Узбекские народные сказки. Том 1 [Мансур Иноятович Афзалов] (fb2) читать онлайн

Афзалов М. и другие.
Узбекские народные сказки. Том 1.

Перевод с узбекского.

Редактор М. Шевердин, составители: М. АФЗАЛОВ, X. РАСУЛОВ, 3. ХУСАИНОВА.

Художники: А. ВЕНЕДИКТОВ, В.ЕРЕМЯН, В. КАЙДАЛОВ, А. ЛЕВИЦКИЙ, А. РОССАЛЬ, Т. ШЕВЯКОВ.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Издревле в песнях, дастанах, сказках и других видах фольклора народ передает из поколения в поколение свои самые заветные мысли и чувства. Широко известно замечательное высказывание великого Ленина о народных сказках. Он говорил: «…на этом материале можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных» и что «Это доподлинное народное творчество, такое нужное и важное для изучения народной психологии в наши дни» (Вл. Бонч-Бруевич. «Ленин о поэзии». «В. И. Ленин о литературе и искусстве». Издательство художественной литературы. Москва, 1957, стр, 610).

В своих сказках народ в художественных образах сохранил и обобщил свою мудрость, свои чаяния, свой жизненный опыт. Огромное внимание уделял народным сказкам М. Горький. Среди его высказываний можно указать на следующие: «Подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного творчества».

«От глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории» (М. Горький. О литературе, М., 1953, стр, 703).

И действительно, мы часто находим в сказке глубокую и мудрую оценку многих общеизвестных явлений той или иной эпохи.

Сказка – повествовательное произведение, в котором обычно высказываются поучительные взгляды в занимательной и чаще всего в фантастической форме.

М. Горький указывает, что в основе древней фантазии человека лежало стремление облегчить свой труд. Даже самые смелые взлеты фантазии никогда не носят отвлеченного характера, всегда конкретны и отвечают жизненным потребностям человека, отражая реальную действительность.

«Под каждым взлетом древней фантазии легко открыть ее возбудителя, а этот возбудитель, – говорит М. Горький, – всегда стремление людей облегчить свой труд» (М. Горький. О литературе, 1953. М., стр. 694).

Это высказывание целиком относится и к узбекской сказке.

Не вызывает никакого сомнения, что узбекские сказки, как и сказки других народов, в своем подавляющем большинстве – древнего происхождения.

По содержанию, художественным образам и особенностям композиции узбекские народные сказки можно разделить на три большие группы – сказки о животных, волшебно-фантастические и бытовые.

Сказки о животных мы считаем одним из наиболее древних видов фольклора.

В изображении животных и их жизни обычно отражены классовые взаимоотношения общества того времени и оценка их с точки зрения трудящихся. Часто здесь высмеиваются и осуждаются не просто различные человеческие пороки и недостатки, а недостатки угнетателя, их несправедливость, жестокость и беспечность. Характерно, что в сказках о животных обычно подчеркивается победа маленьких, трудолюбивых животных над хищными и коварными. Например, это ярко видно в сказках «Сусамбиль» и «Умная коза», где домашние животные борются против хищников – льва, тигра, волка и. т. д.

Уходящие по своему происхождению в глубь веков, в доисторический период, сказки о животных сохраняют в себе элементы древней мифологии. В частности, мы находим пережитки тотемизма, где тотем-животное помогает героям сказок в достижении их целей. В более позднее время мифологический и магический характер сказок утратился. Карл Маркс писал: «Всякая мифология преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в воображении и при помощи воображения; и, следовательно, исчезает вместе с действительным господством над этими силами природы» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Об искусстве, т, 1, стр. 135, 1957).

В тех сказках о животных, где появляется человек, он всегда побеждает, одолевает больших и сильных зверей, подчиняет их и заставляет служить себе.

Волшебно-фантастические сказки узбекского народа тоже имеют, как правило, древние корни. Их возникновение относится к периоду, когда люди еще не понимали законов природы и не знали путей воздействия на нее. Люди тогда верили в таинственные силы природы, в существование дивов, пэри, аждаров – драконов и других мифических существ, в возможность превращений человека в животное или неодушевленные предметы.

Постепенно люди, приобретая знания, находили средства борьбы с природой и все смелее мечтали о покорении ее могучих и грозных сил.

В сказках это нашло свое художественное воплощение в победе героев над враждебными им силами – драконами, дивами, колдунами.

Герои сказок летают по воздуху на коврах-самолетах, мчатся с невероятной быстротой на тулпарах, взмывают к небесам на чудесной птице Семург.

«Уже в глубокой древности, – говорит М. Горький, – люди мечтали о возможности летать по воздуху. Об этом говорят нам легенды о Фаэтоне, Дедале и сыне его – Икаре, а также сказка о «Ковре-самолете».

Мечтая об ускорении движения по земле – сказка о «Сапогах-скороходах», – освоили лошадь; желание плавать по реке быстрее ее течения привело к изобретению весла и паруса; стремление убивать врага и зверя издали послужило мотивом изобретения пращи, лука и стрел. Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище, даже «дворец», то есть жилище, укрепленное против врага; создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный, ручной станок для ткания и создали сказку о «Василисе премудрой» (М. Горький. О литературе, 1953, М., стр. 693).

В настоящий сборник вошли многие сказки, имеющие волшебно-фантастический сюжет: «Волшебный ковер», сказка «Карасоч-пэри», «Мохистара», «Сирли шамчирок» и многие другие. Они прекрасно иллюстрируют вышеприведенные высказывания Горького.

В волшебно-фантастической сказке есть чудесные помощники, которые в самый трудный момент помогают положительным героям. Чаще всего эти помощники – мудрец-старик, волшебные животные, птицы, разные таинственные предметы – кольцо, нож, перья и др. В сказке «Эрназар и Кимоназар» главную роль играет волшебный нож, подаренный герою отцом. В сказке «Воспирохун» и некоторых других героям помогает волшебник – Хизр. В сказке «Мусофирбек» герою при исполнении самых трудных условий хана помогает его жена-пэри, в сказке «Кенджа-батыр» из-под земли на своем крыле героя поднимает легендарная птица Семург, а в сказках «Золотая рыбка», «Сахибджан и Ахмадджан» герою помогает, волшебная рыба, принимающая образ джигита. Волшебные помощники и предметы, действующие в волшебной сказке, не снижают роли героя, не умаляют его достоинства. Наоборот, чтобы подчинить их или завладеть ими, требуется сообразительность, ловкость, мужество. Все это подчеркивает моральную и физическую силу человека, его неизмеримое превосходство над самыми сильными проявлениями волшебства.

Народ, полный веры в свои силы, в торжество правды, создал в сказках целый ряд ярких образов героев, являющихся олицетворением лучших сторон жизни. М. Горький справедливо говорил, что «наиболее глубокие и яркие,художественно совершенные типы героев созданы фольклором, устным творчеством трудового народа» (М. Горький. О литературе, 1953 стр. 698).

Эти слова полностью можно отнести и к героям узбекских волшебно-фантастических сказок.

Характерен образ младшего брата, которого в семье все почитают дурачком. Старшие братья себя считают умными и сильными. Младший брат (например, младший брат в сказке « Три богатыря», младший царевич в сказке «Сладкоголосый соловей» и др.) держится просто, скромно, он трудолюбив, честен, бесстрашен, настойчиво преодолевает все трудности, в этом образе народ высказал свои взгляды на добро, уверенность в победе справедливости.

Наряду с положительными героями в волшебных сказках художественно ярко показаны отрицательные образы: Алмауз кампыр, (нечто вроде бабы-яги), злые духи, дьявол-шайтан, колдун. Часто они наделяются фантастическими свойствами. Например, див в сказках рисуется так: он великан-страшилище, обладает необыкновенной физической силой, а иногда и колдовскими свойствами. Он может в любую минуту навредить человеку, погубить его или, что гораздо реже, служит герою, доставляет ему богатство, власть.

Разнообразны по своему содержанию бытовые сказки. В них отражены лучшие стороны жизни узбекского народа: его ум, труд мужество, гуманность, дружба и другие положительные качества.

Основной особенностью бытовых сказок является их сатирический характер. Они разоблачают жестокость ханов, шахов, баев и всевозможных, эксплуататоров. В таких сказках, как «Глупый царь», «Хан-тиран», «Хан-глупец», ярко выражена идеологическая направленность. Герои борются против несправедливого царя-деспота. В отдельных случаях, как, например, в сказке «Шах-тиран», призывается к уничтожению мучителя народа ненавистного шаха. Эти мотивы в той или иной мере, находят отражение и в сказках других жанров. Так в сказке «Храбрый воробей» клеймится презрением шах – носитель социального зла, что соответствовало духу народа, его мечте о свободе. Носителем духа протеста не только в бытовых, но и фантастических сказках нередко является «плешивый». С этим образом имеет что-то общее «иронический удачник Иван-дурак и, наконец, Петрушка, побеждающий доктора, попа, полицейского, чёрта и даже смерть, – все это образы, в создании которых гармонически сочетались рацио и интуицио, мысль и чувство» (М. Горький. О литературе, 1953, М, стр. 698). Плешивый так же обижен судьбой и людьми, так же ловок, остер на язык, не знает поражений в споре с царем, богатеем. Он никого не боится. Кроме того, он хитрее всех и знает порой волшебство. Он сам из трудового народа и все время защищает таких же трудовых людей, как и он сам. От него крепко достается царям, ханам, баям и их прислужникам. В сказке мудрец, остроумный, храбрый человек, противопоставлен представителям эксплуататорских классов («Царь и плешивый», «Три неправды в сорок небылиц», «Счастливый плешивый» и др.).

В узбекской сказке отражены подлинно народный юмор и сатира. Ни в одном жанре устного народного творчества нет столь широкого простора для осмеяния пороков и отрицательных нравов, как в сказках «Глупый падишах», «Эшондим деп эшагимдан айрилдим» и др. В сказках позднего времени фигурирует сатирический образ богатого хозяина, которому противопоставляется крестьянин-бедняк, батрак. Богатому хозяину дается реалистическая характеристика. Он скуп, жаден, безжалостен и беспощаден по отношению к своим батракам и слугам («Скупой бай и вор Абдурахман» и др.). Положительные герои – представители трудового народа, не имеющие ни имущества, ни власти, – высмеивают баев, ханов и царей, делают их посмешищем в глазах народа и таким образом укрепляют веру народа в свои силы и разум.

В сказках высмеиваются отрицательные черты характера и дурные привычки человека – лень, косность, глупость и т. д. Сатирические сказки имеют большое воспитательное значение.

Узбекская народная сказка возвеличивает образ женщины.

Отражая в какой-то мере самостоятельность женщины в доисламское время, в то же время эти сказки выражают протест против тяжелого, бесправного положения узбекской женщины до революции.

В таких сказках, как «Хуснобод», «Озадочехра», и в других, героини отличаются большой самостоятельностью, они равноправны с мужчинами, обладают глубоким умом, трудолюбием, храбростью.

В сказках воспевается человеческий труд, возвышаются ремесла. Не богатство красит человека, а уменье и знание – эта идея лежит в основе многих сказок. Каким бы искусством, ремеслом и знанием человек ни владел – все это идет на пользу людям («Бахром и Шерзад»).

Язык узбекских народных сказок мало чем отличается от современного народного разговорного языка. Сказочник стремится древнюю по происхождению сказку рассказать понятным языком.

Сказки сохраняются в памяти слушателей и изменяются, переходя из уст в уста. В них спокойно повествуется о событиях, которые следуют одно за другим. Обычно сказка начинается присказкой «Бор экан, йук экан» – «Было, не было», «В стародавнее время в одной стране», «У одного отца было три сына» и т. д. Характерным для сказочного стиля является повторение – все повторяется по три раза.

Изучение узбекских сказок началось еще до Великой Октябрьской социалистической революции. Однако тогда сбором и записью сказок занимались лишь отдельные этнографы и языковеды, да и то не систематически, от случая к случаю.

После Великой Октябрьской социалистической революции сбором и изучением узбекских народных сказок ученые стали заниматься систематически. Широкая, углубленная работа ведется в этой области уже несколько десятилетий. Институтом языка и литературы им. А. С. Пушкина АН УзССР (X. Т. Зарифов, Б. Каримов, М. Алявия, С. Ибрагимов, X. Расулов, 3. Хусаинова и др.).

Покойный фольклорист Буюк Каримов издал сборник узбекских народных сказок. Впоследствии он был переведен на русский язык. В дальнейшем выпускаются новые сборники, в той или иной мере являющиеся переизданием сборника Буюка Каримова. В сборники сказок, изданные в 1953 и 1955 годах, вошли не только ранее издававшиеся сказки, но и вновь записанные.

Данный сборник является более полным по сравнению со своими предшественниками. В него вошли сказки, записанные научными сотрудниками Института языка и литературы им. А. С. Пушкина АН УзССР и хранящиеся в фольклорном архиве.

Большинство этих сказок записано со слов профессиональных сказочников, как например: Хамрабиби Умарали Кызы (Коканд), Хасан Худайберды-оглы (Наманган), Хусанбой Расул-оглы (Маргелан), Нурали Нурман-оглы (Коканд), Абдугафур Шукуров (Китаб – Кашка-Дарьинская область) и др., которые с любовью сохранили в своей памяти многочисленные сказки и донесли их до наших дней. Художественный перевод сказок, вошедших в настоящее издание, сделан С. Паластровым, Н. Ивашевым, М. Шевердиным, Н. Ярилиной, А. Мордвилко, А. Сандель.

Ряд сказок дан в переводе ныне покойной Л. Садердотовой, много и плодотворно поработавшей над переводами художественной литературы с узбекского на русский язык.

Большинство сказок, помещенных в настоящем сборнике, на русском языке публикуется впервые.

М. И. Афзалов.

МЫШОНОК МУДРЕЦ

Жил когда-то один охотник. Однажды он вышел в поле. Поставив сеть и насыпав под ней зерна для приманки, он залег в ожидании добычи. Немного спустя прилетела стайка голубей и расположилась на ветвях чинара. Среди них был старый сизокрылый голубь. С незапамятных времен ему была дана кличка Сизарь за его темносерое оперение. Сизарь предупредил всех голубей:

– Не вздумайте спускаться на землю, видите, сеть стоит. Долго ли до беды.

Молодые голуби не послушались старого опытного Сизаря. Один за другим они спустились на землю и принялись клевать зерно.

Сизарь не привык жить в одиночку, всегда летал вместе с товарищами. Вот почему он сам тоже слетел с чинара и присоединился к другим голубям. В тот же момент охотник осторожно дернул бечевку – сеть упала и накрыла всех голубей.

– Слушайте, что я вам скажу, – заворковал Сизарь, обращаясь ко всем голубям. – Если вы будете согласны, то я научу вас, может быть, нам и удастся спастись!

– Говорите, говорите! – встрепенулись голуби. – Только раз мы не послушались вас и попали в беду. А теперь мы сделаем все, что вы нам скажете!

– Так вот, – продолжал Сизарь, – мы сейчас полетим все вместе, куда я, туда и вы. Только смотрите, рванемся все сразу, дружно…

Голуби рванулись вверх. Бечевка лопнула, а сеть поднялась в воздух, улетев из-под носа охотника, который уже хотел схватить свою добычу. Он погнался вслед за голубями, надеясь поймать их там, где они спустятся на землю. Сизарь подбодрил молодых голубей, они взвились высоко-высоко, и охотник скоро отстал от них.

Теперь Сизарь стал думать о том, как бы им выпутаться из сети. Думал, думал – и вдруг вспомнил, что у него есть хороший друг – маленький мышонок, который жил далеко в степи. Это был очень смышленый мышонок, хлопотливый, кропотливый, осторожный, зря он никуда не бегал, лишний раз из своей норки не выглядывал, а если и бегал на поиски пищи, то подкрадывался осторожно, несколько раз останавливался, оглядывался, и когда уже убеждался, что ему не грозит опасность, только тогда тащил к себе добычу. За смышленость, находчивость и умение выпутываться из любой опасности все прозвали мышонка Мудрецом. Так и осталось за ним навсегда это прозвище.

«Надо лететь к Мудрецу, только он один может избавить нас от этой сети», – решил Сизарь.

Долго летели голуби вместе с сеткой над полями и холмами и, наконец, опустились на землю в степи у самого входа в норку Мудреца. Сизарь громко позвал своего друга. Услыхав знакомый голос, Мудрец выглянул из норки, поводил носом, посмотрел по сторонам. Когда он увидел Сизаря, его маленькие глазки засверкали, и он, семеня лапками, подбежал к нему поближе. По просьбе Сизаря Мудрец быстро перегрыз нитки сети в нескольких местах и освободил голубей. Потом он повел их в прохладное место среди кустиков травы, притащил для них из своих запасов много зерна и всяких вкусных яств и стал угощать.

В то время, когда голуби попали в сеть охотника, на верхушке того же самого чинара сидела Ворона. Она видела все, что случилось с голубями, и когда те взлетели в воздух, каркнула от удовольствия.

– Вот молодцы! Ловко ускользнули прямо из-под носа охотника! Они всегда умеют находить себе корм. Не полететь ли и мне за ними. Быть может, удастся и мне поживиться чем-нибудь около них?

Недолго думая, она взмахнула крыльями и полетела вслед за голубями. Однако голуби летели очень быстро, и Ворона хотела уже было вернуться назад.

– Здесь трудно мне будет найти какой-нибудь корм, – говорила она себе. – Куда это их занесло?

Но жадность заставляла ее лететь дальше и дальше, и она увидела, что голуби, наконец, спустились на землю. Но каково же было ее удивление, когда она увидела, как из норки выскочил мышонок, быстро перегрыз сеть и освободил голубей, а потом притащил им зерна, хлебных корок и всяких вкусный вещей! Ворона просто глазам своим не верила. «Вот что значит дружба! Мышонок помогает своим друзьям, выручил их из беды, накормил, не пожалел истратить свои запасы. А я-то, глупая, всегда охотилась на мышей! Нельзя ли и мне подружиться с этим мышонком?» Ворона подлетела к норе и окликнула Мудреца. Мышонок выглянул из норки и обомлел, увидев Ворону. Но он и виду не подал, что испугался, и вежливо сказал:

– Пожалуйте, сестрица! Что скажете?

– Карр! – каркнула Ворона. – Я всю жизнь живу одиноко. Никогда еще ни с кем не водилась – ни с животными, ни с птицами. У меня нет ни родных, ни друзей, ни знакомых, ни одной живой души, и некому обо мне позаботиться. Меня чуждаются все звери и птицы, от меня всегда все бегут. Уж так надоело мне это одиночество! Опостылела такая жизнь! И вся я измучилась! Думала, думала – и решила подружится с вами. Я считаю, что лучшего друга мне не найти. Это мое заветное желание. Я говорю вам откровенно, надеясь, что вы не отвергнете моей дружбы.

– Все это хорошо, – пропищал ей в ответ мышонок. – Но вы ведь всегда охотитесь на мышей, пожираете их. И меня тоже можете схватить и съесть. Поэтому трудно поверить в искренность ваших слов.

– Вы правы, друг мой! – согласилась Ворона. – Сказать вам по правде, я всегда, бывало, как увижу где-нибудь на земле мышонка, падаю камнем сверху вниз, хватаю его прямо с налету и ем. Но я убедилась, что дружба лучше, чем вражда и лихие налеты, и теперь никакого вреда причинять вам не буду. Даю вам в этом свое воронье слово, и, вот посмотрите, сдержу его.

Выслушав обещание Вороны быть верным другом, Мудрец поверил ей, вышел из норки, протянул свою лапку. Теперь уже они будут друзьями навеки. По этому случаю Мудрец притащил из норки зерна и всяких припасов и предложил Вороне отведать его хлеба-соли.

Так началась дружба Вороны и Мудреца. Как-то раз Ворона пригласила к себе в гости своего друга.

– Полетим со мной вместе в мой тенистый сад, – предложила она.

Мудрец согласился и стал собираться в дорогу. Ворона сначала хотела нести мышонка в клюве, но подумала: «Может быть, ему будет больно, если я прижму. А вдруг я в дороге нечаянно каркну или просто раскрою рот. Тогда мышонок шлепнется на землю и разобьется. Лучше я понесу его в когтях».

Осторожно взяв мышонка когтями, она взмахнула крыльями и полетела. Прилетев в сад, она опустила мышонка на землю, а сама села на ветку дерева. Это был прекрасный сад. В нем росли всевозможные фруктовые деревья, какие только есть на свете. В цветниках благоухали чудесные цветы, распространяя ароматы. Эти цветники украшали сад, придавая ему особую прелесть. Всюду журчали веселые, говорливые ручейки. Только журчание и плеск прозрачной, как стекло, воды да пение птиц нарушали приятную тишину. А сколько там было фруктов всяких сортов! Спелые яблоки, груши, персики падали с веток и катились прямо под ноги.

Ворона устроила для Мудреца богатое угощение. Мышонок был очень доволен ее дружеским приемом и приветливым обращением. Насытившись, друзья отправились гулять по саду. Шли они по дорожкам, наслаждаясь прохладой, дыша чистым воздухом.

Когда они проходили мимо цветника, беседуя между собой, их увидела Черепаха, притаившаяся за кустом розы. Черепаха всегда держала себя тише воды ниже травы, в случае чего всегда прятала голову и коротенькие ножки под свой надежный панцирь, чтобы ее не обидел вдруг какой-нибудь хищник. Никто никогда не слыхал ее голоса, но тут уже ей просто не терпелось, и она решила заговорить. Она никогда еще не видела мышонка вместе с Вороной и не думала, что они могут вести приятную дружескую беседу. Черепаха позавидовала им и, высунув из-под панциря голову, поползла навстречу друзьям, чтобы узнать причину такой дружбы. Остановившись на некотором расстоянии, Черепаха поздоровалась, сказала несколько приветственных слов, расспросила о здоровье и самочувствии, а потом уже задала интересовавший ее вопрос, почему они так дружны и так внимательны друг к другу. Ворона рассказала Черепахе о том, что произошло с голубями, как они попали в беду и как их выручал мышонок Мудрец.

Черепаха слушала рассказ Вороны и очень захотела во чтобы то ни стало найти себе верных друзей. Что может быть ценнее дружбы и единства? Это самое лучшее из всего, что есть на свете. Искренней дружбе и единству нет цены!

Черепаха дала слово, что отныне будет ее верным, искренним другом на всю жизнь. Ворона выслушала заверения Черепахи, любезно пригласила ее к себе, оказала ей большие почести и угостила на славу.

В конце этого сада виднелись высокие холмы, склоны которых были покрыты густой зеленой травой. Каждый день на этих склонах паслась Коза. Она гуляла на приволье до заката солнца и с наслаждением ела свежую сочную травку. Насытившись, она подбегала к родничку с чистой холодной водой и утоляла жажду. Увидев, как мирно прогуливались вместе по саду Ворона, мышонок и Черепаха. Коза спустилась вниз и, приблизившись к друзьям, приветствовала их.

Все с большой радостью встретили Козу, а Ворона пригласила ее к дастархану. Она расставила всякие вкусные яства. Все ели и вели между собой дружескую беседу.

Коза поинтересовалась, почему они все трое, хотя и разной породы, но живут в дружбе и согласии. Когда Ворона кончила свой рассказ, Коза заявила, что ей тоже хотелось бы связать себя с ними узами вечной дружбы. Друзья с радостью приняли ее и стали расспрашивать о ее житье-бытье.

Во время беседы Мудрец вдруг вспомнил про голубей.

– Надо их позвать, – сказала Ворона и попросила Мудреца написать им пригласительную записку.

Мудрец охотно исполнил ее просьбу. Написав записку, он привязал ее Вороне на правую ногу.

Ворона взмахнула крыльями и полетела. Прилетев к голубям, она отвязала клювом записку и подала ее Сизарю. Прочитав записку, голуби вместе с Вороной прилетели в сад. Сели сначала на ветки дерева, а потом спустились вниз. Все очень обрадовались встрече. Друзья приветствовали друг друга, расспрашивали о здоровье, о житье-бытье, вали приятную дружескую беседу.

Мудрец, Черепаха, Коза и Сизарь с голубями долго оставались в гостях у Вороны. Ворона уговаривала всех переселиться навсегда в свой прекрасный сад.

Однажды Коза отправилась погулять среди холмов, пощипать зеленой травки, попить холодной родниковой воды.

Но вот и день кончился и солнце уже скрылось за горами, а Козы все не было. Все забеспокоились. Настала ночь, искать Козу ночью было бесполезно. На следующий день все поднялись чуть свет и отправились на розыски, но Козы нигде не оказалось. Тогда Сизарь сказал, обращаясь к Вороне:

– Пропала Коза, до сих пор о ней нет ни слуху, ни духу. Надо узнать, где она.

И Ворона полетела на розыски. Искала-искала, весь свет облетела, но нигде не могла найти. Опечаленная, не зная, что делать, Ворона летела назад и все удивлялась, куда же могла деваться Коза. Вдруг ее взгляд упал на глубокую ложбинку на склоне горы. «Что это там чернеет среди зеленой травы?» – подумала Ворона. Она спустилась пониже, смотрит – а это Коза. Оказывается, бедняжка попала одной ногой в силки, поставленные злым охотником.

Не теряя времени, Ворона быстро полетела в сад. Ее уже с нетерпением ждали друзья, и когда она спустилась на землю, все обступили ее и стали расспрашивать. Ворона рассказала им, что Коза попала в ловушку и ей угрожает гибель. Все загоревали и стали советоваться, что теперь делать. Тут опять заговорил Сизарь. Он дал такой совет:

– Тебе, Ворона, придется лететь сейчас же туда, – сказал он. – Ты возьми с собой Мудреца, понесешь его в когтях. Пусть он перегрызет силки.

Ворона осторожно взяла мышонка в когти и полетела. Сизарь собрался лететь за ней следом, но его задержала Черепаха. Она тоже хотела идти на выручку. Сколько Сизарь ни отговаривал ее не ходить, остаться в саду, она стояла на своем. И когда Сизарь улетел, она тоже отправилась к месту происшествия. Ворона быстро доставила мышонка на место, опустила его на землю около Козы, и он начал перегрызать силки. Сизарь, осмотрев силки, подумал немного и сказал:

– Послушай-ка, Мудрец, друг мой. Ты не трать зря силу, не старайся разорвать весь силок, перегрызи только с одной стороны бечевку, а с другой стороны не трогай. Придет охотник, увидит, что весь силок разорван, еще подумает на нас, сразу догадается, что это дело наших рук! И тогда причинит нам немало бед, от него только и жди какой-нибудь пакости. А как только придет охотник, Коза у него на глазах поднатужится и рванет изо всех сил, так все три бечевки и лопнут, и она убежит у него из-под носа.

Мудрец сделал, как научил его Сизарь. Он перегрыз одну бечевку, а три оставил так, что издали казалось, как будто силок цел. Надо было торопиться, потому что каждую минуту мог нагрянуть охотник. Ворона, взяв в свои когти мышонка, улетела обратно в сад. Потом и Сизарь, осмотрев еще раз работу Мудреца, тоже полетел за ней следом.

Между тем охотник пошел проверять устроенные им ловушки. Увидев Козу, попавшую в силки, он обрадовался и поспешил к ней. Но Коза не стала его ждать. Она поднатужилась, да как рванет ногой изо всех сил, так все три бечевки и лопнули. Коза скакнула перед самым носом охотника и убежала. Охотник, разинув рот, с недоумением посмотрел сначала вслед умчавшейся Козе, а потом на разорванные силки. Он очень разозлился и долго стоял неподвижно с опущенными руками. Придя в себя, охотник хотел взять порванные силки, но тут он увидел Черепаху. Как она ни спешила, но все же опоздала и только теперь подползла к ловушке.

Раздосадованный охотник схватил черепаху и бросил ее в хурджун, потом снял силки, крепко завязал хурджун бечевкой, перекинул его через плечо и пошел.

Тем временем Коза прибежала в сад. Друзья встретили ее с радостью и стали расспрашивать, как это ее угораздило попасть в ловушку. Сначала никто не заметил отсутствия Черепахи, но потом ее хватились.

– Сколько я ни старался, – сказал Сизарь, – сколько ни уговаривал ее, чтобы она сидела на месте, так нет же, все-таки она сделала по-своему. Слушай-ка, Ворона, придется тебе еще раз лететь. Осмотри хорошенько всю дорогу, узнай, где она?

Когда Ворона подлетела к ловушке, охотник еще был там. Она увидела, как он нагнулся, схватил Черепаху и бросил в хурджун, потом снял силки, завязал хурджун, перекинул его через плечо и пошел. Ворона тотчас же вернулась в сад и рассказала все друзьям.

Пока все советовались, что же делать, Сизарь уже придумал, как спасти Черепаху. По его совету Ворона схватила когтями мышонка и полетела догонять охотника. Она должна была лететь сзади и не выпускать его из виду. А Коза выбежала навстречу охотнику, но потом, словно испугавшись его, свернула и, хромая на одну ногу, пошла в сторону. Увидев Козу, охотник обрадовался: «Ага! Хромает! Видно, она вывихнула себе ногу, когда рванулась из силков. Теперь-то уж я ее поймаю!» – подумал он и погнался за Козой. Бежал он, запыхался, вот-вот догонит, а Коза все не давалась охотнику в руки, убегала дальше и дальше.

Охотник так устал, что уже не в силах был передвигать ноги. Сбросил он на землю хурджун и уже налегке погнался за козой. Ворона опустила Мышонка на землю вблизи хурджуна. Не теряя времени, Мудрец подлез под хурджун и прогрыз в нем большую дыру. Черепаха выбралась на волю, забралась под большой камень и спряталась.

Тогда Ворона подняла с земли мышонка и улетела с ним в сад. Благополучно доставив его на место, она снова полетела в степь. Теперь ей надо было найти охотника, гнавшегося за Козой. Подлетев поближе, она пролетела над землей около самой Козы и каркнула: «Черепаха на свободе! Убегай!» Коза вдруг перестала хромать, да как кинется со всех ног вперед. Охотник только увидел взметнувшуюся пыль и в изнеможении повалился на землю.

А Коза промчалась в сад. Одновременно с ней прилетела и Ворона. Друзья обрадовались и стали спокойно ждать возвращения Черепахи, зная, что она теперь в безопасности и доползет в свое время.

С тех пор друзей никто не тревожил. Вокруг царила тишина и спокойствие. Так счастливые друзья, пользуясь плодами тесной дружбы и единства, зажили в прекрасном саду привольной жизнью.

Сказочник Шариф Мусаев. Перевел С. Паластров.

ОХОТНИК И ВОЛК

Волк и Лиса дружили.

Шли они однажды вместе по дороге. Навстречу им попался охотник с большущей злой собакой.

– Ох,- сказала Лиса, – собака меня схватит, я лучше спрячусь, а ты, будь другом, выручай, нарочно беги вперед и замани ее за собой.

Волк послушался и забежал вперед. Собака увидела Волка, бросилась за ним и настигла его. На каждом шагу она сбивала Волка с ног, кусала его и не давала ни минуты передышки.

В отчаянии Волк закричал Лисе:

– Помоги! Теперь ты отвлеки ее. Твоя очередь.

Лиса же издали отвечала:

– Ты сильный, ты храбрый. Стыдно тебе. Испугался какой-то собачонки. Бегством ты все равно не спасешься, лучше обороняйся.

Волк и схватился с собакой. Грызлись они так, что шерсть клочьями летела. Не заметил Волк, что к ним бежит охотник.

Убил охотник Волка и ушел вместе с собакой.

Лисица прибежала, покачала головой и принялась есть волчье мясо, приговаривая:

– Да, друг дорогой, ничего не поделаешь, такова твоя горькая участь, а я хоть сыта буду.

Жадная была Лиса. Ела, ела и все не могла остановиться. Набила себе брюхо, точно бурдюк.

А охотнику вдруг вздумалось снять с Волка шкуру, он и вернулся.

Хотела Лиса бежать, но она так отяжелела, что еле ноги передвигала. Собака бросилась на Лису и сразу же поймала ее.

Сказочник Султан Рахимов. Перевел М. Шевердин.

УМНАЯ КОЗА

Жила когда-то коза. Хозяйка у нее была злая и жадная. Давала ей за целый день клок сена, а когда доила, еще колотила кулаком по вымени.

Держала хозяйка шесть дней свою козу в хлеву взаперти и только на седьмой день выгоняла на луг попастись. В этот день Коза беззаботно жевала травку где хотела.

Как-то, в один такой день, паслась Коза на лугу. Вдруг подошла к ней Овца и поклонилась. Овца была худая-прехудая, кожа да кости, каждое ребро было видно, будто оно говорило – «Вот и я!» Коза вежливо ответила на поклон Овцы и сказала: – Поглядишь на тебя – и опускаются сами по себе глаза. Стесняешься и смотреть. У тебя осталось кое-где по клочку шерсти на костях, да и это для тебя тяжелая ноша.

Услышав от Козы такие обидные слова, Овца ответила:

– Эх, Коза, Коза, ты сначала на себя бы посмотрела, а потом уж других укоряла. «Знай себя, а другого оставь в покое», – говорят умные. Известно: тот, кто без штанов, смеется над тем, у кого штаны на коленях подраны. Ты посмотри, на тебе шерсти осталось не больше моего.

Стыдно стало Козе.

Помирились они и давай рассказывать друг другу о себе.

– Плохая у меня хозяйка, злая, – пожаловалась Коза. Дает она мне на целый день клок сухого сена, колотит меня кулаком по вымени. Насилу отпускает меня в неделю один раз на луг передохнуть.

Потом заговорила Овца.

Ее жизнь оказывается была похожа на жизнь Козы. Овце тоже давали только один день отдыха в неделю.

Поговорили Коза и Овца, стали искать пути избавления от хозяев-мучителей.

Решили они сбежать.

– Куда же мы убежим? – спросила Овца.

Коза показала рогами на далекую гору и сказала:

– Мой отец всегда говорил: «Вон та гора, что виднеется, очень хорошее место для пастбищ, там отличная вода, свежий воздух, зеленая трава. Если мы доберемся туда, до самой смерти будем жить как в раю. Все мучения позабудем». Но отец мой, увы, до той горы так и не дошел, да и нас не довел, покинул он здешний мир. Перед смертью он мне наказал: «Если ты моя дочь, то обязательно уйдешь на гору и поселишься на обширных пастбищах, погуляешь на воле и за себя и за меня». Вот если мы отправимся на гору, будет очень хорошо.

Слова Козы пришлись Овце по сердцу. И они вдвоем отправились на ту гору. Когда они шли по дороге, вдали вдруг появилось большое облако пыли.

– Что бы это могло быть?! – сказали они друг другу. Подошли поближе, смотрят – это Бык. Он еле передвигал ноги. Глаза у него гноились, шея скривилась, позвонки торчали на спине, как зубья пилы.

Коза и Овца поздоровались, но Бык только тряхнул головой и спросил:

– Куда это вы путь держите, сестрицы?

Коза ответила:

– Вы старший! Сначала вы скажите!

– Эх, сестрица, всю неделю я работал, еле ноги таскаю. Вот хозяин отпустил на один день передохнуть. Иду на луг, немного набраться сил.

Коза и Овца рассказали быку, что они решили уйти от своих хозяев, даже не попрощавшись.

Тут Бык сказал:

– Эх, и мне очень надоели горечи жизни и всякие беды. Разве для того появился я на свет. С ранней зари до заката солнца работаешь, вспашешь огромный участок земли. К вечеру, на обратном пути с поля, чтобы я не шел порожняком, хозяин еще запрягает меня в арбу с хворостом. А приходишь в хлев, в кормушке почти ничего нет. Совсем в моем теле не осталось соков. Сила ушла. Последнее время я все думаю, как избавиться от этого угнетения и насилия. И вот вас встретил. Теперь я тоже с вами уйду в горы.

Коза и Овца обрадовались:

– Вот и хорошо.

Отправились они дальше втроем. Шли они долго и, наконец, добрались до горы.

Как и говорила Коза, здесь было настоящее приволье: воздух чистый и вода прозрачная, травы вдоволь. Сразу же они утолили свой голод и под чинаром на холме построили себе загон и легли спать. Приснилось Козе, что она вернулась домой и что хозяйка накинулась на нее: «Куда ты пропала! Ну теперь я надою молока за все дни»! – и давай колотить ее что есть силы палкой. Тут Коза заблеяла во весь голос. Проснулись Бык и Овца и разбудили Козу.

Поплевала себе за пазуху Коза и сказала:

– Слава аллаху, это только сон!

Бык давай успокаивать ее:

– Конечно, сон, а что же иначе? Теперь у тебя хозяйки нет, и большая палка осталась в хлеву.

Зажили Коза, Овца и Бык на горе привольной жизнью.

Никто по утрам на заре их не будил ударом палки, не привязывал за шею на веревку. За короткий срок они отъелись, а Бык так разжирел и стал такой важный, что при виде его даже дикие звери бросались перед ним ниц, думая, что на горе поселился сам звериный падишах.

Однажды вечером Бык сказал Козе и Овце:

– Мне душно в загоне спать. Сегодня я останусь на ночь под чинаром.

А ночью ударил мороз, и было очень холодно.

Утром Коза и Овца вышли из своего загона и начали звать быка, а он не отзывается.

Побежали они к чинару, узнать, что случилось.

Видят, а Бык замерз, как сосулька, и даже язык у него отнялся.

– Что мы будем теперь с ним делать? – испугалась Овца.

– Его обязательно надо отогреть около огня, – сказала Коза.

Залезла она на чинар, посмотрела во все стороны и вдруг заметила, что невдалеке, из пещеры, идет дым.

– Ага! – воскликнула Коза. – Если дым, значит есть и огонь. Наверно, там горит костер.

Поскорее слезла Коза с дерева, и они, вместе с овцой, поддерживая через силу окоченевшего быка, повели его в сторону, откуда шел дым.

Подошли они поближе, смотрят – на дереве висят тигровые, медвежьи, волчьи и лисьи шкуры. Чтобы Бык согрелся, Коза взяла шкуры и набросила их на него.

Когда они вошли в пещеру, то увидели, что она полна дикими зверями. Здесь были и медведь, и волк, и барс, и лиса, а на высоком троне сидел сам шах зверей – тигр. Оказывается, в этой пещере звери собирались раз в неделю и по очереди устраивали друг другу пиршество. В этот день была очередь лисы делать угощение, но она ничего не приготовила.

Звери ругали лису, говоря:

– Почему ты сегодня не принесла еды? Теперь мы тебя съедим.

А лиса оправдывалась:

– Всюду я была, все обшарила, но нигде не нашла ничего съедобного. Если аллах не поможет, что сделает раб его?

При этих словах Коза, Овца и Бык как раз и вошли в пещеру.

Увидев их, лиса очень обрадовалась и засмеялась:

– Достоуважаемые гости, я пошутила. Вот смотрите – сегодняшний ужин сам пожаловал к нам: какое вкусное мясо у этой козочки, какое тающее сало у этой овцы, какие отличные ляжки у этого жирного быка.

Звери зарычали от радости и, щелкая зубами, подступили к замершим от страха Козе, Овце, и Быку.

– Пропали мы, – простонали в ужасе Овца и Бык. Но Коза опомнилась, выступила вперед и важно сказала:

– Друзья мои. Я мясник. Приехала из Намангана. Шестьдесят тигров, шестьдесят медведей, шестьдесят волков, шестьдесят лисиц подрядилась я зарезать, а их шкуры доставить в Наманган в течение одной недели. В том я поставила свою подпись на обязательстве. Спасибо аллаху, привел он меня в пещеру, где полным-полно зверей, не придется мне рыскать по лесу, искать их. А если не верите, посмотрите. Уже есть по одному!

Тут Коза стянула со спины Быка шкуры.

Перепугались, завизжали звери. Медведь, волк, барс, лисица, толкаясь, бросились к выходу и были таковы.

Царь-тигр остался один на своем троне, но и он тоже с ужасом смотрел на Козу. Решил он тоже убежать, но только встал, как Бык разбежался и припер его рогами к стене пещеры. Коза и Овца расхрабрились и давай бодать его. Решил тигр, что конец его приходит, и взмолился:

– Друзья мои дорогие, оставьте мне жизнь. Клянусь своим тигриным царским словом, что ни одного дикого зверя не останется на этой горе. Никто не ступит рядом с вашим жилищем. Отпустите меня!

Коза, Бык и Овца взяли с царя-тигра письменное обязательство, а затем, вдосталь поколотив его, прогнали.

Коза, Овца и Бык, торжествуя победу, вернулись в свой загон.

А дикие звери, убежав из пещеры, все собрались внизу у подножия горы и начали совещаться:

– Что же это такое, мы испугались каких-то трех кусков мяса?

Забыл царь-тигр про письменное свое обещание и во главе своих подданных отправился в поход против Козы, Овцы и Быка.

Коза первая увидела, что приближаются враги. Она велела Быку и овце забраться на чинар, а сама влезла на скалу.

Дикие звери прибежали к загону, видят – никого нет. Стали они упрашивать лису:

– Ты гадалка, погадай и скажи нам, где они находятся.

Лиса села на корточки и начала гадать, а звери смотрели ей в рот, ждали, что она скажет.

Вдруг с неба раздался страшный голос и на зверей что-то свалилось с шумом и грохотом. Это Бык сорвался с ветки и, замычав от страха, упал, увлекая с собой Овцу, прямо на зверей.

Но и тут не растерялась умная Коза.

– Лови гадалку! Лови гадалку! – закричала она.

Перепугались дикие звери, не разбирая дороги, пустились бежать.

Больше они и не показывались.

А Бык, Коза и Овца остались жить на горе.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел А. Мордвилко.

ХВАСТЛИВЫЙ ВОРОН

Говорят, жил когда-то жадный старый Ворон. В один из дней полетел Ворон промыслить чего-либо на обед. Летал он, летал, но так ничего и не нашел. Только устал и сильно проголодался.

Под конец прилетел Ворон к берегу реки. Видит – пасется на травке маленький курчавый барашек. Взмахнул Ворон крыльями, упал как камень вниз и скок прямо на барашка.

Вцепился когтями барашку в спину и говорит:

– Карр-карр, барашек, а я тебя съем!

– Вай-вай! – испуганно пролепетал барашек. – Пожалей меня, я еще маленький.

Помахал Ворон крыльями, вцепился покрепче в шерсть и снова закаркал:

– Карр, очень люблю молодую баранинку. Все равно я тебя съем!

Горько заплакал барашек, но ничего не поделаешь. Говорит он Ворону:

– Съесть ты меня съешь, но только вот клюв у тебя поганый. Перед едой надо было бы тебе его помыть, пополоскать.

– И правда,- каркнул Ворон.

Обратился он к реке:

– Река, река! Дай мне воды, пополощу клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка. Карр!

Сразу река потекла в сторону.

– Э, друг, мою воду люди пьют, а у тебя клюв поганый. Слетай к гончару, принеси глиняный кувшин – дам тебе воды, – сказала река.

Прилетел Ворон к гончару.

– Карр-карр! Эй ты, гончар, дай мне кувшин, наберу воды, помою клюв. С удовольствием я съем молоденького, жирненькогобарашка.

Гончар ответил:

– У меня кончилась глина. Слетай на курган, принеси мне глины, и я сделаю тебе хороший кувшин.

Прилетел Ворон на курган.

– Карр-карр. Курган, курган! Дай мне глины. Гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка.

Курган ему ответил:

– Глина у меня твердая. Вон на вершине той лежит олень. Пусть олень даст тебе свой рог, а ты рогом накопаешь глины.

Ворон полетел на вершину горы.

– Эй, олень, олень! Карр-карр! Дайте мне рог, накопаю я глины, гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою клюв себе, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка.

Олень ответил ему:

– Рога у меня на голове сидят очень крепко. У Пулатбая есть борзая собака. Пусть борзая погонится за мной. Я побегу от нее, ударюсь рогами о дерево, поломаю их и дам тебе рог. А ты возьми и накопай земли.

Ворон полетел к Пулатбаю.

– Эй, Пулатбай, Пулатбай! Карр-карр! Дайте борзую. Она погонится за оленем. Олень сломит рог, я накопаю глины, гончар сделает кувшин. Наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка, – сказал Ворон.

Пулатбай ответил:

– Моя борзая голодна и лежит без сил. У Ташоки есть корова, скажи Ташоке, пусть даст тебе молока. Мы дадим молока борзой, она наберется сил и погонится за оленем.

Полетел Ворон в дом к Ташоке.

– Ташока, Ташока! Карр-карр! Дайте молока напоить борзую, погонится она за оленем, олень сломает рог, накопаю я глины, гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка.

Ташока ответил:

– Корова моя голодна. Принеси с озера охапку осоки. Корова поест осоки и даст молока.

– Хорошо, – сказал Ворон.

Полетел Ворон на озеро, богатое осокой.

– Озеро, озеро! Карр-карр! Дай осоки, корова поест осоки и даст молока, борзая напьется, погонится за оленем, олень сломает рог, накопаю я глины, гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка.

Озеро ответило:

– Если ты начнешь рвать осоку, она порежет тебе лапы. Лети к кузнецу, скажи ему, чтобы он выковал тебе хороший серп.

Ворон быстро полетел к кузнецу.

– Кузнец, а кузнец! Карр-карр! Дай мне серп, нарежу я осоки, корова поест, даст молока, напоим борзую, погонится она за оленем, олень сломает рог, накопаю я глины, гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка.

Мастер ответил:

– У меня кончилось топливо. В лесу угольщик обжигает уголь. Принеси мне угля, я тебе выкую серп.

Ворон полетел к угольщику.

– Эй, угольщик! Карр-карр! Дай мне угля сделать серп, я нарежу осоки, корова поест, даст молока, напоим борзую, погонится она за оленем, олень сломает рог, накопаю я глины, гончар сделает кувшин, наберу я воды, помою себе клюв, с удовольствием съем молоденького, жирненького барашка, – сказал Ворон.

Угольщик бросил перед Вороном большой кусок угля. Ворон отнес уголь кузнецу. Кузнец выковал серп, с лезвием острее алмаза, тоньше мушиного крыла. Кузнец повесил серп на шею Ворону. Ворон торопливо взлетел, и серп начисто отсек ему голову.

Тут и сказке конец.

Сказочник Султанходжи Рахимов. Перевел М Шевердин.

ВОЛК И КОЗА

Отбилась коза от стада. А навстречу ей откуда ни возьмись волк.

– Сейчас я тебя р-разор-р-рву! – зарычал волк.

– Ме-ме-меня-а?- испугалась коза.

– Да, тебя!- говорит волк.

– Сжалься!- взмолилась коза.

– Не до жалости мне, – отвечает волк. – Я голодный! Видишь, как брюхо подвело!

Коза и говорит:

– Ну если ты очень голоден, так и быть, я согласна.

– Ты хорошая коза! – говорит волк. А коза ему в ответ:

– Я могу даже лучше сделать. Зачем тебе утруждаться? Открой пасть пошире, я сама в нее прыгну. Проглотишь меня целиком и сразу будешь сыт!

Волку эти слова понравились. Открыл он пасть и стал ждать. Коза попятилась, разбежалась, да как стукнет изо всех сил волка рогами. Свалился волк без памяти.

Очнулся он, а козы и след простыл.

Сказочник Ашур Алдаров. Перевел Н. Ивашев.

ЛИСА И ВОЛК

Давным-давно жили старик со старухой. Всего имущества у них было – пестрый мешок с мукой и пестрая корова. В один из дней старик сказал:

– Эй, жена, возьми муки из пестрого мешка, сбей масла из молока нашей пестрой коровы, испеки лепешку. Взяла старуха муки из пестрого мешка, сбила масла из молока пестрой коровы и испекла лепешку.

Положили старик и старуха лепешку на дастархан перед собой, и старуха попросила:

– А ну, муж мой, разломите лепешку! Старик ей сказал:

– Нет, жена, лучше вы разломите. Старуха тогда возразила:

– Эй, муженек, вы разломите!

Тут старик хотел разломить лепешку, как вдруг она скакнула и покатилась.

Старик со старухой бросились за ней.

Три раза лепешка прокатилась вокруг двора, юркнула в ворота и покатилась по улице.

Побежали за ней старик и старуха, но так догнать и не смогли.

А лепешка вкатилась в дом табунщика, шлепнулась на дастархан и проговорила, запыхавшись:

– Эй, табунщик! Я из муки пестрого мешка и из масла пестрой коровы. Ешь меня! Если меня не съешь, то будешь есть тело отца и матери своих.

Табунщик взял лепешку, чтобы разломить ее, но она выскользнула и покатилась прочь по дороге. Табунщик вскочил на лошадь и поскакал догонять лепешку.

Но лепешка умчалась от него и прикатилась в хижину дехканина.

– Эй, дехканин, – сказала она. – Я из муки пестрого мешка, из масла пестрой коровы, ешь меня, если меня не съешь, будешь есть тело отца и матери.

Дехканин хотел только съесть лепешку, а она и укатилась.

Дехканин влез на быка, другого повел за повод и поехал догонять лепешку, но так и не догнал.

Катится лепешка, а навстречу ей лиса.

– Эй, лиса, – крикнула лепешка. – Я из муки пестрого мешка, из масла пестрой коровы, съешь меня, если меня не съешь, съешь тело отца и матери.

Но лиса даже и не посмотрела в сторону лепешки. Сделала вид, будто и не слышит ничего.

Тогда лепешка подкатилась ближе и еще громче закричала:

– Эй, лиса, я из муки пестрого мешка, из масла пестрой коровы, съешь меня, если не съешь меня, съешь тело отца и матери.

Тогда лиса посмотрела на лепешку, потрясла тихонько ушами и сказала:

– Я глухая, ничего не слышу. Подойди поближе, лепешка, и скажи мне на ухо, тогда я услышу.

Лепешка подкатилась к лисе и закричала ей прямо в ухо:

– Эй, лиса, я из муки пестрого мешка, из масла пестрой коровы, ешь меня, если не съешь меня, съешь тело отца и матери.

А лиса тут и сцапала лепешку. Выела она серединку, залепила глиной и понесла лепешку пастуху.

– Эй, пастух, – сказала лиса. – Я принесла тебе в подарок вкусную лепешку.

Пастух был голоден и очень обрадовался.

– Что тебе дать?

Лиса сказала:

– Дай-ка мне хорошего ягненка!

Пастух отдал лисе ягненка.

– Эй, пастух! – сказала лиса. – Ты разломи лепешку, только когда я уйду вон за ту гору.

Пастух очень хотел есть, но подождал, когда лиса ушла за гору, и только тогда разломил лепешку. Смотрит – а в середке лепешки глина. Очень рассердился пастух, но было поздно.

А лиса довольная и веселая, шла себе по дороге и вела за собой ягненка.

Навстречу бежал друг лисы волк.

– Эй, подруга, – спросил он, – за сколько ты купила ягненка?

– За столько-то купила, – ответила лиса и продолжала путь.

Привела лиса ягненка домой, а сама пошла на гору покосить сена.

В ее отсутствие к дому подкрался волк, забрался внутрь и съел ягненка. Голову его он положил на порог, а ноги в четыре угла, в каждый угол по ноге.

Потом волк вылез через дымоход и убежал.

Лиса прибежала с сеном домой, подошла к двери и окликнула ягненка:

Но никто двери не открыл и даже голоса не подал. Три раза звала лиса ягненка, и все напрасно.

Тут лиса открыла дверь в дом. Смотрит – голова ягненка лежит на пороге, а все четыре ноги по углам комнаты.

– Эх, коварный друг мой волк. Когда ты спросил, за сколько я купила ягненка, я тогда же подумала, как бы ты не съел его.

Решила она отомстить. В переднем углу комнаты вырыла она яму, а в яме разожгла угли. Сверху положила небольшую палочку, накрыла циновкой и одеялом. Потом сварила из головы и ног ягненка похлебку и пошла к другу волку звать его в гости.

– Эй, друг волк, я сегодня хочу вас угостить, приходите!

Волк сказал:

– Эй, друг лиса. Сегодня мне нездоровится. У меня живот болит.

Лиса сказала:

– Эй, друг волк, вставайте! Я сварила вкусную похлебку, покушаете и сразу выздоровеете.

Лиса не отставала от волка до тех пор, пока не уговорила его.

Пришли они в дом лисы.

Лиса проводила волка в почетный угол и, когда он сел на краешек одеяла, сказала:

– Эй, друг волк, не стесняйтесь, садитесь поудобнее на самую середку.

Волк привстал, чтобы пересесть на середину одеяла.

Тут лиса, схватив зубами край циновки, встряхнула ее, палочка подломилась, и в тот же миг волк полетел в яму на горящие угли.

Волк долго метался в яме, прыгая вверх и вниз и, наконец, с обгоревшей шерстью выбрался наверх и уполз чуть живой к себе в нору.

Узнав, что волку стало совсем худо, лиса переоделась знахаркой и пошла его проведать.

– Что это с вами, господин волк? – спросила она, изменив голос.

– У меня был друг – лиса. У нее был ягненок. Я съел этого ягненка. Лиса меня заманила в яму с огнем. Вот теперь я лежу и мучаюсь.

– Ай, ай! Как нехорошо она поступила! – запричитала лиса. – Причинила она вам такие страдания. Так знайте, я великий табиб и вылечила много таких больных, как вы. Вам надо бегать в колючих зарослях. Колючки проколют кожу и выпустят желтую воду из вашего тела. Вы за три дня выздоровеете.

Собрав последние силы, волк пошел в колючие заросли и начал бегать. Всю шкуру ему искололи, изранили острые колючки. Мясо на нем висело клочьями.

Наутро волку стало совсем худо и он лежал пластом.

Лиса переоделась по-другому и пришла его проведать. Когда она спросила о его здоровье, он ответил:

– Вчера была одна знахарка и заставила меня бегать в зарослях колючки. Я носился как ветер, изранил всю свою шкуру и теперь умираю.

Лиса сказала:

– Она жительница гор. Горные знахарки лечить не умеют. Я знахарка из долины и умею лечить. Катайтесь в золе. Поправитесь сразу.

Волк сделал, как советовала лиса. Зола набилась ему в раны и разъела их. От боли он выл во весь голос.

Лиса снова переоделась и пришла к волку.

– Эй, волк, что случилось с вами? – спросила она.

Тут волк сказал:

– У меня был друг -лиса, у нее был ягненок. Я съел того ягненка. Лиса пригласила меня в гости и заманила в яму с огнем. Вся шкура у меня обгорела. Пришла знахарка и посоветовала бегать среди колючих зарослей. Колючки растерзали мое обгоревшее тело. Я умирал от боли. Тут пришла другая знахарка. Она посоветовала мне вываляться в золе. От этого у меня раны стали нестерпимо гореть.

Тут лиса сказала:

– Э, первая знахарка с го,р вторая из долины Они не умеют лечить, а вот я городская знахарка. Такие раны я умею лечить. Проруби лед на реке и до утра поливайся из чашки ледяной водой, сразу боль пройдет, и поправишься.

Волк сделал прорубь во льду, сел на лед и начал поливать себя водой. Стало ему нестерпимо холодно. Хотел он уйти, но хвост его примерз ко льду. Так волк и замерз.

А лиса только сказала:

– Так тебе и надо. Не жадничай!

Сказочник Султанходжи Рахимов. Перевела Л. Садердотова.

ВОЛК-ОБЖОРА

Волк и лиса подружились.

Волк и говорит лисе:

– Я голоден, у меня совсем брюхо подвело. Накорми меня досыта, порадуй душенька Лиса!

Лиса впереди, следом за ней Волк – так они вдвоем и шли.

Повстречали они женщин, шедших на свадьбу. На головах они несли, по обычаю, узлы с угощением.

– Готовимся! – говорит Лиса.

Перекувыркнулась она и, обернувшись перепелкой, заковыляла вприпрыжку по дороге впереди женщин.

Одна из женщин крикнула: «Смотрите, перепелка!» – и, положив поспешно узел на землю, кинулась ловить.

Глядя на нее, вслед побежала вторая женщина ловить перепелку, за ней третья, четвертая и все остальные.

Только женщины начнут догонять перепелку – а она прибавляет шаг. Только опять женщины вот-вот поймают ее, а она то вправо, то влево.

Совсем измучились женщины. Никак перепелка не дается им в руки.

А Волк тем временем развязал узлы, наелся и плова, и мяса, и сдобных лепешек, и всяких конфет, набил себе брюхо, как бурдюк, и пошел себе восвояси.

На следующий день Лиса пошла к Волку. Видит – он, довольный, растянувшись, лежит.

– Здорово ты угодила мне, Лиса, – сказал Волк, – и угостила и повеселила. Очень я доволен. Теперь попробуй огорчить меня, посмотрим, как это получится.

– Ладно! – сказал Лиса. – Пошли!

Повела Лиса Волка в виноградник. Там они протиснулись в узкую дыру, под стеной. Видят – на лозах висят зрелые сладкие кисти винограда.

Вдоволь они наелись.

Лиса всунула себе в ноздри по виноградинке и пошла к Волку.

– Волк, а Волк! Я насытилась. Смотри, я так наелась, что виноград лезет у меня через нос. Скорее ешь!

А Волк все ел и ел виноград, до тех пор, пока уже не мог поднять свое брюхо.

Лиса вскочила на забор и давай во все горло кричать:

– Эй, эй, в винограднике вор. Держите вора! Держите вора!

На крик прибежал с большущей дубинкой в руках виноградарь.

Волк пополз было в дыру под стеной, а у него так брюхо раздулось, что никак не пролезет.

Хотел Волк вскарабкаться на стену – брюхо тяжелое, не пускает.

Тут подоспел виноградарь и так поколотил Волка, что у него носом вышел весь виноград, который он съел.

Еле ноги унес избитый Волк.

Очень он разозлился и решил отомстить. Пошел на следующий день к Лисе и говорит:

– Я тебе сказал, чтобы ты меня немножко огорчила. А ты что со мной сделала? Всю шкуру мне попортили, спина до сих пор болит. Теперь я тебя съем.

Лиса только хвостом вильнула:

– Что ты, что ты! Ведь ты же сам меня просил. Да ты и сам виноват! Разве можно так обжираться.

Про себя же она подумала: «Как бы и взаправду он на меня не кинулся. Надо от него избавиться».

– Я голоден! – сказал Волк, поглаживая брюхо. – Накорми меня, да смотри, сегодня без всяких глупых шуток.

– Ну, еды мы сейчас раздобудем, – ответила Лиса. Она и сама до смерти была голодна.

Отправилась она на поиски пищи. Смотрит – на дороге лежит целый бараний курдюк.

– Тут что-то не так! – подумала Лиса. – Сама я курдюк трогать лучше не буду, а натравлю Волка. Пусть он попробует. Что-то получится из этого?

Вернулась она к Волку.

– Ты что так замешкалась? – сказал Волк. – Совсем у меня брюхо подвело.

– Собирайся побыстрее! – сказала Лиса. – Я съела мясо целого барана, а сало оставила тебе. Пошли!

Привела она Волка к салу, а у того слюнки потекли.

Не долго думая, Волк набросился на сало.

Щелк!

Едва Волк притронулся к салу, капкан, поставленный охотником, захлопнулся.

А Лиса подбежала, схватила сало и говорит:

– Счастливо оставаться!

Лиса умчалась, а Волк остался в капкане.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел М. Шевердин.

HА ТО У ЗМЕИ ЖАЛО, ЧТОБЫ ЖАЛИТЬ

Один пастух, увидев, что загорелась степь, поспешил угнать своих овец в безопасное место. Вдруг он услышал доносящееся из дыма и огня громкое шипение. Подошел поближе, видит: в языках пламени мечется, извиваясь от ожогов, большая змея. Пастух сжалился над ней, привязал к своему длинному посоху мешочек и протянул в сторону змеи. Змея тут же вползла в мешок. Тогда пастух притянул его к себе и вытряхнул змею. В тот же миг она обвила ему ногу. Он удивился и спросил:

– Что ты хочешь делать?

– Я ужалю тебя,- ответила змея.

Пастух удивился.

– Я спас тебя от смерти. Неужели ты ужалишь человека, который сделал тебе добро?

– Ничего я не знаю. Моя природа – жалить, разливать яд, на другое я не способна, – ответила змея.

– Горе мне, – воскликнул пастух, – но подожди немного. Сначала спросим у кого-нибудь, чем отвечают на добро – добром или злом. Как нам ответят, так ты и поступишь.

Пастух зашагал по степи, неся змею, обвившую его ногу.

Попалась им навстречу тощая корова.

– Эй, корова! – окликнул ее пастух, – на добро отвечают добром или злом?

Подумав немного, корова ответила:

– Конечно, на добро отвечают злом. Пока я была молодая и здоровая, доилась я три раза в день. Хозяева любили и холили меня. Теперь я состарилась и не даю молока. И вот завтра погонят меня на базар и продадут мяснику. Разве это добро за добро?

– Видишь, пастух, правду я говорила? – прошипела змея. – Ты приготовился умереть?

Пастух взмолился:

– Погоди, спросим еще у кого-нибудь, а потом уже можешь жалить.

У самой дороги стояла яблоня. Была она старая, с ободранной корой, обломанными ветками. Вся земля у ее ствола была усыпана камнями.

Пастух спросил у яблони:

– Эй, яблоня, скажи нам: на добро отвечают добром или злом?

– Эх, друзья, конечно, на добро отвечают злом, – сказала яблоня. – В молодые годы давала я много плодов. Но прохожие кидали в меня камнями, ребята залезали на меня и ломали ветки. Видите, что со мной сталось. Скоро меня спилят на дрова. Разве это добро за добро?

– Слышишь, пастух, теперь ужалю, готовься к смерти! – зашипела змея.

– Погоди, змея, – попросил пастух, – спросим у кого-нибудь в третий раз.

Повстречалась им лиса.

– Эй, лиса, – окликнул ее пастух, – подожди, мы хотим задать тебе один вопрос.

Остановилась лиса, смотрит: змея обвила ногу человека, вот-вот ужалит.

– Что тут у вас? – спросила лиса.

Пастух сказал тогда:

– Эй, лиса, вот эту змею я спас от смерти. А теперь она собирается ужалить меня. Разве это справедливо?

– Как же ты спас ее от смерти? – удивилась лиса.

– Я увидел в огне змею и сжалился над ней. Привязал к концу палки вот этот мешочек и протянул змее. Она вползла в мешочек, я вытянул его обратно и так спас змею из огня, – ответил пастух.

Тогда лиса громко рассмеялась и сказала:

– Смеешься ты надо мной, пастух! Разве такая большая змея могла уместиться в таком маленьком мешочке? Не может этого быть.

– Но я уместилась, – возразила змея.

– Да полно! Покажи, как могла ты это сделать. Влезь еще раз в мешочек. И я разрешу ваш спор.

– Вот смотри, – похвалилась змея и вползла в мешочек пастуха.

Подмигнула лиса пастуху и сказала:

– Крепче завяжи мешочек и бей им об землю.

Пастух сделал так, как сказала лиса, убил змею и пошел своей дорогой.

Сказочник Мухитдин. Перевел А Акбаров.

ЛИСА И АИСТИХА

Лиса и аистиха подружились и стали жить вместе.

У аистихи скоро вывелись птенцы. Она их растила, кормила и берегла, как зрачок своего глаза.

Лиса про себя думала: «Птенцы, наверное, очень вкусные, вот бы съесть их!»

Однажды аистиха и лиса вышли вместе из дому на охоту. Аистиха поднялась под самое небо и полетела к озеру. Лиса же вернулась домой и сожрала самого жирного птенчика.

Прилетела аистиха, а лиса к ней со слезами:

– Несчастные мы! – говорит. – Прихожу я домой, а одного твоего птенца нет…

Бедная аистиха проплакала всю ночь.

Наутро подруги снова отправились на охоту.

Вечером возвращается аистиха – не достает еще одного птенца.

– Его, видно, лягушки съели, – говорит ей лиса, – вон сколько их тут прыгает.

Аистиха полетела на озеро и разогнала всех лягушек. Вернулась она домой, смотрит – последнего птенца нет.

– На твой дом обрушилось несчастье, – говорит ей лиса.

Долго металась аистиха, места себе не находила от горя. И вдруг заметила: у лисы на морде перышко прилипло.

Все сразу поняла аистиха.

– Друг мой, – говорит аистиха, – вижу: здесь не будет нам спокойной жизни. Давай отправимся на озеро, там и места лучше и еды побольше.

– А как я переберусь через озеро, ведь у меня нет крыльев? – говорит лиса.

– Я сама тебя перенесу, – отвечает ей аистиха.

Лиса согласилась. Аистиха подхватила ее и полетела.

Поднялись они под самое небо.

Аистиха спрашивает:

– Лиса, землю видишь?

– Да, отсюда она с кулак кажется.

– Хорошо.

Аистиха поднялась еще выше.

– А теперь? – спрашивает.

– Теперь земля не больше серебряной монетки кажется, – отвечает лиса.

– Очень хорошо! – сказала Аистиха и бросила лису вниз.

Лиса упала на землю и разбилась.

Сказочник народный поэт Чаршанбек-оглы. Перевел Н. Ивашев.

СУСАМБИЛЬ

Было то или не было, но в давние времена жили в одной стране ишак и вол. За день вол пахал столько земли, сколько другой не мог бы вспахать и за три дня, а когда он под вечер, усталый и измученный, приходил в свое стойло, ему бросали сноп сухих сортовых стеблей. Ишак же ничего не делал, с утра до вечера лежал на солнышке и грелся. Поили ишака не водой, а молоком, кормили не сеном, а сочным клевером.

Однажды приплелся вол с работы, еле волоча ноги от усталости, и принялся за свои стебли. Пожевал, пожевал немного – а больше не может.

– Эй, ты, почтенный, – окликнул он ишака, – дай-ка мне немного твоего корма, уж больно мне эти стебли поперек горла встали!

Пожалел ишак вола и дал ему своего сочного корма. Зашел в хлев хозяин, смотрит: осел съел весь корм.

– Эге, поглядите, как мой ишак лопает, молодец, – сказал он и подбросил еще сноп клевера. Потом глянул в кормушку вола и раскричался:

– Ах ты, скотина, почему не жрешь? Завтра сляжешь. На пашне кто будет пахать? Мамаша твоя, что ли?

Схватил дубинку и давай колотить вола, аж из его шкуры пыль полетела.

С тех пор ишак стал давать волу каждый день часть своего ужина.

Раз заглянул хозяин в хлев, видит: вол уплетает себе корм ишака, а тот стоит и потчует: «Кушайте, почтеннейший!»

Рассвирепел хозяин, набросился с дубиной на ишака:

– Ах ты умник, ишак, а! Разжирел, салом зарос! Добром хозяйским стал разбрасываться, бездельнику волу корм отдаешь! Ну ладно же.

Крепко отколотил друзей и ушел.

На следующее утро хозяин сказал:

– Так-так. Теперь ваш черед, господин ишак, пахать, а ну-ка, пожалуйте!

Надел он ослу на шею ярмо и погнал в поле.

Весь день пахал ишак до седьмого пота. А вол грел свое брюхо на солнышке.

Вечером хозяин крепко привязал ишака в стойло вола и бросил ему сноп сухих стеблей. А волу в кормушку положил клевера.

Ишак взмолился:

– Слушай, друг, я пожалел тебя, когда ты был голоден. Ты видишь мое положение. Дал бы мне хоть немного сочного клевера.

А вола обуяла жадность.

– Ты же видишь, – пробурчал он, – мне самому не хватает. Как же я тебе дам?

Бедняга ишак смирился со своей участью. А хозяин теперь каждый день запрягал его в ярмо.

Еще недавно тощий, с выступавшими ребрами вол отъелся и разжирел, а осел отощал и стал похож на суковатый ствол карагача.

