Десять лет спустя. Дневник сновидений [Николай Михайлович Сухомозский] (rtf) читать онлайн
- Десять лет спустя. Дневник сновидений 1.36 Мб скачать: (rtf) - (rtf+fbd) читать: (полностью) - (постранично) - Николай Михайлович Сухомозский
Книга в формате rtf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
red54;Десять лет спустя
Дневник сновидений
Предисловие автора
Почему мне снятся ТАКИЕ сны, а соседу –ИНЫЕ? С чем сие связано? С устройством серого вещества? Наверное... А в чем эти нейроны отличаются от своих собратьев в другой черепной коробке? Только лишь химическим составом?
Или еще чем-то?
Вот, к примеру, мне часто снятся кошмары. Случайно? Думаю, нет. Но мой дилетантский вывод «Нормальные мозги демонстрируют нормальные сны, а ненормальные –кошмары» вряд ли выдержит критику специалиста.
А если снятся "преступные" или "порочные" сны, означает ли это, что спящий - преступен и порочен?
Отличаются ли кардинально «ночные картинки» у оптимиста и пессимиста?
Пытаясь найти ответы хотя бы на некоторые из этих вопросов, автор записывал свои сны в течение года. Причем не одного, а нескольких. По такой формуле: одни и те же дни и месяцы с двумя перерывами по десять лет каждый. Это, если точно, по четыре месяца 1993-го, 2003-го и 2013 годов.
Так была написана (точнее, записана) трилогия «Магические формулы». Вашему вниманию предлагается ее вторая часть –«Десять лет спустя».
«Если мы научимся смотреть сны,
то обретем, быть может, истину».
(Ф. Кекуле, химик).
2003 год
1 июля, вторник
Сон первый
Снова –Пирятин. Опять треугольник: я –отец –мать. Как обычно, он ее жестоко избивает, а я пытаюсь защитить. Только в этот раз отец замыслил убийство. Мои с ним разборки (к сожалению, подробностей не запомнил).
Сон второй
Возлежу на каком-то ложе. На ногах довольно странная обувка: что-то с двойной подошвой, между которыми пустота (тот, кто в своей жизни сталкивался в овощными базами, знает, что такое поддоны. Вот мои фантастические штиблеты на них и похожи). Причем «ближняя» ее часть, та, что прилегает к телу, очень и очень дырявая. И я ощущаю на право ноге дискомфорт.
Беру некую то ли соломинку, то ли травинку и начинаю ею между подошвами водить. Через определенное время оттуда тоже показывается соломинка. Но… цветная и немного пушистая. Пытаюсь ее сбить –не удается. Более того, она из-за края подошвы начинает… отмахиваться. «Что-то, зараза, живое!» –делаю «глубокомысленный» вывод я. И продолжаю свои пока что не дюже эффективные операции по изгнанию непрошеного гостя со своей ступни.
Наконец «пришелец» показывается во всей красе. И я узнаю в нем –не без внутреннего содрогания –каракурта. Первая мысль: «Черная вдова ужалит – мало не покажется». Начинаю сгонять более энергично, но осторожно. Не получается: эта сволочь отбрыкивается: видно, понравилось на моей пятке. Прихожу к выводу, что играть дальше в бирюльки с помощью травинки-соломинки не стоит –себе выйдет дороже.
Натягиваю на руку откуда-то взявшуюся толстую рукавицу –видно, на ватине. И пытаюсь смести опасного противника с подошвы. Тот –вот гадина! –ловко забирается на руку. Пробую стряхнуть –не удается. Ползет. Останавливается, и начинает… кусать. Приютил, называется, болезного. Однако прокусить толстый-толстый слой не шоколада, а ватина с первого раза каракурту не удается. И я с ужасом осознаю, что он будет повторять свои попытки до победного –для него! –конца.
Сон третий
Мы с супругой в незнакомой квартире. Раздается телефонный звонок. Беру трубку:
–Алло!
–Алло! Это Олег Петров с Таней. Здравствуйте!
–Здравствуйте!
–Как там дела в Ашхабаде?
–Да мы же давно оттуда уехали. Знаем все лишь понаслышке.
–Все равно интересно. Особенно вопрос работы.
–А вы что, хотите туда поехать?
–А почему бы и нет? В России пристойную должность найти сложно.
–Ну, даже не знаю. Мы ведь убрались оттуда именно по причине неважного отношения к славянам. Правда, с тех пор, судя по сообщениям прессы, ситуация несколько улучшилась. Однако, я бы все же не советовал…
–А у вас с Надеждой Павловной как дела?
–Нормально. Имеем квартиру, а это ныне главное.
–Ну, спасибо за консультацию!
Звонивший положил трубку.
–Кто это был? –спрашивает жена.
–Ты знаешь, сам не могу вспомнить. Какой-то Олег Петров. Тебе эта фамилия что-нибудь говорит?
–Ровным счетом ничего.
–А мне что-то говорит, да вот что? –вслух размышляю я.
И тут мне приходит в голову светлая мысль:
–Черт! Ты знаешь, кто это был?!
–Нет, я же сказала.
–Олег Тарануха из Екатеринбурга! Я теперь отлично это понял –а то, думаю, откуда этот голос знаю.
–А почему же он назвался Петровым?
–Видимо, ради хохмы. Ах, как жаль, что я его не узнал раньше, а он не расшифровал свой псевдоним. Он же сейчас в Киеве! Пригласили бы в гости. А куда перезвонить, я не знаю.
–Может, он догадается сам еще раз нам брякнуть?
–Только на это нам и остается надеяться.
Сон четвертый
Вместе с туркменским другом Овезом в чужом городе. Он говорит, что сильно проголодался и нам бы не помешало где-нибудь основательно перекусить.
–Мне нужно еще взять у одного из местных руководителей интервью, –отвечаю. –Так что давай на полчасика во всех отношениях приятную процедуру отложим.
–А где встретимся?
–А давай там прямо и встретимся. Это отсюда совсем недалеко. Двинешь по диагонали по этому подземному переходу, а на той стороне я тебя буду ждать. А если же захочешь, зайдешь на территорию предприятия. Ты у его проходной будешь стоять.
Идя по подземному переходу, я зачем-то прихватываю две то ли мраморные, то ли древесностружечные плиты с мыслью, что в хозяйстве все пригодится. И опасаюсь быть пойманным. Ощущение –не из позитивных. Размышляю, не бросить ли к черту «находку», но делать сие не спешу. Хотя, как сне кажется, народ, тут и там шныряющий, смотрит на меня с подозрением: что это дядя прет, как Иван двери?
Прямо из подземного перехода попадаю в приемную нужного мне руководителя. Там тоже снуют люди –расставляют мебель. Я догадываюсь, что перебрался сюда начальник недавно и только, так сказать, учреждается вместе со стульями-диванами. Среди царящего кавардака на меня мало кто обращает внимание, и я спокойно ставлю свои плиты у стены с твердым намерением их не забирать.
Руководителя не оказывается на месте, так что я выхожу на улицу. Надо будет дать знать Овезу, что перекусить через полчаса нам, судя по развитию событий, вряд ли удастся.
Во дворе предприятия встречаю некую даму, которая тоже кого-то ждет. Слово за словом –начинаем разговор. Она тоже оказывается журналисткой. Только работающей на радио. Я всматриваюсь в ее лицо –оно мне кажется знакомым.
–Ваша фамилия случайно не Добрянская? –спрашиваю после некоторых колебаний (девушка с такой фамилией училась со мной в школе –Авт.).
–Нет, –отвечает новая знакомая.
Проходит полчаса. Моего товарища нигде не видно. В это время появляется нужный мне руководитель. Надо идти брать интервью, а я с ужасом вспоминаю, что диктофон остался у Овеза. Которого в ближней округе в данный момент не видно.
–Скажите, –обращаюсь к коллеге, –у вас нет с собой диктофона? Может быть, в таком случае вы мне его одолжили на некоторое время?
–С собою нет ничего. А вообще, мы, радисты, пользуемся в своей работе довольно громоздкими магнитофонами. Вряд ли бы такой вам подошел. Да и настраивать такую технику без необходимого опыта непросто.
2 июля, среда
Сон первый
Я –в какой-то конторе. Начальница отдела не торопится меня принять: у нее все время находятся неотложные дела. Вот и опять к ней в кабинет нырнула дама. Немного поколебавшись, я открываю дверь: сколько можно меня мариновать?
У стола только что вошедшая выкладывает что-то на стол, а хозяйка кабинета непритворно ахает и охает от восторга. На меня женщины не обращают никакого внимания. Набираюсь наглости и подхожу к столу и я, дабы увидеть, что привело в восторг заведующую отделом.
Там –шкурки черепах (размером, цветом и формой они точь-в-точь повторяют панцирь пресмыкающегося).
–Это я из Италии подруге привезла! –хвалится вошедшая.
А хозяйка кабинета начинает прятать подарок (или взятку?) в сейф.
–На пальто, –продолжает дарительница, –хватит тысячи штук.
Цифра меня поражает, но я сомневаюсь и сходу прикидываю, что достаточно будет и пары сотен. Ну, разве что –с небольшим.
Сон второй
Деревенский незнакомый дом. Я и мать заходим в него. Повсюду –невообразимая грязь. Окна сплошным слоем залеплены шевелящимися мухами. Вокруг летаю огромные осы. Весь пол усеян мелкими осколками стекла.
Я удивлен: мать всегда была такой чистюлей и вдруг –столь неприятный сюрприз. Знаю, что сейчас в дом зайдет супруга и еще кто-то. Мне стыдно. Да и ноги они могут порезать (наверное, будет босые). Ищу веника, чтобы подмести. Еле-еле нахожу. Однако что-то мне все время мешает заняться уборкой.
3 июля, четверг
Сон первый
Наверное, во сне (а может, не только во сне?) у меня «едет» крыша. В это раз приснилось, что моя родная жена–мужчина. И меня это нисколько не смутило. Хотя мысль о том, а как же теперь вести половую жизнь, мелькнула.
Сомнения развеяла моя мужчино-женщина:
–Будем, глядя друг на друга, мастурбировать!
Вскоре мы этим и занялись. И тут узнали, что именно за подобные штучки нас преследуют власти. Роль шпионов выполняли люди на машине, пристально следящие за нами (а находились мы отчего-то на открытом пространстве).
Спрятав нижнюю часть тела за чем-то, похожим на огромный пень, моя половина получила удовольствие. А вот догнать ее на «ручной дрезине» я никак не решался –боялся попасться. Супруга пригласила:
–Давай, чего ты тянешь?! Никто ничего не заметит!
Послушавшись, я едва не стер «рычаг» и не измозолил руку, но так не кончил. Зато подумал, что такая семейная жизнь мне не очень нравится.
Сон второй
Огромный дом. Размерами смахивающий на дворец. Множество гостей. Среди них –личности мне знакомые и нет. Причем гуляем мы здесь уже не первый день, потому что повсюду стоят неубранные кровати, на которых собравшиеся спали.
Я ищу и не нахожу свою супругу. Переживаю: не увлеклась ли она кем-нибудь на стороне, что мне совсем не по нутру. Наконец ее нахожу лежащей в кровати. Перекинулись несколькими ничего не значащими словами. И жена пытается меня сплавить под предлогом, что ей нужно делать прическу. Я не понимаю: а я-то чем мешать буду? Не у нее же на голове сижу! Однако молчу. Жду дальнейшего развития событий. Супруга, между тем, настаивает на моем уходе. Я вспыхиваю:
–Ну что ж, наводи марафет и иди к пастуху!
–К какому пастуху?! –возмущается жена.
Возникает перебранка. В итоге, разозлившись как черт, ухожу. Немного поостыв, принимаю решение уехать отсюда. Вопрос «куда» не стоит. Конечно же, в Пирятин.
Начинаю собирать свои вещи. Они отчего-то разбросаны, как будто в них кто-то рылся. Впрочем, подобное подозрение тут же отбрасываю, ибо вещи других пребывают точно в таком состоянии. Наверное, тут мода такая.
Дольше всего не удается найти электробритву. Роюсь среди бумаг и тряпок в шкафу. И натыкаюсь на… купюру в пятьдесят долларов США. Возникает вопрос: чья она и что с нею делать? Тут же я вспоминаю, что с карманными деньгами у меня туго, а предстоит довольно длительная поездка. В конце концов, после долгих колебаний решаю чужие деньги присвоить. И все те несколько часов, которые я находился еще в доме, я только тем и занимался, что перекладывал злосчастную купюру из кармана в карман, опасаясь быть пойманным.
В один из моментов встретил страшно некрасивую мадам, которая, как мне объяснили, была моей новой супругой. Первая мысль:
- За что такое наказание? Неужели за присвоенные 50 долларов?
Однако деваться некуда: вступил в беседу. И уже через несколько минут понял, что интересую я «мадам» не больше, чем прошлогодний снег эскимоса. Тронув меня за плечо, та заявила, что спешит на какую-то встречу, желает мне счастливой дороги, упорхнула. В душе я глубоко возмутился: что за хренотень? Муж уезжает, а она даже не подумала его провести. На фиг такая штучка нужна? И пришел к выводу, что лучше первой моей супруги никого нет.
4 июля, пятница
Сон первый
Снова сборище людей и снова –на непонятной хазе. Общество –сплошь дамское, из мужчин – я один. Одна из дам лежит на полу. Остальные, включая меня, –рядом. То ли хором делаем ей массаж, то ли, не подавая вида, всей компанией ее «разогреваем». Во всяком случае, я, поглаживая даму, все время пытаюсь незаметно дотронуться до той штучки, что находится у нее между ногами. Так продолжается довольно долго. Естественно, у меня в штанах уже не гусарский ментик, а самое настоящее копье, готовое к схватке с неприятелем.
Внезапно весь честной народ от «отдыхающей», как по команде, отпрянул. Я, не будь дурак, в то же мгновенье даму перевернул на спину и улегся сверху, вставил ей свое копье сзади между ног. И –только. Ибо невоспитанная публика расположилась вокруг нас на некоем подобии садовых скамеек и, судя по всему, с интересом ждала, что же будет дальше. Мне не оставалось ничего другого, как тоже изображать «отдыхающего», ни о каком половом акте и не помышляющем. Что, само собой, настроения мне не добавило.
Дама, между тем, встает, и я замечаю, насколько кривые ее ноги, выглядывающие из-под ночной рубашки.
Сон второй
Ну, разве хоть одна ночь обходится без Пирятина? Несколько человек, в том числе я и моя мать, идем с базара домой. У кирпичного завода я сворачиваю на более короткую дорогу, а все остальные уходят по более дальней.
Прихожу в родительский дом и пытаюсь зачем-то позвонить своей однокласснице и соседке Люське Ф. Однако не нахожу записной книжки с номером телефона. Я ее якобы оставил на товарной дворе железнодорожной станции, где должен был разгружать какой-то груз, но люди, обеспечивающие сию операцию, к месту сбора не явились.
В этот момент вижу в окно приближающуюся к дому мать. Она что-то несет в руках. Открываю дверь и выхожу на крыльцо, дабы ее встретить чин по чину. Мать показывается из-за угла дома. В каждой руке у нее –по тарелке, накрытых газетами.
–Что это? –интересуюсь я.
–Да тут поминки у одних были, а поскольку мы не пришли, о вот передали шашлыка! –открыла одну из посудин мать.
–А во второй?
Мать снимает газету. На тарелке –сырая камбала. Я говорю:
–А ее, наверное, тебе презентовала Галина П.?
–Угадал!
–И, конечно, бесплатно?
–Снова угадал, –отвечает мать.
5 июля, суббота
Незнакомый город. Зима. Жуткий мороз. Мне и еще нескольким человекам предстоит выпустить газету. А снимки по чьей-то прихоти находятся на улице –они на более чем приличной высоте привязаны к ступеньке пожарной лестницы. Вдвоем с напарником отправляемся за ними.
Я лезу «вторым номером». Несмотря на то, что мы без верхней одежды и дует холодный пронизывающий ветер, –не это самое страшное. Руки без варежек –вот что погубит нас. Они буквально деревенеют, соприкасаясь с металлом. Чувствую: еще пара минут (а поднимаемся мы крайне медленно), и я не удержусь –сорвусь. Обращаюсь к напарнику:
–Что у тебя с руками?
–Уже не чувствую!
–Так что, спускаемся, пока сил хоть на это хватит?
–И не подумаю!
–Оденемся, найдем какие-нибудь рукавицы и снова вернемся.
–На это у нас не хватит времени –график сдачи газеты!
Понимаю, что негоже парня в столь драматичной ситуации бросать одного. Однако и погибать из-за какого-то дурацкого графика –глупо. И тут я вижу одну из фотографий: напарник, двигающийся впереди, ее почему-то не заметил и пропустил. Я осторожно, едва не крича от боли, покоряю еще две ступеньки. Беру фото. И… начинаю осторожно –будь что будет на работе! –спускаться вниз.
Оказавшись на земле, вижу автобус. Он идет туда, где я живу. В душе сомнения: сесть или нет? Уже делаю первый шаг к транспортному средству, но поднимаю голову и замечаю в окне здания, в котором размещается редакция и где нас ждут, лицо. Осознаю, что меня видят. И остаюсь на остановке. Приближается троллейбус нужного мне маршрута, но я уже даже и в мыслях не собираюсь в него садится –стыдно.
Поворачиваю голову к пожарной лестнице. По ней, как угорелый, со скоростью среднего экспресса, спускается мой напарник. Руками он перехватывает едва не через две ступени. Вот он на земле.
–Ну что? –интересуюсь. –Добрался?
–Да! –отвечает он. –Вот все снимки.
Мы поднимаемся в редакцию. Там как раз маракуют над этой полосой.
–Что со снимками? –спрашивают.
–Есть! –подаю голос. –Один достал я, а остальные –он.
–А нам больше одного и не нужно! Места для иллюстраций на полосе –в обрез.
Становится жутко обидно: мы так мучились, особенно, напарник и - накося выкуси!
–Ничего, что мало! –произношу вслух. –Мы сделаем монтаж из трех снимков.
–Не морочьте голову! Взгляните на часы. За оставшиеся минуты до сдачи этого сделать никак нельзя. Давайте ваш снимок –и дело с концом!
6 июля, воскресенье
В очередной раз, приняв в свои объятия, Морфей перенес меня в Пирятин. Ночь той степени темноты, о которой говорят «Хоть глаз выколи!». Я откуда-то узнаю, что некие злодеи похитили мешок денег и нынче будут его переправлять подальше от места преступления. Известно мне и место передачи –кладбище, и даже имена сторон, сей акт совершающих (к утру забыл –Авт.).
Зная, насколько опасной информацией обладаю и чем это грозит, тем не менее направляюсь в сторону кладбища. На углу, где жили старые Ш., как говорится, спинным мозгом почувствовал: что-то не так. «Неужели за мной следят?» –первая мысль. За ней –вторая: «Но ведь никаких причин».
На всякий случай ложусь на землю –спиной вниз, лицом –к звездам. Напряженно прислушиваюсь. Нигде ничего. Вдруг у ног что-то зашуршало. В кромешной тьме различаю приличных размеров собаку. За ней –второй Полкан. Еще больше –с хорошего волка. «Хотя бы меня не заметили!» –думаю я. –А то поднимут лай, разбудят всю округу». А там и враги подтянутся.
Первый пес, словно вняв моим мольбам, проходит, едва не коснувшись моих ног, мимо. Зато второй –останавливается. И тихонечко начинает рычать.
–Все! –обрываются у меня внутренности.
Однако держусь, ничем не выдавая себя. Собака еще десяток секунд поурчал и прошествовал дальше. Я с облегчением вздохнул. И на радостях не нашел ничего лучше, как что есть силы прокричать:
–Хан… на кладбище будет передавать мешок денег ….!
«Что я –рехнулся?» –мысленно укорил себя. –Рассекретил, во-первых, что знаю о противоправной операции, а, во-вторых, выказал место своего нахождения». Впрочем, может, пронесет, как и в случае с собаками?
Я снова замер, как мышь в крупах. И тут же услышал, как что-то зашевелилось сзади головы (я продолжал лежать). И не успел я сориентироваться, как чьи-то сильные руки сжали мои, прижав их к груди. Мне стало понятно: второй сейчас сядет на ноги. Пытаюсь закричать и… просыпаюсь.
Еще несколько секунд и наяву мне страшно.
7 июля, понедельник
Сон первый
Что-то связанное с пистолетами, погоней, попыткой меня убить. Причем гнались за мной бывшие друзья. Невероятно трудная попытка скрыться удалась. Преследователи отстали. Но мне некуда деться, некуда пойти.
В итоге прибиваюсь к какому-то предприятию (типография?), где работают мои хорошие знакомые. Увы, рабочий день, люди заняты и им не до незваного гостя.
Появляются два моих бывших однокурсника Валерий Л. и Виктор Ц. Оказывается, они здесь работают слесарями-ремонтниками. В ходе короткого разговора выясняется, что снимают квартиру ребята не в самом городе, а где-то дальше. И с утра, чтобы не опоздать, никогда не успевают позавтракать.
У меня с собой –пакет. Увы, всего лишь с выпивкой. Еды в нем нет. Предлагаю остограммиться, но те отказываются: боятся потерять место.
Издали я вижу еще одного однокурсника –покойного Владимира С. Но он то ли меня не замечает, то ли делает вид, что не замечает. А вокруг –сплошь чужие, незнакомые лица. Я понимаю, что здесь никому не нужен и мне уже пора уходить. Куда?!
Сон второй
Встречаю на автостанции жену, возвращающуюся с курорта. Вот и она. Можно ехать домой. Однако мне страшно приспичило в туалет, который есть поблизости у кинотеатра. Отправляемся туда. Супруга садится на скамейку, а я иду в «заведение».
Оно, как и в любой общественный туалет у нас, чистотой не блещет. Выписываю зигзаги, дабы не вступить во что-нибудь. В один из моментов решаю отлить, не добираясь до «очка». Но слышу позади голос уборщика, и мне становится неловко за подобную мысль. Между тем слышу, как он ругается с каким-то пьяницей. И отмечаю про себя, что теперь ведь в обязанности дворников входит и приведение в чувство алкашей.
–Вас пятьсот, а я один! –слышно недовольный голос уборщика.
В конце концов, проявив чудеса изобретательности, я подруливаю к «очку» и справляю малую нужду. Возвращаюсь. Возле кинотеатра –толпа. Как раз закончился очередной сеанс. «Вот не повезло! –думаю я. –Теперь сесть на автобус или маршрутку –та еще проблема».
На противоположной стороне улице раздается нестройное пение. Я с трудом разбираю исковерканные слова английской песенки-поздравления с днем рождения. Удивленно поворачиваю голову к месту странного происшествия. И вижу дворника, а, напротив –с десяток бомжей, которые, держа в руках некое подобие подарков, найденных на свалке и в мусорных баках, таким образом, поздравляют своего «куратора».
–Ну что ты там увидел? –дергает за руку меня жена. –Пошли на остановку.
–Пойдем! Но ведь видишь, сколько из кинотеатра вывалило народа. –Сейчас и не сядешь.
–Да первая волна уже схлынула. И не ночевать же нам здесь?
Мы идем к автостанции. От одной из остановок начинает отъезжать грузовой автомобиль с людьми в кузове. Супруга, ни слова не говоря, машет водителю рукой, чтобы тот притормозил и легко взбирается на подножку кабины.
–Куда едете? –спрашивает она сидящих в кузове.
А поскольку то ли ей не отвечают, то ли она не разбирает сказанного, задает вопрос еще раз. Я хочу крикнуть, что автомобиль направляется не в нашу сторону, как жена ловко забирается в кузов. Пассажиры сдвигаются, и она усаживается. Ни слова не говоря мне.–Ты куда? –недоумевающе обращаюсь к ней.
В ответ –молчание.
Грузовик, между тем, начинает медленно отруливать от платформы. И тут меня осеняет: благоверная до того оборзела на этом проклятом курорте, что, и вернувшись домой, первым делом решила проведать любовника.
–Идиотка! –что есть силы кричу я. –Домой лучше не возвращайся! А вернешься, я дверь все равно не открою.
«Приеду на квартиру, первым же делом соберу ее вещи в чемодан и выставлю за дверь» –решаю я. И тут же думаю: а если первой приедет она? Ведь я буду добираться домой не меньше сорока-пятидесяти минут, а то и целый час. А на то, чтобы поставить по шустрому палку и отправить ее на такси хватит тридцати минут.
8 июля, вторник
Сон первый
Кладбище. Опасность угрожает не только нам с женой и еще нескольким людям, но и… мертвецам, здесь похороненным. Наша задача, вскрыв могилы, перепрятать трупы. Чем мы и занимаемся.
Внезапно я замечаю, что один из похороненных –живой. И дабы избежать опасности, нам всем грозящей, он просит нас закидать его сверху еще и ветками, чтобы злоумышленники не увидели.
Сон второй
Некая гостиница, в которой остановилась моя супруга. Из нее по какой-то причине всех выселяют. Причем, похоже, в пожарном порядке. Неразбериха, суета, недоумение. «Неохваченным» осталось только одно крыло –то, где находился номер жены. Я пришел ей помочь сдать постельные принадлежности: их нужно было нести в определенное место. И тут выяснилось, что кастелянши, принимающей белье, нет на месте. Ждем…
Наконец поступает команда «строиться». Супруга, дабы поскорее закончить нудную процедуру, хватает пододеяльник, простыни, полотенце и едва не бегом отправляется в нужное место. Я замечаю, что она забыла снять с подушек наволочки. Снимаю и отправляюсь следом.
Увы, буквально перед лицом моей жены кастелянша вновь временно прекратила прием постельных принадлежностей –нужно ждать. Я предлагаю супруге вернуться в номер –сдать тряпки могу и сам. Так и поступаем.
От скуки ожидания обращаю внимание, что штанины моих брюк подвернуты. Отворачиваю первую: оттуда сыпется древесная кора. В изрядном количестве. Вспоминаю, что сегодня брал интервью на пилораме –вот откуда «подарочек». Коры в коридоре после моих манипуляций достаточно много, но, слава богу, некий плотник добавляет сюда еще и стружки, так что обвинить меня в «мусорной экспансии» вряд ли теперь кому удастся.
Сдаю белье, возвращаюсь в номер. Супруга лежит на голом матрасе более чем удивлен. Что случилось? И тут улавливаю слабый запах алкоголя.
–Ты выпила?
–Да! И оставь меня в покое.
–Но ведь нам нужно уходить. Из гостиницы убирают всех без исключения.
–А я остаюсь!
–Ты не можешь этого сделать! Ведь уже сданы постельные принадлежности. Ты что, будешь так лежать?!
–А почему бы и нет?
Я обхватываю голову руками:
–За что мне такое наказание?! У матери –не все в порядке с головой, у жены –проблемы с алкоголем. Что мне остается делать?! Свести счеты с жизнью? Так ведь мать тогда совсем пропадет…
9 июля, среда
Обычно я за ночь вижу не меньше пяти снов –причем на протяжении всей жизни. Но ныне с вечера до утра мне снился один и тот же. Такая вот мелодрама-сериал. Итак…
Проходя мимо дома, я нечаянно взглянул в окно. В квартире находилась девчушка лет двенадцати. Она что-то сосредоточенно рисовала цветными карандашами. На мгновенье оторвалась от бумаги и увидела мое лицо в окне. При этом совершенно не испугалась.
–Что ты рисуешь? –спросил я.
Нимфетка не расслышала. Подошла к окну и открыла. Мы разговорились. Потом я влез в квартиру. Вскоре мы поцеловались (я не переставал думать, что на старость сошел с ума). А дальше… Дальше я залез малышке за край трусиков и как бы начал ее мастурбировать. Увидев, что той сей акт нравится, вытащил хрена и начал водить по промежности. Девочка как бы пыталась возразить, но я ее успокоил тем, что засовывать в писю эту ужасную штуку не намерен, и, следовательно, она совершенно не пострадает (между тем в голове мелькнула мысль насчет психики нимфетки). Еще несколько секунд, и начинаю течь. Прежде чем я схватил листок бумаги и направил струю туда, несколько капель спермы попадает между половых губ юной художницы.
Лихорадочно соображаю, как загладить свою вину. И в это мгновенье –вовремя замечаю боковым зрением –снаружи у окна появляются две дамы. Они проходят мимо, но одна возвращается. Заглядывает внутрь. Я в страхе присаживаюсь возле кровати, продолжая сжимать в правой руке бумажку со своей спермой. Мать (а это именно она) начинает сквозь стекло разговаривать с дочерью. Я покрываюсь холодным липким потом: во-первых, та может меня заметить, во-вторых, не проинструктированная девочка может запросто проболтаться о происшествии. И тогда мне –хана.
К моему счастью, все на данный момент завершается благополучно. Мать исчезает из оконного проема. Однако я отдаю себе отчет, что через какую-то минуту, она зайдет в свою обитель.
Быстро говорю девчушке, что ничего страшного не произошло, что маме об этом лучше не говорить, а мне не остается иного выхода, как моментально исчезнуть. Открываю окно, осторожно выглядываю, скрылась ли в подъезде мать (вдруг она еще болтает с подругой?). И, встав на подоконник, спрыгиваю на землю, успев прошептать нимфетке, что отныне буду ей помогать.
Проходит достаточно много времени. Однажды в магазине обращаю внимание на девочку-подростка, ведущую себя крайне вызывающе. Она несколько раз –практически в открытую –пытается стащить товар с раскладки, не сильно заботясь о том, будет замечена или нет. Уже на кассе срывает ценник с одного товара и налепливает на другой, надо понимать, гораздо дороже. Кассирша делает ей замечание. Покупательница огрызается. В конце концов, расплачивается и уходит из магазина. И только тут меня осеняет: кажется, это именно та нимфетка, она меня узнала и таким вот образом протестовала. И против того, что тогда произошло, и против того, что я обещал помогать, а ни разу даже не поинтересовался, как она живет.
Опять спустя какое-то время я был с друзьями в бане. Среди нас затесался незнакомый паренек в плавках. Он носил тазики, подавал веники, кое-кого на его просьбу хлестал ими по спине. Не знаю отчего, но в какой-то момент я подумал, что это вовсе не мальчик, а та девочка. Потому она и в плавках. И выслеживает на меня, так как сама точно не уверена, тот ли я тип. Вопрос: зачем? Ведь доказывать случившиеся поздно –это сразу можно было отдать на анализ те несколько капель спермы, которые остались между ее половых губ. А сейчас? Что ей, интересно, нужно?
Проходит несколько лет. Однажды жена говорит мне, что нам нужно поехать на железнодорожный вокзал встретить знакомых чьих-то знакомых и помочь сесть на другой поезд. Делать нечего, соглашаюсь. Встречаем пожилую пару, направляющуюся на один из курортов Черновцов. Они интересуются, нет ли там у нас знакомых, дабы позвонить туда и попросить, чтобы тоже оказали помощь в незнакомом городе. Супруга отвечает утвердительно, и мы подходим к междугородному телефонному автомату. И тут я с ужасом осознаю, что звонить жена будет матери той девочки. Что если в ходе разговора каким-то образом всплывет старая история? Мне становится не по себе.
Трубку на том конце поднимают. Я предусмотрительно отхожу в сторону. И проклинаю пожилую пару: откуда они взялись на мою голову?
Мать нимфетки, судя по доносящимся репликам, перспективе сопровождать незнакомых людей обрадовалась не очень. А потом и вообще отказала. Добавив, что ехать в Черновцы нужно было вовсе не через Киев.
Старуха возмущается, почему это им раньше никто этого не объяснил. Равно, как и не предупредил о том, что связь с Тбилиси, куда она тоже намеревалась позвонить, есть только поздним вечером. Мы прощаемся и уходим. Я так точно и не знаю, встретятся ли они там с семьей, перед которой я остался в страшном долгу?
10 июля, четверг
Сон первый
Рыбалка где-то в Пирятине. Всей компанией возвращаемся в родительский дом. Стоим во дворе. У дома соседки Натальи Забильской несколько человек –от взрослых до подростков. Они обсуждают тему развода с женой одного из нашей «бригады». Со своего двора через забор перелазит Николай Пороло и тоже подходит к беседующим. И сразу бесцеремонно начинает вмешиваться. На замечание немного помолчать приличия ради, отвечает:
–Они правильно сделали, что сюда приехали, лучшего совета, чем я, как избавится от жены, никто не даст.
Тут уже все взыграло внутри у меня. Хотел было выйти на улицу, чтобы сказать пару горячих наглецу, как его уже начинают избивать свои. Причем участие берут даже подростки. И именно после удара одного из них точено в лоб Николай Пороло падает и отрубается. Я начинаю жалеть его, столь жестоко пострадавшего за свой язык, как он вдруг снова поднимается. И снова его продолжают бить, пока не укладывают на землю.
Сон второй
Красноводск. Я с кем-то иду с базара вдоль набережной. Сюда туда снуют люди. Неожиданно наше внимание привлекает какой-то шум. Посреди улицы, заполненной народом, разгорается ссора. Молодой человек остановил двух девушек и устроил с нею «разборку».
–Где деньги?! –кричит он, никого не стесняясь.
Та молчит.
–Ты ведь поступила, не так ли?! И уже учишься!
–Да, поступила и уже учусь, –отвечает студентка.
–А деньги? Где мои деньги за то, что я тебе это устроил?!
Девушка молчит или нам не слышен ее ответ. Разгоряченный молодой человек что есть силы бьет студентку в лицо. Та падает. Парень продолжает выкрикивать одни и те же фразы про деньги.
–Смотри, –говорит мой спутник, –среди толпы избивают даму и хоть бы кто пошевелил пальцем, чтобы несчастной помочь.
–А мы? –задаю ему вопрос.
–А что мы? Разве знаем, кто из них прав, а кто –виноват?
–Но разве это меняет дело?
–Конечно, меняет! Если он устроил ей место в институте, а она его кинула, ты считаешь это нормальным?
–Вряд ли. Хотя не знаю…
Мы идем дальше, как ни в чем ни бывало, и я продолжаю думать о том, что, надо же, до чего мы дожили: вернуть взятку требуют посреди улицы, не боясь милиции.
Сон третий
Киев. Бухгалтерия одной из редакций. Я там чего-то жду, логично предположить –гонорара. Заходит кассир. Мы начинаем разговор. В какой-то момент оказываемся очень близко друг от друга и почти касаемся лбами. Я ни с того ни с сего спрашиваю:
–А вы тоже живете на Виноградаре?
–Да! И ребенка своего вожу в детский сад на Коростенской.
–А где она, Коростенская, у нас же на Виноградаре?
–А где же еще? –отвечает кассир и кладет свои руки мне на плечи. Страстно целует в губы и… начинает расстегивать брюки.
Я тоже не теряюсь: ту же операцию проделываю с ее штанами. Под ними –тончайшие трусики. Кассирша шепчет:
–Только брюки полностью не стаскивай, мне потом долго будет одеваться.
–А я и не стаскиваю, –роняю. И добавляю, спуская трусики:
–А ты что, дверь не закрыла?
Она смотрит через мое плечо:
–Нет!
Но я уже о двери не думаю, ибо начинаю пристраивать свой член в подобающем ему месте.
Сон четвертый
Невероятно, но факт: под самое утро мне приснился очередной террористический акт алькаидовцев.
Оказывается, они дождались, когда в одном из городов планеты собрались министры (иностранных дел?) всех государств мира. Представительница одной из мусульманских стран была их камикадзе. В момент открытия столь представительного совещания она и привела в действие взрывное устройство, закрепленное на ее теле. Жертвами взрыва стали едва не все находящиеся в зале.
Я каким-то образом очутился на месте трагедии. И услышал разговор двух высоких представителей международных спецслужб:
–Как же ее могла прохлопать охрана? Ребята ведь супервышколенные.
–Женщин проверяет специальное подразделение, состоящие из одних дам. Это они так сильно лопухнулись. Кому-то придется отвечать по полной программе.
Уходя, я думал, какие изворотливые мозги этих алькаидовцев. Ведь даже предположить трудно, откуда ждать очередного удара.
11 июля, пятница
Война. Мы с кем-то возвращаемся из разведки по улицам Пирятина. Темень. То и дело навстречу следуют автомобили противника, бойцы с пушками, обозы. Нам все время приходится залегать у обочины, дабы нас, чего доброго, не заметили. Один раз –дело было между стадионом и кладбищем, я уже было подумал, что всем –каюк: так близко проследовала вражеская колонна. Однако все обошлось благополучно.
–Интересно, как они могли нас не заметить? –еле слышным шепотом спрашиваю старшего напарника.
–Да ничего удивительного в этом нет, –отвечает он. –Люди, во-первых, устали. А, во-вторых, даже свежие они никогда не смотрят по сторонам.
«Пусть в мирное время они так беспечны, но ведь идут боевые действия и подобная «расслабуха» может стоит жизни» –подумал я.
У входа на стадион стояла разбитая пушка. Используя ее, как прикрытие, мы собрались перебраться через дорогу к поликлинике. Я удачно рванул первым и стал дожидаться напарника. И вдруг увидел дочь наших ашхабадских друзей Индиру.
–Что ты здесь делаешь? –обращаюсь к ней с вопросом.
–Ищу отца! Он к вам в Украину не приезжал?
–Нет! Я его после того, как покинул Ашхабад, вот уже двенадцать лет не видел.
Внезапно мы оказываемся в каком-то дворе: о войне речь уже не идет. Это не жилой дом, а присутственное место. Какие-то люди находят в одном из помещений дерматиновый чехол на молнии –в таких люди обычно хранят одежду. Начинают его расстегивать. Любопытства ради подхожу поближе и я. И вот молния расстегнута. Из чехла показывается почерневшее лицо отца Индиры –Мурада Сапаровича. По всему, он пролежал там не один месяц –запах распространяется такой, что впору святых выносить.
–Передайте всем, что в это помещение меньше чем за семь часов до еды заходить нельзя, –говорит тот, кто открывал чехол. И ту же мысль тут же озвучивает для кого-то по телефону.
Первое, что приходит мне в голову: нельзя, чтобы это увидела дочь убитого. Я оттесняю ее в другую комнату. И старюсь не дышать, чтобы не началась рвота.
Вскоре я рассказываю Индире о смерти отца, однако смотреть пока на него не рекомендую. Выхожу во двор. Там кто-то догадался развести костер, и я с огромным удовольствием подставляю лицо под едкий дым: все лучше, чем все проникающий трупный запах.
Спустя некоторое время покойного начинают готовить к отправке на родину. Я, стыдно признаться, держусь от остальных подальше, дабы не нести труп: так боюсь ужасного аромата. Наконец покойного проносят мимо нас. Я с облегчением вздыхаю и думаю, сколько еще времени дух смерти не выветрится из помещения, где кому-то работать.
Мы с Индирой стоим в приличных размеров ангаре. Тело ее отца в красивом темно-коричневом гробу уже погружено на внушительных размеров арбу. Та начинает выезжать из ангара. Мы молча смотрим. Арба, выехав на дорогу, начинает поворачивать налево. Я с ужасом замечаю, что возница слишком круто берет, и гроб начинает опасно крениться. Хочу закричать и не успеваю –тело Мурада Сапаровича вываливается на проезжую часть. Я неожиданно думаю: «Хорошо, что хоть боли несчастный не чувствует».
12 июля, суббота
Меня с женой, голосующих на дороге, подбирает пара ребят на странном транспортном средстве: что-то среднее между грузовым авто и бронетранспортером. На бешенной скорости мчимся явно не в нужном нам направлении. Начинаю думать, что по собственной глупости мы попали в руки каких-то ненормальных. После долгих «скачек с препятствиями» прибываем в какую-то деревню. Все дома в ней –по окна в воде. Из некоторых она вытекает. Предполагаю, что здесь не обошлось без наводнения.
Чудесным образом оказывается, что те, кто нас сюда привез, –это ведущие «Городка» Илья Олейников и Юрий Стоянов. А один из пострадавших домов –их дача. Находится она (а, следовательно, и мы) в Архангельской области, где-то у черта на куличках. Откуда-то появляется наша ашхабадская знакомая Лариса С. и еще две незнакомые дамы: все мы –гости популярных артистов.
Внутри здания –некоторое благоустроенное подобие погреба, где хозяева готовят свои передачи. Юрий без конца приглашает туда дам и демонстрирует им прикольные номера. Мы с Ильей выходим во двор. Через окно я вижу, как Стоянов начинает жарить яичницу на сале и чувствую, что чертовски хочу есть. Спрашиваю у Олейникова:
–Ачто в этой архангельской деревеньке можно купить из съестного?
Тот отвечает:
–Все, что угодно. Даже пельмени!
Возвращаюсь в помещение за деньгами. Остальная компания снова в «погребе». Визжат от удовольствия. В этот момент в дом входит незнакомый мужчина и спрашивает, где Стоянов. Говорю, что внизу готовит очередной номер для передачи. Мужчина отвечает, что он подождет, слишком уж долго он ловил совладельца дачи. Тем временем, визг внизу прекращается и из «погреба» показывается взлохмаченная голова Юрия. Он здоровается с непрошеным гостем и начинает с им разговор, из которого я понимаю, что в деревню пожаловал адвокат сестры Стоянова, подавшей на брата в суд. Дабы не присутствовать при семейных разборках, деликатно выхожу во двор.
Уже из самого настоящего погреба начинают показываться дамы. Оказывается, тут целая катакомба, ведущая из помещения наружу. Я вдруг вспоминаю (хотя никогда на даче актеров не был), что во дворе –злющая немецкая овчарка. Спрашиваю у Олейникова, где она. Тот кивает головой на длинный узкий ящик: мол, там. Мне в душе жалко мучаемого пса, но, как известно, хозяин –барин. Да и нас никого не укусит.
Мы начинаем ждать, когда, наконец, уйдет адвокат и можно будет усесться за стол.
13 июля, воскресенье
Вход на кладбище (что вы не сомневались, пирятинское). Место, где отпевают покойников. На возвышенности не один, как обычно, а несколько десятков гробов. Рядом –прощающиеся родственники. Мне необходимо пройти вдоль этой печальной кавалькады. Занятие –весьма неприятное, ибо я подозреваю, что, по крайней мере, от некоторых покойников запах будет еще тот.
Дефилирую. Пытаясь незаметно, дабы не обидеть людей, провожающих в последний путь своих близких, зажимать на всякий случай нос. Уже в самом конце скорбного пути неожиданно слышу, что в одном из гробов лежащий там старик… легонько похрапывает. Уже сворачивая в нужную мне сторону, вижу попа и сообщаю ему сногсшибательную новость:
–Там у вас с этого краю старик живой в гробу лежит –он просто крепко спит. Подойдите и прислушайтесь сами, а то живого похороните!
14 июля, понедельник
Незнакомый украинский город. Мужик, представившийся собственным корреспондентом российской газеты «Труд», говорит, что собирается оставить свое место мне. И предлагает, дабы в Москве хоть немного меня узнали, съездить с ним в командировку: написать совместный материал. Ехать страшно неохота, однако, на всякий случай, интересуюсь, куда нужно направить стопы? Он отвечает:
–Сначала на одну из небольших железнодорожных станций Смоленской области. А потом в Лубны и Фастов.
В результате глубоких раздумий соглашаюсь. Приезжаем в Смоленскую область, откуда пришло письмо. Девочка сообщала, как ее старший брат издевался сначала над лошадьми, потом –над коровами, а теперь стал и над нею. Издевательство заключалось в том, что недоросль поджигал на телах, выбранных для жестоких экспериментов, волосы. Кстати, прибыв на место, мы эти экзекуции каким-то образом наблюдали в живых цветных картинках, так никаких сомнений в правдивости письма не оставалось.
Более того, удалось узнать, что последнее время парнишка спутался с цыганами и взялся выращивать для них мак. Мы решили поймать его на горячем.
И вот к их дому подошел грузовик. В кузове –пустой арбуз огромнейших размеров. Отец и мать ребят залезли внутрь его и начали оттуда выгружать оттуда какой-то груз. Сын в это время вынес из тайника мешок с маковой соломкой, чтобы, пока родители нет видят, вручить его заказчикам.
Мы специально парня отвлекли, дабы дать возможность отцу и матери, закончив работу, выбраться из арбуза наружу. Как парень ни дергался, его очередное «пристрастие» было раскрыто. Однако отец мальчика повел себя не совсем так, как мы рассчитывали. Он, по сути, встал на защиту сына, особенно этого не афишируя. Что ж, решили мы, так в своей публикации и напишем.
Но тут встает неожиданная проблема: как добраться до райцентра? Оказывается, отец «штрафника» –председатель сельсовета и весь местный транспорт в виде нескольких авто –у него в руках. И тут мы узнаем, что девчушку, написавшую о безобразиях, можно увидеть в библиотеке. Направляемся туда. Находим ее. И в одной из комнат натыкаемся на амбала –водителя председателя сельсовета, который уже нас возил. Понимаем, что, если именно ему поручат доставить нас в райцентр, для это чревато самыми непредсказуемыми последствиями: чтобы спасти сына от крупных неприятностей, его отец может решится и на убийство корреспондентов.
15 июля, вторник
Хата родителей моей жены. Мы в гостях. Неожиданно из ножки лавки, стоящей у окна, выползает огромных размеров змея. Супруга что есть мочи вопит. Крик слышит ее покойная мать и заходит со двора в комнату.
Мгновенно оценив ситуацию (я змей тоже боюсь), бесстрашно хватает гадину в руки и требует топор. Жена, высунувшись в открытое окно, кричит двоюродному брату, чтобы он побыстрее принес орудие казни пресмыкающегося. Тот вскоре появляется с топором, но супруга опять вопит:
–Ты, что не видишь, какой он тупой?! Неси острый!
Тот заворачивает оглобли и вскоре появляется с острым. Теща хватает его и рубит голову змее. Все облегченно вздыхают: смертельная опасность миновала.
16 июля, среда
Сон первый
С каким-то парнем я в командировке в крохотной деревеньке Ивано-Франковской области. Некое подобие гостиницы. Раннее утро. Нам нужно срочно выбираться на Киев. Увы, мы не знаем, где точно находимся и в какую сторону направлять свои стопы (по какой-то причине, как минимум, до ближайшего районного центра предстоит идти пешком). И все же выходим. В надежде, что кто-нибудь правильный путь нам да подскажет.
Как назло, по дороге никого не встречаем (что за деревня, в которой так долго спят?). Идем, как бог на душу положил: не исключено, в противоположную от Киева сторону. Наконец, далеко впереди видим девчушку, совершающую утреннюю пробежку. Зовем. Но она не останавливается: видимо, боится незнакомых мужиков. Мы кричим, что хотим всего лишь узнать у нее направление движения к их райцентру. Не помогает. Девчушка вскоре заворачивает за угол и исчезает из поля зрения.
Мы, тем временем, выходим в чистое поле. Тут надежда кого-то встретить –еще меньше. Шагаем не один час, время от времени заводя разговор о том, что, не исключено, мы к Киеву не приближаемся. Однако в округе –ни одного знака, который бы указывал путь хоть на какой-нибудь населенный пункт. Понимаем, что в слепую можем блуждать не один день и даже неделю. Но… продолжаем идти.
Сон второй
Кажется, в этот раз –Киев. Зима. Канун Нового года (30 декабря). Я с группой сослуживцев занят приобретением продуктов и спиртного на предстоящий праздник. Вот некая Галина Ивановна подъезжает на служебной машине из очередного магазина. Я хочу забрать из багажника свой пакет, там раньше оставленный. И обнаруживаю, что его… нет. Водитель объясняет, что Галина Ивановна все покупки оставила у себя дома на лестничной площадке, поскольку у нее не было с собой ключа от квартиры. Значит, мне предстоит ехать к ней за пакетом. Такая перспектива совсем нет улыбается. Ведь часть моих покупок находится в гостинице железнодорожного вокзала и за ними нужно еще заезжать и туда, а время и так уже довольно позднее.
Прикидываю: может, пакет у Галины Ивановны забрать завтра? Но ведь завтра –уже 31-е и с утра нужно будет заниматься готовкой блюд. Не получается. Тогда решаю попросить одного из водителей смотаться в гостиницу, пока я буду ездить к сослуживице. Учитывая, что в конторе праздничный дым уже стоит коромыслом, интересуюсь у водителя, намерен ли он пить спиртное и сильно ли занят? Он спрашивает:
–А что?
Я объясняю ситуацию. Вижу, что моя просьба его не сильно вдохновляет, но по истечении времени водитель согласно кивает головой. Я рад, что проблема с моими продуктами на новый год решена.
Сон третий
Общественный душ. Включаю воду. Рассекателя нет, поэтому она льется струей. Становлюсь. Вода не очень горячая. Но все же я решаю еще и постирать рубашки: их у меня три –одна на мне, две в запасе.
Начинаю осуществлять задуманное. Мучаюсь: вода то льется, то нет. Все время кручу кран.
Появляется еще один мужик. И тоже начинает одновременно мыться и стирать.
Между тем, мне становится холодно. Обращаю внимание, что дверь в душ приоткрыта и оттуда тянет. Закрываю. Через короткий промежуток времени она снова открыта. Злюсь и закрываю снова. Так происходит несколько раз. Злости уже не хватает.
Вот снова потянуло сквозняком. Хочу громко выругаться. Открываю рот и… замолкаю на полуслове. В душ ничтоже сумняшеся заходит… девушка. В коротеньких маечке и трусиках. У меня отваливается челюсть: душ-то мужской! Радуюсь, что на мне надета рубашка, и я не свечу, в отличие от другого мужика, причинным местом. Девушка, между тем, заходит в одну из кабинок и, как ни в чем ни бывало, включает воду.
Я продолжаю стирко-купанье. Чертыхаюсь, ибо вода из душа снова полилась холодная. Содрогаюсь и… просыпаюсь. Несмотря на жарищу в спальне и тот факт, что я укрыт одеялом, чувствую, что продрог не только во сне.
17 июля, четверг
Высшее учебное заведение (кажется, университет), студентом которого я являюсь. На нашем курсе –партийное собрание. Перед ним активисты совещаются, кто и как должен выступить. Задаю вопрос, должен ли подниматься на трибуну я? Активисты не знают, что ответить. Я говорю:
–Если дадите слово, буду говорить то, что думаю. А думаю я, что наши преподаватели –козлы!
Активисты –в один голос:
–В таком случае тебе выступать не нужно!
Пока выяснял этот вопрос, зал заполнился людьми и в нем не осталось ни одного свободного места. Как быть? Не стоять же на собрании. Взглянув на часы, я решаю сбегать быстренько в ближайший магазин и купить себе табурет. Так и поступаю. Возвращаюсь. В фойе вуза –тишина. Снова смотрю на циферблат. Так и есть –опаздываю на две минуты. Ситуация не из приятных. Но заходить нужно, а то эти неприятности еще усугубятся.
Внезапно слышу сзади голос:
–Тоже опоздали?
Оглядываюсь. Меня догоняет еще один участник собрания. Я облегченно вздыхаю: все-таки получать нагоняй вдвоем легче, чем одному. И тут же вспоминаю, что имярек в очень хороших отношениях с преподавателями и активистами из числа студентов, так что мы с ним относительно взбучки –в разных весовых категориях. Между тем он роняет:
–Подожди меня пару минут, я заскочу в соседнюю аудиторию переоденусь!
И исчезает за дверью.
Мои колебания длятся недолго: ему-то за опоздание ни хрена не будет, а мне наверняка достанется, как сидоровой козе. Зачем же я, дожидаясь его, буду еще накручивать свой «хронометраж»? И я толкаю дверь, заранее приготовив извинения.
К счастью, на меня не очень обращают внимание. У президиума идет регистрация участников собрания: каждый предъявляет председательствующему свой партбилет. А я его с собой не взял. Снова –проблемы.
Подхожу к председательствующему –это мой преподаватель из Ташкентской ВПШ кореец Пак. Объясняю ему ситуацию и с надеждой спрашиваю:
–Значит, я не имею права присутствовать на собрании и должен удалиться?
–Это решать мне! –отвечает он.
–Ну, и каким оно будет?
–Ты на собрании должен присутствовать!
Оборачиваюсь. На моем табурете уже сидит один из студентов. Я его прогоняю. Усаживаюсь сам. Начинается собрание. Как и обещал, слова я не беру. Выступают четыре человека, назначенных активистами и собрание объявляют закрытым. Народ толпится у президиума. Вдруг слышу, как Пак говорит, что все финансовые проблемы он намерен решить уже завтра.
–Что, –встреваю в разговор я, –мне и за табурет деньги ввернут?
Вокруг раздаются смешки. Однако Пак на полном серьезе отвечает утвердительно.
–Я же сидел на этом приставном стуле на нашем партийном собрании, как чукчи в Государственной Думе России! –ни к селу, ни к городу комментирую ситуацию.
Все соглашаются, и я, удовлетворенной концовкой партийного собрания, покидаю зал. Не забыв, между прочим, прихватить табурет. «Если деньги за него действительно вернут, принесу обратно, как мне не принадлежащий. А если обманут, пусть хоть табурет в виде мебели останется» –с этой мыслью и шагаю на ближайшую автобусную остановку.
18 июля, пятница
Киев. По каким-то делам захожу к Оксане С. (на самом деле дома у нее никогда не был). Во время разговора кто-то звонит в дверь. Выглянув в глазок, хозяйка говорит, что это ее близкий друг и предлагает мне на время перейти в дальнюю комнату. Что я и делаю.
По голосам за дверью я с удивлением узнаю голос народного депутата А. В-ва. «Никогда не думал, что он –любовник Оксаны!» –отмечаю про себя. И еще думаю, что если он меня здесь увидит, неприятностей не обобраться. Кто поверит, что в дальней комнате прячется не соперник? Не понимаю, зачем я вообще согласился спрятаться.
Депутат, между тем, уходить явно не торопится. Сколько же мне еще таиться? Вдруг слышу голос А. В-ва уже рядом с дверью, за которой нахожусь. Этого еще не хватало! Из разговора понимаю, что любовник хочет переодеться, а его галстук и рубашка находятся как раз в одной сор мной комнате. Что делать?
Не успеваю принять какого-либо решения, как дверь распахивается и появляется –слава богу! –Оксана. Берет причиндалы «друга», а я тем временем шепотом успеваю спросить:
–Может, мне лучше объявиться?!
–Нет! –делает большие глаза хозяйка квартиры и распорядительница ситуации в одном лице. –Он сейчас уйдет.
На всякий случай я ложусь за дверью на пол. Во-первых, если зайдет, то, не исключено меня не заметит. А, во-вторых, если увидит, притворюсь спящим. Уловка не из умных, но на большее моей фантазии не хватило.
Как я и предполагал, любовник в комнату все-таки зашел. И меня увидел –будто спящим на полу. А поскольку разговор с Оксаной он продолжал слишком громким голосом, то я вынужден был «проснуться». Пришлось объясняться. Я видел, что депутат мне не верит (и кто бы в такой ситуации поверил?!). Но ведь я говорил чистую правду –зашел к Оксане исключительно по делу.
19 июля, суббота
Нам с женой нужно добраться из населенного пункта А. в населенный пункт Б. Что за местность не знаю, но она изрядно лесистая.
Прибываем на небольшую автостанцию. Находим нужную платформу. Вскоре подходит автобус, который, увы, уже набит людьми. Втискиваемся и трогаемся в путь.
Через некоторое время водители меняются местами. Я вижу, как тот, который за рулем, повернув голову, что-то говорит напарнику. Машину ведет в правую сторону, однако шофер, увлеченный разговором, этого не замечает. Крикнуть я не успеваю: автобус влетает на опушку леса. Треск, крики людей, удар о дерево. Мы останавливаемся.
И никто, кроме меня, не успел увидеть, что перед, как «поцеловать» сосну, автобус переехал лежащего на земле мужчины. Второй, находящийся чуть далее, кажется прошел между колесами. Мне показалось, что оба –мертвы. Не зря из-под листьев видны только ноги, обутые в сапоги.
Дабы не встревать в следовательские разборки, принимаю решение продолжать путь пешком. Впереди есть развилка и, возможно, там удастся поймать попутку. Так и поступаем.
Отмахав несколько километров, присаживаемся передохнуть.
Я, между тем, не расслабляюсь, а усиленно размышляю. Если те люди убиты, значит, в окрестностях орудует некая банда. И мы с супругой не можем чувствовать себя в безопасности. До такой степени, что, даже если на дороге появится автомобиль, нужно его не останавливать, а прятаться. Садится же придется только в рейсовый автобус.
Шагаем дальше. Ушки, по крайней мере, у меня –на макушке. Внезапно за поворотом видим крошечную гостиницу. Не надежнее ли будет дождаться транспорта под ее крышей? Вопрос небезосновательно кажется риторическим.
Номер нам дают на первом этаже. Раздеваемся. Прежде, чем лечь в постель, я подхожу к двери, дабы закрыть ее на ключ. И с удивлением вижу, что дверь в коробку плотно не входит и, следовательно, закрыться на ключ не удастся. Это мне сильно не нравится. Распахиваю дверь, опускаюсь на колени и начинаю изучать порог: не попало ли что-нибудь туда? Нет. Слева вижу женщину в белом халате –по всему, служащую гостиницы. Она говорит, что выглянула на шум, учиненный мною. Но поскольку я не шумел, ее появление, как и поведение, кажется подозрительным.
Усевшись на кровать, я задумываюсь. А что если гостиница в такой глуши –всего лишь уловка тех же преступников? Зачем им гоняться за потенциальными жертвами по дорогам, подвергая себя опасности, если народ можно брать тепленьким в постелях? Не попали ли мы, таким образом, из огня да в полымя?
Говорю жене, чтобы она спрятала свою обувь и одежду.
–Зачем? –недоумевает она.
–Если кто-то постучит, ты сразу спрячешься, хоть в шкаф! И тот, кто зайдет, не узнает, что в номере, кроме меня, есть еще кто-то. Это может нам пригодится.
–Но ведь дверь на ключ не закрывается, –резонно возражает супруга. –Поэтому бяке стучать не нужно. Он толкнет дверь и войдет. И никуда я в таком случае спрятаться не успею.
Я понимаю, что жена права. Что же предпринять для нашей хотя бы относительной безопасности?
Супруга, между тем, как была голой, выбирается из кровати и идет к двери.
–Ты что? –спрашиваю.
–Попробую закрыть!
–Да ведь моей силы не хватило! Куда там тебе?
–Ничего, я попробую, а вдруг получится?!
Она начинает совершать манипуляции с дверью. И у нее как будто получается лучше, чем у меня пятью минутами раньше. В какой-то момент жена открывает злополучную дверь, выглядывает в коридор и испуганно ахает. Тут же ее захлопывает и быстрым шагом идет к постели. Я не успеваю ее даже ни о чем спросить, как дверь открывается и в комнату входит человек в белом халате и с огромной бородой «лопатой». Супруга испуганно отворачивается, прикрывая голую грудь руками. Напрошенный гость, между тем, уверенно шествует к столу и кладет на него какие-то таблетки.
–Не стоит стесняться! –говорит он. –Во-первых, я доктор. А, во-вторых, уже стар.
И уходит. Я врубаюсь: он –не доктор и не стар. Это грим. Он –член банды. А гостиница, как я и предположил, –ловушка. Как поступить? Броситься на него и попытаться убить? Но ведь останутся подельщики. И они уже будут знать, что я их раскусил. Фактор внезапности –вот что может спасти наши жизни. И я даю лже-доктору возможность спокойно удалиться. Понимаю: у меня остается всего несколько часов, чтобы разработать эффективный план побега. На нашей стороне то, что преступники не подозревают, что их тайна раскрыта и не будут следить за нами чересчур уж пристально.
20 июля, воскресенье
Как обычно, видел до десятка снов, но четко запомнился всего один –самый короткий.
Жена во сне говорит, что должна рассказать мне, по ее мнению, что-то очень важное. Я же отмахиваюсь: мол, некогда. Она настаивает.
В конце концов, я соглашаюсь. Супруга говорит:
–Представляешь, мне сегодня ночью приснилось, что ты умер.
Вот такой супружеский сон во сне.
21 июля, понедельник
Поезд дальнего следования. По какой-то надобности я выхожу из купе. В конце коридора меня окружает группа людей, состоящая из двух мужчин и женщины. Пытаются куда-то утащить. Я что есть мочи сопротивляюсь. Тихая потасовка продолжается несколько минут. Я вижу как начинает потихоньку приоткрываться дверь, ведущая в тамбур: кто-то идет вдоль состава. Увы, мой взгляд перехватывает один из напавших. Он тут же, не дав ей открыться даже наполовину, дверь захлопывает. Бросив при этом в уже образовавшуюся щель:
–Подойдете минут через пять! У нас тут производственные проблемы.
Я кричу:
–Не верьте ему! Меня пытаются похитить! Сообщите в милицию.
Один из «производственников» зажимает мне рот. Однако дверь вновь начинает потихоньку открываться. Видимо, мой призыв показался, как минимум, заслуживающим внимания. К несчастью, к тому моменту, когда дверь распахнулась пошире, меня уже повернули к ней спиной. Так что только услышал диалог в том духе, что «друг после ресторана чувствует себя не очень хорошо и ему оказывается всяческая помощь». А людей не пропускают в целях безопасности, дабы друг кого ненароком не облевал.
Объяснение, как я понимаю, удовлетворяет любопытного пассажира, и я снова остаюсь один на один с мнимыми друзьями, что совершенно не радует.
–Раз ты так, –говорит один из напавших, –тогда сейчас свое получишь.
Я вижу, как женщина уверенным движением достает из сумочки шприц и деловито набирает в него лекарство. Трепыхнуться –на большее я не был способен: зажали со всех сторон, словно в тиски. Иглу мне всадили более чем на приличную глубину под левую лопатку. Сразу почувствовал слабость, перед глазами все поплыло. Правда, ощущал, что, сняв шприц с иглы, ее оставили в моем теле. Из этого сделал, как оказалось впоследствии, правильный вывод о том, что «микстуру» мне еще будут время от времени вливать.
Так и случилось. Но перед этим двое из напавших ушли, оставив меня на попечение мужчины. Он-то периодически и «подключал очередной наполненный шприц к игле». И, тем не менее, сознания полностью не отключалось. Я продолжал логически –пусть и несколько заторможено –шевелить извилинами.
Первая мысль была: бежать. Уже начал прикидывать варианты нападения на соперника. В узком пространстве вести борьбу весьма сложно. И, наверняка, он хоть раз достанет и меня. Я обязательно ударюсь затылком и спиной о стенку вагона. И… игла достанет до сердца. Таким образом, я сам себя убью. Нет, это глупо.
И я продолжаю усиленно перебирать в голове иные варианты спасения.
22 июля, вторник
Огромный, укомплектованный отличной мебелью, особняк. Мы с женой в нем занимаемся сексом. Причем лучше места, чем ковер на полу, не нашли. Длится эта приятная во всех отношениях процедура так долго, что супруга устает и, отвернувшись от меня, задремывает. Я таким пренебрежением собственных усилий разочарован и не хочу, как и завещал Ленин, откладывать на завтра то, что мне страстно хочется доделать сегодня. И я не нахожу ничего лучшего, как попытаться вступить в половой контакт со спящей женой. Пристраиваюсь у нее сзади, тоже улегшись на бок. С некоторым трудом ввожу член во влагалище и, как ни в чем ни бывало, продолжаю сексологические упражнения, испытывая при этом неслабое удовольствие.
Однако супруга в какой-то момент просыпается и отталкивает меня. Прежде чем начать выяснять отношения, я бросаю мимолетный взгляд на свой член и замечаю на нем кровь.
–У тебя что –началась менструация? –ошарашено спрашиваю благоверную.
–Похоже! –отвечает она.
Я устремляюсь в ванную. Это почему-то уже больничная процедурная. Над раковиной –четыре смесителя. И все они –в крови. Алую жидкость жизни также замечаю на халатах врачей и медсестер.
–Что происходит? –интересуюсь как бы мимоходом.
–Как что, молодой человек?! –отвечает дама в белом халате. –Обычный плановый операционный день в хирургическом отделении.
–А кого оперируют? –ни с того, ни сего задаю вопрос.
–Сегодня –больных СПИДом! –слышу в ответ.
Вот так прикол! Ведь я только что помыл смесители. Есть ли гарантия, что не заразился?
С этими тревожными мыслями покидаю то ли ванную, то ли операционную.
23 июля, среда
Сон первый
Некое здание, напоминающее средневековый замок. Я и еще двое моих товарищей в нем гостим. С одним из них выходим на улицу. По пути к выходу встречаем нескольких обитателей замка, перебрасываемся мало что значащими фразами. Уже на крыльце я говорю:
–Тебе не кажется, что под этой крышей нет счастья?
–Еще как кажется!
–Они все, если разобраться, очень несчастны.
–Абсолютно с тобой согласен! Подобная мысль посещала не раз и меня. И я пришел к выводу, что тут скрыта какая-то ужасная тайна!
–Тайна?!
–Именно! И мы ее сейчас попытаемся раскрыть!
–?!
–Для начала нужно осмотреть комнату Н. –эта дама явно что-то скрывает.
Мы поворачиваем оглобли и входим в холл. Тут уже довольно много народу, собравшихся на танцевальный вечер (как мы о нем забыли?!). Товарищ шипит:
–Полушутливо приглашай меня на вальс. Шокированной публике объясним, что оба не умеем танцевать и решили поучиться. А сами незаметно повыписываем кренделя по коридору до комнаты Н.
Так и поступаем. Номер удается. Вот и долгожданная дверь. Мастерски ее взламываем. Появляется –весьма кстати –и третий из нашей компании. Все заходим внутрь. Комнатка –небольшая. Все –на виду. Но встроенный в стену шкаф закрыт. Он-то и вызывает наш интерес. На всякий случай разделяемся. Меня отправляют в коридор –стоять на шухере. Выходя, я замечаю молоток и, вернувшись, подаю его взломщика: что ни говори, а неплохой инструмент для осуществления задуманного.
Буквально через несколько минут замечаю в конце длиннющего коридора Н., движущуюся явно в мою сторону. Этого еще не хватало в самом начале «операции».
Вот дама приближается ко мне вплотную и пробует пройти в свою комнату. Тут не до церемоний: я преграждаю ей путь дальше.
–В чем дело?! –удивленно спрашивает она.
Но мне кажется, что она догадывается, что ей грозят крупные неприятности:
–Ничего страшного! Просто вы войдете в свою комнату не раньше, чем через пять минут.
Дама возмущена. Ее глаза мечут искры.
–Кто это позволил вам здесь распоряжаться?! –срывается она едва на крик.
–Никто! –четно отвечаю я. –Но, тем не менее, подходите через пять минут.
Н. круто поворачивается на каблуках и исчезает в комнате напротив. Спустя мгновенье она вновь появляется в дверях с ножом в руках и бросается на меня. Но силы неравны. Я отбираю тесак и довольно грубо отталкиваю ее. Мадам, вся горя праведным негодованием, вылетает на улицу. Чтобы спустя минуту-другую ворваться в коридор уже с топором. И это грозное оружие оказывается у меня в руках. Злой, как сто чертей, я пытаюсь бросить ей в лицо обвинение в убийстве и что вскоре все станет явным, но, видимо от переполняющих меня отрицательных эмоций, только сиплю.
Наконец открывается дверь той, подозрительной, комнаты. Появляются пинкертоны-добровольцы. По лицам вижу: кое-какие успехи достигнуты.
«Нарисовывается» еще один мужичок: нутром чувствую –любовник Н. Исподволь начинается разговор о законном муже мадам. Он, по ее словам, оказывается, отправился в длительное путешествие.
–А что же тогда за фарш, расфасованный в пакеты, находится в вашем шкафу? –спрашивает мой товарищ.
Дама не знает, что отвечать. Товарищ, между тем, продолжает:
–Мы уже располагаем, по крайней мере, тремя почтовыми квитанциями. Одну «бандероль» по вашей просьбе отправлял дворецкий. Вторую –бомж. А вот третью –некто еще, о ком дал свидетельские показания дворецкий…
Я недоумеваю: когда это дворецкий мог дать показания, если ребята не выходили из комнаты, а в нее никто не заходил. Но молчу.
Любовник с криком «Суки, продали!» неожиданно срывается с места и пытается убежать. Однако мои друзья, судя по всему, были готовы к подобному развитию событий и задерживают шустряка.
–Именно на такую реакцию я и рассчитывал! –говорит товарищ, с которым я полчаса назад «вальсировал». –А если бы нервы у него выдержали, нам пришлось бы худо.
И пояснил:
–Это они вдвоем убили мужа Н., расфасованное тело которого задумали отправить в разные адреса. Чтобы никто не мешал им сочетаться узами законного брака. Но если бы любовник, по сути, не признался, пришлось потратить немало сил и средств, чтобы доказать его непосредственное участие в убийстве. Так что можно считать тайну замка раскрытой.
Сон второй
Первый сон я во всех подробностях пересказываю двум знакомым –мужчине и женщине. Которые, к слову, слушают не очень внимательно, что меня обижает.
24 июля, четверг
Сон первый
Пирятин. У входа на стадион –порядочное количество людей. Похоже, на какое-то значительное событие. В кучах песка копошатся малыши. Подхожу к одной и я. Дети играют в догонялки. Внезапно чувствую, как в бедро что-то неприятно укололо. Оборачиваюсь. Девочка лет трех-четырех хитро улыбается, спрятав одну руку за спину. Наклоняюсь, чтобы посмотреть, чем она меня уколола, но та убегает. Мужчина, стоящий чуть поодаль, объясняет:
–Это у нее детский электрошокер. На всякий случай снабдили ими все малышей.
«Странные порядки в моем родном городе» –подумалось мне. И от греха подальше (мало ли что подумают озабоченные безопасностью своих чад родители, увидев у импровизированных песочниц взрослого незнакомого дядю) двинулся к дороге. Напротив –у кладбища –публики собралось не меньше. Кого-то хоронят. Я тоже захожу на территорию последнего пристанища. Мое намерение: обойти церквушку, и расположится зачем-то там.
Осуществляю маневр. Однако за храмом откуда-то взялось еще одно строение, примыкающее к первому почти вплотную. Прикинув размер щели, решаю, что в нее протиснусь. Тут же начинаю это делать. Однако на полпути понимаю, что основательно застряю. Ругаю себя, что не снял фуфайки, хотя она и не столь толста, как привычные для нас.
Изо всех сил вытягиваю шею, дабы, заглянув за угол, оценить, не угрожает ли мне оттуда какая-нибудь неприятная неожиданность. В голове проносится мысль: «А ведь по башке из-за угла могут и огреть!». Но я все равно выглядываю.
Оказывается, в этот момент оттуда в щель пытался заглянуть родной брат моей матери Николай. Мы оба изрядно пугаемся друг друга.
Сон второй
Киев. Мне предстоит добраться домой метрополитеном. Я вышел на одной из станций, где нужно сделать пересадку и увидел, что оказался не там, где нужно. Станция мне совершенно незнакома. Ищу указатель маршрута. Понимаю, что первый раз такой вижу. Начинаю уже сомневаться, в своем ли я городе.
Иду на переход, дабы посмотреть расписание движения поездов на второй линии. Там тоже все незнакомо.
Останавливаюсь в полной растерянности: как же сне добраться домой?!
25 июля, пятница
Сон первый
Общественная баня. Видимо, холодное время года, ибо все тепло одеты. Сегодня я сюда пришел уже второй раз –однажды уже парился. Помню, что тогда в предбаннике разделся до малосимпатичных трусов и рваной майки и на виду других, включая дам, испытывал неудобство. Поэтому сейчас, наученный горьким опытом, ограничился тем, что снял только обувь и верхнюю одежду. От остального решил избавиться уже в мужском отделении.
На меня смотрели с нескрываемым удивлением: прется в парилку одетым. Но я мужественно выдержал саркастические взгляды.
Неожиданно повстречав друга детства Николая Шкарбана, интересуюсь:
–Ты тоже попариться?
–И да, и нет!
–Как это понимать?
–Да я здесь работаю! Но вот увидел тебя и думаю: может за компанию и мне завалить?!
–А почему бы и нет? Заодно потреплемся, ведь столько лет не виделись.
–Ну, тогда пошли сходим –я прихвачу мыло, мочалку. А ты заодно увидишь, где я обретаюсь.
«Хорошо, что не разделся, как утром, до трусов и майки» –похвалил я сам себя, следуя за Николаем Ш. Прошли несколько переходов, и я понял, что потерял того из виду. Спрашиваю женщину, спешащую куда-то по коридору:
–Вы не подскажите, где кабинет Николая Ш.?
–?!
–Подскажу, отчего? –отвечает дама. –Вон там! Только он, похоже, с ума сошел.
–А посмотрите, что у него за кабинет!
Толкаю указанную дверь. Несмотря на то, что на улице день, единственное окно кабинета плотно зашторено, горит электрический свет.
–Ты что, всегда так сидишь?
–Да! А что?
–Но ведь это вредно! Никогда не видишь естественного освещения.
–А мне нравится!
Сон второй
Посыпаюсь дома. Иду в туалет справить естественные надобности. Захожу, берусь за «инструмент» и вдруг вижу, что у стенки на кухню появилась изрядная щель (словно доску в заборе вынули). И в ней видно лицо корреспондента «Туркменской искры» Натальи Евдокимовой.
–Ты что здесь делаешь? –опешил я.
–Да вот твоя жена затеяла генеральную уборку, а ей помогаю!
–Ну, а стенку проломили зачем? –уточняю на всякий случай.
–Да она сама разрушилась –заделаем.
Я с недоумением просовываю (не сон ли?) руку в щель и натыкаюсь на грудь Натальи. Отдергиваю. И выхожу с туалета: не стану же я мочиться на глазах у женщины?
Захожу в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Выдавливаю на щеточку пасту, поднимаю глаза, дабы взглянуть на себя в зеркало. И чуть не роняю зубную щеточку: вместо стены –окно. За ним как бы вторая ванная комната, в которой моя жена стирает. А дальше –тоже окна –сквозь них я вижу и Наталью. Значит, когда я нечаянно ткнул ту в грудь, это могла лицезреть супруга. И как теперь ей докажешь, что я сделал это не специально, дабы проверить упругость молочных желез ее помощницы?
По взгляду, брошенному женой на меня, понимаю: так оно и есть!
Сон третий
Зимний лес. Женские лыжные гонки высокого уровня. Я с другом пришел поболеть за наших.
Вот они появляются: сразу четыре спортсменки. Идут, по сути, шагом.
–Вот это отрыв! –восхищаюсь я. –Представляешь, перед финишем переваливаются с ноги на ногу, даже не оглядываясь на соперниц.
Внезапно чуть поодаль сзади «наших» появляется еще одна лыжница. Причем идет она более чем с приличной скоростью. На душе становится тревожно: хотя бы одна из «наших» оглянулась! Ходу-то нужно прибавить. Ан, нет! Все также неспешно те передвигаются по трассе.
На повороте их догоняют сразу две спортсменки (откуда взялась вторая, я даже не успел заметить).
–Профукать такой отрыв! –возмущаюсь я.
–Может, еще прибавят, –говорит друг. –Ведь столько шли шагом –силы-то, наверняка, остались.
Увы, нам конец трассы не виден. Так что не остается ничего другого, как ждать объявления диктора по стадиону.
Сон четвертый
Улица в городе. Некое подобие сквера. На траве расположилась компания, в которую вхожу и я: собрались отметить день рождения общего друга –известного композитора. Вот появляется и виновник торжества: как положено, с бутылками и снедью.
Садимся в кружок –в тесноте, да не в обиде. Импровизированное празднество начинается. Люди все подходят, становится теснее.
Несмотря на некоторую прохладу, я и еще двое гостей сидят полураздетыми.
Вдруг я вспоминаю, что должен встретить на автовокзале (до него –рукой подать) свою больную мать. Прощаюсь, одеваюсь, бегу.
Обхожу вокзал, утопающий в полумраке и ее не нахожу. Начинаю негромко звать. Какая-то женщина, сидящая на стуле, делает движение навстречу мне. Подхожу. Вроде моя мать. Или только на нее похожа? Уверенности нет никакой. Женщина тоже особых чувств не проявляет: видимо, как я, сомневается.
–Мама! –наконец обращаюсь к ней.
–Да, сынок! –отвечает она.
Что за черт, голос вроде не моей матери!
–А как твоя фамилия? –решаюсь, наконец, отбросить все условности.
–Марченко! –тихо произносит женщина.
–Но ведь моя фамилия Сухомозский! Вы –не моя мать!
–Валя Запорожец говорила Сашку: «Какой же ты ненормальный, если помнишь свою фамилию?!», –произносит женщина.
Если она, в самом деле, не моя мать, то откуда знает фамилии и имена пирятинских соседей?! Но почему тогда назвалась «Марченко»? Или просто надо мной издевается?!
Чувствую, что голова идет кругом. Приходит мысль: надо посмотреть ее вещи; должно же в них хоть что-то находится такое, что указывало бы на личность женщины.
Идем к выходу. Чемодан и сумку она мне не отдала –несет сама. Злясь, я чуть ухожу вперед. Оборачиваюсь: женщина у стойки упаковывает вещи. Но если они будут упакованы, как же я в них пороюсь?!
Возвращаюсь. Начинаю эмоционально объяснять, что она делает глупость, выбрасывает деньги на ветер, что вещи упаковывают лишь те, кто улетает самолетом. Женщина невозмутима.
Я снова убегаю вперед. Однако спустя пару минут ловлю себя на мысли: ведь вправо идет дорожка на посадку в самолеты. Женщина может запросто повернуть на нее.
Спешу назад.
Увы, ее нигде нет…
26 июля, суббота
Пирятин. Мы вдвоем с матерью обедаем в родительском доме. Внезапно на зуб что-то попадает. Секунда, и я вынимаю изо рта маленький –с полсантиметра длиной –огрызок карандаша.
–Что там? –спрашивает мать.
–Да вот, смотри!
Мать недоуменно глядит на находку:
–Откуда он только взялся?! Ведь во время готовки попасть в кастрюлю не мог.
–Не знаю! –пожимаю я плечами.
И вдруг замечаю на тарелке еще один кусочек карандаша. Начинаю более внимательно присматриваться к макаронам. И нахожу сразу несколько неприятных сюрпризов.
–Это что, у тебя такие макароны по-флотски, где вместо мяса –карандашные огрызки? –обращаюсь к матери не без издевки.
–Сама ничего не понимаю! –переживает она. –Что-то здесь не то. Я подобного, если бы захотела, учудить не могла бы: в доме столько огрызков не найдется.
Расстроенный, я встаю из-за стола и ухожу.
Через некоторое время возвращаюсь домой со стороны 2-го Рабочего переулка. На улице грязь, лужи. Стараюсь пробираться вдоль заборов, чтобы не сильно испачкать обувь. Навстречу идет Николай Антонович (родной брат матери). Здороваемся. Он спрашивает:
–У тебя не найдется листика бумаги? Хочу написать письмо, а не на чем.
–Сейчас посмотрю! –говорю я. И начинаю доставать изо рта все те же огрызки карандашей –один, два, десять. Чувствую, что ими забито не только горло, но и пути в легкие. Начинаю откашливаться. За каждым судорожным звуком выплевываю несколько злополучных огрызков. Кажется, я ими начинен, как пельмень мясом.
Дядя, похоже, этому не удивляется. А деловито интересуется:
–А бумаги нет?!
–Подожди секунду! –хриплю я. –Сейчас я тебе и картона дам, не только бумаги. И кашлянув очередной раз, достаю изо рта кусочек …древесноволокнистой плиты.
27 июля, воскресенье
Некое общежитие. В холле сидит изрядное количество народа –все болтают. Обращаю внимание, как на полу много мусора. Удивляюсь, что никому это не противно. Иду в свою комнату, беру веник и, вернувшись, начинаю подметать. Вспоминаю, что забыл совок. Возвращаюсь за ним. Когда снова прихожу, издали вижу, что мою работу доделывает какая-то женщина. Но когда, отвлекши взор на секунду, понимаю глаза вновь, ее уже нет. На полу –только веник.
–А где мусор? –спрашиваю народ. –Я вот совок принес.
–Да вон там! –говорит кто-то.
–Где там? –не понимаю я.
–На диване!
В самом деле, в уголке дивана аккуратно ссыпан мусор. Меня такое поведение возмущает до глубины души. Тем более что такпоступил не какой-то неотесанный мужлан, а вполне приличная женщина. Пробую на совок поддеть злополучный мусор. Тот практически весь, к моему глубокому огорчению, ссыпается в щель.
–Теперь его можно будет достать только во время генеральной уборки, –бормочу себе под нос. –Уголок –вон какой большой и тяжелый, его в одиночку не сдвинешь.
Отношу веник и совок в комнату. Снова выхожу в коридор. В дверях напротив и чуть наискосок вижу девушку (кажется, это Гуля из «Туркменской искры»). Подхожу, чтобы рассказать о случае с мусором. Но она меня в комнату не пускает, хотя я вижу там компанию. «Молодежь веселится, что мне там старику делать?» –думаю, нисколько не расстроившись.
Гуля, между тем, говорит:
–Возьмите лучше вот носовой платочек! –и протягивает его мне.
–Зачем?! –недоумеваю я. –Спасибо, он мне не нужен.
–Возьмите, –настаивает девушка. –Я его все равно выброшу.
«Ни хрена себе подарок!» –думаю я. Не успев даже осознать, как платочек очутился в моей руке.
В том же коридоре на диване моя жена, ее подруга и я. Я сижу слева, супруга возле меня, а подруга лежит, положив ей голову на колени. Дамы воркуют, не обращая на меня никакого внимания. Правда воркует, в основном, подруга. Но так, что я никак не могу взять в толк: они лесбиянки, что ли? Вот супруга собирается уходить. Подруга говорит:
–Я без тебя буду очень скучать!
Жена ни к селу, ни к городу отвечает:
–Ничего, он (понимаю, что речь обо мне!) в отличном настроении, вчера очень хорошо поработал.
Думаю, что бы это значило? Может, какая-то условная фраза? И кому?!
28 июля, понедельник
Во сне просыпаюсь оттого, что сильно хочется в туалет. Открыв глаза, вижу, что в помещении –не один десяток кроватей и на всех –спящие люди. Справа из постели выбирается дама. А под одеялом копошится еще одна. Она во время сна скатилась в углубление под самой стенкой и никак из него не может выбраться. Причем из одежды на девушке –лишь собственная шкура.
Решаю ей помочь. Подхожу и об этом говорю. Она с радостью соглашается. Беру малышку под мышки и вытаскиваю из ловушки.
–Мне кажется, вы потны! –говорю ей, для собственного убеждения трогая ее за лобок.
–Да?! –удивляется та.
–Точно! –подтверждаю я. –Вам жарко.
Отпускаю девушку и думаю, что неудобно ведь мочится в ее присутствии. И ухожу в другую такую же комнату, где стоит для подобных целей помойное ведро. Весь народ здесь дрыхнет, поэтому я спокойно отливаю в их импровизированный туалет. При этом еще и не попадаю сразу, так что слегка увлажняю окружающий емкость ландшафт.
Возвращаюсь в свою комнату, ложусь. И замечаю, что на постели нет одеяло. Нигде его не видно. Так и лежу поверх простыни в трусах.
Все бы ничего –в помещении не холодно, но вместо остальных кроватей –уже столы и за ними сидит народ, слушает выступление оратора. Иными словами, я уже лежу в некой аудитории и в трусах чувствую себя не совсем удобно.
–Вы случайно не видели мое одеяло? –спрашиваю парня, сидящего ближе всего.
–Нет! –пожимает он плечами.
–Стоило выйти на минутку в туалет, как его тут же сперли! –жалуюсь я, но чувствую, что чужие проблемы ему не интересны.
Делать нечего: расслабившись, начинаю слушать выступающего. Он, как я определяю по тому, о чем он говорит, –журналист. И рассказывает некий случай из практики, когда два материалы, сверстанные рядом, никак не могли стоять на одной полосе, ибо противоречили один другому. Я, честно говоря, соли не уловил и вознамерился поинтересоваться у соседа, но это показалось неэтичным –шептаться по ходу выступления. «Когда эта бодяга закончится, тогда и расспрошу!» –с этой мыслью продолжил внимать человеку на трибуне.
Докладчик в это время говорил о демократии:
–… кандидатуру он представил заочно, снабдив свой спич словами «Деловой, хороший, надежный, справиться». И добавил:
–А кого интересуют подробности, поехали с нами –мы очень торопимся! –и я по дороге расскажу!
29 июля, вторник
Сон первый
Я эмигрирую в Израиль. С готовыми документами и билетом, но отчего-то без каких-либо вещей, являюсь в аэропорт. Подхожу к стойке регистрации. Перед нею –еще одна. С восседающими грозно представителями известной спецслужбы (сначала нужно пройти контроль здесь, но обычно это –пустая формальность: ведь разрешение на выезд уже получено).
Подаю заграничный паспорт. Тип, который его берет («как бомбу, как ежа, как змею двухметроворостую») мне сразу не нравится. И я, похоже, не ошибаюсь, ибо сходу начинаются непонятные придирки. Еле сдерживая гнев, отвечаю на все вопросы.
–А это все соответствует действительности? –спрашивает сей неприятный тип, показывая на многочисленные печати.
С недоумением смотрю, что это отметки о постановке и снятии меня с партийного учета.
–Или они добрыми людьми для эмигранта просто так поставлены? –не унимается тот.
–Как это «просто так»? –негодую я. –Конечно, все соответствует действительности!
–И эта последняя –тоже?
–Поставленная в Шахтерске?! Безусловно!
–Как-как называется город?! –поднимает голову докучливый спецслужбист. –Ну-ка, повторите!
–Вас плохо слышно! –отвечаю. –Сейчас подойду ближе.
Направляюсь вправо, дабы, обогнув стойку, подойти к типу вплотную. На ходу реализую пословицу «бери больше, кидай дальше, пока летит –отдыхай» в той части, что, пока иду, лихорадочно думаю. О том, что эта сволочь воистину имеет собачий нюх. Что именно со снятием с учета в Шахтерске у меня не все ладно. А если быть точным, то печать выбытия поставлена по блату. И вообще, я там не жил.
–Ну что там с ШахРтерском? –подойдя к столу, интересуюсь я, от волнения исказив название города.
–Как-как город называется?! –вскидывает голову служивый в цивильном. –Ты даже названия правильного не знаешь!
–Как так не знаю?! –деланно возмущаюсь я. –Шахтерск!
–Ну-ну, –с нескрываемым сарказмом хмыкает тот. –Сейчас проверим –я ведь сам родом из этого города.
«Ни фига себе совпадения!» –с тихим ужасом думаю я, а вслух говорю:
–Ну, я пойду встану на место по ту сторону, чтобы вам здесь не мешать.
И направляюсь в обход стойки. Снова лихорадочно соображая, как поступить, чтобы не ошибиться. Ведь тот истовый служака не знает главного: эмиграция для меня –всего лишь прикрытие, в Израиль я выезжаю со специальным заданием тех же спецслужб. Но ведь не объяснишь болвану! Надо выкручиваться самому.
Уже находясь по другую сторону, слышу голос мучителя и понимаю, что это он дает указание сидящему рядом парню:
–Звони немедленно в Шахтерск! Узнай, состоял ли этот Сухомозский у них на учете? Нутром чувствую –не состоял! И если этот факт подтвердится, будешь перезванивать во все города, сверяясь с печатями.
–Зачем? –возражает подчиненный. –Не буду я звонить! Напрасная работа.
–Отчего это напрасная?
–Да оттого, что виза у него есть и к ней не придерешься. А ее ведь тоже не дураки оформляли!
–Ты не прав! Если мы докажем, что в части этих печатей он мухлевал, ему придется, как минимум, заплатить штраф!
Я отчетливо осознаю: этот от своего не отступится. По всей видимости, ситуация критическая –необходимо немножко приоткрыться. Шепнуть на ухо, кто я на самом деле. «Но ведь он, как пить дать, не поверит. Начнет требовать доказательств. И первый аргумент «против» –если бы я был на самом деле, кем себя выдаю, мне бы в аэропорту обеспечили зеленую улицу» –ругаю я за просчет тех, кто посылает на такое задание. «Нужно найти хоть какое-то доказательство того, что я есть вовсе не обычный эмигрант!» –думаю я, лихорадочно роясь в карманах. –«Ведь в противном случае, он поднимет меня на смех, и операция накроется медным тазиком. Причем получится, что по моей вине».
–Звони-звони! –вновь слышится ненавистный голос. –А я сейчас его спрошу для начала, как фамилия главы Шахтерска. Посмотрим, сумеет ли он ответить?!
Осознаю: уже и так до неприличия задержался за стенкой, пора выруливать к стойке. Хотя и понимаю: требуемой фамилии не назову, ибо никогда в Шахтерска не был даже проездом. Однако тут еще одна мысль пронзает мозг. Если сложится действительно безвыходная ситуация, а, судя по всему, именно к этому идет, рассекречиваться рискованно вот еще по какой причине. Я не знаю, как посмотрят те, кто меня засылает в Израиль, на факт фальсификации печати. Впрочем, наверняка, прежде чем давать мне задание, меня проверили до десятого колена. И неприглядный факт, в таком случае, естественно, всплыл. Значит, ему просто не придали серьезного значения. А если ребята элементарно прохлопали ушами? Тогда мне не поздоровится. Куда ни кинь, всюду клин.
Зажмурив на мгновенье глаза, выхожу из-за стенки.
Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест…
Сон второй
У меня добрые отношения с некой дамой (иногда кажется, что это моя будущая жена, иногда –нет). Но она замужем.
Не помню, как раньше, однако в эту встречу мы с его благоверной переспали. И направились к ним домой.
Было лето. Во дворе частного особняка стоял телевизор. Я, как ни в чем не бывало, уселся на некое подобие диванчика и уставился в экран. Его жена тоже осталась на улице, не заходя в дом. Неожиданно она интимно склонилась надо мной:
–Ты знаешь, а у меня проблемы!
–Что, так поактивничали, что началась менструация? –брякнул я.
–Нет, другие! Но связаны именно с нашим «активничаньем».
–Наверное, не надо было!
–Что ты, глупый! Кончить мне нужно было непременно.
И она отошла, принявшись прямо на ходу поправлять бюстгальтер. Я начал подавать ей знаки: мол, увидит в окно супруг, как ты, не стесняясь постороннего, это делаешь и может подумать о нас нехорошо. Кажется, она со мной согласилась, ибо тут же зашла за угол. Я снова хотел было упереть взор в «ящик», однако в последний момент краем глаза увидел чуть подальше во дворе шевеление. Навел резкость: так и есть, ее муж вовсе не в доме, а вон копается. И наверняка видел, как его благоверная склонялась надо мной, как поправляла, будь он трижды неладен, свой лифчик. Этого еще не хватало.
Хозяин дома и дамы, между тем, распрямился и направился к нам. В это время его супруга как раз появилась из-за угла, толкая перед собой некую тележку с разнообразными фруктами: по всей видимости, хотела угостить меня.
–Поставь на место! –приказал ей муж.
–?!
–Что уставилась?! Сказал: вези обратно!
–Но почему?!
–По кочану! –он сам взялся за тележку и толкнул назад.
Невесть откуда появились две почтенного возраста матроны –ее мать и приживалка. Обе начали заступаться за хозяйку. Увы, это ни к чему не привело. Супруг оставался непреклонен: никаких отныне дармовых угощений даже для жены.
–Теперь питание у нас будет раздельным! –заявил он. –Иными словами, каждый из нас будет питаться отдельно от другого и за это платить.
Скандал набирал обороты: тональность разговора возрастала, толкотня у тележки усиливалась. Я не знал, имею ли я право вмешиваться в семейную разборку? И по размышлению решил: раз, по всему видно, руку на нее он не поднимет, то и мне здесь делать нечего. Лучше удалиться по-английски –незамеченным.
Что я, не откладывая дела в долгий ящик, и не преминул сделать.
30 июля, среда
Город, в котором я живу, посетил президент Туркменистана С. Ниязов. Те, кто жил когда-то в этой советской республике собрались на встречу с ним. Естественно, получил приглашение и я.
Застолье было организовано под деревом во дворе некоего дома. Из спиртного гостей потчевали водкой, а из закусок я заметил зелень, сало и чебуреки.
Мое место оказалось с одного конца сего европейского достархана, а Туркменбаши –с другого. Но он все время через весь стол обращался ко мне:
–Николай, а …
И так –с десяток раз –не меньше. Мне стало неудобно: как-никак президент, а вынужден перекрикивать три десятка людей, нередко говорящих одновременно. Решаю пересесть к немцу поближе. Беру свой прибор. На помощь бросается то ли хозяйка, то ли официантка. Вместе мы переносим его к Ниязову. Обращаю внимание, что сидит он даже не за столом, а за придвинутой к нему некой приставкой. Зато под самым стволом дерева. Туда я ставлю и свою тарелку со стаканом и вилкой.
Мы еще не начинаем говорить, а в голове у меня появляется шкурная мысль: а что если попросить, чтобы он дал мне работу в посольстве своей страны в Киеве?
31 июля, четверг
Вместе со школьным товарищем Борисом Костенко приезжаю в Пирятин. С автостанции добираемся переполненным городским автобусом. Возле кирпичного завода просим высадить. Вытаскиваем сумки. Получается так, что его беру я. Жду, когда с моей появится он. Вернее, даже не сумкой (она тоже у меня), а с шапкой, которую я просто держал в руке. Борис появляется, но без головного убора. Требую, чтобы он, пока водитель не двинулся дальше, шапку взял. Тот начинает переговоры с шофером, и туту я вижу, что шапка преспокойно лежит поверх моей сумки. Сигнализирую об этом товарищу, и мы отпускаем автобус.
Идем по направлению к дому, где я вырос. Причем получается, что весь багаж (три места, если включать злополучную шапку), за исключением маленького пакета, несу я. Мысленно сей факт отвечаю, но товарищу пока ничего не говорю.
У подворья Екатерины К-к –раствор, цемент, строительный мусор, грязь. Присмотревшись, понимаю, что это мастера прямо на дому изготовляют надгробный памятник ее умершему мужу. Удивляет только одно: почему на нем столько фотографий? Впрочем, какое наше дело: каждый сходит с ума, как хочет.
Заворачиваем за угол. Борис, кивая на дом родителей Любови Скаленко, вдруг говорит:
–Как ты думаешь, может мне зайти, пригласить ее с нами?!
–Смотри сам! –отвечаю я. –Учти только одно: моя мать прикована к постели, естественные надобности справляет под себя. Может, сначала сходим, в буквальном смысле слова понюхаем, что там за атмосфера?
–Хорошо! –соглашается товарищ, однако я вижу, что он не доволен.
–Впрочем, потрахаться тебе с кем-то все равно надо, так почему не со старой пассией?!
–Ты думаешь? –оживляется Борис.
Собираюсь ответить утвердительно, как вдруг обнаруживаю, что я –с тремя пустыми ведрами в руках –уже нахожусь в доме С-ко. Посреди комнаты стоят ее отец и мать. Они с удивлением смотрят на наше (товарищ следует за мной, как привязанный) явно неожиданное и неуместное вторжение.
–Представляете, –начинаю я спасать ситуацию, –шел к матери и так задумался, что даже не сообразил, как оказался в вашем доме. Извините, пожалуйста!
Недоумение, сквозившее в глазах хозяев, кажется, начинает исчезать. А тут еще из внутренней комнаты появляется незнакомая женщина с детской бутылочкой для молока, и я догадываюсь, что это наемная няня.
–У Любы ребенок родился? –интересуюсь.
–Да!
–И кто –мальчик или девочка?
–Мальчик.
–Поздравляю! Еще раз извините, и я пошел.
Выбираюсь из дома уже без товарища (пусть сам свои вопросы решает) и следую дальше. У усадьбы С. хозяйка (на самом деле –покойная) зовет меня.
–Мать я покормила! Утром. Но после заглянуть времени не было.
–Ничего! –говорю я. –Ключи у вас?
–Да!
–Дайте тогда.
–Сейчас.
Она выносит ключи, что-то еще рассказывает. Я же спешу к родительскому дому: каково там матери с утра одной? Наверняка уже «сходила» под себя и лежит мокрая.
Сую ключ в дверь. Обнаруживаю, что это не тот –очень уж махонький. Выбираю из связки другой. Правая рука почему-то плохо меня слушается, и я открываю дверь левой. Вхожу в дом. Мать плачет. Она стащила со стола в кровать скатерть со всем, что на ней было. Включая две бутылки коньяка.
–Что, выпиваешь понемножку? –пытаюсь пошутить. Однако она явно не в юморном настроении.
1 августа, пятница
Незнакомый город. Я куда-то очень спешу. Со мною –хороший знакомый из Туркмении Язлы. Передвигаемся быстрым шагом. Вдруг он говорит:
–Давай зайдем в одно место. Тут недалеко.
–Я не могу! И так, по сути, опаздываю.
–Но мне очень нужно! Да это много времени и не займет.
–Ну, что ты пристал?! Не могу!
–Вон буквально за углом дом –видишь? –продолжает упорствовать Язлы.
Черт бы его побрал, доконал своим нытьем!
–Ладно, давай! –соглашаюсь. –Только по быстрому.
Он зачем-то ловит такси, и мы двигаемся. Поднимаемся в гору, около частных построек разворачиваемся. На веранде одного из домов появляется мужчина восточной внешности. И начинает что-то быстро и зло говорить. Смысла звучащего я не понимаю, но по интонации, виду чувствую: моего товарища ругают последними словами. Он, в свою очередь, пытается, судя по всему, оправдаться. Потом обращается ко мне:
–Подожди, я быстро!
Язлы поднимается на веранду, кстати, расположенную на уровне второго этажа. Из дома выходит еще несколько человек. Завязывается разговор на повышенных тонах. Из нескольких обрывков фраз, прозвучавших на русском, улавливаю, что моего товарища обвиняют –ни много ни мало! –в предательстве. А заодно я понимаю, что эти люди вряд ли занимаются легальными делами.
Из дома выходит несколько встревоженных женщин и что-то говорят, обращаясь к спорящим. Те замирают, чувствуется, в недоумении. Несколько из мужчин направляются к дверям. И в этот момент изнутри дома звучит выстрел. На мгновение на веранде воцаряется замешательство. Потом несколько человек скрываются внутри постройки. Вижу, как Язлы сует кому-то из оставшихся деньги. И сразу начинает спускаться к машине. Я же не могу взять в толк: выстрел был настоящим или он прозвучал с экрана включенного телевизора. Спрашиваю об этой у одной из женщин. Она отвечает что-то невразумительное.
Тем временем у такси появляется мой товарищ и командует (совсем, как Гагарин!):
–Поехали!
Машина начинает отъезжать. С веранды нам кто-то грозит кулаком. «Этого мне только не хватало», –думаю я, а вслух интересуюсь:
–Что происходит?!
–Понимаешь, мои друзья обвинили меня в предательстве –абсолютно беспочвенно. Я никаких договоренностей не нарушал.
–Ну, а выстрел –он настоящий?
–Да.
–Кого убили и за что?
–Не убивали никого. Адвокат, работающий на нас, застрелился.
–И дальше что?
–Не знаю! –искренне признается Язлы.
Я понимаю: его после такого обвинения в покое не оставят. И преследование, не исключено, уже началось. Расстрелять автомобиль в этих трущобах –раз плюнуть. На всякий случай незаметно оглядываюсь. И думаю: ведь не хотел изменять своих планов и надо же –влез…
2 августа, суббота
Проснулся у какой-то дамы (она –моя любовница?). Личность, я вам доложу, крайне малосимпатичная. Более того, мне даже противна. Однако женщина держит меня на «крючке» и, по всей видимости, я с подобной ситуацией вынужден пока мирится.
