Стихотворения Рахель в переводе М.Яниковой [Рахель Блувштейн] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
От переводчика - Мири Яниковой:
Здесь приводятся переводы 77 стихотворений Рахели. Когда-то давно я издала первые переведенные мною 25 стихотворений тиражом 1000 экземляров. В этом сборничке было вот такое предисловие:
Россия начала XX века жила стихами. Они были духом времени, его неотъемлемой частью. Однако, сколько бы мы ни называли имен ярких талантов тех лет, творчество которых занимает большое место в наших домашних библиотеках, перечень будет неполным. Мы знаем, что многих из них судьба разметала по всем частям света, и сокровищница русской поэзии тех времен, возможно, еще таит от нас немалую часть своих богатств
Однако для российских евреев в начале XX века дух времени определялся еще и другими составляющими. Именно это и привело к тому, что стихи Рахели Блувштейн, родившейся в традиционной еврейской семье в Саратове в 1890 году, возвращаются к русскоязычному читателю в переводах с иврита.
Рахель закончила гимназию в Полтаве. В девятнадцать лет она уехала в Палестину. Поселившись в Реховоте, она сразу прекратила писать стихи на русском языке, - те, которые к тому времени уже были созданы, сегодня можно найти только в архивах. Она поставила перед собой цель, и этой целью было - погружение в иврит, до тех его глубин, в которых сможет проснуться вновь ее творчество.
Начался штурм языка. Она читала Танах, вслушивалась в речь малышей на улицах. Для нее наступила пора временного молчания. А в душе, влюбленной в пустынную землю, жила поэзия. Любовь к земле искала выхода - и Рахель поступила в женскую сельскохозяйственную школу и поселилась у озера Кинерет. Здесь прошли ее лучшие дни, которые она потом, будучи прикована к постели, неоднократно вспомнит в своих стихах.
В 1913 году она уехала во Францию, чтобы выучиться на дипломированного агронома. Она мечтала вернуться на свою землю специалистом. Грянувшая война нарушила ее планы. Путь в Палестину был закрыт.
И тогда Рахель направилась в Россию. Там она работала учительницей и писала на русском языке воспоминания о жизни на Кинерете. В 1919 году, на первом же корабле, вышедшем после войны в Палестину, она вернулась домой.
И сразу же дала себя знать болезнь - результат последних трудных и голодных лет. Поселившись в киббуце Дгания, она обнаружила, что не может больше заниматься тяжелым физическим трудом. Она переехала в Иерусалим, затем предприняла последнюю попытку найти себе дело в любимом краю - вернулась в Дганию, чтобы работать воспитательницей в детском саду. Но все сильнее тревожили ее симптомы туберкулеза, и вскоре ей пришлось покинуть свой любимый Кинерет навсегда.
Она жила в Иерусалиме, в Цфате, потом окончательно поселилась в Тель-Авиве. Она фактически была прикована к своей комнате, врачи запретили ей выходить из дому. Изредка она нарушала этот запрет. У нее было много друзей, и она не испытывала одиночества. Но ее тянуло в большой мир! И вот тогда-то и прорвалась плотина вынужденной немоты. Ее стихи начали появляться в 1925 году в приложении к газете "Давар" и вскоре превратились в нем во что-то вроде постоянной рубрики. Их ждали, к ним привыкли. Она переводила на иврит стихи русских поэтов, включая Пушкина, Ахматову. Древний иврит переживал в те времена свою бурную вторую молодость, и еврейское население Палестины буквально холило и лелеяло все явления духа, связанные со своим языком. Стихи же на иврите воспринимались, как лишнее подтверждение его жизненности.
Рахель умерла 16 апреля 1931 года в возрасте сорока лет. Свое поэтическое кредо она изложила в следующих словах: "Мне ясно, что в искусстве поэзии дух этого времени проявляется в простоте выражения. Простое выражение - это выражение самого первого шевеления лирической эмоции, выражение немедленное, то есть сделанное до того, как она успеет прикрыться нарядной шелковой одеждой и золотыми украшениями; выражение, свободное от литературности, затрагивающее сердце своей правдой, овевающее душу свежестью; способное выгравироваться в памяти, чтобы сопровождать нас в повседневной жизни; выражение, которое может внезапно "запеть" в душе... "
http://www.youtube.com/watch?v=w6TgLW1HH8s
Песню Рахель на музыку Леви Шаара исполняют группы «Дудаим» и «Парварим».