Невмоготу стало ишаку. Однажды сказал он волу:

– Что мне делать? Как мне избавиться от побоев и мучений. Хозяин колотит меня так, что живого места на моей шкуре не осталось.

– Завтра, как оденут на тебя ярмо, – посоветовал вол, – ты не двигайся с места. Хозяин сжалится над тобой, скажет: «Бедный мой ослик, устал» – и даст тебе отдохнуть.

Утром запряг хозяин осла в ярмо, а тот ни с места.

– Ах, так! – закричал хозяин и начал бить ишака. Тот не выдержал и пошел.

Вечером хозяин привел его домой и привязал. Усталый, ишак лежал и думал: «Эх, брошу все и унесу куда-нибудь свою голову!»

Вскочил, да как рванет веревку – веревка лопнула, и он выбежал прямо на улицу.

Пусть ишак бежит себе, а вы послушайте про петуха.

Один жадный мельник держал петуха и кур, но ни одной горсти зерна им не давал. Петух и куры бегали по двору, подбирали просыпанные зерна и тем были сыты.

Однажды петух зашел на мельницу и начал клевать пшеницу.

– Кши, проклятый! – закричал мельник и бросил палкой в петуха. От удара бедняга петух перевернулся и завопил от боли: «Ку-ка-ре-ку!»

Перелетел он через забор и пошел куда глаза глядят.

Шел петух по дороге, видит: шагает ишак.

Поздоровался с ним петух:

– Салом, ишак!

– Салом, – ответил ишак. – Путь-дорога далеко ли?

– Да вот иду в Сусамбиль!

– А что это за место, Сусамбиль? – спросил ишак.

– А такое вот место, где пастбища с чистой водой и густой травой, и никому ни до кого там дела нет, – ответил петух.

Так шли они вдвоем, горюя и жалуясь друг другу на свою долю. Шли они долго, прошли много и, наконец, вышли в степь.

Шли, шли по степи, вдруг прилетела пчела и укусила осла в шею.

– Эх ты, пчела, – рассердился ишак, – что ты нашла во мне, чтобы жалить? Растаял жир мой, сошел на нет, все соки пропали, и шея стала чахлой, словно тростинка. Сколько ни кусай, никакой пользы не получишь. Похоже, что и ты такая же несчастная, как и мы. Пойдем лучше с нами вместе.

– А куда вы идете? – спросила пчела.

– Мы идем в Сусамбиль.

– А что это за место, Сусамбиль?

– А такое вот место – с чистой водой, с густой травой.

– Ну тогда и я полечу.

– Ладно, лети.

– У меня есть товарищи. Можно их позвать?

– Ну иди, зови.

Ишак с петухом услышали сильный гул. Смотрят – за ними тучей летят пчелы. Так вместе с ишаком и петухом отправились они дальше.

Пусть они направляются в Сусамбиль, а вы послушайте про другое.

Жили в степи два тушканчика – муж и жена. Есть им было нечего. Каждый день муж с женой уходили далеко-далеко в поисках пищи, рыли землю, мучились и не могли достать даже горсточки зерна.

В тот самый день муж-тушканчик говорит жене:

– Выйдем-ка сегодня, старуха, на дорогу. Вдруг на наше счастье пройдут прохожие, и мы что-нибудь у них выпросим.

Вышли они на дорогу, смотрят – шагают ишак, петух, а над ними летят тучей пчелы.

Попросили тушканчики покормить их.

Петух остановился и сказал:

– Эх, друзья, и вы, оказывается, такие же голодные, как и мы, бродите по дорогам в заботе о том, где бы добыть пропитание. Если хотите добыть пищу, идемте с нами.

– А далеко ли вы идете? – спросили тушканчики.

– В Сусамбиль.

– А что это за место, Сусамбиль?

– Сусамбиль – такое место, где пастбища с чистой водой да с густой травой.

– Ну, тогда уж и нам идти с вами вместе, – сказали тушканчики.

Пошли они все вместе. Шли они, вдруг слышат, кто-то кричит вдали и скачет во всю прыть.

Остановились они, смотрят – а это вол. Подбежал вол и поклонился всем:

– Салом! Куда вы идете?

– Мы идем в Сусамбиль.

– А что это за место, Сусамбиль?

– Сусамбиль – такое место, где луга с густой травой и с чистой водой.

– Ну тогда и мне с вами по пути, – сказал вол.

– Что ж с вами случилось, уважаемый вол? – спросил ишак. – Когда мы с вами расставались, жили вы сытно и сладко.

Тогда вол начал свой рассказ:

– После вашего ухода хозяин вывел меня на бой с быком. Я побелил того быка, заставил его бежать. Потом хозяин устроил бой еще с одним быком. Его я тоже победил. Но уже с трудом. Потом думаю: «Плохо дело! Будут водить быков, пока один из них меня не убьет».

Заснул я в своем стойле и вижу сон: будто большой бык подошел ко мне и засопел: «Ага, попался, вот я тебя проучу». Отступил я немного назад да так боднул, что бык завопил. Проснулся я, смотрю – хозяин мой лежит передо мной, задрав ноги к небу. Оказывается, хозяин явился в хлев ночью подбросить мне корму, а я его во сне ударил рогами. Пришел он в себя, встал, привязал к столбу и давай меня бить палкой.

Бил, бил – всю шкуру мне изорвал в клочья. Взяла меня обида Не говоря ни слова, отправился я потихоньку в путь, – закончил зол свой рассказ.

Так и пошли они: вол, ишак, петух, тушканчики, а пчелы летели.

Шли они путем-дорогой. Долго шли, много прошли и, наконец, пришли в Сусамбиль.

Увидели они прекрасную долину – воздух чистый, трава зеленая, зреют дыни, на лозах висят виноградные гроздья, на деревьях урюк, яблоки, груши, всевозможные плоды, какие только есть на свете. Тут наливается колосом ячмень и пшеница, там зеленеет в полях клевер с цветущими головками. Кругом изобилие, всего много.

Стали наши путешественники жить в Сусамбиле. Никто их не бьет, не ругает: вол вместе с петухом пшеницу жнут, ишак на спине урожай перевозит, тушканчики в амбар складывают. Пчелы сок цветочный собирают, мед делают.

Живут вол, ишак, петух, тушканчики, пчелы радостно и счастливо, беды никакой не знают.

Пусть они живут, а вы послушайте про другое.

На окраине Сусамбиля высились горы со снежными вершинами, а в этих горах было много волков.

Однажды знатные волки собрались на высокую гору к своему падишаху. Сидели жаловались: времена стали плохие, в горах всех диких козлов сожрали. Голодно стало.

Вдруг падишах видит сверху: вол, ишак и петух ходят по сусамбильским лугам – пшеницу жнут.

– Эге, – сказал падишах, – вон там, смотрите, гуляет кабоб.

Вскочили волки, зубами защелкали. Посмотрели в ту сторону. У всех даже слюнки потекли.

Падишах сказал:

– Пусть десяток храбрецов пойдут в долину и пригонят кабоб сюда.

Один волк-хвастун выскочил вперед и, виляя хвостом, сказал:

– О шах, неужели с ишаком, волом и петухом будет возиться целый десяток волков. Разрешите я пойду один и пригоню их сюда.

– Э, да ты ничего не сумеешь сделать, – перебил его другой волк, – уж лучше я пойду.

Тут оба волка сцепились и стали грызться.

– Прекратите драку, – закричал падишах, – идите вдвоем. А остальные пусть приготовят шашлычные шампуры и разведут огонь.

Два волка с радостным воем кинулись в долину Сусамбиль.

– Иа, иа, иа! – закричал ишак. – Волки! Спасайся кто может! – и хотел ускакать.

– Ку-ка-ре-ку! – закричал петух и вспорхнул на спину ишаку. – Стой, трус, ты надеешься на крепкие свои ноги.

– Что же делать? – промычал вол. – Волков много, зубы у них железные.

– Вот что, – сказал петух. – У вола могучие рога, он будет бодать, у ишака крепкие копыта – он будет лягать, у пчел острые жала – они будут жалить, тушканчики – выроют норы, чтобы волки спотыкались.

– А ты что будешь делать, крикун, – спросил, дрожа от страха, ишак.

– А я буду командовать. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!

А волки тут как тут.

– Ты бери вон того, – сказал один из них другому, указывая на ишака, а я возьму вот этого, – мотнул он головой в сторону вола и кинулся к нему.

Вол отступил несколько назад, разбежался, да как ударит рогами, – волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Другой волк подскочил к ишаку, ишак повернулся к нему задом, да как лягнет обеими ногами. Волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Тут налетели пчелы тучей и давай жалить волков в нос, в глаза, в язык. Взвыли жалобно волки и, чуя гибель, бросились бежать туда, откуда пришли. Бежали и на каждом шагу лапами в норы тушканчиков попадали, чуть все ноги не обломали.

А в горах в надежде, что посланные шахом храбрецы вот-вот пригонят вола и ишака, волки приготовили побольше шашлычных шампуров, нарезали луку, заправили тмином и уксусом и ждут.

Вдруг видят они, что храбрецы бегут обратно, окровавленные, с распухшими мордами.

– Что случилось? – спросил падишах.

– Эх, шах, – взвыли посланцы, – это не кабоб там ходит, как вы изволили сказать, а волчья погибель.

И они наперебой начали рассказывать, что с ними случилось.

– Это напасть, – сказал первый «храбрец». – Там ходит сам ангел смерти Азраил, в руках у него железная палица. Как махнет он этой палицей, каждый семь раз перевернется и без чувств падает на землю.

– Э, ты не видел, – сказал второй «храбрец». – У них есть один богатырь, голос у него точно труба, а кулаки у него железные, как ударит, семь раз перевернешься, только тогда встанешь!

– Э, ты не знаешь, – сказал первый «храбрец». – Там есть удалые воины. Они как начнут острыми пиками колоть, так все тело начинает зудеть и нестерпимо болеть.

– С ними вместе пришли и могильщики, – закричал второй «храбрец», – мы еще не умерли, а они для нас по десять могил вырыли. В них мы попроваливались, чуть все лапы не поломали.

Первый перебил:

– Есть у них и трубач – карнайчи… Забрался он на дерево и давай так трубить, что мы чуть не оглохли.

Перепугались волки не на шутку. Падишах тоже струсил.

– Что ж нам теперь делать? – сказал он. – Не пойти ли нам всем против них?

– Нет, шах, – завыли волки. – Это такая напасть, что если соберутся даже волки со всего света и то ничего с ними не сумеют сделать. А вы думаете, что за ними никого нет? О, за ними несметная сила!

– Ну, тогда лучше нам уйти отсюда, – сказал волчий шах и побежал так быстро, что только его и видели. Бросив впопыхах шашлычные шампуры, лук, заправленный тмином и уксусом, волки бросились, поджав хвосты, в горы.

В Сусамбиле от них не осталось и духу, а наши друзья зажили спокойной радостной жизнью, чем и достигли своей цели.

Сказочница Санам-биби. Перевели С. Паластров и М. Шевердин.

ЛИСИЦА И ПАВЛИН

Подружились лисица и павлин. Такими стали друзьями, что все только диву давались. Всегда вместе, всегда друг другу ласковые слова говорят.

Дружба дружбой, а лиса думает про себя: «Пока я сыта – павлин будет другом дорогим, а голодно станет – неплохое из моего дружка жаркое получится».

А павлин тоже себе на уме: «Чем иметь глупого друга», – думает, -« лучше иметь умного врага. Лисица – она хитрая, промысловая. Я около нее всегда сыт буду, а если она меня обманывать начнет, то дружбе нашей конец!»

Много ли мало ли времени прошло, но как-то лиса сильно проголодалась, а в пасть ей ничего не попадалось. Смотрела она, смотрела на павлина и… цап его.

Закричал в страхе павлин.

– Лисонька, дорогая, хорошая, ведь я твой друг. Чем я провинился перед тобой?

Отвечает лиса:

– Да, был ты мне другом, да перестал. Сам виноват. Совершил ты три тяжких греха!

– Какие это грехи? – удивился павлин.

– А вот такие, – отвечает лиса. – Первый грех – ты всех беспокоишь своими нескромными выходками, горланишь так, что в ушах звенит. Как будто и без твоего крика не знают, что солнце всходит или полночь настает. Второй грех – ты имеешь не одну жену, как все порядочные лесные звери, а целых девять жен. Третий грех – султан из перьев принято носить на голове, а ты, невежда, носишь на хвосте. Вот за все это я тебя и съем. Ну, приятель, готовься, конец тебе пришел.

Выслушав свой приговор, павлин говорит:

– Увы мне, друг мой дорогой, в грехах я сознаюсь. Прошу у тебя одного: перед тем, как ты меня съешь, помолись за мою душу. Ведь мы же с тобой были приятели.

– Ладно, – ворчит лиса, – так уж и быть. Исполню твою последнюю волю.

Подняла лиса обе лапки кверху, а павлин вырвался, взлетел на дерево.

– Приятного аппетита, друг ты мой, лисонька, – прокричал он.

Осталась лиса с носом.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел М. Шевердин.

ОЛЕНЬ И ТЫКВЯНКА

Был ли не был, голодный ли сытый, жил один олень. Тот олень на склоне горы имел в пещере логовище. Проходил мимо какой-то человек и повесил на дерево, у входа в логово, сухую тыквянку. И днем стучала тыквянка и ночью. С того дня, как была подвешена на дерево та тыквянка, олень не смел выходить из логова.

Каждое утро олень подходил к выходу из пещеры, но, услыхав стук, забивался в самый дальний угол логова, думая: «Не иначе, это охотник!»

Дней десять олень не выходил из логова и от голода совсем обессилел.

Наконец он решил: «Чем умирать от голода, лучше погибнуть от руки охотника. По крайней мере, умирая, увижу белый свет».

Тихонько подошел он к выходу, посмотрел – и видит, что подвешенная на дерево тыквянка раскачивается ветром, трещит и стучит: «трр-тук, трр-тук!»

«Э, да это тыквянка все дело портит, – рассердился олень. – Сниму-ка я ее с дерева и разделаюсь с ней».

Снял олень рогами тыквянку с дерева, привязал к своему хвосту и начал бегать и бить тыквянкой по скалам, по камням, по деревьям. Бегал олень, бегал – и устал.

– Теперь я тебя, тыквянка, потоплю, – сказал олень, подошел к роднику и хвост с тыквянкой сунул в родник. Тыквянка наполнилась водой и потащила оленя ко дну.

Испугался олень, уперся в берег ногами и давай плакать: «Душенька тыквяночка, друг мой, отпусти меня». И вдруг хвост у него оборвался, а тыквянка утонула.

Отошел в сторону от родника олень и стал сокрушаться:

– Ох, если бы мой хвост не оборвался, то тыквянка утопила бы меня. Пропал бы я.

Хоть и больно ему было, на радостях поскакал он в лес.

Навстречу ему бежали семь оленей.

– Эй, друг, почему у тебя хвост стал куцый? – спросили они.

Куцый олень ответил:

– Эх, друзья, сухая тыквянка десять дней продержала меня взаперти в моем логове, чуть я с голоду не умер. Наконец я ее схватил, проклятую, привязал к хвосту, сунул в воду, чтобы утопить, а она оказалась сильнее меня, чуть меня не погубила. «Душенька, тыквяночка, друг мой, отпусти меня!» – говорил я, но она не стала меня слушать, оторвала у меня хвост и ушла под воду. Вот так я стал куцым.

Олени сказали:

– Эй, друг, покажи нам эту злодейку-тыквянку, мы отомстим за тебя!

Пошли они все к роднику. Шли они шли – и наткнулись на гумно.

Куцый сказал:

– Эй, друзья, я хочу дать один совет.

Олени спросили:

– Какой совет?

– Давайте, – сказал куцый олень, – смолотим зерно этого гумна и унесем!

Друзья возразили:

– А что с нами будет, если придет хозяин?

Куцый засмеялся:

– Э, нет, я знаю хозяина. Он далеко живет.

Друзья спросили:

– Хорошо, а кто будет за старшего над молотьбой?

– Я и буду, да и песни запевать я умею! – сказал куцый олень.

Друзья послушались его совета и пошли на гумно.

Куцый олень сказал, что надо при молотьбе всем связаться веревкой друг с другом.

– Эй, друг, – спросили олени. – Ты нас за шею будешь привязывать?

– Если я вас привяжу за шею, – возразил куцый, олень, – и придет охотник, он нас, пока мы будем развязывать веревку, всех перестреляет. Я вас лучше за хвосты привяжу. Если появится охотник, быстро отвяжем.

Он привязал оленей хвостами друг к другу, пустил их на пшеничный ток топтать снопы, запел и начал гонять их.

Вдруг он закричал:

– Ой, запахло человеком! Охотник идет! – вскочил и убежал.

Все олени кинулись в разные стороны, пообрывали друг другу хвосты и разбежались кто куда.

Вот почему все олени бесхвостые.

Сказочник Кулмат-оглы. Перевел М. Шевердин.

ХИТРАЯ ПЕРЕПЕЛКА

Было ли – не было, жила одна сорока.

На самой верхушке дерева свила она гнездо и вывела пять птенцов.

Только птенцы научились летать, как об этом проведала лиса.

Пришла она под то самое дерево и заговорила:

– Эй, сорока, бросишь одного птенца – хорошо, не бросишь – я дерево с корнем выдерну, высосу из тебя твою красную кровь, съем тебя, а косточки твои сгрызу и тебя и всех твоих птенцов истреблю, уничтожу.

Перепугалась бедная сорока и, горько плача, вытолкнула из гнезда одного птенчика.

Лисица схватила его и побежала по своим делам.

Утром лиса проголодалась, снова пришла под дерево и начала, как вчера, угрожать:

– Эй, сорока, бросишь одного птенца – хорошо, не бросишь – я дерево с корнем выдерну, высосу из тебя твою красную кровь, съем тебя, а косточки твои сгрызу, и тебя и всех твоих птенцов истреблю, уничтожу.

Испугалась сорока и, в надежде, что спасутся остальные птенцы, отдала лисе еще одного птенца, который был ей дороже глаза.

Лисица схватила второго птенца и убежала по своим делам.

Сердце, если загорится, не погаснет. Пришла лиса к дереву и на третий день, и на четвертый.

За четыре дня лиса съела четырех птенцов сороки.

Осталась сорока с одним птенцом. Сидела она на дереве и плакала.

Вдруг прилетела перепелка. Увидела она, что сорока плачет, и спросила:

– Эй, сорока, в чем дело?

Сорока рассказала о своем горе. Перепелка очень удивилась и посоветовала:

– Если к тебе опять придет лиса и скажет: «Эй, сорока, бросишь одного птенца – хорошо, не бросишь – я дерево с корнем выдерну…» – и начнет тебе угрожать, ты ей ответь: «Если хочешь – выдергивай, если хочешь – кровь соси, если хочешь – косточки мои сгрызи». Не бросай только ей своего последнего птенца.

Едва перепелка улетела, явилась лиса. И давай угрожать, как и прежде.

Сорока ответила:

– Если хочешь выдергивать дерево – выдергивай, если хочешь сосать кровь – соси. Теперь я тебя не боюсь.

Тут лиса удивилась и сказала:

– Э, сорока, кто это тебя научил таким словам?

Сорока ответила:

– Этому меня научила перепелка.

Лиса посидела под деревом, посидела. Видит, сорока ее не боится, и побежала разыскивать перепелку, А перепелка полетела на большой луг, забралась в траву и заснула. Лиса нашла ее, подкралась и ловко поймала.

Перепелка спросила:

– Эй, лиса, что ты хочешь со мной делать?

Лиса ответила:

– Ты научила сороку не отдавать мне последнего птенца! Теперь я съем тебя!

Перепелка сказала лисе:

– Я же маленькая. Даже если съешь меня, останешься голодная. Во мне и с мизинец нет мяса. Если ты меня не съешь, я тебя хорошенько накормлю.

– Как же ты меня накормишь?

Перепелка ответила:

– Сегодня в соседнем кишлаке свадьба. Мы пойдем на большую дорогу, ты спрячешься в траву на обочине. Когда по дорогепойдут женщины с узлами, полными еды, я побегу перед ними и стану жалобно пищать. Женщины, увидав меня, скажут: «Вот смотрите, перепелка!» – положат на землю узлы и станут меня ловить. Я потихоньку буду бежать по дороге и все уводить их дальше и дальше. А ты не зевай.

Лиса обрадовалась.

Вышли они вместе с перепелкой на большую дорогу. Лиса спряталась. Тут и в самом деле появились женщины с узлами на головах. Шли они на свадьбу. А в узлах несли лепешки и вареное мясо. Умная перепелка побежала по дороге и жалобно закричала. Одна из женщин сказала:

– Смотрите, перепелка!

Другая заметила:

– У моего сыночка перепелка улетела. Он каждый день надоедает, просит купить ему перепелку. Давайте поймаем ее. Похоже, что эта перепелка не может летать.

Женщины положили на землю узлы и бросились ловить перепелку.

Сначала умная перепелка бежала рысцой, но не быстро, вконец раззадорила женщин и увела их далеко. Тут она вспорхнула и улетела, а лиса кинулась к узлам, наелась хлеба и мяса и спокойно пошла восвояси.

Видит, летит перепелка.

– Эй, – закричала лиса, – ты слишком перекормила меня, я совсем объелась. Даже ходить трудно. Теперь посмеши, повесели меня.

Тогда перепелка подлетела к старухе, которая доила корову, и села корове на рога.

Старуха увидела перепелку и позвала мужа. Старик нацелился и бросил в нее палкой, но только сломал корове один рог, а перепелка улетела. Корова шарахнулась и перевернула ведро: надоенное старухой молоко пролилось.

Лиса смотрела и смеялась до слез. Перепелка улетела, даже не попрощавшись.

Наутро лиса опять пошла искать перепелку. Перепелка паслась на лугу – собирала семена трав и пела. Если бы она не пела, лиса ее до вечера не нашла бы.

– Сегодня тоже накорми меня и повесели, – приказала лиса, – а не то я тебя съем.

Перепелка подумала: «Пора избавиться от этой надоедливой лисы. Опасный она враг, если поймает меня, конечно, съест». Вслух она сказала:

– Хорошо, и сегодня тебя накормлю, но вот беда: поблизости нет нигде свадьбы, поэтому по дороге женщины с узлами не пойдут. Недалеко от кишлака я видела кусок мяса, лучше поведу я тебя туда.

Лиса согласилась.

Шли они, шли. Видит лиса: лежит кусок мяса, и сразу схватила его.

Щелк! Капкан захлопнулся, и лиса издохла.

Так перепелка избавилась сама и избавила сороку от надоедливой и кровожадной лисы.

Пастухи же, обнаружив в капкане лису, очень обрадовались, потому что из ее шкуры можно сделать очень хорошую шапку.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел М. Шевердин.

КОМАР

Комар сел на колючку и уколол себе нос. Обозлился он и полетел к козлу.

– Братец козел, – сказал он, – а братец козел, съешь колючку.

Козел ответил:

– Убирайся! Что ты мне говоришь о какой-то колючке, когда есть клевер и молодая травка.

Комар сказал:

– Ну погоди же, я тебе это припомню! Пойду к братцу волку и скажу ему, где ты. Я не я, если он не слопает тебя.

Прилетел комар к волку и сказал ему:

– Братец волк, а братец волк, слопай козла! Говорю ему, съешь колючку, а он не ест.

Волк рассердился:

– Отстань! У меня есть сколько угодно баранины, стану я есть мясо старого козла-шайтана!

Комар сказал:

– Ну погоди же! Скажу охотнику, чтобы он пристрелил тебя!

И прямо полетел к охотнику.

– Братец охотник, а братец охотник, – сказал комар. – Застрели волка. Говорю ему, съешь козла, он не ест!

Охотник рассердился:

– Отстань. Буду я стрелять волка, когда у меня сколько угодно дичи.

Комар сказал:

– Погоди же! Скажу я сестрице мышке. Не буду я комаром, если не заставлю ее прогрызть у тебя мешок, чтобы вся дробь рассыпалась.

Прилетел комар к мыши и сказал:

– Сестрица мышь! Прогрызи охотнику мешок, чтобы вся дробь у него просыпалась. Много этот охотник бед причиняет всем зверям.

Мышь возмутилась:

– Сколько есть у меня пшеницы, ячменя. Буду я еще грызть мешок какой-то у охотника.

Комар заволновался:

– Погоди же! Скажу братцу коту. Не буду я комар, если тебя кот не слопает.

Полетел комар к коту и закричал:

– Братец кот, а братец кот, съешь, пожалуйста, мышь!

Кот даже обиделся:

– Отстань! Я найду сколько угодно мяса и сала. Стану я ловить какую-то еще мышь?

Комар сказал:

– Погоди же! Скажу я братцу псу про тебя. Не я буду комаром, если он тебя не загрызет!

Полетел к собаке и сказал:

– Братец пес, а братец пес, загрызите вон того кота! Я ему говорю, чтобы он съел мышь, а он не ест.

Пес сказал:

– Почему это ни за что ни про что я должен загрызть кота? Отстань!

Комар совсем разозлился:

– Погоди же! Скажу мальчишкам, они тебя изобьют, в твоей собственной крови тебя искупают. Не буду я комаром, если так не сделаю!

Полетел он по дороге и повстречал ребят.

– Эй, ребятишки, – закричал комар. – Пойдите и поколотите собаку. Я ей сказал «загрызи кота!», а она не хочет.

Ребята засмеялись:

– Не кружи нам голову, комар. Не видишь, мы играем. Что же, бросим игру и пойдем ловить какую-то собаку?

– Погодите же! – закричал комар. – Скажу вашим матерям, не буду я комар, если они вас не высекут.

Прилетел комар к женщине, которая из хлопкового волокна пряла нитки.

– Эй, мамаша, поучили бы вы ваших ребят палкой!

Мать ответила:

– У меня работы выше головы! Что же я теперь должна бросить все дела и бегать за ребятами?

Комар сказал:

– Погодите же! Я пойду и скажу братцу ветру, чтобы он растрепал и развеял все твое волокно. Не буду я комар, если так не сделаю!

Только он так сказал, как поднялась сильная буря. Ветер растрепал и разнес по воздуху волокно. Женщина взяла в руки палку и погналась за ребятами, ребята побили собаку, собака погналась за котом, мышь начала грызть мешок с дробью, охотник пристрелил волка, волк погнался за козлом, козел съел колючку.

Так комар достиг своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

КТО СИЛЬНЕЕ

Как-то зимой ехал один человек на осле через реку по льду. Поскользнулся осел, упал и сломал себе ногу. Опечалился тот человек и воскликнул:

– Эх, братец лед! Какой ты сильный, одолел ты нас с ослом! Лед сказал:

– Если бы я был сильный, разве могло бы солнце меня растопить? Тогда человек спросил солнце:

– Эй, братец солнце, ты самое сильное? Солнце ответило:

– Если бы я было сильным, разве облако посмело бы застилать мне глаза?

– Эй, братец облако, ты самое сильное? – спросил человек. Облако ответило:

– Если бы я было сильным, разве рассыпалось бы я дождем? Тогда человек спросил у дождя:

– Братец дождь, ты самый сильный? Дождь ответил:

– Если бы я был силен, разве впитывала бы меня земля? Человек спросил землю:

– Сестрица земля, ты самая сильная? Земля ответила:

– Если бы я была сильна, разве трава, проткнув меня, выходила бы наружу?

Тогда человек обратился к траве:

– Сестрица трава, ты самая сильная?

– Если бы я была сильная, разве корова рвала и ела бы меня? Человек спросил у коровы:

– Сестрица корова, ты самая сильная?

– Если бы я была сильна, разве мог бы съесть меня волк?

Тогда человек спросил у волка:

– Братец волк, ты самый сильный? Волк сказал:

– Если бы я был сильный, разве мог бы охотник убить меня? Человек спросил у охотника:

– Братец охотник, ты самый сильный? Охотник сказал:

– Если я был бы силен, разве мыши и крысы могли бы прогрызть мой патронташ?

Человек обратился к мыши:

– Сестрица мышь, ты разве самая сильная?

– Если бы я была сильна, разве муравьи кусали бы и щипали мне уши?

– Братец муравей, а кто тебя сильней? – спросил человек.

– Я самый сильный! – ответил муравей.

Не поверил человек, и тогда муравей сказал:

– Три тысячи пудов пшеницы твоего отца я перетащил через гору и съел, тысячу пудов пшеницы твоего свояка я перетащил через семь горных перевалов и тоже съел. Я сильный! Я сильный! Я сильный!

– Почему у тебя большой живот? – спросил человек.

– У меня печень большая, – ответил муравей.

– Почему у тебя поясница тонкая? – сказал человек.

– У меня тяжелый труд, – ответил муравей.

– Почему у тебя голова большая? – спросил опять человек. Муравей сказал:

– Ум у меня большой! Труд тяжелый, ум большой, богатство большое. Я сильный! Я сильный! Я сильный!

Перевел М. Шевердин.

ГОЛОДНЫЙ ВОЛК

Голодный Волк долго рыскал в поисках добычи, совсем измучился и решил: «Съем всякого, кто мне встретится».

И вдруг, откуда ни возьмись, перед ним появился молоденький барашек.

«Ах, какой хороший барашек!» – подумал Волк, а у самого слюнки потекли. Преградил Волк дорогу барашку и говорит:

– Барашек, а я тебя съем!

Испугался барашек:

– Вай, неужто ты меня так всухомятку и съешь?

– Ну а как же еще я должен тебя есть? – удивился Волк.

– Если хочешь, чтобы было вкусно, беги в кишлак, возьми шампуры, лук, перец. Потом разрежешь меня на кусочки, нанижешь мясо на шампуры, приготовишь хороший шашлык. Покрошишь сверху лук, посыплешь перцем. Ну а потом уже и ешь. Нет на свете ничего вкуснее, чем шашлык из молодого барашка. Люди всегда так делают.

– И верно, – сказал Волк.

Помчался Волк прямо в кишлак.

По дороге встретились ему пастухи.

– Эй, – говорит Волк, – пастухи, дайте мне шампуры, лук, перец. Я хочу полакомиться шашлыком из молоденького барашка.

Схватили пастухи дубинки и давай колотить Волка. Колотят его, приговаривают:

– Вот тебе шампуры! Вот тебе лук! Вот тебе перец! Вот тебе шашлык из барашка! Чтобы твои зубы обломались!

С разбитой мордой Волк едва унес ноги.

Вернулся Волк на прежнее место, видит, а барашка нет.

«Что же я буду теперь делать?» – подумал Волк.

Еле волоча ноги, поплелся он куда глаза глядят. Повстречал он на дороге Клячу.

– Эй, Кляча, я тебя съем! – сказал Волк.

Кляча ему отвечает:

– Эх, Волк, какой же ты глупец. Я давно тебя поджидаю. Твой отец еще хотел съесть меня, да потом раздумал и сказал: «Когда мой сын проголодается, тогда он тебя и съест!» Он мне даже клеймо на заднюю ногу поставил. Не веришь, сам посмотри.

Забежал Волк сзади, чтобы посмотреть клеймо.

– Вот, – говорит лошадь и поднимает заднюю ногу. – На, смотри!

«Трах!» – Кляча так сильно лягнула Волка по морде, что он шагов десять летел кувырком, и как упал в пыль, так больше не поднялся.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел М. Шевердин.

ХРАБРЫЙ ВОРОБЕЙ

Летел воробей по своим делам и нашел на дороге коробочку хлопка.

Обрадовался воробей, схватил коробочку и полетел к старушке, что носила на голове белый платок.

– Очисти-ти-ти! – чирикнул воробей и бросил коробочку старушке на колени. Старушка ни слова не говоря вынула вату из коробочки и отдала воробью.

Полетел воробей к жене пастуха, что носила ожерелье из пятнадцати копеечных монет, и зачирикал:

– Перебей-бей-бей!

Жена пастуха ни слова не говоря перебила вату. Воробей схватил ее и полетел к девушке с сорока косичками:

– Спряди-ди-ди!

Девушка, ни слова не говоря, спряла из ваты нитки.

Взял у нее воробей нитки и полетел к ткачу, что ходил в полосатом халате, и зачирикал:

– Сотки-тки-тки!

Ткач ни слова не говоря соткал материю.

Воробей полетел к портному, что носил ичиги с зелеными пятками, и прочирикал:

– Сшей-шей-шей!

Портной снял с воробья мерку и сшил ему красивый халат.

Надел на себя воробей халат, подпоясался и совсем стал выглядеть лихим джигитом.

Задрал он нос, загордился и полетел во дворец. Подскакал он к трону, на котором сидел царь в золотошвейном халате, и зачирикал:

– А мой халат красивей? А мой халат красивей?

Царь рассердился и закричал:

– Палача!

Пришел главный палач. Царь повелел:

– Что этот воробей болтает? Казни его!

Главный палач размахнулся своим кровавым топором, да как ударит! Воробей увернулся и улетел на подоконник, а палач топором разрубил царя пополам. Обрадовался воробей и зачирикал на весь мир:

– Царя разрубили пополам, а у меня на душе стало легко!

Так царь кончился, а воробей достиг своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

ЮНОША, ОРЕЛ, МЕДВЕДЬ И ЛИСИЦА

В одной пещере, у подножия гор, жили один юноша, медведь, лисица и орел.

Могучий орел – царь птиц – был всевластным повелителем в своем орлином царстве. Медведь тоже управлял медвежьим народом – ему подчинялись все медведи, какие только есть на свете. И хитрая лисица прослыла мудрой царицей краснобурых, чернобурых и прочих лисиц, какие только водились во всех лесах земли.

Однажды лисица и орел отправились в город. У царя этой страны была красивая дочь. Прогуливаясь по городу, лисица увидела эту девушку и, вернувшись в пещеру, рассказала о ней юноше, расхвалив ее красоту.

Слушая ее рассказ, юноша так увлекся, что влюбился в девушку, не видев ее ни разу. Долго он ходил скучный, удрученный тем, что не может встретиться с любимой девушкой. Орел, медведь и лисица спросили, почему он такой печальный.

– Если вы сумеете похитить для меня дочь этого царя, тогда мне будет весело, – сказал юноша.

– Не тревожься, не горюй, мы с лисицей вдвоем выполним это дело, – успокоил его орел.

Юноша обрадовался. Орел и лисица отправились в город. Лисица пробралась в царский дворец и стала крутиться вокруг девушки, виляя своим пушистым хвостом. А орел сел на крышу дворца, подстерегая добычу.

Увидев лисицу, царевна погналась за ней. Лисица бежала потихоньку, заманивая девушку, но в руки ей не давалась. Так с помощью хитрости и обмана лисица потихоньку увлекла за собой царевну. Гонясь за красивой лисицей, девушка не заметила, как очутилась во дворе.

Орел не зевал, кинулся с высоты, осторожно схватил девушку своими цепкими когтями, поднялся под облака и быстро доставил ее в пещеру к юноше.

А лисица, быстро семеня лапками и распустив свой пушистый хвост, побежала назад в горы.

В конце концов юноша женился на девушке, и они зажили счастливой жизнью. Оставляя царевну в пещере, юноша, орел и лисица втроем уходили в лес на охоту, а медведь стоял на страже у входа.

Царь-отец приказал глашатаям объявить своему народу, что из царского дворца похищена царевна, и если кто-либо найдет ее, чтобы немедленно известили его. Долго о царевне не было ни слуху ни духу.

Однажды пришла к царю старая колдунья и сказала:

– Государь, я найду вашу дочь, что вы дадите мне в награду за радостное известие?

– Я тебе дам все, что захочешь, – ответил царь.

Взяв у царя коня-скакуна, колдунья отправилась в путь. Долго ехала, подгоняя коня, наконец, добралась до леса, расположенного против пещеры, в которой жила царевна.

Спрятав в лесу коня-скакуна, старая колдунья, обернувшись странницей, пришла к царевне. Как раз в это время юноша, орел и лисица вернулись с охоты. Старуха пустилась на хитрости – застонала, заохала, расплакалась печально и заявила:

– Я одинокая женщина, странствую по свету, ничего у меня нет – ни денег, ни имущества – возьмите меня к себе, я буду вам обед варить.

Юноша сжалился над старухой и пустил ее в пещеру.

Теперь каждый день в пещере стали оставаться царевна и колдунья, а все уходили на охоту.

Однажды старуха взяла с собой царевну в лес погулять. Показала она ей коня-скакуна и сказала:

– Давай-ка попробуем сесть на него. Покатаемся…

Колдунья посадила царевну на коня, села сама верхом. Конь поскакал во весь дух и привез их в царский дворец.

Вечером юноша, медведь, лисица и орел вернулись с охоты, смотрят: в пещере никого нет – ни старухи, ни царевны.

Юноша опять опечалился, загрустил.

Тогда лисица и орел снова отправились в город. Как и в первый раз, лисица заманила царевну, а орел подхватил ее и доставил в пещеру. Снова они с юношей зажили счастливой жизнью – пили-ели досыта, всего у них было вволю.

Хватился царь, а дочери опять нет. Тогда он собрал все свое войско, старуха показала ему дорогу, и он подступил к пещере.

– Эй, юноша,- крикнул он. – Ты зачем увез мою дочь? А ну-ка, выходи на бой, давай сразимся! Созывай свои войска!

Царь нагнал страху на юношу, и он, бедняга, стоял с поникшей головой, не зная, что делать.

Но вдруг раздался страшный рев. Это ревел медведь, сзывая свою рать. Вмиг сбежались медведи со всего света – бурые, черные, белые – и все выстроились ровными рядами. Вслед за этим и лисица издала призывной клич, и на ее зов со всех концов света сбежались лисицы и выстроились по другую сторону. Затем раздался орлиный клекот – и начали слетаться орлы со всего света. Они стремительно опустились вниз, похватали с гор цепкими когтями камни, поднялись вверх и грозною тучей нависли над царским войском, готовые ринуться в бой. Указав на медведей и лисиц, царь сказал своему визирю:

– У этого мальчишки войска совсем мало, давайте начнем сражение.

Визирь, взглянув на небо и увидев грозные орлиные стаи, перепугался до смерти. Сердце у него от страха чуть не лопнуло.

– О государь, – сказал он дрожащим голосом, – вы посмотрите наверх, видите, сколько их?! Мы не будем сражаться! Лучше давайте заключим мир с этим юношей!

Увидев грозные силы на земле и на небе, царь согласился с визирем и тут же помирился с юношей.

Он всенародно объявил его своим зятем и пригласил его к себе. Все приехали в город и отпраздновали веселую свадьбу. Таким образом они достигли своих желаний.

Перевел С. Паластров.

СТАРИК И ЛИСИЦА

Жил когда-то бедный старик, и из имущества был у него один только ишак. Собирал старик в степи хворост и колючку, грузил на своего единственного ишака и отвозил на базар для продажи.

Каждый раз перед тем, как старик уходил в степь, жена выпекала ему две лепешки-чавати.

Однажды, когда старик шел в степь, встретилась ему лиса и, отняв у него чавати, слопала их.

С тех пор не проходило и дня, чтобы нахалка лиса не отбирала у старика его чавати.

Старик об этом ничего не говорил жене, и она как ни в чем не бывало продолжала печь чавати.

Едет как-то старик на своем осле и думает:

– Каждый день в степь я еду по этой дороге и встречаю эту нахалку лису, которая съедает мои чавати. Поеду-ка я сегодня по другой дороге.

Свернул он на другую дорогу и погнал своего ишака. Ехал он ехал – и так, сидя верхом, заснул.

Долго ли он так ехал, мало ли, но, наконец, проснулся и видит: ишак остановился под большим чинаром, а под чинаром, на возвышении, спят сорок джинов.

Испугался старик. А джины имели обыкновение спать сорок дней. В этот раз они уже проспали тридцать девять дней и осталось им еще спать всего только один день. Но, почуяв во сне человеческий запах, все сорок джинов разом проснулись. Видят – перед ними стоит один-единственный человек. Подталкивая друг друга, джины начали шептаться.

Старик стоял в страхе и думал: «Если спросят меня, что я им отвечу?»

И решил: «Если спросят что-нибудь, отвечу, что я ангел смерти Азраил и что аллах послал меня за душами этих джинов».

Пошептались джины, пошептались и поманили к себе старика.

– Подойдите, отец! Кто вы?

Старик сказал:

– Я посланник аллаха – сам ангел смерти Азраил. Оказывается, здесь живут сорок джинов, много за ними накопилось грехов, и я пришел за их душами.

Перепугались джины и снова давай шептаться.

– Оказывается, – шепнул один, – этот старик – Азраил! Беда! Что нам теперь делать?

– Эй, друзья, – ответил другой джин, – досталась нам от отца золотая ступка с золотым пестиком. Давайте отдадим ее Азраилу, пусть он нас оставит в покое. Эта ступка не дороже нашей жизни.

– Конечно, не дороже нашей жизни. Ну давайте отдадим ступку, а пестик оставим себе, – решили джины.

Один из джинов сказал старику:

– Эй, Азраил, если мы тебе кое-что дадим, ты не отнимешь у нас души?

А старик-дровосек увидел, что джины струсили, расхрабрился и грозно сказал:

– Эй, джины, мне ничего не надо. Мне нужны только ваши жизни.

Джины еще посоветовались между собой и решили отдать в придачу к ступке и пестик.

– Эй, старик, – сказали они, – не убивай нас. У нас есть золотая ступка с золотым пестиком, оставшаяся от нашего отца. Мы ее отдадим тебе, только не трогай нас.

И старик важно ответил:

– Тогда принесите эту вашу ступку и положите на моего ишака да пестик не забудьте положить. Так и быть, прощаю ваши грехи.

Погрузили джины на ишака золотую ступку с золотым пестиком, и старик отправился домой.

На радостях, что так дешево отделались от ангела Азраила, джины изготовили плов в большом котле с сорока ушками и пригласили в гости всех окрестных волков и лисиц.

Прибежала и та лиса, которая всегда отбирала у старика его лепешки-чавати, и удивилась:

– Эй, джины, сколько лет, как ваш отец умер, а почему только сегодня справляете поминки?

Джины ответили:

– Эй, лиса, не спрашивай! Устраиваем мы пир по случаю того, что отделались от ангела смерти Азраила.

Еще больше удивилась лиса и спросила:

– А каков собой был этот ангел смерти?

– Старик, с длинной бородой, в ветхой одежде, опоясанной веревкой. Ехал он на ишаке, – сказали джины.

Лиса захлопала лапками и засмеялась:

– Эх вы, тоже мне, могучие джины. А я каждый день отбирала у этого страшного ангела смерти Азраила две чавати и съедала их. Да это же дряхлый старик, а не ангел. Сегодня он не попался мне, поехал по другой дороге, вот и заехал к вам. Обманул он вас, точно малых детишек. Пойдем, я покажу дом этого хитреца.

Джины никак не хотели поверить лисе, но, наконец, ей удалось уговорить их. Пошли они в сторону хижины старика. Джины шли, держась от страха за хвосты друг друга.

Получив от джинов золотую ступку с золотым пестиком, старик обрадовался: «Буду отламывать от ступки по кусочку и продавать. Теперь нам со старухой до конца жизни хватит».

Жена его на радостях замесила тесто и решила испечь чавати.

– А ну, старик, принеси с крыши хворосту, пора огонь разжигать: тесто подошло.

Залез старик на крышу, оглянулся на улицу, смотрит – бежит лиса, что у него всегда отбирала чавати, а за ней джины, держась за хвосты. Перепугался старик: «Если раньше меня не сожрали джины, то сейчас обязательно сожрут. Надо что-нибудь плохое про хитрую лису сказать. Может быть, в живых останусь».

– Эй, лиса, – сказал старик, – ты что, хочешь расплатиться со старыми долгами своего отца этими джинами. Они мне совсем не нужны. Отдай деньги!

Тогда джины разозлились:

– Ах вот как, оказывается, эта лиса нас ведет за долги отца!

Один из джинов схватил лису за хвост и ударил о землю так, что из нее дух вон.

А сами джины без оглядки убежали. Старик снял с лисы шкуру и сделал себе шапку.

Джины вернулись к своему чинару и сказали:

– Правильно, оказывается, этот старик на самом деле ангел смерти – Азраил. Смотрите, лиса хотела нас отдать за свои долги, мы схватили ее за хвост, ударили о землю – она тут же сдохла. Как бы и до нас не дошла очередь. Лучше нам убираться отсюда.

Вернулись они под свой чинар, устроили пир по случаю того, что избавились от Азраила, и убежали неизвестно куда. С тех пор джины больше и не показываются.

Старик, отделавшись от лисы и джинов, стал жить со своей старухой, не зная бедности. Говорят, что старик до сих пор носит шапку, сшитую из шкуры хитрой лисы.

Сказочник Ахмедов. Перевел С. Паластров.

ЗОЛОТОЙ АРБУЗ

Жил когда-то бедняк. Был у него небольшой клочок земли, на котором он трудился день и ночь.

Пришла весна. Бедняк начал пахать землю. Смотрит – по небу летит аист.

Подлетев к вспаханному полю, аист стал спускаться и вдруг камнем упал на землю. Подбежал бедняк и видит, что у аиста одно крыло сломано. Схватил он аиста и быстро понес домой.

Дома бедняк осмотрел сломанное крыло и стал лечить. Долго ухаживал бедняк за больным аистом. Наконец аист поправился и улетел.

Однажды бедняк, закончив пахоту, вышел в поле сеять. Вдруг пролетел тот самый аист и сбросил на землю три арбузных семечка.

Бедняк посадил их в землю.

Через несколько дней арбузы взошли. Бедняк трудился, не жалея сил. Вовремя полол, окучивал, поливал. Так незаметно пришла пора убирать урожай. Арбузы поспели.

Бедняк сорвал три штуки и еле-еле донес домой.

Арбузы были пребольшущие и претяжелые.

Бедняк позвал в гости своих родственников и друзей.

Взял он арбуз и хотел разрезать, но никак не мог проткнуть корку ножом. Попробовал он разрезать второй арбуз – опять нож не берет. С третьим было то же самое.

Наконец бедняк ударил большим ножом со всего размаху – и арбуз треснул и раскололся, а в нем вместо красной мякоти… золотые монеты. В остальных двух арбузах тоже было золото.

Обрадовался бедняк, вытряс золото и раздарил его своим гостям. Гости тоже обрадовались и разошлись по домам.

На каждой из трех арбузных плетей выросло по десять арбузов. Бедняк собрал остальные арбузы и с тех пор стал жить в достатке.

Жил по соседству богач. Пришел он к бедняку и спрашивает:

– С чего ты так разбогател? Что ты сделал для этого?

Бедняк откровенно рассказал ему все, как было.

«Эх, вот мне бы столько золота!» – подумал богач и пошел в поле. Там он увидел аиста. Богач потихоньку подкрался и, выждав удобный момент, ударил аиста палкой по ноге.

Схватив птицу, богач понес ее домой, привязал к ноге щепки и стал лечить.

Через несколько дней аист вылетел и улетел.

Богач вышел в поле и стал поджидать аиста.

В один прекрасный день аист пролетел и сбросил богачу два семечка.

Семена взошли. Расстелились по земле зеленые плети, зацвели, а потом выросли арбузы.

Когда поспели арбузы, хозяин позвал в гости всех своих родных.

Как только ударил богач арбуз ножом, он треснул, раскололся – и из середины вылетели шмели, крупные, как орехи. Кинулись они жалить богача и его родных. У всех вздулись щеки, заплыли глаза, распухли губы.

Сказочник Вадх Рахим-оглы. Перевел С. Паластров.

«БЕЙ, ДУБИНКА!»

Давно-давно жил один старик-охотник со своей женой-старушкой.

Однажды поставил старик силок и сел караулить.

Смотрит – в силок попал большой аист.

Подбежал старик и стал вытаскивать аиста. Вдруг аист заговорил человечьим голосом:

– Отпусти меня, старик. Я у аистов вожак. Отпусти меня – дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Мой дом – вон за теми горами. Кого ни спросишь, где дом аиста – всякий тебе покажет.

Старик отпустил аиста на волю.

Назавтра старик встал с утра пораньше и пошел в путь-дорогу – к аисту за подарком. Шел он мало ли много ли, стороной ли дорогой ли, шел, шел – и дошел до места, где паслись бараны.

– Чьи это бараны? – спросил старик у пастуха.

– Это бараны аиста, – ответил пастух.

Пошел старик дальше. Видит – пасется табун лошадей.

– Чьи это кони? – спросил старик у табунщика.

– Это табун аиста, – ответил табунщик.

– Послушай-ка, – сказал старик, – аист обещал мне подарок. Что мне просить у него?

– У аиста есть корчажка, когда она кипит – из нее сыплется золото. Проси эту корчажку, – посоветовал табунщик.

Старик продолжал свой путь. Шел он мало ли много ли, стороной ли дорогой ли, через степи, через горы, через реки и озера, шел семь дней и семь ночей и, наконец, подошел к дому аиста.

– Мир вам! – сказал старик, перешагнув через порог.

Аист щелкнул клювом.

– Ляк-ляк. Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил. Ты, должно быть, пришел за подарком? Ну, что ты хочешь? Проси!

– У вас есть «кипи, моя корчажка», – сказал старик, – дайте мне ее.

Аист задумался.

– Старик, зачем тебе корчажка? Лучше я дам тебе полное блюдо золота, – стал уговаривать аист.

Но старик не соглашался.

Подарил аист старику корчажку.

Взял старик корчажку и отправился домой.

Шел он мало ли много ли, шел он степью, шел дорогой и, наконец, добрался до кишлака. Зашел он отдохнуть к знакомому.

– Посмотрите за этой корчажкой, – попросил он хозяина, – я немного отдохну, а быть может, вздремну. Но только не говорите: «Кипи, моя корчажка», – предупредил он.

Едва старик заснул, хозяин закричал: «Кипи, моя корчажка!» Из нее посыпались золотые монеты. Хозяин спрятал волшебную корчажку, а вместо нее принес простую корчажку, с виду точно такую же.

Проснулся старик, взял корчажку и отправился в путь.

Шел он мало ли много ли, шел знакомою дорогой, шел семь дней и семь ночей и, наконец, пришел домой.

– Ну, старуха, расстилай скатерть, сейчас наберем золота и разбогатеем.

Старуха расстелила скатерть. Старик поставил корчажку на середину и закричал что было силы:

– Кипи, моя корчажка!

Но корчажка не кипела, и золото не появлялось. Старик опять закричал, но корчажка не закипела.

Разозлился старик, раскричался:

– Ах, проклятье тебе, аист. Обманул ты меня, дал простую корчажку. Завтра пойду и буду просить другой подарок.

На другой день рано утром старик отправился в путь. Пришел он к табунщику и говорит:

– Аист меня обманул. Какой подарок попросить мне теперь?

Пастух подумал и сказал:

– Есть у аиста «скатерть, раскройся!» Расстелешь ее, и как скажешь «скатерть, раскройся!», тотчас же появятся на ней разные яства. Проси ту скатерть.

Пришел старик к аисту и, переступив через порог, говорит:

– Мир вам!

– Ляк-ляк, – щелкнул клювом аист. – Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил. В прошлый раз я дал тебе корчажку, которая сама кипит. Что ты ею уже не доволен? – спросил он.

Старик рассказал обо всем, что случилось, и добавил:

– Ты меня обманул, вместо кипящей корчажки дал простую. Вот я и пришел теперь просить у тебя «скатерть, раскройся!»

Аист подарил старику «скатерть, раскройся!» Взял старик скатерть и отправился в обратный путь. Шел он мало ли много ли и, наконец, пришел в тот самый кишлак, где он уже был.

– Вот вам скатерть, – сказал старик своему знакомому, – посмотрите за ней, пока я отдохну, а быть может, вздремну немного. Только не говорите «скатерть, раскройся!»

Когда старик уснул, хозяин крикнул: «Скатерть, раскройся!» и сразу же на ней появилось семьдесят различных яств. Хозяин быстро все унес в другую комнату, а вместо волшебной скатерти положил другую, с виду совсем такую же. Старик проснулся, взял эту скатерть и отправился в путь.

Придя домой, он сказал:

– Ну, старуха, угощу тебя, чем ты хочешь, говори, сейчас все будет готово.

Он расстелил скатерть и крикнул:

– Скатерть, раскройся!

Но, как он ни кричал, на скатерти было пусто, никакие кушанья не появлялись.

Старик разозлился.

– Второй раз обманул меня аист, завтра же пойду, буду просить другой подарок, – сказал он.

На другой день на рассвете старик отправился в путь.

Пришел к табунщику, рассказал ему все и спросил:

– Что же теперь просить мне у аиста?

– Видно, у тебя много врагов, – сказал пастух. – Проси у аиста дубинку, которая сама бьет. Как только скажешь: «Бей, дубинка!», кто бы ни был перед тобой, всех побьет.

Старик не стал медлить и пошел дальше. Войдя в дом аиста, он сказал:

– Мир вам!

– Ляк-ляк, – щелкнул клювом аист. – Если бы не твое приветствие, я клюнул бы тебя раз и проглотил… Зачем опять пришел? Кипящую корчажку получил, волшебную скатерть получил, чего еще надо?

– И в этот раз ты меня обманул, – сказал старик. Вместо волшебной скатерти дал мне другую. Теперь я прошу у тебя совсем нестоящую вещь – дай мне дубинку, которая сама бьет.

– Хочешь взять дубинку, бери, она мне не нужна, – сказал аист и подарил старику дубинку, которая сама бьет.

Взял старик дубинку и отправился в обратный путь. Шел он мало ли много ли, но, наконец, пришел в тот кишлак, где и раньше останавливался.

– Подержите-ка вот эту дубинку, – сказал он знакомому, – я немного отдохну, а быть может, и сосну. Только не говорите: «Бей дубинка!» – предупредил он.

Как только старик уснул, хозяин крикнул: «Бей, дубинка!» Тут дубинка и пустилась колотить всех, кто был в доме. Старик проснулся и прибежал на крик. Все с плачем бросились к нему и стали просить.

– Остановите дубинку. Мы взяли вашу корчажку и скатерть. Простите нас, мы все отдадим, только остановите дубинку!

– Стой, дубинка! – крикнул старик, и дубинка остановилась. Тогда хозяева вынесли из другой комнаты волшебную корчажку и скатерть и отдали старику. Старик отправился в путь. Шел он много ли мало ли, шел, прошел через степи, через горы, через реки и озера, шел семь дней и семь ночей и, наконец, дошел до своего дома. Поставил он корчажку и крикнул:

– Кипи, моя корчажка!

Корчажка закипела, и из нее посыпались золотые. Старик со старухой не успевали собирать. Потом старик крикнул:

– Скатерть, раскройся!

Скатерть раскрылась, и на ней оказалось семьдесят различных яств. Ни разу в жизни своей ничего подобного не видали старик со старухой. Они пили и ели, что хотели.

Узнал хан той страны, что старик охотник где-то достал волшебную корчажку и такую же скатерть, и послал к нему своего визиря.

– Отдай корчажку и скатерть, – сказал визирь.

Старик крикнул:

– Бей, дубинка!

Отколотила дубинка визиря, еле-еле он ноги унес. Хан собрал тогда семитысячное войско и наутро выстроил его перед домом старика.

– Ну, старик, выходи на бой, если есть еще у тебя душа в теле! – закричал хан.

Старик раскрыл двери, да как крикнет:

– Бей, дубинка!

И пошла дубинка колотить ханских воинов, еле-еле они ноги унесли. Под конец дубинка добралась до хана и стала его бить. Хан завопил:

– Старик, останови свою дубинку! Спаси меня от смерти. А старик стоит себе у дверей своего дома, посмеивается:

– Не будешь другой раз зариться на добро бедняков.

Так старик-охотник и его старушка-жена достигли своих желаний.

Перевел С. Паластров.

СЛАДКОГОЛОСЫЙ СОЛОВЕЙ

В стародавние времена жил жестокий шах. Много лет он притеснял и истязал народ. Изо рта своих подданных он вырывал последний кусок хлеба, душил их всякими поборами да налогами.

Так награбил он столько золота, серебра и драгоценных камней, что не знал, куда все это девать. Однажды собрал шах лучших мастеров и приказал им:

– Сделайте мне дерево чинару – ствол из яхонтов, ветки из хризолита, листья из изумруда, а плоды из жемчуга. А листва должна быть такая густая, чтобы сквозь нее не проникал ни один луч солнца.

Услыхал о шахском повелении народ, зароптал:

– Пока смастерят такое дерево, с нас, должно быть, и последнюю рубашку снимут.

Однако шах жестоко расправился с недовольными. Одним головы приказал отрубить, других – в яму бросить. Через семь лет чинара была готова.

Приказал шах поставить свою кровать под драгоценным деревом и спал там.

Однажды утром почувствовал шах на правой щеке тепло. Открыл глаза и видит: сквозь изумрудную листву просвечивает пятнышко голубого неба величиной с копейку, и оттуда луч солнца падает на щеку.

Шах завопил:

– Какой-то вор похитил листок с моей чинары. Кто найдет злодея, того я до самой макушки золотом засыплю. А если вор не будет пойман, весь город сожгу и пепел развею по ветру.

Сидевший по правую руку шаха визирь посоветовал:

– Поставьте на ночь стражу из сорока воинов. Они подстерегут вора.

Шах согласился.

Сорок вооруженных воинов окружили чинару. Но когда подошла полночь, все они как стояли, так и уснули.

Просыпается утром шах и видит – в листве еще одно пустое место, уже величиной с пятак. Пришел шах в такую ярость, что каждый волосок на его голове поднялся острой иглой.

– Палачи, ко мне, – закричал он.

Четырнадцать палачей черными птицами предстали перед шахом, выхватили из ножен отточенные сабли и сказали:

– Кому пришел смертный час, тому голову снесем.

– Казнить их, – приказал шах, указывая на воинов.

Но тут вмешался визирь.

– Если каждый день будете рубить по сорока голов, – сказал он, – то в государстве не останется войска. Посадите лучше воинов в темницу, да приставьте к дереву другую стражу.

Воинов отвели в темницу.

А у шаха, надо сказать, было три сына.

Вот старший сын и говорит отцу:

– Дозвольте мне в эту ночь посторожить чинару. Я поймаю вора.

Шах согласился.

Стал старший сын сторожить чинару, да только не выдержал и заснул в полночь. Когда занялась заря, шах увидел среди листьев пустое место величиной с тюбетейку.

Тут же приговорил шах старшего сына к смерти.

– Я буду теперь сторожить, – вызвался средний сын. – Если не схвачу вора, казните меня вместе с братом!

Но в полночь сон ему смежил веки, а утром среди листьев оказалось еще одно пустое место величиной в большую лепешку.

От ярости у шаха глаза полезли на лоб, как у кошки, подавившейся салом.

– Палачи, – закричал он, – ко мне!..

Но тут младший сын стал просить его:

– Дозвольте мне взять лук и стрелы. Я подстрелю вора.

Шах дал позволенье.

Когда стемнело, царевич встал под дерево и, натянув тетиву, стал зорко поглядывать то направо то налево.

Глубокой ночью сон стал его одолевать. Вынул он из кармана ножик, надрезал себе палец, натер ранку солью с перцем, и боль сразу разогнала дремоту.

Стоит царевич поджидает. Вдруг перед самым рассветом подлетела к чинаре диковинная птица. Клюв у птицы яхонтовый, ноги хризолитовые, крылья из жемчугов и кораллов. Птица опустилась на ветку чинары и так запела, что земля и небо зазвенели.

Как ни жалко было царевичу стрелять в дивную певунью, но он все же спустил тетиву. Но рука у него дрогнула и стрела только задела птицу, выбив из крыла ее перышко.

Птица улетела.

Проснулся шах. Царевич, держа в правой руке лук и стрелы, а в левой перо, подошел к отцу.

– Вот, – сказал он, – я подстерег птицу, которая уносила драгоценные листья с нашей чинары. Это был сладкоголосый соловей. Однако подстрелить мне его не удалось: очень уж сладко он пел. Только выбил одно перышко из крыла.

Взял шах в руки перо и увидел, что оно дороже всех налогов с его страны за целых семь лет.

Обрадовался шах и велел выпустить из темницы сыновей и воинов.

В тот же день он объявил всем:

– Кто достанет мне эту птицу, того я возведу на свой трон, и он будет делить со мной шахскую власть. А если птицу не поймают, я весь город сожгу и сровняю с землей!

Старшие сыновья шаха почтительно сложили руки на груди, поклонились и сказали:

– Позвольте нам сослужить службу, отец!

Шах согласился.

Переодевшись купцами, оба царевича выехали из города.

Прошло три дня. Младший сын шаха подумал: «Ничего братья не найдут, а отец в ярости может и город сжечь. Надо ехать мне».

Он пошел к отцу и сказал:

– Отец! Позвольте и мне сослужить вам службу. Я хочу найти волшебную птицу. Отпустите меня – я уеду, не отпустите – тоже уеду.

Очень не хотелось шаху отпускать младшего сына. Но царевич твердо стоял на своем.

Делать нечего – шаху пришлось снарядить и младшего сына в дорогу.

Младший царевич ехал быстро и через неделю догнал своих братьев.

Поехали дальше втроем и долго ли, скоро ли ехали, но прибыли к месту, где дорога разделялась на три. Возле каждой дороги – камень, на камне – надпись. На одном написано: «Кто поедет по этой дороге, вернется». На другом – «Кто поедет по этой дороге, встретит опасность». На третьем – «Кто поедет, не вернется».

Старший брат выбрал первую дорогу, средний выбрал опасную, а младший ту, по которой не возвращаются.

Братья распрощались и тронулись в путь.

Едет средний брат и думает: «Опасная дорога – дело неладное, а вдруг со мной что-нибудь приключится? Не лучше ли поехать вместе со старшим братом?» Подумав так, он свернул на тропинку и присоединился к старшему брату. Поехали они вдвоем.

Приехали братья в чужой город, сели на солнышко, поели кислого молока и стали расчесывать друг другу волосы.

А дочь шаха, выйдя на балкон своего дворца, заметила братьев.

«И не стыдно им у меня на глазах причесываться? – подумала она и, рассердившись, кинула кусок яблока, которое ела, прямо в старшего брата, да так ловко, что попала ему в голову. Старший брат повернулся, смотрит – на балконе стоит красавица.

«Царевна в меня, наверное, влюбилась», – подумал старший брат и остался сидеть со средним братом у дворца.

Вечером одна из служанок царевны подошла к братьям.

– Что вы здесь сидите, почему не уходите?

– Царевна в меня влюбилась, даже кинула кусочек яблока, пошутила, посмеялась. Как же уйти? – сказал старший брат.

– Живо проваливайте отсюда! А то царевна разгневается и прикажет отрубить вам головы, – припугнула служанка.

Братья струсили и, дрожа от страха, ушли.

Стали они жить в городе, и день за днем прожили все, что дал им в дорогу отец. Делать они ничего не умели и так обнищали, что пришлось им спать у порога чужой лавки.

Пошли они в услужение. Старший брат поступил подручным в харчевню – похлебку разливать, а средний брат в другую харчевню – под котел с пловом дрова подкладывать.

Теперь послушайте о младшем брате.

И дни и ночи ехал он от реки к реке, от озера к озеру, от горы к горе, оставляя за собой стоянки и переходы. Съел он все свои запасы, только одна сухая лепешка осталась.

Наконец доехал младший брат до родника. На берегу его росла тенистая чинара.

Младший брат привязал коня к чинаре, сунул руку в переметную суму и вынул свою последнюю лепешку. Намочил он ее в воде, разломил на кусочки и только собрался поесть, как заметил вдали облако пыли. Присмотрелся и видит –прямо на него мчится во весь дух большая обезьяна.

С перепугу юноша влез на дерево. Обезьяна подбежала, съела лепешку, вытерла морду и, подняв голову, поманила царевича.

– Слезай! – сказала она человечьим голосом. Царевич подумал: «Не наелась лепешкой, хочет и меня съесть». И полез выше.

А обезьяна вскочила на нижнюю ветку.

– Эй, человек, слезай! – снова позвала она. – Если в наши места птица залетит, крылья спалит, человек зайдет, ноги сожжет. Зачем ты сюда приехал?

Царевич слез с дерева, рассказал обезьяне все от начала до конца.

– Если я не доберусь до сладкоголосого соловья, отец весь город сожжет и сровняет с землей, – печально закончил он свой рассказ.

– Говорят: «Кто тебя один раз накормил, тому сорок раз поклонись», – сказала обезьяна. – Лучше бы я не ела твоей лепешки! А раз уже съела, придется тебя отблагодарить. Садись на коня! Посчастливится – добудем птицу, спасем твой родной город от разоренья.

Сели они вдвоем на коня и отправились в путь. Доехали они до отгороженного высокой стеной сада.

– Я буду копать подземный ход, – сказала обезьяна, – а ты жди меня. Если через пять дней не приду, возвращайся туда, откуда приехал. – И обезьяна принялась рыть.

На шестой день обезьяна вернулась и сказала:

– Я подвела подкоп под самую клетку, в которой под семью покрывалами сидит сладкоголосый соловей. Доберись до конца хода и подожди, пока не уснет стража, а там – хватай не мешкая клетку с птицей и неси сюда. Только смотри, не снимай с клетки покрывала.

Крепко запомнив наставление обезьяны, царевич спустился в подземный ход. Добрался до конца и стал ждать.

Стражники-караульные, – а их было десять человек, – уснули на своих местах. Царевич пробрался мимо них и схватил клетку с птицей. Ему захотелось посмотреть, та ли это чудесная птица, что прилетала на чинару его отца. Только он приподнял одно из семи покрывал, сладкоголосый соловей запел, да так звонко, что царевич остановился словно зачарованный, а клетка выпала у него из рук.

Проснулись стражники, схватили царевича и отвели к шаху.

Шах позвал палача и приказал:

– Отруби вору обе руки по локоть!

Тут вступился визирь.

– Подожди казнить молодца. Давайте узнаем, зачем ему понадобилась птица.

– Ну послушаем, – согласился шах, и царевич рассказал все от начала до конца.

Тогда визирь сказал шаху:

– Если мы казним из-за птицы храброго молодца, пойдет о нас постыдная молва. Лучше пошлите его на трудное дело.

Шах согласился и говорит юноше:

– Поезжай отсюда в сторону захода солнца. Проедешь на коне девять месяцев и увидишь город. У шаха того города есть дочь, спит она в золотом сундуке. Если ты привезешь мне девушку, отдам тебе сладкоголосого соловья.

Царевич вернулся к обезьяне и рассказал, что с ним произошло.

Опять сели они вдвоем на коня и пустились в дальний путь.

Ехали они девять месяцев и подъехали, наконец, к большому городу. Остановились в поле, и обезьяна снова принялась рыть подземный ход. Через девять дней и девять ночей она кончила работу и вернулась к царевичу.

– Я сделала подземный ход к дворцу дочери шаха, – сказала обезьяна. – Подымись по лестнице в сорок ступенек, пройди через сорок комнат, выйди на балкон, там луноликая красавица-царевна сидит на золотом сундуке, окруженная сорока прислужницами. Когда царевне хочется спать, она открывает крышку и ложится в сундук. Ты сперва подними крышку, посмотри, закрыты ли глаза у царевны. Если она спит с открытыми глазами, уноси ее, а если глаза у нее закрыты, не трогай.

Царевич спустился в подземный ход, пробрался во дворец, поднялся по сорока ступеням, прошел сорок комнат, заглянул на балкон. Смотрит – сидит красавица-царевна, окруженная сорока служанками. Кто увидит ее, вмиг разум теряет от такой красоты. Вот легла она спать в свой сундук, а служанки уснули вокруг. Царевич поднял крышку и видит – глаза у царевны закрыты. Тут бы надо уйти, да у него разум вылетел из головы.

