатках возле моего лагеря, а эта сволочь сидела на мне верхом и била моей любимой, моей единственной и, надо признать, не оченьто толковой головой об землю. Сказать, что я запаниковал, значит не сказать ничего. Это был «дикий ужас», ведь за последний год я свято уверовал в то, что, что бы ни случилось, всегда есть возможность переиграть. А мне, умненькому, уж при любом раскладе ничего не грозит. И вот на тебе. Пока сознание металось в поисках выхода, руки сами сделали свое дело и продолжали судорожно нажимать на курок еще секунд тридцать после того, как был выпущен последний патрон. В том, что случилось дальше, виноват шок, ибо моей заслуги здесь не было, да и исследовательский пыл поиссяк. Парутройку раз пнув тело ногой, я отвернулся и стал блевать. А что еще прикажете делать? Проблевавшись и умывшись, еле сдерживая готовый еще раз вывернуться наизнанку желудок, стал шарить по карманам у того, кто еще совсем недавно был живым. Пусть сволочью и альфонсом, пусть вором и потенциальным убийцей, но – ЖИВЫМ. Знакомая коробочка лежала во внутреннем кармане плаща. Видимо, во время драки, а скорее, моего избиения мы чтото там исхитрились нажать, и она тихонько гудела. Сунув ее в карман и не пытаясь вычислить ни время, ни место «выхода», я перешел.
Та же лестничная клетка. Вон валяется моя кепка и шокер, отлетевший на полпролета ниже. Нахлобучив головной убор и подобрав злополучное «средство защиты», я поплелся вниз. Смысл происшедшего до меня так и не дошел. Пройдя два квартала, набрел на стоянку такси. Испорченную куртку пришлось оставить «ТАМ», но вид у меня, повидимому, был тот еще. Частник не хотел везти ни в какую, пробормотав чтото о наркоманах. Но пятьдесят баксов, они и в Африке пятьдесят баксов, так что домой я всётаки поехал, а не пошел.
На третий день, с трудом поборов киронеперестанию и пытаясь не обращать внимания на жуткий сушняк, я коекак побрился, переоделся и выполз на свет божий. По логике событий сегодня вечером я должен бы быть в казино, но настроение было нетворческим. Да и видок у меня, наверное, тот еще. А потому я побродил по парку, слегка размялся пивком и в условленный час, вернее, за час до встречи заявился в офис. На ступеньках никто не сидел, что, в общем, меня не сильно удивило, ведь мы познакомились лишь час спустя. Пару раз выглядывал, но на лестнице никто не курил, и, когда прошли все сроки, я понял, что она так и не придет.
4
К ее дому я ехал как на службу, да, собственно говоря, так оно и есть. Аванс уплачен, результат налицо, да и на лице тоже, впереди – отчет о проделанной работе. Вот только очень боюсь, что нанимателя уже нет и отчитываться, соответственно, некому.
Квартира опечатана, на звонок, естественно, никто не открывал, и я вышел во двор. Хитро, однако, получается. Выходит, сделал дело, которое на меня никто не возлагал. Задатка, который таки вроде как получил, – нет, а клиентку один раз уже убили. Да и второй мне не оченьто нравился. В общем, как в том анекдоте: рубля – нет, топора – нет, и как будто всё правильно. В песочнице ковырялась девчушка лет пяти, и я, прикинув свои шансы сойти за маньяка, похищающего младенцев, рискнул подойти. Всё равно другого видимого невооруженным глазом источника информации не наблюдалось. Надо сказать, что мой опыт общения с детьми минимален. Вернее – его не было вообще. А потому, изобразив на своей коекак побритой роже самую дурацкую из улыбок, на которую способен, присел перед ней на корточки и начал:
– А скажика, милая. – Продолжить мне не дали. Прелестное создание зачерпнуло совочком сколько смогло и с радостным визгом сыпануло мне в харю. От неожиданности я сел, что частично спасло то, что от хари осталось, ибо плевок повис на воротнике плаща. Ничего не скажешь, начало обещало многое. Со стороны это, наверное, смотрелось довольнотаки забавно: взрослый дядя, уползающий на заду от пятилетней девчушки. Звонкий смех был тому подтверждением. Хохотала девушка лет восемнадцати, одетая в джинсы и кожаную курточку.
– Настя, Настя, ну разве так можно? – укоризненно произнесла она, однако в глазах у нее попрежнему прыгали веселые чертики.
Стало немножко обидно, но, вспомнив читанное гдето и когдато, что смешной человек не внушает опасения, решил на этом сыграть. Фальшиво смеяться глупо, злиться – непродуктивно, и я надул губы и состроил самую плаксивую рожу, на которую способен. Что дало свои плоды. Девушка, оказавшаяся няней «инфантатеррибля», помогла отряхнуться, любезно одолжила свой платочек и попутно удовлетворила мое любопытство. Ее зовут Лена, она учится в педагогическом, а няня лишь в силу обстоятельств. И так минут пятнадцать. Надо сказать, что наводящих вопросов задавать почти не потребовалось. Знание об «ужасном происшествии» переполняло ее. Так что в моем лице она нашла благодарного слушателя. Ограбление произошло через сутки после столь «удачно» проведенной мною операции. Бандиты чтото искали, нашли или нет, она не знала. Хозяин квартиры, в прошлом профессор какогото военного института, а ныне предприниматель средней руки, был в отъезде. Дома находилась только Инна. Ейто, бедняжке, и досталось больше всего. Муж вчера вернулся, вызванный телеграммой, а Инна сейчас в реанимации.
Что ж, чтото такое и предполагалось. Не получив искомого и не дождавшись фигуранта, подельщики забеспокоились и решили еще раз навестить «объект». Надо отдать им должное, и в первый, и во второй раз они действовали сначала мягко, прямотаки ювелирно. Чем же ценна эта коробочка, что изза нее разгорелись такие страсти?
Деньги еще имелись, а поэтому я отправился домой, собираясь вплотную заняться этим вопросом. Да и на периферии сознания крутилась какаято «анормальность» последнего перехода, если, конечно, сам переход можно считать нормой.
Значит, так: первое – получив по голове, я «перешел», второе – поскольку держал того за грудки, то взял с собой. Назад вернуть его я не мог (проверено раньше), да и как, ведь возврат всегда происходил с отступлением назад во времени. И в руках у меня могло находиться лишь то, что имелось в момент выхода. Вот, кстати, и ответ на вопрос, что первично, сознание или материя. Но это я так, о птичках.
Вот тут начиналась неправильность, ведь вернулся я с прибором, причем не в прошлое, а, судя по всему, с нормальным течением времени. Смутно вспоминалось, что аппаратик постоянно гудел и тихонько попискивал. Умозаключения требовали экспериментального подтверждения, но с этим приходилось немного подождать. Клиентка жива, и не мешало бы ей представиться. Тоже мне, «здравствуйте, я ваша тетя». Шутки шутками, а познакомиться нужно позарез. В голову ничего не шло, а потому я попросту отправился в больницу.
Время посещения администрация определила с пяти до семи вечера. Сейчас три, и я купил рекламку, дабы снять еще одну квартиру, так, на всякий пожарный.
В пять часов снова приехал в больницу. Хотя никакого намека на дельную мысль не существовало. Конечно, можно действовать напролом, в случае чего ретировавшись. Ведь мой скромный талант самим своим существованием опровергал аксиому человеческих взаимоотношений: «Никогда не выпадает второго шанса создать первое впечатление». Которое, как ни крути… ну, сами знаете. Но чтото в последнее время я стал злоупотреблять, знаете ли. Аж самому трошки боязно. Головой надо действовать, головой.
Голова немедленно откликнулась, подхватив пролетавший мимо вирус асфальтной болезни. В моем случае, правда, это был мозаичный пол вестибюля, что никак не повлияло на качество. Об меня тут же ктото споткнулся, и сверху шлепнулся пластиковый пакет.
– Пьянь несчастная! – раздался женский голос, и в живот мне заехали каблучком туфельки. На попытку сделать мне больно я не обратил внимания, но вот эпитет больно ранил самолюбие. Всякий, кто только что вышел из запоя, весьма болезненно реагирует на подобного рода замечания. А я был прямо с пылу с жару. Что удивительно, никакого намека на переход, но об этом я задумался потом. Всётаки головушка моя потрудилась достаточно, и надо было дать ей, умнице, малек передохнуть.
Моя оппонентка была из разряда «девушка, я вас гдето видел», причем во всех смыслах сразу. Ну просто красавица, причем не броской рекламной красотой, а присутствием того, что французы называют изюминкой. Впрочем, на вкус и на цвет… Я сразу «сделал стойку», правда, внешне это выглядело, наверное, довольно смешно: лежа на полу, перемазанный какимто джемом.
К тому же я и в самом деле ее уже видел, причем точно знаю где.
Они стояли обнявшись, обе в ярких пуховиках, с поднятыми лыжными очками, и сходство прямо бросалось в глаза. На заднем плане виднелись горы, но это несущественно. Фотографию эту я обнаружил в Инниной квартире, во время единственного визита. Что ж, на ловца и зверь бежит, хотя в моем случае – везет дуракам и пьяницам.
Я сидел на полу и глупо улыбался, пародируя Олега Попова. Это ж надо, второй раз за день вызвать у двух совершенно разных женщин однозначную реакцию. Отсмеявшись, знакомая незнакомка собралась уходить. Как человек порядочный, я вызвался возместить ущерб, попутно пытаясь завязать знакомство. Что удалось лишь с третьей попытки, правда, переход занимал лишь дветри секунды, так как переигрывать падение не рискнул. Полагая, что сыграть достоверно вряд ли удастся, а фальшь будет сразу замечена. Подняться в палату не пригласили, и я остался внизу, ловя на себе любопытные взгляды гардеробщицы и бабульки, дежурившей у вертушки. Никогда не был сердцеедом и, дожив до тридцати с хвостиком, попрежнему смотрел на девушек как на приятелей по пиву. Мнение противоположной стороны меня, в своем закостенелом эгоизме исповедовавшем принцип «есть – хорошо, а нет…», как вы понимаете, интересовало мало. Короче, ухаживать совершенно не умею, довольствуясь инициативой противоположной стороны. А вот поди ж ты, пришлось.
Она появилась минут через сорок и, заметив меня, улыбнулась. Я взял у нее из рук сумочку, и мы вышли за порог.
5
Рая старше сестры на пять лет, и отцы у них разные, что на взаимоотношениях никак не отражалось. Ничем особенным Инна среди сверстниц не выделялась, всё как у всех. Школа, первые влюбленности, о коих умудренная жизнью старшая сестра догадывалась едва ли не раньше самой Джульетты. Потеря невинности на первом курсе, на картошке, и сопутствовавшие этому сопли. Замуж Инна вышла после защиты диплома за профессора Асканова, руководившего одной из практик после четвертого курса. Присутствовал ли здесь расчет, сказать трудно, ведь к моменту регистрации связь их длилась уже около года. Во всяком случае, в подмосковное Михеево Инне возвращаться не пришлось. Да и Петюня, Петр Владимирович, в свои тридцать восемь лет мужчина в самом соку, и популярность его у женщин вполне заслуженна.
После начала демократизации институт стал приходить в упадок, что отразилось на благосостоянии Петра Владимировича. Оно, благосостояние, заметно улучшилось. Вследствие ослабления финансирования ослаб и контроль, а возможность создавать частные фирмы дала необходимый простор далеко не глупому человеку. Дальше совать свой нос посчитал неблагоразумным, а то ведь могли и за шпиена принять. Так и закончилось наше первое «свидание», и хотя побудительным мотивом был всётаки шкурный интерес, приятного осадка оказалось немало.
Рефлексами я был недоволен. Где ж это видано, пропустить падение, да еще каблучком в живот, пусть даже и от хорошенькой женщины. В процессе самоистязания я дошел до прыжков в воду, в одежде, естественно, а время года – сентябрь, между прочим. Температура +10 °С, а про воду вообще говорить не хочу. Зато для здоровья полезно, да и вообще, реакция восстановилась полностью. Подозреваю, что свою роль сыграл бодун. Слабым и хворым в коридоре, как почемуто стал про себя называть «МЕСТО», делать нечего. Не зря же желание курить как рукой сняло после первого же перехода. Еще раз спрыгнув с мостков в пруд, я приземлился возле своего лагеря. Одежда была мокрой, но дискомфорта не было, да и на самокопание я не горазд. Тренировка продолжалась часа три, но всё происходило в трехчетырехминутном промежутке, так что пару часов уделить прибору я мог. За прошедший день ничего особенно судьбоносного не случилось, а в будущем… Даже такие, как я, о нем не оповещены. Пару раз я задумывался, а есть ли еще люди с подобной аномалией. Ведь коридорто существует и, уверен, существовал задолго до меня. Во время работы в «Бюро» я пытался исследовать местность, но желание быстро пропадало. Не то чтобы стало страшно или прорезались еще какиенибудь неприятные ощущения, нет. Но, как и в случае с курением, возникало чувство ненужности. Причем я четко установил границы возникновения оного. Около десяти километров, или два часа пути в любую сторону. Что характерно, в коридор я попадал из любой точки, часто выбирая казино СанктПетербурга или Варшавы.
Как ни оттягивал этот момент, а прибор требовал внимания. Никаких объективных причин откладывать не находилось, но мне пришлось раз пять повторить, что «мужчина идет навстречу опасности».
Кнопочек имелось целых три. Одна, как я сразу установил, являлась обыкновенным выключателем. На двух остальных нарисовано по стрелке. Вверх и вниз, или, если хотите, вперед и назад. Даже не сотовый, а дистанционник какойто. Знать бы, какова дистанция. Делать нечего, и я нажал ту, которая «назад». И – ничего. То есть аппаратик издавал еле уловимые вибрации, но результат – нулевой. Покрутив его так и сяк, решил подкрепиться. Наспех проглотив пару бутербродов, «вошел в коридор», так и не выключив прибор. Перевернул пятиминутные песочные часы и уселся на спальник. Когда упала последняя песчинка, вернулся назад. Тело занималось не тем, что должно было делать, по моим представления, а, кинув взгляд на часы, я обалдел. За пять минут «ТАМ» я проскочил пятидесятиминутный отрезок! Менять рисунок реальности не хотелось, а потому я расслабился и «поплыл по течению». Никаких особых усилий это не требовало. Как будто смотришь старый, хорошо знакомый фильм. Гдето читал, что маги прошлого могли проживать по нескольку раз одни и те же годы. Да и «повторенье – мать ученья», а «проплывал по течению» я как раз мимо ученья. Как только разгребу немного, надо будет рассчитать цикл восстановления и записать серию уроков рукопашки. А то бегаю, как заяц, пинают меня все кому не лень. А «герой» погречески значит «сильно действующий», а совсем не «быстро бегающий» или «крепко побитый». Так, ныряя и выныривая, я дождался нужного момента. Всё верно, ушел на минуту – вышел через десять.
Другая кнопка ничего не ускоряла, скорее тормозила, соотнося течение времени в коридоре с реальностью. И выходил я через столько же, сколько пробыл на берегу реки. Мда, интересный приборчик. И люди, что его смастерили, наверное, занимательные.
В пять вечера мы с Раей входили в палату к выздоравливающей. Вчера Инну перевели из реанимации и разрешили посещения. У кровати сидел муж. Несмотря на бледность, она улыбалась, чуть смущенно, как бы прося прощения. Сестры поцеловались и начали о своем, о женском. Нас никто специально не выгонял, но мы, не сговариваясь, вышли из палаты. Всётаки женщины неисправимы, вчера – при смерти, а сегодня – хихи, хаха. Разговор не клеился, и пришлось раз пять заходить по новой, пока не удалось «поймать волну».
Да, напали. Нет, ничего не пропало. Совсем ничего? Ну почти совсем. А всётаки? Косой взгляд, уход. Но кто бьется – тот добьется.
Приборчик, лет десять назад сделали студенты. В основе лежал то ли кусок хрусталя, то ли вулканическое стекло, привезенное еще в семидесятых откудато с Алтая. Лежал осколочек, пылился себе, но вот чьято горячая голова решила замерить параметры. Ну кто, скажите, в здравом уме и при памяти станет замерять токопроводность глиняного черепка или выяснять энергоемкость отбитого у бутылки горлышка? Проводимость была суперпупер, и энергоемкость наличествовала, и даже имелось какоето подобие полярности. В общем, если повернуть камешек одной стороной, то спичка сгорала быстрее, а если другой, то горела дольше. Руководство сказало, что спичка – не факт, и лавочку прикрыли. Спичек им, что ли, было жалко? Маета дурьюпродолжилась факультативно, к сотрудничеству пригласили личинок дрозофилы. Они, умницы, вызревали быстреемедленнее. Камешку же для этого требовалась энергия. Небольшая, но всётаки. Вопросики посыпались: а если не батарейку, а электростанцию, а ежели не камешек, а булыжник? Демократизация внесла свои коррективы. Все кинулись в бизнес. Украл – продал. Выручку отдал рэкетирам, чтоб не замочили. Пошел, одолжил денег, дал ментам, чтоб не посадили. Украл, отдал долги – остальные подождут… Приборчик же Петр Владимирович захватил так, мимоходом, да и забыл о нем.
Уж больно всё просто для таких шекспировских страстей, и я пару раз «прокачал» разговор, почти не вслушиваясь в слова, а больше упирая на мимику и интонации. Психолог я аховый, но существовали ли боги, еще вопрос, а горшки – вот они.
Мимо проехали санитары с каталкой. Через минуту послышался негромкий шум, и из палаты два молодца выкатили Инну. Петюня сделал шаг вперед, только один, к сожалению, ибо на втором поймал пулю. Меня же встретил «коридор». То ли я так и не успел помириться с головой, то ли уже созрел, но выскочил я за пару секунд до всего этого и занял пост за дверью Инниной палаты. Схватил обоих за воротники и, попытавшись стукнуть головами, «ушел» вместе с ними. Пистолетов у меня назапасено аж целых три, и в последнее время я часто тренировался… Один из уродов таки рассек мне губу. Больно, имелась кровь, но рана отсутствовала.
Судя по всему, ни Петюня, ни Рая похитителей не интересовали, а потому я взял с собой лишь Инну. Чтото такое она знала, пусть даже не отдавая себе отчета. Да и охранять ее я не мог просто физически. Чтобы сойти за спасителя, а не наоборот, пришлось позволить сестре с мужем умереть еще раз и забрать клиентку на выезде из палаты. А чтобы спасти обоих, пришлось добавить еще парочку трупов. Не знаю, что там случилось раньше, яйцо или курица, но когда я вошел в коридор в третий раз, у меня имелись две пары мертвых тройняшек мужского полу и одна живая, хотя и до смерти перепуганная девица – женского.
Я отряхнул брюки и воткнул лопату в землю. Пропью талант – пойду в гробовщики. «Могильщиклюбитель, с большим опытом, цены умеренные». Ну не в киллеры же мне подаваться, в самомто деле.
6
– Отпусти киску, дурак, не мучь животное!
Принцесса нервничала. Прибор всё время включен вперед, сводя энтропию коридора к нулю. А мотивом ожидания была элементарная безопасность. Выжидал я более суток и вышел в больницу на следующий день, подгадав к часам посещений. В палате никого, вопросов никто не задавал, а потому я стал готовиться к эксперименту. Даже нет, к ЭКСПЕРИМЕНТУ. Обогнув больницу и войдя в хоздвор, у мусорных бачков подобрал котенка. Взрослые кошки разбежались, а этот еще слишком мал и не знает подлой человеческой натуры. А потому доверчиво пошел ко мне в руки, тихонько мурлыкнул и заснул. Котенок вызывал сострадание. Инну тоже жаль. Но еще больше я сочувствовал самому себе. Спасенная, вопреки всем романам не торопилась вешаться на шею избавителю и закатывать глаза, а требовала объяснений. И уклончивые «дыкмык» считать оными отказывалась наотрез. Сделав страшное лицо и представив шашлык из котятины, я перешел. Ну, вышел себе и вышел, шашлыком не пахло, а очень даже мяукало. Облегченно вздохнув, я вернулся в континуум. Инна хмурилась, но в глазах сквозило облегчение, а заметив Мурзика, заулыбалась.
– Получилось? – Всётаки дурой она не была. Кивнув, я протянул руку и спросил:
– Пошли?
Едва наши руки соприкоснулись, мы оказались в реальном мире. Палата попрежнему пустая, и нас никто не остановил. В моей старой одежде Инна походила на бомжиху, но «Ауди» стояла на площадке перед корпусом, и мы тронулись. Особо не рассуждая, я доверился инстинктам, а обнаружив нас на Казанском шоссе, только хмыкнул, ибо мы ехали к отцу Алексию. Настоятелю монастыря, в миру спецназовцу, в свое время исполнившему интернациональный долг по всему миру. Он не то чтобы проникся религией, а пришел в монастырь получать ответы. Получил или нет – не знаю, но за двадцать лет поднялся от простого служки до настоятеля. Он ровесник моей покойной бабушки, царствие ей небесное, и сейчас ему под девяносто. Однако старик бодр духом и крепок телом, а в прошлом году шутя вызвал меня на рукоборство и вполне серьезно победил. В детстве и юности, когда бабушка сначала брала меня с собой, а потом уж я сопровождал старушку, отец Алексий часто заводил со мной разговоры на какието одному ему ведомые темы. Слушал мой детский лепет, потом юношеский бред. Чемуто улыбался, иногда хмурился. Но независимо от результатов собеседования отношение его ко мне не менялось. Да и, по правде сказать, не оченьто я об этом задумывался. И вот мы подъезжаем к монастырю. Как и год, как и десять лет назад, меня проняло. Это невозможно описать словами, либо ты чтото чувствуешь, либо нет. Увидев Инну в прикиде «от Версаче», он лишь хмыкнул, но, я уверен, всё понял правильно. Он всегда всё понимал правильно. Да и делал тоже, потому и жив до сих пор.
– Отроковицу в гостевую горницу, а сам давай к вечерней. – Мы с Инной переглянулись и разошлись по покоям.
– От кого бежишь? И почему вид у тебя неиспуганный? – Мы пили чай у него в горнице, и я всё не решался начать.
– В общем, это хорошо, что не боишься, страх застилает взор и вводит ум в заблуждение.
Довольный похвалой, я еле сдержал улыбку. Хотя он никогда меня не хвалил и не ругал. Это была лишь констатация.
* * *
Три старухи за окном пряли поздно вечерком. Впрочем, пряла только одна. Вторая придирчиво осматривала пряжу, проверяя целостность и качество материала. А третья внимательно вглядывалась в результат, качая головой и шевеля губами. Изредка чтото подправляя, подвязывая узелки, иногда подкрашивая, дабы не было пятен. И сматывая, сматывая нити судеб в один огромный клубок. Иногда они объединяли усилия и о чемто совещались, щупая волокна. Наслюнив палец, скатывали пробную нить и прикладывали к уже готовой. Качали головами, но обрывать уже спрятое случалось редко, очень редко. И уж совсем нечасто, практически никогда не приходилось разматывать клубок, чтобы заменить кусок испорченной нити новым. Ну или почти никогда. Пусть даже и качество пряжи не вызывало удовлетворения, отличался цвет. Порой мастерицам попадалась плохая шерсть, но и тогда веретено не останавливалось, а клубок рос, рос… Из клубка вылезала моль, время от времени взлетая, а чаще просто, поползав, скрывалась в недрах. Моль была неправильной, она могла делать с уже спрятыми нитями что захочет, вернее, что сможет, ибо много ли возможностей у мошки? Старухи недовольно поджимали губы, а веретено продолжало вращаться…
Но, кто знает, может, это и не старухи, а вполне ухоженные и современные женщины, слыхом не слыхивавшие ни о какой пряже. Молодые лица освещало мерцание мониторов, а пальчики проворно порхали по клавиатуре, возводя всё новые и новые переплетения не ведомой никому бухгалтерии. Также прогнозируя будущее, подчищая прошедшее и придавая ему лицеприятный вид. Иногда, по лишь им одним ведомым причинам, ставя всё с ног на голову. И тогда радужные планы, существующие лишь на бумаге, становились явью, а результаты проделанной работы обретали неопределенный статус. Но принтеры продолжали шуршать, кипы бумаги росли, и те и другие подшивались и ставились на полки.
И кто обратит внимание на незначительный сбой программы, кого заботит небольшой глюк. Он даже полезен, ведь на него можно посетовать, списав в случае чего и то и это…
Блок, удар. Уклон, подскок, серия. Тело работало, прогоняя в десятый раз очередной урок рукопашного боя, намертво впечатывания его в подсознание. Никогда не был бойцом и не собирался, но жизнь внесла свои коррективы. Коридор давал возможность отточить навыки до филигранности, и я этим пользовался вовсю. Отец Алексий познакомил меня с одним из своих учеников. Мужчиной лет пятидесяти. Среднего роста и худощавого сложения. Он несколько удивился моему желанию, но просьбу патриарха уважил. Нечасто оболтусы за тридцать с наметившимся брюшком берутся наверстывать упущенное. Первые встреч пять на лице у него отчетливо был написан совет заняться русскими шашками вместо русского боя. Но я эксплуатировал коридор вовсю, возвращаясь снова и снова. Собственно, этот отрезок времени вспоминал впоследствии как сон, еду и тренировки, часто происходившие как бы под гипнозом. Я жрал как лошадь, и животик мой постепенно исчезал. Но количество волейневолей постепенно стало переходить в качество, и в глазах у Виктора пропало равнодушие. Дней через пятнадцать объективного времени, в которые я ухитрился втиснуть сто пятьдесят уроков, сэнсэй спросил:
– Кто ты?
Я ошарашенно уставился на него. Не то чтобы не предполагал подобного развития событий, но сюрприз, как всегда, подкрался незаметно.
– Ну, человек. – Ничего умнее в голову не пришло.
– Да уж вижу, что не обезьяна, – хмыкнул Виктор. За пределами «зала», роль которого выполняла лесная поляна, у нас установились отношения двух взрослых людей. Не слишком любопытных и терпимых к слабостям друг друга.
– Ну, возможно, человек не вашего круга, – я попытался у уйти от ответа, – а что, слишком заметно?
– В томто и дело, что ты как бы вне круга. Делаешь всё правильно, но с какойто отрешенностью, словно тебе скучно. Да и глаза твои иногда пугают. Я ведь людей чувствую… ас ты или новичок, достойный противник или слабак. Настройся на волну неприятеля, и тогда будешь знать, куда он будет бить, до замаха. Даже удар, который пропустишь, чувствуешь. Нет, есть в тебе неправильность, но ты не говори. Если не разведет судьба – сам догадаюсь, а нет так нет. Но мастер ты другой школы. Вернее, можешь им стать.
Я и в самом деле частенько «уходил», пытаясь улучшить, исправить. Ничего не попишешь, шила в мешке не утаишь.
– Всё в руках Божьих, а что касаемо новых свойств, то кто знает, где предел неведомому? – Отец Алексий смачно прихлебывал из кружки неизменный чай. – Бог един, а воплощений у него множество. А что есть человек, как не отражение его, по образу и подобию. Какое воплощение отразится, в каком осколке зеркала? Того нам знать не дано.
Ничего не скажешь, называться отражением воплощения самого Бога было приятно. Значительно было, знаете ли. Да и груз ответственности, в случае чего, уменьшался вдвое. Таки прав был Маркс в своем изречении, так беспардонно перевранном коммуняками: «Религия – опиум для народа, она облегчает его страдания». Облегчает, и еще как. Во все времена духовник играл роль психотерапевта. Чье место на семьдесят лет попытался занять оперуполномоченный. Операмто исповедовались, может, и больше, но вот легче не становилось. А тут вот ничего особенного, сидим, чай пьем, временами даже забываешь, что перед тобой лицо духовное. А чувство – будто гора с плеч свалилась. Я и не рассказалто ничего конкретного, а собеседник с присущим ему тактом не лез в жопу без мыла. Но понял, ободрил, посоветовал.
Как уже упоминал, шла третья неделя нашего с Инной подполья. Настоятель подыскал нам жилье в близлежащей деревушке. Любопытства мы не вызывали – так, молодая пара на отдыхе. Да и народуто – дветри старушки, божьих одуванчика. В Москву Инна не рвалась, ведь для нее муж с сестрой были мертвы. Я не спешил разочаровывать и ждал продолжения банкета, а в том, что оно последует, не сомневался. Девушка капризничала, но я, измотанный тренировками, не обращал на это внимания. Да и на нее, если честно, тоже. Всё это, вкупе с ореолом таинственности, заставляло Инну бросаться на стены, и пора было дать ей выпустить пар. Над нами властвуют стереотипы, а потому ничего оригинальнее казино я предложить не мог. Так сказать, игра ферзем на своем поле.
7
Негромко играла музыка, машину тихонько покачивало, а за окном мелькали подмосковные березки. Мы ехали развлекаться. Инна, притихшая и возбужденная одновременно, сидела рядом и изредка косила глазом. Девушку разбирало любопытство. Еще бы, после трех недель «Синяя Борода» снизошел наконецто и заметил, дурак несчастный, что рядом с ним женщина. Виноват, каюсь, но эгоизм не способствует развитию джентльменских качеств. А она была для меня больше фигуранткой, нежели женщиной. Стоило же мне взглянуть на нее глазами мужчины, как сразу вспоминалось про замужество. А для меня замужние женщины всегда были – табу. К тому же наличие моего невольного гостя в коридоре заметно охлаждало и так не слишком жаркий пыл.
Но наступал чудесный октябрьский вечер, мы ехали кутить, и настрой был благодушным.
– Чем вы занимаетесь, Юрий?
– Живу, а на досуге спасаю случайных знакомых.
– Так это хобби или всётаки профессия? – Я хмыкнул.
– Но я же ничего про вас не знаю. Кто вы, чем зарабатываете на жизнь, и вообще, может, вы сообщник этих…
– Не так давно я был мелким клерком, а потом получил наследство.
– Много? – живо спросила она.
– Боюсь, что не унесу.
– И всё вы врете, – она лукаво улыбнулась, – дешевые шмотки, машина эта подержанная, у вас вон даже сотового нет.
Меня впервые препарировали подобным образом, и я немножко обиделся.
– Да ладно, не будьте букой, – она ласково погладила меня по щеке, – я совсем не то имела в виду. Вы очень даже милый.
Такая грубая лесть невольно вызвала улыбку, а проказница расхохоталась.
– Вы вспоминаете Раю? – внезапно спросила она.
Я нахмурился. Откровенно врать не хотелось, и я совершенно не готов был к такому повороту.
– Но мне же совершенно нечего надеть. – Я облегченно перевел дыхание.
– Я не шутил по поводу наследства.
– Я девушка бедная, но гордая, а мама учила ничего не брать у незнакомых дядей.
Это было уже слишком.
– Ты выпила столько моей крови, что я тебе почти родной. – Беседа сворачивала в привычное русло, и я приободрился, снова почувствовав себя в своей тарелке.
Так, коротая время за милой беседой, подъехали к моему дому. На антресолях в коробке изпод обуви хранилась заначка на черный день, чтото около пяти тысяч. Маловато, конечно, чтобы сделать из Золушки принцессу, но за порог нас пустят. Со мной проблем не возникло, так как я понатыкал по дватри комплекта «спецодежды» по всем местам обитания, включая офис и коридор. Надо сказать, что к костюмам и всяким там смокингам я относился как к робе в буквальном смысле слова.
– Как тебе это, милый? – Испытывая мое терпение, Инна перебиралась из бутика в бутик уже второй час.
Я скорчил страдательную гримасу, и она расхохоталась. Я стоял, увешанный свертками и сверточками, нагруженный какимито коробками. Утешало, что третья, и последняя, тысяча долларов подходила к концу, что ознаменовало финиш моих мучений. Но всё рано или поздно заканчивается, и мы направились на снятую недавно квартиру. Стараясь быть джентльменом, я пропустил даму в душ первой, а сам принялся варить кофе. Не знаю, кому как, а мне для удовольствия всегда требовалось сил больше, чем для самой тяжелой работы. Минут пятнадцать спустя она вышла из ванной, вся укутанная в мой махровый халат и с чалмой из полотенца на голове. Посмотрела этак таинственно и, сказав противным голосом «Без стука не входить», скрылась в спальне. Ох, ох, больно надо – это я, конечно, про себя, – и пошел в душ.
Таинство продолжалось уже минут сорок. Я успел помыться, одеться, выпить кофе, а изза двери спальни – ни гугу, то есть, конечно, звуки доносились, и очень даже членораздельные: раздавалось пение, зачемто двигалась мебель, но и всё.
– Юра, выйди в другую комнату и выключи свет.
Судя по всему, готовилось нечто сногсшибательное. Дааа, этто нечто. Не раз читал, что серая мышка может превратиться в королеву, но воочию! Я, конечно, видел женщин красивее – по телевизору. Не берусь описывать, но поверьте, любого бы на моем месте хватил столбняк. С минуту Инна наслаждалась произведенным эффектом, потом подошла и пальчиком установила на место мою челюсть.
– Сломаешь, милый, я тебе манную кашу жевать не буду. – Она крутнулась на каблучках и походкой богини вернулась к дверям. Что ж, слава богу, хоть чтото не меняется.
Ужин удался на славу. Мы поехали в «Националь». Метрдотель пожирал мою спутницу глазами, я же удостоился лишь мимолетного взгляда. Так, бесплатное приложение. Да и не он один. Я спрятался в ее тени, став сродни человекуневидимке. То и дело ловил бросаемые на Инну взоры. Два раза она принимала приглашения потанцевать, смотря на меня както странно. Нет уж, не дождетесь, да и в душе взыграло какоето злорадство. Вот сейчас как «вернусь», да как «переиграю».
Тоже мне, королева бала нашлась. Но, несмотря на инсинуации задетого эго, я всётаки не сволочь, и забрать конфетку у младенца выше моих сил.
– Ну, что малыш, пора. – Я чувствовал себя дуэньей, впервые выведшей воспитанницу в свет.
– Еще чутьчуть, ну пожалуйста. – В ее голосе зазвучали нотки маленькой девочки.
– Да нет, скучно здесьчтото… – Продолжить мне не дали.
– Вам скучно, вы и идите, а я уже большая девочка. – Она надула губки и отвернулась.
– Да нет же, Инна, я предлагаю поиграть.
– В городки, что ли, или в лапту? – Она прекрасно всё поняла, но, движимая древнейшим женским инстинктом, отводила на мне душу.
– Ну зачем же в лапту, сейчас поедем на «малину», а ставкой будешь ты.
Она задумчиво взвесила на руке вазочку с какимто экзотическим салатом. С чертовки станется, а потому я пошел на попятную:
– Шучу, шучу, всего лишь невинная рулетка.
– Смотрите у меня, я девушка сурьезная.
Новый Арбат встретил во всем своем великолепии. Мы вышли из машины, и всё повторилось сначала. Таки не зря Джеймс Бонд всегда появляется в обществе красоток. Захоти я спереть рулетку с крупье в придачу, уверен, никто и не заметит. Но может, я и преувеличиваю. Мы поделили фишки пополам, и Инна пустилась во все тяжкие. Она хотела сразу и много, а потому результат был предсказуем. Я же… о, я был профессионалом. За час сделал всего две ставки, но стал богаче сразу на тысячу. Знаюзнаю, но чтото я поиздержался в последнее время.
– Я вижу, вы в затруднении. – Высокий холеный мужчина лет сорока пяти подбивал клинья к моей даме.
– Надеюсь, временно, но всё равно спасибо. – Она была сама любезность.
Две стодолларовые фишки постигла участь предыдущих. Донжуан лишь улыбнулся и уже предлагал даме шампанское. Икру метать было лень, если оно, метание, было в сценарии. А то я чтото давно не выходил в свет.
Инна кокетничала вовсю, а за соседним столом происходило чтото совсем уж интересное. Хотя не знаю, и для когото сто тысяч долларов – повседневное дело, а я так далеко не заглядывал.
– Вы позволите? – Я был довольно бесцеремонен, если не сказать груб.
Щеголь досадливо поморщился, как от зубной боли.
– Да, конечно. – Внешне он был сама любезность, при этом показав комуто глазами на меня.
Инна прилежно изображала недовольство, но показалось, что всё происходящее ей нравилось.
– Внемлю тебе, о мой Отелло!
Я выгреб из кармана жменю ярких кружочков и сунул ей в руку, подведя к нужному столу:
– Поставишь на тридцать два.
Покрутив пальцем у виска, она шмякнула фишки на стол.
– Ставок больше нет. – И колесо начало вращаться.
– Жду тебя в машине, – шепнул я Дездемоне и направился к выходу.
Как я и предполагал, про меня все забыли. Ну почти все. У гардероба стояли два «мальчика».
– Вам просили передать. – Мне стало смешно.
– Даа, и что же?
– Точно не помню, чтото насчет манер. – Он снисходительно улыбнулся.
Всё вышеперечисленное требовало немедленного обсуждения, и кворум двинулся в сторону мужского туалета.
Одного я вырубил сразу, разбив ему горло, а обладателя столь утонченных манер попытался вызвать на откровенный разговор. Сдался он на четвертом пальце, опомнившись, что так ведь и в носу поковырять будет нечем.
В общем, мелочь, по московским меркам, конечно. Заезжий князек откудато из Сибири, привыкший там, у себя дома, заказывать музыку. На всякий случай запомнив место прописки донжуана и московское лежбище, я ломанулся к выходу.
8
– Так ты игрок! – Глаза Инны сияли.
– Угу, особенно в фантики.
– Нет, но как ты узнал?
– Случайность, и ничего более.
Мы выехали за окружную дорогу, и она заявила:
– Не хочу.
– Ну и не хоти, – машинально ответил я, не вникая в смысл сказанного.
– Да стой же ты, кретин дремучий! – Инна топнула ножкой. – Не намерена я возвращаться в эту дыру. Вам, мужикам, всё равно, а мне НАДОЕЛО. Наскучило прятаться, обрыдли удобства на улице. Еще чутьчуть – и впору коров доить.
Чем плохи коровы, я не понял, но в огороде бузина, а в Киеве – дядька.
Но с точки зрения конспирации снятая квартира ничуть не хуже избушки на курьих ножках, а потому я повернул. Часа полтора заняла покупка сотовых телефонов, и кокетка приобрела самую навороченную модель, с диктофоном и фотоаппаратом. Мне же фиолетово, а потому я взял, что дали, но тоже чтото очень крутое. Установив «любимыми» номера друг друга, я отвез ее «домой». Меня завтра с утра ждал Виктор, и пропускать столь ответственное мероприятие, не предупредив, просто не солидно.
Бум, бум, бум, бум, – до ушей Элани доносились размеренные удары барабана, задающие ритм галерным гребцам. Вот уже три месяца она сама была галерной – галерной девкой, купленной афидо на границе Великой Византии. Жизнь купца, на многие недели оторванного от горячих объятий супруги и ласкающего слух щебетания дочерей, нелегка. А потому кто осудит? А Элани кусала губы, чтобы не захохотать. Счастливый смех переполнял ее, и хозяин самодовольно щерился, принимая на свой счет. Перед ее лицом, в такт движениям афидо, невольно подчиняющегося ударам барабана, покачивался ключ к свободе. То ли кусок горного хрусталя, а может, прозрачный осколок лавы, подвешенный на золотой цепочке. Толстяк пыхтел, а счастливая рабыня (большая редкость, уж поверьте) вспоминала детство.
– Ну, Элли, попробуй еще раз. – Голос матери ласков.
Не задумываясь, девочка протянула руку и подала наставнице чтото завернутое в тряпицу. Четыре полных руки разных камешков и щепочек, обернутых разноцветными тряпочками, лежали перед ней. Смешные эти взрослые. Как будто лоскуток ткани может скрыть от нее искомое. Ведь камешек теплый, будто маленькое солнышко в куче ничем не примечательных собратьев.
– Ты умница, доченька, пойдем, я покажу тебе одно место. – Мать надела кулон, попрежнему завернутый в тряпицу, на шею. Правда, вместо золотой цепочки был простой кожаный ремешок. Но разве это главное.
Крепко взяв маму за руку, семилетняя Элли сделала всего один шаг, сразу очутившись в Волшебной Стране. Но вообщето ничего интересного, так, речка, большие камни, и хотя тепло, искупаться совершенно не хотелось. А мать счастливо улыбалась. Дар перехода – большая редкость – передавался исключительно по женской линии. У нее пять дочерей, и лишь только Элани, третья, обнаружила талант. Что ж, четыре других девочки проживут вполне обыкновенную и, возможно, более счастливую жизнь. Короткую, правда. Но не всем ведь дано уменье красиво петь, подыгрывая себе на балиседе, и никто не сокрушается и не пытается оспорить Божье Предназначение.
– Мама, а когда у меня будет теплый камешек?
– Скоро, доченька, скоро. Все мы рано или поздно находим свой кусочек солнца.
Выйти в другой мир могли многие. Ну не то чтобы многие, скорее, многие из немногих, но никто не мог найти дорогу назад. И тогда говорили, что человека забрали духи. Лишь обладательницы талисмана чувствовали себя «на той стороне» как рыба в воде. Но талисман редок, очень редок…
И вот он, кусочек света, болтается на шее жирного купчишки, в своей спеси мнящего невесть что. Но он поплатится, о, как он поплатится. До диких скифских берегов еще день пути, а потому надо лишь потерпеть.
Солнце палило вовсю, все так же мерно бил барабан, и Элани готовилась к побегу. До берега лиги три, то есть он едваедва виднелся на горизонте. И простой рабыне не доплыть ни за что. Но для свободной девушки, которая в любой момент может выйти на берег передохнуть, три лиги превращались в легкую забаву. Пусть даже и на берег реки. Так даже лучше, ведь берег был только ее. Она была богатой землевладелицей. С одним лишь маленьким «но». Ключ от фамильного поместья болтался на шее у похотливого куска мяса.
– Где эта чертова девка! – Голос афидо был похож на рокот барабанов, походя иногда на скрип уключин.
Спокойно, главное, не сорваться и подманить толстяка к борту галеры.
– Да, мой господин, я грязь у ваших ног.
До кормы локтей шесть, а Элани сильная девушка, но толстяк не один, а потому действовать нужно наверняка. Неловко споткнувшись, она покачнулась и, ухватившись за тунику хозяина, стала падать в сторону кормы. Послышался треск, и Элани с куском материи в руках больно ударилась головой о борт. Переигрывать в этом деле было нельзя, но расчет оказался верен, и жирный боров не отказал себе в удовольствии попинать нерадивую. Он всего лишь отводил душу, она же поставила на кон свое будущее, и два тела шлепнулись за борт.
Они скрылись под водой, но Элли зажала амулет в кулаке и совершила переход. Золотая цепь не захотела рваться, а потому пришлось взять спутника с собой. Но там он был безобиднее ягненка. Еще девочкой, выпросив камень у матери и бегая в Волшебную Страну, Элли захотела поделится и показать свой уголок одному мальчику. То, что для нее стало обыденным, обернулось для мальчишки кошмаром. Бедненький, он кричал, что ничего не видит и не может дышать, и девочка вернулась назад так быстро, как только могла. Оно и в самом деле было не для всех, это странное место.
Вы слышали, как визжат свиньи, когда их режут? Это было очень похоже, и внешность афидо дополняла сходство. Лежа под этим человеком, она не раз представляла, как помочится на его труп. Вот так вот, не более и не менее. Но, переполненная радостью победы, лишь сорвала цепь с жирной шеи и пинком отправила его назад, совсем забыв про глубину и изрядно хлебнув воды. Выплывет – его счастье, а если нет, то уж онато точно горевать не будет.
Элани потянулась и встала, разминаясь. До берега осталось не более полулиги, а потому это последний заплыв. Да и голод давал о себе знать. Но всё было прекрасно, и через дватри года в одном из скифских селений станет однойдвумя зеленоглазыми и длинноногими девчушками больше. Кто знает, может, у одной из них тоже будет дар?..
– Завтра железо не бери, покажу коечто, факультативно.
Накрапывал дождик, и мы потихоньку собирались. Последняя неделя называлась Неделей колющережущих предметов. Слышал, что можно саперной лопаткой срубить небольшое, с руку толщиной, дерево, но вот с одного удара! Теперь я тоже могу! И все мы в детстве кидали топор, насмотревшись «про индейцев», но то, что грабли страшнее нунчак, я осознал недавно. Нунчаки, правда, изначально всего лишь цеп для обмолота риса. То есть инструмент по своей сути шанцевый. Как мальчишка, дорвавшийся до новой игрушки, я накупил, наверное, с центнер садовоогородного инвентаря, понатыкав его тут и там и захламив весь лагерь в коридоре. Интересно, стреляет ли Виктор из пушки? И вдруг научит?!
Наутро я стоял на поляне, во все глаза разглядывая «арсенал». Перечень и в самом деле вызывал изумление, и я подумал бы, что ошибся, кабы все это богатство не находилось в руках Виктора.
Два оконных стекла, небольших, как раз, чтобы застеклить форточку. Кусок бельевой веревки не вызвал особого удивления, ассоциируясь с гарротой. Но на хрена ему сдался старый драный пиджак, явно снятый с огородного пугала?
Сунув мне пару кожаных перчаток не первой молодости, он хмыкнул:
– Учись, студент.
Стекло разбито, и осколки, вращаясь, полетели в ствол стоящей метрах в пятнадцати сосны. Некоторые втыкались, какието разбивались, но от дерева только ошметки летели. Я вообразил человека с голым торсом, и мне поплохело.
Вспомнив виденное «про индейцев», повтыкал острые куски в землю, под правую руку, и учитель одобрительно кивнул:
– Соображаешь, но не сильно увлекайся, ибо где стекло, там и асфальт.
Перчатки пригодились, и я с завистью смотрел на старшего, ведь он работал голыми руками.
Потом настала очередь удавки, которая оказалась пращой. Мишенью опять было дерево, и воображать чтото живое на ее месте не хотелось. Тщательно «записав» каждое движение, я кивнул на пиджак:
– Для маскировки?
– За швабру прячься, интеллигент. – Звучало как ругательство, но я знал, что Виктор шутит.
Побродив по поляне и подобрав два приблизительно одинаковых камня, размером с половинку кирпича, мой учитель рассовал их по карманам. Пиджак был скручен жгутом и… Похоже на вентилятор, только осью вращения стал Виктор. И ось не стояла на месте, извиваясь ужом, наклоняясь и попрыгивая. На ум пришло слово «метелить». Еще вспомнился Джеки Чан, но я уже упоминал, в чем разница между «по телевизору» и воочию.
Я отбил себе локти и раза три получил по темечку. Ткань, такая мягкая на ощупь, вдруг стала похожей на просмоленный канат и больно натирала руки. Однако к заходу солнца «базу», как ее назвал Виктор, я «записал».
– Недельки на три прервемся, к матери надо съездить.
Мы пришли ко мне, и я рассчитался. Договаривались по тридцать долларов за урок, но я добавил еще сотню, уж больно впечатлил факультативный курс.
– И всё же странный ты мужик.
Мы пожали друг другу руки, и он вышел за калитку.
У меня никогда не имелось дачи, и я плохо представлял, во что ввязываюсь. Конечно, можно бы нанять белорусов или молдаван в качестве тягловой силы. Несколько мгновений «на той стороне» человек выдерживал. Но руки зудели, а самоуверенность моя не знала границ. Короче, я решил обзавестись жильем «ТАМ». Не знаю, имелись ли прецеденты, но запрещающих знаков свыше точно не было, и я кинулся в омут с головой. Теперь, две недели спустя, я сидел посреди кучи стройматериала и уныло разглядывал кипу рекламных проспектов типа: всего две недели отделяют вашу мечту от реальности. Мечту идиота с полной мошной. Но мошна есть и у меня, и как ни крути, а другого кандидата на свято место не находилось. Учитывая же факультативный курс, я совсем запарился. Переброска заняла уйму сил, но я становился все крепче, гора постепенно меняла место прописки, и оптимизм возвращался. Приятной неожиданностью было то, что прибор в режиме «вперед» позволял выносить предметы обратно. Что не имело пока практического применения, но давало простор фантазии. Шутки ради я зашел в магазин «Автозапчасти» и «взял на слово» колесо. Термин позаимствовал у Лукьяненко, но брать пришлось в буквальном смысле слова «на пуп». Так что о непринужденной элегантности речи не шло. Продавец и охранник смотрели в упор, но руки У меня были пусты, а мелочь, помещающаяся в карманах, находилась за прилавком. Вышел из лавки я без проблем и минут пять ржал как лошадь. В общем, приборчик значительно расширял мои возможности, и я даже отнес его знакомому радиомастеру, и тот приладил индикатор питания. Источником энергии, кстати, были обыкновенные батарейки, что както не вязалось с возможностью «наворотить делов». И если один древний японец считал, что человек не должен зависеть от длины своего меча, то зависеть от севшего аккумулятора очень не хотелось.
Пару раз звонила Инна, но тем для разговоров не находилось, и получалось както скомканно.
Дни шли, домик постепенно обретал очертания. Я даже подумывал посадить рядом пару деревьев, но пока не до того. К тому же никаких признаков солнца на небе и в тени нет нужды.
9
– Здравствуй, надо поговорить. – Звонили по «любимому» номеру.
– Привет, где встретимся?
– Я дома, лучше подъезжай ты. – И положили трубку.
Я выехал из деревни и повернул на Москву. За прошедший месяц наши с Инной отношения не претерпели никаких изменений. Скорее стали более ровными, если можно назвать отношениями два или три звонка. Не встречались мы ни разу.
Я вошел в снятую мною квартиру, открыв дверь своим ключом и лишь потом подумав о приличиях. Но тактичность не была моей отличительной чертой, да и Инна от меня никак не зависела и при желании давно могла съехать. Она, умница, всё поняла правильно и не стала становиться в позу.
– Чай будешь?
– А то.
Девушка вкатила сервировочный столик, на котором помимо всего прочего стояла бутылка коньяку.
– «Камю», – гордо сказала она, но, глянув на мое лицо, лишь усмехнулась: – У тебя вид ценителя, не пробовавшего в жизни ничего экзотичнее самогона.
Что ж, пора настраиваться на волну…
– Академиев не кончали, барыня, – заблажил я. Чокнувшись, мы выпили, точнее, выпил я, а она, сунув нос в бокал, стала старательно изображать токсикоманку. Из детективов я помнил, что вроде бы полагался лимон. Или то было кино про текилу?
– Кто ты, Юрий? – Отвечать я был не готов категорически. – Вчера я была у Раи.
– Прекрасно, как она?
– Жива и здорова, между прочим! – Она постепенно распалялась. Ну еще бы ей быть неживой, после всех моих мучений.
– Рад за нее.
– И это всё, что ты хочешь мне сказать? – Тут она попала в точку, и я старательно продолжал изображать идиота.
– Если ты о наших с ней отношениях…
– Да кто ты такой, кто ты такой! Сидишь тут, дурочку ломаешь, а я встречаю свою сестру, которую убили на моих глазах. Ни про какое убийство она и слыхом не слыхивала. Более того, по ее словам, это я сбежала из больницы и сейчас ношусь по Москве, изображая из себя чокнутую. Пикник этот дурацкий на помойке. Это какаято афера, да, Юра? – По ее щекам текли слезы.
Что ж, многая знания – многая печали. Оставалось лишь решить, насколько я ей доверяю. Ехидное «второе я», извините, если забыл вас представить, услужливо подсказало: да на все сто, ведь мертвые молчат. Она ведь и в самом деле в какойто мере была мертва. Всётаки странная скотина человек: ради спасения этой женщины я семь раз совершил акт убийства, а сейчас был готов убить ее самое, лишь бы не лезла в душу.
Я налил ей почти полный бокал коньяку, заставил выпить. Объяснять ничего не хотелось. Но рано или поздно, а я должен был обрести в ней союзника, а посему осторожно начал: ну, это может показаться странным…
Как оказалось, коридор действовал на нас поразному. На меня и так и сяк, а на Инну только сяк. То есть он для нее существовал, но и только. Я мог взять ее с собой в обратное путешествие, но, вернувшись в прошлое, она совершенно ничего не помнила и на выходе часто теряла сознание. Какая уж тут практическая польза. Пожалуй, я бы не смог ее убедить, если бы не фокус «взять на пуп». И никакие игры в «угадайку» не возымели бы действия, так как для нее, как и для всех нормальных людей, существовало лишь одно течение времени, что с коридором, что без. И никаких тебе «назад в будущее». Надо сказать, что она своего рода уникум, ибо нормальный человек «ТАМ» задыхался либо сходил с ума. И пуля была актом милосердия. Если, конечно, те, кто нам встретился, могли называться людьми и заслуживали сострадания.
Каюсь, я скрыл от нее наличие прибора, справедливо рассудив, что на двоих его маловато, и успокоив совесть тем, что онто ведь уже находился у нее, и что из этого вышло? Да и как выяснилось впоследствии, «ключом» он для Инны не являлся. С ее нервной системой резонировало нечто другое.
– Чемто это похоже на бабушкины сказки. – Я вопросительно взглянул на нее.
– Ну, бабушка часто повторяла, что есть на земле место, где можно спрятаться, и никто тебя не сможет найти. Я, тогда еще совсем маленькая, просила показать это место, но она лишь качала головой: «Ты сама… когда придет время, ты самостоятельно сможешь его найти». Она будто бы чтото потеряла, чтото, что нельзя выбросить из памяти.
За окном шел первый снег. Мы сидели в моей избушке, трещали дрова в печке. Было уютно, както подомашнему, и Инна снова стала Золушкой, ничем не напоминая ту светскую львицу, так потрясшую недавно.
– Я решила не возвращаться к мужу. – Она глянула на меня, оценивая реакцию.
Я же молча продолжал шевелить угли в печке.
– Юра, а давайте съездим в Париж, я приглашаю. – Учитывая, что на дворе стояло начало ноября, в Париж мне не хотелось. Не хотелось мне туда и в любой другой месяц.
Не подумайте, я застал жизнь «при Союзе», и лет десять назад всё бы отдал за такое предложение. Но теперь, когда мне были доступны все сокровища мира, ну почти все, мною овладела какаято апатия. Лишь пару раз смотался в Варшаву, да и то лишь по причине безвизового режима. Всётаки одно дело мечтать и знать, что твои грезы неосуществимы, и совсем другое совершать какието действия по формуле «были бы деньги». Что ж, со скукой надо бороться, теперь я понимал киношного принца Флоризеля.
Словно в ответ на мои мысли дверь со стуком распахнулась, и к нам ввалились четверо. Тот князек из казино и мой задушевный собеседник из туалета. Остальные двое были мне незнакомы. Не знаю, с чем шастают домовые, а у «туалетного» в руке был пистолет.
– Ребята, здесь Москва и совершенно другой уровень, – лениво начал я, прикидывая, сколько времени необходимо для маневра.
– Ты че, урод. – Видимо, оружие и хорошие манеры – вещи взаимоисключающие.
– А то, козел, что сидел бы ты в своем Задрыщанске, глядишь, и ручки бы остались целы.
Не обращая на них внимания, я повернулся к Инне:
– Сейчас пойдем туда, где пасмурное небо, но ты не бойся, просто потерпи минуты три, и я тебя заберу.
– Это ты отправишься на небеса, но сначала скажешь нам, где деньги. – Шестерка вопросительно посмотрел на хозяина, и тот слегка кивнул. – А то вам обоим будет очень неуютно.
И время вышло. Когдато я любил читать фэнтези, и там очень много о поэзии боя. Не знаю, как там на мечах, а саперная лопатка инструмент абсолютно прозаический. Шанцевый, одним словом. «Туалетному» я отсек руку. Видать, планида у него такая. Двух статистов пришлось убить. Одному развалив горло, второго же рубанув в пах. Выл он ужасно, и я проломил бедолаге висок. Наверное, я всё же поймал пулю, так как возвращался в тень, а на рубахе осталась дырка с пятнами крови.
Но тело всё сделало само, и ранение из проникающего стало касательным. Князька же взял с собой. Он не кричал, а както глухо стонал.
Я подошел к Инне. Она сидела, спрятав голову в коленях и накрыв руками. Сидела и ждала. Подняв ее и «вынеся» назад, вернулся к главарю.
Я ничего ему не обещал, а потому и не обманул. Он сам рассказал то, что считал важным, то, за что надеялся купить свою жизнь. И если не соврал, то я стал на полмиллиона богаче. Я попросил девушку подождать в машине – в роскошном джипе этих… – а сам прибирался в доме. Хорошее место, но жить здесь я вряд ли смогу. Что ж, говорят, Париж хорош при любой погоде…
10
– Возьмите, батюшка, на нужды святой обители. – В конверте было пять тысяч долларов.
– За пожертвование спасибо, ежели от чистого сердца.
– Так ведь главное, что от сердца, а кто без греха… – Пожалуй, дерзить не следовало, и я поспешил перевести разговор в другое русло: – Хотим вот за границу поехать, мир посмотреть…
– Тоже дело не богопротивное. А далеко ли собрался?
– В Европу, в Париж, может быть, в Швейцарию.
– Слышал, у тебя случились гости?
– Ну… – набычился я.
– В защите дома своего и близких своих от заезжего супостата нет ничего недостойного. А потому властью, данной мне господом, отпускаю тебе грех твой. – Он сотворил святое знамение.
– Спасибо, отец Алексий. И вам, и Виктору за науку, преогромное.
– Не знаю, захочешь ли ты принять совет, и уж паче ему последовать. Но будешь во Франции, обязательно посети монастырь в СенДени. Это чуть севернее Парижа. – Настоятель перешел на нормальный язык.
– Что, Мекка для туристов?
– Да нет, место спокойное, а в смысле туризма вообще безлюдное.
– А Васю Пупкина из Рязани так прямо ждут и не дождутся?
– Пора к вечерней готовиться. – И он, кивнув мне на прощание, вышел.
На этот раз мы собрались на квартире у Ленки, то есть для когото она уже, возможно, и Елена Батьковна, но наша компания существовала со студенческих времен, и церемонии были не в ходу. Стержнем наших отношений была вовсе не тяга к алкоголю, как вы могли подумать. Да и секса практически не было, а если и намечались какието связи, то «давно и неправда». И всё укрыто пологом братскосестринских чуйствов. Всётаки человек скотина, в больших дозах труднопереносимая, и с каждым из своих знакомых я соприкасался какойто одной гранью. Вы и сами, наверное, замечали, что друг детства, стоило только начать какойто совместный деловой проект, чаще всего оказываетсянекомпетентным. А любимая девушка, с которой вы дышите одним воздухом и восторженно таращитесь на Большую Медведицу, вовсе не разделяет большинства ваших интересов. И это не потому, что ктото так уж плох. Просто вы перешли границу взаимоотношений. Много хотите, если проще.
Так вот, осью нашей компании была любовь к выездам «на природу». Причем в большинстве своем не банальных шашлыков с водкой, хотя они изредка, под настроение, имели место, а многодневных, по дветри недели походов по экзотическим местам. В пределах досягаемого, конечно. Шашлыкам же мы отдавали должное, вернувшись и, недельку отдохнув друг от друга, собравшись на «разбор полетов» и «разгляд фотографий», уступившим лет пять назад место видео.
Возможности мои в последнее время чтото расширились, раздвинув границы досягаемого, а потому я приглашал народ в Альпы.
– Ну, Юрка, ты даешь.
Я скромно потупился, ибо по нашим меркам это было как минимум шикарно.
Двухнедельный тур с полным пансионом. Билеты на самолет, в каждый из которых я вложил по пятьсот евро на карманные расходы.
– Да вот, дела неожиданно пошли хорошо, а я чтото стал откалываться…
Я и в самом деле пропустил последнюю вылазку.
Воодушевленная радужной перспективой, компания забыла про настороженность, с которой поначалу встретила появление Инны. С моей стороны это и в самом деле был нонсенс. Не то чтобы имелось табу, но чужих не приводили. И они не были чемто плохи, но про это я уже говорил. Вылет наметили через неделю, и все весело шумели, обсуждая, кому что взять и нужно ли волочь горное снаряжение.
Лично я ничего с собой брать не собирался. Разве что чеки «Американэкспресс», да еще отнести в построенный домик малость денег, тысяч десять – пятнадцать, на черный день. Надо сказать, что буквально нашпиговал свое новое жилище кучей разных энциклопедий и справочников, всевозможными каталогами холодного и огнестрельного оружия. Оружием тоже, так как запас… Накупил бинтов, йодов и всяких там панадолов. Мнето в большинстве случаев пофигу, но – для успокоения души. Ибо победители делают невозможное, а неудачники – всё, что смогли.
Перелет прошел нормально. Приземлившись в Берне, первым делом прошел в туалет и навестил «фазенду», взяв назад чтото из кучи пресловутого садовоогородного инвентаря. Исключительно дабы убедиться, что всё работает. Я стоял с какойто штуковиной в руке, напоминающей когтистую четырехпалую лапу, купленную мной в свое время изза своего зловещего вида, и улыбался. Радостно так. Послышался вскрик, и вслед за дверным хлопком раздались убегающие шаги. На полу уборной лежал забытый кемто дипломат. Черт, полиции только мне, идиоту, не хватает. Но трехсекундная «рокировка» всё исправила, и я пошел догонять своих.
– Господин говорит порусски? – Это было воплощение любезности. – Чем можем быть полезны?
На лбу у меня написано, что ли? Хотя не мне судить профессионалов.
– Хотелось бы снять немного, на текущие расходы. – Я продиктовал заученные наизусть, так опрометчиво доверенные мне данные, мысленно готовясь к переходу.
– Дорожные чеки, кредитки, наличные? – Небеса не разверзлись, и по мою душу не бежали крепкие молодые люди в одинаковых костюмах.
– Кредитные карточки и немного наличных. Да, я хотел бы перевести треть суммы во Францию.
– Желаете воспользоваться услугами нашего филиала или предпочитаете какойто другой банк?
Занятый размышлениями на тему «выгорит не выгорит», я не заглядывал так далеко, а потому лишь кивнул, что было истолковано патриотически.
Всётаки Швейцария – удивительное место. Но нет, я в корне не прав. Это всего лишь одно из многих красивых мест на земле, населенное удивительнейшими людьми! Ведь красивых мест, как я уже сказал, много, а Швейцария на планете – одна. Поселились бы здесь, к примеру, албанцы или представители любой другой МумбаЮмбы, и была бы сплошная нищета, поголовная неграмотность и большая вероятность рабовладельческокрепостнических отношений. А эти ничего, живут, и что самое приятное – дают жить другим. Нам, иностранцам, казалось, что здесь ничего не происходит, эдакая пасторальная идиллия. На улицах нет полицейских с дубинками и наручниками. Никто против чегонибудь не протестует. А если случается авария, то водители идут… в ближайшее кафе, дабы выпить по стаканчику и обменятся визитками. В то время как автосервис растаскивает помятые автомобили по станциям техобслуживания. Здесь самая сильная действующая армия, если считать на душу населения, ибо Национальная гвардия целиком состоит из добровольцев. И вечером, прихватив оружие, солдаты разъезжаются по комфортабельным квартирам, чтобы наутро снова стать в строй, ибо они готовятся в случае чего защитить СВОИ дома, а не чьито политические амбиции. Уважительное отношение к полиции продиктовано ее профессионализмом. Тем, что она, полиция, никогда не гонит волну. И уж ежели надо когото депортировать, то это делается тихо и незаметно. А всё то, что не нарушает приличия и общественный порядок, считается нормой. И никаких тебе операций «пешеход со сломанной ногой» или «сдай ствол, и сразу посадим». Представьте только: в этой стране НЕТ БЕДНЫХ, то есть в нашем понимании вообще нет. Десятки тысяч туристов прибывают в страну через границу, которая открыта круглосуточно. Для людей, едущих сюда потратить свои деньги. И государство не хватается за голову, считая, что пролетает мимо кассы.
А с виду – люди как люди, некоторые даже рыжие.
Так или примерно так я рассуждал, мерно покачиваясь в кабинке подъемника. Подходила к концу вторая неделя пребывания в этом раю. Впечатлений была масса, и по большей части положительных. Да что там, приятных впечатлений.
Мы прошли по нескольким альпинистским маршрутам, только представьте – по Альпам! Катание на горных лыжах и сноуборд, а вечером в каминном зале к нашим услугам имелся небольшой бар с весьма разнообразным ассортиментом. И уж конечно, непременные снежки. Вместе с нами отдыхала группа немецких туристов, и наши девочки пользовались огромным успехом. Впрочем, их фрау тоже побывали в коекаких наших номерах. Что ж, друг для друга мы были экзотикой. Что никак не отразилось на целостности нашей милой компании, и в снежных баталиях мы выступали единым фронтом.
Хохочущие и разгоряченные, мы ввалились в холл пансиона. Хозяева, пожилая семейная пара, с напряженными лицами стояли перед экраном огромного, с метр по диагонали «Панасоника». В двадцати километрах к северу сход лавины накрыл автобус с детьми. Комментатор чтото возбужденно лопотал, то и дело поворачиваясь и указывая кудато за спину. На экране тут и там мелькали спасатели. На миг показали перевернувшийся и полузасыпанный автобус с выбитыми стеклами.
– Юр, ну куда ты собрался, и здесь хорошо ведь. – Танюша, одна из наших девчонок, озвучивала мое желание взять напрокат автомобиль, попутно комментируя и мучаясь жутким любопытством.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали… и вообще, переводи давай. – Как я уже сказал, церемонии у нас были не в ходу.
– А с тобой можно?
– Нет, – отрезал я, но тут же передумал, представив попытки чтото объяснить, не владея немецким, – хорошо, поехали.
– А вот и не хочу. – Она показала язык, но я знал, что крючок проглочен, и направился в гараж.
Лавина сошла в семнадцать пятьдесят три, и я решил, что часа хватит. Как всегда, не рассчитав время выхода и получив снежком в широко распахнутый рот. Но это были мелочи. Труднее было оттянуть Таньку от ее немецкого бойфренда и убедить пошпрехать, ничего при этом толком не объяснив. Но дело сделано, и не очень новый, по местным меркам, конечно, «Фольксваген» выезжает из гаража.
– Танюша, спроси меня, какое сегодня число.
Она покрутила пальцем у виска, но послушалась. Противным таким голосом:
– Юрок, а с утра сення какое было, пятнадцатое? А?
– Да не, родная, двадцотоё ужо. – Так вот, издалека, я попытался убедить ее в своей нормальности, прося протестировать на предмет твердой памяти. – Тань, тебе может показаться, что я буйный, но ты не верь. Просто погоди часок, и всё должно разъясниться. Ладно?
– Буйных мы не держим, Юра, – ответила она, и это было хорошо.
11
– Скажи им, что предчувствие. – Я заходил уже на третий круг, и происходящее начинало надоедать.
– Говорят, что их жизнь проходит среди лавин и не какимто иностранцам их учить.
Крыть было нечем, кроме мата, а матом делу не поможешь. Это дома крепкое словцо могло служить аргументом в споре. Мы вышли на улицу.
Руководитель местной школы, владелец небольшого автопарка… в мэрию нас не пустили, сказав, что у господина мэра выходной. «Нарезать круги» я начал в кабинете начальника пожарноспасательной команды, каждый раз выдвигая всё новый аргумент, не возымевший действия. Про предчувствие – это я, конечно, погорячился малек. Этим их, рационалистов и прагматиков, не прошибешь. К чести начальника спасателей, он принял мое заявление всерьез, долго кудато звонил, но потом потерял ко мне всякий интерес. Мало ли по свету бродит сумасшедших?
Автобус выезжал из городка, и мой разгоряченный мозг не придумал ничего лучше, чем пойти на обгон и подставить зад «Фольксвагена» под передний бампер громадины. До лавины оставалось семь минут…
Переночевал в камере, а наутро меня встречали всем пансионом:
– Привет Виктору Талалихину!
Да уж, прославился, мать твою. Меня пригласили в кабинет начальника полиции.
– Не знаю, откуда вы узнали, как смогли почувствовать, но весь город у вас в долгу. Мне доложили, что вы предупреждали о лавине за час, но никто не решился поверить.
– Ну, там, у себя дома, я люблю ходить по горам, и чувства… – Я покрутил в воздухе раскрытой ладонью. Таня переводила, сделав страшные глаза.
– Мы знаем… спасатели просчитали ситуацию на компьютере. Лавина шла всего шесть минут, но автобус как раз попадал в интервал. В общем, спасибо вам. В нашем городке отныне вы всегда желанный гость.
Мы пожали друг другу руки и вышли из здания полиции.
В оставшиеся три дня не произошло ничего примечательного. Немцы уехали на следующий день, и баталий устраивать стало не с кем. Правда, приехали туристы из Швеции, но то были люди степенные, в возрасте. Представить их катающимися по снегу и пригоршнями пихающими его друг другу за шиворот было невозможно.
Мы с Инной проводили ребят и посадили на самолет «Швейцарских авиалиний». Надо сказать, что ни она, ни я не делали попыток к сближению, установив в отношениях какоето шаткое равновесие. Немецкие парни восторженно цокали языками и вовсю пялились, но она умела эдак посмотреть… Хотя как будто она считалась моей пассией, но я рассматривал эту перспективу лишь умозрительно. Да и то дальше поцелуя не загадывал. Вот с ее сестрой Раей было проще, но видите, как оно повернулось.
– Дамы и господа, мадам и мсье, наш самолет совершит посадку в аэропорту имени Шарля де Голля через двадцать минут. Просим не курить и пристегнуть ремни.
Голос стюардессы повторял фразу на всевозможных языках, а меня словно током ударило. Ну конечно! Де Голль, кажется, дважды президент Франции, руководитель сопротивления, но самое главное, человек, благополучно переживший множество покушений. И ни единой тебе царапины. Вам это ничего не напоминает?
Самолет тем временем зашел на посадку, и мы потихоньку продвигались к таможенной стойке. А я оценивал шансы человека, обладающего даром сделать успешную карьеру. Шансы по сравнению с обычными людьми, надо сказать, огромные. И вольно или невольно в голове возникал вопрос: а много ли человек потерпят конкурента на пути к такой замечательной штуке, как власть? Тем более власть абсолютная, пусть даже в одной отдельно взятой стране. Утешало то, что Шарль де Голль жил давно и риска засветиться перед ним не было ну просто никакого. Но тема для размышлений была весьма и весьма интересной…
Таможенные формальности улажены, и таксист вез нас в гостиницу.
– Номер на двоих?
О Франция, и никаких тебе: «Покажите свидетельство о браке».
Я было мотнул головой, но портье этого не заметил, поглощенный моей спутницей.
– Да, мсье. – И прибавила еще чтото пофранцузски, от чего тот заулыбался и закивал головой. – Идем, дорогой.
Вот так «без меня меня женили».
Номер был двухкомнатный, с огромной ванной и большой то ли лоджией, то ли террасой, и я вздохнул с облегчением.
– Молодая пара привлекает меньше внимания, да и не впервой же нам жить в одной квартире. – Она распаковывала чемоданы. – Так что расслабься.
– Каков ваш план, мадемуазель?
– Сначала в душ, обед закажем в номер, и не мешало бы немного поспать. Хочется вечером быть свежей.
Возражать я и не думал, целиком доверившись пригласившей стороне.
Часа три, как водится, заняло приобретение гардероба, ибо никто не едет в Тулу со своим самоваром, и мы отправились кутить. Как и в прошлый раз, Инна блистала, а я, никем не замеченный, тихонько прятался в ее тени. Мы обошли с десяток ресторанчиков и кафе, нигде особо не задерживаясь. Просто нужно, как сказала мой очаровательный гид, «проникнуться атмосферой». И мы проникались, понемногу выпивая, пробуя различные пирожные и иногда танцуя.
– Всё хотел у тебя спросить, – я взглянул Инне в глаза, – ты помнишь «пикник на помойке»?
Ее лицо напряглось, но она утвердительно кивнула.
– Как это выглядело со стороны, когда я выходил?
– Знаешь, я тогда была слишком напугана, но вообщето… Как будто в этот момент чтото отвлекало внимание, а стоило снова взглянуть – и тебя уже нет.
– Не сердись, я ведь хотел как лучше.
– Я знаю… а еще я чегото жду.
– Хорошего или плохого?
– Да нет, скорее неизбежного, чегото вроде инициации.
– Не знал, что ты у меня ведьма.
Перед одним из кафе выступал фокусник, и я не удержался. Извинившись перед спутницей, сбегал за угол и накупил цветов, отправив их в коридор. В одной из витрин на глаза попалась какаято мушкетерская шляпа, и я прихватил и ее. Положив в цилиндр иллюзиониста двести евро, ведь я, как ни крути, являлся его конкурентом, я начал. Я накрывал снятой со столика скатертью предметы и оправлял их в коридор, чтобы спустя какоето время извлечь обратно. Цилиндр вместе с деньгами исчез бесследно, обернувшись шляпой с плюмажем, а сумма в нем удвоилась, округлив обладателю глаза до размера блюдец. Апофеозом стал «танец с мусоркой», которую пришлось бросить возле домика, нанеся заведению материальный ущерб, но с полусекундной задержкой я проявился с огромной охапкой цветов, которую, выделывая замысловатые па, принялся раздавать присутствующим дамам. На долю Инны достался огромный букет роз. Возможно, с моей стороны это было и опрометчиво, но первого вечера в Париже у нас не будет, никогда.
С охапкой роз, в обнимку мы вернулись в отель, то и дело ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих. Вообщето я не обольщался, понимая, что для большинства смотрящих выполняю роль бесплатного приложения, но всё равно было приятно. Мы пожелали друг дружке спокойной ночи, и Инна скрылась в спальне, удостоив меня мимолетного поцелуя. Я лишь успел чтото буркнуть, а девушка уже исчезла за дверями.
Она пришла часа через два. Наверное, чтото такое она и планировала, но я со свойственной мне неотесанностью даже не подумал хоть немножко поухаживать. Мы занимались любовью молча. Она была слишком уязвлена тем, что пришлось самой делать первый шаг, я же боялся в очередной раз чтонибудь ляпнуть. Но первый день в Столице Мира был незабываемым.
Как много разумный человек может успеть за свою жизнь. Я сидел в общественной библиотеке Сорбонны и знакомился с биографией де Голля. И всё больше укреплялся в своих подозрениях, что это как раз «мой случай». Мог бы, конечно, догадаться и раньше, и Большая советская энциклопедия есть в убежище. Правда, там отсутствовал международный аэропорт, что меня несколько извиняло. Я захлопнул том и, отнеся книгу библиотекарше, отправился встречать Инну.
Нет, никогда мне не исправиться: вчера была наша первая ночь, и вот, пожалуйста. Никаких тебе романтических кофе в постель, бредней типа «сюсю, я тебя люблю». Оставил записку: «Ушел по делам, надо коечто проверить, проснешься – позвони». Ладно, посмотрим на ее реакцию, если уж сильно будет беситься – переиграем. Тем более что про де Голля разузнал. Да и вообще, пусть потихоньку привыкает.
Реакция оказалась приемлемой. Нормальная такая реакция. Не то чтобы она прыгала от счастья, но глаза выцарапывать не бросилась, и сцен не последовало. Хорошая девочка, если так пойдет и дальше, я думаю, мы поладим.
– Ты завтракала?
– Не успела.
Вот он, запоздалый шанс угостить девушку кофе! Постель сюда, постель, полцарства за постель!
– Ты извини…
– За что?
– Ну, убежал с утра, и вообще…
– Да ладно, я уже давно не девочка. И запомни: я еще ничего не решила.
Таким образом ссоры, которой я немножко опасался, не последовало, и мы зашли в ближайшее бистро.
12
– Что будем делать с молодежью?
– Пусть порезвятся, ведь необходимости в исполнителях пока нет, да и славяне…
– Чем плохи славяне?
– Да нет, но слишком уж они всё усложняют, при этом окончательный вариант всегда оказывается прост.
– Господа, господа, все мы когдато были дикарями, плевавшими на всех и вся. – Говорил крепкий мужчина, на вид лет сорока. – К тому же так трудно удержаться первую сотню лет. Соблазны, проказы. Я им немного завидую.
– А что говорит Гроссмейстер?
– Как всегда – ничего. Полная свобода действий. Помоему, в последний раз он использовал право вето лишь в августе сорок пятого.
– Да, некоторые из нас настаивали на полном уничтожении всего, что связано с исследованиями в области ядерной физики.
– Но его правота так и не подтвердилась.
– Все живы, ну почти все, а это главное. Да и кто знает, насколько вперед он может заглянуть.
– А кто отслеживал Саддама?
– Ктото из иудеев, но вмешиваться не стали.
Старинным замковым стенам, увешанным доспехами и охотничьими трофеями, удивляться не приходилось. Не раз и не два на протяжении сотен лет звучали под сводами беседы, подобные этим. Иногда собравшихся было больше, иногда чуть меньше. Иной раз присутствующие ограничивались просто разговорами, изредка на совет приглашался ктото «из молодежи» и, подробно проинструктированный, отправлялся выполнять очередную миссию, на время которой все, кого успевали оповестить, расходились по своим «местам», в которых было странное небо и на землю никогда не падала тень. И уж совсем редко, то были единичные случаи, затевалась крупномасштабная акция, с привлечением большого количества участников. Такие операции требовали огромной скоординированности, заранее давался допуск погрешности, и несмотря на это, результат оказывался непредсказуем, и «молодежь» исчезала, а в мире происходил очередной катаклизм. Но к счастью, это случалось очень редко. В предпоследний раз «ворошить муравейник» пытались две тысячи лет назад, не дав забыть Голгофу. В последний же раз это было в начале прошлого века, что привело к событиям более реально ощутимым и, если можно так выразиться, «видимым невооруженным глазом». Да и покажите мне того, кто бы мог не заметить двух мировых войн.
Но как бы ни тужилась моль, переползая с нитки на нитку, скольких бы товарок ни звала на помощь, весь клубок ей не по зубам. И ничто не заставит трех старых женщин, что иногда, качая головами, заменяли испорченный кусок нити новым, размотать весь клубок.
Мы стояли у подножия Эйфелевой башни, и Инна держала меня за рукав.
– Не вздумай.
Нет, не играть мне в покер.
– А если осторожно?
– Тебе сколько лет, чудо?
Лет мне было тридцать четыре, но при чем тут возраст?
– А, делай, как знаешь. – И она направилась к лифту.
– Тебе посвящаю, глупая. – Но она даже не обернулась.
Мужская часть нашей компании изредка занималась промышленным альпинизмом. Иногда я ездил, иногда – нет. Конечно, с походом по горам малярное дело имеет мало общего, но звучит красиво, и деньги платили неплохие. Как раз игрушки для мальчиков. В связи с «получением наследства» я забросил всю эту дребедень, но при виде хоть чегонибудь, что можно было покрасить, руки чесались неимоверно. Не то чтобы Эйфелева башня плохо выглядела, скорее наоборот, да и никто меня сюда не приглашал, но отступать или тем более переигрывать – ни за что!
Она очень удобна для подъема, башня. Конечно, ежели б не спонтанность, я бы подготовился лучше и оделся соответственно. Но в джинсах тоже неплохо, а кроссовки всегда были моей любимой обувью. Лез минут пятьдесят, и с тридцатой минуты меня снимало телевидение. Есть шанс стать звездой вечерних новостей. Два раза приседал отдохнуть, поплевывая вниз и усиленно изображая, как мне всё обрыдло и что такие вот эскапады для меня дело обычное. Какието юные особы восторженно визжали и бросались цветами. Одна гвоздика больно ударила по носу, но я лишь рыкнул и продолжал путь. Едва вылезя на площадку, я был увешан, словно гроздью сосисок, вопящими девчонками и, не выдержав веса трех или четырех тел, рухнул на пол. Одна чертовка кусала меня за ухо, а вторая ухитрилась поцеловать взасос, оставив след на шее. Да уж, место в вечерних новостях точно обеспечено. Инна же тихо бесилась, что было похоже на ревность, и это льстило. Но делать чтото было надо, ведь какникак, а «залаз» был посвящен именно ей.
Коекак выбравшись изпод нимфеток и отпихивая от носа микрофон с ярким кубиком, на котором были намалеваны какието буквы, я поковылял к ней.
– Орангутанг несчастный. – Она попыталась отвернуться.
– Но зато как весело!
– Ну и веселился бы с этими…
– С тобой както привычней. Да и вообще…
– Доволен? И что теперь?
– Ну… в фильмах обычно целуются, ты как, не против?
Камера оператора была направлена на нас, и Инна старательно изображала недовольство. Но скажите, есть ли на земле хоть одна девушка, которая в подобных обстоятельствах устоит?
В новости мы попали, но, конечно, не заняли центрального места. Карабканьем на предмет национальной гордости и одним поцелуем парижан не удивишь. Недоумение скорее вызвало бы, если б я ушел нецелованным.
Ничего особо примечательного в этот день больше не произошло. Как и в несколько последующих. Мой пыл поиссяк, и на проказы не тянуло. Мы жили както ровно, как супружеская пара, проведшая вместе много лет, знающая привычки друг друга и снисходительно смотрящая на маленькие слабости. Я не пытался както повлиять, предоставив Инне решать самой, что и как сделать.
Иногда она приходила ко мне ночью, иногда – нет. Мы могли целый день просто сидеть обнявшись, смотря телевизор, а назавтра она собиралась и пропадала, ничего не объяснив. И я, предоставленный самому себе, часами бродил по городу, изредка перекусывая в маленьких кафе. Но это не портило отношений, и вечером мы, поужинав, расходились по своим комнатам. Причем она никогда не оставалась со мной, а если хотела близости, то приходила позже, чтото решив про себя.
В одно такое утро, проснувшись и не обнаружив Инны, я позавтракал и вышел на улицу. Давно собирался посмотреть, что такое французский бокс. Нет, не подумайте, я не раз видел бои по видео, но хотелось подыскать какойнибудь маленький зальчик. Куда можно было бы иногда приходить тренироваться. Просить Инну вычитать чтонибудь в рекламе я почемуто стеснялся. Сам же в языке ни бумбум. Конечно, быть глухим в стране говорящих не оченьто приятно. И свободное время надо бы посвятить навыкам общения и записать несколько уроков. Но вот поди ж ты…
На зал я наткнулся кварталах в десяти от гостиницы. Языковый барьер не помешал договориться, тем паче что у входа большими арабскими цифрами была указана цена за час аренды. Хочешь – тренируйся сам, хочешь – под руководством инструктора. За отдельную плату можно было нанять спаррингпартнера. Огромного детину, готового за двадцать евро в час изображать из себя грушу и время от времени махавшего над моей головой лопатообразными ручищами. Он иногда зевал, и на лице у него была написана такая скука, что прямо возникало чувство неполноценности. Неудобно както было, словно оторвал человека от более важных дел и он ждет не дождется, чтобы этот назойливый человечек поскорей закончил свою детскую возню, позволив вернуться к какимто, одному ему известным более важным занятиям.
Напрыгавшись вволю и приняв душ, побрел дальше. Выпил кофе, немного погулял по улицам и возвратился в отель. Инна еще не пришла, что было нарушением традиций, так как мы всегда ужинали вместе. Я решил подождать, но примерно через часа два не выдержал и спустился в ресторан. Поужинав и немного обидевшись, я не придумал ничего лучше, как лечь спать, рассудив, что я ей никто и никаких прав на нее не имею.
Сплю я крепко, а потому, проснувшись, зашел к ней в комнату. Кровать была пуста и не смята, и я почувствовал легкую грусть. Что ж, каникулы кончились. Я подавил в зародыше мелькнувшую было мысль вернуться на сутки назад и проследить. В конце концов, она свободный человек. А я не пуп земли и не восточный князек, считающий, что все женщины мира должны принадлежать ему, а тех, что не принадлежат, относящий к разряду досадных недоразумений. Повторив вчерашний день с точностью ксерокопии, я начал испытывать легкое беспокойство. Конечно, Париж не Москва и Инна уже большая девочка, но она была не настолько взбалмошной, чтобы уйти вот так, не попрощавшись и не взяв ничего.
13
Да, знаюзнаю и помню, что все предыдущие попытки както влиять на события с помощью коридора заканчивались непредсказуемо. И всё сводилось к формуле «спереть и спрятаться» или «дать по мозгам и убежать». Я говорил себе, что самым разумным выходом будет вернуться и просто поговорить с ней, и если она решила уйти столь внезапно, то не мешать. А если чтото произошло помимо ее воли, то дать по мозгам комулибо – дело святое.
Но я – как тот ребе, которого застукали в бане с девочками в святой пост: дети мои, делайте, как я говорю, а не как поступаю. Я решил проследить за ней, к чему и стал готовиться, купив черный спортивный костюм и мягкие, черные же кеды. О том, что есть детективные агентства, я подумал задним умом.
Час ночи – детское время для пятизвездного отеля, и народу было полно. В своем костюме ниндзя я и впрямь был неотразим. На меня только что пальцем не показывали. Заинтересовавшись, а куда же это все смотрят, она обернулась, и наши взгляды встретились. Улыбнувшись и покачав головой, она впорхнула в такси. Машин на стоянке, конечно же, больше не было. Даже не став возвращаться в номер, я отдалился немного от входа и «вошел» в коридор. Отмотав полдня назад, которые посвятил изучению русскофранцузского разговорника, я отправился нанимать частного детектива.
– Мадемуазель села в такси, доехала до бульвара дю Серве и перелезла через ограду особняка барона де Моник. Затем, выдавив стекло бельэтажа, проникла вовнутрь. В семь утра оплаченное вами время кончилось, и наш детектив покинул пост.
Внутрь за ней они, конечно, не полезли. Что ж, даже это было немало, и свои двести евро сыскари отработали сполна. Вы правильно догадались, вовнутрь за ней полез я. Вернее, перед ней, вспомнив забавы в бюро. Я попросил детектива нарисовать расположение окна и, купив в книжном магазине каталог парижских поместий – есть, оказывается, и такой, – постарался получше запомнить планировку помещений. Ну да если что, вернуться и уточнить никогда не поздно. Вот тутто и пригодился костюм ниндзя, по крайней мере на него налипло столько пыли и паутины, что выбросить было не жалко.
До встречи оставалось минут пятнадцать. Я перелез через забор и направился к особняку. Согласно плану из комнатушки, в которую проникла Инна, был лишь один выход, в помещение побольше. И к счастью, окна его были расположены за углом, так как разбитое стекло могло отпугнуть милую разбойницу. Я смочил газету из захваченной с собой бутылки и налепил ее на стекло. Судя по докладу агента, в момент проникновения девушки вовнутрь никаких признаков сигнализации не было и полиция не приезжала. Лежа на спине, я уперся обеими ногами, и стекло, не беззвучно, правда, но и без грохота, упало в подвал. Повыдирав из рамы осколки, я протиснулся в помещение и приготовился встречать ненаглядную. Немного погодя раздался негромкий шум, похожий на недавно произведенный мною. А спустя пару минут дверь открылась, и показалась Лара Крофт. Я притаился, а она вышла в коридор и стала подниматься. Что же, не один я готовился. Инна уверенно двигалась вперед, и я крался за ней. Она поднялась на второй этаж, вошла в спальню и вскоре выскочила оттуда, налетев на меня, приложившего ухо к замочной скважине. Послышался женский крик, и на пороге показалась дамочка лет тридцати в ночной рубашке. Мадемуазель пнула меня ногой, а Инна… исчезла. Всё было, как она и рассказывала: я на мгновение отвлекся, пытаясь увернуться от маленькой ножки, а когда посмотрел опять – ее и след простыл. Уменьшение числа противников вдвое ровно настолько же увеличило агрессивность моей визави. Я перевалился через перила балюстрады и приземлился уже возле лагеря.
Переключил прибор в режиме «вперед» и перевел дух. Надо сказать, что я никогда не выносил его, а, расположив в непосредственной близости от места перехода, просто оперировал кнопками, буде необходимость отмотать или же просто спрятаться.
Выходит, Инна – одна из нас… Я был почти уверен, что не являюсь уникальным. Ну не может природа взять и, к примеру, создать одного розового крокодила. У него обязательно должны быть братики и сестрички, а также папа с мамой. Пусть даже все они и зеленые, но ведь откудато же он взялся, такой красивый. А значит, непременно гдето должен быть еще ктото похожий.
Раз пропажа Инны была ненасильственной, то рано или поздно, а она объявится, а потому я решил последовать совету отца Алексия и посетить городок СенДени, что к северу от Парижа.
Я расплатился с водителем и вышел из такси. Справочник не обманул, и это был ничем не примечательный промышленный городок. Городспутник.
Современные жилые кварталы, промзоны. Ну прямо всё как у нас. Единственное, что попадало под определение «монастырь», было аббатство, построенное в двенадцатом веке и служившее «кремлевской стеной» для французских королей. Такая древность не укладывалась в голове, и я немного робел.
Я подошел к ограде аббатства. Никаких мыслей не было вообще, не говоря уже о продуктивных. А чтобы получить ответы, надо как минимум задавать вопросы. Спросить, что ли, у привратника, который час, и убраться восвояси? Страдая изза нелепости происходящего, я пошел вдоль ограды. Привратник и в самом деле имелся, и ворота были открыты.
Приятно удивила табличка с надписью на многих языках. В том числе и на русском. Погрешил, выходит, отец настоятель против истины, и туристы имеют место. Или просто давно здесь не был? Из надписи следовало, что на языке родных осин про историю аббатства мне расскажут никак не ранее двух часов. А потому три ближайших часа я был свободен как ветер. Что, скажите мне, может мужчина делать в незнакомом городе, единственной достопримечательностью которого является монастырь? Экскурсии в который надо ждать к тому же аж целых три часа? Правильно, развернуться и свалить оттуда. И я отправился пить пиво, ибо в компании с толстяком, как известно…
– Церковь аббатства, строительство которой было закончено в тысяча сто сорок четвертом году, несомненно, оказала огромное влияние на последующее развитие готической архитектуры.
Я с трудом подавил зевок. Ну да, красиво, мрачновато, правда. Но какое это имеет отношение к моим проблемам? И что это за проблемы вообще. Пропажу Инны я таковой считать перестал. Помните анекдот, где лежит голая девушка, прикрытая лишь сомбреро, и в ответ на предложение помочь человеку другой собеседник отвечает: сам залез, теперь пусть сам и вылазит.
– …был послушником аббатства. За спасение юного дофина он был приближен ко двору и пожалован титулом. – Я прислушался повнимательней.
Как оказалось, этот служка был воплощением святости. Всегда был рад помочь добрым советом и предостеречь от опрометчивых поступков. Что не оченьто нравилось более достойным братьям. Неизвестно, чем бы это закончилось, но он, «услышав глас Божий», вовремя поднял тревогу по поводу кареты с королевским отпрыском, упавшей с моста.
Интересно, интересно. Но триста лет, отделяющие меня от сих славных дел во всех отношениях достойного юноши, сводили утилитарную пользу информации к нулю. Разве что могли служить практическим пособием «Как возвысится и приобрести влияние при дворе». Ко двору мне не хотелось, скорее, после выпитого пива нужно было во двор.
Безмолвный служитель, несомненно сталкивавшийся с подобным поведением не впервые, молча указал расположение нужных мне апартаментов. Не став присоединяться к группе, я просто бродил, рассматривая убранство церкви. Двери с табличкой «Настоятель» или «Святой аббат, прием по личным вопросам с…» нигде не наблюдалось.
Вот попробуйте «продать талант», если вокруг одни лишь стены. Пусть не совсем голые, пусть даже сто раз памятники мировой архитектуры.
Выходит, без общества я ничто и мой дар – дар паразита. «Грызун мелкий, сумчатый». Почему сумчатый, я и сам не знал. Видимо, пришло время самобичевания, вот я и понес ахинею.
– Если бы грызуны не были нужны, вряд ли господь допустил бы их существование.
Должно быть, я какоето время говорил вслух. Стало досадно, как будто меня застали за чемто неприглядным, и я шагнул было в коридор. Но говорили со мной порусски, и любопытство взяло верх. В конце концов, любая информация могла пригодиться.
Я вопросительно взглянул на собеседника. Лет сорока пяти, спокоен, как человек, много повидавший и готовый к любым превратностям судьбы, крепок. Моего «мерцания» не заметить он не мог, но на его лице это никак не отразилось.
– Мне кажется, нам есть что сказать друг другу. – Акцент был еле заметен, но всё же чувствовался.
Я попрежнему молчал, плохо соображая, что должен говорить и должен ли вообще.
Кабинет всётаки наличествовал. Без таблички, правда, но зато с огромным монитором, немаленьким системным блоком и кучей всякой дребедени, вроде модемов, факсов и прочих там принтеров.
– Итак, Юрий, вас просили передать привет от Алеши? – Собеседник наливал коньяк, стоя ко мне спиной, и выражения его лица я не видел. «Алексей, Алешенька, сынок», – зачемто пришло на ум, и тут я врубился. Ну конечно, отец Алексий! Но как он узнал? Ведь я сам еще вчера…
– Я тоже экстрасенс. Любитель.
Забавляясь в «Бюро», я не предполагал, что надо мной ктото может сыграть одну из моих шуток. Смеялся он заразительно, и я не замедлил последовать его примеру.
14
– И что, есть какието ограничения?
– Да нет, в общемто никаких. Правда, мы стараемся не действовать друг против друга, не затевать «крупномасштабных войн». В конечном итоге старший всегда оказывается сильнее. И не потому, что обладает какимто особым потенциалом. Просто он живет дольше.
В последние полчаса меня мучили две мысли: «споймали, гады» и «что мне за это будет». Но ловить, вернее, хватать меня никто не собирался. И, как я пытался осторожно выяснить, наказывать за ранее содеянное тоже. Ну не станете же вы казнить дитя неразумное за то, что он убил из рогатки пару голубей и спер у соседки варенье. На моей грешной душе постепенно легчало. И я принялся тешить любопытство.
– Отец Алексий… он тоже?
– Нет, но, помоему, он догадывается. Я был в Сопротивлении и после войны не спешил становиться паймальчиком. Русское ГРУ собрало на меня коекакой компромат. Так, баловство. И попыталось шантажировать. Поиздевался я над ним на славу!
– Но ведь ему девяносто, а вы… – Я окинул взглядом собеседника.
– Мне сто сорок пять. – Сказано это было так просто, что у меня отвисла челюсть.
– А мистер МакЛауд тоже придет? – В смятении я ляпнул первое, что пришло в голову.
– МакЛауд не придет, но, если хотите, я лично знаком с Андрианом Полом.
– Да нет, это я так, от неожиданности.
– Мы не бессмертны в прямом смысле слова. И теоретически любого из нас можно убить из обыкновенного ружья или зарезать. Но на практике страшна лишь разрывная пуля в голову или чтото мгновенно отключающее сознание, взрыв, например. Соблюдая минимальные меры предосторожности, можно дожить до глубокой старости. Хотя от старости никто из нас еще не умер.
Воодушевленный открывшейся перспективой, я молчал, но всё было написано у меня на лице.
– Ну же, смелее.
– А… сколько лет старшему из нас?
– Чтото около семисот. Чем старше становишься, тем более тщетным всё кажется. Дети умерли, а внукам и правнукам даже и признаться неудобно, чей ты дедушка, а то ведь побьют. Многие уходят в коридор. Навсегда или надолго, никто не знает, ведь место у каждого свое, и гостей мы не принимаем.
Я ничего не стал говорить, не ходят друг к другу в гости, ну и ладно.
– Так дети?..
– Сколько угодно, поначалу это многим нравится. – Он улыбался.
– Скажите, а женщины, они тоже…
– Ни с одной из наших женщин за все годы так и не удалось толком поговорить на эту тему. Но я думаю, что нет. То есть у каждой из них есть свое убежище, но «возвращаться» они не могут. Наверное, это к лучшему. Зато долгожителей среди них больше. Видимо, женщина иначе устроена. Она меньше озабочена судьбами мира, у нее меньше амбиций. Или амбиции ее лежат в несколько другой области. Они просто живут, наслаждаясь каждым мгновением. Да, многие из них считают это тайной, так что не спешите разочаровывать.
Мы недооцениваем убойной силы сериалов. МакЛауд крепко засел в голове и норовил вылезти наружу.
– А как нам узнать друг друга?
Он опять засмеялся:
– А зачем? Солдат ребенка не обидит, а со сверстниками иной раз даже приятно подурачиться. Не лишайте себя сюрпризов, друг мой!
Мы тепло попрощались, а темечко прямо жгло ощущение «смотрин». Более года я наслаждался полной свободой, и хотя не был снобом, сейчас понял, что смотрел на людей немного свысока. И вот не очень жесткая, но всё же конкуренция. Но ничего страшного не произошло, а необратима только разрывная пуля в голову. Да и то наличие «старших товарищей» ставило это под сомнение.
День, несомненно, прошел не зря, и голова шла кругом от новых сведений. Назавтра Инна не появилась, а в спортзал мне чтото не хотелось, и я решил немного полюбопытствовать, наняв детектива.
– Про ночное происшествие известно мало, ничего ценного не пропало, какаято брошь. Стоит пустяки, и в полицию обращаться не стали. Но приходящая прислуга рассказала, что вчера во время приема буквально из ниоткуда появилась голая женщина. Смутившись и пробормотав чтото вроде извинений, она попыталась выйти. Но хозяйка поместья вцепилась ей в волосы, и на этот раз пропали обе. – Было видно, что рассказчик не был уверен в моей реакции и говорил осторожно, проверяя впечатление. Его можно было понять, ибо репутация агентства напрямую зависела от качества информации. Здесь же попахивало мистикой.
– Через мгновение, по словам очевидцев, мадам появилась среди гостей и начала атаку на мужа, обвиняя его в «наглой и подлой измене». В ход пошли тарелки с холодной закуской, и прием пришлось завершить немного раньше… – Разговор сворачивал в более привычную для него колею, принося видимое облегчение.
Я расплатился и добавил щедрые премиальные, заверяя хозяина агентства, что очень доволен его работой.
Чем были вызваны «невинные дамские шалости», оставалось только догадываться, но каков стиль. Прийти голой на прием к любовнику! Да, девочка делала успехи. Открытым оставался вопрос: кто же тогда я? Но ответ на него бродил в голом виде гдето по берегам неизвестной мне реки.
Бродил, вернее, шлялся еще целый день.
– Ну и как прикажешь это понимать? – Тон у меня был обличительный, но я был несказанно рад.
– Чем ты собрался понимать, ведь в голове у тебя… – Это была всё та же Инна, и, судя по тону, в отношениях наших не произошло существенных перемен.
– Я тоже тебя люблю, дорогая, но могла бы хоть предупредить.
– Думала управиться быстрее, но вечеринка затянулась.
На большее я вряд ли мог рассчитывать и решил довольствоваться малым. И всё потекло, как всегда: я стал посещать тренировки, изредка Инна вытаскивала меня в оперу, но ценителем я не был и просто «отбывал».
Спустя недели две мы от нечего делать ходили по супермаркету. Ели мороженое, время от времени примеряя тоодно, то другое, ничего особо не собираясь покупать. Я хотел спортивный костюм поновее, и вот шопинг затянулся.
– Погоди, дорогая, я коечто вспомнил. – Я направился в секцию, торгующую видеокамерами.
– Чтото собрался снимать?
– Да, ненаглядная. Надеюсь, тебе понравится. – Я был сама тайна.
– А я там буду?
– Конечно, солнышко, ты моя героиня. – Я вставил кассету и приготовился.
– Это ты, проститутка, я тебя узнала! – Вопили пофранцузски, но проститутка, она и в Африке проститутка. Об остальном же я догадался по эмоциональному накалу.
Молодая женщина, не так давно столь усердно пинавшая меня ногами, вцепилась Инне в волосы. Судя по всему, всерьез и надолго. То, что произошло дальше, было сюрпризом даже для меня, ибо, поторопившись за видеокамерой, я «недосмотрел».
Не особо пытаясь отбиваться, Инна одной рукой схватила фурию за платье и, зажав в другой руке кулон, висевший у нее на шее под одеждой, исчезла. Вместе с платьем. Правда, через долю секунды появившись снова. Но платья в руках у нее уже не было.
Ошарашенная бабенка завизжала так, что готовы были повылетать стекла. Про нас както забыли, и я продолжал снимать, а ведьмочка, гордо подняв головку, пошла к выходу.
– Мадемуазель. – Охранник не знал, что предпринять.
В руках у Инны ничего не было, а голословные обвинения голой дамы, простите за каламбур, к делу, как говорится, не пришьешь…
Да, судя по словам человека из аббатства, – кстати, он так и не представился, а я, ошарашенный свалившимися на меня сведениями, както забыл спросить, – женщины обладали более скромными возможностями. Но пользоваться ими могли очень даже эффективно.
– Мсье, здесь снимать запрещено! – Не нужно быть полиглотом, чтобы понять.
И я выбросил камеру в коридор. Мелькнув так быстро, что охранник только мотнул головой, оторопело уставившись на мои пустые руки. Но предъявить нам было нечего, и мы беспрепятственно вышли.
– А ты ничего, соображаешь. – Я пытался подлизаться.
– А ты, между прочим, мог бы и предупредить бедную девушку.
– Зато теперь имеем ценный материал. Когда назначим просмотр? – Я пытался выяснить степень своей вины.
– Да хоть сегодня. Будет даже весело.
Я уже говорил вам, что она умная девочка?
15
– Таким образом, ущерб, нанесенный вами на контролируемой мною территории, я оцениваю в триста тысяч евро.
Говоривший был уверен в своей силе и праве повелевать людьми. А потому был вежлив. Мне же было интересно. И потому я тоже не хамил. Инна ушла в тень, ничего не объяснив, просто среагировав на опасность. А я вот отдувайся. Он говорил, разумеется, пофранцузски, но рядом был переводчик. Явно соотечественник с замашками Промокашки. Кто не знает, это из места встречи, которое изменить ну никак нельзя.
– А доказательства? – Я был и в самом деле ни ухом ни рылом.
– Доказательства будут в руках у полиции.
– Если? – Само собой напрашивалось продолжение, так как если бы захотели сдать, то давно бы уже сдали.
– Всегда приятно иметь дело с умными людьми. Здесь план мероприятий. – Он бросил мне на колени кожаную папку. – У вашей пассии несомненный талант, а потому сроку даю месяц.
Я открыл папку, а они засобирались.
– Да, и не обольщайтесь. – Он щелкнул пальцами, и подголовник кресла прямотаки разорвало. – Оревуар, мсье! – Это я понял без перевода.
«Практически неуязвимы, разве что разрывная пуля в голову…» – вспомнилось вовремя, а главное, к месту. Да, мальчик, это Париж, и здесь совсем другой уровень. И в самом деле кретин, ну что мне стоило дать ей сотнюдругую тысяч. Спал бы сейчас спокойно. Она, умница моя, и в самом деле времени даром не теряла. За месяц с небольшим, прошедший с момента инициации, – более двадцати ограблений. Или всётаки краж? Как будто так уж важно, с кем я сплю, с грабительницей или с воровкой. Мог бы и догадаться, что фокус с платьем возник не на пустом месте, уж больно здорово у нее получилось. И всё же молодец! Я в ее возрасте еще сомневался и корчил из себя моралиста.
Я начал читать и присвистнул. Даа, аппетиты у ребят, прямо скажем… За мифические триста тысяч они хотели чуть не полВерсаля, ну и еще кусочек Лувра в придачу. Интересно, когда Инна обратила на себя их внимание? Хотя какая разница, убедить ее я не смогу, даже вернувшись. Только оттолкну. А без меня ей будет трудно. Судя по тому, на что они раскатали губу, в живых нас оставлять не собирались. Ну разве что Инну. Да и то ненадолго, так, пока не надоест.
Она появилась часа через два. Виновато потерлась носом о мою щеку и захлопала глазищами:
– Ты извини, а?
– Не судите, да не судимы будете, так, помоему, сказано в Писании? – Она благодарно улыбнулась. – Что будем делать и есть ли у нас план?
– Есть ли у нас план? Есть ли у нас план? – Голосом мистера Фикса загундосила она. – У нас целых ТРИ плана! – Это радовало, в смысле оптимизма, так как, насколько я помню, все планы мистера Фикса кончались полным крахом.
– Пойдем погуляем. – Я не исключал возможности прослушивания, о чем усердно жестикулировал.
Инна всё поняла правильно, и спустя пару минут мы шли по одной из парижских улиц.
– Ну, выкладывай. – Я посмотрел на нее и приготовился слушать.
Излагала она минут пять, но все три плана были вариациями на тему спрятаться. Убежать и спрятаться, надавать по мозгам и спрятаться и сдать их, таких нехороших, в полицию и опять же спрятаться. Бегать мне не хотелось, о чем я и заявил, заслужив восторженный поцелуй. Перспектива сузилась, зато появилась возможность выбирать из двух зол. Оставалось решить, какому из них отдать предпочтение.
– Ты мне доверяешь?
Инна вопросительно посмотрела на меня:
– В смысле?
– Ну не путайся в это дело, есть коекакие интересные мыслишки. – Я нагло врал и надеялся, что мое лицо меня не выдаст.
– Да ладно, что нам эта шваль. Да и вряд ли они контролируют всю Францию, а уж тем более весь мир.
– Ты права, но я здорово испугался и хочу немножко отыграться.
– Что я слышу, Юрий? Ты, железобетонный, с арматурой вместо нервов, и вдруг испугался?
– Да ладно тебе, нормальный я, поняла? И по ночам мне иногда снятся кошмары.
– Хорошо, и что я должна делать?
– В томто и дело, что ничего. Сможешь пару дней ничего не делать? В смысле не проказничать?
– Ну, побездельничать – это пожалуйста, а вот не проказничать вряд ли.
– Всё серьезней, чем ты думаешь.
– Ерунда, а на их хитрые ж… есть коечто с винтом.
Я посчитал, что согласие получено, и замолчал, пытаясь собрать мысли в кучу.
Конечно, заманчиво решить проблему с помощью убийства. Но в свете последних событий нужно хотя бы собрать минимум сведений. Кто, что и почему такая самоуверенность? Возможно, старший? Но по всем прикидкам выходило, что это не мог быть никто из наших: не тот почерк. Да и любой из нас прекрасно понимал, как трудно просчитать все варианты. И любая маленькая ссора могла обернуться черт знает чем. Как бы ни малы б мои возможности, но они у меня имеются, и с этим стоило считаться. Ктото, кто не знает о моем существовании? Но, судя по «смотринам», мы с Инной пара достаточно заметная. Да и по жизни, я надеюсь, тоже. Тото и оно, что по жизни. Были еще мои ровесники, плюсминус, но их я отбросил практически сразу, так как мы все одиночки, а здесь чувствовалась организация. Как ни крути, выходило, что это очередной местный князек. И на душе стало както легче, ибо князьков я не боялся.
* * *
– Оревуар, мсье! – Дверь за ними закрылась.
Второй раз я прокручивал наш диалог в режиме просмотра. Инкримировать гостям ничего нельзя, а от того, что можно, любой адвокат в считанные минуты не оставит камня на камне. Если, конечно, до них дойдет, до адвокатов. Меня постепенно разбирало зло. Если этот… платит околоточному и содержит пару папандопул, то уже сам черт ему не брат. Я хлопнул себя по лбу: вот он, готовый ответ. Разозли того, кому он не платит. Когото рангом повыше, так чтоб околоточные и заикнуться не смели, принявшись усердно рыть землю.
Я разошелся не на шутку. Решив, что недели хватит, я вернулся и начал действовать. Сначала занялся сбором информации, поручив это платным детективам. Как и предполагалось, держал он не весь Париж, и даже не половину. Но мелкой сошкой не был. Так, средних размеров хищник. Но парочке иностранцев проблем, конечно, мог доставить ойойой.
В качестве гончей я выбрал одного из замминистров юстиции, удостоверившись, что у того достаточно влияния, чтобы не отступиться. Конечно, шутка, которую я собирался с ними сыграть, не очень красива. Но я утешился тем, что по крайней мере на этот раз все останутся живы. Два раза пришлось навестить загородную резиденцию моего «работодателя», ведь как ни крути, а ежели б не он – нежились бы мы с Инной и наслаждались ничегонеделанием. Так вот, в поисках улик, бродил по особняку. Никаких тебе зажигалок с монографией, никаких именных документов. Ничего не разбросано тут и там и не просится в руки. Прислуга приходящая, а охранник валяется связанный, чтоб не путался под ногами. Да и порусски он не говорил… Кусая губы, я обратил внимание на видеокассеты, вернее, на этикетки. У вас что на них написано? Правильно, названия фильмов. А если снимали видеокамерой? Вот и на нескольких из них стояли женские имена и даты. Не такие уж давние, между прочим. Кинув всё в сумку и прихватив пару безделушек на память, я ретировался.
Кассеты оказались любительской порнушкой с «работодателем» в одной из главных ролей. Никакого криминала, и законом не запрещено. Ну любит человек женщин. А кто их не любит? Ну, малек сентиментален. Так вы ведь тоже храните фото любимых девушек. Время поджимало, а потому я решил довольствоваться тем, что есть. Из газет знал, что выбранный мною замминистра в день нашей встречи с князьком собирался праздновать сорокалетие супруги. И в подарок приобретено жемчужное ожерелье. И жемчужин много, и все чистой воды. И цена подходящая. Гдето под полмиллиона. Жаль, конечно, портить женщине праздник, но ведь я собирался его вернуть. На месте ожерелья я оставил кассеты. Надо же мне хоть чемто их порадовать?
Правильно, на место кассет пришлось положить безделушку. Триста тысяч, говорите? Получите, пожалста, с процентами. Расписочки не надо. В протоколе, козел, распишешься.
Заглянул к нам на огонек он часов в девять вечера, а из газет я знал, что празднование началось в восемь. Вряд ли щедрый муженек станет доставать подарок заранее, так что часа должно вполне хватить. Как раз успеют поставить всех на уши, посмотреть видео и нажать на все рычаги. В общем, сразу после нашей беседы – тютю. Оставалось часа два, и я решил посмотреть, что за чудик испортил мое кресло. Забравшись на крышу противоположного дома, я установил видеокамеру, снабженную таймером, и вошел в холл.
Он ничуть не изменился с нашей последней встречи. Господин аббат стоял и улыбался, как будто роднее меня у него во всём Париже никого не было.
– Пришло волновое сообщение, Юрий. И вас просят отменить операцию. – Он был, как и тогда, спокоен.
– Ккакое сообщение? – Я отупело уставился на него.
– Насколько я знаю, у нас еще часа полтора. Пойдемте немного погуляем.
Мы вышли, и, малёк помолчав, он начал:
– Мы не знаем всех последствий наших поступков. И, как правило, преследуя сиюминутную цель, не заглядываем далеко вперед.
Я молча кивнул, не оченьто понимая, куда он клонит.
– Этот местный АльКапоне в случае ареста назовет несколько имен. Про это все «забудут», на время. Но через полтора года один из этих людей проиграет на выборах. Борьба будет вестись не за президентское кресло, отнюдь нет, но в нужный момент все «вспомнят», и он вынужден будет уступить.
– Ну и?..
– Это немного затрагивает мои интересы… – Я начал понимать.
– И что же, ради этого вы полтора года?..
– Да нет же, сообщение отправляют «по волне», конечно снабдив его соответствующим паролем, – улыбнулся он. И, видя мое недоумение, пояснил: – Ну, ктото входит в коридор, скажем на две недели или на три. Выйдя, он передает просьбу другому. А сам проживает это время по собственному усмотрению. Тот возвращается дальше, следующий – еще дальше. И так по цепочке, пока не достигнет адресата.
– И все эти люди готовы забросить свои дела ради нескольких слов?
– Ну… скажем, я обладаю даром убеждения. – Я представил размеры «дара» и поежился:
– Так что же, эта сука уйдет безнаказанной? – Смеялся, как я уже упоминал, он заразительно.
– А разве речь о нем?
– Так я?..
– Никаких ограничений, мой друг.
И он, не попрощавшись, стал удаляться.
«Выйдя» на крышу из коридора, я взял снайпера с собой. Но не надолго. Бегом вернулся в номер и «вытащил» тело, прикрыв сорванным с дивана пледом. Быстро вставил кассету в видик и изобразил на лице заинтересованность. Они вошли, как и в прошлый раз, вальяжные и самоуверенные. «Промокашке» я заехал меж глаз и уселся в кресло. Как раз напротив окна.
– Нус, с чем пожаловали?
Но он не отвечал, во все глаза уставившись на экран. Лицо стало наливаться кровью, и он судорожно защелкал пальцами. Я зловеще улыбнулся и стащил покрывало с покойного.
– Ты, ты… – Продолжить я ему не дал, влепив пулю между глаз.
Я ехал на взятой напрокат машине за город, чтобы предать тела земле. А то коридор может превратиться в огромное кладбище. Мне стало интересно: а кто обитал там до меня? И куда он исчез? И что, если спуститься вниз по реке, ведь откудато она течет и кудато впадает. Но я знал, что на эти вопросы не получу ответов, по крайней мере в ближайшем будущем. Да и рановато мне. Всегото пара негодяев, и уже рассиропился, Инна куда как крепче. Неожиданно для меня воспоминание о девушке наполнило сердце теплотой. Интересно, что еще она учудит? Настроение немного поднялось, и в Париж я возвращался почти в порядке. Для Инны же вся эпопея заняла лишь какихто два часа, проведенных ею в убежище, так что говорить было практически не о чем.
– Ты извини, а?..
– Не судите, да не судимы будете…
16
– Перед вами находится скульптура… – Экскурсовод продолжала вещать об очередной Венере Милосской, а я боролся со сном. Не подумайте, я вовсе не похож на неандертальца, просто хандрил, и хандра эта выливалась в такие вот формы.
Инне же было интересно, и я ей немного завидовал. Еще бы, у человека есть вкус, тяга к высокому. Правда, иногда глаза ее озорно поблескивали, выдавая грешные мысли. Но я знал, что эти возможности рассматриваются чисто гипотетически. Спереть пару килограммов золотого новодела, дабы была мелочишка на карманные расходы, – это одно, и лишить миллионы людей радости любоваться одной из этих святынь – это для нее кощунство.
Со времен последнего приключения прошло уже три месяца, по парижским улицам вовсю гуляла весна, а мне чтото стало тоскливо. Зажрался, скажете вы, и будете абсолютно правы. Здоров, тьфу, тьфу, тьфу, относительно молод и не стеснен в средствах. Рядом если и не любимая, то уж, во всяком случае, небезразличная женщина. А барин, видите ли, скучают. Инна, поначалу пытавшаяся растормошить, махнула на меня, дремучего, рукой. И в воспаленном моем мозгу вызревали исследовательские планы.
Я стал готовиться к походу. Путешествию вдоль реки, ибо местность в «месте» (забавно, правда?) сплошная терра инкогнита. Не хватало, конечно, постоянных спутников, с их вечными подначками, песнями под гитару и ореолом романтики, сопровождавшим любую нашу вылазку. Желание поэкспериментировать и пригласить их с собой было огромным, благо приборчик давал коекакие шансы на благополучное завершение авантюры. Но вопервых – тайна и еще раз тайна плюс стойкое недоверие к батарейкам, даже таким разрекламированным, как энерджайзер.
Итак, я потихоньку готовился, перетаскивая в домик кучу разных продуктов и заваливая окрестности всевозможным снаряжением. Приволок даже мотоцикл, но увы… Работать техника не пожелала. На что, ничтоже сумяшеся, я ответил тремя велосипедами. Знай наших!
«Возвращаться» не имело смысла, а потому, положив в карман прибор, настроенный «вперед», я смело двинулся в путь. Шел я вдоль реки, вверх по течению. Я помнил про пресловутые два часа и говорил себе, что я к этому готов и меня ничто не остановит. Меня и не остановило, шагай себе и шагай. Только, как я уже говорил, идти не хотелось. Сначала вдруг резко приспичило пообедать. Перекусив, почувствовал желание отдохнуть, а переведя дух и пройдя еще метров сто, понял, что это выше моих сил. Ну, невозможно хотеть чегонибудь насильно. На ум пришло желание наркоманов уколоться. И все знают, что это плохо, и лечат их, несчастных, а охота – вот она. Именно это, с точностью до наоборот, испытывал я. Побарахтавшись, как муха в киселе, еще минут пять, я повернул назад. Это была радость в прямом смысле слова. Чистая и ничем не прикрытая радость. Бодрость переполняла меня, наводняя сознание неисчерпаемым оптимизмом. Ничего милее, чем лагерь, в эти минуты не существовало. Старая армейская заповедь: сначала надо сделать очень плохо, а потом просто плохо. Душа продолжала ликовать сама по себе, а сознание переполняла злость. Ну не люблю я быть марионеткой. Пусть даже и поводок длинный и вообще… Но где, скажите мне, существует кукловод, которого интересует мнение мешочка, набитого ватой? И ноги сами собой несли меня к «эпицентру», а глупая душа продолжала радоваться.
Я вернулся в отель мрачнее обычного и отказался от ужина, нарушив тем самым традицию. Инна покрутила пальцем у виска, а я завалился спать.
На следующий день, решив, что всё не так уж страшно, так как я всё же был к этому готов, начал подготовку к «плану № 2». Да, да, я не отступился, а лишь отошел на заранее заготовленные позиции. Гвоздем программы на этот раз стал плот. На что потребовались бревна. Много. Гвозди тоже потребовались. Найти кругляк в центре Парижа вначале выглядело проблематичным, но только вначале. Труднее оказалось объяснить поставщику, куда их доставить. Переброска же являлась делом личным, можно сказать интимным, так как зае… я, их таская, ужасно.
Работа по изготовлению и обустройству плота заняла несколько дней. Но вышло просто здорово. Я установил палатку, выложил из камней кострище, в общем, натешился по полной программе. Еще я вбил в бревна толстую скобу, хотел было две, но одна, звякнув, упала в воду, а нырять было лень. Подергав и убедившись, что она выдержит и слона, я махнул рукой.
– Я отъеду на несколько дней? – Я вопросительно взглянул на Инну.
– Я тебе надоела? – Это была чушь, и она это прекрасно знала.
– А если да, то тебе полегчает?
– Ну… появится повод пуститься во все тяжкие. – И она вызывающе покачала бедрами.
– Недельки на две, – подытожил я, не желая развивать щекотливую тему.
Ночью я старался изо всех сил, пытаясь не ударить в грязь лицом, и, если что, сделать воспоминания незабываемыми. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Для пущей уверенности я постучал по голове, а то ведь нечистый не дремлет.
Плот покачивался на волнах, полностью готовый к отплытию, а потому я оттолкнул его от берега, и одиссея началась. Первый час ничего не происходило, не возникало желания вернуться, и я плыл себе, глазея по сторонам. Не знаю, какова скорость течения, но «в начале второго» однообразие пейзажа стало надоедать. Так, слегка, но я принял это за первые симптомы и поспешил пристегнуться наручниками к скобе. Ключа я не брал из принципиальных соображений, рассудив, что куданибудь я приплыву, а уж тамто меня непременно отцепят. Так, лежа, прикованный наручниками, я провел следующие два часа. Не скажу, чтоб очень уж хорошо. Валялся себе на плоту, безучастный ко всему происходящему, и глядел на воду. Вода вела себя странно, но, возможно, это просто сон. В ней, в зеркальной поверхности, отражался… Париж. Вон Триумфальная арка, изгибаясь в волнах, проплыла мимо, осталась позади Эйфелева башня. Я ошалело смотрел на пустынный берег и опять за борт. Воспроизводились даже те кварталы и здания, которые, по моим понятиям, никак отобразиться не могли. Сознание не хотело сдаваться и привязывало топографию города, стоящего на Сене, к этим галлюцинациям.
В том, что это именно бессмыслица, я вскоре убедился, проплыв «мимо Парижа» еще раз. Запомнилось почемуто обилие китайцев и вывески магазинов, выполненные иероглифами. Но бредням не прикажешь, и я постепенно успокоился.
Хотелось вернуться, вернее, лень было плыть вперед, но, пару раз дернув скобу и удостоверившись в ее крепости, я прекратил думать и об этом. Наизнанку меня не выворачивало. Искомый результат, по крайней мере «программа минимум», налицо, и путешествие продолжалось.
Беспокоиться я начал гдето часов через восемь. Еще не осознавая опасности, чувствовал, что должен причалить к берегу. На плоту имелись рулевое весло и несколько шестов, но проклятая скоба… Я дергал наручники, успокаивая себя тем, что это «старые штучки», но неосознанная паника нарастала. Когда же послышался отдаленный рев и на горизонте показалось огромное облако, стало жутко. Это не могло быть не чем иным, кроме водопада, и если у меня и имелись какието шансы преодолеть его живым, то скоба и наручники сводили их к нулю.
Я попытался перейти, но увы. В припадке ярости я дергал изо всех сил, сдирая кожу на запястье и не замечая боли. Ссадины мгновенно зарубцовывались, однако утешения это не приносило. Должно быть, ужас придал мне силы, так как пришел в себя я на берегу. С одежды текло ручьями, а плот исчезал вдали. Часа два я лежал на песке, восстанавливаясь. Все запасы остались на плоту, вернее, уже за водопадом, и я совершил переход.
Несомненно, я вышел в нормальном мире. На небе светило солнце, много зелени, и луга радовали обилием трав. Но и всё. Не существовало Парижа, покинутого мною часов десять назад. Вообще никакого намека на цивилизацию. И полное отсутствие еды, если не считать таковой стадо оленей, пасшееся шагах в двухстах. Сзади за поясом я обнаружил пистолет, засунутый туда в беспамятстве, но до стадии охоты я еще не дошел. Вечерело, и становилось прохладно, а потому я решил вернуться в коридор, благо температура там постоянная и никогда не вызывает дискомфорта. Лагерь с примостившимся рядом садовым домиком отсутствовал, оставшись выше по течению. Только мои следы и всё тот же рокот водопада. Пожав плечами, я побрел на звук.
Идти пришлось часа три. По мере приближения ощущалось величие этого чуда природы. Казалось, что тонны падающей воды передают земле свои колебания и она тихонько подрагивает. В воздухе висела водяная пыль, и одежда вскоре промокла, но я почти бежал вперед, спеша поскорее УВИДЕТЬ.
Не знаю, подходит ли слово «грандиозно», но другого на ум не пришло. Он просто огромен, я пытался заглянуть в ревущую бездну и не смог увидеть дна. Всё укутывало покрывало водяных брызг подобное туману. «С километр, не меньше», – мелькнула мысль, попутно отметив, что на Земле подобных мест нет. На смену восхищению понемногу вернулось чувство голода, и, решив, что здесь то уж точно ничего съедобного не найду, перешел.
17
Уфф, я снова находился в городе. Надеюсь, что в Париже, хотя, видит Бог, в моем положении я бы обрадовался любому самому занюханному городишке из российской глубинки. Но, пройдя пару кварталов, я убедился, что это именно Париж, ибо не узнать города после стольких месяцев блужданий по его улицам я не мог. Есть хотелось неимоверно, а потому я стал искать ближайший супермаркет. Не видя ничего вокруг, наполнил корзину разнообразной снедью и отправил ее в коридор. Конечно, выходить без покупки не очень удобно, но у меня совершенно не имелось денег. И вообще, из имущества при себе остались только наручные часы, правда, золотые и стоившие мне больше тысячи евро, и пистолет с одной обоймой. Еще существовал прибор, но его я оставил, спрятав в камнях. Выйдя из магазина и оглядевшись, «шагнул» в тень.
Мне казалось, что ничего вкуснее я не ел никогда в жизни, а пиво казалось просто восхитительным. Даа, с «Балтикой» ничто не сравнится. Немного поудивлявшись, как далеко успели забраться отечественные производители, я завалился спать.
Проснулся отдохнувшим и, позавтракав остатками и умывшись, вышел в город. Первым делом в отель и переодеться. Не помешал бы горячий душ и чашка хорошего кофе. Конечно, предстоит еще вынести издевательства Инны на тему «лягушкапутешественница», но по сравнению с пережитым это такая мелочь.
Войти в гостиницу мне не дали. То есть, конечно, в вестибюль я проник, но и все.
– Что угодно господину? – Портье был сама любезность.
– Двести семнадцатый, пожалуйста. – В последние месяцы я усиленно занимался французским, «прокачивая» уроки по десятку раз и шлифуя произношение.
– Господина ждут?
Я недовольно поморщился.
Я, конечно же, не Ален Делон, но после четырех месяцев проживания вправе был рассчитывать на несколько иной прием. А потому, напустив в голос побольше холода, произнес:
– Я здесь живу, дорогой мой.
– Господин уверен, что ничего не путает? Именно двести семнадцатый? – уточнил портье, жестом подзывая когото, стоящего у меня за спиной.
Я счел, что оборачиваться ниже моего достоинства, раздраженно сказав сквозь зубы:
– Убежден, милейший. И позовите когонибудь рангом повыше.
На плечи легли чьито крепкие руки, а клерк уже потерял ко мне интерес, обращаясь к паре явно моих соотечественников.
– Что угодно господам? – спросил он порусски, но этому я удивился немного позже, занятый секьюрити.
Ребята они довольно крепкие, и, «обыкновенному», мне с ними ни за что бы ни справиться. Но в анамнезе у меня были уроки Виктора, да и коридор чегото да стоил. Спустя минуту, нокаутировав обоих, я снова обратился к портье:
– Ты, урод, я здесь живу, и номер, люкс, между прочим, у меня оплачен на полгода вперед. И если чрез минуту со мной не будет разговаривать старший менеджер, то я разозлюсь не на шутку!
В запале я прибавил еще пару непереводимых слов, составляющих сокровищницу родного языка. Однако, к моему удивлению, он всё понял и начал багроветь. Шлепнув рукой по клавише интеркома, быстро произнес:
– Вызовите городовых, у меня нештатная ситуация. – Испокон веку полицию во Франции именовали «ажанами», но в любом случае, как ни назови, мент – он и в Париже мент. А потому дожидаться я не стал и, выдав еще пару ласковых, ретировался. Раздражение требовало выхода, и я повернулся, собираясь ударить ребром ладони по сгибу локтя, изобразив международный жест. И вытаращился во все глаза. На фасаде РУССКИМИ буквами светилась вывеска: «Постдвор „Гордость нации“.
Даа, поселялисьто мы с Инной в «Националь», носивший французское название. Из двери выбегали повергнутые мною секьюрити, а вдали слышалась сирена, и я опять ушел в коридор. Водопад находился на месте, и я, присев и включив прибор, стал отматывать последний час.
Я шел по парижским улицам автоматически, а глаза, округлившись от удивления, искали и находили отличия. Вопервых, вывески. Все они выполнены на русском языке, и вспомнилось недавно виденное отражение Парижа с множеством китайцев. Существовали также некоторые архитектурные отличия, мне, неспециалисту, не особо заметные. Снова подошел к гостинице. Фасад – другого цвета, вернее, оттенка, но всё же. Опять же вывеска. Беседуя с портье, напряженно вслушивался в разговор, пока не понял, что он от начала до конца велся порусски. Удивление было так велико, что я не переиграл ни мгновенья, и охрана также повалилась на пол, а лицо портье снова налилось краской. И вот я сижу на камне возле водопада.
Вывод очевиден, и дело ясное, что дело темное. По головке гладить никто не спешил, и обживаться на новом месте не хотелось. Зато хоть язык знаю. Утешение слабое, но вызвало усмешку. Да и ответ на вопрос, куда уходят всё перепробовавшие старшие, можно сказать, получен. Воспоминание о патриархах изменило ход моих мыслей на прямо противоположный. Домой, если это в принципе осуществимо, всегда успеется. И что мне мешает задержаться здесь и проявить немного любопытства?
Сидя за угловым столиком, я потягивал вино и размышлял. Уже две недели я жил в дешевой гостинице или, как здесь говорили, «на постдворе». Конечно, некоторая специфика этого общества осложнила адаптацию, но так, ничего принципиального. Как я уже упоминал, говорили здесь в большинстве своем порусски, а происходило это потому, что находился я не во Франции, а в парижской губернии великой Российской империи. В империи так в империи, но казиното зачем запрещать? Нет чтоб подумать о несчастных и неимущих обладателях дара, так им подавай высоконравственное общество. Голодатьто я не голодал, и одеться с иголочки не проблема. Но вот наличные… Некрасиво, конечно, начинать на новом месте с грабежа, но на постой без денег не пускали. В ходу здесь, как вы понимаете, рубли, только вот были они золотыми. В прямом смысле. Настоящие золотые червонцы, свободно переходящие из рук в руки. На каждом, правда, имелся номер, как на банкноте, а при расчетах применялось чтото вроде детектора. Что там определял небольшой приборчик, я не знаю, но водился он практически у каждого. И всякая сделка сопровождалась «сканированием» кучки монет, после чего стороны, довольные друг другом, расходились. Две полных пригоршни этих самых рублей дали мне возможность оплатить комнату на месяц вперед и немного осмотреться.
В первый же день я занялся обустройством лагеря, который отнес подальше от водопада и тучи мелких брызг. Натаскав запас продуктов на черный день и обзаведясь палаткой, я решил, что на первое время хватит.
Новый мир заслуживал внимания, и я начал потихоньку вживаться, бродя по улочкам, слушая досужие разговоры на базаре и посещая пивнушки. Не покидало ощущение, будто нахожусь в Прибалтике времен коммунизма. Соседство двух культур нетнет да напоминало о себе. И, кроме имперского русского, иногда звучала французская речь. Да и, пожалуй, всё было както органичнее, что ли. По крайней мере слово «оккупант» было не в ходу. Каждый вечер покупал кипу газет, но без привязки к местности новости мало что говорили. А скорее, попросту отдыхал после пережитого шока, не решаясь начать более глубокие исследования. Решив, что уже достаточно пропитался местным колоритом, назавтра назначил посещение Большой императорской библиотеки. Врать не буду, было страшновато. Но боязнь никак не решала моих проблем, и никуда не денешься, а придется выяснять, как это у них всё вышло. И куда они подевали свободную демократическую Россию, а заодно и Советский Союз в придачу?
Как раз на этом самом месте на мой столик когото опрокинули, и началась небольшая потасовка. Что ж, неплохое завершение «хождения в народ», решил я и принялся деятельно этот самый народ пинать и обрабатывать кулаками. Без особого азарта, зато с видимым успехом. Позабавлявшись минут пятнадцать и дождавшись сирены городовых, скрылся в туалете и «перешел». С часок побродил в окрестностях водопада, то и дело пытаясь заглянуть в бездну, и вернулся в успокоившееся кафе. В последние две недели я потихоньку привыкал к реальности этого мира. И небольшая драчка потребовалась, чтобы увериться окончательно.
Возле выхода меня ждали. Женщина лет тридцати с высокой грудью и осиной талией.
– Меня зовут Анна, и я уже закончила.
– И что же ты закончила? – В том, что мы не знакомы, я был уверен на сто процентов.
– Вот все вы так! – капризно заявила она, надув губки. – Когда работаешь – за ноги хватаете, а стоит подойти, так сразу нос задирать.
– Я чтото плохо стал соображать в последнее время, ты уж напомни, а?
– Я официантка, и вы за меня заступились.
Никаких официанток я знать не знал и уж подавно не думал ни за кого заступаться, но, видимо, она приняла мое желание размяться на свой счет.
– И что мне с тобой делать, Анна? – Вопрос, разумеется, чисто риторический…
18
Я захлопнул том Всеобщей имперской энциклопедии и решил выйти перекусить. Уже целую неделю ходил сюда, как на работу. И читал, читал. Сказать, что этот мир был странным, значит не сказать ничего. Ну хотя бы то, что Страны Советов здесь никогда не существовало. Но по сравнению с остальным это так, семечки. Просторы России раскинулись от Уральских гор до Бреста, того, что на берегу Атлантического океана. Который именовался не Атлантическим, а объеденный с Тихим, носил название Великого. Объединили же его с Тихим по причине отсутствия обоих Америк. То есть какаято суша в виде цепочки островов наличествовала, но и всё. По причине же отсутствия Нового Света англичане колонизовали… Сибирь. И от Камчатки до Урала располагались Сибирские Штаты, довольно развитое государство, как и у нас, являющиеся постоянным оппонентом русских. Было чему удивляться, а вчера, увидев выступление по телевизору огромного негра, оказавшегося губернатором одного из штатов, у нас носившего названия Алтайского края, я долго не мог вымолвить ни слова.
И вот я роюсь в учебниках истории, пытаясь провести аналогии и сравнить несравнимое. В своих нынешних границах Россия утвердилась лет триста назад и с тех пор никаких крупных войн не вела. Произошла пара инцидентов с Великими Штатами, но зоной боевых действий оказывались Уральские горы, и всё както само собой затихало. Земли же по обе стороны хребта хватало и тем и другим. Я заулыбался, представив разговор здешнего начальника охранки с нашим диссидентом: «Будешь копать под царябатюшку – в Штаты сошлю! »
Но Штаты были далеко, моя золото и поставляя всему миру пушнину, а Европа благоденствовала под сенью двуглавого орла. Не знаю, как там при ихней демократии, а у граждан Империи свобод столько, что мне, воспитанному совковым режимом, и не снилось. Да и материальный достаток «простонародья» далеко обгонял уровень так называемого среднего класса, в моей России уж больно сильно задирающего нос.
Свободно можно купить оружие, но практически не распространены наркотики. Наверное, сказалось отсутствие «сухого закона»», позволившего в свое время подняться мафии. И после отмены оного не пожелавшей самораспускаться, засыпав мой мир тоннами героина. И почемуто не в почете оказался игорный бизнес, что меня очень опечалило. Да, новая «патрия» вызывала удивление и озадачивала вопросом: а будет ли мне здесь «бене»?
Я крутил золотой кругляш в руках, разглядывая выбитый на ребре номер, а в моей голове зудел давно не интересовавший меня вопрос. А именно: где взять денег? Вообщето есть шанс опять грабануть когонибудь, но это не решало проблемы «в принципе». Дома всё образовалось както помимо моей воли, и я лишь пожинал плоды самообороны. Неплохие, надо сказать. Здесь же, на новом месте, не хотелось заниматься откровенным криминалом, и я ломал голову. «Твое чистоплюйство тебя когданибудь погубит», – твердил я себе, а в мозгу вырисовывались картины ограблений одна фантастичнее другой.
Конечно, можно начать играть по имеющимся, я в этом уверен, подпольным местам. Но ни одного из этих мест я не знал, и знакомых соответствующих у меня не водилось. Собственно, кроме Анны, знакомых не имелось вообще. Но наши с ней совместные интересы дальше постели не шли, и это устраивало обоих. Да и, если честно, мне претила атмосфера подобных мест, прививая стойкое отвращение к карьере карточного шулера. Приходила на ум идея возродить «Бюро находок», но энтузиазма не вызвала. Я валялся на кровати в номере, листая рекламный выпуск «Негоцианта», в надежде обрести хоть какуюто идею. В последнее время у меня развилось стойкое отвращение к любой работе, а потому в раздел «Наем» я даже не заглядывал. Но чего не сделаешь от скуки, и вот оно, объявление. «Боярскому роду Земцовых требуется сопроводитель груза. Крепкий мужчина, в связях порочащих его, не замеченный. Жалованье 3000 рублей». На неполных двадцать золотых я прожил целый месяц и практически ни в чем себе, любимому, не отказывал. А тут целых три тысячи, то есть триста червонцев! Одноразовая работа даст возможность целый год предаваться лени и изображать из себя исследователя. Я потянулся к телефону. Немного приукрасив, малость умолчав, я таки добился того, что мне назначили «собеседование». Итак, завтра. А сегодня я решил обновить гардероб, нисколько не смущаясь тем, что заплатить мне нечем.
– Юрий Иванович, к главе рода Земцовых на собеседование!
Ворота загородного особняка открылись, и я вошел. Поместье было огромным, и закрадывалась мысль о том, что при таких деньгах найти верных людей не должно составлять проблемы.
Но тут мы прибыли, и я предстал перед лицом человека лет пятидесяти, с породистой сединой и густым баритоном.
– Итак, вы предлагаете свою кандидатуру, Юрий Иванович?
– Именно за тем я здесь.
– Сколь часто приходилось вам выполнять подобную работу и есть ли у вас отзывы?
Сопровождать мне приходилось только Инну, а представив, что она могла сказать «по поводу», я с трудом сдержал улыбку. Но нагло врать ни в коем случае не рекомендуется, и я ответил почти правду:
– Всего лишь один раз, и клиентка осталась довольна.
– Могу я узнать имя госпожи?
Это уже слишком, и я резко ответил:
– Нет, ни в коем случае!
Он благосклонно кивнул и представился:
– Меня зовут Павел Модестович, и, вероятно, мы поладим.
Откудато сбоку послышался вздох. но лицо собеседника оставалось непроницаемым.
– О чем конкретно идет речь? – Но он лишь покачал головой:
– Не сегодня, а пока возьмите, за потраченное время. – В прозрачном мешочке лежало десять червонцев. – Я думаю, мы еще увидимся.
Кивнув на прощание, он вышел.
Меня проводила к выходу девушка лет двадцати восьми. Наверное, секретарь, подумал я, не переставая удивляться странной аудиенции. Но сто рублей внушали чувство оптимизма, и я постарался отбросить сомнения. Спутница внимательно разглядывала меня, как будто пытаясь увидеть чтото, ведомое лишь ей одной. Но на женщин я всегда обращал мало внимания, а потому, лишь сухо кивнув на прощание, вышел.
Наутро мне позвонили и, осведомившись о состоянии духа, попросили прийти снова. Не вдаваясь особо в подробности, нас с секретаршей представили друг другу, после чего мне сообщили, что я должен ее сопровождать из пункта А в пункт Б. Я заполнил стандартное соглашение, обязуясь защищать «собственность дома Земцовых», не щадя живота своего. Если только девушка была собственностью. После чего получил тысячу рублей аванса и был отпущен до завтра.
Не представилось случая ознакомиться с банковской системой Империи, а потому капиталы я припрятал возле водопада. Немного посомневался и увеличил свой арсенал на один револьвер с двумя коробками патронов. Хотя, судя по новостям, на российских просторах царило благодушное спокойствие и в индейцев поиграть вряд ли удастся.
Всё происходило както буднично. Мы сели в поезд и приехали в Марсель. Попутчица моя в руках держала небольшой саквояж. К груди, впрочем, не прижимая и беспокойства особого не выказывая. В месте назначения остановились на постоялом дворе и, переночевав, наутро отправились в загородный особняк, чемто похожий на парижский. Спутница прошла кудато вовнутрь, а меня попросили подождать в холле, любезно предложив перекусить и выпить чаю. Спустя часа два девушка вернулась и, кивком пригласив за собой, проследовала к выходу. Напряженнонастороженное выражение на ее лице сменилось облегчением, и я расслабился, решив, что миссия выполнена.
Они появились в поезде. Вошли в наше купе, наглые и уверенные в себе преторианцы. Никогда и ни в чем не знающие отказа и практически не встречающие сопротивления. Экспресс несся со скоростью сто верст в час, а потому игры с коридором отменялись. Хотя нет, в режиме возврата я действовать мог. Девушка побледнела и судорожно сжала в кулаке кулон, висящий на цепочке. На губах старшего заиграла глумливая улыбка.
– На полном ходу не спрыгнешь, а соскочишь – так не вернешься.
Убежатьто можно в любую минуту, но вот «выйти» назад в купе поезда, который давно ушел, было проблематично. И падать на рельсы с огромной скоростью не хотелось. Интересно, смогу ли я взять ее с собой в прошлое? С Инной такие штучки удавались, но не очень.
Улыбка сошла с его лица, и уже официальным голосом он продолжил:
– Именем Его Императорского Величества, Государя Всея Руси и губерний Павла Четвертого вы, боярыня Земцова, обвиняетесь в измене государевой и схоронении осколка камня Божьего, собственностью короны российской являющегося. Властью, данной мне Государем, повелеваю сдать оный немедля, уповая на милость Божию и Дома Царского.
Виновница «измены государевой» молчала, упрямо стиснув губы, и указывала мне глазами на стопкран. Между мной и ним было около полутора метров и два здоровенных преторианца. Старший чтото понял и дал команду своим псам. Те бросились на девушку, а я прыгнул на них, не строяникаких планов и полностью доверившись рефлексам. Они были очень сильны, но я не ставил своей целью ни победить их, ни закрыть от них мою спутницу. И потому до стопкрана добрался.
– Мужика держите, – заорал старшой, но поздно. «Да уж, не отмотаете», – злорадно подумал я. Моя же подзащитная схватила меня за руку и, сжав в другой кусок хрусталя, висевший у нее на шее «перешла».
19
«Мы никогда не ходим друг к другу в гости», – вспомнились слова аббата. Что ж, не ходите – и ни ходите себе.
Что это за место, я понял сразу. Такое же небо, без солнца, но более голубое. Вместо реки имелось озеро, с растущими на берегу плакучими ивами. Сочная трава и следы лагеря. Я осматривался, крутя головой, а девушка удивленно уставилась на меня:
– Как вы себя чувствуете?
– Превосходно, и голова не кружится.
– И… что вы видите? – взволнованно спросила она.
– Надеюсь, то же, что и вы. Прекрасное озеро, чудесный луг и стоянку первобытного человека.
– Не может быть! Или же это знак свыше.
Я немного погордился, так как быть знамением было приятно. Но Елена не разделяла моих чувств и горько разрыдалась. Я обнял ее и гладил по голове, пытаясь найти слова утешения. Хотя какое тут утешение. Государственная измена дело не шуточное. И уже не суть важно, прав ты или виноват, всё равно замаран. Как в той байке: «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, была там какаято неприятная история».
– Ах, если б я знала. – Она хлюпала носом, храбро пытаясь улыбнуться. Что ж, не она первая, не она последняя.
– И что бы было?
– Я бы спрятала камень, а нет улик – нет и измены.
– Возможно, – осторожно начал я, – я смогу вам помочь, но в ответ хочу коечто узнать об этом камне.
– Да я и сама ничего не знаю, так, бабушкины сказки. – Это мы слышали.
– Но всё же, – не сдавался я.
– Ну… это привилегия царствующего дома. Говорят, раньше каждый дом имел несколько камней, но теперь их почти не осталось.
– И для чего они нужны?
В ответ она лишь повела глазами вокруг. Я тоже огляделся и изобразил недоумение.
– С его помощью получается уйти сюда. Можно спрятать фамильные сокровища. Скажем, уезжая из Парижа, я беру сюда сундук, а приехав в Лондон – забираю.
– И больше ничего? – Меня интересовала возможность «возврата».
– Нет, но разве этого мало? – Было немало, и я согласно кивнул.
Поразительно, как самые либеральные правительства, по триста лет держащие бразды правления, относятся к пусть даже гипотетической угрозе своей власти. Что же это за штука такая, ради сохранения которой ни в чем не повинные в общемто люди объявляются «врагами народа». И неужто так страшно ее потерять? На ум пришла читанная когдато история, про одного африканского царька, который стал вождем, или как он там у них называется, убив собственного отца. И приказавший убивать всех своих многочисленных отпрысков, угрозу этой самой власти представляющих. Опятьтаки неосязаемую. К счастью, я этого никогда не узнаю.
* * *
– Скажите, Елена, как скоро всё уляжется? – Хотя ответ был очевиден.
– Что вы, Юрий, за измену государю нет срока давности. – Губы ее дрожали.
– Ваш отец, он тоже пострадает?
– Это мой дворецкий. А слуги не несут ответа за деяния господ. Я потому и искала человека со стороны, что надеялась сохранить всё в тайне.
Тоже мне, конспираторы. Раз здесь существует коридор, да еще в разных ипостасях, то есть и такие, как я. Выходит, я тоже живое воплощение «измены». С каждой минутой местность казалась всё более уютной, и «выходить» не хотелось. Должно быть, власть здесь принадлежит обладателям «дара». И причем давно. И жестоко преследуются конкуренты, чего удалось избежать моему миру. Если даже безобидные женщины подвергаются гонениям на государственном уровне, то таких, как я, вероятно, уничтожают на месте. Контролироватьто при желании нас можно, но для этого нужен огромный аппарат, состоящий целиком из «старших». А кто же будет сторожить сторожей?
– Скажите, Елена, что могло бы служить для вас паролем? – Она смотрела недоуменно. – Ну, какоенибудь воспоминание детства, настолько интимное, что об этом знаете только вы?
Попрежнему не понимая, она хлопала глазами.
– Допустим, если бы часа три назад к вам подошел некто, желающий предупредить об опасности, каким бы словам вы поверили?
– Пожалуй, что никаким. – Я понимающе хмыкнул:
– А если бы посланец знал все подробности, связанные с камнем, и, скажем, передал привет от когото, кому вы доверяете. Вы бы вняли предостережению?
– Ну… возможно. – Но уверенности в ее голосе не было.
– Тогда расскажите мне. Я не враг вам, поверьте!
Часа два мы беседовали, ее недоверие постепенно таяло, а повествование обрастало всё новыми подробностями. Всё же тяжело быть ведьмой, особенно во время сезона охоты, длящегося триста лет.
«Колдуньями» не становились, ими рождались, но девочка ничем особым не выделялась из множества своих сверстниц. Отличия начинались под воздействием камня. С виду вполне обыкновенного, похожего на кусок стекла. Камни могли быть «холодными», и тогда это были бесполезные осколки. Но и эти никчемные стекляшки надлежало сдать имперскому чиновнику. И «теплыми», дававшими владелицам необычные свойства. Ее камень был «холодным», вернее, остыл лет десять назад. Она как раз вступила в пору юности, и это показалось совершенно неважным. Он, почти забытый, лежал на дне шкатулки с драгоценностями. Но около месяца назад на имя «боярыни Земцовой» пришло послание, в котором предлагалось «зарядить» талисман, вернув ему былую теплоту. Не бесплатно, ибо за операцию потребовали почти килограмм фамильных бриллиантов. Решив не обращать на письмо внимание, Елена через неделю засомневалась, потом перечитала послание еще раз. Потом стала подсчитывать драгоценности…
Мне, знающему все свойства «места», дающего ощущение полной свободы и долголетие в придачу, было понятно состояние девушки. Я бы тоже не устоял, а скорее со всех ног бросился бы совершать противоправные действия.
– Так вы говорите, нет улик – нет и обвинения?
– Да, это так.
– Придется вам мне поверить на слово.
Я задумал «вернуться». И уговорить ее отдать мне камень, спрятав его возле водопада. А по приезде в поместье возвратить владелице.
Меня иногда занимал вопрос, а что происходит с «нереализованными» реальностями. Вот я уйду, а Елена останется. Предупредив ее, я помогу избежать обвинения, и сюда мы не вернемся. Всё происшедшее останется только в моей памяти. Но куда же денется девушка? А может, ничего на самом деле не происходит и это мой мозг какимто неведомым способом «моделирует» ситуации и выбирает оптимальный вариант? И «коридор» всего лишь защитный механизм, существующий лишь в воображении? Но если это и бред, то, надо сказать, вполне последовательный и осязаемый. И избавиться от него невозможно. Правда, я и не пытался.
Мы «вышли» на рельсы, моя нанимательница не успела ничего сообразить, а я уже схватил ее в охапку и «перетащил» к водопаду. Причиной столь поспешных действий стало оцепление, отрезавшее все пути. Причем, как я понял, ловить нас никто не собирался и выстрелы были на поражение.
Теперь настала ее очередь удивляться. Но, надо сказать, адаптировалась девушка довольно быстро. Помня, какие ощущения испытывала Инна в коридоре, стоило мне выключить прибор, я приступил к эксперименту с опаской. Но нет, Елена чувствовала себя как обычно, и я принял это за действие камня. Нужно было срочно «возвращаться» и переигрывать. Я не собирался стрелять, но всё произошло инстинктивно. Не знаю, можно ли было избежать подобной развязки, и не собираюсь выяснять. Осталось выбрать точку выхода. Я счел наилучшим моментом время ожидания в вестибюле поместья. Вряд ли имело смысл возвращаться раньше, так как по виду девушки было ясно, что от камня отказываться она не собирается.
У меня имелись большие подозрения насчет этого таинственного особняка. Уж больно быстро нас вычислили. И очень вовремя. Как раз тогда, когда цена уплачена и улики налицо. А если учесть, что имущество «государева изменника» отходило в казну…
Сидят себе людишки в тайной канцелярии, рассылают письма всем подозрительным. Даже ежели и один из десяти откликнется – уже людишки хлеб свой не зря едят, принося казне пользу огромную и укреплению власти способствуя. А «зарядки», повидимому, никакой и не было. И взамен давался «рабочий» камень. Ненадолго. На время. Так что я, выходит, спутал коекому планы. И могу смело ожидать наказания. Подошло время перехода, и я, взяв Елену за руку, «вышел». Да, вот мы подходим к дому. Девушка покачнулась, опершись о мою руку.
– Как вы, Елена, вам плохо?
– Нет, спасибо, уже всё прошло.
– И… что вы помните?
Как и Инна, Елена воспринимала лишь одно течение времени. Нормальное. При «возвращении» переход вызывал лишь легкое головокружение, и ничего более. И я принялся ждать. Как и в прошлый раз, она появилась через два часа, и мы направились на вокзал. До отхода поезда оставалось минут сорок, и я, усадив ее на скамейку в привокзальном сквере, осторожно начал:
– Одна ваша знакомая, в случае, если я замечу опасность, просила передать…
– Но у меня нет здесь знакомых! – вскинулась она. – Ну ладно, говорите.
– Это насчет только что завершенной вами сделки.
– Со сделкой всё в порядке, и я лично проверила подлинность товара.
– В качестве и я уже смог убедиться, – она подозрительно уставилась на меня, – но вот доверяете ли вы продавцам?
– Ну, не знаю… люди с виду солидные, да и какой им смысл меня обманывать? И как? Ведь то, зачем я приехала, уже у меня.
– Боюсь вас огорчить, но это провокация, и в поезде нас попытаются арестовать.
Верить она не хотела ни в какую.
– Да это вы провокатор, и я не знаю, откуда вы взялись на мою голову!
– Это вы меня наняли. Смею надеяться, об этомто вы помните?
Тут я решил, что пришло время осчастливить Елену некоторыми подробностями ее девичьей жизни. Однако результат был прямо противоположный ожидаемому. И она, попытавшись ударить меня ногой, стала убегать.
20
Дальше я действовал по наитию, так как все хитроумные планы рушились прямо на глазах. Догнав ее и схватив за плечи, я «перешел», включив прибор «вперед». Всётаки коридор – странное место. Только что она видела во мне лишь врага – и вот уже всё вспомнила.
– Да, теперь я вижу, что вы были правы. Извините меня. – Я великодушно кивнул:
– Чего уж там. И надо решать, что будем делать.
– Спрячем камешек здесь, а сами поедем домой. Оно, это место, действует так же, как и мое?
Я утвердительно кивнул и отвернулся, давая ей возможность устроить тайник. До отправления почти не оставалось времени, и мы «вышли». Елена, конечно же, всё забыла, но «пропажу» пока не обнаружила. А потом в купе вошли преторианцы. Она снова побледнела, а старший немного поглумился. Но, проведя досмотр, нас были вынуждены с извинениями отпустить. До Парижа мы добрались без приключений, и я проводил ее до имения.
– Я вам очень благодарна, Юрий.
Я только что отдал ей злополучный кусок стекла, предпочтя не вдаваться в подробности.
– Пустяки, для этого ведь вы меня и нанимали.
Это было воспринято как намек, и, покраснев, Елена велела принести деньги. Всё было сказано, расчет произведен, и я поспешил откланяться.
Утром, спустившись в холл, я обнаружил послание: «Юрий Иванович, не сочтите за труд посетить скромную обитель в СенДени. Заранее благодарю за Ваше согласие». Письмо было без подписи, но упоминание СенДени живо напомнило таинственного знакомого отца Алексия. Конечно, я имел право отказаться, но любопытство брало верх. Я теперь разбогател, относительно, конечно, и мог позволить себе заказать костюм у хорошего портного. Но времени не было, и пришлось идти в том, что есть.
Аббатство построено в том же готическом стиле, что и в «моем» Париже. Подойдя к двери кабинета, я постучал. Дверь бесшумно распахнулась, пропуская вовнутрь. Он сидел за столом, почти не изменившийся с нашей последней встречи. С той же белозубой улыбкой радушно протянул обе руки:
– Очень рад, что вы нашли время, Юрий!
– Пустяки, знаете, шел мимо…
– И каковы впечатления? – На лице была искренняя заинтересованность.
– Весьма и весьма… но чем вам насолила Америка?
Он оценил шутку по достоинству, а отсмеявшись, хлопнул меня по плечу:
– Сбылась мечта Никиты Сергеевича, а уж об исламистах я вообще не говорю.
Но мне было не до международной политики, а о делах насущных заговаривать я считал ниже своего достоинства. Сам позвал – пусть сам и начинает. Мой насупленный вид сказал ему о многом, вызвав новую бурю смеха.
– Сколько вам лет? – внезапно спросил я. – На самом деле?
Победа опять осталась за ним.
– Право, затрудняюсь ответить. – Он стал серьезнее, но ненамного.
– Как это вы не знаете сколько вам лет?
– Ну… в этом континууме я немного старше, чем там.
– А что это за фашиствующие молодчики? – В моем голосе зазвучали обвинительные нотки.
– Полноте, мой друг! Мы ведь подвид паразитов. И я преклоняюсь, перед Царствующим Домом, проявляющим столь умеренные аппетиты. Надеюсь, вы оценили здешний уровень жизни?
Крыть было нечем, и я промолчал.
– Выходит, я вне закона?
Он кивнул, и на этот раз лицо его было серьезно. Я стал прощаться и, протянув руку, спросил:
– Так куда же уходят «старшие»?
– Ищите и обрящете, – непонятно ответил он, и я откланялся.
Определенно, я становлюсь популярен.
– Записка для господина Юрия! – крикнул портье, едва я вошел. Это снова была Елена. «Умоляю, приходите срочно. В одиннадцать вечера в корчме у Морозова».
Я пожал плечами. В одиннадцать так в одиннадцать.
– Она молодая? – Анна надеялась провести вечер вместе и теперь дулась.
– Клиентки не бывают молодыми и старыми. У них вообще нет возраста. – Я протянул ей три червонца. – Постараюсь побыстрей, а ты жди меня, где обычно.
Вечера мы любили проводить в небольшом кабачке, в двух кварталах от моего отеля. Не очень дорогой и совсем не престижный, он притягивал какимто неуловимым шармом. Там всё было сделано довольно просто и не то чтобы «под старину». Всё действительно было очень старым. Лет семьдесят, не меньше. Каждый раз, усаживаясь за столик, я представлял тех людей, что бывали здесь в прошедшие времена. О чем говорили, думали, на что надеялись? «Медвежий угол» – так называлось это уютное место – никогда не знал лучших времен, он таким и был задуман. Со дня основания и до сего момента публика не менялась, в социальном плане. А нравы… о, нравы здесь были проще некуда. Красивую женщину встречали одобрительными возгласами, и это давало возможность почесать кулаки. Что пару раз приходилось делать и мне. Анна была на седьмом небе от счастья, а завсегдатаи с тех пор стали считать за своего, уважительно здороваясь при встрече. В общем, райское место, мечта поэта. И посещение этой Валгаллы приходилось откладывать, сменив на деловую встречу. Ейбогу, если бы Елена не была одной из нас, я пренебрег бы ее просьбой.
Таксист подвез меня ко входу. У двери стоял швейцар. Видимо, готовое платье не было повседневной одеждой завсегдатаев, потому что он неодобрительно крякнул, окинув меня взглядом. Но одет я был не в рванину, был чисто выбрит и совсем не пьян, и двери передо мной распахнулись. Это заведение было классом повыше. Мужчины в смокингах, казалось, своим видом олицетворяли успешность. Женщины в вечерних платьях, обвешанные бриллиантами, смотрели сквозь меня, вызывая чувство неловкости. Я уж не говорю о раздражении. Явно не моя среда обитания, и чувствовал я себя здесь лишним. Да и в любой другой день недели добровольно сюда я бы не пошел. Ко мне приблизился метрдотель:
– Чем могу?.. Господин желает столик?
Столик я не желал и не стал делать из этого тайну. А хотел я Елену Земцову, которой, окинув взглядом зал, чтото не находил. Но мэтр разрешил мои затруднения, проводив в отдельный кабинет.
Поздоровавшись и подав руку для поцелуя, она произнесла:
– Я взяла на себя смелость сделать заказ. Конечно, я не знаю ваших вкусов, но надеюсь на снисхождение.
Дело было серьезное, иначе с чего бы это она стала меня так обхаживать. К сожалению или к счастью, я не гурман и не смог оценить по достоинству всё это великолепие. Но сервировано было красиво, и в животе заурчало.
Смущало только обилие столовых приборов, и подмывало спросить: «А что, мы еще когото ждем?» Вы только подумайте, одних вилок имелось в наличии штук пять! Но кабинет был отдельным, и краснеть перед благородной публикой моей потенциальной работодательнице не придется. А что касается моих манер – я же к ней не свататься пришел. Она была аристократкой, и не в первом поколении, а потому сразу нашла верный тон. То есть не стала строить из себя невесть что, сказав:
– Никогда не могла выучить, какая железка для чего предназначена, – что еще более укрепило меня в подозрениях. Ох, неспроста это, и для чегото я ей крепко нужен.
Ужин, как вы понимаете, прошел в непринужденной и дружественной обстановке. А как еще он мог пройти? Чай, не «Медвежий угол», и хватать пониже спины мою спутницу никто не собирался. Когда подали кофе, мы начали осторожно переходить к делам.
– Я собираюсь отправиться в путешествие. – Она неторопливо смаковала напиток и внимательно смотрела на меня.
– Флаг в ру… – начал было я и поперхнулся, вспомнив, с кем говорю и чтото смутное, про приличия, – очень интересно, и чем могу помочь?
Должно быть, она была домашней девочкой или совсем не знакома с фольклором, что, по моему мнению, одно и то же. Во всяком случае, начало фразы пропустила мимо ушей. На роль просветителя я вряд ли годился, и мы продолжили.
– Обстоятельства вынуждают меня совершить поездку в Москву.
Я предполагал, что это за обстоятельства и в какую сторону они изменились. Кивнув в ответ, вопросительно посмотрел на нее.
– Я хотела спросить, не согласитесь ли вы сопровождать меня, на тех же условиях? – Она старалась не выдавать волнения, но все равно было заметно.
– Двухдневная поездка в Марсель – это одно, а путешествие в Москву… – Продолжить мне не дали.
– Займет всего четыре дня. В оба конца.
В определенных ею сроках я очень сомневался, но аргументов против не находилось. Да и еще три тысячи были не лишними. Не сумев сдержать вздоха, я кивнул.
– Билеты на дирижабль заказаны на послезавтра. Дорожные расходы я беру на себя, и вот, возьмите, – она протянула мне кошелек, – здесь две тысячи.
Я поразился ее самоуверенности в отношении моего согласия, но тут же себя одернул. Не достигни мы договоренности – наверняка нашелся бы спутник. Чай, не в лесу живет.
Что ж, послезавтра. И я помчался к Анне. Наверняка уже бесится, а к моему приходу начнет перед кемнибудь крутить хвостом, пытаясь заставить ревновать.
21
В условленное время я стоял перед воротами загородного особняка, имея при себе только револьвер с пригоршней патронов. В пределах Империи никаких ограничений в передвижении не существовало, и о паспорте я не беспокоился. Я вообще ни о чем не беспокоился, если начистоту, свято исповедуя принцип: «Пусть лошадь думает – у нее голова больше». Да и перехитрить судьбу, заранее строя планы, еще ни кому не удавалось. Интересно, кто у них сформулировал знаменитое «делай, что должен, – случится, чему суждено»? Должно быть, из дома наблюдали и, приняв мой малахольный вид за колебания, поспешили навстречу.
– Вас чтото смущает? – Девушка смотрела в упор.
– Извините, задумался, и доброе утро. – Я тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.
– Здравствуйте.
– Экипаж еще не готов, и мы можем выпить чаю. – Она повернулась, приглашая за собой.
Мы вошли в дом, и Елена напрямую спросила:
– Я могу рассчитывать на ваше полное содействие?
– Разумеется, располагайте мной и моими скромными талантами.
Безо всякого стеснения блузка была расстегнута и кулон снят.
– А… скажите, я могу пройти «туда» вместе с вами?
– Да сколько угодно.
Это не беспечность. И «войти» и «выйти» можно, лишь взяв меня за руку и при наличии моей доброй воли. А кому попало я руки не подаю.
Мы «перешли» к водопаду, и Елена снова восхищенно засмотрелось на это чудо природы. Прибор работал в «нормальном» режиме, оптимальном для «приема гостей» и не приводящем к амнезии.
– Какого вы рода? – Девушка смотрела на меня, выискивая чтото, ведомое ей одной.
– Интеллигент в первом поколении. – Объяснять чтолибо показалось утомительным, а врать не хотелось.
– Но вы наверняка не простолюдин! – Сказано несколько категорично, и я рассмеялся.
Ну как объяснить этому дитяти, что включает в себя емкое слово «инженер», ставшее в моей стране уже нарицательным.
– Ну, если вам зазорно ехать с холопом, могу и остаться.
– Холоп не может обладать «убежищем», да еще таким! Лишь людям благородной крови доступны места, подобные этому!
Ну вот, началось. Еще давайте приплетем сюда бога Ра и внебрачных отпрысков царя Гороха. Но мое столь наплевательское отношение к своей родословной не укладывалось в ее головке.
– Я вам доверилась и вправе знать, в чьих руках моя честь. – И почему это стольким людям так важен мой социальный статус? Жил себе жил, по мере сил никого не трогал, и вот на тебе. Но дурочку искренне жаль, и потому я примирительно начал:
– Ну, я бы предпочел оставаться инкогнито… – Глаза ее засияли.
– Так я права?
Я с тоской вспомнил Инну. При всей стервозности она, оказывается, обладала массой достоинств. Вот уж действительно, что имеем – не храним.
Но благородный я или подлец, каких свет не видывал, а никого другого на примете у нее не имелось. А потому стекляшка была спрятана, и мы, взявшись за руки, «вышли». А если для успокоения души ей нужен весь этот бред – да сколько угодно.
Читал в газетах о стратосферных дирижаблях, но в глаза ни разу не видел. Впечатление, надо сказать, было непередаваемым. Это нечто огромное, сравнимое разве что с кораблями пришельцев в «Дне независимости». Не будучи специалистом, не могу привести никаких технических характеристик. Знаю только, что он практически «непотопляем». А за сто пятьдесят лет воздухоплавания не случилось ни одной катастрофы. То есть аварии, конечно, имели место, но люди не гибли пачками, а поезд считался более опасным средством передвижения.
Салон первого класса выполнен в виде круглой гостиной, в которую выходили двери кают. Вращаться в обществе не тянуло, а потому я проспал все двенадцать часов путешествия. Все перелеты происходили по ночам. И таким образом, к утру мы оказались в Москве.
Этот город не был похож или не похож на «мою» Москву, деловитосуетливую, вечно кудато спешащую и состоящую из людей, боящихся опоздать. Существовало в ней какоето неторопливое величие, и если Париж архитектурно близок к своему «прототипу», то здесь сходство ограничивалось Кремлем. Отсутствовали многоэтажные коробки жилых кварталов, населенных «лимитой». Да, собственно говоря, «лимиты» как класса не существовало. В большинстве своем россияне проживали свою жизнь там, где хотели, а что может быть приятней родных мест? Имелся деловой центр, подобный Манхэттену, но в основном город состоял из особняков и поместий, перемежаемых огромными парками, больше похожими на партизанские леса. Само собой, размерами, а не запущенностью. Да, ктото крепко приложил руку к истории этого мира, и мне стало немножко завидно. Вот живут себе люди, и никаких вам «измов». И ничего, както обходятся.
* * *
Из Елены ничего нельзя было вытянуть, но, судя по всему, она ехала в столицу Империи «искать правды», надеясь на заступничество какогото дальнего родственника, «имеющего вес». Я же, как верный бодигард, вынужден находиться при ней неотлучно. Признаться же в дремучести и заявить о желании посмотреть город показалось неловким.
Мы поднялись на сто двадцатый этаж небоскреба, и, взглянув в окно, я ахнул. Поместья, парки и дороги расположены не абы как, складываясь в огромного двуглавого орла.
– Первый раз в Метрополии? – Говоривший, старичок лет восьмидесяти, внимательно смотрел на меня.
– Дда, – ответил я, потрясенный панорамой.
– А сами откуда будете? Если не секрет, конечно?
– Да какой уж там секрет, из Парижа.
– Что ж, приятных впечатлений. – И он, поклонившись, удалился.
По всей видимости, аудиенция не увенчалась успехом. Елена появилась бледная, нервно кусая губы и комкая платок. В немом вопросе я распахнул глаза, а она разрыдалась.
Не знаю, возможно, в ее глазах наш социальный статус уравнялся, а может, просто потребовалось выговориться, но я удостоился чести стать наперсником и уже минут сорок выслушивал историю ее несчастий.
В права наследования Елена вступила семь лет назад, после смерти матери. Поместье к тому времени стало убыточным, а небольшая фабрика, производящая шерстяные ткани, еле позволяла сводить концы с концами. Нет, она не была нищей и жила довольно хорошо даже по здешним меркам. Но никаких накоплений сделать не получалось. Излишки съедал налог на наследство. Сам по себе огромный, и, потребуй государство выплатить его сполна, имение ушло бы с молотка. Но подать выплачивалась в рассрочку на двадцать пять лет, род не приходил в упадок, и все оставались довольны. А с шибко умных требовали всё и сразу. И вот теперь я вытирал ей сопли и чтото мычал в утешение. И ведь даже, захоти я помочь и вернись назад, к моменту отправки письменного согласия «зарядить» камень, – не поверит ведь. А в том, что причиной всех бед стали именно последние события, я не сомневался.
Какая уж тут экскурсия по Москве. Взяв обратные билеты, я затащил ее в какойто парк и «перешел» к водопаду.
– А если отдать им эту стекляшку? – Но ответ я знал и не удивился.
– Будет еще хуже: хранение и использование. Поражение в правах до третьего колена. – От такой перспективы она снова разрыдалась.
Я обнял ее и гладил по голове, как ребенка. Но что можно было сказать в утешение? Бессилие – неприятное чувство, но поделать с этим я ничего не мог.
– Да полно вам, Лена. – Я впервые позволил себе фамильярность, но она не отреагировала. – В мире есть много удивительных мест. И возможно, довольно скоро потеря поместья покажется вам чемто не таким уж и важным.
Грешен, я сравнивал ее ситуацию со своей, но оставить гдето полмиллиона, доставшиеся, как ни крути, на халяву, и потерять родовое гнездо – это две большие разницы.
Мы сели на дирижабль, и она заперлась в своей каюте. На коврике, как верный пес, я оставаться не стал и тоже завалился спать.
Должно быть, ведомство, столь благосклонно обратившее свое внимание на одинокую девушку, имело все свойства жерновов. И действовало хоть и медленно, но столь же неотвратимо. Наверное, у них есть учебник «Как производить арест лиц, во всех отношениях неблагонадежных». Хотя, надо сказать, принцип «куда он денется с подводной лодки» себя оправдывал. В большинстве случаев. Ибо моя скромная персона коечего да стоила.
Услышав Ленины вопли, я вломился в каюту буквально по трупам. Она сидела на кровати полуголая, и в глазах у нее плескалось затравленное выражение. Один попытался схватиться за оружие, но тут же свалился со сломанной рукой. Ничего особо ценного, во всяком случае, сравнимого с нашими жизнями, здесь не имелось, и мы «перешли».
Коридор встретил шумом водопада и каскадом брызг. Лену била мелкая дрожь, да и мне, если честно, было не по себе.
– Что же теперь будет, Юрий? – Она смотрела на меня с надеждой.
– Мы живы, а это главное. И надеюсь, чтонибудь придумаем.
Старый испытанный способ с «возвращением» мог оттянуть неизбежное, но не решал проблемы в принципе. И боюсь, в любом случае барышню ничего хорошего не ждало. Конечно, мы представляли далеко не прогрессивную часть человечества, и реальная польза от нас с ней, ну, от менято уж точно, равнялась нулю, но всё же…
Временной промежуток, позволяющий чтолибо предпринять, составлял чтото около восьми часов. Начиная с окончания аудиенции и до посадки на дирижабль. Но что нам это давало? Как я уже говорил, практически ничего, так, возможность еще малость потрепыхаться. Я открыл банки с консервами и пивом, предложив подкрепиться. Лениво жуя, так же меланхолично ворочал в голове навязчивую идею. Подняться вверх по реке. Неизвестно, конечно, «выпустит» ли нас двухчасовая зона, но попытаться стоило. Насколько я понимал, пройдя «границу», существовал шанс попасть в немножко отличный мир. По крайней мере в «безлюдном» Париже, со стадами оленей, нас уж точно не обвинят в подрыве государственных устоев. Девушка, будучи «посвященной», должна легко совершить переход, пройдя пресловутые два часа. По крайней мере с моей помощью.
22
Взяв заснувшую Лену на руки, я, обуреваемый невеселыми мыслями, «вышел» в момент нашего с ней сидения в парке. С собой я нес весь золотой запас. Необходимо купить легкую обувь, пару рюкзаков и оружие. Конечно, револьвер при мне, но я думал о ружьях. А также медикаменты и запас продуктов, так как волочить на себе консервы с пивом не улыбалось. Лена не очень соображала, куда я ее таскаю и для чего всё это, а я был занят размышлениями. Существовал большой соблазн попробовать чтото изменить. Но я прекрасно понимал, что против системы, какой бы неповоротливой она ни была, двоим ни за что не выстоять.
Перетащив запасенное добро в лагерь, прилегли поспать. А то ведь взяли моду, будить людей среди ночи…
Проснувшись и позавтракав, тронулись в путь. Лена пыталась выяснить, куда мы идем, но я отмалчивался, с тревогой ожидая приближения двухчасового рубежа. Если б не она, я бы его не заметил, но девушка присела прямо на землю, заявив:
– Совсем никуда не хочется. Да и что это даст?
– Еще не знаю, но постарайтесь идти. Вы же в курсе, что это жизненно важно.
– Что может быть существенным после всего, что произошло? Да и вообще, отстаньте от меня.
Песня была знакомой. Надеялся я, правда, на лучшее, но не исключал и такого варианта. А потому, схватив ее в охапку, продолжил путь. Если мои рассуждения верны, то мы гдето близко от «границы». Еще минут тридцать неспешным шагом, и мы достигнем другого отрезка коридора. Помоему, того, что выводит в безлюдный мир. До «границы» мы добрались через пятнадцать минут, а еще через десять Лена сказала:
– Опустите меня, я хочу идти сама.
Всё правильно, мы преодолели рубеж, и теперь «эпицентр» притягивал к себе. Идти стало значительно легче, словно и не прошел несколько километров с ношей на руках. Однако я знал, что это ненадолго. Еще минут через сорок девушка сказала:
– Как здесь прекрасно! – И я понял, что мы достигли середины отрезка.
Устроили привал, немного перекусили, и я предложил:
– Хотите наружу? – Мы находились в нормальном течении времени, и никаких неприятных последствий для Лены не ожидалось.
– И что это даст? Мы даже не выбрались за пределы Москвы, – ответила она, и в голосе ее слышалось уныние.
Я загадочно улыбнулся и протянул руку:
– Пойдемте, мне кажется, мы очень далеко от Москвы. – Было видно, что она не поверила, но руку послушно подала, и мы «перешли».
Всё те же девственные места. Мы стояли на холме, и, насколько хватало глаз, нигде не было видно никаких следов человеческой деятельности. Вокруг только дикая, первозданная природа, слышно щебетание птиц, гдето стучал дятел, но и только. Интересно, есть ли здесь люди или мы единственные? Своего рода Адам и Ева. Нет, о том, чтобы поселиться здесь навсегда, речи не шло, но тот самый первобытный инстинкт, что каждый год выгонял меня с компанией в долговременные вылазки, бередил душу. Эх, ребят бы сюда, да на полгодика. Финансирование я беру на себя. Вот только одно маленькое «но». Они были нормальными людьми, и коридор мог попросту свести их с ума, что делало подобные мечты недосягаемыми. А жаль, ведь здесь наверняка столько интересного. Спутница моя тем временем осматривала окрестности, и во взгляде ее сквозило восхищение. Это радовало, означая, что Лена – наш человек, а не рафинированная барышня, сдуру решившая поиграть «в волшебников» и погоревшая на этом. Тут она сжала в руке кулон, озорно взглянула на меня, и чтото отвлекло мое внимание. То ли ветка хрустнула, то ли мошка пролетела. А когда взглянул снова – ее уже не было. Поделом мне, а то изображаю из себя невесть что, забыв, что окружающие тоже не лыком шиты. Надо отдать ей должное – появилась она довольно быстро, не став испытывать моего терпения. «Вышла» и протянула руку:
– Пойдемте, там так здорово. Не так, как было раньше, но всё равно.
«У нее» и в самом деле произошли изменения. Вернее, мы находились в другом месте. Стало даже красивее. Это были горы. Мы стояли на невысоком плато. Позади вздымались вершины посерьезнее, а перед нами лежала долина с небольшой горной речушкой. Метрах в десяти журчал ручеек. Солнца, правда, не видно, но довольнотаки светло, и небо голубое, а не серое, как «у меня». Видимо, характер накладывает отпечаток, и «выходим» мы туда, куда душа тяготеет больше всего.
Мне стало интересно, а куда «выйдет» Лена из моего мира? Надеюсь, хоть разто позовет с собой? Мы немного постояли, любуясь великолепным пейзажем, и вернулись назад. Предложение задержаться на несколько дней возражений не встретило, и я начал разбивать лагерь. Мешало отсутствие топора, но тащить на себе еще и топор было выше моих сил. Спустя час весело горел костер, возможно, первый рукотворный костер в этом мире. Закипал чайник, а спутница готовила ужин из пакетиков.
Это были великолепные четыре дня. Мы немного отоспались, восстанавливая силы. Весна заканчивалась, переходя в лето, и всё вокруг распустилось. Лена собирала букеты и украсила наши шалаши так, что издали они походили на витрину цветочного магазина. Я же бродил с ружьем вокруг, изображая охотника. Несколько раз видел косуль, но для такого стрелка, как я, расстояние было огромным, и стрелять не стал. Шагах в двухстах протекала река, и мы ходили купаться. А наплескавшись и поплавав вволю, подолгу лежали на берегу и смотрели в небо, думая каждый о своем. Питаться нам пришлось концентратами, так как подстрелить ничего я так и не смог. Хотя, может, это и к лучшему. Здесь в совершенстве сбалансированная экосистема, и если уж Создатель не пустил сюда человека, то не мне чтото менять. По вечерам сидели у костра, пили чай, заваренный Леной из какихто трав, понемногу беседовали. Из суеверия я ничего не рассказывал о цели путешествия, отделываясь лаконичным «сама всё увидишь», про себя добавляя «тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить». Я мысленно прикидывал, что еще предстояло. Плыл я часов десять. Потом часа три шел до водопада. То есть сейчас мы гдето на месте моей высадки. Если брать скорость течения около десяти километров в час, то выходит сто кэмэ. Или пять часовых поясов, что давало возможность «выйти» передохнуть, в случае чего. Правда, чтото не хотелось туда, где я видел отражения китайцев. И хотя сейчас мы находились на меридиане Москвы, но опасения присутствовали. Не по морю же они во Францию добирались.
На пятый день с утра я стал собирать вещи, и Лена спросила:
– Пора? – Я кивнул:
– Хочешь не хочешь, а мы не можем поселиться здесь навечно.
Мы забрались на холм, в последний раз окинули взглядом это великолепие и «вышли».
Индикатор питания показывал одну треть. Я заменил батарейку и включил кнопку «вперед». Здесь, казалось, ничего не изменялось в последнюю тысячу лет. Слышался отдаленный гул водопада, и река так же величественно несла свои воды, спеша обрушить их с километровой высоты. Мне стало немного жаль того, что я уже никогда не узнаю, а что там, внизу. Сложись всё подругому, кто ведает, может быть, я бы отважился организовать экспедицию вниз. Скажем, на воздушном шаре. Но на нет и суда нет, и мы тронулись в путь.
То ли продолжительный отдых сделал свое дело, а может, сумев перейти одну «границу», ты уже становишься как бы своим и тебя пропускают без визы. Но мы шли уже пять часов, и лишь на пятнадцать минут мне пришлось брать Лену на руки. Со мной же проблемы отпали после путешествия на плоту. Я пытался определить, что за люди живут «на выходе», пристально всматриваясь в речную гладь, но в воде отражалось только небо. Должно быть, находясь посередине реки, я поймал какойто особый ракурс.
* * *
Шел третий день нашего путешествия. Если брать километров по тридцать, то скоро должен показаться лагерь с моим домиком. После почти полутора месяцев скитаний он стал мне както роднее, и я с замиранием сердца ждал встречи. Дойдя до очередного «эпицентра», сделали привал, и девушка сказала:
– Давай «выйдем». А то чтото совсем уж невмоготу. – Возражать я не стал. В конце концов, те, от кого мы сбежали, далеко и торопиться особо некуда.
Это было нереально. Вокруг нас стоял мертвый город. Огромные, этажей по сто, коробки домов смотрели пустыми глазницами окон. Ржавые остовы машин в беспорядке перегораживали улицы. И ни души. Это не спокойноумиротворенная тишина «первобытного мира». Полная стерильность, жуткая, наводящая ужас своей неотвратимостью и беспощадностью. Умом я понимал, что мы можем не бояться радиации или какойнибудь неведомой заразы, но ноги сами пытались унести из этого кошмара. Лена же словно остолбенела. Ей, жительнице мира, не знавшего двух мировых войн, и никогда не слышавшей о Хиросиме, это должно было казаться абсурдом. Почти насильно я «вытянул» ее в коридор. Но еще долго ее глаза оставались стеклянными, а с лица не сходило испуганное выражение.
Последний отрезок пути преодолели молча, не делая остановок, стараясь уйти подальше и поскорее выкинуть из памяти. Вот и домик, и я готов расцеловать каждую дощечку, олицетворявшую конец пути.
– Мы пришли? – спросила она.
Я молча кивнул, сияя глазами и не в силах сдержать улыбку.
– Давайте немного побудем здесь. – Она смотрела кудато в сторону, стараясь не встречаться со мною взглядом.
– Ну… вообщето можно. – Я рвался домой и не понимал, что это только Мой дом. Для Лены же это – Неведомое, и, стоя на пороге новой для нее жизни, она испытывала страх.
23
– Мы что же, так и будем тут сидеть? – Истек третий день нашего затворничества, вызванного, как я считал, женскими капризами.
– Ну, пожалуйста, Юра, еще немножко.
По мне, так хоть целую вечность. Запаса продуктов хватит на год, если ей нравится питаться консервами. Разной литературы я натаскал немало, и от скуки человек, знающий алфавит, не умрет. Но дело в ее иррациональном страхе. Как будто, оставаясь в коридоре, она не теряла связи с прошлым, а «выйдя», оборвет навсегда какуюто лишь ей одной ведомую нить.
– Что ж, я схожу в разведку, вернусь часа через дватри.
За прошедшие полгода Москва ничуть не изменилась. Всё тот же огромный мегаполис, и глупо было бы думать, что мое отсутствие хоть на йоту отразиться на жизни города. Запас денег в домике был довольно изрядным, и я взял такси. Приехав домой и приняв душ, позвонил коекому из наших. Народ готовился к очередной вылазке, намечаемой через неделю, и несказанно обрадовался моему появлению. Я пообещал, что ежели смогу, то присоединюсь непременно. По телевизору клеймили очередного олигарха, нахапавшего нетрудовых доходов. Это ж надо, несколько лет человек вел бурную деятельность, и никто ничего не замечал. И вдруг на тебе – прозрели. Вспомнился какойто римский император, назначавший губернаторами провинций самых жадных из своего окружения. Лет пять ему позволяли любой произвол, давая возможность высасывать все соки и набивать мошну. После чего – ножом по горлу, с конфискацией в доход государства. А уж в изобретательстве поводов и придирок человек не знает себе равных. В общем, жизнь била ключом, позволяя тому коекого приложить по голове.
Пропылесосив квартиру и небрежно вытерев пыль, я решил, что готов к приему гостей.
Как и предполагалось, она спала, и я, не особо задумываясь о свободе личности, «вытащил» соню вместе с кроватью. Против такого аргумента не попрешь, а то чтото мы стали очень уж нежными.
Время было еще детским, а учитывая разницу между часовыми поясами, в Париже жизнь еще только начиналась. Она ответила гдето после пятого звонка.
– Привет, это я. – Было немножконеловко, и не находилось слов.
– Ну, наконецто, снизошел! – Инна старательно изображала недовольство.
– Понимаешь, так вышло, что я никак не мог позвонить.
– Не мог или не хотел? – Ну вот, еще истерик не хватало.
– Думай как хочешь, но ведь в конце концов я нашелся. – По всем законам жанра разговор нужно было переводить в другое русло. И повод не замедлил появиться.
– Юра, с кем ты разговариваешь? И почему так темно? – Голос у Лены был звонким, и моя собеседница всё прекрасно слышала.
– Так ты там не один! – В голосе был лед. – Я тут сижу, как дура, а он тем временем… – И отключилась.
Решив, что от этого еще никто не умирал, я даже не подумал переиграть. Всё равно на днях собирался во Францию. Одним днем больше, одним днем меньше.
Мы поднялись по трем мраморным ступенькам и вошли в светлый офис. Вдоль стен стояли витрины с моделями телефонов, и навстречу нам тут же встала молодая девушка с карточкой на лацкане:
– Чем могу помочь?..
Первым делом я решил обзавестись связью. Мой телефон покоился гдето на дне водопада, даже и не знаю, в скольких километрах отсюда. Если, конечно, это можно измерить в километрах. Сервис был на высоте, и вскоре мы стали обладателями новеньких красивых аппаратиков, свободно умещавшихся в ладони. Дав Лене пять тысяч долларов, я, как мог, объяснил ей, что к чему, и, заставив выучить наизусть мой адрес, отправился брать билет. Моей гостье предстояло пока остаться в Москве. Ей, не имеющей никаких документов, выехать было бы проблематично. Но, уладив проблему, я надеялся «перевезти» ее с помощью коридора, не признающего никаких границ.
У меня была шенгенская виза сроком на год, и никаких осложнений не возникло. И вот опять в аэропорт имени Шарля де Голля. Багажа я не брал и, взяв такси, прямиком направился в отель. Он стоял всё такой же, и, вы не поверите, я растрогался, вспомнив его собрата, встретившего меня столь неприветливо. Меня здесь не забыли, приветливо улыбнувшись и сообщив, что мадемуазель в номере. Посмотрели, правда, както странно, но я уже входил в лифт.
В наших апартаментах играла музыка, и было закрыто. Я громко постучал, но никто не спешил открывать. Я забарабанил сильнее, на стук выбежала горничная, но дверь попрежнему была заперта. Сто долларов поменяли владельца, и замок тихонько щелкнул, открывая путь. Что же, этого следовало ожидать: в гостиной накрыт столик, а Инна полулежала в кресле, обнимаясь с какимто мачо. На ее лице мелькнула торжествующая улыбка, а эта обезьяна стала вставать. Согласен, по всем меркам, я был не прав и мы вели себя как неандертальцы, сражающиеся за самку.
Пожалуй, извиняло меня только то, что «он первый начал». А кто бы не начал на его месте? Меня же подстегивала мысль, что весь этот спектакль затеян исключительно с целью досадить. Что ж, побаловались, и будя. Жаль только, что противник не разделял моего мнения. Схватив за грудки и с легкостью приподняв, он начал методично бить моей головой о стенку. Не знаю, из чего в парижских отелях делают стены, но казалось, она прогибается от ударов. Я заехал ему кулаком в глаз, но это чудовище только захохотало и вытянуло руки во всю длину, продолжая свою работу. Я же не доставал до его лица гдето с полметра. Попытка дотянуться ногой тоже не принесла плодов. Не считать же результатом то, что в ответ мне заехали коленом в бок. Как ни хотелось победить в честном бою, на глазах у дамы сердца, но уход в коридор был вынужденной мерой. Предпринятой «не корысти ради, а здоровья для». Спина моя потеряла опору, и мы повалились на землю уже возле реки. К счастью, он был нормальным, и действие коридора оказалось в мою пользу. На лице мужика появилось паническое выражение. Но сдаваться он не собирался. Напротив, руки переместились на шею, и темнеть в глазах стало уже у меня. Но, хоть и придавленный этой тушей, я валялся на своей земле. Тело чувствовало опору, и, главное, он оказался в пределах досягаемости. Я врезал ему открытыми ладонями по ушам, и хватка на шее несколько ослабла. Почувствовав приток воздуха, с силой саданул чуть пониже уха. Спасибо Виктору, и хотя кирпич разбить ни разу не пробовал, но штук пять черепиц от моего удара разлетались только так. Аргументов «против» у него не нашлось, и я оказался придавленный более чем ста килограммами, находящимися в бессознательном состоянии. Предстояло поскорее выбираться, пока он не очухался и не начал снова. Свалив с себя безжизненное тело, я встал на ноги и пошел в дом за веревкой. Дотрагиваться до этого монстра, когда он придет в сознание, было страшновато, но не оставлять же его здесь. В конце концов, это же я вломился без приглашения, он же всего лишь защищал женщину, которую считал своей.
Я «вышел», волоча тело за собой. Инна сидела в том же кресле и хохотала.
– Не вижу ничего смешного. – Я подтащил свой груз к дивану, но поднять не было сил. Ладно, пусть пока так полежит.
– Чего это вдруг заявился? – В ее голосе звучала ирония.
– Ну… вроде как соскучился. А что, не вовремя? – Наивности моей не было границ.
– Нет, почему же, я как раз жду не дождусь, а где же это мой ненаглядный. Все глаза проглядела, все слезы выплакала.
– Еще полслова – и я разрыдаюсь от умиления, – раздался голос с пола. – И вообще, поднимите меня, здесь дует.
– Не мешай, – произнесли мы одновременно и все втроем засмеялись.
– Надеюсь, продолжения банкета не последует? – поинтересовался я, разрезая веревки.
– Ладно уж, живи пока. – Это была наглость, но задор уже иссяк, и я лишь только хмыкнул:
– Поговори у меня.
Худой мир лучше доброй драки, эта народная мудрость сейчас казалась мне как никогда верной. Тело ломило, затылок болел, и чтото ныло в боку. Коекак расставив мебель, мы сели за то, что осталось от столика, и немного выпили. Я насупленно молчал, а Инна с этим весело переглядывались, то и дело посматривая на меня.
– Скажем ему? – Голос мужчины звучал таинственно.
– Не стоит, пусть помучится. – Инна показала мне язык.
– Да ладно тебе, всё интересное закончилось, а он, помоему, уже созрел.
– Не больното и хочется. – Я попытался изобразить на лице равнодушие. – И вообще, мне, пожалуй, пора.
– Ну и вали, дурак несчастный. – Инна отвернулась к окну. Я было приподнялся, но ее любовник меня остановил:
– Погодите, Юрий, это был розыгрыш.
– Да, и моя голова была в нем барабанной палочкой. – Я еще ничего не понимал и ерничал автоматически.
– Между нами ничего нет. Просто Инна сегодня звонила в Москву и побеседовала с Еленой Викторовной. Узнав, на какой рейс вы взяли билет, мы подготовились к встрече.
– Да, и прошла она в теплой, дружественной обстановке. – Я покрутил головой, старательно изображая, как мне больно.
– Ну… надо же было чтото принести в жертву достоверности.
– Ну, не знаю…
Вместо ответа он налил всем троим коньяку и предложил выпить:
– За знакомство!
Знакомство и в самом деле было незабываемым, и выпить за него стоило.
– Мы с Инкой учились на одном курсе. Правда, я на три года старше. Сразу не поступил, потом армия. А тут приезжаю в Париж, и на тебе. – Он говорил, смачно закусывая, а у меня на душе легчало. – Так что помочь другу – это мы завсегда пожалуйста. Да и вообще, давно ни с кем из наших не виделся, а тут такой повод. Ну просто грех было пропустить.
Николай, для своих Колян, оказался милым парнем, весельчаком и балагуром. Я слушал вполуха и смотрел на Инну. Она же сидела безучастная ко всему, а может, просто делала вид. Я взял ее за руку:
– Ты извини…
– За что?
– Да вот за это самое. Но у меня есть смягчающие обстоятельства. Я же всётаки вернулся.
24
На следующее утро, утомленные происшедшим накануне и последующей пирушкой, встали довольно поздно. Николай, оставшийся ночевать и завалившийся прямо в гостиной, уже ушел, оставив нас одних. Инна лежала в постели, потягиваясь, как кошка, и подъем пришлось еще немного отложить… Часа через два, приняв душ и потягивая заказанный в номер кофе, я излагал сочинение на тему «Как я провел лето». Иногда спотыкаясь и деликатно обходя стороной вопрос – с кем. Получалось довольнотаки убедительно, и она внимательно слушала, широко распахнув глаза от удивления. Но женщина остается женщиной, даже такая умница, как моя Инна. И посреди рассказа она вдруг спросила:
– И что, вот так прямо и нанялся по объявлению? – В голосе звучал металл, а глаза, казалось, могут прожечь насквозь.
В это время я как раз живописал сцену побега из поезда и не сразу понял, о чем это она. А «миссис Отелло», обуреваемая подозрениями, продолжала наезжать:
– Раньше ты не был столь щепетилен в отношении денег. И всегда мог взять то, что плохо лежит.
В запале она приписала это свое, без сомнения, похвальное свойство мне. Но спорить я не стал, предпочтя переждать, пока пройдет буря. Усугублять она не стала, и я решил брать быка за рога.
– Лена клиентка, и ничего более. – Это было правдой, и на душе у меня было легко.
– Уже, значит, Лена? А почему не Леночка? – Это было выше моих сил, но против правды не попрешь, и я стоял на своем:
– Ну нельзя же провести с человеком наедине больше недели и всё время «выкать». И вообще, тебя послушать, так я половой агрессор какойто.
– Ну да, пропадаешь на полтора месяца, шляешься неизвестно где. А потом вдруг у тебя в московской квартире обнаруживается женщина.
– Кстати, насчет квартир и женщин: надо бы позвонить в Москву.
– Жива твоя ненаглядная, да и куда ей деться?
– Тото и оно, что без документов некуда. У тебя, случайно, нет знакомых, как их там, фальшиводокументщиков?
Знакомых подобного рода у Инны не было, и я стал рожать план. Однако ничего не вытанцовывалось, и я решил попытаться прибегнуть к помощи начальника полиции из небольшого швейцарского городка. Вроде бы он приглашал заглянуть в случае затруднений. Не оченьто уповая на людскую благодарность, я прикинул, сколько у меня денег. Выходило около трехсот тысяч евро, и я решил, что часть этой суммы будет неплохим аргументом на чаше весов, противоположной чувству долга.
– Мы едем в Швейцарию! – Я не думал, что она может не согласиться, и почти угадал. Она взбрыкнула для приличия – «еще, мол, чего», но сильно не упиралась.
Оставив номер за собой, сели в скоростной поезд и утром были в Цюрихе. Показав права и внеся залог, взяли напрокат автомобиль и спустя два часа после прибытия ехали по горной дороге. Я мысленно начинал разговор и так же мысленно отвергал вариант за вариантом. А как бы я повел себя на месте добропорядочного гражданина, которого какойто иностранец просить помочь достать фальшивые документы? Ну, пусть не совсем фальшивые, но не вполне законным путем. Но будь что будет, и так ли уж нужно стараться идти по прямой, если кривая выведет?
Мы въехали в городок во второй половине дня, сняли номер в отеле и начали заниматься любовью. А то, увлеченный спасением принцесс, могу ведь позабыть, как это делается. Да и соскучились мы друг по дружке просто ужасно. Я уж, во всяком случае, точно.
Мы пожали друг другу руки, и на столе появился хороший коньяк.
– Надолго в наши края?
Беседа велась пофранцузски, и на этот раз я не прибег к услугам моей милой переводчицы. Справедливо полагая, что подобного рода беседы требуют конфиденциальности.
– Ну, это зависит от того, как скоро смогу получить консультацию по одному интересующему меня вопросу.
– Что может быть такого неразрешимого, что заставило вас забраться в нашу глушь? – Он явно кокетничал, ибо помимо географического положения, позволявшего добраться до нескольких самых развитых городов Европы менее чем за пару часов, всевозможные средства связи были здесь развиты на самом высоком уровне.
– Мне не дает покоя проблема беженцев, потерявших все документы и никого не знающих во всей Европе.
Я не приврал ни на йоту. Ведь Елена, по сути, и была такой изгнанницей. И кроме меня, в «этой» Европе у нее не существовало ни одной знакомой души.
– И кто же сей эксперт? – В его взгляде была заинтересованность.
– Право, не знаю. Но я готов заплатить пятьдесят тысяч евро тому, кто помог бы разрешить мои сомнения. – При этих словах я положил на стол конверт, легонько подвинув его по направлению к собеседнику.
– Я подумаю, кого бы вам посоветовать, – конверт исчез в ящике стола, – но консультация будет дана лишь в случае отсутствия трений с Интерполом.
– Ну что вы, это совершенно невинная девушка. Просто жертва обстоятельств.
– Иисус учил нас помогать ближним. Но вы понимаете, что консультация будет разовой. Мой эксперт планирует отойти от дел.
Склонив голову, я произнес:
– Заверяю вас, это вышло чисто случайно, и я надеюсь, в будущем такой ситуации не возникнет.
Сказав еще пару ничего не значащих фраз, я стал прощаться. Пожал протянутую руку и вышел на улицу. Уфф, никогда не думал, что это так тяжело. Но дело сделано, а небеса не разверзлись, спеша покарать грешника.
Разговор занял не более часа, и, вернувшись в гостиницу, я застал Инну дремлющей. Сел на кровать, глядя на нее, и провел так минут сорок. Всё же как это приятно смотреть на спящую женщину. Свою женщину. И ждать, когда она проснется, чтобы запечатлеть на ее губах поцелуй, пожелав доброго утра.
– Ты уже встал? – спросила она, улыбнувшись и погладив по руке.
– Как видишь. И предлагаю позавтракать.
– Иди сюда. – Она выгнула спину и дотронулась до меня босой ступней. – Надо нагулять аппетит.
– Нужна твоя помощь. – Мы завтракали, и я начал уговоры.
– Для тебя – всё, что угодно. – Это было редкостью, такая вот Инна, но я знал, что вскоре она снова станет прежней.
– Ловлю на слове. – И уткнулся носом в чашку с кофе.
– Ну, Юра, не тяни. – Но я благоразумно молчал, ожидая окончания трапезы. Кто знает, какая реакция последует в ответ на мою просьбу съездить в Москву за Леной. Лучше уж выяснить это вдали от метательных предметов.
Но, с чего начать, не знал и продолжал отмалчиваться. Мы шли по улице, и я внезапно спросил:
– Ты мне веришь?
– До определенного момента. – Инна смотрела на меня, и на ее лице читался вопрос: «Куда он клонит? »
– А на приглашение в гости этот момент распространяется?
– Ты имеешь в виду «туда»? – Она закусила губу, как будто чтото решая. – А зачем тебе?
Зачем мне это надо, я и сам не знал, но вот взяло и приспичило. Получалось, что совершенно чужая мне Лена приглашала «к себе», и не единожды, а женщина, которую я, кажется, люблю, ни разу даже не намекнула об этом.
Или может быть, всё дело в пресловутых «гранях» и с двумя этими женщинами они у меня были разными?
Внезапно, чтото для себя решив, Инна взяла меня за руку, и мы оказались у подножия небольшого водопада. Так, ручеек скатывался с обрыва, метров пяти в высоту. Под скалой лежало озеро, и, бог ты мой, как это было красиво! Ну почему это девчонкам достаются такие прекрасные уголки, а у меня унылая река? Но Создатель безмолвствовал, величественный в своем равнодушии к мнению смертной букашки. А я глазел по сторонам, пораженный какойто сверхъестественной гармонией окружающего.
– Ты пробовала куданибудь отходить? – Она покачала головой:
– А зачем? Да и не до того было.
– Что же это за неотложные дела?
– Ну, разного рода мероприятия по экспроприации, – ее глаза смеялись, – а во время операций всё время боишься, что чтото пойдет не так.
Я согласно кивнул, вспомнив свои метания вскоре после нашего с ней знакомства. Тут уж действительно было не до исследований.
– Та девушка, Елена, она обладает такими же способностями, как и ты. Но там, откуда она пришла, за это жестоко карают. Если догонят, конечно. Вот я и прошу помочь.
– И что я должна делать?
Это был уже деловой разговор, и я благодарно чмокнул ее в щеку.
– Она сейчас в Москве и совсем без документов. Я думал попросить тебя «привезти» ее в Париж.
– А она точно одна из нас? Ведь посторонний не выдержит здесь так долго.
– Точнее некуда. Я думаю, вы сможете подружиться. Да и «закоулки» ваши чемто похожи.
– Ты знаешь, у меня вырос зуб, – вдруг поделилась она. – Ведь так не бывает, правда?
– Как мне объяснили, мы все отличаемся отменным здоровьем. И долголетием тоже.
– Я чтото подобное и предполагала. Но мог бы и раньше сказать.
– Так ты ведь и не спрашивала. Вся из себя такая таинственная, прямо хоть стой, хоть падай.
Мой «консультант» намекнул, что можно зайти дня через три, и можно было на денек задержаться. Шагах в десяти от миниводопада находилась небольшая пещерка, скрытая кустами. Метра четыре на три, неправильной формы, но приобретшая стараниями Инны вполне уютный вид. Искупались в озере, благо температура была неизменной, и долго ласкали друг друга на леопардовой шкуре, устилавшей ложе. Синтетической, правда, но это не умаляло очарования момента. Как и у меня, здесь был запас продуктов, а когда проснулись, Инна удивила, подав бритву, слегка при этом покраснев. Я обозвал себя болваном, а вспомнив Анну, почувствовал совсем неловко. Но жалеть о сделанном было поздно, и я выбросил это из головы.
* * *
Улетала она из Цюриха. Мы договорились, что «проведя» Лену в свое убежище, Инна сразу же вылетит во Францию. Я же, получив документы, отправлюсь в Париж и, если успею, постараюсь снять для беженки жилье. Паспорт на имя Анны Смилович мне вручили назавтра. Гражданка бывшей Югославии, имеющая статус беженки и вид на жительство Западной Европе. Документ был не новым, и оставалось только догадываться, какая судьба постигла его владелицу. Но прочь, вон из головы невеселые мысли. И для меня она так и останется Леной Земцовой, неудачно рискнувшей проявить любопытство и попавшей в жернова.
– Всех благ. – Он сухо кивнул мне, давая понять, что долг выплачен и больше нас ничего не связывает.
Положив документы во внутренний карман пиджака, я сел в машину и направился в Париж.
25
– Спасибо, мсье. – Гарсон взял деньги и отошел от моего столика.
Посмотрев на часы, я встал и направился в зал ожидания. До прибытия рейсового аэробуса оставалось пятнадцать минут. Я встречал Инну, летевшую рейсом «ЭйрФранс» и «везшую» с собой Лену. Три часа назад мы говорили по телефону, и обе были бодры и жизнерадостны. Инна «провела» нашу гостью «к себе», что не вызвало никаких негативных последствий. И вот, спустя три часа, преисполненный оптимизма, я жду их обеих. Для Лены нашлась квартира в одном из парижских предместий. Конечно, не бог весть что, но по сравнению с моей хрущобой это хоромы. Четырехкомнатные апартаменты с видом на Сену. Причем две комнаты выходили на солнечную сторону. Плюс кухонный блок и санузел, в котором можно играть в футбол. Правда, с ее особняком, покинутым в той, другой жизни, всё это выглядело както жалко, но множество людей вынуждены довольствоваться гораздо худшими условиями. Та же Анна Смилович, например. Тем временем Инна выбежала из таможенного терминала и чмокнула меня в щеку.
– Привет. – И взяла меня под руку.
– Привет, как полет? – Дежурная, ничего не значащая фраза, не требующая ответа.
– Как видишь, жива и здорова.
– Когда намечаем «выход» гостьи?
– Давай уж дома. Надеюсь, ты нашел чтото приличное?
– Ну, более или менее. Для меня так уж точно дворец. – Она криво улыбнулась, явно не доверяя моему вкусу и томимая желанием проинспектировать результаты поисков.
Сев в машину, мы поцеловались и выехали со стоянки. Квартирой Инна в общем и целом осталась довольна, и пришло время забирать новоявленную эмигрантку.
Лена как раз плескалась в озере. Нас она не видела и стояла обнаженная и прекрасная в своей наготе. Но толком поглазеть мне не дали. Инна толкнула локтем в бок, ехидно сказав:
– Что, ни разу голой бабы не видел?
Я сделал круглые глаза и энергично замотал головой.
– Отвернись, гляделки лопнут.
Пришлось подчиниться, и, надо признать, не без сожаления. Инна же тем временем разделась и, крикнув: «Ленка, привет!» – бултыхнулась в озеро, окатив меня тучей брызг. Чертыхнувшись, я поплелся в пещеру, слыша звучащий за спиной женский смех.
Растянувшись на синтетическом леопарде и заложив руки за голову, я размышлял. Ни о чем конкретном и обо всём понемногу. Конечно, попытаться понять природу коридора выше моих скромных способностей, но зачемто же он есть. Или как жизнь, существующая ради самой жизни, он полностью самодостаточен? А может, как раз ради сохранения этой самой жизни был и задуман, являясь эдаким «Ноевым ковчегом», позволяющим в лихую годину укрыться и переждать катаклизм? Недаром же этими способностями обладают женщины, в то же самое время ограниченные в возможности «возвращения». Тогда получается, что мужчина, наделенный этим даром, несет ответственность куда большую. Из разговора с «аббатом» я знал, что тех, кто находится в коридоре, не затрагивают изменения, происшедшие в результате «возвращений» когонибудь из наших. К примеру, в пятницу тринадцатого два «проникающих» стали свидетелями или участниками события. Если, допустим, одному из них чтото в нем не понравилось, ну, там, ноги промочил, он «возвращается» и, избежав неприятности, живет себе дальше. Возможно, даже припеваючи. Если же второй в это время вошел в коридор, то всё остается у него в памяти, что никак не влияет на реальное положение вещей. Он помнит то, что друг ступил в лужу, и знает, что тот лужу обошел. От всей этой зауми голова шла кругом и отказывалась работать. О своем путешествии к водопаду и посещении мира Елены я старался глубоко не задумываться. Как будто какойто защитный механизм, не позволяющий «съехать с катушек», включался каждый раз, стоило мне ступить на эту дорожку.
Почемуто вспомнился Авраам Линкольн, увидевший свою смерть во сне, за десять дней до покушения. Он проснулся и, услышав плачь, спустился по лестнице. Глядя на себя, лежащего на полу, спросил солдата, охраняющего тело:
– Что случилось?
– Погиб президент Линкольн, – последовал ответ, – он пал от руки наемного убийцы.
Что это? Он был один из нас? Или полукровка, сумевший только приподнять завесу тайны, но не наделенный способностью пользоваться ею как инструментом? А раз это был сонто, может быть, никакого «возврата» с нами не происходит и это лишь способность прогнозирования, данная нам свыше? Надеюсь, что и на благо. А «коридор», как уже упоминал, лишь функция, выполняющая роль защитного механизма, не дающего пробкам перегореть. Про «наполеонов» и прочих обитателей «палаты № 7» думать уж вовсе не хотелось. Но если это и бред, то бред, не лишенный приятности. И оставалось только расслабиться и получать удовольствие.
А эффект «исчезающих островов», примером которых являются острова СентВинсента? Расслабиться никак не получалось, и мысли бередили душу. Недалеко от западного побережья Панамы в 1789 году на них высадился Антонио Мартинус. Но другие посетители ничего не обнаружили. Хотя на островах некоторое время жил священнослужитель отец СантаКлара. Чем не разновидность «места»?
Снова раздался женский смех, и я улыбнулся. Хватит, пусть думает тот, у кого голова больше. Голоса девушек стали громче, и вот уже они, склонившись надо мной, дружно тряхнули волосами, забрызгав меня с перетружденной головы до ног, на этот раз получивших передышку.
– Ну, хватит, хватит развлекаться, – заворчал я, – тоже мне, нашли жертву.
В ответ валькирии захохотали, и экзекуция повторилась.
– Пойдем уж, надо же устроиться гостье. Да и поужинать не мешает.
Они схватили меня за руки, и вот все трое в новой Лениной квартире.
Ужин пришлось «ненадолго» отложить, так как Лене было совершенно нечего надеть. Хотя то, что было куплено после очередного потрошения бутиков, скорее подходило под противоположное определение. Инна вырядилась соответственно, и я стал человекомневидимкой дважды. Ну и что? Ведь две эти прекрасные женщины со мной. Вот пусть другие, хоть сто раз красавцы и супермены, кусают локти от зависти.
Во время ужина Лена поведала нам о своем приключении, случившемся накануне «отъезда». Она гуляла по Москве и забрела на один из многочисленных рынков столицы. И попала в водоворот проверки документов. События в поезде и на дирижабле еще не стерлись из памяти, и она, не задумываясь, «перешла». Как раз в этот момент омоновец огрел дубинкой молодую цыганку. Уж больно глубоко в печенках сидела «любовь» к ним у милиционера, раз тот поднял руку на женщину. Падая, та схватилась за девушку и потеряла сознание. А Лена «перешла», прихватив несчастную с собой. Что удивительно, никакой истерики не последовало. Лишившаяся сознание Кармен тихонько лежала, не приходя в себя. Это было скорее похоже на сон, чем на обморок.
Выждав минут тридцать, Лена «вышла», держа руку спящей. Снова оказавшись на базаре, они попались на глаза уже нескольким стражам порядка, распихивавшим по автобусам задержанных, и «ушли» опять. Видимо, такая скромность была расценена как вопиющее неповиновение, так как спустя час, «выйдя» вместе с так и не проснувшейся подругой по несчастью, Лена оказалась среди, на этот раз, человек десяти людей в погонах. У двоих даже были собаки.
Какая версия была взята за основу этой «массовой галлюцинации», неизвестно, ибо созывать прессконференцию участники события постеснялись.
Просидев почти сутки, Лена «вышла» ночью. Оставив цыганку лежать на скамейке и позвонив по «03», вернулась ко мне домой. Та, по ее словам, вид имела вполне здоровый, дышала ровно и не была похожа на умирающую.
Пообещав похлопотать перед правительством Французской Республики о награждении героини орденом «За спасение на облаве», я выкинул происшествие из головы. Закончив ужин и еще немного потанцевав, мы проводили Лену и вернулись в отель. Надо ли говорить, чем мы занимались ночью?
26
– Боишься? – Инна тоже выглядела не героически и таким образом пыталась обрести уверенность.
Лена же держалась молодцом. Спокойная и сосредоточенная, она сидела в кресле маленького частного самолета, ожидая, как и мы с Инной, своего первого прыжка. С парашютом. Помните анекдот, где у экстремала спрашивают, не страшно ли ему прыгать с парашютом? Страшно, отвечает тот, но без парашюта еще страшнее. И если для нас двоих это было чемто давно известным, из ряда обыденности, то для Лены, пришедшей из мира, где о подобном никогда не слышали, это должно быть страшно вдвойне. А вот нет же. Трусили как раз мы с Инной, а ей хоть бы хны. Инструктор открыл дверь салона и сделал приглашающий жест:
– Мсье?
Это был как раз тот случай, когда с удовольствием пропускают вперед женщину. Слышал, что и обычайто зародился в первобытные времена. Когда племя, возвращаясь в пещеру, опасалось хищников, для которых пещеры тоже были домом. И чтобы не терять в случае чего мужчину, охотника и добытчика, вперед пропускалась женщина. Как менее ценный субъект хозяйствования. Но проявление хороших манер могли принять за трусость, а человек ничего не боится так, как правды. И потому пришлось вставать и на ватных ногах двигаться к двери, ощущая, как по спине стекают струйки пота. Инструктор понимающе улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– Мужество не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы преодолевать страх, – говорил он тихо, щадя мое самолюбие, и я был благодарен ему вдвойне.
Карабин пристегнули к тросу, инструктор уперся рукой вверх дверного проема, приказав мне облокотиться на него. Посмотрел както странно и убрал руку. Вот и всё. От меня ничего не зависело, и, потеряв опору, я вывалился из самолета. Несколько секунд кувыркания, и хлопок раскрывшегося парашюта. Почувствовав рывок и замедление падения, я посмотрел вверх. «Летающее крыло» было огромным и внушало чувство уверенности. Подвесная система плотно облегала тело, и я успокоился окончательно, дав волю пробудившемуся любопытству. Земля была гдето далеко и казалась нарисованной. Маленькие домишки, машинки, похожие на те, что собирал в детстве, – всё вызывало умиление. Слева и выше раскрылись разноцветные купола девчонок. Я стал чтото восторженно орать, замахав руками, но они даже не обратили на меня внимания, занятые своими переживаниями. Что ж, первый раз – он один, и такого ни у них, ни у меня больше не будет.
Приземлившись на плотно сжатые ноги, я повалился на бок и стал гасить купол, пытавшийся протащить меня по траве. Девчонки еще не опустились, и я нырнул в коридор, не желая упускать момент и спеша повторить незабываемые ощущения. Говорят, если заставить дурака Богу молиться… Короче, я прыгнул пятнадцать раз. На последний прыжок уверенной походкой подошел к распахнутому люку и, покачав головой, жестом отстранил инструктора, вызвав легкое недоумение. Слегка улыбнулся и непринужденно шагнул за борт, ловя удивленный взгляд. Медленно опускаясь, стал невольно жалеть, что не сладкоежка. Это ж сколько раз можно съесть одно и то же пирожное? А наркоманы? Все картели бы вылетели в трубу, ибо зачем платить за кайф, если его можно получить даром, просто «пройдя назад»? Но коридор не пускал в себя ни тех, ни других и от алкоголизма наверняка излечивал со стопроцентной гарантией. Вот я уж на что завзятый курильщик, а уже полтора года даже не вспоминаю о сигаретах. Но адреналин тоже неплохо, и уж этой радости никакой коридор лишить меня не может.
Девчонки приземлились, ликующе хохоча и чтото вопя друг дружке. Я же, умудренный опытом, погасил парашют и начал экономными движениями складывать его. Чувствовалась практика, и на моем лице сияла довольная улыбка.
– Юр, ну как? – почти в унисон крикнули обе.
Я снисходительно улыбнулся, на что не имел никакого права, и небрежно бросил:
– Нормально, вот в прошлый раз… – и вовремя прикусил язык.
Для них этот раз первый, и даже если и повторимый, то не в плане ощущений.
Идея насчет парашютов пришла в голову мне. Инна решилась за компанию, а Лене пришлось объяснять, что это не забава и «баловство» имеет огромную практическую пользу.
Если у вас есть парашют, разумеется. Конечно, в кармане его не поносишь, но у каждого из нас были свои возможности, дававшие коекакие преимущества в плане экипировки. Упоминание о дирижабле пошло на пользу, а невозможность иметь меня под рукой в любую минуту довершили дело, и Лена сдалась. Да не просто, а взявшись за дело с энергией небольшого дизельного генератора. И углубившись в историю парашютизма по самую макушку. Во время прохождения краткого теоретического курса она, казалось, знает больше самого инструктора. Сыпя именами и датами и задавая вопросы на предмет конструкции куполов разных моделей.
В первый день было намечено два прыжка, а потому нас подобрал микроавтобус с эмблемой аэроклуба и повез на аэродром. За рулем сидел молодой парень, одетый в фирменный комбинезон синеголубого цвета с парашютом на рукаве. Он восторженно косил глазом на девочек и пытался заигрывать. Инна слегка флиртовала, Лена же сосредоточенно смотрела в окно, шевеля губами.
– Чтото беспокоит? – Я дотронулся до ее рукава.
– Да вот, пытаюсь посчитать, хватит ли наличности…
– Бог ты мой, Ленка, – Инна не была целиком поглощена флиртом, как казалось, – чегочего, а этого добра – хоть сто тысяч. И даже без отдачи.
Такая щедрость была хорошим знаком и означала только одно: девушки подружились и Инна перестала ревновать. Тогда, в первый Ленин вечер, после ресторана, я спросил:
– И как тебе моя клиентка?
Мне не хотелось терять Лену из виду, но, реши Инна подругому, я бы подчинился.
– Расслабься, Юрик. Баба всегда чувствует, соперница перед ней или нет.
Водитель же, услышав столь щедрое предложение предмета его ухаживаний, притих и уставился на дорогу.
– Что ты задумала, если не секрет? – Я не смог сдержать любопытства.
– Вот еще по разу прыгнем – расскажу.
– Да, Лен, если дело в деньгах, то на меня тоже можешь рассчитывать, и даже вдвойне.
Мог бы и сам догадаться, пораньше. А Инна всё же молодец.
Говорят, что второй прыжок самый страшный. Я в азарте этого ухитрился не заметить, а девчонки притихли. Но с нами работал профессионал, и его спокойноуверенная манера держаться действовала гипнотически. Во всяком случае, ни о каком отказе речи не шло. Я позволил себе раскрыть парашют не сразу, немного насладившись чувством невесомости и попытавшись выполнить пару фигур, виденных по видео во время прохождения теоретического курса. Получилось или нет – не знаю, но показалось, что всё вышло както коряво. Однако, приземлившись, «возвращаться» не стал. Натешился я уже вволю, и щенячий восторг кудато испарился. А потому, подождав парашютисток, тоже ставших както серьезнее, помог им сложить купола и спросил:
– Ну что, Лена, колись?
– Что? – За неделю в нашем мире она так и не сбросила с себя «домашнее» воспитание.
– Ну, в смысле, рассказывай, что задумала? – Я был настырен до неприличия.
– Не всё так сразу. И вообще, сначала нужно купить снаряжение.
Подъехал минивэн, и мы, погрузившись, поехали на базу, чтобы переодеться и принять душ. А в общемто, я с ней согласен. Надо закончить начатое. А идея, когда созреет, всё равно будет выдвинута на общее обсуждение. Я в этом уверен, как и в том, что нас с Инной пригласят в компанию.
Покупки заняли весь следующий день. Приехав в специализированный салон, торгующий снаряжением для экстремалов, просто ахнули. Тут имелось всё, и даже больше, чем всё. Спортивные «летающие крылья», армейские купола разных стран, как участниц НАТО, так и бывшего социалистического лагеря. Всевозможные модели подвесных систем. Надувные спасательные жилеты, снабженные питательным рационом и пакетами с веществами, отпугивающими акул. Акулы для всех нас являлись экзотикой, но мы взяли и их. Одних парашютов мы накупили целых двенадцать штук. По четыре на брата. Не упирая, правда, на ассортимент, так как, буде нештатная ситуация, действия должны быть доведены до автоматизма. Кроме этого еще шлемы. Девчонки взяли яркие комбинезончики. Я же решил, что и так сойдет. Поочередно «сходив» друг к другу в гости, мы разнесли снаряжение. Почемуто подумалось про водолазный костюм. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не накаркать. А то ведь и на подводную лодку нелегкая занесет. Рассовав тюки «по местам», мы остались у Инны. Както так получилось, что местом встречи стало озеро с небольшим водопадом. Да и пещерка здесь уютная.
– Ну что, мальчикидевочки, когда заключительная тренировка? – Инна, как хозяйка, начала заседание «кружка юных экстремалов».
Она храбрилась, но было видно, что ей страшновато. Теоретизировать – это одно, а попробовать на практике – на это нужна смелость. Но без финального аккорда вся эта суета не имела смысла, и парашюты можно смело перекраивать на комбинации и другое нижнее белье.
– Завтра! – решительно тряхнула волосами Лена. Ай да домашняя девочка.
– Юрий, ты как? – Обе смотрели на меня.
– Я – за.
Всётаки у меня был «возврат», и чувствовал я себя более уверенно.
– Тогда как и договаривались. «Разбегаемся», десятиминутный отсчет, и «выходим». – Инна командовала вовсю, вызывая у меня улыбку. – Юра, если что – мы на тебя надеемся. – Она напрочь отбросила все сомнения и, раскрасневшаяся, со сверкающими глазами, была очень хороша.
– Девочки, может, первый раз «пойдем» ко мне? – предложил я.
– Ну и что? – подала голос Лена. – Всё равно у каждого свое «убежище» и когдато начинать придется. Лучше уж давай как договаривались.
27
На следующий день мы сели в самолет, летящий в Алжир. Специально выбрали рейс за пределы Европы, решив, что так легче избежать шумихи, вызванной пропажей трех пассажиров. Да и порядка на этих авиалиниях немного меньше. А восточная гордость не позволит предать огласке происшедшее, храня репутацию компании. Это известные корпорации, с устоявшимся имиджем и солидной страховкой, выплачиваемой, даже если вы сломаете палец, ковыряя в носу, могли себе позволить начать расследование. Была, правда, идея нанять частный самолет, но ее мы отвергли почти сразу, так как пропажа всех пассажиров, пусть их только трое, гораздо заметнее исчезновения тех же троих из двухсот.
Мы сидели в салоне, как оказалось рассчитанном всего на тридцать пять человек. Маленький такой самолетик. На табло указывалось название, но черт их разберет. Для меня это темный лес. Знаю, правда, про «боинги». А еще вспомнился виденный в детстве фильм «Спасите Конкорд». Так что казалось, что самолет, выполняющий международные рейсы такой протяженности, должен быть огромным. Да ладно, главное взлететь. Тем более что покидать пределы Франции мы ни в коем случае не собирались, решив «сойти» недалеко от Парижа.
Вскоре в салоне появилась группа детей. Человек десять, во главе с молоденькой девушкой. То ли воспитательницей, а может, учительницей. И арабская семья из четырех человек. Двое мужчин, обоим по сорок, с настороженными глазами. Женщина лет тридцати пяти и подросток, сразу уставившийся на молодую француженку и раздевающий ее взглядом.
Интересно, каким был я в пубертатный период? Но, насколько помню, никогда на «этом» не зацикливался. Или у восточных мальчиков кровь погорячее? Но столь бестактно разглядываемой француженке было на это плевать. И она, выпятив грудь и покачивая бедрами, казалось, дразнила молодого петушка.
Стюардесса, красавица восточной наружности, произнесла необходимые в таких случаях заученные фразы, и самолет стал набирать разгон. Мы взлетели, и минут через десять семейство арабов стало доставать какието пластиковые бутылки, похожие на двухлитровые баллоны с кокаколой. Правда, в одном жидкость была синяя. Слив всё в стеклянную банку, они закрыли это дело крышкой с пропущенными через нее проводами, и женщина позвала стюардессу, начав чтото быстро говорить поарабски. Та заметно побледнела и бросилась в кабину пилотов. Мужчины же достали откудато ножи, похожие на игрушечные, но с острыми концами. И я вспомнил, что у нас в России, в зонах бывают разборки с помощью заточек, сделанных из оргстекла. И что убить таким ножичком можно не хуже клинка из дамасской стали. Один прошел в кабину пилотов, второй же стал в конце салона. А мальчишка начал приставать к француженке. Через минуту мужчина на плохом французском начал речь:
– Вы все заложники. У нас бомба, которой хватит на десять таких самолетов. Сидеть тихо, и будете живы. Кто будет дергаться… – И он провел своим «игрушечным» ножом по горлу.
Видимо, для удобства обзора нас согнали в одну кучу, усадив в кресла, стоящие по соседству. Девушка тихо плакала, не решаясь отбиваться от руки, лезшей под платье. Но в другой руке у мальчишки был ножик, который тот угрожающе держал, вжав острие ей в глаз.
Мы переглянулись, и Лена сказала:
– Дети, крепко возьмитесь за руки и зажмурьте глаза. Инна, ты со мной. Присмотришь за ними «там» и поможешь.
А мне указала глазами на юного насильника.
– Десять минут, да? – Я посмотрел на кресло, где обнаглевший юнец распускал руки, а когда обернулся – никого уже не было.
Перепрыгнув через три ряда, я ударил его в висок костяшками пальцев. Щенок попытался было ткнуть меня ножом, но я машинально уклонился от удара, попутно сломав пацану руку. Он както обмяк, но для верности я свернул ему шею и, подхватив на руки девушку, «вышел» на берег реки.
К счастью, та сразу потеряла сознание, не выдержав напряжения. Схватка заняла гдето минуту, так что в запасе еще девять. Я стал надевать парашют, поглядывая на песочные часы, перевернутые мною автоматически. Их было много. От пяти минут до нескольких часов, и время от времени они служили мне хорошую службу.