Дама подает завтрак: некое подобие полтавских галушек, но в отвратительном кулинарном исполнении. По причине вышеупомянутого шантажа я должен это варево хлебать, не выражая недовольства, дабы не будить в ней зверя. Что и делаю. Съедаю мало, в основном, выхлебываю воду. Объясняю сие тем, что с похмелья нет никакого аппетита.
Да, хозяйка дома ходит в панталонах старинного покроя –ниже колен с кружевами, что тоже не добавляет ей шарма.
Днем вместе с женой оказываемся в присутственной месте, где работает наша знакомая. Здесь тоже почему едим. Возникает не совсем ловкий момент с грязной посудой, ибо каждый ее оставляет на своем столе. Это что же, мыть все придется хозяйке кабинета? Форменная наглость с нашей стороны. Незаметно киваю супруге. Она все понимает и разделяет мою тревогу. Берет наши тарелки и подходит к крану с водой.
Тем временем к столу, за которым я сижу, подходят хозяйка кабинета и еще одна из присутствующих. Первая предлагает сесть подруге прямо на столешницу. Та стесняется. Хозяйка кабинета говорит:
–Садись прямо на прибор!
И тут, же взглянув на меня, понимает, что сморозила если не глупость, то двусмысленность. Дамы начинают хихикать. Я тем временем встаю и иду к другому столу, на котором лежит чайная заварка в пакетиках. В этот момент туда подходит и моя жена. Я тяну руку к горке заварки. Супруга говорит:
–Я уже взяла. Тут два пакетика, заварю и тебе.
Все равно беру еще один, думая унести его домой.
3 августа, воскресенье
Киевский университет. Государственные экзамены. Осталось сдать последний и получить диплом. Мыслями я весь уже дома, где меня ждет жена. Решаю взять предварительно билет. Перехожу через улице и у входа в парк имени Шевченко вижу киоск-стекляшку, продающий проездные документы. Подхожу, прошу у билетерши один (на улице изрядный шум от проезжающих автомобилей, поэтому мне приходится едва ли не кричать).
–Вам куда?
–До Киева!
Фразу приходится повторить несколько раз, дабы она расслышала. Странно, но у меня во сне не возникло никаких сомнений относительно того, что я, находясь в Киеве, билет тоже беру в Киев.
–На какое число?
Прикидываю: сегодня среда, дипломы нам вручат максимум в пятницу –не станут же оттягивать эту процедуру до выходных, обмывать их будет в тот же или на следующий день.
–Давайте на пятницу, 30-е!
«Черт с ним, если выпускной бал назначат на субботу или, еще хуже, воскресенье, не пойду» –решаю я.
Между тем киоскерша что-то говорит. Догадываюсь, что называет сумму, которую нужно уплатить.
–Сколько, сколько? –склоняюсь как можно ниже к окошку.
И, наконец, сквозь шум угадываю:
–Двадцать три гривни!
Подаю деньги –без сдачи. Билетерша опять произносит какую-то фразу. Переспрашиваю в очередной раз. И снова не слышу.
–Сейчас я к вам зайду! –говорю в окошко и через минуту появляюсь сзади киоска –его хозяйка вышла и с каким-то ящиком, полным пухлых и не очень конвертов, уже сидит на улице.
–Да вот надоело уже вести эту картотеку! –возмущается она. –То заказывает ваш брат-студент билеты, то нет, а ты тут корпи.
Вижу на конвертах фамилии некоторых однокурсников. По их толщине можно сделать вывод о примерном количестве поездок каждого. Женщина, между тем, яростно ищет, как понимаю, мой. Первым его вижу я: совсем крохотный (половинка стандартного почтового) и не очень наполненный.
–Я мало езжу автобусом, –будто в оправдание говорю киоскерше. –В основном, поездом.
Наконец, она подает мне билет. Спрятав его в карман, направляюсь к желтому корпусу университета. Уже поднимаясь по ступенькам, вспоминаю, что не сказал билетерше, на какое время продать мне проездной документ. «А вдруг она дала на утро?» –мелькает мысль. Ведь в таком случае я даже диплом не успею получить.
Не останавливаясь, достаю документы. Вижу две бумажки –крохотная желтого цвета (что-то вроде чека с указанием уплаченной суммы) и большая белая (какое-то меню). И плюс к этому странному набору –еще лоскут цветной материи. Что бы это значило?! Нужно возвращаться и потребовать объяснений. Но сейчас у меня начинается последний экзамен. Не могу же я опаздывать. Придется поход в киоск отложить на пару часов и так опаздываю.
–Вы куда? И кто? –останавливает меня вахтер.
–Кто-кто, студент! –отвечаю не очень приветливо.
–Предъявите документы!
Я никак не могу вытянуть на свет божий пропуск, застрявший в левом наружном кармане пиджака.
–Вот! –показываю его краешек.
–Давайте сюда! –настаивает вахтер.
Подаю. Он рассматривает, а потом говорит:
–Что-то вы здесь очень мелкий!
–Да потому, что пропуск оформлял молодым! –злюсь на его недогадливость я. –А сейчас получаю второе образование.
4 августа, понедельник
Сон первый
Приличных размеров комната. Из мебели –только стол посредине. На паркетном полу лежит, свернувшись, змея, капюшоном смахивающая на кобру. Однако кобр подобных размеров –метра четыре в длину –не бывает. С аспидом забавляется (ничего себе игры!) какой-то мужик. Змея обвивает его и снова распрямляется, забирается в один рукав сорочки, а выползает из другого, он бесцеремонно таскает ее за хвост. Я восхищен такой смелостью и в то же время понимаю, насколько опасен ядовитый гад.
Внезапно мужик исчезает за дверью. Оставаться один на один с такой змеюкой –это для меня уже слишком! Увы, дверь не отрывается. Да и эта тварь, кажется, следит за мной неотрывно. Не мудрствуя лукаво, забираюсь на стол. «Подружка» особой активности, к моему счастью, не проявляет.
Возвращается ее укротитель (или как там его?). С небольшим темным мешком в руках. И уже в черных перчатках. Догадываюсь: в торбе тоже змея. Он начинает развязывать горловину. Я хочу крикнуть, чтобы он был осторожен. Но поздно: из мешка молнией сверкает змеиная голова, а мужик, искривившись от боли, с недоумением смотрит на палец. Значит, даже перчатку аспид прокусил. Нужна сыворотка! Уже к моему недоумению, об уколе тот, похоже, и не думает. Подув на палец, не снимая перчатки, мужик, как ни в чем ни бывало, продолжает колдовать над мешком.
Сон второй
Нам, нескольким человекам, ввиду наступающих холодов, предстоит перевезти огромный улей с пчелами на зимние квартиры. Вот и заказанный грузовичок подошел. Мы начинаем сбрасывать с улья старые листья, которыми он укрыт. Его форма меня несколько удивляет, а особенно –леток. Где длиной с метр и квадратной формы. Ну, ничего, зато, когда будем нести улей, за металлический леток хорошо браться!
Несем. Потревоженные пчелы одна за другой начинает вылетать на воздух. Однако таких не очень много, большинство наружу не показывается. Может, спят, а, может, бояться холода. Но те, которые вылезли, очень злые: боюсь, как бы они нас изрядно не искусали.
Наконец машина уходит. Мы должны ее догнать, чтобы обеспечить разгрузку странного улья. И вдруг я обнаруживаю, что, по сути, не могу идти. Ноги стоят в раскорячку, а в штанах что-то шевелится. Опускаю долу очи и с ужасом вижу, как из ширинки и штанин вылетают… пчелы. И только тут до меня доходит: это матка каким-то образом выбралась из улья и вместе с роем не нашла лучшего мета, чем у меня между ногами. Одно неловкое движение –и…
Как поступить, я не знаю.
Сон третий
Мне нужно набрать несколько емкостей воды из колонки, стоящей на улице. Ополаскиваю тару, начинаю ее наполнять. Вода льется кристальной чистоты, что меня радует. И вдруг, когда уже была наполовину набрана предпоследняя емкость, из крана вдруг полилась густая жидкость малинового цвета. Я очень расстроился: очень уж нужно было то количество воды, за которым я пришел. А еще подумал: вот дома набираем мы воду через горлышко в импортные чайники и не видим, что туда льется.
5 августа, вторник
Сон первый
Купив утром кипу газет, возвращаюсь в квартиру и начинаю их читать. На первой странице каждого издания одна и та же сенсация: узнав, что серьезно болен, Виктор Черномырдин выехал на дополнительные консультации за рубеж. И главная новость не в том, что, выходит, он не доверяет отечественным светилам, а в том, что выехал в сопровождении жены министра А.
Включаю телевизор. Там министр внутренних дел России вещает о том же. Уточняя при этом со злорадной улыбкой на лице:
–У него ведь есть Нора!
Я так и не врубаюсь: Нора –это законная супруга Виктора Степановича или еще одна любовница?
Сон второй
У моей бабушки сегодня –день рождения. Я собираюсь купить ей какой-нибудь подарок и поехать поздравить. На улице встречаю своего заведующего отделом (работаю в редакции корреспондентом) и друга детства. Они интересуются, куда я направляюсь. Объясняю. Они:
–Рады оказать содействие –мы на машине!
Подходим к легковому авто. Откуда-то появляется моя жена. Мы все садимся и трогаем. А поскольку дело происходит в Пирятине, то подъезжаем, естественно, к районному универмагу. Останавливаемся, супруга выходит первой. А водитель –мой товарищ –вдруг трогает снова.
–Ты чего? –недоумеваю.
–Да выберу лучше место для парковки. Народа, видишь, сколько!
Народа, действительно, много. Поэтому, прока он рулит, я смотрю, как бы в толпе не упустить из вида жену. Наконец мы останавливаемся. Увы, супруги я не вижу, хотя точно помню, где она стояла последний раз. Злюсь на помощников, не подавая вида.
–Она, наверное, зашла в магазин! –успокаивают те меня. –Пошли и мы! Вот увидишь –там ее и встретим.
Ходим по огромному супермаркету. Товара –завались. Однако чего-нибудь для старого человека не находим. Начальник с другом детства советуют купить маникюрный набор, однако я отвергаю подобную идею. И мне не дает покоя мысль о супруге: куда она запропастилась?!
Поэтому незаметно для сопровождающих выбираюсь наружу в надежде ее найти. У магазина –огромный мост, по которому ходят поезда. Хочу посмотреть внизу, нет ли супруги там. Спускаюсь. Вижу отверстие, смахивающее на вход в апокалипсических размеров пещеру. Вхожу. Она –глиняная. Бреду. Нигде ни души. Пора поворачивать обратно. Уже приближаясь к выходу, слышу чьи-то голоса. Кто это, не знаю, но понимаю: люди нехорошие. Прячусь. Идет несколько человек, лица которых лучше всякой статьи уголовного кодекса свидетельствуют о трениях их обладателей с законом.
В последний момент один из них меня замечает. Начинается погоня. Уже на выходе я вдруг осознаю, что держу в руках невесть откуда взявшуюся малокалиберную винтовку. Оборачиваюсь и передергиваю затвор. Мои преследователи сразу успокаиваются.
На улице я продолжаю искать жену, взобравшись на высоченную железнодорожную насыпь. И натыкаюсь на своих помощников –они меня обыскались. Заведующий отделом говорит, что только что получил приказ ехать в один из населенных пунктов за материалом. Ехать должна вся наша троица.
Я отчего-то забываю о том, что искал супругу. Однако о подарке бабушке помню, поэтому возражаю. Заведующий говорит, что, во-первых, поздравить старушку можно и вечером, а мы к тому времени обязательно вернемся. А, во-вторых, по дороге или там, на месте, сможем выбрать хороший презент. Да и, в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов производственную дисциплину –день-то рабочий. Короче, мы, не мешкая, садимся в поезд, и трогаем.
По дороге добросовестно выходим на каждом полустанке и ищем подарок. Найти что-нибудь подходящее не удается.
Вот и конец наших странствий. Проводница зачем-то указывает в билетах, возвращая их, время прибытия, намекая, что если нам нужно, может его изменить по собственному усмотрению. Заведующий говорит:
–Ну, поставьте тогда тринадцать ноль-ноль.
Смотрю на часы: они показывают около пятнадцати ноль-ноль.
Выбираемся с вокзала в город. Мои попутчики немного отстают, задержавшись у автомата с газированной водой. Вдруг я обращаю внимание на желтое такси-иномарку, в котором мутузят друг друга водитель и пассажир. Последний открывает дверцу и выскакивает. За ним –хозяин авто. Догадываюсь: пассажир (молодой амбал), видимо, отказался платить, вот и началась разборка. Между тем, начинается погоня. И в этот момент в такси ныряет другой парень, заводит его и… Значит, сознательно разыграли спектакль. Первый, согласно сценарию, нарочно отказался платить, дабы выманить обозленного таксиста из машины. А второй, который загодя знал, куда они подъедут, караулил, чтобы авто угнать.
Разрыв между убегающим и догоняющим начал увеличиваться: сказывалась разница в возрасте. Возмущенный подобной наглостью, я поднял мелкокалиберку, направив ее на амбала, и крикнул:
–Стой, подлец, сбуду стрелять!
А сам чувствую, что механизм заело, спусковой крючок буквально болтается. Черт с ним, успокаиваю себя, беглец ведь этого не знает. Увы, тот, не обращая ни малейшего внимания на направленный на него ствол, продолжает улепетывать.
–Люди, держите вора! –кричу я.
Напрасно, народ не шевелится. И тут в руках у водителя появляется… стремянка. Я не совсем понимаю, зачем эта лишняя тяжесть, когда он и так проигрывает в забеге. Но таксист выбрасывает стремянку вперед, накрывая ее беглеца. Тот, очутившись между двумя перекладинами, оказался в руках догоняющего. Втроем (водитель, я и еще один парень, бросившийся на выручку), прижимаем амбала к земле. Хозяин машины с довольным видом вытирает лицо. Я ему «радую»:
–Это все комедия! Другой в это время угнал ваше такси.
–Не может быть! –белеет лицом водитель.
–Еще как может! –говорю я. И добавляю:
–Кстати, убежден, что и этот (киваю головой на парня, бросившегося нам на помощь) –тоже из их шайки-лейки! Сейчас он вызовется сопровождать задержанного до милиции, и только вы их и видели.
Однако водителю уже не до оплаты проезда пассажиром. Он что есть силы рвет к месту, где оставил машину.
Я тоже двигаюсь вперед. Останавливаюсь у какого-то строения, двери которого распахнуты. Хочу войти: а вдруг это местная лавка, в которой я смогу, наконец, приобрести достойный подарок бабушке? Уже намереваюсь переступить порог, когда изнутри слышатся голоса. А поскольку первое слово, которое мне удалось разобрать, было «такси», то я замираю. И начинаю… подслушивать.
Так и есть, здесь те бандиты. Из их разговора делаю вывод, что амбал, убегавший от водителя, –лидер местной мафии. И он настаивает на том, что «козлу» с мелкокалиберкой, рассекретившему их метод угона такси, следует немедленно вышибить мозги из головы.
В это время подходят задержавшиеся попутчики. Я подаю им сигнал: тише. Они тоже слышать конец фразы, а также топот ног внутри строения. И, подтолкнув меня, начинают убегать. Беру с них пример и я.
Нас замечают. Звучит насколько выстрелов. Пытаюсь ответить из мелкокалиберки, однако она стрелять отказывается, как я не передергиваю затвор.
Следующая наша остановка –прокуратура. Заведующий отделом решил написать туда официальную бумагу по поводу покушения на убийство. Прокурор не возражает. Тем более, мы люди заезжие да еще пори исполнении. Спрашиваю, не выдаст ли он нам хотя бы один пистолет на всех взамен ни на что не годной винтовки. Прокурор отвечает, что подобное запрещено законом, да, собственно говоря, лишнего ствола у него и нет. Извинившись, он куда-то уезжает.
Я вспоминаю, что нужно позвонить жене. Она ведь даже не знает, что ее благоверный столь скоропостижно отправился в командировку, из которой, судя по всему, вернуться сегодня уже не удастся. Выхожу на улицу –там темно. Без оружия, как я понимаю, передвигаться по городу, когда на тебя охотится местная мафия, куда как опасно. Возвращаюсь в помещение.
–Можно сделать от вас один звонок? –спрашиваю вошедшего за мной водителя прокурора.
–Только с разрешения шефа!
–А когда он будет?
–Не знаю! Он мне не докладывает.
–Я потом с ним этот вопрос решу! –говорю водителю. –А сейчас давай позвоню.
–Не могу! Не хочу вылететь с работы.
Делать нечего, я снова выхожу на темную улицу и интересуюсь у первого же прохожего, где находится переговорный пункт.
6 августа, среда
Сон первый
Небольшой населенный пункт на берегу моря (а, может, океана), основную застройку которого составляют одноэтажные здания. Мне и еще нескольким человекам, среди которых есть женщины и дети, нужно куда-то плыть на лодках. Однако начинается сумасшедший ветер. Огромные волны одна на другой накатывают на берег. О том, чтобы отправиться в столь рискованное путешествие, не может быть и речи. Более того, гигантские валы воды все больше накатывают на сушу, покрывая с каждым разом все большую площадь.
Люди отходят дальше от берега и разъяренной стихии. Я же хочу надежнее пришвартовать лодку. Вот волна уже доходит до колен. Вот –до груди. Однако я исполняю задуманное. И тут огромнейший вал накрывает меня с головой. Выныриваю. Вода все прибывает –я уже плыву по улице. Мои попутчики спасаются кто как может: иные держатся за крыши зданий, другие уцепились за верхушки телеграфных столбов. Я же стараюсь подальше уплыть от берега, дабы волны не утащили в открытое море.
Сон второй
Сибирский город. Я гощу у своих знакомых. И узнаю, что хозяйка взяла билет на самолет в Стамбул: намерена там отовариться, а здесь реализовать, получив навар. Принимаю решение лететь вместе в ней: почему бы тоже не заработать копейку-другую?
День вылета. Прибываем в аэропорт. Ждем посадки. В последний момент я вспоминаю, что не зарегистрировал билет. Оказывается, моя попутчица –тоже. Кидаемся к окошку. Мой проездной документ и паспорт одна из девушек куда-то уносит. А жене друга в довольно невежливой форме предъявляют претензии:
–Это вам не Советский Союз, а независимая Россия! Так на каком основании приобрели билет за рубли, а не за валюту, как положено по закону?! Этот номер вам не пройдет –знаем таких хитрецов! Переоформляйте!
Я лезу в карман посмотреть свою валюту. Увы, ни в одном, ни в другом, ни в третьем ее не обнаруживаю. Что же получается, ее украли? Или оставил дома? Как ни напрягаю мозги, вспомнить этого не могу.
В это время приносят мои паспорт и билет и кивают: все в порядке. Что же мне делать дальше: лететь с пустыми карманами в Турцию или отказаться от поездки?! Объявляют посадку в самолет, а я все никак не могу принять окончательного решения.
7 августа, четверг
Сон первый
Комната, напоминающая общежитейскую. В ней живут трое –я, моя супруга и некая дама бальзаковского возраста. Поведение последней направлено на одно: соблазнить меня. В какой-то момент данная мысль не кажется больше крамольной. На интуитивном уровне мы оба понимаем: негласный консенсус достигнут. Однако избежать мук совести и сомнений мне не удается. Хотя, лежа рядом с супругой голова к голове, я как бы уже стесняюсь этой отнюдь не сексуальной близости.
В какой-то момент, несмотря на ночь, мы все оказываемся на улице. Причем я с дамой –у разведенного кем-то костра. В его отсветах замечаю, насколько она стара и некрасива. И мои жеребячьи устремления, как рукой снимает. Наоборот, становится противно.
Та же комната. В ней мы уже вдвоем с женой, наша сожительница осталась на улице. У обоих возникает большое желание заняться ЭТИМ. Но ведь в любой момент домой может вернуться дама. Решаем проблему следующим образом. Ложимся под входной дверью так, что лишь моя голова при ее внезапном открытии окажется на виду у входящего. А мое остальное тело и, естественно, вся жена без остатка остаются за дверью. И столь хитрым способом пытаемся осуществить задуманное.
Сон второй
Город, похожий и в то же время не очень на Киев. Мы с супругой идем по каким-то делам. Входим в парк. В это время раздается зуммер телефона (не мобилка, просто трубка, размером с обычный стационарный аппарат). На проводе мой коллега Владимир Д. Разговаривая с ним, продолжаюпередвигаться, что весьма непросто. Оказывается, парк плавно перешел в болото.
Стараюсь разобрать, что говорит Владимир Д. и в то же время не провалится в эту хлябь. Коллегу очень плохо слышно. Однако разбираю, что речь идет о грядущих сокращениях в их редакции, каток которых может пройтись и по его судьбе.
–Подожди секунду! –прошу я, пытаясь благополучно форсировать очередной опасный участок болота.
Меня удивляет, что, несмотря на то, что я обут, жнивье камыша так колет в подошвы.
–Что конкретно сказал главный редактор? –спрашиваю Владимира.
–Что с сегодняшнего дня Глеб у нас не работает.
–Но ведь у вас не работает уже давно! –удивляюсь я.
–Да! Однако это все оценили, как не очень тонкий намек на то, что многих ждет подобная участь.
–А еще какие-нибудь факты, подтверждающие эту точку зрения, у тебя есть?
Приятель мнется.
–Кто-то зашел в кабинет, и ты не можешь говорить?
–Точно!
–Хорошо, я перезвоню вечером тебе домой!
Болотной жижи, между тем, становится все больше. Удивляюсь, как далеко вперед сумела пройти жена. Пытаюсь сделать это и сам. Передо мной –коварный грязевой омут. Вдоль него –тонкий ствол дерева. Ступаю на него и едва не ухожу вглубь: так сильно он гнется. А спасительная кочка приличных размеров –вон она, кажется, рукой подать. То бишь, ногой ступить. В конце концов, я изловчаюсь и перепрыгиваю опасное место, приземляясь на колени. Дальше бреду по неглубокой воде и выхожу к супруге.
На «берегу» –вокзал (то ли автобусный, то ли железнодорожный). Жена командует:
–Возьми чего-нибудь перекусить, а я схожу куплю газет.
Выполняю приказ. Доходит моя очередь. Ассортимент небогатый: сардельки с фасолью. Зато порции дают –гаргантюэлевские. Беру, сажусь за стол. Супруги все нет. Я свою порцию уже съедаю, когда появляется она. С газетами.
Сон третий
Пирятин. Ночевал почему-то не в доме родителей, а в летней кухне соседей В. Раннее утро. Я откуда-то знаю, что на базаре сегодня серьезная проверка, но мне нужен один из друзей, который, знаю, находится там. Звоню. И слышу в ответ:
–Леонид Данилович слушает!
«Ни фига себе проверка –мелькает первая мысль. –Сам президент приехал! Вот это внимание пирятинскому рынку.
Между тем в трубке раздается голос Кучмы, говорящего кому-то в сторону:
–Зинченко, я вам что… минутой раньше!
Тихо кладу трубку. Не стану же просить президента пригласить к телефону моего друга –не того я воспитания человек!
Рассказываю присутствующим о явлении гаранта Конституции районному базару. Дальше все (я, мать и хозяйка Лидия) выходим во двор. Начинаем готовить завтрак. Мне подают две огромные луковицы. Думаю, что легче всего сварганить. Решаю, что суп. Наливаю в котелок воду и ставлю на кострище. Прошу какую-нибудь бумажку, дабы развести огонь. Хозяйка подает раздербаненную книгу.
–Что это она в таком виде? –интересуюсь по ходу разжигания костра.
–Да по пьянке Вася (сын –Авт.) все изорвал! –жалуется она. –А руки мне просто поотбивал.
Я смотрю сквозь деревья на родительский дом. Жены там не видно. И только тут вспоминаю, что вчера вечером она пошла к какой-то подруге. И, видимо, до сих пор не вернулась. Иголки ревности колют в сердце. Если осталась ночевать, значит, там никакая не подруга. А друг. Что ж, посмотрим, что она скажет, когда появится? Интересно и то, как скоро появится.
8 августа, пятница
Долго не мог уснуть. Часто просыпался. Видимо, поэтому из всей длинной сно-эпопеи запомнились лишь два коротких фрагмента.
Сон первый
В какой-то лечебнице мне бреют член.
Сон второй
Живу я в общежитии. Вместе с больной матерью. Домой возвращаюсь вместе с очень хорошими ашхабадскими знакомыми Нуры. К. и, кажется, Язлы Д. Входим в коридор, подходим к двери. Сую в замочную скважину ключ, пытаюсь его провернуть. Ни в какую. Начинаю сомневаться, в ту ли комнату пытаюсь войти –ведь живу здесь совсем недавно.
В коридоре появляются люди –мне вдвойне неудобно: еще примут за взломщика. Наконец вижу еще одну замочную скважину, расположенную ниже перовой. Уф-ф, открыл!
Заходим: я –смело, гости –бочком. Мать лежит на кровати. Объясняю ей, кто со мной явился. Однако ребята не собираются здесь задерживаться. Коротко попрощавшись и десяток раз извинившись, они уходят.
9 августа, суббота
Киевская квартира. Ночь. Неожиданно я просыпаюсь. От того, что по ногам тянет сквозняк. «Это что же получается: мы с лоджии на улицу окно не закрыли?» –размышляю тревожно. Поднимаюсь, выхожу в прихожую. Здесь натыкаюсь на скатерть и одеяло, которые обычно хранятся на лоджии. Странно, каким образом огни сюда попали? Скорее всего, в квартиру уже кто-то проник.
Делаю пару шагов назад и возвращаюсь в спальню. Супруга к этому моменту тоже проснулась.
–Ты окно с лоджии на улицу закрывала? –спрашиваю ее шепотом.
–Кажется, да! –сонно отвечает она. –А что?
–Да кто-то принес оттуда некоторые вещи и бросил в прихожей.
Разговаривая, я, между тем, как говаривал сатирик, спинным мозгом чувствую присутствие в квартире чего-то постороннего. И чрезвычайно опасного. Однако деваться некуда: снова направляю стопы в прихожую.
Тряпья здесь уже нет. Зато в темном зале чувствуется какое-то непонятное и тревожное шевеление. Словно в воздухе распространяются некие флюиды.
–Кто там?! –подаю я голос.
Молчание.
Снова возвращаюсь в спальню –взять в руки что-нибудь поувесистее. Увы, ничего найти не удается. Иду на рать, как некогда Никита Кожемяка, с голыми руками. Уже с прихожей –на улице из-за туч, видимо, выглянула Луна –замечаю, что книжный шкаф открыт. И точно знаю: пару минут он был «застегнут на все пуговицы». Да кто оставит на ночь его открытым?
И опять –непонятное шевеление эфира. «ЭТО не имеет плоти» –мелькает мысль. И я смело бросаюсь вперед, пытаясь поймать воздух у раскрытой двери книжного шкафа. Бесполезно! Невидимый враг так и остался невидимым. К тому же, судя по всему, неосязаемым. Но он меня видит. И может напасть в любое мгновение. Что делать?! Как защитить от напасти себя и семью?!
10 августа, воскресенье
Вечер. Многокомнатная квартира с огромным –типа малосемейки –коридором. В одной из комнат я с супругой. Стук во входную дверь. Или это стучат где-то ниже или выше в доме? Непонятно. Стук снова повторяется. Кажется, все-таки в дверь. Но мы никого не ждем. Да и вряд ли столь поздний и неожиданный визит сулит что-либо хорошее. Поэтому принимаем решение не отзываться.
Однако в како-то момент я не выдерживаю и осторожно приотворяю дверь в коридор: может, услышу какую-нибудь возню в подъезде или разговор? Ничегошеньки! Зато вижу в комнате напротив электрический свет. Как же мы забыли его выключить?! Ведь из-за этого тем, кто находится за дверью, понятно, что в квартире кто-то есть. Из-за моего плеча появляется жена. Говорю ей о горящей лампочке. Супруга, долго не раздумывая, выходит в коридор и направляется в злополучную комнату. Шепчу ей вслед:
–Не нужно! Это еще хуже. Если останется так, могут подумать, что, уходя, мы просто забыли нажать кнопку выключателя. А если выключишь, все сразу станет ясно!
Она продолжает неслышно передвигаться по коридору: то ли моих слов не разобрала, то ли не обращает внимания. Распахивает настежь дверь напротив. Комната напоминает операционную (зачем нам такая в квартире?) –с кафельным полом и голыми стенами. Чувствуется, что в ней жутко холодно. Жена выключает свет и поворачивает обратно. Однако в последний момент, когда еще горел свет, я заметил распахнутую форточку. Начинаю подавать знаки супруге. Она не реагирует и уже почти доходит до двери. Снова отчаянно жестикулирую, не рискуя подать голос. Наконец супруга замечает мои воздушные пируэты. Поворачивает назад и захлопывает форточку. Я еще не знаю, рассекретили мы себя этим окончательно или нет.
Между тем, моя половина по коридору направляется еще в одну из комнат. Зачем? Оказывается, и там горит освещение. Вот те на!
В это время из комнаты, где она находилась минутой раньше, выглядывает человек. И тут же отшатывается назад. Я не могу взять в толк, во-первых, как он там мог оказаться, а, во-вторых, где мог прятаться, если из мебели в комнате –лишь стены? На какое-то мгновенье мне кажется, что я затаившегося узнал: это одноклассник Анатолий В. Что у него на уме? Надо подать сигнал жене. А вот и она появляется из следующей комнаты. Не успеваю я предпринять хоть что-то, как вижу: из той, другой комнаты, которую она только закрыла, тоже выглянул человек. Что же получается, незнакомцы просто обложили в собственной квартире?!
Неожиданно появляются (откуда?!) еще люди в белых халатах. Они сходу ныряют в первую из комнат, куда заходила супруга.
11 августа, понедельник
Деталей не помню, но главное –да. Я умер. Душа отделилась от тела. И с высоты я смотрю на собственную могилу. Холмик среди множества подобных. Крест. Венок.
Ловлю себя на мысли: «А почему –один-единственный? Неужели на земле больше не нашлось человека, который бы тоже пришел на кладбище не с пустыми руками??».
12 августа, вторник
Сон первый
Киев. Иду по улице с однокурсником Леонидом С. Он рассказывает о своей работе, в частности, о том, что тираж его газете обеспечат, как при коммунистах, «вказивкою» сверху. Тормозим на трамвайной остановке. Осматриваясь: место как будто незнакомо.
–А как мне отсюда домой добраться? –спрашиваю Леонида. –Прямого трамвая ведь, я вижу, нет.
–Нет! Но можешь поехать ос мной, а там пересядешь.
–На что?!
–Да на четырнадцатый!
–Он же не идет до Виноградаря! –возражаю.
–Доберешься перекладными.
–Ну, знаешь, перекладными я лучше буду отсюда добираться! Зачем такой крюк давать?!
–Как говаривал небезызвестный персонаж «Двенадцати стульев», если ты не знаешь, где живешь, значит, постоянного пристанища у тебя нет. Ничем помочь больше не могу!
В этот момент из переполненного трамвая, в который никто из нас не сел, вышел гражданин и стал всматриваться в даль. Я удивился: еще один наш однокурсник собственной персоной –Анатолий Ш. Вот так неожиданность, вот так встреча!
Тыкаю его пальцем в живот. Мужчина смотрит с недоумением. Леонид тоже переводит на меня вопрошающий взгляд.
–Толик ведь! –комментирую ситуацию, правда, несколько неуверенно.
И по выражениям лиц обоих понимаю, что ошибся. Приношу свои извинения. Уходя, гражданин еще пару раз на нас оглядывается.
Сон второй
Среднеазиатский населенный пункт. Перекресток четырех улиц. Мы с супругой ищем нужный номер общественного транспорта (были здесь и раньше, а отыскать сразу не удается). Наконец это надоедает, и я спрашиваю у прохожих:
–По какой улице выезжать на Красноводск?
Мне отвечают. Оказывается, мы стоим совсем не там. Жена спорит, однако уступает. Переходим перекресток и занимаем новую позицию. Время бежит –транспорт не появляется. Будто тут его нет и в помине. Принимаю решение сам осмотреть все улицы на предмет указующих табличек на остановках. Минут через пять меня осеняет: я ведь неправильно спрашивал; нужна не дорога, ведущая на Красноводск, а та, что идет к железнодорожному вокзалу. Мы ведь поедем поездом, а не машиной.
Возвращаюсь. И вижу знакомую из Красноводска Тамару С. Она с военным, как я догадываюсь, –супругом. Дама тоже обращает на меня внимание, улыбается и призывно машет рукой. Подхожу, обмениваемся, так как давно не виделись новостями. Тамара с мужем, оказываются, живут в Москве и сейчас туда возвращаются.
–Наши вещи тут в одной хижине! –говорит Тамара. –Пойдем взглянешь. Да и грамм по сто выпьем за неожиданную встречу.
Прямо на перекрестке, в тени густых деревьев, –хибара, стены которой держатся на честном слове. Супруг пригласившей, пока мы шли, куда-то исчез. Тамара достает бутыль с узким горлышком литров на пять-семь и протягивает мне стакан:
–Держи, глотнем шампанского!
Меня так и подмывает спросить, почему это они шампанское возят в такой посуде, но природная скромность не позволяет подобное сделать. Вместо этого я говорю:
–Увидела бы меня сейчас жена с дамой, вином в руке и в густых зарослях! Что бы она подумала?
Мы пьем шампанское, перебрасываемся еще парой слов, и я, извинившись, ухожу. Как никак супруга меня ждет с известиями о маршруте передвижения. На остановке, где я ее оставил, собралась уже изрядная толпа. Мне кажется, что один из новеньких очень уж жадными глазами посматривает на мою благоверную. Это мне не нравится. А тут еще она поднимает с земли какую-то фанерку, поджигает ее и начинает поджаривать на пламени кусочек курицы. Оглядываюсь: курица есть в руках у каждого. Все по очереди подходят к супруге, дабы и им достался кусочек огня. Картина мне совсем не понятная. И я медленно ухожу прочь...
13 августа, среда
Сон первый
Я выслеживаю украинского олигарха Александра В. Становлюсь свидетелем того, как он берет взятку. Силы правопорядка в лице офицера милиции по моей наводке того прихватывают. И, к моему удивлению, олигарх тут же сознается в содеянном. Сумма полученного бакшиша –тысяч американских долларов. Отчего олигарх так быстро сдался? Что за этим кроется? Быть такого не может, дабы столь многоопытные преступники столь быстро и легко сдавались.
По дороге к следователю меня осеняет. Александр В. взял куда больше. И ему выгоднее признаться в получении куда меньшей суммы. Откуда-то появляется уверенность, что изначально цифра была ровно в десять раз больше –тысяч баксов. Говорю об этом вслух. Пойманный с поличным отрицает, задавая встречный вопрос:
–А где же эти деньги?
Отвечаю:
–Или у вас, или выброшены от греха подальше. В те же кусты, у которых вас задержали.
Увы, милиционер ведет себя как-то слишком уж прохладно по отношению к преступнику. По всему видно, что его побаивается. Такой поворот дела мне совсем не нравится. Начинаю настаивать на немедленном обыске задержанного. Следователь отвечает, что без команды сверху делать это не вправе. Олигарх надо мною откровенно ржет.
–Тогда нужно хотя бы послать ребят осмотреть место передачи взятки и путь следования сюда, –настаиваю я. –Точно, если денег не окажется, он их выбросил по пути.
Оказывается, что и дать такое задание некому –все служивые, как говорится, при деле. А ужимки Александра В. свидетельствуют о том, что нигде никто ничего не найдет. Куда же делось 90 тысяч «зеленых»? И только тут до меня доходит: дети! По дороге двое сынов-подростков преступника подходили к нему. Значит, отец дал им указание, куда пойти, чтобы забрать компрометирующую его улику.
Между тем, задержанного собираются отпустить, так как истекло три часа, в течение которых его якобы можно держать в милиции без предъявления обвинения. Требую этого еще хотя бы десяток минут не делать: пока я позвоню в МВД. Что, выйдя в другой кабинет, и делаю. Возвращаюсь назад. Вскоре на стол следователя ложится факс. Ему предлагают принимать решения самому, но по согласованию с непосредственным начальником. Которого в данный момент, как выясняется, на службе нет.
А что если, пока шум да дело, самому пройтись до места передачи взятки? Вдруг дети денег не нашли? На улице-то темно. Так и поступаю. Однако оказывается, что я босой. И найти свои туфли никак не могу.
Возмущаюсь вслух:
–Ведь взял с собой три пары. Две стащили, а от третьей остался только один туфель, да и тот оторванным каблуком.
Сон второй
Утро. Изба родителей супруги. Во дворе слышен какой-то шум. Выглядываю. Полно народу. Откуда, зачем, что случилось? Нужно выйти узнать.
Ищу брюки и не нахожу. В сенях раздаются голоса: кто-то идет в избу. Я прячу тело под одеяло. Входят жена и ее тетка М. Начинаем беседовать. Я никак не могу понять, что говорит тетка и все время прошу супругу:
–Переведи! Не врублюсь, что она шамкает. Ей что, все зубы удалили?
14 августа, четверг
Сон первый
Ярко освещенный приличных размеров дом, принадлежащий мне на правах частной собственности, с множеством открытых окон. Поздний вечер. Пора, как говорится, и спать ложится. Иду закрывать окна. В первом же вижу какую-то девчушку из числа любительниц подглядывать. Хватаю ее и через фрамугу втаскиваю в дом. Та просит отпустить; клянется, что больше не будет. Отпускаю.
За следующим окном –курсант военного училища в форме. Ругаемся по поводу его винионизма.
Чем дальше иду по дому, тем больше вижу людей снаружи. Среди них и лица явно уголовного характера. На душе становится тревожно: как же в этом доме жить? Во-первых, как будто на печально известной передаче «За стеклом», что восторга не вызывает. А, во-вторых, в любой момент какой-нибудь маньяк легко проникнет внутрь здания. Со всеми вытекающими отсюда не менее печальными, чем передача, последствиями.
Сон второй
Пирятин. С другом детства Николаем Б. выходим из машины, не доезжая военкомата –обоим очень хочется отлить. Поднимаемся немного вверх от трассы. Товарищ вытаскивает из кармана махонькое золотое колечко и протягивает мне:
–Обменяешь его, как мы и договаривались, в «ювелирке» на что-нибудь другое!
–Лады!
Мы принимаем соответствующие позы. В последний момент я замечаю стоящую среди зарослей женщину –хозяйку огорода. И делаю вид, что просто смотрю на окрестности. Шепчу о присутствии дамы Николаю. Однако он на такую «деталь» не малейшего внимания, продолжая, как ни в чем ни бывало, извергать золотистую струю. Только он закончил «отлив», как его тут же начала стыдить хозяйка огорода. Не ввязываясь в перебранку, устремляемся вниз. И тут я обнаруживаю, что потерял колечко. Лезу в один карман, в другой, в третий –бесполезно. Говорю об этом другу. Он вытаскивает из кармана кольцо побольше и говорит:
–Обменяешь это!
Подъезжаем к дому его родителей. У него с ними возникает ссора. Я решаю смотать удочки: зачем выслушивать чужие разборки? Направляюсь к трассе. Вижу на траве несколько удочек. «Наверное, детишки забавляются, –мелькает мысль. –Но ведь снасти могут и утащить».
В это самое время меня догоняют маленькие сын и дочка Николая. Кроха мужеского пола интересуется:
–Дядя Коля, вы на рыбалку идете?
–Куда? –недоумеваю я. –Здесь что, поблизости есть водоем?
–А как же! Вы что, не знаете?!
–Нет! А где? Очень далеко?
–Да вот он –напротив вас!
Через дорогу, у еврейского кладбища, и вправду –небольшое искусственное озеро.
–И что, там и рыба водится?
–Еще сколько! –отвечает малыш.
–Ну, тогда я согласен с твоим предложением!
–Да вот только, –замялся тот, –срок действия моего разрешения закончился.
–Какого еще разрешения? –спрашиваю я.
–Да на рыбалку!
–Разве не может рыбачить любой?
–Нет! Это частный водоем. Его обустроили китайцы и берут деньги за право порыбачить.
–И сколько стоит лицензия?
Сумма незначительна.
–Так давай возьмем! Где контора или что там у них?
–В том-то и дело, что в Верхояровке (село в пяти километрах от районного центра –Авт.).
–Ну, так давай рискнем без разрешения! –предлагаю.
–Можно. Но если попадемся, придется платить штраф.
–А это сколько?
Ребенок называет. Я прикидываю в голове, что это примерно 25 долларов США. Не слабо!
Лезу в карман посмотреть, какой наличность располагаю. И с ужасом не нахожу второго кольца, которое мне дал Николай Б. Да как же это можно, в течение столь короткого времени потерять сразу две столь ценных вещи. Ведь теперь придется выкраивать солидную сумму из своего бюджета.
И тут кто-то из прохожих, слышавших наш разговор, говорит:
–Вам повезло! Вон идет китаец.
Я говорю ему, что хочу взять пару лицензий. Тот отвечает, что с удовольствием выпишет, однако печать находится у соучредителя и за нею придется смотать к нему.
–А кто это?
Китаец называет фамилию главного редактора одной их киевских газет (причем дамы). Мне обращаться к ней даже с такой мелочью не хочется.
–Да зачем эта печать?! –спрашиваю китайца. –Деньги уплачены, соответствующая бумага получена.
–А как же? –удивляется тот. –Ведь так я могу молча положить деньги в карман. Для контроля, чтобы ни одна из сторон не обманывала другую.
Желание рыбачить у меня пропадает. Тем более, вспоминаю, что потерял и второе кольцо.
15 августа, пятница
Мне нужно срочно попасть в другой город. Выбора нет –лететь самолетом. Добираюсь в аэропорт. Приобретаю билет. Жду, когда объявят посадку. Наконец это происходит. С еще пятью-шестью пассажирами этого же рейса выходим на взлетное поле. И видим какую-то стрекозу крохотных размеров.
–Что это? –с явным страхом спрашивает один из пассажиров.
–Авиетка! –со знанием дела отвечаю в гробовой тишине я.
–И нам придется на… ней… лететь?
–Судя по всему, да! –говорю я. –Хотя лично с трудом представляю, как туда может забраться хотя бы три человека, включая пилота!
Подходят люди, скорее всего, механики, и выталкивают авиетку на стартовую позицию. Вспоминаю прогноз погоды, услышанный по радио уже здесь, в аэропорту. Дождь, шквалистый ветер, грозы. Лететь на таком транспортном средстве в такую погоду –самоубийство.
–А другие рейсы сегодня в этом направлении есть? –интересуюсь у механиков.
–Еще один!
–А марка самолета какая?
–Такая же!
–И что, ни одного более надежного?
–Да ведь вы летите из небольшого городка в небольшой! А между ними курсируют исключительно эти гробы! –«радует» ответом более разговорчивый механик. –Вот если бы вы летели из областного центра в небольшой городок или из небольшого –в областной, тогда другое дело.
Я погружаюсь в глубокое раздумье: и лететь необходимо во что бы то ни стало, и добраться благополучно –шансов практически никаких.
16 августа, суббота
Нахожусь в девятом отсеке затонувшего российского атомохода «Курск». Кроме меня, в живых еще остается один матрос. Повсюду разбросано оборудование, но сухо. Зато жутко холодно. Мы понимаем: внутри температура такая же, как за бортом.
Сижу в самом конце отсека, прислонившись изнутри к хвосту лодки спиной. И вдруг чувствую, что становится теплее. Оборачиваюсь: еле теплится небольшая лампочка. И кроме скудного освещения, дает еще и чуть-чуть тепла. Вот так удача!
Немного погревшись, зову на аналогичную процедуру вконец продрогшего товарища по несчастью. Тот с радостью соглашается. Но ступает мимо меня как-то неловко и с грохотом падает. У меня сердце уходит в пятки: не разбил бы лампочки. Однако, на нашу удачу, все обстоит благополучно. Матрос прислоняется к огоньку спиной и блаженно замирает.
Чу! Буквально через несколько минут слышу новый посторонний звук. Кажется, я догадываюсь, что это. Наклоняюсь. Так и есть! В результате падения товарища где-то сдвинулся сальник и в отсек начала поступать вода. Видит, что он наделал, и матрос. В то же время мы оба понимаем, что сделать ничего не удастся. Вода, между тем, поднимается все выше и все быстрее. Уже доходит до коленей.
Как могу, пытаюсь успокоить матроса. Он реагирует не очень. И вдруг ныряет в самом хвосте лодки. Зачем? Сальник на место все равно не поставить. Наверняка еле заметной щелки не законопатить.
Невесть почему ныряю и я. И мы на пару находим отверстие, через которое покидаем борт аварийной лодки. Несколько мгновений –и водная поверхность. Рядом –берег, какие-то люди.
У меня в голове мысль: как жаль, что нам нужно будет возвращаться в девятый отсек. И только тут понимаю: а зачем это делать?! Когда мы столь чудесным образом спаслись.
17 августа, воскресенье
С неподдельным удивлением я узнаю, что мне прямо сейчас –уже объявили выход на арену –нужно выступить на крупных международных соревнованиях в метании копья. «И кому пришло в голову выставить меня, не спросившись? Ведь я уже в таком возрасте, что показать хотя бы приблизительно пристойный результат, вряд ли смогу. Только опозорюсь и сам, и страну опозорю» –размышляю я. Однако стадион неистовствует и мне нужно выходить.
Делаю пару шагов и чувствую, как тяжело тянет правый карман отнюдь не спортивных брюк. Достаю оттуда связку ключей, свинцовые грузила, электробритву. Отдаю все это жене со словами:
–Хоть разбегаться будет легче! А то ведь я и в туфлях обычных.
Иду к некоему подобию стенда, где выставлены спортивные снаряды. Беру один из них, возвращаюсь к сектору, где должен разбегаться. Копье чрезвычайно длинное, и я, подняв руку, прикидываю, под углом придется его держать, дабы хвост не волочился по земле. Заодно прикидываю, на сколько смогу отправить эту палку. Хотя бы метров на 45 удастся?
Обращаю внимание, что острие копья согнуто едва не под прямым углом. И представляет собой кусок обычной трубы. Тут навстречу попадается служитель стадиона, и я у него интересуюсь, что за фигня на спортивном снаряде.
–Это мы ремонтировали и приварили. Но она была прямой.
–Но разве подобное допускается?
–Видите ли, ныне большинство спортсменов выступает со своими копьями. Таких, каких, чрезвычайно мало. А у нас нет денег на закупку новых. Вот и…, – разводит работник стадиона руками.
Я все понимаю и иду в сектор для метания, не представляя, как и куда это подобие бумеранга у меня полетит.
18 августа, понедельник
Двухэтажный дом-барак. Мы живем на первом. Причем в стене, противоположной той, в которой расположена входная дверь, имеется еще одна: чрезвычайно хлипкая, держащаяся на честном слове. Я очень боюсь, что найдутся желающие, ткнув ее одним пальцем, забраться в наши апартаменты. Вдвойне неприятно, если сие случится ночью, когда мы будем спать и не сможем оказать хоть какое-то сопротивление забравшимся.
Поскольку в доме мы поселились совсем недавно, отправляюсь на его осмотр. Главным образом, меня удивляет второй этаж: здесь –едва не немереное количество комнат, о существовании которых мы и не предполагали. Это радует –столь огромной квартиры у нас никогда не было.
Наконец я достигаю последней комнате и с ужасом вижу, что дальше –открытая крыша. Стены нет. Вот так сюрприз! Ведь это значит, что непрошеные гости вполне могут забраться к нам не только через слабенькую дверь внизу и отсюда. Уютно в таком жилье чувствовать мы себя вряд ли будем.
19 августа, вторник
Сон первый
Квартира, в которой мы живем. В гостях –некая дама. Она из зала, где все сидим за столом, направляется в ванную. Я неспешно собираю пустые пластиковые бутылки из-под сладкой воды и минералки и иду на кухню их выбросить. Уже по ходу движения в голове появляется сумасбродная мысль открыть как бы случайно дверь в ванную комнату –взглянуть на фигуру гостьи.
Так и поступаю. Дама от неожиданности тихонько охает, но не видно, чтобы сильно пугается. Я бормочу извинения и пытаюсь захлопнуть дверь. Однако мне это не удается: что-то попало –то ли халат, то ли полотенце –и не позволяет завершить простую операцию. Чтобы гостья не подумала, что я в такой нехитрый способ продолжаю за нею подглядывать, снова распахиваю дверь и говорю, дабы она посмотрела, что мешает ей закрыться. Однако он уже закончила купание и готовится выйти из ванной.
Выбросив бутылки, располагаюсь в кресло, стоящее на кухне. Спустя минуту из ванной выходит дама и присаживается возле меня на корточки, широко разведя ноги. Никакого белья на ней, естественно, нет. Отбросив сомнения, я опускаю правую руку вниз и провожу пальцами между губами, стремясь нащупать клитор. Гостья даже не удивляется. Более того, она тут же, повернувшись ко мне задом, задирает халат и наклоняется вперед, открывая моему взору промежность. Я начинаю пальцем легонько массировать анус. Однако в этот момент сквозь стекло дверей, ведущих из кухни в прихожую, вижу колеблющуюся тень и понимаю, что на кухню идет супруга.
Когда она переступает порог, я, как ни в чем ни бывало, сижу в кресле, а дама стоит у шкафа, расчесывая мокрые волосы.
Сон второй
Не то гостиничный номер, не комната общежития. Во всяком случае, в ней четыре кровати. На одной располагаюсь я, на второй –заведующий отделом Ашхабадского обкома КПТ, у которого я некогда работал. На остальных двух –еще постояльцы.
Утро. Первым из-под простыни выбираюсь я. Уже встав на ноги, обращаю внимание, что на мне нет трусов. Быстро беру их и натягиваю. И в какой-то момент на мгновенье замираю. Ибо вижу опухоль. Аккурат вокруг члена, причем в виде здания Пентагона. Этакий синевато-лиловый пятиугольник с дыркой, из которой висит хрен. Зрелище, скажу вам, не для слабонервных. Поднимаю глаза: мне неприятно, если кто-то из мужиков тоже заметил это неэстетичное образование. Кажется, никто не увидел.
Выйдя в туалет и еще раз изучив «сюрприз», прихожу к малоутешительному выводу, что это ни что иное, как злокачественная опухоль.
P.S. Если, паче чаяния, случится, чего бы, конечно, не хотелось, что я заболею раком мочеполовой системы, можно будет с уверенностью констатировать: организм, задолго до визуального проявления болезни, мне о ней сигнализировал. С помощью сновидения.
20 августа, среда
Сон первый
Деревня, в которой родилась моя жена. От трассы иду по улице. Из домов раздается праздничный шум –видимо, в селе храм. Навстречу едет белый «Москвич» –пирожок, но без будки. Так, кабина на колесах. Жмусь к забору. Знамо дело: народ поголовно пьяный, так что запросто наехать может.
Как в воду глядел! Не доезжая до меня какой-то десяток метров, автомобиль резко виляет в сторону и на полном ходу врезается в ворота одной из усадеб. Удар настолько силен, что кабина превращается в тальянку. Я понимаю: наверняка люди внутри нуждаются в помощи. Однако в одиночку вытаскивать окровавленные тела мне страшно. Убыстряю шаги, дабы кого-то позвать на подмогу.
Захожу на подворье родителей супруги. И вспоминаю, что дом уже наверняка продан. Как же быть? И вдруг слышу внутри голоса. Делать нечего –захожу. Вижу жену и свою мать в инвалидной коляске. В хате –почти пусто: видно, что люди выбираются. Обращаю внимание на громко разговаривающее радио, чего я терпеть не могу. Пытаюсь его выключить, однако это не удается. Нервно кричу супруге:
–Сделай же что-нибудь! Заткни ему глотку!
–Хорошо, хорошо! Только не кричи.
Ненавистное радио умолкает. И раздаются голоса из первой комнаты, через которую я только что проходил –там никого не было. Выхожу туда. На полу –немного вещей. А по комнате скачут не то шестеро, не то семеро ребятишек. Спрашиваю у старшего:
–Вам этот дом дали?
–Да! –отвечает. –Теперь здесь мы будем жить.
Возвращаюсь во вторую комнату, берусь инвалидную коляску и толкаю ее к выходу –мы здесь теперь непрошеные гости. На улице встречаю сноху М. Она протягивает некое подобие не то резинового коврика, не то ласта для глубоководного ныряния.
–Что это? Зачем оно мне?!
–Возьми, отнеси куда-нибудь! Пригодится. А им жалко оставлять.
–Да ну ее, эту дрянь, к черту!
–Знаешь, все время хочу тебя о чем-то спросить. Однако если скажу, от кого слышала, ты снова будешь кипятиться. Поэтому не знаю, что и делать.
Сон второй
Ашхабад. Мы с женой недалеко от дома, где живем, пьем на скамейке пиво. Потом она идет в близлежащий магазин. От скуки начинаю глазеть по сторонам. На невысоком мосту –напротив меня –располагаются три девицы и начинают курить. Сидящая посередке при этом широко раздвигает ноги. Трусов на ней нет. На меня бесстыдно смотрит ее раскрытая «чебурашка». Однако в деталях рассмотреть оную я не могу –зрение слабовато. Как ни пытаюсь сделать это, чтобы никто не увидел, не получается.
А где же супруга? Заглядываю в магазин. Ее там нет. Вот так номер! Куда же она подевалась?! В это время в низине появляются люди в зеленых халатах (такие обычно перед операцией надевают хирурги). Среди них с удивлением обнаруживаю жену.
–Ты что там делаешь?
Ко мне поворачивается другая фигура, и я узнаю в ней лечащего врача своей матери.
–О-о, здесь ваш супруг?! –говорит та.
–Да! –отвечает супруга. –Я об этом и забыла.
Ни фига себе заявочки!
–Ну, и что ты намерена делать дальше? –обращаюсь в жене с вопросом.
–Схожу с врачами в палату к матери. Это лишним не будет. Авось, удастся чем-то еще ей помочь.
–Так тебя не ждать?
–Не нужно! Иди домой. Я вскоре появлюсь тоже.
Подхожу к дому. Вдоль фасада сидят старушки и торгуют зеленью, яблоками. Сие я вижу под свои домом впервые, поэтому удивляюсь, однако вида не подаю. Какое, в конце концов, мне дело?
Подруливаю к подъезду. И вспоминаю, что у меня может не быть ключей от квартиры, –они остались у супруги. Лезу в карман. Вытаскиваю носовой платок, колоду карт и еще какую-то чепуховину. А что же ключи? Снова ныряю в карман. И в этот момент слышу довольно грубый голос:
–Предъявите паспорт и данные о прописке!
Поднимаю голову и вижу крепкого мужика лет пятидесяти, сильно смахивающего на отставного подполковника.
–Вы что, не слышали?! –снова гремит голос.
–Вы кому адресуете свои слова? –уточняю я, ибо, в самом деле, не могу понять к кому тот обращается.
–Вам, кому же еще?!
–Я не понял! Кто вы такой?!
–Не умничайте! Я сказал «Ну, подъем!».
–Да за кого вы меня принимаете?! За салагу, над которым можете издеваться?! Так ошибаетесь!
Мужик встает и двигает в сторону. Я следую за ним.
–Это жену свою можете ставить по стройке смирно, а я вам не позволю!
Отставник, по всему, не ожидавший подобного отпора, растерянно обращается к бабкам:
–Видите, какая молодежь пошла? Слова им не скажи.
–При чем здесь молодежь? –ору я. –Да таких козлов, как ты, вешать надо! И весь сказ.
21 августа, четверг
Сон первый
Незнакомое место. Разговариваю с дамой. Стоим у мешка с сахаром. Я его зачем-то тереблю. В конце концов, мешковина не выдерживает, и содержимое начинает высыпаться. Благо откуда-то взялся большой целлофановый мешок, и я направил струйку сахара туда. Обращаюсь к владелице продукта:
–Извини, вот нечаянно…
Та только сейчас обращает внимание на мешок:
–Порвался?!
–Да это я постарался! –признаюсь в своем случайном грехе.
–Что же теперь делать?
–Давай я доставлю его тебе прямо домой! Силенок-то у мужика побольше.
–Хорошо! –соглашается она. –Только я сейчас найду тележку.
–Да я и так донесу! –говорю я, но ее уже и след простыл.
Пробую груз «на зуб»: остатки сахара в «родном» мешке вообще легки, да и второй мне без всяких тележек вполне по силам. Беру первый и несу. А тут и хозяйка появляется –без транспортного средства.
Подходим к дому. Она показывает на лестницу, ведущую на крышу здания:
–Туда!
И сама начинает ловко по ней взбираться. Мне не остается ничего другого, как вместе с сахаром последовать за дамой. А, учитывая, что я боюсь высоты, задача эта не из приятных.
Крыша дома оказывается плоской. В ней имеется отверстие-лаз, куда и спускается владелица сладкого продукта. Заглядываю внутрь и я:
–Ты что, здесь живешь?!
–Не только я! Нас тут много!
Присматриваюсь внимательнее. Вижу длинный общий коридор –такой, как в «гостинках». И точно так же –двери квартир. Из одной выходит женщина. Потом из другой появляется вторая. Я ошарашен: разве можно жить в подобных условиях?!
Спускаю сахар. Женщина видят меня и заговаривают. Я высказываю им мысль о невозможности такой жизни. Они обещают мне все рассказать. Когда вернусь со вторым мешком и у меня будет время их выслушать.
Смотрю вниз. Лестница, по которой мы взбирались на верхотуру, куда-то исчезла. Встает вопрос: как же мне отсюда выбираться? «Только пересекши крышу» –объясняют мне. С той стороны есть лестница тоже. Ползу в указанном направлении. Тут и там –народ. Одни лежат загорают, другие читают, дети бегают. Такая вот «поднебесная жизнь». Спускаюсь, наконец, на землю. И оказываюсь на пляже. Иду по направлению к дороге. И вдруг слышу …свою фамилию. Замедляю ход. За кустом сидит компания, и мужик говорит:
–… только на его писанину у меня четыре…, да что там четыре…, тридцать пародий! Гребаный мастер на все руки!
Слышится девичий голос:
–Да, они такие: сегодня бумагу марают, а завтра автомобиль водят!
Выйдя на дорогу, направляюсь отчего-то не за второй ношей сахара, а домой. Вдруг надвигаются тучи размера, темноты и завихренностей, мною не виденных. Сверкают тысячекилометровые молнии, гром заставляет содрогаться Землю. Вода с неба хлещет не ручьем, а ручеищем. «Наверное, именно так начинаются потопы» –мелькает мысль, тут же смененная другой: как спасаться? Вот уже я бреду по щиколотку в воде, вот –по колено. Холод едва не сводит ноги судорогой. Вспоминаю, что недавно простыл и подобная «купель» лишь осложнит ситуацию.
Неожиданно катаклизм испаряется. Иду дальше. Встречаю знакомого. Завязывается беседа. В том числе, и о моем жилье. Я жалуюсь:
–Понимаешь, какая штука! С боков –другие квартиры, так что в стенках с этих сторон проломов не сделаешь. А вот спереди и сзади –пожалуйста.
–теоретически –да! –соглашается знакомый.
–Какой там теоретически! –возмущаюсь я. –В моей квартире уже проломили обе стенки. Наверное, подготовились к нападению.
–И ты так спокойно об этом рассказываешь? –недоумевает собеседник. –Надо ведь что-то предпринимать.
–Уже! –отвечаю. –Установлены передвижные решетки во всю ширину улиц, на которые выходят стены с проломами.
Расстаемся. Подхожу к дому. И вижу, что пресловутая решетка стоит в стороне под забором, открывая доступ к дому, в котором я живу. Как же так?! И тут она начинает –с помощью электричества –двигаться и встает на место. Однако до дома еще далеко и злодеи, если таковы найдутся, запросто смогут проникнуть на «охраняемую» территорию. Сие открытие настроения мне не добавляет: ведь жить спокойно с проломленными стенами и подобной решеткой нельзя.
Сон второй
Пирятин. Направляюсь в родительский дом с подворья покойной бабушки. Причем не пешим ходом, а на мотоцикле с коляской. Сразу за углом останавливаюсь, вспомнив, что нужно обязательно купить топленое домашнее молоко. Женщина, с которой делюсь проблемой, говорит:
–Зачем ехать на базар? Спросите вон напротив, –и показывает на хату С.
–А что, они корову держат?
–И не одну! Вся их семья теперь –бизнесмены.
Захожу в указанный двор. Навстречу шагает Екатерина В. –соседка моих родителей.
–Вы что здесь живете?! –удивляюсь я.
–Нет! –отвечает та. –Просто зашла по делам.
Углубляюсь дальше во двор. Вижу накрашенную девицу с прической а-ля Анжела Дэвис. Догадываюсь, что это из сестер-бизнесменок. Вдалимелькает фигура второй.
–Кто из вас тут старший по должности –к кому с вопросом обращаться?
–Да к кому угодно!
–Молочка топленого трехлитровая банка найдется?
–Нет. Закончилось.
–Жаль! Мне очень нужно.
Девица с сожалением разводит руками.
Выхожу на улицу и не вижу бабушки, которая должна ехать со мной. Прохожу вдоль улицы немного вперед. Ее нет, зато стоит мотоцикл. «Искать лучше не пешком, сяду да проеду» –решаю я, пытаясь взнуздать транспортное средство. И тут из кустов появляется бабуся:
–Ты что, внучек?!
–?!
–Это же чужой мотоцикл! Хочешь иметь крупные неприятности?
Неприятностей я иметь не желаю –даже мелких. Поэтому смотрю вдоль улицы и вижу своего «железного коня» там, где его оставил.
Сон третий
Донецк. Нам с супругой нужно добраться на собственном авто в Макеевку. В другое время это можно бы сделать без проблем. Но где-то прорвало пруд-отстойник и его густое, как смола, содержимое выплеснулось на трассу. Некоторые смельчаки, объясняют нам, пытаются прорваться и кое-кому удается. Однако дорожные службы рекомендуют лучше не рисковать.
–Недавно вон народный депутат Украины застрял! –информируют нас.
Тем не менее, ехать мы намерены. Я лишь размышляю, кому садится за руль –мне или супруге. Решаю, что лучше справлюсь сам. В одном месте едва не застрянем в зловонной жиже, но я вовремя торможу. Однако двигаться дальше нельзя.
Выходим из машины. Рядом –какое-то странное строение, напоминающее средневековый деревянный замок. Интереса ради заходим внутрь. И встречаем ашхабадского знакомого Нуры К. Он держит в руках плошку –в «замке» основательная темнота.
–Ты что здесь делаешь? –спрашиваю азиата.
_ Да Никита Михалков фильм здесь снимает…
–Так это строение –декорация? –догадываюсь я.
–Да!
А ты чем занимаешься? Или уже входишь в свиту Михалкова?
–Что ты! Конечно, нет! Просто пришел посмотреть на съемки. И на самого Никиту. Если хочешь, полезли наверх вместе –маэстро там.
–Нет, спасибо!
И мы прощаемся. Уже выходя из здания, слышим голос Михалкова, отдающего какие-то распоряжения.
22 августа, пятница
Сажусь в поезд дальнего следования. Вагон –не купейный –постепенно наполняется пассажирами. Вот появилась проводница –собирает деньги на постели. «Ну, блин, –думаю, –вот это сервис: поезд еще не тронулся, а о нашем отдыхе уже заботятся!».
Наконец вокзал остался позади, и мы поплыли в пространстве. Спустя некоторое время в вагоне вновь появляется дама –уже другая, собирающая билеты и… деньги на постели.
–Да ведь один раз мы уже платили! –вслух возмущаюсь я.
Однако процедура продолжается. И тут до меня доходит: да ведь первая, еще на вокзале, когда состав стоял, наверняка была проходимкой! А мы, следовательно, лохами.
Хотя… А может, жульничает именно эта? Ладно, подойдет –спрошу. Ясно, как божий день, одно: железнодорожники за одно и то же дважды деньги собирать не рискнут. Так кто же ловкач?
И тут замечаю, что женщина, получая деньги, выдает квитанции. А та, в пункте посадки, никаких документов не вручала. Вот и выяснилось, кто прохиндей, а кто –честен.
Между тем, подошла и моя очередь «обслужиться». С интересом рассматриваю квитанцию. И читаю буквально следующее: «Митрофанов предлагает для постановки свои пьесы». Что же это такое?! Вместо документа нам всем впаривают рекламу, да еще при этом собирают деньги якобы на постели! Уже второй раз объегоривают ушлые люди, а ведь и ехали-то –всего ничего. Что же будет дальше?
23 августа, суббота
Встреча общественности с Путиным. Все ему задают вопросы. Среди них и Лев Лещенко. Вот президент ответил. Ведущие шоу собираются его закрывать. Однако известный российский певец, так сказать, вне программы, вдруг снова обращается к Путину:
–А можно я еще с одним вопросом к вам обращусь?
Несмотря на недовольные лица окружения, президент сказал:
–Конечно, конечно! Какие могут быть проблемы?!
–Но у меня вопрос –сугубо личный.
–Не страшно! Давайте!
–Дело в том, что у меня есть женщина, которую я безумно люблю. Но она решила вернуться к мужу. А я без нее –не могу! Как вы мне посоветуете поступить –смириться или продолжить бороться за свое счастье?
Путин, казалось, на мгновенье замешкался. Однако тут же поднял левую руку и показал певцу на белеющий большой шрам:
–Видите?
Теперь уже с нескрываемым удивлением все –как секундой назад на Лещенко –смотрели на президента: что бы это значило?
–Вижу! –ответил озадаченный Лещенко.
–Так вот, –продолжил Путин. –Шрам остался после того, как много лет назад в Канаде меня выбросили из окна. Естественно, причиной конфликта была дама. Есть шрам у меня и на предплечье, а на спине –порваны связки. Все это –результат того, что я кого-то защищал. Но женат –и уже не первый год –совсем на другой женщине. Теперь ответьте мне вы: помогло ли то, что я боролся, мне или любой из тех дам, за которых я пострадал?
–Нет! –ответил певец.
–Ну, и делайте дальше вывод сами: стоит вам сражаться или лучше смириться.
24 августа, воскресенье
Огромный особняк с полным набором наворотов современного нувориша. Его хозяин –мой очень хороший знакомый. Он уезжает в другой город по делам, а я с супругами –его и своей остаюсь. Ну и плюс челядь и ребенок.
После плотного ужина располагаемся в гостиной. Каждый из троих –на отдельной тахте. Начинается ровным счетом ничего не значащий треп. За одним незначительным нюансом –хозяйка то и дело ворочается и так, что всякий аз в разрезе короткого халата мелькает черный треугольник. Я никак не могу взять в толк: это случайно получается или она на что-то намекает? В конце концов, не выдерживаю, достаю из широких штанин уже торчащий член, подхожу к тахте, на которой лежит супруга, оголяю ей грудь и начинают водить по ней головкой. Обоим приятно. А что же «третья сила»? Оглядываюсь: та буквально извивается на своем ложе, во все глаза неотрывно наблюдая за нами. Мысленно прихожу к выводу, что она уже созрела и направляюсь прямиком к ней. Довольно бесцеремонно беру за бедра, чтобы подтянуть их повыше. Однако дама начинает слабо сопротивляться. (Неужели не хочет?!). Грубо бросаю ее на спину. Она вдруг шепчет:
–Зачем же так? Я бы и сама улеглась поудобнее.
Ее бутон призывно раскрывается мне навстречу. И, не оттягивая приятного момента, всаживаю туда свое напряженное древко. Половой акт проходит под непрерывный аккомпанемент ее стонов.
Уже втроем мы решаем продолжить общие любовные игры. Однако понимаем: делать это в доме, где полно прислуги и находится малолетний сын хозяйки, более чем опасно, если не сказать –безрассудно. Кому-то приходит в голову светлая мысль перейти в автомобиль, стоящий за углом у входа в особняк. Уже через пяток минут мы там. И тут кого-то из дам осеняет: лучше –для общей же безопасности –немного отъехать. Я сажусь на водительское место, жена –рядом, а хозяйка особняка –сзади. Не успеваю даже завести двигатель, как в окошко изо всех сил кто-то стучит. Видим, что это горничная хозяйки –ее доверенная особа. Та опускает стекло. Горничная шепчет:
–Скорее в дом! Хозяин вернулся!!
–Как?! –недоумеваю я. –Ведь он всего час назад выехал.
–Посмотрите и все поймете! –указывает в сторону ворот горничная и исчезает. Смотрю. И вижу на трейлере разбитую машин.
–Он попал в аварию, –говорю дамам. А сам лихорадочно соображаю, как же мне теперь поступить: друг, так сказать, доверил мне супругу, а я уже чрез час после его отъезда ее оттрахал. Если все откроется, как минимум, не избежать скандала, как максимум –он меня убьет. А ведь нас мог случайно видеть тот же садовник или кто-то из прислуги. Удивляюсь, что не думал об этом раньше. Тем не менее, главный сейчас вопрос: как быть? И времени на размышления –секунды.
Появляется версия. Мы не идем в дом. Черт с ним, пусть хозяин обнаружит, что нас там нет. И спросит слуг. И они ответят, что мы втроем недавно вышли. Это-то «втроем» и должно нас спасти. Мы скажем, что после ужина вышли прогуляться. А чтобы история выглядела правдоподобнее, не медля на эту самую прогулку и оправимся. Идти решили в обход особняка. Во-первых, можем что-то услышать. А, во-вторых, зайдем на территорию с обратной стороны. Дружно топаем. Только я отстаю. Почему-то оказался обутым в не своего размера туфли да еще разного цвета. Причем язычки обоих залезли внутрь, что придает мне еще больших мучений. Прощу дам остановиться, пока хотя бы частично не исправлю ситуацию.
Снимаю один –из него выливается около стакана воды. Из другого -наверное, целый литр. Откуда она взялась?! Впрочем, разгадывать загадки некогда – «прогуливаемся» дальше.
С тыла здания –огромная лужайка. Прекрасный вид и тишина. Во дворе –тоже никакого шума. Может, все и обойдется? Вижу справа у калитки мужчину, рядом –дети.
–Это не ваш участок? –спрашиваю хозяйку.
–Нет! –отвечает она. –Наш немного дальше.
Шагаем. Впереди игрушка –огромнейший слон –как минимум, в натуральную величину. Она передвигается.
–Неужели заводная? –спрашивает супруга.
–Нет, –отвечаю. –Там внутри дети, вот они ее и передвигают.
Подходим поближе, стараемся обойти. Но слон вдруг поворачивается и начинает на нас надвигаться. Мне подобные шуточки не нравятся, и я требую, чтобы их немедленно прекратили. Какое там! Женщинам удается увернуться, хотя обе и испуганно вскрикнули. Я же ныряю под слона. По периметру у него торчат стволы ружей.
–Да вы и вооружены! –громко произношу я.
Изнутри слышатся голоса, в том числе, и взрослые. Я недоумеваю: неужели в детские игры играют и дяденьки с тетеньками. И почему они, в таком случае, не остановят эти идиотские забавы чад? И тут еще одна мысль мелькаем в голове: а что если весь этот маскарад затеял мой товарищ? С целью столь необычным образом отправить меня на тот свет.
25 августа, понедельник
Времянка во дворе усадьбы моих родителей в Пирятине (три десятилетия ее уже нет). Ночь. Мы с женой спим на некоем подобии раскладушки. Неожиданно меня будит звук, похожий на шаги под окнами. Кто там?! И если кто-то есть, то что ему нужно? Чтобы лучше слышать, я затаиваю дыхание и во все глаза стараюсь увидеть хоть что-то в пугающей темноте ночи.
Посыпается супруга. Еле слышным шепотом объясняю, что произошло. Жена возражает: наверное, мне померещилось. И тут, кажется, я слышу некое шевеление уже во времянке.
–Ты закрыла дверь на крючок? –еле шевелю губами.
–Не помню! –буквально шелестит в ответ она.
Час от часу не легче.
–Нам в последующем нужно держать рядом топор или хотя бы увесистую дубинку. Ведь, кроме кулаков, у меня ничего в данный момент нет, а среди ночи в дом, предполагаю, с пустыми руками не лезут.
–Да никого здесь нет! –говорит жена. –Успокойся.
–Давай-ка лучше поменяемся местами. Ты ложись от стенки, а я с краю.
Начинаем непростую на таком маленьком пространстве процедуру перемещения. В какой-то момент мне начинает казаться, что супруга специально отвлекает мое внимание, и я энергичнее, чем ей хочется, переваливаю ее через себя. Сам же, не откладывая дела в долгий ящик, осторожно поднимаюсь на ноги. «Эх, было б что-нибудь у меня в руках!». Делаю осторожный шаг вперед в направлении к двери: необходимо проверить, закрыта ли она. И вдруг в кромешной тьме натыкаюсь на чью-то фигуру. Хочу ударить, однако запутываюсь в ночной рубашке жены, которая, оказывается, поднялась вслед за мной. Отталкиваю ее, однако моего противника «нащупать» уже не могу.
Пробираюсь –супруга следует за мной –к двери. Та, в самом деле, не закрыта. Как же так?! Тяну дверь на себя, пытаюсь набросить крючок. Увы, кто-то тянет не дает мне этого сделать. Начинается «перетягивание каната», в котором на карту, как я понимаю, поставлена наша жизнь.
–Набрасывай крючок! –кричу жене, когда практически удалось захлопнуть злополучную дверь. Увы, ей для этого не хватает какого-то сантиметра, если не меньше. И опять дверь ходит ходуном.
–Найди что-нибудь, чем бы я мог отбиваться от непрошеных гостей! –говорю жене, все отчетливее осознавая, что закрыться нам уже не удастся.
Она исчезает сзади в темноте. Удерживать дверь я не могу. Отбиваться тоже нечем. Что делать?! И тут меня осеняет: звать на помощь. Бросив дверь, каким-то образом в мгновенье ока высовываюсь до половины над крышей и начинаю орать. Кричу «Помогите!» и «Пожар!». С высоты мне хорошо видно, что нигде свет в окнах не зажигается –никто не торопится придти нам на помощь. «Но ведь этим сволочам того, что лицезрю я, снизу не видно, так что, не исключено, они испугаются и оставят нас хотя бы на время в покое» –мелькает у меня в голове мысль. И сразу же появляется вторая: тот ли человек, за кого выдает себя в темноте, моя супруга. Или ее подменили?!
26 августа, вторник
Сон первый
Поезд. Плацкартный вагон. Погужевавшись с друзьями, направляюсь к своему месту –оно нижнее. Ложусь. Замечаю, что пассажир надо мною читает. Спустя пяток минут с удивлением обнаруживаю, что на ту же полку лезет еще один желающий отдохнуть. Впрочем, чего удивляться? Может, они очень близкие друзья, а, может, скинувшись взяли один билет на двоих.
Пытаюсь задремать. Внезапно чувствую, что по руке течет что-то мокрое. Открываю глаза. Какая-то густая жидкость просачивается между стенкой и полкой. Чуть-чуть отодвинувшись, намереваюсь встать. Но что это?! По наружному краю верхней полки «дождь» непонятный куда сильнее. Кто-то мне кричит:
–Там блюют!
Ни хрена себе заявочки! А «полив» уже столь обилен, что о том, чтобы подняться не может быть и речи. Поднимаю над собой одеяло –в виде огромного зонта. Однако и это не помогает. Начинаю сползать вдоль полки: может, хоть таким образом удастся избежать полновесного «орошения»?
Спустя пару минут выбираюсь на свободу. Увы, весь –с ног до головы –в блевотине. Не остается ничего другого, как начать ругаться с молодым парнем, все это сделавшем.
Сон второй
Редакция газеты. Рабочий день. Мне нужно куда-то отлучиться. Одна из работниц спрашивает:
–Сегодня же день рождения у Николая К., ты будешь?
–Честно говоря, не знаю!
Выхожу из здания во двор. По нему снуют сотрудники. Попавшийся навстречу работник мне говорит:
–Ты надолго? Не забыл, что сегодня дежуришь?
Я как пить дать забыл.
–А сколько полос уже готово? –интересуюсь.
–По сути, нисколько. Да вон же они висят, сам посмотри!
–Такое время, а почти ничего не готово?!
–Я тут ни при чем!
–А с каких пор полосы стали вывешиваться на улице?
–Ты что, с Луны свалился?! Дня три…
Подходим к стенду. На нем сиротливо болтается четыре полосы.
–Нет еще, как минимум, полтора десятка! –констатирую я. –Как же мы будем успевать?
Появляется еще одна сотрудница секретариата. Увидев нас, спрашивает:
–Никто не знает, что у нас идет на 17-й?
Я громко охаю. Вот балда, и это забыл! Не голова, а дуршлаг. Надо уже все записывать. А вслух произношу:
–Там идет материал Петра Л. (мой товарищ по детству). На целую полосу, без подверсток. О женщине, живущей ныне в Таджикистане.
–А где он? Ведь уже столько времени.
–Петр вчера уехал в Овруч, прихватив материал…
–Зачем?!
–В Овруче живет дама –выходец из постсоветской среднеазиатской республики. Вот Петр и решил подстраховаться, дать ей прочитать материал. Может, она что-нибудь существенное и подскажет.
–А сам он не догадался хотя бы перезвонить?
–Догадался! И передал, что материал оставил у той дамы, а сам уехал куда-то в глубинку. И я должен с нею связаться, чтобы внести правки, если они будут. И об этом поручении Петра забыл.
–Ну, так давай хоть сейчас звони! Времени-то в обрез. И так может скандал возникнуть. Хорошо, хоть дежуришь ты сам.
Конечно, она права. Но дело в том, что я не знаю, где находится копия материала. То ли автор забыл ее оставить, то ли оставил, да я забыл, где именно. Ума не приложу, как найти выход из ситуации. Не станет же та дама всю полосу диктовать по телефону, а я записывать.
… Берег огромного водоема. На сваях расположился целый городок. Интересное место для экскурсии. Я с сотрудницей редакции решаем ее осуществить. Но как взобраться с берега на верхотуру? Может, с другой стороны? Направляемся туда. И действительно видим металлическую лестницу. Дама направляется сразу к ней. Я боковым зрением замечаю мужика. Он говорит:
–Вход платный!
–Сколько стоит одно посещение? –спрашиваю.
–До сорока долларов билет!
–А самые дешевые? –уточняю.
–По пятьдесят копеек! –отвечает мужик.
–Тогда дайте два! –я начинаю искать в портмоне деньги. Дама, которая во время нашего разговора, сдала назад, протянула гривну.
–Не нужно, я заплачу! –настаиваю я, все никак не найдя деньги. Фу-у, наконец вот они! Достаю двухгривневую купюру и говорю мужику:
–Давай ее гривну назад, а сам возьми вот эту. Сдачи не надо!
Мужик с радостью соглашается и, натянув на голову фуражку с «крабом», начинает рассказывать что где на этой «платформе» находится.
–Наверх вы можете для остроты ощущений взобраться по штормтрапу, –показывает морской волк на стенку. –И, к сведению, мы работам в тесном контакте с метрополитеном. Так что прямо отсюда, сев на наш катер, вы можете добраться до конечной станции метро.
–А вы сами местный? –спрашиваю я.
–Ну, как сказать…
–Я имею в виду, вы уроженец Житомирской области?
–Да!
–Тогда не подскажите, как отсюда побыстрее добраться до Овруча?
–В 21.00 отходит автобус.
–Непосредственно отсюда? –уточняю на всякий случай я, ибо прекрасно понимаю: это безнадежно поздно, газета к тому времени будет уже подписана, и материал Петра Л. окажется просто не нужным.
–Нет!
–А откуда?
–Из Клавдиево?
–А при чем здесь Клавдиево? Это ведь в Киевской области!
–Есть и в нашей!
–А до Клавдиево далеко?
–Вот этого я вам не скажу. Мог бы подсказать мой брат, но его сейчас нет дома.
Моя попутчица зовет меня уже с верхней палубы строения. Делать нечего, взбираюсь и я, чуть не свалившись с лестницы.
–Перекусим и отправимся дальше! –успокаивает меня дама.
–Хорошо! –бурчу я, ибо совершенно не представляю, как мы будем выходить из ситуации. Хорошим же гусем я оказался: товарищ попросил проконтролировать прохождение его материала, а я подвел и его, и редакцию.
Наверху по овальному периметру расположены всевозможные закусочные. Бросить что-нибудь в рот, если не терпится, можно у первой попавшейся. Однако моя попутчица, похоже, решила обойти все, прежде чем сделать выбор. Нервно следую за ней. И… теряю из виду. Обойдя два раза все заведения, решаю уходить. С голоду не умру, а до Овруча, может быть, вовремя как-нибудь доберусь. Уже у лестницы, по которой надо спускаться вниз, меня окликает попутчица.
–Я с тобой!
С удивлением смотрю на ее живот –по всему, дама беременна. Как я этого раньше не заметил?
На месте спуска идут ремонтные работы, поэтому, чтобы очутиться на земле, нам приходится проявить чудеса эквилибристики. Мне даже чуть не попали в глаз арматуриной. Но вот и берег. На повестке дня остается один вопрос: как спасти материал Петра Л. и не сорвать выход газеты?! Ответов на вопрос нет.
27 августа, среда
Сон первый
Небольшой городок. Я устроился сбоку припеку к двум мелким бизнесменам. Один из них –мой дядя, а второй –пирятинец Анатолий Д. Оба занимаются тем, что поставляют в лавчонку всякую всячину. На этой ниве перепадает изредка кое-какая копейка и мне.
В один из дней захожу в лавчонку –понадобился какой-то резистор к домашней технике. Доступ к товару в торговой точке –свободный, поэтому я и начал исследовать залежи мелочевки. Наконец набрел и на нужную мне вещь. Беру в руки –не глянулся. Беру второй, а он –и вовсе со щербиной. «Что они, исключительно браком торгуют?» –недоумеваю я.
Внезапно кто-то довольно бесцеремонно трогает меня за плечо. Оборачиваюсь –Анатолий Д.
–Что, жульничаешь?!
–Толик, не понял! –на правах мелкого помощника совершенно искренне возмущаюсь я.
–А что тут непонятного?! Резистор-то ты повредил, да назад тихонько и положил!
–Как ты можешь?! –едва не задыхаюсь от гнева. И никак не могу взять в толк: он шутит или говорит это всерьез? Хотя, если судить по выражению лица и интонации, дело швах.
–Или плати и уматывай, или тебя ждут крупные неприятности! –с холодной бесстрастностью роняет Анатолий Д.
Буря негодования поднимается в моей душе. Пусть я и на побегушках, но ведь вместе работаем. И вдруг –такое недоверие.
–Ничего я не буду платить! А от тебя подобного не ожидал!
–Смотри! –угрожающе произносит Толик. –Я ведь работаю не на себя, а на местных –и не только –крутых. Они уже раз высказывали недовольство тобой. Теперь словами дело не ограничится.
–Но я ведь ничего не сделал!
–Пытался нас всех обмануть, повредив резистор и подбросив его обратно. А если человек ловчит в такой мелочи, то в большом он предаст, не раздумывая. И мои боссы это прекрасно понимают.
–Однако ты даже выслушать меня толком не хочешь! Зови своего партнера. И давай обсудим ситуацию спокойно и взвешенно.
После некоторых колебаний и моих настойчивых требований «последнюю просьбу подозреваемого» он, наконец, удовлетворяет. Я, как на духу, рассказываю, как взял один резистор и он мне не понравился, как взял второй –уже со щербиной. Как положил его обратно. И что именно в этот меня обратил свой взор Анатолий Д. А теперь мне ни за что ни про что угрожают едва не убийством.
–Но ведь так, в самом деле, могло быть, –замечает мой дядя.
–Но могло и не быть! –возражает Толик. –Признаю: я действительно посмотрел в его сторону в момент, когда клал второй резистор на полку. Однако это еще не значит, что перед этим, когда я смотрел в другую сторону, он его не повредил.
–Ну, ребята, с подобной логикой к стенке можно поставить даже любого из вас! –в меру иронизирую я.
Дискуссия занимает минут десять. Пока стороны не сходятся во мнении, что при таких условиях обвинения в мою сторону немного стоят.
–Считай, тебе крупно повезло! –роняет Анатолий Д. –Если бы я доложил боссам, ты много бы лишился.
–Не понял! –теперь уже вопрошал я.
–Ну, во-первых и однозначно, здоровья. А, во-вторых, не исключено, еще бы и жилья. Квартиру бы у тебя попросту отобрали! За грехи.
–Которых я не совершал?! –возмутился я в очередной раз, видя, что Толик настроен благодушно.
–Кто бы там стал разбираться, когда куш сам в руки плывет.
–Так это получается, что, помогая вам, я все время хожу под дамокловым мечом подобного «наказания»?!
–Да! Все мы под ним ходим!
–В таком случае, спасибо за предупреждение, и я больше не хочу иметь с вами никакого дела.
–Поздно, старик! Ты уже попал в поле зрения. Так что своим отказом ты накличешь на себя большие беды.
Сон второй
Среднеазиатский город. Поздний вечер. Темнота. Черти отчего-то занесли меня на самую окраину, где ни фонарей, ни движения. В самый раз подвергнуться ограблению, если не худшему. Стараясь, чтобы не было слышно шагов, возвращаюсь обратно. Несмотря на то, что то тут, то там раздаются голоса, меня пока никто не заметил.
Но вот впереди появляется свет от фары. Нужно срочно «прятать тело жирное в утесах». И, как по мановению волшебной палочки, слева появляется узенький (два человека не разминется) переулочек, круто уходящий вниз. Не раздумывая, сворачиваю. Заметили ли меня? Судя по тому, что свет появляется –теперь уже сзади –снова, заметили. Убыстряю шаги и через десяток секунд срываюсь на бег, благо нестись вниз очень легко. Увы, преследователь (или преследователи) не отстает. Хотя, впрочем, может, это просто кто-то за водой едет на тележке или велосипеде? Источник, наверняка, где-то внизу. Однако что-то подсказывает, что это не так. Более того, даже если так, то, увидев неверного, о воде забудут. И захотят отомстить, что во времена Союза их в армии в глаза называли чурками да и, что греха таить, поколачивали только за узкий разрез глаз. Так что, если сейчас поймают, живым мне не уйти.
Между тем, свет уже приблизился сзади вплотную. Что делать?! Ныряю влево. И оказываюсь на огромной клумбе. За нею –широкий проспект, по которому изредка пролетаю автомобили. Но в них ведь тоже мусульмане и помощи оттуда ждать не приходится. Скорее, это еще одна опасность. Как поступить? Неужели сдаваться на милость победителям? Нет!
Я падаю на землю и ползу к небольшому кустику. За ним, оказывается, растет его собрат –такой же чахлый. Втискиваюсь между ними, стараясь не то что вжаться, врыться в грунт. Боковым зрением вижу, как по проспекту медленно движется машина, пассажиры которой явно что-то высматривают. Еще больше вжимаюсь в землю. И жалею, что лежу на животе. Если бы на спине –все бы видел. Однако перевернуться не рискую –слишком уж может оказаться заметным движение.
28 августа, четверг
Сон первый
В компании еще двух мужиков я совершаю побег из некоего подобия не то колонии, не то закрытой лечебницы, расположенной в сибирской тайге. Идем не останавливаясь, стараемся заплутать следы. На отдых решаемся только ближе к вечеру: благо лето и многого для этого не нужно. Наломав еловых веток, тут же на них укладываемся.
Быстро темнеет. Разводим небольшой костер. Тревога меня не покидает: удалось ли нам замести следы, не найдут ли нас преследователи? И, словно в подтверждение своих дум, слышу хруст ветки. Зверь или человек? И тот, и другой не сулят ничего хорошего. Вдруг в отблеске костра среди деревьев мелькает человеческое лицо. И, кажется, я его узнаю. Это наш брат по несчастью. Но брат ли? Во-первых, откуда он узнал, что мы планируем побег? Во-вторых, почему столько времени следовал за нами, не выявляя себя? И, в-третьих, что он за птица вообще?
–Ладно, хватит играть в жмурки, –кричу я. –Выходи!
Это тот, о ком я и подумал. Тщедушный мужичонка –я его, как говорится, мизинцем. Но этот дохляк держит в руках… автомат ППШ. И, судя по всему, расставаться с ним не намерен. Что лично меня совершенно не радует.
Общий разговор не клеится, чувствуется общее напряжение. «Ничего, уляжемся спать, и я этот автомат конфискую» –думая, стопроцентно надеясь на успех. Глубокой ночью, когда все уже захрапели, осторожно приподнимаюсь и начинаю шарить вокруг нашего лежбища. Увы, оружия нигде нет.
–Не утруждай себя так! –слышу его голос. –Автомат я спрятал так, что тебе его и днем не найти.
Черт возьми, он меня обвел вокруг пальца, как распоследнего пацана! Придется сей горький факт признать. И теперь уже он не спустит с каждого из нас глаз. А повелевает тот, кто в данный момент сильнее. Иными словами, нам придется подчиняться ему –приблуде. А что у него на уме –никто не знает. Плохо. Хуже некуда!
На следующий день мы натыкаемся на некое фантасмагоричное селение, в котором даже обнаруживаем людей. После пары часов наблюдения из засады, решаем обнаружить себя. Нас встречают абсолютно спокойно. Видно, что народ здесь –битый жизнью, прошедший огонь, воду и медные трубы. Всего их десятка полтора.
Селение представляет собой два заброшенных четырехэтажных дома и кучу лачуг, сооруженных из подручных материалов. По рассказам старожилов, еще в эпоху великих строек здесь, в глухой тайге, должен был вырасти город-сад. Однако подули ветры перемен и новые хозяева жизни забыли не только о проектах своих предшественников, но и о людях, завезенных к черту на кулички. Постепенно все пришло в упадок, созидатели разбрелись кто куда мог. А руины стали пристанищем для сомнительного народца, живущего по своим законам. Мы к ним примкнули.
Вскоре, правда, все мои попутчики исчезли. А я остался в таежной коммуне. Люди занимались кто чем. Один, к примеру, собирал… металлолом, коего в округе было предостаточно. На вопрос «Зачем?», ответил:
–Когда-нибудь приемщики металла доберутся и в эту глушь, а у меня –здрасте-пожалуйста, все готово. Только бабками карманы набивай.
Вскоре при подозрительных обстоятельствах отошли в мир иной –один за другим –сразу три «постояльца». Это вселило в мою душу тревогу. Поделился сомнениями с мужиком, которого уважал за скромность и рассудительность. Тот, ответив довольно замысловато, вдруг сказал:
–Фуфайка!
Я не успел что-либо уточнить –нам помешали. Да и забыл об этом разговоре. И вдруг слышу, что у нас новые похороны –скончался именно мой недавний собеседник. События приобретали угрожающий характер. По всему выходило, кто-то решил свести счеты со всем населением коммуны. Кто? И почему? Эти вопросы не давали мне покоя. Я чувствовал себя безоружным перед лицом затаившейся опасности. Хотя бы захудалый самопал –и то оружие. Сто, стоп! А не пистолет ли имел в виду покойный, когда произнес слово «фуфайка»? Может, не предвидел собственную смерть и давал мне шанс на спасение?
Спешу в дом умершего. Переворачиваю все верх дном, но фуфайку нахожу. В одном из карманов моя рука нащупывает холодок металла. Я уверен, что это пистолет. Увы, штуковина лишь внешне его напоминает. Однако ее предназначение мне абсолютно непонятно. Иными словами, я все еще остаюсь голым в стае волков. Выживу ли?!
Сон второй
Находясь в Пирятине, я неожиданно почувствовал себя плохо и решил, что нужно провериться в туберкулезном диспансере. Дойдя до военкомата, заворачиваю направо: там, он раньше был. Но сейчас «индустриальный пейзаж» несколько иной. Прихожу к выводу, что лучше у кого-то поинтересоваться, в правильном ли направлении я двигаюсь. И тут вижу человек семь, одетых в белые халаты.
–Добрый день! –обращаюсь ко всем сразу, подойдя поближе. –Вы не подскажите, я выйду так к туберкулезной больнице?
Публика переглядывается, мнется.
–Вы что, не знаете?!
–Не выйдете! –наконец решается открыть рот одна из девушек.
–Больница теперь расположена в другом месте?
–Да!
–А где именно? Как туда добраться?
–Я вам точно не скажу. Но район называется «Виноградарь».
–Неужели и в Пирятине уже есть «Виноградарь»? –удивляюсь я. –Ведь в Киеве я живу на «Виноградаре».
–Есть. И уже давно.
–Так где он?
–Я вам точно не скажу!
–Ну тогда хотя бы неточно.
Девушка двигает плечами.
–Неужели ни одна из вас не знает?! Вы что, не местные?
–Местные, –отвечает девушка.
–Ну, хотя бы направление укажите! Прилуки знаете, где находятся?
–Знаю!
–Больница в эту сторону?
–Нет!
–Ну, так в сторону Усовки или Высокого?!
Бесполезно. Ладно, выйду на улицу, узнаю у кого-нибудь из прохожих. В воротах сталкиваюсь с двумя девушками: той, которая вела со мной диалог и еще одной –обе уже без халатов. Видимо, закончился рабочий день.
–Спасибо, что помогли! –благодарю их.
–Не стоит, все равно не все сказали!
–Ничего, любая информация ценна, –успокаиваю я. И добавляю:
–Так что, теперь по домам?
–Конечно!
–Или выпьем по сто граммов?!
Сказав это, я спохватываюсь: прихватил ли я деньги с собою вообще? Или вышел с пустым карманом? Вот это опозорюсь, приглашатель хренов!
Боковым зрением замечаю, как одна дама другой сигнализирует: мол, соглашаемся. Через минуту мы уже сидим в забегаловке на базаре.
Полно народу. Шум, гам. Дым коромыслом. Однако угощаемся. В какой-то из моментов одна из моих попутчиц говорит:
–Интересно было бы узнать, где вы работает?
–Отчего это?
–Да вон там сидит интерполовец. Не вы ли тому причиной?
Поворачиваю голову. Да, отдельно ото всех сидит некая личность. Но дальше в кругу друзей вижу другую, связанную с крупными денежными потоками.
–Скорее всего, интерполовец следит за Папой! –делюсь мнением с новыми знакомыми.
–Вряд ли! –стоят они на своем.
Снова начинаю разглядывать «личность». А когда поворачиваюсь, то никого за своим столиком не обнаруживаю. Дамы испарились. Ну, и фиг с ними: бабы с воза, коню легче! Хотя… Случайно ли все это? Вдруг они разговором об мнимом интерполовце лишь отвлекли мое внимание, чтобы влить в стакан к…ин? И я сейчас отключусь. А их дружки как следует надо мной поработают…
29 августа, пятница
Двухэтажное строение, судя по всему, где-то на Северном Кавказе. Я нахожусь внутри его и по каким-то причинам покидать не имею права. Рядом со мной еще несколько человек, один из которых глава Чеченской администрации А. Кадыров. Открывается дверь, к которой я сижу спиной, кто-то заходит, что-то говорит на незнакомом мне языке и выходит.
Через несколько минут по какой-то необходимости встаю из-за стола и иду по комнате. В глаза бросается странное одеяние, которого тут не было. Это черный балахон с капюшоном, наподобие тех, которые носили средневековые монахи. Откуда он здесь и зачем?
И вдруг я все понимаю. Этот балахон –одежда приговоренного к смертной казни. А поскольку висит он на стуле А. Кадырова, который куда-то исчез, то, выходит, кровавая расправа грозит ему. Мне это кажется вопиющей несправедливостью. Вот так походя, без суда и следствия лишить человека жизни?! Надо что-то делать…
Я спускаюсь на первый этаж в надежде каким-либо образом передать информацию о происходящем на свободу –вне пределов страшного здания. Внизу натыкаюсь на Сергея З. (водителя «Комсомольской правды» в Украине»).
–Серега, –обращаюсь к нему, –вернись на улицу, скажи первому встречному, что здесь в течение часа убьют человека. Только потому, что так кому-то захотелось. Слышишь, уже читают приговор?
–А кого? –спрашивает Сергей З.
–Ахмата Кадырова!
–Отчего у меня должна из-за этого голова болеть? Пусть сами чеченцы и разбираются между собой!
–Понимаешь, я тоже зол на многих горцев. Да и Кадыров мне –не кум и не сват. Но так нельзя! Существуют же дознавательные органы, суды. Если мы будем молчать, завтра такой же балахон окажется у ног любого из нас!
Увы, достучаться до сердца Сергея мне не удается. Я с ужасом понимаю, что мы здесь все обречены…
30 августа, суббота
Чужеземная страна. Небольшой населенный пункт. Мне нужно попасть домой, но как, я не знаю. Единственная мысль в голове: город, который нужен, называется Киев. И тут, к счастью, появляется идея –зайти в местную школу. Учителя –люди грамотные, они наверняка подскажут, как мне добраться в родные пенаты.
Так и поступаю. Радуюсь, что люди понимают мой язык. Объясняю им, что нужно. Они отрицательно мотают головами: нет, где находится Киев, они не знают. И, вообще, впервые слышат подобное название. Пытаюсь им втолковать, что когда-то существовал СССР, и Украина вместе со своей столицей входила в его состав.
Увы, Москву иностранцы знают, ведают и то, где она находится, а вот про Киев, как говорится, извините…
Прямо ребус какой-то, а не учителя. Чему только они местных детей учат?
–Ладно! –подвожу итог бесплодного разговора. –Географическая карта в вашей школе, надеюсь, найдется?
–Конечно!
–Несите!
Они приносят. Разворачиваю, чтобы показать, где находится Украина. И… глазам своим не верю: моей страны –нет. Россия с ее Москвой есть, а Украина –нет. Что за черт?!
Но делать нечего. Что поделаешь, ежели в этом долбанном заграничье выпускают такие карты? Пытаюсь сообразить, где находится Киев по отношению к Москве, чтобы дорисовать любимый город. И уже потом узнать, как туда добраться. И с ужасом осознаю: сделать это не могу, забыл все начисто и сам. Неужели теперь придется остаток жизни проводить на чужбине?!
31 августа, воскресенье
Мы с женой в незнакомом лесу собираем грибы. Их очень мало. В поиске более «тучных пастбищ» выходим на опушку. И видим, что ею заканчивается равнина, дальше вниз, сколько видит глаз, идет обрыв. Глубина его –более чем солидная. И довольно крутой. Причем откос местами покрыт влажной глиной –а это уже напоминает каток под очень тупым углом. Однако мы, не сговариваясь, направляемся вниз.
Я сразу же начинаю скользить, не удержавшись на коварном склоне. Затормозить не удается, хотя я ясно вижу, что с разгона вляпаюсь в болото: оно везде. Успеет ли мне помочь супруга, если ее спуск закончится более благополучно?!
Внезапно я оказываюсь в аэропорту. Лечу в командировку. Вот-вот объявят посадку. Знакомлюсь с парнем. Он представляется:
–Степан!
–О, нетрудно будет запомнить, –отвечаю я. –У меня хороший товарищ –тоже Степан!
Разговариваем о том-сем. Внезапно я его спрашиваю:
–А у тебя, случайно, нет сотового телефона? Звякнул бы жене.
–Есть! –отвечает попутчик и достает из кармана мобилку.
Набираю номер. Супруга поднимает трубку.
–Как ты? –интересуюсь.
–она произносит что-то нечленораздельное.
–Что случилось?! –не на шутку тревожусь я.
–Да мы вчера еще приехали к нам и продолжали гулянку почти до утра. … только недавно уехал.
–Кто только что уехал?! –нервничаю.
–… (нечленораздельное).
–Ты все еще пьяна?!
–Есть немного. А что?
–Мне это очень не нравится! И кто у тебя ночевал?