Забыл царевич наставления обезьяны. Наклонился, чтобы поцеловать царевну. Но от его горячего дыхания лицо девушки затуманилось и она открыла глаза.

– Эй, человек, что тебе надо? – крикнула она.

Служанки проснулись, бросились к царевичу, связали ему руки и отвели к шаху.

Шах, от ярости, приказал сейчас же казнить юношу.

Но тут вмешался визирь.

– Государь, если мы казним его, наутро об этом узнает и стар и млад, и пойдет о нас постыдная слава. Лучше пошлите молодца на трудное дело.

Шах согласился и говорит:

– Слыхал я, что за девять месяцев пути отсюда находится море Кульзам, а в море – Алмазный остров. Там живет колдун Орзакы. У него есть конь Кара Калдыргоч. Тот конь месячный путь пробегает в мгновенье ока. Достань мне коня, и дочь будет твоей.

Вернулся царевич к обезьяне и горько заплакал.

Она стала утешать.

– Э, царевич, не горюй! Если счастье будет с нами, достану я тебе коня Кара Калдыргоч.

И снова они пустились в дорогу. Ехали степями и горами и, наконец, доехали до моря.

Увидел царевич бесконечный морской простор и загрустил.

– Не переплыть нам моря, – сказал он обезьяне. – Погибнем.

Обезьяна стала ободрять его.

– На каждое дело иди смело! Ничего не бойся!

И она начала рыть подземный ход под морем. Через сорок дней и сорок ночей обезьяна кончила работу и вернулась.

– Я вывела подземный ход под передние копыта коня. Ты осторожно высунь голову из отверстия подкопа. Кара Калдыргоч заржет, а колдун Орзакы встанет с постели, выйдет, ударит его и опять пойдет. Ты опять высунь голову. Кара Калдыргоч снова заржет. Придет колдун, ударит коня и уйдет. А потом ты потихоньку выйди и, не дав коню заржать, надень ему на морду эту торбу с кишмишом да скажи: «Эй, добрый конь Кара Калдыргоч! До каких пор ты будешь находиться во власти злодея и терпеть от него побои?» И проворно бери коня. О седле, уздечке и потнике не заботься, поезжай скорей!

Крепко запомнив наставления обезьяны, царевич вошел в подземный ход и прошел под морем к коню. Выглянул он из подкопа, видит: Кара Калдыргоч, насторожив уши, подняв хвост трубой, танцует на месте.

Заметив чужого, конь громко заржал. Пришел колдун. Ростом он был с минарет, каждое плечо как чинара, рот как пещера, глаза как старые мешки, нос как печь для лепешек, тело как у слона. Изо рта колдуна вылетел огонь.

– Ах ты, тварь! – прикрикнул на коня колдун. – Если птица сюда залетит, крылья спалит, если человек зайдет, ноги сожжет! Ты, что ли, запах человека учуял?

Колдун ударил плетью коня и ушел спать.

Опять царевич высунул голову. Конь опять заржал. Пришел колдун с плеткой в руке и заорал на коня:

– Э, чтобы ты подох! Запах человека учуял, что ли? Будь он хоть под землей, хоть на небе, от меня не уйдет. Уж я если схвачу его, помну немного во рту и проглочу.

Отхлестал колдун коня и ушел. Царевич выскочил из подземного хода, проворно накинул на голову лошади торбу с кишмишом и сказал:

– Эй, милый друг, до каких пор ты будешь находиться во власти колдуна, терпеть от него побои?

Царевич погладил коня, вскочил ему на спину, ударил его пятками в бока и зажмурился. Кара Калдыргоч встряхнул гривой, на боках его выросли крылья, и он как сокол взвился к небу. Из-под копыт коня сверкнула молния и ударила по лбу колдуна. Колдун проснулся.

– Стой, стой! – крикнул он и, выпустив свои когти, погнался за конем.

Кара Калдыргоч полетел к морю. Колдун было совсем нагнал коня, протянул руку к его хвосту, а конь взбрыкнул задними ногами, лягнул колдуна. Пасть колдуна с треском разорвалась, как старое полотно. Колдун свалился в воду и потонул.

Девятимесячный путь конь пролетел за девять дней. Видит царевич город, а около города сидит обезьяна, щелкает орехи.

– Ну что теперь сделаем? – спросила обезьяна.

– Отдадим Кара Калдыргоча, возьмем девушку, – ответил царевич.

– Разве можно отдать такого коня? Слушай меня! Я перекувыркнусь и стану конем. Ты подведешь шаху обоих коней, он выберет меня. Потом возьмешь девушку и поедешь за птицей.

Обезьяна перекувыркнулась, обратилась в коня, да такого, что Кара Калдыргоч по сравнению с ним был хуже ишака.

Царевич повел коней к дворцу. Шах увидел через окошко двух вороных коней, черных, гладких, как ласточки.

– Позови того человека! – приказал шах визирю. – Нам подходят такие кони. Если продаст, купим.

Визирь позвал царевича.

– Сколько стоят твои кони?- спросил шах.

– За деньги не продам. Одного коня променяю на вашу дочь!

– Э, бестолковый! Разве можно девушку променять на коня?

Тогда царевич напомнил шаху его обещание выменять дочь на Кара Калдыргоча.

– Что нам делать?- обратился шах к визирю.

– Мужественный человек не отказывается от своего слова. Тигр не возвращается по своему следу, – сказал визирь, – обещание нужно выполнять.

– За одного коня дам золото, за другого – дочь. Возьму обоих коней!- сказал шах.

Но юноша ответил:

– Одного поменяю на вашу дочь, на другом она будет ездить на охоту.

Шах спросил визиря:

– Какой из коней лучше? Выбирай!

Визирю понравился Кара Калдыргоч.

– Э, несмышленый! Вот хороший конь! – шах показал на коня-обезьяну и выбрал его.

Потом шах приказал привести дочь и отдал ее царевичу вместе с сундуком, в котором она спала.

Шах приказал коня-обезьяну отвести в конюшню и привязать. Но конь, насторожив уши, подняв хвост трубой, грыз удила, кусал тех, кто подходил спереди, лягал тех, кто подходил сзади, никого не допускал и не дал себя привязать. Шах повесил на дверь конюшни замок величиной с голову человека, поставил сорок стражников на крышу конюшни и сам лег спать у ее двери. Ночью конь обернулся обезьяной. Она пролезла через щель в стене и убежала.

Посмотрел утром шах через окошечко, а от коня даже и следа не осталось. Шах заметался, позвал визиря, рассказал, что случилось.

Визирь стал его утешать.

– Кара Калдыргоч был конем колдуна Орзакы. А колдуну подвластны все злые и добрые духи. Сколько шахов, желая добыть этого коня, лишилось головы! Наверно, колдун Орзакы взял обратно своего коня. Хорошо, что он не тронул нас. Не печальтесь. Кроме того, ведь дочь свою вы выдаете замуж за шаха, и один из коней остался у нее.

Теперь послушайте о царевиче.

Когда он приехал к саду, где в клетке жил сладкоголосый соловей, обезьяна уже сидела у ограды и щелкала орехи.

– Что теперь сделаем? – спросила обезьяна.

– Отдадим девушку и возьмем сладкоголосого соловья, – ответил царевич.

– Э, несмышленое дитя, разве можно отдавать за птицу девушку? Я перекувыркнусь, стану девушкой. По сравнению со мной, царевна будет хуже девяностолетней старухи. Ты приведешь нас к шаху, и он выберет меня.

– Не оставить ли мне девушку здесь и повести только тебя?

– Нет, не надо. Пусть сам выберет, чтобы потом не жалел.

Обезьяна превратилась в прекрасную девушку. Царевич положил красавиц в два сундука и пошел в город, ко дворцу шаха.

– Пришел, стоит и просит милостыню. Шах в окошко увидел его и приказал казначею:

– Дай что-нибудь страннику!

А визирь вмешался:

– Юноша, что стоит у двора, не нищий, а сын шаха, тот самый, которого вы послали в далекую страну за прекрасной царевной.

Шах позвал юношу и спросил:

– Ну, молодец, выполнил службу?

– Выполнил, – ответил он.

– Где же девушка?- спросил шах.

– Вы приказали привезти одну девушку, а я привез двух. Возьмите ту, которая понравится, а другая останется мне.

Открыли сундуки. Обе девушки разом чихнули и поднялись. Шах от такой красоты опешил, разум у него помутился. Как увидел девушек, грудь ему проколола игла, сердце пробила стрела. Он влюбился и потерял покой.

– Какую мне взять, – спросил он у визиря.

Визирь указал на царевну. Однако шаху понравилась девушка-обезьяна. Он оставил ее и отдал царевичу сладкоголосого соловья.

Царевич вышел из города, сел на Кара Калдыргоча верхом. На одно колено поставил сундук с девушкой, на другое – золотую клетку с птицей и отправился в путь.

А шах созвал народ, отпраздновал такую пышную свадьбу, какой еще не видели. В самый разгар пира обезьяна поднялась, проскользнула через щель в стене и исчезла.

Теперь послушайте о царевиче.

Подъехал он к старой чинаре и видит – обезьяна уже сидит там и щелкает орехи.

– Что теперь сделаем? – спросила она.

– Теперь я поеду домой, – ответил царевич.

– Сначала поедем ко мне, погостишь у меня дня три-четыре, а потом отправишься домой.

– Твой дом какая-нибудь расщелина в горе, как я туда пролезу?

Обезьяна засмеялась.

– И ты до сих пор не знаешь, кто я? Идем!

Царевич пошел за обезьяной. Вот они перебрались через гору и оказались у ворот с красивой резьбой, с золотыми кольцами. Вошли в ворота, а там – прекрасный сад. Цветут розы, поют соловьи, над водой зеленеет трилистник. Персики, винные ягоды поспели и падают на землю. В четырех углах сада – четыре золотых дома, и в каждом по сорок комнат. В каждой комнате сидят и учатся юные пери: читают и пишут.

Обезьяна перекувыркнулась и стала красавицей – пери. Такой красивой девушки ни одна мать не родила.

Три дня гостил царевич в прекрасном саду.

Когда он собрался уходить, пери отрезала волосок от своей косы и дала ему.

– Если тебе придется трудно, – сказала она, – зажги кончик волоска и я к тебе явлюсь.

– Почему ты мне сделала столько добра, помогала мне все время? – спросил царевич.

– Еще задолго до встречи с тобой я гадала и узнала, что в стране восхода солнца живет жестокий шах; он отбирает последний кусок хлеба у своих подданных и делает драгоценное дерево. Из-за этого дерева он захотел разрушить город. А у шаха три сына. Младший скажет: «Нехорошо, если из-за дерева мой отец разрушит город, и люди останутся без крова. Я привезу птицу, которая уносит листочки с дерева». Тогда я подумала: «Если юноша готов отдать жизнь за бедный народ, как я могу сидеть на троне и блаженствовать». И вот семь лет я искала тебя, пока не нашла.

Царевич попрощался с пери, поблагодарил ее и отправился с дочерью шаха в путь.

Ехал он, ехал и доехал до того места, где расстался с братьями. Тут он остановил Кара Калдыргоча и задумался: «Где теперь мои братья? Поеду-ка, узнаю о них».

Он оставил в пещере девушку и клетку с птицей, свернул на дорогу, которую выбрал старший брат.

Приехал царевич в город и увидел, что в харчевне старший брат разливает похлебку.

– Эй, хозяин! – позвал царевич. – Пришли во двор караван-сарая, что против харчевни, мне похлебки с тем парнем, который разжигает огонь.

Хозяин налил похлебку в миску и, передавая миску старшему брату, закатил ему звонкую пощечину.

– Неси осторожно! – сказал он.

Старший брат отнес похлебку во двор караван-сарая.

– Садись и ешь сам! – сказал младший брат.

– Нельзя, хозяин будет ругаться.

– Не будет ругаться! Садись, садись!

Когда старший царевич поел, младший спросил его:

– Откуда ты? Какого ты рода?

– Я подручный в харчевне, родился здесь.

– Не скрывай от меня. Я узнал тебя. Если скажешь правду, отвезу тебя на родину.

Старший брат заплакал и рассказал от начала до конца все, что с ним было.

– А ты узнаешь своего младшего брата, если увидишь его? – спросил царевич.

– Узнаю.

– А как?

– Однажды, когда мы были мальчиками, я собрался ехать на реку поить лошадь, а он привязался ко мне, крича: «Я тоже поеду!» Лошадь лягнула его, и на левом плече братишки осталась метка от копыта.

– Почему же ты не покатал своего братишку, не позабавил его?

– Я не любил его – вот и не повез.

– Не похожа ли метка твоего брата на эту?

Царевич отвернул ворот у рубахи и обнажил свое левое плечо.

Старший брат бросился к его ногам и горько-горько заплакал.

Царевич поднял его, вытер ему слезы, повел на базар, купил хорошую одежду и коня. Старший брат нарядился, сел на коня и оба поехали за средним братом. Среднему брату жилось у продавца плова не лучше, чем старшему у продавца похлебки.

Разыскав среднего брата, царевич также одел и снарядил его, и все вместе поехали в родные края.

Когда старшие братья увидели, какие подарки везет отцу царевич, они от зависти потеряли покой и забыли все добро, которое он сделал им. Ночью они начали сговариваться погубить своего младшего брата.

А девушка в своем сундуке услышала их разговор.

Когда наши путники подъехали к реке и остановились у берега на ночлег, девушка подозвала царевича и сказала:

– Твои братья задумали злое дело: хотят тебя убить. Спрячься.

Настала ночь. Царевич немного полежал, потом насыпал на ковер земли, покрыл халатом, а сам ушел и притаился в сторонке.

Перед рассветом старшие братья подошли к ковру, взяли его за четыре конца и сбросили в реку.

– Теперь пойдем и заберем коня, птицу и девушку, – сказали они.

Вдруг послышался плеск воды. Смотрят, царевич сидит у воды, умывается.

Очень огорчились злые братья, что замысел их не удался, сели на коней, ускакали вперед и остановились у песчаного холма. Здесь они закопали острую саблю, а сами легли рядом и зарылись до пояса в песок.

Вот подъехал младший брат и спрашивает:

– Зачем вы зарылись в песок?

– Чтобы не болела поясница и ноги, – ответил старший. – Давай мы и тебя зароем, твои ноги всегда будут здоровы.

Царевич слез с коня, братья зарыли его, и песок стал жечь ему ноги.

– Эх, братья мои, песок-то горячий! – сказал он.

– А ты пошевели ногами, он и остынет.

Младший брат стал двигать ногами, и сабля сразу отрезала ему обе ноги до колен.

Братья выкололи царевичу глаза, взяли девушку, коня, птицу и ускакали.

Приехали братья к отцу и отдали ему все, что привезли.

Шах очень обрадовался. Девушку он объявил невестой старшего сына, отослал в гарем и приставил к ней сорок служанок, Кара Калдыргоча поставил в конюшню, а клетку со сладкоголосым соловьем повесил на драгоценную чинару.

Но сладкоголосый соловей спрятал голову под крыло и не пел. Кара Калдыргоч кусал тех, кто подходил спереди, лягал тех кто подходил сзади, не допускал к себе никого. Девушка, окруженная сорока служанками, лежала в золотом сундуке, не выходя из него, не поднимая головы.

Теперь послушайте о царевиче.

Через три дня и три ночи он пришел в себя, вспомнил про волосок, который дала ему пери, и зажег его. В мгновенье ока пери появилась подле него на золотом троне, окруженная своими прислужницами.

– О сын человека, кто тебе причинил зло? – воскликнула она.

Уложив царевича на свой трон, она приказала прислужницам отнести его к своему отцу на край света в горы Кухи-Коф.

«Окуните, прошу вас, сына человека в воду океана жизни и лечите по нашим обычаям. Через сорок дней, когда он будет здоров, пришлите его ко мне. Он мне дорог, как родной брат», – наказала она передать отцу.

Пери перенесли трон на край света в горы Кухи-Коф и доставили царевича к отцу пери.

Через сорок Дней царевич выздоровел и стал еще красивее, чем прежде.

– Я не пущу тебя к твоему отцу в таком виде, – сказала пери. – Сделаю тебя похожим на нищего странника и тогда отвезу. Если твой отец выдал девушку за твоего старшего брата и сделал его вместо себя шахом, мы не въедем в город, повернем назад; а если твой отец по-прежнему правит страной, я справлю твою свадьбу с красавицей девушкой.

Три месяца пери не отпускала от себя царевича. Через три месяца волосы у него отросли, стали закрывать лоб, а ногти выросли длинные-предлинные. Пери усадила его на свой трон и вместе с ним полетела в его город.

Оставив трон за городом, пери взяла за руку царевича и отвела во двор к шаху.

Шах в это время разговаривал с визирем.

– Уже сколько месяцев прошло, как я увяз в трясине печали, – жаловался шах. – Птица ни разу не запела, конь ни разу не заржал, девушка не ест ничего.

Вдруг он заметил во дворе молодого странника.

– Эй, поди сюда! – закричал шах.

Царевич взглянул на трон и увидел, что оба его брата сидят по обе стороны отца.

Едва царевич сделал только один шаг к трону, сладкоголосый соловей запел так, что сердца всех живущих в мире растаяли, словно воск.

Царевич еще шагнул, и Кара Калдыргоч, стоя в конюшне, громко заржал. Сделал царевич третий шаг – тогда девушка выпрыгнула из сундука, взяла в руки золотой саз и стала танцевать в кругу среди сорока прислужниц.

Шах обрадовался.

– Странник, ты принес с собой счастье! – сказал он и высыпал ему на голову блюдо золотых монет.

Тогда младший царевич сказал:

– Я не странник, спросите у сладкоголосого соловья, он все расскажет вам.

– Где ты слышал, чтобы птица говорила? – удивился шах.

Но тут сладкоголосый соловей заговорил человеческим голосом и поведал шаху все от качала до конца.

Тогда шах увидел, что власти его пришел конец, ибо народ, узнав, кто спас город от беды и несчастья, стеной встал за молодого царевича.

Злой шах со старшими сыновьями сбежали из города.

Сорок дней угощал царевич всех на своей свадьбе. И пери сказала ему на прощанье: «Когда захочешь меня увидеть, зажги мой волосок и я являюсь».

Так народ был избавлен от притеснений шаха, а царевич достиг исполнения своих желаний.

Был я на той свадьбе, поел плова, намазал салом усы и бороду и вернулся домой.

Сказочник Хасан Худайберды-оглы. Перевела Л. Садердотова.

ТРИ БОГАТЫРЯ

Ну, так вот… Давным-давно жил один человек, не богатый, не бедный. У него было три сына. Все трое красивые, подобно месяцу, грамоте обучались, уму-разуму набирались, с плохими людьми не знались.

Старшему Тонгуч-батыру был двадцать один год, среднему Ортанча-батыру – восемнадцать лет, а младшему Кенджа-батыру – шестнадцать.

Однажды отец позвал сыновей к себе, усадил, приласкал каждого, погладил по голове и сказал:

– Сыновья мои, я не богат, имущества, что останется после меня, вам надолго не хватит. Большего от меня не ждите и не надейтесь. Воспитал я в вас три качества: во-первых, – вырастил вас здоровыми – вы стали сильными; во-вторых, – дал вам в руки оружие – вы стали искусными воинами; в третьих, – научил вас ничего не бояться – вы стали храбрыми. Еще я вам даю три завета. Слушайте и не забывайте их: будьте честными – и будете жить спокойно; не хвастайтесь – и не придется вам краснеть от стыда; не ленитесь – и будете счастливыми. А обо всем остальном позаботьтесь сами. Приготовил я вам трех коней: вороного, буланого и серого. Сумы ваши наполнил съестными припасами на неделю. Счастье у вас впереди. Отправляйтесь в путь-дорогу, поезжайте посмотреть свет. Не познав света, вы не сможете выйти в люди. Идите ловите птицу счастья. Прощайте, сыновья мои!

Сказав так, отец встал и ушел.

Стали братья собираться в дорогу. Утром рано сели на коней и пустились в путь. Целый день ехали братья и уехали далеко-далеко. К вечеру решили отдохнуть. Слезли с коней, поели, но, прежде чем лечь спать, договорились так:

«Место здесь пустынное, нехорошо, если все уснем. Поделим ночь на три стражи и будем по очереди охранять покой спящих».

Сказано – сделано.

Сперва стал дежурить старший брат Тонгуч, а другие легли спать. Долго сидел Тонгуч-батыр, играя мечом и посматривая при лунном свете во все стороны…

Стояла тишина. Все было объято сном.

Вдруг со стороны леса послышался шум. Тонгуч обнажил меч и приготовился.

Недалеко от того места, где остановились братья, было логовище льва. Почуяв запах людей, лев поднялся и вышел в степь.

Тонгуч-батыр был уверен, что справится со львом и, не желая беспокоить своих братьев, побежал в сторону. Зверь погнался за ним.

Тонгуч-батыр обернулся и, ударив льва мечом по левой лапе, нанес ему рану. Раненый лев бросился на Тонгуч-батыра, но тот опять отскочил и со всего размаху ударил зверя по голове. Лев упал мертвый.

Тонгуч-батыр сел верхом на льва, вырезал из его шкуры узкую полоску, подпоясался ею под рубашкой и как ни в чем не бывало вернулся к спящим братьям.

Затем в свою очередь на стражу встал средний брат Ортанча-батыр.

В его дежурство ничего не случилось.

За ним встал третий брат Кенджа-батыр и охранял покой своих братьев до рассвета.

Так прошла первая ночь.

Утром братья снова тронулись в путь. Ехали долго, проехали много и вечером остановились у большой горы. У подножья ее стоял одинокий развесистый тополь, под тополем из земли пробивался родник. Около родника была пещера, а за ней жил царь змей Аждар-султан.

Богатыри не знали о царе змей. Спокойно привязали они коней, почистили их скребницей, задали им корму, а сами сели ужинать. Перед тем как ложиться спать, они решили дежурить, как и в первую ночь. Сначала стал на дежурство старший брат Тонгуч-батыр, за ним пришел черед среднему брату Ортанча-батыру.

Ночь была лунная, царила тишина. Но вот послышался шум. Немного спустя из пещеры выполз Аждар-султан с головой, как корчага, с длинным, как бревно, туловищем и пополз к роднику.

Не захотел Ортанча-батыр тревожить сон братьев и побежал в степь, подальше от родника.

Почуяв человека, Аждар-султан погнался за ним. Ортанча-батыр отскочил в сторону и ударил царя змей мечом по хвосту. Закружился на месте Аждар-султан. А богатырь изловчился и ударил его по спине. Тяжело раненный царь змей бросился на Ортанча-батыра. Тогда богатырь последним ударом покончил с ним.

Затем он вырезал из его шкуры узкую полоску, подпоясался ею под рубашкой и как ни в чем не бывало вернулся к братьям и сел на свое место. Пришла очередь дежурить младшему брату Кенджа-батыру. Утром братья опять отправились в путь.

Долго ехали они через степи. На закате солнца подъехали к одинокому холму, слезли с коней и расположились отдыхать. Разожгли костер, поужинали и опять стали дежурить по очереди: сначала старший, потом средний, наконец, очередь дошла до младшего брата.

Сидит Кенджа-батыр, охраняя сон своих братьев. Не заметил он, что огонь в костре погас.

«Нехорошо оставаться нам без-огня», – подумал Кенджа-батыр.

Взобрался он на вершину холма и стал смотреть вокруг. Вдалеке время от времени мигал огонек.

Кенджа-батыр сел на коня и поехал в ту сторону.

Долго он ехал и, наконец, доехал до одинокого дома.

Слез Кенджа-батыр с коня, тихонько на цыпочках подошел к окну и заглянул внутрь.

В комнате было светло, а на очаге в котле варилась похлебка. Вокруг очага сидело человек двадцать. У всех были мрачные лица, вытаращенные глаза. Видно, эти люди замышляли что-то недоброе.

Кенджа подумал:

«Ого, здесь собралась шайка разбойников. Оставить их и уйти – не дело, не подобает поступать так честному человеку. Попробую-ка я схитрить, присмотрюсь, войду к ним в доверие, а потом сделаю свое дело».

Он открыл дверь и вошел. Разбойники схватились за оружие.

– Господин, – сказал Кенджа-батыр, обращаясь к атаману разбойников, – я ничтожный ваш раб, родом из далекого города. До сих пор я занимался мелкими делами. Давно я уже хотел пристать к какой-нибудь шайке, вроде вашей. Я услышал, что ваша милость находится здесь, и поспешил к вам. Не смотрите, что я молод. Одна надежда на вас, что вы меня примете. Я знаю немало разных сноровок. Умею рыть подкопы, умею высматривать и разведывать. Я пригожусь в вашем деле.

Так умело повел разговор Кенджа-батыр.

Атаман шайки ответил:

– Хорошо сделал, что пришел.

Приложив руки к груди, Кенджа-батыр поклонился и сел около огня.

Похлебка поспела. Поели.

В ту ночь разбойники решили ограбить шахскую казну. Поужинав, все сели на коней и поехали.

Кенджа-батыр тоже отправился с ними. Спустя немного они подъехали к дворцовому саду, слезли с коней и стали советоваться, как пробраться во дворец.

Наконец они сговорились так: сначала через стену перелезет Кенджа-батыр и разведает, спит ли стража. Потом остальные по одному перелезут через стену, спустятся в сад и там соберутся, чтобы сразу ворваться во дворец.

Разбойники помогли Кенджа-батыру взобраться на стену. Батыр спрыгнул, походил по саду и, обнаружив, что стража спит, нашел арбу и подкатил ее к стене.

Потом Кенджа-батыр взобрался на арбу и, высунув голову из-за стены, сказал: «Самое удобное время».

Атаман велел разбойникам одному за другим перелезать через стену.

Едва только первый разбойник лег животом на забор и, нагнув голову, приготовился слезать на арбу, Кенджа-батыр размахнулся да как хватит мечом по шее, так и покатилась голова вора.

– Слезай, – сказал Кенджа-батыр, потянул тело вора и сбросил его вниз.

Короче говоря, Кенджа-батыр порубил головы всем разбойникам, а потом отправился во дворец.

Тихонько пошел Кенджа-батыр мимо спящей стражи в зал с тремя дверями. Здесь дежурили десять девушек-прислужниц, но они тоже спали.

Никем не замеченный, Кенджа-батыр вошел в первую дверь и очутился в богато украшенной комнате. На стенах были развешаны расшитые пунцовыми цветами шелковые занавеси.

В комнате, на серебряной кровати, окутанной белой тканью, спала красавица, прекраснее всех цветов на земле. Тихонько приблизился к ней Кенджа-батыр, снял с ее правой руки золотой перстень и положил его в карман. Потом он вернулся назад и вышел в зал.

«Ну-ка, осмотрим вторую комнату, какие там тайны?» – про себя сказал Кенджа-батыр.

Открыв вторую дверь, он очутился в роскошно убранной комнате, украшенной шелками, расшитыми изображениями птиц. Посредине, на серебряной кровати, окруженная десятком девушек-служанок, лежала красивая девушка. Из-за нее спорили месяц и солнце: у кого из них она взяла свою красоту.

Кенджа-батыр тихонько снял с руки девушки браслет и положил в карман. Затем вернулся назад и вышел в тот же зал.

«Теперь нужно пройти в третью комнату», – подумал он.

Здесь украшений было еще больше. Стены были убраны малиновым шелком.

На серебряной кровати, окруженная шестнадцатью красивыми девушками-служанками, спала красавица. Девушка была так прелестна, что даже сама царица звезд, прекрасная утренняя звезда, готова была служить ей.

Кенджа-батыр тихонько вынул из правого уха девушки золотую серьгу и положил ее в карман.

Кенджа-батыр вышел из дворца, перелез через забор, сел на коня и поехал к братьям.

Братья еще не просыпались. Так Кенджа-батыр сидел до зари, играя мечом.

Рассвело. Богатыри позавтракали, оседлали коней, сели верхом и отправились в путь.

Немного спустя они въехали в город и остановились в караван-сарае. Привязав коней под навесом, они пошли в чайхану и уселись там, чтобы отдохнуть за чайником чая.

Вдруг на улицу вышел глашатай и объявил:

– Имеющие уши да слушают! Сегодня ночью в дворцовом саду кто-то отрубил головы двадцати разбойникам, а у шахских дочерей пропало по одной золотой вещи. Наш шах пожелал, чтобы весь народ от мала до велика помог объяснить ему непонятное событие и указать, кто тот герой, который совершил такой богатырский поступок. Если у кого в доме есть приезжие из других городов и стран, надо немедленно привести их во дворец.

Хозяин караван-сарая предложил своим гостям явиться к шаху.

Братья поднялись и не спеша отправились во дворец.

Шах, узнав, что они чужестранцы, приказал отвести их в особую комнату с богатым убранством, а визирю поручил выведать у них тайну.

Визирь сказал:

– Если спросить прямо, они, может быть, и не скажут. Лучше оставим их одних и подслушаем, о чем они будут говорить.

В комнате, где сидели братья, кроме них, никого не было. Вот перед ними расстелили скатерть, принесли разные кушанья. Братья принялись за еду.

А в смежном покое молча сидели шах и визирь и подслушивали.

– Нам дали мясо молодого барашка, – сказал Тонгуч-батыр, – но он, оказывается, был выкормлен собакой. Шахи не брезгуют и псиной. А я вот чему удивляюсь: от бекмеса дух идет человечий. (Бекмес – сгущённый сок (сироп) фруктов, ягод и овощей).

– Верно, – промолвил Кенджа-батыр. – Все шахи кровопийцы. Нет ничего невероятного, если в бекмес подмешана человеческая кровь. Меня тоже удивляет одна вещь: лепешки на подносе уложены так, как может укладывать только хороший пекарь.

Тонгуч-батыр сказал:

– Должно быть, так оно и есть. Вот что: нас позвали сюда, чтобы узнать, что случилось в шахском дворе. Конечно, нас будут спрашивать. Что мы скажем?

– Мы не будем лгать, – сказал Ортанча-батыр. – Мы скажем правду.

– Да, пришла пора рассказать обо всем, что мы видели за три дня в дороге, – ответил Кенджа-батыр.

Тонгуч-батыр стал рассказывать, как он сражался со львом в первую ночь. Потом он снял с себя тесьму из львиной шкуры и бросил перед братьями. Вслед за ним Ортанча-батыр тоже рассказал о случившемся во вторую ночь и, сняв с себя тесьму из шкуры царя змей, показал ее братьям. Затем заговорил Кенджа-батыр. Рассказав, что произошло в третью ночь, он показал братьям взятые им золотые вещи.

Тут шах и визирь узнали тайну, но они не могли понять, что сказали братья про мясо, бекмес и лепешки. Поэтому они сначала послали за пастухом. Пришел пастух.

– Говори правду! – сказал шах. – Барашка, что ты прислал вчера, кормила собака?

– О государь, – взмолился пастух, – если жизнь мне сохраните я расскажу.

– Прошу тебя, говори правду, – сказал шах.

Пастух рассказал:

– Зимою у меня околела овца. Жаль мне стало ягненочка, и отдал я его собаке. Та и выкормила его. Вчера я прислал как раз этого барашка, потому что других, кроме него, у меня не осталось, всех уже ваши слуги забрали.

Затем шах велел позвать садовника.

– Говори правду, – сказал ему шах, – разве в бекмес подмешана человеческая кровь?

– О государь мой, – ответил садовник, – было одно событие, если жизнь мне сохраните, я расскажу вам всю правду.

– Говори, пощажу тебя, – сказал шах.

Тогда садовник рассказал:

– Прошлым летом кто-то повадился каждую ночь воровать оставленный для вас самый лучший виноград. Я залег в винограднике и стал караулить. Смотрю, кто-то идет. Я с размаху ударил дубинкой по голове.

Потом я вырыл глубокую яму под виноградной лозой и зарыл тело. На следующий год лоза так разрослась и дала такой урожай, что винограда было больше, чем листьев. Только вкус у винограда оказался немного другой. Свежего винограда я вам не посылал, а сварил бекмес.

Что же касается лепешек, то их укладывал на подносе сам шах. Оказывается, отец шаха был пекарем.

Шах вошел к богатырям в комнату поздоровался и сказал:

– Все что вы рассказывали, оказалось правдой, и поэтому вы мне еще больше понравились. У меня к вам просьба, дорогие гости – богатыри, выслушайте ее.

– Говорите, – сказал Тонгуч-батыр, – если подойдет нам ваша просьба, мы исполним ее.

– Есть у меня три дочери, а сыновей нет. Останьтесь здесь. Я бы выдал за вас своих дочерей, устроил бы свадьбу, созвал бы весь город и сорок дней угощал бы всех пловом.

– Говорите вы очень хорошо, – ответил Тонгуч-батыр, но как же мы можем жениться на ваших дочерях, когда мы не шахские дети, да и отец наш совсем небогат? Ваше богатство добыто царствованием, а мы воспитаны в труде.

Шах настаивал:

– Я – властелин страны, а вас воспитал ваш отец трудом своих рук, но раз он отец таких богатырей, как вы, то чем же он хуже меня? На самом деле он богаче меня. А теперь я – отец девушек, перед которыми плакали влюбленные шахи, могущественные властелины мира, – стою перед вами и, плача, умоляя, предлагаю вам своих дочерей в жены.

Братья согласились. Шах устроил пир. Пировали сорок дней, и молодые богатыри стали жить в шахском дворце. Шах больше всех полюбил младшего зятя Кенджа-батыра.

Однажды шах прилег отдохнуть в холодке. Вдруг из арыка выползла ядовитая змея и уже собиралась укусить шаха. Но подоспел Кенджа-батыр. Он выхватил меч из ножен разрубил змею пополам и отбросил в сторону.

Не успел Кенджа-батыр вложить меч обратно в ножны, шах проснулся. В его душу запало сомнение: «Он уже недоволен тем, что я выдал за него свою дочь», – подумал шах, – «ему все мало, оказывается, он замышляет убить меня и сам хочет стать шахом.»

Шах пошел к своему визирю и рассказал ему о случившемся. Визирь давно уже затаил вражду к богатырям и ждал только удобного случая. Он стал наговаривать шаху.

– Не спрашивая у меня совета, вы выдали за каких-то проходимцев любимых дочерей. А вот теперь ваш любимый зять хотел вас убить. Смотрите, с помощью хитрости он все равно погубит вас.

Шах поверил словам визиря и приказал:

– Посадить Кенджа-батыра в тюрьму.

Кенджа-батыра посадили в тюрьму. Опечалилась, загрустила молодая принцесса, жена Кенджа-батыра. Целыми днями она плакала, и ее румяные щеки поблекли. Однажды она бросилась к отцу в ноги и стала просить его, чтобы он освободил своего зятя.

Велел тогда шах привести Кенджа-батыра из тюрьмы.

– Вот вы, оказывается, какой коварный, – сказал шах. – Как же вы решились убить меня?

В ответ Кенджа-батыр рассказал шаху историю попугая.

История попугая

Когда-то жил шах. У него был любимый попугай. Шах так любил своего попугая, что не мог жить без него ни одного часа.

Попугай говорил шаху приятные слова, развлекал его. Однажды попугай попросил:

– У меня на родине, в Индии, есть отец и мать, братья и сестры. Давно я живу в неволе. Теперь я прошу вас отпустить меня на двадцать дней. Я слетаю на родину, шесть дней туда, шесть дней обратно, восемь дней побуду дома, нагляжусь на мать и отца, на братьев и сестер.

– Нет, – отвечал шах, – если я тебя отпущу, ты не вернешься и мне будет скучно.

Попугай стал уверять:

– Государь, я даю слово и сдержу его.

– Ну ладно, коли так, я отпускаю тебя, но только на две недели, – сказал шах.

– Прощайте, как-нибудь обернусь, – обрадовался попугай.

Он перелетел из клетки на забор, распрощался со всеми и полетел на юг. Шах стоял и смотрел ему вслед. Он не верил, что попугай вернется.

Попугай в шесть дней долетел до своей родины – Индии и разыскал родителей. Бедняжка радовался, порхал, резвился, перелетал с горки на горку, с ветки на ветку, с деревца на деревце, купаясь в зелени лесов, побывал в гостях у родных и знакомых и не заметил даже, как прошло два дня. Настала пора лететь опять в неволю, в клетку. Тяжело было попугаю расставаться с отцом и матерью, с братьями и сестрами.

Минуты веселья сменились часами печали и горя. Повисли крылья. Быть может, удастся еще раз прилететь, а может быть, и нет.

Собрались родные, знакомые. Все жалели попугая и советовали не возвращаться к шаху. Но попугай сказал:

– Нет, я дал обещание. Могу ли я нарушить свое слово?

– Эх, – сказал один попугай, – когда ты видел, чтобы цари выполняли свои обещания? Если б твои шах был справедлив, разве он держал бы тебя четырнадцать лет в заключении и только на четырнадцать дней выпустил на волю? Разве ты появился на свет, чтобы жить в неволе? Не выпускай из рук свободы ради того, чтобы доставить кому-нибудь развлечение! Лютости у шаха больше, чем милости. Неразумно и опасно быть близко к царю и тигру.

Но попугай не послушался советов и собрался улетать.

Тогда заговорила мать попугая.

– В таком случае я дам тебе совет. В наших местах растут плоды жизни. Кто скушает хотя бы один плод, тот сразу превращается в молодого, старик снова становится юношей, а старуха – молодой девушкой. Отнеси ты шаху драгоценные плоды и попроси, чтобы он тебя отпустил на волю. Быть может, в нем проснется чувство справедливости и он даст тебе свободу.

Все одобрили совет. Тотчас же принесли три плода жизни. Попугай распрощался с родными и знакомыми и полетел на север. Все смотрели ему вслед, затаив в сердце большие надежды.

Попугай в шесть дней долетел до места, вручил шаху подарок и рассказал, какое свойство имеют плоды. Шах очень обрадовался, обещал освободить попугая, отдал один плод жене, а остальные положил в пиалу.

Визирь затрясся от зависти и злости и решил повернуть дело по-иному.

– Пока вы не кушайте плоды, принесенные птицей, давайте-ка сначала их испытаем. Если они окажутся хорошими, их съесть никогда не поздно, – сказал визирь.

Шах одобрил совет. А визирь, улучив момент, впустил сильного яда в плоды жизни.

Затем визирь сказал:

– Ну теперь давайте испытаем.

Принесли двух павлинов и дали им поклевать плоды.

Оба павлина тут же издохли.

– Что было бы с вами, если б вы их съели? – сказал визирь.

– Я тоже умер бы! – воскликнул шах. Он выволок из клетки бедняжку-попугая и оторвал ему голову. Так бедняга попугай получил от шаха «награду».

Вскоре шах разгневался на одного старика и решил его казнить. Шах велел ему съесть оставшийся плод. Как только старик съел его, у него сразу выросли черные волосы, прорезались новые зубы, глаза заблестели молодым блеском, и он принял вид двадцатилетнего юноши.

Понял царь, что напрасно погубил попугая, но было поздно.

– А теперь я расскажу о том, что случилось, пока вы спали, – сказал в заключение Кенджа-батыр.

Он пошел в сад, принес оттуда рассеченное пополам туловище змеи. Шах стал просить извинения у Кенджа-батыра. Кенджа-батыр сказал ему:

– Господин, разрешите мне с братьями поехать домой в свою страну. С шахами невозможно жить в добре и мире.

Сколько шах ни умолял, сколько ни упрашивал, богатыри не согласились.

– Мы не можем быть придворными людьми и жить во дворце шаха. Мы будем жить своим трудом, – сказали они.

– Ну тогда пусть дочери мои останутся дома, – сказал шах. Но дочери заговорили наперебой:

– Мы не расстанемся с мужьями.

Очень удивился шах и волей-неволей разрешил им ехать. Молодые богатыри вернулись к отцу вместе со своими женами и зажили счастливой жизнью в довольстве и труде.

Сказочница Хамра-биби Умаралиева. Перевел С. Паластров.

ТАХИР И ЗУХРА

Было так или не было, только говорят, что жил когда-то шах. Не было у него детей. Однажды, когда сидел он и горевал, подошел к нему старший визирь и спрашивает: – о всесильный шах, о чем вы печалитесь? Богатства у вас много – о чем же вам горевать?

Шах и говорит:

– Хоть я и шах, хоть много у меня богатства, а умру я бездетным. Тяжко вздохнул визирь и поведал шаху, что у неготоже нет детей. И вот оба они, горюя и плача, решили отправиться странствовать.

Шли они долго, прошли пути малые и большие. И в один из дней подошли к ограде прекрасного сада. Идут вдоль стены, а входа все нет.

А в саду розы цветут, соловьи поют, душистые травы и цветы так и благоухают. Расстелены в тени под деревьями ковры, мягкие подстилки, разбросаны подушки по зеленой траве. На все свои печали и огорчения в том саду человек закрывает глаза, забывает горе-тоску.

Наконец увидели странники вход, вошли в сад и сели на ковер. Вдруг показался седобородый старик в белом суконном халате. Подошел ближе и спрашивает:

– Эй, сынки, что вы здесь делаете?

Встали визирь и шах с места, поклонились старику.

Потом переглянулись между собой, собрались с мыслями и начали рассказывать, что вот нет у них детей, что отказались они ото всех мирских благ и пошли странствовать.

Выслушал их старик, а потом вынул из-за пазухи два красных яблока. Протянул одно – шаху, другое – визирю.

– Возьмите, дети мои! Пусть каждый из вас съест свое яблоко с любимой женой. Идите, не оставляйте своего дела, живите честно, правьте мудро: заботьтесь о своей стране, не обижайте народ. И еще одно будет вам условие: у кого из вас родится сын, назовите его Тахиром, а у кого дочь – назовите Зухрой. Не разлучайте их в детстве, а когда вырастут, пожените. Помните об этом.

Ушел старик, а шах и визирь посмотрели друг на друга с удивлением, подумали и решили: «Пусть будет так, как он сказал!»

Вернулись они домой и сделали все, как советовал им старик. Дни проходили за днями, месяцы за месяцами. Шах и визирь не помнили себя от радости, не спали ночей, все ждали первенцев, не могли дождаться. Как-то собрались они и поехали на охоту.

Через три дня родила жена визиря сына, а жена шаха – дочь. Послали гонца к шаху с радостной вестью.

– О повелитель мира, давайте подарок. Ваша жена родила дочь. – сказал посланный.

А потом обратился к визирю:

– И вы давайте подарок. Ваша жена родила сына!

Разгневался шах. Все время мечтал о сыне. Не помня себя от досады, кинул он гонцу белый платок и закричал:

– Убей девчонку, смочи мой платок ее кровью и принеси обратно!

А визирь, не чуя от радости земли под ногами, вскочил на лошадь и помчался домой.

Возле самого дома споткнулась лошадь, вылетел визирь из седла, ударился головой о камни и тут же умер.

Горькие дни настали для бедной жены визиря. Плача и тоскуя, начала она воспитывать сироту-сына, который так и не увидел своего отца.

Дни шли за днями, месяцы за месяцами, годы за годами. Мальчик подрос, стал выбегать на улицу. И в один из дней заметил его шах.

– Чей это мальчик? – спросил он у своего нового визиря. Визирь поднялся и с поклоном ответил:

– О, повелитель, мальчик – сын вашего умершего визиря – Тахир. Если бы ваша дочь была жива, она была бы теперь таких же лет.

Услыхал эти слова шах и в досаде и раскаянии ударил себя кулаком по лбу.

– Горе мне несчастному! Зачем я приказал ее убить! – воскликнул он и заплакал.

Ничего не сказал визирь шаху, но в тот же день пошел он на женскую половину, вызвал одну из рабынь и спросил:

– Что с дочерью шаха?

– Не говорите только шаху, – ответила рабыня, – девочка жива. Она теперь подросла, стала красавицей.

Побежал визирь к шаху.

– О, повелитель, пощадите мою ничтожную жизнь, я скажу вам радостную весть!

– Говори! – ответил шах.

– Не печальтесь, мой повелитель, ваша дочь жива.

Обрадовался шах, приказал:

– Приведите ее ко мне!

Девочку привели, показали шаху. Приласкал шах свою дочь, а потом приказал устроить пир – веселье на сорок дней и сорок ночей.

Тем временем Тахир рос себе да рос и ни о чем не думал. Однажды играл он на дворе. Бросил он палочки и попал в прялку старухи, которая сидела на солнце. Старуха рассердилась.

– Ах, чтоб тебе, Тахир – сирота! Чем играть со мной, лучше бы забавлялся ты со своей нареченной Зухрой.

Подбежал Тахир к старухе, схватил ее за руку.

– Бабушка, вы про Зухру сказали! Почему вы так сказали?

– Пусти руку, сирота! Пусти, говорю!

– Скажите, бабушка милая, ну скажите! – упрашивал Тахир.

– Спроси у своей матери.

Тахир так и сделал.

– Кто моя нареченная? Скажите правду!

– Хоть и не надо бы тебе знать, да так и быть, скажу.

И мать рассказала, как отец Тахира и шах долго были бездетными, как они дали друг другу слово породниться, как у одного из них родится сын, а у другого дочь, и как отец Тахира в день рождения сына упал с лошади и расшибся насмерть.

– Теперь тебе не отдадут Зухру, – сказала мать. – Она дочь шаха, а ты сирота – бедняк.

– Ладно, матушка, я только это и хотел узнать.

И с того дня стал Тахир играть с Зухрой.

Дни шли за днями, оба они подросли, начали ходить к учителю. Но Тахир, вместо того, чтобы учиться, все время разговаривал с Зухрой.

Учитель пошел к шаху и пожаловался:

– О, повелитель мира, как быть? Не дает Тахир учиться вашей дочке Зухре!

Рассердился шах и приказал:

– Поставьте между ними стену!

Учитель исполнил приказание шаха. Но Тахир в тот же день проделал в стене дырку и продолжал разговаривать с Зухрой.

Тахир и Зухра дня не могли прожить друг без друга. А когда они выросли, пламя любви вспыхнуло в их сердцах.

Узнал шах об этом и пришел в ярость. Призвал к себе мастеров и приказал:

– Сделайте сундук! Тахира мы бросим в сундук и пусть несет его река, куда хочет!

Услышала о приказе шаха Зухра, взяла золота полный поднос, принесла к мастерам и начала их упрашивать со слезами:

– Возьмите золото! Мало будет – просите еще! Только сделайте сундук покрепче, чтоб вода в него не попадала, и попросторней, чтобы можно было в нем дышать! Пусть бедный сирота еще поживет!

Пожалели мастера Зухру, начали ее успокаивать.

– Если не будет сундук еще лучше, чем вы сказали, все золото отдадим вам обратно!

И принялись они за работу. Скоро шаху доложили, что сундук готов. Накинула Зухра на лицо покрывало, пошла на него взглянуть. И впрямь – сундук оказался даже лучше, чем она заказала.

На другой день послал шах глашатая созвать городской и кишлачный народ. Собрался народ на площади. Вышел из дворца шах и объявил:

– Мы приговорили Тахира к смерти! Сегодня положат его в сундук и спустят на воду. Пусть несет его река, куда хочет!

Жалко было людям Тахира, но никто не обмолвился ни словом, все боялись жестокого шаха.

Мужчины и женщины, старики и дети – все сбежались на берег реки. Пришла мать Тахира, убитая горем Пала она на прибрежный песок, и жгучие слезы потекли из ее глаз.

Заволновался народ, закричали люди в толпе:

– Пусть падут слезы матери на голову шаха!

– Никто еще не казнил человека за то, что полюбил девушку!

– Не простится шаху такая жестокость!

Но тут закричал глашатай, что ведут палачи Тахира.

Стихли крики, расступился народ перед юношей. Только бедная мать подняла голову и воскликнула:

– Дайте мне хоть в последний раз на него посмотреть!

Подвели к матери связанного Тахира. Со слезами обняла она сына, головой прижалась к его коленям, вскрикнула и умерла.

Плач и крики раздались в толпе. Поскорей схватили палачи Тахира, бросили его в сундук. Только и смог он крикнуть своей любимой Зухре:

– Если буду жив, буду тебя любить! Если умру, буду тебя любить!

Только и успела крикнуть Зухра в ответ:

– И я тебя никогда не забуду!

Тут замкнули палачи сундук и пустили его по реке.

Долго плыл Тахир. День сменяла ночь, ночь сменял день. И наконец приплыл сундук к городу Рум.

А у румского шаха было две дочери. В тот день пошли они со служанками на реку. Видят – плывет по реке сундук.

Подплыл сундук ближе. Старшая дочь шаха вошла в воду, закинула косы, но сундук зацепить не сумела. За ней вошла в воду младшая .дочь шаха, закинула свои длинные косы, зацепила сундук и притянула его к берегу.

Тут начали сестры спорить, кому из них достанется находка.

Поспорили они поспорили и решили: старшая сестра возьмет себе сундук, а младшая – то, что будет в сундуке.

Открыли они сундук и увидели такого прекрасного юношу, что перед блеском его красоты даже солнце потускнело. Черные кудри его вились по плечам, брови сходились над переносицей, словно тонкие стрелы, а глаза горели жарким огнем. Такой красавец дочери любого шаха под стать.

Глядя на него, сестры снова заспорили:

– Я возьму его!

– Нет я!

А младшая сестра говорит:

– Нет, теперь уж раз он был в сундуке, значит он мой! Никому его не отдам!

Тем временем прибежали слуги шаха, стали ему рассказывать:

– О, государь, ваши дочери поймали на реке сундук. А в сундуке нашли юношу, равного которому по красоте нет на свете! Ваша младшая дочь хочет взять его в мужья. Лучшего зятя и не придумаешь!

Одарил шах верных слуг за добрую весть и вместе со своими визирями побежал на берег реки. Посмотрел, а юноша еще лучше, чем ему рассказывали! Принял шах Тахира, точно родного сына, и вскоре женил его на младшей дочери. Сорок дней и сорок ночей длился свадебный пир – веселье.

Прекрасна была дочь шаха, еще прекраснее Зухры. Но Тахир помнил клятву, которую дал своей далекой нареченной. Он и смотреть не хотел на красоту шахской дочери. Ни одного слова не сказал ей.

Бедная девушка плакала по ночам и думала горькую думу: «Почему он меня не любит? Почему даже слова не хочет мне сказать?»

Попробовала она расспросить Тахира, но он ничего ей не ответил.

Так прошло сорок дней. На сорок первый день Тахир сказал дочери шаха:

– Скажите вашему отцу, я хочу пойти на берег реки.

Не помня себя от радости, побежала принцесса к шаху.

– О, государь, мой отец! – сказала она. – Тахир заговорил. Он хочет пойти посидеть на берегу реки!

Услышал шах добрую весть, обрадовался. И решил устроить на берегу реки празднество. Многие пришли к реке повеселиться. На высоком берегу для Тахира постелили мягкие ковры, принесли редчайшие яства.

Скоро пришел Тахир. Лицо его было грустным, губы не улыбались.

– Кто первым увидит, что мой зять смеется, того с головы до ног осыплю золотом! – объявил шах и вернулся со своими визирями во дворец.

Но Тахир все сидел и молчал, печально глядя на реку.

Пусть он здесь пока что сидит, а вы послушайте теперь про Зухру.

В разлуке с Тахиром день и ночь она тосковала. А потом жестокий отец отдал ее в жены Кара-батыру, сыну одного шаха, и жизнь ее стала полна черного горя и безысходной печали.

Дни шли за днями. И вот однажды приснился Зухре сон.

Увидела Зухра, будто гуляет она с Тахиром по прекрасному саду. Горько зарыдала Зухра и проснулась.

«Может быть, жив мой любимый?» – подумала она с болью в сердце. – «Хоть бы весточку кто-нибудь принес от него!»

На другой день собралась Зухра, взяла целый поднос золота и пошла в караван-сарай. Отдала все золото караван-баши, начала его упрашивать:

– Вы по всему свету ездите, разных людей встречаете! Найдите Тахира, привезите мне от него весточку! Или хоть узнайте, жив он или нет!

– Хорошо! – согласился караван-баши. Сел на своего верблюда и отправился в путь.

Долго он ехал, много проехал, по всем городам и селениям разыскивал Тахира, но так и не нашел.

В один из дней подъехал караван-баши к реке. Видит: сидит на высоком берегу прекрасный юноша, а кругом веселится народ.

«Дай-ка, я спою! Может быть, Тахир здесь», – подумал караван-баши и запел:

Услыхал Тахир свое имя, улыбнулся слегка и пропел в ответ:

Тогда, чтобы узнать, тот ли это Тахир, которого он ищет, караван-баши снова запел:

Едва пропел караван-баши имя Зухры, как Тахир вскочил с места, бросился к нему, обнял его верблюда за шею и начал упрашивать со слезами на глазах:

– Отвези меня к Зухре, дай хоть разок на нее взглянуть!

– Зухру выдали замуж за Кара-батыра, – сказал в ответ караван-баши. – Какой вам толк теперь на нее смотреть? Да и вы сколько времени здесь прожили, должно быть, тоже женились. Зачем вам ехать? Оставайтесь лучше здесь! Я хотел только узнать, живы вы или нет.

– Меня здесь женили на дочери шаха! – ответил Тахир. – Сорок дней прошло после свадьбы, но я не сказал жене ни слова и ни разу не посмотрел на нее. Отвези меня к Зухре.

И караван-баши уступил.

– Хорошо, я согласен. Только сходите сначала попрощайтесь со своей женой. Она ведь по любви выходила за вас замуж, не надо ее обижать.

Пошел Тахир во дворец, шагнул одной ногой в комнату, другую оставил за порогом и сказал:

– О, дочь шаха! Я за все вам благодарен, но сегодня мне принесли весть от Зухры, и теперь я уезжаю.

В ответ спросила его принцесса:

– Разве не ко мне принесла вас река? Неужели далекая Зухра прекраснее меня?

– Да, к вам принесла меня река. Вы прекрасны, но для сердца моего дороже далекая Зухра! – ответил Тахир, поклонился и вышел.

В тот же час сели они с караван-баши на верблюда и отправились в путь.

Ехали они долго, проехали немало. Добрались до перекрестка трех дорог и остановились. Преградил им путь большой камень с надписью: «Дорога направо – без возврата, дорога налево – без конца, дорога прямо – опасна». Задумался караван-баши: какую дорогу выбрать.

– Поедем прямо, – сказал Тахир. – Хоть опасно, зато напрямик: быстрее приедем к Зухре.

И поехали они прямо. Вскоре попался им на пути город. Жители того города разыскивали двух разбойников, недавно сбежавших из под стражи. Увидели они Тахира и караван-баши, приняли их за разбойников, связали и бросили в темницу.

День и ночь тосковал в темнице Тахир. Уже совсем недалеко была его любимая Зухра, но как прорваться к ней сквозь крепкие стены и железные двери? Думал, думал Тахир и придумал: «Буду петь так, чтобы люди меня услышали. Может быть, кто-нибудь меня узнает и освободит!»

И он запел:

И так он пел каждый день, пока его песню не услышал купец, который еще мальчиком ходил с Тахиром к одному учителю и сидел с ним за одной книгой.

– Э, да ведь это же Тахир! – воскликнул купец. – Кто же еще может столько лет помнить Зухру и любить?!

Пошел купец к тюремщикам дал им по горсти золота и сказал:

– Отпустите Тахира! Он ни в чем не виновен. Он живет только своей любовью.

Вывели стражники Тахира и караван-баши из темницы, вернули им верблюда. Поблагодарил Тахир купца, попрощался с ним, и они поехали дальше.

Ехали они долго, проехали немало, и в один из дней, под утро, добрались, наконец, до родного города. Возле караван-сарая Тахир простился со своим спутником, поблагодарил его и пошел ко дворцу.

Пробрался Тахир во дворцовый сад, отыскал Зухру. Она крепко спала на драгоценном ковре. Чтобы разбудить ее, негромко запел:

Услышала Зухра любимый голос, сердце ее забилось от радости, к она проснулась. Поднялась с ковра, бросилась Тахиру на шею, плача и смеясь сквозь слезы. И так, обнявшись, они ушли в глубину сада.

Они говорили – наговориться не могли, смотрели – насмотреться не могли друг друга. И не видели, бедные, что сестра Кара-батыра их уже заметила. Побежала она к брату и сказала:

– Приехал Тахир.

В ярости побежал Кара-батыр к шаху и все ему рассказал.

Шах послал в сад стражников. Они схватили Тахира и бросили его в глубокую яму, где грязь была по колено, а сверху капала вода.

На другой день созвал шах своих визирей и советников. Стали они думать, что сделать с Тахиром. И решили они разрубить его надвое, а куски тела повесить на воротах города.

Отправились глашатаи сзывать народ на казнь. Сбежались люди на городскую площадь. Пришла Зухра. Все жалели юношу, роптали на жестокость шаха.

– Зачем только возвратился Тахир? – говорили одни.

– Тахира привела назад любовь, – отвечали другие. – Но разве за это можно казнить бедного юношу? Будь проклят кровавый шах!

Стражники вывели на площадь Тахира. Палач наточил свою острую саблю. Народ проклинал шаха, но сделать ничего не мог. И Зухра, как ни умоляла безжалостного отца, ничем не могла смягчить его каменное сердце. А когда она увидела Тахира в руках палача, потемнело у нее в глазах, и упала она без сознания на землю.

Палач взмахнул саблей и рассек Тахира надвое.

Закричали люди, послышались рыданья, стоны. Вышла вперед одна старушка и гневно сказала шаху:

А палачи тем временем повесили разрубленное на части тело Тахира на городских воротах.

Тогда подняла голову Зухра и, удерживая стон, проговорила:

И шах ничего не посмел ей ответить.

После смерти Тахира надела Зухра черные одежды, закрыла лицо черным покрывалом и оплакивала любимого сорок дней и сорок ночей.

На сорок первый день попросила Зухра шаха отпустить ее на могилу Тахира. Шах позволил, но приставил к ней служанок-рабынь. Тогда Зухра завязала в платок горсть жемчужин, взяла с собой острый кинжал и пошла.

Едва вышли они из дворца, Зухра начала бросать жемчужины по одной на дорогу. Служанки заметили их, начали подбирать.

Зухра уходила от них все дальше и дальше. Вот уже они скрылись из виду, а могила Тахира совсем близко. Бросила Зухра последние жемчужины, подбежала к могиле и ударила себя ножом в сердце.

Собрали служанки весь жемчуг, прибежали на кладбище. Смотрят – Зухра лежит мертвая. Заплакали они горько и похоронили Зухру рядом с могилой Тахира.

Узнал о случившемся Кара-батыр и закричал:

– Нет, видно, даже в смерти Зухра будет любить Тахира. Не оставлю я их, – и в ярости тут же убил себя.

– Мой брат не хотел их оставить одних, – сказала сестра Кара-батыра. Похороните его между Тахиром и Зухрой!

– Неужели мало они страдали при жизни? Неужели даже после смерти не дадите вы им покоя? Оставьте их, пожалейте! – упрашивали люди. Но их не стали и слушать.

Жестокие притеснители похоронили Кара-батыра между Тахиром и Зухрой.

Выросла над могилой Тахира красная роза, а над могилой Зухры белая, а между ними черная колючка. Но розы вытянулись перед ней, ветки их переплелись между собой. И с тех пор цветут они вечно, как была вечной любовь Тахира и Зухры…

Сказочница Завон-биби Сарымсакова. Перевела Н. Ярилина.

РУСТАМЗОД И ШЕРЗОД

Жил в давние времена бедняк. Было у него два сына, одного из них звали Рустамзод, другого Шерзод. Жена бедняка умерла рано, и ему самому приходилось воспитывать сыновей. Трудно было бедняку одному управляться с хозяйством, и вскоре женился он на одной вдове.

Работал бедняк поденно, зарабатывал мало, и жена вечно ругала его.

Как-то говорит она мужу:

– Если вы будете и дальше работать поденно, всегда мы будем сидеть голодными. Лучше сделайте так: выйдите ночью на улицу и ждите. Когда мимо вас пойдут воры, идите и вы за ними. Они непременно дадут вам чего-нибудь из награбленного. И мы получим сразу столько, сколько и за месяц вы не заработаете.

Не понравились такие слова бедняку. Но жена настояла на своем и выпроводила его ночью из дому. Стоял он на улице печальный и не знал, что делать Мимо шли воры. Увидели они, что стоит какой-то человек и обрадовались.

– Вот сразу и удача нам! – начали они сговариваться. – Давайте, ограбим его!

Схватили они бедняка, а на нем, кроме старенького, заплатанного халата, ничего и не было. Тогда они спросили его, что он делает на улице ночью.

Старик сказал им:

– Уже несколько лет, как я думаю пристать к вам, и вот только сегодня мне удалось это. Хотите – берите к себе, хотите – отпустите.

Атаман воровской шайки подумал немного и решил.

– Ладно, возьмем его. Будет он нам варить пищу, кипятить чай, сторожить наше жилище.

Повели воры старика за собой. Шли они, шли – и пришли в густой лес. А в лесу были укрыты землянки и конюшня. Старику сказали:

– Папаша, вы останетесь здесь до нашего возвращения. Приготовьте нам плов и чай. Не бойтесь, здесь спокойно. А когда мы вернемся, щедро вас одарим.

Сказав так, воры, а их было сорок человек, вскочили на лошадей и уехали. Бедняк развел огонь в очаге, сел на коня, что оставался в конюшне, и тайком отправился вслед за ворами.

Ехали воры, ехали – и приехали в большой кишлак. Привязали они своих лошадей у въезда в кишлак, а сами пошли пешком.

В том кишлаке жила колдунья, нажившая своим колдовством огромные богатства.

Воры забрались к ней в дом, связали все в узлы, что было ценного, и взвалили к себе на плечи.

Пусть они постоят, взвалив на плечи узлы с награбленным добром, а вы послушайте про бедняка.

Бедняк тоже забрался к колдунье в дом. Поглядел туда-сюда и нашел большой бубен. Схватил его и, спрятавшись в угол, давай колотить в него.

А колдунья и ее муж-старик крепко спали. Вдруг сквозь сон старик слышит: где-то играют вовсю на бубне.

«Наверное, пришли дивы моей старухи и балуются», – подумал он и давай будить жену.

– Эй, старуха, послушай, твои дивы и ночью не дают мне покоя! Встань уйми их!

Встала старуха, засветила лампу и видит, дом полон воров. Закричала тут она, подняла шум. Закричал с ней и муж. Сбежался со всего кишлака народ, воры побросали узлы и скрылись.

А бедняк все сидел в своем углу и колотил в бубен.

Отыскали его и спрашивают:

– Что ты за человек! Или ты, быть может, див?

– Нет, я человек, – ответил бедняк.

– Если ты человек, то как можешь ты бить в бубен, когда все люди тут вопят и плачут? Чему ты радуешься?

– Я бил в бубен, чтобы предупредить всех, что в дом забрались воры. Не ругать меня нужно, а наградить! – ответил старик.

Люди тогда сказали колдунье:

– И правда! Не будь этого человека, вы бы лишились своего богатства.

Колдунья поблагодарила бедняка и вынесла ему кувшин с золотыми и серебряными монетами. Сел бедняк на коня и поскакал. Успел он доехать до леса раньше воров, приготовил плов, вскипятил чай, сел, ждет, будто никуда и не уезжал, а кувшин свой закопал на обочине дороги.

«Когда мне надоест жить с ворами, или они обидят меня, возьму кувшин и уйду от них», – подумал он.

А воры, убежав из кишлака, долго бродили по полям, пока, наконец, не собрались все вместе. Шли они на рассвете мимо большого сада, огороженного высоким забором. Увидели они над забором высокое дерево, на котором сидело много птиц. Атаман взял лук и стрелу, прицелился и выстрелил. Одна из птиц, раненая, упала. Забрали птицу воры и вернулись в свое логово.

Увидев бедняка, атаман накричал на него:

– Это все из-за тебя! Никогда мы не возвращались пустыми, а сегодня вся наша добыча – одна единственная птица. Это твой приход принес нам неудачу.

Но бедняк накормил воров пловом, напоил чаем, они насытились и завалились спать.

Проснулись они – видят: старик снова приготовил им плов и чай.

Воры остались очень довольны, поели, и, надев на головы чалмы, отправились в город в гости.

Надо сказать, что воры днем ходили, как добрые и честные правоверные – и слыли в народе уважаемыми людьми, а ночью воровали и грабили.

Вернулись воры вечером к себе в логово и начали советоваться: «В таком-то кишлаке есть мельница, надо забраться туда».

Уезжая, воры наказали бедняку приготовить плов и чай.

Но, как и в прошлый раз, едва воры отъехали немного, как бедняк заседлал своего коня и отправился вслед за ними.

Воры приехали на мельницу, взломали замки, наполнили мешки зерном и мукой и начали грузить на лошадей. Тем временем бедняк тоже забрался на мельницу, нашел старый медный карнай и давай трубить в него, спрятавшись в укромное место. От рева карная проснулся весь кишлак. Прибежал народ к мельнице, набросился на воров. Еле они ноги унесли.

А бедняк все трубил в карнай и трубил.

– Как тебе не стыдно! – накричали люди на бедняка. – Мы тут воров ловили, а ты только и знаешь, что трубишь в карнай! Точно на свадебный пир созываешь.

– Если бы я не трубил в карнай, неизвестно, осталось бы что-нибудь на вашей мельнице! – сказал бедняк. – Ведь, только благодаря мне, вы прогнали воров. Лучше наградили бы меня.

– Верно! – сказали люди мельнику. – Этот старик помог тебе. Дай ему сколько позволяет твоя мошна!

Мельник поблагодарил бедняка, дал ему несколько жемчужин.

Обрадовался бедняк, поехал скорей в лес и, убедившись, что воров еще нет, приготовил быстро плов и чай.

А воры всю ночь рыскали по полям и вернулись в свой притон только под утро, злые и голодные.

Поели они плова, напились чаю и стали укладываться спать.

Атаман тут и говорит своим ворам:

– Не лучше ли убить старика, это он во всем виноват. Не иначе, это он ходит за нами и выдает нас.

А бедняк все слышал. Как только воры заснули, он забрал раненую птицу, которую накануне подстрелил в саду атаман, пошел к дороге, выкопал свой кувшин с золотом и серебром, завернул все это в свой халат и ушел в город к себе домой.

Жена, увидев деньги и жемчуг, безмерно обрадовалась. Никогда в жизни она не видела такого богатства. Семь лет жили они безбедно. Птицу старик вылечил и поместил в клетку. Каждый год птица несла одно яйцо и выбрасывала из клетки. Старуха брала его и клала в свой сундук.

Но вот как-то собрался старик на базар и попросил у старухи денег. Открыла она сундук, а там ничего уже нет, кроме семи яиц, которые снесла птица за эти семь лет. Старик, спрятав одно яйцо за пазуху, отправился на базар. Шел он мимо дворца падишаха, смотрит: около ворот висит золотая клетка, а в ней лежит яйцо, в точности похожее на те, какие снесла птица. Старик подошел к клетке и так стоял, посматривая, то себе за пазуху, то на яйцо, что было в клетке.

Заметил старика привратник, побежал к падишаху и доложил:

– Государь, там какой-то старик перед воротами стоит и все заглядывает – то себе за пазуху, то в клетку.

– Приведи его ко мне! – приказал падишах, а когда привели старика, спросил:

– Чего ты, старик, смотришь то за пазуху, то в клетку?

– Несу я, государь, яйцо на базар продавать и вдруг вижу яйцо в золотой клетке, в точности похожее. Я и удивился.

Визирь тогда сказал падишаху:

– Врет этот старик! Из падишахской казны исчезла жемчужина. Вот уже сколько времени ищем ее и не найдем, а она у этого старика. Откуда она у него, бедняка?

– О, визирь, – ответил старик, – у меня дома таких яиц еще шесть штук. Если не верите, дайте мне провожатого, пусть пойдет со мной и убедится.