Когда последняя песчинка упала, я «шагнул», отдав телу приказ. И ощутил, что лечу. Но руки всё сделали сами, выбросив «медузу», и вот уже слышен хлопок купола. Всётаки уделал я его гораздо быстрее, так как невдалеке расцвел цветок еще одного «крыла». Это означало, что с выходом я поспешил. Но ненамного, и всё как будто складывалось хорошо. Мы приземлились неподалеку, и Лена, спросив: «Как дела?» – «потащила» меня за собой.
Они лежали вповалку, а Инна держала в руках пистолет, взятый словно из «звездных войн».
– Давай, Юра, хватай, скольких сможешь! – И девочки, взяв на руки по ребенку, посмотрели на меня. Я поднял двоих и, подойдя, коснулся Лены. В тот же миг мы оказались возле скомканных парашютов, и Лена «потащила» всех обратно. Еще четверо. В третий раз меня не взяли, сказав, что справятся, отправив за несостоявшейся жертвой насилия.
Вся операция, включая «десятиминутную готовность», заняла около четверти часа. Мы сидели на траве,глядя на валявшиеся вповалку тела, и я спросил у Инны:
– Ты что их, расстреляла? – Вынося детей, я чувствовал, что они живы, но надо же было чтото спросить.
– Дурак! – Что ж, каков поп, таков и приход. – Это пистолет для инъекций. – И добавила ответ на мои округлившиеся глаза: – Снотворного.
– Ну и откуда он?
– Не ссорьтесь, люди, – подала голос Лена, – это я принесла. – И пояснила: – Когда почти сутки сидела со «спящей» цыганкой, мне пришла в голову идея со снотворным. А пистолет помогает сэкономить на уговорах.
Да, для пайдевочки она уж больно круто взяла.
– Ладно, пора линять. – Инна, иногда шалившая с материальными ценностями, была права.
И мы, позвонив в полицию, забрали парашюты и, отойдя метров на сто, «пошли» к ней в гости.
– Ну что, зачет сдан? – спросил я, едва мы присели на берегу озера. Обе дружно кивнули и нервно рассмеялись, чтобы через минуту зарыдать. Но это были слезы облегчения, и я, решив не мешать, разделся и плюхнулся в воду. Через минуту бестии присоединились ко мне, если попытку утопить можно назвать присоединением.
Происшествие попало на страницы газет, но сенсации не вызвало. Так, мелочь. Родственниками арестованного за торговлю наркотиками АлиРахмана ибн Мухаммеда была предпринята попытка захвата самолета алжирской авиакомпании. В результате действий французской полиции заложники освобождены, а террористы сдались властям. Один из нападавших погиб при невыясненных обстоятельствах. Женщина, оказавшаяся старшей женой задержанного, всё время повторяла: «Шайтан, шайтан!» – и иногда поминала дочерей Иблиса.
Улыбаясь, я представил лица этих недотеп. Ну не алжирский же экипаж им было брать в заложники, выдвигая ультиматум французам. Еще я ожидал «вызова» со стороны «аббата». Но видимо, происшествие отнесли к разряду мелких шалостей.
28
Неторопливо прошли три недели. Как обычно, в минуты ничегонеделания мы с Инной шлялись по музеям. То есть Инна их посещала, а шлялся ваш покорный слуга. В конечном итоге я предложил тем, которые шибко интеллектуальные, брать с собой подругу, а меня оставить в покое, рассудив, что дуться будут от силы дня два, а «тяга к прекрасному за уши» может длиться вечно. Инна иногда «работала» и в эти дни выглядела таинственно. Стараясь делать вид, что ничего не замечаю, я тихонько посмеивался. Но громких сенсаций, связанных с пропажей чегонибудь ценного, не случалось, да и претензий нам никто предъявлять не пытался. И всётаки откуда у милой, интеллигентной Инны замашки «Золотой Ручки»? Но каждый развлекается, как может. По мне, пусть лучше так, чем терзание музеями.
Лена же дня через два после «заключительной тренировки» напрямую спросила:
– Предложение насчет денег остается в силе? – На что Инна выложила толстую пачку наличных.
Я же, со свойственной мужчинам беспечностью, ничего не имел на черный день, держа все деньги в банке. Но перевод двухсот тысяч на счет, открытый только вчера, вполне Лену устроил.
И вот уже три недели от нее ни слуху ни духу. Я валялся на диване, пощелкивая пультом, благо здесь прекрасно идут все российские каналы, и откровенно зевал. Инна красилась возле зеркала, собираясь «в люди», а я придумывал предлог отлынить, на случай если позовет с собой.
Она ворвалась как вихрь, даже как небольшой торнадо, с сияющими глазами и довольным видом.
– Юрка, Инка, – что прозвучало как «юринка», завопила Лена, – есть возможность отличиться!
Отличаться очень не хотелось. А хотелось быть как все нормальные русские мужики. С пивом и перед телевизором. Как же, размечтался. Меня сдернули с дивана вместе с пледом и прихлопнули по голове подушкой. Это уже благоверная не упустила шанс. Так, на всякий случай. Ужин заказали в номер, и деловая наша принялась излагать. Вот уже две недели, как она стала основательницей и полноправной совладелицей транспортной компании. На паях с нами, которые ни ухом, как говорится, ни рылом. Под Парижем для этих целей был снят огромный ангар, предназначенный как для «отправки», так и для «приемки» товара. Роль тягловой силы отводилась «убежищу». Представив хрупкую Ленку, перетаскивающую на себе мешки или железнодорожные контейнеры, я заулыбался. И совершенно зря. Поняв мою улыбку правильно, она протянула руку, дотронувшись до огромного четырехстворчатого шкафа, высотой под потолок, и «перешла». Вместе со шкафом. Для меня, перетаскивавшего любую материальную вещь буквально на себе, это было шоком. И в самом деле, почему это я решил, что «взять с собой» можно лишь то, что по силам поднять? Ведь «перемещение» действо не физическое, отнюдь нет, а скорее из области парапсихологии. Вспомнилось строительство домика, и лицо мое залилось краской. Впоследствии Лена призналась, что на первый опыт ее толкнуло именно наличие возле реки дома. А раз жилье было, значит, его както туда принесли. О том, что дома в большинстве случаев строят из штучных материалов, она знала смутно. Вот уж действительно, блажен, кто верует. Но, так или иначе, Ленка была уникумом среди нас, сирых и убогих. А у Инны сразу загорелись глаза.
– Ленусик, а мне поможешь кое в чем? – Голос источал патоку, а глаза были воплощением невинности.
– Нет. – Ответ был категоричен, и Инна сразу потеряла к разговору интерес. – Ты пойми, Инночка, нельзя же жить, зарабатывая столь легкомысленным способом. – Это из нее выглядывала домашняя девочка со старомодным воспитанием.
– Да ну вас, – Инна наморщила носик, – еще в партию сагитируйте.
При чем тут партия Лена не поняла, но выяснять не стала.
– А ты, Юра? – Глаза, смотревшие на меня, были полны надеждой, и отказать я не смог.
И по мере возможности изобразив на лице приступ энтузиазма, заявил:
– Ну конечно, я – за. И могу приступить хоть завтра.
– Сейчас. – Ответ был лаконичен и однозначен.
– И что я должен делать? – Обратной дороги не было, и я обреченно прощался с Обломовым, прочно узурпировавшим мое второе «я».
– Да в общем ничего, просто подстрахуешь. Первый раз всётаки страшновато.
– Это мы завсегда. Это мы пожалста, барыня, – заблажил я, за что опять получил подушкой. Правда, почемуто от Инны.
– Так что, пошли, что ли? – И мы отправились.
Лена действовала с размахом. На аэродроме ждал частный самолет. Мы погрузились и взмыли в небо.
– Куда летим?
Толком ничего не объяснив, Лена тащила меня сюда с упорством бульдозера.
– В Африку. В южной части Нигерии или в северной Камеруна, кто их разберет, в горах, на реке Бенуа находится обсерватория. Два года назад туда завезли новое оборудование стоимостью под десять миллионов евро. Но местные царьки ведут постоянные войны, и персонал эвакуировали, а оборудование попросту бросили. То есть, конечно, всё было законсервировано, заколочено в ящики, но вывезти так и не смогли. Вертолетам это не под силу, а дороги после военных действий находятся в настолько плачевном состоянии, что проще построить новые. В общем, у меня контракт, по которому Французское правительство обязуется выплатить нам тридцать процентов стоимости того, что удастся спасти.
План был хорош, как у товарища Жукова.
– А аэродром хоть там хороший?
– Очнись, Юра, там нет аэродрома. – Она насмешливо посмотрела на меня. – С аэродрома и дурак сможет, а ты попробуй с парашюта.
Я представил себя, парящего на «летающем крыле», лихо подхватывающего налету тяжеленные ящики, которые не под силу даже вертолетам.
– Расслабься, тут комплексная программа.
Я махнул рукой, давая понять, что как Герасим, который на всё согласен. Но план и в самом деле был хорош. Если, конечно она всё рассчитала верно. Самолетик был хоть и маленький, но реактивный. И шесть тысяч километров оказались ему по плечу. Пилот, чернокожий гигант, одновременно являясь владельцем, заломил, по словам Лены, огромную сумму, но, по ее мнению, дело должно окупиться сторицей. Мы трижды дозаправлялись: первый раз в Алжире, потом в городке Агадес, что в Нигерии, и, наконец, после границы Нигерии в городе Кано, с учетом обратной дороги.
Долетев почти до места, я достал пистолет для инъекций и, приложив Лене к шее, нажал на спуск.
– Уже? – Глаза девушки удивленно округлились, и она заснула почти мгновенно.
Я постучал в кабину пилота и жестом приказал разворачивать. Тот, должным образом проинструктированный, возражать не стал. Спустя четырнадцать часов после взлета мы приземлились в том же частном аэропорту. Инна, предупрежденная звонком, была на месте. Мы перенесли так и не проснувшуюся Лену и поехали в арендованный ею ангар. Действие снотворного рассчитано на семь часов, а потому дожидались пробуждения недолго. Инна, не в силах сдержать любопытство, спросила:
– Ну как?
– Да знаешь, весь комплекс был проделан как по нотам, но в результате я не уверен.
И мы стали ждать.
Она проснулась минут через пятнадцать. Отхлебнула горячий кофе, приготовленный тут же, и сказала:
– Ну что, пошли?
Мы взяли ее за руки, и она, не вставая, «перенесла» нас на свое горное плато. Всё было на месте. Попирая все известные законы и полностью противореча логике, перед нами стояла целая куча всевозможных ящиков, с маркировкой Французской академии наук. Мы хохотали как сумасшедшие, затискав наше юное дарование до хруста костей. А та, скромно потупясь, стала «переносить» столь ценный груз в ангар. Их было штук тридцать, и каждый, на мой взгляд, не меньше двух тонн. Но Лена даже не запыхалась, и вскоре работа была закончена. Затем «прошли» ко мне, что уничтожило последствия амнезии, вызванной временным сдвигом, Инна откупорила шампанское, и мы выпили. Да, за это стоило выпить. Тридцать процентов от десяти миллионов. Ну пусть даже от пяти. Всё равно голова кружилась от ощущения удачно сделанной работы, дополняя действие алкоголя.
– Ну не тяните, рассказывайте. – Инну прямо снедало любопытство.
– Погодите, погодите. – Я включил видеокамеру, и Лена начала.
– Долетев, десантировались над лабораторией. Погода стояла безветренная, а «крыло», ты знаешь, позволяет приземлиться на чайный столик, не разбив при этом посуды.
Всё было как и указано в описании, данном мне заказчиками. Ключ подошел, и контейнеры оказались на месте. Погрузка заняла едва ли не меньше времени, чем выгрузка, и пришла пора возвращаться. Ну а дальше целиком заслуга Юрия. Ему и карты в руки.
Обе взглянули на меня, и я подхватил эстафету:
– Я «провел» Лену «к себе», и на берегу реки мы обсудили вероятность успеха. Решив, что временной интервал должен быть минимальным, «вышли» через пятнадцать минут, то есть за пять минут до прыжка. Как всегда в таких случаях, Лену постигла амнезия, и, дабы не терять времени, я вколол ей снотворное. На этом, кстати, настояла она сама. Таким образом, груз находился в Ленином убежище, а сама она в самолете, ухитрившись покинуть его и вернуться раньше ухода. Но не проси ничего объяснить, лучше давай еще выпьем.
Мы выпили еще и вернулись в город.
На следующий день ангар наводнила целая куча экспертов. Агрегаты разобрали чуть ли не по винтику, но всё оказалось натуральным, а не из папьемаше. И в большинстве своем работало. Нас Лена «светить» не стала и пожинала плоды авантюры в гордом одиночестве. Правда, лишь в той части, что касалась медных труб. Гонорар мы поделили поровну, и каждый, после уплаты налогов, стал богаче на семьсот тысяч евро. Лена настояла на возвращении долга, на что мы с Инной вяло отнекивались, и в конце концов решили, что это будет наш актив.
Впереди снова маячила «пытка музеями», а потому я добровольно вызвался помогать президенту нашей скромной компании в поиске новых клиентов. И они не заставили себя ждать.
29
Через неделю к нам в офис позвонили. Да, мы обзавелись офисом, и не в «спальном» районе, как когдато в Москве, а в престижном деловом центре, среди представительств таких гигантов, как… впрочем, не буду хвастаться. В общем, кусочек места под солнцем мы отвоевали, и уже появилась коекакая репутация. Заказчиком снова стала Французская академия наук. На этот раз необходимо было доставить несколько тонн аппаратуры в дебри Амазонки. Полнейшее отсутствие дорог плюс непроходимые топи значительно усложняли задачу. А начало через неделю сезона дождей откладывало транспортировку на будущий год. Что по какимто причинам ученых не устраивало.
Контракт на этот раз был поскромнее, а отсутствие страховки, вследствие нежелания страховых компаний связываться со столь, по их мнению, сомнительным мероприятием, вынудило дать нас солидные гарантийные обязательства. И в случае неудачи мы не только теряли всё, но и приобретали огромные долги. Однако мы работали на имидж людей, делающих невозможное, а я являлся своеобразным гарантом, страхующим все наши авантюры.
Противоположная сторона настаивала на сопровождении груза своим представителем, но это было бы слишком жестоко с нашей стороны, и мы отнекивались, как могли. Пришлось даже пригрозить отменой сделки, что возымело действие, и начался завоз контейнеров. По условиям контракта мы обязались перебросить более пятидесяти тонн груза, да не пшеницу в мешках, а тончайшей аппаратуры, требующей бережного отношения, до начала сезона дождей. Дождичек намечался через неделю, а завоз ящиков в ангар не был завершен. Представители заказчиков поглядывали на нас както странно, со смесью жалости и любопытства. Но мы надеялись посмеяться немного позже. И вволю. Конечно, я не исключал наличия среди них «людей в штатском». Но так даже интереснее. Пикантность, служащая острой приправой к скучному транспортному делу.
Наконец волокита закончилась, и мы втроем сели в самолет, летящий в РиодеЖанейро. С собой везли изрядный запас наличных, для улаживания формальностей в Южной Америке. Когда я говорю «с собой», имеются в виду не пачки купюр за пазухой, а «убежища», которые надежней всякого банка.
РиодеЖанейро поразил архитектурой. Один из красивейших городов Бразилии расположен на берегах бухты, похожей на головастика с толстым хвостом, окруженной скалами. И потому город тянется вверх, прорастая такими шедеврами зодчества, как собор ЛаКанделария, АвенидаБейраМар, и деловыми зданиями, более тридцати этажей в высоту. В центре Рио виднелись строения, которые Инна определила как стиль барокко, и с горящими глазами стала намечать план культурномассовых мероприятий, вызвав кислую мину на моем лице. Из детективов про Флетча о Рио сложилось представление как об одной огромной фавеле, занятой исключительно карнавалами, перемежаемыми сексом. А Остап Бендер нашептывал про белые штаны, количество которых на душу населения просто огромно. Сюда бы «тетю Асю», пусть потешится, да и «операция Тайд», которой переночевать негде, тоже, помоему, пришлась бы ко двору. Но то ли во времена сына турецкоподданного не существовало этих идеологических диверсантов, или они не знали великого комбинатора, но почемуто прочно обосновались в России, игнорируя даже Париж, не говоря уже о «Реке Января», как дословно переводится с португальского название этого чудного места. Меня же поразила гора, стоящая на берегу океана и показавшаяся огромной. Конечно, 395 метров это не Эверест, но ПандиАсукар, или Сахарная Голова понашему, поражала воображение, вызывая желание немедля на нее взобраться. Что ж, каждому свое, а к трениям с Инной по поводу неотесанности мне не привыкать.
Адрес частного аэроклуба загодя нарыли в Интернете, а потому сразу взяли такси и направились в район МоррудаВиува. Самолет арендовали на двое суток, пообещав пилоту премиальные. На этот раз главным представили меня, а девчонки оказались на подхвате. Но реального положения вещей это никак не меняло, и друг без друга мы мало чего стоили. А пальма первенства дефакто принадлежала потомственной боярыне Земцовой.
Наш путь лежал на северозапад, к экватору. (Для слуха россиянина хорошо звучит, а?)
Сначала дозаправились в месте со странным названием Манаус, стоящем на притоке Амазонки РиуНегро. Небольшой городок, тысяч на четыреста жителей, но, главное, в нем был аэропорт. Здесь пересели на гидроплан. Во время осмотра, проводимого техниками – всё же путь предстоял неблизкий, а более тысячи километров – не гулькин хвост, – мы немного размялись и приступили к кульминационной части операции. Пилот, узнав, куда надо лететь, стал отнекиваться, упирая на невозможность дозаправки. На обратную дорогу, по его словам, топлива не хватит. Но горючее находилось уже «у Лены», а пятьсот долларов довершили дело. Взлетев, взяли курс строго на запад, к истокам реки Куари. Именно там располагалась научноисследовательская станция французов. Пилот три раза утюжил местность, прежде чем удалось разглядеть хибары, притулившихся среди тропического леса. Пожалуй, название было слишком громким для жалкой кучки лачуг, но над одной из них развевался флаге цветами Франции, и мы с Леной прыгнули вниз.
К стыду моему, я опозорился, приземлившись неудачно и сломав ногу. Девушка же, два месяца назад в глаза не видевшая парашюта, выполнила всё с филигранностью мастера. Наверное, я выглядел совсем плохо, потому что она скомандовала «вернуться» и повторить прыжок. На этот раз я не стал расслабляться, и всё прошло как надо. Каюсь, действуя как коммандос, причинил некоторые неудобства персоналу, но оправдывает меня лишь то, что в пистолете были не пули, а всего лишь снотворное. «А ля гер…», как говорится, и любопытные нам ни к чему, а потому особо миндальничать не стал.
Пока складывал купола, в мгновение превратившиеся к кучу бесформенной материи, «грузчица» споро доставала все эти тонны столь дорогостоящего хлама. Скорость выгрузки зависела только от ее сноровки. Но мне это казалось внезапным появлением очередного контейнера ниоткуда. Сам факта «перехода» подглядеть так ни разу и не удалось. Но ничего, на этот раз я установил видеокамеру, и уж дома рассмотрю все как следует, хотя что мне это даст?
– Я закончила, – сказано просто и по существу.
Мы сели в надувную лодку, прихватив с собой четыре канистры с керосином. Конечно, требовалось гораздо больше, но грузоподъемность нашего плавсредства весьма ограниченна. Да и, по плану горючку мы хотели достать непосредственно возле самолета. Эти же канистры, «перенеся заранее», захватили с собой на всякий случай. Подвесной мотор завелся с полоборота, и самолет, дрейфовавший с Инной на борту, стал приближаться. Передав пилоту канистры, обогнули амфибию с другой стороны. Лена «вышла», и на воде стали появляться белые поплавки укутанных в пенопласт запасов горючего. Я же занялся вылавливанием.
Минут через сорок мы взлетели, взяв обратный курс. Инна слушала наш рассказ, подтвержденный просмотром видеозаписи.
Кстати, ничего особенного. В кино спецэффекты гораздо интереснее, но жизнь и кино – две большие разницы.
Часов через пять вернулись в Рио. Позвонив заказчикам и отрапортовав о доставке, решили задержаться на дватри дня. Инна с горящими глазами лопотала чтото о монастыре СанБенту, построенном в конце шестнадцатого века, какихто Носа сеньора да Глория и СанФрансиску ди Пенитенсия, относящихся, по ее словам, к веку восемнадцатому. Сыпала именами Рошио, ди Андрада и зачемто приплела сюда Итамарати, который оказался не японцем, как мне представлялось, а классицистическим дворцом, построенным в 1856 году архитектором Ребелу. Пой, пташка, пой. Я лучше потаскаюсь по фавелам, почешу кулаки и, если удастся, заберусь на Сахарную Голову. А музей современного искусства подождет до другого раза.
Три дня истекли, каждый получил свое. Во всяком случае, я схлопотал по морде, бродя по скопищу разнокалиберных домишек, где, как оказалось, не любят чужаков. На гору я тоже слазил и даже сделал пару фотографий. Но всё оказалось поставлено на поток, и душа ни разу не затрепетала. Какой уж тут трепет, сходить туда, куда ежедневно прогуливаются сотни туристов. Вид, правда, великолепный, и ради него стоило потратить пару часов. Но мы прекрасно понимали, что весь РиодеЖанейро за жалких три дня обойти и даже объездить невозможно. Пообещав себе вернуться, сели в лайнер «ЭйрФранс», и под нами засинел океан.
* * *
На следующий день после возвращения к нам пожаловали гости. Человек пять, не считая охраны. И, судя по последней, большие шишки. Или таковыми себя полагающие. Одного представили как замминистра по науке, остальные настороженно оглядывали нашу троицу, не в силах сдержать недоуменного выражения на лицах. Им, обладающим властью и явно привыкшими мнить себя «вершителями судеб», было непонятно. Не укладывались мы ни в одну схему, привычную их умишкам. Хорошо хоть, что, судя по лицам, нас пока не принимали всерьез, считая чемто вроде легкого недоразумения. И хотя я почти на сто процентов уверен, что власть предержащие в нашем мире поголовно «нормальные», какойто осадок присутствовал. Но то, что мы засветились, было ясно. И, судя по всему, капитально. Хотя… три с половиной недели – небольшой срок, а имея в своем распоряжении «прибор», я мог легко всё уладить. Но бес противоречия не давал разуму развить эту мысль. Ведь сделалито мы только хорошее. Правда, куда ведут добрые намерения, знают все. Но куда деть то чувство гордости, испытанное нами после того, как «получилось»? Ято, предположим, не забуду, а девочки? Лена, которая смогла всё это задумать и осуществить? А радостные глаза Инны, потратившей три дня на изучение всех этих церквушек и ни разу не искупавшейся в океане? Нет уж, красные не сдаются, а кто против – яйца отрежу. Даже если придется «возвращаться» до их подросткового периода.
Однако высокие гости, похоже, и сами находились в растерянности, не зная, о чем спрашивать. А не задав вопроса – не получишь ответ. Даже на исповеди, помоему, сей ритуал свято соблюдают.
Потоптавшись около часа вокруг да около, привыкшие к подобострастию, а потому слегка обалдевшие от моего легкого хамства, дознаватели удалились, не придумав ничего лучше, чем попытаться сделать очередной заказ. Был он явно провокационным, а решение принято с кондачка, и я, сославшись на загруженность, отказался.
– Вы понимаете, где нахо… – начала одна из чиновничьих шестерок, но как раз это я хорошо понимал, рассмеявшись им в лицо и попросив очистить помещение.
Хорошее было дело, да всё вышло. Кой чего мы заработали и могли позволить себе небольшой отпуск. А когда работать и с кем – это уж нам решать.
30
Но уйти в отпуск не удалось. То есть мы перестали ходить в офис, забросили дела и самозабвенно предались ничегонеделанию. Лена, помоему, даже купила абонемент в бассейн. Инна, судя по ее виду, опять ставшему загадочным, окунулась в очередную экспроприацию, а я сроднился с диваном. Идиллия длилась дня три, после чего к нам явились гости. Вернее, посетитель был только один, и опять какойто «пуп земли». Остальные были сопровождающими. Что характерно, хозяин был приветлив и, казалось, источал радушие. У холуев же на лицах прочно поселилось высокомерное выражение людей посвященных и право имеющих смотреть вот так, выражая взглядом нечто неуловимопрезрительное. Всё же есть тут чтото от психологии смиренных крепостных, пока психологически неготовых к свободе и почитающих нынешний свой статус за высшее счастье. Выбились, так сказать, в люди, и теперь с «вершины» взирающих на всех остальных, сирых и убогих.
Да, наверное, лучше быть правильным крепостным, нежели свободным разбойником, но я инстинктивно ненавидел эту породу. И чувство это взаимно. Но все мы припорошены налетом цивилизации, а потому каждый играл свою роль. Я, изображая радушного хозяина, даже встал с дивана и предложил гостям садиться. Один из охранников похозяйски сунулся в спальню, но раздался Иннин голос:
– Пошел вон, козел.
Я уже начал вставать, хозяин коротко взглянул, и он сразу както сник, будто из него выпустили воздух. Посмотрев боссу в глаза, я кивком поблагодарил и задал вопрос:
– Чем обязан?
Повинуясь знаку, сделанному шефом, передо мной поставили открытый кейс. С деньгами. И их было много. «Наркота», – мелькнула мысль, и стало тоскливо. Опять горы трупов, и, возможно, придется менять место жительства. Я посмотрел на этих смертников, и чтото такое, наверное, отразилось во взгляде. Мужик побледнел и замахал руками. Охрана же напряглась, но команды «фас» не было, и веселье не начиналось.
– Я барон Ривенталь и вижу, что пришел по адресу. Вас мне рекомендовал мсье Першон. Как исключительного специалиста в своей области. – Хотелось замурлыкать и, подобно коту Матроскину, похвастаться умением вышивать.
Никаких мсье Першонов я не знал, и господин барон поспешил пояснить:
– Не так давно вы выполняли для него определенную работу. Я имею в виду доставку. – Я полуутвердительно хмыкнул и собеседник продолжил: – Здесь два миллиона долларов. И мне нужна ваша помощь.
Во взгляде у меня светился вопрос.
– У меня есть дочь. Ей сейчас девятнадцать. Может быть.
– Однако, – промолвил я.
– Полтора года назад она убежала с одним подонком. Полнейший мерзавец, торгующий наркотиками и, помоему, посадивший на иглу и ее. Ни уговоры, ни увещевания не действовали, и девочка как в воду канула. Три дня назад дочь позвонила и попросила забрать ее из какогото поместья, расположенного, по ее словам, гдето в Колумбии. Любовь ее избранника кончилась, и она живет на положении рабыни, вынужденная обслуживать его окружение.
Да, такой участи я не пожелал бы даже врагу, не то что молоденькой дурочке. Я иногда скор в принятии решений, а потому сказал:
– Я берусь. – И, помолчав, добавил: – Но не завидую я вам, если вы меня обманули.
Он опять побледнел, но держался молодцом. Да, ему тоже не позавидуешь. Нанять одного головореза, чтобы отобрать любимое чадо у другого. Ну не кричать же ему о том, что внутри я белый и пушистый.
Лена восприняла известие со спокойным равнодушием профессионала.
Моя же любовь капризничала, изображая недовольство, но я был почти уверен, что эта блажь, которая пройдет. Лена только спросила:
– Юра, ты опять будешь убивать?
– Если придется – то буду. А какой, потвоему, участи заслуживает подонок, посадивший полюбившую его девушку на иглу? А когда та надоела – сделавший из нее проститутку для своих головорезов?
– Я знала, что вы благородный человек, – опять она за свое, – и вы можете рассчитывать на меня.
Сказано было несколько высокопарно, тем более это «выкание». Но хохмить я не стал, а, проникнувшись торжественностью момента, поцеловал ей руку. Помоему, попал в точку. Что ж, готов принимать поздравления – я уже научился лицемерить. Но тут же пришло на ум, что в этом виновата сама Лена, по дурости приписывая мне качества, которых я отродясь не имел. И еще стало жаль испорченных отношений, когда обнаружится этих самых качеств полнейшее отсутствие.
Однако я беспечно отложил серьезный разговор на потом. Как говорится, или падишах умрет, или ишак сдохнет.
Деньги мы разделили на четыре части. По одной взяли себе, а четверть пустили на проведение операции. Побоявшись в таком серьезном деле довериться рейсовым авиакомпаниям, зафрахтовали реактивный самолет на целую неделю. Я, как истинный мужчина, нашел повод прикупить еще центнердругой блескучих железок. Как стреляющих, так и колющережущих. Разных фейерверков и прочих там СИ4 тоже натаскал будь здоров. Авось пригодится. На что Инна, традиционно фыркнув, сказала: «Чем бы дитя ни тешилось…»
Плана у нас не было, только фотография девушки двухлетней давности. Тоненькая брюнеточка, с печальными серыми глазами. Наверняка любит поэзию и выросла не на улице. Еще были снимки их обоих. Нагловатый тип, явно латинос с тонкими усиками и оттопыренными губами. Возможно, даже с примесью негритянской крови. Пальцы утыканы перстнями, и шею обвивала толстенная цепь. Натура он, повидимому, цельная, потому что образ довершала приклеившаяся в уголке рта сигарета. Похоже на карикатуру, и хотелось засмеяться и сказать, что таких не бывает. Но два миллиона вполне реальны, и для розыгрыша это многовато. Еще имелся расплывчатый адрес поместья, находившегося, по словам пленницы, в департаменте ЛаГуахира (La Guajira) возле городке Риоача. Двадцать тысяч квадратных километров и двести пятьдесят тысяч жителей. Уточнение насчет городка несколько снижало круг поисков, но энтузиазм кудато ушел, не обещая вернуться.
Но я надеялся на правило Оккама и попросту не думал об этом. Вот приедем, вернее, прилетим, тогда и пригласим лошадь – пусть головой поработает. За визу в паспорте мы заплатили и целый месяц могли «наслаждаться красотами природы». Именно таковой являлась официальная версия. Приземлившись и уладив формальности, сняли домик на окраине города. Гостиница в качестве базы нас не устраивала. Дом же, имеющий подвал и выход сразу на две улицы, подходил гораздо больше. Правда, сам не знаю пока, для чего. Во Франции мы купили три машины, и Лена «привезла» их с собой. Я вполне серьезно подумывал о бронетранспортере, но, зная Иннин характер, не решился озвучить желание.
Надо было с чегото начинать, и я поплелся на разведку. Бред полнейший. Не знающий ни слова поиспански, со своей бледной кожей и светлыми глазами, я казался самому себе белой вороной и на роль ниндзя никак не годился. Сделав пару кругов вокруг квартала, не придумал ничего лучше, чем обратиться к детективам. Частным, разумеется. Из американских фильмов я почерпнул твердую уверенность, что вся колумбийская полиция подкуплена мафией. А вынужденно «честные» страстно мечтают об этом. Правда, в роли запасного плана это могло пригодиться. «Засветиться», изображая из себя героя Пьера Ришара в «Невезучих», а потом поиграть в Рэмбо. Но это было както уж слишком…
Со свойственной дуракам и пьяницам везучестью мне удалось оба плана совместить. И вместо того, чтобы попросту пойти в участок и подставиться бесплатно, я сделал это за пятьсот долларов, уплаченных смуглому типу с бегающими глазками и липкими руками. Да бог с ними, с деньгами. Сценарий предполагал, что одно из кульминационных действий будет происходить в коридоре, куда же без него. Так что пусть, от меня не убудет. Слежку я почувствовал сразу же, едва выйдя из душного офиса. Причем довольно грамотную, ведшуюся мальчишкой лет двенадцати и молодой девушкой, по виду из хорошей семьи. В наши мобильники были вставлены новые SIMкарты, и я позвонил домой, сказав, что рыбка клюнула. Выводить «хвосты» на базу посчитал рискованным и зашел в ближайший отель, если, конечно, эту ночлежку можно назвать столь громким именем. Заплатив за номер и купив упаковку пива, стал ждать. Дожидаться пришлось, как и предполагалось, недолго. Едва стемнело, в меня выстрелили прямо сквозь стекло. Тело совершило «переход», отменив вероятное ранение, а ум охватила досада. Ято по наивности своей, изрядно укрепленной усилиями американских кинематографистов, полагал, что меня как минимум захватят и повезут прямо в логово врага. А тамто уж я им покажу, где раки зимуют. А тут на тебе – пуля и адью. Минимум спецэффектов, и никакой тебе драмы с хватанием за грудки и угрозой чтонибудь отрезать.
Я «вышел» в номер, «отмотав» десять минут, и, свернув одеяло, накрыл его пледом. Включил ночник, а сам притаился в ванной, немного приоткрыв дверь. Вот и звон стекла. Контрольного выстрела он делать не стал, понадеявшись на свою меткость. А может, решив, что, даже раненный, я не представляю угрозы. Допросить киллера, не зная языка, было нереально, и я начал слежку. Не особо доверяя своим талантам и боясь нарваться еще на одну пулю, я стал следить «навстречу». Ох и хлопотное это дело, доложу я вам. Видимость – хуже некуда, и потому броски в режиме «возврата» были минимальными. «Вышел» – огляделся. Ага, вон он, душегуб мой ненаглядный, идет ко мне навстречу. И до него метров сто. Надвинув бейсболку на глаза, прохожу мимо, до того места, где находится предполагаемое рандеву. «Возвращаюсь», накинув еще немного. Снова «выход». Так, поворачивает изза поворота и, кажется, меня не заметил. Бегом до поворота, и снова «уход». Читал в милицейских романах, что работа наружников скучна и утомительна. Теперь вот имею возможность убедиться.
31
Жил мой убийца в многоквартирном доме. Дом как дом. Такие есть и в НьюЙорке и в Москве. Подождав, пока он выйдет из квартиры, чтобы поупражняться в стрельбе по одеялу, я выбил ногой дверь и приступил к осмотру. Вполне современное жилище, оснащенное огромным телевизором, стереосистемой и компьютером. Судя по модему – подключенному к Интернету.
В компьютерах я не то чтобы очень, и потому, достав сотовый, позвонил в Москву, одному из наших.
– Ленька, привет! – Я вопил изо всех сил, забыв, что у меня в руках изделие трудолюбивых корейцев.
– Че орешь?
Я осекся, и в самом деле – чего?
– Да вот, от неожиданности, – заблеял я.
– И кого ты ожидал услышать, звоня по моему номеру? – заржали на другом конце провода. То есть не провода, ну вы поняли.
– Как там наши? – спросил я.
– Да всё путем. Скоро на Карпаты собираемся. Ты как, идешь?
Я чтото промычав в ответ, и Ленька снова заржал:
– Ладноладно, детишкито скоро будут?
– Пока не планировали, и вообще, я по делу.
– Тугрики предполагаются или в качестве гуманитарной помощи?
Я имел с этого пятьсот тысяч и мог позволить себе быть щедрым.
– Пяти тысяч хватит? – Я представил, как у него округлились глаза.
– Долларов?
– Их, родимых, их.
– Надеюсь, никого убивать не надо?
Убивать было не надо. Это уж мы сами в случае чего. Убивать.
– Ну, тогда излагай.
– Да понимаешь, надо один комп хакнуть, всю «емелю» и вообще, чем мальчик дышит, кто деньги в тумбочку кладет? [1]
– Ну, тогда включай модем, выходи на меня, и через час всё, что смогу нарыть, – твое.
Пока он рыл, я просмотрел автоответчик, переписав номера. Леник, повидимому, «ушел с головой», потому что ответил не сразу. А сняв трубку, недовольно буркнул:
– Ну?
– Лень, это опять я. – В моем голосе были извиняющиеся нотки.
– Не готово еще. Ну что за люди, звонят, словно уср…
– Да понимаешь, тут еще пара телефонных номеров нарисовалась. Ты глянь, а?
– У тебя же на винте вроде есть справочник?
– Да не, это в Колумбии.
– Сколько ты выпил, Колумбия?
– Да трезвый я. Комп вскроешь – сам убедишься. – В моем голосе звучали обиженные нотки. Еще бы, коридор со мной выпившим дел иметь не хотел, работая «через раз», а потому ничего крепче пива – нини.
Ждать пришлось больше часа, и хозяин квартиры успел вернуться. Я посчитал его «отработанным материалом» и встретил пулей. Читал в Библии чтото про вторую щеку, но насчет второй головы там ничего не написано. «Вытащил» жмурика в коридор, чтобы не оставлять улик. Потом положу на место одеяла, столь неосмотрительно испорченного этим ассасином. Тут забибикал мобильник, и Ленька начал вываливать на меня ворохи информации. Голова шла кругом, а потому я «сбегал» к реке за диктофоном и тщательно всё задокументировал.
– Ладно дружище, пока. Деньги завтра через «ВестернЮнион».
– Спасибо, но хоть расскажешь, что за пирожки?
– При встрече. Ну, пока. – И я отключился.
Я позвонил девочкам и окинул взглядом комнату. Протер тряпочкой всё, что положено, и, забрав на всякий случай комп, а то ведь на всякую хитрую ж… есть коечто не менее занимательное с винтом, улегся спать в домике на берегу, включив «нормальный» ход времени. Усталость навалилась ужасная, как будто выгружал мешки с солью, – имелся в моей студенческой жизни такой эпизод, – и я заснул.
Мы сидели на базе и слушали Ленькин голос. Среди разных электронных адресов номеров счетов, откуда пополнялась «тумбочка», и телефонов совпадал лишь один. Всё идеально состыковывалось, как фрагменты в детском паззле. И выходило, что наш клиент проживал на вилле ГрасиалаФиеста. И был большим человеком. Являясь мэром города, он имел имидж добропорядочного человека. Тип же на фотографии оказался его сынком. Щенок еще не заматерел и позволял себе циничные выходки, но папаша работал щитом, да что там щитом, настоящим дотом. И пробить его пока не представлялось возможным. Но нам плевать было на всю эту семейку. Главное выяснить, жива ли фигурантка, и по возможности поспособствовать депортации.
Кто смотрел «Вабанк», должен помнить классическое: «Налетаем, хватаем…», на что сознание ехидно дополняло – и пролетаем. Как фанера, сами знаете над чем.
Опять нужно было «идти в разведку». Нет, конечно, «разведка боем» штука, безусловно, хорошая, но это уже на крайний случай. А пока в дело вступала Инна, соответственно одетая и при параде. Уж если этот сопляк на нее не клюнет, то я готов коечто положить под топор. Инна начала «пастись» по злачным местам. Мы же с Леной, одетые более чем скромно, изображали семейную пару клерков, выбирающуюся в подобные места раз в год. Желающих, надо сказать, было много. Некоторых утихомиривали мы. Когото Инна сама «выводила» и, сделав инъекцию снотворного, оставляла до поры без сознания. Этих бедолаг мы потом «выгружали», дабы, проспавшись, они могли отправиться домой. Так прошло три дня, и вот рыбка попалась на крючок.
Он пускал слюни, исходя похотью, и сразу попытался залезть ей под юбку. Я напрягся, а Лена успокаивающе погладила по руке:
– Не надо, Юра, это же работа.
Я кивнул, но всё во мне дрожало от возмущения. Он сразу стал приглашать в гости, на своем поганом французском и с гаденькой улыбочкой. Наши планы были совершенно противоположными, предполагая разговор «по душам» у нас «на базе». Но всё произошло както неожиданно. Вот только что этот тип, осклабясь, предлагал Инне шампанское. Вот она пригубила, обворожительно улыбнувшись, вот его рука на бедре моей девушки. Потом они неожиданно встали и вышли. Мы поспешили следом, но Инна, выйдя из бара, не «перешла», взяв клиента с собой, а села с ним в машину и укатила. Черт! Я «вернулся» и просмотрел эпизод еще раз. Конечно! Подавая шампанское, он чтото туда бросил. И Инна както сразу расслабилась. Учитывая то, как коридор относился ко мне выпившему, неудивительно, что под воздействием наркотика она не смогла «перейти». Но чтото быстро этот тип начал действовать. Да и в отеле со мной не попытались даже поговорить. Вывод был один, и был он неутешительным. Это ктото из «наших». Неизвестно, правда, сколько он знает и каких дров мы успели наломать. Но на нас с Леной внимания не обращали, и я сделал вывод, что это была сиюминутная акция и решение принято им импульсивно. А временной предел составляет пятьдесять минут. Один на один никто из нас с ним бы не справился, тем более на его территории. Но нас было трое, и можно потрепыхаться. Судя по всему, меня считали мертвым, а про Лену совсем не знали. В итоге кто бы ты ни был, а самоуверенность тебя погубит. Мы «вернулись» на десять минут назад, и я начал инструктировать девчонок.
Инне на этот раз отводилась роль стрелка. Лена «перебросила» ее «к себе» и, рассказав про наркотик, велела применить пистолет, стреляющий ампулами сразу, как только они «войдут». Мы же стали возле двери, и едва он переступил порог, я толкнул Лену на него. Та, вскрикнув, ухватилась за Казанову и пропала вместе с ним. Спустя пять секунд она «вышла», чтобы «забрать» меня. Латинос лежал в отключке, а потому оставалось только ждать. На всякий случай я нашпиговал две машины взрывчаткой с радиоуправляемыми детонаторами. Потом мы немного постреляли, и, на удивление, у Лены очень хорошо получилось. Девушка объяснила это тем, что наше оружие более совершенно по сравнению с их «кремниевыми пистолетами», и точность боя, и скорострельность которых оставляла желать лучшего. Интересно, зачем юной барышне такие навыки. Хотя оружие в ее мире продавалось так же свободно, как и скобяные изделия. Никого же не удивляет возможность купить, скажем, топор. Или ту же туристическую лопатку, именуемую в народе саперной. А Ленка, как постепенно выяснялось, была натурой неординарной.
Наш гость наконец проснулся. И задергался, опутанный веревкой, подобно кокону. На его лице играла презрительная усмешка.
– Вы все умрете. – Он цедил слова сквозь зубы с этаким пренебрежением.
Инна подошла и ударила его ногой в лицо:
– Это тебе за наркоту, гад.
Видимо, он делал попытки «убежать», но был обречен на неудачу. И мой «коридор», и «убежища» девочек служили лишь своему хозяину. И захоти Лена, она могла просто «выйти», оставив нас умирать голодной смертью. Постепенно понимание отразилось на его лице, и оно стало менее самоуверенным.
– Ну что, родной, поговорим?
– Щенок, тебе повезло, что я немного расслабился. Иначе ты был бы уже мертв. – Учитывая, что я был старше минимум лет на десять, это вызвало улыбку.
– Твой папаша далеко, а здесь командуем мы. – Он сардонически захохотал:
– Идиот, это мой правнук! И клянусь, что ты покойник, даже если мне придется просидеть в своей пещере все сто пятьдесят лет!
Я присвистнул. Да, стоит ему на секунду оказаться внормальном мире, и всем нам не жить. Стало неуютно, словно заглянул за край бездонной пропасти, на дне которой копошится чтото огромное и бесформенное, внушающее ужас.
Отвечать на вопросы он отказывался, а фото девушки лишь скривило его губы в поганенькой улыбке.
– Я трахал ее мать и выгнал, когда надоела. Выйдя замуж за этого дурака Ривенталя, она родила ему дочь, и я счел это забавным.
– Где она?
– Мне всё равно не жить, и что ты сделаешь, если я не скажу?
Я смутился, и это не осталось незамеченным, вызвав новую бурю смеха. Но к каждому человеку есть свой ключик. Этот же раскололся на тщеславии. Невинный, на мой взгляд, вопрос вызвал целый словесный поток, который, начавшись, никак не мок иссякнуть.
– На чем она прокололась? – Я кивнул в сторону Инны.
– Вы все прокололись! – процедил он сквозь зубы. – Когда она «забрала» меня назад в реальный мир, я был связан и потому не убил ее на месте. Пришлось «вернуться». Ярость переполняла меня, и вас, вероятно стоящих в тени, я не заметил. О, если бы я знал, что она не одиночка!
Да, вот такая мелочь, как импульсивный характер неуравновешенного и похотливого «старшего», перевесила чашу весов на сторону трех коротких жизней вместо одной длинной. Даже совокупный наш возраст не достигал девяноста лет. А этому целых сто пятьдесят! Но при чем здесь возраст, и вообще, что за чушь лезет мне в голову?
Лена же, со свойственной женщине интуицией, задала следующий вопрос:
– Когда ты ее трахал? Последний раз?
Заметьте, не «где», на что мы никогда не получили бы ответа.
– Вчера! Вчера я драл эту козочку, и она рыдала, прося еще! – Мы переглянулись, и я отвернулся. Он както обреченно завыл, а через секунду нас на плато оставалось трое.
Разговор занял час, да семь часов действовало снотворное. «Снаружи» должно быть около восьми часов утра.
Бар еще не открыли, и мы вышли, разбив витрину.
– Когда начнем?
– Завтра на рассвете. А сейчас отдыхаем.
Три дня «разведки» и беседа с этим подонком изрядно нас утомила, и мы поехали домой.
Несмотря на статус «правнука», седой и вальяжный господин оставался мэром городка. Особняк с высоким забором и охрана тоже не попадали под категорию «детских игрушек». Миндальничать не хотелось, да и подзадержались мы здесь чтото. Старик Ривенталь, поди, все глаза проглядел, дожидаясь дочку.
Помните, у Чехова? Если в начале пьесы трое молодых людей покупают три подержанные машины и сто килограммов СИ4, то в конце?..
ПРАВИЛЬНО!
Ворота мы с Инной протаранили с ходу и «ушли» к ней. Лена тем временем, подождав, пока прогремят взрывы и осыплются стекла, выбитые ударной волной, спокойно проникла на территорию виллы через заднюю калитку. Хрупкая одинокая девушка ни у кого не вызвала подозрения. И она начала экскурсию по этажам, напевая пофранцузски «Марсельезу». Наконец навстречу Лене выползло несчастное создание. Худенькое и с огромными глазами. Робко взглянув на девушку, оно спросило пофранцузски:
– Вы от папы? – Лена кивнула:
– Смотря как твоего папу зовут.
– Клод, – ответило дитя и торопливо добавило: – Клод Ривенталь.
– Что ж, пора домой, маленькая.
Паспорта у нее не было, а потому с ней осталась Инна. Так, на всякий случай. Мы же с Леной совершили перелет через Атлантику, занявший двенадцать часов. И утром следующего дня прибыли во Францию.
Старый барон рыдал от счастья, мы же, довольные произведенным эффектом, скромно удалились. Каюсь, идея была моя. Но что наша жизнь без таких милых розыгрышей?
Мы вошли в поместье вдвоем с Леной, и нас, доложив, проводили в кабинет. Он смотрел с надеждой и отчаянием одновременно:
– Не нашли?
– Ну почему же.
Тут хлопнула форточка, закрытая порывом ветра, а когда мы с бароном обернулись, женщин в кабинете было уже трое. Ну, как повашему, Париж стоит мессы?
32
Вечером из Москвы позвонил Виктор.
– Алексей Степанович умер. – В голосе была скорбь.
– Когда похороны? И где он сейчас?
– Похороны послезавтра, а останки в монастыре.
– Я обязательно буду.
Срок аренды самолета еще не истек, а потому вылетели сразу же. Лена робко спросила:
– А мне можно?
– Можно, Лен, и даже нужно. Зря я вас не познакомил.
И в самом деле зря. Они как раз были людьми, могущими соприкоснуться сразу несколькими гранями. Потомственная боярыня Земцова, внезапно и невольно пошедшая против власть предержащих, и отец Алексий, офицер внешней разведки, пятьдесят лет власти служивший. И пусть власть была другой, это не важно. Любая власть, какая бы она ни была, простирается над людьми. И на людях же держится. И вот теперь уже поздно, и они не поговорят никогда. Конечно, Лена всего два месяца, как… Но за это время столько всего произошло, что «вернуться» было просто нереально. Да и надо ли? Я уверен, что он понял бы меня, какое решение я ни приму.
Его хоронили на Новодевичьем кладбище. Гроб везли на лафете, а тело Алексея Степановича было облачено в генеральский мундир. Я же генералом его никогда не помнил. Меня просветил Виктор. В семьдесят лет бывший разведчик решил уйти от мирской жизни и поселиться в монастыре. Условием пострига в то время был абсолютный разрыв с прошлым и полная опись имущества, включая квартиру, в пользу Церкви. Но всё было сделано без колебаний. Раз приняв решение, он никогда не менял его. Еще Виктор рассказал, что власти духовные и армия устроили настоящую тяжбу по поводу похорон. Но, вскрыв прощальное письмо, написанное им по достижении девяностолетия, обнаружили последнее волеизъявление, согласно которому и поступали сейчас. Было огромное количество народа. Священники, военные, представители католической и мусульманской конфессий. А в конце панихиды я встретился глазами с «аббатом». Он кивнул мне, показав знаками, что поговорим обязательно, но попозже.
Вот так всегда. Живешь рядом с удивительным человеком, а меряешь его на свой, местечковый манер. И за шорами, за своей ограниченностью упускаешь неповторимые моменты общения. Или это наша национальная черта, имея – не хранить, а потерявши – горько плакать. Кусая локти и размазывая сопли. Вспомнился давешний латинос, и стало обидно. Сколько прекрасных, достойных людей, а провидение выбирает таких, как мы. Да, я не оговорился, и из нашей троицы на звание «человека», в моем понимании, тянула только Лена. Вон, кстати, уже стоит рядом с «аббатом», и он удивленно разглядывает ее. Мне стало немножко ревниво, но тотчас, устыдившись подобных мыслей, показавшихся недостойными перед лицом вечности, я выбросил их из головы. Закончилась панихида, отзвучал салют, и вот уже тело отца Алексия – ибо я не знал его ни как Алексея Степановича, ни как генерала ГРУ – закрывают крышкой. Заиграла музыка, и потянулась череда людей, бросающих свою горсть земли. Их было столько, что казалось, услуги могильщиков не понадобятся…
На поминках он сел рядом со мной. Мы пожали друг другу руки и выпили не чокаясь.
– Светлая память.
Вставали какието люди, произносили хорошие слова, и на душе у меня делалось теплее. Всё же не многие были удостоены радости общения с этим человеком, и я был своего рода избранником.
– Будете говорить? – спросил я у «аббата».
– Если скажу правду – боюсь, меня не поймут. Ведь гожусь я ему в младшие сыновья, если не в старшие внуки. А лицемерить не хочется.
Немного помолчали и выпив положенные три рюмки, встали изза стола. Поминки проходили в монастыре, и, выйдя за ограду, оказались в парке, больше похожем на лес.
– Вы сделали себе имя, – подал голос «аббат».
На тропинке ваялись шишки. Я подфутболил одну, а собеседник улыбнулся.
– Поверьте, это случайно. – Я не кокетничал. Совершая тот или иной поступок, имидж – было последнее, о чем я думал.
– Ничего не бывает случайно, и если уронить в лужу тюк с ватой – он ее впитает, а если бросить булыжник – лужа выйдет из берегов.
Изъяснялся он загадочно, и я принялся ерничать.
– У нас говорят: кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.
– За всю НАШУ историю НИКОГДА не было случая, чтобы юнец, полутора лет от роду поднял руку на «старшего». Этого просто не допускалось оппонентом. А уж тем более победить в схватке.
– Ну, виноват, каюсь. Но чтото мне он был несимпатичен.
– Вотвот. И многие обеспокоены.
– И что же мне, повеситься? – Я начал злиться всерьез.
– Ну зачем же. Просто станьте, ну, скажем, незаметнее. На время. А то уж больно вы на виду со своими девочками.
Мы помолчали, и я опять спросил:
– А… вы, как вы попали в соседнее измерение?
– Ну… представьте две квартиры, имеющие общую стену, но в различных подъездах, выходящих на разные, скажем, угловые улицы. Люди, живущие в пятнадцати сантиметрах друг от друга, могут никогда не встретится. И никому не приходит в голову выйти на улицу, обогнуть дом и подняться к соседям, чтобы, к примеру, попросить спичек.
Я закивал, сделав умное лицо.
– Правда, – он улыбнулся, – иногда находятся экспериментаторы, готовые не только выйти на улицу, но и пройти путь по карнизу. Или подняться на крышу, чтобы спустится через люк в сопредельный подъезд. Ну а у некоторых есть ключ от потайной двери, спрятанной за шкафом с одной стороны, и завешенной ковром – с другой.
– Так просто?
– Так просто даже прыщ не вскочит. Да и, как я уже говорил, большинству не приходит в голову заглянуть к соседям, живущим за стенкой, но на другой улице.
Переваривая услышанное, я молчал, а он стал прощаться.
– Что ж, постараюсь не мозолить глаза. – Я протянул руку. – Увидимся.
Мы опять разошлись, а я так и не задал главного вопроса. И разумеется, не получил ответ.
– И что, мы обязаны ему подчиняться? – Инна смотрела в упор, а глаза метали молнии.
– В томто и дело, что нет. Это лишь совет, которому следовать вроде бы не обязательно. Но я почемуто готов послушаться.
– Ребята, – подала голос Лена, – нет необходимости во что бы то ни стало зарываться в норы, в буквальном смысле слова. Давайте попросту займемся чемнибудь нейтральным.
Мы перебирали варианты, усердно подыскивая, чем можно было бы заняться, не злоупотребляя своими «способностями». Так некстати ставших раздражать коекого из «старших». Но у страха глаза велики, а людей часто уничтожали физически и за гораздо меньшее. Взять хотя бы события, познакомившие нас с Леной.
Но по всему выходило, что проще начать жизнь обывателей. Посещать премьеры, ходить в музеи или, в моем случае, просиживать штаны перед телевизором. Вот ведь напасть, именно к этой жизни я в последнее время так тяготел, всякий раз недовольно ворча, когда приходилось отрывать зад от дивана. А стоило только получить «предписание» – и взыграло ретивое, и вожжа, попавшая под хвост, перекликается с трубой. Той, которая зовет.
Но Лена, со свойственной ей рассудительностью, повернула разговор в другое русло.
– Ин, ты ведь нигде не была, – полувопросительнополуутвердительно произнесла она своим спокойным голосом.
Сложись всё поиному, из нее получился бы превосходный психотерапевт. Да почему же получился бы? Она уже, с момента превращения нашего дуэта в трио, успешно выполняет эту функцию.
– Что я, потвоему, деревня? – Пролетарское происхождение не давало Инке покоя, и Еленино «дворянство» не раз было поводом обсудить наболевший вопрос.
– Ну, предположим, воду с бурболками ты пила и на автобусе каталась. Но я говорю о местах, которые удалось посетить нам с Юрой. В четырех часах пути вниз по реке можно выйти в мир, потерпевший катастрофу. И неизвестно, переживший ли ее. А еще дальше… Нет, ты представляешь, голова идет кругом.
Я в расчет не принимался, ибо Обломов во мне с легкостью уступал место Герасиму, и Лена не сомневалась в моем согласии на любые авантюры.
Инна надула свои очаровательные губки и изо всех сил изображала капризную стервочку. На самом деле страстно желая продолжения уговоров. Грешен, я частенько пренебрегал этим ритуалом, доводя любимую до белого каления. Но Лене терпения не занимать…
Мы находились у меня дома, в московской квартире, а потому я, не стесняясь, улегся на диван и щелкнул пультом. Когда работают профессионалы – а Ленку я искренне считал таковой, – лучше тихонько посидеть в сторонке. А идейка и в самом деле была неплоха. Рано или поздно Инка даст себя уговорить, да и возможность поживиться чемнибудь необычным – тоже аргумент. Я уж не говорю об ихней архитектуре и музеях. Которые неизвестно, правда, разграблены или нет. Тут заверещал телефон, и я поплелся поднимать трубку. Звонила Танюша, так славно шпрехавшая в Швейцарии. И заупокойным голосом выдала:
– У Леньки рак! – Я чуть не сел, так как совсем недавно мы пообщались и он так лихо хакнул тот колумбийский комп.
– И когда можно прийти в больницу?
– В томто и дело, что ни в какую больницу он ложиться не стал. Отдал жене всю наличность – и где только взял такую сумму, – а сам собирается взять палатку и уйти в глушь. Не хочу, говорит, мучить близких и медленно умирать в четырех стенах.
– И что, будем пытаться воздействовать?
– А то ты не знаешь Леньку?
Леньку я знал, и попытка «повлиять» была весьма проблематичной.
– Давай встретимся, что ли? – начал было я, но продолжить мне не дали.
– Так он и собирает наших. Прощальный сабантуй. Ирка вся в соплях, а этот уперся как баран.
Ира, Ленькина жена, была милейшим человеком, но участия в наших вылазках никогда не принимала, понимая, что не может стать для мужа всем и любому человеку нужна отдушина.
– Танюш, я это… Можно я приведу койкого?
– Инну, что ли? Да, кстати, как у вас?
Женщина, да? Только что была трагедия, но обсудить чьенибудь семейное положение – это святое.
– Да нормально у нас, так, переругиваемся по мелочам.
– Милые бранятся – только тешатся. – Выдав этот перл, она стала прощаться.
Что ж, завтра вечером у Леньки. И в голове забрезжила безумная идея.
33
Мы собрались у Леньки, и всё было как всегда. Внешне. Как обычно, понемногу выпивали, пытались острить, делая вид, что ничего не произошло и повод для пирушки самый заурядный. Разглядывали старые слайды и смотрели более позднее видео. Вот мы в Швейцарии. И ни о чем не подозревающий Ленька самозабвенно пихает мне за шиворот горстями снег.
Ира, с заплаканными глазами, тихонько сидела в углу, безучастная ко всему.
Я подошел к ней и протянул конверт:
– Здесь десять тысяч. Долларов. И вытри сопли. Я постараюсь его уговорить съездить со мной за границу. Ты же знаешь, там теперь всё лечат. Ну почти всё.
– Мне можно с вами? – Она подняла красные глаза, в которых забрезжила надежда.
– Поверь мне, не стоит. Он только упрется. Но ты же знаешь: готовься к худшему, надеясь на лучшее. Да, Ир, оттуда трудно дозвониться, и ты не удивляйся. Но я буду рядом с ним, и ты просто верь. Помнишь, у Симонова?
Она захлюпала носом и уткнулась мне в грудь.
– Будя, будя. Возьми детей и съезди отдохни. На Кипр там или на Лазурный Берег. Ты же знаешь, психологи советуют сменить обстановку. И главное, верь.
Я подозвал взглядом Лену, свято веря, что она найдет необходимый тон, облегчающий Ирино состояние.
Вчера я, выведав у Татьяны все известные ей подробности, съездил в онкологический диспансер. Со мной поначалу никто не хотел разговаривать, но там тоже работают люди. И, где увещеваниями, а где подкупом, мне удалось прорваться к его лечащему врачу. Да, всё верно, запущенная форма, метастазы. На полгода раньше – и можно было бы предотвратить. Да, операционное вмешательство возможно, но гарантировать ничего невозможно. Что ж, Леньку я понимал. Но помочь ничем не мог, почти. Ведь коридор делает долгожителями нас. А мы с виду обычные люди. У меня, например, папа и мама, как у всех. И прожили нормальную жизнь, достойно отойдя в жизнь лучшую, вечная им память. Ну чем, скажите, Ленька хуже того колумбийского дерьма? И пока не умерла надежда, надо бороться. В Ленькином согласии я не сомневался, опасаясь только, сможет ли он продержаться всё время перехода. Но снотворное под рукой. А затащу я его в такую глушь, что просто обалдеет.
Да, я обдумывал возможность «возвращения», но если честно – боялся. Боялся сойти с ума. И если с помощью прибора сто восемьдесят дней превращались в восемнадцать, то пережить весь этот ворох событий было выше моих возможностей. Да, есть люди, переплывающие ЛаМанш, но я, к сожалению, к ним не принадлежу. Однако просто сидеть сложа руки тоже не мог, а потому решил взять его с нами. Уповая на один шанс из тысячи, что коридор примет его за своего и «сделает прививку». В любом случае хуже уже не будет, а если я не прав – что ж, придется стиснуть зубы. Не зря ведь говорят, что Бог не посылает человеку больших испытаний, чем он может вынести…
– Когда собрался? – Мы сидели на кухне, и я начал готовить почву.
– Дней через пять. – Глянув на меня, он продолжал: – Спасибо за тугрики. Очень вовремя, знаешь ли.
Я неопределенно кивнул:
– Лень, не мог бы ты отложить на недельку робинзонаду и смотаться со мной в одно место?
– Опять врачи? Нет уж, не поеду.
– Даже не думал об этом, – покривил я душой, – клянусь, ни одного эскулапа не подпущу к тебе на выстрел.
– Недельку, говоришь? А что за дело?
– Так сразу нельзя, – я напустил таинственности, не желая сойти за шизика, – но вот аванс.
Я достал из внутреннего кармана пиджака пачку купюр.
– Здесь пять штук зеленью. И в случае удачи еще столько же. – Пусть чувствует себя мужчиной, отправившимся добывать мамонта. А то ведь жалость никогда ничему не способствовала.
Следующие несколько дней заняла очередная закупка снаряжения. Разбаловал меня теперешний образ жизни. Когдато, когда снаряга не покупалась, а добывалась, потеря чеголибо, будь то карабин или кусок веревки, приводила меня в отчаяние. А тут привык разбрасываться имуществом, Рокфеллер чертов. Но, как известно, к хорошему привыкаешь быстро. И изменить сии привычки добровольно не удавалось еще никому. Леньку мы пока не посвящали, занимаясь перетаскиванием ко мне в квартиру всяческого барахла, которое по мере поступления я отправлял к реке.
Решили спускаться по течению не на плоту, как это делал я, а в десантном боте. Это такая надувная конструкция, похожая на лодку, только чуть побольше.
Инна согласилась дать себя связать лишь после длительных уговоров со стороны Лены. И рассказа о том, как я нес ее на руках, вызвавшего, кстати, многообещающий взгляд в мой адрес. С Ленькой же, посоветовавшись, решили обойтись не совсем честно, поставив его перед фактом. Всё же коридор – не детская площадка, а умирающий друг не подходил на роль морской свинки.
И вот он, день «X», время «Ч». И мы, скрестив пальцы, дабы не накликать «полную „Ж“, ждем Леньку. Более оптимального места для старта, чем моя квартира, решили не искать, памятуя про лучшее, которое враг хорошего. В дверь позвонили, и я впустил умирающего хакера. Правда, выглядел он неплохо и в глазах прыгали чертики.
– Ну вот и я.
Протянув руку, я посмотрел на Лену, и та приставила к его шее пистолет.
– Сдаюсь, сдаюсь, – начал он и повалился на пол, стукнувшись головой об угол.
Немедленно потекла кровь, и я крякнул. Ну почему всегда так? Будь на месте Леньки, к примеру, Иннин ухажер, с которого всё началось, и я уже лежал бы с разбитым носом, а пистолет, уверен, не причинил бы ему вреда. Не говоря уж о пораненной голоье.
– Эх, недотепы, на диване надо было.
Две минуты погоды не делали, зато черепушка, умевшая с ходу расколоть любую компьютерную защиту, осталась целой. А Ленька вырубился на мягком.
«Перейдя» и перетащив на себе друга, ибо переносить чтолибо с изяществом Лены я так и не научился, мы погрузились и отчалили. Инна картинным жестом протянула руки, и я защелкнул на ее запястьях браслеты. На этот раз у нас имелись весла и два якоря, которые я изобразил, привязав к пудовым гирям по куску веревки. Мы оттолкнулись от берега. Ленька мирно посапывал, Инна же попыталась помахать домику руками. Скорость течения я определил как десять километров в час, а потому «границу» мы должны пересечь в два раза быстрее. Потом еще столько же до эпицентра и…
Сюрпризы начались минут через сорок. Леньку, до этого мирно храпевшего, вдруг вырвало, и мы бросились переворачивать его лицом вниз, чтобы не захлебнулся. А Инна тем временем прыгнула за борт, мгновенно скрывшись под водой. Лена сразу бросила носовой якорь, а я бултыхнулся в реку. Воздуха хватило гдето на минуту, но утопленницы не было видно. Я вынырнул, часто дыша, и увидел над водой ее голову. Однако в глазах, вопреки опасениям, светилось осмысленное выражение, и продолжать в том же духе она не собиралась, работая ногами изо всех сил.
– Ты чего это, родная? – Я постарался придать голосу безразличие.
– Ох, Юрка, я и сама не знаю. Сначала навалилась какаято апатия, а очухалась уже в воде.
Да уж, вот такой пердимонокль, как любила говорить моя бабушка. Мы потихоньку барахтались, сносимые течением, а Лена подняла якорь и погребла к нам.
– Ну, как вода? – спросила так, словно выехали в выходной день искупаться и, взяв напрокат лодку, решили понырять.
– Парное молоко! – дружно ответили мы. – Давай присоединяйся.
– Спасибо, лучше уж вы к нам, – фразой из кинофильма ответила она и подала мне руку.
Потом настала очередь Инны, которая, забравшись в лодку, попросила:
– Снимите это, – и, протянув руки, добавила: – Я больше не буду.
– Через пятнадцать минут, – жестко ответил я.
Но повидимому, «границу» мы переплыли, так как ныряльщица оживилась, принявшись шутить, и даже спящий, казалось, стал похрапывать бодрее. С пленницы сняли наручники, и вскоре она сказала:
– Помоему, всё. Знаете, становится неохота покидать это место.
Время приблизительно совпадало, и мы причалили. Снотворное будет действовать еще шесть часов, а бросать спящего не хотелось, равно как и «выходить», рискуя оказаться в случае чего с обузой на руках. Оставшееся время посвятили устройству лагеря. Установили три палатки. В отдалении друг от друга выкопали отхожие места, приспособив нечто вроде занавеса возле каждого. Тут и там разложили оружие, как огнестрельное, так и усыпляющее. И хотя всего не предусмотришь, но так както спокойнее. Когда, по расчетам, оставалось минут десять, взвалил соню на плечи, девчонки взяли меня под руки, и я «шагнул». Хотя совершенно никаких движений переход не требовал, всё время делаю этот шаг, и если наяву не всегда есть возможность, то в мыслях уж обязательно.
Уфф. Картина, открывшаяся нашему взору, конечно, впечатляла. Вокруг ни единой живой души, приходящие в упадок строения и тишина. Такая, что становилось жутковато. Как моряки, сойдя с корабля на берег, ощущают покачивание, так и наш мозг, привыкший к различным шумам и постоянно их отфильтровывающий, давал небольшой сбой, попав в этот звуковой вакуум.
Перед нами простиралась улица, довольно широкая, с высокими домами, в которых коегде сохранились стекла. Если «привязка к местности» совпадала и мы попрежнему в Москве, то это должен быть мой район. Но ни одного здания идентифицировать не смог. Там, у нас, район моего проживания застроен пяти– и девятиэтажками. Здесь же дома были по двадцать и более этажей. Но на деловой центр не походило. Между домами простиралась некое подобие парков с детскими площадками. И – ни души. Что удивительно, счетчики Гейгера ничего не показывали, даже естественного фона большого мегаполиса не наблюдалось. Странно, мне, воспитанному на «терминаторах», казалось, что это непременно должна быть ядерная катастрофа. Но тогда, по идее, обязана быть и ядерная зима. Однако небо нагло голубело, вовсю светило солнце, и сознание в судорогах додумывало щебет птиц, которого, увы, не слышно. Тут очнулся Ленька и, сев, протянул:
– Обана, это что, какаято крутая виртуалка?
– И не мечтай, – откликнулся я, – самая что ни на есть простая реальность.
– А людишек куда подевали? – Он подозрительно уставился на нас. – И где Ирка? И дети?
Возле него на корточки присела Лена и произнесла:
– Понимаете, Леонид, мы… ну, не совсем дома.
– Да будет вам, это не смешно.
– Ейбогу, Ленька, – это вступил я, – всё в натуре. И надо осмотреться.
Любое действие лучше переливания из пустого в порожнее. А неверие постепенно уйдет само, уступив место сначала любопытству, а затем пониманию.
– И кто заказчик?
Блин, ну какая ему разница, зануда чертов.
– А если ВПК, тогда что?
– Да нет, ничего, – смутился он. – Всё честно, бабки уплачены. Так что я готов.
– Тогда предлагаю оглядеться на предмет транспорта. – Эх, блин, а возле домика аж три велосипеда. Хорошо хоть не ржавеют.
Судя по всему, здесь жили далеко не дикари, и уж пару самокатовто мы должны обнаружить. Мы двинулись вдоль улицы, то и дело натыкаясь на одинокие скелеты. Иногда попадались кости домашних животных. Инна удивила, сказав:
– Вараны.
– Что? – не поняли мы.
– Это скелеты варанов. Не собак, как казалось вначале. – Воображение сразу нарисовало картину, на которой «варанщики» выгуливали и дрессировали своих питомцев. Даа, мир велик, и пути господа неисповедимы.
– А климат? Какие в наших широтах вараны? – Хотя ответа я не ожидал.
– Тото и оно, что климат.
– Интересно, a NET у них был? – Это юный хакер начал прикидку.
– Так затем тебя сюда и приволокли, родимый.
34
В жилье заходить было жутковато, но рано или поздно всё равно бы пришлось. А оттягивание только усиливает неприятные ощущения.
Мы вошли в помещение, расположенное на первом этаже, выбив дверь. Оно, по счастью, было без останков обитателей. Явно жилая квартира, состоящая из нескольких просторных комнат. И занимали ее люди, старающиеся идти в ногу со временем. Хотя кто его знает, что считалось современным у них. И может, наличие всевозможной бытовой техники как раз удел нищих слоев населения. Но, по нашим меркам, всё здесь довольнотаки круто. И полутораметровый экран, встроенный в стену, как мы определили, гостиной. И кухня со множеством всевозможных агрегатов. Какието мы смогли идентифицировать, какието нет. Приятно удивило наличие библиотеки, и хотя язык большинства книг имел некоторые отличия, всё же это, несомненно, русский. Не понятно только, то ли отстающий от нашего лет на двести, то ли, наоборот, это наш великий и могучий безнадежно устарел.
– Bay! – подал голос программер, но через минуту послышалось разочарованное: – Всё обесточено. И аккумуляторов не видно.
– Подожди, Ленька, – утешил я, – гдето, несомненно, должен найтись электрогенератор. А уж тогда тебе и карты в руки.
Только теперь я начал осознавать, насколько наивно выглядели мои мечты об «исследованиях». Как ни крути, а мы дилетанты и кроме как сунуть нос тудасюда и собрать пару черепков с целью последующей перепродажи, ничего серьезного предпринять не можем. Имеющимися силами. Но не зря же люди придумали деньги. А мы этих самых денег немножко заработали. Сначала осмотримся, стоит ли овчинка выделки, а уж потом пригласим сюда спецов покомпетентнее.
Эх, где же та «дверь за шкафом» и у кого бы одолжить ключ? Хотя у кого есть отмычка, я знал, но возможно ли его позаимствовать? Ято, как видите, сам являюсь «ключом». А попроси отдать свой кулон когото из девочек, боюсь, что больше бы никого из них не увидел. Усмехнувшись, представил себе примерное содержание беседы с «аббатом»:
– Но ведь это совершенно неизвестная цивилизация, и мы могли бы многому у них научиться! – Это я, захлебываясь, высказываю свою точку зрения.
Веселый смех и контрдовод, выбивающий из колеи:
– А что в итоге? Они, так или иначе, плохо кончили. А это не пример для подражания.
Но сразу я не сдамся, попытавшись перехватить инициативу:
– Ну а исследования с целью профилактики? Вдруг мы поможем предотвратить нечто подобное у нас?
– И выпустим джинна из бутылки. Такого же или подобного этому, но чуть покруче. И, вооруженные результатами ваших изысканий, дойдем до ручки лет на тридцать раньше, чем могли бы.
В общем, не видать мне ключа, как своих ушей. Даже если это и не метафора. А может, я и в самом деле перегибаю палку и не надо будить лиха, пока оно тихо?
Дабы не рисковать нашей довольно хрупкой целостностью, прибор, эта единственная нить, позволяющая мне взаимодействовать с девочками, всё время работал, создавая «нормальный» режим. Но не давала покоя мысль: а что будет, если выключить его, попытавшись «вернуться»? Ну, положим, на час, проведенный всеми нами в этом мире, «вернуться» я смогу. А дальше? И где окажусь тогда? Скажем, десять часов назад. «Вернусь» ли я в свою московскую квартиру, или мне позволят остаться здесь? Но скорей всего я уподоблюсь тем несчастным «нормальным», которых коридор повергал в ужас, заставляя задыхаться и постепенно сводя с ума.
От такой перспективы я поежился и поспешил проверить батарейки. Вот уж действительно многая знания – многая печали. Будь я «обычным переходящим», что бы было? А ничего. Подворовывал бы по маленькой. Лет через пятьдесят открыл бы свой, маленький же бизнес. Правда, бизнесменом бы я был, как и игроком, удачливым. Но и только. Попавший в руки прибор, работающий на копеечных батарейках, перевернул мою жизнь гораздо больше, чем факт существования коридора. И самое противное, зачем мне это надо, я сообразить так и не мог. Получите, как говорится, и распишитесь.
Потом настала очередь девчонок испытывать свои талисманы. Всё работало. И «убежища» не поменяли внешнего вида. Это радовало, хоть немного стабильности в этом кавардаке не помешает. Очень интересно, можно ли положить чтолибо в «убежища» девочек здесь, на руинах некогда процветающего мира, а забрать там, у нас? Это бы во многом решило проблему транспортировки. Да и с переброской людей трудностей бы поубавилось. Эх, ну почему хорошая мысля приходит опосля? Вон ведь Иннина пещера, с искусственным леопардом, так возбуждающе действовавшим в интимные моменты. Ну что мешало «загрузится под завязку», а не таскать на себе жалкие крохи?
Увидев «леопарда», девчонки тоже стали понимать, какого дурака мы сваляли. Но лучше поздно, как говорится… Существовал еще Ленька, и Лена, посмотрев на меня, начала говорить.
– Леонид, нам нужно коечто проверить. – Он, не понимая, смотрел на нее, а девушка продолжила: – Сейчас у вас могут возникнуть своего рода неприятные ощущения, но вы не пугайтесь. Просто постарайтесь описать нам их.
Последовал кивок, и, «взяв» нас троих, Лена «ушла к себе».
– Да, братцы, как будто ночью у негра в ж… – Ленька держался изо всех сил, но лицо у него было растерянным.
– А что еще?
– Еще темно дышать, и «космос», будто лишний литр водки выпил.
Да, хакер был нормальным на все сто процентов, в отличие от нас, выродков.
– Не беспокойтесь, Леня, сейчас всё пройдет. – И мы опять в реальном мире, окруженные фантастическими пейзажами обезлюдевшего города. Оставив «у Лены» комп и все книги, что были обнаружены в доме, мы продолжили. Дальше наш путь лежал в книгохранилище. «Хакнув», как выразился Ленька, всё, что там было, и «скачав на винт», то есть оставив «у Лены», стали держать совет.
– Какие будут предложения? – спросил я.
– В смысле? – не понял Ленька.
– Ну, можно обосноваться здесь стационарно, но я за амбулаторный курс.
– Так что, уже домой?
– Не навсегда ведь, подумаем, книжки полистаем.
– Надо бы еще пару машин прихватить. Уверен, что кроме детских стрелялок на том винте ничего нет.
– Так предлагай, вернее даже, веди и мародерствуй не стесняясь.
Глаза у Леньки за блестели, и мы отправились мародерствовать дальше.
* * *
– Ты как себя чувствуешь? – спросил я у возбужденного программиста, сволакивающего в кучу, помоему, двадцатый компьютер. При этом на каждый вешалась соответствующая бирочка вроде: «Комн. 19. мож. быть проекта, инст. возм. строит», и всё в таком же духе. Я помогал таскать, а девочки остались на соседней улице у останков магазина одежды. Да уж, Париж вздрогнет и пластом ляжет у ног принарядившихся модниц.
– Да нормально чувствую, – выдержав паузу, ответил он. – За последний месяц никогда так хорошо себя не ощущал. Жаль, конечно, немного мне осталось, но всё равно спасибо.
– Потом поблагодаришь, лет через двадцать. – Несмотря на отсутствие доказательств, во мне жила какаято отчаянная надежда, что всё будет хорошо. – Ты лучше скажи, как потвоему, нам одним по силам освоить всё это хозяйство?
Он покачал головой.
– Тото и оно, что нет. – Я пытливо посмотрел на друга. – Сможешь найти человек десять пофигистов с мозгами? За бабки отвечаю я, и условия те же.
– Да хоть двадцать, – ответили мне, – но ты меня чтото пугаешь.
Мы были знакомы с первого курса, то есть лет семнадцать, а потому я просто сказал ему:
– Иди ты.
Он же спросил:
– А что это?.. Когда пропал свет.
– Как раз то, через что сюда попадают. И ты, выходит, можешь заблудиться.
– И это не лечится?
Помоему, рак так не расстроил его, как это отличие, без которого миллионы людей спокойно живут.
– К сожалению, не лечится. Но мы же команда, и ты ее полноправный член.
– Скорее уж убогий и на окладе.
Врать не хотелось, но такой Ленька, с развивающимся комплексом неполноценности, мне не нужен.
– Все мы тут на жалованье, просто профили разные. И к счастью, у каждого свой. Короче, так. На сегодня закругляемся и валим обратно. Ты уж извини, но придется тебе опять вздремнуть. Дома денька три покопаешься в железе, может, и удастся оживить. А уж потом, смотря что нароем, начнем думать, кого привлечь. Но инспектором по кадрам я назначаю тебя. Понял?
Он отдал честь, а я выдал:
– К пустой голове…
– Важна не форма, а содержание. – Я помолчал и добавил:
– Да, Лень, это ведь опасно. И, ты понимаешь, можно ведь не вернуться.
– Это я давно понял, но ты не дрейфь. – Ну как вам это нравится?
Увидев кучу, Инна захохотала, а Лена начала насвистывать «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши мальчишки». Но «забрала» всё в одно касание, хитро глянув на очумелого добытчика. Ничего, пусть привыкает, что у каждого своя специализация.
Спустя три минуты настала очередь ржать нам с Ленькой, заставив Лену пожалеть о том, что не «уволокла» эту Джомолунгму одежды потихоньку от нас. Блин, не занести бы домой какуюнибудь заразу. Но кто не рискует, тот, как говорится… Да и с тряпками я уговорю их подождать. На железе же вряд ли много осело. Ну, протрем спиртом. И отлакируем для профилактики тонким слоем.
Лена забрала шмотки, потом достала пистолет и взглянула на Леньку. Тот послушно улегся прямо на пол.
– Ин, ты как, может, подежуришь?
– Да, в общем, хотелось бы пройтись. Любопытно всётаки. – Пройтись так пройтись, ничего со спящим не станется.
35
Я «провел» девочек в лагерь, мы немного отдохнули и двинулись в обратный путь. Опять на ум пришли велосипеды, и я поклялся на цыганский манер стегнуть себя плеткой по заднице. Дабы, каждый раз садясь, вспоминать причину, по которой болит, и освежать в памяти повод.
«Границу» мы даже не заметили, став для неведомого стража «своими». И вот он, домик. Я составил велосипеды прямо посреди стихийно образовавшегося дворика, решив повременить с членовредительством. Опля, вот мы и дома.
– Давай за Ленькой. – Лена послушно «вышла», а мы с Инной принялись выкидывать на пальцах, кому готовить чай.
Пока будущий «инспектор по кадрам» спал, по очереди приняли душ. Надо отказываться от столь зверских мер с инъекциями, и пусть все желающие переходят на таблетки. Не так убийственно, и дозу можно подобрать, как раз чтоб обойтись без ожидания.
Я сбегал за водкой, и мы, вылив шесть бутылок в ведро, щедро протерли весь металлолом, ничтоже сумняшеся по поводу затекания жидкости внутрь. Ничёничё, окосеют – новых натаскаем.
Проснулось светило науки и выдало перл: нужно доставить всё это добро в институт. Дабы раскурочить парочку и поэкспериментировать с трансформаторами и частотой тока.
– Главным условием всего мероприятия является полная конспирация. – Я был категоричен. – А институт я тебе собственный организую.
– Инна что, дочь Рокфеллера?
– А Ленка его двоюродная сестра.
– Вы что, серьезно, ребята?
– Серьезней некуда. Завтра подыщем чтонибудь под Москвой. Так что не дрейфь.
Прошло три дня. Ленька немного дулся за то, что ему не дали забрать с собой железо, но я был непреклонен.
– Собирай оборудование, – велел я, – да не экономь, не нищие.
А сам занялся поиском подходящего здания. Нужен двухтрехэтажный дом с подвалом. Комнат на тридцать – тридцать пять. Я рассчитывал, что десять отведем под лаборатории, офис должен занять комнат пятьсемь. Плюс гостиница с кухней и столовой.
Желая привлечь как можно большее количество людей, сказав при этом как можно меньше правды, я рисковал перехитрить самого себя. Вызвав то самое большое недоверие, рождаемое маленькой ложью. И в самом деле, кто меня гонит? Впереди, надеюсь, длинная жизнь. И сам потихоньку раскопаю, что получится. А хлопот значительно меньше. Вот только что я смогу отыскать, а что пропущу, пройдя мимо, с глазами, зашоренными некомпетентностью? Тогда уж лучше просто пробежаться по безлюдной земле эдаким мародерским рейдом, взрывая золотохранилища и обирая ювелирные лавки. Насчет возможности чегото посерьезней, вроде передовых технологий, я не обольщался. Но как ни крути, а для привлечения большого количества специалистов этот самый рейд придется совершить. Но сначала надо подыскать рынок сбыта, а то, выбрось я, скажем, тонну золота, и опять потянется шлейф трупов. Умерших с нашей помощью от золотой лихорадки. Снова некомпетентность, и нужен толковый финансист, знающий ситуацию на рынке и, желательно, не связанный с мафией. Финансистов знакомых у меня не было, зато имелся Виктор. И я набрал номер.
– Здравствуйте, сэнсэй, это ваш неправильный ученик.
– Здравствуйте, Юрий, чтото произошло? – Голос звучал бесстрастно, не выдавая и тени заинтересованности.
– Не то чтобы случилось, но хотелось бы тетатет. Знаете, столько развелось любопытных.
– Тогда приезжайте в Сокольники. Через час устроит? – Меня устраивало, и я положил трубку.
Мы шли по дорожке, и я не знал с чего начать. Рассказать правду – сочтет за сумасшедшего. А полуправда ничего не давала, так как нужен единомышленник, а не цепной пес на жалованье. Он же, как человек, воспитанный Алексеем Степановичем, просто ждал, пока я созрею. Аа, была не была, в любом деле главное начать.
– Хочу предложить вам работу. – Удивленный взгляд в ответ.
Я мысленно хлопнул себя ладошкой по лбу. И с чего это я решил, что Виктор свободен? Да, он уделил мне какуюто часть своего времени по просьбе отца Алексия. Но это не значит, что я могу вот так вот взять и потащить его за собой.
– Работа – это хорошо, – наконец подал он голос, а я облегченно вздохнул, – и по какому же профилю?
– Полагаю, охрана материальных ценностей. Очень больших, и вознаграждение соответственное. Скорее, даже процент от каждого груза.
– И какова же примерная сумма?
Если бы я знал сам, какова эта сумма, и вообще, сколь высоки ставки в этой авантюре. Но обратной дороги не было, и я достал из кармана пачку денег.
– Здесь десять тысяч долларов. Аванс за подготовительный период, пока толком не начали. Если передумаете – аванс можете не возвращать. Ну а ежели вознамеритесь – тогда денька через три нам с вами предстоит ознакомительная экскурсия.
Он в задумчивости кивнул, а я стал прощаться. Не потому, что очень уж торопился, просто не знал, что еще сказать. Лучше уж пусть сам всё увидит и принимает решение.
– Представляешь, у них была республика. – В голосе Лены слышалось восхищение.
– Ну и что. – Мне было не до специфики общественного строя ушедших цивилизаций.
Да и мало ли стран выбрали именно такую форму правления.
– Всемирная, понимаешь?Одно государство на всю планету.
– Ага, и государственный язык – русский. – Прям утопия какаято.
– Государственный чтото вроде пиджнинглиш, но русский наравне с испанским входил в базовый минимум начальной школы.
До меня стало постепенно доходить, и я уставился на Лену.
– Тогда кто же их того? Ежели проклятых империалистов не существовало, а слуги джихада сменили зеленые повязки на овечьи шкуры?
– Об этом здесь не написано. Но мне кажется, Ленька чтото должен накопать. И вообще, надо бы залезть в какойнибудь телецентр. Телевизионщики и перед лицом костлявой продолжают освещать и анализировать.
Тут подал голос Ленька, который, исповедуя принцип «если гора не идет к Магомету…», натащил гору разных трансформаторов ко мне, и вот уже второй день в спальне, из которой он выбросил всю мебель, чтото гудело. Ночевать уходили в «убежища». Лена к себе, я оставался у Инны, но, увлеченный реанимацией чужой аппаратуры, программер ничего не замечал. Или делал вид, что не замечает.
– У них всё на базе Люникса!
По мне, так хоть феникса, но из вежливости я спросил:
– И что это значит?
– Люникс – это операционная система с открытыми кодами, и, имея минимальные навыки программирования, можно доделывать ее самостоятельно.
– Каждый под себя, что ли?
Но он уже опять скрылся в комнате и уткнулся носом в экран монитора.
– Идите сюда, – позвал он еще минут через десять, и мы столпились у него за спиной.
На экране мужчина с профессорской внешностью вовсю разглагольствовал. На тему как раз из разряда наболевших. Немного мешало различие языков, но ведь любой россиянин при желании поймет белоруса или хохла. И наоборот.
– Вы говорите: «Этого никогда не происходило», – но это вовсе не означает, что «этого никогда не случится», иначе полное право имеют утверждения: «Моя рука не ломается, потому что я никогда не ломал руку», либо: «Я бессмертен, так как никогда не умирал».
Лектор, казалось, смотрел в глаза именно вам, и мне стало жутковато. Вот он, давно истлевший, вещает с экрана, стараясь сделать себе имя в научном мире и завоевать популярность у аудитории, не подозревая, насколько окажется прав.
– Если популяция насекомых, к примеру саранчи или кузнечиков, без видимых на то причин внезапно достигает непостижимых здравому уму размеров, а потом внезапно и совершенно непостижимым образом возвращается к своему первоначальному состоянию, мы обычно говорим: «Произошло нашествие насекомых».
Количество организмов, стоящих на более высокой ступени развития, также подвержено значительным изменениям в ту или иную сторону. К ним относятся лемминги, постоянно повторяющие свой цикл развития. Некоторое время мы не замечаем диких кроликов, пока они не размножатся до такой степени, что становятся настоящим стихийным бедствием. И вдруг на них нападает мор – все кролики исчезают. Мы склонны думать о существовании некоего биологического закона, утверждающего, что численность особей в роду есть величина переменная, меняющаяся от высшей до низшей точек. Чем выше ступень развития, тем медленнее идет процесс размножения и длительнее амплитуда достижения этих точек.
На протяжении почти ста лет африканский буйвол являлся царем вельда. Если бы в те времена существовала статистика животного мира, она бы, без сомнения, подтвердила, как десятилетиями происходил постоянный рост численности этого могучего, с минимальным количеством естественных врагов, зверя. К концу века вид этот достигает своей кульминационной точки и неожиданно падает жертвой страшной болезни – чумы крупного рогатого скота. Буйвол стал удивительной редкостью, а в некоторых районах вымер полностью. В последние пятьдесят лет вид этот медленно, но все же увеличивается в своем поголовье.
Камера повернулась и показала ведущую.
– Вы хотите сказать, что?..
Мужчина отпил воды и снова кинулся в бой:
– Что касается человека, то у нас нет веских оснований предполагать, что его минует судьба остального животного мира. И если действительно существует закон «приливов» и «отливов», то будущее человечества можно рисовать в несколько мрачных тонах. За десять тысяч лет, невзирая на войны, болезни и голод, численность человечества росла, и, с каждым годом увеличивая темпы, росла неуклонно. С биологической точки зрения, мы долгое время находились в чрезмерно благоприятных условиях существования и размножения.
Звук пропал, и по экрану пошли полосы. Но и услышанного хватило, чтобы по телу побежали мурашки. Это ж надо. Вот просто так взяли и вымерли, повинуясь высшей необходимости. Проглядывало в этом чтото унизительное, недостойное звания человека. Выходит, ускоряя прогресс и облегчая жизнь, мы сами роем себе могилу, увеличивая численность населения? А войны, значит, величайшее благо, посланное нам свыше?
Лицо выдавало меня с головой, и потому Лена уже держала в руках толстенный том «оттуда».
– Их было более двенадцати миллиардов. И что удивительно, помоему, никто не голодал.
Да уж, стоило ли строить развитое общество, чтобы потом вот так, как саранча?
– Когда переезжаем? – сменил я тему, а то чтото больно мы углубились. Да и критической массы в двенадцать миллиардов достигнуть в ближайшем будущем нам не грозит.
– Давай еще разок сходим в безлюдный мир, а уж потом. – Но я не согласился:
– Шагать не хочу, а потому предлагаю пересесть не мотоциклы. И потом, мне надоело смотреть, как оставленная мне папой с мамой квартира превращается в штаб предвыборной кампании пополам с лабораторией безумного профессора. В общем, давайте, девочки, грузите весь этот оживший хлам «к себе», потом берите такси и проваливайте. А «отчалим» завтра. Да, и я хочу позвать в дело Виктора.
Кандидатура Виктора возражений не вызвала, и мы принялись за работу.
– Как с кадрами? – Не то чтобы существовала срочная необходимость, но надо же знать, на кого можно рассчитывать.
– Пока переговорил с двоими. С Ритой, с биологического, у них в институте сейчас завал, и со стариком Прохоровым.
Если насчет Риты я не уверен, то участие в деле старого профессора вызывало прилив энтузиазма. Проф – неординарный человек, с острым умом и необычным взглядом на вещи. Хотя нет, он мог посмотреть на любую ситуацию сразу под несколькими углами, ухитряясь комбинировать точки зрения и выдавать парадоксальные умозаключения. Если мне не изменяет память, сейчас ему чуть за шестьдесят. Но, несмотря на столь почтенный возраст, в его согласии на любые авантюры я не сомневался.
– Тогда завтра вези их на базу, и пойдем. А сейчас помоги мне с мотоциклами.
Но мотоциклы оказались неходовым товаром, и нам удалось купить лишь пять штук. Недостачу же пришлось восполнить джипами. Когда я вывалил гору наличности, у хозяина автосалона округлились глаза. А Виктор кивком указал на зама, вышедшего из кабинета. Я мотнул головой и, предложив продолжить оформление без меня, вышел следом.
– По виду лохи, но с кучей бабок. Да, прямо сейчас. – Он говорил в трубку, нервно оглядываясь по сторонам.
Что ж, подождем «крышу», столь настойчиво навязываемую настырным клерком. Не секрет, что приобретение новой иномарки облагается налогом. В большинстве случаев покупатели – солидные люди, имеющие собственные охранные структуры. Но случаются и такие, как мы, наивные простачки, гордо принесшие заработанное в такой вот салон и тем самым засветившиеся. Наметанным глазом определив в нас лохов, этот доморощенный психолог поспешил зарабатывать свои тридцать сребреников. Правда, с небольшой нагрузкой, в виде маааленького такого геморройчика. Мы были втроем, а их в кабинет вошло аж пятеро. Окинув нас взглядом, бригадир усмехнулся, выдав чтото вроде:
– Любишь кататься – надо делиться.
Я вежливо попросил хозяина выйти, прихватив с собой Леньку, а сам сразу начал буйствовать.
Не вставая, ударил одного подъемом стопы по коленной чашечке. И тут же, выхватив изпод себя стул, долбанул второго по голове. Так, двое готовы. Еще одного, попытавшегося достать пистолет, вырубил ударом между глаз и, повернувшись к первому, с поврежденной ногой, заехал тому пяткой в горло.
Виктор не отставал, и вскоре все пятеро лежали в живописных позах без признаков былой агрессии.
– Пригласите, пожалуйста, стукача, – я посмотрел на сэнсэя, – и, ради бога, постарайтесь понять меня правильно.
Он втолкнул шестерку в кабинет, а сам остался за дверью. Тот был бледен, а на штанах темнело пятно.
– Боишься, сука? Правильно делаешь.
Церемониться я не стал, повернув его голову на сто восемьдесят градусов и начал «перетаскивать» сборщиков дани в коридор. Конечно, в принципе, они не виноваты, и, выдавив несколько прыщей, не вылечить болезнь. Но даже такая «косметическая операция» казалась мне безусловно полезной.
Таким образом, у нас стало на один джип больше. С плохой овцы, как говорится…
36
Назавтра собрались в трехэтажном особняке, купленном в восьмидесяти километрах от Москвы. Подходящий почти идеально, он стоял на опушке леса, в окружении вековых сосен. От входа вели три дорожки, расходящиеся радиально, со статуями, явно передовиков производства. Штукатурка на фасаде коегде отвалилась, да и двор требовал хозяйской руки, но в целом дом был крепким, и казалось, простоит еще сто лет. Когдато здесь действовал санаторий небольшого сыроваренного заводика, районного подчинения. Но пришли новые хозяева, и отдых трудящихся стал делом рук самих трудящихся. Здравницу же попросту забросили, посчитав невыгодным вкладывать деньги в столь отдаленный от Москвы уголок. Да и коммуникаций хороших не существовало, но для нас, владельцев транспортной компании, это не составляло проблем. Таким образом, всего за триста тысяч «зеленью» мы стали полноправными владельцами этого покинутого приюта.
К великому моему сожалению, не помню имени японского поэта, написавшего замечательные стихи, давшие название нашей базе.
Покинутый приют, весь в зарослях плюща.
Тоскливо здесь, хозяин всё забросил.
Нет никого, и только каждый год
Печальная сюда приходит осень.
Я привез Виктора, Ленька прибыл в сопровождении двоих кандидатов в бог его знает что, на такси. Девчонки ночевали на базе и теперь встречали нас чаем и пирогами магазинной выпечки.
– Молодой человек, это не вы постигали азы машиностроения в нашей альмаматер лет эдак семнадцать назад? – спросил меня старый профессор, поправив указательным пальцем очки.
– Грешен, – не стал изображать Зою Космодемьянскую я. – Но с тех пор много воды утекло. Да и с азами машиностроения я поругался всерьез и надолго.
– Это не так уж и страшно, учитывая, в каком состоянии находится сейчас производство. Но Леонид рассказывал удивительные вещи. Настолько странные, что я даже решился лично убедиться в их достоверности.
– И, смею надеяться, я мы вас не разочаруем. Но… ээ… вас предупредили о… ммм… некоторой специфике жанра?
– Да, и могу заверить, что я здоров как бык. – Он выпятил грудь, гордо вздернув голову.
– Надеюсь, финансовая часть вас устроила?
– Вполне, знаете ли, и даже, я бы сказал, слишком.
– Уверяю вас, что отработаете сполна каждую копейку, да еще и с процентами.
Я выдал «заму по кадрам» сто тысяч, строгонастрого наказав: меня в ближайший месяц по пустякам не беспокоить.
– Ну что ж, тогда по кроватям, – скомандовал я, а Виктор недоверчиво осведомился:
– А это обязательно?
Ни я, ни девочки не тестировали его, но я абсолютно уверен в его «нормальности» и потому строго произнес.
– В первый раз – да. А там посмотрим.
Все разлеглись, и Ленька, как ветеран, побывавший и сумевший вернуться, первым проглотил капсулу, которыми мы заменили пистолет. Подав тем самым пример для подражания.
Джипы и мотоциклы Лена уже забрала «к себе», а потому я взял девочек за руки, и мы «вышли» к моему домику, так уютно пристроившемуся на берегу реки.
Земля вдоль берега довольно плотная, и велосипеды с широкими шинами, созданные для экстремалов, шли как по асфальту. Километров двадцать в час мы делали точно, и вот он, лагерь, отмечающий «соседний» эпицентр, так старательно разбитый несколько дней назад. Мы побросали железных коней и «перешли», не задержавшись ни на секунду. Ну что за люди, а? Пару раз сходили тудасюда, и на тебе. Никакого трепета, ни тени сомнений, не коридор, а проходной двор какойто.
Не успев выйти, Лена пропала, и хлоп – перед нами стоят две кровати, которых спустя секунду стало уже четыре.
Пока мы с Инной расталкивали лежебок, «грузчица» «повытаскивала» весь транспорт, имеющийся в наличии, и уселась за руль «Патруля».
– Можно я поеду на этом?
– Могла бы и не спрашивать.
Всё же переход на таблетки значительно сократил время ожидания. И если после инъекции человек спал как убитый не менее семи часов, то теперь его можно попросту растормошить и, вручив кружку с кофе, заставить поторопиться.
– Мальчики и девочки. Время – деньги. Все расселись по машинам, кому какая нравится, и разбежались, то есть разъехались. Дабы не дублировать друг друга и не таскать одинаковые экземпляры, предлагаю обсудить условия поиска.
Все смотрели на меня, такого делового и самоуверенного. Но, предвидя ворох вопросов, я решил пресечь, как говорится, на корню. А к моменту возвращения большая часть вопросов отпадет сама собой. Да и группы я решил комплектовать по принципу новичок – ветеран.
– Значит, так. – Это я продолжал распоряжаться, не давая дурным мыслям пробраться в умные головы. – Ленька и профессор, вы двигаете на поиски телецентра, на худой конец сойдет и радио или редакция какойнибудь газетенки.
– Девчонки – берете Риту и постарайтесь разыскать больницы, их в таком мегаполисе должно иметься немало. Карту города возьмите в том магазине, что мы обчистили в прошлый раз. Сориентируйтесь в датах и тащите истории болезней за последние две недели.
– Виктор, вы – со мной. Итак, по машинам, сбор предлагаю устроить здесь через пять часов.
И мы, взревев моторами и оглашая воплями этот безмолвный мир, двинулись грабить и мародерствовать.
– А почему ты не озвучил наш маршрут? – Бывший учитель внимательно смотрел на меня.
– Кто же идет грабить банк, крича об этом во всю глотку? – Он удовлетворенно кивнул:
– Я так и думал. Золото обычно хранят глубоко под землей. И существуют разного рода сюрпризы, вроде ядовитых газов, знаешь ли.
Для меня это стало новостью, и я опешил.
– Но ведь можно дать время проветрится? – Он улыбнулся и покачал головой:
– Не так сразу. На первый раз давай ограничимся какойнибудь лавкой, продающей бижутерию. А к следующему походу я подготовлюсь получше. – Он немного помолчал, и спросил: – Каков мой процент?
– Любой, в пределах разумного, конечно.
– Тогда десятая часть, и реализацией я займусь сам.
Я был готов и на двадцать и потому кивнул с чувством облегчения.
Мы ссыпали кулоны и цепочки в мешок. Третий по счету. И выходило, что наш улов составил около девяноста килограммов золота, вперемежку с драгоценными камнями. Виктор иногда поглядывал на меня, а потом решился спросить:
– А кто заказчик?
Передо мной был не наивный Ленька, и я не стал врать.
– Это целиком коммерческое предприятие. Многопрофильное, правда. Так что держатель контрольного пакета прямо перед тобой.
– Валькирии тоже в деле?
– Да, а что, заметно?
– Да нет, просто Инна сама собой разумеется, а в Лене есть чтото такое… Сразу видно, не на зарплате человек.
– Виктор… – начал я, – а не мог бы ты заняться полной реализацией? Все мои таланты лежат несколько в другой области, и руки ты мне развяжешь здорово.
Возможно, это было опрометчиво с моей стороны, но нельзя же жить, никому не доверяя.
В ответ он кивнул, не без колебаний, правда, и это радовало. Мы погрузили мешки в багажник джипа, и я опять спросил:
– Как потвоему, сколько человек возможно привлечь, без утечки информации?
– Утечка будет так или иначе, но я думаю, пока входвыход будешь контролировать ты сам, все сведения будут сродни фантастике. А золото я реализую через Израиль, есть там у меня один кореш.
– Да ведь здесь его тонны!
– А у еврейского банкира мешки денег! А там, глядишь, и пару собственных банков купим.
Перспектива стать владельцем банка слегка будоражила, но я выбросил это из головы. До сбора оставалось сорок минут, и мы двинулись по направлению к месту «выхода».
По дороге то и дело попадались странные конструкции, напоминающие металлические скелеты. На месте тазобедренного сустава находилось некое подобие сиденья, «ребра» некоторых были открыты, приглашая устроится внутри, и я не вытерпел:
– Давай остановимся.
Мы притормозили возле одного такого монстра, и я забрался вовнутрь. На голову тотчас опустился прозрачный «череп», «ребра» сомкнулись на груди, и я вдруг интуитивно понял, для чего эта штука предназначена. Вставив ноги в «галоши», приложил лапы к «рукам», которые обхватили запястья неким подобием браслетов, и сделал шаг. Мостовая ухнула вниз, и навстречу понеслись дома, стоящие гдето в километре. Представив себя размазанным по стене, я зажмурился, но всё обошлось. Пролетев с километр, приземлился, даже не ощутив толчка. Следующий шаг, более уверенный, подбросил меня чуть выше и оказался вдвое длиннее. Не знаю, чей гений придумал эту модель, но она была проста до совершенства. Ведь нельзя говорить об управлении собственными ногами или об отдаче приказа телу совершить то или иное действие. Повернув назад, я взвился ввысь и в полете окинул взглядом проделанный путь. Поболе трех километров. Вон и Виктор, стоит возле нашего джипа и, прикрыв глаза козырьком ладони, наблюдает за мной. Даже не задумываясь, я приземлился в полуметре от него, произнеся:
– Налетай, подешевело. Если все эти штуки работают, то мы забудем про эти консервные банки на колесах.
– В другой раз, а ты прыгай давай. А то народ небось заждался уже.
И, напевая «В траве сидел кузнечик», уселся за руль.
Мы подъехали в месту «выхода» не последними. Ленька с профессором уже сидели возле джипа, но девчонки еще не явились. Народ вовсю вытаращил глаза, глядя на мои подскоки. Получив новую игрушку, на месте усидеть я, разумеется, не мог. Демонстрируя всем желающим и не очень желающим возможности и вовсю вербуя сторонников необычного средства передвижения.
Наконец, под уничтожающим взглядом Инны, я вылез из «кузнечика» и присел возле новоявленных археологов.
– Лед тронулся, господа присяжные? – Профессор кашлянул и начал:
– У нас десять коробок компактдисков, судя по датам, насколько я смог разобраться в их летоисчислении, как раз за последнюю неделю. В телецентре больше ничего интересно не нашлось, для меня, во всяком случае, а вот Леонид…
– Собственно, телевидения как такового здесь давно не было, – подхватил эстафету Ленька, – огромный всемирный NET. Каждый оптиковолоконный кабель позволяет одновременно передавать более пятисот каналов. Конечно, не все они были информационными. Тут и связь, и деловые линии, позволяющие огромным институтам осуществлять работу «на дому». Мы взяли пару серверов. Дома «оживим» и посмотрим, что это с ними случилось.
Настала очередь женской части нашей экспедиции. Говорила Рита, ибо как биолог она наиболее полно могла охватить проблему.
– Судя по амбулаторным картам, это не инфекция. Никаких посторонних тел в крови обратившихся не обнаружено. Скорее походит на симптомы облучения, причем массового и, судя по счетчикам Гейгера, не оставляющего после себя никаких следов. Словно ктото отправил в эфир закодированное на определенных частотах сообщение, приказавшее клеткам умирать. Какоето подобие учета велось в первые дватри дня. Потом это приобрело характер пандемии, и стало не до регистрации. Старики умерли почти сразу, потом среднее поколение, и так вплоть до детей.
Я представил себе весь этот ужас и содрогнулся.
– Всё закончилось довольно быстро, и через две недели здесь всё было стерильно. Даже тараканы и те не смогли возродиться.
Я задумался, выпав на некоторое время из общего разговора.
Получается, что опасность, к которой готовишься, никогда не приходит. Реальная беда незваной гостьей пробирается в дом. Украдкой, и совсем не оттуда, откуда ждешь. Когдато давно, вздрагивая от ужаса мрачных кошмаров, люди рисовали в самых неблагоприятных своих прогнозах картины мировой ядерной войны. Полыхающие вместе с их жителями руины городов, распухшие трупы животных, черную траву и стволы деревьев, напоминающие головешки. Но произошло всё совсем не так. Никаких взрывов, загрязняющих экологию, никакой ядерной зимы. Землю просто стерилизовали, подвергнув неизвестному облучению. Чисто и аккуратно, как рачительные хозяева, травящие тараканов, но не стремящиеся при этом разрушить стены кухни и поломать мебель.
– А сейчас, надеюсь, это не работает?
– Судя по всему – нет.
– А как давно это произошло?
– От пятнадцати до двадцати лет назад, судя по степени разрушения. Точнее сказать не могу, так как не с чем сравнивать. – Это профессор взял слово и, блестя очками и оглядывая всех нас, продолжил: – Юрий, мне позволено будет задать вам пару вопросов?
Я кивнул, и он начал спрашивать:
– Насколько я могу судить, это не какаято форма гипноза с применением галлюциногенов?
– Нет, проф, это не гипноз.
– Так, значит, теория о многомерности вселенной всё же верна. – Это было скорее утверждением, чем вопросом.
– Выходит, так. – Я развел руками.
– И кто же является первооткрывателем и научным разработчиком программы?
– Первооткрывателем является ваш покорный слуга, – я поклонился в его сторону, – а вот наукой, боюсь, здесь и не пахнет. Одна сплошная мистика.
– Мой юный друг, при более детальном изучении любая мистика в конечном итоге имеет научное объяснение.
Ну вот, пусти козла в огород. Не успеешь оглянуться, а тебя уже препарировали, как лягушку.
37
– Ну что, возвращаемся?
– А может, стоит погодить немного? Материала еще маловато, да и надо бы обзавестись попрыгунчиками. – Лена кивнула на «скелет», из которого меня с таким трудом вытащили час назад.
Мы заканчивали обед и обсуждали план дальнейших действий. Ленька уже поднял капот одной из машин и прилаживал провода, пытаясь оживить вновь приобретенное «железо» в походных условиях. А Инна, Рита и профессор отправились добывать «кузнечиков». И вот уже сверху слышатся возбужденные голоса, и они, подобно героям детских сериалов, сваливаются прямо нам на голову. Инна же, позабыв уничтожающие взгляды, которыми одаривала меня совсем недавно, еще и палила с обеих рук по окнам домов, выделывая всевозможные сальто. Конечно, я не против тренировок с оружием, но это больше походило на баловство. И всё же сказать чтолибо я не решился, тем более что и старикан выхватил свой арсенал, присоединившись к этому вопиющему вандализму.
Как всё же человек постоянен. Даже лежащая перед нами картина безжалостного уничтожения целого мира не меняет ни нашего характера, ни повадок. И страсть к возможности «поиграть в войну» запрятана у нас гдето глубоко в крови.
Ленька тем временем вовсю давил на гудок джипа. Мы с Леной подошли первыми, а следом спустились с небес и остальные.
– Чё гудишь?
Он молча показал глазами на оживший монитор. И мы, сразу притихшие, стали просматривать свидетельство агонии.
– В эфире последние новости. Не переключайтесь с нашего канала, единственного, работающего в прямом эфире на данный момент.
Дикторша, девушка лет двадцати, затравленно смотрела в объектив. Видно было, что она держится изо всех сил, чтобы не разрыдаться. Гдето там, в умирающем городе, остались родные, друзья, а она, верная чувству долга, положила на алтарь профессии бесценные последние минуты, которые могла провести рядом с близкими людьми.
– Под давлением чрезвычайных обстоятельств Правительство Региона сохранило полномочия лишь в Московской области. Временно приостановив свою деятельность на остальной территории региона. В соответствии с волей Всемирного Парламента Исполнительные Чиновники, как и Представители Сил Правопорядка, поступают в подчинение губернаторов малых регионов либо других продолжающих действовать институтов местной власти. Не теряйте мужества, и да поможет нам Бог.
Зачитав это сообщение, по сути, кличь «Спасайся, кто может», брошенный растерянными власть предержащими, диктор както по детски всхлипнула, вотвот готовая разрыдаться. Но тут же взяла себя в руки и продолжила:
– Вы прослушали экстренное сообщение, полученное из Комитета по чрезвычайным ситуациям северовосточной части ЕвроАзиатского региона. Сообщаем, что Центр медицинской помощи Московского Малого региона прекращает свою деятельность.
Оказанием помощи, в том числе и по организации захоронений в Белом море, занимается Архангельский Медицинский Центр.
Она зарыдала навзрыд, но всё же закончила передачу.
– Вы смотрели новости первого канала. Насколько позволят обстоятельства, мы будем продолжать информировать вас о развитии событий. В эфире ведущая Наталия Смыслова. Оставайтесь с нами.
Рита плакала, уткнувшись Лене в плечо. Ленька слегка побледнел, а Инна отвернулась, кусая губы. Да и мне, если честно, стало не по себе. Одно дело видеть перед собой развалины, жуткие и неприглядные в своем бесстыдстве разбитых окон и сорванных с петель дверей, но всё же неодушевленные. И совсем другое – лицезреть воочию один из кусочков минувшей драмы, постигшей этих людей. Сумевших построить монолитное общество и способных прокормить двенадцать миллиардов сограждан. И гдето на краю сознания брезжила мыль: а ведь они такие же, как мы, вернее, это мы их младшие братья. И наше существование является лишь делом случая, зиждясь на зыбком песке переменчивого настроения богов.
Обуреваемые невеселыми мыслями, стали устраиваться на ночлег. Разожгли костер и немного выпили. Проф немедленно уставился в небеса, то и дело находя знакомые созвездия. Хотя иногда чтото возбужденно бормотал себе под нос, повидимому не обнаружив искомого. Но звезды не предполагали никакой практической пользы или, если хотите, сиюминутной выгоды, а потому я не дал себе труда взглянуть в ночное небо.
Виктор подошел и присел рядом:
– Как думаете, кто это их? И за что?
– Если позволите, молодые люди, я выскажу одну гипотезу. – Профессор оторвал взор от просторов чужого неба и повернулся к нам.
– Напротив, Семен Викторович, даже настаиваем.
– Я думаю, это стерилизация извне. – И пояснил, глядя на нас своими по детски светлыми глазами: – Конечно, данных катастрофически мало, но всё говорит за это. Вопервых, стремительность распространения. Давно известно, что любая зараза передается со скоростью передвижения носителей. Но, даже учитывая, что у каждого мог быть такой «попрыгунчик», всё равно две недели – безусловно, недостаточный срок, чтобы уничтожить все двенадцать миллиардов. Да и, судя по всему, людьми они были далеко не глупыми и не дали бы распространиться вирусу, локализовав очаги заражения, если бы оно имело место.
– И что, вот просто так взяли и уничтожили человечество и не попытались ничего с этого поиметь? – Виктор, как всегда практичный, смотрел на вещи трезво.
– Кто знает, молодой человек? Возможно, в этот самый момент вовсю идет экспансия соседнего сектора галактики. А этот несчастный мир всего лишь ждет своей очереди.
– Выходит, подобные уроды есть гдето и у нас?
– Увы, молодые люди, человек отнюдь не венец творения, а выживает в конечном итоге сильнейший. Или хитрейший, что практически одно и то же.
– Вы уж это, Семен Викторович, подумайте, с какой стороны ждать этих гадов.
Голос Виктора звучал глухо, и в нем слышалась обида воина, которого обманули. И вместо честного поединка, к которому он готовился долгие годы, подсыпали в стакан яду.
Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Мне было удобно лежать в спальном мешке, теплым и тихим вечером. За день я устал физически, и во всём теле немного ломило после забавы с «кузнечиком». А также в не меньшей мере я был истощен нравственно. И вскоре заснул.
Наутро, немного позабыв впечатление, оставленное просмотром записи, стали собираться в новую вылазку. «Отечественную» технику оставили возле лагеря, и все пересели на «кузнечиков». Это механическое чудо позволяло не только передвигаться, но и брать на руки более тонны груза. В конечном итоге ограничиваемого лишь габаритами. Во всяком случае, наши хрупкие девочки, ухватив «НиссанПатруль» с трех сторон, легко запрыгнули с ним на крышу стоящей метрах в пятистах двадцатиэтажки. После чего, гордо помахав, взвились в воздух и исчезли в направлении центра.
– Куда сегодня? – спросил меня профессор, но я только махнул рукой:
– Режим свободного поиска, Семен Викторович. Ну что я могу вам приказать, сам толком ничего не понимая. Да и ситуация такова, что что бы вы ни нашли, всё будет интересно.
Старик кивнул и тоже стартанул, сделав переднее сальто, с высшей точкой гдето метрах в четырехстах над землей. Я присвистнул и мысленно дорисовал ему по гранатомету в каждой руке. А то размениваются на мелочи, паля из браунингов по стеклам, понимаешь.
– А ведь это оружие, – сказал вдруг Виктор. – И, попади оно к нам, это будет переворот в тактике наземных боевых действий. Да и, воздушных, пожалуй, тоже.
– Ну, предположим, механику мы освоим без напряга. – В прошлом бывший машиностроитель, я говорил болееменее уверенно. – Но где взять столько батареек? Ведь двадцать лет прошло, а вон как бодренько прыгают.
– Тото и оно. Но ничего, намоем золотишка, а там наймем умников, которые сумеют разобраться.
– Может, и наймем, – в моем голосе не было уверенности, – только вот надо ли?
– Надо, Федя, надо. И уж лучше подобные штучки будут в Российской армии, чем за бугром.
Я представил парад, проходящий по Красной площади, и улыбнулся. Полки десантуры, облаченные в «кузнечики», проносятся мимо Мавзолея, или что там сейчас вместо него служит трибуной старшим товарищам. Только вот сколько сил потребуется солдатам, чтобы научиться держать строй? Но картина впечатляла, а собеседник спросил:
– И что смешного?
– Да так, парад на Красной площади умозрею… – И Виктор тоже заржал.
Как и вчера, мы вдвоем «мыли золотишко». В огромном мегаполисе можно набрать эту самую тонну, не прибегая к крайним мерам и не взрывая подвалы банков. Иногда заходили в магазины другого профиля. Один раз даже наткнулись на автосалон. И, мне кажется, мой учитель был прав. «Попрыгунчики» были экипировкой вооруженных людей, иначе зачем бы в салоне стали продавать наземный транспорт? Возможно, как раз те самые Силы Правопорядка, переданные в подчинение местным органам власти, и являлись их полноправным владельцем. Отсюда и такое количество их на улицах, патрулируемых, повидимому, до последнего дня. Набрав аж четыре мешка бижутерии, мы понеслись в лагерь. Никто еще не вернулся, и Виктор сказал:
– Давай снесем в кучу прыгунки. Время еще есть, а запас сам знаешь…
И мы стали играть в пионеров, коллекционирующих металлолом. Правда, гораздо более дорогостоящий и, как мы надеялись, исправный.
Точно не помню, но, помоему, собрали триста сорок три штуки. Первых десятка два я всё порывался испытать, но потом махнул рукой. И мы поволокли всё подряд. Некоторые стояли со скелетами внутри, и такие мы обходили стороной, отворачивая напряженные лица. Свят, свят, свят. Хоть боги смеются и редко, но уж больно горек их смех для простых смертных.
Вечером, расположившись у костра, освещаемого к тому же светом фар, решали, что делать дальше.
Лена деловито сновала тудасюда, «перетаскивая» подобранный нами металлолом. И все склонялись к тому, чтобы вернуться домой.
– Этап предварительного накопления данных можно считать законченным. – Семен Викторович говорил негромко, не пытаясь убедить, просто подводя итоги. – Теперь надо переварить и систематизировать полученную информацию. И уж потом определять направления дальнейших поисков. Так что, я думаю, недельки на две придется прерваться. – Мы дружно закивали, слегка утомленные «пикником на обочине», и проголосовали «за».
Во время подготовки к возвращению Виктор и профессор както странно поглядывали на нашу троицу, и я догадывался, что их гложет.
– Ребята, поверьте, без снотворного никак. Неподготовленный человек просто погибнет во время перехода. Не говоря уже о трудностях, причиненных мне и девочкам.
– Юрий, мы можем взять коечто для себя лично? – задал вопрос профессор.
– Если вы про «кузнечиков», то нет, а безделушку на память – пожалуйста.
– Я бы хотел забрать отсюда несколько книг.
– Так уже. Целая книжная лавка находится под Москвой.
– И всё же.
– Да хоть всю Ленинскую библиотеку берите. Или что тут у них вместо нее.
– Юрка, я отдам профу лишние диски, наверняка многие будут повторятся. Можно?
– Да можно, можно. И вообще, я верю, что вы люди разумные, и давайте не будем об этом.
Еще профессор положил рядом с собой цифровую видеокамеру, сопровождавшую его всё время поисков. Виктор с Ленькой уже слопали свои «колеса» и лежали, расслабленно закрыв глаза. Семен Викторович немного поерзал, устраиваясь поудобнее, и присоединился к ним.
– Ну что, Рита, давайте.
Наш биолог, чтото быстро нашептывавшая в диктофон, кивнула и послушно улеглась.
– Не стоит горячиться, – успокоил я ее, – надеюсь, впереди еще не одна экспедиция по этим местам. Да и по другим тоже.
Дежурила возле спящих опять Инна, мы же с Леной оседлали велосипеды и двинулись в обратный путь.
– Пятьдесят четыре минуты.
– Что? – не понял я.
– Мы ехали пятьдесят четыре минуты, – пояснила Лена.
– А так ли уж это важно?
Она пожала плечами, давая понять, что согласна. «Вышли» мы в той же комнате, отведенной под лабораторию. Девушка повытаскивала лежебок и задремавшую Инну. На дворе – поздний вечер, и будить спящих не стали. «Вынеся» десяток «кузнечиков», Ленькины трофеи и весь «золотой запас», мы тоже разошлись по комнатам.
С утра меня разбудили возбужденные голоса, доносящиеся из «общежития», стихийно возникшего в «проходной» лаборатории.
– Ну вот, проф, а вы сомневались. – Это ветеран Ленька в чемто убеждал профессора.
– Подвергая сомнению то или иное явление, молодой человек, мы имеем возможность взглянуть на проблему под несколько иным углом. Что в итоге идет только на пользу делу.
Эк он завернул. Но, на то он и профессор, чтобы так разглагольствовать.
– Я тоже, если честно, не был до конца уверен. – Это уже Виктор, и я улыбнулся.
Не зря же попросил Лену вытащить трофеи, послужившие вещественным доказательством материальности нашего путешествия.
Подумать только, а всё началось с Инкиного визита, происшедшего, кажется, тысячу лет назад и в какойто другой и далекой жизни.
38
Следующие несколько дней все были загружены по горло. Девочки во главе с Инной занялись приведением в божеский вид «приюта», долженствующего стать оплотом «великих дел», которых, я в это свято верил, мы непременно наворотим. Мозговая часть нашей маленькой команды не вылезала из лаборатории, где вовсю шла работа по реанимации добытых Ленькой серверов. Поначалу каждая маленькая удача приводила дознавателей в восторг, бурно выплескиваемый на окружающих, но вскоре пыл дитятей поутих и всё вошло в свою колею. Виктор, уточнив, как у нас с финансами, с реализацией решил пока подождать. Взяв тем не менее свой процент «живым весом» и попросив два дня выходных. А и в самом деле, что с финансами? Предварительный этап полностью лег на мои плечи, и я почти на нуле. Ну, не то чтобы совсем, но всё же. Однако, немного посчитав ресурсы, решил, что беспокоиться пока рано, и выбросил это из головы. Таким образом, все были заняты, и только я, по молчаливому согласию осуществляющий «общее руководство», болтался без дела. Руки чесались опробовать «кузнечика», и приходилось гнать подобные мысли прочь. В конце концов Инна прибрала оболтуса к рукам, велев заняться покупкой мебели, и, справедливо не доверяя моему вкусу, заказала кучу каталогов, лично отметив маркером подходящие образцы. Взяв кредитку и немного наличности, я отправился в Москву за приобретением интерьера.
Наконец хлопоты по обустройству подошли к концу, а Семен Викторович с Ленькой созвали всех на прессконференцию.
– В общем, друзья мои, как я и предполагал, это не являлось самоликвидацией, и этому миру хорошенько помогли. Пока неизвестно – кто и за что, но другие версии рассыпаются как карточный домик. Мы с Леонидом просмотрели более пятисот гигабайт информации, что в переводе составляет около девятисот пятидесяти часов в режиме нормального просмотра. Естественно, у нас не имелось этого месяца с хвостиком для сидения перед мониторами. Но Леонид написал программу, вылавливающую только ключевые моменты и автоматически отсеивающую дублированную информацию. Никаких конфликтов, никакого поступательного распространения пандемии. Обвальный процесс начался одновременно и повсюду, мгновенно охватив землю. И – ничего. Некоторые записывающие устройства продолжали работать еще несколько месяцев, пока не сели батареи, передавая сообщения в информационный центр, давно обезлюдевший, но продолжавший функционировать. Повторяю – ничего. Никаких тебе пришельцев, никаких исчадий ада и выходцев из преисподней.
Таким образом, один из главных постулатов национальной идеи «Кто виноват?» оставался открытым. Но впереди брезжило классическое «Что делать?», и мы приготовились слушать дальше.
– У меня пока всё. – Проф слегка поклонился и скромно уступил место звезде российского хакерства.
– Ну, в общем, я тут, вернее, там подумал… Короче, во второй день мы с Профом не ходили в телецентр, а отправились «заниматься наукой». Хватали всё, что попадалось под руку, в надежде потом отделить зерна от плевел. Ну и вот… на одном из винтов есть полная конструкторская документация по производству «кузнечиков». И, вложив в дело миллионов десять «зеленых», можно поставить дело на поток.
Мы с Виктором переглянулись, и он удовлетворенно кивнул. Потом, испросив взглядом разрешения, принялся задавать вопросы:
– Что за материал?
– Обыкновенный титан, дороговато, конечно, но в наших условиях ничего сверхъестественного.
– А источник энергии? Это тоже пара пустяков?
– Вы будете смеяться, но теоретическая база была разработана у нас еще в пятидесятые. Однако промышленность значительно отставала, и всё осталось на бумаге. Потом Никита Сергеевич ополчился на авиацию, и проект благополучно похоронили. А так – ничего особенного. В основе лежит импульсный антигравитационный генератор. Импульсы довольно кратковременные, но с продолжительным периодом затухания, что позволяет не падать камнем вниз, а мягко планировать. Плюс церебральная система управления. Конечно, в пятидесятые об этом не могло быть и речи, но лет десять назад в Штатах стало реальностью. Ну а, имея под рукой действующую модель «кузнечика», любой маломальски грамотный ремесленник соберет конструкцию с легкостью ребенка, играющего в «Лего». Что же касаемо энергии, то ее нужно ровно столько, чтобы отдать первый толчок. В дальнейшем «кузнечик» сам ее генерирует, преобразуя поступательное движение вкупе с действием тормозящего поля в необходимые ватты.
– Говоришь, десять миллионов.
– Да, и это минимум, но вообщето я бы рассчитывал на вдвое большую сумму. И вообще это еще цветочки. – Он театрально выдержал паузу.
– И каковы ягодки?
– Они не были бы людьми, если бы не попытались отомстить. И ктото заложил программу, включающую пуск ядерных боеголовок через месяц после появления «гостей». А мы уже, помоему, дней десять как сунули свой нос куда не след…
– Какие, на хрен, боеголовки. У них же единое государство? – не сдержался Виктор.
– Наверное, те самые, с помощью которых это самое государство удалось объединить. В любом случае спросить не у кого, но, если хочешь, могу порыться в носителях.
– Некогда искать, думать надо. –Это Инна взволнованно подала голос.
На что я не преминул вставить:
– Какой, к черту, думать, трясти надо. [2]
– Надеюсь, то, что какието меры предпринять надо, никто не спорит? – Не спорил никто, и Виктор продолжал: – Тогда я возьму пару спецов соответствующего профиля, и завтра в обратный рейд. Ведь целый мир может пойти коту под хвост!
Спецами оказались два крепыша лет по тридцать. Эдакие упитанные медвежата, с розовыми щечками. Но я знал, что именно от таких вот с виду безобидных весельчаков нужно держаться дальше, чем от накачанных быков и хмурых урок с угрюмыми лицами. Потому что в схватке никого страшнее их нет, а внешняя безобидность обманчива и готова в любой момент обернуться мгновенной смертью. Но там, куда мы направлялись, «рукопашить» было некого, и их профессионализм я принял на веру. Да и, попытайся я чтото выяснить, был бы в мгновение ока разоблачен, потеряв при этом еще и уважение сэнсэя.
Один из крепышей, назвавшийся Серегой, сразу завязал разговор с Ленькой. И через минуту они нашли общий язык, сыпя специальными терминами и задавая друг другу вопросы на неудобоваримом, для нормального человеческого уха, языке. Как будто понятие «букварь» им было совершенно незнакомо. А язык, начиная с детского сада, они учили исключительно по винвордовским хелпам. А второй, представившийся Иваном, принялся сразу же валять ваньку, подбивая клинья к моей девушке. Ну что за люди, а? Или им медом намазано? Вон ведь рядом стоит Лена, молодая и далеко не уродливая женщина. И главное, свободная. Так нет же, им непременно подавай чужую, занятую другим и почти замужнюю. Да еще в присутствии сожителя.
Но Виктор пресек это дело, наступив донжуану на ногу, и кивнул в мою сторону. Еще он многозначительно провел ребром ладони по горлу, что дало мне повод немного погордиться. Ну какой мужчина не хочет выглядеть мужественным и сильным, одним своим грозным видом отпугивающим потенциальных соперников? Но долго я не обольщался, ведь Виктор просто не хотел нарушать целостность коллектива в ответственный момент.
И вот наконец все в сборе и разлеглись по кроватям. Медвежата если и удивились, то не подали виду, и Лена в три касания «забрала» всех.
На этот раз Ленька пришел подготовленным и, достав несколько системных блоков, начал подключаться, войдя в первую попавшуюся квартиру. По его словам, «аварийная сеть», бывшая в распоряжении Сил Правопорядка имела плутониевые батареи, рассчитанные чуть ли не натысячу лет. На останки прежних обитателей он просто не обратил внимания, и я «забрал» их к себе. Вот уж действительно нет худа без добра. И если раньше мне, чтобы «перенести» чтолибо, необходимо было как минимум сдвинуть объект с места, придав ему поступательное движение, то три скелета я «унес», лишь слегка прикоснувшись кончиками пальцев.
А спецы вовсю курочили стену, подбираясь к разъемам. Но вот всё подключено, и по экранам мониторов забегали какието яркие пятна, трансформировавшиеся вскоре в карту обоих полушарий. Почти такую же, как у нас, со слегка измененными очертаниями Америк и вытянутой, похожей на овал Африкой. Мигало множество красных точек, в основном в Северном полушарии. Как на Евразийском континенте, так и на земле, открытой у нас Колумбом.
Мы стояли за спиной у работающих, дыша им в затылок и, наверное, отвлекая.
– Люди, не стойте над душой, а, – взмолился Ленька. – И без того мозги плавятся.
И мы все, включая Виктора, удалились.
– Часов на пять засели. – На лице у Инны была написана скука.
– А ты откуда знаешь?
– Так сказали ведь, когда друг с дружкой разговаривали.
Вычленить из той ахинеи, что несли программеры, чтолибо маломальски вразумительное, не представлялось для меня возможным, и я махнул рукой:
– Тогда по «кузнечикам», что время даром терять.
Девчонки снова отправились втроем, а Семен Викторович присоединился к нам. Казалось, что ему не по душе экспроприация материальных ценностей, но говорить он ничего не стал, понимая, что без этого просто не обойтись. Мы наполняли мешки, и я мысленно прикидывал, что будет, если у ребят не выйдет. Либо придется отключать все шахты вручную, но это из области фантастики, а если нет, то придется «вернуться» и отменить Ленькины попытки подключиться к местной паутине, ограничившись поверхностным мародерством. Однако перед глазами стояла картина десантуры, облаченной в «кузнечики». С подлокотными гранатометами и АКМ, встроенными в коленный сгиб, с магазинами на, минимум, триста патронов. Замкнутый круг какойто. Не тронешь серверы – не будет чертежей. А тронешь – вообще всё псу под хвост. Оставался, правда, «транспортный» фокус. Основанный на том, что тела, находящиеся в «убежищах», не затрагивали изменения, совершенные мной в случае «возвращения». Но я понимал, что это были полумеры и, заварив кашу, так просто ее не расхлебаешь. И я вконец заврусь, пытаясь объяснить всем то, чего сам толком не понимал.
– Два центнера, и хватит на сегодня. – Виктор завязал мешок, и, взяв в руки по одному, мы стартанули.
Нет, это поэма, песня и полет души одновременно. Кто прыгал с парашютом – тот меня поймет. Да и как объяснить вам радость прыжка, с последующим парением? Нет, просто так я с возможностью «попрыгать» не расстанусь.
Женщины были уже на месте и чтото оживленно обсуждали.
– Ребята, представляете? Зашли в аптеку и среди упаковок обнаружили это. – Рита протянула нам красножелтую коробочку.
– ЛСД? – пошутил я.
– Круче, чувак. Онкология на любой стадии – не страшнее насморка. По крайне мере была, пока не истек срок годности.
Это действительно было круто. Я рассмеялся. Ради вот этой вот коробочки, дающей надежду нашему Леньке, стоило затевать весь сырбор. Пожалуй, даже шеренги «кузнечиков» меркнут перед этой перспективой. Со сроком тоже вышло занятно. Черным по белому, простым и доступным языком было написано: «Срок годности – 100 лет со дня изготовления». И дата 30. 07. 56.
– Девчонки, какой сейчас год? – взволнованно спросил я.
– Две тысячи третий. – И зачемто добавили: – От рождества Христова.
– Да нет же, глупые, здесь какой год? Ну, там плюсминус…
Рита чтото мысленно посчитала и объявила:
– Если плюс пятнадцать, то семьдесят второй, а ежели плюс двадцать, то семьдесят седьмой, соответственно.
– Выходит, его можно пить еще лет восемьдесят! – И я заорал во всю глотку: – Ленька, лебедь ты мой умирающий, вылазь, лечить тебя будем.
Но лечиться доходяга не захотел, а, выглянув и матюгнувшись, скрылся обратно.
– Ты не вопи, а лучше пойдем посмотрим, сколько этого добра. И в других местах поищем. А то мало ли что, неровен час, не сладится у них. – Виктор со своим прагматизмом давал мне сто очков вперед.
Но вот настал тот момент, когда трудяги, с измученными, но довольными лицами, выползли на свет божий.
– Всё или почти всё. Осталось две шахты. Правда, одну, гдето в Индийском океане, мы взорвали. И сейчас на берега Африки обрушивается цунами. А вторая, на Памире, под большим вопросом. И похоже, придется отключать вручную.
Вручную так вручную, заодно и по горам пройдемся. Да и что тут такого, по сравнению с мировой революцией?
39
Судя по карте, от взбунтовавшейся ракетной шахты нас отделяло около четырех тысяч километров. Так что решили вернуться в лоно цивилизации, и лететь самолетами Аэрофлота. Всётаки, согласитесь, для «кузнечика» такое расстояние великовато.
Переход прошел както буднично. Леньку, помимо снотворного, заставили слопать положенное по инструкции количество таблеток. «Медвежата» смотрели подозрительно, но вопросов не задавали. Традиционно «погрузив» народ, Лена подала мне руку. Мы «вышли» в коридор и оседлали велосипеды.
Визу в Таджикистан взяла лишь Лена, остальные же поехали багажом.
Мы с Инной смотрели на спящих, пытаясь угадать по их ликам, какие чувства обуревают людей в этом межвременье. Но лица были безмятежны, а дыхание ровным.
Борясь со скукой, спустились с плато, попытавшись обследовать долину. Но без минимума альпинистского снаряжения это оказалось нелегко. Попробовали, без особой, правда, надежды, забраться в «кузнечиков», но те не откликались на присутствие новых хозяев, и мы оставили бесплодные попытки. Всё же с коридором мне повезло. Могу идти, куда душа пожелает. По крайней мере вдоль реки, служащей одновременно ориентиром. Лена же с Инной поневоле вынуждены стать домоседками. Правда, неизвестно еще, что лучше. Спокойная стабильность, гарантирующая размеренное течение жизни, или метания без определенной цели, с таким постоянством предпринимаемые мной. Хотя никто ведь, если разобраться, меня в шею не гнал. Наоборот, весь честной народ, судя по словам «аббата», в шоке от моих эскапад. Но ейбогу, я не нарочно.
Тут меня тронули за плечо. Занятый размышлениями, я пропустил появление хозяйки.
– Мы в Душанбе. «Снаружи» сейчас полночь, и можно выходить.
– Минутку, дай только куртку надену.
Я чмокнул Инну в щеку, мы сели в джип, и Лена «выкатила» нас на окраину города. До места еще часов шесть пути, и надо подобраться максимально близко. Плюс еще разница рельефа, уверен, сыграет свою неблагоприятную роль.
Двигаясь на юговосток, мы постепенно поднимались всё выше. Стало заметно прохладнее. Пару раз нас пытались остановить какието люди, но я свешивал из окна руку с зажатым в ней «узи», и те предпочитали не связываться.
Интересно, насколько полно соответствие того и нашего мира? И если есть шахта с боеголовками там, то и у нас, наверное, существует чтото подобное? И чье это теперь? Российской армии или давно разворовано и продано в Пакистан?
Воздух становился всё разреженнее, а дорога хуже. Остановившись, Лена спрятала джип и взяла меня за руку:
– Пошли?
Я кивнул и, стараясь сделать это без движений, «вошел» в коридор.
Мы с Леной «вышли», и она стала извлекать остальных Чипов и Дейлов. Дорога там, у нас, завела на плато и потерялась, просто сойдя на нет, засыпанная камнями. Здесь же мы стояли на подтаявшем льду, на дне глубокой долины. По обе стороны от нас возвышались два хребта, один белеющий снежными шапками, а другой утыканный «жандармами», одиночными скалами, тут и там возвышающимися над кряжем.
Народ потихоньку прочухивался и облачался в «кузнечики», под которые все поддели лыжные комбинезоны и теплые пуховые куртки. Повесив за спины баллоны с кислородом и приладив на лице маски, что создавало некоторые неудобства в закрывании щитка, мы начали по одному стартовать. Первой «пошла» Рита, сделав невысокий прыжок вдоль долины. Прямо перед нами возвышался крутой обрыв, и взять вертикально вверх было проблематично. Приземлившись метрах в восьмистах, она закричала и провалилась, проломив лед. Мы бросились к ней, но в ледяной каше, как в трясине, ничего не было видно. Плохое начало. Я быстро «вошел» в коридор и, поманипулировав с кнопками, «отмотал» пять минут. Вот, бедолага заносит ногу для толчка.
– Рита, стой! – Она недоуменно обернулась. – Лед довольно тонок, а под ним млес.
– Откуда ты зна… – Но тут же осеклась, повидимому вспомнив коечто рассказанное девочками. Интересно только, что они ей наплели?
– Так я?..
– Не думай об этом. А первыми пойдем мы с Ленькой.
Маршрут, насколько это было возможно, я сместил, чтобы не попасть под лавину или сход камней. Кулуар тянулся вверх на семьсот метров – и значительную часть этого расстояния новоявленные альпинисты должны преодолеть за один прыжок. Мы стояли на хорошо спрессованном снегу, перемежаемом участками темного и хрупкого льда. Сначала шли ходко, однако вскоре девчонки утомились. Прыгающими альпинистами им пришлось стать только в силу необходимости. Конечно, на равнинной местности работать с «кузнечиком» куда легче, чем применить ту же технику на горных склонах. Каждый прыжок давался всё с большим трудом, а необходимость вглядываться в оттенки льда, чтобы не попасть в трещину, превращала поход из легкой прогулки в смертельно опасное мероприятие. Один раз Лена приземлилась на подвижный лед и, вместо того, чтобы взмыть в воздух, неловко покатилась по склону. Конечно, «кузнечик» не дал ей чтолибо сломать, выполняя роль второго скелета, но локти и коленки она ободрала изрядно.
– Мне «вернуться»? – спросил я.
– Не стоит. Да и как угадаешь, куда подстилать соломку? А на объяснения нет времени.
Вскоре солнце поднялось выше над головами, и долина, с оледенелыми обрывистыми склонами, засияла ослепительным светом. Мы опустили светофильтры, вмонтированные в лицевые щитки, однако легче стало ненамного. На высоте более семи тысяч метров солнечная радиация просто невыносима. От сверкания льда в глазах прыгали чертики. И как ни велико желание гордо окинуть взором окрестности, об этом не могло идти и речи.
С вершин не переставая сыпались куски льда. Щитки выдерживали острые обломки, но сам факт нескончаемого ледяного града, размером с кулачок годовалого ребенка, действовал подавляюще и оптимизму не способствовал. Но мы упорно двигались вперед, совершая диагональные прыжки. Небольшие, стараясь не рисковать понапрасну.
Неожиданно порыв ветра ударил в лицо. Мы подняли головы, увидев долгожданную седловину с нависшим снежным карнизом. Всё же «кузнечики» значительно облегчили задачу. Вон она, пещера, указанная на карте. Правда, предстоит еще взорвать люк, но лавина сойдет вниз, не причинив вреда. Конечно, придется сделать небольшой крюк, дабы не потонуть в снегу. Но главное, мы почти у цели.
Вперед выступили краснощекие крепыши во главе с Виктором. Поколдовав в глубине пещеры минут десять, они отогнали нас на максимально возможное расстояние, и чтото бабахнуло. Негромко так, но тут же послышался гул пришедшего в движение снега. Постепенно нарастая, маленький ручеек превращался в мощный поток, окутанный клубами снежной пыли. И вся эта масса стремительно неслась вниз, туда, где час назад мы «вышли» в этот мир.
Свод пещеры частично обвалился, и за дело принялась Лена. Мужская часть команды, раскрыв рты от удивления, наблюдала за исчезновением огромных глыб, «переносимых» хрупкой девушкой.
– Пожалуй, хватит, – остановил новоявленного Сизифа Виктор. – А то, работая такими темпами, ты уменьшишь силу гравитации на этом шарике.
Ленка улыбнулась и, выйдя из пещеры, принялась забавляться, доставая многотонные куски и сбрасывая их с обрыва. Это было настоящее стихийное бедствие, заканчивающееся внизу огромными снежными фонтанами.
– Ты это, Ленок, предупреди, когда обидишься, – в голосе Виктора было восхищение, – чтобы можно было посторониться.
Мы по очереди стали пролезать в люк, бывший лишь калиткой, расположенной гдето сбоку шахты. Свод, пропускающий ракету, терялся во мраке, гдето метрах в двадцати над головой. Ленька с парнями деловито засуетились, отключая одни кабели и споро присоединяя на их место свои. Вот уже замерцали экраны мониторов, а проворные пальцы забегали по клавиатуре. Мне пытались объяснить, каким образом удалось вскрыть чужие директории и что за драйвера для этого пришлось написать, но я глупо моргал глазами, годясь лишь на роль китайского болванчика.
– Ну всё, «дурилка» подключена, – объявил Ленька и задал вопрос: – Есть желающие собственноручно обесточить этого монстра?
– Вы колдовали, вам и карты в руки.
Ленькины подельщики переглянулись и достали откудато пожарные топоры. Ну да, какой же хакер без ноутбука. [3]
От кабелей летели ошметки, а от «медвежат» валил пар. Раскрасневшиеся, они озорно улыбались, ратуя за безъядерный мир.
– Мы присутствуем при историческом моменте, и на этой планете больше нет атомного оружия, – патетически воскликнул Ленька, а сверху раздался грохот и чтото посыпалось.
– Черт, предполагал же, что просто так не кончится, – с досадой процедил Виктор. И пояснил: – Тротиловые шашки, установленные по периметру. Как раз на случай диверсии.
Никто из наших не пострадал, так как мы отступили в одно из помещений, расположенное у подножия ракеты. Но и выбраться наружу не представлялось возможным. Паники пока не было, а Лена, посмотрев на меня, произнесла:
– Транспортное дело живет и побеждает! Работайте с нами, и мы доставим любой ваш груз раньше, чем вы его отправите.
При чем тут транспорт, никто не понимал, но все послушно заглотили порцию «колес» и погасили фонарики.
– Как ты думаешь, когда наметить «выход»? – Лена на минуту задумалась и ответила:
– Давай, когда уже проникли в пещеру, чтобы не пересекаться. И спустимся немного вниз. Пусть всё выглядит как можно более естественно.
Хронометраж я не вел, но Лена, взглянув на часы, сообщила, что тридцати пяти минут будет достаточно.
«Отмотав» необходимое время, я снова вошел в пещеру. Тронув Лену за рукав, показал в сторону выхода:
– Пойдем, у нас другие дела.
Никем не замеченные, мы выбрались наружу и прыгнули через седловину. Поход вверх добавил коекакого опыта, и мы не споткнулись и ничего не ушибли. Сделав еще по прыжку, остановились, и Лена спросила:
– Ну что, переходим?
– Да знаешь, может быть, «вытащить» ребят сейчас? А то, боюсь, для них всё станет чередой галлюцинаций. Заснули в Москве – проснулись гдето у черта на куличках. Потом засыпало в пещере – а пробуждение опять дома.
– Хорошо, пусть порезвятся. Но повременим, пока прогремят взрывы. – Как всегда, она была права, и мы дождались еще одной лавины, после чего «повытаскивали» на свет божий спасенных. В буквальном смысле, так как чем являлось убежище, всё еще было под вопросом.
И снова пробуждение, а профессор не может сдержать любопытства:
– Но как? Хотя бы намекните, на чем основана эта, без сомнения, действующая модель? Ведь волшебников не бывает!
– Так я и не волшебник, проф, и даже не учусь. А объяснить… Возможно, я сведу вас с одним человеком. Мне кажется, какоето подобие истолкования у него есть. Вопрос: захочет ли он говорить?
«Кузнечиков» не снимали, а потому, подкрепившись кофе, стали потихоньку подпрыгивать, разминая затекшие мышцы и готовясь к обратному переходу. Если мне не изменяет память, в этом мире мы «вышли» километрах в десяти, хотя какое это имеет значение? И мы стали двигаться на северовосток, решив прибегнуть к помощи коридора, когда надоест.
40
Вернулись домой «уставшие, но довольные». Доброе, как ни крути, дело сделали. И душу отвели, напрыгавшись вволю, с непосредственностью детишек, сбежавших от родительского присмотра. В Москву опять вернулись багажом, а, «материализовавшись» и посоветовавшись с Виктором, я произнес небольшой спич:
– Я думаю в ближайшую неделю съездить за границу. Поэтому «экскурсии» на это время откладываются. Кто хочет – может оставаться в «приюте», а кто нет – возьмите на это время отпуск. Связь поддерживайте с Леонидом. Равно как и все вопросы по финансированию. Надеюсь, у всех мобильники подключены? В общем, ориентировочно через неделю. Да, и продумайте, куда еще с пользой для дела приложить очумелые ручки. Ленька, на тебе недостающие кандидаты. Но пока, до разговора со мной, в курс дела не вводи. А то мало ли… Зачем людей зря беспокоить.
Все вышеперечисленные действия были продиктованы необходимостью реализации «золотого запаса». В этом деле я целиком положился на Виктора, взяв на себя не вполне определенную функцию то ли наблюдающего, то ли путающегося под ногами. Транспортировкой займется учредительница соответствующей компании. Хотя мог бы и я, ленивый.
Мы складывали бижутерию в кейсы, а Инна вдруг произнесла:
– А вы хоть представляете, кому сбыть такую кучу золота? Не будете же вы продавать цепочки поштучно на рынках Москвы и СанктПетербурга? Ведь первая же попытка реализации «золотого запаса» в России выведет на нас фээсбэшников и, что самое плохое, братков.
– Спокойно, Маша, я Дубровский, – произнес Виктор. – Мой бывший сослуживец, Мишка Френкель, дет десять назад обосновался в Хайфе. В прошлом зам по тылу, он неплохо устроился на Земле обетованной и держит там магазин, скупая и перепродавая всё что можно. Всё, что нельзя, тоже.
Пока наша недоверчивая кривила губки, Виктор уже набирал номер телефона всемогущего однокашника.
– Привет бойцам невидимого фронта! – Голос обычно сурового Виктора был весел. С полминуты он слушал ответное приветствие, а потом продолжил: – Разговор есть, нет, не по телефону. Ты всё там же? – И немного помолчав: – Тогда послезавтра жди в гости.
И, попрощавшись, отключил мобильник. Прилетев в Хайфу, Лена «выкатила» два джипа. В один сели мы с Виктором, другой же заняла она сама.
– Ребята, я проедусь. Погляжу, что и как. У нас ведь такого не было.
– Где это – у вас? – Главный охранник материальных ценностей был не в курсе. А поговорить по душам у них както не выходило.
– Потом какнибудь, еще ведь не вечер. – И она, хлопнув дверцей, укатила.
Мы вошли в магазинчик, и Виктор заулыбался.
– Здорово, Мишка. – Но тут же сменил тон, оценив открывшуюся перед нами картину: – Ух ты, мать твою…
Мишка оказался невысоким полненьким человечком, явно семитской наружности. С затравленным взглядом и трясущимися руками. Его голова сильно дергалась из стороны в сторону, а щеки дрожали, потому что господину Френкелю били морду два здоровенных качка. Но быть может, учитывая местную специфику, здесь их называли както иначе? Третий, развалившись на стуле, с веселым интересом наблюдал за происходящим. Били не так чтобы очень, скорее беря на испуг, чем желая серьезно покалечить.
Немного размявшись, бугаи, не заметившие нас, двинулись в глубь магазина, к лестнице, ведущей на второй этаж. Где явно располагался офис и наверняка находился сейф с наличностью.
– За тобой должок, пархатый. Двести тонн свежей капусты. И счетчик, между прочим, тикает.
На отчаянный протест сына гонимого народа амбалы не обратили внимания. Спокойно заявив на языке родных осин, но с хохляцким акцентом:
– Знамо, что не брав. Но отдвати пыдзетца.
Разновидность московского автосалона, не более. Но несчастный Френкель влип, повидимому, серьезно, и пора начинать действовать.
Сэнсэй ломанулся наверх, но я придержал его за плечо, покачав головой:
– Нормальные герои, всегда идут в обход.
Он не понял, но, наверное, мой авторитет в последнее время в его глазах несколько возрос. И мы вышли наружу. Я «отмотал» пять минут, и вот мы подходим к магазину.
– Давайка зайдем со двора.
– Зачем? Открыто ведь.
На двери и впрямь висела табличка OPEN. To ли сборщики податей не обратили внимания, а, может быть, просто никого не боялись. Да бог с ними, ведь бояться в этой жизни им больше не придется.
Окно на втором этаже стояло открытым, и мы, помогая друг другу, залезли вовнутрь. Усевшись в хозяйское кресло, я спросил:
– Постреляем или разомнемся?
– Я за здоровый образ жизни, но пукалки бы не помешали. – Я «мелькнул», достав пистолеты, и мы стали ждать.
Вот показался качок, изъяснявшийся с хохляцким акцентом. За ним, подталкиваемый сзади, топал Мишка, успокаиваемый провожатым:
– Не бойся, жиде, психотэрапэвты давно доказали, что отдавать гораздо приятней, чем получать. – И в подтверждение привел бессмертные строки Омара Хайяма:
Что ты спрятал – то пропало,
Что ты отдал – то твое.
Мы с Виктором заржали, а удивленный сын украинского народа стал вытаскивать оружие. Пукалка и впрямь пригодилась, и я прострелил ему руку. Сторонник же здорового образа жизни барсом метнулся к двум другим бандитам. Всё же чувствовался класс. И мне опять стало завидно. Мужику за пятьдесят, а он мне фору даст. Но поучаствовать мне не пришлось, и Виктор уже подталкивает обалдевшего хозяина к лестнице.
– Пойдем, дружище, разговор есть.
Я на скорую руку «прибрался» и поспешил за ними.
– …хорошие дела, да ладно, главное, вовремя. – Мишка запустил руку в кейс и, зачерпнув полную горсть побрякушек, спросил: – Вы что, обчистили все лавки на БрайтонБич? – Но тут же посерьезнел. – Сколько у вас?
– Пока центнер, а там будем посмотреть.
– Пять долларов за грамм. – Он смотрел прямо в глаза, и никакого чувства благодарности в его взоре не теплилось. Взгляд бизнесмена, и только.
– Да на любой бирже дают вдвое, если не втрое больше! – не выдержал я такой наглой обдираловки. В самолете я специально полистал газеты, чтобы быть в курсе. – А в Москве по шесть, оптом, с руками оторвут. И это цена лома, а у нас, между прочим, готовые изделия.
– Можете на Горбушке продавать, вразвес или поштучно, а хотите, в Штаты смотайтесь или в Японию, вольному воля… – На нас смотрел удав, и в зрачках его был январский холод. – Так и быть, возьму по семь. Лады?
– Кровопийца. – Виктор поднялся. – Половину стодолларовыми банкнотами образца девяносто шестого года, а остальные переведешь сюда.
Я протянул листок с номером счета и спросил:
– Когда привозить товар?
– Деньги будут завтра вечером, но до того хочу проверить, чтоб всё было типтоп, а не фуфло самоварное.
Он примолк на минуту, а потом прошептал с надеждой:
– А не могли бы вы, скажем, убрать с глаз моих того же Панаса?
Я было мотнул головой, но Виктор толкнул меня, поинтересовавшись:
– Сколько?
– Да, понимаешь, весь квартал, а это точек пятьдесят, готов раскошелиться на приличную сумму. А то ведь из Москвы уехали, а тут – опять двадцать пять.
– Собирайте бабки, – коротко кивнул Виктор, – и ознакомительное досье. Кто, где, чем дышит и с кем спит. Вам это давно известно, а нам недосуг фискалить.
– Зачем это нам? – Играть в Робин Гудов, не хотелось, да и лавры Зорро оставляли меня равнодушным.
– А золото зачем продаем? – вопросом на вопрос ответил будущий гроза рэкетиров.
– Чтоб бабки были.
– Ну а бабки зачем?
– Так ведь говорили же, прикупим земли и будем налаживать производство. И пусть крепнет родная армия, назло врагам, на радость людям.
– Вотвот. А кто будет заниматься производством? Бухгалтерия, поставщики, подрядчики? – вкрадчиво спросили меня.
Да уж, неприятно осознавать, что сморозил очередную глупость.
– Да ладно, виноват. Поедем лучше похороним рабов божьих, заслуженно убиенных.
Мы взяли напрокат катер и отправились заниматься организацией похорон.
До завтра еще оставался целый свободный вечер, и Лена, успевшая пробежаться по городу, вытащила нас на прогулку. Чемто Хайфа неуловимо напоминает Одессу. Но если учесть, что берега ее омывает Средиземное море, являющееся колыбелью европейской цивилизации, то здесь гораздо экзотичнее. Зеленые бульвары, тенистые аллеи парков, хорошо ухоженные и только экзотическими деревьями напоминающие, что мы всё же не дома.
Вполне современные еврейские кварталы, застроенные многоквартирными четырехэтажными домами с плоскими крышами, соседствуют с арабскими, пронизанными духом средневековой Мавритании, со всем присущей мусульманскому миру колоритом: кричащими торговцами, маленькими кофейнями, где неторопливо потягивают благородный напиток столетние аксакалы. Но экзотика не главная достопримечательность города. Хайфа, подобно Гонконгу или НьюЙорку, является местом, открытым для проживания всех наций. И около трехсот тысяч населения из полумиллиона говорят порусски. Эка невидаль, скажете вы и будете неправы. Это там, дома, русский язык – обычное дело. Здесь же, являясь иностранным, он является частичкой тепла, согревающей душу на чужом берегу. Но, судя по количеству бывших сограждан, вторая родина была с ними более чем ласкова, и покидать ее никто в обозримом будущем не собирался.
Великолепное место. Чудесный климат, чистые пляжи, на которые накатывает волны теплое море. И огромное количество всевозможных ресторанов и ресторанчиков, в которых по вечерам собирается почти вся творческая интеллигенция. Звучат русские романсы, перемежаемые русской же попсой и шедеврами блатного шансона. И неизменный тост: «В следующем году – в Иерусалиме!»
После привычной Москвы и деловитого Парижа Хайфа показалась мне сказочной пещерой АлиБабы, полной всяческих маленьких и приятных сюрпризов. Мы смотрели на средиземноморскую природу, потягивали легкое местное вино, наслаждаясь исполняемыми вживую еврейскими песнями в современной аранжировке. Неторопливо болтали ни о чем и просто, с легким хмельком радовались жизни.
– Эх, выйду на пенсию, возьму да и поселюсь здесь. На Новый год буду летать в Москву, а всё остальное время – вот так вот. – Виктор обвел взглядом освещенную огнями набережную.
– А что, неплохая идея, – отозвался я, – откроем ресторанчик на паях. Хорошенькие официантки, богемная клиентура.
– Пойдемте спать, романтики, – насмешливо произнесла Лена, – а то завтра будете клевать носами.
И мы поехали в снятый ею номер. А я немного жалел, что с нами нет Инны. Ей бы понравилось.
Назавтра мы опять сидели в офисе у Мишки Френкеля.
– Разыграли, черти полосатые? Или чтото сорвалось?
– Да нет, всё в порядке. – Я посмотрел на часы.
Лена должна «выйти» с нашим «золотым запасом» через тридцать секунд. Ага, вот и она. Мишка оторопело уставился на новое действующее лицо и на кейсы, стоящие у ее ног.
– Не волнуйтесь, это наш курьер, – я кивнул Лене, – можете быть свободны.
– Но как?.. Ведь дверь заперта! – В его голосе слышалось изумление. – А, через окно!
И он погрозил нам пальцем. Найдя объяснение, Мишка успокоился и положил на стол еще один кейс. Открыв его и повернув к нам, сказал, стараясь придать голосу равнодушие:
– Здесь триста пятьдесят тысяч. Остальное – после проверки товара.
Я указал глазами на чемоданы, стоящие на полу.
– Ого, она что, дочка Шварценеггера?
Я сразу не сообразил, а потом рассмеялся. Для Лены, которая могла «передвигать» за раз по многу тонн, центнер золота – пара пустяков.
Наш покупатель достал мобильник, а я слегка напрягся.
– Это эксперт, – пояснил господин Френкель, – вполне безобидный старикашка.
Вошедший и впрямь оказался весьма почтенного возраста. Но, судя по всему, дело свое знал хорошо. Вставив в глаз ювелирную лупу, он наугад доставал украшения и придирчиво разглядывал:
– Весьма, весьма впечатляет, знаете ли.
И, судя по тому, как заблестели глаза Мишки, каждое его слово было на вес золота. Проводив специалиста и заверив его в своем глубочайшем уважении, Мишка повернулся к нам.
– А что насчет второго дела? – понизив голос, спросил он.
Это была вотчина Виктора, и я поскучнел. А тот многозначительно потер друг о друга большой и указательный пальцы. При этом приложив к губам указующий перст другой руки.
Толстяк кивнул и поставил на стол еще один дипломат:
– Вот, полмиллиона. И досье, правда, очень поверхностное. Но мы же не Джеймс Бонды.
Я присвистнул. Это ж как надо достать людей, до какой степени быть жадным, чтобы за один день была собрана такая сумма!
– Ну, так мы пошли, – сказал Виктор, – гдето через месяц еще заглянем. А про последний разговор забудь. И можешь смело ставить свечку.
– Тут небольшая тонкость… возможно… – Мишка мялся.
Но я хлопнул его по плечу:
– Мы всё понимаем, а короля играет свита… – И направились к лестнице.
Мы уже стали спускаться, когда хозяин воскликнул:
– А деньги? – И удивленно замолк, так как я уже успел «мелькнуть», забрав оба дипломата.
– Какие деньги? – деланно удивился я и, сопровождаемый смехом Виктора, зашагал по ступенькам.
Сидя в номере, мы листали материалы, собранные на Панаса. Судя по ним, обосноваться на Святой земле тот решил всерьез и надолго. Одних домов у него имелось целых три. Являясь владельцем вполне легальной фирмы и имея в штате около тридцати человек, он считал, что стоит крепко. И является одним из полноправных хозяев этой жизни. И смерти. Еще в папке лежали фото и адреса любовниц, но те нас интересовали мало. А много нас занимали четыре его зама. Итого – пятеро. Практически каждый день этот квинтет по утрам собирался в небольшом кафе, на набережной. Кафе было плавучим, расположившимся на маленьком симпатичном катере. И это упрощало дело. Перебирая мысленно варианты, я отбрасывал один за другим.
«Выйти» из коридора и пострелять – нормально, но можно схлопотать пулю. Опять же «выйти» и оставить в подарок пару пудов СИ4 – больно много шума. Да и возможны случайные жертвы.
И я, достав мобильник, набрал Ленин номер. Пока Мишка провожал нас, она покинула «убежище», на самом деле вылезя через окно.
– Ленок, подъедь на набережную.
Она появилась минут через пятнадцать, и я указал глазами на катер:
– Сможешь?
– Смогу, – не задумываясь ни на секунду, ответила она.
– Вот и ладненько. Тогда завтра утром и начнем.
41
Виктор держался в тени, а в глазах его плескался интерес. Но любопытства не проявлял, повидимому считая, что со временем и так всё станет ясно. Всё прошло както обыденно. Мы выехали на почти пустынную набережную и, по его настоянию, оставив Виктора с автоматом в машине, направились к катеру. До него было гдето с метр, и с набережной кораблик соединяли мостки. Но купаться после исчезновения судна не хотелось, и Лена, ухватив меня за руку и откинувшись на сорок пять градусов, дотянулась ладошкой до борта.
Должен вам сказать, что морской катер в горах – это почти то же, что и подводная лодка в пустыне. Сюр, и ничего более. Но горы – это даже хорошо. Сидящие за столиком не были паймальчиками и сразу начали палить куда ни попадя. Так что нам пришлось укрыться за ближайшей кучей камней. Стрельба длилась минуты три, а один пиротехник даже бросил гранату. Хорошо хоть, что в сторону обрыва, и та не причинила никому вреда.
Я позевывал, а Лена, верная себе, вела хронометраж, шевеля губами и отсчитывая секунды. Кто знает, что может в жизни пригодиться? Стало скучно, и затухающие вопли перестали развлекать.
– «Выбрось» обратно, – попросил я Лену, – а то надоели уже.
Та дотронулась до меня, и я повалился на набережную. Черт, совсем забыл, что «противовес» остался в «убежище». Ну погоди, негодная, я посмеюсь последним, вылавливая тебя из воды.
Вопреки опасениям, никакого шума не было. Только Виктор, уронив автомат на колени, удивленно смотрел на пустующий пирс:
– И… где они?
– Ты знаешь, я называю это коридором. И он такой… в общем, нормальному там не выжить. Минут пятьшесть, а потом люди сходят с ума. Так что смерть – великое благо для этих уродов.
– А корабль?
– Да пусть постоит, что с ним станется. Официанток Лена сейчас вытащит, а те… туда им и дорога.
Как я и предполагал, равновесие «на выходе» Лена потеряла. Но, успев сгруппироваться, не плюхнулась в воду, а, ухватившись за край мраморной плиты, подтянулась и вылезла наверх.
– Давай отъедем пару кварталов, девочек «повыкидываю». – Виктор завел джип и, удивленно поглядывая на потомственную дворянку, тронулся с места.
К девушкам Лена проявила хоть и запоздалое, но милосердие, вколов им снотворное. Так что мы оставили спящих в одном из парков, положив каждой в передник по пять сотен долларов. Как ни крути, а работу девчонки потеряли.
– Ну что, домой? – спросила Лена.
– Давай задержимся на денек, – попросил Виктор. – А то всё бегом да бегом. Полмира объездил, а почеловечески нигде не был.
– Но гидом я не буду.
На это мы не рассчитывали и согласно кивнули. Лена высадила нас и уехала в сторону центра, а мы не спеша побрели по городу, разглядывая современные кварталы. Походив минут пятнадцать, вдруг услышали взрыв. Завыли сирены, и мы бросились на звук.
Машина с очередным обкуренным камикадзе таранила школьный автобус. Смертника разнесло в клочья, да и от автобуса почти ничего не осталось. Пожарные поливали огонь из шлангов, одна за другой подъезжали кареты «скорой помощи», но что мертвым припарка? И я, со злостью плюнув, вошел в коридор.
Вот и Лена, отказывающаяся сопровождать нас в экскурсии по Хайфе. И мы выходим из машины.
– Постой! – Я забрался обратно в салон.
– Опять чтото не слава богу?
– Сплошная срань господня, и через пятнадцать приблизительно минут какойто отморозок взорвет автобус с детишками.
– Делаа, – и Виктор уставился на меня, – опять твои скрытые таланты?
– Они, родимые. И что будем делать? – Лена молчала, закусив губу.
– Ну, фокус с катером, я думаю, отменять не стоит. Какая хоть машина?
– Да черт ее знает, там одни горящие обломки. Попробуй разбери.
– Меньше пятнадцати минут, и никаких примет для полиции. Давай смотаюсь за «кузнечиками»?
– С «кузнечиком» както не хочется. Всётаки рановато светиться.
– Так предложи чтото еще!
– Минутку, люди. Я, кажется, пропустил последние пятнадцать минут. – Виктор смотрел на нас, и во взгляде у него было сомнение.
Он и в самом деле пропустил, да как объяснишь?
– Поверь, учитель, это не бред. И всё произойдет на самом деле. Вернее, может произойти.
Он кивнул, чтото решив про себя, и замолчал. А я поскреб в затылке и выдал:
– Месяцем раньше, месяцем позже… А черт, давай «доставай»!
– Где это случится?
Я указывал путь, и вскоре мы остановились неподалеку от места будущей трагедии. Я глянул на часы:
– Приблизительно восемь минут.
Лена коснулась меня кончиками пальцев – и мы на горном плато, с гордо белеющим кораблем. Немного завалился набок, а так ничего, красавец.
– Надевай давай, еще Виктора облачать.
Я забрался на сиденье. Лена, подтащив своего конькагорбунка поближе, опять дотронулась до меня. Едва мы «перешли», с легким шелестом схлопнулись «ребра», а ноги и руки привычно обхватили упругие манжеты. Виктор уже натягивал своего, и вот мы, как герои звездных войн стоим, нелепо крутя головами. По счастью, прохожих было немного, и ажиотажа мы не вызвали. Автобус въехал на площадь, и показалась машина. Старый «Мерседес», более двух тонн весом. Да ладно, заброшенный девочками на крышу джип весил поболе. До столкновения оставалось метров пять, когда стартанули. Мы с Виктором ухватились за кузов над передними колесами, а Лена за задний бампер. Йехха, подбросило нас почти на километр.
– Бросай, придурок! – Лицо у Виктора было страшным, и я очухался. И в самом деле, чего это я? Знакомство наше было случайным и должно продлиться недолго. Подтянувшись, я запрыгнул на капот. Ополоумевший террорист сидел, вцепившись побелевшими руками в руль. Остекленевшие глаза затравленно уставились на меня. Видимо, он начал соображать и, отпустив руль, принялся шарить по переднему сиденью. Дожидаться развязки я не стал и оттолкнулся ногами, взвившись вверх.
Взрыв прогремел подо мной, гдето на высоте восьмисот метров, к счастью не задев. Немного обожгло горячей волной, но и только.
Мы не торопясь планировали вниз, а на улицах потихоньку собирался народ. К моменту приземления нас снимали видеокамерами человек десять. Я смотрел на старшего товарища, но тот только махнул рукой. Дескать, будь что будет.
Ну и черт с ним. Когдато всё равно придется выходить из подполья, а лучшей рекламы не придумаешь. Глядишь, и инвесторы появятся. А то, представив тонны золотых украшений, необходимые для организации производства, я начинал скучнеть.
– Израильское телевидение, первый канал. – Мне в лицо тыкнули микрофоном.
«Хлопушку» видел весь город, и мы становились героями национального масштаба.
Я помотал головой и ткнул рукой в сторону Виктора. Камеры мгновенно повернулись к нему, и я перевел дух. Лену же уже качали, чтото восторженно ревя на двух языках. И я не придумал ничего лучше, чем прыгнуть вертикально вверх, сделав переднее сальто. Тотчас подо мной образовалось пустое пространство, диаметром метров десять, и послышался удивленный вздох. Но я изменил направление полета, приземлившись возле джипа, и мысленно скомандовав отбой. «Ребра» раскрылись, а манжеты освободили конечности. Присев на подножку, я стал ждать. Поняв правильно, никто не беспокоил и лишь изредка ловил на себе удивленные взгляды. И постоянно работали видеокамеры. Но гул голосов постепенно стих, и ответы Виктора были отлично слышны.
– Это разработка российских ученых. Пока есть только несколько опытных образцов, но скоро будемзапускать в массовое производство. Нет, это не было испытанием, просто образцы находились под рукой, и мы решили предотвратить трагедию.
– Как отнесется ваше руководство к рассекречиванию, безусловно, нового вида вооружения?
– Надеюсь, выпишет премию. – И он взглянул украдкой в мою сторону, хитро при этом улыбнувшись.
Что было замечено, и репортеры потянулись ко мне. К славе я всегда оставался равнодушным, а потому захлопнул дверцу, скрывшись за тонированными стеклами. Не выходя из джипа, «отнес» устройство, вызвавшее столь бурную реакцию, в коридор и принялся усиленно давить на гудок.
– Извините, нам пора. – И Виктор с Леной начали проталкиваться к машине.
– Пожалуйста, еще один кадр в полете.
Интервьюируемый покачал головой, но Лена проигнорировала этот жест и сиганула наискосок, оказавшись на крыше пятнадцатиэтажного дома. Еще прыжок с двойным передним сальто, и вот она уже садится в машину. Вскоре к нам присоединился Виктор, и мы тронулись.
– Что теперь?
– Да ничего, малёк отъедем и спрячем машину. Да и вообще, кривая вывезет.
Вывезтито вывезла, но не туда, куда предполагали. Не успели мы, «убрав» технику, пешком дойти до отеля, а нас уже ждали. Очень вежливо пригласили посетить российское посольство, намекнув на невозможность отказа. Идти не хотелось, и, упершись рогом, я выторговал время до вечера.
– Да не тушуйся ты так. Просто молчи, всю дипломатию я возьму на себя. – Виктор был спокоен, и его уверенность передавалась мне.
Кудато позвонив по мобильнику, он вскоре ненадолго вышел, а, вернувшись, протянул нам с Леной по красной книжице. Заглянув внутрь, я матюгнулся. Это ж надо, оказывается, уже месяц я являюсь офицером ФСБ, и ни ухом ни рылом. И звание солидное, капитан. Если учесть то, что в армии я вообще не был, а военная кафедра у нас на факультете отсутствовала, то это казалось настоящим чудом.
Ленка же успела выслужиться только до старшего лейтенанта. Так ей! Надо было с начальством чаще спать! Но благоприобретенное начальство стояло с насмешливым видом и никакой сексуальной озабоченности не проявляло. Не оставляя бедной девушке ни единого шанса на продвижение по службе в обозримом будущем.
– Ну и с какой радости? – Я уставился на бывшего учителя. – И кто ты вообще такой?
– Вообщето я генерал соответствующего ведомства, а на тебя Алексей Степанович давно советовал обратить внимание.
– Что, такой перспективный?
– Выходит, перспективный, раз разговариваем.
– А Мишка? Морду ему били тоже понарошку?
– Мишка самый что ни на есть настоящий. Мы действительно когдато служили вместе срочную службу.
– Так золото?..
– Государству принадлежат лишь клады, найденные на его территории. Так что здесь нет никакого криминала.
– И что теперь? – понуро спросил я. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Я уже строил планы, как слиняю к реке и буду долгодолго сидеть там, пока не вернусь к самому началу этой занимательной истории.
– Да ничего. Вам присваивается статус свободных агентов, работающих нелегально. Все отчеты – мне, и можно в устной форме. Да и то лишь в том случае, если я чтото пропущу.
Лену же подобный расклад устраивал полностью. Ей, не так давно гонимой в своем мире работниками подобного ведомства, казалось, сам факт принадлежности, пусть даже косвенной, к сильным мира сего доставлял видимое удовольствие.
– Не вешай нос. Вон лучше посмотри на девушку. Сияет как медный тазик!
Слабое, но всё же утешение.
А Лена выдала очередной перл в духе боярыни Земцовой:
– Служить Отечеству всегда было почетно. И привилегией этой в моем мире обладали лишь мужчины. Так что я вправе гордиться подобного рода честью, оказанной мне правящим домом.
Видно было, что Генерал ничего не понял, но на всякий случай промолчал, дабы не нарушать торжественность момента, долженствующего, по его мнению, повлиять на меня, который еще не проникся…
– А что с остальными? – хмуро спросил я.
– Юра, в ведомствах, подобных нашему, работают люди и для людей. Потвоему, Алексей Степанович был плохим человеком?
Плохим отец Алексий не был, и я пожал плечами.
– Тото и оно. А то у тебя лицо – как будто когото хороним. – И, отвечая на мой вопрос, продолжил: – Инна, само собой, в штате. Профессору и Леньке будет сделано соответствующее предложение, и я думаю, они примут правильное решение. Как и Маргарита Львовна.
Вот так вот, с подачи моего бывшего учителя по рукопашке, мы все одной дружной семьей пошли служить Отечеству.
Часов около шести за нами заехали. Серьезные молодые люди в штатском, с внимательными глазами и худощавыми, но крепкими фигурами.
– Вас ждут. – Коротко и ясно.
Присланная машина «членовозом» не была, с первого взгляда становилось ясно, что она из номенклатурного гаража. И вроде у братков тачки покруче, но эта, казалось, одним своим видом внушала невольное уважение к людям, сидящим внутри.
В посольстве, ничего не объясняя, сразу повели на инструктаж, к невысокому господину с цепкими глазами. Которые смотрели как бы сквозь вас, заставляя чувствовать виноватым и вызывая желание оправдываться.
– На встрече с героями настаивают представители израильской стороны. В Хайфе как раз находится один из замов премьера по национальной безопасности. Пресса, телевидение. Вы, как граждане свободной России, являетесь представителями нашего государства и должны вести себя соответственно. Говорить много не рекомендуется, и от подачек тоже придется отказаться. Да, – он окинул нашу троицу высокомерным взглядом, – и попрошу переодеться. Не в этом же рванье предстанете перед представителями противоположной стороны.
И он снял трубку телефона, давая понять, как сильно занят важными государственными делами. Я хотел было высказаться, но, посмотрев на Виктора, сделавшего страшные глаза, прикусил язык.
– Это Свиридов, – пояснил генерал, – так, пешка, но сволочь редкостная. И пакостит просто так, из любви к искусству. А уж если разозлить…
Ну вот, всего полдня как на службе, а уже потихоньку засасывает болото мелких интриг и кабинетных баталий. Чтото такое, повидимому, отразилось на моем лице, потому что Виктор поспешил утешить:
– Знаю, знаю. Но люди, они разные. А на каждого такого вот поганца приходится как минимум двое хороших людей. Но иногда надо попросту закрыть глаза и обойти дерьмо стороной.
Нас провели в какоето помещение и предложили переодеться. На стойке висели костюмы, прикрытые чехлами. И на каждом была табличка с именем. Разобрав обновки, разошлись по примерочным кабинкам. Что приятно удивило, в моей стоял диван, а за дверью находился душ с совмещенным санузлом. Я снял одежду и вымылся. Побрился стоящим тут же «жилеттом» и приступил к одеванию. Сняв чехол, присвистнул, ибо в руках я держал военную форму. Видимо, ктото решил, дабы расставить все точки над «i» сделать столь оригинальный жест. И подозреваю, что это не кто иной, как мой теперешний начальник. Вот так вот. И я принялся облачаться, тем более что мое тряпье, как выразился гн Свиридов, уже унесли, отрезав все пути к отступлению.
Всё же надо признать, что портные здесь работали не абы какие, и форма сидела как влитая. Я молодцевато расправил плечи и показал своему отражению язык. Всегда считал, что я и армия вещи абсолютно несовместимые, не смешиваемые ни в каких пропорциях, как вода и масло. Но, как говорит мой дядюшка, есть ли Бог – неизвестно, а вот черт – он точно не дремлет. Насмешливо разыгрывая именно тот жизненный путь, на который, кажется, не позарился бы ни за какие коврижки.
Словно издеваясь над моими мыслями, Генерал и Лена были одеты в цивильное. На Викторе был хороший костюм, явно не за одну тысячу долларов, а Лена блистала в вечернем платье с оголенными плечами.
– И как, сапоги не жмут? – В голосе змеяискусителя слышалась ирония.
Я посмотрел на довольно щегольские полуботинки, выглядывавшие изпод форменных брюк, и пожал плечами.
– Ничего, еще до моего звания дослужишься.
И я представил на месте Лены мою благоверную: «О чем вы, Виктор, это солдат мечтает стать генералом, баран же грезит о шашлыке». Картина, родившаяся в голове, была настолько реальной, что я не сдержал усмешки.
– Отставить хохмочки, – Виктор сурово сдвину брови, но глаза смеялись, – ты пойми, дурья твоя башка, против власти не попрешь. А кто не с нами, тот против нас. Так что анархистские замашки на ближайшие два часа забрось и веди себя с долженствующим случаю пиететом.
И он, подав даме руку, прошествовал мимо меня к выходу из гардеробной. Стараясь держать спину прямо, я последовал за ним, изо всех сил повторяя лезшее зачемто в голову: «Служу России».
42
Зал для проведения торжественных церемоний поражал убранством. Отделанные дубовыми панелями стены, алые ковровые дорожки, камин из натурального мрамора. Всё было великолепным, создавая ощущение, что находишься во дворце. Даже мне, выросшему в панельной хрущобе, было приятно стать на время частичкой этого мира. Лена же просто лучилась от счастья, попав в атмосферу власти и богатства, из которой ее столь неожиданно вышвырнули там, в ее родном мире. Вдоль стен расположились фотографы и телерепортеры. Мигали вспышки, но микрофон под нос никто не совал, и я стал осматриваться. Представителей израильской стороны было трое. Шестерок я, как водится, не считал. Два господина чуть за пятьдесят и переводчик, державшийся со скромным достоинством человека приобщенного. Навстречу им вышел посол, и действо началось. Нас усадили подле высоких гостей и на время забыли. Израильтяне чтото говорили, российский дипломат их в чемто заверял, пару раз объективы телекамер повернулись в нашу сторону, но вопросов не последовало. Вот наконец седой мужчина, оказавшийся замминистра Израиля по национальной безопасности, встал и, улыбаясь, начал говорить, обращаясь явно к нам. Сидеть в присутствии старшего было неудобно, и мы стали подниматься.
Наконец большая шишка закончила, и настала очередь переводчика.
– В благодарность за содеянное народ Израиля награждает вас троих орденами БенГуриона. Наш маленький народ, живущий во враждебном окружении, как никогда, нуждается в дружеской поддержке. И потому народ Израиля предоставляет вам почетное гражданство. В любую минуту двери каждого дома нашей небольшой страны открыты для людей, рисковавших своими жизнями ради спасения нашего будущего, каковым являются дети.
И еще минут пять в том же духе. К счастью, ответную речь держал Виктор, как старший по званию. Мы же изображали сторонних наблюдателей, но, я думаю, это только к лучшему. Предоставление почетного гражданства на подачку не походило, и отказываться, нарываясь не международный скандал, в угоду Свиридову не стали. Меня о чемто спросили, и я в ответ кивнул, изобразив на лице дурацкую улыбку. Решив, что с солдафона взятки гладки, ко мне потеряли интерес, набросившись на Елену.
Наконец торжественная часть подошла к концу, и все перешли в банкетный зал. Репортеры выключили свои камеры и отдали должное обильно уставленным столам. Произносились тосты за укрепление деловых связей между нашими народами, мир, дружбу и чтото еще. Помоему, позабыли про жвачку, но напомнить я не решился, посчитав, что в чужой монастырь… И незаметно для себя напился. Происходящее сразу стало казаться забавным, и захотелось непременно продемонстрировать какойнибудь фокус, подобный тем, что отчебучивал в Париже. По счастью, коридор не признавал пьяных, и, слегка оконфузившись, я вынужден был подчиниться Виктору, отправившему меня в сопровождении давешних молодых людей в отель.
Наутро лечился пивом, смотря по телевизору новости. В «кузнечиках» мы сами на себя не походили, чему способствовали лицевые щитки, хотя и прозрачные, но смещающие акценты. Это радовало, так как славы я не жаждал. И восприятие меня как бесплатного приложения к чудотехнике посчитал хорошим знаком. О приеме сказали както вскользь, а я так и вообще не попал в кадр. Да это и к лучшему.
Тут вошли Лена с Виктором, и смотрелись рядом друг с дружкой они както поособому. А когда Лена его поцеловала, я коечто начал понимать. А почему бы и нет? Да, разница в возрасте. Но помоему, они были парой. Да и вообще, не мое это дело. И я принялся тихонько радоваться за бывшую боярыню Земцову, наконецто обретшую опору в новом для себя мире.
Наши уже были в курсе, и в «приюте» подготовились к встрече героев. Инна с Ритой накрыли стол, и хочешь не хочешь, а пришлось принимать участие в продолжении банкета. Напиваться, правда, я не стал, помня жуткую головную боль и мучения во время обратного перелета. Слово взял Генерал:
– Дорогие друзья! Возможно, я буду несколько официален, но с сегодняшнего дня мы выходим на несколько иной уровень. Наш проект получил поддержку официальных структур, представителем коих является ваш покорный слуга. Всем здесь присутствующим предлагается принять «второе гражданство», поступив на службу в организацию, в недалеком прошлом известную как Комитет Глубокого Бурения.
Решив, что для торжественной части сказанного достаточно, Виктор сел и нормальным языком продолжил:
– Вообщето ничего не меняется, и продолжаем работать попрежнему. А к «совместительству» относитесь как к «крыше», дающей возможность заниматься делом, не отвлекаясь по пустякам. – И, внезапно сменив тему, вернее, вернувшись к изначальной, улыбнулся: – А что это мы сидим? Нука, наливай давай!
А выпив и смачно закусив, поинтересовался:
– Давайте рассказывайте что нового?
Хотя новостей накопилось немного, но всё же они имелись.
Рита, проведя анализ лекарства, выяснила, что в основе лежат производные опиума. И как американский аспирин всего на одну молекулу отличается от ЛСД, так исследуемый препарат разнился с героином. Это было плохо, так как цена значительно возрастала. И хотя изготовление героина по себестоимости не дороже сахара, то, что его производство контролировала мафия, могло значительно усложнить задачу.
Ленька нашел планы заводов, изготовляющих «кузнечиков», и, по его словам, склады готовой продукции у них заполнены до отказа.
Профессор же на основании скудных данных пытался выяснить, в каком регионе пандемия началась раньше. И таким образом соотнося бесчисленное количество данных, включая положение Земли на тот момент, и массу других астрономических тонкостей, вычислить, из какого уголка космоса пришло уничтожение. Хотя дальше непроверенных гипотез дело не продвинулось, Генерал одобрительно кивнул:
– Хорошо, Семен Викторович, и предлагаю привлечь в вашу группу еще ребят потолковее. Хотите – подбирайте сами, а нет – я когонибудь посоветую.
У нашей троицы идей не водилось. Я, правда, предложил слетать за океан и «выйти» в другом полушарии. Но к разряду конструктивных эту мысль не отнесли.
– В общем, понятно, – подвел итоги Виктор, – переход предлагаю назначить на послезавтра. И обратившись ко мне: – Ты как, капитан?
Я кивнул, усмехнувшись про себя. В последние несколько дней Виктор обращался ко мне только так, желая выработать условный рефлекс. Намертво впечатать в подсознание: ты теперь в новом качестве. И ехидное подсознание отзывалось, постоянно крутя в голове мотив песни «Статускво» «Ты теперь в армии». Да бог с ним, пусть зовет хоть горшком…
«Медвежата» явились на следующий день, и Виктор, отозвав меня в сторону, сказал:
– Надо попробовать, что это за штука, твой коридор. Я, может, и стар, но хлопцы – те должны выдержать.
– Все втроем? – Генерал кивнул. – Что ж, пойдемте. Только возьмитесь за руки.
И, схватив Виктора повыше локтя, легонько «потянул» его за собой. Вот мы в коридоре. Ято, как обычно, видел свой домик, с велосипедами, прислоненными к крыльцу. А вот с ребятами было плохо. Даже более хлипкий на вид Ленька и тот, кажется, перенес переход легче. Хотя он к нему не готовился и, соответственно, подсознательно не боялся. А Виктор с крепышами…
Минуты через две я «вытащил» исследователей обратно. На них было жалко смотреть. Бледные, покрытые холодным потом и с дрожащими руками. Ивана вырвало, а я почувствовал легкое злорадство, вспомнив попытку подбить клинья к Инне.
– Да, Юра… – Учитель смотрел на меня с легким страхом, позабыв, что я капитан. – Это и в самом деле на любителя.
Я молча развел руками, а Сергей задал вопрос:
– И что, никакой аппаратуры, только психическая энергия?
– Да черт его знает, – искренне осветил я, – для меня это – как совершить легкую прогулку.
– И сколько надо времени, чтобы добраться до «объекта»?
– Ну, в общем, четыре часа, – ответил я, не желая вдаваться в подробности. Но, вспомнив про Лену с Инной, добавил: – Правда, в последнее время мы приспособили велосипеды…
Но помоему, они так и не смогли соотнести черный вакуум коридора с привычным великом.
* * *
– Ну что, по коням? – Я смотрел на сборы и позевывал в душе.
Все были сосредоточенны, а «медвежата», казалось, хотели попросить о чемто. Но, так и не решившись, заглотали капсулы и улеглись на кровати.
– Айда?
Кивнув, я дотронулся до Лены, желая «сходить» с ней. Кровати с панцирной сеткой смотрелись на плато не очень, и я, представив, каково Инне просиживать здесь по многу часов практически в одиночестве, вздохнул. Но та не роптала, а я подумал: что, если вдруг чтото пойдет не так? Но тут же выбросил из головы эти мысли, и Лена «вытащила» нас обратно.
– Ты где? – Я смотрел на Инну.
– Да, знаешь, проедуська я с вами. Скучновато, знаешь ли… – Согласно кивнув, я обнял ее. Лена снова прикоснулась ко мне. Правда, на этот раз, «тащил» я.
Я стоял, облаченный в «кузнечика», и смотрел на пробуждение нашей команды. Не давало покоя ощущение неправильности происходящего. Чтото не так. Это чувство прорастало откудато из глубины подсознания, но всё вроде как всегда, и видимых причин для беспокойства не существовало.
– Ну, Леонид, веди. – Генерал стоял, одетый в «кузнечика», и казалось, вотвот начнет притопывать от нетерпения.
– Это в районе наших Мытищ. Склады Сил Правопорядка. По моим данным, как раз накануне завезли партию новых Мобильных Модулей. Судя по документации, какаято новая модель, оснащенная корпусом из стеклопластика, позволяющая действовать в неблагоприятных условиях, типа Крайнего Севера или разреженной атмосферы.
Мы запрыгали в указанном направлении. Склады ни в чем не походили на подобного рода сооружения у нас. Просто высокий небоскреб, когдато весь стеклянный, но теперь зияющий провалами разбитых панелей. Естественно, было заперто, но против лома нет приема, и мы, взорвав стальную дверь, вошли, чтобы тут же вернуться обратно. Лифты не работали, и, рассудив, что спускаться всётаки легче, запрыгнули на крышу.
Повторив варварские действия и подождав, пока осядет пыль, двинулись вниз.
На это стоило посмотреть. Для того чтобы описать всё, что находилось в здании, нужен гроссбух толщиной с амбарную книгу. Но у нас был Ленька, упокоивший тем, что всё уже описано до нас и хранится в его «лаптопе». Минут двадцать ушло на ориентирование в знаках указателей и соотношение их с системой координат. Программер выступал своеобразным гидом, давая пояснения, правда, не всегда понятные.
– За этими дверями находится склад базовых нейтрализующих сэнперов, но пока они не нужны.
Из всего сказанного я понял лишь слово «нейтрализующий», но проф с довольным видом закивал.
Да, брат, для изучения наследия этого мира нужны целые институты, причем для каждой отрасли свой. Представив сотни и тысячи людей, суетливо сновавших тудасюда по коридору, я простонал. Ведь всем им понадобится моя помощь.
Но вот, спустившись этажей на двадцать, Ленька остановился. Чтото уточнил, пощелкав клавишами и глядя на экран переносного компьютера, а потом сказал:
– Это здесь.
Двери были заперты, и опять прогремел взрыв. За ними находился целый отсек, заполненный штабелями коробок. И на каждой был стилизованно изображен «кузнечик», или Мобильный Модуль, теперь уже Модифицированный. Прямо МММ. Вскрыв одну из коробок, обнаружили, что «попрыгунчики» хранятся в разобранном виде, и Генерал скомандовал:
– Дома будем разбираться, а пока давайте «выгружать». – Лена, как всегда, была выше всяких похвал, и вскоре более пяти тысяч модулей переместились «к ней».
– Нормально, – кивнул Виктор и обратился к Леньке: – Чтонибудь еще на сегодня?
Тот пожал плечами:
– Даже если просто всё осматривать – целый год нужен, а если не знаешь, что искать…
– Тогда – наружу. У нас полное самофинансирование, и мы с капитаном и хлопцами снова «заразимся» золотой лихорадкой. Остальным – пять часов свободного поиска.
И все разлетелись, кто куда.
– Опять громим лавки?
– Да нет. Ленька по моей просьбе указал, где находятся три вероятных золотохранилища. Вот туда и пойдем.
Хранилища располагались в центре города, и добраться до золота оказалось ох как непросто. Весь подвал представлял собой один огромный сейф с полуметровыми стенками. А чтобы отодвинуть двери, казалось, потребуется пара «МАЗов». Но «медвежата» оказались настоящими медвежатниками, и спустя четыре часа перед нами предстали сокровища местного ФортНокса. Последние два часа мы работали в кислородных масках, на случай подачи в подземелье отравляющих веществ. Пот тек градом, и чесался нос, но приходилось терпеть. Каждый взял на память по бруску, и Генерал знаками показал, что пора выходить.
– На сегодня всё, – едва мы сняли маски, промолвил он. – До сбора час, и давайте просто попрыгаем, чтобы осмотреться.
43
Мы стали дурачиться, запрыгивая на крыши высотных домов и разглядывая панораму города. Он и в самом деле был величественным, этот мегаполис, чьейто злой волей превращенный в огромный могильник. Оставалось только пожалеть этих людей, достигших недостижимых, по нашим меркам, высот. И в мгновение ока свергнутых в пучину небытия, безмолвного и равнодушного, как сама вечность.
И опять мозг уловил небольшую неправильность. Остальные тоже, помоему, чтото заметили, так как начали недоуменно озираться. Тут промелькнула какаято тень, и мы посмотрели вверх. В вышине, почти беззвучно, с еле уловимым гулом летел самолет. То есть чтото очень на него похожее. Этотто, чуть слышный, на грани восприятия, звук будоражил всё время, прошедшее с момента перехода. Сознание, адаптировавшееся к полной тишине, не преминуло отметить новый фактор, посылая соответствующие сигналы. Но отреагировать должным образом мы смогли только сейчас, подтвердив старую поговорку «Лучше один раз увидеть…»
– Вот и хозяева объявились, – протянул Виктор, – давайте к месту сбора. И как только все соберутся, сразу «переходим». – Потом, повернувшись к крепышам, спросил: – Засняли?
Те одновременно кивнули, и мы, стараясь держаться в тени домов, то есть сильно не выпрыгивая вверх, добрались до места. Проф, Ленька и девочки уже находились на месте и тоже, судя по всему, видели вернувшихся хозяев.
– Вот и всё, – печально произнесла Лена, – считали себя Робинзонами, открывшими необитаемый остров, а оказались обыкновенными воришками, забравшимися в дом в отсутствие владельцев.
Но ее никто не поддержал, и все деловито располагались, проглатывая капсулы со снотворным.
– Это мы еще посмотрим, хозяева ли они, или незваные гости, – пробурчал Виктор и закрыл глаза.
Едва проснувшись, Генерал пригласил всех на «военный совет».
– Мы стали свидетелями появления летающего объекта. Возможно, это ктото из уцелевших обитателей, а может, и нет. Поэтому завтра, вооружившись, отправляемся обратно. Чует мое сердце, что это чужаки и никаких прав там они не имеют.
Отправив «медвежат» за тяжелым вооружением, Виктор обратился к профессору:
– Семен Викторович, просмотрите с Лёней всё доступные вам, на теперешний момент, базы данных. На предмет сравнения заснятого нами аппарата и летательных машин, которыми располагали жители этого мира в момент уничтожения. А мы с капитаном попробуем собрать несколько новых моделей прыгунков.
И мы, словно дети, разложив на полу лаборатории различные детали, стали конструировать новую модель «кузнечика», оснащенную скафандром. Медленно, но дело шло. И к приходу Сергея с Иваном посреди помещения стоял на вид вполне работоспособный образец. Прямо как в анекдоте: мотор был совсем как настоящий, но не работал. За дело взялся Сергей, позвавший вскоре на помощь нашего программиста. После часа переключений и споров, ведомых вполголоса, Модуль Мобильный Модифицированный наконец ожил. На дворе стояла ночь, и потому Виктор поинтересовался:
– Ну, есть желающие?
Желали все, но Генерал ткнул пальцем в Серегу:
– Давай облачайся. Ты налаживал, тебе и испытывать. – Тот подошел к раскрытому корпусу и задом шагнул внутрь.
С тихим клацаньем корпус захлопнулся, полностью загерметизировав испытателя от окружающей среды. Сергей понял ногу, а опустив ее, подпрыгнул вверх и, взлетев по диагонали, врезался в перегородку, проломив ее и оказавшись в соседнем помещении. На шум стал сбегаться народ, вопрошая на ходу, в городе ли уже наши. «Кузнечик» лежал на боку, присыпанный обломками, и как там наш испытатель, было не разглядеть. Генерал наклонился и постучал по стеклу шлема:
– Эй, на корабле, вы живы?
Я уже подготовился к переходу, но тут модуль раскрылся, и мы увидели лицо Сергея. Почти целое. Так, немного текло из носа. Но главное, тот был жив.
– Что ж вы сразу не предупредили? – В его голосе звучала легкая обида.
– До свадьбы заживет, – стали утешать со всех сторон.
А Генерал добавил:
– Рукиноги целы, а девки не за это любят. – Гореиспытатель чертыхнулся и стал вылезать. Да, в самом деле модифицированный «кузнечик» недетская игрушка. Подхватив модуль, мы гурьбой вышли во двор. Стояла звездная ночь, вокруг был лес, и на этот раз внутрь полез Виктор. Корпус закрылся, и аппарат взвился в небо. Проделав пару фигур высшего пилотажа, он скрылся за деревьями, чтобы через секунду спикировать прямо нам на головы.
– Хороша машина. Словно мысли читает.
Все немедленно захотели попробовать, но Генерал не разрешил.
– Вот «выйдем» обратно, там и напрыгаетесь, а пока все марш заниматься сборкой. А то ишь чего удумали. Мы тут корячимся, а им готовенькое подавай.
Сборка заняла почти весь следующий день, а потому отправились мы только утром. Виктор с помощью скотча лично всем примотал автоматы, с подствольными гранатометами, к предплечью левой руки. Это были АКМы со складным прикладом и как раз умещались от перчатки до локтевого сгиба. Я было вякнул про «узи», но Виктор угостил таким взглядом, что я предпочел замолчать. Конечно, вести огонь было не очень удобно. Приходилось выставлять левую руку вперед, прижав локоть к животу, а правой давить на курок, что значительно снижало сектор обстрела. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба… Зато запас патронов имелся практически неограниченный. Плюс по десятку гранат у каждого. Попрактиковавшись в зарядкеразрядке магазина и подствольника, мы придали модулям сидячее положение и приготовились слушать профессора.
– Вы правы, Виктор. Сравнительный анализ базы данных и видеозаписи показал, что у Сил Правопорядка не имелось подобной конструкции. Учитывая то, что уже сто лет на планете существовало единое государство, вероятность какогото секретного оружия сводится к нулю. И мы склоняемся к выводу, что это гости извне. Возможно, даже виновники постигшей этот мир катастрофы. Не берусь утверждать, но вероятность подобного положения вещей очень велика.
Что ж, не лучший из вариантов, но зато какой простор для фантазии. Звездные рейнджеры спасают Землю от пришельцев! Земля для людей! Отомстим!
Но Виктор пресек мысленное безобразие, отрезвив мою горячую голову.
– Мы не собираемся вести партизанскую войну. Пока просто разведка. Оружие применять в самом крайнем случае, при непосредственной угрозе жизни или свободе. И помните, они уничтожили двенадцать миллиардов, подобных нам. Вряд ли гости станут палить из пушки по воробьям, но лучше не нарываться.
Охладив таким образом наш пыл, он, не вылезая из скафандра, улегся прямо на пол и проглотил капсулу.
– Сегодня работаем все вместе. Первонаперво забираем золото. Лена, сколько потребуется времени?
Она пожала плечами:
– Смотря как всё расположено.
– Леонид, ты пробовал обнаружить в сети чтолибо похожее на вооружение? Не ядерными же бомбами они разрешали мелкие конфликты.
– Пробоватьто пробовал, да как тот неандерталец: попади к нему пистолет, да еще незаряженный…
– А история? Не может быть, чтобы в исторических документах и видеохрониках не было никакого описания.
– Я понял, – кивнул Ленька.
– Хорошо, тогда ты на очереди.
– Маргарита Львовна, что у вас?
– К сожалению, я не работаю на компьютере с виртуозностью Лёни. – Она развела руками. – Мелким мародерством не удовлетворишь потребность всего нашего мира. Так что надо искать склады, подобные тем, что посетили накануне. И по возможности образцы сырья.
Генерал кивнул, и мы двинулись к «ФортНоксу».
Лена управилась за полчаса, мы же выступали в роли наблюдателей. Потом настала очередь Лёньки с профессором. Мы вышли из хранилища и приготовились к прыжку. Тутто над нами и пролетел очередной летательный аппарат. Летел невысоко, гдето около километра. И на довольно малой скорости. Тут Лена, взвившись вверх, казалось, врезалась в пришельца и… «забрала» его с собой. Спустя несколько минут в небе раскрылся купол «летающего крыла», и вот она уже перед нами.
– А парашют зачем? – насупленно спросил Виктор.
– Да так, береженого Бог бережет.
И в самом деле, как поведет себя модуль при «выходе» из «убежища», было не ясно. А учитывая то, что техника работать в коридоре не хотела, Лена была права.
– И что теперь?
– Подождем минут двадцать. Потом с Юрой и Инной сходим посмотрим. Если это живые существа, то за такой срок они будут обезврежены. А если машины, то тем более не представляют угрозы.
– А если чтонибудь?
– Так ведь волков бояться – в лес не ходить. Да и Юра подстрахует.
– Если через полчаса не выйдем, ты знаешь, что делать? – Лена смотрела на меня, и глаза ее были серьезны.
Я кивнул, и они с Инной «ушли». Предстояло двадцать минут ожидания, и я отозвал Генерала в сторону.
– Виктор, тут пару вопросов накопилось, – начал было я, но учитель перебил:
– В любой организации, у всех времен и народов, рано или поздно встает вопрос. А именно: как делить награбленное? – И посмотрел на меня в упор. – Я прав?
Я молчал, и он продолжил:
– Тото и оно, что прав. Дела обстоят так, что главная сила в нашем мире это государство. Людьми и для людей созданное. И на людях же паразитирующее. Так?
Мне было не до государства, и я не постеснялся об этом заявить.
– По моему предложению, – продолжил Генерал, – на базе твоего проекта создано акционерное общество. Акционерами которого вы втроем являетесь. Пятьдесят один процент акций принадлежит Российской Федерации. Тебе, Елене и Инне – по пятнадцать процентов. А остальные четыре процента поделим мы. Профессор, Леня, Рита и я. Думаю, что это справедливо.
– И зачем, потвоему, мне государство, когда я и так могу взять, что захочу?
– Мочь взять и легально пользоваться – две большие разницы. Когда наладим производство прыгунков, я уже не говорю о пилюлях, пятнадцать процентов станут огромной суммой. И ты сможешь смотреть на жизнь с высоты птичьего полета, а не из тараканьей норы, время от времени выползая, чтобы задавить очередного панаса. Ибо желающие спросить, откуда у тебя деньги, найдутся обязательно.
Да уж, этито точно не заставят себя ждать.
– Что ж, сэнсэй, – я умышленно назвал его так, желая выказать уважение, – считайте, что уговорили. Да и в одиночку это дело не поднять.
– Тото и оно!
Тем временем «вышла» Лена.
– Всё тихо. Инна пока осталась, пытается отковырять железку… – И обращаясь ко мне: – Хочешь посмотреть?
– Давайте посмотрим дома, – предложил Виктор, – а то мне тоже жутко любопытно.
Никто особо не возражал, и опять стали готовиться к переходу. Я подумал, что так можно попасть в наркотическую зависимость. Но альтернативы пока не существовало, и вот все вынужденные путешествовать «багажом» уже спят.
* * *
Сразу «вытаскивать» НЛО Генерал не позволил. Нас привезли на военный аэродром, и «достала» Лена его в охраняемом ангаре. Пришелец и в самом деле вел себя тихо. Если внутри и находился экипаж, то под воздействием «убежища» давно погиб. Но мне их не жаль. Это враги, и разговаривать с ними можно только таким образом.
Подойдя к кораблю, я похлопал по корпусу ладонью. Всё же сделана это штука бог весть где, и, возможно, привезли ее сюда с другого конца галактики. Короче – трепет присутствовал. Корабль из темного металла, с зеленоватым оттенком. И казалось, будто бы с шершавыми наростами. Ни иллюминаторов, ни смотровых щелей – ничего. Достав нож, я царапнул по корпусу. На удивление, металл поддался, и осталась свежая борозда. Хотя удивляться тут нечему. Вся вселенная сделана из одних и тех же атомов. И глупо надеяться, что на обыкновенный катер пустят чтото сверхъестественное. К тому же, судя по всему, ожидалось, что планета абсолютно мертва. И отгораживаться сверхпрочным корпусом не от кого. Я еще раз хлопнул по боку летающего недоразумения и обернулся к своим:
– Ребята, кажется, он поддается!
– Это хорошо, что поддается. – В голосе Генерала звучало удовлетворение.
Он достал телефон и приказал:
– Саперов сюда, с автогеном и отрезными «бошами».
Через несколько минут ангар наполнился деловитыми людьми. Синели язычки автогенов, а режущие металл машины отбрасывали снопы искр. С трех разных точек всё происходящее снимали на видео. Вскоре обшивку срезали, и показались ребра каркаса. Двигатель, если это он, представлял собой несколько полусфер разного диаметра, находящихся на общей оси. И, входя одна в другую, создававших некое подобие матрешки. От конструкции тянулся кабель и исчезал за внутренней обшивкой кабины. Наконец остригли и ее, и перед нами предстали чудовища, уничтожившие целый мир. Определенно, это были гуманоиды. Можно даже сказать – люди. Другая раса, но и только. Как негра или японца нельзя назвать родственниками, так и эти, являясь людьми, не походили на нас. Вернее, этот, потому что он был один. И еще он был мертв. Последние минуты жизни явно не доставили ему радости. Губы, синеватого оттенка, искусаны, а лицо расцарапано. Но всё это, как я уже говорил, вызывало лишь чувство глубокого удовлетворения. На удивление, никаких приборов в кабине не имелось. Лишь овальный экран да шлем на голове, к которому присоединялся кабель.
– Вот суки! – сказала Лена.
Что ж, и у домашних девочек есть эмоции. Но экспертами мы не являлись, и, отдав дань уважения, нас вежливо оттеснили.
– Всю информацию мне на мобильник и по голосовой почте, – приказал Генерал и обернулся. – Пойдемте, здесь и без нас есть кому потрудиться.
44
Вернувшись в «приют», устроили небольшое чествование героини. А я подумал, что не так уж не прав таинственный правитель ее мира, пытавшийся оградить себя от подобного рода знати. Всётаки снять на лету махину весом более двух тонн – глядя на Лену, такое просто не приходило в голову. «Медвежата» же посматривали както с опаской, и во взорах их светилось восхищение. Им, закаленным и сильным мужчинам, никогда не иметь такого потенциала. И это, в их глазах, ставило хрупкую женщину на недосягаемый пьедестал.
Я подошел и сел рядом с Виктором.
– Прикажи своим умельцам малёк переделать модуль. Пусть добавят баллонов с кислородом, чтобы хватило часа на три.
Осматривая катер пришельцев, я заметил над кабиной чтото вроде кронштейнов. То ли для оружия, а может, это универсальная машина, имеющая несколько специализаций. И по мере необходимости дополняемая навесным оборудованием.
– Да, и пусть к рукам и ногам скафандра приспособят такие вот штуки.
Я, как мог, нарисовал крепления, долженствующие, по моему мнению, войти в пазы, расположенные на корпусе катера, по принципу папамама. Виктор врубился сразу:
– Пойдешь один? Или давай вместе! – Я покачал головой:
– У меня в случае чего есть коридор. А ты куда денешься? – Он заметно вздрогнул и согласно кивнул:
– Тут ты прав, мне спрятаться негде. – И снова спросил: – А что потом?
– А бог его знает. Вообщето подумываю о паре боеголовок, но это пока мечты. Да и облучиться, говорят, можно.
– Чушь говорят, – проворчал Виктор.
– Да ладно тебе. – Я примирительно хлопнул его по плечу. – В любом случае разведка не помешает. И вот что еще. Я бы взял с собой Лену.
Переоборудование защитных корпусов модулей в полноценные скафандры заняло два дня. Лёнька с профессором вовсю шерстили серверы, пытаясь выяснить чтонибудь о вооружении. Лет двести назад всё было как у всех: колющережущее, типа наших мечей. Луки, арбалеты, потом зачатки огнестрельного оружия. Но дальше пищалей и мортир дело не пошло. Потом наступала неясность. Но уже через пятьдесят лет началась кампания по образованию всемирного государства, сопровождаемая сообщениями о «подавлении локальных конфликтов». А в последние сто лет – тишь да благодать. Силы Правопорядка, организованные по принципу Швейцарской национальной гвардии, оснащены «кузнечиками» облегченного образца и чемто вроде наших электрошокеров. После долгих поисков, сопровождаемых просматриванием видеоматериалов и чтением документов «вручную», коечто стало проясняться. Оружие всё же имелось. Но для нас, «неандертальцев», это действительно оказалось непостижимым. Гравитационная установка, расположенная на Луне и работающая направленным лучом. Диаметром от нескольких метров до десятков километров. И локальные конфликты подавлялись с помощью этой гравитационной пушки, накрывающей мятежную территорию «покрывалом» от двух до пятидесяти «G». Органам же Правопорядка, оснащенным мобильными модулями, оставалось только прийти и собрать тела несчастных.
Жестоко, конечно, но сильные мира сего никогда не любили церемониться. Помните историю про дедушку Ленина, когда его автомобиль остановили «гопники»? Ограбив вождя мировой революции и забрав документы, бандиты скрылись. Рассмотрев же толком удостоверение, поспешили вернуться. Наверное, извиниться хотели, но увы. Официальная версия умалчивает о том, что случилось потом. А продолжение у этой истории весьма занимательное. Ограбленный господин Ульянов вернулся в Кремль, и по его указанию части Красной Армии оцепили несколько кварталов в районе происшествия, уничтожив ВСЕХ жителей от мала до велика. Так что здешние правители – настоящие гуманисты, а столь крайние меры, применяемые к недовольным, просто детский лепет по сравнению с тем, что творится до сих пор коегде у нас.
Но оружием этим в борьбе с «гадкими зелеными человечками» мы воспользоваться не могли. Как не смог бы какойнибудь Виннету прошлого века применить баллистическую ракету. Правда, оставались «кузнечики», и с ними обращались мы вполне уверенно.
Усовершенствованные модули проходили проверку на одном из полигонов, в районе Курильских островов. Испытателями опять были «медвежата». Для этого изготовили две точные копии космического бота, и, подвешенные к вертолетам, они болтались в небе. А Сергей с Иваном повсякому на них запрыгивали, пытаясь пристегнуться.
Еще модули оснастили современным оружием, и все вволю поупражнялись в стрельбе. Как по летающим мишеням, так и по движущимся наземным целям.
Наконец, после двух или трех подгонок, Виктор дал добро на наши с Леной тренировки. Глупость, конечно. Ведь я в любом случае находился в большей безопасности, чем даже самый подготовленный профессионал. Но настаивать не хотелось, а в свойство коридора, позволяющее «вернуться», мой бывший учитель так до конца и не поверил.
Не знаю, какие трудности испытывали ребята, но у меня всё прошло без сучка без задоринки. Всё же не зря модули подвергались переделкам.
Подождав, пока вертолете висящим под ним макетом пролетит надо мной, я мысленно прикинул расстояние и прыгнул. Церебральный шлем – штука великолепная, доложу я вам. И «кузнечик» становится как бы вторым мышечным покровом, чутко реагирующим на малейшее, дажеподсознательное, желание. И вот, воспарив в небе, подлетаю к корпусу катера. Скорость чуть повыше той, на которой его прототип «сняла» Лена, но это ничего. При желании модуль прыгает до километра за пять секунд. То есть двенадцать километров в минуту. Или семьсот двадцать километров в час. Правда, так быстро никто не летал, подсознательно регулируя силу толчка и тем самым ограничивая стремительность полета.
Запрыгнув на макет, подаю плашмя и хватаюсь за скобу. Щелкщелк, рукиноги. И вот, полностью расслабленный, я «пришит», став с кораблем единым целым. Модуль, повинуясь невысказанному желанию, принял оптимально удобную позу, и скованности я не ощущал. Покатавшись минут пять, стал освобождаться. Ноги свободно отделились от креплений, но наручные зажимы заело. Чертыхнувшись, я «перешел» и… забрал макет с собой. Не торопясь избавившись от плена, я обошел конструкцию, попытавшись пошевелить. Хоть и пустая, имитация, выполненная в натуральную величину, весила полтонны. Тяжело, однако…
Ну, вот и получилось. Сверху болтался обрывок троса. Про вертолет в момент перехода я попросту забыл. Это даже и хорошо, а то пришлось бы возмещать ущерб Российской армии. Не говоря уже о компенсации пилотам. Почухав перчаткой заднюю часть шлема, я не стал надевать парашют, а сиганул обратно просто так. Ничего, нормально. И приземлился, как после обычного прыжка. Ко мне тут же, прямо по полю, понесся «газик» Генерала.
– Как ты, живой? – Он внимательно смотрел на меня, как бы желая увидеть чтото новое.
– Как видишь. – Я постарался произнести это как можно безразличнее, и, кажется, удалось.
– А где объект?
Да уж, объектто тютю.
– А вернуть сможешь?
Я пожал плечами и «шагнул» в коридор. Увы, повидимому, всё же таланта к этому делу у меня нет. Так, сиюминутный всплеск, вызванный раздражением. Но строить на этом какието планы я бы поостерегся. «Выйдя», я только развел руками.
– У каждого свои таланты, – успокаивающе сказал Виктор, – а почему просто не спрыгнул?
– Да замки на руках. Заело чтото.
– Сергей! – рявкнул Генерал. – Проверить!
Зажимы оказались в порядке. Просто надо было особым образом выгнуть кисть, и они с легким щелчком прятались, давая возможность покинуть корпус катера.
У Лены дела пошли значительно лучше. И посадка и высадка протекли без эксцессов. Мы еще по разу запрыгнули на оставшийся макет, и я счел, что готов.
– С болванкой тренироваться будешь?
– Нет. Да и вообще, хотелось бы сразу посмотреть, кто они и откуда. Но на всякий случай боеголовку возьму с собой.
Я знал, что компактный ядерный заряд с детонатором весит около пятидесяти килограммов. Но при работе с модулем это равносильно тому, чтобы взять с собой коробку чипсов.
– Тогда завтра? – Я кивнул.
– Откуда пойдем?
– Давай уж из приюта. – И мы полетели в Москву.
На этот раз «мозговой трест» и Риту оставили на хозяйстве, рассудив, что дело слишком серьезное, чтобы устраивать общее посещение. Лена «вынула» Виктора с «медвежатами» и Инну, по традиции работавшую сиделкой.
– Ну, начинаем?
Мы стали скакать с крыши на крышу, привлекая внимание «зеленых человечков». Конечно, существовала вероятность, что по нам пальнут из чегонибудь нехорошего. Но кто не рискует…
Не знаю, то ли прыжки привлекли внимание, или это был плановый облет. Но вскоре над нами не торопясь пролетел катер.
«Бабах» был приторочен за спиной, и я позаботился, чтобы пряжки расстегивались свободно. Лена замахала, и мы стартанули с двух разных точек. Я – с крыши небоскреба, а она – прямо с земли. Коекакой опыт имелся, и вот мы уже встегнуты в корпус бота.
Самым поганым оказалось ожидание. Этот летающий гроб утюжил местность еще два часа. Удобства же в модуле не предусмотрены, да и пить хотелось ужасно. Но рано или поздно, а всё кончается, и наконец он стал подниматься. Воздуха оставалось часа на два, и мы продолжали ждать. Небо потемнело, и появились звезды, а минут через тридцать мы причалили к кораблю. Катер вошел в шлюз, а я стал отстегиваться. Но к боту уже бежали пришельцы, облаченные в скафандры. Лена спрыгнула рядом, и я, взяв ее за руку, «ушел» в коридор. Прибор значительно сокращал время ожидания, и «отмотав» пять минут, мы снова подлетаем к кораблю.
Я показал Лене, что надо отсоединяться, и стал снимать ранец, собираясь приторочить его к катеру. Но напарница замахала руками, и я остановился. А она, прижав шлем к моему, сказала:
– Заметят ведь и выбросят. Давай лучше с внешней стороны.
Снаружи так снаружи. И мы, оттолкнувшись от бота, полетели к кораблю. Разных торчащих железок, к счастью, хватало, и мы пристегнулись карабинами к этой махине. Он и в самом деле был огромным. Неправильный диск, около километра в диаметре. Я снова стал освобождаться от ноши, но Лена покачала головой. Потом замерла на мгновение, положив обе руки на обшивку. И «забрала» нас всех.
Уфф, даже окинуть его взглядом было проблематично, а тут такое…
Я показал знаками, что надо выходить, и вот мы снова в бездонной пустоте космоса. Правда, ненадолго. «Выйдя» в коридор, я раскрыл шлем и спросил:
– На сколько «вернуться»?
– А чего тянуть. Давай как только оседлали этого конька. А то два часа болтанки кого хочешь в могилу сведут.
Хронометраж я опять не вел и произнес:
– Счастливые часов не наблюдают.
– Давай на два часа.
Прибор сократил два часа до двенадцати минут, и мы снова утюжим местность, слитые воедино с корпусом катера. Совместная работа в «службе перевозок» приучила Лену не задавать вопросов. И когда я стал прикреплять боеголовку к корпусу катера, она, повинуясь условному знаку, не выказала удивления. Оттолкнувшись, мы начали спускаться вниз.
Наверное, космический корабль находился на другой стороне планеты. Во всяком случае, ядерного взрыва, оказавшегося роковым для незваных гостей, никто не услышал. Пришельцы превратились в кипящую плазму, рассеявшись радиоактивной пылью на орбите планеты. И в то же самое время они агонизировали, испытывая на себе смертоносное действие Лениного «убежища».
– Чтото не так? – Генерал смотрел удивленно. – Или боязно стало?
– Да погоди ты, – цыкнула на него Лена и «ушла» к себе. А «выйдя», кивнула:
– Стоит, родимый. И ни один головастик не выполз.
Вот так. Создав своими совместными действиями небольшой хроноклазм, мы обзавелись космическим кораблем, который и «вытащить» страшно, и попользоваться, не «доставая» из странного континуума, невозможно.
– Минуло около двух с половиной часов, – констатировал я. – Во всяком случае, по твоим словам, именно столько заняла операция до «дубля».
– Так, значит, все уже того?
– Ну, хотелось бы…
– Тогда я «тащу» его наружу?
– А может, не стоит?
Все молчали, чувствуя, что происходит чтото неестественное.
– Так что, домой его волочь, что ли? – Обычно спокойная Лена начинала горячиться.
Тащить домой эту потенциальную угрозу всему живому не хотелось, и я махнул рукой:
– Давай. Этим уже всё равно, а когдато придется.
– Ну, я «пошла»? – засобиралась Лена, но тут же спохватилась: – Два с половиной часа, говоришь? Лучше подождем. Всё же, знаешь…
Я был полностью согласен, и мы провели время ожидания, упражняясь в стрельбе по уцелевшим окнам. А Инна, та даже разнесла верхушку одного дома из гранатомета.
45
Два с половиной часа истекли, и мы, выбравшись за пределы мегаполиса, приготовились лицезреть. Но видно, за время ожидания малёк перегорели. Лена же прямо вся светилась, распираемая скромностью. И мы бросились ее поздравлять. Попытка качать героиню закончилась тем, что механические руки модулей забросили ее метров на семьдесят вверх, и, будь она не в «кузнечике», девушке пришлось бы туго. Но факт остается фактом, и, вне зависимости от настроения присутствующих, Лена действительно молодец.
А Виктор с «медвежатами», немного придя в себя, зашевелились, запрыгивая наверх и постукивая зачемто по корпусу.
– Пойдемте домой, – сказала Лена, – хотите – верьте, хотите – нет, но я чертовски устала.
Мужчины тут же повылазили из модулей и улеглись прямо на землю. Проделав стандартный набор манипуляций, через час мы оказались в Приюте. И, атакуемые нашим «мозговым трестом», вяло отвечали на вопросы. Когда же прочухались крепыши, выполнявшие роль технической поддержки и попутно фиксировавшие всё на видео, я попросту взял у них камеры и сунул Лёньке в руки:
– На, смотри, а я пошел спать.
И, обняв Инну, отправился на верхний этаж, где располагались жилые комнаты. День, как ни крути, выдался напряженный, и я просто вылился с ног от усталости.
Наутро, взяв с собой целый грузовик различного оборудования и прихватив человек десять вызванных Виктором специалистов, стали готовиться к переходу.
– Ребята, сядьте в машину, – попросила Лена. – Что сто килограммов, что тонна – важен не вес, а количество переходов.
Но кузов был забит до отказа, и Генералом был вызван автобус. Он прибыл через полтора часа, и всё это время я вяло дремал, катая в голове безрадостные мысли. Невеселыми мысли были потому, что мое участие сводилось к роли «извозчика». Дедка за репку, бабка за дедку. То есть Ленка за железку, Юрка за Ленку. Но Проф заметил мое состояние и поспешил утешить:
– Это усталость, Юрий. Адреналиновая тоска, вызванная эмоциональным перенапряжением. И к реальному положению вещей никакого отношения не имеющая. Ни для кого не секрет, что основателем проекта и осью, вокруг которого всё вращается, являетесь именно вы.
Во, блин, дожился. Неужели так заметно?
Лицо, как обычно, выдало меня с головой, и Семен Викторович улыбнулся:
– За тридцать пять лет преподавательской деятельности поневоле станешь психологом. Да и не вы первый, не вы последний. Это всего лишь эмоциональный спад, за которым всё опять пойдет в гору.
Тем временем подъехал «икарус», и профессора окликнули. А я, покрутив зачемто головой, сел и стал ждать Лену.
Впечатление, произведенное кораблем на профессора с Ленькой, нельзя описать словами. Он и в самом деле величествен. Зрелище огромного диска, километрового диаметра и толщиной метров сто, завораживало. На верхней плоскости имелась выпуклая полусфера, чуть смещенная от центра. С неето и решили начать.
Опять засуетились деловитые люди. Засверкали язычки автогенов, и зашумели отрезные машинки. Я же, подпрыгивая и зависая, двигался по периметру корпуса, в надежде отыскать шлюзовой портал, через который мы с Леной один раз уже проникли вовнутрь. Но в этом нагромождении заклепок, швов, креплений и болтов разобраться совершенно невозможно. Тут ко мне подлетел Иван:
– Пойдемте, Юрий Андреевич. Прорезали проход, и Генерал настаивает, чтобы первыми внутрь вошли вы с Еленой Владимировной.
Кивнув, я запрыгнул наверх корабля. В шишкообразном наросте, который, как впоследствии выяснилось, оказался жилой частью, и впрямь проделали дыру. Инна с Леной стояли, ожидая. И, взяв их под руки, я шагнул в проем. Казалось, должны были возникнуть какието особенные чувства, соответствующие торжественности момента. Но то ли я попривык к чудесам в последнее время, а может, виновата эта самая тоска. И в памяти этот момент остался как самый обычный. Вошел в помещение, и всё тут.
Деловитый люд, сочтя торжественную часть законченной, оттеснил нас в сторону и принялся споро затаскивать вовнутрь ящики и ящички, разматывая по ходу пьесы километры кабелей. Сергей с Иваном, облаченные в модули, забросили наверх пару дизельных генераторов. Вот уже вспыхнули прожекторы, осветив внутренности корабля.
Вскоре в дело вступила санитарная команда, принудительно собранная из добровольцев. И занялась вытаскиванием трупов. Их было много, очень много. Да и неудивительно, ведь такая махина требовала огромного количества обслуживающего персонала. Я тоже внес посильную лепту в общее дело, заблевав корпус. Не знаю, предполагали ли существа, построившие этот корабль, способный преодолеть межзвездное пространство и выдержать целый сонм различных опасностей, что всё кончится вот так. И останки создателей будут складировать штабелями, а на обшивке тут и там появятся разводы блевотины, вызванной реакцией на эти самые трупы. Но это чисто физиологическая реакция, ибо жалости ни я, ни ктолибо другой не испытывал. В конце концов, тел неудачливых завоевателей накопилось столько, что Генерал приказал относить их за пределы корабля. На следующий день, истратив две тонны бензина, их сожгли, оставив десяток для исследований.
Работы по обеззараживанию заняли весь день, а пришельцев пришлось вытащить около полутора тысяч. Но вот все доступные помещения облучены ультрафиолетом, обрызганы ядовитой химией, и начались работы по изучению инопланетного монстра. И для производства этих самых работ потребовались люди. А для людей потребовались еда, создание минимальных бытовых условий и опять же люди, эти самые условия обеспечивающие. Мы с Леной мотались тудасюда как проклятые. В калейдоскопе лиц, «входоввыходов» я совсем потерял голову. Встал вопрос об организации выходных, но тут я взбунтовался:
– Конечно, человек не машина, и для полноценной работы отдых ему необходим. И я предлагаю начать с меня! А вы будьте столь любезны предоставить мне график переходов. И ни на йоту от него не отступать. Продумайте план мероприятий на завтра, а потом я беру два дня выходных.
И в самом деле, человеческий организм это весьма тонко сбалансированная структура. С ярко выраженными циклами. Как суточными, включающими в себя бодрствование и сон. Так и семидневными, предполагающие непременный день для отдыха.
Это нигде особо не афишируют, но коммунисты, придя к власти в семнадцатом году прошлого века, перешли на десятидневную рабочую неделю. И в конце каждой декады предполагался выходной. Но продержалось это новое веяние недолго, ибо против природы не попрешь. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов энтузиазм, но в конечном итоге все авралы выливаются в болячки авральщиков. И с этим пора было кончать.
Назавтра, выполнив запланированный Генералом переход, я попрощался и «вышел» в коридор, пообещав вернуться через два дня. Одиночества – вот чего мне не хватало. И я, забросив в десантный бот, так и лежавший на берегу, велосипед, палатку и рюкзак с продуктами, стал спускаться вниз по реке. Я задумал посетить безлюдный мир и побыть там с недельку, «возвращаясь» каждые два дня и предаваясь столь любимому мною ничегонеделанию. Я не считал мысленно километры и не обращал внимания на время. Интуитивно зная, что не промахнусь и причалю к берегу там, где нужно.
Пора. И вот, вытащив бот на берег, я «выхожу». Удивительным образом, но я оказался снова на берегу реки. Бросив рюкзак и палатку у можжевелового куста, я опустился на желтый сухой песок. И, переполненный тихим счастьем, стал смотреть на спокойную, с отблесками солнца воду. За спиной возвышался темный еловый лес, а за рекой в голубоватой дымке простиралась равнина, уходящая до самого горизонта.
Полежав с полчаса, бездумно загребая ладонью песок и просыпая его сквозь пальцы, я поднялся и стал оглядываться, мысленно прикидывая, где расположить лагерь. Метрах в двадцати от места «выхода» находилась симпатичная опушка, и, подхватив рюкзак, я направился к ней.