ИЗ СБОРНИКА "ДОПОЛНЕНИЕ"
Странствие души
Вот закат начался…
А.Д.ГордонуВот закат начался. Как приход его скор! Цвет золотой проник в небеса и на вершины гор.
И почернели поля - молча лежат. Будет по ним тропка моя молча бежать.
Но не позволю судьбе безраздельно царить. Буду за свет, за сиянье небес с радостью благодарить.
* * *
Разве это конец, если видно вдали…
Разве это конец, если видно вдали, как туман охраняет намеки чудес, - зелень яркой травы и сиянье небес - пока осени дни не пришли.
Подчинюсь приговору, приму этот крах, ведь алеет закат и сияет рассвет, и цветы улыбаются мне на тропах прошлых лет.
* * *
Мы отправились в путь…
Мы отправились в путь, был веселым вначале поход. Мы отправились в путь, чтобы встретить Царицы приход.
Но один за другим проходили над нами года, и один за другим отставали друзья навсегда.
Ты ведь тоже уйдешь, заплутавши средь этих путей. Ты ведь тоже уйдешь, - я останусь одна в пустоте.
И обманет родник - в нем воды не окажется вдруг. И обманет родник - и тогда я от жажды умру.
Подчинись приговору
Подчинись, заглуши в себе сердца глас, подчинись приговору и в этот раз. Не борись. Подчинись.
Там, на севере, снег покрывает поля, а под ними весны ожидает земля - В тишине. В глубине.
Подчинись, заглуши в себе сердца глас, уподобься траве, что под снегом спаслась. Видит сны. Ждет весны.
* * *
Лучше память горькую выгнать прочь…
Лучше память горькую выгнать прочь и свободу себе вернуть, отгоревших искр не ловить сквозь ночь, к подаянью рук не тянуть.
Превратить во Вселенную душу свою, и пребудет в ней кто-то один, и опять обновить неразрывный союз с небесами, с цветеньем долин. * * *
Полночный вестник был в гостях…
Полночный вестник был в гостях, у изголовья встал. Нет плоти на его костях, в глазницах - пустота.
И я узнала, что - пора, и ветхий мост сожжен, что между Завтра и Вчера держала длань времен.
Он угрожал, гремела весть сквозь смех, бросавший в дрожь: "Последней будет эта песнь, что ты сейчас поешь!"
* * *
И вот последний отголосок эха стих…
И вот последний отголосок эха стих, от всех сокровищ не осталось ни следа, и обнищало сразу сердце, и грустит в оковах льда.
Как жить тому, кто забывает о былом, как превозмочь ему перед грядущим страх? Его не скроет больше память под крылом, рассеяв мрак...
* * *
Вот встреча, полувстреча, быстрый взгляд…
Вот встреча, полувстреча, быстрый взгляд, вот ты приветствие едва пробормотал, - и сразу же сметает все подряд лавина боли, счастья шквал.
И прорвана плотина забытья, и бури не сдержать, не отдалить, и на колени опускаюсь я, и пью, чтоб жажду утолить...
http://www.youtube.com/watch?v=Z3GHxmtOfAU Песня на музыку Х.Йовеля в исполнении Ханаха Йовеля, Дорит Реувени и Дани Каца
Грушевое дерево
Что такое весна? Ты проснулся с утра - и увидел грушу в цветенье. И давившая прежде на плечи гора исчезает в одно мгновенье.
Так пойми: как же вечно грустить о цветке, том, что осень сгубила давно, если нынче весна тебе дарит букет и подносит прямо в окно?
Эхо
ЗалмануТам горы к небу поднялись - в дали прошедших лет. И с песней я взлетала ввысь, кричала: "Кто там? Отзовись!" - И эхо мне в ответ.
Померк тот свет, прошли года, вершины стерлись те. но эхо живо, как тогда, ты крикни, и оно всегда ответит в пустоте.
Когда беда приходит вдруг, когда вокруг темно, - как сохранить хотя бы звук, хотя бы тень, пожатье рук, пусть эхо лишь одно!..
В больнице
Мчатся тропы, сияет их белизна. Что до этого мне, заключенной в палате? Я стою тихонечко у окна. Просто плачу.