Падишах велел визирю пойти со стариком, проверить: правильно ли он говорит.

Не доходя еще до дома, старик крикнул жене:

– Вынеси-ка остальные шесть штук яиц!

Посмотрел визирь, видит – правду говорил старик.

Доложил он об этом падишаху.

Падишах подарил старику новый халат и спросил, за сколько он продаст одно яйцо.

– Я не знаю, государь, его цены. Заплатите, сколько сочтете нужным, – ответил старик.

Посоветовался падишах с придворными мудрецами – оказывается, всех доходов государства за один год не хватило бы расплатиться со стариком за то яйцо. Тогда собрали тысячу верблюдов, нагрузили их самоцветами и послали визиря в дом к старику.

– Может быть, – сказал падишах, – визирь уговорит старика продать мне яйца за такую безделицу.

Так и вышло. Разбогатев, начал старик ездить по разным странам торговать. Уезжал он из дому на месяц, на полтора, а его жена завела себе возлюбленного. Сыновья старика Рустамзод и Шерзод узнали о шашнях мачехи и возмущались.

Однажды, когда пасынки были в школе, пришел в дом возлюбленный мачехи – и вдруг увидел в клетке птицу. Побледнел он и, чуть не задохнувшись от волнения, спросил:

– Чья эта птица?

– Наша,- ответила ему жена старика.

– Зарежь-ка ее, полакомимся ею, – сказал возлюбленный.

– Не могу, – ответила жена старика. – Муж ценит ее дороже жизни. Требуй от меня чего хочешь, только не это!

– А еще говоришь, что любишь меня! – обиделся возлюбленный. – Как я могу верить твоим словам, если ты не хочешь зарезать для меня какую-то птицу. Если так, больше не приду к тебе.

– Ну ладно, завтра зарежьте ее, а я сварю,- ответила жена старика.

А возлюбленный был хитрый и всезнающий человек. Он сразу же понял, что это за птица. Достаточно было съесть ее крылышко, чтобы каждый день находить у себя под подушкой кошелек с золотом. А если съесть шею птицы, кошелек будет не с золотыми, а с серебряными монетами.

На следующий день, когда юноши ушли в школу, к жене старика явился возлюбленный. Он зарезал птицу, и жена старика бросила ее в котел.

Вернулись Рустамзод и Шерзод из школы, а ворота заперты. Подумав, что мачеха ушла куда-то, они перелезли через забор и увидели, что во дворе в котле варится похлебка из птицы. Побоялись они есть лучшие куски и взяли только шею и крылышки. Поев, юноши убежали на улицу к сверстникам.

Мачеха и ее возлюбленный были в доме и даже не слышали, что приходили юноши.

Пусть себе мачеха и ее возлюбленный обедают похлебкой из птицы, а вы послушайте про старика-купца.

Спустя некоторое время вернулся он домой и первым делом спросил жену:

– Где птица?

Жена ответила ему:

– Птицу убили ваши сыновья, я только перья собрала.

Вызвал к себе старик Рустамзода и Шерзода и сказал в страшном гневе:

– Если вы убили птицу, я отрекаюсь от вас, а если не убивали, все равно уходите, пусть счастье вам сопутствует.

Так старик прогнал своих сыновей из дома.

Взяли с собой братья луки и стрелы и ушли куда глаза глядят. Шли они, шли – и добрались, наконец, до большого леса. Сделали они шалаш из ветвей и стали в нем жить. Пропитание они добывали охотой.

Однажды Рустамзод ушел пострелять дичь, а Шерзод остался дома. Вскоре прилетели две птицы и сели на дерево, как раз над головой Шерзода.

– Знаешь подружка, – сказала одна птица, – тот, кто попадет в меня стрелой, сорок дней будет блуждать по знойной пустыне, сорок дней по темному лесу, а в конце концов, сделается правителем государства.

– А если меня кто подстрелит, – сказала другая птица, – он проспит сорок дней и сорок ночей, а потом будет скитаться сорок дней и сорок ночей и, испытав много невзгод, достигнет исполнения своих желаний.

Шерзод схватил лук и стрелы и мгновенно подстрелил обеих птиц.

Ощипал он их и давай в ожидании брата варить похлебку. А Рустамзод все не шел. Разварились птицы так, что нельзя было отличить их друг от друга. Ждал Шерзод, ждал брата, проголодался – и съел он одну птицу. Вдруг на него напал сон, он лег и сразу же уснул.

Возвращается Рустамзод с охоты, видит: брат его спит крепким сном, а в котле – похлебка. Достал он сваренную птицу, съел ее – и вдруг неведомая сила заставила его встать и пойти. Сорок дней и сорок ночей шел он по знойной степи, потом сорок дней и сорок ночей по темному лесу. Наконец пришел он в какой-то незнакомый город.

А в том городе только что умер падишах и придворные выпустили из дворца птицу счастья.

Птица счастья сразу же села на плечо Рустамзода. Придворным не понравилось, что выбор пал на какого-то пришельца. Спрятали они Рустамзода в далекую комнату дворца и снова выпустили птицу счастья, а та долго кружилась над дворцом, разбила стекло в окне и нашла Рустамзода.

Нечего делать, придворные признали Рустамзода своим падишахом.

Пусть сын бедняка Рустамзод правит государством, а вы послушайте теперь о его брате, Шерзоде.

Проснулся Шерзод через сорок дней и сорок ночей и почувствовал, что от слабости едва шевельнутся может. С трудом встал он, подкрепил свои силы и пошел искать брата. А надо сказать, что братья отлично разбирались во всяких следах: они всегда узнавали след ноги друг друга, сколько бы времени ни прошло.

Найдя след своего брата, Шерзод пустился по нему в путь. Сорок дней и сорок ночей шел он, много невзгод испытал, часто нападали па него хищные звери, но он не терялся, убивал их или ослеплял стрелами.

На сорок первый день Шерзод добрался до города, где был избран правителем Рустамзод.

Постучался Шерзод в ворота – и привратник спросил его: кто он такой и чего ему надо.

Шерзод ответил:

– Шел я долго, пережил много невзгод. Страшно устал. Впустите!

Но привратник не впустил Шерзода. Пришлось ему ночевать под открытым небом. А надо сказать, что каждый день в полночь к городу прилетал кровожадный дракон и проглатывал каждого, кто оставался за городской стеной. Днем дракон отсыпался в своей пещере.

Шерзод ничего не знал о драконе.

Наступила полночь, поднялась страшная буря. Проснулся юноша, видит: подбирается к нему, сверкая огненными глазами, дракон. Шерзод не растерялся и выстрелил из лука в один глаз дракона. Дракон взбесился и с яростью кинулся на юношу. Еще одну стрелу пустил Шерзод – и попал в другой глаз дракона. Дракон ослеп. Теперь уже нетрудно было одолеть чудовище. Шерзод кинулся на него с мечом и изрубил на куски.

Вырезал он из кожи дракона себе пояс и пошел к воротам. Громко стучался он, потому что его мучили жажда и голод, да и устал он изрядно.

Надоел его стук привратникам, разъярились они, и только Шерзод вошел в город, как они накинулись на него, изранили копьями и, завернув в кошму, зарыли в яму, откуда горшечники брали глину. Утром привратники пошли к падишаху и сказали, что дракона убили они. Падишах одарил их богато и дал им высокие чины.

Пусть привратники радуются своим высоким чинам, а вы послушайте про другое.

Жил в том городе горшечник. С тех пор как к стенам города повадился дракон, горшечник боялся ходить в яму за глиной. Услышав о том, что дракон, наконец, убит, он обрадовался и сказал своему сыну:

– Дракон убит! Пойдем, принесем глины из той ямы и примемся за работу!

Только ударил горшечник кетменем по земле, на дне ямы, чувствует – лежит что-то большое.

– Эй, сынок, – сказал горшечник, – мой кетмень за что-то зацепился. Наверное, здесь зарыт клад! Вот было бы неплохо!

Раскопали горшечник с сыном землю и обнаружили тюк, длинный и тяжелый, завернутый в кошму. Обрадовались они, подняли тюк и принесли домой. Разворачивают, а в кошме лежит прекрасный, рослый юноша, но весь израненный, еле дышит.

– Ну вот, – сказал горшечник сыну, – мы думали, что нашли богатство, а на самом деле накликали на свою голову беду. Чем все это кончится?

Хотели они завернуть снова юношу в кошму и отнести обратно, но сжалились над ним и решили оставить его у себя.

Побежал горшечник к табибу и сказал ему:

– У меня жена нечаянно поранила себя. Дай скорее лекарства, залечить раны.

Табиб дал ему лекарства, и горшечник принялся лечить юношу. Кормил горшечник больного сытно и вкусно – бараньим жиром да сахаром.

Поправился скоро Шерзод. Полюбил он горшечника, как родного отца, а его жену – как мать. Скоро он начал вместе с их сыновьями работать в горшечной мастерской.

Однажды, проезжая мимо дома горшечника, два бывших привратника, ставшие чиновниками, увидели юношу, и один сказал другому:

– Ой, ой, не тот ли это человек, которого мы с тобой убили и зарыли в яме за городской стеной.

– Смотри, он, оказывается, не умер! – испугался другой. – Будет беда нам с тобой, если не упрячем его!

Приказали они стражникам схватить Шерзода.

– Ага, вот ты где, преступник! – закричали чиновники. – А мы тебя ищем.

Связали они Шерзода по рукам и ногам, взвалили на ишака и увезли в зиндан.

Горшечник и его жена горько заплакали, словно увели их родного сына, так они полюбили Шерзода.

Пусть сидит бедный Шерзод в темном зиндане, а вы послушайте про падишаха соседней страны. Узнав, что страшный дракон убит, он решил приехать и поздравить нового падишаха со счастливым событием. Услышав о знатном госте, Рустамзод выехал навстречу со своими приближенными. Встретились они, обняли друг друга, как равные, а потом Рустамзод пригласил гостя к себе во дворец на пир. Погостил падишах сорок дней и перед отъездом сказал:

– Друг наш славный, Рустамзод! Путь к моему государству пересекает великая река. Каждый раз при переправе через нее приходится приносить в жертву живого человека, бросать его в воду. Если этого не сделать, то поднимаются громадные волны – и все проглатывает ненасытная река. Прошу вас дайте мне какого-нибудь осужденного на смерть преступника из тех, что сидят в вашем зиндане. Мы принесем его в жертву. Ему ведь все равно умирать.

Рустамзод дал согласие. А те два чиновника, что были раньше привратниками, тому и рады; спустились в зиндан и выдали слугам высокого гостя – несчастного Шерзода.

Уехал падишах в свою страну и все поглядывал на Шерзода. Понравился он ему и своей статностью, и ростом, и силой. Начал падишах его расспрашивать. А Шерзод молчал, ничего не говорил.

«Наверно, за тяжелое преступление бросили этого юношу в зиндан», – подумал падишах и не стал задавать ему больше вопросов.

Доехали до реки поздней ночью. Падишах со своими людьми лег спать, а Шерзода приковали цепью к дереву, чтобы не сбежал. Ночью Шерзод разорвал цепи, пригнал каюк и переправил спящих на другую сторону реки.

Утром просыпаются падишах и его люди, смотрят: все они оказались на другом берегу, а Шерзод сидит в стороне, и цепей на нем никаких нет.

Падишах решил: «Видно, не простой это юноша».

– Друг мой! – сказал он Шерзоду. – Если я в чем ошибся, прости меня.

Увез падишах Шерзода к себе в город, сделал его своим военачальником.

У падишаха была красавица-сестра, звали ее принцесса Нусрат. Была у нее такая нежная кожа, что, когда она пила, видно было воду, лившуюся через ее горлышко, а если принцесса входила в темную комнату, то мгновенно делалось светло.

Неподалеку от города жил свирепый лев, который нападал на людей и пожирал их. Падишах решил выдать свою сестру Нусрат, за того, кто сумеет убить льва.

Услышал об этом и Шерзод.

Пришел он к самому умелому кузнецу и сказал:

– Выкуй мне большую и крепкую палицу.

Пока кузнец ковал палицу, Шерзод рассказал ему о своем намерении сразить льва в единоборстве.

Немало встретил Шерзод по пути к пещере льва хищных зверей, одних он убил, других забрал живыми. Вскоре достиг он логова льва.

Видит: под деревом лежит черное огромное чудовище. Это и был сам свирепый лев. При одном виде его все звери разбегались, все птицы разлетались в испуге.

Шерзод смело подошел ко льву. Почуял лев запах человека, проснулся, встал. Шерзод и лев посмотрели друг другу в глаза, не выдержал лев взгляда человека, зажмурился и, собрав все свои силы, прыгнул. А Шерзод, ударил его палицей по голове и вскочил к нему на спину. Лев подпрыгнул, и Шерзод отлетел на несколько шагов. Лев попытался снова прыгнуть, но у него не было уже сил. Шерзод подбежал к зверю и снова ударил палицей по голове так, что он испустил дух.

Вырезал из львиной шкуры себе пояс Шерзод и возвратился домой.

Кузнец, увидев Шерзода живым и невредимым, бросился его обнимать, а потом побежал к падишаху сообщить радостную новость. Падишах в сопровождении свиты отправился к логову льва удостовериться собственными глазами, что кровожадный зверь убит. Обрадовался он безмерно и велел объявить о счастливом событии.

Глашатаи пошли по улицам и площадям и кричали:

– Слушайте! Слушайте! Батыр Шерзод убил свирепого льва. В такой-то день назначаю свадьбу моей сестры принцессы Нусрат и батыра Шерзода. Всем прибыть на эту свадьбу!

Сорок дней и сорок ночей длился пир, после чего Шерзод женился на принцессе Нусрат.

Вскоре после того, сидя на одном собрании придворных, Шерзод тяжко вздохнул.

– Отчего ты вздохнул так тяжко, зять мой Шерзод? – спросил падишах. – Чего тебе не хватает? Или ты недоволен своей женой Нусрат? Или она обидела тебя чем?

Шерзод снова вздохнул и сказал:

– О, великий падишах! Вы не думайте, что я действительно из осужденных преступников. Был у меня брат, которого звали Рустамзод. Много времени прошло с тех пор, как я расстался с ним, а он был для меня дороже моей жизни. Ни днем, ни ночью не могу я забыть о нем и хочу обнять его. Прошу вас, позвольте мне посвятить остаток жизни поискам моего брата.

Падишах разрешил Шерзоду собираться в путь. Узнав об этом, принцесса Нусрат заявила:

– Не дело жене оставаться одной, когда уезжает любимый муж. Я буду там, где будет мой муж!

Делать нечего, пришлось падишаху разрешить принцессе Нусрат ехать с Шерзодом. Кроме того, он дал им несколько воинов.

В пути, увидев красоту принцессы Нусрат, эти воины решили убить Шерзода, чтоб завладеть принцессой. Как-то, когда он отлучился в сторону – на охоту, они постелили на берегу реки ковер и бархатные одеяла. Едва Шерзод вернулся и сел отдохнуть, воины вдруг схватили за углы ковер и одеяла и бросили в реку. Пусть Шерзод пока остается в реке, а вы послушайте о принцессе Нусрат. Схватили ее злодеи, положили в сундук, и перенесли вброд через реку. А в это время по берегу ехал, возвращаясь с охоты, Рустамзод. Видит он, несколько человек несут по воде большой сундук. Подъехал Рустамзод к ним и спросил:

– Что это вы несете в сундуке?

Один из воинов ответил:

– Вещи разные.

Другой ответил:

– Богатство разное.

Третий ответил:

– Мою жену несем.

Услышав такие разноречивые ответы, Рустамзод почуял неладное, и приказал своим воинам:

– Хватайте этих разбойников!

Рустамзод открыл крышку сундука, видит: в нем лежит красавица, Удивился Рустамзод.

– Увы, – сказал он, – видно, злодеи разлучили эту неземную красавицу с любимым. Я тоже разлучен со своим любимым братом, поэтому знаю, как тяжело ей. Найдется ее друг, если жив. Надо ее беречь.

Сказал он это и увез принцессу Нусрат к себе во дворец, а злодеев заточил в зиндан. Пусть они сидят в зиндане, а принцесса живет во дворце Рустамзода. Вы же послушайте несколько слов о Шерзоде. Когда он, завернутый в ковер и одеяла, был брошен в реку, его тут же подхватили волны и понесли вниз по течению. Неподалеку от того места на берегу реки жил рыбак. Видит рыбак: в волнах плывет, то исчезая под водой, то снова показываясь, что-то темное. Привязал рыбак своего сына к веревке, сын прыгнул в воду, поплыл к темнеющему предмету и вытащил его на берег.

Развернули рыбак с сыном ковер и одеяла, видят: лежит бездыханный батыр. Привели они его в чувство. Шерзод не хотел говорить правду, кто он, и рассказал им такую историю.

– Послушайте меня, друзья! Я был неисправимым преступником, за что бросили меня в реку. Вы меня спасли от верной смерти. Отведите меня к себе домой, и я буду делать все, что вы мне скажете. Буду вашим верным сыном и братом.

Так Шерзод поселился в хижине рыбака. Он охотился, приносил домой дичь, а рыбак, довольный тем, что у него теперь два сына и можно меньше работать, часто уходил в город посидеть в чайхане, послушать новости.

Сидит он как-то в чайхане, пьет чай, слышит, что падишахский глашатай кричит:

– Эй, люди, слушайте и запоминайте! Тому, кто сообщит падишаху о судьбе его брата, падишах подарит золототканные одежды, тому, кто видел своими глазами его брата, падишах сделает еще более богатый подарок, а тому, кто приведет его брага во дворец, падишах отдаст одну провинцию своего государства!

Вечером, когда вся семья сидела за дастарханом, старик сказал:

– Вот, сыновья мои, слышал я в городе новость.

– А что за новость, отец? – спросил Шерзод.

– А вот, поедим, так и расскажу, – ответил старик.

После ужина рассказал он, что слышал в городе от глашатаев, и добавил:

– Эх, знать бы нам, где находится брат падишаха или увидеть его хоть одним глазом! Вот было бы счастье!

– Отец, грешно гневить аллаха, – сказал тогда Шерзод. – Ведь мы с братом трудимся не без пользы, ловим рыбу, приносим дичь. Разве мало этого? Как-нибудь сумеем прокормить вас!

– Правду говоришь, сын мой. Это я так просто, к слову сказал. Не обижайся на старика.

После ужина все легли спать, но Шерзод долго не мог заснуть. Наконец тихонько разбудил он старика и сказал ему:

– Отец, ваши слова запали мне в душу. Сходите-ка утром во дворец и скажите падишаху: «У меня есть дочь. Руки и ноги у нее отнялись, ходить она не может. К тому же, она слепа. Только язык ей повинуется. Она говорит, что знает, где находится ваш брат. Разрешите привезти ее во дворец, она сама вам все расскажет».

На рассвете старик постучался в ворота дворца.

– Ну, говори, с чем пришел? – спросили привратники.

– Скажу только самому падишаху, – ответил старик.

Привели его к падишаху. Старик рассказал ему все, чему научил его Шерзод.

Заинтересовался Рустамзод и послал в хижину рыбака своих слуг. Встретил их на пороге Шерзод.

– Как может молоденькая девушка поехать с вами, которых она не знает, – сказал он слугам. Нет, это не дело. Принесите паланкин с одеялами и покрывалами. Мы завернем девушку в эти покрывала, уложим в паланкин, а тогда и несите.

Слуги ушли и вскоре вернулись из дворца с паланкином, одеялами и покрывалами. Паланкин внесли в хижину, Шерзод сел в него и сказал старику:

– Укройте меня покрывалами, да так, чтоб ничего видно не было.

Когда паланкин поставили перед падишахом, пришли все визири, военачальники, вельможи.

Посмотрел из под покрывала Шерзод, узнал в падишахе родного своего брата Рустамзода и сказал тонким голосом:

– Ассалам алейкум! Простите меня, падишах и высокопоставленные господа, если что и скажу вам обидное!

– Ладно, ладно, простим, говори! – ответил падишах.

– Жил в одном городе один бедный человек, – начал Шерзод. – Было у того бедняка два сына, одного звали Рустамзод, а другого – Шерзод. Их мачеха добилась того, что отец проклял и прогнал их от себя…

И Шерзод рассказал все, что случилось потом: как они ушли с братом в лес и остались в нем жить, добывая себе пропитание охотой; как однажды прилетели две птицы и что они говорили друг другу; как Шерзод, убив тех птиц, сварил их, съел одну и заснул; как, проспав сорок дней и сорок ночей, Шерзод пошел искать своего брата; как Шерзода привратники не пустили в город; как в единоборстве он победил дракона и убил его; как после этого привратники ранили Шерзода, зарыли в яму, а сами получили большие подарки от падишаха и стали высокими чиновниками; как Шерзода откопал горшечник и вылечил его, а потом чиновники, бывшие привратники, увидели его и снова заточили в зиндан.

В эту минуту те чиновники забеспокоились и встали, чтобы потихоньку уйти, но Рустамзод приказал всем остаться и слушать.

– Девушка в паланкине рассказывает всякие небылицы, – сказали чиновники.

Шерзод тогда сказал:

– Если вы мне не верите, то позовите горшечника, который живет там-то, он вам подтвердит все.

Побежали люди падишаха и привели горшечника.

– Отец, что вы увидели после того, как был убит дракон? – спросил его падишах.

– Государь, – ответил горшечник, – в яме мы с сыном нашли юношу, завернутого в кошму. Мы унесли юношу домой, и выходили его. Но пришли однажды твои чиновники, объявили юношу преступником и увели. Так мы и не знаем, что стало с ним.

Тогда падишах усадил горшечника на почетное место и сказал, обращаясь в сторону паланкина:

– Дочь моя, продолжай свой рассказ.

– Теперь послушайте, что стало с Шерзодом дальше…

И Шерзод, сидя в паланкине под покрывалами, рассказал о том, как его отправили с приехавшим в гости падишахом, чтобы принести в жертву реке; как он всех переправил через реку, и падишах, удивленный способностями Шерзода, увез его с собой и сделал его своим военачальником; как Шерзод убил свирепого льва и женился на сестре того падишаха; как потом Шерзод, истосковавшись по брату, попросил разрешения у падишаха выехать на поиски его; как рыбак с сыном спасли его от гибели.

Падишах спросил рыбака, стоявшего тут же:

– Правда все это?

– Чистая правда, государь, – ответил рыбак. – И тот, кого мы выловили из воды, лежит вот в этом паланкине и говорит с тобой!

Тут Шерзод откинул покрывало и вышел из паланкина. Братья бросились в объятия друг другу. От великой радости они опьянели, словно от вина.

Потом Рустамзод велел казнить злых чиновников – бывших привратников, а рыбака и горшечника одарить. Рустамзод сам проводил их до ворот.

Когда принцессе Нусрат сообщили, что ее любимый муж нашелся, она прибежала и бросилась ему на шею. Сорок дней и сорок ночей праздновали люди это счастливое событие.

Сказитель Абдугафар Шукуров. Перевел М. Шевердин.

ГУЛЬШАХ И ВАРКА

Давным-давно неведомой страной Януман правил могущественный падишах и была у этого падишаха дочь Гульшах. А у любимого визиря падишаха был сын по имени Варка. С младенческих лет принцесса Гульшах и визирев сын Варка играли вместе, а когда подошло время им учиться, начали они ходить в одну школу. Сидели они всегда вместе рядом и учили азбуку по одному букварю. Надо ли говорить, что Гульшах и Варка, когда еще ходили в школу, полюбили друг друга. Но никто об этом не знал. Да и к лучшему, потому что, кто бы посмотрел благожелательно на склонность юных сердец, когда Гульшах была высокородной принцессой, дочерью всесильного царя царей, а Варка всего-навсего обыкновеннейшим юношей, сыном визиря, вышедшего из бедных, ничем не примечательных людей и ставшего министром только благодаря своему уму и личным заслугам.

Время шло. Гульшах выросла, и красота ее расцвела пышной розой.

С годами Варка стал красивым и мужественным батыром. Во всем государстве не было человека, которого не победил бы он в единоборстве.

Постигло Варку горе. Умер его отец визирь. И жизнь юноши стала одинокой и печальной. Никто на него не обращал внимания. Жил он в бедности. И лишь любовь к Гульшах скрашивала его жизнь. И вот он решился на смелый по тем временам поступок послал друзей к падишаху просить руку Гульшах.

Не понравилось такое сватовство падишаху. Как он мог выдать дочь за сироту и бедняка.

Но был Варка сильным батыром, его боялись все другие батыры, боялся и сам шах.

Падишах думал: «Отдать за него дочь – он беден, не отдать – он силен. Если дочь не отдам, он может уничтожить город». Падишах слышал, что народ любит Варку, и опасался, а вдруг люди узнают, что он обидел батыра, и поднимутся как один на его защиту.

Долго совещался падишах со своими визирями и советниками, и решили они как-нибудь выпроводить Варку из города.

У падишаха был дядя царь города Рум.

Вызвал падишах Варку, обласкал его, одарил и сказал ему благосклонно:

– Юноша-герой, царь из города Рум – мой дядя. Вот уже сколько времени он воюет с сильным врагом. Если отправишься в Рум и поможешь дяде победить жестокого неприятеля, вернешься со славой и богатством. Помоги моему дяде, а в награду я отдам тебе свою дочь Гульшах.

Вне себя от счастья, что сбываются самые сокровенные его мечты, Варка ответил:

– Государь, повинуюсь. Клянусь победить или умереть. Ждите меня шесть месяцев, если не вернусь через шесть месяцев, отдадите Гульшах другому.

Храбро и умело сражался Варка в рядах румских воинов, совершил немало великих подвигов и победил несметные полчища врагов.

Падишах Рума, пораженный его силой и мужеством, сказал ему:

– Эй, славный батыр Варка, скажи, что хочешь?

– О, мудрый падишах, – ответил Варка. – Я, недостойный, люблю принцессу – дочь нашего падишаха прекрасную Гульшах. Отец ее обещал, если я вернусь с победой и богатством, отдать ее за меня. Если дадите мне мою долю добычи, золото, драгоценности, то этим поможете мне жениться на любимой.

Румский падишах в восторге от геройства Варки подарил ему много самых лучших коней, нагрузил для него на верблюдов золото и проводил на родину.

А тем временем подходил конец обещанного срока. Варка, веря слову падишаха Янумана, на крыльях счастья мчался домой, надеясь скоро обнять свою любимую Гульшах.

Но был падишах страны Януман коварен и жесток. Не стал он ждать окончания срока, назначенного им Варке, и вскоре после отбытия Варки в Рум выдал силой дочь свою Гульшах за падишаха далекой страны Фаранг.

Когда же стало известно, что Варка остался жив и победителем возвращается из Рума, падишах так перепугался, что задумал отвратительную хитрость.

Он приказал зарезать барана, обернуть его в саван и объявить народу, что прекрасная царевна Гульшах умерла, а барана, завернутого в саван, похоронили на кладбище при большом стечении народа. Царь и все горожане оделись в траур, на башнях и домах повесили траурные знамена. Все царство омрачилось горем и печалью.

Но падишах не знал одного. Оказывается, Гульшах в день свадьбы, не зная, что предпринять от горя, отдала свое драгоценное кольцо самой близкой прислужнице, подружке, и сказала:

– Вот это кольцо отдашь Варке, когда он вернется в город.

Теперь послушайте о Варке.

Несколько дней он был в пути и, наконец, вступил со своим караваном в пределы родной страны. Смотрит: города и селения одеты в траур, всюду висят знамена, окаймленные траурными лентами.

С тревогой Варка спросил людей:

– Почему все в трауре?

Ему печально ответили:

– Умерла Гульшах!

Варка вскрикнул и упал с коня на землю без памяти. Придя в сознание, он предался отчаянию. Ничто больше не радовало его.

С тоской в сердце вернулся он в город, но никуда не пошел, ни с кем не повидался. Жил он одиноко в своем жилище, ничего не ел, похудел, опустился.

Узнав о возвращении Варки, из дворца тайком пришла девушка-прислужница, отдала ему кольцо Гульшах и шепнула:

– Гульшах не умерла. Падишах выдал безутешную насильно за падишаха страны Фаранг. Гульшах велела отдать вам кольцо и не верить разговорам о ее смерти. Если мне не верите, вскройте могилу, и вы убедитесь, что там в саване лежит зарезанный баран.

Ночью Варка пошел на кладбище и разрыл могилу. Он убедился, что в ней закопан, как и сказала ему служанка, обыкновенный баран.

Убитый горем Варка вернулся домой, разорвал на себе одежды. Все богатства, что он привез с собой из Рума, Варка раздал людям, а сам переоделся странствующим монахом, взял с собой только кольцо любимой и пустился в далекий путь в страну Фаранг.

Пусть же идет Варка, обуреваемый горестными мыслями, в страну Фаранг, а вы послушайте об участи Гульшах.

Когда Гульшах привезли к падишаху страны Фаранг, она гордо сказала ему:

– Напрасно вы взяли меня в жены. У меня есть любимый жених. Все равно вашей я не буду. Лучше смерть!

Пораженный падишах отступил от нее и сказал:

– Раз у тебя есть любимый жених, прекрасная Гульшах, позволь мне считать тебя своей сестрой. Не беспокойся, я помогу тебе увидеться с твоим женихом.

Благодарно склонила Гульшах свою прелестную голову и попросила:

– Выстройте мне высокую беседку!

По приказу падишаха была немедленно возведена из чистого золота великолепная беседка.

С той поры Гульшах все дни проводила в той золотой беседке.

Всем же дворцовым слугам принцесса наказала:

– Если кто из чужестранцев пройдет по этой улице, приведите его ко мне.

После долгих скитаний Варка дошел до города Фаранг.

Дворцовые слуги тотчас же схватили его и привели к золотой беседке. Несмотря на монашеское одеяние Варки, принцесса тотчас же узнала его.

От радости и волнения оба потеряли сознание. Придя в себя, они бросились друг другу в объятия.

Царь Фаранга, услышав о прибытии Варки и приказав приготовить для него богатые покои, пошел в золотую беседку. Он остановился у двери и слушал разговор Гульшах и Варки.

– Любимая, увы! Если ты сочеталась браком с падишахом Фаранга, как я могу жениться на тебе. Если я женюсь, буду виноват перед ним.

Гульшах ничего не ответила и только залилась слезами.

Пораженный великодушием Варки падишах вошел в беседку и спросил:

– Сестра моя, почему ты плачешь?

Сквозь слезы, Гульшах промолвила:

– Варка хочет уйти, потому я и плачу.

Несмотря на просьбы Гульшах и падишаха не уходить, Варка, рыдая, все же покинул дворец.

Обессиленный и измученный, чувствуя, что смерть его близка, он добрел до кладбища и сказал проходившим мимо странствующим монахам:

– Когда дойдете до города, скажите Гульшах, что Варка умер!

Не прошло и несколько минут, как тут же на руках монахов он скончался.

Странствующие монахи, идя мимо беседки, во всеуслышание пели:

– Умер Варка! Умер прославленный батыр Варка!

Обливаясь слезами, Гульшах бросилась к падишаху. Вместе они поехали на кладбище. Увидев любимого бездыханным, принцесса бросились к нему на грудь и умерла.

Падишах долго оплакивал Гульшах и Варку. Над могилой обоих он выстроил из золота мавзолей, а кладбище превратил в великолепный сад, назвав его «Сад рая».

Однажды мимо «Сада рая» проходили почтенные старцы. Услышав стоны и плач, они спросили:

– Кто это плачет?

– Плачу я, падишах.

– Почему ты плачешь?

– Вот здесь в золотом мавзолее лежат девушка Гульшах и юноша Варка. Они не смогли соединиться при жизни и умерли. Оживите их, а взамен возьмите мою жизнь.

Почтенные старцы сказали:

– Пусть девушка и юноша оживут. Пусть проживут еще сорок лет.

Совершилось невероятное: Гульшах и Варка, взявшись за руки, вышли счастливые из могилы, падишах тоже остался в живых. На радостях он устроил пир на сорок дней и сорок ночей. Гульшах и Варка поженились и достигли своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

МУКБИЛ-МЕТАТЕЛЬ

В давние времена Бухарой правил один жестокий шах.

А у шаха была дочь. Девушку звали Мехри, что значит «отзывчивая», а прозвали ее «Нигяр» – красавица. И в самом деле она была такая красивая, что перед сиянием ее лица тускнел свет луны.

И насколько Мехри-Нигяр была красивая, настолько же была она сильная и смелая. Не по душе ей было сидеть в шахских хоромах, одевалась она часто добрым молодцем и скакала верхом на огневом коне на охоту.

Однажды Мехри-Нигяр с восемьюстами удалых молодцов-джигитов отправилась в степь.

Джигиты ее все были такие мастера арканы закидывать, что вздумай кто-нибудь из них звезду поймать, нацелится, кинет свой аркан – и захлестнет ту звезду без промаха. Да и сама Мехри-Нигяр метнет стрелу – в любую цель попадет, будь она хоть под небеса подвешена.

Долго ли, коротко ли охотилась Мехри-Нигяр, только в один из дней оказалась она вблизи высоких гор.

У подножья одной горы паслась лань. Обернулась Мехри к своим удальцам-охотникам и говорит:

– Окружим лань, возьмем ее живой!

Восемьсот охотников окружили лань. Со всех сторон со свистом полетели арканы. Но лань оказалась такой резвой, что сумела увернуться и убежала, проскочив мимо самой Мехри.

Рассердилась девушка, хлестнула коня и помчалась за ланью.

Вдруг из зарослей кустарника, страшно зарычав, выскочил тигр. Конь Мехри-Нигяр отпрянул в сторону, девушка не удержалась в седле и упала.

Наверное, ее растерзал бы дикий зверь, не приди ей на помощь какой-то пастух, оказавшийся поблизости. Метнул пастух из пращи камень, размозжил тигру голову.

Зверь упал на землю мертвый, в двух шагах от Мехри-Нигяр, но пастух даже не взглянул на него. Подбежал, чтобы помочь встать незнакомому всаднику, смотрит, а это девушка невиданной красоты лежит, по белому лицу разметались темные кудри. Пастух помог девушке подняться, а она не может слова вымолвить от смущения.

Тут подоспели джигиты-охотники. Остановились они, дивятся: что случилось?

А Мехри-Нигяр вскочила в седло, сняла кольцо с пальца, отдала пастуху и, хлестнув коня, поскакала прочь.

Пусть она скачет себе до самого дома, а вы послушайте о пастухе.

Пастух был родом из горного племени. Звали его Мукбил, что значит «счастливый», а прозывали «Метатель», потому что он очень ловко метал камни из пращи.

Расставшись с Мехри, бедняга Мукбил так затосковал, что еле добрел до своего селения. А придя домой, и вовсе заболел.

Забеспокоились люди гор. Они любили пастуха и уважали его, потому что Мукбил-Метатель, пас их стада и охранял скот от диких зверей. Бывало, какой зверь ни покажется у стада, пастух первым же камнем размозжит ему голову. Дикие звери боялись Мукбила-Метателя.

Люди гор каждый день наведывались к больному, справлялись о его здоровье.

Как-то вместе с другими пришел и один мудрый старик. Подсел он к Мукбилу, пристально посмотрел ему в глаза и говорит:

– Сын мой, скажи правду, о чем ты тоскуешь.

Мукбил-Метатель только махнул рукой.

– Э, отец, что спрашивать!

Но старик настаивал:

– Сынок, ты должен открыть нам тайну своего сердца.

Слово за слово, Мукбил-Метатель рассказал, как спас царевну от верной смерти, как она подарила ему свое кольцо, как он полюбил ее на всю жизнь.

Старик поведал тайну пастуха всему народу гор.

– Мукбил-Метатель полюбил дочь шаха, – сказал он. – Нам нужно искать какой-нибудь выход.

Люди гор уселись в круг и стали думать.

Одни говорили:

– Шах ни за что не отдаст своей дочери за пастуха.

Другие не соглашались с ними:

– Попробуем, пошлем людей – отдаст так отдаст, а не отдаст, соберемся и еще подумаем.

В конце концов так и порешили: послали к шаху сватов и старшим над ними назначили мудрого старика.

Вот прибыли сваты во дворец.

Шах увидел посланцев гор и спрашивает у них:

– Кто вы такие? С какой жалобой?

– Господин, – говорит ему мудрый старик, – мы прибыли к вам с покорной просьбой. – И рассказал все, как было.

Шах разгневался.

– Эй, невежды! – закричал он. – Как вы смели приехать ко мне сватами! Или вы меня за ровню считаете? – И велел бросить сватов в темницу.

Потом кликнул тысячу палачей.

– Отправляйтесь, – говорит, – в горы. Отдаю вам на разграбление весь скот и все добро людей гор, только изловите мне Мукбила!

Что стая голодных волков, шахские палачи ринулись в горы, начали убивать людей, грабить их скот и добро.

Отец Мукбила-Метателя рассказал сыну о несчастье, постигшем народ гор. Мукбил тотчас вскочил с постели и даже не вспомнил о своей болезни.

– Это, – говорит Мукбил, – из-за меня народ попал в беду!

Схватил пращу и пошел на шахских палачей.

Почти всех палачей убил Мукбил-Метатель, только немногим удалось бежать. Вот прибегают оставшиеся в живых палачи к шаху и говорят:

– О, господин! Мукбил – опасный человек. Даже близко к себе не подпускает, а взмахнет своей пращой – любой охнуть не успеет, валится с первого же камня.

Еще больше рассвирепел шах. Собрал он еще тысячу палачей и выступил в поход во главе их сам.

Мукбил-Метатель встретил шаха в узком ущелье и пустил в дело свою пращу, как метнет камень – палач наземь валится.

Видит шах, что из его походов не выйдет никакого толка, посылает к Мукбилу человека и говорит:

– Ладно. Передай ему – я согласен отдать свою дочь. Только есть у меня одно условие: пусть Мукбил-Метатель приведет мне каждой рукой по четыре, а всего восемь тигров.

Узнав о желании шаха, Мукбил-Метатель согласился и говорит:

– Я выполню условие, только прежде шах пусть освободит наших послов, что безвинно томятся в темнице.

Шах вернулся в город и освободил сватов. А Мукбил-Метатель отправился на поиски тигров.

В одном месте в густых зарослях спал тигр Мукбил-Метатель заметил зверя, подошел тихонько и схватил его за горло.

Тигр пытался бороться, но пастух еще крепче сжал ему горло, поднял его над головой, как малого котенка, и ударил о землю. Потом, пока зверь не очнулся, продел ему в нос кольцо и привязал толстой цепью к дереву.

Вот так и бродил Мукбил-Метатель по горам, пока не поймал восемь тигров. Проучив их хорошенько палкой, так, что звери стали гнуть шеи до самой земли, будто волы в ярме, Мукбил на седьмой день, ведя каждой рукой по четыре тигра, отправился к шаху.

Когда прошел слух, что Мукбил-Метатель ведет восемь тигров, в городе началось смятение: люди попрятались в дома, а многие убежали.

Шах узнал через своих стражников о случившемся, нахмурился. «Я думал, что пастух погибнет, охотясь за тиграми, а вышло по-иному!» – подумал он и – делать нечего – с отрядом палачей отправился навстречу Мукбилу-Метателю.

– Хвала тебе, сын мой, хвала! – сказал он. – Только ты зверей в город не води – еще вырвется какой-нибудь и покалечит людей. Отведи их в горы и хочешь – отпусти, хочешь – шкуры сними. А потом – ты, вижу, умеешь слово держать – есть у меня для тебя еще задача. Вторая задача такая: должен ты представить мне голову богатыря Хатама из города Таи. У Хатама есть добрый конь, – и его приведешь. Выполнишь вторую задачу – получишь мою дочь в жены.

Не понравилось Мукбилу-Метателю, что шах не сдержал слова, но он подумал: «Наверное, этот Хатам разбойник, иначе зачем понадобилась бы шаху его голова. Ладно, раз так, не стану перечить, выполню вторую задачу шаха и доброе дело сделаю – избавлю людей от грабителя».

Вернулся Мукбил-Метатель домой, распрощался с людьми гор и отправился в далекий путь. Шел он долго и, когда исполнилось ровно четыре месяца, подошел к городу Таи.

День клонился к вечеру. Мукбил-Метатель только было подумал, где б ему переночевать, как вдруг видит: какой-то человек лет сорока, скромно одетый, купает в большом канале коня.

– Хатам в городе или в отлучке? – спрашивает у него Мукбил.

– Хатам в городе, – отвечает человек. – Вы, похоже, странник, переночуйте у меня, а завтра пойдете к Хатаму.

Мукбил-Метатель согласился.

Человек хорошо принял Мукбила, угостил его щедро и только тогда спросил:

– А какое у вас дело к Хатаму?

– Очень он нужен мне, – ответил Мукбил-Метатель. – Вы не знаете, что он за человек?

– Да, – говорит хозяин дома, – я знаю Хатама. Он правитель нашей страны. Только он не сидит, как другие шахи, на высоком троне, а живет среди своего народа, как простой человек, – сказал так и снова обернулся к Мукбилу. – Так, что же все-таки за дело у вас к Хатаму?

Мукбил смутился. «Как же так? – думает, – Хатам, видно, вовсе не похож на разбойника. Раз он живет среди народа и ведет себя как простой человек, не может он делать зла людям».

– Не знаю, что и сказать вам, – отвечает он хозяину. – Я должен отрубить ему голову.

Хозяин удивился:

– Да что же худого сделал вам Хатам?

– Хатам ничего худого мне не сделал, – ответил Мукбил-Метатель и рассказал, зачем он разыскивает Хатама.

– Ну, хорошо, – говорит ему хозяин дома, – сегодня вы отдыхайте, а завтра я вас отведу к Хатаму.

Настало утро. Мукбил и говорит:

– Что же, покажите мне дом Хатама.

А хозяин ему:

– Вы, – говорит, – и находитесь в доме Хатама, потому что Хатам – это я. Коня, что шах наказал привести, я вчера зарезал, чтобы угостить вас, так как в доме у меня никаких припасов не оказалось. Вы добиваетесь своего счастья, а я дал клятву: если для счастья человека когда-нибудь понадобится моя голова, не пожалеть и головы. Вот она! – и хозяин дома склонил голову перед Мукбилом.

Пораженный таким великодушием Хатама, Мукбил-Метатель прослезился.

– Нет, – сказал он, – я не стану рубить вам голову. За жизнь такого человека, как вы, не жалко поступиться и своим счастьем.

У Хатама был взрослый сын. Посмотрел он на отца и говорит:

– Гость рассудил правильно. К тому же шах и на этот раз может не сдержать слова, выдумает третью задачу. Если вы желаете помочь гостю, отправляйтесь вместе с ним к шаху и там на месте что-нибудь придумаете.

Хатам согласился. В тот же день они с Мукбилом-Метателем отправились в путь. Пришли в Бухару и явились во дворец шаха.

Шах увидел Мукбила и спрашивает:

– Ну как, привез голову Хатама? Привел коня?

– Хатам очень щедрый и великодушный человек, – отвечает Мукбил-Метатель. – Когда я оказался гостем в его доме, он зарезал своего коня, чтобы покормить меня, странника. Потом, узнав, зачем я пришел, он сам подставил голову под меч, но я голову рубить не стал, а привел его самого.

Шах побледнел и затрясся весь от злобы.

– Где же Хатам?- закричал он.

Хатам поклонился и говорит:

– Вот я и есть Хатам.

Шах даже привскочил на троне, обернулся к Мукбилу и как закричит на него снова:

– Я наказывал привезти мне голову Хатама, а ты его живым доставил!

Хатам выступил вперед и говорит:

– Дома я предлагал гостю свою голову, но он отказался. Вот я и пришел сам. Если тебе нужна моя голова, вели отсечь ее, только удовлетвори желание этого юноши.

Шах кликнул палача, велел увести Хатама и отрубить ему голову. Но только палач схватил Хатама за руку, как Мукбил-Метатель закатил палачу такую затрещину, что у того лицо перекосилась набок.

Потом Мукбил обернулся к шаху и говорит:

– Разве можно казнить такого благородного человека! Если хочешь обязательно кого-нибудь убить, вот – убивай меня!

– А что ж, – заорал шах, – Эй, палач, взять и казнить Мукбила.

Вдруг из внутренних покоев выбежала Мехри-Нигяр и бросилась на шею к Мукбилу.

В ярости шах закричал:

– Казнить и ее!

Тут Хатам снова выступил вперед, подошел к трону и говорит:

– Шах, ты от злобы разум потерял! – и дал такого тумака шаху, что тот повалился с трона.

Народ с радостью избрал пастуха Мукбила своим правителем.

Хатам сам стал во главе пира и справил веселую свадьбу Мукбила с Мехри-Нигяр.

Так Мукбил-Метатель и Мехри-Нигяр достигли исполнения своих желаний.

Сказочник Насреддин Забибулаев. Перевел Н. Ивашев.

ОРЗИДЖОН И КАМБАРДЖОН

Жил когда-то царь. У него был сын по имени Камбарджон. Однажды Камбарджону приснилась дочь Каньонского царя Орзиджон: будто вели они приятную беседу, говорили сладкие речи и так понравились друг другу, что сразу объяснились в любви. Проснулся Камбарджон, посмотрел вокруг – никого нет. Увы! Все это он видел только во сне. Однако почувствовал он, что жить без Орзиджон не может.

Тогда Камбарджон решил во что бы то ни стало увидеть любимую и попросил отца разрешить ему отправиться в путь. Царь отпустил сына и дал ему восемнадцать тысяч воинов.

Камбарджон в сопровождении восемнадцати тысяч воинов отправился в путь разыскивать Каньон, город его любимой Орзиджон. Долго они ехали и много проехали, наконец подъехали к городу Каньону. Восемнадцать тысяч воинов окружили город, а Камбарджон велел поставить себе на лугу красивый шатер и расположился в нем на отдых.

До слуха Каньонского царя дошла тревожная весть: «Какие-то воины окружили город». Царь вызвал гонца и сказал ему:

– Поезжай туда и узнай, кто эти воины: проезжие или же прибыли к нам как враги?

Выехав из городских ворот, гонец очутился среди воинов и спросил их:

– Кто у вас здесь главный?

Ему указали на красивый шатер.

Гонец слез с коня, почтительно поклонился царевичу и спросил его, что за воины: проезжие, или они явились сюда как враги? Камбарджон написал грамоту, вручил ее гонцу и сказал:

– Оказывается, ты гонец. Казнить гонца я не волен. Увидел я во сне дочь Каньонского царя Орзиджон и заочно полюбил ее всей душой. Истомившись по Орзиджон, я прибыл сюда. Со мной восемнадцать тысяч воинов. Скажи своему царю, пусть отдаст свою дочь по-хорошему, а если не отдаст добром, тогда пусть выезжает в поле померяться силами! Посмотрим, кто из нас храбрее и сильнее.

Гонец, почтительно сложив руки на груди, сказал:

– Хорошо! Ваши слова я передам моему государю.

Гонец вернулся в город, вручил грамоту Камбарджона своему повелителю и сказал:

– О, властелин мира! Этих воинов привел сюда царевич, полюбивший вашу дочь. Из-за нее он и приехал сюда. «Скажи», – говорит, – «своему царю, пусть отдаст свою дочь по-хорошему, а если не отдаст добром, пусть выходит на поле боя!»

Выслушав гонца, царь поднялся с трона и крикнул:

– Эй, люди, сюда, на помощь! Где вы там? Идите сюда все, кто ел у меня хлеб, кто проводил время в беседе со мной. Чужеземный царевич привел войско, хочет насильно отнять у меня дочь! И вы допустите, чтобы он ее отнял? Какое бесчестье, какой позор для меня! Неужели нет никого, кто бы вышел навстречу и отразил врага? Или мне придется выдать за этого наглеца Орзиджон? Ни за что, ни про что, просто за глоток воды отдать кому-то мою родную дочь?!

При этих словах страхом наполнились сердца приближенных, как будто они уже слышали голос имама, совершавшего обряд бракосочетания, как будто они уже увидели, как он, читая молитвы над чашей, освящал воду и подавал молодым отпить по одному глотку.

Но на зов царя никто из них не откликнулся. Все, кто ездил на царских иноходцах, кто носил роскошные одежды с его плеча, кто, сидя с ним за одним столом, объедался вкусными яствами, теперь сидели молча, понурив голову.

Жила в этом городе одна старая колдунья. И вот, когда приближенные сидели, не произнося ни слова, откуда ни возьмись, эта колдунья вдруг предстала перед царем и сказала:

– Государь! Если я выйду за город и отгоню этого врага, вы отдадите свою дочь замуж за моего сына Аршинбая?

– Эх, да ты еще жива, старая? Скорей отгоняй врага! Конечно, я отдам свою дочь за твоего сына! – ответил царь.

– Ну, тогда пишите расписку, что вы отдадите свою дочь за моего сына Аршинбая, и печать свою припечатайте! – потребовала колдунья.

Царь велел своему визирю написать расписку и, стукнув по бумаге, приложил царскую печать. Тогда старуха сказала царю.

– Теперь дело кончено. Вы дадите мне сорок девушек – служанок Орзиджон – и сорок мамок. Прикажите одеть их всех в черные платья, подпоясать черными поясами и дать им в руки черные платочки.

Царь повелел сделать все, что сказала хитрая старуха.

Когда все служанки и мамки собрались, колдунья сказала им:

– Я пойду впереди, посередине дороги, а вы пойдете по бокам, двадцать служанок с этого бока, а другие двадцать – с того бока, остальные все пойдут сзади! Вы будете плакать и голосить «Ой, госпожа!» Я тоже буду плакать и причитать: «Ой, моя доченька Орзиджон!» Так мы выйдем из ворот и с плачем пройдем мимо войска чужеземного пришельца.

Как сказала хитрая старуха, так они и сделали – прошли мимо войска, плача навзрыд, причитали, кричали во весь голос. Услышав их плач, царевич вскочил и сказал своему визирю:

– Что там случилось? Неужели Орзиджон умерла? Какая беда! Мы приехали как раз в траурные дни?!

Камбарджон позвал стремянных и приказал им:

– Живо подтяните крепко-накрепко подпруги и приведите моего коня!Я съезжу на кладбище, узнаю, умерла Орзиджон или нет!

Стремянные быстро подтянули подпруги и привели коня. Камбарджон сел верхом и, гарцуя на коне, подъехал к кладбищу. Смотрит – все женщины и девушки в черных одеяниях лежат, одни – обхватив руками могилу, другие – вокруг нее, и все плачут. Камбарджон спросил колдунью:

– Эй, бабушка! Кто у вас умер?

– Дочь Каньонского царя Орзиджон заболела, три дня и три ночи мучилась бедняжка и умерла. Мы в трауре по ней, вот уже третий день приходим сюда и оплакиваем ее.

Безмерно огорченный страшною вестью царевич повернул коня и поехал в свой стан, молчаливый и грустный. Собрав своих воинов, он сказал:

– Орзиджон умерла. Теперь все кончено. Я отпускаю вас. Все возвращайтесь домой, а я пойду странствовать по всему свету. Когда найду девушку, похожую на Орзиджон, тогда и вернусь к отцу в родную страну.

Сказав это, он отправил назад прибывшее с ним войско, а сам, сняв с себя царские одежды, надел рубище и под видом странствующего дервиша пошел куда глаза глядят.

Шел он, шел, видит – перед ним баня. Спустился Камбарджон вниз, в подвал, где была топка, и там остался. Он помогал истопнику топить баню, греть воду, выгребал и выносил золу и тут же ложился отдыхать прямо на голой земле, вздыхая, охая, страдая от любви к Орзиджон. Так прошло семь лет.

Когда войско Камбарджона двинулось в обратный путь, старая колдунья привела своего сына Аршинбая к царю.

– Вот жених и ваш зять! Теперь выдавайте за него вашу дочь.

Надо сказать, что Орзиджон однажды тоже увидела во сне Камбарджона, будто бы она гуляла с ним среди цветов в своем прекрасном саду. Она влюбилась в него и с тех пор страдала по нем, охая и вздыхая. «Я больна!» – сказала царевна и слегла в постель.

Служанки не отходили от ее постели, обмахивали опахалами, растирали ей руки и ноги.

Таким образом, Орзиджон мучилась тоже семь лет, горела в огне любви к Камбарджону.

Однажды Камбарджон сказал себе: «Я семь лет был дервишем, надоела мне эта нищенская жизнь, займусь я теперь торговлей!» Пошел он на базар накупил галантерейных и парфюмерных товаров, набил ими обе половины хурджуна, перекинул через плечо и пошел торговать по базарам из кишлака в кишлак, из города в город. Семь лет торговал он галантерейными товарами, но не погас в груди его огонь любви, он все еще любил и никак не мог забыть Орзиджон. А царевна тоже страдала от любви к Камбарджону и еще семь лет пролежала в постели, все охала и стонала.

Камбарджон же в свою очередь думал только об Орзиджон. «Из-за любви к ней я семь лет был дервишем, семь лет занимался торговлей вразнос, но ни разу еще не проходил мимо ее дворца. Дай-ка я теперь пойду мимо дворца любимой, возьму щепотку земли с того места, где ступала ее нога, и потру себе глаза, пусть глаза мои порадуются, увидев те места, где жила и ходила моя любимая! И если служанки царевны выйдут купить что-нибудь, станут торговаться, то я поговорю с ними, быть может, сердце не так будет жечь огнем и хоть немного утихнет боль в моей груди». Он подошел ко дворцу Орзиджон и стал выкрикивать:

– Е-сть пудра и помада! Е-сть сера, кому надо! Е-есть духи, шелк и ленты! Есть только здесь! Берите, пока есть, а то уйду!

Ослабевшая, измучившаяся Орзиджон встрепенулась. Голос Камбарджона показался ей таким приятным, сердце взыграло, запрыгало от радости.

В этот день Орзиджон встала с постели, искупалась в фарфоровом хаузе, побрызгала тело мускусом и амброй, надушилась, выбрала самое лучшее платье с яркими цветами, принарядилась и, блистая красотой и грацией, села у окна. Услышав голос Камбарджона, царевна выглянула на улицу и увидела разносчика.

– Эй, девушки! Смотрите-ка, этот разносчик точь-в-точь как мой милый, любимый друг, которого я видела во сне! – крикнула она и приказала служанкам: – Вставайте скорей! Возьмите из моего ларца горсть жемчужин, пойдите отдайте ему и купите мне серы, шелку!

Служанки взяли жемчуг и бегом выскочили на улицу к разносчику. Схватив коня под уздцы, они отдали Камбарджону жемчуг и заговорили наперебой:

– Дайте нашей госпоже серы, шелка, пудры и хны.

Тогда разносчик спросил:

– А кто ваша госпожа?

– Наша госпожа – дочь Каньонского царя царевна Орзиджон! – ответили служанки.

– Да ведь царевна Орзиджон умерла четырнадцать лет тому назад! – воскликнул Камбарджон. – И могила ее уже заросла травой!

– Эх вы, пустая голова! Вы думаете, что носите голову, но у вас на плечах не голова, а тыква! Наша царевна жива и здорова, красавица во цвете лет, сидит наверху в своей светлице. Вон, посмотрите! – сказали девушки.

Камбарджон посмотрел на дворец – и правда, у окна сидит его любимая Орзиджон, красивая, цветущая, как пышная роза, в руках у нее жемчужное яблоко, она им играет. Как только Камбарджон взглянул на царевну, она кинула в него жемчужное яблоко и попала прямо в грудь. Царевич охнул и свалился коню под ноги. Девушки зашумели, защебетали, словно птицы, окружив его. Спустя час царевич пришел в себя, взял свой хурджун и сказал:

– Держите!

Каждая девушка подставила подол платья, и он высыпал им весь свой галантерейный товар.

– Какое счастье! – воскликнул Камбарджон. – Моя любимая не умерла! Я сейчас поеду в горы, поймаю оленя, привезу его царевне в подарок, пущу в ее прекрасный сад, а потом пойду взглянуть на мою любимую!

С этими словами он сел на коня и поехал в сторону гор.

«Я четырнадцать лет ждала его, сгорая от любви! А он даже не поздоровался, ни разу не взглянул на меня, поехал сначала в горы за оленем, а когда же мы увидимся? Когда он приедет с оленем! Очень нужен мне этот олень!» – подумала Орзиджон и пропела ему вслед газель:

Услышав песню, царевич натянул поводья и остановил коня. «Эх, да я ведь не поздоровался с моей любимой! Надо мне тоже что-нибудь спеть, чтобы угодить ей», – подумал он и пропел в ответ:

Этим он дал понять царевне, что он открыл книгу, смотрел, но нет там привета женщине, поэтому он и не поздоровался с ней (Согласно старому обычаю, сначала женщины должны приветствовать мужчин, а не мужчины женщин).

Этот ответ привел царевну в ярость, и она, обращаясь к любимому, пропела еще песню:

Так разгневанная царевна проклинала своего любимого, уезжавшего на охоту.

Подъехав к подножию гор, царевич слез с коня, ослабил подпруги, погнал коня в гору, а сам, уцепившись за хвост, стал взбираться наверх. На вершине горы он привязал коня к ветке ели, посмотрел кругом, видит – на скале стоит олень, боязливо озираясь по сторонам. Решив поймать этого оленя, царевич полез на скалу. Прыгнув вниз с большого камня, он поскользнулся и упал. Ударившись о камень, он размозжил себе правую руку и лишился чувств. Увидев царевича, лежащего без движения, конь встряхнулся, оборвал поводья, подбежал к хозяину и остановился над ним опечаленный, грызя удила. Из глаз его потекли горючие слезы. Но вот царевич очнулся, смотрит – стоит над ним конь его, опечаленный, а у него у самого рука сломана. Вскочил царевич на ноги, выпрямился во весь рост, снял с себя два златотканных пояса, наложил на сломанную руку лубок, перевязал одним поясом, а другим подтянул руку и завязал повязку на шее. Потом он взял коня за повод и спустился с ним вниз. Хотел Камбарджон сесть на коня, но никак не мог подняться в седло. С большими мучениями и трудностями он взобрался на высокий камень и с него еле-еле вскарабкался на коня.

Приехав в город, Камбарджон подъехал к дворцу под окно своей любимой.

Услышала царевна его стоны, и жалко ей стало любимого друга. Взглянула она в его лицо, а оно пожелтело, словно лепестки увядающей розы. Тогда Орзиджон, сняв с головы златотканный платок, бросила его вниз. И тут в душе царевны вдруг снова вспыхнуло чувство к Камбарджону. Она вскочила с кресла, взяла с собой семь служанок, спустилась из комнаты вниз, подошла к воротам и стала сбоку. Увидев своего любимого в таком состоянии, она расстроилась, сердце ее больно сжалось от жалости и горя. Она повела Камбарджона во дворец, к себе в комнату, хотела чем-нибудь помочь, но, увидев, что вылечить его сама не сможет, сказала:

– Вы сейчас идите в такой-то дом. Там живет моя мамка.Придете туда, постучите в дверь, она выйдет и спросит: «Зачем вы меня звали?» Вы ей отвечайте: «У кого нет сына, тому я буду сыном, у кого нет дочери, тому буду дочерью!» Она вас примет и усыновит. У нее вы и будете жить. Через эту старуху мы будем узнавать друг о друге. Говорите ей, а она придет во дворец и мне скажет, а если я скажу, она пойдет домой и вам передаст.

Старуха эта была колдуньей. За один присест она съедала сорок баранов, а когда пила, выпивала сразу сорок бурдюков воды. Когда она ложилась спать и начинала дышать, то от ее дыхания вертелись все мельницы и толчеи-крупорушки.

Камбарджон попрощался с любимой царевной, сел на коня и отправился в путь. Подъехал он к дому старухи и постучал в дверь рукояткой нагайки.

– Кто там стучит в дверь? – крикнула старуха, встала, открыла дверь, смотрит – сидит на коне молодой красивый юноша. Увидев необычайную красоту Камбарджона, старуха упала в обморок.

«Интересно!» – подумал Камбарджон. – «Видно, старуха, увидев меня, перепугалась насмерть и свалилась. А что если она умерла от разрыва сердца и выйдут из дома ее сыновья да накинутся на меня, подумав, что я убил их мать? Что тогда будет? Но если я вернусь назад, тогда все подумают, что я трус. Это будет позор для джигита!»

Тогда Камбарджон слез с коня, подошел поближе, посмотрел, оказывается, старуха жива. Вернулся царевич на улицу и сел на коня. Через час колдунья очнулась, открыла глаза, подняла голову и встала.

Подняла она царевича вместе с конем и внесла во двор. Потом она сняла его с коня, внесла в комнату и положила на постель из восьми одеял, постеленных одно на другое. Развязала она раненую руку Камбарджона, вымыла горячей водой, натерла разными мазями и завязала снова. Быстро приготовила на сливочном масле кушанье и поставила перед ним. Царевич поел, лег спать и вскоре заснул.

Когда Камбарджон проснулся, старуха ему сказала:

– Сынок! Я бабка-повитуха, хожу по домам, принимаю детей у рожениц. Сейчас у шахского полководца жена на сносях, уже начались потуги, а недавно присылали за мной, сказали, чтобы я пришла. Я сейчас пойду к ним, буду принимать новорожденного, а утром вернусь домой. Этот дом заколдованный, смотри, ничего не трогай, лежи здесь. Во двор не выходи! У дверей лежит большая злая собака. Если выйдешь, она разорвет тебя на клочки. Я повешу на дверь полупудовый замок и запру тебя. Утром приду и открою. Если что-нибудь хочешь сказать мне, поговорим об этом завтра.

Оставив царевича в комнате, старуха повесила на дверь полупудовый замок, заперла его, а сама ушла к царевне.

Орзиджон, сгорая от любви к своему другу, вздыхала, охала и, рассыпав по плечам черные кудри, заплетенные в сорок длинных косичек, сидела у себя в светлице, окруженная сорока девушками. «Где же это моя мамушка? Что-то нет о ней ни слуху ни духу! Почему же она опоздала? Жив ли, здоров ли мой милый? Уж не захотелось ли старухе отведать мягонького, полакомиться живностью? Может быть, она уже его живьем съела? Почему ее до сих пор нет?!» – думала царевна и во все глаза смотрела на улицу. Но вот вдали показалась старуха.

Царевна не стала дожидаться, пока мамка подойдет поближе, и окликнула ее:

– Эй, мамушка! Идите скорей! Как вы там устроили моего друга? Не даете ему скучать? Может быть, держите его в голоде и холоде? Или сказали ему что-нибудь неприятное? Где вы его поместили? В чистенькой комнате за занавеской?

Услышав это, старуха прикусила мизинец и остановилась.

– А я не знала, что это твой милый друг! – сказала она.

Ее слова привели царевну в смятение. «Наверное, она его уже съела!» – подумала Орзиджон.

– Если бы я знала, – продолжала между тем старуха, – да разве я не закутала бы его в свою паранджу и не привела бы его пред твои светлые очи? Сказала бы: «На, возьми своего любимого, целуйтесь и милуйтесь с ним, как голубочки!» А утром отвела бы его опять домой!

Услышав эти слова, Орзиджон успокоилась и сказала:

– Зачем вы положили моего друга в комнате, а не во дворе на воздухе? Если бы вы положили моего милого спать во дворе, я озарила бы его своим сияньем!

Вот так всю ночь до белой зари не спала царевна и все говорила о своем любимом друге, все сетовала и печалилась. А старуха успокаивала царевну, говоря:

– Ты, дочка, не бойся! Твой любимый друг никуда не денется, он всегда будет твоим!

Теперь послушайте про царевича. Камбарджон лежал на роскошных мягких одеялах и думал: «Я из-за любви к царевне отправился в путь, подвергаясь опасностям на каждом шагу, готов был в любой момент пожертвовать своей жизнью. А теперь, боясь какой-то собаки, буду лежать здесь безвыходно взаперти? Одинокому кто поможет, кроме бога? Бог-то бог, да и сам не будь плох! Лев никогда не вернется вспять, и джигит ни за что не пойдет на попятную».

С этими мыслями царевич встал, подошел к дверям, приподнял одну створку и снял ее с петель. Высунув голову наружу, он покашлял: «Кхе-кхе! Кха-кха!» Однако нигде не было видно собаки.

Обнажив меч, Камбарджон вышел во двор, посмотрел вокруг и заметил над домами свет.

«Откуда струится этот свет?» – подумал он. – «Уж не проник ли сюда свет от моей любимой?»

В поисках источника света он обошел вокруг двора и попал в густой сад, принадлежавший старухе. Проходя по аллеям прекрасного сада, он срывал на ходу и ел плоды.

Неожиданно он очутился перед высоким забором. Он перелез через него и спустился в сад Орзиджон.

«Неужели это роскошный сад моей любимой?» – подумал Камбарджон. – «Если это ее сад, я сейчас найду дверь, сниму с петель и пройду во дворец. Если царевна спит, я поцелую ее в сахарные уста!»

Подоткнув полы камзола, Камбарджон с мечом на плече пошел вперед, быстро отыскал дверь, снял ее с петель и проник во внутренние покои дворца. Поднявшись по высокой лестнице в сорок ступеней, он вошел в светлицу любимой и остановился. Перед ним на мягком ложе из сорока шелковых одеял, постеленных одно на другое, спала царевна, вся в белом одеянии, излучая мягкий серебристый свет. С правого боку на полу спала старуха-мамка, а с левого лежали в ряд сорок служанок, одна другой краше, словно райские создания.

Черные кудри обрамляли прелестное лицо царевны, окутывали ее тело почти до колен, двадцать косичек с правой стороны, двадцать косичек с левой.

Увидев ее сияющее лицо, прекрасное, словно луна в полнолуние, Камбарджон затрепетал всем телом, сердце его сильно забилось. Прижался он грудью к груди Орзиджон и поцеловал ее в губы. Потом так же тихонько спустился вниз.

Его любимая ничего не слышала, она спала крепким сном.

– Хорошо! – сказал Камбарджон. – Мне посчастливилось хоть одно мгновенье побыть с любимой. Ты мне душу вдохнула в мое омертвевшее тело!

Он тихонько вышел из светлицы, спустился вниз по ступеням, повесил двери и, пройдя через сад царевны, попал сначала в сад колдуньи, а оттуда – во двор, навесил дверь и лег спать.

Ранним утром, чуть забрезжил свет, Орзиджон вздрогнула и проснулась. Смотрит – словно лихорадкой ей губы обметало. Царевна разбудила старуху.

– Ой, милая мамушка! Ночью кто-то пришел и поцеловал меня в губы! Разыщите его! Я с него бритвой сниму кожу и натру тело солью и перцем! – гневно сказала царевна.

Старуха встала и говорит:

– Ой, что ты, деточка! Там внизу охраняют дворец сорок телохранителей, да, кроме того, сколько рабов и слуг. Кто может пройти сюда и поцеловать тебя?! Ты сама, наверное, испугалась чего-то во сне. Это у тебя с перепугу!

– Нет, мамушка, – упрямо твердила Орзиджон, – кто-то пришел и поцеловал меня! Если бы не поцеловал, то не обметало бы мне губы. Сегодня ночью поставьте стражу у дверей.

– Но ведь я же, твоя мамка, спала рядом с тобой! – недоумевала колдунья. – Кто же мог прийти! Я слышу даже, как муха пролетит.

– Может быть, приходил мой любимый и поцеловал меня? – сказала царевна. – Ах, если бы я знала! Я была бы очень довольна и ничего не стала бы говорить. А если поцеловал кто-нибудь другой, то надо его поймать! Утром настряпайте и нажарьте слоеных лепешек на сливочном масле, возьмите еще два граната и все это отнесите моему милому другу. Передайте ему от меня задушевный поклон!