На этот раз топор не забыл. И спустя три часа нарезал елового лапник, разбил платку. В чайнике кипела вода, набранная из безымянной речки. Я сидел у костра и жарил на прутике сало. Рядом лежал черный хлеб и стояла упаковка с пивом. И – ни души вокруг. Пошевелил палкой головешки, и те немедленно отозвались снопом искр, весело засверкавших в надвигающихся сумерках. Это было блаженство, и мне непременно захотелось разделить его с нашей компашкой. Теперь, когда техника перехода отработана нами с Леной до совершенства, организация не представляла трудностей. И я дал себе слово выторговать в следующем месяце не менее двух недель отдыха. Хотя зачем торговаться? В конце концов, руководитель я проекта или где?
Следующий день прошел не менее великолепно. Искупавшись, отправился в лес. Бродил часа три и заблудился. Поаукал, слушая эхо, и «вышел» в коридор. «Вернулся» на три часа назад и завалился спать прямо на берегу, согреваемый лучами солнца.
Проснулся я, вдыхая сырой и посвежевший речной воздух, начинавший подергиваться клубами тумана, сворачивавшегося причудливыми и невероятными фигурами. Плескалась рыба, то и дело выныривая и шлепаясь обратно в воду. И снова занималась заря. Измученный круговертью последних дней, я проспал почти сутки. Но это даже хорошо. А то мы все чтото уж больно увлеклись, возбужденные фактом существования корабля. А ведь никуда он, родимый, от нас не денется. Поймав себя на мысли, что снова забиваю голову работой, чертыхнулся и «пошел» в коридор. Всё же от меня зависят люди, и засиживаться здесь надолго нельзя. Опять «вернувшись» с помощью прибора, окунулся в блаженное ничегонеделание еще на сутки…
Густые в своей синеве волны с белеющими пеной макушками накатывались на берег, почти доставая до моих босых ног. Река будто стала полнее и выше, понизив тем самым берега и утончив полоску пляжа. Ветер подхватывал еле заметный дымок, вившийся над костром, и, играя, рассеивал, оставляя мелкие клочки. Я глазел на речку, которая ниже по течению становилась гладкой и светлой. Словно бы придерживающей свое течение, в ожидании затишья. Но ветер не давал покоя, вздымая новые волны с макушками пены.
Подходил к концу пятый день, проведенный мною в созерцании и полнейшем безделье. Нервы успокоились, а тело, совершающее ежедневные многочасовые прогулки, налилось новой силой. Что ж, пора назад. Я эту кашу заварил, и уйти теперь, бросив всё на полдороге, просто непорядочно.
Я уничтожил следы своего пребывания, ибо просто оставить лагерь, уповая на разрушительную силу природы, казалось мне святотатством. Выкопал яму и, покидав нее весь мусор, а также следы костра и головешки, закопал, прикрыв заранее нарезанным дерном. Собрал инструмент, закинул рюкзак на плечи и, окинув на прощанье взглядом этот рай и произнеся «до встречи», «вышел».
Десантным ботом пришлось пожертвовать, как и всем инструментом. Я оставил всё, усевшись на велосипед и покатив вверх по течению, слыша за спиной затихающий шум водопада.
Я неторопливо крутил педали, вспоминая, каких усилий стоил нам с Леной этот переход. Теперь же мысль о предстоящих километрах не вызывала ничего, кроме легкой улыбки. Минуя одну за другой границы и эпицентры, я часов за пять добрался до места.
Всё без изменений… да и кто может потревожить лагерь, ведь вхож сюда только один человек. Я спрыгнул с велосипеда и, не давая никаким мыслям посетить мою хорошо отдохнувшую голову, «вышел» в люди.
Для перехода я специально удалился от корабля. Вот и «кузнечик», оставленный мною неделю назад. Хотя и простоявший тут всего два дня. Щитком шлема был придавлен сложенный вдвое листок бумаги.
Ничего существенного, но каков тон! И нос я, видите ли, задираю, а если не могу или не хочу исполнять обещания – то мог бы их и не давать. Подпись отсутствовала.
Блин, точно Инка писала. По стилю видно, да и по содержанию тоже… Только моя благоверная может оставить такое послание. Вежливое и издевательское одновременно. Ну погоди, еще не вечер, и какнибудь я тоже над тобой поиздеваюсь. Ничего в голову, правда, не приходило, но жгучее желание – уже половина дела.
Мысленно перебирая в уме варианты якобы данного мною обязательства, я забрался в «кузнечика». Что ж посулилто, а? Хотя чего не пообещаешь ночью, лежа на искусственной леопардовой шкуре. Но, не разбив яйца, не сделаешь яичницу. И придется спросить, стерпев насмешки. Немного терзаемый раскаянием и взбудораженный желанием поквитаться за ироничное послание, я поскакал к кораблю.
46
Всё та же деловитая суета. Впечатление такое, что моего отсутствия никто не заметил. Виктор, улыбнувшись, кивнул. Пожали руки близнецы, а Лёнька, хлопнув по плечу, спросил:
– Ты когда отдыхать собираешься? А то мне надо домой смотаться.
Друг называется, два дня меня нету, а он даже не соизволил заметить.
Решив сразу же выяснить, кто есть «ху», я поплелся искать Инну. Та находилась в лагере, расположившемся прямо на корпусе корабля, метрах в ста от вырезанного прохода. И деловито тащила на себе какието коробки. Что с людьми делается? Я подошел и потерся носом о щеку:
– Привет.
– Приветпривет. Давай чуть позже, а? Сейчас собираем контейнер для отправки, и Проф просил помочь упаковать материалы, снабдив соответствующими надписями.
– А отправка когда? – Она засмеялась:
– Да нет, без тебя обходиться не научились. Просто Ленка каждый день, по мере поступления, «забирает» очередной груз. А Проф это дело систематизирует и снабжает описаниями. Чтоб потом путаницы было меньше.
Вполне жизнерадостная Инна. И ни намека на надувшую губки принцессу, которую я ожидал встретить, прочитав послание. Но на всякий случай предпринял еще одну попытку.
– Ты это, не дуйся…
И так хорошо знакомый жест в ответ. Палец приставлен к виску, и легкое вращательное движение кистью.
– Так это не ты писала?
Не люблю загадок. И я протянул ей записку.
– Так, так. Уже, значит, обеты раздаем направо и налево. – Инна уперла руки в боки. – И кто же эта несчастная?
Я втянул голову в плечи, изо всех сил стараясь походить на заблудшую овечку. Но за спиной у меня захохотали и раздался мелодичный голосок нашего биолога.
– Не мучь его, Инка, – смеясь, сказала Рита. И обратилась ко мне: – Это я написала. Я тебе говорила, что мне для исследований нужен опиумсырец. И хотя бы килограмм героина. А ты в ответ: не думай об этом, да мы это одной левой, хоть центнер…
И в самом деле, был грех. Но, закрутившись, совсем выкинул из головы.
– Не дуйся, Ритуль. Вот перебросим в Приют то, что накопилось, и сразу сгоняю.
Говорил я уверенно, но где взять хотя бы грамм чертова зелья, даже не представлял. А тут, видимо, граммом не отделаешься.
– Расскажи лучше, что нового?
– Провели вскрытие нескольких. Несомненно, это гуманоиды. Есть, конечно, отличия, но, захоти ктото из этих вступить в брак с представителями Земли, безусловно, поучились бы детки. Повидимому, у них немного другой состав воздуха. Меньший процент содержания кислорода, и атмосфера насыщена парами хлора. Но на земле они, в общем, чувствовали бы себя прекрасно.
– Выходит, это всё же они?..
– Проф склоняется к мысли, что да.
Интересно, а если бы его мысль склонилась в другую сторону? И не похожи ли мы с Леной на ковбоев, привыкших сначала стрелять, а потом думать. Но я отбросил прочь эти самокопания рефлектирующего интеля и сделал суровое лицо.
– Что еще говорит Проф?
– Да их тут целая команда, и все не ниже доктора наук. Кандидаты вроде мальчиков на побегушках.
– А ты, выходит, девочка на подхвате?
– Между прочим, докторскую диссертацию я защитила пять лет назад.
Во, блин. Опять я со своими местечковыми мерками.
– Извини, Рит.
Она только махнула рукой. И в самом деле, что с дурака возьмешь?
Тут появился профессор, и тоже страшно занятой. Минут десять он суетливо раздавал указания, а я терпеливо ждал.
– Давайте, девочки, давайте. Елена Владимировна ждать не будет.
Да, здорово Ленка их вышколила. Видимо, мой «бунт на корабле» наложил отпечаток и на ее поведение. Но с увеличением количества участников проекта усложнялась работа «транспортной компании». И на самотек поток грузов пускать нельзя. Так что это не капризы взбалмошной боярыни Земцовой, а суровая необходимость.
Тут подлетел Сергей, сообщив, что меня хочет видеть Виктор. Мы подошли к Генералу, и тот протянул мне папку:
– Ознакомься, тут расписание переходов.
Открыв ее, я присвистнул. График был удивительным. Первые три дня недели по одному путешествию в день. Зато начиная с четверга – полная свобода. С чего бы это он так расщедрился?
– Поговорил с Леной, – ответил он на мой невысказанный вопрос. – И поступил согласно ее совету. Она предположила, что твой психотип таков, что в противном случае всё в скором времени полетит в тартары.
Да, Ленка психолог от Бога. Но наверное, аристократам в ее мире иначе нельзя. Ведь любой руководитель вольно или невольно должен разбираться в психологии, читая в душах возглавляемых им людей. По крайней мере если хочет достигать максимальных результатов, неся при этом минимальные потери. А если вспомнить, сколько свобод было у населения ее мира, да соотнести это с уровнем жизни, который примерно на порядок выше, чем у нас… В общем, наглядное подтверждение народной мудрости «Нет хуже пана, чем из хама», только наоборот. И выходило, что чем умней и грамотней аристократия, тем лучше живет простой народ. То есть в данном случае я.
Сегодня как раз был понедельник, и отправление назначено через час. Мы «перекинули» десяток контейнеров в Приют, который к этому времени огородили огромным забором, охватившим изрядный кусок леса. Так что изнутри казалось, что всё без изменений. Обратно же «везли» пополнение из умных и деловитых. Да, даже захоти я всё бросить, то наворотить дел успел столько, что десяток «старших» не расхлебают… Но сваливать я пока не собирался. А наоборот, намеревался увязнуть в деле еще глубже. И для этого мне требовалась консультация Виктора.
Не мудрствуя лукаво, я подошел к Генералу и в лоб поинтересовался:
– Где взять сто килограммов опиума?
– Еще чего выдумал? – В голосе старшего товарища звучало неодобрение, граничащее с негодованием. – И на какой хрен, прости за выражение, он тебе сдался?
– Ритка утверждает, что это превосходное сырье для пилюль.
– Сырьето превосходное, но легальным путем, боюсь, достать не удастся. Конечно, можно попытаться, но бумаги придется извести столько, что за раз не поднимешь.
– И что же, налаживание производства всем пофигу?
– Ну, почему же, медленно, но уверенно, опираясь на научно доказанные и достоверные факты… – В голосе Виктора звучала ирония.
– Короче, лет через двадцать. А все теперешние запасы только на нужды достойнейших из достойных. – Меня разбирала злость.
– Не дури, Юрка. И любые авантюры я запрещаю.
– Да поймите, учитель. – Я назвал его так, желая подлизаться. – Если рассуждать подобным образом, то всё это, – я обвел глазами корабль и снующих вокруг умников, – тоже одна из моих авантюр. Вы думаете, чего я сюда поперся? Просто от скуки. Надоело валяться на диване, время от времени вставая, чтобы задавить очередного панаса.
Он удивленно смотрел на меня, а я продолжил:
– Да по сравнению с тем, что мы уже натворили, центнер опия – семечки. Нельзя достать официально – да бог с ним. Смотаемся в Афган или в Чечню.
– А если тебя убьют? – вдруг спросил он. – Что тогда будет со всеми этими людьми?
– А вы попробуйте. Сможешь выстрелить в меня – и я забуду об этом. А нет – тогда пойдешь со мной. И «медвежат» прихватишь.
Несмотря на свои пятьдесят, он был очень быстр. И он был моим учителем. Но у меня имелся коридор. И рефлексы – как у собаки Павлова. И в поединке мастерство против нахальства победила наглость. Конечно, это не совсем честно, но если так думать, тогда и Инна была бы мертва. А заодно и Рита с Леной.
– А чтоб тебя. – Виктор крутил головой, разминая шею, которую я ему чуть не свернул, «заведя» в коридор. – Ты первый из сопляков, а их через мои руки прошло немало, кто смог меня заломать.
– Я мастер другой школы. – И он кивнул:
– Не будем разрушать график. И до среды работаешь, как договаривались.
– Значит, в четверг.
– В четверг, – согласился он.
Отправив в среду последнюю на этой неделе партию контейнеров и забрав смену яйцеголовых, я сидел на краю корабля, свесив ноги над стометровой бездной. Проф подошел и устроился рядом. Мы немного помолчали, и я из вежливости осведомился:
– Что нового?
– Да так, копаемся потихоньку. Но вы ведь спросили только ради соблюдения приличий?
Я пожал плечами, а Семен Викторович начал говорить:
– Это были не переселенцы. Просто команда техников, работники второго эшелона.
Это было любопытно, и я не удержался:
– А первый?
– Первый пролетел мимо Солнечной системы двадцать лет назад. Корабльразведчик. Обнаружил подходящий мир и, на всякий случай проведя дезактивацию, умчался дальше.
– Сволочи.
– Да нет, обыкновенные люди. Любящие свои семьи и заботящиеся о потомстве.
– А эти?
– Как я уже сказал, техперсонал, прибывший для того, чтобы смонтировать портал. А уж через него пойдет первая волна эмиграции.
– И?..
– И есть возможность построить его самим. – Проф смотрел на меня, и глаза его были печальны.
– Увы, Семен Викторович, решаю здесь не я.
– Не вы, но мнението у вас есть?
– Есть, но вам оно не понравится. И просветите: выто сами за или против?
Но Проф махнул рукой и, закрыв лицевой щиток, спрыгнул вниз.
– Взять с собой, говоришь? – Сидевший за столом мужчина в форме полковника постукивал карандашом по пресспапье. – Да в общемто можно, дело нехитрое. И сколько у тебя людей, Виктор Петрович?
– Со мной четверо. – Генерал смотрел прямо на говорящего, будто стараясь просверлить его взглядом.
Мы находились в кабинете начальника оперативного отдела по контролю за перемещением наркотических веществ. По дороге Виктор рассказал, что подопечные отдела сократили название до КоЗаНар и это вызвало массу хохмочек и сравнений с домашним животным. Но ребята тут работали крепкие, и козлами никто не называл. Отряд не занимался мелкими дилерами и авторитетами, «державшими» торговлю зельем на территории России. Только поставщиками. И нынешний начальник отдела, в прошлом воспитанник Генерала, сам не так давно мотался по горам, уничтожая подпольные заводики, производящие героин. А потому лично был в курсе происходящего как в Чечне, так и в зарубежной теперь Средней Азии. По Афганистану у него тоже имелись выкладки, но там теперь хозяйничали американцы. И в Афган, во избежание международного скандала, путь нам заказан. Но пусть теми местами занимаются парни из Джорджии или Алабамы. Нам и Чечни – выше крыши. Очередной рейд намечался послезавтра, и мы, выходит, пришлись ко двору.
– Ты это, Анатолий Семеныч… я с ребятами хочу новую технику обкатать, – начал Виктор.
Но полковник, нарушая субординацию, перебил его:
– Видел, видел, как вы еврейских детишек спасли. Штука эти прыгунки, конечно, хорошая. Кстати, мог бы и подкинуть парочку, по старой дружбе.
Генерал в задумчивости посмотрел на меня, а я пожал плечами. Его епархия – ему и решать.
– Будут тебе прыгунки, – принял решение Виктор. И добавил: – Завтра.
Анатолий Семенович слегка опешил от такого быстрого решения вопроса.
– Ты это серьезно?
– Вполне, коллега. А то некрасиво получится. Мы в лес, вы по дрова.
– И… насовсем? – подетски спросил полковник.
– А как же. Сколько у тебя людей?
– Двадцать человек. И я.
– Значит, двадцать один. Завтра в восемь утра чтоб все у меня. – И он назвал координаты Приюта.
Утром будущие соратники выходили из автобуса возле бывшего санатория. Крепкие парни, от тридцати до сорока. И все офицеры.
Не задавая лишних вопросов, молча стояли и ждали.
– Руководи, капитан, – приказал Генерал, а сам повел Анатолия Семеновича внутрь здания.
Командовать я не умел и попросту сказал:
– Пошли.
«Кузнечики», количеством двадцать одна штука, были заранее собраны и стояли в одном из помещений. Надо сказать, что они претерпели значительные изменения и на каждом сейчас имелось оружие. АКМы, с подствольными гранатометами.
И стрелять теперь можно с обеих рук, не мучаясь, нажимая на курок. Плюс контейнеры, расположенные на бедрах. Конечно, это несколько нарушало эстетику, зато практическая польза просто огромна. Ребята смотрели на этих монстров, и в глазах их светилось удивление.
– Разобрать модули, и за мной, – приказал я. Некоторые из них были в чине майора, и это немного смущало. Но, похватав модули, все послушно последовали на выход.
Оказавшись на улице, я облачился и прыгнул вертикально вверх. Сделав двойное сальто, приземлился и скомандовал:
– Двадцать минут. И за периметр не выскакивать.
А сам придал модулю сидячее положение и стал наслаждаться зрелищем. На губах у меня играла снисходительная улыбка профессионала, наблюдающего за новичками. Но церебральный шлем – это словно ваше второе «я». И уже минут через десять в хаосе наметилось некое подобие структуры. Двадцатка разбилась на пятерки и стала отрабатывать координацию взаимодействия групп. Командовал невысокий плотный майор, и, надо сказать, довольно толково.
Через двадцать минут они построились передо мной. А майор, отдав честь, доложил:
– Ознакомление закончено. Разрешите продолжить?
Я совсем поштатски кивнул. И вот они снова в небе. И теперь я, вытаращив глаза, как новичок, наблюдал за действиями профессионалов.
Попрыгав с полчаса, все снова построились передо мной.
– Каковы дальнейшие указания? – А черт его знает. И я скомандовал:
– Вольно.
Не нарушая строя, все повылезали из модулей и обступили меня:
– Ваша разработка? – Я покачал головой:
– Подарок братьев по разуму. Я лишь случайно обнаружил.
Было видно, что они не поняли, но переспрашивать не стали. Тут вышло высокое начальство, и бойцы построились. Я тоже встал, не желая выделяться на общем фоне.
– Вольно, – приказал Генерал. И обратился к полковнику:
– Ну что, Семеныч, есть еще порох в пороховницах? – Тот только улыбнулся, и вот уже отцы командиры скачут, пытаясь достать друг друга и выделывая всевозможные пируэты.
Натешившись, деды почти одновременно опустились и стали прощаться.
– Ну что, до завтра?
– До завтра. И спасибо, Петрович.
– О чем речь. Или тебя не я воспитывал?
Тот пожал Генералу руку, и, сев в автобус, они удалились.
47
Мы высадились из транспортного самолета на аэродроме в Грозном, чтобы тут же пересесть на вертолет. И вот под нами горы. Величественные, покрытые снежными шапками вершины подернуты голубоватой дымкой. Коегде облачный покров накрыл землю плотным одеялом, и из него торчат, создавая фантастическую картину, остроконечные пики и кряжи. Облака кончились, впереди зеленеет долина с неширокой речушкой. Тогда, еще при Союзе, мы любили ходить на Кавказ. Но увы. Чьито амбиции отрезали этот райский уголок от остального мира, превратив в театр боевых действий. Мне вспомнилась Швейцария и ее неторопливый и размеренный уклад. Да, конечно, когдато и там было не всё хорошо. Но они смогли вырасти из коротких штанишек междоусобных дрязг и неурядиц. И, повзрослев, вступить в Объединенную Европу. Эти же, имея за плечами тысячелетнюю историю, так и остались в подростковом возрасте. И, как испорченные дети, пытаются решить все проблемы с помощью силы и обмана. Или они в принципе не способны повзрослеть? Я всё больше стал склоняться на сторону правителей Земли, которой помогли умереть. Уж лучше так, один раз накрыть покрывалом из пятидесяти «G» и больше к этому не возвращаться. Чем годами вылавливать отдельных блох, кусающих исподтишка и не дающих покоя всему организму.
А горы были прекрасны, спокойные в своем равнодушном величии. Долина сверху казалась девственно чистой, а тишина незыблемой. И могла оставаться такой еще годы и годы. Мы пролетели над озером. Настолько неправдоподобно синим, что представлялось нарисованным. Но я знал, что это отражение неба. А вода в нем чиста и прозрачна, и можно разглядеть каждый камешек на дне.
– Пора, – Виктор хлопнул меня по плечу, – за тем перевалом их база, а мы высадимся здесь. Потом бросок через кряж, и накроем всех одним махом.
Он сиганул вниз, и я не стал медлить. А за мной словно горох посыпались бойцы, облаченные в модули.
Приземлившись, обступили майора. Он раскрыл планшет и водил по нему карандашом.
– Завод и склады сырья находятся вот тут. – Ткнув в карту, он обернулся и показал рукой на перевал. – В общем, начинаем, а дальше по обстоятельствам.
Горный хребет был невысоким, метров двести, и мы преодолели его за один прыжок. Под нами как на ладони открылись несколько строений, и все открыли огонь. Я тоже стал палить по выбегавшим людям и вовсю пользовался гранатометом. Нас было двадцать четыре человека, их же около тридцати. Но на нас работал фактор внезапности, да и вообще…
Человек двадцать мы убили, пятеро убежали в горы, а еще пятеро попытались сдаться в плен. Но на войне как на войне, и капитуляцию никто не принял.
После боя я спросил у майора, чем вызвана такая жестокость. И в ответ услышал, что одного боевика он брал в плен трижды за один месяц. А гуманисты отпускали. И «гуманисты» звучало в его устах как ругательство.
У нас имелись двое легкораненых, но мудрить я не стал. Ну не прикажешь же майору отстранить двух человек на основании голословных утверждений. Да и, кто знает, может, как раз ктото из этих двоих спас жизнь товарищу или мне, убив именно того боевика…
– Что с сырьем? – спросил Виктор у майора.
– И сырье, и готовое зелье подлежат уничтожению.
– Погоди, майор. Пусть капитан возьмет пробы на анализ. – И Виктор кивнул мне.
Я вошел в одну из хибар, заваленную мешками. Вполне мирная сельская картина, если б в мешках лежал не опиумсырец. Да тут его около тонны. Я «выкинул» в коридор штук десять и вышел наружу:
– Порядок.
– Возьми пробу готовой продукции.
И я заглянул в соседний сарай, чтобы прихватить килограммов двадцать героина.
Под остальное заложили взрывчатку, а мы поспешили к месту сбора. Вот и вертолет, но я не стал дожидаться посадки, а, рискуя попасть под винт, запрыгнул в кабину. Моему примеру, однако, никто не последовал. Видимо, оценив ситуацию, Генерал приказал отставать, и вертолет опустился. Ребята с уважением посматривали на меня, а Виктор пригрозил:
– Смотри, капитан. Влеплю два наряда вне очереди.
Погрузившись в транспортный самолет, немного выпили. Десантура любовно поглаживала «кузнечиков», и в глазах у них явно читался вопрос.
– Да ваши они, ваши, – успокоил Генерал. – Вот погодите, наладим производство – у всей армии такие будут.
В Москве, тепло попрощавшись, мы отправились в Приют.
– Много взял?
– Да гдето с полтонны. И готового двадцать килограммов.
– Надеюсь, этого хватит. И в ближайшем будущем не будем отвлекаться по пустякам.
– Сэнсэй, – спросили, – а что дальше? Нельзя ведь жить на два дома всё время. Или вы намерены колонизировать тот мир?
– Возможно, и намерен. Вот только сначала надо решить вопрос с нашими друзьями.
– Что за вопрос?
– Да так… Хоть и не родные, а там жили наши братья. И не хотелось бы, чтобы их смерть коекому сошла с рук. А уж потом подумаем и о заселении.
– И вы это серьезно?
– Более чем.
Да, вот куда клонил Проф. Но, если честно, я был на стороне Виктора.
Мой выходной закончился, и мы снова на Земле2. У Генерала слова не расходились с делом, и метрах в двухстах от корабля вовсю развернулась строительство того, что Проф назвал «порталом». Я занял нейтральную позицию и просто выполнял свою часть работы. Не то чтобы я категорически за. Но Виктор прав, и начинать освоение нового мира, имея над головой дамоклов меч, просто неразумно. Никто, правда, не знал, мудро ли будет, если мы «раздразним гусей». Но видно, такова уж человеческая природа, и мы готовы сломя голову броситься к черту на рога, вместо того чтобы тихонько отсидеться в уголке.
– Спасибо, Юрка, ты мой герой. – Рита чмокнула меня в щеку, а Инна картинно насупила брови.
– Да ладно, чего уж там. Обращайся, если что.
– Обращусь, обращусь, будь уверен. А может, поехали с нами?
Я покачал головой:
– Вот обживетесь, а тогда и приеду. Новоселье справлять.
– Ловлю на слове.
И Рита скрылась за дверями контейнера, специально оборудованного для «перевозки» людей. За основу взялижелезнодорожный вагон, вернее, только верхнюю его часть, снятую с подвижной платформы. Хорошенько уплотнили количество мест – и вот пожалуйста, каждый такой контейнер вмещал теперь сто человек. И при желании мы могли перебросить теперь до тысячи человек за раз, так как запасливый Виктор приказал оборудовать десять списанных вагонов.
А Рита уезжала, чтобы заняться оборудованием исследовательской лаборатории. То есть лаборатория у нас была, но, пошептавшись о чемто с Леной, та исчезла недели на две. А потом объявила, что женщины на паях купили остров в Тихом океане. И исследованиями по изучению свойств препарата отныне будут заниматься в новом научном центре.
Ленка, как всегда, оказалась права. И не стоило хранить все яйца в одной корзине. Тем более на паях с государством. Виктору, попытавшемуся выяснить отношения, она так и заявила:
– Слишком часто в последние годы у вас менялась государственная политика, милый. И ты должен понять слабых женщин, желающих обзавестись своим райским уголком.
Я представил, чем ей, выросшей в обществе, триста лет не знавшем катаклизмов, должна представляться наша история. Удивительно, как она вообще решилась начать хоть какоето дело в столь сумасшедшем мире.
Немного задело, что не пригласили меня, но не набиваться же в сугубо женский клуб.
Лёнька с профессором тем временем смогли оживить катера. Поколдовав с неделю и практически полностью с помощью Сергея раскурочив парочку, наконец достигли результата. Для этого пришлось задействовать управляющие шлемы «кузнечиков». Они, полностью адаптированные для людей, работали по тому же принципу, что и управление ботами. Сергей уже совершил пару пробных полетов, но осторожный Виктор Петрович никого более не подпускал. Что ж, начальству виднее. Но вот уже переоборудованы двадцать скутеров из сто двадцати пяти, имеющихся на корабле. И Генерал дал добро.
И сам же первый им воспользовался, забравшись в катер и взмыв ввысь. Мы все не заставили себя долго ждать, и, на удивление, Проф стартовал первым. Хотя всё сделано его руками, и кому же, как не ему, управляться лучше всех.
Забравшись в катер и надев на голову шлем, я почувствовал себя кораблем. И совершенно не потребовалось учиться управлению. Это было именно мое тело. Небольшие крылья, для стабилилзации полета в атмосфере. Гравитационные дюзы и обшивка корпуса – всё это стало частью меня. И чувство расстояния. Я знал, сколько потребуется времени и усилий, чтобы достичь того или иного места. И для измерения запасов горючего, которым служил водород, не требовалось никаких приборов. Да и зачем? Ведь самый совершенный прибор находился у меня под черепной коробкой. И все эти инвалидные датчики и циферблаты не вызывали ничего, кроме усмешки. Наконецто скутеры обзавелись связью, и я окликнул профессора. Его ответ прозвучал, казалось, прямо у меня в мозгу. Видимо, догадавшись по небольшой заминке об моем удивлении, Проф поспешил успокоить:
– Не надо волноваться, Юрий. Это всего лишь одно из свойств церебрального шлема. И это действительно похоже на телепатию. Контакт между блоками управления модулей происходит на частоте радиоволн, но с гораздо большей скоростью и в закодированном виде. А уж с вами шлем общается действительно на подсознательном уровне.
Даа, а мыто с Ленкой, питекантропы, разговаривали, как два водолаза, соприкоснувшись лбами.
– Ну что, на Луну? – спросил Ленька.
Вот так вот, просто и обыденно. И я спросил:
– А это долго?
– Не очень, полтора часа в оба конца.
Я покрутил головой, отыскивая на небе спутник, а блок управления уже посылал в мозг данные. И в самом деле не долго. Как будто ранним летним утром решил до завтрака съездить на велике к озеру, что в часе езды, за оврагом…
Мы с Профом пристроились Лёньке в хвост и все сорок минут травили друг другу анекдоты.
В мозгу прозвучал вопрос, вернее, это было ощущение, словно я сомневаюсь и никак не могу решить, садиться мне или нет. Но Ленька разрешил мой колебания, бросив:
– Давай за мной!
Подсознание отреагировало должным образом, направив бот на посадку.
Если бы полгода назад мне, пролеживающему бока на диване в парижском отеле, ктото сказал, что мне предстоит ТАКОЕ! Вот уж воистину, пути Господа неисповедимы.
Закинув руку за голову, я вытащил из шлема соединительный штекер и откинул верх кабины. «Кузнечик» не дал почувствовать радости одной шестой земного тяготения, нивелировав своим мощным каркасом. Но не снимать же его было. И я стал подпрыгивать, дурачась и забавляясь. Прыжки и в самом деле получались повыше, чем на Земле, а воображение дополнило остальное. Валяли ваньку минут двадцать, но вскоре унылое однообразие пейзажа надоело, и я запросился обратно.
– Ты лети, Юрик. – Ленька махнул мне рукой. – А мы с Профом поищем оружие устрашения.
К оружию я был, в общем и целом, равнодушен, а потому, забравшись в бот, оторвался от поверхности и взял курс на Землю.
Корабль был со мной одним целым, и это не преувеличение, поверьте. Я действительно ощущал все те тысячи километров, которые предстояло преодолеть. В конце концов, а почему бы и нет? И мы, будучи одним существом, «вышли» в коридор. Не знаю уж, как соотнести то, что только что мы неслись с космической скоростью и вот уже лежим на брюхе. Но ощущения неправильности не было. И мы, несомненно, находились именно в том месте коридора, где находится эпицентр, позволяющий выйти на Землю2. Но механика, или как там называется наша ходовая, повиноваться не желала, и мы снова «вышли» в околоземное пространство. Дела, однако. Но практической пользы, в смысле транспортировки, это не давало. А с помощью Лены и так можно «перетащить» всё, что угодно. Видимо, сумбур, происходящий у меня в голове, передался блоку управления, и мы легли на орбиту вокруг Луны. Сделав полный виток, я сосредоточился на образе Земли и снова лег на нужный курс. Эх, жаль, в ближайшее время не удастся воспользоваться скутерами на нашей Земле. Конечно, никто мои восемнадцать целых семьдесят пять сотых катера (именно столько составляли пятнадцать процентов) не оспаривает. Но, представив суету войск ПВО и истерику по поводу того, что русские начали новый виток гонки вооружений, я решил не высовываться. Хотя надо попросить Лену «перетащить» десяток к нам. Мало ли, вдруг захотим поиграть в войнушку…
48
Раздался зуммер мобильника. Я достал трубку, а Виктор поморщился.
– Перезвоню через час, я занят, – бросил я, и отключился.
Совет акционеров в полном составе заседал в подвале Приюта, претерпевшем, несмотря на все «усилия» Инны, которая регулярно собачилась со строителями, значительные изменения.
Отделка конференцзала была выполнена в новом европейском стиле, и он, как близнец, стал похож на офисы средних и мелких компаний. В центре находился стол с закругленными краями, довольно большой для этого помещения и стилизованный под черное дерево. Вокруг стола высились кресла, с виду обманчиво мягкие, с удобными подлокотниками. Но это именно офисная мебель, на которой удобно сидеть, но в то же время не позволяющая расслабляться.
С потолка лился ровный свет люминесцентных ламп, так как окон не было. И ни звука снаружи проникнуть сюда не могло. Прямо не офис, а небольшой бункер, дающий возможность в случае чего «продержаться до подхода наших».
И вот мы всемером сидели в «удобных позах, не позволяющих расслабиться», и слушали Генерала. Государство, являющееся самым крупным держателем акций, представлял именно он. И автором идеи являлся он же.
– Работы по восстановлению зачатков биосферы почти закончены. «Ввезены» тысячи биологических культур и сотни представителей млекопитающих.
Надо сказать, что хотя ни тараканов, ни крыс никто не собирался специально культивировать, они на Земле2 оказались в первую очередь. Видимо, за обшивкой старых вагонов оказалось достаточно места, а все негативные свойства «убежища» оказались им нипочем.
– Стоит вопрос: что делать с кораблем? – продолжал Виктор. – Что мы не сможем его поднять – это факт. Но и бросать так просто не хотелось бы.
– Корабль я заберу, – сказала Лена. – Вот только… Я предлагаю не оставлять его на Земле, а транспортировать на Луну. С помощью скутеров он будет в пределах досягаемости. И в то же время не станет мозолить глаза кликушам от политики.
Такое решение устраивало всех и было принято единогласно.
– Как быть с основным вопросом? – спросил наконец Виктор.
Главной проблемой оставалось использование собранного портала по назначению. А именно для транспортировки собираемых по всей Земле2 демонтированных боеголовок на родину пришельцев.
Виктор всей своей генеральской душой был за. Лена тоже приняла его сторону. Мы же с Инной, полные пофигизма, промолчали.
И только Проф высказывался категорически против. Но в его столь убедительных аргументах не было одного. А именно – не ложились они на душу, и всё тут. И в самом деле, какие бы проблемы ни стояли перед видом, это не повод решать их за счет других. И раз уж они избрали такой путь, не оставивший людям ни малейшего шанса, то должны быть готовы к тому, что найдется ктото, имеющий это самое «с винтом».
Эвакуация специалистов шла полным ходом. За какихто несколько месяцев мы «перебросили» сюда более двух тысяч человек. И вот теперь их предстояло отправить обратно. Портал еще не испытывали, и он стоял в отдалении от огромной махины корабля и смотрелся както сиротливо. А ведь стоило оказаться здесь хоть одному живому инопланетянину, подумалось мне, и он мог бы впустить своих соплеменников. Завершив тем самым начатое. Вот так вот случайное желание вымотавшейся боярыни Земцовой, захотевшей отдохнуть от однообразного пейзажа коридора, привело к столь фатальным последствиям. А может, так было и задумано неведомым творцом. И такие, как мы с девчонками, специально созданы для того, чтобы в решающий момент лечь на чашу весов мироздания, решив тем самым судьбы целых народов и склоняя сей потяжелевший сосуд в пользу своего вида.
– Давай, Юрка, это последние. Останутся только Сергей с Иваном.
И я дал. Дорога вдоль реки настолько примелькалась, что час пути пролетал в мгновение ока. И вот уже последние исследователи «выгружены» возле Приюта. Ко мне подошел профессор, покинувший изучаемый мир одним из первых:
– Не начали еще?
– Да нет, Проф. – Я покрутил головой. – Не убивайтесь вы так. Земля для людей, и всё такое прочее.
Он невесело усмехнулся:
– Наверное, с возрастом я становлюсь сентиментальней. И правы, как всегда, те, кому принадлежит будущее. То есть более молодое поколение.
Я пожал плечами. И в самом деле, что я мог добавить к сказанному в конференцзале Приюта?
– Когда наметили?
– Да вот завтра «заберем» корабль. А потом летим на КианТуо. – Так назывался островок, взятый в аренду девчонками на девяносто девять лет. – А уж оттуда полетим к Луне. А проведением «акции возмездия» займутся Генерал с «медвежатами». Я же человек мирный и с большим удовольствием понежусь гденибудь на пляже под тропическим солнышком.
Он неопределенно кивнул, думая о чемто своем.
– Не надо, Семен Викторович. Еще не вечер. Вы же помните, каждый год будет организовываться контрольная экспедиция. А по истечении двадцати лет потихоньку начнем заселять. Только подумайте, целый мир и мы в роли создателей!
– Да я не спорю, – Проф заулыбался, видя мои наивные попытки утешить, – просто не уподобимся ли мы этим…
– Не то что уподобимся, а просто займем место, принадлежащее нам по праву. Не пустив туда их, никаких прав, между прочим, там не имеющих. В конце концов, никто ведь их не приглашал. Да и я уверен, что у них существует такая же «многомерность». И могли бы расселяться «вширь», вместо того чтобы изображать из себя чингисханов.
– Так Земля2 не единственный мир?..
– Нет, не единственный. Я лично побывал еще на двух. И Лену, кстати, вытащил сюда из одного, очень похожего на наш. Да и как минимум штук шесть просто пропустил, за неимением времени.
– И… везде люди? – В голосе Профа звучало волнение.
– Везде, по крайней мере там, где я успел побывать. Хотя нет, вру. Есть одно место, совершенно безлюдное. И там такая красота… Но я держу это в тайне. Как заповедник для пикников.
– Не многовато ли, целая планета для отдыха одного человека?
– Так ведь ежели не появилась там безволосая обезьяна, значит, это комунибудь нужно? И не мне менять заведенный порядок. Когда пойду туда в следующий раз, обязательно возьму вас с собой. Вы сразу всё поймете, и первый будете настаивать на том, чтобы сохранить статускво.
– Ловлю на слове, Юрий Андреевич!
Лена закончила «выгрузку», и мы снова отправились в коридор, чтобы забрать корабль.
– «Возвращайся» через час, как договаривались. – Генерал заметно волновался, и я, решив подбодрить, процитировал строфу из «Божественной комедии»:
Я, прочитав над входом, в вышине,
Такие знаки сумрачного цвета,
Сказал: «Учитель, смысл их страшен мне».
Но закончить мне не дали, и Виктор, усмехнувшись, продолжил:
Он, прозорливый, отвечал на это:
«Здесь нужно, чтобы душа была тверда;
Здесь страх не должен подавать совета».
– Но пасаран, сэнсэй!
И я, подхватив Лену, «шагнул» на берег реки…
Цепочка островов смотрелась на глади океана словно ненароком рассыпанная горстка блестящих конфетти. Четвертый небольшой клочок суши, если считать с востока на запад, был нашей собственностью. По крайней мере на ближайшие девяносто девять лет. Самолет, который являлся нашим имуществом на все времена, стал заходить на посадку, а я вспоминал последние месяцы. Всётаки что ни говорите, а было здорово. Полеты на «кузнечиках», горный поход к взбунтовавшейся шахте – всё вызывало улыбку. Да и грандиозность совершенного порождало чувство гордости. А восстановление Генералом попранной справедливости наполняло ощущением силы.
Конечно, всё далеко не так прекрасно и веселье не было постоянным. Но повидимому, голова моя устроена просто. И именно таким образом, что хорошие и светлые события остаются в ней значительно дольше, нежели все остальные. И, знаете, я на нее за это не в обиде. И менять, по крайней мере добровольно, ничего не собираюсь.
И вот мы приближаемся к острову, чтобы с него взять старт на Луну. И оставить там инопланетный корабль, «перенесенный» к тому же из другого измерения.
Вдоль посадочной полосы росли пальмы. Вернее, это в течение нескольких последних недель, среди тропических деревьев, не знавших до этого никакого вмешательства в свою спокойную жизнь, была проложена взлетнопосадочная полоса. Невдалеке виднелись строения, сверкавшие свежеокрашенными фасадами. И тоже недавно возникшие на этом, то ли Богом забытом, то ли, наоборот, им же оберегаемом от нашествия стремящихся всё переделать людей, месте.
Встречали нас Рита с Инной, уже успевшие обжиться и щеголяющие шоколадным загаром. Отвергнув предложение перекусить и отдохнуть с дороги, я помчался купаться.
В северной части островка располагалась лагуна. Отделенная от океана рифовым барьером, она поражала спокойной гладью воды, казалось ласкавшей кожу. Узкая полоска пляжа изгибалась полукругом, и можно устраивать заплывы с одной части подковы на другую. А за спиной на разные голоса шумели джунгли. Щебетанье птиц, крики обезьян, жужжание насекомых – всё это создавало своеобразную какофонию, дополняя еле слышный шелест волн. Сбросив рубашку и сандалии, я с разбегу нырнул в восхитительно теплую воду и плыл под водой, сколько смог. Вынырнув, стал шумно отфыркиваться и стал грести к рифам.
А спустя пять минут хозяйки острова присоединились ко мне. Наплескавшись вволю, мы лежали на берегу, глядя в безбрежную даль океана. И ведя традиционную в таких случаях беседу. То есть расспрашивали о событиях, происшедших с момента расставания, и отвечали на вопросы принимающей стороны. Из новостей у нас с Леной имелось известие об успешной отправке смертоносного груза по ту сторону портала, который после всего подвергся немедленному демонтажу. Эвакуировав отправителей, мы «забрали» корабль, и вот как раз находимся на середине пути.
– А нужен ли он нам? – Инна говорила как бы сама с собой. – Я имею в виду, на «нашей» Луне. Пусть бы лежал себе на плато, а, Лен?
– Нет уж, да и Виктор сочтет это нарушением договора. Ему, как и всем представителям сильного пола, железка дороже куска хлеба.
– Так раскурочили вроде всё уже?
– Раскурочитьто раскурочили, но ты что, не знаешь мужчин?
– Ну, если судить по Юрке – то, выходит, не знаю.
Это было уже слишком, и я, схватив нахалку за ногу, потащил топить. Но, несмотря на знаменитую «женскую солидарность», докончить задуманное мне не дали. И, отбив Инну, чуть не отправили на дно меня самого.
Начинало темнеть, и мы направлялись к ангару. Пока еще пустой, он должен стать местом появления двух скутеров.
– Не хотите «сходить»?
– Спасибо, Лен, мы лучше подождем.
И вот уже два бота стоят, дожидаясь пилотов. Мы с Леной облачаемся в закрытые «кузнечики» и залезаем внутрь. Вставлен контакт, и я становлюсь с кораблем одним целым.
– Что ж, Юрка, веди.
Мысленно вызываю нужный образ. Атмосферу, казалось, проскочили на стартовом импульсе, и в небе забрезжили первые звезды.
– Слышишь, Юра, а что теперь?
– Да ничего. Неужели обязательно нужно сворачивать горы? Помоему, достаточно просто жить, и этой самой жизни радоваться.
– Да радуйся, лежебока. – В словах Лены звучала насмешка. – Но ежели у меня родится идея, поможешь?
Энтузиастка, блин. Ребенка бы лучше родила Виктору. Пацана или девку. Но вслух говорить этого я не стал. А лишь глубоко вздохнув, заверил в своей незамедлительной помощи в любых начинаниях. Оставшуюся дорогу молчали, и я любовался космосом. Всё же есть в этом чтото завораживающее и внушающее ужас одновременно. Но это мнечеловеку. Якорабль просто ликовал, наслаждаясь своей мощью и чувством полета. Ясным пониманием задачи и возможностью ее исполнения. А ведь они были не глупы, эти агрессоры. И наверняка неплохие психологи, раз смогли создать подобную технику. Неужели не возникло ни капли жалости, когда принималась столь варварская «программа освоения»? Или это целая империя расистов, ратующая за чистоту «арийской крови» и в своем могуществе не признающая полутонов? В любом случае подарок Генерала послужит им хорошим уроком. И зря профессор изводит себя укорами совести, боясь уподобиться и превратиться в таких же бездушных чудовищ.
– Алле, на катере! – прервала мои размышления Лена. – Куда сядем?
– Давай с обратной стороны. Всё спокойнее.
Мы легли на орбиту, постепенно снижаясь и заходя на другую сторону. Приземлились, вернее, «прилунились» в какойто низине. «Море Москвы» – промелькнула откудато взявшаяся мысль. Конечно, в свое время я листал астрономические атласы, но столь глубоко мои знания не простирались. Выходит, этот чертов катер зондирует мозг, да так глубоко, что даже страшно. И снова успокаивающие образы. И я понимаю, что это неразумная машина, действующая по принципу симбионта. И без ведущего, не ощущающая своего «я».
Но Лена уже вовсю молотит по корпусу, вызывая ощущение прикосновения. Словно до плеча дотронулась.
– Вылазь давай. Пойдем со мной, а то надорвусь еще.
– Сплюнь, глупая. – Я и в самом деле суеверен. – А то застрянет эта махинина у тебя на плато, а Генерал голову оторвет.
– Это кто кому еще оторвет.
Да, представить Виктора, отступающего перед Леной, я был не в состоянии.
Едва я спрыгнул, Лена хлопнула меня перчаткой и «забрала» с собой. Мы моментально оказались на корпусе гиганта, преодолевшего парсеки, чтобы найти столь бесславный конец.
– Пойдем пройдемся по жилому отсеку напоследок.
Мы входим через прорезанный умельцами проход. Надо сказать, что остальная часть корабля не загерметизированна. И видимо, техперсонал в случае какогонибудь ремонта вынужден был работать в скафандрах. Мысль об экипаже вызвала в памяти картину работы «санитарной команды». И сразу пропал интерес и расхотелось ходить по навсегда опустевшим коридорам и заглядывать в каюты. Их больше нет, и я хорошенько приложил к этому руку. А теперь прочь отсюда, и пусть это корыто, забитое запасами кислорода и продуктов, стоит тут до скончания веков. Но у меня уж точно никогда не возникнет желания вновь посетить его. Я тронул Лену за плечо и показал в сторону выхода:
– Пошли отсюда.
Она согласно кивнула, а оказавшись на обшивке, в мгновение ока «перенесла» громадину на Луну.
– Как думаешь, пригодится?
– Хочется верить, что нет. Это ж что должно случиться, чтобы потребовалось расконсервировать «НЗ» на Луне.
– Хорошо бы.
Мы забрались в скутеры и, сделав прощальный круг, устремились к Земле.
49
Приземляться не стали, а по обоюдному согласию гдето на высоте четырех тысяч «ушли» каждый к себе. На всякий случай надев парашют, я «выпрыгнул» в атмосферу над архипелагом, в который входил наш островок. Красота. Модуль, оснащенный летающим крылом и послушный малейшему приказу, неторопливо планировал, давая возможность полюбоваться видом. Почти достигнув земли, увидел, что с острова взлетел небольшой самолет. Интересно, что это за таинственные гости?
Приземлившись и коекак сложив парашют, подождал Лену, и мы двинулись к строениям. Никого. В жилом бунгало видны следы борьбы, а на стенах остались дырки от пуль.
– И что теперь делать?
– Просто подождем. Не думаю, чтобы Инна дала себя захватить.
Она и в самом деле не дала. А может, гости плохо просили. Во всяком случае, «выйдя» через двадцать минут, позвала:
– Пойдем, поможете. – И «провела к себе». На берегу озера валялось два трупа, и у каждого по дырке в голове.
– Черт, ампулами надо было.
– Да надо бы, да вот…
Я схватил обоих за шиворот, а Инна чуток меня подтолкнула.
– Ну и зря, – прокомментировала Лена, – надо было за рифы выйти, а уж там выкинуть.
Посмотрев не нее, а «шагнул» в коридор.
– Вы приберитесь пока, я быстро.
Церемониться я и впрямь не стал, выбросив тела в море, в трех километрах от берега, где уже чувствовалось течение. И, запустив мотор, отправился назад.
Девчонки коекак прибрались, и Инна ввела Лену в курс дела. Пятеро нападавших сразу стали стрелять. Правда, поверх голов, но боевыми патронами. Всё, что Инна успела сделать, это взять двоих и уйти. Но у тех в руках оставались автоматы, а потому она схватилась за первое, что попалось под руку…
Подробнее расспросив, установили точное время нападения. И выходило, что, когда началась стрельба, мы только входили в атмосферу.
Плохо. Както так сложилось, что я старался не изменять течение значительных событий. А «переправка» корабля было делом немаленьким. Получалось, что времени, чтоб упредить, опять не хватает. Но чтобы догнать – как раз впритык.
«Вернуться» на этот раз пришлось гдето на час с небольшим. Вот мы входим в атмосферу. Показались острова, и Лена предлагает не приземляться.
– Погоди, Ленок. Тут дубль намечается.
– И… что?
– Да Риту захватили. Вернее, как раз сейчас захватывают, Инна, забрав двоих, ушла к себе. А самолет с Ритой сейчас взлетит.
– Что предлагаешь?
– Не знаю. Может, сделаем «сандвич»?
Я мысленно представил картину, как наши катера настигают самолет похитителей и, сплюснув его, идут на посадку. Мнекораблю это было по плечу, и, повидимому, Лене в мозг проецировалась та же картинка. Пристроившись друг над дружкой, понеслись вниз. Успели как раз вовремя и сняли милого, едва он оторвался от взлетной полосы. Сразу жестко зажав корпусами сверху и снизу, заложили мертвую петлю. А выйдя из нее, погасили скорость и зависли метрах в пятидесяти над бетоном. Как раз чтобы разбиться, но недостаточно, чтоб раскрыть парашют.
Те откинули стекло кабины и, приставив пистолет к Ритиной голове, заявили:
– Сейчас мы ее вышвырнем.
– Бросайте, – я зевнул, – а мы выкинем вас.
Моторы их самолета заглохли, забитые антигравитационными дюзами. И захоти я уронить их, это была бы верная смерть.
– Ленок, я на минуту выйду, – Лена хмыкнула, – ты уж держи обоих. Всётаки скутера жалко.
Я находился сверху и, отключив двигатели, лег им на фюзеляж. Тот, что пытался вести переговоры, высунулся по пояс, выставив перед собой Риту. Этто ты зря, брат. И я, скользнув вниз, выдернул их из кабины. Он было направил на меня пистолет, но, сообразив, перевел его на Риту.
– Выстрелишь – отпущу. – Я говорил равнодушно, и он побледнел.
Мягко приземлившись, я положил Риту на землю и забрал у него пистолет. При этом в предплечье у него чтото хрустнуло. Потом схватил похитителя на руки и подпрыгнул вверх.
– Давай родной, колись. – Я чуть ослабил объятия.
Как водится, начал он с ругани и угроз. И механические руки модуля подбросили хама метров на двадцать вверх. Пока герой летал, я приземлился и, оттолкнувшись, перехватил его на полпути.
– Не передумал? А то ведь в другой раз поймать забуду. – Видимо, прелесть свободного падения не прельщала, и тот проблеял:
– Кузнецов.
– Давай чуть подробнее, а? – Я снова взвился в высоту.
– Да одна из шишек наверху. Копает под вашего Петровича.
Живя одним днем, я никогда не задумывался о том, что у нас могут иметься враги. Причем недруги не явные, ведущие открытую войну на уничтожение, а вот такие вот. Сидящие в одной лодке и норовящие спихнуть за борт. При этом оставив себе чужие пожитки. И в самом деле, в последнее время мы, скажем так, обзавелись некоторым имуществом. А где имущие – там и завистники. Что ж, покажем супостатам, что зря они раззявили рты. А некоторым, может быть, придется помочь подавиться.
– Значит, так, болезный. Сейчас я тебя медленно опущу, и ты мне аккуратненько так и разборчивым почерком всё напишешь. И – гуд бай, дорогой.
– Ты что? Хозяин не простит, да и семья пострадает.
– Смотри сюда, урод. – Я постарался глянуть ему в глаза как можно свирепее. – Или ты колешься по полной программе, или я лично займусь всей твоей родней до пятого колена.
Я молил Бога, чтобы голос меня не подвел. Но тому тоже было не до психологии. И когда я в очередной раз взвился в воздух, он сдался:
– Хватит. Но ты ведь и вправду освободишь?
– Отпущу, сказал, И вот что. Можешь искать себе другого хозяина. Мертвым работники не нужны.
Легонько пристукнув пленника, чтоб не убег, я запрыгнул в кабину бота, и мы аккуратно опустили самолет, предварительно потребовав сдачи оружия. Зрелище жонглирования главарем не прибавило нашим пленникам смелости, и из кабины полетели стволы. А когда мы с Леной, взявшись с двух сторон, развернули самолет в нужную сторону, желание чтонибудь предпринимать отпало у них окончательно.
– Чао, ребятки. И старайтесь держаться от нас подальше.
– Что будем делать?
– Да ничего, – Инна презрительно фыркнула, – мало ли кто письку дрочит. Не затевать же по каждому поводу третью мировую войну.
На всякий случай я позвонил Виктору и отправил факсом письменные излияния. Но Генерал не стал уделять случившемуся особого внимания. Да, босса похитителей он знал, но, по его словам, тот был слишком мелкой сошкой и данного отпора должно было хватить. И я постарался забыть об инциденте.
Следующие две недели прошли в столь любимом мною ничегонеделании. Позвонив в строительную фирму, занимавшуюся всеми работами, я через три дня стал обладателем сборного домика на берегу лагуны. Вставал как можно позже, неторопливо завтракал и выходил на пляж, от которого меня отделяло буквально три шага. Я покрылся загаром и проплавал бухту вдоль и поперек, слегка пожалев, что не имею снаряжения для подводной охоты. Но предпринимать какиелибо действия было лень, и я решил, что и так полностью счастлив. Чему способствовали частые, ежели не сказать ежедневные, посещения Инны. Зная о наших привычках, все проявляли деликатность, и никто не заявлялся, когда мы оставались вдвоем…
* * *
К началу третьей недели всё настойчивей стал звонить Генерал, требуя прибытия всех троих в Москву. Производство мобильных модулей наконец поставили на промышленную основу, и требовалось подписать кучу всевозможных бумаг. Из модулей, собранных на Земле2, ровно пятьдесят процентов мы беззастенчиво оставили «у Лены», равно как и положенное количество скутеров. Виктор только крякнул, когда получил «на выходе» первую партию ополовиненной. Но я напомнил о его желании взять свою десятую часть натурой… Больше к этому вопросу мы не возвращались.
И вот, как лиц особо приближенных, нас пригласили на режимное предприятие. Надо сказать, впечатляло. Конвейер, по которому двигались различные, порой с трудом узнаваемые части «кузнечиков», казалось, не останавливается ни на минуту. А ктото из местного персонала сыпал цифрами и совал под нос какието графики, заверяя в страстном желании «догнать и перегнать». Скукота, в общем. Однако, не желая огорчать, по всей видимости, хороших людей, я стойко терпел. Они же не виноваты, что я такой обормот. Но деловая часть закончились, и после экскурсии нас ждал довольно неплохой обед. Да и лучшая из приправ, в виде голода, никак ни умаляла искусства местных поваров.
Глядя на нас, насытившихся и принявших благодушный вид, местное начальство расслабилось. А я почувствовал себя мелким коммунистическим бонзой времен развитого социализма. Проинспектировали вот подшефный заводик, покушали. Сейчас, по плану, банька да девочки… А Инне с Леной, выходит, мальчики… Смех прозвучал нелепо, и незамедлительно последовал удар локтем в бок. Инна делала страшные глаза, а Виктор, который Петрович, показывал кулак. А пофигу. Нравиться вам изображать из себя важных шишек – флаг в руки. А меня больше на подобные мероприятия и на аркане не затащишь.
Когда рассаживались по «членовозам», Генерал спросил:
– Завтра в войска поедешь?
– В войска – поеду.
И в самом деле, любопытно посмотреть на ряды ребят, облаченных в модули российского производства. Ведь, несмотря на мой пофигизм, я всё же русский. И хлебом ни корми, а дай погордится за державу.
– Гляди у меня. Чтоб без выкрутасов.
Я пообещал «без выкрутасов», и на этом закончили.
Военные просто ошеломили. Нет, не количеством сверкающих никелем «кузнечиков», их я видел и поболе. Но такого слитного взаимодействия, после считанного числа тренировок, я не ожидал. Какойто полковник, в прошлом мастер парашютного спорта, даже писал учебник «Тактика взаимодействия воздушнопехотных войск с механизированными частями». Вот так вот, дорогой. Жизнь не стоит на месте. Но то, что причиной всему стал я, кружило голову. Не зря всё же, выходит, была затеяна вся эта авантюра.
Нам, как основателям, предложили опробовать модули в работе, но я отказался. На фоне слаженных действий десантуры мои самопальные финты смотрелись бы жалко, не вызывая ничего, кроме улыбки. А позориться не хотелось. Сказав все положенные слова, пожав несчетное количество рук и выпив за славу российского оружия, мы наконец отбыли восвояси.
Все положенные бумаги подписаны, минимум встреч проведен, и я поспешил вернуться на КианТуо. К беззаботному щебетанию тропических птиц и знойным объятиям Инны.
Через неделю прилетели Проф с Лёнькой. В последнее время они оказались как бы не удел. Исследовательская программа заморожена, а в институтах, занимающихся изучением и разработкой «наследия», своих специалистов хватало.
– Чего горевать, Проф? Дело сделали, бабки капают. Наслаждайтесь. А хотите, на базе Приюта свой исследовательский центр организуйте.
– Да как будто всё исследовали уже. Осталась систематизация и доводка до ума, в смысле перевода в нашу систему координат. А для этого людей и без нас хватает.
– Так в чем проблема?
– Да так… вы позволили прикоснуться к тайне, к чемуто неведомому. И вот тайна выпотрошена, секрет стал общим достоянием, измеренный вдоль и поперек и разложенный по полочкам соответствующих ведомств.
– Так это просто хандра, Семен Викторович. Жениться вам надо. Вы теперь человек обеспеченный, вот и присмотрели бы себе юную провинциалочку.
Проф улыбнулся одними губами, давая понять, что оценил шутку, а потом спросил:
– Насчет других миров, надеюсь, вы не шутили.
– Сказал же, нет.
– А не могли бы вы переправить меня в один из них?
– Дурное дело нехитрое. Так, кажется, говорится? Но только на ваш собственный страх и риск.
– Конечно, Юра. А через, скажем, год, «заберете» меня обратно.
Количество моих обязательств увеличилось ровно вдвое, но профессора я понимал. Ибо сам из того же теста, и в любых рамках мне тесно.
– В таком случае куда отправимся? И как скоро?
– Елена Владимировна рассказывала про существование государства, под названием Сибирские Штаты. Хотелось бы изучить историю тех мест и взаимное влияние культур.
– Будут вам Штаты, Семен Викторович. Через недельку устроит?
– Вполне, знаете ли. Как раз подготовлюсь, с финансами разберусь.
Но посещение родины боярыни Земцовой пришлось немного отложить, так как в Москве убили Виктора. Расстреляли из снайперской винтовки, когда он выходил из своей квартиры на Кутузовском проспекте. Получается, недооценили таинственного Кузнецова? И мы со всех ног помчались разбираться и восстанавливать статускво.
50
Встречали нас «медвежата». Хмуро пожали руки и, усадив в машину, повезли в здание ведомства, офицером которого являлся и я.
– Что известно?
– Да почти ничего. Винтовку киллер бросил. Дорогое оружие, импортного производства. Хорошо пристрелянное.
– Это детали. Какие соображения по поводу заказчика?
– Да шевелился тут один, в последнее время. Но сомнения к делу не пришьешь.
– Некто Кузнецов?
Крепыши переглянулись, и Сергей кивнул:
– Нам его не достать. Уж слишком высоко сидит. – В голосе его сквозило уныние.
Да, сэнсэй не просто начальник, каких тысячи. Он был человеком, и все вокруг него работали не за страх или звезду на погоны, а за совесть. Как и, я в этом уверен, в свое время трудились под руководством отца Алексия.
Гроб с телом стоял в зале заседаний. Фотография Виктора в форме, почетный караул. И череда людей со скорбными лицами. Сергей тронул за плечо, а когда я обернулся, указал глазами на плотного мужчину, примерно одних с Виктором лет, отходившего от гроба.
– Генераллейтенант Кузнецов, Игорь Вячеславович.
Я в упор уставился на негодяя, подозреваемого мною в смерти сэнсэя. А тот, свою очередь окинув меня взглядом, прошел мимо.
Черт, нужны же доказательства. Я поспешно пошел в туалет и «вошел» в коридор. «Вернувшись» на пять минут, достал фотоаппарат и сделал несколько фотографий Кузнецова, стоящего возле гроба. Зная Генерала, я почти уверен, что он отмахнется от всех доводов. И был намерен аргументировать свою правоту документально. Вот вроде и всё. Лена с Инной остались возле тела, собираясь проводить Генерала в последний путь. Я же решил, что увидел достаточно. Сунув Лене фотоаппарат и настояв на немедленном «переносе», направился к выходу. Оказавшись на улице, собрался было «перейти», но возле меня остановилась черная «Волга». И двое молодых людей соответствующего вида вежливо, но настойчиво усадили внутрь.
– И чем обязан?
В ответ один из них попытался ударить меня в лицо. Но уроки Виктора не пропали даром, и я успел увернуться, попутно взяв его кисть на болевой прием.
– Оставь, Митяй, приедем, там эта сука перестанет трепыхаться.
Я отпустил Митяя, получив в ответ заверение по прибытии разобраться как следует, и уселся поудобнее.
Похоже, господин Кузнецов был фанатиком своего дела. До такой степени, что брал работу на дом. Во всяком случае, привезли меня явно не в казенное заведение. Напротив, загородный особняк был отделан с довольнотаки хорошим вкусом и вполне современными материалами. Едва я вышел из машины, как всё тот же Митяй зарычал:
– Шагай, сука, – при этом попробовав ткнуть меня в спину. Справедливо рассудив, что везти сюда для того, чтобы убить, меня бы не стали, я со спокойной душой обернулся и от души врезал ему между глаз. То ли я был слишком зол, то ли холуй расслабился, но удар поучился знатным. Нос хрустнул, и морда охранника мгновенно окрасилась кровью. Я же повернулся и спокойно зашагал по направлению к дому.
– А покойный Виктор Петрович умел подбирать себе кадры, – раздался с террасы особняка уверенный баритон.
Я сдержанно поклонился и повторил вопрос, заданный в машине.
– Ну, обижаете, Юрий Андреевич. Не могу же я держать гостя на пороге. Прошу в дом, помянем, по русскому обычаю. А уж после и о делах поговорим.
– Так рановато вроде, господин Кузнецов. Телото еще земле не предали. – Мило беседуя, мы вошли в холл, и я уселся в одно из кресел. Всем своим видом показывая, что дальше этого места ни ногой.
– Дела, мой дорогой Юрий Андреевич. Дела ждать не могут.
– Слушаю вас.
– В связи с недавними трагическими событиями хозяйство покойного переходит под мою епархию. И вот решил, так сказать, лично ознакомиться с членами команды.
«Однако экий ты быстрый», – подумалось мне. Не успело место сэнсэя остыть, а самого его, под звуки траурного марша и залпы почетного караула, зарыть в землю, а ты уже елозишь задом. Спеша занять кресло, которое никогда не будет твоим. Уж я об этом позабочусь.
– Что ж, я перед вами. А теперь хотелось бы откланяться.
– Один вопрос, мой друг, всего лишь один вопрос.
– Да? И какой же?
– Где установка, на базе которой развернут проект? – Я сделал удивленные глаза, а он продолжил:
– По всем документам проходит кодовое название «Странник». И всё указывает на переоборудованный санаторий. Но там ничего нет.
Ну чем, скажите, я мог ответить, кроме улыбки?
Охранники, Митяй и тот, который более сдержанный, подошли и заняли позицию у меня за спиной. Тем самым облегчив задачу.
Я потянулся и произнес:
– Никогда не любил холуев. – И легонько «потащил» обоих за собой. Каждый получил по заслугам, Митяй – пулю, а второй – укол снотворного.
Решил было не «выходить», но уж больно чесались руки. Да и кто знает, исчезают ли «покинутые» мною на произвол судьбы реальности или остаются существовать. И я «вернулся», чтобы прихватить нетерпеливого Игоря Вячеславовича. Ведь он так хотел увидеть таинственный «Странник». Пусть хоть напоследок полюбуется.
Пяти минут ему хватило, и я «отправил» тело назад. Будет продолжаться течение времени, или я полностью сотру происшедшее своим возвращением – в любом случае на берегу реки он мне не нужен.
Предстояли три дня в коридоре, и даже с прибором это более семи часов. Я стал осматриваться, желая убедиться в наличии пива. И, как всегда, того не оказалось. Хочешь не хочешь, а пришлось «выйти» и выпотрошить холодильник. Надо же выпить за упокой души торопливого господина Кузнецова. Но о мертвых или хорошо, или ни слова.
Семь с половиной часов провел, потягивая пиво. И время от времени приближаясь к реке, чтобы облегчить душу. Немного подремал, но часы как раз начали «отсыпать» очередной час, и проснулся я до того, как закончились песчинки. В голове, как обычно, звонкая пустота. Но, как ни странно, это абсолютно не тяготило. Да и что толку строить планы, не выслушав мнения других? Только зря душу бередить. Последняя песчинка закончила свой путь, и я встал, разминаясь. Никакой необходимости в подобных действиях не было, но настроиться помогало. И я частенько совершал этот ритуал, если позволяло время, конечно.
Пора.
«Вышел», по обычаю, неудачно. Мы с Инной как раз купались в лагуне, перемежая это дело игривыми поцелуями. И я незамедлительно стал тонуть, нахлебавшись воды и, помоему, обидев Инну. Я и сам бы оскорбился, если б она вдруг стала корчить рожи и закатывать глаза, всем своим видом изображая отвращение. Но что произошло, то произошло, и вслед за ней я поспешил на берег.
– Чтото случилось?
– Случилось, и очень нехорошее. Пойдем позовем Лену.
Мы нашли ее в административном здании, усердно терзающей компьютер на предмет бухгалтерских хитростей.
– Брось каку, дело есть.
– Давай выкладывай.
– Через два дня убьют Виктора. И если хочешь, можешь посмотреть «в своем убежище». Я заставил тебя «отнести» несколько фотографий. – Она вышла с фотками, и мы стали собираться. Хотя какие, к черту, сборы. Немного наличности и паспорт.
– Ты как, на скутере или пассажиром? – спросила Лена у Инны.
– Давай уж пассажиром. А то, боюсь, не справлюсь.
И вот мы в верхних слоях атмосферы. Москвы достигли минут через десять и, снизившись, «убрали» катера, чтобы воспользоваться летающими крыльями. Должно быть, сегодня у пэвэошного начальства прибавилось седых волос. Но тянуться рейсовым самолетом, да еще с пересадкой, ужас как не хотелось. Неторопливо сложив парашюты и «убрав» вместе с экипировкой, направились к ближайшему городку, в надежде взять такси. Такси нашлось, и через два часа мы ехали по Кольцевой дороге.
– Каков наш план?
– Сначала поговорим с Виктором, а уж потом начнем планировать.
Лена достала трубку и стала набирать номер.
– Привет. Да, я в Москве. – И чуть погодя: – Нужно срочно встретиться. – Видимо, Генерал был занят своими генеральскими делами, так как ей пришлось прикрикнуть: – Немедленно, слышишь! Это вопрос твоей жизни!
Собрались у меня в квартире, пришедшей в некоторое запустение. Пока Лена готовила чай, я занялся уборкой. Так как принцесса дотронуться до пылесоса отказалась наотрез.
А вот и Виктор Петрович! С присущими такому случаю розами и тортом. Цветы девчонки сунули в вазу, а торт немедленно разрезали и подали к столу.
– Ну, зачем звали, защитницы?
Я молча выложил перед ним пачку фотографий. В том числе и сделанных на месте происшествия Сергеем. И коротко сказал:
– Осталось меньше двух суток. Там, с обратной стороны, есть дата и время.
Он повертел фото в руках и спросил:
– Кто это? И при чем здесь я?
Черт, он не узнал. Конечно, трудно соотнести себя, живого и жизнерадостного, с безжизненным телом, распростертым на асфальте.
Но убеждение я оставил на долю штатного психолога, а сам занялся изделием кулинаров. Не знаю, что там наплела Лена, но шума особого не случилось. Для начала он просто принял к сведению, а минут через двадцать проникся.
– Сволочь! Конечно, особой нежности между нами не было, но это уж слишком.
Я доедал второй кусок торта, давая сэнсэю выговориться. Не каждый день тебе предъявляют доказательства твоей, уже происшедшей, смерти.
– И что теперь? – наконец спросил он.
– Вопрос не что, а когда? То ли прямо сейчас его замочить. Или подождать и взять киллера с поличным?
– Я бы взял с поличным. Уж он бы у меня раскололся.
– И что это даст? Контролировать Кузнецова ты всё равно не сможешь. Только превратишь комбинацию из простой в многоходовую. А раз он уже решился на убийство, то и второй пойдет. И может начать не с тебя, а с девочек. Или меня достанет. – Виктор молчал, и я продолжил: – Нет уж, сэнсэй, я рисковать не желаю. И голосую за крайние меры. Причем незамедлительные.
– Я тоже, Виктор, – подала голос Лена. – Ведь вспомни, уже была одна попытка. И если б не Юра, Риты могло не быть в живых.
– Сдаюсь, сдаюсь. Что с меня требуется?
– Да ничего. Просто в то утро выйди через другой выход. А заказчика возьмем прямо сейчас.
И мы поехали в особняк, невольным гостем которого я был накануне. Вперед пошли девочки и действовали просто и сердито. Инна вовсю крутила попкой, а Лена «забирала» всех «к себе». Этих набралось человек шесть. Последним, седьмым, был господин Кузнецов. Минут через двадцать она «вытащила» тела шестерых спящих охранников и один труп. Вот так вот, просто, элегантно и без единого выстрела.
Неизвестно было, успел ли покойный сделать заказ, и мы с ночи заняли пост на крыше. Снайпер появился около пяти утра и, постелив коврик, начал собирать винтовку. Тут мы его и взяли. Он особо не сопротивлялся, а увидев Виктора, сидящего на нем верхом, както сник. Но был спокоен и смотрел нехорошо.
– А ведь надеется, что отмажут, – сказала Инна.
– Это он зря, – вступила в разговор Лена и стремительно «утащила» киллера в «убежище».
Тотчас «вернувшись», коротко бросила:
– Пошли. – И ни слова больше.
Виктор нахмурился, а потом пожал плечами:
– Чего хочет женщина, того хочет сам Бог.
До «переброски» профессора оставалось три дня, и на КианТуо решили не возвращаться. Я купил билеты на самолет, летящий в Новосибирск, и принялся ждать. Инна отправилась к сестре в Подмосковье, захватив джип с кучей подарков, но я от поездки отказался. Неудобно както. Начал с ухаживаний за Раей, а кончил тем, что стал любовником ее сестры.
Настал день отлета, и мы с Леной поехали на квартиру к профессору, чтобы «забрать» имущество, которое, по мнению Семена Викторовича, могло пригодиться в чужом краю. Не очень много, всего один рюкзак. По весу как раз чтоб поднять мужчине. «Забрав» пожитки и Профессора в «убежище», присели на дорожку и отправились в Шереметьево.
Долетели без приключений. Никаких тебе катастроф, и тьфу, тьфу, никто не попытался угнать нас в Монголию. После же просто выехали за город и совершили весь необходимый ритуал.
Крутить педали было лень, а потому спускаться по реке решили снова в десантном боте. Когда проплывали Эпицентр Земли2, возникло желание «выйти» посмотреть, как там. Но Лена тронула за плечо.
– Что существенного могло произойти за месяц?
И я махнул рукой, ловя себя на том, что всё же пристально вглядываюсь в зеркальную гладь воды, пытаясь увидеть хоть какоето отражение. Но отражалось только небо, унылое и серое. Я улегся на дно и закрыл глаза.
Проснувшись от рокота водопада, потянулся и стал осматриваться. Ощущения подсказывали, что мы в районе границы, и я предложил причалить. Лучше не рисковать и остаток пути прокатиться по суше. Мы весело крутили педали и остановились на стоянке, разбитой мною в прошлое посещение.
– «Пойдем»?
51
«Вышли» среди дремучего леса. Вокруг, куда ни глянь, стояли таежные ели, перемежаемые буреломом. И приходилось прорубать дорогу, словно находимся в джунглях, а не в Восточной Сибири. Сходство с джунглями дополняла мошкара, облепившая лицо и, казалось, готовая съесть живьем. Спас всех профессор, доставший из рюкзака баллончик с какимто спреем и щедро обрызгавший всех с головы до ног. Но вот лес поредел, и идти стало значительно легче.
Непроходимый ельник закончился, и начались скалы. По ним, то журча меж камней, то образовывая небольшие водопады, стекала вода, собираясь в маленькую речушку. Тропинка вела прямо, и впереди виднелась небольшая березовая роща. Ветер играл листвой, заставляя кроны издавать печальные звуки, перемежаемые соловьиной трелью. Но маленьких менестрелей не было видно в густых ветвях, и оставалось довольствоваться анонимным концертом, наслаждаясь непривычной для слуха детей асфальта мелодией.
Пройдя еще километра два, стали различать шум машин.
– Это автострада, – уверенно заявил Проф. – И хоть в какойнибудь город мы приедем.
Близость цивилизации прибавила сил, и мы зашагали бодрее. Вот между деревьями показался просвет и стали видны автомобили, то и дело проезжавшие по шоссе.
– Ну как, Семен Викторович, проводить до города?
– Судя по рассказам Елены Владимировны, между державами сейчас мир. А следовательно, быть принятым за шпиёна мне не грозит.
Мы стали прощаться.
– А может, сходим, Юра? А то всю жизнь прожила в Париже, а за границей так и не побывала. – Лена невинно хлопала глазами.
– Семь пятниц на неделе, а мне так больше нравится, – пропел я, но это было воспринято как согласие.
И мы всей гурьбой вышли на шоссе, в надежде добраться автостопом. Знать бы еще куда?
Стоять пришлось недолго, и минут через пять уже рассаживались в кузове небольшого фермерского грузовичка. Помимо нас там находились клетки с курами и одна большая, со свиньей. Названия города мы не знали, а спросить постеснялись.
После пятнадцати минутной тряски, сопровождаемой кудахтаньем и похрюкиванием, наконец въехали в лоно цивилизации. Вполне обычный маленький городок. Двухтрехэтажные домишки, заправочная станция, а через дорогу закусочная. Конечно, архитектура домов немного отличалась от дизайна их собратьев на Среднем Западе, ставшей привычной по фильмам, рассказывающим о жизни простых американских парней. Но глаз не резало и с души не воротило. И я вполне мог бы поселиться в одном их таких домиков, и даже чувствовал бы себя счастливым.
В закусочной Проф заговорил поанглийски. И к моему немалому удивлению, его отлично поняли. Инна, оказавшаяся полиглоткой, переводила содержание разговора. Так, ничего особенного. Проф расспрашивал, где здесь мотель, и следовало подробное описание, как к этому месту добраться.
Заказав кофе и сандвичи, немного перекусили и направили стопы в указанном направлении. Хозяйка чистенького двухэтажного домика, выкрашенного яркой салатовой краской, встретила нас радушно. Улыбчивая полная негритянка почемуто напомнила не менее гостеприимных хохлушек, сдающих летом комнаты в нашем Крыму. И, не спросив никаких документов и не взяв залога, нам указали комнаты наверху.
Нам с Инной достались смежные, довольно просторные покои, с общим душем. Покидав коекак вещи в шкаф, я спустился обратно в холл. Хозяйка, она представилась как Роза, уже несла огромный кофейник, из которого доносился восхитительный аромат. Усевшись за столик и неторопливо прихлебывая напиток, я смотрел в окно. Всётаки хорошо, что Лена нас сюда вытащила. От здешнего уклада веяло неторопливым спокойствием и какойто размеренностью. Всё радовало глаз своей чистотой и ухоженностью, и создавалось впечатление, будто опять попал в Швейцарию.
Но как выяснилось, всё же существовали небольшие отличия. Они, эти самые отличия, возникли на пороге в виде двух огромных негров. Окинув меня презрительным взглядом, обезьяны скрылись в кабинете владелицы. А выйдя оттуда спустя недолгое время, один из громил пересчитывал тоненькую пачку банкнот.
Да, чегочего, а понятие «крыши» у народа, населяющего Альпы, отсутствовало напрочь.
Но это их жизнь, и я продолжал смотреть в окно, не желая вмешиваться. Всё так бы и закончилось, не покажись на лестнице моя принцесса. Одна из обезьян осклабилась и попыталась заигрывать. Мало того, этот… даже схватил ее за руку.
Кровь ударила в голову, и я одним прыжком оказался рядом, нанеся сдвоенный удар. Кулаком в горло и одновременно коленом в живот. Образина рухнула, забрызгав всё вокруг. А я обернулся ко второму.
Не хотелось нападать первым, и на мгновение застыл, выжидая. Чернокожий гигант повел мощными плечами, как бы разминаясь, и медленно поднял руки в боксерскую стойку. Потом чуть присел и двинулся на меня, струясь подобно ртути, так что не было заметно отдельных движений, слитых воедино. Он всем своим видом давал понять, что своим успехом я обязан внезапности нападения и это временно. И время это будет длиться столько, сколько захочет он. Сильный и сытый зверь, решивший немного поиграть.
Я же, внимательно следя, внешне не реагировал, и он стал чтото презрительно говорить сквозь зубы. Не понимаю поанглийски, но это явно были оскорбления, наносимые, чтобы спровоцировать на опрометчивые действия.
Вот он улыбнулся и наметил ногой обманное движение, однако правая рука выдала его напрягшимися мускулами, и пудовый кулак понесся вперед, направленный мне в голову. Даа, если б попал – была бы верная смерть. Но такого удовольствия я ему не доставил. Чуть отступив вбок, я ладонью подправил направление и малость повернулся, ловя его предплечье обеими руками, протягивая вперед и направляя вниз. И вот его лицо уже пашет по полу, прибавляя к пятнам оставленным напарником, несколько новых. Не давая тому приподняться, я резко упал на одно колено и, вложив вес всего тела, ударил локтем в основание черепа. Бил насмерть, ибо лучший враг – это мертвый враг. А то, что никаких компромиссов с этими ребятами не получится, я понял сразу.
Чтото причитала мамми Роза, на шум выбежали Лена с профессором, а Инна успокаивающе гладила меня по руке. Семен Викторович молча смотрел, а Лена поделовому тут же убрала оба тела. И, повернувшись к хозяйке, произнесла:
– Ничего не случилось, понятно? Эти двое получили с вас, что причитается, и убрались восвояси.
Та дрожащей рукой указала на мотоциклы, весьма, кстати, допотопные, по нашим меркам, стоящие у входа. Лена прибрала и их.
– Эх, Юрка, ну хоть иногда ты можешь немножко подумать?
– А чем я сейчас занят, потвоему?
– О чем же размышляешь, если не секрет?
– Да так, Сибирь для американцев. И вообще, чтото я стал ратовать за чистоту расы в последнее время.
Лена махнула рукой, а Инна чмокнула в щеку. Видать, и впрямь совершил нечто из ряда вон, коль вместо насмешек заслужил такое.
Профессор тем временем расспрашивал хозяйку мотеля. И выходило, что это не конец и впереди нас ждут небольшие приключения. Ибо банда, контролирующая эти места, насчитывала человек двадцать пять. И, действуя подобным образом, мы обязательно попадемся ей на глаза. А глаза, по словам Розы, у тех были повсюду.
Но это не пугало. В конце концов, мы не гденибудь, а в Сибири. И русские, как известно, не сдаются.
Постояльцев, кроме нас, в мотеле не водилось, и остаток дня прошел без происшествий. Но с самого утра, энергично при этом жестикулируя, нас выпроводили, мотивируя действия тем, что ожидается скорый приезд родни. Расплатились мы российскими червонцами, и, по тому, как у хозяйки заблестели глаза, стало понятно, что нас малёк надули на разнице курса.
В ближайшем гараже была куплена не очень новая, но бодро урчащая машина. И вот мы катим по шоссе в направлении того, что у нас называется Новосибирском. Правда, в разговоре столь нелюбезно выпроводившая нас хозяйка обозвала этот город НьюСаутгемтоном. Но это наименование ничего не значило.
Едва отъехали от города, как нас стали настигать человек двадцать мотоциклистов. Не знаю, успел ли ктото шепнуть про драку в мотеле, или это просто очередной рейд местной братвы. Ничего хорошего встреча, по всей видимости, не сулила. Кроме нас, на дороге никого, и, повидимому, одинокая машина, купленная за золотые червонцы, представлялась коекому легкой добычей. И как назло, при себе нет оружия. Нет, револьвер у меня, конечно, был. Но что такое шесть патронов против двадцати человек? И тоже наверняка не безоружных.
Видимо, вчера в драке, мне всё же заехали по голове, так как соображать я стал заметно хуже. Ведь рядом уютно устроился «ходячий арсенал» в лице Лены. Но я, засмотревшись на кавалькаду, совершенно забыл об этом.
– Ну что? Разомнемся? – В голосе Лены слышалась ангельская кротость. Ну просто домашняя девочка, спрашивает у мамы разрешения совершить утреннюю пробежку.
Инна, которая сидела за рулем, притормозила, и мы, оставив профессора в машине, «перешли» вместе с Леной прямо из салона.
«Кузнечики», практически все принадлежащие нам согласно договору, выстроились ровными рядами на плато. Поодаль стояло около пятидесяти скутеров. Да, ребятки, подумалось мне, хоть вас и два десятка, а захоти мы, и все вы просто покойники. Поставив три модуля лицом друг к другу, забрались внутрь.
На шоссе очутились как раз за спиной последнего из мотоциклистов, удаляющихся от нас в надежде догнать Профа.
– Начинаем?
– Нет, погодите. – Я решил дать им шанс. И, проедь они мимо, ейбогу, я первый бы отказался от этой затеи. Но столь великодушно предоставленная мною возможность была отвергнута. И рокеры, окружив автомобиль, стали стучать чемто вроде цепей по крыше кабины. Нанося, между прочим, ущерб частной собственности. Это уже слишком, и я взвился в воздух. Свалившись словно снег на голову, я ухватил два мотоцикла и снова подпрыгнул. Хватательные инстинкты развиты у ребят хорошо, и даже слишком, ибо руль никто не отпустил. А когда до них стало понемногу доходить, я завис гдето на высоте трехсот метров.
На душеспасительные беседы не имелось времени, и я просто разжал руки, постаравшись, чтобы те не упали вхолостую.
И преуспел, так как еще двое, придавленные подельщиками, остались лежать на дороге.
Девочки тоже не теряли времени даром. Одна парила надо мной, держа за шиворот двоих нападавших. А вторая, стоя на земле, размахивала мотоциклом словно дубинкой, круша супостата направо и налево.
Один из избиваемых, находящийся у валькирии за спиной, достал чтото похожее на оружие. С виду напоминающее обрез двустволки. Но прицелиться я ему не дал. Прыгнув сверху и ударив обеими ногами, я размазал его по бетонному покрытию шоссе.
И вот уже тропа войны усеяна телами столь опрометчиво вступивших на нее врагов. Шесть Чингачгуков, оседлав своих двухколесных коней, пустились наутек. Но, сказав «А», волейневолей приходится освежать в памяти весь алфавит. И мы сделали громадный прыжок, перекрыв беглецам дорогу.
К чести бандитов, надо сказать, что задать стрекача они больше не попытались. А, поставив своих монстров на задние колеса, ринулись на прорыв. Эх, куда им с голыми пятками да против сабли? Головы, вместе со шлемами, лопались как перезрелые арбузы. А мотоциклы, оставив водителей лежать на холодном бетоне шоссе, еще некоторое время продолжали катиться.
Девчонки подняли лицевые щитки и картинно вытерли пот.
– Да, барышни, пансионат благородных девиц мог бы вами гордиться.
Инна сделала реверанс, а Лена тем временем неторопливо пошла вдоль дороги, прибирая весь этот мусор.
Однако едва я уселся на сиденье, а девчонки оседлали трофейные мотоциклы, навстречу нам выехала полицейская машина. Профессор заглушил мотор, а я, открыв окно, спросил у спутниц:
– Сматываемся?
Но смотаться нам не дали. Нет, нас никто не преследовал, а над головой не зависали полицейские вертолеты. Просто из автомобиля вышел высокий седой человек, на вид одних лет с профессором. И, демонстративно отстегнув кобуру, забросил ее в салон. А сам направился в нашу сторону.
52
– Не будут ли достопочтимые господа столь любезны, чтобы уделить мне немного времени?
Time я понял без перевода, остальное же мне растолковала Инна.
– Всегда рады, – ответил профессор. – Чем можем помочь?
– В нашем городке есть вакантное место для вас и ваших людей, – продолжал незнакомец.
– А именно?
– Место шерифа. На днях заканчивается срок моих полномочий. И я буду весьма рад порекомендовать вашу кандидатуру.
– Чем же, если не секрет, мы обязаны столь внезапно возникшему доверию?
– Черному Сэму. И его людям.
– Не имел чести, знаете ли. – Проф изо всех сил изображал этакого простачка пенсионного возраста.
– Хм, возможно, они забыли представиться.
– Так вы имели в виду молодых людей с несколько, я бы сказал, эксцентричными повадками, проезжавших мимо на мотоциклах?
– Именно их. А также то, как вы их манеры исправили. Безусловно, в лучшую сторону.
– Что ж, мы заинтересованы, – ответил Проф, – и что дальше?
– Езжайте за мной. Я покажу вам офис шерифа и жилье. Надо сказать, весьма скромное, но предоставляемое за счет города.
* * *
Рабочее место оказалось типичной конторой. Стол, стулья, сейф в углу, который, судя по виду, должен был помнить дедушку нынешнего хозяина. Карта Сибирских Штатов с выполненным разными красками административным делением. Единственным отличием являлась клетка, размером два с половиной на два с половиной метра. Сваренная из пятнадцатимиллиметровой арматуры и выкрашенная в серый колер. Похоже, малярные работы производились совсем недавно. Так как на полу коегде видны брызги. И тут же стояла банка с краской соответствующего цвета.
– Есть ли у вас недвижимость? – задал вопрос наниматель.
– В этих краях нет, – отвечал Проф, и я вздохнул с облегчением.
Судя по всему, отсутствие недвижимости являлось серьезным препятствием к занимаемой должности. И я, если честно, был этому рад.
– Я так и думал, – кивнул седой господин. – Но это мы сейчас уладим. – Он снял трубку антикварного телефона. – Айк, приведи мистера Пигглса. Я, кажется, нашел покупателя на его болото. Ну и что, что не видно. Посмотри в лопухах, под забором тетушки Бетти.
Появившаяся спустя десять минут личность явно относилась к элементам деклассированным. Но видимо, с юридической точки зрения это не имело значения, так как звонивший дал подписать ему какуюто бумагу. И, наградив за труды бутылкой виски, выставил за порог.
– Вот и всё, леди и джентльмены. Стоимость земельных угодий я вычту из вашего первого жалованья. Да, формальности с приемом на работу помощников, как правило, решает сам шериф.
Бросив на стол связку ключей и сняв с груди бляху, он удалился. Я ошарашенно смотрел ему вслед, а новоявленный блюститель порядка довольно потирал руки.
– Чему вы так радуетесь, Проф?
– Ну, как же, Юрий. Естественно, обретению статуса. Еще вчера безродные эмигранты, вступившие на скользкий путь конфронтации с законом, сегодня мы есть люди, закон представляющие. Вы не находите, что за это надо выпить?
Находитьто я, может, и находил, да только не нашел. Видимо, последний «НЗ» был истрачен на покупку недвижимости. О чем я и заявил новоиспеченному шефу.
– Тогда предлагаю пройтись. Осмотреть, так сказать, подшефную территорию.
Молва об обретении нами статуса облетела городок в мгновенье ока. И последовало приглашение отобедать в заведении у мамми Розы. Принесший эту благую весть чумазый негритенок лет пяти вовсю таращился на девчонок. При этом успевая одной рукой ковыряться в носу, а другой ежеминутно поддергивать сползающие штанишки.
Приглашение мы любезно приняли, с удовольствием отобедав. От платы мамми отказалась наотрез, заявив, что угощение за счет заведения. И поздравила с вступлением в должность.
Новая работа казалась синекурой. Мы осмотрели машинный парк, состоящий, помимо колымаги, на которой нас встретили, еще из двух, на вид более древних машин. Открыли сейф, в котором отыскали четыре револьвера и несколько коробок патронов. Решив, таким образом, что достаточно вошли в курс дела, мы стали не торопясь располагаться в служебных квартирах, находящихся прямо над офисом, имеющих, правда, отдельный выход с задней стороны здания и, надо сказать, не таких уж и скромных. Во всяком случае, в Москве жилье подобной площади и планировки по карману лишь миллионерам. Но по всей видимости, о жилищном кризисе в Сентвилле отродясь не слышали. А судя по количеству пустых блоков, его смело можно не бояться еще лет сто.
Нас посетили какието люди в яркосиних комбинезонах. И, дав расписаться, включили горячую и холодную воду. А также электричество.
Мебель была служебной, и я, оживив телевизор, занял излюбленную позицию. Мешало, правда, отсутствие «ленивчика», но я просто подтащил диван поближе. И, сочтя приготовления законченными, принялся нести службу. Охраняя мир и покой в славном городке Сентвилле, столь любезно предоставившему нам работу и все блага, ей сопутствующие.
Но толком отличиться мне не дали. И Инна, растолкав среди ночи, прокричала прямо в ухо:
– Горим!
И в самом деле, пахло дымом. А волосы на затылке шевелились, встревоженные инстинктами, доставшимися нам от пращуров. Проф с Леной уже стояли на улице, и я, подхватив Инну на руки, сунулся к лестнице. Но внизу вовсю бушевал огонь, и я подбежал к окну. Высоковато. Я проклинал свое пижонство, заставившее занять двухуровневую квартиру, располагавшуюся на втором и третьем этаже. Пришлось доставать модули. И мы, под изумленное «ах» зевак, выпрыгнули из горящего дома. Окруженные снопом искр и сверкая отблесками пламени, отражаемого никелированными суставами «кузнечиков».
Стремясь избежать любопытных глаз, сделали еще пару прыжков, приземлившись за городом. Скинув модули, подошли пешком, чтобы полюбоваться остатками того, что еще недавно было оплотом закона в Сентвилле.
Строения в городке располагались довольно далеко друг от друга. И никакой активности, направленной на тушение пламени, со стороны мирного населения не наблюдалось. Наконец приехали рыцари багра и брандспойта. Их командир, пышноусый толстяк в медной каске, то и дело сползавшей на глаза, вылез из машины и, почесав в затылке, констатировал:
– Хорошо горит. Лет двадцать такого славного пожара не было.
И, сочтя миссию выполненной, присоединился к зевакам. Инна, со свойственной ей импульсивностью, кинулась было качать права, но Проф остановил ее:
– Не надо. Погасить теперь вряд ли удастся, так что пусть догорает.
Немного полюбовавшись зрелищем рушащихся перекрытий, я отправился в коридор, дабы «вернуться» немного назад и восстановить попранную справедливость.
Столь любимое мною лежание на диване пришлось отложить. И я, облачившись в модуль, занял позицию на крыше. Спать хотелось ужасно, и я постоянно клевал носом, чуть было не пропустив поджог. Но вот запылало сразу в нескольких местах. Я, подобно ангелу мщения, бросился на свет загорающегося пламени. И оказался лицом к лицу с двумя пацанами лет семи. Один – чернокожий, почти неразличимый в ночи. А второй – китайчонок. От неожиданности я опешил, задав глупейший вопрос:
– А где бандиты?
– Тут больше никого нет, – замотал головой узкоглазенький. – Только мы.
Товарищ же бросился наутек. Схватив сына Поднебесной под мышку, я в один прыжок настиг беглеца. Заперев обоих в клетку, занялся огнем, используя висевшие в углу огнетушители. Надо сказать, дерьмо порядочное, но пламя толком не разгорелось, и жиденькой струйки как раз хватило.
Покончив с очагами возгорания, я занялся малышней вплотную. Те были явно напуганы, но старались не показывать виду.
– Мы ничего не скажем, – сразу заявил маленький китаец.
– Да, Чен, не говори ему, – вторило дитя потемнее.
– А я и не спрашиваю, – с невозмутимым видом заявил я. – Вы посидите пока, а я пойду арестую того, кто вас послал.
– Откуда ты знаешь про Джонни? – В их голосах звучало удивление.
– Я вообще всё знаю. И даже знаю, где Джонни живет.
– Джонни живет совсем не на Драйвстрит, вовсе нет. Он живет на другом конце города. – Ладошка негритенка зажала Чену рот, но поздно.
– Я как раз и собирался на другой конец города.
И я, отперев замок, выгнал маленьких негодяев прочь. Пообещав в следующий раз как следует надрать им уши.
Будоражить город среди ночи не было смысла, и я решил подождать утра. Но неведомый мне Джонни рассудил иначе. И к моему приходу его и след простыл. Что ж, его счастье. Решив, что шпанистый Джонни не стоит того, чтобы задействовать коридор, я выкинул это из головы. А обгорелые места ребята в синих комбинезонах заделали декоративными панелями подходящего цвета.
Пройдя «крещение огнем», я стал чувствовать себя частью городка. Но никаких бурных событий не происходило. Проф пропадал на рыбалке, а мы с девочками по очереди просиживали штаны и юбки в офисе, вовсю наслаждаясь тем, что «в Багдаде все спокойно».
Ну почему всегда происходит именно таким подлейшим образом? Как только я устраиваюсь поудобней и начинаю приходить к согласию с самим собой – так сразу бац! И следует очередная неприятность, заставляющая покидать насиженное место и в который раз совершать необдуманные поступки, которые к тому же влекут, в свою очередь, шлейф событий поистине непредсказуемых.
Я сидел в своем кресле, уткнувшись в местный уголовный кодекс, всем своим видом показывая, что готов служить и защищать, а также придушить в зародыше любое противозаконное начинание.
И вот, в лице хорошенькой девушки, в дверь участка вошло очередное крушение моих сладких иллюзий.
– Слушаю вас, мисс. – Я был столь любезен, что даже снял ноги со стола.
Услышав русскую речь, она удивленно вскинула бровки. Но, с акцентом правда, перешла на язык Империи.
– Меня ограбили. – Сказано это было столь требовательно, что я невольно почувствовав себя виноватым в этом печальном событии. А также возникло желание немедленно «войти» в коридор, дабы похватать обидчиков. И к приходу потерпевшей представить пред ее светлые очи всё пропавшее имущество согласно списку.
Очевидно, на моем лице возникло мечтательное выражение, потому что перед глазами замахали маленькой ладошкой, привлекая внимание:
– Эй, мистер, как вас там! Хватит считать ворон. И спуститесь, пожалуйста, с небес на землю.
Я поудобней устроился в кресле и достал листок бумаги:
– Итак, мисс, когда это произошло?
– Не знаю. Я отсутствовала около недели, а вчера, вернувшись, не сразу обратила внимание. И пропажа обнаружилась только сегодня с утра.
Неделя – это плохо. Не смертельно, конечно, но уж больно тоскливо проживать череду событий с самого начала.
– Давайте составим список украденного, – уныло начал я.
– Украшения, кольца, семь штук, а еще серьги и цепочки. – Представив жменю безделушек, которые после успешного ведения дел с Мишкой Френкелем были для меня на одно лицо, я поспешно извинился и побежал наверх.
– Девчонки, выручайте. Там потерпевшая, как раз собралась оглашать перечень пропавшего. А я ни бельмеса!
Инна чтото заворчала по поводу моей неотесанности, а Лена лишь молча кивнула.
Всё оказалось не так страшно. Все драгоценности были с фамильным клеймом. Конечно, не музейные экспонаты, а новодел, но хоть какаято зацепка.
– Ктонибудь остается ночевать?
– В доме – никого. Но в усадьбе есть сторож. – Выяснилось, что охранником служил дедуля, которому от роду лет сто. И все ночи мирно спавший в своей сторожке. В конце концов, попросив нарисовать клеймо, мы пообещали разоблачить злодеев в ближайшем будущем.
– Первое дело, – задумчиво произнесла Лена, – а неделю назад мы еще не прибыли…
– Подумаешь. – В голосе Инны звучала беспечность. – Вряд ли здесь обосновался какойнибудь скупщик краденого. Так что надо искать в НьюСаутгемптоне.
– Не уверен, чтобы они давали объявление в газеты…
– Да ладно тебе. Стоит только произойти какойнибудь крупной краже, и они сами сбегутся, словно мухи на мед…
– Ошалела, родная? – округлил глаза я. – Выходит, чтобы поймать какогото мелкого воришку, мы должны совершить ограбление более крупное?
Инна пожала плечами, всем своим видом давая понять, что ничего такого в этом не видит. А тем, которые чистоплюйствующие, предложила решить вопрос както подругому. И я махнул рукой. Всётаки тут она в своей стихии. Да и со скукой както надо бороться.
И Инна пропала на несколько дней, приняв перед отъездом обычный в таких случаях загадочный вид. А я, повесив на дверь бумажку с указанием часов приема, зачастил с профессором на рыбалку.
53
Я и Проф сидели на берегу озера. Неподвижно застыли поплавки, не шевелимые даже ветерком. И мы вели полемику об устройстве этого общества. Надо сказать, что организованно всё здесь достаточно просто. Живи, работай, если есть желание. А ежели есть средства – то занимайся, чем пожелает душа. Единственным непременным условием оказался фиксированный налог, платимый всеми гражданами раз в год. Ктото наверху посчитал, что проще получить один раз вполне определенную сумму, чем содержать огромную армию бюрократов и чиновников, проверяющих этих самых канцелярских крыс. В общем, организация здешнего общества мне вполне нравилась. И спорил я просто по привычке. А профессор читал мне Оду о Защите Оружия.
– Местная политическая верхушка славится весьма либеральными взглядами. Но в конечном итоге они находятся у власти около трехсот лет. И следовательно, такое положение вещей себя оправдывает.
– Почему вы так уверены, Проф? Ведь, будь на нашем месте ктонибудь другой, его запросто могли бы убить. Нет, население, имеющее оружие, это хорошо, но должна еще быть организованная полиция.
Профессор покачал головой:
– Мне кажется, вы не правы. В действительно свободном обществе полиция обязана выполнять скорее координирующую роль. Вроде нашего Интерпола. А хорошо вооруженные свободные граждане, в любой момент готовые дать отпор, как раз и являются основой порядка.
– А Черный Сэм?.. Ведь он терроризировал весь город. И не захотел ли бы он распространить свое влияние и дальше?
Семен Викторович пожал плечами:
– Ну, скажем, не так уж и весь. Платили ему всего десятка два мелких заведений, которые считали, что проще откупиться, чем затевать войну.
– Выходит, кто не может защититься, тот оказывается в проигрыше?
– Если такие Сэмы имеются, несмотря на разрешенную законом возможность сопротивления, – значит, их существование себя оправдывает. Естественный отбор пока никто не отменял, мой друг. Он непрерывен и идет постоянно. Но, я в этом уверен, не появись мы – обязательно нашелся бы ктото другой. Природой так устроено, что те, кто любит перебирать через край, как правило, выживают очень редко. Вот вы, почему отпустили мальчишек, совершивших поджог?
А ято думал, что сумел сохранить ночное происшествие в тайне.
– Так ведь они не представляли угрозы.
– Тогда зачем же вы затеяли драку у мамми Розы? Ведь скорей всего дело кончилось бы парой двусмысленных комплиментов.
– Ну, знаете, Семен Викторович, это удар ниже пояса.
– Да нет, это как раз по существу. У любого человека, воин он или просто хороший семьянин, всему надлежит находиться в разумных пропорциях. А инстинкты, пусть даже и бойцовские, должно сдерживать разумное стремление к самосохранению. У ребят же Черного Сэма, по всей видимости, они работали через раз. За что в конечном итоге они и поплатились.
Я молчал, обдумывая, чем бы еще уесть профессора, но тот невозмутимо продолжил:
– Возьмем хоть бывший Советский Союз. Годами сдерживаемая государством агрессия накапливалась, чтобы в начале девяностых вылиться в ужасные формы. И простой обыватель чаще всего оказывался пострадавшей стороной. Или тот же мелкий лавочник, коих в постсоветское время расплодилось великое множество. Вполне законопослушный и платящий налоги, он оказывается беззащитным перед наездом рэкетиров. А вздумай применить оружие – то посадят скорей всего его самого. Так что не так уж и плоха народная мудрость, гласящая, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих.
Примерно в таком духе мы беседовали уже третий день. Обед приносил маленький негритенок, передавший приглашение мамми Розы в день нашего вступления в должность. Брала хозяйка мотеля не очень дорого. И готовила хоть и простые, но отменно вкусные блюда.
Но на этот раз Билли, так звали малыша, доставил нерадостные вести. Случилась драка. До огнестрельного оружия, правда, не дошло, но ножи имели место. И вот теперь один участник мертв, а второй вскоре составит ему компанию, подвергнутый суду Линча.
Похоже, появилась возможность еще раз продать талант. Вместо того чтобы обсуждать законы, принятые людьми задолго до нашего здесь появления.
– Когда, Билли? Когда это произошло?
– Час назад, Юа, – важно ответил малыш. Обыкновенная бытовуха. Мясник Том приревновал свою жену к владельцу гаража.
Правда, в его устах это прозвучало как:
– Том с мясом бьет Дикамашину за жену.
Но какая разница, быть убитым изза пустяка или за миллион долларов. Я имею в виду ощущения покойного.
Час так час. Придется профессору оставить при себе красноречивые аргументы в пользу хорошо вооруженного населения. А я отправился разнимать драчунов.
– Извините, профессор, дела.
– О чем вы, Юра? Мы же только что пришли.
– Да так, шестое, знаете ли, чувство.
До места будущей трагедии было несколько километров, и я беззастенчиво «достал» из коридора два модуля.
– Поскакали, Семен Викторович? Кажется, есть для нас работа.
Мы влезли в попрыгунчики и взвились ввысь. Ссора еще только затевалась, и наше внезапное и не менее эффектное появление несколько сместило акценты.
– Вы продолжайте, продолжайте, – напутствовал я драчунов. – А тот, кто останется, будет иметь дело со мной.
И стал разминаться, подпрыгивая и делая разнообразные сальто. Наверное, зрелище то еще, так как моему совету они не вняли. Том убрал свой нож, а Ричард, не так давно продавший нам машину, стал заверять его, что это ошибка. И ничего подобного по отношению к Нелли у него и в мыслях не было.
Вот так, небольшая сценка в духе Смока Беллью, сопровождаемая демонстрацией потенциала «кузнечиков», помогла сохранить две, пусть и сто раз непутевые, жизни.
Вечером того же дня наконец появилась Инна. И сообщила, что «рыбка клюнула». Не знаю уж, что ей пришлось спереть, но выяснять не стал. И на завтра была назначена поездка в НьюСаутгемптон. Путешествие вроде бы считалось деловым, но захотелось совместить полезное с приятным.
Ночная жизнь НьюСаутгемптона предлагала человеку уйму способов расстаться с лишними червонцами. И мы решили не оригинальничать, пустившись во все тяжкие и предоставив соблазнам захватить нас, сдавшись на милость сверкавшего огнями ночного города.
Конечно, этому миру далеко до шоу индустрии мира нашего. Но после двух недель, проведенных в СентВилле, город показался райским местом. И, главное, здесь имелись казино. Ваш покорный слуга засел в зале с рулеткой, и никто не смог меня вытащить, пока я не отвел душу. Достигнув того момента, когда оставаться за столом было бы неприлично, я забрал выигрыш и стал искать глазами Инну. Но она кудато пропала. Вон Лена с профессором, за столом играют в «блэкджек». А моя принцесса как сквозь землю провалилась.
Я еще раз обвел взглядом зал и встретился глазами с «аббатом». Тот кивнул, словно мы расстались только вчера, и указал глазами в сторону бара.
Он взял виски, я же ограничился пивом.
– Вы многое успели сделать за последнее время. – Глаза его внимательно изучали меня, точно старались увидеть чтото, в чем он сильно сомневался.
– Только не говорите, что я опять чтото нарушил.
– Да нет, теперь это уже не важно.
– А что важно?
– Молодую леди обворовал Джонни. Он нарочно организовал поджог, чтобы действовать без помех.
– И может, вы подскажете, где его искать?
– Почему нет? Он в комнате наверху. Да вы бы и сами, через деньдругой, его нашли.
– И вы специально приехали сюда, чтобы облегчить нам задачу?
Он посмотрел на меня сквозь стакан, потом выпил и тихо сказал:
– На нашей Земле начался мор.
Это было как удар под дых. Я плохо соображал и ляпнул первое, что пришло в голову:
– Так я схожу проведаю моего неизвестного друга?
* * *
Джонни оказался громилой, похлеще тех, что встретились мне в первый день. Еще в комнате, обставленной дорогой мебелью, находился невысокий человечек, явно местный барыга. Но он меня интересовал мало.
– Где цацки, обезьяна? – Я говорил порусски, нимало не заботясь, что меня могут не понять.
Просто чтобы прийти в себя, нужно чтото делать. И он попал под руку. Манера двигаться у него оказалась такой же ленивонеторопливой. Но это были его проблемы. А я жаждал крови.
Джонни взмахнул рукой, и в меня полетел нож. Ни на мгновение не задумываясь, я отклонился и поймал его, дав почти промелькнуть мимо. И бросил назад. В горле у него забулькало, а изпод рукоятки толчками стала вытекать кровь. Я вытащил из кармана рисунок с клеймом и сунул под нос забившемуся в угол человечку.
Тот быстро закивал и чтото зачирикал. Потом отпер сейф, замаскированный под тумбу стола, и вывалил на полированную поверхность кучу разных брошек. Она получилась явно больше описи украденного, и я сунул ему под нос список. Чужого мне не надо.
Положив в карман отбитое с боем, спустился в зал. Нашел глазами Лену с профессором, возле которых уже стояла Инна, и направился к ним.
– Чтото случилось?
– Случилось. И нам пора уходить.
Мы заглянули на почту, и я, сложив ювелирные украшения в конверт и попросив профессора написать адрес, отдал бандероль клерку. «Аббат» ждал на улице и, едва мы вышли, произнес:
– Я проведу вас. Это будет быстрей.
В глазах потемнело, и мы оказались в Москве. Первый раз путешествовал «багажом». И должен сказать, не очень приятные ощущения.
За всеми этимителодвижениями я както и не заметил, что пришла осень. А может, это мое теперешнее знание просто создало соответствующее, осеннее настроение? Мрачное, тоскливое. И я хмуро глядел на такие привычные и родные с детства московские улицы, которым, согласно замыслу исчадий ада с зеленоватого цвета кожей, вскоре предстояло стать безлюдными и пустынными. Исчезнет столь надоедающая мне людская суета, пропадут звуки, и испарятся запахи выхлопных газов. Но, побывавший на стерилизованной Земле2, я представил, каким кошмаром всё это обернется, и волосы встали дыбом. Нет уж, господа хорошие. Кто предупрежден, тот вооружен. Правда, сделать это, я имею в виду предупредить, будет нелегко, и на горизонте явно замаячила тень «палаты номер шесть». И даже зная, что вся наша команда мне в конце концов поверит, я понимал, что убедить их в происходящем окажется довольно трудным делом. Так уж мы, люди, устроены. Особенности психики, можно сказать. Ведь, согласно статистике, несчастные случаи происходят ежедневно. Землетрясения, извержения вулканов, авиа– и автокатастрофы. Десяткам кораблей не дают покоя лавры «Титаника», и сотни и тысячи людей кладут свои жизни на алтарь древнего бога войны Марса. Но в глубине души у каждого трепетным и беззащитным огоньком теплится надежда. Это не про меня. Я особенный. Со мной такое?! Да никогда!
Но совсем недавно мы исследовали мир, где жили двенадцать миллиардов исключительных. И необыкновенности их отличались от наших в гораздо лучшую сторону. И что? Где они теперь?
Все стояли и смотрели на меня, словно застывшего в оцепенении. И наконец Инка не выдержала:
– Давай начинать, что ли?
Но сразу врубиться в ситуацию я не мог и, оглядевшись вокруг, попросил:
– Пару минут, люди. В смысле, десятьпятнадцать. А то голова идет кругом.
Не знаю уж, как там действует коридор «аббата». Просто, оглушенный свалившимися на меня сведениями, не успел понять. Но «материализовались» мы на краю какогото сквера или, судя по обилию деревьев, даже парка.
Он был тих и спокоен. И почти безлюден в этот час. Переполненный негой и умиротворением ранней осени, этот кусочек живой природы не подозревал о готовящейся ему участи. Еще вовсю неслись живительные соки в крепких стволах, а легкий ветерок с упоением играл почти не поредевшими кронами деревьев, в большинстве своем еще зелеными, но уже тронутыми охряными и багровыми тонами. Они всё увереннее предъявляли свои права на эту волшебную палитру, собираясь раскрасить яркую зелень листвы, превратив монолит летнего покрывала в веселые разноцветные зонтики, сшитые из красочных, волшебных лоскутков.
Вдалеке слышалась музыка. Ктото прокручивал запись Розенбаума, и всюду проникающее эхо, живущее на крыльях ветра, доносило обрывки гитарных аккордов, сквозь которые был слышен голос великого барда.
У меня внезапно защемило сердце. И я – свинство, конечно, с моей стороны, – махнув рукой, мол, хочу побыть один, побрел по дорожке, усыпанной первыми желтыми листьями. Сам не зная зачем, я шел навстречу звукам. Слова песни почемуто вселяли уверенность, успокаивая натянутые как канаты нервы.
Звонкие аккорды, не уставая, сотрясали удивительно пахнущий воздух, и гдето вдали, там, где кончался парк, вдруг послышался протяжный гудок машины, напомнив, что совсем рядом находится абсолютно другой мир, которому срочно нужна помощь. Иначе в мой город придут вечные сумерки. Хмурые, ужасные, затянутые дождливой пеленой и укрытые страшным в своей неотвратимости безмолвием.
В глаза ударил игривый солнечный лучик, не озабоченный абсолютно ничем. Ни тем, что по календарю уже наступила осень. Ни даже такой страшной новостью, что его, календаря, осталось моему городу, да и вообще всем людям, не более двух недель. И, глядя на него, я почувствовал, что в мою трепещущую и испуганную душу возвращается лето.
Я прошелся по городу, не покидая, однако, окрестностей парка и то и дело возвращаясь под кроны деревьев. Постоял на берегу, полюбовавшись на пруд и плавающих в нем лебедей и наслаждаясь пейзажем. Следующие недели будут довольно напряженными, так что мне просто необходим заряд спокойной уверенности в своих силах. Купил мороженое и двинулся по кольцу, огибая парк по кругу и то и дело оглядываясь, стремясь уловить в облике города признаки надвигающейся беды. Откуда ни возьмись, появилась тучка, смочив пыльный асфальт дождем, но вскоре, уносимая ветром, умчалась по своим, ей одной ведомой мелиоративным делам.
В последний раз глянув на бетонные коробки, вошел в сквер и улегся прямо на траву, заложив руки за голову и уставившись в просвечивающее сквозь разноцветную листву небо и не обращая внимания на то, что одежда стала мокрой.
– Отдыхаем? – В голосе говорившего сквозило вежливое, но тем не менее ироничное любопытство.
Я повернул голову и увидел стоящих надо мной двух молоденьких милиционеров. Да уж, разлегся, мать твою.
– Попрошу документики.
Как и положено лоботрясу, документов у меня с собой не было, о чем, по старой совковой привычке изобразив на репе смущение, я и поведал стражам порядка.
– Что ж, придется пройти, – резюмировал старший, всё время подозрительно шевеля носом у моего лица.
Упираться я особо не стал и «прошел». Как вы сами понимаете, немножко не туда, куда приглашали, но тут уж я ничего не мог с собой поделать.
Что ж, пора, мой друг, вас ждут великие дела. Так, кажется?
Настроение стало понемногу подниматься, и я взял в руку Прибор, намериваясь включить ускоренный режим, дабы приблизить момент, когда я так нагло покинул свою команду. Поскотски, беспардонно. Ведь им, как ни крути, тоже не сладко и, возможно, во сто крат тяжелее, чем мне, несчастному.
54
Немножко, как всегда, не рассчитал и «вышел» в тот момент, когда уже удалялся от честной компании. Враз повернулся на сто восемьдесят градусов и затопал обратно.
– Извините, люди. Просто хандра накатила, – смущенно промямлил я.
Но по внимательному взгляду Ленки понял, что она заподозрила меня в дубле. Ну и пусть. Голые подозрения к делу не пришьешь, как говорится. Да и что в этом криминального, скажите пожалуйста? Ну, Инна, дорогая моя девочка, как и положено нежной и любящей подруге, озабоченной душевным состоянием спутника жизни, традиционно покрутила у виска пальцем, но вдаваться в подробности не стала. Что ж, спасибо и на этом.
Но на меня, пришедшего в душевное равновесие, вдруг ни с того ни с сего накатил хохотунчик, и я решил подначить любимую и единственную.
– Если всё так уж плохо, Инка, на фига ж ты тогда со мной, идиотом, возишься? – вкрадчиво поинтересовался я.
Должно быть, она не была готова к подобному повороту событий. Не ожидала от послушного теленка Юрки такого вот фортеля, да еще в столь критический момент. Но всерьез ссориться я ни в коем случае не хотел. Просто от наших с Инкой споров, в которых она по большей части берет верх, оставляя последнее слово за собой, у нее настроение заметно улучшается. Да и мне, для уверенности, что всё как всегда и, само собой, будет путём, просто необходима легкая пикировка. А то, судя по напряженным лицам, общество вотвот изменит мой статус, переведя из обормотов в потенциальные спасители человечества.
И Инка, умница моя, не подкачала. И выдала именно то, что я и ожидал. Нет, я, конечно, не знал дословно, что взбредет в ее хорошенькую головку. Но общая направленность, как вы сами понимаете, сохранилась. Нисколько не смущаясь присутствием публики, Инка прищурилась и, тряхнув рыжими волосами, начала:
– В твоем возрасте, как правило, холостые мужчины делятся на три категории. Туповатые и самовлюбленные дураки, тихие и малахольные интеллигенты, а также доморощенные донжуаны, уперто и мрачно коллекционирующие свои победы на любовном фронте, которые заурядно слабоваты в постели, так как им важнее количество, а не качество. И все три одинаково нагоняют тоску. – Тут я позволил себе малость погордиться, вообразив, что представляю собой нечто особенное, но мне на голову был вылит ушат холодной воды. – Вот я и выбрала самое меньшее из зол. Угадай с трех раз какое?
Это было уже слишком, можно даже сказать, из ряда вон, и я решил обидеться и даже надул губы. Но за время совместной жизни я так привык к Инкиному ироничному отношению, что и тени огорчения не возникло, и я вяло вякнул:
– Сама дура!
В ответ мне показали язык, миленько так прощебетав:
– С кем поведешься.
В общем, семейная идиллия катилась по накатанной колее, не грозя никакими осложнениями и тем паче переменами.
Тут Ленка, как я уже упоминал, психолог от Бога, чутко уловила момент, когда следует вмешаться. И впрямь, настроение у досточтимой публики, благодаря моей клоунаде и Инниным стараниям, приподнялось. И боярыня Земцова взяла быка за рога.
– И что теперь? – повернулась она к «аббату».
– Первые симптомы появились три дня назад. Пока еще не забили тревогу. Но даже и начни средства массовой информации «гнать волну», практическая польза окажется равной нулю.
– А Генерал? – возопил я. – Ведь у него более шестидесяти скутеров! Неужели Виктор спокойно смотрит на всё это безобразие? Ведь это так просто, надрать им задницу, уродам зеленомордым.
– Они зашевелятся послезавтра. Но к тому времени облучение будет такой силы, что все пилоты ботов попросту погибнут, достигнув верхних слоев атмосферы.
– Выходит, надо «возвращаться»?
В моем голосе не было особого разочарования, так как я это предполагал. И спросил просто так, по инерции.
– Получается, так.
Что ж, профессор, придется нарушить данное вам обещание и немного отложить путешествие.
Но сначала необходимо запастись доказательствами проводимой стерилизации. Конечно, можно просто подождать недельку и заснять всё на видео. Тогдато уж мне бы поверили с полуслова. Вот только не имелось у меня сил ждать, день за днем наблюдая кошмарную агонию моего родного мира. Да и как уже, помоему, упоминал, я совсем не уверен, исчезают ли покинутые мною реальности. Кто их знает. Может, они так и продолжают идти по какомуто своему, заранее предопределенному пути. И гдето умерла Инна. А Ленку арестовали бездушные и неумолимые преторианцы. И возможно, Рая так и лежит, вмерзшая в лед на Памире, находящемся на Земле2. В общем, пусть даже и гипотетически, но я не хотел, чтобы моя Земля пережила ТАКОЕ. И я взглянул на «аббата».
– Просто так мне не поверят.
– Да, – согласился он, – голословными утверждениями еще никому не удавалось расшевелить государственную махину.
– Вот, вот, – кивнул я. – Лавры Джордано Бруно меня нисколько не прельщают.
Но «аббат» всё же не зря отправился за нами в Ленкин мир. И, словно фокусник, достал из ниоткуда стопку компактдисков.
Инна сразу же потянулась к знакомым игрушкам, невольно отвлекая на себя внимание. Я отдал ей прозрачные плоские коробочки и почувствовал, что чтото не так. И впрямь, в нашей компании стало на одного члена меньше. «Аббат», словно тот Мавр, посчитал, что сделал свое дело, и ушел поанглийски. Ну и черт с ним. Сами справимся. Да и, как ни крути, если бы не он, то неизвестно, чем бы всё кончилось. И, как следует оттянувшись в казино НьюСаутгаемптона, мы бы вернулись в Дантов Ад, внезапно обретший реальность. Так что в любом случае я ему благодарен. Но всё же, есть в его уходе чтото некрасивое.
– Позвольте спросить, Юрий, – кашлянул Профессор, – это и есть ваш таинственный всеведущий друг?
– Он самый, – заверил я.
– Конечно, после всего происшедшего в последние месяцы я нисколько не сомневаюсь в его словах. Но всё же… Гм… Насколько ему можно верить?
– На все сто пятьдесят процентов, – успокоил я Семена Викторовича. – Должен вам сказать, что у нас не оченьто близкие отношения, но, как мне кажется, такими вещами никто бы шутить не стал.
– Тогда чего же мы стоим? – нетерпеливо поторопила Инна. – Берем такси и срочно едем в Приют. – И деловито обернулась к Ленке: – Виктора достать сможешь?
Но та уже тыкала пальчиками в кнопки мобильника и, поднеся его к уху, говорила голосом, не терпящем возражений:
– Мы все едем в Приют. И ты нужен нам СРОЧНО. Да мне наплевать, что у тебя совещание, и на начальство твое наплевать. Чтоб был через полчаса.
Мда. Милая и интеллигентная Ленка могла, когда нужно, становиться грубой и жесткой. Ейбогу, если всё кончится благополучно, нам всем понадобится долгосрочный отпуск.
Инна тем временем поймала такси. Как всегда, когда торопишься, водила начал канючить, заламывая несусветную цену, и я на полном серьезе вознамерился вломить ему между глаз. Тут такое дело, понимаешь, а он копеечничает. Но Лена уже протянула через окно полусотенную зеленую бумажку, и угрюмое выражение лица сменилось щербатой улыбкой.
В Приюте царило сонное спокойствие. Первое возбуждение, вызванное открытиями, вывезенными из мертвого мира, давно улеглось, и, как сказал совсем недавно Профессор, начались трудовые будни. Так что наш квартет вызвал своего рода небольшой переполох. Но посвящать кого бы то ни было мы не стали. Пропусков, сами понимаете, у нас не водилось, и пришлось ждать, пока выйдет ктонибудь знающий нас в лицо. Охранник смотрел телевизор. Как раз передавали новости, и, судя по информационным сообщениям, процесс уже пошел.
«Власти Бразилии, Чили, Колумбии, а также других стран Южной Америки, равно как и правительства ряда стран Центральной Африки, а также Индонезии, Малайзии и Сингапура озабочены развитием странной болезни. Специалисты уже ведут речь о пандемии, унесшей жизни нескольких тысяч людей старше шестидесяти лет. Как ни странно, более молодые люди не подвержены действию неизвестной инфекции…»
«Пока», – мысленно поправил я комментатора. Точно так же происходило в том, другом, обреченном мире. Сразу ушло старшее поколение, затем среднее…
Тут спустился один из «мальчиков на побегушках», имевший звание кандидата наук, и, «опознав» в четырех подозрительных личностях мозговой центр и душу таинственного проекта «Странник», открыл доступ в стены нашего детища.
Инна сразу же стала хлопотать насчет хавки, то есть перекусона. Лена принялась искать Лёньку и звонить Ритке, всё еще околачивающейся на КианТуо. И по мере того, как длились гудки, на лице у нее всё сильнее отражалось беспокойство.
Я тронул девушку за руку:
– Не волнуйся, Лен. Ты же знаешь Ритку. Она, едва появились первые сведения об эпидемии, наверняка тут же помчалась предлагать свою помощь.
– Ага. А мобильный в спешке забыла?
– Может, и не забыла. Но когда творится такое, со связью может случиться что угодно.
Отправив голосовое сообщение и включив автодозвон, она сунула трубку в карман и отправилась встречать Виктора.
Профессор тем временем устроился в конференцзале, жадно уставившись в монитор. Мы не замедлили присоединиться и стали смотреть на ужасающие в своей неприглядности кадры катастрофы, постигшей наш родной мир. Вернее, еще не свершившийся, той, которая только должна произойти, но уже пустившей первые щупальца метастаз в экваториальную зону планеты.
К нашему стыду, должен сказать, что всё происходило намного безобразнее, чем в едином государстве, существовавшем на Земле2. Как и положено параноикам, никто не подумал об угрозе извне, и все заподозрили соседей. «Аббат» как будто специально записал кадры встреч на самом высоком уровне. И с самого начала звучали угрозы. Сперва завуалированные, потом всё более и более открытые. Гдето через неделю, когда стало ясно, что пандемия охватила всю Землю и количество умерших исчислялось уже миллионами, прогремели первые атомные взрывы.
Подозреваю, что господи «аббат» не сам бегал с видеокамерой, а всего лишь пользовался кадрами информационной хроники. Но зрелище больших городов, снятых с борта самолета, внушало благоговейный ужас. Свят, свят, свят. И огромное спасибо господину «аббату» за то, что не поленился и сходил за нами в Ленкин мир. Вернувшись назад после каникул, устроенных в неторопливом и спокойном Сентвилле, я бы, наверное, точно съехал с катушек. И никакой коридор бы не помог.
– Ну что ж, всё ясно, – подвел черту Генерал, едва кончился очередной диск. – Я думаю, дальше смотреть нет смысла. – И он энергично поднялся.
– Ты куда? – в один голос завопили мы с Ленкой.
– Как куда? – удивился он. – Принимать меры.
– Поздно уже, Виктор, – устало охладила его пыл Лена. – По словам человека, доставившего эту информацию, все пилоты скутеров, едва выйдя за пределы атмосферы, погибнут почти мгновенно.
У Виктора на скулах заиграли желваки.
– Сидеть сложа руки я не могу, – вскипел он.
– Ты и не будешь, – спокойно заверила его Ленка. – Только начнешь действовать не сегодня, а две недели назад.
– Как это, две недели назад? – изумился он, но тут же понял. – Аа, опять ваши парапсиховые штучки.
– Счас в глаз дам, – вяло вякнул я и был угощен Инкиным локотком в бок.
Сэнсэй же и вовсе отмахнулся, как от назойливой мухи, и деловито осведомился:
– План есть?
Я пожал плечами, ибо плана у меня не было, но Лена уже плотно взяла бразды правления в свои руки.
– Значитца, так, – пародируя Глеба Жеглова, начала она. – Первым делом надо скопировать информацию. И копии я возьму «в убежище», чтобы Юрка имел возможность предоставить доказательства. Второе. Все мы сейчас дружно запишем обращение к самим себе и друг к другу, всячески заверяя нас, любимых, что это не бред. Эти материалы Юрка тоже возьмет с собой. И наконец, третье. Предлагаю не ждать трагического завершения событий, а «эвакуироваться». Можно ко мне или к Инне.
– Нет уж, Ленусик, – возразил я, – давай уж все ко мне. Потом, достигнув «точки возврата», я вас вытащу наружу, и мы «разойдемся», согласно прожитому течению времени. Но оставлять вас здесь я просто не хочу. Мало ли что.
Лена не особо упиралась, и только Виктор, которому предстояло проспать всё веселье, проведя его в бессознательном состоянии, слегка набычился. Но Ленка взглянула на него взглядом боярыни Земцовой, потомственной аристократки, чей род управлял людьми не одну сотню лет, и бравый Генерал сразу сник.
– В общем, действуйте, – скомандовала президент транспортной компании.
– А ты куда? – не сдержал любопытства я.
– За Ритой слетаю. Оставлять ее здесь както не хочется.
– Тогда и я с тобой.
Она взглянула на генерала, но тот лишь пожал плечами.
– Хорошо, – согласилась она, – давай во двор.
Мы вышли из здания Приюта, и Лена «достала» два скутера. Конечно, по всем меркам это вопиющее нарушение конспирации, но и обстоятельства, согласитесь, из ряда вон. Мы взлетели в небо Подмосковья, нимало не заботясь о том, что о нас подумает тот, кому доведется увидеть два стремительных силуэта, практически вертикально уносящихся ввысь.
Под брюхом катера проносились облака, лохматым белесым покрывалом задрапировавшие полукруглый блин Земли, а я думал. Обо всём сразу и ни о чем конкретном.
Тот, кто никогда не смотрел в глаза смерти, не находился от нее на волосок, не способен понять это ощущение, когда по коже дерет мороз, бросает то в жар, то в холод и прямотаки видишь тот, последний шаг перед уходом в никуда.
В такое мгновение испытываешь не то что страх или ужас, а какоето оцепенение. И возникает чувство страшной предопределенности и безысходности, словно ты уже там, по ту сторону, и от твоей воли, твоих желаний ничего не зависит. То есть сознанием ты понимаешь, что ради спасения надо чтото делать, но само собой возникает чувство, что всё предрешено, и нервная апатия подсказывает, что тебе уже всё равно, в какую сторону ты сделаешь этот шаг. Конечно, со стороны это выглядит нелепо и даже забавно. Но только извне, ибо для того, кто находится на этом терминаторе, разделяющем бытие и небытие, очень трудно оставаться в твердом уме да еще и при памяти.
Безусловно, несколько лет назад я бы тоже, подобно многим, стал изображать кролика, стоящего перед удавом. Но теперь, став обладателем такой замечательной штуки, как коридор, я почти не боялся. Да и повидать в последнее время мне пришлось немало. Так что посмотрим еще, кто кого.
55
За время нашего отсутствия КианТуо никуда не делся. Не случилось природных катаклизмов, бурь, штормов и ураганов, которые смели бы наш милый островок с поверхности океана. Чего нельзя было сказать о Рите.
На острове – ни души в буквальном смысле слова. Все двери аккуратно заперты, и дорожки изрядно припорошены пылью.
– Хреново, – заключил я.
– Хреново, – согласилась Ленка.
Как видно, и впрямь всё плохо, раз уж всегда корректная и выдержанная боярыня Земцова позабыла про впитанный с молоком матери имидж пайдевочки и стала разговаривать нормальным человеческим языком.
– Что делатьто будем?
– Искать, – коротко бросила Ленка.
Сами понимаете, фокусы с «возвращением» по причине нашего отсутствия в этом континууме отменялись, так что пришлось напрягать извилины. Собственно, выбор у нас небогатый. Ближайшая населенная земля находилась на одном из островов архипелага. А уж следующая – за несколько тысяч километров. Так что мы снова сели в скутеры и направились к центральному остову.
Не сильно заботясь о конспирации, так как всё равно предстояло «возвращение», приземлились на окраине городка, и Лена «убрала» скутеры. Еще не войдя в город, я явно почувствовал, что чтото не то. Не ощущалось привычного ритма жизни. На улицах отсутствовали торговцы, а также полицейские. Редкие прохожие пугливо жались к стенам. В общем, царила атмосфера какойто пришибленности. В воздухе повисло ожидание. Причем, как вы понимаете, чегото совсем не хорошего.
– Без команды войско гибнет, – прокомментировала Ленка.
– Что? – не понял я.
– Да всё то же. Если можно так выразиться, «возрастной ценз» снизился, – пояснила она. – И теперь болезнь затронула тех, кому за пятьдесят.
– При чем здесь те, кому за пятьдесят? – удивился я.
– При том, что это средний возраст руководителей. Бывает, конечно, что человек делает успешную карьеру к тридцати, но он скорее исключение, чем правило. А в основном все маломальски ответственные должности занимают люди именно этого возраста.
– Фьюуть. – Я только присвистнул.
И в самом деле Ленка, как и в большинстве случаев, права.
Мы неспешно шли, то и дело пытаясь остановить когонибудь из прохожих. Но желающих пообщаться не находилось, а двери домов в большинстве своем были заперты.
Собственно, мы и не рассчитывали на многое, и Рита вряд ли бы поперлась в жилые кварталы. Так что наш путь в любом случае лежал в местный госпиталь, находящийся в центре.
На глаза попалась приоткрытая дверь, за которой явственно слышались голоса. Правда, понять я ничего не смог, так как из иностранных языков я в совершенстве владею только матерным. Ну и еще малёк ботаю пофранцузски. Как говорится, английский – не знаю, французский – слегка, немецкий – как первые два.
Мы зашли в дом, крытый пальмовыми листьями, и увидели, что там происходит нечто странное. Несколько человек, по виду – хиппи, както загадочно и страшновато камлали. Все они, видимо, обкурены, так как на лицах у них застыло одинаковое, какоето возвышеннотуповатое выражение.
Девчонка, одетая в кожаные штаны, но с голой грудью, прикрытой лишь тяжеленной металлической цепью, на которой впору держать собаку, монотонно завывала, мерно отстукивая нудный ритм. Звук был глухим, но тем не менее совершенно отчетливым.
Размеренный, изнурительный грохот страшно утомлял, а неизвестные слова, поющиеся на незнакомом языке, и вовсе нагоняли тоску. Но вот она взвыла диким, совершенно нечеловеческим голосом и быстро задрыгала ногами, выделывая странные па совершенно фантастического танца, в то же время не прекращая отбивать всё тот же размер, ставший вдруг, на мой взгляд, ненужным и аритмичным. Ленка словно завороженная смотрела на танцующих, и казалось, готова вотвот присоединиться. Мне же, наоборот, быстро надоело. Идиотский танец, дурацкий стук и тошнотворное завывание достали до самых печенок – так что спину покрыла холодная испарина.
На краткий миг показалось, что чтото должно произойти. Нечто страшное и сверхъестественное. Вотвот сейчас, сию секунду, кошмарное и сладострастное одновременно.
– Пойдем, пойдем отсюда, – тронул я за рукав Ленку, а та, казалось, не заметила моей слабой попытки вытащить ее наружу.
Но прощальная песня наркоманки – совсем не то, ради чего мы пролетели полмира, и я, схватив Лену в охапку, силой выволок за порог.
– Ты чего, Лен? – изумился я.
– Да так. – В ее голосе слышалась грусть. – Я на минуту поставила себя на их место. Ведь в большинстве своем люди не глупы и понимают, что к чему. К тому же это ведь поколение их родителей сейчас уходит.
– Перестань, – укорил я ее. – Тоже мне, нашла время.
Она лишь глубоко вздохнула и както странно посмотрела в мою сторону. А меня вдруг разобрала злость. Но, как ни крути, а ссориться сейчас, тем более изза эмоций, совсем непродуктивно, и я промолчал.
– Как ты думаешь, каковы шансы ее найти?
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Но думаю, что вряд ли Рита помчалась кудато на материк. Как правило, помощь оказывают тому, кому она в данный момент требуется. Так что если мы и найдем ее, то только здесь.
– Какого черта! – непроизвольно сорвалось с языка. Ленка недоуменно посмотрела на меня, а я указал глазами вперед.
Наше одиночество ктото нарушил, и на только что совершенно пустынной улице мы были не одни. Впереди стояло человек пять местных жителей, которых, судя по виду, и жителямито назвать было нельзя, так здорово подходило к ним слово «абориген». Ага, ага. Именно потому, что те, паршивцы, зачемто съели Кука.
Так вот, пяток этих добрых молодцев выскочили изза угла, и на рожах у них проступало весьма и весьма занятное выражение. И в основном оно касалось белокурой и стройной Ленки. Меня эти образины както ухитрились не заметить. Вразвалочку они шли на нас, а на губах у предводителя играла нагловатая и щербатая ухмылка, отражающая его игривое настроение. И он был вооружен здоровенным ножом.
Ловко поигрывая устрашающего вида клинком, он, полуобернувшись, чтото сказал своим прихлебателям, и те сально заржали. От такого поворота событий я както даже растерялся. Но и в самом деле, ведь впереди у них агония, и многие, должно быть, это поняли. А может, эти тоже уже безнадежно больны и им всё нипочем. Хотя нет. Подонок, он всегда остается подонком. И ежели родился мразью, то так или иначе, а всё равно это дерьмо из тебя вылезет.
Ведь нашла же Наташа Смыслова в себе силы умереть достойно там, на агонизирующей Земле2. И до конца вела репортаж, освещая последние минуты умирающего мира. А ведь тоже могла бы пуститься во все тяжкие.
В общем, по моему мнению, этим гадам не было никакого снисхождения, и я, слегка потеряв голову от предвкушения предстоящего веселья, сделал шаг вперед.
Образина, идущая навстречу, меня проигнорировала, но я был начеку и вовремя увидел грозящую опасность. На какуюто долю секунды я опередил урода, перехватив руку с ножом, готовым вонзиться мне в бок. Ну а дальше, сами понимаете, дело техники. Натренированное до автоматизма тело действовало само. Удерживая кисть нападавшего, резко и довольно сильно рванул в сторону, слегка сместив вектор лучевых костей.
Послышался хруст и вслед за ним короткий вопль, издаваемый удивленным аборигеном.
Благодаря сноровке, а также закалке и тренировке, приобретенной еще в первые месяцы обладания коридором, я успел уклониться от брошенной в меня здоровенной железяки, с довольно внушительным звоном лязгнувшей по мостовой и оказавшейся свинцовым кастетом. Но тут вдруг хлопнул выстрел, и я почти понастоящему испугался. Но как видно, серьезной опасности всё же не существовало, так как вместо того, чтобы, «ретировавшись» в коридор и «переиграть», я в ярости набросился на третьего урода. Въехал ему ногой в солнечное сплетение, выхватывая из ослабевших рук бесполезный для потерявшего сознание темнокожего парня пистолет.
«Какого дьявола? – злился я, ловя на мушку ближайшего нападавшего и нажимая на курок. – Откуда они, уроды, взялись на мою голову? И вообще, зачем им это нужно?» Хотя зачем – это понятно. Ну не могут они иначе, чтоб не покуражиться, наслаждаясь безнаказанностью. И я начал стрелять, беря на душу очередной грех, и внаглую превышая меры самообороны. Получая при этом какоето зловредное удовлетворение от производимых антиобщественных действий.
Но, паля в азарте направо и налево, всё же ухитрился ни в кого не попасть. Выпущенная из пистолета пуля, кажется, это был браунинг, не угодила туда, куда ей положено, то есть в грудь нападавшему, а пролетела мимо, скрывшись в необозримых далях южного вечера. Такая же участь постигла и двух ее товарок. Я про себя засмеялся. Даа, дружок. Это тебе не саперной лопаткой орудовать. Тут другие умения надобны. Но всё же предпоследней пулей я смогтаки зацепить одного из трех убегавших засранцев. Последняя, попав в стену и взвизгнув рикошетом, умчалась вслед за первой в небо, и я отбросил бесполезную железяку.
Ленка стояла прислонившись к стене и с интересом наблюдала за моими действиями.
– Могла бы и помочь, – недовольно буркнул я.
– Успеется, – отшутилась она.
И в самом деле успелось. Так как трое убежавших макак вернулись с подкреплением.
Стрелять было нечем, а их приперлось еще четверо. Это не считая тех троих, что привели помощь. Итого – семь, тьфу ты, черт, чуть не сказал человек. Макак, макак было семь, а также шимпанзе и орангутангов.
Лена уже успела «сходить к себе» и снова стояла у стены, облаченная в модуль и готовая подстраховать увлекшегося побоищем меня.
– Ну так что, помочь? – деловито осведомилась она.
– Ну помоги, – поспешно согласился я.
Не очень удобно, конечно, просить подмоги в таком деле у леди, но не оставаться же мне одному наедине с этой оравой.
Тут мне стало не до разговоров, поскольку навалилось сразу несколько туземцев. Они явно поняли, что путь к телу белокурой мадмуазель лежит через мой труп, и стремились как можно скорее этот самый труп организовать. Делали они это, конечно, совсем непрофессионально и здорово мешая друг другу, но всё же их было целых семь, тьфу, опять чуть не сказал «человек». Нетнет, не подумайте, я ни в коей мере не расист. И точно так же постеснялся бы назвать людьми как брата славянина, так и стопроцентного американца с такими вот сволочными манерами.
Не будь у меня за плечами уроков сэнсэя, я бы продержался против них не более чем пару секунд. Но благоприобретенные навыки не подвели, и я врезал одному из нападавших в живот. Ощущение такое, словно саданул кулаком по мягкому тюку с ватой. Впрочем, удар достиг цели. Коренной житель согнулся дугой. Надо, конечно, добавить еще раз, коленом в морду, но сейчас на это нет времени.
Удар, который ребром ладони нанес второму противнику по кадыку, лишил его способности двигаться как минимум на пару часов.
Что ж, славненько.
Тут один из оставшихся вытащил пушку. До него было метра три, так что в любом случае я бы не успел. Я бросился ничком на мостовую, и его выстрел не достиг цели. Вернее, он не попал в меня, так как попал в Ленку. Сзади послышался крик, но, когда обернулся, она уже «перешла». Стрелявший, пораженный мгновенной дематериализацией, так и застыл с открытым ртом. Я тоже собрался «скрыться» в коридоре, дабы «отмотать» последние несколько минут и встретить этот зоопарк, как и подобает настоящему мужчине, но тут «вернулась» Ленка.
Ее «убежище», не давая ей возможности «обратного отсчета», тем не менее обладает всеми свойствами моего коридора. В смысле парацельсовскими. И, побыстрому залечив рану, она «возвратилась», чтобы броситься на этих придурков.
Когда дерется ктонибудь из наших девочек, да еще в модуле, то даже ВанДамм отдыхает. Так что теперь я прислонился к стене и молча смотрел на то, как ломаются кости, и слушал воли избиваемых.
Всё же Ленка, видимо, под влиянием момента проявила жалость. И даже никого не убила.
– Добренькая? – съязвил я.
– Да ладно тебе. Они и так обречены. По крайней мере так думают.
Но у меня чесались руки закончить начатое, ибо в перевоспитание этой кодлы я ни сколько не верил. И, подойдя к главарю, бросившемуся на меня с ножом, я вознамерился «забрать» его к себе.
– Стой! – завопила Ленка. – Всё и так плохо. – Предполагаемая жертва, повидимому, поняв, что ей уготована незавидная участь, стала жалобно скулить.
– Вот видишь, он всё осознал, – увещевала меня Лена.
– Ага, раскаялся он, как же, – возразил я. – Именно с таким невинным видом в недавнем прошлом африканские царьки, приколов к набедренным повязкам значки с портретом Ленина и выучившись произносить без запинки слово «социализм», выжимали немалые денежки из дорогого Леонида Ильича. А сами, между прочим, творили такое…
– При чем здесь африканские царьки? – удивилась она. – И кто такой Леонид Ильич? Да и вообще, в любом случае важны не намерения, а последствия. А они для этих… весьма и весьма плачевные.
– Ну и черт с тобой, – буркнул я. – Нехай живут.
Мы двинулись далее, в направлении центра. Без особых приключений достигли муниципального госпиталя и, протолкавшись сквозь толпу родственников умирающих, добрались до главврача, или кто там у них. Кстати, Лена оказалась права. И сейчас «уходило» именно поколение пятидесятилетних.
Но увы, о Рите здесь никто не слышал. Нам посоветовали съездить в частную клинику, расположенную на берегу океана, и мы, надевши «кузнечики», достигли ее за один прыжок.
Всё та же картина. Плачущие люди, растерянное выражение на лицах у тридцатилетних докторов. И ужас сорокалетних. Толком и там ничего не сказали, и мы попросту обошли все помещения, расспрашивая вех, кто попадался на пути. Вернее, как вы понимаете, расспрашивала Ленка, а я во все глаза высматривал бывшую однокашницу. И – ничего.
Потратив полдня на поиски, я предложил «вернуться» и попробовать прочесать город, но Лена лишь отрицательно покачала головой:
– Думаю, это бесполезно. Да и просто не в наших силах. К тому же, надеюсь, с твоим «возвращением» весь этот кошмар исчезнет. То есть мы сумеем его остановить.
– Так что, полетели назад?
Она лишь понуро кивнула и сразу же «достала» катера. Не обращая внимания на удивленные взгляды, мы забрались внутрь и вскоре держали курс на Москву.
56
Мы мчались на довольнотаки низкой орбите, и я, от нечего делать, отдал мозгу бота команду прокрутить последние новости.
Уже вовсю проводились встречи в верхах, и пусть завуалированно, но звучали обвинения и угрозы. Но, бог ты мой, всё еще крутили рекламу. Памперсы, бритвенные станки, какието суперэлитные модели наручных часов. Церебральный шлем рисовал голографическую картину прямо в голове, и всё казалось настолько реальным, что создавался эффект присутствия.
Российские депутаты снова чтото там выдумали и горлопанили вовсю, требуя внимания. Чего хотели, я так и не понял, но поневоле рассмеялся. И стал спокоен и безмятежен, как может быть только маленький ребенок или, по определению Инны, «такой дурак, как я». Но я и в самом деле считаю, что жизнь штука самодостаточная и сама по себе великолепна, прекрасна и удивительна. Без таких «вкусовых добавок», как власть или деньги. В смысле Очень Большие Деньги. Не будучи великим экспертом, я всё же могу с уверенностью заявить, что сами по себе они не приносят ни счастья, ни радости. Судьбу не обманешь, и даже заработав миллион, два, три, ты не можешь на них купить даже самую малую толику удачи, везения или той же самой набившей оскомину любви. То есть в моем понимании ничего. Так какого же черта, спрашивается, люди тратят столько усилий, чтобы добиться этой самой власти или захапать как можно больше денег, вместо того чтобы попросту «коптить небо» и самому этому факту радоваться. И глядишь, Ее Величество Судьба не повернется к тебе филейной частью и эта самая, с виду никчемушная жизнь продолжится.
Памятуя про то, что через неделю должно дойти до обмена ядерными ударами, мы с Ленкой решили «убрать» скутеры от греха подальше еще на орбите. И приземлились в модулях, благо запаслись как облегченными, так и закрытыми моделями. Страшно было – жуть. Одно дело находиться под пусть и эфемерной, но защитой корпуса катера. В маленькой и тесной, но всё же кабине. И совсем другое, когда на тебе, кроме скафандра, ничего нет. Но гравикомпенсаторы работали вполне исправно, а церебральный шлем выбрал точку посадки с точностью до миллиметра. И приземлились мы аккуратно, прямотаки ювелирно в центре парка, окружающего Приют. В принципе, всё давно готово, и только Семен Викторович, святая душа, даже в такой ситуации оставался верен себе и пытался объяснить логику захватчиков. Слушателями были Виктор и Лёнька, и еще лекция записывалась на видео. Как сказал потом Проф, «под влиянием момента в голову иногда приходят весьма интересные мысли».
– Возьмем хотя бы вполне зарекомендовавшие себя методы, применяемые в нашем обществе, – говорил Проф, глядя попеременно то в объектив, то на слушателей. Кивком поприветствовав нас, он указал глазами на камеру и продолжал: – Когда под сладкоречивые заверения о несении культуры и прогресса оборотистые дельцы дефакто захватывают территорию менее развитых соседей и побыстрому ее грабят. Причем неоднократно: сразу природные ресурсы, затем же – размещая на освоенных землях экологически грязные производства, последствия которых будут ощущать на себе еще многие поколения. Ну а потом, после того как чтолибо поиметь здесь уже нельзя, всё более менее ценное вывезено, а население изуродовано как морально, так и физически, подопечному региону дается «свобода». То есть о ней попросту забывают навсегда, предоставляя жителям влачить еще более жалкое существование, чем до начала цивилизованности».
Что ж, умение поставить себя на место другого не каждому дано.
Но самое интересное началось тогда, когда все стали писать письма «самим себе», которые должны были бы убедить их, что я не брежу, и таким образом превратить из «Фомов неверующих» в горячих моих сторонников. Ну, самого себя мне, как вы понимаете, уговаривать не нужно. Ленка только посмотрела хитро и заявила, что моим скромным способностям она обязана жизнью и ей достаточно услышать словосочетание «дубль два», чтобы быть готовой на любой подвиг.
Лёнька сказал самому себе чтото про глюки в базе данных и посоветовал верить мне на слово и не забивать винт вирусами.
Сэнсэй, он же Виктор, порекомендовал внять голосу разума и напомнил о недавнем инциденте с его заказным убийством.
В общем, у каждого нашлись милые сердцу и приятные воспоминания. Но больше всех меня поразило видео послание Профа.
«Сеня, – глядя в объектив честными глазами, диктовал он. – Ты помнишь, что не один ты такой, не верящий в очевидные вещи. А то, что говорит Юрий Андреевич, скоро может стать настолько явным, что даже страшно. Вспомни, сколько человек может похвастаться подобным даром пророчества? История развития техники за последние сто лет показывает, что всё новое встречалось с недоверием со стороны известных ученых, в том числе и таких, которые сами сделали шаг вперед, наперекор скептически настроенным коллегам. Константин Эдуардович Циолковский писал: „Мы не имеем сейчас ни малейшего понятия о пределах могущества разума и познания, как наши предки не представляли себе технического могущества современного поколения. Кто верил двести лет тому назад в железные дороги, пароходы, аэропланы, телеграфы, фонографы, радиомашины разного сорта и так далее? Даже передовые люди, гении того времени отчаянно смелые, не могли вообразить себе современных достижений“. [4]
Примеров такой «прозорливости» – пруд пруди. Я всего лишь ограничусь несколькими, которые ты и сам знаешь: французский философ Огюст Конт (1798 – 1857) считал, что человечество никогда ничего не узнает о химическом и минералогическом строении звезд, так как не мог представить себе, каким образом можно было бы произвести исследование далеких светил. А люди воспользовались спектральным анализом. Известный ученый начала XIX века Ларднер заявил, что пароход никогда не сможет принять на борт количества топлива, необходимого для пересечения океана, поэтому планы создания трансатлантической линии НьюЙорк – Ливерпуль такая же нелепость, как полет на Луну. Когда был открыт аргон, Дмитрий Иванович Менделеев первое время отказывался признать его новым химическим элементом.
Забавный случай «научного» подхода имел место в 1878 году, когда в Париже перед членами Академии наук была продемонстрирована «говорящая машина»Эдисона. Само собой разумеется, что ученые мужи были возмущены издевательством со стороны неизвестно где спрятавшегося чревовещателя. Уж комукому, а имто было «хорошо известно», что пчелиный воск говорить не умеет!
Справедливо ненавидя вредоносное нежелание мыслить, ты неоднократно имел возможность наблюдать самые разные примеры, подобные этим. Такие, что пакостят всю нашу жизнь и мешают прогрессу. И позволь мне закончить столь хорошо известной тебе цитатой: «Каждый из вас – или решенная проблема, или нерешенная. От вас и только от вас зависит предпочтение: илиили!» И для вящего разумения, ежели не сможешь заранее разглядеть последствия неверного выбора, добавляю: большинство получает то, что заслуживает, и в конце концов оказывается в нокауте».
Ну что ж, Семен Викторович еще раз доказал, что не зря он носит звание профессора. Не знаю, правда, как подействует на него это послание самому себе, мне же было просто интересно. И впрямь, Горацио, до хрена чего ты не знаешь.
Когда сборы закончились и стало ясно, что всё готово, мы както понуро попрощались с Виктором, Лёнькой и Профом, и они молча проглотили свои капсулы со снотворным. По одному я «забрал» их к себе и занес в домик. Затем, выйдя, взял девочек за руки и снова «шагнул» на берег реки. Решив «вернуться» на две недели назад, включил «ускоренный режим», и мы провели тридцать часов, валяясь на песке и болтая ни о чем. Настроение было паршивым, и хорошо, что большую часть этого времени я провел во сне.
Но вот ожидание закончилось, и я снова держу девочек за руки. Странно всё же. Вот сейчас сделаю один шаг, и мы разойдемся. И они даже не вспомнят, что мы побывали в Ленкином мире. И про угрозу нашей планете узнают только из моих слов и посланий, которые уже лежат «у Лены».
– Давай Юр, не тяни, – поторопила Инна, и я «сделал шаг».
«Вернулся» я аккурат к завершению операции с господином Кузнецовым. И сразу с места в карьер принялся «полоскать» всем мозги. Лена, молодчина эдакая, врубилась моментально и поверила мне безоговорочно. Профа и Лёньку долго убеждать не пришлось. И дольше всех – минут двадцать – сопротивлялся Виктор. Ну а дальше уж – ему карты в руки. Он кудато пропал, пытаясь организовать всё, что надо, и на это ушло часов шесть. А мы коротали время, глядя на кадры кинохроники, «привезенные» мной из будущего, которое, надеюсь, никогда не наступит.
И вот уже все имеющиеся в нашем распоряжении космические катетера прочесывают околоземное пространство, сканируя радиолокаторами необозримые дали.
Свободный полет… Этот чтото особенное мчаться над землей, маленьким шариком крутящейся гдето далеко внизу, и чувствовать, как километры проносятся под тобой, убегая кудато за спину в призрачную и недостижимую даль. Становятся нереальными, чемто таким, что уже было и исчезло позади. И там, за спиной, остаются прежние страхи и опасности, заставляющие вставать шерсть на загривке дыбом, напрягаться мускулы и леденящие кровь. И всё для того, чтобы встретить впереди новые, еще не изведанные приключения и снова взглянуть в глаза безжалостной и неумолимой костлявой. И гдето в глубине души понимая, что всё это мельтешение, вся суета по большому счету яйца выеденного не стоит, всё напрасно и мимолетно. И от осознания всего этого я засмеялся какимто истеричным, но в то же время счастливым смехом.
Если ктото пробовал найти иголку в стоге сена, тот имеет представление, о чем речь. Да плюс еще наличие нескольких сот своих иголок, не способствующих облегчению задачи. К этому времени на орбите находилось огромное количество всяческих спутников. И все пилоты бегло просмотрели имеющуюся информацию. А уж система управления, по мере обнаружения, извлекала данные из памяти, моментально классифицируя объекты по принципу «свойчужой».
Игра в «соблюдение государственной тайны» обошлась некоторым державам в несколько десятков «засекреченных» летательных аппаратов. Но мы же их предупреждали.
На всё ушло около двадцати часов. Корабльразведчик, еще не приступивший к «обеззараживанию», обнаружили на довольно высокой орбите. На наши боты он если и обратил внимание, то никаких действий не предпринял. И вот уже десять катеров модернизируют, прилаживая к корпусам ракеты с ядерными боеголовками.
И опять я спорю с Генералом, доказывая необходимость личного участия в «акции возмездия». Видно было, что он не внял аргументам, а просто сдался перед упертостью. Что ж, и на том спасибо. Еще с нами напросился Проф. Но Виктор Петрович только махнул рукой:
– Аа, всё равно ведь сделаете посвоему!
Десять катеров снова взяли курс на позиции, окружив корабль пришельцев подобием сферы. В принципе, человеческого участия не требовалось, и мы были сторонними наблюдателями. Все ракеты достигли цели, и десять объективов запечатлели конец незваного гостя. А мы, выждав немного, направились к земле.
Никаких фанфар не звучало, и никто не забрасывал нас охапками цветов. Приземлились на военном аэродроме, и я сразу же «убрал» скутер от греха подальше. Кто знает, как оно повернется? И предстоит еще большой «разбор полетов», с сопутствующими обвинениями в попытке развязывания войны и требованиями предоставления доказательств.
Но так ли уж это важно? У меня всё еще есть коридор. И есть Инна, с которой, надеюсь, нас ждут долгие совместные годы. И я попрежнему связан обещанием, данным профессору…
Крыса в лабиринте
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бросаться камнями в других.
Р.Л. Стивенсон.
Сотни воителей стоит
Один врачеватель искусный.
Гомер.
1
– Слышал, у вас с Инной прибавление? Его глаза, как всегда, искрились весёлым радушием.
– Угум… Распространяться на эту тему я не желал.
– Полноте, мой друг, я же не враг вам.
– Надеюсь.
Мне и в самом деле не хотелось бы иметь ТАКОГО врага.
– Вы знаете, Юрий, Вы и Инна в своём роде уникальны.
– Ага. Мистер и Мисс Вселенная. А так же Параллельные Окрестности.
– Зря вы иронизируете. До сих пор, такие как мы, возникали спонтанно. И, как правило, в довольно таки зрелом возрасте. Во всяком случае, когда могли осознавать свои поступки, и их последствия. В Вашем же случае можно вести разговор о некоей запланированности. Ведь дети обладают Способностями?
"Способности" он произнёс с большой буквы, хотя, всё было понятно и так.
Да уж. Таланты наших милых детишек прям таки пёрли изо всех щелей. Несмотря на то, что родились близнецами, Анька и Ванька обладали каждый своим "даром". И, чуть что не по ним, норовили показать характер. Если в случае с парнем всё оставалось болееменее понятным, и дело ограничивалось дружным рёвом двух глоток, раздававшимся в момент "возвращения", то Анька могла пропасть, чуть ли не на день. Заставляя сердце биться через раз, и прибавляя Инке седых волос. Что интересно, для "перехода" дочке не требовались никакие камни. Ни "тёплые", ни, тем паче "холодные". Захотела и "перешла". И натека, папа с мамой, выкусите!
Собеседник тактично ждал, когда я соблаговолю ответить, делая вид, что рассматривает книги на полках.
– Вы правы, Старший. Обладают, да ещё какими.
Он удовлетворённо кивнул, не в силах скрыть улыбку. И, мне кажется, в ней не сквозило ни капли яда. Хотя, как знать. Любой родитель гордится дитятком. Особенно, если то, что он до сих пор пытался сделать руками, никуда не годилось.
– Вот и славненько. "Аббат" стал собираться. Ладно, Юрий, привет супруге, как говорится.
Мы пожали друг другу руки, и он вышел за порог. Как радушный хозяин, я проводил гостя, собственноручно открыв ворота. И стоял, глядя вслед машине, увозившей самого могущественного человека в известной мне вселенной.
Наконец автомобиль скрылся за поворотом, и я стал вешать замок. Кроме меня в доме никого. Прислугу мы не держали из принципиальных соображений, а Инна с детьми проводила время "у себя". Лена, добровольно взвалившая на свои плечи обязанности няни, тоже находилась с ними. Так что я, почти холостяк, наслаждался столь любимым мною бездельем и одиночеством. Пива в холодильнике было, хоть залейся. На винте скопилось штук сорок не просмотренных фильмов, да и ещё около двадцати кассет, купленных по случаю, ждали очереди.
Откупорив бутылку, я развалился на диване и, лениво прихлёбывая, стал обдумывать последние сорок минут. Нет, конечно, ничто человеческое нам не чуждо, и, возможно, визит нанесён просто по старой дружбе. Вот только не оченьто верилось, в сентиментальность того, кого я зову "Аббатом". Что странно, спустя несколько лет, в течении которых длилось наше знакомство, я так и не узнал его имени. И ведь постоянно, после прощания спохватываюсь, что хотел спросить. А в следующий раз, поздоровавшись, забываю об этом напрочь. Конечно, глупо и недостойно подозревать человека, которого я, безусловно, уважаю, в целенаправленной скрытности. Но всё же, всё же… Словно как только я перевожу разговор в интересующее меня русло, он "отступает" назад. А, "вернувшись" мягко и незаметно направляет беседу в другую колею, подталкивая мои мысли в нужном направлении.
"Сосунок ты ещё, Юрий Андреевич. Щенок беззубый, толькотолько научившийся тявкать". Это та моя половина, у которой стакан всегда наполовину пуст, начала привычно поскуливать, нагоняя тоску.
"Однако, несмотря ни на что, Большие и Взрослые Собаки, тем не менее, находят время, чтобы лично, так сказать, засвидетельствовать почтение". Моё жизнерадостное "Я", для которой и пол стакана тоже неплохо, не преминуло вставить пять копеек.
Истина, как всегда, находилась гдето посередине, а потому я преспокойно лежал себе на диване, прихлёбывая пиво, и потихоньку катая в голове милые и приятные воспоминания.
О том, что близнецы такие же, как и папа с мамой мы стали догадываться гдето через неделю. Но ужас, граничащий с паникой, вскоре отошёл на второй план, уступив место любопытству. В конце концов, это ведь наши дети, и с ними априори не должно случиться ничего плохого.
Ванькины "переходы", практически незаметны "невооружённым глазом". Анька же, если что не по ней, скрывалась "у себя". Иногда прихватив с собой братишку, а иногда в одиночестве. Впрочем, всё оказалось не так уж и страшно, и вскоре Инна научилась предсказывать попытки "дать дёру". Как правило "исчезновению" предшествовало недовольное сопение, сопровождаемое возней, затем переходящей в рёв. А когда Инна, взяв близнецов на руки "испарилась" вместе с ними, а затем вернулась, держа обоих на руках, я вздохнул свободнее.
– Решила "сходить" к водопаду?
– Неа. Моя дорогая весело мотнула головой, заставив рассыпаться по плечам волосы. Это меня пригласили в гости.
– Ты хочешь сказать?..
– Угу… И, ты знаешь, там очень занятно.
Движимый любопытством я немедленно схватил карапузов, вызвав ехидную улыбку благоверной.
– Счас, папаша, разбежался. Это тебе не такси!
Малыши довольно щурились, махая ручёнками и угукая. На руках у папы им было хорошо, и никуда "убегать", они не собирались.
Я, конечно, не Тарас Бульба* (*Ежели кто не помнит, это тот, который "Я тебя породил, я тебя… Ну, и так далее). Но тут не удержался. Ухватив негодников в одну руку, принялся щекотать обоим носы, не особо задумываясь, где тут мальчик, а где девочка. Реакция последовала незамедлительно, и вот я уже стою в окружении какихто розовых облаков. Стало заметно теплее, а карапузы довольно улыбались. Широко раскрыли рты и начали хватать клочья розового тумана. Не удержавшись, поймал кусочек и попробовал. Ммм вкусно. Покрутив головой вдруг понял, что не чувствую поверхности, на которой стою. Ни верха, ни низа, мы как словно парили в этом аппетитном киселе. Мелюзга зашевелилась активнее и я, не справившись, уронил одного и… Ничего не произошло. Младенец, во всю дрыгая ножками, казалось, источал блаженство, довольно жмурясь, и всем своим видом показывая, как ему здесь хорошо.
Сердце, на мгновенье остановившееся, снова стала биться, а я вытер холодный пот.
– Ну, сынуля, вырастешь, ты у меня за это ещё ремня получишь!
Подхватив непослушное чадо, не размышляя, я "вышел".
– Ну, и как тебе?
– Делаа…
– Дела, согласилась Инна. Хорошо, хоть, что мы чувствуем их "убежища".
– И в самом деле…
Я "вышел" назад так, словно бы находился "у себя", на берегу реки. И ни на минуту не задумался, можно это сделать, или нельзя.
– Однако, каков стиль, а? В голосе мамы звучала гордость за детишек. Сплошная благодать, и многомного вкусного вокруг!
Я пожал плечами, не разделяя восторгов благоверной, но и не особо горюя "по поводу". Куда ж ты от судьбы денешься?
Однако Ленка, зачастившая в последнее время в гости, быстро вылила на наши головы ушат холодной воды.
– Это надо пресекать!
– Нафига? Начал я волынку.
В самом деле, такой расклад устраивал меня полностью. Это ж просто прекрасно. Не успел сменить подгузник а детишки сами от него избавились, "перейдя". Забыл покормить ну и чёрт с ним. Вон, сколько вкусного вокруг.
Но в голосе хрупкой белокурой Ленки зазвучали стальные нотки боярыни Земцовой:
– И что, потвоему, из малышей вырастет? Ежели с первых дней жизни у них выработается привычка чуть что "давать дёру"?
– Ну… не знаю…
– Я, вообщето, тоже… Но, мне кажется, они и ходить толком не научатся. Так и будут плавать в розовом киселе, пуская пузыри.
Я не шибко Макаренко, но резон в Ленкиных словах имелся.
– И.., умненькая ты наша?
Но Мисс Педагогиня пропустила моё ёрничанье мимо ушей.
– Собирайте манатки, и марш к Инне. Оттуда, надеюсь, им свалить не удастся. Да и климат там получше.
Пришлось уступить. Натаскав гору жомперсов, сосочекбутылочек и кучу всевозможного детского питания, близнецы с Инной переселились в пещеру. Хотя, увешанная коврами, и уставленная мебелью она потеряла экзотический вид и теперь, скорее, напоминала уютную квартиру. Удобства, правда, находились на улице, но это никого не смущало. Малыши вовсю карапузились, норовя залезть в озеро и Ленка, как я уже сказал, почти все дни проводила там же. Так, что на какоето время я снова стал свободным. Вообщето, если честно, никто моих телодвижений стеснять не собирался. И если вы думаете, что, став матерью моих детей, Инна хоть немного изменилась, то это зря. Высказывания "по поводу" не прекратились и не стали ни на йоту мягче. И в её глазах я так и остался… Ладно, лучше промолчу.
Но, не сделавшись более задушевными, наши отношения, тьфу, тьфу, тьфу, не сдвинулись и к минусовой отметке. Статус кво, золотая середина, Иньянь если хотите. А, впрочем, кто их, баб разберёт? Может, так оно и надо?
Зазвонил телефон и я пошарил под собой, пытаясь нащупать трубку. Эти современные сотовые, размером со спичечный коробок и обтекаемой формы штука, конечно, хорошая. Ежели б ещё мне немного солидности… А так, постоянно он у меня норовит куда нибудь зашкериться.
– Аллё.
– Привет, Юрка.
Голос Лёньки звучал бодро и весело, и я представил его, загорелого до черноты, сверкающего белозубой улыбкой.
– Здоров, туземец.
После всех событий хакер, забрав Ирку с детьми, поселился на Киантуо. Само собой, притащив туда Монбланы и Эвересты всевозможного компьютерного железа. Не знаю уж, как на это смотрела Ира, я же считал глупым, живя на столь прекрасном острове проводить дни, уткнувшись носом в монитор. Впрочем, не моё это дело.
– Как живёте, как животик?
– Да, вроде, всё путя.
– Ну и славненько. Ты это, Юра, когда за Профом пойдёшь, меня не упусти из виду.
– Да не забуду, не забуду. А чё, надоела спокойная жизнь?
Надо сказать, что после "спасения мира" Проф както запамятовал про то, что хотел исследовать "Американскую Сибирь". Недели на две. Но после всей тягомотины, что началась после приземления, вдруг резко изменил своё мнение, и запросился обратно. То есть, для меня "обратно". Для "Профа Со" всё было словно в первый раз.
Конечно, те деловитые личности в галстуках и с серьезным выражением на лицах, что начали было "гнать волну", вряд ли бы слезли с нас так просто. Но тут вмешался "Аббат". Озабоченные "восстановлением правдивой картины происшедшего" мужи както вдруг сникли, превратившись в никчемных и слабо вякающих сявок. Мы же не замедлили воспользоваться создавшейся ситуацией и под кочумчик слиняли на КианТуо. Пару раз нам звонили, "вызывая на ковёр", но все дружно игнорировали распоряжения. Да и Виктор, как будто коечего стоил. В плане кабинетных баталий, я имею в виду. Во всяком случае, "возвращаться" мне так и не пришлось. К счастью для чиновничьих шавок и к радости моего "Альтер это" по фамилии Обломов.
Но Семён Викторович уже снова загорелся идеей, и мы опять отправились "покорять Сибирь". Хотя и произошёл "временной сдвиг", события развивались практически так же. Правда, на этот раз я не стал дожидаться визита Чёрного Сэма, а сам отправился в гости. Велев профессору и девочкам держаться в стороне, "вышел в коридор" и облачился в модуль. В конце концов, для меня они уже умерли, так чего церемониться? Драчка вышла что надо. Причём, дело было вечером, и действо происходило на глазах у всего города. Ну, почти у всего. Конечно, ежели б должным образом проаносировать, за загодя распространить билеты… Ладно, пофантазировали и будя. Короче, я буянил, а девочки "прибирали". Точнее, прибирала Лена, а Инна тем временем, развернув предвыборную кампанию, вовсю рекламировала кандидатуру Профа на место шерифа. Полномочия ему передали тут же, на площади, и мы снова заселились в муниципальные апартаменты. Памятуя про поджог, я не ложился спать, но всё обошлось. Не помню, видел ли я лицо Джонни в толпе избиваемых, но шутить с огнём ему явно расхотелось.
Понежившись недельку на харчах, получаемых на деньги налогоплательщиков, и посетив таки злачные места НьюСаунгемптона, стали собираться восвояси. Профу оставили скафандр, кучу стрелкового оружия и обещание вернуться через год. Что и сделали с точностью до одного дня. Семён Викторович отрастил небольшое брюшко, сменил имя на Сэм Вик и обзавёлся подругой. Вы будете смеяться… Хотя, попробуйте догадаться сами… Ежели ещё не допетрили, или по какойто причине пропустили первую часть моей занимательной истории, в которой, между прочим, каждое слово правда, то тогда это мамми Роза.
К тому времени на свет уже появились Анька с Ванькой, а потому навещал Профа я с Леной. Погостив денька три, и убедившись, что всё нормально, мы перебрались назад. Эх, ну что стоило "господину Аббату" хотя бы намекнуть, где та дверца. И так, между делом, подарить мне пресловутый "Золотой ключик". Но, увы, приходилось довольствоваться образом индейской хижины, так удачно нарисованной котом Матроскиным. И вот, снова пора отправляться в гости. Блин, как время то летит!
– Юрка, ты что оглох?
– Извини, Лёнь, задумался.
– А я говорю, говорю… О чём мечтал то?
– Да так, вспоминал профессора.
– А…
– Ладно, Лёнь, ты это, деньков через десять подруливай в Москву.
– Хорошо. Ну, пока.
Он отсоединился и я, выключив телефон, не глядя бросил трубку на диван.
2
Скучая, окинул взглядом комнату. Удивительным образом, но в последнее время както привык к роскоши. И это я, всю сознательную жизнь проживший в "хрущёбе". Хотя, убранство нашего с Инной жилья не было слишком вычурным, и в глаз не било, вызывая раздражение и желание чтонибудь сломать. Само собой получилось, что всеми хлопотами занялись девчёнки, оставив мне роль наблюдателя. Что говорить: формально, я и не былто здесь никем. Так, зашел человек в гости, и забыл вернуться в свою двухкомнатную квартирку. Пожалуй, единственным моим вкладом в обустройство дома было то, что я решительно воспротивился Инниной затее построить хоромы по какомуто особому проекту. С индивидуальным подходом и компьютерным дизайном. Справедливо полагая, что для того, чтобы получить от наших подрядчиков желаемое придётся потратить уйму нервов и времени. Не говоря уже о деньгах. По мне, так уж лучше сразу купить чтото болееменее подходящее, и по быстрому обставить, придав строению жилой вид. К тому же я свято верил, что наша способность к адаптации, как и у каждого советского человека выше всяких похвал. Так что, благодаря моей упертости, домом мы обзавелись в считанные дни. Инна, вопреки опасениям, возражала не сильно. Видать, осталилсь в памяти непрестанные свары с отделочниками, облагораживающими "Приют". В общем, приутихла моя дорогая, на собственном печальном опыте убедившись, что, затевая строительство нужно помнить главное правило. А именно: всё, абсолютно всё, от обещанных сроков, до распоследнего гвоздя, нужно смело умножать на два. И это в лучшем случае.
Кстати, о "Приюте". Стоит, родимый. У меня, да и у девочек, есть пропуска, позволяющие находится на территории в любое время суток. Хотя, должен сказать, что не часто я туда заглядываю. Только для того, чтобы "отправить" да "забрать" очередную смену наблюдателей. С Землёй2 тоже как будто всё нормально. Живность расплодилась, солнышко блестит, травка зеленеет. И, вроде, никто к нам не летит. Хотя, после "гостинца" Виктора, ушедшего через портал, нехорошие зелёные человечки могут надолго потерять охоту вообще куда нибудь летать. Ну да, чёрт с ними. За что боролись, как говориться.
Пиво незаметно кончилось, и я встал, чтобы взять из барахолодильника новую бутылку. Откупорив, включил телек. Новости, фильмы. По какимто каналам музыка. Ни что не "зацепило", и я поднялся с дивана, чтобы вставить кассету в видик. Взяв какойто боевик в яркой обложке, всунул её в приёмник, но та не пожелала лезть ни в какую. Баа! Да я ж забыл достать предыдущую. Старею, блин. Уже не могу вспомнить, что ж это я смотрел накануне. Как ни напрягал мозги, на ум так ничего и не пришло. Что ж, ща глянем…
Оказалось, что на кассете записаны новости. Причём, явно не местные. Вы спрашиваете, как догадался? Да очень просто, я ж в английском ни бумбум. Хорошо, хоть, внизу экрана светились надписи: название телеканала, дата, время, а так же, скромненько так, НьюЙорк. Число стояло сегодняшнее, и выходило, что пока мы с "господином Аббатом" мило беседовали, гдето, на другом краю земли ктото когото убивал. Причём, что самое обидное, было бы за что. Впрочем, поймать пулю в любом случае неприятно, а шальную досадно вдвойне.
В НьюЙорк мне не хотелось. Даже не то, чтобы мне противен этот город, ничуть. Не возникало желания поднимать с дивана филейную часть. Но намёк более чем прозрачен. К тому же, как ни крути, а человека, оставившего невысказанную просьбу я уважал. Недолюбливал да. Слегка побаивался это тоже. Но, всё же, восхищения присутствовало больше. Так что, по быстрому распечатав на принтере штук десять фоток, на которых хорошо были видны мои "клиенты" и запомнив время их расположения в определённых местах, стал собираться. Собственно, сборов, как таковых не было. Ведь всё необходимое есть у меня в "коридоре", теперь больше напоминающем проходной двор, пополам с базой повстанцев, предводительствуемых Люком Скайуокером. Да и, судя по всему, акция не займёт много времени.
Малёк посумневавшись, всё же поддался лени и решил плюнуть на "Самолёты Аэрофлота". Какого чёрта я буду несколько часов корячится в неудобном кресле? Да ещё таможня наша, таможня ихняя. В конце концов, если комуто чтото не понравится это проблемы "Аббата". Да и, не зря ведь нам троим, вполне официально разрешили зарегистрироваться в качестве пилотов, имеющих личные самолёты. Так что, борт номер такойто, просит разрешения на взлёт. Но это на тот случай, ежели поймают. Обычно, буде нужда, удавалось всё проделать потихому. Да и не сильно я злоупотреблял в последнее время. Так что, надеюсь, прорвёмся.
Решив "не светить" семейное гнёздышко, отъехал от посёлка километров на тридцать, и "вошёл" в коридор. Машину "забрал" с собой. Нет, нет. Я не научился "работать" с виртуозностью боярыни Земцовой. Но, сняв автомобиль с тормозов и слегка подтолкнув, мне всегда удавался этот фокус. Ну, почти всегда. Правда, штуки три уже успело скопиться возле домика, но надежды я не теряю…
Забравшись в закрытый модуль, с лёгкостью "вернулся" назад. Нет, всётаки, это вам не мёртвое железо немецкого производства. И "кузнечики", и скутеры, стоило только влезть внутрь, тут же становились частью меня. И никаких проблем!
Хорошенько разозлившись и отогнав страх куда подальше, я прыгнул. Хорошо. Гдето километра четыре. Чёртов инстинкт самосохранения. Если бы не он, я уверен, получилось бы выйти за пределы атмосферы. А так…
Зависнув на несколько секунд начал плавно опускаться и "ушёл на базу". По быстрому пересев в скутер "материализовался" в небе Подмосковья, чтобы скоренько выйти на орбиту. Авось не очухаются наши славные ПВОшники. А если всё же засекут, то, надеюсь, не догонят.
Вот, лечу, значит себе, никого не трогаю. Красота!.. Мало того, что спасу в НьюЙорке случайную жертву шальной пули, так ещё покатаюсь. Интересно, кто там пострадал? На экране разглядел лишь носилки, со свисающей рукой. На голубой простыне, укрывшей тело, алели пятна крови. Чем же происшедшее так важно для Старшего? Но, не мне судить этого человека. Он, словно гроссмейстер, продумывает всё на много ходов вперёд. Остаётся только надеяться что мы трое, даже нет, уже пятеро, в его системе ценностей не разменные пешки.
Задумавшись, на полном ходу проскочил СевероАмериканский континент. Хрен с ним. В които веки выбрался полетать, так хоть разок крутанусь вокруг родного мира.
Летел не высоко, так что Земля напоминала не шар, а, скорее, большой выпуклый блин синезелёного цвета с разводами облаков. Шутки ради перевернулся вверх тормашками, и невольно поёжился. Громада планеты, повисшая "над головой" заставила сердце тревожно забиться. И это у меня, симбиотом которого был квазиживой псевдомозг скутера, полностью адаптированный к таким вещам. Как же наши космонавты месяцами живут на космических станциях, в неодушевлённых консервных банках, именуемых орбитальными комплексами? Железные, должно быть люди.
Снова показались очертания материка. Ячеловек, опять бы пропустил это дело, но якорабль на этот раз напомнил о цели путешествия. Мысленно прикинул, где лучше "перейти" и церебральный шлем тут же выдал информацию.
Оказавшись в коридоре, снова перебираюсь в "кузнечика". Для "перехода" снизился километров до двадцати, но всё равно страшновато. Ладно, поехали!
Здесь уже наступила ночь, и подо мной раскинул огни огромный город. Решив, что дело того стоит, уменьшил скорость до минимальной и тихо парил, любуясь панорамой. Мысленно прикидывая при этом, куда лучше приземлиться. Вон тот небоскрёб, вроде симпатичный. Плавно опустившись на крышу, свесился через перила. Мда, впечатляет. Стало немножко грустно. Когдато, в студенческие годы, когда мы зарабатывали малярным альпинизмом, у меня была мечта: помыть окна хоть на одном небоскрёбе. Вот он, небоскрёб, да только из детской своей мечты я вроде как вырос. Что ж, надо спешно выдумывать забаву поинтересней. И такую, чтоб в ближайшие сто лет нини… А то скучно както без мрои. Серо и обыденно.
Я перевалил через парапет и неспешно заскользил вдоль стены вниз. Едва коснувшись тротуара, "убрал" модуль решив немножко пройтись и осмотреться. От происшествия меня отделяло семь часов, так что можно погулять минут сто двадцать. Как раз, чтобы, "выйдя" в коридор хорошенько выспаться перед делом.
Походив четверть часа, забрёл в бар. Девушка за стойкой чтото спросила, но я лишь указал глазами на пивной кран. Да Юрий Андреевич, язык учить надо. Хорошо хоть, нет проблем с деньгами. Ведь недавно услышал анекдот и теперь знаю, что ихние доллары это наши баксы.
Похлебал пивка, поглядывая на девчёнку. Симпатичная, между прочим. Чёрт, надо вычеркнуть, а то Инка голову оторвёт. Ладно, выкручусь как нибудь. Здесь больше ничего, вроде, не держит, так что пора.
Войдя в коридор и будучи под впечатлением ночного полёта, спать завалился во дворе. Никаких будильников кроме естественного, разумеется, у меня не водилось, но даже промахнувшись, всегда ведь можно "вернуться".
Проснувшись и сбегав к реке, чтобы умыться не спеша позавтракал, запивая пивком. В голове, как всегда перед трудным делом звенящая пустота. И что этим двум придуркам дома не сиделось? Добро бы грабили банк, или виллу миллионера. Нет же, остолопы. Норовят схватить, что ближе и плохо лежит. Да и сколько наличности может иметься в небольшом магазинчике? Ведь нынче в моде пластик. Нет, и это меня дорогая называет идиотом! В общем, я так и не решил, что буду делать с придурками. Авось, как всегда, кривая вывезет.
"Вышел" часов около одиннадцати утра. "Наедут" на бакалейщика гдето минут через сорок, так что вполне успею. Махнув рукой, подозвал такси и протянул бумажку, с распечатанном на принтере адресом.
– …., сэр?
Сэр я понял, в остальном же дурак дураком.
– …
Пришлось пожать плечами, виновато при этом улыбнувшись.
– Мда, кореш, послышалось с переднего сиденья, эдак мы далеко не уедем.
Я воспрянул духом, растянув губы до ушей.
– Сразу надо было почеловечески спрашивать. А то талдычишь чтото, американец хренов.
– Фьюуть, присвистнул парень, а в Одессе плюнь не хошь, всё в еврея попадёшь. Земляк, значит.
– Угу.
– И давно?
– Со вчерашнего вечера.
– Ну, с приездом.
– Спасибо. А в чём проблемато.
– Да я самто за баранкой недавно. Вот и уточнял маршрут.
Я быстро достал распечатку карты города, с обозначенным галочкой нужным местом.
– Вот теперь порядок. Минут за двадцать домчу.
Он затормозил перед витриной и я, расплатившись, хлопнул двверцей. Тишь да благодать. Вошёл внутрь и, не торопясь, побрёл вдоль полок. Кроме меня в магазине находилось человек пять покупателей, так что я, незаметно достав фотки, стал осматриваться. Ага, вон у той стойки они окажжутся в 11.45. Хотя, чё это я голову ломаю. Лучше это профилактика. Я поспешно стал пробираться к выходу. Тут в магазинчик втиснулись двое. Тёмные рубашки, на головах чулки. В общем, парни приметные.
"Выйдя" в коридор "отмотал" пять минут и вскочил на улицу. Вот они. Совсем ещё дети. Обоим нет и двадцати, и заметно волнуются. У рыжего, вон, пот на лбу выступил. Второй, пуэрториканец, явно заводила. Эх, пацаны, пацаны.
Громко свистнув, заставил их обернуться и вломил рыжему между глаз. Вот, понимаешь. Был человек, а теперь на тротуаре лежит бесчувственное тело. Смуглый полез за пазуху, но слишком растерялся. Ещё бы. Это ведь они крутые парни. Короткий удар и парнишка улёгся рядом. Я слегка надавил ногой на правую руку несостоявшегося налётчика, пресекая дурные мысли. Забрав пистолет, повернулся к рыжему, так и не пришедшему в себя. Что тут у тебя, мальчик. О! Узи! "Выкинув" железки, ещё раз наподдал латиносу, отключив, и быстро свернул за угол.
Что ж, в графе "добрые дела" можно смело ставить галочку.
Изображать туриста страшно не хотелось, и я стал озираться в поисках такси. За город и домой. Но улица была пустынна и я не торопясь плелся себе, чтото тихонько насвистывая.
– Поздравляю, Юрий!
Я невольно вздрогнул.
– Ну же, это я.
"Аббат" сидел за рулём роскошного "Континенталя" серебристого цвета. Притормозив, распахнул дверцу и сделал приглашающий жест.
– Прошу!
– Давно не виделись, буркнул я.
– Не так чтоб очень. В тон ответил "Аббат", разворачивая машину.
– Ну, и?
– А вот этого не надо. В голосе зазвучал металл. Да и вообще, вам это не идёт.
Так и захотелось сказать: "Короче, Склифасовский", но, сделав над собой усилие, прикусил язык.
– Добрыми намерениями, Юрий…
Я понуро кивнул.
– И что?
– Их судьба предопределена. Причём, не мной и не вами. В любом случае, отморозки должны понести наказание. Так что, решайте сами.
– Тогда, остановите возле входа, пожалуйста.
Я снова вошёл в магазин и, сверившись с фото, занял место приблизительно между ними. То есть, чтобы "выйти" гдето посередине. Одни из моих песочных часов были как раз на двадцать минут и, не заботясь о сохранении тайны, я "шагнул" на берег реки. Песчинки сыпались, а я всё колебался. Потом принёс из домика иньектор и положил под рукой.
Моего появления они не заметили. Быстро схватив обоих за рукава, слегка качнул, "уводя" в коридор. Парни попрежнему сжимали оружие, так что я старался действовать без промедления. Шпок, шпок. С негромким звуком каждый получил дозу снотворного, и ребята быстро обмякли. Нет уж, я вам не палач, и пусть голова болит у пенитенциарной системы Соединённых Штатов Америки. Пострелять в потолок успели, так что по паретройке лет вам обеспечено. И жертв, слава Аллаху ещё нет. "Выталкиваю" обоих наружу и быстро выбегаю на улицу. Скорей, скорей за угол.
"Континенталь" стоял неподалеку, и он улыбался своей ребяческой улыбкой. Глядя на мой хмурый вид, не удержался, залившись весёлым смехом.
– Рано или поздно всё становится явным. Как тайное, так и просто то, что пока не входит в круг ваших интересов.
– Да ладно, разве ж я против?
– Вот и хорошо. Машина тронулась с места, и дядечка покосился на меня: Я так понимаю, вам бы, куда нибудь в чисто поле?
Понимал он, в общемто, правильно.
3
Снова "войдя" в коридор на высоте нескольких километров я понуро пересаживался в скутер. Ну не люблю я служить, хоть тресни. Вот ведь незадача, а? Вроде бы доброе дело сделал, и спас там когото, и хорошему человеку услугу оказал, а на душе противно. Может, это оттого, что корень "слуг"? Как это в далёкой юности, во время прохождения ускоренного курса оболванивания: "жить в обществе, и быть свободным от него нельзя", так вроде. Что ж, общество "господина Аббата" не из самых противных. Да и обстоятельства таковы, что если я плюну на него то мой визави утрётся. А вот ежели харкнет он, то у меня есть все шансы утонуть… В общем, проехали.
Скутер умная машина уже летел в околоземном пространстве. Снижаться на этот раз не стал. Лет сорок назад какойто американец прыгал с парашютом с тридцатикилометровой высоты. И это с воздушного шара, без всяких там страховок в виде моего коридора и оснащения вроде мобильного модуля. Боязно, конечно, но ничего, выжил. Не знаю уж, что там себе думали бравые парни, спящие на страже воздушных рубежей нашей Родины, но встречать меня никто не встречал, и из зениток, слава Богу, не палили. Наверное, слишком я мелкая цель. И, приземлившись, снова "ухожу" на базу, чтобы пересесть на "Мерседес". За те два с лишним года, что минули с посещения мною завода по изготовлению Мобильных Модулей, в свободную продажу они так и не поступили. Так что, приходится тащиться по земле. Впрочем, что это я скулю. Если верить моему недавнему работодателю, жить я буду долго и, наверняка, застану толпы детишек, прыгающих в школу в "кузнечиках".
По дороге заехал в супермаркет и загрузил багажник под завязку. Вотвот должны "выйти" девчёнки с карапузами, и вряд ли они станут довольствоваться пивом и бутербродами.
Затолкав свёртки, пакеты и пакетики в холодильник, вставил кассету в магнитофон и взял в руки пульт. Ничего! Всё происшедшее осталось только в моей памяти. Собственно, чего ж я ожидал? Коридор не место для шуточек. Чтото на меня хандра напала. Напиться, что ли?
– Милый, мы дома!
Голос любимой и единственной звучал звонко и весело. Малыши вторили радостным лепетом и тут же забрались на меня с ногами, принявшись дёргать за уши и таскать за волосы.
– Привет, Юрик, что праздновал?
Ленка благоухала свежестью и, казалось, источала сияние. А дорогая уже упёрла руки в боки.
– Алкоголик.
В ответ я пожал плечами, промычас чтото нечленораздельное.
Ленусик хмыкнула, а Инка шмякнула по моей бедной голове подушкой. В общем, всё как всегда.
– Нука, нука лежебока, поднимайся, давай.
– Горим, что ли?
Вставать не хотелось, но не тут то было. Стряхнули с дивана меня, както походя, пробурчав чтото о примере, который я подаю детям. Скуля, я поплёлся в душ. По большому счёту Инка права, и хоть истина порою бывает в вине, но это не выход.
Взбодрившись холодной водой, и выпив кофе, снова обрёл в глазах любимой статус мужчины. Нет, нет, не подумайте, никто не говорил мне тёплых слов и не пытался преданно заглянуть в глаза. Всё обстояло гораздо прозаичней, и запрягли меня как ломовую лошадь. Все свёртки, пакеты и пакетики из холодильника снова перекочевали в багажник "Мерса". И тут выяснилось, что все ждут только меня.
– Хватит, Инка, совсем беднягу загоняла. Давай я поведу.
Я благодарно взглянул на Лену, но та уже уселась за руль.
– Куда едемто?
– Вот те раз, деланно удивилась ведьмочка, совсем мозги отпил?
– К Рае. Коротко бросила Лена. И взглянула на меня внимательней: Чтото произошло?
– Угум.
Но просто так соскользнуть с крючка не удалось. Боярыня Земцова притормозила и повернулась ко мне всем телом. Куда ж ты денешься, с подводной лодки?
– Был гость из СенДени.
Видно, в голосе у меня сквозила вселенская тоска, так как Ленка поинтересовалась:
– Дубль?
– Да.
– И… Чтото серьёзное.
– Кто ж его ведает. По мне так дело яйца выеденного не стоит. Но ты же знаешь "Аббата".
– В чём делото?
– Да так. Два отморозка какихто бакалейную лавочку грабанули. Психи полные. Начали палить, и зацепило какогото прохожего.
– Насмерть?
– Наверное. Но вот что странно. Я встретил дураков на подходе и слегка вломил обоим. Так нет же. Дальновидный наш настоял на "возвращении", блин. "Цель высшая моя, что б наказанье преступленью стало равным". Законник хренов.
– И гордая и свободолюбивая натура не смогла вынести позора. Это уже Мисс Ирония со свежеотчеканенной монеткой, достоинством в пять копеек.
Ну, чего ещё ожидать от стервочки? И никуда не денешься ведь. Любовь, знаете ли.
– Не бери в голову, Юра. В конце концов, он гораздо мудрей всех нас.
– Тоже мне, отец основатель.
– По моему, пять тысяч лет дают ему такое право.
– Сколько? Я слегка обалдел.
– Ты что, не знал?
– Ну, мы пару раз говорили на эту тему. Сначала он сказал, что ему сто сорок пять. А потом и вовсе отшутился.
– Мда. Но, надеюсь, ни в чём предосудительном ты его не подозреваешь?
– Подозреваю, причём во всех смертных грехах сразу.
– Ага. По улицам слона водили, как видно, напоказ. Инка никак не желала проникнуться серьёзностью момента и сравнивала меня с Моськой.
– Да замолчи ты.
– Вотвот. Картинно возмутилась чертовка. Мужской шовинизм в чистом виде!
– Всё, хватит. Отрезала Ленка голосом боярыни Земцовой. Да и добрались уже. Так что, быстренько освежили в памяти светлые мысли и поярче улыбнулись.
– Тётя Лая. А мы в гости плиехали.
Раиса прямо светилась радушием, и малыши тут же оказались у неё на руках. Женщины по очереди перецеловались, я же, как подобает мужу сестры, чинно облобызал ручку. Всётаки Рая молодец. И, вопреки моим опасениям, никакой обиды на меня у неё не возникло. В общем нормальная баба. Иной раз, доведённый Инкой до белого каления, в сердцах жалел, что это не она одна из нас. Но увы. Хотя, иметь такую женщину в качестве родственницы тоже неплохо. Чемто они с Ленкой похожи. И, хоть внешне Рая практически неотличима от Инны, содержанием значительно разниться с сестрой. Есть в ней какаято спокойная умиротворённость. И, находясь рядом, я невольно чувствую себя маленьким мальчиком. В общем женщина мать.
– Заходите, заходите в дом.
Мы вошли во двор и поднялись на крыльцо. Инна настояла, чтобы Рая, к тому времени вышедшая замуж, переехала в новый кирпичный особняк. При всей её стервозности, жадиной Инка никогда не была и, покупая жильё для сестры, не поскупилась. Да и Рая молодец. Никакой тебе ложной гордости, типа "я не могу" да "мне не удобно". Семья есть семья. Мне в этом отношении нравятся итальянцы. Клан это всё. А уж потом идут Государство, Родина и, в любом случае неблагодарное, человечество.
Пока я так размышлял, женщины споро накрывали на стол. Тихонько зайдя в одну из комнат, "достал" из коридора баночку пивка и, похмелившись, улёгся на диван. Нужен буду разбудят. Поспать, в самом деле, необходимо. А то вчера я чтото увлёкся этим делом. Злоупотребил, можно сказать…
– … нормально. Мелюзга днями не вылезает из озера и, мне кажется, плавать научилась раньше, чем ходить. К тому же, сама понимаешь, в отсутствие электричества есть шанс вырастить здоровое потомство.
Я потряс головой, отгоняя остатки сна. За окном смеркалось и застолье, повидимому, начали без меня. Судя по тону и теме разговора, ужин давно завершён и все пьют чай счем нибудь вкусным. Решил было надуться и, ввалившись в гостиную малёк испортить идиллию. И тут же остановил сам себя. "Тебе же дали покемарить, голову больную вылечить. Так что цени". Посмотрев на ситуацию под таким углом, пришёл к выводу, что за праздничным столом вполне обойдутся без меня, и почухал в затылке. Куда себя, любимого, деть не представлял совершенно. Путь из спальни, так или иначе, пролегал через обозримую из трапезной полосу, а потому "шагнул" на берег реки. Разделся и полез в воду. Хорошо! Поплескавшись минут пятнадцать, повалялся на берегу, обсыхая и взял из кучи велосипед. И, в самом деле, сколько той жизни?
За прошедшее время мы с Ленкой накатали вполне осязаемую дорогу. Так что педали крутились легко, и на душе было спокойно. Вот и лагерь в месте "перехода" на Землю2. Пяток космических катеров, да десяток "кузнечиков", как "закрытых", так и облегчённых делали его очень похожим на собрата, что находился в сколькихто километрах вверх по реке. Колёса брошенного велика ещё продолжали вращаться, а я, забравшись в модуль, уже оказался "снаружи".
Так, где это я? Чтобы сориентироваться, свечёй взмываю вверх и зависаю, ищя глазами огни. Ага.
Базовый лагерь так и остался на месте стоянки корабля, унесённого Ленкой на "нашу" Луну. Желания поселиться в мёртвом городе ни у кого не возникло и както так получилось, что за два года здесь вырос целый посёлок. Если не ошибаюсь, сейчас дежурство одного из "плюшевых мишек". И как раз наиболее мне симпатичного, Сергея. Иван, конечно, тоже мужик что надо, но я всё никак не могу забыть его попытки приударить за Инной в первый же день знакомства. Так что, некоторая натянутость в отношениях всё же существовала.
Плавно опустившись, я тут же был окружён "аборигенами". На лицах у многих читалась тревога.
– Привет! Серёга крепко пожал мне руку. Случилось что?
– Да нет, ребята. Просто хандра напала. А вы самое ближайшее стойбище первобытного человека.
– Аа. Вздох облегчения.
– Ну, как вы тут?
– Нормально. В основном занимаемся наблюдением. Ну, иногда экскурсии устраиваем. На той неделе в местную Германию слетали.
– Ну и?..
– Да… всё то же. Экономически они практически не отличались. Да и в культурном плане, ты же сам знаешь. Единое человечество.
– Не надоело?
– О чём ты? Если б можно, с радостью остался бы здесь навсегда.
– Нельзя, ты же знаешь. Вы и так, словно на переднем рубеже.
– Все мы на рубеже. В конце концов, "у нас" ведь Эти тоже побывали.
Серёга находился с нами в момент атаки на корабльразведчик и прекрасно понимал, о чём говорит.
– Кстати, открой военную тайну…
Он вопросительно взглянул на меня.
– Со мной Виктор молчит, как рыба об лёд, так, может, хоть ты скажешь.
– Да не тяни кота за яйца.
– "У нас", никто не высказал желания соорудить "портал"?
– Как же, как же.
– И что?
– Тьфу, тьфу. Не стали. Нашлись таки осторожные, и законсервировали весь этот хлам.
Я удовлетворённо кивнул.
– А вы как? Инна, дети? Елена Владимировна?
– Девчёнки с карапузами практически полностью "на той стороне". А я холостякую.
– Пассию не завел?
– А, махнул я рукой, не заводится. Да и, покажи мне хоть одну, выдерживающую сравнение с Инкой.
К нам подошла девчёнка в коротких шортах и ковбойской рубашке, завязанной на животе узлом.
– Пойдёмте, мальчики. Поужинаем, по сто грамм за встречу.
– Поесть не откажусь, а спиртного нини.
– Ты что, не заночуешь?
– Да понимаешь. Мои там посиделки устроили, а я смотался. Так что через часик назад порулю.
Чтото такое отразилось на их лицах. Нечто, враз отдалившее друг от друга. Словно вмиг между нами вырос невидимый барьер. Вот только что были рядом и уже в миллионе световых лет друг от друга. Да, возможно, так оно и есть. Для них путешествие сюда было самым значительным событием. Делом всей жизни, можно сказать. К тому же, наверное, желающих попасть на Землю2 великое множество, и существует своего рода конкуренция. А я вот так, походя, сбежал от жены и "здрасте, я ваша тётя".
Повисло неловкое молчание, и девчёнка поспешно защебетала:
– Скорей, скорей. Шашлыки стынут, и вообще, народ хочет знать, что там, на "большой земле".
Ребята немного выпили, поспрашивали как Москва, стоит ли. Москва стояла, и я как сумел, обрисовал последние события, в курсе которых был довольно таки смутно. Рассказал пару свежих анекдотов. Но, главным образом мне приходилось слушать. "Наблюдателей" было человек пятнадцать и за месяцы, что им пришлось вариться в "собственном соку" они соскучились по аудитории. Так что я изо всех сил поддерживал беседу, преимущественно сохраняя молчание и стараясь не упускать нить разговора.
– Как вы думаете, Юрий Андреевич, нам разрешат остаться?
– Ох, люди, это не ко мне. В конце концов, колонизация дело сурьёзное. К тому же, вы сами знаете, дамоклов меч…
– А мне кажется, что это перестраховка. Уже сейчас сюда могли бы переселить несколько сот тысяч человек из неблагополучных регионов.
– Ага, и через сто лет они и тут начнут вымирать от голода.
– Так вы расист?
– Ну, не то чтоб очень. Но, согласитесь, что климат в той же Африке гораздо благоприятней для земледелия, чем в северной Европе. А гуманитарную помощь им оказывают почемуто Голландцы.
Говоривший, молодой парень с длинными волосами набрал полную грудь воздуха, явно намериваясь сразить меня наповал. Но я пресёк это дело, поднявшись.
– Пора мне, ребята. Но, вообщето, хотелось бы видеть здесь людей одной с нами расы. Хотя это моё личное мнение и, буде нечто вроде голосования, от участия я откажусь.
Я видел, что юноша рвётся в бой, но Серёга, чей авторитет был непререкаем, коротко покачал головой. Не торопясь влез в "кузнечика" и, чтобы не смущать народ, взмыл вверх, "перейдя" на высоте около километра. Зря, вообщето. Дома опять "выскочу" не к месту.
"Выскочил" с серединки на половинку. Не так чтоб в густонаселённом районе, но и не в глуши. Закрыв глаза, мысленно представил карту Подмосковья и Раин дом. Мозгов у этой железяки поболе чем у меня, вот пусть и рулюет.
"Двадцать три километра" мелькнуло в голове и я "дал старт". Причём, проделал всё с зажмурившись и через минуту почувствовал, что стою на земле. Я находился во дворе Раиного дома, достигнув его за один прыжок. При максимальной скорости модуля это расстояние пустяк. А когда не видишь, то не так страшно.
"Убрав" транспорт, поднялся на крыльцо и вошёл. В гостиной попрежнему раздавались голоса и один из них, мужской, чтото очень напоминал мне баритон Сенсэя.
– Давай уж, заходи. Моё появление не осталось не замеченным. А мы тут, понимаешь, звёзды обмываем.
– Какие звёзды?
– Я же говорила, начала Инка, но Виктор коротко бросил:
– Цыц! И, уже обращаясь ко мне: Ваши, какие же ещё. Поздравляю с присвоением очередного звания.
О том, что мы все на службе я както и забыл. Видать, гдето запахло жареным, а то с чего бы это Отечество в лице Генерала про нас вспомнило? Выходит, я уже майор?
4
– Ну, до дна.
Специально для такого случая из недр кухонного шкафа извлекли чайные гранёные стаканы. И мы, как и положено русским солдатам, соблюдали традицию. Всё же, садистом Генерал не был, и девчёнкам налил на донышко. Мне же, как и подобает мужчине, пьющему за повышение в звании и славу русского оружия, набухал до краёв. Охх, бедная моя голова.
Слегка поморщившись, выпил, и мне тут же сунули в руку солёный огурец.
– Как пошла? Деловито осведомился Виктор.
– Угмхруммм. Моё нечленораздельное мычание сопровождалось энергичными кивками.
– Усугублять будем?
– Ммм. На этот раз я столь же резво замотал головой. Нет уж, хватит с меня. А то окажется, что Инка права.
– Ну, как знаешь. А я, пожалуй, приму ещё сто пятьдесят.
Виктор налил себе, я же поддержал компанию минералкой. Всё же, пить такими темпами не для меня, а потому, извинившись, я вышел в соседнюю комнату, и "перешёл". Чтобы завалиться спать.
Здесь нет ни дня, ни ночи, а потому, проснувшись и умывшись, "поспешил" обратно. Отдыхал, как выяснилось, часа четыре. Что ж, всё поправимо. Снова "войдя" в коридор, "отматываю" двадцать четыре минуты в ускоренном режиме.
Виктор ещё не успел прожевать, а я вновь устроился за столом. Свежий и отдохнувший. Как огурчик, который намедни схарчил под живую воду.
– Господи, ну почему тайно? Видимо продолжая начатый ранее, ещё до моего "первого" появления, разговор спрашивала Инна. Помоему, так всему миру понятно, где здесь хорошие, а где плохие.
– Намто, может и понятно. Да только политика дело хитрое.
В голосе Генерала не было ни осуждения, ни одобрения.
– Лично я против Юркиного участия во всём этом. Инка была категорична. Да и, кого ей, собственно, стесняться?
Виктор лишь вздохнул. Но так многозначительно, что сразу стало понятно, кто здесь прав, а кто дитя неразумное. Тут я потихоньку начал врубаться. Стало доходить до меня, что опять мобилизован на действительную военную службу. И, как будто, тайную.
Я молчал и слушал, пытаясь понять, на ком же это "без меня, меня женили"?
Невестой оказалась, моя незнакомая и случайная, далёкая и совсем совсем "не историческая" Родина. Чёйто там у них не заладилось, на земле обетованной. А говорят ещё, что еврей всегда выкрутится. Хотя, как знать, может, как раз сейчас и выкручиваются. Подставляя мою ж… под арабские пули, выпущенные из милых сердцу автоматов Калашникова.
– В общем, собирайся, давай.
О моём участии в предстоящем безобразии Генерал говорил как о чёмто само собой разумеющемся.
– Э… Я…
– Ну, некого мне на это дело послать. То есть, народуто хватает, конечно. Но ведь они, в случае чего… сам понимаешь. А у тебя этот, как его там? Проходной двор, вроде?
Видали, сволочь, какая? Ещё и издевается!
– Рад стараться, господин Банный Лист. Дозвольте с мелюзгой попрощаться?
– Руку, мать твою! Сколько вас учить?! К пустой голове!..
Но я уже вышел изза стола.
Близнецы спали в сдвоенной кроватке. Сон их спокоен и беспечен, как может быть безмятежен только сон малышей. Взрослые люди спят не так. Чутко, будто и не спят вовсе, а всего лишь дремлют. Готовые в любой момент перейти от сна к бодрствованию. Словно дикие животные, постоянно ожидающие опасности. Но Анька и Ванька, как и все маленькие человечки в их возрасте, обладали этой привилегией. Спать спокойно, не задумываясь о том, что ещё может выкинуть этот непредсказуемый мир.
Анька обняла маленькой ручёнкой плюшевого мишку, причмокивая во сне губками и пуская пузыри. "Что тебе чудесится, моя хорошая"?
Ванька же, как и подобает мужчине, серьёзен. Хоть и с ноготок, а уже мужик. "Расти, пацан", подумал я. "С твоими столь рано прорезавшимися талантами ты должен вырасти непременно хорошим человеком. По крайней мере, не хуже, чем папа с мамой".
Нет, конечно, я не образец добродетели, и под этим небом ходят люди гораздо более достойные. Но всё же, всё же… Гдето, в глубине души, я надеюсь, что чаша, на которую складируются мои добрые поступки, весит гораздо больше, чем та, другая…
Летели самолётами Аэрофлота, и я благоразумно не лез с предложением ускорить это дело и добраться самостоятельно. Подробно проинструктированный Виктором сохранял угрюмый вид, в разговоры не вступал и на провокационные предложения стюардессы, типа "Виски, сэр!" не откликался. Да и вообще, какой из меня сэр. У меня ж, если верить Инне, на морде написано пролетарское происхождение.
Приземлились в Иерусалиме, то да сё. Таможня, детекторымелаллоискатели. О почётном гражданстве я помалкивал в тряпочку, а потому обошлось без цветов и оркестра. Едва выйдя из здания аэропорта, тут же, найдя укромное местечко, "перешёл", чтобы спрятать паспорт и вооружиться. Хотя, зачем это делаю, и сам себе сказать не мог. Дальше мой путь лежал в Бейрут. Это который в Ливане. До Хайфы добрался на автобусе, и очень надоели досмотры и проверки. Всё же, достали арабы Израильтян. Словно в Северную Корею попал. Там, читал, нельзя без письменного разрешения покинуть место проживания. И тоже кругом солдаты, солдаты… Так что, пришлось при первом же шухере "возвращаться" в коридор и делать обратную рокировку. В Хайфе малёк побродил по городу, сходил на набережную, где когдато качалось на волнах плавучее кафе. Господи, как давно… И "перешёл". Глупо пытаться пересечь границу в "этом" мире. До места километров двести, так что, с Божьей помощью допрыгаю на "кузнечике". Снова велосипед и вот я уже на Земле2.
Когдато здесь цвели сады, теперь пришедшие в запустение. Потом потянулись мёртвые рощи маслин, засохшие фиговые деревья и дикие виноградники. В свое время они обильно плодоносили, снабжая жителей этого мира превосходными винами. Я не торопясь прыгал, оглядываясь вокруг. Вскоре пейзаж стал более однообразным. Небольшие подъёмы чередовались с пологими спусками. Снова город. Опять зелёная зона из плодовых деревьев. Кладбище. Ещё то, на которое людей свозили до "обеззараживания". Карьер, где добывали камень. Войдя в город, не удержался, и зашёл в один из домов. Даже сейчас, по прошествии более чем двадцати лет с момента трагедии он носил отпечаток хозяев, явно любивших местные традиции. Небольшой дворик, запертый со всех сторон стенами, вымощен мозаикой и украшен большими раковинами. Интересно, это из Средиземного моря, или же их привезли из Персидского залива? Несколько фонтанчиков, теперь высохших и забросанных мусором окружали густые заросли жасмина, олеандра и роз. Тоже, мёртвые. Бассейн, выложенный белым мрамором. Некогда в нём купались хозяева. Среди яркой и густой зелени блестели золотые клетки, в них держали певчих птиц. Стены дворика увиты плющём и виноградом.
Я представил, как хорошо в этом зелёном раю в жаркий полдень. Из которого наружу, во внешний мир, ведет только одно окошко вверх.
В дом заходить поначалу оказалось страшно, но я всё же решился. Комнаты убраны коврами и шёлковыми тканями. Повсюду лежало множество подушек всех мыслимых цветов. В сухом климате их не тронул тлен и, если бы не слой пыли… Впрочем, это вполне современное жилище. И, как и в домах Москвы, здесь имелся экран во всю стену, да и кухня поражала обилием различной техники.
Интересно, сколько у хозяина имелолсь жён? Я представил восточных красавиц, привольно расположившихся на этих пуфиках, и сердце защемило от жалости.
Всётаки, странная скотина, человек. Вот иду я по этой мёртвой земле, чтобы, "перейдя" в свой мир убить сколькихто его жителей. И ничего. А тут вдруг сопли развесил. А ещё говорят мол, миллионы жертв это статистика.
Но, распуская нюни, делу не поможешь и я, выйдя во двор, взвился ввысь.
Пока скакал, подобно гордому джейрану, так и сяк ворочал в голове предстоящую операцию.
Два с лишним года назад, после сольного выступления, израильтяне, как вы помните, всячески старались нас ублажить. Включая ордена и почётное гражданство. Но никто не проникся, и переселяться к ним не стал. И мобильный модуль, в подарок новой родине не приволок. Не знаю уж, предпринимались ли попытки купить это дело, но, мне кажется, что да. Причём на самом высоком уровне. Но не вышло, как я понимаю.
И всё бы ничего, да вот только недавно "кузнечики" Российского производства появились у арабов. Ну, дети Моисея, естественно, сразу себя пяткой в грудь. Дескать, Россия васьвась с международным терроризмом. Наши, конечно, ручки к сердцу, морду кирпичём. Спите спокойно, дорогие бывшие сограждане. Виновные будут наказаны.
Бог его знает, насколько большая шишка теперь Виктор, но в результате в дело снова запустили проект "Странник". Охохо, грехи мои тяжкие. Самое прикольное, что по документам всё в ажуре. Спасибо всё же Сенсэю, не стал спрашивать, "а не мы ли это продались Алькайде"? Хотя, мог бы и спросить, а то чтото давно я никому в глаз не давал. Так, по дружески…
Всё, доскакал, кажется. Плюсминус не в счёт. "Переходвелосипедпереход". Ура! Наши в городе! Вернее, за городом. И красота вокруг, мать твою! Просто поразительно. Небо, такое голубое, что кажется нарисованным. И в этот вечный аквамарин упираются снежные вершины. Великолепная зубчатая цепь горных пиков и прекрасное море со скалистыми, изъеденными волнами берегами составляют общий фон, на котором поднимаются террасами разноцветные домики красивой архитектуры. И снова вокруг виноградники, пальмовые рощи, сады апельсинов, гранатов и миндалей. С востока красноватые дюны, постепенно засыпающие сады, делают вид ещё эффектней. И ещё какието деревца, с верхушками, похожими на зонтики. В общем, ландшафт не хуже, чем в Швейцарии. Вот только мумбаюмба, понимаешь… Дети Востока, для которых такие как я, вроде, как и не люди… А так с удовольствием бы приехал сюда с друзьями отдохнуть, на неделькудругую.
Солнце клонилось к западу, отбрасывая на море багряные блики, и я решил подождать темноты. Дело у меня здесь тайное. Можно даже сказать, деликатное. Так что повременим.
Значит так, вчера, какойто отморозок, как и положено шибко озябшему человеку подложил бомбу в один из магазинов Хайфы. И… "ускакал". Что там случилось чёрт его знает, но бочки стали катить на наших. Уж больно похож был попрыгунчик на мобильный модуль. Израильтяне не дураки и быстренько отследили это дело с помощью спутника. И прискакал, хороший наш, на быстроходный катер. А тот, в свою очередь, направился в Бейрут. Видит око, да зуб неймёт. И ежели знать они знали, в какую норку убежала мышка, то лапки были коротки. Виктор же, право слово, молодец. Оперативно он это… Да и, подозреваю, что наши отделы внешних операций всегда отличались повышенным пофигизмом ко всяким там международным нормам.
Но, как я думаю, дело не в евреях. Вернее, не столько в евреях, сколько в чести мундира. Российского, разумеется. Ладно бы атомную боеголовку стибрили, вон их, сколько, бесхозных валяется. Так нет же. Толькотолько по промышленным меркам, начали производить, и на тебе. Уже "несуны" появились. Ладно, я личность без гражданства. "Человек дромоса", можно сказать. Но, лучше бы, конечно, на моё место Ниро Вульфа какого нибудь. Или Эраста Фандорина, к примеру. Я ж в сыскном деле дурак дураком. К тому же, "возвращаться" ужасть как не хотелось. Подождать, что ли, пока они ещё кого замочат? Шутка.
5
И снова ожидание. Опять я маюсь дурью на берегу "своей" реки и пытаюсь хоть както спланировать предстоящую ночь. А ведь я самый богатый землевладелец во вселенной. Точнее, в известной мне вселенной, поправился я. Ведь мало кто может похвастаться тем, что имеет в единоличном распоряжении реку. Не озеро, не морской залив или лагуну. А именно реку. Помоему, в человеческой истории подобных прецедентов ещё не было.
Памятуя, что удача улыбается подготовленным, я назаряжал различного оружия и разложил железки вокруг "эпицентра". Туда же бросил пару иньекторов, заправленных лошадиными дозами снотворного. Ну, что ещё приготовить для неведомого пока супостата? Сапёрную лопатку, что ли? Слегка улыбнувшись, воткнул в землю и ёё. Хорошая, всётаки, штука. Универсальная, можно сказать. Удивительно, сколько сейчас фентези пишут. И про мечи всех времён и народов. Удачно сбалансированных и остро заточенных. Луки и арбалеты, копья и алебарды. Все эти предметы, так или иначе, сравниваются с друзьями. Надёжными и верными. И ни одна… личность не подумала о таком замечательном инструменте. А, ведь, буде необходимость, так ведь и кусок сала на ней поджарить можно, и пару яиц, куриных, разумеется. О тактикотехнических характеристиках я вообще молчу…
Одни из моих песчаных часиков, рассчитанных на четыре часа, подсказывали, что пора. Ничего путного так и не придумал, а от Генерала никаких конкретных указаний не поступило.
"Ты осмотрись там. Ну… и гляди, чтоб всё нормально было".
Всё же, как упрощает задачу конкретный и подробный приказ. Делаешь всё с точностью до наоборот и… опаньки. Тебе два наряда вне очереди и выговор с занесением в грудную клетку. Начальству орден, ну или, на крайний случай, премия. А тут я прям, растерялся весь. Чё нарушатьто, ежели никто ничего не запрещает? Да, мелковатые нынче пошли Генералы. Стену таким лбом, уж точно не прошибёшь…
Я не спеша брёл вверх по неширокой улочке, больше похожей на какой нибудь каньон, и так же лениво прикидывал, что могу найти в этой чёртовой дыре. Незаметно достиг высшей точки, и стал спускаться. Здесь чувствовалось дуновение ветра. Ток воздуха ощущался и раньше, в лабиринте кривоватых и грязных переулков, но сейчас стал подобен маленькому урагану. С придыханием дети шайтана, дэвы и иблисы вышли на ночную охоту. Чтобы всласть потешиться над уснувшим и укутанным тьмой древним городом. Окна старинных, наверняка помнящих пророка, однодвух этажных домов плотно закрыты ставнями и на опустевшей улице давно исчезли самые запоздалые прохожие.
Да… Ночной Бейрут это вам не Москва. На непродолжительное время показалось, что город вымер. И что сейчас не начало двадцать первого века, а самое настоящее средневековье. Да, так оно и есть, в какойто мере. Ведь, если местные жители и смогли прикупить кой какие внешние атрибуты современности, вроде мобильных телефонов и спутниковых тарелок, то в социальном плане здесь царил самый настоящий феодализм.
Величественный город, находящийся на берегу прекрасного моря, он оказался для меня чужим и холодным. Как безумно далеки помыслы и чаяния населявших его людей. Иной, совершенно чуждый мир.
Ну вот, кажется, пришёл. Дом, точнее вполне современный ангар, небольшой и невысокий, невесть как затесавшийся среди столь древних старцев. Строение зажато между двумя домами, окружёнными высокими заборами увитыми плющём. Он и сам скрывался за стеной, словно надеясь стать более незаметным. Спрятался от людских глаз, дабы творить свои тайные дела.
Над крышей возвышалось пару антенн спутниковой связи а, подтянувшись, я разглядел Джип и небольшой автобус, стоящие во дворе. Ни охраны, ни собак. Никого. Что ж, полезли, мистер шпиён, покажем им кузькину мать.
Я перебрался через забор и, не торопясь, пошёл по двору. Ничего похожего на мобильные модули в поле зрения не наблюдалось. Заглянул в джип, потом подошёл к автобусу.
Всё же двор не так пустынен, как казалось вначале. В затылок мне упёрся ствол автомата, и мужской голос чтото прошипел на незнакомом языке. Выяснять кто это, и что он хочет, не стал, "перейдя" и захватив с собой автомат Калашникова. Хотел, правда, без владельца, да вот, не вышло.
Пленный или, если хотите, невольный мой гость начал привычную "пляску смерти". Я не садист, и быстро пустил в дело иньектор. Странная, всётаки штука, коридор. Людей, находящихся в сознании он сводит с ума и убивает. А спящих принимает за своих. Или, вернее, за неодушевлённые предметы. Хотя, кто знает, может, всё с точностью до наоборот? И дело не в коридоре, а в людях. Что же такое есть во мне с девчёнками? Но, лучше не думать. Иногда правда бывает оччень… В общем, ну её. Многия знания, как говориться…
Посидев над бесчувственным телом минут эдак с пяток, я решил, что ничего не высижу. И надо сдаваться в плен самому, а не захватывать заложников. Раз не выстрелили сразу, или не оглушили прикладом, значит, есть шанс чтото выяснить. "Отмотав" сколько нужно, вернее, сколько получилось, я схватил бедолагу за шкирку и "вернулся". Надеюсь, что и мой гость тоже. Снова перелез через забор и вот уже ощущаю дуло, упёртое в шею. Опять ни хрена не понял, но руки на всякий случай поднял. Баммм. В глазах потемнело, и я автоматически "перешёл".
Не, ребята, так дело не пойдёт. Я ж сам, можно сказать добровольно… А вы сразу прикладом по затылку. Спасибо коридору, голова перестала болеть практически мгновенно и я "ломанулся" назад.
На этот раз стал чуть вполоборота и, едва появился этот гад, я ухватил за ствол и потянул на себя. Ребром ладони легонько стукнул чуть пониже уха. Тут же выскочили ещё двое, но стрелять не стали, а кинулись в рукопашную. Что ж, повеселиться я люблю. Один оказался какойто хлипкий и упал сразу. Я и ударилто не сильно. Скорее махнул ногой, слегка толкнув его в грудь. А вот его товарищ оказался настоящим бойцом. Уважаю. Секунд тридцать мы обменивались ударами, после чего я получил коленкой под дых. Ну, шансов у него по любому не было. А то, что в момент удара он держал меня за грудки, только помогло. В коридоре, действовавшем на нас поразному, я быстренько оклемался и стрельнул в него капсулой со снотворным.
"Возвращаться" не стал и, взяв гостя с собой, "пошёл" наружу. Ага, вон, лежат родимые. Дальше начались сплошные непонятки. Вспыхнули сразу несколько прожекторов. Откудато набежало множество гортанно вопящих людей. Если бы не оружие, то подумал бы, что попал на базар, столько их было. Мне споро заломили руки и уложили мордой на бетонные плитки двора. За что боролись, спрашивается?
Покричав несколько минут, нас пинками подняли на ноги и погнали в сторону ангара. Тот, что побывал у меня в гостях, так и не очухался, и тащить его довелось, сами догадайтесь кому. Приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не "уйти". Что толкуто уходить? Чтобы ещё раз получить коленкой в живот?
Дверь лязгнула, и мы очутились в полной темноте. Не в силах сдержать эмоции я ругнулся и…
– Ты кто такой? Спросили меня порусски.
– Японский городовой. Ответил я машинально и лишь потом пришло удивление.
– Чёрт, не видно ни хрена. Посветитьто есть чем?
Я мотнул головой, запоздало сообразив, что меня не видят. И в самом деле, чего это я? По быстрому "вылез" в коридор. Схватив пачку свечей а, заодно, пару упаковок пива и чегото пожевать, "выскочил" наружу. Всё это, разумеется, проделал в "нормальном" временном режиме.
Когда вспыхнул свет, я разглядел, что передо мной находится человек с явно не арабской внешностью. Скорее, он был похож на одессита. Да, чего уж там, на еврея он был похож. В Одессе ж, сами знаете, стоит только плюнуть… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что к чему.
Тот, который находился без сознания и вовсе имел светлые волосы, а третий, что вырубился от одного касания, оказался девчёнкой. Рыженькой и с серыми глазами.
Ну, вот скажите мне, чего она сюда попёрлась? Сколько уже писано, что женщина в критической ситуации является слабым звеном, и деморализует личный состав. Мужик может не выдержать пытку, а может и выдержать. Но вот видеть, как издеваются над женщиной, он не способен патологически. Нет же, явилась, не запылилась. Мало я ей вломил, Мате хреновой. По Харе надо было, по Харе.
Однако, увидев, что я держу в руках запаянные в полиэтилен пивные банки, он нахмурился. Не понимая, я уставился на него. Ах, да! Мы ж в плену.
Я, не торопясь, открыл банку с пивом, отломил кусок копчёной колбасы и принялся аппетитно чавкать. Парочка пялилась на меня, всего из себя мирно жующего, и явно съезжала с катушек.
– Ну, чё уставились. Война войной, а обед по расписанию. Или особое приглашение требуется?
Мужик взгляну на девчёнку, а та вдруг рассмеялась. Истерически както, и он, обняв малышку за плечи, принялся утешать. Аппетит сразу пропал и я, подойдя, дал ей пару пощёчин. После чего сунул в руку жестянку и кусок салями. Парня долго упрашивать не пришлось, и вскоре мы дружно заработали челюстями.
– Ну, и… Каким самумом вас сюда занесло?
Мужик снова набычился, а пигалица гордо вскинула головку.
– Какое вы имеете право?..
– Закон джунглей, лениво потянул я, намекая на право сильного.
Бедняжка както сникла, а мне стало немножко совестно. Ведь им сейчас страшно. До ужаса. До дрожи в коленках и недержания мочи. А ведь молодцы. Держаться. Она ведь знает, к кому попала. И догадывается, что международные нормы обращения с военнопленными здесь не в почёте.
– Ладно, ребята. Я, кажется, и сам знаю. Вы по поводу вчерашнего тер акта в Хайфе. Я тоже. И, что бы вы себе не думали, я на вашей стороне.
В ответ молчание, и я продолжил:
– Значит, так. Я в курсе, что следы террористов привели сюда. Так же я знаю то, что гдето поблизости находятся, должны находится, поправился я, двадцать мобильных модулей Российского производства, похищенных недавно с одного из заводов. Так что, против вас я ничего не имею, никаких претензий. Вам плохие дяди, мне "кузнечики". И разбежались.
Они снова переглянулись, и на лицах проступило такое выражение… Решив, что доверие основа любого начинания, я "вышел" в коридор и выволок целую гору оружия. Увидев стволы, недоверчивые мои несколько оттаяли и, быстренько похватав железки, взглянули на мою скромную персону с уважением. Но любопытства не сдержали:
– Всё же, кто вы?
– Странник. Почему пришло на ум именно это, я и сам не знал. Ляпнул, и всё тут.
– И, каков ваш план.
Да, вот тутто я и… Плана у меня, как вы понимаете, не имелось. Разве что, как всегда, кривая вывезет. Но распространяться об этом я не стал а, сделав умное лицо, задал вопрос:
– Что с вашим товарищем? В смысле, делать будем?
Лежащий без движения под воздействием снотворного, не очухается ещё часов шесть. К тому времени, я думаю, все, так или иначе, закончится.
Они пожали плечами, и я снова взял инициативу в свои руки.
– Не возражаете, если я его ненадолго спрячу?
– Куда?
О, женщины!..
Но парень оказался молодцом и быстро кивнул.
– Нет.
Я "перетащил" соню и присел возле него. И, в самом деле, что дальше?
Нет, конечно, вон, у меня лежит СИ4. И, захоти я разнести всё к чертям собачьим, то нет проблем. Но вот здесь ли модули? Да и, тимуровцев этих надо кудато деть.
Я катал в голове мысли так и сяк. Пытался, по совету профессора рассматривать ситуацию под разными углами, но, кроме силовых методов, ничего в голову не приходило. А, была не была, вот только спрошу у нечаянных соратников, как это они намеривались поступить, и вперёд.
Парень с девчёнкой ждали, крепко сжимая в руках оружие. Моё появление встретили с тревожным выражением на лицах, однако, вопросов не задавали.