Спросит врач: "Ты сегодня плакала, да? Ты хотела увидеть, что там, за горой?" И я улыбнусь: а ведь он угадал! И я кивну головой.
* * *
Возьми в свои руки руку мою…
Возьми в свои руки руку мою с любовью брата.
Мы оба знали: простреленному кораблю нет к родным берегам возврата.
Единственный, я внимаю тебе, сними кручину.
Мы оба знали: родных небес не увидеть блудному сыну.
Бессонной ночью
А бессонной ночью - на сердце лед, а бессонной ночью - ужасен гнет. Протянуть ли руку - порвать ли нить? Отступить?
А наутро - свет. он на крыльях мчит, и тихонько он мне в окно стучит.
Не тяну я руку, не рву я нить. Сердце! Дай мне повременить!
* * *
Да, я такая: проста без затей…
Да, я такая: проста без затей, мысли мои тихи. Люблю тишину, и глаза детей, и Франсиса Жама стихи.
Был пурпур мне ближе других цветов, я жила среди горных вершин, я была своей средь больших ветров и своей - средь орлов больших.
Да, это было, но это - ушло. Меняются времена. Душа носилась на крыльях орлов, а нынче меня не узнать...
В пути
И вновь простор полей, и ветер вешний, шаг невесом. Так может, этот плен и этот ад кромешный - лишь страшный сон?
Но ведь тогда и память об отрадах и о дарах, что узниках утешить были рады, скользнет во мрак?
Так пусть кошмар и ад не гасят пламя еще чуть-чуть, чтоб этот малый свет не смог с тенями прочь ускользнуть!..
* * *
Итак - конец и этим кандалам…
Итак - конец и этим кандалам. Их прежде не брала любая сила - теперь же скука их перепилила.
Итак, свобода. Как я к ней рвалась, ее боялась...
Сердце же, однако, не радо, чтобы не сказать - готово плакать...
Его жена
Как ей просто его величать его именем средь бела дня! Ну, а я привыкла молчать, чтобы голос не выдал меня.
Как ей просто шагать по земле рядом с ним ясным днем! Ну, а я пробираюсь во мгле и тайком.
Есть кольцо золотое у ней, и алмазы на нем горят. Но мои кандалы - тяжелей во сто крат. http://www.youtube.com/watch?v=DhYQ2XVBkBY Исполняет Хава Альберштейн, музыка Авраама Пиаманта.
Печальный мотив
Различишь ли зов из своей дали, различишь ли зов, как ни страшна даль? Он рыдает в сердце, в душе болит и благословляет сквозь все года.
Через мир огромный ведут пути и, сойдясь на миг, разойтись спешат, и своей потери не обрести, и стопы усталой неверен шаг.
Может статься, смерть стоит за дверьми, и прощальных слез пора подошла, но тебя - и в самый последний миг буду ждать, как Рахель ждала. http://www.youtube.com/watch?v=LDArv5nUWRA Музыка Йоси Мустаки, исполняет Офра Хаза http://www.youtube.com/watch?v=9nkCDDaMEh0 Исполняют Арик Айнштейн, Шмулик Краус и Джози Кац * * *
Раны пред вами свои обнажать…
Раны пред вами свои обнажать, золото горечи - полную чашу! - на сострадание ваше сменять и на презрение ваше?
Вам предназначен - презрительный смех. Силы собрав, проявлю я отвагу и обозначу границу для всех: "дальше - ни шагу!"
* * *
Вновь эти строки перед взором предстают…
Вновь эти строки перед взором предстают: лист пожелтевший смят, его чернила, выцветая, создают былого аромат.
О чары памяти, о властная рука, касания тепло! Вот подан знак - и что-то вдруг издалека вплотную подошло.
* * *
Так нежны, так чудесны объятья твои…
Так нежны, так чудесны объятья твои - убаюкают, грусть унесут. К лону милой земли приравняю я их, ибо ужас не властвует тут.
Только женщина я! Как могу я одна? И лоза, что к вершине ползет, - без родного ствола ослабеет она и, как я, на землю падет.
* * *
Пусть слиты губы, но сердца разделены…
"Мы как два волка плясали на цепи, и это мы называли любовью." И.Эренбург
"Поставь меня печатью на сердце своем... " Песнь песней
Пусть слиты губы, но сердца разделены, сердца терзает страх. В одних и тех же - волей рока - мы должны плясать цепях.