–Да эти… двое.
–Ах, их еще было и двое! Кто же, интересно?
На том конце раздается бормотание.
–Все, я сдаю билет и еду! Не вздумай куда-нибудь смотаться.
Дома я заявляю жене, что подобные ее выходки не по мне, и я подаю на развод. Она соглашается. Отправляемся в ЗАГС, чтобы подать соответствующее заявление. Там как раз обеденный перерыв. Остаемся ждать.
1 сентября, понедельник
Пирятин. Лето. В гостях у меня азербайджанец Алик Б. из Екатеринбурга. Рано утром идем с ним на базар. Он спешит –ему нужно сегодня успеть в Житомирскую область, где предстоит закупить поросят, чтобы вывезти на Урал.
–Зачем тащиться в такую даль? –говорю ему. –Поросят свободно можно приобрести и у нас.
–Там уже все договорено и меня будут ждать.
Покупаем всякую съедобную мелочь. Подходим к молочному ряду. Гость спрашивает у хозяйки:
–Сколько стоит творог?
–Шестьдесят копеек сто граммов!
–А сюзьме?
–Двенадцать гривен килограмм.
Алик начинает снимать пробу. Я тем временем отхожу под навес. Появляется гость.
–Ты не знаешь, –поднимает на меня глаза, –здесь можно продать корову?
–В принципе, да! А тебе зачем это знать?!
–Дело в том, что покупать поросят я должен на деньги, вырученные от продажи буренки.
–И?
-И если бы ее удалось продать быстро, я бы, пожалуй, и поросят купил тут, а не ехал туда.
–А ты что, привез сюда корову?!
–Ну а как же?!
–И гдеона?
–Сейчас увидишь!
Алик толкает какую-то дверь, заходит внутрь и через минуту появляется с коровой, которую ведет за веревку, связывающую рога.
–Ты иди домой, а я попробую ее продать, –говорит он мне и исчезает в скотном ряду.
–Кстати, –обращаюсь к нему, –тут появилась машина, знакомый водитель которой едет в Житомирскую область, так что ты имеешь шанс добраться туда без пересадки в Киеве и на халяву.
Подходит автобус. Я и еще кто-то (отец?) садимся в него. Дверь у транспортного средства, схожего на ЛАЗ, расположена отчего-то сзади. По-джентельменски пропустив вперед всех желающих ехать, пытаемся втиснуться, наконец, и сами. Проход в салоне оказывается столь узким, что сделать это, несмотря на предпринимаемые усилия, не удается. И тогда я принимаю альтернативное решение: через верхний люк выбраться на крышу и доехать до автостанции там. Тем более, добираться туда всего десяток минут. Так и поступаю. Вслед за мной выбирается и попутчик.
На крыше ЛАЗа –что-то наподобие огромного багажника легковых автомобилей: лежать неудобно, а держаться –отлично. Ну что же, придется примириться с временными трудностями. Автобус трогается.
–Нам нужно буквально распластаться, –говорю. Я, –чтобы не заметили гаишники.
Мы так и поступаем. И все же при подъезде к улице Вокзальной нас замечают бдительные люди в форме на мотоцикле. Они разворачиваются и начинают преследовать ЛАЗ, подавая сигналы водителю. Тот начинает притормаживать. Перспектива объяснения со стражами порядка на дорогах мне не улыбается. Поэтому я, сдвинувшись максимально к передку автобуса, прыгаю с него на землю (сдвинулся потому, что учел: пока буду лететь вниз, автобус будет двигаться, так что, если прыгну с середины или конца машины, то, приземлившись, окажусь в поле зрения гаишников). Так и поступаю. Скатываюсь в кусты, встаю и иду по тротуару, как ни в чем ни бывало.
Вижу, как моему напарнику по крыше надевают наручники. Один из людей в форме, увидев меня, подходит:
–Потягивай руки, не думай, что нас обманул!
–Только попробуйте, я такой скандал устрою! Что это такое –подходить к первому-встречному прохожему и в чем-то его обвинять?!
Короткая перепалка заканчивается моей победой. От меня отстают.
Автовокзал. Я и еще двое сидим за столиком и перекусываем. Еду выложил я. Среди всего прочего есть докторская колбаса и домашняя, которую приготовила моя супруга. Я налегаю на первую, чтобы той, которая гораздо вкуснее, закусить. И вдруг обращаю внимание, что мои «соколбасники» без всякого зазрения совести домашнюю уже… доедают. «Ну и наглецы!» –думаю, решив тоже вкушать, пока остается хоть кусочек, последнюю. И тут меня зовут:
–Вас к телефону! Междугородка!
Подхожу к подобию будки, беру трубку.
–Николай Михайлович, это Эмиль!
–Какой Эмиль? –недоумеваю я. Знакомых с таким редким именем, как ни пытаюсь, припомнить не могу.
–Ну, с кем вы в Екатеринбурге работали!
–Эльчин, что ли?
Ответа не разобрать: на линии –помехи.
–Ты откуда?
–Из Ташкента!
–Ну, и какие новости? –спрашиваю, не без горечи осознавая, что домашнюю колбасу все-таки доедят без меня.
–Да начался новый передел собственности. Интересно, да? Написать вам?
–Пиши!
Трубка замолкает. Тороплюсь повесить ее на место. И вешаю на грудь какого-то гражданина. Он возмущается, я извиняюсь. Вешаю ее на стенку и тороплюсь к столу. Маленький кусочек вожделенной колбасы еще остается…
2 сентября, вторник
Сон первый
Узнаю, что умер знакомый по Туркмении Дмитрий Б., а хоронить его –за неимением родни –взялась тоже журналистка Людмила О. Естественно, на печальную церемонию пригласили и нас с женой. Присутствовали там еще две дамы из пишущей братии, с которыми сталкивала судьба, Анастасия К. и Мария Д.
Параллельно с приготовлением к похоронам –гроб, траурные ленты, венки, накрывали на столы. Я начал помогать вторым, поэтому упустил момент, когда покойного «снаряжали» в последний путь. И вот всем наливают по сто граммов перед тем, как процессии отправиться на кладбище. На быструю руку опрокидываю и выхожу во двор. Вот и гроб. Каким же становится мое удивление, когда я вижу в нем… гору различных овощей фруктов. Дмитрия Б. из-под них вообще не видно. Или его нет?!
Один из присутствующих объясняет, что это новый обычай: снабжать, так сказать преставившегося, витаминной продукции, отправляя его на тот свет. Я поудивлялся и отправился вместе со всеми. У могилы несколько слов о покойном сказала Людмила О. и гроб быстренько опустили в могилу, чем еще больше усилили мои подозрения.
Вернувшись к месту дислокации, по традиции уселись за столы –поминать усопшего. И тут я услышал, как две «пишущих дамы» говорят между собой, явно рассчитывая на публику:
–Что-то Николай на могиле ни слова не произнес в память о покойном! С чего бы это?
–Наверное, не случайно!
–А мы-то промолчали в расчете на его добрые слова.
Я хотел было огрызнуться, что смолчал по очень простой причине: пребывал в сомнении, что в гробе вообще есть труп. Однако решил не давать воли нервам: что за удовольствие –препираться с провокаторшами?
И тут у меня за спиной вырос некий гонец, который прошептал на ухо, дабы не будоражить всю толпу:
–Я только что из больницы. Дмитрий Б. сильно удивлен, что его похоронили. Выражает свое возмущение.
–А что он там делает?
–Выздоравливает после операции на щитовидной железе!
Те же дамы вновь начали отпускать в мой адрес какие-то заумные шпильки. Не выдержав, я решил обнародовать во всеуслышание только что полученную информацию. Спросив заодно у Людмилы О., что за комедию здесь разыгрывают. На что получил ответ:
–Я получила информацию о смерти Дмитрия Б. и, исходя из христианской этики, подготовилась к похоронам. Однако труп мне не доставили. А люди уже были приглашены. Что оставалось делать?! Вот я и нашла выход: загрузить гроб фруктами и овощами, якобы наваленными –по новому обычаю –на тело умершего.
Возмущенный этой трагикомедией, с «поминок» ухожу.
Сон второй
Лежу в кровати под одеялом. У меня вовсю торчит член. Применить бы всю его дурную энергию –да подходящего объекта нет. На стуле в ногах сидит мой однокурсник Виталий Д. Что-то говорит. Появляется некая мадам, усаживается на краю кровати. Беседа продолжается втроем. По ходу я несколько раз смотрю на висящие напротив на стене часы. В последний раз даже вслух произношу:
–О-о, уже начало десятого!
Виталий отвечает:
–Сейчас ухожу!
И продолжает о чем-то рассказывать. Дама неожиданно совершенно бесцеремонно засовывает руку под одеяло и начинает массировать мой все еще стоящий член. Не скажу, что мне неприятно, однако чувствую себя не совсем в своей тарелке.
Вдруг оказывается, что лежу я вовсе не в кровати, а в телеге, стоящей посреди улицы. А все остальное –один к одному. За исключением однокурсника, который, наконец, куда-то исчез. Я смущаюсь, ведь вокруг ходят люди. Да и супруга может появиться: что она подумает? И не поверит ведь, что ничего не было. И точно, как в воду глядел –появляется моя благоверная. Садится на другой край телеги. «Ну все, –думаю, –пропал ни за понюшку табаку».
–Разве можно так напиваться? –говорит жена. –Ты что еще в обществе «Знание» добавлял?
–Угу! –бормочу я, не зная, как вести себя дальше.
–Неужели нельзя было сделать это дома, а не позорится перед людьми? И эта фифа…
–А что она? –спрашиваю я.
–Как что?! Ты разве не видел, как она покупала батарейки в диктофон, а перед тем тебя фотографировала?
–Не видел! –абсолютно искренне говорю я.
–Одна батарейка стоит 2.50, мы себе купить лишнюю не позволяем, а она легко парочку приобрела. Ты думаешь просто так?
Я уже не знаю, что мне и думать…
3 сентября, среда
Незнакомое место на природе. Мы с супругой захотели искупаться в том месте, где это делали накануне. Спускаемся с крутого обрыва. И… видим множество водоемов разного размера, которые все, как один, сухи.
Обращаю внимание: ложа водоемов вовсе не чаши, каждое –самой причудливой конфигурации. И во всех пребывают отдыхающие, включая детей. Кто играет в карты, кто трапезничает, кто гоняет мяч. Картина –жутковатая. Оставаться здесь нам не хочется ни минуты. Однако как взобраться почти по отвесной стене назад?!
4 сентября, четверг
Огромный конференц-зал, набитый народом, –многие, в том числе и я, даже стоят. Царит возбужденная атмосфера. Вот у стола президиума появляется мой хороший ашхабадский знакомый Мерет Чуриев. И, перебивая гул, объявляет, что ставит вопрос на голосование. Люди поднимают руки. Мерет, по-моему, даже не подняв глаз, выносит резюме:
–Предложение отклонено!
Тут, уже не выдерживая, кричу я:
–Мерет что, за долю секунды успел посчитать количество голосов?! Да, учитывая его небольшой рост, из-за моей головы он вообще никого не видел. Профанация! Надувательство!!!
Тот укоризненно на меня смотрит: мол, еще друг называется. Я добавляю:
–И вообще, ты нарушил процедуру голосования. Сначала должен был объявить «Кто «за», потом –«Кто «против» и уже далее –«Кто «воздержался». А ты?!!
Зал еще более недовольно загудел, поддерживая меня и требуя переголосования. Что президиуму и пришлось сделать. Результат: предложение прошло на «ура».
После собрания Мерет увязался за мной. Идем длинным-длинным коридором. Товарищ ни слова не произносит, лишь укоризненно на меня глядит. Я тоже большей частью молчу –ем клубнику, доставая ее из невесть откуда появившегося кулька. Мелькает мысль: может, угостить и Мерета? Но ведь он примет это, как мою слабость или признание неправильности своего поведения в зале. А я этого не хочу. Убежден, что хотя Мерет мне и друг, однако истина дороже. Да и он, отстав, шуршит обертками конфет.
Вот и поворот по коридору направо –вон в углу кабинет моего товарища. Дальше я пойду один. Так и происходит. Гордо шагаю в полном одиночестве. Впереди показывается выход на улицу. Я отчего-то решаю, что нужно обязательно доесть содержимое кулька. Благо, клубники осталось –всего ничего. Но внизу вижу небольшие живые цветочки. И начинаю есть их. Заразы оказываются жутко невкусными, и я остатки бросаю на подоконник. А сам направляюсь к выходу.
5 сентября, пятница
Сон первый
Частное строение. Вдвоем с каким-то мужиком направляемся на улицу. Я следую первым. В сенях стоит небольшой чемоданчик. Откуда-то мне известно, что в нем находится бомба. Попутчик его берет. Я открываю входную дверь. И в этот момент бомба взрывается.
Тысячи острых иголок –самых настоящих (ими была начинена адская машинка) –впиваются в мое тело. А поскольку взрывной волной одежду с меня сорвало практически полностью, я имею возможность видеть, что превратился, по сути, в ежика из научно-фантастических романов. Причем иголки торчат не только одинокие, но и целыми «пакетами». А в остальном я цел и, кажется, даже серьезно не ранен.
Начинаю, корчась от боли, выдергивать злополучные иголки. И по ходу «процедуры» обращаю внимание на того, кто чемоданчик держал. Он вообще не пострадал!!! В теле –ни единой «занозы», да и одет –как с иголочки. А ведь, поскольку бомба взорвалась у него в руках, должен был остаться, как минимум, без конечностей. Как же так вышло, что основная сила удара пришлась на меня? Свои сомнения высказываю вслух. И вижу, что напарнику это очень не нравится.
Включаю мыслительный процесс. А не на мое ли устранение изначально направлена вся эта акция? Судя по всему, именно так и обстоят дела. Из чего следует, что убийцы не успокоятся. И находится рядом с исполнителем первого, пусть и не удавшегося, покушения мне небезопасно. Дуриком продвигаюсь поближе к соседнему дому. Захожу во двор и прошу хозяев на некоторое время меня приютить. Следом является неудачник-»бомбист». Он пытается увести меня с чужого подворья. Понимая, что на карту поставлена жизнь, я говорю открытым текстом:
–Меня пытались убить! И попыток, как вы видите, не оставляют. Поэтому будьте хотя бы свидетелями происходящего!
«Бомбист» после этих моих слов незаметно со двора «линяет». Но я понимаю: передышка эта –временная. Своей затеи мои враги так не оставят. Нужно побыстрее избавляться от иголок в теле и предпринимать какие-то шаги по собственному спасению.
Сон второй
Первые недели работы в «Антикоррупционном форуме» (я там действительно полтора месяца трудился). Мой шеф Леонид С. говорит:
–Ты что сидишь тут по двадцать часов в сутки?!
–Да хочу побольше успеть!
–А ты не думаешь о том, что через месяц, посмотрев, сколько ты успеваешь, нам всем подкинут работы? За те же деньги!
–Не думал!
–Так подумай, кому нужна такая инициатива?
–Понимаешь, я всегда так вкалываю. Чтобы никто не подумал, что не успеваю.
–Мой тебе совет: делай «от» и «до» и никаких проблем у тебя не возникнет.
6 сентября, суббота
С явно не чуждым мне человеком, водителем такси, выезжаем за город –на природу. Повсюду поля и перелески. В одном из них и останавливаемся, любуясь на буйство красок. Через некоторое время собираемся назад. И тут рядом, в таком же перелеске, раздаются голоса. Товарищ говорит:
–Пойду гляну, кто там. Может, людям тоже нужно в город –заодно и заработаю.
Он уходит. Я тоже поднимаюсь с земли. Из-за деревьев ничего не вижу, однако женский голос слышен очень отчетливо:
–Отстаньте от нас! Никуда мы не собираемся!
–Да я же ничего дурного вам не предлагаю!
–Вам русским языком сказано: ни в чьих услугах мы не нуждаемся! И не приставайте к моей руководительнице!
Препирательства продолжаются. Я удивлен: если люди отказываются, зачем к ним, словно банный лист, приставать?! Однако тот, по всей видимости, решил на дамах во что бы то ни стало заработать –не унимается, уговаривая ехать в город. Благо в относительно глухом месте оказия подвернулась. Поднимаюсь на пригорок, дабы подать незаметный сигнал товарищу на отступление. Уже вижу фигуры участников бесплодной дискуссии под открытым небом. Внезапно дама, которая возражала (вторая –все время молчала), встала с земли и резко двинула в сторону. Что бы это значило?
Спустя пару минут загадка разрешилась. Вдали показались уже две фигуры –одна из которых принадлежала явно не хилому мужчине. «Еще этого нам не хватало!» –подумал я.
Между тем, ходоки подошли поближе: был слышен их разговор. Впрочем, говорила женщина. Она жаловалась на то, что к ним нагло пристает незнакомый мужчина. «В чем-то она, конечно, права, но сильно сгущает краски» –резюмирую я. И решаю, пока не началось физическое выяснение отношений, выдвинуться из-за кустов: не станет же их защитник ввязываться в драку сразу с двумя типами?
Мое появление на него явно произвело неизгладимое впечатление. Тем более, я и в разговор вступил первым:
–Понимаю справедливое возмущение тем, что мой товарищ столь бесцеремонно нарушил ваш покой. Однако скажите, он хоть одно грубое слово вам сказал?
–Нет! –подала голос молчавшая до сих пор начальница.
–А какие-нибудь непристойные предложения делал?
–Увольте!
–Но ведь тогда и конфликта не было! Да, он был излишне усерден в своих намерениях оказать вам услугу. Но и только!
В этот момент раздался шум мотора. Я обернулся. Такси уезжало. В первое мгновение я рассердился: как же, я тут за него распинаюсь, а он меня бросает. Однако по зрелому размышлению пришел к выводу, что так оно, пожалуй, и лучше. Мне-то дамы вообще не могут предъявить никаких претензий –мы с ними до этого момента даже не виделись.
Собственно, воинственный пыл у них явно угас: сказалось то ли мое красноречие, то ли отъезд главного виновника «разборки».
Парень, которого привела одна из женщин, неожиданно обратился ко мне:
–Вы можете быть со мною откровенным?
Я его плохо расслышал и потому уточнил:
–Откровенным или неоткровенным?
–Прямым, как большевик!
–Могу!
Тот повернулся боком и спросил:
–Как вам моя обувка?
На ногах у него были темного цвета кроссовки устаревшей модели. Но что я мог сказать? Конечно, выразил восхищение, сделав парню приятное.
В город добрался на попутной машине, попросив подвезти меня к кинотеатру. И надо же: увидел там авто сбежавшего товарища. Ни в чем обвинять его не стал. Лишь поинтересовался, не пойдет ли он на этот фильм?
На что визави недовольно буркнул:
–Я сегодня еще ничего не заработал! Мне не до развлечений.
7 сентября, воскресенье
Мы с женой убегаем от преследователей. Марафон длится не один час. Наконец удалось оторваться. Оба чувствуем адский голод. А неподалеку зазывно горят огни десятков лавочек и магазинчиков. Вот бы прикупить еды! Но ведь угроза не исчезла, она лишь на время стала невидимой. Увы, голод берет свое. Решаем, что пойдет супруга –ее меньше людей якобы знает. Да и прическу мы ей изменим. Так и поступаем.
Вот жена заходит в одну из торговых точек. Несмотря на то, что я нахожусь в укрытии на довольно значительном расстоянии все, что она говорит, слышно:
–Взвесьте, пожалуйста, пару кусков вон того копченого мяса! И еще дайте батон.
Я сигнализирую жестами: и бутылку возьми. Супруга мои знаки понимает правильно и спрашивает:
–А что вы посоветуете из спиртного?
–Есть очень хороший ликер.
–Тот, что молодые люди брали передо мной? По сорок денежных единиц?!
–Для хороших людей отдам его по пять!
Эти слова меня раззадоривают. Машу что есть силы: бери, в таком случае, два пузыря. Жена получает пакет с приобретенным и возвращается ко мне. От нетерпения потираю руки: сейчас начнем трапезу. И вдруг меня словно бьет молотком по голове.
–Послушай, –обращаюсь к супруге, –как ты думаешь, почему это вдруг продавец отдала нам ликер по цене в восемь раз ниже его настоящей стоимости? Случайно ли? Или за этим что-то кроется?
Жена в растерянности разводит руками.
–Ладно, –говорю я дальше. –Видишь того кота? Наливай ликера сначала ему. Если налижется и не подохнет, пригубим и мы.
Младший брат тигра с удовольствием, будто это валерьянка, налегает на спиртное. Ничего не происходит. И вдруг он с бешеной скоростью увеличиваться в размерах, превращаясь в фантастическое чудище.
–Видишь, что за ликер нам подсунули?! Значит, она –заодно с нашими преследователями.
–Наверное. Ведь нас уже окружают.
–Бежим!
8 сентября, понедельник
Не знаю, как получилось, но я женился. Состоя в законном браке с нынешней супругой. Причем даже зарегистрировал сей факт своей биографии в соответствующем органе. Новая избранница –маленькая невзрачная девчушка, не сводящая с меня глаз.
Она привела меня домой, чтобы познакомить с родителями и сказать им, что вышла замуж. Сказать, что размеры особняка меня поразили, значит, не сказать ничего. Он был огромен –этот дворец в два этажа. Внутри все в коврах, прислуга, почти английская чопорность. В зале, по размеру не уступающему стадиону, мы перебросились всего несколькими словами. Да и что я мог сказать? Что совершил ужасную глупость и все мои мысли направлены на то, как «деликатно» выйти из ситуации?
Мы прошли в ее комнату, где предстояло теперь жить обоим. Разговор не клеился. Бросить в лицо что-нибудь грубое глядящей преданно, словно собачонка, девчушке не хватало смелости. А сюсюкать –желания. И я нашелся:
–Ты передохни, а мне нужно еще заглянуть на работу.
По дороге я только и думал о том, как смог пойти на столь безумный шаг: связать официально свою судьбу с человеком, который мне не только не дорог, но даже местами едва не противен? Придя в контору и зарывшись с головой в работу, немного забылся. И вдруг –спустя некоторое время –подняв голову от бумаг, увидел… свою избранницу. Она стояла в коридоре и все так же преданно и влюблено на меня глядела. Я отвернулся, сделав вид, что ее не заметил.
Через некоторое время понял, что поступил по-свински: девчушка ведь, как ни крути, моя жена. Пусть и вторая. Пусть и нелюбимая. Однако я ведь согласился отчего-то с нею расписаться. Что же теперь, буквально с первого дня, издеваюсь? Срываю собственное зло? Так чем думал раньше?
После «собрания», проведенного с самим собой, отправился домой. Объясниться с суженой номер два. Дверь открыла прислуга, которая тут же хотела взять у меня верхнюю одежду. Но я двинулся вперед, не только не раздеваясь, но и не разуваясь. Пусть испытают шок от зятя. Лишь спросил у родителей, появившихся с какими-то гостями в одной из многочисленных дверей:
–Где наша молодежь?
–У себя, –ответил отец.
Я прошагал в комнату. Она сидела на стуле, слегка надув губы.
–Дорогая! –попытался я разрядить обстановку. –Зачем ты приходила ко мне на работу? Не нужно этого делать. И вообще, нам следует объясниться, как строить свою жизнь. Вот, к примеру, я даже не знаю, как зовут твоих родителей. Да… и тебя тоже. Разве это нормально?
–Хорошо! –безропотно ответила девчушка.
«Как я мог столь идиотским поступком испортить жизнь не только себе, но и ей?» –мучил меня вопрос. Вслух между тем, продолжил:
–Понимаешь, для меня всегда работа оставалась главным в жизни, так что тебе с этим придется смириться, как бы трудно ни было.
«Боже, а ведь после службы, учитывая ее молодость, придется как-то развлекать. А когда же я буду писать для души?!» –еще одна мысль возникла в уже почти дымящихся мозгах.
Девчушка встала и направилась к двери. Я –за ней. Мы проследовали по лабиринту длинных коридоров, пока она не остановилась у распахнутого окна.
–На дворе сегодня ветер, –заметила девчушка. И добавила:
–Как у меня на душе!
Я, невзирая на сантименты, продолжал гнуть свою линию:
–Милая, думаю нам нужно врезать в дверь комнаты, где будем жить, замок.
–Хорошо, –одними губами прошелестела она.
–И пойми, на работе я буду проводить львиную долю своего времени, часто задерживаться. Поэтому прошу без ревности и прочих закидонов.
–Как скажешь!
–А у тебя, братья или сестры есть? –явно невпопад спросил я.
–Старший брат!
Без вины виноватая взяла в руки альбом, открыла его на какой-то странице и протянула мне. Там она –совсем маленькая –сидела у воды с юношей.
–А где он сейчас? Почему я его не видел? Он что, живет отдельно?
–Не знаю!
–Что не знаешь?
–Ничего!
–У семьи с ним произошел конфликт?
–Да!
–Какой?
Говорить дальше на эту тему она не захотела. Мы молча двинулись назад.
–Иди, –сказала она, –я тебя скоро догоню, –и двинулась на второй этаж.
Я чуть было не заблудился в этих гигантских покоях, но встретил прислугу и та подсказала, в какую дверь «ломиться». Войдя в нее, я вдруг очутился у компании простых людей, сидящих на скамейках. Какая-то женщина, увидев меня издали, крикнула:
–Ты где был?! Редактор тебя обыскался. Вот оставил записку и дискету. Что кому, не знаю. Разбирайся сам!
Я взял в руки «посылку», прочитал записку и начал искать телефон –нужно было передать оставленный материал. Пока я этим занимался, поймал себя на мысли: вот бы сюда поскорее зашла моя вторая жена и увидела, насколько я занят по работе. Это было бы оправданием того, почему столь редко я появляюсь в ненавистном особняке.
И еще: я думал, как поступить, чтобы вернуться к жене первой, с которой мне было так хорошо.
9 сентября, вторник
Сон первый
Многоэтажное здание. Наш коллектив работает на самом верхнем, кажется, двенадцатом. Внезапно откуда-то появляется дым. С каждой минутой он становится все гуще. Я никак не возьму в толк, почему наше руководство так спокойно. Ведь, помню, совсем недавно в газетах писали, что, если в подобных ситуациях людей не вывести в первые 10-15 минут, количество погибших от отравления возрастает едва не в геометрической прогрессии. Люди, между тем, уже кашляют, задыхаются.
Выхожу в общий коридор. И вижу, как торопливо эвакуируют людей другие фирмы. И, никому ничего не сказав, сам начинаю спускаться вниз по ступеням, зная, что лифты в любое время может заклинить. Народу –тьма, однако, все ведут себя без паники, организованно. Несколько томительных минут, и я на улице.
Вдруг оказывается, что здание, из которого я только что выбрался, стоит на территории Пирятинского кирпичного завода. Перейдя трассу Чернигов –Сумы, направляюсь в родительский дом. И все было бы ничего, если бы душу не грызло сомнение: бросив коллектив, я поступил очень нехорошо.
Сон второй
Киев. Я возвращаю книгу однокурснику Леониду С. (он –ее автор). С нами еще кто-то, кто жаждет бестселлер почитать. Леонид, между тем, перелистывает книгу, будто что-то ищет. Наконец я врубаюсь и говорю вслух:
–Ты подозреваешь, что я какую-то страницу вырвал?
–Да! –без тени сомнения отвечает, продолжая шерстить книгу.
Тот, второй, подает голос:
–Да ладно тебе! Давай ее сюда. Прочитаю, принесу в целости и сохранности.
–Как-нибудь в другой раз! –говорит автор и прячет книгу в портфель.
10 сентября, среда
Сон первый
Киевская квартира. У нас гостит мой однокурсник Виталий Д. Собираясь уходить, он роняет:
–Проводи меня!
Выходим на улицу. Это уже Пирятин. У гостя, оказывается, имеется в наличии низенькая тележка на роликах, очень похожая на те, с помощью которых передвигаются безногие. Мы выходим к больнице и, поскольку здесь дорога уходит под уклон, садимся на этот вид транспорта и… что есть духа катимся вниз. Катимся очень долго: я понимаю, что речь идет уже не о первом десятке километров. Я переживаю: супруга начнет беспокоится, что меня так долго нет.
–Мы куда? –спрашиваю попутчика (теперь это уже не Виталий, а другой однокурсник –ныне покойный –Владимир С.).
–Да в Каплинцы!
Такое село в нашем районе есть, но движемся мы в несколько ином направлении. Однако я тактично молчу. Наконец на горизонте появляется населенный пункт. Заканчивается и столь затяжной уклон –тележка останавливается. Дальше мы должны следовать пешком. Я спрашиваю Владимира:
–Тележку спрячешь или будешь тащить с собой?
–Спрячу, –отвечает он и смотрит, куда бы ее простроить.
–Не здесь, –говорю я. –Вон мужики на поле пашут, запросто могут стибрить.
Мы немного прошли вперед, и Владимир спрятал средство передвижения. Спустя пару минут уже были в селе у молочно-товарной фермы. Однокурсник сразу зашел внутрь помещения. Я остался ждать снаружи, все время думая о том, что мне нужно как можно быстрее возвращаться домой. Вот появился Владимир. Он был в рубашке, но без штанов.
–У тебя здесь что, баба? –спросил я.
–Ты угадал! И уже давно.
–Ну, тогда оставайся, а я –на хату.
–Хорошо! –ответил он.
Выходя на проселочную дорогу, я никак не мог взять в толк, зачем Владимир затащил меня так далеко? За компанию? И как мне теперь добираться домой. Ведь если мы ехали на его тележке больше часа, то за сколько этот путь я преодолею пешком? Хотя… может повезет и подвернется попутка. Я полез в карман, чтобы проверить, есть ли у меня с собой деньги и сколько, чтобы, если подфартит, рассчитаться с водителем.
Сон второй
Я работаю врачом где-то в Средней Азии. На профосмотр ко мне привели группу женщин –молодых среди них нет. Однако я с тревогой думаю, как бы сия процедура не закончилась для меня плачевно: по местным обычаям мужчина не должен видеть не только тело, но и лицо представительницы слабого пола. И еще переживаю, чтобы, если я коснусь ее, какая-нибудь азиатка не расценила это, как посягательство на ее честь. К счастью, все идет без эксцессов. Вот и последняя женщина. Я осмотрел ее, спросил, не болела ли она воспалением легких. Она ответила
–Нет!
И показала рукой вниз:
–Только там было воспаление!
–Женских половых органов? –уточнил я.
–Да!
–Ну, это к легким отношения не имеет, –заключаю «глубокомысленно». И добавляю:
–можете одеваться!
Сам иду к крану, чтобы ополоснуть руки. Тот размещен очень высоко, почти под потолком. Каким-то образом дотягиваюсь и включаю. Из крана неожиданно хлещет грязная вода.
11 сентября, четверг
Пирятин. На местном стадионе предстоит встреча сборной России и сборной мира по футболу. Во вторую на роль защитника отчего-то включили и меня. Я очень переживаю, потому что никогда не был силен в этом виде спорта. С другой стороны, приятно покрасоваться в столь представительной компании. Иными словами, окончательного решения я еще не принял.
Тут появляются звезды мирового футбола, и начинается тренировка. Несколько раз мяч попадает и ко мне. Однако более-менее сильно отпасовать его мне ни разу не удается. Даже с руки пробить не могу. Становится ясно: на поле во время игры мне делать нечего. Если не хочу опозориться окончательно.
Между тем тренировку закончили и в раздевалке началась подготовка к игре. Я интересуюсь у одного из игроков:
–Как ты думаешь, кто сегодня выиграет?
–Трудно сказать! –пожимает тот плечами.
–А я думаю, что сборная России. Они ведь сыграны, в отличие от звезд.
–Как сказать! Класс –это еще то оружие.
Тут появляется еще один футболист.
–О, –радуюсь я. –Пусть он и выходит на поле вместо меня. Что-то неважно себя чувствую.
–Хорошо! –соглашается тренер.
–А мне форму, в таком случае, можно и не надевать.
–Нет, нет, надевай обязательно. Вдруг придется выйти на замену.
Когда я появляюсь у кромки поля, матч уже идет. Одна за другой атаки следуют на ворота россиян.
–Забили уже гол или еще нет? –спрашиваю у одного из болельщиков.
–Да, –восторгается тот. –Два –ноль.
–В чью пользу?
–Конечно же, звезд мирового футбола. Что они, стервецы, творят на поле!
Когда встреча подходила к концу, а замена так и не потребовалась, я ушел в раздевалку. По окончанию игры, буквально спустя несколько минут, подошли и остальные игроки.
–Ну что, с каким результатом можно поздравить?
–Ничья! –ответил кто-то. –Семь –пять.
–Какая же это ничья? –удивился я.
–А вот такая! Нужная устроителям.
В разговор вмешался еще один игрок.
–Тебе какой приз дали? –спросил он того, который беседовал со мной.
–Да я еще толком и не знаю. А тебе?
–Телевизор. Надо будет забрать. Пригодится.
Я подумал: интересно, а запасным, вроде меня, какие либо подарки будут? Но произнести вслух сей вопрос постеснялся. Придя вскоре к вполне логичному выводу: тот факт, что мне не пришлось позориться на поле, дорожке любого приза.
Дальше предстояло соревноваться в эстафетном беге 4х1 км. Трасса пролегала от базара до дома моих родителей, причем передача эстафетной палочки происходила непосредственно во дворе. Я бежал в своей команде третьим. Впереди маячил представитель российской команды. Еще на старте мне сказали, что это их министр по спорту, в прошлом мастер международного класса. И, тем не менее, я сильно не отставал, все время тянулся за ним, не отпуская дальше, чем на десяток метров. В принципе приблизительно с таким разрывом мы оба и приняли эстафетные палочки.
Вот из-за поворота показался и родительский дом. Силы у меня на исходе, и я, переживая, как бы россиянин не спуртанул. Но он тоже скорости не добавляет. Наоборот, я к моменту нашего появления во дворе даже сокращаю разрыв на пару метров. И что же? Передать палочку мне некому. Где же бегущий на последнем этапе?! В растерянности оглядываюсь по сторонам. Вот он появляется из-за угла сарая –совершенно неспешно. Да что же это такое! Моему возмущению нет границ. А тот еще, присев на корточки, еще начинает прикуривать сигарету –перед стартом, на дорожку.
–С ума сошел, что ли?! Трое из нас корячились, выкладывались, а ты пускаешь все коту под хвост?!
И только тут я с облегчением замечаю, что российскому министру тоже некому передать палочку –бегущего у них на последнем этапе нет. Это несколько упрощает задачу. Я вздыхаю, когда наш бегун трогается в путь.
Мы с коллегой подходим к забору, чтобы проводить взглядами спортсменов. И вижу, что тот основательно поломан. Начинаю кое-как собирать его воедино. К работе подключается и министр.
–Подержите вот так, пожалуйста, пока я сбегаю за молотком и гвоздями.
–Хорошо!
В сарае я нахожу еще и полистироловую трубу. Отрезаю кусок, чтобы «обернуть» ею столбик. Так, вернувшись, и делаю. Вскоре ремонт приближается к концу. Только оказывается, что это уже не забор, а столик. И стоит он у дому соседки родителей М. Я трогаю его рукой –держится неплохо.
–Конечно, сидеть на нем нельзя, однако накрыть и кушать можно запросто, –резюмирую я.
12 сентября, пятница
Никуда не уйти и некуда не деться даже во сне –снова Пирятин. Из дома мы выходим вместе с отцом –на работу. Он –на свой кирпичный завод, а я –в новую редакцию. Ее основал мой однокурсник Александр Р. Предстоит делать первый номер. Сидеть, безусловно, придется до третьих петухов. Отец говорит:
–Отдай ключ от дома мне, ты ведь придешь позже.
Я отдаю и выдвигаю идею:
–Неужели ты на своем предприятии не можешь изготовить еще один, чтобы он был у каждого?
–Как-то не думал об этом. Попробую.
Мы расходимся в разные стороны.
На работе у нас еще конь не валялся. Первые материалы отданы на правку, но наборщицы (они пашут на несколько редакций) не спешат. До обеда они нам так ничего и не поправили. Глядя на макет, я вижу, что учредителем газеты указана Киевская горадминистрация, тогда как, по словам Александра НР., деньги под проект выделила областная администрация. Что за чертовщина? Или издание еще вообще не зарегистрировано? Впрочем, какая разница, если будут платить зарплату?
С этими мыслями я вышел перекусить. И только теперь вспомнил, что мать положили в больницу на операцию, которую будут делать завтра. А ведь ныне в лечебницах не кормят. Как же она будет сутки делать без крошки хлеба во рту? К черту, собственный обед! Нужно позаботиться о матери. Наверное, позвоню в редакцию и, объяснив ситуацию, отпрошусь на полдня. Нехорошо, конечно, первый рабочий день и такое… Однако в противном случае мать останется голодной. Чего допустить нельзя. И я решительно –будь что будет! –двинулся в направлении к дому.
На повороте, где живет Александр М., вспомнил, что у меня нет ключа. Посмотрел на часы: без пятнадцати двенадцать. Значит, скоро отец будет идти на обеденный перерыв. Нужно его подождать, поскольку идти на завод не хотелось. Я остановился в тени куста сирени. За забором рвала вишни незнакомая мне женщина. Потом возле нее появилась девчушка. Дочь и мать, собирая плоды, мило беседовали. Из сентенций женщины, я понял, что ее брат –журналист, что меня сильно удивило. О таком я никогда не слышал, а ведь живем по соседству.
Не выдержав, я, извинившись, что нечаянно подслушал разговор, вмешался в него:
–Вы сказали, что ваш брат –журналист?
–Да! Причем один из самых скандальных.
–Но разве в М. когда-нибудь был сын?
–А мы к ним не имеем никакого отношения. Мы тут построили небольшой домик.
Я посмотрел внимательнее во двор и увидел хижину, которой раньше здесь не было.
–А в каком издании брат работает?
–На разные. Но очень задиристо. Приходится иногда и к помощи карабина прибегать.
–А вы откуда родом?
–Из России. Зовут меня Вера.
Из-за угла появился мой отец. Мы направились к своему дому.
13 сентября, суббота
В составе некой группы я побывал в дальнем зарубежье. Назад возвращаемся, груженные под завязку разнообразным товаром. Правда, у меня его –всего мешок. Именно мешок, а не баул или чемодан. Прибываем мы в Пирятин и высаживаемся у кладбища. Переходим его, двигаясь в направлении дома, где живут мои родители. Пару раз теряем ориентировку, возвращаемся к исходной точке и начинаем вновь. Причем всякий раз я усиленно хочу увидеть могилу матери, но мне это не удается. Перед глазами множество надгробий с цветными женскими портретами, по манере исполнения, как две капли воды, похожими один на другой, однако знакомого лица я не вижу. И только на выходе из кладбища «прозреваю»: мать ведь жива, она просто лежит в больнице.
Да, когда мы только высадились, я поднял брошенные кем-то старые спортивные тренировочные брюки зеленого цвета, решив, что на роль тряпки они еще могут пригодиться. Так вот, взяв свой мешок, чтобы двигаться дальше, нагнулся и за бриджами. И тут же услышал окрик:
–Не тронь!
Обернувшись, увидел Татьяну Николаевну –в свое время она работала коммерческим директором «Комсомольской правды» в Украине».
–Они что, вам нужны?
–Да! –ответила она.
–Хорошо, забирайте. Хотя брюки вам и не принадлежат. Их сюда приволок я.
–Мы еще разберемся, как они к вам попали!
–Что?! Разберетесь?! Да идите вы на х…! Будете еще со мной разбираться. Задолбаетесь дым глотать.
И обращаясь к остальным из остающихся членов группы, саркастически добавил:
–Называется, съездил за границу: на Родине меня будут разбирать!
Взвалив мешок на плечо, я двинулся по 2-му рабочему переулку. Нормально дойти мог только до дома Федирков. Начиналась ужасная грязь. Поскользнувшись, я роняю мешок. Быстро поднимаю его и опять роняю. Он –весь испачкан. Я понимаю: вещи, находящиеся в нем, тоже подпорчены. Во всяком случае, часть из них –точно. Настроение портится: стоило тащить столько верст обновки, чтобы за триста метров от дома так опростоволоситься.
Между тем с каждым шагом слой жижи становился глубже. У следующего строения она уже достигала коленей. С ближайшего двора кто-то крикнул, что впереди –глубокая яма, в которой можно и утонуть. Нахожу длинную палку и начинаю тыкать ею впереди себя. Нащупываю грязевой омут, благополучно его миную.
Однако вскоре оказывается, что это еще не все. Вода вместе с грязью все прибывает и прибывает. Когда дохожу до места, где живет Аркадий, она уже достигает подбородка. Мешок я уже давно несу над головой на вытянутых руках. Десяток метров, и вода достигает мне рта. Еще сантиметр и двигаться дальше я не смогу. А ведь и назад поворачивать –никакой охоты.
Наконец у подворья Чунадр «потоп» начинает идти на убыль. Причем очень резко. Через пару домов я уже стою почти на сухом. За поворотом –родительский дом. Слава богу, добрался!
Неожиданно я оказываюсь в магазине –его в нашем райцентре называли по фамилии дореволюционного владельца «Брагинским». Естественно, уже без мешка. У прилавка стояло несколько студентов. Они лениво переговаривались. Большей частью о любви. Глядя на них, я подумал: «Никогда не был завистником, но молодым завидую. Их возрасту. Белой завистью. Которую, в отличие от черной, дышащей ненавистью, можно сравнить с любовью».
14 сентября,воскресенье
Конечно, я не психотерапевт, но то, что мне так часто снится город, где я родился, обязательно что-то значит. В этот раз в родительский дом понаехало гостей –с моей подачи. В основном дамы. Они что-то делают на огороде: то ли вскапывают почву, то ли жгут листья, то ли готовят жар для шашлыка. А может, и все это вместе.
Мать занята на летней кухне. Я захожу туда, чтобы спросить, где лежит сливочное масло, которое срочно понадобилось. Слышу в ответ:
–Ты что здесь чужой?! Не знаешь, что где лежит?
–Не знаю! Знал бы, не спрашивал, –отвечаю я.
–Тебе не кажется ситуация несколько странноватой: я, слепая, должна помнить, где что и кем положено, а та, зрячий, –нет?
Отвечаю что-то не очень дипломатичное. Слов за слово и случается небольшая размолвка. Грохнув дверью, выхожу во двор. Размышляя о том, что, безусловно, то, что я пригласил столько гостей, матери не может нравиться –это слишком большая для нее нагрузка. Но ведь дело уже сделано, остается и только смириться. Да и я, чем смогу, помогу. Одновременно мне жаль слепую родительницу.
Из-за угла летней кухни неожиданно появляется одноклассник Иван Ч. Я понимаю, что он слышал весь разговор на повышенных тонах, и настроения это не добавляет. Он между тем говорит:
–Иди мать скажет, где лежит масло!
–Спасибо! Однако мне не нужна подачка. Теперь уже сам найду.
В это время во двор заходит друг детства Николай Б. Он немножко подшофе. Зайдя в дом, начинаем беседовать. Звонит телефон (которого у родителей сроду не было). Беру трубку и слышу незнакомый голос с явно угрожающими нотками. Могу понять только одно: у звонящего есть какие-то претензии по поводу билетов на поезд, которые мой гость обещал достать и не сдержал слова. Дабы не получилась игра в испорченный телефон, передаю трубку Николаю Б. Тот бросает в микрофон:
–Не получилось!
Из дальнейшей дискуссии улавливаю, что другу за то, что подвел, угрожают. Тем, что «сделают плохо» малолетней племяннице. Итог –товарищ, наскоро попрощавшись, уходит. Проводив его, вижу мать. Она заканчивает уборку летней кухни. Уже вышла за порог и утрамбовывает землю перед входом. Я удивляюсь: как слепой человек может это так сноровисто делать? И замечаю, как мать, дабы не сбиться с маршрута, все время касается плечом стены. Этот контакт позволяет ей сохранять хоть какую-то ориентировку в пространстве. Вдруг она говорит (я еще раз поражаюсь, как она «вычислила», что кто-то подошел и что этот «кто-то» –я?):
–Как жаль, я потеряла своего «богданчика»!
Я откуда-то знаю, что «богданчик» это талисман. Но не помню, как он выглядит. Спрашиваю у матери:
–Он размером с открытку, карманный календарик или монету?
Она объясняет. Выдвигаю версию исчезновения:
–Может, он упал, и ты его землей присыпала?
–Нет! Я ее всю уже руками перебрала.
Становлюсь на стремянку и пытаюсь заглянуть зачем-то на чердак. Боковым зрением вижу, что во двор заходит кто-то незнакомый. Но вытащить сразу голову из отверстия не могу –она застряла. Между тем мужчина возмущается:
–Что вы делаете вид, что меня не замечаете?!
Освободив голову, я отвечаю за мать:
–А вы что, не видите, что она слепая?!
15 сентября, понедельник
Некое совещание на довольно высоком уровне –присутствует Владимир Путин. Он сидит за овальным столом вместе с рядом участников. Я вместе с другими –на стульях у стены, позади его спины. Внезапно президент России что-то говорит находящемуся рядом. Тот поворачивается ко мне и предлагает сесть таким образом, чтобы не находится позади VIPперсоны. Пододвигают обычный стол, и я располагаюсь за ним. Начинается совещание. Речь идет о внешнеполитических успехах. Я роняю:
–Да у вас же в спецслужбе любого государства сидят «кроты». Поэтому довольно легко просчитывать собственные ходы, всякий раз опережая соперника.
Путин многозначительно улыбается.
Неожиданно в зале появляется жена главы РФ. Извинившись, Владимир Владимирович объявляет перерыв и отходит к супруге. Каким-то образом я оказываюсь от них на расстоянии не более полутора метров и все слышу. Делаю вывод, что это серьезная семейная размолвка. Людмила Путина в сердцах бросает мужу нелицеприятную фразу и уходит. Тот кивает головой. За Путиной тут же устремляется крепкий парень с коротко постриженными волосами на затылке. Чуя сенсацию, я незаметно для всех отправляюсь в погоню за «жареными» фактами.
В толпе обгоняю соглядатая и иду впереди него. Замечаю, как жена президента резко свернула в арку. Притормаживаю. Агент растерянно крутит головой по сторонам –объект наблюдения исчез. Вот он останавливает взгляд на мне. Я киваю головой в направлении арки: интересно, как дальше будут развиваться события. Тот ныряет туда, я –за ним. Раз оказал подобную услугу, не станет же он меня прогонять.
Спустя несколько минут мы оказываемся в огромном зале. Помещение смахивает на служебное. Я замечаю Людмилу Путину в другой комнате –она разговаривает по телефону. Слышу ее голос:
–Как не будете?! Вы же обещали перечислить сто двадцать тысяч!
И снова:
–Почему вы считаете, что ситуация изменилась?
Расстроенная, она бросает трубку и идет в следующую комнату. Там внезапно начинает собирать вещи.
–Вы куда? –бросается к ней агент спецслужбы.
–А вам какое дело?! Переезжаю!
–Но…, –растерянно говорит бритый затылок.
–Сейчас за мной заедут, –не оставляют ему каких-либо шансов первая леди.
В самом деле, очень скоро появляется нестарый хлыщ, ведущий себя с женщиной весьма панибратски.
–Уберите отсюда этот хлам! –командует неизвестно кому. И обращается ко мне:
–Вы тоже выбросите эту цацку!
Только тут я обращаю внимание, что держу в руках велосипедный насос метра полтора длиной.
–Это же насос! –объясняю вновь пришедшему.
–Сам знаю. И все же вбросьте его. Он ворованный!
Исполнив указание, иду к дежурной, сидящей у двери за крохотным столиком.
–Что здесь происходит? –пытаюсь выудить хоть какую-то информацию.
–Сама не пойму! Но она уже не первый день ведет себя странно. Из дома постоянно что-то исчезает. Вот и вина нормального почти не осталось. Только «Гавриловское-8». Там во дворе стоит еще несколько ящиков. И, по сути, все.
–Ну и?
–Больше ничего не знаю.
16 сентября, вторник
Захожу в лифт. За мной в него ныряет девушка.
–Вам на какой этаж? –спрашивает меня.
–На шестой, –отвечаю.
–А вам?
–Мне выше!
–Ну, так нажимайте кнопку!
Не оборачиваясь к панели, через плечо девушка приводит лифт в движение. Однако я понимаю, что нужно нажать было две кнопки, чего моя попутчица, видимо, не знала. И точно! Несмотря на то, что дверь закрылась, и мы медленно поехали вверх, пол под нашими ногами остался… ровно наполовину открытым. По сути, мы стояли, вжавшись в заднюю стенку лифта, на узенькой полосочке тверди. Между тем кабина начинала потихоньку раскачиваться. Долго так продолжаться не могло: кто-то из нас непременно свалиться в пропасть. К счастью, обернувшись, я увидел, что стенки лифта не очень высоки, а крыши у него вовсе нет. Хватаюсь за стенку рукой, а девушку прижимаю к ней коленом. Некоторое время молча поднимаемся. Вдруг я замечаю, что попутчица очень уж удивленными глазами на меня смотрит. «Может, она думает, что я вот таким идиотским способом за ней ухаживаю?» –мелькает мысль. А вслух произношу:
–Вы что, подумали, наверное, что я –сексуальный маньяк?
Девушка молчит.
–Я держу вас таким способом, чтобы вы не рухнули вниз. И не утащили за собой меня!
Никакой реакции. Скорее всего, от испуга.
Тут я понимаю, что уж очень долго мы едем.
–На кнопку какого этажа вы нажали?
–Седьмого! –подает, наконец, голос попутчица.
–А поднялись мы за это время гораздо выше, –констатирую я.
И замечаю, что лифт движется уже над крышей дома. И все сильнее и опаснее раскачивается. Единственный выход не разбиться –улучить момент и попытаться спрыгнуть на крышу. Если повезет, есть шанс остаться в живых. Хотя и очень небольшой, ибо лифт уже «рулит» над какой-то стройкой с опасно торчащими во все сторонами конструкциями.
17 сентября, среда
Сон первый
Нахожусь в незнакомой комнате. Вдруг замечаю, что на карнизе штор сидит ласточка. Пытаюсь ее поймать. Долго это не удается: та перелетает с места на место. Наконец «охота» увенчивается успехом. Несу бедную птичку к двери, чтобы выпустить. И вдруг замечаю, что это уже не ласточка, а небольшая рыбка. Причем без головы. Глазами-то сие превращение я вижу, а башкой не соображаю –ни-ни. И спрашиваю жену:
–А сколько времени прошло с тех пор, как ласточка залетела в комнату? День-два?
–Да уже несколько недель!
–Вот-вот! Она же погибла оттого, что только не пила воды!
Нахожу стакан, наполовину наполненный жидкостью, и сую в него безголовую рыбу. Количество воды начинает прямо на глазах уменьшаться. Причем даже слышится прихлебывание.
–Можешь представить, какая жажда ее мучила, если тело в себя воду закачивает, как насос?! –говорю супруге. –Сейчас эксперимент продолжим.
Добавляю в стакан живительной влаги еще и снова сую туда рыбу. Уже не с такой скоростью, но ее количество продолжает уменьшаться.
–Давали бы вы птичке воды, ничего бы с ней не случилось! –делаю заключение я. –А так она погибла.
Сон второй
Во сне приходит такая мысль: «Вот бы мне приснился сон о том, как я превратился в дождевого червя. Я бы описал свои эмоции. В частности, что чувствую, когда меня насаживают на рыболовецкий крючок, когда болтаюсь на нем в виде приманки под водой».
18 сентября, четверг
Сон первый
Мы с женой лежим в постели. Все идет к тому, что начнем заниматься сексом. Однако супруга довольно часто чешет причинное место.
–Уж не заразилась ли ты чем-нибудь? –спрашиваю шутки ради.
–Похоже! –всерьез отвечает она.
Сказать, что я шокирован, значит, ничего не сказать. И все же еще надеюсь, что это –неудачный прикол.
–А когда ты могла?
–Скорее всего, позавчера.
–Где?!
–Да на сцене, когда мы в театр заезжали.
Припоминаю, позавчера, возвращаясь с друзьями с вечеринки, мы действительно заглядывали в местный театр на репетицию. Однако там ведь повсюду было полно народу. Разве что… Буквально на несколько минут жена исчезала за кулисами.
–И как ты умудрилась?
–Да с твоим другом за кулисами. Стоя.
–И считаешь, что-то подхватила?
–Какое там считаешь?! Безусловно! Наверное, триппер.
–И давно это у тебя с ним? –интересуюсь осторожно.
–Уже второй год!
Решение в моей голове созревает мгновенно.
–Скажи, а он тебе нравиться? –принципиально избегаю в тираде слова «любовь».
–Кажется, да!
–Так не лучше ли будет, если мы разведемся, а вы поженитесь?
–Не знаю.
–А я думаю, будет лучше. Причем и тебе, и мне, и ему. В любом случае, после произошедшего оставаться с тобой я не намерен.
Мне горько и обидно, но по-другому я поступить не могу. И даже в такой ситуации стремлюсь проявить о супруге заботу:
–Только смотри, не ошибись при заключении брачного контракта. Чтобы в нем было указано, что муж имеет средства на содержание семьи. Финансовый вопрос ныне –самый главный.
–А разве ты, в случае развода, мне перестанешь помогать?
–На каком основании?
–Как бывшей жене, оставшейся без средств к существованию!
–Но я ведь в данный момент сам не работаю.
–Однако гонорары зарабатываешь!
–Да, хотя это не так много. Чтобы хватило на двоих.
–А мне на двоих не нужно. Нужно, чтобы хватило мне.
–Думаю, вряд ли это получится.
–А если через суд?
–Ты же прекрасно понимаешь, гонорары я получаю в основном черным налом. Суду просто нечем будет оперировать. Разве что законными копейками.
–Ну, хорошо. Там посмотрим.
Супруга одевается и исчезает, а я остаюсь в горьких раздумьях. Откуда этот ужасный цинизм, эта безграничная наглость? Чем объяснить отсутствие моральных тормозов? И как за столько лет совместной жизни я не разглядел ее глубинную сущность?
Кто-то звонит в дверь. Может, она вернулась, а все случившееся –всего лишь плохо сыгранный спектакль?
Увы, на пороге стоит мой однокурсник Виталий Д. Радостно сообщает, что вот только что получил гранки своего двухтомника. Заходим, садимся. Я решаюсь рассказать о случившемся: он ведь сам недавно оставил жену –поймет. Однокурсник, в самом деле, мое сообщение воспринимает с олимпийским спокойствием. Я же изливаю возмущение, замешанное на подспудной тревоге:
–Если бы ушла и все! А то ведь несколько дней дома не появлялась. Чего только не передумал!
–Конечно!
–Уже представлял, что живой не увижу. Найдут где-то руку, а где-то –ногу. Существует ли для психики испытание хуже?
Вскоре, видимо, объевшись моими стенаниями, Виталий уходит. Зато –как ни в чем ни бывало! –появляется супруга. Молча проходит в свою комнату. Я следую за ней.
–Знаешь…, –начинаю предложение.
–Знаю и понимаю: нам необходимо поговорить, чтобы расставить все точки над «і».
–Да нет! Говорить нам больше как раз не о чем. Просто я хотел сказать, что никогда в жизни не думал, будто мы можем дожиться до развода. И никто из наших знакомых –тоже.
Жена что буркает в ответ. Я выхожу из ее комнаты, плотно притворив дверь.
Сон второй
Столица Украины. У меня здесь частный дом с огромным двором. Где-то в районе Васильковской улицы. По какому-то поводу собралось много друзей. Прямо на улице накрываются столы, стоит мангал. Короче, заканчиваются последние приготовления к хорошей трапезе. Я стою на высоком крыльце и, как античный полководец, критическим взглядом озираю «поле боя». Уголком зрения замечаю, как отворяется калитка и в нее проскальзывает пара –и мужчина, и женщина мне не знакомы. Странно, что им здесь нужно?
Новоприбывшие подходят ко мне, здороваются. Увидев, что я несколько смущен, мужчина говорит:
–Никак не вспомните?! А ведь мы знакомы.
–Простите, но…
–Да чего уж там извиняться. Сие было очень давно. Когда мы еще только поступали в вузы.
–И…?
–Мы вместе после экзаменов несколько раз вместе с вами посещали кафе «Европа-Континент».
–Припоминаю! А вы жили в районе Московской площади.
–Точно! –обрадовался непрошеный гость.
–И однажды рано утром даже провожали меня в Пирятин.
–Ага!
–Тогда будьте с вашей дамой дорогими гостями. Располагаетесь. Я пока погляжу как дела на кухне.
Не успел я отойти на несколько шагов, как сзади в ухо мне кто-то горячо зашептал:
–Эти ребята –сотрудники спецслужбы. Они здесь появились неспроста. Отправь их восвояси!
Оглянувшись, я увидел Лилию К., особо дружескими чувствами ко мне никогда не отличавшуюся. Странно, что я ее пригласил вообще. Или она с кем-то пришла по собственной инициативе?
–А чем нам, собственно, их присутствие грозит, даже если сказанное тобой –правда? Просто не будем распускать языки, как это обычно делаем.
–Но ведь ради того, чтобы откровенно поболтать, мы и собираемся! А перед агентами, не исключено, именно такая цель и поставлена: испортить нам общение.
–Хорошо, я подумаю, как поинтеллигентнее это сделать.
Гостья отстает. А я тем временем осознаю, что не смогу, как хозяин застолья, выдворить людей. Чем бы их присутствие мне не грозило.
19 сентября, пятница
Еду на каком-то невообразимом «бусике» по главной улице Пирятина. Поднимаясь в гору у почты, неожиданно решаю свернуть налево, что тут же и делаю. Из-за впереди идущей машины появляется встречное желтого цвета крошечное авто. В нем, кроме водителя, женщина и двое маленьких детей. Столкновения, кажется, не избежать. Спускающийся вниз что есть силы давит на тормоза. Я, наоборот, хочу добавить газа, чтобы проскочить. Увы, сколько ни нажимаю на педаль «бусик» в скорости не прибавляет. И все буквально в последний момент, едва не чиркнув друг друга, мы разъезжаемся.
Я ставлю транспортное средство на импровизированную стоянку и выхожу. Толпа народа движется от почты вперед и влево. Мне тоже нужно в том направлении. Напротив районного управления сельского хозяйства (бывший райком КПУ) прямо на земле тут и там сидит народ, готовясь разливать спиртное по стаканам. Ищут место, где бы расположиться, и те ребята, в компании которых я оказался. Едва завидев нас, один из отдыхающих говорит громко:
–Вот и «раковый корпус» пожаловал!
Я догадываюсь, что парни, с которыми я шествую, –игроки футбольной команды, а тут сегодня состояться соревнования. А так их обзывают, видимо, потому, что боятся: уж очень они сильны на поле.
Внезапно я оказываюсь в незнакомом городе в составе некоего патруля, разыскивающего исчезнувшего две недели назад Олега Блохина. Не удается нигде обнаружить ни малейших следов известного форварда киевского «Динамо» и сборной Советского Союза. Заходим в какое-то помещение вроде казармы. Я начинаю осматривать металлические миски: не обнаружится ли здесь Олегова? А потом говорю:
–Ну и что из того, если мы найдем ее? Это ведь вовсе не значит, что Блохин жив.
–Безусловно, –отвечает один из напарников. –Но хоть какие-то шаги мы обязаны предпринимать.
20 сентября, суббота
Большой город. Скорее всего, Ашхабад. Мы жили в нем раньше и здесь у нас осталась квартира. Явились сюда для того, чтобы как-то решить этот вопрос. В смысле ее продажи. У меня нашлись другие дела, поэтому сим вопросом занялась супруга. И вот мы встречаемся. Она рассказывает:
–Ты представляешь, человек, которому мы доверили за нею присматривать, отнесся к этому халатно. За все время был там пару рез –не больше. Соседи сказали. А поскольку жилплощадь пустует, то одну из комнат занял Интерпол.
–Обнаглели!
–Да! И еще. В квартире оставалась твоя новая рубашка. Так ее изорвали буквально в клочья.
Я между тем уже размышляю, как злополучную квартиру реализовать. Ведь интерполовцы без согласия властей вряд ли могли в нее вселиться. Значит, уже известно, что долгое время мы здесь не живем. И, скорее всего, жилплощадь у нас отберут.
21 сентября, воскресенье
Комната, которая принадлежит мне. Здесь организован бордель. Проститутка, зарабатывающая на продаже собственного тела, всего одна. И это –я. Собственной, как говорится, персоной, нужда довела.
В комнате две кровати. На одной в полной боевой готовности лежу я. На второй –моя супруга и какая-то старушка. Их роль заключается в том, чтобы поле каждого сеанса подготовить меня к следующему. Кроме гигиенических процедур, это еще и оральные «упражнения» для «поднятия духа». Я расслабился в ожидании очередной клиентки и с некоторым содроганием представляю, как моего дружка будет поднимать такая старушенция. Мелькает мысль: «Не могли для столь ответственной работы кадру помоложе найти!». К счастью, член поднимается сам. Даю сигнал, чтобы приглашали даму, жаждущую наемной любви.
Открывается дверь. В комнату проскальзывает женщина –скажем так, средней паршивости. За ней –вторая. Потом –третья. И –четвертая. У меня чуть глаза не лезут на лоб. Совершенно искренне говорю:
–Таким сексом мне заниматься еще не приходилось!
Между тем дамы начинают снимать верхнюю, теплую, одежду. Еще одно мне непонятно, и я задаю вопрос вслух:
–А платить вы как будете –каждая по десятке? Или десятку в складчину?
Ответа звучит полушутливо:
–Лучше, конечно, в складчину!
Вошедшие ведут себя в такой ситуации вполне адекватно, лишь одна, замечаю, стыдится поднять глаза и взглянуть на мой бодро торчащий прямиком в потолок член. Наконец одна из посетительниц –самая молодая –подходит к кровати и… накрывает меня вместе с орудием, готовым к бою, простыней. «Странный какой-то секс», –думаю я, но, куда денешься: желание клиента –закон для продавца.
Молодуха взбирается на меня поверх простыни и… начинает делать массаж. Решаю, что таким образом она хочет меня как следует разогреть для последующих утех. Научный подход к делу (или телу?) –ничего не скажешь. Однако, закончив меня массировать, она слазит и уступает место своей подруге. Та тоже садится поверх меня и принимается… исследовать зубы и десна.
–Кто вы? –спрашиваю, окончательно сбитый с толку.
–Врачи! –следует ответ.
«Партнерша» между тем довольно бесцеремонно исследует полость рта, то проникая в нее пальцами, то косточками пальцев проводя по деснам. Я удивляюсь: совсем недавно в одном месте они болели, а теперь –никаких неприятных ощущений. К кровати подходит моя супруга и тоже трогает десна, словно желая убедиться, что ее суженому не сделали какую-нибудь бяку. В конце концов, и эта дама заканчивает наши странные «занятия сексом». Я про себя отмечаю, что к этому моменту мой дружок несколько увял. Оно и неудивительно: такие –да еще непривычные –нагрузки.
Сажусь на постели, не сбрасывая простыни. Подходит дама, стыдливо отводящая глаза от того инструмента, которым обычно мужчины женщинам делают детей. Наклоняется низко к полу и заглядывает под простынь в мою промежность.
–Вам что, его показать? –обращаюсь к ней я.
–Не нужно!
Она отходит от кровати и начинает довольно неуклюже укладываться на длинную узкую скамейку. Боком.
–А мне что, в такой позе ложиться на кровать? –подаю голос.
–Конечно! –отвечает на вопрос моя жена.
Я хочу последовать прозвучавшему совету, однако вижу ироничную улыбку «массажистки» и оставляю эту затею. И тут же понимаю, что поступил правильно. Женщина на скамейке, лежа на боку и вытянув руки параллельно полу, начинает разминать пальцы. «Интересно, что за процедуру мне подготовила она?». За этой мыслью следует другая: «Ничего, хоть квалифицированный медосмотр пройду без отрыва от производства». Правда, остается непонятным вопрос: кто кому в данном случае должен платить? И сколько?!
В это время еще «не задействованная» дама говорит подруге:
–Разве на свою зарплату я могу прожить? Да что там я! У меня есть знакомый академик. Так ему, когда заболел, только лекарств выписали на четыреста с лишним гривен. Даже при его окладе –это еще те расходы. Что уж говорить о таких, как мы.
–А разве академикам лекарства выдают не бесплатно? –интересуюсь я.
Вопрос остается без ответа. И я осознаю, что платить все-таки придется мне. Вот только сколько? Неужели каждой по десятке? Так при таких приколах я пойду по миру. И вообще, кто они такие, эти врачихи, и кем подосланы?!
22 сентября, понедельник
Мы с женой в современном Ашхабаде. Я выхожу из здания, где находилась редакция «Туркменской искры», в которой когда-то работал: посмотреть ближайшие окрестности, увидеть, как изменился город. И тут вспоминаю, что в кармане –ни копейки денег. Со страхом вспоминаю, что несколько сот долларов перед тем, как мы отправлялись в аэропорт, моя мать сунула в портфель. Я их оттуда так и не взял, а портфель оставил в редакции. Конечно, подозревать кого-либо в краже, тем более, априори, было нехорошо, однако мое сердце екнуло. Быстрым шагом, едва не бегом, возвращаюсь.
Из одного из распахнутых кон слышу голос Акбиби Д. –журналистки. Она по телефону с кем-то разговаривает на повышенных тонах.
–Ну и что, что она вам позвонила, эта американка из общественного фонда?! Она вчера и со мной связывалась, интересовалась судьбой генерала. Более того, пригласила к себе. Вела себя очень бесцеремонно, если не сказать, грубила. А теперь вот звонит вам, а вы как бы встаете на ее сторону. Нет, это вы послушайте! Я уверена: у нее есть какой-то компромат. И она очень хочет им воспользоваться. Так давайте не дадим ее втянуть в грязную историю нас!
Вернувшись в редакцию, я настойчиво пытаюсь вспомнить, в каком из кабинетов оставил злополучный портфель и никак не могу этого сделать. Равно. Как и найти портфель. Что делать в теперь уже чужом городе без денег?!
Вечер. Супруга у кого-то взяла ключи от нашей бывшей квартиры, куда мы и прибыли переночевать. Обращаем внимание, что интерьер жилья после ремонта изменимся неузнаваемо. Планируем, с кем из друзей завтра встретимся, как они удивятся, увидев нас через столько лет. Жена закрывает двойную дверь на замок, и мы ложимся.
Будит нас телефонный звонок. Снимаю трубку:
–Алло!
–Доброе утро! –слышу кокетливый женский голос.
–Кто вы?
–Что, в самом деле, не узнаешь? Или притворяешься?!
–Не узнаю! –честно отвечаю я.
–Ну, подумай!
–Не узнаю!
–Как?!
–Столько лет пошло, –мямлю я, вконец сбитый с толку.
Жена, между тем, кивает: мол, кто? Знаками показываю, что не знаю.
–Нехорошо близких друзей забывать, –не унимается трубочка.
–Ну, так напомните!
–А с кем ходил макулатуру сдавать?!
Как ни напрягаю мозги, вспомнить кого-либо не могу.
–Вы не поверите, но и этого не припомню!
–Не может быть!
–Правда!
–Вот видишь, а мы с мужем через вас уже имеем неприятности!
–Какие?
–От спецслужб!
–В каком смысле?
–Да интересуются, что вы за люди!
По моей спине пробегает неприятный холодок: откуда представители спецслужб узнали, что мы прилетели в Туркмению? Не такие уж мы заметные люди с супругой. Впрочем, вспоминаю, что нашего друга, покритиковавшего президента Ниязова в московской прессе, тут же объявили персоной нон грата. А я в свое время делал подобное не один раз.
–А вы что, –обращаюсь к невидимой собеседнице, –живете в этом доме?
–Да! –следует ответ. –Кстати, ребята из той самой организации интересовались вами и пару недель назад.
Трубку на том конце провода кладут. Я недоумеваю еще больше: кажется, пару недель назад мы и сами точно не знали, что посетим Ашхабад. Говорю об этом жене. Тут не до сна: начинаем обсуждать ситуацию. Во время разговора мой взгляд неожиданно падает на входную дверь. Что-то мне не нравится. Подхожу, тяну ее на себя. Дверь легко открывается.
–Ты что, ее на ключ вчера не закрывала? –оборачиваюсь к жене.
–Эту нет! Только ту, вторую.
Берусь за ручку второй. Дверь тоже подается, только не с такой легкостью, как первая. Пара пустяковых движений, и она тоже распахивается: как и положено наружу.
–Посмотри, как ты ее закрыла! –возмущенно говорю супруге. –По твоей милости мы спали незапертыми!
–Не может быть! –говорит она. –Я точно помню, как поворачивала ключ –он еще сначала не поддавался.
–Кстати, а где он?!
–Кто?
–Ключ!
Смотрим оба. В замочной скважине его нет. Вся история мне нравится все меньше и меньше. Начинаем оба искать ключ: а вдруг жена его автоматически вынула и положила где-нибудь, хотя сама она с этим категорически не согласна. Наконец находим железку в кровати. Ключ основательно погнут. С чего бы это?!
Начинаю примерять его к замочной скважине: вдруг мы нашли не тот. Ключ подходит. Однако по ходу «примерки» я обращаю внимание на прелюбопытнейшую деталь. Часть косяка напротив язычка запорного устройства снаружи аккуратно выпилена. И поскольку дверь открывается наружу, то она легко это делала и без ключа: язычок просто выходил через сделанную прорезь.
–Ночью в квартире кто-то был, –сообщаю жене о своем ошеломляющем открытии. Кто –нам ясно. Спецслужбы. Но почему?
–А что, если им все известно о Екатеринбурге? –спрашивает супруга.
_–Что именно?
–А то, что шеф твой мог до сих пор не расплатиться за поставленные сельхозпродукты.
–Даже если так, я тут при чем?! Рядовой наемный рабочий.
–А им какое дело? Арестуют и все.
–Ни один суд в мире не в силах меня в чем-нибудь обвинить: я чист перед законом, как младенец, –патетически произношу я, не осознавая до конца, кого больше успокаиваю: супругу или себя.
Короче говоря, после недолгого совещания шепотом (не исключено, квартира на «прослушке») приходим к выводу, что из страны, где царит такое беззаконие, лучше убраться подобру-поздорову.
Осторожно приоткрываем взломанную дверь. Вокруг полно народу. Но выходить все равно надо. И тут вспоминаю, как накануне, узнав, что для не туркмен существуют немалые трудности при оформлении билетов на вылет, ездил в аэропорт. Подав даме свой проездной документ, я поинтересовался, все ли, с ее точки зрения, с ним в порядке.
–Нет, конечно! –невозмутимо сказала та.
–А что именно не так?
–Вот здесь оттиск печати слабый, а там –вообще еле просматривается.
–Но я ведь в этом не виноват.
–А мое какое дело?
–И что теперь делать?
–Нужно исправлять. Кстати, портрет художника на билете какой-то подозрительный.
–Но…
–Знаю, что не вы печатали проездные документы. Однако у нас указание… На предмет пресечения изготовления фальшивок. И было бы хорошо, если бы этот художник мог подтвердить вашу личность.
–А паспорта не достаточно?
–Паспорт тоже можно подделать, –глубокомысленно изрекла авиа-дама.
Так что еще и в аэропорту придется поморочить голову, чтобы отсюда выбраться. Поднимаю глаза и вижу, что жена уже вышла из квартиры на улицу и осматривается. Наверное, в поисках спецслужбистов. В это время между нею и мною появляются два явно обкуренных местных жителя. Прирезать инородца для таких –раз плюнуть. Чтобы не сконцентрировать их внимание на супруге, начинаю подавать ей знаки: мол, незаметно возвращайся в квартиру. Она не понимает моей азбуки Морзе и довольно громко спрашивает:
–Что ты хочешь сказать?
Этого достаточно! Туркмены поворачивают головы на ее голос и начинают явно угрожающе передвигаться. Откупиться? Однако деньги остались в портфеле. Остается только бежать. Что мы, не медля, и делаем. Наркоманы начинают преследование.
В какую сторону бежать? Решаю, что лучше всего в направлении дома наших друзей Мурадовых. Хотя расстояние до него изрядное, другого выхода не видим. Преследование продолжается довольно долго и с переменным успехом. В конце концов, мы оказываемся у огромной стройки. Нужно ее огибать. Увы, супруга считает иначе –мол, прямиком гораздо ближе. Не слушая моих соображений, бежит. Я стою. Глупая, ведь наркоманы могли притаиться именно там. Это, во-первых. И, во-вторых, любой встреченный на стройке человек –наш потенциальный убийца. Как поступить, чтобы в этой ситуации поступить правильно? Зовя жену, оборачиваюсь, готовый драться с неприятелем. Хотя понимаю: наши шансы остаться в живых более чем призрачны.
23 сентября, вторник
Сон первый
Лечу куда-то самолетом. В голове –только одна мысль: «Как бы не грохнулись». Но пока –все спокойно. Ровный гул двигателей, снующие туда-сюда стюардессы. Смотрю на часы: из пяти часов, отведенных на рейс, четыре –мы уже в воздухе. Так что осталось всего ничего, и почувствуем под ногами земную твердь.
Неожиданно самолет закладывает глубочайший левый вираж. Еще более глубокий. Мы уже летим левым крылом перпендикулярно к земле. Натужно ревут моторы. Потрескивает обшивка. Долго ли такие перегрузки выдержит обшивка? Да и вообще все конструкции самолета?! Пора бы пилотам и выровнять воздушное судно!
Наконец, они будто меня услышали. По моим прикидкам, самолет совершил в боковом полете разворот на 360 градусов. Мы что же, теперь летим в обратном направлении?! Ровным счетом ничего не пойму.
А летательный аппарат столь необычной конструкции, что у него два параллельных друг другу салона –некий огромный биплан. И в одном из них (не в том, что ведет в кабину экипажа) начинают беситься три или четыре изрядно подвыпивших дамы. В конце концов, они устраивают танцы с прихлопами-притопами. Но ведь своим весом они могут нарушить центровку судна, и мы еще, чего доброго, завалимся на левую сторону. Удивляюсь, что стюардессы не призывают их к порядку. Не хватало еще потерпеть катастрофу после благополучно полета на боку буквально минут за сорок-пятьдесят до посадки. Да еще по милости надравшихся до положения риз пассажирок. Не выдерживаю, делаю им довольно резкое замечание сам.
В это время –час от часу не легче! –в проходе появляется одна из стюардесс, ведущая из туалета мужика. Тот держит в руках горящий факел из свернутой в трубочку газеты. Открытый огонь на борту судна?! Они что, с ума посходили? Стюардесса, видимо, замечает выражение моего лица потому что, словно оправдываясь, говорит:
–Он боится, поэтому жжет огонь!
«Дурдом, а не самолет!! –думаю я. Из-за страха одного готовы взорвать всех. Ну и делишки!
Внезапно я оказываюсь на земле –в аэропорту прибытия. И со стороны наблюдая посадку самолета, которым летел. Заходит он на нее как-то странно. Нырнет немого вниз и снова переходит в горизонтальный полет, нырнет –и опять в горизонт. «Это здесь такая сложная схема посадки, –догадываюсь я. – И экипаж, который этого не знает или отнесется пренебрежительно, обречен». Наконец самолет благополучно касается взлетно-посадочной полосы. Я устремляюсь в ворота, но меня не пускают. Пытаюсь доказать, что прибыл этим рейсом и мне нужно забрать багаж (?!). На меня смотрят, как минимум, с недоумением: выпал я, что ли, при приземлении. Так почему цел и невредим? В конце концов, все-таки удается проникнуть к лайнеру.
Сон второй
Нахожусь в командировке в Ашхабаде. В гостинице останавливаюсь по соседству с двумя матронами-землячками. Поддерживаю с ними добрососедские дипломатические отношения.
Попадаю на прием к какому-то важному чиновнику. С его помощника я шапочно был когда-то знаком. Беседуем втроем. Довольно долго. Я говорю:
–Если бы вдруг решился вернуться в Туркмению, с удовольствием, при условии, что вы взяли бы, пошел к вам работать.
–Так чего? Давай!
–Спасибо, но возвращаться сюда больше не намерен.
–Понимаем! –отвечают чиновники.
Шеф смотрит на часы. Помощник –тоже.
–Опаздываете на встречу?
–Точно! –отвечает хозяин кабинета.
–Вызываю машину и мчимся! –говорит помощник.
–Дав вам особо-то и спешить не нужно! –встряю в разговор я. –Начальство ведь не опаздывает, оно –задерживается.
Уже в коридоре интересуюсь у помощника:
–А какой у вас курс доллара к манату?
Тот не совсем понимающе на меня смотрит.
–Ну, поменять хочу деньги! Жратвы купить надо.
–А-а! Я даже не знаю. У нас большинство населения доллара сроду в глаза не видело, так что я не в курсе. Могу посоветовать лишь одно: под туалетами дают больше.
–Не-е, я там менять не рискну. Запросто могут кинуть.
По дороге в гостиницу нигде обменного пункта так и не увидел. Сказал об этой проблеме одной из матрон, которая как раз находилась в коридоре. Та отреагировала довольно необычно:
–Если, поменяв деньги, будете их пропивать, то лучше отдайте мне. Я их направлю на нужды детей-сирот.
«Знаю я этих сирот!» –скептически думал я, закрывая дверь своего номера.
24 сентября, среда
Полночи только и делал, что выковыривал и вырывал изо рта… булавки. Такие, какими скалывают мужские рубашки на фабриках. Только мельче по размеру.
Они то ли росли непосредственно во рту, то ли пропадали в него из глотки (появлялись во внутренностях). Одни держались крепко, другие выдергивал целыми «кустами» без излишних усилий. Особой боли не чувствовалось, однако было очень противно.
А еще мне все время казалось (и было обидно), что жена не верит, будто это так и происходит на самом деле, а думает, что я булавки предварительно набираю в рот.
25 сентября, четверг
Снилось очень много –не менее десятка снов. Однако к утру с трудом вспомнил лишь отрывки двух.
Сон первый
В некоем незнакомом месте беседую с Борисом Ельциным (экс-президентом). Пытаюсь узнать о том, как он, пребывая на первых ролях в государстве, мог допустить подобный бардак? Николаевич что-то лепечет о якобы нескольких попытках его убийства, готовящихся теми, кому он наступал на хвост. И, мол, от греха подальше махнул на все рукой.
–Меня, слава богу, генерал вовремя предупредил! –похвалился Ельцин.
–Какой? Коржаков?
–Не-е, тот, как его…, ну из Сибири!
–Понятия не имею, о ком идет речь!
–Ну, он еще прогибался передо мной без конца. Наверное, мечтал сделать карьеру.
–Не знаю…
–Мил человек! –вздохнул высокопоставленный пенсионер. –Он их всех так построил, что ко мне боялись сунуться даже налоговики!
–В каком смысле?
–В смысле потребовать декларации о доходах!
–Повезло вам!
–С другой стороны, это очень плохо.
–Почему?
–Вот умру уже скоро, а после меня в стране никакой памяти не останется. Даже заполненной налоговой декларации.
Сон второй
Огромнейший конференц-зал, забитый людьми. Их столько, что многие стоят даже в проходах. В числе последних и я.
В президиуме –Никита Хрущев и его соратники. С речью выступает Генеральный секретарь ЦК КПСС. Она длится очень долго: присутствующие, особенно внимающие очередным политическим откровениям «кукурузного генерала», явно устали. А тут как раз Хрущев делает паузу, чтобы напиться воды. И люди… начинают покидать зал. Он говорит, а народ тянется к выходу. Хочется уйти и мне, однако неудобно. Все-таки и для меня человек старается.
Наконец комичность ситуации понимает и оратор. Никита Сергеевич перестает толкать речь и с недоумением (или обидой?!) смотрит в буквально на глазах пустеющий зал.
Внезапно в ситуацию вмешивается супруга Генсека:
–Уважаемые участники собрания, прошу потерпеть еще несколько минут.
–А что будет? –раздается хамоватый голос.
–Никита Сергеевич лишь сообщит котировки цен на золото на мировых рынках за последние десятилетия.
Я, чтобы не обижать старика, решаю на эти несколько минут остаться.
26 сентября, пятница
С женой и тяжело больной матерью прилетаем в Пирятин (живем где-то очень далеко). Всего на пару суток. На второй день к нам заглядывает соседка, ровесница матери, Галина К. Во дворе распиваем, как водится, по рюмочке. Супруга уходит в дом, чтобы перед обратной неблизкой дорогой хоть немного передохнуть. Мы с соседкой продолжаем беседу о жизни. Она вдруг говорит:
–Вы бы купили матери что-нибудь новенькое на ноги!
–Купить –не проблема. Вопрос –в другом: зачем человеку с парализованными ногами обувь вообще?!
–Если ей нанять хорошего массажиста, она бы пошла! –настаивает на своем Галина К.
Я не соглашаюсь:
–У нее ведь в колене одна нога вообще срослась!
Вдруг слышу голос матери. Удивленный, оборачиваюсь –она ведь лежала в доме. И вижу, что мать, пусть и приволакивая ногу, медленно, но… идет. По направлению к нам. Просто чудо какое-то! Ведь уже несколько лет даже не вставала на ноги.
Продолжаем разговор уже втроем. Через некоторое время на крыльце появляется жена:
–Ты знаешь, который уже час?!
Смотрю на циферблат. До отлета самолета остается чуть меньше двух часов. А нам нужно добраться до автостанции, потом до Борисполя и достать билеты на самолет. Да, промашка вышла.
–Почему ты меня неразбудил? –не унимается супруга.
А я и сам не знаю. Так нелепо вышло. Оставив мать с соседкой во дворе, бросаемся собираться. Естественно, мечемся, как угорелые. В коридор заходит мать и извещает нас, что она остается в Пирятине.
–Долго думала? –со злостью говорю я.
–А что тут такого?
–Ничего! Как ты сможешь обходится без постоянной посторонней помощи?
Мать выходит во двор. Через некоторое время возвращается с топором в руках и бруском.
–Наточи мне его, пожалуйста!
«Этого еще в таком цейтноте не хватало!», –думаю я, но топор беру. Куда денешься?
Наточив, выхожу во двор, чтобы отдать. Там уже мать стоит с другой соседкой (покойной) Екатериной С.
–Скажи, –обращаюсь к матери, –ты сама додумалась до того, что останешься или тебя Галина К. надоумила?
–Галина К., отвечает мать.
–Неужели ты не понимаешь, что даже ночью тебя нужно садить на горшок. Ты ведь сама всякий раз будешь обссыкаться. Кто станет стирать каждое утро твои мокрые простыни?
И оборачиваюсь к Екатерине С.:
–Вот вы, к примеру, будете?!
Та не очень ловко уходит от ответа.
–Вот видишь! –снова убеждаю мать в ошибочности ее шага. Она не отступает.
–Я знаю, чем это кончиться! –машу раздраженно рукой, обращаясь к обоим. –Через две недели, дней двадцать я снова буду здесь, чтобы ее забрать. Только потеряю время и выброшу на ветер четыреста рублей!
Втроем мы поднимаемся на крыльцо и заходим в коридор. Там уже сидят сын и дочь Екатерины С. Я думаю, что теперь им нужно налить по сто граммов, а как же наш выезд?
–Они пришли с дельным предложением, –говорит соседка. –В связи с вашим отъездом.
Интересно, думаю я, и в этот момент… просыпаюсь.
27 сентября, суббота
Дом. Вместе со мной в нем находится молоденькая девушка, которая вчера пережила дефлорацию. Половой акт случается с нею и у меня. «Раненная» становится рачком. Я ввожу член. Она начинает корчится.
–Тебе больно? –спрашиваю я.
–Еще как! –отвечает она.
Не буду же я мучить даму дальше –не по-джентельменски. Вынимаю член. Он –весь в крови. Испачканы и окружности, включая нижнюю часть живота.
- На фига мне все то было нужно? –думаю я.
28 сентября, воскресенье
Мы с супругой и какой-то тип, предположительно из Москвы, идем на базар в каком-то украинском городе. Приезжий говорит:
–Раньше у вас где-то на юге выпускали такие устройства…
–Какие?
–Ну, забыл, как они называются… Сейчас постараюсь вспомнить…
–Не водяные насосы? –уточняю я.
–Точно, водяные насосы! Вы просто молодец! Мне такой очень нужен.
–Что ж, придем на базар –посмотрим.
–В те времена, помню, они стоили 12 рублей.
–Ну, во-первых, о тех временах пора забыть, –говорю я. –А, во-вторых, если вспомнить, что рубль тогда примерно равнялся доллару, то ныне насос должен стоить около семидесяти гривен. Или –по соответствующему курсу –в рублях. Вот и прикинь.
Тем временем мы вошли в крытый рынок. Народу на нем оказалось немного. Жена и гость начали заворачивать влево, однако мне почему-то более перспективным показался курс прямо. О чем я не преминул сообщить. Приезжий тут же изменил направление движение. Я, было, пошел за ним, однако увидел, что там делается ремонт и вряд ли что-либо продают. Сдал назад и двинул влево. Супруги там не оказалось: наверное, смотрела товар в ином месте. Я начал осматривать реализуемые вещи. Больше всего приглянулся женский костюмчик –юбка и блузка –из очень необычной, как, на мой взгляд, ткани. «Надо будет сказать жене, чтобы посмотрела» –подумал я. Как вдруг она является собственной персоной:
–Ничего интересного здесь нет?
–Глянь вон на тот костюмчик.
Супруга берет его в руки и произносит:
–Неужели джагра?!
–Что ты имеешь в виду?
–Новая ткань. Только появилась. Последний писк моды. Надо узнать, сколько стоит.
–А там разве не написано? Да и примерить бы не мешало.
–Мне главное толщина собственного бедра.
Подходит продавец. Жена спрашивает его о цене, утверждая: из-за того, что костюм слишком часто брали в руки потенциальные покупатели, этикетка стерлась.
29 сентября, понедельник
Я в каком-то аэропорту –лечу в командировку. Неожиданно встречаю давнего приятеля Александра Бушева, живущего в Москве, с женой, дочерью и сыном. Здороваемся.
–Куда держите путь? –интересуюсь.
–Да на недельку в Японию –отдохнуть. А ты?
–А я –в командировку. Несколько в другую сторону.
–Слушай, –говорит Александр. –Я вот что подумал: на хрен тебе эта командировка? Давай с нами в Японию. А вернешься, смотаешься, куда намылился!
Я долго не колебался. Берем билеты, садимся в самолет. И вот она –Страна Восходящего Солнца. Вернее, один из ее аэропортов. Занимаем номера в гостинице. Приведя себя немного в порядок после дороги, спускаемся в ресторан –вкусить местных экзотических блюд. Что и делаем.
–А теперь съездим в город –посмотрим достопримечательности, –предлагает Александр.
Остальные с ним соглашаются.
–Вы идете не спеша, а я расплачусь и вас догоню! –предлагаю я.
Выйдя спустя несколько минут из ресторана, своих друзей не вижу. Бросаюсь в одну сторону, в другую, в третью… Их нигде нет. Ситуацию усугубляет то, что я не знаю ни японского, ни английского языка. Что делать? Выход один: возвращаться назад, в свою страну. Уж билет-то и на мигах приобрету.
Вдруг каким-то образом мы снова оказываемся все вместе. И желание немедленно отправляться домой отчего-то появилось у каждого.
–Понимаю, что у женщин не принято интересоваться их возрастом, но мы ведь свои, –обращаюсь к дочери Александра. –Поэтому вас, думаю можно спросить: сколько вам лет?
Та несколько теряется и ничего не говорит.
–Ну, двадцати пяти еще нет? –упорствую я.
–Нет! –отвечает она.
И вот мы уже в Москве. Приходим на квартиру друзей. От усталости просто с ног валимся. Поэтому первым делом –к кровати. Она –одна. Но очень большая. Александр с супругой ложатся головами в одну сторону, а я –в другую (валетом с ними). Однако уснуть не удается. Мой друг начинает неистово целовать супругу. Так визжит и сучит ногами. На шум из другой комнаты заходит дочь.
–Присаживайся! –приглашаю я, показывая на стул.
–Только сначала кота с него прогони, а то еще, чего доброго, задушишь! –говорит Александр.
Та шугает кота, который прыгает на стенку и… легко по ней бежит. Что меня очень удивляет: подобных пируэтов в жизни не видел. Прямо кот-эквилибрист какой-то.
–А что мы улеглись? –обращается к нам всем хозяйка квартиры. –Ведь сегодня первое число и, следовательно, есть повод выпить.
–Предложение принимается! –вторит ей муж.
–Хорошо! –соглашаюсь и я. –Но выпью пару рюмочки отправлюсь на вокзал. Нужно возвращаться в родные пенаты.
30 сентября, вторник
По неотложным делам я должен куда-то лететь. На частном самолете некоего врача. Приходим на летное поле. Медик оказывается довольно-таки престарелым типом. Спрашиваю:
–А где же пилот?
–А зачем он? Пилотировать буду я, –отвечает мне этот сморщенный сушеный гриб.
«Ни фига себе приключение!» –думаю я. Но в самолетик –почти игрушечный –сажусь. Владелец летательного аппарата задраивает дверь и… садится в кресло рядом со мной.
–Мы что, с вылетом задерживаемся? –интересуюсь снова.
–С чего вы взяли? Сейчас взлетаем!
–Но… вы же здесь, а не в пилотской кабине, –недоумеваю я.
–Это ровным счетом ни о чем не говорит. Мы взлетим на автопилоте!
«Может, у него не все дома?» –прикидываю я, намереваясь каким-нибудь «культурным» образом самолет покинуть. Однако чувствую, как меня вдавливает в кресло. Смотрю в иллюминатор –наша стрекоза вовсю бежит вдоль взлетной полосы. Отрывается от земли и слишком резко, как, на мой взгляд, задирает нос кверху.
–С автопилотом все в порядке? –спрашиваю я.
–А чего с ним может случиться? –улыбается доктор.
–Да слишком круто задираем вверх!
–Так скорее займем нужный эшелон.
Вскоре самолет переходит в горизонтальный полет. Проходит некоторое время. Вдруг я чувствую, что с машиной как бы не все в порядке. Выглядываю в иллюминатор. Так и есть: мы лети уже почти на бреющем. Поломка? Необходимый маневр? Или уже посадка? Но ведь садится на автопилоте –полное безрассудство. Что себе думает пилот в белом халате?
Оборачиваюсь –и его не вижу. В салоне я один, перст.
1 октября, среда
Вместе с супругой прибыли в Ашхабад. Зная о «закидонах» местного режима, по городу передвигаемся с осторожностью. Встречи друзьям назначаем по телефону в нейтральных местах. Дабы не поставить их под удар: ведь в бытность нашей работы в Туркмении я имел неосторожность не раз открыто противоречить тогда первому секретарю ЦК КПТ, а ныне пожизненному президенту страны Сапармурату Ниязову. Собрав таким образом наиболее близких людей, заказали в ресторане стол и начали отмечать встречу.
Неожиданно меня пригласили в другой зал. Выхожу. Там царит абсолютно деловая атмосфера. С одной стороны сидит Ханс Бликс, с другой –трое туркмен. Последние –в убранстве, смахивающем на одежду бедуинов. Горловы –покрыты короткими клетчатыми платками цвета недозрелой вишни.
–Садитесь! –кивает мне Ханс Бликс.
Чем сильно удивляет: лично мы знакомы никогда не были. И объясняет в двух словах:
–Речь ведем о соблюдении режима в двадцатикилометровой зоне, разделяющей Туркмению и Иран, и которую контролируют «голубые каски».
Я делаю вид, что в курсе дела. Разговор продолжается.
–Ну, так что вы имеете против? –обращается представитель ООН к одному из туркмен.
–Видите ли, мы опасаемся, что иранцы исподволь нейтральную зону захватят. А после боя, как известно, кулаками махать –что ветряку уподобляться. Да и особых гарантий, что ООН мирным путем восстановит статус-кво, честно говоря, нет.
–И что вы предлагаете?
–Вернуть территории, контролируемые миротворцами Организации Объединенных Наций тем, кому они испокон веков принадлежали, –туркменам.
–Но ведь в этом случае неизбежен вооруженный конфликт.
–Его не будет!
–Почему?
–Потому что пахотных земель там нет. А горных хребтов у иранцев и своих хватает.
«Он же врет, –думаю я. –Разве в том же Чаршангинском районе Чарджоуской области нет пахотных земель?!» (на самом деле этот рай он граничит не с Ираном, а с Афганистаном –Н. С.). Однако вслух ничего не говорю.
–Нет, так дело не пойдет! –возражает Ханс Бликс. –Все остается, как есть. А наши люди с сегодняшнего дня начинаю инспекцию нейтральной зоны.
И повернувшись ко мне, добавил:
–Поскольку вы тут жили и знаете местный колорит, то будете старшим!
Туркмены посмотрели на меня явно неодобрительными взглядами.
Между тем представитель ООН произнес:
–А сейчас едем обедать!
Я не знаю, как мне быть. Ведь в соседнем зале ждут не только жена, но и друзья, которых не видел много лет. Ханс Бликс и сопровождающие его лица двигаются на выход. Я, наконец, решаюсь: будь что будет, а отобедаю с близкими. Возвращаюсь за стол. Народ смотрит на меня: что, мол, такое случилось, зачем и кто приглашал? Объясняю ситуацию. Замечаю, что не все верят сказанному. Лишь супруга не сомневается. Поднимается и подходит ко мне:
–Так тебе все-таки нужно было поехать с ними на обед?
–Не знаю!
–Давай выйдем! Может, еще не поздно!
Мы выходим из ресторана. На противоположной стороне улицы –сам Ханс Бликс и еще пара личностей. Остальные уже заняли места в автомобилях. Представитель ООН поднимет глаза и сморит в нашу сторону. Я хочу поднять руку и махнуть ему, однако что-то меня удерживает. Спустя секунду понимаю, что был прав: Бликс, скользнув по мне взором, отвернулся, явно не узнав, и полез в машину. Нам же не осталось ничего другого, как вернуться в зал и продолжить дружескую трапезу.
2 октября, четверг
Сон первый
Меня срочно приглашают на какое-то мероприятие. А я нахожусь то ли на даче, то ли на некой стройке и одет, естественно, не ахти как. Благо, откуда-то берется мой выходной пиджак. Я радуюсь, как малое дитя: он-то и прикроет мои не стильные брюки и изрядно истоптанные башмаки.
Вот и место встречи. В фойе –изрядное количество людей. Ко мне подходит дама, приветствует и хочет снять с правого лацкана пушинку. Невесть откуда появляется школьный товарищ Петр Халеев (мы с ним не виделись с 1971 г. –Авт.) и говорит, показывая на мое плечо:
–А это что?
–Где?
–Да вот! Смотри внимательнее!
Я вглядываюсь. Что за чертовщина? Откуда эти странные пятна?! Да еще на таком видном месте.
Скребу их ногтем. Не помогает. Как же я в таком виде предстану перед публикой?! Мало того, что штаны с туфлями –ужасные, так еще и пиджак…
–Похоже, –глядит задумчиво на пятна одноклассник, –они –следствие воздействия какой-то кислоты.
Снова трогаю пятна. И обнаруживаю, что они уже –сквозные. Превратились в самые настоящие дырки. Что же будет дальше? И откуда эта напасть?
Сон второй
Дом родителей. Я –юн. Ночь. Все мы спим. И вдруг я в тревоге просыпаюсь. Мать с отцом –уже на ногах. И ясно почему. Дом горит.
Начинается вполне объяснимая в подобной ситуации суета. Я, как назло, никак не могу найти ничего из верхней одежды. Так и суечусь в одних трусах. Пламя, между тем, разгорается. Однако выйти на улицу в нижнем белье я себе позволить не могу, рискуя сгореть в пламени.
3 октября, пятница
Незнакомый большой город. Поздний вечер. Мне нужно до остановки метро попасть домой, однако я не могу никак понять, где нахожусь и куда ехать. Неожиданно натыкаюсь на парня, которого, как мне кажется, шапочно знаком. Спрашиваю его, в какую сторону метро мне ехать. Он отвечает:
–Садится нужно не на этой ветке, а на другой. Она отсюда совсем недалеко. Кстати, именно там я и живу.
–А как лучше туда добраться? Ведь троллейбусы и трамваи, наверное, уже не ходят.
–Проще всего пешком. Вернее, бегом.
И, поймав мой недоуменный взгляд, добавил:
–Я из дома вышел на пробежку.
Мы с ним побежали. Причем по проезжей части, уворачиваясь от редких автомобилей. Я, кстати, подумал: хорошо, что стал заниматься зарядкой, теперь никаких проблем с дыхалкой.
Мы очутились в каком-то подобии леса. Откуда-то взялся еще один мужик. Мы брели по траве, укрытой упавшими осенними листьями. Я все пытался увидеть хотя бы один гриб, однако не удавалось.
Обратил внимание на некое подобие крохотной избушки, в которую, заметив нас, юркнул небольшой зверек. Он в своем укрытии еле помещался и в окошки (совсем, как у привычных нам изб) выглядывала то мордочка, тор хвостик, то бочок. Мы трогать «маскировщика» не стали.
На опушке виднелась калитка. Прошли в нее. Я еще раз наклонился: а вдруг хоть тут найду что-нибудь? Увы.
–Так я в этом году на тихой охоте ровным счетом ничего и не поимел. Даже сыроежки!
Неожиданно я понял, что мы идем по Пирятину. Через огороды. В направлении прежней усадьбы, где жил когда-то мой друг юности Николай Б. Мне не давала покоя мысль, что дома лежит парализованная мать, а я тут накручиваю километры. Решил выйти на улицу и отправиться прямиком в родительский дом.
Из раскрытого окна доносился возмущенный голос тетки моего друга. Наверное, ссорится с мужем» –подумал я и на всякий случай, дабы не попасть под горячую руку, ускорил шаги. Уже на улице понял, насколько сильно и давно меня мучит жажда. Направился к колонке. Вдруг пошел сильный дождь. Несмотря на это, у колонки я обнаружил нескольких человек, берущих воду. Нет, ждать не буду! Ведь дома, наверняка, не только от жажды, но и от чувства голода, мучается мать. Нужно как можно быстрее идти туда.
4 октября, суббота
Огромный зал. Столы, ломящиеся от закусок и разнокалиберных бутылок со спиртным. Море людей, собравшихся на какое-то торжество. Среди них –мои знакомые, связанные с юностью, работой в различных регионах бывшего Советского Союза.
Подан сигнал, и мы все начинаем занимать места за столами. Я, как всегда не тороплюсь, давая возможность разметить свои задницы остальным. Наконец, усаживаюсь и я. На углу стола. Слева –одноклассниц Петя Халеев. Напротив –незнакомые лица. Под ногами –десятки бутылок вина.
–Со спиртным у меня положение –лучше всех, –шучу я.
Начинается собственно застолье. Один за другим звучат тосты. Я вперед батьки в пекло не лезу. Слушаю других. Чаще остальных слово берет Петя Х. И при этом усердно налегает на закуски с хреном. Вообще они исчезают со стола с поразительной быстротой. Народ собрался, словно с голодного края.
Встает Олекса Пидлуцкий и ни к селу, ни к городу начинает рассказывать, что он подключил домашний компьютер к интернету. Однако слишком часто пользоваться им боится:
–Запросто можно подхватить вирус. Того же Пентагона!
Я не выдерживаю и бросаю реплику:
–Проститутки на Окружной тоже каждодневно рискуют, однако на работу выходят исправно!
Публика хохочет. Мне, чего там скрывать, приятно. Гулянка продолжается.