– Послушайте, начал, ну ладно ято. Со мной мне всё ясно. Но выто, вы как намеревались действовать?
– Ну… Стушевался тип похожий на одессита, это была разведывательная операция. И, в случае обнаружения объекта, мы бы просто отошли. А силовые мероприятия есть кому провести без нас.
Ага, теперь понятно, откуда взялась женщина в этом разбойничьем вертепе. Элита, значит. Интеллектуалы и интеллектуалки.
Хреново дело. И арабы не друзья, и с израильтянами, хоть они случайные и далёкие сограждане, а надо чтото делать.
– Слушайте внимательно и, главное, ничему не удивляйтесь. Сейчас я немножко приподниму этот сарай. Будет малёк трясти, но вы не бойтесь. Ну, а дальше по обстоятельствам.
Снова "перейдя" облачился в модуль и забрался в скутер. Молодёжи я предусмотрительно указал места по углам, так что, должно обойтись. Космический катер, умница такая, сразу же послушно "материализовался" в нашей тюрьме. И я стал потихоньку взлетать.
Чтото заскрежетало, стены с треском стали оделяться от бетонного пола. Сверху посыпалась какаято ржавая труха. Всё строение перекособочило, но, послушный моей команде, бот упрямо поднимался всё выше. Вот уже та часть, где была наша темница, вздыбилась гдето на метр. С громким звоном лопались сварные соединения, и по обшивке катера чтото застучало. Выше, ещё выше…
Строение окончательно оторвалось от фундамента и образовало с землёй угол в сорок пять градусов. Как там мои умники? Надеюсь, инстинкты у них работают нормально и дали дёру они в нужном направлении. Поплевав через плечё, мысленно конечно, поднялся ещё малёк и поставил всю конструкцию на попа. Та, словно раздумывая, пошаталась и начала заваливаться на бок. Гдето зазвучали автоматные очереди, но мне было не до этого. Махина явно намеревалась свалиться на соседний домишко, и я чуть чуть подкорректировал направление. С громки лязгом, сминая в гармошку стальные листы, ангар упал вглубь двора. Что ж, пора осмотреться. Я взмыл вверх и, зависнув на высоте около километра, вылез на обшивку бота. Картина внизу напоминала извержение вулкана, и я сиганул в клубящиеся тучи пыли.
Чёрт те что. Прожектор работал на полную мощность, но видимость нулевая. Мысленно представив модуль, отдал приказ начать ультразвуковой поиск. Ага, кажется есть. "Кузнечики", сколько не знаю, но точно больше десяти, сложены в морской контейнер. Какойто джигит с автоматом остервенело долбил прикладом по навесному замку. Соображает. Но закончить я ему не дал…
Я не стал даже пытаться поднять эту махину. Просто не смог вообразить, что это возможно, пусть даже и в модуле. Вместо этого запрыгнул обратно в скутер и, снизившись, зацепил тросом за одно из ушей, торчащих наверху. И, взлетев, "перешёл".
Расположились мы както неудачно. Контейнерто встал хорошо, а вот я… Хвост катера остался наверху, а носом он упёрся в землю. Ладно, потом разберёмся. Надо "пионэров" вытаскивать. Схватив из кучи металлолома автомат, "выхожу" наружу.
Ктото чегото орёт. Постоянно слышится имя какогото Абдуллы. И кругом пальба. Слегка прислушавшись, начал ориентироваться… правильно, на русский мат. Будь ты хоть трижды евреем, и имей кучу учёных степеней, а уж если говорил когдато на великом и могучем, никуда, брат от этого не денешься…
Любознательные мои, надо отдать им должное, дёру не дали. Наоборот, паля что есть мочи, пытались прочёсывать территорию. Поздно, ребятки. И, ухватив обоих за шкирку, я спешно покинул театр боевых действий.
6
Негромко играла музыка, а в воде отражались городские огни. Над столиками, привлечённые светильниками, порхали ночные бабочки. Воздух, казалось, можно потрогать рукой, такой он был тёплый, так вкусно пах. Мы сидели в кафе на набережной, потягивая лёгкое вино, и беседовали ни о чём. Они, Ицхак и Рашель, нашли меня сегодня днём и пригласили сюда. Как я подозреваю не случайно. Нет, конечно, я не исключаю тёплых чувств, распирающих двух агентов спецслужб. Вполне правдоподобно. Я их, вроде как спас и вот, в порыве благодарности…
Но это ещё как посмотреть. И, если вдуматься то я не избавил их от опасности а, скорее, сорвал операцию. К тому же, увёл из под носа контейнер с модулями. Так что, в случайность нашей встречи верилось слабо. Но, надо отдать должное принимающей стороне, всё более чем прилично. Никаких тебе "руки за глову" и "немедленно вступай в партию, а то яйца отрежем". Красиво, можно даже сказать благородно. Непринуждённая беседа. Сейчас, как я понимаю, последует лёгкий флирт.
Рашель, будучи женщиной и, довольно таки красивой, несомненно поняла, что нравится мне. Да и моя злость на её участие в столь зубодробительных операциях произрастала, если разобраться, из беспокойства. (Ну всё, Инка точно убьёт). Так что, если я правильно понимаю, это попытка вербовки.
Вчера, надо сказать, всё закончилось довольно хорошо. За нами, правда, погнались на джипе, чтото горланя и стреляя из автоматов. Но я быстренько охладил пыл преследователей, удачно пальнув из гранатомёта. Приземлившись в паре кварталов, предложил спрятаться "у меня", но ребята отказались. Лишь попросили подбросить до машины. "Выгрузив" спящего я тепло с ними попрощался, думая, что навсегда, и "ушёл" к себе. До Израиля, виза которого стояла у меня в паспорте, добрался по Земле2, решив, что на этот раз приключений довольно.
Однако должен признаться, что это профессионалы. И просчитали они меня как сосунка. Я, как и подобает сентиментальному олуху, конечно попёрся на ту же самую набережную, где мы когдато так славно сидели с Ленкой и Виктором, который ещё не был для меня Генералом. Тогда начальством, вроде как был я и, что самое главное, нигде не служил и никому ничего не был должен.
"Сосунок ты ещё, Юрий Андреевич. Щенок беззубый, толькотолько научившийся тявкать".
– Вы не окажетесь потанцевать со мной? Рашель обворожительно улыбнулась.
Ну, ну, деточка. Ты, конечно, женщина красивая. Но что же у тебя есть такого, чего я не видел?
Я взглянул не неё внимательней.
Большущие светло серые глаза изучали меня сквозь очки в тонкой золотой оправе. Тоненькая агрессивная девчонка в мешковатом комбинезоне, превратилась в привлекательную молодую женщину. Нежную и хрупкую. Интересно, зачем ей очки? Хотя, красоту ничем не испортишь и, надо признать, они ей очень идут. Должно быть это символ. Знак того, что "я на работе". Да, до прожжённой циничной стервозности профессиональных Матей Харей тебе ещё далеко. Под моим взглядом она несколько смутилась, но тут же вскинула головку, посмотрев с вызовом.
В скромной хлопчатобумажной блузке, с серебряной брошкой, с длинными рыжими волосами, спутанными шаловливым ветром, она напоминала юную фею, безуспешно пытающуюся притвориться взрослой леди.
Рашель вдруг рассмеялась, и смех ее оказался светел, как майское солнышко.
И я снова спросил себя: Ну нафига? Зачем тебе это нужно? Все эти взрослые игры. Причём не открытые игры порядочных людей, а вся эта шпионская возня, напоминающая сырой болотный туман. Мало того, что противный сам по себе, так вдобавок ещё скрывающий подлые топи, в которых уже утонуло столько гораздо более искушённых людей.
Твой смех напоминает звонкий лесной ручеёк, пение ангелов. И я постараюсь надолго запомнить этот вечер. Сохранить гдето в глубине души. Буду держать эти воспоминания в тайном уголке сердца, чтобы, когда нибудь, доведённый до отчаяния, если дела пойдут совсем уж скверно, вызвать их в памяти. И вспомнить тебя, дочь израильского народа, так упорно отстаивающего своё право жить. Назло всему шайтанову окружению жить, и этой самой жизни радоваться.
А вот насчёт завербоваться, поддавшись твоему очарованию это уж извини. Имеется собственное чудо. Единственное и неповторимое. Ждущее меня сейчас с двумя карапузами на берегу такого симпатичного озера, в которое с весёлым журчанием скатывается небольшой водопад.
– Пойдёмте но, должен предупредить, что я не очень искушённый танцор.
– Ничего страшного. Моего умения хватит на двоих.
Я подал ей руку, и мы вышли на средину площадки. Скрипачи подняли смычки, певица томно вздохнула и…
Чертовка заехала мне коленкой между ног. Браво! Эмансипации всех стран, соединяйтесь!
– Это вам за ту пощёчину! Её глаза сверкнули, и девушка гордо прошествовала к выходу.
Скрипки дзинькнули, примадонна выронила микрофон, а я почувствовал, что краснею. Все посетители, а их в кафе находилось не мало, вовсю пялились на меня, держащегося обеими руками за… В общем, за пострадавшее место, и я, сгорая от стыда "перешёл".
Что ж, поделом тебе. Хаму хамово, как говориться. Впредь будешь помнить, что женщина всегда остаётся женщиной. Пусть даже и одетая в мешковатый комбинезон.
Включив прибор в "нормальном" режиме я просидел в коридоре до глубокой ночи. Было немножко досадно, но тут я ничего поделать не мог. То есть, мог, конечно, но зачем? Судя по всему, обидел я её здорово. И, "переиграй" я это дело, получу самое худшее, что может существовать во вселенной. Оскорблённую женщину. Так что один один. В общемто, это справедливо.
– Как прошло?
Голос Виктора звучал спокойно, и я понимал, что вопрос задан лишь в угоду традиции. Раз стою перед ним, значит всё "более или менее".
– Ну… в общем, как обычно?
– Осложнения были?
– Да так…
Назвать осложнением тоненькое рыжее недоразумение можно лишь с натяжкой. А "белый танец" это уж и вовсе мои проблемы.
– Ясно. Генерал, совсем не по уставу хлопнул меня по плечу. Ну, хвастайся успехами.
– Кузнечика дайте.
Мы вошли в Приют, внешне мало изменившийся с тех пор, как здесь вовсю кипела бурная деятельность, и я забрался в один из модулей. Импортный ещё. Можно сказать, ветеран. Опосля вышел во двор и прыгнул, стараясь залететь как можно выше. Зависнув в крайней точке "перешёл". Кто его знает, как оно получится, так что лучше повторить все действия в обратном порядке. В конце концов, я не Ленка. И "достать" многотонный морской контейнер может оказаться мне не по зубам. Забрался в скутер и…
Всё получилось. Мы "выскочили" в небе Подмосковья, и контейнер болтался внизу.
"Молодец, Юрий Андревич. Делаешь несомненные успехи. Ещё малёк потренируешься, и сможешь стырить Тадж Махал. А то чтото здание Приюта стало надоедать в последнее время".
Малёк погордившись я осторожно поставил многотонную коробку на землю и, зависнув, спрыгнул вниз.
– Могли бы и сами отцепить. Проворчал я.
– Ладно уж. В голосе Виктора было веселье. Сегодня твой день.
Я отстегну трос и, заскочив обратно в кабину, "убрал" катер.
Контейнер тем временем вскрыли, и деловитые молодые люди стали вытаскивать модули наружу. Ну, дальше не мои заботы.
– Благодарю за службу!
– Рад стараться, Вашсокобродие!
– А… Начальство, видимо попривыкшее к моим выходкам, только махнуло рукой. Дальшето, что делать думаешь?
– Ну, дык. План по валу, как говорится. А в нём на первом месте стоит посещение братской реальности, стонущей под гнётом американских империалистов, подло оккупировавших Сибирь.
– Надолго?
– Думаю, недельки на две. Семён Викторович, сами знаете, быстро не отпустит.
– Девочек берёшь с собой?
– Инну вряд ли. Всё же карапузы ещё слишком малы. А Елену Владимировну само собой.
– А без неё никак?
– Ну, вы же знаете. Без Ленки я словно ноль без палочки. В общем, совершено не боевая единица.
– Так уж и не боевая. Хитро прищурился Генерал, намекая на только что завершённую операцию.
– Да мало ли…
– Ладно уж, действуй. По возвращении доложить.
– Есть!
– Да, в кассу зайди. А то начфин поседеет скоро. В нашето время и забывать такое мероприятие как получение денежного довольствия!
Я получил зряплату. А так же премию за "успешно проведённую операцию", о чём собственноручно расписался в приказе. Не так чтоб много, конечно, но и не мало. В общем, сколько положено. И, взяв одну из служебных машин с шофёром, поехал домой.
"Юрик, мы "у меня". Думаем "вернуться" дней черз пять. Убери в доме. Целую, Инна."
Я тяжко вздохнул и пошёл доставать пылесос. За что боролись, как говориться. Инициатором отказа от наёмной рабочей силы стал я, так что все хлопоты по уборке автоматически ложились на мои плечи.
Но, только представив, что ктото чужой будет ходить по дому, заглядывая во все уголки и роясь в вещах, я чувствовал себя неуютно. Нет уж, инциденты двухлетней давности наглядно показали, что внимание к нашим персонам, пусть и не явное, но всё же пристальное существует. И я хочу иметь возможность делить на чёрное и белое. И, ежели кто нибудь в наше отсутствие забредёт в дом, случайно так, проходя мимо, то буду уверен, что это враг. И поступлю соответственно. Так что, моя упёртость по поводу прислуги, как видите, имеет под собой прочную параноидальную основу.
Я возюкал пылесосом по углам. Без особого вдохновения, правда, но и не сильно манкируя обязанностями. Для себя ведь старался, не для чужого дяди.
Комнаты постепенно приобретали умытый вид, а я предвкушал блаженное ничегонеделание. Ленусик, со свойственной ей педантичностью, постоянно проводила какието поиски. Роясь в подшивках старых журналов и часами просиживая в интернете. И неизменно делясь с нами интересными находками. Что ж, её можно понять. В информационном вакууме, что царил в её мире "по поводу", у неё развился бешеный, прямо таки волчий аппетит ко всякого рода сплетням и досужим вымыслам.
Хотя, чья бы корова ни мычала… Ведь ято существую. И девчёнки. Так что, возможно, она и права, пытаясь найти рациональное зерно и хоть както притянуть за уши "село к городу".
Так, с пылесосом закончил, и сейчас время мокрой уборки. Сразу, значит, сотрем пыль с мебели, а потом помоем пол. Руки сами собой проделывали необходимые манипуляции и вскоре, убрав причиндалы в кладовку, я завалился на диван.
"Люди исчезают внезапно, бесследно и необъяснимо. Случаи такие происходили и происходят во всем мире. Я имею в виду те ситуации, которые не могут быть объяснены никак. Пропал парализованный старик, которого близкие вывезли в каталке и на пару минут оставили одного у дверей. В пустом кресле остался только плед, которым был он укрыт"
Старший, которому всё обрыдло? Гуд бай, милые родственнички, а то чтото я тут с вами засиделся!
"В прошлом веке на глазах слуги в Берлине на безлюдной улице испарился служащий британского министерства иностранных дел. Он собирался садиться в запряженную карету, но в последнюю минуту, сказав слуге, что хочет проверить упряжь, подошел к лошади. Слуга, стоявший у дверцы, видел, как он стал осматривать сбрую, и через секунду его уже не было. Карета и упряжка стояли одни на пустынной мостовой.
Так же, буквально на глазах, потерялся молодой человек на окраине Глазго ранним новогодним утром 1966 года. Три брата шли по дороге, направляясь с праздничным визитом к родственникам, как это принято в этот день по шотландским обычаям. Они говорили о чемто, как вдруг буквально на полуслове обнаружили, что самого младшего Алекса с ними нет. Он исчез и никогда так и не был найден.
Перечень таких исчезновений, внезапных и необъяснимых, весьма велик.
Еще один случай происшедший в Москве. К человеку зашли друзья по работе. Кончились сигареты и он, набросив пиджак, как был, в тапочках, спустился в гастроном, который был в том же доме, а вход его в соседнем подъезде. Ждали его напрасно, он так и не вернулся. Исчез бесследно среди бела дня на пространстве в несколько десятков метров".
Вот так вот, пошёл посцать и не вернулся… Я хлебанул пивка и взял следующий журнал.
"Когда в 1947 году внезапно потерял управление и разбился американский двухмоторный самолет, на борту его находилось тридцать два человека. Однако спасатели, прибывшие вскоре на место аварии, не обнаружили там ни одного ни погибшего, ни живого. Не нашли ни крови, ни малейших следов, которые свидетельствовали бы, что в момент удара на борту находился хотя бы один человек. Заинтересованные ведомства назначили награду за обнаружение малейших следов тех, кто находились в самолете. Однако усилия спасателей и других групп, обшаривших все окрестности, так и остались тщетны. Все тридцать два человека исчезли без следа".* (*А.Горбовский. Тайная власть).
Да, батенька, не ты первый, не ты последний… Только, видать, предшественники твои чуток поумнее, и старались свои скромные таланты не афишировать. Хотя… Ведь никогда не поздно слинять. Некрасиво, конечно, но ежели припрёт… Да и, не так уж и много про нас известно, если разобраться.
То что Ленка припасла дальше походило, скорее, не чисто "её" случай.
"Можно назвать много чрезвычайно сложных сооружений древности, строительство которых предполагает наличие глубоких инженерных знаний, которые, прежде чем исчезнуть, возникали словно из небытия. Ни до, ни после подобных сооружений не было.
В Андах существуют развалины древнего города Тиахунаку. Многие здания в нем выстроены из огромных каменных блоков. Вес некоторых блоков достигает 200 тонн. Причем ближайшее место, где можно взять такую породу, находится на расстоянии не менее пяти километров.
Чтобы представить, какими знаниями нужно было обладать, дабы передвигать такие глыбы на столь значительные расстояния, достаточно привести отрывок из сообщения, опубликованного в 1960 году в "Правде". Речь идет о том, с какими трудностями столкнулась наша современная техника, когда потребовалось перевезти каменную глыбу такого же веса в Москву. "Вчера в Москву прибыл необычный состав. Со станции Кудашевка на особой, 16осной платформе доставлен огромный монумент для памятника К. Марксу, который будет воздвигнут на площади Свердлова.
Транспортировка каменной глыбы весом в 200 тонн представляла сложную задачу. Изза больших размеров гранитного блока состав мог передвигаться лишь в том случае, если на линии не было встречных поездов…"
Тиахунаку не единственное место на земном шаре, где имеются подобные сооружения. Среди развалин города Баальбек, на территории теперешней Сирии, есть постройка, вес отдельных монолитных частей которой достигает 1200 тонн.
В Индии до сих пор существует храм "Черная пагода", сооруженный якобы всего лишь семь веков назад. Храм этот высотой в 75 метров венчает крыша из тщательно обработанной каменной плиты. Вес этой плиты 2000 тонн"!*(*А. Горбовский. Четырнадцать тысячелетий назад).
Выходит, не одни мы такие. Все из себя беспечнонепосредственые. И гдето есть гораздо, гораздо более достойные.
Что это за люди? Куда ушли, и где они сейчас?
Ну, как тут не вспомнить Друга Горацио?
Впрочем… они свои жизни прожили. И смогли сделать чтото достойное звания человека. А наша… Надеюсь, вся ещё впереди. И ещё не вечер…
7
Мы договорились встретиться в семь часов, и я, боясь опоздать пришёл на пятнадцать минут раньше. Но он уже ждал. Стоял на дорожке парка и мирно крошил голубям хлебный мякиш. Не доходя шагов пять я негромко кашлянул.
Обернувшись, "Аббат" подал руку и улыбнулся во все тридцать два зуба.
– О чём грустим, мой юный друг?
– Вопросы рвут на части душу. Боюсь, от них я занедужу, не получив ответов вдруг.
Он приподнял брови и слегка похлопал в ладоши. Чё это с ним?
Но уж нет, на этот раз я настроен более чем серьёзно. Я достал один из журналов, оставленных мне Ленкой и протянул ему. Старший обречёно вздохнул и принялся читать. Не удержавшись, я пристроился рядом, заглядывая через плечё.
"Существует гипотеза, что Африка и Европа смыкались когдато между собой в том самом месте, где теперь находится Гибралтарский пролив. "Между Андалузией и Тангером, сообщает известный арабский источник Массуди, на месте, называемом Хадра, что близ Фарс эль Магриб, существовал некогда мост (перешеек), который состоял из больших камней, по которым стада проходили с западного берега Андалузии на северный берег Африки. Отсюда начиналось Средиземное море, вытекавшее из Океана, или Великого Океана". Таким образом, течение шло в сторону Средиземного моря или, как называли его тогда, Мрачного Моря. Это и понятно: в Средиземном море, как море внутреннем, уровень воды должен был быть значительно ниже, чем в океане.
Но однажды Атлантический океан хлынул через разорванный перешеек в Средиземное море. Событие это произошло примерно в 1450 году до н. э. Обширные территории, бывшие прежде сушей, оказались под водой. О том, что в этом районе до его затопления была суша, говорят и другие восточные и греческие авторы.
Воспоминания о прорыве Атлантического океана в Средиземное море сохранились в Греции в форме преданий о так называемом потопе Девкалиона.
Есть, однако, основания предполагать, что затопление Средиземного моря было делом… рук человека.
В географическом словаре арабского ученого и путешественника Якута можно найти сведения о прорыве Гибралтарского перешейка: "Вот что я читал в одной древней книге, содержащей историю Египта Северной Африки. По пресечении рода фараонов царями Египта были дети Далуки.
Из них особенно замечательны Дарокун бен Малтес и Рамеграх. Эти два царя были одарены умом проницательным и необыкновенною телесной силой, притом обладали большими познаниями в магии. Когда греки вторглись в их владения, египетские цари, вознамерившись избегнуть их владычества, предпринял соединить Западный Океан с морем Средиземным. При исполнении этого предприятия море потопило многие обитаемые земли и могущественные царства и пролилось даже на Сирию и Грецию".
Другие источники, повествующие об этом событии, рассказывают, что произошло оно в течение одной ночи.
Разрушить каменный барьер, очевидно довольно прочный, если он мог выдерживать напор Атлантического океана, было делом нелегким. Тем более трудно было сделать это за такой короткий срок. Если только…
Если только не предположить, что фараоны, которые "обладали большими познаниями в магии", имели в своем распоряжении какието взрывчатые вещества! В таком предположении нет ничего невозможного.
В Германии, в городе Фрейбурге, стоит памятник человеку в монашеской рясе. Человека этого звали Бертольд Шварц. Монахфранцисканец, Бертольд Шварц, обвиненный в занятиях черной магией и колдовстве, был посажен в тюрьму. Продолжая опыты и здесь, он смешал однажды серу, селитру и уголь и получил состав страшной разрушительной силы: порох"!
Не хило, да? Сидит, значит себе в тюрьме, и балуется с взрывчатыми веществами!
"Произошло это в 1330 году. Вскоре рецепт этот стал известен повсюду, и именно с начала XIV века порох получает распространение в Европе. Над полями битв, где раньше слышался только стук мечей да звуки труб, раздалось тяжелое уханье первых пушек. XIV век стал веком рождения пороха.
Но, если внимательно углубиться в историю, можно найти удивительные факты. Оказывается, задолго до этого порох внезапно появляется то в одном месте, то в другом, то с голь же внезапно вдруг исчезает на целых 500 лет.
Необъяснимо, почему такое важное орудие войны не получает полного распространения, почему ни один из полководцевзавоевателей так и не смог воспользоваться этим страшным средством, которое поставило бы на колени любого противника.
Можно подумать, что были какието люди, которые стремились, чтобы тайна этого гибельного оружия не стала достоянием всех.
Сведения о порохе хранились в строжайшей тайне. Кем? Во всяком случае, не воинами и не политиками, которые не преминули бы им воспользоваться. И разве не странно, что всякий раз, когда тайна как бы вырывалась изпод контроля, мы узнаем о случае применения пороха, но затем порох снова бесследно исчезает.
В 1257 году арабы применили порох при осаде одного из городов Испании.
Другой случай применения его (тоже арабами) относится только к 690 году. В 668 году порох был известен египтянам, а еще раньше, в 80 году н. э., рецепт его из Индии попал в Китай.
Когда Ганнибал, командовавший карфагенской армией, прошел через Альпы и спустился в Италию, возле Тразименского озера путь ему преградили римские легионы. Здесь решалась судьба целой кампании. Если Рим победит и на этот раз, он окончательно станет властелином всего побережья Средиземного моря. Судьбой народов будут распоряжаться пресыщенные римские сенаторы, алчные рабовладельцы, тупые и жестокие воины. Что же касается самого Карфагена, то он будет разрушен!
В учебниках истории вы можете прочесть, что Ганнибал победил. Но едва ли вы найдете там описание, как это произошло.
Некоторое время два войска стояли друг перед другом, затем Ганнибал несколько отступил. Римские легионеры промаршировали на место, с которого отошли карфагеняне.
Вдруг в ту же минуту под ногами римлян началось, как сообщает хроника тех лет, "землетрясение". Но это было очень странное землетрясение, от которого пострадали только римляне! Все покрылось дымом. Когда же дым рассеялся, оказалось, что большая часть легионеров лежит на земле, погребенная под слоем камней и скал, которые, взлетев на воздух, обрушились на них.
Как известно, ни от одного землетрясения камни и обломки скал не могли взлететь вверх, чтобы упасть потом на головы римлян. Так же маловероятно, чтобы землетрясение сопровождалось неизвестно откуда взявшимся дымом. Тому, что произошло, может быть только одно объяснение. Ганнибал нарочно заманил римлян на заминированное поле, а потом взорвал заряд.
Когда изобретение Бертольда Шварца стало всеобщим достоянием, и позднее, когда европейские пушечные фрегаты начали появляться у берегов Америки и островов Тихого океана, народы этих стран, услышав пушечную пальбу, сочли ее громом, которым бледнолицые боги поражают врагов. Точно так восприняли это греки Александра Македонского, впервые столкнувшиеся с применением пороха. Осадив город в Индии, греки в страхе бежали от его стен. "Жителям этого города помогали боги! вспоминали они потом. Со стен его на нас обрушивались молнии и гром!"
Есть упоминание о порохе и в библии, но тоже не прямое. Мы читаем, например, об "иерихонской трубе". У этой трубы был такой громкий звук, что от него падали крепостные стены. Можно предположить (и целый ряд исследователей придерживается этого мнения), что речь идет об осадном орудии типа пушки или мортиры.
В Индии о порохе знали уже за пять тысяч лет до нашей эры. Причем рецепт его был известен из еще более древних священных текстов.
Определенному уровню знаний должна предшествовать какаято практическая деятельность. Поэтому всякий раз, когда мы обнаруживаем у древних удивительную осведомленность, которая не опирается на предшествующий опыт, возникает как бы из небытия, напрашивается предположение…"*
(*Ал. Горбовский. Четырнадцать тысячелетий назад).
"Аббат" слегка улыбнулся.
– Умный дядька, этот твой исследователь. Наверное, плохо кончил?
– Это что, непременное условие?
– Упаси Бог. Он поднял руки в шутливом жесте. Но вы бы видели сейчас своё лицо!
– Но Вы мне так и не ответили!
– А, ерунда! Махнул он рукой, лучше подумайте вот об этом.
Я взял протянутую им газетную вырезку и прочитал:
"Последний раз по приговору суда за колдовство казнили Анну Гельди в швейцарском городе Гларус 18 июня 1782 г. Подсчитано, что в XVI и XVII вв. в период охоты на ведьм было казнено по крайней мере 200 000 женщин."
– А вы говорите, "Порох"! Да и, никуда он от вас не делся. Пожалуйста, палите, сколько влезет!
Видно, я задел за больное место, иначе с чего бы ему так кипятится. А, ведь и в самом деле, кто я такой, чтобы судить человека, которому лет больше чем Христианству. Нда. Кто знает, что бы сейчас было, если бы?.. И, сам собой на языке возник вопрос:
– Выходит, и сейчас есть чтото такое, что вредно знать дитятям неразумным?
– Есть, есть, с сарказмом заявил он, например сотня космических скутеров. И, ещё, небольшой межзвёздный корабль на Луне.
Вот это уел, так уел. Даже щёки покраснели.
– Полноте, мой юный друг. Передо мной снова стоял весёлый и беспечный человек. Такой, каким я его знал с первого дня нашего знакомства. Всё к лучшему. К тому же, вы, как я знаю, не так давно учредили частный пенсионный фонд? Напомнить, по какому поводу?
– Да нет, спасибо. А что, есть какие нибудь возражения?
– Ну почему же. Каждый волен в выборе.
Вот так вот. Опять я на сумбурный вопрос не получил ответа. Вернее, получитьто получил, да вот ответ этот мне не оченьто понравился. Я ощутил себя какойто козявкой. Стоит передо мной высшее существо и самим присутствием стремительно развивает у меня комплекс неполноценности.
Старший тактично молчал, отвернувшись к беззаботным птичкам. Я поковырял носком ботинка тротуарные плитки и спросил:
– Зачем звалито?
– Ах, это… Вы, я слышал, собираетесь в гости?
– Ну да. А что, противопоказано?
– Почему же, отнюдь. Только… Вы там… Поосторожней…
Ого! Куда ж это я встряну? Или, выходит, уже встрял, раз такая забота.
– Так что, до встречи?
Рукопожатие его было крепким, а улыбка, как всегда, заразительной. Я поневоле растянул губы в ответ и тут… Шумно хлопая крыльями, взлетела стая голубей. Я посмотрел на птиц, а когда обернулся, обнаружил, что на аллее кроме меня никого нет.
8
Я ехал в сторону дома и хмуро смотрел на дорогу. Злился же потому, что "господин Аббат", по большому счёту прав. И я такая же сволочь, как и он. Вернее, чуть поменьше, в смысле творимых безобразий. В остальном же ни на йоту не лучше. Да и, кто знает, что оказалось бы правильным в той ситуации…
Дело в том, что года полтора назад, гдето в середине марта обрушилось здание, стоящее в центре Москвы. Шороху было жуть. Всё произошло средь бела дня и, как водится, пострадала масса народа. Самое гадкое, что это была уже вторая катастрофа подряд, так как незадолго до этого обвалилась крыша в одном из бассейнов столицы. На случай с бассейном я както и не отреагировал. Просто принял к сведению и выкинул всё из головы. Конечно, появилось желание кудато пойти и попытаться чтото комуто объяснить. Собственно, сходить то, я сходил. И даже дошёл до приёмной директора спортивного комплекса. И пошёл себе. Спрашиваете куда? Вот куда послали, туда и пошёл. Виктора же в тот момент в стране не оказалось…
Ну, самим понимаете, в моих прогнозах осечек не бывает и, с точностью до секунды… Но самое интересное, для меня, конечно, началось потом. Как ту Кассандру, которую сгоряча побили камнями, насмерть, между прочем, так и мою благородную личность попытались слегка припутать к этому делу. Вспомнили, не забыли, оказывается, родимого. И даже фоторобот составили. Дескать, органами разыскивается имярек, в связи с… В общем, насчёт "кто виноват" кандидатуру найти можно легко. Так что, я потихоньку "вернулся" и ничего не стал предпринимать. Негодяй, говорите? Так я ж и не спорю.
И тут обвалилось старинное здание, простоявшее двести лет.
Как и положено, "возмущаться начали, на общее собранье собрались…" Но это опять извечное рассейсое "Кто виноват"? Мне ж, сами понимаете, на тех "кто виноват" было по барабану. И я быстренько приступил ко второй части Мармезонского Балета, ничтоже сумяшеся насчёт того "Что делать"?
"Запасшись" паройтройкой канистр с бензином я, за день до происшествия, вошёл в обречённое строение. Дело близилось к закрытию и, послонявшись тудасюда, поднялся к чердачной двери. Она, как и положено, была закрыта на навесной замок, но меня это волновало мало, так как я "ушёл" в коридор.
Ктото гдето строил планы, пророча историческому сооружению вторую молодость. Объявлялись многомиллионные тендеры и чиновники потирали руки в предвкушении солидных взяток. Мечты, мечты, где ваша сладость?
Занялось сразу и горело ярко. И, как и положено, сгорело дотла.
Совесть меня не мучила тогда, не сильно тревожит и теперь. Да, два человека погибло. Причём страшной смертью. Но ведь в "прошлый раз" пострадало около двухсот. И, среди них женщины и маленькие дети. Знаю, не имел я права решать судьбу этих двоих, но так уж вышло… А деньги… Нет, никакими деньгами не заменить жёнам мужей. И дети, лишённые отцов тоже, узнай об этом, наверняка прокляли бы меня. Но там, в несостоявшейся катастрофе, под обломками Манежа, людей осталось гораздо больше…
– Мерзавец ты, "господин Аббат"! Да и я не лучше.
Но Старший находился гдето далеко, а вечернему подмосковному шоссе, пустынному в этот час, было всё равно. Оно наверняка видело не одну трагедию и, имей возможность говорить, у слушателей волосы встали бы дыбом. Ведь, по статистике, в автомобильных авариях гибнет гораздо больше народа.
– Ты где шлялсято? Инна с наигранновесёлым любопытством повернулась ко мне.
– Да так… Нарисовалась одна деловая встреча.
– Аа.
Казалось, она потеряла к разговору интерес, но вдруг спросила:
– В последнее время чтото произошло?
– Да нет, вроде. Всё как всегда. Я и в самом деле не понимал, куда она клонит. А что, я дал повод?
– Ну, не то чтобы. Но задумчивый ты какойто.
– А, это. Да, понимаешь, Ленка тут чтиво подсунула. Вот я и пытаюсь чтото сообразить.
Мы сидели на веранде, глядя в ночное небо. Лена осталась в комнате, смотреть новости. Малышня уже спала, так что, ничего не мешало нашему тетатету. Да и Инна, против обыкновения не ерничала, и я мысленно удивлялся взятому ею тону.
– О чём хоть пишутто?
– О всяком. Ленка вот, например, нарыла случаи, похожие на наши. Ну, не совсем, конечно, поправился я, но, с небольшой натяжкой можно провести некоторые параллели.
– Можното можно, да вот надо ли?
Не зная, что сказать, я пожал плечами. И, в самом деле, что бы я сделал, если бы ктото, пусть и без задней мысли, стал совать нос в мои дела? Тото и оно. Пожалуй, Ленкино, да и моё, чего уж греха таить, любопытство оправдывало лишь расхожая фраза: "Кто не знает собственной истории, у того нет будущего". Хотя, если разобраться, история толком не известна никому. Вернее, каждый ведает свою. Умытую и причёсанную. А так же кастрированную. И ничего, живём, как видите. Как живём это уж другой вопрос. Хотя и на него ответ очевиден. Как умеем, так и живём. Точно так же, как жили люди, о которых написаны столь интересные статьи. Жили себе, и не забивали голову разной ерундой, вроде "ответственности перед будущими поколениями" или тем "что о нас подумают потомки". Может, благодаря именно такой позиции эти самые потомки и существуютто до сих пор.
Что же касаемо конкретно меня то, как ни напрягал мозги, ничего путного в голову не шло. Все мои предки абсолютно "нормальные". Крестьянами они были. И только мама с папой, на волне индустриализации приехали в город. И никаких тебе выкрутасов.
С Инной пытался поговорить на эту тему, но она лишь отмахивалась. Девочка моя вообще предпочитала замалчивать своё происхождение. Тоже, кстати, самое, что ни на есть рабочекрестьянское. Словно стыдилась этого. Но, надо отдать её должное, их кожи вон не лезла, стремясь войти в какието особые "круги" истеблишмента. Просто выдумала красивую сказку и жила в ней потихоньку. Не знаю, что за разговоры на эту тему вела с ней боярыня Земцова, но надеюсь, масла в огонь не подливала. Со мной же, насмотревшись на мой пофигизм, эту тему предпочитала вообще не затрагивать… Что ж, спасибо и на этом, как говориться.
– Когда пойдёте?
– На днях… Лёнька должен подхехать. Да и ты Лену оккупровала… Кстати, как у них с Виктором?
– Как, как. Да как обычно. Это значило, что на предложение руки и сердца, ежели таковые опять имели место, боярыня Зецова снова ответила отказом. Предпочтя статус свободной женщины. Эмансипация, блин. Но, не моё это дело. Кстати, Рита звонила. У неё в Париже украли паспорт. Пусть Виктор поможет.
– Спрошу.
Виктор, сославшись на занятость, приехать отказался, и пригласил к в гости. В смысле на работу. Попрощаться и "сделать внушение"… Не буду углубляться в описание строения и его месторасположения. Контора, она и есть контора.
– Кабинет у тебя хороший!
– А то?
Он протяну руку, и кивком указал на одно из незанятых кресел. Кабинетик так себе, я видел и получше. По телевизору. Но все соответствующие атрибуты наличествовали. Вплоть до секретарши. К чести Сенсэя, это пятидесятилетняя дама, малёк смахивающая на воблу. Но, несмотря на внешнюю сухость у неё светлая, хорошая улыбка. Если б не знал, где она служит, легко бы спутал с заслуженной учительницей. А ведь она в звании, не ниже моего. Да уж, внешность обманчива.
Но тётенька, тем не менее, исправно принесла чай и, выслушав указание Генерала "никого не пущать" удалилась.
Виктор поставил на стол коробку с кусковым сахаром, и я тут же захрустел, нимало не заботясь о сохранности зубов.
– Ну, и?..
– Да, понимаешь, Рита во Франции застряла. Паспорт украли…
– Бывает.
В голосе Виктора не слышалось ни малейшей заинтересованности. Скорее, сквоозило скрытое злорадство, типа "мы же вас предупреждали". Вон значит как. Но я пришёл за помощью, и уходить без неё не собирался.
– Что значит, бывает? И ты считаешь это ответом?
– Чем плох мой ответ? Не хуже других.
– Но и не лучше.
Виктор с усмешкой покачал головой и отхлебнул чайку. Я же трущил рафинад, не сводя с него требовательного взгляда.
– Ну, чего уставился?
– Айай, Виктор Петрович. Нехороший ты, оказывается, человек. Можно сказать, овощное растение семейства крестоцветных.
– Каких ещё красноцветных?
– Raphanus sativus.
– Ты мне головуто не дури. Интеллигент.
Нет, хорошо у него это получается. Смачно так, колоритно. Вроде и ничего такого, а сразу всё всем становится ясно.
– А! Махнул я рукой. Редиска ты, Генерал.
Всё ж, за героическими буднями, он нашёл таки время посмотреть "Джентльменов удачи", так как заулыбался.
– А чего ты ожидал, скажи на милость. Что я прямо сейчас подниму взвод "Альфы" и помчусь брать штурмом Париж?
– Нафига штурмомто? Просто, позвони, кому надо. Пусть паспорт побыстрее выпишут.
– Ага, как самостоятельными быть, так мы уже взрослые. А как цыплёнок табака в попку клюнул, так сразу к папочке?
Ну, не стервец ли? Но я, как можно небрежнее, пожал плечами.
– Да я и сам могу. Просто, думал всё сделать официально.
– Вот пусть и будет, официально. А выказывать слишком явный интерес к Маргарите Львовне я не хочу. Итак, желающих сунуть нос в наши дела выше крыши.
Что ж, может он и прав.
– Ну, как знаете, господин Генерал.
– Отставить! Рявкнул он. Ты мне это брось. И, уже помягче. Вы ведь не дети, Юрий. И должны понимать, что, владея любыми материалами, вывезенными с Земли2, вы все подвергаетесь риску. Самостоятельности им захотелось, видишь ли.
– Так что же делать?
– Я всем вам ещё два года назад сказал, что делать. И что мы имеем? Вы попрежнему занимаетесь самоуправством. В общем, в этой ситуации я тебе не помощник.
– Ладно.
– Охрану бы всем вам…
Да уж блин. Стоит только рядовому гражданину что нибудь заиметь, будь то лишний миллион, или какую нибудь, мало мальски любопытную информацию, в которую непременно найдутся желающие сунуть нос, и прости прощай спокойная жизнь. И уже, вольно или не вольно, а приходится окружать себя целой сворой церберов, секретарей и прочая и прочая и прочая… А разве ж это жизнь? Нет, для когото, может и в кайф поизображать крутого босса, но я уж точно не из таких. Да и Лёнька тоже. Насчёт Маргариты Львовны не уверен, но, раз за два года не заболела звёздной болезнью, значит наш человек.
Я попрощался с Виктором, сказал "до свидания" секретарше и, взяв у охранника на выходе красную книжечку, удостоверявшую мою принадлежность к новым опричникам, вышел за порог.
– Юрий Андреевич?
Определённо, я становлюсь популярен. Пусть даже и в узких кругах.
– Чем обязан?
– Да, собственно, не обязаны. Просто, давно мечтал с Вами познакомиться.
– Так в чём проблема? Знакомьтесь.
– Ах да. Он протянул руку. Смыслов. Генрих Свиридович. В некотором роде ваш коллега.
Я усмехнулся. Иш ты, коллега. Но любопытство хуже похмелья и я принял приглашение. Мы сели в чёрный "Сааб" и поехали.
Как я и предполагал, прибыли в заведение, в чёмто родственное тому, которое возглавлял Генерал. Да и отрекомендовался он, если помните…
Снова мраморные ступеньки, красная ковровая дорожка и гипсовые бюсты шибко отличившихся на славном поприще служения великому делу. Впрочем, если уж продаваться на всю жизнь в добровольное рабство, то уж обязательно чемуто большому и значительному. С непременными атрибутами вроде Званий, Должностей и висюлек на лацканы пиджаков и мундиров.
Секретарша, правда, помоложе, и сквозила у ней во взгляде такая стервозность, что я невольно пожалел хозяина кабинета. Ну, нельзя, в моём понимании, всё время иметь под боком ту, с которой делишь постель. Женщина и работа вещи взаимокомпенсирующие.
Вы говорите, а как же Инна?
Но, должен вам сказать, что я никогда не относился к тому, что я делаю как к службе. Мне просто интересно. Да и сейчас тоже, если честно, энтузиазм не угас. Этот же, явно использовал служебное положение для удовлетворения собственного либидо. Вернее, они оба использовали.
И это внезапное понимание, помимо воли настроило меня отрицательно. Да, да. Вот так на уровне эмоций я принял решение до начала разговора.
Но, если разобраться, то, что он предлагал, было в любом случае неприемлемо.
– Чай, кофе?
– Минералку. Если можно, минскую, номер четвёртый.
Он распорядился. Козочку, оказывается, звали Элеонора. Воду принесли в запотевшем бокале, и я отдал должное дипломатичности хозяина кабинета. Просил Минскую пожалуйста. Ведь, кто его на вкус разберёт. Вроде как похожа.
Он молчал, изучающе глядя на меня, и я, шумно отхлебнув и поставив стакан на поднос, начал первым:
– Итак?
Генрих Свиридович торжествующе улыбнулся. Знаем, знаем, ваши прсихологическе игры. Раз первым начал, не сдержал любопытства значит уже на крючке. Боюсь вот только, резьба на моём винте тебе не понравится.
Я слушал, полуприкрыв глаза и не оченьто вникая в смысл отдельных слов. Прав ты Сенсэй. Тысячу раз прав. Вот и этот туда же. Неглупый мужик. Коечто сопоставил, малёк притянул за уши. Но, в целом, картину нарисовал болееменее похожую.
Правда, на первом месте у него стояли девочки, да и способности он им приписал совсем уж мистические. Но молодец, молодец.
Что ж, с почином, Юрий Андреевич. Со времён ныне покойного Игоря Вячеславовича Кузнецова это первый наезд. Или, если хотите, деловое предложение. Но тогда, объектом был непосредственно Виктор. Так что, сподобился я впервые.
А вот это вы зря, дорогой мой. Близнецы здесь не при чём.
Пуп земли хренов. Вернее, собирающийся в кандидаты. Пупок, пупочек. Нет уж батенька. Как сказала бы вызвавшая твоё любопытство Инна: "Солдат может стать генералом, а может и не стать. У блеющей баранины же путь один". А ты и не мечтал, не грезил о шашлыке, из себя любимого?
Тоже мне: "Вот я"!
Головка от буя. Внешность твоя меня не впечатлила. Речи косноязычны и не отличаются оригинальностью. Слышали, слышали мы уже такие. Да и характерец твой мне чтото не очень. Так что извини, брат. Сейчас я начну совершать никогда не виданные тобой, и алогичные с твоей же точки зрения поступки.
Судя по первому впечатлению, это пока что личная инициатива. Шанс, так сказать, выбиться в люди. Так что, о нашем разговоре, я почти уверен, кроме нас троих никто не знает. Прошу, вас, нижайше прошу в гости.
Идиот не успел понять, что к чему, а берега "моей" реки уже оглашали тоскливые завывания. Я сделал ему инъекцию и "вернулся" в кабинет. ЛюдоедкаЭллочка, пусть и невольно, а замешана. Так что…
Я неторопливо брёл по вечерним улицам, осоловело пялясь по сторонам. Вокруг, обгоняя и спеша по своим делам, шли другие люди. Мчались машины, светя красными и жёлтыми огнями. Иногда потоки транспорта останавливались, чтобы пропустить пешеходов, чтобы затем снова начать бесконечный и неведомый мне путь. Тверская, Охотный ряд. Вот и новый Манеж, воздвигнутый на месте сгоревшего по непонятной причине. Огромное количество фонарей разом зажгли огни, и стало светло как днём. На лавочках, забитых до отказа сидела молодёжь. Подобно виноградным гроздьям пацаны и девчёнки облепили чугунные ограды и мраморные бортики фонтанов. Звенели гитары, тут и там раздавалось нестройное пение. Народ развлекался, как мог, успевая при этом есть, пить и заливисто смеяться, радуясь неизвестно чему. Впрочем, имто это известно. Жизни, жизни они радуются. Молодости и беззаботности. Ведь это такое счастье, когда не видишь впереди забот.
Сколько времято? Но, не успев спросить, я тут же получил ответ. Забили куранты на Спасской башне. Одиннадцать часов. Под ногу попалась пресловутая пивная жестянка и я, сами понимаете, не упустил случай поупражняться. Однако тинэйджерам, занятым сигаретами, дымок от которых явно попахивал травкой, не до того. Вот, один из мальчишек, явно рисуясь, скрутил трубочкой сто долларовую купюру и, сыпанув на основание большого пальца белого порошка, стал втягивать, чередуя ноздри, эту гадость. Потом, отвалившись на спинку, закрыл глаза, всем своим видом изображая, как ему хорошо. Идиот. В моём понимании, конечно. Хотя, вон, довольно крупная блондинка, сидящая напротив, с волосами собранными в конский хвост, показала на юного наркомана пальцем, и закатила глаза, явно передразнивая. Все засмеялись, но тут же потеряли всякий интерес к юному оболтусу.
Я вышел на площадь, и навстречу мне выкатило человек десятьдвенадцать роллеров и скейтбордистов. Это уже публика посерьёзней. И коньки на колёсиках, и скейтборд требуют какой никакой, а спортивной подготовки. Выделывая различные фигуры высшего пилотажа, компания обогнула меня, позволив просочиться, и покатила дальше, по одной ей ведомым конькобежным делам.
А я брёл себе, среди этой живущей собственной жизнью толпы, ежевечерне собиравшейся здесь, практически никем не замеченный. Тёплым летним вечером я оставался один среди такого множества народа. Снова мелодично зазвенели куранты на Спасской башне. Четверть часа? Или прошло уже тридцать минут? Какая к чёрту, разница.
Я снова шёл, будучи невидимым в скоплении народа, чужой в этом, бывшем когдато родным для меня городе. Одном из множества городов Вселенной. В которой существует множество миров, непонятным образом ухитряющихся "накладываться" один на другой. А вы говорите "деловое сотрудничество". Эх, полковник, полковник, знал бы ты, на кого бочку катишь, обосрался бы, наверное.
Но прогулка по ночной Москве сделала своё дело, и я постепенно успокоился. Да ну его к чёрту. В смысле пусть живёт. Маленький винтик, который, к несчастью для себя оказался чутьчуть умнее, малёк прозорливее чем положено винтику. В конце концов, тоже ведь, человек. Наверняка семья, дети. Должно быть, было ошибкой "забирать" его в коридор. Но нет ничего не поправимого. Под действием снотворного, Дромос примет его за своего. Так что… А, почему бы и нет. Пусть очнётся на лавочке, в центре Москвы. Авось, примет это за демонстрацию силы и отвяжется…
Как сказал один алхимик Леопольду II: "Если я в самом деле умею делать золото, то не нуждаюсь в Императоре. А если я не умею делать золото, то он не нуждается во мне".
Лёнька не спал, а сидел, уткнувшись в монитор. Услышав мои шаги, обернулся и потёр глаза руками.
– Юрка, ты не возражаешь, если я возьму с собой ноутбук?
Я пожал плечами.
– Бери, мне то что? И, в свою очередь поинтересовался: Что, задумал перевернуть патриархальный уклад?
– Да нет, просто игрушка зацепила.
– Делаешь новую игру? Ты ж, вроде как раньше не занимался этой дребеденью.
– Да нет… Программер слегка покраснел. Играю я в неё. И, словно оправдываясь, добавил: Старею, наверное. Всё никак не могу дойти до конца, блин.
Нормально, да? Дитяти тридцать шесть лет, скоро внуки пойдут, а он днями просиживает перед экраном, воюя с картинками.
– Ладненько, маленький ты наш, только упакуй всё покомпактней. И батареек захвати.
– Ну, я думаю, что смогу переделать наши адаптеры к ихней частоте тока.
Что меня меньше всего волновало, так это технические подробности и я, махнув рукой, завалился спать.
Разбудил нас голос Ленки.
– Вставайте, лежебоки.
Я приоткрыл глаза и уставился на бодренькую и свеженькую девушку.
– А дорогая где?
– "Ушла" назад. Только на секунду "выскочила", чтобы меня "выбросить", и "вернулась" к карапузам.
Может, оно и к лучшему. Долгие проводы, как говорится…
Лёнька, чисто выбритый и одетый в костюм, уже сидел в гостиной. Видно, в ожидании "перехода" он совсем не спал, так как глаза у него как у кролика. У ног стояли два чемодана, а на столике лежали таблетки.
Увидев нас, он вопросительно поднял брови, и я слегка кивнул. Лёнька проглотил капсулу со снотворным, и, отсалютовав нам бокалом, запил это дело минералкой. Мы молча наблюдали, как он погружается в объятия Морфея. Вскоре веки его сомкнулись, дыхание стало ровным. Ленка, дотронувшись до его плеча "забрала" нашего хакера и тут же " вернулась". До Новосибирска, на который "накладывался" НьюСаутгемптон добрались на скутерах.
Прибыв на место и "спрятав" машины взялись за руки.
– Ну что, "пошли"?
В своё время я купил контейнер десантных ботов, предназначенных именно для таких случаев. То есть, походов в гости к Профу. Слишком уж лениво крутить педали несколько часов подряд.
Вытащив один, открыл баллон со сжатым воздухом, и мы молча наблюдали, как бесформенная куча обретает очертания плавсредства. Столкнув плот на воду, забросил в него два велосипеда и сделал приглашающий жест:
– Прошу!
Ленка шутливо опёрлась на мою руку и, изображая "Футы, нуты", забралась на борт.
Не дотрагиваясь до вёсел, я отдался на волю течения. Девушка, свесив руку в воду, задумчиво смотрела в глубину, пытаясь разглядеть чтото, ведомое ей одной. Я же попросту лежал, глядя в серое небо.
– Юрка. Внезапно позвала она.
– Ау.
– Как ты думаешь, зачем всё это?
– Ну, ты же знаешь, Ленусик, думать это прерогатива лошади. А почему? А потому, что у неё голова больше!
И, в самом деле, что тут думать. Это, в смысле, существования коридора, настолько необычно, что я просто принимал его, как данность. Иначе, можно легко съехать с катушек. Съезжать, сами понимаете, очень не хотелось, так что, в последнее время я старался не брать в голову.
– Нет, Юрка, я серьёзно!
– И я серьёзно. Хочешь, лучше анекдот расскажу?
– Ну, трави, давай.
– Летит, значит, орёл. И тут, высовывается у него из… ну, сама понимаешь откуда, глист. "Орёл, какая высота?". "Два километра". "Орёл, ты ж, смотри, не обосрись"!
– Ну, и на что ты намекаешь?
– Да ни на что. Просто… в недалеком прошлом тоже ломал над этим голову, и извёлся весь.
– Нда.
Я покосился на Ленку. А та, снова смотря в воду, произнесла:
– И, всё же, любопытно, как всё устроено.
– Ну, это ты с Лёнькой посоветуйся. И Профессора подключите. Онитебе сходу выдадут пяток теорий, одна правдоподобнее другой. И, при этом, все они будут не похожи друг на дружку.
В прошлый раз я "ушёл в коридор" с чердака полицейского участка и в нашем мире оказался на миленоком холме, заросшем кустами. И теперь, я постарался встать точьно на то же самое место. Так, что, "материализовались" мы среди пыльных стропил и хлопанья голубиных крыльев.
– Лёньку сейчас доставать? Деловито осведомилась Лена.
– Можно и сейчас. Хотя, давай уж, спустимся, что ли?
Я приподнял крышку люка, и мы оказались на лестничной площадке жилого комплекса, принадлежащего городу, и предоставляемого стражам правопорядка.
– Ауу, есть кто дома?
Но ответом нам была тишина, и я, заглянув в одну из квартир, непродолжительное время принадлежашую нам с Инной, затопал по ступенькам.
Повидимому, отсутствие Американских континентов както изменило океанические течения, так как климат здесь поистине райский. Мы шли по улицам Сентвилля, глазея по сторонам и не замечая никаких существенных отличий. Да и какие изменения могли произойти в маленьком американском городке за прошедший год. Всё та же неторопливая и сонная провинция, если не сказать, захолустье.
Подойдя к домику Мамми Розы, я постучал в дверь и услышал голос Семёна Викторовича:
– Да, да, прошу вас, входите.
Увидев нас, он заулыбался и раскрыл объятия.
– Только вдвоём?
– Лёнька " в багажнике".
– Прекрасно.
Сверху спустилась добродушная негритянка и по очереди поцеловала нас. И тут же запричитала, сетуя на то, какие мы худые и одновременно собирая на стол.
Ленка, тем временем "достала" Лёньку и приводила в чувство с помощью нашатыря. Очнувшись, первым делом он стал искать глазами чемоданы и, найдя, облегчённо вздохнул. Геймер хренов! И, поймав мой взгляд, смущённо улыбнулся.
– Прошу к столу!
Мы уселись за круглый стол, уставленный яствами, и отдали должное кулинарным способностям хозяйки мотеля. За неторопливыми разговорами, и обменом новостями, время летело незаметно, и я с удивление обнаружил, что за окном темнеет.
У Семёна Викторовича всё было в порядке. Никто не пытался оспаривать его авторитет, да и бандитов, подобных Чёрному Сэму на горизонте не предвиделось.
– Теоретизирую, знаете ли. Смущённо хихикая, сообщил он.
– И, что же это за теории? Живо поинтересовалась Ленка.
Когдато, давно, когда всё ещё не зашло так далеко, и главой частного предприятия был я, Виктор полюбопытствовал:
– Каких наук профессор Семён Викторович?
Ничтоже сумяшеся я отшутился, махнув рукой:
– Он сумасшедший профессор. Универсал.
Сдаётся мне, что в каждой шутке, таки есть мааленькая доля правды.
9
– Дело в том, молодые люди, что любая выдвинутая нами теория будет основана на заимствованных у классической физики концепций пространствавремени. Профессор, словно перенёсся на несколько лет назад, и снова находился в аудитории. Но, для объяснения паранормальных явлений, все они гмм… я бы сказал, несколько устарели. Ведь, если разобраться, они ни на йоту не приближают нас к пониманию телепатии, не проливают свет на перемещение предметов на расстоянии, я у ж не говорю, о Вашем, без сомнения реальном феномене.
Время от времени задумываясь над этой проблемой, я всегда удивлялся тому факту, что энергия и информация, являющаяся, согласно моей теории, одним и тем же рассматриваются под двумя совершенно различными углами зрения. Наши, несомненно, заслуживающие уважения, преподаватели физики учили нас этому, но сами никогда не дали себе труда задуматься о последствиях такой практики. И вот, мы имеем, что имеем. Суп отдельно, а мухи отдельно.
А ведь ещё французский физик Коста де Борегар писал относительно взаимосвязи этих физических величин: "Должно быть, в природе вероятности существует нечто, обеспечивающее действенную связь между объективным и субъективным, между материей и духом".
Я не был знаком с прославленным французом и, кажется, не много потерял. А объяснения профессора, запутывали меня всё больше и больше, ставя болееменее привычный мир с ног на голову. Однако, тем не менее, Ленка слушала с глубоким интересом, а у Программера уже загорелись глаза.
И Семёна Викторовича, который уловил интерес во взглядах слушателей, понесло:
– Синхронность событий и всевозможные совпадения, которыми изобилует наша жизнь, наводят на мысль, что мир организован скорее как база данных компьютера, в которой файлы расположены случайным образом, чем библиотека с последовательно расставленными книгами. Как в нынешнем понимании выглядит четырехмерная Вселенная традиционной физики.
Я постарался съёжиться, и бочкомбочком начал продвигаться к выходу. Но на плечё мне легла Ленкина рука.
– Сидеть!
А Лёнька, стараясь облегчить профессору задачу, принялся объяснять "на пальцах":
– Если, допустим, представить, что четвёртое измерение, называемое временем, на самом деле отсутствует, то наш мозг воспринимает события ассоциативно. Так, как это делают современные компьютеры. Пользователь "вызывает" нужные ему записи, прибегая к ключевым словам управляющим командам. И, если теория Профессора верна, лёгкий полупоклон в сторону Семена Викторовича, то мы живем скорее в неком подобии ассоциативной Вселенной, системного программиста, чем в "последовательной" Вселенной физика, взявшего на вооружение классическую идею пространства времени. И тогда все твои "чудеса" перестают восприниматься как события иррациональные.
Казалось, что мой очумелый вид должен сказать сам за себя, но, по видимому, это было очевидным только для меня.
– Ребята, может, я пойду, а? Жалобно проблеял я.
Но, к несчастью, они думали обо мне лучше, чем я того заслуживал.
– Сидеть! На этот раз в Ленкином голосе явно звучали Иннины нотки.
А Лёнька, ободрённый благосклонным кивком Профа, продолжал гнуть своё:
– Ещё в 1957 году Хью Эверетт и Джон Уилер из Принстонского университетат предложили "многомировую интерпретацию" квантовой механики. В рамках этой концепции Вселенная непрерывно разветвляется на альтернативные реальности.
Ну, слава Богу, хоть несколько понятных слов в этой абракадабре!
– Совершенно с вами согласен, коллега. Подал голос проф. Ого, уже, коллега, видали! Пространство и время могут быть адекватными понятиями, чтобы начертить путь локомотива в графическом изображении, но практически абсолютно бесполезны для объяснения нашего феномена. И, уже обращаясь ко мне, пояснил: Пространственновременные координаты ведут начало от графического представления. Если бы человечество изобрело компьютер до линованной бумаги, сегодня наши суждения о Вселенной могли бы быть совершенно иными. К тому же, в последние годы появились новые, невероятные и более плодотворные идеи. И, согласно им существует гораздо большее число измерений. Хотя, в этом мы успели убедиться на практике. Самые интересные результаты вытекают из теории "суперструн", появившейся в 70е годы. Многие физикитеоретики, работающие сегодня в этой области, полагают, что Вселенная родилась из неустойчивого десятимерного ядра. По мнению Таку и Трейнера, "шесть измерений свернулись, оставив нетронутой нашу четырехмерную Вселенную".
Мать моя женщина! Во встрял, так встрял!
– И что нам со всем этим делать?
Вопрос прозвучал совсем уж по идиотски, но недаром же все мы, вольно или не вольно, приписываем другим собственные качества. И меня снова приняли за умного.
– У меня есть мнение, что "гости", посетившие нашу планету два года назад и немногим раньше уничтожившие Землю2, прибыли вовсе не из глубин космоса.
– И, откуда же?
– Я думаю, из какого нибудь мира, подобного любому из "наших". Согласно теории вероятности, развитие их науки могло пойти несколько иным путём. И, то, что в нашей реальности доступно единицам на чисто интуитивном уровне, поставлено у них на промышленную основу.
– А зачем тогда космический корабль?
– Вероятно для того, чтобы достигнув световой скорости, совершить первый "прокол" континуума. А уж затем, устанавливаются врата и всё. Ещё один колонизованный мир к их услугам.
– Но, ведь Виктор, то есть, я хотел сказать, Генерал, отправил им "подарочек".
– Ну, в общем да… Но, думая над этим, я пришёл к выводу, что мало вероятно, чтобы в двух параллельных измерениях возникли идентичные условия, приведшие к созданию подобных смертоносных технологий. В то время как моя теория объясняет это болееменее достоверно.
– Но боеголовкито гдето взорвались?
– Несомненно. И, боюсь, этото самое плохое. Ведь, ни один нормальный человек не станет всё время отправляться с центральной планеты. И, как мне кажется, заселение происходит постепенно. Из Мира в Мир.
– Так что, они могут прийти и сюда?
– Кто знает, как составлен их поисковый алгоритм. Но, если есть хоть малейшая вероятность этого, то надо продолжать работать в этом направлении.
Вот так вот. В сошедшей с ума Вселенной, подобно клёцкам в супе плавает то, что я называю реальностями. А на клёцках этих живут микробчики. Мааленькие такие. И, вот, одним микробчикам стало тесно, на обжитом кнедлике и они решили заселить другой…
Не хило, да? Цивилизация, расширяющая экспансию в параллельные миры. И очень, ОЧЕНЬ, не любящая конкурентов. До такой степени, что прямо жуть берёт…
Повидимому, желание прибегнуть к универсальному решению всех проблем, отразилось у меня на лице, потому что Ленка показала кулак.
– И не думай!
Я состроил невинную рожицу:
– О чём это ты?
– Об этом самом. Ни капли спиртного, понял?
Но накал потихоньку стал ослабевать. Профессор с Лёнькой, пристроившись рядышком, и включив переносной компьютер, чтото оживлённо обсуждали. Я же, стараясь быть незаметным, вылез изза стола и вышел во двор. Вечер, постепенно переходящий в ночь, тих и прозрачен. Звёзды, такие далёкие и недоступные светили настолько ярко, что казались волшебными фонариками. В принципе, имея корабль, можно конечно, попытаться… Но вот, куда лететь, и зачем? Смешно представить. Как если бы вдруг дикари в нашем мире, живущие на одном из атоллов Тихого океана, сумей, конечно, они захватить американский авианосец, собрались в поход на Соединённые Штаты. Не радовало только то, что в роли наивных детей природы на этот раз выступали мы сами. Чёрт! Хоть одного бы урода удалось захватить живьём! Но, увы. Оставь мы тогда когото из незванных гостей и неизвестно, чем бы всё кончилось. Всё происходило настолько быстро, что я порой просто не успевал вмешиваться.
Ленка подошла и простроилась рядом.
– Как ты думаешь, Юрка, они это серьёзно?
– А ты? Ты самато, что думаешь?
Она глубоко вздохнула и пожала плечами. Потом вскинула голову:
– А ведь, мы так и не смогли подключиться к мозгу корабля.
– Так ведь, пришли к выводу, что вся аппаратура сгорела во время "переходов". Да и что можно считать мозгом? И, ты же знаешь, на то время все просто опасались нажать чтонибудь не то и обнаружить себя.
Гад, всётаки, профессор. Испортил, можно сказать, отпуск. Ято думал, оттянусь, съезжу в НьюСаутгемптон. Может быть, сгоняю в тутошнюю Москву. Вместо этого, он задурил голову заумными теориями. Да и Ленка хороша. Ведь, по моему глубокому разумению, всё равно, ничегошеньки мы сделать не сможем. Молоды мы ещё, чтобы тягаться с пришельцами, откуда бы они ни прилетели.
Ни до чего так и не додумавшись, поплёлся наверх и завалился спать. Мамми Роза приготовила лучшие перины. Хрустящие простыни приятно холодили тело, а подушки обещали спокойные и радостные сны. Засыпая, почувствовал, что вернулся в детство. Точно так же, проводя летние каникулы у бабушки в деревне, я любил засыпать на большой кровати с металлическими шариками и мягкой периной. Завтра, завтра я проснусь и забуду обо всех бредовых теориях чёртовых умников. Это ж надо до такого додуматься, и это на трезвую голову! Хотя, Проф, в силу возраста и привычек не был поклонником спиртного. Как оказалось, своей дури в голове хватает. Выше крыши, можно сказать…
Проснулся часов в десять утра. Внизу слышались голоса, в окно светило солнце и настроение, в общемто, нормальное. Я умылся и поводил бритвенным станком по лицу. Линув на ладонь одеколона, растер подбородок и спустился вниз.
Мамми Роза и Ленка пили кофе.
– Доброе утро!
– Привет, привет!
Говорил я порусски, но Мамми, за два года жизни с Профом, успела выучить десяток фраз. Мне налили кофе и поставили перед носом тарелку с чемто вкусно пахнущим. Я принялся уплетать, одновременно пытаясь задать вопрос:
– Угмчгумхрум?
– Прожуй сначала, а потом скажи.
Я последовал Ленкиному совету и повторил попытку:
– А где умники?
– На рыбалке.
Ясно. И, если Семён Викторович был ярым любителем проводить время с удочкой, постоянно повторяя при этом избитую фразу про Бога, который не засчитывает время проведённое на рыбалке, то на Лёньку это было мало похоже.
По быстрому дожевав, и одним глотком допив кофе, я поблагодарил хозяйку.
– Пойду, пожалуй, испорчу им кайф. Лен, составишь компанию?
Но девушка покачала головой.
Выйдя на улицу и, обогнув мотель, в котором, кроме нас не было ни одного постояльца, направился к реке. У Профа, ещё со времени первого нашего посещения, "стёртого" по вине обстоятельств, было излюбленное место в излучине. На берегу стояло несколько плакучих ив, и он устроил шалаш. Прямо таки, Ленин, обдумывающий революцию.
Неслышно ступая, я спускался к воде. Вон, сидят, голубчики. Кинув взор на воду, такую прозрачную, что виден каждый камешек, каждая песчинка на дне, я разглядел быструю тень. Проф, ведомый инстинктом, лёгким движением забросил муху прямо к носу форели. Ивы отбрасывали на реку едва шевелящиеся тени, а в небе ни одного облачка, и оно отражается в волнах глубокой синевой.
Инстинкт не подвёл и рыбу, и вот уже муха пропала у неё во рту и форель оказалась на крючке.
– Двенадцатая! Гордо сказал Семён Викторович Лёньке, а тот только развёл руками, не споря с мастером.
Хотя, в проволочной корзине, что висела в воде, привязанная к колышку, вбитому у его ног, тоже плескалось штук семь разных рыбёшек.
Тут они заметили меня и замахали, приглашая в компанию.
– Ну, как улов?
Традиции нужно соблюдать, и мы минут пять поговорили на тему "клюёт не клюёт". Мужики снова забросили удочки. А я улёгся в траву и, закусив ароматный стебелек, уставился в голубое небо. По нему неторопливо плыли по своим делам перистые облака. Лёгкие и пушистые, они были окрашены солнечными бликами во все оттенки жёлторозового и радовали глаз.
Лёнька, видимо продолжая начатый ранее разговор, спросил у Профа:
– И что, Семён Викторович, никто даже не подозревает о богатстве, валяющемся под ногами?
– Увы, мой друг, их технологии ещё несовершенны. Да и, при существующем положении вещей и общей тенденции развития науки, вряд ли в ближайшие сто лет ктото обратит на это внимание.
– А как же теория невмешательства, и их право распоряжаться собственными природными ресурсами?
– Ну, про невмешательство, ты лучше этим расскажи, у которых зеленоватая шкура. А насчёт ресурсов, так ведь я предлагаю взять лишь то, что выброшено за ненадобностью. Никто не собирается строить шахты и разрабатывать недра.
Краем уха слушая разговор, и ещё толком не зная о чём это они, я почувствовал, как настроение стало стремительно подниматься. Догадаться не трудно. Проф, верный себе, уже чтото там изобрёл. И вербует сторонников.
– О чём вы, люди? Не поднимая головы, поинтересовался я.
– Дело в том, Юрий, что здешние руды очень богаты, относительно, конечно, ниобием. Этот металл принадлежит к группе редкоземельных и чрезвычайно дорог. У нас дома, конечно. Здесь же увы. Про современные технологии никто не слышал и отработанную породу, которая может принести пусть не баснословную, но вполне ощутимую прибыль, используют для строительства дорог. Зарывают талант в землю, можно сказать.
– Просветите хотя бы, для чего он нуженто?
– В нашем мире ниобий используется для производства лазеров.
Вот так вот. Сокровища лежали под ногами, а беспечные аборигены даже не подозревали об этом.
Я уже мысленно сравнивал положение "Белого человека", со скромным достоинством несущего своё бремя, с жалкой участью мелкой букашки, которой на миг ощутил себя вчера. Да, не в пример приятнее чувствовать себя эдаким "Бваной Юрием" ведущим "честную торговлю" с туземцами. Приподнявшись на локте, я спросил:
– И что, Проф, во сколько это встанет?
– Я думаю, гдето в полмиллиона российских червонцев.
Я присвистнул.
– А в тутошних долларах?
– Ну, это миллиона два будет.
Тоже не хило, хотя, какая к чёрту, разница. Ни золотых червонцев, ни экзотических долларов Сибирских Соединённых Штатов у меня всё равно не водилось. Но, ради приличия я всё же полюбопытствовал:
– Зачем так много, Семён Викторович? Вы ж сами сказали, что по здешним меркам, это просто земля.
Но Проф был закалён десятилетиями преподавательской деятельности, и с терпением, выработанным общением с сотнями и тысячами тупых "почемучек" стал объяснять:
– Сам по себе шлак, действительно стоит копейки. Но вот для того, чтобы извлечь на свет божий ниобий, я имею в виду в промышленных количествах, требуется организация производства. Обогатительные фабрики, дороги для подвозки породы. Охрана, взятки местным, хоть и не очень жадным, но всё же существующим чиновникам. Так что…
Мне вдруг стало скучно. Я закрыл глаза и принял равнодушный вид. Но прямо таки физически ощущал взгляды обоих. Нука, проверим. Слегка разлепив одно веко, я сквозь ресницы взглянул на умников. Так и есть, те во всю пялились на меня.
Ну, Проф то ладно, у него было время повариться в собственном соку и съехать с катушек. Но Лёньке то это нафига? Те же переглянулись и, отвернувшись к воде, дружно забросили удочки. Концессионеры, блин.
10
Мужики рыбачили ещё часа два, а я всё так же бездумно пялился в небеса. Впрочем бездумно не то слово. В голове подобно муравьям копошились различные мысли. В основном, вариации на излюбленную мню тему "а навошта мне это трэба"?
Ну, допустим, подсуетились мы, значит, и конвертировали наши средства в тутошнюю валюту. Или, ещё проще, "сходили" на Землю2 и экспроприировали ещё центнердругой золотишка. И тут сразу начинается головная боль и ненужные, с моей точки зрения, вопросы разных любознательных личностей. Как тех, кто "у руля" так и мрази, вроде Чёрного Сэма, только калибром покрупнее. Проделав энное количество телодвижений мы, конечно, все эти препятствия героически преодолеем. Оторвав дюжинудругую голов и оставив за спиной десяток могил.
И вот, ура! Процесс пошёл. И, спустя гдето год, становимся обладателями, к примеру, полутонны вожделённого ниобия. Грузим это дело и "переправляем" к нам. И, головная боль начинается по новой. На базаре им, сами понимаете, торговать не будешь. Остаётся очередной проныра, вроде Мишки Френкеля, который снова попытается обжурить. Либо же, снова "брать в дело" Виктора, но тогда придётся отвечать на кучу вопросов и, боюсь, Большие Дяди захотят послать сюда наблюдателей. Осмотреться, и вообще…
Есть, правда, ещё и третий путь, который предпочли девчёнки, ввязавшись в разработки противораковой панацеи. И опять, деньги, деньги, деньги. И Мигрень, Менингит и вечная запарка. И снова пристальное внимание спецслужб. Теперь уже не только Российских и Израильских, а всего мира.
Каждый ж мнит себя пупом земли. Пупочком. И могилы, могилы, могилы. Ибо прогресс штука кровавая, и ни одно дело так не изобилует смертями как доброе. Никто ж не спорит, всё это сплошь и рядом будут "плохие", и исключительно "не наши". Вот только, брось я всё как есть и, по моим скромным подсчётам, около сотни человек останутся живы. Женятся, детишек наплодят. А там, глядишь, и внуки пойдут…
Да уж, необходимость принимать решения всегда головная боль. И большой риск. Вообщето, лично я ни чем не рискую и всегда успею "соскочить". Но ведь, как ни крути, а история этого мира изменится. И, боюсь, не в лучшую сторону. Ведь, вряд ли Проф сможет обойтись без самого простенького компа. А это уже нонсенс, господа. И снова ненужные вопросы. Потом какая нибудь светлая голова подкинет однудве рацухи, чтобы дело крутилось быстрее. Там, глядишь, нас осчастливят своим вниманием доблестные преторианцы Великой России. Тот, кто держит бразды правления за Уралом, вряд ли потерпит какие либо безобразия на соседней территории. Тем более что тишь да благодать длится уже более трёхсот лет. Не, мужики, не нравится мне ваша затея, хоть тресни. Лёнька с Профом смотали удочки и, не поминая больше эту тему, засобирались. Поднялся и я, отряхнув одежду от налипших травинок.
– Роза обещала приготовить на обед гуся. С мечтательным выражением сказал Проф. А на ужин зажарит улов. Рыба у неё вообще получается пальчики оближешь.
Я ничего не имел против жареной форели и молча плёлся следом. После того, как, повосхищавшись добытчиками, рыбёшек водворили в холодильник, уселись за стол. Гусь удался на славу, и все молча работали челюстями.
После обеда, захватив одну из принтерных распечаток, привезённых Профом ещё два года назад, поднялся к себе.
Не знаю ничего приятней и полезней для здоровья, чем после хорошего обеда подремать часок. Вы спросите, зачем макулатура? Так ведь нет лучшего снотворного, чем какое нибудь чтиво. Пробежал глазами страницудругую и готово. Сон безмятежен и совесть чиста. Приобщаюсь, значитца. Засыпаю над книгой, можно сказать. И не придерёшься ведь, ибо каждое слово правда.
Так, посмотрим, чем это Семён Викторович увлекается? Похоже, это чтото вроде Ленкиных изысканий: "В 1954 году в Японии после народных волнений во время паспортного контроля задержали странного гражданина. Документы у него оказались в полном порядке, за исключением одной детали. Паспорт был выдан никогда не существовавшим государством Туаред! Возмущенный "туаредчанин" на прессконференции утверждал, что его страна находится в Африке между Мавританией и Французским Суданом (не путать с более восточным Суданом), и был потрясен, когда ему показали карту, где на месте большей части Туареда был Алжир. Правда, в указанном месте действительно проживает народ туарегов. Разница, как нетрудно заметить всего в одну букву, но существующие "в нашей реальности" туареги не обладали никогда в обозримом прошлом своим суверенитетом, так неужели же туареги в будущем создадут собственное государство? Или не в будущем, а, к примеру, в параллельном мире?* (*Кузовкин А., Непомнящий Н. "Феноменальное" 1991, с.4).
Что ж, помоему, я стал причиной нового веяния. И Проф, хотя и воочию смог убедиться в существовании Земли2, как и все люди нуждался в "доказательствах" своей нормальности. Не мне его за это судить, ведь он всего лишь обычный человек. И действие "коридора" не распространяется на него, как на нас с Ленкой. Приводя в норму физические параметры, и снимая психоэмоциональное напряжение. Глаза слипались, но всё же, движимый любопытством я продолжал читать:
"В мае 1828 года в Нюрнберге полиция поймала очень плохо одетого странного юношу 16ти лет. Власти провели самое тщательное расследование, разослали портреты по всей Европе, исписали 49 томов дела, но не установили места, откуда прибыл этот человек, получивший имя Каспар Хаузер. Имевший самые невероятные привычки и способности, он видел в темноте как кошка, нюх имел лучше собачьего, но не знал, что такое молоко, огонь и расстояние до объекта. О Каспаре, погибшем от пули убийцы, осталась лишь уверенность, что прежде чем попасть в Германию, он жил в мире, совершенно отличном от нашего… Впрочем, еще в 19 веке возникла и тривиальная версия, что на самом деле Хаузер наследный принц Баденский, насильно отстраненный от престола и помещенный в темницу еще в детстве… Но генный анализ, проведенный спустя 164 года после гибели Каспара, показал, что он не был какимлибо сыном баденской маркграфини"…*("ТМ" 1998, N 10, с.54).
Как и предполагал, хватило меня на полторы страницы. Я почувствовал, как книжка валится из рук и погрузился в сон.
Проснувшись, я ощутил чьёто присутствие. Лена сидела у изголовья и держала в руке подборку статей, распечатанную Профессором.
– Что пишут?
– Так, всякоеразное. Вот, послушай:
"В конце 1980х начале 90х годов о необычной судьбе мальчика под именем Юнг Ли ЧЕНГ несколько раз писала гонконгская газета "Вен Вен По". В кратком изложении его запутанная история выглядит следующим образом: в 1987 году местным гонконгским ученым (можно понять, что речь идет о психиатрах) попался для изучения мальчик, утверждавший, что он "пришел из прошлого". Результат исследования (опроса мальчика с большим пристрастием) коекого сильно смутил "пришелец" хорошо говорил на древнекитайском языке, пересказывал биографии давно умерших знаменитостей, не по годам хорошо знал историю прошлого Китая и Японии, упоминал о многих событиях, о которых в настоящее время либо вообще не помнили, либо знало лишь очень ограниченное число историков, узкоспециализированных на определенных периодах или событиях. Странный мальчик к тому же был одет также, как одевались жители Древнего Китая, так что его появление было либо хорошо спланированной "провокацией" какойлибо могущественной организации (например, телекомпании), стремящейся к получению сенсации, либо… Поверить в версию самого мальчика было трудно, к тому же он и сам не понимал, каким образом попал в современный город Гонконг.
Тем не менее, как сообщила газета, историк Инг Инг ШАО решил проверить не слишком стройный мальчишеский рассказ и углубился в изучение хранящихся в храмах древних книг. Наконец, в одной из книг его внимание привлекли рассказы, почти полностью идентичные с устными пересказами Юнг Ли, все даты, названия местностей и имена конкретных людей совпадали. В одном месте историк наткнулся на запись о месте и дате рождения мальчика, он был почти уверен, что речь идет именно о "его мальчике", но, чтобы до конца убедиться в потрясающем открытии, надо было вновь побеседовать с Юнг Ли… Однако, уже в мае 1988 года, пробыв всего год в нашем Времени, мальчикпутешественник неожиданно для всех исчез, больше никто и по сию пору не видел его…
Раздосадованный историк Инг Инг Шао вновь засел за книги и в одной из них сразу за именем "Юнг Ли Ченг" нашел следующую запись: "…исчезал на 10 лет и появился вновь с ума сошедший, утверждал, что был в 1987 году по христианскому летоисчислению, видел огромных птиц, которые достигают облаков, большие волшебные зеркала, ящики, разноцветные огни, которые зажигаются и сами гаснут, широкие улицы, украшенные мрамором, что ездил в длинной змее, которая ползает с чудовищной скоростью. Признан сумасшедшим и умер через 3 недели…"* (*"Перекресток Кентавра" 1997, N 11).
– Наверное, Профу пришлось изрядно покопаться в Интернете. Зевнул я.
– Наверное. Согласилась Ленка. Ты знаешь, Юрка, добавила она, мне кажется, что нет никаких "твоих" или "моих" мест. А есть чтото одно на всех. Большое и… страшное. И, в той или иной мере, этой способностью, я имею в виду "даром проникновения", наделены все люди. Просто, некоторые, подобно нам, оказались более везучими, умеющими отсекать то, что не в силах воспринять. И преобразуя это самое ЧТОТО в нечто приемлемое сознанием. Другие же, "нормальные", обречены на гибель. И их "неспособность" проникнуть" является чемто вроде хорошо развитого инстинкта самосохранения. А иные, вроде этих несчастных, на свою беду сумевшие "войти" и благополучно "выйти" вынуждены носить клеймо "сумасшедших". И это в лучшем случае.
Ляпнуть, что ли про Горацио? Не, наверное, не стоит.
Видно было, что Ленка немало об этом думала, и ей хотелось с кемто поделиться.
Нда… два глиста, малёк более удачливых, чем остальные, и с иммунитетом к враждебной среде, взялись анализировать устройство… А, и в самом деле, что мы пытаемся понять? Как устроен пищевод? А что же тогда кровеносная система? И как всё это соотносится с мыслительными процессами, ежели таковые имеют место? Нет уж, в роли "Бваны Юрия" я ощущал себя гораздо комфортнее.
Но Ленусик, глядя на мой отрешённый вид, и сама поняла, что на данном этапе мне немножко по барабану. И перешла к основному вопросу:
– С Семёном Викторовичем говорил?
– Ну, допустим.
– И что?
– Чточто, да ничего. И вообще, если хочешь знать моё мнение, то я против.
Ленка терпеливо вздохнула, и я понял, что проиграл. Куда мне тягаться с потомственной аристократкой.
– Лен, а может, ну его, а? Без особой надежды начал канючить я.
Но та, изучив меня как облупленного, лишь молча улыбалась. Зачем слова, если сейчас я начну приводить все мои "гениальные" доводы, потом, чуть погодя, стану извиняться и сам себя опровергать, взвешивая "за" и "против". Потом, окончательно запутавшись и разозлившись, упрусь рогом. И всё… Тут то она меня тёпленького и возьмёт.
Ну уж нет. Не раз и не два я проигрывал ей и сейчас, назло врагам, просто буду молчать. Помолчали. Долго так, минут пять. В голове постепенно забрезжило сомнение: "Это ж, выходит, я уже перешёл к последней стадии? Не попытавшись вывалить "про" и "контра"? Хотя… Очередная авантюра сулила новые впечатления. В кузнечике покувыркаюсь, опять же… К тому же, наверняка "пойдём" отсюда, так что окажемся в районе нашего Новосибирска. Интересно, как там у них всё было. Прибарахлимся малёк… А дальше я умываю руки. Пусть у профессора голова болит. Моё дело только транспортировка. И ничего более.
Видать, я и вправду, созрел, так как Ленка подала голос:
– Это ведь МОЙ мир, Юрка.
И слышалось у неё в голосе чтото такое…
– Ну и что? Живи тут, раз такое дело.
– Ты не понимаешь. По мнению Профессора, можно постепенно внедрить здесь коекакие технологии. Раз уж процесс пошёл то, рано или поздно, а будет изобретён портал, подобный тому, что завезли на Землю2 пришельцы. И тогда… Я очень хочу, чтобы МОЯ Земля не оказалась бедной роственницей.
– Ну, это пока что ещё только теории.
– То, что мы здесь теория?
– Ну, нет, конечно. Но про портал ты загнула.
– В ВАШЕМ Китае, когдато давно жил человек, по имени Лу Синь Чжоу ШуЖень. Так вот он сказал: "Мечта это не то, что уже существует, но и не то, чего не может быть. Это, как на земле, дороги нет, а пройдут люди, проложат дорогу". Ведь, когдато и ВАШЕЙ Америки не существовало. Но нашёлся упёртый еврей по имени Колумб и потащился через океан. Тоже, между прочим, в погоне за прибылью…
Я прикрыл глаза. Порталы… Врата, ведущие из мира в мир. Мирызаводы. Миры Санатории. Мирытюрьмы. Человеки организованно отмечают паспорта и следуют, куда кому надо. А на таких как я, имеющих наглость соваться в обход установленных правил, объявлена охота. Неча, неча! Иш ты, самый умный выискался! Тут все люди заслужанныя, можно даже сказать, благонадёжныя.
– Ленусик, так ведь, по одной из версий, Бертольда Шварца, в последний раз осчастливившего человечество порохом, им же и подорвали.
– Ты это к чему, Юрка?
– Да так… Может, ну его, а? Ваш этот, Павел, четвёртый кажется, очень даже миленько всё устроил. Тихо, мирно… Ты хоть представляешь, сколько горя приносят простым людям революции? Короче я против.
Выдержка изменила всегда спокойной Ленке:
– Ну и пошёл ты! И вообще, я остаюсь здесь… Навсегда!
Мда… не то, чтобы меня всё это сильно смущало, но на Земле2 застряли Сергей с ребятами. И перед Виктором неудобно. Сам заварил кашу, а теперь, выходит… Конечно, можно работать с Инной, но в глубине души я знал, что такого тандема как с Ленкой у меня уже ни с кем не получится.
– С кем поведёшься… Буркнул я.
– Ты это к чему? Деланно удивилась вредина.
– К тому, что слишком много времени ты провела в обществе моей любимой.
– Ах, ты об этом. Рассмеялась она. Юрик, дорогой. В каждой женщине это заложено от природы. И извлекается на свет божий по мере необходимости.
– Кстати, Лен, этот туаредчанин не отсюда, часом?
Но она лишь молча покачала головой.
11
Следующую неделю посвятили мардёрству. Мы опять отправились на Землю2 и насобирали в одном из мёртвых городов необходимое количество золота. Удручающие картины безлюдных просторов действовали угнетающе, и я очень рад тому, что мы снова сидим за столом в гостиной мамми Розы.
– И, что теперь? поинтересовался я?
– Всё по плану. План по валу. Шутливо ответил Проф. Сначала надо прикупить земли. То есть, конечно, сразу надо конвертировать драгоценности в местную валюту, а уж затем обзаводиться недвижимостью.
Мне опять стало скучно.
– Проф, я шибко извиняюсь, но не могли бы вы сразу перейти к той части плана, что касается меня.
– Ах, да. Мне показалось, что профессор обиделся за то, что я не разделяю его энтузиазма. Что касается Вас, Юрий, то, я думаю, в ближайший год у меня хватит забот по организации производства.
– Так что я, выходит, не нужен?
– Только в той мере, на которую распространяется ваше желание участвовать в Проекте.
Ей Богу, он так и сказал, с большой буквы.
– Ну, вы же знаете, Семён Викторович, лениво мне. И вообще, что касается дел, то за всё отвечает президент нашей транспортной компании. Прошу любить и жаловать, Елена Владимировна Змцова.
Ленка, не вставая изза стола и не выпуская из рук вилку, ухитрилась изобразить кникенс, а я с чистой совестью постарался навсегда забыть о том, что в природе существуют лазеры, для производства которых нужен редкоземельный элемент со скучным названием НИОБИЙ. "Почему со скучным"? спросите вы. Да потому что, смахивает на Библейское НИ УБИЙ.
Собственно, моё участие в этом деле можно считать законченным. Хотя, нет. Я ещё раз ухитрился вставить пять копеек.
Гдето через неделю, к нам во двор въехала машина с определённого вида молодыми людьми. Довольно приличные костюмы. На головах шляпы и даже имели место галстуки. Вот только проскалбзывало в них чтото, что роднило с московскими быками в кожаных куртках. Наверное, манеры. Держались гости самоуверенно, я бы даже сказал нагло. Нет, никто не пытался хватать Ленку за задницу, как это намеривался сделать с Инной Чёрный Сэм перед смертью. Да и нос, куда не след парни не совали. Но то, каким тоном они спросили где Сэм Вик мне сразу не понравилось. И я снова завёлся с полоборота. Гарных хлопцев было трое, и под мышками пиджаки оттопыривали кобуры. Но если уж моча в голову стукнула…
Удар, "уход". Один есть. Даже не сообразил, голубчик, что к чему. На всякий случай делаю инъекцию. Тридцать секунд в "обратном" режиме, чтобы не дать двоим оставшимся опомниться. Второй успел поставить блок, но я толчком "забрал" его с собой.
Всё же, у них повадки хищников, так как третий начал вытаскивать пистолет. Вряд ли он когда нибудь видел автомат Калашникова, но тонкий намёк понял с полуслова. Пушка полетела к моим ногам, и я жестом пригласил его присесть на крыльцо.
– Кто таков?
Гость чтото залопотал, и я с досадой крякнул. Как же это по ихнему? "Who you?", кажется. Но и повторение вопроса на туземном наречии не приблизило меня к пониманию.
Я уж совсем собрался "забрать" его в коридор, как тут прибыл профессор. Увидев меня с автоматом, направленным на гостя, Семён Викторович заулыбался.
– А, мальчики Мистера Уилли, я полагаю.
Обезьяна опять чтото залопотала, за что и получила прикладом в бок. Но тот, продолжал апеллировать к Профу, делая страшные глаза и постоянно нажимая на какойто agreement.
– Сколько их? полюбопытствовал Проф.
– Трое.
– Надеюсь, остальные живы.
– Ну, в общемто, да.
Проф понимающе кивнул.
– Поехали.
– Куда, Профессор?
– К ихнему работодателю.
Я стволом указал парню на машину и уселся сзади. Проф с Лёнкой пристроились следом. Достигнув НьюСаутгемптона, остановились возле большого особняка из красного кирпича. Крыльцо отделано мрамором, и по бокам львы, выкрашенные под бронзу. Дворецкий, появившийся, как только мы подъехали к воротам, заулыбался. Но, увидев меня с автоматом, тут же сменил выражение лица.
– Шагай, давай!
Я упёр ствол в спину моего невольного водителя, но тут вмешался Проф.
– Оставьте, Юрий.
Нас пригласили в дом. Хозяин, всем своим видом демонстрировавший радушие, пожал Профессору и Лёньке руки. У меня создалось впечатление, что роднее нас в целом мире у него никого нет.
Они о чёмто полопотали, после чего Семён Викторович попросил:
– Юра, вы не могли бы "вернуть" коллег вашего собеседника из гм…
Мнето что, надо так надо. Не особо заботясь о конспирации, я выволок обоих и бросил у ног шефа. Тот, бедняга, аж посинел но, видя что оба живы, снова кинулся жать руку профессору.
– Я думаю, нам пора. Сказал Проф и мы поспешили откланяться.
– Семён Викторович, это ж примитивный рэкет. Начал я волынку, едва мы отъехали от особняка.
– Есть малость. Не стал спорить новоявленный предприниматель.
– Так чего ж с ними, уродами, церемонится?
– Дело в том, Юрий, что поубивать таких как мистер Уилли довольно просто.
– Вот видите. Я заулыбался, словно запамятовав про недавние размышления на берегу. Раз уж ввязался… Так, может, вернёмся?..
Но идею Проф не одобрил. А, вместо этого разразился целой тирадой.
– Юрий, весь мир таков, что в каждом обществе есть король. И неважно, как он называется. Вождь, Президент, Пахан. И мистер Уилли маленький король в здешних местах.
– Ну и хер с ним.
– Так уж повелось, что свято место пусто не бывает. И, убей мы этого господина, на смену ему придёт ктото ещё. И что тогда? Опять силовые акции?
– А почему бы и нет.
– Потому, что так будет продолжаться до тех пор, пока ктото из нас вольно или невольно не займёт его место. И что дальше? Вы хоть когда нибудь задумывались, сколько бессонных ночей проводит человек, сидящий на верху, размышляя об угрозах, действительных и мнимых, нависших над его Империей? Королям, в отличие от нормальных людей, приходится жить постоянно оглядываясь. В каждодневном страхе, что в один прекрасный момент они могут всё потерять. И, в глубине души, каждый из них понимает, что рано или поздно его могущество кончится. Ведь, как ни крути, а они тоже люди. Со временем приходит старость, силы иссякают. Замедляются реакции и мозг, измученный многолетним беспокойством, перестаёт адекватно воспринимать окружающий мир. Ей Богу, Юра, я бы не хотел такой жизни. Не так уж и много мне осталось. Да и тоннадругая ниобия не стоит затраченных усилий. Не говоря уже о десятках жизней.
Я молчал, не зная, что сказать. Оказывается, не всё так однозначно. И Семён Викторович, будучи в отличии от меня простым смертным, посвоему прав.
– Сколько заплатилито?
– Мистер Уилли стал официальным владельцем десяти процентов акций нашей обогатительной фабрики.
– А это много или мало?
– Нормально. Не так уж и мало, чтобы потерять уважение коллег по цеху. Но и не настолько много, чтобы побудить людей к ответным силовым акциям.
Помниться, Государство в лице глубокоуважаемого Генерала потребовало половину. Так что, может всё не уж и плохо.
Остаток пути проехали в молчании. Как я уже сказал, не моё это дело. И, раз Проф считает, что так надо пусть так и будет. В конце концов, его цель ниобий, а не установление теневого господства в отдельно взятом штате.
– Юра, едва мы вошли в дом, попросил Проф, Вы не могли бы на несколько минут взять меня "к себе" без снотворного?
– Зачем вам это, профессор?
– Да вот, Леонид рассказывал про ощущения, во время нахождения "там". И, вы знаете, мне кажется, подобные описания я уже когдато читал.
– Господи, Семён Викторович. Ну это же опасно. Тем более, в вашем возрасте. Да и вообще, просветите хотя бы. Кто, когда? И, сколько перед тем тот писатель на грудь принял?
Проф усмехнулся и негромко начал:
– Наша, казалось бы, до предела насыщенная информацией эпоха, не перестаёт удивлять, рождая всё новые и новые легенды.
Согласно одной из них, в апреле 1955 года в крематории Юинга, близ Трентона ближайшими родственниками Альберта Эйнштейна была сожжена его последняя рукопись. И, вместе с прахом умершего гения, развеяна по ветру. Труды последних лет его жизни, действительно, так и не были найдены. Эйнштейн, прославившийся не только как великий учёный,но и ярый противник войны, вполне мог решиться на такой шаг. Если бы, конечно, счёл, что эти знания опасны для людей. И вот я, да и не только я, спрашиваю себя: Чего же испугался человек "подаривший" нашему миру ядерное оружие. Путь даже и вынужден был это сделать против своего желания.
– При чём тут Эйнштейн, профессор? Не понял я и, как всегда, не постеснялся об этом спросить.
Лена с Лёнькой же просто слушали, не сводя глаз с рассказчика.
– Из записей астрофизика Мориса Джессупа следует, что в последние годы жизни Эйнштейн пытался теоретически "довести до ума" результаты эксперимента, поставленного в 1943 году с эсминцем DЕ173 "Элдридж". В котором использовались магнитные генераторы с высокой частотой, создававшие вокруг судна поле огромной напряжённости. Работодателем учёных в этом, без сомнения, грандиозном эксперименте были военные. И целью ставилось получить прибор, превращающий боевые корабли в "невидимки". Но, в конечном итоге, результаты опыта превзошли все ожидания.
Корабль пропал с глаз наблюдателей и с экрана радаров, при этом, по свидетельству очевидцев, его появление "словно из воздуха" наблюдали на значительном расстоянии от Филадельфии в районе Норфорлка. А это триста пятьдесят километров.
Магнитное поле окутавшее корбль было видимо невооружённым глазом и имело форму вращающегося эллипсоида. Простираясь на 100 м по обеим сторонам корабля, оно было зеленоватого цвета. Все, кто находился в этом поле, выглядели как размытые очертания, но воспринимали всех тех, кто находился на борту корабля, таким образом, будто они шли или стояли в воздухе. Те же, кто находился вне поля, но близко, вообще ничего не видели, кроме резко очерченного следа в воде.
Эксперимент посчитали почти удачным, когда эсминец вновь возник на прежнем месте, однако для экипажа корабля он завершился более чем трагически.
Матросы обезумели от целой цепочки странных происшествий, случившихся на борту: люди как бы "замерзали", застывали в одной позе, "выпадали" из нашего Времени, "растворялись" в воздухе, и даже сгорали заживо без всяких видимых причин! Свидетелями трагедии стали моряки с корабля сопровождения "Эндрю Фьюресет" и портовые служащие. К несчастью для свидетелей, Америка свободная страна. Вскоре информация о происшествии просочилась в прессу.
– Почему к несчастью?
– Дело в том, что военное ведомство очень быстро засекретило все материалы, так или иначе касающиеся "Элдриджа". В течении трёх лет Джессуп расследовал эту таинственную историю. И события развивались подобно сюжету средней паршивости детектива.
Непонятным образом исчезали документы, замолкали разговорившиеся свидетели. В 1959 году, Джессуп вышел на очевидца трагедии К. Альенде, но ему тут же "посоветовали" прекратить это занятие. Вскоре ученого нашли задохнувшимся газами в собственной машине…
По всей видимости, сами того не желая, военные в эксперименте столкнулись с проявлением изменения ПространстваВремени, возникающими в резонансных магнитных полях.
Мощное поле, окружившее корабль, создало некое подобие "перехода" в другое измерение. И, воздействуя на незащищенных людей, оказало на них губительное действие, похожее на эффект "коридора". Для "нормальных", естественно. Из рассказов очевидцев, следует, что даже спустя много часов после окончания эксперимента "личное" время любого из участников могло вдруг остановиться. При нулевой скорости биологического времени эти люди для стороннего наблюдателя казались "умершими", либо находящимися в летаргическом сне. Ощущения же самих потерпевших, в точности совпадают с симптомами, вызываемыми вашим "коридором".
Я неуверенно пожал плечами а Проф добавил:
– Кстати, аналогичное "выпадение из Времени" наблюдалось и при работе людей в мощных полях, возникающих вблизи эпицентра ядерного взрыва.
Что мне никогда не приходило в голову, так это отождествлять ставший таким привычным в последние годы "коридор" с атомным взрывом. Но раз человек хочет, почему бы и нет? Даже если чтото пойдёт не так, всегда ведь можно "вернутся" на несколько минут назад. Прибор я спрятал в камнях и, до сих пор он меня ни разу не подводил. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно.
– Хорошо, Семён Викторович. Пойдёмте. И, обращаясь к Лене, спросил: Поможешь?
Та встала, и мы с двух сторон подошли к профессору. Ленка взяла его под руку, а я, обняв Профа, дотронулся до её плеча и сделал небольшой шаг…
Всё так же гремел водопад, и висели в воздухе миллиарды брызг, наполняя его влагой. Надо отдать должное Профу, держался он с достоинством. Но было видно, что ему худо. Секунд через двадцать он начал хватать ртом воздух и мы "вышли".
Он был какойто притихший и растерянный.
– Что вы чувствовали, Семён Викторович?
– Ох, Юрий, не дай Бог. Видно, и впрямь, староват я для таких фокусов.
– Но хоть шум водопада вы слышали? И брызги?
Увы, ни влажного тумана, ни грандиозного рёва воды для него не существовало. Казалось, мы оба слегка разочарованы результатами опыта.
– Вы это серьёзно, Семён Викторович?
– Насчёт чего?
– Ну, про параллельные измерения, и вообще?
– А где мы с вами сейчас находимся, повашему?
Я пожал плечами. Хрен его знает, где мы находимся.
– И… что, насчёт ворот в другие миры… Это тоже реально?
– Так ведь они уже есть, ворота. И хранятся в одном военном институте под Москвой. Вопрос стоит только так: где вторые? А так же третьи, четвёртые, пятые… А скопировать то, что уже однажды сделано и, без сомнения работало лишь вопрос времени. И тут уж вам с Еленой Владимировной карты в руки. Ибо доставить портал можете только вы.
Перспектива соединить наш мир и Землю2 постоянным коридором мне понравилась. Это ж одной головной болью меньше. А там уж, пущай ООН думает, кого пущать, а кого не пущать. Опять же, на ближайшие лет сто у идиотов от политики появится новая игрушка. Кстати, о том, чтобы принести Портал в Ленкин мир или, к примеру, на безлюдную Землю путь даже и не думают.
– А что же корабль? Разве, с его помощью нельзя "перейти"?
– Боюсь, не в ближайшем будущем. Вопервых, мы не располагаем технологией производства топлива. Во вторых, надо ещё знать, куда лететь и с какой скоростью. Ведь, соседние реальности "находятся" гдето рядом. Может быть, наш мир от этого отделяет какихто полсекунды. И, чтобы преодолеть их, требуются сверхвысокие скорости, близкие к скорости света. А, возможно, в какихто определённых областях космоса есть естественные "порталы". И опять таки встаёт вопрос: Куда? Так что, боюсь, без вас и вам подобных не обойтись.
– Проф, я вас очень прошу, не заикайтесь никому о "нам подобных".
– Хотите сохранить единоличную власть, монополию, так сказать?
Я улыбнулся и покачал головой.
Пожалуй, самой большой ошибкой со стороны кого бы то ни было, будет, если любого из обладателей "Дара" спутают с солдатом. Никто из нас принципиально не будет выполнять чьи бы то ни было приказы, или "печатать шаг" под звуки марша, уподобляясь болванчикам, всё достоинство которых и состоит в том, чтобы шагать в ногу. Такие как мы в ногу не ходят. Несмотря на то, что внешне неотличимы. Пусть даже имеется некоторая общность в восприятии мира и схожие общечеловеческие ценности, мы живём, всётаки, в немножко другой Вселенной. Не похожей на ихнюю. И, как ни крути, по другим законам.
Да, мы иногда можем дружить, ходить к друг другу в гости и даже готовы понять другого, почти такого же, как мы, с полуслова. Почти…
– Да Бог с ней, с властью. Просто… Я немного поколебался и всё же принял решение. У "коридора" есть ещё одно интересное свойство. Я могу вернуться назад во времени. Не на много, но всё же достаточно чтобы предотвратить любые нежелательные последствия. А теперь представьте, что на моём месте окажется менее покладистый человек. Если же учесть то, что всё наше племя жуткие эгоисты то, боюсь, все любознательные вскорости просто вымрут. И смерть их будет быстра и неестественна.
Проф печально покачал головой.
– Да, об этой стороне вопроса я както не подумал. И, много вас… таких?
– По слухам, около сотни.
– Это поистине чудо, что у меня учились именно Вы.
Вот, это понашему. Чудо, и всё тут. И никакой научной абракадабры.
12
На следующий день я засобирался. Нет, не домой. Мне захотелось смотаться в Париж. Тутошний. Ленка, едва услышав предложение составить компанию, покачала головой и отвернулась, чтобы скрыть слёзы.
– Ну, будет, Лена, будет.
Я обнял девушку и стал гладить по трясущимся плечам, но она вырвалась и убежала. Никогда бы не подумал, что всегда спокойная и уравновешенная Лена может так разрыдаться изза пустяка. Но, повидимому, для неё это не такая уж и мелочь. Попытавшись поставить себя на её место, я так и не пришёл к однозначному выводу. Что бы чувствовал, если б, к примеру, был лишён возможности жить на Родине? Наверное, нужно самому побывать в этой шкуре, чтобы понять всю горечь существования на чужбине. Сколько раз слышал про ностальгию, изводившую Русских эмигрантов. Сначала первой волны, бежавших от революции, потом тех, кто уехал в Штаты, наши, разумеется.
Слов утешения я не нашёл. Попрощавшись с Профессором и Лёнькой, и пообещав вернуться недели через две, одолжил у Лены, космический скутер. Никакого паспорта, ни Американского ни, тем более, Российского у меня не имелось, а без него границу не пересечёшь. В смысле легально.
Паспорт. Право на въезд в порт. Сюда бы Ги ван Keepа из нашего Брюсселя, который в Бельгии, с его кучей всяких документов. Он ухитрился собрать коллекцию из 3880 просроченных паспортов и иных бумаг, заменявших когдато паспорта. В его собрании представлены документы из 130 стран и учреждений, уполномоченных их выдавать (включая многие ныне уже не существующие страны). Экспонаты относятся к самым разным эпохам с 1615 г. до наших дней. Самый ценный из них красочный китайский паспорт 1898 г., стоимость которого, по меньшей мере, 22 500 долл."* (*Книга Рекордов Гиннеса).
Нет, можно, конечно, использовать влияние, которое, я надеюсь имеет Проф. Шериф как ни как, а не посторонний человек с бугра. Но опять же, вопросы, взятки. Всё это на меня нагоняет тоску. Потом таможня Американская, таможня Российская. Шаг влево, шаг вправо… А если ещё учесть то, что в английском я ни бельмеса то, согласитесь, это не лезет ни в какие ворота. Что за турист такой, что в родном языке ни бумбум, зато на языке Империи ботает закачаешься.
В общем, я предпочёл идти по пути наименьшего сопротивления. Ленка молодец, катер "выволокла" без вопросов и я, ни минуты не сомневаясь, облачился в модуль и залез внутрь.
– Ну, пока. Недельки через две, я думаю…
И взлетел, почти сразу же развив бешеную скорость. Спустя пару минут достиг верхних слоёв атмосферы и, мысленно задав курс, принялся глазеть на облака.
Вскоре пересёк Уральские Горы. Но, с такой высоты, местность напоминала скорей рельефную карту. Скорость, я повторяю, держал приличную и вот уже подо мной Москва. Настроив сенсоры, включил увеличение и полюбовался панорамой города. Красиво. Но снижаться и, тем более, приземляться не стал. В этом городе нет ничего от мегаполиса, к которому я привык. Кроме, разве что, название. С таким же успехом можно слетать в нашу Америку и посетить провинциальную Москву где нибудь в Канзасе.
Так и не выключив увеличения, летел и разглядывал дома, дороги, людей. Все они жили своей жизнью, кудато спешили. Чемто занимались. Ссорились, влюблялись. И я вдруг почувствовал жалость к Ленке. Революцию устроить, что ли? Чтобы боярыне Земцовой вернули её поместье. Плохих, как водится, наказали, и все зажили дружно и счастливо.
Но вот и цель моего путешествия. Как и у нас, местные жители построили башню. Не знаю, правда, Эйфель ли был её конструктором, но это и не важно. Главное, что она есть. Бесполезное, в принципе сооружение, и в этом мире оно является предметом гордости жителей Парижской Губернии.
Снизившись над Булонским лесом, я "ушёл" вместе со скутером. Каждый раз, перемещаясь из одного места в другое, не перестаю удивляться. Вот пролетел я тысяч десять километров, а то и поболе. А "перешел" опять к водопаду. Мистика какаято. Но спросить не у кого. То есть, конечно, можно было бы задать вопрос "Аббату" но он, как вы помните, всё время ускользал от ответа. От одной же мысли, чтобы впутать в это дело Профа у меня волосы вставали дыбом. Нет, конечно, Семён Викторович со всей душой. Всё эдак подробненько мне объяснит и разложит по полочкам. Одна беда, полочки эти у него в голове. И я, как всегда, ни хрена не пойму и, гдето на пятом слове, начну засыпать. Нет, не уточняющими вопросами, а в буквальном смысле клевать носом. Так что, остаётся с гордым видом изображать из Римлянина, с его "Умному достаточно"! Да и, будь всё подругому, вряд ли мы смогли перемещать ребят по измерениям. Не говоря уже об обладании "кузнечиками" и космическими катерами. Накрылась бы наша транспортная компания медным тазиком.
"Выпрыгнув" из коридора гдето на высоте трёхсот метров я долетел до края леса, возле которого проходила дорога, и "убрал" модуль, заменив его велосипедом. И покатил в Париж. Слава богу, с французским у меня более менее, да и места, какникак знакомые.
Весело крутя педали, я чтото насвистывал и глазел по сторонам. В общемто, местность как местность. Обычный сельский пейзаж. Возделанные поля, виноградники. Тут и там иной раз мелькают люди и трактора. Но, вскоре пасторальная идиллия кончилась, и я въехал в город. Сначала мелькнула мысль поселиться в том же дешёвом клоповнике, что и в первый раз. Но, вспомнив убогость обстановки невольно поёжился и направился на постдвор "Гордость Нации", носивший в моём мире название "Националь". Подрулив ко входу, отделанному коричневатыми полированными плитами я, сопровождаемый удивлённым взглядом швейцара, оставил велик на ступенях и вошёл внутрь. Клерк был другой, но выражение его лица оказалось точь в точь, как у того, что встретился мне в прошлый раз.
– Что угодно господину?
– Отдельный номер. Люкс, пожалуйста.
– Надолго к нам? Не скрывая усмешки, поинтересовался он, одновременно делая призывный жест рукой.
На плечи мне легли чьито ладони, и я недоумённо оглянулся. Да что ж это такое, в конце концов? Опять морды секьюрити. И такая пренебрежительная скука на них написана… Ну чем, скажите на милость, я им не угодил? Вошёл тихомирно. Вежливо попросил номер. Не, одни уроды в этом местном "Национале" собрались. Я вам покажу, бля, "Гордость нации".
Видимо, моя субтильная фигура не внушала охранникам опасенья, так как руки их, не оказывая ощутимого давления, лишь слегка касались моих плеч. Но не они причина моих несчастий. Я слегка подался вперёд, высвобождаясь и, улёгшись грудью на стойку, достал таки чёртова портье по носу. Тот жалобно и както побабьи ойкнул, а белоснежная сорочка окрасилась красными пятнами. Урод, холуй, коридорный хренов!
Не знаю, то ли такие эксцессы редкость в этом прибежище снобов, и секьюрити разленились. А, может, это я стал резким, как понос. Но, пнув одного в коленный сустав не сильно, чтобы не поломать а второго ткнув пальцами в горло, я вырвался и, изо всех сил стараясь сохранять достоинство, вышел на улицу. Как и в прошлое посещение, обернулся и таки ударил ребром ладони по сгибу локтя. Надеюсь, ребята оценили. И, расхохотался, поймав отражение в стеклянной двери. Одновременно поняв причину всех напастей.
На мне надеты старые застиранные джинсы. Синяя ковбойская рубашка в крупную клетку не заправлена. А бейсболка, так и вообще напялена задом на перёд. Велик ещё этот. Наверное, в их практике такое впервые. Чтобы к пяти, или столько он там у них, звёздочному отелю, подъезжали на велосипеде. Аа, нехай спасибо скажут, что не попросил припарковать. Не удивительно, что холуй принял меня за клошара. Может, не так уж он и виноват. Ведь, как и у нас, здесь встречают по одёжке. Однако извиняться я не собирался и, подобрав транспортное средство, направился в клоповник, давший мне приют в первый приезд сюда.
Назывался он "Для господ коммерсантов" и поселили меня безо всяких вопросов. Душ, правда, в коридоре. Да и удобства тоже. Но разве ж это главное? Главное что, заплатив сколько положено, я стал обладателем отдельного номера и никто не дал мне почувствовать себя недочеловеком. Утомлённый всеми этими хлопотами я захотел есть и, решив не рисковать, направился прямиком в "Медвежий Угол". Конечно, можно слегка приодеться и пойти, к примеру, в ресторацию, где Ленка нанимала меня во второй раз. Но, как видно, всем мом посещениям мест классом повыше суждено оборачиваться неприятностями. Хотя, в милой сердцу забегаловке, где подают валящие с ног коктейли, драки происходят постоянно. И ничего. Там это в порядке вещей. А, придя в чуть более приличное заведение, я прямо физически начинаю испытывать дискомфорт. Так сказать, "не в своей тарелке". Вот и сегодня… Не, урод, он и в Париже урод. Маловато я ему вломил.
На ум пришёл фильм с Джеймсом Белуши. Тоже похожая ситуация. Сперва бомжа выгоняют. Потом он, значит, нарядившись, приходит в ресторан снова. Весь из себя такой приличный. Метрдотель улыбается: "Чего изволите"? Белуши тоже усмехается и даёт метрдотелю в морду. Да, пожалуй, ради этого стоит сменить гардеробчик. Может, если станет совсем уж скучно, как нибудь вернусь к этому вопросу…
В дневное время в кабачке тихо и пустынно. Бармен, как ни странно узнал меня и приветливо заулыбался.
– Привет.
– Привет, привет.
– Что будешь?
– Да, как всегда.
Он на секунду задумался и поставил передо мной кружку пива и тарелку с горячими бутербродами.
Я отхлебнул добрый глоток и впился зубами в хлеб, на котором лежал внушительный ломоть мяса.
– Давненько тебя не видно…
– Угу.
Сделав ещё один глоток, я предложил:
– Налей и себе. За мой счёт.
Окинув взглядом зал, в котором кроме нас сидело два человека, он наполнил кружку и поднял её в салюте. Я жевал, а он медленно тянул пиво, гладя на меня поверх бокала.
– Где пропадалто?
– Да так. Долго рассказывать.
Мне было не удобно спрашивать, но я поинтересовался:
– А… ты, случайно, Анну не встречал?
– Случайно, встречал.
– И, как она?
– Надеюсь, вполне счастлива.
– И… давно?
– Сегодня утром. Ответил он и, видя мой удивлённый взгляд, добавил: Она моя жена.
Я стушевался.
– Извини.
– Да нет, ничего. Если бы ты не пропал тогда, вряд ли бы она согласилась выйти за меня.
– Как она, в порядке?
– Ты про "сейчас", или про "тогда"?
– Про сейчас. И… про тогда.
Он ещё отхлебнул пива и посмотрел на меня в упор.
– Зачем ты пришёл?
И, в самом деле, зачем? Вот уж, действительно прав был тот, кто сказал, что ни в коем случае нельзя возвращаться туда, где было хорошо. Вряд ли он поймёт про мою ностальгию по бесшабашным временам. Я неуверенно пожал плечами и выгреб из кармана жменю червонцев.
– Сколько с меня?
– Угощаю. Бросил он. И, гладя мне прямо в глаза, попросил. Юра, не приходи сюда больше.
– Конечно.
Я кивнул и, оставив недопитым пиво и недоеденным бутерброд, вышел на улицу.
Анна вышла замуж. Вообщето глупо было бы ожидать что женщина, подобная ей, станет в течении двух с половиной лет лить слёзы, и хранить верность случайному любовнику. Да и не Анны мне было жаль, а именно тех времён, когда я был на два с половиной года моложе. Что ж, совет да любовь. И, надеюсь, детки. Здоровые и жизнерадостные карапузы, такие, как Анька с Ванькой.
Я покатил, куда глаза глядят. И, незаметно для себя оказался в колониальном квартале. Надо сказать, что всё, что располагалось южнее сороковой параллели, правительства обоих государств относили к колониям. То есть, конечно, както там они назывались но, по сути, это были сырьевые придатки. Само собой, исходя из географического положения, Российской Империи досталась Северная Африка, а Сибирским Штатам То, что у нас называется Азией. Деньги тут и там имели хождение соответственно те же, что и в метрополии. Так что, колониальный квартал населён, в основном, людьми похожими на арабов. Эта часть Парижа мало напоминала современный европейский город. Скорее, невероятное переплетение извилистых улочек, расположенных безо всякого порядка и разбегающихся во все стороны, смахивала на Бейрут. Как и в том, расположенном в нашем мире городе, они чрезвычайно узки. И, раскинув руки, можно достать до стен домов, расположенных на противоположной стороне. Для жаркого южного климата лучше не придумаешь, ведь в таких "каменных" джунглях" постоянная тень. И, хотя климат здесь вполне умеренный, традиции оказались сильнее.
Но, как и все восточные города, колониальный квартал оказался коварен. И, спустя минут пять я почувствовал, что заблудился. Когда же в третий раз проехал мимо лавочки с пытающимся ухватить за рубашку торговцем, то понял, что без посторонней помощи мне не выбраться. И я притормозил, отдавшись на милость лавочника, пытавшегося всучить мне какуюто шкатулку с чемто бухающим внутри. Хитрющий коммерсант всем своим видом изображал готовность помочь в затруднениях, но потом. Глядя на мой понурый вид он, чтото гомоня, заволок меня внутрь и перешёл на русский.
– Вы не можете уйти, не попробовав кофе.
Кофе так кофе. Я сидел на плоской подушке в ожидании, пока принесут напиток.
Но, всё же я зашёл не в европейское кафе, а почти насильно затащен в лавку купца. Наверное, у меня от всего пережитого притупилась бдительность, так как позволил ему втянуть меня в увлекательнейший процесс куплипродажи. Весь кайф состоял ещё и в том, что предлагали буквально кота в мешке. Как говорится: "что это такое поарабски не знаю, а на русский не переводится". Купи и всё тут. Должно быть, это у них своего рода спорт. И лавочники заключают между собой пари, кто быстрее сможет продать хоть чтонибудь зазевавшемуся гостю. И именно ставки служат основным доходом, а вовсе не выручка от продаж.
Но, услышав цену, я в срочном порядке изменил мнение. Ибо она оказалась поистине неимоверной. Двадцать червонцев. На лбу у меня написано, что ли, что я лох?
Восточная торговля, должен вам сказать нечто особенное. Мне предлагали купить я отказывался. Тогда хозяин начинал хвалить мою "ханум" и желать здоровья и долголетия мне, моей семье и моим детям, пусть Аллах пошлёт их как можно больше. Потом снова назвалась неимоверная цена. Я естественно делал круглые глаза и, бочком бочком начинал пробираться к выходу. Сладкоречивый хозяин хватал за рукав и снова спрашивал, сколько я готов заплатить.
В отчаянии, ляпнул, что согласен отдать за то, что он укажет мне выход в европейскую часть Парижа, один золотой. Блин, тут то и началось самое интересное. Я, судя по воплям, сволочь эдакая, хочу пустить его по миру, оставить голодными его детей и свести парня в могилу, так и не дав дождаться внуков. Но, решив что, в крайнем случае "выйду в коридор" я упёрся рогом. Главное, не набавлять цену, пока хозяин её снижает. Стеная и хватаясь за голову, лавочник минут через тридцать понуро кивнул.
– Давайте ваш золотой.
Я протяну монетку, и тут принесли кофе.
Чашечка по виду напоминала напёрсток. "Тут и питьто нечего" мелькнула мысль. Сделав один глоток, я почувствовал, что на второй может и не хватить. Да плюс ещё основательный слой гущи на дне. "Маловато", подумал я, и тут же понял, что больше и не надо. Сердце заколотилось, словно только что пробежал стометровку. И прилив бодрости. А улыбающийся хозяин уже протягивает чёртову шкатулку с чемто громыхающим внутри.
– Послушайте, уважаемый, а как же дорога?
Тот, скалясь, открыл заднюю дверь и я увидел широкий проспект, по которому весело бежали машины. Невдалеке виднелась Эйфелева башня. Мистика какаято. Извинившись, я вышел на улочку и, взяв в охапку велосипед, попёрся прямо через магазин.
Шкатулку деть было некуда и я намеривался уже выбросить её в ближайшую мусорку. Но, вспомнив Инку и её страсть ко всякого рода безделушкам, снял рубашку и, завязав в неё приобретение, повесил за спину. Ну и что, что с голым торсом? За клошара сегодня уже приняли, так что плевать.
13
Я снова крутил педали, с твёрдым намерением добраться до постдвора и завалиться спать. Само собой, собирался взять чего нибудь перекусить и никуда больше не встревать. Как же, размечтался. Уже почти добравшись до места, наткнулся на толпу состоящую из кришнаитов. Бритоголовые парни и девушки, облачённые в жёлтооранжевые балахоны, ритмично колотили в барабаны и заунывно тянули противными голосами: "Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Рама".
Прохожие с изумлением взирали на молодых людей, казалось не имеющих пола. Проводящих свой киртан нисколько не заботясь о том, что оккупировали добрый кусок проезжей части. Глухие удары барабанов гулом отдавались в ушах, звенели мриданги и, заунывно звучали мантры. Мантра, она и в Африке Мантра. И, как оказалось, звучит совершенно одинаково. Что в индийском Майяпуре, у нас дома, что в местном Париже, который расположен, я и сам затрудняюсь сказать где. Экзотические дхоти и сари развевались на ветру, большей частью создаваемом последователями Шрилы Прабхупады, вертящимися в танце. Рядом, у большого, отделанного мрамором фонтана, с бронзовой статуей посредине, на фоне водяных струй, подсвеченных во все цвета радуги, те же кришнаиты продают брошюры, как я понимаю религиозного содержания.
Но, как и большинство местных жителей, я предпочёл просто любоваться на экзотику, не рискуя ещё раз вступать в, без сомнения, полезный для тонуса процесс. Невольно вспомнилось, как ещё до того, как первый раз "проник" в коридор, попал в окружение подобных молодых людей у нас на Арбате. Вежливые, аж противно. Подошли и ласково так поздравили с какимто своим праздником. И, как тот волшебник, в голубом вертолёте преподнесли бесплатный подарок, сильно смахивающий на кусок сыра, который бывает, сами знаете где.
Книгу презентовали, значит. Как только взял в руки почти насильно всунутый том в суперобложке, на которой было нарисовано чтото из индийской мифологии, эти заулыбались. Ещё раз проехав по ушам, совсем уж вежливо попросили пожертвовать сколько могу. Что интересно, сумму назвали конкретную. Не то, чтобы большую, правда. Но и не маленькую. Наверное, я всё же произвожу впечатление доверчивого простака. Или это часть их религии, считать всех чуть ниже себя в умственном развитии? Нет, я, конечно, ничего не имею против Бога в любой его ипостаси. И, гдето в глубине души согласен с теми, кто утверждает, что Бог един. Просто, в силу языковых отличий, имена у него разные. Да что говорить, ведь только у Будды, кажется, тысяча имён, что ли?
Но, не возражаю я только против Бога. Служителей культа, исключая покойного и глубоко уважаемого мной отца Алексия я, по большей части, на дух не переношу. Может, это во мне от родителя, направо и налево утверждаюшего: "В Бога верю, а попам Нет"! В общем, надо было видеть выражение лиц тех двоих, когда я им объяснял, тоже вежливо, что к несчастью, как раз в этот день недели не подаю. И начал совать им книгу обратно. Аж жалко их стало, честное слово. Видно, эта схема срабатывала у них безотказно или, во всяко случае, довольно часто. Ведь, среди толпы выбрали не абы кого, а меня, зачуханного интеля.
Неподалёку располагался кафедральный собор и над площадью поплыл колокольный звон, приглашающий к вечерней мессе. Пытаясь объехать пляшущих я невольно свернул на встречную полосу и задел едущий навстречу автомобиль. К счастью, водитель снизил скорость, так что ни я, ни мой велосипед почти не пострадали. Машина тоже, если не считать небольшой вмятины на левом крыле и лёгкой царапины.
Но злополучный владелец авто так не считал. Из салона вылез мальчик под метр восемьдесят пять и, грозно нахмурив брови, стал оглядывать повреждения. Что ж, виноват готов возместить ущерб. Я уже было открыл рот, чтобы начать извиняться но, к несчастью, молодой бычёк ехал не один, а с дамой. Сердца, или ещё него, не знаю. Не спрашивал. И, вместо того, чтобы дождаться полиции, начал выпендриваться перед тёлкой. Небрежно так взял меня за грудки, намериваясь…
Впрочем, хрен его знает, что он там намеривался. Сделав пол оборота влево, я локтем ударил его по руке. Тоже по локтю, по внутренней стороне. Когдато этому меня научил Виктор. Чёрт его знает, как приёмчик называется, но срабатывает безотказно. Шкатулка, привязанная за спиной, стукнула по рёбрам, снова напомнив о Сэнсэе. Почемуто пришёл на ум Факультативный курс. Вообщето, много чего вспомнилось. Анекдот вот один пришёл всплыл в памяти… И я принялся наезжать, ибо лучшая защита, как известно нападение.
– Ну, что мужик, будем разбираться? Я сегодня только новый катафот повесил.
– Что повесил? Ошалевший, он не верил своим ушам.
– А вон, видишь, на переднем колесе светоотражатель. Так раскололся он!
Лицо его приобрело совсем уж растерянное выражение. Ну, конечно, стоит перед ним сморчёк, метр с кепкой. И борзеет. И это в то время, когда рядом девица. Это ж он, по определению, крутой. Но я не выпускал инициативу из рук.
– В общем, так, парень. Двести золотых и проваливай.
Реакция у него оказалась хорошей, да и не удивительно. Молодой, здоровый. В спортзал, наверное, ходит.
Кулак полетел мне в лицо, но я не спеша уклонился и, одним движением сорвал рубашку с завязанной в ней, чёрт те за чем купленной хреновиной. Всё вышло както само собой и, крутанув кистью, я вломил парню по яйцам. Надо сказать, что весу в изделии трудолюбивых арабских кустарей гдето с килограмм, так что, наверное, получилось больно.
Пока мужчина разгибался, дама с интересом пялилась на меня. Я же, похлопав по капоту, поинтересовался:
– Будем платить, или как?
Только очень умные люди понимают с полунамёка. Некоторым приходится повторять дважды. И трижды. Бить, правда я его не стал, ограничившись нанесением материального ущерба.
Снова взмах и мой снаряд угодил точнёхонько в царапину, оставив гораздо более внушительный след.
Не понял. И даже потянулся во внутренний карман пиджака. Что может носить молодой вальяжный господин в таком месте? Вообщето, всем нормальным людям придёт на ум бумажник, но кто говорит о нормальных?
Шкатулка угодила по руке, заставив того взвыть. А я снова приложился по многострадальной дверце. Звону было жуть. Но, рассудив, что её, так или иначе, придётся менять, я не церемонился. Ну и, сами понимаете, всякая работа требует вознаграждения. Я и потребовал:
– Триста!
Честное слово, не знаю, что побудило его принять правильное решение. Подозреваю мой чистый, и по детски наивный взгляд. А так же скромное красноречие. По лицу мальчишки текли слёзы раскаяния. Хватая ртом воздух, он замахал здоровой рукой и ею же полез в карман. Кинув мне бумажник, в котором находились только банковские ассигнации, он сам так и остался сидеть на тротуаре. Отсчитав три купюры нужного достоинства, я вернул портмоне владельцу и уселся на велосипед.
– Рад был знакомству.
Уже отъезжая услышал, как хлопнула дверца. Это девушка покидала салон. Но о коварные женщины не для того, чтобы утешить осознавшего всю низость своего поведения благородного рыцаря. Отпустив пару эпитетов, не очень лестных для любого мужчины, она стала удаляться, оставив бедного парня безутешным. Даже совестно стало, ей Богу. Но, с другой стороны, я ведь предлагал возместить ущерб похорошему. Так нет же, покрасоваться ему захотелось.
В общем, первый день в Париже выдался незабываемым. Хорошо это, или плохо чёрт его знает. Но впечатлений выше крыши. А ведь и пяти часов не прошло, как приехал. Если так пойдёт и дальше… Но, к счастью, до пристанища "господ коммерсантов" я добрался без приключений. Прихватив по дороге пяток бутылок пива и копчёной колбасы, наконец, с аппетитом перекусил и прилёг отдохнуть. А то совсем запарился с этой экскурсией.
Спал я часов до семи вечера и, проснувшись, "позавтракал" остатками. Ну и что, что вечер? У истинно русских, это ж всем известно, когда проснулся тогда и утро. Об этом даже по телевизору говорили. В общем, позавтракал и, бодрый и полный сил, снова вышел на улицу. Пройтись, осмотреться, поднабраться новых впечатлений и вообще…
У входа стояла машина. Ничем не приметная "Тверь", бывшая продукцией здешнего российского машиностроения не привлекла моего внимания, и я бы так и прошёл мимо, если бы не давешняя девица.
– Господин, погодите!
Я чё? Я ничё. Раз вежливо просят, то всегда пожалуйста. Увидев, что я притормозил, девушка снова уселась в салон, и я счёл это приглашением.
– Доброе утро. Вежливо поздоровался я, вызвав однако недоумённый взгляд.
– Добрый вечер.
Ах да, они ж тут все не местные. Но, вдаваться в подробности не стал а, проигнорировав удивление, вопросительно взглянул на девчёнку.
В ответном взоре, которым одарило меня юное существо, сквозила изрядная толика сомнения. И был он такой… Оценивающий, что ли. Я пожал плечами и приоткрыл дверцу, намериваясь выйти. В конце концов, Париж Город не маленький. Пусть даже в отличие от столицы мира "у нас" здесь это всего лишь провинциальный городишко. Так что, впечатлений мне и без её общества, я надеюсь, хватит.
– Ладно, погодите. Сдерживая досаду, отрывисто бросила она.
Ох, не фига ж себе! Я что, милостыню пришёл просить? Или на работу устраиваться?
– Да пошла ты!
И, хлопнув дверцей, направился дальше. Но, видно, судьба такой. Настырная девица пристроилась следом и медленно ехала, никак, впрочем, не пытаясь задержать. Пройдя так кварталов пять, я понял, что мы привлекаем внимание. Да и любопытно стало. Не изнасилует же она меня, в конце концов. Хотя, с такой партнёршей…
Крякнув, открыл заднюю дверцу и снова уселся в салон.
– Ну?
Она, закусив губу, испытующе взглянула на меня. Ничего не оставалось делать, как пожать плечами и улыбнуться. Дурацкая, должно быть, получилась ухмылка, но девушка усмехнулась в ответ и контакт, по крайней мере, визуальный, был установлен.
– Приехали отомстить за дружка? Полюбопытствовал я. Отстоять поруганную честь и потребовать сатисфакции?
– Он мне не дружок.
– А кто же?
Снова внимательный взгляд но, как видно, мне удалось произвести впечатление.
– Он частный детектив. Сегодня утром я его наняла для одного дела.
– Ну и как, справился? Я взглянул на неё с интересом.
– Справишься с вами, как же.
– Так вы специально на меня наехали? Притворногрозно нахмурив брови, я подпустил в голос малёк паранойи.
– Ах, перестаньте. Он потребовался мне для того, чтобы найти сестру. И, я надеялась, что найдёт. Если бы вы столь жестоко не помешали поискам.
– Разве? Деланно удивился я. Мне показалось я был сама любезность. Это манеры некоторых молодых людей не могут не заслуживать осуждения.
Она хмыкнула и покачала головой.
– Да ладно. Хватит вам придуриваться. Вон как парня отделали. А у него, по его словам, степень в единоборствах. И не какая нибудь, а первая.
– Купил, наверное? С сомнением предположил я. Мне и мухито не обидеть.
Но девушка оставила без ответа моё кривляние и перешла к делу.
– Так вы возьмётесь?
– За что?
– Я же вам всё объяснила. Надо найти мою сестру.
Горнисты поднесли к губам горны. Барабанщики подняли палочки. Гордо затрепетали на ветру знамёна. Вотвот должен был грянуть бравый марш, зовущий в поход и обещающий ПРИКЛЮЧЕНИЕ.
– Нет. Ответил я и начал вылезать.
– Но почему? Я заплачу.
– Я в отпуске. Коротко и ясно.
Так нет же. Подобно самке клеща девица выскочила и ухватила меня за рукав.
– Пожалуйста.
Не люблю хамить женщинам, но те, иной раз сами нарываются на грубость.
– Отвали, козочка.
– Но ведь, судя по вашему виду, деньги вам не помешают. Да и, для такого человека как Вы, я надеюсь, это не составит труда.
Ну да, она, видите ли, надеется. А голову в петлю совать придётся мне.
– НИ ЗА ЧТО!
Я слишком хорошо помнил, чем кончилась маленькая услуга, оказанная боярыне Земцовой. Не согласился бы и, как знать, сидела бы сейчас в своём поместье. Может, замуж бы вышла.
"Ага". Ехидно встряло то моё "Эго", которое "Альтер". Не было бы ни скутеров, ни "кузнечиков". И человечества бы уже не существовало.
Воспоминания о событиях последовавших за знакомством, с Ленкой заставили меня притормозить.
Барабанщики в моей голове опустили палочки и горнисты задудели таки бравурный марш. И, мысленно махнув рукой, я развернулся, чтобы снова увязнуть в очередном приключении, называемого всеми нормальными людьми авантюрами. Но, разве ж речь идёт о нормальных?
Аванс мне передали тут же в машине, по ходу пьесы посвящая в детали "гениального" плана. Насчёт аванса я не возражал, а вот что касается участия в предстоящей операции девицы… Кстати, её звали Ольга и она, по её словам, изучала искусство в местной Сорбонне. Вот и изучала бы.
Но, в конечном итоге, кто платит, тот и заказывает музыку, так что сильно я не спорил. Так, поупирался для приличия. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы потом качать права и нудить по поводу "я же вас предупреждал".
Сестрёнка ейная, тоже значит, изучала. Только не искусство, а природу человеческих взаимоотношений. И, будучи натурой непосредственной и далеко не ординарной, пришла к выводу, что взаимоотношения жителей Империи скучны и не достойны быть темой её диссертации. Вот жизнь в колониях это совершенно другое дело. А на востоке оно, как известно, тонкое. К тому же непаханое поле для пытливого ума.
В общем, полгода назад сестрёнка отправилась кудато в Курдские Эмираты и с концами. Как мне показалось, это плёвое дело. Найти женщину европейского типа в какойто отсталой стране. Да два пальца об асфальт.
Вылетела Мари из Москвы, на рейсовом дирижабле до Стамбула. А там, я думаю, дело техники.
Как и когдато Ленка, Ольга взяла билеты на дирижабль. Но не до Москвы, а до Афин. А уж оттуда мы должны морем добраться до Турции и начать наши, без сомнения плодотворные, поиски.
– Ну, что ж, до завтра?
– До завтра.
Она протянула мне ладошку, зачемто тыльной стороной вверх, и мы скрепили наш союз рукопожатием.
Я лежал на кровати и смотрел в ободранный потолок. А в голове так и сяк крутилась, поворачиваясь то одним, то другим боком, гипотеза широко известного в узких кругах американского учёного Карла Юнга. Психиатр по образованию, Карл ЮНГ в своё время разработал собственную теорию синхронии, суть которой заключалась в том, что "некоторые факты, как будто совершенно случайные, могут тем не менее вступать в загадочную логическую связь между собой". Спорить с великим ученым на уровне такого объяснения было просто неудобно, да и невозможно, в силу некоторой удалённости друг от друга. И, потом, непонятно ведь, почему факты всетаки взаимодействуют друг с другом, хотя и делают это не всегда…
Взять хотя бы сегодняшний день. То, как меня встретили в "Национале". Да и предложение это странное…
Заснул я, мысленно декламируя одно из русских есть и такие хокку, как нельзя подходящее к случаю:
Снабдили его
Разными знаниями.
Помер дураком.
14
Дирижабль приземлился на посадочном поле, и мы ступили на землю Греции. То есть, это я ступил. Ольга же просто сбежала по трапу, не выказывая никакого священного трепета. Для неё это всё та же Россия, и ничего более. Пароход на Стамбул должен отплыть лишь вечером и, оставив вещи в портовой гостинице, мы отправились за билетами.
– Давайте. Ольга держащая в руке деньги и небольшую книжечку, выжидающе смотрела на меня.
– Что давать?
– Ваш паспорт.
– Как же я вам его дам, если у меня его нет?
– Как нет? В голосе моей нанимательницы звучало неподдельное удивление. Этого просто не может быть. Даже самый последний клошар, даже нищие, стоящие на паперти имеют паспорта.
– Так я, повашему, нищий?!
– Юрий, хватит придуриваться! Небольшая очередь продвигалась к стойке, а во мне нарастала злость. Тоже мне, прелести тоталитарной системы. "Даже бомжи у них, видите ли имеют паспорта". Дёрнул же меня чёрт связаться с этой девчёнкой.
"Отступив" в коридор я "вернулся" на десять минут назад.
– Оля, вы покупайте один билет, а обо мне не беспокойтесь. Начал я готовить почву, едва мы подошли к зданию воздушного вокзала.
Девушка с подозрением уставилась на меня.
– Что значит, не беспокойтесь?
Объяснять что либо постороннему человеку не хотелось, и я уклончива пробормотал.
– Ну… я переправлюсь посвоим каналам.
– Каким таким каналам? Бровки грозно нахмурились и серые глаза вот вот должны были начать метать молнии.
– Понимаете я здесь… в некотором роде нелегально. И, как бы это сказать… паспорта у меня нет. Так что, сами понимаете.
Она вытаращилась на меня, широко распахнув глаза и раскрыв рот. Должно быть, это и в самом деле из ряда вон собираясь покинуть пределы Империи, не иметь при себе документов.
– Вы, вы… вы наглый обманщик! Я, я… я разрываю наш контракт.
Облегчённо вздохнув, я протянул ей деньги, полученные в качестве аванса, и прибавил пару монет, которые она потратила на дорогу.
– Я же вас с самого начала предупреждал, что это плохая затея.
Но Ольга, гордо вскинув головку и, всем своим видом выказывая презрение, уже вошла в здание вокзала.
Некрасиво както получилось. Но не рассказывать же ей про коридор. Мало того, что не поверит, то ещё сочтёт сумасшедшим. Не то, что бы меня это сильно волновало, но…
До отплытия оставалось около восьми часов, так что, в любом случае, спешить некуда. И я направился бродить по городу.
Хоть в последнее и не наблюдалось у меня тяги к заграницам, но побывать в Греции всегда хотелось. Так что, я устроил маленькую экскурсию. Решив не пользоваться услугами профессионльных гидов, просто бродил в одиночестве, рассматривая руины, которым более двух тысяч лет.
Акрополь, Театр Ироду Аттику, Храм Гефеста. Инка бы с ума сошла, если бы узнала что я ДОБРОВОЛЬНО, хожу по таким местам. Но сердцу не прикажешь. Как и у "нас", в этом мире именно здесь "всё начиналось". И, пусть сколько угодно твердят о "десяти тысячах лет японцы". И китайцы пусть вторят им о древности своей культуры. Для меня, хоть и восточного, но европейца священным местом являются памятники Коринфу, Эпидару, Олимпии. Я немного позавидовал "Аббату". Ещё бы, ведь он мог, так сказать, лично присутствовать. А, может, его самого принимали за какое нибудь божество?
Впрочем, если и принимали то, скорее за римского Бога Януса.
К счастью, "Аббат" находился гдето далеко и никак не мог подслушать моих желчных мыслей. Но, я думаю что, если не дурак, то и сам догадывается, что мало кто испытывает к нему нежные чувства.
Я ещё немного побродил по городу, мысленно ахая и восхищаясь древностями. Перекусил в какойто забегаловке, после чего направился к морю. Вызвал удивление плакат, оповещающий, что любые находки, найденные на территории Греческой губернии, на государственных или частных землях, в реках озёрах и на морском дне, будь то античный или средневековый клад, или однаединственная монетка, являются произведением искусства и находятся в единственной, постоянной и нераздельной собственности ГОСУДАРСТВА.
Да уж, "нашему" немецкому археологу (забавно звучит, правда?) Генриху Шлиману проводившему в середине XIX века раскопки в Турции и обнаружившего древнюю Трою здесь бы не поздоровилось. Наука наукой, а найденные ценности, впоследствии названые Троянским кладом, старикто, как ни крути, спёр. Кстати, после взятия Берлина клад оказался в Москве и, совсем недавно Инка рассказывала его выставили на всеобщее обозрение.
Вволю накупавшись, грешен, поныряв с целью обнаружения древних ценностей, я повалялся на песке, понежился под жаркими лучами афинского солнца и решил, что пора.
Войдя в воду, поплыл, делая мощные гребки и с каждой секундой удаляясь от берега всё дальше и дальше. Оказавшись километрах в трёх, набрал полную грудь воздуха и нырнул, стараясь опуститься как можно глубже. А, когда почувствовал, что грудная клетка готова разорваться и перед глазами поплыли красные круги, "перешёл".
Почему я решил "уйти" под водой? Да чёрт его знает. Вот захотелось и всё. Не торопясь, надел модуль и влез в скутер. Жаль, конечно, что ни катер, ни "кузнечик" не хотят работать в коридоре. Слетал бы вниз, к подножию водопада, посмотрел бы что там, и как. Но, в силу какихто совершенно непонятных мне причин, обе умные машины в коридоре были словно парализованы. Странное чувство. Едва шлем "кузнечика" обхватывал голову он, как и снаружи, становился частью меня. Вернее, я его. Но и только. "Выйти" пожалуйста. А вот, чтобы "похулиганить" в коридоре нет, и ещё раз нет.
"Покинув" окрестности водопада я, как вы понимаете, оказался под водой. Куда плыть ни малейшего представления. К счастью, контакт между нами происходил на подсознательном уровне, так что, вскоре в голове "проявилось" объёмное изображение всего ВосточноСредиземноморского региона. С рельефом дна, между прочим. Мне опять стало страшновато. Ну не может слуга быть умнее хозяина. А тут был как раз такой случай.
И, снова управляющий процессор скутера посылает успокаивающие сигналы. И я опять понимаю, как смешны мои сомнения. Он не слуга, точно так же как не является отдельной вещью. Он часть меня. А разве я смогу причинить вред самому себе?
Параллельно всем этим мыслям на карте обозначается маршрут и мы удаляемся от берега, погружаясь всё глубже и глубже.
Достигнув прибрежной полосы Малой Азии и, убедившись, что смогу без техники доплыть до берега, снова "ухожу " в коридор. Вся дорога заняла какойто час, так что, есть время поспать.
Прибор, эта волшебная штучка, с которой всё началось, работал "вперёд". Батарейка, судя по индикатору, прослужит ещё долго, так что, беспокоиться не о чем.
Я улёгся на спальник и взял в руки то, что меня практически силой заставил купить назойливый торговец.
Металлическая шкатулка увитая арабской вязью. То ли письмена а, может, просто орнамент. Покрутив так и сяк, потряс ею возле уха, и внутри опять чтото глухо стукнуло. Меня захватил исследовательский азарт и, подобно чукче из анекдота, я не остановился на достигнутом. А, держа шкатулку неподвижно, потряс головой. НИ ЗВУКА. Результаты опыта, давали обширнейшую пищу для размышлений, но я не из тех, кто позволяет сомнениям одолеть себя в подобной ситуации. И смело открыл ящичек.
Ни джиннов, ни ифритов… Хоть бы птичка вылетела. Внутри лежал кусок то ли камня, то ли стекла какойто уж очень заковыристой формы. И довольно таки тяжёлый. Мда. Воистину, Восток дело тонкое. Ситуация настолько напоминала "купи кирпич", что я невольно засмеялся. Потом, от скуки, перевёл стоимость минерала в запотевшие поллитровые ёмкости с пивом. Золотого было жаль, но не "возвращаться" же изза пустяка…
От Афин до Стамбула около пятисот километров. Это по прямой. Но, если учесть все эти бесчисленные островки и островочки, в которых сам чёрт ногу сломит. Да плюс, наверняка пробки в Босфоре. Опять же, таможня наша, таможня ихняя… В общем, проспать я не боялся. И, к тому же, коридор всегда под рукой.
Проснувшись, слегка перекусил. Так, чтобы не мешало плыть и, несколько раз глубоко вздохнув, запасая кислород, "перешёл".
В общемто, довольно интересное ощущение. Похожее возникает, когда ныряешь но, всётаки чутьчуть не то. До поверхности мета два и я, выскочил из воды как пробка. Оказалось, что "снаружи" ещё ночь. Тёплая и ласковая средиземноморская ночь. Лёгкие волны покачивали меня, словно пушинку. Тысячи звёзд отражались в воде, создавая иллюзию, нахождения в глубоком космосе, подкрепляемую ощущением невесомости. Море настолько тёплое, что на ум невольно приходило сравнение с "парным молоком". Лежал бы так и лежал. Глядя в небо, и ни о чём не думая. И чтоб не нужно было искать клады, спасать сумасбродных принцесс, и вообще, ничего мне не надо. Только я и море. И звёзды. Ну, ещё ящикдругой пивка на берегу. Много ли требуется человеку для счастья?
Вдали послышалися звук мотора. Чертыхнувшись, перевернулся на живот и заработал руками. Кто бы это ни был, а быть спасённым я не желал. Прибой легко подталкивал к берегу, и вскоре я вышел на пляж, чтобы улечься на песок и снова уставиться в небо. "Иоанн Креститель" прибывает лишь утром, так что торопиться особенно не куда.
Обсохнув, "сходил" в коридор, чтобы одеться и захватить чего нибудь пожевать. И, сидя на чужом и незнакомом Турецком берегу в который раз ломал голову на предмет "Зачем мне это надо"? Обдумывая ситуацию и так и сяк, пришёл к неутешительному выводу, что это очередная дурость, и ничего более. Сделать что нибудь по просьбе Виктора или "Аббата" это, видите ли " в падлу". А вот просто так, от большого ума ввязаться к какую нибудь драчку, или взять и попереться к чёрту на кулички завсегда пожалуйста. И это при том, что дома осталась пусть и гражданская, но жена. И дети. Вполне, кстати официально мною признанные, о чём имеются выданные Загсом свидетельства о рождении. Но, Инна вполне уже большая девочка, да и, договаривались же, что уходим на две недели. Так что, смотри на всё, как на очередной отпуск. И я, оседлав велосипед, покатил в сторону славного города Стамбула.
Добравшись до порта, "убрал" велик. Ничтоже сумяшелся, улёгся прямо на скамейку и принялся ждать. Вскоре рассвело, на улице стали появляться прохожие, а мне захотелось пить. В кармане имелись только Росийские червонцы и ассигнации, и я отправился искать обменник, или что у них тут. Но, вот незадача, едва протянул в окошечко купюру, на ломаном русском у меня потребовали паспорт. С катушек они тут все посъезжали, что ли? Или это в портовых городах так принято? В прошлый "приезд" я прожил в Париже чёрт те сколько, и даже не задумался об этом. Теперь же, второй раз за два дня меня просят показать удостоверение личности. Где ты, Ги Ван Кеер? Но, предусмотрительный Голландец остался "за поворотом", даже не подозревая о существовании этого измерения, а я отправился к уличным менялам. Деньги без лишних вопросов исчезли в кармане шустрого мужичка.
– Серебро, ассигнации? На довольно неплохом руссом осведомился валютчик.
– Давай налопопам.
Это он тоже понял и, пересчитав мани, я пошёл своей дорогой.
Лавочек, магазинов и магазинчиков хоть залейся. Глаза разбегались от обилия вывесок. Но, подойдя поближе, я сильно удивился нагромождению решёток, как снаружи, так и внутри. Они шли сплошь, от пола до потолка и товар мне протянули через небольшое окошечко. Видимо, нештатные ситуации возникали здесь довольно часто, и в критический момент хозяин мог надеяться только на себя и крепость запоров. Хотя, порты и вокзалы всегда привлекали всякое отребье. Может, в жилых кварталах всё немного цивилизованнее?
Жуя какойто местный деликатес, и запивая соком из пакетика, я стоял в толпе встречающих. Люди спускались с трапа. С чемоданами и без. У когото были фотоаппараты, а ктото шёл налегке и за ними, сгибаясь под тяжестью поклажи, спешили матросы. Вон и моя работодательница. Топает ножками, гордо вскину головку и глядя поверх толпы. Упёртая, всётаки девчёнка. Отправилась в незнакомую страну, одна.
Как только она оказалась на пирсе, я подошёл и дотронулся до её плеча.
– Вы!
Ей Богу, я не смог разобрать, чего в её голосе звучало больше, удивления или восторга. Глубоко вздохнув, я пожал плечами, всем своим видом изображая "так уж вышло, шёл мимо, дай думаю, зайду".
Но, вспомнив причину нашего расставания, она снова нахмурила бровки и строго спросила:
– Как вы здесь оказались?
– Просочился. По своим каналам.
Секунду подумав, она благосклонно кивнула:
– Ладно, вы приняты.
Ну, ещё бы ей меня не принять. И я принялся наглеть:
– Верните аванс.
– Что? Удивилась Ольга, но тут же покраснела. Ах да, извините. И вообще, признаю: Я была не права.
Делая вид, что не обращаю на её извинения внимания, я сосредоточенно пересчитывал деньги. Очень хотелось сказать что нибудь эдакое. Остроумное и в тему но, как назло, в голову ничего не шло, и я просто спросил:
– Куда теперь?
– Я не знаю, неуверенно пожала плечами Ольга, наверное, в гостиницу.
В гостиницу так в гостиницу и, взяв такси, мы направились в мотель.
Как оказалось, для иностранцев здесь установлены "плавающие цены". Во всяком случае, судя по названной сумме, это отель не ниже пятизвёздочного, а апартаменты в нем только для особ королевской крови. Покачав головой, я подхватил Ольгин чемодан, и мы устремились к выходу.
Поразительным образом сумма уменьшилась втрое и, расписавшись в амбарной книге, мы заняли два соседних номера. Что интересно, паспортов не потребовали.
Сообщив, что ей нужно привести себя в порядок, на что потребуется часполтора, барышня скрылась за дверью, а я направился к стойке с газетами, расположенной в углу. Купив пару изданий на руссом и войдя в номер, не раздеваясь, улёгся на диван и принялся читать.
Сразу стало тоскливо. Судя по заголовкам, это самое беспокойное место в мире. Просто ужас какойто. Любой, маломальски состоятельный человек, просто обязан боязливо оглядываться на всех остальных сограждан. И, само собой, в "группу риска" входили все без исключения иностранцы, как живущие в Метрополии, так и граждане Сибирских Соединённых Штатов.
От приведённой статистики волосы на голове вставали дыбом. Оглушив, и накинув мешок на голову, здесь ежегодно запихивали в багажник автомобиля более трёх тысяч человек. Утешением могло служить лишь то, что Здешняя Турция стояла "всего лишь" на втором месте после Курдских Эмиратов, где подобных инцидентов происходило на тысячу больше. То есть, четыре тысячи человек похищались с целью получения выкупа…
15
На следующий день мы завтракали в кафе. Я ничего не стал говорить Ольге о прочитанном накануне, но шила в мешке не утаишь. Как только принесли кофе, девушка попросила газету и на первой полосе…
Прочитав материал, она побледнела и с испугом взглянула на меня.
– Юрий, но ведь этого не могло случиться с Мари?
Я пожал плечами. Такого не могло случиться с Ленкой. И даже Инна, при её более скромных возможностях, вряд ли дала бы себя в обиду. Что же касается любого из "нормальных", то тут, сами понимаете никто не застрахован.
Энтузиастка, блин. Дома надо сидеть, дома.
Допив кофе, и ещё малёк попереживав, она быстро обрела уверенность и с деловым видом принялась командовать.
– Пойдёмте.
– Куда, позвольте спросить?
– В полицию, разумеется.
Вот уж в чью помощь я не верил ни на грош, так это полиции. О чём и сообщил, за что был удостоен ещё одного полупрезрительного взгляда. Во второй половине сквозило ничем не прикрытое сомнение в моих умственных способностях.
На всякий случай пожал плечами и покорно склонил голову. Хочется ей поиграть во взрослую пожалуйста. Надеюсь, большого вреда это не принесёт. Но, дурёха хотя бы убедиться, что не всё золото, что блестит.
В комиссариате нас промурыжили часа три. Толстая сволочь, сидящая за столом и обмахивавшаяся газетой, с вызвавшей у Ольги такую сильную реакцию статьёй, внимательно нас выслушала и попросила подождать.
Час, два. Когда же девушка, не вытерпев, спросила, чего мы, собственно ждём, ей невозмутимо ответили, что переводчика.
– Зачем нам переводчик? Ведь мы прекрасно понимаем друг друга.
– Таковы правила, мэм. Принять заявление у иностранных граждан я могу только в присутствии третьего лица, имеющего официальные полномочия.
– И когда же он появится?
В ответ местный мент с восточной невозмутимостью пожал плечами и вернулся к своему занятию.
– Но вы могли бы, по крайней мере, отправить когото из сотрудников, чтобы навести справки.
Полицейский посмотрел на нее, и даже такое дитя как Ольга смогла всё понять с первого взгляда. Она уже было открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, когда он лениво заявил:
– Позвольте ещё раз взглянуть на фото вашей сестры.
Девушка полезла в сумочку и, доставая фотографию, нечаянно засветила довольно приличную пачку местной валюты. Глазкибусинки на жирном лице засияли и, лишь мельком взглянув на фото, он перешёл к интересовавшей его теме.
– Вы возите с собой крупную сумму денег!
Ольга с недоумением посмотрела на него.
– Какое отношение к поискам моей сестры имеют деньги?
– Вы правы, госпожа, но это опасно. Вас могут ограбить в любую минуту.
– Ничего. Я надеюсь, мой спутник сможет оградить меня от опасностей.
Я гордо выпятил грудь но, по мимолётной Ольгиной улыбке и косому взгляду, брошенному исподтишка, понял, что она не воспринимает своих слов всерьёз. Очередная подначка.
Но толстяк, выпучив глаза и сделав страшное лицо, на котором прямо таки сквозило беспокойство об Ольгином материальном положении, весьма наглядно изобразил нож, приставленный к горлу и пистолет, упёртый в бок.
И, жестикулируя, принялся объяснять, одновременно мягко, но настойчиво вытянув пачку из рук девушки.
Оказывается, свои кровные, по его словам, лучше всего держать в ботинке. Он даже не удосужился взглянуть на миниатюрные ножки девушки в лёгких туфельках. Да это, судя по всему, для него и неважно. Главное, чтобы деньги, хоть на пару секунд оказались у него в руках.
Тут же из стола он извлёк бумажный пакет и предложил показать, как лучше всего упаковать деньги.
– Благодарим вас, мы займётся этим в гостинице! Подал голос я.
На что получил гневную отповедь.
– Нет, господа. Нет и ещё раз нет. Как человек, отвечающий за порядок в этом районе, я искренне обеспокоен. Даже несчастные триста метров до отеля могут стать роковыми!
Мне то что. Я и замолк, тем более что хозяйка финансов покосилась с неодобрением.
"Кидал", до сих пор, я видел не много, точнее, всего лишь одного. И с их деятельностью знаком лишь по бульварной прессе. Но о такой виртуозной наглости не писали даже московские газеты в "моём" мире. Это ж надо, начальник полиции, в рабочем кабинете обувает наивную иностранную дурочку. Кстати, тот, единственный, которого мне довелось лицезреть, прямо на глазах объегорил моего друга на сто долларов, всунув ему взамен купюру с портером Вашингтона. Товарищ тоже пренебрёг моим советом не связываться с сомнительными личностями, за что и поплатился. Подмену же обнаружили минут десять спустя, когда мошенника и след простыл. Так что, заранее зная, чем всё кончиться, я просто уселся поудобнее и принялся ждать.
"Упаковав" деньги, начальство подобрело и тут же достало официальный бланк. Уточнив приметы и попросив фото, с любезной улыбкой постаралось, как можно скорей, выпроводить нас за дверь.
– Может… Ольга неуверенно вытащила из сумочки бумажный кулёк.
– Нет, госпожа, ни в коем случае! Полицейский негодующе замахал короткими ручками, а на жирном лице было написан искреннее негодование. Наш долг помогать людям, попавшим в беду.
Ну, ещё бы. Если всё шло именно так, как я и предполагал, то он просто вынужден изображать альтруиста и бессеребренника.
– Ну, и что дальше? С иронией спросил я.
– Подождём.
– Согласен, только, давайте используем время ожидания с пользой. И попробуем сами походить по соседним отелям. Надеюсь, это была не единственная фотография Мари?
– Нет.
Мимо нас как раз пробегал мальчишка, продававший мороженное, орехи и прохладительные напитки. Ольга, польстившись на фирменное блюдо, полезла в сумочку.
Пацан тем временем засыпал в бумажный кулёк жменю толчёного льда. Потом пропитал его одним из разноцветных сладких сиропов, бутылок пять которого торчало из специальных гнёзд в тележке, и сверху всё полил сгущёнкой.
– Позвольте вас угостить!
Я протяну мальчишке мелкую купюру, а умненькая наша, тем временем развернула пакет.
– Что это? Олька недоумённо вертела в руках пачку нарезанной газетной бумаги, с двух сторон которой сиротливо пристроились бумажки достоинством в один динар.
– А, разве не за это вы боролись?
– Вы… вы… На глазах девчёнки заблестели слёзы.
– Помоему, очень выгодный обмен. Я старался говорить как можно непринуждённее. Да и, согласитесь, спектакль просто великолепен.
– Но это же, это…
– Самое обыкновенное кидалово.
– Но ведь он… он…
– Нормальный человек. Продукт того общества, в котором живёт.
Олька решительно развернулась и быстрым шагом направилась в сторону полицейского участка.
– Вы что, хотите провести пару недель, подметая стамбульские улицы? Или вас достали клопы в отеле? Девчёнка молчала, а я продолжал изгаляться. Вообщето, вы правы. Если ваша сестра похожа на вас, то скорей всего, в кутузке вы найдёте её гораздо быстрее. Да и камеры в полицейском участке, наверняка, регулярно дезинфицируют. К тому же, чтобы избежать блох, всех арестованных бреют наголо.
Упоминание о местных визажистах доконало её, и Олька уселась прямо на бордюр. И разрыдалась.
Я же, вытряхнул из кармана штук тридцать золотых, сунул ей в руку.
– Держите.
– Вы… Вы уходите? Она заревела ещё громче.
– Что я садист, что ли. Я одолжаю вам денег. Не можете же вы находиться в чужом городе совершенно без средств. И перестаньте ныть. Наша договорённость остаётся в силе.
Она уткнулась мне в плечё, а я, посчитав педагогический процесс законченым, принялся гладить её по головке. Всё же, славная она девушка.
О том, чтобы "вернуться" и "переиграть" не шло и речи.
Ведь рано или поздно, с доверчивыми домашними барышнями происходят всякие нехорошие истории. Так что, Олька довольно легко отделалась.
Вволю поплакав, девушка подняла глаза и спросила:
– Я, наверное, ужасно выгляжу.
О, женщина! Ну, какое мне дело до того как ты выглядишь?
– Нормально.
Обняв её за талию, я подвёл безутешное дитя к фонтану и, зачерпнув ладонью, плеснул ей в лицо. Сочтя процедуру достаточной для поднятия тонуса, развернулся и направился в отель. Как же, как же.
– Погодите! Требовательно приказала барышня.
– Ну, что ещё?
Но она уже вытащила косметичку и принялась наводить марафет. Всё же, чегото я не понимаю в женщинах.
Минут через десять, видимо сочтя, что выглядит подобающим образом, Олька поднялась и, снова обретя былую уверенность, поинтересовалась:
– И что, повашему, мы теперь должны предпринять?
Нет, зарёванная и растрёпанная она мне нравилась гораздо больше. Что же касается ближайших действий, то тут у меня не возникло ни малейших сомнений.
– Пожрать!
На её хорошеньком личике отразилось всё, что она думает "по поводу" но тут, к счастью, городские часы пробили час дня и, взглянув вверх, она сменила гнев на милость.
– Хорошо, пойдёмте.
Плотно покушав я, сопровождаемый нытьём Ольги, поднялся к себе в номер и завалился на диван. Поиски поисками, а хорошее пищеварение дело святое. Привык я, знаете ли, за последние два года к размеренному образу жизни. И, в ответ на все её стенания, лишь промычал:
– Когда вы говорите, Мари отправилась изучать местные взаимоотношения?
– Пол года назад.
– Вот и я говорю, какихто два часа погоды не сделают.
И заснул.
– Вы неврастеник?
В голосе Ольги не слышалось и следа иронии. Всего лишь холодное и деловитое любопытство. В руках она держала кувшин с водой, из которого, по всей вероятности, и плеснула мне в харю.
Признаваться в ненормальности не хотелось. К тому же, я и сам не до конца уверен, кошмар мне приснился, или это шутки плотно набитого желудка. И намеревался держаться до последнего.
– Ну, как вам сказать… Не хочется вас разочаровывать но, боюсь, что нет.
Она с сомнением глядела на меня. Потом, поставив сосуд на столик, заявила:
– Вы так орали, что я подумала, когото режут.
– Не заорёшь тут, как же. Посмотрел бы я на вас, если бы во сне вам в лицо плеснули водой.
– Позвольте уточнить. Ехидно прошипела она. Сначала ВЫ принялись вопить во всю Ивановскую. И только потом я решила прийти на помощь.
– Спасибо.
Видимо, в моём голосе не хватало искренности, так как процедив сквозь зубы: "Не за что", Олька сообщила:
– Жду вас в холле через пятнадцать минут.
Остаток дня провели, шляясь по отелям. Везде совали под нос фото Мари и, подобно Чейзовским детективам, расставались с купюрами.
Повезло в четвёртом. Замученный клерк, с жёлтым цветом лица закивал головой и сообщил на ломаном русском:
– Да, господа. Я помню эту девушку. Кажется, она жила у нас около недели.
– Давно?
– Точно не помню, но гдето месяцев пятьшесть назад.
– И?.. Я протянул ему ещё одну денежку, чтобы стимулировать мыслительный процесс.
Денежку он взял и сосредоточенно нахмурил лоб, изображая потуги чтото вспомнить.
– Мне кажется, к ней приходила в гости одна из Белых Бабочек.
– Каких Бабочек? Не понял я.
– Ну… девушек особого сорта.
Услышав это заявление, Ольга покраснела и собралась сообщить наглецу чтото типа "не такая жду трамвая", но я, уточнив, где обитают ночные феи уже тащил её к выходу.
16
Девушки стояли вдоль улицы. В мини юбках и платьицах, скорее напоминающих комбинации. Кое у кого, прямо на голое тело надета шубка. Словом, квартал красных фонарей не отличался от любого другого в каждом городе. Будь то "здешний" Стамбул или "наша" Москва. Видя, что я с дамой, путаны не обращали на нас особого внимания. То есть, не навязывали услуг. Но любопытных взглядов хватало. Ведь, согласитесь, мало кто ездит в Тулу со своим самоваром.
Ольга вытащила фото Мари и мы принялись методически обходить скучающих девиц. Ктото, едва бросив взгляд, качал головой. Некоторые рассматривали снимок подольше, но все с тем же результатом. Обойдя десяток девиц, я решил предложить Ольге обратиться к одному из частных детективов, которые, наверняка имеются в этом славном городе. Но тут одна и девиц опознала беглянку:
– Аа, Машенька.
– Вы её знаете?
Голос Ольги дрожал и путана улыбнулась.
– Кто она вам?
– Сестра.
– Хорошая девушка.
Моя спутница, после некоторой заминки всё же решилась:
– Скажите она… тоже?
– Нет. Девица покачала головой. Просто, подружилась с одной из наших. Всё носилась с идеей равноправия, и постоянно доказывала всем, что проституция это плохо.
Ольга облегчённо вздохнула а мне почемуто вспомнился старый старый анекдот:
" Я честная девушка, и работаю в публично доме всего лишь уборщицей.
– Бросьте, моя дорогая. Не может этого быть.
– Ну… вообщето, иногда, по субботам, когда бывает слишком много клиентов и у девочек запарка, я прихожу и НЕМНОЖКО ПОМОГАЮ".
Бередить Ольке душу не стал, и так, бедная вот вот разревётся, ибо на вопрос "Где же они теперь"? словоохотливая девица сообщила:
– Месяцев пять назад Элеонора согласилась на предложение одного богатого курда. Он имеет личный гарем и постоянно пополняет его свежими кадрами. Она и соблазнилась деньгами. Вроде бы, договаривались на год.
– А… Мари?
– Да кто её знает. Путана пожала плечами. Может следом увязалась. Она чтото там лепетала, про теорию взаимоотношений у народов Востока. А, может, домой уехала.
– А откуда он приехал, этот мустафа?
Снова пожатие плеч.
– Вроде бы, место называется ЭльНаджаф. Точно не знаю.
По крайней мере, это чтото, которое всегда лучше, чем ничего. И мы отравились готовиться к путешествию.
Для начала, купили крупномасштабную карту с указателями на русском языке. Потом настала очередь провианта. Кто его знает, как тут у них в глубинке всё организованно. Но, подозреваю, ни МакДональдсов ни бистро мы не обнаружим. Закупив добрый центнер жратвы я приказал доставить её в гостиницу, не обращая внимания на скептический взгляд нанимательницы. В "коридоре" нулевая энтропия, и даже молоко не киснет. Так что, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Ну и, наконец, дело стало за транспортом. Мы сунулись в один из немногочисленных автосалонов, вернее, один из двух, но там стояли спортивные игрушки. Яркие и красивые, но совершенно не пригодные в нашем деле. И тогда я, отозвав одного из служителей в сторону и сунув ему пару золотых монет, "на пальцах" объяснил, чего хочу.
– Вам надо что нибудь военное. Что бы вы предпочли: русского "Зубра", или штатовский Джип?
Надо сказать, что Джип, который имел в виду продавец ничуть не походил на хромированных монстров "у нас" дома. Скорее, он напоминал своего собрата времён Второй Мировой войны. Но, поскольку именно с Джипом я имел дело, будучи в гостях у Профа, то решил в пользу последнего.
Уплатив задаток и назвав адрес гостиницы я, не обращая внимания на угрюмый Олькин вид, решил, что на сегодня хватит.
Подъехав к отелю, увидели, что посыльный, в сопровождении двух охранников заносит провизию в мой номер. Подождав окончания процедуры, и дав "на чай" я тут же, правда, в несколько приёмов, "убрал" всё в коридор. Так что Олька, вошедшая спустя минут пятнадцать снова удивлённо выпучила глаза.
– Вы что, уже всё съели?
– На аппетит не жалуюсь.
Но она не могла сдержать любопытства.
– А, всё же, куда делась гора провизии?
Старательно изображая взрослого, в десятый раз втолковывающего чтото нетерпеливому дитяти я произнёс:
– Ну, я же вам говорил, что у меня есть собственные каналы. Я и воспользовался ими, чтобы отправить запасы по пути следования.
– Бред какойто. Не сдержалась она. Вы что, за дурочку меня держите?
– А где это растёт, спереди или сзади?
Олька топнула ножкой и, обозвав меня кретином, хлопнула дверью. Потом снова всунула голову в номер и заявила:
– Иногда мне хочется вас убить.
Видали, да? И это после всего, что я собирался для неё сделать.
Выехали рано утром, пока не так жарко и на дорогах практически никого нет. Дорога как дорога. Иногда попадались люди в форме но, так как ничего предосудительного с собой не везли, то и претензий к нам особых не было. Один раз, правда, потребовали документы, но я протянул золотую монетку и интерес сразу пропал. Из карты следовало, что цель путешествия находится на территории "нашего" Ирака. Собственно, эти самые Эмираты и были им. Ну, и ещё кусок Ирана прихватили. Но мне нет дела до здешних территориальных границ. Я просто крутил баранку, то и дело ловя взгляды спутницы. Если так пойдёт и дальше, срочно надо выдумывать очередную сказочку. Не выдержала она гдето через два часа:
– Кто вы, Юрий?
Я пожал плечами, давая понять, что подобное любопытство неуместно. Как же, размечтался. Повернувшись вполоборота Олька начала загибая пальцы перечислять "несуразности":
– Вы располагаете довольно значительными суммами, но при этом одеваетесь в лохмотья. Потом, паспорта, по вашим словам, у вас нет, но границу вы пересекли, словно по волшебству. Я специально проверяла. Позавчера из Афин, кроме "Иоанна Крестителя" на Стамбул не шло ни одно судно. Дирижабли же в тот день вообще не летали. И потом, куда вы спрятали продукты?
Чтолибо объяснять не хотелось. Да и ничего правдоподобного, как назло не выдумывалось. Так что я, весь из себя загадочный и неприступный, многозначительно молчал.
До границы добрались без приключений и, заплатив пошлину, оказались на территории Эмиратов. Пограничник, в потном мундире и без фуражки, поинтересовался, зачем мы туда направляемся.
– Этнографическая экспедиция. Не задумываясь, ответил я.
– В глубинке неспокойно. Предупредил он. Опять принялись резать друг друга религиозные фанатики, так что, будьте осторожны.
В порыве благодарности я "мелькнул", вытащив несколько бутылок пива и пакетик сока для дамы. Увидев запотевшие бутылки, тот расплылся в улыбке, и ещё раз посоветовал быть осмотрительней.
От границы до города АльЗахо добрались довольно благополучно. Усталости я не ощущал, но на выезде нас задержала полиция, посоветовав подождать до утра.
Мы немного побродили по торговому кварталу, ничего не покупая, а просто убивая время. Курды, как оказалось, довольно дружелюбны и нам, проходящим вдоль лавочек, то и дело предлагали взять что нибудь бесплатно, на пробу. Мне они даже понравились. Степенные, неторопливые и преисполненные самоуважения.
Решив, что погода довольно таки тёплая, "вытащил" из коридора платку и два спальных мешка. Переночевали мы в городском парке. И, в самом деле, ночью гдето далеко за городом, периодически слышны были взрывы. Немного смущало то, что как раз в нужном нам направлении.
С самого утра, свернув палатку и торопливо перекусив, двинулись дальше. Снова монотонный пейзаж и назойливое любопытство Ольги. Один раз остановились, чтобы посмотреть развалины Эрбирской крепости. Как оказалось, здесь тоже имелся свой Искандер из Македонии. И, в 331 году до н.э. он на голову разбил "местного" царя Дария III.
Повосхищавшись руинами и отказавшись сфотографироваться на память, отправились дальше. Как видно, не зря на пути нам встретилось напоминание о великом завоевателе. Ибо, совершенно того не хотя, мы вторглись во владения местного Бога Войны.
Кто бы мне сказал, где тот умник, который, сидя в небесной канцелярии, придумывает сценарии побоищ, войн и войнушек, в которые потом вынуждены играть мы, люди. Такое чувство, что у него слабовато с фантазией и запас сюжетов весьма ограничен. Во всяком случае, у меня создалось впечатление, что Верховные, стоящие над миром стратеги, маршалы и генералиссимусы, повинуясь чьему больному вымыслу мы снова и снова идём в бой, попросту копируют друг друга. Либо же, приходило на ум и такое, что это нечто фатальное. Безликое и неодушевлённое. Бьющее с размеренностью и методичностью парового молота. И нет ему дела до мелких людишек.
Гдето часа через три нас обстреляли из укрытия неизвестные личности.
– Вот, значит, как! прорычал я уродам, которые залегли на пути и, притормозив, "ушёл" в коридор.
По быстрому облачившись в модуль, и захватив другой для Ольги, я "выскочил" наружу.
– Одевайся, быстро.
Она с удивлением пялилась на диковинную конструкцию, но как я уже говорил, всё в "кузнечиках" сделано так, чтобы было интуитивнопонятно с первого взгляда.
Я же взвился вверх и, не целясь, а полагаясь только на инстинкт и интуицию, пальнул в них из приделанного к руке АКМа. Попал не попал не знаю. И, так, на всякий случай, добавил из подствольника. Бабахнуло что надо. Так, что заложило уши. В ответ не стреляли и я, перекрестившись куда же без этого снова прыгнул, стараясь зависнуть над их окопом.
Как оказалось попал. И ещё как. Очередь из лучшего в известной мне Вселенной автомата буквально смела три мужские фигуры, с чалмами на головах и патронными лентами крест накрест. А граната превратила врага, бывшего несколько минут назад таким грозным, в окровавленную кашу из плоти и крови, коегде перемежаемую остатками одежды.
"Значит, не врали, что очередью из АКМа можно свалить сосну или расщепить рельс". Мелькнула мысль.
Да, гранатомёт, без сомнения сделал своё дело, ибо у одного из трупов не было головы. Словно футбольный мяч, подброшенный ногой неведомого монстра, она валялась метрах в четырёх. Глаза были открыты, а зубы оскалены в страшной гримасе. И… ужас какой, ОНА МОРГАЛА.
Почувствовав, как к горлу подкатывает жаркий комок я не смог сдержать рвоты и, наклонившись блеванул, как когдато, впервые увидев трупы зеленокожих пришельцев.
Ольга стояла рядом, бледная, как мел. По лицу её тёк пот, а губы мелко дрожали.
– Вы… вы… Они… И она заплакала, уткнувшись мне в грудь и принявшись колотить по плечам.
– Они первые начали. Голос мой звучал хрипло, но детская отговорка вызвала улыбку.
– Простите, Юра. Я больше не буду.
– Я тоже.
Всетаки, молодец она. Малёк психанула, конечно, не без этого. Но и я ведь не лучше. Опозорился на глазах у дамы. Но в обморок не грохнулась и вообще. Я крепче стиснул зубы, подавляя желание "уйти" и "переиграть". Нет уж, уроды. Мы пришли с миром, и нравится это вам, или нет, а собираемся следовать дальше. И никакие абреки за спиной мне не нужны.
По счастью, наш Джип не задело и, уже усевшись в кабину, мы увидели, как изза бугра выезжает танк, разворачивая башню. И никаких сомнений относительно его намерений у меня не возникло.
Я вскинул гранатомёт приделанный к левой руке, и нажал на спуск. Граната, на самом деле являющаяся ракетой ближнего действия, проделала в лобовой броне аккуратное отверстие и со звуком, напоминающим чавканье, разорвалась внутри. Механическое недоразумение подпрыгнуло на месте и со скрежетом завалилось на бок, а изо всех щелей повалил жирный дым.
Снова вспомнилась недавняя картина, а услужливое воображение тут же дорисовало невидимые детали. Если попадание из подствольника на открытом пространстве так изуродовало тела, что же тогда натворил внутри корпуса кумулятивный снаряд?
Снова потянуло блевать, но я усилием воли сдержал благородный порыв и выжал сцепление. И почти тот час же гдето километрах в двух впереди за поворотом дороги и хаотичным нагромождением какихто валунов раздалась беспорядочная и совершенно мною не санкционированная автоматная пальба.
Потом за камнями прогремело несколько взрывов, но я уже развернул машину и вовсю жал на газ, а рёв мотора заглушал страх. Мгновенье спустя над головой послышался свист и на то место где слышались звуки боя, обрушился артиллерийский залп.
Вначале поднялся здоровенный столб огня, взметнувший в воздух тучи песка и камней, а потом до нас докатилась ударная волна. Машину основательно тряхнуло и, даже облачённые в модули, мы ощутили силу и мощь взрыва множества снарядов. Напор взбесившегося ветра был настолько силён, что показалось, спину обожгло горячей волной. Что же касается людей, на которых обрушился залп, то их, должно быть разметало в разные стороны в виде мелкого фарша.
Нам повезло гораздо больше, и мы не только не попали под молот артобстрела, но и оказалась в стороне от основной массы падающего мусора. Всего лишь несколько мелких камней царапнули наши "кузнечики", к счастью, не причинив никакого вреда.
Но нужно спешить, так как Бог его знает, какие ещё сюрпризы готовят нам и друг другу воюющие непонятно за что стороны.
Да, если нам удастся найти Мари живой, надеюсь, впечатлений у неё хватит на всю оставшуюся жизнь.
Путь был свободен от враждебно настроенных людей, чего нельзя сказать о дороге. Стараясь не терять времени даром, я прыгнул вперёд, убирая куски какихто брёвен, крупные и мелкие камни. Ольга, вначале оставшаяся сидеть в машине, тоже работала рядом, и лишь мертвенная бледность выдавала её действительное самочувствие.
После всех этих "прелестей" у меня возникло желание вытащить скутер и попросту долететь до места. Но, вопервых, он был одноместный. А, вовторых, очень уж не хотелось чтото объяснять настырной девчёнке. Каюсь, то и дело я задавал себе вопрос: "А какого собственно, чёрта я вообще в эти Эмираты попёрся"? Вероятно, чтоб в очередной раз получить в лоб за доброе дело.
Так ничего и не решив, "убрал" кузнечиков и мы покатили дальше.
17
Не теряя времени, жал на газ, оставляя позади киломентры оказавшейся вдруг такой неприветливой страны. Местность стала всё более гористой но, к счастью, дорога оставалась вполне проходимой.
К вечеру разбили лагерь у небольшой и быстрой горной речушки, в которой тут и там мелькали тени рыб. Но, заниматься рыбной ловлей не люблю и "вытащил" припасы" из коридора. К Ольке, похоже, вернулось хорошее настроение, и она больше не совала нос, куда не след, а оживленно щебетала о учёбе, о книгах, и была приветлива и доброжелательна. Мы разожгли костёр и довольно плотно поужинали. Ольга, держа в одной руке бутерброд, уплетала за обе щеки и, по моему совету, запивала пивом. Убаюканный полным желудком и нежным голосом девушки я вскоре заснул.
"И пройдут годы и тысячелетия, и однажды случиться так, что всё, что когдалибо было создано людьми будет разрушено. И Великое Ничто пройдёт через все эпохи. И Всемогущий вновь наложит свою руку на мир людей.
Ничто не устоит и не уцелеет и, подобно сгнившей ветоши станут распадаться могучие страны, и целые народы исчезнут с лица Мироздания. Не слышен будет плач жён по мужьям, и не побледнеют в ужасе сильные и грозные мужи, ибо НЕКОМУ будет рыдать, и дрожать от страха.
Но придёт один, который будет рождён для того, чтобы не устрашиться. И, не дрогнув, встретить своё предназначение. Не раз, и не два, он снова и снова будет приходить в этот мир. Не рождаясь и не умирая. И так будет длиться ВЕЧНО.
Сеющий Хаос и устанавливающий Порядок, с каждым приходом в Мир он будет приносить стенания. И люди при его появлении станут причитать, заливаясь слезами и, проклиная скрипеть зубами. В прах и пепел превратит он всёодним лишь появлением, расколов мир и разорвав скрепляющие узы. Словно огненная вспышка в тысячу солнц он ослепит всех страшным огнём и опалит, заставив сжиматься сердца.
Но, в то же время Возрожденный встанет против предопределения и, несмотря ни на что, вновь дарует нам СВЕТ!
Плачьте, о люди! Рыдайте, и радуйтесь своему спасенью".
Мне снова плеснули водой в лицо и, холодная и мокрая, она потекла за шиворот. Вскочив, я недоумённо уставился на Ольгу а та, вся дрожа, со страхом смотрела на меня.
– Вы… вы так кричали. Так…
Я поднялся и направился к ручью. И, в самом деле. Чтото часто в последнее время мне стал сниться всякий бред. Может, это частота "переходов" повлияла? Или все мы, по определению, "куку"?
Сон был настолько отчётливым, что я мог повторить каждое слово, каждую мысль, до сих пор звучавшие в мозгу. На этот раз я помнил, что приснился самому себе в роли пророка. Стоя на какомто валуне, вещал кучке людей весь этот бред. Но, что самое неприятное, у всех моих слушателей были зеленоватые лица.
Или, меня до сих пор подсознательно мучает происшедшее на Земле2? Вот и обдумываю интуитивно коварный план изничтожить подлого врага?
После всего пережитого, понял, что заснуть всё равно не смогу, и стал потихоньку собираться. Если не очень торопиться, то как раз к рассвету будем готовы выехать.
Ольга молчала, да и у меня, если честно, никакой охоты трепать языком не возникало. Весь день ехали через горы но, по счастью, никаких моджахедов в поле зрения не наблюдалось. Пики и кряжи, вздымавшиеся по обе стороны иззубренными стенами серокоричневого цвета, создавали угнетающее впечатление, и невольно наводили на мысль о коварстве аборигенов и притаившихся за ближайшим поворотом засадах. Но, как видно, мы уже заплатили входную пошлину и Злой Бог, отвечавший в этой местности за военные действия, престал обращать на нас внимание. Иногда, бросая на Ольгу косые взгляды, я видел, что она улыбается но, так как молчание не прекращалось, не спешил относить её хорошее настроение на свой счёт.
Ближе к сумеркам горный ландшафт уступил место холмам. С округлыми и словно сглаженными вершинами, они тесно стояли, поросшие редким кустарником и какимито деревьями с кривоватыми стволами. Дорога както вдруг сошла на нет, превратившись в узкую тропинку, наподобие тех, по которым чабаны гоняют отары. В одной из впадин, меж холмов мы увидели такого пастуха, сидящего возле костра. По мере того, как мы приближались, он всё больше и больше напрягался и, в точке наибольшего сближения, метрах в тридцати, встал в полный рост, недвусмысленно сжимая в руках ружьё. Вряд ли он мог быть нам полезен и, не останавливаясь, мы проехали мимо.
Немного погодя показались поля, врезанные наподобие террас в некоторые холмы. Подобно гигантским ступеням, они колосились какимито злаковыми но, в силу позднего времени, были пустынны и безлюдны.
Уже почти совсем стемнело, когда мы увидели первые городские огни. Рассудив, что в столь поздний час вряд ли мы встретим радушный приём в незнакомом городе, я остановил машину. И мы снова стали разбивать лагерь. Олька, вооружённая мною пистолетом, отправилась набрать хвороста, а я принялся устанавливать палатку для дамы. Сам же, как и в предыдущие ночи, намеривался ночевать возле костра в спальном мешке.
Если честно, я побаивался, что меня опять посетит кошмар но, тьфу, тьфу, тьфу, дрыхнул как младенец. Даже, помоему, снилось чтото приятное. Жаль только, не помню что. Но, всё равно, продрал глаза я в прекраснейшем настроении и, так как ручьёв поблизости не наблюдалось, "сходил" к водопаду. Балансируя на одном из валунов, умылся и набрал воды, чтобы взять с собой. Как ни странно, но ставший в последнее время таким привычным рёв действовал успокаивающе. Или, быть может, это общие свойства коридора приводили меня в норму, излечивая от психопатии и приводя в божеский вид? Во всяком случае, "выйдя" я удостоился комплимента по поводу.
– Хорошо выглядите, Юрий! Сон явно пошёл вам на пользу.
Я скромно потупился и еле сдержался, чтобы не шаркнуть ножкой. Ещё подумает, что подлизываюсь. Но, как видно, Олька не умела долго злиться и встретила улучшение моего самочувствия с явным облегчением. Вообщето, я её понимал. Ну, ещё бы. Забраться чёрт знает куда с практически незнакомым человеком и вдруг обнаружить, что у того явные отклонения от нормы. Любая бы потеряла самообладание. Так что, Олька молодец. Или молодица? Да, какая к чёрту разница.
Пока я совершал утренний моцион, девушка уже разожгла костёр и моя вода пришлась как раз вовремя. В ожидании чая я раскрыл шкатулку, прихваченную "оттуда" неизвестно зачем и принялся разглядывать осколок стеклянного камня.
– Откуда ЭТО у вас?
Голос девчёнки звенел, а по лицу разлилась мертвенная бледность.
Я пожал плечами.
– Да так, приобрел по случаю.
– Не лгите! Она в упор смотрела на меня и глаза, казалось, метали молнии. Вы не могли это купить по случаю.
– Как это не мог?! Да, если хотите знать, я полчаса отнекивался, прежде мне практически насильно всучили эту дребедень. И, вообще, если хотите пожалуйста.
Я протянул ей странной формы кусок стекла, но она в ужасе отшатнулась.
– Нет, уберите!
– Да что происходит, чёрт возьми? Или вы решили составить мне компанию, и тоже съехали с катушек? А то я удивляюсь, почему это всё тихомирно с утра.
Но, отодвинувшись на метр, Олька заметно повеселела и принялась объяснять:
– Согласно преданию, нигде, впрочем не афишируемому, этот осколок является половинкой целого. В это практически никто не верит, да и легенда известна только узкому кругу специалистов. Но вот что странно. Перед тем, как ознакомить каждого из нас с этим мифом, со всех взяли подписку. Знаете, типа "перед прочтением уничтожить". И ещё… В течении трёхсот лет действует положение о награде тому, кто не то что найдёт, а даже просто укажет ЛЮБОЙ след, ведущий к этой, по вашим словам, безделушке.
– Сколько даютто?
Она посмотрела на меня с сомнением и назвала сумму. Видимо, ей таки удалось произвести впечатление, так как спустя с пол минуты, она в точности повторила жест, который когдато, в моей московской квартире сделала Инка.
Подошла и, как можно деликатнее установила пальчиком на место мою челюсть.
– Так и вывихнуть недолго!
Да, хитромудрый торговец сам себя перехитрил. Ведь даже запрошенные им золотые были карманными деньгами младшей школьницы по сравнению с обещанной кемто огромной суммой.
– Скажите, Ольга. А какова вероятность подделки? Ну, допустим, прослышали народные умельцы про награду, и давай, пусть и кустарным способом, но зато в массовом порядке, шлёпать изделия пользующиеся спросом.
Но она лишь покачала головой.
– Вопервых, об этом, как я говорила, знает лишь узкий круг специалистов. Да и потом, легко проверить. Если это действительно интересующий нас артефакт, то его нельзя уничтожить.
Насколько я знаю, самй твёрдый минерал алмаз. Но и тот поддаётся обработке. К тому же, в моём мире самый крупный подобный "булыжник" по имени "Куллинан" весил 621,2 грамма или 3106 карат. И стоит знаменитый камешек ни много ни мало а 290 миллионов "наших" родных американских долларов. В этом же куске стекла грамм семьсот. То есть, я сейчас держал в руках эквивалент более чем 100 тонн чистого золота высочайшей пробы!
Но это пока только теоретически. На практике же, всё это могло оказаться липой чистейшей воды. И вообще чьейто злой шуткой. Начиная с назойливого торговца и кончая подставой в виде небольшой автомобильной аварии. Не было ответа лишь на один вопрос. Нафига? Какой во всём этом смысл? Вряд ли кто знал, что я попрусь в Париж. Да и на ту лавочку я набрёл совершенно случайно.
В любом случае, не мешало проверить подлинность камня и я, подняв над головой, шмякнул им об ближайший валун.
Как ни странно, он не брызнул тучей осколков а, наоборот, оставив на более крупном собрате небольшой скол, отлетел в сторону. Не останавливаясь на достигнутом, я "сходил" в коридор и "вернулся" в мобильном модуле. Ещё раз положив стекляшку на валун я, приподняв другой, весом гдето в тонну, снова приложил им по такому хрупкому с виду кусочку хрусталя.
Вы будете смеяться, но мой снаряд раскололся пополам. А чёртов сувенир так и остался лежать, как ни в чём ни бывало.
Олька, на всякий случай отодвинувшаяся от психа подальше, со смесью страха и интереса наблюдала за моими действиями. Как видно, результаты опыта произвели на неё впечатление, так как девушка притихла и с опаской смотрела на меня.
– Ну и, что теперь? Я глянул на неё вопросительно. Что прикажете с этим делать?
Она скорчила гримаску и пожала плечами.
– А я почём знаю? Вы владелец, вам и решать?
Ну, мнето предположим до фонря, а вот что собирается делать она, меня сильно заинтересовало. И я решился на провокацию. Хотя… как знать, согласись она на моё предложение, возможно, я и отдал бы ей камешек.
– Берите! Раз за него обещают такие деньги, то предлагаю вам отнести его, куда следует. А награду разделим поровну.
Но Ольга в испуге отпрянула, выставив перед собой ладошки.
– Нет!
– Но почему? Неужели вас не интересует слава в научном мире. Да и вознаграждение, я думаю, не помешает. Вы, насколько я помню, поиздержались в дороге.
– У этого, как вы выразились, изделия кустарей, очень печальная история. Если верить тому, что нам сообщили на лекциях, изза него погибло около сорока пяти человек. Некоторые просто исчезали бесследно. Так что, боюсь, слава моя будет печальной, а признание посмертным.
Невидимый и огромный водоворот, подобно зарождающемуся торнадо зашевелился за спиной. И ещё послышалось, как начинают приходить в движение жернова. Те самые, чью неумолимую неотвратимость я почувствовал, сопровождая боярыню Земцову в её, без сомнения, увлекательных путешествиях.
Я повертел в руках камень, явившийся источником неприятностей для стольких людей. Половинка неправильной формы шара. Как будто, ктото, с силой ударив обо чтото твёрдое, расколол его. И, вглядевшись повнимательней, мне показалось, что в аномальной формы разломе я разглядел черты чьегото лица.
– Ладно, забудьте. Беспечно махнул я рукой и, "мелькнув" забросил чёртову стекляшку в коридор. Лучше скажите, что делать то будем?
Но девушка, не в силах выбросить из головы удивительное и страшное известие молчала, закусив губу.
Даа, такая Ольга мне совсем не нравилась, и я снова "вошёл" в коридор. Выключив прибор, что автоматически стало "уносить" меня назад во времени, выждал двадцать минут и, снова нажав кнопку включения, "вернулся" наружу. Зачем забивать девчёнке голову. Мне и самому непонятно, что за тайны кроются за всеми этими камнями. Но, без сомнения, всё это, так или иначе связано с возможностью "проникновения". Может, чем больше "булик", тем ширше возможности? Да и, помниться, Олька чтото лепетала про вторую половину.
Но, так как на меня, убогого, эта стекляшка, на поверку оказавшаяся твёрже алмаза, совершенно никак не действовала, то я предпочёл заняться утренним кофеем. Который, в отсутствии оного, мы заменили чайком.
Позавтракав и загасив костёр остатками воды, я помог Ольке умыться, полив из кружки. Затем, побыстрому свернув лагерь и "убрав" манатки уселся за руль.
– Ну, как думаете, найдём беглянку?
– Надеюсь.
Освещаемый утренними лучами солнца и кое где подёрнутый туманной дымкой, перед нами лежал город, бывший целью нашего путешествия и носивший непривычное моему уху имя ЭльНаджаф.
18
– Хайя аль фаллах иль Алла акбар! О свет моих очей, светлоглазая пери и её, без сомнения во всех отношениях достойный муж. Да продлит Аллах ваши годы и пошлёт богатство и благоденствие в ваш дом. Кто же не знает достопочтимого кади Джумбека, ради счастья предстать перед очами которого, проделали столь долгий и тяжкий путь чужестранцы.
Мы стояли перед лавкой торговца и, хотя я обещал ему золотой только за указание пути, тот явно намеревался нам чтото продать. Он трещал со скоростью пулемёта на довольно приличном русском но, не смотря на восточное многословие, полезная информация его речей равнялась нулю. Повертев в пальцах монетку, я небрежно сунул её в карман и отвернулся, намериваясь отвалить от этого бурдюка с красноречием, да наложит Аллах печать молчания на его источающие сладкий мёд уста.
Но, видимо, дураком он не был и, с усилием преодолев спортивный азарт, ухватил меня за рукав.
– Да простит, без сомнения во всех отношеньях достойный гость, недостойного его слугу, позволившего отнять малую толику столь драгоценного времени. Не в силах устоять перед ликом великого мужа, бедный Нияз хотел всего лишь отдать дань уважения его прозорливости и щедрости ибо, кто, кроме Старого Нияза, лучше укажет путь к дому достопочтенного кади Джумбека.
Видимо, краткость не была отличительной чертой его скромных талантов, да продлит Аллах его годы и направит стопы моих недругов в лавку, без сомнения достойного торговца Нияза. Да выплеснет он на них весь ушат своего, драгоценного и обильного запаса прекрасных слов и ни с чем ни сравнимых цветистых и мудрых выражений, могущих свести менее стойкого в могилу.
Я снова достал монету и, сделав зверское лицо, спросил:
– Куда ехать?
О мудрый чужеземец, клянусь чалмой халифа Алимбека, ты принял правильное решение. Ибо кто, кроме Нияза в этом городе воров и попрошаек сможет указать кратчайший и верный путь, по которому ты сможешь направить своего ишака!
Терпение подходило к концу но, представив, что с кемто другим придётся всё начинать сначала, я сжал зубы и, взяв его за грудки, снова спросил:
– Где это?
Решив, должно быть, что потрепал мои нервы ровно на золотой, и сдачи я не потребую, он быстро выхватил монетку из моей руки и нормальным голосом сказал.
– Это в западном квартале. Но, тут же снова принялся за своё: Заведение достойного Джумбека, да пошлёт Аллах ему процветание, славится на весь ЭльНаджаф и, должен сказать, что во вех отношений достойный чужеземец не мог выбрать лучшего друга, чем достопочтенный ТиффСаакДжумбек из квартала АсСаак!
Правая рука зачесалась, и только Олькин смех остановил меня, не дав стать убийцей. Но, главное, что хоть и приблизительно, а нам указали дорогу. "Оседлав ишака" и подождав, пока усядется Ханум, "свет очей которой способен затмить солнце днём и освещать путь ночью", я поспешно нажал на газ.
Наглая девчёнка ржала во всю и я угрюмо на неё зыркнул, но вскоре и сам расхохотался.
– Между прочим, именно при таких обстоятельствах я и купил эту злополучную шкатулку.
– Какую шкатулку? Спросила она, и я тут же прикусил язык. Чёрт, ведь сделал же "дубль". Ну кто, скажите на милость, тянул дурака за язык?
– Ах да, я ведь, кажется, вам не рассказывал.
Сделав невинное лицо, я принялся вдохновенно врать:
– Както раз в колониальном квартале Парижа мне довелось приобрести чудную вещицу. За сущие гроши. Друг, которому я впоследствии показал её, никак не хотел верить в случайность покупки и смехотворно малую цену.
Но Ольга, занятая мыслями о судьбе Мари уже потеряла к разговору всякий интерес.
Облачённый в модуль, я завис возле одного из окон. Огромное помещение, если сильно не присматриваться вполне могло показаться дворцовым залом из Тысячи и одной ночи. Громадные мраморные колонны, с куполообразного потолка свисают золочёные люстры, в которых горит множество свечей. Пол выложен замысловатым мозаичным узором, изображавшим какойто орнамент, а стены увешаны разноцветными персидскими коврами.
Но, вглядевшись повнимательней, я стал замечать некоторые несуразности. В первую очередь публика. Весь этот сброд, одетый весьма и весьма пёстро никак не мог находиться во дворце. Никто бы их не то что не пригласил, а даже не пустил на порог. Да и отделка, при детальном рассмотрении оказалась слишком уж похожей на бутафорскую. Не было в ней той тщательной скрупулёзности, присущей покоям владык. На окнах осела пыль и тут и там висела паутина.
В общем, выглядело всё так, словно ктото, не особо впрочем, стараясь, захотел придать сараю видимость дворца. Стилизовать, не сильно заботясь о достоверности и качестве отделки.
Но, даже и не видя всей аляповатости и вычурности этого варварского великолепия, достаточно просто принюхаться, и сразу становилось понято, что вы не во дворце. Запах множества мужских тел, гашиша, просто табачный дым. Всё это амбре более соответствовало кабаку, чем великосветским покоям. Чем, собственно, заведение и являлось.
Сегодня днём, когда мы с Ольгой подъехали к владениям почтенного Джумбека, мне стазу стало понятно, что просто так дело не кончится. В смысле добром. Нас принял лично хозяин, вежливо угостил кофе, по крепости и убойной силе больше похожем на мышьяк, и осведомился, что привело столь уважаемых граждан Империи в такую глушь.
То да сё, базарвокзал, слово за слово. И, наконец, картина вырисовалась во всей кристальнопрозрачной красе. Вернее, безобразии. Ибо ничем иным, как захватом с целью получения выкупа приглашение Мари "в гости" я назвать не мог. Элеонора блядь по жизни, знала, на что шла и, надеюсь, получила именно то, за чем приехала. Эта же наивная дурочка, имела несчастье понравиться уроду Джумбеку. Он, ошибка природы, видите ли, понёс некоторые расходы. Потратился, понимаешь, на бледнолицую Пэри. И теперь готов отпустить ХанумМари с сестрой за… десять тысяч российских Червонцев. Но, "видит Аллах, сердце его готово разорваться от горя, и он до конца дней своих останется безутешным оттого, что этот волшебный лотос не распустит аромантые лепестки в его цветнике". То есть, попросту говоря, гареме.
Надо отдать должное достопочтенному кади Джумбеку, он добивался благосклонности девушки исключительно восточным терпением и красноречием. И собирался сделать её женой, а не наложницей. Иначе я просто оторвал бы ему голову, не вдаваясь в подробности, и не ведя нудных переговоров, выслушивая "дивные речи, услаждающие слух, подобно звону благородного серебра".
В ответ на просьбу Ольги увидеться с сестрой, был получен ответ, что Луноликая Пэри в данный момент спит но, если уважаемые гости соизволят прийти вечером, то им непременно представиться такая возможность.
Мы и пришли. Бледная девчёнка с голубыми глазами встретила сестру без особого энтузиазма.
– Ольга, зачем ты приехала?
– За тобой.
Но та лишь горестно вздохнула.
– Боюсь, они меня не отпустят. Да и вас…
– Тогда мы заберём тебя силой! Храбро заявила моя спутница.
Но, как видно, её слова не произвели должного впечатления, ибо скользнув взглядом по моей не слишком героической фигуре, Мари лишь пожала плечами. И, в самом деле, даже на фоне жирной туши Джумбека, имевшего "в холке" под метр девяносто, я както не смотрелся. А, ежели учесть человек десять охранников…
Как видно, Джумбек считался в этом городе весьма и весьма уважаемым человеком. И совсем ничего не боялся. Во всяком случае, бесцеремонно оглядывая Олькину хрупкую фигурку и закатывая маслянистые глазки в наглую предложил ей оставаться рядом с сестрой. Меня он не замечал.
Выйдя из заведения, одновременно бывшим и курильней, и театром стриптизшоу, и неким подобием публичного дома, я взглянул на Ольку и спросил:
– Ну, так как, Вы мне доверяете?
– А что ещё остаётся делать?
Тогда я порылся в бардачке джипа, и протянул ей розовую капсулу.
– Пейте.
– Что это?
– Лекарство против страха. Соврал я. Оно немного затормозит ваше эмоциональное восприятие. А, когда действие пилюли закончится, всё уже будет позади.
И, подождав, пока девушка заснёт, "забрал" её в коридор. Потом, облачился в закрытый модуль и, "выйдя" наружу, запрыгнул к одному из окон.
И вот, вишу теперь, изобретаю план захвата Парижа.
На неком подобии сцен одна из красавиц танцевала танец живота. Молоденькая девчёнка, одетая в прозрачные шаровары и микроскопический лифчик извивалась подобно змее. Вуаль, закрывавшая лицо, оставляла открытыми огромные чёрные глаза, и они смотрели на зрителей с какойто скукой и отрешённостью. Да уж, крутишься тут, вертишься, а кругом станки, станки…
Но, не хозяина, ни безголовой Олькиной сестрёнки в зале не видно и я, опустившись на землю подошёл к кабинету Джумбека. Тот, развалишись на какойто софе, заваленной горой подушек, курил кальян и в комнате явно распространялся запах гашиша. Кстати, поихнему "кальян" и "гашиш" одно и то же. Да ладно, зато водку не пьют…
Мари, безучастная ко всему, сидела в уголке, наталкивая на мысль о том, что она давно и прочно находится под кайфом. И, Бог ты мой! В руках она вертела вторую половинку стекляшки, так взволновавшей Ольку! Может, есть всё же в этом чтото "не просто тАковое"? Попёрся вот сюда, в войнушку поиграл. Опять же, доброе дело собираюсь сделать… В общем, цель была близка и "танки наши быстры".
Отойдя шага на два, я получше прицелился, и прыгнул, вломившись в окно. Рама повисла на шее, но я буквально разорвал её. Джумбек и не думал что либо предпринимать а, выронив чубук изо рта, ошарашено смотрел на механического монстра. Я же взял девчёнку на руки и "перешёл". Конечно, иньектор с пентоталом натрия зверская штука но, я надеюсь, выживет. Во всяком случае, действуя по строго отработанной схеме, я практически ничем не рискую. Сам же, тотчас "выскочил" наружу. Кади Джумбек так и сидел, пуская слюни, и я, снова через окно, выпрыгнул на улицу. И взвился вверх. Скутер, вообщето, машина умная, но и ей нужно пространство для манёвра.
Сделку мы заклюсили в Париже, поэтому я летел на запад. Ни вниз, ни по сторонам не глазел, а просто сидел, бездумно ожидая, пока в мозгу возникнет подтверждение прибытия. Времени полёт занял немного, и вскоре очутился над Булонским лесом.
Убрав скутер, и приземлившись в модуле, "вытащил" девчёнок, "выкатил" джип и принялся ждать. Олька очнулась раньше и, увидя спящую сестру, принялась меня тормошить:
– Что с ней?
– Спит.
Потом она огляделась и снова схватила меня за руку.
– Где мы?
– Дома.
– Не морочьте мне голову! Я же прекрасно помню, что какихто пару часов назад мы находились в ЭльНаджафе!
– Это всё действие лекарства. Понёс ахинею я. Я же вам говорил, что ваше восприятие несколько затормозится. Отсюда и неадекватные ощущения.
Мы препирались до самого утра. Наконец, очнулась Мари и, первым делом попросила пить. Я снова "сгонял" к водопаду и "приволок" упаковку сока.
– Оля! В голосе отважной исследовательницы взаимоотношений народов востока слышалась неподдельная радость. А я думала, что это сон.
– В какойто степени, так оно и есть. Подал голос я. Но, к счастью, всё кончено, и вам остаётся только выкинуть последние месяцы из головы.
И принялся разогревать мотор джипа.
В ближайшем городке мы остановились возле магазина, торгующего одеждой, и я почти насильно всунул Ольге деньги.
– Господи, я же и так Вам должна!
"Вам" она явно произнесла с Большой Буквы.
– А, пустяки. В конце концов, люди обязаны помогать друг другу.
Взглянув на отражение в витрине, она поспешно пришла к тому же выводу, и они отправились переодеваться.
Всю дорогу до города, Ольга то и дело пыталась свести разговор к оплате долга. Лепетала чтото о загородном коттедже, оставшемся от родителей, за который она сможет выручить столькото. В конце концов, мне это изрядно надоело и, остановившись, я "сходил" к водопаду и принёс ей почти все деньги, что у меня имелись.
– Вот, это вам за консультацию!
– Какую консультацию.
Чёрт, опять я забыл, что для неё нашего разговора не существовало.
– Не хочется вдаваться в подробности но, во время последнего мероприятия вы оказали мне довольно значительную услугу. Так что, держите. Эти деньги вами честно заработаны. И, чтобы окончательно рассеять её сомнения, спросил: Я похож на человека, который будет отдавать золото просто так?
В Париже шёл дождь. Нет, не противный затяжной дождь, который нудно льёт осенью, с тяжёлыми серыми тучами, полной беспросветностью и безнадёгой. И не гроза, сопровождаемая стремительным ливнем. Лёгкий и радостный дождик, который у меня дома называют "цыганским". Тёплый и нежный, он осторожно, словно опытный музыкант, тронув клавиши в высоком регистре, застучал по крышам, исполняя либретто. В лужах отражалось солнце и многие прохожие, не пытаясь прятаться и сняв обувь, босиком топали по своим делам. Мне показалось, что прозрачная вуаль нежным флером окутала парижские улицы, слегка коснувшись красной черепицы и мягко обняв каштаны. Газоны, умытые тёплой влагой, вовсю сверкали на солнце и клумбы пестрели разноцветьем, открывшихся навстречу живительной влаге тюльпанов и гвоздик.
Он беспечен и недолог, цыганский дождь, во время которого светит солнце. От нагретого за день асфальта стремительно поднимается пар, давая понять, что скоро, как только перестанет ткать музыкальный узор, от его звонкого Либретто не останется и следа. Умыв город и не оставив после себя ни серых потёков ни грязных луж он исчезнет, испарится, оставшись только в людской памяти как чтото светлое и необычное. То, чему удалось принести пусть кратковременную и недолгую, но всё же радость. Он прекрасен именно мимолётностью и лёгкостью. Красив первой свежестью утренней росы и застенчивостью робкого и несмелого поцелуя юной девушки.
И мы, спеша не упустить момент, тоже скинули обувь и зашлёпали по тёплым пузырящимся лужам босиком. Подставляя лицо нежным струям и ласковым лучам солнца.
19
Под шероховатым брюхом скутера проносились поля и реки, и я снова летел… в Париж. С тех пор как, решив, что набрался достаточно впечатлений, и вернулся под крылышко мамми Розы, минуло два дня. У "Профа Со" всё шло по плану. Ребятишки мистера Уилли не докучали визитами. На территорию будущей обогатительной фабрики завозились стройматериалы и оборудование. Лёнька хлебом его не корми забросил детские "стрелялки" и чтото там усовершенствовал.
Ленка же наслаждалась ничегонеделанием. Собственно изза неёто мы и возвращались назад. Я говорю "мы", потому что она тоже летела со мной. Отдавая дань моему лидерству, её скутер пристроился в хвосте, и мы вотвот должны "перейти", чтобы приземлиться в "кузнечиках". Но, кажется, я забегаю немного вперёд.
Перездоровавшись со всеми и, для приличия сунув нос куда не след, я отдал должное кулинарному искусству мамми Розы и завалился спать. И только на следующий день, вспомнив про чёртовы куски стекла, "сходил" к водопаду и показал их Ленке.
Надо сказать, что они прилегали друг к другу просто идеально. И, что любопытно, на изломе второй половины тоже просматривались очертания лица.
Ни сложенные вместе, ни по раздельности, талисманы на меня не действовали, так что я с лёгкой душой протянул их Ленке.
В отличие от Студентки Российской Сорбонны, на неё они не произвели такого уж сногсшибательного впечатления. Но, повертев их так и сяк, приложив друг к другу, и полюбовавшись почти невидимой линией разлома на Ленкином лице появилось выражение узнавания.
– Мне кажется… чтото такое я читала. Вроде бы, это древний талисман, принадлежавший когдато двум первым людям, с которых всё началось.
– Послушай, а на тебя, эта штука точно не действует?
Та лишь пожала плечами.
– Разве что чисто в эстетическом плане. Да и то, такие произведения искусства не совсем в моём вкусе.
– Так что, выходит, бабушкины сказки?
– Ты о чём.
– Да вот… Я показал одну из частей специалисту по истории. Бедняжку чуть столбняк не хватил. Такого мне наговорила…
– Ну, так поделись.
Я, как сумел, пересказал нашу с Олькой беседу, особо напирая на невольный страх, который вызвал у неё кусок стекла.
– Если она не врала, то выходит, комуто этот загадочный предмет очень нужен. Закончил я. Нука, скажи мне, кто может вот так, с кондрачка уплатить огромную сумму?
– Только Правящий Дом. Ни на минуту не задумываясь, ответила Ленка.
– Тото. А что мы знаем про Сильных вашего мира? Она растерянно пожала плечами, а я продолжил: То, что в охоте за камнями, они не останавливаются ни перед чем.
Как видно, упоминание о властях вызвало у Ленки неприятные воспоминания, так как она изменилась в лице. Но, быстро взяв себя в руки, неуверенно произнесла:
– У моих родителей был старинный иллюстрированный фолиант. Своеобразное генеалогическое древо, с указанием родовитых семей и описанием всех камней, принадлежащих этим людям. И, как мне кажется, в одной из глав упоминалось чтото похожее. Даже, помоему, рисунок был.
– Ленусик, нерешительно начал я, не охота тебя расстраивать но, как мне кажется, твоё имение давно пошло с молотка. Да и вряд ли его не обыскивали. Так что…
– Обыскиватьто наверняка обыскивали. Но только я сильно сомневаюсь, чтобы смогли обнаружить хотя бы один тайник.
Мы приземлились всё в том же лесу, и я выкатил джип. Никакого особого плана у нас не было. Просто, блудная дочь, после двухлетнего отсутствия решила навестить отчий дом.
Всё та же ограда и знакомые ворота. Мне показалось, что у Ленки задрожали руки, когда она взялась за бронзовую ручку калитки.
Едва мы сделали пару шагов по гравиевой дорожке, как навстречу вышел дворецкий.
– Что угодно господам?
Молодой парень совершенно незнакомый ни мне, ни Ленке. Она спросила:
– Скажите, кому сейчас принадлежит это имение?
– Хозяина зовут Павел Модестович Ферапонтов.
Сдаётся мне, что это имя я уже слышал. Ленка же прямо на глазах побледнела.
– А как давно он вступил в права собственности?
– Павел Модестович был пожалован имуществом два с половиной года назад. За особые заслуги перед Правящим Домом. Ответил встретивший нас человек и, оглядев меня и Ленку с головы до ног, поинтересовался: Как прикажете доложить?
– Земцова. Елена Владимировна Земцова.
Наверное, он ждал визитки, но у меня их отродясь не водилось. Да и Ленка, общаясь со мой изрядно одичала. То есть, я хотел сказать, очеловечилась.
Нас провели в дом и, идя по коридорам и комнатам, в которых прошло её детство, Ленка прямо на глазах падала духом. Человек же, когдато сыгравший передо мной роль хозяина, тоже растерялся.
– Боже мой, Леночка. Как же это? Ведь, в газетах писали, что вы погибли. Пропали без вести.
– Так всётаки погибла, или пропала без вести?
Голос Ленки дрожал, а лицо пошло красными пятнами.
– Вы же понимаете… Начал оправдываться он. Но, видимо первое удивление прошло, и Павел Модестович потянулся к телефону.
– Позвольте, я прикажу подать на стол. В честь встречи, так сказать.
Но Ленку уже обуяло бешенство и, толкнув его в грудь, она исчезла вместе с человеком, которому верила больше всего на свете.
Оставшись в одиночестве, я уселся в кресло и принялся ждать. Ленусик женщина разумная. И вряд ли доведёт дело до смертоубийства. А дворецкий, всё же тварь. Как видно, понравилось изображать хозяина. А, может, всё началось гораздо раньше?
Скорей всего отгадка предельно проста. В полном соответствии с чеканным изречением древних римлян "Куй продест?" "Кому выгодно?". И, стоит только как следует оглядеться и поискать нет ли в пределах досягаемости когото, кто поимел с этого бльше всего, как всё сразу же становится на свои места. То есть, уважаемого Петра Модестовича попросту задушила жаба.
Как я и предполагал, вскоре она появилась, таща за шкирку бывшего слугу.
– Живой? С любопытством осведомился я?
– Живой. Вздохнула Ленка.
– А чё так? Или кровь врага перестала отвечать твоим кулинарным пристрастиям.
Вообщето Ленка никогда не отличалась особой кровожадностью, и хамил я нарочно, для поднятия тонуса. Но, как видно, она уже пришла в норму, так как принялась методически обчищать покои, "забирая" практически всю обстановку и оставляя голые стены. Мальчишку, встретившего нас, она угостила прямым в челюсть и, не прерываясь ни не минуту, продолжила увлекательнейшее занятие.
– Может, помочь?
– Отвали, Юрка. И без тебя тошно.
На то, чтобы освободить особняк от мебели ушло часа полтора и, наконец, бросив мне толстенный том, она "ушла" к себе. Впрочем, не на долго. Тут же "материализовавшись" в кузнечике, она легонько пнула всё ещё лежащего в беспамятстве Петра Модестовича и, разбив окно, выпрыгнула на улицу.
Я же, решив, что мне абсолютно всё равно, где листать старинные страницы, взял толстенный том под мышку и снова направился в пристанище господ коммерсантов.
У портье лежала записка, написанная Олькой.
"Юрий, мы с Мари не знаем, как выразить вам свою благодарность и моя сестра хочет пригласить вас в по её словам удивительное место. Да и мне кажется, что вам оно придётся по душе". И номер телефона.
Ну, повеселиться, да ещё в обществе двух хорошеньких девушек я всегда рад, так что, ничтоже сумяшеся, "забросил" умную книжку в коридор и, набрав номер, договорился встретиться с боевыми подругами ближе к вечеру.
Олька с Мари заехали за мной в семь часов на такси. После обмена приветствиями Мари даже робко поцеловала меня в щёку и мы, рассевшись, тронулись.
– Как дела?
– Хорошо. Мари снова начала работу над диссертацией. Я же, собираюсь вернуться к прежним занятиям.
Что ж, надеюсь, на её долю хватит неоткрытых тайн в искусствоведении. Которые, по возможности, она разгадает, не выходя из кабинета.
Такси, тем временем, остановилось и, выйдя, я оказался перед входом в… "Медвежий угол". Памятуя об обещании, данном бармену, не показываться на глаза, я невольно попятился но, встретив недоумённые взгляды обеих дам, только горестно вздохнул. Подумаешь…
– Это и есть ваше хвалёное местечко?
– Оно самое.
– И чем же, позвольте спросить, оно примечательно?
Я, конечно, и сам прекрасно знал, что лучше этой дешёвой забегаловки не найти во всём Париже, но захотелось услышать мнение принимающей стороны.
Олька прыснул в ладошку, а Мари томно закатила глаза.
– О, Юрий! Здесь порою собираются такие личности! Отпад!
Я малёк поудивлялся продвинутости местной молодёжи и мы вошли внутрь.
Тихонько усевшись за столик, я принялся ждать. Мари, похоже, была здесь частой гостьей, да и с Ольгой то и дело здоровались.
– Здесь раньше было не так уютно. Принялась щебетать Мари. Так, ничем не примечательная забегаловка. И только с приходом совладелицы это местечко приобрело теперешний шарм.
Я недоумённо огляделся в поисках каких либо изменений и, ничего не обнаружив, прожал плечами.
– Нет, нет. Поспешно заявила Мари. Никакой перестройки интерьера не было, и всё осталось, как и много лет назад. Но, с появлением Анны сюда стала заглядывать совсем другая публика.
Вот значит как. Хотя, Анна девушка приличная и, надо сказать, не лишённая интеллекта. Так что, нечего удивляться. Став хозяйкой ей, как видно надоело лицезреть каждодневные побоища и она железной рукой взялась за наведение порядка.
– А вон и она.
Мари тронула меня за руку и указала глазами на вышедшую из служебного помещения женщину.
Я же, кинув мимолётный взгляд, постарался съёжиться как можно больше и, по возможности, спрятаться под столом.
– Куда это вы?
– Да так… Шнурок развязался.
Ничего глупее я придумать не мог, а потому девчёнки звонко рассмеялись. И, естественно, сразу же привлекли к нашему столику внимание.
Когдатошняя моя, и случайная подруга всегда отличалась статью. И, пока она шла через зал, все взгляды невольно следовали за ней.
По мере приближения её лицо меняло выражения от радостноудивлённого узнавания до какойто детской обиды. И, став перед нашим столиком, она упёрла руки в боки.
– Явился, значит?
Стало так не уютно, что я готов был тотчас "перейти" и навсегда стереть это посещение. Но, с другой стороны, я не виноват, что так вышло. Потребовалось срочно спасать Ленку и на сантименты просто не оставалось времени.
Я снова вздохнул и пожал плечами, всем своим видом стараясь изобразить "как мне жаль", "не виноват я, это ж ясно" и "извини, так получилось".
Но Анна, умница эдакая, не стала устраивать вечер воспоминаний с битьём посуды и привлечением общественности. А просто, развернувшись, скрылась в подсобке.
И почти сразу же к нашему столику подбежали две официантки. Словно на скатерти самобранке на нём появились разные яства и бутылка Шампанского.
– За счёт заведения. Коротко бросила одна из девушек, исподтишка разглядывая нашу троицу.
Открыв бутылку, официантка разлила вино и тихо удалилась.
– А вы, оказывается, человек с прошлым. Ольга смотрела на меня во все глаза.
Я же снова постарался изобразить невинную овечку и, уткнувшись в тарелку, заработал челюстями.
Анна, всё же молодец, сделав широкий жест, не докучала, а потому я вскоре повеселел. Насытившись и довольно таки невежливо отклонив предложение Мари потанцевать, я, решив использовать нашу встречу "мелькнул" и принёс фолиант.
– Оля, вы не могли бы взглянуть?
Она с интересом взяла в руки толстенный и увесистый том и тут же углубилась в чтение.
– Откуда это у Вас?
– Знакомые дали полистать.
– У Вас, должно быть, очень странные знакомые.
Уу, девочка, ты даже не представляешь, насколько. Один "господин Аббат" чего стоит. Вслух же я спросил:
– Так, всё же, что это?
– Это одна из домовых книг. Когдато, такой том хранился в каждом родовитом семействе. Но затем, лет триста назад, вдруг начались гонения на благородные фамилии. И, спустя век стало считаться, что подобных "Генеалогических древ" уже не осталось. Так что, просто не представляю, кто бы мог вам это дать.
Ну, предположим, про то, что книжка тайная, я и сам бы мог догадаться. И то, что неведомый Хозяин этой "Тихой обители" не любит конкурентов тоже знаю не понаслышке. В данный же момент меня интересовало совсем другое. И, взяв из рук девушки книгу я открыл её в самом начале.
– Вы не могли бы мне разъяснить, что это? Я указал на рисунок, весьма точно изображавший те два куска сверхпрочного стекла, добытых мною в последнюю неделю.
Но, к сожалению, ничего нового она сказать не смогла.
Тут к столику снова подошла Анна и потянула мне пакет.
– Держи, подарок на память.
Я глянул на нее, а она, невесело усмехнувшись, объяснила.
– Здешний фирменный. Такой, как подавали два года назад.
Я невольно улыбнулся, ибо местный коктейль назывался "Белый медведь", а состоял ежели кто не знает из смеси шампанского со спиртом. И убить этим самым "Медведём" можно было насмерть.
– Спасибо, Ань. И… извини, пожалуйста.
– Чего уж теперь. И она, закусив губу, снова ушла.
Но, как видно, каждое моё посещение Парижа непременно должно быть связано с каким нибудь мордобитием. Так что, не обошлось и в этот раз.
Покушав выпив закусив я, как и всякий здоровый человек почувствовал, ну… сами понимаете. И в туалете, едва за мной закрылась дверь, появился Анькин муж. Вошёл он молча, и на лице у него торжественной маской застыло выражение "я ж тебя, поганца, предупреждал". А в руках он держал палку для игры в лапту. Не бейсбольная бита, конечно, но тоже штука невкусная.
Ей Богу, повеселились мы на славу. От зеркал до потолка и голубого фаянса умывальников мало что осталось. На кафеле тут и там виднелись проломы и вмятины. И даже хромированные металлические краны пришли в полную негодность. В азарте увлекательнейшего поединка мой противник даже проломил унитаз.
Должен вам сказать, что я, как всегда, "кругом не виноватый". И никаких фокусов с "переходами" и переодеваниями в боевой модуль не вытворял. Просто, Анин муж вёл малоподвижный образ жизни, а я, как никак, всё же "человек Дромоса". И Коридор помимо воли поддерживает меня в форме. Так что, я просто всегда оказывался чутьчуть быстрее.
Вволю намахавшись своим дубиналом он, запыхавшись, уселся прямо на унитаз и, вытирая пот, спросил:
– Ну, чего припёрсято, а? Я ж просил!
– Извини, дружище. Ей Богу, это всё клиентки. Захотели отметить удачную сделку и притащили сюда. Знаешь этих баб: "Милое местечко, любопытная публика". Да и вообще, мы как раз собирались уходить. Я протянул ему руку. Мир?
Он горестно вздохнул, и я закрыл за собой дверь.
– Извините,девочки. Я постарался принять виноватый вид. Как выяснилось, появилось срочное дело, и я вынужден поторопиться.
Видимо, в глазах девчёнок я окончательно обрёл статус крутого мужчины, так как ни обижаться, ни, тем более капризничать, они не стали.
– Что ж, пойдёмте. Вам куда?
Я было хотел вернуться в опостылевший клоповник но вдруг передумал. В Париже меня абсолютно ничто не держит. Впечатлений получил выше крыши. Так что, пора и честь знать. А поскольку "подшофе" у меня с коридором частенько возникали проблемы, то я заявил:
– Я еду на вокзал. И, надеюсь, вы не окажетесь меня проводить?
Благодаря стараниям Анны заведение, и впрямь, приобрело коекакую репутацию. Так как у входа дежурило сразу несколько такси. В былые времена, насколько я помню, ничего кроме кареты городовых здесь не наблюдалось. Ну, и ещё иногда машины местной "Скорой помощи", если публика очень уж развеселится.
Я взял билет на трансконтинентальный экспресс Париж Москва и, поскольку вещей у меня с собой не было, просто закинул пакет толстенную книжку на полку.
– Что ж, прощайте, девочки.
– До свидания.
Я протянул Ольге руку и она, пожав её, вдруг поцеловала меня в губы.
– Прощайте, Мари.
Блудная сестрёнка слабо улыбнулась и тоже дотронулась губами до моей щеки.
– Спасибо Вам.
Поезд отходил от перрона, а я стоял, высунувшись из вагона, и смотрел на девушек, которые махали вслед. И, несмотря на все привычки, почемуто стало немножко грустно. Но, вскоре стук колёс, который всегда действовал на меня завораживающе, приглушил горечь расставания. Пусть не от Бреста до Урала, а всего лишь от Парижа до Москвы, но всё же мне предстояло необычное путешествие через всю Империю и я, улёгшись на полку и подложив руку под голову, я принялся глазеть в окно.
20
Вздрогнув, словно раздумывая и заскрипев сцепками, поезд тронулся. Дождик, попрежнему стучал в окно, и медленно поплыла взад безымянная станция. Шёл второй день пути, погода за окном испортилась и явно не хотела исправляться. Только что миновали тутошнюю Германию и ехали гдето в пределах нашей Польши.
Облезший ларёк, в котором днём, наверное, продавали газеты и разную дребедень закрыт. Вот уже кончилась платформа, и колёса бодро застучали, отбивая лишь им одним ведомый ритм. В окне промелькнуло зелёнокрасное пятно семафора, и замелькали небольшие домики. Совсем как у нас.
"А что ты хотел. Люди, они и в Африке люди. И, забрось их судьба хоть на Альфу Центавра, точно так же будут строить дома. Разбивать огороды и, наверное, выращивать цветы".
Мелькнул шлагбаум на переезде, и потянулись поля. Вон ктото, спасаясь от непогоды, пристроился под раскидистым деревом. Ага! Это ждут трактор, что спешит забрать продрогших полеводов. И стоит на переезде, несмотря на непогоду, мотоциклист. Брр. Удовольствие ниже среднего.