Степным волкам лишь слышно, как звенят их цепи - не дано им различать молитвы и мольбы: "поставь меня на сердце, как печать... "
* * *
Уходят силы прочь…
Уходят силы прочь. Так постарайся мне помочь, попробуй мне помочь!
Стань мостиком над пропастью тоски, над бездной дней, и постарайся мне помочь, помочь душе моей.
Стань деревом, ручьем - в краю, где тени нет и вод. Попробуй мне помочь! Ночь длится, и далек восход.
Стань вестью радостной, лучом в ночи, стань хлебом из печи!
Моей земле
Ни славословья, ни возвышенной строки не посвящала я тебе, моя земля.
Лишь дуб посажен мной на берегу реки, лишь мной протоптана тропа в твоих полях.
Я знаю, мать моя, - и в том сомненья нет, что скромен дар тебе одной из дочерей:
лишь возглас радости, когда прольется свет, лишь слезы скрытые над бедностью твоей.
http://www.youtube.com/watch?v=0Leu3nyCCao Исполняет Гали Атари, музыка Дуди Мора.
Рахель
Наша кровь едина и души, ее голос во мне поет. Праматерь Рахель, пастушка, пасла Лавана скот...
И поэтому дом мне тесен и город ко мне суров - никогда не забыть ее песен для пустынных ветров.
Мне другой хранитель не нужен, кто-то путь указал мне рукой, - это память хранит мою душу и покой.
* * *
Я всем довольна…
Я всем довольна! Теснота поможет мне мечтать о дали, и есть у осени цвета любви и золотой печали.
Стихов прекрасные цветы взрастают из тоски нетленной, а золотой песок пустынь летит с горы Нево священной.
Возмещение
Это слабое тело, это сердце, что полно печали такой - станут прахом земным они чуть погодя, частью почвы, и с нею дождутся дождя, и, смеясь, взлетят высоко.
С благодатным дождем я прорвусь к небесам - через почву пройду, стены гроба поправ, и тогда загляну прямо зною в глаза я глазами трав.
* * *
Пусть я десять раз сказала: "Хватит"…
Пусть я десять раз сказала: "Хватит", десять раз "Свободна!" - прокричала, но оковы прочность не утратят, и опять начнется все сначала.
Вновь на сердце длать твоя сожмется, - и отпустит, дав воспрять надежде. Сердце затрепещет и забьется - а потом умолкнет, как и прежде.
* * *
Та, которая следом за мною…
Та, которая следом за мною займет в твоем сердце чужие покои, и насытится горечью, сладкой как мед, едкой сладостью - следом за мною, та, другая - заставит меня позабыть?
Или все ж прибежишь впопыхах, чтоб опять теребить этой горечи нить, что в моих вплетена стихах?
Михаль
"И полюбила Михаль, дочь Саула, Давида... - и презрела его в сердце своем." Книга Самуила, 1, IIО Михаль, ты сестра мне - ведь связь поколений крепка, и еще виноградник полынью сухой не зарос, и на платье твоем не поблек еще пурпур полос, золотые браслеты твои мне звенят сквозь века.
Не однажды я видела, как ты стоишь у окна, и свободу и нежность твои отражают черты. О Михаль, о сестра, я ведь тоже грустна, как и ты, и, как ты, на презренье к любимому осуждена.
* * *
Только стук дверей, только лязг замка…
Только стук дверей, только лязг замка - и стихают шаги в ночи. И к чему мой зов, и к чему тоска, если ты их не различишь?
Так поставь же, гордость, на сердце знак, горечь, душу мою залей, потому что я одинока так, как слепец среди площадей.
* * *
Все я вам поведала теперь…
Все я вам поведала теперь, распахнула дверь. В комнатах бродили чужаки, указаньям следуя руки:
"Тут - пустые чаянья и месть, а покой отчаяния - здесь. Это - смотрит из угла гордость, что растоптана была".
И случилось так: ты был с ними, мой родной чужак. Посмотрел, как все, и вышел прочь. Я - в углу. Настала ночь.
"Вдруг", - мелькает мысль в тиши ночной, - ничего и не было со мной?"