И вот мы с женой поднимаемся в гору. Вокруг полно туристов. Вершина –якобы самое высокое место в Киеве, и мы хотим лицезреть город с высоты птичьего полета. Поднялись. Однако вдруг оказалось, что это –не самая высокая точка. Справа и слева виднеются еще две гряды, куда выше. На одну из них взбирается цепочка горовосходителей. Киваю супруге:
–Ну что, готова штурмовать высоты дальше?
Та, как ни в чем ни бывало, показывается нескольким женщинам какие-то необычные –черного цвета –цветочки. Наконец поворачивается ко мне:
–Мы двинемся иным маршрутом.
–Каким? –недоуменно спрашиваю я.
–Туда! –кивает головой жена.
Мы идем по ровному месту в противоположную от остальных сторону. Зачем? Начинается крутой откос. Супруга едва не сваливается по этому затяжному косогору. Хватается за меня и удерживается. Впереди –начинается глубокий снег. Мы по нему буквально бредем.
–Нам нужно попасть в Антарктиду, –говорит жена.
–Зачем?
–Чтобы забрать там очень важную и ценную вещь.
–И каким же, интересно, образом мы туда попадем?
–Самолетом! –невозмутимо отвечает супруга.
–Где мы его возьмем?! –не унимаюсь я.
–Вскоре подберем пилотов. А самолет ждет уже у самой цели.
5 октября, воскресенье
Я на работе в высотном здании. Вышел на минуту-другую из кабинета. Возвращаюсь, а сотрудница, сидящая вместе со мной, стоит в коридоре одетая –куда-то собралась.
–Ты что, а как бы я взял свой плащ?
–О, я о нем забыла! Извини! А вот твой обед прихватила, хотела оставить у соседей.
Только тут я заметил, что она держит в одной руке ключ от уже закрытого кабинета, а в другой –целлофановый пакетик с моими харчами.
–Давай назад! –сказал я. –Обедать буду прямо сейчас. Уже время.
Мы открыли кабинет и вошли. Я открыл на столе пакетик, вынул из него сало и редиску.
–Будешь? –спросил сослуживицу.
–Нет, спасибо! Я как раз намылилась в кафе. А ты ешь –не обращай на меня внимание. Сейчас выкурю сигарету и уйду.
Она прошла к окну. Села на стул. Я начал вкушать сало с редиской. Получалось не хреново.
В какой-то момент, подняв в очередной раз глаза на сослуживицу, я почувствовал, как на голове буквально зашевелились волосы. В разрез между закрытой шторой и стеной увидел в окне… женскую голову. И сразу понял, в чем дело: за окном находилась самоубийца. Успел даже рассмотреть, что это дама весьма преклонных лет в черной вязаной шапочке. Учитывая, что мы находились на двенадцатом этаже, одно неосторожное движение незваной гостьи могло привести к трагедии.
–Что такое? –впилась в меня взглядом сослуживица. –Тебе плохо? Отчего ты так побледнел?
–Сейчас скажу. Только, ради бога, не оборачивайся!
–Ну?!
–За окном стоит женщина. Она собралась прыгать вниз. Нам нужно что-то предпринять!
–Что?
–Оборачивайся потихоньку. И открывай штору. Только не вспугни ее, а она от неожиданности свалиться вниз. Да, и говори при этом ей что-нибудь успокаивающее.
Та начала отодвигать штору, приговаривая при этом:
–Пожалуйста, не совершайте непоправимого! Все еще наладится. Жизнь не так плоха, как иногда кажется…
Я вздохнул облегченно: вниз при первых словах женщина не бросилась –значит, не все потеряно.
Между тем коллега продолжала говорить:
–У вас возникли проблемы? Поверьте, они решаемы! У меня самой не раз возникали, казалось бы, тупиковые ситуации. Но всегда –слышите, всегда!! –из них находился выход.
–Скажи ей пусть потихоньку сдвигается к открытой половинке окна, –прошептал я.
Сослуживица четко выполнила команду. Женщина за окном замерла в раздумье. Наступил критический момент. Сейчас она или послушает советчицу или шагнет в разверзшуюся пропасть. Я с ужасом наблюдал, как та перевела взгляд вниз. Ну же, откажись от своей затеи! Кажется, женщина услышала мой немой призыв. Она подняла взгляд на окно и несмело, словно боясь потерять под руками опору, двинулась вправо –к раскрытой створке оконного проема. Кажется, пронесло! Теперь лишь бы она не сорвалась от неосторожного движения. Я поднялся со стула и осторожно начал передвигаться к окну –коллеге одной ее не втащить. Чего доброго, сорвутся обе.
У окна некстати стоял стол. Я осторожно передвинул его на другое место. А вот в проеме показалась и голова потенциальной самоубийцы. Сделав резкий шаг вперед, я крепко схватил ее за руку. Во вторую не растерявшись, вцепилась коллега. Синхронное усилие (мы как будто не впервые спасали людей) –и женщина в кабинете. Худенькая, даже сухонькая, она вблизи оказалась еще старше, чем я думал. Ноги под нею подкосились. Взяв на руки, я перенес ее на невесть откуда взявшуюся в кабинете раскладушку. Женщина начала всхлипывать.
–Слушай, –обернулся я к коллеге. –А откуда она взялась там, за окном?! Не ветром же ее туда занесло. А этаж как никак –двенадцатый.
–Не знаю! –пожала она плечами. По всему, ей тоже было не по себе.
–Из соседней комнаты взобраться туда не могла –там широкий козырек. Тогда с правой стороны? Оттуда, где живут эти двое…
Спасенная что-то забормотала. Она явно пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Вместо слов с уст срывались нечленораздельные звуки. Но два я, кажется, разобрал. Она произнесла «рынок» и «убили». Что это значит?!
–Кого убили? –наклонившись, переспросил я.
Увы, в ответ –то же нечленораздельное бормотание, переходящее в протяжный стон. У несостоявшейся самоубийцы, скорее всего, после пережитого начиналась истерика. И все равно, по-моему, я уловил еще одно слово.
–Убили женщину? Нашу соседку?
Спасенная быстро закивала головой и начала сильно стонать.
P.S. Я проснулся. Но звуки не затихали. Некоторое время я никак не мог понять, что сон, а что –явь. И, наконец, врубился. Стонала жена. Пришлось ее разбудить. Она сказала, что ей снился страшный сон: она из последних сил спасалась бегством от убийц.
P. P.S. Не раз происходило со мной, слышал и от других, как сон в какой-то части совпадал с явью: в этом случае –это стоны настоящие и мнимые. Абсолютно непонятно, как это происходит. Ведь моей жене ее сон мог присниться получасом раньше или позже. Стонала бы тогда в моем сне спасенная от рокового прыжка женщина или нет? Что в этом случае есть причина, а что –следствие?!
6 октября, понедельник
Пирятин. Городской рынок. Поздний вечер. Нас –большая группа: торговцы, что ли. Прямо на полке расставлена выпивка. Из закуски –лишь пробки от многочисленных бутылок. Мне квасить под рукав не улыбается. Поэтому под благовидным предлогом при первой же возможности я линяю. Иду в родительский дом и ложусь спать.
Посыпаюсь часа в три –еще темно. И чувствуя некоторую вину за то, что оставил компанию, собираюсь и иду назад. Хотя не надеюсь, что публика до сих пор колбаситься. И ошибаюсь. При свете фонарей «общение» продолжается. Кто-то мою фигуру замечает издали:
–О, Николай идет!
–Не может быть! Исключено. Он уже давно дрыхнет под теплым одеялом.
–Он, что мне заливаешь?!
–Я, я, –подаю голос.
–А где тебя столько носило?
–Пошел в туалет, сел на унитаз и уснул! –вру без тени зазрения.
Мне наливают водки. Загрызть, как не было чем, так и нет. А без хотя бы символической закуски, –что за выпивка?
–Давайте хоть картошки нажарим! –предлагаю я.
–А кто будет жарить? –следует мгновенный вопрос.
–Да я! –отвечаю.
–Тогда тебе и флаг, то бишь, нож в руки!
Начинаю чистить картоху. И вскоре на каком-то примусе начинаю жарить.
Откуда-то появляется друг детства Петр Левандовский (в детстве и ранней юности он жил в Пирятине по соседству с нами). Мы не виделись три с половиною десятилетия, однако, я так занят у сковороды, что некогда с ним даже словом перемолвиться.
Без конца пробую, готова ли картошка, что на меня непохоже. Обычно никогда ни одного кусочка не возьму –как же без остальных? И вскоре обнаруживаю, что остается только низ –спекшаяся в блин бульба. Что делать? Ведь так стыдно, что столько съел сам. Выход один –быстренько начистить картошки по новой и нажарить. Что я лихорадочно и начинаю делать. Естественно, с Петром мне снова некогда разговаривать, что его, судя по выражению лица, несколько обижает.
Я боюсь не успеть, поэтому говорю Петру:
–Бери второй нож, помогай мне!
Он берет и безропотно, но с несколько удивленным видом, начинает чистить картошку. И тут я с ужасом обнаруживаю, что ее на сковородку явно не хватает. Что делать?! Ведь народ видел, сколько той было изначально. И тут мой взгляд падает на буханку хлеба. И в голове рождается идея. Обрезать с буханки корку, а мякиш порезать на кубики и положить вперемежку с картошкою. Пьяная публика такой подмены, поди, и не заметит.
Задумано –осуществлено. Снова бросаю Петру:
–Помоги еще!
Тот опять берется за нож. Понимая, что по отношению к нему веду себя не очень гостеприимно, задаю вопрос:
–А ты где теперь живешь?
–Да все в Полтавской области! –следует ответ.
–А направляешься куда?
–Наметил побывать в Пирятине, а потом –в Италию.
(Я понимаю, что мы каким-то чудесным образом переместились в Киев и в нем находимся).
–И ты, чтобы увидеть меня, проехал родные места, оставив их на потом?
–Да! Что здесь удивительного?
Мне становится неимоверно стыдно. За себя.
7 октября, вторник
Снова Пирятин. Выхожу из родительского подворья, посмотреть, куда запропастилась жена. Через три дома, у калитки С., наблюдаю изрядную толпу народа. Направляю стопы туда. В центре многолюдного сборища замечаю свою супругу. Через подобие довольно-таки высоких мостков пытаюсь подойти поближе к эпицентру события. Вдруг мне навстречу выскакивает какой-то парень и грубо толкает в грудь:
–Не подходи!
–В чем дело? –возмущаюсь я.
–Ты хочешь забрать отсюда жену, а она нам нужна. Поэтому уходи!
–А какое, собственно, твое собачье дело до того, что я хочу делать на своей улице?
–Уходи! –как заводной, твердит тот.
Я порываюсь сделать несколько шагов вперед. Он снова толкает меня в грудь, не давая пройти вперед.
–Что ты там делаешь? –кричу жене.
Отвечает кто-то стоящий рядом:
–Помогает подобрать шифр к секретному замку.
Супруга смотрит на меня, но продолжает колдовать над каким-то устройством.
–Пошли домой! –приказным тоном говорю я.
Она, похоже, и ухом не ведет. Что меня злит еще больше.
Тип, толкавший меня в грудь, уже иным голосом заговаривает со мной:
–Не нужно ее забирать. То, что она делает, очень важно. Получится, она тут же придет домой!
–А ты что вдруг стал такой добренький?! Ведь еще минуту назад коршуном налетал.
–Что я? Я ничего…, –пробормотал парень.
–Как ничего? По сути, послал меня на …
–Да нет!
–Где же нет?! А сталкивал меня с мостков разве не ты?
Но больше я зол, конечно, на супругу. Отметив, что идти со мной она не собирается, молча направляюсь к родительскому дому: «Вернется, устрою разборку».
Навстречу мне со двора соседей В. выезжает моя мать на велосипеде. Что меня сильно удивляет: при ее-то здоровье…
–А я за тобой! –говорит она.
–Зачем?
–Узнать, будешь ты помогать им спускать в погреб свеклу или нет?
–А что, ее уже привезли?
–Да!
Вижу во дворе гору огородины, воз с соломой. Делать нечего, иду на помощь.
Спустя некоторое время мы все поднимаемся на воз с соломой –передохнуть. Я укладываюсь первым. На выброшенную в сторону руку садится хозяйка подворья, попав на пальцы, естественно, одним интересным местом. И так повторяется несколько раз. Мне не по себе: рядом –супруг и вдруг такие кренделя.
Слезаю с телеги и иду к родителям. Двери в дом закрыты на замок. Ключа в условленном месте нет. В голову приходи мысль: его забрала жена. Нарочно. Чтобы я не попал в дом. Меня охватывает еще большая злость.
Невесть откуда берется незнакомый мужик. Да и дом уже –не родительский. Это –огромный особняк, как минимум, о десяти комнатах. Он отмыкает дверь, и мы заходим внутрь. Повсеместно –цветы –в горшках и без. Стоят тесными рядами даже на полу. Появляется моя супруга. Начинает кое-где цветы поправлять. И тут до меня доходит, что умерла теща. Ее тело лежит в соседней комнате, а цветы приготовлены на похорон. Незнакомый мужчина –один из участников печальной церемонии.
Естественно, выяснять отношения с женой при таких обстоятельствах –бесчеловечно. Тем более что и мысли потекли в ином направлении: похорон завтра, значит, ночевать придется спокойной в одном доме. Что не очень приятно. Или будем бодрствовать? Ведь, кажется, так принято по религиозным канонам, которых я не придерживаюсь. Но тут –случай особый.
8 октября, среда
Учебная аудитория. В ней довольно-таки темно. Идет экзамен. Вокруг стола, стоящего в «президиуме», сидят человек пять. Рядом –преподавательница. Я нахожусь за партой. Мне надоело сидеть сиднем. Поэтому обращаюсь к преподавательнице с предложением:
–Давайте мне вопросы, я буду готовиться к ответу!
–Молодой человек, соблюдайте тишину! Ведь ваши товарищи обдумывают темы доставшихся им билетов.
–Так и я вместе с ними буду! Что тянуть?
–Хорошо!
Подойдя к столу, чтобы взять билет, замечаю, что оных нет и в помине. Спрашиваю шепотом готовящихся к ответам:
–А билеты что, кончились?
–Нет!
–Тогда как же?
–А их не было. Она сама дает вопросы.
В это время звучит звонок на перерыв, и преподавательница направляется к выходу. Догоняю ее уже в коридоре:
–Дайте мне, пожалуйста, вопросы. Я вернусь к ребятам и начну готовиться!
–Хорошо! Тогда готовьтесь по такому: «Рефракция в атмосфере и… (звучит слово, похожее на «гистологии»)».
–Как, как?!
Она повторяет. Я снова не разбираю последнее слово. И снова прошу его повторить. И снова –не улавливаю. Однако уточнять больше не рискую: что это за студент, который даже с трех раз не может понять тему? Тем более, понимаю, что я много лекций пропустил и, вследствие этого, чего-то могу не знать. Зато у меня, ввиду отсутствия на данный момент преподавательницы, блестящая возможность проконсультироваться у остальных студентов. И –списать.
Начинаю спрашивать всех подряд. Никто ничего толком сказать не может. С каждой минутой моя тревога нарастает. Пахнет провалом. Наконец, один из моих друзей говорит:
–У меня дома есть учебное пособие на эту тему. Не сегодня-завтра могу тебе принести.
–Какое завтра?! Мне через полчаса сдавать экзамен. Будь добр, смотайся в библиотеку, возьми этот учебник.
Тот находит десяток причин, чтобы мою просьбу не выполнить. «Ну и друзья у меня!» –с горечью констатирую я.
Иду по направлению к аудитории. Встречаю нескольких знакомых ребят.
–Кто из вас интересуюсь, –хорошо знает математику?
А сам, между тем, думаю: по математике ли мой экзамен?
–Ну, допустим, я! –отвечает один из них.
–Тогда скажи, какое слово преподавательница могла иметь в виду, задавая мне вопрос (цитирую)?
–Сказать со всей точностью трудно, но, скорее всего, речь идет об электрических явлениях в воздухе.
«Не очень-то помог» –думаю я. И захожу в аудиторию. «Что ж, буду говорить ей об огнях святого Эльфа и прочей подобной ерунде, –решаю я. –А там видно будет. Авось выкручусь, как не раз это уже удавалось».
9 октября, четверг
Незнакомый город. С женой идем по улице, разговариваем. Все, как обычно, все, как тысячу раз до этого. Подходим к перекрестку. Слева, на углу, небольшое здание, выбивающееся своей архитектурой из окружающих домов. Оно без вывески, но мы оба сразу же догадываемся, что оно –резиденция президента Туркменистана Сапармурата Ниязова.
–Козел! –говорю я.
–Чего ты так недипломатично на главу государства?
–А то ты не знаешь, что у него крыша поехала?!
–Интересно, –плавно съезжает на другую тему супруга, –а он сейчас здесь или резиденция пустует?
–А мне до этого какое дело?
–Я не говорю, что тебе есть дело, а просто хотелось бы знать.
–Зачем?
–Будешь много знать, скоро состаришься! –отшутилась жена.
И свернула на проезжую часть, чтобы перейти на ту сторону улицы. Я, естественно, двинулся за нею. С одной-единственной мыслью в голове «Что за блажь стукнула в голову благоверной?».
Между тем моя дражайшая половина направилась прямиком в здание миссии. «Ее же охрана тотчас вышвырнет!» –едва успел подумать я, как она скрылась за дверью. И назад не появлялась. Снедаемый непонятными, но неприятными, предчувствиями, я тихонько приоткрыл входную дверь.
Сразу справа было окошко дежурного или охранника. Чуть дальше вверх поднималась узенькая лестница. На ее нижней ступеньке и стояла моя жена. Переговариваясь с кем-то, кто находился выше. Мне показалось, что я услышал и голос Самого. Спустя минуту-другую, видимо, получив положительный ответ, супруга двинулась вверх по лестнице. И только тут до меня дошло, что она подписалась на секс с Туркменбаши. Сначала в голове появились претензии к хозяину представительства: «Неужели ему мало молоденьких»! Ведь моей супруге далеко не двадцать, не тридцать и даже не сорок». Потом обида перекинулась на дражайшую половину. Типа «Как она могла, да еще так открыто, буквально у меня на глазах?!».
В это время ко мне обратилась появившаяся в своей будочке дежурная:
–Вы не могли бы назвать фамилию даму, только что поднявшейся наверх?
–Зачем? –переспросил я.
–У нас тут строгий порядок –обязательно записываем полные данные всех, кого облагодетельствовал своей милостью Туркменбаши. На всякий случай. А вдруг ему так понравиться, что он с кем-то пожелает встретиться еще раз –уже по собственной инициативе. Мы же должны иметь возможность оперативно найти избранницу.
–Ну-ну! –пробормотал я.
И добавил
–Пишите! Ее фамилия «Петренко».
Дежурная отчего-то замешкалась. А я, между тем, думал: «С какой стати, если супруга стол откровенно наставляет мне рога, я буду скрывать ее настоящую фамилию и выдумывать псевдоним?».
–Как вы сказали? –послышался голос дежурной.
«Но своей, хотя она уже три десятилетия ее носит, я не назову. Пусть будет опозорена ее девичья фамилия –Аврамчук» –решаю я. И вслух произношу:
–Авраменко!
–Имя, отчество? –следует очередной вопрос.
–Надежда Павловна! –честно отвечаю я. И весь злой на такое поведение жены, продолжаю и дальше называть ее правильные анкетные данные.
Что называется, мщу. Показывая кукиш в кармане.
10 октября, пятница
Сон первый
Гулянка в питейном заведении. Угощаю я. В какой-то момент с ужасом осознаю, что для оплаты счета у меня явно не хватит наличности. Выход один: у кого-то одолжить. Но не у приглашенных же –что позориться.
В компании гуляет и бывший военный журналист Виктор К. Знаю: на него можно рассчитывать –он не продаст. Отзываю тихонько в сторону и объясняю ситуацию: нужно срочно около 400 долларов США. Секунду-другую подумав, он говорит, что их можно перехватить до завтра (а на дольше мне и не нужно) у его хорошего знакомого, который держит собственное варьете. Незаметно удаляемся и, взяв такси, мчимся на другой конец города.
Уже на месте узнаем, что потенциальный кредитор дает первое представление под открытым воздухом. Точнее, руководит последними приготовлениями. Идем туда, благо это недалеко –буквально через дорогу.
На входе в огражденное пространство –охрана. Виктора К. пропускают, я остаюсь за периметром. Время идет, а мой товарищ все не возвращается. Начинаю еще больше нервничать: как там дела в кабаке?! Вдруг народ заметил, что меня нет и решил расходиться. Вот будет позор, когда с каждого начнут требовать уплатить по счету!
Между тем начинается представление. Полуголые девки строят рожи, вертят задницами и т. д. К ним добавляется два мужики. Вся труппа закручивает некий хоровод на бешеной скорости. Одна из «дам» в этой круговерти умудряется вытащить из шорт член одного из участников «шоу» и начинает его сосать. На полной скорости –нисколько не притормаживая. Меня гложет возмущение: «спектакль» играют на открытом воздухе в парке, со взрослыми видно детей. Впрочем, мысли тут же возвращаются к деньгам. Решаю возвращаться в ресторан без Виктора К. Ведь в противном случае скандал получится еще более ошеломляющим.
Подхожу к остановке, где можно поймать транспортное средство. Меня буквально захлестывает людская толпа. Понимаю: как раз закончилось представление. Рядом оказываются три девушки. Судя по их репликам, «художественные вольности» режиссера им тоже пришлись не по душе. Включаюсь в разговор и я. Тут появляется джигит –сразу видно, знакомый девушек. И косо так на меня посматривает. «В моей ситуации только разборок не хватало» –думаю я. И на всякий случай –дабы задушить любые подозрения на корню –спрашиваю темноволосого:
–вы, случайно, Виктора К. не знаете?
–Знаю! –отвечает тот.
–А сегодня его здесь не видели?
–Видел.
–А где?
–На представлении.
Он отходит чуть в сторону, наверное, посмотреть, нет ли Виктора там, где он его лицезрел. В это время подходит электричка, и я от греха подальше ныряю в нее. Уже в ходе поездки обнаруживаю, что в карманах нет денег для оплаты. Поэтому решаю сойти на предпоследней остановке –ибо на конечной очень велика вероятность контроля.
Так и поступаю. Темная станция, на которой я уже бывал. Полно строительного мусора. Жду появления внутригородской электрички. Мое внимание привлекает бигборд, вращающийся вокруг своей оси. На нем надпись: «Чи знаєте ви, як правильно звернутися до чергового по станції державною мовою?».
Заинтересованный,подхожу ближе. И попадаю в капкан –меня затягивает и начинает вращать «лопасть» бигборда. «Все, –думаю, –сейчас раздавит». Вокруг раздаются полные ужаса крики. Мне обидно, что своей смертью я жутко подведу друзей, оставшихся в питейном заведении. Между тем «лопасть» прижимает меня к стойке… не очень сильно. Я понимаю, что останусь жив. А тут еще движение «образовательного» бигборда вообще останавливается. Я выбираюсь из оказавшейся не смертельной ловушки. Вижу женщину в железнодорожной форме, стоящую у огромного рубильника и понимаю, что это она отключила подачу тока. Не успеваю произнести ни слова благодарности, как она набрасывается с упреками, обвинял меня в том, что, будучи в изрядном подпитии, полез, куда не надо. Вступается како1-то дед:
–Что вы, какое там в подпитии?! Молодой человек щелкал грецкие орехи. Я это сам видел!
Конечно, никаких орехов я не щелкал, однако и подшофе не нахожусь. Вижу, как с платформы отходит нужная мне электричка. Махнув на все рукой, бросаюсь к ней. Увы, двери закрываются перед самым носом. Не везет, так не везет. Остается ждать следующую…
Сон второй
Большая эмалированная миска (размером с таз) –в таких раньше хозяйки стирали. В ней немного воды. Растопырив ноги, присаживаюсь на край. Сзади, словно на санки, тесно прижавшись грудью к моей спине, присаживается супруга. И тут я чувствую, что не сдержусь, даже если предприму героические усилия, –так припекло по тяжелому. И я начинаю… делать в миску. В очень приличных количествах.
–Не страшно! –успокаивает меня жена. –Ведь в миске есть вода. Будем считать, что это у нас такая большая ночная ваза.
В какой-то из моментов мне показалась, что супруга тоже в этот далеко не биотуалет немного добавила. И вдруг неожиданно я миску опрокидываю. Естественно, ее содержимое в изрядном объеме попадает на нас. Особенно –на спину супруге. Мое настроение окончательно испорчено.
11 октября, суббота
Мы с супругой находимся в каком-то строении посреди песчаной пустыни. Какая-либо мебель в комнате практически отсутствует. Зато посредине –с десяток огромных черных змей. Которых я очень боюсь. Видимо, жена это заметила, потому что сказала:
–Они не кусаются!
–Спасибо, успокоила! –я отреагировал более чем саркастически. –Зачем они тебе вообще?!
–Провожу некоторые эксперименты. Это так интересно!
–Не могла для такой цели подобрать более благородных тварей?
–Какие были!
Пресмыкающиеся, между тем, начали активно двигаться, извиваясь и шипя. Их тела, толщиной с руку, то и дело переплетались одно с другим. И вдруг один из аспидов резво скользнул к открытой двери и скрылся за нею. Я перевел взгляд в окно. Беглец скользил по песку с удивительной скоростью. «Такой и человека догонит» –поежился я.
–Его надо догнать! –скомандовала супруга.
И мы оба выскочили во двор. Первой змею настигла жена. Она ее и прижала какой-то тряпкой к песку.
–От нас далеко не убежишь! –удовлетворенно произнесла она.
Спустя несколько минут мы уже сидели на расстеленном прямо на земле покрывале, готовясь пить чай. В одном месте примитивный достархан бугрился, и я протянул руку, чтобы разгладить это место. И вдруг почувствовал, что там, внизу за таканью, зашевелилось что-то живое. Догадка мгновенно мелькнула в мозгу: туда жена засунула змею, дабы та, пока мы будем прохлаждаться, не сбежала повторно.
–Но ведь она даже сквозь материал может ужалить!
–Вряд ли, ткань достаточно плотная!
Само собой, всю дорогу я сидел будто на раскаленных углях.
12 октября, воскресенье
Сон первый
Пирятин. Ночь. Я ехал трассой Чернигов –Сумы. Куда, не знаю. И напротив родной улицы решил сойти. Причем посещать родительский дом не собирался. Хотел только на него посмотреть издали.
Иду. У покойных Шкарбанов в сарае кто-то доит корову, ибо молоко выливается аж за порог. Заворачиваю на улицу Чкалова. И уже издали слышу в родном дворе разговор на повышенных тонах. Кто бы, интересно, это мог быть в столь позднее время? Отчего хочу, чтобы меня не узнали. Поэтому голову держу прямо, а во двор лишь кошу незаметно глазом. Различаю три женских фигуры. В одной из них узнаю мать. Она сидит. Слева и справа от нее –оппонентки. Слышу, что мать в чем-то оправдывается. Меня берет злость: родная кровь, настолько больна, а ей еще компостируют мозги. Уже почти пройдя мимо усадьбы, не выдерживаю и все-таки заворачиваю.
В стоящей справа женщине узнаю четвертую (покойница) жену своего дядьки Н. Она тут тараторит:
–А мы вот с мамой ведем беседу!
–Ну, ну!
–Чтобы ей не так скучно было!
–Ну, ну! –голос мой не стал ни на гран приветливее.
–Ну, так мы пошли!
Я не роняю ни звука.
Мать пытается неуклюже за гостей вступиться:
–Да, мы тут разговаривали о жизни.
–Я все слышал!
Женщины направляются к калитке. Жена дядьки неожиданно склоняется над ямой для стоков. Пытается поправить крышку, укрытую старой фуфайкой и прочим тряпьем. Я подхожу поближе. Вдруг она вытаскивает из-под лохмотьев пачку документов, среди которых я узнаю паспорт и военный билет покойного отца. Между ними замечаю тугие пачки денег.
–Документы отца, –произношу вслух. И забираю их из рук «кладоискательницы».
Чувствую, что та тоже заметила купюры и говорю:
–Это все сбережения нашей семьи, которые на момент его смерти были. Мы их долго искали, а, не найдя, просто махнули рукой. А тайник, оказывается, вон где был!
–Зато теперь вы богаты!
–Как бы не так! Ведь все деньги здесь, –развернул я пачку, –советские. Так что придется раздать их соседским детям на фантики.
Сон второй
Незнакомое место. В компании со мной некая молодая девица. Не то из детдома, не то из какого-то приюта. Иными словами, иди ей, кроме как со мной, некуда. А посему я привожу ее домой.
Самому мне нужно срочно куда-то отлучиться. Приглашаю:
–Сходим вместе!
–Не хочу! Я здесь останусь.
Я уже было двинулся к выходу, как вдруг меня осенило: она же хочет увести деньги. И немалые. Которые я небрежно оставил среди груды деловых бумаг, лежащих на столе.
Возвращаюсь, начинаю рыться в поисках столь любимых всеми бумажек. Нахожу несколько стопок пятерок. А больше –не удается. Хотя знаю: здесь денег –куда как больше. Однако нужно торопиться, и я в надежде, что постоялица никогда не подумает, что я часть бабок оставил, их уже искать не станет, удаляюсь.
Не переставая, между тем, переживать за сохранность своих нажитых тяжелым трудом капиталов.
13 октября, понедельник
Мне нужно срочно попасть в город N. Увы, ни на один вид транспорта билетов нет. Что делать? Как выйти из этой безвыходной ситуации?
И тут я узнаю, что можно тотчас вылететь в населенный пункт, находящийся в прямо противоположной стороне от нужного мне. Но… оттуда якобы точно есть билеты в город N. Долго не размышляю: иного, более приемлемого, варианта не предвидится.
Летим. Ловлю себя на мысли, что каждый километр, увы, не приближает, а, наоборот, отдаляет меня от конечной цели. Вдруг в салоне раздается тревожный голос пилота. Он неразборчив. Но не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: с лайнером что-то не в порядке. И пилот, скорее всего, просил пристегнуть ремни. Я со стопроцентной уверенностью в голосе произношу:
–Отказал двигатель!
И добавляю:
–Слава богу, если один.
В салоне начинается легкая паника. Чтобы хоть как-то отвлечься, смотрю в иллюминатор. И буквально в трех-четырех метрах под крылом вижу… землю. Вернее асфальт. Ура! Мы спасены! С такой высоты даже навернуться не страшно. Самолет, между тем, пытается сесть на шоссе. Встречные автомобили шарахаются в стороны. Долго идем на бреющем, наконец, шасси касаются асфальтового покрытия дорожного полотна. Все!
Появляется спецтехника, автомобили скорой помощи. Некоторые дамы теряют сознание. Вокруг них суетятся люди в белых халатах. У меня же в голове снова –одна-единственная мысль: я очутился еще дальше от города N., в который кровь из носу необходимо попасть.
Из разговора техников, понимаю: ремонт затянется не на одну неделю. Интересуюсь, нет ли в местном аэропорту запасного «борта». И удостаиваюсь взгляда, каким утром проснувшийся алкаш смотрит на чертика или «зеленого человечка», ему подмигивающим. Ты, парень, мол, что, с Луны свалился?!
Сказать, что я расстроен, значит, не сказать ничего. Ведь добраться до цели –города N. –у меня, похоже, нет ни малейшей возможности.
14 октября, вторник
Незнакомый город. Я поднимаюсь по очень крутому и неудобному склону. Достигаю вершины –достаточно плоской, чтобы чувствовать себя на ней вполне комфортно. Буквально спустя несколько мгновений, оглянувшись, вижу приятеля журналиста Виктора К. Мы беседуем. Из разговора вдруг выясняется, что путь назад нам по какой-то причине отрезан.
Смотрю в другую сторону –противоположной той, по которой вскарабкался. Гора уходит отвесной стеной вниз. О том, чтобы спуститься здесь тоже не может быть и речи.
И тут мне неожиданно приходит в голову шальная мысль: прыгнуть. Страх в душе борется с отчаянностью намерения. Я примериваюсь, свесив вниз голову и держась за уступ ногами. Виктор К. втаскивает меня обратно и крутит пальцем у виска. Но я уже завелся: была ни была. А вдруг спланирую? Еще несколько секунд, и страх преодолен. Зажмурившись, сигаю.
Приземление, как в сказке, проходит благополучно. Оказываюсь на базаре, больше похожем на восточный. Тут и там продавцы зазывают купить их товар. Однако я на них не обращаю никакого внимания. Помню, что мне нужно срочно попасть в поликлинику и сдать анализы.
Наконец ее нахожу. У меня берут кровь. Предлагают одеться и к вечеру принести мочу. Выхожу из кабинета врача (вернее, врачихи). Не знаю, какая моча (не та ли, что сдавать?) бьет мне в голову, но я совершаю абсолютно нелогичный поступок. В приемной покое резво снимаю штаны и трусы, возвращаюсь в кабинет и совершенно невинно, как ни в чем ни бывало, спрашиваю врачиху:
–Я не у вас оставил свои брюки?
Мой инструмент, похоже, производит на нее впечатление. Ибо вместо того, чтобы возмутиться и позвать санитара, она изменившимся голосом говорит:
–Подождите меня на улице! Я максимум через час –осталось принять нескольких больных –обязательно выйду. Сходим ко мне домой –пообедаем.
Весь окрыленный, столь легко одержанной победой, выхожу на улицу. Нужно ведь подумать, что взять к столу. Задача эта не из простых, если учесть, что в кармане всего лишь 12 гривен. Шампанское стоит не меньше десятки. А на оставшиеся гроши возьмешь разве несколько карамелек. Такой конфуз мне не по нраву. Начинаю лихорадочно соображать, как выйти из этой ситуации. Хотя бы знакомого кого встретить, одолжил бы!
Время летит быстро и вот в дверях поликлиники уже появляется врачиха. Она не одна. С нею –как я догадываюсь, медсестра и последний из пациентов. Мужик, на первый взгляд, вроде ничего. А что если у него перехватить некую сумму? А тот, словно зная о моих финансовых затруднениях, лезет с инициативой:
–Пешком пройдетесь или такси кликнуть?
Я готов его разорвать. К счастью, врачиха разряжает ситуацию, заявив, что ей лучше совершить дефиле в такой приятной компании, чем громыхать по мостовой в каком-нибудь задрипанном шарабане.
Тем временем подходим к магазину. Сейчас или никогда?!
–Извините, –обращаюсь к мужику. –Понимаю, что мы с вами, по сути, не знакомы, но обстоятельства…
В это время к нему подваливает какой-то кент и начинает приставать, что-то тоже гуторя о деньгах. Этого мне только не хватало!
Из скомканного разговора понимаю: мужик встрял в игру, напоминающую пирамиду, и теперь, чтобы отбить свои бабки, должен привести нескольких человек. И одного еще «должен». Смотрю –сзади на ту же тему разговаривает медсестра с какой-то девицей от фирмы «Рога и копыта». Она свой спор заканчивает первой, и я начинаю ей говорить:
–Разве вы не понимаете, что если в кучку сложите тысячу рублей, то ни в две, ни в три она не превратится –это ведь не поле чудес.
Вижу, девушка моим словам внимает рассеянно. Да и что ей делать, кроме как не обмануть других несчастных?
Мужик тоже отвязался от настырного собеседника, и я, наконец, случаю возможность попросить у него денег. К вящему удивлению, в просьбе не отказывают. Более того, вытащив из кармана всю имеющуюся наличность и пересчитав ее, спонсор поневоле заявил:
–Тут сорок четыре гривны. Две оставляю себе на проезд, а 42 –будь добр, возьми!
Меня, слышу с улицы, зовут. Вижу медсестру, входящую в подъезд и догадываюсь, что она живет в одном доме с докторшей. Значит, если мужик вслед за мной не попрется, мы с медичкой останемся одни. А то что это обед, если участников больше двух?
15 октября, среда
Кого-то чему-то учу. Скорее всего, житейской мудрости. Нужен яркий образный пример. И я на ходу придумываю притчу. Суть ее следующая.
Жили в пустыне два племени, которые издревле враждовали друг с другом. То и дело между ними происходили стычки –с переменным успехом. И вот однажды племя А взяло окончательный верх над своими недругами. Поверженные понимали: в живых их враги не оставят. Поэтому каждый –в меру своего понимания смертного часа –готовились отправиться в мир иной.
Вдруг поступает команда строиться в колонну и двигаться вперед. Куда? Общая версия, витающая в воздухе, –к месту казни. Идут долго. И что странно: тот и дело меняют направление. Топают на север, потом –на юг, на запад, на восток. Дальше и вовсе зашагали по кругу.
Наконец, измотанный народ услышал долгожданный приказ:
–Остановиться!
Вперед вышел вождь племени-победителя:
–Здесь каждый из вас встретит свой смертный час, –сказал он. –Вы, наверное, видите, мы и могилы загодя выкопали, дабы над вашими телами не надругались шакалы. Иными словами, мы этим оказали вам услугу. А поэтому вправе рассчитывать на взаимность –ждем услуги и от вас.
Толпа негромко зашумела: что он говорит? Какую услугу палачу может оказать приговоренный к смерти?!
Поняв недоумение, вождь продолжил:
–Вы ошибаетесь, если думаете, что уже ничем не в силах нам помочь, дабы отблагодарить за то, что мы побеспокоились о вашем потустороннем бытие.
–Каким образом? –послышался голос.
–Вы должны все, как один, добровольно уйти из жизни, покончив жизнь самоубийством.
Люди начали послушно вскрывать себе вены, набрасывать веревки на шеи, глотать колючки кактуса. Тех, к кому смерть не приходила слишком долго, помогали победители, втыкая нож в гирло.
Лишь единицы из плененных возмутились, расценив предложение вражеского вождя, как изощренное издевательство, недостойное воина. И уже, переглянувшись, приготовились голыми руками сойтись с неприятелем в последней схватке.
–Стойте! –остановил их вождь. –Не нужно больше жертв. Мы вас отпускаем на все четыре стороны.
–Почему же тогда вы убили их? –спросили поверженные, но не сломившиеся.
–Мы их не убивали, –последовал невозмутимый ответ. –Они убили себя сами. И уже поэтому все были недостойны жизни. Вы же не сломались духом, а поэтому –будьте свободны телом.
Мне показалось, что моим слушателям притча понравилась. Более того, никто, кажется, не догадался, что она –плод моей фантазии. Проканала, как выражается нынешняя молодежь, за мифы Древней Греции.
16 октября, четверг
Сон первый
Некая редакция. Идет разговор, как увеличить тираж издания. Я предлагаю:
–Давайте заведем рубрику «Наиболее удачное приобретение (покупка) месяца».
Все согласно кивают головами –классная, мол, идея.
Между тем, я развиваю мысль дальше:
–А под нее мы сможем давать материалы исключительно на платной основе. И, таким образом, одним выстрелом убьем двух зайцев.
Немного подумав, я добавил:
–В крайнем случае, одного их них тяжело раним!
Сон второй
Небольшое, если не сказать –маленькое, помещеньице. Никакой мебели. Даже примитивного табурета. Я в нем один.
Неожиданно из стены напротив вылезает несколько сотен острейших пик. Мгновенье –и такие же появляются из другой стены. Потом –из потолка. Начинает вздыматься пол и остальные стены. Еще чуть-чуть и мне, если хочу остаться в живых, –хоть повисай в воздухе.
И тут я замечаю, как в пространстве материализуются две фигуры. Понимаю: это инопланетяне. И столь варварским способом они уничтожат все население Земли. Дабы приспособить ее для своих нужд.
Как им противостоять?! Ничего путного в голову не приходит. Остается только погибнуть…
17 октября, пятница
Я по неизвестным для себя причинам оказываюсь в тюрьме. Скученность народа –огромная, нравы –еще те. С первых шагов за колючей проволокой понимаю, насколько тяжело здесь придется.
Не знаю, каким образом (то ли меня не обыскали, то ли сделали это спустя рукава), но в обоих карманах брюк, сильно смахивающих на поношенное галифе, – по пачке долларов США и национальная валюта (какой страны –не ведаю). «Зелени» предположительно двадцать тысяч –сумма даже для воли –немаленькая. А на зоне из-за нее можно лишиться головы. Причем убьют с одинаковой легкостью что охранники, что зэки. Нужно предпринять какие-то шаги по обеспечению полной безопасности и себе, и капиталу.
Звучит сигнал то ли на обед, то ли на прогулку. Главное, что преступный элемент скучивается. И тут я замечаю, как пристально и с явным подозрением сразу несколько человек смотрят на оттопыривающиеся карманы моих штанов. Чтобы отвлечь опасное для меня внимание, как ни в чем ни бывало, засовываю в карманы руки и, насвистывая что-то веселенькое, иду. Однако краем глаза замечаю: обмануть сотоварищей по отсидке мне не удалось –недоверчивое выражение их лицо красноречиво говорит об этом. В какой-то из моментов один из заключенных как бы невзначай задевает меня за левый карман. С единственной –я это прекрасно понимаю –целью –прощупать, что в нем. Ясно и другое: после того, как мы уйдем хоть на мгновенье с глаз персонала, меня обыщут. И после этого вряд ли поздоровится. Что делать?! Ведь обратиться за помощью к несущим службу в тюрьме я по известным причинам тоже не могу. Выход один –деньги надежно спрятать. Но как это сделать, если с меня сразу несколько человек буквально не спускают очей?
Настает момент возвращения в камеры. Замечаю, как вокруг моей персоны буквально сжимается кольцо. В отчаянии решаю признаться самому доброму на вид заключенному по кличке Зайчик.
–Тебе тоже интересно, что у меня в карманах? –спрашиваю его негромким голосом, чтобы не услышали остальные.
–А то! Вдруг у тебя там перья? Ночью сможешь прикончить любого из нас.
–Что ты?! –удивляюсь я. Братва, оказывается, решила, что у меня в карманах –финари.
–Тогда что? –шепчет Зайчик.
–Деньги! Много денег, –отвечаю я.
–Да иди ты! –не верит собеседник.
–Правда! –продолжаю убеждать его я. И тут же пытаюсь неловко и наивно обезопасить свой капитал:
–Только они не мои.
–А чьи же? –любопытствует Зайчик.
–Моей матери.
–Не понял!
–Они с отцом сколотили немного деньжат на черный день. Но с батей приключилась неприятность. Предполагалось, что может появиться милиция. Поэтому бабки и решили перепрятать. И, надо же, в момент, когда я рассовал их по карманам, прибыли жандармы. С пушками наперевес. И меня замели.
Зайчика позвал кто-то из сокамерников. Я же, понимая, что до обыска остается всего ничего, попросился в клозет. Он находился на улице, среди чистого поля. Зайдя за будочку так, чтобы видел вертухай, я попытался было выкопать в почве лунку. Но земля оказалась слишком твердой для моих ногтей. Так что от идеи зарыть свой клад пришлось отказаться. Да и в случае дождей денежки могли изрядно подпортиться.
И тут мне удалось ускользнуть от неусыпного ока охранника. Иду вдоль забора: может, здесь где-нибудь обнаружу надежное место? По дороге –надо же, везуха! –нахожу еще полпачки национальной валюты. Быстро сортирую –купюры ниже двадцатки не беру. Увы, ничего, даже отдаленно смахивающего на сейф, не нахожу. Зато замечаю, как за мной устремляется несколько собратьев по несчастью –с явным намерением сделать меня еще больше несчастным. Если вообще не отправить на тот свет.
Ускоряю шаг. И вижу далеко впереди еще одну группку заключенных: меня таки взяли в кольцо. И вдруг в заборе –солидных размеров дыра. Кто-то убрал целый пролет. Мое спасение?! Ныряю туда. Перехожу на бег. Увы, с двух сторон появляются довольно улыбающиеся люди. Впопыхах я не успеваю разобрать –это вертухаи или зэки. Впрочем, большой разницы нет. Главное, я все-таки угодил в ловушку, выхода из которой нет.
18 октября, суббота
Мой служебный кабинет, отчего-то с элементами кухни. И находится он на каком-то заводе. Компанию мне составляет инженер этого предприятия. А поскольку дело идет к вечеру, он проявляет вполне оправданное беспокойство о нашем ужине –ведь его нужно готовить самим (оттого и кабинет –с элементами сухопутного камбуза). И, расположившись на полу на некоем подобии матраца, начинает чистить морковку.
Спустя некоторое время входит главный инженер. И со словами «Какого хрена ты вмешивался в это дело?!» подскакивает к своему коллеге и начинает его лупить. Правда, не очень сильно: интеллигентный все-таки человек. Я бросаюсь их разнимать. Несмотря на солидный возраст, нападавший оказывается довольно вертким мужчиной и несколько раз вырывается из моих рук и достает своего противника. Однако особого азарта к драке у него не наблюдается и, в конце концов, мне удается вытолкать его за дверь.
Увы, не проходит и пары минут, как в помещение буквально врывается три человека во главе с не закончившим экзекуцию главным инженером. Одного из новеньких я узнаю –это заместитель генерального директора завода. Последний, как становится ясно, –тоже руководитель приличного звена. Зам, подобно иерихонской трубе, орет с порога:
–Тебя кто просил столько брать на себя?!
Из-за невообразимого гвалта я не слышу, что ответил обвиняемый в превышении служебных полномочий. А дальше началась форменная молотьба. Только молотили не снопы, а человека. Не только руками и ногами, но и всеми подручными средствами. Такого зверского избиения я еще не видел. Пытался усовестить распоясавшихся молодчиков, но они настолько вошли в раж, что, похоже, ничего не слышали. Пробовал оттаскивать. Однако не успевал оттолкнуть второго, как первый уже снова метелил коллегу.
Так продолжалось минут десять. Пока я не возопил:
–Вы же его убьете!
Спустя несколько мгновений руководители-хулиганы прекратили свою внеурочную «работу». На полу, распластавшись, лежал инженер. Кое-как я втащил его на кровать (оказывается, кабинет был и с элементами спальни). Тот не двигался.
–Ну, что?! –злорадно произнес я. –Доигрались?
И направился назад к столу:
–Сейчас я вызываю милицию и «Скорую помощь». Свидетельские показания дам против каждого из вас лично!
Однако в руках у меня очутилась отчего-то не дочищенная избитым морковь, а не телефонный аппарат. Я попытался было набрать на ней 02 и 03, но это не удалось. «Во время драки ее повредили, нужно срезать кусочек» –решил я и произвел задуманную процедуру. Увы, номер все равно не набирался. «Наверное, потому, что нет диска» –решил я. И попытался было дозвониться в милицию и к врачам, используя для набора номера карандаш. Увы, опять ровным счетом ничего не вышло.
Между тем нападавшие начали как-то странно на меня посматривать. И я понял почему: уже сговорились помешать свершению правосудия. А для этого им и нужно-то лишь устранить меня –принципиального свидетеля. Следовательно, нужно как можно быстрее дозвониться хотя бы в милицию. А там будет видно, как станут развиваться события. Пока же ясно одно: с каждой минутой они будут смелеть. Так что времени у меня –в обрез.
Я бросаю на столь морковку и выхожу в соседний кабинет. Что удивительно, мне дают это сделать: не исключено потому, что знают, что здесь никого нет. Быстрее! Тяну руку к телефонному аппарату и в этот момент он, как на зло, звонит. Поднимаю трубку:
–Алло!
–Это Николай?
–Да!
–Как настроение?!
–Кто говорит?
–Профессор! Я у вас вчера был…
–?!
–Вы еще изрядно угостили меня спиртным.
–А-а…
–Так изрядно, что я сегодня ничего не помню –полный провал в памяти. Что и говорить, умеете встречать гостей. Тем более, я и нет гость вовсе, а рядовой посетитель.
В это время скрипит дверь. Я через плечо вижу, как в кабинет проскальзывают –один за другим –участники побоища. Понятно: они не хотят, чтобы опасная для них информация ушла за пределы здания.
–Вчера-то пьянка хоть обошлась благополучно, а сегодня здесь такое было, –пытаюсь намекнуть на явное неблагополучие.
–Что? –интересуется профессор, которого я едва помню.
–Драка! –уточняю я.
И в это время связь прерывается. Я остаюсь в полной власти убийц, готовых, чтобы скрыть свое преступление, на все.
19 октября, воскресенье
Сон первый
Мы с женой находимся в доме ее умерших родителей. Поздний вечер. Темнота. Мы то ли лежим, то ли полулежим на кровати и разговариваем. О чем-то таком, чего бы не хотели, чтобы услышали посторонние. Неожиданно супруга на полуслове замолкает. Потом шепчет еле слышно:
–Тише!
–Я же молчу! –таким же макаром ей отвечаю. –А что случилось?
–Мне кажется в комнате кто-то появился посторонний.
Я тоже нашорашиваю уши. Так и есть, от двери веет чужаком. Что предпринять?! Не успеваю я придти к какому-либо решению, как к кровати с шумом мчится неизвестная масса. Жена испуганно кричит. Я в последний момент успеваю ногами оттолкнуть нападавшего и тот по инерции пролетает к окну. Он бормочет мою фамилию. Значит, это все-таки человек, а не зверь. Впрочем, от этого нам не легче. Темная масса на фоне света, падающего из окна, разворачивается и готовится снова броситься на нас.
Сон второй
Незнакомый город, в котором живет наш хороший… знакомый. Мы с супругой у него гостим. В один из дней идем на базар, в магазины и накупаем массу вещей и продуктов. У меня в руках шесть или семь пакетов. У жены длани тоже не пустые. Мы очень рады, что перед отъездом хорошо угостим хозяев и себе повезем кое-что.
Подходим к дому с противоположной стороны дороги. Мне уже тяжело тащить такой груз, и я не придумываю ничего лучше, как оставить все пакеты на улице. Что и делаю.
Спустя некоторое время (домой с работы вернулся наш знакомый) собирается застолье. Супруга дает мне команду заносить и наши разносолы. Выхожу вместе с нею. Напротив какие-то люди. А наших вещей… нет. Успокаиваю половину:
–Ты рано начала смотреть! Я, кажется, туда дальше оставил.
Идем. Увы, пакетов нигде не наблюдается. И я вспоминаю, как однажды у нас самым наглым образом сумку украли прямо из-под носа. Так что, мысленно признаю, моя идея была никудышней. И найти пропажу даже в душе я уже не надеюсь.
На улицу выходит наш товарищ. Спрашивает, что мы делаем. Объясняю. Он двигает плечами: надо, мол, тебе было додуматься. Мне очень жаль пропажу. Столько вещей ухнуло. И все по моей вине. Настроения у меня, безусловно, никакого.
Сон третий
Когда мне приснился первый сон, я тут же начал его запоминать, чтобы не забыть утром записать. После того, как увидел второй приказывал и вспоминал несколько раз уже оба сна. А вот когда проснулся, то второй очень долго не мог припоминать. Но, слава богу, удалось.
20 октября, понедельник
Сон первый
Усадьба родителей. Мне нужно полезть на чердак дома. Ставлю лестницу. Обращаю внимание, что стоит она не очень устойчиво. Махнув на это рукой –лезть все равно необходимо. Осторожно взбираюсь на покатую крышу коридора –по ней я доберусь до лаза. Из-за боязни высоты (этот «недуг» –всамделишный) свои маневры совершаю словно в замедленной съемке.
Перенеся, наконец, тело на крышу, неожиданно обнаруживаю там массу народа, включая подростков и матерей с малолетними крошками. Открываю двери лаза, но забираться на чердак не тороплюсь. В голову неожиданно приходит мысль: а как вся эта орава намерена спускаться вниз? А делать сие нужно немедленно, иначе крыша коридора может не выдержать такого огромного количества «наездников» на своем стареньком горбу.
Немножко спускаюсь вниз, скользя по жести задницей. И в двух словах объясняю публике ситуацию. Со мной соглашаются. Молоденький паренек первым подползает в лестнице и благополучно по ней спускается. Второй этот маневр пытается повторить женщина лет 25 с ребенком на руках. Я не успеваю предупредить ее об опасности подобной авантюры без посторонней помощи, как она уже оказывается на одной из верхних ступеней. Увы, лестница предательски кренится, женщина инстинктивно хватается за ее край и вместе с нею по дуге летит на землю. Я отчетливо вижу, как, упав, еще несколько раз перекатывается ребенок. Мама тоже несколько раз дергается. По всему, оба остались живы, хотя наверняка получили травмы. И хорошо, если не опасные для жизни.
Между тем спровоцированный мной «исход» набирает силу. Обращаю внимание, что сбоку появилась еще одна лестница. Так что вниз народ устремляется уже сразу по двум. К той, по которой наверх взобрался я сам, приближается еще одна отчаянная дама с маленьким дитем. Понимаю, что ей необходимо помочь, чтобы несчастную не постигла участь предшественницы. Однако сдвинуться с места мне чрезвычайно трудно –кажется, стоит разжать пальцы, которыми я намертво уцепился в бортик, и я, будто салазки с крутой горки, сходу слечу с покатой крыши. Собрав всю волю в кулак, начинаю тихонько двигаться в сторону злополучной лестницы. Меня с такой неодолимой силой тянет вниз, что металлический (!) бортик в кулаке начинает растягиваться, словно недопеченный блин. Вот-вот жесть не выдержит, и я отправлюсь в принудительный полет. Страх переполняет сердце. И все же, сцепив зубы и ежесекундно рискуя свалиться, едва не по-пластунски добираюсь до края крыши.
Женщина как раз занесла ногу, чтобы встать на перекладину. Я, хотя едва не срываюсь, успеваю придержать малыша. И все же, чувствую, что эта рискованная затея благополучно не завершится. Как минимум кто-то один из нас троих обязательно грохнется вниз. Вот и подтверждение моей версии –лестница начинает опасно крениться. Сейчас…
И вдруг ребенка из наших рук вырывают. Кто?! Смотрю вниз и вижу женщину, которая, встав на какую-то возвышенность (табурет? бочка?), спасает ребенка от уготованной матерью развязки. Еще мгновенье и на землю благополучно соскальзывает мадонна –во имя его спасения на секунду-другую разлученная со своим малышом.
Я на крыше остаюсь в отнюдь не гордом одиночестве. О путешествии на чердак я уже не помышляю. Мысль одна: как теперь вниз без неприятных происшествий спуститься мне? Увы, во мне крепнет уверенность: как ни буду изворачиваться, обязательно навернусь. Вопрос в другом: соберут ли после этого мои кости?
Сон второй
Вместе с супругой находимся на пляже. С нами большая сумка с едой –для матери, лежащей в больнице. Неожиданно выясняется, что мне нужно через полчаса появиться на работе. Договариваемся, что выяснив все необходимое, я вернусь на озеро. Чтобы, забрав передачу, отправиться с визитом к матери.
Однако дальнейшие события развиваются таким образом, что я понимаю: ни при каких обстоятельствах на пляж я уже попасть не смогу. А если жена, уходя, сумку оставит на месте, то забрать ее я уже, во-первых, не успею, а, во-вторых, оную элементарно сопрут. Причем никакой возможности связаться с супругой нет. Проклинаю собственную лень: лучше бы я сумку таскал с собой. Хотя в душе я все еще надеюсь на… непослушание супруги: вдруг она не оставит этот чертов саквояж, а возьмет его с собой в город?!
Уже буквально через десяток минут моим надеждам суждено было развеяться, как «с яблонь дым». Я вижу супругу в присутственном месте, где она трудится. Спрашиваю:
–Где сумка?
–Как где?! –удивляется она. –Как и договаривались, оставила на пляже.
Расстроено думаю, что лучше бы моя половина иногда была не столь исполнительной. Впрочем, это была бы уже не она.
К концу дня, когда уже изрядно потемнело, я добираюсь на последнем рейсовом автобусе на пляж. И, конечно, никакой сумки там не нахожу –кто оставит на ночь в таком месте бесхозное имущество?
Сказать, что я расстроен, значит, ничего не сказать. Во-первых, жаль утраченного столь нелепым образом. Во-вторых, я еще могу успеть купить что-то для матери в магазине, но ведь домашнего борща или котлет там не приобретешь. И, в третьих, даже если я успею все это сделать, в больницу меня уже не пустят. Выходит, мать по моей вине остается голодной. А потом ведь, наверняка, еще придется объяснить супруге, зачем я настоял на явно нелепом решении: оставить сумку на пляже. Что не столь трагично, но, тем не менее, тоже неприятно.
Сон третий
В центре города встречаю давнего знакомого с взрослой дочерью. Выбираем место поспокойнее среди снующей в обоих направлениях толпы и принимаемся беседовать. Со мной две поклажи –пакет с кое-какой мелочью и большая черная сумка со спиртным. Последнего запас солидный –бутылок десять водки и столько же –вина. Не считая пива. Во время разговора возникает необходимость что-то передать собеседнику. Достаю. И вдруг думаю: а зачем мне в такой сутолоке иметь на руках две поклажи? С помощью дочери знакомого втискиваем пакет в сумку.
Спустя некоторое время довольно продолжительная беседа заканчивается. Мы поднимаемся, чтобы разойтись. На секунду, дабы пожать товарищу руку, ставлю сумку на скамейку. Пытаюсь взять свой баул за ручки и… не нахожу их. Резко оборачиваюсь: так и есть, уперли и его! Да сколько же можно?! Не далече, как вчера, увели сумку с пляжа! Беспредел какой-то! Но ведь воришка не мог убежать далеко. Да и вообще в такой толчее убежать не мог. Он где-то рядом!
Бросаюсь вдогонку в одну сторону, крикнув знакомому:
–А ты давай в противоположную! Он где-то здесь!
Передвигаюсь медленно, буквально лавируя среди толпы. И нигде беглеца не замечаю. Зато обнаруживаю сзади товарища.
–Ты почему не побежал в ту сторону?
–Да прохожие сказали, что воришка рванул именно в эту!
Еще некоторое время мы пытаемся настичь беглеца. Но его нигде нет. Разочарованные, возвращаемся к исходной позиции. «Как же так, –не понимаю я, –спустя секунду после обнаружения пропажи в толпе мы не могли найти злодея? Тем более, если бежали за ним в нужном направлении». И тут меня осеняет: да прохожий-то, подсказавший приятелю маршрут передвижения вора, вовсе не обычный прохожий, а пособник организатора кражи. И они «развели» нас, как последних лохов.
Мы прощаемся. Я иду домой и думаю, как сказать о новой потере супруге, чтобы ее не сильно расстроить. И решаю, войдя в квартиру, начать со следующей фразы:
–Дорогая, беда никогда не приходит одна!
21 октября, вторник
Я приезжаю откуда-то издалека в Пирятин. Привожу давно заказанный соседкой Лидией В. некий редкий и сложный аппарат для проверки состояния здоровья. Приношу ей. Она начинает распаковывать коробку. Одна за другой вытаскивает «прокладки», используемые для смягчения ударов при транспортировке. Я уже начинаю переживать, не подсунули ли мне «куклу» вместо аппарата.
Наконец на свет божий извлекается некое подобие солидных размеров грелки с двумя длинными патрубками по бокам. Лидия В. радостно вздыхает и тут же приспосабливает штуковину у себя на груди, обматывает руки патрубками, а мне сует штучку, наподобие той, которую кардиолог прикладывает при измерении пульса. Проверено: аппарат работает.
–Ну, и что он показал?
–Сама знаю! Что нужно, то и показал.
Я же начинаю размышлять над тем, что за всю эту трахомудию отдал кровные сто долларов США и вряд ли Лидия В. поверит, что она столько стоит. Да и откуда у нее такие деньги? Следовательно, я при любом раскладе остаюсь в дураках.
22 октября, среда
Сон первый
Пребываю в незнакомом помещении. Жена ушла куда-то по делам. Я, кажется, только что проснулся и член торчит на двенадцать. Ни несколько наспех сделанных физических упражнений, ни умывание холодной водой привести его в состояние покоя не смогли. Тогда я решаюсь на юношеский шаг: успокоить его при помощи онанизма.
Начинаю процедуру и ловлю себя на мысли, что она мне даже нравиться. Увы, в самый интересный момент слышу, что вернулась супруга. Пришлось срочно сворачивать «работы», оставляя их не завершенными.
Сон второй
Вечерний Пирятин. С кем-то из знакомых идем центральной улицей. Людей вокруг довольно много. У входа в магазин «Ласточка» стоит несколько парней. Вдруг один из них (мне показалось, что это Владимир С.), сложив руки замком, что есть силы бьет кого-то в лицо. Тот падает.
–Следуй за мной! –слышу голос знакомого, резко вернувшего в магазин, хотя мы туда и не собирались.
Иду за ним. Понимаю: он не желает быть замешанным ни в разборки, ни в выяснения отношений с милицией. Совершив круг по торговому залу, останавливаемся у витрины с колбасами, делая вид, что очень внимательно рассматриваем. Между тем на улице с каждой секундой нарастает тревожный галдеж. Продавцы переглядываются: мол, что-то случилось у входа в их магазин. Наконец один из них –единственный мужчина в коллективе –выходит. Спустя пару минут на всех парах он влетает назад:
–Вызывайте «Скорую»! –кричит не своим голосом. Пусть приедут заберут труп полковника (звучит и фамилия, но я ее вспомнить не могу –Авт.).
Переглянувшись со знакомым, мы уносим с места события ноги: зачем становится свидетелями? Неприятностей с нашими родными правоохранительными органами не оберешься.
На улице обсуждают трагическое происшествие. Слышится основная версия: шел, неожиданно упал и… тут же умер. Нам-то хорошо известно, почему офицер «упал», но инстинкт самосохранения берет верх над чувством долга, и мы, хотя и с некоторыми муками совести, удаляемся восвояси.
Прихожу в родительский (куда же еще?) дом. Раздеваюсь и ложусь читать. Спустя некоторое время слышу за окном шум. Выглядываю в окно. Милиция на автомобиле с мигалкой. Под ложечкой неприятно сосет: почему они здесь? Неужели что-то узнали? Ведь, хоть так, хоть эдак, получается, что я утаил сведения об убийстве. А, может, они приехали к кому-то из соседей совершенно по другому поводу? Эта мысль немного успокаивает. Однако я тут же вижу, как один из стражей порядка направляется к калитке именно нашего дома. Вот он в нее входит.
–Меня здесь нет! –кричу я матери и быстренько ныряю назад впостель.
Вскоре слышу, как в кухне идет разговор. Милиционеры интересуются, не слышала ли что-нибудь мать об убийстве в центре города. Естественно, она не слышала, о чем и сообщает стражам порядка.
–В доме больше никого нет? –слышится голос одного из непрошеных гостей.
–Никого! –отвечает мать, и я облегченно вздыхаю.
Хотя… Они ведь могут проверить ее слова и тогда… Тогда я влип, как кур во щи. Еще и убийство пришьют. С них станется. Как же, с места убийства скрылся, на контакт с правоохранителями не шел, в доме прятался. Окончательно расслабляюсь лишь когда слышу, как тяжелые шаги пробухали под стенами дома. Слава богу!
Поднимаюсь и подхожу к окну, стараясь сквозь тюль рассмотреть, как дальше станут развиваться события. Вижу, что люди в форме заходят на усадьбу соседей. Значит, будут проводить опрос и там. Потом они снова появляются на улице. Один из ментов пристально смотрит на наши окна. Или мне показалось?! У страха-то глаза велики. Однако на всякий случай я падаю на пол. Ничего не происходит. Поднимаюсь и с еще большими предосторожностями смотрю в окно.
За время моего лежания на полу диспозиция там изменилась коренным образом. Милиционеры, окружив кольцом, пытаются задержать незнакомую мне девушку. Та вырывается, однако силы слишком неравны. «Наверное, собираются преступление повесит на нее» –решаю я и мне снова становится не по себе. Ведь настоящего убийцу я знаю.
Неожиданно в окне (оно сроду не открывалось!) появляется физиономия служивого, но в гражданской одежде. «Наверное, какой-то эксперт вроде баллистика» –мелькает мысль, прежде чем я снова падаю на пол. Увы, поздно! Понимаю, что меня заметили. Да и трудно было бы надеяться на обратное –в органах слепые не служат. Так что сейчас начнется. «Почему скрывался? Из каких побуждений прозвучали ложные утверждения?». Однако с пола я не поднимаюсь: прикидываюсь то ли спящим, то ли вообще мертвым. А, может, и не человеком вовсе, а бревном, случайно попавшим «под крышу дома моего».
Влезший в окно просит у матери авторучку (в его, дескать, закончилась паста) и, положив бумаги на мою голову, начинает… заполнять протокол задержания дамы. Более удобного места, сволочь, найти не мог! Сия процедура продолжалась довольно долго, один раз я даже не удержался и пошевелился. Впрочем, это телодвижение на милиционера не произвело ни малейшего впечатления. Или коварный валял дурака?
Вот он зачем-то просит у матери мой паспорт. Что-то снова пишет. Наконец удаляется тем же путем, что и появился. Я, на всякий случай, некоторое время еще лежу на полу. Поднимаюсь. Выглядываю в окошко. Никого на улице уже нет. В этот раз пронесло!
Беру в руки паспорт. Две его страницы, там, где проставляется отметка о прописке, заполнены убористым почерком. Слов разобрать я не могу. Но понимаю: документ безнадежно испорчен. Его, если не хочу иметь неприятностей, придется менять. И ту в голову приходит неслабая мысль: а что ежели служивые настолько умны, что, испортив паспорт и заставив меня появится в милиции, там же меня и повяжут?! Так сказать, с доставкой на дом.
23 октября, четверг
Некая девушка спасается от троих преследователей. Бежит полем, потом –лесом, добирается до реки. Последняя –очень мелкая, сплошь заросшая водорослями. Беглянка пробивается вперед по пояс в воде, разводя руками тину. Сзади сначала слышатся голоса, а потом раздаются выстрелы. Девушка, опасаясь попадания, ныряет. Вокруг того места, где она только что была, вскипают вздымаемые пулями фонтанчики воды. «Надолго ли у нее хватит воздуха?» –переживаю за спасающуюся я.
Девушка выныривает и снова погружается в воду. Плыть она старается, что в ее ситуации единственно правильно, она вдоль узкой полоски воды, свободной от ряски и водорослей. Но наверняка это понимают и преследователи, поэтому им намного легче держать предполагаемую добычу на мушке.
Между тем я ловлю себя на мысли, будто ныряю, спасаясь от пуль, я сам. И уже непонятно, кто я, а кто –девушка. То ли мы –одно целое, то ли убегаем на пару. После очередного появления над водой в мою голову приходит мысль сойти с этой прямой дистанции, значительно облегчающей противникам задачу поимки. И ныряю (я или она?) вбок, в густые заросли камышей. Кажется, получена хоть минимальная передышка: без конца нырять в воду –задача не из простых.
Передвигаемся, стараясь соблюдать, насколько это возможно, тишину, вбок от главного русла. Вот и долгожданный берег. И здесь я с девушкой вновь разделяюсь на двух самостоятельных индивидуумов, ибо получаю возможность наблюдать за нею со стороны. Более того, у меня появляется жгучее желание оказать беглянке помощь.
–Сюда! Сюда! –кричу я ей. Однако на самые высокие регистры голос не поднимаю: опасаюсь, что услышат преследователи.
Девушка направляется в мою сторону. Я понимаю, что сам противостоять троим бандитам, если те появятся, не смогу. Значит, нужна подмога. В первую очередь, рассчитываю на живущих неподалеку двух братьев, отнюдь не примерного поведения, что в данной ситуации скорее плюс, чем минус. Увы, старшего не оказывается дома, хотя он должен вот-вот появиться. Коротко обрисовываю суть происходящего младшему. Тот согласно кивает головой –если он день не подерется, ходит больной. А вот и запыхавшаяся незнакомка в мокром, словно только что выстиранном, платье.
Почти синхронно вдали появляются преследователи. Один из амбалов показывает в нашем направлении –увидел. Значит, нам предстоит держать оборону. Справимся ли вдвоем против троих? Учитывая их габариты, вряд ли. К счастью, вы последний момент к нам присоединяется старший из братьев, и я облегченно вздыхаю: с ним и рота спецназовцев нам не страшна. На всякий случай я отдаю команду девушке:
–Зайди в дом!
Подходят непрошеные гости. И никакой заварушки не начинается. Что меня сильно удивляет. Ведь мужики стреляли в преследуемую (или в меня?). Уже за одно это они должны ответить. Между тем они предлагают старшему из братьев, мгновенно оценив, кто здесь играет первую скрипку, переговоры. И тот… соглашается. Хотя мне абсолютно непонятно, как можно о чем-то договариваться с потенциальными убийцами. Однако что я могу один?! Во всяком случае, троицу не уложу –точно.
Переговорщики идут внутрь здания. Мне же старший из братьев дает указание встать на двери и никого в помещение не пропускать. Даже, если окажется, что имярек тут живет. Делать нечего, выполняю команду. И дежурю, ломая голову над тем, чем злополучные переговоры могут закончиться. Сам факт, что на них братья согласились, симптоматичен. Вдруг им предложат крупные отступные? Как ребята поведут себя в этой ситуации? А ведь если девушку отдадут в руки преследователей, ей (или мне?!) не сдобровать. Живыми они нас не отпустят. Можно, конечно, попробовать бежать. Но как мне вытащить из здания девушку (или себя?)? Пройти мимо стола, за которым восседают высокие договаривающиеся стороны, нипочем не удастся. В чем же он, выход? И существует ли вообще?
24 октября, пятница
Сон первый
Некая страна не то в Африке, не то в Южной Азии. Вокруг –непроходимые джунгли. Среди зарослей –крупная река. По ней проходит граница между двумя соседними государствами.
Что я здесь делаю, мне самому неведомо.
Появляется какое-то высокое –предположительно пограничное –начальство. Разговор заходит о создании наиболее благоприятных условий для пересечения кордона гражданами, живущими в приграничной полосе. Гостям докладывают, что с той стороны особых препон никогда и не было.
–А как с нашей? –звучит наводящий вопрос.
–С нашей в последнее время ситуация тоже нормализовалась.
–Что это значит?
–Раз в неделю водную акваторию отдаем для передвижения на частных лодках в нужном направлении.
Сон второй
Я весь в растерянности: супруга не ночевала дома. Наконец она появляется. В хорошем, между прочим, настроении. Естественно, начинается разбор полетов. После довольно долгих пререканий она признается, что в компании молодых людей… развлекалась.
Кто они? Оказывается, случайные знакомые –две пары. Чем же они занимались? А сексом. В несколько интересном виде. Все хором… мастурбировали.
–Ну, они, допустим, молокососы –им все в новинку. А тебе, даме в возрасте, это нужно было?!
–Да что ты? Молодежи как раз в самый кайф было посмотреть, что станет выделывать «старушка». И я лицом в грязь не ударила!
–Не лицом, а передком.
–Какая разница? И что ты злишься? Я больше не буду.
Увы, видно, что сказано это для отвода глаз. И я продолжаю разборку дальше. Заканчивается она мордобоем. Бью, само собой, я. Исступленно, до изнеможения. В какой-то момент кажется, что тело супруги разделилось на несколько частей, и я колочу каждую в отдельности с не меньшим энтузиазмом. И все равно вижу: все мои «старания» –напрасны. Как говорится, горбатого могила исправит. Я только недоумеваю, как за столько лет совместного брака не смог раскусить спутницу жизни. От осознания этого на душе кошки скребут.
25 октября, суббота
Сон первый
У меня на глазах, вызвав сильнейшее удивление, некая дама колдует над приличных размеров ящерицей. Она, подвернув изрядную часть хвоста под туловище, пришивает одно к другому. На мой вопрос о муках, переносимых пресмыкающимся, женщина ответила:
–У нее вдоль тела расположены двести точек, лишенные нервных окончаний и, следовательно, эти места боли не чувствуют. Главное –в них попасть. Но у меня в подобном накоплен большой опыт.
–А зачем все это?
–Да чтоб не так быстро бегала!
Сон второй
К нам приехали гости из родной деревни супруги. Без предупреждения. А запасов, как назло, в доме нет. Поэтому, изощряясь, мечем на стол, что, так сказать, имеется в наличии. Особые трудности испытываем с мясом. И тут мне приходит в голову мысль –чем не выход из ситуации? –приготовить… змей.
Так и поступаем. Пару штук, выпотрошив, поджариваю на углях. Скрутив в кольцо, наподобие колбасы «Одесская» или «Краковская», кладу на стол.
Начинается скромная –чем богаты, тем и рады! –трапеза. С первым оголодавшие гости расправляются быстро. Доходит очередь до второго.
–Угощайтесь! –приглашаю я. –Деликатес.
–Что еще за деликатес удумали?
–Змеиное мясо, –уточняю я.
Тетка Маня иронично тычет пальцем в тарелку:
–Да что же здесь есть?! Одна шкурка!
–Возьмите вторую –она, кажется, поупитаннее! –предлагаю я.
Однако, судя по всему, второе блюдо особого ажиотажа у гостей не вызывает. Хотя на одной из змей кожа поджарена до золотистого цвета и должна была бы возбудить аппетит. Увы! Мне же остается только переживать, что гости подумают: мы пожалели денег на угощение, хотя это совсем не так.
Сон третий
На работе в редакции получил задание (почему-то давал его первый вице-премьер правительства Николай Азаров) срочно написать материал под новую ежедневную рубрику о начавшемся визите украинской делегации в Египет. Кто поехал мне сказали, зачем –тоже. Значит, нужно выяснять самому. А рабочий день уже закончился. Следовательно, вся надежда на Интернет. Увы и ах: выйти во Всемирную паутину не удается. Компьютер все время зависает. А время неумолимо истекает.
Звоню товарищу Виктору К. Спрашиваю, не знает ли он, какого хрена украинцы поперлись в Египет. Он не знает. Прошу выйти в Интернет и узнать по возможности побольше.
В это время звенит звонок и из аудиторий вываливает значительное количество народа: наверное, в здании, где находится редакция, расположены и какие-то курсы –у мужиков возраст солидный. И большинство из них встали возле меня, всем своим видом давая понять, что им нужен телефон, а я его занимаю и так очень долго.
Скомкав концовку разговора с Виктором К., уступаю место у аппарата. Сходя с ума оттого, что впервые за трудовую биографию могу не выполнить задание.
Сон четвертый
Пирятин. У соседа Александра –толока. Я нахожусь в родительском доме, но участия в общей работе по какой-то причине не принимаю. Вот и финиш. Как водится, прямо на улице расставляются столы –хозяева угощают обедом.
Во двор к родителям заходит одна из соседок и зовет меня перекусить.
–Вы что?! –отвечаю. –Я же не участвовал в толоке.
–Не страшно! Зато участвовали твои родители.
–Не пойду!
–Да не скромничай, не объешь Сашка.
Но для меня позорна даже подобная мысль. Тем более, подойдя к окну, я увидел, насколько скромен стол хозяева никогда не были зажиточными людьми.
После обеда человек десять зашли в родительский двор –посудачить, в зубах поковыряться. Вырулил из дома на улицу и я. И услышал довольно грубые слова отца. Не знаю почему, но решил, что звучат они в адрес матери. И тут же отреагировал –правда, намеком:
–Если кто тронет мать хоть пальцем, изотру на порошок! Есть желающие?!
Желающих не было. В это время во двор зашла мать. Она, оказывается, была во дворе еще одних соседей Ивана и Лидии В. Там решили накрыть стол для того, чтобы поел и я.
–Идите, кто помоложе! –дала команду мать.
Мне уже махали руками из-за стола –народ занять выгодные позиции не медлил. Однако, несмотря на то, что есть мне, действительно, хотелось, идти в чужой двор посчитал неприличным. И не пошел…
26 октября, воскресенье
Сон первый
Деревня супруги. Я нахожусь там в гостях. По какой-то надобности возникла необходимость полезть на чердак (на улице, где я гулял, –поздний вечер).
Вот и сени. Становлюсь на стремянку, начинаю лезть вверх. И в это время чувствую, как она опрокидывается. Успеваю за что-то зацепиться рукой и удержаться в вертикальном положении. Оглядываюсь по сторонам –отчего приключалась подобная метаморфоза? И обнаруживаю, что входная дверь начинает открываться, толкая стремянку. Но ведь внутри никого нет! Что за чертовщина?!
Между тем дверь все сильнее давит на стремянку, угрожая мне падением. Снова наваливаюсь, дабы вернуть ситуацию под контроль. Однако тут же ощущаю, что сбросить меня на пол пытаются с удвоенной энергией. Понимаю: самому мне не справиться. Нужно звать на помощь. Хорошо еще, что во дворе находится мой хороший не то друг, не то знакомый. Ору что есть силы:
–Сюда!
Стремянка угрожающе наклоняется. Кричу снова:
–На помощь!
И так –несколько раз подряд. Удивляюсь: почему же тот не откликается –ведь стоял буквально у входа ин не слышать зова не может. Теряюсь в догадках, балансируя на стоящей вкривь и вкось стремянке. Вдруг в голове молнией проноситься мысль: именно тот, на кого я надеюсь, устроил эту ловушку. Его подельщик находится в доме и сейчас, сбросив меня на пол, выйдет в сени. А тот, кто во дворе, отрежет отступление наружу. Вдвоем же они прекрасно со мной справятся.
Сон второй
Приснилось, что последний раз я свою мать увижу в среду, а умрет она пятницу.
27 октября, понедельник
По какой-то надобности ближе к вечеру прилетели с женой в Ашхабад. Всего на сутки. Поселились в гостиницу. И тут оказалось, что нас ждут старые знакомые на день рождения хозяйки. Спрашиваю свою половину:
–А ты помнишь, где они живут?
–Конечно! Тут не очень далеко пешком.
–Но ведь у нас нет манат. А назад ведь нужно будет на такси.
–А мы двадцать долларов по дороге сейчас поменяем.
Переодевшись в номере, отправляемся в путь. Идем довольно долго –уже основательно стемнело. Сие мне не нравится.
–Долго еще? –интересуюсь у супруги.
–Вот по кольцу обогнем площадь –и финиш.
Топаем. Частный сектор. Освещения почти никакого. Кустарники.
–Слушай, –снова не выдерживаю я. –Мы, наверное, заблудились. Если бы я знал, что так получится, ни за что бы не пошел. Здесь пырнут ножом только за славянскую внешность и преступников никто искать не станет.
–Уже скоро! –успокаивает меня жена.
Однако когда мы выруливаем по кольцу в указанном направлении, выясняется, что с маршрута все-таки несколько сбились. Я склоняюсь к тому, чтобы вернуться, пока не нашли себе на одно место неприятных приключений. Супруга колеблется: ей и мое нытье уже надоело, и друзей хочется увидеть. И тут я нахожу весомейший аргумент в пользу собственной точки зрения:
–А мы подарок купили?!
Немая сцена. В спешке об этом никто, действительно, не подумал. А как являться через столько лет с пустыми руками?
–Кстати, о цветах тоже не побеспокоились! –подливаю масла в огонь я.
И на корню рассеиваю последние сомнения супруги:
–Доллары в такое позднее время да еще в этом закутке мы не поменяем. Так что выход один –возвращаться, пока целы.
Что мы и делаем. Ныряем в подземный переход. Впереди тормозит автобус, но он нам не подходит. Чтобы его обойти, резко беру жену под руку. И слышу слева ехидный голос:
–Что он с вами так? Вам помочь?
Поворачиваю голову и вижу господина, явно недавно освободившегося из мест лишения свободы. В телогрейке, некоем подобии шапки. Навеселе. Встревать в конфликт мне не очень хочется, поэтому, взяв вправо, тяну за собой супругу. Увы, боковым зрением вижу, что и приставала не отстает. Повторяю маневр несколько раз –с тем же успехом.
Нащупываю в правом кармане складной нож –откуда мне знать, как поведет себя дальше тип, явно нарывающийся на неприятности. А тут как раз начинается разветвление подземного перехода. Я подхожу к остяку-самоучке, беру его за торс, поворачиваю в одном из направлений и легонько подталкиваю:
–Тебе, по-моему, туда. Давай –топай кверху жопой!
Он, почувствовав нешуточную угрозу, не сопротивляется. Мне же кажется это странным: не исключено, у уголовника есть сообщники. Поэтому осторожно бросаю взгляды вокруг. Некая компания кажется подозрительной. Стараясь не упустить ее из виду, продолжаю с супругой путь. К тому же, каждым шагом растет число прохожих, что нам на руку.
Вот и гостиница. Заходим в номер.
–Нужно позвонить Мураду Сапаровичу! –предлагаю я. –Они будут рады нас видеть. У нас есть в номере телефон?
–Нет!
–Тогда попробуем связаться следующим образом.
Беру в руки алюминиевую чайную ложечку, прикладываю ее к уху и начинаю набирать в воздухе воображаемый телефон. На той стороне кто-то откликается.
–Энеша? –спрашиваю я, называя имя младшей дочери наших друзей.
–Нет! –звучит в ответ.
–Индира?! –называю имя старшей.
–Нет!
–А Аман Кейпиевна есть?!
–Сейчас позову!
К трубке подходит хозяйка.
–Здравствуйте! –ору в ложечку я. –Как живы-здоровы?!
–Ничего! –бесстрастным голосом отвечает она.
Наверное, не узнала. Да и немудрено: лет пятнадцать не видели друг друга, не слышали.
–Это Николай Михайлович!
Реакция –примерно та же. Я начинаю чувствовать неловкость.
–Как Мурад Сапарович?
Молчание.
–Как Мухамедик?
Молчание.
–Алло! Алло!
Обращаюсь к жене:
–Ничего не слышно.
И –в ложечку:
–Я перезвоню!
А потом –супруге:
–Она так и не поняла, что мы в Ашхабаде!
Переговорив накоротке, приходим к мнению, что нужно идти на переговорный пункт. Что, не откладывая дела в долгий ящик, и делаем. Находим его довольно быстро. Интересуемся, можно ли отсюда сделать внутригородской звонок. Оказывается, можно. Но у нас нет местной валюты. Жена, оставив меня в очереди, оправляется искать обменник. И долго не возвращается. Застолбив за собой очередь, отправляюсь на поиски. Нахожу. Она уже берет манаты. Рядом вертится скользкий тип. Супруга передает мне деньги –те, что покрупнее. Подозрительная личность переключает свое внимание на меня. Однако я тоже не лыком шит: туркмен скую валюту в руке держу крепко и демонстративно засовываю ее поглубже в карман. Но уши держу на макушке: на тот случай, если отобрать деньги попытаются силой?
В помещение переговорного пункта еле втискиваемся –народу, как сельдей в бочке. Занимаем позицию в уголке. Стоим. Неожиданно я вижу, как какой-то парень тянет в жене руку. Бью его по ней:
–Ты что?!
–Там моря очередь!
–А ты тоже на переговоры?
–Да!
–Не беспокойся, мы вперед тебя не лезем. Просто здесь, как видишь, повернуться негде.
Но он все равно протискивается на свое место.
Я, между тем, начинаю сомневаться, хочет ли нам видеть Аман Кейпиевна. Слишком уж индифферентным был ее голос. Однако вслух, чтобы не расстраивать супругу, этого не говорю. Наоборот, произношу совсем другое:
–А ты номер телефона Рафика Самедовича, случайно, не помнишь?
–Я даже не знаю, что он телефон поставил! А что?
–Да звякнули бы заодно и ему. Он бы был рад нас видеть.
А сам прикидываю: обидно будет, если в городе, где мы прожили пятнадцать лет, первые полусуток нам придется провести в гостинице.
28 октября, вторник
Сон первый
Город, похожий на Пирятин, но не он. Каким-то образом я оказываюсь замешанным в убийство. Однако с момента его совершения прошло некоторое время и есть надежда, что «мокрое дело» останется нераскрытым, в чем я, естественно, очень заинтересован.
В один из дней идем по городу с супругой. Путь пролегает мимо того здания, в котором было совершено тяжкое преступление. Из него выходит некая дама. Оглядывается. И вперивает свой взгляд в меня. До того пристальный, что мне становится не по себе, что я стараюсь скрыть. Неожиданно ее брови резко загибаются вверх: такое впечатление, что женщина силится что-то припомнить и ей это пока не удается.
–Пошли быстрее! –роняю жене короткую, как лезвие ножа, фразу.
–А что случилось? –спрашивает она.
–Потом объясню!
Оставляем опасное место.
–Так что произошло? –не унимается супруга. –Что ты понесся, как угорелый?!
–Та особа, что вышла из здания, по профессии –художница.
–Ну и что?
–Понимаешь, у всех у них –отличная память. А она несколько лет назад видела меня вместе с убитым. А вдруг вспомнит эту деталь и сообщит в правоохранительные органы? Нужно это мне?
–Нет!
–То-то же!
Мы дружно шагаем дальше, хотя настроение еже подпорчено.
–Зайдем в новый магазин? –предлагает жена.
–Давай! –без особого энтузиазма соглашаюсь я.
Подходим к высоченному зданию. Единственная странность которого заключается в том, что подниматься из этажа на этаж нужно по наружной лестнице без наличия даже примитивных перил. Меня, очень страдающего от боязни высоты, хватает только на один пролет.
–Ты иди, –говорю своей половине. –А я на второй подниматься не буду. Подожду тебя здесь.
Вскоре появляется супруга, увешанная покупками. Больше всего она несет яиц.
–На всю оставшуюся жизнь решила запастись? –шучу я.
–Не остри! Лучше помоги! –звучит в ответ.
Я пытаюсь взять в руки повешенный ею на стену пакеты с легко бьющимся товаром и, конечно же, роняю. Яйца сыпятся на меня, а дальше –на пол. Несколько разбились в начале полета, испачкав мне костюм. К счастью, особой злости жена не проявляет. Инцидент заканчивается почти мирно.
Возвращаемся домой. По дороге мне показалось, что за нами кто-то следит. «Наверное, художница уже стукнула, куда следует» –делаю вывод я. И тут же начинаю инструктировать супругу:
–Чтобы ни случилось со мной, ты ничего не знаешь! Никогда ни слова не слышала ни о каком убийстве, тем более, о таком, в которое якобы замешан твой муж. Ты мне ничем помочь не сможешь, а себе неприятностей наживешь.
На всякий случай я решаю проверить запор на входной двери. Он с одной стороны практически не держится, поэтому достаточно приложить снаружи минимум усилий, чтобы войти в дом. Это меня не устраивает.
–Найди инструмент, –прошу супругу. –Я починю дверь!
Она уходит в кладовку. Но в это время в дверь кто-то вкрадчиво стучит. За мной, наверное, пришли…
Сон второй
Приснилось, что у меня вырвали зуб. А придя домой, я уже сам вытащил еще один. Боли при этом не испытывал.
29 октября, среда
Сон первый
У нас в квартире установлены счетчики воды (это и в самом деле так –Авт.). И вот я узнал, что их нужно каждые два года проверять по собственной инициативе и за свой счет. А с момента их 4установки прошло уже два с половиною года. Следовательно, ЖЭК якобы имеет полное право сделать перерасчет и выставить нам оплату на общих основаниях.
Я очень по сему малоприятному (опять государство нас кидает) поводу переживаю и прошу супругу обязательно и в срочном порядке навести справки по данному вопросу.
Сон второй
Жена ненадолго (на день-другой) уехала в Пирятин. Обещала обязательно позвонить. Однако уже вторая половина второго дня, а весточки от нее –никакой. Меня это крайне тревожит: не случилось ли чего? Ведь она –человек обязательнейший.
Делюсь своими переживаниями с кем-то из близких. Тот советует:
–Езжай туда сам! Не так уж и далеко.
–Но вдруг я поеду туда, а супруга в это время будет ехать навстречу, и мы, таким образом, разминемся?!
–Тогда жди до позднего вечера. Если не будет, отправляйся в путь сам.
–Тоже закавыка. Если дождусь, то на чем уеду? Автобусы ведь ныне ночами не ходят.
–Ну, тогда не знаю!
Что же предпринять? Лучше всего было бы позвонить родителям. Кажется, я им и телефон установил –временно. Однако –хоть убей! –не помню номера. А посему пребываю в полной растерянности и тревоге.
Сон третий
Киев. Ко мне на работу в обеденный перерыв зашло двое друзей. Решили выпить по сто граммов или по пиву. Направляемся в ближайший бар. Не успели отойти от здания и пары сот метров, как меня зовут обратно.
–Я ненадолго, –говорю друзьям. –Так что вы меня обязательно подождите.
–Само собой! –отвечают они в унисон.
Увы, задача, которую ставят передо мной и еще рядом товарищей, чувствую, затянется. Однако предупредить друзей возможности нет. Ведь меня с другими тут же посадили в самолет и отправили. Но вот миссия закончена. Спешу к бару: а вдруг кореша там еще сидят? Выруливаю на мостовую и, о чудо, вижу оставленных друзей. Они все еще ждут меня на улице.
–Совсем оборзел! –возмущаются хором. –Ты хоть знаешь, сколько мы тебя ждем?!
–Сколько?
–Четыре часа!!
–А вы знаете, где я за это время побывал?!
–Нет! Надеемся, скажешь…
–В Швеции!
–?!
–Когда вернулся, мне сказали, что Александр Омельченко включил меня в состав делегации, немедленно вылетающей в шведский город –побратим Киева. Для поздравления тамошнего головы с каким-то юбилеем. Самолет был чартерным –предупредить вас у меня не было ни малейшей возможности. Так что –извините…
30 октября, четверг
Сон первый
Незнакомый город. Мне нужно куда-то добраться. Прохожие объясняют, что буквально несколько дней назад в эксплуатацию сдано метро –правда, всего одна станция, но как раз в нужном мне направлении.
Спускаюсь. Станция не обделана: голые черные стены. Со скрежетом появляется вагон. Что это за сооружение?! Простая платформа (ни стен, ни, само собой, крыши), которую в движение приводят при помощи мускульной силы –два мужика. Народ начинает загружаться. «Не слететь бы во время такой езды» –думаю я, ступая на платформу и оглядываясь вокруг. К счастью, замечаю, что в нескольких местах установлены небольшие поручни. Подхожу к одному, еще не занятому, и берусь рукой: все же подстраховка.
Появляется служащая метрополитена и начинает раздавать всем кожаные шорты.
–Зачем? –недоумеваю.
–Вы что, первый раз пользуетесь слугами метрополитена?! Надевайте! Так положено по технике безопасности!
Делать нечего: выполняю приказ. То же делает остальной народ. Наконец платформа заполняется пассажирами до отказа, и мы трогаемся. Мужики что есть силы налегают на рычаг, двигая им взад-вперед, и тележка не спеша въезжает в зияющий провал тоннеля.
Сама поездка мне отчего-то совершенно не запомнилась. Пришел в себя на следующей (конечной) станции. Снял и сдал шорты. Еще поинтересовался у кого-то из пассажиров:
–Я что-то не заметил, свет в тоннеле хоть горел?
–Обижаете, а как же! –ответил тот, видимо, несколько обидевшись за родной город и столь неказистое метро.
Поднимаюсь наверх и иду по улице. Мне нужно в больницу к жене. В какой-то момент обращаю внимание, что, сняв метрополитеновские шорты, я не надел собственных брюк, и «шагаю по Москве» в… трусах. Причем более чем линялых. Становится неудобно. Слава богу, лечебное учреждение, где лежит супруга, рядом. Надеюсь, что он сыщет мне там хотя бы старенький медицинский халат.
Появляется благоверная. Объясняю ей ситуацию. Она отправляется на поиски какой-нибудь одежонки. Но буквально после первого шага ее заворачивают на процедуры. Сквозь приоткрытые двери вижу, как ей что-то закапывают –не то внос, не в глаз. И тут у меня неожиданно возникает острейшее желание справить большую нужду. Где?! Спрашиваю у больного. Он говорит, что туалет есть только в кабинете врача N. И указывает дорогу. Мчусь на всех парах. Но что это?! Оказывается, я уже вообще голый. Даже не знаю, куда подевались мои линялые трусы. Прикрываю причинное место руками и двигаю дальше: не хватало еще не удержать и навалить кучу посреди больничного коридора. Тогда меня точно в психушку закроют.
Вот и заветная дверь. Толкаю. За столом напротив сидит врач –как назло, дама. А я ведь одну руку поднял, чтобы открыть.
–Ой, извините! –говорю. –Перепутал кабинеты.
Захлопывая дверь, с сожалением вижу туалетную кабинку слева. Жаль, я в нее уже не попаду. Как-то стыдно голым появляется –хоть женщины и медик.
Сон второй
Я пришел с гостинцами в больницу к матери. Она спит, но когда я вхожу в палату, просыпается. Разговариваем. Она немного ест. Через некоторое время начинаю собираться. Но прежде решаю позвонить домой по мобилке. Увы, удается набрать только первую цифру, остальные даже не высвечивают. Расстроенный, возвращаюсь в палату, прощаюсь с матерью и ухожу. Уже почти на остановке вспоминаю, что не забрал сумку с посудой. Возвращаюсь, хотя страшно жаль потерянного времени, да и усталый очень.
Так что совершаю «круг почета». И когда снова оказываюсь на остановке, пытаюсь поправить на голове кепку, которой там не обнаруживаю. Так и есть, я ее положил в палате на окно, там она и осталась. Возвращаться в очередной раз?! Нет, сил на это уже не остается. Хотя, скорее всего, кепку украдут.
Подходит троллейбус. Больше похожий на ремонтный. Такой же грязный, не имеет сидений, и перегорожен надвое. В передней, гораздо меньшей части, нас трое: кроме меня, две девушки, одетых, как панки или хиппи. Они явно навеселе и, то и дело поглядывая в мою сторону, явно ищут приключений. Колбасятся дамы довольно долго –это, кажется, уже начало надоедать и водителю. А у меня появляется мысль, что девушки хотят завезти нас обоих в малолюдное место, где их ждут подельщики и там расправиться. «На одной из следующих остановок нужно будет выйти» –решаю.
Но на ней выходят дамы. При этом одна из них сбрасывает с себя даже то минимальное количество одежды, которое имела и начинает что-то кричать. Оказывается, она таким образом… рекламирует сессию городского совета, которая должна вскоре состояться. «Живой щит», разрисованный от макушки до пяток, сверкая голой задницей и всем остальным в рекламном раже начинает даже кататься по земле.
Перепуганный водитель сворачивает троллейбус в какой-то переулок –подальше от греха. Мы выныриваем возле церкви, у которой продают различные религиозные атрибуты. Поскольку я в бога не верю, прохожу мимо. Обратив внимание лишь на какого-то юродивого, декламирующего стихотворение. Мне запомнилась только последняя строчка: сначала звучало слово «розги», дальше –в рифму –«Очистите наши мозги!».
октября, пятница
Сон первый
В автобусе еду в свой микрорайон. На остановках салон постепенно освобождается –люди выходят на остановках. Наконец, народа и вовсе почти не остается. Обращаю внимание на молодую девушку –не из красавиц. Узнаю в ней дочь знакомого Валерия Ж. (на самом деле, он –бездетный –Авт.). Та тоже видит меня. Подходит: я сижу на заднем сиденье. Здороваемся, заводим разговор о том о сем.
Вдруг девушка садится мне на колени. И склоняет голову в попытке поцеловать.
–Ты что?! –спрашиваю я, одновременно уворачиваясь.
–А что здесь такого? –невинные глаза она.
–Ты ведь мне в дочери годишься, если не во внучки! Тем более, ты –отпрыск моих хороших знакомых.
–А я к вам именно дочерние чувства и испытываю, –отвечает девушка. И резко склонившись, таки начинает неистово целовать в губы.
За ее ухом я вижу ухмыляющегося водителя (в этом автобусе его рабочее место находится почему-то сзади): мол, что вы тут мне тюльку гоните, бесстыдники, относительно отцовских и дочерних чувств?!
Неожиданно я оказываюсь на улице (наверное, выскользнул из автобуса?). Темнота, хоть глаз выколи! А ночью, знаю это точно, можно очень легко нарваться на крупные неприятности. Поэтому стремлюсь передвигаться, как можно быстрее. Увы, это мне не удается. Не то, что шустрее, вообще, как ни стараюсь, сдвинуться с места не могу. А сзади, между тем, слышаться приближающиеся голоса. Владельцами которых могут оказаться преступники, промышляющие на дорогах. Предпринимаю отчаянные попытки, если от них не оторваться, то хотя держать стабильную дистанцию: не получается. Зато впереди –в отдаленности –появляется свет. Я вдруг понимаю, что нахожусь у пирятинского базара. А там, где светлое пятно, следовательно, местная автостанция.
Вот, наконец, и она. Снуют люди, среди которых замечаю и явно уголовные хари. Дабы отвлечь их внимание, беру пол-литровую банку (такая здесь самодеятельная тара под пенистый напиток) пива, хотя мне его не хочется. Заворачиваю за угол, старясь боковым зрением отследить, не двинется ли кто-нибудь за мной. Правда, навстречу рулит особь бомжеватого вида. Ставлю пиво на столбик –пусть кайфует. А сам начинаю выглядывать какой-нибудь транспорт, дабы в целости и сохранности добраться до родительского дома. Удастся ли мне это?!
Сон второй (запомнившийся отрывок)
Наша квартира –огромна: с десяток комнат. И в ней почему-то ночует множество малознакомого и вовсе незнакомого народа. Ночью я выхожу в туалет. И вижу, что кто-то весьма небрежно обращается с сантехникой, ввиду чего в патрубке появился свищ, из которого, естественно, хлещет вода. Начинаю пробоину заделывать –ведь у нас стоят водомеры и из-за этих козлов за ночь (а сейчас где возьмешь сантехника?!) вытечет не один десяток денежных единиц. Хотя понимаю –и сие меня сильно тревожит –что через пяток минут выйдет очередной постоялец и так же небрежно за что-то дернет и… Раскошеливайся потом хозяин.
Сон третий
Служу рядовым в армии. Все вокруг –молодежь, а я –седой пер-хер. Никак не возьму в толк, как же так произошло? Да и отслужил я в свое время вроде.
Захожу в подъезд казармы. И слышу, как с верхних этажей –строем! –начинают спускаться бойцы. Догадываюсь: в столовую на обед. Но строем?! Неужели среди них нет ни одного с мозгами? А командиров с их высшим образованием? Ведь сейчас эта гребная синхронность приведет к обрушению если не всего здания, то, по крайней мере, лестничных пролетов. Вижу уже, как начинают раскачиваться ступеньки. Дабы не оказаться заживо погребенным, ныряю в раскрытую дверь, ведущую в подвал. Быть замурованным здесь –тоже не сахар, однако, во-первых, есть надежда остаться в живых, а, во-вторых, шанс быть впоследствии откопанным.
И ту перед глазами у меня проходит –нет, не вся жизнь! –а только один ее, но важный фрагмент.
…Мой дом. Возвращаюсь в него после работы. То ли мать, то ли жена сообщают новость
–Тебе пришла повестка из военкомата!
С чего бы это? Однако делать нечего –даже не переодевшись, иду. Вот и известное всему мужскому населению города здание. Военком встречает, как родного.
И делает «коммерческое» предложение: он оправляет меня повторно служить в армию, а я за это потом из его рук получу… капитанские погоны.
«Придурок!» –ругаю себя, сидя в подвале, не только этими словами. Во-первых, совершив подмену, военком, наверняка, отмазал от службы чьего-то сынка, поимев за услугу немалые деньги. А во-вторых, я ведь уже много лет –капитан запаса! Как говорится, привет дуралею!!
Оглавление
2003 год
1 июля, вторник
2 июля, среда
июля, четверг
4 июля, пятница
5 июля, суббота
6 июля, воскресенье
7 июля, понедельник
8 июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
11 июля, пятница
12 июля, суббота
июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
июля, пятница
июля, суббота
июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
июля, пятница
июля, суббота
27 июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября,суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
Дневник сновидений
Предисловие автора
Почему мне снятся ТАКИЕ сны, а соседу –ИНЫЕ? С чем сие связано? С устройством серого вещества? Наверное... А в чем эти нейроны отличаются от своих собратьев в другой черепной коробке? Только лишь химическим составом?