Но начались лесопосадки, как и в моём мире тянущиеся вдоль дорог. В надвигающихся сумерках ели казались величественными и мрачными. А поля, коегде выглядывающие сквозь просвет, представлялись плоскими и безжизненными.
Из соседнего купе донеслись голоса, и в приоткрытую дверь высунулась улыбающаяся усатая физиономия.
– Скучаете?
Хитро прищуренный глаз смотрел на меня изпод козырька лихо сдвинутой набекрень форменной фуражки. И, не успел я ответить, как меня схватили за рукав.
– Прошу, прошу к нам.
Мне сунули в руку стакан, наполненный чемто жёлтым, и приятно пахнущим и я, выпил, закрыв глаза и наслаждаясь послевкусием.
Нежный, ароматный напиток. Во рту словно зазвучали высокие ноты. Словно ласковая женская рука тронула струны арфы. И, тотчас, по телу разлилась обманчивая лёгкость, создавая эффект парения. Сие произведение французских самогонщиков именовалось Шартрез, хотя даже отдалённо не напоминало его тёзку там, у нас дома.
Его букет насыщен до умопомрачения, а коварство поистине безгранично.
Первая рюмка приносит эйфорию, снимая усталость и прибавляя бодрости. Со второй отключаются ноги. После третьейчетвертой, проходящей почти незаметно, появляется поразительное чувство: кажется, что голова попрежнему светла и ты практически трезв, только немного весел. В действительности же, окружающий мир уж толком не воспринимаешь остаешься лишь ты сам и твои иллюзии, навеянные словами собутыльников.
Одним словом, страшное оружие в умелых руках. Например, в руках спецслужб, или, как их тут называют. И вряд ли может служить утешением то, что после сего благородного напитка почти не ощущается похмелья. Конечно, в кругу друзей добрая пьянка, да без головной боли… Но вряд ли эти люди успели подружиться до такой степени, чтобы угощать друг друга местным подобием психоделиков.
Я более внимательно оглядел присутствующих.
Господин во фраке, севший в поезд часа два назад. Худощавая паненка с короткой стрижкой. Почему панночка? Слышал, как заходя в вагон, обронила парочку польских фраз. Так, что, явно не барыня, не фрау и не мадмуазель. Господин чтото шептал на ушко спутнице и та, делала вид, что очень этим смущена. Это в тридцатьто лет. И, притом, что в дорогу отправилась одна. Впрочем, почему бы и не покраснеть женщине в ответ на двусмысленный комплимент случайного попутчика.
Напротив человек в форме городового. Китель расстёгнут, а фуражка лежит в сеточке на стенке.
– Ну, со знакомством. И мне в руки сунули ещё один стакан.
– Минутку, господа, я сейчас.
Как всякий советский человек, хоть раз в жизни путешествовавший по железной дороге, я ехал не пустым. И, войдя в своё купе достал одну из бутылок Фирменного напитка, подаренного нынешней хозяйкой "Медвежьего угла", и пришедшихся как нельзя кстати. Кто не знаком, рекомендую и не начинать. Хотя, все пьющие, рано или поздно, а пробовали сей коктейль, состоящий из чистого спирта, разбавленного шампанским. Некоторым, правда больше нравится вместо шмапусика лить в благородную жидкость обычное пиво, но это уже никакой не Медведь, а самый натуральный Ёрш.
Почему так жестоко, спросите вы? Да так. Имелись у меня коекакие подозрения на сей счёт. Так что, лучше уж пить то, к чему привык. А за последствия содержимого моей бутыли я мог ручаться стопроцентно.
Иммунитета к "Белому медведю" нет. И валятся от него даже самые закалённые выпивохи. А похмелье… Это просто жуть. Наверное, Данте привиделся его Ад после знакомства с "Белым медведём". Что же касаемо закуски, то здесь царит абсолютная демократия. Полная.
Можешь закусывать лимоном, а можешь схарчить под это дело кусок сала. Липильсинка тоже сойдёт, равно как и клейкая, невесть как попавшая в карман карамелька, с налипшими на обёртку крошками табака.
Его величества Павла IV парижский городовой произнёс тост. Предложив поднять бокалы за прекрасных дам. Как здесь отсутствующих наших жён и любовниц, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб никогда им не познакомиться, так и вообще за лучшую половину человечества в лице панны Вандочки.
Чокнулись. Выпили. Закусили, чем Бог послал.
– Ещё по одной?
– Обижаете, господин хороший!
Разлили ещё.
Я достал новую бутылку, а вагоновожатый принёс яблок и американские рыбные консервы. Процесс пошёл и, войдя в накатанную колею, практически не нуждался в чьей либо инициативе. Наверное, таково уж свойство загадочной русской души пить до упаду. И неважно, что мы ехали по местам, бывшими у нас Польшей, а поездная бригада состояла напополам из немцев и французов. Была бы водочка, как говорится. И, если уж лёд тронулся, господа присяжные заседатели…
Уже выпили и по третьей, и по четвертой под какойто совершенно двусмысленный тост, сказанный милой попутчицей. И под застенчивое "на брудершафт", которое промямлил проводник, попытавшись при этом обслюнявить румяную щёчку дамы. За окном стемнело окончательно, стук капель по стеклу стал громче, явно перекрывая мерное звучание колёс. Вода, подчиняясь силе тяготения и одновременно слушаясь инерции поезда, создавала причудливые узоры не стекле, искажая отражения наших хмельных и счастливых лиц.
Внезапно над головой загремело, и я невольно выглянул в окно. Тучи, выхваченные молнией, вспыхнули фиолетовым цветом, создавая фантасмагорическую картину, усиленную водяным рисунком.
– Скажи друг, настойчиво теребил вагоновожатый мой рукав. Разве ж это по совести. Я всю жизнь в Империи живу. И батя мой жил, и дед. И прадед.
Я терпеливо слушал перечисление всей родни до пятого колена.
– А они мне: "сменить фамилию не считаем возможным". Ну, скажи мне, ответь. Ну какой я, к чёрту фон Рауф?
– Чем плохо быть Рауфом?
– Дык… Ик… Дык в душе ж я Романофф.
– А чем хорош Романофф?
– Бля буду. Попытался обнять меня он. И вправду, ну их всех… Ты… русский человек! И сразу понял душу русского. И немца ик… понял…
– Я не русский, вздохнул я. Я полуполяк, полуеврей. У меня мама в девичестве носила фамилию Кацнерманн.
– Все равно, ты русский! не унимался вагоновожатый Ты думаешь порусски, ты понимаешь русскую душу.
– Деловто. После трёх стаканов.
– …потому что все мужчины двуличные развратники. Игриво объясняла господину панночка. Любая женщина это знает. Низменные, примитивные удовольствия вот всё, что вам надо от женщины. И совершенно никакой утончённости.
Замечательно… Особенно, если учесть, что, мило беседуя с попутчиком, она другой рукой шарила в ширинке бравого полицейского, расплывшегося в улыбке от блаженства.
– …ты ж меня понимаешь, не отпускал мой рукав вагоновожатый. Только ты один понял. Русский человек всегда русский человек. Ну и что, что фон Рауфф. Ты, братуха, самую суть понял!
Мутным взглядом я окинул купе. "Истинно русский" наклонил пустую бутылку над стопками, с недоумением глядя на отсутствие живительной влаги.
"Котик, миленький, ещё сто грамм". Анекдот с далёкой Родины так и просился на язык. Вместо этого я сходил в своё купе и принёс ещё бутылку "Белого медведя".
– Вот русский человек! завопила страждущая душа, и вновь полезла обниматься.
Дальнейшее, к стыду моему я помню смутно. Должно быть, в полном соответствии с марксистскоматериалистическим учением, о котором в этом мире никто не слышал, количество перешло в качество. Кажется, бравый полицмейстер сошёл с дистанции, и я занял вакантное место, принявшись слизывать остатки помады с панночкиных губ. И вдруг стало мокро и совершенно нечем дышать.
Не соображая, что делаю, я заработал руками и… вынырнул на поверхность. Вокруг, куда ни глянь, водная гладь. Метрах в четырёх от меня виднелась голова нашей любвеобильной спутницы. Както странно посмотрев на меня, она глубоко вздохнула и нырнула. И, как говориться, с концами. Прошло минут пятьсемь, прежде чем я осознал весь ужас создавшегося положения.
Я в чужом коридоре. Вернее в тупике. И попался, как последний идиот. Это ж надо, быть взятым в плен женщиной. И, надо признать, это профессионал. В невольном восхищении я позволил себе улыбнуться. Как пацана "сделала". А ято, наивный, предпринял "меры предосторожности" в виде убойной силы "Белого медведя". Да, судя по всему, ей на это тьфу и растереть. Да и "убежище" её как нельзя располагало к такого рода мероприятиям.
И, как нельзя кстати, пришо на ум одно из красивейших японских стихотворений, точь в точь подходящее к случаю:
Хотелось двигаться и быть в пути
И ехать в поезде
Поехал
А с поезда сошёл и некуда идти
Для очистки совести попробовав "перейти" и, убедившись в бесполезности усилий, я принялся крутить головой и обнаружил метрах в двухстах некое подобие острова. Подобием же это было потому, что из воды торчал кусок скалы. Почти отвесные стены вздымались на добрых тридцать метров и не имели никакого намёка на растительность. Но выбора у меня, сами понимаете, не было и я заработал руками.
Добравшись до чёртова утеса, поплыл вдоль стенки, пытаясь оценить свои шансы взобраться наверх. И. обогнув его почти полностью, обнаружил место удобное для подъёма. Сразу стало както веселей и, не смотря на мокрую одежду, липнущую к телу, и норовившую зацепиться за малейший выступ скалы и изрядно мешающую, я всётаки стал карабкаться наверх. А кто бы не полез на моём месте?
Взбирался я долго. Может час а, может и больше. Если бы знал, как тоскливо просто сидеть и пялиться в бескрайний простор то я, наверное, растянул бы удовольствие часа на три. Или на пять. Ибо как раз здесь наиболее наглядно постиг истину, что счастье не в достижении цели, а в пути к ней. Но, раз уж залез, то не спрыгивать же обратно. И, улёгшись на твёрдые камни уставился в низкое серое небо и принялся ждать.
Должно быть, стервозный характер у дамочки. Вон какой ужас нафантазировала. Истеричка, наверное. Или фанатка какого нибудь "…изма". Всё больше и больше распаляясь, я окончательно и бесповоротно пришёл к выводу, что человеку с нормальной психикой до такого ни в жисть не додуматься.
У неё, наверняка, на совести не один десяток душ бедных и невинных представителей местной знати. И, ежели понырять с аквалангом, то обнаружиться, что дно подле утёса усеяно костями жертв.
Вскоре стало скучно, и я принялся выискивать в памяти что нибудь, когдалибо читанное, более или менее похожее на мой случай. Это ж всем ясно, что ежели знаешь, что комуто горше, то, вроде как легче становиться.
"Один из самых длительных сроков пребывания в тюремном заключении приписывают Полю Гейделю. 5 сентября 1911 г. 17летний носильщик одной из ньюйоркских гостиниц по имени Поль Гейдель был осужден за убийство второй степени (по американскому закону убийство при смягчающих обстоятельствах). Он вышел из исправительного учреждения Фишкилл в г. Бикон, шт. НьюЙорк, США, лишь 7 мая 1980 г. в возрасте 85 лет, отсидев в тюрьме 68 лет 245 дней."
Мда, впечатляет. Но, как ни странно, облегчения не появилось. А сукапамять подсовывала всё новые и новые факты:
"Самый старый заключенный Билл Уоллес (18811989) последние 63 года жизни провел в психиатрической больнице в Арарате, шт. Виктория, Австралия. В декабре 19 г. он убил человека в одном из ресторанов Мельбурна, однако его признали невменяемым и в феврале 1926 г. передали дело в Управление психиатрии. В результате Уоллеса поместили в психиатрическую лечебницу, где он и пребывал вплоть до смерти 17 июля 1989 г., случившейся незадолго до его 108летия."
Представив такую прорву времени, почти вдвое превышающую всю мою сознательную жизнь, я поневоле заволновался и стал вспоминать что нибудь более приятное. Вот, кажись, это больше способствует укреплению духа:
"Бывшая советская гражданка Татьяна Русанова, ныне проживающая в Хайфе, Израиль, в 194354 гг. 15 раз совершала побеги из разных сталинских лагерей и после поимки 14 раз приговаривалась к новым срокам заключения".
Что ни говори, а молодец тётка! Но, к сожалению, ни просидеть шесть десятков лет, ни попытаться пятнадцать раз бежать я не сумею. Так как гдето через недельку загнусь от тоски.
Подобные мысли нагнали совсем уж чёрную тоску, и я заснул.
Не знаю, сколько я спал, но проснулся, явственно ощущая чьёто присутствие. Разлепив веки, покрутил головой и обнаружил… "господина Аббата". Бог ты мой. Никогда я не радовался ему так, как сейчас. Да и вряд ли стану радоваться когда нибудь ещё. И его дурацкая улыбка согревала лучше солнечных лучей, которых здесь отродясь не было. Не понимаю, чем она мне не нравилась? Вполне нормальная улыбка.
– Как вы меня нашли. Вы следили за мной?
– Всё гораздо проще, Юрий. И, одновременно, гораздо сложнее.
Но, в теперешнем состоянии я готов взяться разгадывать теорему Ферма. И, ей Богу, с ходу выдал бы пяток решений! И все они были бы правильными!
– Пойдёмте скорей отсюда!
В голосе моём звучало нетерпение, а руки, помимо воли, дрожали.
Но, вместо этого, он уселся, скрестив ноги и, глядя в даль неторопливо начал…
От того, что он мне рассказал, волосы вставали дыбом…
Должно быть, вид у меня был совсем глупый, так как "Аббат" внезапно сменил тему. И поведал мне старинную Даосскую притчу, призванную, как видно, укрепить мой дух в будущих испытаниях.
"Както раз Ле, по прозвищу "Защита Разбойников", стрелял на глазах у учителя, Темнеющего Ока. По праву гордясь своим искусством, он, поставив на предплечье кубок с водой, натянул тетиву до отказа, и принялся целиться. Пустил одну стрелу, за ней другую и третью, пока первая была еще в полете. И все время оставался неподвижным, подобным статуе.
– Это мастерство при стрельбе, но не мастерство без стрельбы, сказал Темнеющее Око. А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на высокую гору и встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней?
Тут Темнеющее Око взошел на высокую гору, встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней, отступил назад, до тех пор, пока его ступни до половины не оказались в воздухе, и знаком подозвал Ле, Защиту Разбойников. Но тот лег лицом на землю, обливаясь холодным потом с головы до пят.
– У настоящего человека, сказал Темнеющее Око, душевное состояние не меняется, глядит ли он вверх в синее небо, проникает ли вниз к Желтым источникам, странствует ли ко всем восьми полюсам. Тебе же ныне хочется зажмуриться от страха. Опасность в тебе самом"!
Говоря это, "Аббат" смотрел мне в глаза, словно пытаясь увидеть там чтото, о чём мне самому не ведомо. И в чём он сам сильно сомневался.
И тут я почувствовал, что в воздухе явственно запахло жареным. Причём горела не чья нибудь, а именно моя шкура. Наши кандидатуры, естественно, первые в коротком списке добровольцев. К тому же, техникой пришельцев располагаем, и вообще, хорошие мы парни и девушки.
Вслух я, однако, так ничего и не сказал. Да и что говоритьто. Сижу тут, как суслик. Ни "войти" ни "выйти".
Он же, пожевав зачемто губами, встал на краю обрыва лицом к морю и протянул руку, задав так часто повторяемый мною вопрос:
– Ну что, "пошли"?
Я, подобно персонажу даосской байки, с опаской заглянул за край, а он весело улыбнулся.
– Дерзайте! Или вы только дерзить способны?
21
Вокруг простиралась мгла неопределённого серого цвета. Непроницаемая до такой степени, что, казалось её можно потрогать рукой. Осязаемая в мрачном величии, дышавшем холодом и безнадёжностью. Хотя, холод находился во мне, внутри. Снаружи же мелькали странные тени. Рождённые прихотью моего подсознания, они скользили мимо, пропадая без следа и вновь возникая ниоткуда.
Я растворился, меня больше не было. И, в то же время, я точно знал, что продолжаю существовать. Кемто и когдато проклятое сознание не сдавалось, не желая умирать ни в какую. И тянуло за собой бренную оболочку. Нафига? Почему я здесь? Что всем этим уродам от меня надо? От меня, вшивого интеля, который и мухито в жизни не обидел? Внезапно я понял, что не знаю, кому адресовал вопрос. Кто же эти таинственные "они"?
Тени становились гуще, чужие лица, появившиеся невесть откуда скалились, корча страшные рожи. Расплывчатые, смутные. В ушах раздался демонический хохот. Такой далёкий, что, поначалу, я принял его за эхо своего веселья. Вот только смеяться мне абсолютно не хотелось. Не было повода, знаете ли. Ну же, ну. Вспоминай, давай. Чего тебя занесло в эту дыру? Что ты здесь делаешь, словно во вселенной не осталось ничего, кроме этой мутной мглы, серобуромалинового цвета.
Ах, да. Я же "в гостях". Сволочь "Аббат", подстроил дело так, что я сам напросился сюда. Выходит, это его "коридор". Конечно, конечно. Каков поп, как говорится… И где же тогда чёртова потайная дверца? Эх, Дуратино ты Дуратино. И, ведь, самое противное, что вроде бы как всё правильно. А спасение утопающих…
Злость помогла сосредоточиться, и тут же вспомнился покойный отец Алексий. Ведь это по его совету я поперся тогда в СенДени. Или, это тоже подстроил "Аббат"? Чтото уж слишком прозорливый он у меня получается. Так не бывает.
Незримое присутствие рядом Отца Настоятеля разогнало ухмыляющиеся рожи. И я стал думать.
Само собой в голове образовалось некое подобие решётки. Объёмной и прозрачной. Только вот линии в ней не прямые. Скорее похоже на извивающиеся тоннели странного фиолетового цвета. И я понял, что вязкий кисель начал отступать. Точнее, стал принимать задуманную мною форму. Ходы обрели конфигурацию, и в каждом вырисовывался пейзаж. И начало, и конец этих ходов терялись в серой мгле, растворяясь, будто в тумане. Ну и чёрт с ним. Мне бы выбраться хоть куда нибудь. Я напрягся в отчаянной попытке упорядочить всё это безобразие, и соотнести с какой нибудь системой координат.
И, внезапно, я вспомнил наши с Виктором занятия по "рукопашке". Он разговаривал со мной, пытаясь вложить в дурную голову хоть какието зачатки разума.
"Надо постоянно тренироваться, учиться как можно быстрее настраиваться на рабочее состояние, молниеносно подключать воображение. Чтобы, не задумываясь ни на секунду, быть готовым произвести любое действие, и без раскачки "войти в образ". Научиться концентрировать внимание на самых неуловимых движениях, самых неосязаемых ощущениях и незначительных процессах".
Отчаяние и отсутствие выхода как нельзя лучше стимулируют это самое воображение. Да и Аббат, должно быть, гдето рядом. С улыбкой я вспомнил детские обиды по поводу нежелания подарить мне ключик от заветной дверцы. Вот, пожалуйста. Бери, пользуйся…
Интуитивно придерживаясь направления, я двигался от дромоса к дромосу, постепенно начиная проникаться внутренней логикой и совершенством их устройства. Страх прошёл, и ничто не мешало освоиться в этом алогичном, на первый взгляд хаосе из сотен и тысяч "нитей", каждая из которых была чьимто "коридором". Расслабившись, я почувствовал ритм этого огромного лабиринта, чемто похожего на полимерную молекулу из учебника химии, в котором приходилось пробираться.
Затем вспомнились слова профессора, сказанные им на одной из "лекций" ещё в те времена, когда мы находились в первой экспедиции на Земле2:
"Понимание зависит не от знания множества фактов как таковых, а от построения правильных концепций, объяснений и теорий. Одна сравнительно простая и понятная теория может охватить бесконечно много неудобоваримых фактов. Это иллюстрирует еще одно свойство понимания. Возможно уяснить чтото, не осознавая, что разумеешь это, или даже не уделяя этому особого внимания. Это звучит парадоксально, но смысл глубоких обобщенных объяснений состоит в том, что они охватывают не только знакомые ситуации, но и незнакомые".
Ситуация была как раз не знакомой, но, когда надо, самоуверенности мне не занимать.
Закрыв глаза, я сосредоточился и… плюхнулся в воду. Возле своего лагеря. Вон и домик стоит на берегу. И милые моему сердцу скутеры и "кузнечики". Как есть, в мокрой одежде, я "ломанулся наружу"
Лежа на земле, я медленно оттаивал. Судорожная злость, комком засевшая гдето в животе отступала. Постепенно начал работать разум, зашевелилось сознание, наполнив полупарализованный страхом, но уже начинающий подавать признаки жизни мозг круговертью мыслей и предположений. Но, всё ещё сумбурные, они устроили в бедной моей голове дикую пляску. Усилием воли заставил их вести себя потише. Спазмы в горле постепенно прошли, и я обрёл способность говорить. Расслабились так же мышцы груди и живота, а затем перестали дрожать и успокоились ноги. Подогнувшись поимо воли, они заставили вытянуться на земле без сил, требуя хотя бы кратковременного отдыха.
Только что пережитые ощущения вынудили вспомнить, что воспитан семье крайне упёртых материалистов. И, несмотря на солидный опыт, связанный с "коридором", некоторые вещи, как и родители, скорее приписал бы галлюцинациям и бреду, чем осязаемой и видимой реальности.
– Впечатляет, не правда ли? Он стоял рядом и снова улыбался.
Нет, я когда нибудь вломлю ему за эту дурацкую улыбочку.
– Угу. Слов, приличных разумеется, не нашлось, но он всё понял и так.
– Ну же, ну. Снова радостная ухмылка. Хоть ты спой что нибудь, или спляши. И сколько, позвольте спросить, вам понадобилось времени, чтобы "выйти".
– Ну… Там, похоже, нет времени.
– Как видите, я был прав. Вы своего рода уникум.
– А… Я махнул рукой. Что толку от моей уникальности, если ни бельмеса не понимаю.
– Как, разве… Вы ничего не помните?
– Да что я должен помнитьто?
– Ну… Ощущения, мысли.
– Мысли, по большей части нецензурные. А что касается ощущений, то жопа она и есть жопа. Жопа Серого Кардинала.
– И, никакой сопричастности? Вы не чувствовали себя частью целого?
Я помотал головой, а "Аббат" вздохнул.
– Вы ещё больший счастливец, чем я думал. Потом, снова испытующе поглядел на меня и произнёс: Кажется, через неделю вашим малышам исполняется по два годика? Я набычился, но он и не требовал ответа. Так я зайду в гости. И… соберите всю вашу команду. Виктора, Профа… мне кажется, нам есть о чём поговорить.
Он повернулся спиной и стал удаляться, растворяясь и исчезая в вообржаемоиллюзорном пространстве далей. Скрываясь в видимости того, что, возможно, и не было настоящим: равнин, лесов, неба.
Постепенно успокаиваясь, я медленно огляделся, на предмет местонахождения. Судя по тому, что оказался в месте, "выходившем" на нашу Землю, то я дома. Только вот где? Поломав голову, и вспомнив, что "забрали" меня с поезда, шедшего гдето по просторам Польши, или что там было в Ленкином мире, решил, что должен находится гдето вблизи Варшавы.
Освежая в голове ничтожный запас польских слов, я брёл через поле, пытаясь угадать, что же попадётся мне на пути. Пройдя километра два и почувствовав, что хождение изрядно надоело, я "вернулся" в коридор и облачился в модуль.
Снова "перейдя", подпрыгнул километра на два и, наконецто сориентировался. Привычный, в общемто, пейзаж. Километрах в двадцати стоял небольшой городишко и я, решив, что терять мне, в общемто, нечего, снова "вернулся" в коридор, чтобы пересесть на скутер. Семь бед, один ответ. Ибо то, что рассказал мне Аббат, делало абсолютно ВСЁ мелким и не важным.
Хотя, нет, не всё. Например, со всеми этими расстройствами, я изрядно проголодался. И, прежде чем предпринять путешествие в Москву, зашёл в один из маленьких ресторанчиков в замеченном городке.
Уселся за столик и жестами изобразил, что хочу есть. Передо мной поставили большущую тарелку, и я почувствовал, что чертовски, просто безобразно и до неприличия голоден.
Аромат копчёного мяса защекотал ноздри и вскружил голову, заставив заурчать желудок. Казалось, даже кровь скорее побежала по венам, подгоняемая учащённо забившимся сердцем. Потекли слюнки и я, урча, словно голодный зверь, впился зубами в поданный мне кусок. Эх, пивка бы сейчас. Я щёлкнул пальцами и на столике быстро появился кувшин с пенистой шапкой. И очень вовремя, надо сказать, так как во рту начался пожар, который я поспешил залить продуктом местных пивоварен. Холодным, пенистым. Казалось, оно таяло во рту, гася угли и, в свою очередь, требуя "продолжения банкета" в виде воблы. Мечтать не вредно, ибо воблы в меню не было.
Но это я уж совсем оборзел.
"Как быстро ты превратился в эстетствующего гурмана". Ехидно начало моё "второе Я". Хотя, кто их, гурманов знает. Может, они воблу на дух не переносят.
Поймав себя на этих мыслях, я понял, что вот теперь, мне действительно всё нипочём. И, расплатившись долларами, вышел из заведения и побрёл за город, чтобы, наконец, забраться в скутер и отправиться в Москву.
Дома ждала Инкина записка.
"Юрик, Лена. Куда вы запропастились? А, впрочем, догадываюсь. Вляпались в очередную авантюру. Я с малышами "у себя" и собираюсь "выйти" через два дня. Пока. Инна".
Внизу стояло вчерашнее число.
Да уж, дорогая угадала на все сто пятьдесят процентов. Вот, боюсь только, узнав насколько мы вляпались, у неё волосы встанут дыбом.
За всеми этими размышлениями я не торопясь принял душ и произвёл ревизию холодильника. И, чистый и умытый, сияя распаренной розовой кожей приготовил здоровущий бутерброд и принялся собираться с духом, чтобы позвонить Виктору.
"Раз уж "Аббат" настаивает на сборе всех то, значит, у него есть какойо план. И, я так понимаю, это не просто "сходи туда куда я скажу, и дай томуто и томуто по морде".
Наконец, дойдя до нужной кондиции, снял трубку и набрал номер. Он ответил после третьего гудка.
– Здравствуёте, Сэнсэй.
– А, явился! едва заслышав мой голос, заворчал он.
– Я что, ухитрился пропустить чтото важное?
– Да нет, это я так, для острастки. Что новенького?
– Много чего. Я боялся быть принятым за сумасшедшего и не решился пересказать то, чем осчастливил меня Аббат по телефону. Лучше, пусть уж сам. При встрече, так сказать.
– Чего звонишьто? Подозрительно спросил он. Чтото раньше за тобой подобной прыти не наблюдалось.
Это он верно подметил. После сворачивания работ по исследованию Земли2 я всеми правдами и неправдами старался отлынить от всевозможных мелких и нудных поручений, которыми меня старался загрузить Генерал. Иногда это удавалось, а иногда, как в случае с командировкой к берегам Средиземного моря нет.
– Да вот, звоню напомнить, что через недельку у нас праздник.
– Ну, об этом мог бы не напоминать. Да и Елена Владимировна не дала бы забыть. Кстати, как она там?
– Жива здорова. По крайней мере была таковой два дня назад.
– Ладно, майор, до встречи. И смотри там у меня. В его голосе появлись притворногрозные нотки.
– Куда смотретьто?
– Ну, не прикидывайся овечкой. Кто Смыслова с секретуткой на бульвар выволок? Бедняг подобрал милицейский патруль, и дело получило огласку. А в ведомствах, подобных нашему, сам знаешь…
– Так таки не смог отмазаться?
– Смочьто смог, это ты прав. Да вот, только, карьерный рост проколовшегося сотрудника поневоле начинает тормозиться. У нас же, сам знаешь, на каждое место по два кандидата.
– Так, может, я уступлю кому нибудь моё? Не преминул поинтересоваться я.
Не то чтобы погоны меня слишком тяготили, но…
– Ноно, ты это мне брось. Голову собственноручно оторву. Пообещал Виктор.
И дал отбой.
Я часа два поспал, после чего, оставив Инне записку и глубоко вздохнув, снова "вошёл" в коридор.
По счастию, это во всех отношениях привычное место. И никаких выкрутасов, сводящих с ума и вызывающих желание немедленно наложить в штаны. Я взял из кучи велосипед и споро закрутил педали.
Ноги работали сами собой, а я пытался вспомнить, как это у меня всё получилось. Картина, возникшая в голове, состояла из неопределённых обрывков. И, даже мысленно не мог представить, что снова смогу заставить себя войти в это огромное и сумбурное нечто. Оно словно растворяет в себе, норовя всосать, и разложить на молекулы без остатка. Бог с ним, с Золотым ключиком от заветной дверцы. На мой век и тех трёх миров, в которые то и дело забрасывает судьба, с лихвой хватит. Правда, есть одно маленькое но. Это самое пресловутое шестое чувство. У кого как, а у меня оно чаше всего выражалось словами: "жопой чую". И это самой чуйство было шибко неприятным, навевая образы густого киселя, в котором мне ещё предстоит побарахтаться. Ощущая чужое и мощное давление и, временами, бесстрастный и беззастенчивый взгляд.
С холодным равнодушным любопытством разглядывающий диковинное нечто, невесть как попавшее в устоявшуюся, хотя и непостижимую систему. И нет ей дела до чаяний и надежд маленькой букашки, которой и нужнато всего одна норка. Маленькая и непохожая на другие. Да и, узнай оно о существовании таких норокходов, понаделанных настырными букашками, им явно не поздоровиться.
22
– Чтото ты долго? Ленка смотрела на меня и это была прежняя Ленка. Загулял, небось.
– Можно сказать и так. Согласно кивнул я. Тыто как?
Она пожала плечами, давая понять, что, мол, переживёт.
– А где Проф с Лёнькой?
– В песочнице, где ж им ещё быть. Организовывают.
– Тут такое дело, Ленусик… В общем, надо их вытащить "назад к нам".
Решив, не распрягаться дважды, в пути я таинственно молчал, а Ленка, как я уже говорил большая умница, и ни о чём не спрашивала.
Вон и строительная площадка. Вовсю кипит работа, а Семён Викторович, с видом Большого Босса стоит в сторонке и то и дело улыбается.
– Привет, Проф!
– Здравствуйте. Потом он испытующе посмотрел на меня и посерьёзнел. Случилось чтото неординарное?
– Случилось. Я глубоко вздохнул, давая понять, что я тут кругом невиноватый.
– Что ж, рассказывайте.
– В общем, такое дело… нас всех, меня, девочек, Вас, Лёньку и Генерала приглашает на собеседование один очень могущественный человек.
– Не тот ли, с которым вы както обещали познакомить?
– Он самый. Кивнул я.
– Ты имеешь в виду Гроссмейстера?
И, хотя Ленка при мне ни разу не называла его так, я понял, что она об "Аббате".
– Его самого.
– Юрка, не тяни.
Но я покачал головой.
– Всё настолько не укладывается в голове, что, боюсь, не смогу объяснить подробно. Пусть уж он сам.
– Когда? Ни Профа, ни Лёньку долго уговаривать не пришлось.
– Через шесть дней. Как раз приурочил ко дню рождения малышей.
– Что ж, придётся консервировать производство. В голосе Профа не слышалось и следа сожаления, только сухая деловитость. Я думаю, дня за четыре справимся, так что, во вторник.
Видно, Проф и в самом деле прижился в этом мире, так как на лице у него проступала грусть а Мамми Роза украдкой смахивала слёзы. Я же, проведший все дни ожидания, валяясь у речки, был рад что ожидание закончилось. Мы сели в машину и направились к холму, облюбованному мной для "переходов". Вот уже спят Лёнька с Семёном Викторовичем, а Джип "забрала" Ленка. И, в который раз я протягиваю ей руку.
– Ну что, "пошли"?
На именины к близнецам приехали Рая с мужем. С КианТуо прилетела Ритка, как всегда загоревшая и улыбающаяся. Совершенно обычным образом появился "Аббат". Или, мне теперь называть его Гроссмейстер?
Он просто вошёл в калику и постучал в дверь.
Стол был накрыт и все, отдав подарки и по очереди поумилявшись нашим детишкам, расселись, чтобы отдать должное Раиной стряпне. Чувствуя важность момента, почти никто не пил и, слегка перекусив, Рая вдруг взяла малышей за руки, предложив немного погулять. Муж же её, словно на верёвочке последовал следом.
Когда в гостиной остались только посвящённые Гроссмейстер кашлянул, привлекая внимание, и начал вещать. Говорил он долго и ничего для меня нового не поведал.
Разве что, сбила с панталыку короткая фраза в конце:
– Я думаю, нам стоит сходить к нашим соседям в гости.
Несколько простых и обыденных слов ударили, словно обухом по голове, и снова стало неуютно. Будто вдруг из мягкого кресла, стоящего в нашей уютной гостиной, меня опять вытащили, чёрт знает куда. Да, собственно, господин Гроссмейстер как раз это и собирался сделать.
Проф же, выслушав гостя лишь произнёс:
– "Quae mala sunt inchoata in principio vix bono perguntur exitli".* (* Вещи, которые в принципе дурны в начале, редко завершаются добром в конце (лат).
Я, как всегда не понял, и мне перевели.
Виктор же, не дал Профу отделаться общими фразами и потребовал детального анализа.
Со двора слышался заливистый смех Аньки с Ванькой, и я вознамерился составить им компанию. Но, увы, "господин Аббат", под одобрительным взглядом Виктора он же Сэнсэй он же Генерал (именно столько отеческой заботы, мудрости старшего по званию и сочувственного понимания светилось в его взгляде), придержал меня за рукав, сказав вполголоса:
– Погодите, мой Юный Друг. Я думаю, вам полезно послушать. К тому же ещё Будда утверждал, что "Невежество есть величайшее преступление, ибо оно причина всех людских страданий, заставляя нас ценить то, что недостойно быть ценимым, страдать там, где не должно быть страдания, и принимая иллюзию за реальность, проводя жизнь в погоне за ничтожными ценностями, и пренебрегая тем, что в действительности является наиболее ценным знанием тайны человеческого бытия и судьбы". Я покорно уселся в одно из кресел и принялся внимать.
"Чёрт, опять Профессор оседлал любимого конька". Я полуприкрыл глаза и задремал.
"В конце концов, не всем же быть умниками. Крутилось у меня в голове сквозь сон. Даже знаменитый проект "Манхеттен" закончился банальнейшим "отвезли и сбросили", так что, надеюсь, когда договорятся до чего нибудь путного, поставят в известность".
– … Стоит, наверное, поразмышлять над тем, где они сбились с пути. Это произошло изза умственной ограниченности. Ирония состоит ещё и в том, что древние консенсусы избегали подобной ошибки, потому что были еще более несовершенными. Во вселенной, как мы её видим, разум не влиял ни на что, что имело бы хоть какоето астрофизическое значение. Однако мы располагаем сведениями только о прошлом, и более или менее подробно видим то минувшее, которое близко к нам…
– … Человеческая раса в целом, возможно, уже обладает достаточным потенциалом, чтобы разрушать планеты, если бы от этого зависело ее выживание…
"А, интересно, всё же, как там " у них"? Ведь, как ни крути, а кроме нас троих послать некого. Иначе чего бы это "Аббат" удостоил личной беседы. Да и сейчас вон, сидит с умным видом и кивает. Интересно, онто хоть что нибудь понимает в этой белиберде, или так же как и я "делает вид"?
– … Жизнь оказывает влияние не потому, что она более крупная, массивная или энергетическая, чем другие физические процессы, а потому что она обладает большей приспособляемостью…
"Ну вот, кажись, Проф закончил вступление и перешёл к конкретике".
– … представления современного глобального эволюционизма, разработанные знаменитым академиком Моисеевым. Согласно этим представлениям, всякая система развивается в своем "канале эволюции". Но "каналы" исчерпывают себя. Развиваться дальше по этим правилам система не может, а никакие другие правила "в условии не заданы". И система вступает в "точку бифуркации" время поиска нового "канала эволюции". При этом, система распадается на составные элементы. Часть этих "элементов" гибнет, часть необратимо изменяется, а способ новой "сборки" целого определяется тем, каков будет новый "канал эволюции"…
"Чтото такое я, кажется, помню из школьного курса. "Верхи не хотели, а низы не могли жить постарому". Или, как всегда, я всё путаю и пытаюсь надеть корове седло"?
– … Применительно к человеческому обществу, а наши визави, несомненно, принадлежат к виду Хомо Сапиенс, это означает, что, стихийно и бездумно развиваясь, цивилизация постоянно рискует "перерасти" законы жизни, созданные столетия назад, в совершенно других условиях.
Прокормить население в этом количестве и на этой территории оказывается невозможным. И, соответственно, человечество вступает в период бифуркации Хаоса, начинает судорожно искать новые правила общежития, причем с непредсказуемым результатом. И у меня есть много оснований считать "бифуркациями" все, что происходило не так давно, относительно конечно, у цивилизации, пожаловавшей к нам в гости…
"Нет, я конечно уважаю Профа, и всё такое, но уж больно он любит повыпендриваться. Ну сказал бы по нормальному: "Тесно стало, жрать нечего, вот и попёрлись к соседям", так нет же".
Но Проф так складно говорил, что я не удержался и задал совершенно уж дурацкий вопрос, обеспечив себе ещё минут пятнадцать спокойной дрёмы.
– Семён Викторович но, раз они имеют именно такой цвет кожи, значит чемто это вызвано?
– Безусловно.
– А.., это не опасно?
Профессор, святая простота, не понял подвоха, а я опять ощутил себя на пятнадцать лет моложе. Словно, после очередной вечеринки, сижу в аудитории и сплю, ухитрясь при этом изображать полнейшее внимание.
– Попробуем взглянуть проблему ещё раз, и представить, как они выглядят в своей Вселенной. И почему именно так, а не иначе. Мы не имеем возможности заглянуть в другое измерение, так сказать, непосредственно, невооружённым глазом. Но в нашем распоряжении самый совершенный инструмент наш мозг. Немного напряжем извилины и, воспользовавшись имеющимися в нашем распоряжении теоретическими знаниями, я надеюсь, сможем получить более или менее достоверную картину…
Я представил Профессора, напрягшегося и отрастившего из головы шупальцеизвилину. Сначала оно щупальце немного позанималось с гантелей, а потом, открыв на конце глаз, стало заглядывать в соседнюю Вселенную.
– … Как мы знаем, ДНК всех живых организмов в естественной среде подвержена непредсказуемым мутациям. Изменениям впоследовательности молекул АСGТ.
Из теории эволюции мы имеем представление, что адаптация в генах а, следовательно, и сам факт существования генов, зависят от возникновения подобных мутаций. Именно и только изза мутаций, популяции любого гена содержат некоторую степень искажений, от, так сказать, эталона. И те особи, что являются носителями генов с более высокой степенью адаптации, имеют возможность оставить больше потомства, чем другие…
Дурацкий мультик в моей голове моментально пополнился новыми героями. Сперматозоиды с искажёнными мордами вовсю принялись ухаживать за женскими хромосомами. Миленькими такими хоромсомочками, хромосусечками.
– … К сожалению, соотношение положительных мутаций ко всем прочим приблизительно равно 1:170000. Так что, большая часть вариаций гена делает его неспособным вызывать репликацию, потому что измененная последовательность уже не приказывает клетке производить чтото полезное. Остальные вариации просто делают репликацию менее вероятной. То есть, проще говоря, сужают возможности гена. Однако некоторые, очень редкие, изменения в структуре ДНК, могут реализовать новые команды, которые повысят вероятность воспроизводства…
"Ээх, скукота".
– … Таким образом, происходит естественный отбор. С каждым поколением изменений и воспроизводства степень приспособляемости выживающих генов увеличивается…
Ну, вот скажите мне, почему на простой вопрос: "Почему они зелёные"? нельзя дать удобоваримый ответ типа: "Так фишка легла" или, к примеру "самогон из травы гнали". Нет же, Профу обязательно надо всё поставить с ног на голову, запутав человека. Чтобы потом, окончательно сбив с панталыку, с самым невинным видом спросить: "Ну что, все всё поняли"?
Тутто и встаёт старая как мир проблема Абдуценса. Попросту говоря выбора из двух зол. То ли во всеуслышание признать себя дураком, то ли сделать вид, что абсолютно всё понял, и попасть впростак уже немного опосля. Промолчу уж, авось ещё раз сойду за умного. Да и, из тех трёх слов что уразумел, можно сделать полу утешительный вывод: Если и загнусь, то не сразу. К тому же, надеюсь, коридор не даст своих в обиду.
23
Повидимому, пришло время для сладкого и дегустации благородных напитков, так как моя дорогая с гордым видом извлекла из глянцевой коробки, расписанной завитушками, и поставила на стол ужасной формы бутылку. На этикетке значилось Hors d Age. Разлив по пузатым бокалам красноватоянтарного цвета жидкость, тут же сунула нос в стакан и ох, не люблю стала с деловым видом зыркать на всех глазами.
Бесенята, живущие гдето глубоко внутри, настойчиво запросились наружу. И, как не пытался я сохранить спокойствие, это оказалось выше моих сил.
Я подобно Инне втиснул нос в бокал и, томно прикрыв глаза, начал вещать замогильным голосом:
– Арманьяк… произведение искусных виноделов солнечной Гаскони. Единственное отличие Арманьяка от коньяка в том, что его перегоняют лишь один раз. И долгие, долгие годы, прозрачная бесцветная жидкость хранится в дубовых бочках. Сначала в новых, потом в старых. Только гасконский дуб придаёт этому благородному напитку неповторимый аромат, вкус и цвет. Время в винных погребах течёт медленно, но именно это и требуется "воде жизни".
У Арманьяка три "носа". Первый запах чувствуется в пяти сантиметрах от края бокала. Лёгкий, но очень характерный и неповторимый, отличающий один сорт от другого.
Второй начинает ощущаться, когда вы прикасаетесь носом к краю бокала. Ароматы сухих орешков, абрикоса, горького миндаля и ещё добрый десяток почти неуловимых запахов достались напитку в наследство от винограда и молодой дубовой бочки.
И только полностью опустив нос в бокал и "поздоровавшись" с напитком, вы сможете уловить третий. Это мощный и густой аромат, появляющийся лишь после пятнадцати лет выдержки. Его даёт только старая бочка.
Как видите, Вы держите в руках бокал "тюльпанной" формы, имеющий большую площадь испарения и узкое горлышко. Которые, согласно канонам дегустации, позволяют лучше ощутить аромат.
Инка смотрела на меня во все глаза, а я, посмотрев не неё сквозь стекло, продолжал выпендриваться:
– Для того чтобы раскрыть все вкусовые достоинства Арманьяка, требуется особый подход. Ведь дегустация целое действо. Сначала Вы разглядываете бокал на свет, делая вид, что наслаждаетесь цветовым оттенком напитка. Затем осторожно согреваете его теплом рук, чтобы разбудить дремлющие в нём флюиды. Потом "кружите" Арманьяк в бокале, вдыхаете аромат и делаете Первый (маленький!) глоток.
Я отпил и, закатив глаза, продолжил:
– Не торопитесь, подержите напиток во рту,чтобы ощутить его поистине божественный вкус и аромат! После небольшой паузы, такой, чтобы опять появилось желание, сделаете второй глоток. Пейте понемногу, растягивая удовольствие.
Инна совсем уже потрясённо пялилась на меня, не чувствуя подвоха. А я, с самым невинным видом закончил тираду:
– Вообщето, как и любую спиртосодержащую жидкость, Арманьяк можно впотреблять и в качестве Аперитива, то есть, бухла понашему. Со льдом, водой и даже…
Залпом допив остатки, я вытащил из кармана стащенный со стола огурец и аппетитно захрумкал. Смачно, со вкусом.
Лёнька с Виктором ржали так, что мне показалось повылетают стёкла. Инка вскочила изза стола.
– Идиот! Плебей! Деревня!
Никто ж не спорит, но обзыватьсято зачем? Надо потом глянуть в энциклопедии, что это за плебеи такие. Вроде, низкорослое племя в Африке, что ли? Но вообщето, поделом ей. Тоже мне, лляди благородных кровей выискалась. Если честно, Инка, порой, изрядно утомляла своей эмансипацией и показушной утончённостью. К сожалению, это очень распространённый в Росси тип женщины: От рождения такая особа "очень умна" и шибко талантлива, По крайней мере, сама она свято в это верит. Само собой, получила хорошее образование но, увы, не смогла найти "достойную" пару. И, бедняжка эдакая, сошлась с тем, кого всю жизнь будет втайне презирать. Охах, он, скотина такая, путает Бабеля с Бебелем, пишет порой с грамматическими ошибками, и предел его мечтаний стакан самогона с такими же, как он лоботрясами. Но, тем не менее, требует, чтобы ОНА, стирала ему носки. Все её мысли, все её "умные" рассуждения для него бабская чепуха. Он ставит мокрые стаканы с пивом на её книги, шумно чешется и со смаком сморкается, но он глава семьи. Ей, бедняжке, постоянно приходится вести тонкую политику, внушая, что все важные решения исходят от него, и всё делается по его желанию.
Одно слово, феминистки, в глубине души испытывающие глубочайшее презрение ко всему мужскому миру. Дай таким волю, и мир будет выглядеть примерно так: Бокс, хоккей и вообще, все контактные виды спорта запрещены. Это слишком жестоко и способствует вырабатыванию Агрессии у самцов. Футбол… футбол можно оставить, но только как чисто женский вид спорта. Разумеется, в мире сплошь и рядом все вегетарианцы. И сбылись самые бредовые мечты "Гринписовцев". На высоте охрана природы. Энергия вырабатывается только ветряными мельницами, и только в количествах, достаточных для поддержания работы электрофенов. Мужики, все как один прекратили играть в войнушку. У арабов, Ирландский революционеров, Российских вооружённых сил и НАТО отобрали все их пукалкистрелялки. Нельзя так же пить пиво с друзьями, и вообще, разве может низшее существо располагать свободным временем? Поняли моду, понимаешь, шляться, неизвестно где. Все равны и независимы. То есть, все ЖЕНЩИНЫ. Браки, как устаревшая форма человеческих отношений, повсеместно отменены. Так, на всякий случай. Мужчины это же всем известно грубые животные, и оставаться долго с ним наедине может быть опасно. Вдруг обидит. Дети воспитываются в общественных яслях. Что там ещё? Ах да, порнография… Нуу, сами понимаете, это ни в какие ворота. Запретить!!! За появление в супружеской спальне в нетрезвом виде карать в соответствии с законами Шариата. И вообще, в сексе главенствующая роль отведена прекрасному полу. Ежели вдруг женщина почувствовала, что готова совокупляться она сама сообщит об этом самцу. И больше, больше времени надо уделять петтингу! А, если вдруг она передумала ну и что, что в последний момент, не хочу и всё! самец должен немедленно встать, надеть штаны и удалиться.
МИРОМ ПРАВЯТ ЖЕНЩИНЫ.
– Зря ты так, Юра. Ленка с упрёком глянула на меня. Ну, хочется ей, чтобы всё было красиво.
Может, и зря. Только, почемуто её желание красивости на меня тоску нагоняет. Я ж её не тащу с собой на природу. И по пивнухам, буде соответствующий настрой, шляюсь в одиночестве.
Но, теперь уже немножко поздно. Раньше надо было думать. Тогда, в Париже, три года назад.
А сейчас Принцесса опять сердилась, и надо срочно чтото делать. Извинившись перед присутствующими и по быстрому освежив в памяти стандартный набор студенческих хохм, изрядно подзабытый в последние годы, я ринулся в бой.
Подойдя к Инне и легонько обняв ее за плечи, я таинственно произнес:
– Извини, солнышко.
– Отстань, придурок!
Я с виноватым видом потёрся носом о её плечё.
– Ты знаешь, только что ко мне пришла замечательная мысль.
Покосившись на меня с подозрением, мать моих детей все же спросила:
– Прямо таки, уж и замечательная?
Я энергично закивал головой, и она не удержалась:
– И какая же?
– А черт ее знает. С невинным видом я пожал плечами. Она сразу же ушла.
Инна надула губки, а я, переместив руку на талию, предложил:
– Пойдем, поищем вместе?
И мы "отправились" искать негодную в район озера с водопадом.
"Искали" мы минут сорок и, окончательно замирившись, снова "вернулись" к заседающим. Я так понял, у Гроссмейстера уже есть готовый план, и дело за малым. Немного подождать, пока он утрясётсяуляжется в головах присутствующих. Затем он и позволил затеять все эти дебаты. Я же, как уже говорил, довольно лёгок на подъём, так что почти согласен. Да, что там. Готов на все сто пятьдесят процентов.
Как выяснилось, я опять всё испортил и, негодник эдакий, свалил, оставив благородную публику, лишив её тем самым возможности лицезреть стеклянную диковинку, состоящую из двух половинок. Деловто. И я, "мелькнул", вытащив хреновину на всеобщее обозрение. И опять началась полемика. Проф, повертев половинки в руках, с ходу провёл параллели и выдал на гора заковыристую теорию. Я мало что понял, но попробую пересказать по памяти:
"Физик Альберт ЭЙНШТЕЙН на склоне собственных лет в противовес Теории Вероятности разрабатывал теорию так называемого ЭПРэффекта, названного так в честь его самого и ближайших сотрудников Бориса ПОДОЛЬСКОГО и Натана РОЗЕНА. Именно в этой работе Эйнштейн попытался объяснить явления повторов и дублирования, происходящих в атомном мире.
Еще в 1935 году было показано, что 2 субатомные частицы, взаимодействуя однажды, могут потом реагировать на движения друг друга спустя тысячи лет и на расстоянии, равном нескольким световым годам! Эйнштейн, как и многие другие известные ученые, много лет безуспешно ломал голову над этой загадкой. Он говорил, что мировой науке предложена "целиком неприемлемая" альтернатива: или "объективная реальность, данная нам в наших ощущениях", является попросту иллюзией, или же само по себе измерение одной ЭПРчастицы нарушает существующие законы путем "телепатического" влияния на другую частицу!
Странный с точки зрения человека с нормальной логикой ЭПРэффект впоследствии стал именоваться как "закон парных случаев". После упрощения его трактовки получается примерно следующее: "Если произошло нечто, жди, чтото гдето подобное произойдёт еще раз". Итак, любая история и любое физическое явление, имеет тенденцию повторяться неоднократно. Другое дело, что не найдя физического основы этого странного парадокса, ученыеатомщики поспешили возвести его в догму, как и все другие непонятные для большинства явления. Так что праздновать победу над тайной и сейчас пока рано…"
Радовало хотя бы то, что не один я такой недоумок и более учёные мужи тоже ничего не поняли. Но профессор не стал умничать, а популярно объяснил всё "на пальцАх":
– Строго говоря, эти два куска неизвестного вещества должны вести себя идентично и проявлять одни и те же свойства, независимо от того, как далеко друг от друга они находятся. И если то, что рассказала мне Елена Владимировна про особенности своего и Инниного "талисманов" соответствует истине, то эти кристаллы должны обладать подобными параметрами.
– Да, но не имеют же. Я был рад, что понимаю почти каждое слово, и спешил поспорить с Семёном Викторовичем. Когда ещё представиться случай?
– Если верить нашим милым дамам, то все камни делятся ими на "тёплые" и "холодные". И, судя по всему, эти две половинки как раз можно отнести к разряду "холодных".
– Мусор. Разочарованно протянул я.
– Ну, предположим, не такой уж и мусор. Как я думаю, камни Инны Викеньтьевны и Елены Владимировны просто располагают небольшим энергетическим потенциалом. И, имея, как и всё в этой Вселенной собственную частоту колебания, они неким таинственным образом попадают в резонанс с длиной волны ваших, условно говоря, "мест". Что и позволяет совершать "переходы".
Девчёнки переглянулись и пожали плечами. Видимо им, как и мне в своё время, тоже стало неуютно оттого, что при всех раскрывали их маленькие секреты. Но Проф, как и всякий яйцеголовый увлекся и мало обращал внимания на такие тонкости, как душевное состояние милых дам.
– Таким образом, элементарно снабдив эти, как вы выразились, бесполезные куски кварца, источником питания, мы, я думаю, получим нечто весьма и весьма любопытное.
Я почувствовал, как щёки начинают покрываться красными пятнами. Ну ещё бы. Ведь нечто подобное лежало у меня в коридоре. И именно этот маленький и, как выяснилось нехитрый, приборчик позволил заварить всю кашу с путешествиями по измерениям и посещением соседних реальностей. А в этих двух кусках килограмма полтора будет. И если возможности вновь сделанного "прибора" будут зависеть от массы, то… В общем, идея Профа насчёт ворот "из мира в мир" становилась не такой уж нереальной. Словно читая мои мысли, Семён Викторович вовсю строил планы:
– Допустим, одна половинка, подключенная к питанию, остаётся здесь, у нас. А вторую кто нибудь, например Юрий, "переносит" на Землю2. А так как обе они, согласно теории ЭПРэффекта работают в унисон, то мы получим я надеюсь "прямой" проход, соединяющий эти два измерения. И без всяких побочных эффектов, вызывающих столь неприятные ощущения.
Тут профессор слегка поёжился, вызвав понимающую улыбку у Виктора.
– Браво, мой юный друг! Я и сам не смог бы сформулировать лучше.
Гроссмейстер поаплодировал, вызвав краску смущения на лице Профа. Ещё бы. Не часто твоя с бухтыбарахты возникшая гипотеза моментально принимается за основу, прямо на глазах обретая черты фундаментальности. Тут бы и я покраснел.
– Что ж, действуйте, Семён Викторович. Подвёл черту Генерал. Потом майор отнесёт одну половинку куда надо и, я думаю, мы сможем посмотреть, что это за раса такая, и как они дошли до такой людоедской жизни.
– Куда ж это я его отнесу? Начал было возмущаться я, но Генерал не обратил на моё вякание абсолютно никакого внимания.
Я, право, затрудняюсь сказать, что было тому причиной. То ли безграничная вера в мои скромные способности, то ли твёрдое убеждение, что приказы должны выполняться любой ценой.
После резюме Генерала, оставаться в нашей гостиной както ни имело смысла, и автор идеи с верным Санчо Пансой в лице Лёньки направились в Приют.
24
– Ну что, "пошли"?
Ставшая уже традиционной фраза прозвучала на этот раз в стенах Приюта. На "доводку до ума" двух половинок прозрачного булыжника ушло всего ничего. Как оказалось, при детальном рассмотрении, в них даже обнаружились специальные отверстия, для подсоединения контактов. Правда, провода подошли не абы какие, а лишь из благородного золота, но этот ни на минуту не остановило Профа. Как нельзя кстати, пригодились материалы "доперестроечной" поры, изъятые из Инниного института. В точности следуя по однажды пройденному пути, Проф повторил все опыты, и вскоре заявил, что Прибор готов. И все принялись пробовать "на зуб" как он работает. В смысле, Я, Ленка и Инна.
В общем и целом, работатьто он работал, но никаких существенных изменений к способностям девочек не добавил. Они, как и прежде "входливыходили", но и только. Инка было заикнулась о том, что она могла бы, как и я в своё время, поисследовать свою "терру инкогниту" но этому в один голос воспротивились все.
– Нет, нет и ещё раз нет! Завил Виктор, то есть Генерал. Давайте работать с тем, что есть. Что известно и болееменее изучено. Так что, вольно или невольно, а нашим полигоном снова стала Земля2.
Как и десятки раз до этого, я снова оседлал велосипед и, пристроив упакованный в чёрный футляр камень с аккумуляторами и парой кнопок, завертел педали.
"Выйдя" из коридора, я пристроил кристалл на ближайшем валуне и, дотронувшись до него, представил лабораторию в Приюте, которую покинул час назад. И сделал шаг.
В самом деле, работает. Минуя коридор, с унылым серым небом я "перешёл" напрямую. Сквозь стену, так сказать.
Меня встретили напряжённые лица.
– Ну что?
– Как что, разве не видно?
– Получилось?
Ах, да. Для них ведь я появился неизвестно откуда.
– Получилось.
Я протянул руку и, схватив Виктора, положил другую на чёрный футляр, стоявший на столе, легонько "потянул".
– Ну, как?
Генерал же, стоял, крутя головой и привыкая к солнечному свету.
– Молодец! И, тут же скомандовал: А ну, давай назад!
Назад, так назад. Мнето что.
Я снова беру его за руку и, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не двинуться с места, мысленно "делаю шаг".
Снова лаборатория и попрежнему стоящие вокруг стола члены нашей команды.
– Ну что, девочки, теперь вы.
Ленка положила руку на футляр и "ушла". И, как всегда, именно в момент перехода хлопнула дверь и отвлекла наше внимание. А, когда все обернулись, её уже не было в комнате. Впрочем, спустя минуту, он "вернулась", так же незаметно.
– Ну?
– Прямёхонько в безлюдный мир. Право, даже не вериться.
– Давай с нами. Потребовал генерал и, жестами пригласил Лёньку с Профом.
Я не удержался и, как только они исчезли, тоже положил руку на Прибор и вот уже перед моими глазами их счастливые лица.
Виктор радостно смеялся и тискал ребят. Ленке, должен сказать, досталось больше всех.
– Молодец вы, Семён Викторович. Вы даже не понимаете, какое огромное дело сделали.
– Ну, не такой уж я и молодец. Скромно потупился Проф. Ведь, насколько я понимаю, для "нормального" человека дорога по прежнему непроходима без проводника. Так что, мы просто чутьчуть облегчили работу нашей "транспортной компании".
– Ворота! Возбуждённо начал Генерал. У нас же есть ворота!
– Не торопитесь, Виктор Петрович. Подал голос Гроссмейстер, про которого както все забыли. Не забывайте, для чего мы все здесь собрались. Да и, я бы не стал пользоваться Порталом, не разведав обстановки, так сказать, на месте.
– Но, как мы туда попадём?
– Очень просто. Я "отнесу" половинку камня в один из интересующих нас миров, наведя, так сказать, мосты. А уж потом, пошлём разведчика, для сбора информации, более детального изучения обстановки и претворения плана в жизнь. Правда, я не могу точно сказать, в какой из миров я попаду. Ни разу не был, знаете ли.
– Как ни разу? Изумлению моему не было границ. Вы же можете добраться куда захотите.
– А как можно хотеть того, чего не знаешь. Я, всё же человек одной из "наших" реальностей. И до определённого момента просто не задумывался о подобный возможности.
– Так уж и не задумывались?
Но он лишь улыбнулся одной из своих фирменных улыбок и пожал плечами.
Слышать о том, что Гроссмейстер далеко не всемогущ и даже не всеведущ както удивительно. За те три года, что я его знал, настолько привык к мысли, что уж онто, в случае чего… Словом, огого… А он всего лишь человек, видите ли.
– Когда пойдём?
Виктор, как всегда более практичный и трезво мыслящий смотрел на вещи без моих интеллигентских штучек. Для него возможность "перехода" в один из миров потенциального, да что там потенциального, самого настоящего противника, уже являлась вполне объективной реальностью. И, как в любой операции, предстояло лишь уточнить детали.
– Я предлагаю для начала устранить некоторые гм… внешние различия. Согласитесь мы, с нашей пигментацией, будем выглядеть несколько экстравагантно в любом из чужих городов. И, к тому же, нам предстоит… Я бы сказал, подготовительный этап.
– Нам что, придётся пить какуюто гадость, чтобы заболеть желтухой? Или, как там её, зелёнкой? Это я от большого ума поспешил задать сильно волнующий меня вопрос. Как всегда, ухитрившись пропустить действительно важное.
Но Гроссмейстер лишь улыбнулся.
– Ну, зачем же. Я думаю, достаточно просто несмываемой косметики. Если вести себя осторожно, то наш человек сможет не слишком привлекать внимание. Да и Юрий, в случае чего, всегда сумеет подкорректировать, если чтото пойдёт не так.
– Вы думаете, коридор действовует и там?
– А как же. При небольшом волевом усилии, вы даже не заметите разницы. Ведь, повторяю, Вселенная едина. Она подчиняется одним и тем же законам, просто, в силу ограниченности своего восприятия, все мы трактуем их поразному. Ктото из учёных мужей вашего мира сказал: "Мы понимаем структуру реальности, только понимая теории, объясняющие ее. А поскольку они объясняют больше, чем мы непосредственно осознаем, то и понять мы можем больше, чем непосредственно осознаем, что поняли".
– Но позвольте, Гроссмейстер, а как же тогда утверждение Профа насчёт того, что открытия совершаются по мере возникновения необходимости. И отдельные личности не могут играть какой нибудь заметной роли в истории науки?
– Именно для этого ваша команда и нужна. Если взять за основу другую теорию, так же, по моему мнению, имеющую право на жизнь, всё осуществимо.
– Просветите, хотя бы.
– Надеюсь, вы слышали про польского писателяфантаста Станислава Лема?
– Обижаете. Не только слышал, но даже и читал.
– Так вот. По Лему, и искусства, и человеческое общество, и сама эволюция продукт слепого случая. "Случай поворотный фактор всякого эволюционного процесса, уклад, возникший в результате данного процесса, создает собственные системные законы, не имеющие ничего общего с первоначальным поворотным фактором".
Вот вы и станете этим самым случаем, только со знаком минус. Так сказать, прогрессорство наоборот.
– Шутите, господин Аббат? Строить кампанию на голословном высказывании человека, писавшего выдуманные истории? Это попахивает авантюризмом.
– Чья б корова не мычала, буркнул он и продолжил: Если вам не достаточно Лема, то я могу привести высказывание Альберта Эйнштейна. У него я нашел такое признание: "Открытие не является делом логического мышления, даже если конечный продукт связан с логической формой".
В общем, проявив малёк фантазии и немного сноровки, я уверен, вам удастся достичь результата.
Голова пошла кругом, но Гроссмейстер, читая по моему лицу как по открытой книге, поспешил успокоить:
– Разработкой плана займётся мы с Семёном Викторовичем. От вас же требуется лишь принципиальное согласие. Ну и, работа по претворению, соответственно.
Понуро кивнув головой, я дал понять, что как всегда согласен и Аббат, удовлетворённо улыбнувшись, подытожил.
– Тогда можете недельку отдохнуть, расслабиться. А мы, пока суть да дело, попробуем выработать стратегию.
Началось, блин. Сейчас подключится профессор, там Лёнька вставит словечко, и понеслась.
Ну, что я вам говорил…
И я, стараясь быть как можно более незаметным, бочкомбочком приблизился к столь облегчающему путешествие Прибору и "слинял" в лабораторию Приюта.
25
– Ну, пока. Смотрите, не во что не ввязывайтесь, а то знаю я вас.
– Пока, Лен. Инна чмокнула подругу в щёку.
– Покапока. Я сделал ручкой.
Ленка подхватила малышей и скрылась "у себя". А мы с Инной отправились прожигать жизнь. Как человек в мозговом штурме бесполезный, я в наглую отпросился, чтобы по совету Гроссмейстера подлечить пошатнувшиеся нервишки.
– Куда поедем?
Я пожал плечами. Надо сказать, что давненько мы с Инной никуда не выбирались вдвоём. Знаете, то, сё. Пятое, десятое. В общем, стали настоящей семейной парой, довольствующейся нечастым общением и редким выполнением супружеского долга.
– А, давай, смотаемся в то казино, куда ты повёз меня в первый раз. В голосе Инны звучали нотки маленькой девочки.
Мне в ообщемто до лампочки, и мы отправились в Москву.
За прошедшие годы Новый Арбат практически не изменился. В смысле качественно. Разве что добавились несколько новых заведений, да стало больше неона, и без того бьющего в глаз и производящего полнейшую дезориентацию неподготовленного человека. Я же здорово отвык, что по сути одно и то же.
На глаза попалась вывеска с прикольным названием "Услада Холостяка", и я предложил зайти. Гулять так гулять, как говориться. Ахвициянт! Ведро воды и коржик!
Внутри оказалось довольно таки уютно и, вопреки названию, почти все присутствующие были с дамами. Хотя, одно другому не мешает. Мы сели за свободнй столик и я, предотвращая ненужные слова, протянул меню Инне.
На сцену, тем временем, выкатился толстенький человечек с огромной бабочкой под подбородком и завопил в микрофон:
– Добрый вечер, дамы и господа. Я очень рад, что вы решили провести сегодняшний вечер в нашем прекрасном заведении, названного в честь сильной и одинокой половины человечества. Должен вам сказать, что холостяки составляют большую и, несомненно, лучшую часть населения нашей планеты. Не верите? Давайте посчитаем: дети раз, половина стариков два, солдаты три, авантюристы четыре…
Я не сильно погрешу против истины, заявив, что каждый из нас, я имею в виду мужчин, хоть и недолгую часть жизни, а пробыл холостяком. История донесла до нас занимательнейший и любопытнейший случай, происшедший со знаменитым пиратом, жившем в семнадцатом веке, Вильямом Дампиром. Вообщето, знаменитым он был по той же самой причине, что и неуловимый ковбой Джо, но не это главное. Надо сказать так себе, незадачливый был пиратишко и прославился более попаданиями впростак, чем серьёзными делами.
Дрейфовал он както в полный штиль вдоль западного побережья Африки, и вдруг видит чейто галеон. Галеон тут же подымает голландский флаг и семафорит про самые лучшие намерения. А, надобно вам сказать, что в те времена существовали строжайшие правила насчёт пиратства. То есть, либо ты капер и грабишь корабли врага с целью нанести ему экономический урон, конечно же, платишь налоги, и тем самым приравниваешься к воюющим солдатам. Или ты грабишь всех подряд и союзников, и противников, и тогда ты вольный пират, буканьер, закон тебе не писан, но и общество к тебе относится соответственно. То есть по всей строгости закона, и в каждом порту, в каждом городишке любой страны тебя ждут колодки и крепкая намыленная веревка.
Так вот, голландцы были союзниками англичан, и грабить их, по всем международным да и общечеловеческим меркам было просто неприлично, я бы даже сказал, опасно. Кстати, в тот период и испанцев грабить было опасно, так как только что было объявлено перемирие.
Однако наши пираты настолько изголодались на вольных хлебах, что очертя голову бросились на абордаж. И вот вам результат: репутация порядочного капера окончательно подорвана, с полдюжины братишек погибли, пробоина по левому борту ниже ватерлинии, а вся добыча три десятка голых негритянок, сидевших в трюме голландского работорговца, предназначавшихся в бордели Мартиники и Кингстона.
Многие из нас при виде такой невезухи просто тихо бы повесились, но Дампир был оптимистом. Он велел перетащить шмотьё на голландское судно и отчалил, предварительно переименовав корабль в "Becheles Delight", что означает "Услада холостяка".
Эта история, дамы и господа, вопил конферансье, рассказана мной только для того, чтобы лишний раз доказать, что истинная радость холостяка рядом с женщиной. Итак, для вас, милые и прекрасные дамы поёт несравненный шансонье Патрик!
Исторический анекдот, положенный в основу выступления конферансье я знал из какойто статьи в одной из газет. Знаете, такие небольшие рассказики "на правах рекламы". Помоему, супец быстрорастворимый продвигали. Но всё равно было интересно, да и подано с немалым артистизмом.
Пока слушали конферанс, принесли заказ.
Закуски из креветок, по форме больше похожие на кексы и "мясо пофранцузски". Пахло чудесно, и я закатил глаза, предвкушая праздник желудка.
Но увы… Как оказалось, существует две системы выпить: одна выпить, закусить, выпить, а вторая закусить, выпить, закусить.
Лично я, как истинно русский горячий сторонник первой. Но у дорогой, как вы понимаете, на сей счёт имелось совершенно противоположное мнение. К мясу подали красное вино с заковыристым названием. Разумеется, всё из себя такое импортное… И, конечно же, мой, не выдерживающий никакой критики маргинальный способ насыщения для благородного напитка не подходил. По мне же, лучше "Балтики" напитка нету. Да желательно, чтобы номер повыше. Но обо мне речи не шло.
Всё же, какое счастье, что я не гурман. А то ведь есть люди, которых отсутствие таких изысков может повергнуть в состояние полной прострации. Мы поели, выпили кофею, и, расплатившись, вышли на улицу.
– Ну что, в лапту, или в городки? подначил я Инку.
– Неа. Только в благородное "Двадцать одно", именуемое у аборигенов Дикого Запада Чёрным Джеком.
Зашли в казино и взяли малёк фишек. Инка уселась за стол, где играли в очко, а я просто бродил по залу, наблюдая и не собираясь вмешиваться. Справа от входа висел какойто текст в золочёной рамочке, и, от нечего делать, прочитал. Оказалось, правила, принятые в заведении.
Инна, судя по всё уменьшающейся кучке фишек, сражалась безо всяких фокусов. Хотя, даже при её довольно скромных возможностях, она могла бы раздеть в карты любого. Достаточно просто запасти несколько колод с соответствующими рубашками "у себя". И простенькие игры типа покера или того же "Блэк Джека" станут приносить вполне ощутимый доход. А заподозрить одетую в вечернее платье даму с оголёнными плечами в шулерстве, сами понимаете, никому в голову не придёт.
Но Инка играла честно, просто получая удовольствие. Наслаждаясь, так сказать, процессом. Я поставил пару фишек на рулетку и потерпел поражение. Ну и чёрт с ним. Подавив желание "вернуться", отошел от стола и направился в бар. За "Балтикой".
Провели мы в игорном доме, в общей сложности, часа два и, просадив практически всю наличность, вышли на свежий воздух. Вечер, постепенно перешедший в ночь, тих и прозрачен. Звёзды светили так ярко, что, казалось, их можно достать рукой. Ляляля, тополя. Воздух, разумеется, был неимоверной густоты и, хорошенько принявший на грудь, я почти не ощущал запаха выхлопных газов. В общем, как говорят англичане: "Не бывает плохой погоды бывает мало водки". Французы, помоему, с ними солидарны, просто национальным кошмаром у них служат некрасивые женщины. И вообще, сытый и благодушный я взял Инну под руку, и мы прошлись вдоль проспекта, наслаждаясь прекрасным вечером и хорошим настроением. Побродив гдето с пол часа, вернулись к стоянке, и я уселся за руль.
Каюсь, был трошку выпимши и делать этого ни в коем случае не следовало. Но, вы ж понимаете, мне и трезвому сам чёрт не брат, а тут такое дело…
Хотя, ехал я осторожно и до кольцевой мы добрались без приключений. И только за городом прибавил газу, благо шоссе было пустынным и сухим.
Чёрт его знает, откуда она выскочила. Вдруг ощутили глухой удар и машину немного занесло. Остановившись, вылезли из салона. Метрах в трёх, отброшенная ударом, лежала собака. Довольно крупный экземпляр, помоему, восточноевропейская овчарка. И она умирала. Я опустился на колени, но что я мог? В глазах, до ужаса напоминавших человеческие, явно читалась боль и, в отчаянии, я взял животное на руки и "перешёл". Инна, державшаяся за плечё, "последовала" за мной.
Но увы. Волшебная сила дромоса, действующая на нас подобно доктору Айболиту ничем не помогла бедной псине. У Инки по глазам текли слёзы.
– Ты в курсе, что иногда мне хочется тебя убить?
– Знаю. Буркнул я. Но ты же видела.
– "Выбрось" меня наружу и "вернись". Потребовала Инна.
Я взял её за руку и "вывел".
– Я скоро.
Снова "войдя" в коридор выключил прибор, позволявший жить здесь в "нормальном" режиме и уставился на труп собаки. И заметил, что живот у неё шевелиться. Не в силах поверить, бросился к нечаянной жертве и увидел, что та вотвот готова ощенится. Хмель моментально выветрился из головы и я, схватив десантный нож, коих за всё время накопилось великое множество, вспорол ей живот.
Щенков было трое. Но, к сожалению, два были мертвы, и лишь один подавал признаки жизни. Слепой и голенький, он жалобно скулил. Я заметался, затем, схватив банку сгущёнки, проделал в ней дырку и, вымазав палец, сунул ему в рот. Новорождённый довольно зачмокал и, поворочавшись у меня в ладонях, спокойно заснул. Устроив ему постельку из куртки, я снова включил прибор, остановив "возврат" и, взяв лопату, похоронил бедную собаку.
– Прости, псина. Так уж вышло. К тому же, я сейчас намереваюсь "вернуться". И, клянусь тебе, поеду очень осторожно и внимательно смотря на дорогу. Так что, родишь ты ещё своих щенков.
И, погладив пальцем нового квартиранта, я "перешёл" в реальный мир, чтобы исправить последствия собственной безалаберности. Хотя, надо сказать, став обладателем коридора, он же дромос, я сильно засомневался в том, что этот мир является таковым.
"Пришёл в себя" или, точнее, "вошёл в себя", уже в машине. Но, к счастью, никаких последствий, в смысле катастрофических, это не имело. Верный данному слову, ехал более чем осторожно и, на этот раз собаку заметил вовремя. Притормозив, дал ей пойти, и мы двинулись дальше.
Всё же, забавная штука, дромос. Вот только что прошла собака, неся в утробе ещё не родившихся щенят. И, в то же время, с моей помощью она их уже родила. И один лежит в коридоре на моей куртке. Что самое интересное, он вполне реален и, как только подрастёт, я "выпущу" его наружу.
От всего этого делалось немного страшновато. Нет, конечно, я не раз сталкивался с загадочными свойствами коридорадромоса. Но только имея дело с мёртвой материей. Или же с трупами. Сама же мысль о том, что можно "дублировать" живых существ здорово пугала, заставляя шевелиться волосы на всём теле и холодя сердце. И я, повинуясь защитной реакции организма, поспешил выбросить всю эту заумь из головы.
Неделя, отпущенная нам с Инной, для восстановления душевного здоровья пролетела совершенно незаметно, и мы снова направлялись в Приют. Конечно, можно воспользоваться возможностями коридора и продлить удовольствие, но я решил, что отдохнул вполне достаточно, для того, чтобы снова участвовать в безобразиях, которые господин Гроссмейстер именовал не иначе как Миссией. Причём, как видите, с Большой Буквы.
Надо сказать, что в отпуске ничем особым я не занимался. По давно укоренившейся привычке лежал себе на диванчике, потягивая пиво и изредка "заходя" в дромос, чтобы покормить нового жильца. Пришлось стать настоящей мамой, "вылизывая" маленькое тельце тёпленькой влажной тряпочкой, и совать ему в рот сосочку. Дня через три, решив, что барбос достаточно подрос, я "вынес" его в мир, что произвело на него не оченьто приятное впечатление. Малыш жалобно заскулил, задрыгал лапками и вообще, судя по всему, чувствовал себя неуютно. Как раз в это время дома находились Инка с близнецами и дети, увидев Дромопса, тут же принялись тискать и тормошить его, выражая восторг. На удивление, кроха не проявлял недовольства а, наоборот, почувствовав родственные души, прямо лучился блаженством.
– Папа, можно мы возьмём его "к нам"? Пролепетала Анька.
– Мы будем его кормить и купать. Вторил ей братик.
Я принял грозный вид, по моему мнению, долженствующий нести воспитательное значение.
– Вообщето можно. Но смотрите у меня. Малыша не обижать и сосочку давать вовремя.
Впрочем, моя суровость никого не обманула и карапузы, радостно визжа, повисли у меня на шее.
– Спасибо, папочка! Щебетала Анька.
– Мы будем смотреть за ним. Солидно, как и подобает мужчине, заключил Ванька.
И, взяв собачку с двух сторон, детишки "отправились" в одно из своих "мест", чтобы познакомить новоприобретённого друга с владениями. Интересно, как барбосу понравиться барахтаться в розовом киселе? Хотя, нет худа без добра, и перед мордой всегда много вкусного.
26
– Майор, ты что, заснул? Голос Генерала был строг и поотечески суров.
– Виноват, товарищ Генерал. Отрапортовал я. Задумался.
– Без тебя уже подумали, умник. Рубанул рукой воздух Виктор.
Не "Интеллигент", конечно, но тоже впечатляет. Тут, как вы понимаете, важна интонация. Ну, и взгляд должен быть соответствующим. Но ерепениться я не стал. Уж больно серьёзна обсуждаемая тема.
Нет, конечно, за относительно короткую, но достаточно яркую карьеру мы отчебучивали номера и покруче. Но всё это были "действия на территории предполагаемого противника". Сейчас же предстояло совершить святотатство, нарушив одну из главнейших заповедей человечества, гласящую: "Где живёшь там не сри". А иначе, как поднасрать Родной Отчизне то, что предложили Гроссмейстер с профессором и не назовёшь.
Не знаю уж, чем они там руководствовались, принимая очередное "судьбоносное" решение но, рассудив, что раз уж глобальные перемещения по измерениям и сопутствующие им локальные Звёздные войны с применением ядерного оружия являются угрозой для существования всех, они, не шибко сомневаясь по поводу, решили начать с себя. И теперь мне предстояло "изъять из обращения" образец Портала, одна штука, столь опрометчиво подаренного Родине честнейшим из известных мне Генералов.
Мнето, дураку, что. Тем более, что стибздить устройство, так или иначе предстояло Ленке. А вот Виктору это решение явно прибавило седых волос. Представив, сколько будет вони и как много полетит голов я аж пожалел бедных военных. С нашей стороны это, конечно, свинство, но Гроссмейстер был неумолим. Да и Проф, как всегда, вставил свои пять копеек. В ответ на мой невинный вопрос, нафига это надо, и тонкий намёк на то, что никто из нас не ясновидец, социолог и вообще, мы много на себя берём, он разразился небольшой речью.
– В критических ситуациях, нет, не было и не может быть запретного соседнего или дальнего участка, где висела бы надпись: "Посторонним вход запрещен". Сейчас все дозволено все перепроверить, не полагаясь слепо на какието ни было авторитеты, все испробовать, все продумать. И, ни в коем случае не сомневаться в правоте. Не действительны ни барьеры догм, ни условности. Запрещено только одно: быть не осведомленным, неподготовленным. От нас в данной ситуации требуется совсем другое: хорошо представлять границы имеющегося в твоём распоряжении знания. Это значит владеть достаточным минимумом информации, чтобы быть твёрдо убеждённым, что вот тогото ты не знаешь. Это называется ориентированностью. Скромность не мешает дерзанию. Раз ясно видишь предел собственных возможностей, а обстоятельства требуют шагнуть на "чужую землю", то не будешь мнить, что она "не твоя", а увеличишь личный потенциал. И тем самым увидишь дальнейшие рубежи и очертания того, что лежит за ними.
В общем, понесло старика. Как он это умеет, окончательно сбил с панталыку, вместо того, чтобы дать ясный ответ на невинный вопрос, порождённый по большей части ленью. Из его слов выходило, что частное всегда меньше целого, а Портал похуже Атомной бомбы, которой в своё время осчастливили человечество. И, насколько я понял, Портал нам был нужен ну просто "Во как". Так что, сегодня ночью я расширяю спектр своих никчемушных профессий, и овладеваю ремеслом домушника.
Не из самых богатых и фешенебельных особняков в одном из коттеджных посёлков, этот дом, однако, стоил поболе нашего с Инной. С обилием вычурных башенок, нестандартной формы окон, явно сделанных на заказ и непременным атрибутом в виде флюгера. Хозяева, как правило, имеют рабочие кабинеты, отделанные по последнему писку дизайна, гостиные, помимо полусотни человек могущие вместить в себя ещё, как минимум, концертный рояль и ванные, в обустройство которых тоже вбуханы немалые деньги и представляющие настоящиепроизведения искусства.
Фасад этого был декорирован модным нынче сайдингом, само собой, украшен парой балкончиков и совершенно бесполезных, на мой неискушённый взгляд, выступов, долженствующих, по мнению архитектора, символизировать нечто такое…
Поражало так же обилие окон и дверей, что, в свою очередь, наводило на мысль о самоуверенности жильцов. Люди попроще, как правило, имеют окошки поменьше, да и те стараются прикрыть решётками. И несколько дверей. Ну, конечно же, парадное, повседневный вход и обязательно служебный.
Решив, что на важного гостя никак не тяну, я смело направил стопы к неприметной двери, через которую входила прислуга. Сигнализации, по счастью, не стояло, и я осторожно проник внутрь.
Миновав все имеющиеся помещения, оказался перед закрытой дверью, которая не могла вести никуда, кроме хозяйского кабинета. И она, единственная в этом доме, была заперта.
Как научил вчера Виктор, бить надо чутьчуть пониже замка, стараясь поразить воображаемую цель, сантиметрах в десяти за дверью. Что я и сделал. С негромким хрустом преграда поддалась, и я шагнул в кабинет.
С первого взгляда стало понятно, что в это место, кроме владельца, разумеется, не входил никто. То есть, входитьто, может быть, и входили, но этой святая святых никогда не касалась влажная тряпка уборщицы, и порядок хозяин любил наводить сам. Оставляя при этом всё в таком милом сердцу и привычном бардаке в котором, тем не мене всегда знаешь, где что лежит. Я окинул взглядом письменный стол с нагромождением кучи папок и разнокалиберных бумажек, не менее загромождённые книжные полки и подоконник.
Всё же, поразительная беспечность. Хранить дома пропуск на секретный военный объект. Хотя, где ж его ещё хранить? У любовницы, что ли? Да и, никто, кроме своих, не мог знать расположения комнат, планировку… В общем, как всегда, внутренний враг оказался сильнее происков империалистов. Ох, не завидую я мужику, но судьбы мира важнее.
Я зачемто разозлился. Наверное, потому, что по моему глубокому разумению, все, что требуется людям это не мешать. А уж они сами разберутся, где "нахес", а где "цорес", как говорят на моей второй, столь любезно предоставившей нам гражданство Родине. А тут мы прямо всё за всех решили и вперёд.
Вопрос чистоты перед своей совестью, несомненно экзистенциальный, то бишь сущностный. Но не верить Гроссмейстеру у меня не было причин и я, захватив всё, что хотел, вышел из здания. Надо сказать, что очутился я возле дома, попросту запрыгнув во двор из точки, отстоящей от посёлка километров на десять. Так что, теперь снова облачился в Модуль и взвился в воздух. В конце концов, у нас командный вид спорта, так что прикрытие наших задниц прерогатива Генерала.
– Достал? Виктор встретил меня лично, и в голосе его звучало волнение.
– Конечно. Я помахал перед его лицом небольшим свёртком.
– Что ж, тогда поехали.
Он завёл мотор и мы двинули в приют, где нас уже ждал Лёнька.
Поколдовав со своими Блокамимониторами минут тридцать, он вручил мне маленькую чёрную коробочку.
– Ну, ни пуха.
Посылаю, причём всех без разбора, я более чем охотно, так что и в этот раз не постеснялся. Затем, мы с Виктором снова уселись в одну из машин, специально угнанных Ленкой для этой цели и направились в Москву. За рулём, кстати, сидела она сама, представляя сейчас нашу "транспортную компанию". Никаких особых происшествий не случилось, никто нас не остановил, и вскоре мы остановились у точки "перехода".
– Ну, ни пуха!
Далось им это "ни пуха".
– К чёрту!
Ленусик поцеловала Виктора, и я тактично отвернулся. Всё же, третий, как говориться лишний. Но разводить сюсю не в их привычках, и вскоре меня тронули за плечё.
– Ну что, "пошли"?
И я, как и сотни раз до этого, взяв Лену за руку, "шагнул" в Дромос, для того, чтобы отправиться на Землю2.
– Подождёшь, или..? Задал вопрос я.
– Или. Решила Ленка. Ждать ведь тяжело, сам знаешь. Да и насиделась я уже, пока вы с Инкой отдыхали.
Снова ставшее уже обыденным путешествие на велосипедах. И опять, в который, раз я задаю себе вопрос: ну почему это здесь отказывается работать практически любая техника? Хорошо хоть, батарейки не садятся, иначе был бы я вполне заурядным представителем ДромоХомо, каких, по словам Аббата, сотни.
– Как ты думаешь, выгорит? Чтобы и волки были сыты, и люди целы Поинтересовался я у Ленки.
– Семён Викторович с Лёнькой провели уйму времени, пытаясь вычислить момент вмешательства…
– Наглецы мы…
– Всё намного серьёзней, Юрка.
– Да не бери ты в голову. Неуверенно промямлил я.
– Я не беру… Просто хочу, чтобы этого вообще не произошло. Никогда Отрезала она голосом Боярыни Земцовой.
Я, вообщето хотел того же самого, но бить себя пяткой в грудь не стал, так как ноги были заняты "перемещением меня в пространстве, путём кручения опостылевших педалей".
Но тут, к счастью приехали. Велев девушке подождать, залез в один из модулей, стоящий возле "эпицентра" и прозванных нами "кузнечиками". И "вышел" наружу.
Потом сделал заранее рассчитанные Лёнькой пять шагов и прыгул вверх, отдав церебральному шлему мысленный приказ "перейти" в пятнадцати метрах над землёй.
Едва "очутился" в коридоре, как Ленка поинтересовалась?
– Всё нормально.
– Я что, похож на идиота? Разозлился я.
– Местами. Отшутилась напарница.
За что и была послана.
Но, видимо, Ленусик слегка нервничала, так как пожелала развить тему.
– Это официальное предложение? А как же тогда Инна? И дети? Имей в виду, алиментщики мне не нужны.
Пришлось извиниться за поспешность, и предложить идти по другому адресу.
27
Неприметное с виду десятиэтажное здание на самом деле имело все двадцать этажей. Просто половина из них со знаком "минус". И на каждом находился пост охраны, дежуривший у стальных дверей, замаскированных деревянными панелями, глядя на которые не подумаешь, что они могут выдержать даже выстрел из гранатомёта.
Стены оштукатурены, но под слоем известкового раствора тоже находились стальные плиты. Так, на всякий случай. И только под полом из сосновых досок нет стального панциря. Видимо, проектировщики решили, что людям не свойственно движение по вертикали. Да, плюс ещё, надёжная двенадцати миллиметровая арматура должна сыграть свою роль, не давая потенциальным злоумышленникам проникнуть в святая святых военной науки.
В помещении, где я материализовался, стояло довольно неудобное с виду кресло, обшитое синим дерматином. Глядя на него я прямо физически ощутил, как некомфортно в нём сидеть. Напротив небольшой прямоугольный столик, со стаканом чая. На нём лежал детектив карманного формата. И повеяло от всего этого чемто таким домашнее, что мне стало неудобно. Стыдно оттого, что я собирался проделать с хозяином книжки.
Послышался звук шагов и я, заняв позицию за спинкой кресла "перешёл", мысленно дорисовывая картину происходящего.
Вот вошедший в комнату мужчина неслышно затворил дверь и сел. Взял стакан с дымящимся чаем и шумно отхлебнул. И поднёс к глазам книгу, отыскивая место, на котором остановился.
Но, хочешь, не хочешь, а выходить из образа нельзя, и я поднял иньектор и "шагнул" наружу. Модуль, послушный малейшему моему движению не издал ни звука, и я неслышно материализовался у него за спиной.
Извини, мужик. Ничего личного, просто, так фишка легла. Тебе, конечно, нагорит от начальства, но это ведь не смертельно, правда. Да и сердце у тебя, надеюсь, здоровое и укол иньектора не причинит вреда. Я подождал, пока дежурный поставит стакан на стол и откинется в кресле.
Шпок. Мужчина непроизвольно дёрнулся и обмяк, уронив голову на спинку. Книга с негромким шелестом выпала у него из рук, а я удовлетворённо улыбнулся. Путь в соседнее помещение свободен.
Открыв единственную дверь, ведущую из комнаты, окинул взглядом длинный, полутемный коридор. Лишь в самом конце его тускло светила одинокая лампа дневного света, отмечая границу, за которой мне снова предстояло применить силу. Из похищенных накануне документов я знал, что четыре похожих коридора, образовывая некое подобие креста, сходились под прямым углом в небольшом помещении, где имелось два лифта, наглухо заваренная аварийная лестничная шахта и вентиляционный канал. Я неслышно пошёл вперёд.
В холле так же находился старый, видавший виды канцелярский стол, с выдвижными шуфлядками. За этим ветераном контор сидел средних лет капитан в форме инженерных войск и тоже читал. Правда, не детектив, а журнал "Эхо планеты" за двухтысячный год. Почемуто подумалось, что охранник должен быть непременно ФСБшником или, на крайний случай носить знаки различия космических войск. Может, потому, что когдато здесь занимались разработкой космических программ? Да и, похоже, не оставили этого занятия и по сей день. Правда, по слухам, сейчас это заведение подчиняется непосредственно президенту Российской Федерации. Хотя, какая к чёрту разница. И я снова поднял иньектор. Шпок готово.
Прошёл мимо лежащего на полу тела. Вставив в прорезь карточку и, набрав код, вызвал лифт. Красненькая пластмассовая кнопочка, наподобие тех, что светятся в подъездах старых девятиэтажек, загорелась, и откудато снизу послышалось гудение. Как только кабина остановилась, быстро вошёл внутрь и достал диктофон с записью, которую смоделировал на компьютере Лёнька. Запись голоса, явившегося образцом для подражания, я выкрал всё в том же доме. И находились они на видеокассетах, запечатлевших разработанного нами человека в кругу семьи. На ум невольно пришли страшилки сороковыхпятидесятых годов типа "враг не дремлет". И, коварный такой, может узнать численность войскового соединения не только по количеству чая, завариваемого на ужин, но даже по звуку воды, спускаемой в унитазах перед отбоем. Хотя, на нашем примере я убедился, что мелочей в этой жизни нет.
Диктофон назвал номер этажа, и я нажал соответствующую кнопку. Не включи я воспроизведение, и лифт моментально наполнился бы газом с очень неприятными свойствами. Не смертельно, конечно, но мне было бы очень, очень плохо.
Генерал говорил, что уже давно, несколько лет, как во всех подобных заведениях собирались установить систему идентификации по сетчатке глаза, но пока дальше разговоров дело не шло. Хвала нашему русскому "авось"! Хотя, до сих пор ни одна иностранная разведка не смогла пронюхать про хранящийся в подвале этого здания Портал из другого мира. И, начни руководство переорганизацию охранных систем, это могло бы вызвать подозрение. А так… Никто ведь не предполагал, что дела повернуться именно таким боком. И, для того, чтобы защитить человечество, нам придётся шибко нарушить закон.
Спустившись в подвал, и по пути усыпив ещё одного служивого цербера, я снова мысленно извинился и "вытащил" Ленку. Моя бессменная напарница покрутила головой, озираясь, и кивнула на стальную дверь.
– Это здесь?
– Похоже. Согласился я. Ну что, ломаем?
– Давай.
И мы, облачённые в модули, дружно надавили. Как и все нормальные двери, эта открывалась наружу и, по логике вещей нужно бы тянуть на себя, но это мало что давало. И мы действовали с точностью до наоборот. Сразу чтото заскрипело, потом заскрежетало и, наконец, с громким хрустом стальная коробка подалась, лопнув в местах сварных соединений. Ещё немного пошатав, мы втолкнули её в помещение, бывшее конечным пунктом варварского набега. Само собой, поднялись тучи пыли и, дабы не расчихаться, мы опустили лицевые щитки.
Он находился в том же законсервированном состоянии, в каком его доставили сюда с Земли2. Забитые ящики даже не вскрывали, и они успели здорово покрыться пылью, к которой теперь с нашей помощью добавился налёт извёстки. Собственно, моего участия больше не требовалось, так что я скромненько постоял в сторонке, глядя, как Ленусик лихо расправляется с тяжеленными ящиками. Едва Лена закончила, как я сразу же начал сомневаться и, почесав репу, для чего пришлось приподнять щиток и, самособой чихнуть, высказал предложение.
– А, может, сделать дубль?
– В смысле, один комплект у нас, а другой пусть остаётся. Сразу же врубилась Ленка.
– Ну да. Судя по пыли, он здесь ещё долго простоит. Так зачем ворошить осиное гнездо?
– Что я слышу, Юрка? Ты, пофигист, каких свет не видывал, испугался?
– Да нет, вроде. Стал отпираться я. Совсем ни чуточки. Просто пионерское прошлое не даёт покоя.
– Какое прошлое? Не поняла она.
– Ладно, не бери в голову. Махнул я рукой. В конце концов, всё и так достаточно запутанно, так что не будем усложнять и без того непонятную ситуацию. И я протянул ей руку. Ну что, "пошли"?
– Давай сначала на поверхность выберемся. Остановила меня Ленка. А то ведь там, насколько я помню, никаких катакомб не нарыли.
И в самом деле, занятый мыслью об этической стороне дела я както упустил из виду, что, "выйдя" на Земле2 мы бы оказались на глубине десятка этажей. И чёрт его знает, как поведёт себя коридор. Скорее всего, он не откроется, или же мы оказжемся перед срезом породы, в толще земных недр. Хотя, если верить Аббату, он же Гроссмейстер, всё это лишь фикция, плод нашего воображения, я имею в виду коридор. На самом деле всё гораздо грандиознее и намного сложней. И вопрос "входавыхода" лишь дело зашоренности моего воображения. Воспитанный на евклидовой геометрии, я просто не могу представить чтото другое, и вынужден прибегать к каким нибудь пространственным ориентирам, чтобы не съехать с катушек. Отсюда и река, вполне, на мой взгляд, осязаемая, и отстояние разных реальностей друг от друга.
Но, дабы не уподобиться мухе попавшей в суп, мы поднялись в лифте на поверхность и даже на десятый этаж. И только затем "перешли". Не всем же пользоваться Дромосом с виртуозностью Гроссмейстера, да и не всегда прямой путь самый короткий.
Модули перед визитом "ко мне" в гости Ленка "забрала" в свою интерпретацию коридора, а потому снова пересели на велосипеды и споро закрутили педали.
– Лен… В моём голосе звучала нерешительность.
– Что?
– Да вот, я всё голову ломаю, чё это Профессор так засуетился. Вроде с самого начала был ярым противником каких либо действий. И даже против "акции возмездия" возражал так, что, казалось, готов придушить кого нибудь. А тут вдруг такая кипучая деятельность?
– Именно изза Акции возмездия он так и суетится. Ведь, как ни крути, а противостояние неизбежно. Вот он и загорелся идеей вмешательства до того, как и мы, и они окажемся поставлены перед фактом обоюдного истребения.
– Думаешь, получиться Недоверчиво протянул я.
– В этом временнОм отрезке нет. А вот лет триста назад… Должно удаться.
Повисла небольшенькая пауза, минут эдак на десять, в течении которой я пытался окинуть своим беспечным умишкой перспективы. Опять замаячили тень "Бваны Юрия", глупой и радостной улыбкой внушая надежду. Но никакой более или менее сносной программы действий в голове так и не родилось, и я резюмировал.
– Дурдом.
– А то. Согласилась моя спутница. А что не дурдом? С моей точки зрения, вся ваша жизнь нечто невообразимое, материализовавшийся кошмар, порождённый бредом пьяной обезьяны. А вы ничего. Привыкли.
– Привыкли. Вздохнул я. Некоторым, так даже нравится.
– Вот и им понравиться. Подытожила Ленка. Главное, сильно не нажимать, уподобляясь христианским миссионерам в Латинской Америке.
– В мусульманство их обратить предлагаешь, что ли? Съехидничал я.
– Зря ты ёрничаешь, Юрка. Между прочим, изначально и ваше и наше мусульманство не так уж и плохо задумано. Сам посуди, ведь ислам в фундаментальной основе вовсе не несет какогото отрицательного заряда. По сути, та же "соборность", что и в христианской церкви, то же отсутствие разделения по национальному признаку, аналогичное словам Христа "под солнцем моим, то есть в церкви моей, несть ни эллина, ни иудея". В этой религии существует почитание многих святых и праведников, которых почитают и христиане. Не зря в Коране написано: "Ближе всех к нам христиане", точнее: "Самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: "Мы христиане!"* (*Сура 5, "Трапеза").
К сожалению, в формировании некоего подсознательного страха перед мусульманством повинны европейские пропагандисты, по сути, поставившие во многом всё с ног на голову ещё со времён крестовых походов.
Да и, если уж мы затеяли этот разговор об исламе, то стоит упомянуть, что в свое время он распространился по всей Северной Африке практически мирным путём. Города сами открывали ворота перед мусульманскими войсками поскольку новая жизнь и новое учение казались и были не в пример предпочтительнее.
Вот, кстати, подлинный приказ калифа Омара, обращенный к его воинам: "Вы не должны быть вероломными, нечестными или невоздержанными, не должны увечить пленных, убивать детей и стариков, рубить или сжигать пальмы или фруктовые деревья, убивать коров, овец или верблюдов. Не трогайте тех, кто посвящает себя молитве в келье". И этот приказ был отдан в шестьсот тридцать седьмом году от Рождества Христова.
Я пожал плечами.
Что ж, и тогда жили умные и прозорливые люди. И, в глубине души, я с ней согласен. Кто его знает, кто прав а кто не не прав. Это ведь существует помимо нас и, что бы мы не думали, есть незыблемые общечеловеческие ценности, единые для всего мира. Для любых духовных иерархий и приоритетов. И они непоколебимы для всякой религии в каждый стране. Бог един, и постулаты везде одинаковы. Не убей, не укради, не возжелай жены ближнего своего. Не попадайся, опять же. Так что, хотим мы или не хотим, а именно эти заповеди должны лежать в основе взаимоотношений между людьми.
Однако вслух я ничего не сказал, лишь промычав нечленораздельно "Мдаа". Что было воспринято с некоторой иронией.
– Да расслабься ты, наконец. Засмеялась Ленка. Никто не собирается обращать тебя в ислам. Просто я привела пример, что не всегда силовое разрешение конфликта является лучшим. И, как мне кажется, профессор во многом прав. Я пожал плечами, а Ленка продолжила: С моей, повторяю, с моей точки зрения, ваш мир не совсем здоров. Не то, что бы смертельно болен, но постоянная лихорадка, сопровождаемая лёгкой шизофренией имеет место.
– Ага. А Семён Викторович станет новым Мессией, враз заставив обе расы примерить овечьи шкуры, перековав при этом мечи на орала.
– Речь не об этом. Нам нужно, даже нет, мы вынуждены, найти способ мирного существования. Иначе просто каюк. И, на мой взгляд, если уж расширение владений путём захвата соседних миров уже имеет место, то остановить это нам не по силам. А вот стать во главе процесса, заранее направив его в нужное русло это мы сможем.
– Ну, и куда же, позволь спросить, мы это дело направим?
– Туда, где нет уже сложившихся цивилизаций. Ведь не везде возникла раса Хомо Сапиенс. И, я в этом уверена, есть множество миров, где и мы и они могли бы селиться, не причиняя никому ощутимого вреда. Ведь, по словам Профессора, до сих пор все поиски Агнов проводились, если можно так выразиться, хаотически. Они ориентировались на возмущение энтропии, вызванное ядерными взрывами. Мы же, имея в своём распоряжении не только портал, но и наши скромные способности, а так же таинственный кристалл, привезённый тобой из моего мира, могли бы это дело хоть както систематизировать. И, заранее отобрав подходящие миры, направить волну экспансии куда нужно.
Вот так вот, Наполеон отдыхает. Но я и так уже увяз во всём этом по уши, так что возражать не стал. Лишь вспомнил про себя высказывание ещё одного умника, по фамилии Мигдал. По другому поводу, конечно, но и к нашим действиям тоже бы подошло. "Раньше, чем разрывать навозную кучу, надо оценить, сколько на это уйдет времени, и какова вероятность того, что там есть жемчужина".
Да и приехали мы уже, так что снова потянулась рутина "перехода" и "доставания" Ленкой заколоченных контейнеров.
28
Вскоре Ленка закончила, и мы оглядели напоследок кучу этого хлама. Надо сказать, что идея доставить портал обратно на Землю2 даже не обсуждалась. Она как бы витала в воздухе. Неизвестно, правда, будут ли все активные действия производиться отсюда. Но не в Приют же его волочь… Так что теперь мы вынуждены малость замаскировать трофеи, дабы ребятишкиисследователи, во главе с Сергеем не обнаружили, и не приволокли в лагерь в качестве добычи. Ну, да Бог с ним. Все равно ведь, мимо нас не пройдёт, так что, в случае чего отвертимся.
– Ну, что теперь? полюбопытствовала Ленка. Домой, или как?
– Домой. Решительно подтвердил я. Да и Виктор с Профессором заждались поди.
На прощание окинули взглядом окрестности и снова "ушли" ко мне. Путь до эпицентра нашей реаьности проделали молча. Да и тем для разговоров, не находилось. Так же безмолвно кинули велосипеды в кучу и, взявшись за руки, "вышли" наружу.
Наши приключения заняли часа три, так что на дворе всё ещё ночь. Правда, явственно переходящая в утро. Звёзды малёк померкли, и небо стало серым. Вотвот должно взойти солнце, и на востоке пробивалась красное свечение, предшествующее занимавшейся заре.
Пройдя пару кварталов, наткнулись на угнанную накануне машину, так и не обнаруженную доблестной милицией. Да что там, должно быть, хозяинто и сам ещё не знает, что лишился транспортного средства. Мне вдруг стало совестно, и я повернулся к Ленке.
– Откуда угнали?
– Да здесь рядом. Вяло пожала плечами она.
– Давай вернём, что ли. Предложил я, а Ленка присвистнула.
– Вот уж никогда бы не подумала, что ты способен на сентиментальность.
– А почему бы и нет. Вкрадчиво осведомился я. Или, по твоему, малая толика могущества застлала мне глаза?
– Остынь, Юрка. Улыбнулась Ленка. Я же просто дразнюсь. А машину мы, конечно же, вернём.
Сев во взятое как бы на прокат авто порулили по ночной Москве. Улицы, пустынные в этот предрассветный час, казались вымершими, невольно наводя на мысль о только что покинутом мире, подвергнутом "обеззараживанию" захватчиками. Но вот уже навстречу понеслись "первые ласточки", ранние пташки, спешащие по житейским делам, и на душе стало теплее. Возможно, вы будете смеяться, но вдруг я ощутил себя словно в ответе за чтото. Хотя бы за то, что бы и завтра, и послезавтра вот так вот выезжали на пустынные московские улицы первые водители. И воздух, за ночь очистившийся от выхлопных газов, вновь наполнился бензиновым запахом, а тишину разорвали столь привычные уху звуки большого города.
"Свобода есть признание факта, что именно на вас лежит ответственность за принятие решений, и ничто не может освободить вас от этой ответственности. Никто не будет за вас думать, и никто не проживет за вас вашу жизнь. Самый отвратительный вид самоуничижения и саморазрушения подчинить свой разум разуму другого, найти хозяина собственным мыслям, принять чужие утверждения за реальность, чужие слова за истину, чужую волю за посредника между вашим сознанием и вашим поведением". Сказал философ Эйн Рэнд. И тоже совсем по другому поводу. Но это очень похоже на мой случай.
Вот поди ж ты. Вроде бы, внешне ничего не изменилось. И я всё равно в деле. Как отличавшийся повышенным пофигизмом, так и всё хорошенько обдумавший и принявший решение. Но вот в том месте, где находится у мужчины душа стало легче. Словно только что справил малую нужду, причинявшую жуткие неудобства и впереди всё окей!
В общем, коекак оправдавшись перед своей совестью за все те безобразия, что уже натворил и, главное, натворю в будущем, я почувствовал себя гораздо лучше.
Мы оставили машину в одном из дворов. Вернее, в её, машины, родном дворе, и Ленка достала мобильник. На другом конце нас ждали, так как ответили почти сразу же.
– Всё нормально. Лаконично отрапортовала она. Заберите нас. И назвала место встречи.
За нами приехал Лёнька и, с интересом окинув взглядом, картинным жестом распахнул дверцу чёрной БМВ. И не удержался, что бы не пофиглярничать:
– Карета подана!
Мы уселись в "карету", и он повёз нас в Приют, снова превратившийся в штаб великих дел. Даже, пожалуй, не так. В Штаб Великих Свершений. Надеюсь, вы чувствуете разницу?
Как следует выспавшись, и плотно позавтракав, я прихлёбывал кофе, когда в комнату заглянула Ленка.
– Пойдём. Позвала она. Профессор созывает совещание и требует присутствия всех, кто в данный момент не занят.
Сачкануть хотелось ужасно. И, если раньше мне было всё по фигу, и я был заранее согласен с любым постановлением, принятым консилиумом умников во главе с Семеном Викторовичем, то теперь, проникшись серьёзностью момента и приняв решение с открытыми глазами, доверял им вдвойне. То есть, собирался отлынить вполне идейно.
Но не тут то было. Ленка, подобно дуэнье, стояла на страже, и под её строгим взглядом я сделал вид, что мне жутко интересно: "а чёй это они там ещё выдумают"?
– Несерьёзное ты существо, Юрка. Горестно вздохнула моя милая опекунша.
Я только пожал плечами. И, в самом деле, я больше привык полагаться на интуицию и не строить далеко идущих планов. И вовсе не потому, что не хватало извилин, как иногда утверждала Инка. Просто я свято верю старой поговорке, гласящей, что "план сражения хорош и идеален лишь до тех пор, пока не прозвучал первый выстрел". Ну, а дальше, сами понимаете, всё обязательно идёт наперекосяк. То есть, не так, как планировалось, а так, как и должно быть. И, по моему глубокому разумению, нефиг тут рссусоливать, переливая из пустого в порожнее. Все эти мелочи должны сами собой подразумеваться. Словно витать в воздухе, как не обсуждалось решение вернуть портал на Земллю2.
Пока занимался самоковырянием пришли в конференц зал. Всё та же мебель. "Удобная, но не располагающая к расслаблению и не позволяющая бить баклуши на рабочем месте". Тоже идиотский набор слов, выдуманных какимто ретивым рекламным клерком, а вот запал же в память, мать его. Все сидели на местах, и даже Его Величество Гроссмейстер примостился в уголке. Пожав присутствующим руки, я тоже уселся, и Семён Викторович начал.
– Исходя из ситуации, становиться ясно, что в нашу группу необходимо привлечь лингвиста. И, предупреждая моё классическое "нафига?" пояснил. Для полного внедрения просто необходимо владеть языком. Научиться не только говорить, но и думать на нём. Иначе, вся затея может лопнуть как мыльный пузырь, толком не начавшись. В силу некоторых причин и, я бы сказал, вынужденной конспирации, мы не можем прибегнуть к предложению Виктора Петровича, и обратиться в кадровый отдел его ведомства. А потому я предлагаю два пути. Поискать среди знакомых, или же… дать объявление в прессу.
– Чушь собачья. Невольно фыркнул я. Нет, конечно, среди знакомыхто поспрашать можно. Но вот давать объявления в газету…
– Речь шла об Интернете. Поправил меня Лёнька.
Но я лишь, как сказал классик "негодовал молча, демонстрируя несогласие нецензурным выражением лица". Должен вам сказать, что мою кислую рожу полностью проигнорировали, и я так же безмолвно заткнулся, то есть, успокоился и перестал гримасничать.
– И вовсе это не чушь. Парировал профессор. Я бы хотел напомнить вам, ваш же метод подбора специалистов, для освоения Земли2. Сами того не подозревая вы, Юрий, применили метод, описанный английским учёным Сирилом Пракинсоном.
Профессор взял с полки томик и, открыв на нужной странице стал цитировать:
– "Давайте рассмотрим один малоизвестный вид современной техники отбора. Переводчиковкитаистов для министерства иностранных дел приходится искать так редко, что метод их найма не получил широкой огласки. Предположим, понадобился переводчик и отбирает его комиссия из пяти человек. Трое из них чиновники, двое крупные ученые. На столе перед ними лежат горой четыреста восемьдесят три заявления с рекомендациями. Все соискатели китайцы, все как один окончили университет в Пекине или Амоеи совершенствовались по философии в американских университетах. Большинство из них служило какоето время на Формозе. Некоторые приложили фотографии, другие осмотрительно воздержались. Председатель комиссии обращается к тому из ученых, который покрупнее: "Не скажет ли нам доктор Ву, какой соискатель наиболее пригоден для нас?" Др Ву загадочно улыбается и говорит, указывая на гору бумаг:
"Ни один". "Как же так? Удивляется председатель. Почему?" "Потому что хороший специалист заявления не подаст. Побоится позора". "Что же нам делать?" спросит председатель. "Я думаю, ответит др Ву, надо уговорить доктора Лима. Как по вашему, доктор Ли?" "Да, отвечает Ли, он подошел бы. Но мы, конечно, не можем его сами просить. Мы спросим доктора Тана, не считает ли он, что доктор Лим согласится". "Я не знаю доктора Тана, говорит Ву, но я знаком с его другом, доктором Воном". К этой минуте председатель уже не понимает, кто кого будет просить. Но суть тут в том, что все заявления выбрасывают в корзину, а речь пойдет лишь о человеке, который заявления не подавал.
– Но позвольте, Проф. Я изумлённо уставился на него, вы же только что сами себя опровергли. И в подтверждение процитировали этого, как его там… Короче, фуфло всё это.
– В таком случае, позвольте вас спросить, где же нам взять лингвиста? Поднял глаза Проф. Или у вас полно знакомых, имеющих подобную специализацию?
Знакомых подобного рода у меня не было, и я понуро опустил голову.
– Не надо отчаиваться, молодой человек. Весело посоветовал профессор. Я бы порекомендовал обратиться всё к тому же Паркинсону.
Я снова пожал плечами, давая понять, что мне "как обычно", то есть по барабану. А Семён Викторович снова принялся разглагольствовать:
– Поскольку мы хотим, по возможности сохранить наибольшую секретность, то вынуждены как можно больше сузить круг претендентов. И, в то же время, нам нужен высококлассный специалист. И что же мы предпримем? Он вздёрнул бородку и победно оглядел нас. А вот что пишет доктор Паркинсон: "Мы отнюдь не советуем повсеместно принять описанный метод, но делаем из него полезный вывод: прочие методы плохи обилием соискателей. Конечно, существуют простейшие способы уменьшить их количество. Сейчас широко применяется формула: "Не старше 50, не моложе 20, и никаких ирландцев",
Блин, и у них, в Англии свои "Лица кавказской национальности"!
– …"что несколько сокращает число кандидатур. Но все же их остается много. Нет никакой возможности выбрать одного из трехсот умелых людей, снабженных прекрасными характеристиками. Приходится признать, что система неверна изначально".
Ну вот, я же говорил, что идея с подачей объявления в газету полная чушь. Да и вообще, как любой советский человек, воспитанный на газете "Правда", я ни на грош не верил печатному слову. А Проф продолжал читать:
– …"Незачем привлекать такую массу народу. Но никто об этом не знает, и объявления составлены так, что они неизбежно приманят тысячи. Например, сообщают, что освободился высокий пост, так как занимавшее его лицо теперь в палате лордов. Платят много, пенсия большая, делать не придется ничего, привилегий масса, побочные доходы огромны, на службу ходить не надо, предоставляется служебная машина, командировки можно брать в любое время.
Ну, уж это он, я имею в виду Паркинсона, совсем загнул. Может, это ихние, буржуйские реалии. У нас же, я глубоко в этом убеждён, свято место пусто не бывает. Как говорится: "У маршала тоже внук есть".
– …"Соискатель должен представить, когда сможет, копии (не оригиналы) трех справок. Что же выйдет? Дождем посыпятся заявления, в основном от умалишенных и от майоров в отставке, наделенных, по их словам, административными способностями. Остается сжечь их все и начинать сначала.
Ага, значит, и в Англии тоже люди. И, как все нормальные Хомо Сапиенсы принимают на хорошую работу по блату.
– …"Легче и выгодней было бы подумать сразу. Если же подумать, увидишь, что идеальное объявление должно привлечь лишь одного человека, и именно того, кто нужен. Начнем с предельного случая: "Требуется акробат, который может пройти по проволоке на высоте 200 м над бушующим пламенем. Ходить придется дважды в день, по субботам трижды. Плата 25 фунтов в неделю. Ни пенсии, ни компенсации за увечье не будет. Явиться лично в цирк "Дикий Кот" от 9 до 10".
Быть может, слог и не очень хорош, но цель ясна: нужно так уравновесить риском денежную выгоду, чтобы не явилось больше одного соискателя. О мелочах тут спрашивать не придётся. Тех кто не очень ловко ходит по проволоке, объявление не привлечет. Незачем указывать, что претендент должен быть здоровым, непьющим и не подверженным головокружению. Это поймут без слов. Незачем и говорить, что не годятся люди, страдающие высотобоязнью. Они и так не придут. Искусство тут в том, чтобы плата соответствовала опасности. 1000 фунтов в неделю может приманить человек десять, 15 фунтов не приманят никого. Гдето посередине нужная сумма, которая и привлечет того, кто годится. Если придут двое, это значит, что мы завысили цифру".
А чё. И у них, оказывается, есть неглупые люди. После столь аргументированных доводов профессора, идея поискать переводягу через газету, то есть, через Интернет, больше не казалась мне такой пустой. Но Семён Викторович ещё не закончил чтение, и я снова стал слушать.
– …"Теперь возьмем для сравнения менее редкостный случай: "Требуется археолог высокой квалификации, готовый провести пятнадцать лет на раскопках инкских захоронений в поселке Геенна, на Аллигаторовой реке. По окончании работ обеспечен титул или орден. Пенсия полагается, но ни разу не понадобилась. Оклад 2000 фунтов в год. Заявление в трех экземплярах подавать директору Норокопательного института, Гроб, Иллинойс, США".
Здесь и дурные и хорошие стороны строго уравновешены. Нет нужды уточнять, что от соискателя требуются терпение, упорство и смелость. Сами условия отсекают всех не обладающих этими свойствами. Нет нужды писать, что нужен одинокий человек. Нет нужды оговаривать, что он должен быть помешан на раскопках, никто, кроме помешанных, и не откликнется. Их может быть трое, но для двоих оплата окажется слишком низкой. Третьего привлечет награда. Повидимому, если мы предложим орден св. Михаила, заинтересуются двое, а если предложим орден Британской империи, не заинтересуется никто. В нашем же случае заявление будет одно. Соискатель не в своем уме, но это неважно. Именно он нам и требуется".
Я помимо воли рассмеялся.
– В десяточку, Семён Викторович. И, должен признать, что был не прав.
– Так может и займёшься? Съехидничала Рита.
– Ну уж нет, дорогая. Стал отнекиваться я. Это выше моих скромных возможностей.
– Не мучай его, Ритка. А объявление я сама составлю. Это Ленусик пришла на помощь. Вернее, зная меня как облупленного, просто спасала положение.
Я облегчённо вздохнул, но увы.
– Рано радуешься, Юрка. Вкрадчиво промурлыкала коварная. У меня для тебя есть особое поручение.
Делать нечего и я вздохнул.
– Ладно уж, давай.
29
– Бред какойто. Я ошеломлённо покрутил головой, не в силах поверить в очевидные факты. Чтобы в наше время, в двадцать первом веке, когото убили за колдовство?
– В томто и дело, что бред. Целые народы, оказывается, до сих пор верят в подобную чушь. Ну, пусть не народы, поправилась Ленка, но довольно многочисленные группы людей.
– Хотя, в общемто, боятся они вполне обоснованно. Заключил я. И если это действительно одна из нас, то их опасения оправданы.
– Вот я и говорю, стоит слетать и посмотреть на месте, что и как.
Слетать так слетать. Дурное дело не хитрое. Тем более, в самом деле, варварство какоето.
Речь шла о том, что в одной из ЮжноАфриканских стран убили молодую девушку. Причём, душегубом был не какойто конкретный человек, а целая деревня. Казнили несчастную за колдовство. К счастью, неподалёку обреталась съёмочная группа СиЭнЭн и дело предали огласке. Но поздно. Камера оператора засняла тол колдун ько обезображенный труп да толпу чернокожих крестьян стоявших вокруг тела жертвы. Тут же, весь обряженный в перья, крутился какойто обезьян, повидимому местный колдун. На шее у него, на простом кожаном шнурке, болтался кусочек, то ли стекла, то ли горного хрусталя, в котором Ленка безапелляционно опознала один из женских талисманов.
Вот так вот. Оказывается, обладание "убежищем" не делает нас всемогущими. Хотя, это и так давно известно. Я невольно поёжился, вспомнив, как "взяли в плен" и оставили умирать меня самого. И на старуху бывает проруха. Хотя, как вы понимаете, старух среди представителей народа Дромоса не бывает. Так и эта несчастная была молода и могла бы ещё жить да жить. Если бы не беспечность и не доверчивость. Ведь, как я понимаю, для того, чтобы захватить, её потребовалось "обезоружить". Так что, в какойто мере наивная девушка сама виновата в своей беде.
Но, тем не менее, даже и будь она самой обыкновенной девчёнкой, я бы всё равно попёрся в эту чёртову Африку. Есть в этом, я имею в виду таком вот культовом убийстве, чтото такое… Нехорошее… Блин, как будто в убийстве обыкновенном имеется какаято прелесть. И вообще, жизнь человеческая священна и, как человек, с детства воспитанный на идеях гуманизма я, вольно или невольно всегда становлюсь на сторону жертвы. Так что, путь мой лежал в одну из стран чёрного континента, и на десять часов назад.
По счастью, никаких серьёзных событий в этот отрезок времени не происходило. Я тихо мирно спал себе, отдыхая после неправедных трудов, но зато с абсолютно спокойной совестью.
– Пойдёшь со мной? Спросил я Ленку?
Но та только помотала головой.
– Думаю, сам справишься. Да и вообще… В голосе её звучала такая истома, что я невольно улыбнулся.
Что ж, ничто человеческое нам не чуждо, и каждый имеет право на личную жизнь. А с этим тёмным племенем я и сам разберусь. То есть, и разбираться не буду. Простонапросто возьму несчастное дитя в охапку и заберу оттуда. В конце концов, каждый имеет право жить. И не какомуто там шаману решать, у кого эту самую жизнь отнять. По политическим, расовым или религиозным признакам. Не говоря уже о том, что своих мы не даём в обиду.
Почти машинально проделал все необходимые телодвижения и вот уже сижу в, по правде сказать, немножко опостылевшем за последние несколько часов, Дромосе и "отматываю" необходимый отрезок времени. Потом залезаю в "кузнечика" и, "выйдя наружу", взмываю в небо Подмосковья, чтобы уже оттуда начать очередное путешествие.
Интересно, почему это некоторым всё сходит с рук, и они ухитряются жить долгодолго, при этом даже не особо скрываясь. Например, один японец, основавший школу Айкидо. Уже будучи мастером, он неоднократно демонстрировал фокус с исчезновением и даже позволял запечатлеть его на киноплёнку. Несколько противников окружали его плотным кольцом и он… вдруг пропадал, повергая очевидцев в состояние прострации. Что самое интересное, это были не какие нибудь дошколята, толькотолько взошедшие на татами а прославленные мастера единоборств.
А другие, как эта несчастная или Ленка, попадаются практически сразу же? Представляю, что испытала Боярыня Земцова, увидев блок новостей. Небось, заново пережила все "незабываемые" впечатления, сопутствующие нашему знакомству. Так что, кто его знает, может, Лена просто не захотела вспоминать весь тот ужас, потому и отказалась от участия в предстоящей "акции спасения".
Перед вылетом я мельком глянул на карту, и скутер летел, черпая информацию прямо из головы. Но, сами понимаете, всё было довольно таки приблизительно и, добравшись до нужного региона, мы начали поиски, летая по спирали. Я взял за основу площадь диаметром в двадцать километров и кружил, напряжённо "всматриваясь" во все эти кособокие строения и заросли, тут и там возникающие на равнине сельвы. Пытаясь обнаружить любое скопление людей, которое само по себе должно привлечь внимание в этот ранний час.
И не ошибся. Гдето минут через десять перед взором открылась вполне отчётливая картина "народного собрания". ЧЧёрт, опоздал таки. Малышка стоит, прижимаясь к какомуто дереву в окружении враждебной толпы.
Скутер, если помните, летает не бесшумно, и я притянул внимание этих дремучих идиотов. Десятков пять голов повернулись, отвлекаясь от несчастной жертвы, и та, воспользовавшись моментом, кинулась наутёк.
Что ж, молодец девчёнка. Надо отдать ей должное, соображает, ибо не стала улепётывать по улице деревушки а, перепрыгнув через забор, помчалась прочь по некоему подобию огородов, как и во всех нормальных селениях имевшихся даже в Африке.
Поняв, что жертва ускользает, толпа бросилась следом и впереди, как вы понимаете, мчался давешний шаман в дурацкой маске, расписанной яркими красками и украшенной перьями.
Я снизился и прошёл на бреющем полёте над толпой, стараясь держаться как можно ближе к земле. Та, забыв об инстинкте стаи, бросилась врассыпную. Только упрямый колдун продолжал преследовать девушку. Зависнув, выбрался из катера и спрыгнулвниз, приземлившись перед этим чучелом.
Опешивший от моего вида, он стоял как вкопанный, не помышляя ни о нападении ни о бегстве. Как и в ролике, снятом телевизионщиками, на шее у него болталась стекляшка. Протянув руку, я рванул на себя шнурок и, зажав камень в кулаке, одним прыжком настиг убегающую девчёнку. И "ушёл" в коридор, чтобы тут же вколоть ей снотворное.
Нет, конечно, будучи одной из нас, она могла бы спокойно пересидеть, пока я не вернусь в Приют. Но я всё же опасался. Железа у меня здесь навалом и мало ли чего можно натворить в состоянии аффекта. Ведь стресс ею получен будь здоров.
Я снова летел над облаками, и в голове моей крутились невесёлые мысли. А ведь они раньше были вместе. Этот колдун и его несостоявшаяся жертва. Как иначе он смог узнать о "талисмане" и, тем более, завладеть им? Ведь, абы кому она бы не доверилась, я так понимаю. Как видно, чтото между ними произошло, коль пошла такая свистопляска.
Нет, о том, что, когда уходит любовь вянут помидоры я, пусть и теоретически, но всё же знаю. Но во что это может вылиться, вижу в первый раз.
В Приют прибыл аккурат к утру. И снова вынужден был присутствовать на заседании, посвящённом вопросу привлечения в наши славные ряды новых сподвижников. Что ж, одна кандидатура уже есть. Тихо мирно посапывает в моей комнате. Это если спасённая действительно из наших. Ну, а если нет… Что ж, тогда просто отвезу её куда нибудь в НьюЙорк. Снабдив деньгами на первое время и сняв жильё, предоставлю возможность строить жизнь так, как ей вздумается.
Вот уже Профессор привёл свои неопровержимые доводы. И я так же, сперва поупиравшись, соглашаюсь. А, когда Лена, отведя меня в сторону, дала поручение, я с лёгкой душой приложил руку к голове, не украшенной головным убором и отрапортовал:
– Ваше приказание выполнено.
– Ты сделал дубль? Восхитилась Ленка. Ну, молодец! И, схватив меня за руку, потащила в мой номер, спеша скорее познакомиться с гостьей.
30
Девушка лежала, разметав руки по подушке. Белая наволочка оттеняла эбеновую черноту кожи, а мелкие кудряшки волос, выбритые узкими полосками по какойто, неведомой мне африканской моде наводили на мысль о панкующей молодёжи.
– Это она? Спросила Ленка.
Дурацкий вопрос. И я лишь хмыкнул. Моя бессменная напарница, закусив губу, смотрела на несчастное дитя природы, как бы спрашивая саму себя, что нам готовит знакомство с ней. Я же, достав из кармана отобранную у шамана стекляшку, принялся вертеть её в пальцах.
Ленка глянула на камень, и глаза её загорелись хищным блеском. Ей явно не терпелось попробовать, "заряжен" ли он. И она нерешительно протянула руку.
– Можно? В голосе её звучало нечто, сродни благоговению.
– Да ради Бога.
Я отдал, хоть и красивую внешне, но всё же абсолютно бесполезную для меня безделушку и она, зажав камень в кулаке, закрыла глаза. Постояв так гдето с минуту, Ленка глянула на меня и кивнула.
– Да. Я так и думала. Она одна из нас. И, зачемто спросила разрешения. Я попробую?
Как будто я чтото мог запретить взрослой и свободной женщине.
Привычка выпендриваться и тут дала о себе знать, и я открыл рот, чтобы сказать: "Да хоть лбом об стенку", но почемуто решил воздержаться. То ли повзрослел а, может, просто под влиянием момента.
Ленка, пропала, уйдя в Дромос, а я глядел на мирно спящую девчёнку, чудом избежавшую смерти.
По странной для столь искушенного народа непоследовательности, древние греки полагали, что умершие молодыми становятся любимцами богов. Но, я считаю, что это верно в лишь том случае, если признать, что вступление в обманчивый потусторонний мир означает большую радость, наслаждение в наиболее чистой форме, чем наше земное существование.
И во мне поневоле закипала злость. Ну почему? Когда же люди перестанут походить на диких и пугливых животных, боящихся всего маломальски необычного, и упёрто держащихся за свою "нормальность"?
Да кто ее придумал, нормальность эту? Ведь норма это наиболее распространенное явление, а то, что встречается реже, почемуто считается "не нормой". Уроды, блин! Да и кто это сказал, что "не норма" это скверно?
Отчегото принято считать, что красивая женщина обязательно глупа, как пробка. Но вот взять хотя бы Ленку. И умница, и красавица. И разве это плохо?
Ну как, скажите вы мне, можно так думать? Это же все чушь, муть и вообще, мракобесие какоето. Ведущее к таким вот дичайшим последствиям. Ну почему все должны быть похожи? Принято считать, что большинство устроено "правильно", а все, кто от них отличаются какието выродки, и их обязательно нужно уничтожать, как вот эту бедную девчёнку. Или, в крайнем случае, изолировать, чтобы затем переделывать и перевоспитывать? А что, если я начну думать так же? И стану действовать соответственно? В этом случае коекому придётся умыться горькими, если не кровавыми слезами.
Ведь я на полном серьёзе могу решить, что это мы, я и такие как я, являемся венцом творения. А все остальные всего лишь жалкие копии, своего рода генетический мусор. Третий сорт не брак. Как дешёвые китайские часики с лейблом знаменитой фирмы отличаются от эксклюзивного произведения. Боюсь, никому это не понравится.
От этих мыслей у меня на какоето мгновение опустились руки. И все наши суетливые телодвижения вдруг показались до абсурда никчемными. Ну нафига мне эта безраздельная преданность во имя неизвестно чего. Работа, польза которой сомнительна, а тяжесть неописуема. Труд незаметный, утомительный, скучный. Сизифов труд. Когда вдруг кажется, что чтото сделано, и какойто дефект исправлен, он тут же принимает другую форму, и все начинаешь сначала.
Гдето под потолком зажужжала муха, и я невольно поднял взгляд. И, как всегда, пропустил появление Лены. Глаза её сияли, а на лице застыло ужасно довольное выражение. Что ж, нашего полку прибыло. Правда, в свете предстоящих событий я толком не мог разобраться, нравится мне это, или нет. С одной стороны, новый член команды это хорошо. Но вот то, что новенькая была юной и, как мне кажется, совсем ещё "дикой" должно служить скорее помехой, чем подспорьем в предстоящих событиях. Да и, как я понимаю, языка она не знает.
Хотя, что это я запаниковал. Малышкой займутся девчёнки. И, думаю, найдут наиболее лучший, и для всех приемлемый выход.
Глядя на притихшего меня Ленка поинтересовалась:
– О чём задумался?
– Да так… Смотрю вот на это дитя природы…
– Ясно, на философию пробило. Резюмировала она.
Причём, что самое интересное, вполне нормальным, человеческим тоном. Всётаки, как ни крути, а наше с Инкой общество пошло Боярыне Земцовой на пользу. Вот уже и выражовываться полюдски научилась. Ещё чуть чуть и не скажешь, что потомственная аристократка.
– Посмотреть хочешь?
– А… Махнул я рукой. Всё равно, от моего присутствия совершенно ничего не изменится.
– Ну, как знаешь.
Мне показалось, что в её голосе прозвучало разочарование и, чтобы не обидеть, я согласно кивнул.
– А, впрочем, давай.
Ленка протянула руку и…
Несмотря на смену "ключа" у неё ничего не изменилось. Всё то же прекрасное горное плато. И так же вздымаются вершины вдалеке. И, попрежнему, внизу течёт небольшая и быстрая речушка. Правда, картину первозданной природы портило всё то железо, что мы натаскали во время рейдов на Землю2. Но тут уж, как я понимаю, даже Ленка бессильна. Ведь, "переносить" что бы то ни было, она могла с помощью "убежища". А вот в нём самом всё, что было неподъёмным, так и оставалось лежать на месте. Хотя, Гроссмейстер говорит, что это ерунда. И перемещение предметов как внутри Дромоса, так и снаружи, зависит только от силы нашего воображения. Но, как видно, не только, и должна иметься ещё какаято предрасположенность. Генетическая, что ли. Ведь не могут же девчёнки проделывать фокус с "возвращением".
С минуту постояли молча, любуясь на пейзаж, и Лена спросила:
– Что делать с малышкой?
Ну ни фига ж себе! Только только я задавался этим вопросом и, ничтоже сумяшеся решил свалить его на хрупкие плечи девчёнок.
– Да не знаю я Лен. Неуверенно промямлил я. И, помнится, по этому поводу чтото там писал Экзюпери. А вообщето я думал, что вы с Инной сами решите. Всё же, в женской психологии я ни бум бум.
– Да и не только в женской. Поддразнила Ленка.
Ну и пусть. Ведь психология возникла не от нечего делать и далеко не на пустом месте. И нужна она, как ни крути, не сама по себе, а как составная часть главной задачи всего живого. Выжить. Так что, вполне возможно, в последнее время я стал немного… беспечнее, что ли. Всё таки, обладание коридором изменило меня и, даже не знаю, в лучшую ли, в худшую сторону… И теперь я ни капельки не боюсь. Моё существование, свобода, имидж, както сразу стали волновать меня гораздо меньше. Ну, ещё бы… Я, словно перестал дорожить ими. Ведь, в отличие от нормальных людей, или даже девчёнок, мне не нужно ежеминутно размышлять о том, как я выгляжу в глазах окружающих, что они подумают и не обидятся ли на какую нибудь дурацкую выходку. Это всем остальным ежедневно, ежечасно необходимо доказывать право на обладание всеми этими необходимыми вещами: уважением, привязанностями, авторитетом. И каждый день думать… Размышлять о дне завтрашнем, ибо, неизвестно ведь, что он готовит.
Видимо, мысли "по поводу" както отразились на моём фейсе, так как Лена примирительно дотронулась до плеча.
– Ты что, обиделся? В голосе её звучали виноватые нотки.
– Да нет. Усмехнулся я. Должно быть, так оно и есть. Да и вообще, со стороны виднее.
– Да ладно, я же пошутила. Извинилась Ленка.
Я хотел вякнуть, что в "каждой шутке есть доля шутки", но промолчал. К чему слова. За всё время, что работаем в команде, мы научились понимать друг друга с полуслова. По крайней мере, Лена. А что касается меня то, как я уже сказал: у меня несколько другие таланты.
"Вернувшись", обнаружили, что гостья не спит. А, сидя на кровати, с любопытством оглядывается вокруг. И, надо отдать ей должное, на лице у неё не было написано ни тени испуга.
Эта внешняя сдержанность сразу расположила меня к спасённой. Впрочем, невозмутимой она оставалась недолго. И, увидев не шее у Ленки кулон, подобно тигрице, бросилась на ту, которой обязана жизнью. Нет, я, конечно, не умаляю своих скромных заслуг. Но ведь, ежели б не Лена, фиг бы я попёрся в эту Африку.
Реакция у Ленки что надо. И, малёк отклонившись в сторону, она пропустила нападавшую мимо себя, слегка придержав за волосы. И опрокинула на пол.
– Не так быстро, маленькая. В голосе её зазвенела сталь. Сначала надо поговорить.
Как видно, желание это оказалось обоюдным, так как проигравшая чтото быстробыстро залопотала.
Ни в суахили, ни в любом другом экзотическом языке мы не рубили, и тут я окончательно уверился в том, что в команду просто необходимо привлечь лингвиста.
– Чего хочетто? Недоумённо ляпнул я, как будто Ленка могла помочь.
– Не тормози, Юрка. Огрызнулась та. Ято почём знаю.
И, как довольно частенько в последнее время, достала мобильный.
– Алло, Виктор. Салют, это я. Выслушав ответное приветствие, она коротко и ясно изложила просьбу. Понимаешь, тут у нас гостья объявилась. Из центральной Африки. И срочно нужен переводчик.
Как человек военный, Генерал мусолить не стал. И, попрощавшись, Лена отключилась.
– Обещал через час. Обернулась она ко мне. А пока пойдём, принесём нашей гостье поесть.
Перекусив, доставили спасённой поднос с завтраком и, спустившись в холл Приюта, стали ждать переводчика. Как и обещал Виктор, он приехал спустя час и оказался сухопарым мужчиной предпенсионного возраста. Седые волосы аккуратно подстрижены, а на носу сидели очки в пластмассовой оправе, какие вышли из моды лет двадцать назад.
– Добрый день. Поздоровался он и, протянув руку, представился. Михаил Иванович.
По очереди мы пожали прибывшему руку и назвали наши имена.
– Прощу вас, Михаил Иванович. Лена взяла на себя роль хозяйки и пошла вперёд.
Снедаемый любопытством, я поплёлся следом.
31
Нас снова встретил испуганный взгляд, в котором, тем не менее, сквозила не маленькая толика ярости. И, подозреваю, что только "численный перевес" предполагаемых противников (а то, что нас без обиняков зачислили в супостаты не возникло ни малейшего сомнения) удержал дикарку от новой атаки.
Ленка, отставив в сторону имидж "железной леди" улыбнулась и заговорила успокаивающе. Переводчик, практически синхронно и даже копируя интонации, вступил в дело. Смысл Ленкиных речей дошёл до нашей гостьи не сразу, но сам факт того, что она понимает собеседницу, явно пошёл на пользу. Угрюмое и хмурое выражение постепенно сошло с её лица и, минут через пять заверений в том, что мы не враги и вообще, все из себя белые и пушистые, она начала осмысливать звучавшие вопросы. И, как следствие, задавать встречные.
– Кто вы? Требовательно поинтересовалась она.
– Друзья. В который уже раз терпеливо повторила Ленка.
– Где я?
– Ты в безопасном месте. Успокойся, тебе ничего не грозит.
Малышка снова, в очередной раз окинула взглядом помещение и снова уставилась на Ленку.
– Я хочу уйти! Однозначно и категорично.
– Не сейчас, глупая. Укорила Лена. Да и, куда же ты пойдёшь? Без денег, без одежды. Да и языка не знаешь.
Тут нервное напряжение достигло предела, и невольная наша гостья разрыдалась. Ленусик села рядом и, обняв за плечи, стала гладить по голове.
– Ну же, ну. Всё уже позади.
– Мне переводить? Осведомился толмач.
Но тут, сквозь всхлипы снова раздалось членораздельное бормотание:
– Мне надо назад.
Михаил Иванович послушно перевёл, а я присвистнул от удивления. Чёрт возьми! Малышка явно съехала с катушек от перенапряга. Что, скажите мне, такого жутко привлекательного в этой зачуханной сельве. Населённой, к тому же, пусть и не каннибалами, но личностями не шибко симпатичными. Или, и впрямь, справедлива поговорка про "…полюбишь и козла"?
Но, оказывается, есть вещи, посильнее страсти к разным там парнокопытным. Любовь к детям, например.
– Там… Осталась… Теперь уже девушка ревела взахлёб. Дочь… Маленькая…
Ленка побледнела и грозно взглянула на меня.
– Ну?
– Что ну? Что ну то? Заблеял я. У ней что, на лбу написано, что уже мама?
И, впрямь, в пылу операции мне както и в голову не пришло, что у молодых хорошеньких девчёнок частенько случаются детки.
– Ладно Юр. Я сама виновата. Упустила из виду, что такое возможно.
Девушка перестала плакать и, поняв, что речь идёт о ней, переводила глаза с Ленки на меня.
– Так что, по коням? Заспешил я.
– Погоди, Юра. Пять минут погоды не сделают. Ведь она даже не сказала, как её зовут.
Оказалось, что зовут нашу гостью НГдэна. А так неосмотрительно позабытую мною малышку Кени. Но, что самое приятное она в этот момент находилась в соседней деревне у родственников. И, как я понимаю, вполне жива и здорова.
– Тогда по коням. Снова поторопил я в нетерпении.
– Да что ты заладил, по коням, по коням. Кавалерист…
– Ты чего, Лен? Я даже слегка обиделся. Я ж хочу как лучше.
– Да? Саркастически усмехнулась Лена. А, помоему, ты хочешь, как быстрее. А это, дорогой мой, не всегда одно и то же.
– Что значит, не всегда?
– То и значит, Юра, что сейчас мы планируем не военную акцию. И немного подумать не повредит.
Пришлось заняться подготовкой.
Дальновидная наша принесла видеокамеру и НГдэна наговорила послание родне. Что всё, мол, у неё хорошо. И вполне можно отдать малышку в наши с Ленкой заботливые и нежные руки.
Собственно, Ленка была права. И, заявись я вот так, без видео письма как бы меня встретили? Получилось бы не доброе дело, а просто киднеппинг какойто.
Потрепав НГдэну по плечу и, заверив, "что всё будет хорошо" Лена деловито кивнула мне.
– Вот теперь можно и "по коням".
Мы, как всё чаще в последнее время, стартовали прямо с территории Приюта. Но, как ни странно, несмотря на эти вольности, нареканий со стороны Виктора, который Петрович, он же Генерал не возникало. И мы в наглую пользовались попустительством начальства. Хотя, теперь я уже затрудняюсь сказать, кто у нас начальство. То ли Виктор, то ли Аббат. А, может, это и вовсе Семён Викторович, как ни крути, а "де факто" являющийся мозговым центром "проекта Странник".
– Любопытно. Как бы про себя в задумчивости произнесла Ленка. С чего всё началось. Ведь нет преступлений без предыстории. Любое насилие, а тем более убийство, начинается не тогда когда ктото когото зашибёт, а значительно раньше. Сам факт, как правило, является окончанием трагедии, возникшей задолго до развязки. Всего лишь финишем. И мне бы очень хотелось узнать о том, что предшествовало нашему случаю.
– Да ладно тебе, Лен. Надеюсь, Вrainstorm (мозговой штурм, англ) по поводу устраивать не станем. Подумаешь, деловто. Скорей всего, засветилась нечаянно со своими способностями. Вот и встряла. К тому же, заметь: это ведь дети природы, и живут они всё ещё гдето в каменном веке. То есть, я хочу сказать, что верят во всю эту чушь, вроде, магии, Вуду и вообще… Короче, не прагматичные и рациональные европейцы, которые, даже и стань свидетелями "перехода", скорее сочтут это следствием галлюцинации, вызванной переутомлением, чем реальным событием. Простые, в общем, ребята. И методы решения вопросов у них незамысловатые.
– Да уж. Усмехнулась Лена. Эти форум в Интернете устраивать не будут. Да и вообще, обсуждать паранормальные способности им недосуг. И вдруг вздохнула. Я вот иногда думаю… Сколько их? Тем, кому не повезло. Ведь, как ни крути, а я тоже из их числа. Мне показалось, что она даже всхлипнула. И… спасибо тебе, Юр.
– Всегда пожалуйста. Машинально ответил я. "Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…"
Тут мы как будто прилетели и, снизившись до болееменее приемлемой высоты "ушли" каждый "к себе", чтобы приземлиться в "кузнечиках". До сих пор с содроганием вспоминаю, как пришлось десантироваться из стратосферы перед дублем, спасшим Землю от стерилизации. Ленато всё забыла. А вот у меня мурашки по коже.
Но на этот раз никакой напряжёнки в мировой политике не ощущалось, и мы чувствовали себя весьма вольготно. То есть, "убрали" катера километрах в семи над поверхностью и теперь плавно опускались на сельву, обмениваясь мнениями по поводу того, как далеко от селения стоит приземлиться.
Сошлись на десяти километрах и, едва коснувшись земли, Лена тут же "ушла", чтобы "выехать" на Джипе. Что ж, теперь мы вполне можем сойти за обыкновенных туристов. А, если ктото и видел наш спуск ну и пусть.
Так что, к деревушке подъехали как вполне цивилизованные люди. На довольно таки новой машине и, что самое главное, не вызывая сильного любопытства. То есть, вездесущие мальчишки, конечно, моментально собрались стайкой, чтото оживлённо гомоня, и показывая пальцами. Да ещё изредка бросаемые взгляды взрослых. Но и только.
Не торопясь двигались по улице этого местного тауна, оглядывая "достопримечательности". И, надо сказать, что посмотреть было на что. Такого убожества я не видел лет двадцать. Да и то только в кино. Никаких тебе аккуратных круглых домиков, крытых пальмовыми листьями. Архитектура здесь развивалась по принципу "кто что украл". Лачуги, а иначе их и назватьто нельзя, слеплены из каких то кусков жести, осколков шифера. Разноцветных обломков фанеры.
Кстати, насчёт украл. Вспомнился виденный в детстве "Фитиль". Это киноальманах такой сатирический, вроде "Крокодила". Так вот, речь там шла о какомто районном заводике, гдето в Сибири. Заводик тот производил краску, ядовито жёлтого цвета. И, что самое интересное, вся она тут же отправлялась кудато за кудыкину гору. И ни грамма не поступало в продажу на месте. Само собой, все без исключения частные дома в городишке, были покрашены именно этим радостным колером.
Вспомнив давний сюжет, я даже погордился за Державу, так как в этих местах и крастьто, повидимому, особенно нечего.
И, вопреки картинке, виденной мною когдато в одной из многочисленных энциклопедий, туземные жители не были одеты во чтото экзотическое. На мужиках старые джинсы, застиранные футболки. Реже пиджаки на голое тело. Женщины же практически поголовно обряжены в ситцевые платья.
И все они от природы имели деловую жилку. Несмотря на ранний час, к нам вскоре подошло несколько тёток с какимито горшками и медными кувшинами. Явно намериваясь всё это нам продать.
Я хотел давануть на сигнал, дабы отпугнуть нахалок, но Ленка отстранила мою руку.
– Погоди, Юр. Остановила меня она. Ну, зачем же мы будем с самого начала портить отношения с местными обитателями. Да и, сам посмотри, как здесь…
– Добренькая. Я постарался напустить в голос побольше сарказма.
– Добренькая. Подтвердила Ленка. Для меня пара зелёных бумажек погоды не сделает, а людям приятно. Если хочешь, чтобы человек чемто помог заставь его любить тебя, и он в лепешку расшибется. И, наоборот, вынуждая его нервничать, не оправдывая, пусть даже и таких мелких надежд, ты с большой вероятностью добьёшься отрицательного результата. А ведь мы хотим, чтобы дело пошло быстрее, не так ли?
В общемто, Ленка опять права. Это не военная акция. Вполне обыденное дело, которое можно разрешить мирными, цивилизованными способами. Не Бастилию ведь идём штурмовать, а всегонавсего забрать гостящую у родственников маленькую девочку.
Подъехали к дому, у которого, сами понимаете, не было адреса, и искать его пришлось по приметам, да по рисунку, сделанному НГдэной. Кто его знает, какое место занимали в здешней иерархии родственники нашей гостьи. И, хотя домишко стоял почти в центре посёлка и был побольше размером, но особенности дизайна, вроде разномастно налепленных досок и окно, одно стекло в котором было прозрачным, а другое цветным, создавали впечатление всё той же неприкаянности.
Я вылез из машины и, подойдя к хибаре, стал барабанить в то, что здесь заменяло дверь. От моих ударов всё сооружение заходило ходуном и, казалось, вот вот развалится. Но и только. На стук никто не вышел, а здешние торговцы, для которых мы были единственными покупателями чтото залопотали.
– О чём это они. Я недоумённо оглянулся на Лену.
Хотя, всё ясно и так. Нужных нам людей по какойто причине нет дома. Вот только куда они подевались, я так и не понял.
Лена же уловила в местном наречии всего лишь несколько английских слов. И сделала вывод, что речь идёт о машине, на которой женщину с девочкой увезли.
Дело было ясное, и нам снова понадобились услуги милейшего Михаила Ивановича. Вот только одна небольшая загвоздка. Он то сейчас находился в Москве. И быстро доставить его к источнику информации можно только с помощью Ленкиного "Закутка", былшего, по моему глубокому разумению ни чем иным, как филиалом Дромоса.
– Что делать? Я вопросительно взглянул на Лену. Магомета доставим к горе, или наоборот, примемся двигать гору?
Лена на минутку задумалась, и произнесла.
– Давай уж, сначала попробуем уговорить этих… очевидцев. Если согласятся, то проведу их "ко мне" и, усыпив, доставлю в Приют.
Повернувшись к тёткам, которые явно чтото знали, вытащила пачку долларов. Глаза у тех сразу заблестели, и снова послышалось возбуждённое лопотание. Но Лена лишь многозначительно похрустела такими привлекательными бумажками и открыла дверцу салона, сделав приглашающий жест. Торговки засомневались, но зрелище зелёных купюр волновало и будоражило воображение, в который раз подтверждая народную мудрость, гласящую что доллар, он и в Африке доллар. И вот уже целых две свидетельницы расселись сзади.
Мы оставили посёлок за спиной и, отъехав десяток километров, притормозили. Лена, обернувшись, глянула на меня.
– Ну, выходи, что ли.
– Справишься? Засомневался я. Может, помочь?
– Справлюсь, справлюсь. Убеждённо ответила она, и я спрыгнул на землю.
Лишь только хлопнула дверца, как и Лена, и джип, с сидящими внутри тётками моментально исчезли. Свинство, конечно, по отношению к женщинам. Но, я надеюсь, переживут. Да и компенсируем мы это дело достойно.
Что ж, и мне, пожалуй, пора…
Летя назад, включил новости. Как я уже говорил, информация передавалась прямо в мозг, создавая объёмное изображение. Так что, оставалось закрыть глаза и просто внимать.
Жизнь, как всегда, била ключём. Человечество не стояло на месте, и каждый был занят своим делом. Надеюсь, мы тоже.
32
В приюте нас поджидал Профессор. Но Лена, озабоченная судьбой пассажиров, только кивнула Семёну Викторовичу и скрылась "у себя".
– Как слетали? Поинтересовался он.
– Да, можно сказать, что никак. Махнул я рукой.
– Я так понимаю, что девочку вы не нашли, и где она не знаете.
Тут выскочила Инна.
– Привет Юрка. Затем чмокнула меня в щёку и, как видно введёная в курс дела, сходу спросила: И где же малышка?
На языке у меня роилось множество вопросов. Как они тут без меня? И где Ванька с Анькой. И я, любуясь своей женщиной замолк на какоето время.
– Что молчишь? Язык проглотил? Поторопила меня Инна.
– В Африке. Ничтоже сумяшеся ляпнул я.
Хоть убей, не знаю, зачем я это сказанул, но сорвалось с языка, и всё тут.
А Семён Викторович засмеялся.
Нет, конечно, мой ответ не образец остроумия, но ржатьто так зачем? Я даже хотел обидеться немножко, но тут он объяснил.
– Юрий, вы напомнили мне один хрестоматийный случай. Шутливый рассказ о воздухоплавателях, которые на воздушном шаре попали в туман и потеряли ориентировку. Пролетая на небольшой высоте мимо какогото человека, они крикнули ему: "Где мы?" Тот, подумав, ответил им вслед: "Вы на воздушном шаре!" Через некоторое время один воздухоплаватель сказал другому: "По трем причинам можно заключить, что это математик. Вопервых, он ответил, лишь подумав. Вовторых, его ответ совершенно точен. И, втретьих, из этого ответа нельзя извлечь никакой пользы…"
Тут уж засмеялись мы с Инной. И дорогая, как всегда, поспешила прокомментировать:
– Да ладно вам, Профессор. Помоему, задумчивость и Юрка вещи несовместимые.
Мне же стало смешно оттого, что дорогая оказалась права. И впрямь, Профессор, как всегда, приписал мне какието совсем уж выдающиеся качества. Приняв заминку за попытку пошевелить извилинами.
Тут "проявилась" Ленка вместе со свидетельницами похищения. Тётки, как и положено "законопослушным пассажиркам" мирно спали. Сопя при этом носами и храпя так, что становилось ясно Совесть у них кристально чиста и не замутнена совершенно никакими богопротивными деяниями.
Инна быстро вышла и вернулась с двумя одноразовыми шприцами в руке.
Надо сказать, что умники Виктора снабдили нас снотворным, с гораздо менее продолжительным временем действия. К тому же сон в любую минуту можно прервать, введя чтото вроде нейтрализатора.
Мирно спящим гостям сделали уколы и, минут через пять, они дружно зашевелились. Принесли кофе и, взбодрившись, женщины совсем ожили.
Михаил Иванович уже находился в помещении и приступил к делу. Из бурных речей словоохотливой парочки стало ясно, что Тётушку НГдэны и малышку увезли родственники её мужа. Люди достойные и никакого вреда малышке причинять не собирающиеся. В общем, ничего страшного.
После разговора с переводчиком, женщин провели в комнату НГдэны и начались охи и ахи, перемежаемые объятиями и радостными слезами. Я даже порадовался за малышку. Ведь люди в большинстве случаев везде неплохие. Вот только случается иногда… Ну да ладно, кто старое помянет…
Подождав, пока утихнут латиноамериканские или, вернее, африканские страсти, Ленка спросила:
– Так что же будем делать?
Михаил Иванович перевёл, и Нгдэна живо ответила:
– Я хочу забрать малышку.
Да никто в этом и не сомневался, так что я готов лететь назад.
Но в этот раз молодая мама упёрлась, как говорится рогом. И заявила, что должна сама ехать дочерью.
Мнето без разницы, но Лена воспротивилась. И, отведя меня в сторону, зашептала.
– Знаешь, Юра, чтото не хочется мне брать её с собой. Ведь, попадя назад, она захочет остаться. А ты же сам видел, как там у них… И добавила. Её либо того… Или же она выживет и озлобится. А, поскольку обладает способностями, то представь, что из этого может получиться…
– Так уж и захочет? Удивился я.
– Захочет, захочет. Заверила Лена. Так уж мы устроены: знакомая опасность кажется лучше неизвестности. И, видя мои сомнения, добавила: Помнишь те несколько дней перед приходом в ваш мир, что я провела "у тебя". Я ведь, вполне серьёзно подумывала о том, чтобы вернуться назад.
Вот даже как. Я поджал губы и недовольно глянул на Ленку. Стараешься тут, из кожи вон лезешь, а она, видите ли "собиралась вернуться".
– Да ладно тебе. Примирительно произнесла она. "Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…"
– Хорошо, Лен, согласился я, проехали. И что ты предлагаешь?
– Военную хитрость. Заговорщиски зашептала она. Пусть Инна отвлечёт внимание НГдэны и тёток, а мы тем временем сгоняем назад и заберём Кени.
Я согласился, и мы, отозвав Инну в сторону, объяснили ей, чего хотим. Как всегда, дорогая с сомнением покачала головой, готовясь высказаться "по поводу" но бывает же! воздержалась. Видимо, всё дело в том, что моё участие в увещеваниях сводилось к молчаливому присутствию. А всю, если можно так выразится "уговорительную" часть, взяла на себя Ленка. Что угодно ложу под топор, что, ежели б за дело взялся я не миновать бы дебатов по поводу ненужности задуманного и моей умственной несостоятельности. Да и фиг бы я стал с Инкой советоваться и просить её помощи. Просто бы ломанулся назад в эту чёртову Африку и поставил НГдэну а заодно и Инку перед свершившимся фактом. Но, поскольку за дело принялась Ленка, все быстро уладилось и Инка, закусив губу, только кивнула. Собственно, ничего такого уж страшного мы не задумали. Просто, дабы подсластить пилюлю, Инке предстояло отвезти НГдэну и тёток на один из московских рынков. Ни одна женщина не устоит перед разноцветьем Лужников или Горбушки. Как говориться и нам спокойнее и людям приятно. Да и ожидание вещь сама по себе довольно нудная. А тут, нашим гостям предлагалась такая увлекательная экскурсия.
А мы с Леной, еще раз отправились в уже порядком набившую оскомину Африку. Даже рассказывать про это неудобно, честное слово. В общем, как всегда. "Как только прилетели сразу сели"… И двинулись на поиски этого таинственного доброжелателя, что решил в отсутствие матери позаботиться о малышке. Руководствуясь описанием НГдэны и сердобольных тёток, добрались до обиталища родни мужа без помех. И даже смогли поговорить с ними и увидеть малышку.
Как и положено заботливым родичам, те поначалу встретили нас в штыки но, просмотрев запись лица их расплылись в убытках. И чёрт его знает, чего в этих самых улыбках было больше, облегчения оттого, что с НГдэной всё в порядке, или же радости, что не придётся взваливать на свои плечи заботу о девочке, и кормить лишний рот. Да и то. Из редких и довольно беглых просмотров газет, и посещений Интернета, происходивших чуть почаще, я в курсе, что у них здесь сплошная нехватка продовольствия и вообще, мрак и ужас. Так что, мы быстро, относительно конечно, уладили все вопросы и, взяв малышку за руки, усадили её в Ленкин Джип.
Девчушка лет десяти совершенно не боялась, и крутилась как юла, тараща глазёнки. Вспоминая довольно таки юный возраст НГдэны я только диву давался, что у неё такая большая дочь. Сюрпризы начались, как только выехали за город и Ленка, дабы не травмировать малышку, предложила ей проглотить капсулу со снотворным.
– Не хочу, В подтверждение своих слов энергично покрутив головой заявила маленькая упрямица.
Что удивительно, на вполне удобоваримом русском. От изумления у меня отвисла челюсть, а глаза Ленки поневоле засветились радостью.
– Откуда ты знаешь язык? удивилась Лена.
– Ольга Семёновна научила. Она постоянно говорила с нами только посвоему, и я скоро стала понимать. А ещё она показывала нам мультики.
При воспоминаниях о мультиках глаза ребёнка засветились восторгом.
Я же тихо радовался тому, что социалистическое наследие спустя добрый десяток лет после развала Союза неожиданно пригодилось. Вот уж действительно: "Где найдёшь, где потеряешь…"
– Но пойми, Кени, нам предстоит трудный перелёт, и тебе будет плохо.
– А на чём мы полетим? Живо поинтересовалось дитя.
– На очень быстром самолёте. И непослушных маленьких девочек в нём сильно укачивает. Терпеливо ответила Ленка.
– Хочу на самолёте, немедленно заканючила нахалка.
Дело принимало серьёзный оборот, и я, поняв, что уговоры займут не одну минуту, растянулся на траве, заложив руки за голову и уставившись в небо. Надо сказать, ничего себе небо в этой самой Африке. Синее и прозрачное, без малейших следов облаков. И ещё на нём светило солнце. Симпатичное такое солнышко, обеспечивающее пятьдесят градусов в тени. Поскольку из растительности наблюдалась только травка, на которой я разлёгся, то тень, сами понимаете, была от Джипа.
Сквозь начинающую подступать дрёму я слышал Ленкин голос, продолжавший увещевать бесёнка, вовсю прыгавшего на переднем сиденье и нараспев декламировавшего чтото на непонятном для меня языке. Впрочем, кажется, вполне можно догадаться.
– Лен, может, сделать ей инъекцию? Вяло промычал я. А то ведь до вечера не уломаешь.
– Я думаю, не стоит. Возразила Лена. Не хочу травмировать психику малышки. Ей и так пришлось несладко.
– Как хочешь. Без энтузиазма согласился я. Тогда вот что. Я, пожалуй, "схожу к себе". Ну, окунусь там, и вообще.
Ленка понимающе хмыкнула. И то верно, ведь жара стояла несусветная. А насчёт отлить, так вообще, никаких условий. На ближайший десяток километров ни одного кустика, да ещё этот чертёнок в юбке.
Я поднялся и, отряхнув брюки от налипших стебельков, повернулся к джипу спиной, чтобы совершить "переход". Дьяволёнок, вовсю скакавший на кожаных подушках, с радостным визгом прыгнул мне на спину. А я "сделал" шаг, уносящий меня из чёртова пекла в такой уютный, родной дромос. С его оптимальной, не вызывающей дискомфорта температурой и ласкающим слух плеском волн любимой реки.
– Йоу, раздалось у меня над ухом. И, соскочив с моих плеч, девочка помчалась к воде.
Дьявол!. Во все глаза я таращился на маленькую проказницу, весело сбросившую платьице. Но зрение не обманывало. Малышка не проявляла ни малейших признаков недомогания, не говоря уже о со страхом ожидаемом мною "танце смерти". Напротив, забравшись в воду по грудь, задорно шлёпала ладошками, вызывая тучи брызг и заливисто хохоча.
– Как ты себя чувствуешь? Очумело спросил я.
В ответ мне чтото защебетали и окатили водой. Упёршись в этот языковой барьер я, не долго думая, повернул обратно, "выйдя" наружу и оказавшись нос к носу с Ленкой.
– Ну, слава Богу. А то я уж измучилась совсем. Она устало улыбнулась. Кстати, как там она? Спит?
Не желая чтолибо объяснять, я схватил Лену за руку и мы вновь оказались на берегу реки.
– Делаа, только и смогла протянуть Лена, но глаза её помимо воли загорелись радостным блеском. Выходит…
– Выходит… Пожал плечами я.
– Юрка, ты это… Вези нас домой. А я пока с Кени побеседую.
– А машина?
Лена недоумённо уставилась на меня, повидимому, воодушевлённая тем, что "нашего полку прибыло" совсем забыв про джип.
– Какая машина?
– Джип здесь оставишь? Аборигенам в подарок?
– Ах да, извини. Она виновато улыбнулась и попросила, "Выбрось" меня пожалуйста. На минутку.
После того, как чуть было не позабытый джип благополучно был "убран" я снова "провёл" Лену в коридор. И, усевшись в скутер и сопровождаемый негодующими воплями нашей маленькой гостьи, как видно требующей немедленно её покатать, снова оказался посреди раскалённой сковородки поросшей травой. Если, конечно, трава растёт на сковородках. И, отдав команду, взмыл в это замечательное небо, пронзительно синего цвета и без малейшего признака облаков.
Вскоре, тьфу, тьфу, тьфу, никем не замеченный я вышел на низкую орбиту и принялся размышлять. Как ни крути а "нашего полку" действительно прибыло. И, вот же незадача: "новобранцем" оказался такой бесёнок.
Хотя, что это я. Ведь люди имеют такое замечательное свойство взрослеть. С годами человек набирается жизненного опыта и мудреет. И в десять лет мы видим жизнь не такой, какой она покажется нам в двадцать. В тридцать обнаружим еще чтото, чего не заметили или не поняли раньше. За это время в жизни произойдут какието события, мы их переживём и обдумаем. И, станем смотреть на неё совсем другими глазами.
К счастью, мы не статичны и не похожи на мраморные изваяния и можем развиваться. Вот только какой путь выберет маленькая Кени? Но в этом мы не властны над ней, ибо тут за нас поработала природа. И я нисколько не верю во всю эту дребедень про "плохое" и "хорошее" воспитание. Везде и всюду сующие свой нос американцы вполне обоснованно доказали, что так называемая педагогика играет лишь два(!) процента в формировании характера человека. Остальное же в нас заложено на генетическом уровне. Хотя, задолго до яйцеголовых люди знали это и так. И много веков назад Омар Хайям написал бессмертные строки.
Благородство и подлость
Отвага и Страх
Всё с детства заложено
В наших чертах
До смерти не станем
Ни лучше, ни хуже
Такие, какими нас создал Аллах
Так что я очень рад тебе, маленькая Кени. Надеюсь, ты не обманешь наших ожиданий. И со временем в тебе не прорежутся черты монстралатиноса, с которым нос к носу столкнула судьба два года назад.
33
Наконец, как всегда, тактично и ненавязчиво, церебральный шлем напомнил о том, что цель путешествия близка. Что ж, пора. Снизившись, "ухожу" в коридор. Скутер удобно приютился возле собратьев, в одном из которых уже устроилась малышка. Лена стояла, оперевшись на корпус и чтото ей объясняла. Я спрыгнул на землю и, привлечённая шумом, она подняла голову.
– Где мы?
– Над Приютом.
– Пойдёшь в модуле?
Я молча кивнул и стал облачаться, поудобнее устраиваясь на сиденье.
Кени, заинтересовавшись новой игрушкой, тот час выбралась из катера и заспешила ко мне. Тут же быстро защебетав с недоступной для меня скоростью. И, хотя говорила порусски, всё же сильно мешал акцент. Но с явно просительной интонацией. И это было понятно без слов.
– О, my God!* (*О мой Бог, англ). Невольно застонал я и умоляюще уставился на Лену.
Нет, не подумайте, я не такой уж гадкий и противный. Но, согласитесь, "выйдя" на высоте тридцати километров с прицепившейся девочкой… Брр. И даже то, что существовала возможность "дубля" не делало ситуацию лучше.
Лена подошла и, взяв малышку на руки, направилась к домику.
Та захныкала, но вскоре, повидимому, увлечённая рассказами о всяких вкусных вещах, запасённых мною "на чёрный день" умолкла. А я "материализовался" в реальном мире, распростёршимся далеко внизу и стремительно нёсшемся навстречу. Послушный подсознательным чувствам "кузнечик" тотчас замедлил скорость падения. И я стал медленно парить, как заправский скайдайвер* (*Skydiver Парашютист (англ) наслаждаясь ощущением полёта. Ну и что, что роль шёлкового купола выполнял титановый механизм из другой реальности. Впечатление практически то же, а гораздо более совершенная система безопасности и возможность управлять скоростью нисколько не умаляла прелести и полноты ощущений.
Приземлившись, "убрал" модуль и поспешил к "бунгало". Малышка спала, а Лена, сидя в кресле, держала в руках какойто толстый том.
– Что читаешь? Полюбопытствовал я.
– Да так… Неопределённо улыбнулась она.
– Да ладно уж, колись.
Иногда я настырен до неприличия. Но Лена не обиделась а только, закрыв книгу, посмотрела на меня долгим изучающим взглядом.
– На миг мне показалось, что мы с ними чемто похожи.
– В смысле? Не понял я.
– Понимаешь… В вашем мире обнаружили Новый свет. И, когда пришло время, толпы искателей приключений устремились на открытые земли, давая выход инстинкту экспансии и снимая напряжённость, возникшую в тогдашнем обществе.
– Ну и?..
– Так вот. У этих… как и у нас, я имею в виду МОЙ мир, Америки не случилось. И людипродолжали вариться в переполненном и бурлящем котле. Накал нарастал и всё вылилось в такие ужасные формы.
– Айяйяй, какие мы сердобольные. Не удержавшись, съязвил я. Ты ещё пытаешься их оправдать.
– Не оправдать, поправила меня Лена, понять. Чтобы аккуратно взять под локоток, братьев наших напористых. И нежно направить в один из незаселённых миров. Пущай уж там безобразничают, чем людей губить, почём зря. Нет, конечно, очень хочется "отшлёпать по попке" но "низзя". А, вовремя "сняв напряжение" и "сбив температуру" мы сможем контролировать "течение болезни".
– Угу. Неопределённо протянул я.
– Нам всем придётся часто бывать у агнов. На какоето время, практически поселиться в их мире, заняв ключевые посты. И ведь, ты понимаешь, для этого придётся их освободить. А ведь с тёплыми местами, как известно, добровольно никто не расстаётся…
Я устало вздохнул. Нет, всётаки мой оптимизм, частенько называемый Инной бестолковостью имеет огромный плюс. И мне даже стало жалко Ленку с её стремлением найти какоето подходящее решение, способное удовлетворить всех. В принципе, оно есть, такое решение. И, я даже подозреваю, что идея приходила на ум и Профу и Гроссмейстеру и была отброшена за неприемлемостью. Ассимиляция. Ведь, давно известно, что исподволь, постепенно, слив воедино две культуры можно избежать многих бед. Вот только сама мысль о том, что придётся жить рядом с агнами… Брр. И наверняка возникнут межрасовые браки. Вот любопытно, как это с зеленокожей партнёршей?..
Но, раз уж никто не решился озвучить столь "заманчивое" предложение, значит, оно по многим причинам неприемлемо. И нам, волей неволей придётся создать некое подобие "резервации" для. Хмда… Однако ж и самоуверенные мы морды. Горстка наглецов с зачуханной и при этом, однойединственной планетки лелеет планы по переустройству мироздания. Хотя, смелость города берёт, а нахальство, как известно второе счастье.
– Ладно Юр, пошли, что ли? Прервала мои размышления Лена. Инка с гостями, должно быть, вернулись уже.
Она взяла малышку на руки и я, дотронувшись до её плеча "вывел" всех наружу.
Они и в самом деле уже вернулись в Приют. И, судя по удовлетворенным улыбкам и радостному гомону, шоппинг удался. Вот, дожили, наконец. Не всё же нам в Турцию за шмотками мотаться. Уже и к нам, аж из самой Африки за тряпками едут. Не Париж, конечно, да и одёжки не от кутюр, но погордитсято я имею право? Ладно, шутю, шутю.
Увидев мать, Кени радостно завизжала и бросилась ей на шею. От счастья лицо НГдэны залилось слезами, а тётки, сложив руки, с умилением наблюдали за воссоединением семейства.
Чёрт, за всеми этими перелётами я так толком и не узнал, из за чего этот сырбор разгорелся. Ленка тоже была не в курсе и, тронув Инку за рукав, поинтересовалась:
– Поговорили?
– Поговорили. Подтвердила та. Ты понимаешь, "продвинутая" то, оказывается малышка.
– Это мы уже знаем. Отозвалась Лена.
– Ах да. Девочка же не спит. Понимающе кивнула Инка и продолжила. Так вот, оказывается, этот мудак не родной отец Кени. И, пару лет назад, прослышав о её способностях, заставлял её заниматься банальнейшим воровством. А когда Нгдэна воспротивилась, устроил это показательное аутодафе. Дабы продемонстрировать, кто здесь, то есть, тьфу, там у них, хозяин.
У меня зачесались руки и, судя по всему, это было здорово заметно.
– И не мечтай. Вкрадчиво возразила фурия, при этом улыбнувшись одной из своих "фирменных" улыбочек. С засранцем побеседую я сама.
Как видно, воспоминание о том, как нас попытались шантажировать в Париже два года назад, всё ещё свежо в её памяти. Так что не завидую я предприимчивому отчиму малышки.
– Всё девочки, пора. Она поискала взглядом Михаила Ивановича всё время находившегося рядом и ухитрявшегося при этом оставаться практически незамеченным.
Тот послушно перевёл и Тётки, похватав баулы с поклажей, вышли во двор. Инна взяла обоих за руки и, бросив на нас с Леной многозначительный взгляд, пропала. Как видно, они успели переброситься парой слов, так как та уже "достала" один за другим два скутера.
– Мы скоро, Юрка.
Инна чмокнула меня в щёку, и две дорогие мне женщины отправились, чтобы восстановить попранную справедливость. А я ещё раз поёжился. Нет, не завидую я парню.
Оставшись с Кени и НГдэной, я попросил Михаила Ивановича позаботится о гостях, а сам прошёл в один из номеров гостиницы. Устал я здорово, и попросту хотелось спать. Ничего сверхсрочного, тьфу, тьфу, не предвиделось, и я мог позволить себе такую роскошь. Просто вздремнуть, беззаботно тратя на это приятное дело непредсказуемое "реальное время".
Наутро, то есть, как вы помните, время суток здесь не играет роли, ибо "когда встал тогда и утро", меня разбудили доносившиеся изза двери голоса. Прислушавшись, понял, что вернулись девочки и, судя по интонации, осуществить задуманное им удалось на все сто. Беседовали они втроём а, если считать за участника ещё и переводчика, то вчетвером. Не особо вникая, я всё же понял, что речь идёт о НГдэне и малышке Кени. И НГдэне предстояло стать студенткой одного из частных колледжей, а воспитанием пострелёнка собиралась заниматься Ленка, изрядно поднаторевшая в этом деле и "набившая руку" об Аньку с Ванькой. И как раз сейчас все, ну, кроме молодой мамаши, конечно, собирались отправиться "к Инне", дабы познакомиться, и вообще.
Боясь опоздать, я вскочил с кровати и запрыгал на одной ноге, пытаясь побыстрей одеть джинсы. Так, теперь рубаха и, сунув ноги в туфли, бегом устремился на звуки голосов. К счастью успел. Нгдэна с Михаилом Ивановичем уже кудато ушли, а Лена, взяв девочку на руки, стояла, ожидая, пока Инна выберет на книжной полке чтонибудь почитать.
– Девчёнки, ау! Завопил я. Меня возьмёте?
– Опомнился. Покосилась Инна, но сильно не возражала. Держись, давай.
Я взял её под руку и… В общем, понятно.
Озеро встретило пронизывающей синевой и ласкающим слух звуком падающей воды. Малыши, как ни странно, предоставленные самим себе, возились на берегу и при нашем появлении радостно завизжали и бросились навстречу. Но, увидя чернокожую Кени, сверкающей всеми тридцатью двумя зубами в изумлении остановились. А маленький Дромик, заметно подросший за это время, звонко залаял.
– Не бойтесь, детки. Ласково улыбнулась Лена. И укоризненно добавила Эх вы, трусишки.
Кени, тем временем, слезла с Ленкиных заботливых рук и стала приближаться к малышне. Анька с Ванькой непроизвольно попятились, а шерсть на загривке у Дромика поднялась дыбом. Я же, глядя на эту "встречу на Эльбе" расхохотался.
Вид задорно ржущего отца подействовал успокаивающе и вскоре все четверо, включая щенка, уже весело плескались на мелководье.
– Кстати, не боитесь оставлять детей одних?
– Ни капельки, глянула на меня Инна.
А Лена добавила.
– Ты же в курсе, "здесь" даже порезы заживают. Да что там порезы. Помнишь, ты рассказывал, что перед Большим Дублем, когда мы с тобой разыскивали Раю на одном из островов Архипелага, я ухитрилась схлопотать пулю. Я потом специально экспериментировала. Как со своим "убежищем", так и с вашими. Так что, дети здесь как у Христа за пазухой. А вдвоём, да ещё со щенком, им скучать некогда. Тем более, теперь, когда появился четвёртый член команды.
– Да, и ещё хотел спросить. Когда вы собираетесь отдать кристалл малышке.
– Я думала об этом Юрка. Покачала головой Лена. Ты знаешь, гдето через недельку. Всё же, хочу, чтобы девочка пообвыкла. Почувствовала себя членом семьи.
– Ладно вам, макаренки. подытожила Инна. Пойдёмте, лучше, перекусим.
Мы направились в пещеру, как я уже говорил, стараниями хозяек ставшую больше похожей на вполне современную городскую квартиру. Девчёнки даже водопровод организовали, сделав ответвление от водопада и устроив слив. Цивилизация, в общем.
Подкрепившись, вдоволь навозившись с детишками и наплескавшись в озере, мы с Леной засобирались. Нужно заняться устройством НГдэны, а для этого, как вы понимаете, требовались усилия Виктора, ибо какими бы мы не были всемогущими, а без документов девушке просто никуда.
Переговоры, как всегда в таких случаях, взяла на себя Ленка я же попросту шлялся по Приюту, путаясь у всех под ногами. Всё это длилось дня два, и я уже стал жалеть, что не остался "у Инны" и вполне серьёзно подумывал о том, чтобы съездить на недельку домой. Но тут привезли новенький паспорт для нашей гостьи, а так же устную просьбу Виктора, подъехать к нему в управление.
В кабинете Генерала, в отличие от многих других виданных мною, тихо и спокойно. Может быть, именно потому, что сие помещение было генеральским? Всё же, как ни крути, а высокое положение хозяина не располагало к бестолковой суете и шумному досужему гомону. Из прошлых посещений я в курсе, что за панелями спрятались шкаф и холодильник. И знаю, что в нём, родимом, обязательно наличествует, как минимум упаковка моей любимой "Балтики". Но, как и подобает примерному подчинённому, даже и не грезил о таких вольностях. То есть, мечтатьто, может, и мечтал, но не решался заикнуться. Всё же, в здешней табели о рангах я, помнится, только майор, а бывший мой учитель шишка. Так что никаких панибратских "пивком не угостите" себе не позволил.
Собственный офис Виктор, который Петрович, ценил и даже, я бы сказал, любил. По его словам в нем всегда можно расслабиться, и, собравшись с мыслями, сосредоточиться на чемнибудь одном, наиболее важном в данный момент, не отвлекаясь на пустяки.
Вот и теперь Виктор сидел, подперев голову рукой, и в задумчивости смотрел на лежащий перед ним листок бумаги, отпечатанный на принтере. Что ж, судя по всему, мне опять предстоит какаянибудь локальная операция. И, раз вызвал к себе то не очень важная. Ибо, насколько я знаю Генерала, в особо торжественных случаях, могущих привести к международным осложнениям, он предпочитал действовать более дипломатично, не вызывая на ковёр, а лично приезжая в гости.
Он погладил начинающий седеть ежик на голове и посмотрел на меня. И, весело блеснув глазами, поинтересовался:
– Как настроение?
– Боевое. Неопределённокислым голосом ответил я.
Дежурный вопрос, стандартный отзыв. А интонации, как говорится, к делу не пришьёшь.
– Отставить. Повысил голос Виктор.
Тоже мне, слуга царю, отец солдатам. Я, может, ещё и не начинал. И, пожав плечами, только хмыкнул.
Но Виктор проигнорировал мою дерзость и приступил к делу.
– Пришёл ответ на ваш запрос в Интернете. И, как и предсказывал Профессор, нашлась всего одна кандидатура.
– Ну и славно. Буркнул я. А я тут с какого боку?
Виктор устало потёр глаза и внимательно глянул на меня.
– Да так… Неопределённо промолвил он. Такое дело, понимаешь. Кандидат то ваш, в тюрьме.
– И как же это он из тюрьмы смог в Сеть выйти, позволь спросить? Или мы по уровню содержания зеков "догнали и перегнали"?
– Он не у нас в тюрьме. А в Иране.
Ну да, конечно. Чё это я? Что же посулили башковитые наши, что на обещанные золотые горы только один идиот и покусился? Да и то, сидящий чёрт знает где, и неведомо за что. Словно прочитав мои мысли, Генерал продолжил.
– Это французский учёный. Производил исследования в тех краях. Ну и… Сам знаешь, как там… А в Интернет вышел, за день до ареста.
– А мы как узнали?
– Леонид в новостях нарыл…
– За что сидитто хоть?
– А за что все сидят? Изумился Виктор Петрович. За глупость, конечно. За какую конкретно не знаю. Но это ты и сам выяснишь.
Нет, всётаки нормальный он мужик, наш Генерал. Раз надо для дела значит надо. И точка.
– Что ж, Юрий… Действуй. Подытожил он, давая понять, что аудиенция закончена. Все данные у Леонида. Ну и… В общем, не маленький, сам знаешь.
И я, показав пропуск караульному, вышел на улицу, чтобы посидеть и малёк покумекать.
34
Едва очутившись на земле Ирана, сразу же почувствовал, что попал в совершенно другой мир. Женщины, практически поголовно укутаны в паранджу, закрывавшую всё тело. Всё же, удивительная косность мышления у людей, населяющих эту великую страну. Ведь, как ни крути, а здешняя история подревнее европейской. И цивилизация в долине Тигра и Ефрата зародилась уже тогда, когда не существовало ещё ни столь любимой мною Франции, ни Англии. Да что там, Античной Греции ещё не было, и её населяли просто ахейцы. А на месте Древнего Рима, которому предстояло стать великим ещё очень и очень не скоро бродили племена этрусков.
И вот вам, пожалуйста, народ с такой богатейшей культурой и огромнейшим историческим наследием так и остался гдето в средневековье. Погружённый в свои заморочки, считающиеся во всём цивилизованном мире чемто вроде мракобесия и фанатизма.
Нет, всё таки правы, на мой взгляд американцы, пусть даже и насильно внедряя новые формы человеческих взаимоотношений. В Алжире, не так уж и давно, состоялись выборы, на которых победили Исламисты. Но военные и гражданские власти силой не допустили фанатиков к управлению страной. Практически то же самое произошло в Турции, где фанатичные мусульмане ухитрились набрать больше всех голосов и даже недолго удосужились порулить. Но, по счастью, под давлением вынуждены были уступить, и ушли в оппозицию.
Не очень красиво, конечно, но зато теперь Турция почти Европа. Глядишь, и в Евросоюз примут. Так что, как ни крути, а западные ценности более прогрессивны и человечны. Както смотрел передачу, про жизнь в Турецкой глубинке. Так у них там, ежели девчёнка с кем нибудь трахнулась до свадьбы глава рода приговаривает её к смерти. Обычай такой… Традиции, понимаешь… Но самое поганое, что бывали случаи изнасилований. Так что вы себе думаете? Насильник, вроде как не виноват. А бедных малышек пускали под нож. В общем, азияты. Хорошо хоть, благодаря всё той же "загнивающей западной культуре" теперь этот вопрос поднят на всеобщее обсуждение. Нет, конечно, это дело не одного года, и даже не десятилетия. Но, останься у руля религиозные фанатики и всё продолжалось бы, как и тысячи лет назад.
Ладно, чтото меня на сопли потянуло. Я здесь совсем по другому делу, а незавидной участью чухонских девушек займётся какой нибудь "Красный крест". Я же лучше просто поглазею вокруг. Полюбуюсь достопримечательностями, так сказать. Ведь, после акции придётся со всей мочи "рвать когти" и будет не до красот. Так что, купив в одной из лавочек чтото экзотическое и очень сладкое, я побрёл по улице, вовсю вертя головой и "проникаясь местным колоритом".
Надо сказать, что поглазеть тут есть на что. И, хотя всё напоминало колониальный квартал в "параллельном" Париже, было здорово и интересно. Шатаясь по улочкам, вспомнил забавный случай, связанный с этой страной. Впрочем, насчёт забавности это для кого как. Но поскольку я и сам собирался устроить нечто подобное, то мне он показался занятным.
Одиннадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят девятого года во время исламской революции в Иране местный сотрудник американской корпорации "Электроник Дейта Системз" повел толпу на штурм тегеранской тюрьмы Гаер, чтобы выручить двух коллег (толпа, разумеется, подробностями не интересовалась). Поэтому неудивительно, что помимо подданных США представившейся возможностью побега воспользовались около одиннадцати тысяч заключенных. План же по спасению своих сотрудников разработал руководитель корпорации Росс Перо.
Конечно, проверни я нечто подобное Виктор мне голову оторвёт. Но всё же, какие люди, а? Да и с революциями сейчас туго. Не устраивать же изза одного остолопа Содом и Гоморру. Пусть даже и хорошего лингвиста. Кстати, кто его знает, так ли уж он хорош. Ведь, сами понимаете, для того, чтобы выйти на волю, можно наплести что угодно. Хотя, как будто Генерал говорил, что он ответил на запрос до ареста… Ладно, там посмотрим.
Судя по информации, почерпнутой Лёнькой из новостей, "обьект" находился в Джаске, расположенном на берегу Оманского залива. Так что я тоже бродил по этому самому Джаску. И, должен сказать, что жара здесь стояла несусветная. Вообщето Иран Страна немаленькая. И в северных, горных районах европейцу ещё тудасюда. В том же Тегеране, например, средняя температура января два градуса по Цельсию. Июля же около двадцати. К примеру, в славном городе Таллинне, расположенном значительно севернее, где ещё во времена Союза я имел счастье бывать, и отнюдь не туристом, ненамного холоднее. И в июле там, в среднем плюс семнадцать, а в феврале всего минус пять.
Но в этом чёртовом пекле, даже в самую "стужу" не случалось меньше, чем плюс девятнадцать. Сейчас же термометр подскакивал под тридцати градусную отметку. Так что я зашёл в одну из кафешек. Или, наверное, стоит называть этот место духаном (чайханой)? К великой радости, здесь всё как у людей. В смысле, имелся кондиционер. "Балтика", правда, отсутствовала, но, измученный жарой, я милостиво простил несчастным этот недостаток. Запотевшая кружка с местным пивом вскоре стояла передо мной и, лениво прихлёбывая, я пытался разработать план. Связи с этим самым гением у меня нет. Да и то. Кто бы ему разрешил вести переговоры об организации побега.
Я заказал ещё одну кружечку и, так и сяк катая в уме варианты, всё больше склонялся к выводу, что лучше всего вести подрывную деятельность изнутри. Сгоряча, даже надумал что нибудь сломать в этом миленьком баре. Дабы, подобно мужественным героям боевиков сесть самому и уж апасля… Но, по счастью, солнышко, что напекло мою голову, осталось снаружи. Да и кондиционер, работавший вполне исправно, здорово остужал мысли. Так что, я просто решил попросить о свидании. Мне и нужното всего несколько секунд, чтобы "забрать" фигуранта "к себе". Правда, придётся ещё выйти из пенитенциарного заведения, ну да Бог с ним. Главная задача "объект", а там посмотрим.
На одной из центральных улиц, как в любом нормальном городе располагались различные конторы. В том числе и адвокатские. Ещё раз убедившись в том, что доллар он везде доллар, я вскоре вышел из одной, сопровождаемый поклонами, и всяческими заверениями в том, что не позднее, чем завтра смогу переговорить с арестованным за попытку вывоза из страны предметов искусства. А именно, так называемых Луристанских Бронз. Являющихся, по словам толстенького маленького человечка чуть ли не национальным достоянием. И относящихся то ли ко второй половине второго тысячелетия до н. э. и связанной с какимито касситами, то ли, согласно новейшим исследованиям и, в том числе материалам археологических раскопок, к ещё более поздним временам, вроде восьмогошестого века до н.э. и сделанных киммерийцами и скифами.
При упоминании киммерийцев повеяло романтикой приключений Конана который, вроде как тоже был из тех краёв. Или времён?
В общем понятно. "Индиана Джонс и очередная отсидка". Харрисон Форд отдыхает.
Жара порядком таки задолбала, так что я, сходив на один из пляжей в европейском секторе и окунувшись в экзотические воды, ничтоже сумяшеся, зашёл за ближайший киоск, торгующий Кокаколой и "отправился" в коридор. Всё же классная штука, Дромос. Прям как римлянин. Всё своё ношу с собой. И до хрена ж чего за собой таскать приходится, притворно посетовал я, окинув взглядом хозяйство.
Ещё раз искупавшись, на этот раз в пресной воде, дабы смыть соль я опять перекусил, ибо ни что так не возбуждает аппетит, как занятие плаванием, и устроился в шезлонге возле домика с энциклопедией в руках. Любопытно стало, чёй же мой подопечный спёрто?
Из краткого описания следовало, что эти самые "бронзы" весьма обширное понятие, принятое в археологии и включающее в себя кинжалы, топоры, булавки, украшения одежды, конской сбруи и так далее. Всё это дело выполнено, оказывается, в иранокавказском зверином стиле и добыто главным образом при хищнических раскопках древних могильников на западе Ирана в Луристане. И свидетельствует оно, ни много, ни мало, о высоком уровне искусства древнего населения двуречья.
В общем, ежели и водились у меня какието благие намерения в виде "мирного путя" устланного шелестящими купюрами, то постепенно отмирали. Не то, что бы было жалко денег. Но вот времени… Восток, как известно, дело тонкое. И, представив всю тягомотину, занудливые переговоры с льстивым и продажным адвокатом, набивание цены и обвинения бедолаги во всех смертных грехах… В общем, "венивидивици" мне больше нравится. Да и я здесь вроде как инкогнито, так что международных осложнений не предвидится.
Тут мои веки сомкнулись и, как следствие, всякие мысли покинули перегревшуюся на солнце голову.
Проснувшись и плеснув водой в лицо, засобирался наружу. Проверил заряжены ли иньекторы, дабы не мучить бедолагу, и "сделал шаг".
Пляж встретил предрассветными сумерками и свежестью. И, глянув на пустынный берег и море, от которого шёл пар я словно мальчишка помчался к воде, сбрасывая одежду. Залив не обманул ожиданий, встретив теплотой парного молока и ласковым прикосновением нежных объятий. Как ни странно, освежившись и лёжа на прохладной земле, я вдруг стал колебаться. Таким умиротворением веяло от этого молчаливого песка, омываемого небольшими волнами, что я поневоле засомневался в правильности выбранного пути. Но тут же, вспомнив пекло, что вскоре сменит утренний холодок, и маслянистые глазки адвоката отбросил прочь пораженческие мысли. Да и, помнится, одна из теорем СуньЦзы гласит: "Война любит победу и не любит продолжительности".
Тюрьма города Джаска внешне на тюрьму не походила. Хотя, чёрт её знает, как должно выглядеть это устрашающее заведение. Дома Бог миловал и, тьфу, тьфу тьфу, надеюсь и в дальнейшем сумею обойтись, несмотря на всем известное "не зарекайся…". Адвокат, как и положено уважающему себя человеку держался с достоинством и, через переводчика попросив меня подождать, скрылся за одной из дверей. Как видно, он уже успел обо всём договориться ещё вчера, так как скучать пришлось совсем недолго. Вскоре, меня провели в комнату для свиданий. К счастью, ничего похожего на голливудские фильмы с их переговорами через стекло по телефону. Меня просто обыскали, похлопав по карманам, и пропустили в помещение с минимумом мебели. Охранник привёл жизнерадостного толстяка в джинсовом костюме, на вид чуть постарше чем я. Но ясно, что веселье это наигранное, и во взгляде у него явно читалась грусть. Ещё бы. Сидеть взаперти и домато не радость. А уж тем более в компании людей другого родуплемени. Попросив адвоката оставить нас наедине, я обнаружил, что охранник этого делать не собирается.
Да уж: "если вы думаете, что все пройдёт легко умножьте предполагаемые трудности на два. А потом еще на два. Теперь вы получили близкую к реальности картину". Закон Мерфи, однако.
Ччёрт. Ну, обалдуй, морда протокольная. Я попытался дотронуться до руки толстяка, но не тут то было. Цербер чтото рявкнул и схватил меня за плечи. Вскочив, я отбросил его руки, уронив при этом стул, и сдвинув стол почти в угол комнаты.
Претендент на место лингвиста нашей доблестной экспедиции благоразумно убрался вместе со стулом к противоположной стене, с любопытством наблюдая, чем всё закончится. И, кажись, в мои скромные возможности не верил ни на Йоту. Я собрался "забрать" стража с собой, но тот вдруг сделал недвусмысленный жест, дразня и предлагая помериться силами.
Он встал в стойку, мощный и грациозный одновременно, и потёк, поплыл над полом, словно находился в зале и нам предстояла не смертельная схватка а зауряднейший учебный спарринг. Хотя для него, бывшего"при исполнении" это, наверное, так и есть. Дома, как известно, и стены помогают. Не говоря уже о товарищах по работе, которые явно не оставят этого дела и прибегут, в случае чего.
И, как всегда не вовремя, в голову полезла всякая дурь, которой нахватался в годы юности, читая переводы зарубежных журналов про экзотический тогда вид спорта. Бойца из меня, надо сказать, так и не вышло и, если бы судьба не свела с Виктором, я так и остался бы слабаком. Но в голове чтото задержалось:
"Многие ученики имеют лишь неполное знание стоек. Не знакомы с различными их разновидностями. Даже в случае отдельной позиции имеются реальные развития в ее формах в разное время. Например, форма какойто стойки различна в готовой позиции и в положении, из которого в данное время выполняется прием. Фигура стойки немедленно после приема меняется на противоположную. Имеются легкие изменения в каждой стадии, хотя конфигурация остается такой же.
Общие представления о конкретной стойке для каждого отдельного случая чужды каратэ. Их выбирают, глядя на обстоятельства. Однако стойка должна быть естественной и предоставлять возможность для неограниченных движений во всех направлениях и принятии другой позиции".
Он пританцовывал, выделывая разные па и явно занимлся самолюбованием.
Я тоже поднял руки и, расставив ноги, слегка присел. Чем вызвал у моего противника лёгкую улыбку. Чёрт, ну неужели же я настолько плохо выгляжу?
Его оскал напомнил мне улыбку тёщи одного приятеля. Отзываясь о нём она неизменно вот так вот обнажала зубы и непременно заявляла, что такого безалаберного, безответственного, самовлюблённого, больного нарциссизмом, эгоистичного и эгоцентричного, никчемного, ничтожного, жалкого, необязательного, нечистоплотного, грязного и не очень умного и это ещё мягко сказано! недоразумения в природе больше не существует. И, в завершения монолога эта дама всегда прибавляла, что, по её мнению, у её столь замечательного зятя нет совершенно никакого будущего.
Когда давнымдавно, кажется, что в прошлой жизни, Виктор обучал меня махать кулаками, он не придерживался какойто определённой школы. Просто учил тому, что знал сам, что действовало, и было наиболее эффективным в той или иной ситуации. Про себя я обозвал это "школой русского боя", хотя, к традиционному искусству "Славянского кулака" приёмы, усвоенные мной, имели весьма и весьма отдалённое отношение. Потом, В первую нашу с Инкой поездку в Париж, я понял, что это скорей напоминало французские Сават и Шоссон. Во всяком случае, многие финты очень и очень похожи. Так что, то, что я вытворял в случаях подобных этому, возникло и получило распространение во Франции в конце семнадцатого начале восемнадцатого веков среди низов общества. Этот старый метод боя ногами в обуви с подключением ударов открытой рукой довольно результативен, чего нельзя казать об эффектности. Тут, надо признать, он уступает восточным единоборствам.
Пофранцузски слово "сават" означает "старый стоптанный башмак", а в переносном смысле служит обозначением бродяг, босяков и оборванцев. Именно в их среде возникла техника боя ногами. Вторым источником савата стали элементы боевого фехтования, когда употреблялась не только шпага, но и как вспомогательное оружие в ход шли удары ногами и руками. Одними из первых мастеров савата стали учителя фехтования Фанфан, Батист и Сабатье, принадлежавшие к третьему сословию. Распространению савата среди аристократов способствовали учителя фехтования и самозащиты, охранники, наемные убийцы, ставшие связующим звеном между кварталами бедноты и верхушкой феодального общества.
Удары в савате наносятся носком или ребром обуви, как правило, не выше колена, часто применяются подсечки. В классическом савате практически не используются удары в пах и в живот, кулаки не применяются никогда. Но, забегая вперёд, скажу, что это упущение с лихвой исправили Марсельцы. Бьют ребром и основанием ладони, пальцами, и поражают глаза, уши, виски, горло, нос и другие уязвимые места. Главный эффект достигается не силой удара, а скоростью и точностью, а так же разнообразием взятых из боевого фехтования стоек и передвижений.
Если сават родился в Париже и его окрестностях, то шоссон возник на юге Франции, в Марселе. Первоначальное название шоссона "же марсей", то есть "марсельская забава". Само же слово "шоссон" в переводе значит "мягкая туфля". По сравнению с саватом шоссон представляет собой более "нежный" вариант единоборства, в котором широко употребляются удары кулаками и захваты. Удары ногами проводятся не только по нижнему уровню, но также в живот, грудь и даже в голову. Шоссон практиковался среди моряков, рыбаков и контрабандистов.
Как вы поняли, эти школы как раз для меня. Ибо, несмотря на общество Боярыни Земцовой и постоянные Инкины потуги сделать из меня человека, я так и остался босяк босяком. Нет, карате конечно тоже не плохо, но, на мой неискушённый взгляд, слишком уж они всё усложняют: "Толкование значения "пустая рука" имеет не только дословный смысл, но и характер философии Буддизма дзэн: показать себя пустым. Как зеркальная поверхность отражает любую точку перед собой, и тихая долина перестает существовать даже от малейшего звука, так и занимающийся каратэ должен начисто изгнать из эгоизм и злобу, и добиться взаимодействия всех сил, действуя в направлении последних. Это и является смыслом каратэ".
Красиво, ничего не скажешь, однако не по мне. Много философии, но это уж кому как нравиться. Как сказала както Ленка, не помню уж по какому поводу: "Ты иногда такой простой, Юрка, аж плакать хочется. Весь такой из себя домотканосермяжный, что даже три копейки, по сравнению с тобой произведение Фаберже".
В общем, не мудрствуя лукаво, я просто вломил этому недоразумению по яйцам и все дела. И, что самое, на мой взгляд, главное попал!
– Вот такто, малыш. Не удержался, чтобы не повыпендриваться. Надо учиться у мастеров, а не у ремесленников.
И, ей Богу, говорил я это совершенно искренне, ибо, по моему мнению, Сэнсэй был достоин звания Мастера.
35
Визави, как и положено мужику, только что схлопотавшему по яйцам, согнулся пополам, но вырубаться не захотел ни в какую. Что ж, поможем человеку. Я легонько дотронулся до его шеи, лишая сознания и повернулся к любителю старины.
– Вы со мной, или как?
– Пожалуй, что с вами. Изумлённо вымолвил он. Но, я надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Тогда "пошли".
Я протянул руку и, едва наши ладони встретились, мы оказались на берегу реки. Чтобы не мучить бедолагу, я сразу же сделал инъекцию и тот послушно и обессилено опустился на землю. Я же, взвесив свои шансы выбраться из комнаты свиданий, решил, что безопасней всего вернуться в Москву через Землю2. Конечно, не самый короткий путь, но зато стопроцентная гарантия успеха. Одна из частей камня, добытого мною и "возрождённая к жизни" профессором находилась в домике. А с ролью второй, позволявшей путешествовать между мирами, вполне справлялся Прибор, бывший не чем иным, как родным братом половинок древнего талисмана. И, активировав кристалл, находящийся в эпицентре и включив Прибор, заранее отнесённый мною на Землю2 я имел "прямой переход".
"Выйдя" в безлюдном мире, осмотрелся. Как и у нас, здесь когдато жили люди. На пустынных улицах гулял ветер, гоняя какието клочки бумаги. И, к моей радости, коегде уже начали пробиваться ростки. Всётаки жизнь штука упрямая. Всего какихто два года назад мы начали освоение мёртвого мира, завезя сюда животных и семена, а вездесущий ветер уже сделал своё дело, разнеся маленьких посланцев за тысячи километров. Немного побродив по улицам, "вернулся" за бывшим узником. Затем, "достал" два скутера.
С того момента, как он выразил желание пойти со мной, и наши ладони соприкоснулись он член команды. Так что, пусть привыкает. В его согласии я даже както и не сомневался. По крайней мере, немного я знаю людей, которые бы добровольно отказались от возможности поучаствовать в ТАКОМ мероприятии. Если быть точным, не знаю ни одного, так как с подобными субъектами просто не имею ничего общего, и всегда обхожу их стороной.
Сделав спасённому укол, чтобы привести его в чувство, я приготовился в меру сил отбрехиваться.
Мсье, поднявшись на ноги, стал озираться, силясь понять, куда же его занесло.
– Где мы? Рыскнул глазами, продолжая оглядываться.
– Все вопросы потом, Отрезал я. А сейчас прошу вас.
Я сделал приглашающий жест в сторону скутера. Нас ждут.
– Кто? Не смог он сдержать нетерпения.
– Друзья. Пожал плечами я. Просто поверьте мне на слово, а то долго рассказывать. Через пару часов вы всё уразумеете сами. И поправился. Ну, или, в крайнем случае дней.
– Мсье. Робко прервал меня он. Не сочтите за бестактность, но… понимаете, меня вызвали к вам не свидание как раз перед обедом. Я думал, что успею вернуться. Но, в связи с этими событиями…
Я поневоле улыбнулся. Война войной обед по расписанию. Не, нормальный мужик. И, надеюсь, мы поладим. Вот нравятся мне такие людишки, не теряющие головы в нештатных ситуациях. И понимающие, что к чему.
Минутку, мсье. Я "шмыгнул" в коридор.
Нахватав съестного и не забыв про горячё любимую "Балтику" вернулся.
Было видно, что он удивлён, но проявлять любопытство стесняется. Мы подошли к какойто лавочке и, смахнув ладонью пыль я стал раскладывать яства на импровизированном столе.
– Ну, за знакомство. Я отсалютовал жестянкой с пивом и, отхлебнув, протянул руку. Юрий.
– Морис.
Рука тёплая и довольно таки сильная.
– Тут такое дело, Морис… Мы сейчас как бы и не на Земле. То есть, на Земле, конечно, вот только не на нашей.
Он глянул недоверчиво и, промолвил с набитым ртом.
– Надеюсь, я не сплю.
– Давайте сделаем так. Вы побродите вокруг часик. Я же подожду. Место встречи Здесь.
Я забрался в Скутер и, поднявшись метров на сто, завис, дабы оставить ориентир, после чего спрыгнул на землю в "кузнечике".
– Залезайте. Я кивнул на второй модуль. Очень удобная штука. И управление на интуитивнопонятном уровне.
Морис облачился в "кузнечика" и, спросив взглядом разрешения, сиганул в небо. Что ж, лучший учитель собственный опыт. Да и, надеюсь, картина мёртвого мира убедит его быстрее слов и видеоматериалов отснятых в прошлые посещения.
Мне не очень хотелось вновь наблюдать безрадостную картину и, выбравшись из прыгунка, я неторопливо побрёл вдоль улицы, подфутболивая разный хлам, попадавшиеся под ноги. Затем, вернулся к скутеру и уселся в позе лотоса прямо на землю. И закрыл глаза, постаравшись выбросить из головы все мысли и отрешившись от внешних факторов…
– Юрий. Взволнованно говорил Морис. Откуда вы взялись? Ведь только что на улице никого не было.
– Прости, Морис. Устало потёр я виски.
Наверное, расслабившись, не заметил, как "перешёл".
– Вы чемто расстроены?
– Да нет… Скорее, просто вымотался…
Я стоял перед французом, и готовился отвечать на вопросы. И они не заставили себя ждать.
– Это… Это всё реально? Пролепетал он.
– Более чем.
Видимо, от избытка впечатлений, он, сжав кулаки, стал надвигаться на меня.
– Немедленно верните меня назад! Потребовал он, и в голосе звучала недвусмысленная угроза.
– В тюрьму? Пошутил я.
– А хоть бы и в тюрьму. Процедил сквозь зубы.
И, замахнувшись, попытался заехать мне в нос. Я перехватил руку и, проведя подсечку, аккуратно уложил парня на мостовую.
– Будет вам, Морис. Устало буркнул я. Только драки нам не хватало. Да и, если вдруг пришибёте ненароком, как назадто попадёте?
Но он, словно устыдившись опрометчивых действий, насупился и пробормотал.
– Извините. Просто, всё это так… так…
Что ж, я прекрасно понимал его чувтва. Тогда, два с лишним года назад, "выйдя" с Ленкой в этом мире, чтобы отдохнуть от однообразия коридора, я был шокирован не меньше. Но я же был в общих чертах осведомлён, что "мы не одни во вселенной". Так что, нисколько не обижался.
Я подал ему руку и он встал, отряхиваясь.
– Залезайте. Махнул я рукой в сторону одного из катеров. И держитесь за мной.
Мы летели на северозапад, и я любовался рельефом. Надо сказать, что более пятидесяти процентов здешних мест занимают горы. Не очень высокие, но с характерной особенностью, выраженной в чередовании хребтов средней до четырёх тысяч высоты, над которыми возвышаются отдельные вулканы, с разделяющими их широкими межгорными впадинами. Сами понимаете, что в моём мире я ни разу не был в этих местах. Но псевдопамять, усиленная мозгом скутера подсказала, что вон та, покрытая снегом вершина, соответствует у нас "пятитысячнику" вулкану Демавенд. Пять тысяч шестьсот четыре метра, если быть точным. И, глядя на обезлюдевшие места, которые в недалёком прошлом населяли люди более чем тридцати национальностей, я снова разозлился на зеленомордых.
Уже на подлёте к европейской части, Морис поинтересовался.
– Юрий, мы можем посмотреть на здешний Париж?
Мазохист хренов. Но, должен сказать, что в тутошний Париж я и сам не посещал, на что имелись особые причины.
– Что ж, давайте заглянем. Согласно вздохнул я.
– И что для этого нужно? В его голосе звучала какаято обречённость.
– Просто представьте, куда бы вы хотели попасть. Посоветовал я. Эта железяка умная. Так что действуйте.
А сам пристроился в хвост.
– Какими судьбами вас занесло в эти края? Задал я вопрос минут через пять.
– Исследовательская работа. В этом регионе множество различных языковых групп. Фарси, арабский, идиш. Я пытался доказать из происхождение из древнеперсидского.
Я не сдержал любопытства.
– А в заключение как попали?
– Ну… Был грех. Не стал отпираться Морис. Но я ничего не крал. Мне предложили я купил.
– Дорого заплатили?
– В томто и дело, что очень дёшево. Прямо таки за бесценок. Относительно, конечно. Тут же поправился он.
– Ага, подначил его я, небось, сами же продавцы и стукнули.
– Вы знаете, я тоже об этом думал. Уж больно всё было… И последовал глубокий вздох.
Причём непонятно, то ли он сожалел о прошлом, то ли ахнул, поражённый видом Tour d"Eiffel* (*Эйфелева Башня. фр.), показавшейся вдали. Хотя, возможно, здесь её обзывали както подругому, ибо внешне она несколько отличалась от своей сестры у нас дома. Но, должен вам сказать, что ненамного.
Мы снизились у подножья и Морис, стиснув зубы и со слезами на глазах, отправился в печальную экскурсию. Я же, оговорив время встречи, "ушёл" в коридор. Ну не хотелось мне видеть мёртвым Париж, с которым у меня связывались такие прекрасные воспоминания. Да и дождь, как назло собрался. Так что, сами понимаете, В Дромосе я себя чувствовал както уютнее.
– "Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogaturus, cum vix justus sit securus"*? (*Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять о заступничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении?) Такими словами встретил меня Морис, едва я "проявился" снаружи.
Пропустив умничанье мимо ушей, я поинтересовался.
– Ну как, насмотрелись?
– Насмотрелся. Подтвердил он. И, я очень боюсь, чтобы это не оказалось навсегда. Вот пришёл сюда, а вас нет. И вдруг представил, что так и останусь здесь. Один. Среди всех этих мертвецов.
– Жутковато? Посочувствовал я.
– Не то слово.
– В Москве, здешней разумеется, работают наши исследователи. Так что, ежели заблудишься Милости прошу. Но, вообщето, полетели. А то общество и так заждалось. И, пресекая попытки полюбопытствовать, выставил перед собой ладонь. Все вопросы потом.
А мысленно добавил. "Надеюсь что не ко мне".
Эх, давно надо бы FAQ (Frequently Asked Questions Часто Задаваемые Вопросы) составить, специально для таких случаев.
Мы летели на восток, и Морис хранил молчание. Я тоже не стремился завязать разговор, ибо все его чувства уже один раз пережил. И не появилось никакой охоты повторять пройденное.
Прикинув, что совсем не хочу встречи с исследовательской группой, находящейся сейчас в этих местах, окликнул Мориса и приказал снижаться.
Он с сомнением посмотрел на капсулу со снотворным, протянутую мною, но всё же послушно проглотил, не выказывая особого недоверия. Я "Убрал" катера, затем, активизировал Прибор и, минуя унылый путь вдоль реки, занёс в коридор Мориса, оказавшись сразу возле "выхода", ведущего домой. Да, хорошая всё же штука, этот разделённый надвое хрустальный шар. Даже жаль будет расставаться.
"Вышли" в какомто из Подмосковных лесов и я тут же, со второй попытки, правда, "выкатил" один из Мерседесов, застрявших в Дромосе вследствие неудачных "переходов". К счастью, в этот раз всё получилось, и в Приют мы ехали как белые люди.
Сдав Лингвиста на руки Профессору с Гроссмейстером, я с чистой душой отправился под душ, дабы смыть походную пыль и вообще… Никаких дел на сегодня как будто не предвиделось и я мог себе позволить небольшой расслабон.
36
На следующий день, в воскресенье, мы собирались у нас с Инной. Повода, вообщето не было, но вроде как на прощальный пикник, перед тем как впрячься в дела. Меня, как всегда отправили за недостающими продуктами. Хотя накуплено всего вдоволь и, я в этом абсолютно уверен, останется прорва еды, но перед началом действа, само собой чегото не хватало.
Виктор разжёг мангал и начал готовить шампуры, насаживать на них мясо вперемежку с помидорами и луком. Помимо этого, к шашлыкуполагались просто поджаренные на огне помидоры и высушенные, подвяленные баклажаны с корочкой, в которые нужно вложить кусочек бараньего жира. Шашлык Сенсеэй готовил не из свежего мяса, а из бастурмы. Это когда баранину, нарезанную на мелкие кусочки, смешивали с луком, солью, перцем и чесноком, и мариновали в уксусе один день. Это, по его словам придавало блюду пикантный вкус и изысканную нежность, которую способен оценить даже такой неприхотливый человек, как я.
Тут же крутилась Инка, то и дело вставляя словодругое. Но Виктор, хоть жарка шашлыка и была традиционно мужским делом, не прогонял настырную девчёнку, а только иногда хмурился.
Наконец, всё готово и, шефповар начал снимать с мангала дымящиеся шампуры и передавать нам, явно при этом священнодействуя. Повидимому, на лице у меня появилось страдательное выражение, так как Инка в очередной раз скривились, а Семён Викторович, закатил небольшую речь.
– Приготовление и поглощение пищи, не спеша начал Профессор это, в какойто мере сродни другому измерению. Стоит только настоящему гурману, или повару, фанатично любящему своё дело, войти в храм, именуемый кухней, и он словно попадает на другую планету. Окружённую собственной атмосферой запахов, населённой флорой разнообразных и ярких, будоражащих воображение красок и фауной вкусовых ощущений. И этот мир, для посвящённого конечно, живёт по своим собственным законам, сопровождаемым целым сонмом традиций и церемоний, порой перерастающих в этикет, но в то же время подчиняясь удивительной гармонии, делающей посещение этого Храма чертовски приятным.
Тут я не то что бы согласен с Профом, но и спорить бы не стал. Пожрать это всегда приятно.
А Семён Викторович, продолжал развивать тему:
– Я более чем уверен, что все вы слышали банальнейшую фразу про путь к сердцу мужчины, который лежит через его желудок. Но я глубоко убеждён, что не только к сердцу, и не только мужчины. Ибо нет во Вселенной существа, которое добровольно пренебрегло бы этой немудрёной процедурой. Кстати, то ли англичане, то ли американцы провели любопытнейший эксперимент. Проф на минутку задумался. Пожалуй, это всё же были англичане, во главе с профессором Джоном Эдвардсом из университета Борнмунта. Сделанные ими исследования столь же незамысловаты в своей простоте, сколь и убедительны, в очередной раз доказав, что всё гениальное порой элементарно. В качестве исследуемого объекта они выбрали кусочек обыкновенного цыплёнка. Для гарнира использовался рис, взятый из одной и той же упаковки. Что бы избежать обвинений в подтасовке фактов даже цыплят брали из одной и той же партии тушек из одного курятника. Различным людям предложили попробовать это блюдо в десяти разных заведениях, чтобы потом сравнить впечатления. Самых больших похвал оно удостоилось в первоклассном ресторане. Затем, в порядке убывания восторгов шли рестораны попроще, кафе самообслуживания, университетские, школьные и заводские столовые. Самым невкусным бедный цыплёнок с рисом оказался в военноучебном лагере.
Таким образом, одно и то же блюдо на вкус может стать деликатесом, стандартной, набившей оскомину пищей или же отвратительнейшей стряпнёй, в зависимости от того, где тебе накрывают. То есть, по существу важно не то, что ты ешь, а где ты ешь.
Ну, по мне так, скорее, не "где", а с "кем", но это уже детали, и перебивать Семёна Викторовича я не стал.
– "Результаты проведённых исследований показывают, резюмировал Джон Эдвардс, что во многих случаях атмосфера приёма пищи имеет гораздо большее значение, чем её качество. И, даже попав в заведение с плохим, неискусным поваром, вы можете в полной мере получить удовольствие от приятной обстановки и общения с друзьями, чем в забегаловке с хорошей кухней.
– А вам не кажется, Семён Викторович, что это очередная рекламная туфта. Всё же решил вякнуть я. Это ж, оболванив таким образом население, можно впаривать народу за большие деньги хоть свинячий корм, и все будет довольны.
Тут Инка снова ткнула меня локтем в бок и сделала страшные глаза. То есть, конкретно сегодня, тычка я удостоился впервые, но сколько их было за нашу совместную жизнь?
– Весьма интересная точка зрения. Согласился Проф. Но правда, как всегда равноудалена от полюсов. С любым человеком можно подружится во время Трапезы. Ей богу, он так и сказал, с Большой Буквы. А можно и оттолкнуть, сознательно или ненамеренно. Заставить почувствовать его свою значимость, утвердить в превосходстве, дать понять, что он равен тебе, или же, наоборот, унизить, выставив никчемным и малообразованным существом.
Вспомнив наш первый совместный ужин с Ленкой, проходивший в торжественной обстановке я только хмыкнул. И, словно читая мысли, профессор продолжал:
– Мало кому в наши дни известен весь спектр, всё многообразие тонкостей обращения со столовыми приборами, всеми этими щипчикамирюмками бокалами.
Можно понять, что представляет собой человек, и одновременно показать ему себя, проведя с ним некоторое время за продуманно сервированным столом с правильно подобранными и тщательно приготовленными блюдами.
Мне вдруг стало грустно и скучно одновременно. В силу природной незамысловатости я практически никогда не задумывался о таких тонкостях человеческого бытия. Попросту деля людей по принципу "свойчужой". И, не требуя от жизни слишком многого, не стеснялся друзей и всячески дистанцировался от остальной части человечества. А, став обладателем и полноправным хозяином коридора, вообще перестал обращать внимания на такие мелочи как производимое впечатление. И, хоть утверждал один древнекитайский философ, что "Чернь и мудрец совершенный не в различных живут местах, Грязь с чистотой равноправно присутствуют в мире"* (*Су Ши. Су Дунпо цзи. т.2, цэ 10. с.110), мы с Профом жители разных вселенных. И, боюсь, никогда нам не понять друг друга. Да и девчёнки… Ведь, у них нет возможности "переиграть". Им, наверное, волейневолей приходится забивать голову всей этой чушью. Нужно производить впечатление, уметь расположить к себе другого человека. А, для некоторых, это может быть вопросом выживания, как в прямом, так и в переносном смысле. Проф ещё говорил чтото про тонкости обращения с шампуром и умении превратить конкурента в единомышленника при помощи совместной Трапезы, но я уже перестал слушать, вовсю работая челюстями. Инна не отставала, изящно уничтожая мясо ровными зубками наравне со мной. Ну да, вообщето, за фигурой ей следить не надо, за неё это сделает Дромос. Но всё же я не удержался, чтобы не подпустить очередную шпильку, кои без сомнения были стержнем наших отношений.
– Знаешь, дорогая, елейным голосом начал я, учёные доказали, что при одинаковой работе женщины расходуют энергию экономнее, нежели мужчины? Последовал косой взгляд, и я продолжил. Отсюда вывод: еды в тарелке женщины должно быть на пятнадцатьдвадцать процентов меньше.
За что снова получил локтем в бок.
Вскоре, как это обычно случается, официальные мины покинули наши лица, и все разобрались по парам, чтото втолковывая друг другу. Волею судеб, моим собеседником оказался Морис и я всё же вынужден был отвечать на вопросы "по поводу". И, как вы понимаете, всё это дело мы обильно поливали благодатной жидкостью. "In vino veritas" это, пожалуй, единственное, что я могу сказать в оправдание, ибо набрались мы с ним дай Боже.
Утром, проснувшись в своей комнате, я обнаружил, что спал один. Впрочем, Инна вскоре "материализовалась". Но, ожидаемых упрёков с её стороны не последовало. И вообще, вид у неё сегодня не такой нагловатовызывающий и бесшабошносамоувереный как накануне. И чёрт его знает, чем это вызвано. Возможно, всё объяснялось тем, что фишка не так легла. Ну, плохой сон там, или простонапросто пресквернейшее утреннее настроение, рожденное тем, что встала не с той ноги.
Вообще, мне очень трудно понять женщин. Их великолепное, весёлое и игривое расположение духа, равно как и полная его противоположность, которую я имел счастье лицезреть сейчас зависит, случается, от какойнибудь совершенно пустяковой мелочи, на которую я в нормальном состоянии даже не обращаю внимания.
У меня же была "агульная млявость и абыякавасть да жыцця" и потому, плеснув водой в лицо, выполз во двор. И обнаружил там Профа. В голове звенело и, кивнув в знак приветствия, я уже собрался "шагнуть" в коридор, хотя и не верил в то, что это удастся. Профессор тем временем энергично приседал, делая взмахивздохи и на лице у него отражалась такая благодать…
– Семён Викторович, а что вы делаете когда, к примеру, жить не хочется?
– Ну, ежели накануне пил то, естественно, похмеляюсь. А так нужно бороться! Иначе весь день пропадёт, останетесь размазней, а можете стать победителем.
Покажите мне того человека, который не хочет быть победителем и я навострил уши.
– Для начала усвойте, что депрессия это всего лишь хаос микроэлементов в вашем организме и преодолеть его можно простыми, почти механическими действиями. Вещал профессор, сопровождая свои слова бодренькими приседаниями.
Повидимому, Семён Викторович просто не может иначе. И ему постоянно нужно о чёмто думать, когото убеждать, с кемто спорить. Хороший он мужик, наш Профессор. Да и не задаётся совсем, если разобраться. Всегда готов опуститься до уровня собеседника, дабы тот внимательно выслушал и, если и не встал на его точку зрения, то, по крайней мере, уразумел, в каком направлении следует мыслить. Ещё в первую нашу совместную экспедицию в эти края он както сказал: "Моя цель осветить важнейшие принципы познания, необходимые для приобщения к любой науке или, по крайней мере, к ее основам".
Да и для своих лет Семён Викторович выглядел очень и очень неплохо, а живительной силы Коридора у него не было. Так что, как ни крути, а во всём этом просматривался смысл. И даже невооружённым глазом. Не было и нет никаких секретов, а спасение перепивших неврастеников дело рук самих неврастеников.
Должен вам сказать, что вообщето, больше всего мне понравился совет похмелиться. Но увы. Дела не ждали, и потому вместо вожделённой бутылочки пива мне пришлось присоединиться к Профессору.
37
Мы сидели в конференц зале. Я вдруг обнаружил, что все почемуто смотрят на меня, и стало неуютно. Лелея в глубине души какуюто дурацкую надежду, даже оглянулся. Но увы… За спиной никто не стоял и, следовательно… Нет я, конечно, понимал, что мне первому придётся посетить Мир Агнов. Но вот всё казалось, что это случится не так вот… вдруг. Да и, давно известно, что "на миру и смерть красна". А ведь для того, чтобы отправиться в эту "турпоездку" или, если хотите, на разведку предстояло вытерпеть оччень неприятные процедуры. И осознание того факта, что страдаю не один, значительно бы облегчило мучения.
Должно быть, все эти раздумья отразились на моём фэйсе, ибо Инка поспешила посочувствовать.
– Suum cuigue* (*Каждому своё (лат).
У меня прям язык чесался, сказануть в ответ какую нибудь гадость. Но, решив, что присутствующие расценят это неадекватно, промолчал. К тому же то, что умные наши так же как и я в полной мере не готовы к смене моего имиджа давало хоть и маленькую, но отсрочку. То есть, столь необходимое для привыкания время. Хотя, что ж это я? Уж чегочего, а этого добра у меня выше крыши.
– Отдыхай пока. Распорядился Виктор. А завтра с утра начнём.
Народ потянулся на гостиничный этаж, а мы с Инной, не сговариваясь, поспешили на свежий воздух.
Мы вышли из Приюта и неторопливо пошли в сторону леса. Небо над нами сияло, безоблачное и чистое. Багряное закатное солнце нависало над кронами деревьев. Пока заседали прошёл дождь. Мы шли куда глаза глядят, не разбирая дороги. Вокруг образовалось множество луж, а от хождения по высокой траве брюки быстро намокли. За шиворот то и дело сыпались тучи капель, оттого что Инна, озорничая, пинала стволы. Проказнице при этом доставалось не меньше моего, но она только заливисто хохотала. Подул ветерок и, намокшие, мы тотчас ощутили прикосновение прохлады. А для того, чтобы согреться принялись целоваться, ощущая как нарастает возбуждение.
Неправильная какаято мы с Инкой пара. Все люди как люди, малёк попереживав ну и, там, поучаствовав в событиидругом, женятся себе, и живут в любви да радости. Само собой, время от времени ссорятся с непременным битьём посуды, рожают умных и красивых детей ну, и всё прочее в том же духе, о чём рассказывать неинтересно, а слушать скучно.
Не по этой ли причине все сентиментальные романы и сопливые пьесы о "чистой и возвышенной любви" сами собой увядают, как только становится слышен марш Мендельсона и звон цепей Гименея?
То ли дело мы с дорогой и ненаглядной. Детишек, правда, настрогали аж парочку, да ещё какую. Но вот на этом, пожалуй, всё сходство с нормальными людьми и заканчивается. Если я дома, так она непременно "у себя". А как Инке захочется побыть в реальном мире, так меня куда нибудь занесёт нелёгкая. Правда, на посуде экономим, ничего не скажешь. Радость встречи, опять же… Я, право, затрудняюсь сказать, хорошо это или плохо. Ну и чёрт с ним. Это просто есть и, тьфу, тьфу, тьфу, как говорится. (Конечно, Дромос Дромосом, и всегда можно "вернуться" чтобы исправить чтото совсем уж нехорошее, но не помешает.) Да и не припомню я, чтобы мне приходилось "отступать" во времени из за наших трений…
И, зная, что "у Инны" сейчас были малыши, а так же Ленка с Кени, я "сделал шаг".
Оказавшись в коридоре, Инна сбросила одежду и побежала к реке. И, ведомый инстинктом, десятки тысячелетий заставляющих самцов догонять, я бросился следом. Инна нырнула, и я бултыхнулся в воду за ней. Но далеко уплывать не стали, и наши губы снова встретились.
– Ну, наконецто. Блаженно закрыв глаза, прошептала она.
– Что? Не понял я.
– Наконецто ты, обормот эдакий, хоть раз в жизни побегал за мной.
На какойто миг стало неудобно. Девочке моей, оказывается, всё это время не хватало толики внимания. Ласкового взгляда и нежного прикосновения. Но тут же принялся искать оправдание. И, как вы понимаете нашёл. Причём самое, что ни на есть простейшее. "Не я один такой". Хорошо хоть, хватило ума не высказываться вслух.
– Не сердись, Ин. Я виновато потёрся носом о её плечико. Ты же знаешь…
– Знаю. Вздохнула она. Горбатого могила исправит. И притворно зарыдала. Бедная я бедная. У других женщин хоть надежда есть. Мне же, несчастной, достался чурбан бессмертный.
– Да ладно тебе. Я виновато шмыгнул носом. Я, может, стараюсь…
Затем, подхватив Инну на руки, вышел на берег, и мы повалились на песок…
Утром, свежие и отдохнувшие, мы с появились в столовой раньше всех. Заняв место у окна, с аппетитом завтракали, то и дело бросая друг на друга нежные взгляды.
– Воркуете, голубки? Виктор, держа в руках поднос, стоял возле нашего столика, спрашивая взглядом разрешения присесть.
Инна, как и подобает благородной леди, слегка опустила ресницы, и Генерал водрузил поднос на стол. Тут же появилась Рита и, чмокнув в щёку подругу, уселась напротив Виктора.
– Повезло тебе, Юра. Весело глянула на меня она. Ингредиенты для грима ещё не готовы, так что сегодня у вас снова выходной.
Боясь ошибиться и попортить мою шкуру, она готовилась к порученному делу очень даже тщательно. Я же, довольный внезапно подаренной отсрочкой помалкивал в тряпочку.
– Вот и отлично. Обрадовалась Инна. Кени просила свозить её в город. И пояснила. Ей, как и каждому ребёнку в таком возрасте хочется иметь все эти часикиролики. А так же непременно сотовый телефон. И взглянула на меня ты с нами?
Почему бы и нет. Со времени посещения казино, окончившегося дорожным происшествием и рождением щенка Дромика, мы никуда не выбирались. Так что я за.
Мы шли по супермаркету, и я то и дело ловил на нашей троице заинтересованные взгляды. Инна же с малышкой, поглощённые приобретением замечательных вещей ничего не видели. Уже куплены коньки на колёсиках со всеми соответствующими атрибутами в виде наколенниковналокотников. А так же шлема, напульсников и модненького рюкзачка. На руке у малышки блестели золотые часики, и теперь мы направлялись за мобильным телефоном.
– Нагуляла, небось. Услышал я вдруг женский голос, в котором явно и отчётливо слышались стервозные нотки.