ИЗ СБОРНИКА "СО СТОРОНЫ"
Книга моих стихов
Те стоны мои в час нужды и печали - от боли, от гнета оков, - теперь ожерельями слов они стали и белою книгой стихов.
Со всех тайников были сорваны дверцы, расхищено то, что огнем пылало в глубинах разбитого сердца, в беспомощном сердце моем...
http://www.youtube.com/watch?v=c9sZuIvqaxs Исполняет Дани Гранот, музыка Наоми Шемер.
Преграды
Когда я была девчонкой, я часто бывала грустна. Ходила в одежде черной, играла совсем одна.
Пусть лет промелькнула стая, той девочки больше нет, но вот - как прежде, грустна я, и та же мета на мне.
Преграды - те же, что в детстве, меж мной и людьми лежат, но только в траур одето не тело теперь, а душа.
Может быть
Может быть, и придумала все это я? И, как знать, никогда я не мчалась с рассветом в поля, отгоняя остатки сна?
Никогда, никогда в эти длинные жаркие дни не слыхали снопы, не слыхали поля, как в устах моих песнь звенит? В синеве твоих волн никогда не купалася я,
о, Кинерет родной, мой Кинерет родной! Ты-то - был? Или сон это мой? http://www.youtube.com/watch?v=0sokC2Vo0YY Музыка - Иегуда Шарет, исполняет Эстер Офарим
Цветы "быть может"
Прекрасны клумбы у меня в саду. и выросли на них цветы "Быть может". К садовничьему пристрастясь труду, как я растила их! Как лезла я из кожи!
Я выставила стражу у ворот и на ее рассчитывала верность. Цветы хранила я от всех невзгод, боясь, что в сад проникнет Достоверность.
Но та пробилась через семь оград, и сразу приговор ужесточила, и превратила в кладбище мой сад и мой цветник - в могилы превратила.
Если Господня воля...
Если Господня воля - мне на чужбине скитаться, то, Кинерет, позволь мне хоть в могиле рядом остаться.
Мы наконец-то вместе. Здесь покой небывалый. С поля несутся песни, что я когда-то певала.
Здесь меня не забыли. Здесь мой путь подытожен. Дерево на могиле благословляет прохожих.
Если Господня воля - мне вдали от тебя скитаться, - я вернусь, о Кинерет! Позволь мне хоть в могиле рядом остаться.
Место захоронения Рахель - на берегу Кинерета
Союз с эхом
ЗалмануКак союз между звуком и эхом, так и наша с тобою связь. Ей года и века - не помеха, в сердце память живет, затаясь.
На вершине - двое. как ветер, весела она и легка, ну, а он - черноглаз и светел, как еврейский отрок в веках.
Он сказал: "Как пастушьи свирели, голос твой в Иудейских горах, эти звуки не устарели, и легенда та не стара".
Нас вели изгнанья путями, эта доля совсем не легка. Потому ли союзу меж нами не помеха - года и века?
Закрытый сад
Чужому
Кто ты? Я тянусь рукой, но рядом я твоих не ощущаю рук, и глаза, с моим встречаясь взглядом, прячутся, и в них сквозит испуг.
Каждый человек - как сад закрытый, и к нему тропинка не лежит. Жду, покуда на пустынных плитах иссякает жизнь...
http://www.youtube.com/watch?v=8mbykdTsfzo Музыка - Шуки, исполняют Шуки и Дорит
В городе
Я примирюсь - и грохот, и бетон моя душа воспримет и поверит, в чужой толпе не вспомню я о том, что спит в душе, не прошепчу: "Кинерет!.. "
Лишь ночью, в час молчанья и тоски я стану вспоминать и плакать стану, когда страдание рвет сердце на куски, когда болят закрывшиеся раны.
Мотив
Лишь для тебя они станут наградой, лишь о тебе мои песни звучат: штили и штормы, слезы и радость, боль и услада, холод и чад.
Да, я ответа не знала доселе, да, я почти-что мосты подожгла, - сразу вернулись и снова запели: ревность и ненависть, пламя и мгла.
И для тебя лишь симфония эта, лишь о тебе сотни скрипок поют: лживость тумана - и правда рассвета, слезы и радость, боль и уют.
* * *
Вдруг проснуться, понять…
Вдруг проснуться, понять: это было кошмаром, лишь кошмаром, рожденным в тоске! И опять, как вчера, ощутить твои чары и почувствовать руку в руке.