Старуха пришла домой с гостинцами, смотрит – замок висит на месте, все в порядке. Она открыла полупудовый замок, сняла его, заглянула в комнату, Камбарджон спал на мягких шелковых одеялах, молодой, красивый, лицо – кровь с молоком. Налюбовавшись досыта, старуха разбудила его:

– Эй, сынок, вставай! Твоя любимая прислала тебе горячий привет!

Юноша вскочил с постели и сказал:

– Желаю ей доброго здоровья!

– Ты почему же ничего не сказал мне про свой секрет? – спросила старуха.

– Мать! Да я же и слова не успел сказать про боль своей души, а вы уж собрались уходить, сказали, что вы повитуха, идете к роженице, – оправдывался Камбарджон. – Вы же мне сами не дали говорить, сказали, что поговорим завтра, и сейчас же ушли!

Старуха расстелила скатерть, поставила перед Камбарджоном гостинцы, принесенные от царевны, и стала его угощать:

– Бери, сынок, кушай, это тебе прислала твоя любовь Орзиджон.

Помолчав немного, она стала его допрашивать:

– Слушай, сынок! Это ты сегодня ночью ходил к царевне во дворец и сорвал поцелуй? Если ты поцеловал, то она очень довольна тобой. Но если не ты, а другой похитил у нее поцелуй, то надо поставить стражу и поймать его. Так велела царевна.

Камбарджон не признался, что он ходил во дворец.

– Эх, милая мамаша! Ведь я пришелец, для меня этот город незнаком, я не знаю, где какие улицы и закоулки, где бугорки и кочки, где рытвины. Как же я мог выбраться из запертой комнаты с полупудовым замком, пойти во дворец царевны и подняться в ее светлицу?

– Эх, сынок! Если ты не целовал, то кто же мог поцеловать? – допытывалась мамка.

– Должно быть, у нее, кроме меня, есть любимый друг, которому она доверяет, надеется на него! Если это не так, то кто имеет право пойти во дворец и поцеловать царевну?

Тогда старуха, решив узнать правду, сказала, заклиная его именем бога:

– Сынок! Говори правду! Если ты ходил во дворец и поцеловал царевну, то скажи: «Да, я поцеловал!» Если же ты не целовал, то скажи: «Бог свидетель, что не целовал!» Тогда мы поставим стражу, и наглеца поймают.

Тут уж Камбарджону некуда было деваться, и он сознался:

– Раз вы призвали в свидетели бога, то теперь уж я скажу правду: да, я ходил во дворец и поцеловал царевну.

– Вот спасибо! Молодец! Это подлинная правда! Ты настоящий, хороший сын! Да и кто мог пойти на такое дело? Кто, кроме тебя, сумел бы это сделать! Вечером я отведу тебя к Орзиджон, а утром опять приведу домой.

Камбарджон встал с места и, почтительно сложив руки на груди, поклонился старухе в пояс.

– Слушай, сынок! – сказала ему старуха. – Ты теперь иди в сад, погуляй там до вечера.

Камбарджон так и сделал: пошел в сад, погулял по аллеям и присел под деревом отдохнуть. Было уже далеко за полдень. Вдруг со стороны царского дворца донеслись звуки музыки, это играли сорок дворцовых музыкантов. Трубачи, сотрясая воздух, трубили в карнаи, радостно заливались сурнаи, барабанщики неистово били в большие барабаны. Мамка тоже услышала музыку. «Что там случилось?» – подумала она, побежала в сад и сказала Камбарджону:

– Сынок! Ты посиди здесь, а я сбегаю во дворец, узнаю, что там такое!

Только что хотела выйти мамка из дому, как прибежала служанка и, запыхавшись, сказала:

– Ой, мать! Идите скорей! Царевна плачет. Государь неожиданно решил устроить свадьбу, выдает царевну замуж!

– Что же это царь, не спросив меня, не сказав ничего, устраивает свадьбу?! Ведь он же не хотел без меня выдавать дочку замуж! Что же там случилось? – удивлялась старуха.

Она быстро вышла и вместе со служанкой отправилась к царю. Подойдя поближе, старуха увидела на крыше над воротами царского дворца четырнадцать трубачей с длинными медными карнаями, четырнадцать музыкантов с сурнаями, четырнадцать барабанщиков с малыми и четырнадцать с большими барабанами. Гремела музыка, извещая весь народ о свадьбе, все суетились, бегали туда-сюда, хлопотали, готовясь к свадьбе, и двор и улицы были политы и выметены.

Старуха-мамка прошла прямо к царю и спросила его:

– Что за шум, что за гам? Почему гремят карнаи и сурнаи?

– Моя дочь четырнадцать лет притворялась больной, – отвечал царь. – А теперь колдунья требует то, что ей принадлежит. Мы берегли свою дочь до сих пор, ведь это Аршинбай оставил ее у нас на хранение, а я от своего имени дал колдунье верную расписку. Теперь я не могу не выдать дочь за ее сына. Разве может царь нарушить данное слово? Изменить свое решение – все равно, что совершить вероломство, сказать, что бога нет! По этой причине я решил выдать Орзиджон за Аршинбая и отпраздновать свадьбу. Ты будешь заправлять всеми делами, устроишь все на свадьбе как полагается, отвези дочь в дом жениха, помести ее, устрой как положено!

Старуха-мамка слушала эти слова и удивлялась, но перечить царю не могла. «Теперь надо придумать что-нибудь», – подумала она и, чтобы угодить царю, сказала:

– Хорошо, слушаюсь и повинуюсь, государь мой! Конечно, я справлю свадьбу моей доченьки Орзиджон.

С этими словами она поклонилась царю и ушла к Орзиджон. Когда она вошла в светлицу, Орзиджон сидела и плакала, глаза у нее были красны, веки распухли. Как только старуха-мамка вошла, она бросилась к ней, обняла и повисла на шее.

– Ой, мамушка! Неужели меня разлучат с моим милым? Да разве я пойду за Аршинбая?! – сказала она и опять зарыдала.

– Девочка моя! Не плачь! Мы что-нибудь придумаем, – утешала ее старуха. – Твоего друга я оставила дома, он сейчас в саду. Как только стемнеет, я приведу его сюда, посажу в уголок около очага, чтобы никто не видел. Ты будешь петь ему песни, а он будет отвечать тебе тоже песнями. Потом я потушу свет и впущу Камбарджона к тебе. Тогда ты с ним договоришься!

С этими словами старуха-мамка вышла из светлицы. Успокоившаяся царевна утешилась и стала ждать наступления вечера, желая поскорей встретить любимого.

Старуха бегом вернулась домой, быстро разыскала Камбарджона и рассказала ему все:

– Ох, сынок! Твою милую царевну замуж выдают, свадьбу справляют. Вечером я поведу тебя к ней. Но на свадьбу нельзя идти с пустыми руками. Надо приготовить дастархан, чтобы идти к царю, а у меня у самой-то ничего нет.

– Принесите-ка мне вон тот кирпич! – попросил Камбарджон. Старуха принесла ему кирпич. Тогда Камбарджон снял с пальца кольцо пророка Соломона и положил его под язык.

– О премудрый пророк Соломон! – воскликнул царевич и перепрыгнул через кирпич. Вмиг кирпич превратился в золото. Камбарджон отдал его старухе и сказал:

– Возьмите, мать! Это от меня вам подарок. Размельчите его, приготовьте дастархан и понесите в подарок царю!

Старуха обрадовалась, унесла золотой кирпич в комнату и положила в сундук. Потом вынула оттуда сбереженные ею золотые и серебряные монеты, пошла на базар, накупила подарков, всякой снеди, пришла домой и занялась стряпней. Нажарив слоеных лепешек в масле, пирожков, она сложила все в большой дастархан и сверху положила подарок. Вечером, как только стемнело, старуха подняла на голову дастархан и, спрятав Камбарджона под свою паранджу, повела его на свадьбу.

Привела она Камбарджона и посадила его в угол около очага. Все девушки были поражены красотой Камбарджона и засмотрелись на него. Старуха зашла к царевне и сказала ей:

– Я привела твоего милого друга, посадила его около очага, теперь можешь разговаривать с ним!

Царевна взглянула в сторону очага, видит – ее любимый сидит там, красивый, цветущий, словно пышный букет прекрасных роз.

Старуха встала и, обращаясь к сидящим девушкам, сказала:

– Что-то светильник тускло горит. Ну-ка, встаньте кто-нибудь! Что ж вы сами не можете поправить фитиль, что ли? Ну ладно, я сама поправлю.

С этими словами старуха подошла к светильнику, делая вид, что хочет поправить фитиль, и, как бы невзначай, потушила свет, а сама поскорей взяла за руку Камбарджона и провела его к Орзиджон.

В темноте Орзиджон и Камбарджон нашли, друг друга, обнялись и поцеловались.

Орзиджон сказала своему другу:

– Отец хочет выдать меня замуж за сына колдуньи Аршинбая. Он не ровня мне. Я давно уже люблю вас. Когда отец сказал мне, что выдаст замуж за Аршинбая, я не согласилась. Но он не посмотрел на то. что я несогласна, и решил выдать за него. Тогда я притворилась больной и четырнадцать лет из-за любви к вам пролежала в постели. Теперь отец насильно выдает меня замуж. Что же со мной будет, если я попаду в руки Аршинбая? Что это за насилие? Что за мученье? Я не буду женой Аршинбая! А вы что смотрите?! Почему вы не спасете меня?

Тогда Камбарджон сказал:

– О, милая Орзиджон! Жизнь моя! Вы не беспокойтесь! Я спасу вас от насилия отца и, вырву из лап Аршинбая. У меня есть кольцо пророка Соломона. Возьмите у меня это кольцо. Когда приведут коня, чтобы везти вас к Аршинбаю, положите кольцо под язык. Как только вы сядете верхом, у коня спина переломится. Вам приведут другого коня. Как только вы сядете в седло, у этого коня тоже спина переломится. Таким образом, подведут к вам пятьдесят коней, и у всех спины переломятся. Все будут удивляться. А я в это время сяду на своего коня и буду разъезжать по улицам под видом торговца-разносчика со своим товаром. Как только я подъеду, меня увидит старуха, ваша мамка, и пусть она скажет: «Вон у того торговца какой красивый конь, кажется, настоящий породистый скакун. Такого коня нет и не было во всем нашем царстве. Ни один конь, кроме этого, не выдержит Орзиджон. Остановите разносчика. Дайте ему сорок-пятьдесят золотых, посадите девушку на этого коня, и мы отвезем ее!» А я скажу: «Нет! У каждого коня свой характер, свой нрав, это известно только хозяину. Только мне известно, какой норов у моего коня. Мой конь бедовый! Подойдешь спереди – он сразу схватит зубами, подойдешь сзади – так и лягнет тебя, а сбоку никак не подпустит, головой мотнет, зубами порвет». Меня начнут уговаривать, принуждать, а я буду отказываться и скажу: «Зачем я дам своего коня? Чтоб его тоже изуродовала толстозадая невеста Аршинбая?» Вы не сердитесь на меня за эти слова, это я скажу только для того, чтобы ни друзья, ни враги не узнали, что мы любим друг друга. Пусть тогда мамка скажет: «Слушай, сынок! Раз ты один только знаешь норов своего коня, я вот сейчас возьму айвовый прут и отгоню девушек подальше, чтобы их не видно было, чтобы они не пугали коня, а ты сам возьмешь его под уздцы и доставишь невесту на место. А за то, что ты будешь вести коня, мы тоже заплатим!» Тогда я сверну с прямой улицы в сторону и поведу коня по закоулкам, а потом сяду верхом, и мы умчимся в нашу страну. А сейчас вы меня отпустите, я пойду и все подготовлю.

С этими словами Камбарджон вышел из светлицы. Подойдя к старухе, он сказал:

– Дело сделано. Вы зайдите к царевне и у нее все узнаете. Поступайте во всем так, как я сказал. А мне дайте ключ, я сейчас пойду домой и все подготовлю!

Он взял у старухи ключ и пошел в ее усадьбу. Вывел он коня из конюшни, подтянул потуже подпруги, наложил в хурджун разных товаров, перекинул его через седло, сел верхом и под видом торговца подъехал к царскому дворцу. Там в толпе зевак, собравшихся посмотреть на свадьбу, стал он разъезжать из стороны в сторону, выкрикивать: «Есть пудра, сера, ленты! Есть духи и помада, кому надо! Есть только здесь!»

Но вот на улице показались сорок разукрашенных крытых арб, присланных Аршинбаем для девушек и женщин, которые должны были сопровождать невесту, а впереди вели богато наряженного коня в золотой сбруе для невесты.

Подойдя к коню, Орзиджон сняла с пальца кольцо пророка Соломона, данное ей ее любимым другом, положила его под язык и сказала: «О, пророк!» Быстро вложив ногу в стремя, она села в седло. Спина у коня переломилась. Девушка не удержалась в седле и скатилась на землю. Все в ужасе кричали:

– Дод! Помогите! Невеста упала и разбилась!

К ней подвели другого коня, Орзиджон вскочила на него, но и у этого коня тоже переломилась спина. Стали подводить коней одного за другим, и у всех поломались хребты под тяжестью Орзиджон.

Все были поражены. И царь тоже встревожился. Никто не знал, что делать, как быть. В этот момент раздался голос старой мамки:

– Эй вы, вельможи и царедворцы. Вы думали, что у вас головы на плечах, а оказывается, не головы, а тыквы! Столько коней загубили! Ни один из вас не знает толку в конях. Вон там, смотрите, разъездной торговец! Видели его коня? Вот это настоящий, породистый конь. Такого коня нет и не было в нашем государстве. Поговорите с этим торговцем, дайте ему пятьдесят золотых, подрядите его коня! Посадите царевну на этого красавца, и если спина у него не переломится, он и доставит царевну на место, к жениху Аршинбаю.

Вельможи и царедворцы одобрили совет старухи-мамки. Они позвали Камбарджона.

– Слушай, братец! – обратилась к нему старуха-мамка. – Ты сам видишь, сколько коней покалечили! Но твой конь породистый, чистокровный скакун! Мы дадим тебе пятьдесят золотых только за то, что невеста доедет на нем до своего дома!

– Эх, мать! – ответил ей Камбарджон. – Ты слышала, что люди говорят? У каждого коня свой норов, и это известно только хозяину. Только я один знаю норов своего коня. Мой конь бедовый: подойдешь спереди – схватит зубами, подойдешь сзади – лягнет, а с боку ни за что не подпустит, только подойдешь – головой мотнет, зубами рванет. Даже и не думайте! Не дам я своего коня! На что это мне нужно? Чтоб его тоже изуродовала толстозадая невеста Аршинбая?

– Братец мой, миленький! – умоляла старуха-мамка. – Согласись. Получай пятьдесят золотых червонцев! Ты сделаешь доброе дело. А если твой конь будет искалечен, за эти пятьдесят червонцев ты купишь себе другого. Если же ничего не случится, ты сам поведешь коня с невестой как стремянный и за это особо получишь еще откормленного барана! Ведь ты же все равно развозишь свой товар, продаешь, чтобы добыть себе побольше денег!

Тогда Камбарджон согласился.

– Ну, слезай, мы обрядим коня! – сказала старуха.

Камбарджон слез с коня, расседлал, снял свою сбрую, надел на него золотую сбрую, принесенную слугами, оседлал, сверху покрыл златотканой попоной. На шитье этой попоны ушли подати и доходы, собранные за год со всего государства.

Когда коня обрядили, Камбарджон подвел его к невесте. Конь остановился как вкопанный. Тогда Орзиджон вынула кольцо из под языка и надела его на мизинчик.

– О, пророк Соломон! – сказала она и, ухватившись левой рукой за луку, а правой – за дужку ленчика, легко вскочила в седло. Конь даже не пошатнулся, спина его не согнулась. Он грыз удила и гарцевал на одном месте. Все знаменитые вельможи, именитые царедворцы вместе с толпой так и ахнули от удивления, восторгаясь, прекрасными качествами чистокровного скакуна. Со всех сторон неслись возгласы одобрения. Камбарджон, взяв коня под уздцы, повел его вперед вдоль по улице.

– Пусть арбы подождут немного, поедут после, – распорядилась старуха-мамка, – как бы девушки своими песнями и игрой на бубнах не испугали коня.

До тех пор пока не скрылся за поворотом конь с невестой и Камбарджоном, мамка стояла на дороге, задерживая арбы и не пуская людей. Когда они уже скрылись из глаз, арбы и люди с шумом двинулись в путь. Впереди всех шла старуха. В руках она держала длинный айвовый прут и этим прутом сдерживала народ, все время повторяя:

– Тише, не торопитесь.

А Камбарджон вел коня очень быстро. По дороге он пробовал заговорить со своей любимой, но она ему не отвечала. Он попытался подойти к ней и так и эдак: то дотрагивался рукой до златотканого платка, то хватал за сборку платья, то за рукав – ничего не помогало. Невеста молчала. «Не давит ли стремя вашу изящную ножку?» – спрашивал Камбарджон. Царевна в ответ ни слова. «Не натерла ли нагайка мозоль на вашей нежной ручке?» – допытывался он. Опять не было ответа. «Может быть, седло причиняет вам боль? Или с непривычки спина разболелась? Может быть, поддержать вашу тонкую изящную талию?»

На все его вопросы царевна не сказала ни слова. Молчание любимой причиняло Камбарджону мучительную боль, которая была в десять раз сильнее самой страшной пытки.

Ведя коня под уздцы, Камбарджон, словно ребенок, уцепившийся за платье матери, ласково обращаясь к своей любимой, не заметил, что конь на каждом шагу наступал ему на ноги. Конь отдавил ему обе ступни, а он, обезумевший от любви, не чувствовал боли.

Но Орзиджон заметила, что ноги ее любимого в крови. Сердце ее сжалось от жалости, она спрыгнула с коня и, сняв с головы оба златотканых платка, вытерла кровь на израненных ногах.

Потом царевна сказала:

– Я рассердилась на вас за то, что вы при всем народе назвали меня толстозадой невестой Аршинбая. Поэтому я молчала, не хотела отвечать. Этими словами вы осрамили меня и моего отца.

– Ведь я же назвал вас толстозадой только для того, чтобы никто не знал – ни друзья, ни враги, – что мы любим друг друга, – объяснил ей Камбарджон.

После этого Орзиджон сказала:

– Слушайте, Камбарджон, я не могу сказать, куда вам надо ехать, по той улице или по этой. Я не могу поручиться за то, что укажу вам путь правильно. А вдруг по этой улице, которую я вам назову, вы попадете прямо в дом Аршинбая? Я не хочу быть в ответе, чтобы вы меня потом не осуждали. Выбирайте сами любую улицу, какую хотите, и увезите меня поскорей!

Тогда Камбарджон, крепко подтянув подпруги, сел в седло, посадил любимую на круп коня и подобрал поводья. Конь взвился, словно быстрокрылый сокол, и, не касаясь земли, помчался вперед. Раз скакнет – пятнадцать шагов отмахнет. За пятнадцать минут перемахнул весь путь. Камбарджон оглянуться не успел, как очутился вдруг перед домом Аршинбая. Конь подлетел к воротом и как вкопанный встал. Камбарджон, поняв, что сам погубил свою любимую, без чувств скатился с седла прямо под ноги коню.

А из ворот уже выбежали юноши, приготовившиеся к встрече, и бросились зажигать костры. Из толпы молодых людей выскочил Аршинбай, быстро подбежал к коню, снял невесту с седла, пронес ее на руках семь шагов и опустил на землю, а сам убежал в толпу и стыдливо спрятался среди юношей. Между тем языки пламени поднялись вверх, осветив всю улицу, а из ворот шумной гурьбой быстро выбежали девушки и женщины, с криками и свадебными песнями окружили невесту, повели ее по лестнице наверх в брачный покой, отдернули шелковую занавесь-чимыльдык и усадили ее на мягкую атласную подстилку, подложив за спину и с боков подушки.

Оставшись одна, Орзиджон позвала старуху-мамку и попросила ее.

– Мамушка! Камбарджон с дороги сбился, сюда меня привез, а сам без чувств с коня свалился. Пойдите к нему, узнайте, что с ним. Если он пришел в себя, ухитритесь как-нибудь провести его сюда.

Старуха вышла на улицу, подошла к Камбарджону и сказала:

– Вставай! Зовет тебя милая, я провожу тебя к ней. Соображай, что надо делать?

Хитрая старуха так провела Камбарджона, что никто не догадался, что она его ведет, будто бы он сам гость среди гостей. Усадив его в углу около очага, она дала знать царевне, что пришел ее любимый друг. Увидев полог чимыльдыка, за которым сидела царевна, скрытая от посторонних глаз, Камбарджон подумал: «Ну, теперь ушла из рук моих любимая!» Он расстроился, не выдержал и с горя застонал, жалуясь богу, сетуя на судьбу свою.

Тут уж царевна разозлилась: «Что же это он все стонет! Никакого уважения ко мне! Ну, хорошо! Выгоню его из города, пусть идет куда хочет!»

И она гневно сказала:

– Эй, джигит, от слез вмиг состаришься, мой друг! Ты не охай, даром силы не теряй, меня не укоряй, лучше на коня садись да уезжай подальше. В далеком краю одна есть девушка, прославилась она своим обхожденьем, красотой и умом. Имя ее – Ойсулу.

За высокими горами, за пустынями находилась богатая страна Кустантания. У царей этой страны была дочь. Звали ее Ойсулу. В детстве с ней очень дружила Орзиджон. Они так любили друг друга, что, расставаясь, дали клятву, когда придет время выходить замуж, выйти за одного мужа.

Говоря так, Орзиджон сделала намек Камбарджону на свою подругу, словно говоря: «Поезжай, мол, к ней!»

Камбарджон рассердился. «Каждый ест то, что он любит! – подумал он. – Она намекает мне на свою подругу, считая, что моя женитьба на Ойсулу вполне допустима».

Он позвал старуху-мамку, отдал ей ключ от ее дома, спустился во двор, туго подтянул подпруги, сел на коня и поехал прочь из города.

Ехал он куда глаза глядят и попал в горное ущелье. Долго мучился Камбарджон, не пил, не ел, все ехал и ехал по ущелью, по холмам, через горы по камням, через реки и озера и наконец попал в заколдованные горы.

Три дня он кружился в заколдованных горах и никак не мог из них выбраться.

В этот момент впереди появился пестрый олень. Камбарджон погнался за ним. Но олень словно манил Камбарджона: то замедлит бег, то опять помчится во всю прыть. Так, убегая по ущелью, он вывел из гор гнавшегося за ним Камбарджона и вдруг исчез, как сквозь землю провалился, словно его и не было.

Выехал Камбарджон в степь, и конь, гарцуя под ним, помчался вперед. По дороге Камбарджон стрелял из лука, убивал дичь. Если удавалось добыть огонь, он жарил мясо и ел, а если нельзя было развести огня, то ел мясо сырым.

Ехал Камбарджон, нигде не останавливаясь, без отдыха, семь дней и семь ночей, ничего не ел, не пил и наконец совсем выбился из сил. Не видя конца своему пути, он начал громко жаловаться:

– Как долог путь! Еду день и ночь!

И тут словно силы прибавилось у Камбарджона, и конь его помчался стрелой, словно летел, не касаясь земли, с каждым прыжком оставалось сорок шагов позади. Но вот впереди показались строения, сады. Камбарджон воспрянул духом и вскоре подъехал к городу Кустантания.

Въехав в город, он увидел огромный сад, раскинувшийся на площади, равной тысяче танапам. С четырех сторон сад был обнесен решетчатой оградой. В этом саду зрели, наливаясь на солнце, всевозможные плоды. Около сада был устроен большой хауз; берега его были выстланы мрамором. По углам стояло по золотому дереву. У каждого ствол был из чистого изумруда, ветви рубиновые и яхонтовые, а листья из драгоценного светло-зеленого изумруда с желтоватым оттенком. На каждом золотом дереве среди ветвей висела золотая клетка, а в клетках пели соловьи. Эти замечательные певцы услаждали слух своими прекрасными трелями.

«Чей бы ни был этот сад, а я войду», – подумал Камбарджон. – «Я согласен даже умереть, пусть делают со мной, что хотят!»

Он ударил мечом по решетке, разрубил ее и въехал в сад.

Спрыгнув с коня, он привязал его к кусту красной розы и пошел по аллее, любуясь садом. В этой части сада росли деревья, на ветвях которых в изобилии зрели краснобокие яблоки, золотистые груши и персика. Дальше раскинулась инжировая роща, а за ней тянулись виноградные лозы, с которых свешивались кисти винограда всяких сортов.

Сорвав кисть винограда, Камбарджон расположился отдыхать на мраморном берегу хауза. С наслаждением он опустил усталые ноги в холодную воду. Болтая ногами, он лакомился сладким сочным виноградом, отщипывая по одной ягодке и любуясь утками, плававшими по воде. Со всех концов сада сюда слетались птицы. Увидев Камбарджона, они, плененные его красотой, выражали свою радость веселым пением, щебетали, порхали, садились юноше на голову, на руки и ноги. Наконец, утомленный птичьим гамом, Камбарджон убежал от птиц. В одной аллее он увидел густой куст розы, разросшиеся ветви которой переплелись, перепутались, образовав зеленую беседку, улегся в тени под кустом и заснул с недоеденной кистью винограда в руке.

Этот прекрасный сад принадлежал дочери царя Кустантании красавице Ойсулу. Когда слетелись птицы со всего сада и над кустом розы поднялся неумолчный шум и гам, Ойсулухон сидела и мыла голову на крыльце своего роскошного дворца, откуда вниз спускалась широкая лестница с сорока ступенями. Услышав радостное пение и щебетание птиц, поднявшиеся в саду, она удивилась и сказала служанкам:

– Эй, девушки! Что-то случилось в моем саду, сегодня как-то особенно поют птицы! Они каждый день поют, но так еще не пели! Идемте погуляем в саду, посмотрим, в чем дело!

Царевна нарядилась, надела роскошное платье, служанки расчесали ей волосы, заплели сорок косичек, подвесили к ним украшения, все из жемчуга, и она в сопровождении сорока служанок пошла гулять по саду.

Увидев сломанную решетку, царевна разгневалась, вынула из ножен меч и, положив себе на плечо, приказала служанкам:

– Сейчас же разыщите мне злодея, который сломал решетку! Мы ему голову отрубим!

Служанки и мамки бросились во все стороны на поиски, смотрят – стоит красивый конь под седлом, в золотой сбруе, привязанный к кусту розы. Служанки побежали к царевне и сказали:

– О госпожа! Посмотрите на этого коня! Какой красавец! Должно быть, и хозяин его тоже очень красивый?!

– Надо найти хозяина. Все равно мы отрубим ему голову, – распорядилась царевна.

Служанки кинулись искать, обежали весь сад семьдесят раз, но никого не нашли. Наконец одна служанка, по имени Сакинахон, нашла его. Он спал, раскинувшись в тени, под кустом розы, белый, румяный, с полусъеденной кистью винограда в руке.

Сакинахон побежала скорей к царевне и доложила:

– О госпожа! Я нашла хозяина коня. Он развалился там, под кустом розы, и спит, такой красивый, белый, румяный, в руке у него полкисти винограда.

Тогда царевна в сопровождении сорока служанок подошла к беседке, смотрит – над кустом розы вьются с веселым щебетанием птицы, а под кустом, растянувшись во весь рост, спит юноша.

– О, мой красавец! – произнесла царевна нежным голосом. – Ты прекрасен, как цветок! Скажи мне, в каком саду ты рос? В каких цветниках, о соловей залетный, ты заливался звонкой трелью? Из какого роду-племени явился к нам такой чудесный перл созданья?! Встань, вымолви словечко!

Приятный, нежный голос царевны дошел до слуха юноши и разбудил его. Юноша потянулся выглянул из-под куста, видит – перед ним красавица, белолицая, круглолицая, словно четырнадцатидневная луна. Сорок косичек, разбросанные по плечам, сбегают змейками на пышную грудь. Сорок служанок почтительно стоят позади. На красавице роскошный, дорогой наряд. Она стоит, прикусив изящные губы, красивые, словно полураскрывшийся бутон алой розы. Камбарджон залюбовался Ойсулу, пораженный ее красотой. Сказать, что перед ним сама красавица луна предстала, нет, не луна, у девушки есть и рот, и нос, и жгучие глаза, и родинка прелестная на правой щеке. «Неужели это Ойсулу, о которой мне сказала Орзиджон? А вдруг не она?» – подумал Камбарджон.

Видя, что юноша лежит и никакие просьбы на него не действуют, царевна схватила его за ноги и вытащила из беседки. Только теперь она разглядела красоту юноши и поразилась. Сильно забилось ее сердце, и она полюбила Камбарджона с первого взгляда. Не долго думая, царевна взяла его за руку и повела в свой дворец. Поднявшись наверх по мраморной лестнице с сорока ступенями, она приказала постелить в гостиной сорок шелковых одеял одно на другое и уложила юношу на мягкую постель. Узнав, что он приехал издалека и очень устал, она распорядилась приготовить изысканное кушанье на сливочном масле и, когда кушанье было готово, накормила его досыта. Почувствовав прилив сил, Камбарджон вскочил с постели, румяный, цветущий, сел на мягкую подстилку, поджав под себя ноги, и, приняв серьезный вид, застыл в неподвижной позе. Помолчав немного, Камбарджон, наконец, решил спросить:

– О, прекрасная царевна! Скажите мне, кто вы?

– Я дочь царя Кустантании Ойсулу, – ответила царевна. А вы кто? Уж не Камбарджон ли?

– Да, – ответил тот.

Тогда царевна сказала:

– Любимый друг моей задушевной подруги Орзиджон. Мы дали друг другу клятву, если она полюбит кого-нибудь, то и я полюблю его же. Раз вы любимый друг моей подруги, значит, вы должны быть также и моим любимым другом! Сейчас я обнажу свой острый меч, пойду к отцу и скажу ему, пусть он прикажет готовиться к свадьбе. Потом мы останемся вдвоем и досыта наглядимся друг на друга. Будем вместе вспоминать о всех приключениях, которые нам пришлось пережить.

Помолчав немного, царевна добавила: – Я запру вас здесь во дворце, пойду к отцу и скажу ему, если он не даст согласия, я сама себя убью этим мечом!

Видит Камбарджон, что Ойсулухон настроена решительно: даст ли ей отец согласие или нет, она все равно хочет сделать по-своему. Камбарджон понял, что она горит желанием сделать его своим мужем, готова прижать его к своей груди, словно букет прекрасных роз, и он сказал:

– О, прекрасная Ойсулу! Милая, добрая девушка. Красавица моя! Постойте! Не спешите! Слыхали ли вы когда-нибудь, что можно взять под мышку два арбуза? Нельзя! Они не помещаются. И если любишь одного, то как же можно в одно сердце поместить любовь к другому? Когда мужчина полюбил всем сердцем, он ни за что не откажется от своей любимой. Я во сне увидел Орзиджон и полюбил ее, не видя ни разу в жизни. Я отказался от отца и матери, от родной страны и народа, мучился столько лет из-за любви к ней, и, наконец, настал желанный миг, – мы встретились. И я совсем опьянел, обезумел от любви. Никогда, до самого судного дня, я не потеряю надежды, не разочаруюсь, не откажусь от нее, как не отказывался до сих пор. Но раз вы близкая подруга моей любимой Орзиджон, то и для меня вы тоже близкий друг. Хотя вы и поклялись с Орзиджон любить одного юношу, но лучше всего откажитесь от этой клятвы. Давайте дружить, как брат с сестрой.

Выслушав Камбарджона, Ойсулу удивилась. Собравшись с мыслями, она поняла, что любовь Камбарджона к Орзиджон – действительно настоящая любовь. Воздавая ему хвалу, мысленно называя его неувядающим цветком, вечно цветущим в благоухающих цветниках любви, вслух она сказала:

– Спасибо вам за то, что вы верный, преданный друг! Ваша любовь к Орзиджон неизменна! Ну, в таком случае, давайте будем с вами как брат и сестра! Вы погостите у меня во дворце несколько дней, отдохните, погуляйте в моем тенистом саду!

Камбарджон остался погостить. Ойсулу любезно ухаживала за ним. оказывала ему почести, заботилась о нем, чтобы никто не нарушил его покой и сон. Так прошло сорок дней.

Камбарджон сказал царевне:

– О, дорогая сестрица Ойсулу! Благодаря моей любимой Орзиджон я встретился и подружился с такой прекрасной царевной. Теперь мы с вами навеки брат и сестра. Вот уже сорок дней прошло, как я у вас гощу. Вы меня и кормите, и поите, и холите, и нежите. За все вам большое спасибо! Теперь разрешите мне ехать, отпустите меня!

– Ваше сердце всегда горит неугасимым огнем любви к Орзиджон, – ответила царевна, выслушав его просьбу. – Я это знаю. Мою подругу Орзиджон отец насильно выдал замуж за нелюбимого человека. Орзиджон не хотела выходить за Аршинбая, и все равно она его женой не будет. Если вы решили ехать, то я тоже поеду с вами вместе, вызволю Орзиджон из неволи, мы вместе увезем ее в вашу страну, к вашему отцу, справим свадьбу, а потом уж я вернусь домой!

Царь дал своей дочери сорок рабов, сорок мамок, сорок служанок, дал еще сорок овец с ягнятами, несколько вьючных мулов, приказал нагрузить на них златотканые, одежды, много золотых украшений.

– Дочь моя, – сказал ей царь, – возьми все это и отвези Орзиджон в подарок от Камбарджона. Соедини сердца двух влюбленных. Ты сделаешь доброе дело.

Потом царь дал Камбарджону и Ойсулу крытую арбу с голубятней наверху и белых породистых голубей для забавы в дороге.

– Когда вам станет скучно и надоест ехать, будете пускать голубей и развлекаться.

Они сели на арбу с разукрашенным верхом, рабы, мамки и служанки устроились кто на арбах, кто на мулах, кто на лошадях, и все с шумом и криками двинулись в далекий путь. Долго они ехали и много проехали, несколько раз делали привал, останавливались на ночлег и, наконец, за четырнадцать дней добрались до города Орзиджон. Подъехав к дому Аршинбая, передние арбы остановились у ворот, а остальные вытянулись вдоль улицы длинной вереницей.

Тогда царевна Ойсулу, надев златотканую паранджу, сказала Камбарджону:

– Я сейчас пойду к Орзиджон, увижусь с ней, поговорю, сообщу, что вы приехали, уговорю ее, чтобы она согласилась уехать с вами, и скажу, чтобы она сначала перебросила через забор свои вещи, а вы возьмете их и положите на арбу. А потом и сама Орзиджон вскарабкается на забор и сядет на него верхом, вы снимите ее и посадите на арбу, Вслед за ней и я выйду из дома, вы меня тоже посадите на арбу, затем сами садитесь и гоните, что есть мочи, не жалейте, гоните до тех пор, пока лошадь из сил не выбьется.

Ойсулу вошла в сад. Орзиджон была больна, она лежала на мягкой постели из сорока шелковых одеял, сложенных одно на другое, стонала и охала: «Ой, моя бедная головка! Ой, мои ручки!» Двадцать служанок хлопотали вокруг нее, словно мотыльки, растирали ей руки и ноги, обмахивали опахалами. Орзиджон лежала в постели с того момента, как только ее привели сюда, притворялась больной. Аршинбай каждый день семь раз заглядывал к ней, просунув голову в дверь, смотрел, не излечилась ли его жена от тяжкого недуга и, если она уже излечилась, нельзя ли войти и похитить хоть один поцелуй с ее прекрасных губ, но, увы!- каждый раз он уходил ни с чем.

Увидев Ойсулу, Орзиджон сразу излечилась от своей болезни, спрыгнула с постели, обнялась с подругой, заплакала, стала ее расспрашивать.

– Ой, подруженька! Как там под твоим покровительством живет мой любимый друг? Жив-здоров? – спросила она.

– Ваш милый друг здоров. Сейчас он стоит у забора вашего сада и ждет вас, – ответила Ойсулу.

– Эй, девушки! – воскликнула Орзиджон, – Ойсулу, моя любимая подруга! Если истратить на угощение подати и сборы со всего света, и то нельзя было зазвать ее в гости, а тут вдруг она сама приехала. Гостья, которая сама пожаловала, – это бесценный дар божий. Скорей идите на кухню, приготовьте там разные вкусные кушанья.

Она выпроводила всех служанок и осталась с подругой вдвоем.

– Милая подруженька! – сказала Ойсулу. – Ваш любимый друг ждет вас с нетерпением. Приготовьте поскорее вещи, которые вы возьмете с собой, идите сейчас же в сад, перебросьте их через забор, и сами тоже залезайте на забор, а я выйду через ворота. Уедем отсюда вместе с вашим любимым другом.

Собрав нужные вещи в узел, Орзиджон сказала девушкам:

– Я пойду в сад, сама своими руками нарву инжиру и винограду для дорогой подруги.

Она пошла в сад и перебросила узел через забор на улицу, потом и сама вскарабкалась и селаверхом на забор, Камбарджон подхватил узлы, снял любимую с забора, усадил ее на арбу и положил туда же ее вещи. Тем временем Ойсулу, сделав вид, что она обеспокоена долгим отсутствием подруги, сказала:

– Подруга моя что-то долго гуляет в саду. Возчик у меня очень сердитый, а теперь, должно быть, еще больше злится, что приходится долго ждать. Пойду, как-нибудь успокою его! Она быстро побежала к воротам. Камбарджон уже ждал ее. Он посадил Ойсулу в арбу, а сам сел вместо возчика и стегнул лошадь нагайкой. Лошадь помчалась вперед и бежала до тех пор, пока не устала.

Выбившись из сил, она остановилась в урочище Тугдок. Сорок мулов, которые бежали вслед за арбой, тоже устали и встали. Сорок арб, которые ехали сзади, тоже остановились. Все слезли с лошадей, мулов и арб, умылись, вымыли головы, руки и сели отдыхать.

Ойсулу села рядом с Орзиджон и рассказала ей обо всем, что произошло.

– Вот ваш любимый друг, я сберегла его: он жив, здоров и невредим, резвится, как рыбка в воде ручейка! – сказала она, указав на Камбарджона, словно передавая подруге бесценное сокровище.

Отдохнув, они все в веселом настроении отправились в страну Камбарджона, в столицу к его родному отцу. Семь дней и семь ночей ехали они без остановки, не ели, не пили и, наконец, утомленные, остановились в одном местечке.

Тут Камбарджон написал отцу письмо, в котором сообщил, что он едет в родной город вместе с царевнами Орзиджон и Ойсулу, остановился в таком-то месте, и просил выслать навстречу людей. Гонец повез письмо и вручил его отцу Камбарджона. Отец его был вне себя от радости. Он приказал визирю снарядить сорок арб. Немедленно запрягла лошадей в арбы, посадили на них девушек, трубачей с длинными медными трубами – карнаями, музыкантов с сурнаями, барабанщиков, комедиантов, острословов, затейников и отправили их навстречу Камбарджону. Разряженный караван торжественно двинулся через весь город.

Тем временем по приказу царя во дворец явились сорок трубачей и заиграли на карнаях, сзывая всех на торжественный пир, а во дворе соорудили очаги и поставили сорок больших свадебных котлов варить плов. По всем улицам толпой шел народ во дворец, всех угощали пловом, всем раздавали лепешки.

Между тем торжественный караван двигался навстречу царевичу. Трубачи гремели на карнаях, сотрясая воздух трубными звуками; звонко заливались сурнаи; барабанщики неистово били в барабаны; девушки громко пели веселые свадебные песни; плясуны и танцовщицы, окруженные молодежью, танцуя, шли впереди; клоуны, острословы и затейники смешили всех своими остроумными шутками. Наконец веселый караван подъехал к местечку, где отдыхали Камбарджон с Орзиджон и Ойсулу.

Все закричали:

– Добро пожаловать, как ваше здоровье? С благополучным прибытием! Не уставайте! Будьте здоровы!

Выехавшие навстречу смешались с прибывшими, и весь караван двинулся в обратный путь. Камбарджон и царевны выехали вперед, за ними с музыкой и песнями двигались остальные, и, наконец, все торжественно въехали в город. Все жители вышли встречать царевича. На улицах, на крышах, на деревьях народу было полным-полно. Впереди всех ехал царевич и обе царевны, разнаряженные, в роскошных платьях, сверкая жемчугами и бриллиантами. Обеих царевен с большими почестями повели во дворец.

Камбарджон быстро вбежал по ступенькам наверх и кинулся в палаты своей родной матери. Она сидела, прислонившись к колонне, убитая горем. Тоскуя по сыну, она столько плакала, что ослепла на оба глаза. Камбарджон обнял родную, мать, расцеловал ее.

У Камбарджона в кармане был олений мох. Он взял щепотку оленьего мха и потер им слепые глаза матери. Оба глаза ее вдруг открылись и засверкали. Она прозрела и увидела своего ненаглядного сына. Оба они не могли наглядеться друг на друга. Мать от радости и плакала и смеялась, они опять обнялись и расцеловались. Побыв у матери, Камбарджон направился к отцу. Они обнялись, расцеловались, расспросили друг друга о здоровье. Отец и сын от радости и смеялись и плакали, не могли наглядеться друг на друга, вновь обнимались и целовались. Затем Камбарджон привел Орзиджон и Ойсулу к отцу и матери и познакомил их:

– Вот это ваша молодая сноха Орзиджон, а это моя названная сестра Ойсулу. Мы с ней друзья на веки-вечные, – сказал Камбарджон. Царевны поздоровались с его родителями. Все были довольны, все были рады.

После этого царь устроил пир на весь мир. Сорок дней и ночей народ толпился во дворце, сорок дней и ночей никто у себя дома не разводил под котлом огня, никто не варил обеда, все угощались на свадьбе: ели плов, пили чай с лепешками и всякими сластями. Все веселились, все были довольны. Свадебные празднества закончились торжественно и радостно.

Погуляв на свадьбе Камбарджона и своей подруги Орзиджон, прекрасная царевна Ойсулу отправилась в свою родную страну.

Таким образом, все, счастливые и довольные, достигли своих заветных желаний и целей.

Сказочник Хусанбай Расулов. Перевел С. Паластров.

АЛМАУЗ КАМПЫР

Давно-давно когда-то жили старик со старухой. Семья у них была небольшая. Смолоду трудились они не покладая рук; постепенно обзавелись хозяйством и на старости лет жили в достатке. Муж и жена вдвоем растили и воспитывали единственного сына, исподволь приучая его к труду. Они его очень любили и нередко баловали. Сын во всем помогал родителям. У него была любимая игрушка – золотая сокка (сокка – ашичка, биток ). Он часто играл в ашички, очень метко бил соккой и мог одним ударом выбить с кона несколько ашичек. Он никогда не расставался с золотой соккой и, будучи уже подростком, всегда носил ее с собой.

Ежегодно в конце весны вся семья выезжала в горное ущелье на летнее пастбище. Старик перевозил туда юрту, разный домашний скарб. Мальчик, сидя верхом на лошади, гнал всякую скотину: корову, бычка, овец и коз. В ущелье было пастбище с густой и сочной травой. Старик ставил юрту, и они все лето жили на чистом воздухе, а скотина паслась на приволье. С наступлением холодов семья возвращалась в деревню.

Однажды старик задержался в горах на летнем пастбище дольше обычного. Лето уже кончилось, но погода все еще стояла теплая и сухая. Изредка перепадали дожди, но потом опять устанавливались теплые солнечные дни. Наконец, уже поздней осенью, когда стало уже холодно, старик сказал, что пора перебираться на зимовку в деревню. Вместе с сыном разобрал он юрту, навьючил все вещи на лошадь. Сын сел верхом на двухгодовалого жеребенка и погнал скотину. А про свою золотую сокку он совсем забыл, и она осталась на пастбище, там, где он в последний раз играл.

Потом, когда они уже приехали домой, мальчик хватился, сунул руку в карман, а золотой сокки там нет. «Где же она?» – думал он, но не мог вспомнить. Так он и заснул с мыслями о золотой сокке.

На следующий день утром он спросил у матери:

– Мама, а мама, ты не знаешь, где моя, золотая сокка?

Но мать не знала.

Парень пошел тогда к отцу и спросил:

– Отец, а отец? А где же моя золотая сокка?

– Эх, сынок! Да ты, должно быть, оставил ее на пастбище, – ответил старик. – Садись на жеребенка, да поезжай поскорей привези ее.

Сын тотчас же оседлал жеребенка, сел верхом и поскакал в горы, на пастбище. Только на закате солнца он подъехал к знакомому ущелью. Поднялся парень по склону горы к стоянке, смотрит – на том месте, где была юрта, сидит какая-то старуха, страшная-престрашная, нос у нее длинный, загнулся крючком, как у хищной птицы, глаза ввалились, лицо все в морщинках, зубы желтые, большие, как клыки, седые космы взлохмачены, руки длинные, костлявые, а на пальцах когти. «Да ведь это же ведьма Алмауз Кампыр!» – мелькнуло в голове у парня, и сразу мурашки забегали у него по спине.

А старуха сидит себе на корточках и подбрасывает его золотую ашичку вверх. Золотая сокка, падая на землю, все время ложится в положении «чикка» (чикка – проигрышное положение ашички), то есть вогнутой стороной вверх. «Не умеет бросать ашичку, – подумал парень. – Должно быть, никогда не играла. Вот бы сыграть с ней – я бы ее сразу обыграл. У меня – как ни кину, так олчи (олчи – выигрышное положение ашички). Но к старой ведьме нельзя подойти. Она сразу меня живьем проглотит!» Испугавшись старухи, парень хотел было уже повернуть жеребенка и скакать назад без оглядки, но ему жалко было бросить свою золотую сокку. «Она такая красивая и удобная! Бывало пустишь ее, она так метко бьет, прямо в цель!» – подумал парень и решил попросить старуху.

– Отдайте мне мою ашичку! – сказал он, не трогаясь с места.

– Ах, сынок! Я умираю! У меня сил нет не только подняться, но даже пошевельнуться! – прошамкала Алмауз Кампыр замогильным голосом. – Слезь с жеребенка, подойди поближе и возьми сам.

«Да как раз, я так к тебе и подойду! Если я только слезу, ты меня схватишь и сразу проглотишь! Вон у тебя какие когти! А зубы-то длинные, страшные!» – подумал парень и попросил уже более настойчиво:

– Ну, давайте же, говорят вам!

Он дернул за поводья – и жеребенок подвинулся поближе к старухе.

– Я умираю! – прогундосила опять старуха противным голосом. – Как я подам тебе твою сокку? Сил у меня нет. Слезь! На вот, возьми сам!

С этими словами она подвинула ашичку немного вперед своей длинной костлявой рукой. Парень, подобрав поводья, дал каблуками под бока жеребенку. Он рванулся вперед, а в этот момент парень, ухватившись левой рукой за луку седла, нагнулся до самой земли, ловко схватил золотую ашичку правой рукой и, пришпорив жеребенка, поскакал во весь опор вниз по склону горы. Алмауз Кампыр вытаращила глаза и от злости лязгнула зубами. Сразу всю хворь с нее как рукой сняло. Она вскочила и помчалась вдогонку за парнем. Только камни летели из-под ее ног и с грохотом катились на дно ущелья.

Парень изо всех сил нахлестывал нагайкой жеребенка и вихрем мчался куда глаза глядят, а Алмауз Кампыр гналась за ним по пятам, вот-вот догонит и схватит его.

Жеребенок устал, выбился из сил. А ночь уже была на исходе. На рассвете около какого-то одинокого хутора парень увидел хорошо оседланного осла. Он спрыгнул с жеребенка, пересел на осла и помчался дальше. Осел скоро устал, и Алмауз Кампыр стала нагонять парня. Что делать?

Проскакав мимо гряды холмов, парень спустился в ложбину, смотрит – а там пасется стреноженный конь под седлом. Спрыгнул он с осла, выхватил нож из ножен, перерезал путы, вскочил в седло и помчался еще быстрее. Теперь Алмауз Кампыр отстала, но все еще гналась за парнем.

Весь день до заката солнца скакал он без передышки. К вечеру и этот конь тоже очень устал, начал спотыкаться, и старуха, казалось, вот-вот догонит парня.

Вдруг он заметил в стороне одинокого верблюда. Верблюд был оседлан. Парень подскакал к нему, спрыгнул с коня, вскарабкался в седло и погнал верблюда во всю прыть. Но старуха не выпускала его из виду и продолжала гнаться. Всю ночь парень трясся на верблюде, убегая от Алмауз Кампыр, но, наконец, верблюд тоже устал. Тут старуха снова стала нагонять парня.

Когда рассвело, парень встретил на пути бычка. Однако он, должно быть, страдал поносом, так как его задние ляжки были испачканы. Парень вспомнил рассказы отца о том, что такие телята, бычки и телочки, обладают волшебными свойствами. Он сейчас же поймал бычка и сел на него верхом. Бычок брыкнул задними ногами и понесся во весь дух. Оглянулся парень, смотрит – а старуха осталась далеко позади.

Целый день скакал парень на бычке. Быстро промелькнул короткий осенний день. Бычок очень устал и бежал уже не так быстро. Между тем Алмауз Кампыр опять стала нагонять парня. Она уже вытянула свои костлявые руки, выпустила когти и приготовилась схватить его. Как вдруг бычок, задрав хвост, громко выпустил ветры. Облако пара окутало бычка и парня, и они скрылись в нем, словно в густом тумане. Потеряв парня из виду, Алмауз Кампыр сбилась с пути и побежала совсем в другую сторону. А шустрый бычок все бежал и бежал. Но вот дорога пошла в гору – и, наконец, бычок остановился. Парень слез, снял с себя ремень и хотел привязать бычка. Как вдруг бычок заговорил человеческим голосом:

– Ты меня не привязывай, я никуда от тебя не уйду. Я буду теперь твоим товарищем и другом.

Парень очень удивился и не стал привязывать бычка. Он хотел подпоясаться ремнем и вдруг нащупал в поясном платке за спиной что-то твердое. Тут только парень вспомнил, что в платке у него завязана лепешка, которую мать дала ему на дорогу. Он так проголодался, что с жадностью набросился на еду и в один миг съел пол-лепешки. Утолив немного голод, он завернул в платок другую половину лепешки.

Ночь прошла спокойно. Утром бычок проснулся, встал, выставил вперед передние ноги и, выгнув спину, сладко потянулся. Потом дрыгнул по очереди задними ногами, сначала правой, затем левой и пошел наверх по склону горы пощипать зеленой травки. А парень, утомленный беспрерывной погоней, все еще лежал, отдыхая. Между тем бычок, наслаждаясь сочной травой, поднимался выше и выше и, наконец, взобрался на самую вершину. Посмотрел он вниз и увидел вдали большой замок, окруженный зеленым тенистым садом. Каждый год летом в этот замок приезжал царь со своей семьей, отдыхал и развлекался охотой в окрестных горах. Бычок, пощипывая травку, стал спускаться вниз, шел, шел – и не заметил, как очутился перед самым замком.

У царской дочери было сорок рабынь-служанок. Все они, молодые, красивые, резвые, шаловливые, прогуливались по аллеям тенистого сада.

Увидев бычка, они выбежали за ограду, поймали его и повели в сад. Там они положили ему на спину халат, и самая бойкая девушка, сев на него верхом, стала понукать. Бычок переступил с ноги на ногу, нагнул голову, покрутил хвостом – да как понесется во всю прыть по аллее. Девушка закричала в испуге. Затем, успокоившись, ухватилась за рога, повернула бычка и поехала назад уже спокойно. После нее села другая, третья, и все остальные садились верхом по очереди и катались по саду взад и вперед.

Услыхав шум в саду, царевна выглянула из окна и рассмеялась. Она долго любовалась забавами своих служанок. Увидев царевну, девушки подошли под окно и пригласили ее сойти вниз поразвлечься.

– Идемте к нам, садитесь верхом и покатайтесь на бычке! – говорили девушки.

Но царевне стыдно было садиться верхом на шустрого бычка.

– Ладно уж, сами катайтесь, а я отсюда буду смотреть на вас, – сказала она.

Но девушки не отставали.

– Идемте сюда, садитесь, не бойтесь, на нем очень удобно сидеть, покатайтесь немного! – уговаривали они царевну.

Наконец царевна согласилась:

– Ладно, попробую!

Она сошла вниз, села верхом на бычка и поехала. Бычок побежал по аллее легкой иноходью. Добежав до конца, он осторожно повернулся и побежал в обратную сторону.

Прокатившись несколько раз по аллее сада, царевна сказала:

– Оказывается, это очень смирный бычок, сидеть на нем очень удобно, иноходь у него хорошая, он совсем не трясет.

Царевне так понравилось кататься, что она так и не слезла с бычка и каталась на нем до самого вечера. Было уже поздно, солнце закатилось, стало смеркаться. Подбежав к воротам, бычок раскрыл рот, дохнул что было силы и, задрав хвост, громко выпустил ветры. Девушки-служанки не успели оглянуться, как бычок и царевна скрылись из глаз в густом тумане. Пока они охали да ахали, бычок бежал во всю прыть, унося на себе царскую дочь. Взобравшись на вершину горы, он спустился вниз по знакомой тропинке и, подбежав к парню, сказал:

– Ну-ка, вставай, друг мой, посмотри, какую девушку я тебе привез!

Парень поднялся и помог царевне слезть с бычка. Потом постелил свой халат и пригласил ее сесть. Девушка так утомилась за день, что, посидев немного, прикорнула и вскоре заснула крепким сном.

– Слушай, друг мой, – сказал бычок парню, – ты отведи меня за горку и зарежь. Когда зарежешь, зарой мои глаза в одном месте, а тушу в другом месте, как можно дальше. Парень послушался, отвел бычка за горку и зарезал его. Глаза он зарыл тут же, на склоне горы, потом, взвалив на спину его тушу, отнес ее подальше в долину и зарыл. Было уже за полночь, когда он, усталый, вернулся назад. Не раздеваясь, парень лег на голую землю и заснул как убитый. Проснувшись на рассвете, он посмотрел в ту сторону, где были зарыты глаза, и удивился: там лежали два огромных пса. Это были охотничьи собаки. Они охраняли сон юноши и девушки. Парень хотел подойти к ним поближе, но в этот момент раздался голос проснувшейся царевны:

– Ах, какой прекрасный замок!

Парень оглянулся и увидел в долине, в том самом месте, где он ночью зарыл тушу бычка, высокий замок, окруженный большим фруктовым садом.

Парень и девушка направились к замку и прошли через открытые ворота в сад, а сторожевые собаки последовали за ними и остались у ворот. Поднявшись наверх по ступенькам, молодые люди вошли во внутренние покои замка. Долго ходили они по комнатам и все удивлялись богатому убранству, блеску изящной золотой отделки, красивой росписи стен и потолков. Замок парню и царевне понравился, они поселились в нем и стали жить вместе.

Однажды парень, взяв с собой обеих собак, отправился на охоту. Сначала он охотился в горах, потом спустился в долину и подошел к реке. Смотрит – а на берегу стоит Алмауз Кампыр. Увидев парня, она бросилась в воду. Парень хотел было кинуться за старухой, но она скрылась под водой и не показывалась на поверхности. Парень повернулся к собакам и крикнул:

– Взять эту старуху! Да смотрите, как только схватите ее, держите крепко, не выпускайте!

– Мы выполним твое приказание, – ответили собаки, – сейчас бросимся в воду. Только смотри хорошенько, если на воде появится кровь, ты не бойся, а наоборот, радуйся, значит все хорошо, а если появится гной, ну тогда плачь, значит дело плохо.

Собаки прыгнули одна за другой в речку, в то место, где нырнула старуха, и исчезли под водой.

Долго стоял парень на берегу, как вдруг на поверхности воды показался гной. Увидев гной, парень заплакал: «Значит все пропало!» – подумал он. Немного погодя вода в этом месте окрасилась кровью. Парень обрадовался и перестал плакать.

Но вот на поверхности воды показалась голова одной собаки и тотчас же выплыла другая. Крепко вцепившись зубами, они тащили за ноги мертвую старуху. На берегу они бросили ее и подбежали к своему хозяину. Парень был вне себя от радости. Теперь его враг – злая Алмауз Кампыр больше не могла причинить ему вреда. Довольный и веселый, он вернулся в свой замок. Смотрит – а в замке у него гости. Оказывается, царь, разыскивая свою дочь, случайно заехал в замок вместе со своими приближенными. На радостях царь приказал устроить свадебный пир. Выдав свою дочь замуж за молодого человека, царь посадил его на трон и передал в его руки бразды правления. Вскоре к парню приехали отец и мать. Они долго разыскивали своего сына и, наконец, узнали, что он находится в замке. Старик и старуха были очень рады, что их сыну привалило такое счастье, что молодая царевна, такая красавица, стала их невесткой. Все они зажили счастливой жизнью, достигнув своих желаний и цели.

Перевел С. Паластров.

ВОСПИРОХУН

В стародревние времена жили на свете Белый шах и Черный шах. Они постоянно воевали друг с другом, но ни тот ни другой не могли победить. Однажды Белый шах приказал своему визирю:

– Собери всех батыров, какие только есть в городе. Хочу послать их воевать!

«Где лучше узнать про батыров? Конечно, там, где больше людей», – подумал визирь и пошел на базар.

Когда он шел по базару, встретился ему один плешивый.

– Эй, плешивый! Не видел ли ты здесь на базаре какого-нибудь батыра? – спросил визирь.

– А зачем вам понадобились батыры, господин? – поинтересовался плешивый.

– Батыры нужны Белому шаху, чтоб на войне победить Черного шаха,- сказал визирь.

– О, господин, значит вы ищете храбрецов, сильных и грозных, словно львы? Вот я как раз такой, каких вам надо!

– Очень хорошо. Только если ты струсишь и убежишь, я поймаю тебя и сразу отрублю тебе голову.

– Если я не сумею выполнить повеления шаха, тогда убейте меня, разрежьте на куски и заставьте волочить мое мясо по всему базару! – сказал плешивый.

Визирь повел плешивого к Белому шаху.

– А, плешивый! Ты зачем пришел? – спросил Белый шах.

А плешивый ему в ответ:

– Я пришел послужить вам. Приказывайте, я все выполню.

Возмущенный шах гневно взглянул на визиря и сказал с раздражением:

– И ты еще привел ко мне этого, паршивца?!

– О, великий шах! – сказал визирь, почтительно склонив голову. – Повинуясь вашему приказу, я пошел на базар разыскивать батыров. Смотрю – сидит плешивый и чешет голову. Я спросил его, не видел ли он кого-нибудь из батыров, а он говорит: «Зачем вам понадобились батыры?» Я объяснил, что богатыри нужны Белому шаху, чтобы на войне победить Черного шаха. Тогда этот плешивый вызвался идти на войну. «Я, говорит, как раз такой, каких вам надо». И поклялся, что выполнит все, что ему прикажут. И вот, как видите, пришел к вам.

Царь, опершись на подушку, посмотрел на плешивого.

– Мм-да… Гм… да-а… Значит так: ты одолеешь Черного шаха, захватишь и приведешь сюда его дочь и принесешь его богатства, – сказал он. Потом, подумав немного, прибавил:

– Ну, хорошо!.. Только вот что, плешивый: если тебя одолеет враг и ты вернешься с позором, тогда тебя не только убить, раскромсать на куски и волочить по базару надо. Нет, я тебя брошу под мельничный жернов, перемелю на муку твои кости, а из мяса заставлю сделать пельмени и пошлю твою мать на базар торговать ими.

Плешивый почтительно поклонился царю и без всякой боязни храбро ответил:

– Ну что же? Ладно, если уж меня одолеет враг, делайте со мной что хотите! А если я одолею Черного шаха, тогда я возьму твою дочь в жены.

– Да… да… конечно… – засмеялся Белый шаг. – Там уж посмотрим, что получится. Одолей только Черного шаха!

– Великий шах, – сказал визирь, почтительно сложив руки на груди – в таком случае не будем тратить времени понапрасну, приступим к делу.

– Ну, плешивый, говори, какого коня тебе дать? – спросил Белый шах.

– Давайте-ка я посмотрю, какие у вас кони, – сказал плешивый, – найдется ли подходящий для меня?

В шахской конюшне было сто сорок коней, но ни один из них не понравился плешивому. Конюхи стали потешаться над ним:

– Вот этот самый, что ли, батыр собрался воевать с Черным шахом?.. Он самый, похвалялся, что одолеет врага и шахскую дочь приведет сюда! Ха-ха! Ха-ха!..

Плешивый на их насмешки не ответил, а пошел к Белому шаху и поклонился ему.

– Ну плешивый, какой конь тебе понравился? – спросил Белый шах.

Плешивый только усмехнулся и опустил глаза.

– Эх, великий шах! Из ваших коней ни один мне не нравится. Придется пойти на базар покупать.

Рассердился Белый шах, раскричался, но, наконец, дал согласие.

– Эй, визирь, возьми вон там на полке семь золотых и веди этого плешивого на базар. Купи там за эти деньги коня, какой придется ему по душе. Потом приведите коня сюда.

Визирь взял семь золотых и вместе с плешивым пошел на базар. Долго выбирал плешивый, но ни один конь не понравился ему. Хотел он уже уйти с базара, смотрит – один дехканин ведет коня за повод. Только неважнецкий это был конь: шаг сделает – споткнется, еще шаг сделает – упадет.

– Эй, визирь, – закричал плешивый, – вот этот конь мне по душе. Если хозяин продаст, куплю я его. Смотрите, какой конь, увидел меня и сразу лег. Это оттого, что стыдно ему стало.

Визирь засмеялся и сказал:

– Эх ты, плешивый, да ведь этого коня и собаки нюхать не станут!

– Э, господин визирь, не сбивайте меня и не учите! – возразил плешивый. – Разве вы не знаете, что ли, бая Эрраимбая? Он ведь однажды давно, когда был нищим, тоже упал на базаре. А отчего? От голода. И от этого разбогател. Женился на дочери Белого шаха и теперь замыслил сам сесть на его трон. Что ж тут удивительного? Этот конь сейчас такой же бессильный, каким был Эрраимбай, когда был нищим. А побудет у меня, наберется сил – и мы с ним вдвоем победим Черного шаха, а потом я возьму в жены дочь Белого шаха, добьюсь своей цели!

Начал визирь торговать коня. Запросил дехканин полчервонца, но плешивый дал ему три. Откуда ни возьмись подскочил базарный староста и закричал:

– Что такое? В чем дело? За сколько вы сторговались?

Оробел дехканин и говорит:

– Да вот этот плешивый дает за коня три золотых.

– Что ты, что ты! Этот конь стоит пять раз по тысяче фунтов золота, – сказал староста.

Прибежал базарный посредник, и они вдвоем со старостой принялись набивать цену.

– Ты бери три золотых, – сказали они крестьянину, – а остальные – базарный сбор и нам за труды.

Визирь покраснел, отошел в сторону. Стыдно было ему торговать такого плохого коня. А плешивый схватил палку и прогнал базарного старосту с посредником. Отдал плешивый дехканину три золотых, нанял у одного возчика арбу, взвалил на нее коня и привез во дворец.

А визирь постыдился идти, отстал и пошел переулком.

Увидел коня Белый шах, расхохотался:

– Ха-ха-ха-ха! Ах-ха-ха-ха!.. Эй, плешивый! И ты хочешь с этим конем победить Черного шаха? Смотри, твой конь от ветра качается!.. Я тебе дам хорошего скакуна, как прыгнет, прямо до самых облаков долетит.

– Э, нет, – ответил плешивый. – Будь что будет, я сам за себя буду в ответе, вас это не касается, лишь бы я победил – и все!

Что только ни говорили ему царь, визирь и конюхи, он и слушать не хотел.

Плешивый откармливал своего коня два месяца и семь дней, потом поставил на выстойку еще на семь дней и стал объезжать. Вскоре конь был готов и к скачкам и к походам. Стал он веселым, справным и уж не подпускал к себе посторонних.

– Ну, как твой конь, готов? – спросил Белый шах. – А сам-то ты подготовился? Не пора ли помериться силами с врагом? – Пошел он сам в конюшню, посмотрел на коня и сказал: – Ну плешивый, тебе повезло, теперь вижу: хитрый ты. Конь у тебя хоть куда. Только не забывай про клятву. Ну, говори, какое оружие тебе нужно и сколько дать тебе войска?

– Конь у меня теперь есть, – ответил плешивый, – а больше мне ничего не надо: ни оружия, ни войска. Я готов ехать. Только разрешите мне сходить домой, попрощаться с матерью.

Царь отпустил его. Плешивый пришел домой и говорит:

– Мать! Дай мне боевое оружие, что осталось от отца.

– Ой, сынок! Да ведь от отца твоего ничего не осталось, – заплакала мать. – Он все из дома унес на базар, все продал, а деньги потратил на хлеб.

– Эх, мать, неужели от отца не осталось, по крайней мере, хоть какого-нибудь старенького ножа или кочерги? – спросил плешивый.

– Где-то были, посмотри-ка сам, сынок.

Нашел плешивый столовый нож и кочергу и пошел во дворец.

Увидев его, Белый шах разозлился:

– Да возьми ты, по крайней мере, хоть меч и ружье! Осрамишься ты.

– Нет, мне ничего не надо. Кроме ножа, кочерги и коня, – возразил плешивый. – Это мои верные и надежные спутники.

Распрощался он с Белым шахом и поехал на войну.

Ехал плешивый день до вечера, остановился в поле на ночлег. Присел он под большим деревом, вынул черствую лепешку и стал есть. Откуда ни возьмись, к нему подошел красивый юноша лет четырнадцати-пятнадцати.

– Что ты здесь делаешь, плешивый? – спросил его юноша.

– Эх, друг, и не спрашивай, – отвечал плешивый. – На мою голову свалилось такое дело, что никак не осилишь, тяжелее горы и крепче камня.

– Расскажи мне свою тайну, плешивый, – допытывался юноша.

– Если ты поможешь мне в моем деле, тогда скажу, – ответил плешивый.

– Ладно, пусть будет по-твоему, помогу тебе, – согласился юноша.

Плешивый рассказал все без утайки.

Тут вдруг Черный шах прислал гонцов известить, что он идет войной.

– Видишь, – сказал плешивый юноше, – вот уже приказано начать войну. Что нам делать?

– Ты иди вон в тот дом, сиди ешь, отдыхай! А коня своего давай мне и не вмешивайся, – сказал юноша.

Сел он верхом на коня и произнес одно за другим три заклинания; после первого он оказался весь закованным в сталь, после второго – его конь превратился в стального и после третьего – в его руке появился волшебный меч, обладающий чудодейственным свойством: вложишь в ножны – один аршин, вытащишь из ножен – сорок аршин.

Черный шах уже подъехал во главе огромного войска. Бой разгорелся.

Юноша налетел на врагов и вмиг порубил своим мечом три четверти шахских воинов. Оставшиеся в живых бросились бежать кто куда.

Пули впились в тело и юноше и коню. Но юноша только сказал волшебное слово – конь тряхнул головой и брыкнул задними ногами, так все пули и посыпались на землю, словно спелые ягоды с тутовника.

Победив Черного шаха, юноша вернулся к плешивому.

Вместе они сели обедать.

Только что успели поесть, как вдруг послышались трубные звуки. Оказывается, Черный шах опять собрался в поход.

Юноша вскочил на коня и снова вступил в бой.

Увидев юношу, Черный шах с перепугу бросился бежать без оглядки, а за ним все войско кинулось врассыпную кто куда.

Тогда плешивый с юношей поехали к Белому шаху.

По дороге юноша посоветовал:

– Скажи царю, что ты сам один победил Черного шаха.

По приезде плешивый так и сделал. Белый шах, визирь и все вельможи удивились, что плешивый одержал победу.

Плешивый посматривал на всех свысока и только ухмылялся до ушей. Белый шах от радости даже поцеловал плешивого в лоб, хоть и противно ему было смотреть на его плешивую голову.