Или еще чем-то?
Вот, к примеру, мне часто снятся кошмары. Случайно? Думаю, нет. Но мой дилетантский вывод «Нормальные мозги демонстрируют нормальные сны, а ненормальные –кошмары» вряд ли выдержит критику специалиста.
А если снятся "преступные" или "порочные" сны, означает ли это, что спящий - преступен и порочен?
Отличаются ли кардинально «ночные картинки» у оптимиста и пессимиста?
Пытаясь найти ответы хотя бы на некоторые из этих вопросов, автор записывал свои сны в течение года. Причем не одного, а нескольких. По такой формуле: одни и те же дни и месяцы с двумя перерывами по десять лет каждый. Это, если точно, по четыре месяца 1993-го, 2003-го и 2013 годов.
Так была написана (точнее, записана) трилогия «Магические формулы». Вашему вниманию предлагается ее вторая часть –«Десять лет спустя».
«Если мы научимся смотреть сны,
то обретем, быть может, истину».
(Ф. Кекуле, химик).
2003 год
1 июля, вторник
Сон первый
Снова –Пирятин. Опять треугольник: я –отец –мать. Как обычно, он ее жестоко избивает, а я пытаюсь защитить. Только в этот раз отец замыслил убийство. Мои с ним разборки (к сожалению, подробностей не запомнил).
Сон второй
Возлежу на каком-то ложе. На ногах довольно странная обувка: что-то с двойной подошвой, между которыми пустота (тот, кто в своей жизни сталкивался в овощными базами, знает, что такое поддоны. Вот мои фантастические штиблеты на них и похожи). Причем «ближняя» ее часть, та, что прилегает к телу, очень и очень дырявая. И я ощущаю на право ноге дискомфорт.
Беру некую то ли соломинку, то ли травинку и начинаю ею между подошвами водить. Через определенное время оттуда тоже показывается соломинка. Но… цветная и немного пушистая. Пытаюсь ее сбить –не удается. Более того, она из-за края подошвы начинает… отмахиваться. «Что-то, зараза, живое!» –делаю «глубокомысленный» вывод я. И продолжаю свои пока что не дюже эффективные операции по изгнанию непрошеного гостя со своей ступни.
Наконец «пришелец» показывается во всей красе. И я узнаю в нем –не без внутреннего содрогания –каракурта. Первая мысль: «Черная вдова ужалит – мало не покажется». Начинаю сгонять более энергично, но осторожно. Не получается: эта сволочь отбрыкивается: видно, понравилось на моей пятке. Прихожу к выводу, что играть дальше в бирюльки с помощью травинки-соломинки не стоит –себе выйдет дороже.
Натягиваю на руку откуда-то взявшуюся толстую рукавицу –видно, на ватине. И пытаюсь смести опасного противника с подошвы. Тот –вот гадина! –ловко забирается на руку. Пробую стряхнуть –не удается. Ползет. Останавливается, и начинает… кусать. Приютил, называется, болезного. Однако прокусить толстый-толстый слой не шоколада, а ватина с первого раза каракурту не удается. И я с ужасом осознаю, что он будет повторять свои попытки до победного –для него! –конца.
Сон третий
Мы с супругой в незнакомой квартире. Раздается телефонный звонок. Беру трубку:
–Алло!
–Алло! Это Олег Петров с Таней. Здравствуйте!
–Здравствуйте!
–Как там дела в Ашхабаде?
–Да мы же давно оттуда уехали. Знаем все лишь понаслышке.
–Все равно интересно. Особенно вопрос работы.
–А вы что, хотите туда поехать?
–А почему бы и нет? В России пристойную должность найти сложно.
–Ну, даже не знаю. Мы ведь убрались оттуда именно по причине неважного отношения к славянам. Правда, с тех пор, судя по сообщениям прессы, ситуация несколько улучшилась. Однако, я бы все же не советовал…
–А у вас с Надеждой Павловной как дела?
–Нормально. Имеем квартиру, а это ныне главное.
–Ну, спасибо за консультацию!
Звонивший положил трубку.
–Кто это был? –спрашивает жена.
–Ты знаешь, сам не могу вспомнить. Какой-то Олег Петров. Тебе эта фамилия что-нибудь говорит?
–Ровным счетом ничего.
–А мне что-то говорит, да вот что? –вслух размышляю я.
И тут мне приходит в голову светлая мысль:
–Черт! Ты знаешь, кто это был?!
–Нет, я же сказала.
–Олег Тарануха из Екатеринбурга! Я теперь отлично это понял –а то, думаю, откуда этот голос знаю.
–А почему же он назвался Петровым?
–Видимо, ради хохмы. Ах, как жаль, что я его не узнал раньше, а он не расшифровал свой псевдоним. Он же сейчас в Киеве! Пригласили бы в гости. А куда перезвонить, я не знаю.
–Может, он догадается сам еще раз нам брякнуть?
–Только на это нам и остается надеяться.
Сон четвертый
Вместе с туркменским другом Овезом в чужом городе. Он говорит, что сильно проголодался и нам бы не помешало где-нибудь основательно перекусить.
–Мне нужно еще взять у одного из местных руководителей интервью, –отвечаю. –Так что давай на полчасика во всех отношениях приятную процедуру отложим.
–А где встретимся?
–А давай там прямо и встретимся. Это отсюда совсем недалеко. Двинешь по диагонали по этому подземному переходу, а на той стороне я тебя буду ждать. А если же захочешь, зайдешь на территорию предприятия. Ты у его проходной будешь стоять.
Идя по подземному переходу, я зачем-то прихватываю две то ли мраморные, то ли древесностружечные плиты с мыслью, что в хозяйстве все пригодится. И опасаюсь быть пойманным. Ощущение –не из позитивных. Размышляю, не бросить ли к черту «находку», но делать сие не спешу. Хотя, как сне кажется, народ, тут и там шныряющий, смотрит на меня с подозрением: что это дядя прет, как Иван двери?
Прямо из подземного перехода попадаю в приемную нужного мне руководителя. Там тоже снуют люди –расставляют мебель. Я догадываюсь, что перебрался сюда начальник недавно и только, так сказать, учреждается вместе со стульями-диванами. Среди царящего кавардака на меня мало кто обращает внимание, и я спокойно ставлю свои плиты у стены с твердым намерением их не забирать.
Руководителя не оказывается на месте, так что я выхожу на улицу. Надо будет дать знать Овезу, что перекусить через полчаса нам, судя по развитию событий, вряд ли удастся.
Во дворе предприятия встречаю некую даму, которая тоже кого-то ждет. Слово за словом –начинаем разговор. Она тоже оказывается журналисткой. Только работающей на радио. Я всматриваюсь в ее лицо –оно мне кажется знакомым.
–Ваша фамилия случайно не Добрянская? –спрашиваю после некоторых колебаний (девушка с такой фамилией училась со мной в школе –Авт.).
–Нет, –отвечает новая знакомая.
Проходит полчаса. Моего товарища нигде не видно. В это время появляется нужный мне руководитель. Надо идти брать интервью, а я с ужасом вспоминаю, что диктофон остался у Овеза. Которого в ближней округе в данный момент не видно.
–Скажите, –обращаюсь к коллеге, –у вас нет с собой диктофона? Может быть, в таком случае вы мне его одолжили на некоторое время?
–С собою нет ничего. А вообще, мы, радисты, пользуемся в своей работе довольно громоздкими магнитофонами. Вряд ли бы такой вам подошел. Да и настраивать такую технику без необходимого опыта непросто.
2 июля, среда
Сон первый
Я –в какой-то конторе. Начальница отдела не торопится меня принять: у нее все время находятся неотложные дела. Вот и опять к ней в кабинет нырнула дама. Немного поколебавшись, я открываю дверь: сколько можно меня мариновать?
У стола только что вошедшая выкладывает что-то на стол, а хозяйка кабинета непритворно ахает и охает от восторга. На меня женщины не обращают никакого внимания. Набираюсь наглости и подхожу к столу и я, дабы увидеть, что привело в восторг заведующую отделом.
Там –шкурки черепах (размером, цветом и формой они точь-в-точь повторяют панцирь пресмыкающегося).
–Это я из Италии подруге привезла! –хвалится вошедшая.
А хозяйка кабинета начинает прятать подарок (или взятку?) в сейф.
–На пальто, –продолжает дарительница, –хватит тысячи штук.
Цифра меня поражает, но я сомневаюсь и сходу прикидываю, что достаточно будет и пары сотен. Ну, разве что –с небольшим.
Сон второй
Деревенский незнакомый дом. Я и мать заходим в него. Повсюду –невообразимая грязь. Окна сплошным слоем залеплены шевелящимися мухами. Вокруг летаю огромные осы. Весь пол усеян мелкими осколками стекла.
Я удивлен: мать всегда была такой чистюлей и вдруг –столь неприятный сюрприз. Знаю, что сейчас в дом зайдет супруга и еще кто-то. Мне стыдно. Да и ноги они могут порезать (наверное, будет босые). Ищу веника, чтобы подмести. Еле-еле нахожу. Однако что-то мне все время мешает заняться уборкой.
3 июля, четверг
Сон первый
Наверное, во сне (а может, не только во сне?) у меня «едет» крыша. В это раз приснилось, что моя родная жена–мужчина. И меня это нисколько не смутило. Хотя мысль о том, а как же теперь вести половую жизнь, мелькнула.
Сомнения развеяла моя мужчино-женщина:
–Будем, глядя друг на друга, мастурбировать!
Вскоре мы этим и занялись. И тут узнали, что именно за подобные штучки нас преследуют власти. Роль шпионов выполняли люди на машине, пристально следящие за нами (а находились мы отчего-то на открытом пространстве).
Спрятав нижнюю часть тела за чем-то, похожим на огромный пень, моя половина получила удовольствие. А вот догнать ее на «ручной дрезине» я никак не решался –боялся попасться. Супруга пригласила:
–Давай, чего ты тянешь?! Никто ничего не заметит!
Послушавшись, я едва не стер «рычаг» и не измозолил руку, но так не кончил. Зато подумал, что такая семейная жизнь мне не очень нравится.
Сон второй
Огромный дом. Размерами смахивающий на дворец. Множество гостей. Среди них –личности мне знакомые и нет. Причем гуляем мы здесь уже не первый день, потому что повсюду стоят неубранные кровати, на которых собравшиеся спали.
Я ищу и не нахожу свою супругу. Переживаю: не увлеклась ли она кем-нибудь на стороне, что мне совсем не по нутру. Наконец ее нахожу лежащей в кровати. Перекинулись несколькими ничего не значащими словами. И жена пытается меня сплавить под предлогом, что ей нужно делать прическу. Я не понимаю: а я-то чем мешать буду? Не у нее же на голове сижу! Однако молчу. Жду дальнейшего развития событий. Супруга, между тем, настаивает на моем уходе. Я вспыхиваю:
–Ну что ж, наводи марафет и иди к пастуху!
–К какому пастуху?! –возмущается жена.
Возникает перебранка. В итоге, разозлившись как черт, ухожу. Немного поостыв, принимаю решение уехать отсюда. Вопрос «куда» не стоит. Конечно же, в Пирятин.
Начинаю собирать свои вещи. Они отчего-то разбросаны, как будто в них кто-то рылся. Впрочем, подобное подозрение тут же отбрасываю, ибо вещи других пребывают точно в таком состоянии. Наверное, тут мода такая.
Дольше всего не удается найти электробритву. Роюсь среди бумаг и тряпок в шкафу. И натыкаюсь на… купюру в пятьдесят долларов США. Возникает вопрос: чья она и что с нею делать? Тут же я вспоминаю, что с карманными деньгами у меня туго, а предстоит довольно длительная поездка. В конце концов, после долгих колебаний решаю чужие деньги присвоить. И все те несколько часов, которые я находился еще в доме, я только тем и занимался, что перекладывал злосчастную купюру из кармана в карман, опасаясь быть пойманным.
В один из моментов встретил страшно некрасивую мадам, которая, как мне объяснили, была моей новой супругой. Первая мысль:
- За что такое наказание? Неужели за присвоенные 50 долларов?
Однако деваться некуда: вступил в беседу. И уже через несколько минут понял, что интересую я «мадам» не больше, чем прошлогодний снег эскимоса. Тронув меня за плечо, та заявила, что спешит на какую-то встречу, желает мне счастливой дороги, упорхнула. В душе я глубоко возмутился: что за хренотень? Муж уезжает, а она даже не подумала его провести. На фиг такая штучка нужна? И пришел к выводу, что лучше первой моей супруги никого нет.
4 июля, пятница
Сон первый
Снова сборище людей и снова –на непонятной хазе. Общество –сплошь дамское, из мужчин – я один. Одна из дам лежит на полу. Остальные, включая меня, –рядом. То ли хором делаем ей массаж, то ли, не подавая вида, всей компанией ее «разогреваем». Во всяком случае, я, поглаживая даму, все время пытаюсь незаметно дотронуться до той штучки, что находится у нее между ногами. Так продолжается довольно долго. Естественно, у меня в штанах уже не гусарский ментик, а самое настоящее копье, готовое к схватке с неприятелем.
Внезапно весь честной народ от «отдыхающей», как по команде, отпрянул. Я, не будь дурак, в то же мгновенье даму перевернул на спину и улегся сверху, вставил ей свое копье сзади между ног. И –только. Ибо невоспитанная публика расположилась вокруг нас на некоем подобии садовых скамеек и, судя по всему, с интересом ждала, что же будет дальше. Мне не оставалось ничего другого, как тоже изображать «отдыхающего», ни о каком половом акте и не помышляющем. Что, само собой, настроения мне не добавило.
Дама, между тем, встает, и я замечаю, насколько кривые ее ноги, выглядывающие из-под ночной рубашки.
Сон второй
Ну, разве хоть одна ночь обходится без Пирятина? Несколько человек, в том числе я и моя мать, идем с базара домой. У кирпичного завода я сворачиваю на более короткую дорогу, а все остальные уходят по более дальней.
Прихожу в родительский дом и пытаюсь зачем-то позвонить своей однокласснице и соседке Люське Ф. Однако не нахожу записной книжки с номером телефона. Я ее якобы оставил на товарной дворе железнодорожной станции, где должен был разгружать какой-то груз, но люди, обеспечивающие сию операцию, к месту сбора не явились.
В этот момент вижу в окно приближающуюся к дому мать. Она что-то несет в руках. Открываю дверь и выхожу на крыльцо, дабы ее встретить чин по чину. Мать показывается из-за угла дома. В каждой руке у нее –по тарелке, накрытых газетами.
–Что это? –интересуюсь я.
–Да тут поминки у одних были, а поскольку мы не пришли, о вот передали шашлыка! –открыла одну из посудин мать.
–А во второй?
Мать снимает газету. На тарелке –сырая камбала. Я говорю:
–А ее, наверное, тебе презентовала Галина П.?
–Угадал!
–И, конечно, бесплатно?
–Снова угадал, –отвечает мать.
5 июля, суббота
Незнакомый город. Зима. Жуткий мороз. Мне и еще нескольким человекам предстоит выпустить газету. А снимки по чьей-то прихоти находятся на улице –они на более чем приличной высоте привязаны к ступеньке пожарной лестницы. Вдвоем с напарником отправляемся за ними.
Я лезу «вторым номером». Несмотря на то, что мы без верхней одежды и дует холодный пронизывающий ветер, –не это самое страшное. Руки без варежек –вот что погубит нас. Они буквально деревенеют, соприкасаясь с металлом. Чувствую: еще пара минут (а поднимаемся мы крайне медленно), и я не удержусь –сорвусь. Обращаюсь к напарнику:
–Что у тебя с руками?
–Уже не чувствую!
–Так что, спускаемся, пока сил хоть на это хватит?
–И не подумаю!
–Оденемся, найдем какие-нибудь рукавицы и снова вернемся.
–На это у нас не хватит времени –график сдачи газеты!
Понимаю, что негоже парня в столь драматичной ситуации бросать одного. Однако и погибать из-за какого-то дурацкого графика –глупо. И тут я вижу одну из фотографий: напарник, двигающийся впереди, ее почему-то не заметил и пропустил. Я осторожно, едва не крича от боли, покоряю еще две ступеньки. Беру фото. И… начинаю осторожно –будь что будет на работе! –спускаться вниз.
Оказавшись на земле, вижу автобус. Он идет туда, где я живу. В душе сомнения: сесть или нет? Уже делаю первый шаг к транспортному средству, но поднимаю голову и замечаю в окне здания, в котором размещается редакция и где нас ждут, лицо. Осознаю, что меня видят. И остаюсь на остановке. Приближается троллейбус нужного мне маршрута, но я уже даже и в мыслях не собираюсь в него садится –стыдно.
Поворачиваю голову к пожарной лестнице. По ней, как угорелый, со скоростью среднего экспресса, спускается мой напарник. Руками он перехватывает едва не через две ступени. Вот он на земле.
–Ну что? –интересуюсь. –Добрался?
–Да! –отвечает он. –Вот все снимки.
Мы поднимаемся в редакцию. Там как раз маракуют над этой полосой.
–Что со снимками? –спрашивают.
–Есть! –подаю голос. –Один достал я, а остальные –он.
–А нам больше одного и не нужно! Места для иллюстраций на полосе –в обрез.
Становится жутко обидно: мы так мучились, особенно, напарник и - накося выкуси!
–Ничего, что мало! –произношу вслух. –Мы сделаем монтаж из трех снимков.
–Не морочьте голову! Взгляните на часы. За оставшиеся минуты до сдачи этого сделать никак нельзя. Давайте ваш снимок –и дело с концом!
6 июля, воскресенье
В очередной раз, приняв в свои объятия, Морфей перенес меня в Пирятин. Ночь той степени темноты, о которой говорят «Хоть глаз выколи!». Я откуда-то узнаю, что некие злодеи похитили мешок денег и нынче будут его переправлять подальше от места преступления. Известно мне и место передачи –кладбище, и даже имена сторон, сей акт совершающих (к утру забыл –Авт.).
Зная, насколько опасной информацией обладаю и чем это грозит, тем не менее направляюсь в сторону кладбища. На углу, где жили старые Ш., как говорится, спинным мозгом почувствовал: что-то не так. «Неужели за мной следят?» –первая мысль. За ней –вторая: «Но ведь никаких причин».
На всякий случай ложусь на землю –спиной вниз, лицом –к звездам. Напряженно прислушиваюсь. Нигде ничего. Вдруг у ног что-то зашуршало. В кромешной тьме различаю приличных размеров собаку. За ней –второй Полкан. Еще больше –с хорошего волка. «Хотя бы меня не заметили!» –думаю я. –А то поднимут лай, разбудят всю округу». А там и враги подтянутся.
Первый пес, словно вняв моим мольбам, проходит, едва не коснувшись моих ног, мимо. Зато второй –останавливается. И тихонечко начинает рычать.
–Все! –обрываются у меня внутренности.
Однако держусь, ничем не выдавая себя. Собака еще десяток секунд поурчал и прошествовал дальше. Я с облегчением вздохнул. И на радостях не нашел ничего лучше, как что есть силы прокричать:
–Хан… на кладбище будет передавать мешок денег ….!
«Что я –рехнулся?» –мысленно укорил себя. –Рассекретил, во-первых, что знаю о противоправной операции, а, во-вторых, выказал место своего нахождения». Впрочем, может, пронесет, как и в случае с собаками?
Я снова замер, как мышь в крупах. И тут же услышал, как что-то зашевелилось сзади головы (я продолжал лежать). И не успел я сориентироваться, как чьи-то сильные руки сжали мои, прижав их к груди. Мне стало понятно: второй сейчас сядет на ноги. Пытаюсь закричать и… просыпаюсь.
Еще несколько секунд и наяву мне страшно.
7 июля, понедельник
Сон первый
Что-то связанное с пистолетами, погоней, попыткой меня убить. Причем гнались за мной бывшие друзья. Невероятно трудная попытка скрыться удалась. Преследователи отстали. Но мне некуда деться, некуда пойти.
В итоге прибиваюсь к какому-то предприятию (типография?), где работают мои хорошие знакомые. Увы, рабочий день, люди заняты и им не до незваного гостя.
Появляются два моих бывших однокурсника Валерий Л. и Виктор Ц. Оказывается, они здесь работают слесарями-ремонтниками. В ходе короткого разговора выясняется, что снимают квартиру ребята не в самом городе, а где-то дальше. И с утра, чтобы не опоздать, никогда не успевают позавтракать.
У меня с собой –пакет. Увы, всего лишь с выпивкой. Еды в нем нет. Предлагаю остограммиться, но те отказываются: боятся потерять место.
Издали я вижу еще одного однокурсника –покойного Владимира С. Но он то ли меня не замечает, то ли делает вид, что не замечает. А вокруг –сплошь чужие, незнакомые лица. Я понимаю, что здесь никому не нужен и мне уже пора уходить. Куда?!
Сон второй
Встречаю на автостанции жену, возвращающуюся с курорта. Вот и она. Можно ехать домой. Однако мне страшно приспичило в туалет, который есть поблизости у кинотеатра. Отправляемся туда. Супруга садится на скамейку, а я иду в «заведение».
Оно, как и в любой общественный туалет у нас, чистотой не блещет. Выписываю зигзаги, дабы не вступить во что-нибудь. В один из моментов решаю отлить, не добираясь до «очка». Но слышу позади голос уборщика, и мне становится неловко за подобную мысль. Между тем слышу, как он ругается с каким-то пьяницей. И отмечаю про себя, что теперь ведь в обязанности дворников входит и приведение в чувство алкашей.
–Вас пятьсот, а я один! –слышно недовольный голос уборщика.
В конце концов, проявив чудеса изобретательности, я подруливаю к «очку» и справляю малую нужду. Возвращаюсь. Возле кинотеатра –толпа. Как раз закончился очередной сеанс. «Вот не повезло! –думаю я. –Теперь сесть на автобус или маршрутку –та еще проблема».
На противоположной стороне улице раздается нестройное пение. Я с трудом разбираю исковерканные слова английской песенки-поздравления с днем рождения. Удивленно поворачиваю голову к месту странного происшествия. И вижу дворника, а, напротив –с десяток бомжей, которые, держа в руках некое подобие подарков, найденных на свалке и в мусорных баках, таким образом, поздравляют своего «куратора».
–Ну что ты там увидел? –дергает за руку меня жена. –Пошли на остановку.
–Пойдем! Но ведь видишь, сколько из кинотеатра вывалило народа. –Сейчас и не сядешь.
–Да первая волна уже схлынула. И не ночевать же нам здесь?
Мы идем к автостанции. От одной из остановок начинает отъезжать грузовой автомобиль с людьми в кузове. Супруга, ни слова не говоря, машет водителю рукой, чтобы тот притормозил и легко взбирается на подножку кабины.
–Куда едете? –спрашивает она сидящих в кузове.
А поскольку то ли ей не отвечают, то ли она не разбирает сказанного, задает вопрос еще раз. Я хочу крикнуть, что автомобиль направляется не в нашу сторону, как жена ловко забирается в кузов. Пассажиры сдвигаются, и она усаживается. Ни слова не говоря мне.–Ты куда? –недоумевающе обращаюсь к ней.
В ответ –молчание.
Грузовик, между тем, начинает медленно отруливать от платформы. И тут меня осеняет: благоверная до того оборзела на этом проклятом курорте, что, и вернувшись домой, первым делом решила проведать любовника.
–Идиотка! –что есть силы кричу я. –Домой лучше не возвращайся! А вернешься, я дверь все равно не открою.
«Приеду на квартиру, первым же делом соберу ее вещи в чемодан и выставлю за дверь» –решаю я. И тут же думаю: а если первой приедет она? Ведь я буду добираться домой не меньше сорока-пятидесяти минут, а то и целый час. А на то, чтобы поставить по шустрому палку и отправить ее на такси хватит тридцати минут.
8 июля, вторник
Сон первый
Кладбище. Опасность угрожает не только нам с женой и еще нескольким людям, но и… мертвецам, здесь похороненным. Наша задача, вскрыв могилы, перепрятать трупы. Чем мы и занимаемся.
Внезапно я замечаю, что один из похороненных –живой. И дабы избежать опасности, нам всем грозящей, он просит нас закидать его сверху еще и ветками, чтобы злоумышленники не увидели.
Сон второй
Некая гостиница, в которой остановилась моя супруга. Из нее по какой-то причине всех выселяют. Причем, похоже, в пожарном порядке. Неразбериха, суета, недоумение. «Неохваченным» осталось только одно крыло –то, где находился номер жены. Я пришел ей помочь сдать постельные принадлежности: их нужно было нести в определенное место. И тут выяснилось, что кастелянши, принимающей белье, нет на месте. Ждем…
Наконец поступает команда «строиться». Супруга, дабы поскорее закончить нудную процедуру, хватает пододеяльник, простыни, полотенце и едва не бегом отправляется в нужное место. Я замечаю, что она забыла снять с подушек наволочки. Снимаю и отправляюсь следом.
Увы, буквально перед лицом моей жены кастелянша вновь временно прекратила прием постельных принадлежностей –нужно ждать. Я предлагаю супруге вернуться в номер –сдать тряпки могу и сам. Так и поступаем.
От скуки ожидания обращаю внимание, что штанины моих брюк подвернуты. Отворачиваю первую: оттуда сыпется древесная кора. В изрядном количестве. Вспоминаю, что сегодня брал интервью на пилораме –вот откуда «подарочек». Коры в коридоре после моих манипуляций достаточно много, но, слава богу, некий плотник добавляет сюда еще и стружки, так что обвинить меня в «мусорной экспансии» вряд ли теперь кому удастся.
Сдаю белье, возвращаюсь в номер. Супруга лежит на голом матрасе более чем удивлен. Что случилось? И тут улавливаю слабый запах алкоголя.
–Ты выпила?
–Да! И оставь меня в покое.
–Но ведь нам нужно уходить. Из гостиницы убирают всех без исключения.
–А я остаюсь!
–Ты не можешь этого сделать! Ведь уже сданы постельные принадлежности. Ты что, будешь так лежать?!
–А почему бы и нет?
Я обхватываю голову руками:
–За что мне такое наказание?! У матери –не все в порядке с головой, у жены –проблемы с алкоголем. Что мне остается делать?! Свести счеты с жизнью? Так ведь мать тогда совсем пропадет…
9 июля, среда
Обычно я за ночь вижу не меньше пяти снов –причем на протяжении всей жизни. Но ныне с вечера до утра мне снился один и тот же. Такая вот мелодрама-сериал. Итак…
Проходя мимо дома, я нечаянно взглянул в окно. В квартире находилась девчушка лет двенадцати. Она что-то сосредоточенно рисовала цветными карандашами. На мгновенье оторвалась от бумаги и увидела мое лицо в окне. При этом совершенно не испугалась.
–Что ты рисуешь? –спросил я.
Нимфетка не расслышала. Подошла к окну и открыла. Мы разговорились. Потом я влез в квартиру. Вскоре мы поцеловались (я не переставал думать, что на старость сошел с ума). А дальше… Дальше я залез малышке за край трусиков и как бы начал ее мастурбировать. Увидев, что той сей акт нравится, вытащил хрена и начал водить по промежности. Девочка как бы пыталась возразить, но я ее успокоил тем, что засовывать в писю эту ужасную штуку не намерен, и, следовательно, она совершенно не пострадает (между тем в голове мелькнула мысль насчет психики нимфетки). Еще несколько секунд, и начинаю течь. Прежде чем я схватил листок бумаги и направил струю туда, несколько капель спермы попадает между половых губ юной художницы.
Лихорадочно соображаю, как загладить свою вину. И в это мгновенье –вовремя замечаю боковым зрением –снаружи у окна появляются две дамы. Они проходят мимо, но одна возвращается. Заглядывает внутрь. Я в страхе присаживаюсь возле кровати, продолжая сжимать в правой руке бумажку со своей спермой. Мать (а это именно она) начинает сквозь стекло разговаривать с дочерью. Я покрываюсь холодным липким потом: во-первых, та может меня заметить, во-вторых, не проинструктированная девочка может запросто проболтаться о происшествии. И тогда мне –хана.
К моему счастью, все на данный момент завершается благополучно. Мать исчезает из оконного проема. Однако я отдаю себе отчет, что через какую-то минуту, она зайдет в свою обитель.
Быстро говорю девчушке, что ничего страшного не произошло, что маме об этом лучше не говорить, а мне не остается иного выхода, как моментально исчезнуть. Открываю окно, осторожно выглядываю, скрылась ли в подъезде мать (вдруг она еще болтает с подругой?). И, встав на подоконник, спрыгиваю на землю, успев прошептать нимфетке, что отныне буду ей помогать.
Проходит достаточно много времени. Однажды в магазине обращаю внимание на девочку-подростка, ведущую себя крайне вызывающе. Она несколько раз –практически в открытую –пытается стащить товар с раскладки, не сильно заботясь о том, будет замечена или нет. Уже на кассе срывает ценник с одного товара и налепливает на другой, надо понимать, гораздо дороже. Кассирша делает ей замечание. Покупательница огрызается. В конце концов, расплачивается и уходит из магазина. И только тут меня осеняет: кажется, это именно та нимфетка, она меня узнала и таким вот образом протестовала. И против того, что тогда произошло, и против того, что я обещал помогать, а ни разу даже не поинтересовался, как она живет.
Опять спустя какое-то время я был с друзьями в бане. Среди нас затесался незнакомый паренек в плавках. Он носил тазики, подавал веники, кое-кого на его просьбу хлестал ими по спине. Не знаю отчего, но в какой-то момент я подумал, что это вовсе не мальчик, а та девочка. Потому она и в плавках. И выслеживает на меня, так как сама точно не уверена, тот ли я тип. Вопрос: зачем? Ведь доказывать случившиеся поздно –это сразу можно было отдать на анализ те несколько капель спермы, которые остались между ее половых губ. А сейчас? Что ей, интересно, нужно?
Проходит несколько лет. Однажды жена говорит мне, что нам нужно поехать на железнодорожный вокзал встретить знакомых чьих-то знакомых и помочь сесть на другой поезд. Делать нечего, соглашаюсь. Встречаем пожилую пару, направляющуюся на один из курортов Черновцов. Они интересуются, нет ли там у нас знакомых, дабы позвонить туда и попросить, чтобы тоже оказали помощь в незнакомом городе. Супруга отвечает утвердительно, и мы подходим к междугородному телефонному автомату. И тут я с ужасом осознаю, что звонить жена будет матери той девочки. Что если в ходе разговора каким-то образом всплывет старая история? Мне становится не по себе.
Трубку на том конце поднимают. Я предусмотрительно отхожу в сторону. И проклинаю пожилую пару: откуда они взялись на мою голову?
Мать нимфетки, судя по доносящимся репликам, перспективе сопровождать незнакомых людей обрадовалась не очень. А потом и вообще отказала. Добавив, что ехать в Черновцы нужно было вовсе не через Киев.
Старуха возмущается, почему это им раньше никто этого не объяснил. Равно, как и не предупредил о том, что связь с Тбилиси, куда она тоже намеревалась позвонить, есть только поздним вечером. Мы прощаемся и уходим. Я так точно и не знаю, встретятся ли они там с семьей, перед которой я остался в страшном долгу?
10 июля, четверг
Сон первый
Рыбалка где-то в Пирятине. Всей компанией возвращаемся в родительский дом. Стоим во дворе. У дома соседки Натальи Забильской несколько человек –от взрослых до подростков. Они обсуждают тему развода с женой одного из нашей «бригады». Со своего двора через забор перелазит Николай Пороло и тоже подходит к беседующим. И сразу бесцеремонно начинает вмешиваться. На замечание немного помолчать приличия ради, отвечает:
–Они правильно сделали, что сюда приехали, лучшего совета, чем я, как избавится от жены, никто не даст.
Тут уже все взыграло внутри у меня. Хотел было выйти на улицу, чтобы сказать пару горячих наглецу, как его уже начинают избивать свои. Причем участие берут даже подростки. И именно после удара одного из них точено в лоб Николай Пороло падает и отрубается. Я начинаю жалеть его, столь жестоко пострадавшего за свой язык, как он вдруг снова поднимается. И снова его продолжают бить, пока не укладывают на землю.
Сон второй
Красноводск. Я с кем-то иду с базара вдоль набережной. Сюда туда снуют люди. Неожиданно наше внимание привлекает какой-то шум. Посреди улицы, заполненной народом, разгорается ссора. Молодой человек остановил двух девушек и устроил с нею «разборку».
–Где деньги?! –кричит он, никого не стесняясь.
Та молчит.
–Ты ведь поступила, не так ли?! И уже учишься!
–Да, поступила и уже учусь, –отвечает студентка.
–А деньги? Где мои деньги за то, что я тебе это устроил?!
Девушка молчит или нам не слышен ее ответ. Разгоряченный молодой человек что есть силы бьет студентку в лицо. Та падает. Парень продолжает выкрикивать одни и те же фразы про деньги.
–Смотри, –говорит мой спутник, –среди толпы избивают даму и хоть бы кто пошевелил пальцем, чтобы несчастной помочь.
–А мы? –задаю ему вопрос.
–А что мы? Разве знаем, кто из них прав, а кто –виноват?
–Но разве это меняет дело?
–Конечно, меняет! Если он устроил ей место в институте, а она его кинула, ты считаешь это нормальным?
–Вряд ли. Хотя не знаю…
Мы идем дальше, как ни в чем ни бывало, и я продолжаю думать о том, что, надо же, до чего мы дожили: вернуть взятку требуют посреди улицы, не боясь милиции.
Сон третий
Киев. Бухгалтерия одной из редакций. Я там чего-то жду, логично предположить –гонорара. Заходит кассир. Мы начинаем разговор. В какой-то момент оказываемся очень близко друг от друга и почти касаемся лбами. Я ни с того ни с сего спрашиваю:
–А вы тоже живете на Виноградаре?
–Да! И ребенка своего вожу в детский сад на Коростенской.
–А где она, Коростенская, у нас же на Виноградаре?
–А где же еще? –отвечает кассир и кладет свои руки мне на плечи. Страстно целует в губы и… начинает расстегивать брюки.
Я тоже не теряюсь: ту же операцию проделываю с ее штанами. Под ними –тончайшие трусики. Кассирша шепчет:
–Только брюки полностью не стаскивай, мне потом долго будет одеваться.
–А я и не стаскиваю, –роняю. И добавляю, спуская трусики:
–А ты что, дверь не закрыла?
Она смотрит через мое плечо:
–Нет!
Но я уже о двери не думаю, ибо начинаю пристраивать свой член в подобающем ему месте.
Сон четвертый
Невероятно, но факт: под самое утро мне приснился очередной террористический акт алькаидовцев.
Оказывается, они дождались, когда в одном из городов планеты собрались министры (иностранных дел?) всех государств мира. Представительница одной из мусульманских стран была их камикадзе. В момент открытия столь представительного совещания она и привела в действие взрывное устройство, закрепленное на ее теле. Жертвами взрыва стали едва не все находящиеся в зале.
Я каким-то образом очутился на месте трагедии. И услышал разговор двух высоких представителей международных спецслужб:
–Как же ее могла прохлопать охрана? Ребята ведь супервышколенные.
–Женщин проверяет специальное подразделение, состоящие из одних дам. Это они так сильно лопухнулись. Кому-то придется отвечать по полной программе.
Уходя, я думал, какие изворотливые мозги этих алькаидовцев. Ведь даже предположить трудно, откуда ждать очередного удара.
11 июля, пятница
Война. Мы с кем-то возвращаемся из разведки по улицам Пирятина. Темень. То и дело навстречу следуют автомобили противника, бойцы с пушками, обозы. Нам все время приходится залегать у обочины, дабы нас, чего доброго, не заметили. Один раз –дело было между стадионом и кладбищем, я уже было подумал, что всем –каюк: так близко проследовала вражеская колонна. Однако все обошлось благополучно.
–Интересно, как они могли нас не заметить? –еле слышным шепотом спрашиваю старшего напарника.
–Да ничего удивительного в этом нет, –отвечает он. –Люди, во-первых, устали. А, во-вторых, даже свежие они никогда не смотрят по сторонам.
«Пусть в мирное время они так беспечны, но ведь идут боевые действия и подобная «расслабуха» может стоит жизни» –подумал я.
У входа на стадион стояла разбитая пушка. Используя ее, как прикрытие, мы собрались перебраться через дорогу к поликлинике. Я удачно рванул первым и стал дожидаться напарника. И вдруг увидел дочь наших ашхабадских друзей Индиру.
–Что ты здесь делаешь? –обращаюсь к ней с вопросом.
–Ищу отца! Он к вам в Украину не приезжал?
–Нет! Я его после того, как покинул Ашхабад, вот уже двенадцать лет не видел.
Внезапно мы оказываемся в каком-то дворе: о войне речь уже не идет. Это не жилой дом, а присутственное место. Какие-то люди находят в одном из помещений дерматиновый чехол на молнии –в таких люди обычно хранят одежду. Начинают его расстегивать. Любопытства ради подхожу поближе и я. И вот молния расстегнута. Из чехла показывается почерневшее лицо отца Индиры –Мурада Сапаровича. По всему, он пролежал там не один месяц –запах распространяется такой, что впору святых выносить.
–Передайте всем, что в это помещение меньше чем за семь часов до еды заходить нельзя, –говорит тот, кто открывал чехол. И ту же мысль тут же озвучивает для кого-то по телефону.
Первое, что приходит мне в голову: нельзя, чтобы это увидела дочь убитого. Я оттесняю ее в другую комнату. И старюсь не дышать, чтобы не началась рвота.
Вскоре я рассказываю Индире о смерти отца, однако смотреть пока на него не рекомендую. Выхожу во двор. Там кто-то догадался развести костер, и я с огромным удовольствием подставляю лицо под едкий дым: все лучше, чем все проникающий трупный запах.
Спустя некоторое время покойного начинают готовить к отправке на родину. Я, стыдно признаться, держусь от остальных подальше, дабы не нести труп: так боюсь ужасного аромата. Наконец покойного проносят мимо нас. Я с облегчением вздыхаю и думаю, сколько еще времени дух смерти не выветрится из помещения, где кому-то работать.
Мы с Индирой стоим в приличных размеров ангаре. Тело ее отца в красивом темно-коричневом гробу уже погружено на внушительных размеров арбу. Та начинает выезжать из ангара. Мы молча смотрим. Арба, выехав на дорогу, начинает поворачивать налево. Я с ужасом замечаю, что возница слишком круто берет, и гроб начинает опасно крениться. Хочу закричать и не успеваю –тело Мурада Сапаровича вываливается на проезжую часть. Я неожиданно думаю: «Хорошо, что хоть боли несчастный не чувствует».
12 июля, суббота
Меня с женой, голосующих на дороге, подбирает пара ребят на странном транспортном средстве: что-то среднее между грузовым авто и бронетранспортером. На бешенной скорости мчимся явно не в нужном нам направлении. Начинаю думать, что по собственной глупости мы попали в руки каких-то ненормальных. После долгих «скачек с препятствиями» прибываем в какую-то деревню. Все дома в ней –по окна в воде. Из некоторых она вытекает. Предполагаю, что здесь не обошлось без наводнения.
Чудесным образом оказывается, что те, кто нас сюда привез, –это ведущие «Городка» Илья Олейников и Юрий Стоянов. А один из пострадавших домов –их дача. Находится она (а, следовательно, и мы) в Архангельской области, где-то у черта на куличках. Откуда-то появляется наша ашхабадская знакомая Лариса С. и еще две незнакомые дамы: все мы –гости популярных артистов.
Внутри здания –некоторое благоустроенное подобие погреба, где хозяева готовят свои передачи. Юрий без конца приглашает туда дам и демонстрирует им прикольные номера. Мы с Ильей выходим во двор. Через окно я вижу, как Стоянов начинает жарить яичницу на сале и чувствую, что чертовски хочу есть. Спрашиваю у Олейникова:
–Ачто в этой архангельской деревеньке можно купить из съестного?
Тот отвечает:
–Все, что угодно. Даже пельмени!
Возвращаюсь в помещение за деньгами. Остальная компания снова в «погребе». Визжат от удовольствия. В этот момент в дом входит незнакомый мужчина и спрашивает, где Стоянов. Говорю, что внизу готовит очередной номер для передачи. Мужчина отвечает, что он подождет, слишком уж долго он ловил совладельца дачи. Тем временем, визг внизу прекращается и из «погреба» показывается взлохмаченная голова Юрия. Он здоровается с непрошеным гостем и начинает с им разговор, из которого я понимаю, что в деревню пожаловал адвокат сестры Стоянова, подавшей на брата в суд. Дабы не присутствовать при семейных разборках, деликатно выхожу во двор.
Уже из самого настоящего погреба начинают показываться дамы. Оказывается, тут целая катакомба, ведущая из помещения наружу. Я вдруг вспоминаю (хотя никогда на даче актеров не был), что во дворе –злющая немецкая овчарка. Спрашиваю у Олейникова, где она. Тот кивает головой на длинный узкий ящик: мол, там. Мне в душе жалко мучаемого пса, но, как известно, хозяин –барин. Да и нас никого не укусит.
Мы начинаем ждать, когда, наконец, уйдет адвокат и можно будет усесться за стол.
13 июля, воскресенье
Вход на кладбище (что вы не сомневались, пирятинское). Место, где отпевают покойников. На возвышенности не один, как обычно, а несколько десятков гробов. Рядом –прощающиеся родственники. Мне необходимо пройти вдоль этой печальной кавалькады. Занятие –весьма неприятное, ибо я подозреваю, что, по крайней мере, от некоторых покойников запах будет еще тот.
Дефилирую. Пытаясь незаметно, дабы не обидеть людей, провожающих в последний путь своих близких, зажимать на всякий случай нос. Уже в самом конце скорбного пути неожиданно слышу, что в одном из гробов лежащий там старик… легонько похрапывает. Уже сворачивая в нужную мне сторону, вижу попа и сообщаю ему сногсшибательную новость:
–Там у вас с этого краю старик живой в гробу лежит –он просто крепко спит. Подойдите и прислушайтесь сами, а то живого похороните!
14 июля, понедельник
Незнакомый украинский город. Мужик, представившийся собственным корреспондентом российской газеты «Труд», говорит, что собирается оставить свое место мне. И предлагает, дабы в Москве хоть немного меня узнали, съездить с ним в командировку: написать совместный материал. Ехать страшно неохота, однако, на всякий случай, интересуюсь, куда нужно направить стопы? Он отвечает:
–Сначала на одну из небольших железнодорожных станций Смоленской области. А потом в Лубны и Фастов.
В результате глубоких раздумий соглашаюсь. Приезжаем в Смоленскую область, откуда пришло письмо. Девочка сообщала, как ее старший брат издевался сначала над лошадьми, потом –над коровами, а теперь стал и над нею. Издевательство заключалось в том, что недоросль поджигал на телах, выбранных для жестоких экспериментов, волосы. Кстати, прибыв на место, мы эти экзекуции каким-то образом наблюдали в живых цветных картинках, так никаких сомнений в правдивости письма не оставалось.
Более того, удалось узнать, что последнее время парнишка спутался с цыганами и взялся выращивать для них мак. Мы решили поймать его на горячем.
И вот к их дому подошел грузовик. В кузове –пустой арбуз огромнейших размеров. Отец и мать ребят залезли внутрь его и начали оттуда выгружать оттуда какой-то груз. Сын в это время вынес из тайника мешок с маковой соломкой, чтобы, пока родители нет видят, вручить его заказчикам.
Мы специально парня отвлекли, дабы дать возможность отцу и матери, закончив работу, выбраться из арбуза наружу. Как парень ни дергался, его очередное «пристрастие» было раскрыто. Однако отец мальчика повел себя не совсем так, как мы рассчитывали. Он, по сути, встал на защиту сына, особенно этого не афишируя. Что ж, решили мы, так в своей публикации и напишем.
Но тут встает неожиданная проблема: как добраться до райцентра? Оказывается, отец «штрафника» –председатель сельсовета и весь местный транспорт в виде нескольких авто –у него в руках. И тут мы узнаем, что девчушку, написавшую о безобразиях, можно увидеть в библиотеке. Направляемся туда. Находим ее. И в одной из комнат натыкаемся на амбала –водителя председателя сельсовета, который уже нас возил. Понимаем, что, если именно ему поручат доставить нас в райцентр, для это чревато самыми непредсказуемыми последствиями: чтобы спасти сына от крупных неприятностей, его отец может решится и на убийство корреспондентов.
15 июля, вторник
Хата родителей моей жены. Мы в гостях. Неожиданно из ножки лавки, стоящей у окна, выползает огромных размеров змея. Супруга что есть мочи вопит. Крик слышит ее покойная мать и заходит со двора в комнату.
Мгновенно оценив ситуацию (я змей тоже боюсь), бесстрашно хватает гадину в руки и требует топор. Жена, высунувшись в открытое окно, кричит двоюродному брату, чтобы он побыстрее принес орудие казни пресмыкающегося. Тот вскоре появляется с топором, но супруга опять вопит:
–Ты, что не видишь, какой он тупой?! Неси острый!
Тот заворачивает оглобли и вскоре появляется с острым. Теща хватает его и рубит голову змее. Все облегченно вздыхают: смертельная опасность миновала.
16 июля, среда
Сон первый
С каким-то парнем я в командировке в крохотной деревеньке Ивано-Франковской области. Некое подобие гостиницы. Раннее утро. Нам нужно срочно выбираться на Киев. Увы, мы не знаем, где точно находимся и в какую сторону направлять свои стопы (по какой-то причине, как минимум, до ближайшего районного центра предстоит идти пешком). И все же выходим. В надежде, что кто-нибудь правильный путь нам да подскажет.
Как назло, по дороге никого не встречаем (что за деревня, в которой так долго спят?). Идем, как бог на душу положил: не исключено, в противоположную от Киева сторону. Наконец, далеко впереди видим девчушку, совершающую утреннюю пробежку. Зовем. Но она не останавливается: видимо, боится незнакомых мужиков. Мы кричим, что хотим всего лишь узнать у нее направление движения к их райцентру. Не помогает. Девчушка вскоре заворачивает за угол и исчезает из поля зрения.
Мы, тем временем, выходим в чистое поле. Тут надежда кого-то встретить –еще меньше. Шагаем не один час, время от времени заводя разговор о том, что, не исключено, мы к Киеву не приближаемся. Однако в округе –ни одного знака, который бы указывал путь хоть на какой-нибудь населенный пункт. Понимаем, что в слепую можем блуждать не один день и даже неделю. Но… продолжаем идти.
Сон второй
Кажется, в этот раз –Киев. Зима. Канун Нового года (30 декабря). Я с группой сослуживцев занят приобретением продуктов и спиртного на предстоящий праздник. Вот некая Галина Ивановна подъезжает на служебной машине из очередного магазина. Я хочу забрать из багажника свой пакет, там раньше оставленный. И обнаруживаю, что его… нет. Водитель объясняет, что Галина Ивановна все покупки оставила у себя дома на лестничной площадке, поскольку у нее не было с собой ключа от квартиры. Значит, мне предстоит ехать к ней за пакетом. Такая перспектива совсем нет улыбается. Ведь часть моих покупок находится в гостинице железнодорожного вокзала и за ними нужно еще заезжать и туда, а время и так уже довольно позднее.
Прикидываю: может, пакет у Галины Ивановны забрать завтра? Но ведь завтра –уже 31-е и с утра нужно будет заниматься готовкой блюд. Не получается. Тогда решаю попросить одного из водителей смотаться в гостиницу, пока я буду ездить к сослуживице. Учитывая, что в конторе праздничный дым уже стоит коромыслом, интересуюсь у водителя, намерен ли он пить спиртное и сильно ли занят? Он спрашивает:
–А что?
Я объясняю ситуацию. Вижу, что моя просьба его не сильно вдохновляет, но по истечении времени водитель согласно кивает головой. Я рад, что проблема с моими продуктами на новый год решена.
Сон третий
Общественный душ. Включаю воду. Рассекателя нет, поэтому она льется струей. Становлюсь. Вода не очень горячая. Но все же я решаю еще и постирать рубашки: их у меня три –одна на мне, две в запасе.
Начинаю осуществлять задуманное. Мучаюсь: вода то льется, то нет. Все время кручу кран.
Появляется еще один мужик. И тоже начинает одновременно мыться и стирать.
Между тем, мне становится холодно. Обращаю внимание, что дверь в душ приоткрыта и оттуда тянет. Закрываю. Через короткий промежуток времени она снова открыта. Злюсь и закрываю снова. Так происходит несколько раз. Злости уже не хватает.
Вот снова потянуло сквозняком. Хочу громко выругаться. Открываю рот и… замолкаю на полуслове. В душ ничтоже сумняшеся заходит… девушка. В коротеньких маечке и трусиках. У меня отваливается челюсть: душ-то мужской! Радуюсь, что на мне надета рубашка, и я не свечу, в отличие от другого мужика, причинным местом. Девушка, между тем, заходит в одну из кабинок и, как ни в чем ни бывало, включает воду.
Я продолжаю стирко-купанье. Чертыхаюсь, ибо вода из душа снова полилась холодная. Содрогаюсь и… просыпаюсь. Несмотря на жарищу в спальне и тот факт, что я укрыт одеялом, чувствую, что продрог не только во сне.
17 июля, четверг
Высшее учебное заведение (кажется, университет), студентом которого я являюсь. На нашем курсе –партийное собрание. Перед ним активисты совещаются, кто и как должен выступить. Задаю вопрос, должен ли подниматься на трибуну я? Активисты не знают, что ответить. Я говорю:
–Если дадите слово, буду говорить то, что думаю. А думаю я, что наши преподаватели –козлы!
Активисты –в один голос:
–В таком случае тебе выступать не нужно!
Пока выяснял этот вопрос, зал заполнился людьми и в нем не осталось ни одного свободного места. Как быть? Не стоять же на собрании. Взглянув на часы, я решаю сбегать быстренько в ближайший магазин и купить себе табурет. Так и поступаю. Возвращаюсь. В фойе вуза –тишина. Снова смотрю на циферблат. Так и есть –опаздываю на две минуты. Ситуация не из приятных. Но заходить нужно, а то эти неприятности еще усугубятся.
Внезапно слышу сзади голос:
–Тоже опоздали?
Оглядываюсь. Меня догоняет еще один участник собрания. Я облегченно вздыхаю: все-таки получать нагоняй вдвоем легче, чем одному. И тут же вспоминаю, что имярек в очень хороших отношениях с преподавателями и активистами из числа студентов, так что мы с ним относительно взбучки –в разных весовых категориях. Между тем он роняет:
–Подожди меня пару минут, я заскочу в соседнюю аудиторию переоденусь!
И исчезает за дверью.
Мои колебания длятся недолго: ему-то за опоздание ни хрена не будет, а мне наверняка достанется, как сидоровой козе. Зачем же я, дожидаясь его, буду еще накручивать свой «хронометраж»? И я толкаю дверь, заранее приготовив извинения.
К счастью, на меня не очень обращают внимание. У президиума идет регистрация участников собрания: каждый предъявляет председательствующему свой партбилет. А я его с собой не взял. Снова –проблемы.
Подхожу к председательствующему –это мой преподаватель из Ташкентской ВПШ кореец Пак. Объясняю ему ситуацию и с надеждой спрашиваю:
–Значит, я не имею права присутствовать на собрании и должен удалиться?
–Это решать мне! –отвечает он.
–Ну, и каким оно будет?
–Ты на собрании должен присутствовать!
Оборачиваюсь. На моем табурете уже сидит один из студентов. Я его прогоняю. Усаживаюсь сам. Начинается собрание. Как и обещал, слова я не беру. Выступают четыре человека, назначенных активистами и собрание объявляют закрытым. Народ толпится у президиума. Вдруг слышу, как Пак говорит, что все финансовые проблемы он намерен решить уже завтра.
–Что, –встреваю в разговор я, –мне и за табурет деньги ввернут?
Вокруг раздаются смешки. Однако Пак на полном серьезе отвечает утвердительно.
–Я же сидел на этом приставном стуле на нашем партийном собрании, как чукчи в Государственной Думе России! –ни к селу, ни к городу комментирую ситуацию.
Все соглашаются, и я, удовлетворенной концовкой партийного собрания, покидаю зал. Не забыв, между прочим, прихватить табурет. «Если деньги за него действительно вернут, принесу обратно, как мне не принадлежащий. А если обманут, пусть хоть табурет в виде мебели останется» –с этой мыслью и шагаю на ближайшую автобусную остановку.
18 июля, пятница
Киев. По каким-то делам захожу к Оксане С. (на самом деле дома у нее никогда не был). Во время разговора кто-то звонит в дверь. Выглянув в глазок, хозяйка говорит, что это ее близкий друг и предлагает мне на время перейти в дальнюю комнату. Что я и делаю.
По голосам за дверью я с удивлением узнаю голос народного депутата А. В-ва. «Никогда не думал, что он –любовник Оксаны!» –отмечаю про себя. И еще думаю, что если он меня здесь увидит, неприятностей не обобраться. Кто поверит, что в дальней комнате прячется не соперник? Не понимаю, зачем я вообще согласился спрятаться.
Депутат, между тем, уходить явно не торопится. Сколько же мне еще таиться? Вдруг слышу голос А. В-ва уже рядом с дверью, за которой нахожусь. Этого еще не хватало! Из разговора понимаю, что любовник хочет переодеться, а его галстук и рубашка находятся как раз в одной сор мной комнате. Что делать?
Не успеваю принять какого-либо решения, как дверь распахивается и появляется –слава богу! –Оксана. Берет причиндалы «друга», а я тем временем шепотом успеваю спросить:
–Может, мне лучше объявиться?!
–Нет! –делает большие глаза хозяйка квартиры и распорядительница ситуации в одном лице. –Он сейчас уйдет.
На всякий случай я ложусь за дверью на пол. Во-первых, если зайдет, то, не исключено меня не заметит. А, во-вторых, если увидит, притворюсь спящим. Уловка не из умных, но на большее моей фантазии не хватило.
Как я и предполагал, любовник в комнату все-таки зашел. И меня увидел –будто спящим на полу. А поскольку разговор с Оксаной он продолжал слишком громким голосом, то я вынужден был «проснуться». Пришлось объясняться. Я видел, что депутат мне не верит (и кто бы в такой ситуации поверил?!). Но ведь я говорил чистую правду –зашел к Оксане исключительно по делу.
19 июля, суббота
Нам с женой нужно добраться из населенного пункта А. в населенный пункт Б. Что за местность не знаю, но она изрядно лесистая.
Прибываем на небольшую автостанцию. Находим нужную платформу. Вскоре подходит автобус, который, увы, уже набит людьми. Втискиваемся и трогаемся в путь.
Через некоторое время водители меняются местами. Я вижу, как тот, который за рулем, повернув голову, что-то говорит напарнику. Машину ведет в правую сторону, однако шофер, увлеченный разговором, этого не замечает. Крикнуть я не успеваю: автобус влетает на опушку леса. Треск, крики людей, удар о дерево. Мы останавливаемся.
И никто, кроме меня, не успел увидеть, что перед, как «поцеловать» сосну, автобус переехал лежащего на земле мужчины. Второй, находящийся чуть далее, кажется прошел между колесами. Мне показалось, что оба –мертвы. Не зря из-под листьев видны только ноги, обутые в сапоги.
Дабы не встревать в следовательские разборки, принимаю решение продолжать путь пешком. Впереди есть развилка и, возможно, там удастся поймать попутку. Так и поступаем.
Отмахав несколько километров, присаживаемся передохнуть.
Я, между тем, не расслабляюсь, а усиленно размышляю. Если те люди убиты, значит, в окрестностях орудует некая банда. И мы с супругой не можем чувствовать себя в безопасности. До такой степени, что, даже если на дороге появится автомобиль, нужно его не останавливать, а прятаться. Садится же придется только в рейсовый автобус.
Шагаем дальше. Ушки, по крайней мере, у меня –на макушке. Внезапно за поворотом видим крошечную гостиницу. Не надежнее ли будет дождаться транспорта под ее крышей? Вопрос небезосновательно кажется риторическим.
Номер нам дают на первом этаже. Раздеваемся. Прежде, чем лечь в постель, я подхожу к двери, дабы закрыть ее на ключ. И с удивлением вижу, что дверь в коробку плотно не входит и, следовательно, закрыться на ключ не удастся. Это мне сильно не нравится. Распахиваю дверь, опускаюсь на колени и начинаю изучать порог: не попало ли что-нибудь туда? Нет. Слева вижу женщину в белом халате –по всему, служащую гостиницы. Она говорит, что выглянула на шум, учиненный мною. Но поскольку я не шумел, ее появление, как и поведение, кажется подозрительным.
Усевшись на кровать, я задумываюсь. А что если гостиница в такой глуши –всего лишь уловка тех же преступников? Зачем им гоняться за потенциальными жертвами по дорогам, подвергая себя опасности, если народ можно брать тепленьким в постелях? Не попали ли мы, таким образом, из огня да в полымя?
Говорю жене, чтобы она спрятала свою обувь и одежду.
–Зачем? –недоумевает она.
–Если кто-то постучит, ты сразу спрячешься, хоть в шкаф! И тот, кто зайдет, не узнает, что в номере, кроме меня, есть еще кто-то. Это может нам пригодится.
–Но ведь дверь на ключ не закрывается, –резонно возражает супруга. –Поэтому бяке стучать не нужно. Он толкнет дверь и войдет. И никуда я в таком случае спрятаться не успею.
Я понимаю, что жена права. Что же предпринять для нашей хотя бы относительной безопасности?
Супруга, между тем, как была голой, выбирается из кровати и идет к двери.
–Ты что? –спрашиваю.
–Попробую закрыть!
–Да ведь моей силы не хватило! Куда там тебе?
–Ничего, я попробую, а вдруг получится?!
Она начинает совершать манипуляции с дверью. И у нее как будто получается лучше, чем у меня пятью минутами раньше. В какой-то момент жена открывает злополучную дверь, выглядывает в коридор и испуганно ахает. Тут же ее захлопывает и быстрым шагом идет к постели. Я не успеваю ее даже ни о чем спросить, как дверь открывается и в комнату входит человек в белом халате и с огромной бородой «лопатой». Супруга испуганно отворачивается, прикрывая голую грудь руками. Напрошенный гость, между тем, уверенно шествует к столу и кладет на него какие-то таблетки.
–Не стоит стесняться! –говорит он. –Во-первых, я доктор. А, во-вторых, уже стар.
И уходит. Я врубаюсь: он –не доктор и не стар. Это грим. Он –член банды. А гостиница, как я и предположил, –ловушка. Как поступить? Броситься на него и попытаться убить? Но ведь останутся подельщики. И они уже будут знать, что я их раскусил. Фактор внезапности –вот что может спасти наши жизни. И я даю лже-доктору возможность спокойно удалиться. Понимаю: у меня остается всего несколько часов, чтобы разработать эффективный план побега. На нашей стороне то, что преступники не подозревают, что их тайна раскрыта и не будут следить за нами чересчур уж пристально.
20 июля, воскресенье
Как обычно, видел до десятка снов, но четко запомнился всего один –самый короткий.
Жена во сне говорит, что должна рассказать мне, по ее мнению, что-то очень важное. Я же отмахиваюсь: мол, некогда. Она настаивает.
В конце концов, я соглашаюсь. Супруга говорит:
–Представляешь, мне сегодня ночью приснилось, что ты умер.
Вот такой супружеский сон во сне.
21 июля, понедельник
Поезд дальнего следования. По какой-то надобности я выхожу из купе. В конце коридора меня окружает группа людей, состоящая из двух мужчин и женщины. Пытаются куда-то утащить. Я что есть мочи сопротивляюсь. Тихая потасовка продолжается несколько минут. Я вижу как начинает потихоньку приоткрываться дверь, ведущая в тамбур: кто-то идет вдоль состава. Увы, мой взгляд перехватывает один из напавших. Он тут же, не дав ей открыться даже наполовину, дверь захлопывает. Бросив при этом в уже образовавшуюся щель:
–Подойдете минут через пять! У нас тут производственные проблемы.
Я кричу:
–Не верьте ему! Меня пытаются похитить! Сообщите в милицию.
Один из «производственников» зажимает мне рот. Однако дверь вновь начинает потихоньку открываться. Видимо, мой призыв показался, как минимум, заслуживающим внимания. К несчастью, к тому моменту, когда дверь распахнулась пошире, меня уже повернули к ней спиной. Так что только услышал диалог в том духе, что «друг после ресторана чувствует себя не очень хорошо и ему оказывается всяческая помощь». А людей не пропускают в целях безопасности, дабы друг кого ненароком не облевал.
Объяснение, как я понимаю, удовлетворяет любопытного пассажира, и я снова остаюсь один на один с мнимыми друзьями, что совершенно не радует.
–Раз ты так, –говорит один из напавших, –тогда сейчас свое получишь.
Я вижу, как женщина уверенным движением достает из сумочки шприц и деловито набирает в него лекарство. Трепыхнуться –на большее я не был способен: зажали со всех сторон, словно в тиски. Иглу мне всадили более чем на приличную глубину под левую лопатку. Сразу почувствовал слабость, перед глазами все поплыло. Правда, ощущал, что, сняв шприц с иглы, ее оставили в моем теле. Из этого сделал, как оказалось впоследствии, правильный вывод о том, что «микстуру» мне еще будут время от времени вливать.
Так и случилось. Но перед этим двое из напавших ушли, оставив меня на попечение мужчины. Он-то периодически и «подключал очередной наполненный шприц к игле». И, тем не менее, сознания полностью не отключалось. Я продолжал логически –пусть и несколько заторможено –шевелить извилинами.
Первая мысль была: бежать. Уже начал прикидывать варианты нападения на соперника. В узком пространстве вести борьбу весьма сложно. И, наверняка, он хоть раз достанет и меня. Я обязательно ударюсь затылком и спиной о стенку вагона. И… игла достанет до сердца. Таким образом, я сам себя убью. Нет, это глупо.
И я продолжаю усиленно перебирать в голове иные варианты спасения.
22 июля, вторник
Огромный, укомплектованный отличной мебелью, особняк. Мы с женой в нем занимаемся сексом. Причем лучше места, чем ковер на полу, не нашли. Длится эта приятная во всех отношениях процедура так долго, что супруга устает и, отвернувшись от меня, задремывает. Я таким пренебрежением собственных усилий разочарован и не хочу, как и завещал Ленин, откладывать на завтра то, что мне страстно хочется доделать сегодня. И я не нахожу ничего лучшего, как попытаться вступить в половой контакт со спящей женой. Пристраиваюсь у нее сзади, тоже улегшись на бок. С некоторым трудом ввожу член во влагалище и, как ни в чем ни бывало, продолжаю сексологические упражнения, испытывая при этом неслабое удовольствие.
Однако супруга в какой-то момент просыпается и отталкивает меня. Прежде чем начать выяснять отношения, я бросаю мимолетный взгляд на свой член и замечаю на нем кровь.
–У тебя что –началась менструация? –ошарашено спрашиваю благоверную.
–Похоже! –отвечает она.
Я устремляюсь в ванную. Это почему-то уже больничная процедурная. Над раковиной –четыре смесителя. И все они –в крови. Алую жидкость жизни также замечаю на халатах врачей и медсестер.
–Что происходит? –интересуюсь как бы мимоходом.
–Как что, молодой человек?! –отвечает дама в белом халате. –Обычный плановый операционный день в хирургическом отделении.
–А кого оперируют? –ни с того, ни сего задаю вопрос.
–Сегодня –больных СПИДом! –слышу в ответ.
Вот так прикол! Ведь я только что помыл смесители. Есть ли гарантия, что не заразился?
С этими тревожными мыслями покидаю то ли ванную, то ли операционную.
23 июля, среда
Сон первый
Некое здание, напоминающее средневековый замок. Я и еще двое моих товарищей в нем гостим. С одним из них выходим на улицу. По пути к выходу встречаем нескольких обитателей замка, перебрасываемся мало что значащими фразами. Уже на крыльце я говорю:
–Тебе не кажется, что под этой крышей нет счастья?
–Еще как кажется!
–Они все, если разобраться, очень несчастны.
–Абсолютно с тобой согласен! Подобная мысль посещала не раз и меня. И я пришел к выводу, что тут скрыта какая-то ужасная тайна!
–Тайна?!
–Именно! И мы ее сейчас попытаемся раскрыть!
–?!
–Для начала нужно осмотреть комнату Н. –эта дама явно что-то скрывает.
Мы поворачиваем оглобли и входим в холл. Тут уже довольно много народу, собравшихся на танцевальный вечер (как мы о нем забыли?!). Товарищ шипит:
–Полушутливо приглашай меня на вальс. Шокированной публике объясним, что оба не умеем танцевать и решили поучиться. А сами незаметно повыписываем кренделя по коридору до комнаты Н.
Так и поступаем. Номер удается. Вот и долгожданная дверь. Мастерски ее взламываем. Появляется –весьма кстати –и третий из нашей компании. Все заходим внутрь. Комнатка –небольшая. Все –на виду. Но встроенный в стену шкаф закрыт. Он-то и вызывает наш интерес. На всякий случай разделяемся. Меня отправляют в коридор –стоять на шухере. Выходя, я замечаю молоток и, вернувшись, подаю его взломщика: что ни говори, а неплохой инструмент для осуществления задуманного.
Буквально через несколько минут замечаю в конце длиннющего коридора Н., движущуюся явно в мою сторону. Этого еще не хватало в самом начале «операции».
Вот дама приближается ко мне вплотную и пробует пройти в свою комнату. Тут не до церемоний: я преграждаю ей путь дальше.
–В чем дело?! –удивленно спрашивает она.
Но мне кажется, что она догадывается, что ей грозят крупные неприятности:
–Ничего страшного! Просто вы войдете в свою комнату не раньше, чем через пять минут.
Дама возмущена. Ее глаза мечут искры.
–Кто это позволил вам здесь распоряжаться?! –срывается она едва на крик.
–Никто! –четно отвечаю я. –Но, тем не менее, подходите через пять минут.
Н. круто поворачивается на каблуках и исчезает в комнате напротив. Спустя мгновенье она вновь появляется в дверях с ножом в руках и бросается на меня. Но силы неравны. Я отбираю тесак и довольно грубо отталкиваю ее. Мадам, вся горя праведным негодованием, вылетает на улицу. Чтобы спустя минуту-другую ворваться в коридор уже с топором. И это грозное оружие оказывается у меня в руках. Злой, как сто чертей, я пытаюсь бросить ей в лицо обвинение в убийстве и что вскоре все станет явным, но, видимо от переполняющих меня отрицательных эмоций, только сиплю.
Наконец открывается дверь той, подозрительной, комнаты. Появляются пинкертоны-добровольцы. По лицам вижу: кое-какие успехи достигнуты.
«Нарисовывается» еще один мужичок: нутром чувствую –любовник Н. Исподволь начинается разговор о законном муже мадам. Он, по ее словам, оказывается, отправился в длительное путешествие.
–А что же тогда за фарш, расфасованный в пакеты, находится в вашем шкафу? –спрашивает мой товарищ.
Дама не знает, что отвечать. Товарищ, между тем, продолжает:
–Мы уже располагаем, по крайней мере, тремя почтовыми квитанциями. Одну «бандероль» по вашей просьбе отправлял дворецкий. Вторую –бомж. А вот третью –некто еще, о ком дал свидетельские показания дворецкий…
Я недоумеваю: когда это дворецкий мог дать показания, если ребята не выходили из комнаты, а в нее никто не заходил. Но молчу.
Любовник с криком «Суки, продали!» неожиданно срывается с места и пытается убежать. Однако мои друзья, судя по всему, были готовы к подобному развитию событий и задерживают шустряка.
–Именно на такую реакцию я и рассчитывал! –говорит товарищ, с которым я полчаса назад «вальсировал». –А если бы нервы у него выдержали, нам пришлось бы худо.
И пояснил:
–Это они вдвоем убили мужа Н., расфасованное тело которого задумали отправить в разные адреса. Чтобы никто не мешал им сочетаться узами законного брака. Но если бы любовник, по сути, не признался, пришлось потратить немало сил и средств, чтобы доказать его непосредственное участие в убийстве. Так что можно считать тайну замка раскрытой.
Сон второй
Первый сон я во всех подробностях пересказываю двум знакомым –мужчине и женщине. Которые, к слову, слушают не очень внимательно, что меня обижает.
24 июля, четверг
Сон первый
Пирятин. У входа на стадион –порядочное количество людей. Похоже, на какое-то значительное событие. В кучах песка копошатся малыши. Подхожу к одной и я. Дети играют в догонялки. Внезапно чувствую, как в бедро что-то неприятно укололо. Оборачиваюсь. Девочка лет трех-четырех хитро улыбается, спрятав одну руку за спину. Наклоняюсь, чтобы посмотреть, чем она меня уколола, но та убегает. Мужчина, стоящий чуть поодаль, объясняет:
–Это у нее детский электрошокер. На всякий случай снабдили ими все малышей.
«Странные порядки в моем родном городе» –подумалось мне. И от греха подальше (мало ли что подумают озабоченные безопасностью своих чад родители, увидев у импровизированных песочниц взрослого незнакомого дядю) двинулся к дороге. Напротив –у кладбища –публики собралось не меньше. Кого-то хоронят. Я тоже захожу на территорию последнего пристанища. Мое намерение: обойти церквушку, и расположится зачем-то там.
Осуществляю маневр. Однако за храмом откуда-то взялось еще одно строение, примыкающее к первому почти вплотную. Прикинув размер щели, решаю, что в нее протиснусь. Тут же начинаю это делать. Однако на полпути понимаю, что основательно застряю. Ругаю себя, что не снял фуфайки, хотя она и не столь толста, как привычные для нас.
Изо всех сил вытягиваю шею, дабы, заглянув за угол, оценить, не угрожает ли мне оттуда какая-нибудь неприятная неожиданность. В голове проносится мысль: «А ведь по башке из-за угла могут и огреть!». Но я все равно выглядываю.
Оказывается, в этот момент оттуда в щель пытался заглянуть родной брат моей матери Николай. Мы оба изрядно пугаемся друг друга.
Сон второй
Киев. Мне предстоит добраться домой метрополитеном. Я вышел на одной из станций, где нужно сделать пересадку и увидел, что оказался не там, где нужно. Станция мне совершенно незнакома. Ищу указатель маршрута. Понимаю, что первый раз такой вижу. Начинаю уже сомневаться, в своем ли я городе.
Иду на переход, дабы посмотреть расписание движения поездов на второй линии. Там тоже все незнакомо.
Останавливаюсь в полной растерянности: как же сне добраться домой?!
25 июля, пятница
Сон первый
Общественная баня. Видимо, холодное время года, ибо все тепло одеты. Сегодня я сюда пришел уже второй раз –однажды уже парился. Помню, что тогда в предбаннике разделся до малосимпатичных трусов и рваной майки и на виду других, включая дам, испытывал неудобство. Поэтому сейчас, наученный горьким опытом, ограничился тем, что снял только обувь и верхнюю одежду. От остального решил избавиться уже в мужском отделении.
На меня смотрели с нескрываемым удивлением: прется в парилку одетым. Но я мужественно выдержал саркастические взгляды.
Неожиданно повстречав друга детства Николая Шкарбана, интересуюсь:
–Ты тоже попариться?
–И да, и нет!
–Как это понимать?
–Да я здесь работаю! Но вот увидел тебя и думаю: может за компанию и мне завалить?!
–А почему бы и нет? Заодно потреплемся, ведь столько лет не виделись.
–Ну, тогда пошли сходим –я прихвачу мыло, мочалку. А ты заодно увидишь, где я обретаюсь.
«Хорошо, что не разделся, как утром, до трусов и майки» –похвалил я сам себя, следуя за Николаем Ш. Прошли несколько переходов, и я понял, что потерял того из виду. Спрашиваю женщину, спешащую куда-то по коридору:
–Вы не подскажите, где кабинет Николая Ш.?
–?!
–Подскажу, отчего? –отвечает дама. –Вон там! Только он, похоже, с ума сошел.
–А посмотрите, что у него за кабинет!
Толкаю указанную дверь. Несмотря на то, что на улице день, единственное окно кабинета плотно зашторено, горит электрический свет.
–Ты что, всегда так сидишь?
–Да! А что?
–Но ведь это вредно! Никогда не видишь естественного освещения.
–А мне нравится!
Сон второй
Посыпаюсь дома. Иду в туалет справить естественные надобности. Захожу, берусь за «инструмент» и вдруг вижу, что у стенки на кухню появилась изрядная щель (словно доску в заборе вынули). И в ней видно лицо корреспондента «Туркменской искры» Натальи Евдокимовой.
–Ты что здесь делаешь? –опешил я.
–Да вот твоя жена затеяла генеральную уборку, а ей помогаю!
–Ну, а стенку проломили зачем? –уточняю на всякий случай.
–Да она сама разрушилась –заделаем.
Я с недоумением просовываю (не сон ли?) руку в щель и натыкаюсь на грудь Натальи. Отдергиваю. И выхожу с туалета: не стану же я мочиться на глазах у женщины?
Захожу в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Выдавливаю на щеточку пасту, поднимаю глаза, дабы взглянуть на себя в зеркало. И чуть не роняю зубную щеточку: вместо стены –окно. За ним как бы вторая ванная комната, в которой моя жена стирает. А дальше –тоже окна –сквозь них я вижу и Наталью. Значит, когда я нечаянно ткнул ту в грудь, это могла лицезреть супруга. И как теперь ей докажешь, что я сделал это не специально, дабы проверить упругость молочных желез ее помощницы?
По взгляду, брошенному женой на меня, понимаю: так оно и есть!
Сон третий
Зимний лес. Женские лыжные гонки высокого уровня. Я с другом пришел поболеть за наших.
Вот они появляются: сразу четыре спортсменки. Идут, по сути, шагом.
–Вот это отрыв! –восхищаюсь я. –Представляешь, перед финишем переваливаются с ноги на ногу, даже не оглядываясь на соперниц.
Внезапно чуть поодаль сзади «наших» появляется еще одна лыжница. Причем идет она более чем с приличной скоростью. На душе становится тревожно: хотя бы одна из «наших» оглянулась! Ходу-то нужно прибавить. Ан, нет! Все также неспешно те передвигаются по трассе.
На повороте их догоняют сразу две спортсменки (откуда взялась вторая, я даже не успел заметить).
–Профукать такой отрыв! –возмущаюсь я.
–Может, еще прибавят, –говорит друг. –Ведь столько шли шагом –силы-то, наверняка, остались.
Увы, нам конец трассы не виден. Так что не остается ничего другого, как ждать объявления диктора по стадиону.
Сон четвертый
Улица в городе. Некое подобие сквера. На траве расположилась компания, в которую вхожу и я: собрались отметить день рождения общего друга –известного композитора. Вот появляется и виновник торжества: как положено, с бутылками и снедью.
Садимся в кружок –в тесноте, да не в обиде. Импровизированное празднество начинается. Люди все подходят, становится теснее.
Несмотря на некоторую прохладу, я и еще двое гостей сидят полураздетыми.
Вдруг я вспоминаю, что должен встретить на автовокзале (до него –рукой подать) свою больную мать. Прощаюсь, одеваюсь, бегу.
Обхожу вокзал, утопающий в полумраке и ее не нахожу. Начинаю негромко звать. Какая-то женщина, сидящая на стуле, делает движение навстречу мне. Подхожу. Вроде моя мать. Или только на нее похожа? Уверенности нет никакой. Женщина тоже особых чувств не проявляет: видимо, как я, сомневается.
–Мама! –наконец обращаюсь к ней.
–Да, сынок! –отвечает она.
Что за черт, голос вроде не моей матери!
–А как твоя фамилия? –решаюсь, наконец, отбросить все условности.
–Марченко! –тихо произносит женщина.
–Но ведь моя фамилия Сухомозский! Вы –не моя мать!
–Валя Запорожец говорила Сашку: «Какой же ты ненормальный, если помнишь свою фамилию?!», –произносит женщина.
Если она, в самом деле, не моя мать, то откуда знает фамилии и имена пирятинских соседей?! Но почему тогда назвалась «Марченко»? Или просто надо мной издевается?!
Чувствую, что голова идет кругом. Приходит мысль: надо посмотреть ее вещи; должно же в них хоть что-то находится такое, что указывало бы на личность женщины.
Идем к выходу. Чемодан и сумку она мне не отдала –несет сама. Злясь, я чуть ухожу вперед. Оборачиваюсь: женщина у стойки упаковывает вещи. Но если они будут упакованы, как же я в них пороюсь?!
Возвращаюсь. Начинаю эмоционально объяснять, что она делает глупость, выбрасывает деньги на ветер, что вещи упаковывают лишь те, кто улетает самолетом. Женщина невозмутима.
Я снова убегаю вперед. Однако спустя пару минут ловлю себя на мысли: ведь вправо идет дорожка на посадку в самолеты. Женщина может запросто повернуть на нее.
Спешу назад.
Увы, ее нигде нет…
26 июля, суббота
Пирятин. Мы вдвоем с матерью обедаем в родительском доме. Внезапно на зуб что-то попадает. Секунда, и я вынимаю изо рта маленький –с полсантиметра длиной –огрызок карандаша.
–Что там? –спрашивает мать.
–Да вот, смотри!
Мать недоуменно глядит на находку:
–Откуда он только взялся?! Ведь во время готовки попасть в кастрюлю не мог.
–Не знаю! –пожимаю я плечами.
И вдруг замечаю на тарелке еще один кусочек карандаша. Начинаю более внимательно присматриваться к макаронам. И нахожу сразу несколько неприятных сюрпризов.
–Это что, у тебя такие макароны по-флотски, где вместо мяса –карандашные огрызки? –обращаюсь к матери не без издевки.
–Сама ничего не понимаю! –переживает она. –Что-то здесь не то. Я подобного, если бы захотела, учудить не могла бы: в доме столько огрызков не найдется.
Расстроенный, я встаю из-за стола и ухожу.
Через некоторое время возвращаюсь домой со стороны 2-го Рабочего переулка. На улице грязь, лужи. Стараюсь пробираться вдоль заборов, чтобы не сильно испачкать обувь. Навстречу идет Николай Антонович (родной брат матери). Здороваемся. Он спрашивает:
–У тебя не найдется листика бумаги? Хочу написать письмо, а не на чем.
–Сейчас посмотрю! –говорю я. И начинаю доставать изо рта все те же огрызки карандашей –один, два, десять. Чувствую, что ими забито не только горло, но и пути в легкие. Начинаю откашливаться. За каждым судорожным звуком выплевываю несколько злополучных огрызков. Кажется, я ими начинен, как пельмень мясом.
Дядя, похоже, этому не удивляется. А деловито интересуется:
–А бумаги нет?!
–Подожди секунду! –хриплю я. –Сейчас я тебе и картона дам, не только бумаги. И кашлянув очередной раз, достаю изо рта кусочек …древесноволокнистой плиты.
27 июля, воскресенье
Некое общежитие. В холле сидит изрядное количество народа –все болтают. Обращаю внимание, как на полу много мусора. Удивляюсь, что никому это не противно. Иду в свою комнату, беру веник и, вернувшись, начинаю подметать. Вспоминаю, что забыл совок. Возвращаюсь за ним. Когда снова прихожу, издали вижу, что мою работу доделывает какая-то женщина. Но когда, отвлекши взор на секунду, понимаю глаза вновь, ее уже нет. На полу –только веник.
–А где мусор? –спрашиваю народ. –Я вот совок принес.
–Да вон там! –говорит кто-то.
–Где там? –не понимаю я.
–На диване!
В самом деле, в уголке дивана аккуратно ссыпан мусор. Меня такое поведение возмущает до глубины души. Тем более что такпоступил не какой-то неотесанный мужлан, а вполне приличная женщина. Пробую на совок поддеть злополучный мусор. Тот практически весь, к моему глубокому огорчению, ссыпается в щель.
–Теперь его можно будет достать только во время генеральной уборки, –бормочу себе под нос. –Уголок –вон какой большой и тяжелый, его в одиночку не сдвинешь.
Отношу веник и совок в комнату. Снова выхожу в коридор. В дверях напротив и чуть наискосок вижу девушку (кажется, это Гуля из «Туркменской искры»). Подхожу, чтобы рассказать о случае с мусором. Но она меня в комнату не пускает, хотя я вижу там компанию. «Молодежь веселится, что мне там старику делать?» –думаю, нисколько не расстроившись.
Гуля, между тем, говорит:
–Возьмите лучше вот носовой платочек! –и протягивает его мне.
–Зачем?! –недоумеваю я. –Спасибо, он мне не нужен.
–Возьмите, –настаивает девушка. –Я его все равно выброшу.
«Ни хрена себе подарок!» –думаю я. Не успев даже осознать, как платочек очутился в моей руке.
В том же коридоре на диване моя жена, ее подруга и я. Я сижу слева, супруга возле меня, а подруга лежит, положив ей голову на колени. Дамы воркуют, не обращая на меня никакого внимания. Правда воркует, в основном, подруга. Но так, что я никак не могу взять в толк: они лесбиянки, что ли? Вот супруга собирается уходить. Подруга говорит:
–Я без тебя буду очень скучать!
Жена ни к селу, ни к городу отвечает:
–Ничего, он (понимаю, что речь обо мне!) в отличном настроении, вчера очень хорошо поработал.
Думаю, что бы это значило? Может, какая-то условная фраза? И кому?!
28 июля, понедельник
Во сне просыпаюсь оттого, что сильно хочется в туалет. Открыв глаза, вижу, что в помещении –не один десяток кроватей и на всех –спящие люди. Справа из постели выбирается дама. А под одеялом копошится еще одна. Она во время сна скатилась в углубление под самой стенкой и никак из него не может выбраться. Причем из одежды на девушке –лишь собственная шкура.
Решаю ей помочь. Подхожу и об этом говорю. Она с радостью соглашается. Беру малышку под мышки и вытаскиваю из ловушки.
–Мне кажется, вы потны! –говорю ей, для собственного убеждения трогая ее за лобок.
–Да?! –удивляется та.
–Точно! –подтверждаю я. –Вам жарко.
Отпускаю девушку и думаю, что неудобно ведь мочится в ее присутствии. И ухожу в другую такую же комнату, где стоит для подобных целей помойное ведро. Весь народ здесь дрыхнет, поэтому я спокойно отливаю в их импровизированный туалет. При этом еще и не попадаю сразу, так что слегка увлажняю окружающий емкость ландшафт.
Возвращаюсь в свою комнату, ложусь. И замечаю, что на постели нет одеяло. Нигде его не видно. Так и лежу поверх простыни в трусах.
Все бы ничего –в помещении не холодно, но вместо остальных кроватей –уже столы и за ними сидит народ, слушает выступление оратора. Иными словами, я уже лежу в некой аудитории и в трусах чувствую себя не совсем удобно.
–Вы случайно не видели мое одеяло? –спрашиваю парня, сидящего ближе всего.
–Нет! –пожимает он плечами.
–Стоило выйти на минутку в туалет, как его тут же сперли! –жалуюсь я, но чувствую, что чужие проблемы ему не интересны.
Делать нечего: расслабившись, начинаю слушать выступающего. Он, как я определяю по тому, о чем он говорит, –журналист. И рассказывает некий случай из практики, когда два материалы, сверстанные рядом, никак не могли стоять на одной полосе, ибо противоречили один другому. Я, честно говоря, соли не уловил и вознамерился поинтересоваться у соседа, но это показалось неэтичным –шептаться по ходу выступления. «Когда эта бодяга закончится, тогда и расспрошу!» –с этой мыслью продолжил внимать человеку на трибуне.
Докладчик в это время говорил о демократии:
–… кандидатуру он представил заочно, снабдив свой спич словами «Деловой, хороший, надежный, справиться». И добавил:
–А кого интересуют подробности, поехали с нами –мы очень торопимся! –и я по дороге расскажу!
29 июля, вторник
Сон первый
Я эмигрирую в Израиль. С готовыми документами и билетом, но отчего-то без каких-либо вещей, являюсь в аэропорт. Подхожу к стойке регистрации. Перед нею –еще одна. С восседающими грозно представителями известной спецслужбы (сначала нужно пройти контроль здесь, но обычно это –пустая формальность: ведь разрешение на выезд уже получено).
Подаю заграничный паспорт. Тип, который его берет («как бомбу, как ежа, как змею двухметроворостую») мне сразу не нравится. И я, похоже, не ошибаюсь, ибо сходу начинаются непонятные придирки. Еле сдерживая гнев, отвечаю на все вопросы.
–А это все соответствует действительности? –спрашивает сей неприятный тип, показывая на многочисленные печати.
С недоумением смотрю, что это отметки о постановке и снятии меня с партийного учета.
–Или они добрыми людьми для эмигранта просто так поставлены? –не унимается тот.
–Как это «просто так»? –негодую я. –Конечно, все соответствует действительности!
–И эта последняя –тоже?
–Поставленная в Шахтерске?! Безусловно!
–Как-как называется город?! –поднимает голову докучливый спецслужбист. –Ну-ка, повторите!
–Вас плохо слышно! –отвечаю. –Сейчас подойду ближе.
Направляюсь вправо, дабы, обогнув стойку, подойти к типу вплотную. На ходу реализую пословицу «бери больше, кидай дальше, пока летит –отдыхай» в той части, что, пока иду, лихорадочно думаю. О том, что эта сволочь воистину имеет собачий нюх. Что именно со снятием с учета в Шахтерске у меня не все ладно. А если быть точным, то печать выбытия поставлена по блату. И вообще, я там не жил.
–Ну что там с ШахРтерском? –подойдя к столу, интересуюсь я, от волнения исказив название города.
–Как-как город называется?! –вскидывает голову служивый в цивильном. –Ты даже названия правильного не знаешь!
–Как так не знаю?! –деланно возмущаюсь я. –Шахтерск!
–Ну-ну, –с нескрываемым сарказмом хмыкает тот. –Сейчас проверим –я ведь сам родом из этого города.
«Ни фига себе совпадения!» –с тихим ужасом думаю я, а вслух говорю:
–Ну, я пойду встану на место по ту сторону, чтобы вам здесь не мешать.
И направляюсь в обход стойки. Снова лихорадочно соображая, как поступить, чтобы не ошибиться. Ведь тот истовый служака не знает главного: эмиграция для меня –всего лишь прикрытие, в Израиль я выезжаю со специальным заданием тех же спецслужб. Но ведь не объяснишь болвану! Надо выкручиваться самому.
Уже находясь по другую сторону, слышу голос мучителя и понимаю, что это он дает указание сидящему рядом парню:
–Звони немедленно в Шахтерск! Узнай, состоял ли этот Сухомозский у них на учете? Нутром чувствую –не состоял! И если этот факт подтвердится, будешь перезванивать во все города, сверяясь с печатями.
–Зачем? –возражает подчиненный. –Не буду я звонить! Напрасная работа.
–Отчего это напрасная?
–Да оттого, что виза у него есть и к ней не придерешься. А ее ведь тоже не дураки оформляли!
–Ты не прав! Если мы докажем, что в части этих печатей он мухлевал, ему придется, как минимум, заплатить штраф!
Я отчетливо осознаю: этот от своего не отступится. По всей видимости, ситуация критическая –необходимо немножко приоткрыться. Шепнуть на ухо, кто я на самом деле. «Но ведь он, как пить дать, не поверит. Начнет требовать доказательств. И первый аргумент «против» –если бы я был на самом деле, кем себя выдаю, мне бы в аэропорту обеспечили зеленую улицу» –ругаю я за просчет тех, кто посылает на такое задание. «Нужно найти хоть какое-то доказательство того, что я есть вовсе не обычный эмигрант!» –думаю я, лихорадочно роясь в карманах. –«Ведь в противном случае, он поднимет меня на смех, и операция накроется медным тазиком. Причем получится, что по моей вине».
–Звони-звони! –вновь слышится ненавистный голос. –А я сейчас его спрошу для начала, как фамилия главы Шахтерска. Посмотрим, сумеет ли он ответить?!
Осознаю: уже и так до неприличия задержался за стенкой, пора выруливать к стойке. Хотя и понимаю: требуемой фамилии не назову, ибо никогда в Шахтерска не был даже проездом. Однако тут еще одна мысль пронзает мозг. Если сложится действительно безвыходная ситуация, а, судя по всему, именно к этому идет, рассекречиваться рискованно вот еще по какой причине. Я не знаю, как посмотрят те, кто меня засылает в Израиль, на факт фальсификации печати. Впрочем, наверняка, прежде чем давать мне задание, меня проверили до десятого колена. И неприглядный факт, в таком случае, естественно, всплыл. Значит, ему просто не придали серьезного значения. А если ребята элементарно прохлопали ушами? Тогда мне не поздоровится. Куда ни кинь, всюду клин.
Зажмурив на мгновенье глаза, выхожу из-за стенки.
Как говорится, бог не выдаст, свинья не съест…
Сон второй
У меня добрые отношения с некой дамой (иногда кажется, что это моя будущая жена, иногда –нет). Но она замужем.
Не помню, как раньше, однако в эту встречу мы с его благоверной переспали. И направились к ним домой.
Было лето. Во дворе частного особняка стоял телевизор. Я, как ни в чем не бывало, уселся на некое подобие диванчика и уставился в экран. Его жена тоже осталась на улице, не заходя в дом. Неожиданно она интимно склонилась надо мной:
–Ты знаешь, а у меня проблемы!
–Что, так поактивничали, что началась менструация? –брякнул я.
–Нет, другие! Но связаны именно с нашим «активничаньем».
–Наверное, не надо было!
–Что ты, глупый! Кончить мне нужно было непременно.
И она отошла, принявшись прямо на ходу поправлять бюстгальтер. Я начал подавать ей знаки: мол, увидит в окно супруг, как ты, не стесняясь постороннего, это делаешь и может подумать о нас нехорошо. Кажется, она со мной согласилась, ибо тут же зашла за угол. Я снова хотел было упереть взор в «ящик», однако в последний момент краем глаза увидел чуть подальше во дворе шевеление. Навел резкость: так и есть, ее муж вовсе не в доме, а вон копается. И наверняка видел, как его благоверная склонялась надо мной, как поправляла, будь он трижды неладен, свой лифчик. Этого еще не хватало.
Хозяин дома и дамы, между тем, распрямился и направился к нам. В это время его супруга как раз появилась из-за угла, толкая перед собой некую тележку с разнообразными фруктами: по всей видимости, хотела угостить меня.
–Поставь на место! –приказал ей муж.
–?!
–Что уставилась?! Сказал: вези обратно!
–Но почему?!
–По кочану! –он сам взялся за тележку и толкнул назад.
Невесть откуда появились две почтенного возраста матроны –ее мать и приживалка. Обе начали заступаться за хозяйку. Увы, это ни к чему не привело. Супруг оставался непреклонен: никаких отныне дармовых угощений даже для жены.
–Теперь питание у нас будет раздельным! –заявил он. –Иными словами, каждый из нас будет питаться отдельно от другого и за это платить.
Скандал набирал обороты: тональность разговора возрастала, толкотня у тележки усиливалась. Я не знал, имею ли я право вмешиваться в семейную разборку? И по размышлению решил: раз, по всему видно, руку на нее он не поднимет, то и мне здесь делать нечего. Лучше удалиться по-английски –незамеченным.
Что я, не откладывая дела в долгий ящик, и не преминул сделать.
30 июля, среда
Город, в котором я живу, посетил президент Туркменистана С. Ниязов. Те, кто жил когда-то в этой советской республике собрались на встречу с ним. Естественно, получил приглашение и я.
Застолье было организовано под деревом во дворе некоего дома. Из спиртного гостей потчевали водкой, а из закусок я заметил зелень, сало и чебуреки.
Мое место оказалось с одного конца сего европейского достархана, а Туркменбаши –с другого. Но он все время через весь стол обращался ко мне:
–Николай, а …
И так –с десяток раз –не меньше. Мне стало неудобно: как-никак президент, а вынужден перекрикивать три десятка людей, нередко говорящих одновременно. Решаю пересесть к немцу поближе. Беру свой прибор. На помощь бросается то ли хозяйка, то ли официантка. Вместе мы переносим его к Ниязову. Обращаю внимание, что сидит он даже не за столом, а за придвинутой к нему некой приставкой. Зато под самым стволом дерева. Туда я ставлю и свою тарелку со стаканом и вилкой.
Мы еще не начинаем говорить, а в голове у меня появляется шкурная мысль: а что если попросить, чтобы он дал мне работу в посольстве своей страны в Киеве?
31 июля, четверг
Вместе со школьным товарищем Борисом Костенко приезжаю в Пирятин. С автостанции добираемся переполненным городским автобусом. Возле кирпичного завода просим высадить. Вытаскиваем сумки. Получается так, что его беру я. Жду, когда с моей появится он. Вернее, даже не сумкой (она тоже у меня), а с шапкой, которую я просто держал в руке. Борис появляется, но без головного убора. Требую, чтобы он, пока водитель не двинулся дальше, шапку взял. Тот начинает переговоры с шофером, и туту я вижу, что шапка преспокойно лежит поверх моей сумки. Сигнализирую об этом товарищу, и мы отпускаем автобус.
Идем по направлению к дому, где я вырос. Причем получается, что весь багаж (три места, если включать злополучную шапку), за исключением маленького пакета, несу я. Мысленно сей факт отвечаю, но товарищу пока ничего не говорю.
У подворья Екатерины К-к –раствор, цемент, строительный мусор, грязь. Присмотревшись, понимаю, что это мастера прямо на дому изготовляют надгробный памятник ее умершему мужу. Удивляет только одно: почему на нем столько фотографий? Впрочем, какое наше дело: каждый сходит с ума, как хочет.
Заворачиваем за угол. Борис, кивая на дом родителей Любови Скаленко, вдруг говорит:
–Как ты думаешь, может мне зайти, пригласить ее с нами?!
–Смотри сам! –отвечаю я. –Учти только одно: моя мать прикована к постели, естественные надобности справляет под себя. Может, сначала сходим, в буквальном смысле слова понюхаем, что там за атмосфера?
–Хорошо! –соглашается товарищ, однако я вижу, что он не доволен.
–Впрочем, потрахаться тебе с кем-то все равно надо, так почему не со старой пассией?!
–Ты думаешь? –оживляется Борис.
Собираюсь ответить утвердительно, как вдруг обнаруживаю, что я –с тремя пустыми ведрами в руках –уже нахожусь в доме С-ко. Посреди комнаты стоят ее отец и мать. Они с удивлением смотрят на наше (товарищ следует за мной, как привязанный) явно неожиданное и неуместное вторжение.
–Представляете, –начинаю я спасать ситуацию, –шел к матери и так задумался, что даже не сообразил, как оказался в вашем доме. Извините, пожалуйста!
Недоумение, сквозившее в глазах хозяев, кажется, начинает исчезать. А тут еще из внутренней комнаты появляется незнакомая женщина с детской бутылочкой для молока, и я догадываюсь, что это наемная няня.
–У Любы ребенок родился? –интересуюсь.
–Да!
–И кто –мальчик или девочка?
–Мальчик.
–Поздравляю! Еще раз извините, и я пошел.
Выбираюсь из дома уже без товарища (пусть сам свои вопросы решает) и следую дальше. У усадьбы С. хозяйка (на самом деле –покойная) зовет меня.
–Мать я покормила! Утром. Но после заглянуть времени не было.
–Ничего! –говорю я. –Ключи у вас?
–Да!
–Дайте тогда.
–Сейчас.
Она выносит ключи, что-то еще рассказывает. Я же спешу к родительскому дому: каково там матери с утра одной? Наверняка уже «сходила» под себя и лежит мокрая.
Сую ключ в дверь. Обнаруживаю, что это не тот –очень уж махонький. Выбираю из связки другой. Правая рука почему-то плохо меня слушается, и я открываю дверь левой. Вхожу в дом. Мать плачет. Она стащила со стола в кровать скатерть со всем, что на ней было. Включая две бутылки коньяка.
–Что, выпиваешь понемножку? –пытаюсь пошутить. Однако она явно не в юморном настроении.
1 августа, пятница
Незнакомый город. Я куда-то очень спешу. Со мною –хороший знакомый из Туркмении Язлы. Передвигаемся быстрым шагом. Вдруг он говорит:
–Давай зайдем в одно место. Тут недалеко.
–Я не могу! И так, по сути, опаздываю.
–Но мне очень нужно! Да это много времени и не займет.
–Ну, что ты пристал?! Не могу!
–Вон буквально за углом дом –видишь? –продолжает упорствовать Язлы.
Черт бы его побрал, доконал своим нытьем!
–Ладно, давай! –соглашаюсь. –Только по быстрому.
Он зачем-то ловит такси, и мы двигаемся. Поднимаемся в гору, около частных построек разворачиваемся. На веранде одного из домов появляется мужчина восточной внешности. И начинает что-то быстро и зло говорить. Смысла звучащего я не понимаю, но по интонации, виду чувствую: моего товарища ругают последними словами. Он, в свою очередь, пытается, судя по всему, оправдаться. Потом обращается ко мне:
–Подожди, я быстро!
Язлы поднимается на веранду, кстати, расположенную на уровне второго этажа. Из дома выходит еще несколько человек. Завязывается разговор на повышенных тонах. Из нескольких обрывков фраз, прозвучавших на русском, улавливаю, что моего товарища обвиняют –ни много ни мало! –в предательстве. А заодно я понимаю, что эти люди вряд ли занимаются легальными делами.
Из дома выходит несколько встревоженных женщин и что-то говорят, обращаясь к спорящим. Те замирают, чувствуется, в недоумении. Несколько из мужчин направляются к дверям. И в этот момент изнутри дома звучит выстрел. На мгновение на веранде воцаряется замешательство. Потом несколько человек скрываются внутри постройки. Вижу, как Язлы сует кому-то из оставшихся деньги. И сразу начинает спускаться к машине. Я же не могу взять в толк: выстрел был настоящим или он прозвучал с экрана включенного телевизора. Спрашиваю об этой у одной из женщин. Она отвечает что-то невразумительное.
Тем временем у такси появляется мой товарищ и командует (совсем, как Гагарин!):
–Поехали!
Машина начинает отъезжать. С веранды нам кто-то грозит кулаком. «Этого мне только не хватало», –думаю я, а вслух интересуюсь:
–Что происходит?!
–Понимаешь, мои друзья обвинили меня в предательстве –абсолютно беспочвенно. Я никаких договоренностей не нарушал.
–Ну, а выстрел –он настоящий?
–Да.
–Кого убили и за что?
–Не убивали никого. Адвокат, работающий на нас, застрелился.
–И дальше что?
–Не знаю! –искренне признается Язлы.
Я понимаю: его после такого обвинения в покое не оставят. И преследование, не исключено, уже началось. Расстрелять автомобиль в этих трущобах –раз плюнуть. На всякий случай незаметно оглядываюсь. И думаю: ведь не хотел изменять своих планов и надо же –влез…
2 августа, суббота
Проснулся у какой-то дамы (она –моя любовница?). Личность, я вам доложу, крайне малосимпатичная. Более того, мне даже противна. Однако женщина держит меня на «крючке» и, по всей видимости, я с подобной ситуацией вынужден пока мирится.
Дама подает завтрак: некое подобие полтавских галушек, но в отвратительном кулинарном исполнении. По причине вышеупомянутого шантажа я должен это варево хлебать, не выражая недовольства, дабы не будить в ней зверя. Что и делаю. Съедаю мало, в основном, выхлебываю воду. Объясняю сие тем, что с похмелья нет никакого аппетита.
Да, хозяйка дома ходит в панталонах старинного покроя –ниже колен с кружевами, что тоже не добавляет ей шарма.