Мы не предали наши с тобой идеалы, мы храним этот давний завет, и Кинерет родной, как большая пиала, щедр, как прежде, и полон навек.
Мы навеки повязаны скрытою нитью, самой прочной из прочных цепей. То был просто кошмар, а совсем не наитье. О, скорей бы проснуться! Скорей!
* * *
Руку жестом рассеянным ты перенес…
Руку жестом рассеянным ты перенес мне на голову, и от тепла непосильною ношей, тяжелой до слез грусть на сердце внезапно легла.
Неужели безжалостный рок повелел выпить чашу до дна нам с тобой? Мы не ближе друг с другом на этой земле, чем на небе звезда со звездой.
* * *
Рукой за милостью я тянусь…
Рукой за милостью я тянусь - мне крошечный нужен кусок. Мой вечер близок, на сердце грусть, мой путь одинок.
От века глухи к чужой нужде те, кто сыт и богат, но как же нищему не разглядеть, как голодает брат?
Бесплодная
Вот бы сыночка иметь довелось! Был он черноволос. Бродим в саду, не боимся росы - я - и мой сын.
Ури, мой свет и моя душа! Имя, как капли ручья. Черноволосого малыша Ури - назвала бы я. Буду молиться, как Хана в Шило, и, как Рахель, страдать. Буду его ждать. http://www.youtube.com/watch?v=vQ66Cp7Jyoc Исполняет Хава Альберштейн на музыку Д. Хавкина http://www.youtube.com/watch?v=jGU8X10Npqc Исполняет А.Нини на музыку Д. Хавкина
Судьба
Стучащий в ворота упрямой рукою давно изнемог. И капает кровь, и сочится струею на прочный замок.
Не слышит никто. Где же сторож блуждает? Так тихо - как перед концом.
Я знаю: спасенье мое опоздает, и замертво я упаду на крыльцо.
Посещение
Хае
Осенним вечером на Родине, в палатке, в которой пол - земля, и дыры есть в стене, и где в углу белеет детская кроватка и дали дальние - в окне...
Тяжелый труд, надежды, исступленье - я ваша. Как опять вас обрести?.. ...Вот дети подошли, застыли в изумленье: зачем же тетя так грустит?..
Ночью
Ури
Письма брошены, и перепутан их порядок. Как много их! Я простерта над ними, как будто та гадалка веков седых.
Только я, как она, назавтра не пойду судьбу вопрошать, потому что Бог отказался, отказался мне помогать,
хоть и знает он сердце это, ту печаль, что оно хранит. Буду письма читать до рассвета, пока буквы не стерлись на них.
Молчание
Земля молчит - и будто саван грудь окутал, и будто сердце мне пронзил молчанья меч. Но я покуда здесь и жду еще покуда, и кровь стихов моих не прекращает течь.
Раз смерть молчит - умолкнем мы в ее объятьях, настанет день - и путь прервется у черты, но до чего же голос жизни нам приятен, как звуки эха его ясны и чисты!
Могильным холодом в лицо молчанье дышит, и ухмыляется чудовище в ночи. Но я покуда здесь, покуда здесь, ты слышишь? Срази меня словами! Только не молчи!
* * *
Я запомню навек…
Я запомню навек: как испуганный конь, колотится сердце в груди. Будто в лунную ночь, всюду бледный огонь и призрачный свет - впереди.
И внезапно почувствую вспышку в крови, будто послан мне знак от огня. Он напиться дает - и сгореть от любви, окружает и душит меня.
При свете форточки
О, как же недолго со мною он пробыл - тот луч, что скользнул сквозь стекло. Уже не мечтаю отныне я, чтобы здесь стало свежо и светло.
О солнце! О солнце! Блестящей оравой твои рассыпались лучи. Сверкали в росе и плясали на травах, горели в заката печи.
Я знала, что дни опустеют без света. В тоске подойду я к окну. Как к памяти солнца, я к форточке этой без всякой надежды прильну.
Женщина
Вот она от головы до пят, вот ее забитый, тихий взгляд. Преданность, унынье и мольба: взгляд собаки битой иль раба.
Миг кристально чистый, ясный, узнанный, хоть и полон, скуп он на слова.
Тишина, и лишь порыв обузданный: господина руку целовать.