– Молодец, плешивый! Спасибо! Поддержал мою честь, – сказал Белый шах и похлопал его по плечу.

На следующий день гонцы привезли письмо от Черного шаха.

В своем письме Черный шах спрашивал, кто тот батыр, который победил его, обещал выдать за него замуж свою дочь и приглашал Белого шаха вместе с приближенными пожаловать на свадьбу.

Взяв с собой самых близких людей, Белый шах вместе с плешивым и юношей отправились к Черному шаху.

Три дня и три ночи шел пир. На четвертый день поднялся один старый визирь Черного шаха и сказал:

– Эй, друзья! Давайте устроим скачки. Чей конь прибежит первым, за того пусть и выдает Черный шах свою дочь.

Белый шах согласился.

Юноша тихонько отозвал плешивого в сторону, произнес заклинание – и вдруг перед ним появился быстрый, точно молния, скакун. Взяв его за повод, юноша сказал:

– Садись, плешивый, на того коня! Когда все поскачут, ты стой на месте. Когда все проскачут три часа, тогда и ты выезжай. Прыжок этого коня – сразу шесть верст.

Начались скачки. Ровно через три часа поскакал плешивый и примчался раньше всех на девять часов.

Черный шах пришел в неописуемый восторг и устроил пир на весь мир. Пировали сорок дней и сорок ночей, после чего шах выдал свою дочь замуж за плешивого.

Вернувшись в свою страну, Белый шах тоже устроил богатый пир.

Когда пиршество закончилось, юноша захотел уехать, но плешивый не отпускал его.

– У меня очень важное дело, – заявил юноша и стал готовиться к отъезду.

– Дорогой друг, скажи, по крайней мере, перед отъездом хоть свое имя и оставь мне что-нибудь на память.

Юноша вынул из кармана складной нож и сказал:

– Если посмотришь на него и скажешь «Воспирохун», что бы с тобой ни случилось, в любом месте я всегда приду к тебе на помощь. Прощай!

Юноша уехал.

Спустя три дня после свадебного пира плешивый, собираясь ложиться спать, сказал своей молодой жене: – Сними с меня ичиги!

Когда царская дочь стала снимать с него ичиги, из-за голенища выпал складной нож.

– А, Воспирохун! – сказал плешивый. Он поцеловал складной нож три раза и положил в карман.

Эти слова плешивого услыхала старуха-сваха, сидевшая в соседней комнате.

Она заглянула к молодоженам и воскликнула:

– Ого! Оказывается, вы знаете Воспирохун?! Зачем же ты тогда женились на дочери Черного шаха?

Плешивый удивился:

– Что вы сказали, тетушка? Ну-ка, еще раз повторите!

Женщина повторила. Плешивый с удивлением посмотрел на старуху.

– Да разве Воспирохун девушка? – спросил он.

– Ай-ай-ай! И вы, богатырь, победивший Черного шаха, не знаете того, кто это ездил все время вместе с вами? Как же вы не сумели отличить девушку от юноши? – удивлялась сваха.

– Э-эх! – сокрушенно воскликнул плешивый и ударил себя по лбу.

Он обулся, встал, быстро вышел из дворца и отправился в путь.

Долго шел плешивый и прошел довольно много. Вышел он, наконец, в голую степь и остановился у каменного столба на распутье. На столбе была надпись: «Направо пойдешь – может быть, назад придешь, налево пойдешь – вряд ли дойдешь, прямо пойдешь – назад не придешь».

Подумал-подумал плешивый и пошел прямо. Скоро встретил он старца.

– Эй, плешивый, – окликнул его старец, – что ты здесь бродишь? Разве ты не знаешь, что это за место? Солнце печет, а земля ноги жжет, степь горит, даже воздух здесь обжигает, птицы – и те лететь сюда боятся.

– Я ищу своего друга, – ответил плешивый.

– А как зовут твоего друга? – спросил старец.

– Воспирохун.

– Эх, сынок, – сказал старец,- не трудись понапрасну, даже и не думай про Воспирохун, лучше выкинь ее из головы. Могучие цари, закинув в воду сети, сидят по берегам рек и ждут, не проплывет ли по воде кудрявый локон красавицы Воспирохун, не попадет ли в расставленные сети. Не утруждай себя, не мучайся попусту. Стерегут ее в замке страшные дивы. Всех они убивают без жалости. К Воспирохун в замок может попасть только тот, у кого есть от нее какой-нибудь подарок.

– Ладно, будь, что будет, а я испытаю свое счастье! – сказал плешивый и пошел дальше.

Шел, шел плешивый и увидел перед собой большой замок. Подойдя к воротам, он приоткрыл створку и увидел: справа на цепи сидит верблюд, слева – огромный пес. Перед псом брошена солома, а перед верблюдом – кость. Плешивый переложил солому верблюду, а кость бросил псу. Верблюд начал есть солому, а пес – грызть кости. Спокойно прошел плешивый через ворота и вдруг увидел новые еще более высокие ворота. Заглянул он в щель, смотрит – посреди двора спят страшные дивы. Только один див не спал, а охранял вход.

Плешивый вынул из кармана складной нож и сказал только:

– Воспирохун.

И тут див, стоявший на страже, мгновенно заснул мертвым сном.

Пошел плешивый дальше и вдруг увидел, что за ним следом крадется кошка. Поймал он ее, смотрит – а у нее на шее висят сорок ключей. Плешивый отрубил кошке складным ножом голову, а ключи положил к себе в карман.

Подошел он к дому, смотрит – все двери заперты. Выбрал плешивый самый большой из сорока ключей, открыл дверь и вошел в большую комнату. В ней лежал огромный див. Плешивый произнес имя Воспирохун – и складной нож превратился в волшебный меч. Плешивый изрубил страшного дива в куски и вышел из этого дома. Снова он шел долго, шел и встретил другого старца.

– Эй, сынок, что ты здесь делаешь? – спросил его старец.

– Я ищу одного человека, – ответил плешивый.

– Ведь это же такое место, где птицы обжигают крылья, а земля горит под ногами. Кто пойдет, сразу ноги обожжет. Кого же ты здесь ищешь? – допытывался старец.

– Эх, отец! – воскликнул плешивый. – Никто не знает, кого я ищу. А ищу я девушку по имени Воспирохун.

– Иди прямо, – сказал старец. – Дойдешь до распутья, там дороги расходятся в разные стороны: направо, налево и прямо. Ты иди по правой дороге. Дойдешь до большой реки. Потом пойдешь вдоль берега. Там есть место, где сливаются в одно русло три потока. Не бойся страшных волн и бросайся в воду. На дне увидишь дом. Войдешь в дом, увидишь старушку. Эта старушка – мать Воспирохун! Вот она во всем тебе и поможет.

Плешивый пошел по дороге, которую ему указал старец, и сделал все так, как он ему посоветовал. Подойдя к берегу реки в том месте, где сливались три потока в одно русло, плешивый бросился в воду, нырнул и увидел дом под водой. Вошел он в комнату, смотрит – сидит старушка.

– Где Воспирохун?- спросил плешивый.

– Э, сынок! Откуда и зачем ты сюда пришел? – удивилась старушка. – Кто тебя привел?

– Я ищу девушку по имени Воспирохун, – сказал плешивый. Она дала мне на память вот этот перочинный нож.

– Ага, вон как! Значит, для тебя расцвело счастье моей доченьки! – воскликнула старушка.

– Ну, скажите же поскорей, где ваша дочь и когда она придет? – спросил плешивый с нетерпением.

– Сейчас, сынок! – ответила старушка. – Возьми вот этот ключ, пойди прямо по этой дорожке вон к тому дому, видишь? На стене вверху есть надпись: «Воспирохун». Осторожно открой дверь и загляни. Моя доченька недавно заснула, а спать она будет сорок дней. Как увидишь ее красоту, будь осторожен, глядеть гляди, только не теряй голову. В стенах вбиты золотые колышки, сорок штук. У моей доченьки сорок косичек. Привяжешь их все по одной к этим колышкам. Как только привяжешь, сейчас крепко обнимешь Воспирохун. Дочка моя три раза поднимется в постели, но ты будь осторожен, смотри, полой халата не задень за стену. Если только заденешь, дочка швырнет тебя так, что полетишь туда, откуда пришел.

Плешивый пошел по дорожке и сделал все так, как научила его старушка.

Открыв дверь, он вошел в комнату и привязал сорок косичек девушки к золотым колышкам, потом бросился к Воспирохун и крепко обнял ее. Девушка три раза пыталась подняться, но плешивый был осторожен, и полы его халата не коснулись стены. Но вот Воспирохун проснулась и, узнав плешивого, воскликнула:

– Вот тебе на! Да это ведь плешивый! Все-таки ты нашел меня?!

Плешивый и Воспирохун очень обрадовались и стали жить вместе.

В один прекрасный день плешивый взял меч и отправился на охоту. Перед тем как уйти, он сказал Воспирохун:

– Я уйду далеко, пробуду на охоте долго, соскучусь по тебе, дай мне свой портрет.

– Я дам тебе свой портрет, – сказала Воспирохун, – но только с условием, чтобы ты не смотрел на него на ветру и на берегу реки, знай, что многие цари влюблены в мою тень и таким влюбленным счету нет.

Они закидывают в реку сети, день и ночь стерегут на берегах и с нетерпением ждут, не поплывет ли по воде хоть один мой локон. А уж если мой портрет подхватит ветер или мой образ отразится в воде, потеряешь меня навеки.

– Ладно, – сказал плешивый, взял портрет и через подземный ход, который ему показала Воспирохун, выбрался на берег.

Охота была очень удачной. Плешивый убил много дичи. Подойдя к берегу реки, он вспомнил про портрет, вынул его из-за пазухи и стал любоваться. Вдруг налетел сильный вихрь, вырвал из рук плешивого портрет, закрутил его и бросил в воду.

Набежали волны, подхватили портрет и понесли его по течению. Опечаленный плешивый вернулся домой.

– Почему ты такой печальный? – спросила девушка.

Плешивый стал рассказывать:

– Шел я сегодня с охоты. Хорошая была на этот раз охота, убил много дичи и так обрадовался, что забыл про твое условие. Разве можно было мне смотреть на твой портрет на берегу реки?.. А я посмотрел. Налетел сильный ветер и унес твой портрет.

– Эх, плешивый! – огорченно воскликнула Воспирохун. – Что же ты наделал? Я же предупредила тебя. Теперь не жди добра. Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Будь что будет!

Ну хорошо, пусть Воспирохун и плешивый живут себе в своем подводном царстве, а вы пока послушайте про портрет.

Портрет плыл-плыл по реке, далеко уплыл и, наконец, попал в сети, расставленные по приказу одного царя.

Вытащили сети рыбаки, смотрят – в них запутался портрет красавицы. Побежали они к царю и сказали:

– О, государь! Воспирохун решила выйти за вас замуж и, прежде чем приехать к вам, послала свой портрет.

Царь обрадовался и стал ждать и гадать, с какой стороны появится Воспирохун. Ждал, ждал, а красавицы все нет и нет:

Тогда царь созвал своих визирей и приказал им:

– Во что бы то ни стало разыщите и приведите ко мне эту девушку. Кто приведет ее ко мне, того я осыплю золотом, дам столько, что хватит на всю жизнь. А если не найдете, головы вам сниму!

Визири в страхе кинулись во все стороны на поиски красавицы, а портрет остался в руках у царя.

Один из визирей царя зашел в дом, где справляли свадьбу. Там он встретил стряпуху и рассказал ей про портрет Воспирохун.

– Хорошо, что я встретилась вам, – сказала стряпуха. – Я как раз пригожусь вам в этом деле. Я сумею разыскать Воспирохун и доставить ее во дворец.

– Если ты не приведешь девушку, то царь изрубит тебя на мелкие куски, – предупредил визирь.

– Если царь даст мне то, что я попрошу, – заявила стряпуха, – и сделает то, что я скажу, тогда все будет, как он желает.

Визирь повел стряпуху к царю.

Она низко поклонилась и сказала:

– Меня привел сюда визирь, чтобы выполнить ваше приказание.

– Ну, так слушай! – сказал царь. – Есть на свете девушка, по имени Воспирохун. Условие такое. Ты должна во что бы то ни стало найти ее и привести. Я дам тебе все, что хочешь. Только смотри. Если не сумеешь привезти красавицу, голову отрублю, а имущество разорю.

– О, великий государь, – обратилась к нему старуха, почтительно кланяясь, – вы сказали свое условие, и я хочу сказать два слова. И у меня тоже есть маленькое условие, если вы пожелаете выслушать, я скажу.

– Ладно, – согласился царь, – говори, я слушаю!

– О, государь, прикажите дать то, что я попрошу, и сделать то, что я закажу.

– Я прикажу сделать все, что ты скажешь. Если я не выполню своего слова, то откажусь от царства и трона, и с того дня пусть не считают меня мои подданные своим царем.

После таких слов стряпуха совсем осмелела.

– Прикажите построить мне большую лодку, – заявила она, – чтобы она была очень красивая, нарядная, с красивыми узорами и украшениями. Прикажите, чтобы в уключины вставили крепкие весла. Я поверну левым веслом – и поплыву прямо к дверям дома Воспирохун, поверну правым веслом – и сразу остановлюсь перед вашим дворцом. На лодке сделайте настил из досок и поставьте красивый деревянный домик. Комнаты богато уберите, постелите дорогие ковры и наполните сундуки всевозможными тканями – шелками, парчой, бархатом, атласом. Кроме того, дайте еще одного серого осла и топор.

Царь, приказал вызвать мастеров и сделать так, как сказала стряпуха.

Когда все было готово, она села в лодку, повернула левым веслом и подплыла прямо к дому Воспирохун.

Как раз в это время плешивый возвращался с охоты. Стряпуха быстро вывела серого осла на берег и ударила его топором по задней ноге, а сама, спрятав топор,села на землю и заплакала. Увидел плешивый плачущую старуху, и жалко ему её стало.

– Эй, мать, почему вы плачете? О чем вы так горюете? – спросил он.

– Ох, сынок, и не спрашивай! – ответила старуха, вытирая слезы. – Я каждый год три раза совершаю паломничество к святым местам. В этом году я уже два раза побывала в священной Мекке, посетила святые места в Медине, а теперь собралась ехать в третий раз. Но мой осел сломал ногу как раз перед твоим домом. Теперь не знаю, как мне ехать и куда идти, вот и сижу здесь, горюю. Сделай доброе дело, пусти меня в свой дом, я поживу здесь два-три дня, пока не заживет нога у моего осла.

Плешивый сжалился над старухой. Воспирохун и ее мать сказали ему: «Не надо, не пускай!» Но он не послушался их.

Дня через два старуха подошла к Воспирохун и говорит ей:

– Что это вы, красавица, все сидите взаперти? Пойдемте на воздух, на берег реки. Вымойте себе голову, погуляйте. Там сейчас приплыли купцы на лодке и остановились около вашего дома, у них много разных товаров. Если вам понравится что-нибудь, скажете мужу, он вам купит.

– Нет, – ответила Воспирохун, – я мужа спрошу, если он разрешит, тогда я выйду.

Вечером, когда плешивый пришел домой, Воспирохун спросила его, можно ли ей выйти на берег.

– Чему ты будешь рада, тем и я буду доволен, – ответил плешивый.

Сказал так и уехал на охоту.

А старуха повела Воспирохун в лодку и показала ей и шелка, и парчу, и атлас, и бархат. Пока Воспирохун рассматривала, да разглядывала богатые ткани, стряпуха схватила весло и повернула им в правую сторону. Лодка вмиг очутилась перед царским дворцом.

– Ах ты, проклятая. Куда ты меня завезла? – вскрикнула Воспирохун, схватила старуху за плечи и с размаху так ударила об землю, что она навеки скрылась под землей. Но тут из дворца выбежали царские слуги, схватили красавицу и привели ее к царю.

Воспирохун без всякой боязни смело спросила царя:

– Эй, царь, с какой целью ты приказал привести меня сюда?

– Красавица, я хочу взять тебя, в жены, для этого и приказал привезти тебя во дворец, – ответил царь.

– Если ты решил взять меня в жены, тогда слушай, что я скажу. У нас в стране есть обычай, и ты должен его выполнить, – сказала Воспирохун.

– Хорошо, говори!

– Я даю тебе, царь, тридцать дней сроку, – сказала Воспирохун, – за это время ты построишь три дома, каждый с беседкой наверху и красивой оградой. Все должно быть сделано из золота.

– Хорошо, – согласился царь.

Через тридцать дней все три дома были готовы. Приближалось время свадьбы.

Пусть себе царь готовится к свадьбе, а вы пока послушайте, что случилось с плешивым. Вернулся он с охоты домой, смотрит – а Воспирохун уже нет.

– Вот, сынок, – сказала мать жены с укоризной, – разве я не говорила тебе, не пускай эту старуху в дом. Увезла ведь она доченьку.

– Э-эх!.. – сказал плешивый и с досады ударил себя по лбу.

– Подойди сюда, я тебе помогу, – сказала теща, – открой рот!

Плешивый подошел к ней с разинутым ртом. Старуха плюнула ему в рот – и он вмиг превратился в дервиша.

Вышел плешивый из дома и, страдая от любви, побрел, как безумный, искать свою Воспирохун. Долго он искал ее везде и всюду, наконец, добрался до города, где жил царь, похитивший Воспирохун, и пошел бродить по базару.

А теперь послушайте про Воспирохун. Она прикинулась больной и попросила царя отсрочить свадьбу еще на три дня.

– Хорошо, – сказал царь и дал ей еще три дня сроку.

Девушка пошла в один из трех золотых домов, но и там ей было тяжело и тошно. Сидела она печальная, тяжко вздыхая.

Тогда царь спросил Воспирохун:

– Почему ты такая печальная?

– Мне очень скучно! – ответила девушка. – Хоть немного повеселите меня.

По приказу царя визири собрали со всего государства скрипачей, дутаристов, певцов, плясунов, но никто из них не мог развеселить девушку.

Снова царь послал искать по базарам.

Один визирь увидел плешивого в одежде дервиша и привел его к Воспирохун. Увидев дервиша, красавица узнала в нем своего мужа и поманила его рукой. Царь стал угощать дервиша и Воспирохун вином, но молодая женщина пить не пожелала. Плешивый подобрал мелодию и запел песню. Когда царь подливал ему вина, он отпивал немного и ставил свою пиалу на ковер. А сам царь пил, осушая до дна пиалу за пиалой, пока не свалился на подушку и не заснул.

– Теперь убежим! – сказала Воспирохун.

– Хорошо! – ответил плешивый.

Воспирохун вошла в царские палаты, чтобы захватить в казне золота на дорогу, а плешивый вышел во двор, залез на забор и стал ждать.

В эту ночь шайка воров решила забраться в царский дворец. Воры подкрались к стене и, найдя плешивого, стащили со стены и сбросили его в глубокую яму, а атаман шайки полез на забор.

Воспирохун, захватив в царской казне золото, вышла во двор и увидела в темноте, что кто-то сидит на заборе. Она подумала, что это плешивый и подала вору узел с золотом. Вор взял золото, схватил Воспирохун за руку, втащил на забор и спустил вниз на улицу.

Ни слова не говоря, они побежали к реке и сели в лодку.

Только очутившись в лодке, Воспирохун разглядела, что с ней не ее муж – плешивый, а совсем другой человек. Но вот лодка причалила к берегу, и вор, схватив Воспирохун за руку, потащил в свой притон. Видит Воспирохун, что он замышляет злое дело, схватила его за плечи да так ударила его об землю, что он закопался в нее с головой и ногами. Так атаман шайки получил по заслугам.

Девушка бросилась к берегу, села в лодку и вернулась назад к царскому дворцу. А воры, прождав полночи своего атамана, выскочили из засады и стали допрашивать: – Где ты была? Где наш атаман?

Каждый протягивал к ней руки и каждый кричал:

– Я возьму ее себе.

Спорили они, спорили – и кинулись друг на друга и давай драться.

– Постойте, не деритесь! – крикнула Воспирохун. – Послушайте, что я вам скажу. У меня есть одно условие. Кто его выполнит раньше всех, за того я и выйду замуж!

– Ну говори поскорей свое условие, Воспирохун, – закричали воры.

– Сейчас я закину вот этот пояс, – сказала Воспирохун, снимая с себя поясок, – кто раньше принесет его, за того я и выйду.

С этими словами она свернула пояс и швырнула его изо всех сил далеко-далеко. Воры побежали за ним наперегонки, а Воспирохун села в лодку и поплыла к себе домой.

Теперь послушайте, что случилось с царем после бегства Воспирохун.

Опьянев, царь проснулся только на другое утро. Поднялся он с ковра, смотрит – нет никого. Он позвал визиря и приказал разыскать Воспирохун, но ее нигде не могли найти.

Тогда царь сам пошел искать ее по всему дворцу. Подошел он к казне, смотрит – дверь раскрыта настежь, заглянул – а золота там уж нет. «Эх, эх! Здорово меня обманули!» – сказал он с досадой и вышел во двор. Проходя мимо ямы, царь заглянул в нее, смотрит – там лежит дервиш. Царь приказал вытащить его из ямы.

– Зачем ты залез в яму? Что ты там делал? – грозно спросил царь.

– Я и сам не знаю, – ответил плешивый. – Ночью я вышел во двор, вдруг меня кто-то ударил, и больше ничего не помню. Очнулся – вижу, что лежу в яме. Должно быть, какой-то злодей бросил меня сюда, а кто он такой, мне неизвестно.

– Ну, тогда иди своей дорогой, – сказал царь.

Плешивый вернулся к себе домой. Открыл дверь смотрит – Воспирохун сидит в своей комнате, а вокруг нее разложено много золота.

Они очень обрадовались и стали рассказывать другу другу о своих злоключениях, обо всем, что им пришлось пережить.

В тот же день плешивый стал собираться в дорогу. Взял он с собой Воспирохун и тещу и вместе с ними отправился в родную страну, в город Белого шаха.

На радостях он выдал за плешивого свою дочь.

Пировали и веселились сорок дней и сорок ночей. Когда кончились торжества, Белый шах сказал плешивому:

– Я уже стар, ты будешь править государством вместо меня.

Он посадил плешивого на трон.

Прошло два года. Став шахом, плешивый занялся государственными делами. Однако ему надоело все время сидеть во дворце, и он часто выезжал на охоту. Охотясь, он нередко задумывался о том, что у него до сих пор нет детей, и просил бога послать ему сына.

Приехав как-то с охоты, он обратился с вопросом к своим женам:

– Ну, милые, когда же вы меня порадуете сыном или дочерью?

– Скоро у меня родится двойня, – сказала Воспирохун, – сын и дочь, дети будут здоровые и красивые, а головка у каждого золотая или серебряная!

– А у меня будет сразу два сына! – заявила дочь Белого шаха. Не хотела от них отставать и дочь Черного шаха, она тоже обещала родить сына и дочь.

После этого разговора прошло немало времени. И вот однажды Воспирохун с радостью сказала, что скоро она станет матерью. А ее соперницы обе сидели молча: им нечем было порадовать своего мужа. Через несколько дней молодой царь опять уехал на охоту и долго не возвращался.

Между тем дни шли за днями, и Воспирохун пришло время родить. Обе ее соперницы тогда сказали:

– Мы приведем к тебе хорошую бабку-повитуху. Воспирохун согласилась. А на самом деле дочери Белого шаха и Черного шаха порешили убить ее детей. Они дали денег одной старухе и подговорили ее унести от матери новорожденных младенцев.

И вот Воспирохун родила двойню – мальчика и девочку. Коварная старуха подложила матери двух слепых щенят, схватила новорожденных малюток и унесла их далеко за город в безлюдную степь и там бросила.

По всей стране разнеслась весть, что жена шаха родила сына и дочь.

На охоте плешивый услыхал об этом, очень обрадовался и поспешил во дворец, но, увидев щенят, пришел в ярость, вызвал визиря и приказал:

– Бросьте Воспирохун в зиндан!

Теперь послушайте, что случилось после того, как старуха бросила детей в безлюдной степи. По дороге шел старец Хизрбува, услыхал он детский плач, подошел ближе, смотрит – лежат на голой земле, бессильно барахтаются два младенца и кричат – надрываются, даже посинели от крика. Жалко ему стало малюток, и он очертил вокруг них большой круг своим посохом. Во мгновение ока среди голой степи, словно из-под земли вырос красивый железный замок. «Кто же будет кормить этих детишек?» – подумал Хизрбува и, озабоченный, пошел в сторону гор. Смотрит – навстречу бежит горная коза, худенькая, печальная.

– Что ты, коза, такая печальная? – спросил ее Хизрбува.

– Ах, дедушка, как же мне не печалиться? – ответила коза. – У меня есть два маленьких козленка, остались они сейчас одни – лежат там в горах, а я брожу везде, щиплю травку. Козлята мои голодают, молока у меня мало, всегда не хватает.

Выслушал ее Хизрбува и говорит:

– Слушай, коза, что я тебе скажу. Согласна ли ты будешь на это?

– Говорите, я согласна, – ответила горная коза.

– Ну, тогда забирай своих козлят и ступай в железный замок, там ты увидишь двух маленьких детей. Как только начнешь кормить этих детей, сразу и молока у тебя прибавится, хватит и твоим козлятам.

Так коза забрала своих козлят, пошла в железный замок и стала кормить сироток.

Дети быстро росли и скоро стали совсем большими. Мальчика звали Сохибкурол, а девочку – Сохибджамол.

Коза забрала своих детей и увела их в горы. Брат и сестра остались одни. Они жили охотой. Сохибкурол с утра уходил из замка, приносил добычу домой и так кормил свою сестру.

Коварная бабка-повитуха часто бродила по степи, собирала хворост. Вдруг видит – стоит красивый железный замок. Очень ей стало интересно, и она подошла поближе.

Сохибкурол был в тот день на охоте, а Сохибджамол оставалась дома. Девочке было скучно, и она вышла во двор поиграть.

Увидев Сохибджамол, старуха сразу догадалась, что это дочка Воспирохун.

– Скучно тебе одной сидеть дома взаперти, – сказала злая старуха. – Что же ты, так и будешь томиться в одиночестве?

– А что же мне делать? – спросила Сохибджамол.

Тогда старуха научила ее:

– Придет твой брат с охоты, а ты не выбегай к нему навстречу.

Сиди вот так, печальная, и ничего не говори. Он тебя спросит: «Почему ты такая печальная?» А ты тогда скажи ему, что есть, мол, на свете, в таком-то месте прекрасные розы, а над ними порхают птицы и соловьи заливаются звонкими трелями. Проси, чтобы он привез их тебе. Скажи ему так: «Когда ты уедешь на охоту, я буду смотреть на эти розы, слушать соловьев, и мне не будет скучно».

Старуха попрощалась и ушла. Вечером пришел брат, смотрит – сестра его сидит печальная.

– Что случилось, сестрица? – спросил он. – Почему ты такая печальная?

Сохибджамол сказала брату так, как научила ее старуха, и попросила его принести розы и соловьев.

– Милая сестрица! Никого у меня нет на свете, кроме тебя. Ты – все мое богатство! Да разве я не сделаю для тебя все, что ты захочешь?!

На другой день Сохибкурол отправился в путь искать розы и соловьев. Шел он, шел по дороге, а навстречу ему Хизрбува.

– Далеко ли путь держишь? – спросил его старец.

– Иду за розами и соловьями, – ответил ему Сохибкурол.

– Эх, сынок, – сказал Хизрбува, – трудно туда добраться, это очень далеко. На вот тебе, возьми с собой в дорогу. – С этими словами старец дал ему ружье и волшебный меч, обладающий чудесным свойством: размахнешься – сорок аршин, вложишь в ножны – один аршин. Потом он объяснил, в каком месте растут розы, как их найти, и проводил его в дальний путь.

Долго шел Сохибкурол и, наконец, пришел в чудесный сад. В этом саду благоухали всевозможные цветы, цвели пышные розы, а над ними с веселым щебетаньем порхали птицы, на ветвях деревьев соловьи заливались звонкими трелями. У ворот сада стоял на страже страшный див огромного роста. Мальчик выхватил из ножен волшебный меч и с одного маху срубил диву голову. А тем временем из сада выбежали еще четыре дива. Сохибкурол махнул мечом – и покатилась по траве отрубленная голова, передний див грохнулся на землю; махнул Сохибкурол еще раз – и второй див свалился, сраженный волшебным мечом. Отрубив головы всем дивам, Сохибкурол вошел в сад, вырвал с корнем из земли куст с благоухающими розами и двинулся в обратный путь, а следом, кружась в воздухе, полетели соловьи, которые так привыкли к этим розам, что жить без них не могли.

Увидев пышные розы, услыхав пение соловьев, девочка очень обрадовалась. Теперь уж ей не было скучно; она любовалась прекрасными розами и слушала пение соловьев.

Но вот снова пришла в железный замок коварная старуха.

Услышав пение соловьев, увидев розы, она очень удивилась.

Заскребло у нее в сердце, заскрипела она зубами от досады, что мальчик не погиб, а вернулся жив и невредим, но и виду не подала.

– Ну, доченька, – заговорила она ласково, – теперь твой дом принял совсем другой вид, во дворе цветник, розы расцвели, соловьи поют – заливаются, одно наслаждение, живи в свое удовольствие и радуйся. Но все же еще кое-чего не хватает.

– Скажите, бабушка, чего еще мне не хватает? – спросила Сохибджамол.

– А вот чего, – сказала злая старуха… – Вон в тех дальних горах пасется белый крылатый конь, такой красавец! Ох, если бы твой братец достал его! Хорошо тебе сейчас любоваться прекрасными розами и слушать приятное пение соловьев, а было бы еще приятнее кататься на белом крылатом коне и слушать громкое конское ржание.

Вечером, когда Сохибкурол вернулся с охоты, сестра его опять притворилась печальной. Сохибкурол спросил ее, что она грустит, и тогда она рассказала:

– Я видела сон. Мне приснился белый крылатый конь. Достань мне, братец, этого коня. Он стоял бы у нас в замке, я каталась бы на нем и слушала бы его громкое ржание.

– Хорошо, – сказал Сохибкурол и пошел искать белого крылатого коня.

По дороге Сохибкуролу опять встретился Хизрбува и спросил, куда и зачем он идет. Узнав, в чем дело, он сказал:

– Эх, сынок, это сложное дело. Поймать белого крылатого скакуна очень трудно.

– Все равно, – сказал Сохибкурол, – я должен во что бы то ни стало выполнить желание своей сестренки.

Тогда Хизрбува дал ему такой совет:

– Пойдешь в камышовые заросли и жди там захода солнца. Вечером через камыши побежит белый крылатый конь. Прыгни ему на спину и крепко уцепись за гриву. Конь поднимется на воздух и помчит тебя, как ветер, под облаками, до тех пор пока не ударится о золотой столб. Столб рассыплется по земле мелкими кусочками. Потом конь помчится назад. Тогда не зевай. Вовремя поверни голову коня к железному замку – и прямо въедешь в ворота.

Сохибкурол сделал все, что сказал ему Хизрбува, примчался на коне в железный замок и привязал его во дворе.

Сохибджамол очень обрадовалась. Она любовалась красавцем-конем и с удовольствием слушала его громкое ржание.

Теперь Сохибджамол уже не скучала и каждый вечер радостно выбегала встречать своего брата, возвращавшегося с охоты.

Между тем дни шли за днями, месяцы за месяцами, немало лет прошло, а еще больше воды утекло. Брат и сестра выросли, Сохибкурол превратился в красивого стройного юношу, а Сохибджамол расцвела словно роза.

А злая старуха все не могла успокоиться, что брат и сестра живут довольные и счастливые. Пришла она в железный замок в третий раз.

Увидев белого крылатого коня, она удивилась и чуть не лопнула от злости. Поняла она, что и на этот раз ее хитрость не удалась.

Опять стала злая старуха подговаривать девушку.

– Эх, дочка, – сказала злая старуха, – есть у вас еще один недостаток. Ты вот все время сидишь дома одна. Послушай-ка, что я тебе скажу. Есть в одной стране девушка по имени Сангиль Сополтош. Скажи своему брату, пусть он привезет ее – она будет тебе невесткой, а ему женой и подругой на всю жизнь.

Вечером девушка опять притворилась грустной.

Приходит с охоты брат и спрашивает:

– Почему ты такая грустная?

А сестра отвечает:

– Розы у нас расцвели, и соловьи поют, и конь громко ржет, только скучно мне, не с кем поговорить, посмеяться, нет у меня подруги. Ты поезжай вот в такую-то страну, там живет одна девушка по имени Сангиль Сополтош, я ее видела во сне. Поезжай, привези ее к нам.

Брат сел на белого крылатого коня и отправился разыскивать девушку.

По дороге опять встретился ему Хизрбува и спросил его, куда и зачем он едет. Сохибкурол объяснил, и тогда старец сказал:

– Эх, сынок, да ведь это же очень трудное дело. Ну да ладно, покажу я тебе дорогу. Отсюда ты поедешь прямо до самой реки. По реке ходят огромные волны. Налетит волна и ударит с такой силой, что сразу отбросит назад твоего коня. Семь раз твой конь бросится в воду, и столько же раз волны отбросят его, но ты не бойся, гони его прямо в реку. Переправишься на другой берег и поедешь дальше. Вдали покажется черная коза, а когда подъедешь поближе, ты увидишь, что это не коза, а черный камень, а вокруг этого камня много разных камней. Это лежат люди и разные животные, превращенные в камень, ты подъедешь и крикнешь несколько раз: «Сангиль, Сополтош!» На первый твой зов никто не ответит, а у тебя окаменеют ноги, но ты не бойся. Кричи второй раз. Ответа тоже не будет, и у тебя окаменеет туловище, по третьему зову ты весь окаменеешь до самого горла. Но ты смотри не пугайся, кричи в четвертый раз. Испугаешься – так камнем и останешься. Когда ты позовешь Сангиль Сополтош в четвертый раз, все камни вокруг тебя оживут и превратятся в людей а животных. Вдруг среди них появится девушка и спросит: «Кто меня звал?» Люди окружат девушку и будут кричать наперебой: «Я звал! Я! Я!» Тогда девушка подойдет к тебе, и ты скажешь: «Я тебя звал!» «Кто тебя послал?» – спросит девушка. Ты ответишь, что тебя послал я – Хизрбува. Девушка назовет свое имя: «Меня зовут Сангиль Сополтош, – скажет она. – Ты мой друг, а я твоя подруга!» Затем она произнесет заклинание, и все люди и животные сразу окаменеют. Ты вместе с девушкой сядешь на своего белого крылатого коня и отправишься домой.

Юноша сделал все так, как сказал ему Хизрбува – не испугался, прокричал четыре раза имя Сангиль Сополтош, привез девушку в свой железный замок и женился на ней.

И вот Сохибкурол опять поехал на охоту, а в это время в замок снова приходит злая старуха. Смотрит – по двору ходит красавица. Значит, подумала старуха, Сохибкурол все-таки привез ее.

– Вот ты теперь достигла своей цели, дочка, – сказала злая старуха.

Сангиль Сополтош увидела, что Сохибджамол разговаривает с какой-то старухой, подозвала и спросила:

– Что здесь делает эта старуха?

Сохибджамол рассказала ей, как эта старуха научила ее достать все эти вещи.

– Как жаль! – сказала Сангиль Сополтош. – Эту злую старуху совсем не надо пускать сюда.

Как раз в это время во двор въехал Сохибкурол. Увидев старуху, он спросил ее:

– Ты зачем пришла сюда? Что ты делаешь в нашем доме?

– Это я помогла вам все приобрести. Без меня вы ничего не достали бы! – похвасталась старуха.

Сохибкурол выхватил из ножен меч и изрубил коварную старуху на куски.

На следующий день Сохибкурол опять поехал на охоту. В степи он встретился с Плешивым. Стали они охотиться вместе. В этот день плешивому царю не везло, он ничего не убил. А у юноши ни один выстрел не пропал даром.

Плешивый (а юноша не знал, что он царь) попросил у Сохибкурола немного из его добычи. Юноша не отказал ему.

На другой день юноша выехал на охоту и опять встретил плешивого. Опять царю не повезло, он ничего не мог подстрелить. А Сохибкурол стрелял без промаха и всю настрелянную дичь складывал в кучу. Царю досадно было, что он ничего не убил. И на этот раз он попросил у юноши часть добычи. Юноша дал. Царь взял дичь и уехал. И в третий раз выехали юноша и плешивый на охоту, и в третий раз повторилось то же.

Плешивому было стыдно просить третий раз юношу поделиться с ним добычей, и он спросил:

– Как ты охотишься? Расскажи, научи меня! Я царь здешней страны.

Испугался Сохибкурол, склонился в поклоне и только развел руками.

– Откуда я могу знать, почему вы не можете попасть в дичь? О государь! Если вам нравится эта добыча, берите, сколько хотите, мне ведь много не нужно, хватит и того, что останется: у меня семья небольшая, людей мало.

– Ну, спасибо, – сказал плешивый царь. – Я завтра приеду к тебе в гости со своими визирями, хочу посмотреть, как ты живешь. Будь готов, жди меня!

Царь взял немного дичи и уехал.

Бросил свою охоту юноша, едет домой опечаленный, а навстречу ему Хизрбува.

– Ты что, сынок, такой грустный?

– Эх, отец, – ответил Сохибкурол. – Сам я бедняк, еле-еле добываю каждый день себе и семье на пропитание, а завтра ко мне в гости хочет приехать сам царь, да еще со своими визирями. Их нужно угостить, накормить и напоить. У меня нет ничего, чтобы приготовить угощение. Где я теперь достану все это? Где привяжу их коней? Как я приму гостей в своем маленьком железном замке? Вот что тревожит и печалит мою душу!

– Полно, сынок, не печалься, не горюй! Все это я устрою сам! – успокоил его Хизрбува. – И царя с визирями встречу, и угощение для них приготовлю, и место найду для их коней. Не беспокойся, все будут довольны!

– Как же вы сумеете все приготовить за один день? – удивился юноша.

– Все будет сделано! – ответил Хизрбува. – Поезжай домой.

Поехал Сохибкурол домой. Подъезжает он к замку, смотрит – стоят за оградой в ряд новенькие дома.

Въехал юноша в ворота, спрыгнул с коня, привязал его в просторной новой конюшне. Над конюшней устроен был сеновал, битком набитый клевером и сеном. Дальше стояли амбары с зерном и мукой, кладовые, наполненные припасами. В передней части двора была роскошная гостиная, богато убранная дорогими коврами. Пройдя через наружный двор, Сохибкурол открыл калитку и попал в другой, внутренний, двор, огороженный высокой стеной. И тут были построены новые здания – и двухэтажные, и одноэтажные, с красивыми беседками. Юноша шел и только удивлялся. Из дверей большого дома выбежали ему навстречу Сохибджамол и Сангиль Сополтош, взволнованные радостным событием.

В доме шла суета, словно все готовились к свадьбе, стряпали, жарили, варили. А Хизрбува вырыл во дворе углубление и устроил очаг.

На следующий день, когда приехал плешивый царь с визирями, Сохибкурол устроил им торжественную встречу, принял гостей с большим почетом, проводил всех в михманхану, усадил каждого на свое место, распорядился, чтобы гостей обслуживали и не оставляли без внимания, а Хизрбува, выйдя во двор, пристроил на очаге маленький котелок, развел огонь и стал варить плов. Пережарил баранье сало, поджарил лук, мясо, посолил, положил морковь, спустил рис, налил воды и, когда вода выкипела, закрыл котел. Плова в этом маленьком котле оказалось так много, что хватило всем гостям и даже осталось. Три дня Сохибкурол угощал гостей, все ели досыта и были очень довольны. И всякий раз, как только Хизрбува, выложив плов на большие блюда, заглядывал в котел, тот снова наполнялся.

На третий день, когда плешивый царь с гостями хотел уезжать и уже поднялся с места, Хизрбува сказал:

– О, государь! Если можно, побудьте у нас еще три часа, я хочу поговорить с вами по важному делу.

– Ну что ж, ладно! Говорите! – согласился плешивый царь и опять сел на свое место.

Хизрбува подождал, пока все усядутся, и начал рассказывать историю про брата с сестрой – Сохибкурола и Сохибджамол и молодую невестку Сангиль Сополтош. Закончив свой рассказ, он сказал плешивому царю:

– Вот этот юноша – ваш сын Сохибкурол, вот эта девушка – ваша дочь Сохибджамол, а это ваша молодая невестка Сангиль Сополтош.

У плешивого потекли слезы из глаз, он вскочил с места и воскликнул:

– Ах, мои родные! Какое счастье, что вы живы!

Он обнимал всех по очереди, целовал, прижимал к груди.

– Я воспитал и вырастил этих детей, – продолжал Хизрбува. – Вы их нашли и будьте довольны и счастливы. А теперь прощайте! Я ушел!

И он исчез, как будто его и не было. Плешивый царь повел детей во двор, все сели на коней и выехали из замка.

Отъехав немного, плешивый оглянулся, смотрит – кругом голая степь, а от железного замка даже следа не осталось. Приехав во дворец, плешивый царь приказал немедленно освободить Воспирохун из зиндана. Ее отвели в хаммом, одели и показали ей детей. Бедняжка плакала и смеялась, обнимая сына, дочь, невестку.

Плешивый приказал схватить злых жен, привязать их к хвосту кобылицы и прогнать через степь, поросшую густыми зарослями колючки.

По радостному случаю Плешивый устроил большой пир. Долго пировали и веселились, и когда кончились торжества, царь позвал Сохибкурола к себе и сказал:

– Сын мой, я уже стар, пора мне на покой. А ты будешь управлять страной вместо меня.

Плешивый царь посадил Сохибкурола на трон, всенародно объявил его царем, а сам удалился на покой. Прожил он до глубокой старости и умер своей смертью.

Сангиль Сополтош родила Сохибкуролу троих сыновей. Незаметно один за другим подрастали сыновья, и вот, наконец, пришло время, когда все трое стали взрослыми юношами.

Однажды Сохибкурол, осматривая наследство, доставшееся ему от отца, вошел в одну комнату и увидел большое зеркало, принадлежавшее раньше его отцу.

Оно было волшебным.

Сохибкурол посмотрел в волшебное зеркало и увидел прекрасную девушку. Проснулся царь – и видение исчезло, никакой девушки нет. Царь рассказал об этом своим визирям и сыновьям. Сыновья начали просить:

– Отец, разреши нам, мы пойдем, разыщем и привезем девушку, – говорили они. Отец не позволил им ехать искать красавицу, но сыновья все настаивали, и, наконец, Сохибкурол уступил. Старшему сыну дал он ружье, среднему – кинжал, а самому младшему – свой пояс.

Сыновья отправились в дальний путь. Дошли они до распутья и остановились. Отсюда в разные стороны расходились три дороги, и на каждой дороге стоял столб, а на столбах надписи.

На первом столбе было написано: «Пойдешь – может быть, дойдешь!» На втором столбе – «Туда-то дойдешь, да назад не придешь!» На третьем столбе – «Не рискуй, не ходи – гибель ждет впереди!» Братья посоветовались, и каждый выбрал себе из трех дорог одну: старший брат пошел по дороге «Пойдешь – может быть, дойдешь», средний – по дороге «Не рискуй, не ходи – гибель ждет впереди», самый младший – по дороге «Туда-то дойдешь, да назад не придешь».

Долго ехал младший брат, устал, проголодался и, не зная, куда ехать дальше, остановился на берегу хауза. Смотрит – к хаузу подошла старушка с ведрами, зачерпнула воды, мучилась, мучилась – никак не могла вытащить ведра. Юноша быстро подбежал, взял ведра из рук старушки и понес к ней домой.

Старушка обрадовалась, усадила юношу за дастархан, накормила, напоила и спрашивает:

– Ах, сынок, зачем ты сюда пришел? Что ты здесь делаешь? Разве ты не знаешь, что это за место? Солнце жжет и палит так, что степь горит, даже воздух накаляется, обжигает; птица и лететь сюда не хочет: крылья боится спалить; человек сюда не идет, ноги не хочет жечь.

Правда, я тебе не лгу!

– Эх, матушка, и не спрашивайте! – ответил ей со вздохом юноша. – Я еду по очень важному делу, из-за него я и попал на эту дорогу.

А по какому делу он сюда приехал, юноша так и не сказал ничего.

Старушка пожаловалась:

– Живу я здесь одна. У меня никого нет – ни сына, ни дочери. Не хочешь ли ты стать моим сыном? – спросила она.

Юноша, не зная, куда ему теперь ехать, согласился.

– Эх, мамаша, ладно, пусть будет по-вашему, – ответил он. – Буду я сыном, буду я дочерью вам, раз у вас нет ни сына ни дочери.

Юноша прожил в доме старушки несколько дней.

В первую же ночь он хотел выйти во двор, но старушка его не пустила и все время держала дверь на запоре. Юноша удивился Наконец он спросил ее:

– Почему вы не выпускаете меня во двор?

Старушка ответила:

– На небе две луны. Одна луна – небесное светило, а другая – серебристое отражение от лица красавицы-царевны, дочери Западного царя. Ну кто может устоять при виде такой красоты? Любой юноша, увидев сияние, сейчас же влюбляется в эту царевну, едет разыскивать ее и мучается всю жизнь. Сколько царей и царевичей со своими людьми уже погибли из-за этой красавицы. Все они ездили искать свое счастье, хотели увидеть царевну, но так и не могли достичь своей цели. Вот почему я не выпускаю тебя ночью во двор.

«Должно быть, это та самая девушка, которую отец видел во сне, в волшебном зеркале», – подумал юноша и, несмотря на запрещение старушки, ночью вышел во двор. Увидев сияние, излучаемое прелестным лицом царевны, юноша лишился чувств. Старушка забегала, заохала, заахала, не зная, что делать.

Придя в себя, юноша сейчас же стал расспрашивать старушку, как и по какой дороге ехать, чтобы найти девушку. Старушка показала ему, в какую сторону надо направиться, завязала в поясной платок три лепешки и проводила. Долго ехал юноша степями и горами. Как вдруг навстречу ему попался Хизрбува. Поздоровался он с юношей, расспросил его, куда и зачем едет, и дал ему в руки волшебный меч.

Юноша подъехал к одинокому замку, в котором жил царь страшных дивов.

Юноша убил дива, дремавшего у ворот, и вошел в замок. В большой комнате было очень много дивов. Все они спали. Юноша начал рубить головы дивам и всех порубил, затем вышел во двор. В конюшне стоял крылатый конь. Юноша подошел к коню и крепко схватил его за гриву. Конь заржал, рванулся, взвился в воздух и улетел, а клок его гривы остался в руках у юноши.

Юноша вышел из замка и продолжал свой путь пешком.

Вскоре он устал, сошел с дороги и сел немного отдохнуть. Вдруг из чащи выскочил огромный лев. Юноша не испугался и бросил ему лепешку, из тех, что дала ему на дорогу добрая старушка. Лев съел лепешку и, дав юноше в благодарность клочок своей гривы, пропустил его.

Юноша пошел дальше. Подошел он к одному месту, смотрит – а на дороге полным-полно муравьев, никого не пропускают. Оказывается, муравьиный царь справлял свадьбу. Юноша остановился в ожидании, пока проползут все муравьи. Ждал-ждал, они все ползут и ползут, и казалось, конца им не будет. Юноша раскрошил вторую лепешку и бросил на дорогу. Муравьи накинулись на крошки. А юноша все стоял, не хотел ногами подавить муравьев.

Муравьиный царь, видя, что юноша пожалел его подданных, сказал:

– Эй, благородный сын человека! Ты оказал нам большое уважение, дал нам поесть. За это я хочу отблагодарить тебя, проси у меня, что только пожелаешь!

– Мне ничего не нужно, – ответил юноша, – лишь бы пройти по этой дороге!

Муравьиный царь приказал муравьям освободить дорогу, и юноша прошел вперед.

Долго пришлось ему еще идти, но вот, наконец, он подошел к богатому дворцу Западного царя. В саду стояла красивая беседка высотой в сорок аршин.

Царевна лежала на самой верхушке, и ее прекрасное лицо, излучало чудный свет, разливавшийся по всему небесному простору серебристым сиянием. Многие люди, отправлявшиеся на поиски царевны, или попадали в лапы страшных дивов, или сталкивались со львом, или они не могли пройти через владения муравьиного царя и гибли в пути, не достигнув своей цели. Юноша счастливо преодолел все опасности и теперь тихонько прошел во дворец, так что его никто не заметил. Во дворце было полным-полно царей, визирей, витязей, богатырей, которые из-за любви к царевне приехали сюда из разных стран. Днем девушка спускалась вниз, а ночью поднималась в свою беседку. Всем влюбленным, приехавшим искать счастья-удачи, отец царевны ставил условие:

– Кто из вас закинет мельничный жернов на крышу и свалит этот сорокааршинный дом, за того я выдам замуж свою дочь.

Каждый пробовал свою силу, пыхтел, кряхтел, тужился, но никто не мог этот жернов даже с места сдвинуть.

– Я выполню условие, – сказал юноша. Царь разрешил ему испытать свои силы.

Юноша зажег клочок львиной гривы. Лев, почуяв запах паленой своей шерсти, в несколько прыжков очутился перед юношей и, невидимый для всех, поднял камень. Затем юноша зажег клочок конской гривы, и вмиг прилетел, тоже невидимкой, крылатый конь. Лев тихонько опустил камень коню на спину, конь взвился под облака и поплыл, как птица. Пролетая над дворцом, он сбросил камень прямо на крышу сорокааршинного дома, и дом разлетелся на мелкие кусочки.

Парь устроил большой пир, выдал свою дочь замуж за юношу и хотел посадить его на трон, но юноша не согласился.

– Хочу съездить домой, повидаться с отцом и матерью, – сказал он царю и, обращаясь к царевне, предложил ей: «Если хотите, поедемте вместе».

Он снова зажег клочок конской гривы, и в тот же миг перед ним появился крылатый конь. Юноша посадил царевну на коня, и они помчались стрелой.

Но вот конь прилетел на то место, где юноша распрощался со своими братьями. Смотрит юноша – братьев нет. Он поехал на розыски и вскоре нашел обоих. Старший брат устроился поваром, а среднего брата он нашел в бане. Он работал истопником. Прежде всего юноша накормил братьев, одел в дорогое платье и стал готовиться к отъезду.

Когда все было готово, юноша с молодой женой и братьями двинулись в путь.

По дороге старшие братья потихоньку говорили друг другу:

– Оба мы, ты и я, едем с пустыми руками, что мы скажем отцу?

– Давай мы убьем брата и бросим в яму, отцу скажем, что девушку нашли сами.

На полпути они схватили младшего брата, связали ему руки и ноги, но убивать его стало им жалко, и они бросили его в глубокую яму, а сами уехали и увезли царевну.

Приехали они к отцу. Сохибкурол и Сангиль Сополтош очень обрадовались приезду сыновей и царевны, а про младшего сына даже и не вспомнили. Но царевна то и дело принималась плакать и ничего не пила, не ела. Удивились Сохибкурол и Сангиль Сополтош и спросили у девушки о причине ее печали. Царевна рассказала все, как было:

– Не верьте этим вашим двум сыновьям, не они нашли меня, а ваш самый младший сын. Он привез меня сюда. Не они, а он храбрый воин.

Царь послал сотню воинов и приказал им искать день и ночь его младшего сына. Но никто не мог его найти.

А юноша еще в дороге дал царевне клочок гривы крылатого коня. Вспомнив об этом, она зажгла один волосок – и вдруг перед ней явился белый крылатый конь. Девушка вскочила на коня и помчалась. Подлетела она к яме, смотрит – юноша лежит еле живой. Она вытащила его из ямы, перекинула через седло, и едва успела сама сесть верхом, как белый крылатый конь полетел стрелой в обратный путь и вмиг доставил их в царский дворец.

На радостях Сохибкурол устроил богатый пир, чтобы отпраздновать женитьбу младшего сына на царевне. Загремели карнаи, заиграли сурнаи. На призывные звуки трубачей собрался народ, понаехали гости и знакомые, и друзья. Начался пир горой, полилось вино рекой. Угощались, веселились сорок дней и сорок ночей.

А старших сыновей за обман и подлость привязали к хвостам кобылиц и погнали в степь покрытую густыми зарослями колючки.

Когда кончились все торжества, Сохибкурол передал своему младшему сыну управление страной и возвел его на трон.

Через несколько дней юноша сел на крылатого коня и вместе с молодой женой полетел к своему тестю. Западный царь обрадовался и приказал созвать гостей на пир. Радости и веселью не было конца.

Западный царь посадил зятя на свой трон, а сам удалился на покой и умер своей смертью. Белый крылатый конь быстро доставлял молодого царя куда нужно: побудет он один день на Западе, управится с делами, а на другой день летит на Восток. Таким образом, внук плешивого царя, стал управлять двумя большими государствами – восточным и западным.

Позади остались мытарства, скитанья, долгий путь, достиг он цели и желания, и выросла у него борода по пояс.

Сказочник Джамалетдин Таджибаев. Перевел С. Паластров.

ХУСНОБОД

Давным-давно, в старые времена, жил жестокий шах, у него была дочь. Звали ее Хуснобод. Девушка была красоты необычайной; назвал бы ее месяцем, да у нее лицо есть, назвал бы ее солнцем, да у нее глаза есть. Перед блеском ее красоты даже полная луна казалась тусклой.

Из многих стран приходили ее сватать, но шах не отдавал свою дочь ни за кого.

Мать Хуснобод была из бедной семьи. Шах часто укорял ее.

– Ты – жена шаха, сытно ешь, хорошо одеваешься. Будь ты за бедняком – жевала бы вместо хлеба глину.

Мать Хуснобод плакала, а Хуснобод, глядя на нее, говорила:

– Не отдавай меня за шаха. Отдай лучше за бедного человека. Если будет мне счастье, я сама сделаю мужа шахом, посажу на трон вместо отца, и всем беднякам легче станет жить.

Однажды, когда сидел шах на троне, прилетела ворона, села на дерево перед окном и начала каркать:

– Кар-р-р! Кар-р-р! Kap-p-р!

Шах позвал четыреста своих советников и спросил их:

– Эй, советники, что говорит ворона?

Советники подумали, подумали и ответили:

– Мы не знаем. Она – ворона, а мы – люди.

– Палачи! – крикнул разгневанный шах.

Предстали перед шахом четырнадцать палачей с отточенными саблями.

– Вывести всех советников и отрубить им головы! – приказал шах.

Хуснобод бросилась к отцу и сказала:

– Отец! Оставишь им жизнь, если я отвечу на твой вопрос?

– Если ответишь, прощу их, – сказал шах.

– Карканье вороны означает: «Счастье мужу приносит жена, несчастье – тоже жена».

Шах пришел в ярость.

– Ах ты бесстыдница! Выходит, мое счастье от твоей матери – дочери бедняка! Не болтай вздора! Я посажу тебя в темницу, а через семь лет набью твою кожу соломой и повешу на площади!

Шах приказал бросить Хуснобод в темницу, а советников отпустил.

Целую неделю шах с черным лицом и мрачными думами не выходил из дома.

– Не сидите дома, – уговаривал его старший визирь. – Развлекайтесь! Поедем на охоту!

Шах взял с собой четыреста советников, сорок четыре визиря и выехал на охоту. Семь дней скакали охотники по степи, искали добычу, но не изловили даже перепела.

Шах был очень огорчен. Вдруг показалась вдали река. Подъехал шах к берегу. Видит, сидит седобородый старик, достает из воды камешки, смотрит на них и снова бросает в реку.

– Эй, старик, что ты там делаешь? – спросил шах.

– Я – нищий, бедняк. Смею ли я разговаривать с шахом?

– Отвечай, не то зарублю! – закричал шах.

– Я людям судьбу определяю, – ответил старик.

– А что ждет мою непокорную дочь?

Старик сунул руку в воду и достал из реки горсть камней.

– В государстве Шахри-Джарджон живет богатырь, сын бедного пастуха. Вот за этого пастушьего сына пойдет замуж твоя дочь, – сказал старик.

Почернел от злобы шах.

– Сколько дней пути до той страны? – спросил шах.

– Если сесть на хорошего коня, то восемнадцать месяцев надо скакать.

Вернулся шах домой и три дня раздумывал: «Что сделать, чтобы не досталась моя дочь простому пастуху? Заморить ли мне ее голодом в темнице или зарубить?»

Старший визирь узнал о замыслах шаха. Ему стало жаль девушку. Ночью он вывел ее из темницы и привел к себе домой.

Потом позвал плотника, дал ему денег и велел сделать сундук, да такой, чтобы ни ветер, ни вода туда не проникали.

Когда сундук был готов, старший визирь сказал:

– Ну, Хуснобод, полезай в сундук. Я дам тебе на сорок дней еды и пущу сундук по реке. Если суждено тебе жить – останешься жива. Лучше тебе пасти в степи баранов, чем погибнуть от сабли шаха или зачахнуть в темнице.

– Хорошо! – согласилась девушка и влезла в сундук.

В полночь старший визирь спустил сундук в реку.

Плыл сундук по реке три месяца, а девушка растягивала на четыре дня еду, назначенную на день, и тем жила.

А в далекой стране жил другой шах по имени Карашах. Однажды он приказал принести ему во дворец хворосту.

– Я пойду! – вызвался один старик. – У меня полон дом внучат, а есть нечего. Если вы мне что-нибудь дадите за мой труд, вот мы с внучатами и поедим.

С топором на плече, с веревкой на поясе – отправился старик в степь. Набрал вязанку хворосту и собирался идти обратно. Но тут ему захотелось пить. «Схожу-ка я к реке, напьюсь», – подумал он и пошел. Пришел к реке, видит – плывет возле берега сундук.

Старик скинул с себя одежду, бросился в воду и вытащил сундук на берег. Стал старик осматривать сундук со всех сторон, а открыть никак не может. Тогда топором он прорубил в крышке дырку, заглянул в нее и увидел девушку необыкновенной красоты.

Старик был поражен. «Наверно, дочь купца, – подумал он. – Поехала, должно быть, с отцом в путешествие, корабль затонул, только сундук и остался, на воде».

– Эй, девушка, жива ты или мертва? – воскликнул старик.

– Жива! – отозвалась Хуснобод и, приподнявшись, села.

«Как теперь быть? – подумал старик. – Еслиотнесу шаху хворост, он даст копеек двадцать, если приведу девушку – ничего не даст. Лучше отнесу сундук в город и продам. Ведь никто не знает, что в нем».

Едва старик пришел на базар, его увидел Карашах.

– Где хворост? Я тебе приказал принести хворост, а ты обокрал чей-то дом и принес сундук!

Карашах разрубил старика пополам своей саблей, а сундук велел отнести к себе во дворец. Когда сундук взломали и Карашах увидел Хуснобод, он влюбился в нее и тут же сказал:

– Выходи за меня замуж!

Хуснобод заплакала: «Я дала слово выйти замуж за бедного человека», – думала она. – «Что же мне делать?»

– Дай мне сорок дней сроку, – попросила Хуснобод. – Я три месяца в сундуке мучилась, хочу отдохнуть, повеселиться с девушками.

– Если сейчас же не выйдешь за меня замуж, зарублю тебя! – пригрозил Карашах.

Хуснобод заплакала:

– Отпусти меня хоть на три дня. Я погуляю с девушками, а потом – воля твоя.

– Хватит одного дня на твое веселье! – сурово сказал Карашах и отпустил ее, приказав сорока девушкам следить за Хуснобод, глаз с нее не сводить.

Пошла Хуснобод с девушками в сад. А за садом протекала река.

– Идемте, девушки, купаться! – позвала Хуснобод девушек и пошли к реке. Только вошла она в воду, как ее проглотила вдруг из глубины вынырнувшая чудовищная рыба. Всколыхнула хвостом воду и уплыла.

Побежали девушки к Карашаху и рассказали о случившемся несчастье.

Карашах застонал, бросил на землю свой венец, золотой пояс, надел нищенскую одежду и ушел в пустыню.

А теперь послушайте о другой стране, о Шахри-Джарджоне.

На берегу реки молодой пастух пас стадо. Неподалеку рыбаки закинули сети.

Пастух пожаловался рыбакам:

– Мой отец хворает и не может пойти в город купить себе хлеба. Пошел бы я сам, да мне нельзя оставить стадо. Дайте мне какую-нибудь рыбу накормить отца.

– Ладно, все, что мы сейчас поймаем, твое! – сказали рыбаки и вытащили сеть. Смотрят – попала чудовищная рыбина.

– Возьми ее, пастух!

Пастух не смог поднять рыбу: так она была велика. Он впряг пять быков и кое-как приволок рыбу домой. Оставил рыбу отцу, а сам поспешил к своему стаду.

Отец пастуха обрадовался, разрезал рыбу, смотрит – там лежит девушка. Старик влил ей в рот несколько капель воды.

Хуснобод очнулась, поднялась и низко поклонилась старику.

– Отец, я голодна, дайте мне поесть, – попросила она.

Старик поджарил кусок рыбы и дал ей.

– Чем вы занимаетесь, отец? – спросила девушка.

– Я был пастухом. Теперь я стар, вместо меня пасет стадо мой сын.

Девушка обрадовалась.

– Я достигла своего желания! – воскликнула она. – Если хотите, я стану женой вашего сына. Моя мать тоже была из бедной семьи.

– У нас нет денег на свадьбу.

– Раз я выхожу по своей воле, нам не надо свадебного пира, – сказала девушка.

Старик женил на Хуснобод своего сына – пастуха.

На другой день после свадьбы подобрала Хуснобод под платок косы и подошла к котлу, в котором варили пищу. Смотрит – на стенках котла столько наросло грязи, что вот тот сойдутся оба ушка. Да и остальная посуда оказалась не чище. Хуснобод все вымыла, выскребла, перестирала. У старика просветлело сердце, стало яснее зеркала. Встал он и подошел к невестке.

– Эх, дочка! – сказал он. – Я стар и не могу смотреть за домом! А сын уходит на рассвете на весь день и возвращается только, когда темно уже. Гляжу я на тебя, какая ты работящая, и хочется мне тебе помочь. Скажи, что мне делать, дочка!

Хуснобод вынула из правого уха серьгу и дала старику.

– Отнесите на базар. Когда спросят, сколько стоит, вы скажите: «Сами дайте по совести». Сколько дадут, за столько и продайте.

Старик взял серьгу, понес на базар. Как раз в тот день купцы закупали товары. Подошел один из них, видит – старик держит серьгу небывалой красоты.

– Сколько стоит, отец? – спросил купец.

– Дайте что-нибудь сами по совести.

Купец наполнил золотом сундучок длиной с пол-аршина и дал старику.

– Довольно вам будет или мало?

– Я же сказал: «Платите по совести».

Купец дал ему мешочек золота.

– Везите домой! – сказал он и дал в придачу еще ишака.

Старик рассердился: «Он надо мной смеется, что ли? Вот назло ему заберу все золото, только меня и видели!» Ткнул он палочкой ишака в загривок и поехал.

А купец подумал: «Вот если бы еще такую серьгу нашел, то продал бы своему шаху за пошлины и налоги с семи частей света».

Дома старик отдал золото невестке.

На следующий неделе Хуснобод вынула серьгу из левого уха и снова послала старика продавать.

Опять пришел он на базар. Тот же самый купец увидел серьгу и спросил старика:

– Сколько хочешь, отец?

– Я тебе не продам! – ответил старик. – Ты надо мной тогда посмеялся.

– Идем со мной! – сказал купец и повел старика к себе в дом.

Он отдал старику два сундучка золота, надел на него атласный халат и подарил ему двух ишаков.

– Отец, где ваш дом? – спросил он.

«Если скажу, он отнимет все золото», – подумал старик.

– Нет у меня дома,- сказал он.

Когда старик вернулся с базара, Хуснобод спрятала золото и сказала мужу и его отцу:

– Приведите двадцать мастеров, будем строить город.

Привели они мастеров.

– Приведите свои семьи! – приказала Хуснобод мастерам.

Те привели.

По приказу Хуснобод мастера начали строить большую стену. Каждый день всем давали хлеб, деньги, горячую пищу. Всех строителей хорошо одели. Услыхали про Хуснобод и другие мастера и со всех сторон стали приходить к ней. Она всех принимала, одевала, поила, кормила.

Проезжавшие мимо путники спрашивали:

– Кто строит стену?

– Жена пастуха, – отвечали мастера. – Если вам нужна работа, приходите и вы. Здесь хорошо платят, поят и кормят.

Через пятнадцать дней собрались люди из пяти тысяч домов. Через три месяца они обнесли стеной ровное место в длину и ширину по десяти дней пути.

В двенадцати местах поставили ворота. Ко всем воротам прибили портрет Хуснобод и сделали надпись: «Город называется Хуснобод. Кому нужен хлеб, горячая еда – приходите и служите».

Через год здесь собралось семьдесят пять тысяч семей.

Для каждой семьи Хуснобод построила дом с террасой и сараем. К каждым воротам городской стены она приставила по двадцать пять воинов и приказала им:

– Приводите ко мне всякого, кто долго будет разглядывать мой портрет.

Про новый город прослышал шах страны Шахри-Джарджон и пришел в ярость.

– Кто осмелился в моей стране покушаться на шахскую власть?

Кто это строит город на моей земле? Не сносить ему головы! Пойду и зарублю саблей!

Шах пошел в город Хуснобод и у ворот увидел стражу.

– Кто построил город? – спросил он.

– Тот, кто изображен здесь на портрете, – отвечали стражники. – Когда мы вам служили, вы плохо кормили даже нас, а нашим семьям и совсем ничего не давали. А наша Хуснобод хорошо кормит и нас, и наших жен, и детей. Она не жалеет для нас хлеба, а детей наших учит. Многие уже выучились всяким ремеслам.

Взглянул шах на портрет Хуснобод и влюбился в красавицу. Вошел он в город, пришел во дворец.

– Шахриджарджонский шах пришел просить вас стать его женой, – доложили Хуснобод.

Хуснобод рассердилась, приказала привести шаха.

– Эх, шах! Сколько у тебя жен? – спросила она.

– Сорок жен у меня…

– Сорок жен, и тебе все мало?

Обозлился шах:

– Ты смеешь еще меня срамить? Ах ты, черная кость!

И он выхватил из ножен саблю. Но тут подбежали слуги, схватили шаха, сковали его цепями по рукам и ногам и отвели в темницу.

Обрадовался народ:

«Вот и хорошо! Пускай шах сидит в темнице. А власть мы передадим Хуснобод».

Пришли к Хуснобод посланные от народа и попросили ее взять на себя управление государством Шахриджарджон.

Прошло несколько месяцев. Однажды к воротам подошел нищий, посмотрел на портрет и расплакался. Стражники задержали его и повели к Хуснобод. Она посмотрела в окошко и сразу узнала Карашаха. Хуснобод села на трон и закрыла лицо покрывалом.

– Эй, нищий! О чем ты плачешь? – спросила она.

– Если пощадишь мою ничтожную жизнь, скажу! – ответил Карашах.

– Говори, пощажу.

– Полюбил я одну девушку, звали ее Хуснобод. На воротах этого города я увидел ее портрет.

– А где та девушка?

– Она пошла купаться и утонула в реке. Так мне сказали. А если она обманула, подкупила рабынь и сбежала, пусть только попадется мне в руки! Я прикажу привязать ее к хвосту дикого коня и погнать его в степь, чтобы на каждой колючке остался кусочек ее тела.

– Она ничем перед тобой не провинилась. Перестань на нее гневаться.

«Не моя ли это Хуснобод?» – подумал шах, выхватил спрятанную под рубищем саблю и занес ее над головой Хуснобод.

– Открой свое лицо! Я хочу видеть, кто ты! – крикнул он.