Я глянул на толстую, рыхлую бабу с побитой оспинами рожей, стоявшую в одном из отделов и попросил Бога, чтобы это не достигло ушей Инны. Памятуя, чем кончилось столкновение с француженкой в одном из парижских магазинов я попросту боялся за здоровье этой несчастной и завистливой дуры.
Но увы. Инна резко остановилась, и ноздри её затрепетали. Распираемая гневом, она задышала глубоко, и я поспешил обнять, успокаивая.
– Пойдём отсюда, малыш. Не стоит эта идиотка того.
Привлечённый нештатной ситуацией охранник, как бы невзначай появился у нас за спиной, отсутствующим взглядом глядя перед собой и меланхолично жуя жвачку.
Но, взглянув на обидчицу, Инка лишь снисходительно улыбнулась и, гордо подняв головку пошла прочь. Я облегчённо вздохнул, направившись следом, как вдруг услышал жалобное "ох", произнесённое, судя по тембру, мужчиной.
Он так и застыл с разинутым ртом и прилепившейся к губе жвачкой, от которой тянулась тоненькая струйка слюны, капавшей на форменную рубашку. А вокруг повисла звенящая тишина. То есть, и так было не оченьто шумно, но, всё же, какието, звуки, сопровождающие жизнь большого супермаркета присутствовали. И вдруг, безмолвие нарушил истерический визг хорошенькой брюнетки, стоявшей за кассовым аппаратом.
Никто из посетителей ещё не понял, что именно случилось, и произошло ли что нибудь вообще. Я и самто по началу не очень врубился. А, присмотревшись, вдруг захохотал. Нет, не было никаких внешних эффектов, вроде изогнувшегося в конвульсиях тела, и вывернутых судорогой рук, превращающихся в звериные лапы.
Но, согласитесь, когда на месте маленькой девочки, пусть и чернокожей, вдруг ни с того ни с сего появляется зверь… Это не всякая нервная система выдержит. Кени, проказница такая, рассердившись на злую тётку посмевшую обидеть новую подругу, решила отомстить посвоему. И, "уйдя" в убежище, "выбросила" наружу Дромика.
Щенок, совершенно сбитый с панталыку сменой обстановки, очумело крутил головой и залаял так, что, казалось, лопнут перепонки. Кассирша продолжала голосить, Инка присоединилась ко мне, внося посильную лепту в эту какофонию, а дебелая и завистливая продавщица начала мелкомелко креститься. При этом губы её тряслись так, что я всерьёз заволновался за душевное здоровье славной труженицы торговли. Народ, напуганный террористическими актами, вовсю ломанулся к выходу, а к нам, словно буксиры идущие против течения, спешили ещё охранники.
Тут, как и положено дитяти Дромоса, никем не замеченная "появилась" Кени. И, пропустив мимо ушей моё укоризненное: "Зачем ты так" начала обходить ревущую тётку. Зайдя ей за спину, малышка вскарабкалась на один из стеллажей и снова пропала, заставив подбежавших секъюрити недоумённо пялится на пустое место. Я уже хотел "шагнуть" в Дромос, дабы "отмотать" немного назад, отменив все эти безобразия но тут, сбив с ног охранников а заодно и недалёкую бабу, которой, как я понимаю, всё и предназначалось, совершенно ниоткуда хлынул поток воды. Точнее, не хлынул, а просто мгновенно "материализовался". Вызвав вселенский потоп и растекаясь по полу, он устремился в проход и дальше вниз по ступенькам.
Мать моя женщина! Да тут тонн десять, не меньше! Как оказалось впоследствии, воды было "не менее тридцати кубометров". Как ещё перекрытие выдержало?
А Кени, как ни в чём ни бывало спрыгнув со стеллажа, гордо зашлёпала к выходу, поднимая при этом тучи брызг. Толстая продавщица, оказавшаяся у неё на пути изменилась в лице и попыталась встать. Намокший халат прилип к телу, мешая движениям. Ноги разъезжались на мокром полу и, шлёпнувшись в воду, она с жалобным визгом поползла прочь.
А над всем этим звонко звучал смех двух девочек. Инны и Кени. И что с того, что одна годилась другой в матери. Сейчас, заливисто хохоча, они были похожи на двух напроказивших школьниц. Протянув мне руки и озорно блеснув глазами, они в один голос крикнули: Бежим!
И я, поборов искушение "вернуться", устремился следом. В конце концов, никто ведь не пострадал. Да и бабе этой дурной урок пойдёт только на пользу. А то раскрыла хлебало, понимаешь…
Весело смеясь, мы шли по улице. Кени, которая так и осталась без телефона недвусмысленно потянула Инну к одному из салонов, а я, глянув в витрину, встретился с чьимто взглядом. И сразу стало неуютно, потому как появилось ощущение слежки. Я подождал, пока девочки выберут Кени новомодную игрушку и, задержав их на выходе, попросил "уйти" на некоторое время. А сам направился к заинтересовавшему меня человечку. В конце концов, лучшая защита это нападение.
Но, как видно, он это тоже знал, так как, повернувшись, кинулся бежать. Мда… Чтото часто в последнее время мне бегать приходится. Сначала за Инной, теперь вот за этим уродцем. Мой недавний преследователь шмыгнул в один из дворов и я последовал за ним. Но увы. Его нигде не видно, а "шестое чувство" подсказывало, что он мог скрыться в одном из подъездов. Причём, вариантов в этом случае не возникло, так как лишь единственная дверь оказалась не запертой. Старинная такая, времён коммунизма деревянная дверца с выбитым стеклянным окошком. Жители остальных двух, видимо, измотанные непрошеными гостями вроде этого, в складчину установили неприступные стальные, с домофонами и кодовыми замками.
На лавочке, по счастью, никто не сидел, и я шагнул внутрь. Нет, я вообщето без комплексов. Но согласитесь. Заходить в подъезд, преследуя неведомого супостата под пристальным и одновременно осуждающем за какието неведомые грехи взглядом местных бабулек гораздо некомфортней.
И сразу погрузился в сумерки. То есть, чушь, конечно, просто глаза, после яркого солнечного света воспринимали этот полумрак, как сплошную темень. Так что я невольно акцентировал внимание на запахи и звуки. Пахло, должен вам сказать, не очень. Застарелой и прочно поселившейся здесь затхлостью и неухоженностью. И ещё, извините, мочёй. Слышен какойто шорох, но я, крепкий задним умом, как всегда, не придал этому значения. Быстро поднялся на второй этаж, и тьма рассеялась. Сквозь разбитое окно, заделанное фанерой, пробивался сноп света, в котором плясало и клубилось множество пылинок. На ступеньках лежал желтый и неровный солнечный зайчик, проникший через дыру в фанере. Я ступил на это пятно, но оно не захотело прятаться под ботинком, а мгновенно переместилось наверх, отражаясь в начищенной до блеска коже. Постепенно глаза совсем освоились, и я увидел, как в лицо мне летит кулак.
Бумм зазвенело в голове.
Дромм отозвалось моё тренированное наковыкуси. И я, ошалело тряся бестолковкой, уже сижу "у себя". Что ж, как всегда, дураку счастье.
Правда, долго, как вы понимаете, оставаться здесь я не намеревался и, досчитав до десяти, "поспешил" назад.
Я снова вхожу в подъезд. На этот раз осторожно, не торопясь. Останавливаюсь внизу, давая глазам заранее привыкнуть к сумраку и, выждав, начинаю подниматься наверх, старательно имитируя движения полуослепшего человека. Вот и мой спаррингпартнёр. Он, ухмыляясь и наслаждаясь преимуществом, заносит руку. И явно не торопится. Что ж, может он и прав. Зачем спешить нарываться на неприятности. Удар… Штанга. И не без моей помощи. Приложить мне он собирался от души, так что и врезался в стену со всей дури. Да плюс я ещё малёк помог.
Не давая опомниться, схватил бедолагу за кадык и сжал пальцы. Ощущение, скажу я вам препаскуднейшее. Если не верите, то попробуйте сами. Или же попросите тёщу продемонстрировать. В общем, дёргаться он перестал, и я оказался в положении охотника, поймавшего тигра за хвост. И держать неудобно, и отпустить вроде как непродуктивно.
В общем, сами понимаете, я снова прибегнул к помощи коридора. Едва мы оказались "у меня" мой гость, как и положено нормальному человеку потерял ориентацию и начал дёргаться. Плохо только, что при этом у него в руках появился пистолет, и он ухитрялся судорожно нажимать на курок. И даже один раз попал в меня, урод хренов. Но Дромос послушно залечил дырку от пули, да и патроны у бедолаги вскоре закончились. И я, схватив один из агрегатов, стреляющих ампулами со снотворным, приставил к его шее.
Шпок. Мужик сразу обмяк, погружаясь в спасительное забытьё, а я "вернулся" в реальный мир, ломая голову, что же мне делать с моим незваным гостем. Достал трубку и, вызвав Инну обрадовался, услышав её голос.
– Где вы?
– Да вот, идём к стоянке. Ответила она и поинтересовалась: А как у тебя?
– Есть пленные, одна штука. Доложил я, и с сожалением добавил. Только не знаю, что с ним делать. Хоть бы он куда подевался, что ли.
– Да не бери ты в голову. Посоветовала моя дорогая. Просто прилепи "жучка" и отпусти. Кудато ж нибудь он да пойдёт. Так что, со временем всё само собой выяснится.
В словах любимой был резон и, снова "войдя" в коридор, я последовал её совету. Пистолет, правда, оставил. А то поняли моду, понимаешь, разгуливать с оружием и, чуть что палить куда ни попадя. Прямо не Москва начала двадцать первого века, а Чикаго двадцатых годов прошлого. Хотя, ещё лет восемьдесять назад и у нас творилось такое…
38
В Приют вернулись в самом благодушном настроении, так что вызов "на ковёр" к Виктору нисколько не обеспокоил. Генерал сидел в своём здешнем кабинете, чемто напоминающем собрата у него в управлении и грозно хмурил брови.
– Ну, рассказывай! Потребовал он, едва я устроился за столом.
– О чём? Устало вздохнул я?
– Тактаки и не знаешь? Деланно удивился он.
Ну, знатьто я, предположим, знал. И даже много чего. Но всё же хотелось бы както… Поконкретней, что ли. А то ляпну ещё чего нибудь лишнего. Не то, чтобы я страшился гнева учителя, но зачем по пустякам расстраивать хорошего человека?
– Допускаю, что разгром в супермаркете не ваших рук дело. Он рубанул рукой воздух. Но вот устраивать среди бела дня наезды на конкурирующую фирму…
Ах, он об этом… Я облегчённо вздохнул, ибо безобразия учинённые Кени волновали меня гораздо больше.
– Да понимаете, Сэнсей. Всем своим видом я изображал раскаяние. Гляжу, откуда ни возьмись, хмырь какойто нарисовался… Ну, подхожу, значит, и вежливо так спрашиваю, "А чем же это его заинтересовали наши скромные персоны"?
Я даже хотел слезу пустить, но Виктор пресёк это дело на корню, хлопнув рукой по столу.
– Кончай хохмить! Нам ещё всяких проверок сейчас не хватало! И, не давая возразить, резюмировал. Значит так, оружие вернуть, и попросить прощения, причём лично.
Он чтото нацарапал на бумажке и, подтолкнув её ко мне, снял трубку.
– Олег Викторович? Привет! Сейчас к тебе один из моих орлов подъедет. Да, тот самый. С извинениями и вообще. Выслушав ответную реплику, продолжил. Само собой, о чём речь. Конечно, это вышло случайно.
И в его голосе мне явственно почудилась немалая толика гордости оттого, что такие орлы как я, служат под ЕГО, а ни чьимто ещё началом…
Зайдя в отдел внешней информации, взял запись с жучка, дабы прослушать по дороге в логово конкурентов. Бросив диктофон в машину, выехал на шоссе и включил воспроизведение. Сначала, как и положено тишина, затем чертыханье и проклятия в мой адрес. Видимо, девочки из отдела не редактировали запись, и я вынужден слушать какието невразумительные звуки, чьёто покашливание и хлопанье дверьми. Ага, вот чтото интересное.
Повидимому, мой недавний противник не рискнул сразу доложить начальству о конфузе, и сначала решил проконсультироваться с кемто из коллег. Я пропустил мимо ушей его версию событий, и опять последовавшие призывы чего нибудь тяжёлого на мою бедную голову. Но вот ответ собеседника оказался весьма интересен.
"Я бы не советовал вам с ними связываться. По крайней мере, по личной инициативе и уж тем более, стараясь отомстить". Голос невидимого мне человека был довольно высоким и я, помимо воли представил эдакую "кабинетную крысу" в тщательно отутюженном костюме и непременно в очках. "При всей внешней безалаберности, они бывают очень и очень суровы. И умеют забывать про такие вещи как жалость или человеколюбие. И ещё… один из них, Юрий, обладает какимто сверхъестественным чутьём на предстоящую опасность". Аналитик хренов, так его и растак. "Вы будете смеяться, но мне иногда кажется, что это и есть пресловутое Шестое чувство. Знаете ктото умеет танцевать, и мы называем это чувством ритма. У когото от природы абсолютный музыкальный слух и, не прилагая никаких видимых усилий, из них получаются гениальнейшие музыканты. Некоторым же с детства подвластны рифмы, и из них вырастают поэты. Так вот, этот парень, с виду похожий на оболтуса гениальный убийца".
Меня помимо воли разобрало зло. Урод чёртов. Хотя… каждый меряет по себе и, будучи негодяем он, непроизвольно увидел во мне родственную душу. И, окажись на его месте пророк я, наверное, стал бы потенциальным предсказателем. Но, сами понимаете, всё равно обидно.
Вообщето, какаяникакя известность малость тешила самолюбие. Но, в любом случае, после всего услышанного, настроения брататься не появилось и, состроив официальную мину, я побыстрому извинился и, отдав злополучный пистолет, с которого предварительно (мало ли что) стёр свои отпечатки, выскочил из конторы. И дёрнул же меня чёрт связаться с этим наблюдательным парнишкой. Ну, посмотрел бы он на нас. Проводил бы до Приюта. Не умерли бы. Но, что сделано то сделано. А задействовать коридор по таким пустякам много чести.
Едва въехал на территорию Приюта, как навстречу выскочила Кени.
– Попало? Сочувственно поинтересовалась она.
– Попало. Согласно вздохнул я.
– Это изза меня?
– Да нет, малыш. Я погладил её по курчавой головёнке. К счастью, я успел набедокурить больше.
– Да ну их. Махнула она. Пойдем лучше купаться.
И, не успел я возразить, как она схватила меня за руку и…
Мы оказались на жёлтом песке, в котором ноги утопали по щиколотку. Тут и там росли пальмы, утыканные гроздьями бананов. А перед глазами протирался безбрежный океан. Волны, с небольшими пенными шапками, лениво накатывались на прибрежную гальку, в которой то и дело мелькали ракушки и быстро отступали назад, растворяясь в бирюзовой, отдающей синевой массе воды. Здесь же, на песке, стоял шалаш, возле которого сидела Инна. На ней был купальник и солнцезащитные очки и она весело улыбалась.
– Миленько здесь, правда?
– Не то слово! Поспешил согласиться я. И не смог сдержать праздного любопытства. Так это "убежище" Кени?
– Оно самое. Подтвердила Инка. Необитаемый остров, отданный по чьейто неведомой прихоти нашей малышке.
– Аббат говорит, что это лишь дело воображения, и ничего более. Возразил я. Так что, при желании, мы тоже могли бы придумать места не хуже.
– Такто оно так. Но вот только… Она глянула на меня исподлобья. Нафантазируй ты остров, смог бы достичь Ленкиного мира?
– Разве что на плоту. Отшутился я, прекрасно зная ответ.
И он был не утешительным. Пожалуй, что фиг бы я куда добрался, сооруди моё подсознание нечто подобное. Путь даже и такой миленький райский островок.
– Да, кстати, тебя Аббат спрашивал.
– Ну его. Я махнул рукой. От этогото не спрячешься. Так что, ежели что нибудь важное сам найдёт.
И, сбросив одежду, занялся тем, для чего и был приглашён. То есть с разбегу бултыхнулся в воду, ощущая лёгкую ностальгию по дням, проведённым на КианТуо.
– Кстати, Кени, Поинтересовался я, когда наплавался до изнеможения. Как ты это делаешь? В смысле, перемещаешь воду?
Но малышка лишь пожала плечиками.
– Очень просто.
Ну да, конечно, о чём это я? Тут ведь тренировки бесполезны. С этим надо родиться. И мысленно чертыхнулся. Вот же натура, блин. Мало мне моих скромных талантов, так ещё лавры девочек покоя не дают.
Растянувшись на горячем песке, бесцельно смотрел вдаль, пытаясь представить: а что там, за горизонтом? Какие ещё архипелаги спрятаны в безбрежной дали, и двери в чьи миры открываются на неведомых берегах? А, может, маленькая Кени никогда не задумывалась о таких вещах? И ей просто хорошо здесь, в этом замечательном месте, полностью соответствующем её вкусам. В конце концов, каждый получает то, к чему подсознательно стремиться. Ведь изменился же облик Ленкиного "убежища" после того, как она вынуждено "эмигрировала" в наш мир.
Блин, вот любопытно, что навоображает эскимос? Если, конечно, среди народов севера есть люди обладающие Даром?
Но как следует пофантазировать мне не дали.
– Мы выходим, Юра. Окликнула меня Кени. И, боясь показаться негостеприимной, добавила. Если хочешь, можешь остаться до утра.
Я поневоле поёжился, конечно, стараясь не подавать виду.
– Спасибо, Кени. Я с вами.
Я быстро натянул одежду и…
Инка шутливо толкнула в спину.
– Доррогу. Затем, чмокнув меня в щёку, добавила. Я к малышам, пойдёшь?
– Нет Ин. Отказался я. Надо побыть одному. И, оправдываясь, добавил. Все эти процедуры… Брр.
– Ну, как знаешь. Не стала дуться она. И ещё раз поцеловав, "пропала" вместе с Кени.
Сходив в столовку я перекусил и поднялся в наш с Инной блок. Но, только завалился на кровать, как в дверь постучали.
– Войдите. Поборов желание "слинять" в Дромос крикнул я. И добавил: Открыто!
Дверь распахнулась и Гроссмейстер шагнул через порог.
– Как настроение? Поинтересовался он, усаживаясь в кресло.
– Да так. Я неопределённо повращал в воздухе раскрытой ладонью.
– Боязно, небось?
– Нет. Стал отнекиваться я. Просто… Нет во мне идейной убеждённости в необходимости всего этого. Както самоуверенно всё, и подетски наивно… Да и вообще, лучшее враг хорошего…
– Юрий, Юрий. Устало вздохнул Гроссмейстер. Перефразируя Эйна Рэнда, скажу вам, что если вы хвалите хорошие поступки и порицаете злые, это ещё не значит, что вы поборник высшей справедливости и объективно подходите ко всем и вся. Ставя себя над схваткой, участие в которой по вашему предполагает невозможность беспристрастной оценки добра и зла, задумайтесь над тем, на чьей вы всё же стороне, и кому оказываете молчаливую поддержку.
Добродушные простаки как вы, которые искренне верят в неизбежность, не понимают, что интеллектуальное и нравственное развитие общества иногда стопорится. В итоге такому индивидууму не остаётся ничего другого как плыть по течению, в качестве жизненной программы выбирая ту, которую выдают за самую авторитетную. Логика, как будто бы, в таком шаге есть. Раз так делает большинство, значит, так надо, так правильно. Но на деле большинство очень часто ошибается! А правыми оказываются единицы! Веками человечество заблуждалось, считая землю плоской. И только Коперник посмел сказать, что она круглая. В науке такая ложная ситуация называется AD VERECUNDUM, то есть "ссылка на чужой авторитет". В частности, на авторитет общественного мнения. Кстати, напомню еще один курьезный случай. Несколько столетий в средневековых университетах студентов учили явной глупости: будто муха вместо шести имеет восемь ног. И все потому, что именно так написал в известном трактате один ученый ум, чей авторитет в те времена считался непререкаемым.
И в тот период истории, в который собираемся вмешаться мы, их обществом правит "заговор безголовых". Не надо смеяться сурово глянул на меня Господин Аббат. "Заговор" действительно существует. У "заговора безголовых" нет лидера, ни одиночного, ни группового, но он стар как сама Вселенная и действует без чьеголибо сознательного руководства. Суть его в том, что любой, так называемый "сапиенс", этот наделенный разумом представитель животного мира, в философском смысле близорук, если не сказать слеп. С незапамятных времен он позволяет себе плыть в житейском море, положившись на волю случая. Без руля и ветрил, отдавшись на волю ложных, а зачастую и вовсе иррациональных суждений.
В тот период, в который предлагаю вмешаться я, наши оппоненты ещё не владеют неслыханными технологиями. Они лишь стоят на пороге открытия. И пассивное поведение непростительно.
Самоубийство в их обществе находится на первом месте среди других причин смертности! Четверть всех госпитализированных пациенты психиатрических больниц, а население планеты и ее правители беспомощно взирают на продолжающийся распад культуры, "лучшей и самой яркой надежды" их мира.
В любой из наших реальностей убийство одного человека чрезвычайное происшествие со всеми вытекающими последствиями, а для их цивилизации вскоре настанут времена, когда бессмысленное истребление сотен миллионов оставит равнодушными абсолютно всех. Ладно, этот кошмар происходит далеко и прямо нас не касается. Но, я ведь уже объяснял вам, что это может стать причиной АБСОЛЮТНОГО краха. Закончил он и, глядя на мою скептическую улыбку, обеспокоено спросил. Я вас не убедил?
Не, ну что за люди а? Я, может, и так весь из себя совершенно согласный. Так нет же, ему ещё ростки фанатизма требуются. Наверное, проникнувшись торжественностью момента, я должен прижать руки к сердцу и произнести что нибудь высокопарное. Если не ошибаюсь, то именно Вольтеру приписывается изречение: "Я не согласен с вашим мнением, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли его высказать". Должно быть, подошло бы. Но, как вы понимаете, пришлось Господину Аббату обойтись без моей моральной поддержки.
И, вместо этого, я лишь улыбнулся.
– Да с вами я, с вами.
Но он поджал губы.
– В том, что я сказал, есть чтото смешное?
Нет, это был высший кайф, поменяться с Гроссмейстером ролями. Не всё ж ему, прозорливому, скалить зубы.
– Да так… Неопределённо промычал я. Анекдот вот вспомнил. И, под его вопросительным взглядом выдал. "Суслики весьма осмотрительные зверьки. Они встают на задние лапки и внимательно смотрят вокруг. Не спешит ли к ним росомаха? Не летит ли коршун? Не бежит ли злая собака? И самые смекалистые и наблюдательные получают бампером в лоб".
Как видно, слишком долго оставаться серьёзным не в его правилах, так как он тут же заржал.
– Что ж, оптимизм очень радует.
И, тронув меня за плечё и кивнув на прощание, вышел.
Мда… Всё же начальство оно везде начальство. И без накачки ни одно большое дело не начинается…
Мать вашу, да что же это такое, а? Знал бы, так лучше б с семьёй побыл…
На этот раз стучать не стали и, на правах давнего друга, Лёнька ворвался как к себе домой.
– Привет!
– Здорово. Я не скрывал недовольства и проворчал. Ктото умер?
– Да нет… Просто, зашёл поговорить…
Блин, ну заладили. Будто последний день живу. Мне ж, по крайней мере ещё несколько дней вариться в этой гадости. Да ещё парафин в морду закачивать. Да ждать пока заживёт…
Но Лёнька, торопясь вывалить всё что накопилось и стараясь убедить уже понёс…
– Самая главная отличительная черта нашего времени это то, что мы живём в веке информации. А в будущем почти вся она станет цифровой…
В таком духе Лёнька может говорить часами, и я поспешил прервать словоизлияния.
– Да будут тебе ихние компы, будут. Успокоил я нашего программиста. Можешь спать спокойно.
Улыбка, расцветшая на Лёнькиной репе могла осветить комнату не хуже стоваттной лампочки.
– Спасибо, старик.
И, не желая больше надоедать, а так же портить настроение, нарываясь на отказ, он выскочил за порог.
39
С самого утра у меня было препаршивейшее расположение духа. А каким оно должно быть, скажите на милость? Это, уж поверьте на слово, похуже, чем визит к зубному врачу. И, в преддверии "смены имиджа" я чувствовал себя очень даже не в своей тарелке.
Спустившись к завтраку, то и дело ловил заинтригованные взгляды, что ещё больше заставляло нервничать. И, дабы не оттягивать мучения, по быстрому проглотил всё, что лежало на передо мной и поскакал к Ритке в лабораторию.
Та уже ждала… И, должен вам сказать, это просто какойто ужас. Меня радели догола и, уложив на стол, занялись вивисекцией. Ибо никак иначе назвать то, что сделали со мной, не могу. Подстригли, но это ерунда. Дальше больше. Выщипали всю скудную растительность на лице, заменявшую бороду и усы. Сказали, что иначе никак нельзя, ибо у "этих" на фэйсах волосы не растут. Затем закачали под кожу лица малёк парафина, отчего моя морда стала похожа на… а, лучше не расстраиваться понапрасну. По крайней мере, мне твёрдо обещали, что когда всё кончится, путём небольшого хирургического вмешательства мне вернут прежнюю мою харю.
Дальше же начался вообще мрак беспросветный. Вас когда ничудь варили живьём? Что? Не пробовали? Советую и не начинать. Меня, приедварительно подвергнув полной депиляции, уложили в чан с краской и вымачивали в нём довольно долгое время. Кожу жгло, щипало, и всё тело чесалось так, что не приведи Господь. Коегде проступили красные болячки, и я готов был выть от отчаяния. Право, не знаю,что удержало меня от искушения "отменить" весь этот кошмар. Наверное, любопытство.
– Со временем это пройдёт. Утешила Ритка, и снова принялась за старое, доводя моё бедное тело до кондиции трупа, лежащего на соседнем столе.
Трупа пришельца, разумеется, один из которых Генерал распорядился доставить в лабораторию. Впрочем, если позволите, я опущу подробности, так как даже вспоминать об этом… Брр… Одна радость, что Ритуся сжалилась и, дабы облегчить страдания подопечного, разрешила в качестве обезболивающего впотреблять… Ну, сами понимаете что… Так что, эти несколько дней я провёл в полувменяемом состоянии, время от времени, поглядывая на всё, что могло отражать изображение и заливаясь безудержным хохотом. За что удостоился молчаливого укора её ассистентов, который, ничтоже сумяшеся, игнорировал. Тоже мне, моралисты хреновы выискались. Вот побывали бы в моей шкуре…
Дня через три, когда, по словам компрачикосов, краска высохла и обрела "устойчивость к внешним воздействиям", за меня принялись татуировщики. Как видно, радикально зелёный цвет моей морды, и качество контрабандного красителя, сделанного на Малой Арнаутской, не отвечали всем высоко эстетическим требованиям мучителей. Всё бы ничего, если бы её хоть было видно. Так нет же, практически неотличимая, она покрывала тело какимито непонятными узорами в самых интимных местах. В смысле, спрятанных под одеждой.
Шкура моя опять воспалилась, а тело распухло. И снова утешительные взгляды Ритки и хихиканье дорогой по поводу того, какой я милашка, и как она ждет, не дождётся того момента, когда сможем остаться наедине.
И, наконец, спустя неделю изуверы объявили что всё готово. Я сам на себя не похож, и вполне смогу сниматься в практически любом фильме ужасов. Без дополнительного грима.
– Ну, покажись, ГинзаНо ты мой ненаглядный.
Сенсей всё напутал, ибо актёры японского театра ГинзаНо выступают в масках. Гримируют лица последователи школы КабукиДза. Но, в общемто, в моём теперешнем положении, я с радостью согласился бы носить любой противогаз, только бы вернуть всё назад. Хотя, посмотрим, может ещё и "верну". Смотаюсь вот, гляну, что там и как. А там будем посмотреть.
– Хорош, хорош. Просто вылитый зеленомордый. Лицо Виктора сохраняло серьёзное выражение, но в голосе слышались смешинки. Пожалуй, я мудро сделал, что воздержался от смены образа. Во всяком случае, начальство точно бы не поняло.
Ну, вот всегда так, они делают карьеру, а я тут, понимаешь, отдувайся за всех. Не, ребята, я вам это ещё припомню.
– Краска долго не слезет? Деловито осведомился тем временем Генерал.
– Гарантируют месяц. Хоть купайсязагорай, хоть в баню ходи.
– Ну, месяц, это ерунда, продержишься.
Утешил, блин…
Рано или поздно, а всё когда нибудь кончается. Подошли к завершению и мои страдания, в ознаменование которых я опять стал предметом пристального Инкиного внимания. И начал не на шутку ревновать к самому себе. Во натура, блин… Но, мужественно переборов это "низменное и недостойное настоящего мужчины" чуйство я, едва утихла боль, с радостью принялся отвечать на её поползновения…
Рожа постепенно зажила, так что время вышло. Как выяснилось, в этот раз Гроссмейстер, решил обойтись без излишней патетики, и отнёс камень на место загодя. Вообщето, мог бы и сам приволочь то что просили. Хотя, ему виднее. Или же за столькото лет так привык загребать жар чужими руками, что в принципе не мыслил себя в роли рядового исполнителя?
Я покачал на руках малышей, без обиняков признавших в этом зеленомордом чудище папаню, нежно (а как же ещё?) обнял Инну и, как водится, мысленно поплевав через плечё "шагнул" в Дромос.
40
Ноль целых, пять десятых артефакта лежали передо мной, и я невольно залюбовался совершенными формами кристалла. Он приковывал взгляд, словно магнит притягивает железные опилки. Или же, вспомнив первое путешествие вдоль реки, с которого, собственно всё и началось, "держал подобно "эпицентру". Глядя на этот, не так давно совершенно обыкновенный, пусть и довольно таки красивый камень, я поймал себя на мысли, что мне не удаётся оторвать глаз. Вернее, совсем как тогда, когда пытался "преодолеть границу", не хочется.
С усилием, словно вытаскиваю глубоко вонзившийся в колоду топор, подобно вызволению ноги, по самую щиколотку утонувшей в вязкой глине, я смог таки отвести взор от загадочного куска кварца. И, уже более спокойно, безо всякого благоговения, взглянув снова, невольно залюбовался им. Хотя, вообщето говоря, это мне не свойственно. Скорее уж, такое высокоэстетическое времяпрепровождение подошло бы Инне.
Если честно я, по жизни болшоой дофинист, не оставался равнодушным лишь к красотам природы. То есть, природы дикой и неухоженной. Зачастую, оставляя вне поля зрения такие вещи, как женское очарование, великолепная архитектура, а так же красивые вещи и изысканные ювелирные украшения. Словом, в силу плебейского воспитания, все те стороны человеческой жизни, к которым можно применить такие эпитеты, как очаровательный, прекрасный и целую свору их синонимов.
Хотя, пожалуй, нет. Ещё одна грань красоты завораживала меня, как и всякого мужчину. Ибо любой мужик неравнодушен к железкам. Хищная и ни с чем не сравнимая эстетика холодного оружия вводила в некое подобие гипнотического транса, вызывая в душе чувство, похожее на восхищение.
И вот, поди ж ты. Я ухитрился попасть под очарование этого куска стекла, совсем недавно не вызывавшего в индифферентной душе совершенно никаких эмоций.
Этот, как оказалось, далеко не бесполезный камень, завораживал властно и неодолимо, сердце начало биться чаще, и я с трудом смог оторваться от игры света и тени. На миг показалось, что я вижу все те неизмеримые пространства, доступ к которым открывала эта стекляшка. Грандиозную и необозримую бездну, неподвластную человеческому воображению, скрытую в его глубине.
Сейчас я стоял, погружаясь в эфемерное колебание неясных теней и животрепещущих бликов. Взгляд продирался сквозь густую сеть, сплетенную из тончайших световых узоров, всё дальше и дальше, мимо удивительных, изменчивых и переливающихся образований самой разнообразной формы. Я словно летел в бездну. Как тогда, когда один единственный раз стал невольным "гостем" Гроссмейстера. Падение ускорялось, вихри радужного пламени проносились мимо, и я уже безостановочно мчался прямо в центр раскручивающейся передо мной гигантской и ослепительной воронки.
Но тут произошло нечто, что начисто отрезвило, заставив выбросить из головы всю мистику, навеянную загадочным куском хрусталя. Откуда ни возьмись, вдруг появилась Кени и, сверкнув зубами и положив ладошку на моё "транспортное средство"… пропала. Как вы понимаете, на раздумья времени не было, и я поспешно "последовал" за ней.
Вода хлынула в рот, в нос. Заполнила уши и холодным обручем сдавила грудь, заставляя останавливаться сердце. И, положившись на инстинкты, я вовсю заработал конечностями, стремясь побыстрее вынырнуть на поверхность.
Однако гад всё же Господин Гроссмейстер. Это ж надо, блин. Такую бяку выкинуть. Нет, чтобы, просто положить половинку шара в какое нибудь укромное место, так додумался же, чёрт рогатый. В воду бросить. Хотя, кто сказал, что это самое место должно быть ещё и комфортным? Таких тонкостей, помнится, мы не оговаривали… И, если разобраться, то дно небольшого, заросшего тиной пруда как раз и есть наиболее подходящий тайник для таких вещей. Во всяком случае, ни один нормальный человек, в своём уме и при памяти в это вонючую лужу не полезет.
Раздался заливистый смех и, оглянувшись, я обнаружил головку Кени, выглядывающую изза куста.
– Ты как здесь оказалась? Вызверился я на неё.
– Так же как и ты. Безо всякого почтения отозвалась маленькая проказница.
– Ну, предположим, это я видел. Согласился я. Но как ты оказалась "у меня" в коридоре?
Она опять засмеялась.
– Я уже два дня там сижу.
– Ну а попалато в Дромос как?
– Так с вами. Почемуто перейдя на Вы, и скромно потупив глаза, пролепетала Кени.
Да уж. Надо сказать, что в последние дни, пока заживало лицо и спадала опухоль, я навещал Коридор, дабы пополнить запасы. Так что, негодяйка вполне могла спрятаться в одном из тюков.
– А ну, марш домой.
Но в ответ мне лишь показали язык и, обрызгав зеленоватой водой отрицательно покачали головой. Общение с Инкой явно не шло малышке на пользу. А ято, наивный, сопли распустил. Ахах, девочки займутся маленькой несчастной Кени. Ойёйёй, как бы чего не вышло. Да это юную ведьмочку нужно держать подальше от ведьмочки постарше. Хотя, я думаю, результат был бы тот же…
Обнаружив, что всё ещё стою по пояс в воде, и ноги утопают в вязком иле, я зашлёпал к берегу. Нет, подлюга, Аббат, каких поискать. Вот, сижу теперь здесь, мокрый как лягушка. Ни скутера, ни модуля. Даже рюкзак с Бижутерией, и то остался в коридоре. Видать, придётся "возвращаться".
– Никуда не убегай. Буркнул я Кени, осмотрительно отошедшей на безопасное расстояние, и кряхтя полез обратно в вонючее болото. Конечно, надо бы поймать мерзавку, но перспектива гоняться за чертовкой, да ещё обладающей Даром… Бестия ведь в любой момент может "уйти", да ещё, святсвятсвят, и меня захватить с собой.
Войдя в воду по грудь, я зажмурился и нырнул, раздвигая руками водоросли и погружаясь всё глубже и глубже. Всё же, Кристалл и в самом деле обрёл надо мной какуюто власть, так как не возникло и тени сомнения в том, что смогу его найти. Подплыв к злополучному осколку, я дотронулся и…
Всё же, как уютно ощущать себя дома. Стоя в окружении скутеров и кучи мобильных модулей, я стаскивал мокрую одежду, мысленно негодуя "по поводу". Затем в очередной раз чертыхнувшись, забрался в Скутер и, свесив руку, дотронулся до камня. Невидимая но вполне осязаемая энергия полилась в меня и я понял, что, в принципе, непосредственный контакт с кристаллом не нужен. По крайней мере, с тем, что находится "у меня". Коридор, это неведомое нечто принявшее форму именно такого пейзажа лишь благодаря какойто до конца не ясной прихоти моего подсознания, сам был проводником. Прибор, включенный в "онлайновом" режиме, и позволявший, в дополнение к своим замечательным качествам перемещаться непосредственно к Кристаллу я, постоянно таскал с собой. Находясь в Дромосе, разумеется. Так как "наружу" эту маленькую и столь притягательную штучку практически не выносил. Но сейчас, отправляясь к чёрту на рога, решил с ним не расставаться. Ведь, кто его знает, как оно повернётся. И, буде необходимость воспользоваться Коридором, лучше иметь его под рукой. Прибор, даже не "реагирующий" на большой Кристалл в реальном мире, мог создать тоннель "вдоль реки", перенеся меня к "двери" в наш родной мир. Так что, сами понимаете, отказываться от "запасного выхода" я не собирался.
Угнездившись в кабине скутера и загерметизировавшись, прикрыл глаза и… В общемто, надёжно защищённый корпусом я, как вы понимаете, ничего не ощутил. И только псевдомозг, на чувственноподсознательном уровне тут же отрапортовавший об "изменении внешней среды" позволил заключить, что я уже "там"…
Медленно всплыв на поверхность, приподнялся над водой и направился к Кени. Завороженная зрелищем "Наутилуса" она и не подумала убегать. Я опустился на землю и, выпрыгнув из кабины, махнул рукой на всякий случай отошедшей девчёнке.
– Ладно уж, так и быть. Можешь остаться.
– А не обманете? Подозрительно пролепетала Кени.
– Чтоб мне сдохнуть… Ничтоже сумяшеся поклялся я.
– Неа. Я так не согласна. Протянула она. Вы подругому поклянитесь…
– Как это, подругому? Хрюкнул я от удивления.
– Чтоб мне "не войти, ни выйти". Выделяя интонацией ключевые слова потребовала она.
Да, блин. Эта клятва посерьёзней будет.
– Ну, клянусь. Пожал плечами я. И, под требовательным взглядом чёрных глазёнок закончил. Чтоб мне "не войти, ни выйти".
Облегчённо вздохнув, враз осмелевшая малышка подбежала к Катеру и немедленно потребовала:
– Я тоже хочу такой.
– Не сейчас, девочка. Меланхолично отозвался я. Нам и этотто придётся спрятать.
– Почему? Продолжала надоедать Кени…
– Потому, потому, что кончается на "у". Пробубнил я в ответ, и пояснил: Это ведь трофейная машина. Кто его знает, может, у них здесь какойнибудь реестр имеется. Только мы кудато прилетим, а нас "цапцарап"… Так что, придётся покупать гражданскую технику, не вызывающую подозрений. И, пресекая ненужное нытьё, отрубил. В общем так, ты погуляй пока, а я побыстрому взлечу, чтобы осмотреться.
За ребёнка, как вы понимаете, я был совершенно спокоен. Скорее уж, следовало опасаться за здоровье тех, кто посмел бы причинить ей вред. Смущало, правда то, что у Кени другой цвет кожи но тут уж я бессилен. Да и, надеюсь, она сможет в любое время "слинять", дабы не вызвать подозрений.
Поднимаясь, включил внешнее обозрение. Небольшое болотце, в которое загнала сволочизм Гроссмейстера, окружали кусты. Такие же группки, состоящие из невысоких зелёных растений, тут и там росли на безбрежней равнине. И ни души вокруг. Должно быть, мы высадились на одной из "пограничных" планет, так как не думаю, что захватчики позволили бы вот так пустовать земельным угодьям.
Выйдя за пределы атмосферы и, сделав один круг по орбите, я, то есть мозг катера, "опознал" планету.
Нужно искать пристанище. Но, как вы понимаете, до него ещё надо добраться. А, имея на руках малышку, это составляло некоторые трудности.
Выудив упакованный в футляр Кристалл, я нажал одну из кнопок, прекратив подачу энергии, превратив его в ничем не примечательный кусок стекла. Кени предстояло путешествовать "в коридоре", и замечательный этот камешек я не собирался оставлять в вонючей луже. Так что, пусть пока отдохнёт, а то не известно ведь, что получится, попытайся я "войти" с активизированным Суперприбором. Скорее всего, просто вернусь к его собрату, лежащему у выхода в наш мир. А мне оно надо?
– Ну что, малыш, придётся тебе некоторое время поскучать.
Для виду Кени малость поупиралась, но напоминание о клятве окончательно усыпило её подозрения, и она ухватила меня за руку.
Дроммм. Мы стояли в таком знакомом континууме, с серым небом, никогда не ведавшим солнечных лучей. Равнодушная и безмолвная река, как и прежде спокойно несла свои воды. И куда хватает глаз, никакого намёка на следы моих Путешествий. Там, в "наших" мирах я здорово "намусорил". И у каждого "эпицентра" навалено вдоволь всякой всячины, вроде Мобильных модулей, велосипедов, упаковок с провизией и прочей дребедени. Этот же берег был девственно чистым, что, в общемто, и следовало ожидать. Прислушавшись, вдруг обнаружил, что это место не такое уж и тихое. И, подобно "выходу" в Ленкину реальность, здесь явно слышался отдалённый рёв. Который не мог быть не чем иным, как звуком падающей с огромной высоты воды. И этот еле слышный грохот во сказанул блин! раздавался ВЫШЕ по течению.
41
– Ну что, малыш, не скучай. Я скоро. Потрепав Кени по голове, ещё раз оглянулся на непривычнопустынный пейзаж, и "вышел" наружу.
Катер всё так же стоял возле небольшого озера и, запрыгнув внутрь, я стал набирать высоту. Решив не светиться лишний раз, снова поднялся в околоземное пространство. Глядя на куполообразную поверхность планеты, поневоле задумался о судьбе её прежних обитателей. Были ли они похожи на нас? Или же принадлежали к какойто другой расе Хомо Сапиенс. Я даже не знаю, давно ли колонизован этот мир. Хотя, если судить по столь малой населённости то совсем недавно. Относительно, конечно. И снова, в который уже раз, меня охватило негодование.
И вы тоже считаете себя людьми? С остервенением зачемто процедил я сквозь зубы. Наверное, просто нужно было сбросить эмоции, вот меня и понесло… И нимало не смушал тот факт, что не имелось видимого собеседника. За повседневной суетой и мелочностью вы не заметили главного. Ведь, зачемто вы пришли в этот мир. Было бы злой иронией, если бы вы явились на свет только для того, чтобы уничтожать… И, за кажущейся важностью и ежедневной суетой по благоустройству жизни вы потеряли главное… Пытаясь создать чтото рукотворное и искусственное, по вашему мнению, превосходящее то, с чем жили ваши предки вы неосознанно и бестолково разрушили всё, что являлось основой самой сущности разума. Впрочем, в этом мы, похоже, недалеко ушли от вас. И что теперь? Ведь, я сотоварищи приду к вам не просто так. И, надеюсь, так или иначе, а у нас всё получиться. И все ваши усилия пропадут втуне. Все миллионы жизней, положенных на алтарь прогресса окажутся потраченными зря. Все они, испустив последний вдох, канут в небытие, и рассыплются горсткой праха. Выходит, сейчас ваша империя доживает последние деньки. Что бы вы не думали и как бы не кичились величием.
В принципе, так или иначе, а они не изобрели ничего нового. Просто, задыхающийся и перенаселённый мир, исчерпавший все природные ресурсы, но зато имеющий в избытке ресурсы людские, судорожно искал хоть какойто приемлемый выход из создавшейся ситуации.
Нужно же было кудато деть десятки миллионов пасынков, одним своим существованием отравляющих жизни друг другу. Вот и получается, что изобретение способа перемещения между мирами явилось своего рода панацеей, для агонизирующего общества.
За всеми этими Умными Мыслями я не заметил, как долетел. И только не дремлющий псевдомозг скутера, вовремя прервав моё занудливое негодование, напомнил, что пора снижаться.
Кени сидела на берегу, загребая рукой песок и тонкой струйкой пересыпая его с ладони на ладонь.
– Не страшно? Полюбопытствовал я.
– Нет. Мотнула она головой. Скучно вот только.
– Есть хочешь?
– Нет пока. Отмахнулась она и спросила. Мы уже прилетели?
– Да.
– Тогда "пошли наружу". В голосе её сквозило нетерпение.
На нас никто не обращал внимания. Казалось, всем абсолютно наплевать, кто мы, что и откуда. На ночлег устроились в одной из множества гостиниц, причём, оказалось, что услуга эта абсолютно бесплатная. Всегото и потребовалось, что войти в вестибюль и посмотреть на табло, напротив каких значков светятся зелёные огоньки. Так же не возникло проблем с едой. На первом этаже здания располагалось нечто вроде столовой. Правда, и отель и пищеблок были автоматическими, но находившемуся по городу, а потому голодному мне наплевать на такие тонкости. Не то, чтобы меня это сильно волновало, ведь коридор попрежнему продолжал действовать, так что, уж переночевать мы могли бы и там.
Как оказалось впоследствии, нам просто повезло. Мы в наглую воспользовался привилегиями колониальной политики правительства Десяти Миров, суть которой заключалось в следующем: Всем, решившим оставить Родной Мир, и посвятившим жизнь освоению новых территорий, социальный минимум предоставляется бесплатно. Мы же, по прихоти судьбы, "высадились" как раз на одной из таких планет. Относительно безлюдный, и населённый всего лишь неполным миллиардом зеленомордых, он ещё не играл заметной роли в Союзе. Открытый какихто сто лет назад он, подобно Сентвиллю в Ленкином мире поражал неторопливостью и размеренностью.
Мы заняли два соседних номера и я, попросив малышку не высовываться, отправился за едой, мысленно чертыхаясь.
"Але ж и смачная у вас у Беларуси вада". Сказал шпион, желая завязать контакты с местным населением. "Твоя правда, сынок. У вас у Амерыцы такой няма". Ответила сердобольная бабулька. И, глядя на растерянность и недоумение, написанные на лице собеседника, одетого в телогрейку и кирзовыве сапоги, простодушно пояснила. "Дараженьки, так ты ж негр".
Да уж, многие совершенно искренне представляют иностранного разведчика в виде узколобого типа, крадущегося через границу на коровьих копытах, навьюченного автоматом, минами, баклажкой с ядом, рацией и прочим мусором…
Теперь же понял, что этот маленький нюанс не играет большой роли. Как и у нас, как в любом мире, простым обывателям было начхать на такие мелочи как цвет кожи какойто там девочки. Да и официальная версия всячески скрывала сам факт "стерилизации" планет, предшествующей заселению. Так что, никем, кроме "своей" Кени посчитать не могли. Ведь, большинство народа даже не подозревало о существовании других рас. Хотя, любопытно, всётаки. Как это у них получилось? В смысле, такая однотонность расцветки. Или же, в силу врождённой нетерпимости они попросту вырезали непохожих ещё в доисторические времена? Да так давно, что даже упоминания об этом не сохранилось? Ведь изничтожили же кроманьонцы всяких там питекантропов и неандертальцев. Хотя, вроде бы, те жили на Земле аж двести тысяч лет. Тогда как мы, современные Хомо, населяем её лишь какихто двадцать. А помним себя и того меньше.
Жратву местную, вернее, взятую из корабля, я попробовал под Ритиным наблюдением, так что ни капельки не боялся. Да и, если гипотеза Профа верна, и они захватывают жизненное пространство, то мы просто должны быть похожи. А подвергать сомнению высказывание Семёна Викторовича у меня, как вы понимаете, нет никаких оснований. Поэтому, затарившись по полной программе я двинул назад.
Кени смотрела местные новости. Забрать игрушку у младенца всегда было выше моих сил и я, коекак сервировав стол, принялся поглощать образцы местного фастфуда. Кени присоединилась и, с набитым ртом принялась спрашивать.
– Ачгумхрум… Мум..? В глазах у неё стоял вопрос?
Я что, недоумок, что ли? Когда надо, и без переводчика могу. И, набив полный рот, я ответил.
– Угумм.., тпрумнюм!
Весело блеснув глазами, малышка удовлетворённо кивнула и снова уставилась в экран. Во бля! Всё же находчивость великое дело!
Наконец, когда новости закончились, да и запасы изрядно оскудели, она начала ныть.
– Ну что, пойдём в люди? Нам ведь столько всего надо накупить!
Видали, да? Такая кроха, а уже женщина! И кто бы мог подумать, что нестись чёрт знает куда её заставило желание походить по местным магазинам?
Вообщето, накануне, ещё "дома" я хорошенько выспался. Да и здесь, солнце стояло высоко и, как будто, было не слишком поздно. Но, прибыв кудалибо, я всегда в первый день на этом и останавливался. Ну, правило у меня такое: "Один день одно дело". Так что, приезд это святое. Отдохнуть надо, акклиматизироваться. В крайнем случае, можно продегустировать местные напитки и особливо! продукцию пивоварен. Но чтобы вот так вот, с места в карьер приниматься за работу?!!
Обнаглел, скажете вы. Тут, можно сказать Человечество В Опасности, а он барствует, понимаешь… Ну и хрен с ним, с человечеством. То есть, не то что бы совсем уж так категорично, но одни суткито сможет оно без меня перебиться? Подозреваю, что сможет. И даже не заметит этого. Да и, ято себя лучше знаю. И, коль не лежит у меня душа с наскоку заниматься решением проблем так тому и быть. А то напортачу ещё чего. В этом деле мне вроде как нет равных.
К тому же и, отмазка у меня есть. Исторический пример, понимаешь. Уинстон Черчилль, как будто был неглупым человеком, а? Так вот, этот самый Черчилль раз и навсегда установил для себя ПЯТИДНЕВНУЮ рабочую неделю. И свято следовал этому правилу до конца жизни. Вы только прикиньте, Англия в блокаде, Лондон бомбили, а он на уикэнд за город выезжал. И ничего, мир не рухнул, а англичане до сих пор процветающая нация. Это только у нас, какойто идиот сформулировал "золотое" правило, дескать, "чем хуже для исполнителя, тем лучше для дела". Покажите мне хоть одно хорошее дело, сделанное озлоблённым индивидуумом с испорченным настроением? Вот и живём както… Буратинисто…
В общем, "выходить в люди" совершенно не тянуло. А хотелось, напротив, полежатьподумать. Очень способствует пищеварению, знаете ли! Так что я, согласно кивнув, "шагнул" в коридор.
Вот и пригодились мне обе половинки хрустального шара. Активизировав ту, что была под рукой, я положил на неё руку и… Оказался возле Лагеря. Взяв спальник, что нибудь почитать а так же несколько разнокалиберных песочных часов я, прикоснувшись ко второй части Талисмана "перешёл" назад.
Зачем расстраивать ребёнка? Поваляюсь пока, посплюподумаю.
Понежившись часов шесть, выкупался в реке и, включив карманный прибор в обратноускоренном режиме "вернулся" к Кени за секунду до "входа". И, свежий и отдохнувший, радостно заулыбался.
– Конечно, малыш. Только, сначала, нам нужно обменять наши безделушки на местную валюту.
Я прошёлся по городку и набрёл на лавку старьевщика, скупавшего различные археологические находки у "гробокопателей". Собственно, навёл меня на неё субъект с внешностью бомжа, но подлетевший на некоем подобии скутера, только с открытым верхом. И, в задней его части лежал различный шанцевый инструмент. Оставив кораблик у входа, он взял из кузова мешок и скрылся за дверями.
Сразу повеяло романтикой и духом кладоискательства. Смущало только то, что это, как ни крути, был мародёр. Впрочем, такой же, как и я совсем недавно.
Но всё моё естество встало дыбом, против такого сравнения. Ведь мы случайно обнаружили Землю2. Эти же, грабили, предварительно хладнокровно уничтожив местное население. Потом, когда я приволок множество записывающих пластинок и парочку считывающих устройств, выяснилось, что, по официальной версии, все миры были открыты как бы случайно. И, после правительственного сообщения об очередной удачной находке, начиналась переселенческая кампания.
В принципе, здешние отцы командиры, могли себе позволить такую роскошь как социальный минимум. Ещё бы, ведь те, кто прибывал сюда в числе первых, делали всю грязную работу, одновременно обчищая осваиваемую планету, и переправляя в их сокровищницы новые и новые богатства. Так что, большинство, да что там большинство, практически всё население Десяти Миров нельзя напрямую обвинить в постигшей соседей участи. Ну, разве что, самую малость. Выражавшуюся в излишней плодовитости.
Малёк посомневавшись, я вошёл следом за оборванцем. И попал в типичнейшую лавку старьевщика. Хоть до того ни разу не бывал в подобного рода заведениях, всё здесь навевало на мысль о именно таком названии.
Вдоль стен располагались стеллажи, и чего только на них не было. Образцы всевозможных инструментов, какието незнакомого вида приборы, множество различных статуэток, кубков и разного рода картин, изображавших как пейзажи, так и портреты, одиночные и групповые. Причём, на них набрисованы люди явно одной из "наших" рас. То есть, с нормального цвета кожей.
– …?
Стоящий за прилавком агн произнёс какието звуки, но я, как и положено, ничего не понял. Но морде у того проступило явно читаемое раздражение.
– ….?
"Гав, мяв". Отозвался мозг, даже не делая попыток проникнуть в смысл сказанного, ибо он понятен и так. У меня явно спрашивали, с чем пожаловал.
Порывшись в кармане, вытащил одну из брошек, захваченных с собой с Земли2. Коль уж Вселенная сделана из одних и тех же атомов, то и ценность элементов должна быть соответствующей в соседних мирах. Ведь, и в Ленкином Мире, и на Земле2 основным мерилом человеческих взаимоотношений было золото. Так что, ошибиться я не боялся.
Повертев так и сяк брошь в руках, хозяин заведения взглянул более приветливо. Хотя, кто их разберёт, с ихними страхолюдными мордами, где у них хорошо, а где плохо. Как там вещал Проф? Чтото вроде того, что время от времени они у нас меняются местами?
– …? Снова пролаял он, а я опять ничего не понял.
Чтото недовольно пробурчав, он стал рыться под прилавком. А я, чисто интуитивно, дополнил картину репликой про грязных иностранцев. И, почти угадал. Только в роли иностранцев выступали вновь прибывшие эмигранты. Что ж, под это определение я подходил как нельзя лучше.
Вдоволь покопавшись, он разогнулся и бросил на прилавок обруч. Вернее, выпуклую полоску металла, согнутую в виде кольца так, что края почти сходились. И выжидательно уставился на меня.
Поскольку диаметр соответствовал объёму головы, я надел украшение, и мозг сразу заполнился сумбурными образами. Но, вскоре, всё утряслось, и я понял, что это упрощённый аналог шлема модуля. Чтото вроде универсального переводчика, одновременно снабжённого разного рода справочниками и элементарными понятиями о номах приличия. И теперь, захоти я, к примеру, пожать руку кому нибудь из агнов, то мне бы стазу стало ясно, что делать этого ни в коем случае не следует, так как это совершенно неприлично и может быть сочтено вопиющей фамильярностью, и привести к вызову на дуэль.
Кстати, о дуэлях. До начала колонизации и образования Десяти Миров, они, в связи с чудовищным перенаселение повсеместно поощрялись. И, хотя уже лет эдак двести, как в распоряжении плодовитой расы были новые планеты, мода на "поединки чести" не прошла. Так что, мне повезло дважды, что, прожив в тутошнем мире целые сутки ухитрился случайно не наступить кому нибудь на ногу, или просто хлопнуть по плечу.
Но, благодаря ментальному помощнику, языковой барьер преодолён и я перестал быть глухим в стране говорящих.
– Ты где это взял?
Видали, какой простой. Так я тебе и скажу. Я открыл рот, чтобы выложить соображения по поводу его настырности, несмотря на возможный вызов, но вовремя прикусил язык. Вряд ли он поймёт то, что я собирался поведать ему порусски. А вот подозрения вызову обязательно.
И я развёл руками, показывая, что не только глух, но и нем. Пожав плечами, скупщик ещё раз повертел в руках брошь и сообщил:
– Я дам тебе за неё ментагратор.
По видимому, так называлась умная железяка, сидевшая словно влитая у меня на голове. Что ж, это мне показалось выгодным. Хотя, зная эту породу "у нас" я нисколько не сомневался, что он надул меня, минимум втрое. Ну и пусть. Бирюлек у меня полные карманы, так что, не обеднею. И я повернулся, чтобы уйти.
– Эй, если найдёшь что нибудь ещё приходи только ко мне. В других лавках сидят такие проныры…
Я улыбнулся, кивком дав понять, что впредь стану иметь дело только с этим честнейшим в известной мне вселенной существом и… Впрочем, тело, выдрессированное Виктором отреагировало само, и моей заслуги в победе в молниеносной дуэли нет. Оказывается, формальности в подобного рода мероприятиях здесь испокон веку сведены к минимуму. И, где увидел не понравившегося тебе субъекта там и гаси его. Но, я опять оказался чутьчуть быстрее и лавочник уже валяется у моих ног. Услужливая железяка принялась объяснять сложное хитросплетение местных обычаев, и градацию всевозможных улыбок, в порядке тяжести нанесения оскорбления недругу. О том, что улыбка выражает радость, както не упоминалось.
В общем, хорошие ребята, эти Агны. И нравы у них проще некуда. А чувство юмора… как оказалось, они прекрасно обходятся без него. И ничего, живут, плодятся и размножаются. Вон, даже Союз Десяти организовать ухитрились.
Но, в общем, небольшая драчка была очень полезна, так как напомнила, зачем я здесь. Да и ментагратор, поубавил сантиментов. А то рассиропился, понимаешь. Ахах, все люди братья. Да, у них тут, в общем, всё здорово организованно. В особенности теперь, когда места хоть отбавляй. Но, весь фокус в том, что сделали они всё это ДЛЯ СЕБЯ.
И ЗА СЧЁТ ДРУГИХ. То есть нас.
Порывшись в скудной базе данных допотопной модели переводчика, я с удивлением выяснил, что здесь царила ПОЛНАЯ свобода личности. Ограниченная только собственным выбором и оценкой последствий того или иного поступка. Ведь, свобода была у ВСЕХ. К примеру, хозяин лавки захотел слегка проучить меня и пожалуйста. А вот я пожелал ответить и получи фашист гранату. Стороны расстаются довольные друг другом.
В их распоряжении более десятка миров и любой волен передвигаться от планеты к планете. Правда, услуга эта бесплатная только в одну сторону. А именно, из центральных, то есть ранее освоенных миров, на окраины. Обратно же… Но, в общемто, это правильно. У нас, насколько я помню, не так уж и давно, всем желающим осваивать Крайний Север предоставлялись огромные льготы. А вот переселиться обратно в Москву…
Сзади послышался топот, и я обернулся, сразу приняв оборонительную позицию. Но лавочник, вопреки опасениям, протянул мне парочку пластиковых карточек.
– Держи, кладоискатель. Я ошибся при расчёте с тобой.
Тому, что он заблуждался я нисколько не удивился. Поразительно другое. То, что ошибку он, в конце концов, признал. Всегото и потребовалось, что сделать пару ударов по кумполу. И мне снова стал нравиться уклад здешней жизни. Попрежнему не раскрывая рта, я изобразил рукой летящий скутер и он, моментально понял, о чём речь произнёс.
– Тех денег, что я тебе дал, не хватит. Нужно, по меньшей мере, ещё две таких броши.
Я засунул руку в карман и на ощупь выбрал две побрякушки. Глаза торгаша загорелись и он, развернувшись, жестом позвал за собой. Войдя в магазинчик, протянул мне ещё несколько карточек, снова пригласив заходить, буде чтото на продажу.
Порывшись в "памяти" железяки и выяснив, что простой кивок не побудит его снова наброситься на меня с кулаками, я без слов попрощался и вышел за порог.
В следующий раз, решив наплевать на возможность разоблачения, я взял с собой малышку. Кени, лишённая переводчика, недоумённо таращилась и я, указав на обруч, сидящий у меня на голове дотронулся до лба малышки. Хозяин скрылся в лавке и тотчас вернулся, став прилаживать тоненький и изящный ободок на курчавых волосах крохи.
Дальше всё пошло как по маслу. Негоциант тщательно пересчитал драгоценности и, открыв необычного вида сейф достал стопку пластиковых карт. Кени, проказница эдакая, вдруг "пропала" на какоето время и, "проявившись" тоже вывалила на прилавок кучу ювелирных изделий?
– А это откуда? Вытаращился я.
Но она лишь хитро улыбнулась.
Вообщето мог и не спрашивать. Раз малышку взялась опекать Ленка, то, само собой, Кени стала полноправной участницей проекта, со всеми привилегиями. Хотя, главной льготой она владеет и без нас. И, пожелай будет иметь побрякушек, сколько захочет.
Увидев столько украшений зараз, скупщик изменился в лице и, лихорадочно блестя глазами, принялся ощупывать новый товар. Так что, в результате, малышка получила стопку повнушительней, чем досталась мне. Занятно, куда же она их истратит? Со мнойто всё ясно. "Валюта" у меня казённая и отпущена строго на приобретение информационных носителей. Нет, вообщето, проконтролировать меня никто не мог и, захоти я волен накупить всякого барахла от пуза. Вот только навошта? Зачем мне "заморские диковинки"? Я и домато к подобным вещам равнодушен, и могу год проходить в одних джинсах. Так что, стать "казнокрадом" мне, в общемто, не грозило, и общественность могла спать спокойно.
Следующим этапом, как вы понимаете, стала покупка гражданских скутеров. Конечно, это не то, что трофейные космические боты, зато меньше привлекают внимание.
Я взял потрёпанного вида дешевую машину, зато Кени разошлась не на шутку. И, после долгих и придирчивых выборов, остановилась на яркой и дорогущей "спортивной" модели. В космос на ней, конечно, не выйти, но зато это "амфибия". Расплатившись, малышка тут же впрыгнула в кабину и, бросив мне на прощание: "Вернусь в гостиницу часа через три" умчалась прочь. Да уж…
Но, вспомнив, что она как раз находится в "переходном" возрасте, решил не связываться. Ни теперь, ни в будущем. Как любой человек Дромоса девочка достаточно профессиональна и вполне может постоять за себя. Ну а, что касается "мелких шалостей"…
42
Кени вернулась гдето часа через три и тут же принялась хвастаться покупками. В общемто, все её "приобретения" не выходили за пределы стандартнного набора, о котором мечтает любая девчушка её возраста. Одёжки там всякие. Само собой ролики. Разумеется, на гравиприводе. И, должен вам сказать, что в отключенном виде весили они дай Боже. Но зато, стоило только активизивроать, как новомодная игрушка тут же зависала в полуметре над полом. Надо заметить, что к ним полагался ещё и пояс. Тоже тяжеленный и, как я понимаю, с антигравом. Но, по восторженным словам Кени, пояс это для слабаков! И настоящие крутые парни и девчёнки обходятся только ножными прибамбасами. Восторги, наконец, поутихли, и малышка принялась "переправлять" богатства в своё убежище. Не сдержав любопытства, я напросился "в гости".
Всё тот же милый островок. Накатывают на золотистый песок синие волны и никаких видимых различий с выходом в нашу реальность. И впрямь, устойчивая психика у ребёнка. Или же, сыграло роль то, что она "путешествовала" между мирами с помощью моего Дромоса? Хотя, что это я? До недавних пор только так и можно было. Ну, если не считать выворачивающего наизнанку и норовившего "сбросить с катушек" замечательного "места" Аббата.
Интересно, а если "принести" половинку кристалла сюда? Смогу ли я "путешествовать" прямо из Дромоса в Убежище Кени? Но, должен вам сказать, что на эксперимент так и не решился. Конечно, можно невзначай "забыть" прибор. И, войдя в коридор… Во блин. Тут то ничинаются всевозможные бяки. Без Аппаратато я в Коридоре пеньпнём. "Вошёл" сегодня "вышел" вчера. По словам Гроссмейстера, всё это по большей части выкрутасы нашего разума. Но вот поди ж ты. И такая маленькая штучка как имеющий небольшой энергетический потенциал камешек помогает этому самому разуму чувствовать себя уверенней. Вроде как спасательный круг в штормящем море. Конечно, можно и без него побарахтаться. Но с подспорьем вроде как спокойнее…
Благоразумно отказавшись от "экскремента" и благополучно "вернувшись", я отправился в номер и, включив новости, улёгся на постель. Но железяка давила на голову и, сняв её я оглох. Ясная и понятная речь диктора вдруг потеряла всякий смысл, превратившись в неудобоваримый набор согласных. Ну и Бог с ним… Кстати, а что у зеленомордых насчёт Бога? По возвращении, надо будет спросить у Профа. Ведь заниматься теософскими* изысканиями мне, сами понимаете, недосуг.(*Теософия от греч. theos Бог и sophia мудрость религиозная доктрина, проповедующая слияние с Богом).
Отбросив обруч, и приказав экрану погаснуть, я вырубился. Заснул, то есть.
Среди ночи вдруг раздались какието вопли. Причём, что самое удивительное, удивлённые и испуганные голоса были мужскими.
Не успев толком проснуться, выскочил из номера и нарвался на двух зеленомордых. Даже не сообразив, что делаю, ткнул одному пальцами в горло и, отбив удар, который по мнению второго должен был навсегда меня успокоить, "забрал" его в Дромос. И тут же "вернулся" назад. Ворвавшись к Кени, застал там ещё двоих. На их и без того страхолюдных мордах написано зверское выражение. Но малышки, как я и ожидал, в комнате нет.
Глядя мне в глаза, один из грабителей чтото процедил сквозь зубы и достал изза спины нож. Впрочем, второй тоже не отставал от подельщика, так что я стоял перед двумя вооружёнными бандитами и… улыбался. Причём самой что ни на есть оскорбительной улыбкой, какую только смог изобразить на стянутой парафиновой маской роже. Всё же, двое против одного это многовато и, решая, что же мне с ними делать я схватил стул. Конечно, "уйди" я сейчас и "отмотай" пару секунд, которые нужны для того, чтобы забраться в "кузнечика" и обормотам каюк. Но какаято нездоровая злость не дала "спрятаться" за свойства коридора. Любопытно мне стало, чего стоят эти головастики в рукопашной.
Поигрывая ножом, один начал приближаться. Второй же, напротив, сделал шаг назад, и я невольно глянул на орудия угрозы.
Ножи, сами понимаете, бывают разные. От совсем маленьких, так называемых "перочинных" и кухонных, которыми очень удобно чистить картошку до гигантских размеров мачете для рубки сахарного тростника, которым можно развалить человека пополам. Ну а, гдето посередине существует столько разнообразных модификаций, что просто голова кругом идёт. С длинными и короткими лезвиями, с прямыми, кривыми, волнообразными и пилообразными. С заточкой с одной стороны и обоюдоострые. С рукоятками сделанными из всевозможных материалов, которые только существуют в природе, от берёзовой коры до та называемых "козьих ножек" и рогов различных животных. И все они, я имею в виду рукоятки, имеют различную форму, колеблющиеся в зависимости от специализации и прихоти владельца.
А ещё существуют очень старые ножи, бронзовые, например. Их обладатели давнымдавно умерли, а они всё ещё живут, лёжа под стёклами музеев или частных коллекций.
У одного из этих некое подобие нашего десантного. И судорожно сжатые на рукоятке пальцы с головой выдавали в нём новичка. Нож же, который держал в руке второй мой противник, был метательным, и это очень плохо, так как означало, что попал к нему в руки он не случайно и передо мной стоял профессионал.
Новичёк бросился на меня и с ходу схлопотал между глаз. Ножичек его я отбил както походя и любитель улёгся к моим ногам подобно кулю с тряпьём. Но вот второй… Неуловимым движением он метнул смертоносный инструмент, и только реакция спасла меня от существенной раны. Успев выставить руку, я взвыл от боли, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не "перейти". Непродуктивно это, "уходить" в Дромос сейчас, оставляя "снаружи"противника. К тому же, насколько я понимаю, никто и никогда не ограничивается одним метательным ножом, так что в "прямом" режиме мне ничего несветит. Разве что и впрямь, в модуле "вернуться"? Но… неспортивно както. Да и не боялся я его, снайпера этого уродливого. Второй нож попал в стул, с лязгом отскочив от сиденья ну, а третий он только и успел, что достать…
Хороший был стул. С трубчатыми металлическими ножками и сиденьем, чемто напоминающим наш гетинакс. Крепкий такой, надёжный… Откуда я знаю что табурет был крепкий? Так всё ж в этом мире относительно… Во всяком случае, голова соперника ни шла ни в какое сравнение…
– С почином, Юрий Андреевич! Поздравил я себя и, схватив обоих за шиворот, "переправил" в коридор. "Вернувшись", "забрал" тех, что остался за дверью. И, выйдя на стоянку перед отелем, сел в скутер, дабы слетать за город и выбросить гденибудь эту падаль. Причём даже и мысли не возникло о том, чтобы предать тела земле. Уроды блин! Такой шоблой припёрлись грабить ребёнка! Четверых "уделал" я, да и Кени "забрала" с собой как минимум одного. Кстати, как "там" она? Надеюсь, что всё в порядке. Да, и как иначе может быть. Ведь малышка одна из нас…
Относительно скоро я наткнулся на небольшой перелесок. Шириной шагов в двадцать, он хорошо был заметен с летящего скутера. С кривоватыми деревцами, росшими довольно густо. Их какието уродливые стволы с маленькими ветками, усеянными продолговатыми листьями невольно навевали мрачные мысли. Еле уловимый, но стойкий незнакомый запах назвать приятным тоже можно лишь с натяжкой. Приземлившись, я выбрался из скутера и потопал вглубь зарослей. Цепкий кустарник тут же ухватился за одежду, норовая оцарапать, но я продвигался всё дальше. Да и трава, что росла здесь, не способствовала ходьбе, норовя стреножить и повалить на землю. Я поневоле поёжился и, решив, что место достаточно укромное, "вошёл" в Дромос. Зеленомордые лежали, как и положено всем "нормальным" покойникам и я, преодолевая брезгливость, "выволок" их наружу. Острота момента требовала какихто слов и я, не удержавшись, промолвил:
– Собаке собачья смерть.
Ну не "Упокойтесь с миром" же мне произносить, вытирая при этом скупую мужскую слезу.
Знаю, знаю. Вот сейчас ктото скажет: сволочь, мол, прожжённая этот Юрий свет Андреевич. Синяя Борода. Но, если хотите знать то, по моему мнению, это всётаки не так. И все эти "не убий" не более, чем неуклюжие попытки тех, кто стоит сверху держать в некоем подобии узды других, которые внизу. Более хитрые всегда правили теми, кто поскромнее и слабже. Ведь, если уж "не убий" то, я считаю, для всех без исключений. Жизнь человека священна, и Баста. Только вот фокус в том, что никогда этого не было и, боюсь, не будет. И пусть сколько угодно пишут о "превышении мер самообороны", я всё же останусь при своём пусть и отличном от официального мнении.
Человек должен уметь постоять за себя и своих близких. Ведь, в большинстве своём, люди не кровожадные монстры. И не бегают по улицам с топорами вовсе не потому, что "закон суров", а вследствие того, что это не в их привычках. Ну а, будя вот такой вот случай, вроде непрошеных гостей, так туда им, гостям незваным, и дорога.
В общем, совесть моя была кристально чиста, чего нельзя сказать об одежде, которую я здорово извазюкал, продираясь сквозь этот "репей".
Дождавшись Кени и, удостоверившись, что с малышкой всё в порядке я коекак смог заснуть. Утром же, разлепив веки, обнаружил девочку, сидящую в кресле и, приглушив звук смотревшую визор. Хоть и довольно поздно, но мы позавтракали и вышли на улицу.
Полуденное солнце на безоблачном небе обещало славный денёк. Тёплое дуновение ветра ласкало кожу и мы, усевшись в машины взлетели, держа курс на один из больших городов, расположенный километрах в двухстах от нашего поселения.
По мере приближения, мегаполис наступал, словно вырастая из земли. И было видно, что это не "наследие" ушедшей цивилизации, а именно новый город. Да и то. Кому охота жить в месте, ставшем кладбищем для миллионов разумных существ. Входить в дома, чьи стены стали свидетелями агонии, смотреть в окна, два десятилетия безмолвно взиравшими на постепенное разложение прежних обитателей и наступающее запустение. Несмотря на жестокость, падальщиками Агны не были и, выполнив печальную работу могильщиковсанитаров и экспроприировав материальные ценности, они навсегда покидали умершие города, строя взамен них новые.
А строить они умели. Это не наши стоэтажки. Громадины зданий возвышались, казалось под самый небосклон. Ну, ещё бы. Им, овладевшим силами гравитации такие сооружения раз плюнуть.
Едва влетели в город, как сразу поразились обилию транспорта. Тут и там в пространстве между домами вспыхивали голограммы рекламирующие всякую дребедень. Засмотревшись на яркие кртинки, Кени ухитрилась в когото врезаться, и я поспешил к месту события. Не дав ей высунуться из кабины, протянул хозяину повреждённого скутера пару карточек и тот, буркнув чтото, что даже мой обруч не смог перевести, отправился по своим делам.
– Поосторожней, пожалуйста. Предостерёг я Кени. Полиции местной нам только не хватает.
– Да ну их. Взбрыкнула она. И, в оправдание прощебетала. Интересно ведь.
Что да то да. Действительно, весьма любопытно. Тем более, как оказалось, образы, витающие в воздухе, ещё и "говорящие". То есть, стоило посмотреть на них более пяти секунд, и чтото замыкалось в умном головном украшении. И оно тут же начинало транслировать слоганы, оболванивая проезжающих мимо. Сообразив, что с таким прессингом на мозговую часть много не поуправляешь я, проконсультировавшись с обручем, включил автопилот, задав ему цель путешествия и мысленно представив кучу всевозможных "переводчиков".
Подлетев к одному из супермаркетов и припарковавшись, мы вошли внутрь. Ведомые "поводырём" поднялись в гравитационной шахте метров на сто вверх и оказались в царстве церебральных новинок. Круглые, овальные, жёсткие, гибкие. Имеющие форму шлема, а так же замаскированные под парики. Всюду, куда ни посмотри, висели столь необходимые нам вещи.
Но, как оказалось, на ту сумму, которой в данный момент располагали, не сильното и разбежишься, так как покупка скутеров подточила наши запасы. И, взяв в руки каталог, я снова спустился вниз и, зайдя в переулок, из за сдавливающих его высотных зданий показавшийся не шире щели, "ушёл" в коридор.
Рюкзак с материальными ценностями попрежнему лежал на берегу и, отсыпав примерно треть на чёрный день, я "выволок" оставшееся наружу.
Банк, во всяком случае, его местный аналог, располагался неподалёку и, гдето через полчаса, мы с Кени стали обладателями около четырёх сотен ментаграторов. Причём, в основном брали стилизованные под кепочки и волосики разных расцветок. (Чёрт, говорят же, с кем поведёшься… Общаясь с малышкой я поневоле начал всё больше напирать на уменьшительноласкательные суффиксыокончания).
Вообщето, могли бы и больше прихватить, но ещё предстояло приобрести информационные кристаллы. И столь любимые Лёнькой "железки", или же другие считывающие устройства. Так что, следующим номером нашей программы стало приобретение местных компьютеров. Ну и носителей, само собой прихватили. Но про это я распространяться не буду. Кто не рубит, так ему и не интересно. Бывалым же юзерам и прочей братии ни к чему лишние комплексы. Скажу только, что Лёнька был доволен. И не просто, а очень…
Ну а по мне, так комп копмом, а я, подобно одному из молодых классиков отечественной фантастики, предпочитаю держать в руках книгу, а не таращиться в монитор. Ибо, как гласит народная мудрость: "компьютер с собой в туалет не потащишь". Да и в утилитарном смысле книга както сподручнее будет. Вырвал страничку с занудливым предисловием умного критика и…
В общем, здорово прибарахлившись мы, "усталые но довольные" решили перекусить. И, купившись на одну из реклам, так и норовивших схватить за шкирку, остановили выбор на, как оказалось, жутко дорогом ресторане.
По счастью, здесь царила подлинная демократия, а не та, что в Ленкином родном Париже. Никто не обратил внимания на то, во что мы одеты, и не стал устраивать проблему изза того, что на мне нет, пусть и с поправкой на местную моду, строгого костюма.
Кстати, стоит только присмотреться повнимательней, и сразу становится заметно, что мужики или, вернее, мужчины, которые одеваются официально, то есть в костюмы и белые рубашки с галстуками, не по праздникам, а ежедневно, гораздо более болезненны и нервозны, чем те, кто "удавок" не носит и предпочитает демократичный стиль. Просто сконцентрируйтесь на людях, которых вы хорошо знаете, и поймете, что я прав.
Прикончив какоето экзотическое но, тем не менее, вкусное блюдо, я сидел, держа в руках бокал с шипучим напитком синего цвета. Как всегда после обеда, на меня снизошла благодать, и я уж подумывал о "переходе" в Дромос, чтобы малёк покемарить.
– Мы их всех убьём? Внезапно спросила Кени.
Я от неожиданности поперхнулся, и даже вздрогнул настолько точно девочка попала в центр моих сомнений. Но распространяться не хотелось. Да и не можем мы вот так вот, взять и убить их. Иная цель, грандиозная и пока довольно размытая, маячила в непроницаемом тумане неизвестности… И она властно звала… Куда? Увы, ответ пока ясен не до конца.
Малышка выжидающе смотрела, сверкая чёрными глазёнками.
– Нет, малыш, что ты. Похоже, в моём голосе не было нужной в данный момент твёрдости, но, собравшись с духом я продолжил. Мы их просто направим по другому пути. И пусть себе живут, никого не трогая.
43
Вернулись мы с Кени ночью. Стараясь не сильно шуметь, я тихонько прошёл в наши с Инной апартаменты и плотно прикрыл за собой дверь. Спать. Спать и ещё раз спать.
Наутро, едва разлепил глаза, в дверь постучались. И когда проведатьто успели, что вернулся? Хотя, что это я? Не в родную же деревню явился, а в ПРИЮТ! Кому надо тот знает.
Всё же, охрана у нас находится на должном уровне и лёгкость, с которой смогли войти в здание следствие профессиональной работы секьюрити. То есть опознали, классифицировали и тактично не стали возникать.
– Открыто! Гавкнул я, накрываясь подушкой и гадая, кого ж это принесла нелёгкая в столь ранний час.
– Гюльчатай, открой личико! Раздался над ухом Лёнькин голос, и я вылез на свет Божий.
– Ну и рожа у тебя, блин! Не удержался тот.
– На свою посмотри. Вяло вякнул я, запустив в урода подушкой. Как Ирка то до сих пор терпит?
Лёнька поймал снаряд и, подойдя вплотную, заехал мне по голове.
Вот остолоп! Я ж, блин, перепугаться могу. Со всеми вытекающими… Но, поскольку передо мной стоял всётаки Лёнька, с которым мы знакомы сто с лишним лет, я не струхнул и ничего ужасного не вытворил. Ну, и слава Богу, как говорится.
– Приволок? Нетерпеливо спросил он.
– Угу.
– И где ж оно?
– У… я невольно запнулся, не желая выдавать то, что в авантюре участвовала ещё и Кени. То есть, принимала то она участие в операции, но вот сам факт её проникновения в Иную реальность превращал тщательно спланированную акцию в безалаберную и безответственнейшую авантюру.
Лёнька тактично молчал, а я, перебрав в уме всё моё начальство, мысленно чертыхнулся. Инка в курсе. Гроссмейстер тоже. Остаются Проф с Генералом. Ну, Семёну Викторовичу, сами понимаете участие Кени в мероприятии до фонаря. Лишь бы результат был. Так что, выходит, побаивался я только Виктора… Ну а как же тогда всё моё ёрничанье? И, плюнув, я продолжил мысль.
– Они "у Кени". Знаешь, у малышки оказался огромнейший потенциал, почти такой же, как у Ленки. Так что, мы работали на пару.
– Её ж, вроде, не перекрашивали. Удивился программер.
– Давай покрасим мы дитё в зелёный цвет. На мотив мелодии из "Крёстного отца" замурлыкал я. Ведь чёрным был, и всяким был, зелёным нет.
– Да иди ты. Надулся Лёнька. Я ж серьёзно…
– Да не так уж всё и страшно, Лёнь. Успокоил его я. Большинству народа там, как и у нас по барабану. Так что всё прошло пучком. К тому же, мы передвигались не пешком, а в местных "авто". Ну а, когда чтото покупаешь продавцам три раза тьфу, какого цвета у тебя фэйс. Как в любом из известных мне миров, их больше волнует цвет твоей "капусты".
– Кстати, не прихватил пару монеток или купюр на память? Это ж, сам подумай, такая редкость…
– Я дотянулся до штанов, бывших на мне во время путешествия в миры Агнов и выгреб из карманов несколько пластиковых денежек.
– Во, держи.
– Аа, фигня то какая. Разочарованно промычал Лёнька. И у них пластик.
– А что ты хотел от продвинутого общества? Удивился я. Бумажных ассигнаций с портретами местных паханов?
– Ну, вроде того.
– Так это нам в прошлое надобноть. Убедительно, словно всю сознательную жизнь только и делал, что изучал историю параллельных миров, заявил я. Вот приступим к "корректировке", тогда приволоку тебе мешок этого добра.
– Как это, приволоку? Огорчился Лёнька. Я думал, я тоже попаду…
– Ну брат, это не ко мне. Я развёл руками. Это ж вы с Профом решаете, кого кудыть. Так что, вам и домино в клешни.
Дабы скрасить ожидание, спустились в столовую и плотно позавтракали. К нашему столику подошли Проф с Морисом и я кратко рассказал им о ходе разведывательной операции. Услышав о носителях информации, Морис оживился, а на губах Семёна Викторовича заиграла улыбка.
Тут в впорхнули девочки, во главе с Ленкой и, поздоровавшись принялись весело обсуждать меню.
– Ну что, друзья мои. Обведя взглядом нас с Лёнькой, кашлянул проф. Раз все в сборе то, я думаю, мы могли бы обсудить создавшееся положение…
– Прямо здесь? Удивился я.
– Нет, Юрий, зачем же. Проф покачал головой. Подождём, пока девочки позавтракают, и перейдём в зал заседаний. Да и, надеюсь, вы не против, если я сообщу о собрании Виктору Петровичу.
Ну да, ну да. Как же без Генерала то…
Я пожал плечами, давая понять, что мне как всегда "по барабану" и Профессор достал мабильник.
– Ну давай, выкладывай. Рукопожатие Виктора, как всегда было крепким и энергичным. Хорошая такая хватка, показывающая силу, но, в то же время без выпендрёжа и излишней бравады этой самой крепостью руки.
Он раскрыл было рот но я, опередив, успел вякнуть:
– Знаю, знаю, товарищ генерал. "Ну и морда у тебя, Шарапов".
Виктор беззвучно рассмеялся и, ткнув кулаком в плечё, уселся во главе стола.
– Коротко, по существу, и без твоих обычных "а нехай не лезуть". Приказал он и я начал.
Кратко так, лаконично.
– Не виноватый я… И замолк, увидев кулак Сенсэя, красноречивый в своей однозначности.
Ну люди, а… Горестно вздохнув, изложил ещё короче. Правда, в этой версии тоже выходило, что "это всё они" но, поражённый моим немногословием, Виктор в этот раз даже не хмыкнул.
– Что ж. Он потёр глаза и закончил. Значит, неделя на обрабоку информации. А за это время нужно эвакуировать экспедицию на Земле2… Отправка завтра утром. Заключил он. И, кивнув всем на прощание, вышел из зала заседаний.
– Делаа. протянул Лёнька.
Блин, и этот туда же.
– Да иди ты.
– Да ладно. Я ж пошутил. И, взглянув на Кени, спросил. Так что, где обещанное?
– Прям сюда "выгружать"? Засмеялась та.
– Да хоть сюда. А то, знаю я вас, "приобщившихся". Свалите, и с концами.
В голосе друга чувствовалась лёгонькая зависть. Хотя, я бы тоже завидовал…
Кени протянула руку и мы "вошли" в её уютный мирок. Взваливши на плечи, сколько смог, я буркнул:
– Выходим?
– Зачем навьючился? Весело спросила проказница.
И, хлопнув ладошкой по куче добытого нами хлама, исчезла. Оставив вмятины на песке и… меня.
Всё же, неуютно както одному в чужом убежище. И знаю ведь, что ничего со мной не станется, а мурашки по коже так и бегают. Видимо, свежо ещё воспоминание о панночке в поезде, так лихо "взявшей" меня в плен. Кстати, надо бы найти чертовку да отшлёпать по мягкому месту. Хотя, ежели разобраться, то у каждого своя работа. Ктото проказничает, а ктото ловит. Так что, я не в обиде. Интересно только, за страх она служит неведомому мне правителю тамошней России, или за совесть. А, может, это член царской семьи. В таком случае, есть чем погордится, ведь не каждый может похвастаться, что целовался с принцессой. Тем более в такой экзотической ситуации, как "по пьяни". Внукам буду рассказывать: "Помню, путешествовал я с младшей дочерью Царствующего Дома. Нажрались тогда ну просто вусмерть. Кавалеров, конечно, много было, но царская дочь тут я гордо расправлю плечи и подкручу усы предпочла вашего дедушку". Воображение мгновенно дорисовало картину "явление благоверной" и, ей Богу, я явственно почувствовал гипотетический подзатыльник, которым меня наградит Инка. Одна беда, усов у меня нет. Видно, придётся отпустить ради такого случая…
Мысли о "байках у камина" заставили позабыть про вынужденное одиночество, и я не заметил как "вернулась" Кени.
– Пойдём, Юра.
Мы "вышли" в конференцзал, где Лёнька с горящими глазами разглядывал "несметные богатства".
– Давай, помогу оттащить. Предложил я.
Мы принялись тягать не ожившее пока "железо". Я, то и дело, позволял себе понудить про Лёнькину торопливость, но он только улыбался и, кажется, совсем меня не слышал. Нет, всё же завидую я мужику, ей Богу…
44
Ставшие традиционными слова прозвучали опять и все, способные выдержать прелести Дромоса, "шагнули" на берег реки. Те же, кто путешествовал "багажом" мирно спали "у Лены". Оседлав велосипеды, мы дружно нажали на педали.
Девчёнки щебетали о какойто чепухе, то и дело прерывая разговор взрывами хохота. Кени взахлёб делилась впечатлениями и, судя по веселью, царившему сзади, у малышки с чувством юмора всё нормально. Я же ехал молча, освободив голову от посторонних мыслей.
"Выйдя" на Земле2, оказались недалеко от исследовательского лагеря и направились к нему. Народ, увидев гостей с Большой Земли зашевелился и, окружённые ребятами и девчёнками, мы жали руки и приветливо улыбались в ответ.
– Здравствуйте! Ко мне подошёл мужчина лет сорока пяти в очках и, протянув руку, представился. Игорь Сергеевич.
– Юрий. Назвался я.
– Я с Вами знаком заочно. Смущённо улыбнувшись, промолвил он. Перед отправкой все изучают материалы, в том числе и Видео, предыдущих экспедиций. Вы же он с любопытством оглядел мою импозантную внешность личность прямо таки легендарная. Основатель и душа проекта.
"Глория Мунди" само полезло в голову, я скупо улыбнулся и слегка покачал головой, давая понять, что оценил, но развивать тему не стоит.
Лена с Кени, тем временем, войдя в одну из палаток, "вынесли" пассивных путешественников. Едва проснувшись, они дружно попросили… кузнечиков. Ну, ладно бы Лёнька его я мог понять. Но Проф и, уж тем более, Генерал. Морис молчал но, по горящим глазам я видел, что только скромность да недавнее участие в проекте удерживают его.
Ну, прям, как дети, ей Богу. Возражать, как вы понимаете, никто не стал и, вся компания с гиканьем взвилась в воздух, затеяв игру в салочки. "Аборигены", видя с каким энтузиазмом гости принялись забавляться, забросили дела и вскоре около тридцати человек, разбившись на группы, вовсю "пятнали" друг дружку. Случайно, я оказался в команде "старожилов" и теперь, отталкиваясь от крыш высотных домов, убегал от Инки с Кени, с визгом мчавшихся следом. Церебральный шлем давал возможность слышать каждое слово и то, что собирались вытворить со мной чертовки, только прибавляло прыти.
Я "заходил" на очередную крышу, когда преследовательницы, атаковав с обеих сторон, буквально свалились на голову. Рассчитали всё они более чем точно и, дабы не быть пойманным в точке приземления, немного изменил направление, скользнув мимо парапета. "Промахнувшись", опустился на несколько этажей и оттолкнулся от стены, изменив траекторию на горизонтальную. И, протаранив шлемом окно дома, стоявшего на противоположной стороне, словно снаряд "прошил" его насквозь. Клубы пыли и осколки, подобно шлейфу кометы усеяли мой путь но, от незаслуженной расправы я всё же ушёл.
Вволю надурачившись, все вернулись в лагерь и набросились на обед. Предложение Игоря Сергеевича "отметить" приезд дорогих гостей Виктор пресёк на корню, заявив, что время не ждёт.
Мы сидели и, как я понимаю, решали судьбу экспедиции, находящейся на Земле2. То, что перед уходом в прошлое её нужно эвакуировать не сомневался ни кто. Вот только куда? Вернув этих людей домой мы тем самым порождали массу ненужных вопросов. И, в то же время, лишали проект уникальных специалистов, практически полностью находившихся в курсе дела. Так что, хочешь не хочешь, а выходило, что их необходимо "мобилизовать" на ближайшие несколько лет.
Если честно, я бы привлёк в команду ещё нескольких человек, включая обоих медвежат. Запинаясь, я стал излагать присутствующим свои соображения. Все они, Виктор, Проф, Лёнька, Рита, троица Валькирий слушали молча. И только одобрительное кряхтение Генерала нарушало мой монолог.
– Что ж, резюмировал Виктор, поговорить поговорили, да и будя. В ближайшие сто лет Вам есть чем занятья. А там… Он невесело усмехнулся. Кривая вывезет.
– Почему так грустно, Сэнсей? Удивился я.
– Да вот… Вы ж бессмертные, а мне уже пятьдесят три…
– Ну, вопервых, мой друг, с помощью Гроссмейстера мы иногда сможем "заглядывать вперёд". Пробежать по цепочке, так сказать, дабы убедиться, что наши усилия не пропадают втуне. А вовторых… Проф загадочно улыбнулся. Из проведённых Маргаритой Львовной исследований, можно сделать однозначный вывод, что каждое посещение Дромоса возвращает организм в наиболее оптимальное состояние. Или, попросту говоря, в то, в котором мы были в момент "первого свидания". Семён Викторович победно оглядел всех и продолжил. Конечно, не имея возможности самостоятельно "пройти" в Коридор нормальный человек фактически остаётся простым смертным. Как и прежде он подвержен опасностям, болезням и несчастным случаям. Но, имея в команде целых пять "посвящённых" мы все, я думаю, проживём ещё очень долго.
– Риткаа. Лёнька, подскочив, схватил смущённого биолога в охапку и принялся тискать.
– Тише, тише. Вяло отбивалась та. А то сейчас меня саму оживлять придётся.
Вот так вот… Являясь смертельной ловушкой для любого "нормального", Дромос одновременно был панацеей. Главное, как я понимаю в дозировке. Находясь в сознании, люди не могли выдержать столкновения с этим величественным чудом, порождённым Вселенной. Но, отключив восприятие с помощью снотворного, любой организм мгновенно как бы адаптировался, становясь частью Коридора.
– Отпустите женщину, придурки. Гневно воскликнула Инна, обращаясь на этот раз не только к Лёньке, но и к Виктору, не сдержавшему эмоций.
– Прости, Ритуля. Мужики, заботливо расправив изрядно помятый воротничёк Риткиной блузки, и смущённо расселись по местам.
– Обмыть бы! Неуверенно подал голос я, без особой, впрочем, надежды.
– Обмыть! Решительно хлопнул по столу Виктор.
На лагерь экспедиции опускался тихий вечер и народ сдвигал столы в кучу, дабы отпраздновать невесть что. По недоумённым переглядываниям я понимал, что некоторые обеспокоены. Всё же, как ни крути, а неизвестности мы боимся больше, чем чегото конкретного. Пусть даже и такой приятной новости, как незапланированная вечеринка.
Постепенно все расстелись, и Генерал постукал вилкой по бутылке.
– Друзья. Глаза Сэнсэя светились какимто особым блеском.
Вообщето хрен его знает, почему, но Инка мельком выдвинула версию, что это надежда. На упрочнение отношений с Ленкой. Ведь, как ни крути, а разница в двадцать пять лет не делала его завидным женихом. И, что самое страшное, с каждым годом она, разница, возрастала. Через два десятка лет ему должно было стукнуть семьдесят, а ей так бы и осталось двадцать восемь. А теперь… Полтинник для мужика не возраст. Я хорошо его понимал, так как, впервые беседуя с Гроссмейстером, пережил те же чувства.
– В проекте "Странник" произошли некоторые изменения. И, в связи с открывшимися обстоятельствами, я вынужден сообщить вам…
"…Пренеприятнейшее известие…" само собой полезло в голову. Интересно, что же Виктор соврёт на этот раз? О том, чтобы рассказать ВСЮ правду, как мне кажется, не может быть и речи. Недаром же во все века люди стремились сохранить знания в тайне, оградить от "непосвященных". Эта традиция уходит в самое, что ни на есть отдаленное прошлое…
Я, по большей части, пропустил витиеватые, несмотря на солдатскую скупость, речи Генерала. Правды, как известно, от начальства добиться трудно. Но, в общих чертах он мягонько так подвёл к тому, что исследования переносятся в "гхм… другое измерение" и командировка, соответственно, увеличивается на "неопределённый срок". И ни гугу об Риткином открытии. Хотя, кто я такой, чтобы его судить? Справиться с такой оравой умников тот ещё талант нужен.
Народ, в большинстве своём, воспринял известие с энтузиазмом. И, понимая бесполезность дальнейших вопросов, все начали атаковать меня и Профа. Меня как "слабое звено", как я понимаю. Ну а Профессора просто в силу привычки получать он него ответы практически на все задаваемые вопросы.
Я угрюмо отмалчивался и постепенно, вокруг Профа, впрочем, как всегда, образовалась небольшая группа и он начал читать одну из импровизированных лекций.
– Но как, Семён Викторович? поинтересовался ктото. Откуда возникла сама возможность существования Дромоса?
– Жизнь Упрямая штука. И для такой, казалось бы примитивной цели, как сохранение самое себя она, как всегда ищет более лёгкий и быстрый путь.
Hаш опыт говорит, что, хотя Природа иногда и делает зигзаги но, тем не менее, всегда старается "идти по прямой". А "серпантин" всё же не случаен. Это, если можно так выразиться, "метод проб и ошибок", помогающий отметать негодные и тупиковые варианты. Чтобы опять выйти на ровную дорогу и продолжить эволюцию. Так что, обвинить Природу в нерациональности и глупости невозможно. Скорее наоборот, нам следует восхищаться функциональностью созданных ею форм.
В этом отношении весьма любопытна теория профессора Мишеля Харта из университета в Тринити в США. Коллега Харт считает, что обстоятельства, при которых возможно зарождение жизни и ее развитие на других планетах, должны примерно совпадать с условиями на нашей Земле. В то же время, как считает Харт, возникновение необходимых благоприятных климатических условий на нашей планете это тоже явление случайное и редчайшее.
"Мы говорит Харт получаем энергию от Солнца, расположенного от нас на расстоянии 92.956.000 миль. Если Земля изменит орбиту всего лишь на 5% и приблизится к Солнцу, то она превратится в "жаркую" Венеру с ее "парниковым эффектом". При котором, как считает Харт, жизнь была бы невозможна. С другой стороны, если мы удалимся от Солнца хотя бы на 1% теперешнего расстояния, то станем находиться от него на расстоянии 93.885.000 миль, и превратимся в "холодный" Марс. Жизнь на котором также невозможна. Другими словами, говорит доктор Харт мы счастливчики, ибо ходим "по острию ножа". Стоит Земле чутьчуть изменить орбиту и наше благополучие окончится, а жизнь погибнет. Hе в силу ли этих колебаний орбиты, спрашивает Харт, наступали на Земле ледниковые эпохи?!
Hо и это еще не все. Даже при таком редчайшем попадании в "климатическое яблочко", в котором находится наша Земля, вероятность возникновения жизни на ней ничтожно мала. По расчетам, шансы на возникновение нужного для образования жизни сочетания химических элементов даже при сверхблагоприятном климате, не выше, чем соотношение 1 к 10Е37.
Это соотношение столь чудовищно мало, что его можно считать "исчезающе малой величиной", проще говоря, нулем. Как мы знаем, из нуля ничего кроме нуля выйти не может. Такой мизерный шанс не может быть реализован, а мы, тем не менее, назло незыблемым законам математики (если считать, что доктор Харт прав), существуем.
Одно это наталкивает на мысль о целесообразности такой замечательной штуки, как Дромос, не правда ли?
Как всегда, от чьихто бесконечных рассуждений и размышлений я начал впадать в медитативнопсихостеническое состояние. Именно так называла Инка малахольносонный вид, который я принимал в подобные моменты.
Эдак, до чего угодно додуматься можно. Может, и не параллельные это миры вовсе. А совсем даже разные, отстоящие друг от друга на тысячи парсеков. Ну а Дромос, будучи эдаким "проводником жизни" соединяет их в единое целое? Или же, совсем уж бредовая идейка, все миры это наша Земля. Только в различные эпохи. Право, не знаю уж, может ли такое быть на самом деле…
– Ну что, готовы? Виктор оглядел нас и, удовлетворённо кивнув сам себе ответил. Порядок.
Затем, поцеловал Лену и, вздохнув, проглотил капсулу со снотворным. Невозможность путешествия через Дромос в сознании тяжко ранила его самолюбие. Особенно после того, как Проф обнародовал Ритино открытие. Ведь, согласитесь, одно дело знать о невозможности "в принципе", и совсем другое, когда от "могущества" тебя отделяет самая малость. Обидно вдвойне.
Со времени праздника, устроенного в честь радостной, но так и не доведённой до сведения общественности, новости прошло три дня. Работы на Земле2 свёрнуты. Всё болееменее нужное оборудование "убрано" в убежища Кени и Лены. Точно так же как и выкраденный нами Портал. Экспедиция в полном составе "погружена в анабиоз". Спящих людей, находящихся в "Контейнерах для переброски" переоборудованных из спальных вагонов Лена разместила "у себя" на плато.
– Ну что, "пошли"?
Инна, по какимто, одной ей ведомым причинам решила не крутить педали а "пересидеть" у Лены. Кени же, сославшись на скуку, и вовсе "осталась" с малышами в Инкином "убежище". Так что, вот таким занятным "паровозиком" мы возвращались в Приют. Я вёл по личному участку Дромоса Лену. Та в свою очередь везла Инну. Ну, а у дорогой "в багаже" проводили в своё удовольствие время Кени с малышами.
Благополучно добравшись до Приюта, Лена "перенесла" всех в реальность и мы спустились в столовую, ожидая пока народ придёт в норму.
45
– Не передумал? Лена смотрела с беспокойством.
– Нет. Я покачал головой, стараясь не подавать виду, как мне страшно. Да и, ты же знаешь, у меня с собой одна из половинок кристалла.
– Тогда, можно и я с вами? Вдруг решилась она.
– А профессор? Он же "нормальный".
– Семёна Викторовича я оставлю "у себя". Надеюсь, он поймёт. Да и, к тому же, тебе не придётся ещё раз крутить педали, чтобы забрать нас.
Зная меня как облупленного, Ленка выбрала самый веский аргумент. И попала в яблочко.
Речь шла о решении спуститься к подножию водопада на парашюте.
Дело в том, что Семён Викторович попросил "перебросить" его в НьюСаутгемптон.
"Распорядится Капиталом, и вообще…". Уходя неизвестно на сколько, он не хотел поступать непорядочно с Мамми Розой.
Лена, тоже желала посетить Париж, в котором прошли её детство и юность.
Ну, а нам с Кени, в соответствии с приказом Виктора предстояла очередная "экспроприация". На принесённых носителях имелась информация о занятном изобретении, рождённом в перенаселёных Мирах Агнов. Огромных плавучих островах около пяти километров в диаметре.
Выяснив, что производство "Плавучих Государств" поставлено Агнами на поток, ничтоже сумяшеся Генерал "выписал" нам с малышкой командировочные удостоверения.
Профессор мирно спал "у Лены" а мы втроём снова спускались вниз по реке. В который раз я пожалел, что нельзя распилить кристалл на множество небольших кусочков. И, снабдив каждый энергоносителем, расположить вдоль реки, создав цепочку, облегчавшую перемещение по Коридору.
Нет, конечно, не мне, волею случая наделённому недостижимыми для большинства людей способностями, сетовать на судьбу. Но всё же… всё же…
– Ну, и о чём снова грустим? Лене стало скучно и она решила меня растормошить.
– Дык, как всегда. О недостижимости недостижимого и тщетности грёз.
– Так мечтать то надо поменьше, а? А то ведь, насколько я тебя знаю, любишь ты сьевши рыбку попытаться продать кости.
Ну, что скажите на милость, я мог ей ответить, кроме классического "Да иди ты"?
Заслышав шум водопада, Кени оживилась и принялась поглаживать парашюты.
– Потерпи, малыш. Остудил я её пыл. Через пару деньков.
Летающее крыло Кени освоила както походя, для чего Виктор вызвал военный самолёт с инструктором. Им оказался майор, выросший до "подпола", с которым "брали опиум" в Чечне.
Глянув на мой боевой раскрас, он не вытерпел и заржал.
– Один сплошной синяк!
– Поговори у меня! Не поддержал шутку я.
Мало того, что непосредственное начальство так и норовит пройтись "по поводу", так и этот туда же.
Десантник заткнулся но, судя по весёлым взглядам, угрозы мои всерьёз не воспринял. Ну и правильно. Да и не стал бы я ничего устраивать, если честно.
"Вышли" в окрестностях Сентвилля, решив, что "материализация" в альтернативной Москве создаст немало проблем.
Маленький отель стоял на своём законном месте, и был таким же уютным, как и в нашу первую встречу.
– Сэм! Негритянка заплакала от счастья и обняла Семёна Викторовича.
– Поехали. Дёрнула меня за рукав Ленка и мы, усевшись в машину, выбрались за город, чтобы перебраться в скутеры.
Кени решила погостить у Мамми, а мы взмыли в не знавшее скоростной авиации небо здешнего мира.
На "недолгие проводы и скупые слёзы" Генерал отвёл Ленке с Профом всего одни сутки. Так что, я вполне с нею согласен насчёт того, что мы немножко лишние.
Снова под нами проносились километры, и мы летели на запад. В Россию. И, честное слово, у меня не было никаких претензий к Лениной Родине. В конце концов, каждый защищается, как умеет. Неведомый мне Старший, взявший власть в свои руки имел полное право эту самую власть оберегать от таких как мы. Ведь, если разобраться, спокойствие миллионов людей стоят некоторого ограничения свободы "посвящённых". Безмятежный и размеренный уклад здешней жизни невольно сравнивался с заставляющими содрогаться "прелестями" мира нашего. Ведь моя реальность всё же выбивалась из общей картины. Нигде, ни в одном из миров люди не вели себя столь алогично. Не совершали неоправданных зверств и не развязывали абсолютно бессмысленных войн. И, кто знает, не приложили ли ко всем этим "чудесам" очумелые ручки другие, имеющие доступ в Дромос. Взять хотя бы урода Латиноса, похитившего малышку Ривенталя.
В общем, я был спокоен, а душа не жаждала мести за мнимые "обиды". И, ей Богу, встреть я так мастерски "снявшую" меня с поезда панночку, лишь легонько поклонился бы ей. Служить Правящему Дому это её выбор. И негоже мне обижаться за хорошо сделанную работу.
Посещение местного "Националя" тоже решил отложить до лучших времён. Да и вряд ли портье обрадуется, увидев меня в третий раз, к тому же в полной боевой раскраске.
Договорившись встретиться в одной из кафешек, мы с Леной разбрелись в разные стороны. Ей есть, с чем проститься. Я же просто походил по здешнему Парижу. Его тихие улочки навевали некую умиротворённость и, надвинув пониже кепи, и спрятав морду в воротник свитера я, практически не привлекая к себе внимания, провёл этот день наслаждаясь одиночеством.
Прошёл мимо "Медвежьего угла". И, завидев женщину, вёзшую к коляске малыша, чуть не окликнул, узнав в ней Анну. Сдержавшись, просто стоял и смотрел вслед с какимто щемящим чувством. Словно, вместе с ней от меня удалялась моя безвозвратная и безалаберная молодость.
Лена, чуть опоздавшая на встречу, пришла с покрасневшими, заплаканными глазами и, шмыгая носом, пролепетала.
– Юр… Надеюсь, здесь ничего не изменится?
– Надеюсь. Без особой уверенности отозвался я. Ведь твой мир, как бы вне "потока", который собираемся затронуть мы. Вот Земля2 другое дело. Полагаю, что, укоротив Агнов, мы позволим ей избежать уготованной страшной участи. Да и остальные Девять из Десяти Миров тоже будут развиваться естественным путём.
– Страшно. Вздохнула Лена.
– Не то слово, Лен. Меня, стоит только копнуть чуть глубже, охватывает "дикий ужас".
– Но ведь иначе нельзя, правда?
– Наверное. Даже Гроссмейстер, как я понимаю, не знает ответа на этот вопрос.
– Видел кого нибудь из знакомых? Вытерев слезы, улыбнулась Лена.
Я отрицательно покачал головой.
– Зачем? У каждого из них своя жизнь. К тому же…
Повисла неловкая пауза и Лена, расплатившись, встала изза стола.
– Пора.
Обратный путь проделали в молчании. Снизившись, и "спрятав" космические катера, до мотеля мамми Розы добрались на машине.
В большой комнате стоял стол, и мы в полной мере отдали должное кулинарному искусству хозяйки.
– Когда ты вернёшься, Сэм? Спросила Мамми Роза, сев рядом с профессором и взяв его за руку.
– Не знаю. Но постараюсь поскорей. И, уже порусски, обратился к нам. В конце концов, кто сказал, что мы должны провести остаток жизни в реальности Агнов? Пусть пятьдесят лет, пусть сто. Но ведь, убедившись, что направление задано верно, и движение вспять невозможно мы можем возвратиться в свои миры. К тому же, они ведь будут находиться, если можно так выразиться "впереди".
– В "графическом представлении". Усмехнулся я, вспомнив разговор, ведшийся за этим столом в прошлый наш приезд. Господи… не так уж и многото времени прошло с тех пор. Но, как, всё же, давно это было…
Мы поужинали и, всплакнув, Мамми Роза по очереди всех поцеловала. Смахнув слезу, она обняла Профа и мы с девочками вышли на улицу. Вскоре Семён Викторович присоединился к нам и, сев в машину компания поехала за город, чтобы "уйти" подальше от хоть и не способных ничего заметить, но всё же ненужных глаз.
– Как бы я хотел "пройти" по Коридору. Тяжко вздохнул Профессор, глотая капсулу.
Я лишь пожал плечами, а Ленка невесело усмехнулась. Мы же не Боги.
Семён Викторович сомкнул глаза и ровно задышал. Лена, "перенеся" его, вскоре "вернулась" и протянула мне руку.
– "Пошли"?
Парашюты лежали на камнях, почти у самой воды. Кристалл, надёжно упакованный в сумку, находился тутже. Подачу энергии я отключил.
Немного жжутковато но, в конце концов, мы Часть Дромоса. И, даже если чтото пойдёт не так, ничего страшного нам не грозит. Надеюсь. Ведь, по теории Аббата, пока мы в Коридоре, даже прямое попадание крупнокалиберного снаряда не может причинить нам вреда. Собственно, напакостить себе можем лишь мы сами. Дав волю фантазии и ненужным страхам.
Кени, опасливо заглянув в ревущую бездну, повернулась ко мне.
– Дна не видно…
– Ну и что? Браво возразил я. Всё равно, кудато же мы должны прилететь?
– А если…
– Да не бойся ты, трусишка. Я знал, что Кени нисколько не страшится, но, играя во "взрослого дядю" успокаивал сам себя. Если и "что нибудь…" тьфу, тьфу, тьфу, конечно, то, как и договаривались, собираемся все вместе, активизируем кристалл и "уходим" назад.
Помимо парашютов, на нас надеты спасательные жилеты и, ей Богу, чего уж больше?
– Ну, тогда привет!
И Кени с разбега прыгнула в пропасть.
– Давай без затяжных… Лена, кивнув мне, элегантно шагнула с обрыва.
Сами понимаете, обратной дороги у меня не было, и я последовал за девочками.
Я опасался, что набухший от мельчайших брызг купол может "погаснуть". Но, Лена подбирала снаряжение со знанием дела и даже намёка на неприятность не возникло.
Лететь вниз в клубящемся тумане удовольствие ниже среднего и, досчитав до десяти, я выбросил "медузу". Стропы натянулись и подвесная плотно облегла тело. Видимость попрежнему нулевая, и я медленно снижался, словно муха в киселе. Ну, чем не Дромос Гроссмейстера? Так же, как и там ни хрена ни видать и, на первый взгляд ничего невозможно сделать.
Плюхнувшись в бурлящую воду я погрузился довольно глубоко и поспешил отстегнуть ремни. Вынырнув через минуту, увидел как парашют, подобно яркой кляксе, удаляется, подхваченный течением. Рядом послышался какойто плеск, но вполне могло и показаться. Вода кипела и, сносимый быстрым потоком я стал грести к берегу.
Утащило меня довольно далеко. Выбравшись из воды я отжал намокшую одежду, и направился назад к водопаду. Лена и Кени, разложив парашюты на камнях, весело болтали и, завидев меня, мокрого как суслик, захохотали.
Мдаа. Хорошо, хоть дорогой с нами нет. Был бы ей простор для высказываний "по поводу". Ведь, в самом деле, только я мог додуматься, десантируясь на "летающем крыле", войти в воду строго вертикально. Может, и впрямь права любимая. И не в переустройстве мироздания мне надо участвовать, а провериться у доктора на предмет полноценности.
– Да ладно тебе. Успокоила меня Ленка. Я тоже только во время спуска сообразила, что можно планировать.
– Но сообразила же. Тяжело вздохнул я. И,стараясь оправдаться, добавил. Привык я к Дромосуто, а?
– "Пойдёмте". Просительно шмыгнула носом Кени. А то от рёва голова разболелась.
Оставив сумку с Кристаллом, я подал девчёнкам руки и мы "вышли" в Реальность.
В этот раз оказались в промзоне. Всюду, насколько хватало глаз тянулись унылые строения и ни одной живой души. Вот и славненько. Лена "достала" космические скутера и, поднявшись в стратосферу, мы направились в район нашей Индонезии, где располагались верфи, на которых строились огромные баржи, больше похожие на плавучие острва.
Снижаясь над архипелагом издали увидели цепочку рукотворных островков. Некоторые ещё не обустроены, и во все стороны торчат рёбра каркаса. Но около пяти, готовы, по крайней мере внешне. На каждом имелся дом с той или иной разновидностью сада. Площадки для скутеров и, естественно некое подобие пирса. Представив рядом с этими громадинами Маленькую щуплую Кени я вновь поразился размеру её могущества. Както, в одном журнале прочёл, что старая единица мощности "лошадиная сила" (семьсот тридцать пять, и пять десятых ватта в общепринятых единицах) на самом деле значительно больше той величины, которую способна развивать средняя лошадь. В реальности мощность в одну лошадиную силу может развить мастодонт массой семьсот пятьдесят килограммов, перепрыгивающий через препятствие шириной и высотой по сто восемьдесят три сантиметра.* (*"Наука и жизнь" 12/1987)
Это ж сколько "лошадиных сил" в тщедушной Кени и совсем не богатырского сложения Ленке, ежели в нормальной, среднестатистической коняке и однойто нету?
Кени, тем временем, бросив на прощанье "Я пошла" зависла в полуметре над одним из островов.
– Лен, а ты чего? Удивился я.
– Наблюдать буду. Лаконично ответила она. И, уловив моё хмыканье, всё ж пояснила. Во первых, некуда мне весь этот "скарб" разместить. Тоесть, места, конечно, хватает. Да только, "выгрузи" я громадные понтоны в горах и вряд ли они после этого поплывут. А вовторых, давно хотела со стороны глянуть, как это происходит.
Пока мы переговаривались, внизу наметилось какоето движение. По воде бежали громадные круги, а в шеренге островов появилась брешь.
– Вот так это и происходит. Подначил я. Смотришь, смотришь, а в конечном итоге чтото отвлекает. Кажется, только на миг отвёл взгляд, а уже проворонил.
Скутер Кени "материализовался" снова и, опустившись на следующую жертву "пропал" вместе с ней. А мы опять проморгали.
– А малышкато сильна… Завистливо прокомментировал я.
– Не то слово, Юрка. Согласилась Лена. Хотя, задумчиво протянула она, все вы так можете. Боитесь просто.
– Аа, бойся, не бойся…
– Вотвот. Изза такого настроения обломы и случаются. Нет, чтобы попытаться. Это же так просто…
– Да я понимаю, Лен. Вы тоже с Инкой перестали бы шлангами гофрированными прикидываться. Взяли бы, да и сгоняли во вчера. Или, в позавчера. Это же так легко…
– Извини. Осеклась Лена. Может, ты и прав.
Кени "вынырнула" из Дромоса и намерилась сесть на третий остров. Но трудолюбивые аборигены, видя такой беспредел, засуетились. Над бушующими волнами зависло десятка два скутеров, похожих на те, что экспроприировали мы. И, едва малышка "проявилась" стайка машин устремилась к ней.
– Кени, уходи! Завопил я во всю Ивановскую.
Но чертёнок, видно, вошёл во вкус. Подлетев на бреющем, она "Увела" третий остров практически на лету.
Все катера Агнов роились над местом происшедствия и я малость запаниковал. Но загоревшийся во мне боевой азарт затмил страх и, выставив в прорезь кабины АКМ, я ринулся в бой.
Если помните, Исследовательские боты не оснащены оружием. И боевыми я называл их отчасти в шутку. Уж больно игрушечными смотрелись рядом с ними прогулочные скутера с открытой кабиной. Но, как все неандертальцы и прочие питекантропы мы не выходим из дома без дубины. И, "на всякий случай" оборудовали все космические катера своего рода амбразурой, позволявшей вести огонь из подручных средств. Собственно, поначалу хотели установить спаренные пулемёты или даже что нибудь покруче. Но для такой основательной модернизации необходимо было задействовать заводы ВПК. А Виктор, как всякий поднаторевший в подковёрных играх, не захотел выпускать ни один скутер из поля зрения. Так что, все работы велись, если можно так выразиться, кустарным способом. Да и, нонсенс это, вообщето. Зачем нам оружие, коли можно просто оторваться от любого противника, уйдя в открытый космос?
– Забирай Кени, как только она появится. Попросил я Ленку.
А сам, подлетев ближе, выпустил полную обойму в один из катеров противвника.
Очередью из АКМа запросто можно "срубить" небольшое дерево и даже расщепить рельс. Плюс то, что оружие сжимали титановые перчатки мобильного модуля, а целился я "вместе" с церебральным шлемом, позволило уложить все пули точно "в яблочко". Поймав на мушку второй скутер, я выпустил гранату из подствольника и сменил обойму.
Всё внимание переключилось на меня, что дало Ленке возможность тихонько зависнуть над водой в месте предполагаемой "материализации" малышки.
За мной тем временем гнались уже на полном серьёзе и, поднявшись повыше, я расстрелял ещё одну обойму. Нее, ребята. Вы оказались в положении современного интеля, вооружённого газовым баллончиком и электрошокером, волею судьбы вынужденного вступить в схватку с разъярённым первобытным охотником, с агромадной дубиной в руках. Конечно, все эти новомодные штучки хорошо. Но на моей стороне была ярость и желание чё нибудь учудить. Вы, привыкшие все проблемы решать при совершенно другими способами, наверное забыли, что такое калибр девять миллиметров.
– Юрка, Кени "вышла"! Раздался в голове голос Лены.
– Можешь "забрать её"? Забивая в подствольник очередную гранату, поинтересовался я.
– Да.
Рассматривать, что там и как было некогда но, судя по тому, что Лена замолчала, они благополучно "скрылись".
В хвост мне пристроились сразу три машины, и ещё одна заходила сверху. Вот умора.
"Дромм". Я лежал на брюхе возле водопада.
И, не успев сообразить, что к чему, спустя десять секунды снова "ворвался" в реальность.
Чудная картина, открывшаяся передо мной, вызвала приступ неудержимого хохота. Спасаясь от преследователей, и не отдавая себе отчёта, я машинально "перешёл" в Коридор, пропуская преследователей кого вперёд, а кого вниз. И теперь, расстреливал их словно в тире, глядя, как падают в море сбитые машины. Даже неловко, ей Богу. Они ж против меня слепые котята.
– Юра, я под тобой. Голос Ленки был спокоен и, обернувшись, я заметил, что она поразила одного зеленомордого. Дубль? Спросила она.
– А зачем? Удивился я. Что мы, зайцы, что ли. Мы их ужас, страх, ночной кошмар, вышедший из глубин Дромоса, и заставивший почувствовать, что они не одни во Вселенной.
– Вверх глянь, мистер кошмар. Весело но, всё же с ноткой беспокойства в голосе посоветовала Лена.
Я поднял глаза и увидел, что прямо на нас опускается космический корабль. Ибо, ничем иным эта громадина быть просто не могла.
– Чё делатьто будем. Растерянно спросил я.
– Ты ж у нас крутой. Тебе и домино в клешни. Насмешливо протянула Ленка.
– Ну, тогда сматываться!
Дальше наш диалог полностью копировал голливудские фильмы.
– Ты что?!! Настоящие герои никогда не удирают! Осуждающе цедит сквозь зубы Ленка.
– Наоборот! Настоящие герои всегда улепётывают вовремя! Причём, во все лопатки. Ничтоже сумяшеся отмахиваюсь я.
– Я серьёзно, Юр. Прервала моё баловство Лена. И, помолчав, добавила. Я видела, как ты "сделал" этих четверых. И, мне кажется, я СМОГУ.
Если ктото из наших говорит, что у него получится, то это так и есть. И потому, не теряя времени, я спросил.
– Что с меня?
– "Спрячься" минут на десять. И, если "выйдя" застанешь не меня, а это летающее корыто делай "дубль". Только далеко не "отступай". К этому разговору, не более.
– Понял, Лен! Удачи!
Я "ушёл" в Коридор и, с помощью шлема отсчитав десять минут "вернулся". На волнах покачивались обломки сбитых машин. В стороне виднелся архипелаг, с изрядно поредевшей цепочкой островов. А в небе, в гордом одиночестве завис Ленкин скутер.
– Мы победили? Кашлянув, осторожно поинтересовался я.
– А ты как думаешь?
– Трупов на этот раз много будет?
Лена затихла на минуту, а затем жёстко ответила.
– Это был КОСМИЧЕСКИЙ корабль, Юра. И ИХ, мне совсем не жаль.
Я же просто промолчал.
Всякий воин, даже самый отчаянный храбрец, всегда лелеет надежду остаться в живых. Но любой, вступая в битву, должен быть готов к смерти.
Мы вышли в открытый космос и, перелетев, от греха подальше, на другую сторону планеты приземлились. Лена "спрятала" космические боты и, соприкоснувшись руками, мы "ушли" в Дромос. Затем, активировав Кристалл, я взял его в руки и "шагнул" к "двери" в наш мир.
46
Приют встретил какимто суетливым оживлением. Под "Косметические кабинеты" спешно переоборудовались другие помещения. Гостиничный этаж "забит" полностью. И, поражало обилие зелёных лиц вокруг. Если учесть, что с нами то и дело здоровались на самом что ни на есть русском языке, то представьте, что я испытывал. За те несколько дней, проведённых мной в Мирах Агнов настолько привык к "двойному", переводимому ментагратором, звучанию речи, что тихонько съезжал с катушек.
– ЗдорОво! Сверкая белозубой улыбкой, мне протягивал руку ктото смутно знакомый.
Внимательней вглядевшись в зелёную морду, я с удивлением узнал в ней Лёньку.
– Привет! Ответил, облегчённо вздохнув.
– Как тебе мой раскрас?
Видали, а? ЕГО раскрас.
– У меня лучше. Всё же, согласись, Лёнь, я эксклюзивное Риткино творение. А вы так… Штамповка тайваньская.
Лёнька малёк изменился в лице, повидимому, уловив в моих словах какойто другой смысл. Хотя… Ведь, теперь их жизни, вернее, продолжительность жизней, зависит от меня и девочек. И, сам того не хотя, Лёнька вообразил какуюто дистанцию. Небольшой такой овражек, разделивший нас несмотря на многолетнюю дружбу.
– Да ладно, тебе, Лёнь. Раздался сбоку Инкин голос. В конце концов, Юрка не виноват, что у него мозгов нет. Ведь разум он как талант, одному дан, другому нет. Почемуто принято считать, что талант дается не каждому, но уж умнымито должны быть все. Отсутствие гениальности воспринимается как нечто само собой разумеющееся, как способность дышать или двигаться, а вот отсутствие ума как дефект. А почему, скажите на милость? Неправильно это, потому что все от природы, как талант, так и интеллект. Если Бог чемто наделяет, человек должен быть благодарен, но если уж она обделила, то винить никого нельзя.
Видать, чемто прогневил я дорогую, раз та закатила такую речугу. Пожалуй, стоит первый раз в жизни задействовать Дромос, дабы "переиграть". Но, поскольку раньше этого никогда не требовалось, я решил попытаться исправить положение так.
– Ин, Лёнь, я ж пошутил.
Программер улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что всё путя.
– Не хватало ещё, чтобы ты говорил такие вещи серьёзно. Фыркнула Инна. Я ж говорю: Сам дурак, и шутки твои дурацкие.
– Так ты не сердишься. Обрадовался я.
Но любимая лишь пожала плечами, давая понять всю бесполезность подобных эмоций.
За эти два дня Инна успела перекрасить волосы, отдающие теперь фиолетом и изменить цвет кожи. Сквозь изумрудный оттенок на её шее проступал едва заметный узор. Замысловатая "татуировка" наносилась теперь с помощью особо несмываемой краски. Чё это за узоры, и что означают Бог весть. Но, по совету Профа их тщательно скопировали с фотографий обитателей космического корабля. Рассудив, что ежели это "кастовые знаки", то уж покорители космоса явно одни из "высших". Эх, лень моя, матушка. Ведь, наверняка уж яйцеголовые всё выяснили. А мне так спросить "времени нету". Хотя, какая разница. Морду мне уже раскрасили и, ежели вдруг чтото не так, ещё раз подергаться вивисекции очень неохота.
По коридору пробегал один из "медвежат", тоже весь в зелёнке. И, мимоходом пожав руку, бросил.
– Тебя Виктор обыскался.
И умчался прочь, по какимто, лишь одному ему ведомым делам.
То, что "медвежата" в деле радовало. И даже очень. Я поцеловал Инну и, примирительно хлопнув Лёньку по плечу, направился искать Генерала.
Эх, даже жаль… Пока шёл, лелеял подленькую мыслишку что Виктора тоже обработали косметологи. И предвкушал, как пройдусь по поводу его внешности. Но увы. Начальство имело обычный цвет лица. Что ж, подождём…
Рядом стояла Лена и, судя по всему, Виктор уже в курсе.
– Молодцы!
Виктор крепко пожал мне руку и, взяв Кени на руки, подбросил вверх. Довольно опрометчивый с его стороны поступок, надо сказать. Я невольно напрягся, но малышка лишь улыбалась, и я облегчённо вздохнул.
– Где Гроссмейстер? Поинтересовался я. Неужто не поздравит с удачной экспроприацией.
– К сожалению, этот человек никому не подотчётен. Пожал плечами Виктор. И добавил. Скорее уж мы ему.
Эк, удивил. Но, не желая расстраивать Сэнсэя, развивать тему не стал, а лишь уточнил.
– Что сказалто?
Глаза Генерала оживлённо заблестели, а на губах мелькнула озорная улыбка.
– Операцию начинаем через две недели. И, несколько смущённо добавил. Он отвёл мне одну из ключевых ролей…
Кто бы сомневался. Не меня ж, обалдуя, назначать на ответственный пост. Семён Викторович, при всём его интеллекте добрая душа. А править нужно жёстко. Так что, Виктор с самого начала был единственной кандидатурой.
Столь любимый Профом английский писатель Паркинсон, автор знаменитого "Закона Паркинсона", однажды мимоходом высказался о причинах краха российской монархии так: "…любую революцию порождает само правительство, оно создает вакуум, куда бунтари засасываются, можно сказать, против воли… Империи рушатся, потому что гниют изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать. Подлинные же лидеры правят мощно, ярко, быстро ведут за собой народ к четко поставленной цели. Когда этого нет, как, скажем, в царской России, возникает вакуум… Нас ввели в заблуждение историки: если верить им, революции совершали голодные крестьяне, замыслив бунт против хозяев. Но так ли это? Люди, которые угнетены понастоящему, никогда не поднимутся на бунт, и, если бы революции вырастали из народного недовольства, они случались бы гораздо раньше, когда дела обстояли еще хуже. Но в томто и дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых вроде бы самые благие намерения.
Здесь гораздо меньше парадокса, чем может показаться на первый взгляд. Именно так в мировой истории и обстояло: в Англии процветал тиран Генрих VIII, но расстался с головой слабый и бесцветный Карл 1. Во Франции более полувека благоденствовал теоретик абсолютизма Людовик XIV, загнавший страну в полное истощение войнами и расточительностью, но головы лишился опятьтаки бесцветнейший Людовик XVI. В России не зафиксировано ни одного серьезного покушения на Ивана Грозного, Петра I и Николая 1…
Итак, вакуум. Правители, приводящие народ к катастрофе как раз тем, чего они не сделали…"
Так что, надеюсь, Виктор приведёт всех нас именно туда, куда надо.
Улыбнувшись во все тридцать два зуба, я ткнул Сэнсея кулаком в бок, намекая на предстоящую "смену имиджа".
– Ну, мать твою, кто из нас "Шарапов"?
Тот не остался в долгу и, вскоре мы вовсю мутузили друг друга, стараясь, впрочем, не зверствовать. Оба прекрасно понимали, сколь смертоносны наши удары, так что, это скорее напоминало шутливую возню.
Случайно смазав учителю по скуле, я поспешил утешить.
– Ничегоничего. Вот покрасишь морду зелёнкой, и синяков видно не будет.
Надо сказать репутацию учителя Виктор получил вполне заслуженно. Поединок строил, базируясь на виртуозной защите и поразительному чувству дистанции. Свои же разящие удары наносил мгновенно и неожиданно. Что вызывало восхищение, как правило, из положений, которые любым опытным бойцом охарактеризовались бы как бесперспективные. Памятуя про нашу схватку два с половиной года назад, когда я, желая победить во что бы то ни стало, использовал Дромос, в ближний бой не вступал. А, цепко держа взглядом, парировал мои атаки и, легонько обозначив касание, тут же отскакивал.
– Госсподии! В сердцах хлопнула в ладоши Инка. Ну когда ж вы, идиоты, повзрослеете то?
Смущённые, мы прекратили баловство и были награждены аплодисментами стёкшихся поглазеть на бесплатный цирк зрителями.
– Вольно! Притворно грозно рявкнул Виктор. Рразойтись!
Я же, подобно примадонне принялся раскланиваться и делать реверансы, за что был удостоен Инной… Аа, сами догадайтесь.
Мы вернулись в кабинет Генерала, и он приступил к делу:
– Давай сходим, посмотрим на трофеи.
– Куда? непроизвольно вырвалось у меня.
– Я думаю, что на недавно открытую тобой "ничейную" планету. Ответил он. Конечно, можно где нибудь "у нас" взглянуть. Но, сам понимаешь… Мыто уйдём, а некоторым параноикам лишняя головная боль.
Я лишь хмыкнул. В самом деле, то и дело возникающие и с завидным постоянством муссируемые Средствами Массовой Информации различные сухи об инопланетянах породили пристальное внимание ко всем необычным вещам. Тем более, появлениеисчезновение искусственного острова.
– Да ладно вам, товарищ генерал. Вяло так протянул я. Мнето что? Вы приказали, я исполнил.
– Что ж, тогда вперёд. И глянул на Лену. Кени где?
– "У меня". Как бы оправдываясь, она улыбнулась. "Заглянула", а малышка спит. Не хотелось будить.
Виктор поднёс ко рту капсулу со снотворным.
– Хреново там у вас. Страшно.
Я не мог представить себе его ощущения. Ну, разве что вспомнить чувства, испытанные во время посещения Дромоса Гроссмейстера. Хотя, нет… Ведь, даже тогда я был УВЕРЕН в безопасности. Для "нормальных" же посещение коридора в сознании словно оказаться за бортом подводной лодки на глубине ста метров. Без водолазного костюма, естественно. Барахтаясь и понимая невозможность достичь поверхности, видеть как спасительный борт удаляется, лишая всякой надежды.
– Я так понимаю, мы сейчас в точке расположения Приюта? Едва очнувшись спросил Герерал.
– А ещё говорят, что "у военных одна извилина, да и та прямая". Не выдержал я. Не то, чтобы я сильно любил дерзить руководству, но всё же…
– Помолчи, умник. Отозвалось это самое начальство. А то в глаз дам.
Нет, всё же, работать под началом Виктора это счастье. Немного встречал я на своём веку людей, достигших его положения и сумевших остаться обычными, не заболевшими спесью человеками. Внезапно вспомнив отца Алексия, я смахнул слезу. Ээх, кабы знать… Тогда, три года назад я ведь уже овладел Коридором. Ну что мне, обалдую, стоило хоть на несколько мгновений взять его с собой в Дромос?
Но увы… Есть вещи, которые нам не подвластны. Много раз я порывался спросить о такой возможности у Гроссмейстера. И, боясь узнать правду, всякий раз откладывал. Ведь, вполне возможно, отец Алексий "заходил" в коридор. Ведь, как ни крути, а девяносто лет довольно почтенный возраст. И побороть в армреслинге пусть находящегося не в лучшей форме, но всё же тридцатилетнего меня, не у каждого бы получилось. А, если так, то не моё это дело. Он прожил долгую и достойную жизнь. И ушёл тогда, когда захотел. Подобно Диогену Синопскму древнегреческому философукинику. Если верить легенде тот, в возрасте около девяноста лет, лишил себя жизни, задержав дыхание. Согласитесь, не каждому это дано. И не всякий бы смог…
Лена "достала" Кени и четыре скутера. И небо нового мира, впервые увидело летающие машины, созданные разумом. Мы неслись над лесами, в которых то и дело сияли линзы озёр. Здесь тоже осень, и в сторону юга тянулись косяки перелётных птиц. Опустились в районе Чёрного моря и, зависнув над водой, стали ждать. Кени, "уйдя" в Дромос прямо в скутере "материализовалась" через пять минут. Гигантская баржа, шлёпнувшись в воду с высоты гдето в полметра, вызвала настоящий цунами. А Виктор, довольно угумкнув, устремился к посадочной площадке.
Побродили по островку и Генерал, снимая на цифровую видеокамеру, попутно делал комментарии. Всё же, это своего рода "загородные усадьбы". Мы же собирались размесить здесь штаб. А это требовало некоторой модернизации. Вот Виктор и надиктовывал, что, по его мнению, необходимо взять с собой, отправляясь на триста лет назад, в пока ещё единственный мир Агнов.
Следующие несколько дней показались чередой беспрестанных "переходов". Лена постоянно чтото "забирала", пополняя запасы экспедиции. То и дело приходилось мотаться на Землю2, так как выяснилось, что имеющихся "кузнечиков" на всю шоблу явно не хватает. А просить у армии, хоть и сам был военным, да ещё в немалых чинах Виктор не захотел.
Все находились в какомто нервном возбуждении, да плюс, ещё "косметические процедуры" заставляли одних истерически хохотать, а других, в основном женщин, ходить с угрюмыми лицами. Какаято девчушка, из "умников", изменив цвет, заработала нервный срыв. Глядя на бьющуюся в истерике малышку, я вынужден был немного "отмотать", чтобы навести прядок.
Вообщето, как выяснилось, дело не в гриме, пусть даже и несмываемом. Но маленькой дурочке, вдруг отчегото втемяшилось в хорошенькую головку, что ёйный "предмет" стал относиться както прохладнее. "Отступив" на три часа назад, я просто рассказал об инциденте Ленке. И та, со свойственной ей в таких ситуациях виртуозностью, всё уладила, побеседовав с этим самым "предметом". Собственно, и не охладелто он вовсе. Просто, будучи участником Проекта, как и все мы, замотался вусмерть.
Влюблённые, уединившись на гостиничном этаже, снимали стресс, а мне, несчастному, пришлось ещё раз пережить рутинный, и оттого не самый приятный отрезок жизни.
Както обыденно прошёл прощальный визит Гроссмейстера. Взяв половинку Кристалла, он отнёс её в параллельное измерение и в интересущий нас отрезок времени. Затопив не очень глубоко в одном из тёплых морей в районе нашего КианТуо. Вторая часть лежала в Коридоре, так как даже в мыслях я не допускал, что оставлю открытым путь на Землю.
– Что ж, мой юный друг… Удачи! Он смотрел мне в глаза, а улыбка была печальной.
– К чёрту… Вы…? Вопросительно промямлил я, но он только покачал головой. Мы… ещё увидимся?
Господин Аббат неопределённо пожал плечами. Мы стояли в парке, окружающем Приют. Ветер гнал стайки пожелтевших листьев и, залюбовавшись "позёмкой", я невольно отвёл глаза. А в следующий миг обнаружил, что собеседник исчез, оставив мой так и не заданный вопрос без ответа.
Наконец, в который раз посовещавшись, Виктор и Профессор решили, что "всё готово". Я прекрасно знал: после непременно обнаружится, что впопыхах мы забыли уйму "важных" вещей. Но ведь, в десяти случаях из десяти так оно обычно и бывает.
Все участники проекта "Странник" сидели за сдвинутыми столами. Торжественный ужин, посвящённый "отправке" в неизвестность должен закончится приёмом снотворного. Ритка специально подобрала чтото особое, не дающее побочных эффектов при взаимодействии с алкоголем.
На ум невольно пришёл древнеримский эпикуреец Петроний автор "Сатирикона". На прощальном пиру с друзьями он вскрыл себе вены. Затем, слабея, попросил перевязать порезы, чтобы насладиться еще одним последним удовольствием сном. А, проснувшись, снял повязку и завершил начатое.
Что ж, с натяжкой, правда, но можно провести аналогии. Ведь, подобно древнему философу мы отправляемся в "мир иной". Причём, в самом, что ни на есть буквальном смысле. И неизвестно ещё, удастся ли кому нибудь вернуться.
Виктор, как он это любит, постучал "вилькой по бутыльке" и слово взял Профессор.
– Дорогие соратники. Друзья… Пока ещё ничего не произошло. Но, начав действовать, мы вызовем наступление новой эры, подлинную революцию, которая затронет миллиарды людей. Она приведёт нас туда, куда сейчас невозможно представить.
Сегодня мы отправляемся в новый великий путь. Никто не знает наверняка, куда мы попадем. Но я уверен, что эта акция затронет большое количество людей и бескровно, относительно конечно, поправился Семён Викторович, продвинет общество гораздо дальше теперешней, гм, я бы сказал, незавидной отметки. Кардинальные перемены произойдут прежде всего в сознании, как людей так и, надеюсь, наших братьев по разуму. Выгоды и проблемы, очевидно, окажутся грандиознее тех, что мы можем вообразить. Для неисследованных земель нет надежных карт, но мы сможем извлечь важные уроки из становления и развития, наших обществ. Современные технологии, как чисто технические, так и социальные все это послужит фундаментом для общего успеха.
"Аминь", мысленно дополнил я Речь Профа. И все принялись чокаться, спеша насладиться последними глотками вина, созданного в родном мире.
Я стою, закрыв глаза и положив руку на Кристалл, войдя в резонанс с его частотой, позволяющей путешествовать между мирами. Необозримые глубины космоса и иллюзорные, но от этого не менее реальные, просторы Дромоса сливались, плавно и неуловимо переходя друг в друга. Курок спущен, чека выдернута, а вечность поворачивается к нам еще одной из бесчисленных граней. Неизвестная, для одних она станет путеводителем к цели, а для когото просто новой возможностью прожить жизнь ещё раз, избежав уничтожения.
О, разум ты могуч… ты вечен.
Я окинул взглядом нашу команду. Лена, Инна, Кени…
Все "нормальные", как в старые добрые времена наглотавшись снотворного, лежат в "анабиозе" на небольшом горном плато. И откудато, как всегда оставаясь "над схваткой", за нами наблюдает Его Величество Гроссмейстер.
Один шаг… всего лишь один, такой маленький, обычный шажок разделяет две эпохи. Мне немного страшновато и я не чувствую, если можно так выразится, "торжественности момента". Равно, как и вины за то, что всем нам предстоит совершить.
Ибо мы идём с миром.
Рыба в воде
Люди Дромоса. Книга III.
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бросаться камнями в других.
Р.Л. Стивенсон.
Сотни воителей стоит
Один врачеватель искусный.
Гомер.
Глава 1
Песчинки попрежнему сыпались, и мозг непроизвольно дополнял картину еле слышным шуршанием. Хотя, как вы понимаете, ничего подобного быть не могло. Не было у меня такой остроты слуха, чтобы уловить, как звучит неумолимое время. В принципе, никто меня в шею не гнал, и я мог бы сидеть здесь до окончания веков. Вот только это было несколько... ну, непродуктивно, что ли? Да и, если честно, не совсем помужски. Я перенёс по одному всю честную компанию в один из Мерседесов, так безалаберно забываемых мной возле домика на берегу реки. И, сконцентрировавшись, вытолкнул его в "реальный мир". Затем, посетовав на крепость заднего ума и в последний раз вспомнив дедушку Кроули, сказавшего, что "Даже если мы точно знаем, чего хотим, то зачастую плохо представляем, как будет выглядеть то, чего мы так упорно добиваемся", я зажмурился и сделал шаг наружу. И оказался в своём теле, которое ещё не успели обезобразить доморощенные вивисекторы от косметологии. Судя по всему, коридор сработал как и положено исправному дромосу, действующему в "обратном" режиме. И я снова дома, причём, что самое приятное НИЧЕГО ещё не произошло и, свят, свят, свят, надеюсь, не произойдёт.
...Тенденции их кризиса можно проследить хотя бы на примере нашей цивилизации. И не надо далеко ходить за подтверждением. Еще одна потенциальная опасность связана с тем, что леса накапливают дополнительный углерод, выбрасываемый в атмосферу в виде CO2 при сжигании ископаемого топлива. За время с 1860 по 1988 года пополнение углерода составило двести миллиардов тонн. В случае дестабилизации глобальной экосистемы может сработать колоссальная рукотворная "пороховая бочка", ускоряя парниковый эффект. Только в процессе вырубки лесов с 1850 по 1990й гг. в атмосферу уже выброшено около сто двадцать миллиардов тонн углерода.
Я вздохнул с облегчением и не смог сдержать слёзы радости. Впрочем, смеха я тоже не смог сдержать. Все присутствующие обернулись, с недоумением посмотрев на меня, а я, не в силах объяснить своё поведение, замахал руками.
Я сказал чтото смешное? В голосе Профа помимо воли звучала лёгкая обида.
Нет, Семён Викторович. Бога ради извините, но тут нарисовались новые обстоятельства. И, в свете открывшихся фактов, я просто счастлив видеть всех вас в полном здравии. А так же все остальные приметы цивилизации.
Ленка врубилась сразу:
Дубльдва?
Угу. И я невольно поискал глазами Аббата.
Гениальный наш сидел в уголке, делая вид, что его это ни в коей мере не касается. Скромненько так, стипло. И, клянусь Богом, какимто шестым чувством я понял, что ОН ЗНАЛ.
Одним прыжком я преодолел разделявшие нас четыре метра и от души вломил по диванной подушке. Ибо там, куда я целился, головы Гроссмейстера уже не было. Не видя противника я, подчиняясь интуиции, ударил локтем назад но, мягко направленный умелыми руками Старшего, продолжил движение и приземлился на пол.
С самого начала я понимал, что мне не победить его никоим образом, но нервное напряжение, порождённое страхом, ожиданием и чувством безысходности требовало выхода. И продолжил атаку. Отшвырнув стул, стоявший на пути я провёл довольно грамотную с техничной точки зрения серию в голову и завершил её неспортивным ударом ногой в пах. И... снова оказался на полу.
"Аббат" стоял надо мной и улыбался, подогревая моё и без того горячее желание свести счёты.
"Кто встречает жизненные невзгоды стиснув зубы, обречен на хроническую головную боль", предупреждает известный петербургский врач Леонид Фролов. В его голосе звучала прямо таки отеческое беспокойство о моём пошатнувшемся здоровье. И непосредственная и печальная озабоченность психическим состоянием подопечного.
Урод чёртов. Лекций по охране здоровья мне только не хватало. Я одним прыжком вскочил на ноги и снова атаковал своего противника. И опять очутился на полу.
Ну же, смелее, Юрий. Эта сволочь опять улыбалась. Вы пережили огромный стресс, и теперь ищете, куда бы сбросить отрицательные эмоции.
Мудрая природа тысячелетия назад научила человека реагировать агрессией на внешние опасности. В мире, полном кровожадных хищников и враждебных племен, выживал тот, кто умел яростно обороняться от врага. Наших предков выручала сила мышц. Они напрягались в минуту опасности и расслаблялись, когда все было позади.
Да пошёл ты.
На этот раз я попытался достать его в прыжке. Как вы понимаете не попал и, всё так же сидя на полу, вынужден был выслушивать весь этот бред психиатрического нашего.
Сегодняшний мир не стал милосерднее. Изменился лишь характер
опасностей, причём в худшую сторону. Вас не растерзает тигр, ну, это ещё как сказать, ведь попасть на обед к птеродактилю не намного приятней, чет быть съеденным полосатым хищником, и не продадут в рабство. То, что вы пережили Юрий не смертельно, но организм реагирует точно так же, как и тысячелетия назад напряжением мышц. Тогда, после битвы, физически измотанное тело получало долгожданный покой. Так что, прошу вас, не стесняйтесь. Небольшая рукопашная схватка позволит освободиться от излишков отрицательной энергии и поможет вам быстрее прийти в норму.
Драться както сразу перехотелось и я, под неодобрительное кряхтение Сэнсэя, сопровождаемое покачиванием головой уселся на диван.
Кто нибудь объяснит мне, что происходит? Инна обвела нас суровым взглядом.
Да, молодые люди. Хотелось бы узнать, чем вызван этот сеанс бокса. Столь зрелищный по форме и, несомненно, познавательный по содержанию? подал голос профессор.
Я зачемто утёр нос рукавом и, кивнув в сторону Гроссмейстера, произнёс:
Мы сделали всё, как он сказал. Смотались чёртте знает куда и провели стерилизацию планеты зеленокожих. А по возвращении не застали ничего. То есть, застали, конечно. Но вот только ни цивилизации, ни вообще людей и в помине не было.
То есть как не было? В один голос закричали все?
Молча. Сплошной Мезозой и стада динозавриков.
Доказательства? Виктор, как всегда, был краток и задавал вопросы по существу.
У неё. Я кивнул в сторону Ленки, и она моментально "скрылась" в своём убежище.
Выйдя с документальным подтверждением нашего посещения "Парка Юрского периода" она вставила одну из отснятых нами кассет в видющник и все уставились на экран.
Первым взял слово Семён Викторович и, глядя в объектив своими честными глазами начал вещать:
В результате проведения эксперимента, выяснилось, что уничтожение расы пришельцев привело к непредсказуемым последствиям. И, в силу какихто причин, которые я пока затрудняюсь объяснить, не Земле не возникла раса Хомо Сапиеннс. Имеющиеся факты пока что не поддаются анализу но, боюсь что задержаться здесь для более подробного изучения обстановки и накопления фактологического материла будет довольно проблематично, так что, придётся тебе, Сеня, поверить мне на слово.
Профессор снова вставил своё "Quae mala sunt inchoata in principio vix bono perguntur exitli".* (*Вещи, которые в принципе дурны в начале, редко завершаются добром в конце (лат).
На этот раз мне не перевели, но я и так помнил, что это чтото насчёт "не рой другому яму пригодится воды напиться".
В кадре показался Виктор и посоветовал Профу оставить отпечатки пальцев. И на экране возник папиллярый узор большого пальца правой руки Профессора.
Затем следовала панорама доисторических лесов и всевозможные виды представителей местной фауны, сопровождаемые охами и ахами. Все по очереди выступали и так же пачкали объективы видеокамер, заверяя самих себя, что это не бред и всё происходило на самом деле. Но наибольшее оживление, как вы понимаете, вызвали кадры меня любимого в полной боевой раскраске. Инка, закусив губу, с сомнением переводила взгляд с экрана, на котором она обнимала отталкивающего вида страшилище и, тормоша, целовала в щёчку на меня, не подвергшегося зверской модификации. И была у любимой во взгляде такая плотоядность, что я прямо таки почувствовал, как женские флюиды, исходящие от неё, приводят мой организм в полную боевую готовность. И даже стало немножко ревниво, ибо отождествить себя с зеленокожим монстром с уродливой мордой я никак не мог.
В общей сложности, мы наснимали видеоматериалов гдето часов на пять, так что, вечер обещал быть незабываемым. Я же, который всё это видел воочию, прямо таки сверлил взглядом Гроссмейстера, призывая его выйти и обсудить вновь возникшие обстоятельства. Он усмехнулся и кивнул, приглашая за собой.
Желаете продолжить? В его голосе звучала ирония.
Да ну вас. Я махнул рукой. Не помню кто, но наверняка он был неглупым человеком, сказал, что повторение одних и тех же действий, не дающих результата, является первым признаком безумия.
В таком случае, спрашивайте.
Вы знали? В моём голосе зазвучали обвинительные нотки. С самого начала знали.
Знал. Но лишь потому, что это уже произошло. И, не отправься мы туда и не предприми эту, в общемто, варварскую попытку разрубить гордиев узел, я бы, точно так же как и вы, оставался в полном неведении.
Вот так вот. У него, оказывается, были свои вторые дубли. А так же, наверное, третьи и четвёртые. Но про это я лучше спрашивать не буду. Спокойней будет, да и, как ни крути, а здоровый сон гораздо важнее удовлетворения нездорового любопытства.
Но, как я понимаю, проблема так и осталась нерешённой?
Совершенно верно. И решить её предстоит вашей команде.
Ну, насчёт того, что припахали нас всерьёз и надолго я, вообщето, и не сомневался. Но мог бы он это сообщить както... тактичнее, что ли? Подсластить пилюлю, так сказать.
Он и сам, как видно понимал, что в разгорячённом моём мозгу сразу не уляжется его новое "гениальное" предложение по переустройству обозримой Вселенной и сделал небольшое лирическое отступление. Вернее, статистическое.
Не так давно тысяче ученых, общественных деятелей и писателей было предложено ответить на вопрос, каковы сто наиболее важных открытий в человеческой истории. На первом месте оказался ватерклозет, за ним идет компьютер, печатный станок, огонь, колесо, радио. "Интернет" вышел на восьмое место, пластмассы на четырнадцатое. Затем следуют самолет пятнадцатое, мяч двадцатое, рентгеновские лучи двадцать второе, автомобиль двадцать третье, микроскоп двадцать четвёртое и спутник, соответственно, двадцать шестое. Деньги увы оказались на двадцать девятом, опередив на три пункта ядерное оружие. Далее, по степени важности идут телефон, оказавшийся на тридцать четвёртом месте, на сорок четвёртом стояло изобретение радара. Вызвавшие ваше столь пристальное внимание взрывчатые вещества сорок восьмое, всеми любимое кино расположилось сразу за подрывными элементами, заняв сорок девятое место. Должно быть, наша раса не страдает дезориентацией, так как компас оказался на пятьдесят втором. Почтовая служба, видимо в связи с развитием телекоммуникаций отодвинута на пятьдесят седьмое место и "о времена, о нравы" мыло на пятьдесят девятом. Нож на семьдесят первом месте, градусник семьдесят третье, телевидение опять чёртов Интернет всего лишь семьдесят пятое, стекло вот бы никогда не подумал семьдесят девятое, женские лифчики находятся на восемьдесят восьмом месте, лифт на девяносто третьем и одноразовые подгузники на девяносто пятом. Замыкают "почетную сотню" вращающаяся дверь девяносто девятое и растворимый кофе, занявший сотое место.
Как любили говорить древние Римляне: "Умному достаточно".
Дурнем, вопреки утверждениям Инны и изредка нападающей хандре, вызывающей приступы самобичевания я, в общемто, не был. И сразу смекнул, что моей скромной персоне предстоит таки осуществить это самое пресловутое Минимально Необходимое Воздействие. И лишить столь беспардонно прогрессирующее общество братьев по разуму одного из ихних Великих Открытий. Угадайте с трёх раз, какого? Что ж, замочить какого нибудь умника из числа зеленомордых к этому я был морально готов. Вот только не давала покоя назойливая мыслишка, которую я поторопился озвучить, снова вызвав его улыбку.
Но позвольте, Гроссмейстер, а как же тогда утверждение Профа насчёт того, что открытия совершаются по мере возникновения необходимости. И отдельные личности не могут играть какой нибудь заметной роли в истории науки? Да и, если верить всё тому же профессору, не будет портала не будет и человечества.
Именно для этого ваша команда и нужна. Если взять за основу другую теорию, так же, по моему мнению, имеющую право на существование, всё осуществимо.
Просветите, хотя бы.
Надеюсь, вы слышали про польского писателяфантаста Станислава Лема?
Обижаете. Не только слышал, но даже и читал.
Так вот. По Лему, и искусства, и человеческое общество, и сама эволюция продукт слепого случая. "Случай поворотный фактор всякого эволюционного процесса, уклад, возникший в результате данного процесса, создает собственные системные законы, не имеющие ничего общего с первоначальным поворотным фактором".
Вот вы и станете этим самым случаем, только со знаком минус. Так сказать, прогрессорство наоборот.
Шутите, господин Аббат? Строить кампанию на голословном высказывании человека, писавшего выдуманные истории? Это попахивает авантюризмом.
Чья б корова не мычала, буркнул он и продолжил: Если вам не достаточно Лема, то я могу привести высказывание Альберта Эйнштейна. У него я нашел такое признание: "Открытие не является делом логического мышления, даже если конечный продукт связан с логической формой".
В общем, проявив малёк фантазии и немного сноровки, я уверен, вам удастся достичь результата.
Голова пошла кругом, но Гроссмейстер, читая по моему лицу как по открытой книге, поспешил успокоить:
Разработкой плана займётся мы с Семёном Викторовичем. От вас же требуется лишь принципиальное согласие. Ну и, работа по претворению, соответственно.
Понуро кивнув головой, я дал понять, что как всегда согласен и Аббат, удовлетворённо улыбнувшись, подытожил.
Тогда можете недельку отдохнуть, расслабиться. А мы, пока суть да дело, попробуем выработать стратегию. Надеюсь, материалы, добытые в прошлой командировке у вас в целости?
Я "принёс" материалы и мы вернулись в дом, застав всех попрежнему сидящих перед телевизором и бурно обсуждающих происходящее на экране.
Ну, пока. Смотрите, не во что не ввязывайтесь, а то знаю я вас.
Пока, Лен. Инна чмокнула подругу в щёку.
Покапока. Я сделал ручкой.
Ленка подхватила малышей и скрылась "у себя". А мы с Инной отправились прожигать жизнь. Все, решив, что утро вечера мудренее, разъехались по домам, договорившись собраться завтра в Приюте. Я же, как человек в мозговом штурме бесполезный, в наглую отпросился, чтобы по совету Гроссмейстера подлечить пошатнувшиеся нервишки.
Куда поедем?
Я пожал плечами. Надо сказать, что давненько мы с Инной никуда не выбирались вдвоём. Знаете, то, сё. Пятое, десятое. В общем, стали настоящей супружеской парой, довольствующейся нечастым общением и редким выполнением супружеского долга.
А, давай, съездим в то казино, куда ты повёз меня в первый раз. В голосе Инны звучали нотки маленькой девочки.
Мне же было до лампочки, и мы отправились в Москву.
За прошедшие годы Новый Арбат практически не изменился. В смысле качественно. Разве что добавились несколько новых заведений, да стало больше неона, и без того бьющего в глаз и производящего полнейшую дезориентацию неподготовленного человека. Я же был здорово отвыкшим, что по сути одно и то же. Не считать же меня частым гостем из за одного делового посещения Храма Азарта с непутёвым Славкой. Кстати, надо бы позвонить, поинтересоваться, как там у него с очередной партией матрасовприбамбасов. Не то, чтобы было жалко денег, просто почеловечески интересно.
На глаза попалась вывеска с прикольным названием "Услада Холостяка", и я предложил зайти. Гулять так гулять, как говориться. Ахвициянт! Ведро воды и коржик!
Внутри было довольно таки уютно и, вопреки названию, почти все присутствующие были с дамами. Хотя, одно другому не мешает. Мы сели за один из свободных столиков и я, предотвращая ненужные слова, протянул меню Инне.
На сцену, тем временем, выкатился толстенький человечек с огромной бабочкой под подбородком и завопил в микрофон:
Добрый вечер, дамы и господа. Я очень рад, что вы решили провести сегодняшний вечер в нашем прекрасном заведении, названного в честь сильной и одинокой половины человечества. Должен вам сказать, что холостяки составляют большую и, несомненно, лучшую часть населения нашей планеты. Не верите? Давайте посчитаем: дети раз, половина стариков два, солдаты три, авантюристы четыре...
Я не сильно погрешу против истины, заявив, что каждый из нас, я имею в виду мужчин, хоть и недолгую часть жизни, а пробыл холостяком.
История донесла до нас занимательнейший и любопытнейший случай, происшедший со знаменитым пиратом, жившем в семнадцатом веке, Вильямом Дампиром. Вообщето, знаменитым он был по той же самой причине, что и неуловимый ковбой Джо, но не это главное. Надо сказать так себе, незадачливый был пиратишко и прославился более своими попаданиями впростак, чем серьёзными делами.
Дрейфовал он както в полный штиль на своем кораблике вдоль западного побережья Африки, и вдруг видит чейто галеон. Галеон тут же подымает голландский флаг и семафорит свои самые лучшие намерения. А, надобно вам сказать, что в те времена существовали строжайшие правила насчёт пиратства. То есть, либо ты капер и грабишь корабли врага с целью нанести ему экономический урон, конечно же, платишь налоги, и тем самым приравниваешься к воюющим солдатам. Или ты грабишь всех подряд и своих союзников, и противников, и тогда ты вольный пират, буканьер, закон тебе не писан, но и общество к тебе относится соответственно. То есть по всей строгости закона, и в каждом порту, в каждом городишке любой страны тебя ждут колодки и крепкая намыленная веревка.
Так вот, голландцы были союзниками англичан, и грабить их, по всем международным да и общечеловеческим меркам было просто неприлично, я бы даже сказал, опасно. Кстати, в тот период и испанцев грабить было опасно, так как только что было объявлено перемирие.
Однако наши пираты настолько изголодались на вольных хлебах, что очертя голову бросились на абордаж. И вот вам результат: репутация порядочного капера окончательно подорвана, с полдюжины братишек погибли, пробоина по левому борту ниже ватерлинии, а вся добыча три десятка голых негритянок, сидевших в трюме голландского работорговца, предназначавшихся в бордели Мартиники и Кингстона.
Многие из нас при виде такой невезухи просто тихо бы повесились, но Дампир был оптимистом. Он велел перетащить шмотьё на голландское судно и отчалил, предварительно переименовав корабль в "Becheles Delight", что означает "Услада холостяка".
Эта история, дамы и господа, была рассказана мной только для того, чтобы лишний раз доказать, что истинная радость холостяка рядом с женщиной.
Итак, для вас, милые и прекрасные дамы поёт несравненный шансонье Патрик!
Исторический анекдот, положенный в основу выступления конферансье я знал из какойто статьи в одной из газет. Знаете, такие небольшие рассказики "на правах рекламы". По моему, супец быстрорастворимый продвигали. Но всё равно было интересно, да и подано с немалым артистизмом.
Пока мы слушали конферанс, принесли заказ.
Закуски из креветок, по форме больше похожие на кексы и "мясо пофранцузски". Пахло чудесно, и я закатил глаза, предвкушая праздник желудка.
Кстати, вот тебе и рецепт блюда для мемуаров. Заявила Инка.
Где те мемуары? В последнее время я совсем запарился, и стало не до писанины. К тому же, это ж был чистейшей воды прикол. Хохма, и ничего больше.
А, беспечно махнул рукой я, перетопчутся потомки. Да и, к тому же, я уже один выучил.
Не может быть. Брови Инны взметнулись, казалось, под самый потолок.
А вот и может. Я показал ей язык и с чувством продекламировал:
Дедушка старый спустился в подвал
Связку сушёных поганок достал
Скушает супчику бабка в обед
И унаследует вклад её дед
И, на всякий случай, полез под стол, ибо метательных предметов перед слушательницей было в избытке. Но у Инки настроение как раз случилось великолепное, и она звонко рассмеялась. Я же двинул обратно и потянулся к бутылке.
Но не тут то было. Как оказалось, существует две системы выпить: первая выпить, закусить, выпить, а вторая закусить, выпить, закусить.
Лично я, как истинно русский горячий сторонник первой. Но у дорогой, как вы понимаете, было совершенно противоположное мнение. К мясу подали красное вино с заковыристым названием. Разумеется, всё из себя такое импортное... И, конечно же, мой, не выдерживающий никакой критики маргинальный способ насыщения для благородного напитка не подходил. По мне же, лучше "Балтики" напитка нету. Да желательно, чтобы номер был повыше, но обо мне речи не шло. А утончённая моя принялась учить меня уму разуму:
Кусочки отбивают до толщины полсантиметpасантиметp, укладывают на противень, так, чтоб не очень тесно, а промежутки заливают водой, чтобы вода была вровень с верхним краем мяса, но не заливало. Затем на него укладывают пожаренный на растительном масле лук, насыпают тёртый сыр и всё это заливают сметаной. Потом запекают это дело в духовке до румяности, обычно час. Водичка не даёт мясу подсохнуть и принимает в себя мясной сок, стекающую сыpносметаннyю смесь и получается обалденной вкусноты густой соус.
Было и впрямь вкусно, хотя, вряд ли я когда нибудь сподоблюсь на собственноручное приготовление чего нибудь сложнее бутерброда.
К счастью, вилок и ножей было только по одному экземпляру, так что конфузиться мне не пришлось. Стараясь не сильно чавкать, я поглощал это самое мясо пофранцузски и слушал эстрадный номер.
Кофе какой будешь? Нарушила моё благодушие Инна.
С сахаром.
На этом мои знания о напитке исчерпывались, и моя спутница вновь почуяла непаханое поле.
В меню указан кофе поирландски, экспрессо, поарабски а так же пояпонски и помексикански.
Да мне, в общемто, по барабану.
Тогда возьми напиток страны восходящего солнца. Для его приготовления смешивают горячий крепкий кофе и очень сладкое какао в пропорции один к одному, доводят до кипения и разливают по чашкам, добавляя в каждую немного сливок.
И где только люди всей этой чуши набираются? Бабьё, одним словом. Но, сами понимаете, озвучивать мысль я не стал и покорно слушал Инкин щебет.
А я попробую помексикански. К молотому кофе добавляют немного какао в порошке. А вместо молока взбитые до состояния пены яичные желтки с сахаром.
Всё же, какое счастье, что я не гурман. А то ведь есть люди, которых отсутствие таких изысков может повергнуть в состояние полной прострации. Мы выпили кофею, я расплатился и мы вышли на улицу.
Ну что, в лапту, или в городки? подначил я Инку.
Неа. Только в благородное "Двадцать одно", именуемое у аборигенов Дикого Запада Чёрным Джеком.
Мы вошли в казино и взяли малёк фишек. Инка уселась за стол, где игрли в очко а я просто бродил по залу, наблюдая за игрой и не собираясь вмешиваться. Справа от входа висел какойто текст в золочёной рамочке и я от нечего делать прочитал его. Оказалось, правила, принятые в заведении.
Инна, судя по всё уменьшающейся кучке фишек, играла безо всяких фокусов. Хотя, даже при её довольно скромных возможностях, она могла бы раздеть в карты любого. Достаточно просто запасти несколько колод с соответствующими рубашками "у себя". И простенькие игры типа покера или того же "Блэк Джека" станут приносить вполне ощутимый доход. А заподозрить одетую в вечернее платье даму с оголёнными плечами в шулерстве, сами понимаете, никому в голову не придёт.
Но Инка играла честно, просто получая удовольствие. Наслаждаясь, так сказать, процессом. Я поставил пару фишек на рулетку и проиграл. Ну и чёрт с ним. Подавив желание "вернуться", я отошел от стола и направился в бар. За "Балтикой".
Пробыли мы в игорном доме, в общей сложности, часа два и, проиграв практически всю наличность, вышли на свежий воздух. Вечер, постепенно перешедший в ночь был тих и прозрачен. Ляляля, тополя. Воздух, разумеется, был неимоверной густоты и, хорошенько принявший на грудь, я почти не ощущал запаха выхлопных газов. В общем, как говорят англичане: "Не бывает плохой погоды бывает мало водки". Французы, помоему, с ними солидарны, просто вместо плохой погоды они упоминают некрасивых женщин. И вообще, сытый и благодушный я взял Инну под руку, и мы прошлись вдоль проспекта, наслаждаясь прекрасным вечером и хорошим настроением. Побродив гдето с пол часа, мы вернулись к стоянке, и я уселся за руль.
Каюсь, был трошку выпимши и делать этого ни в коем случае не следовало. Но, вы ж понимаете, мне и трезвому сам чёрт не брат, а тут такое дело...
Хотя, ехал я осторожно и до кольцевой мы добрались без приключений. И только за городом я прибавил газу, благо шоссе было пустынным и сухим.
Чёрт его знает, откуда она выскочила. Мы ощутили глухой удар и машину немного занесло. Остановившись, вылезли из салона. Метрах в трёх, отброшенная ударом, лежала собака. Довольно крупный экземпляр и, помоему, восточноевропейская овчарка. И она умирала. Я опустился на колени, но что я мог? В глазах, до ужаса напоминавших человеческие, явно читалась боль и, в отчаянии, я взял животное на руки и "перешёл". Инна, державшаяся за плечё, "последовала" за мной.
Но увы. Волшебная сиди дромоса, действующая на нас подобно доктору Айболиту ничем не помогла бедной псине. У Инки по глазам текли слёзы.
Знаешь, иногда мне хочется тебя убить.
Знаю. Буркнул я. Но ты же видела.
"Выбрось" меня наружу и "вернись". Потребовала Инна.
Я взял её за руку и "вывел" наружу.
Я скоро.
Снова "войдя" в коридор я выключил прибор, позволявший жить здесь в "нормальном" режиме и уставился на труп собаки. И заметил, что живот у неё шевелиться. Не в силах поверить в чудо, я бросился к своей нечаянной жертве и увидел, что та вотвот готова ощенится. Хмель моментально выветрился из головы и я, схватив десантный нож, коих за всё время накопилось великое множество, вспорол ей живот.
Щенков было трое. Но, к сожалению, два был мертвы, и лишь один подавал признаки жизни. Слепой и голенький, он жалобно скулил. Я заметался, затем, схватив банку сгущёнки, проделал в ней дырку и, вымазав палец, сунул ему в рот. Новорождённый довольно зачмокал и, поворочавшись у меня в ладонях, спокойно заснул. Устроив ему постельку из куртки, я снова включил прибор, остановив "возврат" и, взяв лопату, похоронил бедную собаку.
Прости, псина. Так уж вышло. К тому же, я сейчас намереваюсь "вернуться". И, клянусь тебе, буду ехать очень осторожно и внимательно смотреть на дорогу. Так что, родишь ты ещё своих щенков.
И, погладив пальцем своего нового квартиранта, я "перешёл" в реальный мир, чтобы исправить последствия своей безалаберности. Хотя, надо сказать, став обладателем коридора, он же дромос, я сильно засомневался в том что этот мир является таковым.
"Пришёл в себя" или, точнее, "вошёл в себя", я будучи уже в машине. Но, к счастью, никаких последствий, в смысле катастрофических, это не имело. Верный данному слову, я ехал более чем осторожно и, на этот раз собаку заметил вовремя. Притормозив, дал ей пойти, и мы поехали дальше.
Всё же, забавная штука, дромос. Вот только что прошла собака, неся в утробе ещё не родившихся щенят. И, в то же время, с моей помощью она их уже родила. И один лежит на моей куртке. Что самое интересное, он вполне реален и, как только подрастёт, я "выпущу" его наружу.
От всего этого делалось немного страшновато. Нет, конечно, я не раз сталкивался с этими загадочными свойствами коридорадромоса. Но только имея дело с мёртвой материей. Или же с трупами. Сама же мысль о том, что можно "дублировать" живых существ здорово пугала, заставляя шевелиться волосы на всём теле и холодя сердце. И я, повинуясь защитной реакции организма, поспешил выбросить всю эту заумь из головы.
Глава 3
Неделя, отпущенная нам с Инной, для восстановления душевного здоровья пролетела совершенно незаметно и мы снова ехали в Приют. Конечно, можно было бы воспользоваться свойствами коридора и продлить удовольствие, но я решил, что отдохнул вполне достаточно, для того, чтобы снова участвовать во всём этом безобразии, которое господин Гроссмейстер именовал не иначе как Миссией. Причём, как видите, с Большой Буквы.
Надо сказать, что ничем особым я не занимался. По давно укоренившейся привычке лежал себе на диванчике, потягивая пиво и изредка "заходя" в дромос, чтобы покормить нового жильца. Пришлось стать ему настоящей мамой, "вылизывая" маленькое тельце тёпленькой влажной тряпочкой, и совать ему в рот сосочку. Дня через три, решив, что барбос достаточно подрос, я "вынес" его в мир, что произвело на него не оченьто приятное впечатление. Малыш жалобно заскулил, задрыгал лапками и вообще, судя по всему, чувствовал себя очень неуютно. Как раз в это время дома были Инка с близнецами и дети, увидев Дромопса, тут же принялись тискать и тормошить его, выражая таким образом свой восторг. На удивление, кроха не проявлял недовольства а, наоборот, почувствовав родственные души, прямо лучился блаженством.
Папа, можно мы возьмём его "к нам"? Пролепетала Анька.
Мы будем его кормить и купать. Вторил ей братик.
Я принял грозный вид, по моему мнению, долженствующий нести воспитательное значение.
Вообщето можно. Но смотрите у меня. Малыша не обижать и сосочку давать вовремя.
Впрочем, моя суровость никого не обманула и карапузы, радостно визжа, повисли у меня на шее.
Спасибо, папочка! Щебетала Анька.
Мы будем смотреть за ним. Солидно, как и подобает мужчине, заключил Ванька.
И, взяв собачку с двух сторон, детишки "отправились" в одно из своих "мест", чтобы познакомить новоприобретённого друга с владениями. Интересно, как барбосу понравиться барахтаться в розовом киселе? Хотя, нет худа без добра, и перед мордой всегда много вкусного.
Майор, ты что, заснул? Голос Генерала был строг и поотечески суров.
Виноват, товарищ Генерал. Отрапортовал я. Задумался.
Без тебя уже подумали, умник. Рубанул рукой воздух Виктор.
Не "Интеллигент", конечно, но тоже впечатляет. Тут, как вы понимаете, важна интонация. Ну, и взгляд должен быть соответствующим. Но ерепениться я не стал. Уж больно серьёзной была обсуждаемая тема.
Нет, конечно за свою относительно короткую, но достаточно яркую карьеру мы отчебучивали номера и покруче. Но всё это были "действия на территории предполагаемого противника". Сейчас же предстояло совершить святотатство, нарушив одну из главнейших заповедей человечесвта, гласящую : "Где живёшь там не сри". А иначе, как поднасрать Родной Отчизне то, что предложили Гросмейстер С профессором и не назовёшь.
Не знаю уж, чем они там руководствовались, принимая очередное "судьбоносное" решение но, рассудив, что раз уж глобальные перемещения по измерениям и сопутствующие им локальные Звёздные войны с применением ядерного оружия являются угрозой для существования всех, они, не шибко сомневаясь по поводу, решили начать с себя. И теперь мне предстояло "изъять из обращения" образец Портала, одна штука, столь опрометчиво подаренного Родине честнейшим из известных мне Генералов.
Мнето, дураку, что. Тем более, что стибздить устройство, так или иначе предстояло Ленке. А вот Виктору это решение явно прибавило седых волос. Представив, сколько будет вони и сколько полетит голов я аж пожалел бедных военных. С нашей стороны это, конечно, свинство, но Гроссмейстер был неумолим. Да и Проф, как всегда, вставил свои пять копеек. В ответ на мой невинный вопрос, нафига это надо, и тонкий намёк на то, что никто из нас не является ясновидцем, социологом и вообще, мы много на себя берём, он разразился небольшой речью.
В критических ситуациях, так же как и в науке, нет, не было и не может быть такого запретного соседнего или дальнего участка, где висела бы надпись: "Посторонним вход
запрещен". Учёному все дозволено все перепроверить, не полагаясь слепо на какието ни было авторитеты, все испробовать, все
продумать. И, ни в коем случае не сомневаться в своей правоте. Не действительны ни барьеры дипломов, ни разграничение дисциплин.
Запрещено ему только одно: быть не осведомленным о том, что сделано до него в том или ином вопросе, за который он взялся. Разумеется, никто не может обладать доскональной осведомленностью даже в одной специальности.
Но от нас в данной ситуации требуется совсем другое: хорошо знать границы своего знания. Это значит иметь достаточный минимум информации вне своей узкой специальности, чтобы знать, что вот тогото ты не знаешь. Это называется ориентированностью.
Скромность не мешает дерзанию. Раз ты ясно видишь предел своего знания, а обстоятельства требуют шагнуть на "чужую землю", ты не будешь мнить, что она "ничья", а увеличишь свои возможности и коэффициент осведомлённости. И тем самым увидишь дальнейшие её рубежи и очертания того, что лежит за ними.
В общем, понесло старика.
Далее Проф посчитал крайне своевременным проследить основные стадии деградации, упадка и последующего саморазрушения сверхдержав: Древнего Египта, Македонии, Рима, Византии, Золотой Орды, АвстроВенгрии, Британской империи, Третьего рейха и СССР, чтобы дать ясный ответ на мой невинный вопрос, порождённый по большей части ленью. И, как он это умеет, окончательно сбил меня с панталыку.
Из его слов выходило, что частное всегда меньше целого, а Портал будет похуже Атомной бомбы, которой в своё время осчастливили человечество. И, насколько я понял, Портал нам был нужен ну просто "Во как". Так что, сегодня ночью я расширяю спектр своих никчемушных профессий, и осваиваю ремесло домушника.
Не из самых богатых и фешенебельных особняков в одном из коттеджных посёлков, этот дом, однако, стоил не менее миллиона долларов. С обилием вычурных башенок, нестандартной формы окон, явно сделанных на заказ и непременным атрибутом в виде флюгера. Такие дома, как правило, имеют рабочие кабинеты, отделанные по последнему писку дизайна, гостиные, помимо полусотни человек могущие вместить в себя ещё, как минимум, концертный рояль и ванные, в обустройство которых тоже вбуханы немалые деньги и представляющие из себя настоящие произведения искусства.
Фасад этого был декорирован модным нынче сайдингом, само собой, украшен парой балкончиков и совершенно бесполезных, на мой неискушённый взгляд, выступов, долженствующих, по мнению архитектора, символизировать нечто такое...
Поражало так же обилие окон и дверей, что, в свою очередь, наводило на мысль о самоуверенности хозяев. Люди попроще, как правило, имеют окошки поменьше, да и те стараются прикрыть решётками. Ну, конечно же, парадное, повседневный вход и обязательно служебный.
Решив, что на важного гостя я никак не тяну, я смело направил свои стопы к неприметной двери, через которую входила прислуга. Сигнализации, по счастью, не было, и я осторожно прикрыл за собой дверь.
Слева находилась кухня. Это было отделанное керамической плиткой помещение. Тёплые бежевые тона ласкали взгляд и неплохо, на мой взгляд, гармонировали со шкафами и шкафчиками, развешанными тут и там по стенам. Окинув взглядом всё это великолепие, оборудованное по последнему слову техники я всё же склонился к мысли, что вряд ли интересующие меня вещи хранятся в одном из этих шкафов. Да и печь СВЧ фирмы "Филлипс" как будто не годилась для этих целей.
Даа, горничной здесь явно не давали скучать. Глядя на сверкающий, без единого пятнышка пол, на ум так и приходила мысль о мокрой уборке как минимум два раза в день.
Стараясь не шуметь, я двинулся дальше. Не особняк Версаче, конечно, но домик производил впечатление. Почти всё было выдержано в кремовых тонах. Пол, стены, обивка мебели. Гостиная от края до края была застелена огромным ковром с неясно выраженным узором, на котором стоял диван, обитый подобранной в тон кожей. Два стеклянных журнальных столика расположились возле кресел, а на стенах висели светильники с матерчатыми абажурами. Единственным более тёмным пятном был камин из глазированного кирпича, которым, судя по виду, никогда не пользовались. А, если даже и зажигали, то не чаще двух раз в год. На Рождество и юбилей хозяина.
Следующее помещение было столовой, которая соединялась с гостиной раздвижными стеклянными дверями. Так же застеленная ковром, она вмещала громадный стол, окружённый двенадцатью стульями с шёлковой обивкой. Одна из стен представляла собой бар, уставленный множеством бутылок, чьё количество удваивалось зеркалами.
По соседству с кухней были комнаты, судя по крошечному размеру и простоте обстановки, предназначенные явно для прислуги, и кастелянская, в которой был небольшой лифт, ведший, как оказалось в спальни наверху и я не смог сдержать любопытства в гараж, расположенный в подвале. Там же, в подвале, был небольшой винный погреб, бутылок эдак на пятьсот. И, Бог ты мой, здесь был собственный спортивный зал!
Решив, что здесь мне делать нечего, я поднялся на второй этаж, повидимому, целиком бывший в распоряжении хозяина. Просторная спальня, из которой открывался замечательный вид через огромные, до пола окна, была оборудована зачемто аж двумя каминами всё из того же глазированного кирпича. Отдельную комнату занимала гардеробная. Так же имелась огромная ванная с джакузи. Сауна и целых два туалета. Один из которых, кстати, был со всех сторон увешан зеркалами.
"Свет мой зеркальце, скажи. Да всю правду доложи..."
Нет, на мой маргинальный взгляд, было во всём этом чтото извращённое. Хотя, кто я такой, чтобы судить?
Далее по коридору находились ещё две спальни, повидимому, для гостей. Каждая со своей ванной комнатой, оснащённой унитазом и тоже довольно неплохим видом из окна. В смысле, окна выходили на незастроенную сторону посёлка, избавляя взгляд хозяина и его гостей от созерцания соседних сооружений.
Должно быть, содержание этого домика обходится в огромные бабки. А все эти стеклянные двери, громадные окна, сияющие чистотой и обилие ковров делают это место настоящим кошмаром для уборщицы.
Но вот, наконец, миновав все имеющиеся помещения, я оказался перед закрытой дверью, которая не могла вести никуда, кроме хозяйского кабинета. И она, единственная в этом доме, был заперта.
Как научил меня вчера Виктор, бить надо чутьчуть пониже замка, стараясь поразить воображаемую цель, сантиметрах в десяти за дверью. Что я и сделал. С негромким хрустом преграда поддалась, и я проник в кабинет.
С первого взгляда стало понятно, что в это место, кроме хозяина, разумеется, не входил никто. То есть, входитьто, может быть, и входили, но этой святая святых никогда не касалась влажная тряпка уборщицы, и порядок хозяин кабинета любил наводить сам. Оставляя при этом всё в таком милом сердцу и привычном беспорядке в котором, тем не мене всегда знаешь, где что лежит. Я окинул взглядом письменный стол с нагромождением кучи папок и разнокалиберных бумажек, не менее загромождённые книжные полки и подоконник. Мдаа, ежели верить одному шибко умному буржую по фамилии Питер, то дела моего клиента совсем плохи. Нетнет, он вполне здоров и, надеюсь, проживёт ещё долгие годы, но вот карьера его медленно, но уверенно подходит к концу. Так что, я не сильно нагрешу, ежели сопру отсюда коечто. Сами судите. Правда, цитирую по памяти, так что, возможно и кое в чём и ошибся:
"Часто бывает полезно знать, кто в иерархии достиг или не достиг своего потолка. К сожалению, не всегда имеется доступ к медицинским карточкам служащих, что позволило бы узнать, кто из них уже обзавелся синдромом конечной остановки. Перечисляю целый ряд немедицинских признаков, по которым вы можете ориентироваться что к чему.
Аномальная столология (с жиру, сволочи, бесятся) важная и весомая ветвь иерархиологии. Компетентный служащий обычно держит на своем столе только те книги, бумагу и аппаратуру, которые ему необходимы для работы. После того как он попадает на свою конечную остановку в карьерном росте, его рабочий стол очень скоро приобретает весьма необычный и о многом говорящий вид. Однако он превращает свою фобию в добродетель, и, "держа стол чистым", как он выражается, папирофоб надеется создать впечатление, будто он расправляется со своей работой невероятно быстро.
Папиромания является полной противоположностью папирофобии и заставляет служащего загромождать свой рабочий стол кипами бумаг и книг, которыми он никогда не пользуется. Сознательно или бессознательно он таким путем пытается замаскировать свою некомпетентность, создавая впечатление, будто ему приходится выполнять работу, вообще для человека непосильную".
Хотя, кто его знает, может быть это всё ихние буржуйские штучки, и вверить им нельзя ни на грош. А хозяин кабинета, наоборот, умный и компетентный человек.
Всё же, поразительная беспечность. Хранить дома пропуск на секретный военный объект. Хотя, где ж его ещё хранить? У любовницы, что ли? Да и, никто, кроме своих, не мог знать расположения комнат, планировку кабинета. В общем, как всегда, внутренний враг оказался сильнее происков империалистов. Ох, не завидую я мужику, но судьбы мира важнее.
Я зачемто разозлился. Наверное, потому, что по моему глубокому разумению, все, что требуется людям это не мешать. А уж они сами разберутся, где "нахес", а где "цорес", как говорят на моей второй, столь любезно предоставившей нам гражданство Родине. А тут мы прямо всё за всех решили и вперёд.
Вопрос чистоты перед своей совестью, несомненно экзистенциальный, то бишь сущностный. Но не верить Гроссмейстеру у меня не было причин и я, захватив всё, что хотел, вышел из здания. Надо сказать, что очутился я возле дома, попросту запрыгнув во двор из точки, отстоящей от посёлка километров на десять. Так что, теперь снова облачился в Модуль и взвился в воздух. В конце концов, у нас командный вид спорта, так что прикрытие наших задниц это прерогатива Генерала.
Достал? Виктор встретил меня лично, и в голосе его звучало волнение.
Конечно. Я помахал перед его лицом небольшим свёртком.
Что ж, тогда поехали.
Он завёл мотор и мы двинули в приют, где нас уже ждал Лёнька.
Поколдовав со своими Блокамимониторами минут тридцать, он вручил мне маленькую чёрную коробочку.
Ну, ни пуха.
Посылаю, причём всех без разбора, я более чем охотно, так что и в этот раз не постеснялся. Затем, мы с Виктором снова уселись в одну из машин, специально угнанных Ленкой для этой цели и направились в Москву. За рулём, кстати, была она сама, представляя сейчас нашу "транспортную компанию". Никаких особых происшествий не было, никто нас не остановил и вскоре мы остановились у точки "перехода".
Ну, ни пуха!
Далось им это "ни пуха".
К чёрту!
Ленусик поцеловала Виктора и я тактично отвернулся. Всё же, третий, как говориться лишний. Но разводить Сюсю было не в их привычках, и вскоре меня тронули за плечё.
Ну что, "пошли"?
И я, как и сотни раз до этого, взяв Лену за руку, "шагнул" в Дромос, для того, чтобы отправиться на Землю2.
Подождёшь, или..? Задал вопрос я.
Или. Решила Ленка. Ждать ведь, сам знаешь. Да и насиделась я уже, пока вы с Инкой отдыхали.
Снова ставшее уже обыденным путешествие на велосипедах. И опять, в который, раз я задаю себе вопрос: ну почему это здесь отказывается работать практически любая техника? Хорошо хоть, батарейки не садятся, иначе был бы я вполне заурядным представителем ДромоХомо, каких, по словам Аббата, сотни.
Как ты думаешь, на этот раз выгорит? Поинтересовался я у Ленки.
Ты приволок достаточно большую базу данных. И Семён Викторович с Лёнькой провели практически всё время, пытаясь вычислить момент вмешательства. Чтобы и волки были сыты, и люди целы. Пояснила она.
И рыбку съесть, и на ... сесть.
Теперь забот у нас не счесть!
Продекламировал я, но она только отмахнулась.
Всё намного серьёзней, Юрка. Гроссмейстер пригласил меня "к себе" и, знаешь, у него в Дромосе чувствуется какаято напряжённость. Это не выразить словами, но ощущение такое, что всё висит на волоске.
Да не бери ты в голову. Неуверенно промямлил я. По крайней мере, надеюсь, всё произойдёт быстро и безболезненно.
А я хочу, чтобы этого вообще не произошло. Отрезала она голосом Боярыни Земцовой.
Я, вообщето хотел того же самого, но бить себя пяткой в грудь не стал, так как ноги были заняты перемещением меня в пространстве, путём кручения опостылевших педалей.
Но тут, к счастью мы приехали и, велев девушке подождать, я залез в один из модулей, стоящий возле "эпицентра" и прозванных нами "кузнечиками". И "вышел" наружу.
Потом сделал заранее рассчитанные Лёнькой пять шагов и прыгул вверх, отдав церебральному шлему мысленный приказ "перейти" в пятнадцати метрах над землёй.
Едва я "очутился" в коридоре, как Ленка поинтересовалась?
Всё нормально.
Я что, похож на идиота? Разозлился я.
Местами. Отшутилась напарница.
За что и была послана.
Но, видимо, Ленусик слегка нервничала, так как пожелала развить тему.
Это официальное предложение? А как же тогда Инна? И дети? Имей в виду, алиментщики мне не нужны.
Пришлось извиниться за поспешность, и послать по другому адресу.
Глава 4
Неприметное с виду десятиэтажное здание на самом деле имело все двадцать этажей. Просто десять из них были со знаком "минус". И на каждом находился пост охраны, дежуривший у стальных дверей, замаскированных деревянными панелями, глядя на которые не подумаешь, что они могут выдержать даже выстрел из гранатомёта.
Стены здесь были оштукатуренными, но под слоем известкового раствора тоже находились стальные плиты. Так, на всякий случай. И только под полом из сосновых досок не было стального панциря. Видимо, проектировщики решили, что людям не свойственно движение по вертикали. Да, плюс ещё, надёжная двенадцати миллиметровая арматура должна была сыграть свою роль, не давая потенциальным злоумышленникам проникнуть в святая святых военной науки.
В помещении, где я материализовался, было довольно неудобное с виду кресло, обшитое синим дерматином. Глядя на него, я прямо физически ощутил, как некомфортно, должно быть, в нём сидеть. Напротив стоял небольшой прямоугольный столик, со стаканом чая. И лежал детектив карманного формата. И было во всём этом чтото такое домашнее, что мне прямо стало неудобно. Стыдно стало оттого, что я собирался проделать с хозяином книжки.
Послышался звук шагов и я, заняв позицию за спинкой кресла "перешёл", мысленно дорисовывая картину происходящего.
Вот вошедший в комнату мужчина неслышно затворил дверь и сел. Взял
стакан с дымящимся чаем и шумно отхлебнул. И поднёс к глазам книжку, отыскивая место, на котором остановился.
Но, хочешь, не хочешь, а приходилось играть свою роль, и я поднял иньектор и "шагнул" наружу. Модуль, послушный малейшему моему движению не издал ни звука, и я неслышно стоял у него за спиной.
Извини, мужик. Ничего личного, просто, так фишка легла. Тебе, конечно, нагорит от начальства, но это ведь не смертельно, правда. Да и сердце у тебя, надеюсь, здоровое и укол иньектора не причинит ему вреда. Я подождал, пока дежурный поставит стакан на стол и откинется в кресле.
Шпок. Мужчина непроизвольно дёрнулся и обмяк, уронив голову на спинку. Книга с негромким шелестом выпала у него из рук а я удовлетворённо улыбнулся. Путь в соседнее помещение был свободен.
Открыв единственную дверь, ведущую из комнаты, я окинул взглядом длинный, полутемный коридор. Лишь в самом конце его тускло светила одинокая лампа дневного света, отмечая границу, за которой мне снова предстояло применить силу. Из похищенных накануне документов я знал, что четыре похожих коридора, образовывая некое подобие креста, сходились под прямым углом в небольшом холле, где было два лифта, наглухо заваренная аварийная лестничная шахта и вентиляционный канал. Я неслышно пошёл вперёд.
В некоем подобии холла так же находился старый, видавший виды канцелярский стол, с выдвижными шуфлядками. За этим ветераном контор сидел средних лет капитан в форме инженерных войск и тоже читал. Правда, не детектив, а журнал "Эхо планеты" за двухтысячный год. Почемуто подумалось, что охранник должен быть непременно ФСБшником или, на крайний случай носить знаки различия космических войск. Может, потому, что когдато здесь занимались разработкой космических программ? Да и, похоже, не оставили этого занятия и по сей день. Правда, по слухам, сейчас это заведение подчиняется непосредственно президенту Российской Федерации. Хотя, какая к чёрту разница. И я снова поднял иньектор. Шпок и готово.
Маленький мальчик в кладовку залез
Старенький сторож достал свой обрез
Выстрел раздался, и сторож упал
Мальчик свой маузер раньше достал*
(*Народный фольклор)
Я прошёл мимо лежащего на полу тела и, вставив в прорезь карточку и набрав код вызвал лифт. Красненькая пластмассовая кнопочка, наподобие тех, что светятся в подъездах старых девятиэтажек, загорелась, и откудато снизу послышалось гудение. Как только лифт остановился, я быстро вошёл внутрь и достал диктофон с записью которую мне смоделировал на компьютере Лёнька. Записи голоса, явившегося образцом для подражания, я выкрал всё в том же доме. И находились они на видеокассетах, запечатлевших разработанного нами человека в кругу семьи. На ум невольно пришли страшилки сороковыхпятидесятых годов типа "враг не дремлет". И, коварный такой, может узнать численность войскового соединения не только по количеству чая, завариваемого на ужин, но даже по звуку воды, спускаемой в унитазах перед отбоем. Хотя, на нашем примере я убедился, что мелочей в этой жизни не бывает.
Диктофон назвал номер этажа, и я нажал соответствующую кнопку. Не включи я запись, и лифт моментально наполнился бы газом с очень неприятными свойствами. Не смертельно, конечно, но мне было бы очень, очень плохо.
Генерал говорил, что уже давно, несколько лет, как во всех подобных заведениях собирались установить систему идентификации по сетчатке глаза, но пока дальше разговоров дело не шло. Хвала нашему русскому "авось"! Хотя, до сих пор ни одна иностранная разведка не смогла пронюхать про хранящийся в подвале этого здания Портал из другого мира. И, начни руководство переорганизацию охранных систем, это могло бы вызвать подозрение. А так... Никто ведь не предполагал, что дела повернуться именно таким боком. И, для того, чтобы защитить человечество, нам придётся шибко нарушить закон.
Спустившись в подвал, и по пути усыпив ещё одного служивого цербера, я снова мысленно извинился и "вытащил" Ленку. Моя бессменная напарница покрутила головой, озираясь, и кивнула на стальную дверь.
Это здесь?
Похоже. Согласился я. Ну что, ломаем?
Давай.
И мы, облачённые в модули, дружно надавили. Как и все нормальные двери, эта открывалась наружу и, по логике вещей нужно было бы тянуть на себя, но это бы мало что дало. И мы действовали с точностью до наоборот. Сразу чтото заскрипело, потом заскрежетало и, наконец, с громким хрустом стальная коробка подалась, лопнув в местах сварных соединений. Ещё немного пошатав, мы втолкнули её в помещение, являющееся конечным пунктом нашего варварского набега. Само собой, поднялись тучи пыли и, дабы не расчихаться, мы опустили лицевые щитки.
Он находился в том же законсервированном состоянии, в каком его доставили сюда с Земли2. Забитые ящики даже не вскрывали, и они успели здорово покрыться пылью, к которой теперь с нашей помощью добавился налёт извёстки. Собственно, моего участия больше не требовалось, так что я скромненько постоял в сторонке, глядя как Ленусик лихо расправляется с тяжеленными ящиками. Едва Лена закончила, как я сразу же начал сомневаться и, почесав репу, для чего пришлось приподнять щиток и, самособой чихнуть, высказал предложение.
А, может, сделать дубльдва?
В смысле, один комплект у нас, а другой пусть остаётся. Сразу же врубилась Ленка.
Ну да. Судя по пыли, он здесь ещё долго простоит. Так зачем ворошить осиное гнездо?
Что я слышу, Юрка? Ты, пофигист, каких свет не видывал, испугался?
Да нет, вроде. Стал отпираться я. Совсем ни чуточки. Просто пионерское прошлое не даёт покоя.
Какое прошлое? Не поняла она.
Ладно, не бери в голову. Махнул я рукой. В конце концов, всё и так достаточно запутанно, так что не будем усложнять и без того непонятную ситуацию. И я протянул ей руку. Ну что, "пошли"?
Давай сначала на поверхность выберемся. Остановила меня Ленка. А то ведь там, насколько я помню, никаких катакомб не нарыли.
И в самом деле, занятый мыслью об этической стороне дела я както упустил из виду, что, "выйдя" на Земле2 мы бы оказались на глубине десятка этажей. И чёрт его знает, как повёл бы себя коридор. Скорее всего бы не открылся, или же мы оказались бы замурованными в толще земных недр. Хотя, если верить Аббату, он же Гроссмейстер, всё это лишь фикция, плод нашего воображения, я имею в виду коридор. На самом деле это гораздо больше и намного сложней. И вопрос "входавыхода" это лишь дело зашоренности моего воображения. Воспитанный на евклидовой геометрии, я просто не могу себе вообразить чтото другое, и вынужден прибегать к каким нибудь пространственным ориентирам, чтобы не съехать с катушек. Отсюда и река, вполне, на мой взгляд, осязаемая, и отстояние разных реальностей друг от друга.
Но, дабы не уподобиться той мухе в супе, мы поднялись в лифте на поверхность и даже на десятый этаж. И только затем "перешли". Не всем же пользоваться Дромосом с виртуозностью Гроссмейстера, да и не всегда прямой путь является самым коротким.
Модули перед визитом "ко мне" в гости Ленка "забрала" в свою интерпретацию коридора, а потому мы снова пересел на велосипеды и споро закрутили педали.
Лен... В моём голосе звучала нерешительность.
Что?
Да вот, я всё голову ломаю, чё это Профессор так засуетился. Вроде с самого начала был ярым противником каких либо действий. И даже против "акции возмездия" возражал так, что. Казалось, готов придушить кого нибудь. А тут вдруг такая кипучая деятельность?
Именно изза Акции возмездия он так и суетится. Ведь, как ни крути, а противостояние неизбежно. Вот он и загорелся идеей ассимиляции, смешения двух наших культур до того, как и мы, и они будут поставлены перед фактом обоюдного существования.
Нужны мы им, как же. Разочаровано протянул я. Это только в коммунистических утопиях пришельцы добрые и мудрые. В реальной жизни в дальние страны людей гонит голод и сопутствующая ему злость.
Так то теперь. А лет триста назад...
Повисла небольшенькая пауза, минут эдак на десять, в течении которой я пытался окинуть своим беспечным умишкой перспективы. Опять замаячили тень "БваныЮрия", глупой и радостной своей улыбкой внушая надежду. Но никакой более или менее сносной программы действий в голове та и не родилось и я резюмировал.
Дурдом.
А то. Согласилась моя спутница. А что не дурдом? С моей точки зрения, вся ваша жизнь нечто невообразимое, материализовавшийся кошмар, порождённый бредом пьяной обезьяны. А вы ничего. Привыкли.
Привыкли. Вздохнул я. Некоторым, так даже нравится.
Вот и им понравиться. Подытожила Ленка. Главное, сильно не нажимать, уподобляясь христианским миссионерам в Латинской Америке.
В мусульманство их обратить предлагаешь, что ли? Съехидничал я.
Зря ты ёрничаешь, Юрка. Между прочим, изначально и ваше и наше мусульманство не так уж и плохо задумано. Сам посуди, ведь ислам в своей фундаментальной основе вовсе не несет какогото отрицательного заряда. По сути, та же "соборность", что и в христианской церкви, то же отсутствие разделения по национальному признаку, аналогичное словам Христа "под солнцем моим, то есть в церкви моей, несть ни эллина, ни иудея". В этой религии существует почитание многих святых и праведников, которых почитают и христиане. Не зря в Коране написано: "Ближе всех к нам христиане", точнее: "Самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: "Мы христиане!"* (*Сура 5, "Трапеза").
К сожалению, в формировании некоего подсознательного страха перед мусульманством повинны европейские пропагандисты, по сути, поставившие во многом всё с ног на голову ещё со времён крестовых походов.
Да и, если уж мы затеяли этот разговор об исламе, то стоит упомянуть, что в свое время он распространился по всей Северной Африке практически мирным путём. Города сами открывали ворота перед мусульманскими войсками поскольку новая жизнь и новое учение казались и были не в пример предпочтительнее. Вот, кстати, подлинный приказ калифа Омара, обращенный к его воинам: "Вы не должны быть вероломными, нечестными или невоздержанными, не должны увечить пленных, убивать детей и стариков, рубить или сжигать пальмы или фруктовые деревья, убивать коров, овец или верблюдов. Не трогайте тех, кто посвящает себя молитве в своей келье". И этот приказ был отдан в шестьсот тридцать седьмом году от Рождества Христова.
Что ж, и тогда жили умные и прозорливые люди. И, в глубине души, я был с ней согласен. Кто его знает, кто прав а кто не не прав. Это ведь существует помимо нас и, что бы мы не думали, есть незыблемые общечеловеческие ценности, единые для всего мира. Для любых духовных иерархий и приоритетов. И они непоколебимы для любой религии в любой стране. Бог един, и постулаты везде одинаковы. Не убей, не укради, не возжелай жены ближнего своего. Не попадайся, опять же. Так что, хотим мы или не хотим, а именно эти ценности должны лежать в основе взаимоотношений между людями.
Однако вслух я ничего не сказал, лишь промычав нечленораздельно "Мдаа". Что было воспринято с некоторой иронией.
Да расслабься ты, наконец. Засмеялась Ленка. Никто не собирается обращать тебя в ислам. Просто я привела пример, что не всегда силовое разрешение конфликта является лучшим решением вопроса. И, как мне кажется, профессор во многом прав. Я пожал плечами, а Ленка продолжила: С моей, повторяю, с моей точки зрения, ваш мир не совсем здоров. Не то, что бы смертельно болен, но постоянная лихорадка, сопровождаемая лёгкой шизофренией имеет место. И, если объединить их культуру, с ярко выраженным стремлением к экспансии с вашей, то ничего хорошего не получится.
Ага. А Семён Викторович станет новым Мессией, враз заставив обе расы примерить овечьи шкуры, перековав при этом мечи на орала.
Речь не об этом. Нам нужно, даже нет, мы вынуждены, найти способ мирного существования. Иначе просто каюк. И, на мой взгляд, если уж расширение владений путём захвата соседних миров уже имеет место, то остановить это нам не по силам. А вот стать во главе процесса, заранее направив его в нужное русло это мы сможем.
Ну, и куда же, позволь спросить, мы это дело направим?
Туда, где нет уже сложившихся цивилизаций. Ведь не везде возникла раса Хомо Сапиенс. И, я в этом уверена, есть множество миров, где и мы и они могли бы селиться, не причиняя никому ощутимого вреда. Ведь, по словам Профессора, до сих пор все поиски Агнов были, если можно так выразиться, хаотическими, ориентированны на возмущение энтропии, вызванное ядерными взрывами. Мы же, имея в своём распоряжении не только портал, но и наши скромные способности, а так же таинственный кристалл, привезённый тобой из моего мира, могли бы это дело хоть както систематизировать. И, заранее отобрав подходящие миры, направить волну экспансии туда, куда нужно.
Вот так вот, Наполеон отдыхает. Но я и так уже увяз во всём этом по уши, так что возражать не стал. Лишь вспомнил про себя высказывание ещё одного умника, по фамилии Мигдал. По другому поводу, конечно, но и к нашим действиям тоже бы подошло. "Раньше, чем разрывать навозную кучу, надо оценить, сколько на это уйдет времени, и какова вероятность того, что там есть жемчужина". Да и приехали мы уже, так что снова потянулась рутина "перехода" и "доставания" Ленкой заколоченных контейнеров.
Глава 5
Вскоре Ленка закончила, и мы оглядели напоследок кучу этого хлама. Надо сказать, что идея доставить портал обратно на Землю2 даже не обсуждалась. Она как бы витала в воздухе, подразумевая, что все активные действия будут производиться отсюда. Так что теперь мы были вынуждены малость замаскировать трофеи, дабы ребятишкиисследователи, во главе с Сергеем не обнаружили, и не приволокли в лагерь в качестве добычи. Ну, да Бог с ним. Все равно ведь, мимо нас не пройдёт, так что, в случае чего отвертимся.
Ну, что теперь? полюбопытствовала Ленка. Домой, или как?
Домой. Решительно подтвердил я. Да и Виктор с Профессором заждались поди.
На прощание мы окинули взглядом окрестности и снова "ушли" ко мне. Путь до эпицентра в моём лагере проделали молча. Да и тем для разговоров, как будто не было. Так же молча кинули велосипеды в кучу и, взявшись за руки, "вышли" наружу.
Все наши приключения заняли часа три, так что на дворе всё ещё была ночь. Правда, явственно переходящая в утро. Звёзды малёк померкли, и небо уже стало серым. Вотвот должно было взойти солнце, и на востоке пробивалась красное свечение, предшествующее занимавшейся заре.
Пройдя пару кварталов, наткнулись на угнанную накануне машину, так и не обнаруженную доблестной милицией. Да что там, должно быть, хозяинто и сам ещё не знает, что лишился транспортного средства. Мне вдруг стало совестно, и я повернулся к Ленке.
Откуда угнали?
Да здесь рядом. Вяло пожала плечами она.
Давай вернём, что ли. Предложил я, а Ленка присвистнула.
Вот уж никогда бы не подумала, что ты способен на сентиментальность.
А почему бы и нет. Вкрадчиво осведомился я. Или, по твоему, малая толика могущества застлала мне глаза?
Остынь, Юрка. Улыбнулась Ленка. Я же просто дразнюсь. А машину мы, конечно же, вернём.
Мы сели во взятое как бы на прокат авто и порулили по ночной Москве. Улицы, пустынные в этот предрассветный час, казались вымершими, невольно наводя на мысль о только что покинутом мире, подвергнутом "обеззараживанию" захватчиками. Но вот уже навстречу нам понеслись "первые ласточки", ранние пташки, спешащие по своим житейским делам, и на душе стало теплее. Возможно, вы будете смеяться, но вдруг я ощутил себя словно в ответе за чтото. Хотя бы за то, что бы и завтра, и послезавтра вот так вот выезжали на пустынные московские улицы первые водители. И воздух, за ночь очистившийся от выхлопных газов, вновь наполнился бензиновым запахом, а тишину разорвали столь привычные уху звуки большого города.
"Свобода есть признание факта, что именно на вас лежит ответственность за принятие решений, и ничто не может освободить вас от этой ответственности. Никто не будет за вас думать, и никто не проживет за вас вашу жизнь. Самый отвратительный вид самоуничижения и саморазрушения подчинить свой разум разуму другого, найти хозяина своим мыслям, принять чужие утверждения за реальность, чужие слова за истину, чужую волю за посредника между вашим сознанием и вашим поведением". Сказал философ Эйн Рэнд. И тоже совсем по другому поводу. Но, помоему, это и есть как раз мой случай.
Вот поди ж ты. Вроде бы, внешне ничего не изменилось. И я всё равно в деле. Как отличавшийся повышенным пофигизмом, так и всё хорошенько обдумавший и принявший решение. Но вот в том месте, где находится у мужчины душа стало легче. Словно только что справил малую нужду, причинявшую жуткие неудобства и впереди всё окей!
В общем, коекак оправдавшись перед своей совестью за все те безобразия, что уже натворил и, главное, натворю в будущем, я почувствовал себя гораздо лучше.
Мы оставили машину в одном из дворов. Вернее, в её, машины, родном дворе, и Ленка достала мобильник. На другом конце нас ждали, так как ответили почти сразу же.
Всё нормально. Лаконично отрапортовала она. Заберите нас. И назвала место встречи.
За нами приехал Лёнька и, с интересом окинув взглядом, картинным жестом распахнул дверцу чёрной БМВ. И не удержался, что бы не пофиглярничать:
Карета подана!
Мы уселись в "карету", и он повёз нас в Приют, снова превратившийся в штаб великих дел. Даже, пожалуй, нет. В Штаб Великих Свершений. Надеюсь, вы чувствуете разницу?
Как следует выспавшись, и плотно позавтракав, я прихлёбывал кофе, когда в комнату заглянула Ленка.
Пойдём. Позвала она. Профессор созывает совещание и требует присутствие всех, кто в данный момент не занят.
Сачкануть хотелось ужасно. И, если раньше мне было всё по фигу, и я был заранее согласен с любым решением, принятым консилиумом умников во главе с Семеном Викторовичем, то теперь, проникшись серьёзностью момента и приняв решение с открытыми глазами, я доверял им вдвойне. То есть, собирался отлынить вполне идейно.
Но не тут то было. Ленка, подобно дуэнье, стояла на страже, и под её строгим взглядом я вынужден был сделать вид, что мне жутко интересно, "а чёй это они там ещё выдумают"?
Несерьёзное ты существо, Юрка. Горестно вздохнула моя милая опекунша.
Я только пожал плечами. И, в самом деле, я больше привык полагаться на интуицию и не строить далеко идущих планов. И вовсе не потому, что не хватало извилин, как иногда утверждала Инка. Просто я свято верю старой поговорке, гласящей, что "план сражения хорош и идеален лишь до тех пор, пока не прозвучал первый выстрел". Ну, а дальше, сами понимаете, всё обязательно идёт наперекосяк. То есть, не так, как планировалось, а так, как и должно быть. И, по моему глубокому разумению, нефиг тут рссусоливать, переливая из пустого в порожнее. Все эти мелочи должны сами собой подразумеваться. Словно витать в воздухе, как не обсуждалось решение вернуть портал на Земллю2.
Пока я занимался самоковырянием мы пришли в конференц зал. Мебель была всё та же. "Удобная, но не располагающая к расслаблению и не позволяющая бить баклуши на рабочем месте". Тоже идиотский набор слов, выдуманных какимто ретивым рекламным клерком, а вот запал же в память, мать его. Все были на местах, и даже Его Величество Гроссмейстер примостился в уголке.
Пожав всем присутствующим руки, я тоже уселся, и Семён Викторович начал.
Исходя из ситуации, становиться ясно, что в нашу группу необходимо привлечь лингвиста. И, предупреждая моё классическое "нафига?" пояснил. Конечно, у нас есть церебральные переводчики, но их катастрофически мало. К тому же, для полного внедрения просто необходимо владеть языком. Научиться не только говорить, но и думать на нём. Иначе, вся наша затея может лопнуть как мыльный пузырь, даже толком не начавшись. В силу некоторых причин и, я бы сказал, вынужденной конспирации, мы не можем прибегнуть к предложению Виктора Петровича, и обратиться в кадровый отдел его ведомства. А потому я предлагаю два пути. Поискать среди своих знакомых, или же... дать объявление в прессу.
Чушь собачья. Невольно фыркнул я. Нет, конечно, среди знакомыхто поспрашать можно. Но вот давать объявления в газету...
Речь шла об Интернете. Поправил меня Лёнька.
Но я лишь, как сказал классик "негодовал молча, демонстрируя несогласие нецензурным выражением лица". Должен вам сказать, что мою кислую рожу полностью проигнорировали и я так же молча заткнулся, то есть, успокоился и перестал гримасничать.
И вовсе это не чушь. Парировал профессор. Я бы хотел напомнить вам, ваш же метод подбора специалистов, для освоения Земли2. Сами того не подозревая вы, Юрий, применили метод, описанный английским учёным Сирилом Пракинсоном.
Профессор взял с полки томик и, открыв на нужной странице стал цитировать:
"Давайте рассмотрим один малоизвестный вид современной техники отбора. Переводчиковкитаистов для министерства иностранных дел приходится искать так редко, что метод их найма не получил широкой огласки. Предположим, понадобился переводчик и отбирает его комиссия из пяти человек. Трое из них чиновники, двое крупные ученые. На столе перед ними лежат горой четыреста восемьдесят три заявления с рекомендациями. Все соискатели китайцы, все как один окончили университет в Пекине или Амоеи совершенствовались по философии в
американских университетах. Большинство из них служило какоето время на Формозе. Некоторые приложили фотографии, другие осмотрительно воздержались. Председатель комиссии обращается к тому из ученых, который покрупнее: "Не скажет ли нам доктор Ву, какой соискатель наиболее пригоден для нас?" Др Ву загадочно улыбается и говорит, указывая на гору бумаг:
"Ни один". "Как же так, удивляется председатель. Почему?" "Потому что хороший специалист заявления не подаст. Побоится позора". "Что же нам делать?" спросит председатель. "Я думаю, ответит др Ву, надо уговорить доктора Лима. Как по вашему, доктор Ли?" "Да, отвечает Ли, он подошел бы. Но мы, конечно, не можем его сами просить. Мы спросим
доктора Тана, не считает ли он, что доктор Лим согласится". "Я не знаю доктора Тана, говорит Ву, но я знаком с его другом, доктором Воном". К этой минуте председатель уже не понимает, кто кого будет просить. Но суть тут в том, что все заявления выбрасывают в корзину, а речь пойдет лишь о человеке, который заявления не подавал.
Но позвольте, Проф. Я изумлённо уставился на него, вы же только что сами себя опровергли. И в подтверждение процитировали этого, как его там... Короче, фуфло всё это.
В таком случае, позвольте вас спросить, где же нам взять лингвиста? Поднял глаза Проф. Или у вас полно знакомых, имеющих подобную специализацию?
Знакомых подобного рода у меня не было, и я понуро опустил голову.
Не надо отчаиваться, молодой человек. Весело посоветовал профессор. Я бы порекомендовал обратиться всё к тому же Паркинсону.
Я снова пожал плечами, давая понять, что мне "как обычно", то есть по барабану. А Семён Викторович снова принялся разглагольствовать:
Поскольку мы хотим, по возможности сохранить наибольшую секретность, то вынуждены как можно больше сузить круг претендентов. И, в то же время, нам нужен высококлассный специалист. И что же мы предпримем? Он вздёрнул бородку и победно оглядел нас. А вот что пишет доктор Паркинсон: "Мы отнюдь не советуем повсеместно принять описанный метод, но делаем из него полезный вывод: прочие методы плохи обилием соискателей. Конечно, существуют простейшие способы уменьшить их количество. Сейчас широко применяется формула: "Не старше 50, не моложе 20, и никаких ирландцев",
Блин, и у них, в Англии свои "Лица кавказской национальности"!
..."что несколько сокращает число претендентов. Но все же их остается много. Нет никакой возможности выбрать одного из трехсот умелых людей, снабженных прекрасными характеристиками. Приходится признать, что система неверна изначально".
Ну вот, я же говорил, что идея с подачей объявления в газету полная чушь. Да и вообще, как любой советский человек, воспитанный на газете "Правда", я ни на грош не верил печатному слову. А Проф продолжал читать:
..."Незачем привлекать такую массу народу. Но никто об этом не
знает, и объявления составлены так, что они неизбежно приманят тысячи.
Например, сообщают, что освободился высокий пост, так как занимавшее его лицо теперь в палате лордов. Платят много, пенсия большая, делать не придется ничего, привилегий масса, побочные доходы огромны, на службу ходить не надо, предоставляется служебная машина, командировки можно брать в любое время.
Ну, уж это он, я имею в виду Паркинсона, совсем загнул. Может, это ихние, буржуйские реалии. У нас же, я глубоко в этом убеждён, свято место пусто не бывает. Как говорится: "У маршала свой внук есть".
..."Соискатель должен представить, когда сможет, копии (не
оригиналы) трех справок. Что же выйдет? Дождем посыпятся заявления, в основном от умалишенных и от майоров в отставке, наделенных, по их словам, административными способностями. Остается сжечь их все и начинать сначала.
Ага, значит, и в Англии тоже люди. И, как все нормальные Хомо Сапиенсы принимают на хорошую работу по блату.
..."Легче и выгодней было бы подумать сразу. Если же подумать, увидишь, что идеальное объявление должно привлечь лишь одного
человека, и именно того, кто нужен. Начнем с предельного случая: "Требуется акробат, который может пройти по проволоке на высоте 200 м
над бушующим пламенем. Ходить придется дважды в день, по субботам трижды. Плата 25 фунтов в неделю. Ни пенсии, ни компенсации за увечье не будет. Явиться лично в цирк "Дикий Кот" от 9 до 10".
Быть может, слог и не очень хорош, но цель ясна: нужно так уравновесить риском денежную выгоду, чтобы не явилось больше одного соискателя. О мелочах тут спрашивать не придётся. Тех кто не очень ловко ходит по проволоке, объявление не привлечет. Незачем указывать, что претендент должен быть здоровым, непьющим и не подверженным головокружению. Это поймут без слов. Незачем и говорить, что не годятся люди, страдающие высотобоязнью. Они и так не придут. Искусство тут в том, чтобы плата соответствовала опасности. 1000 фунтов в неделю может приманить человек десять, 15 фунтов не приманят никого. Гдето посередине нужная сумма, которая и привлечет того, кто годится. Если придут двое, это значит, что
мы завысили цифру".
А чё. И у них, оказывается, есть неглупые люди. После столь аргументированных доводов профессора, идея поискать переводягу через газету, то есть, через Интернет, больше не казалась мне такой пустой. Но Семён Викторович ещё не закончил чтение, и я снова стал слушать.
..."Теперь возьмем для сравнения менее редкостный случай: "Требуется археолог высокой квалификации, готовый провести пятнадцать лет на раскопках инкских захоронений в поселке Геенна, на Аллигаторовой реке. По окончании работ обеспечен титул или орден. Пенсия полагается, но ни разу не понадобилась. Оклад 2000 фунтов в год. Заявление в трех экземплярах подавать директору Норокопательного института, Гроб, Иллинойс, США".
Здесь и дурные и хорошие стороны строго уравновешены. Нет нужды
уточнять, что от соискателя требуются терпение, упорство и смелость. Сами условия отсекают всех не обладающих этими свойствами. Нет нужды писать, что нужен одинокий человек. Нет нужды оговаривать, что он должен быть помешан на раскопках, никто, кроме помешанных, и не откликнется. Их может быть трое, но для двоих оплата окажется слишком низкой. Третьего привлечет награда. Повидимому, если мы предложим орден св. Михаила, заинтересуются двое, а если предложим орден Британской империи, не заинтересуется никто. В нашем же случае заявление будет одно. Соискатель не в своем уме, но это неважно. Именно он нам и требуется".
Я помимо воли рассмеялся.
В десяточку, Семён Викторович. И, должен признать, что был не прав.
Так может и займёшься? Съехидничала Рита.
Ну уж нет, дорогая. Стал отнекиваться я. Это выше моих скромных возможностей.
Не мучай его, Ритка. А объявление я сама составлю. Это Ленусик пришла мне на помощь. Вернее, зная меня как облупленного, просто спасала положение.
Я облегчённо вздохнул, но не тут то было.
Рано радуешься, Юрка. Вкрадчиво промурлыкала коварная. У меня для тебя есть особое поручение.
Делать было нечего и я вздохнул.
Ладно уж, давай.
Глава 6
Бред какойто. Я ошеломлённо покрутил головой, не в силах поверить в очевидные факты. Чтобы в наше время, в двадцать первом веке, когото убили за колдовство?
В томто и дело, что бред. Целые народы, оказывается, до сих пор верят в подобную чушь. Ну, пусть не народы, поправилась Ленка, но довольно многочисленные группы людей.
Хотя, в общемто, боятся они вполне обоснованно. Заключил я. И если это действительно одна из нас, то их опасения оправданы.
Вот я и говорю, стоит слетать и посмотреть на месте, что и как.
Слетать так слетать. Дурное дело не хитрое. Тем более, в самом деле, варварство какоето.
Речь шла о том, что в одной из ЮжноАфриканских стран была убита молодая девушка. Причём, убийцей являлся не какойто конкретный человек, а целая деревня. Убили несчастную за колдовство. К счастью, неподалёку оттуда обреталась съёмочная группа СиЭнЭн и дело предали огласке. Но поздно. Камера оператора засняла только обезображенный труп да толпу чернокожих крестьян стоявших вокруг тела жертвы. Тут же, весь обряженный в перья, крутился какойто обезьян, повидимому, колдун местный. На шее у него, на простом кожаном шнурке, болтался кусочек, то ли стекла, то ли горного хрусталя, в котором Ленка безапелляционно опознала один из женских талисманов.
Вот так вот. Оказывается, обладание "убежищем" не делает нас всемогущими. Хотя, это и так давно известно. Я невольно поёжился, вспомнив, как "взяли в плен" и оставили умирать меня самого. И на старуху, как говориться, бывает проруха. Хотя, как вы понимаете, старух среди представителей народа Дромоса не бывает. Так и эта несчастная была молода и могла бы ещё жить да жить. Если бы не беспечность и не доверчивость. Ведь, как я понимаю, для того, чтобы захватить, её должны были "обезоружить". Так что, в какойто мере наивная девушка сама виновата в своей беде.
Но, тем не менее, даже и будь она самой обыкновенной девчёнкой, я бы всё равно попёрся в эту чёртову Африку. Есть в этом, я имею в виду таком вот культовом убийстве, чтото такое... Нехорошее... Блин, как будто в убийстве обыкновенном имеется какаято прелесть. И вообще, жизнь человеческая священна и, как человек, с детства воспитанный на идеях гуманизма я, вольно или невольно всегда становлюсь на сторону жертвы. Так что, путь мой лежал в одну из стран чёрного континента, и на десять часов назад.
По счастью, никаких серьёзных событий в этот отрезок времени не происходило. Я тихо мирно спал себе, отдыхая после неправедных трудов, но зато с абсолютно спокойной совестью.
Пойдёшь со мной? Спросил я Ленку?
Но та только помотала головой.
Думаю, сам справишься. Да и вообще... В голосе её звучала такая истома, что я невольно улыбнулся.
Что ж, ничто человеческое нам не чуждо, и каждый имеет право на личную жизнь. А с этим тёмным племенем я и сам разберусь. То есть, и разбираться не буду. Простонапросто возьму несчастное дитя в охапку и заберу оттуда. В конце концов, каждый имеет право жить. И не какомуто там шаману решать, у кого эту самую жизнь отнять. По политическим, расовым или религиозным признакам. Не говоря уже о том, что своих мы не даём в обиду.
Почти машинально я проделал все необходимые телодвижения и вот уже сижу в, по правде сказать, немножко опостылевшем за последние несколько часов, Дромосе и "отматываю" необходимый отрезок времени. Потом залезаю в "кузнечика" и, "выйдя наружу", взмываю в небо Подмосковья, чтобы уже оттуда начать своё очередное путешествие.
Подо мной проносились километры, а в голове сами собой складывались трёхстишия, отображавшие моё странное настроение. Поэт Пи...юшкин никак не желал уйти на пенсию, и всё так же беспардонно третировал измученное сознание.
Ночь в тишине
Падают звёзды
Прямо мне в руки
Близиться утро
Полоска рассвета
Спасает от скуки
Скоро туманом
Лёгким и серым
Ночь обернётся
Алою лентой
Темень прорежет
Солнце проснётся
Влажной росою
Звонкой, прозрачной
День неумытый
Встретит меня
И закружится в танце
Всеми забытом
Всё же, почему это некоторым всё сходит с рук, и они ухитряются жить долгодолго, при этом даже не особо скрываясь. Например, один японец, основавший школу Айкидо. Уже будучи мастером, он неоднократно демонстрировал фокус с исчезновением и даже позволял запечатлеть его на киноплёнку. Несколько противников окружали его плотным кольцом и он... вдруг пропадал, повергая очевидцев в состояние прострации. Что самое интересное, это были не какие нибудь дошколята, толькотолько взошедшие на татами а прославленные мастера единоборств.
А другие, как эта несчастная или Ленка, попадаются практически сразу же? Представляю, что испытала Боярыня Земцова, увидев этот блок новостей. Небось, заново пережила все "незабываемые" впечатления, сопутствующие нашему знакомству. Так что, кто его знает, может быть Лена просто не захотела вспоминать весь тот ужас, потому и отказалась от участия в предстоящей "акции спасения".
Перед вылетом я мельком глянул на карту, и скутер летел, черпая информацию прямо из головы. Но, сами понимаете, всё было довольно таки приблизительно и, добравшись до нужного региона, мы начали поиски, летая по спирали. Я взял за основу площадь диаметром в двадцать километров и летел, напряжённо "всматриваясь" во все эти кособокие строения и заросли, тут и там возникающие на равнине сельвы. Пыьаясь обнаржить любое скопление людей, которое само по себе должно было привлечь внимание в этот ранний час.
И не ошибся. Гдето минут через десять перед взором открылась вполне отчётливая картина "народного собрания". ЧЧёрт, опоздал таки. Малышка стоит, прижимаясь к какомуто дереву в окружении враждебной толпы.
Скутер, если помните, летает не бесшумно, и я привлёк внимание этих тёмных идиотов. Десятков пять голов повернулись, отвлекаясь от несчастной жертвы, и та, воспользовавшись моментом, кинулась наутёк.
Что ж, молодец девчёнка. Надо отдать ей должное, соображает, ибо не стала улепётывать по улице деревушки а, перепрыгнув через забор, помчалась прочь по некоему подобию огородов, как и во всех нормальных селениях имевшихся даже в Африке.
Поняв, что жертва ускользает, толпа бросилась следом и впереди, как вы понимаете, мчался давешний шаман в своей дурацкой маске, расписанной яркими красками и разукрашенной перьями.
Я снизился и прошёл на бреющем полёте над толпой, стараясь держаться как можно ниже. Та, забыв об инстинкте стаи, бросилась врассыпную. Только упрямый колдун продолжал преследовать девушку. Зависнув, выбрался из катера и спрыгнул вниз, приземлившись перед этим чучелом.
Опешивший от моего вида, он стоял как вкопанный, не помышляя ни о нападении ни о бегстве. Как и в ролике, снятом телевизионщиками, на шее у него болталась стекляшка. Протянув руку, я рванул на себя шнурок и, зажав камень в кулаке, одним прыжком настиг убегающую девчёнку. И "ушёл" в коридор, чтобы тут же вколоть ей снотворное.
Нет, конечно, будучи одной из нас, она могла бы спокойно пересидеть, пока я не вернусь в Приют. Но я всё же опасался. Железа у меня здесь навалом и мало ли чего можно натворить в состоянии стресса. А стресс ею получен будь здоров.
Я снова летел над облаками, и в голове моей крутились невесёлые мысли. А ведь они раньше были вместе. Этот колдун и его несостоявшаяся жертва. Как иначе он смог узнать о "талисмане" и, тем более, завладеть им? Ведь, абы кому она бы не доверилась, я так понимаю. Как видно, чтото между ними произошло, коль пошла такая свистопляска.
Нет, о том, что, когда уходит любовь вянут помидоры я, пусть и теоретически, но всё же знаю. Но во что это может вылиться, я вижу в первый раз.
Известно исстари: влюблённость делает человека слепым. И немного глупым. Когда любят восхищаются партнером. Расставаясь плюются. В журнале Bild както были опубликованы любовные восторги "до" и проклятия "после", высказанные известными Голливудскими актерами, некогда питавшими друг к другу самые нежные чувства.
Сильвестр Сталлоне о Бриджитт Нильсен:
До: "Эта северная блондинка олицетворение женственности. Она
заставляет дрожать мои колени".
После: "Я был слеп. Она обманывала меня даже с моим другом
Шварценеггером. Я чувствовал себя какимто мусором".