* * *
Назови моим именем дочь…
Назови моим именем дочь - руку дай, постарайся помочь. Так печален в вечность уход!
И когда она подрастет, то мою сиротливую песнь, мой вечерний, грустный мотив - в золотую звонкую весть, в голос утра она превратит.
Нить порвалась - вплети ее им, дочерям и внучкам твоим!
* * *
Тебе я, как прежде…
Тебе я, как прежде, тебе - навека - чужая, своя, далека и близка.
Ты - рана на сердце, и невмоготу краснеть и бледнеть, и взлетать в высоту. Так вслушайся в глас, леденящий сердца! К тебе, о тебе, от тебя - до конца...
Открылась дверь...
Открылась дверь и закрылась дверь. Мираж сияет вдали, и манит колодец. Но, верь иль не верь, им жажды не утолить.
Тюрьма - моя келья, и книга - нема, и ширится ужас во мне. И пусть я грешила - но я же сама наказана Богом вдвойне!
* * *
Своею рукою…
Своею рукою! - Так гордость велела. Разорвана нить и мосты сожжены
своею рукой. В сердце радость запела. Так гордость велит. Нож торчит из спины.
ИЗ СБОРНИКА "НЕВО"
* * *
Лишь о себе рассказать я смогла…
Лишь о себе рассказать я смогла. Сжался мой мир, будто мир муравья. Так же, как он, я и ношу несла, так же, как он, надрывалася я.
Путь муравьишки к вершине желанной долог, мучителен, труден вдвойне. Ради забавы рука великана все его чаянья сводит на нет.
Так же и путь мой - слезы и песни, страх и молитвы Высшей Руке. Что ж ты позвал меня, берег чудесный? Что ж обманул ты, огонь вдалеке?
http://www.youtube.com/watch?v=LBt9bZc5Oyo Исполняют Хава Альберштейн и Дани Гранот, музыка Авраама Пиаманта.
4 Адара, 5690
* * *
Столько доверия в сердце моем…
Столько доверия в сердце моем! - Не испугаешь его листопадом, благословит любые преграды - осени плач за окном,
ветра бессилье, вечности мощь... Сердце доверчиво, дальний ты мой!
* * *
В сердце сад есть заветный…
В сердце сад есть заветный, ты вселен в заветный мой сад. Заплелись твои ветви, глубоко твои корни лежат.
Не смолкает, не стынет в сердце до ночи птичий галдеж. Это сад мой, и ты в нем сотней жаворонков поешь.
http://www.youtube.com/watch?v=6hTYBomDVBo Исполняет Нурит Гальрон, музыка Наоми Шемер
* * *
Все сказала я. Срок настал…
Все сказала я. Срок настал виноград давить - или душу.
Кровь течет, как вино. И вопит немота. А ты даже не слушал.
Письмо
Все хорошо. Секрет храню навеки про счастье, что открылось и ушло. Готова руку целовать я человеку, что обижал и будет впредь мне делать зло.
Но вдруг в тиши - есть миг жестокий, грубый, есть миг, взрывающий покой и сонный плен, когда мне хочется, чтоб затрубили трубы и Страшный Суд свершился на земле.
Сосед
Его не видя, все же знаю точно о том, что он вблизи, я не одна, и бережет от ужасов полночных квадратик света из его окна.
О, только бы мне знать, что кто-то рядом - невидимый, но явственный, как свет, и это знание - защита и ограда, ладонь на лбу, прохлада и привет...
Иная печаль
Отодвинулись мгла с синевою, дни и ночи ушли далеко. Я устала. Глаза закрою, посижу, отдохну немного.
Пелена чужбины упала, и придвинулся вдруг безотчетно образ тот, что во мне погребала память дней и ночей бессчетных.
За борьбу, за сверканье стали - ты прости! Мы запомним отныне, что касанье иной печали ранит больно, и память не стынет.
* * *
Моя хрупкая радость…
Моя хрупкая радость! Цветочек, что взрастила с таким я трудом на тяжелой безжизненной почве, на пустынном наделе моем.
Моя хрупкая радость! Жестокий тот закон мне известен давно: если слез проливаешь потоки, не создашь и росинки одной.
И дорога мне эта известна, и другой уже не повстречать: вспоминать, создавая песни, вспоминать, грустить и молчать.