Но тут слуги схватили Карашаха и отвели в темницу.

А Хуснобод позвала своего старшего визиря:

– Подсчитай-ка, сколько у нас воинов!

Визирь подсчитал. Оказалось семьсот тысяч конных и пеших.

– Приготовьте их в поход! – приказала Хуснобод.

Сорок дней войско готовилось в путь. Потом Хуснобод вместе со своим мужем пастухом во главе войска двинулась к городу своего отца.

Через степи и пустыни, от озера к озеру весело шли войска.

Пусть войска идут, а вы послушайте про злого отца Хуснобод.

Однажды ему приснилось, будто прилетел орел, поднял его и, остановившись в вышине, между небом и землей, сказал: «Будешь моим рабом? А не то оторву тебе голову!» Тогда шах стал упрашивать: «Отдам тебе мой город и казну, все возьми, только пощади мою жизнь!» «Не надо мне твоих богатств, – ответил орел. – Я хочу крови дочери твоей Хуснобод». Услыхав имя дочери, шах заплакал. Вдруг из-за горы появилась Хуснобод. В одной руке у нее была обнаженная сабля, а в другой – шампур с шашлыком из гуся. Хуснобод ударила саблей орла, рассекла его пополам, протянула руку, взяла отца за пояс и осторожно поставила на землю. Потом она дала ему шашлык и сказала: «Отец, если я в чем виновата, простите!» Шах вскрикнул и проснулся. Наутро он созвал четыреста мудрецов и сорок четыре визиря и приказал растолковать свой сон. Все молчали.

Шах пригрозил:

– Если не растолкуете мне сна, ни одного из вас не оставлю в живых!

Поднялся с места старший визирь:

– Если меня не казнишь, скажу, что значит твой сон.

– Говори!

– Поднявший тебя за голову орел, должно быть, неприятель. Когда он завоюет нашу страну и захватит тебя в плен, появится твоя дочь и выручит тебя. Но твой трон перейдет к другому человеку.

– Ах ты, лгун! – крикнул шах. – Сколько лет прошло, как моя непокорная дочь обратилась в прах. Ты говоришь так, чтобы омрачить мое сердце и напугать меня. Брошу тебя в тюрьму! Пускай твои кости сгниют возле костей моей дочери.

И шах приказал отвести старшего визиря в тюрьму.

Но с тех пор шах не спал по ночам от страха и метался в своих покоях, как раненый кабан в камышах. Через неделю прискакал гонец.

– Шахриджарджонский шах идет на тебя с войском, – сказал гонец. – Скорей выходи с поклоном, смиренно сложив руки на груди. Отдашь свое царство – хорошо, не отдашь – посмотришь, что будет! А вот тебе привет от нашего повелителя.

Гонец подбежал к шаху и ударил его кулаком.

Лепеча от страха извинения, шах спрятался за спинку трона.

– Если у этого шаха такие гонцы, – сказал с трепетом шах своим визирям, когда гонец уехал, – то каковы у него воины? Что нам делать, визири?

– Мы ничего не можем посоветовать, – ответили визири. – «Хорошо» скажем – ты нас казнишь, «плохо» скажем – ты тоже казнишь. Выпусти из тюрьмы старшего визиря. С подарками и угощениями он пойдет к шахриджарджонскому шаху. А там видно будет.

Шах приказал выпустить старшего визиря из тюрьмы и сказал:

– Пойди к шахриджарджонскому шаху, поклонись пониже. Если скажет, что нужен мой город, отдай город. До сих пор моя шея болит от вчерашнего удара. А если скажет, что нужна моя кровь, тогда я возьму посох и уйду из города. Нет у меня сил вытерпеть второй такой удар.

Засмеялся визирь.

– Когда я растолковал тебе сон, ты разъярился! А кто был прав? Враг придет, привяжет тебя к хвосту кобылы, погонит ее в дикую степь по колючкам, и ты погибнешь жалкой смертью!

Понурил голову шах, совсем как ишак, увязший в грязи.

Старший визирь взял с собой дорогие подарки и пошел.

В дороге он написал шахриджарджонскому шаху письмо, подписал его своим именем и отправил с посланным.

Хуснобод получила письмо и велела позвать старшего визиря.

Старший визирь вошел, низко поклонился и сел. Посмотрел кругом, видит – перед ним сидит шах (а это был пастух – муж Хуснобод). Вокруг трона сорок телохранителей стоят, скрестив руки на груди, готовые служить. Рядом с троном сидит кто-то с покрывалом на лице.

– О, старший визирь, – сказал закрытый покрывалом человек. – Как ты не побоялся прийти один в стан? Ведь ты беззащитен. А что, если я тебя убью?

Старший визирь по голосу узнал Хуснобод.

– Кто боится того, кого он от смерти спас?

Тогда Хуснобод подняла с лица покрывало и подошла к старшему визирю.

– О, мой сердечный отец, благодаря тебе я осталась жива. Если я отдам тебе страну моего отца, будешь ли ты править справедливо?

Визирь поклонился и сказал:

– Ах, дочка, состарился я! Раз ты мне передаешь страну, я отдам ее вот шаху, что сидит передо мной на троне.

Хуснобод с войском вошла в город.

Начали разыскивать шаха, но так и не нашли. От страха он в тот же день убежал, и больше его никто не видел.

Хуснобод вместе со своим мужем, пастухом, стала править страной и освободила из тюрьмы невинных узников. Некоторых из них сна назначила правителями городов.

Так Хуснобод достигла исполнения желаний.

Сказочник Хасан Худайберды-оглы. Перевела Л. Садердотова.

САПОЖНИК МАГРУФ

В древние времена жил-был один человек по имени Магруф, по профессии сапожник. Занимался он починкой рваных сапог, ичигов, накладывал заплаты, зашивал дыры. Мог бы он жить безбедно, но имел очень доброе сердце и раздавал все свои заработанные деньги беднякам, сиротам и вдовам. По совету имама – настоятеля махаллинской мечети – женился он на одной вдове-гадалке по имени Ризвон. Эта женщина была большая плутня. Вечно Ризвон ходила по домам читать молитвы и траурные стихи над умершими, но чаще всего гадала, предсказывала судьбу, обманывая суеверных людей. Темные люди ей верили и почтительно называли ее госпожой Ризвон.

Ризвон терпеть не могла своего мужа за то, что он раздает все свои заработанные деньги беднякам, вдовам и сиротам.

Однажды Магруф поздно вечером пришел домой опять с пустыми руками. Ризвон накинулась на него, проклинала, ругала на чем свет стоит и, наконец, выгнала из дома.

Ушел Магруф из города куда глаза глядят. Встретил он по дороге торговый караван и побрел с ним. На стоянках Магруф пас верблюдов, кормил лошадей, по ночам не спал, охранял груз и мирный сон своих хозяев. Претерпев тысячу всевозможных мучений и мытарств, Магруф добрался, наконец, до города Хотана.

В Хотане Магруф встретил знакомого купца по имени Али, который имел на местном базаре много лавок и вел крупную торговлю. Этот Али был очень хитрым человеком. Зная о великодушии и щедрости Магруфа, он задумал одно дело.

Привел он Магруфа в свою михманхану, одел его с головы до ног во все новое, устроил для него богатое угощение, накормил, напоил и уложил спать в мягкую постель.

На другой день Али открыл специально для Магруфа новую лавку.

Магруф был очень добрым человеком. Щедрой рукой он начал раздавать деньги и товары из лавки всем нищим, просившим у него милостыню. Короче говоря, он в первый же день раздал нищим и сиротам города Хотана все деньги и товары, на тысячу золотых, которые ему доверил Али.

На следующий день Али дал Магруфу товаров еще на тысячу золотых. Магруф опять раздал весь товар из лавки нищим, приходившим к нему с протянутой рукой.

Слава о щедром Магруфе донеслась до ушей хотанского царя. Велел он его позвать во дворец.

К приходу Магруфа царь приказал приготовить разнообразные кушанья, расстелить дорогой дастархан и уставить его всевозможными яствами.

Когда Магруф отведал всего понемногу, досыта наелся, напился, царь стал расспрашивать его: из какого города он приехал, чем занимается, какая у него профессия.

На расспросы царя Магруф ответил, что он купец.

Желая его испытать, царь снял с пальца драгоценный перстень и спросил, что за камень вставлен в него и какова его цена.

Магруф взял камень, попробовал его на зуб и сломал. Посмотрев презрительно на сломанный камень, он сказал царю:

– О, мой государь! Что это за камень? Он не годится никуда! А что касается цены, то он не стоит даже тысячи золотых. Вот у меня есть камни! Настоящие бриллианты чистой воды! А цена им – сто тысяч золотых каждый!

А перстень действительно был куплен за тысячу золотых. Царь сразу поверил, что Магруф купец, и стал думать, как бы забрать в свои руки драгоценные камни стоимостью в сто тысяч золотых каждый.

Посоветовавшись с визирями, он решил выдать замуж за Магруфа единственную свою дочь Джахоноро и таким путем завладеть драгоценностями.

Визири пришли к Магруфу и передали ему желание царя. Сапожник испугался и стал отнекиваться, ссылаясь на то, что его товары и верблюды находятся в пути. В страхе, что обман откроется, он сказал:

– А что, если нам подождать и устроить свадьбу после прибытия каравана в Хотан?

Визири настаивали на своем. В конце концов они добились согласия, и царь выдал Джахоноро замуж за Магруфа. Устроили пышную свадьбу, пировали сорок дней и сорок ночей.

Купец Али, которому Магруф вернул все деньги, тоже каждый день надоедал ему, чтобы он сделал его визирем, угрожая рассказать царю, что Магруф не богатый купец, а простой сапожник.

Прожил Магруф с Джахоноро три месяца. Царь все спрашивал про бриллианты стоимостью сто тысяч каждый.

Сделав вид, что он беспокоится о своем караване и товарах, Магруф сказал жене:

– Схожу узнаю, где мой караван и когда придет.

Так он решил спастись от верной гибели.

Выйдя из города Хотана, Магруф пошел куда глаза глядят. Долго он шел и очень устал. Его начал мучить голод. Подойдя к одному из дехкан, пахавших землю у дороги, он попросил у него лепешку и кислого молока.

– Сынок, – ответил дехканин, – мой дом вон там на бугре, ты посмотри за моими быками, а я схожу домой и принесу тебе лепешку и кислого молока.

Дехканин пошел домой, Магруф подумал: «Пока он ходит, я вместо него поработаю».

Погнал Магруф быков, а сам следом пошел бороздой. Вдруг смотрит: омач уперся во что-то твердое и быки никак не могут сдвинуться с места, Магруф старался изо всех сил, пыхтел, кряхтел, погоняя быков, но все бесполезно.

«Вот наказание! Какой я несчастный!» – подумал Магруф. – «Придет крестьянин, что я теперь ему скажу?»

Опечаленный неудачей, стал он вытаскивать омач из борозды, но не смог. Оказывается, омач уперся в мраморный камень и не двигался.

Магруф начал копать землю руками, чтобы вытащить камень. Наконец он еле-еле приподнял его и отодвинул в сторону, смотрит – под камнем темная дыра, а вниз спускается мраморная лестница.

Решил Магруф испытать свое счастье, зажмурил глаза и спустился вниз по лестнице. Ощутил он под ногами землю и открыл глаза. Смотрит – вокруг светло, как днем, хоть и нет ни ламп, ни свечей. Удивился Магруф, но никак не мог разгадать, в чем секрет. Осмотревшись, он увидел на сводах пещеры крупные алмазы и тогда понял, что они-то и сверкают ярким светом. Магруф пошел вперед и насчитал сорок комнат. Все двери были сделаны из красного дерева, а перед входом в каждую комнату висели шелковые занавесы.

Вошел Магруф в одну из комнат, а там рядами стоят сундуки, и ключ от каждого сундука торчит в замочной скважине. Открыл сапожник один сундук и увидел, что он доверху наполнен золотом, жемчугом, рубинами, алмазами, сапфирами, топазами и прочими драгоценными камнями.

Ходил Магруф по подземелью, ходил – и зашел в последнюю комнату, которая была убрана богаче всех других. Но в ней не было ни сундуков, ни золота, а только стоял на возвышении царский трон, украшенный драгоценными камнями. На троне лежала золотая шкатулка, а в ней серебряное кольцо, сверкавшее огромным изумрудом.

Магруф взял кольцо и надел его на палец. Желая получше рассмотреть изумруд, он потрогал его рукой. Сразу же раздался страшный грохот. Перепуганный насмерть Магруф чуть не лишился чувств. Зажмурившись от страха, он стоял, не решаясь открыть глаза, и думал, как бы ему взглянуть, что делается кругом. Наконец, набравшись смелости, он чуть приоткрыл глаза и обомлел от ужаса. Перед ним стоял страшный див исполинского роста, с двумя хрустальными рогами на лбу.

– О, господин! – почтительно сказал див, обращаясь к Магруфу и согнувшись перед ним в три погибели. – Что прикажешь? Опрокинуть горы в море или потопить города?

– А ты кто такой? – боязливо спросил его Магруф.

– О господин! Меня зовут Раадикосифом. Я царь дивов, живущих в Кафских горах. У меня есть могучее войско и семьсот тысяч воинов. Кто носит на пальце кольцо с изумрудом, тому я верный слуга. Если мой повелитель захочет, я могу перенести и бросить в море целую гору. Стоит только ему пожелать, и я в один миг могу воздвигнуть в степи прекрасный город, – ответил див, опять склонившись в глубоком поклоне перед Магруфом.

Собравшись с мыслями, Магруф сказал диву:

– Приготовь немедленно девять тысяч самых лучших коней, девять тысяч самых лучших верблюдов, вынеси из этих комнат и погрузи на них все сундуки с золотом и драгоценными камнями, а среди поля раскинь роскошный царский шатер. Снаряди десять тысяч воинов, надень на них лучшие одежды, каких ни у кого нет во всем мире, кольчуги, латы, шлемы, дай в руки им луки и стрелы, и колья, и кованые мечи с отделкой золотой и драгоценными камнями.

– Немедленно исполню ваше повеление, – почтительно сказал Раадикосиф, приложив к глазам ладони рук, и в один миг скрылся из глаз.

Вышел Магруф наверх по мраморной лестнице, смотрит – а Раадикосиф уже все приготовил и стоит, ожидая своего повелителя.

Магруф тотчас же облачился в дорогие одежды, взошел по ступенькам на трон, сооруженный Раадикосифом, и сел в богатое кресло, сверкавшее золотом и драгоценными камнями. Вокруг него с оружием в руках стояли грозные дивы, принявшие облик знатных людей из царской свиты, приведенные Раадикосифом.

Теперь послушайте про дехканина. Возвращаясь из дома с крынкой кислого молока и черствыми лепешками, крестьянин издали увидел шатры, раскинутые на его поле, тысячи коней, огромный караван верблюдов с грузом-поклажей и до того растерялся и удивился, что чуть не лишился рассудка.

Увидел его Магруф и приказал привести к нему. Приняв Магруфа за царя, дехканин поклонился ему в ноги и попросил извинения, что пришел с таким бедным угощением.

Магруф встал с трона, обнял дехканина и сказал:

– Уважаемый отец, ваши черствые лепешки и кислое молоко, что вы принесли, дороже самых драгоценных даров. Лучше ваш черствый хлеб, чем все сокровища мира. Просите у меня, что желаете!

Дехканин отвесил ему земной поклон и сказал:

– О, государь! Эту землю, что я пашу, я взял в аренду у одного бая. Хозяин меня унижает, оскорбляет, замучил всякими обидами и притеснениями. Из моего урожая он забирает себе девять частей, а мне остается только одна часть. Круглый год я работаю с семьей, но мы голодаем, ходим голые и босые. Сделайте так, чтобы я и мои дети могли жить без нужды и горя.

Магруф тотчас же коснулся изумруда. В тот же миг перед ним предстал Раадикосиф, низко поклонился, поцеловал землю и заявил:

– О, господин, что прикажешь? Опрокинуть горы в море или потопить города?

Магруф приказал диву привести хозяина земли, которую пахал дехканин.

Мгновенно Раадикосиф исполнил приказ.

Бай подумал, что перед ним сидит на троне сам царь, и упал ниц.

– Эй ты, проклятый живодер! – крикнул Магруф, увидев бая. – Ты что же это мучаешь дехкан, а?!

Растерялся бай, затрясся к не мог сказать ни слова от ужаса. Не добившись ответа, Магруф приказал диву отрубить баю голову, а дехканину выдать грамоту на землю за всеми подписями и печатями. Затем, обращаясь к крестьянину, он сказал:

– Уважаемый отец, теперь у вас своя собственная земля, это ваше достояние. Никто не сможет теперь вас притеснять, никто не будет причинять вам насилие и зло. Я дам вам еще десять сундуков с золотом. Но не сделайте так, как делал этот проклятый бай, не притесняйте других дехкан. Раздайте золото беднякам, поделитесь с ними и сами живите привольной жизнью – трудитесь и расходуйте на семью свою сколько вам нужно.

А теперь послушайте рассказ про хотанского царя. Узнав, что Магруф исчез, хотанский царь послал вслед за ним своих людей, приказав им во что бы то ни стало и где бы то ни было разыскать беглеца, связать его, заковать в цепи и привести в город Хотан.

При этом царь поклялся:

– Я подвергну этого негодяя такой мучительной казни, чтобы этот случай послужил примером для других и впредь никто не осмелился обманывать меня!

Люди хотанского царя пустили вскачь своих коней по следам Магруфа и вскоре разыскали его.

Увидев множество шатров и впереди роскошный царский шатер, они удивились, ибо в жизни своей никогда не видали такого богатого шатра, сверкавшего золотом и драгоценными камнями. Спрыгнув с коней и попросив разрешения, они вошли в шатер и, приняв Магруфа за царя, отвесили ему земной поклон.

– Добро пожаловать! С чем приехали, гонцы хотанского царя? – спросил, обращаясь к ним, Магруф. – Чем могу я вам служить?

Гонцы, согнувшись в три погибели и целуя землю, сказали:

– О, великий государь! Тесть вашего величества выехал в дорогу и послал нас вперед, чтобы встретить вас с почетом.

Магруф в тот же миг вызвал казначея и приказал ему выдать каждому гонцу по тысяче золотых. Гонцы поблагодарили Магруфа, сели на коней и помчались назад сообщить обо всем хотанскому царю.

Магруф стал собираться в путь. Он приказал нарядиться всем в дорогие одежды, сесть на красивых коней, погрузить на верблюдов несметные богатства, жемчуг, золото, драгоценные камни, сапфиры и алмазы, рубины и топазы, а когда все было готово, торжественно выехал в город Хотан.

Между тем гонцы быстро прискакали в Хотан и рассказали обо всем, что видели. Они так расписывали богатство и славу Магруфа, что царь разинул рот от удивления.

На другой день караван Магруфа подошел к стенам Хотана. Красивые, нарядно одетые юноши и девушки ехали верхом на породистых скакунах, за ними двигались могучие, как Рустем и Зораб, богатыри, потом тянулся бесконечный караван верблюдов, нагруженных золотом и драгоценными камнями. Впереди всех, гарцуя на чистокровном скакуне, выделяясь среди всех дорогой одеждой, ехал Магруф во всем своем великолепии, сопровождаемый бесчисленным множеством воинов-телохранителей.

Увидев богатство Магруфа, всю пышность и торжественность его каравана, хотанский царь затрясся, охваченный злостью, и чуть не лопнул от зависти. Он даже не вышел из дворца и ни за что не хотел встретиться и здороваться со своим зятем. Что же касается купца Али, то он перепугался так, что убежал из Хотана куда глаза глядят.

А Магруф послал своих глашатаев по городу созвать всех угнетенных, бедняков, сирот и нищих и приказал диву Раадикосифу раздать им свои богатства. Он раздал очень много золота и драгоценных камней, всех одарил, порадовал и осчастливил.

Перевел С. Паластров.

КАРАСОЧ-ПЭРИ

В давние времена правил страной Шом один шах. Много богатств всяких накопил он в своей шахской казне, но не принесли они ему счастья. Ходил он всегда грустный и печальный, потому что не было у него детей. Придворные, чтоб помочь шаху тоску развеять, часто возили его на охоту.

Отправился однажды шах со своими приближенными в горы охотиться на ланей. Вдруг небо покрылось тучами, молнии засверкали, полил сильный дождь. Шах со своей свитой спрятался от дождя в пещеру.

Вошел он в пещеру, поглядел – а там девочка двухлетняя по земле то ползает, то на слабых ножках ковыляет. «Откуда она здесь взялась?» – подумал шах и удивился. Приближенные тоже диву даются, головами качают. Захотелось шаху узнать, в чем тут дело, и приказал он одному воину:

– Разузнай!

Пошел воин за девочкой в глубь пещеры и видит: лежит там без памяти молодая женщина лет двадцати, лицо у нее кровью залито, руки изранены, одежда изорвана. Поднял ее воин на руки и принес к шаху. Женщина в чувство пришла, глаза приоткрыла, видит: вокруг нее люди стоят.

Стал шах расспрашивать женщину, что с ней приключилось. А та только стонет.

Но все же несчастная рассказала, что она жена пастуха. Напали на них разбойники, пастуха убили, а ее в пещере настигли, замучили.

Тут она заплакала и закричала:

– Где же моя чернокудрая? Где моя доченька Карасоч?

Принесли женщине девочку, а она ничего не понимает. Раскрыла только широко свои черные глазки и смотрит. Прижала дочку несчастная мать к своей окровавленной груди и умерла.

Пожалел шах бедную сиротку и увез с собой в город.

Дни прошли, месяцы, годы. Исполнилось Карасоч тринадцать лет. Окончила она школу и стала учиться у знаменитых мудрецов.

Когда ей шестнадцатый год пошел, во всей стране не было мудреца, который знал бы больше ее. Слава про ее красоту и ум пошла по всей стране. За то, что девочка разные науки и ремесла постигла, за необычайный ум и красоту стали ее люди звать Карасоч-пэри. Так и мы ее в нашей сказке и называть будем.

Скоро шах, прежде чем с визирями своими всякие дела решать, стал раньше у Карасоч-пэри совета спрашивать. И так всегда получалось, что визири ее советы одобряли.

Приехал однажды из страны Кашмир один человек. Был он известен как могущественный чародей. Позвала его Карасоч-пэри во дворец и спрашивает:

– А какая польза от вашего чародейства?

Надулся гордо чародей и стал хвалиться:

– Я своим волшебством несколько человек навсегда в собак и в кошек превратил, несколько селений сжег и пепел от них по ветру развеял, несколько друзей неразлучных поссорил, так что они врагами стали.

Окинула Карасоч-пэри чародея своим гневным взглядом и говорит:

– А вы хоть одно доброе, полезное людям дело когда-нибудь сделали?

Так Карасоч-пэри смутила чародея этим вопросом, что он встал, поклонился ей и говорит:

– Больше тысячи раз за свою жизнь приходилось мне с шахами и беками беседы вести, но такой вопрос впервые от вас услышал.

Чтобы ещё и тайны волшебства постичь, стала Карасоч-пэри у чародея учиться. Проучилась она два года, и сказал ей чародей:

– Царевна, всему, что я сам знаю, вас научил, больше уж ничему научить не могу.

Снял он со своего среднего пальца кольцо, отдал его Карасоч-пэри и заявил:

– Все волшебство, все тайны, которым я вас учил, в этом кольце. Поверните его направо – услышите чей-то голос, скажите ему, чего вы желаете, и все ваши желания исполнятся. Налево кольцо повернете – и опять все станет таким, каким было прежде. А не повернете кольцо – все, что сделалось по вашему желанию, таким навеки останется. Если же вы кольцо потеряете, все, чему вы от меня научились, все ваше волшебство и чародейство пропадет.

Сказал он так, надел почтительно кольцо Карасоч-пэри на палец и ушел.

Исполнилось Карасоч-пэри восемнадцать лет, стала она еще умнее, еще прекрасней. Слава о ней по разным странам пошла; шахи, ханы, беки, даже не повидав ее, один за другим стали к ней сватов засылать. Дошло дело до того, что шахи семи концов света решили: если не добром, так силой на Карасоч-пэри жениться – и отправились походом на ее страну.

Как узнали об этом жители государства Шом, напал на них страх и ужас. «Что же будет? – подумали они. – Выйдет Карасоч-пэри за одного шаха замуж, а остальные шесть шахов войну затеют, наши города и селения разрушат, людей перебьют».

А семь шахов написали семь посланий и отправили их со своими гонцами отцу Карасоч-пэри. И в каждом послании было написано:

«Отдайте мне Карасоч-пэри в жены, а не отдадите – столицу государства Шом разорю и прах по ветру развею».

Читал шах одно за другим эти послания, и голова у него кругом пошла. Созвал он своих визирей, но и те ему ни одного толкового слова сказать не смогли. Взял шах все эти послания и пошел к Карасоч-пэри. Прочитала девушка послания семи царей, смех ее разобрал.

– Что ж, мудрый шах, – сказала она, – они к вам, как паломники, с поклоном в гости пришли, а вы их не встречаете, за городом держите. Нехорошо. Надо их всех вечером во дворец пригласить, как гостей принять.

Написала она на каждое послание ответ, дала свои письма шаху в руки и заявила:

– А гонцам от меня поклон передайте, эти письма вручите, пусть отвезут своим шахам.

Взял шах ее грамотки и отдал их гонцам.

А вечером дворец разукрасили, всюду огни горели, михманхану коврами шелковыми застелили, одеяла бархатные, подушки пуховые положили.

Сидят в михманхане семь шахов, Карасоч-пэри ждут. Вошла Карасоч-пэри со своими служанками, поклонилась.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – сказала и покрывало на лице приподняла. Как увидели шахи ее красоту, улетел из их голов рассудок, онемели они, как рыбы.

Во дворце тихо-тихо стало. А Карасоч-пэри так сказала гостям:

– Посланья ваши я с радостью прочитала. Каждый из вас просит меня за него замуж выйти. Но я ведь одна, а вас много. Поэтому идите соберитесь вместе, посоветуйтесь по-хорошему, кому одному из вас моим женихом быть, и мне скажите. Ну, а если вы сами к согласию прийти не сможете, тогда я поставлю вам одно условие. Кто его выполнит, за того замуж выйду. А условие я вам после скажу.

Сказала так Карасоч-пэри и ушла. Гости тоже уходить собрались.

А Карасоч-пэри вернулась к себе, повернула кольцо, сразу же чей-то голос послышался:

– Ждем твоих приказаний.

Тут Карасоч-пэри приказала, чтобы во дворе было двести львов и чтоб на каждом льве сидел воин с оружием.

– Приказ выполнен, – отвечает голос.

Начали шахи один за другим с места подниматься. Вид у них был растерянный, словно они арбуз из-под мышки уронили, а лица кислые, как набухшие в воде лепешки.

Только вышли шахи из дворца, а на дворе страшные львы рычат и на них воины сидят с копьями да мечами. Как увидели львов и воинов шахи, сердца у них затрепетали. Кинулись они что было духу назад во дворец, поклонились Карасоч-пэри в ноги, начали умолять:

– Ох, царевна! Мы же ваши гости, помогите нам подобру-поздорову из вашего дворца уйти.

Вышла Карасоч-пэри из дворца, все воины верхом на львах, в ряд выстроились, поклонились. Мимо них, впереди пошла Карасоч-пэри со своими девушками, а за ними цари ни живы ни мертвы зашагали. Проводила так царей Карасоч-пэри и вернулась во дворец.

На другой день на рассвете послал шах к шахам узнать, что они порешили. Ездил, ездил гонец – никого около стен города не нашел: шахи, оказывается, так напугались, что, ничего друг другу не говоря, ночью, как трусливые зайцы, убежали со всеми своими войсками в свои страны.

А к Карасоч-пэри с каждым днем все больше и больше сватов приезжало от беков и царевичей. Но она никого не принимала, и приходилось им ни с чем домой возвращаться.

Пришел однажды шах к Карасоч-пэри и говорит ей со слезами:

– О свет очей моих, умница моя, пожалей мою старость, дай глазам моим на тебя порадоваться, на свадьбу твою поглядеть. Вот и сейчас к тебе сваты от царевичей, от знатных людей приехали – выбери себе одного из них, не затопчи мой совет в землю.

Долго думала Карасоч-пэри и сказала:

– Отец, подождите еще три дня.

Тогда шах попросил сватов подождать во дворце три дня.

На третий день Карасоч-пэри сказала, чтобы все, кто есть во дворце, собрались у реки около холма Кырк-кыз.

Вечером отправились дворцовые люди к холму и видят: горят у реки светильники, цветов полно на холме, по холму из родников ручьи струятся, птицы поют. Визири шахские тоже ничего не понимали и друг друга спрашивали:

– Что это все, во сне или наяву?

Вдруг послышались голоса:

– Смотрите! Смотрите!

Светильники один за другим погасли, и река погрузилась во тьму. Людям страшно стало, но тут музыка зазвучала, девушки веселые песни запели. И на самой вершине холма появилась освещенная факелами Карасоч-пэри. Поклонилась она всем собравшимся и сказала:

– За того, кто на этот холм взойдет и меня за руку вниз сведет, я замуж выйду.

Музыка заиграла, девушки плясать начали, окружили Карасоч-пэри и вместе с троном подняли на воздух. Юноши все вверх на холм бросились. Но чуть станет кто к вершине холма подходить, падает и назад катится. Скатится так один раз, а второй раз подниматься уже смелости не хватает.

Оставим пока Карасоч-пэри на вершине холма с ее девушками, послушайте о другом.

В стране Рум правил жестокий царь, который тем был знаменит, что людей мучил, казнил, в зиндане гноил. Этот царь тоже, наслышавшись про красоту Карасоч-пэри, хотел было взять ее себе в жены; войско собрал, в поход отправился, а когда у него это дело, как и других царей не вышло, во второй раз идти не осмелился.

Тогда он заставил художников нарисовать ему портрет Карасоч-пэри и держал этот портрет в своей царской казне. У этого царя был восемнадцатилетний сын – царевич Кадыр. Гулял он однажды со своим другом Надыром по дворцу и зашел в царскую казну. Увидал там он портрет Карасоч-пэри и; пораженный ее красотой, упал без памяти. А когда он в себя пришел, царь его спросил:

– Эй, свет очей моих! Что с тобой случилось? Расскажи мне!

Кадыр-царевич медленно открыл глаза, показал на портрет и сказал:

– О, родитель мой! Кто эта царевна? Расскажи мне скорей, где она живет.

Царь начал сына успокаивать: – Портрет этот нам в наследство от предков остался. Зачем тебе думать о том, что когда-то жила такая красивая женщина, и попусту мучить себя? А если ты хочешь жениться, я тебе девушку найду еще красивее этой.

Солгал так царевичу царь и ушел в свои палаты.

А Кадыр с каждым днем все больше и больше горевал и печалился. Наконец он узнал от придворных, что это портрет Карасоч-пэри, что она чародейка и только за того выйдет замуж, кто тайну ее волшебства раскроет.

Пошел тогда Кадыр-царевич к шаху и попросил отпустить его в страну Карасоч-пэри, чтоб ее чародейство раскрыть. Но царь понял, что если сын его пойдет в страну Шом, то обязательно пропадет и домой не вернется, и не дал ему разрешения. Тогда Кадыр поклялся, что если царь не отпустит его, то он и так уйдет.

Волей-неволей пришлось царю согласиться, и приказал он для царевича собрать конвой в две тысячи.

Но Кадыр ему заявил:

– Не нужно мне ни войска, ни оружия. Но если вы не хотите, чтобы я ехал один, отпустите со мной моего друга Надыра.

А Надыр был сын няньки, воспитавшей Кадыра. Отец его был человек ученый, уважаемый, но он умер, когда было Надыру всего полтора года. Царь знал, что Надыр – умный, рассудительный юноша, и согласился, чтобы они ехали вдвоем.

Обняла мать Надыра и говорит ему:

– Дам я тебе три совета, ты их мимо ушей не пропускай. Первый мой совет – никого не обманывай, второй совет – ничьему сердцу больно не делай, третий совет – когда в какой-нибудь город приедешь, прежде всего пойди к старикам посоветоваться, а потом уж дела делай!

Так Кадыр и Надыр отправились в путь. Долго ехали, много проехали, степи проезжали, реки переезжали, горы переваливали и через несколько дней прибыли, наконец, в ту страну Шом, где Карасоч-пэри жила. Въехали в городские ворота и, по совету Надыра, остановились на самой окраине у горшечника Кабула.

Кабул-горшечник славился своим мастерством, сам в другие страны ездил и любил гостей принимать. Угостил он юношей и спрашивает, кто они и откуда.

Посмотрел Кадыр-царевич на Надыра, и Надыр говорит:

– Мы из города Рума, ездим из города в город, узнаем, что такое путешествие. Давно мы уехали из родного города, во многих местах побывали, а вот сегодня и в ваш город приехали, удостоились вашей беседы. А куда, в какой город дальше поедем, и сами не знаем.

Улыбнулся слегка Кабул-горшечник и говорит своим гостям:

– Каждый человек, когда отправляется в путь, перед собой какую-нибудь цель ставит. Или он едет торговать, добро наживать, или науки-ремесла учить едет. Бывает и так: покидает человек родной город, если он чем-нибудь недоволен.

На это ему Надыр отвечает:

– А мы с такой целью путешествуем – хотим научиться людьми стать.

Услыхав это, Кабул-горшечник не стал задавать больше вопросов и такую речь повел:

– Правду вы говорите, гости дорогие. Вашу страну Рум тюрьмой называют. Говорят, что у вас злодействам ханов и беков границ нет, что у вас деспоты умных людей в зиндан сажают, на виселицу отправляют. Был в вашей стране один мудрый человек Захид. Народ любил его за то, что он против злодейств вашего царя выступал, так царь ваш его за это лет восемнадцать тому назад на виселицу отправил, а жену его служанкой своего сына сделал.

Как услышал Кадыр-царевич, что горшечник про его отца – царя Рума – рассказывает, стыдно ему стало, да так, что он голову опустил, а на Надыра и взглянуть не смел. Потому что этот самый повешенный мудрец Захид был отец Надыра. Заметил Кабул-горшечник, что его гости брови насупили, и не стал больше про румского царя рассказывать.

– А вот в нашей стране царевна Карасоч-пэри совсем другая. Она простая, справедливая, и людям у нас легче живется, все довольны и рады. У нас по ее приказу ни виселиц нет, ни зинданов. Науки, ремесла у нас процветают. Пусть же на наше счастье пошлет судьба Карасоч-пэри долгие годы и достойного мужа!

Сказал так Кабул-горшечник и встал. Надыр тоже поднялся, чтобы хозяина из комнаты проводить. А Кадыр-царевич сидел печальный, и в душе его ненависть к отцу своему поднялась. Подошел к нему Надыр и предложил:

– Вставайте, пойдем город посмотрим!

Вышли они на улицу. Видят – народу полным-полно, и все идут в ту сторону, откуда солнце всходит. Юноши тоже с народом пошли.

Прошли немного и подошли к большой реке. Там ветерок такой нежный веял,от цветов аромат разносил. И запах этот был такой приятный, что, если у кого-нибудь даже тяжелое горе было, от этого аромата на душе легче становилось.

Хоть и много людей у реки собралось, но тишина была такая, что ни одного голоса не было слышно. И все смотрели вверх на вершину холма.

Кадыр с Надыром тоже стали среди людей и начали смотреть. Вдруг на холме музыка заиграла, и люди, которые, как зачарованные, тихо стояли и на холм смотрели, задвигались и к холму устремились.

На вершине холма девушки на сазах играли, плясали. Вдруг люди в ладоши захлопали, появилась среди девушек Карасоч-пэри. Сняла она с лица покрывало, посмотрела на народ. Кадыр-царевич, чуть ее увидел, без чувств свалился. Подхватил его Надыр и унес из толпы в сторону.

Вечером сидели Надыр и Кадыр в хижине Кабула-горшечника и беседовали с его приятелями. Послушали они рассказ Надыра, а потом один из них говорит:

– Извините меня, дорогой гость, но вы и вправду достойны стать зятем нашего хана. Знать бы, что шах меня примет, я бы сам отправился к нему сватать вам Карасоч-пэри.

– Нет, вы лучше к самой Карасоч-пэри идите, – советует другой.

– Что ж идти, когда добраться к ней невозможно, – говорит первый.

– Кому невозможно, ну а кому совсем легко: лестницу поставим – и взберетесь.

Первого из гостей Кабула-горшечника друзья в шутку лестницей прозвали. Поэтому все засмеялись.

А Надыр тем временем разговор на другое решил перевести и спросил:

– А кто был последним учителем Карасоч-пэри?

Все умолкли, а потом один старик говорит Надыру:

– Насколько я знаю, последним ее учителем был мудрец Акрам. Сейчас он уже глубокий старик, на улицу не выходит, сидит у себя дома и все книжки читает.

Надыр попросил старика отвести его к этому мудрецу. Пришли они в маленький скромный домик. У двери их встретил девяностолетний мудрец с большой белой бородой. Старик познакомил Надыра с ним, поговорил немного и ушел. Посмотрел на Надыра мудрец и говорит:

– Сын мой, ты, наверное, чего-то ждешь от меня, на что-то надеешься? Спрашивай, если смогу – скажу.

Надыр ему отвечает:

– Мне надо помочь своему верному другу. Но дело это очень сложное и трудное. Поэтому я пришел к вам с надеждой получить от вас помощь и совет.

Мудрец улыбнулся и говорит:

– Должно быть, тут дело касается Карасоч-пэри?

– Вы угадали, – отвечает Надыр, вставая.

– По всему видно, что ты умный и понятливый юноша, – говорит мудрец, – что ж я тебе могу посоветовать? До пятнадцати лет Карасоч-пэри училась у меня. А потом, после меня, она стала у Кашмирского чародея учиться. Но через два года и он не мог ее ничему больше научить и исчез. Я думаю, что на холм можно пробраться через пещеру, а вход в нее должен быть где-то в реке, вдали от холма.

Узнал все это Надыр от мудреца и возвратился в хижину Кабула-горшечника.

Обычно люди, собравшиеся на берегу реки у холма, вечером расходились по домам. А Надыр отошел в сторону и спрятался за деревом. Когда зашло солнце, вдруг на реке из-под большой водяной кувшинки появилась какая-то девушка и пошла в сторону дворца. Спустя некоторое время она вернулась и опустилась в воду, покружилась три раза около цветка и исчезла. Тогда Надыр спустился к этой кувшинке, сделал три круга около цветка, нырнул – и увидел вход в пещеру. Заметил он, что девушка спустилась по сорока ступенькам и с глаз скрылась.

Попробовал Надыр в пещеру войти, но чуть ступил он на первую ступеньку, что-то зашумело, вспыхнуло пламя. Снял он скорее ногу со ступеньки, все смолкло, огонь погас. Попробовал он сразу на вторую ступеньку ступить – ничего не случилось. Тогда он третью ступеньку пропустил, на четвертую ступил, пятую ступеньку пропустил, на шестую ступил. Так, шагая через ступеньку, опустился он на самое дно пещеры. Видит – другая лестница вверх ведет, а на верху ее стоят два льва, и такие страшные, кажется, вот-вот бросятся на него. Попробовал он на первую ступеньку ногу поставить – львы сразу зашевелились. Он скорей с первой ступеньки на вторую перешел, львы еще больше взъярились, а когда на третью ступеньку встал, успокоились львы. Понял Надыр, что надо ему две ступеньки пропускать, на третью ступать.

Тогда он вернулся в дом Кабула-горшечника, а утром отправился во дворец и попросил у шаха разрешения тайну открыть.

Шах ему разрешил и послал глашатая объявить по всему городу:

– Сегодня некий приезжий юноша желает подняться на вершину холма и сойти вниз под руку с Карасоч-пэри.

Много людей у реки собралось. Шах со своими визирями приехал. Пошел Надыр к реке. Народ, затаив дыхание, смотрел, что он будет делать. Покружился Надыр три раза вокруг цветка и исчез. Люди ахнули. Один кричит: «Он утонул», другие говорят: «Его проглотила земля». А Надыр цел и невредим на верхушку холма вышел. Видит – весь холм покрыт камнями разного цвета. Он на желтый камень ступил – земля под ногами у него заколебалась. На зеленый камень ногу поставил – холм задрожал, затрясся. На красный камень перешел Надыр – ничего не случилось. Тогда он по красным камням зашагал и подошел к воротам. А на воротах большущий замок висел с надписью: «Эй, юноша Надыр, узнавший тайну! Когда откроешь ворота, не входи в них и тогда я приму тебя!»

Только шагнул Надыр к воротам, как что-то сильно его в грудь толкнуло, не пустило его. Надыр все свои силы собрал, к воротам ринулся, но та же невидимая сила его бросила на большой камень. Надыр, чтобы не скатиться с камня, крепко ухватился за его край, и в тот же миг ворота загремели и открылись. Надыр пошел к краю холма.

А люди внизу давно уже ждут, где Надыр. Волнуются. У Кабула-горшечника и его друзей на глазах даже слезы выступили. Вдруг видят: на вершине холма показался Надыр. Все от радости захлопали в ладоши.

А Надыр свободно к реке спустился, к шаху подошел и поклонился. Шах Надыра в лоб поцеловал и дал приказ глашатаю объявить народу, что сейчас начнется свадебный пир.

Тут Надыр его попросил:

– Шах-повелитель! Подождите еще про пиршество объявлять. Карасоч-пэри желает еще мне три вопроса задать. Если отвечу на них, тогда той объявите.

– Какие еще вопросы? – удивился шах. – В ее условиях никаких вопросов не было. Мы сейчас пир начнем.

Но Надыр так настойчиво просил шаха, что пришлось ему согласиться.

Все знатные люди города собрались во дворце послушать эти вопросы и ответы.

Подошла к Надыру одна девушка из прислужниц Карасоч-пэри, подала ему жемчужину и сказала:

– Карасоч-пэри ждет от тебя ответа.

Надыр попросил дать приказ, чтобы принесли ему целую коробочку жемчужин. Посмотрел он на них и выбрал точно такую же жемчужину, как та, что ему Карасоч-пэри прислала.

Отдал Надыр обе жемчужины девушке и сказал:

– Вот мой ответ!

Отнесла девушка царевне обе жемчужины, та улыбнулась и сказала:

– Отнеси их обратно юноше, пусть ответит на второй вопрос.

Девушка возвратила Надыру жемчужины. Тогда он выбрал в коробочке самую красивую жемчужину, отдал девушке все три жемчужины и сказал:

– Вот ответ!

Отнесла девушка этот ответ Карасоч-пэри, а та взяла ступку, растерла большую жемчужину, высыпала получившийся порошок в пиалу, смешала его с сахаром и послала Надыру:

– Пусть ответит на третий вопрос!

Надыр налил холодной воды в пиалу, размешал ложкой и отослал пиалу к Карасоч-пэри.

Получив такой ответ, Карасоч-пэри воскликнула:

– Мудрец Надыр! Он ответил на все мои вопросы!

И все во дворце обрадовались. А Карасоч-пэри во всеуслышание объяснила:

– Когда в первом вопросе я послала Надыру одну жемчужину, я хотела тем самым сказать ему, какого я рода, и спрашивала: «А ты кто?» Он прислал мне такую же жемчужину, значит ответил, что он тоже из ученых и достойных людей. Когда я отослала ему обе жемчужины обратно, я спрашивала: «Может ли что-нибудь на свете быть выше любви?» Он прислал мне большую жемчужину, а это значит, что выше любви может быть только родное дитя. В третий раз я размешала в пиале сахар с жемчугом и спрашивала, что может разлучить наслаждение и красоту. Он налил холодной воды, значит, ответил, что, кроме холода смерти, их ничто не разлучит.

Приблизилась Карасоч-пэри к Надыру и поклонилась ему. А Надыр обратился к шаху:

– У меня тоже к Карасоч-пэри две просьбы есть. Если вы разрешите, пусть она исполнит их, прежде чем пир начнется. Очень эти просьбы для меня важные.

Шах поглядел на Карасоч-пэри, та только головой кивнула.

– Я – единственный сын, – сказал Надыр, – нет у меня ни отца, ни братьев, ни сестер. Вот и прошу вас: пусть Карасоч-пэри примет меня как брата. И тогда я, как брат, предложу своей сестре достойного жениха и сам свадебный пир открою.

Удивились все, застыли на месте, с Карасоч-пэри глаз не сводят. А Карасоч-пэри опустила голову и задумалась. А потом сказала:

– О, славный юноша Надыр! Много ты бед испытал в своей жизни, отдай и мне, твоей слабой сестре, немного той любви и преданности, которую ты хранишь к своему другу.

Повернулась к собравшимся и продолжала:

– Сегодня я приобрела себе брата, он будет меня защищать, и никакое колдовство мне больше не нужно.

Сняла Карасоч-пэри с пальца свое волшебное кольцо и разбила его. В тот же миг все цветы и самоцветы на берегу реки и на холме точно сквозь землю провалились, исчезли.

– Теперь судьба моя зависит от желания моего брата, – проговорила Карасоч-пэри. – Если он считает своего друга достойным меня женихом, я согласна.

– Вторая просьба, – сказал Надыр, – такая: отдайте, шах-повелитель, мою дорогую сестру Карасоч-пэри в жены Кадыру-царевичу, сыну румского шаха.

Шах сразу же согласился, карнаи заиграли, начался свадебный пир.

Пусть себе они пируют, послушайте, что делалось в Индостане. До индостанского шаха дошли слухи, что будто бы какой-то юноша открыл тайну Карасоч-пэри, но жениться на ней не захотел, и она, разозлившись, разбила свое волшебное кольцо и с горя вышла замуж за какого-то пришельца.

Услыхав все это, индостанский шах вытаращил глаза от удивления и ярости. В тот же день он приказал собрать тысячу боевых слонов, созвал тысячу богатырей, дал им мечи, щиты, посадил их на слонов и приказал:

– Я теперь город Шом с землей сравняю, шаха в плен возьму, а Карасоч-пэри своей рабыней сделаю, прислуживать себе заставлю.

Повел он свое войско в поход на Шом. А там свадебный пир был в разгаре. Донесли гонцы шаху, что индостанское войско идет. Стал он народ к битве готовить. А Надыр собрал сто верблюдов, нагрузил их соломой, посадил на них воинов и отправился с ними навстречу врагу. Едва приблизились слоны, Надыр приказал:

– Зажгите солому и трубите в карнаи.

Воины так и сделали. Слоны испугались дыма и рева карнаев и разбежались в разные стороны, а богатырей потоптали. Осталось у индостанского шаха всего восемьдесят воинов, и пришлось ему бегством спасаться.

Забрался он от стыда в пещеру и сидит там, с досады никому на глаза показаться не решается.

Приходит к нему одна старуха и говорит:

– Мой падишах, вставайте, возвращайтесь на свой трон, а Карасоч-пэри я вам раздобуду.

Шах ей отвечает:

– Если ты Карасоч-пэри мне приведешь, половину моей казны получишь.

Старуха ему говорит:

– Дайте мне большую лодку и двадцать кровожадных батыров. Прикажите дать им запас пищи на три месяца, за мной дело не станет.

Шах приказал так и сделать. Старуха и двадцать батыров сели в лодку и поехали по реке. Спустя несколько дней приплыли они ко дворцу Карасоч-пэри.

Старуха приказала:

– Я пойду во дворец, а вы спрячьтесь, ждите меня, из лодки не выходите и не шевелитесь. Когда я крикну: «Время дорого», сразу же хватайте девушку и гоните лодку что есть силы.

Шел последний день свадебного пира. Народ веселился, а девушки, прежде чем отвести Карасоч-пэри к жениху, повели ее в хаммом. Вдруг появилась среди них какая-то женщина, она и пела, и плясала, веселила всех, а потом зашла в хаммом.

Около хаммома музыканты играют, девушки песни поют, танцуют, ждут, когда Карасоч-пэри и эта женщина выйдут, а их все нет и нет. Наконец одна девушка заглянула в дверь, а в хаммоме пусто, только задняя стена проломана.

А эта женщина-плясунья и была та самая старуха, которую индостанский шах подослал. Схватили воины девушку и увезли ее на лодке к индостанскому шаху.

Шах на радостях большой пир устроил.

Привели прислужницы Карасоч-пэри к шаху, он рядом с собой ее на золотой трон сажает. А она посмотрела на шаха и говорит:

– О, повелитель вселенной, прежде чем стать вашей женой, прошу вас выполнить мое заветное желание. Пусть в честь праздника сегодня ни один человек в вашей стране не терпит мук и страданий, пусть никто слез не льет, пусть всем беднякам долги простят, а всех заключенных из зиндана освободят.

Шах подумал, подумал – и отдал приказ.

– Во-вторых, – говорит Карасоч-пэри, – уже сколько сотен лет простые люди не могут войти в шахский дворец. Пусть хоть во время свадебного пира двери вашего дворца будут открыты для всех бедняков и для нищих.

Шах и на это согласился.

– Теперь, последняя просьба, – говорит Карасоч-пэри. – Хоть я никогда и не дотрагивалась до руки мужчины, но я уже была обручена с одним юношей. А по нашему обычаю, если девушка была обручена, она должна выждать сорок дней и лишь после этого может обручиться с другим. Хоть и большой это срок, но я должна уважать обычаи своего народа. А чтобы этот срок незаметно прошел, пусть свадебный пир длится сорок дней.

Шах и на это тоже согласился.

Тогда Карасоч-пэри встала и ушла со своими прислужницами к себе. А во дворце начался пир на сорок дней и сорок ночей.

У индостанского шаха была семнадцатилетняя дочь, красавица, умница – звали ее Дильнауаз. Целые дни проводила она вместе с Карасоч-пэри, беседовала с ней, угощала ее, развлекала.

Хоть была Дильнауаз умная и смышленая,но одного никак понять не могла. Каждый день вечерней порой приходил во дворец какой-то человек, закутанный в черное покрывало. Садился он под тутовым деревом, ни с кем не говорил, до еды, которую перед ним ставили, не дотрагивался, ничего не просил, на вопросы не отвечал. Сидел он под деревом и плакал, а потом уходил. Один раз отозвала его Дильнауаз в сторону и спрашивает:

– Кто вы? Какая злая сила вас так мучит? Расскажите мне, может быть, я смогу облегчить ваше горе.

А человек в черном только пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал и ушел. Жалко стало Дильнауаз этого человека, и она его полюбила.

Если он не приходил в обычное время, она с нетерпением ждала его, по ночам не спала, все о нем думала, в лице изменилась, побледнела. Заметила это Карасоч-пэри и говорит ей:

– Что с тобой, сестрица? Что тебя так беспокоит? Отчего ты так похудела?

Тут Дильнауаз рассказала ей все – и про человека в черном покрывале, и про то, что она его полюбила. Карасоч-пэри подумала, подумала – и говорит ей:

– Когда он завтра придет, то спроси у него вот что: «Сколько вас было, когда выехали из Рума, сколько стало в городе Шоме и сколько вас в Индостане?» Ответ его мне передай.

На следующий день Дильнауаз с нетерпением ожидала человека в черном покрывале, а когда он пришел, отозвала его в сторону и спросила:

– О, юноша, подавленный тяжелым горем, скажите мне, сколько вас было, когда выезжали из Рума, сколько стало в Шоме и сколько вас здесь, в нашем городе?

Не в силах сдержать слезы, юноша ответил:

– О, царевна! Заставляя меня говорить, вы лишаете меня возможности уехать из вашего города. Много у меня было несчастий, а вы так жалеете меня, что я решил в вашем городе остаться. Из Рума мы выехали вдвоем, в Шоме нас стало трое, а здесь я один. А что это значит, я хотел бы рассказать вам только в самую последнюю минуту. Вот если бы я мог остаться на ночь во дворце, я рассказал бы вам обо всем.

Дильнауаз спрятала его в саду, в беседке, а сама пошла к Карасоч-пэри. Увидев ее, Карасоч-пэри спрашивает:

– Ну что? Принесла ответ?

– Он сказал, – говорит Дильнауаз. – Из Рума мы выехали вдвоем, в Шоме нас стало трое, а здесь я один.

И Дильнауаз рассказала, что она этого юношу в беседке спрятала.

Ночью, крадучись, Карасоч-пэри подошла к беседке. Заглянула через оконце и видит: сидит там юноша в черном покрывале. Узнала она сразу, что это Надыр. Как только Карасоч-пэри похитили, он отправился ее искать в Индостан.

Уже тридцать девять дней провела Карасоч-пэри у индостанского шаха. Накануне свадьбы написала она ему такое письмо:

«Шах-повелитель! Завтра назначенный мною срок кончается и наступает день, когда мы оба должны осуществить свои мечты. После того как я стану вашей женой, мне уже нельзя будет покидать этот дворец. А мне очень хочется посмотреть ваш город. Поэтому разрешите мне сегодня вечером покататься верхом с моими прислужницами на улицах».

Шах прочитал письмо и объявил:

– Ладно уж, если ей так хочется!

И тут же отдал приказ, чтобы вечером ни один мужчина не смел выходить на улицы. Оседлали коней, прислужницы нарядились, ждут, когда Карасоч-пэри выйдет. А та говорит:

– Еще слишком рано. Давайте вздремнем немножко.

Все легли и уснули. Тогда Карасоч-пэри потихоньку встала, заперла прислужниц на замок и выпустила из беседки Надыра. Сели они на коней и поскакали в степь.

Отъехали они немало. Здесь Надыр нашел для Карасоч-пэри пещеру и сказал:

– Вы уж тут побудьте, а мне нужно в город вернуться. Если я с этой старухой-злодейкой не расправлюсь, она нам еще может горе причинить.

Поскакал он в город, подъехал к дому старухи, взял кетмень да как стукнет – и убил злодейку. А потом привязал мертвую старуху к воротам шахского дворца.

Утром шах отправился в мечеть, видит: стоит старуха, прислонившись к воротам. Шах и говорит:

– Ну, старуха! Ты за наградой пришла? Свадьбы не начну, пока тебя не порадую. Иди во дворец и жди там, пока я утренний намаз совершу.

А старуха ни с места, молчит, не шевелится, только зубы скалит. Тогда шах говорит слуге:

– Отведи эту старуху во дворец.

Дотронулся слуга до старухи, а она и повалилась. Шах испугался и поскорее послал слуг узнать, что делает Карасоч-пэри. Пришли слуги, видят: девушки-прислужницы сидят под замком, а Карасоч-пэри исчезла.

Разгневался шах и выслал погоню за Карасоч-пэри. Но нигде ее найти не могли. Ездили воины, ездили – и так ни с чем вернулись.

Когда хитрая старуха похитила Карасоч-пэри и увезла ее к индостанскому шаху, Кадыр так горевал, что чуть не заболел. Испугался шомский шах, что, если что-нибудь с Кадыром случится, румский царь скажет, чего доброго, что он нарочно сам его сына заманил, да и пойдет на него войной.

Стал шомский шах просить Кадыра домой возвратиться. Подарков дорогих ему дал на дорогу, четырех батыров снарядил провожатыми. Погоревал Кадыр, погоревал – да и уехал к себе на родину, в Рум.

Только взобрался он на гору Такырташ, видит: навстречу едут Карасоч-пэри с Надыром. Обрадовались они, обнялись и решили отправиться все вместе в Рум. Ехали они – и остановились отдыхать под большим чинаром. Кадыр и Карасоч-пэри уснули, а Надыр остался бодрствовать.

Как вдруг среди ночи на чинару прилетели четыре попугая.

Один из них говорит другим:

– Глядите, что здесь делается. Трудился один, а счастье досталось другому.

Другой попугай отвечает:

– Это еще полбеды, а что будет, когда они в Рум приедут! Царь, как узнал, что они едут, дал одной рабыне яд и приказал: когда мой сын приедет, дай ему выпить, тогда жена его мне достанется.

Третий попугай поддакивает:

– Царь еще отравленного коня и сокола приготовил. Говорит: «Когда сын вернется, пусть сядет на этого коня, сокола на руку возьмет и умрет, а жена его мне достанется».

Четвертый попугай заканчивает:

– Он еще и новую михманхану сыну построил и больших ядовитых скорпионов туда напустил. Говорит: «Пусть, когда сын приедет, скорпионы его ужалят, сын умрет, а жена его мне достанется». Только смотрите, чтобы все, что мы здесь говорили, как камень, молчало.

Поговорили так попугаи и улетели.

Утром все сели на коней и в путь отправились. Через несколько дней показался шахский дворец. Раздались звуки карнаев-сурнаев.

– Что там делается? – спрашивает Карасоч-пэри.

– Это отец нас ждет-встречает, – похвалился Кадыр.

Из города вышли им навстречу разодетые в красивые платья девушки. В руках они держали золотые чашки с кумысом.

– Царевичу с дороги, наверно, пить хочется? Выпейте кумысу, – предложили девушки.

Кадыр взял уже у одной девушку чашку и поднес ее к губам, но в это время Надыр схватил его за руку и говорит:

– Подождите, брат! Когда мы с Карасоч-пэри во дворце индостанского шаха на коней садились, я обет дал: если мы целы-невредимы доедем и девушки нам кумыс поднесут, не пить его, а на землю вылить. Позвольте, я этот кумыс вылью.

А Кадыр не согласился, уж очень ему хотелось пить. Но тут Надыр как ударил плеткой по чашке, кумыс весь и вылился.

Обиделся царевич на Надыра, хлестнул своего коня и поскакал.

У городских ворот сам царь их со своими визирями встречал. Кадыр и Карасоч-пэри соскочили с коней и поклонились. Как увидел шах Карасоч-пэри, онемел совсем и с коня сойти не может, и сына обнять не может. Тут драгоценные подарки поднесли. Один визирь дорогого коня подвел, другой сокола поднес.

– Просим возвратившегося из путешествия принять эти подарки от нашего повелителя царя, – заявили визири.

Кадыр уже хотел было сесть на коня и взять птицу, но тут опять вмешался Надыр:

– О, великие визири! В пути у нас много было бед и трудностей. И вот я такой обет дал: если мы их избежим и живыми-невредимыми домой вернемся, то первые подарки нашего царя в жертву принесем и сожжем.

Выхватил он меч и изрубил коня и сокола на куски, мелким песком засыпал.

Как увидел это румский царь, в ярость пришел, но сказать, ничего при Карасоч-пэри не посмел, повернул своего коня и уехал. А Кадыра-царевича, Карасоч-пэри и Надыра приказал отвести во вновь выстроенную для них михманхану.

В полдень жарко стало, Карасоч-пэри окна завесила, чтобы было прохладней, постелила на красные ковры бархатные одеяла, легла, раскинув свои черные волосы на белой подушке, и крепко уснула. Вдруг из-под ковра вылез большой скорпион, взобрался на Карасоч-пэри и по атласному платью пополз. Так он дополз до груди девушки, остановился, хвост с жалом поднял. Хотел скорпион за воротник залезть, но тут дыхание Карасоч-пэри его назад отбросило. Он тогда по плечу пополз, стал на лицо подниматься. Как раз в это время заглянул в михманхану Надыр, сразу же скорпиона скинул и раздавил его. Капля яда брызнула на лицо красавицы. Надыр вынул платочек и наклонился, чтобы стереть скорее яд с лица Карасоч-пэри. Но тут в комнату вошел Кадыр и закричал:

– Вот как! Считал я тебя другом, братом своим.

От этого крика Карасоч-пэри проснулась, глядит испуганно, ничего не понимает. А царевич еще больше кричит:

– Вот, значит, как ты меня обманывал, вот когда твои козни открылись. И отец твой против моего отца шел, и ты по его стопам идешь. А я тебя в своем дворце держал, другом тебе был. Убирайся же!

Выхватил Кадыр саблю и бросился на Надыра. Тут Карасоч-пэри вскочила, схватила царевича за руку и спрашивает:

– Что тут случилось? Расскажи же мне?

Надыр говорит Кадыру:

– Садись, брат. И ты, сестра моя, сядь. Я вам все сейчас расскажу. Хоть, быть может, после этого нам уже ни разговаривать, ни видеться не придется. Помните, когда мы встретились в пути и отдыхали под большим чинаром, вы спали, а я ваш сон охранял. Прилетели тогда на чинар четыре попугая и вот что они говорили. Первый сказал: «Глядите! Один молодец трудился, а другому счастье». Если не верите мне, пусть колено мое в камень превратится. Другой говорит: «Это еще полбеды. А вот отец его рабыням кумыс отравленный дал и сказал: «Пусть мой сын выпьет его и умрет, а жена его мне останется». Если не верите мне, пусть спина моя в камень превратится. Третий говорил: «Отец для него еще и отравленного коня с соколом приготовил и сказал: «Пусть мой сын сядет на него, сокола возьмет и умрет, а жена его мне останется». Коль не верите мне пусть грудь моя в камень превратится. А четвертый говорил: «Отец для него и дом новый построил, а потом скорпионов туда напустил и сказал: «Пусть они ужалят моего сына и он умрет, а жена его мне останется». Вот я ждал все время этих скорпионов, одного я на пороге раздавил, а сюда вошел – и другого с лица сестры моей смахнул, а капля яда на лицо ей попала, я этот яд платком собирал, а тут вы и вошли…

Показал Надыр убитого скорпиона и добавил:

– Если и теперь не верите мне, пусть я весь в камень превращусь.

Сказал так – и в тот же миг превратился он в камень. Увидела это Карасоч-пэри и говорит Кадыру-царевичу:

– Так вот, Кадыр, какое у тебя черное сердце! Так ты отблагодарил своего верного друга, который ради тебя столько мук вынес, жизнь свою за тебя отдать был готов. Вот смотри – камнем лежит юноша, который спас тебя от яда и от козней твоего отца!

Кадыр и сам жалел, что так вышло. Заплакал он, застонал. Карасоч-пэри ему и говорит:

– Сидеть теперь нечего. Вставай, гонцов разошли по всей стране, всех лекарей позови, богатств из своей казны не жалей. Надо Надыру жизнь вернуть. Если ты этого не сделаешь, не видеть тебе больше меня, уеду к своему отцу.

Разослал Кадыр гонцов по всей стране, лекарей созвал, но ничего уже сделать не мог. Ночью он спать лег и уснул, а Карасоч-пэри и спать не могла. Вдруг видит она: выползла из одного угла комнаты белая змея, а из другого желтая. Белая змея желтой сказала:

– Все твари земные ненавидят нас, врагами своими считают, а посмотри, какие страшные злодейства они сами совершают. Вот был юноша, верой и правдой другу своему служил, а тот его в камень превратил. А царь, узнав об этом, радуется, все время думает, как бы сына своего со света сжить.

Желтая змея ответила:

– Юноше можно вернуть жизнь, только это очень трудно. Для этого надо убить самого злого, самого жестокого шаха, выкупать юношу в его крови, а потом окунуть его в том роднике, что течет под чинаром, где попугаи сидели.

Поговорили так змеи и уползли в свои норы. Карасоч-пэри разбудила Кадыра и рассказала ему, о чем змеи между собой говорили.

Вдруг открылась дверь – и вошел царь. Выхватил он кинжал и бросился сразу на Кадыра.

Царевич кинулся отцу в ноги и просит:

– Отец! Я же ваш сын, в чем я перед вами провинился?

Царь ударил кинжалом Кадыра прямо в сердце, и бездыханное тело царевича повалилось на ковер. А царь, как дикий зверь, кинулся к Карасоч-пэри и прижал ее к груди, но вдруг изо рта у него хлынула кровь, и он упал мертвый.

Карасоч-пэри тогда сказала:

– Более жестокого на всем свете не найти царя, чем этот румский царь.

Она окунула окаменелого Надыра в кровь и сказала: «Будь проклят этот дворец, где совершалось столько злодеяний!»

Взяла она с собой окаменевшего Надыра и отправилась в путь. Подъехав к роднику под чинарами, опустила в него камень, и вышел из родника Надыр, живой, невредимый. Обрадовалась Карасоч-пэри, глядит на Надыра не наглядится. А Надыр удивляется, спрашивает:

– А где же мой брат? Как мы сюда попали?

Тут Карасоч-пэри рассказала ему, как Кадыр от руки родного отца погиб. А потом показала ему двух коней оседланных и говорит:

– Сядем на коней. Остальное я расскажу в пути.

И поехали они в страну Шом.

Перевел А. Мордвилко.

КЛЫЧ-БАТЫР

Жил в давние времена необыкновенной силы человек по имени Клыч-батыр.

Однажды узнал он, что живет на свете красавица Ак-Биляк, и отправился искать ее по свету. Клыч-батыру попался навстречу прохожий. – Эй, друг, далеко ли собрался? – спросил он у Клыч-батыра.

– Ищу я по свету красавицу Ак-Биляк, – ответил Клыч-батыр. – А ты кто таков и что тут делаешь?

– Я ткач, – сказал прохожий. – Прослышал я, что появился в нашей стране силач, по имени Клыч-батыр. Вот ищу его, хочу помериться с ним силой.

– Тебе повезло, – усмехнулся Клыч-батыр. – Я друг Клыч-батыра, много ходил с ним вместе. Давай померимся силами сначала со мной. Одолеешь меня, поборешься с самим Клыч-батыром.

– Если так, давай! – ответил ткач.

Схватили они друг друга и давай бороться. Приподнял Клыч-батыр ткача и одним махом бросил его на землю.

Встал ткач и поклонился Клыч-батыру.

– Молодец! Если ты такой, что сказать о Клыч-батыре?

Клыч-батыр дал ему маленькую тыквянку-табакерку и сказал:

– Возьми, друг, эту тыквянку, не забывай меня, пока в ней будет табак, не беспокойся, а если вдруг из нее капнет кровь, то беги ко мне что есть силы! Был я один – теперь нас стало двое.

Простился Клыч-батыр с ткачом и поехал дальше.

Прошло не много не мало времени, встретил он на дороге еще одного прохожего, оказался тот кузнецом.

– Далеко ли держишь путь? – спросил он Клыч-батыра.

– Ищу я по свету красавицу Ак-Биляк, – ответил Клыч-батыр. – А ты что стоишь здесь на дороге?

– Говорят, едет, какой-то Клыч-батыр, силач. Вот жду его. Хочу побороться с ним, – сказал кузнец.

– Тебе повезло. Я друг Клыч-батыра, – ответил Клыч-батыр. – Если хочешь, давай поборемся сначала со мной.

– Давай, – ответил кузнец. Схватили они друг друга за пояса. Но долго не выдержал кузнец. Клыч-батыр быстро положил его на спину.

Кузнец не обиделся и предложил свою дружбу Клыч-батыру. Тот и ему дал тыквянку.

– Пока в ней будет табак, ни о чем не беспокойся, – сказал он, – а если из нее капнет кровь, немедленно беги ко мне! Был я один, потом нас стало двое, а теперь – трое!

Простился Клыч-батыр с кузнецом и поехал дальше.

Долго ли ехал Клыч-батыр, коротко ли, смотрит – навстречу ему прохожий. Оказался он водоносом.

Клыч-батыр поборол и его. Дал он ему тыквянку и сказал то же, что и ткачу и кузнецу. «Нас было трое, а с тобой стало четверо», – добавил он в заключение.

Поехал Клыч-батыр дальше.

Ехал он, ехал – и добрался до степи, где пастух пас стадо баранов.

– Чьи эти овцы? – спросил Клыч-батыр у пастуха.

– Красавицы Ак-Биляк, – ответил пастух.

– А где живет красавица Ак-Биляк?

– Эй, джигит, – сказал пастух, – сколько таких молодцов, даже шахских и ханских сыновей приезжало к ней. Да где им до нее! Только себя погубили! Посмотри, вон стоит дворец. Стены его увешаны головами. Это головы таких, как ты. И ты все еще думаешь добраться до красавицы.

Поразмыслил немного Клыч-батыр и сказал:

– Непременно я добьюсь Ак-Биляк. Но скажи, что для этого надо сделать?