Барт Рейнолдс о своей бывшей жене Лони Андерсон:
До: "Как только я ее увидел, сразу решил жениться на ней. Я никогда не был счастливее. В первый раз за тридцать лет я нашел свою тихую пристань".
После: "Наш брак был бессодержательной, пустой оболочкой. Мы только играли в счастье это наша профессия".
Она: "Он был моей жизнью. Он же ее и разрушил".
Клинт Иствуд о своей бывшей жене Сандре Локе:
До: "Она суперпартнер. Она очень обаятельна и слишком уж хороша для меня. Я чувствую, что сердце её бьется только для меня".
После: "Я перестал строить воздушные замки. Я глубоко разочарован. Два ее аборта это ложь. Она хочет два миллиона".
Миа Фарроу о Вуди Аллене:
До: "Когда мы познакомились, я была одинока. Мы жили так счастливо, что в это почти невозможно было поверить".
После: "Я сожалею о том дне, когда его впервые встретила. Надеюсь, что больше никогда, никогда, никогда его не увижу!"
Он: "Я сейчас жалею о самом первом обеде".
Шарон Стоун о своем экслюбовнике Дуайте Юкяме:
До: "Он невероятно обаятелен, сексапилен, очень темпераментный. Он
доставляет дьявольское удовольствие. Мы любим друг друга днем и ночью".
После: "Он свинья. Грязный бутерброд с отбросами лучше, чем эта
пустышка".
Джоан Коллинз о своем четвертом женихе Петере Хольме:
До: "Он невероятно сильный, очень цельная натура. Я восхищаюсь им так, как никем прежде".
После: "Петер был самой большой ошибкой, которую я сделала в своей
жизни. Я была слепа. Я больше никогда не выйду замуж".
О, лопнувшие надежды... Да уж, когда любовь проходит, "мышонок" вдруг становится "коровой". Так что, ничего нового этот местный шаман не изобрёл. Только что вот доводить дело до смероубийства... Ведь многие люди любят друг друга, и ненавидят друг друга, но вот за нож берутся единицы. Или вот так, камнями.
Да уж, права древняя китайская мудрость, гласящая, что "не все люди есть в зверях, но все звери есть в людях".
Видимо, занятый всеми этими мыслями, я чтото такое надумал и отдал неверную команду, так как бот явно вёз меня кудато не туда.
Внезапно накатили облака, и я невольно засмотрелся, поражённый причудливой игрой открывшейся мне эфемерной картины. На какоето краткое мгновение почудилось, что перед глазами у возникла огромная воронка, с торчащими по краям зубами. Словно исполинский водоворот, вращаясь, обнажил подводные скалы, годами не видящие открытого дневного света.
Поняв, что пролетаю над горами, я приказал катеру зависнуть и снизиться. Поначалу, погрузившись в это рваное марево, почти ослеп, но вот, по мере уменьшения высоты, облачный покров таял, и становилось светлее.
Развернувшаяся перед взором панорама была впечатляющей и величественной. Горы, к которым с малых лет был не равнодушен, стояли подо мной исполинским монументом, олицетворяющим величие дикой природы. Нетронутой, первозданной. И в этом спокойном и непоколебимом величии мне вдруг почудилась насмешка. Злая ирония над всей суетой, над тщетностью наших усилий и даже лёгкая улыбка, адресованная самому Богу Хроносу, с кем в последнее время мы, как будто, перешли на ты.
Вершины, показавшиеся мне сверху зубьями какогото исполина, теперь были скрыты облаками. Они плотным пологом укутали небо над головой, по мере снижения становясь всё более эфемерными, тающими в более тёплом воздухе, словно пух сахарной ваты на языке у лакомки. Их причудливая вязь, выворачиваясь удивительными клубами, навевала какието смутные образы, тут же растворяющиеся на краю сознания лёгкими миражами.
В трещинах жили чёрные тени и, помимо воли, они казались мне живыми. Какимито сказочными симбионтами, порождёнными этим первобытным и грандиозным величием. И, всё же, это были лишь тени. Миражи, большей частью навеянные моим воображением. И, стоило на мгновенье отвести взгляд, как они тут же распадались на составляющие, отступали в глубину разломов чтобы, впрочем, тут же вновь сплестись в причудливую вязь мифических существ, живущих у порога далёких и манящих ледяных вершин.
А ниже шумело море. Привлечённый шумом я опустился к самой кромке прибоя. Волны, пенясь крутыми барашками, разбивались об отвесные скалы. Исполинские, крутобокие, в белых шапках пены, они тоже представлялись мне живыми. С упругими боками, слегка податливыми, и скользкими на ощупь.
Я бы мог бесконечно смотреть на их стремительную, завораживающую игру. "Пожалуй, зрелище океана, будет даже похлеще кассира, выдающего зарплату". Мелькнула идиотская мысль.
Но тут же пропала, словно устыдившись этого величия.
"Даа, ребят бы сюда". В который раз я пожалел, что обречён в одиночестве любоваться этим великолепием. Любой нормальный человек по достоинству оценил бы зрелище. Вот так вот, стоя на краю обрыва и переживая одновременно и восторг, и удивление, и страх.
И, зная что гряда, отвесная и неприступная неотвратимо стремится ввысь, пробивая облачный слой и упираясь в небо, почувствовал, что во мне пробуждаются древние и первобытные инстинкты, прорастая откудато из глубины души и приобщая к ужасному великолепию.
А ведь, пожалуй, стоит оборудовать здесь чтото вроде лагеря. Чтобы иногда прилетать и просто любоваться этим мрачным пейзажем. И отдыхать, ибо после этой, в чёмто фантасмагорической картины, любой, пусть даже самый невзрачный пейзаж покажется до боли родным и уютным.
В Приют я прибыл аккурат к моменту моего пробуждения. И снова вынужден был присутствовать на заседании, посвящённом вопросу привлечения в наши славные ряды новых сподвижников. Что ж, одна кандидатура у меня уже есть. Тихо мирно посапывает в моей комнате. Это если спасённая действительно из наших. Ну, а если нет... Что ж, тогда я просто отвезу её куда нибудь в НьюЙорк и, снабдив деньгами на первое время и сняв жильё оставлю, предоставив возможность строить свою жизнь так, как ей вздумается.
Вот уже Профессор привёл свои неопровержимые доводы. И я так же, сперва поупиравшись, соглашаюсь. А, когда Лена, отведя меня в сторону, дала поручение, я с лёгкой душой приложил руку к голове, не украшенной головным убором и отрапортовал:
Ваше приказание выполнено.
Ты сделал дубль? Восхитилась Ленка. Ну, молодец! И, схватив меня за руку, потащила в мой номер, спеша скорее познакомиться с гостьей.
Глава 7
Девушка лежала, разметав руки по подушке. Белая наволочка оттеняла эбеновую черноту кожи, а мелкие кудряшки волос, выбритые узкими полосками по какойто, неведомой мне африканской моде наводили на мысль о панкующей молодёжи.
Это она? Спросила Ленка.
Дурацкий вопрос. И я лишь только хмыкнул. Моя бессменная напарница, закусив губу, смотрела на это несчастное дитя природы, как бы спрашивая саму себя, что нам готовит знакомство с ней. Я же, достав из кармана отобранную у шамана стекляшку принялся вертеть её в пальцах.
Крутя в руках прозрачный осколок, поневоле вспоминал всё, что когда либо слышал об этом экзотическом минерале.
Горный хрусталь встречается в виде прозрачных бесцветных кристаллов. Насколько я помню,
название его происходит от греческого слова "кристаллос", означающего в переводе "лед". Он назван так по сходству с замерзшей водой. Горный хрусталь обладает значительной твердостью и стойкостью к химическому воздействию и растворяется только в плавиковой кислоте. Твердость по шкале Мооса семь единиц.
Горный хрусталь является кристаллической разновидностью широко распространенного в природе кварца. И ещё он иногда бывает завораживающе красив. И притягателен. Например, как вот этот кусочек, что я сейчас держу в руках. Красота кристалла вызывала невольное удивление совершенством формы, безукоризненной прозрачностью, редко встречающейся у этого самоцвета, и впечатляющей игрой света.
Я знаю, что все кристаллы горного хрусталя шестигранной формы, причем угол между гранями всегда одинаков и равен ста двадцати градусам.
Иногда находят образцы с эффектом голубых лучей. Он заметен при повороте кристалла под определенным углом к источнику света. Пучки голубоватого цвета внутри камня расходятся из одной или нескольких точек.
Еще реже встречаются кристаллы, которые под углом к свету
обнаруживают цветовое разнообразие. Горный хрусталь, найденный в
Южной Якутии, играет зеленым, малиновым, голубым, оранжевым отливами. Такие сверкающие камни даже называли алмазами, давая им названия, соответствующие месту находки: алмазы острова Уайт, аляскинские, арканзасские, бразильские, брайтонские, мексиканские и другие.
В каждом кристалле проявляется многообразие природы. Некоторые из них сильно вытянуты и имеют форму обелисков. Их так и называют "обелисковидные" или "игловидные". Другие имеют форму правильной шестигранной призмы, третьи похожи на бочонок, четвертые напоминают царский скипетр. Вряд ли найдутся такие кристаллы, которые имели бы одинаковый вид все они разнообразны, довольно сложны по форме, а нередко причудливы. Иногда же встречаются совсем особенные и их совершенная правильная форма с большими блестящими плоскостями невольно заставляет задуматься о гармонии не только отдельного камня, но и всего мира. Одновременно с горным хрусталем находят такие разновидности
кристаллического кварца, как аметист, дымчатый и розовый кварц, морион, цитрин.
Горный хрусталь издревле использовался для изготовления личных талисманов ювелирных украшений, фигурок людей и животных, шаров идеальной формы, печатей, табакерок, церковной утвари, пуговиц, письменных принадлежностей и много чего ещё. Часто изделия из него имеют довольно большие размеры. В национальном антропологическом музее в Мехико экспонируется точная копия головы лошади, вырезанная из кристалла горного хрусталя перуанскими мастерами. В мелких деталях соблюдено соответствие настоящему черепу. Скульптура отполирована кварцевым песком и, наверное, изготовление заняло очень, очень длительное время, поскольку такую работу можно сделать только вручную.
Вот, пожалуй, и всё, что я знаю о горном хрустале. Но это моё знание ни на йоту не приближает к пониманию причудливх свойств камешка, что держу в руке. Да и, неизвестно ещё, хрусталь ли это на самом деле. О таком замечательно его свойстве, как "теплота", позволяющая девочкам из обыкновенных людей превращаться в Избранных, я вообще молчу.
Ленка глянула на камень, и глаза её загорелись хищным блеском. Ей явно не терпелось попробовать, "заряжен" ли он. И она нерешительно протянула руку.
Можно? В голосе её звучало нечто, сродни благоговению.
Да ради бога.
Я отдал, хоть и красивую внешне, но всё же абсолютно бесполезную для меня стекляшку и она, зажав камень в кулаке, закрыла глаза. Постояв так гдето с минуту, Ленка глянула на меня и кивнула.
Да. Я так и думала. Она одна из нас. И, зачемто спросила разрешения. Я попробую?
Как будто я чтото мог запретить взрослой и свободной женщине.
Привычка выпендриваться и тут дала о себе знать, и я уже было открыл рот, чтобы сказать: "Да хоть лбом об стенку", но почемуто решил воздержаться. То ли повзрослел уже а, может, просто под влиянием момента.
Ленка, зажав камень в руке, пропала, уйдя в Дромос.
А я глядел на мирно спящую девчёнку, только чудом избежавшую смерти.
По странной для столь искушенного народа непоследовательности, древние греки полагали, что умершие молодыми становятся любимцами богов. Но, я считаю, что это верно в лишь том случае, если признать, что вступление в обманчивый потусторонний мир означает большую радость, наслаждение в наиболее чистой форме, чем наше земное существование.
И во мне поневоле закипала злость. Ну почему? Когда же люди перестанут походить на диких и пугливых животных, боящихся всего маломальски необычного, и упёрто держащихся за свою "нормальность"?
Да кто ее придумал, нормальность эту? Ведь норма это наиболеераспространенное явление, а то, что встречается реже, почемуто считается "не нормой". Уроды, блин! Да и кто это сказал, что "не
норма" это плохо?
Почемуто принято считать, что красивая женщина должна быть обязательно глупа, как пробка. Но вот взять хотя бы Ленку. И умница, и красавица. И разве это плохо?
Ну как, скажите вы мне, можно так думать? Это же все чушь, муть и вообще, мракобесие какоето. Ведущее к таким вот дичайшим последствиям. Ну почему все должны быть похожи? Принято считать, что большинство устроено "правильно", а все, кто от них отличаются какието выродки, и их обязательно нужно уничтожать, как вот эту бедную девчёнку. Или, в крайнем случае, изолировать, чтобы затем переделывать и перевоспитывать? А что будет, если я начну считать так же? И стану действовать соответственно? В этом случае коекому придётся умыться горькими слезами.
Ведь я на полном серьёзе могу решить, что это мы, я и такие как я, являемся венцом творения. А все остальные всего лишь жалкие копии, своего рода генетический мусор. Третий сорт не брак. Как дешёвые китайские часики с лейблом знаменитой фирмы отличаются от эксклюзивного произведения. Боюсь никому это не понравится.
От этих мыслей у меня на какоето мгновение опустились руки. И все наши суетливые телодвижения вдруг показались до абсурда никчемными.
Ну нафига мне эта безраздельная преданность во имя неизвестно чего. Работа, польза которой сомнительна, а тяжесть неописуема. Труд незаметный, утомительный, скучный. Сизифов труд. Когда вдруг кажется, что чтото сделано, и какойто дефект исправлен, он тут же принимает другую форму, и все начинаешь сначала.
Гдето под потолком зажужжала муха, и я невольно поднял глаза. И, как всегда, пропустил появление Лены. Глаза её сияли, а на лице было ужасно довольное выражение. Что ж, нашего полку прибыло. Правда, в свете предстоящих событий я толком не мог разобраться, нравится мне это, или нет. С одной стороны, новый член команды это хорошо. Но вот то, что новенькая была юной и, как мне кажется, совсем ещё "дикой" должно было служить скорее помехой, чем подспорьем в предстоящих событиях. Да и, как я понимаю, языка она не знает.
Хотя, что это я запаниковал. Малышкой займутся девчёнки. И, я так понимаю, найдут наиболее лучший, и для всех приемлемый выход.
Глядя на притихшего меня Ленка поинтересовалась:
О чём задумался?
Да так... Смотрю вот на это дитя природы...
Ясно, на философию пробило. Резюмировала она.
Причём, что самое интересное, вполне нормальным, человеческим тоном. Всётаки, как ни крути, а наше с Инкой общество пошло Боярыне Земцовой на пользу. Вот уже и выражовываться полюдски научилась. Ещё чуть чуть и не скажешь, что потомственная аристократка.
Посмотреть хочешь?
А... Махнул я рукой. Всё равно, ты же знаешь, от моего присутствия совершенно ничего не изменится.
Ну, как знаешь.
Мне показалось, что в её голосе прозвучало разочарование и я, чтобы не обидеть, согласно кивнул.
А, впрочем, давай.
Ленка протянула мне руку и...
Несмотря на смену "ключа" у неё ничего не изменилось. Всё то же прекрасное горное плато. И так же вздымаются вершины вдалеке. И, попрежнему, внизу течёт небольшая и быстрая речушка. Правда, картину первозданной природы портило всё то железо, что мы натаскали во время рейдов на Землю2. Но тут уж, как я понимаю, даже Ленка была бессильна. Ведь, "переносить" что бы то ни было, она могла с помощью "убежища". А вот в нём самом всё, что было неподъёмным, так и оставалось лежать на месте. Хотя, Гроссмейстер говорит, что всё это ерунда. И перемещение предметов как внутри Дромоса, так и снаружи, зависит только от силы нашего воображения. Но, как видно, не только, и должна быть ещё какаято предрасположенность. Генетическая, что ли. Ведь не могут же девчёнки проделывать фокус с "возвращением".
С минуту постояли молча, любуясь на пейзаж, и Лена спросила:
Что с малышкой делать будем?
Ну ни фига ж себе. Только только я задавал себе этот вопрос и, ничтоже сумяшеся решил свалить его на хрупкие плечи девчёнок.
Да не знаю я Лен. Нерешительно промямлил я. И, помнится, по этому поводу чтото там писал Экзюпери. А вообщето я думал, что вы с Инной сами решите. Всё же, в женской психологии я ни бум бум.
Да и не только в женской. Поддразнила Ленка.
Ну и пусть. Ведь психология возникла не от нечего делать и далеко не на пустом месте. И нужна она, как ни крути, не сама по себе, а как составная часть главной задачи всего живого. Выжить. Так что, вполне возможно, в последнее время я стал немного... беспечнее, что ли.
Всё таки, обладание коридором изменило меня и, даже не знаю, в лучшую ли, в худшую сторону... И теперь я ни капельки не боюсь. Моё существование, свобода, имидж както сразу стали волновать меня гораздо меньше. Ну, ещё бы...
Я, как будто перестал дорожить ими. Ведь, в отличие от нормальных людей, или даже девчёнок, мне не нужно ежеминутно думать о том, как я выгляжу в глазах окружающих, что они обо мне подумают и не обидятся ли на какую нибудь дурацкую выходку.
Это всем остальным ежедневно, ежечасно необходимо доказывать
право на обладание всеми этими необходимыми вещами: уважением, привязанностями, авторитетом. И каждый день думать... Думать о дне завтрашнем, ибо, неизвестно ведь, что он готовит.
Видимо, раздумья "по поводу" както отразились на моём фейсе, так как Лена примирительно дотронулась до плеча.
Ты что, обиделся? В голосе её звучали виноватые нотки.
Да нет. Усмехнулся я. Должно быть, так оно и есть. Да и вообще, со стороны виднее.
Да ладно, я же пошутила. Извинилась Ленка.
Я было хотел вякнуть, что в каждой шутке есть доля шутки, но промолчал. К чему слова. За всё время, что работаем в команде, мы научились понимать друг друга с полуслова. По крайней мере Лена. А что касается меня то, как я уже сказал, у меня несколько другие таланты.
"Вернувшись", мы обнаружили, что наша гостья не спит. А, сидя на кровати, с любопытством оглядывается вокруг. И, надо отдать ей должное, не лице у неё не было написано ни тени испуга.
И эта внешняя невозмутимость сразу расположила меня к спасённой. Впрочем, невозмутимой она оставалась недолго. И, увидев не шее у Ленки свой кулон, она, подобно тигрице, бросилась на ту, кому была обязана жизнью.
Нет, я конечно не умаляю своих скромных заслуг. Но ведь, ежели б не Лена, фиг бы я попёрся в эту Африку.
Всё же, реакция у Ленки была что надо. И, малёк отклонившись в сторону, она пропустили нападавшую мимо себя, слегка придержав за волосы. И опрокинула на пол.
Не так быстро, маленькая. В голосе её зазвенела сталь. Сначала надо поговорить.
Как видно, желание это было обоюдным, так как проигравшая чтото быстробыстро залопотала.
Ни в суахили, ни в любом другом экзотическом языке мы не рубили и тут я окончательно уверился в том что в команду просто необходимо привлечь лингвиста.
Чего она хочетто? Недоумённо ляпнул я, как будто Ленка могла помочь.
Не тормози, Юрка. Огрызнулась та. Ято почём знаю.
И, как довольно частенько в последнее время, достала мобильный.
Алло, Виктор. Привет, это я. Выслушав ответное приветствие, она коротко и ясно изложила просьбу. Понимаешь, тут у нас гостья объявилась. Из центральной Африки. И срочно нужен переводчик.
Как человек военный, Генерал мусолить не стал и, попрощавшись, Лена отключилась.
Обещал через час. Обернулась она ко мне. А пока пойдём, принесём нашей гостье чего нибудь поесть.
Перекусив, мы доставили спасённой поднос с завтраком и, спустившись в холл Приюта, стали ждать переводчика. Как и обещал Виктор, он приехал спувстя час после разговора и оказался сухопарым мужчиной предпенсионного возраста. Седые волосы были аккуратно подстрижены, а на носу сидели очки в пластмассовой оправе, какие вышли из моды лет двадцать назад.
Добрый день. Поздоровался он и, протянув руку, представился. Михаил Иванович.
По очереди мы пожали прибывшему руку и назвали наши имена.
Прощу вас, Михаил Иванович. Лена взяла на себя роль хозяйки и пошла вперёд.
Хотя вроде бы всё и так было ясно, но всё же, снедаемый любопытством, я поплёлся следом.
Глава 8
Снова нас встретил испуганный взгляд, в котором, тем не менее, сквозила не маленькая толика ярости. И, я подозреваю, что только "численный перевес" предполагаемых противников, а то, что нас без обиняков зачислили в супостаты не было ни какого сомнения, удержал дикарку от нового нападения.
Но Ленка, отставив в сторону имидж "железной леди" улыбнулась и заговорила успокаивающе. Переводчик, практически синхронно и даже копируя интонации, вступил в дело. Смысл Ленкиных речей дошёл до нашей гостьи не сразу, но сам факт того, что она понимает собеседника, явно пошёл на пользу. Угрюмое и хмурое выражение постепенно сошло с её лица и, минут через пять заверений в том, что мы не враги и вообще, все из себя белые и пушистые, она начала осмысливать звучавшие вопросы. И, как следствие, задавать встречные.
Кто вы? Требовательно поинтересовалась она.
Друзья. В который уже раз терпеливо повторила Ленка.
Где я?
Ты в безопасном месте. Успокойся, тебе ничего не грозит.
Малышка снова, в очередной раз окинула взглядом помещение и снова уставилась на Ленку.
Я хочу уйти! Однозначно и категорично.
Не сейчас, глупая. Укорила Лена. Да и, куда же ты пойдёшь? Без денег, без одежды. Да и языка же не знаешь.
Тут нервное напряжение достигло предела, и невольная наша гостья вдруг разрыдалась. Ленусик села рядом с ней и, обняв за плечи, стала гладить по голове.
Ну же, ну. Всё уже позади.
Мне переводить? Осведомился толмач.
Но тут, сквозь всхлипы снова раздалось членораздельное бормотание:
Мне надо назад.
Михаил Иванович послушно перевёл, а я присвистнул от удивления. Ну, ни фига ж себе! Малышка явно съехала с катушек от перенапряга. Что, скажите мне, может быть такого жутко привлекательного в этой зачуханной сельве. Населённой, к тому же, пусть и не каннибалами, но личностями не шибко симпатичными. Или, и впрямь, справедлива поговорка про "...полюбишь и козла"?
Но, оказывается, есть вещи, посильнее любви к разным там парнокопытным. Любовь к детям, например.
Там... Осталась... Теперь уже девушка ревела взахлёб. Дочь... Маленькая...
Ленка побледнела и грозно взглянула на меня.
Ну?
Что ну? Что ну то? Заблеял я. У ней что, на лбу написано, что уже мама?
И, впрямь, в пылу операции мне както и в голову не пришло, что у молодых хорошеньких девчёнок частенько случаются детки.
Ладно Юр. Я сама виновата. Упустила из виду, что такое возможно.
Девушка перестала плакать и, поняв. что речь идёт о ней, переводила взгляд с Ленки на меня.
Так что, по коням? Заспешил я.
Погоди, Юра. Пять минут погоды не сделают. Ведь она даже не сказала, как её зовут.
Оказалось, что зовут нашу гостью НГдэн. А так неосмотрительно позабытую мною малышку Кени. Но, что самое приятное она в этот момент находилась в соседней деревне у родственников. И, как я понимаю, вполне жива и здорова.
Тогда по коням. Снова поторопил я в нетерпении.
Да что ты заладил, по коням, по коням. Кавалерист...
Ты чего, Лен? Я даже слегка обиделся. Я ж хочу как лучше.
Да? Саркастически усмехнулась Лена. А, помоему, ты хочешь. как быстрее. А это, дорогой мой, не всегда одно и то же.
Что значит, не всегда?
То и значит, Юра, что сейчас мы планируем не военную акцию. И немного дипломатии не повредит.
Пришлось заняться подготовкой к дипломатии. Предусмотрительная наша принесла видеокамеру и НГдэна наговорила послание своей родне. Что всё, мол, у неё хорошо. И вполне можно отдать малышку в наши с Ленкой заботливые и нежные руки.
Собственно, Ленка была права. И, заявись я вот так вот, без видео письма как бы меня встретили? получилось бы не доброе дело, а просто киднеппинг какойто.
Потрепав НГдэну по плечу и, заверив, "что всё будет хорошо" Лена деловито кивнула мне.
Вот теперь можно и "по коням".
Мы, как всё чаще в последнее время, стартовали прямо с территории Приюта. Но, как ни странно, несмотря на эти вольности, нареканий со стороны Виктора, который Петрович, он же Генерал не было. И мы в наглую пользовались попустительством начальства. Хотя, теперь я уже затрудняюсь сказать, кто у нас начальство. То ли Виктор, то ли Аббат. А, может, это и вовсе Семён Викторович, как ни крути, а "де факто" являющийся мозговым центром "проекта Странник".
Любопытно. Как бы про себя в задумчивости произнесла Ленка. С чего всё началось. Ведь не бывает преступлений без предыстории. Любое насилие, а тем более убийство, начинается не тогда когда ктото когото зашибёт, а значительно раньше. Сам факт, как правило, является окончанием трагедии, начавшейся задолго до развязки. Всего лишь финишем. И мне очень бы хотелось узнать о том, что предшествовало нашему случаю.
Да ладно тебе, Лен. Надеюсь, Вrainstorm (мозговой штурм, англ) по поводу устраивать не будем. Подумаешь, деловто. Скорей всего, засветилась нечаянно со своими способностями. Вот и встряла. К тому же, заметь, это ведь дети природы, и живут они всё ещё гдето в каменном веке. То есть, я хочу сказать, что верят во всю эту чушь, вроде, магии, Вуду и вообще... Короче, не прагматичные и рациональные европейцы, которые, даже и стань свидетелями "перехода", скорее сочтут это следствием галлюцинации, вызванной переутомлением, чем реальным событием. Простые, в общем, ребята. И методы решения вопросов у них незамысловатые.
Да уж. Усмехнулась Лена. Эти форум в Интернете устраивать не будут. Да и вообще, обсуждать паранормальные способности им недосуг. И вдруг вздохнула. Я вот иногда думаю... Сколько их? Тем, кому не повезло. Ведь, как ни крути, а я тоже из их числа. Мне показалось, что она даже всхлипнула. И... спасибо тебе, Юр.
Всегда пожалуйста. Машинально ответил я. Да и вообще, "дела давно минувших дней, преданья старины глубокой..."
Тут мы как будто прилетели и, снизившись до болееменее приемлемой высоты "ушли" каждый "к себе", чтобы приземлиться в "кузнечиках". До сих пор с содроганием вспоминаю, как пришлось десантироваться из стратосферы перед дублем, спасшим Землю от стерилизации. Ленато всё забыла. А вот у меня по сию пору мурашки по коже.
Но на этот раз никакой напряжёнки в мировой политике не ощущалось, и мы чувствовали себя весьма вольготно. То есть, "убрали" катера километрах в семи над поверхностью и теперь плавно опускались на сельву, обмениваясь мнениями по поводу того, как далеко от селения стоит приземлиться.
Сошлись на десяти километрах и, едва коснувшись земли, Лена тут же "ушла", чтобы "выехать" уже на Джипе. Что ж, теперь мы вполне можем сойти за обыкновенных туристов. А, если ктото и видел наш спуск ну и пусть.
Так что, к селению мы подъехали как вполне цивилизованные люди. На довольно таки новой машине и, что самое главное, ни у кого, помоему, не вызвали сильного любопытства. То есть, вездесущие мальчишки, конечно, моментально собрались стайкой, чтото оживлённо гомоня, и показывая пальцами. Да ещё изредка бросаемые взгляды. Но и только.
Мы не торопясь ехали по улице этого местного тауна, оглядывая "достопримечательности". И, надо сказать, что посмотреть было на что. Такого убожества я не видел лет двадцать. Да и то только в кино. Никаких тебе аккуратных круглых домиков, крытых пальмовыми листьями. Архитектура здесь развивалась по принципу "кто что украл". Лачуги, а иначе их и назватьто нельзя, слеплены из каких то кусков жести, осколков шифера. Разноцветных обломков фанеры.
Кстати, насчёт украл. Вспомнился виденный мною в детстве "Фитиль". Это киноальманах такой сатирический, вроде "Крокодила". Так вот, речь там шла о какомто районном заводике, гдето в Сибири. Заводик тот производил краску, ядовито жёлтого цвета. И, что самое интересное, вся она тут же отправлялась кудато за кудыкину гору. И ни грамма не поступало в продажу на месте. Само собой, все без исключения частные дома в городишке, были покрашены именно этим радостным колером.
Вспомнив этот давний сюжет я даже погордился за Державу, так как в этих местах и крастьто, повидимому, было особенно нечего.
И, вопреки картинке, виденной мною когдато в одной из многочисленных энциклопедий, местные жители не были одеты во чтото экзотическое. На мужиках старые джинсы, застиранные футболки. Реже пиджаки на голое тело. Женщины же практически поголовно были обряжены в ситцевые платья.
Лет сорок тому назад, выступая в Конгрессе, президент США Джон Кеннеди впервые в истории не только Америки, но и всего мира
провозгласил четыре неотъемлемых потребительских права каждого
гражданина: на безопасность, на выбор, на замену а так же право быть услышанным.
Позднее, по решению ООН, этот день 15 марта стал отмечаться как
Всемирный день защиты прав потребителей, а число их, прав, а не потребителей, увеличилось с четырех аж до восьми.
Правда, и то и другое произошло далеко не во всех странах, в чём я теперь мог убедиться лично. И если, к примеру, в СССР ни о каких правах, в том числе и потребительских, лучше было не заикаться, да и само слово "потребитель" всегда имело резко негативный оттенок, то в этом забытом богом закутке об этих самых буржуйских привилегиях явно не слышали и по сию пору. Не до жиру, как говориться.
В общем, прикид местных модников поражал какимто сельским, на местный манер, конечно, однообразием, нагоняя жуткую тоску.
Наверное, давешний шаман, судя по всему являвшийся организатором и главным спонсором вчерашнего мероприятия, специально вырядился в эдакий экзотический карнавальный костюм.
Но, как видно, бесправные местные жители, слыхом не слыхавшие о знаменательном для всего прогрессивного человечества празднике, отмечаемом 15 марта, всё же от природы имели деловую жилку. Так как, несмотря на ранний час, к нам вскоре подошло несколько женщин с какимито горшками и медными кувшинами с явным намерением всю эту утварь нам продать.
Я уже было хотел давануть на сигнал, дабы отпугнуть нахалок, но Ленка отстранила мою руку.
Погоди, Юр. остановила меня она. Ну зачем же мы будем с самого начала портить отношения с местными жителями. Да и, сам посмотри, как здесь...
Добренькая. Я постарался напустить в голос побольше сарказма.
Добренькая. Подтвердила Ленка. Для меня пара зелёных бумажек погоды не сделает, а людям будет приятно. Если ты хочешь, чтобы человек для тебя чтото сделал, заставь его любить тебя, и он в лепешку расшибется. И, наоборот, вынуждая его нервничать, не оправдывая, пусть даже и таких мелких надежд, ты с большой вероятностью добьёшься отрицательного результата. А ведь мы хотим, чтобы дело пошло быстрее, не так ли?
В общемто, Ленка опять была права. И вообще, кто сказал, что это военная операция? Вполне обыденное дело, которое можно разрешить мирными цивилизованными способами. Не Бастилию ведь идём штурмовать, а всегонавсего забрать гостящую у родственников маленькую девочку.
Мы подъехали к дому, у которого, сами понимаете, не было адреса, и искать его пришлось по приметам, да по рисунку, сделанному НГдэной. Кто его знает, какое место занимали в здешней иерархии родственники нашей гостьи. И, хотя домишко стоял почти в центре посёлка и был побольше размером, но особенности дизайна, вроде разномастно налепленных досок и окно, одно стекло в котором было прозрачным, а другое цветным, создавали впечатление всё той же неприкаянности.
Я вылез из машины и, подойдя к хибаре, стал стучать в то, что здесь заменяло дверь. От моих ударов всё сооружение заходило ходуном и, казалось, вот вот развалится. Но и только. На стук никто не вышел а местные торговцы, для которых мы были единственными покупателями чтото залопотали.
О чём это они. Я недоумённо оглянулся на Лену.
Хотя, всё было ясно и так. Нужных нам людей по какойто причине не было дома. Вот только куда они подевались, я так и не смог понять.
Лена же смогла уловить в местном наречии всего лишь несколько английских слов. И сделала вывод, что речь идёт о машине, на которой женщину с девочкой увезли.
Дело было ясное, и нам снова понадобились услуги милейшего Михаила Ивановича. Вот только одна небольшая загвоздка. Он то сейчас был в Москве. И быстро доставить его к источнику информации можно было только с помощью Ленкиного "Закутка", являвшегося, по моему глубокому разумению ни чем иным, как филиалом Дромоса.
Что делать будем? я вопросительно взглянул на Лену. Магомета доставим к горе, или наоборот, будем двигать гору?
Лена на минутку задумалась, и произнесла.
Давай уж, сначала попробуем уговорить этих... очевидцев. И, если согласятся, то тогда я проведу их "ко мне" и, усыпив, доставлю в Приют.
И, повернувшись к тёткам, которые явно чтото знали, достала пачку долларов. Глаза у тех сразу заблестели, и снова послышалось возбуждённое лопотание. Но Лена лишь многозначительно похрустела такими привлекательными бумажками и открыла дверцу салона, сделав приглашающий жест. Видно было, что торговки засомневались, но зрелище зелёных купюр волновало и будоражило воображение, в который раз подтверждая народную мудрость, гласящую что доллар, он и в Африке доллар. И вот уже целых две свидетельницы расселись сзади.
Мы оставили посёлок за спиной и, отъехав ещё малёк, притормозили. Лена, обернувшись, глянула на меня.
Ну что, выходи, что ли.
Справишься? Засомневался я. Может, помочь?
Справлюсь, справлюсь. Убеждённо ответила она, и я спрыгнул на землю.
Лишь только хлопнула дверца, как и Лена, и джип, с сидящими внутри тётками моментально пропали. Свинство, конечно, по отношению к тёткам. Но, я надеюсь, переживут. Да и компенсируем мы это дело достойно.
Что ж, и мне пожалуй пора.
Летя назад, я включил новости. Как я уже говорил, информация передавалась прямо в мозг, создавая объёмное изображение. Так что, оставалось закрыть глаза и просто внимать.
"Японцы соорудили нового робота в виде колеса.
Пересадка глаза избавила ребёнка от слепоты.
Создана технология печати электропроводящих рисунков.
Новый алгоритм отличает реальные фотографии от подделок.
Рост авиаперевозок угрожает экологии планеты.
Новая пробка защищает любителей алкоголя от отравления.
Генералы боятся, что банка CocaCola выдаст военные тайны.
Биологи обнаружили у пиявок родительскую заботу.
Создано революционное оптоволокно.
Алкоголь укрепляет женские кости. Китай подвергает цензуре все текстовые сообщения.
Робот Bloodhound будет оказывать медпомощь на поле боя.
Телескоп Hubble открыл сто новых планет.
Новый датчик улавливает пульс человека на расстоянии.
Sony выпускает на рынок убийцу плеера Apple.
Вовсю идёт строительство каркаса небоскрёба, "Башня Свободы" (Freedom Tower). Её высота 541,3 метра включает в себя 84метровый шпиль, а если сюда приплюсовать ещё и высоту антенны, то получаются все 609,6 метра. "Скелет" поднимется в небо в 2006 году, а к концу 2008го обрастёт "плотью" и превратится в 72этажное офисное здание. На крыше появятся ресторан и смотровая площадка. Кроме того, наверху будут установлены "собирающие ветер" турбины, которые должны обеспечит 20% энергии для здания.
Нужно ли говорить, что "Башня Свободы", таким образом, должна стать самым высоким небоскрёбом в мире? Нужно, поскольку башня обгонит нынешнего рекордсмена Taipei 101 это 101этажное здание, строительство которого завершается в октябре в Тайване, его высота 510,8 метра.
К 2010 году в Объединённых Арабских Эмиратах должно появиться здание Burj Dubai высотой не менее 600 метров. Эмиры уж точно не пожалеют денег, чтобы их небоскрёб был выше всех остальных.
Так что архитектор Лайбскайнд, предложивший те самые 541,3 метра, возможно, просчитался. Но у него были на то "символические" причины: 4 июля 1776 года Америка стала независимой от Великобритании, а высота башни в футах те самые 1776".
В общем, жизнь, как и всегда, бьёт ключём. Человечество не стоит на месте. И каждый занят своим делом. Надеюсь, мы тоже.
Глава 9
В приюте нас встретил Профессор. Но Лена, озабоченная судьбой пассажиров, только кивнула Семёну Викторовичу и скрылась "у себя".
Как слетали? Поинтересовался он.
Да, можно сказать, что никак. Махнул я рукой.
Я так понимаю, что девочку вы не нашли, и где она не знаете.
Тут выскочила Инна.
Привет Юрка. Затем чмокнула меня в щёку и, как видно введёная в курс дела, сходу спросила: И где же малышка?
На языке у меня роилось множество вопросов. Как они тут без меня? И где Ванька с Анькой. И я, любуясь своей женщиной замолк на какоето время.
Что молчишь? Язык проглотил? поторопила меня Инна.
В Африке. Ничтоже сумяшеся ляпнул я.
Хоть убей, не знаю, зачем я это сказанул, но сорвалось с языка, и всё тут.
А Семён Викторович засмеялся.
Нет, конечно, мой ответ не образец остроумия, но ржатьто так зачем? Я даже хотел обидеться немножко, но тут он объяснил.
Юрий, вы напомнили мне один хрестоматийный случай. Шутливый рассказ о воздухоплавателях, которые на воздушном шаре попали в туман и потеряли ориентировку. Пролетая на небольшой высоте мимо какогото человека, они крикнули ему: "Где мы?" Тот, подумав, ответил им вслед: "Вы на воздушном шаре!" Через некоторое время один воздухоплаватель сказал другому: "По трем причинам можно заключить, что это был математик. Вопервых, он ответил, лишь подумав. Вовторых, его ответ был совершенно точен. И, втретьих, из этого ответа нельзя извлечь никакой пользы..."
Тут уж засмеялись мы с Инной. И дорогая, как всегда, поспешила прокомментировать:
Да ладно вам, Профессор. Помоему, задумчивость и Юрка вещи несовместимые.
Мне же было смешно оттого, что дорогая была права. И впрямь, Профессор, как всегда, приписал мне какието совсем уж выдающиеся качества, приняв мою заминку за попытку пошевелить извилинами.
Тут "проявилась" Ленка вместе с нашими свидетельницами похищения. Тётки, как и положено законопослушным пассажиркам мирно спали, сопя при этом носами и храпя так, что было ясно Совесть у них кристально чиста и не замутнена совершенно никакими богопротивными деяниями.
Инна быстро вышла и вернулась с двумя одноразовыми шприцами в руке.
Надо сказать, что умники Виктора снабдили нас снотворным, с гораздо менее продолжительным временем действия. К тому же сон в любую минуту можно было прервать, введя чтото вроде нейтрализатора.
Мирно спящим гостям были сделаны уколы и, минут через пять, они дружно зашевелились. Принесли кофе и, взбодрившись, они совсем ожили.
Михаил Иванович уже был в помещении и приступил к делу. Из бурных речей словоохотливой парочки стало ясно, что Тётушку НГдэны и малышку увезли родственники её мужа. Люди, в общемто достойные и никакого вреда малышке причинять не собирающиеся. В общем, ничего страшного.
После разговора с переводчиком, женщин провели в комнату НГдэны и начались охи и ахи, перемежаемые объятиями и радостными слезами. Я даже порадовался за малышку. Ведь, в общемто, люди в большинстве случаев везде неплохие. Вот только бывает иногда... Ну да ладно, кто старое помянет...
Подождав, пока утихнут латиноамериканские или, вернее, африканские страсти, Ленка спросила:
Так что же будем делать?
Михаил Иванович перевёл, и Нгдэна живо ответила:
Я хочу забрать малышку.
Да никто в этом и не сомневался, так что я готов лететь назад.
Но в этот раз молодая мама упёрлась, как говорится рогом. И заявила, что тоже должна ехать за своей дочерью.
В общемто, мне без разницы, вот только Лена воспротивилась. И, отведя меня в сторону, зашептала.
Знаешь, Юра, чтото не хочется мне брать её с собой. Ведь, попадя назад, она захочет остаться. А ты же сам видел, как там у них...
Так уж и захочет? Удивился я.
Захочет, захочет. Заверила Лена. Так уж мы устроены, знакомая опасность кажется нам лучше неизвестности. И, видя мои сомнения, добавила: Помнишь те несколько дней перед приходом в ваш мир, что я провела "у тебя". Я ведь, вполне серьёзно подумывала о том, чтобы вернуться назад.
Вот даже как. Я поджал губы и недовольно глянул на Ленку. Стараешься тут, из кожи вон лезешь, а она, видите ли "собиралась вернуться".
Да ладно тебе. Примирительно сказала она. Да и вообще "дела давно минувших дней, преданья старины глубокой..."
Ладно, Лен, согласился я, проехали. И что ты предлагаешь?
Военную хитрость. Заговорщиски зашептала она. Пусть Инна отвлечёт внимание НГдэны и тёток, а мы тем временем сгоняем назад и заберём Кени. И добавила. Знаешь... ведь, останься она в Африке и её либо того... Либо же она выживет и озлобится. А, обладая способностями, сам знаешь, что из этого может выйти... В общемто, я был с нею согласен. И мы, отозвав Инну в сторону, объяснили ей, чего хотим.
Как всегда, Инка с сомнением покачала головой, готовясь высказаться "по поводу" но бывает же! воздержалась. По видимому, всё дело в том, что моё участие в уговорах сводилось к молчаливому присутствию, а всю, если можно так выразится "уговорительную" часть, взяла на себя Ленка. Что угодно ложу под топор, что, ежели б за дело взялся я не миновать бы дебатов по поводу ненужности задуманного и моей умственной несостоятельности. Да и фиг бы я стал с Инкой советоваться и просить её помощи. Просто бы ломанулся назад в эту чёртову Африку и поставил НГдэну а заодно и Инку перед свершившимся фактом. Но, поскольку за дело взялась Ленка, все быстро уладилось и Инка, закусив губу только кивнула головой. Собственно, ничего такого уж страшного мы не задумали. Просто, дабы подсластить пилюлю, Инке предстояло отвезти НГдэну и тёток на один из московских рынков. Всё же ни одна женщина не устоит перед разноцветьем Лужников или Горбушки. Как говориться и нам спокойнее и людям приятно. Да и ожидание вещь сама по себе довольно нудная. А тут, нашим гостям предлагалась такая увлекательная экскурсия.
Ну, а мы с Леной, как вы понимаете, снова отправились в уже порядком набившую оскомину Африку. Даже рассказывать про это неудобно, честное слово. В общем, как всегда. "Как только прилетели сразу сели"... И двинулись на поиски этого таинственного доброжелателя, что решил в отсутствие матери позаботиться о малышке. Руководствуясь описанием НГдэны и сердобольных тёток, мы добрались до обиталища родни мужа без помех. И даже смогли поговорить с ними и увидеть малышку. Как и положено заботливым родичам, те поначалу встретили нас в штыки но, просмотрев запись лица их расплылись в убытках. И чёрт его знает, чего в этих самых улыбках было больше, облегчения оттого, что с НГдэной всё в порядке, или же радости, что не придётся взваливать на свои плечи заботу о девочке, и кормить лишний рот. Да и то. Из редких и довольно беглых просмотров газет и посещений Интернета, происходивших чуть почаще, я был в курсе, что у них здесь сплошная нехватка продовольствия и вообще, мрак и ужас. Так что, мы быстро, относительно конечно, уладили все вопросы и, взяв малышку за руки, усадили её в Ленкин Джип. Девчушка лет десяти совершенно не боялась, и вовсю крутила головёнкой, тараща свои глазёнки. Вспоминая довольно таки юный возраст НГдэны я только диву давался, что у неё такая большая дочь. Сюрпризы начались, как только мы выехали за город и Ленка, дабы не травмировать малышку, предложила ей проглотить капсулу со снотворным.
Не хочу, В подтверждение своих слов энергично покрутив головой заявила маленькая упрямица. И, что удивительно, на вполне удобоваримом английском. От удивления у меня отвисла челюсть, а глаза Ленки поневоле засветились радостью.
Откуда ты знаешь язык? удивилась Лена.
Сестра Тереза научила. Она постоянно говорила с нами только посвоему, и я скоро стала понимать. А ещё она показывала нам мультики.
При воспоминаниях о мультиках глаза ребёнка засветились восторгом.
Но пойми, Кени, нам предстоит трудный перелёт, и тебе будет плохо.
А на чём мы полетим? Живо поинтересовалось дитя.
На очень быстром самолёте. И непослушных маленьких девочек в нём сильно укачивает. Терпеливо ответила Ленка.
Хочу на самолёте, немедленно заканючила нахалка.
Дело принимало серьёзный оборот, и я, поняв, что уговоры займут не одну минуту, растянулся на траве, заложив руки за голову и уставившись в небо. Надо сказать, ничего себе было небо в этой самой Африке. Синее и прозрачное, без малейших следов облаков. И ещё на нём имелось солнце. Симпатичное такое солнышко, обеспечивающее пятьдесят градусов в тени. Поскольку из растительности имелась только травка, на которой я разлёгся, то тень, сами понимаете, была от Джипа.
Сквозь начинающую подступать дрёму я слышал Ленкин голос, продолжавший увещевать бесёнка, вовсю прыгавшего на переднем сиденье и нараспев декламировавшего чтото на непонятном для меня языке. Впрочем, "ноу" я понял.
Лен, может, вколоть ей снотворное, а? Вяло промычал я. А то ведь до вечера не уломаешь.
Я думаю, не стоит. Возразила Лена. Не хочу травмировать психику малышки. Ей и так пришлось несладко.
А, ну ладно. Без энтузиазма согласился я. Тогда вот что. Я, пожалуй, "схожу к себе". Ну, окунусь там, и вообще.
Ленка понимающе хмыкнула. И то верно, ведь жара стояла несусветная. А насчёт отлить, так вообще, никаких условий. На ближайший десяток километров ни одного кустика, да ещё этот чертёнок в юбке.
Я поднялся и, отряхнув брюки от налипших стебельков, повернулся к джипу спиной, чтобы совершить "переход". Дьяволёнок, вовсю скакавший на кожаных подушках, с радостным визгом прыгнул мне на спину, я "сделал" шаг, уносящий меня из чёртова пекла в такой уютный, родной дромос. С его оптимальной, не вызывающей дискомфорта температурой и ласкающим слух плеском волн любимой реки.
Йоу, раздалось у меня над ухом. И, соскочив с моей спины, девочка помчалась к воде.
Ну ни фига ж себе. Во все глаза я таращился на маленькую проказницу, весело сбросившую с себя платьице. Но зрение меня не обманывало. Малышка не проявляла ни малейших признаков недомогания, не говоря уже об со страхом ожидаемом мною "танце смерти" а, напротив, забравшись в воду по грудь, задорно шлёпала ладошками, вызывая тучи брызг и заливисто хохоча.
Как ты себя чувствуешь? Очумело спросил я.
В ответ мне чтото защебетали и окатили водой. Упёршись в этот языковой барьер я, не долго думая, повернул обратно, "выйдя" наружу и оказавшись нос к носу с Ленкой.
Ну, слава Богу. А то я уж измучилась совсем. Она устало улыбнулась. Кстати, как там она? Спит?
Не желая чтолибо объяснять, я схватил Лену за руку и мы вновь оказались на берегу реки.
Делаа, только и смогла протянуть Лена, но глаза её помимо воли загорелись радостным блеском. Выходит...
Выходит... Пожал плечами я.
Юрка, ты это... Вези нас домой. А я пока с Кени побеседую.
А машина?
Лена недоумённо уставилась на меня, повидимому, воодушевлённая тем, что "нашего полку прибыло" совсем забыв про джип.
Какая машина?
Джип свой здесь оставишь? Аборигенам в подарок?
Ах да, извини. Она виновато улыбнулась и попросила, "выбрось" меня пожалуйста. На минутку.
После того, как чуть было не позабытый джип благополучно был "убран" я снова "провёл" Лену в коридор и, усевшись в скутер и сопровождаемый негодующими воплями нашей маленькой гостьи, как видно требующей немедленно её покатать на, снова оказался посреди раскалённой сковородки поросшей травой. Если, конечно, трава растёт на сковородках. И, отдав команду, взмыл в это замечательное небо, пронзительно синего цвета и без малейшего признака облаков.
Вскоре, тьфу, тьфу, тьфу, никем не замеченный я вышел на низкую орбиту и, опять попросил скутер поймать какую нибудь радиопередачу. Как ни быстры катера пришельцев, но, всё же, какое никакое, а время для перелёта им требуется. Послушный команде мозг космического бота сориентировался практически мгновенно, и вот уже я словно являюсь участником разговора невидимых мне людей.
"Правда ли, что выбирать любовника следует по форме носа"? Спрашивала какаято девчушка, как видно находящаяся в известном возрасте.
По носу можно выбирать и любовников, и подруг, и компаньонов. Раздался в ответ голос, по моему мнению, могущий принадлежать солидному мужчине, отягощённому учёной степенью. Нос многое может рассказать о своем хозяине. Как утверждают ученыебионики, длинный нос говорит о консервативности и интеллектуальности, сверхдлинный о капризноспекулятивном характере его обладателя. Костлявый нос чаще всего бывает у гордых упрямцев, короткий у личностей с дружелюбным, открытым характером. Если кончик носа висит, "как орешек", его хозяин скорее всего занимает прочное положение в обществе и процветает, если похож на клюв орла человек наверняка мстителен и даже... одержим манией. Вздернутый, курносый нос говорит о том, что человек имеет очень свободную сексуальную жизнь и не умеет хранить тайны.
Содержание беседы невольно повернуло мои мысли в обратную сторону. Как ни крути а "нашего полку" действительно прибыло. И, вот же незадача, что "новобранцем" оказался такой бесёнок.
Хотя, что это я. Ведь люди имеют такое замечательное свойство взрослеть. С возрастом человек набирается жизненного опыта и мудреет. И в десять лет мы видим жизнь не такой, какой она покажется нам в двадцать. В тридцать обнаружим еще чтото, чего не заметили или не поняли раньше. За эти годы в жизни произойдут какието события, мы их переживём и обдумаем. И, станем смотреть на неё совсем другими глазами.
К счастью, мы не статичны и не похожи на мраморные изваяния и можем развиваться. Вот только какой путь выберет себе маленькая Кени? Но в этом мы не властны над ней, ибо тут за нас поработала природа. И я нисколько не верю во всю эту дребедень про "плохое" и "хорошее" воспитание. Везде и всюду сующие свой нос американцы вполне обоснованно доказали, что так называемая педагогика играет лишь два(!) процента в формировании характера человека. Остальное же в нас заложено на генетическом уровне. Хотя, задолго до яйцеголовых люди знали это и так. И чёрт те знает сколько веков назад Омар Хайям написал бессмертные строки.
Благородство и подлость
Отвага и Страх
Всё с детства заложено
В наших чертах
До смерти не станем
Ни лучше, ни хуже
Такие, какими нас создал Аллах
Так что я очень рад тебе, маленькая Кени. И, надеюсь, что ты не обманешь всех нас. И со временем в тебе не прорежутся черты монстралатиноса, с которым нос к носу столкнула нас судьба два года назад.
Глава 10
Наконец, как всегда, тактично и ненавязчиво, церебральный шлем напомнил о том, что цель путешествия близка. Что ж, пора. И, снизившись чутьчуть, я "ухожу" в коридор. Скутер удобно устроился возле своих собратьев, в одном из которых уже устроилась малышка. Лена стояла, оперевшись на корпус и чтото ей объясняла. Я спрыгнул на землю и, привлечённая шумом, она подняла голову.
Где мы?
Над Приютом.
Пойдёшь в модуле?
Я молча кивнул и стал облачаться, поудобнее устраиваясь на сиденье.
Кени, заинтересовавшись новой игрушкой тот час выбралась из катера и заспешила ко мне.
....? Затараторила она с вопросительной интонацией.
Это было понятно и без перевода.
О, my God!* (*О мой Бог, англ). Невольно застонал я и умоляюще уставился на Лену.
Нет, не подумайте, я не такой уж гадкий и противный. Но, согласитесь, "выйдя" на высоте тридцати километров с прицепившейся девочкой... Брр. И даже то, что существовала возможность "дубля" не делало ситуацию лучше.
Лена подошла и, взяв малышку на руки, направилась к домику.
Та захныкала, но вскоре, повидимому, увлечённая рассказами о всяких вкусных вещах, запасённых мною "на чёрный день" умолкла. А я "материализовался" в реальном мире, распростёршимся далеко внизу и стремительно нёсшемся навстречу. Послушный подсознательным чувствам "кузнечик" тотчас замедлил скорость падения, и я стал медленно парить, как заправский скайдайвер* (*Skydiver Парашютист (англ) наслаждаясь ощущением полёта. Ну и что, что роль шёлкового купола выполнял титановый механизм из другой реальности. Впечатление практически то же, а гораздо более совершенная система безопасности и возможность управлять скоростью нисколько не умаляла прелести и полноты ощущений.
Приземлившись, я "убрал" модульи поспешил к своему бунгало. Малышка спала, а Лена, сидя в кресле, держала в руках какойто толстый том.
Что читаешь? Полюбопытствовал я.
Да так... Неопределённо улыбнулась она.
Да ладно уж, колись.
Иногда я бываю любопытным до неприличия. Но Лена не обиделась а только, закрыв книгу, посмотрела на меня долгим изучающим взглядом.
На миг мне показалось, что мы с ними чемто похожи.
В смысле? Не понял я.
Понимаешь... В вашем мире был Новый свет. И, когда пришло время, толпы искателей приключений устремились на открытые земли, давая выход инстинкту экспансии и снимая напряжённость, возникшую в тогдашнем обществе.
Ну и?..
Так вот. У этих.., как и у нас, я имею в виду МОЙ мир, Америки не случилось. И люди продолжали вариться в переполненном и бурлящем котле. Напряжённость нарастала и именно потому вылилась в такие ужасные формы.
Айяйяй, какие мы сердобольные. Не удержавшись, съязвил я. Ты ещё пытаешься их оправдать.
Не оправдать, поправила меня Лена, понять. Ведь, как ни крути, а "решительные" меры привели к результату поистине катастрофическому. И, если верить Гроссмейстеру, под угрозой существование всех.
Ну, а мыто на что? Аккуратненько так возьмём их под локоток, братьев наших настырных. И нежно направим куда нибудь, в один из незаселённых миров. Пущай уж там безобразничают, чем людей губить, почём зря. Нет, конечно, очень хочется "отшлёпать по попке" но, как выяснилось "низзя". А, вовремя "сняв напряжение" и "сбив температуру" затем сможем контролировать "течение болезни".
Нам всем придётся часто бывать у агнов. На какоето время, практически поселиться в их мире, заняв ключевые посты. И ведь, ты понимаешь, для этого придётся их освободить. А ведь с тёплыми местами, как известно, добровольно никто не расстаётся...
Я устало вздохнул. Нет, всётаки мой оптимизм, частенько называемый Инной бестолковостью имеет свой огромный плюс. И мне даже стало жалко Ленку с её стремлением найти какоето оптимальное решение, способное удовлетворить всех. В принципе, оно есть, такое решение. И, я даже подозреваю, что идея приходила на ум и Профу и Гроссмейстеру и была отброшена за неприемлемостью. Ассимиляция. Ведь, давно известно, что исподволь, постепенно, слив воедино две культуры можно избежать многих бед. Вот только сама мысль о том, что придётся жить рядом с агнами... Брр. И наверняка возникнут межрасовые браки. Вот любопытно, как это с зеленокожей партнёршей? Чёрт, надо было спросить у Инки до "возвращения". Хотя, судя по моим ощущениям, дорогая осталась вполне довольна...
Но, раз уж никто не решился озвучить столь "заманчивое" предложение, значит, оно по многим причинам неприемлемо. И нам, волей неволей придётся создать некое подобие "резервации" для Империи Десяти Миров. Хмда... Однако ж и наглые мы морды. Горстка наглецов с зачуханной и при этом, однойединственной планетки лелеет планы по переустройству мироздания. Хотя, смелость города берёт, а нахальство, как известно второе счастье.
Ладно Юр, пошли, что ли? Прервала мои размышления Лена. Инка с гостями, должно быть, вернулись уже.
Она взяла малышку на руки и я, дотронувшись до её плеча "вывел" нас наружу.
Они и в самом деле уже были в Приюте. И, судя по удовлетворенным улыбкам и радостному гомону, шоппинг удался. Вот, дожили, наконец. Не всё же нам в Турцию за шмотками мотаться. Уже и к нам, аж из самой Африки за тряпками едут. Не Париж, конечно, да и шмотки не от кутюр, но погордитсято я имею право? Ладно, шутю, шутю.
Увидев мать, Кени радостно завизжала и бросилась ей на шею. От счастья лицо НГдэны залилось слезами, а тётки, сложив руки, с умилением наблюдали за воссоединением семейства. Чёрт, за всеми этими перелётами я так толком и не узнал, из за чего этот сырбор разгорелся. Ленка тоже была не в курсе и, тронув Инку за рукав, поинтересовалась:
Поговорили?
Поговорили. Подтвердила та. Ты понимаешь, "продвинутая" то, оказывается малышка.
Это мы уже знаем. Отозвалась Лена.
Ах да. Малышка же не спит. Понимающе кивнула Инка и продолжила. Так вот, оказывается, этот мудак не родной отец Кени. И, пару лет назад, прослышав о её способностях, заставлял её заниматься банальнейшим воровством. А когда Нгдэна воспротивилась, устроил это показательное аутодафе. Дабы продемонстрировать, кто здесь, то есть, тьфу, там у них, хозяин.
У меня зачесались руки и, судя по всему, это было здорово заметно.
И не мечтай. Вкрадчиво возразила она, при этом улыбнувшись одной из своих "фирменных" улыбочек. С засранцем побеседую я сама.
Как видно, воспоминание о том, как нас попытались шантажировать в Париже два года назад, всё ещё было свежо в её памяти. Так что не завидую я предприимчивому отчиму малышки.
Всё девочки, пора. Она поискала взглядом Михаила Ивановича всё время бывшего рядом и ухитрявшегося при этом оставаться практически незамеченным.
Тот послушно перевёл и Тётки, похватав баулы с поклажей, вышли во двор. Инна взяла обоих за руки и, бросив на нас с Леной многозначительный взгляд, пропала. Как видно, они успели переброситься парой слов, так как та уже "достала" один за другим два скутера.
Мы скоро, Юрка.
Инна чмокнула меня в щёку, и две дорогие мне женщины отправились, чтобы восстановить попранную справедливость. А я ещё раз поёжился. Нет, не завидую я парню.
Оставшись с Кени и НГдэной, я попросил Михаила Ивановича позаботится о гостях, а сам прошёл в один из номеров гостиницы. Устал я здорово, и попросту хотелось спать. Ничего сверхсрочного, тьфу, тьфу, не предвиделось, и я мог позволить себе такую роскошь, просто поспать, беззаботно тратя на это приятное дело непредсказуемое "реальное время".
Наутро, то есть, как вы помните, время суток здесь не играет роли, ибо "когда проснулся тогда и утро", я был разбужен доносившимися до меня голосами. Прислушавшись, я понял, что вернулись девочки и, судя по интонации, осуществить задуманное им удалось на все сто. Беседовали они втроём а, если считать за участника ещё и переводчика, то вчетвером. Не особо вникая, я всё же понял, что речь идёт о НГдэне и малышке Кени. И НГдэне предстояло стать студенткой одного из частных колледжей, а воспитанием пострелёнка собиралась заниматься Ленка, изрядно поднаторевшая в этом деле и "набившая руку" об Аньку с Ванькой. И как раз сейчас все, ну, кроме молодой мамаши, конечно, собирались отправиться "к Инне", дабы познакомиться, и вообще.
Боясь опоздать, я вскочил с кровати и запрыгал на одной ноге, пытаясь побыстрей одеть джинсы. Так, теперь рубаха и, сунув ноги в туфли, я бегом устремился на звуки голосов. К счастью успел. Нгдэна с Михаилом Ивановичем уже кудато ушли, а Лена, взяв девочку на руки, стояла, ожидая, пока Инна выберет себе на книжной полке что нибудь почитать.
Девчёнки, ау! Завопил я. Меня возьмёте?
Опомнился. Покосилась Инна, но сильно не возражала. Держись, давай.
Я взял её под руку и... В общем, понятно.
Озеро встретило нас пронизывающей синевой и ласкающим слух звуком падающей воды. Малыши, как ни странно, предоставленные самим себе, возились на берегу и при нашем появлении радостно завизжали и бросились навстречу. Но, увидя чернокожую Кени, сверкающей всеми тридцатью двумя зубами в изумлении остановились. А маленький Дромик, заметно подросший за это время, звонко залаял.
Не бойтесь, детки. Ласково улыбнулась Лена. И укоризненно добавила Эх вы, трусишки.
Кени, тем временем, слезла с Ленкиных заботливых рук и стала приближаться к малышне. Анька с Ванькой непроизвольно попятились, а шерсть на загривке у Дромика поднялась дыбом. Я же, глядя на эту "встречу на Эльбе" расхохотался.
Как видно, вид задорно ржущего отца подействовал успокаивающе и вскоре все четверо, включая щенка, уже весело плескались на мелководье.
Кстати, не боитесь оставлять детей одних?
Ни капельки, глянула на меня Инна.
А Лена добавила.
Ты же в курсе, "здесь" даже порезы заживают. Да что там порезы. Помнишь, ты рассказывал, что перед Большим Дублем, когда мы с тобой разыскивали Раю на одном из островов Архипелага, я ухитрилась схлопотать пулю. Я потом специально экспериментировала. Как со своим "убежищем", так и с вашими. Так что, дети здесь как у Христа за пазухой. А вдвоём, да ещё со щенком, им скучать некогда. Тем более, теперь, когда появился четвёртый член команды.
Да, и ещё хотел спросить. Когда вы собираетесь отдать кристалл малышке.
Я думала об этом Юрка. Покачала головой Лена. Ты знаешь, гдето через недельку. Всё же, хотелось, чтобы девочка пообвыкла. Почувствовала себя членом семьи.
Ладно вам, макаренки. подытожила Инна. Пойдёмте, лучше, перекусим.
Мы направились в пещеру, как я уже говорил, стараниями хозяек ставшей больше похожей на вполне современную городскую квартиру. Девчёнки даже водопровод организовали, сделав ответвление от водопада и устроив слив. Цивилизация, в общем.
Перекусив и, вдоволь навозившись с детишками и наплескавшись в озере, мы с Леной засобирались. Нужно было заняться устройством НГдэны, а для этого, как вы понимаете, требовались усилия Виктора, ибо какими бы мы не были всемогущими, а без документов девушке ну просто никуда. Переговоры, как всегда в таких случаях, взяла на себя Ленка я же попросту шлялся по Приюту, путаясь у всех под ногами. Всё это длилось дня два, и я уже было стал жалеть, что не остался "у Инны" и вполне серьёзно подумывал о том, чтобы съездить на недельку домой. Но тут привезли новенький паспорт для нашей гостьи, а так же устную просьбу Виктора, подъехать к нему в управление.
В кабинете Генерала, в отличие от многих виданных мною кабинетов было тихо и спокойно. Может быть, именно потому, что сие помещение было генеральским? Всё же, как ни крути, а высокое положение хозяина не располагало к бестолковой суете и шумному досужему гомону. На стенах, как и положено стенам уважающего себя обиталища высокой шишки обшитых дубовыми панелями, и на аккуратно побеленном потолке уютно устроились солнечные прямоугольники. Еле слышно, почти бесшумно жужжал
вентилятор, разгоняя липкую духоту, рождённую горячими батареями и солнцем, по хозяйски ворвавшимся в окна, и чувствующим себя здесь более чем вольготно. Сам же кабинет был довольно большим и, как вы понимаете, Виктор сидел здесь совершенно один. Хотя, что это я? Всё ещё не дают покоя воспоминания о работе в зачуханной конторе, где в большинстве комнат располагались по три и даже по четыре человека. Тёмно коричневые стены благородного оттенка успокаивающе действовали на глаза. Мебели немного: стол, два кресла, стулья. Из прошлых посещений я был в курсе, что за панелями спрятались шкаф и холодильник. И я знал, что в нём, родимом, обязательно наличествует, как минимум упаковка моей любимой "Балтики". Но, как и подобает примерному подчинённому, я даже и не мечтал о таких вольностях. То есть, мечтатьто, может, и мечтал, но не решался заикнуться. Всё же, в здешней табели о рангах я, помнится, только майор, а бывший мой учитель шишка. Так что никаких панибратских "пивком не угостите" я себе не позволил.
Кабинет свой Виктор, который Петрович, ценил и даже, я бы сказал, любил. По его словам в нем всегда можно было расслабиться, когда
нужно и, собравшись с мыслями, сосредоточиться на чемнибудь одном, наиболее важном в данный момент, не отвлекаясь на пустяки.
Вот и теперь Виктор сидел, подперев голову рукой, и в задумчивости смотрел на лежащий перед ним листок бумаги, отпечатанный на принтере. Что ж, судя по всему, мне опять предстоит какая нибудь локальная операция. И, раз вызвал к себе то не очень важная. Ибо, насколько я знаю Генерала, в особо торжественных случаях, могущих привести к международным осложнениям, он предпочитал действовать более дипломатично, не вызывая на ковёр, а лично приезжая в гости.
Он погладил начинающий седеть ежик на голове и посмотрел на меня. И, весело блеснув глазами, поинтересовался:
Как настроение?
Боевое. Неопределённокислым голосом ответил я.
Дежурный вопрос, стандартный ответ. А интонации, как говорится, к делу не пришьёшь.
Отставить. Повысил голос Виктор.
Тоже мне, слуга царю, отец солдатам. Я, может, ещё и не начинал. И, пожав плечами, я только хмыкнул в ответ.
Но Виктор проигнорировал мою дерзость и приступил к делу.
Пришёл ответ на ваш запрос в Интернете. И, как и предсказывал Профессор, нашлась всего одна кандидатура.
Ну и славно. Буркнул я. А я тут с какого Боку?
Виктор устало потёр глаза и внимательно глянул на меня.
Да так... Неопределённо промолвил он. Такое дело, понимаешь. Кандидат то ваш, в тюрьме.
И как же это он из тюрьмы смог в Сеть выйти, позволь спросить? Или мы по уровню содержания зеков "догнали и перегнали"?
Он не у нас в тюрьме. А в Иране.
Ну да, конечно. Чё это я? Что же посулили башковитые наши, что на обещанные золотые горы только один идиот и покусился? Да и то, сидящий чёрт знает где и неведомо за что. Будто прочитав мои мысли, Генерал продолжил.
Это французский учёный. Производил исследования в тех краях. Ну и... Сам знаешь, как у них там... А в Интернет вышел через радиомодем. По всей видимости, тамошние власти чувствуют себя достаточно уверенно и на такие вещи попросту закрывают глаза.
За что сидитто хоть?
А за что все сидят? Изумился Виктор Петрович. За глупость, конечно. За какую конкретно не знаю. Но это ты и сам выяснишь.
Нет, всётаки нормальный он мужик, наш Генерал. Раз надо для дела значит надо. И точка.
Что ж, Юрий... Действуй. Подытожил он, давая понять, что аудиенция закончена. Все данные у Леонида. Ну и... В общем, не маленький, сам знаешь. И я, показав пропуск караульному, вышел на улицу, чтобы посидеть и малёк покумекать.
Глава 11
Едва очутившись на земле Ирана я сразу же почувствовал, что попал в совершенно другой мир. Женщины, практически поголовно были укутаны в паранджу, закрывавшую всё тело. Всё же, удивительная косность мышления у людей, населяющих эту великую страну. Ведь, как ни крути, а здешняя история будет подревнее европейской. И цивилизация в долине Тигра и Ефрата зародилась уже тогда, когда не было ещё ни столь любимой мною Франции, ни Англии. Да что там, Античной Греции ещё не было, и её населяли просто ахейцы. А на месте Древнего Рима, которому предстояло стать великим ещё очень и очень не скоро бродили племена этрусков.
И вот вам, пожалуйста, народ с такой богатейшей культурой и древнейшим наследием так и остался гдето в средневековье, погружённый в свои заморочки, считающиеся во всём цивилизованном мире чемто вроде мракобесия и фанатизма.
Нет, всё таки правы, на мой взгляд американцы, пусть даже и насильно внедряя новые формы человеческих взаимоотношений. В Алжире, не так уж и давно, состоялись выборы, на которых победили Исламисты. Но военные и гражданские власти силой не допустили фанатиков к управлению страной. Практически то же самое произошло в Турции, где фанатичные мусульмане ухитрились набрать больше всех голосов и даже недолго удосужились порулить. Но, по счастью, под давлением вынуждены были уступить, и ушли в оппозицию.
Не очень красиво, конечно, но зато теперь Турция почти Европа. Глядишь, и в Евросоюз примут. Так что, как ни крути, а западные ценности более прогрессивны и человечны. Както смотрел передачу, про жизнь в Турецкой глубинке. Так у них там, ежели девчёнка с кем нибудь трахнулась до свадьбы глава рода приговаривает её к смерти. Обычай такой... Традиции, понимаешь... Но самое поганое, что бывали случаи изнасилований. Так что вы себе думаете? Насильник, вроде как не виноват. А бедных малышек пускали под нож. В общем, азияты. Хорошо хоть, благодаря всё той же "загнивающей западной культуре" теперь этот вопрос поднят на всеобщее обсуждение. Нет, конечно, это дело не одного года, и даже не десятилетия. Но, будь у руля религиозные фанатики и всё продолжалось бы, как и тысячи лет назад.
Ладно, чтото меня на сопли потянуло. Я здесь совсем по другому делу, а незавидной участью чухонских девушек займётся какой нибудь "Красный крест". А я лучше просто поглазею вокруг. Полюбуюсь достопримечательностями, так сказать. Ведь, после акции придётся со всей мочи "рвать когти" и будет не до красот. Так что, купив в одной из лавочек чтото экзотическое и очень сладкое, я побрёл по улице, вовсю крутя головой и "проникаясь местным колоритом".
Надо сказать, что поглазеть было на что. И, хотя всё напоминало колониальный квартал в "параллельном" Париже, было здорово и интересно. Шатаясь по улочкам, вспомнил забавный случай, связанный с этой страной. Впрочем, насчёт забавности это для кого как. Но поскольку я и сам собирался устроить нечто подобное, то мне он показался занятным.
Одиннадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят девятого года во время исламской революции в Иране местный сотрудник американской корпорации "Электроник Дейта Системз" повел толпу на штурм тегеранской тюрьмы Гаер, чтобы выручить двух американских коллег (толпа, разумеется, американцами не интересовалась). Поэтому неудивительно, что помимо американцев представившейся возможностью побега воспользовались около одиннадцати тысяч заключенных. План же по спасению своих сотрудников разработал руководитель корпорации Росс Перо.
Нет, конечно, проверни я нечто подобное, и Виктор мне голову оторвёт. Но всё же, какие люди, а? Да и с революциями сейчас туго. Не устраивать же изза одного остолопа Содом и Гоморру. Пусть даже и хорошего лингвиста. Кстати, кто его знает, так ли уж он хорош. Ведь, сами понимаете, для того, чтобы выйти на волю, можно наплести что угодно. Ладно, там посмотрим.
Судя по информации, присланной "объектом", сейчас он находился в Джаске, расположенном на берегу Оманского залива. Так что, как вы понимаете, я тоже сейчас бродил по этому самому Джаску. И, должен вам сказать, что жара здесь стояла несусветная. Вообщето Иран Страна немаленькая. И в северных, горных районах европейцу ещё тудасюда. В том же Тегеране, например, средняя температура января два градуса по Цельсию. Июля же около двадцати. К примеру, в славном городе Таллинне, расположенном значительно севернее, где ещё во времена Союза я имел счастье бывать и отнюдь не туристом ненамного холоднее. И в июле там, в среднем плюс семнадцать, а в феврале всего минус пять.
Но в этом чёртовом пекле, даже в самую "стужу" не бывало меньше, чем плюс девятнадцать. А сейчас же термометр подскакивал под тридцати градусную отметку. Так что я зашёл в одну из кафешек. Или, наверное, стоит называть этот место духаном (чайханой)? И, к великой радости, здесь было всё как у людей. В смысле, имелся кондиционер. "Балтика", правда, отсутствовала, но, измученный жарой, я милостиво простил несчастным этот недостаток. Запотевшая кружка с местным пивом вскоре стояла передо мной и, лениво прихлёбывая, я пытался разработать план. Связи с этим самым гением у меня не было. Да и то. Кто бы ему разрешил вести переговоры об онганизации побега. Дать ответ на ничего не значащее объявление на это тюремное начальство ещё могло закрыть глаза, а вот затеять переписку...
Я заказал ещё одну кружечку и, так и сяк катая в уме варианты, всё больше склонялся к выводу, что лучше всего будет вести подрывную деятельность изнутри. Сгоряча, даже подумывал уже что нибудь сломать в этом миленьком баре, дабы, подобно мужественным героям боевиков сесть самому и уж апасля... Но, по счастью, солнышко, что напекло мою голову, было снаружи. Да и кондиционер, работавший вполне исправно, здорово остужал мысли. Так что, я просто решил попросить о свидании. Мне и нужното всего несколько секунд, чтобы "забрать" фигуранта "к себе". Правда, придётся ещё выйти из пенитенциарного заведения, ну да Бог с ним. Главная задача "объект", а там посмотрим.
На одной из центральных улиц, как в любом нормальном городе располагались различные конторы. В том числе и адвокатские. Ещё раз убедившись в том, что доллар он везде доллар, я вскоре вышел из одной, сопровождаемый поклонами, и всяческими заверениями в том, что не позднее, чем завтра смогу переговорить с арестованным за попытку вывоза из страны предметов искусства. А именно, так называемых Луристанских Бронз. Являющихся, по словам толстенького маленького человечка чуть ли не национальным достоянием, и относящихся то ли ко второй половине второго тысячелетия до н. э. и связанной с какимито касситами, то ли, согласно новейшим исследованиям и, в том числе материалам археологических раскопок, к ещё более поздним временам, вроде восьмогошестого века до н.э. и сделанных киммерийцами и скифами.
При упоминании киммерийцев на меня повеяло романтикой приключений Конана который, вроде как тоже был из тех краёв. Или времён?
В общем понятно. "Индиана Джонс и очередная отсидка". Харрисон Форд отдыхает.
Жара порядком таки задолбала, так что я, сходив на один из пляжей в европейском секторе и окунувшись в экзотические воды, ничтоже сумяшеся, зашёл за ближайший киоск, торгующий Кокаколой и "отправился" в коридор. Всё же классная штука, Дромос. Прям как римлянин. Всё своё ношу с собой. И до хрена ж чего за собой таскать приходится, притворно посетовал я, окинув взглядом хозяйство.
Ещё раз искупавшись, на этот раз в пресной воде, дабы смыть соль я опять перекусил, ибо ни что так не возбуждает аппетит, как купание, и устроился в шезлонге возле домика с книгой в руке. Любопытно стало, чёй же мой подопечный спёрто?
Из краткого описания следовало, что эти самые "бронзы" весьма обширное понятие, принятое в археологии и включающее в себя кинжалы, топоры, булавки, украшения одежды, конской сбруи и так далее. Всё это дело выполнено, оказывается, в иранокавказском зверином стиле и добыто главным образом при хищнических раскопках древних могильников на западе Ирана в Луристане. И свидетельствует оно, ни много, ни мало, о высоком уровне искусства древнего населения двуречья.
В общем, ежели и были у меня какието благие намерения в виде "мирного путя" устланного шелестящими купюрами, то постепенно отмирали. Не то, что бы было жалко денег. Но вот времени... Восток, как известно, дело тонкое. И, представив всю эту тягомотину, занудливые переговоры с льстивым и продажным адвокатом, набивание цены и обвинения бедолаги во всех смертных грехах... В общем, "венивидивици" мне больше нравится. Да и я здесь вроде как инкогнито, так что международных осложнений не предвидится.
Воодушевлённый такими героическими мыслями, я немедленно поймал хохтунчик. Поэт по фамилии Писюшкин составил компанию и, в результате совместных усилий и абсолютно безо всяких мук творчества мы выдали:
Непониманье
Бередило душу
Ставя вопросы
Ну почему
Все люди как люди
Мне непонятно
Хуже ведь нет
Ничего я не знаю
На свете
Праздного глупо
И часто не к месту
Совсем героизма
Сколько уж раз
И не два и не три
А поболе
Слово давал
Я себе
И друзьям и соседям
Быть посерьёзней
А может быть даже
И вовсе солидным
Но вот зачем то
Ведомый лукавым
Куда то я лезу
Ох не к добру
И совсем не на пользу
Я чую
Ну да уж поздно
И ящик Пандоры
Чуть чуть приоткрылся
Мда. Альтер эго, альтер эго, я устал от тебя бегать. Убежишь от тебя, как же.
Тут мои веки сомкнулись и, как следствие, всякие глупости покинули перегревшуюся на солнце голову.
Проснувшись и плеснув водой в лицо, я засобирался наружу. Проверил заряжены ли иньекторы, дабы не мучить бедолагу, и "сделал шаг".
Пляж встретил меня предрассветными сумерками и лёгкой прохладой. И, глядя на пустынный берег и море, от которого шёл пар я словно мальчишка помчался к воде, сбрасывая с себя одежду. Залив не обманул моих ожиданий, встретив теплотой парного молока и ласковым прикосновением нежных объятий. Как ни странно, освежившись и лёжа на прохладном песке я вдруг стал сомневаться. Таким умиротворением веяло от этого молчаливого песка, омываемого небольшими волнами, что я поневоле засомневался в правильности выбранного пути. Но тут же, вспомнив то пекло, что вскоре сменит утреннюю прохладу, и маслянистые глазки адвоката я отбросил прочь пораженческие мысли. Да и, помнится, одна из теорем СуньЦзы гласит: "Война любит победу и не любит продолжительности".
Тюрьма города Джаска внешне на тюрьму не походила. Хотя, чёрт её знает, как должно выглядеть это устрашающее заведение. Дома у себя Бог миловал и, тьфу, тьфу тьфу, надеюсь и в дальнейшем сумею обойтись, несмотря на всем известное "не зарекайся...". Адвокат, как и положено уважающему себя человеку держался с достоинством и, через переводчика попросив меня подождать, скрылся за одной из дверей. Как видно, он уже успел обо всём договориться ещё вчера, так как ждать пришлось совсем недолго. И вскоре, меня провели в комнату для свиданий. К счастью, ничего похожего на голливудские фильмы с их переговорами через стекло по телефону не было. Меня просто обыскали, похлопав по карманам, и пропустили в комнату с минимумом мебели. Вскоре охранник привёл жизнерадостного толстяка в джинсовом костюме, на вид чуть постарше чем я. Но было видно, что веселье это наигранное, и во взгляде у него явно читалась грусть. Ну, ещё бы. Сидеть взаперти и домато не радость. А уж тем более в компании людей другого родуплемени. Попросив адвоката оставить нас наедине, я обнаружил, что охранник этого делать не собирается.
Да уж, "если вы думаете, что все будет легко умножьте предполагаемые трудности на два. А потом еще на два. Теперь вы получили близкую к реальности картину". Закон Мерфи, однако.
Ччёрт. Ну, обалдуй, морда протокольная. Я было попытался дотронуться до руки толстяка, но не тут то было. Цербер чтото рявкнул и схватил меня за плечи. Вскочив, я отбросил его руки, уронив при этом стул, и сдвинув стол почти в угол комнаты.
Претендент на место лингвиста нашей доблестной экспедиции благоразумно убрался вместе со стулом в противоположный угол, с любопытством наблюдая, чем всё закончится. И, по моему, в мои скромные возможности он ни верил ни на Йоту. Я уже было собрался "забрать" стража с собой, но тот вдруг сделал недвусмысленный жест, дразня и предлагая помериться силами.
Он встал в стойку, мощный и грациозный одновременно, и потёк, поплыл над полом, словно находился в зале и нам предстояла не смертельная схватка а зауряднейший учебный спарринг. Хотя для него, находящегося "при исполнении" это, наверное, так и было. Дома, как известно, и стены помогают. Не говоря уже о товарищах по работе, которые явно не оставят так этого дела и прибегут, в случае чего.
И, как всегда не вовремя, в голову полезла всякая дурь, которой нахватался в годы юности, читая переводы зарубежных журналов про экзотический тогда вид спорта. Бойца из меня, надо сказать, так и не вышло и, если бы судьба не свела меня с Виктором, я так и остался бы слабаком, но вот в голове чтото осталось:
"Многие ученики имеют лишь неполное знание стоек. Многие не знакомы с различными их разновидностями. Даже в случае отдельной стойки имеются реальные развития в ее формах в разное время. Например, форма какойто стойки различна в готовой позиции и в позиции, из которой в данное время выполняется прием. Форма стойки немедленно после приема меняется на противоположную, отличающуюся от предшествующей второй. Имеются легкие изменения в каждой стадии, хотя форма остается такой же.
Общие представления о конкретной стойке для каждого отдельного случая чужды каратэ. Различные стойки выбирают, глядя на обстоятельства. Однако она должна быть естественной и предоставлять возможность для неограниченных движений во всех направлениях и принятии другой позиции".
Он пританцовывал, выделывая разные па и явно занимлся самолюбованием.
Я тоже поднял руки и, расставив ноги, слегка присел. Чем вызвал у моего противника лёгкую улыбку. Чёрт, ну неужели же я настолько плохо выгляжу?
Его улыбка напоминала мне улыбку тёщи одного моего приятеля. Отзываясь о нём она неизменно вот так вот скалила зубы и непременно заявляла, что такого безалаберного, безответственного, самовлюблённого, больного нарциссизмом, эгоистичного и эгоцентричного, никчемного, ничтожного, жалкого, необязательного, нечистоплотного, грязного и не очень умного и это ещё мягко сказано! недоразумения в природе больше не существует. И, в завершения монолога эта дама всегда прибавляла, что, по её мнению, у её столь замечательного зятя нет совершенно никакого будущего.
Когда давнымдавно, кажется, что в прошлой жизни, Виктор обучал меня махать кулаками, он не придерживался какойто определённой школы. Просто учил тому, что знал сам, что действовало, и было наиболее эффективным в той или иной ситуации. Про себя я обозвал это "школой русского боя", хотя, к традиционному искусству "Славянского кулака" приёмы, усвоенные мной, имели весьма и весьма отдалённое отношение. Потом, В первую нашу с Инкой поездку в Париж, я понял, что это скорей напоминало Французские Сават и Шоссон. Во всяком случае, многие финты были очень и очень похожи. Так что, то, что я вытворял в случаях подобных этому, возникло и получило распространение во Франции в конце семнадцатого начале восемнадцатого веков среди низов общества. Этот старый метод боя ногами в обуви с подключением ударов открытой рукой довольно эффективен, чего нельзя казать об эффектности. Тут, надо признать, он уступает восточным единоборствам.
Пофранцузски слово "сават" означает "старый стоптанный башмак", а в переносном смысле служит обозначением бродяг, босяков и оборванцев. Именно в их среде возникла техника боя ногами.
Вторым источником савата стали элементы боевого фехтования, когда употреблялась не только шпага, но и как вспомогательное оружие в ход шли удары ногами и руками. Одними из первых мастеров савата стали учителя фехтования Фанфан, Батист и Сабатье, принадлежавшие к третьему сословию.
Распространению савата среди аристократов способствовали учителя
фехтования и самозащиты, охранники, наемные убийцы, ставшие связующим звеном между кварталами бедноты и верхушкой феодального общества.
Удары в савате наносятся носком или ребром обуви, как правило, не выше колена, часто применяются подсечки. В классическом савате практически не используются удары в пах и в живот, кулаки не применяются никогда. Но, забегая вперёд, скажу, что это упущение с лихвой исправили Марсельцы. Удары наносятся ребром и основанием ладони, пальцами, ладонью вместе с пальцами и поражают глаза, уши, виски, горло, нос и другие уязвимые места на голове противника. Главный эффект достигается не силой удара, а скоростью и точностью, а так же разнообразием взятых из боевого фехтования стоек и передвижений.
Если сават родился в Париже и его окрестностях, то шоссон возник на юге Франции, в Марселе. Первоначальное название шоссона "же марсей", то есть "марсельская забава". Само же слово "шоссон" в переводе значит "мягкая туфля". По сравнению с саватом шоссон являет собой более "нежный" вариант единоборства, в котором широко употребляются удары кулаками и захваты. Удары ногами проводятся не только по нижнему уровню, но также в живот, грудь и даже в голову. Шоссон практиковался среди моряков, рыбаков и контрабандистов.
В общем, как вы поняли, эти школы были как раз для меня. Ибо, несмотря на общество Боярыни Земцовой и постоянные Инкины потуги сделать из меня человека, я так и остался босяк босяком. Нет, карате конечно тоже не плохо, но, на мой неискушённый взгляд, слишком уж они там всё усложняют: "Толкование значения "пустая рука" имеет не только дословный смысл, но и характер философии Буддизма дзэн: "истолковать (показать) себя пустым". Мастера каратэ как боевого искусства избрали именно этот характер значения каратэ.
"Как зеркальная поверхность отражает любую точку перед собой, и тихая долина перестает существовать даже от малейшего звука, так и занимающийся каратэ должен изгнать из своего ума начисто эгоизм и злобу, и добиться взаимодействия всех сил, действуя в направлении последних. Это и является смыслом каратэ".
Красиво, ничего не скажешь, но не для меня. Много философии, но это уж кому как нравиться. Как сказала както Ленка, не помню уж по какому поводу: "Ты иногда такой простой, Юрка, аж плакать хочется. Весь такой из себя домотканосермяжный. Даже три копейки, по сравнению с тобой произведение Фаберже".
В общем, не мудрствуя лукаво, я просто вломил этому недоразумению по яйцам и все дела. И, что самое, на мой взгляд, главное попал!
Вот такто, малыш. Не удержался я, чтобы не повыпендриваться. Надо учиться у мастеров, а не у ремесленников.
И, как вы понимаете, говорил я это совершенно искренне, ибо, по моему мнению, Сэнсэй был достоин звания Мастера.
Глава 12
Мой визави, как и положено мужику, только что схлопотавшему по яйцам, согнулся пополам, но вырубаться не захотел ни в какую. Что ж, поможем человеку. Я легонько дотронулся до его шеи, лишая сознания и повернулся к любителю старины.
Вы со мной, или как?
Пожалуй, что с вами. Изумлённо вымолвил он. Но, я надеюсь, вы знаете, что делаете.
Тогда "пошли".
Я протянул руку и, едва наши ладони встретились, мы оказались на берегу реки. Чтобы не мучить бедолагу, я сразу же сделал инъекцию и тот послушно и обессилено опустился на землю. Я же, взвесив свои шансы выбраться из комнаты свиданий, решил, что безопасней всего будет вернуться в Москву через Землю2. Конечно, не самый короткий путь, но зато стопроцентная гарантия успеха. Одна из частей камня, добытого мною и "возрождённая к жизни" профессором находилась у меня в домике. А с ролью второй, позволявшей путешествовать между мирами, вполне справлялся Прибор, бывший не чем иным, как родным братом половинок древнего талисмана.
"Выйдя" в безлюдном мире, я осмотрелся. Как и у нас, здесь когдато жили люди. На пустынных улицах гулял ветер, гоняя какието клочки бумаги. И, к моей радости, кое где уже начали пробиваться ростки. Всётаки жизнь штука упрямая. Всего какихто два года назад мы начали освоение мёртвого мира, завезя сюда животных и семена, а вездесущий ветер уже сделал своё дело, разнеся маленьких посланцев за тысячи километров. Немного побродив по улицам, я "вернулся" и вытащил бывшего узника. Затем, "достал" два скутера.
С того момента, как он выразил согласие пойти со мной, и наши ладони соприкоснулись, он член команды. Так что, пусть привыкает. В его согласии я даже както и не сомневался. По крайней мере, немного я знаю людей, которые бы добровольно отказались от возможности поучаствовать в ТАКОМ мероприятии. Если быть точным, то не знаю ни одного, так как с подобными субъектами просто не имею ничего общего, и всегда обхожу их стороной.
Сделав спасённому укол, я подождал, чтобы привести его в чувство и приготовился отбрехиваться в меру сил.
Мсье, поднявшись на ноги, стал озираться, пытаясь понять, куда же его занесло.
Где мы? Рыскнул он глазами, продолжая оглядываться.
Все вопросы потом, Отрезал я. А сейчас прошу вас.
Я сделал приглашающий жест в сторону скутера. Нас ждут.
Кто? Не смог он сдержать нетерпения.
Друзья. Пожал плечами я. И вообще, поверьте мне на слово, а то долго рассказывать. Через пару часов вы всё поймёте сами. И поправился. Ну, или в крайнем случае дней.
Мсье. Робко прервал меня он. Не сочтите за бестактность, но... понимаете, меня вызвали к вам не свидание как раз перед обедом. Я думал, что успею вернуться. Но, в связи с этими событиями...
Я поневоле улыбнулся. Война войной обед по расписанию. Не, нормальный мужик. И, надеюсь, мы поладим. Вот нравятся мне такие людишки, не теряющие головы в нештатных ситуациях. И понимающие, что к чему.
Минутку, мсье.
Я "шмыгнул" в коридор и, нахватав съестного и не забыв про горячё любимую "Балтику" вернулся.
Было видно, что он удивлён, но проявлять любопытства не стал. Мы подошли к какойто лавочке и, смахнул ладонью пыль я стал раскладывать яства на импровизированном столе.
Ну, за знакомство. Я отсалютовал жестянкой с пивом и, отхлебнув, протянул руку. Юрий.
Морис. Его рука была тёплой и довольно таки сильной.
Тут такое дело, Морис... Мы сейчас как бы и не на Земле. То есть, на Земле, конечно, вот только не на нашей.
Он снова глянул на меня недоверчиво и, промолвил с набитым ртом.
Надеюсь, я не сплю.
Давайте сделаем так. Вы побродите вокруг часик. Я же подожду. Место встречи Здесь.
Я забрался в Скутер и, поднявшись метров на сто, завис, дабы оставить ориентир, после чего спрыгнул на землю в "кузнечике".
Залезайте. Я кивнул на второй модуль. Очень удобная штука. И управление на интуитивнопонятном уровне.
Морис облачился в "кузнечика" и, спросив взглядом разрешения, сиганул в небо. Что ж, лучший учитель собственный опыт. Да и, надеюсь, картина мёртвого мира убедит его лучше всяких слов и видеоматериалов снятых нами в прошлые посещения.
Мне же не очень хотелось вновь наблюдать безрадостную картину и я, выбравшись и прыгунка, неторопливо побрёл вдоль улицы, подфутболивая разный хлам, попадавшиеся под ноги. Затем, уселся в позе лотоса прямо на землю, и закрыл глаза, постаравшись выбросить из головы все мысли и отрешившись от внешних факторов.
Медитативная практика основана на спонтанном потоке сознания, которому не навязывается чья либо воля, в том числе и своя собственная. Мысли должны течь свободно и спокойно, вплоть до полного их исчезновения. При этом сознание сравнивается с идеально гладкой поверхностью озера, становящейся зеркалом, отражающим предметы без малейших искажений. Люди, достигшие в этом благородном деле совершенства, утверждают, что в процессе медитации происходит встреча человека с изначальным ликом самого себя.
Но увы, такой благодати я не удосужился. Зато поймал совершенно другой кайф.
Здесь не было ни света, ни сумерек. Не существовало какого либо намёка на движение, и даже понятие времени здесь скорее всего отсутствовало. Был лишь лишь сон, плавно переходящий в смерть.
Вот и приплыли. Оказывается, что Пространство может существовать без Времени. В одной из восточных религий это является основой их веры, когда нет Времени, но есть таки Пространство. А Пространство придумано только для того, чтобы кудато положить Вашу плоть. Потому, что и здесь вы не можете с ней расстаться. И, специально для этого, существуют такие Пространства, где нет Времени. Не бегут секунды, не шагают минуты и не тянутся часы. Где нет сегодня и завтра. Вечный ад или вечный рай.
Поначалу меня окутала тягучая и непроглядная тьма. Не было тела, чувств, мыслей. Лишь крохотный, микроскопический островок, образовавшийся в безбрежном океане непроглядного нечто, стал неким подобием отправной точки. И это, вновь родившееся моё ненаглядное "эго", было столь мало, что я с трудом осознал самого себя.
За тем, гдето далеко, на периферии сознания и грани реальности появилось какоето подобие мыслей, и они сразу же стали трансформироваться в неясные световые контуры. Они неторопливо надвигались, казалось из самой бесконечности, формируясь в однажды уже виденную мною сюрреалистическую картину. Но прошло еще время, пока я вспомнил, кто я.
Яснопонятно. Это чтото, шибко смахивающее на Дромос Гроссмейстера. И, несмотря на отсутствие видимых угрожающих факторов, мне стало неуютно.
"Назад"! Всеми фибрами души пожелал я и тотчас появились звуки. Шум ветра, шуршание обрывков и клочков бумаги по безлюдной мостовой.
И снова явилось ощущение тела. Моего тела, которое ктото трогал за плечё.
Юрий. Взволнованно говорил Морис. Откуда вы взялись? Ведь только что на улице никого не было.
Прости, Морис. Устало потёр я виски.
Вы чемто расстроены?
Ага, не будешь тут расстроенным. Стоило только на минутку закрыть глаза, и нате вам, пожалуйста. Чёрт знает куда занесло.
Забегая вперёд, скажу, что, напуганный происходящим, по прибытии я немедленно проконсультировался с башковитыми нашими. Благо все были в сборе.
Гроссмейстер лишь улыбнулся, произнеся успокаивающим тоном: "Искусство, умение, талант обычно совершенствуются. Каждый проходит этот путь от ученичества к зрелости и мастерству".
На что я только поёжился, ибо ни совершенствоваться, ни достигать каких либо вершин в сомнительном мастерстве мне абсолютно не хотелось.
А Проф, так вообще прочитал мне одну из своих минилекций.
"Согласно одной из теорий недоказанных поправился он во второй половине ХХ века напланету усилился поток энергий из Космоса. Этот период связан с переходом некоторых восприимчивых людей в качественно новое состояние. Авторы гипотезы считают, что подошло к завершению развитие нашей расы, когда в людях усиленно развивался интеллект, и человечество вступает в полосу развития нового, шестого чувства.
Люди новой расы будут отличаться тем, что у них начнет развиваться чувствознание (интуиция). Такие явления, как чтение мыслей, ясновидение, предвидение будущего и другие проявления тонкого аппарата человека станут массовым явлением. Уже сейчас увеличивается число проявлений таких свойств у людей.
Сам этот процесс, связанный с перестройкой интуитивных структур человека, естественен и закономерен, он является следующей ступенью нашей эволюции. Беда в том, что люди неправильным, невежественным к нему отношением часто направляют его в прямо противоположную сторону, приводя себя к психической и духовной деградации. Невежественное же прикосновение к подсознательному в нас часто ведет к губительным последствиям".
В общем, утешили, как могли. Ты, главное, не бойся, Юрий Андреевич. И, на какойто краткий миг, мне показалось, что в голосе Семёна Викторовича мелькнула зависть. Не злая и не чёрная, но всё же...
Пока же, я стоял перед Морисом, и готовился отвечать на его вопросы. И они не заставили себя ждать.
Это... Это всё реально? Пролепетал он.
Более чем.
Видимо, от избытка впечатлений, он совсем позабыл, что я говорил ему и, сжав кулаки, он стал надвигаться на меня.
Немедленно верните меня назад! Потребовал он, и в голосе его зазвучала недвусмысленная угроза.
В тюрьму? Пошутил я.
А хоть бы и в тюрьму. Процедил сквозь зубы он.
И, замахнувшись, попытался заехать мне в нос. Я перехватил руку и, проведя подсечку, аккуратно уложил его на мостовую.
Будет вам, Морис. Устало буркнул я. Только драки нам не хватало. Да и, если вдруг пришибёте ненароком, как назадто попадёте?
Но он, словно устыдившись своих опрометчивых действий, насупился и пробормотал.
Извините. Просто, всё это так... так...
Что ж, я прекрасно понимал его. Тогда, два с лишним года назад, "выйдя" с Ленкой в этом мире, чтобы отдохнуть от однообразия коридора, я был шокирован не меньше. Но я же был в общих чертах осведомлён, что "мы не одни во вселенной". Так что, на француза я нисколько не обижался.
Я подал ему руку и он встал, отряхиваясь.
Залезайте. Махнул я рукой в сторону одного из катеров. И держитесь за мной.
Мы летели на северозапад, и я любовался рельефом. Надо сказать, что более пятидесяти процентов здешних мест занимают горы. Не очень высокие, но со своей характерной особенностью, выраженной в чередовании хребтов средней, до четырёх тысяч, высоты, над которыми возвышаются отдельные вулканы, с разделяющими их широкими межгорными впадинами. Сами понимаете, что в моём мире я ни разу не был в этих местах. Но псевдопамять, усиленная мозгом скутера подсказала, что вон та, покрытая снегом вершина, соответствует у нас "пятитысячнику" вулкану Демавенд. Пять тысяч шестьсот четыре метра, если быть точным. И, глядя на обезлюдевшие места, которые в недалёком прошлом населяли люди более чем тридцати национальностей, я снова разозлился на зеленомордых.
Уже на подлёте к европейской части, Морис вдруг поинтересовался.
Юрий, мы можем посмотреть на здешний Париж?
Мазохист хренов. Но, должен вам сказать, что в тутошнем Париже я и сам не был, на что были особые причины.
Что ж, давайте заглянем. Согласно вздохнул я.
И что для этого нужно? В его голосе звучала какаято обречённость.
Просто представьте, куда бы вы хотели попасть. Посоветовал я. Эта железяка умная. Так что действуйте.
А сам пристроился в хвост.
Какими судьбами вас занесло в эти края? Задал я вопрос минут через пять.
Исследовательская работа. В этом регионе множество различных языковых групп. Фарси, арабский, идиш. Я пытался доказать из происхождение из древнеперсидского.
Я не сдержал любопытства.
А в заключение как попали?
Ну... Был грех. Не стал отпираться Морис. Но я ничего не крал. Мне предложили я купил.
Дорого заплатили?
В томто и дело, что очень дёшево. Прямо таки за бесценок. Относительно, конечно. Тут же поправился он.
Ага, подначил его я, небось, сами же продавцы и стукнули.
Вы знаете, я тоже об этом думал. Уж больно всё было ... И последовал глубокий вздох.
Причём непонятно было, то ли он сожалел о прошлом, то ли вздохнул, поражённый видом Tour d"Eiffel* (*Эйфелева Башня. фр.), показавшейся вдали. Хотя, возможно, здесь её обзывали както по другому, ибо внешне она несколько отличалась от своей сестры у нас дома. Но, должен вам сказать, что ненамного.
Мы снизились у подножья и Морис, стиснув зубы и со слезами на глазах, отправился в печальную экскурсию. Я же, оговорив время встречи, "ушёл" в коридор. Ну не хотелось мне видеть мёртвым Париж, с которым у меня связывались такие прекрасные воспоминания. Да и дождь, как назло собрался. Так что, сами понимаете, В Дромосе мне было както уютнее.
"Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogaturus, cum vix justus sit securus"*? (*Что же буду делать я, грешник, какого покровителя умолять о заступничестве, если даже праведник будет нуждаться в снисхождении?) Такими словами встретил меня Морис, едва я "проявился" снаружи.
Пропустив умничанье мимо ушей, я поинтересовался.
Ну как, насмотрелись?
Насмотрелся. Подтвердил он. И, я очень боюсь, чтобы это не оказалось навсегда. Вот пришёл сюда, а вас нет. И вдруг представил, что так и останусь здесь. Один. Среди всех этих мертвецов.
Жутковато? Посочувствовал я.
Не то слово.
В Москве, здешней разумеется, работают наши исследователи. Так что, ежели заблудишься Милости прошу. Но, вообщето, полетели. А то общество и так заждалось. И, пресекая попытки полюбопытствовать, выставил перед собой ладонь. Все вопросы потом.
А мысленно добавил. "Надеюсь что не ко мне".
Эх, давно надо бы FAQ (Frequently Asked Questions Часто Задаваемые Вопросы) составить, специально для таких случаев.
Глава 13
Мы летели на восток, и Морис хранил молчание. Я тоже не стремился завязать разговор, ибо все его чувства я уже один раз пережил, и не было никакой охоты повторять пройденное.
Прикинув, что совсем не хочу встречи с исследовательской группой, находящейся сейчас в этих местах, я окликнул Мориса и приказал снижаться.
Он с сомнением посмотрел на капсулу со снотворным, протянутую мною, но всё же послушно проглотил, не выказывая особого недоверия. Я "Убрал" катера, затем, активизировал Прибор и, минуя унылый путь вдоль реки, занёс в коридор Мориса, оказавшись сразу возле "выхода", ведущего домой. Да, хорошая всё же штука, этот разделённый надвое хрустальный шар. Даже жаль будет расставаться.
Мы "вышли" в одном из Подмосковных лесов и я тут же, со второй попытки, правда, "выкатил" один из Мерседесов, застрявших в Дромосе вследствие неудачных "переходов". К счастью, в этот раз всё получилось, и в Приют мы ехали как белые люди.
Сдав Мориса на руки Профессору с Гроссмейстером, и задав интересующие меня вопросы, о чём уже говорилось выше, я с чистой душой отправился под душ, дабы смыть походную пыль и вообще... Никаких дел на сегодня как будто не предвиделось и я мог себе позволить небольшой расслабон.
Назавтра, это было воскресенье, мы собирались у нас С Инной. Повода, воощето не было, но вроде как на прощальный пикник, перед тем как впрячься в дела. Меня, как всегда отправили за недостающими продуктами. И, хотя было накуплено всего вдоволь и, я в этом абсолютно уверен, останется прорва еды, но перед началом действа, само собой чегото не хватало.
Виктор уже рзжёг мангал и начал готовить шампуры, насаживать на них мясо вперемежку с помидорами и луком. Помимо этого, к шашлыку полагались просто поджаренные на огне помидоры и высушенные, подвяленные баклажаны с корочкой, в которые нужно было вложить кусочек бараньего жира. Шашлык Сенсеэй готовил не из свежего мяса, а из бастурмы. Это когда баранину, нарезанную на мелкие кусочки, смешивали с луком, солью, перцем и чесноком, и мариновали в уксусе один день. Это, по его словам придавало блюду пикантный вкус и изысканную нежность, которую способен оценить даже такой неприхотливый человек, как я.
Тут же крутилась Инка, то и дело вставляя словодругое. Но Виктор, хоть приготовление шашлыка и было традиционно мужским делом, не прогонял настырную девчёнку, а только иногда хмурился.
Наконец, всё было готово и, шефповар начал снимать с мангала дымящиеся шампуры и передавать нам, явно при этом священнодействуя. Повидимому, на лице у меня появилось страдательное выражение, так как Инка в очередной раз скривились, а Семён Викторович, закатил небольшую речь.
Приготовление и поглощение пищи, не спеша начал Профессор это, в какойто мере сродни другому измерению. Стоит только настоящему гурману, или повару, фанатично любящему своё дело, войти в этот храм, именуемый кухней, и он словно попадает на другую планету. Окружённую собственной атмосферой запахов, населённой флорой разнообразных и ярких, будоражащих воображение красок и фауной вкусовых ощущений. И этот мир, для посвящённого конечно, живёт по своим собственным законам, освящённым целым сонмом традиций и церемоний, порой перерастающих в этикет, но в то же время подчиняясь удивительной гармонии, делающей посещение этого Храма чертовски приятным.
Тут я был не то что бы согласен с Профом, но и спорить бы не стал. Пожрать это всегда приятно.
А Семён Викторович, продолжал развивать тему:
Я более чем уверен, что все вы слышали банальнейшую фразу про путь к сердцу мужчины, который лежит через его желудок. Но я глубоко убеждён, что не только к сердцу, и не только мужчины. Ибо нет во Вселенной существа, которое добровольно пренебрегло бы этой немудрёной процедурой. Кстати, то ли англичане, то ли американцы провели любопытнейший эксперимент. Проф на минутку задумался. Пожалуй, это всё же были англичане, во главе с профессором Джоном Эдвардсом из университета Борнмунта. Проведённые ими исследования были столь же незамысловатыми в своей простоте, сколь и убедительными, в очередной раз доказав, что всё гениальное бывает порой элементарным. В качестве исследуемого объекта они выбрали кусочек обыкновенного цыплёнка. В качестве гарнира использовался рис, взятый из одной и той же упаковки. Что бы избежать обвинений в подтасовке фактов даже цыплят брали из одной и той же партии тушек из одного курятника. Различным людям было предложено попробовать это блюдо в десяти разных заведениях, чтобы потом сравнить их впечатления. Самых больших похвал оно удостоилось в первоклассном ресторане. Затем, в порядке убывания восторгов шли рестораны попроще, кафе самообслуживания, университетские, школьные и заводские столовые. Самым невкусным бедный цыплёнок с рисом оказался в военноучебном лагере.
Таким образом, одно и то же блюдо на вкус может быть деликатесом, стандартной, набившей оскомину пищей или же отвратительнейшей стряпнёй, в зависимости от того, где тебе накрывают. То есть, по существу важно не то, что ты ешь, а где ты ешь.
Ну, по мне так, скорее, не "где", а с "кем", но это уже детали, и перебивать Семёна Викторовича я не стал.
"Результаты проведённых исследований показывают, резюмировал Джон Эдвардс, что во многих случаях атмосфера приёма пищи имеет гораздо большее значение, чем её качество. И, даже попав в заведение с плохим, неискусным поваром, вы можете в полной мере получить удовольствие от приятной обстановки и общения с друзьями, чем в забегаловке с хорошей кухней.
А вам не кажется, Семён Викторович, что это очередная рекламная туфта. Всё же решил вякнуть я. Это ж, оболванив таким образом население, можно впаривать народу за большие деньги хоть свинячий корм, и все будет довольны.
Тут Инка снова ткнула меня локтем в бок и сделала страшные глаза. То есть, конкретно сегодня, тычка я удостоился впервые, но сколько их было за нашу совместную жизнь?
Весьма интересная точка зрения. Согласился Проф. Но правда, как всегда равноудалена от полюсов. С любым человеком можно подружится во время Трапезы. Ей богу, он так и сказал, с Большой Буквы. А можно и оттолкнуть, сознательно или ненамеренно. Можно заставить почувствовать его свою значимость, утвердить в превосходстве, дать понять, что он равен тебе, или же, наоборот, унизить, выставив никчемным и малообразованным существом.
Вспомнив наш первый совместный ужин с Ленкой, проходивший в торжественной обстановке я только хмыкнул. И, словно читая мысли, профессор продолжал:
Мало кому в наши дни известен весь спектр, всё многообразие тонкостей обращения со столовыми приборами, всеми этими щипчикамирюмками бокалами.
Можно понять, что представляет собой человек, и одновременно показать ему себя, проведя с ним некоторое время за продуманно сервированным столом с правильно подобранными и тщательно приготовленными блюдами.
И мне вдруг стало грустно и скучно одновременно. В силу своей природной незамысловатости я практически никогда не задумывался о таких тонкостях человеческого бытия. Попросту деля людей по принципу "свойчужой". И, не хотя от жизни слишком многого, не стеснялся друзей и всячески дистанцировался от остальной части человечества. А, став обладателем и полноправным хозяином коридора, вообще перестал обращать внимания на такие мелочи как производимое впечатление. И, хоть утверждал один древнекитайский философ, что
"Чернь и мудрец совершенный не в различных живут местах,
Грязь с чистотой равноправно присутствуют в мире.
Так и в сердце: то покой, то внезапно возникнут стремления.
Мысль встрепенется, но через мгновение исчезнет"*
(*Су Ши. Су Дунпо цзи. т.2, цэ 10. с.110), мы с Профом были жителями разных вселенных и, боюсь, никогда нам не понять друг друга. Да и девчёнки... Ведь, у них не было возможности "переиграть" и им, наверное, волейневолей приходится забивать голову всей этой чушью. Нужно производить впечатление, уметь расположить к себе другого человека. А, для некоторых, это может являться вопросом выживания, как в прямом, так и в переносном смысле. Проф ещё говорил чтото про тонкости обращения с шампуром и умении превратить конкурента в единомышленника при помощи совместной Трапезы, но я уже перестал слушать, вовсю работая челюстями. Инна не отставала, изящно уничтожая мясо своими ровными зубками наравне со мной. Ну да, вообщето, за фигурой ей следить не надо, за неё это сделает Дромос. Но всё же я не удержался чтобы не подпустить очередную шпильку, кои без сомнения являлись стержнем наших отношений.
Знаешь, дорогая, елейным голосом начал я, учёные доказали, что при одинаковой работе женщины расходуют энергию экономнее, нежели мужчины? Последовал косой взгляд, и я продолжил. Отсюда вывод: еды в тарелке женщины должно быть на пятнадцатьдвадцать
процентов меньше, чем у мужчины.
За что снова получил локтем в бок.
Вскоре, как это обычно бывает, официальные мины покинули наши лица, и все разобрались по парам, чтото втолковывая друг другу. Волею судеб, моим собеседником оказался Морис и я всё же вынужден был отвечать на вопросы "по поводу". И, как вы понимаете, всё это дело мы обильно поливали благодатной жидкостью. "In vino veritas" это, пожалуй, единственное, что я могу сказать в своё оправдание, ибо набрались мы с ним дай Боже.
Утром, проснувшись в своей комнате я обнаружил, что спал один. Впрочем, Инна вскоре "материализовалась". Но, ожидаемых упрёков с её стороны не последовало. И вообще, вид у неё сегодня был не такой нагловатовызывающий и бесшабошносамоувереный как накануне. И чёрт его знает, чем это было вызвано. Возможно, всё объяснялось тем, что фишка не так легла. Ну, плохой сон там, или простонапросто пресквернейшее утреннее настроение, вызванное тем, что встала не с той ноги.
Вообще, мне очень трудно понять женщин. Их великолепное, весёлое и игривое настроение, равно как и полная его противоположность, которую я имел счастье лицезреть сейчас зависит, случается, от какой нибудь совершенно пустяковой мелочи, на которую я в своём нормальном состоянии даже не обращаю внимания.
У меня же была "агульная млявость и абыякавасть да жыцця" и потому, плеснув водой в лицо, я выполз во двор. И обнаружил там Профа. В голове было муторно и, кивнув в знак приветствия, я уже собрался было "шагнуть" в коридор, хотя и не верил в то, что это поможет поднять тонус. Профессор тем временем энергично приседал, делая взмахивздохи и на лице у него была написана такая благодать...
Семён Викторович, а что вы делаете когда, к примеру, жить не хочется.
Ну, ежели накануне пил то, естественно, похмеляюсь. А так нужно бороться! Иначе весь день пропадёт, останетесь размазней, а можете быть победителем.
Покажите мне того человека, который не хочет быть победителем и я навострил уши.
Для начала усвойте, что депрессия это всего лишь хаос
микроэлементов в вашем организме и преодолеть его можно простыми, почти механическими действиями. Вещал профессор, сопровождая свои слова бодренькими приседаниями. И выкиньте из головы "продуктивные" мысли, что всё плохо, все вокруг невежи, жизнь кончена, а я сам... Стоп! Выто как раз и есть смысл и центр вашей жизни самого дорогого, что есть на белом свете. И только от вас зависит, чтобы всё стало таким, какими захотите вы. И ради этого, и себя конечно, вы просто обязаны уважать и любить свое тело и свою душу.
Прежде всего высыпайтесь. Как хотите, но спать вы должны не менее восьми часов подряд. Только так можно начинать разговор о здоровье физическом и душевном.
Ну, поспать, положим, я всегда был не дурак, так что тут для меня трудностей не было и нет.
Но вот вы проснулись. Мир не рухнет, если вы посвятите себе дветри минутки. Для начала хорошенько, с хрустом, потянитесь и с удовольствием, не торопясь, зевните... Потяните тудасюда стопы и кисти, повращайте их в обе стороны. Организм, просыпайся! Теперь моргайте быстро и с усилием. Затем небольшой массаж, ладонью круговыми движениями пройдитесь по животу, груди, ногам. Подушечками пальцев, также вкруговую, помассируйте голову со лба через виски к темени, тудаобратно несколько раз. Не забудьте уши не зря они повторяют очертания эмбриона, в них сосредоточены нервные окончания практически всех органов.
Это Проф здорово придумал, вот только, уговорить бы на это дело дорогую. Но, представив, что скажет Инка "по поводу", я лишь усмехнулся и продолжал слушать.
А затем на свежий воздух. Настала очередь для тельной гимнастики через нос вдыхаем, через рот выдыхаем. Дышать старайтесь глубоко, чтобы свежий воздух попадал в нижние отделы легких им редко достается достаточно кислорода. Сначала следите, чтобы дыхание было просто ритмичным. Затем упорядочим его: на шесть счетов вдыхаем, три счета
держим паузу, на шесть выдыхаем и снова пауза. Такой ритм открывает прямой путь кислороду. Сердце и мозг начинают получать обогащенную им
кровь и депрессия отступает.
Посмотрите в зеркало. Все еще сжатые губы и угрюмый взгляд? Нет, это не вы! Марш в ванную. Пустите холодную воду и начинайте шагать не менее ста раз. И снова включите воображение: вода уносит ваши неприятности, болячки, тревоги. Насухо вытрите ноги и еще сотня шагов на коврике с резиновыми шипами. Если нет коврика, запаситесь на море галькой, насыпьте ее в тазик и топчите себе. Ведь стопа микросхема нашего организма, и лишний массаж ему не повредит.
Прямо курс оздоровительной гимнастики какойто. Но для своих лет Семён Викторович выглядел очень и очень неплохо, а живительной силы Коридора у него не было. Так что, как ни крути, а во всём этом был смысл.
Теперь можно заняться гимнастикой... Сгибайтесь, вертите шеей, поднимайте согнутые ноги в общем, разогревайтесь. Усиливается кровообращение внутренних органов, в первую очередь головного мозга. Движение враг застоя, а значит, и депрессии. А ваша влажная кожа тоже источник бодрости. Движение плюс вода лучшая тренировка ваших адаптационных механизмов и подготовка к дневным трудам...
Вот так вот: не было и нет никаких секретов, а спасение перепивших неврастеников дело рук самих неврастеников.
Должен вам сказать, что вообщето, больше всего мне понравился совет похмелиться. Но увы. В сегодняшнем мероприятии я был главной фигурой, и потому вместо вожделённой бутылочки пива мне пришлось присоединиться к Профессору.
Глава 14
Auri sacra fames! (Проклятая жажда золота!). Такими словами бичевали ненасытную алчность еще древнеримские стихотворцы.
Золото... Никакой другой металл в истории человечества не обладает столь неотвратимой и магически притягательной силой. Мерцающий блеск золота многие тысячелетия возбуждал людскую жадность, манил вдаль бесчисленных искателей приключений и являлся поводом кровавых захватнических войн.
Очень, очень давно, практически с самого начала осознанной истории, золото стало символом вечного, неизменного и ценного "королем металлов". Еще задолго до начала нашего летоисчисления оно считалось мерилом ценности, универсальным средством обмена и расчетов. И, в силу особенностей людской природы, обладание золотом было преимущественным правом немногих.
Золото всегда было синонимом богатства и власти... Да, что там, оно само и было богатством.
Причина притягательной силы золота в его необычных свойствах: химической стойкости, высокой плотности, легкости обработки при изготовлении предметов украшения и культа. Эту свою функцию оно
сохранило до нашего времени. В мировой экономике золото,
играет главенствующую роль в качестве валютной основы.
Это один из немногих элементов, который встречается в природе в виде самородков. Обычно оно в минимальных концентрациях рассеяно в твердой породе. В таблице распространенности химических элементов в земной коре золото занимает семьдесят седьмое место, и этот тоже является одной из причин его высокой стоимости.
И вот теперь мы, как и прежде, отправлялись "мыть золотишко". Надо сказать, что исследовательский азарт давно поутих, и теперь я всё чаще и чаще испытывал отвращение к этому занятию. Да, сокровища, найденные нами ничьи. Их законные владельцы давно умерли и по всем моральным законам мы, вроде как "имеем право". Но всё равно было не по себе.
Пожалуй, утешало лишь то, что в этот раз мы собирались использовать всё это богатство для того, чтобы остановить неудержимую адскую экспансию братьев по разуму. Или, если безумная теория Профессора верна, наших прародителей.
И презренного металла в этот раз требовалось очень и очень много. То, что задумал Семён Викторович это вам не хухрымухры. Не покупка в личную собственность какогото там островка. И даже не смена власти в отдельно взятой стране... Так что, боюсь, одной тонной в этот раз мы не отделаемся.
Как написал когдато горячё любимый мною Роберт Хайнлайн "В пехоте в десант идут все". Так что, в этот раз на Земле2 присутствовала вся шайкалейка, во главе с генералом. Что приятно удивило, так это то, что у малышки Кени оказался огромный потенциал. И действовать она могла с виртуозностью Ленки. Морис, разумеется, тоже был здесь. И, как раз сейчас беседовал с Семёном Викторовичем. Профу, как ни странно, внимали и Инка с Леной. Да и маленькая Кени тоже навострила ушки.
С детства мы привыкли, что наш мир осязаем, постижим и описуем. Его можно потрогать руками и, следовательно, теми или иными методами он изменяем в ту или иную сторону. Вещал профессор. Но, есть и другая точка зрения, гласящая, что наш мир, в основном, представляет собой коллективный вымысел или, по меньшей мере, описание, своего рода информационный пакет. И непосредственно в ощущениях мы получаем малую толику информации о нем (да и ту, зная коечто о механизмах восприятия, можем ставить под сомнение). Значительно же больше в виде сообщений, прошедших через многие руки. У нас нет возможности контролировать эти информационные потоки и нет возможности проверять достоверность сообщений. Таким образом, любое знание о мире может оказаться в равной степени и истинным, и ложным. Мы можем лишь принимать или не принимать их на веру, и только. Так что, молодые люди, в какойто мере нужно отдавать себе отчет в том, что порой различить истину и вымысел невозможно. И, тем не менее, в этой плывущей информационной среде, своего рода виртуальном мире, в котором мы существуем, нужно жить и принимать решения.
Я невольно улыбнулся. Проф, подобно змеюискуситель, готовил молодые неокрепшие души к пердстоящим безобразиям. Нуну...
По моему мнению, это была форменная авантюра. Или же сверхнаглость. Вот так вот, ничтоже сумяшеся взять, и попытаться направить в другое русло историю целого мира. А заодно, ещё Десяти Миров.
Хотя, а что не авантюра? Ведь, надо признать, что и моё наивное желание хоть както развеять скуку, спустившись вниз по реке, протекающей в какомто надизмерении, которое я называю Дромосом, тоже чистейшей воды авантюризм. И ничего. Както же выкрутился.
И вот, то ли опять а, может, снова я ввязываюсь в нечто непредсказуемое. То есть, предсказатьто я могу, но только лишь один раз испробовав на своей шкуре. И вот уже чьято невидимая длань разжалась над игорным столом, бросая кости судьбы. Они ещё лишь катятся, но гдето там, если по правде, то чёрт его знает где, всё уже предопределено. И ктото будет радоваться с виду случайному и непонятному везению. Ктото же, напротив, будет бурно возмущаться такой несправедливой штукой, как её судьбы превратности.
Невидимые простым смертным руки трёх старых женщин скручивают в клубок незримые а, возможно, и не осязаемые нити. И, может быть, эти нити, происхождение которых, прямо скажем не ясно, или же, в лучшем случае, ясно не до конца, берут своё начало от эфемерных власятниц, покрывавших когдато чьито истерзанные тела. И, вольно или невольно несут в себе проклятия их обладателей. Чьи пустые, но внимательные глаза следят за каждым нашим шагом, чтобы время от времени подтолкнуть, направить к заветным дверям, за которыми нас, слепых и неуверенных в себе марионеток ожидает новый поворот странной штуки, которую я называю судьба. Или же ткнуть носом в закрытую дверь. И тогда, выходит ... не судьба, что ли?
Ну, со своей колокольни я думал, что прав. Однако ж, как любит говаривать Профессор, к некоторым событиям, по большей части неординарным и болееменее значимым, повседневные житейские мерки простонапросто не подходят. И даже вот же парадокс для них, этих самых событий, справедливыми оказываются оценки совершенно, диаметрально противоположные. Или, как люблю говорить я человек предполагает, а нечистый не дремлет. Или, опять же "куда ж ты от судьбы денешься"?
Задумавшись, я упустил нить разговора. Но вот, отбросив доморощенное философствование, я снова поймал несколько фраз.
Я не утверждаю, что, когда мы понимаем теорию, мы обязательно понимаем все, что она может объяснить. В очень глубокой теории осознание того, что она объясняет данное явление, само по себе может быть значительным открытием, требующим независимого объяснения. Точно также, когда я говорю, что понимаю, каким образом кривизна пространства и времени влияет на движение планет даже в других солнечных системах, о которых я, возможно, никогда не слышал, я не утверждаю, что могу вспомнить без дальнейших размышлений объяснение всех подробностей вращения и колебаний орбиты любой планеты. Я имею в виду, что понимаю теорию, содержащую все эти объяснения, и поэтому могу точно вывести любое из них, если получу некоторые факты о конкретной планете. Сделав это, я, оглянувшись назад, смогу сказать в прошлое: "Да, в движении этой планеты я не вижу ничего, кроме фактов, которые не объясняет общая теория относительности".
Повидимому, Семён Викторович просто не может иначе. И ему постоянно нужно о чёмто думать, когото убеждать, с кемто спорить. Хороший он мужик, наш Профессор. Да и не задаётся совсем, если разобраться. Всегда готов опуститься до уровня собеседника, дабы тот внимательно выслушал и, если и не встал на его точку зрения, то, по крайней мере, уразумел, в каком направлении следует мыслить. Ещё в первую нашу совместную экспедицию в эти края он както сказал: "Моя цель осветить важнейшие принципы познания, необходимые для приобщения к любой науке или, по крайней мере, к ее основам".
Мешки, тем временем, наполнялись, и Лена с Кени "отправляли" их каждая "к себе". Дабы не вызывать ненужных вопросов у экспедиции, работающей в здешней Москве, мы мародёрствовали в одном из городов Европы. Вот, ещё одна головная боль. Ведь, перед началом активных действий придётся эвакуировать исследователей домой. И, что самое худшее, Виктору предстоит както объяснить эти действия. Ведь последствия нашей многоходовой акции будут поистине непредсказуемыми, так что, лучше убрать людей от греха подальше.
Мне вдруг показалось, что в одном из переулков мелькнула какаято тень, и я прыгнул вслед за ней. Но улочка, вымощенная булыжником была тиха и пустынна. Да, не скоро ещё по этой мостовой зашагают люди. Если только... если только у нас всё не получится. И тогда... Но, боясь сглазить, я мечтать не смел об этом. Перепрыгнув через крыши домов вернулся к честной компании.
Беседа продолжалась, и эпицентром, попрежнему был Проф. Повидимому, разговор повернул в какоето другое русло. Хотя, в последнее время мы все говорили об одном и том же. О том, о чём я боялся даже думать. Семён Викторович прервался на мгновенье, подождав, пока Лена с Кени "отправят" очередную партию драгметаллов и продолжил:
Если разметить течение всемирной истории по вехам от возникновения древнейших рабовладельческих государств и через три финальные для каждой формации революции, то обнаруживается ускоряющаяся прогрессия, о которой я веду речь. Ряд исследователей полагает, что длительность или протяженность каждой формации короче, чем предыдущей, примерно в три или четыре раза. Получается геометрическая прогрессия. Таким образом, хотя бы в самом первом приближении ее можно вычислить и вычертить.
Конечно, каждая попытка наглядного изображения периодизации может отражать субъективный интерес к более близкому. Можно также возразить, что просто мы всегда лучше знаем то, что хронологически ближе к нам, и поэтому объем информации заставляет выделить такие неравномерные отрезки.
Разные исторические процессы мы делим на периоды. Периодизация основной прием упорядочения всякого, будь то короткого, будь то долгого общественного процесса в истории культуры, политического развития
какойлибо страны, в истории партии, войны, в биографии исторического персонажа, в смене цивилизаций. И вот я пересмотрел десятки частных периодизаций разных конечных исторических отрезков. Вывод: всякая
периодизация любого исторического процесса, пусть относительно недолгого, если она маломальски объективна, показывает нам явно выраженное ускорение. Это значит, что периоды не равновелики. А, напротив, как правило, один за другим все короче во времени.
В долгих эпохах, на которые делят мировую историю, это выражено наглядно. Каменный век длиннее века металла, который в свою очередь длиннее века машин. В каменном веке верхний палеолит длиннее мезолита, мезолит длиннее неолита. Бронзовый век длиннее железного. Древняя
история длиннее средневековой, средневековая длиннее новой, новая длиннее новейшей.
А, следовательно, есть и возможность из этой весьма обобщенной логики истории обратным путем по такой кривой хотя бы приблизительно определить время начала и первичный темп движения истории любого сообщества. Исторический ноль.
Мда. Вот уж действительно, проблема из проблем. Выделить самый благоприятный момент, в который следует вмешаться. Всё же, не простое это дело. То есть, зная их пусть и изрядно умытую и подкорректированную версию исторических событий, это сделать, в общемто, не трудно. Но вот пойдут ли за нами люди, то есть агны? Ведь, как известно, от добра добра не ищут. И, следовательно, это должен быть достаточно неблагоприятный период. Но, опятьтаки, не настолько, чтобы у них не было потенциала к экспансии. То есть, по моему разумению, нам нужно "возникнуть" перед какой нибудь заварушкой. Когда зеленомордые уже поняли, что так дальше жить нельзя, но ещё не уразумели, кто в этом виноват и не начали громить своих власть имущих. Да ещё следует учесть, что гдето уже ведутся работы и портал, ведущий в другие миры вотвот будет изобретён.
Ох, боюсь, и Виктор и Гроссмейстер будут настаивать на крутых мерах в отношении этих умников...
Наконец Виктор, который как выяснилось, вёл учёт награбленному, дал отбой. И все владеющие "даром", взяли под руки тех их нас, кто не мог переместиться в Приют самостоятельно. Половинка хрустального шара находилась "у Лены" и, "достав" ее, она "шагнула", чтобы тотчас пропасть. Потом "ушли" Инна с малышкой, "переправив" Профессора, Лёньку и Виктора с Морисом. И, наконец, последним, взяв Камень в руки, "переместились" мы с Ритой.
Девчёнки тем временем спрашивали у Виктора, что делать с богатствами, но тот лишь покачал головой.
Пусть пока "у вас" полежат. Так или иначе, в нашем мире они не понадобятся. Так зачем же зря суетиться. И, обращаясь к Морису, поинтересовался. Сколько времени нужно для составления самого примитивнейшего словаря?
Но тот лишь пожал плечами.
Я думаю, не меньше месяца. Вмешался профессор. И это в лучшем случае.
Плохо. Нахмурился Генерал. По словам Консультанта нет у нас времени.
Да погодите вы. Разозлилась Лена. Ведь, нам предстоит отправиться в эпоху, предшествующую Изобретению Портала.
Да. Все дружно повернулись к ней.
Так что, вполне возможно, резюмировала она, и ментаграторов тогда ещё не было.
Умница, девочка. Проф чмокнул Лену в щёку. И возбуждённо пояснил. Имея в своём распоряжении достаточное количество "переводчиков" мы сможем убить сразу двух зайцев. И, поселившись в интересующей нас эпохе не только ассимилироваться и вести нужные нам действия, но и учить язык, не вызывая ничьих подозрений.
И, пресекая возражения со стороны Генерала, процитировал:
"Лучше найти удовлетворительное решение задачи в срок, чем получить полное решение к тому времени, когда оно станет бесполезным"*.
(*Н. С. Бахвалов)
"И рыбку съесть, и кости сдать.
И никуда не опоздать".
Хотел было вякнуть я, но вовремя прикусил язык. И, вдруг обнаружил, что все почемуто смотрят на меня.
Глава 15.
Както вдруг стало неуютно. И, лелея в глубине души какуюто дурацкую надежду, я даже оглянулся. Но увы... За спиной никто не стоял и, следовательно... Нет я, конечно, понимал, что нам снова придётся посетить Мир Агнов. Но вот всё мне казалось, что это будет не вот так вот, вдруг. Да и, давно известно, что "на миру и смерть красна". А ведь для того, чтобы отправиться в эту турпоездку или, если хотите, шоппинг предстояло вытерпеть оччень неприятные процедуры. И осознание того факта, что страдаю не один, значительно бы облегчило мои мучения.
Должно быть, все эти раздумья отразились на моём фэйсе, ибо Инка поспешила посочувствовать.
Suum cuigue* (*Каждому своё (лат).
У меня прям язык чесался, сказануть в ответ какую нибудь гадость. Но, решив, что присутствующими это будет расценено неадекватно, промолчал. Да и то, что умные наши так же как и я в полной мере не были готовы к смене моего имиджа давало хоть и маленькую, но отсрочку. То есть, столь необходимое для привыкания время. Хотя, что ж это я? Уж чегочего, а этого добра у меня выше крыши.
Отдыхай пока. Распорядился Виктор. А завтра с утра начнём.
Народ потянулся на гостиничный этаж, а мы с Инной, не сговариваясь, поспешили на свежий воздух.
Мы вышли из Приюта и неторопливо пошли в сторону леса. Небо над нами было безоблачным и чистым. Багряное закатное солнце нависало над кронами деревьев. Пока мы прыгали в соседнем измерении, обеспечивая финансирование проекта, в нашем мире прошёл дождь. Мы шли куда глаза глядят, не разбирая дороги. Вокруг было множество луж, а от хождения по высокой траве брюки быстро намокли. За шиворот то и дело сыпались тучи капель, оттого что Инна, озорничая пинала стволы. Проказнице при этом доставалось не меньше моего, но она только заливисто хохотала. Подул ветерок и, намокшие, мы тотчас ощутили прикосновение прохлады. А для того, чтобы согреться принялись целоваться, ощущая как нарастает возбуждение. И, помня про то, что "у Инны" сейчас были малыши, а так же Ленка с Кени, я "сделал шаг".
Оказавшись в коридоре, Инна сбросила одежду и побежала к реке. И, ведомый инстинктом, десятки тысячелетий заставляющих самцов догонять, я бросился следом. Инна нырнула, и я бултыхнулся в воду за ней. Но далеко уплывать она не стала, и наши губы снова встретились.
Ну, наконецто. Блаженно закрыв глаза, прошептала она.
Что? Не понял я.
Наконецто ты, обормот эдакий, хоть раз в жизни побегал за мной.
На какойто миг мне стало неудобно. Девочке моей, оказывается, всё это время не хватало толики внимания. Ласкового взгляда и нежного прикосновения. Но тут же принялся искать себе оправдание. И, как вы понимаете нашёл. Причём самое, что ни на есть простейшее. "Не я один такой". Хорошо хоть, хватило ума не высказываться вслух.
Не сердись, Ин. Я виновато потёрся носом о её плечико. Ты же знаешь...
Знаю. Вздохнула она. Горбатого могила исправит. И притворно зарыдала. Бедная я бедная. У других женщин хоть надежда есть. Мне же, несчастной, достался чурбан бессмертный.
Да ладно тебе. Я виновато шмыгнул носом. Я, может, стараюсь...
Затем, подхватив Инну на руки, вышел на берег, и мы повалились на песок...
Утром, свежие и отдохнувшие, мы с Инной появились в столовой раньше всех. Заняв столик у окна, с аппетитом завтракали, то и дело бросая друг на друга нежные взгляды.
Воркуете, голубки? Виктор, держа в руках поднос, стоял возле нашего столика, спрашивая взглядом разрешения присесть.
Инна, как и подобает благородной леди, слегка опустила ресницы, и Генерал водрузил поднос на стол. Тут же появилась Рита и, чмокнув в щёку подругу, уселась напротив Виктора.
Повезло тебе, Юра. Весело глянула на меня она. Ингредиенты для грима ещё не готовы, так что сегодня у вас выходной.
Для неё это было впервые и, боясь ошибиться и попортить мою шкуру, она готовилась к порученному делу очень даже тщательно. Я же, довольный внезапно подаренной отсрочкой помалкивал в тряпочку.
Вот и отлично. Обрадовалась Инна. Кени просила свозить её в город. И пояснила. Ей, как и каждому ребёнку в её возрасте хочется иметь все эти часикиролики. А так же непременно сотовый телефон. И взглянула на меня ты с нами?
Почему бы и нет. Со времени посещения казино, окончившегося дорожным происшествием и рождением щенка Дромика, мы никуда не выбирались. Так что я за.
Мы шли по супермаркету, и я то и дело ловил на нашей троице заинтересованные взгляды. Инна же с малышкой, поглощённые приобретением всех этих замечательных вещей ничего не видели. Уже были куплены коньки на колёсиках со всеми соответствующими атрибутами в виде наколенниковналокотников. А так же шлема, напульсников и модненького рюкзачка. На руке у малышки блестели золотые часики, и теперь м направлялись за мобильным телефоном.
Нагуляла, небось. Услышал я вдруг женский голос, в котором явно и отчётливо слышались стервозные нотки.
Я глянул на толстую, рыхлую бабу с побитой оспинами рожей, стоявшую в одном из отделов и попросил Бога, чтобы это не достигло ушей Инны. Памятуя, чем кончилось столкновение с француженкой в одном из парижских магазинов я попросту боялся за здоровье этой несчастной и завистливой дуры.
Но увы. Инна резко остановилась, и ноздри её затрепетали. Распираемая гневом, она задышала глубоко, и я поспешил обнять, успокаивая.
Пойдём отсюда, малыш. Не стоит эта идиотка того.
Привлечённый нештатной ситуацией охранник, как бы невзначай появился у нас за спиной, отсутствующим взглядом глядя перед собой и меланхолично жуя жвачку.
Но, взглянув на обидчицу, Инка лишь снисходительно улыбнулась и, гордо подняв головку пошла прочь. Я облегчённо вздохнул, направившись за ней, как вдруг услышал какоето жалобное "ох", произнесённое, судя по тембру, охранником.
Он так и застыл с разинутым ртом и прилепившейся к губе жвачкой, от которой тянулась тоненькая струйка слюны, капавшей на форменную рубашку. А вокруг повисла звенящая тишина. То есть, и так было не оченьто шумно, но, всё же, какието, звуки, сопровождающие жизнь большого супермаркета присутствовали. И вдруг, безмолвие нарушил истерический визг хорошенькой брюнетки, стоявшей за кассовым аппаратом.
Никто из посетителей ещё не понял, что именно произошло, и произошлоли вообще. Я и самто по началу не очень врубился. А, присмотревшись, вдруг захохотал. Нет, не было никаких внешних эффектов, сроде изогнувшегося в конвульсиях тела, и вывернутых судорогой рук, превращающихся в звериные лапы.
Но, согласитесь, когда на месте маленькой девочки, пусть и чернокожей, вдруг ни стого ни с сего вдруг появляется зверь. Это не всякая нервная система выдержит. Кени, проказница такая, рассердившись на злую тётку посмевшую обидеть новую подругу, решила отомстить по своему. И, "уйдя" в убежище, "выбросила" наружу Дромика.
Щенок, совершенно сбитый с панталыку сменой обстановки, очумело крутил головой и лаял так, что, казалось, лопнут перепонки. Кассирша продолжала голосить, Инка присоединилась ко мне, внося посильную лепту в эту какофонию, а дебелая и завистливая продавщица начала мелкомелко креститься. При этом губы её тряслись так, что я всерьёз заволновался за душевное здоровье славной труженицы торговли. Народ, напуганный террористическими актами, вовсю ломанулся к выходу, а к нам, словно буксиры идущие против течения, спешили ещё охранники.
Тут, как и положено дитяти Дромоса, никем не замеченная "появилась" Кени. И, пропустив мимо ушей моё укоризненное: "Зачем ты так" начала обходить ревущую тётку. Зайдя ей за спину, малышка вскарабкалась на один из стеллажей и снова пропала, заставив подбежавших к ней секъюрити недоумённо пялится на пустое место. Я уже было хотел "шагнуть" в Дромос, дабы "отмотать" немного назад, отменив все эти безобразия но тут, сбив с ног охранников а заодно и недалёкую бабу, которой, как я понимаю, всё и предназначалось, совершенно ниоткуда хлынул поток воды. Точнее, не хлынул, а просто мгновенно "материализовался". Вызвав вселенский потоп и растекаясь по полу он устремился в проход и дальше вниз по ступенькам.
Мать моя женщина! Да тут тонн десять, не меньше! Как оказалось впоследствии, воды было "не менее тридцати кубометров". Как ещё перекрытие выдержало.
А Кени, как ни в чём ни бывало спрыгнув со стеллажа, гордо зашлёпала к выходу, поднимая при этом тучи брызг. Толстая продавщица, оказавшаяся у неё на пути изменилась в лице и попыталась встать. Намокший халат прилип к телу, мешая движениям. Ноги разъезжались на мокром полу и, шлёпнувшись в воду, она с жалобным визгом поползла прочь.
А над всем этим звонко звучал смех двух девочек. Инны и Кени. И что с того, что одна годилась другой в матери. Сейчас, заливисто хохоча, они были похожи на двух напроказивших школьниц. Протянув мне руки и озорно блеснув глазами, они в один голос крикнули: Бежим!
И я, поборов искушение "вернуться", устремился следом. В конце концов, никто ведь не пострадал. Да и бабе этой дурной урок пойдёт только на пользу. А то раскрыла хлебало, понимаешь...
Поэт же по фамилии Писюшкин, тут же одобрил мои "благородные" намерения:
Я рыбку съел, а чешую
Куда ты денешь... всё равно
Весело смеясь, мы шли по улице. Кени, которая так и осталась без телефона недвусмысленно потянула Инну к одному из салонов, а я, глянув в витрину, встретился с чьимто взглядом. И сразу стало неуютно, потому как появилось ощущение слежки. Я подождал, пока девочки выберут Кени новомодную игрушку и, задержав их на выходе, попросил "уйти" на некоторое время. А сам направился к заинтересовавшему меня человечку. В конце концов, лучшая защита это нападение.
Но, как видно, он это тоже знал, так как, повернувшись, кинулся бежать. Мда... Чтото часто в последнее время мне бегать приходится. Сначала за Инной, теперь вот за этим уродцем. Мой недавний преследователь шмыгнул в один из дворов и я последовал за ним. Но увы. Его нигде не было видно, а "шестое чувство" подсказывало, что он мог скрыться в одном из подъездов. Причём, вариантов в этом случае не было, так как лишь единственная дверь не была заперта. Старинная такая, времён коммунизма деревянная дверца с выбитым стеклянным окошком. Жители остальных двух подъездов, видимо, измотанные непрошеными гостями вроде этого, в складчину установили неприступные стальные, с домофонами и кодовыми замками.
На лавочке, по счастью, никого не было, и я шагнул внутрь. Нет, я вообщето без комплексов. Но согласитесь. Заходить в подъезд, преследуя неведомого супостата под пристальным и одновременно осуждающем за какието неведомые грехи взглядом местных бабулек было бы гораздо некомфортней.
И сразу будто погрузился в сумерки. То есть, чушь, конечно, просто глаза, после яркого солнечного света воспринимали этот полумрак, как сплошную темень. Так что я невольно акцентировал своё внимание на запахи и звуки. Пахло, должен вам сказать, не очень. Застарелой и прочно поселившейся здесь затхлостью и неухоженностью. И ещё, извините, мочёй. И был слышен какойто шорох, но я, крепкий задним умом, как всегда, не придал этому значения. Быстро поднялся на второй этаж, и тьма рассеялась. Сквозь разбитое окно, заделанное фанерой, пробивался сноп света, в котором плясало и клубилось множество пылинок. На ступеньках лежал желтый и неровный солнечный зайчик, проникший через дыру в фанере. Я ступил на это пятно, но оно не захотело прятаться под ботинком, а мгновенно переместилось наверх, отражаясь в начищенной до блеска коже. Постепенно глаза совсем освоились, и я увидел, как в лицо мне летит кулак.
Бумм зазвенело в голове.
Дромм отозвалось моё тренированное наковыкуси. И я, ошалело тряся бестолковкой, уже сижу "у себя". Что ж, как всегда, дураку счастье.
Правда, долго, как вы понимаете, оставаться здесь я не намерен и, досчитав до десяти, "поспешил" назад.
Я снова вхожу в подъезд. На этот раз осторожно, не торопясь. Останавливаюсь внизу, давая глазам заранее привыкнуть к сумраку и, выждав, начинаю подниматься наверх, старательно имитируя движения полуослепшего человека. Вот и мой спаррингпартнёр. Он, ухмыляясь и наслаждаясь своим преимуществом, заносит руку. И явно не торопится. Что ж, может он и прав. Зачем спешить нарываться на неприятности. Удар... Штанга. И не без моей помощи. Приложить мне он собирался от души, так что и врезался в стену со всей дури. Да плюс я ещё малёк помог.
Не давая опомниться, схватил бедолагу за кадык и сжал пальцы. Ощущение, скажу я вам препаскуднейшее. Если не верите, то попробуйте сами. Или же попросите тёщу продемонстрировать. В общем, дёргаться он перестал, и я оказался в положении охотника, поймавшего тигра за хвост. И держать неудобно, и отпустить вроде как непродуктивно.
В общем, сами понимаете, я снова прибегнул к помощи коридора. Едва мы оказались "у меня" как мой гость, как и положено нормальному человеку потерял ориентацию и начал дёргаться. Плохо только, что при этом у него в руках появился пистолет, и он ухитрялся судорожно нажимать на курок. И даже один раз попал в меня, урод хренов. Но Дромос послушно залечил дырку от пули, да и патроны у бедолаги вскоре закончились. И я, схватив один из агрегатов, стреляющих ампулами со снотворным, приставил к его шее.
Шпок. Мужик сразу обмяк, погружаясь в спасительное забытьё, а я "вернулся" в реальный мир, ломая голову, что же мне делать с моим незваным гостем.
Я достал трубку и, вызвав Инну обрадовался, услышав её голос.
Где вы?
Да вот, идём к стоянке. Ответила она и поинтересовалась: А как у тебя?
Есть пленные, одна штука. Доложил я, и с сожалением добавил. Только не знаю, что с ним делать. Хоть бы он куда подевался, что ли.
Да не бери ты в голову. Посоветовала моя дорогая. Просто прилепи "жучка" и отпусти. Кудато ж нибудь он да пойдёт. Так что, со временем всё само собой выяснится.
В словах любимой был резон и, снова "войдя" в коридор, я последовал её совету. Пистолет, правда, оставил себе. А то поняли моду, понимаешь, разгуливать с оружием и, чуть что палить куда ни попадя. Прямо не Москва начала двадцать первого века, а Чикаго двадцатых годов прошлого. Хотя, ещё лет восемьдесять назад и у нас творилось такое...
Глава 16
В Приют мы вернулись в самом благодушном настроении, так что вызов "на ковёр" к Виктору нисколько не обеспокоил. Генерал сидел в своём здешнем кабинете, чемто напоминающем своего собрата у него в управлении и грозно хмурил брови.
Ну, рассказывай! Потребовал он, едва я уселся за стол.
О чём? Устало вздохнул я?
Тактаки и не знаешь? Деланно удивился он.
Ну, знатьто я, предположим, знал. И даже много чего. Но всё же хотелось бы както... Поконкретней, что ли. А то ляпну ещё чего нибудь лишнего. Не то, чтобы я страшился гнева своего учителя, но зачем по пустякам расстраивать хорошего человека?
Допускаю, что разгром в супермаркете не ваших рук дело. Он рубанул рукой воздух. Но вот устраивать среди бела дня наезды на конкурирующую фирму...
Ах, он об этом... Я облегчённо вздохнул, ибо безобразия учинённые Кени волновали меня гораздо больше.
Да понимаете, Сэнсей. Всем своим видом я изображал раскаяние. Гляжу, откуда ни возьмись, хмырь какойто нарисовался... Ну, подхожу, значит, и вежливо так спрашиваю, "А чем же это его заинтересовали наши скромные персоны"?
Я даже хотел было слезу пустить, но Виктор пресёк это дело на корню, хлопнув рукой по столу.
Кончай хохмить! Нам ещё всяких проверок сейчас не хватало! И, не давая возразить, резюмировал. Значит так, оружие вернуть, и извиниться, причём лично.
Он чтото нацарапал на бумажке и, подтолкнул её ко мне, снял трубку.
Олег Викторович? Привет! Сейчас к тебе один из моих орлов подъедет. Да, тот самый. С извинениями и вообще. Выслушав ответную реплику, он продолжил. Само собой, о чём речь. Конечно, это вышло случайно.
И в его голосе мне явственно почудилась немалая толика гордости оттого, что такие орлы как я, служат под ЕГО, а ни чьимто ещё началом...
Зайдя в отдел внешней информации, я взял запись с моего жучка, дабы прослушать по дороге в логово конкурентов. Бросив диктофон в машину, выехал на дорогу и включил воспроизведение. Сначала, как и положено, была тишина, затем чертыханье и проклятия в мой адрес. Видимо, девочки из отдела не редактировали запись, и я снова вынужден был слушать какието невразумительные звуки, чьёто покашливание и хлопанье дверьми. Ага, вот чтото интересное.
Повидимому, мой недавний противник не решился сразу доложить начальству о своём конфузе, и сначала решил проконсультироваться с кемто из коллег. Я пропустил мимо ушей его версию событий, и опять последовавшие призывы чего нибудь тяжёлого на мою бедную голову. Но вот ответ собеседника был весьма интересен.
"Я бы не советовал вам с ними связываться. По крайней мере, по личной инициативе и уж тем более, стараясь отомстить". Голос невидимого мне человека был довольно высоким и я, помимо воли представил себе эдакую "кабинетную крысу" в тщательно отутюженном костюме и непременно в очках. "При всей внешней безалаберности, они бывают очень и очень суровы. И умеют забывать про такие вещи как жалость или человеколюбие. И ещё... один из них, Юрий, обладает какимто сверхъестественным чутьём на предстоящую опасность". Аналитик хренов, так его и растак. "Вы будете смеяться, но мне иногда кажется, что это и есть пресловутое Шестое чувство. Знаете ктото умеет танцевать, и мы называем это чувством ритма. У когото от природы абсолютный музыкальный слух и, не прилагая никаких видимых усилий, из них получаются гениальнейшие музыканты. Некоторым же с детства подвластны рифмы, и из них вырастают поэты. Так вот, этот парень, с виду похожий на оболтуса гениальный убийца".
Меня помимо воли разобрало зло. Урод чёртов. Хотя... каждый меряет по себе и, будучи негодяем он, помимо воли увидел во мне родственную душу. И, будь на его месте пророк я, наверное, стал бы потенциальным предсказателем. Но, сами понимаете, всё равно было обидно.
Вообщето, какаяникакя известность малость тешила самолюбие. Но, сами понимаете, после всего услышанного, настроения брататься не появилось и, состроив официальную мину, я побыстрому извинился и, отдав злополучный пистолет, с которого предварительно (мало ли что) стёр свои отпечатки, выскочил из конторы. И дёрнул же меня чёрт связаться с этим наблюдательным парнишкой. Ну, посмотрел бы он на нас. Проводил бы до Приюта. Не умерли бы. Но, что сделано то сделано. А задействовать коридор по таким пустякам много чести.
Едва я въехал на территорию Приюта, как навстречу выскочила Кени.
Попало? Сочувственно поинтересовалась она.
Попало. Согласно вздохнул я.
Это изза меня?
Да нет, малыш. Я погладил её по курчавой головёнке. К счастью, я успел набедокурить больше.
Да ну их. Махнула она ручёнкой. Пойдем лучше купаться.
И, не успел я возразить, как она схватила меня за руку и...
Мы оказались на жёлтом песке, в котором ноги утопали по щиколотку. Тут и там росли пальмы, утыканные гроздьями бананов. А перед глазами протирался безбрежный океан. Вольны, с небольшими пенными шапками, лениво накатывались на прибрежную гальку, в которой то и дело мелькали ракушки и быстро отступали назад, растворяясь в бирюзовой, отдающей синевой массе воды. Здесь же, на песке, стоял шалаш, возле которого сидела Инна. На ней был купальник и солнцезащитные очки и она весело улыбалась.
Миленько здесь, правда?
Не то слово! Поспешил согласиться я. И не смог сдержать праздного любопытства. Так это "убежище" Кени?
Оно самое. Подтвердила Инка. Необитаемый остров, отданный по чьейто неведомой прихоти нашей малышке.
Аббат говорит, что это лишь дело воображения, и ничего более. Возразил я. Так что, при желании, мы тоже могли бы придумать места не хуже.
Такто оно так. Но вот только... Она глянула на мея исподлобья. Нафантазируй ты себе остров, смог бы добраться до Ленкиного мира?
Разве что на плоту. Отшутился я, прекрасно зная ответ.
И он был не утешительным. Пожалуй что фиг бы я куда добрался, сооруди моё подсознание чтото подобное. Путь даже и такой миленький райский островок.
Да, кстати, тебя Аббат спрашивал.
Ну его. Я махнул рукой. От этогото не спрячешься. Так что, ежели что нибудь важное сам найдёт.
И, сбросив одежду, занялся тем, для чего и был приглашён. То есть с разбегу бултыхнулся в воду, ощущая небольшую ностальгию по дням, проведённым нами на КианТуо.
Кстати, Кени, Поинтересовался я, когда плавать было уже выше моих сил. Как ты это делаешь? В смысле, перемещаешь воду?
Но малышка лишь пожала плечиками.
Очень просто.
Ну да, конечно, о чём это я? Тут ведь тренировки бесполезны. С этим надо родиться. И мысленно чертыхнулся. Вот же натура, блин. Мало мне моих скромных талантов, так ещё лавры девочек покоя не дают.
Растянувшись на горячем песке я бесцельно смотрел вдаль, пытаясь представить, а что там, за горизонтом? Какие ещё архипелаги скрыты в безбрежной дали, и двери в чьи миры открываются на неведомых берегах? А, может, маленькая Кени никогда не задумывалась о таких вещах? И ей просто хорошо здесь, в этом замечательном месте, полностью соответствующем её вкусам. В конце концов, каждый получает то, к чему подсознательно стремиться. Ведь изменился же облик Ленкиного "убежища" после того, как она была вынуждена "эмигрировать" в наш мир.
Блин, вот любопытно, что себе навоображает эскимос? Если, конечно, среди народов севера есть люди обладающие Даром?
Но как следует пофантазировать мне не дали.
Мы выходим, Юра. Окликнула меня Кени. И, боясь показаться негостеприимной, добавила. Если хочешь, можешь остаться до утра.
Я поневоле поёжился, конечно, стараясь не подавать виду.
Спасибо, Кени. Я с вами.
Я быстро натянул одежду и...
Инка шутливо толкнула в спину.
Доррогу. Затем, чмокнув меня в щёку, добавила. Я к малышам, пойдёшь?
Нет Ин. Отказался я. Надо побыть одному. И, оправдываясь, добавил. Все эти процедуры... Брр.
Ну, как знаешь. Не стала дуться она. И ещё раз поцеловав, "пропала" вместе с Кени.
Сходив в столовку я перекусил и поднялся в наш С Инной блок. Но, только завалился на кровать, как в дверь постучали.
Войдите. Поборов желание "слинять" в Дромос крикнул я. И добавил: Открыто!
Дверь распахнулась и Гроссмейстер шагнул через порог.
Как настроение? Поинтересовался он, усаживаясь в кресло.
Да так. Я неопределённо повращал в воздухе раскрытой ладонью.
Боязно, небось?
Да нет. Стал отнекиваться я. Просто... Нет во мне идейной убеждённости в необходимости всего этого. Както самоуверенно всё, и по детски наивно... Да и вообще, лучшее враг хорошего...
Юрий, Юрий. Устало вздохнул Гроссмейстер. Перефразируя Эйна Рэнда, скажу вам, что если вы хвалите хорошие поступки и порицаете злые, это ещё не значит, что вы поборник высшей справедливости и объективно подходите ко всем и вся. Ставя себя над схваткой, участие в которой по вашему предполагает невозможность беспристрастной оценки добра и зла, задумайтесь над тем, на чьей вы всё же стороне, и кому оказываете молчаливую поддержку.
Такие добродушные простаки как вы, которые искренне верят в неизбежность, не видят, что интеллектуальное и нравственное развитие их общества застопорилось. В итоге такому индивидууму не остаётся ничего другого как плыть по течению, в качестве жизненной программы выбирая ту, которую выдают за самую авторитетную. Логика, как будто бы, в таком шаге есть. Раз так делает большинство, значит, так надо, так правильно. Но на деле большинство очень часто ошибается! А правыми оказываются единицы! Веками человечество заблуждалось, считая землю плоской. И только Коперник посмел сказать, что она круглая. В науке такая ложная ситуация называется AD VERECUNDUM, то есть "ссылка на чужой авторитет". В частности, на авторитет общественного мнения. Кстати, напомню еще один курьезный случай. Несколько столетий в средневековых университетах студентов учили явной глупости: будто муха вместо шести имеет восемь ног. И все потому, что именно так написал в своем трактате один ученый ум, чей авторитет в те времена считался непререкаемым.
И в тот период истории, в который собираемся вмешаться мы, их обществом правит "заговор безголовых". Не надо смеяться сурово глянул на меня Господин Аббат. "Заговор" действительно существует. У "заговора безголовых" нет лидера, ни одиночного, ни группового, но он стар как сама Вселенная и действует без чьеголибо сознательного руководства. Суть его в том, что любой, так называемый "сапиенс", этот наделенный разумом представитель животного мира, в философском смысле близорук, если не сказать слеп. С незапамятных времен он позволяет себе плыть в житейском море положившись на волю случая. Без руля и ветрил, отдавшись на волю ложных а зачастую и вовсе иррациональных суждений.
И теперь, когда наши оппоненты стоят на пороге неслыханного открытия подобное пассивное поведение непростительно.
Самоубийство в их обществе находится на первом месте среди других причин смертности! Четверть всех госпитализированных пациенты
психиатрических больниц, а население планеты и ее правители беспомощно
взирают на продолжающийся распад культуры, "лучшей и самой яркой надежды" их мира.
В любом из наших миров убийство одного человека чрезвычайное происшествие со всеми вытекающими последствиями, а для Агнов вскоре насстанут времена, когда бессмысленное истребление сотен миллионов оставит равнодушными абсолютно всех. Ладно, этот кошмар происходит далеко и прямо нас не касается. Но, я ведь уже объяснял вам, что это может стать причиной АБСОЛЮТНОГО краха. Закончил он и, глядя на мою скептическую улыбку, обеспокоено спросил. Я вас не убедил?
Не, ну что за люди а? Я, может, и так весь из себя абсолютно согласный. Так нет же, ему ещё ростки фанатизма требуются. Наверное, проникнувшись торжественностью момента, я должен прижать руки к сердцу и произнести что нибудь высокопарное. Если не ошибаюсь, то именно Вольтеру приписывается изречение: "Я не согласен с вашим мнением, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли его высказать". Должно быть, подошло бы. Но, как вы понимаете, пришлось Господину Аббату обойтись без моей моральной поддержки.
И, вместо этого, я лишь улыбнулся.
Да с вами я, с вами.
Но он поджал губы.
В том, что я сказал, есть чтото смешное?
Нет, это был высший кайф, поменяться с Гроссмейстером ролями. Не всё ж ему, прозорливому, скалить зубы.
Да так... Неопределённо промычал я. Анекдот вот вспомнил. И, под его вопросительным взглядом выдал. "Суслики весьма осмотрительные зверьки. Они встают на задние лапки и внимательно смотрят вокруг. Не спешит ли к ним росомаха? Не летит ли коршун? Не бежит ли злая собака? И самые смекалистые и наблюдательные получают бампером в лоб".
Как видно, слишком долго быть серьёзным не в его правилах, так как он тут же заржал.
Что ж, оптимизм очень радует.
И, тронув меня за плечё и кивнув на прощание, он вышел.
Мда... Всё же начальство оно везде начальство. И без накачки ни одно большое дело не начинается... Мать вашу, да что же это такое, а? Знал бы, так лучше б с семьёй побыл...
На этот раз стучать не стали и, на правах давнего друга, Лёнька ворвался как к себе домой.
Привет!
Здорово. Я не скрывал недовольста и проворчал. Ктото умер?
Да нет... Просто, зашёл поговорить...
Блин, ну заладили. Будто последний день живу. Мне ж, по крайней мере ещё для три вариться в этой гадости. Да ещё парафин в морду закачивать. Да ждать пока заживёт...
Но Лёнька, торопясь вывалить всё что накопилось и стараясь убедить уже понёс...
Самая главная отличительная черта нашего времени это то, что мы живём в веке информации. А в будущем почти вся она станет цифровой. Ведь уже сейчас во многих библиотеках печатные материалы давно уже сканируют и хранят как электронные данные на на компактдисках. Газеты и журналы теперь готовят в электронной форме, а печатают на бумаге только для распространения. И кемто из наших фантастов уже высказана идея почты будущего. Пресса приходит на модем и в каждом почтовом отделении распечатывается автономно.
Лёнька говорил, изредка посматривая на меня слушаю ли. Я же, глядя в потолок, малёк ему позавидовал. Счастливый человек. Увлечённый. Мне бы так...
Электронную информацию можно хранить в компьютерных базах данных сколь угодно долго, практически вечно. Продолжал тем временем он. Или же столько, сколько нужно. Гигантские объемы информационных новостей теперь легко доступны через Интернет. Фотографии, фильмы и видеозаписи тоже, преобразованные в цифирь всё чаще попадают к потребителю через NET. С каждым годом совершенствуются методы сбора и превращения информации в миллиарды крошечных пакетов данных.
Как только цифровая информация оказывается на сервере, любой, у кого есть персональный компьютер, оснащённый модемом, может мгновенно обратиться к ней, и использовать по своему усмотрению. Мы изменяем и обрабатываем информацию совершенно новыми способами и гораздо быстреечем какихто двадцать лет назад. Компьютеры привели
к трансформации обычных средств связи.
А ведь идея применять для манипуляций с числами какойнибудь инструмент далеко не нова. До тысяча шестьсот сорок второго года, когда девятнадцатилетний французский ученый Блез Паскаль изобрёл механическое счетное устройство суммирующую машину, в Азии уже почти пять тысяч лет пользовались счетами. Три десятилетия спустя немецкий математик Готфрид Лейбниц усовершенствовал конструкцию машины Паскаля. Его "шаговый вычислитель" позволял умножать, делить и вычислять квадратные корни. Весьма надежные механические арифмометры, напичканные шестеренками и наборными счетчиками, наследники шагового вычислителя, служили главной опорой бизнесу вплоть до их замены электронными аналогами. Например, кассовые аппараты в годы нашего детства, по сути, были теми же арифмометрами с отделениями для денег.
Более полутора столетий назад видного британского математика озарила гениальная идея, которая прославила его имя уже при жизни. Чарлз Беббидж (Charles Babbage), профессор математики Кембриджского университета, понял, что можно построить механическое устройство, способное выполнять последовательность взаимосвязанных вычислений, своего рода компьютер!
Гдето в начале тридцатых годов прошлого столетия он пришел к выводу, что машина сможет манипулировать информацией, если только ту удастся преобразовать в числа. Беббидж видел машину, приводимую в действие паром, состоящую из штифтов, зубчатых колес, цилиндров и других механических частей в общем, настоящее детище начинавшегося тогда индустриального века. По мысли Беббиджа, "аналитическая машина" должна была избавить человечество от монотонных вычислений и ошибок, с ними связанных...
В таком духе Лёнька может говорить часами и я поспешил прервать словоизлияния.
Да будут тебе ихние компы, будут. Успокоил я нашего программиста. Можешь спать спокойно.
Улыбка, рсцвёвшая на Лёнькиной репе могла осветить комнату не хуже стоваттной лампочки.
Спасибо, старик.
И, не желая больше надоедать, а так же портить настроение, нарываясь на отказ, он выскочил за порог.
Глава 17
С самого утра у меня было препаршивейшее настроение. А каким оно должно было быть, скажите на милость? Это, уж поверьте мне на слово, похуже, чем визит к зубному врачу. И, если в первый раз я был весь из себя неинформированный, то теперь, испытав на собственной шкуре прелести "смены имиджа" чувствовал очень даже не в своей тарелке.
Спустившись к завтраку, то и дело ловил на себе заинтригованные взгляды, что ещё больше заставляло нервничать. И, дабы не оттягивать мучения, по быстрому проглотил всё, что лежало на тарелке и поскакал к Ритке в Лабораторию.
Та уже ждала и, как и в прошлый раз процедура началась со стрижки. Впрочем, если позволите, я опущу подробности, так как даже вспоминать об этом... Брр... Одна радость, что Ритуся сжалилась и, дабы облегчить страдания подопечного, разрешила в качестве обезболивающего впотреблять... Ну, сами понимаете что... Так что, эти несколько дней я провёл в полувменяемом состоянии, время от времени, поглядывая на всё, что могло отражать изображение и заливаясь безудержным хохотом. За что удостоился мочаливого укора её её ассистентов, который, ничтоже сумяшеся, игнорировал. Тоже мне, моралисты хреновы выискались. Вот побывали бы в моей шкуре...
Но, рано или поздно, а всё когда нибудь кончается. Подошли к завершению и мои мучения, в ознаменование которых я снова стал предметом пристального Инкиного внимания. И опять, как и в прошлый раз, начал не на шутку ревновать к самому себе. Во натура, блин... Но, мужественно переборов это "низменное и недостойное настоящего мужчины" чуйство я, едва утихла боль, с радостью принялся отвечать на её поползновения...
Рожа постепенно зажила, так что время вышло. Как выяснилось, в этот раз Гроссмейстер, для которого это бы Бог его знает, какой по счёту "дубль" решил обойтись без излишней патетики, и отнёс камень на место загодя. Вообщето, мог бы и сам приволочь то что просили. Но, возможно, ему виднее. Или же за столькото лет он так привык загребать жар чужими руками, что в принципе не мыслил себя в роли рядового исполнителя?
Я покачал на руках малышей, без обиняков признавших в этом зеленомордом чудище своего папаню, нежно (а как же ещё?) обнял Инну и, как водится, мысленно поплевав через плечё "шагнул" в Дромос.
Ноль целых, пять десятых артефакта лежали передо мной, и я невольно залюбовался совершенными формами кристалла. Он, казалось, притягивал взгляд, словно магнит притягивает к себе железные опилки. Или же, вспомнив первое путешествие вдоль реки, с которого, собственно всё и началось, "держал подобно "эпицентру". И, глядя на этот, не так давно совершенно обыкновенный, пусть и довольно таки красивый камень, я поймал себя на мысли, что мне не удаётся оторвать глаз. Вернее, совсем как тогда, когда пытался "преодолеть границу", не хочется.
С усилием, словно вытаскиваю глубоко вонзившийся в колоду топор, подобно вызволению ноги, по самую щиколотку утонувшей в вязкой глине, я смог таки отвести взор от этого загадочного куска кварца. И, уже более спокойно, безо всякого благоговения, взглянув снова, невольно залюбовался им. Хотя, вообщето говоря, это было мне не свойственно. Скорее уж, такое высокоэстетическое времяпрепровождение подошло бы Инне.
Если честно я, по жизни болшоой дофинист, не оставался равнодушным лишь к красотам природы. То есть, природы дикой и неухоженной. Зачастую, оставляя вне поля зрения такие вещи, как женское очарование, великолепная архитектура, а так же красивые вещи и изысканные ювелирные украшения. Словом, в силу своего плебейского воспитания, все те стороны человеческой жизни, к которым можно применить такие эпитеты, как очаровательный, прекрасный и целую свору их синонимов.
Хотя, пожалуй, нет. Ещё одна грань красоты завораживала меня, как и всякого мужчину. Ибо любой мужик неравнодушен к железкам. Хищная и ни с чем не сравнимая красота холодного оружия вводила в некое подобие гипнотического транса, вызывая в душе чувство, похожее на восхищение.
И вот, поди ж ты. Я ухитрился попасть под очарование этого куска стекла, совсем недавно не вызывавшего в равнодушной душе совершенно никаких эмоций.
Этот, как оказалось, далеко не бесполезный камень, завораживал властно и неодолимо, сердце начало биться чаще, и я с трудом смог оторватся от игры света и тени. На миг показалось, что я вижу все те неизмеримые пространства, доступ к которым открывала эта стекляшка. Грандиозную и необозримую бездну, неподвластную человеческому воображению, скрытую в его глубине.
Сейчас я стоял, погружаясь в эфемерное колебание неясных теней и животрепещущих бликов. Взгляд продирался сквозь густую сеть, сплетенную из тончайших световых узоров, всё дальше и дальше, мимо удивительных, изменчивых и переливающихся образований самой разнообразной формы. Я словно падал в бездну. Как тогда, когда один единственный раз стал невольным "гостем" Гроссмейстера. Падение ускорялось, вихри радужного пламени проносились мимо, и я уже безостановочно мчался прямо в центр раскручивающейся передо мной гигантской и ослепительной воронки.
Но тут произошло нечто, что начисто отрезвило меня, заставив выбросить из головы всю мистику, навеянную загадочным куском хрусталя. Откуда ни возьмись, вдруг появилась Кени и, сверкнув зубами и положив ладошку на моё "транспортное средство"... пропала. Как вы понимаете, на раздумья времени не было, и я поспешно "последовал" за ней.
Вода хлынула в рот, в нос. Заполнила уши и холодным обручем сдавила грудь, заставляя останавливаться сердце. И, положившись на инстинкты, я вовсю заработал конечностями, стремясь побыстрее вынырнуть на поверхность.
Однако, сволочь всё же Господин Гроссмейстер. Это ж надо, блин. Такую бяку выкинуть. Нет, чтобы, как и в прошлый раз положить половинку шара в какое нибудь укромное место, так додумался же, чёрт рогатый. В воду бросить. Хотя, кто сказал, что это самое место должно быть ещё и комфортным? Таких тонкостей, помнится, мы не оговаривали... И, если разобраться, то дно небольшого, заросшего тиной пруда как раз и есть наиболее подходящий тайник для таких вещей. Во всяком случае, ни один нормальный человек, в своём уме и при памяти в это вонючую лужу не полезет.
Раздался заливистый смех и, оглянувшись, я обнаружил головку Кени, выглядывающую изза куста.
Ты как здесь оказалась? Вызверился я на неё.
Так же как и ты. Безо всякого почтения отозвалась маленькая проказница.
Ну, предположим, это я видел. Согласился я. Но как ты оказалась "у меня" в коридоре?
Она опять засмеялась.
Я уже два дня там сижу.
Ну а попалато в Дромос как?
Так с вами. Почемуто перейдя на Вы и скромно потупив глаза пролепетала Кени.
Да уж. Надо сказать, что в последние дни, пока заживало лицо и спадала опухоль я навещал Коридор, дабы попонить запасы. Так что, негодяйка вполне могла спрятаться в одном из тюков.
А ну, марш Домой.
Но в ответ мне лишь показали язык и, обрызгав зеленоватой водой отрицательно покачали головой. Общение с Инкой явно не шло малышке на пользу. А ято, наивный, сопли распустил. Ахах, девочки займутся маленькой несчастной Кени. Ойёйёй, как бы чего не вышло. Да это юную ведьмочку нужно было держать подальше от ведьмочки постарше. Хотя, я думаю, результат был бы тот же...
Обнаружив, что всё ещё стою по пояс в воде, и ноги утопают в вязком иле, я зашлёпал к берегу. Нет, сволочь всё же Аббат, каких поискать. Вот, сижу теперь здесь, мокрый как лягушка. Ни скутера, ни модуля. Даже рюкзак с Бижутерией, и то остался в коридоре. Видать, придётся "возвращаться".
Никуда не убегай. Буркнул я Кени, опасливо отошедшей на безопасное расстояние, и кряхтя полез в это вонючее болото. Конечно, надо бы поймать мерзавку, но перспектива гоняться за чертовкой, да ещё обладающей Даром... Бестия ведь в любой момент может "уйти", да ещё, святсвятсвят, и меня захватить с собой.
Войдя в воду по грудь, я зажмурился и нырнул, раздвигая руками водоросли и погружаясь всё глубже и глубже. Всё же, Кристалл и в самом деле имел надо мной какуюто власть, так как не возникло и тени сомнения в том, что смогу его найти. Подплыв к злополучному осколку, я дотронулся и...
Всё же, как уютно ощущать себя дома. Стоя в окружении скутеров и кучи мобильных модулей, я стаскивал с себя одежду, мысленно негодуя "по поводу". Затем в очередной раз чертыхнувшись, я забрался в Скутер и, свесив руку, дотронулся до камня. Невидимая но вполне осязаемая энергия будто бы полилась в меня и я понял, что, в принципе, непосредственный контакт с кристаллом мне не нужен. По крайней мере с тем, что находится "у меня". Коридор, это неведомое нечто принявшее форму именно такого пейзажа лишь благодаря какойто до конца не ясной прихоти моего подсознания, сам являлся проводником. Прибор, включенный в "онлайновом" режиме, и позволявший, в дополнение к своим замечательным качествам перемещаться непосредственно к Кристаллу я, постоянно таскал с собой. Находясь в Дромосе, разумеется. Так как "наружу" эту маленькую и столь притягательную штучку я практически не выносил. Но сейчас, отправляясь к чёрту на рога, я решил с ним не расставаться. Ведь, кто его знает, как оно повернётся. И, буде необходимость воспользоваться Коридором, лучше иметь его под рукой. Прибор, даже не "реагирующий" на большой Кристалл в реальном мире, мог создать тоннель "вдоль реки", перенеся меня к "двери" в наш родной мир. Так что, сами понимаете, отказываться от "запасного выхода" я не собирался.
Угнездившись в кабине скутера и загерметизировавшись, прикрыл глаза и... В общемто, надёжно защищённый корпусом я, как вы понимаете, ничего не ощутил. И только псевдомозг, на чувственноподсознательном уровне тут же отрапортовавший об "изменении внешней среды" позволил заключить, что я уже "там"...
Медленно всплыв на поверхность, я приподнялся над водой и направился к Кени. Завороженная зрелищем "Наутилуса" она и не подумала убегать. Я опустился на землю и, выпрыгнув из кабины, махнул рукой на всякий случай отошедшей девчёнке. Ладно уж, так и быть. Можешь остаться.
А не обманете? Подозрительно пролепетала Кени.
Чтоб мне сдохнуть... Ничтоже сумяшеся поклялся я.
Неа. Я так не согласна. Протянула она. Вы по другому поклянитесь...
Как это, подругому? Хрюкнул я от удивления.
Чтоб мне "не войти, ни выйти". Выделяя интонацией ключевые слова потребовала она.
Да, блин. Эта клятва посерьёзней будет.
Ну, клянусь. Пожал плечами я. И, под требовательным взглядом чёрных глазёнок закончил. Чтоб мне "не войти, ни выйти".
Облегчённо вздохнув, враз осмелевшая малышка подбежала к Катеру и немедленно потребовала:
Я тоже хочу такой.
Не сейчас, девочка. Меланхолично отозвался я. Нам и этотто придётся спрятать.
Почему? Продолжала надоедать Кени...
Потому, потому, что кончается на "у". Пробубнил я в ответ, и пояснил: Это ведь трофейная машина. Кто его знает, может, у них здесь какойнибудь реестр имеется. Только мы куда нибудь прилетим, а нас "цапцарап"... Так что, придётся нам покупать гражданскую технику, не вызывающую подозрений. И, пресекая ненужное нытьё, отрубил. В общем так, ты погуляй пока, а я по быстрому взлечу, чтобы осмотреться.
За ребёнка, как вы понимаете, я был совершенно спокоен. Скорее уж, следовало опасаться за здоровье тех, кто посмел бы причинить ей вред. Смущало, правда то, что у Кени другой цвет кожи но тут уж я был бессилен. Да и, надеюсь, она сможет в любое время "слинять", дабы не вызвать подозрений.
Поднимаясь, я включил внешнее обозрение. Небольшое болотце, в которое загнала меня эта сволочь, окружали кусты. Такие же группки, состоящие из невысоких зелёных растений, тут и там росли на безбрежней равнине. И ни души вокруг. Должно быть, мы снова высадились на одной из "пограничных" планет, так как не думаю, что в Метрополии позволили бы вот так пустовать земельным угодьям.
Выйдя за пределы атмосферы и, сделав один круг по орбите я, то есть мозг катера, "опознал" планету. Как оказалось, это был тот же мир, в котором я побывал меньше месяца назад "по моему" времени. По объективному же течению, я находился приблизительно в том же хронологическом отрезке, что и в прошлый раз. Только вот географические координаты Гроссмейстер почемуто выбрал другие. Что ж, ему виднее.
Сообразив, что точка выхода находится на том же континенте, опустился на поверхность возле маленького озерца и снова полез в воду. Что бы там не думал Аббат, я решил не ломать голову и сделать "базой" гостиницу, в которой жил раньше. Но, как вы понимаете, до неё ешё надо было добраться. И, имея на руках Малышку, это составляло некоторые трудности.
Выудив упакованный в футляр Кристалл, я нажал одну из кнопок, прекратив подачу энергии, превратив его в ничем не примечательный кусок стекла. Кени предстояло путешествовать "в коридоре", и замечательный этот камешек я не собирался оставлять в вонючей луже. Так что, пусть пока отдохнёт, а то не известно ведь, что получится, попытайся я "войти" с активизированным Суперприбором. Скорее всего, просто вернусь к его собрату, лежащему у выхода в наш мир. А мне оно надо?
Ну что, малыш, придётся тебе некоторое время поскучать.
Для виду Кени малость поупиралась, но напоминание о клятве окончательно усыпило её подозрения, и она ухватила меня за руку.
Дроммм. Мы стояли в таком знакомом мире, с серым небом, никогда не ведавшим солнечных лучей. Равнодушная и безмолвная река, как и прежде спокойно несла свои воды. И куда хватает глаз, никакого намёка на следы моих Путешествий. Там, в "наших" мирах я здорово "намусорил". И у каждого "эпицентра" было вдоволь всякой всячины, вроде Мобильных модулей, велосипедов, упаковок с провизией и прочей дребедени. Этот же берег был девственно чистым, что, в общемто, и следовало ожидать. Прислушавшись, я вдруг обнаружил, что это место не такое уж и тихое. И, подобно "выходу" в безлюдный мир, здесь явно слышался отдалённый рёв. Который не мог быть не чем иным, как звуком падающей с огромной высоты воды. И этот еле слышный грохот во сказанул блин! раздавался ВЫШЕ по течению.
Глава 18
Ну что, малыш, не скучай. Я скоро. Потрепав Кени по голове, я ещё раз оглянулся на непривычнопустынный пейзаж, и "вышел" наружу.
Катер всё так же стоял возле небольшого озера и, запрыгнув внутрь, я стал набирать высоту. Решив не светиться лишний раз, снова поднялся в околоземное пространство. и, глядя на куполообразную поверхность планеты, поневоле задумался о судьбе её прежних обитателей. Были ли они похожи на нас? Или же принадлежали к какойто другой расе Хомо Сапиенс. Стыдно сказать, но я так и не удосужился заглянуть ни в один из принесённых носителей информации, и даже не знаю, давно ли колонизован этот мир. Хотя, если судить по столь малой населённости то совсем недавно. Относительно, конечно. И снова, в который уже раз, меня охватило негодование.
И вы тоже считаете себя людьми? С остервенением зачемто процедил я сквозь зубы. Наверное, просто нужно было сбросить эмоции, вот меня и понесло... И нимало не смушал тот факт, что не было видимого собеседника. Должно быть, ничего и никогда не меняется в этом лучшем из миров, вернее в замечательнейшей из вселенных. И, если верить Профессору, то мы это вы. То есть, наоборот. И мы остались такими же, какими были вы. За повседневной суетой и мелочностью не видящими главного. Ведь, зачемто вы пришли в этот мир. Было бы злой иронией, если бы вы явились на свет только для того, чтобы дать жизнь нам, стремящихся теперь уничтожить своих прародителей. И, за кажущейся важностью и ежедневной суетой по благоустройству своей планеты вы потеряли главное, её саму. Пытаясь создать чтото рукотворное и искусственное, по вашему мнению, превосходящее то, с чем жили ваши отцы и деды вы неосознанно и бестолково разрушили всё, что являлось основой самого вашего существования. Впрочем, в этом мы, похоже, недалеко ушли от вас. И что теперь? Ведь, я сотоварищи приду к вам не просто так. И, надеюсь, так или иначе, а у нас всё получиться. Так что все вашиусилия пропадут втуне. Все миллионы жизней, положенных на алтарь прогресса окажутся потраченными зря. Все они, испустив свой последний вдох, канут в небытие, и рассыплются горсткой праха. Выходит, сейчас ваши Десять
Миров доживают последние деньки. Что бы вы себе не думали и как бы не кичились своим величием. Хотя, что это я? Я же, возможно, ваш потомок. А за меня всё время думала её величество лошадь. Так что, пожалуй, всё очень плохо, и даже ещё хуже...
В принципе, так или иначе, а они не изобрели ничего нового. Просто, задыхающийся и перенаселённый мир, исчерпавший все природные ресурсы, но зато имеющий в избытке ресурсы людские, судорожно искал хоть какойто приемлемый выход из создавшейся запинди.
Нужно же было кудато деть десятки миллионов пасынков, одним своим существованием отравляющих жизни друг другу. Вот и получается, что изобретение способа перемещения между мирами явилось своего рода панацеей, для задыхающегося общества.
За всеми этими Умными Мыслями я не заметил, как долетел. И только не дремлющий псевдомозг скутера, вовремя прервав моё занудливое негодование, напомнил, что пора снижаться. Представив то укромное местечко, в котором я "вышел" в этот мир в прошлое своё посещение, я приземлился и тут же "спрятался".
Кени сидела на берегу, загребая рукой песок и тонкой струйкой пересыпая его с ладони на ладонь.
Не страшно? Полюбопытствовал я.
Нет. Мотнула она головой. Скучно вот только.
Есть хочешь?
Нет пока. Отмахнулась она и спросила. Мы уже прилетели?
Да.
Тогда "пошли наружу". В голосе её сквозило нетерпение.
Мы "вышли" и пешком направились в сторону поселения, давшему мне приют в "прошлый" раз. Бесплатная гостиница всё так же стояла, готовая принять любого, отважившегося на колонизацию новой территории. Мы заняли два соседних номера и я, попросив малышку не высовываться, отправился за едой, мысленно чертыхаясь.
"Але ж и смачная у вас у Беларуси вада". Сказал шпион, желая завязать контакты с местным населением. "Твоя правда, сынок. У вас у Амерыцы такой няма". Ответила сердобольная бабулька. И, глядя на растерянность и недоумение, написанные на лице собеседника, одетого в телогрейку и кирзовыве сапоги, простодушно пояснила. "Дараженьки, так ты ж негр". Да уж, многие совершенно искренне представляют иностранного разведчика в виде узколобого типа, крадущегося через границу на коровьих копытах, навьюченного автоматом, минами, баклажкой с ядом, рацией и прочим мусором...
Вообщето, из прошлого визита я сделал вывод, что этот маленький нюанс не играет большой роли. Как и у нас, как в любом мире, простым обывателям было начхать на такие мелочи как цвет кожи какойто там девочки. Да и официальная версия всячески скрывала сам факт "стерилизации" планет, предшествующий заселению. Так что, никем, кроме "своей" Кени посчитать не могли. Ведь, большинство народа даже не подозревало о существовании других рас. Хотя, любопытно, всётаки. Как это у них получилось? В смысле, такая однотонность расцветки. Или же, в силу своей нетерпимости они попросту вырезали непохожих ещё в доисторические времена? Да так давно, что даже упоминания об этом не сохранилось? Ведь изничтожили же кроманьонцы всяких там питекантропов и неандертальцев. Хотя, вроде бы, те жили на Земле аж двести тысяч лет. Тогда как мы, современные Хомо, населяем её лишь какихто двадцать. А помним себя и того меньше.
Жратву местную я попробовал ещё в прошлый раз, так что ни капельки не боялся. Да и, если гипотеза Профа верна, то мы это они. А подвергать сомнению высказывание Семёна Викторовича у меня, как вы понимаете, нет никаких оснований. Поэтому, затарившись по полной программе я двинул назад.
Кени, в наглую завладев единственным обручемментаграторм, что выделили мне Проф с Лёнькой, смотрела местные новости. Забрать игрушку у младенца всегда было выше моих сил и я, коекак сервировав стол, принялся поглощать образцы местного фастфуда. Кени присоединилась и, с набитым ртом принялась спрашивать.
Ачгумхрум... Мум..? В глазах у неё стоял вопрос?
Я что, недоумок, что ли? Когда надо, и без переводчика могу. И, набив полный рот, я ответил.
Угумм.., тпрумнюм!
Весело блеснув глазами, малышка удовлетворённо кивнула и снова уставилась в экран. Во бля! Всё же находчивость великое дело!
Наконец, когда новости закончились, да и запасы изрядно оскудели, она сняла обруч и начала.
Ну что, пойдём в люди? Нам ведь столько всего надо накупить!
Видали, да? Такая кроха, а уже женщина! И кто бы мог подумать, что нестись чёрт знает куда её заставило желание походить по местным магазинам?
Вообщето, накануне, ещё "дома" я хорошенько выспался. Да и здесь, солнце стояло высоко и, как будто, было не слишком поздно. Но, прибыв кудалибо, я всегда в первый день на этом и останавливался. Ну, правило у меня такое: "Один день одно дело". Так что, день приезда это святое. Отдохнуть надо, акклиматизироваться. В крайнем случае, можно продегустировать местные напитки и особливо! продукцию пивоварен. Но чтобы вот так вот, с места в карьер браться за дела?!!
Обнаглел, скажете вы. Тут, такзать Человечество В Опасности, а он барствует, понимаешь... Ну и хрен с ним, с человечеством. То есть, не то что бы совсем уж так категорически, но один деньто сможет оно без меня перебиться? Подозреваю, что сможет. И даже не заметит этотого. Да и, ято себя лучше знаю. И, коль не лежит у меня душа с наскоку заниматься делами так тому и быть. А то напортачу ещё чего. В этом деле мне вроде как нет равных.
К тому же и, отмазка у меня есть. Исторический пример, понимаешь. Уинстон Черчилль, как будто был неглупым человеком, а? Так вот, этот самый Черчилль раз и навсегда установил для себя ПЯТИДНЕВНУЮ рабочую неделю. И свято следовал своему правилу до конца жизни. Вы только прикиньте, Англия в блокаде, Лондон бомбили, а он на уикэнд за город выезжал. И ничего, мир не рухнул, а англичане до сих пор процветающая нация. Это только у нас, какойто идиот сформулировал "золотое" правило, что, дескать, "чем хуже для исполнителя, тем лучше для дела". Покажите мне хоть одно хорошее дело, сделанное озлоблённым индивидуумом с испорченным настроением? Вот и живём както... Буратинисто... В общем, "выходить в люди" мне совершенно не хотелось. А хотелось, напротив, полежатьподумать. Очень способствует пищеварению, знаете ли! Так что я, согласно кивнув, "шагнул" в коридор.
Вот и пригодились мне обе половинки хрустального шара. Активизировав ту, что была под рукой, я положил на неё руку и... Оказался возле Лагеря. Взяв спальник, что нибудь почитать а так же несколько разнокалиберных песочных часов я, прикоснувшись ко второй части Талисмана "перешёл" назад.
Зачем расстраивать ребёнка? Поваляюсь пока, посплюподумаю.
Понежившись часов шесть, я выкупался в реке и, включив карманный прибор в обратноускоренном режиме "вернулся" к Кени за секунду до "входа". И, свежий и отдохнувший, радостно заулыбался.
Конечно, малыш. Только, сначала, нам нужно обменять наши безделушки на местную валюту.
Кени радостно заизжала, и мы отправились к знакомому мне старьевщику.
Всё те же стеллажи, заваленные барахлом. Так же висят на стенах картины, про которые я както и забыл. Вот и ответ на вопрос, кто в этом мире жил раньше. А жили здесь, похожие на нас "Хомо Сапиенсы". Смуглые и со светлыми волосами.
Пямятуя о дуэли, я не стал щерится а, сохраняя серьёзную мину высыпал перед хозяином жменю побрякушек. И, попытавшись вспомнить, сколько пластиковых карточек он дал мне в дополнение к ментагратору, вовсю напряг извилины.
Дядька с зелёной мордой тем временем, состроив задумчивую мину, прикидывал в уме, на сколько ж нас ободрать. Нуну, родимый. Посмотрим... Наконец, он назвал сумму, и она была раза в три ниже той, что должна была быть.
"Кто старое помянет тому глаз вон. Кто старое забудет тому оба вон". Так что, сами понимаете, счёт был два один в мою пользу, тем более что торгаш "не знал, не знал, да и забыл". Я же, помня о честности вдруг прорезавшейся в нём после дуэли, ничего не объясняя вломил порядочнейшему между глаз. Подождал, пока бедолага вылезет изпод прилавка, и добавил. Двойной эффект, так сказать, двойное удовольствие...
Затем сгрёб кольцаброшки и, кивнув Кени, направился к выходу.
Погоди, новичёк! Окликнул он меня, едва за спиной хлопнула дверь.
Стоя на пороге, он держался за скулу, другой рукой опираясь на косяк.
Я вопросительно поднял брови, совсем забыв о парафине закачанном в мою рожу. Кожа тут же натянулась, и челюсти стало тесно. Но, поняв молчание правильно, он продолжил.
Я, кажется, ошибся, назвав тебе предполагаемую сумму. Сам понимаешь, в помещении темновато, вот и не смог сразу разглядеть, что ты принёс.
Кени, лишённая обруча, недоумённо таращилась на нас и я, указав на обруч, сидящий у меня на голове дотронулся до лба малышки.
Хозяин скрылся в лавке и тотчас вернулся, став прилаживать тоненький и изящный ободок на курчавых волосах малышки.
Дальше всё пошло как по маслу. Лавочник тщательно пересчитал драгоценности и, открыв необычного вида сейф достал стопку пластиковых карт. Кени, проказница эдакая, вдруг "пропала" на какоето время и, "проявившись" тоже вывалила на прилавок кучу ювелирных изделий?
А это откуда? Вытаращился я.
Мои законные пятнадцать процентов.
Вообщето я мог и не спрашивать. Раз малышку взялась опекать Ленка, то, само собой, Кени стала полноправной участницей проекта, со всеми привилегиями. Хотя, главной привилегией она владеет и без нас. И, пожелай, и будет иметь столько побрякушек, сколько захочет.
Увидев столько украшений зараз, скупщик изменился в лице и, лихорадочно блестя глазами, принялся ощупывать новый товар. Так что, в результате, малышка получила стопку повнушительней, чем досталась мне. Занятно, куда же она их истратит? Со мнойто всё ясно. "Валюта" у меня казённая и отпущена строго на приобретение обручЕйтолмачей. Нет, вообщето, проконтролировать меня никто не мог и, захоти, я волен накупить всякого барахла от пуза. Вот только навошта? Зачем мне "заморские диковинки"? Я и домато к таким вещам равнодушен, и могу год проходить в одних джинсах. Так что, стать "казнокрадом" мне, в общемто, не грозило, и общественность могла быть спокойна.
Следующим этапом, как вы понимаете, была покупка гражданских скутеров. Конечно, это не то, что трофейные космические боты, но зато меньше привлекают внимание.
Я взял себе потрёпанного вида недорогую машину, зато Кени разошлась не на шутку. И, после долгих и придирчивых выборов, остановилась на яркой и дорогущей "спортивной" модели. В космос на ней, конечно, было не выйти, но зато
это была "амфибия". Расплатившись, малышка тут же впрыгнула в кабину и, бросив мне на прощание: "Вернусь в гостиницу часа через три" умчалась прочь. Да уж... Но, вспомнив, что она как раз находится в "переходном" возрасте, решил не связываться. Ни теперь, ни в будущем. Как любой человек Дромоса девочка достаточно профессиональна и вполне может постоять за себя. Ну а, что касается "мелких шалостей" то тут уж любой в этом мире бессилен.
От нечего делать, я неторопливо полетел вдоль улицы, держась над самой землёй. Разглядывал вывески и витрины и, привлечённый одной решил зайти. Это был антикварный магазин и владелец, сдержанно поклонившись, приглашающе распахнул дверь.
У нас представлены образцы оружия ушедших цивилизаций. Следя за моим взглядом, прокомментировал он. И, смею вас заверить, ни у кого нем такого разнообразия.
Да, остановить свой выбор в самом деле было из на чём. У меня даже в глазах зарябило, едва мы вошли в маленькую лавочку. Внутри её оказался не очень просторный, но светлый зал стены которого и бесчисленные деревянные стеллажи, окружавшие колонны, были обвешаны и уставлены самым всевозможным оружием. Одних клинков от изящных кинжалов до огромных двуручных мечей я насчитал не менее трех десятков. Экзотики тоже было вдоволь: шипастые булавы, алебарды, копья, пики, трезубцы на длинных древках боевые топоры, тяжелые, похожие на ежей шары на цепях, метательные дротики, и даже некое подобие сюрикенов. Были так же всевозможные щиты и прочие доспехи. Но, как и положено современному человеку, ими я заинтересовался меньше. Всё же, усвоив с молоком матери, что шит или кольчуга легко пробиваются пулей, соответственно и относишься к таким вещам както свысока. Иное дело именно оружие...
Не иначе как сдуру, я всё же купил парутройку железяк. Если и не пригодится, так в гостиной на ковре повешу. Да и где это оно может пригодится? Буде какая нибудь нештатная ситуация, я предпочитаю воспользоваться "кузнечиком", чей титановый скелет выдержит удар парового молота. Ну а в "домашних" разборках больше полагаюсь на кулаки да на инструмент шанцевый. Это же так... Баловство. Да и, вскоре, если всё получится, всё это станет уникальным. Так что, пусть будет на память.
Изображая ценителя, я не очень умело помахал перед хозяином мечами. Расплатившись, забросил железяки в кабину скутера и полетел в гостиницу.
"Вот и запустил ты, Юрий Андреевич руку в казённые денежки". Ехидно подначил ктото внутри.
Ну и Бог с ними. Обязуюсь в следующий рейд приволочь лишних пять килограммов побрякушек!
Глава 19
Кени вернулась гдето часа через три и тут же принялась хвастаться покупками. В общемто, все её "приобретения" не выходили за пределы стандартнного набора, о котором мечтает любая девчушка её возраста. Одёжки там всякие. Само собой ролики. Разумеется, на гравиприводе. И, должен вам сказать, что в отключенном виде весили они дай Боже. Но зато, стоило только активизивроать, как новомодная игрушка тут же зависала в полуметре над полом. Надо заметить, что к ним полагался ещё и пояс. Тоже тяжеленный и, как я понимаю, с антигравом. Но, по восторженным словам Кени, пояс это для слабаков! И настоящие крутые парни и девчёнки обходятся только ножными прибамбасами. Восторги, наконец, поутихли, и малышка принялась "переправлять" богатства в своё убежище. Не сдержав любопытства, я напросился "в гости".
Всё тот же милый островок. Накатывают на золотистый песок синие волны и никаких видимых различий с выходом в нашу реальность. И впрямь, устойчивая психика у ребёнка. Или же, сыграло роль то, что она "путешествовала" между мирами с помощью моего Дромоса? Хотя, что это я? До недавних пор только так и можно было. Ну, если не считать выворачивающего наизнанку и норовившего "сбросить с катушек" замечательного "места" Аббата.
Интересно, а если "принести" половинку кристалла сюда? Смогу ли я "путешествовать" прямо из Дромоса в Убежище Кени? Но, должен вам сказать, что на экспериент так и не решился. Конечно, можно было бы невзначай "забыть" прибор. И, войдя в коридор... Во блин. Тут то ничинаются всевозможные бяки. Без Аппаратато я в Коридоре пеньпнём. "Вошёл" сегодня "вышел" вчера. По словам Гроссмейстера, всё это по большей части выкрутасы нашего разума. Но вот поди ж ты. И такая маленькая штучка как имеющий небольшой энергетический потенциал камешек помогает этому самому разуму чувствовать себя уверенней. Вроде как спасательный круг в штормящем море. Конечно, можно и без него побарахтаться. Но с подспорьем вроде как спокойнее...
Благоразумно отказавшись от "экскремента" и благополучно "вернувшись", я отправился в свой номер и, включив новости, улёгся на постель. Но железяка давила на голову и, сняв её я стал вроде как глухой. Ясная и понятная речь диктора вдруг потеряла всякий смысл, превратившись в неудобоваримый набор согласных. Ну и Бог с ним... Кстати, а что у зеленомордых насчёт Бога? По возвращении, надо будет спросить у Профа. Ведь заниматься теософскими* изысканиями мне, сами понимаете, недосуг.(*Теософия от греч. theos Бог и sophia мудрость религиозная доктрина, проповедующая слияние с Богом).
Отбросив обруч, и приказав экрану погаснуть, я вырубился. Заснул, то есть.
Среди ночи вдруг раздались какието вопли. Причём, что самое удивительное, удивлённые и испуганные голоса были мужскими.
Не успев толком проснуться, я выскочил из номера и нарвался на двух зеленомордых. Даже не успев сообразить, что делаю, ткнул одному пальцами в горло и, отбив удар, который по мнению второго должен был навсегда меня успокоить, "забрал" его в Дромос. И тут же "вернулся" назад. Ворвавшись к Кени, застал там ещё двоих. На их и без того страхолюдных мордах было написано зверское выражение. Но малышки, как я и ожидал, в комнате не было.
Глядя мне в глаза, один из грабителей чтото процедил сквозь зубы и достал изза спины нож. Впрочем, второй тоже не отставал от подельщика, так что я стоял перед двумя вооружёнными бандитами и... улыбался. Причём самой что ни на есть оскорбительной улыбкой, какую только смог изобразить на стянутой парафиновой маской роже. Всё же, двое против одного это многовато и, решая, что же мне с ними делать я схватил стул. Конечно, "уйди" я сейчас и "отмотай" пару секунд, которые нужны для того. чтобы забраться в "кузнечика" и обормотам каюк. Но какаято нездоровая злость не дала "спрятаться" за свойства коридора. Любопытно мне стало, чего стоят эти головастики в рукопашной.
Поигрывая ножом, один начал приближаться. Второй же, напротив, сделал шаг назад, и я невольно глянул на орудия угрозы.
Ножи, сами понимаете, бывают разные. От совсем маленьких, так называемых "перочинных" и кухонных, которыми очень удобно чистить картошку до гигантских размеров мачете для рубки сахарного тростника, которым можно развалить человека пополам. (Воспоминание о мачете заставило улыбнуться, напомнив о накануне приобретённых колющережущих. Вот будет умора, "сходи" я сейчас к реке, и появись с остро заточенной оглоблей в руке!) Ну а, гдето посередине существует столько разнообразных модификаций, что просто голова кругом идёт. С длинными и короткими лезвиями, с прямыми, кривыми, волнообразными и пилообразными. С заточкой с одной стороны и обоюдоострые. С рукоятками сделанными из всевозможных материалов, которые только существуют в природе, от берёзовой коры до та называемых "козьих ножек" и рогов различных животных. И все они ,я имею в виду рукоятки, имеют различную форму, колеблющиеся в зависимости от специализации и прихоти владельца.
А ещё существуют очень старые ножи, бронзовые, например. Их владельцы давнымдавно умерли, а они всё ещё живут, лёжа под стёклами музеев или частных коллекций.
У одного из этих было некое подобие нашего десантного. И судорожно сжатые на рукоятке пальцы с головой выдавали в нём новичка. Нож же, который держал в руке второй мой противник, был метательным, и это было очень плохо, так как означало, что попал к нему в руки он не случайно и передо мной стоял профессионал.
Новичёк бросился на меня и с ходу схлопотал между глаз. Ножичек его я отбил както походя и любитель улёгся к моим ногам подобно кулю с тряпьём. Но вот второй... Неуловимым движением он метнул свой смертоносный инструмент, и только реакция спасла меня от существенной раны. Успев выставить руку, я взвыл от боли, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не "перейти". Непродуктивно это, "уходить" в Дромос сейчас, оставляя "снаружи"противника. К тому же, насколько я понимаю, никто и никогда не ограничивается одним метательным ножом, так что в "прямом" режиме мне ничего не светит. Разве что и впрямь, в модуле "вернуться"? Но... неспортивно както. Да и не боялся я его, снайпера этого уродливого. Второй нож попал в стул, с лязгом отскочив от сиденья ну, а третий он только и успел, что достать...
Хороший был стул. С трубчатыми металлическими ножками и сиденьем, чемто напоминающим наш гетинакс. Крепкий такой, надёжный... Откуда я знаю что табурет был крепкий? Так всё ж в этом мире относительно... Во всяком случае, голова соперника ни шла ни в какое сравнение...
С почином, Юрий Андреевич! Поздравил я себя и схватив обоих за шиворот, "переправил" в коридор. "Вернувшись", "забрал" тех, что остался за дверью. И, выйдя на стоянку перед отелем, сел в скутер, дабы слетать за город и выбросить где нибудь эту падаль. Причём даже и мысли не возникло о том, чтобы предать тела земле. Уроды блин! Такой шоблой припёрлись грабить ребёнка! Четверых "уделал" я, да и Кени "забрала" с собой как минимум одного. Кстати, как "там" она? Надеюсь, что всё в порядке. Да, и как иначе может быть. Ведь малышка одна из нас...
Относительно скоро я наткнулся на небольшой перелесок. Шириной шагов в двадцать, он хорошо был заметен с летящего скутера. С кривоватыми деревцами, росшими довольно густо. Их какието уродливые стволы с маленькими ветками, усеянными продолговатыми листьями невольно навевали мрачные мысли. Еле уловимый, но стойкий незнакомый запах назвать приятным тоже можно было лишь с натяжкой. Приземлившись, я выбрался из скутера и потопал вглубь зарослей. Цепкий кустарник тут же ухватился за одёжку, норовая оцарапать, но я продвигался всё дальше. Да и трава, что росла здесь, не способствовала передвижению, норовя стреножить и повалить на землю. Я поневоле поёжился и, решив, что место достаточно укромное, "вошёл" в Дромос. Зеленомордые лежали, как и положено всем "нормальным" покойникам и я, преодолевая брезгливость, "выволок" их наружу. Острота момента требовала какихто слов и я, не удержавшись, промолвил:
Собаке собачья смерть.
Ну не "Упокойтесь с миром" же мне было произносить, вытирая при этом скупую мужскую слезу.
Знаю, знаю. Вот сейчас ктото скажет: сволочь, мол, прожжённая этот Юрий свет Андреевич. Синяя Борода. Но, если хотите знать то, по моему мнению, это всётаки не так. И все эти "не убий" не более, чем неуклюжие попытки тех, кто стоит сверху держать в некоем подобии узды других, которые внизу. Более хитрые всегда правили теми, кто поскромнее и слабже. Ведь, если уж "не убий" то, я считаю, для всех без исключений. Жизнь человека священна, и Баста. Только вот фокус в том, что никогда этого не было и, боюсь, не будет. И пусть сколько угодно пишут о "превышении мер самообороны", я всё же останусь при своём пусть и отличном от официального мнении.
Человек должен уметь постоять за себя и своих близких. Ведь, в большинстве своём, люди не кровожадные монстры. И не бегают по улицам с топорами вовсе не потому, что "закон суров", а вследствие того, что это не в их привычках. Ну а, будя вот такой вот случай, вроде непрошеных гостей, так туда им, гостям незванным, и дорога.
В общем, совесть моя была кристально чиста, чего нельзя сказать об одежде, которую я здорово извазюкал, продираясь сквозь этот "репей".
Дождавшись Кени и, удостоверившись, что с малышкой всё в порядке я коекак смог заснуть. Утром же, разлепив веки, обнаружил девочку, сидящую в кресле и, приглушив звук смотревшую визор. Хоть и довольно поздно, но мы позавтракали и вышли на улицу.
Полуденное солнце на безоблачном небе обещало славный денёк. Тёплое дуновение ветра ласкало кожу и мы, усевшись в свои машины взлетели, держа курс на один из больших городов, расположенный километрах в двухстах от нашего поселения.
По мере приближения, мегаполис наступал на нас, словно вырастая из земли. И было видно, что это не "наследие" ушедшей цивилизации, а именно новый город. Да и то. Кому охота было бы жить в месте, ставшем кладбищем для миллионов разумных существ. Входить в дома, чьи стены были свидетелями агонии, смотреть в окна, два десятилетия безмолвно взиравшими на постепенное разложение прежних обитателей и наступающее запустение. Несмотря на свою жестокость, падальщиками Агны не были и, выполнив печальную работу могильщиковсанитаров и экспроприировав материальные ценности, они навсегда покидали умершие города, строя взамен них новые.
Должен вам сказать, что строить они умели. И это были не наши стоэтажки. Громадины зданий возвышались, казалось под самый небосклон. Ну, ещё бы. Им, овладевшим силами гравитации такие сооружения раз плюнуть.
Едва мы влетели в город, как сразу поразились обилие транспорта. Тут и там в пространстве между домами вспыхивали голограммы рекламирующие всякую дребедень. Засмотревшись на яркие кртинки, Кени ухитрилась в когото врезаться, и я поспешил к месту события. Не дав ей высунуться из кабины, протянул хозяину повреждённого скутера пару карточек и тот, буркнув чтото, что даже мой обруч не смог перевести, отправился по своим делам.
Поосторожней, пожалуйста. Предостерёг я Кени. Полиции местной нам только не хватает.
Да ну их. Взбрыкнула она. И, в оправдание прощебетала. Интересно ведь.
Что да то да. Действительно, было весьма любопытно. Тем более, что оказалось, что образы, витающие в воздухе, ещё и "говорящие". То есть, стоило посмотреть на них более пяти секунд, и чтото замыкалось в умном головном украшении. И оно тут же начинало транслировать слоганы, оболванивая проезжающих мимо. И, сообразив, что с таким прессингом на мозговую часть много не поуправляешь я, проконсультировавшись с обручем, включил автопилот, задав ему цель путешествия и мысленно представив кучу всевозможных "переводчиков".
Подлетев к одному из супермаркетов и припарковавшись, мы вошли внутрь. Ведомые "поводырём" поднялись в гравитационной шахте метров на сто вверх и оказались в царстве церебральных новинок. Круглые, овальные, жёсткие, гибкие. Имеющие форму шлема, а так же замаскированные под парики. Всюду, куда ни посмотри, висели столь необходимые нам вещи.
Но, как оказалось, на ту сумму, которой в данный момент мы располагали, не сильното и разбежишься, так как покупка скутеров подточила наши запасы. Да ещё железяки остренькие в копеечку встали. И, взяв в руки каталог, я снова спустился вниз и, зайдя в переулок, из за сдавливающих его высотных зданий показавшийся не шире щели, "ушёл" в коридор.
Рюкзак с материальными ценностями попрежнему лежал на берегу и, отсыпав примерно треть на чёрный день, я "выволок" оставшееся наружу.
Банк, во всяком случае, его местный аналог, располагался неподалёку и, гдето через полчаса, мы с Кени стали обладателями около четырёх сотен ментаграторов. Причём, в основном брали стилизованные под кепочки и волосики разных расцветок. (Чёрт, говорят же, с кем поведёшься... Общаясь с малышкой я поневоле начал всё больше напирать на уменьшительноласкательные суффиксыокончания).
Вообщето, могли бы и больше прихватить, но я вовремя вспомнил про Страстный Лёнькин Монолог. Всё же, раз обещал, то надо выполнять. Так что, следующим номером нашей программы было приобретение местных компьютеров. Ну и носителей, само собой прихватили. Но про это я распространяться не буду. Кто не рубит, так ему и не интересно. Бывалым же юзерам и прочей братии ни к чему лишние комплексы. Скажу только, что Лёнька был доволен. И не просто, а очень шибко...
Ну а по мне, так комп копмом, а я, подобно одному из молодых классиков отечественной фантастики, предпочитаю держать в руках книгу, а не таращиться в монитор. Ибо, как гласит народная мудрость: "компьютер с собой в туалет не потащишь". Да и в утилитарном смысле книга както сподручнее будет. Вырвал страничку с занудливым предисловием умного критика и...
В общем, здорово прибарахлившись мы, "усталые но довольные" решили перекусить. И, купившись на одну из реклам, так и норовивших схватить за шкирку, остановили свой выбор на, как оказалось, жутко дорогом ресторане.
По счастью, здесь царила подлинная демократия, а не та, что в Ленкином родном Париже. Никто не обратил внимания во что я одет, и не стал устраивать проблему изза того, что на мне нет, пусть и с поправкой на местную моду, строгого костюма.
Кстати, стоит только присмотреться повнимательней, и сразу становится заметно, что мужики или, вернее, мужчины, которые одеваются официально, то есть в костюмы и белые рубашки с галстуками, не по праздникам, а ежедневно, гораздо более болезненны и нервозны, чем те, кто "удавок" не носит и предпочитает демократичный стиль. Просто обратите пристальное внимание на людей, которых вы хорошо знаете, и поймете, что я прав.
Прикончив какоето экзотическое но, тем не менее, вкусное блюдо, я сидел, держа в руках бокал с шипучим напитком синего цвета. Как всегда после обеда, на меня снизошла благодать, и я уж подумывал о "переходе" в Дромос, чтобы малёк покемарить.
Мы их всех убьём? Внезапно спросила Кени.
Я от неожиданности поперхнулся, и даже вздрогнул настолько точно девочка попала в центр моих сомнений. Но о том, что мы это один раз уже сделали, распространятья не хотелось. Да и не можем мы вот так вот, взять и убить их. Ведь мы это они... Иную цель, грандиозную и пока довольно размытую, видел я перед собой в непроницаемом тумане неизвестности... И она властно звала... Куда? Увы, ответ пока был ясен не до конца.
Малышка выжидающе смотрела сверкая чёрными глазёнками.
Нет, малыш, что ты. Похоже в моём голосе не было нужной в данный момент твёрдости, но собравшись с духом я продолжил. Мы их просто направим по другому пути. И пусть себе живут, никого не трогая.
А на ум само собой пришло запавшее в память стихотворение.
И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело воздаянье
Само в себе, таясь, хранит.
И путь наш чист, и долг наш прост.
Не надо мстить, не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.
И мы простим, и Бог простит.
Но грех прощения не знает,
Он для себя себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает
Но мы простим, и Бог простит.*
(*Зинаида ГИППИУС. ГРЕХ)
Глава 20
В какомто пришибленном настроении мы вышли из ресторана, расположенного под самыми облаками, и уселись в свои машины.
Летим назад в отель? Спросил я Кени.
Зачем? Притворно удивилась она. Что мы забыли в этой дыре? И вообще, хочу пожить как маленькая принцесса. Надув и без того пухлые губки капризно пропищала малышка.
И в самом деле, что это я? Видать, и впрямь права Инна, и моё не слишком высокородное происхождение не вытравишь никаким состоянием. Кто сказал, что мы должны жить, пользуясь соцминимумом? А малышка молодец. Принцесса! И, ей Богу, сейчас я ни капельки не иронизирую.
Имея "мани" вместо чего нибудь другого в кармане, мы уладили это дело меньше чем за час. Услужливый зеленомордый клерк гостеприимно распахнул перед нами ворота снятой на месяц усадьбы, и у меня поневоле округлились глаза.
Мда. Вот так, по мнению лохов, и выглядит счастье. И настоящая роскошь. На огромной вилле было несколько спален, пять, помоему. Каждая со своей ванной комнатой с кучей всяких косметических прибамбасов. Кровати, разумеется, больше хотелось назвать сексодромами, такие они были огромные и мягкие на вид. Увы, Инка осталась "дома" и я быстро настроился на серьёзный лад. На втором этаже тоже были комнаты, как и на третьем. Но я туда заглядывать не стал.
Большущая гостиная поражала воображение. Тут имелся свой бар со стойкой, высокими креслами и холодильником. В одном из углов устроили нечто вроде холла, с галовизором и камином. И всё равно, места оставалось столько, что хватило бы поиграть в футбол.
Ко всему этому великолепию примыкала немаленькая кухня, щедро оборудованная всем необходимым, по мнению делателей рекламы, для приготовления пищи. Как из кухни, так и из гостиной можно было попасть вверх, на террасу, опоясывающую дом, с которой открывался великолепный вид на сад, в котором был бассейн с подогревом. Сад тоже был нехилый, и протирался до самой реки, то есть километра на два. Мало того, в нём было ещё и рукотворное озеро, почти правильной круглой формы.
Сзади, на первом этаже располагались комнаты для обслуживающего персонала, имеющие отдельный вход.
И, само собой, вся эта роскошь была по самое "не могу" напичкана ультрасовременной техникой. Вроде силового массажёра, в спортзале, мысленно отдав приказ которому, можно было зависнуть прямо в воздухе и отдаться на волю невидимых, но мягких и сильных рук. Я, дитятко великовозрастное, не утерпел, и тут же принялся выпендриваться, подпрыгивая и неподвижно замирая метрах в полутора над полом, приняв какуюнибудь позу, виденную мною в толь горячё любимых в юности фмльмахкаратэ. Ну, знаете, удары ногами в прыжке, всякие сальто там "морталистые". В общем, оттянулся на полную катушку.
Кени, глядя на моё дурацкое поведение, сначала малёк опешила но, оценив прелесть новой забавы вскоре присоединилась. "Матрицу" она уже успела посмотреть, так что, вскоре мы вовсю пародировали знаменитый "поединок Кунфу" из первой части.
Вволю надурачившись, мы покинули спортзал, и Кени пропала, "скрывшись" у себя. Я же, выбежал в сад и помчался на берег реки.
Как следует размявшийся в этом волшебном спортзале, я вновь до изнеможения проделывал все странные упражнения, которым научил меня Виктор. Ведь благодаря моему "интенсивному курсу" мышцы их запомнили навсегда.
В основе многих лежала своеобразная техника дыхания, которая, как я понимаю, исключительном эффективна для самых разнообразных нужд организма, особенно если они связаны с быстрым расходом энергии. Коридор коридором, а советами Профессора не стоит пренебрегать. Под конец я, полностью отключив сознание, ухитрился выполнить сложнейший каскад прыжков и ударов, рассекавших воздух с ей Богу вполне ощутимым свистом.
О том, что станет с хрупкой и податливой человеческой плотью, оказавшейся на пути моей руки или ноги, я старался не думать. Хотя, нет нет, да мелькала шальная мыслишка, заставляя невольно пожалеть воображаемого противника. Ибо картина, "имеющая место быть" после такого столкновения была бы по истине удручающей.
Наконец, обессиленный, я повалился на траву и блаженно закрыл глаза. Всё же, прав Семён Викторович, и физическая нагрузка человеку необходима. Разная заумная дурь простонапросто покинула голову. И, в здоровое тело стал проникать не менее здоровый дух, напрочь лишённый сентиментальности.
Увы, живущие абстрактными надеждами плохо приспособлены ко вселенной, где доброта уступает место прагматизму, нежность мужеству, а способность сопереживать безрассудной храбрости. Про таких зачастую говорят: "слабый человек, идеалист или святой". Нужно уметь избавляться от столь оскорбительного снисхождения. Пусть даже и заехав кулаком в глаз.
Вернувшись во дворец, я застал малышку сидящей пред галовизором. Она, полностью увлечённая развёртывающимся перед ней действом, не заметила моего появления.
Из громадных золотых ворот, под звуки громогласно трубящих герольдов шла процессия. От глубокой и простой мелодии, транслируемой не только стереофонической системой, но и ментгратором, сердце, казалось, застучало быстрее. Распахнутые тяжёлые створки тем временем пропусткали наружу всё большее количество Агнов. Впереди на скрытых яркими накидками животных ехали двое...
Изза обилия зелёных лиц и пестроты одеяний у меня зарябило в глазах, и я поспешно прошел в свою комнату. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. К тому же, то, что здесь снималось как историческое кино, я уже не раз видел дома. Только называлось это фэнтэзи. Да и вышел я уже из того возраста, когда костюмированные шоу заставляют трепетать всё внутри. Разве что, местная полуголая самочка, всей одёжки на которой не хватило бы на то, чтобы скроить галстукбабочку, на миг привлекла моё внимание. Да и то, чисто гипотетически и в связи с Инкой. Онато мне нормальному со мной зеленокожим изменяла. Так что, поневоле пришлось, пусть и по быстрому, но рассмотреть этот вопрос. И отложить, так как помимо броской внешности при выборе партнёра важен ещё не один фактор. В частности запах. А агны, хоть и близкие нам но, всё же существа другой расы. Кто его знает, какой нибудь шибко озабоченный и лезущий на всё что шевелится Казанова может, и смог бы. Я же, увы, на такие подвиги не способен. И, нисколько не жалея об этом, тоже включил галовизор, дабы глянуть новостей.
Бездумно "щелкая пультом" роль которого выполнял всё тот же ментагратор я, наконец, наткнулся на коротенькое сообщение. "Приведение в действие приговора, вынесенного группе "так называемых гуманистов", и отложенного изза подачи кассационной жалобы в Совет Десяти Миров назначается на послезавтра". Заинтересовавшись, я отдал приказ обручу проинформировать меня более подробно. И... елыпалы! То что я выяснил, настолько напомнило мне гипотезу Профа о ссылаемых в неведомый мир преступниках, что я поневоле решил познакомится с этими гуманистами поближе. И, прикинув в уме, как бы всё обставить получше, "полез" в Дромос. Вообщето, можно было и не "лезть", а отправится прямо отсюда. Но вот, боюсь, Кени не захотела бы расставаться с новой игрушкой. Так что, придётся пожертвовать тренировкой и нашим с ней дурачеством. Обед, пожалуй, можно "оставить", а вот вместо разговора о возвращении в отель, предложить смотаться в один из "центральных" миров...
Дроммм... Я сидел за столиком и кашлял, поперхнувшись ядовитосинего цвета шипучим напитком. Ну почему мне иногда везёт, как утопленнику? То снежком в рожу заполучу, то захлебнусь в лагуне на КианТуо, целуясь с Инкой? Теперь вот СинеКолой местной подавился?
И что, мы их всех убьём? Всё так же спросила Кени.
Что ты, девочка. Ласково улыбнулся я. Если бы хотели того... Я сделал зверское лицо. Так давно бы уже... И добавил. Мы их вылечим. Правда, лекарство будет горьковатым, но тут уж я бессилен.
Затем, не давая опомнится, предложил.
Хочешь, смотаемся на одну из главных планет? Заодно и соревнования Гравироллеров посмотрим!
Ей Богу, хрен его знает, были ли у местных скейтбордистов вообще хоть какие нибудь соревнования, но у Кени тут же загорелись глаза..
Конечно, Юра! И, залпом допив свою шипучку, вскочила изза стола. Поехали!
Сказано Сделано! Все приобретения были сложены "У Кени", так что, нас в принципе ничего не держало. И, задав ментагратору вопрос, я моментально получил требуемую информацию.
Подлетев к станции перемещения, мы высадились и малышка "спрятала" наши, пусть и Игрушечные, но всё же скутера. Активизированная половинка Кристалла находилась в моём Дромосе, у "выхода" в этот молодой мир, так что, вернуться сюда мы могли в любой момент. Ну а уж там, до дома рукой подать. В общем, я был спокоен, и заросшее в последнее время мягкими тканями "шило в..." снова дало о себе знать.
Едва войдя в огромный зал, потолок которого, казалось, взметнулся под самое небо, я сразу почувствовал, что он разделён какойто незримой чертой надвое. Невидимая глазом, она, тем не менее была вполне осязаема и ясно различима даже для такого новичка, как я. Условная граница делила зал на два сектора. В одном, клубился народ, разномастной своей одёжкой живо напомнивший фильмы про прибытие пароходов с иммигрантами в Новый Свет. Причём, публика была простая, непритязательная и явно путешествующая за счёт соцминимума. Во второй же половине, находился от силы десяток пассажиров. И все они улетали отсюда. По взглядам, различной степени холодности, от откровенно недружелюбных, бросаемым простонародьем, до подобострастно почтительных, но всё равно далеко не тёплых, которыми смотрели служащие портала и стражи порядка, можно было понять, что возможность покинуть новый мир была далеко не у каждого. То есть, быть то она была, но только в один конец. Ещё дальше. В такой вот толпе бедолаг, ищущих лучшей доли. И тогда этот покажется... Ну, в общем, как бы не был он плох, но может представиться раем. Глядя на эту картину, я невольно почувствовал, как мы с ними похожи. Вернее, на них. Этой вот завистью, вечной неудовлетворённостью и жаждой чегото большего. И вот таким же абсолютным незнанием, куда же эти излишки приспособить. Вот "нехай будуць", и всё. Ведь, никто их, бедных сюда, в этом мир силой не гнал. Сами, уроды припёрлись. И вот, обжившись малёк, уже начинают завидовать этакой малости, как возможность вернуться. А зачем, спрашивается? Они ведь и до эмиграции там никому не были нужны, а тем более теперь, когда для многих прошли годы и годы.
В общемто, надо отдать должное заведённому порядку, всё здесь было на уровне. И, скормив одному из автоматов почти всю "наличность" мы с малышкой, сопровождаемые красноречивыми взглядами, вскоре пресекли заветную черту. Цена билетов, не была одинаковой, и я сделал вывод, что чем "старше" мир, тем дороже. Нам же достались самые дорогие, так как Интересующая меня группа находилась на планетепраматери. Что ж, посмотрим воочию, как они там у себя всё устроили. По крайней мере потом, то есть "Сначала" тьфу ты чёрт, ну, в общем вы поняли, будет с чем сравнивать.
Всё прошло както слишком обыденно. По крайней мере, те взгляды, которыми сопровождали нас все присутствующие в зале, не стоили того. Даже "счастливцы", что возвращались в старые миры и то поглядывали на нас с завистью, так как на центральную планету путешествовали мы одни.
По очереди мы вставили полученные из автомата кусочки пластмассы в прорезь и, приложив ладони к подобию сенсора, оказались перед вполне обычным и ничем не примечательным проходом. Раздвинулись створки и, пройдя по коридору мы вышли через точно такой же выход.
"Добро пожаловать Домой" зазвучало в мозгу. И, ей Богу, как та подопытная крыса, я вдруг ощутилприлив светлой и ничем не мотивированной радости. Про крысу же я вспомнил потому, что не было у меня причины радоваться "приезду" в это змеиное логово. Не было, и всё тут.
Эрго всё это проделки ментагратора. А так же здешних умников, с ходу дающих прибывающим эдакий "заряд энтузиазма". Хотя, промывание мозгов всегда было заветной мечтой власть предержащих. Во все времена, и нет исключений среди народов. Так что, я даже малёк восхитился прозорливости местной знати, или, кактамих. Затруднив доступ на прародину, они не только обезопасили себя от праздношатающихся толп, но и сделали Центральный мир желанным. А уж с таким мозговым прессингом, "колыбель цивилизации" вообще должна представляться чемто вроде Олимпа, недоступного для простых смертных, и дарующего небесную благодать всякому, ступившему на неё.
Хорошо как, Юра. На симпатичной мордашке Кени сияла умиротворённая улыбка.
Дай сюда. Рывком я сорвал с курчавых волос тонкий серебряный обруч, увитый витиеватым узором. Это не тебе хорошо, а крохотному участку нервных клеток, расположенных в мозжечке.
Как это не мне? Выпучила она глазёнки.
Но, повидимому, лишившись многофункционального переводчика, она и впрямь почувствовала некое подобие "ломки", так как стала пристально осматриваться с всё большим недоумением.
А, ведь, и в самом деле. Согласилась малышка. Будто дурманящих ягод наелась. А теперь всё прошло.
Ну и славно, что прошло. Резюмировал я. пусть пока обруч у меня побудет.
Забрав у Кени ментагратор, я вздохнул спокойнее. Кто знает, насколько глубоко внушение? Тем более в мозг одиннадцатилетней девочки. Ведь, "проникнись" Кени "дочерними" чувствами к этим... Брр. Даже такая кроха может здорово помешать наполеоновским планам по спасению и наших и их задниц.