* * *
Книгу Йова раскрыла, читаю о нем…
Книгу Йова раскрыла, читаю о нем. вот герой! Нас ведь тоже учили видеть благо и пользу в страданье своем, подчиняясь Всевышней силе.
Если б только уметь разговор нам живой, как и он, вести благосклонно, и устало склоняться, как он, головой, и идти к Отцовскому лону...
Своими руками
"Своими руками - так гордость велела..."
Я закрою дверь на замок, я заброшу в море ключи, чтоб мой дух смятенный не мог на твой голос мчаться в ночи.
Знаю - ночи будут без снов, знаю - дни покроет туман. Утешенье мое - в одном: это сделала я сама.
* * *
Я заберу себе взгляд твой нежный…
Я заберу себе взгляд твой нежный - сверкающий смех, глухую тоску, которым, как вспаханным полем безбрежным, я вылечить бедное сердце смогу,
Я заберу себе взгляд твой нежный, я заберу - и втисну в строку.
* * *
Не осуждай меня…
Не осуждай меня: да, я виновна. Так отсрочь приговор и крах! Возлюбить себя? Ну что ж, безусловно, я себе - главный враг!
Не уходи с испуганным взглядом, и не плачь обо мне - смерть уйдет! Лишь месть моя стрелы наполнила ядом, в мое сердце стремит их полет.
Прежняя ночь
Нынче все по-иному - никто не поверит: мы летим над землей, будто в сбывшихся снах. Мы с тобою на яхте, сверкает Кинерет, и над нами горит парусов белизна.
Мы когда-то сплетали из лунного света тот фитиль, что навеки связал нас с тобой. Все свершилось! Смотри: сон сбывается этот, мы бредем золотою тропой.
Станет память кристальной водой родниковой, давшей влагу сожженной земле. Эта ночь - навсегда. Ее светом окован ряд за нею тянувшихся лет.
Ночная дойка
В лунных бликах наш двор неровный. По прохладе и тишине поскорее бежим в коровник. Дышит ровно корова во сне.
Как тепло она шевелится! Как рогатый лоб ее крут! Наши с нею судьбы сплелися целым ворохом скрытых пут.
Цвета
Земли вспаханные чернеют, воды утром горят синевой,
и проемы скал зеленеют утверждающей жизнь травой.
А в ущелье сером смелеет, розовеет цветок живой.
* * *
Буйную тропку в горах…
Буйную тропку в горах должен ли ты обойти? Чтобы увидеть твой страх - где же мне силы найти?
Что же туман окружил, горы окутал собой, если сиянье вершин - это награда за боль?
Нежность
Это кажется странным: сквозь горечь от слез, сквозь упреки и злые слова из далекого прошлого ветер принес шепот нежности, слышный едва.
Этот бой меж мужчиной и женщиной стар, смертный бой, до исхода сил. Потому что ты братом любимым мне стал, потому что ты сыном мне был.
* * *
Никакие узы запретов…
"Есть разрешенное - и есть запрещенное"
Никакие узы запретов перед пламенем не устоят, и, как стебель стремится к свету, так тянусь за нежностью я.
Ты поникшую душу отыщешь над судьбою и смертью моей... Горе мне! От несчастной нищей отведи свои взоры скорей!
* * *
Я хочу одного
Я хочу одного: позабыть этот горестный миг, и несчастного сердца, в пустыне забытого, крик,
и вернуться и жить на вчерашней земле золотой, где растет мое дерево над голубою водой.
* * *
Голос ветра холодного ночью возник…
Голос ветра холодного ночью возник, голос ветра шепнул: "приготовься, сестра..."; Так прости! И прими, как и в прежние дни, ношу горьких стихов, и усталость, и страх.
И по-прежнему будь мне опорой во тьме, и, как прежде, утешь, и верни мне покой, - недалекою ночью приблизится смерть и закроет глаза ледяною рукой...
Мои мертвые
"Только мертвые не умрут." Й.Ш.К.
Лишь они остались. Лишь они теперь не пополнят список горестных потерь. И на перепутье, на закате дня призрачной толпою окружат меня.
И не разлучат нас долгие года. Лишь потери наши - с нами навсегда.
Последние комментарии
7 часов 19 минут назад
7 часов 55 минут назад
8 часов 48 минут назад
8 часов 52 минут назад
9 часов 4 минут назад
9 часов 17 минут назад