Днем вместе с женой оказываемся в присутственной месте, где работает наша знакомая. Здесь тоже почему едим. Возникает не совсем ловкий момент с грязной посудой, ибо каждый ее оставляет на своем столе. Это что же, мыть все придется хозяйке кабинета? Форменная наглость с нашей стороны. Незаметно киваю супруге. Она все понимает и разделяет мою тревогу. Берет наши тарелки и подходит к крану с водой.
Тем временем к столу, за которым я сижу, подходят хозяйка кабинета и еще одна из присутствующих. Первая предлагает сесть подруге прямо на столешницу. Та стесняется. Хозяйка кабинета говорит:
–Садись прямо на прибор!
И тут, же взглянув на меня, понимает, что сморозила если не глупость, то двусмысленность. Дамы начинают хихикать. Я тем временем встаю и иду к другому столу, на котором лежит чайная заварка в пакетиках. В этот момент туда подходит и моя жена. Я тяну руку к горке заварки. Супруга говорит:
–Я уже взяла. Тут два пакетика, заварю и тебе.
Все равно беру еще один, думая унести его домой.
3 августа, воскресенье
Киевский университет. Государственные экзамены. Осталось сдать последний и получить диплом. Мыслями я весь уже дома, где меня ждет жена. Решаю взять предварительно билет. Перехожу через улице и у входа в парк имени Шевченко вижу киоск-стекляшку, продающий проездные документы. Подхожу, прошу у билетерши один (на улице изрядный шум от проезжающих автомобилей, поэтому мне приходится едва ли не кричать).
–Вам куда?
–До Киева!
Фразу приходится повторить несколько раз, дабы она расслышала. Странно, но у меня во сне не возникло никаких сомнений относительно того, что я, находясь в Киеве, билет тоже беру в Киев.
–На какое число?
Прикидываю: сегодня среда, дипломы нам вручат максимум в пятницу –не станут же оттягивать эту процедуру до выходных, обмывать их будет в тот же или на следующий день.
–Давайте на пятницу, 30-е!
«Черт с ним, если выпускной бал назначат на субботу или, еще хуже, воскресенье, не пойду» –решаю я.
Между тем киоскерша что-то говорит. Догадываюсь, что называет сумму, которую нужно уплатить.
–Сколько, сколько? –склоняюсь как можно ниже к окошку.
И, наконец, сквозь шум угадываю:
–Двадцать три гривни!
Подаю деньги –без сдачи. Билетерша опять произносит какую-то фразу. Переспрашиваю в очередной раз. И снова не слышу.
–Сейчас я к вам зайду! –говорю в окошко и через минуту появляюсь сзади киоска –его хозяйка вышла и с каким-то ящиком, полным пухлых и не очень конвертов, уже сидит на улице.
–Да вот надоело уже вести эту картотеку! –возмущается она. –То заказывает ваш брат-студент билеты, то нет, а ты тут корпи.
Вижу на конвертах фамилии некоторых однокурсников. По их толщине можно сделать вывод о примерном количестве поездок каждого. Женщина, между тем, яростно ищет, как понимаю, мой. Первым его вижу я: совсем крохотный (половинка стандартного почтового) и не очень наполненный.
–Я мало езжу автобусом, –будто в оправдание говорю киоскерше. –В основном, поездом.
Наконец, она подает мне билет. Спрятав его в карман, направляюсь к желтому корпусу университета. Уже поднимаясь по ступенькам, вспоминаю, что не сказал билетерше, на какое время продать мне проездной документ. «А вдруг она дала на утро?» –мелькает мысль. Ведь в таком случае я даже диплом не успею получить.
Не останавливаясь, достаю документы. Вижу две бумажки –крохотная желтого цвета (что-то вроде чека с указанием уплаченной суммы) и большая белая (какое-то меню). И плюс к этому странному набору –еще лоскут цветной материи. Что бы это значило?! Нужно возвращаться и потребовать объяснений. Но сейчас у меня начинается последний экзамен. Не могу же я опаздывать. Придется поход в киоск отложить на пару часов и так опаздываю.
–Вы куда? И кто? –останавливает меня вахтер.
–Кто-кто, студент! –отвечаю не очень приветливо.
–Предъявите документы!
Я никак не могу вытянуть на свет божий пропуск, застрявший в левом наружном кармане пиджака.
–Вот! –показываю его краешек.
–Давайте сюда! –настаивает вахтер.
Подаю. Он рассматривает, а потом говорит:
–Что-то вы здесь очень мелкий!
–Да потому, что пропуск оформлял молодым! –злюсь на его недогадливость я. –А сейчас получаю второе образование.
4 августа, понедельник
Сон первый
Приличных размеров комната. Из мебели –только стол посредине. На паркетном полу лежит, свернувшись, змея, капюшоном смахивающая на кобру. Однако кобр подобных размеров –метра четыре в длину –не бывает. С аспидом забавляется (ничего себе игры!) какой-то мужик. Змея обвивает его и снова распрямляется, забирается в один рукав сорочки, а выползает из другого, он бесцеремонно таскает ее за хвост. Я восхищен такой смелостью и в то же время понимаю, насколько опасен ядовитый гад.
Внезапно мужик исчезает за дверью. Оставаться один на один с такой змеюкой –это для меня уже слишком! Увы, дверь не отрывается. Да и эта тварь, кажется, следит за мной неотрывно. Не мудрствуя лукаво, забираюсь на стол. «Подружка» особой активности, к моему счастью, не проявляет.
Возвращается ее укротитель (или как там его?). С небольшим темным мешком в руках. И уже в черных перчатках. Догадываюсь: в торбе тоже змея. Он начинает развязывать горловину. Я хочу крикнуть, чтобы он был осторожен. Но поздно: из мешка молнией сверкает змеиная голова, а мужик, искривившись от боли, с недоумением смотрит на палец. Значит, даже перчатку аспид прокусил. Нужна сыворотка! Уже к моему недоумению, об уколе тот, похоже, и не думает. Подув на палец, не снимая перчатки, мужик, как ни в чем ни бывало, продолжает колдовать над мешком.
Сон второй
Нам, нескольким человекам, ввиду наступающих холодов, предстоит перевезти огромный улей с пчелами на зимние квартиры. Вот и заказанный грузовичок подошел. Мы начинаем сбрасывать с улья старые листья, которыми он укрыт. Его форма меня несколько удивляет, а особенно –леток. Где длиной с метр и квадратной формы. Ну, ничего, зато, когда будем нести улей, за металлический леток хорошо браться!
Несем. Потревоженные пчелы одна за другой начинает вылетать на воздух. Однако таких не очень много, большинство наружу не показывается. Может, спят, а, может, бояться холода. Но те, которые вылезли, очень злые: боюсь, как бы они нас изрядно не искусали.
Наконец машина уходит. Мы должны ее догнать, чтобы обеспечить разгрузку странного улья. И вдруг я обнаруживаю, что, по сути, не могу идти. Ноги стоят в раскорячку, а в штанах что-то шевелится. Опускаю долу очи и с ужасом вижу, как из ширинки и штанин вылетают… пчелы. И только тут до меня доходит: это матка каким-то образом выбралась из улья и вместе с роем не нашла лучшего мета, чем у меня между ногами. Одно неловкое движение –и…
Как поступить, я не знаю.
Сон третий
Мне нужно набрать несколько емкостей воды из колонки, стоящей на улице. Ополаскиваю тару, начинаю ее наполнять. Вода льется кристальной чистоты, что меня радует. И вдруг, когда уже была наполовину набрана предпоследняя емкость, из крана вдруг полилась густая жидкость малинового цвета. Я очень расстроился: очень уж нужно было то количество воды, за которым я пришел. А еще подумал: вот дома набираем мы воду через горлышко в импортные чайники и не видим, что туда льется.
5 августа, вторник
Сон первый
Купив утром кипу газет, возвращаюсь в квартиру и начинаю их читать. На первой странице каждого издания одна и та же сенсация: узнав, что серьезно болен, Виктор Черномырдин выехал на дополнительные консультации за рубеж. И главная новость не в том, что, выходит, он не доверяет отечественным светилам, а в том, что выехал в сопровождении жены министра А.
Включаю телевизор. Там министр внутренних дел России вещает о том же. Уточняя при этом со злорадной улыбкой на лице:
–У него ведь есть Нора!
Я так и не врубаюсь: Нора –это законная супруга Виктора Степановича или еще одна любовница?
Сон второй
У моей бабушки сегодня –день рождения. Я собираюсь купить ей какой-нибудь подарок и поехать поздравить. На улице встречаю своего заведующего отделом (работаю в редакции корреспондентом) и друга детства. Они интересуются, куда я направляюсь. Объясняю. Они:
–Рады оказать содействие –мы на машине!
Подходим к легковому авто. Откуда-то появляется моя жена. Мы все садимся и трогаем. А поскольку дело происходит в Пирятине, то подъезжаем, естественно, к районному универмагу. Останавливаемся, супруга выходит первой. А водитель –мой товарищ –вдруг трогает снова.
–Ты чего? –недоумеваю.
–Да выберу лучше место для парковки. Народа, видишь, сколько!
Народа, действительно, много. Поэтому, прока он рулит, я смотрю, как бы в толпе не упустить из вида жену. Наконец мы останавливаемся. Увы, супруги я не вижу, хотя точно помню, где она стояла последний раз. Злюсь на помощников, не подавая вида.
–Она, наверное, зашла в магазин! –успокаивают те меня. –Пошли и мы! Вот увидишь –там ее и встретим.
Ходим по огромному супермаркету. Товара –завались. Однако чего-нибудь для старого человека не находим. Начальник с другом детства советуют купить маникюрный набор, однако я отвергаю подобную идею. И мне не дает покоя мысль о супруге: куда она запропастилась?!
Поэтому незаметно для сопровождающих выбираюсь наружу в надежде ее найти. У магазина –огромный мост, по которому ходят поезда. Хочу посмотреть внизу, нет ли супруги там. Спускаюсь. Вижу отверстие, смахивающее на вход в апокалипсических размеров пещеру. Вхожу. Она –глиняная. Бреду. Нигде ни души. Пора поворачивать обратно. Уже приближаясь к выходу, слышу чьи-то голоса. Кто это, не знаю, но понимаю: люди нехорошие. Прячусь. Идет несколько человек, лица которых лучше всякой статьи уголовного кодекса свидетельствуют о трениях их обладателей с законом.
В последний момент один из них меня замечает. Начинается погоня. Уже на выходе я вдруг осознаю, что держу в руках невесть откуда взявшуюся малокалиберную винтовку. Оборачиваюсь и передергиваю затвор. Мои преследователи сразу успокаиваются.
На улице я продолжаю искать жену, взобравшись на высоченную железнодорожную насыпь. И натыкаюсь на своих помощников –они меня обыскались. Заведующий отделом говорит, что только что получил приказ ехать в один из населенных пунктов за материалом. Ехать должна вся наша троица.
Я отчего-то забываю о том, что искал супругу. Однако о подарке бабушке помню, поэтому возражаю. Заведующий говорит, что, во-первых, поздравить старушку можно и вечером, а мы к тому времени обязательно вернемся. А, во-вторых, по дороге или там, на месте, сможем выбрать хороший презент. Да и, в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов производственную дисциплину –день-то рабочий. Короче, мы, не мешкая, садимся в поезд, и трогаем.
По дороге добросовестно выходим на каждом полустанке и ищем подарок. Найти что-нибудь подходящее не удается.
Вот и конец наших странствий. Проводница зачем-то указывает в билетах, возвращая их, время прибытия, намекая, что если нам нужно, может его изменить по собственному усмотрению. Заведующий говорит:
–Ну, поставьте тогда тринадцать ноль-ноль.
Смотрю на часы: они показывают около пятнадцати ноль-ноль.
Выбираемся с вокзала в город. Мои попутчики немного отстают, задержавшись у автомата с газированной водой. Вдруг я обращаю внимание на желтое такси-иномарку, в котором мутузят друг друга водитель и пассажир. Последний открывает дверцу и выскакивает. За ним –хозяин авто. Догадываюсь: пассажир (молодой амбал), видимо, отказался платить, вот и началась разборка. Между тем, начинается погоня. И в этот момент в такси ныряет другой парень, заводит его и… Значит, сознательно разыграли спектакль. Первый, согласно сценарию, нарочно отказался платить, дабы выманить обозленного таксиста из машины. А второй, который загодя знал, куда они подъедут, караулил, чтобы авто угнать.
Разрыв между убегающим и догоняющим начал увеличиваться: сказывалась разница в возрасте. Возмущенный подобной наглостью, я поднял мелкокалиберку, направив ее на амбала, и крикнул:
–Стой, подлец, сбуду стрелять!
А сам чувствую, что механизм заело, спусковой крючок буквально болтается. Черт с ним, успокаиваю себя, беглец ведь этого не знает. Увы, тот, не обращая ни малейшего внимания на направленный на него ствол, продолжает улепетывать.
–Люди, держите вора! –кричу я.
Напрасно, народ не шевелится. И тут в руках у водителя появляется… стремянка. Я не совсем понимаю, зачем эта лишняя тяжесть, когда он и так проигрывает в забеге. Но таксист выбрасывает стремянку вперед, накрывая ее беглеца. Тот, очутившись между двумя перекладинами, оказался в руках догоняющего. Втроем (водитель, я и еще один парень, бросившийся на выручку), прижимаем амбала к земле. Хозяин машины с довольным видом вытирает лицо. Я ему «радую»:
–Это все комедия! Другой в это время угнал ваше такси.
–Не может быть! –белеет лицом водитель.
–Еще как может! –говорю я. И добавляю:
–Кстати, убежден, что и этот (киваю головой на парня, бросившегося нам на помощь) –тоже из их шайки-лейки! Сейчас он вызовется сопровождать задержанного до милиции, и только вы их и видели.
Однако водителю уже не до оплаты проезда пассажиром. Он что есть силы рвет к месту, где оставил машину.
Я тоже двигаюсь вперед. Останавливаюсь у какого-то строения, двери которого распахнуты. Хочу войти: а вдруг это местная лавка, в которой я смогу, наконец, приобрести достойный подарок бабушке? Уже намереваюсь переступить порог, когда изнутри слышатся голоса. А поскольку первое слово, которое мне удалось разобрать, было «такси», то я замираю. И начинаю… подслушивать.
Так и есть, здесь те бандиты. Из их разговора делаю вывод, что амбал, убегавший от водителя, –лидер местной мафии. И он настаивает на том, что «козлу» с мелкокалиберкой, рассекретившему их метод угона такси, следует немедленно вышибить мозги из головы.
В это время подходят задержавшиеся попутчики. Я подаю им сигнал: тише. Они тоже слышать конец фразы, а также топот ног внутри строения. И, подтолкнув меня, начинают убегать. Беру с них пример и я.
Нас замечают. Звучит насколько выстрелов. Пытаюсь ответить из мелкокалиберки, однако она стрелять отказывается, как я не передергиваю затвор.
Следующая наша остановка –прокуратура. Заведующий отделом решил написать туда официальную бумагу по поводу покушения на убийство. Прокурор не возражает. Тем более, мы люди заезжие да еще пори исполнении. Спрашиваю, не выдаст ли он нам хотя бы один пистолет на всех взамен ни на что не годной винтовки. Прокурор отвечает, что подобное запрещено законом, да, собственно говоря, лишнего ствола у него и нет. Извинившись, он куда-то уезжает.
Я вспоминаю, что нужно позвонить жене. Она ведь даже не знает, что ее благоверный столь скоропостижно отправился в командировку, из которой, судя по всему, вернуться сегодня уже не удастся. Выхожу на улицу –там темно. Без оружия, как я понимаю, передвигаться по городу, когда на тебя охотится местная мафия, куда как опасно. Возвращаюсь в помещение.
–Можно сделать от вас один звонок? –спрашиваю вошедшего за мной водителя прокурора.
–Только с разрешения шефа!
–А когда он будет?
–Не знаю! Он мне не докладывает.
–Я потом с ним этот вопрос решу! –говорю водителю. –А сейчас давай позвоню.
–Не могу! Не хочу вылететь с работы.
Делать нечего, я снова выхожу на темную улицу и интересуюсь у первого же прохожего, где находится переговорный пункт.
6 августа, среда
Сон первый
Небольшой населенный пункт на берегу моря (а, может, океана), основную застройку которого составляют одноэтажные здания. Мне и еще нескольким человекам, среди которых есть женщины и дети, нужно куда-то плыть на лодках. Однако начинается сумасшедший ветер. Огромные волны одна на другой накатывают на берег. О том, чтобы отправиться в столь рискованное путешествие, не может быть и речи. Более того, гигантские валы воды все больше накатывают на сушу, покрывая с каждым разом все большую площадь.
Люди отходят дальше от берега и разъяренной стихии. Я же хочу надежнее пришвартовать лодку. Вот волна уже доходит до колен. Вот –до груди. Однако я исполняю задуманное. И тут огромнейший вал накрывает меня с головой. Выныриваю. Вода все прибывает –я уже плыву по улице. Мои попутчики спасаются кто как может: иные держатся за крыши зданий, другие уцепились за верхушки телеграфных столбов. Я же стараюсь подальше уплыть от берега, дабы волны не утащили в открытое море.
Сон второй
Сибирский город. Я гощу у своих знакомых. И узнаю, что хозяйка взяла билет на самолет в Стамбул: намерена там отовариться, а здесь реализовать, получив навар. Принимаю решение лететь вместе в ней: почему бы тоже не заработать копейку-другую?
День вылета. Прибываем в аэропорт. Ждем посадки. В последний момент я вспоминаю, что не зарегистрировал билет. Оказывается, моя попутчица –тоже. Кидаемся к окошку. Мой проездной документ и паспорт одна из девушек куда-то уносит. А жене друга в довольно невежливой форме предъявляют претензии:
–Это вам не Советский Союз, а независимая Россия! Так на каком основании приобрели билет за рубли, а не за валюту, как положено по закону?! Этот номер вам не пройдет –знаем таких хитрецов! Переоформляйте!
Я лезу в карман посмотреть свою валюту. Увы, ни в одном, ни в другом, ни в третьем ее не обнаруживаю. Что же получается, ее украли? Или оставил дома? Как ни напрягаю мозги, вспомнить этого не могу.
В это время приносят мои паспорт и билет и кивают: все в порядке. Что же мне делать дальше: лететь с пустыми карманами в Турцию или отказаться от поездки?! Объявляют посадку в самолет, а я все никак не могу принять окончательного решения.
7 августа, четверг
Сон первый
Комната, напоминающая общежитейскую. В ней живут трое –я, моя супруга и некая дама бальзаковского возраста. Поведение последней направлено на одно: соблазнить меня. В какой-то момент данная мысль не кажется больше крамольной. На интуитивном уровне мы оба понимаем: негласный консенсус достигнут. Однако избежать мук совести и сомнений мне не удается. Хотя, лежа рядом с супругой голова к голове, я как бы уже стесняюсь этой отнюдь не сексуальной близости.
В какой-то момент, несмотря на ночь, мы все оказываемся на улице. Причем я с дамой –у разведенного кем-то костра. В его отсветах замечаю, насколько она стара и некрасива. И мои жеребячьи устремления, как рукой снимает. Наоборот, становится противно.
Та же комната. В ней мы уже вдвоем с женой, наша сожительница осталась на улице. У обоих возникает большое желание заняться ЭТИМ. Но ведь в любой момент домой может вернуться дама. Решаем проблему следующим образом. Ложимся под входной дверью так, что лишь моя голова при ее внезапном открытии окажется на виду у входящего. А мое остальное тело и, естественно, вся жена без остатка остаются за дверью. И столь хитрым способом пытаемся осуществить задуманное.
Сон второй
Город, похожий и в то же время не очень на Киев. Мы с супругой идем по каким-то делам. Входим в парк. В это время раздается зуммер телефона (не мобилка, просто трубка, размером с обычный стационарный аппарат). На проводе мой коллега Владимир Д. Разговаривая с ним, продолжаюпередвигаться, что весьма непросто. Оказывается, парк плавно перешел в болото.
Стараюсь разобрать, что говорит Владимир Д. и в то же время не провалится в эту хлябь. Коллегу очень плохо слышно. Однако разбираю, что речь идет о грядущих сокращениях в их редакции, каток которых может пройтись и по его судьбе.
–Подожди секунду! –прошу я, пытаясь благополучно форсировать очередной опасный участок болота.
Меня удивляет, что, несмотря на то, что я обут, жнивье камыша так колет в подошвы.
–Что конкретно сказал главный редактор? –спрашиваю Владимира.
–Что с сегодняшнего дня Глеб у нас не работает.
–Но ведь у вас не работает уже давно! –удивляюсь я.
–Да! Однако это все оценили, как не очень тонкий намек на то, что многих ждет подобная участь.
–А еще какие-нибудь факты, подтверждающие эту точку зрения, у тебя есть?
Приятель мнется.
–Кто-то зашел в кабинет, и ты не можешь говорить?
–Точно!
–Хорошо, я перезвоню вечером тебе домой!
Болотной жижи, между тем, становится все больше. Удивляюсь, как далеко вперед сумела пройти жена. Пытаюсь сделать это и сам. Передо мной –коварный грязевой омут. Вдоль него –тонкий ствол дерева. Ступаю на него и едва не ухожу вглубь: так сильно он гнется. А спасительная кочка приличных размеров –вон она, кажется, рукой подать. То бишь, ногой ступить. В конце концов, я изловчаюсь и перепрыгиваю опасное место, приземляясь на колени. Дальше бреду по неглубокой воде и выхожу к супруге.
На «берегу» –вокзал (то ли автобусный, то ли железнодорожный). Жена командует:
–Возьми чего-нибудь перекусить, а я схожу куплю газет.
Выполняю приказ. Доходит моя очередь. Ассортимент небогатый: сардельки с фасолью. Зато порции дают –гаргантюэлевские. Беру, сажусь за стол. Супруги все нет. Я свою порцию уже съедаю, когда появляется она. С газетами.
Сон третий
Пирятин. Ночевал почему-то не в доме родителей, а в летней кухне соседей В. Раннее утро. Я откуда-то знаю, что на базаре сегодня серьезная проверка, но мне нужен один из друзей, который, знаю, находится там. Звоню. И слышу в ответ:
–Леонид Данилович слушает!
«Ни фига себе проверка –мелькает первая мысль. –Сам президент приехал! Вот это внимание пирятинскому рынку.
Между тем в трубке раздается голос Кучмы, говорящего кому-то в сторону:
–Зинченко, я вам что… минутой раньше!
Тихо кладу трубку. Не стану же просить президента пригласить к телефону моего друга –не того я воспитания человек!
Рассказываю присутствующим о явлении гаранта Конституции районному базару. Дальше все (я, мать и хозяйка Лидия) выходим во двор. Начинаем готовить завтрак. Мне подают две огромные луковицы. Думаю, что легче всего сварганить. Решаю, что суп. Наливаю в котелок воду и ставлю на кострище. Прошу какую-нибудь бумажку, дабы развести огонь. Хозяйка подает раздербаненную книгу.
–Что это она в таком виде? –интересуюсь по ходу разжигания костра.
–Да по пьянке Вася (сын –Авт.) все изорвал! –жалуется она. –А руки мне просто поотбивал.
Я смотрю сквозь деревья на родительский дом. Жены там не видно. И только тут вспоминаю, что вчера вечером она пошла к какой-то подруге. И, видимо, до сих пор не вернулась. Иголки ревности колют в сердце. Если осталась ночевать, значит, там никакая не подруга. А друг. Что ж, посмотрим, что она скажет, когда появится? Интересно и то, как скоро появится.
8 августа, пятница
Долго не мог уснуть. Часто просыпался. Видимо, поэтому из всей длинной сно-эпопеи запомнились лишь два коротких фрагмента.
Сон первый
В какой-то лечебнице мне бреют член.
Сон второй
Живу я в общежитии. Вместе с больной матерью. Домой возвращаюсь вместе с очень хорошими ашхабадскими знакомыми Нуры. К. и, кажется, Язлы Д. Входим в коридор, подходим к двери. Сую в замочную скважину ключ, пытаюсь его провернуть. Ни в какую. Начинаю сомневаться, в ту ли комнату пытаюсь войти –ведь живу здесь совсем недавно.
В коридоре появляются люди –мне вдвойне неудобно: еще примут за взломщика. Наконец вижу еще одну замочную скважину, расположенную ниже перовой. Уф-ф, открыл!
Заходим: я –смело, гости –бочком. Мать лежит на кровати. Объясняю ей, кто со мной явился. Однако ребята не собираются здесь задерживаться. Коротко попрощавшись и десяток раз извинившись, они уходят.
9 августа, суббота
Киевская квартира. Ночь. Неожиданно я просыпаюсь. От того, что по ногам тянет сквозняк. «Это что же получается: мы с лоджии на улицу окно не закрыли?» –размышляю тревожно. Поднимаюсь, выхожу в прихожую. Здесь натыкаюсь на скатерть и одеяло, которые обычно хранятся на лоджии. Странно, каким образом огни сюда попали? Скорее всего, в квартиру уже кто-то проник.
Делаю пару шагов назад и возвращаюсь в спальню. Супруга к этому моменту тоже проснулась.
–Ты окно с лоджии на улицу закрывала? –спрашиваю ее шепотом.
–Кажется, да! –сонно отвечает она. –А что?
–Да кто-то принес оттуда некоторые вещи и бросил в прихожей.
Разговаривая, я, между тем, как говаривал сатирик, спинным мозгом чувствую присутствие в квартире чего-то постороннего. И чрезвычайно опасного. Однако деваться некуда: снова направляю стопы в прихожую.
Тряпья здесь уже нет. Зато в темном зале чувствуется какое-то непонятное и тревожное шевеление. Словно в воздухе распространяются некие флюиды.
–Кто там?! –подаю я голос.
Молчание.
Снова возвращаюсь в спальню –взять в руки что-нибудь поувесистее. Увы, ничего найти не удается. Иду на рать, как некогда Никита Кожемяка, с голыми руками. Уже с прихожей –на улице из-за туч, видимо, выглянула Луна –замечаю, что книжный шкаф открыт. И точно знаю: пару минут он был «застегнут на все пуговицы». Да кто оставит на ночь его открытым?
И опять –непонятное шевеление эфира. «ЭТО не имеет плоти» –мелькает мысль. И я смело бросаюсь вперед, пытаясь поймать воздух у раскрытой двери книжного шкафа. Бесполезно! Невидимый враг так и остался невидимым. К тому же, судя по всему, неосязаемым. Но он меня видит. И может напасть в любое мгновение. Что делать?! Как защитить от напасти себя и семью?!
10 августа, воскресенье
Вечер. Многокомнатная квартира с огромным –типа малосемейки –коридором. В одной из комнат я с супругой. Стук во входную дверь. Или это стучат где-то ниже или выше в доме? Непонятно. Стук снова повторяется. Кажется, все-таки в дверь. Но мы никого не ждем. Да и вряд ли столь поздний и неожиданный визит сулит что-либо хорошее. Поэтому принимаем решение не отзываться.
Однако в како-то момент я не выдерживаю и осторожно приотворяю дверь в коридор: может, услышу какую-нибудь возню в подъезде или разговор? Ничегошеньки! Зато вижу в комнате напротив электрический свет. Как же мы забыли его выключить?! Ведь из-за этого тем, кто находится за дверью, понятно, что в квартире кто-то есть. Из-за моего плеча появляется жена. Говорю ей о горящей лампочке. Супруга, долго не раздумывая, выходит в коридор и направляется в злополучную комнату. Шепчу ей вслед:
–Не нужно! Это еще хуже. Если останется так, могут подумать, что, уходя, мы просто забыли нажать кнопку выключателя. А если выключишь, все сразу станет ясно!
Она продолжает неслышно передвигаться по коридору: то ли моих слов не разобрала, то ли не обращает внимания. Распахивает настежь дверь напротив. Комната напоминает операционную (зачем нам такая в квартире?) –с кафельным полом и голыми стенами. Чувствуется, что в ней жутко холодно. Жена выключает свет и поворачивает обратно. Однако в последний момент, когда еще горел свет, я заметил распахнутую форточку. Начинаю подавать знаки супруге. Она не реагирует и уже почти доходит до двери. Снова отчаянно жестикулирую, не рискуя подать голос. Наконец супруга замечает мои воздушные пируэты. Поворачивает назад и захлопывает форточку. Я еще не знаю, рассекретили мы себя этим окончательно или нет.
Между тем, моя половина по коридору направляется еще в одну из комнат. Зачем? Оказывается, и там горит освещение. Вот те на!
В это время из комнаты, где она находилась минутой раньше, выглядывает человек. И тут же отшатывается назад. Я не могу взять в толк, во-первых, как он там мог оказаться, а, во-вторых, где мог прятаться, если из мебели в комнате –лишь стены? На какое-то мгновенье мне кажется, что я затаившегося узнал: это одноклассник Анатолий В. Что у него на уме? Надо подать сигнал жене. А вот и она появляется из следующей комнаты. Не успеваю я предпринять хоть что-то, как вижу: из той, другой комнаты, которую она только закрыла, тоже выглянул человек. Что же получается, незнакомцы просто обложили в собственной квартире?!
Неожиданно появляются (откуда?!) еще люди в белых халатах. Они сходу ныряют в первую из комнат, куда заходила супруга.
11 августа, понедельник
Деталей не помню, но главное –да. Я умер. Душа отделилась от тела. И с высоты я смотрю на собственную могилу. Холмик среди множества подобных. Крест. Венок.
Ловлю себя на мысли: «А почему –один-единственный? Неужели на земле больше не нашлось человека, который бы тоже пришел на кладбище не с пустыми руками??».
12 августа, вторник
Сон первый
Киев. Иду по улице с однокурсником Леонидом С. Он рассказывает о своей работе, в частности, о том, что тираж его газете обеспечат, как при коммунистах, «вказивкою» сверху. Тормозим на трамвайной остановке. Осматриваясь: место как будто незнакомо.
–А как мне отсюда домой добраться? –спрашиваю Леонида. –Прямого трамвая ведь, я вижу, нет.
–Нет! Но можешь поехать ос мной, а там пересядешь.
–На что?!
–Да на четырнадцатый!
–Он же не идет до Виноградаря! –возражаю.
–Доберешься перекладными.
–Ну, знаешь, перекладными я лучше буду отсюда добираться! Зачем такой крюк давать?!
–Как говаривал небезызвестный персонаж «Двенадцати стульев», если ты не знаешь, где живешь, значит, постоянного пристанища у тебя нет. Ничем помочь больше не могу!
В этот момент из переполненного трамвая, в который никто из нас не сел, вышел гражданин и стал всматриваться в даль. Я удивился: еще один наш однокурсник собственной персоной –Анатолий Ш. Вот так неожиданность, вот так встреча!
Тыкаю его пальцем в живот. Мужчина смотрит с недоумением. Леонид тоже переводит на меня вопрошающий взгляд.
–Толик ведь! –комментирую ситуацию, правда, несколько неуверенно.
И по выражениям лиц обоих понимаю, что ошибся. Приношу свои извинения. Уходя, гражданин еще пару раз на нас оглядывается.
Сон второй
Среднеазиатский населенный пункт. Перекресток четырех улиц. Мы с супругой ищем нужный номер общественного транспорта (были здесь и раньше, а отыскать сразу не удается). Наконец это надоедает, и я спрашиваю у прохожих:
–По какой улице выезжать на Красноводск?
Мне отвечают. Оказывается, мы стоим совсем не там. Жена спорит, однако уступает. Переходим перекресток и занимаем новую позицию. Время бежит –транспорт не появляется. Будто тут его нет и в помине. Принимаю решение сам осмотреть все улицы на предмет указующих табличек на остановках. Минут через пять меня осеняет: я ведь неправильно спрашивал; нужна не дорога, ведущая на Красноводск, а та, что идет к железнодорожному вокзалу. Мы ведь поедем поездом, а не машиной.
Возвращаюсь. И вижу знакомую из Красноводска Тамару С. Она с военным, как я догадываюсь, –супругом. Дама тоже обращает на меня внимание, улыбается и призывно машет рукой. Подхожу, обмениваемся, так как давно не виделись новостями. Тамара с мужем, оказываются, живут в Москве и сейчас туда возвращаются.
–Наши вещи тут в одной хижине! –говорит Тамара. –Пойдем взглянешь. Да и грамм по сто выпьем за неожиданную встречу.
Прямо на перекрестке, в тени густых деревьев, –хибара, стены которой держатся на честном слове. Супруг пригласившей, пока мы шли, куда-то исчез. Тамара достает бутыль с узким горлышком литров на пять-семь и протягивает мне стакан:
–Держи, глотнем шампанского!
Меня так и подмывает спросить, почему это они шампанское возят в такой посуде, но природная скромность не позволяет подобное сделать. Вместо этого я говорю:
–Увидела бы меня сейчас жена с дамой, вином в руке и в густых зарослях! Что бы она подумала?
Мы пьем шампанское, перебрасываемся еще парой слов, и я, извинившись, ухожу. Как никак супруга меня ждет с известиями о маршруте передвижения. На остановке, где я ее оставил, собралась уже изрядная толпа. Мне кажется, что один из новеньких очень уж жадными глазами посматривает на мою благоверную. Это мне не нравится. А тут еще она поднимает с земли какую-то фанерку, поджигает ее и начинает поджаривать на пламени кусочек курицы. Оглядываюсь: курица есть в руках у каждого. Все по очереди подходят к супруге, дабы и им достался кусочек огня. Картина мне совсем не понятная. И я медленно ухожу прочь...
13 августа, среда
Сон первый
Я выслеживаю украинского олигарха Александра В. Становлюсь свидетелем того, как он берет взятку. Силы правопорядка в лице офицера милиции по моей наводке того прихватывают. И, к моему удивлению, олигарх тут же сознается в содеянном. Сумма полученного бакшиша –тысяч американских долларов. Отчего олигарх так быстро сдался? Что за этим кроется? Быть такого не может, дабы столь многоопытные преступники столь быстро и легко сдавались.
По дороге к следователю меня осеняет. Александр В. взял куда больше. И ему выгоднее признаться в получении куда меньшей суммы. Откуда-то появляется уверенность, что изначально цифра была ровно в десять раз больше –тысяч баксов. Говорю об этом вслух. Пойманный с поличным отрицает, задавая встречный вопрос:
–А где же эти деньги?
Отвечаю:
–Или у вас, или выброшены от греха подальше. В те же кусты, у которых вас задержали.
Увы, милиционер ведет себя как-то слишком уж прохладно по отношению к преступнику. По всему видно, что его побаивается. Такой поворот дела мне совсем не нравится. Начинаю настаивать на немедленном обыске задержанного. Следователь отвечает, что без команды сверху делать это не вправе. Олигарх надо мною откровенно ржет.
–Тогда нужно хотя бы послать ребят осмотреть место передачи взятки и путь следования сюда, –настаиваю я. –Точно, если денег не окажется, он их выбросил по пути.
Оказывается, что и дать такое задание некому –все служивые, как говорится, при деле. А ужимки Александра В. свидетельствуют о том, что нигде никто ничего не найдет. Куда же делось 90 тысяч «зеленых»? И только тут до меня доходит: дети! По дороге двое сынов-подростков преступника подходили к нему. Значит, отец дал им указание, куда пойти, чтобы забрать компрометирующую его улику.
Между тем, задержанного собираются отпустить, так как истекло три часа, в течение которых его якобы можно держать в милиции без предъявления обвинения. Требую этого еще хотя бы десяток минут не делать: пока я позвоню в МВД. Что, выйдя в другой кабинет, и делаю. Возвращаюсь назад. Вскоре на стол следователя ложится факс. Ему предлагают принимать решения самому, но по согласованию с непосредственным начальником. Которого в данный момент, как выясняется, на службе нет.
А что если, пока шум да дело, самому пройтись до места передачи взятки? Вдруг дети денег не нашли? На улице-то темно. Так и поступаю. Однако оказывается, что я босой. И найти свои туфли никак не могу.
Возмущаюсь вслух:
–Ведь взял с собой три пары. Две стащили, а от третьей остался только один туфель, да и тот оторванным каблуком.
Сон второй
Утро. Изба родителей супруги. Во дворе слышен какой-то шум. Выглядываю. Полно народу. Откуда, зачем, что случилось? Нужно выйти узнать.
Ищу брюки и не нахожу. В сенях раздаются голоса: кто-то идет в избу. Я прячу тело под одеяло. Входят жена и ее тетка М. Начинаем беседовать. Я никак не могу понять, что говорит тетка и все время прошу супругу:
–Переведи! Не врублюсь, что она шамкает. Ей что, все зубы удалили?
14 августа, четверг
Сон первый
Ярко освещенный приличных размеров дом, принадлежащий мне на правах частной собственности, с множеством открытых окон. Поздний вечер. Пора, как говорится, и спать ложится. Иду закрывать окна. В первом же вижу какую-то девчушку из числа любительниц подглядывать. Хватаю ее и через фрамугу втаскиваю в дом. Та просит отпустить; клянется, что больше не будет. Отпускаю.
За следующим окном –курсант военного училища в форме. Ругаемся по поводу его винионизма.
Чем дальше иду по дому, тем больше вижу людей снаружи. Среди них и лица явно уголовного характера. На душе становится тревожно: как же в этом доме жить? Во-первых, как будто на печально известной передаче «За стеклом», что восторга не вызывает. А, во-вторых, в любой момент какой-нибудь маньяк легко проникнет внутрь здания. Со всеми вытекающими отсюда не менее печальными, чем передача, последствиями.
Сон второй
Пирятин. С другом детства Николаем Б. выходим из машины, не доезжая военкомата –обоим очень хочется отлить. Поднимаемся немного вверх от трассы. Товарищ вытаскивает из кармана махонькое золотое колечко и протягивает мне:
–Обменяешь его, как мы и договаривались, в «ювелирке» на что-нибудь другое!
–Лады!
Мы принимаем соответствующие позы. В последний момент я замечаю стоящую среди зарослей женщину –хозяйку огорода. И делаю вид, что просто смотрю на окрестности. Шепчу о присутствии дамы Николаю. Однако он на такую «деталь» не малейшего внимания, продолжая, как ни в чем ни бывало, извергать золотистую струю. Только он закончил «отлив», как его тут же начала стыдить хозяйка огорода. Не ввязываясь в перебранку, устремляемся вниз. И тут я обнаруживаю, что потерял колечко. Лезу в один карман, в другой, в третий –бесполезно. Говорю об этом другу. Он вытаскивает из кармана кольцо побольше и говорит:
–Обменяешь это!
Подъезжаем к дому его родителей. У него с ними возникает ссора. Я решаю смотать удочки: зачем выслушивать чужие разборки? Направляюсь к трассе. Вижу на траве несколько удочек. «Наверное, детишки забавляются, –мелькает мысль. –Но ведь снасти могут и утащить».
В это самое время меня догоняют маленькие сын и дочка Николая. Кроха мужеского пола интересуется:
–Дядя Коля, вы на рыбалку идете?
–Куда? –недоумеваю я. –Здесь что, поблизости есть водоем?
–А как же! Вы что, не знаете?!
–Нет! А где? Очень далеко?
–Да вот он –напротив вас!
Через дорогу, у еврейского кладбища, и вправду –небольшое искусственное озеро.
–И что, там и рыба водится?
–Еще сколько! –отвечает малыш.
–Ну, тогда я согласен с твоим предложением!
–Да вот только, –замялся тот, –срок действия моего разрешения закончился.
–Какого еще разрешения? –спрашиваю я.
–Да на рыбалку!
–Разве не может рыбачить любой?
–Нет! Это частный водоем. Его обустроили китайцы и берут деньги за право порыбачить.
–И сколько стоит лицензия?
Сумма незначительна.
–Так давай возьмем! Где контора или что там у них?
–В том-то и дело, что в Верхояровке (село в пяти километрах от районного центра –Авт.).
–Ну, так давай рискнем без разрешения! –предлагаю.
–Можно. Но если попадемся, придется платить штраф.
–А это сколько?
Ребенок называет. Я прикидываю в голове, что это примерно 25 долларов США. Не слабо!
Лезу в карман посмотреть, какой наличность располагаю. И с ужасом не нахожу второго кольца, которое мне дал Николай Б. Да как же это можно, в течение столь короткого времени потерять сразу две столь ценных вещи. Ведь теперь придется выкраивать солидную сумму из своего бюджета.
И тут кто-то из прохожих, слышавших наш разговор, говорит:
–Вам повезло! Вон идет китаец.
Я говорю ему, что хочу взять пару лицензий. Тот отвечает, что с удовольствием выпишет, однако печать находится у соучредителя и за нею придется смотать к нему.
–А кто это?
Китаец называет фамилию главного редактора одной их киевских газет (причем дамы). Мне обращаться к ней даже с такой мелочью не хочется.
–Да зачем эта печать?! –спрашиваю китайца. –Деньги уплачены, соответствующая бумага получена.
–А как же? –удивляется тот. –Ведь так я могу молча положить деньги в карман. Для контроля, чтобы ни одна из сторон не обманывала другую.
Желание рыбачить у меня пропадает. Тем более, вспоминаю, что потерял и второе кольцо.
15 августа, пятница
Мне нужно срочно попасть в другой город. Выбора нет –лететь самолетом. Добираюсь в аэропорт. Приобретаю билет. Жду, когда объявят посадку. Наконец это происходит. С еще пятью-шестью пассажирами этого же рейса выходим на взлетное поле. И видим какую-то стрекозу крохотных размеров.
–Что это? –с явным страхом спрашивает один из пассажиров.
–Авиетка! –со знанием дела отвечаю в гробовой тишине я.
–И нам придется на… ней… лететь?
–Судя по всему, да! –говорю я. –Хотя лично с трудом представляю, как туда может забраться хотя бы три человека, включая пилота!
Подходят люди, скорее всего, механики, и выталкивают авиетку на стартовую позицию. Вспоминаю прогноз погоды, услышанный по радио уже здесь, в аэропорту. Дождь, шквалистый ветер, грозы. Лететь на таком транспортном средстве в такую погоду –самоубийство.
–А другие рейсы сегодня в этом направлении есть? –интересуюсь у механиков.
–Еще один!
–А марка самолета какая?
–Такая же!
–И что, ни одного более надежного?
–Да ведь вы летите из небольшого городка в небольшой! А между ними курсируют исключительно эти гробы! –«радует» ответом более разговорчивый механик. –Вот если бы вы летели из областного центра в небольшой городок или из небольшого –в областной, тогда другое дело.
Я погружаюсь в глубокое раздумье: и лететь необходимо во что бы то ни стало, и добраться благополучно –шансов практически никаких.
16 августа, суббота
Нахожусь в девятом отсеке затонувшего российского атомохода «Курск». Кроме меня, в живых еще остается один матрос. Повсюду разбросано оборудование, но сухо. Зато жутко холодно. Мы понимаем: внутри температура такая же, как за бортом.
Сижу в самом конце отсека, прислонившись изнутри к хвосту лодки спиной. И вдруг чувствую, что становится теплее. Оборачиваюсь: еле теплится небольшая лампочка. И кроме скудного освещения, дает еще и чуть-чуть тепла. Вот так удача!
Немного погревшись, зову на аналогичную процедуру вконец продрогшего товарища по несчастью. Тот с радостью соглашается. Но ступает мимо меня как-то неловко и с грохотом падает. У меня сердце уходит в пятки: не разбил бы лампочки. Однако, на нашу удачу, все обстоит благополучно. Матрос прислоняется к огоньку спиной и блаженно замирает.
Чу! Буквально через несколько минут слышу новый посторонний звук. Кажется, я догадываюсь, что это. Наклоняюсь. Так и есть! В результате падения товарища где-то сдвинулся сальник и в отсек начала поступать вода. Видит, что он наделал, и матрос. В то же время мы оба понимаем, что сделать ничего не удастся. Вода, между тем, поднимается все выше и все быстрее. Уже доходит до коленей.
Как могу, пытаюсь успокоить матроса. Он реагирует не очень. И вдруг ныряет в самом хвосте лодки. Зачем? Сальник на место все равно не поставить. Наверняка еле заметной щелки не законопатить.
Невесть почему ныряю и я. И мы на пару находим отверстие, через которое покидаем борт аварийной лодки. Несколько мгновений –и водная поверхность. Рядом –берег, какие-то люди.
У меня в голове мысль: как жаль, что нам нужно будет возвращаться в девятый отсек. И только тут понимаю: а зачем это делать?! Когда мы столь чудесным образом спаслись.
17 августа, воскресенье
С неподдельным удивлением я узнаю, что мне прямо сейчас –уже объявили выход на арену –нужно выступить на крупных международных соревнованиях в метании копья. «И кому пришло в голову выставить меня, не спросившись? Ведь я уже в таком возрасте, что показать хотя бы приблизительно пристойный результат, вряд ли смогу. Только опозорюсь и сам, и страну опозорю» –размышляю я. Однако стадион неистовствует и мне нужно выходить.
Делаю пару шагов и чувствую, как тяжело тянет правый карман отнюдь не спортивных брюк. Достаю оттуда связку ключей, свинцовые грузила, электробритву. Отдаю все это жене со словами:
–Хоть разбегаться будет легче! А то ведь я и в туфлях обычных.
Иду к некоему подобию стенда, где выставлены спортивные снаряды. Беру один из них, возвращаюсь к сектору, где должен разбегаться. Копье чрезвычайно длинное, и я, подняв руку, прикидываю, под углом придется его держать, дабы хвост не волочился по земле. Заодно прикидываю, на сколько смогу отправить эту палку. Хотя бы метров на 45 удастся?
Обращаю внимание, что острие копья согнуто едва не под прямым углом. И представляет собой кусок обычной трубы. Тут навстречу попадается служитель стадиона, и я у него интересуюсь, что за фигня на спортивном снаряде.
–Это мы ремонтировали и приварили. Но она была прямой.
–Но разве подобное допускается?
–Видите ли, ныне большинство спортсменов выступает со своими копьями. Таких, каких, чрезвычайно мало. А у нас нет денег на закупку новых. Вот и…, – разводит работник стадиона руками.
Я все понимаю и иду в сектор для метания, не представляя, как и куда это подобие бумеранга у меня полетит.
18 августа, понедельник
Двухэтажный дом-барак. Мы живем на первом. Причем в стене, противоположной той, в которой расположена входная дверь, имеется еще одна: чрезвычайно хлипкая, держащаяся на честном слове. Я очень боюсь, что найдутся желающие, ткнув ее одним пальцем, забраться в наши апартаменты. Вдвойне неприятно, если сие случится ночью, когда мы будем спать и не сможем оказать хоть какое-то сопротивление забравшимся.
Поскольку в доме мы поселились совсем недавно, отправляюсь на его осмотр. Главным образом, меня удивляет второй этаж: здесь –едва не немереное количество комнат, о существовании которых мы и не предполагали. Это радует –столь огромной квартиры у нас никогда не было.
Наконец я достигаю последней комнате и с ужасом вижу, что дальше –открытая крыша. Стены нет. Вот так сюрприз! Ведь это значит, что непрошеные гости вполне могут забраться к нам не только через слабенькую дверь внизу и отсюда. Уютно в таком жилье чувствовать мы себя вряд ли будем.
19 августа, вторник
Сон первый
Квартира, в которой мы живем. В гостях –некая дама. Она из зала, где все сидим за столом, направляется в ванную. Я неспешно собираю пустые пластиковые бутылки из-под сладкой воды и минералки и иду на кухню их выбросить. Уже по ходу движения в голове появляется сумасбродная мысль открыть как бы случайно дверь в ванную комнату –взглянуть на фигуру гостьи.
Так и поступаю. Дама от неожиданности тихонько охает, но не видно, чтобы сильно пугается. Я бормочу извинения и пытаюсь захлопнуть дверь. Однако мне это не удается: что-то попало –то ли халат, то ли полотенце –и не позволяет завершить простую операцию. Чтобы гостья не подумала, что я в такой нехитрый способ продолжаю за нею подглядывать, снова распахиваю дверь и говорю, дабы она посмотрела, что мешает ей закрыться. Однако он уже закончила купание и готовится выйти из ванной.
Выбросив бутылки, располагаюсь в кресло, стоящее на кухне. Спустя минуту из ванной выходит дама и присаживается возле меня на корточки, широко разведя ноги. Никакого белья на ней, естественно, нет. Отбросив сомнения, я опускаю правую руку вниз и провожу пальцами между губами, стремясь нащупать клитор. Гостья даже не удивляется. Более того, она тут же, повернувшись ко мне задом, задирает халат и наклоняется вперед, открывая моему взору промежность. Я начинаю пальцем легонько массировать анус. Однако в этот момент сквозь стекло дверей, ведущих из кухни в прихожую, вижу колеблющуюся тень и понимаю, что на кухню идет супруга.
Когда она переступает порог, я, как ни в чем ни бывало, сижу в кресле, а дама стоит у шкафа, расчесывая мокрые волосы.
Сон второй
Не то гостиничный номер, не комната общежития. Во всяком случае, в ней четыре кровати. На одной располагаюсь я, на второй –заведующий отделом Ашхабадского обкома КПТ, у которого я некогда работал. На остальных двух –еще постояльцы.
Утро. Первым из-под простыни выбираюсь я. Уже встав на ноги, обращаю внимание, что на мне нет трусов. Быстро беру их и натягиваю. И в какой-то момент на мгновенье замираю. Ибо вижу опухоль. Аккурат вокруг члена, причем в виде здания Пентагона. Этакий синевато-лиловый пятиугольник с дыркой, из которой висит хрен. Зрелище, скажу вам, не для слабонервных. Поднимаю глаза: мне неприятно, если кто-то из мужиков тоже заметил это неэстетичное образование. Кажется, никто не увидел.
Выйдя в туалет и еще раз изучив «сюрприз», прихожу к малоутешительному выводу, что это ни что иное, как злокачественная опухоль.
P.S. Если, паче чаяния, случится, чего бы, конечно, не хотелось, что я заболею раком мочеполовой системы, можно будет с уверенностью констатировать: организм, задолго до визуального проявления болезни, мне о ней сигнализировал. С помощью сновидения.
20 августа, среда
Сон первый
Деревня, в которой родилась моя жена. От трассы иду по улице. Из домов раздается праздничный шум –видимо, в селе храм. Навстречу едет белый «Москвич» –пирожок, но без будки. Так, кабина на колесах. Жмусь к забору. Знамо дело: народ поголовно пьяный, так что запросто наехать может.
Как в воду глядел! Не доезжая до меня какой-то десяток метров, автомобиль резко виляет в сторону и на полном ходу врезается в ворота одной из усадеб. Удар настолько силен, что кабина превращается в тальянку. Я понимаю: наверняка люди внутри нуждаются в помощи. Однако в одиночку вытаскивать окровавленные тела мне страшно. Убыстряю шаги, дабы кого-то позвать на подмогу.
Захожу на подворье родителей супруги. И вспоминаю, что дом уже наверняка продан. Как же быть? И вдруг слышу внутри голоса. Делать нечего –захожу. Вижу жену и свою мать в инвалидной коляске. В хате –почти пусто: видно, что люди выбираются. Обращаю внимание на громко разговаривающее радио, чего я терпеть не могу. Пытаюсь его выключить, однако это не удается. Нервно кричу супруге:
–Сделай же что-нибудь! Заткни ему глотку!
–Хорошо, хорошо! Только не кричи.
Ненавистное радио умолкает. И раздаются голоса из первой комнаты, через которую я только что проходил –там никого не было. Выхожу туда. На полу –немного вещей. А по комнате скачут не то шестеро, не то семеро ребятишек. Спрашиваю у старшего:
–Вам этот дом дали?
–Да! –отвечает. –Теперь здесь мы будем жить.
Возвращаюсь во вторую комнату, берусь инвалидную коляску и толкаю ее к выходу –мы здесь теперь непрошеные гости. На улице встречаю сноху М. Она протягивает некое подобие не то резинового коврика, не то ласта для глубоководного ныряния.
–Что это? Зачем оно мне?!
–Возьми, отнеси куда-нибудь! Пригодится. А им жалко оставлять.
–Да ну ее, эту дрянь, к черту!
–Знаешь, все время хочу тебя о чем-то спросить. Однако если скажу, от кого слышала, ты снова будешь кипятиться. Поэтому не знаю, что и делать.
Сон второй
Ашхабад. Мы с женой недалеко от дома, где живем, пьем на скамейке пиво. Потом она идет в близлежащий магазин. От скуки начинаю глазеть по сторонам. На невысоком мосту –напротив меня –располагаются три девицы и начинают курить. Сидящая посередке при этом широко раздвигает ноги. Трусов на ней нет. На меня бесстыдно смотрит ее раскрытая «чебурашка». Однако в деталях рассмотреть оную я не могу –зрение слабовато. Как ни пытаюсь сделать это, чтобы никто не увидел, не получается.
А где же супруга? Заглядываю в магазин. Ее там нет. Вот так номер! Куда же она подевалась?! В это время в низине появляются люди в зеленых халатах (такие обычно перед операцией надевают хирурги). Среди них с удивлением обнаруживаю жену.
–Ты что там делаешь?
Ко мне поворачивается другая фигура, и я узнаю в ней лечащего врача своей матери.
–О-о, здесь ваш супруг?! –говорит та.
–Да! –отвечает супруга. –Я об этом и забыла.
Ни фига себе заявочки!
–Ну, и что ты намерена делать дальше? –обращаюсь в жене с вопросом.
–Схожу с врачами в палату к матери. Это лишним не будет. Авось, удастся чем-то еще ей помочь.
–Так тебя не ждать?
–Не нужно! Иди домой. Я вскоре появлюсь тоже.
Подхожу к дому. Вдоль фасада сидят старушки и торгуют зеленью, яблоками. Сие я вижу под свои домом впервые, поэтому удивляюсь, однако вида не подаю. Какое, в конце концов, мне дело?
Подруливаю к подъезду. И вспоминаю, что у меня может не быть ключей от квартиры, –они остались у супруги. Лезу в карман. Вытаскиваю носовой платок, колоду карт и еще какую-то чепуховину. А что же ключи? Снова ныряю в карман. И в этот момент слышу довольно грубый голос:
–Предъявите паспорт и данные о прописке!
Поднимаю голову и вижу крепкого мужика лет пятидесяти, сильно смахивающего на отставного подполковника.
–Вы что, не слышали?! –снова гремит голос.
–Вы кому адресуете свои слова? –уточняю я, ибо, в самом деле, не могу понять к кому тот обращается.
–Вам, кому же еще?!
–Я не понял! Кто вы такой?!
–Не умничайте! Я сказал «Ну, подъем!».
–Да за кого вы меня принимаете?! За салагу, над которым можете издеваться?! Так ошибаетесь!
Мужик встает и двигает в сторону. Я следую за ним.
–Это жену свою можете ставить по стройке смирно, а я вам не позволю!
Отставник, по всему, не ожидавший подобного отпора, растерянно обращается к бабкам:
–Видите, какая молодежь пошла? Слова им не скажи.
–При чем здесь молодежь? –ору я. –Да таких козлов, как ты, вешать надо! И весь сказ.
21 августа, четверг
Сон первый
Незнакомое место. Разговариваю с дамой. Стоим у мешка с сахаром. Я его зачем-то тереблю. В конце концов, мешковина не выдерживает, и содержимое начинает высыпаться. Благо откуда-то взялся большой целлофановый мешок, и я направил струйку сахара туда. Обращаюсь к владелице продукта:
–Извини, вот нечаянно…
Та только сейчас обращает внимание на мешок:
–Порвался?!
–Да это я постарался! –признаюсь в своем случайном грехе.
–Что же теперь делать?
–Давай я доставлю его тебе прямо домой! Силенок-то у мужика побольше.
–Хорошо! –соглашается она. –Только я сейчас найду тележку.
–Да я и так донесу! –говорю я, но ее уже и след простыл.
Пробую груз «на зуб»: остатки сахара в «родном» мешке вообще легки, да и второй мне без всяких тележек вполне по силам. Беру первый и несу. А тут и хозяйка появляется –без транспортного средства.
Подходим к дому. Она показывает на лестницу, ведущую на крышу здания:
–Туда!
И сама начинает ловко по ней взбираться. Мне не остается ничего другого, как вместе с сахаром последовать за дамой. А, учитывая, что я боюсь высоты, задача эта не из приятных.
Крыша дома оказывается плоской. В ней имеется отверстие-лаз, куда и спускается владелица сладкого продукта. Заглядываю внутрь и я:
–Ты что, здесь живешь?!
–Не только я! Нас тут много!
Присматриваюсь внимательнее. Вижу длинный общий коридор –такой, как в «гостинках». И точно так же –двери квартир. Из одной выходит женщина. Потом из другой появляется вторая. Я ошарашен: разве можно жить в подобных условиях?!
Спускаю сахар. Женщина видят меня и заговаривают. Я высказываю им мысль о невозможности такой жизни. Они обещают мне все рассказать. Когда вернусь со вторым мешком и у меня будет время их выслушать.
Смотрю вниз. Лестница, по которой мы взбирались на верхотуру, куда-то исчезла. Встает вопрос: как же мне отсюда выбираться? «Только пересекши крышу» –объясняют мне. С той стороны есть лестница тоже. Ползу в указанном направлении. Тут и там –народ. Одни лежат загорают, другие читают, дети бегают. Такая вот «поднебесная жизнь». Спускаюсь, наконец, на землю. И оказываюсь на пляже. Иду по направлению к дороге. И вдруг слышу …свою фамилию. Замедляю ход. За кустом сидит компания, и мужик говорит:
–… только на его писанину у меня четыре…, да что там четыре…, тридцать пародий! Гребаный мастер на все руки!
Слышится девичий голос:
–Да, они такие: сегодня бумагу марают, а завтра автомобиль водят!
Выйдя на дорогу, направляюсь отчего-то не за второй ношей сахара, а домой. Вдруг надвигаются тучи размера, темноты и завихренностей, мною не виденных. Сверкают тысячекилометровые молнии, гром заставляет содрогаться Землю. Вода с неба хлещет не ручьем, а ручеищем. «Наверное, именно так начинаются потопы» –мелькает мысль, тут же смененная другой: как спасаться? Вот уже я бреду по щиколотку в воде, вот –по колено. Холод едва не сводит ноги судорогой. Вспоминаю, что недавно простыл и подобная «купель» лишь осложнит ситуацию.
Неожиданно катаклизм испаряется. Иду дальше. Встречаю знакомого. Завязывается беседа. В том числе, и о моем жилье. Я жалуюсь:
–Понимаешь, какая штука! С боков –другие квартиры, так что в стенках с этих сторон проломов не сделаешь. А вот спереди и сзади –пожалуйста.
–теоретически –да! –соглашается знакомый.
–Какой там теоретически! –возмущаюсь я. –В моей квартире уже проломили обе стенки. Наверное, подготовились к нападению.
–И ты так спокойно об этом рассказываешь? –недоумевает собеседник. –Надо ведь что-то предпринимать.
–Уже! –отвечаю. –Установлены передвижные решетки во всю ширину улиц, на которые выходят стены с проломами.
Расстаемся. Подхожу к дому. И вижу, что пресловутая решетка стоит в стороне под забором, открывая доступ к дому, в котором я живу. Как же так?! И тут она начинает –с помощью электричества –двигаться и встает на место. Однако до дома еще далеко и злодеи, если таковы найдутся, запросто смогут проникнуть на «охраняемую» территорию. Сие открытие настроения мне не добавляет: ведь жить спокойно с проломленными стенами и подобной решеткой нельзя.
Сон второй
Пирятин. Направляюсь в родительский дом с подворья покойной бабушки. Причем не пешим ходом, а на мотоцикле с коляской. Сразу за углом останавливаюсь, вспомнив, что нужно обязательно купить топленое домашнее молоко. Женщина, с которой делюсь проблемой, говорит:
–Зачем ехать на базар? Спросите вон напротив, –и показывает на хату С.
–А что, они корову держат?
–И не одну! Вся их семья теперь –бизнесмены.
Захожу в указанный двор. Навстречу шагает Екатерина В. –соседка моих родителей.
–Вы что здесь живете?! –удивляюсь я.
–Нет! –отвечает та. –Просто зашла по делам.
Углубляюсь дальше во двор. Вижу накрашенную девицу с прической а-ля Анжела Дэвис. Догадываюсь, что это из сестер-бизнесменок. Вдалимелькает фигура второй.
–Кто из вас тут старший по должности –к кому с вопросом обращаться?
–Да к кому угодно!
–Молочка топленого трехлитровая банка найдется?
–Нет. Закончилось.
–Жаль! Мне очень нужно.
Девица с сожалением разводит руками.
Выхожу на улицу и не вижу бабушки, которая должна ехать со мной. Прохожу вдоль улицы немного вперед. Ее нет, зато стоит мотоцикл. «Искать лучше не пешком, сяду да проеду» –решаю я, пытаясь взнуздать транспортное средство. И тут из кустов появляется бабуся:
–Ты что, внучек?!
–?!
–Это же чужой мотоцикл! Хочешь иметь крупные неприятности?
Неприятностей я иметь не желаю –даже мелких. Поэтому смотрю вдоль улицы и вижу своего «железного коня» там, где его оставил.
Сон третий
Донецк. Нам с супругой нужно добраться на собственном авто в Макеевку. В другое время это можно бы сделать без проблем. Но где-то прорвало пруд-отстойник и его густое, как смола, содержимое выплеснулось на трассу. Некоторые смельчаки, объясняют нам, пытаются прорваться и кое-кому удается. Однако дорожные службы рекомендуют лучше не рисковать.
–Недавно вон народный депутат Украины застрял! –информируют нас.
Тем не менее, ехать мы намерены. Я лишь размышляю, кому садится за руль –мне или супруге. Решаю, что лучше справлюсь сам. В одном месте едва не застрянем в зловонной жиже, но я вовремя торможу. Однако двигаться дальше нельзя.
Выходим из машины. Рядом –какое-то странное строение, напоминающее средневековый деревянный замок. Интереса ради заходим внутрь. И встречаем ашхабадского знакомого Нуры К. Он держит в руках плошку –в «замке» основательная темнота.
–Ты что здесь делаешь? –спрашиваю азиата.
_ Да Никита Михалков фильм здесь снимает…
–Так это строение –декорация? –догадываюсь я.
–Да!
А ты чем занимаешься? Или уже входишь в свиту Михалкова?
–Что ты! Конечно, нет! Просто пришел посмотреть на съемки. И на самого Никиту. Если хочешь, полезли наверх вместе –маэстро там.
–Нет, спасибо!
И мы прощаемся. Уже выходя из здания, слышим голос Михалкова, отдающего какие-то распоряжения.
22 августа, пятница
Сажусь в поезд дальнего следования. Вагон –не купейный –постепенно наполняется пассажирами. Вот появилась проводница –собирает деньги на постели. «Ну, блин, –думаю, –вот это сервис: поезд еще не тронулся, а о нашем отдыхе уже заботятся!».
Наконец вокзал остался позади, и мы поплыли в пространстве. Спустя некоторое время в вагоне вновь появляется дама –уже другая, собирающая билеты и… деньги на постели.
–Да ведь один раз мы уже платили! –вслух возмущаюсь я.
Однако процедура продолжается. И тут до меня доходит: да ведь первая, еще на вокзале, когда состав стоял, наверняка была проходимкой! А мы, следовательно, лохами.
Хотя… А может, жульничает именно эта? Ладно, подойдет –спрошу. Ясно, как божий день, одно: железнодорожники за одно и то же дважды деньги собирать не рискнут. Так кто же ловкач?
И тут замечаю, что женщина, получая деньги, выдает квитанции. А та, в пункте посадки, никаких документов не вручала. Вот и выяснилось, кто прохиндей, а кто –честен.
Между тем, подошла и моя очередь «обслужиться». С интересом рассматриваю квитанцию. И читаю буквально следующее: «Митрофанов предлагает для постановки свои пьесы». Что же это такое?! Вместо документа нам всем впаривают рекламу, да еще при этом собирают деньги якобы на постели! Уже второй раз объегоривают ушлые люди, а ведь и ехали-то –всего ничего. Что же будет дальше?
23 августа, суббота
Встреча общественности с Путиным. Все ему задают вопросы. Среди них и Лев Лещенко. Вот президент ответил. Ведущие шоу собираются его закрывать. Однако известный российский певец, так сказать, вне программы, вдруг снова обращается к Путину:
–А можно я еще с одним вопросом к вам обращусь?
Несмотря на недовольные лица окружения, президент сказал:
–Конечно, конечно! Какие могут быть проблемы?!
–Но у меня вопрос –сугубо личный.
–Не страшно! Давайте!
–Дело в том, что у меня есть женщина, которую я безумно люблю. Но она решила вернуться к мужу. А я без нее –не могу! Как вы мне посоветуете поступить –смириться или продолжить бороться за свое счастье?
Путин, казалось, на мгновенье замешкался. Однако тут же поднял левую руку и показал певцу на белеющий большой шрам:
–Видите?
Теперь уже с нескрываемым удивлением все –как секундой назад на Лещенко –смотрели на президента: что бы это значило?
–Вижу! –ответил озадаченный Лещенко.
–Так вот, –продолжил Путин. –Шрам остался после того, как много лет назад в Канаде меня выбросили из окна. Естественно, причиной конфликта была дама. Есть шрам у меня и на предплечье, а на спине –порваны связки. Все это –результат того, что я кого-то защищал. Но женат –и уже не первый год –совсем на другой женщине. Теперь ответьте мне вы: помогло ли то, что я боролся, мне или любой из тех дам, за которых я пострадал?
–Нет! –ответил певец.
–Ну, и делайте дальше вывод сами: стоит вам сражаться или лучше смириться.
24 августа, воскресенье
Огромный особняк с полным набором наворотов современного нувориша. Его хозяин –мой очень хороший знакомый. Он уезжает в другой город по делам, а я с супругами –его и своей остаюсь. Ну и плюс челядь и ребенок.
После плотного ужина располагаемся в гостиной. Каждый из троих –на отдельной тахте. Начинается ровным счетом ничего не значащий треп. За одним незначительным нюансом –хозяйка то и дело ворочается и так, что всякий аз в разрезе короткого халата мелькает черный треугольник. Я никак не могу взять в толк: это случайно получается или она на что-то намекает? В конце концов, не выдерживаю, достаю из широких штанин уже торчащий член, подхожу к тахте, на которой лежит супруга, оголяю ей грудь и начинают водить по ней головкой. Обоим приятно. А что же «третья сила»? Оглядываюсь: та буквально извивается на своем ложе, во все глаза неотрывно наблюдая за нами. Мысленно прихожу к выводу, что она уже созрела и направляюсь прямиком к ней. Довольно бесцеремонно беру за бедра, чтобы подтянуть их повыше. Однако дама начинает слабо сопротивляться. (Неужели не хочет?!). Грубо бросаю ее на спину. Она вдруг шепчет:
–Зачем же так? Я бы и сама улеглась поудобнее.
Ее бутон призывно раскрывается мне навстречу. И, не оттягивая приятного момента, всаживаю туда свое напряженное древко. Половой акт проходит под непрерывный аккомпанемент ее стонов.
Уже втроем мы решаем продолжить общие любовные игры. Однако понимаем: делать это в доме, где полно прислуги и находится малолетний сын хозяйки, более чем опасно, если не сказать –безрассудно. Кому-то приходит в голову светлая мысль перейти в автомобиль, стоящий за углом у входа в особняк. Уже через пяток минут мы там. И тут кого-то из дам осеняет: лучше –для общей же безопасности –немного отъехать. Я сажусь на водительское место, жена –рядом, а хозяйка особняка –сзади. Не успеваю даже завести двигатель, как в окошко изо всех сил кто-то стучит. Видим, что это горничная хозяйки –ее доверенная особа. Та опускает стекло. Горничная шепчет:
–Скорее в дом! Хозяин вернулся!!
–Как?! –недоумеваю я. –Ведь он всего час назад выехал.
–Посмотрите и все поймете! –указывает в сторону ворот горничная и исчезает. Смотрю. И вижу на трейлере разбитую машин.
–Он попал в аварию, –говорю дамам. А сам лихорадочно соображаю, как же мне теперь поступить: друг, так сказать, доверил мне супругу, а я уже чрез час после его отъезда ее оттрахал. Если все откроется, как минимум, не избежать скандала, как максимум –он меня убьет. А ведь нас мог случайно видеть тот же садовник или кто-то из прислуги. Удивляюсь, что не думал об этом раньше. Тем не менее, главный сейчас вопрос: как быть? И времени на размышления –секунды.
Появляется версия. Мы не идем в дом. Черт с ним, пусть хозяин обнаружит, что нас там нет. И спросит слуг. И они ответят, что мы втроем недавно вышли. Это-то «втроем» и должно нас спасти. Мы скажем, что после ужина вышли прогуляться. А чтобы история выглядела правдоподобнее, не медля на эту самую прогулку и оправимся. Идти решили в обход особняка. Во-первых, можем что-то услышать. А, во-вторых, зайдем на территорию с обратной стороны. Дружно топаем. Только я отстаю. Почему-то оказался обутым в не своего размера туфли да еще разного цвета. Причем язычки обоих залезли внутрь, что придает мне еще больших мучений. Прощу дам остановиться, пока хотя бы частично не исправлю ситуацию.
Снимаю один –из него выливается около стакана воды. Из другого -наверное, целый литр. Откуда она взялась?! Впрочем, разгадывать загадки некогда – «прогуливаемся» дальше.
С тыла здания –огромная лужайка. Прекрасный вид и тишина. Во дворе –тоже никакого шума. Может, все и обойдется? Вижу справа у калитки мужчину, рядом –дети.
–Это не ваш участок? –спрашиваю хозяйку.
–Нет! –отвечает она. –Наш немного дальше.
Шагаем. Впереди игрушка –огромнейший слон –как минимум, в натуральную величину. Она передвигается.
–Неужели заводная? –спрашивает супруга.
–Нет, –отвечаю. –Там внутри дети, вот они ее и передвигают.
Подходим поближе, стараемся обойти. Но слон вдруг поворачивается и начинает на нас надвигаться. Мне подобные шуточки не нравятся, и я требую, чтобы их немедленно прекратили. Какое там! Женщинам удается увернуться, хотя обе и испуганно вскрикнули. Я же ныряю под слона. По периметру у него торчат стволы ружей.
–Да вы и вооружены! –громко произношу я.
Изнутри слышатся голоса, в том числе, и взрослые. Я недоумеваю: неужели в детские игры играют и дяденьки с тетеньками. И почему они, в таком случае, не остановят эти идиотские забавы чад? И тут еще одна мысль мелькаем в голове: а что если весь этот маскарад затеял мой товарищ? С целью столь необычным образом отправить меня на тот свет.
25 августа, понедельник
Времянка во дворе усадьбы моих родителей в Пирятине (три десятилетия ее уже нет). Ночь. Мы с женой спим на некоем подобии раскладушки. Неожиданно меня будит звук, похожий на шаги под окнами. Кто там?! И если кто-то есть, то что ему нужно? Чтобы лучше слышать, я затаиваю дыхание и во все глаза стараюсь увидеть хоть что-то в пугающей темноте ночи.
Посыпается супруга. Еле слышным шепотом объясняю, что произошло. Жена возражает: наверное, мне померещилось. И тут, кажется, я слышу некое шевеление уже во времянке.
–Ты закрыла дверь на крючок? –еле шевелю губами.
–Не помню! –буквально шелестит в ответ она.
Час от часу не легче.
–Нам в последующем нужно держать рядом топор или хотя бы увесистую дубинку. Ведь, кроме кулаков, у меня ничего в данный момент нет, а среди ночи в дом, предполагаю, с пустыми руками не лезут.
–Да никого здесь нет! –говорит жена. –Успокойся.
–Давай-ка лучше поменяемся местами. Ты ложись от стенки, а я с краю.
Начинаем непростую на таком маленьком пространстве процедуру перемещения. В какой-то момент мне начинает казаться, что супруга специально отвлекает мое внимание, и я энергичнее, чем ей хочется, переваливаю ее через себя. Сам же, не откладывая дела в долгий ящик, осторожно поднимаюсь на ноги. «Эх, было б что-нибудь у меня в руках!». Делаю осторожный шаг вперед в направлении к двери: необходимо проверить, закрыта ли она. И вдруг в кромешной тьме натыкаюсь на чью-то фигуру. Хочу ударить, однако запутываюсь в ночной рубашке жены, которая, оказывается, поднялась вслед за мной. Отталкиваю ее, однако моего противника «нащупать» уже не могу.
Пробираюсь –супруга следует за мной –к двери. Та, в самом деле, не закрыта. Как же так?! Тяну дверь на себя, пытаюсь набросить крючок. Увы, кто-то тянет не дает мне этого сделать. Начинается «перетягивание каната», в котором на карту, как я понимаю, поставлена наша жизнь.
–Набрасывай крючок! –кричу жене, когда практически удалось захлопнуть злополучную дверь. Увы, ей для этого не хватает какого-то сантиметра, если не меньше. И опять дверь ходит ходуном.
–Найди что-нибудь, чем бы я мог отбиваться от непрошеных гостей! –говорю жене, все отчетливее осознавая, что закрыться нам уже не удастся.
Она исчезает сзади в темноте. Удерживать дверь я не могу. Отбиваться тоже нечем. Что делать?! И тут меня осеняет: звать на помощь. Бросив дверь, каким-то образом в мгновенье ока высовываюсь до половины над крышей и начинаю орать. Кричу «Помогите!» и «Пожар!». С высоты мне хорошо видно, что нигде свет в окнах не зажигается –никто не торопится придти нам на помощь. «Но ведь этим сволочам того, что лицезрю я, снизу не видно, так что, не исключено, они испугаются и оставят нас хотя бы на время в покое» –мелькает у меня в голове мысль. И сразу же появляется вторая: тот ли человек, за кого выдает себя в темноте, моя супруга. Или ее подменили?!
26 августа, вторник
Сон первый
Поезд. Плацкартный вагон. Погужевавшись с друзьями, направляюсь к своему месту –оно нижнее. Ложусь. Замечаю, что пассажир надо мною читает. Спустя пяток минут с удивлением обнаруживаю, что на ту же полку лезет еще один желающий отдохнуть. Впрочем, чего удивляться? Может, они очень близкие друзья, а, может, скинувшись взяли один билет на двоих.
Пытаюсь задремать. Внезапно чувствую, что по руке течет что-то мокрое. Открываю глаза. Какая-то густая жидкость просачивается между стенкой и полкой. Чуть-чуть отодвинувшись, намереваюсь встать. Но что это?! По наружному краю верхней полки «дождь» непонятный куда сильнее. Кто-то мне кричит:
–Там блюют!
Ни хрена себе заявочки! А «полив» уже столь обилен, что о том, чтобы подняться не может быть и речи. Поднимаю над собой одеяло –в виде огромного зонта. Однако и это не помогает. Начинаю сползать вдоль полки: может, хоть таким образом удастся избежать полновесного «орошения»?
Спустя пару минут выбираюсь на свободу. Увы, весь –с ног до головы –в блевотине. Не остается ничего другого, как начать ругаться с молодым парнем, все это сделавшем.
Сон второй
Редакция газеты. Рабочий день. Мне нужно куда-то отлучиться. Одна из работниц спрашивает:
–Сегодня же день рождения у Николая К., ты будешь?
–Честно говоря, не знаю!
Выхожу из здания во двор. По нему снуют сотрудники. Попавшийся навстречу работник мне говорит:
–Ты надолго? Не забыл, что сегодня дежуришь?
Я как пить дать забыл.
–А сколько полос уже готово? –интересуюсь.
–По сути, нисколько. Да вон же они висят, сам посмотри!
–Такое время, а почти ничего не готово?!
–Я тут ни при чем!
–А с каких пор полосы стали вывешиваться на улице?
–Ты что, с Луны свалился?! Дня три…
Подходим к стенду. На нем сиротливо болтается четыре полосы.
–Нет еще, как минимум, полтора десятка! –констатирую я. –Как же мы будем успевать?
Появляется еще одна сотрудница секретариата. Увидев нас, спрашивает:
–Никто не знает, что у нас идет на 17-й?
Я громко охаю. Вот балда, и это забыл! Не голова, а дуршлаг. Надо уже все записывать. А вслух произношу:
–Там идет материал Петра Л. (мой товарищ по детству). На целую полосу, без подверсток. О женщине, живущей ныне в Таджикистане.
–А где он? Ведь уже столько времени.
–Петр вчера уехал в Овруч, прихватив материал…
–Зачем?!
–В Овруче живет дама –выходец из постсоветской среднеазиатской республики. Вот Петр и решил подстраховаться, дать ей прочитать материал. Может, она что-нибудь существенное и подскажет.
–А сам он не догадался хотя бы перезвонить?
–Догадался! И передал, что материал оставил у той дамы, а сам уехал куда-то в глубинку. И я должен с нею связаться, чтобы внести правки, если они будут. И об этом поручении Петра забыл.
–Ну, так давай хоть сейчас звони! Времени-то в обрез. И так может скандал возникнуть. Хорошо, хоть дежуришь ты сам.
Конечно, она права. Но дело в том, что я не знаю, где находится копия материала. То ли автор забыл ее оставить, то ли оставил, да я забыл, где именно. Ума не приложу, как найти выход из ситуации. Не станет же та дама всю полосу диктовать по телефону, а я записывать.
… Берег огромного водоема. На сваях расположился целый городок. Интересное место для экскурсии. Я с сотрудницей редакции решаем ее осуществить. Но как взобраться с берега на верхотуру? Может, с другой стороны? Направляемся туда. И действительно видим металлическую лестницу. Дама направляется сразу к ней. Я боковым зрением замечаю мужика. Он говорит:
–Вход платный!
–Сколько стоит одно посещение? –спрашиваю.
–До сорока долларов билет!
–А самые дешевые? –уточняю.
–По пятьдесят копеек! –отвечает мужик.
–Тогда дайте два! –я начинаю искать в портмоне деньги. Дама, которая во время нашего разговора, сдала назад, протянула гривну.
–Не нужно, я заплачу! –настаиваю я, все никак не найдя деньги. Фу-у, наконец вот они! Достаю двухгривневую купюру и говорю мужику:
–Давай ее гривну назад, а сам возьми вот эту. Сдачи не надо!
Мужик с радостью соглашается и, натянув на голову фуражку с «крабом», начинает рассказывать что где на этой «платформе» находится.
–Наверх вы можете для остроты ощущений взобраться по штормтрапу, –показывает морской волк на стенку. –И, к сведению, мы работам в тесном контакте с метрополитеном. Так что прямо отсюда, сев на наш катер, вы можете добраться до конечной станции метро.
–А вы сами местный? –спрашиваю я.
–Ну, как сказать…
–Я имею в виду, вы уроженец Житомирской области?
–Да!
–Тогда не подскажите, как отсюда побыстрее добраться до Овруча?
–В 21.00 отходит автобус.
–Непосредственно отсюда? –уточняю на всякий случай я, ибо прекрасно понимаю: это безнадежно поздно, газета к тому времени будет уже подписана, и материал Петра Л. окажется просто не нужным.
–Нет!
–А откуда?
–Из Клавдиево?
–А при чем здесь Клавдиево? Это ведь в Киевской области!
–Есть и в нашей!
–А до Клавдиево далеко?
–Вот этого я вам не скажу. Мог бы подсказать мой брат, но его сейчас нет дома.
Моя попутчица зовет меня уже с верхней палубы строения. Делать нечего, взбираюсь и я, чуть не свалившись с лестницы.
–Перекусим и отправимся дальше! –успокаивает меня дама.
–Хорошо! –бурчу я, ибо совершенно не представляю, как мы будем выходить из ситуации. Хорошим же гусем я оказался: товарищ попросил проконтролировать прохождение его материала, а я подвел и его, и редакцию.
Наверху по овальному периметру расположены всевозможные закусочные. Бросить что-нибудь в рот, если не терпится, можно у первой попавшейся. Однако моя попутчица, похоже, решила обойти все, прежде чем сделать выбор. Нервно следую за ней. И… теряю из виду. Обойдя два раза все заведения, решаю уходить. С голоду не умру, а до Овруча, может быть, вовремя как-нибудь доберусь. Уже у лестницы, по которой надо спускаться вниз, меня окликает попутчица.
–Я с тобой!
С удивлением смотрю на ее живот –по всему, дама беременна. Как я этого раньше не заметил?
На месте спуска идут ремонтные работы, поэтому, чтобы очутиться на земле, нам приходится проявить чудеса эквилибристики. Мне даже чуть не попали в глаз арматуриной. Но вот и берег. На повестке дня остается один вопрос: как спасти материал Петра Л. и не сорвать выход газеты?! Ответов на вопрос нет.
27 августа, среда
Сон первый
Небольшой городок. Я устроился сбоку припеку к двум мелким бизнесменам. Один из них –мой дядя, а второй –пирятинец Анатолий Д. Оба занимаются тем, что поставляют в лавчонку всякую всячину. На этой ниве перепадает изредка кое-какая копейка и мне.
В один из дней захожу в лавчонку –понадобился какой-то резистор к домашней технике. Доступ к товару в торговой точке –свободный, поэтому я и начал исследовать залежи мелочевки. Наконец набрел и на нужную мне вещь. Беру в руки –не глянулся. Беру второй, а он –и вовсе со щербиной. «Что они, исключительно браком торгуют?» –недоумеваю я.
Внезапно кто-то довольно бесцеремонно трогает меня за плечо. Оборачиваюсь –Анатолий Д.
–Что, жульничаешь?!
–Толик, не понял! –на правах мелкого помощника совершенно искренне возмущаюсь я.
–А что тут непонятного?! Резистор-то ты повредил, да назад тихонько и положил!
–Как ты можешь?! –едва не задыхаюсь от гнева. И никак не могу взять в толк: он шутит или говорит это всерьез? Хотя, если судить по выражению лица и интонации, дело швах.
–Или плати и уматывай, или тебя ждут крупные неприятности! –с холодной бесстрастностью роняет Анатолий Д.
Буря негодования поднимается в моей душе. Пусть я и на побегушках, но ведь вместе работаем. И вдруг –такое недоверие.
–Ничего я не буду платить! А от тебя подобного не ожидал!
–Смотри! –угрожающе произносит Толик. –Я ведь работаю не на себя, а на местных –и не только –крутых. Они уже раз высказывали недовольство тобой. Теперь словами дело не ограничится.
–Но я ведь ничего не сделал!
–Пытался нас всех обмануть, повредив резистор и подбросив его обратно. А если человек ловчит в такой мелочи, то в большом он предаст, не раздумывая. И мои боссы это прекрасно понимают.
–Однако ты даже выслушать меня толком не хочешь! Зови своего партнера. И давай обсудим ситуацию спокойно и взвешенно.
После некоторых колебаний и моих настойчивых требований «последнюю просьбу подозреваемого» он, наконец, удовлетворяет. Я, как на духу, рассказываю, как взял один резистор и он мне не понравился, как взял второй –уже со щербиной. Как положил его обратно. И что именно в этот меня обратил свой взор Анатолий Д. А теперь мне ни за что ни про что угрожают едва не убийством.
–Но ведь так, в самом деле, могло быть, –замечает мой дядя.
–Но могло и не быть! –возражает Толик. –Признаю: я действительно посмотрел в его сторону в момент, когда клал второй резистор на полку. Однако это еще не значит, что перед этим, когда я смотрел в другую сторону, он его не повредил.
–Ну, ребята, с подобной логикой к стенке можно поставить даже любого из вас! –в меру иронизирую я.
Дискуссия занимает минут десять. Пока стороны не сходятся во мнении, что при таких условиях обвинения в мою сторону немного стоят.
–Считай, тебе крупно повезло! –роняет Анатолий Д. –Если бы я доложил боссам, ты много бы лишился.
–Не понял! –теперь уже вопрошал я.
–Ну, во-первых и однозначно, здоровья. А, во-вторых, не исключено, еще бы и жилья. Квартиру бы у тебя попросту отобрали! За грехи.
–Которых я не совершал?! –возмутился я в очередной раз, видя, что Толик настроен благодушно.
–Кто бы там стал разбираться, когда куш сам в руки плывет.
–Так это получается, что, помогая вам, я все время хожу под дамокловым мечом подобного «наказания»?!
–Да! Все мы под ним ходим!
–В таком случае, спасибо за предупреждение, и я больше не хочу иметь с вами никакого дела.
–Поздно, старик! Ты уже попал в поле зрения. Так что своим отказом ты накличешь на себя большие беды.
Сон второй
Среднеазиатский город. Поздний вечер. Темнота. Черти отчего-то занесли меня на самую окраину, где ни фонарей, ни движения. В самый раз подвергнуться ограблению, если не худшему. Стараясь, чтобы не было слышно шагов, возвращаюсь обратно. Несмотря на то, что то тут, то там раздаются голоса, меня пока никто не заметил.
Но вот впереди появляется свет от фары. Нужно срочно «прятать тело жирное в утесах». И, как по мановению волшебной палочки, слева появляется узенький (два человека не разминется) переулочек, круто уходящий вниз. Не раздумывая, сворачиваю. Заметили ли меня? Судя по тому, что свет появляется –теперь уже сзади –снова, заметили. Убыстряю шаги и через десяток секунд срываюсь на бег, благо нестись вниз очень легко. Увы, преследователь (или преследователи) не отстает. Хотя, впрочем, может, это просто кто-то за водой едет на тележке или велосипеде? Источник, наверняка, где-то внизу. Однако что-то подсказывает, что это не так. Более того, даже если так, то, увидев неверного, о воде забудут. И захотят отомстить, что во времена Союза их в армии в глаза называли чурками да и, что греха таить, поколачивали только за узкий разрез глаз. Так что, если сейчас поймают, живым мне не уйти.
Между тем, свет уже приблизился сзади вплотную. Что делать?! Ныряю влево. И оказываюсь на огромной клумбе. За нею –широкий проспект, по которому изредка пролетаю автомобили. Но в них ведь тоже мусульмане и помощи оттуда ждать не приходится. Скорее, это еще одна опасность. Как поступить? Неужели сдаваться на милость победителям? Нет!
Я падаю на землю и ползу к небольшому кустику. За ним, оказывается, растет его собрат –такой же чахлый. Втискиваюсь между ними, стараясь не то что вжаться, врыться в грунт. Боковым зрением вижу, как по проспекту медленно движется машина, пассажиры которой явно что-то высматривают. Еще больше вжимаюсь в землю. И жалею, что лежу на животе. Если бы на спине –все бы видел. Однако перевернуться не рискую –слишком уж может оказаться заметным движение.
28 августа, четверг
Сон первый
В компании еще двух мужиков я совершаю побег из некоего подобия не то колонии, не то закрытой лечебницы, расположенной в сибирской тайге. Идем не останавливаясь, стараемся заплутать следы. На отдых решаемся только ближе к вечеру: благо лето и многого для этого не нужно. Наломав еловых веток, тут же на них укладываемся.
Быстро темнеет. Разводим небольшой костер. Тревога меня не покидает: удалось ли нам замести следы, не найдут ли нас преследователи? И, словно в подтверждение своих дум, слышу хруст ветки. Зверь или человек? И тот, и другой не сулят ничего хорошего. Вдруг в отблеске костра среди деревьев мелькает человеческое лицо. И, кажется, я его узнаю. Это наш брат по несчастью. Но брат ли? Во-первых, откуда он узнал, что мы планируем побег? Во-вторых, почему столько времени следовал за нами, не выявляя себя? И, в-третьих, что он за птица вообще?
–Ладно, хватит играть в жмурки, –кричу я. –Выходи!
Это тот, о ком я и подумал. Тщедушный мужичонка –я его, как говорится, мизинцем. Но этот дохляк держит в руках… автомат ППШ. И, судя по всему, расставаться с ним не намерен. Что лично меня совершенно не радует.
Общий разговор не клеится, чувствуется общее напряжение. «Ничего, уляжемся спать, и я этот автомат конфискую» –думая, стопроцентно надеясь на успех. Глубокой ночью, когда все уже захрапели, осторожно приподнимаюсь и начинаю шарить вокруг нашего лежбища. Увы, оружия нигде нет.
–Не утруждай себя так! –слышу его голос. –Автомат я спрятал так, что тебе его и днем не найти.
Черт возьми, он меня обвел вокруг пальца, как распоследнего пацана! Придется сей горький факт признать. И теперь уже он не спустит с каждого из нас глаз. А повелевает тот, кто в данный момент сильнее. Иными словами, нам придется подчиняться ему –приблуде. А что у него на уме –никто не знает. Плохо. Хуже некуда!
На следующий день мы натыкаемся на некое фантасмагоричное селение, в котором даже обнаруживаем людей. После пары часов наблюдения из засады, решаем обнаружить себя. Нас встречают абсолютно спокойно. Видно, что народ здесь –битый жизнью, прошедший огонь, воду и медные трубы. Всего их десятка полтора.
Селение представляет собой два заброшенных четырехэтажных дома и кучу лачуг, сооруженных из подручных материалов. По рассказам старожилов, еще в эпоху великих строек здесь, в глухой тайге, должен был вырасти город-сад. Однако подули ветры перемен и новые хозяева жизни забыли не только о проектах своих предшественников, но и о людях, завезенных к черту на кулички. Постепенно все пришло в упадок, созидатели разбрелись кто куда мог. А руины стали пристанищем для сомнительного народца, живущего по своим законам. Мы к ним примкнули.
Вскоре, правда, все мои попутчики исчезли. А я остался в таежной коммуне. Люди занимались кто чем. Один, к примеру, собирал… металлолом, коего в округе было предостаточно. На вопрос «Зачем?», ответил:
–Когда-нибудь приемщики металла доберутся и в эту глушь, а у меня –здрасте-пожалуйста, все готово. Только бабками карманы набивай.
Вскоре при подозрительных обстоятельствах отошли в мир иной –один за другим –сразу три «постояльца». Это вселило в мою душу тревогу. Поделился сомнениями с мужиком, которого уважал за скромность и рассудительность. Тот, ответив довольно замысловато, вдруг сказал:
–Фуфайка!
Я не успел что-либо уточнить –нам помешали. Да и забыл об этом разговоре. И вдруг слышу, что у нас новые похороны –скончался именно мой недавний собеседник. События приобретали угрожающий характер. По всему выходило, кто-то решил свести счеты со всем населением коммуны. Кто? И почему? Эти вопросы не давали мне покоя. Я чувствовал себя безоружным перед лицом затаившейся опасности. Хотя бы захудалый самопал –и то оружие. Сто, стоп! А не пистолет ли имел в виду покойный, когда произнес слово «фуфайка»? Может, не предвидел собственную смерть и давал мне шанс на спасение?
Спешу в дом умершего. Переворачиваю все верх дном, но фуфайку нахожу. В одном из карманов моя рука нащупывает холодок металла. Я уверен, что это пистолет. Увы, штуковина лишь внешне его напоминает. Однако ее предназначение мне абсолютно непонятно. Иными словами, я все еще остаюсь голым в стае волков. Выживу ли?!
Сон второй
Находясь в Пирятине, я неожиданно почувствовал себя плохо и решил, что нужно провериться в туберкулезном диспансере. Дойдя до военкомата, заворачиваю направо: там, он раньше был. Но сейчас «индустриальный пейзаж» несколько иной. Прихожу к выводу, что лучше у кого-то поинтересоваться, в правильном ли направлении я двигаюсь. И тут вижу человек семь, одетых в белые халаты.
–Добрый день! –обращаюсь ко всем сразу, подойдя поближе. –Вы не подскажите, я выйду так к туберкулезной больнице?
Публика переглядывается, мнется.
–Вы что, не знаете?!
–Не выйдете! –наконец решается открыть рот одна из девушек.
–Больница теперь расположена в другом месте?
–Да!
–А где именно? Как туда добраться?
–Я вам точно не скажу. Но район называется «Виноградарь».
–Неужели и в Пирятине уже есть «Виноградарь»? –удивляюсь я. –Ведь в Киеве я живу на «Виноградаре».
–Есть. И уже давно.
–Так где он?
–Я вам точно не скажу!
–Ну тогда хотя бы неточно.
Девушка двигает плечами.
–Неужели ни одна из вас не знает?! Вы что, не местные?
–Местные, –отвечает девушка.
–Ну, хотя бы направление укажите! Прилуки знаете, где находятся?
–Знаю!
–Больница в эту сторону?
–Нет!
–Ну, так в сторону Усовки или Высокого?!
Бесполезно. Ладно, выйду на улицу, узнаю у кого-нибудь из прохожих. В воротах сталкиваюсь с двумя девушками: той, которая вела со мной диалог и еще одной –обе уже без халатов. Видимо, закончился рабочий день.
–Спасибо, что помогли! –благодарю их.
–Не стоит, все равно не все сказали!
–Ничего, любая информация ценна, –успокаиваю я. И добавляю:
–Так что, теперь по домам?
–Конечно!
–Или выпьем по сто граммов?!
Сказав это, я спохватываюсь: прихватил ли я деньги с собою вообще? Или вышел с пустым карманом? Вот это опозорюсь, приглашатель хренов!
Боковым зрением замечаю, как одна дама другой сигнализирует: мол, соглашаемся. Через минуту мы уже сидим в забегаловке на базаре.
Полно народу. Шум, гам. Дым коромыслом. Однако угощаемся. В какой-то из моментов одна из моих попутчиц говорит:
–Интересно было бы узнать, где вы работает?
–Отчего это?
–Да вон там сидит интерполовец. Не вы ли тому причиной?
Поворачиваю голову. Да, отдельно ото всех сидит некая личность. Но дальше в кругу друзей вижу другую, связанную с крупными денежными потоками.
–Скорее всего, интерполовец следит за Папой! –делюсь мнением с новыми знакомыми.
–Вряд ли! –стоят они на своем.
Снова начинаю разглядывать «личность». А когда поворачиваюсь, то никого за своим столиком не обнаруживаю. Дамы испарились. Ну, и фиг с ними: бабы с воза, коню легче! Хотя… Случайно ли все это? Вдруг они разговором об мнимом интерполовце лишь отвлекли мое внимание, чтобы влить в стакан к…ин? И я сейчас отключусь. А их дружки как следует надо мной поработают…
29 августа, пятница
Двухэтажное строение, судя по всему, где-то на Северном Кавказе. Я нахожусь внутри его и по каким-то причинам покидать не имею права. Рядом со мной еще несколько человек, один из которых глава Чеченской администрации А. Кадыров. Открывается дверь, к которой я сижу спиной, кто-то заходит, что-то говорит на незнакомом мне языке и выходит.
Через несколько минут по какой-то необходимости встаю из-за стола и иду по комнате. В глаза бросается странное одеяние, которого тут не было. Это черный балахон с капюшоном, наподобие тех, которые носили средневековые монахи. Откуда он здесь и зачем?
И вдруг я все понимаю. Этот балахон –одежда приговоренного к смертной казни. А поскольку висит он на стуле А. Кадырова, который куда-то исчез, то, выходит, кровавая расправа грозит ему. Мне это кажется вопиющей несправедливостью. Вот так походя, без суда и следствия лишить человека жизни?! Надо что-то делать…
Я спускаюсь на первый этаж в надежде каким-либо образом передать информацию о происходящем на свободу –вне пределов страшного здания. Внизу натыкаюсь на Сергея З. (водителя «Комсомольской правды» в Украине»).
–Серега, –обращаюсь к нему, –вернись на улицу, скажи первому встречному, что здесь в течение часа убьют человека. Только потому, что так кому-то захотелось. Слышишь, уже читают приговор?
–А кого? –спрашивает Сергей З.
–Ахмата Кадырова!
–Отчего у меня должна из-за этого голова болеть? Пусть сами чеченцы и разбираются между собой!
–Понимаешь, я тоже зол на многих горцев. Да и Кадыров мне –не кум и не сват. Но так нельзя! Существуют же дознавательные органы, суды. Если мы будем молчать, завтра такой же балахон окажется у ног любого из нас!
Увы, достучаться до сердца Сергея мне не удается. Я с ужасом понимаю, что мы здесь все обречены…
30 августа, суббота
Чужеземная страна. Небольшой населенный пункт. Мне нужно попасть домой, но как, я не знаю. Единственная мысль в голове: город, который нужен, называется Киев. И тут, к счастью, появляется идея –зайти в местную школу. Учителя –люди грамотные, они наверняка подскажут, как мне добраться в родные пенаты.
Так и поступаю. Радуюсь, что люди понимают мой язык. Объясняю им, что нужно. Они отрицательно мотают головами: нет, где находится Киев, они не знают. И, вообще, впервые слышат подобное название. Пытаюсь им втолковать, что когда-то существовал СССР, и Украина вместе со своей столицей входила в его состав.
Увы, Москву иностранцы знают, ведают и то, где она находится, а вот про Киев, как говорится, извините…
Прямо ребус какой-то, а не учителя. Чему только они местных детей учат?
–Ладно! –подвожу итог бесплодного разговора. –Географическая карта в вашей школе, надеюсь, найдется?
–Конечно!
–Несите!
Они приносят. Разворачиваю, чтобы показать, где находится Украина. И… глазам своим не верю: моей страны –нет. Россия с ее Москвой есть, а Украина –нет. Что за черт?!
Но делать нечего. Что поделаешь, ежели в этом долбанном заграничье выпускают такие карты? Пытаюсь сообразить, где находится Киев по отношению к Москве, чтобы дорисовать любимый город. И уже потом узнать, как туда добраться. И с ужасом осознаю: сделать это не могу, забыл все начисто и сам. Неужели теперь придется остаток жизни проводить на чужбине?!
31 августа, воскресенье
Мы с женой в незнакомом лесу собираем грибы. Их очень мало. В поиске более «тучных пастбищ» выходим на опушку. И видим, что ею заканчивается равнина, дальше вниз, сколько видит глаз, идет обрыв. Глубина его –более чем солидная. И довольно крутой. Причем откос местами покрыт влажной глиной –а это уже напоминает каток под очень тупым углом. Однако мы, не сговариваясь, направляемся вниз.
Я сразу же начинаю скользить, не удержавшись на коварном склоне. Затормозить не удается, хотя я ясно вижу, что с разгона вляпаюсь в болото: оно везде. Успеет ли мне помочь супруга, если ее спуск закончится более благополучно?!
Внезапно я оказываюсь в аэропорту. Лечу в командировку. Вот-вот объявят посадку. Знакомлюсь с парнем. Он представляется:
–Степан!
–О, нетрудно будет запомнить, –отвечаю я. –У меня хороший товарищ –тоже Степан!
Разговариваем о том-сем. Внезапно я его спрашиваю:
–А у тебя, случайно, нет сотового телефона? Звякнул бы жене.
–Есть! –отвечает попутчик и достает из кармана мобилку.
Набираю номер. Супруга поднимает трубку.
–Как ты? –интересуюсь.
–она произносит что-то нечленораздельное.
–Что случилось?! –не на шутку тревожусь я.
–Да мы вчера еще приехали к нам и продолжали гулянку почти до утра. … только недавно уехал.
–Кто только что уехал?! –нервничаю.
–… (нечленораздельное).
–Ты все еще пьяна?!
–Есть немного. А что?
–Мне это очень не нравится! И кто у тебя ночевал?
–Да эти… двое.
–Ах, их еще было и двое! Кто же, интересно?
На том конце раздается бормотание.
–Все, я сдаю билет и еду! Не вздумай куда-нибудь смотаться.
Дома я заявляю жене, что подобные ее выходки не по мне, и я подаю на развод. Она соглашается. Отправляемся в ЗАГС, чтобы подать соответствующее заявление. Там как раз обеденный перерыв. Остаемся ждать.