Конечно, можно всё "переиграть", но если всё не успело зайти слишком далеко, то не стоит городить огород.
Беспрепятственно мы вышли из здания Портала и отправились на стоянку летающих машин. Да и кого элите зеленокожих было бояться? Внешних врагов они уничтожали в зародыше. А внутренним так ухитрялись закомпостировать мозги, что я даже удивился, что нашёлся ктото, кто "попёр против власти"? Хотя, кто их знает. Вполне возможно, это здешние местные усобицы. За кусок пожирнее и место повыше. А все теории про гуманизм так, для красного словца.
Как сказал один не шибко симпатичный литературный герой "Люди всегда воевали за землю и обладание материальными ценностями. Это, и только это являлось истинной причиной. Всё остальное лишь красивый повод. Фиговый листок, которым прикрываются от общественного мнения". Вот будет умора. Припрусь я, значит, а вместо пламенных революционеров застану каких нибудь "троюродных", задумавших бяку супротив "двоюродных". И подведших под это дело красивую идейную подоплёку. Что ж, тем хуже для нас... Так хоть можно было бы слегка погордится. Мол, мы потомки великих гуманистов, а не банальнейших зажравшихся царедворцев, норовивших урвать кусок пожирнее, и погоревших на этом.
Глава 21
Выбрав одну из гостиниц и, заселившись, снова вышли в люди. И я не стал в этот раз устраивать чтото вроде раскачки, так как времени у нас практически не было.
Из сведений, полученных от ментагратора, я знал, что, поскольку прецеденты, подобные этому были чрезвычайно редки, то "казнь" проводилась через портал, работающий "на общих основаниях". Вообщето, не так уж их и много было, порталов. На всю планету десятка два, не больше. Дорогая, должно быть, штука. Да и контролировать подобные сооружения тоже в копеечку обходится. В общем, наших милых гуманистов в определённое время должны были "переправить" в здание вокзала, дабы те могли всем скопом войти в рамку, настроенную на странный мир, из которого ещё никто не возвращался. И мы с малышкой, заняв место у запасного входа, стали ждать. Я планировал в этот раз просто "посмотреть" как всё происходит. Чтобы затем, составив план, подключить к делу Кени. Правда, для этого придётся посидеть какоето время в коридоре, но это уж издержки профессии, как говориться.
"Мероприятие" прошло быстро и довольно спокойно. Подлетел аэробус, в котором лишь отсутствие иллюминаторов выдавало тюремную машину. Группу приговоренных, человек в тридцать, цепочкой вывели из люка и препроводили к входу. Что удивительно, никто не сделал попытки к бегству, но это я приписал мастерству "промывателей мозгов". В самом деле, зачем усложнять, если можно внушить жертве что угодно.
Вообщето, если разобраться, так эти, с зелёными мордами, в общем даже ничего. Имея такую технику, являющуюся ни чем иным, как психотропным оружием, да не установили диктатуры. Или, замечательное это изобретение было сделано уже после создания Десяти Миров? Когда было поздновато?
В общем, когда бедолаги скрылись в здании, я "ушёл" в Дромос и...
От рёва воды у меня заложило в ушах. Дышать совершенно невозможно, столь густа была взвесь, висящая в воздухе. Столь знакомая мне река бурлила, вся покрытая белыми клубящимися шапками пены и промелькнувшая не к месту мысль о купании заставила перекрестится. Да уж, видать, и впрямь не следовало мне соваться в это измерение, раз уж моё, никем не контролируемое, подсознание соорудило такую зловещую и непреодолимую преграду как Водопад. Но несколько минут, необходимых для "возвращения" к моменту событий истекли и я "покинул" столь неуютный отрезок коридора.
Ну что, малыш, твоя очередь. Я погладил Кени по головке.
Так я "пошла"?
Я кивнул и девочка "Скрылась", чтобы через минуту "вернуться" сидя в ярком игрушечном скутере. Набрав высоту, малышка зависла до прибытия тюремного транспорта, который не заставил себя ждать.
Все её действия были рассчитаны по секундам и, едва аэробус приземлился и открылся люк, она спикировала на обшивку и, выскочив из кабины, "забрала" громадину к себе. Я со всех ног бросился на опустевшую площадку и был "уведён" Кени на её остров буквально на ходу. Вот только что бежал по плитам в мире Агнов и уже увязаю по щиколотку в золотистом песке.
Времени у нас было, сами понимаете, не более пяти минут, так что мы превратились в эдаких Айболитовскорострелов.
Шпокшпок. Пленный охранник. Где кто? Чёрт его знает. Разбирать некогда, так как трупы нам ни к чему. Рука сама собой меняла кассеты с ампулами но вот, кажется, все уже спят. Некоторых вырвало, и один их стражей разбил себе голову, выполняя сложнейшее "па" танца смерти, но все как будто живы.
"Пристрелив" всех я, ориентируясь по униформе, отсортировал служивый люд, коего набралось не более десятка, и Кени "перенесла" нас обратно. На задней площадке вокзала попрежнему царила тишина и, глянув напоследок на мир, которому вскоре суждено исчезнуть, я взял Кени за руку.
Ну что, "пошли"?
Оглушённая звуком падающей воды, Кени не могла сдержать воплей восторга. И вот чертовка тут же помчалась к реке. Боясь, "как бы чего не вышло" я устремился следом но она, лишь вошла в стремительное течение по колено. Задрав голову и зачарованно глядя в сторону водопада, начала которого не было видно в тумане.
И снова я подумал про воздушный шар. Вот сядем мы в него и, неторопливо поднимаясь, окажемся в Ленкином мире. Правда, нужно будет покрепче привязаться, так как кто его знает, что вытворит с нашим сознанием "граница". Если уж на отрезке, соответствующему "родным" реальностям было не пройти, то здесь... я даже думать об этом боялся.
Прибор был выключен, и мы сейчас были в "обратном" режиме. И, гдето через, час мы с Кени должны будем "заселиться" в гостиницу. Потом немного побродим по столице Десяти Миров. Полюбуемся достопримечательностями и отправимся восвояси. То есть, на пограничную планету, откуда прибыли. И, нетронутая моим вмешательством, эта реальность останется такой, как было задумано её жителями. Несчастных "гуманистов", как и положено осуждённым за государственную измену, отправят в бессрочную ссылку. А мы с Малышкой, "вернувшись" в наш мир, привезём с собой их двойников, чьё существование стало возможным благодаря свойствам Дромоса. В действительность которых я поверил после рождения щенка, смерть матери которого я смог предотвратить, "вернувшись" назад во времени и изменив ход событий.
"А как же те, кого я собирался спасти"? Спросите вы.
"Но ведь я их спас". Возражу я.
"Как же спасто? Ежели вот они, ровной шеренгой идут на свою Голгофу"? В вашем голосе явственно слышится укор.
"А кто же тогда "у Кени"? Их то я спас"? Подняв брови разведу руками я.
И, не найдя ответа, вы лишь в негодовании покачаете головой, а я тяжко вздохну. Мне тоже их жаль. Но жизнь бывает очень суровой. В годы второй мировой войны тот же Уинстон Черчилль вынужден был совершить нечто подобное в отношении своих сограждан. В свое время польская военная разведка раскрыла секрет немецкой шифровальной машины "Энигма", а с началом второй мировой эмигрировавшие в Англию спецы помогли британцам наладить регулярное чтение вермахтовских шифрограмм. Однажды из перехваченного документа выяснилось, что город Ковентри будет подвергнут "показательной" бомбардировке, чтобы преподать англичанам урок.
Черчилль оказался перед страшным выбором. Принять заранее какие бы то ни было меры, стянуть в город пожарные машины и полевые госпитали означало бы открыть немцам, что их шифры разгаданы за чем последовала бы смена кодов.
Англичане не сделали ничего и немецкие бомбардировщики превратили Ковентри в развалины, а расшифровка немецких кодов успешно продолжалась... И нация простила ему это.
Что же вы хотите от меня, ни в чём не уверенного индивидуума, от действий которого зависела не смена какихто там кодов, а, возможно, судьба всего человечества? Ведь, если гипотеза Профессора верна, то они, уйдя через Портал, должны стать нашими прародителями. И, "изыми" я их из этого процесса кто знает, что я застану дома? Вот будет умора: возвращаемся мы с Кени а там ни Приюта, ни Профа с Лёнькой... Малыши, опять же...
В общем, в борьбе со своей нечистой совестью я, как обычно, ухитрился одержать верх. О том, как мы выкрутимся, если "всё получится" я даже и думать не хотел. Боязно было. И, если честно, очень я в этом деле надеялся на Семёна Викторовича. Ну, не на Лошадь же мне было уповать, хоть у той голова и больше...
Мы "вышли" из Дромоса в тот момент, когда коридорный показывал нам комнаты. Помня о том, что Кени всё забыла, я постарался отвлечь её, и предложил куда нибудь сходить. Едва выйдя на улицу, поражавшую своей схожестью с ущельем, мы стали жертвой диллера, или чёрт знает, как они здесь называются. Он, всунул нам в руки две книжечки, рекламирующии местное "культурное наследие" и я потащил малышку в какойто собор.
Заплатив сколько положено и получив два узких обруча, которые я сунул в карман, мы подошли к массивной двери. Нет, с гидомто, конечно, интересней. Но вот не давала мне покоя "светлая радость" от встречи с "отчим домом", которой я проникся при входе в это измерение. Лучше уж полюбуемся в "тишине". Да и много ли нам скажут здешние имена и даты?..
Переступив порог, мы оказались в просторном помещении, с непривычной геометрией, Не было видно ни окон, ни дверей, а освещение, казалось, поступало сквозь мозаику пола. Стены и сводчатый потолок зала были покрыты фресками, изумительными по красоте и демоническими по содержанию. Иероним Босх, рисующий иллюстрации к Данте Агильери, только на местный лад. Представили, да? Они производили столь сильное впечатление, что даже такому неискушённому в живописи дилетанту, как я, было совершенно ясно, что это работа великого мастера. Изображённые сцены были настолько яркими, реалистичными и динамичными, что поражали воображение, приводя в восторг, и одновременно вселяя ужас. Скрупулёзная и не заметная взгляду прорисовка деталей, вплоть до самых мельчайших, производила впечатление стопкадра, вырванного из реальности. Казалось, стоит только нажать "плэй" и все эти демоны, изображённые, в свою очередь, существами отнюдь не с ангельской внешностью, придут в движение, сойдя со стен. И, заполняя собой пространство, заживут непонятной и страшной жизнью.
Зачарованный, стоя во власти адского наваждения, я зябко передёрнул плечами. Картины были до того страшными и отталкивающими, что по неволе вызывали какоето извращённое эстетическое наслаждение. И, в этот момент очень пожалел, что рядом нет Инны. Ктокто, а уж она бы по достоинству оценила это жуткое великолепие. Воспоминание о Инне увело мои мысли от этого ужаса.
В самом деле, неправильная какаято мы с Инкой пара. Все люди как люди, малёк попереживав ну и, там, поучаствовав в событиидругом, женятся себе, и живут в любви да радости. Само собой, время от времени ссорятся с непременным битьём посуды, рожают умных и красивых детей ну, и всё прочее в том же духе, о чём рассказывать неинтересно, а слушать скучно.
Не по этой ли причине все сентиментальные романы и сопливые пьесы о "чистой и возвышенной любви" сами собой увядают, как только становится слышен марш Мендельсона и звон цепей Гименея?
То ли дело мы с дорогой и ненаглядной. Детишек, правда, настрогали аж парочку, да ещё какую. Но вот на этом, пожалуй, всё сходство с нормальными людьми и заканчивается. Если я дома, так она непременно "у себя". А как Инке захочется побыть в реальном мире, так меня куда нибудь занесёт нелёгкая. Правда, на посуде экономим, ничего не скажешь. Радость встречи, опять же... Я, право, затрудняюсь сказать, хорошо это или плохо. Ну и чёрт с ним. Это просто есть и, тьфу, тьфу, тьфу, как говорится. (Конечно, Дромос Дромосом, и всегда можно "вернуться" чтобы исправить чтото совсем уж нехорошее, но не помешает.) Да и не припомню я, чтобы мне приходилось "отступать" во времени из за наших трений...
Занятый этими мыслями, я не заметил, как в зале чтото изменилось. Да и Кени настойчиво теребила за руку, пытаясь вырвать из мечтаний, вернув на "грешную землю".
Следуя за её взглядом, я не торопясь повернулся, и буквально застыл столбом. На короткое, почти мимолётное, но всё же вполне осязаемое мгновение у меня спёрло дыхание от восторга и удивлённого восхищения. Нет, ну надо же, блин. Влюбиться мне ещё не хватало...
В дверях, стояла высокая стройная женщина в длинном серебристом платье с обнажёнными плечами. Блики света играли на её волосах, а лучившиеся весельем глаза, полуприкрытые длинными чёрными ресницами внимательно смотрели на меня, наслаждаясь произведённым эффектом.
Её лицо с не совсем безукоризненными и правильными чертами, тем не менее напоминало мне всех античных богинь, вместе взятых.
Гибкая девичья фигурка создавала впечатление юности и чистоты но, тем не менее, во всём её облике чувствовались зрелость и опыт последних лет. Красивая, серьёзная и одновременно легкомысленная, такая простая, милая и понятная и в то же время умеющая быть гордой и величественной, ласковая, добрая и нежная. Моя Инна...
Не торопясь, и в полной мере получая от дефиле удовольствие, она прошлась перед нами и, глядя в мои вытаращенные глаза, нахмурила брови но тут же, не удержавшись, показала язык, рассмеявшись звонким и заливистым смехом.
Ты как здесь? Изумлённо воскликнул я.
Да вот, решила проверить, чем это ты занимаешься.
Любуюсь. Я обвёл взглядом вокруг, а Инна снова заливисто расмеялась.
Меня пригласишь?
Смех смехом, но я только что о тебе думал.
Да знаю я. Подбежав, она по очереди поцеловала нас с Кени. Меня Гроссмейстер "переправил". Сказал, что ты всё равно не утерпишь, и потащишь в этот мир. Так что, сэкономил всем время.
Что ж, спасибо Аббату. При всей его... он иногда бывает очень даже мил. Но, всё таки, интересно, что ж такого натворилто, а? Хотя, зная свой характер мне ли удивляться? Ведь для меня который за последние годы странствий по измерениям прочно усвоил, что дороже всего на свете личная свобода, нет никаких авторитетов. И сегодняшний визит Инны тому пример. Независимость в моей шкале ценностей стоит на первом месте. И только на втором здоровье. Но, поскольку, со здоровьем, благодаря Дромосу у меня всё в порядке, то ничего удивительного, что я чегойто там отчебучил, не став жертвовать этой драгоценной штукой.
"А как же Долг"? Спросит ктото.
"Долг конкретный, или Долг вообще"? Ехидно замечу я. Ежели чтото обещал, то стараюсь выполнять. А что касается высокопарного и абстрактного понятия, которое вкладывают в это слово некоторые... гм, личности, то тут уж увольте.
Не умею я ставить перед собой какието там сверхзадачи и грандиозные цели. Точнее, не люблю, и все тут. И, само собой, не претендую на вознаграждение, предпочитая всю ту же ненаглядную тётку с факелом, что стоит в Ньюйоркской гавани. Да и привык в студенческие годы довольствоваться малым. Есть кусок хлеба и крыша над головой и хорошо. Ктото скажет: а деньги? А я отвечу да ну их нафиг. Я как Вольтер, искренне считаю, что деньги, которыми обладаешь источник всё той же свободы. А те, за которыми гонишься ведут к рабскому ошейнику. Ещё будучи мелким клерком я был очень не любим начальством, всегда предпочитая прянику в виде обещанной премии наличие свободного времени. И попросту игнорировал всякие там авралы и "взятие работы на дом". В общем, с точки зрения многих асоциальный, неуправляемый тип. Но ведь это не так. И со мной всегда можно договориться, приведя разумные доводы и найдя убедительные аргументы. Видать, мои деЯния не так уж и страшны, да и у Гроссмейстера рыльце в пушку, коль предпочёл устроить "дубль" для того, чтобы Инка могла полюбоваться этим ужасным великолепием, а не проводить "разбор полётов" с укоризненными взглядами и многозначительным покачиванием головой. Хотя, с меня ведь взятки гладки, так что он попросту выбрал путь наименьшего сопротивления.
Глава 22
Сами понимаете, что Инна с её цвета кожей не вписывалась в местное общество. Так что, обратно пришлось возвращаться через Дромос. Едва "переступив" неосязаемую грань, разделявшую два мира, она восхищённо охнула.
Здорово!
А то. С гордостью, будто всё это грандиозное великолепие моих рук дело, выпятил грудь я. И добавил. Ни у кого такого нет!
Задавака! Брызнула водой Инна и, смеясь, помчалась вдоль берега.
Но настроение было не игривым, да и Кени... Отбежав метров на сто, дорогая остановилась и тяжко вздохнула. Слов, заглушаемых рёвом водопада, я не разобрал, но догадался, что это чтото по поводу моей мужской состоятельности. Вернее наоборот. Причём, это чтото не шибко лестное. Я демонстративно пожал плечами и развёл руки. Затем, похлопал себя по запястью, изображая нехватку времени и "вышел".
Как у всех цивилизованных народов у Агнов было понятие спорта. Так что, плавсредство для путешествия вниз по течению я приобрёл без труда и вскоре снова стоял рядом с девочками.
Я так понимаю, что там Ленкин мир? Кивнула Инна в сторону водопада.
Надеюсь.
Не хочешь попробовать?.. Поддела она меня.
Да думал я об этом... Только долго получится. Тогда как от Кристалла к кристаллу всего один "шаг". Стал оправдываться я и тут же схватился за голову. Блин!!!
Где? Изумлённо подняла бровки Инна.
Ну и недотёпа же я.
Эка невидаль. Она дёрнула плечиком но, всё же полюбопытствовала. Что случилось то?
Прибор... Чёрт, совсем забыл, что не нужна нам эта надувная лодка. И, дабы пресечь вопросы улыбнулся. Как тебя увидел, сразу голову потерял.
Есть что терятьто? Захлопала Ресницами дорогая и, изображая, как ей со мной непутёвым тяжко, вздохнула. Мужчина без женщины Слуга без хозяина. Женщина без мужчины сокровище без присмотра.
Я знал эту цветисторечивую китайскую поговорку и, сдаётся, всё в ней было наоборот. Но спорить не стал, а только хмыкнул. Да, и впрямь, устроил тут спортландию, понимаешь. Совсем мозги отшибло. Хотя, должен вам сказать, Инка того стоила.
Но, обдумав мои слова, Инна решила, что дело того стоит. В смысле, путешествие вниз по реке. Как она сказала: "Развеяться, и вообще..."
Кени не возражала так что, погрузившись мы оттолкнулись от берега и понеслись, отдавшись на волю бурного течения.
Что нового? Поинтересовался я.
Инна лишь пожала плечами.
Ничего, как будто. Морис вовсю штурмует азы ихнего языка. Профессор с Лёнькой чтото там изобретают. Всё, как всегда, в общем.
Ясно. В моём голосе помимо воли сквозило облегчение. Всё таки, а отсутствие новостей, что ни говори делает счастливой не только целую страну, но и отдельно взятых её граждан. Правда, помнится, в той цитате упоминался ещё и завтрак, становящийся скучным, ну да, Бог с ним.
Знаешь, глянул я на Инну, Морису будет с кем попрактиковаться в языке. Да и с составлением словаря, думаю, теперь станет легче.
Ты что, когото "взял в заложники"? Ахнула Инка.
Скорее уж спас. Пожал плечами я. Да и то, как сказать...
Говори, как есть. Потребовала Дорогая. И, видя, что я не оченьто спешу с ответом, схватила меня за руку. Ну же, не тяни...
Да, понимаешь... Я, помимо воли растерялся. Такая вот ситуёвина вышла...
Ну, про ситуёвины ты мне можешь не рассказывать. Отмахнулась Инна. Ты самую суть выкладывай. И, желательно, покороче.
Так выложил уже.
Ага. Инка смотрела на меня в упор. И кто она?
Здрасьси. У меня, прям, челюсть отвисла от такого предположения. Ты это о чём?
О том самом... Или, может, ты хочешь сказать, что внезапно проникся чувством глубокой симпатии к какомуто здешнему мужику?
Ну бабы, а! Мир, можно сказать, летит в тартары, а они о своём, о женском... Ну, погоди же, я тебе устрою.
Боясь, что не выдержу, и засмеюсь, я отвернулся и, стараясь придать голосу печальное выражение, начал.
Да вот, понимаешь...
Бултых... Закончить мне Инка не дала и, пылая праведным гневом, столкнула меня в воду. Ну, совершенно никакой логики у любимой. Пожар в душе у ней, а остудиться отправила почемуто меня...
Вынырнув, я обнаружил, что лодку отнесло довольно далеко. Кени, заливисто хохоча, показывала на меня пальцем а Инка, уперев руки в боки грозно смотрела как я барахтаюсь. И никаких попыток прийти на помощь, блин. Ну и фиг с ней. Спасение утопающих, как говорится...
Помахав рукой, я направился к берегу. Посмотрим, что вы без меня делатьто будете... Но чертовки, видя такое моё отношение, дружно налегли на вёсла и порулили к суше.
Я уселся на берегу и разделся, разложив одёжку на песке. Против течения им не выгрести, так что не стоит терпеть неудобства. Солнца в дромосе нет но после воды песок поневоле казался тёплым и я растянулся, бездумно глядя в серое небо. Вскоре послышались голоса и, приподняв голову увидел, что ко мне подходят мои обидчицы. Дада, Кени, хоть и не принимала непосредственного участия в попытке меня утопить, всё же Инкина сообщница. Эх, придумать бы какую нибудь мстю, да позаковыристей... Так нет же. Как это обычно бывает в подобных случаях, ни черта в голову не шло, и я снова улёгся, раскинув руки и закрыв глаза.
Обиделся, что ли? Инка присела рядом и виновато пгладила по руке.
Да нет. Как можно равнодушнее ответил я. Для некоторых это слишком большая честь...
Ладно, Юрка. Инка навалилась грудью и поцеловала меня в губы. Хорош дутьсято. Подумаешь, окунулся разок... Но уж больно хотелось проучить за твой выпендрёж...
Забыли. Я шутливо щёлкнул Инку по носу и указал глазами на Кени. Слезай с меня, а то ведь я за себя не ручаюсь.
Инна отстранилась на приличное по её мнению расстояние и продолжила допрос.
Кени говорит, что ничего не знает. Следовательно, ты опять устроил дубль?..
Угу.
И кто эти... Ммм... люди?
Группа приговорённых к ссылке в неизвестный мир. Случайно наткнулся на блок новостей, и захотелось вмешаться...
Класс! Восхищённо вздохнула Инка, а глаза её задорно заблестели. Много народу положил?..
Да ни кого я ни "ложил". Отмахнулся я. Не хватало ещё в войнушку поиграться. Кени забрала аэробус "к себе" и, подождав, пока я отсортирую нужных нам личностей, "вынесла наружу" оставшихся. Так что, вынужден огорчить, дорогая. Не было ни единого выстрела, и ни один нос не был сломан.
Всё равно ты молодец, Юрка. Она чмокнула меня в щёку. И потребовала. Пойдём, покажешь...
Так онито "у Кени". Недоумённо глянул я на неё. А из моего коридора я могу только наружу...
Эка невидаль. Не растерялась Инка. Вот и пошли "наружу". А потом "к Кени".
Мдя... Не было печали, так Гроссмейстер прислал на мою голову Инку. Нет я, конечно, ничего не имею против дорогой и единственной... Но в малых дозах. В смысле разумных. Но деться от неё я никуда не мог и поневоле уступил. Взяв обеих девчёнок за руки, я вздохнул и задал ставший уже традиционным вопрос:
Ну что, "пошли"?
Что ж, всё в этой вселенной повторяется. И, если существует один незаселённый мир, то почему бы, не иметься ещё парочке. Во всяком случае, впечатление было именно такое. "Отправлялись" в последнее наше путешествие мы, если помните, из густонаселённого мегаполиса, так что и "выйти" должны были в какомлибо подобии города. Ведь люди подсознательно, помимо воли, селятся в лучших местах. И неважно, в какой реальности ты "материализовался". Человек это такая истота, чей внутренний барометр не подводит ни в коем случае. И, если уж в месте "выхода" не было видно следов цивилизации, то значит, что этот мир пуст. В смысле безлюден ибо, как известно, "свято место полностью пусто не бывает".
Мы стояли на вершине холма, и перед нами открывалась излучина широкой реки. Солнце садилось и, отражаясь в спокойных водах, освещало лица красноватым светом. Слева начинался лес и, укрытый сумерками, он невольно заставлял поёжится, производя мрачноватое впечатление. Послышался какойто звук, классифицировать который я сходу затруднился. Чтото, навевавшее воспоминание то ли о "Дикой собаке Динго" а, может, напомнившее никогда не слышанный вживую, и представляемый по книгам Майн Рида лай койота. Неприятные, в общем, ощущения.
И, в то же время, на душе стало както веселей. Раз здесь так вольготно чувствуют себя хищники, значит, Сапиенсов и впрямь в этом мире нет. Не позволили бы разумные существа просто так "пропадать" такому классному месту. Да и волков бы, уж точно бы повыбили. Разве что, в очень уж первобытном состоянии находилось здешнее общество. Но, после посещения парытройки миров у меня сложилось впечатление, что развитие происходит приблизительно одинаково. Во всяком случае, "первобытных" я ещё не встречал. Так что Ура! ставшая почти родной безлюдная планета, отстоявшая от Ленкиного мира на "один переход" может спать спокойно. Во всяком случае, в ближайшем будущем. А то ведь, я уже мысленно простился с этим чудом, нетронутым человеком.
"Вот сюда мы вас, миленьких, и заселим..." Пронеслась в голове мысль, а на губах заиграла радостная улыбка.
Дико здесь как... Протянула Инка. И ни души вокруг...
Так это ж здорово! Я схватил её в охапку и закружил, повинуясь весёлой мелодии, звеневшей в голове.
Но Инна, всё же не была почитательницей дикой природы и, дёрнув меня за ухо, буркнула.
Отпусти, Юрка, Платье помнёшь.
Платья было жаль и, поставив Инну на ноги я взглянул на Кени.
Ты готова?
Та пожала плечами и, взяв нас за руки "сделала шаг".
Морские волны всё так же лениво накатывались на золотистый песочек. Одинокий шалаш попрежнему стоял под пальмами и подле него лежали спасённые мной агны.
Ого! Непроизвольно вырвалось у Инны. Да их же здесь до чёрта!
Так ведь оптом дешевле. Отшутился я. И притворногрозно нахмурил брови, почувствовав, как снова натянул кожу парафин. Топиться сама полезешь, или помочь?..
Ага, размечтался. Фыркнула чертовка. Вот прямо счас умоюсь слезами раскаяния, и ими же и захлебнусь...
Да уж... Эт я погорячился, наверное. Перетрудился, понимаешь, в последнее время, вот и подзабыл, что к чему.
Господи, да ведь здесь большинство женщины. Ахнула Инна, бродя меж лежащих на песке тел. Около двадцати... И, глянув на меня, не удержалась, что бы не пустить шпильку. Я, между прочим, всегда знала, что от мужиков в любом деле толку мало.
Спорить с чертовкой себе дороже и я благоразумно промолчал. Ну её к Аллаху, пусть шипит, абы не кусалась.
Я подошёл поближе, внимательно вглядываясь в лица спасённых агнов. В пылу операции, было не до физиономических наблюдений. Да и, какая к чёрту разница, мужики это или бабы? Инна же, со свойственной женщине чуткостью к таким вещам, в первую очередь обратила внимание именно на незначащие для меня мелочи. Женщины, как и положено прекрасному полу, были гораздо более хрупкими и явно ниже ростом. Правда, насчёт очарования и прелести я что либо сказать затрудняюсь. К тому же все были в бессознательном состоянии, что, как известно, никого не красит.
Инна присела возле одного из тел и, взяв в руки медальон на цепочке, долго всматривалась в изображение.
Несчастная... Пробормотала она. Гдето там остались её дети...
Ну вот, пожалуйста. Не успел расхлебать одну глупость, как на горизонте вовсю маячит следующая. И, впрямь, "мы в ответе за тех, кого приручили". По крайней мере, в долгу у них так точно. Так что, я лишь хмыкнул.
Как скажете, мэм...
Да ято что. Вздохнула Инна. Но, раз уж так вышло... Ты бы смог забрать у матери её детей?
Господи, я тут при чём? В голосе моём сквозила усталость и вселенская скорбь.
И, в самом деле, выходит, что опять комуто чтото должен. Хотя, если разобраться, никто ведь не заставлял. Мог бы спокойненько пропустить информацию мимо ушей и вернуться в Приют. Видать, всё и впрямь предопределено, раз дёрнула меня нелёгкая ввязаться в очередную авантюру. Когдато немецкий философ Людвиг Фон Мизез, сказал что "Человеку дано действовать, поскольку он способен видеть причинную связь, ведущую к созидательным переменам". Погорячился мужик, однако... Ну, да чёрт с ним. Не всем же быть умными, надо ж комуто и дрова ломать. Да и, вообще, ежели разобраться, что бы эти умники делали, без таких вот обалдуев как я. Подозреваю, что вымерли бы со скуки.
Утешившись этими мыслями, я взглянул на проблему веселей. Ерунда ведь это по сравнению с "мировой революцией". Вернее с тем кошмаром, что собирались устроить Десяти Мирам профессор на пару с Гроссмейстером. Ну, подумаешь, сгоняю в ещё одну командировку. Выбью десяток другой зубов и сверну парутройку голов. Дети, как известно, "цветы жизни". Так какая разница, на чьих могилах они будут расти?
В том, что командировка предстоит я, зная Инку, както даже и не сомневался.
Юрка, заснул, что ли? Инка бесцеремонно пихнула меня локтем в бок и я оказался в реальном мире. Давай, "тяни" нас "к себе". А то зябко тут и неуютно.
На пустынный мир, и впрямь, опустились сумерки, и от воды веяло прохладой. Мы "перешли" в Дромос и уселись в лодку. Девчёнки молчали а я, взяв в руки весла, оттолкнулся от берега. Затем, как всегда "вовремя" вспомнив, что не сделал чтото важное, снова причалил и, выскочив на песок, положил Прибор в метре от воды.
Бог его знает, сколько миров между пограничной планетой Агнов и этим девственными и диким чудом. Так что, нимало не сомневаясь, я решил переместить половинку Кристалла сюда, дабы иметь "дверь" под рукой.
Добравшись до места, мы подошли к Камню и, взяв его в руки мгновенно оказались возле оставленного мной Прибора.
Не говоря ничего, я включил Кристалл, и всё так же молча сделал приглашающий жест. И следующий "шаг" перенёс нас к лагерю. Этому милому месту, находящемуся возле выхода в наш родной мир.
Что ж, моя "личная Вселенная" увеличилась ещё на три планеты. Хорошо это, плохо ли Бог ведает. Заметив чёрный футляр, Инна покачала головой, но ничего не сказала. Может быть, просто выветрилось из памяти но, скорее всего, решила не заострять вопрос. Всё же, умница она у меня, если разобраться.
Глава 23
Вышли мы черт знает где и, дабы сориентироваться, "вернулись" с девчёнками в Дромос и "материализовался" я уже в скутере. И взмыл вверх. Умная машина тотчас выдала координаты, и оказалось, что нахожусь я над одним из городов Австрии. Ну не беда. Выйдя в стратосферу я взял курс на Москву и вскоре, как, впрочем и всегда, благополучно снижался над территорией Приюта.
"Убрав" космический бот я "вывел" наружу девочек и Инна, чмокнув меня в щёку и подхватив Кени "скрылась" у себя. А я поплёлся наверх, дабы отоспаться после трудов праведных и прикинуть, как бы это покрасивее подать все те безобразия, что натворил в Мирах Агнов. Хотя, да ну её, эту отчётность. Расскажу всё как есть, хуже не будет.
В этот поздний час в Приюте было тихо и спокойно. Относительно, конечно. Пустые тёмные коридоры гостиничного этажа, застеленные ковровыми дорожками выглядели загадочно, и лишь тонкая полоска света из под одной двери ломала гармонию полумрака.
Откудато, нарушая безмолвие, доносился голос профессора.
Меньше всего я приму от Вас, или от кого бы то ни было упрек, что созданная мною теория сложна. Все то, что до сих пор было написано о происхождении человечества как вида, уже тем одним плохо, что недостаточно сложно. Привлекаемый обычно понятийный аппарат до крайности прост. И я приму к сведению только обратную критику: если мне покажут, что и моя попытка еще не намечает достаточно всеобъемлющей исследовательской программы. О трудностях я говорю сразу в нескольких смыслах. И сложность изложения самое меньшее из затруднений. Достаточно трудно объективное построение теории, и сложно взаимоотношение совокупности используемых в исследовании нужных наук. У каждой из них свой гигантский аппарат, свой "язык" в узком и широком смысле. Я не выступаю против специализации. Напротив, полнота знаний достигается бесконечным сокращением поля деятельности. Согласитесь, ведь можно всю жизнь плодотворно трудиться над деталью. Но в нашем конкретном случае действует обратный закон: необходим общий проект, глобальный чертеж, пусть затем в детальной разработке все в той или иной мере изменится.
Как всегда в пылу спора Семён Викторович был увлечён предметом разговора и рьяно отстаивал свою точку зрения. И, наверняка, его собеседником является один из яйцеголовых. А, может, это Лёнька. Ведь, как ни крути, только статус давнего приятеля спасает его от занесения в их стройные ряды. Или Морис... Хотя нет, он ведь только по французки.
В общем, всё ясно. "От простого к сложному", и наоборот. Хотя, если быть уж до конца честным, не моего это ума дело. Да и вообще, как сделаем, так и будет. И, по моему мнению, так ли уж это важно, что было раньше, яйцо или курица? Что есть, то есть.
Стараясь не сильно шуметь, я тихонько прошёл в наши с Инной апартаменты и плотно прикрыл за собой дверь. Спать. Спать и ещё раз спать.
Наутро, едва я разлепил глаза, ко мне в дверь постучались. И когда проведатьто успели, что я вернулся. Хотя, что это я? Не в родную же деревню явился, а в ПРИЮТ! Кому надо тот знает.
Всё же, охрана у нас находится на должном уровне и лёгкость, с которой я смог войти в здание следствие профессиональной работы секьюрити. То есть опознали, классифицировали и тактично не стали возникать.
Войдите! Гавкнул я, накрываясь подушкой и гадая, кого ж это принесла нелёгкая в столь ранний час.
Гюльчатай, открой личико! Раздался над ухом Лёнькин голос и я вылез на свет Божий.
Ну и рожа у тебя, блин! Не удержался тот.
На свою посмотри. Вяло вякнул я, запустив в урода подушкой. Как Ирка то до сих пор терпит?
Лёнька поймал мой снаряд и, подойдя вплотную, заехал по голове.
Вот остолоп! Я ж, блин, перепугаться могу. Со всеми вытекающими... Но, поскольку передо мной был всё таки Лёнька, с которым мы были знакомы сто с лишним лет, я не струхнул и ничего ужасного не вытворил. Ну, и слава Богу, как говорится.
Приволок? Нетерпеливо спросил он.
Угу.
И где ж оно?
У... я невольно запнулся, не желая выдавать то, что в авантюре участвовала ещё и Кени. То есть, принимала то она участие в операции, но вот сам факт её проникновения в Иную реальность превращал тщательно спланированную акцию в безалаберную и безответственнейшую авантюру.
Лёнька тактично молчал а я, перебрав в уме всё моё начальство, мысленно чертыхнулся. Инка в курсе. Гроссмейстер тоже. Остаются Проф с Генералом. Ну, Семёну Викторовичу, сами понимаете участие Кени в мероприятии до фонаря. Лишь бы результат был. Так что, выходит, побаивался я только Виктора... Ну а как же тогда всё моё ёрничанье? И, плюнув, я продолжил мысль.
Они "у Кени". Знаешь, у малышки оказался огромнейший потенциал, почти такой же, как у Ленки. Так что, мы работали на пару.
Её ж, вроде, не перекрашивали. Удивился программер.
Давай покрасим мы дитё в зелёный цвет. На мотив мелодии из "Крёстного отца" замурлыкал я. Ведь чёрным был, и всяким был, зелёным нет.
Да иди ты. Надулся Лёнька. Я ж серьёзно...
Да не так уж всё и страшно, Лёнь. Успокоил его я. Большинству народа там, как и у нас по барабану. Так что всё прошло пучком. К тому же, мы передвигались не пешком а в местных "авто". Ну а, когда чтото покупаешь продавцам три раза тьфу, какого цвета у тебя фэйс. Как в любом из известных мне миров, их больше волнует цвет твоей "капусты".
Кстати, не прихватил пару монеток или купюр на память? Это ж, сам подумай, такая редкость...
Я дотянулся до штанов, бывших на мне во время путешествия в миры Агнов и выгреб из карманов несколько пластиковых денежек.
Во, держи.
Аа, фигня то какая. Разочарованно промычал Лёнька. И у них пластик.
А что ты хотел от продвинутого общества? Удивился я. Бумажных ассигнаций с портретами местных паханов?
Ну, вроде того.
Так это нам в прошлое надобноть. Убедительно, словно всю свою сознательную жизнь только и делал, что изучал истрию параллельных миров, заявил я. Вот приступим к "корректировке", тогда приволоку тебе мешок этого добра.
Как это, приволоку? Огорчился Лёнька. Я думал, я тоже попаду...
Ну брат, это не ко мне. Я развёл руками. Это ж вы с Профом решаете, кого кудыть. Так что, вам и домино в клешни.
И, спеша увести разговор в другое русло, попросил.
Подожди малёк, покажу, чё ещё приволок.
Не вставая с кровать "ушёл" в коридор и, схватив в охапку железяки, прикупленные по случаю, вывалил их перед Лёнькой.
Ого! Он восхищённо пялился на весь этот хлам.
На одной из пограничных планет прикупил. Гордо выпятил грудь я. Так что, можешь выбрать себе парочку.
Задумчиво разглядывая железо, Лёнька остановил выбор на лёгком клинке с замысловатой вязаной гардой, закрывавшей всю кисть. Для другой руки он взял кинжал. Тоже эксклюзивной работы. Миленький такой Кинжальчик длиной сантиметров пятьдесят.
Надо сказать, что, несмотря на свою специальность и отрешённость "от мира сего" слабаком Лёнька не был. В нашей бродяжнической шайкелейке вообще хилым не место. А у Лёньки, к тому же имелся навык обращения с колющережущими, в виде первого разряда по фехтованию. Я, правда, сильно не вникал, но девчёнки говорили, что мог бы спокойно и мастером стать, да всё недосуг было. Учёба, работа, семья... Так что в оружии он понимал поболе моего, и я с лёгкой душой согласился с его выбором.
Пока же, дабы скрасить ожидание, мы спустились в столовую и плотно позавтракали.
К нашему столику подошли Проф с Морисом и я кратко рассказал им о ходе второй разведывательной операции. Услышав о гостях, Морис оживился, а Семён Викторович только покачал головой.
Тут в впорхнули девочки, во главе с Ленкой и, поздоровавшись принялись весело обсуждать меню.
Ну что, друзья мои. Обведя взглядом нас с Лёнькой, кашлянул проф. Раз все в сборе то, я думаю, мы могли бы обсудить создавшееся положение...
Прямо здесь? Удивился я.
Нет, Юрий, зачем же. Проф покачал головой. Подождём, пока девочки позавтракают и перейдём в зал заседаний. Да и, вы не против, если я сообщу о собрании Виктору Петровичу.
Ну да, ну да. Как же без Генерала то...
Я пожал плечами, давая понять, что мне как всегда "по барабану" и Профессор достал мабильник.
Ну давай, выкладывай. Рукопожатие Виктора, как всегда было крепким и энергичным. Хорошая такая хватка, показывающая силу, но, в то же время без выпендрёжа и излишней бравады этой самой крепостью руки.
Он раскрыл было рот но я, опередив, успел вякнуть:
Знаю, знаю, товарищ генерал. "Ну и морда у тебя, Шарапов".
Виктор беззвучно рассмеялся и, ткнув кулаком в плечё, уселся во главе стола.
Коротко, по существу, и без твоих обычных "а нехай не лезуть". Приказал он и я начал.
Коротко так, лаконично.
Не виноватый я... И замолк, увидев кулак Сенсэя, красноречивый в своей однозначности.
Ну люди, а... Горестно вздохнув, я изложил ещё короче. Правда, в этой версии тоже выходило, что "это всё они" но, поражённый моим немногословием, Виктор в этот раз даже не хмыкнул.
Юрка. Ленка, зажав рот ладошками во все глаза смотрела на меня. Ты сделал ДУБЛЬ С ЖИВЫМИ ЛЮДЬМИ?
А что потвоему, нужно было поубивать ихсначала? Не удержался я.
Тоже мне, жалостливая нашлась.
Услышав про "дубль" Профессор ещё больше задумался и, видя, что все смотрят на него поспешил успокоить.
Я думаю, что ничего страшного, в конечном итоге, не произошло. То есть, ход основного "потока времени" не нарушен, раз мы ещё здесь и помним события, предшествующие возвращению Юрия. А что касается "двойников" то... Он на минуту замялся, мне кажется, что всё к лучшему. Если помните, в классическом рассказе Джона Уиндема "Хроноклазм" многие события вообще не могли бы произойти, если бы их не подтолкнул главный герой. Да и, если сляпанная на "скорую руку" мной, вернее, моим "двойником" из нереализованного для всех нас будущего, поправился он, гипотеза верна, то именно эти вынужденные переселенцы стали нашими предками. Так что...
Я непонимающе уставился на него, но Семён Викторович замолчал. А мысль досказал за него Лёнька.
Вмешавшись в ход истории Десяти Миров мы, вольно или невольно, "отменим" массовые казни. И, следовательно, некому будет стать нашими пращурами. Так что, видимо, придётся всё же этим...
Даа... Я поёжился. От судьбы не уйдёшь... И, раз суждено им провести остаток дней в первобытных лесах, то, видимо, так тому и быть. Вот только... Некрасиво както получается... Ведь, сам того не желая, я дал этим несчастным надежду... И, честное слово, отобрать её выше моих сил.
Значит так. Подытожил Виктор. Гости пока пусть побудут в "законсервированном состоянии". Он повернулся к Лене. Надеюсь, их здоровью ничего не угрожает?
Нет. Твёрдо ответила она.
Право, не знаю, откуда у неё такая уверенность, но спрашивать не стал.
Что ж. Он потёр глаза и закончил. Значит, предлагаю устроить встречу на Земле2. Пусть полюбуются на своих рук дело. И вопросов ненужных поменьше будет.
Да уж. Как бы мы не хотели, а утечка информации из Приюта есть, и ничего с этим поделать нельзя. Так что, Виктор прав.
Отправка завтра утром. Заключил он. И, кивнув всем на прощание, вышел из зала заседаний.
Делаа. протянул Лёнька и заговорщицки подмигнул мне. Кто она?
Блин, и этот туда же.
Да иди ты.
Да ладно. Я ж пошутил. И, взглянув на Кени, спросил. Так что, где обещанное?
Прям сюда "выгружать"? Засмеялась та.
Да хоть сюда. А то, знаю я вас, "приобщившихся". Свалите, и с концами.
В голосе друга чувствовалась лёгонькая зависть. Хотя, я бы тоже завидовал...
Кени протянула руку и мы "вошли" в её уютный мирок. Взваливши на плечи сколько смог, я буркнул:
Выходим?
Зачем навьючился? Весело спросила проказница. И, хлопнув ладошкой по куче добытого нами хлама, исчезла. Оставив вмятины на песке и... меня.
Всё же, неуютно както одному. И знаю ведь, что ничего со мной не станется, а мурашки по коже так и бегают. Видимо, свежо ещё воспоминание о панночке в поезде, так лихо "взявшей" меня в плен. Кстати, надо бы найти чертовку да отшлёпать по мягкому месту. Хотя, ежели разобраться, то у каждого своя работа. Ктото проказничает, а ктото ловит. Так что, я не в обиде. Интересно только, за страх она служит неведомому мне правителю тамошней России, или за совесть. А, может, это член царской семьи. В таком случае, есть чем погордится, ведь не каждый может похвастаться, что целовался с принцессой. Тем более в такой экзотической ситуации, как "по пьяни". Внукам буду рассказывать: "Помню, путешествовал я с младшей дочерью Царствующего Дома. Нажрались тогда ну просто вусмерть. Кавалеров, конечно, много было, но царская дочь тут я гордо расправлю плечи и подкручу усы предпочла вашего дедушку". Воображение мгновенно дорисовало картину "явление благоверной" и, ей Богу, я явственно почувствовал гипотетический подзатыльник, которым она меня наградит. Одна беда, усов у меня нет. Видно, придётся отпустить ради такого случая...
Мысли о "байках у камина" заставили позабыть про вынужденное одиночество, и я не заметил как "вернулась" Кени.
Пойдём, Юра.
Мы "вышли" в конференцзал, где Лёнька с горящими глазами разглядывал "несметные богатства".
Давай, помогу оттащить. Предложил я.
Мы принялись тягать не ожившее пока "железо". Я, то и дело, позволял себе понудить про Лёнькину торопливость, но он только улыбался и, кажется, совсем меня не слышал. Нет, всё же завидую я мужику, ей Богу...
Глава 24
Ставшие традиционными слова прозвучали опять и все, способные выдержать прелести Дромоса, "шагнули" на берег реки. Те же, кто путешествовал "багажом" мирно спали "у Лены". Собственно, можно было бы избежать этого варварства но, желая оставить прямой проход в Новый незаселённый мир я поневоле лишил "нормальных" членов нашей команды, да и себя заодно, возможности прямого перехода. Ладно, надеюсь, дело того стоит. Гроссмейстер ведь не всегда под рукой. Так что, и Проф и Виктор согласились на "анабиоз", пригрозив "надрать ухи, ежели дело того не стоит". Ну, а мы с девчёнками, как "Посвящённые" "прошли" в коридор, дабы спокойно совершить путешествие вниз по реке. В принципе, они могли бы отдохнуть, подождав, пока я докачу до места "выхода" с прибором. А потом, просто дотронувшись до камня "шагнуть" прямо к "двери" на Землю2. Собственно, именно такой финт я проделал со спящим Морисом. Но ждать никто не захотел и, оседлав велосипеды, мы дружно нажали на педали.
Девчёнки щебетали о какойто чепухе, то и дело прерывая разговор взрывами хохота. Кени взахлёб делилась впечатлениями и, судя по веселью, царившему сзади, у малышки с чувством юмора было всё нормально. Я же ехал молча, освободив голову от посторонних мыслей.
"Выйдя" на Земле2, мы оказались недалеко от исследовательского лагеря и направились к нему. Народ, увидев гостей с Большой Земли зашевелился и, окружённые ребятами и девчёнками, мы жали руки и приветливо улыбались в ответ.
Здравствуйте! Ко мне подошёл мужчина лет сорока пяти в очках и, протянув руку, представился. Игорь Сергеевич.
Юрий. Назвался я.
Я с Вами знаком заочно. Смущённо улыбнувшись промолвил он. Перед отправкой все изучают материалы, в том числе и Видео, предыдущих экспедиций. Вы же он с любопытством оглядел мою импозантную внешность личность прямо таки легендарная. Основатель и душа проекта.
"Глория Мунди" само полезло в голову, я скупо улыбнулся и слегка покачал головой, давая понять, что оценил, но развивать тему не стоит.
Лена с Кени, тем временем, войдя в одну из палаток, "вынесли" пассивных путешественников. Едва проснувшись, они дружно попросили... кузнечиков. Ну, ладно бы Лёнька его я мог понять. Но Проф и, уж тем более, Генерал. Морис молчал но, по горящим глазам я видел, что только скромность да недавнее участие в проекте удерживают его.
Ну, прям, как дети, ей Богу. Возражать, как вы понимаете, никто не стал и, вся компания с гиканьем взвилась в воздух, затеяв игру в салочки. "Аборигены", видя с каким энтузиазмом гости принялись забавляться, забросили дела и вскоре около тридцати человек, разбившись на команды, вовсю "пятнали" друг дружку. Случайно, я оказался в команде "старожилов" и теперь, отталкиваясь от крыш высотных домов, убегал от Инки с Кени, с визгом мчавшихся следом. Церебральный шлем давал возможность слышать каждое слово и то, что собирались вытворить со мной чертовки, только прибавляло прыти.
Я "заходил" на очередную крышу, когда преследовательницы, атаковав с обеих сторон, буквально свалились на голову. Рассчитали всё они более чем точно и, дабы не быть пойманным в точке приземления, немного изменил направление, скользнув мимо парапета. "Промахнувшись", опустился на несколько этажей и оттолкнулся от стены, изменив траекторию на горизонтальную. И, протаранив шлемом окно дома, стоявшего на противоположной стороне, словно снаряд "прошил" его насквозь. Клубы пыли и осколки, подобно шлейфу кометы усеяли мой путь но, от незаслуженной расправы я всё же ушёл.
Вволю надурачившись, все вернулись в лагерь и набросились на обед. Предложение Игоря Сергеевича "отметить" приезд дорогих гостей Виктор пресёк на корню, заявив, что мы посетители не единственные и ещё около тридцати разумных существ ждут не дождутся, "выхода".
Пожалуй, всех пока не "доставай". Напутствовал Генерал Кени. Человек пять, не больше.
В голосе Генерала звучало нешуточное опасение. Что ж, все мы боимся неизвестности. Тем более таких гостей, само существование которых стало угрозой Десяти Мирам. Что уж говорить про нашу, одну единственную планету.
Не утерпев, я "увязался" следом. Сами понимаете, что Кени не нуждалась в помощи, но гнать не стала. И, разумеется, Лена с Инной тоже "прошли" к малышке.
Ну... Я невольно запнулся, глядя на лежащие на песке тела. Кто будет первым?
Хотя, какая к чёрту разница? С когото ведь надо начинать.
Инна решила вопрос посвоему, и решительно подошла к женщине, у которой на шее висел медальон с портретами детей.
Берём её. И, оглянувшись, наугад ткнула пальцем в "соседей". Этих тоже давай.
Малышка, одного за другим "переправила" спящих, оставив нас на некоторое время одних. В присутствии девочек я, стараясь не показывать робости, подошёл к кромке воды.
Безбрежная синева была настолько неправдоподобной и яркой, что резала глаза. Молодец Кени. Поистине, райский островок себе "навоображала". Во всяком случае, гораздо приятней на вид, чем моя, пусть и ставшая в последние годы привычной но, всё же, унылая река. Хотя... Ведь существует же водопад. И, ей Богу, просто диву даюсь, когда же я успел его себе "придумать". Наверное, кошмар приснился, пока безмятежно спал на плоту, навсегда унёсшемся вниз по течению и сгинувшем в рокочущих водах.
Идёте? В голосе Кени сквозило сомнение, а в чёрных глазёнках плясали бесенята.
Конечно. Поспешно, даже слишком, ответил я, а Инка прыснула в кулак.
Боже мой, Юрка, ты трусишь? Боишься оставаться один?
И ничего я не тушу. Набычился я. И вообще... Сдержав готовое сорваться с языка "Да иди ты", я замолк.
Нет, конечно, лишний раз объясниться в нежных чувствах не помешает. Да только надо ли?..
"Материализовались" мы в окружении десятка человек, которые нашего появления ухитрились не заметить. Да и не мудрено. Все взгляды притягивали вновь "прибывшие". Повидимому, им уже были сделаны соответствующие иньекции, так как все трое с тихими стонами начали шевелитья.
Вот один или, вернее, одна из них села, опираясь на кровать рукой, и чтото сказала. Ментагратора, ясное дело у меня не было, так что слова прозвучали полнейшей абракадаброй.
Вперёд выступил Морис. В его волосах обруч был почти незаметен, а второй он держал в руках. Но, как видно, гордость профессионала не позволяла парню начать знакомство при помощи инопланетной техники и он произнёс чтото неудобоваримое.
Гостья удивлённо уставилась на нашего лингвиста, видимо, пытаясь осмыслить сказанное. Что странно, всё же ответила, и ряшка француза озарилась лучезарной улыбкой.
Вы слышали? Она меня поняла!
Радость удачи, наверное, совсем затмила парню разум. Ясен перец, что слышали. Вот только ни хрена ж не уразумели.
Я подошёл к столу и, взяв один из обручей, напялил на голову. Оставшиеся в памяти непонятные слова вдруг стали ясными и обрели смысл. Гостья, как и любой разумный, оказавшийся в окружении эдаких страшилищ, интересовалась, где она, и кто мы вообще такие?
Внезапно её взгляд остановился на моей страхолюдной роже и в глазах гостьи засветился радостный огонёк. Я указал на обруч и, взяв ещё один, протянул, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. Не напугать то есть, ибо то, что у нас является выражением радости у них, как вы помните, представляет нечто совсем другое.
Погоди, Майор. Раздался за спиной голос Виктора.
Все невольно обернулись, и я был несказанно удивлён тем, что в руках Генерал сжимал АКМ. Хотя... как человек военный, он просто мыслил подругому. И там, где мне, в силу природной беспечности и возможности уповать на Дромос пофигу, солдату могут видеться различные бяки. Вот сейчас оскалится наша пленница и, свернув парутройку голов, выпрыгнет из палатки и даст дёру. Чтобы, отбежав подальше, соорудить из консервных банок межпространственный маяк и выдать супостату координаты этого расчудесного места.
Но спорить с Генералом на людях я не стал, и послушно сделал шаг назад.
Попрошу всех, кроме Мориса и Семёна Викторовича выйти. В голосе Виктора было слышно плохо скрываемое напряжение. Тебя, Майор, это тоже касается.
Ну, не сволочь ли? Пожав плечами, я послушно побрёл к выходу.
Откуда они взялись? Меня немедленно окружили члены экспедиции. Выходит, два года назад были уничтожены не все?
Да уж, что не все, так это точно. Их там, за водопадом, ещё чёрт знает сколько в Десяти Мирах.
Не зная что сказать, принялся вдохновенно выдумывать очередную байку.
Понимаете... Та экспедиция не была единственной... Я замолк, не зная что рассказать этим, не заслуживающим такого отношения людям.
Ведь даже моя внешность говорила сама за себя. Раз похож на агна то, значит, не просто так "вырядился", а дабы поиграть в Максима Максимыча Исаева. Я горько вздохнул и выдал.
Ну не могу я вам объяснить ВСЁ. А полуправда вас вряд ли устроит, верно?
Было видно, что ребята малость обиделись и, скрывая разочарование, стали расходится. Всё же, пусть и не совсем военные, а понимают что к чему.
Из палатки тем временем высунулась голова Виктора.
Кени! Давай сюда, быстро!
Малышка вприпрыжку помчалась к палатке, а я уселся на одно из раскладных кресел, коих вкупе со столиками было вдоволь по всему лагерю.
Вскоре Кени вышла из палатки и я, не утерпев, окликнул её. Малышка присела рядом, со скучающим видом глядя в пространство.
Ещё когото "достала"?
Да. Эти трое не из руководства. Так что, Виктор попросил "вытащить" главарей.
Столько? Коротко бросиля я.
Ещё троих. Двое мужчин и женщина. Малышка грустно взодохнула. Молодая совсем. Почти как я.
Ты что же, завидуешь ей? Удивился я.
Ага. Простодушно ответила Кени. Люди в заговорах участвуют, революции готовят. А в моей жизни ничего не происходит.
Ну ты даёшь. Да большинство твоих сверстников что угодно бы отдало, чтобы хоть на один день поменяться с тобой местами. А ты говришь ничего интересного не случается.
Ну, не знаю... Нет, конечно, было здорово побывать в Десяти Мирах. Но всё же... Она грустно вздохнула.
С жиру бесишься, не иначе. Ляпнул я.
Да ну тебя. Тоже мне, папочка выискался.
Малышка встала и, передёрнув плечиками, пошлёпала к стоянке "кузнечиков". Забравшись в один из модулей, она прыгнула, взяв такой старт, что у меня поневоле перехватило дыхание.
Майор! Я дёрнулся от зычного голоса и чертыхнулся.
Да, господин генерал?
Подь сюды.
Я неторопливо поднялся, давая понять, что, хотя и ношу погоны, но "в штате" не состою, предпочитая статус вольного наёмника.
В палатке, помимо шестерых зеленокожих "братьев по разуму" был "мозговой трест" проекта Странник.
Сколько тебе потребуется времени, чтобы достигнуть Центральной планеты Агнов.
Ну, я мысленно прикинул, Один "шаг" в Дромос. Второй к "двери", открывающейся в безлюдный мир. Затем, четыре часа на спуск вниз по реке. На покупку скутера гдето минут тридцать, столько же долететь до портала. И один шаг до столичной планеты.
Итого пять с половиной. Заключил Генерал. Что ж, бери Кени и вот её. Он кивнул на женщину, обратившую на себя внимание Инны. И вперёд. По исполнении доложить.
Вот так вот. Чётко, повоенному, и без лишних соплей.
Так Кенито ускакала. Буркнул я. Хандра у ребёнка.
Ничего, найдёшь. Одень любой из модулей и окликни с помощью шлема.
Кени объявилась спустя несколько секунд после моего призыва, буквально свалившись нам на головы. Лена с Инной стояли рядом, и было видно, что им тоже очень хочется поучаствовать в мероприятии. Но увы. Бледность их лиц значительно умаляла наши шансы в предстоящей акции, и обе это понимали.
Давай, малыш. Я дотронулся до плеча девочки и кивнул на десяток скутеров. Возьми с собой парочку. И прихвати три модуля, мало ли что.
Виктор уже распорядился, и передо мной лежали три АКМ, с десятком рожков к каждому.
Судя по всему, так просто тебе их не отдадут. Голос Виктора бы суров. Так что, смотри там...
Слушаюсь. Я ткнул бывшего учителя кулаком в плечё. Да справимся мы. Первый раз, что ли?
Да знаю, что справитесь. он ухмыльнулся. Да всё ж, за вами глаз да глаз нужен. Интеллигент.
Всётаки, как здорово иметь такое начальство, как Сэнсей. Коротко, по существу, и никакого занудства.
Надев на голову ментагратор, я повернулся к зеленокожей женщине.
Сколько детишек мы должны... эвакуировать?
Двадцать четыре.
Возраст?
От трёх до четырнадцати.
Я кивнул, и, успокаивающе погладив её по руке, сказал.
О деталях поговорим на месте. А сейчас...
Я знаю. Она невольно поёжилась. Не верится, чтобы всё это происходило на самом деле.
Ничего, привыкнете. Подмигнув ей, я продолжил. Я и сам поначалу с трудом мог поверить. Затем, спохватившись, виновато спросил. Как вас зовут?
Эри. Женщина улыбнулась одними губами, и на щёках у неё заиграли ямочки.
А мея Юрий.
Я знаю. Ответила она. Знакомство с Вами для меня большая честь.
Подошла Инна и, обхватив руками за шею, крепко поцеловала. Затем, бросив косой взгляд на мою спутницу, прошептала в ухо:
Убью.
Будет тебе, я пожал плечами, ты же знаешь...
Знаю, знаю... Моя девочка грозно хмурила бровки. Потому и предупреждаю...
Оправдываться было лень, и я просто поцеловал ревнивую свою половинку.
Куда ж я от тебя?
Присутствующие деликатно отвернулись и, оглянувшись, я увидел, что Эри уже спит, а Кени вопросительно смотрит на меня.
Я кивнул и малышка "мелькнула", забрав пассажирку. Подойдя ко мне, девочка протянула маленькую чёрную ладошку.
Ну что, "пошли"?
Глава 25
Как и планировалось, мы уложились в несколько "шагов". "Выйдя" на пограничной планете, тут же уселись в игрушечные скутера, стоявшие "у Кени", про которые я както позабыл, и направились прямиком к порталу, ведущему в параллельные миры.
Всё так же сновали вновь прибывшие на одной половине, и попрежнему практически пустовала вторая. Мы оплатили проезд и, приложив ладони к сенсорам, вошли в коридор. Переход ничем не отличался от совершённого нами недавно и, выйдя на центральной планете мы точно так же почувствовали прилив светлой радости. Я снова сорвал с головы Кени обруч и, засовывая его за пазуху, вдруг ощутил на себе чейто взгляд.
Покрутив головой, никого не обнаружил и, взяв малышку за руку, направился к стоянке воздушных такси. Чувство дискомфорта не проходило и, едва подошли к первой машине, тягучая волна накрыла с головой. Руки и ноги вдруг стали ватными. Мысли заплетались, словно три дня не выходил из запоя. Краем глаза увидел, что с Кени творится то же самое и "шагнул" в Дромос.
Неприятные симптомы отступили сразу, ослабив хватку и возвращая свободу движений. Мгновенно включив "обратный режим", досчитал до десяти и, тронув пальцем кнопку, "вернулся" в реальный мир.
Мы шли к такси. Памятуя, чем это чревато, я схватил Малышку за руку и "потянул" в коридор.
Побудь пока здесь. Я старался говорить как можно мягче, не желая ввязываться в ненужные споры.
Кени, для виду мотнув головой, упираться всё же не стала. И только надутые губки выдавали недовольство.
Ну, знамо дело, как же это веселье да без неё. Но, всё же, несмотря на проказливый характер, глупышкой она не была, так что, оказавшись "внутри" Дромоса, я вздохнул свободней.
Затем, строго настрого приказав ничего не трогать, отошёл немного и, дотронувшись до прибора, "шагнул" к половинке Кристалла, лежащей около выхода в Новый Безлюдный мир. Впрочем, можно было пройти эти несколько сот метров и в своём родном измерении, но я считал, что в окружении первозданной природы думаться будет легче.
"Шагнув" наружу, я потеря опору под ногами и стал стремительно падать. Бог ты мой. Совсем забыл, что "уходил" из здания вокзала в центральном мире Агнов. А в нём высоты не меньше километра. Впрочем, всё эти умные мысли пришли в голову уже в Дромосе, мягко принявшем в объятия, разом погасившем скорость и компенсировав, не знаю уж как, энергию падения. Одно плохо, это ж теперь в любую реальность я "вылечу" словно пробка от шампанского.
Так что, волей неволей, мне пришлось пройти назад по цепочке, состоящей из Прибора в начале, куска Кристалла в середине и второй его половинки в конце. Забравшись в бесполезный в Дромосе модуль, я положил руку на камень и в следующее мгновение оказался возле его собрата. Опустив лицевой щиток, как водится куда ж без этого поплевал через левое плечё и "выпорхнул" в реальность.
Ну, мобильный модуль это мобильный модуль. Ощущение полнейшего комфорта и безопасности вкупе с лёгким пьянящим чувством мощи собственного тела. Погасив скорость до "парашютной" я медленно снижался, глядя на девственный пейзаж.
Странно всё же. Только вошли и нате вам, пожалуйста. Художества с похищением приговорённых я "стёр", сотворив дубль. Значит... Тяжко вздохнув я невольно поднёс руку к затылку, желая почухать бестолковку. Как это обычно бывает в модуле, скребанул титановой перчаткой по шлему и улыбнулся.
А значил этот наезд то, что Агны, как было известно давно, не дураки. "Вошли" то мы с Кени в их столичный мир дважды. А вот "уход" не был зарегистрирован ни разу. У служб безопасности или какихтам, наверное волосы дыбьём встали от такого расклада. Что ж, судьба, видно, такой. Не выйдет, то есть, потихому. Да и хрен с ним, если честно. Как нибудь прорвёмся.
Приземлившись и сделав ещё пару прыжков, я "вернулся" в коридор и, прикоснувшись к камню, оказался возле Кени. Малышка сидела, задумчиво глядя на рокочущий водопад, время от времени бросая в воду гальку. Я подошёл и сел рядом.
Уже? Она подняла чёрные глазёнки, одновременно нашаривая новый снаряд.
Да. Коротко ответил я.
У тебя есть план?
Нет, малыш. Потрепав девочку по курчавой головке, я улыбнулся. Не умею я планировать. Может быть, потому, что хорошо знаю, чем подобные мероприятия кончаются.
Я тоже. Вздохнув, призналась малышка. То есть, я думаю, что сделать надо тото и тото. А потом раз... и всё получается подругому.
Ну и славно. Я невольно засмеялся.
Что смешного? Надулась девочка.
Да так... был в нашей стране такой военный. Маршал Тухачевский. Хорош ли он был, плох ли мнения по этому поводу разделились. Но, както раз, проиграв очередную "хорошо спланированную" битву, он выдал такое... Я вновь засмеялся.
Ну же, не тяни. Кени бросила в воду очередной камешек и радостно взвизгнула оттого, что получилось запустить рикошетом. Причём учтите, вода в реке бурлила подобно кипятку.
Лет десять назад я читал версию тех событий, написанную самим маршалом. Он, понимаете ли, проиграл сражение потому, что неприятель, нехороший такой, начал наступать первым. Если бы он дал Тухачевскому время для подготовки, и возможность самому перейти в атаку, он непременно бы победил. Гады же, по природной своей подлости, бравому стратегу такого шанса не дали. Нечестно играли, сволочи, так как сами сильно хотели выиграть.
На этот раз мы ржали уже вдвоём.
Ты это сейчас, нарочно придумал? Вытирая слёзы спросила Кени.
Ну что ты. Я демонстративно насупился. Вот вырастешь сама прочитаешь труды великого человека.
Весело смеясь, мы взялись за руки и "материализовались" в реальном мире.
На этот раз оказались зажаты между двух высотных сооружений, которые и домамито назвать язык не поворачивался. Настолько величественными и громадными они были. Пожалуй, даже небоскрёбы, построенные в нашем мире, смотрелись бы рядом с ними пигмеями. "Выйдя" я в который уже раз удивился странному обстоятельству. А именно тому, что в моменты "переходов" из коридора в новые миры я ни разу ни обо что не ушибся. Ведь вероятность "материализации" внутри, скажем, стены, или же ниже уровня почвы очень велика. Но, как я уже сказал, такого не произошло ни разу. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Но тема для размышлений имеет место быть. Может, и впрямь, все мои путешествия в большей степени зависят от подсознания, или что у меня там вместо мозгов, чем от "реального" положения вещей. Вот, скажем, "уйдя" в Дромос под водой в одном мире, я в воду же и "выхожу". И находясь в нескольких километрах над поверхностью, тоже оказываюсь привязанным к системе координат. А вот преграды на своём пути не встречал ни разу. Ведь, возможность случайного совпадения "точки выхода" с какой нибудь одинокой сосной очень велика. И, поскольку такого не происходит, то, скорей всего я, помимо воли, както влияю на пространственное положение своего тела в момент "перехода". А, значит... раз могу "сдвинуть" себя на парутройку метров, то почему бы не переместиться на несколько десятков или сотен км?
Собственно, не об этом ли постоянно талдычил мне Аббат, говоря о гораздо более широком спектре моих возможностей? Но, представив, вернее, вспомнив тот жуткий фиолетовый кошмар, который представлял из себя личный Дромос Гроссмейстера я невольно поёжился. Нет уж. Лучше я по старинке. Тем более, что ежели нужно переместиться "мгновенно" то всегда ведь можно попросить об услуге. Или же, просто, с помощью "обратного" режима вернуться назад во времени и отправиться пораньше.
Кени уже "достала" игрушечные катера и, забравшись на сиденья, мы направились в один из отелей. Как и до этого, никого не интересовал цвет и выражение наших лиц, так как платили мы имевшими здесь хождение деньгами.
Войдя в номер, Кени забралась на кровать и "ушла", чтобы, спустя несколько секунд, "вернуться" с зелнокожей Эри. Как заправская медсестра, она поднесла к её лицу ватку смоченную нашатырным спиртом и пассажирка резко мотнула головой.
Ох... Эри резко села и, оглядевшись вокруг, спросила. Где мы?
В столице Десяти Миров. Успокаивающе сказал я.
Так быстро? В голосе её звучало удивление.
Ну, не так уж и быстро. Протянул я, для убедительности покачав головой. Просто, вы провели путешествие в анабиозе, отсюда и ощущение мгновенного перехода.
Что вы намерены предпринять? Требовательно промолвила она, усаживаясь на ложе.
Вообщето, сначала неплохо бы вам, да и всем нам, немного подкрепиться. А заодно обсудить варианты спасения малышей.
Оглядев себя, Эри вдруг смутилась, и её личико изменило цвет, став густо коричневым. Бог ты мой. Ничто человеческое, оказывается, им не чуждо. И, как любая женщина в моём мире она озабочена своим внешним видом. То обстоятельство, что агны могут краснеть, сделало их както ближе и... человечнее, что ли.
Порывшись в карманах, я протянул ей несколько пластиковых карточек и кивнул на дверь в душевую.
Пожалуй, вам стоит привести себя в порядок и передодеться.
Благодарно кивнув, Эри взяла парившую над прикроватным столиком трубку и, сделав заказ, скрылась за дверью.
Вскоре, зазвучал зуммер и дверца одного из шкафов, с виду сделанная из обычного дерева, замигала, привлекая внимаение. Кени подбежала, открыв створки и вытащла несколько пакетов в яркой пластиковой упаковке.
Класс! Восторженно присвистнула она. Только сделали заказ и через пару минут пожалуйста.
Что ж, и впрямь, удобно. Но, подобные мелочи всегда оставляли меня равнодушным. Что же касается прекрасной половины человечества, то не думаю, что такая форма обслуживания многим бы пришлась по нраву. Всё же эмоции, получаемые при хождении по магазинам это чтото. Даже некоторые звёзды Голливуда, имеющие возможность получать всё на дом признаются, что одним из их любимых занятий является шоппинг.
Эри, высунув голову из душа, попросила подать ей заказ и вскоре появилась перед нами в чёмто, что по её мнению было приличным.
Мы поднялись в ресторан, располагавшийся на одной из террас и, выбрав блюда, начали разговор.
Дети, скорей всего, находятся в одном из интернатов. Насколько я знаю, сирот, как привило, отправляют в пограничные миры. Многие переселенцы охотно становятся приемными родителями. Она грустно вздохнула. Рабочие руки всегда нужны. Да и одноразовая государственная субсидия немаленькая.
Что ж, я мог её понять. Чтобы твой ребёнок, которому прочила в будущем чтото особенное, да вдруг стал бесплатной рабсилой гдето у чёрта на куличках...
И каков ваш план? Поинтересовался я.
Женщина ещё раз вздохнула и, смахнув слезу, ответила.
Дело в том, что я не знаю, в каком именно приёмнике находятся наши малыши. Не то, что бы у нас много подобных заведений, но, всё же, достаточно.
И легально действовать мы, как я понимаю, не можем?
Нет. Ведь мы теперь вне закона. Вот разве Вы....
Я тоже нет. Поспешно заверил я её. Не далее как сегодня мы имели столкновение с представителями местных властей. И причиной, если не ошибаюсь, стал наш не совсем обычный въезд в на центральную планету.
Кени тем временем уплетала за обе щёки, и только блеск глаз выдавал живейший интерес. Эри на минуту задумалась, подперев голову рукой и вдруг, щёлкнув пальцами издала клич, который ментагратор перевёл как "Эврика".
Мне кажется, я придумала! Я кивнул, давая понять, что слушаю, и она продолжила. Чиновник, ведающий этим, и ещё многими другими вопросами, по слухам отъявленный взяточник. Так что, за определённую. сумму, я думаю, он не только укажет нам место, где находятся дети, но и поможет встретиться.
Она вдруг осеклась и побледнела. Зелановатая кожа приобрела пепельно серый оттенок, а на глаза снова навернулись слёзы.
Что случилось? непроизвольно охнул я, ибо такая резкая перемена настроения была весьма неожиданной.
У меня ведь нечем ему заплатить. Рыдая, она заламывала руки. Всё конфисковано. Имение, фамильное дело. Банковские счета... Ничего нет.
Воспоминания об утрате состояния, и мысли о невозможности пойти таким простым и естественным путём, заставили Эри расплакаться ещё пуще. И, желая прекратить этот водопад, я дотронулся до её руки.
Не надо, прошу вас. Я легонько гладил несчастную, стараясь придать голосу успокаивающие нотки. Денег у нас имеется достаточно. Во всяком случае, для того, чтобы дать взятку. Так что не стоит падать духом.
Проведя рукой по волосам, Эри попыталась улыбнуться. Затем, взяв со стола бокал, залпом выпила.
Простите.
Я махнул рукой, давая понять, что не стоит уделять слишком много внимания таким пустякам.
Где он, этот ваш куратор несчастных сирот?
Эри дотронулась до обруча, блестевшего у неё в волосах и, устремив взгляд кудато поверх наших голов, приняла отстранённый вид.
Вон оно как. О том, что ментаграторы являются не только переводчиками, но ещё и средствами связи я раньше не задумывался. Всё же, насколько далеко они ушли вперёд, эти зеленомордые. Стало немного завидно и, вы не поверите, жаль. Сама мысль о том, что придётся уничтожить всё это величие навевала лёгкую грусть.
"Побеседовав" с неведомым мне чиновником, Эри заметно повеселела.
Он готов встретиться через час. Но... Женщина замялась. За сведения он запросил... Она назвала сумму и я невольно присвистнул.
Совершив несколько "валютных операций" в мирах Агнов я приблизительно ориентировался местных реалиях. И стоимость услуги равнялась центнеру с лишним золота. Я, право, и не знал, есть ли у нас с собой столько. Хотя... "транспортная цепочка" активизирована и готова к работе. Так что, от родной реальности меня отделяют всего три "шага". Тем более, что килограмм тридцать у нас есть.
Попросив подождать, я "прошёл" в Дромос и, "пройдя по цепочке" оказался возле лагеря. И, погрузившись в воду по пояс, принялся обшаривать дно. Не то, что бы я не доверял Виктору, но какуюто часть "награбленного" на Земле2 всё же предпочитал хранить "у себя". А то ведь всяко бывает. Банки лопаются, правительства меняются. Да и вообще... В общем, заначка на "чёрный день", как и у всякого нормального человека имелась.
Наткнувшись наконец на кусок стальной трубы, вбитой так, что бы не высовывался из воды и отмечавший местоположение клада. Присев, нащупал мешки с золотом, которые, дабы не унесло течением, положил в выкопанную яму, и вытащил парочку. Затем, помня, что коридор сам является "сверхпроводником" и в непосредственном контакте с Кристаллом нет нужды я "сделал шаг".
На всё ушло не более десяти минут и, снова "материализовавшись" за столиком я радостно доложил.
Ну, всё. Золота достаточно, так что, можем лететь.
Расплатившись, мы поднялись на крышу и, взяв три летающие машины, забрались в кабины.
Ведите, Эри. Мысленно предложил я. Мы будем держаться следом. Да и, я считаю, что на встрече нам тоже бы не стоило светиться.
Эри ответила, когда мы удалились от отеля не меньше чем на сотню километров.
Хорошо, Юрий. Но, не думаю, что возникнут какието осложнения. Ведь просьба более чем невинна. Да и, оплачивается услуга очень щедро.
Я только хмыкнул в ответ, воздержавшись от комментариев. Не в том мы положении, чтобы тешить себя радужными надежами. Давно известно, что, ежели чтото может пойти наперекосяк, то, ни за какие коврижки события не устремятся в нормальное русло.
Тем более, что у так называемых "благородных людей", неважно, в десятом колене ты аристократ, или только только из... нос высунул, есть одно весьма и весьма занимательное свойство. А именно, считать тех, кто "ниже их" по социальному положению чемто сродни недоумков, недалёких и неполноценных существ, с которыми нечего особенно церемонится, а тем более держать данное обещание.
Глава 26
Мы летели гдето часа полтора, и стали снижаться, лишь оказавшись над морем. Залитый лучами солнца, на воде покачивался плавучий остров, километров пяти в диаметре. Ей Богу, я бы принял его за естественный, кабы не правильная форма, да еле заметное движение. А так всё как настоящее. Здесь были деревья, горы и даже маленькое озеро. Возле рукотворного бассейна, стоял небольшой дворец, с башенками и красной черепичной крышей.
Эри, связавшись с нами, попросила сесть на стоянку для обслуживающего персонала, и направилась к главному входу. Драгоценности она везла с собой, так что, в нашем с Кени присутствии не было нужды.
Мы припарковались и, облокотившись на машины, стали бороть искушение побродить по этому чуду. Всё же, не каждый день выпадает возможность воочию увидеть, на что способен разум. И я в который уже раз позавидовал Агнам. Ведь смогли же... Сумели... Да, хотя бы то, что у них не было войн, говорило о многом. Пусть они жестоки, а методы экспансии не вызывают ничего, кроме отвращения. Но, всё же, как далеко нашему миру до их величия. И, пусть они уничтожают все конкурирующие виды разумных, но внутри своего общества и мысли не допускают о каких либо усобицах. Союз Десяти и Баста.
Здорово тут. Подала голос Кени.
Ещё как. вздохнув, согласился я. Ты не поверишь, мне тоже такой островок захотелось.
Пожалуйста. Ничтоже сумяшеся заявила малышка. Счас сделаем.
Я поначалу опешил, а потом заржал как лошадь. И, в самам деле. Ничего нет невозможного, для врача для неотложного...* (* Строки из песни А. Розенбаума).
Надеюсь, ты не серьёзно? Шутки шутками, но, хотите верьте, хотите нет, я боялся, что слова Малышки окажутся правдой.
Ведь, зная, что есть такая возможность, я ж спать перестану. Да, мне не нужны деньги в огромных количествах, так как достаточное их число даёт то, что я имел и так, а именно свободу. Слишком же большое состояние поневоле наталкивает на мысль о власти, но такого счастья мне и даром не надо. Но вот свой собственный плавучий остров... Это вам не какая нибудь яхта. И даже не личный теплоход...
Говорю же, для меня это пара пустяков. На полном серьёзе ответила Кени. Делов то, "войти" в убежище и отплыть на достаточное расстояние от берега. А, "выйдя", забрать громадину с собой.
Нет, прав был Аристотель со своим знаменитым "не вводи человека в искушение". Дабы остыть от этих Богопротивных мыслей, я "шагнул" в Дромос и, раздевшись, вошёл в бурлящую реку и нырнул. Остудить горячую голову и вообще... Интересно, всё же. Их делают по индивидуальному заказу, или, подобно всякой мелочи можно купить в супермаркете? Хотя, такое чудо, несомненно стоит целое состояние, даже по здешним меркам. И тех жалких крох, коими я обладаю, вряд ли хватит даже на одну десятую плавучего рая.
Немного придя в себя, "вернулся" на стоянку скутеров, застав Кени, недовольно надувшую губки.
Предупреждать надо. Выдохнула она. А то пропал, словно пожар случился.
Может, и пожар. Протянул я. И, на манер оперных певцов заголосил. Огонь в душе моей зажёоогся.
Не пойму я вас, взрослых. Захлопала ресницами Кени. Вроде хочется тебе иметь такой островок. Так, вместо того, чтобы подумать о деле, вы комплексовать начинаете.
Что, так заметно? Насупился я.
А то. Рассудительно подтвердила Кени. Ещё как.
Но ведь здесь же люди. И, забери ты остров "к себе", они же непременно погибнут.
Даа, обо этом я както не подумала. Расстроилась малышка. А, вообщето было бы здорово... Плыви, куда хочешь. И, в то же время, всё время дома. Хотя. Удивилась она. Я ведь и так могу "уйти к себе" когда захочу. А путешествовать всегда можно на космическом боте.
Вот и славно. Успокоился я.
А то ведь, захоти девочка "спереть" островок, и кто, скажите на милость сможет ей помешать?
Вдруг ожил ментагратор и в голове зазвучал голосок Эри.
Всё в порядке, Юрий. Я знаю, где находятся ребятишки. Так что, следуйте за мной.
Кени, повидимому, слышала то же, самое, так как мгновенно забралась в кабину и стартовала, едва ли не раньше меня.
Мы снова летели над этим удивительным миром, породившим поразительную и одновременно такую ужасную расу мыслящих существ, как Агны. Эри, судя по всему, направлялась в высокие широты. Что ж, кто сказал, что интернаты для детейсирот обязаны находиться в тёплых краях?
Вылетев из тропического лета, мы приземлились среди осени. Деревья, уже начавшие сбрасывать листья, горели багрянцем и радовали глаз всеми оттенками жёлтого. Здание стояло в огромном парке и было в средней степени запущенности, чем живо напомнило Приют, каким мы его увидели в первый раз. Я невольно улыбнулся. Всё же, как мы с ними похожи. Ведь и в моём мире, под подобные заведения отдаются именно такие усадьбы. Точно так же, вокруг простираются запущенные парки. И, как это обычно бывает, на капитальный ремонт постоянно не хватает средств.
Мы опустились прямо перед входом и Эри, выпрыгнув их кабины, со всех ног помчалась внутрь. Что ж, её можно понять. Мы с Кени поспешили за ней, оглядываясь по сторонам и то и дело натыкаясь взглядами на бюсты зеленокожих гениев просвещения.
Впереди послышался какойто шум и, зайдя за угол, увидели, что Эри, отчаянно жестикулируя, чтото доказывает двум особам в светло салатовых комбинезонах. Ну да, конечно, как же без этого. Кому положено бдительно стоят на страже, охраняя детский покой. Если здесь всё как у нас, то эти женщины отвечают за малышей. И, как я понимаю, с опаской отнеслись к ворвавшейся подобно тайфуну молодой матери.
Кто знает, может быть, они даже не в курсе, чьи это дети. И уж совсем немыслимым выглядит просьба Эри о встрече.
Не знаю уж, "кавалерийская атака" нашей возбуждённой спутницы была тому виной. А, может, полицию вызвали на всякий случай. Но стражи порядка не заставили долго ждать. В обоих концах коридора показались люди в форме, а я вдруг почувствовал головокружение, подобное тому, что ощутил в здании Портала.
Эххма... Ну что за люди, а? Всё то у них чётко, быстро, повоенному. плюнуть не успеешь, как тебя норовят взять под белы рученьки и препроводить, куда следует... Я даже не стал пытаться чтото предпринять а, как и не раз до этого "шагнул" в Дромос.
Интересно, зависит ли состояние коридора от настроения обладателя? Это я к тому, что водопад встретил особенно мощным рёвом, окатив каскадом брызг. Серое небо, казалось более чем всегда неприветливым и, досчитав до двадцати, я "перешёл" назад.
Мы снова подходили ко входу и, на этот раз я придержал Эри за руку.
Она вопросительно глянула на меня и я, сформулировав образ полицейских, спешащих к нам с двух сторон, отрицательно покачал головой. В сумбурной мешанине, которую в ответ телепатировала Эри я с трудом различил смесь удивления, пополам с недоверием. И лёгонький налёт подозрительности. Мол, а не труханул ли я в последний момент, и не хочу ль слинять?
Что ж, женщина она всегда остаётся женщиной. И, порой, эмоции у нихспешат впереди рассудка.
Нормальные герои, всегда идут в обход. Процитировал я ей свою любимую фразочку и, крепко взявши под локоток, направился за угол.
Что случилось? Облекла своё негодование в звуки Эри.
Понимаете... Я опять лихорадочно искал подходящие слова.
Ну не умею я быстро и красиво врать. В смысле правдоподобно. Во всяком случае, и Инна, и Лена с Виктором, вычисляли мои дилетантские потуги мгновенно. Заставляя то и дело краснеть и мучительно оправдываться. Как всегда не вовремя на ум пришло, что великие актёры являются самыми лучшими лгунами во вселенной. Ведь, ложь, пусть даже самая пустяковая это смена образа. И не каждому дано. Чутьчуть, пусть едваедва, но заметно меняется тембр голоса. Начинают блестеть, либо же стекленеть глаза. В общем, есть масса признаков, начиная от лёгкой запинки до явно выраженного смущения, порой сопровождаемого пунцовой краснотой щёк, по которым можно определить лгунишку. На голове же у Эри был ещё и ментагратор.
Так что, оставив попытки чтото объяснить, по быстрому отвёл её подальше в парк и усадил на скамейку.
Прошу вас, не спрашивайте меня как, но я обладаю способностью заглядывать в будущее. Я старался говорить как можно спокойнее, одновременно вспоминая картину разыгравшегося скандала и последующего прибытия полиции. Видно было, что она сомневается в происходящем, но отсутствие какого либо приемлемого выбора сделало своё дело. Во всяком случае, переть на рожон перестала, и принялась перебирать варианты.
Собственно, на мой неискушённый или, наоборот, оборзевший взгляд подходил всего один. А именно, в наглую вломившись в интернат, продержаться до тех пор, пока Кени "заберёт" к себе всех кого надо и "уйти" в Дромос. Однако в этом простеньком плане таилось столько разных "но", что поневоле опускались руки.
Вряд ли все интересующие нас дети находятся в одном месте. Далее при входе в "убежище" Кени малышей должен встречать ктото из наших, дабы сделать иньекцию. То есть, Инна или Лена. И, наконец, малышка должна чётко представлять, кого она "забирает", ибо лишние, сами понимаете, ни к чему.
Изложив аргументы Эри я стал всерьёз подумывать о том, чтобы смотаться за девчёнками. Но, вопервых, было не охота выслушивать Инкины насмешки. Типа "Герой набитый лапшой. С двумя воспитательницами справиться не смог"! Да и в классификации спасаемых они никак помочь не могли.
Эх. Тяжко вздохнула Кени. Если б их собрать всех вместе, да усадить в один автобус...
Молодец, малыш. Я потрепал девочку по курчавой головке, и повернулся к Эри. Сможете организовать чтото вроде экскурси для сирот репрессированных. А дальше уж дело техники.
Не знаю. Неуверенно пожала плечами она.
Но я нисколько не сомневался, что Эри сможет. А подобное начало свойственно многим начинаниям. Не раз ведь бывало, что деловитые горлопаны, бьющие себя пяткой в грудь и вопящие: "Да Я, Да Мы" в конце концов оказывались по уши в дерьме. В то время, как сомневающиеся тихони скромно и настойчиво шли к намеченной цели. Так что я попросту замолчал, давая возможность обдумать предложение и вспомнить всех знакомых из прошлой жизни. Не в вакууме же она её провела, в конце концов. Подруги там, любовники, наконец... Должен же быть ктото, кто поможет государственной преступнице. Пусть и не бесплатно. Вообщето, за те бабки, что мы отвалили владельцу плавучего чуда, мог бы и он похлопотать. Но, раз Эри не заговаривала об этом, значит, не захотел светиться. Что ж, имеет полное право. Мог вообще, взяв золото сдать нас прямо у себя на острове.
Мне кажется, я знаю, кто бы мог помочь... Неуверенно промямлила Эри. Это моя подруга по лицею. Мы были очень дружны, но потом прервали отношения, так как она вышла замуж за моего парня.
О Господи, женщина! Да какое мне дело до ваших девичьих тайн. Однако вслух ничего говорить не стал, и Эри, дотронувшись до виска, сосредоточилась.
А на меня вдруг снова навалилась усталость. Странно. И, покрутив головой, я обнаружил десяток скутеров, зависших над парком. Причём, это были явно не "прогулочные" модели, поступавшие в свободную продажу в Десяти Мирах.
Ну Ссука. Процедил я сквозь зубы и, схватив спутниц за руки "перешёл".
Эри, как и положено "нормальной" тут же забилась в конвульсиях и, приложив иньектор, я нажал на спуск.
Ты чего? Вытаращила глазёнки Кени.
Того. Пробурчал я. Благодетельто, оказывается, сообщил о властям о нашем визите. Ты разве ничего не почувствовала?
Почувствовала. Кивнула Кени. Только испугаться не успела.
Ну и славно. Усмехнулся я. "Отмотаем" пару часиков и, "вернувшись" во времени выйдем наружу.
Вспомнив, что Малышка не в курсе, я прикусил язык. Но, то ли изза грохота водопада. А, может, ещё по какой причине, Кени не стала уточнять что значат мои слова. И, присев подальше от воды я включил прибор в "обратноускоренном режиме", чтобы, как любит говорить Ленка "сделать дубль".
"Отмотав" сколько положено, взял Эри на руки и, кивком попросив Кени дотронуться до меня, "шагнул" наружу.
...Мы сидели за столиком в ресторане и, как это обычно бывает, меня тогдашнего охватил лёгкий ступор. Но ни Эри, поглощённая своими мыслями, ни Кени, уплетавшая местные деликатесы за обе щёки, этого не заметили.
Дело в том, что я не знаю, в каком именно приёмнике находятся наши малыши... Рассуждала Эри.
Не думайте об этом. Прервал я её. Местонахождение детей мне известно. Надо только уладить одно дельце, и я в вашем распоряжении.
Где они? Заволновалась безутешная мать?
В... Я запнулся, представив, что будет, ежели сообщу ей прямо сейчас. Женщина, конечно же, со всех ног бросится в Интернат и тогда ещё не совершённое зло так и останется безнаказанным.
Кени, ты готова? Стараясь придать голосу как можно больше строгости, поинтересовался я.
Впрочем, мой суровый тон не обманул проказницу и она хитро повела глазом.
Дубль?
Да уж, чувствуется Ленкина школа.
Он, родимый. И нас ждут великие дела.
О чём вы? Подозрительно спросила Эри, но я лишь мотнул головой, давая понять, что есть вещи, которые не обсуждаются.
Всё будет хорошо. Заверил я её и, расплатившись за обед, направился к стоянке сдаваемых не прокат машин.
Задав координаты с помощью церебрального обруча, окликнул Кени.
Когда подлетим, не приземляйся, а зависни недалеко от борта. И мы уже говорили с тобой об этом до дубля "забери" его к себе. В прошлую нашу беседу, после "переноса" острова ты собиралась выгрузить его недалеко от берега.
Я всё поняла, Юра. Согласилась Кени. И что потом?
Я объяснил, что потом и, приблизившись, мы зависли над водой. Кени же, подобно участникам наших родео, на бреющем полёте прошлась над кромкой берега и...
Нет, всётаки зрелище невозможно передать словами. Только что перед глазами находилась громадина, с растущими на ней пальмами, домами и горами и вдруг Бац! тонны воды с гулом устремились в образовавшийся вакуум.
Спустя мгновенье, маленький жёлтый скутер "проявился" вновь, чтобы, поднявшись над водой на десяток метров снова "пропасть" в непонятном никому надизмерении. А через три минуты остров вновь "вывалился" в наше пространство, плюхнувшись миллионами тонн в, и без того бурлящую, воду. Круги, пошедшие по поверхности океана были похожи на цунами. И тотчас отовсюду к берегу, или же, правильнее будет называть это бортом, побежали люди. То есть Агны. Островок болтался в волнах словно утлое судёнышко, а ударившееся в панику население спешило спрыгнуть в воду. Не так уж и много их оказалось, если честно. Человек сорок, не больше. Видимо, всё было автоматизировано по максимуму и в бОльшем количестве людей, тьфу ты, Агнов, попросту не было нужды.
Сделав пару кругов на стремительно пустеющем остовом, Кени подождала гдето с полчаса, пока барахтающихся подберёт береговая охрана, или что здесь у них вместо неё и "забрала" плавучий рай окончательно.
Вот теперь можно отправляться за детишками. В моём голосе помимо воли звучали довольные нотки.
И, право, я затрудняюсь сказать, чем были вызваны подобные чувства. Нет, конечно, можно бы навешать присутствующим лапши на уши, про "благородную мстю" и "предательство и подлость, которые должны быть наказуемы". Но, в глубине души я, всё же чувствовал себя пиратом, нагло захватившим чужую собственность, согнав с насиженных мест законных обитателей. И, дабы не дать остаткам совести взять верх, я изо всех сил принялся убеждать себя в том, какой всё же подлец бывший владелец островка.
Глава 27
Что это было? Со смесью удивления и страха в голосе спросила Эри.
Моя маленькая месть. Отозвался я.
Но... Как? Как это возможно?
Возможно, возможно. Не вдаваясь в подробности, отрубил я. И, дабы пресечь массу ненужных вопросов, поспешил сообщить. Малышы находятся в северных широтах планеты. Передав с помощью церебрального шлема координаты, приказал скутеру изменить направление.
Некоторое время мы летели молча, но вскоре, будучи, хоть и отличной от нас расы, но всё же женщиной Эри полюбопытствовала.
А кому, позвольте спросить, вы мстили?
Видать, нечасто в прошлой жизни она встречала отказ, коль моя намеренная грубость не отбила охоту настырничать.
Да так. Как можно небрежнее откликнулся я. Один из ваших старых знакомых... Узнав, что какимто образом вам удалось избежать наказания, и вы хлопочете о судьбе детей, поспешил сообщить церберам о сём прискорбном факте.
Но когда... Начала было она и, вспомнив о сделанном мною не так давно признании вдруг осеклась. Вы дьявол.
Я, помимо воли, невесело рассмеялся. Не тебе, с твоей более чем экзотической внешностью судить о таких вещах. Тем более, учитывая "милые" привычки твоих соплеменников. Видимо, ментагратор, не получив соответствующего, пусть и подсознательного, приказа прервать связь продолжал передавать мысли, так как Эри вдруг принялась опралываться.
Почти никто в Десяти Мирах не знает, как в действительности обстоят дела. И подавно не идёт речи о какой бы то ни было целенаправленной агрессии.
Ну да, ну да. Вкрадчиво помурлыкал я, но в голосе моём помимо воли прозвучали нехорошие нотки. "Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселей".
О чём Вы? Пролепетала Эри.
Да так... Был в нашей реальности один деятель всепланетного масштаба. Уничтожив в концлагерях десяток миллионов своих соотечественников, он ухитрялся на весь мир пропагандировать идеи свободы, равенства и братства.
Не кажется ли Вам, Юрий, что вы невольно проецируете болезни своего не оченьто успешного общества на других. Принялась она отстаивать своих соотечественников. И, развивая тему, продолжила. В Десяти Мирах никогда не слышали о таких вещах, как геноцид.
Ещё бы. Зачем же говорить об этом вслух, если можно проделать всё потихому. И поставить сограждан в известность лишь после того, как на месте преступления остались голые скелеты. Я тяжко вздохнул.
Чтото не так? Заволновалась Эри.
Да нет, всё путём. Проблеял я. Наверное, и мы и вы таковы, что не можем оставить хищнические замашки. Просто, в силу того, что ваш мир раньше осознал себя, вы немного мудрее. В самом деле, зачем уничтожать братьев по крови, если есть возможность принести в жертву существ другой расы.
Опять вы за своё? Возмутилась Эри.
Тогда, позвольте спросить, за что же осудили Вашу команду.
Ну, неуверенно начала она, наш лидер выдвинул в качестве гипотезы нечто, отдалённо напоминающее ваше утврждение. Предстоят выборы в Совет Десяти Миров и Кандидаты, стремясь получить доступ к столь почётным постам плетут интриги.
Мляа. Мне вдруг стало грустно.
Всё ж, прав я был, позволив мелькнуть шальной мыслишке
про местные усобицы. Не было им дела до нас, и не будет. Как и тысячи лет до этого разумные существа рвуться к власти, порой ставя на карту не только свою жизнь, но и возможность существования своих близких.
Смешно было бы предположить, что кто нибудь из наших толстозадых депутатов, стремясь добраться до заветного кресла, и произносящий высокопарные речи о судьбе какого нибудь маленького народа на краю земли, всерьёз озабочен их проблемами. Этим же зеленомордым идиотам посчастливилось случайно наткнуться на ужасную правду и, не в силах устоять перед искушением подержаться за столь притягательный "штурвал" они опрометчиво обнародовали нелицеприятные факты. Не удивительно, что суд был скор, а приговор суров.
Подлетели уже. Бесцеремонно прервала мои размышления Кени. Юра, ты планто родил.
Как же, как же. Я невольно улыбнулся, снова вспомнив забавный эпизод из "Вабанка"* (Польская комедия 80х годов прошлого века) Налетаем, хватаем...
Ну, наконецто. Радостно воскликнула Кени, принявшая мои слова всерьёз. А то развесил сопли, как девчёнка. У меня дома порой происходят вещи пострашнее.
Дожили. Пару месяцев назад жившая в не шибко культурной Африке Кени проводит параллели с величайшей цивилизацией во Вселенной. Хотя... Недаром говорят, что устами младенца частенько глаголет истина. Инстинкты хищников и стремление жить охотой не вытравишь никакими баснями про гуманизм.
Эри! Кени, не встретившая возражений с моей стороны принялась деловито командовать. Ты садишься в нескольких километрах от заведения и, настроив ментагратор на связь "смотришь" моими глазами. Я буду "забирать" всех кого ты узнаешь. И, уловив мой восхищённый возглас, добавила. Тебе тоже не придётся бездельничать. Займёшься организацией "комитета по встрече". И чтоб ни один ребёнок не пострадал.
Привыкнув к мысли, что Кени ещё ребёнок, я както упустил из виду, что она "Человек Дромоса". Повидимому, недоумков среди нас нет априори. И какая разница, десять лет тебе или десять веков.
Мы заходили на посадку над осенним парком, и я невольно залюбовался симметрией планировки. В центре, как впрочем, и в большинстве виденных мной усадьб, стояло здание, крытое красной глиняной черепицей. Изрядно поросшая мхом крыша гармонировала с увитыми плющём стенами. Усеянные трещинами они, освещённые солнцем, создавали ощущение домашнего уюта. Что удивительно, нигде на было видно никаких признаков современных технологий, вроде наших спутниковых антенн и столбов с проводами. Не знай я, на каком высоком уровне развития находятся цивилизация агнов, подумал бы, что попал в девятнадцатый век моей родной реальности.
Приземлились среди деревьев, благо маневренность любых модификаций скутеров давала возможность не только вертикального взлётапосадки, но даже мгновенной смены направления на противоположную.
Ну что, "пошли"?
Я отрицательно покачал головой.
Пройдём до входа вместе.
Кени спрыгнула на землю и неторопливо направилась к интернату. Её маленькая фигурка казалась такой беззащитной, что у меня невольно сжалось сердце от щемящего чувства. И даже знание того, что любому, захотевшему встать у неё на пути грозила неминуемая смерть не умаляло желания окликнуть её и, облачившись в боевой модуль, броситься крушить и наводить порядок в этом лучшем из Десяти Миров. В несколько прыжков я догнал малышку, и молча пристроился сбоку.
Хрупкая десятилетняя девочка шла рядом, то и дело поддевая ногой кучки листьев. Взлетая, они плавно, словно раздумывая, опускались на землю и я почувствовал нереальность происходящего. И, дабы вернуть рабочий настрой, полюбопытствовал.
Ампул у тебя хватает?
Хватает. Както нехотя ответила Кени. И хитро прищурившись, покосилась на меня. Беспокоишься?
Угу.
Не стоит. Она взяла меня за руку. Ты же знаешь...
Знаю. Согласно кивнул я и тоже подфутболил ногой бугорок из жёлтых листьев. Ладно, "проводи" меня "к себе".
Не сбавляя шага и не отпуская моей руки, Кени совершила "переход". Сделав по инерции ещё несколько шагов, я остановился.
Минут через десять, я думаю, жди первых "гостей". Промолвила девочка и, как всегда, отвлечённый плескам волн я не заметил момента "ухода".
Зарядив два иньектора, я положил их рядом с собой и принялся бездумно пялиться в океан. Вдалеке виднелся похищенный плавучий остров и я, поборов желание сплавать, чтобы посмотреть на приобретение, отвёл глаза в сторону.
Как не раз до этого, стал гадать, что за терявшемся в дымке горизонтом, и какова глубина этого океана, являвшемся творением разума Кени. Хотя, ответы на эти вопросы для нас с Кени могут быть очень даже различны. Онато может "достраивать" картину мира. Для меня же она, картина, статична. И, отправься я в путешествие, скорей всего окажется, что этот маленький островок единственный клочёк суши, окружённый водой.
Юра, что же ты?
Голосок Кени раздался над самым ухом и, спохватившись, я вскочил, сжимая в руках иньектор.
Две женщины, одетые в салатовые комбинезоны явно были служительницами детского дома. Дабы прервать их мучения, я быстро ввёл снотворное и отнёс невинно пострадавших немного во сторону.
Погоди. Окликнул я Кени, явно собравшуюся "выйти" в реальный мир. И, предупреждая вопрос, попросил. После очередной "посылки" сдвигайся немного в сторону. Неохота же каждый раз отволакивать вновь прибывших.
Молча кивнув, и сделав два шага в бок, девочка пропала, а я снова принялся ждать.
Дальше события завертелись с невероятной быстротой. Кени "появлялась" и "исчезала", каждый раз оставляя парочку детей. Я стрелял словно заведённый, невольно отводя глаза, чтобы не видеть мучения маленьких агнов. Некоторые были совсем крохотными и я то и дело ощущал боязнь, что пневматический иньектор причинит крохам непоправимый вред.
Но всё обошлось и, появившись с очередной парочкой, Кени уселась на песок.
Всё... Это последние. Сейчас "вынесу" воспитателей и пойду за Эри.
Я с тобой?
Нет, не надо. Сам же говорил, что агны не дураки. И, увидев, как я, войдя одна, возвращаюсь с кемто, могут поднять тревогу.
Забрав женщин, она "ушла" и я, раздевшись, бросился в воду, чтобы освежиться и смыть "трудовой пот". Отплыв метров сто от берега я вернулся обратно и, обсохнув подошёл к маленьким гостям.
Кто знает, хорошую ли услугу сейчас мы вам оказываем? Ведь, как ни крути, а впереди вас ждёт неизвестность. И кто знает, не проклянёте ли вы нас за то, что не оставив выбора мы всё решили сами?
Кени "вернулась" с Эри, сидящей в скутере и снова пропала, почти мгновенно появившись вновь, на этот раз с двумя машинами.
Ну что, Юра, теперь твоя очередь. В её голосе чувствовалась усталость.
Взяв малышку за руку, я следом за ней "сделал шаг", оказавшись в парке. И, не останавливаясь, тут же "прошёл" в Дромос.
Решив не пока разрывать цепочку, состоящую из Прибора возле "выхода" на центральную планету агнов, половинки камня возле "двери" в безлюдный мир и другой его части у меня в лагере я оставил Прибор возле рокочущего водопада. И в очередной раз "шагнув", мы оказались возле домика, охраняющего "двери" моей родной реальности.
"Выбросить" тебя, или же пойдём на Землю2?
На Землю2. Прощебетала Кени. Охота подробнее посмотреть, что там случилось. Да и в "кузнечике" ещё попрыгать хочется.
Я открыл баллон со сжатым воздухом, надувая очередной десантный бот, и вскоре мы, оттолкнувшись от берега, направлялись к эпицентру, ведущему в мёртвый мир.
Памятуя о том, что "точка выхода" будет находиться чёрт знает где я, дабы не прыгать лишний раз в кузнечиках или же, паче того, лететь на космических катерах, решил попробовать проложить путь прямо к лагерю экспедиции. Как уже упоминал, Аббат постоянно забивал мне голову подобной чепухой. Дескать, мы всесильны а, ежели нет то это проблема робости воображения и боязни эту самую фантазию задействовать. В общем, стоя в эпицентре, отмечавшем Землю2 и держа Кени за руку, я закрыл глаза и, стараясь сдержать дрожь в коленях, "сделал шаг".
Однако, ничего подобного "нормальному" переходу не произошло. Видно, не сосредоточившись, как следует на образе горячё любимых товарищей по проекту "Странник", я ухитрился промахнуться.
Со всех сторон нас объяла фиолетовосиреневая мгла. Кудато подевалась сила тяжести и, оказавшись подвешенными в невесомости, мы барахтались, словно мухи в киселе. Вне измерений, времени, пространства.
Помня, что один раз уже смог выбраться из этого "Нечто" я, не давая страху бросить мой испуганный мозг в панику, просто вообразил себе движение.
И нас понесло! Должен вам сказать, что в такой стремительной гонке я не участвовал никогда в жизни. Картины реальностей сменяли одна другую, гораздо быстрее, чем глаз успевал их зафиксировать. Несясь на бешенной скорости было просто немыслимо о чёмто думать, и некоторое время мы с Кени мчались, подобно щепкам, подхваченным течением.
Внезапно, повинуясь неведомому режиссёру, стремительно мелькавшие кадры замедлили бег, и перед нашими глазами предстало "видение" базы экспедиции на Земле2. Ощущение, должен вам сказать было весьма странным. Словно, сидя ночью на берегу, смотришь в воду. Только вот колеблющаяся поверхность стояла вертикально. Невольно оглянувшись, обнаружил за спиной всё ту же неопределённомрачную картину и дотронулся рукой до "изображения реальности".
Пальцы почувствовали лёгкую упругость, сравнимую с детским воздушным шариком, наполненным водой.
Ты видишь то же самое? Обратился я к Кени. Та кивнула и, стараясь придать голосу уверенность, я спросил. Ну что, "пошли"?
Вопреки страхам, "вышли" вполне нормально и, вновь почувствовав под ногами твёрдую опору облегчённо вздохнули.
Что это было, Юра? Полюбопытствовала Кени, впрочем, без особого страха.
Да так... Неопределённо промычал я. Решил прпробовать "войти" через другую дверь.
Ага, через "чёрный ход"!
Я невольно засмеялся. И впрямь, "чёрный". Все же, как ни старайся, а за всё приодится платить. Не хочешь при переходах из мира в мир перемещаться в пространстве как все нормальные люди пожалуйста. Но, если честно, вряд ли в ближайшем будущем я добровольно повторю нечто подобное. Если разобраться, то с помошью скутера мы бы проделали весь путь граздо комфортней. Это в мрачные прошлые века несчастному Гроссмейстеру необходибо было подвергать сеся подобным пыткам, не желая неделями трястись в раздолбанных каретах и ночевать на населёныых клопами постоялых дворах. К нашим же услугам продвинутая техника Десяти Миров, так что, оставим самосовершенствование до лучших, вернее, худших времён.
Картина встречи отчаявшихся родителей с вновь обретёнными детьми напоминала сопливые голливудские фильмы. Малёк поумилявшись, удостоившись горячего поцелуя Эри и чувствительного удара кулаком в бок от Инки, я удалился в один из вагончиков, чтобы немного отдохнуть. Всё же "близкое знакомство" с Дромосом вымотало меня гораздо больше, чем следует. Пусть я не признавался в этом даже самому себе, но в глубине души знал, что мне никогда не достичь могущества Аббата.
Столь привычный и приводящий в норму организм Коридор, повернувшись иной своей гранью, заставил нервы натянуться, поселив в душе неувереннось в своих силах.
Провалявшись несколько часов, благо никто не тревожил я, наконец, высунул нос наружу. Вечер переходил в ночь и, как это обычно бывает в походных условиях тут и там горели костры. Таки, первобытне мы люди. Казалось, за два годато можно было избавиться от варварской привычки сидеть у открытого огня. Но, каждый раз, посещая Землю2 я вновь и вновь оказывался сидящим у костра, притягивающем взгляд и вселявшем чувство уюта и защищённости.
Как всегда, народ пил чай и неторопливо беседовал, обсуждая порой непонятные мне темы, в которые, если честно, не всегда хотелось вникать. Кесарю кесарево, как говориться.
Услышав голос профессора, я подошёл к одной из компаний и, тихонько присев рядом, стал слушать.
Глава 28
Кто знает. Неторопливо говорил Проф, шевеля веткой угли, взметнувшие в ночное небо сноп искр. Должно быть, сама идея возможности путешествия по измерениям, и не только, во все века хранилась в строгой тайне.
Ещё в Античные Времена греческие и Римские авторы упоминали о неком острове, лежащем в многих днях пути на запад. Причём, учтите, что эти сведения они черпали из более древних источников финикийских и карфагенских хроник.
Запись о таком острове есть в Рукописи "Удивительные Истории", автором которой считается Аристотель. Кто знает, может, это был Гаити, Куба, или же какой нибудь другой из Антильских островов? Корфагеняне были отличными мореходами, и даже в те далёкие годы мир был тесен...
"Говорят, что в море за Столбами Геркулеса был найден остров. В его лесах растут всевозможные деревья и замечательные фрукты. Реки там судоходны
реки, а сам он находился на расстоянии многих дней пути.
Когда же правящая верхушка карфагенян, владычествовавших в Западном Океане, увидела, что
множество купцов и просто других людей, привлеченных плодородием почвы и приятным климатом, стали посещать его всё чаще и чаще, а некоторые даже поселились на нем, они испугались, что весть о новых землях станет достоянием многих. И, вслед за этим непременно последует великое переселение людей.
Поэтому, чтобы не ослабла Империя, а владычество на море не перешло в другие руки, сенат Карфагена издал декрет о том, чтобы никто под страхом смерти не плавал на тот остров. Те же, кто поселился на нем, были преданы смерти".
Отзвуки этих событий мы видим и в трудах Мариануса де Орсселара. Испанский Историк утверждает, что некая земля была открыта примерно в то время, когда между Римом и Карфагеном шла война не на жизнь, а на смерть.
Часть мореплавателей, нашедших остров, осталась на нем, а другие вернулись, чтобы сообщить о своем открытии сенату.
"Обсудив вопрос, пишет испанский историк, сенат принял решение утаить новость. Те же, кто привез весть об открытии Новых Земель, были казнены. В Карфагене боялись, что народ, измученный войной, длящейся много лет, решит покинуть город и переселиться на новые прекрасные земли".
Так что не раз и не два, а многократно открывали, а затем снова, на долгие века, забывали путь к берегам Америки.
Но как, Семён Викторович? Задала вопрос Ленка. Откуда возникла сама возможность существования Дромоса?
Жизнь Упрямая штука. И для такой, казалось бы примитивной цели, как сохранение самое себя она, как всегда ищет более лёгкий и быстрый путь.
Hаш опыт говорит, что, хотя Природа иногда и делает зигзаги но, тем не менее, всегда старается "идти по прямой". А "серпантин" всё же не случаен. Это, если можно так выразиться, "метод проб и ошибок", помогающий отметать негодные и тупиковые варианты. Чтобы опять выйти на ровную дрогу и продолжить эволюцию. Так что, обвинить Природу в нерациональности и глупости невозможно. Скорее наоборот, нам следует восхищаться функциональностью созданных ею форм.
В этом отношении весьма любопытна теория профессора Мишеля Харта из
университета в Тринити (США). Коллега Харт считает, что обстоятельства, при которых возможно зарождение жизни и ее развитие на других планетах, должны примерно совпадать с условиями на нашей Земле. В то же время, как считает Харт, возникновение необходимых благоприятных климатических условий на нашей планете это тоже явление случайное и редчайшее.
"Мы говорит Харт получаем энергию от Солнца, расположенного от нас на расстоянии 92.956.000 миль. Если Земля изменит свою орбиту всего лишь на 5% и приблизится к Солнцу, то она превратится в "жаркую" Венеру с ее "парниковым эффектом". При котором, как считает Харт, жизнь была бы невозможна. С другой стороны, если мы удалимся от Солнца хотя бы на 1% теперешнего расстояния, то станем находиться от него на расстоянии 93.885.000 миль, и превратимся в "холодный" Марс. Жизнь на котором также невозможна. Другими словами, говорит доктор Харт мы счастливчики, ибо ходим "по острию ножа". Стоит Земле чутьчуть изменить орбиту и наше благополучие окончится, а жизнь погибнет. Hе в силу ли этих колебаний орбиты, спрашивает Харт, наступали на Земле ледниковые эпохи?!
Hо и это еще не все. Даже при таком редчайшем попадании в "климатическое яблочко", в котором находится наша Земля, вероятность возникновения жизни на ней была ничтожно мала. По расчетам, шансы на возникновение нужного для образования жизни сочетания химических элементов даже при сверхблагоприятном климате, были не выше, чем соотношение 1 к 10Е37.
Это соотношение столь чудовищно мало, что его можно считать "исчезающе малой величиной", проще говоря, нулем. Как мы знаем, из нуля ничего кроме нуля выйти не может. Такой мизерный шанс не может быть реализован, а мы, тем не менее, назло незыблемым законам математики (если считать, что доктор Харт прав), существуем.
Одно это наталкивает на мысль о целесообразности такой замечательной штуки, как Дромос, не правда ли?
Как всегда, от чьихто бесконечных рассуждений и размышлений я начал впадать в медитативнопсихостеническое состояние. Именно так называла Инка малахольносонный вид, который я принимал в подобные моменты.
Эдак, до чего угодно додуматься можно. Может, и не параллельные это миры вовсе. А совсем даже разные, отстоящие друг от друга на тысячи парсеков. Ну а Дромос, являясь эдаким "проводником жизни" соединяет их в единое целое? Или же, совсем уж бредовая идейка, все миры это наша Земля. Только в различные эпохи. Право, не знаю уж, можт ли такое быть на самом деле. Ведь, считается, что мы стремительно истощаем природные ресурсы, так что, после одной единственной цивилизации вряд ли что осталось бы потомкам.
Иногда залезая в Интернет я то и дело натыкался на сообщения подобные этому:
"Человечество потребляет на 20 процентов больше ресурсов, чем может воспроизвести наша планета. Как сообщается на сайте газеты Financial Times, подобный вывод содержится в докладе Всемирного фонда дикой природы (WWF).
Генеральный директор фонда Клод Мартин утверждает, что мы тратим природные ресурсы быстрее, чем они успевают возобновляються. По его мнению, единственной выход из этой ситуации восстановить равновесие между потреблением ресурсов и скоростью их воспроизводства, для чего нужна воля правительств.
Согласно приведенным в докладе фонда данным, в период между 1970 и 2000 годами количество наземных и морских видов снизилось на 30 процентов, а пресноводные популяции сократились на 50 процентов. Эксперты считают, что это прямое следствие растущего спроса на продукты питания, промышленные материалы, энергию и воду.
Расчеты показывают, что антропогенная нагрузка на природу выросла по сравнению с 1961 годом в два с половиной раза. Каждому жителю планеты необходимы 2,2 гектара для удовлетворения его спроса на ресурсы и переработки отходов жизнедеятельности, в то время как имеется в наличии лишь 1,8 гектара.
При этом жителю Северной Америки требуется 9,5 гектара продуктивных земельных и водных угодий, что в два раза превышает потребности европейца, и в семь раз жителя Африки или Азии.
За тот же период энергетический компонент нагрузки увеличился на 700 процентов. Растущее потребление ископаемого топлива, то есть угля, нефти и природного газа, привело и к увеличению площади, необходимой для поглощения высвобождаемого в результате сжигания углекислого газа. Специалисты фонда отмечают, что чрезмерная эксплуатация этих видов топлива ставит человечество перед угрозой глобальных климатических изменений".
Так что, с одной стороны, теория "временного отстояния" вроде как не укладывается в логическую схему, а с другой... Кто знает, может быть, доведя свою планету "до ручки" разумные тихонько вымирают, уступая место животному миру и давая возможность Земле отдышаться. Миллиард лет там, или два...
Нее, нельзя мне о таких вещах думать. От всей этой хренотени голова пошла кругом и я тихонько встал, чтобы, отойдя на пару шагов "уйти" в Дромос.
В конце концов, тысячелетиями человечество находилось в заблуждении, относительно устройства мироздания. И ничего, жили как то и, надо сказать не так уж и плохо. Размножались, опять же. А "Многия знания великие горести", как сказал Экклезиаст...
Я даже улыбнулся, представив возражения Профа, негодующего по поводу моей несерьёзной позиции.
"Многим людям мало что говорят такие философские понятия, как
разум, сущность, индивидуальность, теория, принцип, рациональное мышление, волевой акт, причинная связь, суждения, мораль, этика. Зачем нам такие премудрости, скажете вы особенно в применении к большинству житейских ситуаций?
Однако без них просто невозможно полноценное существование. Более того, эти понятия являются непременными условие познания бытия, и его высшей формы человеческой жизни".
Ей Богу, именно так бы он и сказал, пытаясь пробиться к зачаткам моего тёмного разума. Так что, выходит, вовремя слинялто. Ведь, знаю я себя, ещё чутьчуть и, не удержавшись, что нибудь обязательно бы вякнул.
Да уж, знания знаниями, а свою голову на плечах ничто не заменит.
Между прочим, у замечательного русского поэта Афанасия Фета была весьма интересная привычка. На протяжении многих лет он, проезжая по Москве, приказывал остановиться возле университета, и плевал в сторону "цитадели знаний. Не верите почитайте мемуары сестры Антона Павловича Чехова.
Так что, стараясь не сильно забивать голову околонаучной чушью, я растянулся на одном из спальных мешков и, глядя в серое небо, задремал.
Проснувшись, "выглянул" наружу. В реальном мире как раз занималась заря и, решив полюбоваться восходом солнца, забрался в "кузнечика", чтобы поэкспериментировать, глядя с разной высоты.
Зачем слинял вчера? Послышался за спиной голос Инны.
Да так. Не оборачиваясь, пожал плечами я. Ну, не интересно мне всё это. Ну, то есть не то чтобы совсем... Но сколько можно? Гипотеза на теории едет и докладом погоняет...
Инна тоже одела модуль и, взмыв в небо, мы продолжили беседовать при помощи церебральных шлемов.
Нет, Юрка. Тон Инны был негодующим. Всё же, чтото в тебе не так.
Аа, В сердцах махнул я рукой, не ценят современники своих героев. По крайней мере, пока они живы.
Да уж, насмешливо протянула Инка, тоже мне герой.
Так ведь тому масса исторических примеров. Хитро прищурился я.
Нука, нука. Инна зависла рядом и упёрла руки в боки.
Да взять, хотя бы Микеланджело. Над одной своей скульптурой он трудился очень долго. Не помню точно но, помоему, это был спящий купидон. И, почти закончив, нечаянно отломал статуе руку. Прикинь, какой облом, как в прямом, так и в переносном смысле! Ничтоже сумяшеся, он зарыл калеку в землю и, спустя некоторое время, как бы невзначай устроил "археологические раскопки". Историки писали кипятком от счастья, а "знатоки" античности дружно принялись восхищаться "великим творением прошлого". Выкопанного купидона приобрёл для своей коллекции кардинал. Ну, Микланджело, конечно, стала душить жаба, что все почести Бог весть кому. Видно, тех бабок, что отвалил Его Святейшество было недостаточно. Или, и впрямь, "не хлебом единым..."? В общем, он признался в мистификации и кардинал не скрывал своего разочарования. К тому же, до этого вдоволь поизгалялся над Мастером, заявляя, что, дескать "не тот нынче скульптор, а вот раньше..."
Так что, ты не одна такая. Я показал Инке язык. Как правило, многих великих людей как следует оценивают только потомки. И Микеланжело тому пример.
Ну, ты сказанул... Пренебрежительно зевнула Инна. Ты б ещё с Христом себя сравнил. Его же тоже не сразу оценили.
Так, переругиваясь, мы удалялись от базы экспедиции всё дальше и дальше. Понемногу соревнуясь, кто выше прыгнет и сделает больше разнообразных трюков.
"Надо бы устроить ещё пару рейдов в Десять Миров. На предмет конфискации энного количества скутеров. Да и "кузнечиков" в прошлое с собой прихватить не мешает. Как сказала Лена, "порулить" просто так нам никто не даст, так что пусть будут. Даже если и возникнет чтото вроде конфликта проще будет его разрешить, имея в своём распоряжении технику будущего.
Вволю надурачившись, и сколько положено нацеловавшись, мы с Инкой вернулись в лагерь. Откуда ни возьмись, появился Виктор и, хмуро глянув на мою довольную физию, рыкнул.
Пойдём, Шарапов. Дело есть.
Как всегда хотелось малёк подерзить начальству но, мужественно поборов это недостойное Российского Офицера желание я подмигнул Инне и молча последовал за ним.
Видать, и впрямь случилось чтото, раз пожаловали такие гости. Удобно устроившись в кресле, Гроссмейстер весело смотрел на нас, держа в руке чашку с кофе.
Приветствую!
Рукопожатие Аббата было крепким а глаза, по обыкновению, светились весёлым радушием.
Как "сходили"?
Нормально. Особо распространяться не хотелось. Да и не было в этом нужды, я так понимаю.
Слышал, Вы занялись экспроприацией? Полюбопытствовал собеседник, а Виктор недоумённо уставился на меня.
Это что ещё такое?
Да так... Промычал я.
Честное слово. Плавучий остров последнее, чем мне хотелось поделиться с проектом "Странник". Ежели разобраться я и так вложил немало сил в это безнадёжное дело.
Весёлый смех Аббата отвлёк внимание генерала от моей скромной персоны.
Не стоит настаивать, Виктор Петрович. Юрий Андреевич сам всё прекрасно понимает и вскоре добровольно предоставит угнанный им остров для размещения базы мм... Миротворческой миссии.
Видали, да? Я ещё и Иннето не похвастался, а этот уже успел не только нос всунуть, но и начал провокации устраивать. Ведь, кто его знает, как оно повернётся. А в мою виноватую душу уже брошено зерно сомнения. Раз сам Всемогущий и Всеведущий Господин Аббат мимолётом упомянул, значит так и будет.
Хотя, если разобраться не так уж он и не прав. Если уж все мы на какоето время вынуждены будем переселиться в мир Агнов, да ещё на триста лет назад, то иметь такой плацдарм вовсе не плохо.
"Ссука". Мысленно выругался я. Вот ведь, кукловод чёртов. Всегото паратройка слов а я уже готов прыгать на задних лапках.
"Да будет тебе" успокоила меня моя беспечная половинка. Через пять тысяч лет, и ты так сможешь.
И я печально вздохнул. По сравнению с прожитыми мною тридцатью шестью с половиной годами пятьдесят веков казались такой прорвой времени, что дух захватывало.
Видимо, некое задумчивомечтательное выражение всё же посетило мою разноцветную морду, так как Виктор замахал перед ней (мордой) рукой.
Эйэй. Ррота! Подъём! Ты что, спать здесь собрался?
Да слушаю я, слушаю.
Вот же напасть, а? Только недавно подумал о необходимости ещё малёк помародёрствовать, а гн Гроссмейстер уже тут как тут.
Несколько новых образцов готовы к отправке. Всё упаковано и снабжено документацией на кристаллоносителях. Остаётся только прийти и взять.
Забираем "насовсем", или же сделать "дубль"? Спросил я.
Аббат на минуту задумался и, хитро прищурившись, махнул рукой.
"Совсем"! И, потирая руки, пояснил. Пусть хоть напоследок узнают, что не одни они чтото из себя представляют.
Что ж, ничто человеческое нам не чуждо и, подобно всем нам, Гроссмейстер испытывал чувство неполноценности. Всё же, видеть, как твоих соплеменников раз за разом уничтожают словно тараканов удовольствие ниже среднего.
Хотя, если честно, порой мне в голову приходили совсем не патриотические мысли.
Афганская война, Нагорный Карабах, Конфликт в Приднестровье, Первая и вторая Чеченские войны, длившаяся четыре года Гражданская война в Югославии, Ближний Восток. И это только за последние десять лет. Не говоря уже о таких милых забавах, как взрывы ядерных боеголовок над Хиросимой и Нагасаки, Концлагерях Второй Мировой и, созданном не иначе как альтернатива им ГУЛаге. А так же Чернобыле и многих других занятных вещах, что мы успели сотворить сами с собой. У меня невольно возникло чувство, что не Агнами надо заниматься, а нами. Нежненько так взять, и удавить в зародыше, освободив место пусть и более жестокой, но всё же, как ни крути а куда логичной в своих поступках цивилизации.
Как вы понимаете, озвучивать подобное чистоплюйство не стал, дабы не получить в лобешник от Виктора. Не то, чтобы было страшно, но пусть мы, я имею в виду человечество, и приличные засранцы, но это МЫ. А то ОНИ.
В общем, выбросив из головы "интеллигентские штучки" я дослушал наставления и, вытребовав в "Абордажную команду" помимо Кени ещё
и Ленку, пожал отцамкомандирам руки и вышел на свежий воздух.
Опять "уходишь"? В Иннином голосе слышались грустные нотки.
Труба зовёт.
Можно с вами, а? Жалобно попросила она.
Уже собираясь ответить отказом, я вдруг передумал. Даже несмотря на свой небольшой потенциал, Инна такой же человек Дромоса как и все мы. Конечно, её участие в проводимых нами операциях всегда было минимальным, но отказатьей я не мог.
Глава 29
Кто ж знал, что возвращаться в миры Агнов придётся так быстро? Вчетвером мы вертели педали, и я клял себя за то, что не забрал какой нибудь из "проводников" к "выходу" на Землю2. Хотя, говорят, что ни делается всё к лучшему. Так что мы возвращались вверх по течению, к эпицентру нашей родной реальности, чтобы оттуда "шагнуть" к подножию водопада.
Юрка, как у тебя с фотовидео? полюбопытствовала Ленка. Есть в лагере, или стоит "выйти" в мир?
Лен, ну нафига тебе это надо? Промямлил я. Да и вообще, если уж хочешь классные фотки купим что нибудь на месте. Зеленомордые ты ж знаешь, большие мастера по части всяких хитрых штучек.
Даа? Деланно удивилась Инна. А, глядя на тебя этого не скажешь.
Уу, вредина. Промычал я, продолжая крутить педали. И, стараясь уколоть побольнее, добавил. Жертва эмансипации.
Дорогая не осталась в долгу, и мне тут же был присвоен почётный титул жертвы аборта.
Ну вы, жертвы Гименея. Охладила наш пыл Ленка. Хватит ругаться. И вообще, какой пример вы подаёте ребёнку.
Да ладно тебе, Лен. Подала голосок Кени. Прикольно же. И вообще, они ж понарошку.
Знаю я. Ленка вздохнула и, ей Богу, мне показалось, что в этот миг она нам малость завидует.
Хотя, как я уже говорил, не силён я в женской, а так же девичьей и всякой другой психологии.
Наконец, добравшись до моего лагеря, мы спрыгнули с велосипедов и стали держать "военный совет".
Немного поспорив, всё же сошлись во мнении, что необходимо "выйти" в реальный мир, дабы приобрести коекакой грим. Всё же, мы с Кени успели достаточно "засветиться" в Десяти Мирах, чтобы рисковать ещё раз. Нет, конечно, выкрутиться то мы выкрутимся, однако, зачем будить лихо, пока оно тихо?
Поскольку "уходили" из лагеря экспедиции, то, естественно, материализовались в Приюте. Чтобы не пугать людей, я натянул капюшон и спрятал глаза за тёмными очками. Опустив подбородок в воротник свитера, стал практически неотличим от массы соотечественников.
Оказавшись в Москве, заехали в один из магазинчиков, торгующий всякой театральной всячиной. Расположенный на Арбате, он был неприметным и больше напоминал антикварную лавку. Вообщето, там торговали не только гримом и париками но и различными костюмами, в которых в прошлые годы блистали на подмостках звёзды сцены. Кстати, не так давно видел по ТV, что в Голливуде это весьма распостранённое явление. Одёжка и различные предметы, участвовавшие в съёмках нашумевших фильмов, выставляются на продажу.
Экипировавшись и нанеся "боевой раскрас" девчёнки надели принесённые в позапрошлый рейс ментаграторы, украшенные париками и, сочтя что готовы дружно повернулись ко мне.
"Пошли"!
Прямо отсюда, что ли? Вылупился я на ставших вдруг такими пикантными Лену и Инну.
Подумаешь! Отмахнулись они. Делов то. Или же прикажешь и нам паранджу надеть?
И впрямь, трое зеленокожих на улицах Москвы это уже слишком. Равно как и троица в тёмных очках и с надвинутыми на глаза капюшонами.
Взяв за шкирку крутившуюся под ногами Кени, и канючившую, что "ей тоже хоцца" сделал шаг.
Не выпуская спутниц, моментально настроился на частоту Кристалла и, закрыв глаза, перенёс всех к подножию бушующего водопада.
Здорово то как, Юрка! Восхитилась Лена. И, на минуту задумавшись, поинтересовалась. Я так понимаю, что там. Кивок вверх. Находится Мой мир.
Надеюсь. Согласился я. Во всяком случае, так было бы во всех отношения проще.
Пойдёмте. Поторопила Инна, а то краска слазит.
Ерунда, конечно. Театральный грим, созданный для того, чтобы держаться на лице под светом софитов не растворялся даже потом. Не то что мелкой взвесью, поднимавшейся от реки. Но спорить с Инкой не стал и, снова протянув им руки, "прошёл наружу".
Мы "материализовались" в самом центре Мегаполиса и, поражённые величественной картиной, Лена с Инной застыли, не в силах произнести ни слова.
Даа! Протянула Лена. Всё же, на экране монитора всё смотриться несколько иначе.
Конечно. Не сдержался, чтобы не вставить пять копеек я. Снизу оно всегда больше.
И то верно, Юра. Поддержала Кени. Давай, я "достану" скутеры.
"Вытащив" две машины, она усадила в них девочек и, наморщив носик чтото "надумала" в ментагратор. Буквально через секунду у наших ног приземлились ещё два скутера с открытым верхом, и мы взмыли в небо.
Когда начнём? Задала вопрос Инна и в её голосе мне почудилась мольба.
Да когда хотите. Снисходительным тоном взрослого дяди
ответил я.
Тогда, подождём до темноты. Резюмировала Лена и добавила. Тебето хорошо, Юрка. В четвертый раз уже сюда "ходишь". Привык, наверное?
Да нее. Проблеял я. Разве ж к такому привыкнешь?
Пожалуй, я только сейчас задумалась над тем ЧТО мы собираемся сделать. Пролепетала Ленка дрожащим голосом. Экая мощь.
Да ладно тебе. Как мог успокоил я её. Подумаешь, понастроили тут... И добавил, со школьной скамьи въевшийся в подкорку идиотский лозунг. "Мир хижинам война дворцам". И вообще, Лен, в одном я уверен на все сто: любая мощь всегда крайность. Даже простое желание чтото создать может обернуться катастрофой, если могущество окажется
в руках безумцев или фанатиков.
Не спорю, согласилась Лена. Но у всякой медали есть обратная
сторона.
Ты на что это намекаешь? Притворно грозно стал наезжать я. Или на кого? Да и, кто не рискует, тот не пьёт шампанского, так ведь?
Ну что за люди, а? То им, видите ли, не терпелось чегото там спасти. А тут, понимаешь ли, поразившись умению местных зодчих, сомневаться начали.
Юрка, сегодня премьера "АрнБатЭ" восхищённо ахнула Инка.
Чего премьера? Удивился я.
АрнБатЭ. Нисколько не смущаясь, пояснила она. И, словно прожила в этой реальности всю жизнь, принялась рассказывать. Это история Любви...
Ясно. Кому что, а лысому расчёска. Не успела приехать, как тут же нашла чем забить голову. В то время, как все нормальные люди пашут, не покладая рук. И даже ни разу не надрались как следует, то есть с мордобоем и похмельем. А эта "ценительница прекрасного" уже настроила ментагратор на жизнь местного бомонда.
Вы можете возразить, что кулаками помахать мне всётаки пришлось. Ну так я вам отвечу, что то было НА РАБОТЕ. И, сами понимаете, совершенно никакого удовольствия я не получил.
Девчёнки, может, ну его, а? Без особой надежды начал канючить я. Без меня, то есть.
Вопреки опасениям, Инка, увлечённая захватывающей перспективой, почти моментально согласилась. И, договорившись встретиться вечером у здания интересующего нас Научного Центра, мы разлетелись в разные стороны.
До темноты отавалось гдето часов шесть и, решив провести их с толком, я отправился на местный вариант "Боёв Без Правил".
Накачанные и по большей части бритые наголо местные "Ильи Муромцы" дубасили друг друга и, прошедший школу Виктора, я сразу определил, что всё это показуха. Хотя, не мне, имевшему в своём распоряжении Дромос их судить. Работа она и есть работа. И каждый стремится выполнить её с наименьшими потерями и избегая "производственного травматизма". Интересно, есть ли у них нечто подобное "Инструкции по технике безопасности" для костоломных видов спорта?
Нее, ну совершенно несерьёзное я существо. В то время, как все агны как агны наслаждаются захватывающим зрелищем я забиваю голову какойто ерундой.
И, наконец, ставшее доброй традицией нашего Дворца "Золотое правило". Любой из присутствующих может бросить вызов чемпиону сегодняшнего вечера.
Голос ведущего, усиленный множеством плавающих в воздухе шаров, представлявших из себя смесь летающего телевизора с громкоговорителем, звучал со всех сторон.
Вижу, как и вчера, в зале сидят сплошь благоразумные и осторожные граждане?
Была ли интонация конферансье насмешливой, или же мне показалось, Бог его Знает. Моча, бьющая в голову не вовремя, и на этот раз сыграла со мной злую шутку. Болееменее я пришёл в себя уже пролезая под канаты и расстёгивая на ходу рубаху. Очнувшись, первым делом захотел "шагнуть" в коридор, дабы "отмотать" несколько минут, благоразумно встать и уйти. Уверен, большинство нормальных людей так бы и сделало. Ну, дак тож большинство и, к тому же НОРМАЛЬНЫХ.
Как я уже помоему упоминал, нравы здесь иногда бывают проще некуда. Рефери чтото восторженно вопил в микрофон, а стоявшая в центре ринга горилла уже с грозным рычанием неслась ко мне, оскалив зубы и явно намериваясь расколоть ударом ноги мою дурную голову.
Ну, этим финтам Виктор меня учил, так что, оттянув канат вниз я малость отклонился и, подцепив его ступню отпустил импровизированную тетиву. Как и следовало ожидать, мой соперник не устоял, и приземлился на "пятую точку".
"Господи, ну что я делаю"? Опять мелькнула мысль. Это же шоу, зрелище. И все твои подленькие финты, способные разорвать сопернику печень, или же молниеносно что нибудь сломать, не будут иметь на этой арене ни малейшего успеха.
Однако, какието бесенята, то и дело выскакивающие из тёмных глубин моей души, уже вовсю Правили Балом. Закрыв глаза, я полностью отдался на волю своего требовавшего разрядки подсознания.
Он будет биться вслепую? Прокричал ведущий и зал ответил ему восторженным рёвом. Я представил, как сотни летающих шаров передают изображение моей зажмурившейся морды и невольно улыбнулся. Что вызвало ещё одну бурю оваций.
В принципе, в таких делах совершенно не важно, открыты ли твои глаза, или же веки крепко сплющены. Это чемто похоже н транс. Словно, неким неведомым образом задействовав Коридор, ты находишься одновременно внутри него, и снаружи. Я совершенно отчётливо видел своего противника и, главное, я Знал, что он предпримет в следующий момент.
Сил, чтобы сбить с ног эту гору мышц у меня, как вы понимаете, не было, и быть не могло. Так что, стараясь избегать прямого столкновения, я пару раз пропустил его мимо себя, позволив упасть и, почувствовав, что это начинает надоедать, легонько ударил чуть ниже уха.
Как говорят все великие учителя единоборств "Ни один амбал не может накачать коленные чашечки и яйца". Ну, а если учесть, что подобных слабых мест у человека очень много, то главное в этом деле не зевать.
Глядя на распростёртое у моих ног тело, я вновь почувствовал себя обманщиком. Всё же, не моя это заслуга. Нет, конечно, определённые телодвижения для достижения "мастерства" в своё время я предпринял. Но всё же, всё же... Было откровенно жаль этого гиганта, отдавшего любимому делу всю жизнь. И ни его вина в том, что он всего лишь "нормальный".
Под шум оваций я спрыгнул с ринга и, сопровождаемый конферансье, или как его здесь называют, направился к выходу. Толпа перед нами расступалась, чтобы, подобно волнам, сомкнуться за спиной. Собственно, пар я стравил, так что можно бы и "уйти" в Дромос, дабы, малость вернувшись во времени, прожить этот отрезок по другому. Но, поймите меня правильно, ну оочень хотелось...
Как Вы распорядитесь призовым фондом? Надоедал мой назойливый спутник.
Да на что он мне, фонд этот? Все равно, не то что потратить, я и поулчитьто его не успею. Так как после безобразий, запланированных господином Аббатом на сегодняшнюю ночь, нам в срочном порядке придётся рвать когти.
Я отказываюсь от премии в пользу... На минуту задумавшись, я продолжил. ... В пользу пострадавших в этом жестоком виде спорта.
Красивый жест, не более. Почемуто жила во мне твёрдая уверенность, что ни один ветеран арены не получит ни копейки. Но так, по крайней мере, этот поединок ещё больше запомнится ревущим от восторга зрителям.
Краем глаза уловив какоето движение, я напрягся. Всмотревшись более внимательно, понял, что ко мне неторопливо приближаются несколько агнов. И, поскольку ничего противоправного в этот приезд ещё не совершил, сама собой напрашивалась мысль, что мой любимый, цвета сочной травы фэйс объявлен во всепланетный розыск в связи с одним "лишним прибытием" в столицу Десяти Миров.
Как видно, даже могущественные Агны не всесильны. И, не захотев использовать в таком скоплении соплеменников свою "усыпляющую" технику, являющуюся не чем иным, как психотропным оружием, вынуждены "брать" меня голыми руками. Помоему, стрелять не станут, так как живой я гораздо полезнее.
Выбравшись в фойе, направился в туалет. Увидев, куда я собрался, толпа потеряла ко мне интерес и, войдя в одну из кабинок, "перешёл". Оказавшись у водопада, взвесил все "за" и "против" и сделал "шаг" к половинке кристалла, лежащей у входа в безлюдный мир.
Как и в прошлое посещение, здесь не было и следа человеческой или любой другой разумной деятельности. Я стоял посреди огромного луга и, насколько хватало глаз, никого. Утопая по колено в пожелтевшей траве, я неторопливо брёл, стараясь максимально увеличить расстояние между мной и возможными преследователями. Отойдя от точки "выхода" гдето на километр, решил, что достаточно и "вернулся" в Дромос.
"Шаг" к водопаду, "шаг" в реальность. Материализовался я посреди какогото огромного холла, в центре которого бил фонтан. Скорей всего, это общественное здание, так как народу хватало, и моё появление осталось незамеченным. Гораздо неуютней было бы "выйти" в совершенно пустое помещение и, пугаясь эха собственных шагов, искать открытую дверь.
Затерявшись в спешащей по своим делам толпе я выбрался на улицу и, сев в одно из автоматических такси, направился к Научному Центру. Вообщето, времени ещё было навалом но, поборов желание отметить победу местным пивком, или чем нибудь покрепче я решил провести чтото вроде разведки.
Однако, на подлёте меня ожидал сюрприз. Километрах в двух, мой скутер взял в сторону, а в голове само собой возникло, вернее, пропало желание лететь в этом направлении.
Интересно, однако. Сорвав с головы ментагратор, почувствовал, как "Отпустило". Катер, следуя внушённому мне "желанию" продолжал удаляться от объекта. В общем, понятно. Верные себе зеленокожие и здесь установили ментальных "сторожей". Вообщето, присутствие таких вот "огородных пугал" не исключает наличия вооружения. Но, всё же, для того, чтобы приблизиться вплотную к Центру, нужно ещё преодолеть это маленькое препятствие. Вообщето путей аж целых два. Вопервых, задав направление полёта, попросту снять чёртов обруч, и тогда машина должна доставить меня куда следует. Или же, как не раз до этого, воспользоваться свойствами Коридора, пройдя в крепость по какому нибудь из параллельных миров. Пожалуй, так мы и сделаем.
Приняв решение, я "ушел", вернее "улетел" в Дромос. И, выпрыгнув из кабины мгновенно обездвиженного скутера, "шагнул" в "Лагерь Скайуокера". Конечно, и "у Лены", и "у Кени" имеются как кузнечики, так и боевые космические скутеры. Но не помешает. С небольшим трудом, всё же доставил по четыре штуки того и сего, снова уселся в прогулочную машину и пулей "вылетел" в реальность.
Приказав псевдомозгу описать круг, закрыл глаза и стал "рассматривать" объект с помощью объективов. Как и церебральные шлемы, ментагратор передавал отчётливую картину прямо в мозг, причём, увеличение было максимальным. Полусидя в удобном кресле, я, казалось, мог дотронуться рукой до парапета, как и в моём мире выложенном бетонными плитами. Сплошь зеркальное здание было бы похоже на американские или гонконгские небоскрёбы, если бы не огромная высота. Но, как уже говорилось, строить Агны умели.
Мысли внезапно изменили направление и, вспомнив уверенность, с какой Гроссмейстер отдавал приказ, я задумался. То, что мы имели дело с "дублем" было само собой разумеющимся. Вот только, как далеко "заглянул" он в будущее на этот раз? И в каком обличье он приходит в этот мир? Хотя, имея денежный эквивалент совсем не важно, как ты выглядишь. Я даже допускаю, что в каждом из Десяти Миров у Аббата имеется резиденция, оснащённая по последнему слову техники.
Внезапно, прямо в голове, раздался Инкин голос.
Юрик! Аау!
Ау! Отозвался я, мысленно "оглянувшись".
Три разноцветные машины заходили сзади. По весёлым репликам я понял, что на концерте женская часть команды получила массу впечатлений. И, что самое приятное они были положительными.
Глава 30
Мы летели рядом, и я неторопливо излагал девочкам соображения "по поводу". Споров в этот раз не возникло и, приземлившись, все кроме Инны "спрятали" машины, добавив к списку грехов ещё немного.
Инкин скутер "забрала" Лена а моя девочка, кусая губы отвернулась. Мне стало немного жаль. С её стремлением к совершенству обладать столь небольшим потенциалом... Конечно, по сравнению с любым из пяти миллиардов, живущих на нашей Земле она почти богиня. Да и в остальных мирах подобных ей не так уж и много. Но все мы стремимся достичь большего и Инна не была исключением.
Не думай об этом, Ин. Лена полуобняла подругу и, обернувшись, подмигнула. "Пошли".
Легонько "подтолкнув", я "перенёс" всех в Дромос и, не давая опомниться, "сделал шаг" к "выходу" в безлюдный мир.
"Военный совет" мы держали в нескольких километрах от объекта и, чтобы сэкономить силы облачились в "кузнечики". Затем, приблизительно задав направление, взвились в воздух.
Собственно, потребовался всего то один прыжок и, под разочарованный вздох Кени мы зависли в километре над землёй, сцепившись руками словно парашютисты, выполняющий сложнейшие фигуры. И "ушли" в Коридор, проделав весь путь в обратном порядке.
"Материализовавшись", стали плавно опускаться на крышу, разглядывая прилегающюю территорию. Двор как двор. Вымощенный бетонными плитами и, для пущей надёжности огороженный высоким забором. Сбоку находилась площадка для скутеров, полупустая в этот поздний час.
Не знаю какой фактор оказался решающим. Смена ли ментаграторов на церебральные шлемы, созданыне в одной из "наших" реальностей, или же то, что мы "проявились" сразу внутри, миновав периметр, но никаких посторонних мыслей и ненужных чувств мы не ощущали. Должно быть, ментальные волны излучаются исключительно наружу, оставляя пространство Научного Центра в мёртвой зоне. Что ж, Агны не дураки и, как ни странно, это было нам на руку.
Ступив на плоскую кровлю, мы подошли к тамбуру и, взломав дверь, стали спускаться по лестнице. Никаких дополнительных сведений Аббат не дал, свято веруя в сообразительность нашей команды.
Нус, девочки. Стараясь придать голосу как можно более наивное выражение, начал я. Где здесь указатель нужной лаборатории и плакат "Милости просим"?
Кени прыснула в ладошку, а Инна недобро зыркнула, давая понять, что сейчас не время, да и не место для шуток. Я высунул язык и, желая подразнить любимую, вякнул.
"Баба Яга в тылу врага".
Счас в лоб дам, Юрка. Прервала мои поползновения Лена. Ты хоть когда нибудь бываешь серьёзным?
А теперь я каков, потвоему? Невинно выпучил глаза я, что не возымело никакого эффекта, так как в мою сторону никто не смотрел.
Погуляй пока. Отрубила Боярыня Змцова, пресекая всякие попытки доказать полезность женскому обществу. И, переглянувшись с Инной, легонько нажала механической рукой модуля на ближайшую дверь.
К счастью, сирены не завыли, и никто не бежал по наши грешные души. Так ведь и за дверью никого не было.
Мы спустились ещё на этаж и, увидев в конце коридора Агна в форме, Лена одним прыжком догнала бедолагу, зажав в мощных объятиях.
Сними с меня шлем и надень нам обоим на головы ментаграторы. Сквозь зубы процедили она.
Ну, положим, про головыто могла и не уточнять. Не на ноги бы я стал примерять сию замечательную штуковину.
Пленный, с вытаращенными от ужаса глазами, казалось, вотвот упадёт в обморок. А Лена, сосредоточенно глядя ему в глаза вдруг "ушла".
Господи! Или, кто тут у них вместо. Он же нормальный. И, представив что сейчас испытывает несчастный, я невольно содрогнулся. Являясь для нас практически ВСЕМ, для обыкновенных разумных Коридор не может быть ни чем иным, кроме воплощения кошмара.
Спустя секунд тридцать, они "появились". Сдавленный титановыми конечностями, агн выглядел очень плохо, а Лена, всё так же сосредоточенно смотря ему в глаза выждала десять секунд и "пропала" снова. Правда, на этот раз пытка длилась меньше но, судя по облёванному модулю, обоим пришлось не сладко.
Подержите! С лёгкой гримаской Лена отдала несчастного мне, а сама опять "удалилась".
Впрочем, отсутствовала она недолго и, выйдя в другом модуле и отжимая мокрые волосы, схватила "языка" за шиворот.
Как и прежде, всё происходило в полном молчании, если не считать всхлипываний горемычного агна.
"Уйдя" в третий раз она вернулась через минуту и бросила на пол обмочившегося пленника. С ужасом глядя на мучительницу он стал уползать, тихонько подвывая. И, подняв руку с Иньектором, Лена выстрелила в него ампулой со снотворным.
За мной!
А этот? Инна кивнула на распростёртое на полу тело.
Пусть живёт... Пока. В Ленкином голосе звенел металл, а глаза были холодны как лёд. Контейнеры находятся тремя этажами ниже. Как и говорил Гроссмейстер, "всё упаковано, снабжено ярлыками, и готово к отправке".
Стараясь не смотреть на поседевшего "брата по разуму" я молча последовал за девочками. "А ля гер, ком я ля гер". Лично он ни в чём не виноват. Просто, парню не повезло. Вернее, может, как раз наоборот, ведь живто остался.
Я ужас, летящий на крыльях ночи, больная фантазия, кошмар, страх, предсмертная дрожь. Хотя... можете называть меня просто палач. Пробормотал я как можно тише, но Лена, услышав, резко повернулась.
Мне и самой его жаль. Но, ведь и ты бы предпринял нечто подобное.
Ладно тебе, Лен. Успокоил я её. Я бы сделал то же самое. Просто... Все мы любим становиться в позу.
Инна фыркнула, а Кени, переводя глазёнки с меня на Ленку, недоумённо пожала плечами.
Это здесь. Лена похлопала перчаткой по двери и та отозвалась глухим гулом.
Даже не зная, что именно здесь находится цель нашего путешествия, можно было догадаться, ибо дверь больше бы подошла банковскому сейфу или же противоатомному бомбоубежищу.
Инна упёрлась рукой в преграду и, надавив изо всех сил, разочарованно обернулась.
Не поддаётся.
Пойдём через Дромос? Я тоже дотронулся до безмолвного и неумолимого сторожа. В конце концов, не динамитом же её открывать.
Один шаг, да? Уточнила Лена и, взявшись за руки, мы "ушли" в Коридор.
"Шли" через безлюдный мир и, должен вам сказать, что это потребовало некоторой сноровки. Ибо небоскрёбов на пустынной Земле, как вы понимаете, не было. Хотя, в принципе, для таких как мы нет ничего невозможного и, с помощью скутеров, благополучно преодолели несколько метров, бывших для любого существа во Вселенной непроходимыми.
Открывшийся перед нами зал был очень велик. Множество непонятного и странного на вид оборудования вновь заставило почувствовать себя дитятей неразумным, но Лена и Кени, споро "очищавшие", вернее, "обчищавшие" территорию, вернули уверенность в своих силах. Контейнеров было много, штук тридцать. И, боясь что нибудь забыть впопыхах, я предложил захватить остальную начинку помещения.
Ты же знаешь, Юрка. Стала отнекиваться Лена. "Взять" можно только то, что не закреплено.
Давайте, я прпробую. Встряла Кени.
Закрыв глаза, она положила руку на массивный шкаф, казалось, намертво привинченный к столу. И "пропала".
Жизнь не стоит на месте. Вздохнула Ленка. А малышка то сильна.
Завидуешь? Подначил я.
Похорошему Да. Не стала строить из себя невесть что глава "транспортной компании". Но, хочется верить, что она останется в команде.
Я тоже надеялся, что девочка, повзрослев, не захочет отдалиться от нашей милой компании, ослабив тем самым проект "Странник".
Кени, тем временем, разошлась не на шутку, оставляя после себя лишь голые стены.
На всё, про всё у нас ушло не более двадцати минут и, вот, взявшись за руки мы "уходим" в Коридор.
Дело сделано? В Ленином голосе были слышны довольные нотки.
Угумм. Промурлыкал я, подобно коту Матроскину. Ммолодцы мы.
Молодцы!
Виктор крепко пожал мне руку и, по очереди поцеловав Инну и Лену, взял Кени на руки и подбросил вверх. Довольно опрометчивый с его стороны поступок, должен вам сказать. Я невольно напрягся, но малышка лишь улыбалась, и я облегчённо вздохнул.
Где Гроссмейстер? Поинтересовался я. Неужто не поздравит с удачной экспроприацией.
К сожалению, этот человек никому не подотчётен. Пожал плечами Виктор. И добавил. Скорее уж мы ему.
Эк, удивил. Но, не желая расстраивать Сэнсэя, развивать тему не стал, а лишь уточнил.
Что сказалто?
Глаза Генерала оживлённо заблестели, а на губах мелькнула озорная улыбка.
Операцию начинаем через две недели. И, несколько смущённо добавил. Он отвёл мне одну из ключевых ролей...
Кто бы сомневался. Не меня ж, обалдуя, назначать на ответственный пост. Семён Викторович, при всём его интеллекте добрая душа. А править нужно жёстко. Так что, Виктор с самого начала был единственной кандидатурой.
Столь любимый Профом английский писатель Паркинсон, автор знаменитого "Закона Паркинсона", однажды мимоходом высказался о причинах краха российской монархии так: "...любую революцию порождает само правительство, оно создает вакуум, куда бунтари засасываются, можно сказать, против воли... Империи рушатся, потому что гниют изнутри, а правители, на чьем счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать. Подлинные же лидеры правят мощно, ярко, быстро ведут за собой народ к четко поставленной цели. Когда этого нет, как, скажем, в царской России, возникает вакуум... Нас ввели в заблуждение историки: если верить им, революции совершали голодные крестьяне, замыслив бунт против своих хозяев. Но так ли это? Люди, которые угнетены понастоящему, никогда не поднимутся на бунт, и, если бы революции вырастали из народного недовольства, они случались бы гораздо раньше, когда дела обстояли еще хуже. Но в томто и дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых вроде бы самые благие намерения.
Здесь гораздо меньше парадокса, чем может показаться на первый
взгляд. Именно так в мировой истории и обстояло: в Англии процветал тиран Генрих VIII, но расстался с головой слабый и бесцветный Карл 1. Во Франции более полувека благоденствовал теоретик абсолютизма Людовик XIV, загнавший страну в полное истощение войнами и расточительностью, но головы лишился опятьтаки бесцветнейший Людовик XVI. В России не зафиксировано ни одного серьезного покушения на Ивана Грозного, Петра I и Николая 1...
Итак, вакуум. Правители, приводящие народ к катастрофе как раз тем, чего они не сделали..."
Так что, надеюсь, Виктор приведёт всех нас именно туда, куда надо.
Улыбнувшись во все свои тридцать два зуба, я ткнул Сэнсея кулаком в бок, намекая на предстоящую "смену имиджа".
Ну, мать твою, кто из нас "Шарапов"?
Тот не остался в долгу и, вскоре мы вовсю мутузили друг друга, стараясь, впрочем, не зверствовать. Оба прекрасно понимали, сколь смертоносны могут быть наши удары, так что, это скорее напоминало шутливую возню.
Случайно смазав учителю по скуле, я поспешил утешить.
Ничегоничего. Вот покрасишь морду зелёнкой, и синяков видно не будет.
Надо сказать репутацию учителя Виктор получил вполне заслуженно. Поединок строил, базируясь на виртуозной защите и поразительному чувству дистанции. Свои же разящие удары наносил мгновенно и неожиданно. Что вызывало восхищение, как правило, из положений, которые любым опытным бойцом охарактеризовались бы как бесперспективные.
Памятуя про нашу схватку два с половиной года назад, когда я, желая победить во что бы то ни стало, использовал Дромос, в ближний бой не вступал. А, цепко держа взглядом, парировал мои атаки и, легонько обозначив касание, тут же отскакивал.
Госсподии! В сердцах хлопнула в ладоши Инка. Ну когда ж вы, идиоты, повзрослеете то?
Смущённые, мы прекратили баловство и были награждены аплодисментами стёкшихся поглазеть на бесплатный цирк зрителями.
Вольно! Притворно грозно рявкнул Виктор. Рразойтись!
Я же, подобно примадонне принялся раскланиваться и делать реверансы, за что был удостоен Инной... Аа, сами догадайтесь.
Гроссмейстер говорил, что вы открыли нечто интересное? Семён Викторович выжидательно смотрел на меня.
Да. Я немного помедлил, собираясь с мыслями. Ещё один безлюдный мир... На ИХ стороне
Кстати, Вы так и не сводили нас на экскурсию в нетронутые цивилизацией места гдето поблизости.
Я смущённо пожал плечами. В самом деле, не сводил. Так ведь и не напомнилито. Что я, балаганный зазывала, что ли. "Дамы и Господаа. Всего лишь за пару монет мы предлагаем вам пережить Незабываемые острые ощущения...". Бред какойто.
Мы сидели в "штабном" вагончике и, как я понимаю, решали судьбу экспедиции, находящейся на Земле2. То, что "уходя" через Дромос Аббата в прошлое её нужно эвакуировать не сомневался ни кто. Вот только куда? Вернув этих людей домой мы тем самым порождали массу ненужных вопросов. И, в то же время, лишали проект уникальных специалистов, практически полностью бывших в курсе дела. Так что, хочешь не хочешь, а выходило, что их необходимо "мобилизовать" на ближайшие несколько лет.
Если честно, я бы привлёк в команду ещё нескольких человек, включая обоих медвежат. Запинаясь, я стал излагать присутствующим свои соображения. Все они, Виктор, Проф, Лёнька, Рита, троица Валькирий слушали молча. И только одобрительное кряхтение Генерала нарушало мой монолог.
А что с "гостями"? Тихо прошептала Инна.
Все перенесли внимание на неё.
Да, вот ещё одна проблема... Ведь, как ни крути, а их участь предопределена. Всё что могли, мы сделали. И, даже не вмешайся я столь опрометчиво, приговорённых ждало бы то же самое.
Агнам предстоит, если можно так выразиться, анабиоз на ближайшие триста лет. Рубанул рукой воздух Виктор. И, усмехнувшись, добавил. В обе стороны.
Поймав мой вопросительный взгляд, Семён Викторович пояснил.
От изобретения портала, до его повсеместного внедрения, как вы понимаете, прошло некоторое время. Так что, всем им придётся не только вернуться с нами в прошлое их родного мира, но и "переждать" какойто временной отрезок. По крайней мере до того момента, когда вновь будет "обнаружен" таинственный мир, из которого никому не удавалось вернуться.
Интересно, кто ж его откроет? Брякнул я.
Вы зря иронизируете, Юрий. Возразил Проф. Никоим образом мы не собираемся КАРДИНАЛЬНО менять ход их истории. Всего лишь небольшая корректировка. Направленная, спешу заметить, на предотвращения ужасов, грозящих нашим соплеменникам во всех известных мирах. Как я понимаю, Вами исследованы уже два незаселённых мира. Для начала, думаю, этого будет достаточно. Ну, а потом, мне кажется, придётся искать новые территории.
Нет, ну не сволочизм ли, а? Чтобы наша раса могла выжить, мне придётся уходить всё дальше и дальше вниз по реке. И отдавать нетронутые Земли зеленомордым. И всё потому, что гипотетически эти монстры являются нашими пращурами.
Да чушь всё это, Семён Викторович. Не выдержал я. Не вы ли утверждали, что это не "экономическая экспансия", вытекающая из реальных нужд, а самая обычная агрессия. Мы ведь знаем из собственной истории, что чаще всего агрессивные тоталитарные системы не могут прокормить народ за счет собственных ресурсов, хотя этих ресурсов у них не меньше, а зачастую даже больше, чем у других. И дело не в нехватке запасов, а в "социальном уровне развития", структуре системы.
Я ведь, в отличие от вас, побывал в их мирах и насмотрелся достаточно на тамошний уклад. Территорий теперь у них вдоволь. Столько, что явно ощущается нехватка людей. А они настырно и упёрто лезут и лезут вперёд.
Как мне кажется, Агны подобны золотоискателям, заболевшим "лихорадкой" в девятнадцатом веке. Никто из этих людей, вступающих в "золотую игру", не мог знать, что из нее нет выхода. Это круг, лабиринт, замкнутый на себя. Потому что тот, кто намыл золотого песка мало, хотел намыть много, намывший много желал намыть еще больше, а намывший больше стремился иметь еще и еще больше... И во всем Клондайке не было человека, который намыл бы золота ровно столько, сколько ему было нужно, чтобы сказать, что он выходит из игры.
Так что, вы меня не уговорите. Один мир я им, так и быть, отдам. Но не больше. А шибко жадных я Лично буду отводить под локоток к порталу, настроенному на Мир, из Которого Нельзя Вернуться.
Глава 31
Что ж, резюмировал Виктор, поговорить поговорили, да и будя. В ближайшие сто лет Вам есть чем занятья. А там... Он невесело усмехнулся. Кривая вывезет.
Почему так грустно, Сэнсей? Удивился я.
Да вот... Вы ж бессмертные, а мне уже пятьдесят три...
Ну, вопервых, мой друг, с помощью Гроссмейстера мы иногда сможем "заглядывать вперёд". Пробежать по цепочке, так сказать, дабы убедиться, что наши усилия не пропадают втуне. А вовторых... Проф загадочно улыбнулся. Из проведённых Маргаритой Львовной исследований, можно сделать однозначный вывод, что каждое посещение Дромоса возвращает организм в наиболее оптимальное состояние. Или, попросту говоря, в то, в котором мы были в момент "первого свидания". Семён Викторович победно оглядел всех и продолжил. Конечно, не имея возможности самостоятельно "пройти" в Коридор нормальный человек фактически остаётся простым смертным. Как и прежде он подвержен опасностям, болезням и несчастным случаям. Но, имея в команде целых пять "посвящённых" мы все, я думаю, проживём ещё очень долго.
Риткаа. Лёнька, подскочив, схватил смущённого биолога в охапку и принялся тискать.
Тише, тише. Вяло отбивалась та. А то сейчас меня саму оживлять придётся.
Вот так вот... Являясь смертельной ловушкой для любого "нормального", Дромос одновременно был панацеей. Главное, как я понимаю в дозировке. Находясь в сознании, люди не могли выдержать столкновения с этим величественным чудом, порождённым Вселенной. Но, отключив восприятие с помощью снотворного, любой организм мгновенно как бы адаптировался, становясь частью Коридора. При таком раскладе, становилось понятно, почему Проф так спокойно говорил о "анабиозе" агнов, которому суждено длиться триста лет. Да хоть миллион!
Отпустите женщину, придурки. Гневно воскликнула Инна, обращаясь на этот раз не только к Лёньке, но и к Виктору, не сдержавшему эмоций.
Прости, Ритуля. Мужики, заботливо расправив изрядно помятый воротничёк Риткиной блузки, и смущённо расселись по местам.
Обмыть бы! Неуверенно подал голос я, без особой, впрочем, надежды.
Обмыть! Решительно хлопнул по столу Виктор. Ради такой новости объявляю общий выходной.
На лагерь экспедиции опускался тихий вечер и народ сдвигал столы в кучу, дабы отпраздновать невесть что. По недоумённым переглядываниям я понимал, что некоторые обеспокоены. Всё же, как ни крути, а неизвестности мы боимся больше, чем чегото конкретного. Пусть даже и такой приятной новости, как незапланированная вечеринка.
Постепенно все расстелись, и Генерал постукал вилкой по бутылке.
Друзья. Глаза Сэнсэя светились какимто особым блеском.
Вообщето хрен его знает, почему. Инка мельком выдвинула версию, что это надежда. На упрочнение отношений с Ленкой. Ведь, как ни крути, а разница в двадцать пять лет не делала его завидным женихом. И, что самое страшное, с каждым годом она, разница, возрастала. Через два десятка лет ему должно было стукнуть семьдесят, а ей так бы и осталось двадцать восемь. А теперь... Полтинник для мужика не возраст. Я хорошо его понимал, так как впервые беседуя с Гроссмейстером, пережил подобные чувства.
В проекте "Странник" произошли некоторые изменения. И, в связи с открывшимися обстоятельствами, я вынужден сообщить вам...
"...Пренеприятнейшее известие..." само собой полезло в голову. Интересно, что же Виктор соврёт на этот раз? О том, чтобы рассказать ВСЮ правду, как мне кажется, не может быть и речи. Недаром же во все века люди стремились сохранить знания в тайне, оградить от "непосвященных". Эта традиция уходит в самое, что ни на есть отдаленное прошлое. Один из первых таких фактов связан с именем индийского императора Ашоки (268 232 гг. до новой эры). Внук Чандрагупты, объединителя Индии, он хотел быть достойным своего великого деда. Считая, что для правителя война наиболее верный способ запечатлеть свое имя в веках, он возглавил поход против соседнего царства Калинги.
Жители Калинги отчаянно сопротивлялись. В одной из битв солдаты Ашоки убили более семи тысяч воинов противника. Вечером на поле только что закончившейся битвы прибыл император. Ашока был потрясен зрелищем убитых, видом тысяч людей, истекавших кровью. Такой ценою расплачивались другие за его тщеславие.
Все остальные годы своей жизни Ашока посвятил наукам, распространению буддизма и созидательной деятельности. Существует предание, будто ужасы войны произвели на него такое сильное впечатление, что он решил сделать все, чтобы человеческий ум и познания никогда не смогли быть направлены на уничтожение.
Согласно легенде, Ашока основал одно из самых тайных обществ
Общество "Девяти Неизвестных". Целью организации было не допустить,
чтобы сведения о какихто важных средствах уничтожения попали в руки
людей. Хотя, быть может, этом самый Ашок попротсту боялся за собственную шкуру.
Традиция засекречивания знаний была распространена в древности повсеместно. В "Сравнительных жизнеописаниях" Плутарх пишет, что Александр Македонский, который был учеником Аристотеля, приобщился к неким "глубоким знаниям", которые философы называли устными и скрытыми и не предавали широкой огласке. Находясь в походе, Александр узнал, что Аристотель в своих книгах открыл некоторые из этих знаний. Тогда Александр написал ему откровенное письмо, текст которого гласил: "Александр Аристотелю желает благополучия! Ты поступил неправильно, обнародовав учение, предназначенное только для устного преподавания. Чем же будем мы отличаться от остальных людей, если те самые учения, на которых мы были воспитаны, сделаются общим достоянием? Я хотел бы превосходить других не столько могуществом, сколько знаниями о высших предметах. Будь здоров".
Или же, вот такой фактик: Лет двадцать назад людей сажали в тюрьму за ОБУЧЕНИЕ ПРИЁМАМ КАРАТЭ. Это ж до какой степени надо было бояться собственного народа, что б до такого додуматься?
Занятый всей этой заумью я по большей части пропустил витиеватые, несмотря на солдатскую скупость, речи Генерала. Правды, как известно, от начальства добиться трудно. Но, в общих чертах он мяконько так подвёл к тому, что исследования переносятся в "гхм... другое измерение" и командировка, соответственно, увеличивается на "неопределённый срок". И ни гугу об Риткином открытии. Хотя, кто я такой, чтобы его судить. Справиться с такой оравой умников тот ещё талант нужен.
Народ, в большинстве своём, воспринял известие с энтузиазмом. И, понимая бесполезность дальнейших вопросов, все начали атаковать меня и Профа. Меня как "слабое звено", как я понимаю. Ну а Профессора просто в силу привычки получать он него ответы практически на все задаваемые вопросы.
Эри, держащая за ручки своих малышей подошла и, под неодобрительным взглядом Инки, сделала знак, чтобы я одел ментагратор.
Убью. Прошипела дорогая одними губами.
Но я лишь пожал плечами, давая понять, что, как обычно "кругом невиноватый".
Как это отразится на нас? В голосе её звучало беспокойство.
Охохо... Грехи мои тяжкие. Правда об изгнании была настолько ужасной, что у меня не поворачивался язык. И, скрестивши за спиной пальцы я взял на душу ещё один грех.
Вы часть общего плана. Так что, все агны отправятся с экспедицией...
Спасибо Вам, Юра. Глаза Эри были печальны. Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала меня в щёку и отошла к своим.
Задушу мерзавку. Инна ещё раз заехала мне под рёбра и, пренебрежительно фыркнув, "ушла" к собственному озеру с водопадом, на берегах которого так любили резвиться наши малыши.
Надо сказать, что Ванька и Анька в её отсутствие чувствовали себя очень даже хорошо. "Убежище" стало им вторым домом и, ей Богу, порой мне казалось, что в реальном мире им неуютно. Это бы внушало небольшое беспокойство, ежели б не моя святая уверенность в том, что "не мы движемся по пути, а он, собака, проходит через нас".
Да и, не мы первые, не мы последние.
"Упрямым же становится русский человек, коли не по нему что, коли под сердцем свербит да кошки дерут душу! Удержу нету. В таком случае может ведро водки выпить. Запросто. А то и собственную избу спалить. А может и вовсе покинуть поселище, где жил, но покоя душевного не обрел. Покладёт в телегу пожиток, детишек,коль Бог дал, посадит, топор за
пояс заткнёт, велит жене не отставать и но! лошадушке. Ты
простипрощай, место постылое! Дальний, близкий ли путь лежит неведомо, землюматушку до края, сказывают, в три года не пройти.
Приглянется новое место "тпру!" лошадке. Скоренько русский человек
избу срубит, Спаса да Богородицу в передний угол поместит, лампадку засветит и ну лес сечь, жечь, да пашню пахать, озимые сеять. Жена, глядь, опосля поста понесла, да вскорости и разродилась мальцом али девкой. С Божьей помощью укоренилась на новом месте Святая Русь, пошла расти, крепчать в любви и труде".* (*Похождение сына боярского Еропкина, записанное с его слов иереем Лукой в назидание потомкам).
Так что, за Ваньку с Анькой я спокоен. Даже, если и что... Тьфу, тьфу, тьфу, конечно кривая вывезет. А где жить... Ну, ежели и впрямь, "дома" им уютнее?
Ну что, готовы? Виктор оглядел нас и, удовлетворённо кивнув сам себе ответил. Порядок.
Затем, поцеловал Лену и, вздохнув, проглотил капсулу со снотворным. Невозможность путешествия через Дромос в сознании тяжко ранило его самолюбие. Особенно после того, как Проф обнародовал Ритино открытие. Ведь, согласитесь, одно дело знать о невозможности "в принципе", и совсем другое, когда от "могущества" тебя отделяет самая малость. Обидно вдвойне.
Со времени праздника, устроенного в честь радостной, но так и не доведённой до сведения общественности, новости прошло три дня. Работы на Земле2 были свёрнуты. Всё болееменее нужное оборудование "убрано" в убежища Кени и Лены. Экспедиция в полном составе была "погружена в анабиоз". Спящих людей, находящихся в "Контейнерах для переброски" переоборудованных из спальных вагонов Лена разместила "у себя" на плато. Там же, в отдельном вагоне спали Агны. Виктор, распорядился собрать всё, что необходимо для усройства на "новом месте". Инструменты, оружие, в качестве которого предложил наши российские АКМ. Боеприпасы, медикаменты.
"Ежели этим несчастным суждено "начать сначала", то, по крайней мере, пусть их жизнь будет как можно более комфортной".
Инку, попытавшуюся вставить "пять копеек" насчёт "хода истории" обломал Проф, выудив из недр своей, больше напоминающей Ленинскую Бибиотеку головы, очередной "фактик".
В "Книге необъяснимого" Дж.Бергера рассказывается о загадочной находке. 13 февраля 1961 года американские геологи Майк Майселл, Веллас Лапе и Вирджиния Максей, проводя изыскания в Калифорнии, нашли под корой окаменевших ископаемых раковин какойто странный предмет. Эти
ископаемые раковины были так спрессованы временем, что когда их вскрывали, они испортили алмазную пилу. А внутри находился некий шестигранный керамический предмет. Этот шестигранный изолятор был прошит насквозь цилиндрическим отверстием, в котором находился стержень из светлого металла диаметром в два миллиметра с отводами. Короче говоря, чтото очень похожее на свечу зажигания современного автомобиля. Однако, как утверждают ученые, чтобы
покрыться таким слоем окаменелостей, эта "деталь" должна была
пролежать в земле не менее пятисот тысяч лет! Если учесть, что в то время синантропы еще не щеголяли друг перед другом на спортивных автомобилях, то загадка становится необъяснимой, если не согласиться на гхм... вот такое происхождение этой "запчасти".
В общем, Вселенная огромна, а даже все вместе взятые умники нашего времени иногда бывают похожи на "Друга Горацио".
Ну что, "пошли"?
Инна, по какимто своим причинам решила не крутить педали а "пересидеть" у Лены. Кени же, сославшись на скуку, и вовсе "осталась" с малышами в Инкином "убежище". Так что, вот таким занятным "паровозиком" мы возвращались в Приют. Я вёл по своему участку Дромоса Лену. Та в свою очередь везла Инну. Ну, а у дорогой "в багаже" проводили в своё удовольствие время Кени с малышами.
Благополучно добравшись до Приюта, Лена "перенесла" всех, кроме Агнов в нашу реальность и мы спустились в столовую, ожидая пока народ придёт в норму.
Не передумал? Лена смотрела на меня с беспокойством.
Нет. Я покачал головой, стараясь не подавать виду, как мне страшно. Да и, ты же знаешь. У меня с собой будет одна из половинок кристалла.
Тогда, можно и я с вами? Вдруг решилась она.
А профессор? Он же "нормальный".
Семёна Викторовича я оставлю "у себя". Надеюсь, он поймёт. Да и, к тому же, тебе не придётся ещё раз крутить педали, чтобы забрать нас.
Зная меня как облупленного, Ленка выбрала самый веский аргумент. И попала в яблочко.
Речь шла о вдруг, с кондрачка, ударившем мне в голову желании спуститься к подножию водопада на парашюте. Конечно, достичь Центральной Планеты Агнов можно гораздо более комфортным способом. Пройдя Через портал с окраинного мира, например. Или же "шагнув" прямо к эпицентру из лагеря, возле "входа" в нашу реальность. Но, как всегда ища на свою глупую голову приключений я решил "убить двух зайцев".
Дело в том, что Семён Викторович попросил "перебросить" его в НьюСаутгемптон.
"Распорядится Капиталом, и вообще...". Уходя неизвестно на сколько, он не хотел поступать непорядочно с Мамми Розой.
Лена, тоже желала посетить Париж, в котором прошли её детство и юность.
Ну, а нам с Кени, в соответствии с приказом Виктора предстояла очередная "экспроприация". На следующий день после незапланированного сабантуя мы втроём, Он, Кени и я вылетели на побережье Атлантического океана и малышка продемонстрировала Генералу "украденный" нами остров. Приводнившись, девочка "перешла" и, спустя минут десять Виктор восхищённо ахнул. Зрелище "материализовавшегося" из ничего рукотворного чуда настолько поразило видавшего виды вояку, что он немедленно учинил мне "допрос с пристрастием". И, выяснив, что производство "Плавучих Государств" поставлено Агнами на поток, ничтоже сумяшеся "выписал" нам с малышкой командировочные удостоверения.
Собственно, все нормальные люди, "проводив" Лену с Профессором, тихоспокойно прошли бы назад по коридору. Чтобы затем "шагнуть" к эпицентру, ведущему в реальность Агнов. Но, разве ж речь идёт о нормальных?
Глава 32
Профессор мирно спал "у Лены" а мы втроём снова спускались вниз по реке. В который раз я пожалел, что нельзя распилить кристалл на множество небольших кусочков. И, снабдив каждый энергоносителем, расположить вдоль реки, создав цепочку, облегчавшую перемещение по Коридору.
Нет, конечно, не мне, волею случая наделённому недостижимыми для большинства людей способностями, сетовать на судьбу. Но всё же... всё же...
Порой казалось, что мои искания больше похожи на "русскую рулетку". С недоверием, на ощупь, я пробую то одно, то другое, надеясь рано или поздно наткнуться на чтото стоящее. У меня нет знаний, а потому не способен сразу сделать правильный выбор.
И, как следствие, в мою мятущуюся душу частенько закрадывается сомнение. Не напоминаю ли я человека, который очень хочет загореть. Но на пляж выходит, почемуто в полночь. Тратит кучи денег на лосьоны для загара, и всё продолжает искать чудодейственное средство, которые непременно должно помочь! Лосьон, конечно, дело хорошее, но помогает он лишь в том случае, когда соблюдается главное условие: солнце на небе! Можно до скончания века сидеть под лучами стоваттной лампы, натираться каждые пять минут мазью для загара и все равно не "побронзовеешь"!
Ну, и о чём мы снова грустим? Лене стало скучно и она решила меня растормошить.
Дык, как всегда. О недостижимости недостижимого и тщетности мечтаний.
Так мечтать то надо поменьше, а? А то ведь, насколько я тебя знаю, любишь ты сьевши рыбку попытаться продать кости.
Из рыбки скушав Ассорти
Скелет хотел он отнести
Во "Вторсырьё", но там сказали
Что на ... таких видали
Невесело отозвалось мое Альтер Эго.
Браво! Ленусик захлопала в ладоши, а Кени весело засмеялась. Взрослеешь, прямо не по дням, а по часам.
Ну, что скажите на милость, я мог ей ответить, кроме классического "Да иди ты"?
Заслышав шум водопада, Кени оживилась и принялась поглаживать парашюты.
Потерпи, малыш. Остудил я её пыл. Через пару деньков.
Парашют Кени освоила както походя, для чего Виктором был вызван военный самолёт с инструктором. Им оказался майор, выросший до "подпола", с которым мы "брали опиум" в Чечне.
Глянув на мой боевой раскрас, он не вытерпел и заржал.
Один сплошной синяк!
Попи...ди мне! Не поддержал шутку я.
Мало того, что непосредственное начальство так и норовит пройтись "по поводу", так и этот туда же.
Десантник заткнулся но, судя по весёлым взглядам, угрозы мои всерьёз не воспринял. Ну и правильно. Да и не стал бы я ничего устраивать, если честно.
"Вышли" мы в окрестностях Сентвилля, решив, что "материализация" в альтернативной Москве создаст немало проблем.
Маленький отель стоял на своём законном месте, и был таким же уютным, как и в нашу первую встречу.
Сэм! Негритянка заплакала от счастья и обняла Семёна Викторовича.
Поехали. Дёрнула меня за рукав Ленка и мы, усевшись в машину, выбрались за город, чтобы перебраться в скутеры.
Кени решила погостить у Мамми, а мы взмыли в не знавшее авиации небо здешнего мира.
На "недолгие проводы и скупые слёзы" Генерал отвёл Ленке с Профом всего одни сутки. Так что, я вполне был с нею согласен, насчёт того, что мы немножко лишние.
Снова под нами проносились километры, и мы летели на запад. В Россию. И, честное слово, у меня не было никаких претензий к Лениной Родине. В конце концов, каждый защищается, как умеет. Неведомый мне Старший, взявший власть в свои руки имел полное право эту самую власть оберегать от таких как мы. Ведь, если разобраться, спокойствие миллионов людей стоят некоторого ограничения свободы "посвящённых". Безмятежный и размеренный уклад здешней жизни невольно заставлял содрогаться, вспоминая "прелести" мира нашего. Ведь моя реальность всё же выбивалась из общей картины. Нигде, ни в одном из миров люди не вели себя столь алогично. Не совершали неоправданных зверств и не развязывали абсолютно бессмысленных войн. И, кто знает, не приложили ли ко всем этим "чудесам" очумелые ручки другие, имеющие доступ в Дромос. Взять хотя бы урода Латиноса, похитившего малышку Ривенталя.
В общем, я был спокоен, а душа не жаждала мести за мнимые "обиды". И, ей Богу, встреть я так мастерски "снявшую" меня с поезда панночку, лишь легонько поклонился бы ей. Служить Правящему Дому это был её выбор. И негоже мне обижаться за хорошо сделанную работу.
Посещение местного "Националя" я тоже решил отложить до лучших времён. Да и вряд ли бы портье обрадовался, увидев меня в третий раз, к тому же в полной боевой раскраске.
Договорившись встретиться в одной из кафешек, мы с Леной разбрелись в разные стороны. Ей есть, с чем проститься. Я же просто походил по здешнему Парижу. Его тихие улочки навевали некую умиротворённость и, надвинув пониже кепи, и спрятав морду в воротник свитера я, практически не привлекая к себе внимания, провёл этот день наслаждаясь одиночеством.
Прошёл мимо "Медвежьего угла". И, завидев женщину, вёзшую к коляске малыша, чуть не окликнул, узнав в ней Анну. Сдержавшись, просто стоял и смотрел вслед с какимто щемящим чувством. Словно, вместе с ней от меня удалялась моя безвозвратная и безалаберная молодость.
Лена, чуть опоздавшая на встречу, пришла с покрасневшими, заплаканными глазами и, шмыгая носом, пролепетала.
Юр... Надеюсь, здесь ничего не изменится?
Надеюсь. Без особой уверенности отозвался я. Ведь твой мир, как бы вне "потока", который собираемся затронуть мы. Вот Земля2 другое дело. Полагаю, что, укоротив Агнов, мы позволим ей избежать уготованной страшной участи. Да и остальные Девять из Десяти Миров тоже будут развиваться естественным путём.
Страшно. Вздохнула Лена.
Не то слово, Лен. Меня, стоит только копнуть чуть глубже, охватывает "дикий ужас".
Но ведь иначе нельзя, правда?
Наверное. Даже Гроссмейстер, как я понимаю, не знает ответа на этот вопрос.
Видел кого нибудь из знакомых? Вытерев слезы, улыбнулась Лена.
Я отрицательно покачал головой.
Зачем? У каждого из них своя жизнь. К тому же...
Повисла неловкая пауза и Лена, расплатившись, встала изза стола.
Пора.
Обратный путь проделали в молчании. Снизившись, и "спрятав" космические катера, до мотеля добрались на одном из Мерседесов.
В большой комнате стоял стол, и мы в полной мере отдали должное кулинарному искусству хозяйки.
Когда ты вернёшься, Сэм? Спросила Мамми Роза, сев рядом с профессором и взяв его за руку.
Не знаю. Но постараюсь поскорей. И, уже порусски, обратился к нам. В конце концов, кто сказал, что мы должны провести остаток жизни в реальности Агнов? Пусть пятьдесят лет, пусть сто. Но ведь, убедившись, что направление задано верно, и движение вспять невозможно мы можем вернуться в свои миры. К тому же, они ведь будут находиться, если можно так выразиться "впереди".
В "графическом представлении". Усмехнулся я, вспомнив разговор, ведшийся за этим столом в прошлый наш приезд. Господи... не так уж и многото времени прошло с тех пор. Но, как, всё же, давно это было...
Мы поужинали и, всплакнув, Мамми Роза по очереди всех поцеловала. Смахнув слезу, она обняла Профа и мы с девочками вышли на улицу. Вскоре Семён Викторович присоединился к нам и, сев в машину компания поехала за город, чтобы "уйти" подальше от хоть и не способных ничего заметить, но всё же ненужных глаз.
Как бы я хотел "пройти" по Коридору. Тяжко вздохнул Профессор, глотая капсулу.
Я лишь пожал плечами, а Ленка невесело усмехнулась. Мы же не Боги.
Семён Викторович сомкнул глаза и ровно задышал. Лена, "перенеся" его вскоре "вернулась" и протянула мне руку.
"Пошли"?
Парашюты лежали на камнях, почти у самой воды. Кристалл, надёжно упакованный в сумку, находился тутже. Подачу энергии я отключил, дабы избежать соблазна мгновенно оказаться внизу, возле второй половинки. В конце концов мы Часть Дромоса. И, даже если чтото пойдёт не так, ничего страшного нам не грозит. Надеюсь.
Хотя, по теории Аббата, пока мы в Коридоре, даже прямое попадание крупнокалиберного снаряда не может причинить нам вреда. Собственно, напакостить себе можем лишь мы сами. Дав волю фантазии и ненужным страхам.
Кени, опасливо заглянув в ревущую бездну, повернулась ко мне.
Дна не видно...
Ну и что? Браво возразил я. Всё равно, кудато же мы должны прилететь?
А если...
Да не бойся ты, трусишка. Я знал, что Кени нисколько не боится, но, играя во "взрослого дядю" успокаивал сам себя. Если и "что нибудь..." тьфу, тьфу, тьфу, конечно, то, как и договаривались, собираемся все вместе, активизируем кристалл и "уходим" напрямую к эпицентру Главного Мира.
Помимо парашютов, на нас были спасательные жилеты и, ей Богу, чего уж больше?
Ну, тогда привет!
И Кени, надев парашют, с разбега прыгнула в пропасть.
Давай без затяжных... Лена, кивнув мне, элегантно шагнула с обрыва.
Сами понимаете, обратной дороги у меня не было, и я последовал за девочками.
Было немного боязно, так как опасался, что набухший от мельчайших брызг купол может "погаснуть". Но, Лена подбирала снаряжение со знанием дела и даже намёка на неприятность не было.
Лететь вниз в клубящемся тумане удовольствие ниже среднего и, досчитав до десяти, я выбросил "медузу". Стропы натянулись и подвесная плотно облегла тело. Видимость попрежнему была нулевая, и я медленно снижался, словно муха в киселе. Ну, чем не Дромос Гроссмейстера? Так же, как и там ни хрена ни видать и, на первый взгляд ничего невозможно сделать.
Плюхнувшись в бурлящую воду я погрузился довольно глубоко и поспешил отстегнуть парашют. Вынырнув через минуту, я увидел как он, подобно яркой кляксе, удаляется, подхваченный течением. Рядом послышался какойто плеск но, вполне могло и показаться. Вода кипела и, сносимый быстрым потоком я стал грести к берегу.
Утащило меня довольно далеко. Выбравшись из воды я отжал намокшую одежду, и направился назад к водопаду. Лена и Кени, разложив парашюты на камнях, весело болтали и, завидев меня, мокрого как суслик, захохотали.
Мдаа. Хорошо, хоть дорогой с нами нет. Был бы ей простор для высказываний "по поводу". Ведь, в самом деле, только я мог додуматься, десантируясь на "летающем крыле", войти в воду строго вертикально. Может, и впрямь права любимая. И не в переустройстве мироздания мне надо участвовать, а провериться у доктора на предмет полноценности.
Да ладно тебе. Успокоила меня Ленка. Я тоже только во время спуска сообразила, что можно планировать.
Но сообразила же. Тяжело вздохнул я. И, стараясь оправдаться, добавил. Привык я к Дромосуто, а?
"Пойдёмте". Просительно шмыгнула носом Кени. А то от рёва голова разболелась.
Оставив сумку с Кристаллом, я подал девчёнкам руки и мы "вышли" в Реальность.
В этот раз оказались в промзоне. Всюду, насколько хватало глаз тянулись унылые строения и ни одной живой души. Вот и славненько. Лена "достала" космические скутера и, поднявшись в стратосферу, мы направились в район нашей Индонезии, где располагались верфи, на которых строились огромные баржи, больше похожие на плавучие острова.
Снижаясь над архипелагом мы издали увидели цепочку рукотворных островков. Некоторые были не обустроены, и во все стороны торчали рёбра каркаса. Но около пяти, были вполне готовы, по крайней мере внеше. Видимо, в соответствии со вкусами будущих владельцев пейзажи везде были различны. Но, на каждом имелся дом с той или иной разновидностью сада. Площадки для скутеров и, естественно некое подобие пирса. Представив рядом с этими громадинами Маленькую щуплую Кени я вновь поразился размеру её могущества. Както, в одном журнале прочёл, что старая единица мощности "лошадиная сила" (семьсот тридцать пять, и пять десятых ватта в общепринятых единицах) на самом деле значительно больше той величины, которую способна развивать средняя лошадь. В реальности мощность в одну лошадиную силу может развить мастодонт массой семьсот пятьдесят килограммов, перепрыгивающий через препятствие шириной и высотой по сто восемьдесят три сантиметра.* (*"Наука и жизнь" 12/1987)
Это ж сколько "лошадиных сил" в тщедушной Кени и совсем не богатырского сложения Ленке, ежели в нормальной, среднестатистической лошади и однойто нету?
Кени, тем временем, бросив на прощанье "Я пошла" зависла в полуметре над одним из островов.
Лен, а ты чего? Удивился я.
Наблюдать буду. Лаконично ответила она. И, уловив моё хмыканье, всё ж пояснила. Во первых, некуда мне весь этот "скарб" разместить. Тоесть, места, конечно, хватает. Да только, "выгрузи" я громадные понтоны в горах и вряд ли они после этого поплывут. А вовторых, давно хотела со стороны глянуть, Как это происходит.
Пока мы переговаривались, внизу наметилось какоето движение. По воде бежали громадные круги, а в шеренге островов появилась брешь.
Вот так это и происходит. Подначил я. Смотришь, смотришь, а в конечном итоге чтото отвлекает. Кажется, только на миг отвёл взгляд, а уже проворонил.
Скутер Кени "материализовался" снова и, опустившись на следующую жертву "пропал" вместе с ней. А мы опять проморгали.
А малышкато сильна... Завистливо протянул я.
Не то слово, Юрка. Согласилась Лена. Хотя, задумчиво протянула она, все вы так можете. Боитесь просто.
Аа, бойся, не бойся...
Вотвот. Изза такого настроения обломы и случаются. Нет, чтобы попытаться. Это же так просто...
Да я понимаю, Лен. Вы тоже с Инкой перестали бы шлангами гофрированными прикидываться. Взяли бы, да и сгоняли во вчера. Или, в позавчера. Это же так легко...
Извини. Осеклась Лена. Может, ты и прав.
Кени "вынырнула" из Дромоса и намерилась сесть на третий остров. Но трудолюбивые аборигены, видя такой беспредел, засуетились. Над бушующими волнами зависло десятка два скутеров, похожих на те, что экспроприировали мы. И, едва малышка "проявилась" десяток машин устремился к ней.
Кени, уходи! Завопил я во всю Ивановскую.
Но чертёнок, видно, вошёл во вкус. Подлетев на бреющем, она "Увела" третий практически на лету.
Глава 33
Все катера Агнов роились над местом происшедствия и я малость запаниковал. Но, насколько я помню, "дубли" удавались лишь в том случае, когда Лена, успевшая чтонибудь слямзить, была "снаружи". То есть, в реальном мире. Плюс, загоревшийся во мне боевой азарт затмил голос разума и, выставив в прорезь кабины АКМ, я ринулся в бой.
Если помните, Исследовательские боты не были оснащены оружием. И боевыми я назвал их отчасти в шутку. Уж больно игрушечными смотрелись рядом с ними прогулочные скутера с открытой кабиной. Но, как все неандертальцы и прочие питекантропы Мы не выходим из дома без дубины. И, "на всякий случай" все космические катера были оборудованы своего рода амбразурой, позволявшей вести огонь из подручных средств. Собственно, поначалу хотели установить спаренные пулемёты или даже чё покруче. Но для такой основательной модернизации необходимо было задействовать заводы ВПК. А Виктор, как всякий поднаторевший в подковёрных играх, не захотел выпускать ни один скутер из поля зрения. Так что, все работы велись, если можно так выразиться, кустарным способом. Да и, нонсенс это был, вообщето. Зачем нам оружие, коли можно просто оторваться от любого противника, уйдя в открытый космос?
Забирай Кени, как только она появится. Попросил я Ленку.
А сам, подлетев ближе, выпустил полную обойму в один из катеров.
Очередью из АКМа запросто можно "срубить" небольшое дерево и даже расщепить рельс. Плюс то, что оружие сжимали титановые перчатки мобильного модуля, а целился я "вместе" с церебральным шлемом, позволило уложить все пули точно "в яблочко". Поймав на мушку второй скутер, я выпустил гранату из подствольника и сменил обойму.
Всё внимание переключилось на меня, что дало Ленке возможность тихонько зависнуть над водой в месте предполагаемой "материализации" малышки.
За мной тем временем гнались уже на полном серьёзе и, поднявшись повыше, я расстрелял ещё одну обойму. Нее, ребята. Вы оказались в положении современного интеля, вооружённого газовым баллончиком и электрошокером, волею судьбы вынужденного вступить в схватку в разъярённым первобытным охотником, с агромадной дубиной в руках. Конечно, все эти новомодные штучки хорошо. Но на моей стороне была ярость и желание чё нибудь учудить. Вы, привыкшие все проблемы решать при помощи психотропного оружия, наверное забыли, что такое калибр девять миллиметров.
Юрка, Кени "вышла"! Раздался в голове голос Лены.
Можешь "забрать её"? Забивая в подствольник очередную гранату, поинтересовался я.
Да.
Рассматривать, что там и как было некогда но, судя по тому, что Лена замолчала, они благополучно "скрылись".
В хвост мне пристроились сразу три машины, и ещё одна заходила сверху. Вот умора. Да, я чувствовал, что тело, подверженное действию их оружия охватила слабость. Но церебральный шлем, созданный в другом измерении был неподвластен хитростям зеленомордых. И исправно отдавал приказы мобильному модулю. Так что я чувствовал лишь "лёгкое недомогание", сея панику в рядах противника и нанося ему значительный урон.
"Дромм". Я лежал на брюхе возле водопада.
И, не успев сообразить, что к чему, спустя десять секунды снова "ворвался" в реальность.
Чудная картина, открывшаяся передо мной, вызвала приступ неудержимого хохота. Спасаясь от преследователей, и не отдавая себе отчёта, я машинально "перешёл" в Коридор, пропуская преследователей кого вперёд, а кого вниз. И теперь, расстреливал их словно в тире, глядя, как падают в море сбитые машины. Даже неловко было, ей Богу. Они ж против меня слепые котята.
Юра, я под тобой. голос Ленки был спокоен и, обернувшись, я заметил, что она сбила одного зеленомордого. Дубль? Спросила она.
А зачем? Удивился я. Что мы, зайцы, что ли. Мы их ужас, страх, ночной кошмар, вышедший из глубин Дромоса, и заставивший почувствовать, что они не одни во Вселенной.
Вверх глянь, мистер кошмар. Весело но, всё же с ноткой беспокойства в голосе посоветовала Лена.
Я поднял глаза и увидел, что прямо на нас опускается космический корабль. Ибо, ничем иным эта громадина быть просто не могла.
Чё делатьто будем. Растерянно спросил я.
Ты ж у нас крутой. Тебе и домино в клешни. Насмешливо протянула Ленка.
Ну, тогда сматываться!
Дальше наш диалог полностью копировал голливудские фильмы.
Ты что?!! Настоящие герои никогда не удирают! Осуждающе цедит сквозь зубы Ленка.
Наоборот! Настоящие герои всегда улепётывают вовремя! Причём, во все лопатки. Ничтоже сумяшеся отмахиваюсь я.
Я серьёзно, Юр. Прервала моё баловство Лена. И, помолчав, добавила. Я видела, как ты "сделал" этих четверых. И, мне кажется, я СМОГУ.
Если ктото из наших говорит, что он сможет, то это так и есть. И потому, не теряя времени, я спросил.
Что с меня?
"Спрячься" минут на десять. И, если "выйдя" застанешь не меня, а это летающее корыто делай "дубль". Только далеко не "отступай". К этому разговору, не далее.
Понял, Лен! Удачи!
Я "ушёл" в Коридор и, с помощью шлема отсчитав десять минут "вернулся". На волнах покачивались обломки сбитых машин. В стороне виднелся архипелаг, с изрядно поредевшей цепочкой островов. А в небе, в гордом одиночестве завис Ленкин скутер.
Мы победили? Кашлянув, осторожно начал я.
А ты как думаешь?
Трупов на этот раз много будет?
Лена затихла на минуту, а затем жёстко ответила.
Это был КОСМИЧЕСКИЙ корабль, Юра. И ИХ, мне совсем не жаль.
Я же просто промолчал.
Всякий воин, даже самый отчаянный храбрец, всегда лелеет надежду остаться в живых. Но любой, вступая в битву, должен быть готов к смерти.
Мы вышли в открытый космос и, перелетев, от греха подальше, на другую сторону планеты приземлились. Лена "спрятала" космические боты и, соприкоснувшись руками, мы "ушли" в Дромос. Затем, активировав Кристалл, я взял его в руки и "шагнул" к "двери" в наш мир.
Приют встретил какимто суетливым оживлением. Под "Косметические кабинеты" спешно переоборудовались другие помещения. Гостиничный этаж был "забит" полностью. И, поражало обилие зелёных лиц вокруг. Если учесть, что с нами то и дело здоровались на самом что ни на есть русском языке, то представьте, что я испытывал. За те несколько дней, проведённых мной в Мирах Агнов настолько привык к "двойному", переводимому ментагратором, звучанию речи, что тихонько съезжал с катушек.
ЗдорОво! Сверкая белозубой улыбкой, мне протягивал руку ктото смутно знакомый.
Внимательней вглядевшись в зелёную морду, я с удивлением узнал в ней Лёньку.
Привет! Ответил, облегчённо вздохнув.
Как тебе мой раскрас?
Видали, а? ЕГО раскрас.
У меня лучше. Всё же, согласись, Лёнь, я эксклюзивное Риткино творение. А вы так... Штамповка тайваньская.
Лёнька малёк изменился в лице, повидимому, уловив в моих словах какойто другой смысл. Хотя... Ведь, теперь их жизни, вернее, продолжительность жизней, зависит от меня и девочек. И, сам того не хотя, Лёнька вообразил какуюто дистанцию. Небольшой такой овражек, разделивший нас несмотря на многолетнюю дружбу.
Да ладно, тебе, Лёнь. Раздался сбоку Инкин голос. В конце концов, Юрка не виноват, что у него мозгов нет. Ведь разум он как талант, одному дан, другому нет. Почемуто принято считать, что талант дается не каждому, но уж умнымито должны быть все. Отсутствие гениальности воспринимается как нечто само собой разумеющееся, как способность дышать или двигаться, а вот отсутствие ума как дефект. А почему, скажите на милость? Неправильно это, потому что все от природы, как талант, так и интеллект. Если Бог чемто наделяет, человек должен быть благодарен, но
если уж она обделила, то винить никого нельзя.
Видать, чем то прогневил я дорогую, раз та закатила такую речугу. Пожалуй, стоит первый раз в жизни задействовать Дромос, дабы "переиграть". Но, поскольку раньше этого никогда не требовалось, я решил попытаться исправить положение так.
Ин, Лёнь, я ж пошутил.
Программер улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что всё путя.
Не хватало ещё, чтобы ты говорил такие вещи серьёзно. Фыркнула Инна. Я ж говорю: Сам дурак, и шутки твои дурацкие.
Так ты не сердишься. Обрадовался я.
Но любимая лишь пожала плечами, давая понять всю бесполезность подобных эмоций.
За эти два дня Инна успела перекрасить волосы, отдающие теперь фиолетом и изменить цвет кожи. Сквозь изумрудный оттенок на её шее проступал едва заметный узор. Замысловатая "татуировка", как и мне, наносилась теперь с помощью особо несмываемой краски. Чё это за узоры, и что означают Бог весть. Но, по совету Профа их тщательно скопировали с фотографий обитателей космического корабля. Рассудив, что ежели это "кастовые знаки", то уж покорители космоса явно одни из "высших". Эх, лень моя, матушка. Ведь, наверняка уж яйцеголовые всё выяснили. А мне так спросить "времени нету". Хотя, какая разница. Морду мне уже раскрасили и, ежели вдруг чтото не так, ещё раз подергаться вивисекции очень неохота.
По коридору пробегал один из "медвежат", тоже весь в зелёнке. И, мимоходом пожав руку, бросил.
Тебя Виктор обыскался.
И умчался прочь, по какимто, лишь одному ему ведомым делам.
То, что "медвежата" в деле радовало. И Даже очень. Я поцеловал Инну и, примирительно хлопнув Лёньку по плечу, направился в кабинет Генерала.
Эх, даже жаль... Пока шёл, лелеял подленькую мыслишку что Виктора тоже обработали косметологи. И предвкушал, как пройдусь по поводу его внешности. Но увы. Начальство имело обычный цвет лица. Что ж, подождём...
Лена сидела в кабинете и, судя по всему, Виктор уже был в курсе.
Молодцы!
Я коротко кивнул, стараясь не выдать улыбкой, что мне приятна его похвала.
Давай сходим, посмотрим на трофеи.
Куда? непроизвольно вырвалось у меня.
Я думаю, что на недавно открытую тобой "ничейную" планету. Ответил он. Конечно, можно было и где нибудь "у нас" взглянуть. Но, сам понимаешь... Мыто уйдём, а некоторым параноикам лишняя головная боль.
Я лишь хмыкнул. В самом деле, то и дело возникающие и с завидным постоянством муссируемые Средствами Массовой Информации различные сухи об инопланетянах породили пристальное внимание ко всем необычным вещам. Тем более, появлениеисчезновение искусственного острова.
Словно подслушав мысли, Виктор начал:
Имеются к тому же и соображения политического характера. Истории об НЛО могут служить источником слухов, как среди военных, так и среди гражданского населения, ими можно манипулировать, преследуя цели, сильно расходящиеся с интересами правительств по отношению к феномену. Не маленький ведь, и должен понимать, что мы живем в мире, где любая информация может быть использована, любой культ является полноценной силой, любое верование способно изменить существующий уклад. Ожидание пришельцев из других миров потенциально мощный источник новых социальных и политических течений.
Да ладно вам, товарищ генерал. Вяло так протянул я. Мнето что? Вы приказали, я исполнил.
Что ж, тогда вперёд. И глянул на Лену. Кени где?
"У меня". Как бы оправдываясь, она улыбнулась. "Заглянула", а малышка спит. Не хотелось будить.
Тогда давай. Сооруди проход прямо на место. А то надоело снотворное глотать.
"Войдя" в коридор, я "достал" одну из частей Кристалла и, активировав, положил на стол.
Подождите малёк. Попросил я. Схожу, "вынесу" вторую половину в реальность.
Не стоит. Жестом остановил меня Виктор. Сколько, ты говоришь, надо времени, чтобы "сделать шаг"?
Ну, секунды дветри.
Тогда "пошли" так. Думаю, что несколько мгновений в Коридоре меня не убьют.
Взяв Генерала с двух сторон под руки, мы с Леной шагнули в Дромос, оказавшись возле "выхода" в незаселённый разумными мир. Было видно, что Виктору нехорошо, но держался он молодцом. Во всяком случае, блевать не блевал и лишь капли крупного пота выдавали его состояние. Следующий "шаг" вывел нас в, пусть и чужую, но Реальность, и Сээнсэй облегчённо вздохнул.
Уфф... Смущённо глянув на Ленку, он спросил. Как я выглядел ТАМ?
Нормально. Ободряюще улыбнулась она. И, чмокнув своего мужчину в щёку, добавила. Ты мой герой. Я, например, так ни за что бы не решилась.
Не в силах сдержаться, Виктор усмехнулся.
Хреново там у вас. Страшно.
Я не мог представить себе его ощущения. Ну, разве что вспомнить чувства, испытанные мной во время посещения Дромоса Гроссмейстера. Хотя, нет... Ведь, даже тогда я был УВЕРЕН в своей безопасности. Для "нормальных" же посещение коридора в сознании, это словно оказаться за бортом подводной лодки на глубине ста метров. Без водолазного костюма, естественно. Барахтаясь и понимая невозможность достичь поверхности, видеть как спасительный борт удаляется, лишая всякой надежды.
Я так понимаю, мы сейчас в точке расположения Приюта?
А ещё говорят, что "у военных одна извилина, да и та прямая". Не выдержал я. Не то, чтобы я сильно любил дерзить руководству, но всё же...
Помолчи, умник. Отозвалось это самое начальство. А то в глаз дам.
Нет, всё же, работать под началом Виктора это счастье. Немного встречал я на своём веку людей, достигших его положения и сумевших остаться обычными, не заболевшими спесью человеками. Внезапно вспомнив отца Алексия, я смахнул слезу. Ээх, кабы знать... Тогда, три года назад я ведь уже освоил Коридор. Ну что мне, обалдую, стоило хоть на несколько мгновений взять его с собой в Дромос?
Но увы... Есть вещи, которые нам не подвластны. Много раз я порывался спросить о такой возможности у Гроссмейстера. И, боясь узнать правду, всякий раз откладывал. Ведь, вполне возможно, отец Алексий "заходил" в коридор. Ведь, как ни крути, а девяносто лет довольно почтенный возраст. И побороть в армреслинге пусть находящегося не в лучшей форме, но всё же тридцатилетнего меня, не у каждого бы получилось. А, если так, то не моё это дело. Он прожил долгую и достойную жизнь. И ушёл тогда, когда захотел. Подобно Диогену Синопскму древнегреческому философукинику. Если верить легенде тот, в возрасте около девяноста лет, лишил себя жизни, задержав дыхание. Согласитесь, не каждому это дано. И не всякий бы смог...
Глава 34
Лена "достала" Кени и четыре скутера. И небо нового мира, впервые увидело летающие машины, созданные разумом. Мы неслись над лесами, в которых то и дело сияли линзы озёр. Здесь тоже была осень, и в сторону юга тянулись косяки перелётных птиц. У них свои заботы. И нет птахам дела до людских амбиций. Преодолев за тричетыре дня несколько тысяч километров, они обустроятся на новом месте и продолжат существование. Как и тысячи, миллионы лет назад. Я легонько улыбнулся. Всё же, насколько мала значимость человека во вселенной. Ведь вот Явное отсутствие "сапиенсов". И что? Жизнь продолжается. А природа, избавленная от "разумной деятельности" чувствует себя гораздо лучше.
Но, раз уж проклюнулся интеллект этот самый, не превращаться же нам обратно в обезьян.
"Подобно тому как лотос прорастает из донного мрака
к зеркалу озера и раскрывает свой цветок
только после выхода на поверхность,
оставаясь незапятнанным питавшими его водой и илом,
так и сознание, будучи порождено этим миром,
раскрывает себя только пройдя сквозь мутный поток
страстей и невежества,
трансформировав темные силы глубин
в сверкающую чистоту нектара Пробуждения"*
(*Лама Анагарика Говинда)
Мы опустились в районе Чёрного моря и, зависнув над водой, стали ждать. Кени, "уйдя" в Дромос прямо в скутере "материализовалась" через пять минут. Гигантская баржа, шлёпнувшись в воду с высоты гдето в полметра, вызвала настоящий цунами. А Виктор, довольно угумкнув, устремился к посадочной площадке.
Мы побродили по островку и Генерал, снимая на цифровую видеокамеру, попутно делал комментарии. Всё же, это были своего рода "загородные усадьбы". Мы же собирались размесить здесь нечто вроде щтаба. А это требовало некоторой модернизации. Вот Виктор и надиктовывал, что, по его мнению, необходимо взять с собой, отправляясь на триста лет назад, в пока ещё единственный мир Агнов.
Не побывав там, я априори представлял его себе довольно неуютным и гадким. Просто отвратительным. Невообразимая теснотища, дома уродливые коробки, шум, гам, вой сирен, дни и ночи суматоха, множество машин, выбрасывающих в атмосферу пресловутый СО. Гигантские заводы, полно дыма, копоти, огромных свалок, где жутко воняет, и непременно радиация.
Само собой, процветает преступность и вовсю жируют коррумпированные политики. Мелькнувшая мысль о берущих взятки чиновниках заставила вспомнить о предстоящем неприятном деле. Зная мою упёртость и некоторое ммм... чистоплюйство, господин Аббат заранее начал парить мне мозги, подготавливая к выполнению "ответственной миссии".
Собственно, речь шла о физическом устранении одного шибко ретивого дельца в том временном периоде, который после долгого обдумывания выбрали Гроссмейстер с Профессором. Как и всякому недоумку, мне в голову сразу втемяшилась мысль об убийстве. Но, пораскинув мозгами, всё же решил просто "забрать" его в Дромос и, погрузив в Анабиоз, подождать до "лучших времён".
Я, как и всякий нормальный, среднестатистический обыватель, не люблю политиков. Несмотря на все их красивые слова и заверения в том, что де пекутся они об общем благе, веры им у меня ни на грош. В нашем мире они, подобно балаганам фокусникам меняют убеждения с такой скоростью, что, порой, просто диву даёшся. Сегодня был ярым коммунистом, а завтра, в зависимости от коньюктуры уже матёрый демократ. Или фашист. И эта частота, с которой многомудрые мужи ухитрялись трансформировать имидж, наглая беззастенчивость и хамелеонья приспособляемость вызывает лишь брезгливое презрение. Хотя, любой из них, считает меня и людей мне подобных простоватыми идиотами, не способными в своих убогих мечтах замахнуться на нечто великое и грандиозное. Ну и пусть. Если Большая Цель требует стать подобием проститутки ну её к Аллаху.
И вот теперь, когда мне предстояло "укоротить" одного из таких уродов, да при этом ещё и "зеленомордого", я прямо почувствовал себя борцом за идею. "Вставай, проклятьем заклеймённый", так сказать. Ведь это благодаря ему лично, и ему подобным миллиарды обитателей того мира с огромным пессимизмом смотрели в будущее, не ожидая от жизни ничего хорошего. Или же связывая это самое "хорошее" с благоустройством на чужих костях, в буквальном смысле слова. Неизмеримо умножившееся могущество их разума в не сделало жизнь этих уродцев заметно лучше. И, вместо ожидаемого и обещанного хитрожопыми умниками совершенства они лишь усовершенствовали орудия уничтожения собственной экологии и доведя миллиарды сограждан к катастрофе. Пожалуй, и вымерли бы уже, если б не изобретение Портала.
В общем, мне не было его жаль. Скорее наоборот, я испытывал некое злорадное удовольствие от того, что предстояло совершить.
Да, этот, если можно так выразится "человек" обещает всеобщее благоденствие, необозримые просторы для дальнейшей экспансии и возможности для гармоничного развития каждого индивидуума. Но какой ценой! То есть, для нихто это, может и тьфу. Но вот мне, почемуто, она совсем не казалась пустяковой.
Очнись, ИнтеллиХент. Упирая на "Х" насмешливо протянул Виктор.
Старый, добрый Виктор Петрович. Как же я тебя, дурака, люблю и уважаю.
Мы расселись по машинам и, поднявшись на несколько метров наблюдали, как Кени "забирает" остров в Дромос. И, конечно же, проворонили.
Давай, крутанёмся по орбите! приказал Виктор и устремился вверх.
Мы пристроились в хвосте и я, закрыв глаза, стал "смотреть" объективами скутера. Не будучи географом, ничего не могу сказать о схожести или отличии этой планеты от нашей Земли. К тому же, если принять за основу теорию "временного отстояния" то идентичность очертаний континентов была бы нонсенсом. Ведь, в разные эпохи география нашей планеты была неодинаковой. Вселенский мусор, опять же... Учёными нашего мира было подсчитано, что за год на земную поверхность выпадает свыше трёх миллионов тонн космической пыли, а также от трёхсот пятидесяти тысяч до десяти миллионов тонн метеоритной "шелухи". Каменных или металлических тел, которые залетают в атмосферу из космическихпросторов. Только за последние пятьсот лет масса нашей планеты увеличилась на миллиард тонн за счет космического вещества, что составляет лишь одну сотую процента массы Земли. Однако, как оказалось, даже такая малость, влияет на годичное и суточное движение планеты.
Да, собственно, какая разница. Я просто воспринимаю Коридор как вполне "объективную реальность", Причём данную в ощущениях, а не как информацию, усвоенную с "чужих слов". Раз он есть значит, для чегото нужен. И, ей Богу, ни чуть не жалею, что провиденье выбрало меня.
Подобно французскому флибустьеру Роберу Сюркуфу по прозвищу "Гроза морей" я всегда "ношу его с собой". Правда, надеюсь, что сумею избежать его страшной участи. Ведь, после своих многочисленных "подвигов" в Индийском и Атлантическом океанах, он был схвачен и, представ перед королевским судом, отправлен на виселицу. Не знаю, послужило ли ему утешением то, что, несмотря на тщательные поиски, на его судне "ЛяФудр" не было найдено и следа награбленных богатств. Хоть он и уверял, что "всегда возил их с собой".
Прошли столетия, и в наше время загадкой сокровищ Сюркуфа занялся
французский кладоискатель Анри Лаудок. После долгих поисков он разыскал пиратское судно среди кладбища кораблей в одной из бухт острова Барбадос, где нашёл свой конец капёр, и детально обследовал его. Какова же была радость исследователя, когда оказалось, что якорь отлит из сплава золота и серебра весом около четырёхсот семидесяти килограммов.
Я очень надеюсь, что своими деяниями не заслужил столь страшной участи. Ведь, перефразируя Дюмаотца "всё, что сделано предъявителем сего, сделано по приказу Гроссмейстера, и на благо человечества".
Облетев планету, совершили посадку в точке "выхода", ведь навигационные свойства космических катеров были выше всяких похвал.
Погодите. Внезапно остановила нас Лена. И, отвечая на мой безмолвный вопрос, пояснила. У меня тоже коечто есть.
Признаться, я был удивлён, что она сразу по прибытии не сообщила Виктору о том, что "взяла" ещё и небольшой космический корабль. Но, рассудив, что это только её личное дело, решил не вмешиваться. В конце концов, все имеющиеся "Трофеи" исключительно Ленкина заслуга. Отправься мы в последнюю гхм... экспедицию без неё, и не было бы никакого корабля.
Таак. Грозно нахмурив брови пробасил Виктор. Сокрытие доходов от государства, значитца?
Ленка лишь фыркнула и "пропала". А через секунду на поляне "материализовался" неправильной формы диск, очень похожий на тот, что попрежнему хранился на Луне. Разве что размером поменьше.
Метров пятидесяти в диаметре, он лежал чуть неровно. От мысли, что внутри нас ждут мёртвые обитатели, у меня снова побежали мурашки по коже. Видимо, я побледнел, так как Виктор, рубанул рукой воздух, рявкнул:
Возвращаемся в Приют! И, повернувшись ко мне, ехидно добавил. Сейчас проблюёшься, или дома?
Сглотнув подступавший к горлу комок, я отрицательно помотал головой.
Тогда вперёд.
Я "мелькнул", "вынеся" Кристалл в реальность и, сделав всего дин шаг мы оказались в Приюте.
Коротко распорядившись, Виктор за полчаса организовал "похоронную команду" и мы снова "прошли" в безлюдный мир. На миг мне стало любопытно: является ли вот такое "путешествие", между половинками Кристалла "проходом по Коридору", или же нет? Ведь, если верить научным изысканиям Ритки, Дромос приводит в норму всех, кто вольно или невольно оказался "внутри". Здесь же "перенос" был настолько неуловимым, что даже нормальные не успевали ощутить ничего. Вообщето, оно и к лучшему. Но вот втемяшилась же в голову мысль, а?
Ребятишки и девчёнки, из которых спешно была набрана "группа очистки" с сосредоточенными лицами вскрыли один из люков, и вскоре на поляне лежало двадцать пять тел.
Я глядел на побледневшую Лену, и мне было нехорошо. Всё же, какая мощь... Принимая участие в создании невинной "транспортной компании" я както не задумывался, что любой из нас сам по себе является самым совершенным оружием.
Что делать, Юрий Андреевич. Произнёс профессор, встав рядом. Ещё Богословский писал: "Возможно ли правосудие там, где суд лишен твердости и уверенности в своих действиях? Где каждый состоявшийся приговор может быть тотчас же изменен, где сам судья произносит приговор неуверенным голосом"?
Такто оно так, Семён Викторович. Согласился я. Вот только...
Я Вас понимаю, Юрий... Я Вас прекрасно понимаю.
Что с телами? Спросил подошедший Сергей.
Генерал ненадолго задумался, а потом решительно подвёл черту:
Лена, "забирай" их "к себе". И отвезя в куда нибудь в Атлантику, выбрось в океан.
Лену передёрнуло. Но, помня, что причиной всего этого была она, возразить не посмела.
Народ с удивлением наблюдал, как один за другим "исчезают" трупы агнов. Впрочем, это заняло немного времени, и вскоре внутрь стали вносить канистры с обеззараживающей жидкостью. Корабль вполне исправен, а "на войне как на войне". К тому же, как я уже сказал, Агны не дети малые. И, начиная триста лет назад свою адскую экспансию, должны были быть готовы к тому, что и на их хитрые зелёные жопы найдётся коечто занятное. С винтом.
Вскоре, сдерживая дрожь, мы расселись в "не успевшие остыть, и хранящие тепло жертв" кресла пилотов. Управление было организовано с помощью всё тех же ментаграторов, аналогом которых являлись церебральные шлемы "кузнечиков" с Земли2.
Как следовало из количества увезённых Ленкой тел, его системы жизнеобеспечения были рассчитанные на довольно длительное пребывание на борту двадцати пяти человек. В смысле Агнов. Тьфу ты, запутался. Существ, в общем. Корабль обладал мощным ходовым двигателем и в за несколько часов мог развить скорость приблизительно равную половине световой. Топливом, как я уже говорил, агнам служил водород, которого навалом во Вселенной.
Мы вышли в открытый космос и, ещё раз обогнув планету, приземлились.
Что ж, благодарю за службу. Виктор эдак официально пожал Ленке руку и затем, широко улыбнувшись, крепко поцеловал.
Народ заулюлюкал, послышались смешки и аплодисменты.
Смиррна! Рявкнуло начальство. И добавило. За хороошую службу поцелуй. А за провинности что?
"Е... будешь"? Так и хотелось спросить мне, но, всё же, хватило ума промолчать.
Как оказалось не угадал. Ибо, пригрозив "в случае чего, содрать с нас, разгвоздяев, три шкуры", Виктор приказал готовиться к "возвращению" в Приют.
Следующие несколько дней показались мне чередой беспрестанных "переходов". Лена постоянно чтото "забирала", пополняя запасы экспедиции. То и дело приходилось мотаться на Землю2, так как выяснилось, что имеющихся "кузнечиков" на всю шоблу явно не хватает. А просить у армии, хоть и сам был военным, да ещё в немалых чинах Виктор не захотел.
Все были в какомто нервном возбуждении, да плюс, ещё "косметические процедуры" заставляли одних истерически хохотать, а других, в основном женщин, ходить с угрюмыми мордами. Какаято девчушка, из "умников", изменив цвет лица заработала нервный срыв. Глядя на бьющуюся в истерике малышку, я вынужден был немного "отмотать", чтобы навести прядок.
Вообщето, как выяснилось, дело не в гриме, пусть даже и несмываемом. Но маленькой дурочке, вдруг отчегото втемяшилось в хорошенькую головку, что ёйный "предмет" стал относиться както прохладнее. "Отступив" на три часа назад, просто рассказал об инциденте Ленке. И та, со свойственной ей в таких ситуациях виртуозностью, всё уладила, побеседовав с этим самым "предметом". Собственно, и не охладелто он вовсе. Просто, будучи участником Проекта, как и все мы, замотался вусмерть.
Влюблённые, уединившись на гостиничном этаже, снимали стресс, а мне, несчастному, пришлось ещё раз пережить рутинный, и оттого не самый приятный отрезок моей жизни.
Както обыденно прошёл прощальный визит Гроссмейстера. Взяв половинку Кристалла, он отнёс её, затопив не очень глубоко в одном из тёплых морей в районе нашего КианТуо. Вторая часть лежала в Коридоре, так как даже в мыслях я не допускал, что оставлю открытым путь на нашу Землю.
Что ж, мой юный друг... Удачи! Он смотрел мне в глаза, а улыбка была печальной.
К чёрту... Вы...? Вопросительно промямлил я, но он только покачал головой. Мы... ещё увидимся?
Господин Аббат неопределённо пожал плечами. Мы стояли в парке, окружающем Приют. Ветер гнал стайки пожелтевших листьев и, залюбовавшись "позёмкой", я невольно отвёл глаза. А в следующий миг обнаружил, что собеседник исчез, оставив мой так и не заданный вопрос без ответа.
Наконец, в который раз посовещавшись, Виктор и Профессор решили, что "всё готово". Я прекрасно знал: после непременно обнаружится, что впопыхах мы забыли уйму "важных" вещей. Но ведь, в десяти случаях из десяти так оно обычно и бывает.
Все участники проекта "Странник" сидели за сдвинутыми столами. Торжественный ужин, посвящённый "отправке" в неизвестность должен был закончится приёмом снотворного. Ритка специально подобрала чтото особое, не дающее побочных эффектов при взаимодействии с алкоголем.
На ум невольно пришёл древнеримский эпикуреец Петроний автор "Сатирикона". На прощальном пиру с друзьями он вскрыл себе вены. Затем, слабея, попросил перевязать порезы, чтобы насладиться еще одним последним удовольствием сном. А, проснувшись, снял повязку и завершил начатое.
Что ж, с натяжкой, правда, но можно провести аналогии. Ведь, подобно древнему философу мы отправляемся в "мир иной". Причём, в самом, что ни на есть буквальном смысле. И неизвестно ещё, удастся ли кому нибудь вернуться.
Виктор, как он это любит, постучал "вилькой по бутыльке" и слово взял Семён Викторович.
Дорогие соратники. Друзья... Пока ещё ничего не произошло. Но, начав действовать, мы вызовем наступление новой эры, подлинную революцию, которая затронет миллиарды людей. Она приведёт нас туда, куда сейчас даже невозможно вообразить.
Сегодня мы отправляемся в новый великий путь. Никто не знает наверняка, куда мы попадем на этот раз. Но я уверен, что эта акция затронет большое количество людей и бескровно, относительно конечно, поправился Семён Викторович, продвинет общество гораздо дальше теперешней, гм, я бы сказал, незавидной отметки. Кардинальные перемены произойдут прежде всего в сознании, как людей так и, надеюсь, наших братьев по разуму. Выгоды и проблемы, очевидно, окажутся грандиознее тех, что мы можем вообразить. Для неисследованных земель нет надежных карт, но мы можем извлечь важные уроки из становления и развития, наших обществ. Современные технологии, как чисто технические, так и социальные все это послужит фундаментом для общего успеха.
"Аминь", мысленно дополнил я Речь Профа. И все принялись чокаться, спеша насладиться последними глотками вина, созданного в родном мире.
Я стою, закрыв глаза и положив руку на Кристалл, войдя в резонанс с его частотой, позволяющей путешествовать между мирами.
Необозримые глубины космоса и иллюзорные, но от этого не менее реальные, просторы Дромоса сливались, плавно и неуловимо переходя друг в друга. Курок спущен, чека выдернута, а вечность поворачивается к нам еще одной из своих бесчисленных граней. Неизвестная, для одних она станет путеводителем к цели, а для когото просто новой возможностью прожить свои жизни ещё раз, избежав уничтожения.
О, разум ты могуч... ты вечен.
Я окинул взглядом нашу команду. Лена, Инна, Кени...
Все "нормальные", как в старые добрые времена наглотавшись снотворного, лежат в "анабиозе" на небольшом горном плато. И откудато, как всегда оставаясь "над схваткой", за нами наблюдает Его Величество Гроссмейстер.
Один шаг... всего лишь один, такой маленький, обычный шажок разделяет две эпохи. Мне немного страшновато и я не чувствую, если можно так выразится, "торжественности момента". Равно, как и вины за то, что всем нам предстоит совершить.
Ибо мы идём с миром.
notes
1
Имеется в виду бородатый анекдот: «Ты где деньги берешь? » – «У мамы». – «А мама где берет? » – «В тумбочке». – «А в тумбочку кто кладет? » – «Я кладу».
2
Опять же бородатый анекдот про прапорщика, который на совет поразмыслить, как сбить плод с дерева, и намек на лежащую у его ног палку дал вышеуказанный ответ.
3
Опять народный фольклор, и опять с бородой. Желая взломать банкомат, хакер берет ноутбук и кувалду. Кувалдой разбивается банкомат, а ноутбук для солидности, ибо что за хакер да без ноутбука?
4
К. Э. Циолковский. «Монизм Вселенной». Калуга, 1931, с. 70.
Последние комментарии
8 часов 59 минут назад
13 часов 19 минут назад
15 часов 6 минут назад
16 часов 19 минут назад
17 часов 25 минут назад
18 часов 34 минут назад