Героический корабль [Алексей Силыч Новиков-Прибой] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

бороды и одежды ручьями стекала вода, образуя под ним лужу. На вопрос старшего офицера Паскина, как он очутился за бортом, ни он и никто из команды не мог объяснить. Происшествие с Папиловым так и осталось загадкой для всех, не исключая и его самого.

Из дневного боя «Громкий» вышел целым и невредимым, не было и потери в людях. Вечером на нем было уже известно, что Рожественский, будучи ранен, передал командование эскадрой адмиралу Небогатову.

Вскоре на броненосце «Николай I» был поднят сигнал: «Курс норд-ост 23 градуса». С наступлением темноты «Олег» со своим отрядом, развив большой ход, отделился от эскадры. О нем говорили, что он ушел неизвестно куда. Ночью «Громкий» пристроился к крейсеру «Владимир Мономах». Впереди шел «Дмитрий Донской», но через некоторое время он тоже где-то затерялся в темноте морских просторов.

Оставшись одни, «Владимир Мономах» и «Громкий», выполняя приказ Небогатова, направились во Владивосток.

После дневного боя передышка длилась недолго. Через каких-нибудь полчаса уже начались минные атаки. Поддерживая крейсер артиллерийским и пулеметным огнем, «Громкий» сам бросался на японцев.

Однажды с него заметили, как неприятельский двухтрубный миноносец, приблизившись с левого борта к крейсеру, выпустил в него мину. Катастрофа казалась неизбежной. На мостике все оглянулись на командира Керна, а он быстро нагнулся над переговорной трубкой и скомандовал в машину:

— Полный вперед!

Одновременно он дернул за ручку машинного телеграфа, повторяя то же приказание.


«Владимир Мономах» был подорван миной.


И «Громкий» ринулся наперерез страшному самодвижущемуся снаряду. Очевидно, у командира был такой план: пусть лучше он сам взлетит на воздух вместе со своим судном водоизмещением только в триста пятьдесят тонн и с командой в семьдесят три человека, чем погибнет крейсер водоизмещением в пять тысяч пятьсот девяносто три тонны с командой более шестисот человек.

В темноте геройство Керна осталось незамеченным. На крейсере не знали, что маленькое судно идет на самопожертвование и готово своей грудью отстоять жизнь другого корабля, приняв на себя подводный удар. Зато на «Громком» тотчас разгадали поступок командира, и сердца моряков, ожидая взрыва, отсчитывали последние секунды своей жизни. К счастью, мина, поставленная на большое углубление в расчете на низкую осадку крупного корабля, прошла под килем «Громкого». Она благополучно миновала и «Мономаха».

Дул пятибальный ветер. Шумели волны. Гремели орудийные выстрелы, на мгновение освещая вспененную зыбь моря.

«Владимир Мономах» был подорван другой миной. Изувеченный корабль с креном на правый борт, потеряв надежду достигнуть Владивостока, свернул на запад. Связавший с ним свою судьбу «Громкий» сопровождал его до самого утра. Рассвело. Близко, против носа корабля, неприветливой громадой всплывали чужие берега острова Цусима. А в стороне, далеко, на северном горизонте обозначились дымящие японские вспомогательные крейсеры и миноносцы.

Командир крейсера капитан первого ранга Попов разрешил «Громкому» одному следовать во Владивосток.

Долго командир Керн не отнимал от глаз бинокль. Неприятельские суда приближались. Он уже различил три миноносца, и ему стало ясно намерение японцев: взять русских в кольцо. Опустив бинокль, Керн обратился к мичману Шелашникову:

— Всех господ офицеров — ко мне.

Один за другим они через минуту появились на мостике. Старший офицер лейтенант Паскин, русый крепыш, среднего роста, с короткой шеей, уверенной походкой приблизился и вопросительно поднял на командира строгие брови над усталыми от бессонницы большими глазами. Командир, не дав ему ничего сказать, предупредительно начал сам:

— Подождите, Александр Александрович. Вопрос касается всех.

Лейтенант Паскин, хорошо знавший своего командира, сразу догадался, что предстоит что-то важное.

— Есть, — ответил лейтенант и перевел свой взгляд на приближавшиеся суда.

Но командир продолжал глядеть на профиль его удлиненного бритого лица с прямым красивым носом и короткими шелковистыми бачками, как будто заранее хотел угадать мнение первого своего помощника.

Напевая, по трапу быстро взбежал молодой мичман Потемкин. Этот беззаботный весельчак при всяких обстоятельствах любил напевать про себя. Но сейчас несколько сконфуженный— петь в такую минуту! — он вытянулся перед командиром всем своим массивным корпусом.

Последним медленно вошел, одергивая замасленные полы темносиней куртки, полный, упитанный судовой инженер-механик Сакс, в манерах которого не было заметно и тени военной выправки. Улыбаясь, он имел вид довольного жизнью человека: бой прошел, его кочегары и машинисты, котлы и машины целы и работают в полном порядке. Не зная, в чем дело, он увидел собравшихся около командира офицеров и по обыкновению сострил:

— Наш Папилов-то вчера так промочил свою бороду,