1 сентября, понедельник
Пирятин. Лето. В гостях у меня азербайджанец Алик Б. из Екатеринбурга. Рано утром идем с ним на базар. Он спешит –ему нужно сегодня успеть в Житомирскую область, где предстоит закупить поросят, чтобы вывезти на Урал.
–Зачем тащиться в такую даль? –говорю ему. –Поросят свободно можно приобрести и у нас.
–Там уже все договорено и меня будут ждать.
Покупаем всякую съедобную мелочь. Подходим к молочному ряду. Гость спрашивает у хозяйки:
–Сколько стоит творог?
–Шестьдесят копеек сто граммов!
–А сюзьме?
–Двенадцать гривен килограмм.
Алик начинает снимать пробу. Я тем временем отхожу под навес. Появляется гость.
–Ты не знаешь, –поднимает на меня глаза, –здесь можно продать корову?
–В принципе, да! А тебе зачем это знать?!
–Дело в том, что покупать поросят я должен на деньги, вырученные от продажи буренки.
–И?
-И если бы ее удалось продать быстро, я бы, пожалуй, и поросят купил тут, а не ехал туда.
–А ты что, привез сюда корову?!
–Ну а как же?!
–И гдеона?
–Сейчас увидишь!
Алик толкает какую-то дверь, заходит внутрь и через минуту появляется с коровой, которую ведет за веревку, связывающую рога.
–Ты иди домой, а я попробую ее продать, –говорит он мне и исчезает в скотном ряду.
–Кстати, –обращаюсь к нему, –тут появилась машина, знакомый водитель которой едет в Житомирскую область, так что ты имеешь шанс добраться туда без пересадки в Киеве и на халяву.
Подходит автобус. Я и еще кто-то (отец?) садимся в него. Дверь у транспортного средства, схожего на ЛАЗ, расположена отчего-то сзади. По-джентельменски пропустив вперед всех желающих ехать, пытаемся втиснуться, наконец, и сами. Проход в салоне оказывается столь узким, что сделать это, несмотря на предпринимаемые усилия, не удается. И тогда я принимаю альтернативное решение: через верхний люк выбраться на крышу и доехать до автостанции там. Тем более, добираться туда всего десяток минут. Так и поступаю. Вслед за мной выбирается и попутчик.
На крыше ЛАЗа –что-то наподобие огромного багажника легковых автомобилей: лежать неудобно, а держаться –отлично. Ну что же, придется примириться с временными трудностями. Автобус трогается.
–Нам нужно буквально распластаться, –говорю. Я, –чтобы не заметили гаишники.
Мы так и поступаем. И все же при подъезде к улице Вокзальной нас замечают бдительные люди в форме на мотоцикле. Они разворачиваются и начинают преследовать ЛАЗ, подавая сигналы водителю. Тот начинает притормаживать. Перспектива объяснения со стражами порядка на дорогах мне не улыбается. Поэтому я, сдвинувшись максимально к передку автобуса, прыгаю с него на землю (сдвинулся потому, что учел: пока буду лететь вниз, автобус будет двигаться, так что, если прыгну с середины или конца машины, то, приземлившись, окажусь в поле зрения гаишников). Так и поступаю. Скатываюсь в кусты, встаю и иду по тротуару, как ни в чем ни бывало.
Вижу, как моему напарнику по крыше надевают наручники. Один из людей в форме, увидев меня, подходит:
–Потягивай руки, не думай, что нас обманул!
–Только попробуйте, я такой скандал устрою! Что это такое –подходить к первому-встречному прохожему и в чем-то его обвинять?!
Короткая перепалка заканчивается моей победой. От меня отстают.
Автовокзал. Я и еще двое сидим за столиком и перекусываем. Еду выложил я. Среди всего прочего есть докторская колбаса и домашняя, которую приготовила моя супруга. Я налегаю на первую, чтобы той, которая гораздо вкуснее, закусить. И вдруг обращаю внимание, что мои «соколбасники» без всякого зазрения совести домашнюю уже… доедают. «Ну и наглецы!» –думаю, решив тоже вкушать, пока остается хоть кусочек, последнюю. И тут меня зовут:
–Вас к телефону! Междугородка!
Подхожу к подобию будки, беру трубку.
–Николай Михайлович, это Эмиль!
–Какой Эмиль? –недоумеваю я. Знакомых с таким редким именем, как ни пытаюсь, припомнить не могу.
–Ну, с кем вы в Екатеринбурге работали!
–Эльчин, что ли?
Ответа не разобрать: на линии –помехи.
–Ты откуда?
–Из Ташкента!
–Ну, и какие новости? –спрашиваю, не без горечи осознавая, что домашнюю колбасу все-таки доедят без меня.
–Да начался новый передел собственности. Интересно, да? Написать вам?
–Пиши!
Трубка замолкает. Тороплюсь повесить ее на место. И вешаю на грудь какого-то гражданина. Он возмущается, я извиняюсь. Вешаю ее на стенку и тороплюсь к столу. Маленький кусочек вожделенной колбасы еще остается…
2 сентября, вторник
Сон первый
Узнаю, что умер знакомый по Туркмении Дмитрий Б., а хоронить его –за неимением родни –взялась тоже журналистка Людмила О. Естественно, на печальную церемонию пригласили и нас с женой. Присутствовали там еще две дамы из пишущей братии, с которыми сталкивала судьба, Анастасия К. и Мария Д.
Параллельно с приготовлением к похоронам –гроб, траурные ленты, венки, накрывали на столы. Я начал помогать вторым, поэтому упустил момент, когда покойного «снаряжали» в последний путь. И вот всем наливают по сто граммов перед тем, как процессии отправиться на кладбище. На быструю руку опрокидываю и выхожу во двор. Вот и гроб. Каким же становится мое удивление, когда я вижу в нем… гору различных овощей фруктов. Дмитрия Б. из-под них вообще не видно. Или его нет?!
Один из присутствующих объясняет, что это новый обычай: снабжать, так сказать преставившегося, витаминной продукции, отправляя его на тот свет. Я поудивлялся и отправился вместе со всеми. У могилы несколько слов о покойном сказала Людмила О. и гроб быстренько опустили в могилу, чем еще больше усилили мои подозрения.
Вернувшись к месту дислокации, по традиции уселись за столы –поминать усопшего. И тут я услышал, как две «пишущих дамы» говорят между собой, явно рассчитывая на публику:
–Что-то Николай на могиле ни слова не произнес в память о покойном! С чего бы это?
–Наверное, не случайно!
–А мы-то промолчали в расчете на его добрые слова.
Я хотел было огрызнуться, что смолчал по очень простой причине: пребывал в сомнении, что в гробе вообще есть труп. Однако решил не давать воли нервам: что за удовольствие –препираться с провокаторшами?
И тут у меня за спиной вырос некий гонец, который прошептал на ухо, дабы не будоражить всю толпу:
–Я только что из больницы. Дмитрий Б. сильно удивлен, что его похоронили. Выражает свое возмущение.
–А что он там делает?
–Выздоравливает после операции на щитовидной железе!
Те же дамы вновь начали отпускать в мой адрес какие-то заумные шпильки. Не выдержав, я решил обнародовать во всеуслышание только что полученную информацию. Спросив заодно у Людмилы О., что за комедию здесь разыгрывают. На что получил ответ:
–Я получила информацию о смерти Дмитрия Б. и, исходя из христианской этики, подготовилась к похоронам. Однако труп мне не доставили. А люди уже были приглашены. Что оставалось делать?! Вот я и нашла выход: загрузить гроб фруктами и овощами, якобы наваленными –по новому обычаю –на тело умершего.
Возмущенный этой трагикомедией, с «поминок» ухожу.
Сон второй
Лежу в кровати под одеялом. У меня вовсю торчит член. Применить бы всю его дурную энергию –да подходящего объекта нет. На стуле в ногах сидит мой однокурсник Виталий Д. Что-то говорит. Появляется некая мадам, усаживается на краю кровати. Беседа продолжается втроем. По ходу я несколько раз смотрю на висящие напротив на стене часы. В последний раз даже вслух произношу:
–О-о, уже начало десятого!
Виталий отвечает:
–Сейчас ухожу!
И продолжает о чем-то рассказывать. Дама неожиданно совершенно бесцеремонно засовывает руку под одеяло и начинает массировать мой все еще стоящий член. Не скажу, что мне неприятно, однако чувствую себя не совсем в своей тарелке.
Вдруг оказывается, что лежу я вовсе не в кровати, а в телеге, стоящей посреди улицы. А все остальное –один к одному. За исключением однокурсника, который, наконец, куда-то исчез. Я смущаюсь, ведь вокруг ходят люди. Да и супруга может появиться: что она подумает? И не поверит ведь, что ничего не было. И точно, как в воду глядел –появляется моя благоверная. Садится на другой край телеги. «Ну все, –думаю, –пропал ни за понюшку табаку».
–Разве можно так напиваться? –говорит жена. –Ты что еще в обществе «Знание» добавлял?
–Угу! –бормочу я, не зная, как вести себя дальше.
–Неужели нельзя было сделать это дома, а не позорится перед людьми? И эта фифа…
–А что она? –спрашиваю я.
–Как что?! Ты разве не видел, как она покупала батарейки в диктофон, а перед тем тебя фотографировала?
–Не видел! –абсолютно искренне говорю я.
–Одна батарейка стоит 2.50, мы себе купить лишнюю не позволяем, а она легко парочку приобрела. Ты думаешь просто так?
Я уже не знаю, что мне и думать…
3 сентября, среда
Незнакомое место на природе. Мы с супругой захотели искупаться в том месте, где это делали накануне. Спускаемся с крутого обрыва. И… видим множество водоемов разного размера, которые все, как один, сухи.
Обращаю внимание: ложа водоемов вовсе не чаши, каждое –самой причудливой конфигурации. И во всех пребывают отдыхающие, включая детей. Кто играет в карты, кто трапезничает, кто гоняет мяч. Картина –жутковатая. Оставаться здесь нам не хочется ни минуты. Однако как взобраться почти по отвесной стене назад?!
4 сентября, четверг
Огромный конференц-зал, набитый народом, –многие, в том числе и я, даже стоят. Царит возбужденная атмосфера. Вот у стола президиума появляется мой хороший ашхабадский знакомый Мерет Чуриев. И, перебивая гул, объявляет, что ставит вопрос на голосование. Люди поднимают руки. Мерет, по-моему, даже не подняв глаз, выносит резюме:
–Предложение отклонено!
Тут, уже не выдерживая, кричу я:
–Мерет что, за долю секунды успел посчитать количество голосов?! Да, учитывая его небольшой рост, из-за моей головы он вообще никого не видел. Профанация! Надувательство!!!
Тот укоризненно на меня смотрит: мол, еще друг называется. Я добавляю:
–И вообще, ты нарушил процедуру голосования. Сначала должен был объявить «Кто «за», потом –«Кто «против» и уже далее –«Кто «воздержался». А ты?!!
Зал еще более недовольно загудел, поддерживая меня и требуя переголосования. Что президиуму и пришлось сделать. Результат: предложение прошло на «ура».
После собрания Мерет увязался за мной. Идем длинным-длинным коридором. Товарищ ни слова не произносит, лишь укоризненно на меня глядит. Я тоже большей частью молчу –ем клубнику, доставая ее из невесть откуда появившегося кулька. Мелькает мысль: может, угостить и Мерета? Но ведь он примет это, как мою слабость или признание неправильности своего поведения в зале. А я этого не хочу. Убежден, что хотя Мерет мне и друг, однако истина дороже. Да и он, отстав, шуршит обертками конфет.
Вот и поворот по коридору направо –вон в углу кабинет моего товарища. Дальше я пойду один. Так и происходит. Гордо шагаю в полном одиночестве. Впереди показывается выход на улицу. Я отчего-то решаю, что нужно обязательно доесть содержимое кулька. Благо, клубники осталось –всего ничего. Но внизу вижу небольшие живые цветочки. И начинаю есть их. Заразы оказываются жутко невкусными, и я остатки бросаю на подоконник. А сам направляюсь к выходу.
5 сентября, пятница
Сон первый
Частное строение. Вдвоем с каким-то мужиком направляемся на улицу. Я следую первым. В сенях стоит небольшой чемоданчик. Откуда-то мне известно, что в нем находится бомба. Попутчик его берет. Я открываю входную дверь. И в этот момент бомба взрывается.
Тысячи острых иголок –самых настоящих (ими была начинена адская машинка) –впиваются в мое тело. А поскольку взрывной волной одежду с меня сорвало практически полностью, я имею возможность видеть, что превратился, по сути, в ежика из научно-фантастических романов. Причем иголки торчат не только одинокие, но и целыми «пакетами». А в остальном я цел и, кажется, даже серьезно не ранен.
Начинаю, корчась от боли, выдергивать злополучные иголки. И по ходу «процедуры» обращаю внимание на того, кто чемоданчик держал. Он вообще не пострадал!!! В теле –ни единой «занозы», да и одет –как с иголочки. А ведь, поскольку бомба взорвалась у него в руках, должен был остаться, как минимум, без конечностей. Как же так вышло, что основная сила удара пришлась на меня? Свои сомнения высказываю вслух. И вижу, что напарнику это очень не нравится.
Включаю мыслительный процесс. А не на мое ли устранение изначально направлена вся эта акция? Судя по всему, именно так и обстоят дела. Из чего следует, что убийцы не успокоятся. И находится рядом с исполнителем первого, пусть и не удавшегося, покушения мне небезопасно. Дуриком продвигаюсь поближе к соседнему дому. Захожу во двор и прошу хозяев на некоторое время меня приютить. Следом является неудачник-»бомбист». Он пытается увести меня с чужого подворья. Понимая, что на карту поставлена жизнь, я говорю открытым текстом:
–Меня пытались убить! И попыток, как вы видите, не оставляют. Поэтому будьте хотя бы свидетелями происходящего!
«Бомбист» после этих моих слов незаметно со двора «линяет». Но я понимаю: передышка эта –временная. Своей затеи мои враги так не оставят. Нужно побыстрее избавляться от иголок в теле и предпринимать какие-то шаги по собственному спасению.
Сон второй
Первые недели работы в «Антикоррупционном форуме» (я там действительно полтора месяца трудился). Мой шеф Леонид С. говорит:
–Ты что сидишь тут по двадцать часов в сутки?!
–Да хочу побольше успеть!
–А ты не думаешь о том, что через месяц, посмотрев, сколько ты успеваешь, нам всем подкинут работы? За те же деньги!
–Не думал!
–Так подумай, кому нужна такая инициатива?
–Понимаешь, я всегда так вкалываю. Чтобы никто не подумал, что не успеваю.
–Мой тебе совет: делай «от» и «до» и никаких проблем у тебя не возникнет.
6 сентября, суббота
С явно не чуждым мне человеком, водителем такси, выезжаем за город –на природу. Повсюду поля и перелески. В одном из них и останавливаемся, любуясь на буйство красок. Через некоторое время собираемся назад. И тут рядом, в таком же перелеске, раздаются голоса. Товарищ говорит:
–Пойду гляну, кто там. Может, людям тоже нужно в город –заодно и заработаю.
Он уходит. Я тоже поднимаюсь с земли. Из-за деревьев ничего не вижу, однако женский голос слышен очень отчетливо:
–Отстаньте от нас! Никуда мы не собираемся!
–Да я же ничего дурного вам не предлагаю!
–Вам русским языком сказано: ни в чьих услугах мы не нуждаемся! И не приставайте к моей руководительнице!
Препирательства продолжаются. Я удивлен: если люди отказываются, зачем к ним, словно банный лист, приставать?! Однако тот, по всей видимости, решил на дамах во что бы то ни стало заработать –не унимается, уговаривая ехать в город. Благо в относительно глухом месте оказия подвернулась. Поднимаюсь на пригорок, дабы подать незаметный сигнал товарищу на отступление. Уже вижу фигуры участников бесплодной дискуссии под открытым небом. Внезапно дама, которая возражала (вторая –все время молчала), встала с земли и резко двинула в сторону. Что бы это значило?
Спустя пару минут загадка разрешилась. Вдали показались уже две фигуры –одна из которых принадлежала явно не хилому мужчине. «Еще этого нам не хватало!» –подумал я.
Между тем, ходоки подошли поближе: был слышен их разговор. Впрочем, говорила женщина. Она жаловалась на то, что к ним нагло пристает незнакомый мужчина. «В чем-то она, конечно, права, но сильно сгущает краски» –резюмирую я. И решаю, пока не началось физическое выяснение отношений, выдвинуться из-за кустов: не станет же их защитник ввязываться в драку сразу с двумя типами?
Мое появление на него явно произвело неизгладимое впечатление. Тем более, я и в разговор вступил первым:
–Понимаю справедливое возмущение тем, что мой товарищ столь бесцеремонно нарушил ваш покой. Однако скажите, он хоть одно грубое слово вам сказал?
–Нет! –подала голос молчавшая до сих пор начальница.
–А какие-нибудь непристойные предложения делал?
–Увольте!
–Но ведь тогда и конфликта не было! Да, он был излишне усерден в своих намерениях оказать вам услугу. Но и только!
В этот момент раздался шум мотора. Я обернулся. Такси уезжало. В первое мгновение я рассердился: как же, я тут за него распинаюсь, а он меня бросает. Однако по зрелому размышлению пришел к выводу, что так оно, пожалуй, и лучше. Мне-то дамы вообще не могут предъявить никаких претензий –мы с ними до этого момента даже не виделись.
Собственно, воинственный пыл у них явно угас: сказалось то ли мое красноречие, то ли отъезд главного виновника «разборки».
Парень, которого привела одна из женщин, неожиданно обратился ко мне:
–Вы можете быть со мною откровенным?
Я его плохо расслышал и потому уточнил:
–Откровенным или неоткровенным?
–Прямым, как большевик!
–Могу!
Тот повернулся боком и спросил:
–Как вам моя обувка?
На ногах у него были темного цвета кроссовки устаревшей модели. Но что я мог сказать? Конечно, выразил восхищение, сделав парню приятное.
В город добрался на попутной машине, попросив подвезти меня к кинотеатру. И надо же: увидел там авто сбежавшего товарища. Ни в чем обвинять его не стал. Лишь поинтересовался, не пойдет ли он на этот фильм?
На что визави недовольно буркнул:
–Я сегодня еще ничего не заработал! Мне не до развлечений.
7 сентября, воскресенье
Мы с женой убегаем от преследователей. Марафон длится не один час. Наконец удалось оторваться. Оба чувствуем адский голод. А неподалеку зазывно горят огни десятков лавочек и магазинчиков. Вот бы прикупить еды! Но ведь угроза не исчезла, она лишь на время стала невидимой. Увы, голод берет свое. Решаем, что пойдет супруга –ее меньше людей якобы знает. Да и прическу мы ей изменим. Так и поступаем.
Вот жена заходит в одну из торговых точек. Несмотря на то, что я нахожусь в укрытии на довольно значительном расстоянии все, что она говорит, слышно:
–Взвесьте, пожалуйста, пару кусков вон того копченого мяса! И еще дайте батон.
Я сигнализирую жестами: и бутылку возьми. Супруга мои знаки понимает правильно и спрашивает:
–А что вы посоветуете из спиртного?
–Есть очень хороший ликер.
–Тот, что молодые люди брали передо мной? По сорок денежных единиц?!
–Для хороших людей отдам его по пять!
Эти слова меня раззадоривают. Машу что есть силы: бери, в таком случае, два пузыря. Жена получает пакет с приобретенным и возвращается ко мне. От нетерпения потираю руки: сейчас начнем трапезу. И вдруг меня словно бьет молотком по голове.
–Послушай, –обращаюсь к супруге, –как ты думаешь, почему это вдруг продавец отдала нам ликер по цене в восемь раз ниже его настоящей стоимости? Случайно ли? Или за этим что-то кроется?
Жена в растерянности разводит руками.
–Ладно, –говорю я дальше. –Видишь того кота? Наливай ликера сначала ему. Если налижется и не подохнет, пригубим и мы.
Младший брат тигра с удовольствием, будто это валерьянка, налегает на спиртное. Ничего не происходит. И вдруг он с бешеной скоростью увеличиваться в размерах, превращаясь в фантастическое чудище.
–Видишь, что за ликер нам подсунули?! Значит, она –заодно с нашими преследователями.
–Наверное. Ведь нас уже окружают.
–Бежим!
8 сентября, понедельник
Не знаю, как получилось, но я женился. Состоя в законном браке с нынешней супругой. Причем даже зарегистрировал сей факт своей биографии в соответствующем органе. Новая избранница –маленькая невзрачная девчушка, не сводящая с меня глаз.
Она привела меня домой, чтобы познакомить с родителями и сказать им, что вышла замуж. Сказать, что размеры особняка меня поразили, значит, не сказать ничего. Он был огромен –этот дворец в два этажа. Внутри все в коврах, прислуга, почти английская чопорность. В зале, по размеру не уступающему стадиону, мы перебросились всего несколькими словами. Да и что я мог сказать? Что совершил ужасную глупость и все мои мысли направлены на то, как «деликатно» выйти из ситуации?
Мы прошли в ее комнату, где предстояло теперь жить обоим. Разговор не клеился. Бросить в лицо что-нибудь грубое глядящей преданно, словно собачонка, девчушке не хватало смелости. А сюсюкать –желания. И я нашелся:
–Ты передохни, а мне нужно еще заглянуть на работу.
По дороге я только и думал о том, как смог пойти на столь безумный шаг: связать официально свою судьбу с человеком, который мне не только не дорог, но даже местами едва не противен? Придя в контору и зарывшись с головой в работу, немного забылся. И вдруг –спустя некоторое время –подняв голову от бумаг, увидел… свою избранницу. Она стояла в коридоре и все так же преданно и влюблено на меня глядела. Я отвернулся, сделав вид, что ее не заметил.
Через некоторое время понял, что поступил по-свински: девчушка ведь, как ни крути, моя жена. Пусть и вторая. Пусть и нелюбимая. Однако я ведь согласился отчего-то с нею расписаться. Что же теперь, буквально с первого дня, издеваюсь? Срываю собственное зло? Так чем думал раньше?
После «собрания», проведенного с самим собой, отправился домой. Объясниться с суженой номер два. Дверь открыла прислуга, которая тут же хотела взять у меня верхнюю одежду. Но я двинулся вперед, не только не раздеваясь, но и не разуваясь. Пусть испытают шок от зятя. Лишь спросил у родителей, появившихся с какими-то гостями в одной из многочисленных дверей:
–Где наша молодежь?
–У себя, –ответил отец.
Я прошагал в комнату. Она сидела на стуле, слегка надув губы.
–Дорогая! –попытался я разрядить обстановку. –Зачем ты приходила ко мне на работу? Не нужно этого делать. И вообще, нам следует объясниться, как строить свою жизнь. Вот, к примеру, я даже не знаю, как зовут твоих родителей. Да… и тебя тоже. Разве это нормально?
–Хорошо! –безропотно ответила девчушка.
«Как я мог столь идиотским поступком испортить жизнь не только себе, но и ей?» –мучил меня вопрос. Вслух между тем, продолжил:
–Понимаешь, для меня всегда работа оставалась главным в жизни, так что тебе с этим придется смириться, как бы трудно ни было.
«Боже, а ведь после службы, учитывая ее молодость, придется как-то развлекать. А когда же я буду писать для души?!» –еще одна мысль возникла в уже почти дымящихся мозгах.
Девчушка встала и направилась к двери. Я –за ней. Мы проследовали по лабиринту длинных коридоров, пока она не остановилась у распахнутого окна.
–На дворе сегодня ветер, –заметила девчушка. И добавила:
–Как у меня на душе!
Я, невзирая на сантименты, продолжал гнуть свою линию:
–Милая, думаю нам нужно врезать в дверь комнаты, где будем жить, замок.
–Хорошо, –одними губами прошелестела она.
–И пойми, на работе я буду проводить львиную долю своего времени, часто задерживаться. Поэтому прошу без ревности и прочих закидонов.
–Как скажешь!
–А у тебя, братья или сестры есть? –явно невпопад спросил я.
–Старший брат!
Без вины виноватая взяла в руки альбом, открыла его на какой-то странице и протянула мне. Там она –совсем маленькая –сидела у воды с юношей.
–А где он сейчас? Почему я его не видел? Он что, живет отдельно?
–Не знаю!
–Что не знаешь?
–Ничего!
–У семьи с ним произошел конфликт?
–Да!
–Какой?
Говорить дальше на эту тему она не захотела. Мы молча двинулись назад.
–Иди, –сказала она, –я тебя скоро догоню, –и двинулась на второй этаж.
Я чуть было не заблудился в этих гигантских покоях, но встретил прислугу и та подсказала, в какую дверь «ломиться». Войдя в нее, я вдруг очутился у компании простых людей, сидящих на скамейках. Какая-то женщина, увидев меня издали, крикнула:
–Ты где был?! Редактор тебя обыскался. Вот оставил записку и дискету. Что кому, не знаю. Разбирайся сам!
Я взял в руки «посылку», прочитал записку и начал искать телефон –нужно было передать оставленный материал. Пока я этим занимался, поймал себя на мысли: вот бы сюда поскорее зашла моя вторая жена и увидела, насколько я занят по работе. Это было бы оправданием того, почему столь редко я появляюсь в ненавистном особняке.
И еще: я думал, как поступить, чтобы вернуться к жене первой, с которой мне было так хорошо.
9 сентября, вторник
Сон первый
Многоэтажное здание. Наш коллектив работает на самом верхнем, кажется, двенадцатом. Внезапно откуда-то появляется дым. С каждой минутой он становится все гуще. Я никак не возьму в толк, почему наше руководство так спокойно. Ведь, помню, совсем недавно в газетах писали, что, если в подобных ситуациях людей не вывести в первые 10-15 минут, количество погибших от отравления возрастает едва не в геометрической прогрессии. Люди, между тем, уже кашляют, задыхаются.
Выхожу в общий коридор. И вижу, как торопливо эвакуируют людей другие фирмы. И, никому ничего не сказав, сам начинаю спускаться вниз по ступеням, зная, что лифты в любое время может заклинить. Народу –тьма, однако, все ведут себя без паники, организованно. Несколько томительных минут, и я на улице.
Вдруг оказывается, что здание, из которого я только что выбрался, стоит на территории Пирятинского кирпичного завода. Перейдя трассу Чернигов –Сумы, направляюсь в родительский дом. И все было бы ничего, если бы душу не грызло сомнение: бросив коллектив, я поступил очень нехорошо.
Сон второй
Киев. Я возвращаю книгу однокурснику Леониду С. (он –ее автор). С нами еще кто-то, кто жаждет бестселлер почитать. Леонид, между тем, перелистывает книгу, будто что-то ищет. Наконец я врубаюсь и говорю вслух:
–Ты подозреваешь, что я какую-то страницу вырвал?
–Да! –без тени сомнения отвечает, продолжая шерстить книгу.
Тот, второй, подает голос:
–Да ладно тебе! Давай ее сюда. Прочитаю, принесу в целости и сохранности.
–Как-нибудь в другой раз! –говорит автор и прячет книгу в портфель.
10 сентября, среда
Сон первый
Киевская квартира. У нас гостит мой однокурсник Виталий Д. Собираясь уходить, он роняет:
–Проводи меня!
Выходим на улицу. Это уже Пирятин. У гостя, оказывается, имеется в наличии низенькая тележка на роликах, очень похожая на те, с помощью которых передвигаются безногие. Мы выходим к больнице и, поскольку здесь дорога уходит под уклон, садимся на этот вид транспорта и… что есть духа катимся вниз. Катимся очень долго: я понимаю, что речь идет уже не о первом десятке километров. Я переживаю: супруга начнет беспокоится, что меня так долго нет.
–Мы куда? –спрашиваю попутчика (теперь это уже не Виталий, а другой однокурсник –ныне покойный –Владимир С.).
–Да в Каплинцы!
Такое село в нашем районе есть, но движемся мы в несколько ином направлении. Однако я тактично молчу. Наконец на горизонте появляется населенный пункт. Заканчивается и столь затяжной уклон –тележка останавливается. Дальше мы должны следовать пешком. Я спрашиваю Владимира:
–Тележку спрячешь или будешь тащить с собой?
–Спрячу, –отвечает он и смотрит, куда бы ее простроить.
–Не здесь, –говорю я. –Вон мужики на поле пашут, запросто могут стибрить.
Мы немного прошли вперед, и Владимир спрятал средство передвижения. Спустя пару минут уже были в селе у молочно-товарной фермы. Однокурсник сразу зашел внутрь помещения. Я остался ждать снаружи, все время думая о том, что мне нужно как можно быстрее возвращаться домой. Вот появился Владимир. Он был в рубашке, но без штанов.
–У тебя здесь что, баба? –спросил я.
–Ты угадал! И уже давно.
–Ну, тогда оставайся, а я –на хату.
–Хорошо! –ответил он.
Выходя на проселочную дорогу, я никак не мог взять в толк, зачем Владимир затащил меня так далеко? За компанию? И как мне теперь добираться домой. Ведь если мы ехали на его тележке больше часа, то за сколько этот путь я преодолею пешком? Хотя… может повезет и подвернется попутка. Я полез в карман, чтобы проверить, есть ли у меня с собой деньги и сколько, чтобы, если подфартит, рассчитаться с водителем.
Сон второй
Я работаю врачом где-то в Средней Азии. На профосмотр ко мне привели группу женщин –молодых среди них нет. Однако я с тревогой думаю, как бы сия процедура не закончилась для меня плачевно: по местным обычаям мужчина не должен видеть не только тело, но и лицо представительницы слабого пола. И еще переживаю, чтобы, если я коснусь ее, какая-нибудь азиатка не расценила это, как посягательство на ее честь. К счастью, все идет без эксцессов. Вот и последняя женщина. Я осмотрел ее, спросил, не болела ли она воспалением легких. Она ответила
–Нет!
И показала рукой вниз:
–Только там было воспаление!
–Женских половых органов? –уточнил я.
–Да!
–Ну, это к легким отношения не имеет, –заключаю «глубокомысленно». И добавляю:
–можете одеваться!
Сам иду к крану, чтобы ополоснуть руки. Тот размещен очень высоко, почти под потолком. Каким-то образом дотягиваюсь и включаю. Из крана неожиданно хлещет грязная вода.
11 сентября, четверг
Пирятин. На местном стадионе предстоит встреча сборной России и сборной мира по футболу. Во вторую на роль защитника отчего-то включили и меня. Я очень переживаю, потому что никогда не был силен в этом виде спорта. С другой стороны, приятно покрасоваться в столь представительной компании. Иными словами, окончательного решения я еще не принял.
Тут появляются звезды мирового футбола, и начинается тренировка. Несколько раз мяч попадает и ко мне. Однако более-менее сильно отпасовать его мне ни разу не удается. Даже с руки пробить не могу. Становится ясно: на поле во время игры мне делать нечего. Если не хочу опозориться окончательно.
Между тем тренировку закончили и в раздевалке началась подготовка к игре. Я интересуюсь у одного из игроков:
–Как ты думаешь, кто сегодня выиграет?
–Трудно сказать! –пожимает тот плечами.
–А я думаю, что сборная России. Они ведь сыграны, в отличие от звезд.
–Как сказать! Класс –это еще то оружие.
Тут появляется еще один футболист.
–О, –радуюсь я. –Пусть он и выходит на поле вместо меня. Что-то неважно себя чувствую.
–Хорошо! –соглашается тренер.
–А мне форму, в таком случае, можно и не надевать.
–Нет, нет, надевай обязательно. Вдруг придется выйти на замену.
Когда я появляюсь у кромки поля, матч уже идет. Одна за другой атаки следуют на ворота россиян.
–Забили уже гол или еще нет? –спрашиваю у одного из болельщиков.
–Да, –восторгается тот. –Два –ноль.
–В чью пользу?
–Конечно же, звезд мирового футбола. Что они, стервецы, творят на поле!
Когда встреча подходила к концу, а замена так и не потребовалась, я ушел в раздевалку. По окончанию игры, буквально спустя несколько минут, подошли и остальные игроки.
–Ну что, с каким результатом можно поздравить?
–Ничья! –ответил кто-то. –Семь –пять.
–Какая же это ничья? –удивился я.
–А вот такая! Нужная устроителям.
В разговор вмешался еще один игрок.
–Тебе какой приз дали? –спросил он того, который беседовал со мной.
–Да я еще толком и не знаю. А тебе?
–Телевизор. Надо будет забрать. Пригодится.
Я подумал: интересно, а запасным, вроде меня, какие либо подарки будут? Но произнести вслух сей вопрос постеснялся. Придя вскоре к вполне логичному выводу: тот факт, что мне не пришлось позориться на поле, дорожке любого приза.
Дальше предстояло соревноваться в эстафетном беге 4х1 км. Трасса пролегала от базара до дома моих родителей, причем передача эстафетной палочки происходила непосредственно во дворе. Я бежал в своей команде третьим. Впереди маячил представитель российской команды. Еще на старте мне сказали, что это их министр по спорту, в прошлом мастер международного класса. И, тем не менее, я сильно не отставал, все время тянулся за ним, не отпуская дальше, чем на десяток метров. В принципе приблизительно с таким разрывом мы оба и приняли эстафетные палочки.
Вот из-за поворота показался и родительский дом. Силы у меня на исходе, и я, переживая, как бы россиянин не спуртанул. Но он тоже скорости не добавляет. Наоборот, я к моменту нашего появления во дворе даже сокращаю разрыв на пару метров. И что же? Передать палочку мне некому. Где же бегущий на последнем этапе?! В растерянности оглядываюсь по сторонам. Вот он появляется из-за угла сарая –совершенно неспешно. Да что же это такое! Моему возмущению нет границ. А тот еще, присев на корточки, еще начинает прикуривать сигарету –перед стартом, на дорожку.
–С ума сошел, что ли?! Трое из нас корячились, выкладывались, а ты пускаешь все коту под хвост?!
И только тут я с облегчением замечаю, что российскому министру тоже некому передать палочку –бегущего у них на последнем этапе нет. Это несколько упрощает задачу. Я вздыхаю, когда наш бегун трогается в путь.
Мы с коллегой подходим к забору, чтобы проводить взглядами спортсменов. И вижу, что тот основательно поломан. Начинаю кое-как собирать его воедино. К работе подключается и министр.
–Подержите вот так, пожалуйста, пока я сбегаю за молотком и гвоздями.
–Хорошо!
В сарае я нахожу еще и полистироловую трубу. Отрезаю кусок, чтобы «обернуть» ею столбик. Так, вернувшись, и делаю. Вскоре ремонт приближается к концу. Только оказывается, что это уже не забор, а столик. И стоит он у дому соседки родителей М. Я трогаю его рукой –держится неплохо.
–Конечно, сидеть на нем нельзя, однако накрыть и кушать можно запросто, –резюмирую я.
12 сентября, пятница
Никуда не уйти и некуда не деться даже во сне –снова Пирятин. Из дома мы выходим вместе с отцом –на работу. Он –на свой кирпичный завод, а я –в новую редакцию. Ее основал мой однокурсник Александр Р. Предстоит делать первый номер. Сидеть, безусловно, придется до третьих петухов. Отец говорит:
–Отдай ключ от дома мне, ты ведь придешь позже.
Я отдаю и выдвигаю идею:
–Неужели ты на своем предприятии не можешь изготовить еще один, чтобы он был у каждого?
–Как-то не думал об этом. Попробую.
Мы расходимся в разные стороны.
На работе у нас еще конь не валялся. Первые материалы отданы на правку, но наборщицы (они пашут на несколько редакций) не спешат. До обеда они нам так ничего и не поправили. Глядя на макет, я вижу, что учредителем газеты указана Киевская горадминистрация, тогда как, по словам Александра НР., деньги под проект выделила областная администрация. Что за чертовщина? Или издание еще вообще не зарегистрировано? Впрочем, какая разница, если будут платить зарплату?
С этими мыслями я вышел перекусить. И только теперь вспомнил, что мать положили в больницу на операцию, которую будут делать завтра. А ведь ныне в лечебницах не кормят. Как же она будет сутки делать без крошки хлеба во рту? К черту, собственный обед! Нужно позаботиться о матери. Наверное, позвоню в редакцию и, объяснив ситуацию, отпрошусь на полдня. Нехорошо, конечно, первый рабочий день и такое… Однако в противном случае мать останется голодной. Чего допустить нельзя. И я решительно –будь что будет! –двинулся в направлении к дому.
На повороте, где живет Александр М., вспомнил, что у меня нет ключа. Посмотрел на часы: без пятнадцати двенадцать. Значит, скоро отец будет идти на обеденный перерыв. Нужно его подождать, поскольку идти на завод не хотелось. Я остановился в тени куста сирени. За забором рвала вишни незнакомая мне женщина. Потом возле нее появилась девчушка. Дочь и мать, собирая плоды, мило беседовали. Из сентенций женщины, я понял, что ее брат –журналист, что меня сильно удивило. О таком я никогда не слышал, а ведь живем по соседству.
Не выдержав, я, извинившись, что нечаянно подслушал разговор, вмешался в него:
–Вы сказали, что ваш брат –журналист?
–Да! Причем один из самых скандальных.
–Но разве в М. когда-нибудь был сын?
–А мы к ним не имеем никакого отношения. Мы тут построили небольшой домик.
Я посмотрел внимательнее во двор и увидел хижину, которой раньше здесь не было.
–А в каком издании брат работает?
–На разные. Но очень задиристо. Приходится иногда и к помощи карабина прибегать.
–А вы откуда родом?
–Из России. Зовут меня Вера.
Из-за угла появился мой отец. Мы направились к своему дому.
13 сентября, суббота
В составе некой группы я побывал в дальнем зарубежье. Назад возвращаемся, груженные под завязку разнообразным товаром. Правда, у меня его –всего мешок. Именно мешок, а не баул или чемодан. Прибываем мы в Пирятин и высаживаемся у кладбища. Переходим его, двигаясь в направлении дома, где живут мои родители. Пару раз теряем ориентировку, возвращаемся к исходной точке и начинаем вновь. Причем всякий раз я усиленно хочу увидеть могилу матери, но мне это не удается. Перед глазами множество надгробий с цветными женскими портретами, по манере исполнения, как две капли воды, похожими один на другой, однако знакомого лица я не вижу. И только на выходе из кладбища «прозреваю»: мать ведь жива, она просто лежит в больнице.
Да, когда мы только высадились, я поднял брошенные кем-то старые спортивные тренировочные брюки зеленого цвета, решив, что на роль тряпки они еще могут пригодиться. Так вот, взяв свой мешок, чтобы двигаться дальше, нагнулся и за бриджами. И тут же услышал окрик:
–Не тронь!
Обернувшись, увидел Татьяну Николаевну –в свое время она работала коммерческим директором «Комсомольской правды» в Украине».
–Они что, вам нужны?
–Да! –ответила она.
–Хорошо, забирайте. Хотя брюки вам и не принадлежат. Их сюда приволок я.
–Мы еще разберемся, как они к вам попали!
–Что?! Разберетесь?! Да идите вы на х…! Будете еще со мной разбираться. Задолбаетесь дым глотать.
И обращаясь к остальным из остающихся членов группы, саркастически добавил:
–Называется, съездил за границу: на Родине меня будут разбирать!
Взвалив мешок на плечо, я двинулся по 2-му рабочему переулку. Нормально дойти мог только до дома Федирков. Начиналась ужасная грязь. Поскользнувшись, я роняю мешок. Быстро поднимаю его и опять роняю. Он –весь испачкан. Я понимаю: вещи, находящиеся в нем, тоже подпорчены. Во всяком случае, часть из них –точно. Настроение портится: стоило тащить столько верст обновки, чтобы за триста метров от дома так опростоволоситься.
Между тем с каждым шагом слой жижи становился глубже. У следующего строения она уже достигала коленей. С ближайшего двора кто-то крикнул, что впереди –глубокая яма, в которой можно и утонуть. Нахожу длинную палку и начинаю тыкать ею впереди себя. Нащупываю грязевой омут, благополучно его миную.
Однако вскоре оказывается, что это еще не все. Вода вместе с грязью все прибывает и прибывает. Когда дохожу до места, где живет Аркадий, она уже достигает подбородка. Мешок я уже давно несу над головой на вытянутых руках. Десяток метров, и вода достигает мне рта. Еще сантиметр и двигаться дальше я не смогу. А ведь и назад поворачивать –никакой охоты.
Наконец у подворья Чунадр «потоп» начинает идти на убыль. Причем очень резко. Через пару домов я уже стою почти на сухом. За поворотом –родительский дом. Слава богу, добрался!
Неожиданно я оказываюсь в магазине –его в нашем райцентре называли по фамилии дореволюционного владельца «Брагинским». Естественно, уже без мешка. У прилавка стояло несколько студентов. Они лениво переговаривались. Большей частью о любви. Глядя на них, я подумал: «Никогда не был завистником, но молодым завидую. Их возрасту. Белой завистью. Которую, в отличие от черной, дышащей ненавистью, можно сравнить с любовью».
14 сентября,воскресенье
Конечно, я не психотерапевт, но то, что мне так часто снится город, где я родился, обязательно что-то значит. В этот раз в родительский дом понаехало гостей –с моей подачи. В основном дамы. Они что-то делают на огороде: то ли вскапывают почву, то ли жгут листья, то ли готовят жар для шашлыка. А может, и все это вместе.
Мать занята на летней кухне. Я захожу туда, чтобы спросить, где лежит сливочное масло, которое срочно понадобилось. Слышу в ответ:
–Ты что здесь чужой?! Не знаешь, что где лежит?
–Не знаю! Знал бы, не спрашивал, –отвечаю я.
–Тебе не кажется ситуация несколько странноватой: я, слепая, должна помнить, где что и кем положено, а та, зрячий, –нет?
Отвечаю что-то не очень дипломатичное. Слов за слово и случается небольшая размолвка. Грохнув дверью, выхожу во двор. Размышляя о том, что, безусловно, то, что я пригласил столько гостей, матери не может нравиться –это слишком большая для нее нагрузка. Но ведь дело уже сделано, остается и только смириться. Да и я, чем смогу, помогу. Одновременно мне жаль слепую родительницу.
Из-за угла летней кухни неожиданно появляется одноклассник Иван Ч. Я понимаю, что он слышал весь разговор на повышенных тонах, и настроения это не добавляет. Он между тем говорит:
–Иди мать скажет, где лежит масло!
–Спасибо! Однако мне не нужна подачка. Теперь уже сам найду.
В это время во двор заходит друг детства Николай Б. Он немножко подшофе. Зайдя в дом, начинаем беседовать. Звонит телефон (которого у родителей сроду не было). Беру трубку и слышу незнакомый голос с явно угрожающими нотками. Могу понять только одно: у звонящего есть какие-то претензии по поводу билетов на поезд, которые мой гость обещал достать и не сдержал слова. Дабы не получилась игра в испорченный телефон, передаю трубку Николаю Б. Тот бросает в микрофон:
–Не получилось!
Из дальнейшей дискуссии улавливаю, что другу за то, что подвел, угрожают. Тем, что «сделают плохо» малолетней племяннице. Итог –товарищ, наскоро попрощавшись, уходит. Проводив его, вижу мать. Она заканчивает уборку летней кухни. Уже вышла за порог и утрамбовывает землю перед входом. Я удивляюсь: как слепой человек может это так сноровисто делать? И замечаю, как мать, дабы не сбиться с маршрута, все время касается плечом стены. Этот контакт позволяет ей сохранять хоть какую-то ориентировку в пространстве. Вдруг она говорит (я еще раз поражаюсь, как она «вычислила», что кто-то подошел и что этот «кто-то» –я?):
–Как жаль, я потеряла своего «богданчика»!
Я откуда-то знаю, что «богданчик» это талисман. Но не помню, как он выглядит. Спрашиваю у матери:
–Он размером с открытку, карманный календарик или монету?
Она объясняет. Выдвигаю версию исчезновения:
–Может, он упал, и ты его землей присыпала?
–Нет! Я ее всю уже руками перебрала.
Становлюсь на стремянку и пытаюсь заглянуть зачем-то на чердак. Боковым зрением вижу, что во двор заходит кто-то незнакомый. Но вытащить сразу голову из отверстия не могу –она застряла. Между тем мужчина возмущается:
–Что вы делаете вид, что меня не замечаете?!
Освободив голову, я отвечаю за мать:
–А вы что, не видите, что она слепая?!
15 сентября, понедельник
Некое совещание на довольно высоком уровне –присутствует Владимир Путин. Он сидит за овальным столом вместе с рядом участников. Я вместе с другими –на стульях у стены, позади его спины. Внезапно президент России что-то говорит находящемуся рядом. Тот поворачивается ко мне и предлагает сесть таким образом, чтобы не находится позади VIPперсоны. Пододвигают обычный стол, и я располагаюсь за ним. Начинается совещание. Речь идет о внешнеполитических успехах. Я роняю:
–Да у вас же в спецслужбе любого государства сидят «кроты». Поэтому довольно легко просчитывать собственные ходы, всякий раз опережая соперника.
Путин многозначительно улыбается.
Неожиданно в зале появляется жена главы РФ. Извинившись, Владимир Владимирович объявляет перерыв и отходит к супруге. Каким-то образом я оказываюсь от них на расстоянии не более полутора метров и все слышу. Делаю вывод, что это серьезная семейная размолвка. Людмила Путина в сердцах бросает мужу нелицеприятную фразу и уходит. Тот кивает головой. За Путиной тут же устремляется крепкий парень с коротко постриженными волосами на затылке. Чуя сенсацию, я незаметно для всех отправляюсь в погоню за «жареными» фактами.
В толпе обгоняю соглядатая и иду впереди него. Замечаю, как жена президента резко свернула в арку. Притормаживаю. Агент растерянно крутит головой по сторонам –объект наблюдения исчез. Вот он останавливает взгляд на мне. Я киваю головой в направлении арки: интересно, как дальше будут развиваться события. Тот ныряет туда, я –за ним. Раз оказал подобную услугу, не станет же он меня прогонять.
Спустя несколько минут мы оказываемся в огромном зале. Помещение смахивает на служебное. Я замечаю Людмилу Путину в другой комнате –она разговаривает по телефону. Слышу ее голос:
–Как не будете?! Вы же обещали перечислить сто двадцать тысяч!
И снова:
–Почему вы считаете, что ситуация изменилась?
Расстроенная, она бросает трубку и идет в следующую комнату. Там внезапно начинает собирать вещи.
–Вы куда? –бросается к ней агент спецслужбы.
–А вам какое дело?! Переезжаю!
–Но…, –растерянно говорит бритый затылок.
–Сейчас за мной заедут, –не оставляют ему каких-либо шансов первая леди.
В самом деле, очень скоро появляется нестарый хлыщ, ведущий себя с женщиной весьма панибратски.
–Уберите отсюда этот хлам! –командует неизвестно кому. И обращается ко мне:
–Вы тоже выбросите эту цацку!
Только тут я обращаю внимание, что держу в руках велосипедный насос метра полтора длиной.
–Это же насос! –объясняю вновь пришедшему.
–Сам знаю. И все же вбросьте его. Он ворованный!
Исполнив указание, иду к дежурной, сидящей у двери за крохотным столиком.
–Что здесь происходит? –пытаюсь выудить хоть какую-то информацию.
–Сама не пойму! Но она уже не первый день ведет себя странно. Из дома постоянно что-то исчезает. Вот и вина нормального почти не осталось. Только «Гавриловское-8». Там во дворе стоит еще несколько ящиков. И, по сути, все.
–Ну и?
–Больше ничего не знаю.
16 сентября, вторник
Захожу в лифт. За мной в него ныряет девушка.
–Вам на какой этаж? –спрашивает меня.
–На шестой, –отвечаю.
–А вам?
–Мне выше!
–Ну, так нажимайте кнопку!
Не оборачиваясь к панели, через плечо девушка приводит лифт в движение. Однако я понимаю, что нужно нажать было две кнопки, чего моя попутчица, видимо, не знала. И точно! Несмотря на то, что дверь закрылась, и мы медленно поехали вверх, пол под нашими ногами остался… ровно наполовину открытым. По сути, мы стояли, вжавшись в заднюю стенку лифта, на узенькой полосочке тверди. Между тем кабина начинала потихоньку раскачиваться. Долго так продолжаться не могло: кто-то из нас непременно свалиться в пропасть. К счастью, обернувшись, я увидел, что стенки лифта не очень высоки, а крыши у него вовсе нет. Хватаюсь за стенку рукой, а девушку прижимаю к ней коленом. Некоторое время молча поднимаемся. Вдруг я замечаю, что попутчица очень уж удивленными глазами на меня смотрит. «Может, она думает, что я вот таким идиотским способом за ней ухаживаю?» –мелькает мысль. А вслух произношу:
–Вы что, подумали, наверное, что я –сексуальный маньяк?
Девушка молчит.
–Я держу вас таким способом, чтобы вы не рухнули вниз. И не утащили за собой меня!
Никакой реакции. Скорее всего, от испуга.
Тут я понимаю, что уж очень долго мы едем.
–На кнопку какого этажа вы нажали?
–Седьмого! –подает, наконец, голос попутчица.
–А поднялись мы за это время гораздо выше, –констатирую я.
И замечаю, что лифт движется уже над крышей дома. И все сильнее и опаснее раскачивается. Единственный выход не разбиться –улучить момент и попытаться спрыгнуть на крышу. Если повезет, есть шанс остаться в живых. Хотя и очень небольшой, ибо лифт уже «рулит» над какой-то стройкой с опасно торчащими во все сторонами конструкциями.
17 сентября, среда
Сон первый
Нахожусь в незнакомой комнате. Вдруг замечаю, что на карнизе штор сидит ласточка. Пытаюсь ее поймать. Долго это не удается: та перелетает с места на место. Наконец «охота» увенчивается успехом. Несу бедную птичку к двери, чтобы выпустить. И вдруг замечаю, что это уже не ласточка, а небольшая рыбка. Причем без головы. Глазами-то сие превращение я вижу, а башкой не соображаю –ни-ни. И спрашиваю жену:
–А сколько времени прошло с тех пор, как ласточка залетела в комнату? День-два?
–Да уже несколько недель!
–Вот-вот! Она же погибла оттого, что только не пила воды!
Нахожу стакан, наполовину наполненный жидкостью, и сую в него безголовую рыбу. Количество воды начинает прямо на глазах уменьшаться. Причем даже слышится прихлебывание.
–Можешь представить, какая жажда ее мучила, если тело в себя воду закачивает, как насос?! –говорю супруге. –Сейчас эксперимент продолжим.
Добавляю в стакан живительной влаги еще и снова сую туда рыбу. Уже не с такой скоростью, но ее количество продолжает уменьшаться.
–Давали бы вы птичке воды, ничего бы с ней не случилось! –делаю заключение я. –А так она погибла.
Сон второй
Во сне приходит такая мысль: «Вот бы мне приснился сон о том, как я превратился в дождевого червя. Я бы описал свои эмоции. В частности, что чувствую, когда меня насаживают на рыболовецкий крючок, когда болтаюсь на нем в виде приманки под водой».
18 сентября, четверг
Сон первый
Мы с женой лежим в постели. Все идет к тому, что начнем заниматься сексом. Однако супруга довольно часто чешет причинное место.
–Уж не заразилась ли ты чем-нибудь? –спрашиваю шутки ради.
–Похоже! –всерьез отвечает она.
Сказать, что я шокирован, значит, ничего не сказать. И все же еще надеюсь, что это –неудачный прикол.
–А когда ты могла?
–Скорее всего, позавчера.
–Где?!
–Да на сцене, когда мы в театр заезжали.
Припоминаю, позавчера, возвращаясь с друзьями с вечеринки, мы действительно заглядывали в местный театр на репетицию. Однако там ведь повсюду было полно народу. Разве что… Буквально на несколько минут жена исчезала за кулисами.
–И как ты умудрилась?
–Да с твоим другом за кулисами. Стоя.
–И считаешь, что-то подхватила?
–Какое там считаешь?! Безусловно! Наверное, триппер.
–И давно это у тебя с ним? –интересуюсь осторожно.
–Уже второй год!
Решение в моей голове созревает мгновенно.
–Скажи, а он тебе нравиться? –принципиально избегаю в тираде слова «любовь».
–Кажется, да!
–Так не лучше ли будет, если мы разведемся, а вы поженитесь?
–Не знаю.
–А я думаю, будет лучше. Причем и тебе, и мне, и ему. В любом случае, после произошедшего оставаться с тобой я не намерен.
Мне горько и обидно, но по-другому я поступить не могу. И даже в такой ситуации стремлюсь проявить о супруге заботу:
–Только смотри, не ошибись при заключении брачного контракта. Чтобы в нем было указано, что муж имеет средства на содержание семьи. Финансовый вопрос ныне –самый главный.
–А разве ты, в случае развода, мне перестанешь помогать?
–На каком основании?
–Как бывшей жене, оставшейся без средств к существованию!
–Но я ведь в данный момент сам не работаю.
–Однако гонорары зарабатываешь!
–Да, хотя это не так много. Чтобы хватило на двоих.
–А мне на двоих не нужно. Нужно, чтобы хватило мне.
–Думаю, вряд ли это получится.
–А если через суд?
–Ты же прекрасно понимаешь, гонорары я получаю в основном черным налом. Суду просто нечем будет оперировать. Разве что законными копейками.
–Ну, хорошо. Там посмотрим.
Супруга одевается и исчезает, а я остаюсь в горьких раздумьях. Откуда этот ужасный цинизм, эта безграничная наглость? Чем объяснить отсутствие моральных тормозов? И как за столько лет совместной жизни я не разглядел ее глубинную сущность?
Кто-то звонит в дверь. Может, она вернулась, а все случившееся –всего лишь плохо сыгранный спектакль?
Увы, на пороге стоит мой однокурсник Виталий Д. Радостно сообщает, что вот только что получил гранки своего двухтомника. Заходим, садимся. Я решаюсь рассказать о случившемся: он ведь сам недавно оставил жену –поймет. Однокурсник, в самом деле, мое сообщение воспринимает с олимпийским спокойствием. Я же изливаю возмущение, замешанное на подспудной тревоге:
–Если бы ушла и все! А то ведь несколько дней дома не появлялась. Чего только не передумал!
–Конечно!
–Уже представлял, что живой не увижу. Найдут где-то руку, а где-то –ногу. Существует ли для психики испытание хуже?
Вскоре, видимо, объевшись моими стенаниями, Виталий уходит. Зато –как ни в чем ни бывало! –появляется супруга. Молча проходит в свою комнату. Я следую за ней.
–Знаешь…, –начинаю предложение.
–Знаю и понимаю: нам необходимо поговорить, чтобы расставить все точки над «і».
–Да нет! Говорить нам больше как раз не о чем. Просто я хотел сказать, что никогда в жизни не думал, будто мы можем дожиться до развода. И никто из наших знакомых –тоже.
Жена что буркает в ответ. Я выхожу из ее комнаты, плотно притворив дверь.
Сон второй
Столица Украины. У меня здесь частный дом с огромным двором. Где-то в районе Васильковской улицы. По какому-то поводу собралось много друзей. Прямо на улице накрываются столы, стоит мангал. Короче, заканчиваются последние приготовления к хорошей трапезе. Я стою на высоком крыльце и, как античный полководец, критическим взглядом озираю «поле боя». Уголком зрения замечаю, как отворяется калитка и в нее проскальзывает пара –и мужчина, и женщина мне не знакомы. Странно, что им здесь нужно?
Новоприбывшие подходят ко мне, здороваются. Увидев, что я несколько смущен, мужчина говорит:
–Никак не вспомните?! А ведь мы знакомы.
–Простите, но…
–Да чего уж там извиняться. Сие было очень давно. Когда мы еще только поступали в вузы.
–И…?
–Мы вместе после экзаменов несколько раз вместе с вами посещали кафе «Европа-Континент».
–Припоминаю! А вы жили в районе Московской площади.
–Точно! –обрадовался непрошеный гость.
–И однажды рано утром даже провожали меня в Пирятин.
–Ага!
–Тогда будьте с вашей дамой дорогими гостями. Располагаетесь. Я пока погляжу как дела на кухне.
Не успел я отойти на несколько шагов, как сзади в ухо мне кто-то горячо зашептал:
–Эти ребята –сотрудники спецслужбы. Они здесь появились неспроста. Отправь их восвояси!
Оглянувшись, я увидел Лилию К., особо дружескими чувствами ко мне никогда не отличавшуюся. Странно, что я ее пригласил вообще. Или она с кем-то пришла по собственной инициативе?
–А чем нам, собственно, их присутствие грозит, даже если сказанное тобой –правда? Просто не будем распускать языки, как это обычно делаем.
–Но ведь ради того, чтобы откровенно поболтать, мы и собираемся! А перед агентами, не исключено, именно такая цель и поставлена: испортить нам общение.
–Хорошо, я подумаю, как поинтеллигентнее это сделать.
Гостья отстает. А я тем временем осознаю, что не смогу, как хозяин застолья, выдворить людей. Чем бы их присутствие мне не грозило.
19 сентября, пятница
Еду на каком-то невообразимом «бусике» по главной улице Пирятина. Поднимаясь в гору у почты, неожиданно решаю свернуть налево, что тут же и делаю. Из-за впереди идущей машины появляется встречное желтого цвета крошечное авто. В нем, кроме водителя, женщина и двое маленьких детей. Столкновения, кажется, не избежать. Спускающийся вниз что есть силы давит на тормоза. Я, наоборот, хочу добавить газа, чтобы проскочить. Увы, сколько ни нажимаю на педаль «бусик» в скорости не прибавляет. И все буквально в последний момент, едва не чиркнув друг друга, мы разъезжаемся.
Я ставлю транспортное средство на импровизированную стоянку и выхожу. Толпа народа движется от почты вперед и влево. Мне тоже нужно в том направлении. Напротив районного управления сельского хозяйства (бывший райком КПУ) прямо на земле тут и там сидит народ, готовясь разливать спиртное по стаканам. Ищут место, где бы расположиться, и те ребята, в компании которых я оказался. Едва завидев нас, один из отдыхающих говорит громко:
–Вот и «раковый корпус» пожаловал!
Я догадываюсь, что парни, с которыми я шествую, –игроки футбольной команды, а тут сегодня состояться соревнования. А так их обзывают, видимо, потому, что боятся: уж очень они сильны на поле.
Внезапно я оказываюсь в незнакомом городе в составе некоего патруля, разыскивающего исчезнувшего две недели назад Олега Блохина. Не удается нигде обнаружить ни малейших следов известного форварда киевского «Динамо» и сборной Советского Союза. Заходим в какое-то помещение вроде казармы. Я начинаю осматривать металлические миски: не обнаружится ли здесь Олегова? А потом говорю:
–Ну и что из того, если мы найдем ее? Это ведь вовсе не значит, что Блохин жив.
–Безусловно, –отвечает один из напарников. –Но хоть какие-то шаги мы обязаны предпринимать.
20 сентября, суббота
Большой город. Скорее всего, Ашхабад. Мы жили в нем раньше и здесь у нас осталась квартира. Явились сюда для того, чтобы как-то решить этот вопрос. В смысле ее продажи. У меня нашлись другие дела, поэтому сим вопросом занялась супруга. И вот мы встречаемся. Она рассказывает:
–Ты представляешь, человек, которому мы доверили за нею присматривать, отнесся к этому халатно. За все время был там пару рез –не больше. Соседи сказали. А поскольку жилплощадь пустует, то одну из комнат занял Интерпол.
–Обнаглели!
–Да! И еще. В квартире оставалась твоя новая рубашка. Так ее изорвали буквально в клочья.
Я между тем уже размышляю, как злополучную квартиру реализовать. Ведь интерполовцы без согласия властей вряд ли могли в нее вселиться. Значит, уже известно, что долгое время мы здесь не живем. И, скорее всего, жилплощадь у нас отберут.
21 сентября, воскресенье
Комната, которая принадлежит мне. Здесь организован бордель. Проститутка, зарабатывающая на продаже собственного тела, всего одна. И это –я. Собственной, как говорится, персоной, нужда довела.
В комнате две кровати. На одной в полной боевой готовности лежу я. На второй –моя супруга и какая-то старушка. Их роль заключается в том, чтобы поле каждого сеанса подготовить меня к следующему. Кроме гигиенических процедур, это еще и оральные «упражнения» для «поднятия духа». Я расслабился в ожидании очередной клиентки и с некоторым содроганием представляю, как моего дружка будет поднимать такая старушенция. Мелькает мысль: «Не могли для столь ответственной работы кадру помоложе найти!». К счастью, член поднимается сам. Даю сигнал, чтобы приглашали даму, жаждущую наемной любви.
Открывается дверь. В комнату проскальзывает женщина –скажем так, средней паршивости. За ней –вторая. Потом –третья. И –четвертая. У меня чуть глаза не лезут на лоб. Совершенно искренне говорю:
–Таким сексом мне заниматься еще не приходилось!
Между тем дамы начинают снимать верхнюю, теплую, одежду. Еще одно мне непонятно, и я задаю вопрос вслух:
–А платить вы как будете –каждая по десятке? Или десятку в складчину?
Ответа звучит полушутливо:
–Лучше, конечно, в складчину!
Вошедшие ведут себя в такой ситуации вполне адекватно, лишь одна, замечаю, стыдится поднять глаза и взглянуть на мой бодро торчащий прямиком в потолок член. Наконец одна из посетительниц –самая молодая –подходит к кровати и… накрывает меня вместе с орудием, готовым к бою, простыней. «Странный какой-то секс», –думаю я, но, куда денешься: желание клиента –закон для продавца.
Молодуха взбирается на меня поверх простыни и… начинает делать массаж. Решаю, что таким образом она хочет меня как следует разогреть для последующих утех. Научный подход к делу (или телу?) –ничего не скажешь. Однако, закончив меня массировать, она слазит и уступает место своей подруге. Та тоже садится поверх меня и принимается… исследовать зубы и десна.
–Кто вы? –спрашиваю, окончательно сбитый с толку.
–Врачи! –следует ответ.
«Партнерша» между тем довольно бесцеремонно исследует полость рта, то проникая в нее пальцами, то косточками пальцев проводя по деснам. Я удивляюсь: совсем недавно в одном месте они болели, а теперь –никаких неприятных ощущений. К кровати подходит моя супруга и тоже трогает десна, словно желая убедиться, что ее суженому не сделали какую-нибудь бяку. В конце концов, и эта дама заканчивает наши странные «занятия сексом». Я про себя отмечаю, что к этому моменту мой дружок несколько увял. Оно и неудивительно: такие –да еще непривычные –нагрузки.
Сажусь на постели, не сбрасывая простыни. Подходит дама, стыдливо отводящая глаза от того инструмента, которым обычно мужчины женщинам делают детей. Наклоняется низко к полу и заглядывает под простынь в мою промежность.
–Вам что, его показать? –обращаюсь к ней я.
–Не нужно!
Она отходит от кровати и начинает довольно неуклюже укладываться на длинную узкую скамейку. Боком.
–А мне что, в такой позе ложиться на кровать? –подаю голос.
–Конечно! –отвечает на вопрос моя жена.
Я хочу последовать прозвучавшему совету, однако вижу ироничную улыбку «массажистки» и оставляю эту затею. И тут же понимаю, что поступил правильно. Женщина на скамейке, лежа на боку и вытянув руки параллельно полу, начинает разминать пальцы. «Интересно, что за процедуру мне подготовила она?». За этой мыслью следует другая: «Ничего, хоть квалифицированный медосмотр пройду без отрыва от производства». Правда, остается непонятным вопрос: кто кому в данном случае должен платить? И сколько?!
В это время еще «не задействованная» дама говорит подруге:
–Разве на свою зарплату я могу прожить? Да что там я! У меня есть знакомый академик. Так ему, когда заболел, только лекарств выписали на четыреста с лишним гривен. Даже при его окладе –это еще те расходы. Что уж говорить о таких, как мы.
–А разве академикам лекарства выдают не бесплатно? –интересуюсь я.
Вопрос остается без ответа. И я осознаю, что платить все-таки придется мне. Вот только сколько? Неужели каждой по десятке? Так при таких приколах я пойду по миру. И вообще, кто они такие, эти врачихи, и кем подосланы?!
22 сентября, понедельник
Мы с женой в современном Ашхабаде. Я выхожу из здания, где находилась редакция «Туркменской искры», в которой когда-то работал: посмотреть ближайшие окрестности, увидеть, как изменился город. И тут вспоминаю, что в кармане –ни копейки денег. Со страхом вспоминаю, что несколько сот долларов перед тем, как мы отправлялись в аэропорт, моя мать сунула в портфель. Я их оттуда так и не взял, а портфель оставил в редакции. Конечно, подозревать кого-либо в краже, тем более, априори, было нехорошо, однако мое сердце екнуло. Быстрым шагом, едва не бегом, возвращаюсь.
Из одного из распахнутых кон слышу голос Акбиби Д. –журналистки. Она по телефону с кем-то разговаривает на повышенных тонах.
–Ну и что, что она вам позвонила, эта американка из общественного фонда?! Она вчера и со мной связывалась, интересовалась судьбой генерала. Более того, пригласила к себе. Вела себя очень бесцеремонно, если не сказать, грубила. А теперь вот звонит вам, а вы как бы встаете на ее сторону. Нет, это вы послушайте! Я уверена: у нее есть какой-то компромат. И она очень хочет им воспользоваться. Так давайте не дадим ее втянуть в грязную историю нас!
Вернувшись в редакцию, я настойчиво пытаюсь вспомнить, в каком из кабинетов оставил злополучный портфель и никак не могу этого сделать. Равно. Как и найти портфель. Что делать в теперь уже чужом городе без денег?!
Вечер. Супруга у кого-то взяла ключи от нашей бывшей квартиры, куда мы и прибыли переночевать. Обращаем внимание, что интерьер жилья после ремонта изменимся неузнаваемо. Планируем, с кем из друзей завтра встретимся, как они удивятся, увидев нас через столько лет. Жена закрывает двойную дверь на замок, и мы ложимся.
Будит нас телефонный звонок. Снимаю трубку:
–Алло!
–Доброе утро! –слышу кокетливый женский голос.
–Кто вы?
–Что, в самом деле, не узнаешь? Или притворяешься?!
–Не узнаю! –честно отвечаю я.
–Ну, подумай!
–Не узнаю!
–Как?!
–Столько лет пошло, –мямлю я, вконец сбитый с толку.
Жена, между тем, кивает: мол, кто? Знаками показываю, что не знаю.
–Нехорошо близких друзей забывать, –не унимается трубочка.
–Ну, так напомните!
–А с кем ходил макулатуру сдавать?!
Как ни напрягаю мозги, вспомнить кого-либо не могу.
–Вы не поверите, но и этого не припомню!
–Не может быть!
–Правда!
–Вот видишь, а мы с мужем через вас уже имеем неприятности!
–Какие?
–От спецслужб!
–В каком смысле?
–Да интересуются, что вы за люди!
По моей спине пробегает неприятный холодок: откуда представители спецслужб узнали, что мы прилетели в Туркмению? Не такие уж мы заметные люди с супругой. Впрочем, вспоминаю, что нашего друга, покритиковавшего президента Ниязова в московской прессе, тут же объявили персоной нон грата. А я в свое время делал подобное не один раз.
–А вы что, –обращаюсь к невидимой собеседнице, –живете в этом доме?
–Да! –следует ответ. –Кстати, ребята из той самой организации интересовались вами и пару недель назад.
Трубку на том конце провода кладут. Я недоумеваю еще больше: кажется, пару недель назад мы и сами точно не знали, что посетим Ашхабад. Говорю об этом жене. Тут не до сна: начинаем обсуждать ситуацию. Во время разговора мой взгляд неожиданно падает на входную дверь. Что-то мне не нравится. Подхожу, тяну ее на себя. Дверь легко открывается.
–Ты что, ее на ключ вчера не закрывала? –оборачиваюсь к жене.
–Эту нет! Только ту, вторую.
Берусь за ручку второй. Дверь тоже подается, только не с такой легкостью, как первая. Пара пустяковых движений, и она тоже распахивается: как и положено наружу.
–Посмотри, как ты ее закрыла! –возмущенно говорю супруге. –По твоей милости мы спали незапертыми!
–Не может быть! –говорит она. –Я точно помню, как поворачивала ключ –он еще сначала не поддавался.
–Кстати, а где он?!
–Кто?
–Ключ!
Смотрим оба. В замочной скважине его нет. Вся история мне нравится все меньше и меньше. Начинаем оба искать ключ: а вдруг жена его автоматически вынула и положила где-нибудь, хотя сама она с этим категорически не согласна. Наконец находим железку в кровати. Ключ основательно погнут. С чего бы это?!
Начинаю примерять его к замочной скважине: вдруг мы нашли не тот. Ключ подходит. Однако по ходу «примерки» я обращаю внимание на прелюбопытнейшую деталь. Часть косяка напротив язычка запорного устройства снаружи аккуратно выпилена. И поскольку дверь открывается наружу, то она легко это делала и без ключа: язычок просто выходил через сделанную прорезь.
–Ночью в квартире кто-то был, –сообщаю жене о своем ошеломляющем открытии. Кто –нам ясно. Спецслужбы. Но почему?
–А что, если им все известно о Екатеринбурге? –спрашивает супруга.
_–Что именно?
–А то, что шеф твой мог до сих пор не расплатиться за поставленные сельхозпродукты.
–Даже если так, я тут при чем?! Рядовой наемный рабочий.
–А им какое дело? Арестуют и все.
–Ни один суд в мире не в силах меня в чем-нибудь обвинить: я чист перед законом, как младенец, –патетически произношу я, не осознавая до конца, кого больше успокаиваю: супругу или себя.
Короче говоря, после недолгого совещания шепотом (не исключено, квартира на «прослушке») приходим к выводу, что из страны, где царит такое беззаконие, лучше убраться подобру-поздорову.
Осторожно приоткрываем взломанную дверь. Вокруг полно народу. Но выходить все равно надо. И тут вспоминаю, как накануне, узнав, что для не туркмен существуют немалые трудности при оформлении билетов на вылет, ездил в аэропорт. Подав даме свой проездной документ, я поинтересовался, все ли, с ее точки зрения, с ним в порядке.
–Нет, конечно! –невозмутимо сказала та.
–А что именно не так?
–Вот здесь оттиск печати слабый, а там –вообще еле просматривается.
–Но я ведь в этом не виноват.
–А мое какое дело?
–И что теперь делать?
–Нужно исправлять. Кстати, портрет художника на билете какой-то подозрительный.
–Но…
–Знаю, что не вы печатали проездные документы. Однако у нас указание… На предмет пресечения изготовления фальшивок. И было бы хорошо, если бы этот художник мог подтвердить вашу личность.
–А паспорта не достаточно?
–Паспорт тоже можно подделать, –глубокомысленно изрекла авиа-дама.
Так что еще и в аэропорту придется поморочить голову, чтобы отсюда выбраться. Поднимаю глаза и вижу, что жена уже вышла из квартиры на улицу и осматривается. Наверное, в поисках спецслужбистов. В это время между нею и мною появляются два явно обкуренных местных жителя. Прирезать инородца для таких –раз плюнуть. Чтобы не сконцентрировать их внимание на супруге, начинаю подавать ей знаки: мол, незаметно возвращайся в квартиру. Она не понимает моей азбуки Морзе и довольно громко спрашивает:
–Что ты хочешь сказать?
Этого достаточно! Туркмены поворачивают головы на ее голос и начинают явно угрожающе передвигаться. Откупиться? Однако деньги остались в портфеле. Остается только бежать. Что мы, не медля, и делаем. Наркоманы начинают преследование.
В какую сторону бежать? Решаю, что лучше всего в направлении дома наших друзей Мурадовых. Хотя расстояние до него изрядное, другого выхода не видим. Преследование продолжается довольно долго и с переменным успехом. В конце концов, мы оказываемся у огромной стройки. Нужно ее огибать. Увы, супруга считает иначе –мол, прямиком гораздо ближе. Не слушая моих соображений, бежит. Я стою. Глупая, ведь наркоманы могли притаиться именно там. Это, во-первых. И, во-вторых, любой встреченный на стройке человек –наш потенциальный убийца. Как поступить, чтобы в этой ситуации поступить правильно? Зовя жену, оборачиваюсь, готовый драться с неприятелем. Хотя понимаю: наши шансы остаться в живых более чем призрачны.
23 сентября, вторник
Сон первый
Лечу куда-то самолетом. В голове –только одна мысль: «Как бы не грохнулись». Но пока –все спокойно. Ровный гул двигателей, снующие туда-сюда стюардессы. Смотрю на часы: из пяти часов, отведенных на рейс, четыре –мы уже в воздухе. Так что осталось всего ничего, и почувствуем под ногами земную твердь.
Неожиданно самолет закладывает глубочайший левый вираж. Еще более глубокий. Мы уже летим левым крылом перпендикулярно к земле. Натужно ревут моторы. Потрескивает обшивка. Долго ли такие перегрузки выдержит обшивка? Да и вообще все конструкции самолета?! Пора бы пилотам и выровнять воздушное судно!
Наконец, они будто меня услышали. По моим прикидкам, самолет совершил в боковом полете разворот на 360 градусов. Мы что же, теперь летим в обратном направлении?! Ровным счетом ничего не пойму.
А летательный аппарат столь необычной конструкции, что у него два параллельных друг другу салона –некий огромный биплан. И в одном из них (не в том, что ведет в кабину экипажа) начинают беситься три или четыре изрядно подвыпивших дамы. В конце концов, они устраивают танцы с прихлопами-притопами. Но ведь своим весом они могут нарушить центровку судна, и мы еще, чего доброго, завалимся на левую сторону. Удивляюсь, что стюардессы не призывают их к порядку. Не хватало еще потерпеть катастрофу после благополучно полета на боку буквально минут за сорок-пятьдесят до посадки. Да еще по милости надравшихся до положения риз пассажирок. Не выдерживаю, делаю им довольно резкое замечание сам.
В это время –час от часу не легче! –в проходе появляется одна из стюардесс, ведущая из туалета мужика. Тот держит в руках горящий факел из свернутой в трубочку газеты. Открытый огонь на борту судна?! Они что, с ума посходили? Стюардесса, видимо, замечает выражение моего лица потому что, словно оправдываясь, говорит:
–Он боится, поэтому жжет огонь!
«Дурдом, а не самолет!! –думаю я. Из-за страха одного готовы взорвать всех. Ну и делишки!
Внезапно я оказываюсь на земле –в аэропорту прибытия. И со стороны наблюдая посадку самолета, которым летел. Заходит он на нее как-то странно. Нырнет немого вниз и снова переходит в горизонтальный полет, нырнет –и опять в горизонт. «Это здесь такая сложная схема посадки, –догадываюсь я. – И экипаж, который этого не знает или отнесется пренебрежительно, обречен». Наконец самолет благополучно касается взлетно-посадочной полосы. Я устремляюсь в ворота, но меня не пускают. Пытаюсь доказать, что прибыл этим рейсом и мне нужно забрать багаж (?!). На меня смотрят, как минимум, с недоумением: выпал я, что ли, при приземлении. Так почему цел и невредим? В конце концов, все-таки удается проникнуть к лайнеру.
Сон второй
Нахожусь в командировке в Ашхабаде. В гостинице останавливаюсь по соседству с двумя матронами-землячками. Поддерживаю с ними добрососедские дипломатические отношения.
Попадаю на прием к какому-то важному чиновнику. С его помощника я шапочно был когда-то знаком. Беседуем втроем. Довольно долго. Я говорю:
–Если бы вдруг решился вернуться в Туркмению, с удовольствием, при условии, что вы взяли бы, пошел к вам работать.
–Так чего? Давай!
–Спасибо, но возвращаться сюда больше не намерен.
–Понимаем! –отвечают чиновники.
Шеф смотрит на часы. Помощник –тоже.
–Опаздываете на встречу?
–Точно! –отвечает хозяин кабинета.
–Вызываю машину и мчимся! –говорит помощник.
–Дав вам особо-то и спешить не нужно! –встряю в разговор я. –Начальство ведь не опаздывает, оно –задерживается.
Уже в коридоре интересуюсь у помощника:
–А какой у вас курс доллара к манату?
Тот не совсем понимающе на меня смотрит.
–Ну, поменять хочу деньги! Жратвы купить надо.
–А-а! Я даже не знаю. У нас большинство населения доллара сроду в глаза не видело, так что я не в курсе. Могу посоветовать лишь одно: под туалетами дают больше.
–Не-е, я там менять не рискну. Запросто могут кинуть.
По дороге в гостиницу нигде обменного пункта так и не увидел. Сказал об этой проблеме одной из матрон, которая как раз находилась в коридоре. Та отреагировала довольно необычно:
–Если, поменяв деньги, будете их пропивать, то лучше отдайте мне. Я их направлю на нужды детей-сирот.
«Знаю я этих сирот!» –скептически думал я, закрывая дверь своего номера.
24 сентября, среда
Полночи только и делал, что выковыривал и вырывал изо рта… булавки. Такие, какими скалывают мужские рубашки на фабриках. Только мельче по размеру.
Они то ли росли непосредственно во рту, то ли пропадали в него из глотки (появлялись во внутренностях). Одни держались крепко, другие выдергивал целыми «кустами» без излишних усилий. Особой боли не чувствовалось, однако было очень противно.
А еще мне все время казалось (и было обидно), что жена не верит, будто это так и происходит на самом деле, а думает, что я булавки предварительно набираю в рот.
25 сентября, четверг
Снилось очень много –не менее десятка снов. Однако к утру с трудом вспомнил лишь отрывки двух.
Сон первый
В некоем незнакомом месте беседую с Борисом Ельциным (экс-президентом). Пытаюсь узнать о том, как он, пребывая на первых ролях в государстве, мог допустить подобный бардак? Николаевич что-то лепечет о якобы нескольких попытках его убийства, готовящихся теми, кому он наступал на хвост. И, мол, от греха подальше махнул на все рукой.
–Меня, слава богу, генерал вовремя предупредил! –похвалился Ельцин.
–Какой? Коржаков?
–Не-е, тот, как его…, ну из Сибири!
–Понятия не имею, о ком идет речь!
–Ну, он еще прогибался передо мной без конца. Наверное, мечтал сделать карьеру.
–Не знаю…
–Мил человек! –вздохнул высокопоставленный пенсионер. –Он их всех так построил, что ко мне боялись сунуться даже налоговики!
–В каком смысле?
–В смысле потребовать декларации о доходах!
–Повезло вам!
–С другой стороны, это очень плохо.
–Почему?
–Вот умру уже скоро, а после меня в стране никакой памяти не останется. Даже заполненной налоговой декларации.
Сон второй
Огромнейший конференц-зал, забитый людьми. Их столько, что многие стоят даже в проходах. В числе последних и я.
В президиуме –Никита Хрущев и его соратники. С речью выступает Генеральный секретарь ЦК КПСС. Она длится очень долго: присутствующие, особенно внимающие очередным политическим откровениям «кукурузного генерала», явно устали. А тут как раз Хрущев делает паузу, чтобы напиться воды. И люди… начинают покидать зал. Он говорит, а народ тянется к выходу. Хочется уйти и мне, однако неудобно. Все-таки и для меня человек старается.
Наконец комичность ситуации понимает и оратор. Никита Сергеевич перестает толкать речь и с недоумением (или обидой?!) смотрит в буквально на глазах пустеющий зал.
Внезапно в ситуацию вмешивается супруга Генсека:
–Уважаемые участники собрания, прошу потерпеть еще несколько минут.
–А что будет? –раздается хамоватый голос.
–Никита Сергеевич лишь сообщит котировки цен на золото на мировых рынках за последние десятилетия.
Я, чтобы не обижать старика, решаю на эти несколько минут остаться.
26 сентября, пятница
С женой и тяжело больной матерью прилетаем в Пирятин (живем где-то очень далеко). Всего на пару суток. На второй день к нам заглядывает соседка, ровесница матери, Галина К. Во дворе распиваем, как водится, по рюмочке. Супруга уходит в дом, чтобы перед обратной неблизкой дорогой хоть немного передохнуть. Мы с соседкой продолжаем беседу о жизни. Она вдруг говорит:
–Вы бы купили матери что-нибудь новенькое на ноги!
–Купить –не проблема. Вопрос –в другом: зачем человеку с парализованными ногами обувь вообще?!
–Если ей нанять хорошего массажиста, она бы пошла! –настаивает на своем Галина К.
Я не соглашаюсь:
–У нее ведь в колене одна нога вообще срослась!
Вдруг слышу голос матери. Удивленный, оборачиваюсь –она ведь лежала в доме. И вижу, что мать, пусть и приволакивая ногу, медленно, но… идет. По направлению к нам. Просто чудо какое-то! Ведь уже несколько лет даже не вставала на ноги.
Продолжаем разговор уже втроем. Через некоторое время на крыльце появляется жена:
–Ты знаешь, который уже час?!
Смотрю на циферблат. До отлета самолета остается чуть меньше двух часов. А нам нужно добраться до автостанции, потом до Борисполя и достать билеты на самолет. Да, промашка вышла.
–Почему ты меня неразбудил? –не унимается супруга.
А я и сам не знаю. Так нелепо вышло. Оставив мать с соседкой во дворе, бросаемся собираться. Естественно, мечемся, как угорелые. В коридор заходит мать и извещает нас, что она остается в Пирятине.
–Долго думала? –со злостью говорю я.
–А что тут такого?
–Ничего! Как ты сможешь обходится без постоянной посторонней помощи?
Мать выходит во двор. Через некоторое время возвращается с топором в руках и бруском.
–Наточи мне его, пожалуйста!
«Этого еще в таком цейтноте не хватало!», –думаю я, но топор беру. Куда денешься?
Наточив, выхожу во двор, чтобы отдать. Там уже мать стоит с другой соседкой (покойной) Екатериной С.
–Скажи, –обращаюсь к матери, –ты сама додумалась до того, что останешься или тебя Галина К. надоумила?
–Галина К., отвечает мать.
–Неужели ты не понимаешь, что даже ночью тебя нужно садить на горшок. Ты ведь сама всякий раз будешь обссыкаться. Кто станет стирать каждое утро твои мокрые простыни?
И оборачиваюсь к Екатерине С.:
–Вот вы, к примеру, будете?!
Та не очень ловко уходит от ответа.
–Вот видишь! –снова убеждаю мать в ошибочности ее шага. Она не отступает.
–Я знаю, чем это кончиться! –машу раздраженно рукой, обращаясь к обоим. –Через две недели, дней двадцать я снова буду здесь, чтобы ее забрать. Только потеряю время и выброшу на ветер четыреста рублей!
Втроем мы поднимаемся на крыльцо и заходим в коридор. Там уже сидят сын и дочь Екатерины С. Я думаю, что теперь им нужно налить по сто граммов, а как же наш выезд?
–Они пришли с дельным предложением, –говорит соседка. –В связи с вашим отъездом.
Интересно, думаю я, и в этот момент… просыпаюсь.
27 сентября, суббота
Дом. Вместе со мной в нем находится молоденькая девушка, которая вчера пережила дефлорацию. Половой акт случается с нею и у меня. «Раненная» становится рачком. Я ввожу член. Она начинает корчится.
–Тебе больно? –спрашиваю я.
–Еще как! –отвечает она.
Не буду же я мучить даму дальше –не по-джентельменски. Вынимаю член. Он –весь в крови. Испачканы и окружности, включая нижнюю часть живота.
- На фига мне все то было нужно? –думаю я.
28 сентября, воскресенье
Мы с супругой и какой-то тип, предположительно из Москвы, идем на базар в каком-то украинском городе. Приезжий говорит:
–Раньше у вас где-то на юге выпускали такие устройства…
–Какие?
–Ну, забыл, как они называются… Сейчас постараюсь вспомнить…
–Не водяные насосы? –уточняю я.
–Точно, водяные насосы! Вы просто молодец! Мне такой очень нужен.
–Что ж, придем на базар –посмотрим.
–В те времена, помню, они стоили 12 рублей.
–Ну, во-первых, о тех временах пора забыть, –говорю я. –А, во-вторых, если вспомнить, что рубль тогда примерно равнялся доллару, то ныне насос должен стоить около семидесяти гривен. Или –по соответствующему курсу –в рублях. Вот и прикинь.
Тем временем мы вошли в крытый рынок. Народу на нем оказалось немного. Жена и гость начали заворачивать влево, однако мне почему-то более перспективным показался курс прямо. О чем я не преминул сообщить. Приезжий тут же изменил направление движение. Я, было, пошел за ним, однако увидел, что там делается ремонт и вряд ли что-либо продают. Сдал назад и двинул влево. Супруги там не оказалось: наверное, смотрела товар в ином месте. Я начал осматривать реализуемые вещи. Больше всего приглянулся женский костюмчик –юбка и блузка –из очень необычной, как, на мой взгляд, ткани. «Надо будет сказать жене, чтобы посмотрела» –подумал я. Как вдруг она является собственной персоной:
–Ничего интересного здесь нет?
–Глянь вон на тот костюмчик.
Супруга берет его в руки и произносит:
–Неужели джагра?!
–Что ты имеешь в виду?
–Новая ткань. Только появилась. Последний писк моды. Надо узнать, сколько стоит.
–А там разве не написано? Да и примерить бы не мешало.
–Мне главное толщина собственного бедра.
Подходит продавец. Жена спрашивает его о цене, утверждая: из-за того, что костюм слишком часто брали в руки потенциальные покупатели, этикетка стерлась.
29 сентября, понедельник
Я в каком-то аэропорту –лечу в командировку. Неожиданно встречаю давнего приятеля Александра Бушева, живущего в Москве, с женой, дочерью и сыном. Здороваемся.
–Куда держите путь? –интересуюсь.
–Да на недельку в Японию –отдохнуть. А ты?
–А я –в командировку. Несколько в другую сторону.
–Слушай, –говорит Александр. –Я вот что подумал: на хрен тебе эта командировка? Давай с нами в Японию. А вернешься, смотаешься, куда намылился!
Я долго не колебался. Берем билеты, садимся в самолет. И вот она –Страна Восходящего Солнца. Вернее, один из ее аэропортов. Занимаем номера в гостинице. Приведя себя немного в порядок после дороги, спускаемся в ресторан –вкусить местных экзотических блюд. Что и делаем.
–А теперь съездим в город –посмотрим достопримечательности, –предлагает Александр.
Остальные с ним соглашаются.
–Вы идете не спеша, а я расплачусь и вас догоню! –предлагаю я.
Выйдя спустя несколько минут из ресторана, своих друзей не вижу. Бросаюсь в одну сторону, в другую, в третью… Их нигде нет. Ситуацию усугубляет то, что я не знаю ни японского, ни английского языка. Что делать? Выход один: возвращаться назад, в свою страну. Уж билет-то и на мигах приобрету.
Вдруг каким-то образом мы снова оказываемся все вместе. И желание немедленно отправляться домой отчего-то появилось у каждого.
–Понимаю, что у женщин не принято интересоваться их возрастом, но мы ведь свои, –обращаюсь к дочери Александра. –Поэтому вас, думаю можно спросить: сколько вам лет?
Та несколько теряется и ничего не говорит.
–Ну, двадцати пяти еще нет? –упорствую я.
–Нет! –отвечает она.
И вот мы уже в Москве. Приходим на квартиру друзей. От усталости просто с ног валимся. Поэтому первым делом –к кровати. Она –одна. Но очень большая. Александр с супругой ложатся головами в одну сторону, а я –в другую (валетом с ними). Однако уснуть не удается. Мой друг начинает неистово целовать супругу. Так визжит и сучит ногами. На шум из другой комнаты заходит дочь.
–Присаживайся! –приглашаю я, показывая на стул.
–Только сначала кота с него прогони, а то еще, чего доброго, задушишь! –говорит Александр.
Та шугает кота, который прыгает на стенку и… легко по ней бежит. Что меня очень удивляет: подобных пируэтов в жизни не видел. Прямо кот-эквилибрист какой-то.
–А что мы улеглись? –обращается к нам всем хозяйка квартиры. –Ведь сегодня первое число и, следовательно, есть повод выпить.
–Предложение принимается! –вторит ей муж.
–Хорошо! –соглашаюсь и я. –Но выпью пару рюмочки отправлюсь на вокзал. Нужно возвращаться в родные пенаты.
30 сентября, вторник
По неотложным делам я должен куда-то лететь. На частном самолете некоего врача. Приходим на летное поле. Медик оказывается довольно-таки престарелым типом. Спрашиваю:
–А где же пилот?
–А зачем он? Пилотировать буду я, –отвечает мне этот сморщенный сушеный гриб.
«Ни фига себе приключение!» –думаю я. Но в самолетик –почти игрушечный –сажусь. Владелец летательного аппарата задраивает дверь и… садится в кресло рядом со мной.
–Мы что, с вылетом задерживаемся? –интересуюсь снова.
–С чего вы взяли? Сейчас взлетаем!
–Но… вы же здесь, а не в пилотской кабине, –недоумеваю я.
–Это ровным счетом ни о чем не говорит. Мы взлетим на автопилоте!
«Может, у него не все дома?» –прикидываю я, намереваясь каким-нибудь «культурным» образом самолет покинуть. Однако чувствую, как меня вдавливает в кресло. Смотрю в иллюминатор –наша стрекоза вовсю бежит вдоль взлетной полосы. Отрывается от земли и слишком резко, как, на мой взгляд, задирает нос кверху.
–С автопилотом все в порядке? –спрашиваю я.
–А чего с ним может случиться? –улыбается доктор.
–Да слишком круто задираем вверх!
–Так скорее займем нужный эшелон.
Вскоре самолет переходит в горизонтальный полет. Проходит некоторое время. Вдруг я чувствую, что с машиной как бы не все в порядке. Выглядываю в иллюминатор. Так и есть: мы лети уже почти на бреющем. Поломка? Необходимый маневр? Или уже посадка? Но ведь садится на автопилоте –полное безрассудство. Что себе думает пилот в белом халате?
Оборачиваюсь –и его не вижу. В салоне я один, перст.
1 октября, среда
Вместе с супругой прибыли в Ашхабад. Зная о «закидонах» местного режима, по городу передвигаемся с осторожностью. Встречи друзьям назначаем по телефону в нейтральных местах. Дабы не поставить их под удар: ведь в бытность нашей работы в Туркмении я имел неосторожность не раз открыто противоречить тогда первому секретарю ЦК КПТ, а ныне пожизненному президенту страны Сапармурату Ниязову. Собрав таким образом наиболее близких людей, заказали в ресторане стол и начали отмечать встречу.
Неожиданно меня пригласили в другой зал. Выхожу. Там царит абсолютно деловая атмосфера. С одной стороны сидит Ханс Бликс, с другой –трое туркмен. Последние –в убранстве, смахивающем на одежду бедуинов. Горловы –покрыты короткими клетчатыми платками цвета недозрелой вишни.
–Садитесь! –кивает мне Ханс Бликс.
Чем сильно удивляет: лично мы знакомы никогда не были. И объясняет в двух словах:
–Речь ведем о соблюдении режима в двадцатикилометровой зоне, разделяющей Туркмению и Иран, и которую контролируют «голубые каски».
Я делаю вид, что в курсе дела. Разговор продолжается.
–Ну, так что вы имеете против? –обращается представитель ООН к одному из туркмен.
–Видите ли, мы опасаемся, что иранцы исподволь нейтральную зону захватят. А после боя, как известно, кулаками махать –что ветряку уподобляться. Да и особых гарантий, что ООН мирным путем восстановит статус-кво, честно говоря, нет.
–И что вы предлагаете?
–Вернуть территории, контролируемые миротворцами Организации Объединенных Наций тем, кому они испокон веков принадлежали, –туркменам.
–Но ведь в этом случае неизбежен вооруженный конфликт.
–Его не будет!
–Почему?
–Потому что пахотных земель там нет. А горных хребтов у иранцев и своих хватает.
«Он же врет, –думаю я. –Разве в том же Чаршангинском районе Чарджоуской области нет пахотных земель?!» (на самом деле этот рай он граничит не с Ираном, а с Афганистаном –Н. С.). Однако вслух ничего не говорю.
–Нет, так дело не пойдет! –возражает Ханс Бликс. –Все остается, как есть. А наши люди с сегодняшнего дня начинаю инспекцию нейтральной зоны.
И повернувшись ко мне, добавил:
–Поскольку вы тут жили и знаете местный колорит, то будете старшим!
Туркмены посмотрели на меня явно неодобрительными взглядами.
Между тем представитель ООН произнес:
–А сейчас едем обедать!
Я не знаю, как мне быть. Ведь в соседнем зале ждут не только жена, но и друзья, которых не видел много лет. Ханс Бликс и сопровождающие его лица двигаются на выход. Я, наконец, решаюсь: будь что будет, а отобедаю с близкими. Возвращаюсь за стол. Народ смотрит на меня: что, мол, такое случилось, зачем и кто приглашал? Объясняю ситуацию. Замечаю, что не все верят сказанному. Лишь супруга не сомневается. Поднимается и подходит ко мне:
–Так тебе все-таки нужно было поехать с ними на обед?
–Не знаю!
–Давай выйдем! Может, еще не поздно!
Мы выходим из ресторана. На противоположной стороне улицы –сам Ханс Бликс и еще пара личностей. Остальные уже заняли места в автомобилях. Представитель ООН поднимет глаза и сморит в нашу сторону. Я хочу поднять руку и махнуть ему, однако что-то меня удерживает. Спустя секунду понимаю, что был прав: Бликс, скользнув по мне взором, отвернулся, явно не узнав, и полез в машину. Нам же не осталось ничего другого, как вернуться в зал и продолжить дружескую трапезу.
2 октября, четверг
Сон первый
Меня срочно приглашают на какое-то мероприятие. А я нахожусь то ли на даче, то ли на некой стройке и одет, естественно, не ахти как. Благо, откуда-то берется мой выходной пиджак. Я радуюсь, как малое дитя: он-то и прикроет мои не стильные брюки и изрядно истоптанные башмаки.
Вот и место встречи. В фойе –изрядное количество людей. Ко мне подходит дама, приветствует и хочет снять с правого лацкана пушинку. Невесть откуда появляется школьный товарищ Петр Халеев (мы с ним не виделись с 1971 г. –Авт.) и говорит, показывая на мое плечо:
–А это что?
–Где?
–Да вот! Смотри внимательнее!
Я вглядываюсь. Что за чертовщина? Откуда эти странные пятна?! Да еще на таком видном месте.
Скребу их ногтем. Не помогает. Как же я в таком виде предстану перед публикой?! Мало того, что штаны с туфлями –ужасные, так еще и пиджак…
–Похоже, –глядит задумчиво на пятна одноклассник, –они –следствие воздействия какой-то кислоты.
Снова трогаю пятна. И обнаруживаю, что они уже –сквозные. Превратились в самые настоящие дырки. Что же будет дальше? И откуда эта напасть?
Сон второй
Дом родителей. Я –юн. Ночь. Все мы спим. И вдруг я в тревоге просыпаюсь. Мать с отцом –уже на ногах. И ясно почему. Дом горит.
Начинается вполне объяснимая в подобной ситуации суета. Я, как назло, никак не могу найти ничего из верхней одежды. Так и суечусь в одних трусах. Пламя, между тем, разгорается. Однако выйти на улицу в нижнем белье я себе позволить не могу, рискуя сгореть в пламени.
3 октября, пятница
Незнакомый большой город. Поздний вечер. Мне нужно до остановки метро попасть домой, однако я не могу никак понять, где нахожусь и куда ехать. Неожиданно натыкаюсь на парня, которого, как мне кажется, шапочно знаком. Спрашиваю его, в какую сторону метро мне ехать. Он отвечает:
–Садится нужно не на этой ветке, а на другой. Она отсюда совсем недалеко. Кстати, именно там я и живу.
–А как лучше туда добраться? Ведь троллейбусы и трамваи, наверное, уже не ходят.
–Проще всего пешком. Вернее, бегом.
И, поймав мой недоуменный взгляд, добавил:
–Я из дома вышел на пробежку.
Мы с ним побежали. Причем по проезжей части, уворачиваясь от редких автомобилей. Я, кстати, подумал: хорошо, что стал заниматься зарядкой, теперь никаких проблем с дыхалкой.
Мы очутились в каком-то подобии леса. Откуда-то взялся еще один мужик. Мы брели по траве, укрытой упавшими осенними листьями. Я все пытался увидеть хотя бы один гриб, однако не удавалось.
Обратил внимание на некое подобие крохотной избушки, в которую, заметив нас, юркнул небольшой зверек. Он в своем укрытии еле помещался и в окошки (совсем, как у привычных нам изб) выглядывала то мордочка, тор хвостик, то бочок. Мы трогать «маскировщика» не стали.
На опушке виднелась калитка. Прошли в нее. Я еще раз наклонился: а вдруг хоть тут найду что-нибудь? Увы.
–Так я в этом году на тихой охоте ровным счетом ничего и не поимел. Даже сыроежки!
Неожиданно я понял, что мы идем по Пирятину. Через огороды. В направлении прежней усадьбы, где жил когда-то мой друг юности Николай Б. Мне не давала покоя мысль, что дома лежит парализованная мать, а я тут накручиваю километры. Решил выйти на улицу и отправиться прямиком в родительский дом.
Из раскрытого окна доносился возмущенный голос тетки моего друга. Наверное, ссорится с мужем» –подумал я и на всякий случай, дабы не попасть под горячую руку, ускорил шаги. Уже на улице понял, насколько сильно и давно меня мучит жажда. Направился к колонке. Вдруг пошел сильный дождь. Несмотря на это, у колонки я обнаружил нескольких человек, берущих воду. Нет, ждать не буду! Ведь дома, наверняка, не только от жажды, но и от чувства голода, мучается мать. Нужно как можно быстрее идти туда.
4 октября, суббота
Огромный зал. Столы, ломящиеся от закусок и разнокалиберных бутылок со спиртным. Море людей, собравшихся на какое-то торжество. Среди них –мои знакомые, связанные с юностью, работой в различных регионах бывшего Советского Союза.
Подан сигнал, и мы все начинаем занимать места за столами. Я, как всегда не тороплюсь, давая возможность разметить свои задницы остальным. Наконец, усаживаюсь и я. На углу стола. Слева –одноклассниц Петя Халеев. Напротив –незнакомые лица. Под ногами –десятки бутылок вина.
–Со спиртным у меня положение –лучше всех, –шучу я.
Начинается собственно застолье. Один за другим звучат тосты. Я вперед батьки в пекло не лезу. Слушаю других. Чаще остальных слово берет Петя Х. И при этом усердно налегает на закуски с хреном. Вообще они исчезают со стола с поразительной быстротой. Народ собрался, словно с голодного края.
Встает Олекса Пидлуцкий и ни к селу, ни к городу начинает рассказывать, что он подключил домашний компьютер к интернету. Однако слишком часто пользоваться им боится:
–Запросто можно подхватить вирус. Того же Пентагона!
Я не выдерживаю и бросаю реплику:
–Проститутки на Окружной тоже каждодневно рискуют, однако на работу выходят исправно!
Публика хохочет. Мне, чего там скрывать, приятно. Гулянка продолжается.
И вот мы с женой поднимаемся в гору. Вокруг полно туристов. Вершина –якобы самое высокое место в Киеве, и мы хотим лицезреть город с высоты птичьего полета. Поднялись. Однако вдруг оказалось, что это –не самая высокая точка. Справа и слева виднеются еще две гряды, куда выше. На одну из них взбирается цепочка горовосходителей. Киваю супруге:
–Ну что, готова штурмовать высоты дальше?
Та, как ни в чем ни бывало, показывается нескольким женщинам какие-то необычные –черного цвета –цветочки. Наконец поворачивается ко мне:
–Мы двинемся иным маршрутом.
