Виктор Вавич (Книга 2) [Борис Степанович Житков] (fb2) читать постранично
Книга 29745 удалена из библиотеки.
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (99) »
Житков Борис Степанович Виктор Вавич (Книга 2)
Житков Борис. Виктор Вавич Роман КНИГА ВТОРАЯ Themistocles ""THEMISTOCLES Neoch films Atheruensis" - замечательно, как понятно!" - думал Коля под одеялом и - простыня чистая, скользкая - поерзал ногами "Themistocles - Фемистокл, Neoch - Неокла, films - сын, Athemensis значит афинянин Завтра вызовут, и аккуратным голосом начну Themistocles Neoch films - прямо как по-русски Ужасно хороший язык!" Коля перекрестился под простыней, с радостью, с уютом, как в домике Поглядел на образ, завернул назад голову Высоко в углу еще поблескивало из полутьмы золото, и Бог какой милый - и показалось, что дремлет в углу Нет, все равно все видит так, опустил веки и все-таки вниз в щелку все видит И знает, что Коля писал в углу на стенке карандашиком стишки такие глупостные И стихи отбились в памяти и застучали в ногу, как солдаты. Раз, и снова и снова Коля потерся головой о подушку - и вот это слышит, слышит Бог. И за грехи накажет, и нельзя вытряхнуть из головы стихов, это они сами, сами. А вдруг мама умрет. Сейчас вот шуршит новым коленкором, и видно, как мелькает на светлой щелке от дверей - шьет Живая - шьет. Пока еще живая и вдруг - и вот треплешь за руку "Мама, мамочка, милая, ну, милая, миленькая, родная" и у Коли навернулись слезы и застыло дыхание в груди. Рвать, рвать за руку, и она молчит, как ни зови; плакать, биться в нее головой: "Мулинька, сказать, - миленькая мулинька!" - Мулинька! - задел вдруг голосом Коля. Стул двинула и с белым коленкором вбежала и распахнула за собой свет из столовой: - Что ты, что ты? - и наклонилась. Коля жал к себе голову, мамины волосы, судорогой, со всей силы, а мама держала неловко, на отлете руку. - Не уколись! А Коля давил губами мамино ухо и шептал: - Мамочка, милая, не умирай, ни за что, никогда! Я не знаю, что сделаю, не умирай только, мамочка! Пожалуйста! - Коля прижал мокрое лицо и замер. Шептал неслышно: - Не смей! Не смей! Не смей! Заклинал. - Больно, задушишь! Не сходи с ума, - высвободила голову, - не умру. Хочешь, чтоб не умерла, - ложись и спи, - и целовала в мокрые глаза. А когда снова села на стул под лампу, ворохом нескладным встали мысли над головой и два раза наколола палец. А Коля в темноте сжал, как от боли, зубы и шептал с мольбой и угрозой:. - Дай, дай же, чтоб не умирала... никогда! Дай, Господи, говорю, чтоб никогда, никогда. Сжал крепко веки, чтобы придавить, прищемить свое заклятье, и темно-синие пятна заплавали в глазах. И вдруг проснулся: там за дверью отец говорил сдавленным голосом, хриплым шепотом: - Я ж тебе говорю, говорю, говорю: невозможно! Как же, к черту, я не передам? Ведь говорю же тебе: свои, свои, наши, телеграфные. Питер мне стукает, я же на слух принимаю. Мать зашептала, не разобрать. Коля весь вытянулся, сердце сразу заколотилось, умерли ноги, а шея натянулась, вся туда к двери. Мама шепчет, шепчет, скоро, торопливо. Вдруг отец по столу - охнула посуда - Коля не дышал. - У других не один, а пятеро ребят. Невозможно! Понимаешь! Сказано: не передавать, кроме своих! Да, да, и буду!.. А будет, будет, что всем, то и мне будет. Сегодня было В. П. Да, да, мне вот, сейчас ночью. Знаешь В. П.? Давай, значит, прямой провод - высочайший приказ. В. П. давай Тифлис... Чего тише? Все равно. Да, да, и шиш, шиш дал. Ну, вот, реви, пожалуйста. Реви, реви! Мама всхлипывала, папа мешал в стакане. Все мешал скорей и скорей. Вдруг двинул стулом, шагнул, распахнул двери, вошел и волок ногой мамино шитье белое, стал шарить на столе. - Расстреляют! - всхлипнула мама. Коля дернулся, затряслась губа и заикнулся, весь толкнулся от этого слова, от маминого голоса. - И к черту! - крикнул папа во весь голос в двери. Стал закрывать двери и швырнул ногой в столовую белое шитье. Лег, заскрипел кроватью, зло заскрипел, показалось Коле. Еще поворочался. Чиркал, чиркал спички, ломал. Закурил. И при спичке Коля увидел лицо отца, как из тяжелого камня, и пегая отцовская борода будто еще жестче - из железной проволоки. Стало тихо, и слышно было, как мама плакала, как икала. Коле хотелось встать, пойти к маме, но не смел. Раздувался огонек, и отец дышал дымом. - Вася, Вася, Васечка! - около самих дверей перебойчатым голосом, жалобным таким, сказала мама. "Неужели папа..." - подумал Коля и дернулся на кровати навстречу голосу. Но папа уж вскочил, уж отворил двери. - Ну, Глаша, ну, ей-богу, ну что же в самом деле? А мама вцепилась в плечо, ухватилась за подтяжку, цепко, ногтями и тычется головой. Папа одной рукой держит, а другой повернул выключатель. Коля сидел уж на кровати и глядел и шептал то, что папе надо говорить. Сели на кровать. - Ну как тебе объяснить? - говорит папа. - Ну все, все же; я ж тебе говорю: завтра конки станут, а послезавтра лавки закроются - ну все, все люди! - и папа уже обращался к Коле. И Коля мотал утвердительно головой, чтоб мама скорей поверила и перестала плакать. - Ведь вот ребенок же понимает. Мама заплаканными глазами глянула на Колю, глянула как девочка, с вопросом, с охотой верить, будто он старше, и Коля закивал головой. - А- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (99) »
Последние комментарии
8 часов 51 минут назад
13 часов 54 минут назад
21 часов 43 минут назад
1 день 14 минут назад
1 день 22 минут назад
2 дней 11 часов назад