–Каким? –недоуменно спрашиваю я.
–Туда! –кивает головой жена.
Мы идем по ровному месту в противоположную от остальных сторону. Зачем? Начинается крутой откос. Супруга едва не сваливается по этому затяжному косогору. Хватается за меня и удерживается. Впереди –начинается глубокий снег. Мы по нему буквально бредем.
–Нам нужно попасть в Антарктиду, –говорит жена.
–Зачем?
–Чтобы забрать там очень важную и ценную вещь.
–И каким же, интересно, образом мы туда попадем?
–Самолетом! –невозмутимо отвечает супруга.
–Где мы его возьмем?! –не унимаюсь я.
–Вскоре подберем пилотов. А самолет ждет уже у самой цели.
5 октября, воскресенье
Я на работе в высотном здании. Вышел на минуту-другую из кабинета. Возвращаюсь, а сотрудница, сидящая вместе со мной, стоит в коридоре одетая –куда-то собралась.
–Ты что, а как бы я взял свой плащ?
–О, я о нем забыла! Извини! А вот твой обед прихватила, хотела оставить у соседей.
Только тут я заметил, что она держит в одной руке ключ от уже закрытого кабинета, а в другой –целлофановый пакетик с моими харчами.
–Давай назад! –сказал я. –Обедать буду прямо сейчас. Уже время.
Мы открыли кабинет и вошли. Я открыл на столе пакетик, вынул из него сало и редиску.
–Будешь? –спросил сослуживицу.
–Нет, спасибо! Я как раз намылилась в кафе. А ты ешь –не обращай на меня внимание. Сейчас выкурю сигарету и уйду.
Она прошла к окну. Села на стул. Я начал вкушать сало с редиской. Получалось не хреново.
В какой-то момент, подняв в очередной раз глаза на сослуживицу, я почувствовал, как на голове буквально зашевелились волосы. В разрез между закрытой шторой и стеной увидел в окне… женскую голову. И сразу понял, в чем дело: за окном находилась самоубийца. Успел даже рассмотреть, что это дама весьма преклонных лет в черной вязаной шапочке. Учитывая, что мы находились на двенадцатом этаже, одно неосторожное движение незваной гостьи могло привести к трагедии.
–Что такое? –впилась в меня взглядом сослуживица. –Тебе плохо? Отчего ты так побледнел?
–Сейчас скажу. Только, ради бога, не оборачивайся!
–Ну?!
–За окном стоит женщина. Она собралась прыгать вниз. Нам нужно что-то предпринять!
–Что?
–Оборачивайся потихоньку. И открывай штору. Только не вспугни ее, а она от неожиданности свалиться вниз. Да, и говори при этом ей что-нибудь успокаивающее.
Та начала отодвигать штору, приговаривая при этом:
–Пожалуйста, не совершайте непоправимого! Все еще наладится. Жизнь не так плоха, как иногда кажется…
Я вздохнул облегченно: вниз при первых словах женщина не бросилась –значит, не все потеряно.
Между тем коллега продолжала говорить:
–У вас возникли проблемы? Поверьте, они решаемы! У меня самой не раз возникали, казалось бы, тупиковые ситуации. Но всегда –слышите, всегда!! –из них находился выход.
–Скажи ей пусть потихоньку сдвигается к открытой половинке окна, –прошептал я.
Сослуживица четко выполнила команду. Женщина за окном замерла в раздумье. Наступил критический момент. Сейчас она или послушает советчицу или шагнет в разверзшуюся пропасть. Я с ужасом наблюдал, как та перевела взгляд вниз. Ну же, откажись от своей затеи! Кажется, женщина услышала мой немой призыв. Она подняла взгляд на окно и несмело, словно боясь потерять под руками опору, двинулась вправо –к раскрытой створке оконного проема. Кажется, пронесло! Теперь лишь бы она не сорвалась от неосторожного движения. Я поднялся со стула и осторожно начал передвигаться к окну –коллеге одной ее не втащить. Чего доброго, сорвутся обе.
У окна некстати стоял стол. Я осторожно передвинул его на другое место. А вот в проеме показалась и голова потенциальной самоубийцы. Сделав резкий шаг вперед, я крепко схватил ее за руку. Во вторую не растерявшись, вцепилась коллега. Синхронное усилие (мы как будто не впервые спасали людей) –и женщина в кабинете. Худенькая, даже сухонькая, она вблизи оказалась еще старше, чем я думал. Ноги под нею подкосились. Взяв на руки, я перенес ее на невесть откуда взявшуюся в кабинете раскладушку. Женщина начала всхлипывать.
–Слушай, –обернулся я к коллеге. –А откуда она взялась там, за окном?! Не ветром же ее туда занесло. А этаж как никак –двенадцатый.
–Не знаю! –пожала она плечами. По всему, ей тоже было не по себе.
–Из соседней комнаты взобраться туда не могла –там широкий козырек. Тогда с правой стороны? Оттуда, где живут эти двое…
Спасенная что-то забормотала. Она явно пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Вместо слов с уст срывались нечленораздельные звуки. Но два я, кажется, разобрал. Она произнесла «рынок» и «убили». Что это значит?!
–Кого убили? –наклонившись, переспросил я.
Увы, в ответ –то же нечленораздельное бормотание, переходящее в протяжный стон. У несостоявшейся самоубийцы, скорее всего, после пережитого начиналась истерика. И все равно, по-моему, я уловил еще одно слово.
–Убили женщину? Нашу соседку?
Спасенная быстро закивала головой и начала сильно стонать.
P.S. Я проснулся. Но звуки не затихали. Некоторое время я никак не мог понять, что сон, а что –явь. И, наконец, врубился. Стонала жена. Пришлось ее разбудить. Она сказала, что ей снился страшный сон: она из последних сил спасалась бегством от убийц.
P. P.S. Не раз происходило со мной, слышал и от других, как сон в какой-то части совпадал с явью: в этом случае –это стоны настоящие и мнимые. Абсолютно непонятно, как это происходит. Ведь моей жене ее сон мог присниться получасом раньше или позже. Стонала бы тогда в моем сне спасенная от рокового прыжка женщина или нет? Что в этом случае есть причина, а что –следствие?!
6 октября, понедельник
Пирятин. Городской рынок. Поздний вечер. Нас –большая группа: торговцы, что ли. Прямо на полке расставлена выпивка. Из закуски –лишь пробки от многочисленных бутылок. Мне квасить под рукав не улыбается. Поэтому под благовидным предлогом при первой же возможности я линяю. Иду в родительский дом и ложусь спать.
Посыпаюсь часа в три –еще темно. И чувствуя некоторую вину за то, что оставил компанию, собираюсь и иду назад. Хотя не надеюсь, что публика до сих пор колбаситься. И ошибаюсь. При свете фонарей «общение» продолжается. Кто-то мою фигуру замечает издали:
–О, Николай идет!
–Не может быть! Исключено. Он уже давно дрыхнет под теплым одеялом.
–Он, что мне заливаешь?!
–Я, я, –подаю голос.
–А где тебя столько носило?
–Пошел в туалет, сел на унитаз и уснул! –вру без тени зазрения.
Мне наливают водки. Загрызть, как не было чем, так и нет. А без хотя бы символической закуски, –что за выпивка?
–Давайте хоть картошки нажарим! –предлагаю я.
–А кто будет жарить? –следует мгновенный вопрос.
–Да я! –отвечаю.
–Тогда тебе и флаг, то бишь, нож в руки!
Начинаю чистить картоху. И вскоре на каком-то примусе начинаю жарить.
Откуда-то появляется друг детства Петр Левандовский (в детстве и ранней юности он жил в Пирятине по соседству с нами). Мы не виделись три с половиною десятилетия, однако, я так занят у сковороды, что некогда с ним даже словом перемолвиться.
Без конца пробую, готова ли картошка, что на меня непохоже. Обычно никогда ни одного кусочка не возьму –как же без остальных? И вскоре обнаруживаю, что остается только низ –спекшаяся в блин бульба. Что делать? Ведь так стыдно, что столько съел сам. Выход один –быстренько начистить картошки по новой и нажарить. Что я лихорадочно и начинаю делать. Естественно, с Петром мне снова некогда разговаривать, что его, судя по выражению лица, несколько обижает.
Я боюсь не успеть, поэтому говорю Петру:
–Бери второй нож, помогай мне!
Он берет и безропотно, но с несколько удивленным видом, начинает чистить картошку. И тут я с ужасом обнаруживаю, что ее на сковородку явно не хватает. Что делать?! Ведь народ видел, сколько той было изначально. И тут мой взгляд падает на буханку хлеба. И в голове рождается идея. Обрезать с буханки корку, а мякиш порезать на кубики и положить вперемежку с картошкою. Пьяная публика такой подмены, поди, и не заметит.
Задумано –осуществлено. Снова бросаю Петру:
–Помоги еще!
Тот опять берется за нож. Понимая, что по отношению к нему веду себя не очень гостеприимно, задаю вопрос:
–А ты где теперь живешь?
–Да все в Полтавской области! –следует ответ.
–А направляешься куда?
–Наметил побывать в Пирятине, а потом –в Италию.
(Я понимаю, что мы каким-то чудесным образом переместились в Киев и в нем находимся).
–И ты, чтобы увидеть меня, проехал родные места, оставив их на потом?
–Да! Что здесь удивительного?
Мне становится неимоверно стыдно. За себя.
7 октября, вторник
Снова Пирятин. Выхожу из родительского подворья, посмотреть, куда запропастилась жена. Через три дома, у калитки С., наблюдаю изрядную толпу народа. Направляю стопы туда. В центре многолюдного сборища замечаю свою супругу. Через подобие довольно-таки высоких мостков пытаюсь подойти поближе к эпицентру события. Вдруг мне навстречу выскакивает какой-то парень и грубо толкает в грудь:
–Не подходи!
–В чем дело? –возмущаюсь я.
–Ты хочешь забрать отсюда жену, а она нам нужна. Поэтому уходи!
–А какое, собственно, твое собачье дело до того, что я хочу делать на своей улице?
–Уходи! –как заводной, твердит тот.
Я порываюсь сделать несколько шагов вперед. Он снова толкает меня в грудь, не давая пройти вперед.
–Что ты там делаешь? –кричу жене.
Отвечает кто-то стоящий рядом:
–Помогает подобрать шифр к секретному замку.
Супруга смотрит на меня, но продолжает колдовать над каким-то устройством.
–Пошли домой! –приказным тоном говорю я.
Она, похоже, и ухом не ведет. Что меня злит еще больше.
Тип, толкавший меня в грудь, уже иным голосом заговаривает со мной:
–Не нужно ее забирать. То, что она делает, очень важно. Получится, она тут же придет домой!
–А ты что вдруг стал такой добренький?! Ведь еще минуту назад коршуном налетал.
–Что я? Я ничего…, –пробормотал парень.
–Как ничего? По сути, послал меня на …
–Да нет!
–Где же нет?! А сталкивал меня с мостков разве не ты?
Но больше я зол, конечно, на супругу. Отметив, что идти со мной она не собирается, молча направляюсь к родительскому дому: «Вернется, устрою разборку».
Навстречу мне со двора соседей В. выезжает моя мать на велосипеде. Что меня сильно удивляет: при ее-то здоровье…
–А я за тобой! –говорит она.
–Зачем?
–Узнать, будешь ты помогать им спускать в погреб свеклу или нет?
–А что, ее уже привезли?
–Да!
Вижу во дворе гору огородины, воз с соломой. Делать нечего, иду на помощь.
Спустя некоторое время мы все поднимаемся на воз с соломой –передохнуть. Я укладываюсь первым. На выброшенную в сторону руку садится хозяйка подворья, попав на пальцы, естественно, одним интересным местом. И так повторяется несколько раз. Мне не по себе: рядом –супруг и вдруг такие кренделя.
Слезаю с телеги и иду к родителям. Двери в дом закрыты на замок. Ключа в условленном месте нет. В голову приходи мысль: его забрала жена. Нарочно. Чтобы я не попал в дом. Меня охватывает еще большая злость.
Невесть откуда берется незнакомый мужик. Да и дом уже –не родительский. Это –огромный особняк, как минимум, о десяти комнатах. Он отмыкает дверь, и мы заходим внутрь. Повсеместно –цветы –в горшках и без. Стоят тесными рядами даже на полу. Появляется моя супруга. Начинает кое-где цветы поправлять. И тут до меня доходит, что умерла теща. Ее тело лежит в соседней комнате, а цветы приготовлены на похорон. Незнакомый мужчина –один из участников печальной церемонии.
Естественно, выяснять отношения с женой при таких обстоятельствах –бесчеловечно. Тем более что и мысли потекли в ином направлении: похорон завтра, значит, ночевать придется спокойной в одном доме. Что не очень приятно. Или будем бодрствовать? Ведь, кажется, так принято по религиозным канонам, которых я не придерживаюсь. Но тут –случай особый.
8 октября, среда
Учебная аудитория. В ней довольно-таки темно. Идет экзамен. Вокруг стола, стоящего в «президиуме», сидят человек пять. Рядом –преподавательница. Я нахожусь за партой. Мне надоело сидеть сиднем. Поэтому обращаюсь к преподавательнице с предложением:
–Давайте мне вопросы, я буду готовиться к ответу!
–Молодой человек, соблюдайте тишину! Ведь ваши товарищи обдумывают темы доставшихся им билетов.
–Так и я вместе с ними буду! Что тянуть?
–Хорошо!
Подойдя к столу, чтобы взять билет, замечаю, что оных нет и в помине. Спрашиваю шепотом готовящихся к ответам:
–А билеты что, кончились?
–Нет!
–Тогда как же?
–А их не было. Она сама дает вопросы.
В это время звучит звонок на перерыв, и преподавательница направляется к выходу. Догоняю ее уже в коридоре:
–Дайте мне, пожалуйста, вопросы. Я вернусь к ребятам и начну готовиться!
–Хорошо! Тогда готовьтесь по такому: «Рефракция в атмосфере и… (звучит слово, похожее на «гистологии»)».
–Как, как?!
Она повторяет. Я снова не разбираю последнее слово. И снова прошу его повторить. И снова –не улавливаю. Однако уточнять больше не рискую: что это за студент, который даже с трех раз не может понять тему? Тем более, понимаю, что я много лекций пропустил и, вследствие этого, чего-то могу не знать. Зато у меня, ввиду отсутствия на данный момент преподавательницы, блестящая возможность проконсультироваться у остальных студентов. И –списать.
Начинаю спрашивать всех подряд. Никто ничего толком сказать не может. С каждой минутой моя тревога нарастает. Пахнет провалом. Наконец, один из моих друзей говорит:
–У меня дома есть учебное пособие на эту тему. Не сегодня-завтра могу тебе принести.
–Какое завтра?! Мне через полчаса сдавать экзамен. Будь добр, смотайся в библиотеку, возьми этот учебник.
Тот находит десяток причин, чтобы мою просьбу не выполнить. «Ну и друзья у меня!» –с горечью констатирую я.
Иду по направлению к аудитории. Встречаю нескольких знакомых ребят.
–Кто из вас интересуюсь, –хорошо знает математику?
А сам, между тем, думаю: по математике ли мой экзамен?
–Ну, допустим, я! –отвечает один из них.
–Тогда скажи, какое слово преподавательница могла иметь в виду, задавая мне вопрос (цитирую)?
–Сказать со всей точностью трудно, но, скорее всего, речь идет об электрических явлениях в воздухе.
«Не очень-то помог» –думаю я. И захожу в аудиторию. «Что ж, буду говорить ей об огнях святого Эльфа и прочей подобной ерунде, –решаю я. –А там видно будет. Авось выкручусь, как не раз это уже удавалось».
9 октября, четверг
Незнакомый город. С женой идем по улице, разговариваем. Все, как обычно, все, как тысячу раз до этого. Подходим к перекрестку. Слева, на углу, небольшое здание, выбивающееся своей архитектурой из окружающих домов. Оно без вывески, но мы оба сразу же догадываемся, что оно –резиденция президента Туркменистана Сапармурата Ниязова.
–Козел! –говорю я.
–Чего ты так недипломатично на главу государства?
–А то ты не знаешь, что у него крыша поехала?!
–Интересно, –плавно съезжает на другую тему супруга, –а он сейчас здесь или резиденция пустует?
–А мне до этого какое дело?
–Я не говорю, что тебе есть дело, а просто хотелось бы знать.
–Зачем?
–Будешь много знать, скоро состаришься! –отшутилась жена.
И свернула на проезжую часть, чтобы перейти на ту сторону улицы. Я, естественно, двинулся за нею. С одной-единственной мыслью в голове «Что за блажь стукнула в голову благоверной?».
Между тем моя дражайшая половина направилась прямиком в здание миссии. «Ее же охрана тотчас вышвырнет!» –едва успел подумать я, как она скрылась за дверью. И назад не появлялась. Снедаемый непонятными, но неприятными, предчувствиями, я тихонько приоткрыл входную дверь.
Сразу справа было окошко дежурного или охранника. Чуть дальше вверх поднималась узенькая лестница. На ее нижней ступеньке и стояла моя жена. Переговариваясь с кем-то, кто находился выше. Мне показалось, что я услышал и голос Самого. Спустя минуту-другую, видимо, получив положительный ответ, супруга двинулась вверх по лестнице. И только тут до меня дошло, что она подписалась на секс с Туркменбаши. Сначала в голове появились претензии к хозяину представительства: «Неужели ему мало молоденьких»! Ведь моей супруге далеко не двадцать, не тридцать и даже не сорок». Потом обида перекинулась на дражайшую половину. Типа «Как она могла, да еще так открыто, буквально у меня на глазах?!».
В это время ко мне обратилась появившаяся в своей будочке дежурная:
–Вы не могли бы назвать фамилию даму, только что поднявшейся наверх?
–Зачем? –переспросил я.
–У нас тут строгий порядок –обязательно записываем полные данные всех, кого облагодетельствовал своей милостью Туркменбаши. На всякий случай. А вдруг ему так понравиться, что он с кем-то пожелает встретиться еще раз –уже по собственной инициативе. Мы же должны иметь возможность оперативно найти избранницу.
–Ну-ну! –пробормотал я.
И добавил
–Пишите! Ее фамилия «Петренко».
Дежурная отчего-то замешкалась. А я, между тем, думал: «С какой стати, если супруга стол откровенно наставляет мне рога, я буду скрывать ее настоящую фамилию и выдумывать псевдоним?».
–Как вы сказали? –послышался голос дежурной.
«Но своей, хотя она уже три десятилетия ее носит, я не назову. Пусть будет опозорена ее девичья фамилия –Аврамчук» –решаю я. И вслух произношу:
–Авраменко!
–Имя, отчество? –следует очередной вопрос.
–Надежда Павловна! –честно отвечаю я. И весь злой на такое поведение жены, продолжаю и дальше называть ее правильные анкетные данные.
Что называется, мщу. Показывая кукиш в кармане.
10 октября, пятница
Сон первый
Гулянка в питейном заведении. Угощаю я. В какой-то момент с ужасом осознаю, что для оплаты счета у меня явно не хватит наличности. Выход один: у кого-то одолжить. Но не у приглашенных же –что позориться.
В компании гуляет и бывший военный журналист Виктор К. Знаю: на него можно рассчитывать –он не продаст. Отзываю тихонько в сторону и объясняю ситуацию: нужно срочно около 400 долларов США. Секунду-другую подумав, он говорит, что их можно перехватить до завтра (а на дольше мне и не нужно) у его хорошего знакомого, который держит собственное варьете. Незаметно удаляемся и, взяв такси, мчимся на другой конец города.
Уже на месте узнаем, что потенциальный кредитор дает первое представление под открытым воздухом. Точнее, руководит последними приготовлениями. Идем туда, благо это недалеко –буквально через дорогу.
На входе в огражденное пространство –охрана. Виктора К. пропускают, я остаюсь за периметром. Время идет, а мой товарищ все не возвращается. Начинаю еще больше нервничать: как там дела в кабаке?! Вдруг народ заметил, что меня нет и решил расходиться. Вот будет позор, когда с каждого начнут требовать уплатить по счету!
Между тем начинается представление. Полуголые девки строят рожи, вертят задницами и т. д. К ним добавляется два мужики. Вся труппа закручивает некий хоровод на бешеной скорости. Одна из «дам» в этой круговерти умудряется вытащить из шорт член одного из участников «шоу» и начинает его сосать. На полной скорости –нисколько не притормаживая. Меня гложет возмущение: «спектакль» играют на открытом воздухе в парке, со взрослыми видно детей. Впрочем, мысли тут же возвращаются к деньгам. Решаю возвращаться в ресторан без Виктора К. Ведь в противном случае скандал получится еще более ошеломляющим.
Подхожу к остановке, где можно поймать транспортное средство. Меня буквально захлестывает людская толпа. Понимаю: как раз закончилось представление. Рядом оказываются три девушки. Судя по их репликам, «художественные вольности» режиссера им тоже пришлись не по душе. Включаюсь в разговор и я. Тут появляется джигит –сразу видно, знакомый девушек. И косо так на меня посматривает. «В моей ситуации только разборок не хватало» –думаю я. И на всякий случай –дабы задушить любые подозрения на корню –спрашиваю темноволосого:
–вы, случайно, Виктора К. не знаете?
–Знаю! –отвечает тот.
–А сегодня его здесь не видели?
–Видел.
–А где?
–На представлении.
Он отходит чуть в сторону, наверное, посмотреть, нет ли Виктора там, где он его лицезрел. В это время подходит электричка, и я от греха подальше ныряю в нее. Уже в ходе поездки обнаруживаю, что в карманах нет денег для оплаты. Поэтому решаю сойти на предпоследней остановке –ибо на конечной очень велика вероятность контроля.
Так и поступаю. Темная станция, на которой я уже бывал. Полно строительного мусора. Жду появления внутригородской электрички. Мое внимание привлекает бигборд, вращающийся вокруг своей оси. На нем надпись: «Чи знаєте ви, як правильно звернутися до чергового по станції державною мовою?».
Заинтересованный,подхожу ближе. И попадаю в капкан –меня затягивает и начинает вращать «лопасть» бигборда. «Все, –думаю, –сейчас раздавит». Вокруг раздаются полные ужаса крики. Мне обидно, что своей смертью я жутко подведу друзей, оставшихся в питейном заведении. Между тем «лопасть» прижимает меня к стойке… не очень сильно. Я понимаю, что останусь жив. А тут еще движение «образовательного» бигборда вообще останавливается. Я выбираюсь из оказавшейся не смертельной ловушки. Вижу женщину в железнодорожной форме, стоящую у огромного рубильника и понимаю, что это она отключила подачу тока. Не успеваю произнести ни слова благодарности, как она набрасывается с упреками, обвинял меня в том, что, будучи в изрядном подпитии, полез, куда не надо. Вступается како1-то дед:
–Что вы, какое там в подпитии?! Молодой человек щелкал грецкие орехи. Я это сам видел!
Конечно, никаких орехов я не щелкал, однако и подшофе не нахожусь. Вижу, как с платформы отходит нужная мне электричка. Махнув на все рукой, бросаюсь к ней. Увы, двери закрываются перед самым носом. Не везет, так не везет. Остается ждать следующую…
Сон второй
Большая эмалированная миска (размером с таз) –в таких раньше хозяйки стирали. В ней немного воды. Растопырив ноги, присаживаюсь на край. Сзади, словно на санки, тесно прижавшись грудью к моей спине, присаживается супруга. И тут я чувствую, что не сдержусь, даже если предприму героические усилия, –так припекло по тяжелому. И я начинаю… делать в миску. В очень приличных количествах.
–Не страшно! –успокаивает меня жена. –Ведь в миске есть вода. Будем считать, что это у нас такая большая ночная ваза.
В какой-то из моментов мне показалась, что супруга тоже в этот далеко не биотуалет немного добавила. И вдруг неожиданно я миску опрокидываю. Естественно, ее содержимое в изрядном объеме попадает на нас. Особенно –на спину супруге. Мое настроение окончательно испорчено.
11 октября, суббота
Мы с супругой находимся в каком-то строении посреди песчаной пустыни. Какая-либо мебель в комнате практически отсутствует. Зато посредине –с десяток огромных черных змей. Которых я очень боюсь. Видимо, жена это заметила, потому что сказала:
–Они не кусаются!
–Спасибо, успокоила! –я отреагировал более чем саркастически. –Зачем они тебе вообще?!
–Провожу некоторые эксперименты. Это так интересно!
–Не могла для такой цели подобрать более благородных тварей?
–Какие были!
Пресмыкающиеся, между тем, начали активно двигаться, извиваясь и шипя. Их тела, толщиной с руку, то и дело переплетались одно с другим. И вдруг один из аспидов резво скользнул к открытой двери и скрылся за нею. Я перевел взгляд в окно. Беглец скользил по песку с удивительной скоростью. «Такой и человека догонит» –поежился я.
–Его надо догнать! –скомандовала супруга.
И мы оба выскочили во двор. Первой змею настигла жена. Она ее и прижала какой-то тряпкой к песку.
–От нас далеко не убежишь! –удовлетворенно произнесла она.
Спустя несколько минут мы уже сидели на расстеленном прямо на земле покрывале, готовясь пить чай. В одном месте примитивный достархан бугрился, и я протянул руку, чтобы разгладить это место. И вдруг почувствовал, что там, внизу за таканью, зашевелилось что-то живое. Догадка мгновенно мелькнула в мозгу: туда жена засунула змею, дабы та, пока мы будем прохлаждаться, не сбежала повторно.
–Но ведь она даже сквозь материал может ужалить!
–Вряд ли, ткань достаточно плотная!
Само собой, всю дорогу я сидел будто на раскаленных углях.
12 октября, воскресенье
Сон первый
Пирятин. Ночь. Я ехал трассой Чернигов –Сумы. Куда, не знаю. И напротив родной улицы решил сойти. Причем посещать родительский дом не собирался. Хотел только на него посмотреть издали.
Иду. У покойных Шкарбанов в сарае кто-то доит корову, ибо молоко выливается аж за порог. Заворачиваю на улицу Чкалова. И уже издали слышу в родном дворе разговор на повышенных тонах. Кто бы, интересно, это мог быть в столь позднее время? Отчего хочу, чтобы меня не узнали. Поэтому голову держу прямо, а во двор лишь кошу незаметно глазом. Различаю три женских фигуры. В одной из них узнаю мать. Она сидит. Слева и справа от нее –оппонентки. Слышу, что мать в чем-то оправдывается. Меня берет злость: родная кровь, настолько больна, а ей еще компостируют мозги. Уже почти пройдя мимо усадьбы, не выдерживаю и все-таки заворачиваю.
В стоящей справа женщине узнаю четвертую (покойница) жену своего дядьки Н. Она тут тараторит:
–А мы вот с мамой ведем беседу!
–Ну, ну!
–Чтобы ей не так скучно было!
–Ну, ну! –голос мой не стал ни на гран приветливее.
–Ну, так мы пошли!
Я не роняю ни звука.
Мать пытается неуклюже за гостей вступиться:
–Да, мы тут разговаривали о жизни.
–Я все слышал!
Женщины направляются к калитке. Жена дядьки неожиданно склоняется над ямой для стоков. Пытается поправить крышку, укрытую старой фуфайкой и прочим тряпьем. Я подхожу поближе. Вдруг она вытаскивает из-под лохмотьев пачку документов, среди которых я узнаю паспорт и военный билет покойного отца. Между ними замечаю тугие пачки денег.
–Документы отца, –произношу вслух. И забираю их из рук «кладоискательницы».
Чувствую, что та тоже заметила купюры и говорю:
–Это все сбережения нашей семьи, которые на момент его смерти были. Мы их долго искали, а, не найдя, просто махнули рукой. А тайник, оказывается, вон где был!
–Зато теперь вы богаты!
–Как бы не так! Ведь все деньги здесь, –развернул я пачку, –советские. Так что придется раздать их соседским детям на фантики.
Сон второй
Незнакомое место. В компании со мной некая молодая девица. Не то из детдома, не то из какого-то приюта. Иными словами, иди ей, кроме как со мной, некуда. А посему я привожу ее домой.
Самому мне нужно срочно куда-то отлучиться. Приглашаю:
–Сходим вместе!
–Не хочу! Я здесь останусь.
Я уже было двинулся к выходу, как вдруг меня осенило: она же хочет увести деньги. И немалые. Которые я небрежно оставил среди груды деловых бумаг, лежащих на столе.
Возвращаюсь, начинаю рыться в поисках столь любимых всеми бумажек. Нахожу несколько стопок пятерок. А больше –не удается. Хотя знаю: здесь денег –куда как больше. Однако нужно торопиться, и я в надежде, что постоялица никогда не подумает, что я часть бабок оставил, их уже искать не станет, удаляюсь.
Не переставая, между тем, переживать за сохранность своих нажитых тяжелым трудом капиталов.
13 октября, понедельник
Мне нужно срочно попасть в город N. Увы, ни на один вид транспорта билетов нет. Что делать? Как выйти из этой безвыходной ситуации?
И тут я узнаю, что можно тотчас вылететь в населенный пункт, находящийся в прямо противоположной стороне от нужного мне. Но… оттуда якобы точно есть билеты в город N. Долго не размышляю: иного, более приемлемого, варианта не предвидится.
Летим. Ловлю себя на мысли, что каждый километр, увы, не приближает, а, наоборот, отдаляет меня от конечной цели. Вдруг в салоне раздается тревожный голос пилота. Он неразборчив. Но не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: с лайнером что-то не в порядке. И пилот, скорее всего, просил пристегнуть ремни. Я со стопроцентной уверенностью в голосе произношу:
–Отказал двигатель!
И добавляю:
–Слава богу, если один.
В салоне начинается легкая паника. Чтобы хоть как-то отвлечься, смотрю в иллюминатор. И буквально в трех-четырех метрах под крылом вижу… землю. Вернее асфальт. Ура! Мы спасены! С такой высоты даже навернуться не страшно. Самолет, между тем, пытается сесть на шоссе. Встречные автомобили шарахаются в стороны. Долго идем на бреющем, наконец, шасси касаются асфальтового покрытия дорожного полотна. Все!
Появляется спецтехника, автомобили скорой помощи. Некоторые дамы теряют сознание. Вокруг них суетятся люди в белых халатах. У меня же в голове снова –одна-единственная мысль: я очутился еще дальше от города N., в который кровь из носу необходимо попасть.
Из разговора техников, понимаю: ремонт затянется не на одну неделю. Интересуюсь, нет ли в местном аэропорту запасного «борта». И удостаиваюсь взгляда, каким утром проснувшийся алкаш смотрит на чертика или «зеленого человечка», ему подмигивающим. Ты, парень, мол, что, с Луны свалился?!
Сказать, что я расстроен, значит, не сказать ничего. Ведь добраться до цели –города N. –у меня, похоже, нет ни малейшей возможности.
14 октября, вторник
Незнакомый город. Я поднимаюсь по очень крутому и неудобному склону. Достигаю вершины –достаточно плоской, чтобы чувствовать себя на ней вполне комфортно. Буквально спустя несколько мгновений, оглянувшись, вижу приятеля журналиста Виктора К. Мы беседуем. Из разговора вдруг выясняется, что путь назад нам по какой-то причине отрезан.
Смотрю в другую сторону –противоположной той, по которой вскарабкался. Гора уходит отвесной стеной вниз. О том, чтобы спуститься здесь тоже не может быть и речи.
И тут мне неожиданно приходит в голову шальная мысль: прыгнуть. Страх в душе борется с отчаянностью намерения. Я примериваюсь, свесив вниз голову и держась за уступ ногами. Виктор К. втаскивает меня обратно и крутит пальцем у виска. Но я уже завелся: была ни была. А вдруг спланирую? Еще несколько секунд, и страх преодолен. Зажмурившись, сигаю.
Приземление, как в сказке, проходит благополучно. Оказываюсь на базаре, больше похожем на восточный. Тут и там продавцы зазывают купить их товар. Однако я на них не обращаю никакого внимания. Помню, что мне нужно срочно попасть в поликлинику и сдать анализы.
Наконец ее нахожу. У меня берут кровь. Предлагают одеться и к вечеру принести мочу. Выхожу из кабинета врача (вернее, врачихи). Не знаю, какая моча (не та ли, что сдавать?) бьет мне в голову, но я совершаю абсолютно нелогичный поступок. В приемной покое резво снимаю штаны и трусы, возвращаюсь в кабинет и совершенно невинно, как ни в чем ни бывало, спрашиваю врачиху:
–Я не у вас оставил свои брюки?
Мой инструмент, похоже, производит на нее впечатление. Ибо вместо того, чтобы возмутиться и позвать санитара, она изменившимся голосом говорит:
–Подождите меня на улице! Я максимум через час –осталось принять нескольких больных –обязательно выйду. Сходим ко мне домой –пообедаем.
Весь окрыленный, столь легко одержанной победой, выхожу на улицу. Нужно ведь подумать, что взять к столу. Задача эта не из простых, если учесть, что в кармане всего лишь 12 гривен. Шампанское стоит не меньше десятки. А на оставшиеся гроши возьмешь разве несколько карамелек. Такой конфуз мне не по нраву. Начинаю лихорадочно соображать, как выйти из этой ситуации. Хотя бы знакомого кого встретить, одолжил бы!
Время летит быстро и вот в дверях поликлиники уже появляется врачиха. Она не одна. С нею –как я догадываюсь, медсестра и последний из пациентов. Мужик, на первый взгляд, вроде ничего. А что если у него перехватить некую сумму? А тот, словно зная о моих финансовых затруднениях, лезет с инициативой:
–Пешком пройдетесь или такси кликнуть?
Я готов его разорвать. К счастью, врачиха разряжает ситуацию, заявив, что ей лучше совершить дефиле в такой приятной компании, чем громыхать по мостовой в каком-нибудь задрипанном шарабане.
Тем временем подходим к магазину. Сейчас или никогда?!
–Извините, –обращаюсь к мужику. –Понимаю, что мы с вами, по сути, не знакомы, но обстоятельства…
В это время к нему подваливает какой-то кент и начинает приставать, что-то тоже гуторя о деньгах. Этого мне только не хватало!
Из скомканного разговора понимаю: мужик встрял в игру, напоминающую пирамиду, и теперь, чтобы отбить свои бабки, должен привести нескольких человек. И одного еще «должен». Смотрю –сзади на ту же тему разговаривает медсестра с какой-то девицей от фирмы «Рога и копыта». Она свой спор заканчивает первой, и я начинаю ей говорить:
–Разве вы не понимаете, что если в кучку сложите тысячу рублей, то ни в две, ни в три она не превратится –это ведь не поле чудес.
Вижу, девушка моим словам внимает рассеянно. Да и что ей делать, кроме как не обмануть других несчастных?
Мужик тоже отвязался от настырного собеседника, и я, наконец, случаю возможность попросить у него денег. К вящему удивлению, в просьбе не отказывают. Более того, вытащив из кармана всю имеющуюся наличность и пересчитав ее, спонсор поневоле заявил:
–Тут сорок четыре гривны. Две оставляю себе на проезд, а 42 –будь добр, возьми!
Меня, слышу с улицы, зовут. Вижу медсестру, входящую в подъезд и догадываюсь, что она живет в одном доме с докторшей. Значит, если мужик вслед за мной не попрется, мы с медичкой останемся одни. А то что это обед, если участников больше двух?
15 октября, среда
Кого-то чему-то учу. Скорее всего, житейской мудрости. Нужен яркий образный пример. И я на ходу придумываю притчу. Суть ее следующая.
Жили в пустыне два племени, которые издревле враждовали друг с другом. То и дело между ними происходили стычки –с переменным успехом. И вот однажды племя А взяло окончательный верх над своими недругами. Поверженные понимали: в живых их враги не оставят. Поэтому каждый –в меру своего понимания смертного часа –готовились отправиться в мир иной.
Вдруг поступает команда строиться в колонну и двигаться вперед. Куда? Общая версия, витающая в воздухе, –к месту казни. Идут долго. И что странно: тот и дело меняют направление. Топают на север, потом –на юг, на запад, на восток. Дальше и вовсе зашагали по кругу.
Наконец, измотанный народ услышал долгожданный приказ:
–Остановиться!
Вперед вышел вождь племени-победителя:
–Здесь каждый из вас встретит свой смертный час, –сказал он. –Вы, наверное, видите, мы и могилы загодя выкопали, дабы над вашими телами не надругались шакалы. Иными словами, мы этим оказали вам услугу. А поэтому вправе рассчитывать на взаимность –ждем услуги и от вас.
Толпа негромко зашумела: что он говорит? Какую услугу палачу может оказать приговоренный к смерти?!
Поняв недоумение, вождь продолжил:
–Вы ошибаетесь, если думаете, что уже ничем не в силах нам помочь, дабы отблагодарить за то, что мы побеспокоились о вашем потустороннем бытие.
–Каким образом? –послышался голос.
–Вы должны все, как один, добровольно уйти из жизни, покончив жизнь самоубийством.
Люди начали послушно вскрывать себе вены, набрасывать веревки на шеи, глотать колючки кактуса. Тех, к кому смерть не приходила слишком долго, помогали победители, втыкая нож в гирло.
Лишь единицы из плененных возмутились, расценив предложение вражеского вождя, как изощренное издевательство, недостойное воина. И уже, переглянувшись, приготовились голыми руками сойтись с неприятелем в последней схватке.
–Стойте! –остановил их вождь. –Не нужно больше жертв. Мы вас отпускаем на все четыре стороны.
–Почему же тогда вы убили их? –спросили поверженные, но не сломившиеся.
–Мы их не убивали, –последовал невозмутимый ответ. –Они убили себя сами. И уже поэтому все были недостойны жизни. Вы же не сломались духом, а поэтому –будьте свободны телом.
Мне показалось, что моим слушателям притча понравилась. Более того, никто, кажется, не догадался, что она –плод моей фантазии. Проканала, как выражается нынешняя молодежь, за мифы Древней Греции.
16 октября, четверг
Сон первый
Некая редакция. Идет разговор, как увеличить тираж издания. Я предлагаю:
–Давайте заведем рубрику «Наиболее удачное приобретение (покупка) месяца».
Все согласно кивают головами –классная, мол, идея.
Между тем, я развиваю мысль дальше:
–А под нее мы сможем давать материалы исключительно на платной основе. И, таким образом, одним выстрелом убьем двух зайцев.
Немного подумав, я добавил:
–В крайнем случае, одного их них тяжело раним!
Сон второй
Небольшое, если не сказать –маленькое, помещеньице. Никакой мебели. Даже примитивного табурета. Я в нем один.
Неожиданно из стены напротив вылезает несколько сотен острейших пик. Мгновенье –и такие же появляются из другой стены. Потом –из потолка. Начинает вздыматься пол и остальные стены. Еще чуть-чуть и мне, если хочу остаться в живых, –хоть повисай в воздухе.
И тут я замечаю, как в пространстве материализуются две фигуры. Понимаю: это инопланетяне. И столь варварским способом они уничтожат все население Земли. Дабы приспособить ее для своих нужд.
Как им противостоять?! Ничего путного в голову не приходит. Остается только погибнуть…
17 октября, пятница
Я по неизвестным для себя причинам оказываюсь в тюрьме. Скученность народа –огромная, нравы –еще те. С первых шагов за колючей проволокой понимаю, насколько тяжело здесь придется.
Не знаю, каким образом (то ли меня не обыскали, то ли сделали это спустя рукава), но в обоих карманах брюк, сильно смахивающих на поношенное галифе, – по пачке долларов США и национальная валюта (какой страны –не ведаю). «Зелени» предположительно двадцать тысяч –сумма даже для воли –немаленькая. А на зоне из-за нее можно лишиться головы. Причем убьют с одинаковой легкостью что охранники, что зэки. Нужно предпринять какие-то шаги по обеспечению полной безопасности и себе, и капиталу.
Звучит сигнал то ли на обед, то ли на прогулку. Главное, что преступный элемент скучивается. И тут я замечаю, как пристально и с явным подозрением сразу несколько человек смотрят на оттопыривающиеся карманы моих штанов. Чтобы отвлечь опасное для меня внимание, как ни в чем ни бывало, засовываю в карманы руки и, насвистывая что-то веселенькое, иду. Однако краем глаза замечаю: обмануть сотоварищей по отсидке мне не удалось –недоверчивое выражение их лицо красноречиво говорит об этом. В какой-то из моментов один из заключенных как бы невзначай задевает меня за левый карман. С единственной –я это прекрасно понимаю –целью –прощупать, что в нем. Ясно и другое: после того, как мы уйдем хоть на мгновенье с глаз персонала, меня обыщут. И после этого вряд ли поздоровится. Что делать?! Ведь обратиться за помощью к несущим службу в тюрьме я по известным причинам тоже не могу. Выход один –деньги надежно спрятать. Но как это сделать, если с меня сразу несколько человек буквально не спускают очей?
Настает момент возвращения в камеры. Замечаю, как вокруг моей персоны буквально сжимается кольцо. В отчаянии решаю признаться самому доброму на вид заключенному по кличке Зайчик.
–Тебе тоже интересно, что у меня в карманах? –спрашиваю его негромким голосом, чтобы не услышали остальные.
–А то! Вдруг у тебя там перья? Ночью сможешь прикончить любого из нас.
–Что ты?! –удивляюсь я. Братва, оказывается, решила, что у меня в карманах –финари.
–Тогда что? –шепчет Зайчик.
–Деньги! Много денег, –отвечаю я.
–Да иди ты! –не верит собеседник.
–Правда! –продолжаю убеждать его я. И тут же пытаюсь неловко и наивно обезопасить свой капитал:
–Только они не мои.
–А чьи же? –любопытствует Зайчик.
–Моей матери.
–Не понял!
–Они с отцом сколотили немного деньжат на черный день. Но с батей приключилась неприятность. Предполагалось, что может появиться милиция. Поэтому бабки и решили перепрятать. И, надо же, в момент, когда я рассовал их по карманам, прибыли жандармы. С пушками наперевес. И меня замели.
Зайчика позвал кто-то из сокамерников. Я же, понимая, что до обыска остается всего ничего, попросился в клозет. Он находился на улице, среди чистого поля. Зайдя за будочку так, чтобы видел вертухай, я попытался было выкопать в почве лунку. Но земля оказалась слишком твердой для моих ногтей. Так что от идеи зарыть свой клад пришлось отказаться. Да и в случае дождей денежки могли изрядно подпортиться.
И тут мне удалось ускользнуть от неусыпного ока охранника. Иду вдоль забора: может, здесь где-нибудь обнаружу надежное место? По дороге –надо же, везуха! –нахожу еще полпачки национальной валюты. Быстро сортирую –купюры ниже двадцатки не беру. Увы, ничего, даже отдаленно смахивающего на сейф, не нахожу. Зато замечаю, как за мной устремляется несколько собратьев по несчастью –с явным намерением сделать меня еще больше несчастным. Если вообще не отправить на тот свет.
Ускоряю шаг. И вижу далеко впереди еще одну группку заключенных: меня таки взяли в кольцо. И вдруг в заборе –солидных размеров дыра. Кто-то убрал целый пролет. Мое спасение?! Ныряю туда. Перехожу на бег. Увы, с двух сторон появляются довольно улыбающиеся люди. Впопыхах я не успеваю разобрать –это вертухаи или зэки. Впрочем, большой разницы нет. Главное, я все-таки угодил в ловушку, выхода из которой нет.
18 октября, суббота
Мой служебный кабинет, отчего-то с элементами кухни. И находится он на каком-то заводе. Компанию мне составляет инженер этого предприятия. А поскольку дело идет к вечеру, он проявляет вполне оправданное беспокойство о нашем ужине –ведь его нужно готовить самим (оттого и кабинет –с элементами сухопутного камбуза). И, расположившись на полу на некоем подобии матраца, начинает чистить морковку.
Спустя некоторое время входит главный инженер. И со словами «Какого хрена ты вмешивался в это дело?!» подскакивает к своему коллеге и начинает его лупить. Правда, не очень сильно: интеллигентный все-таки человек. Я бросаюсь их разнимать. Несмотря на солидный возраст, нападавший оказывается довольно вертким мужчиной и несколько раз вырывается из моих рук и достает своего противника. Однако особого азарта к драке у него не наблюдается и, в конце концов, мне удается вытолкать его за дверь.
Увы, не проходит и пары минут, как в помещение буквально врывается три человека во главе с не закончившим экзекуцию главным инженером. Одного из новеньких я узнаю –это заместитель генерального директора завода. Последний, как становится ясно, –тоже руководитель приличного звена. Зам, подобно иерихонской трубе, орет с порога:
–Тебя кто просил столько брать на себя?!
Из-за невообразимого гвалта я не слышу, что ответил обвиняемый в превышении служебных полномочий. А дальше началась форменная молотьба. Только молотили не снопы, а человека. Не только руками и ногами, но и всеми подручными средствами. Такого зверского избиения я еще не видел. Пытался усовестить распоясавшихся молодчиков, но они настолько вошли в раж, что, похоже, ничего не слышали. Пробовал оттаскивать. Однако не успевал оттолкнуть второго, как первый уже снова метелил коллегу.
Так продолжалось минут десять. Пока я не возопил:
–Вы же его убьете!
Спустя несколько мгновений руководители-хулиганы прекратили свою внеурочную «работу». На полу, распластавшись, лежал инженер. Кое-как я втащил его на кровать (оказывается, кабинет был и с элементами спальни). Тот не двигался.
–Ну, что?! –злорадно произнес я. –Доигрались?
И направился назад к столу:
–Сейчас я вызываю милицию и «Скорую помощь». Свидетельские показания дам против каждого из вас лично!
Однако в руках у меня очутилась отчего-то не дочищенная избитым морковь, а не телефонный аппарат. Я попытался было набрать на ней 02 и 03, но это не удалось. «Во время драки ее повредили, нужно срезать кусочек» –решил я и произвел задуманную процедуру. Увы, номер все равно не набирался. «Наверное, потому, что нет диска» –решил я. И попытался было дозвониться в милицию и к врачам, используя для набора номера карандаш. Увы, опять ровным счетом ничего не вышло.
Между тем нападавшие начали как-то странно на меня посматривать. И я понял почему: уже сговорились помешать свершению правосудия. А для этого им и нужно-то лишь устранить меня –принципиального свидетеля. Следовательно, нужно как можно быстрее дозвониться хотя бы в милицию. А там будет видно, как станут развиваться события. Пока же ясно одно: с каждой минутой они будут смелеть. Так что времени у меня –в обрез.
Я бросаю на столь морковку и выхожу в соседний кабинет. Что удивительно, мне дают это сделать: не исключено потому, что знают, что здесь никого нет. Быстрее! Тяну руку к телефонному аппарату и в этот момент он, как на зло, звонит. Поднимаю трубку:
–Алло!
–Это Николай?
–Да!
–Как настроение?!
–Кто говорит?
–Профессор! Я у вас вчера был…
–?!
–Вы еще изрядно угостили меня спиртным.
–А-а…
–Так изрядно, что я сегодня ничего не помню –полный провал в памяти. Что и говорить, умеете встречать гостей. Тем более, я и нет гость вовсе, а рядовой посетитель.
В это время скрипит дверь. Я через плечо вижу, как в кабинет проскальзывают –один за другим –участники побоища. Понятно: они не хотят, чтобы опасная для них информация ушла за пределы здания.
–Вчера-то пьянка хоть обошлась благополучно, а сегодня здесь такое было, –пытаюсь намекнуть на явное неблагополучие.
–Что? –интересуется профессор, которого я едва помню.
–Драка! –уточняю я.
И в это время связь прерывается. Я остаюсь в полной власти убийц, готовых, чтобы скрыть свое преступление, на все.
19 октября, воскресенье
Сон первый
Мы с женой находимся в доме ее умерших родителей. Поздний вечер. Темнота. Мы то ли лежим, то ли полулежим на кровати и разговариваем. О чем-то таком, чего бы не хотели, чтобы услышали посторонние. Неожиданно супруга на полуслове замолкает. Потом шепчет еле слышно:
–Тише!
–Я же молчу! –таким же макаром ей отвечаю. –А что случилось?
–Мне кажется в комнате кто-то появился посторонний.
Я тоже нашорашиваю уши. Так и есть, от двери веет чужаком. Что предпринять?! Не успеваю я придти к какому-либо решению, как к кровати с шумом мчится неизвестная масса. Жена испуганно кричит. Я в последний момент успеваю ногами оттолкнуть нападавшего и тот по инерции пролетает к окну. Он бормочет мою фамилию. Значит, это все-таки человек, а не зверь. Впрочем, от этого нам не легче. Темная масса на фоне света, падающего из окна, разворачивается и готовится снова броситься на нас.
Сон второй
Незнакомый город, в котором живет наш хороший… знакомый. Мы с супругой у него гостим. В один из дней идем на базар, в магазины и накупаем массу вещей и продуктов. У меня в руках шесть или семь пакетов. У жены длани тоже не пустые. Мы очень рады, что перед отъездом хорошо угостим хозяев и себе повезем кое-что.
Подходим к дому с противоположной стороны дороги. Мне уже тяжело тащить такой груз, и я не придумываю ничего лучше, как оставить все пакеты на улице. Что и делаю.
Спустя некоторое время (домой с работы вернулся наш знакомый) собирается застолье. Супруга дает мне команду заносить и наши разносолы. Выхожу вместе с нею. Напротив какие-то люди. А наших вещей… нет. Успокаиваю половину:
–Ты рано начала смотреть! Я, кажется, туда дальше оставил.
Идем. Увы, пакетов нигде не наблюдается. И я вспоминаю, как однажды у нас самым наглым образом сумку украли прямо из-под носа. Так что, мысленно признаю, моя идея была никудышней. И найти пропажу даже в душе я уже не надеюсь.
На улицу выходит наш товарищ. Спрашивает, что мы делаем. Объясняю. Он двигает плечами: надо, мол, тебе было додуматься. Мне очень жаль пропажу. Столько вещей ухнуло. И все по моей вине. Настроения у меня, безусловно, никакого.
Сон третий
Когда мне приснился первый сон, я тут же начал его запоминать, чтобы не забыть утром записать. После того, как увидел второй приказывал и вспоминал несколько раз уже оба сна. А вот когда проснулся, то второй очень долго не мог припоминать. Но, слава богу, удалось.
20 октября, понедельник
Сон первый
Усадьба родителей. Мне нужно полезть на чердак дома. Ставлю лестницу. Обращаю внимание, что стоит она не очень устойчиво. Махнув на это рукой –лезть все равно необходимо. Осторожно взбираюсь на покатую крышу коридора –по ней я доберусь до лаза. Из-за боязни высоты (этот «недуг» –всамделишный) свои маневры совершаю словно в замедленной съемке.
Перенеся, наконец, тело на крышу, неожиданно обнаруживаю там массу народа, включая подростков и матерей с малолетними крошками. Открываю двери лаза, но забираться на чердак не тороплюсь. В голову неожиданно приходит мысль: а как вся эта орава намерена спускаться вниз? А делать сие нужно немедленно, иначе крыша коридора может не выдержать такого огромного количества «наездников» на своем стареньком горбу.
Немножко спускаюсь вниз, скользя по жести задницей. И в двух словах объясняю публике ситуацию. Со мной соглашаются. Молоденький паренек первым подползает в лестнице и благополучно по ней спускается. Второй этот маневр пытается повторить женщина лет 25 с ребенком на руках. Я не успеваю предупредить ее об опасности подобной авантюры без посторонней помощи, как она уже оказывается на одной из верхних ступеней. Увы, лестница предательски кренится, женщина инстинктивно хватается за ее край и вместе с нею по дуге летит на землю. Я отчетливо вижу, как, упав, еще несколько раз перекатывается ребенок. Мама тоже несколько раз дергается. По всему, оба остались живы, хотя наверняка получили травмы. И хорошо, если не опасные для жизни.
Между тем спровоцированный мной «исход» набирает силу. Обращаю внимание, что сбоку появилась еще одна лестница. Так что вниз народ устремляется уже сразу по двум. К той, по которой наверх взобрался я сам, приближается еще одна отчаянная дама с маленьким дитем. Понимаю, что ей необходимо помочь, чтобы несчастную не постигла участь предшественницы. Однако сдвинуться с места мне чрезвычайно трудно –кажется, стоит разжать пальцы, которыми я намертво уцепился в бортик, и я, будто салазки с крутой горки, сходу слечу с покатой крыши. Собрав всю волю в кулак, начинаю тихонько двигаться в сторону злополучной лестницы. Меня с такой неодолимой силой тянет вниз, что металлический (!) бортик в кулаке начинает растягиваться, словно недопеченный блин. Вот-вот жесть не выдержит, и я отправлюсь в принудительный полет. Страх переполняет сердце. И все же, сцепив зубы и ежесекундно рискуя свалиться, едва не по-пластунски добираюсь до края крыши.
Женщина как раз занесла ногу, чтобы встать на перекладину. Я, хотя едва не срываюсь, успеваю придержать малыша. И все же, чувствую, что эта рискованная затея благополучно не завершится. Как минимум кто-то один из нас троих обязательно грохнется вниз. Вот и подтверждение моей версии –лестница начинает опасно крениться. Сейчас…
И вдруг ребенка из наших рук вырывают. Кто?! Смотрю вниз и вижу женщину, которая, встав на какую-то возвышенность (табурет? бочка?), спасает ребенка от уготованной матерью развязки. Еще мгновенье и на землю благополучно соскальзывает мадонна –во имя его спасения на секунду-другую разлученная со своим малышом.
Я на крыше остаюсь в отнюдь не гордом одиночестве. О путешествии на чердак я уже не помышляю. Мысль одна: как теперь вниз без неприятных происшествий спуститься мне? Увы, во мне крепнет уверенность: как ни буду изворачиваться, обязательно навернусь. Вопрос в другом: соберут ли после этого мои кости?
Сон второй
Вместе с супругой находимся на пляже. С нами большая сумка с едой –для матери, лежащей в больнице. Неожиданно выясняется, что мне нужно через полчаса появиться на работе. Договариваемся, что выяснив все необходимое, я вернусь на озеро. Чтобы, забрав передачу, отправиться с визитом к матери.
Однако дальнейшие события развиваются таким образом, что я понимаю: ни при каких обстоятельствах на пляж я уже попасть не смогу. А если жена, уходя, сумку оставит на месте, то забрать ее я уже, во-первых, не успею, а, во-вторых, оную элементарно сопрут. Причем никакой возможности связаться с супругой нет. Проклинаю собственную лень: лучше бы я сумку таскал с собой. Хотя в душе я все еще надеюсь на… непослушание супруги: вдруг она не оставит этот чертов саквояж, а возьмет его с собой в город?!
Уже буквально через десяток минут моим надеждам суждено было развеяться, как «с яблонь дым». Я вижу супругу в присутственном месте, где она трудится. Спрашиваю:
–Где сумка?
–Как где?! –удивляется она. –Как и договаривались, оставила на пляже.
Расстроено думаю, что лучше бы моя половина иногда была не столь исполнительной. Впрочем, это была бы уже не она.
К концу дня, когда уже изрядно потемнело, я добираюсь на последнем рейсовом автобусе на пляж. И, конечно, никакой сумки там не нахожу –кто оставит на ночь в таком месте бесхозное имущество?
Сказать, что я расстроен, значит, ничего не сказать. Во-первых, жаль утраченного столь нелепым образом. Во-вторых, я еще могу успеть купить что-то для матери в магазине, но ведь домашнего борща или котлет там не приобретешь. И, в третьих, даже если я успею все это сделать, в больницу меня уже не пустят. Выходит, мать по моей вине остается голодной. А потом ведь, наверняка, еще придется объяснить супруге, зачем я настоял на явно нелепом решении: оставить сумку на пляже. Что не столь трагично, но, тем не менее, тоже неприятно.
Сон третий
В центре города встречаю давнего знакомого с взрослой дочерью. Выбираем место поспокойнее среди снующей в обоих направлениях толпы и принимаемся беседовать. Со мной две поклажи –пакет с кое-какой мелочью и большая черная сумка со спиртным. Последнего запас солидный –бутылок десять водки и столько же –вина. Не считая пива. Во время разговора возникает необходимость что-то передать собеседнику. Достаю. И вдруг думаю: а зачем мне в такой сутолоке иметь на руках две поклажи? С помощью дочери знакомого втискиваем пакет в сумку.
Спустя некоторое время довольно продолжительная беседа заканчивается. Мы поднимаемся, чтобы разойтись. На секунду, дабы пожать товарищу руку, ставлю сумку на скамейку. Пытаюсь взять свой баул за ручки и… не нахожу их. Резко оборачиваюсь: так и есть, уперли и его! Да сколько же можно?! Не далече, как вчера, увели сумку с пляжа! Беспредел какой-то! Но ведь воришка не мог убежать далеко. Да и вообще в такой толчее убежать не мог. Он где-то рядом!
Бросаюсь вдогонку в одну сторону, крикнув знакомому:
–А ты давай в противоположную! Он где-то здесь!
Передвигаюсь медленно, буквально лавируя среди толпы. И нигде беглеца не замечаю. Зато обнаруживаю сзади товарища.
–Ты почему не побежал в ту сторону?
–Да прохожие сказали, что воришка рванул именно в эту!
Еще некоторое время мы пытаемся настичь беглеца. Но его нигде нет. Разочарованные, возвращаемся к исходной позиции. «Как же так, –не понимаю я, –спустя секунду после обнаружения пропажи в толпе мы не могли найти злодея? Тем более, если бежали за ним в нужном направлении». И тут меня осеняет: да прохожий-то, подсказавший приятелю маршрут передвижения вора, вовсе не обычный прохожий, а пособник организатора кражи. И они «развели» нас, как последних лохов.
Мы прощаемся. Я иду домой и думаю, как сказать о новой потере супруге, чтобы ее не сильно расстроить. И решаю, войдя в квартиру, начать со следующей фразы:
–Дорогая, беда никогда не приходит одна!
21 октября, вторник
Я приезжаю откуда-то издалека в Пирятин. Привожу давно заказанный соседкой Лидией В. некий редкий и сложный аппарат для проверки состояния здоровья. Приношу ей. Она начинает распаковывать коробку. Одна за другой вытаскивает «прокладки», используемые для смягчения ударов при транспортировке. Я уже начинаю переживать, не подсунули ли мне «куклу» вместо аппарата.
Наконец на свет божий извлекается некое подобие солидных размеров грелки с двумя длинными патрубками по бокам. Лидия В. радостно вздыхает и тут же приспосабливает штуковину у себя на груди, обматывает руки патрубками, а мне сует штучку, наподобие той, которую кардиолог прикладывает при измерении пульса. Проверено: аппарат работает.
–Ну, и что он показал?
–Сама знаю! Что нужно, то и показал.
Я же начинаю размышлять над тем, что за всю эту трахомудию отдал кровные сто долларов США и вряд ли Лидия В. поверит, что она столько стоит. Да и откуда у нее такие деньги? Следовательно, я при любом раскладе остаюсь в дураках.
22 октября, среда
Сон первый
Пребываю в незнакомом помещении. Жена ушла куда-то по делам. Я, кажется, только что проснулся и член торчит на двенадцать. Ни несколько наспех сделанных физических упражнений, ни умывание холодной водой привести его в состояние покоя не смогли. Тогда я решаюсь на юношеский шаг: успокоить его при помощи онанизма.
Начинаю процедуру и ловлю себя на мысли, что она мне даже нравиться. Увы, в самый интересный момент слышу, что вернулась супруга. Пришлось срочно сворачивать «работы», оставляя их не завершенными.
Сон второй
Вечерний Пирятин. С кем-то из знакомых идем центральной улицей. Людей вокруг довольно много. У входа в магазин «Ласточка» стоит несколько парней. Вдруг один из них (мне показалось, что это Владимир С.), сложив руки замком, что есть силы бьет кого-то в лицо. Тот падает.
–Следуй за мной! –слышу голос знакомого, резко вернувшего в магазин, хотя мы туда и не собирались.
Иду за ним. Понимаю: он не желает быть замешанным ни в разборки, ни в выяснения отношений с милицией. Совершив круг по торговому залу, останавливаемся у витрины с колбасами, делая вид, что очень внимательно рассматриваем. Между тем на улице с каждой секундой нарастает тревожный галдеж. Продавцы переглядываются: мол, что-то случилось у входа в их магазин. Наконец один из них –единственный мужчина в коллективе –выходит. Спустя пару минут на всех парах он влетает назад:
–Вызывайте «Скорую»! –кричит не своим голосом. Пусть приедут заберут труп полковника (звучит и фамилия, но я ее вспомнить не могу –Авт.).
Переглянувшись со знакомым, мы уносим с места события ноги: зачем становится свидетелями? Неприятностей с нашими родными правоохранительными органами не оберешься.
На улице обсуждают трагическое происшествие. Слышится основная версия: шел, неожиданно упал и… тут же умер. Нам-то хорошо известно, почему офицер «упал», но инстинкт самосохранения берет верх над чувством долга, и мы, хотя и с некоторыми муками совести, удаляемся восвояси.
Прихожу в родительский (куда же еще?) дом. Раздеваюсь и ложусь читать. Спустя некоторое время слышу за окном шум. Выглядываю в окно. Милиция на автомобиле с мигалкой. Под ложечкой неприятно сосет: почему они здесь? Неужели что-то узнали? Ведь, хоть так, хоть эдак, получается, что я утаил сведения об убийстве. А, может, они приехали к кому-то из соседей совершенно по другому поводу? Эта мысль немного успокаивает. Однако я тут же вижу, как один из стражей порядка направляется к калитке именно нашего дома. Вот он в нее входит.
–Меня здесь нет! –кричу я матери и быстренько ныряю назад впостель.
Вскоре слышу, как в кухне идет разговор. Милиционеры интересуются, не слышала ли что-нибудь мать об убийстве в центре города. Естественно, она не слышала, о чем и сообщает стражам порядка.
–В доме больше никого нет? –слышится голос одного из непрошеных гостей.
–Никого! –отвечает мать, и я облегченно вздыхаю.
Хотя… Они ведь могут проверить ее слова и тогда… Тогда я влип, как кур во щи. Еще и убийство пришьют. С них станется. Как же, с места убийства скрылся, на контакт с правоохранителями не шел, в доме прятался. Окончательно расслабляюсь лишь когда слышу, как тяжелые шаги пробухали под стенами дома. Слава богу!
Поднимаюсь и подхожу к окну, стараясь сквозь тюль рассмотреть, как дальше станут развиваться события. Вижу, что люди в форме заходят на усадьбу соседей. Значит, будут проводить опрос и там. Потом они снова появляются на улице. Один из ментов пристально смотрит на наши окна. Или мне показалось?! У страха-то глаза велики. Однако на всякий случай я падаю на пол. Ничего не происходит. Поднимаюсь и с еще большими предосторожностями смотрю в окно.
За время моего лежания на полу диспозиция там изменилась коренным образом. Милиционеры, окружив кольцом, пытаются задержать незнакомую мне девушку. Та вырывается, однако силы слишком неравны. «Наверное, собираются преступление повесит на нее» –решаю я и мне снова становится не по себе. Ведь настоящего убийцу я знаю.
Неожиданно в окне (оно сроду не открывалось!) появляется физиономия служивого, но в гражданской одежде. «Наверное, какой-то эксперт вроде баллистика» –мелькает мысль, прежде чем я снова падаю на пол. Увы, поздно! Понимаю, что меня заметили. Да и трудно было бы надеяться на обратное –в органах слепые не служат. Так что сейчас начнется. «Почему скрывался? Из каких побуждений прозвучали ложные утверждения?». Однако с пола я не поднимаюсь: прикидываюсь то ли спящим, то ли вообще мертвым. А, может, и не человеком вовсе, а бревном, случайно попавшим «под крышу дома моего».
Влезший в окно просит у матери авторучку (в его, дескать, закончилась паста) и, положив бумаги на мою голову, начинает… заполнять протокол задержания дамы. Более удобного места, сволочь, найти не мог! Сия процедура продолжалась довольно долго, один раз я даже не удержался и пошевелился. Впрочем, это телодвижение на милиционера не произвело ни малейшего впечатления. Или коварный валял дурака?
Вот он зачем-то просит у матери мой паспорт. Что-то снова пишет. Наконец удаляется тем же путем, что и появился. Я, на всякий случай, некоторое время еще лежу на полу. Поднимаюсь. Выглядываю в окошко. Никого на улице уже нет. В этот раз пронесло!
Беру в руки паспорт. Две его страницы, там, где проставляется отметка о прописке, заполнены убористым почерком. Слов разобрать я не могу. Но понимаю: документ безнадежно испорчен. Его, если не хочу иметь неприятностей, придется менять. И ту в голову приходит неслабая мысль: а что ежели служивые настолько умны, что, испортив паспорт и заставив меня появится в милиции, там же меня и повяжут?! Так сказать, с доставкой на дом.
23 октября, четверг
Некая девушка спасается от троих преследователей. Бежит полем, потом –лесом, добирается до реки. Последняя –очень мелкая, сплошь заросшая водорослями. Беглянка пробивается вперед по пояс в воде, разводя руками тину. Сзади сначала слышатся голоса, а потом раздаются выстрелы. Девушка, опасаясь попадания, ныряет. Вокруг того места, где она только что была, вскипают вздымаемые пулями фонтанчики воды. «Надолго ли у нее хватит воздуха?» –переживаю за спасающуюся я.
Девушка выныривает и снова погружается в воду. Плыть она старается, что в ее ситуации единственно правильно, она вдоль узкой полоски воды, свободной от ряски и водорослей. Но наверняка это понимают и преследователи, поэтому им намного легче держать предполагаемую добычу на мушке.
Между тем я ловлю себя на мысли, будто ныряю, спасаясь от пуль, я сам. И уже непонятно, кто я, а кто –девушка. То ли мы –одно целое, то ли убегаем на пару. После очередного появления над водой в мою голову приходит мысль сойти с этой прямой дистанции, значительно облегчающей противникам задачу поимки. И ныряю (я или она?) вбок, в густые заросли камышей. Кажется, получена хоть минимальная передышка: без конца нырять в воду –задача не из простых.
Передвигаемся, стараясь соблюдать, насколько это возможно, тишину, вбок от главного русла. Вот и долгожданный берег. И здесь я с девушкой вновь разделяюсь на двух самостоятельных индивидуумов, ибо получаю возможность наблюдать за нею со стороны. Более того, у меня появляется жгучее желание оказать беглянке помощь.
–Сюда! Сюда! –кричу я ей. Однако на самые высокие регистры голос не поднимаю: опасаюсь, что услышат преследователи.
Девушка направляется в мою сторону. Я понимаю, что сам противостоять троим бандитам, если те появятся, не смогу. Значит, нужна подмога. В первую очередь, рассчитываю на живущих неподалеку двух братьев, отнюдь не примерного поведения, что в данной ситуации скорее плюс, чем минус. Увы, старшего не оказывается дома, хотя он должен вот-вот появиться. Коротко обрисовываю суть происходящего младшему. Тот согласно кивает головой –если он день не подерется, ходит больной. А вот и запыхавшаяся незнакомка в мокром, словно только что выстиранном, платье.
Почти синхронно вдали появляются преследователи. Один из амбалов показывает в нашем направлении –увидел. Значит, нам предстоит держать оборону. Справимся ли вдвоем против троих? Учитывая их габариты, вряд ли. К счастью, вы последний момент к нам присоединяется старший из братьев, и я облегченно вздыхаю: с ним и рота спецназовцев нам не страшна. На всякий случай я отдаю команду девушке:
–Зайди в дом!
Подходят непрошеные гости. И никакой заварушки не начинается. Что меня сильно удивляет. Ведь мужики стреляли в преследуемую (или в меня?). Уже за одно это они должны ответить. Между тем они предлагают старшему из братьев, мгновенно оценив, кто здесь играет первую скрипку, переговоры. И тот… соглашается. Хотя мне абсолютно непонятно, как можно о чем-то договариваться с потенциальными убийцами. Однако что я могу один?! Во всяком случае, троицу не уложу –точно.
Переговорщики идут внутрь здания. Мне же старший из братьев дает указание встать на двери и никого в помещение не пропускать. Даже, если окажется, что имярек тут живет. Делать нечего, выполняю команду. И дежурю, ломая голову над тем, чем злополучные переговоры могут закончиться. Сам факт, что на них братья согласились, симптоматичен. Вдруг им предложат крупные отступные? Как ребята поведут себя в этой ситуации? А ведь если девушку отдадут в руки преследователей, ей (или мне?!) не сдобровать. Живыми они нас не отпустят. Можно, конечно, попробовать бежать. Но как мне вытащить из здания девушку (или себя?)? Пройти мимо стола, за которым восседают высокие договаривающиеся стороны, нипочем не удастся. В чем же он, выход? И существует ли вообще?
24 октября, пятница
Сон первый
Некая страна не то в Африке, не то в Южной Азии. Вокруг –непроходимые джунгли. Среди зарослей –крупная река. По ней проходит граница между двумя соседними государствами.
Что я здесь делаю, мне самому неведомо.
Появляется какое-то высокое –предположительно пограничное –начальство. Разговор заходит о создании наиболее благоприятных условий для пересечения кордона гражданами, живущими в приграничной полосе. Гостям докладывают, что с той стороны особых препон никогда и не было.
–А как с нашей? –звучит наводящий вопрос.
–С нашей в последнее время ситуация тоже нормализовалась.
–Что это значит?
–Раз в неделю водную акваторию отдаем для передвижения на частных лодках в нужном направлении.
Сон второй
Я весь в растерянности: супруга не ночевала дома. Наконец она появляется. В хорошем, между прочим, настроении. Естественно, начинается разбор полетов. После довольно долгих пререканий она признается, что в компании молодых людей… развлекалась.
Кто они? Оказывается, случайные знакомые –две пары. Чем же они занимались? А сексом. В несколько интересном виде. Все хором… мастурбировали.
–Ну, они, допустим, молокососы –им все в новинку. А тебе, даме в возрасте, это нужно было?!
–Да что ты? Молодежи как раз в самый кайф было посмотреть, что станет выделывать «старушка». И я лицом в грязь не ударила!
–Не лицом, а передком.
–Какая разница? И что ты злишься? Я больше не буду.
Увы, видно, что сказано это для отвода глаз. И я продолжаю разборку дальше. Заканчивается она мордобоем. Бью, само собой, я. Исступленно, до изнеможения. В какой-то момент кажется, что тело супруги разделилось на несколько частей, и я колочу каждую в отдельности с не меньшим энтузиазмом. И все равно вижу: все мои «старания» –напрасны. Как говорится, горбатого могила исправит. Я только недоумеваю, как за столько лет совместного брака не смог раскусить спутницу жизни. От осознания этого на душе кошки скребут.
25 октября, суббота
Сон первый
У меня на глазах, вызвав сильнейшее удивление, некая дама колдует над приличных размеров ящерицей. Она, подвернув изрядную часть хвоста под туловище, пришивает одно к другому. На мой вопрос о муках, переносимых пресмыкающимся, женщина ответила:
–У нее вдоль тела расположены двести точек, лишенные нервных окончаний и, следовательно, эти места боли не чувствуют. Главное –в них попасть. Но у меня в подобном накоплен большой опыт.
–А зачем все это?
–Да чтоб не так быстро бегала!
Сон второй
К нам приехали гости из родной деревни супруги. Без предупреждения. А запасов, как назло, в доме нет. Поэтому, изощряясь, мечем на стол, что, так сказать, имеется в наличии. Особые трудности испытываем с мясом. И тут мне приходит в голову мысль –чем не выход из ситуации? –приготовить… змей.
Так и поступаем. Пару штук, выпотрошив, поджариваю на углях. Скрутив в кольцо, наподобие колбасы «Одесская» или «Краковская», кладу на стол.
Начинается скромная –чем богаты, тем и рады! –трапеза. С первым оголодавшие гости расправляются быстро. Доходит очередь до второго.
–Угощайтесь! –приглашаю я. –Деликатес.
–Что еще за деликатес удумали?
–Змеиное мясо, –уточняю я.
Тетка Маня иронично тычет пальцем в тарелку:
–Да что же здесь есть?! Одна шкурка!
–Возьмите вторую –она, кажется, поупитаннее! –предлагаю я.
Однако, судя по всему, второе блюдо особого ажиотажа у гостей не вызывает. Хотя на одной из змей кожа поджарена до золотистого цвета и должна была бы возбудить аппетит. Увы! Мне же остается только переживать, что гости подумают: мы пожалели денег на угощение, хотя это совсем не так.
Сон третий
На работе в редакции получил задание (почему-то давал его первый вице-премьер правительства Николай Азаров) срочно написать материал под новую ежедневную рубрику о начавшемся визите украинской делегации в Египет. Кто поехал мне сказали, зачем –тоже. Значит, нужно выяснять самому. А рабочий день уже закончился. Следовательно, вся надежда на Интернет. Увы и ах: выйти во Всемирную паутину не удается. Компьютер все время зависает. А время неумолимо истекает.
Звоню товарищу Виктору К. Спрашиваю, не знает ли он, какого хрена украинцы поперлись в Египет. Он не знает. Прошу выйти в Интернет и узнать по возможности побольше.
В это время звенит звонок и из аудиторий вываливает значительное количество народа: наверное, в здании, где находится редакция, расположены и какие-то курсы –у мужиков возраст солидный. И большинство из них встали возле меня, всем своим видом давая понять, что им нужен телефон, а я его занимаю и так очень долго.
Скомкав концовку разговора с Виктором К., уступаю место у аппарата. Сходя с ума оттого, что впервые за трудовую биографию могу не выполнить задание.
Сон четвертый
Пирятин. У соседа Александра –толока. Я нахожусь в родительском доме, но участия в общей работе по какой-то причине не принимаю. Вот и финиш. Как водится, прямо на улице расставляются столы –хозяева угощают обедом.
Во двор к родителям заходит одна из соседок и зовет меня перекусить.
–Вы что?! –отвечаю. –Я же не участвовал в толоке.
–Не страшно! Зато участвовали твои родители.
–Не пойду!
–Да не скромничай, не объешь Сашка.
Но для меня позорна даже подобная мысль. Тем более, подойдя к окну, я увидел, насколько скромен стол хозяева никогда не были зажиточными людьми.
После обеда человек десять зашли в родительский двор –посудачить, в зубах поковыряться. Вырулил из дома на улицу и я. И услышал довольно грубые слова отца. Не знаю почему, но решил, что звучат они в адрес матери. И тут же отреагировал –правда, намеком:
–Если кто тронет мать хоть пальцем, изотру на порошок! Есть желающие?!
Желающих не было. В это время во двор зашла мать. Она, оказывается, была во дворе еще одних соседей Ивана и Лидии В. Там решили накрыть стол для того, чтобы поел и я.
–Идите, кто помоложе! –дала команду мать.
Мне уже махали руками из-за стола –народ занять выгодные позиции не медлил. Однако, несмотря на то, что есть мне, действительно, хотелось, идти в чужой двор посчитал неприличным. И не пошел…
26 октября, воскресенье
Сон первый
Деревня супруги. Я нахожусь там в гостях. По какой-то надобности возникла необходимость полезть на чердак (на улице, где я гулял, –поздний вечер).
Вот и сени. Становлюсь на стремянку, начинаю лезть вверх. И в это время чувствую, как она опрокидывается. Успеваю за что-то зацепиться рукой и удержаться в вертикальном положении. Оглядываюсь по сторонам –отчего приключалась подобная метаморфоза? И обнаруживаю, что входная дверь начинает открываться, толкая стремянку. Но ведь внутри никого нет! Что за чертовщина?!
Между тем дверь все сильнее давит на стремянку, угрожая мне падением. Снова наваливаюсь, дабы вернуть ситуацию под контроль. Однако тут же ощущаю, что сбросить меня на пол пытаются с удвоенной энергией. Понимаю: самому мне не справиться. Нужно звать на помощь. Хорошо еще, что во дворе находится мой хороший не то друг, не то знакомый. Ору что есть силы:
–Сюда!
Стремянка угрожающе наклоняется. Кричу снова:
–На помощь!
И так –несколько раз подряд. Удивляюсь: почему же тот не откликается –ведь стоял буквально у входа ин не слышать зова не может. Теряюсь в догадках, балансируя на стоящей вкривь и вкось стремянке. Вдруг в голове молнией проноситься мысль: именно тот, на кого я надеюсь, устроил эту ловушку. Его подельщик находится в доме и сейчас, сбросив меня на пол, выйдет в сени. А тот, кто во дворе, отрежет отступление наружу. Вдвоем же они прекрасно со мной справятся.
Сон второй
Приснилось, что последний раз я свою мать увижу в среду, а умрет она пятницу.
27 октября, понедельник
По какой-то надобности ближе к вечеру прилетели с женой в Ашхабад. Всего на сутки. Поселились в гостиницу. И тут оказалось, что нас ждут старые знакомые на день рождения хозяйки. Спрашиваю свою половину:
–А ты помнишь, где они живут?
–Конечно! Тут не очень далеко пешком.
–Но ведь у нас нет манат. А назад ведь нужно будет на такси.
–А мы двадцать долларов по дороге сейчас поменяем.
Переодевшись в номере, отправляемся в путь. Идем довольно долго –уже основательно стемнело. Сие мне не нравится.
–Долго еще? –интересуюсь у супруги.
–Вот по кольцу обогнем площадь –и финиш.
Топаем. Частный сектор. Освещения почти никакого. Кустарники.
–Слушай, –снова не выдерживаю я. –Мы, наверное, заблудились. Если бы я знал, что так получится, ни за что бы не пошел. Здесь пырнут ножом только за славянскую внешность и преступников никто искать не станет.
–Уже скоро! –успокаивает меня жена.
Однако когда мы выруливаем по кольцу в указанном направлении, выясняется, что с маршрута все-таки несколько сбились. Я склоняюсь к тому, чтобы вернуться, пока не нашли себе на одно место неприятных приключений. Супруга колеблется: ей и мое нытье уже надоело, и друзей хочется увидеть. И тут я нахожу весомейший аргумент в пользу собственной точки зрения:
–А мы подарок купили?!
Немая сцена. В спешке об этом никто, действительно, не подумал. А как являться через столько лет с пустыми руками?
–Кстати, о цветах тоже не побеспокоились! –подливаю масла в огонь я.
И на корню рассеиваю последние сомнения супруги:
–Доллары в такое позднее время да еще в этом закутке мы не поменяем. Так что выход один –возвращаться, пока целы.
Что мы и делаем. Ныряем в подземный переход. Впереди тормозит автобус, но он нам не подходит. Чтобы его обойти, резко беру жену под руку. И слышу слева ехидный голос:
–Что он с вами так? Вам помочь?
Поворачиваю голову и вижу господина, явно недавно освободившегося из мест лишения свободы. В телогрейке, некоем подобии шапки. Навеселе. Встревать в конфликт мне не очень хочется, поэтому, взяв вправо, тяну за собой супругу. Увы, боковым зрением вижу, что и приставала не отстает. Повторяю маневр несколько раз –с тем же успехом.
Нащупываю в правом кармане складной нож –откуда мне знать, как поведет себя дальше тип, явно нарывающийся на неприятности. А тут как раз начинается разветвление подземного перехода. Я подхожу к остяку-самоучке, беру его за торс, поворачиваю в одном из направлений и легонько подталкиваю:
–Тебе, по-моему, туда. Давай –топай кверху жопой!
Он, почувствовав нешуточную угрозу, не сопротивляется. Мне же кажется это странным: не исключено, у уголовника есть сообщники. Поэтому осторожно бросаю взгляды вокруг. Некая компания кажется подозрительной. Стараясь не упустить ее из виду, продолжаю с супругой путь. К тому же, каждым шагом растет число прохожих, что нам на руку.
Вот и гостиница. Заходим в номер.
–Нужно позвонить Мураду Сапаровичу! –предлагаю я. –Они будут рады нас видеть. У нас есть в номере телефон?
–Нет!
–Тогда попробуем связаться следующим образом.
Беру в руки алюминиевую чайную ложечку, прикладываю ее к уху и начинаю набирать в воздухе воображаемый телефон. На той стороне кто-то откликается.
–Энеша? –спрашиваю я, называя имя младшей дочери наших друзей.
–Нет! –звучит в ответ.
–Индира?! –называю имя старшей.
–Нет!
–А Аман Кейпиевна есть?!
–Сейчас позову!
К трубке подходит хозяйка.
–Здравствуйте! –ору в ложечку я. –Как живы-здоровы?!
–Ничего! –бесстрастным голосом отвечает она.
Наверное, не узнала. Да и немудрено: лет пятнадцать не видели друг друга, не слышали.
–Это Николай Михайлович!
Реакция –примерно та же. Я начинаю чувствовать неловкость.
–Как Мурад Сапарович?
Молчание.
–Как Мухамедик?
Молчание.
–Алло! Алло!
Обращаюсь к жене:
–Ничего не слышно.
И –в ложечку:
–Я перезвоню!
А потом –супруге:
–Она так и не поняла, что мы в Ашхабаде!
Переговорив накоротке, приходим к мнению, что нужно идти на переговорный пункт. Что, не откладывая дела в долгий ящик, и делаем. Находим его довольно быстро. Интересуемся, можно ли отсюда сделать внутригородской звонок. Оказывается, можно. Но у нас нет местной валюты. Жена, оставив меня в очереди, оправляется искать обменник. И долго не возвращается. Застолбив за собой очередь, отправляюсь на поиски. Нахожу. Она уже берет манаты. Рядом вертится скользкий тип. Супруга передает мне деньги –те, что покрупнее. Подозрительная личность переключает свое внимание на меня. Однако я тоже не лыком шит: туркмен скую валюту в руке держу крепко и демонстративно засовываю ее поглубже в карман. Но уши держу на макушке: на тот случай, если отобрать деньги попытаются силой?
В помещение переговорного пункта еле втискиваемся –народу, как сельдей в бочке. Занимаем позицию в уголке. Стоим. Неожиданно я вижу, как какой-то парень тянет в жене руку. Бью его по ней:
–Ты что?!
–Там моря очередь!
–А ты тоже на переговоры?
–Да!
–Не беспокойся, мы вперед тебя не лезем. Просто здесь, как видишь, повернуться негде.
Но он все равно протискивается на свое место.
Я, между тем, начинаю сомневаться, хочет ли нам видеть Аман Кейпиевна. Слишком уж индифферентным был ее голос. Однако вслух, чтобы не расстраивать супругу, этого не говорю. Наоборот, произношу совсем другое:
–А ты номер телефона Рафика Самедовича, случайно, не помнишь?
–Я даже не знаю, что он телефон поставил! А что?
–Да звякнули бы заодно и ему. Он бы был рад нас видеть.
А сам прикидываю: обидно будет, если в городе, где мы прожили пятнадцать лет, первые полусуток нам придется провести в гостинице.
28 октября, вторник
Сон первый
Город, похожий на Пирятин, но не он. Каким-то образом я оказываюсь замешанным в убийство. Однако с момента его совершения прошло некоторое время и есть надежда, что «мокрое дело» останется нераскрытым, в чем я, естественно, очень заинтересован.
В один из дней идем по городу с супругой. Путь пролегает мимо того здания, в котором было совершено тяжкое преступление. Из него выходит некая дама. Оглядывается. И вперивает свой взгляд в меня. До того пристальный, что мне становится не по себе, что я стараюсь скрыть. Неожиданно ее брови резко загибаются вверх: такое впечатление, что женщина силится что-то припомнить и ей это пока не удается.
–Пошли быстрее! –роняю жене короткую, как лезвие ножа, фразу.
–А что случилось? –спрашивает она.
–Потом объясню!
Оставляем опасное место.
–Так что произошло? –не унимается супруга. –Что ты понесся, как угорелый?!
–Та особа, что вышла из здания, по профессии –художница.
–Ну и что?
–Понимаешь, у всех у них –отличная память. А она несколько лет назад видела меня вместе с убитым. А вдруг вспомнит эту деталь и сообщит в правоохранительные органы? Нужно это мне?
–Нет!
–То-то же!
Мы дружно шагаем дальше, хотя настроение еже подпорчено.
–Зайдем в новый магазин? –предлагает жена.
–Давай! –без особого энтузиазма соглашаюсь я.
Подходим к высоченному зданию. Единственная странность которого заключается в том, что подниматься из этажа на этаж нужно по наружной лестнице без наличия даже примитивных перил. Меня, очень страдающего от боязни высоты, хватает только на один пролет.
–Ты иди, –говорю своей половине. –А я на второй подниматься не буду. Подожду тебя здесь.
Вскоре появляется супруга, увешанная покупками. Больше всего она несет яиц.
–На всю оставшуюся жизнь решила запастись? –шучу я.
–Не остри! Лучше помоги! –звучит в ответ.
Я пытаюсь взять в руки повешенный ею на стену пакеты с легко бьющимся товаром и, конечно же, роняю. Яйца сыпятся на меня, а дальше –на пол. Несколько разбились в начале полета, испачкав мне костюм. К счастью, особой злости жена не проявляет. Инцидент заканчивается почти мирно.
Возвращаемся домой. По дороге мне показалось, что за нами кто-то следит. «Наверное, художница уже стукнула, куда следует» –делаю вывод я. И тут же начинаю инструктировать супругу:
–Чтобы ни случилось со мной, ты ничего не знаешь! Никогда ни слова не слышала ни о каком убийстве, тем более, о таком, в которое якобы замешан твой муж. Ты мне ничем помочь не сможешь, а себе неприятностей наживешь.
На всякий случай я решаю проверить запор на входной двери. Он с одной стороны практически не держится, поэтому достаточно приложить снаружи минимум усилий, чтобы войти в дом. Это меня не устраивает.
–Найди инструмент, –прошу супругу. –Я починю дверь!
Она уходит в кладовку. Но в это время в дверь кто-то вкрадчиво стучит. За мной, наверное, пришли…
Сон второй
Приснилось, что у меня вырвали зуб. А придя домой, я уже сам вытащил еще один. Боли при этом не испытывал.
29 октября, среда
Сон первый
У нас в квартире установлены счетчики воды (это и в самом деле так –Авт.). И вот я узнал, что их нужно каждые два года проверять по собственной инициативе и за свой счет. А с момента их 4установки прошло уже два с половиною года. Следовательно, ЖЭК якобы имеет полное право сделать перерасчет и выставить нам оплату на общих основаниях.
Я очень по сему малоприятному (опять государство нас кидает) поводу переживаю и прошу супругу обязательно и в срочном порядке навести справки по данному вопросу.
Сон второй
Жена ненадолго (на день-другой) уехала в Пирятин. Обещала обязательно позвонить. Однако уже вторая половина второго дня, а весточки от нее –никакой. Меня это крайне тревожит: не случилось ли чего? Ведь она –человек обязательнейший.
Делюсь своими переживаниями с кем-то из близких. Тот советует:
–Езжай туда сам! Не так уж и далеко.
–Но вдруг я поеду туда, а супруга в это время будет ехать навстречу, и мы, таким образом, разминемся?!
–Тогда жди до позднего вечера. Если не будет, отправляйся в путь сам.
–Тоже закавыка. Если дождусь, то на чем уеду? Автобусы ведь ныне ночами не ходят.
–Ну, тогда не знаю!
Что же предпринять? Лучше всего было бы позвонить родителям. Кажется, я им и телефон установил –временно. Однако –хоть убей! –не помню номера. А посему пребываю в полной растерянности и тревоге.
Сон третий
Киев. Ко мне на работу в обеденный перерыв зашло двое друзей. Решили выпить по сто граммов или по пиву. Направляемся в ближайший бар. Не успели отойти от здания и пары сот метров, как меня зовут обратно.
–Я ненадолго, –говорю друзьям. –Так что вы меня обязательно подождите.
–Само собой! –отвечают они в унисон.
Увы, задача, которую ставят передо мной и еще рядом товарищей, чувствую, затянется. Однако предупредить друзей возможности нет. Ведь меня с другими тут же посадили в самолет и отправили. Но вот миссия закончена. Спешу к бару: а вдруг кореша там еще сидят? Выруливаю на мостовую и, о чудо, вижу оставленных друзей. Они все еще ждут меня на улице.
–Совсем оборзел! –возмущаются хором. –Ты хоть знаешь, сколько мы тебя ждем?!
–Сколько?
–Четыре часа!!
–А вы знаете, где я за это время побывал?!
–Нет! Надеемся, скажешь…
–В Швеции!
–?!
–Когда вернулся, мне сказали, что Александр Омельченко включил меня в состав делегации, немедленно вылетающей в шведский город –побратим Киева. Для поздравления тамошнего головы с каким-то юбилеем. Самолет был чартерным –предупредить вас у меня не было ни малейшей возможности. Так что –извините…
30 октября, четверг
Сон первый
Незнакомый город. Мне нужно куда-то добраться. Прохожие объясняют, что буквально несколько дней назад в эксплуатацию сдано метро –правда, всего одна станция, но как раз в нужном мне направлении.
Спускаюсь. Станция не обделана: голые черные стены. Со скрежетом появляется вагон. Что это за сооружение?! Простая платформа (ни стен, ни, само собой, крыши), которую в движение приводят при помощи мускульной силы –два мужика. Народ начинает загружаться. «Не слететь бы во время такой езды» –думаю я, ступая на платформу и оглядываясь вокруг. К счастью, замечаю, что в нескольких местах установлены небольшие поручни. Подхожу к одному, еще не занятому, и берусь рукой: все же подстраховка.
Появляется служащая метрополитена и начинает раздавать всем кожаные шорты.
–Зачем? –недоумеваю.
–Вы что, первый раз пользуетесь слугами метрополитена?! Надевайте! Так положено по технике безопасности!
Делать нечего: выполняю приказ. То же делает остальной народ. Наконец платформа заполняется пассажирами до отказа, и мы трогаемся. Мужики что есть силы налегают на рычаг, двигая им взад-вперед, и тележка не спеша въезжает в зияющий провал тоннеля.
Сама поездка мне отчего-то совершенно не запомнилась. Пришел в себя на следующей (конечной) станции. Снял и сдал шорты. Еще поинтересовался у кого-то из пассажиров:
–Я что-то не заметил, свет в тоннеле хоть горел?
–Обижаете, а как же! –ответил тот, видимо, несколько обидевшись за родной город и столь неказистое метро.
Поднимаюсь наверх и иду по улице. Мне нужно в больницу к жене. В какой-то момент обращаю внимание, что, сняв метрополитеновские шорты, я не надел собственных брюк, и «шагаю по Москве» в… трусах. Причем более чем линялых. Становится неудобно. Слава богу, лечебное учреждение, где лежит супруга, рядом. Надеюсь, что он сыщет мне там хотя бы старенький медицинский халат.
Появляется благоверная. Объясняю ей ситуацию. Она отправляется на поиски какой-нибудь одежонки. Но буквально после первого шага ее заворачивают на процедуры. Сквозь приоткрытые двери вижу, как ей что-то закапывают –не то внос, не в глаз. И тут у меня неожиданно возникает острейшее желание справить большую нужду. Где?! Спрашиваю у больного. Он говорит, что туалет есть только в кабинете врача N. И указывает дорогу. Мчусь на всех парах. Но что это?! Оказывается, я уже вообще голый. Даже не знаю, куда подевались мои линялые трусы. Прикрываю причинное место руками и двигаю дальше: не хватало еще не удержать и навалить кучу посреди больничного коридора. Тогда меня точно в психушку закроют.
Вот и заветная дверь. Толкаю. За столом напротив сидит врач –как назло, дама. А я ведь одну руку поднял, чтобы открыть.
–Ой, извините! –говорю. –Перепутал кабинеты.
Захлопывая дверь, с сожалением вижу туалетную кабинку слева. Жаль, я в нее уже не попаду. Как-то стыдно голым появляется –хоть женщины и медик.
Сон второй
Я пришел с гостинцами в больницу к матери. Она спит, но когда я вхожу в палату, просыпается. Разговариваем. Она немного ест. Через некоторое время начинаю собираться. Но прежде решаю позвонить домой по мобилке. Увы, удается набрать только первую цифру, остальные даже не высвечивают. Расстроенный, возвращаюсь в палату, прощаюсь с матерью и ухожу. Уже почти на остановке вспоминаю, что не забрал сумку с посудой. Возвращаюсь, хотя страшно жаль потерянного времени, да и усталый очень.
Так что совершаю «круг почета». И когда снова оказываюсь на остановке, пытаюсь поправить на голове кепку, которой там не обнаруживаю. Так и есть, я ее положил в палате на окно, там она и осталась. Возвращаться в очередной раз?! Нет, сил на это уже не остается. Хотя, скорее всего, кепку украдут.
Подходит троллейбус. Больше похожий на ремонтный. Такой же грязный, не имеет сидений, и перегорожен надвое. В передней, гораздо меньшей части, нас трое: кроме меня, две девушки, одетых, как панки или хиппи. Они явно навеселе и, то и дело поглядывая в мою сторону, явно ищут приключений. Колбасятся дамы довольно долго –это, кажется, уже начало надоедать и водителю. А у меня появляется мысль, что девушки хотят завезти нас обоих в малолюдное место, где их ждут подельщики и там расправиться. «На одной из следующих остановок нужно будет выйти» –решаю.
Но на ней выходят дамы. При этом одна из них сбрасывает с себя даже то минимальное количество одежды, которое имела и начинает что-то кричать. Оказывается, она таким образом… рекламирует сессию городского совета, которая должна вскоре состояться. «Живой щит», разрисованный от макушки до пяток, сверкая голой задницей и всем остальным в рекламном раже начинает даже кататься по земле.
Перепуганный водитель сворачивает троллейбус в какой-то переулок –подальше от греха. Мы выныриваем возле церкви, у которой продают различные религиозные атрибуты. Поскольку я в бога не верю, прохожу мимо. Обратив внимание лишь на какого-то юродивого, декламирующего стихотворение. Мне запомнилась только последняя строчка: сначала звучало слово «розги», дальше –в рифму –«Очистите наши мозги!».
октября, пятница
Сон первый
В автобусе еду в свой микрорайон. На остановках салон постепенно освобождается –люди выходят на остановках. Наконец, народа и вовсе почти не остается. Обращаю внимание на молодую девушку –не из красавиц. Узнаю в ней дочь знакомого Валерия Ж. (на самом деле, он –бездетный –Авт.). Та тоже видит меня. Подходит: я сижу на заднем сиденье. Здороваемся, заводим разговор о том о сем.
Вдруг девушка садится мне на колени. И склоняет голову в попытке поцеловать.
–Ты что?! –спрашиваю я, одновременно уворачиваясь.
–А что здесь такого? –невинные глаза она.
–Ты ведь мне в дочери годишься, если не во внучки! Тем более, ты –отпрыск моих хороших знакомых.
–А я к вам именно дочерние чувства и испытываю, –отвечает девушка. И резко склонившись, таки начинает неистово целовать в губы.
За ее ухом я вижу ухмыляющегося водителя (в этом автобусе его рабочее место находится почему-то сзади): мол, что вы тут мне тюльку гоните, бесстыдники, относительно отцовских и дочерних чувств?!
Неожиданно я оказываюсь на улице (наверное, выскользнул из автобуса?). Темнота, хоть глаз выколи! А ночью, знаю это точно, можно очень легко нарваться на крупные неприятности. Поэтому стремлюсь передвигаться, как можно быстрее. Увы, это мне не удается. Не то, что шустрее, вообще, как ни стараюсь, сдвинуться с места не могу. А сзади, между тем, слышаться приближающиеся голоса. Владельцами которых могут оказаться преступники, промышляющие на дорогах. Предпринимаю отчаянные попытки, если от них не оторваться, то хотя держать стабильную дистанцию: не получается. Зато впереди –в отдаленности –появляется свет. Я вдруг понимаю, что нахожусь у пирятинского базара. А там, где светлое пятно, следовательно, местная автостанция.
Вот, наконец, и она. Снуют люди, среди которых замечаю и явно уголовные хари. Дабы отвлечь их внимание, беру пол-литровую банку (такая здесь самодеятельная тара под пенистый напиток) пива, хотя мне его не хочется. Заворачиваю за угол, старясь боковым зрением отследить, не двинется ли кто-нибудь за мной. Правда, навстречу рулит особь бомжеватого вида. Ставлю пиво на столбик –пусть кайфует. А сам начинаю выглядывать какой-нибудь транспорт, дабы в целости и сохранности добраться до родительского дома. Удастся ли мне это?!
Сон второй (запомнившийся отрывок)
Наша квартира –огромна: с десяток комнат. И в ней почему-то ночует множество малознакомого и вовсе незнакомого народа. Ночью я выхожу в туалет. И вижу, что кто-то весьма небрежно обращается с сантехникой, ввиду чего в патрубке появился свищ, из которого, естественно, хлещет вода. Начинаю пробоину заделывать –ведь у нас стоят водомеры и из-за этих козлов за ночь (а сейчас где возьмешь сантехника?!) вытечет не один десяток денежных единиц. Хотя понимаю –и сие меня сильно тревожит –что через пяток минут выйдет очередной постоялец и так же небрежно за что-то дернет и… Раскошеливайся потом хозяин.
Сон третий
Служу рядовым в армии. Все вокруг –молодежь, а я –седой пер-хер. Никак не возьму в толк, как же так произошло? Да и отслужил я в свое время вроде.
Захожу в подъезд казармы. И слышу, как с верхних этажей –строем! –начинают спускаться бойцы. Догадываюсь: в столовую на обед. Но строем?! Неужели среди них нет ни одного с мозгами? А командиров с их высшим образованием? Ведь сейчас эта гребная синхронность приведет к обрушению если не всего здания, то, по крайней мере, лестничных пролетов. Вижу уже, как начинают раскачиваться ступеньки. Дабы не оказаться заживо погребенным, ныряю в раскрытую дверь, ведущую в подвал. Быть замурованным здесь –тоже не сахар, однако, во-первых, есть надежда остаться в живых, а, во-вторых, шанс быть впоследствии откопанным.
И ту перед глазами у меня проходит –нет, не вся жизнь! –а только один ее, но важный фрагмент.
…Мой дом. Возвращаюсь в него после работы. То ли мать, то ли жена сообщают новость
–Тебе пришла повестка из военкомата!
С чего бы это? Однако делать нечего –даже не переодевшись, иду. Вот и известное всему мужскому населению города здание. Военком встречает, как родного.
И делает «коммерческое» предложение: он оправляет меня повторно служить в армию, а я за это потом из его рук получу… капитанские погоны.
«Придурок!» –ругаю себя, сидя в подвале, не только этими словами. Во-первых, совершив подмену, военком, наверняка, отмазал от службы чьего-то сынка, поимев за услугу немалые деньги. А во-вторых, я ведь уже много лет –капитан запаса! Как говорится, привет дуралею!!
Оглавление
2003 год
1 июля, вторник
2 июля, среда
июля, четверг
4 июля, пятница
5 июля, суббота
6 июля, воскресенье
7 июля, понедельник
8 июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
11 июля, пятница
12 июля, суббота
июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
июля, пятница
июля, суббота
июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
июля, пятница
июля, суббота
27 июля, воскресенье
июля, понедельник
июля, вторник
июля, среда
июля, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
августа, понедельник
августа, вторник
августа, среда
августа, четверг
августа, пятница
августа, суббота
августа, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
сентября, среда
сентября, четверг
сентября, пятница
сентября, суббота
сентября, воскресенье
сентября, понедельник
сентября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября, суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
октября,суббота
октября, воскресенье
октября, понедельник
октября, вторник
октября, среда
октября, четверг
октября, пятница
Последние комментарии
9 часов 9 минут назад
14 часов 13 минут назад
22 часов 2 минут назад
1 день 32 минут назад
1 день 40 минут назад
2 дней 11 часов назад