– Поезжай на базар и купи полный хурджун кишмиша. У Ак-Биляк есть конь, он очень любит кишмиш. Если конь видит, что кто-то хочет пробраться во дворец к Ак-Биляк, он начинает ржать. Красавица просыпается и отрубает голову смельчаку. А ты пустись на хитрость. Прокопай под землей ход в конюшню этого коня. До ночи прикрой дыру циновкой и жди. Сам укройся получше, чтобы конь не видел тебя, не то ты пропал. Как станет темно и красавица Ак-Биляк уснет, отодвинь циновку, высыпь кишмиш в ясли. Тогда считай, что красавица Ак-Биляк твоя.

Клыч-батыр так и поступил. Прорыл в конюшне подземный ход, но когда хотел прикрыть отверстие циновкой, конь увидел его и заржал. В ту же минуту красавица Ак-Биляк вошла в конюшню.

– Ну чего ты заржал? Что еще случилось? – спросила она, гладя коню челку и оглядываясь по сторонам. Ничего не заметив, она ушла к себе.

Только Клыч-батыр шевельнулся под своей циновкой конь опять заржал.

Снова пришла в конюшню красавица. Осмотрелась – ничего не заметила и раскричалась на коня.

– И что ты ржешь, мешаешь мне спать, – сказала она, ударила раза два коня плеткой, ушла к себе и уснула.

Клыч-батыр дождался темноты, отодвинул циновку и насыпал в ясли, кишмиша. Конь забыл обо всем, а Клыч-батыр тихонько вошел в дом. Смотрит – красавица Ак-Биляк крепко спит на ложе из сорока одеял. Быстро и ловко забил он около постели сорок колышков и привязал сорок косичек Ак-Биляк. Красавица проснулась и испугалась. Видит – стоит над ней какой-то юноша и смотрит на нее.

– Зачем ты пришел? – спросила Ак-Биляк. – Что ты хочешь от меня? Вот встану сейчас и отрублю тебе голову!

Попыталась она подняться с ложа, рванулась, а голова ее привязана.

Засмеялась красавица, похвалила Клыч-батыра за находчивость и сказала:

– Ну, джигит, победил ты меня.

Стали они жить вместе.

Услышал о красоте Ак-Биляк падишах, по имени Карахан. Позвал он одну хитрую старуху и сказал ей:

– Привезешь мне ту девушку, насыплю тебе золота выше твоего роста!

Села на осла хитрая старуха и поехала не торопясь. Добралась она до места, мимо которого должен был возвращаться с охоты Клыч-батыр.

Разбила камнем ноги своему ослу, а сама начала громко плакать и причитать.

Подъехал Клыч-батыр и спросил:

– Что с тобой, старая?

– Пожалей меня, сынок, – причитала хитрая старуха, – не оставляй одну в степи, не то я погибну!

Пожалел Клыч-батыр старуху, усадил ее на коня позади себя и привез домой.

Красавица Ак-Биляк рассердилась.

– Зачем ты привез эту старуху-злодейку? Она сживет нас со света.

– А, что она сумеет сделать, – рассмеялся Клыч-батыр. – Пусть живет у нас. Будет помогать тебе во всем!

Стала старуха жить у них, хлопотать по хозяйству.

Как-то спросила хитрая старуха у Ак-Биляк:

– Доченька, не знаете ли, где у Клыч-батыра находится душа? Было бы хорошо, если бы вы узнали.

– А как спросить его об этом? – сказала Ак-Биляк.

– Вечером, когда Клыч-батыр вернется домой с охоты, вы отвернитесь от него, он вам скажет, – захихикала хитрая старуха.

Вечером, когда Клыч-батыр возвратился с охоты, красавица Ак-Биляк отвернулась от него, села, насупившись, в угол и так сидела молча.

– Что это ты такая грустная, душа моя? Что случилось? – удивился Клыч-батыр.

– До сих пор я ничего не знаю о вас, – ответила красавица Ак-Биляк.

– Ну, а что ты хотела узнать?

– А где у вас находится душа? – спросила она.

Как ни отговаривался Клыч-батыр, но Ак-Биляк не отстала, пока он ей не рассказал.

– Моя душа – в моей сабле. Поэтому меня и зовут Клыч-батыр, то есть Сабля-батыр. Без сабли своей я и шагу не могу ступить.

Молода была, неразумна красавица Ак-Биляк, и потому в тот же час передала она слова Клыч-батыра хитрой старухе. А той только это и надо было. Обрадовалась она: «Вот и я достигну теперь желанной цели!» Вслух она только сказала:

– Никогда я не поверю, чтобы душа человека помещалась в какой-то сабле! Муж обманул вас.

– Возьмите у Клыч-батыра саблю, когда он утром соберется на охоту. Посмотрим, что будет?

Утром Ак-Биляк попросила мужа оставить свою саблю дома. Не хотел он обидеть жену, отдал ей саблю, а сам уехал на охоту. Хитрая старуха, утащила саблю и бросила ее в реку. И в ту же минуту Клыч-батыр упал с коня на землю бездыханный. А старуха тем временем сделала из щепок коня, да не обыкновенного, а волшебного. Повернешь ему правое ухо – он взлетит в небо, повернешь левое ухо – опустится на землю.

Удивилась Ак-Биляк: что это за деревянный конь?

– А вы сами посмотрите, – сказала старуха. – Не простой это конь, а летающий. Сядьте-ка позади меня на этого коня, облетим мы многие страны и посмотрим их.

Повернула хитрая старуха правое ухо деревянному коню, он взвился и полетел. Спустя минуту они оказались уже во дворце падишаха Карахана.

Отвесила хитрая старуха поклон Карахану и сказала:

– Мой падишах, я исполнила твое приказание, привезла тебе красавицу Ак-Биляк.

Царь велел выдать старухе столько золота, сколько она смогла унести, а потом устроил пир на сорок дней и сорок ночей.

А теперь послушайте о друзьях Клыч-батыра – ткаче, кузнеце и водоносе. Все в один час, в одно мгновенье взяли свои тыквянки, видят – из них капает кровь. Мигом собрались они и побежали.

Прибегают они к дому Клыч-батыра, а путь им преграждает река.

– Выбери воду из реки! – сказал ткач водоносу.

Водонос быстро выбрал воду кожаным ведром, и дно реки оголилось. Смотрит – а там сабля Клыч-батыра. Отдал ткач ее кузнецу и попросил:

– Наточи ее!

Кузнец наточил саблю и в ту же минуту Клыч-батыр в том месте, где упал он бездыханный на землю, встал и отряхнулся. Видит – коня нет. Пошел он домой пешком. Пришел – а красавица Ак-Биляк исчезла.

Встретили его ткач, кузнец и водонос.

– Что случилось, друг? – спросили они его в один голос.

– Горе мне! – воскликнул Клыч-батыр. – Похитила злая старуха у меня Ак-Биляк.

Ткач пошел в город, где жил падишах Карахан. Слышит – народ шумит, барабаны гудят, трубы трубят.

– Что у вас случилось? – спросил ткач у привратника.

– Как что? Свадьбу справляют, – ответил тот.

– А какая свадьба?

– Царь женится на красавице Ак-Биляк.

Прибежал ткач к Клыч-батыру и рассказал обо всем.

Схватил свой меч Клыч-батыр, вскочил на коня и поехал в город. Смело вошел он во дворец и сразился с падишахом Караханом. Победил Клыч-батыр Карахана и отрубил ему голову. Повелителем страны Клыч-батыр назначил ткача, а визирями кузнеца и водоноса.

После пира, продолжавшегося сорок дней, усадил Клыч-батыр красавицу Ак-Биляк на коня и вернулся с ней домой.

Сказочник Юлдаш Ганиев. Перевел М. Шевердин.

ЗОЛОТАЯ РЫБА

В давние времена жил на берегу моря старик-рыбак со своим единственным сыном. Были они очень бедные. Всего добра было у них – старая лодка да невод. Молодой рыбак отцу помогал да целыми днями песни пел.

Однажды закинул старик в море невод. Вытащил его и видит: бьется в неводе рыба, извивается. А рыба не простая, золотая. Удивился старик и говорит сыну:

– Присмотри, сынок, за диковинной рыбой, а я пойду расскажу о ней хану. Может быть, он нам за эту рыбу дорогой подарок пожалует.

Ушел старик. А молодой рыбак посмотрел, как рыба в неводе бьется-мучится, и пожалел он ее. Не стал он отца дожидаться и отпустил ее в море.

Нырнула золотая рыба в море и уплыла. Приехал хан со своей свитой и стражей, приказал:

– Ну-ка, показывай свою дивную рыбу.

А молодой рыбак опустил голову и говорит хану:

– Пожалел я красавицу-рыбу и в море отпустил.

Рассердился хан, старика стал бранить:

– Ах ты, негодный старик! Как ты смел из-за такого пустяка мой ханский покой тревожить? И кто это слышал, чтобы в море золотые рыбы водились?

Тряхнул ханский визирь своей длинной бородой, а борода у него была такая длинная, что по земле волочилась, и говорит:

– Я на свете больше ста лет прожил, но о таком диве не слыхал.

Как ни старался старик-рыбак убедить хана, что он правду говорит про золотую рыбу, не поверил хан, только больше разозлился. И приказал связать молодого рыбака по рукам и ногам, положить в старую лодку и пустить лодку в море.

Возвращается хан во дворец и своему злому делу радуется. А бедный старик стоит на морском берегу, смотрит, как волны лодку с единственным сыном уносят, и не знает, что ему делать, как сына спасти. Скрылась лодка из глаз, упал старик на землю, проклинает зверя-хана.

Лежит молодой рыбак в лодке и ждет своей гибели. А лодка уплывает все дальше и дальше.

Наконец показался вдалеке остров. Прибили волны лодку к острову, и врезалась она носом в прибрежный песок. В тот же миг вышел из-за деревьев молодой юноша. Он так был похож на молодого рыбака, словно одна половинка яблока на другую.

Подошел юноша к молодому рыбаку, руки и ноги ему развязал. Обнял молодой рыбак доброго юношу, поблагодарил. Юноша достал лепешку, отломил половину и подал молодому рыбаку. Так началась у них дружба.

Однажды ходили друзья по острову. Видят: какой-то старик стадо пасет. А юноши думали, что, кроме них, никого на острове нет.

Подошли они к старику, поздоровались.

Старик рассказал им:

– На расстоянии трехдневного пути отсюда есть страна. У хана той страны большое горе. Единственная его дочь, красавица такая, что и в целом свете не найти, от самого своего рождения ни слова не сказала. Хан всем людям объявил: кто его дочь вылечит, того он самыми дорогими подарками наградит, но если ханская дочь по-прежнему немой останется, у того, кто брался ее лечить, голову снимут. Так уже много добрых молодцев свои головы в ханском дворце сложили.

Удивились друзья и решили все же попытать счастья. Когда приблизились они к ханскому дворцу, юноша говорит молодому рыбаку:

– Дай я первым свое счастье испытаю. Если мне удастся вылечить ханскую дочь, все подарки с тобой поделим.

Рыбак согласился, и юноша отправился в ханский дворец.

Встретили его во дворце две невольницы и говорят юноше:

– Много здесь похожих на тебя богатырей-удальцов вылечить ханскую дочь пытались. Но вместо этого с каждым разом только башня из людских голов выше становится. И тебя несчастная доля ждет.

Отважный юноша все же смело вошел к ханской дочери, поклонился ей и говорит:

– Эй, красавица царевна! Нас у отца трое сыновей. Однажды мы пошли в рощу нарубить дров. Мой старший брат срубил дерево и выстрогал из него красивую птицу. Он сделал ее так искусно, что выглядела птица как живая. Средний брат пошел по лесу, насобирал самых редких птичьих перьев и украсил ими деревянную птицу. Стала она еще красивее. А я нашел чудесный родник и выкупал птицу в чистой прозрачной воде. Ожила наша птица, запела и улетела. После того пошли у нас большие споры и ссоры. «Моя птица!» – стал каждый доказывать. Споры наши так разгорелись, что никто и конца им не видит. Вот скажи, красавица, чья должна быть птица? Разреши наш спор!

Девушка выпрямила стан, ее черные ресницы задрожали. По лицу пробежала улыбка. Но ни слова царевна не сказала, только показала рукой на рот и стала качать головой.

Юноша рассердился и стал угрожать девушке:

– Раз из-за тебя суждено мне умереть, так пусть и твоя голова вместе с моей пропадет!

Выхватил юноша меч и замахнулся. Царевна со страха упала на землю, закричала, и в тот же миг из ее рта выползла белая змея. Извивается змея, шипит. Юноша наступил на нее каблуком сапога и раздавил ей голову.

Царевна посмотрела глазами, полными слез, на юношу, сняла с руки кольцо и говорит:

– Возьми кольцо, иди во дворец к моему отцу. Он тебя наградит.

Взял юноша кольцо и побежал к своему другу. Как увидел егомолодой рыбак, сразу бросился обнимать товарища. Юноша рассказал молодому рыбаку, что произошло в ханском дворце, передал ему кольцо и говорит:

– Теперь я тебе свою тайну открою. Я – та золотая рыбка, которую ты пожалел и на волю отпустил. Когда ты на берегу морском свои песни пел, слава об их красоте по всей водной стране пошла. Чтоб послушать их, я подплыл к берегу и, заслушавшись, попал в сеть. Но ты меня избавил от плена. Когда ханские стражники тебе руки и ноги связали и связанного в лодку бросили, я позвал на помощь своих верных друзей-рыб. Я просил их поддержать твою лодку и не дать ей потонуть. Мои верные друзья выполнили мою просьбу и привели лодку к острову. А я принял образ человека, похожего на тебя. За короткое время, что мы пробыли вместе, я еще больше узнал, какое у тебя чистое сердце, и полюбил тебя, как родного брата. Но пришла пора возвращаться мне в подводную страну. Возьми у меня кольцо, пойди к хану и получи награду. А если я когда-нибудь понадоблюсь, приди на берег моря и позови меня три раза. Я всегда тебе на помощь приду.

Сказав это, юноша бросился в море.

Очень был опечален молодой рыбак разлукой со своим другом, долго смотрел на волны, вслед ему, а потом пошел в ханский дворец. Пришел и просит, чтоб его во дворец впустили. Долго ждал он ответа, но хан не захотел отдавать за рыбака свою дочь и во дворец его не пустил.

Как услышал рыбак такой ответ, свет ему чернее ночи показался, пошел он на другой конец города и нанялся к кузнецу в ученики.

Прошла неделя, и узнала про это ханская дочь. Стала она горько плакать, а потом и говорит отцу:

– Если ты меня за этого джигита, который меня вылечил, не выдашь, так сегодня же меня лишишься. Без него мне жизнь немила.

Побежала она к реке и хотела в воду броситься, с трудом ее удержали. Волей-неволей пришлось хану свою дочь за молодого рыбака замуж отдать.

Созвал хан людей на той, приказал своим слугам нарядить молодого рыбака в праздничные одежды. На другой день свадебный пир начался, барабаны забили, карнаи, сурнаи заиграли.

Так молодой рыбак стал зятем хана. Однако хан невзлюбил своего зятя, все думал, как бы от него избавиться. Да и молодому рыбаку в ханском дворце тоже все было не по душе.

Однажды царевна заметила, что молодой рыбак часто печалится, вздыхает. Подошла к нему царевна и спрашивает, о чем он так грустит.

– Не могу я вольно дышать в этом роскошном дворце, ничто меня здесь не радует. Молодость моя на морском берегу прошла. Там мой любимый отец остался. Что с ним – не знаю. Если ты согласишься отправиться со мной к моему отцу, я буду самым счастливым человеком на свете. Только в моей стране ты уже будешь жить как жена бедного рыбака. Там всей этой роскоши, что в твоем дворце, и рабынь, у тебя не будет.

– Я на все согласна, – отвечает царевна, – лишь бы ты был счастлив. а больше мне ничего не надо. Только разве сможем мы переплыть через море? В нашей стране никто не умеет корабли строить.

– Не печалься. Я все устрою. Иди, собирайся в дорогу.

Отослал молодой рыбак жену в дом, а сам пошел на берег морской и три раза крикнул. Выплыла из воды рыба и спрашивает:

– Эй, верный друг, какое дело ты мне поручишь?

– Соскучился я по родной своей земле, очень хочу вернуться на родину. А чтобы по морю плыть, нет у нас ни корабля, ни лодки. Старый мой челн весь развалился.

Золотая рыбка отвечает:

– Желание твое скоро будет выполнено. Чуть настанет вечер, я пришлю тебе большущую рыбу. Ты с женой заходи смело в пасть этой рыбы. Утром будете уже дома.

Рыба нырнула в воду и исчезла.

Когда настал вечер, поднялись на море волны, к берегу подплыла огромная рыба. Из носа у нее поднимался фонтан, от нетерпения она била хвостом.

Увидела ханская дочь рыбу и от страха задрожала. А молодой рыбак ее успокоил, за руку взял и повел прямо в рыбью пасть. Вошли они, рыба закрыла рот и поплыла по морю. Плыла она так спокойно, так осторожно, что убаюкала молодого рыбака и его жену, и они уснули. А к утру удивительная рыба привела их в назначенное место и открыла рот. Упали горячие солнечные лучи на молодого рыбака и разбудили его. Видит он – перед ним родной берег, на котором он вырос, хижина и около нее старый отец сидит. Удивился молодой рыбак, обрадовался. Побежал скорей, обнял отца.

А потом привел молодой рыбак к отцу свою молодую жену. Увидел ее старик, обрадовался. И так стали они все трое мирно и счастливо жить в своей хижине.

Перевел А. Мордвилко.

МАЛЬЧИК С ГОРОШИНКУ

В древние времена жил-был один бай. У этого бая было много работников и батраков-издольщиков. Батраки-издольщики трудились на байской земле круглый год, три четверти урожая отдавали баю, а четвертую долю оставляли себе на пропитание.

Один из батраков-издольщиков по имени Хасан жил очень бедно. Детей у него не было. Он день и ночь работал на бая и даже не мог выбрать свободной минутки, чтобы пойти домой. Работать на байской земле приходилось много: надо было и пахать, и сеять, и поливать посевы, полоть, а когда начиналась уборка, жать, молотить и веять, затем удобрять землю и снова пахать и сеять. И так круглый год беспрерывно работал Хасан. Жена каждый день варила дома обед и приносила ему в поле.

Однажды, когда Хасан пахал на быках байское поле, жена его родила сына, да такого малюсенького, с горошину. Бедная женщина стонала и охала, жалуясь на свою судьбу:

– Что теперь делать? Отец твой работает с утра до ночи, голодный, – говорила она, упрекая сына. – А у меня сил нет нести ему обед. И родила-то тебя такого маленького, как горох, тоже мне помощничек! Куда ты такой годишься, Нохотбай (нохот – горошинка, бай – приставка – богатый, счастливый)? Чтоб ты совсем зачах!

Она с трудом поднялась с постели и со слезами на глазах пошла варить обед. «Как же я теперь понесу обед мужу?» – думала она и ничего не могла придумать. Налила она похлебку в глиняную корчажку, завязала ее сверху чистой тряпкой и поставила на пол. Смотрит – к корчажке, словно горошинка, подкатился ее новорожденный сыночек и говорит:

– Мама, ты не ходи в поле, я сам отнесу обед отцу.

– Ты понесешь? – удивилась мать. – Хорош, нечего сказать! Вот еще выискался помощничек! Куда ж ты годишься-то? Ну как ты понесешь обед? Тебя самого-то надо нести на руках!

Обидно было слушать Нохотбаю упреки матери. Он разозлился, поднял корчажку и побежал, быстро семеня малюсенькими ножками. Мать так и ахнула от удивления.

Батрак Хасан с утра пахал землю в поле, очень устал, проголодался и все поглядывал на дорогу. «Что же это жена до сих пор возится? Пора обедать», – думал он. Вдруг Хасан остановил быков, смотрит и не верит своим глазам: катится по дороге знакомая корчажка сама, а жены не видать. Пока он стоял с разинутым ртом, корчажка подкатилась почти к самым ногам, и из-под нее послышался голос:

– Отец, а отец! Я тебе обед принес!

Хасан взял корчажку в руки, поднял ее, смотрит – нет никого. Поставил он корчажку, вынул кусок лепешки, стал обедать. А Нохотбай уже вскарабкался на омач и стал погонять быков. Они послушно пошли бороздой. Смотрит Хасан и удивляется: быки сами по себе идут, как полагается, и пашут землю. А Нохотбая было совсем не видно.

Наелся Хасан, поставил пустую корчажку на землю и пошел к быкам. Нахотбай, увидев приближавшегося отца, быстренько подкатился к пустой корчажке, легко поднял ее и побежал домой к матери. Увидев удалявшуюся корчажку, отец совсем растерялся. «Что за диковина?» – подумал он. Вечером, придя домой, он первым долгом спросил жену:

– Ты почему сегодня не пришла? Кто принес мне обед?

В ответ на эти слова жена засмеялась.

– Не пошла, вот и все. Что ж, мне дома делать нечего, что ли? А обед принес ваш сынок! – сказала она.

Хасан рассердился.

– Мелешь ты что-то несуразное! О чем это ты? Что за болтовня? С чего это ты взяла? Я тебе про обед говорю, а ты мне про сына. Какой сын? Где он? Если б был у меня сын да принес бы мне обед, разве я не увидел бы его?!

«Нет, ему никак не втолкуешь, хоть говори, хоть нет, все равно не поверит. Как бы еще не рассердился пуще прежнего», – подумала жена и крикнула:

– Нохотбай, а Нохотбай! Где ты там? Иди сюда!

– Что такое? – недоумевал Хасан. – Да о чем ты говоришь? Кого ты зовешь? Что за Нохотбай?! Сроду не слыхал такого имени. Да таких имен-то не бывает. Ты что?

– Ой, умереть мне! – воскликнула жена. – Вы все еще не верите, спрашиваете, о чем я говорю! Да у нас ведь сын родился! Что же тут удивительного?! Вот и родился сын, да такой малюсенький, как горошинка. Его и не видно, сразу-то не заметишь!

Хасан так удивился, что не мог выговорить ни одного слова. В этот момент появился Нохотбай.

– Здравствуй, отец! – сказал он.

Хасан посмотрел этак сверху вниз и еще больше удивился: перед ним, семеня ножками, двигался крошечный мальчик величиной с горошинку.

– Вот это и есть наш сынок Нохотбай, – сказала жена.

А Хасан все удивлялся: «Как это такой малыш мог принести мне обед?» – думал он, но все же очень обрадовался и похвалил Нохотбая:

– Молодец, сынок!

Слушая дельные рассуждения Нохотбая, отец радовался: «Смышленый мальчик, из него выйдет толк. Только уж очень маленький. Ну и что ж? Вырастет!» – думал он, утешая себя. – «Подождем!»

Однако напрасно ждал Хасан. У всех дети росли, набирались сил, а его Нохотбай как был с горошинку в день рождения, так и остался.

Родители были довольны своим Нохотбаем. Мальчик выполнял все домашние работы, во всем помогал отцу и матери.

Однажды Хасан решил показать своего сына баю. Позвал он Нохотбая и повел его к хозяину.

Увидев малыша, бай сначала посмеялся над ним, а потом, разозлившись, крикнул:

– Что это такое? Кого ты мне привел? Разве это человек? Мне таких работников не нужно! Уберите его отсюда! Постойте! – приказал он слугам. – Отвезите его через реку Курдум и бросьте там!

Хасан ужаснулся. Когда слуги схватили Нохотбая и тот завизжал, отец заплакал от обиды. Слуги потащили мальчика к реке, а Хасан побежал домой и рассказал жене о случившемся. Вместе с женой они плакали, убивались, но ничего не могли сделать.

Байские слуги перевезли Нохотбая на лодке через быструю реку Курдум на другой берег и бросили его в глубокий овраг. Кончился день, настала ночь, а Нохотбай все карабкался по склону и выбрался только утром, когда взошло солнце.

Дней пять-шесть бродил Нохотбай по берегу и, наконец, добрался до людей. Это были батраки бая. Они приютили малыша, накормили его и обласкали. Нохотбай работал вместе с ними не покладая рук, подружился со всеми. С ним обращались как с родным сыном. Нохотбай рассказал им о жестоком поступке бая, о том, как он издевался над его отцом.

Однажды люди собрались в доме, где жил Нохотбай, и договорились отомстить баю. Они избрали Нохотбая своим предводителем и переплыли на лодке через реку Курдум. Долго они шли и много прошли, а Нохотбай, не зная устали, все вел их вперед. Наконец Нохотбай привел их к дому бая – и они неожиданно напали на хозяина. Убив бая, они забрали все его имущество и отнесли в дом Хасана.

Нохотбай поздоровался с отцом и матерью. Они обнимали его, целовали и плакали от радости. Так вся семья батрака Хасана, достигнув своих желаний и целей, зажила счастливой жизнью.

Сказительница Субхатуллаева. Перевел С. Паластров.

ПЭРИ-ЗМЕЯ

В стародавние времена жил один царь. Однажды он поехал на охоту.

Охотясь у опушки леса, он увидел впереди большое ветвистое дерево. Это было самое обыкновенное дерево, только побольше других. Смотрит царь – а под деревом что-то шевелится. Подъехав поближе, царь увидел девушку, отдыхающую в тени листвы. «Должно быть, это лесная пэри», – мелькнуло в голове у царя.

Услышав конский топот, девушка приподнялась и посмотрела на всадника. Пораженный ее красотой, царь потерял сознание и свалился с коня. Немного погодя он почувствовал, как девушка брызнула ему в лицо холодной водой, и он открыл глаза. Девушка своими руками дала царю напиться. Царь посадил лесную пэри на коня и привез ее с собой во дворец.

Сев на трон, царь вызвал визирей и приказал готовиться к свадебному пиру. Сорок дней и сорок ночей продолжался пир, после чего царь женился на лесной пэри.

Спустя некоторое время царь стай чахнуть. Силы его слабели, лицо пожелтело, осунулось, глаза ввалились. Он худел не по дням, а по часам. Наконец, почувствовав себя очень плохо, царь позвал к себе старшего визиря и сказал:

– Ты мой главный и самый мудрый визирь! Помоги мне своим советом. Что со мной случилось, я и сам не знаю. С тех пор как я женился, мне с каждым днем все хуже и хуже. Я худею, чувствую, что силы совсем меня покидают. Что делать? Научи меня!

– О, государь! – ответил визирь. – Все это верно. Вы сказали горькую правду. Я вижу, как вы в последнее время совсем изменились. Вид у вас очень плохой, лицо пожелтело, вы худеете. Нужно тщательно исследовать причины, разобрать, отчего это происходит. Государь, если вы не обидитесь, я открою вам одну тайну. Хорошо?

– Ладно, говори, – сказал царь.

Тогда визирь, собравшись с духом, осмелился высказать свое предположение:

– Государь, вам стало плохо после того, как вы привезли с собой эту девушку из леса. Я боюсь, уж не она ли главная причина вашей болезни? Кто знает, быть может, это вовсе не девушка, а змея в образе лесной пэри! Старые люди говорят, что в давние времена в диких местах, там, где не ступала нога человека, в степях, в лесах водились змеи-оборотни. Днем человеку такая змея кажется прекрасной пэри, и только ночью можно узнать, что это настоящая змея. Я все время думаю про вашу жену: уж не змея ли это в образе лесной пэри?

– А если это так, то как узнать? Что мне делать? – спросил царь.

– Узнать можно, – ответил визирь, – только на это нужно ваше согласие. Если вы согласны, мы сначала узнаем, а потом примем меры.

Царь сказал, что он согласен на все. Визирь подумал и немного погодя стал объяснять царю, что нужно делать.

– Государь, – сказал он. – Как-нибудь вечером скажите своей жене, пусть она сама сварит вам плов. Когда она поджарит в сале лук, мясо и морковь и отвернется, чтобы набрать воды, вы незаметно бросьте в котел целую пригоршню соли. Когда она сварит плов и подаст вам на блюде, вы садитесь и кушайте с нею вместе. Покушав немного, она скажет: «Плов очень соленый!» Она нальет вам и себе чаю и выпьет сразу целую пиалу. Вы отхлебните немного и опять принимайтесь за плов, кушайте да похваливайте и ее угощайте. Она поест и снова будет пить чай. А вы кушайте и ее угощайте, старайтесь, чтобы она вместе с вами съела весь плов. После плова она выпьет весь чай и будет пить воду. И вы тоже пейте чай, чтобы ей меньше досталось. Что из этого получится, узнаете ночью.

В тот же день вечером царь приказал жене сварить плов и сделал все так, как научил его визирь. Жена сначала пережарила в котле кусочки курдючного сала, выбросила выжарки, потом поджарила лук с мясом, положила морковь и пошла набрать воды. Царь зашел на кухню и незаметно бросил в котел целую пригоршню соли. Плов получился очень соленый.

Царь ел через силу, но и виду не показывал, что ему противно есть такое кушанье, и все нахваливал да угощал жену. А пэри стыдно было, что плов у нее получился неудачный, пересоленный. Она поневоле вынуждена была есть и съела довольно-таки много. За ужином и после ужина царь и фея выпили очень много чаю и воды. Потом они легли спать.

В полночь царь проснулся, смотрит – рядом с ним на постели лежит большущая змея, длинная-предлинная. Она вытянулась во всю длину, голова ее была на дворе в хаузе, а хвост на постели рядом с царем. Царь замер от испуга, не мог с места двинуться и пошевелить языком. Так пролежал он всю ночь до рассвета, утром он осторожно повернул голову, смотрит – рядом с ним лежит красавица пэри.

Поднявшись с постели, царь сейчас же вызвал визиря и рассказал ему о том, что произошло ночью.

– Государь, – сказал визирь, – теперь вы должны как-нибудь избавиться от нее. Иначе вы погибли. Прикажите построить дом в виде большой железной клетки. Когда дом будет готов, как-нибудь ухитритесь заманить в него свою жену. Уговорите ее пойти вместе с вами посмотреть новый дом. Когда она войдет, вы сразу же выскакивайте и закрывайте дверь на замок. У вас заранее все должно быть готово. Остается только приказать слугам подложить под дом побольше дров и поджечь. Пэри-змея будет метаться, но ей деваться будет некуда, она сгорит в огне.

Царь сделал все так, как научил его визирь. Приказал немедленно вызвать мастеров и построить дом в виде железной клетки. Когда дом был готов, он вышел с женой в сад погулять и как бы мимоходом пригласил ее посмотреть новый дом. Он открыл дверь, и они вошли вместе. Немного погодя царь выскочил из дома, захлопнул дверь, накинул щеколду, повесил большой замок и запер. По его приказанию слуги быстро натащили много дров, подложили под дом и зажгли. Пэри завизжала, заметалась и, обратившись в змею, зашипела. Она извивалась, стараясь уползти от огня, но вскоре разгоревшееся пламя охватило весь дом, и змея сгорела. Таким образом царь избавился от беды.

Сказочник Хайдар Бойчиев. Перевел С. Паластров.

СТОЛЯР И ПОРТНОЙ

Было или не было, сытно ли голодно ли – не говорят, в давние времена жили в одном городе столяр и портной. Были они большие друзья. Однажды портной сшил очень красивый камзол. Позвал он своего приятеля, столяра, и говорит ему:

– Ты не видел, какой я сшил камзол? Посмотри! Посмотрел столяр камзол и подумал: удивительная работа, ни одного шва не видно. За всю свою жизнь не видел он такого красивого камзола. Полюбовался им столяр и говорит портному:

– Спасибо тебе, товарищ, обрадовал ты меня своим мастерством.

В том же городе жила одна красивая девушка. И портной и столяр были знакомы с этой девушкой, но никогда друг другу о ней не говорили. Однажды проходил столяр мимо дома портного и увидел там эту девушку, а на ней сшитый его другом красивый камзол. Огорчился очень столяр и позавидовал своему другу.

«Дай-ка и я что-нибудь удивительное смастерю!» – подумал он. И в тот же день начал мастерить сундук. За несколько дней сделал он сундук, да такой красивый, какого еще никто не видел. Показал столяр сундук своему товарищу, портному, и говорит:

– Посмотри, вот я сундук сделал.

Оглядел портной сундук и похвалил:

– Друг мой, прекрасный ты сундук сделал.

А столяр ему в ответ:

– Если хочешь действительно узнать, что это за сундук, полезай в него.

Только успел портной залезть в сундук, как столяр повернул какой-то винтик в нем и запер сундук на замок.

Вдруг сундук начал подниматься в воздух. Портной внутри крик-вой поднял, а друг его ничего и слушать не хочет.

Сундук поднимался, поднимался – и улетел.

Сидит портной в сундуке и думает: один винтик мой друг повернул – сундук вверх полетел, вероятно, есть в сундуке еще какой-нибудь винтик, попробую-ка я его повернуть, может быть, на землю опущусь».

Пошарил глазами портной туда-сюда, видит – маленький винтик торчит. Однако чуть только портной до него дотронулся, сундук еще выше поднялся. Наконец заметил портной третий винтик, повернул его – и сундук начал опускаться, и под вечер опустился он на землю около какого-то города.

Портной вышел из сундука, с большим трудом взвалил его себе на плечо и понес.

Видит портной – старик-красильщик закрывает свою мастерскую и собирается домой.

Портной поздоровался со стариком и говорит:

– Здравствуйте, отец! Я здесь приезжий. Нельзя ли мне у вас переночевать?

Старик согласился, и они пошли в его дом, а сундук оставили в мастерской. Дома жена старика приготовила ужин. Поели они и начали беседовать, расспрашивать друг друга о здоровье, о делах. Узнав, что с портным приключилось, старик и старуха ему говорят:

– Сынок, ты нам как сын родной будешь, жить нам не долго осталось, пусть этот дом будет тебе родным.

Портной поблагодарил их за добрые слова и согласился. Наступил вечер, стемнело. Но вдруг небо озарилось каким-то светом. Хотя луны в этот день и не было, во всем городе стало светло.

Портной спросил у стариков:

– Вот удивительно, луны нет на небе, а почему во всем городе такой яркий свет?

Старуха ему отвечает:

– А это, сынок, так бог дал. В нашем городе есть шах. А у шаха есть дочь. И такая красавица, что от взгляда ее в городе и ночью светло становится. Поэтому в нашем городе люди огня не зажигают. Эта девушка шесть месяцев в году живет на высоком холме во дворце под сводами.

Услышав эти слова, портной подумал: «Вот бы посмотреть на красавицу».

Назавтра рано утром старик взял портного в свою мастерскую. До вечера они вместе работали, а вечером старик стал собираться домой.

Портной ему сказал:

– В доме у нас очень тесно. Я лучше здесь переночую.

Старик говорит:

– Когда тесно, не беда. Но если тебе здесь больше нравится, оставайся.

И портной остался ночевать в мастерской.

Когда он утром встал и готовил себе завтрак, на улице послышался громкий голос шахского вестника, который объявлял:

– Сегодня шах на сорок дней отправляется на охоту. Тот у кого есть хороший конь, хорошие собаки, хорошие соколы, может ехать на охоту вместе с шахом.

И шах в тот же день уехал на охоту.

Наступил вечер, старик опять пошел к себе домой, а портной остался в мастерской один.

«Сегодня ночью я заберусь в сундук и удивлю всех», – решил он.

Так он и сделал. Забрался в сундук, и только повернул винтик – как сундук опять в небо поднялся. С высоты юноша увидел весь город и летний шахский дворец, где жила царевна. Он опустил сундук прямо на крышу дворца, привязал веревку и по веревке спустился в комнату царевны. Вошел – видит: на постели спит девушка, а от нее, словно от луны, расходятся лучи света.

Портной тихонько разбудил царевну. Проснулась девушка – смотрит: перед ней джигит стоит. Испугалась царевна, а потом пришла в себя и спрашивает:

– Кто ты?

– Я Азраил, ангел смерти.

– Азраил? Зачем ты пришел сюда?

– А вот зачем. Аллах создал тебя очень красивой. И вот он сказал мне: «Азраил, в этом городе у шаха есть дочь. Я создал ее для тебя. Иди туда и исполняй мою волю». Вот почему я стою тут и любуюсь твоей красотой.

Девушка так сильно удивилась, что ничего не могла больше сказать, и портной остался у нее. Утром портной тихонько вышел, сел в свой сундук и возвратился в мастерскую.

Царевна позвала своих нянек и кормилиц и рассказала им, что к ней ночью прилетал Азраил. Удивились няньки. А в следующую ночь в комнате царевны снова появился портной. И так продолжалось сорок дней.

Через сорок дней шах поздно вечером возвращался с охоты.

Подъехал он к городу и видит: кругом темно, нет прежнего светлого сияния. Приехал шах во дворец, позвал всех слуг и служанок.

Кормилицы царевны ему и говорят:

– Вот уже сорок дней, как аллах прислал к вашей дочери самого ангела Азраила.

– Что? Умерла моя дочь, – огорчился шах.

– Нет, она замуж вышла.

– За кого? Да как она посмела выйти замуж, меня не спросив? – рассердился шах.

А кормилицы ему говорят:

– Она за Азраила вышла замуж.

Удивился шах. «Что такое? – подумал он. – Пойду-ка я сам расспрошу дочь».

Царевна ему рассказала:

– Однажды ночью, когда я спала, появился в моей комнате какой-то джигит и разбудил меня. Проснулась я – а он стоит и смотрит на меня. «Кто ты?» – спрашиваю, а он говорит: «Я Азраил». Я очень испугалась и говорю: «Зачем ты пришел сюда?», а он отвечает: «Аллах тебя создал такой красивой для того, чтобы мне красоту подарить». Я сказала ему: «Сейчас отца дома нет, а вернется он – спроси у отца, сыграем свадьбу и женишься на мне». «Нет, – говорит Азраил. – Свадьба твоя будет на небе, по велению аллаха, и спрашивать у твоего отца разрешения нам не нужно». После этого он каждый день ко мне приходил.

Удивлялся шах, слушая этот рассказ, а потом созвал всех своих визирей и поведал им все, что дочь ему рассказала.

Подумали визири и стали совет держать.

Первый визирь сказал:

– Эх, падишах, здесь, наверно, какое-то чародейство.

Второй визирь посоветовал:

– Нужно его проверить. Если он Азраил, то он на земле ничего есть не будет, а если он обыкновенный человек, будет. Нужно для него приготовить хорошее угощение и ждать, когда он придет. А когда он явится, пусть царевна предложит ему угощение.

Шах приказал своим слугам приготовить всякие вкусные блюда.

Когда все пошли спать, перед царевной предстал портной. Девушка сразу же стала его просить:

– Сегодня как раз сорок дней исполнилось со дня нашей свадьбы. Поэтому я приготовила вам угощение. Садитесь, покушаем.

Но портной отвечает:

– Азраил на земле не может ничего есть. Нам, ангелам, это запрещено.

Утром пришел к царевне шах, увидел, что угощение, приготовленное для его зятя, не тронуто, и поверил, что тот Азраил.

Прошло после того несколько недель. Приехал к шахской дочери сват другого шаха. Пришел он во дворец, поклонился шаху и говорит:

– Меня послал мой падишах к вам просить вашу дочь в жены своему сыну. Какой вы ответ дадите?

А шах говорит:

– Мы отдали свою дочь Азраилу.

– Что, неужели ваша дочь умерла? – спрашивает сват.

– Нет, – отвечает шах, – дочь моя не умерла, мы ее живую замуж отдали.

Возвратился к своему шаху сват и передал ему все, что сказал отец царевны. Шах, конечно, не поверил, что можно девушку выдать за ангела смерти замуж. Разгневался он, что не отдали царевну за его сына, и приказал всем своим подданным собираться в поход.

Собрал шах свое войско и через несколько дней напал на страну царевны.

Опять отец царевны созвал визирей на совет.

– Что делать? – спрашивает.

Визири говорят шаху:

– Не можем мы устоять против вражеских воинов. У них много войска, а у нас мало. Скажите своей дочери, пусть ваш зять Азраил нам поможет.

Передал это шах своей дочери. Вечером явился портной. Царевна ему и говорит:

– Наш город окружили вражеские воины. Если вы нам не поможете, кажется, плохо нам будет. Большая опасность нам грозит. Захватят враги наш город.

– Ладно, – говорит портной, – принесите мне поскорее связку сухой травы и фунт масла.

Царевна тотчас же все это ему приготовила. Портной намочил траву в масле, сел в свой сундук и полетел. Поднявшись в небо, он зажег несколько пучков травы и стал сбрасывать их на вражеских воинов. Испугались они, что это за беда такая на них с неба летит, и побежали без оглядки.

Но на беду одна зажженная соломинка упала в сундук, и он загорелся. У портного не было чем потушить огонь, и сундук упал за горой на берег реки. Три месяца лежал портной в пастушьей хижине, пока зажили его раны.

А шах и царевна все ждали, удивлялись, куда девался Азраил.

Через три месяца шах заболел и умер.

Страной править вместо него стала его дочь. Она все не могла забыть своего мужа Азраила.

Выздоровел, наконец, портной и решил:

– «Пойду-ка я теперь в город, сяду около шахского дворца, посмотрю, узнает ли меня кто-нибудь».

Надел он старый рваный халат и пустился в путь. Пришел он в город и, как задумал, сел около шахского дворца.

Увидела его царевна и сразу узнала. Позвала она своих слуг и дала им приказ:

– Подойдите на площадь и позовите ко мне пришлого человека. Только прежде чем ко мне привести, оденьте его хорошо.

Слуги пошли к Азраилу и говорят ему:

– Царевна зовет тебя.

Одели его в хорошие одежды и привели к царевне.

– Кто вы? – спрашивает его царевна.

– Я Азраил, – говорит портной.

– Что с вами было, что вы так незаметно исчезли и неизвестно куда?

Портной отвечает:

– Когда я поражал захватчиков, напавших на вашу страну, опалились мои крылья и я упал на землю. Потом я попросил аллаха дать мне новые крылья. Но аллах мне говорит: «А зачем ты погубил столько невинных душ. Вот я за это тебя и наказал».

Царевна говорит ему:

– Аллах простит вас и еще новые крылья даст. А я за то, что вы прогнали наших врагов, передаю вам государство, которое я от отца получила. Садитесь на мое место и управляйте нашей страной.

Так портной и царевна стали жить вместе и оба достигли исполнения своих желаний.

Сказочник Мамадрахим Мирзарахим-оглы. Перевел А. Мордвилко.

СЫН БЕДНЯКА

В стародавние времена жил бедняк. Было ему лет восемьдесят.

Старик и жена его только и жили тем, что каждый день он приносил из лесу вязанку хворосту и продавал ее за грош на базаре.

Но вот однажды не удалось ему продать хворост, и вернулся он домой с пустыми руками.

Жена его спросила:

– Что вы принесли? Со вчерашнего дня у меня во рту ничего не было!

– Эх, жена, сегодня никто не захотел купить у меня хворост, – ответил старик.

– Ну, конечно, не продашь – не купишь, – сокрушалась жена. – А были бы деньги, купила бы я мяса, сварила бы я похлебку, и были бы мы сыты. Ничего не поделаешь. Завтра вот что сделайте: позовите в помощь себе двух соседей. Свою вязанку хворосту продадите на базаре и на вырученные деньги купите мяса, риса, моркови, и на тех двух вязанках, что они принесут, сготовим себе плов.

Так и сделал старик. Утром на следующий день позвал он на помощь двух своих соседей. Втроем, запасшись веревками, пошли они в лес.

Собрали они хворост, и только приготовили вязанки и хотели взвалить их себе на спины, как вдруг подул страшный вихрь и унес с собой все три вязанки.

Старик заплакал:

– Эх, горе, вчера с женой легли спать голодные. Видно, и сегодня будет так же.

– Не плачьте, отец, – успокаивали его соседи, – сегодня вас и жену вашу как-нибудь покормим. А завтра, когда ветер успокоится, мы снова к вам явимся и наберем много хвороста.

Пришли они утром к старику и снова отправились в лес. Вдруг близ дороги, под высоким чинаром, они увидели яму, а в ней три вязанки хворосту.

– А вот и наш хворост, – обрадовались соседи и обратились к старику. – Отец, давайте спуститесь в яму и подавайте нам хворост наверх.

Спустился старик в яму, поднял одну вязанку, а под ней три корчажки, полные золотых монет.

Старик был честный человек. Он и не подумал скрыть свою находку от соседей. Привязал он к каждой вязанке хворосту по корчажке золота и крикнул:

– Каждому из нас поровну, по одной корчажке, но вот хворост прошу отнести ко мне домой, все три вязанки.

Но соседи, увидев золото, загорелись жадностью.

Задумали они черное дело.

Переглянулись они, и один говорит другому:

– Ты взвали на спину старика, а я в это время свяжу ему руки. Отведем его к речке, прирежем его, а труп спрячем под мельничный жернов. Ну, а просьбу его выполнить можно – хворост отнесем в его дом.

Связали они старика и привели его к речке.

Начали они ножи точить, а старик и говорит:

– За что на меня руку хотите поднять?

– Убьем тебя и заберем все золото себе, – ответили соседи.

– Не убивайте меня, – взмолился старик. – Я и так одной ногой стою в могиле. Да кроме того жена моя должна скоро родить, дайте мне увидеть на закате жизни сына или дочку…

– Нет, мы убьем тебя!

Старик снова начал умолять:

– Возьмите все золото себе, я никому не скажу. Мне денег не надо, только отдайте весь хворост мне.

Соседи и слушать ничего не желают, ножи точат.

Увидел старик, что не избежать ему смерти, и говорит:

– Передайте моей жене последнюю мою волю. Скажите ей так: «Возвращаясь с хворостом домой, ваш муж три раза упал под сильными порывами ветра. Рассердился он и ушел куда глаза глядят». Если жена родит сына, пусть назовет его Дод – «Помогите», а если дочь, то пусть сама назовет ее, как хочет.

Соседи убили старика, отрезали голову, а труп бросили в реку и сверху придавили жерновом. Взвалив на спины три вязанки хворосту, три корчаги с золотом, пошли они в кишлак.

Занесли они три вязанки в дом старика и сказали его жене:

– Ну и нрав у вашего мужа! Мы прямо измучились с ним! По дороге домой он три раза упал, разозлился и ушел в другой город Когда уходил, он просил передать вам: «Если жена родит сына, пусть назовет его Дод, а если дочь, то пусть назовет ее, как хочет».

Жена старика занесла в дом три вязанки хворосту, села и стала горько плакать.

Пусть она так сидит и плачет, а вы послушайте про соседей.

Стали они самыми богатыми людьми во всей округе. Истратили они полкорчаги золота и выстроили великолепный дворец. Сделались они к тому же большими купцами, в каждом городе были у них свои люди, торговавшие их товарами.

Носили с тех пор соседи одежды из атласа и бархата, подпоясывались золотыми поясами, опирались на серебряные посохи.

А теперь послушайте о жене бедняка. Родила она сына и назвала его, как наказывал муж – Дод.

Не по дням, а по часам рос Дод.

Исполнилось ему семь лет. Мать никогда не выпускала сына со двора. Калитку на улицу держала на запоре. Жила она тем, что пряла нитки и продавала перекупщикам.

Скучно было семилетнему мальчику Доду взаперти. Как-то услышал он за забором голоса и смех мальчиков, заплакал и сказал матери:

– Выпустите меня, матушка, на улицу, хочу поиграть с ребятами!

Мать ответила:

– Выпущу я тебя, сынок, с одним условием: надену на лицо тебе маску. Если мальчишки скажут: открой лицо, ты им отвечай: «Нет, не открою!»

Надела мать на лицо Дода маску и выпустила на улицу. Мальчик играл с товарищами до самого вечера. Проголодавшись, прибежал домой и попросил:

– Дайте, матушка, хлеба.

– О, сын мой! Ни куска хлеба нет в доме. Не иначе, придется тебе заняться тем, что делал твой отец, – ответила мать. – Отец твой собирал в лесу хворост и продавал его. Пойдем-ка с тобой в лес, наберем две вязанки хворосту, одну продадим, а на другой сварим себе ужин.

Отправились они вместе в лес. Собирая хворост, мать вдруг почувствовала боль в пояснице.

– Я прилягу, полежу, – сказала она, сыну. – А ты поиграй.

Прилегла она под деревом и уснула. А проснувшись, видит: нет нигде Дода.

Начала она громко звать его по имени: «Дод!»

Не нашла она сына, пошла по берегу реки, все так же крича: «Дод!» Услышал голос матери падишах, охотившийся в тех местах в сопровождении восьмисот своих воинов, и сказал своим есаулам:

– Слыхали, женщина кричит: «Дод!» – «Помогите!» Не иначе, ее укусил скорпион или змея. Слышите, как она кричит, зовет на помощь. Пойдите, приведите ее ко мне!

Есаулы побежали на крик и привели безутешную мать к падишаху.

– Чего ты вопишь, женщина? – спросил он. – Не змея ли укусила тебя?

– Я потеряла сына, его зовут Дод. Вот я и ищу его, зову, – ответила мать.

– Неужели другого имени не было, кроме этого? – удивился падишах.

Мать рассказала тогда, как ее муж-бедняк пошел с двумя своими соседями за хворостом и не вернулся домой и что он завещал. Потом добавила она о том, как с сыном Додом пошла в лес, как собирала хворост, как у нее заболела поясница, как прилегла она и уснула, а сын ее Дод пропал.

– А те соседи, что вышли с твоим мужем в лес за хворостом, живы? – спросил падишах.

– Живы. Они очень разбогатели. Те двое купцов, которые живут в самом лучшем дворце возле базара и восседают на серебряных тахтах, это и есть наши бывшие соседи.

Падишах подумал: «Не иначе, как они убили старика».

Подозвал он к себе трех своих есаулов и говорит им:

– Отправляйтесь все в город. Въезжайте в него с трех сторон.

Громко зовите: «Дод!» Мальчика, который откликнется на это имя, сажайте на коня и везите ко мне!

Въехали три есаула в город, крича: «Дод!» Тотчас же на призыв откликнулся мальчик, сидевший в лавке шашлычника и евший шашлык.

– Как тебя зовут? – спросил есаул.

– Дод, – отвечает мальчик.

– Чтоб тебе пусто было! – говорит ему есаул. – Мать по лесу бегает, тебя разыскивает, плачет.

Посадил есаул мальчика на коня и привез к падишаху.

Увидев на липе мальчика маску, падишах приказал:

– Сними маску.

– Государь, зачем буду я снимать маску? – ответил мальчик. – Говорите, я и так слышу.

– Снимешь ли ты маску, если я найду убийц твоего отца и тело твоего отца?- спросил падишах.

– На то воля моей матери, – сказал мальчик.

Падишах призвал к себе мать Дода и задал ей вопрос:

– Твой сын говорит, что маску можешь разрешить снять только ты. Скажи ему, пусть снимет!

– Да он еще так мал. К чему вам, могущественному падишаху, смотреть на его лицо? – ответила мать.

Падишах приказал своим есаулам привести двух баев, бывших соседей бедняка.

Не прошло много времени, оба бая со связанными руками предстали перед лицом падишаха. Падишах приказал развязать им руки и потом спросил их:

– Где вы убивали отца этого мальчика? Скажете правду, не захочу вашей крови.

Подумали баи, подумали – и решили: раз падишах не хочет их крови, надо признаться во всем:

– Мы соседа убили на берегу речки.

Все слышавшие слова баев ужаснулись.

– За что вы его убили? – спросил падишах.

Баи рассказали все, как было:

– Когда старик-бедняк сказал нам свою волю, мы отрезали ему голову, бросили тело его в реку, придавили жерновом, а золото поделили между собой. Каждому досталось по полторы корчаги. Таким путем мы и разбогатели…

– А теперь сколько осталось золота? – продолжал спрашивать падишах.

– Золота осталось в двух корчагах, – ответили баи.

– Принесите те корчаги, – приказал падишах есаулам.

Есаулы принесли две корчажки с золотом.

Падишах подозвал Дода и сказал:

– Вот тебе одна корчажка золота за убитого отца. А вот другая корчажка, это его доля. Бери! Доволен ли теперь?

– Смерть отца я простил, дайте мне только его долю, – заявил Дод. – Больше мне не надо.

Попросил Дод отнести корчажку с золотом матери. Вторую корчажку падишах приказал разделить между баями. Потом опять обратился к Доду:

– Найдут останки твоего отца под жерновом и похоронят с почетом, а ты открой свое лицо, я посмотрю!

– Да ведь мне всего семь лет, что вам смотреть на мое лицо? – продолжал упрямиться Дод.

– Да откроешь ты свое лицо или нет?! – закричал, рассвирепев, падишах и обнажил меч.

Испугался Дод и снял маску. Падишах глянул на его лицо и упал с трона без чувств. Дод сказал тогда:

– Отведите падишаха скорее к реке и приведите его в чувство.

Открыл падишах глаза и первым делом задал вопрос:

– Где Дод?

Привели к нему Дода.

Падишах спросил:

– Какого ты сада цветок? Не див ли ты? Или, быть может, сын пэри? Какое чудо сотворило тебя?

– Мой отец бедняк, а вот стоит моя мать, – ответил Дод и поклонился до земли матери.

– Семью странами правлю я, но такого красивого мальчика, как ты, не видел! У меня нет ни сына, ни дочери. Будь моим сыном! Будешь жить в моих роскошных садах, сидеть на золотом троне. Я сделаю тебя падишахом.

– Мне только семь лет, молоко матери не обсохло на моих губах. Я не достоин вашего дворца и не могу быть вашим сыном. Я не умею еще разбираться в людях. Отдайте мне лучше степь. Я прикажу в ней арыки прорыть, пустить воду, насадить сады, построить дома. Пусть поселятся в них бедные люди. Через семь лет поля и сады дадут плоды. Вот тогда и пришлите за мной, – ответил Дод.

– Хорошо, – сказал падишах, – отдаю тебе степь. Делай с ней что хочешь, помни только, что теперь ты мне сын, а я тебе – отец.

Одарив Дода и его мать мерой золотых монет, падишах, собрав своих визирей, военачальников и есаулов, уехал в горы на охоту.

Дод ушел с матерью в степь.

– Матушка, – сказал он, – Я сделаю для вас здесь из веток тала шалаш, вы поживете в нем немного, а я приведу одну или две тысячи рабочих.

На другой день он привел рабочих, и они начали рыть арык из кокандского вилайета (вилайет – основная административно-территориальная единица в некоторых странах), а потом выстроили много домов, в которых Дод поселил бедняков. По указанию мальчика бедняки заложили сад на тысяче танапов земли (1 танап – 334.4 кв. м.). И этот сад был назван именем Дода.

Прошло семь лет, и падишах прислал за Додом своих есаулов. Они посадили Дода в золотую клетку, клетку поставили на коня и привезли во дворец.

Падишах приветствовал Дода:

– Теперь ты мой. Ты не забыл, что я тебе отец, а ты мне – сын. Сними с себя маску и садись за трон.

– Позвольте мне сходить к матери и спросить позволения у нее снять маску,- ответил Дод.

А для его матери падишах выстроил дворец. Сорок ступеней в нем были сплошь из жемчуга и алмазов. Ей прислуживали сорок рабынь и сорок прислужниц. Каждый день для матери Дода варили плов с мозгами сорока баранов.

Пришел Дод к матери и говорит:

– Матушка, падишах требует, чтобы я опять снял маску. Там сидят мудрецы, визири, вельможи, есаулы и военачальники. А вдруг, когда я сниму маску, падишах снова упадет без чувств? Не найдется ли среди придворных какой-нибудь враг, который убьет падишаха, а потом отвечать придется мне?

– Открой-ка рот, мой сын, – сказала ему мать.

Дод открыл рот, она дунула в него и говорит:

– Теперь иди, не бойся. Садись на трон.

Дод вернулся во дворец, сел справа от падишаха и только здесь снял с лица маску.

Увидев его красоту, все придворные поразились и хором воскликнули:

– Поздравляем вас, падишах, с сыном!

Падишах засыпал их бриллиантами и жемчугом.

Дод вышел в роскошный сад. Пораженные его красотой, птицы полетели к нему. Убежав от них, Дод пошел на верблюжий двор. Там караванщики стали восторгаться им. Тогда он убежал на женскую половину дворца. Увидев его, девушки окружили его. Выбежал он от них на улицу, а там начали восхвалять его сорок привратников. Ушел Дод в потайную комнату дворца, лег на кошму и уснул. Приснилось ему, будто с горы Кухикаф прилетела прекрасная пэри, держа в одной руке шампур с шашлыком, в другой – сосуд с вином. Угостив Дода шашлыком и вином, она улетела. Проснулся Дод, посмотрел – нет никакой пэри.

Зайдя в птичник падишаха, Дод посадил на руку охотничьего сокола, взял лук и стрелы и прошел в дворцовую конюшню. Вывел он оттуда коня Тульпара, сел на него и отправился искать пэри своего сна.

ПроехалДод горы, степи, озера и добрался до горы Кухикаф, где находился Сезам. Три дня и три ночи ездил он по той горе. Наконец из ущелья выскочил олень и побежал в степь. Погнался Дод за ним и тоже очутился в степи.

Семь дней и семь ночей скитался Дод по степи и наконец приехал к берегу реки. Воткнул он здесь палку в землю, посадил на нее сокола.

Сидит он на берегу реки, отдыхает. Вдруг на другом берегу прямо перед ним появился старик в чалме, конец которой свисал на плечо, в желтом халате и с посохом в руке.

Лицо старика так и светилось. Дод почтительно поклонился ему.

– Эй, джигит, не следовало бы вам останавливаться здесь. В реке обитают дивы, – сказал Доду старик. – Я знаю, вы приехали сюда в поисках возлюбленной, но она не дочь человека, а неземная пэри. Живет она под водой и нет никакой возможности достать ее со дна реки.

Тогда Дод горько заплакал.

– Ладно, – сжалился над ним старик. – Я достану тебе пэри. Закрой глаза и открой их только через семь мгновений, не раньше!

Дод закрыл глаза, открыл их через семь мгновений и увидел, что неведомо, как он очутился рядом со стариком на другом берегу реки.

– Сын мой, – сказал старик, – пойди вон к тому дереву. Ствол его изумрудный, ветки рубиновые, а листья алмазные. Под деревом увидишь жилище. В нем спят дивы и пэри. Увидишь в том доме сорок одну комнату. В каждой из них горят свечи из жемчуга, не гляди на них. Войдешь в самую последнюю комнату и в стенной нише увидишь три тыквы. Возьми ту, что стоит посредине, и принеси ее мне.

Дод сделал так, как велел ему старик, зашел в самую последнюю комнату и принес среднюю тыкву.

– Вот она, сын мой, та, которую ты видел во сне. Возьми ее. Теперь закрой глаза и открой через семь мгновений.

Через семь мгновений Дод увидел себя возле своего коня.

Старик с другого берега реки сказал ему:

– Ты ехал сюда четырнадцать дней. Я тебя научу одному заклинанию, произнеся его, ты вмиг домчишься до дома.

Взяв тыкву и сокола, Дод вскочил на коня.

– Помни же, сын мой, бери, не отдавай, набирай, но сам не рассыпай. В пути не шути с тыквой, не накликай беду на свою голову, – напутствовал старец Дода.

Проехал Дод некоторое время, остановил коня и подумал: «Во сне я видел пэри. Старик, конечно, колдун, но на что мне пустая тыква?»

Он схватил тыкву и хотел ее выбросить, но вдруг она заговорила тонким приятным голосом:

– О, как мне больно!

Выхватив из ножен саблю, Дод концом ее приоткрыл крышку тыквы и видит – внутри сидит девушка невиданной красоты: назвал бы ее луной, но у нее есть губы, назвал бы солнцем, но у нее есть глаза; на правой щеке была у нее прелестная родинка, сорок кос ее были унизаны изумрудами, жемчугами, рубинами.

Увидев в тыкве девушку, Дод лишился чувств.

Пэри вышла из тыквы и начала обмахивать юношу своим покрывалом, приводить в чувство.

– О, моя прекрасная возлюбленная! Какого сада ты цветок, какого сада соловей ты? Человек ли ты, или пэри, или див? Кто сотворил такое чудо? – промолвил Дод, едва сознание вернулось к нему.

– Не послушался ты старика, обошелся небрежно с тыквой, накликал на себя беду, – сказала ему пэри. – Теперь есть три способа привезти меня к себе домой.

– О, чудо мира, – возразил плененный красотой пэри юноша, – я и так увезу тебя на коне, укрыв своим золотым халатом и златотканым покрывалом.

– Нет, – сказала пэри, – не могу я ехать на коне, отвезите меня в крытой арбе.

– О, моя бесценная! До города осталось немного. Когда доедем до его окраины, я оставлю тебя под крышей какой-нибудь бедной хижины, а сам поеду вперед, приведу сорок девушек и затем на арбах, под звуки карнаев и сурнаев, отвезу тебя во дворец с лестницей из восьмидесяти ступенек. Лестница дворца будет из мрамора, потолки из кораллов, а башни из рубинов.

Пэри согласилась. Уселись они с Додом на коня и направились к городу. Въехав в него, Дод оставил девушку в бедной хижине, а сам отправился во дворец за арбой и свитой. Оставшись одна, пэри вышла на крышу, приоткрыла златотканое покрывало и с улыбкой стала оглядываться по сторонам. Видит: на пороге напротив сидит старушка. Улыбнулась ей пэри. Не знала она, что старушка эта была могущественной колдуньей. За один присест съедала она сорок баранов, выпивала сорок бурдюков воды, а своим дыханием могла заставить крутиться тяжелый мельничный жернов.

Старуха-колдунья сразу заприметила улыбающуюся пэри.

«Отчего это вдруг стало светло», – подумала колдунья и, взяв кувшин, вышла на улицу, будто за водой.

Пэри вновь улыбнулась и поклонилась старухе.

Колдунья посмотрела на нее и попросила:

– Будь доброй, доченька, сойди вниз и набери-ка мне в кувшин воды.

Пэри рассердилась.

– Я вам не служанка, – возразила она.

– А я-то подумала: пойдет эта красавица к роднику, лучи ее красоты отразятся в воде, засияют, станет еще светлее, и я, старая, смогу тогда в своей темной комнатке и на прялке шерсти напрясть, и прибрать все, и обед сготовить, – сказала колдунья.

– Стану я воду таскать, – засмеялась пэри, – я пэри, могу обернуться и змеей, и голубем, и старухой.

Покачала головой колдунья и ласково так проговорила:

– Ну, если ты пэри, обернись-ка голубем, а я погляжу.

Кувыркнулась пэри и впрямь обернулась голубем, но не простым, а волшебным: с лапками из красных кораллов, с крыльями из рубинов, с клювом из жемчуга.

А потом снова кувыркнулась и обернулась опять пэри.

– Каких трудов стоило Доду привезти меня сюда, а вы говорите – достань воды! – сказала гордо пэри.

– Ладно уж, не доставай! – заявила с обидой колдунья. – Сама уж как-нибудь наберу! – и пошла к роднику.

Сжалилась пэри над старухой, стыдно стало.

– Постойте, бабушка, я вам наберу воды, так и быть, – крикнула она вдогонку и побежала за колдуньей, взяла из ее рук кувшин и пошла к роднику. Только пэри нагнулась, чтобы окунуть кувшин, как старуха подкралась сзади и толкнула ее. Пэри упала в родник и исчезла под водой.

Старуха пошла в хижину, где Дод оставил свою пэри, и уселась на подстилку, закрыв лицо златотканым покрывалом.

Скоро вернулся Дод, ведя за собой пятьсот конных воинов и сорок девушек на арбах с золотым верхом и серебряными колесами.

Вошел Дод в хижину, поднял златотканое покрывало, видит – сидит страшная старуха с вылупленными глазами.

Упал Дод без чувств. Воины побрызгали на него водой, привели в себя.

– Что с вами, царевич? – спросили они его.

Стыдно было Доду рассказывать всем, что случилось. Подошел он к старухе и спросил:

– Та ли самая пэри ты или другая?

– Да, я та пэри, которую вы привезли с собой, – ответила колдунья.

– Тогда дай еще раз посмотреть на твое лицо.

– Я не покажу вам своего лица до тех пор, пока вы не женитесь на мне, пока не принесу я вам сына, пока тот сын не достигнет семилетнего возраста. До тех пор я поклялась не показывать лица. Я пэри. Многое я умею: могу обернуться и голубем, и змеей, и старухой. Сейчас вот я обернулась старухой.

– Прошу тебя, обернись снова красавицей, я отвезу тебя во дворец падишаха, – попросил Дод.

– Нет, слово мое крепкое. Хотите – везите вот так во дворец, а не хотите – обернусь голубем и улечу на Кухикаф.

«Ждать семь лет не так уж долго для такого молодого джигита, как я», – подумал Дод и сказал колдунье:

– Ладно, садитесь на арбу!

– Нет, вы сами посадите меня на нее – возразила старуха.

Поднял Дод на руки колдунью и свалился под ее тяжестью.

Старуха только усмехнулась:

– Садитесь-ка сами на коня!

Вскочил Дод на коня, тронул его, как вдруг из родника выскочила красивая лошадь вороной масти и начала кружиться и вертеться вокруг него. Всех поразила та лошадь своей красотой и статью. Так понравилась она Доду, что он спешился, подошел к ней, обнял за шею и давай целовать. Увидев это, колдунья приказала:

– Запрягите эту вороную лошадь в арбу.

Запрягли вороную лошадь в золотую арбу, села в нее колдунья, а царевич на своего коня. Вмиг доскакали до дворца. Падишах осыпал их жемчугами и изумрудами. Девушки провели невесту в ее покой.

Укрывшись златотканым покрывалом, колдунья сидела у себя и никому не показывала лица.

Тем временем Дод привязал к колу вороную лошадь, вышедшую из родника, и до полуночи не мог отойти от нее. Ухаживал за ней, гладил гриву, целовал, а лошадь тоже не могла оторваться от Дода и все ласкалась к нему.

Колдунья приказала тогда девушкам позвать к ней жениха.

Дод вошел к ней и поклонился. Колдунья сварливо начала ему выговаривать:

– Эй, джигит, или та вороная лошадь, или я! Не то обернусь я голубем и улечу от вас. Если со мной хотите жить, ускорьте свадьбу. И чтоб скорее был сын от вас.

Услышав эти слова, Дод поклонился и со слезами на глазах пошел к царю. Падишах, увидев его огорченным и печальным, спросил:

– Кто обидел тебя, сынок? Скажи! Я сейчас же велю отрубить головы твоим обидчикам и сложить из них башню!

– Государь! – начал свой рассказ Дод. – Вез я с горы Кухикаф тыкву, по дороге я ее открыл, а из нее вышла прекрасная девушка. Когда мы въехали в город, я ее оставил в хижине и пошел во дворец за арбой, а когда вернулся, на месте красавицы оказалась какая-то пучеглазая старуха. Весит она столько, сколько четырнадцать человек. Старуха говорит, что может обернуться и змеей, и голубем, и пэри. Я ее прошу: «Обернитесь же снова пэри, иначе как же я введу вас такого во дворец», а она отвечает: «Я дала клятву не показывать никому лица, такою меня и берите. Лицо свое покажу в тот день, когда вашему сыну исполнится семь лет. А не хотите, так я обернусь голубем и улечу на гору Кухикаф». Как же теперь не огорчаться! Я ведь полюбил пэри, пораженный ее красотой. Когда мы поехали во дворец, из родника вышла вороная лошадь и начала кружиться вокруг меня. Все, кто видел ее, были поражены: такая она красивая и статная. Тогда старуха велела запрячь эту вороную лошадь в арбу. Каждым своим шагом вороная лошадь покрывала сорок шагов. Приехали во дворец, и я не мог оторваться от той чудесной лошади. Тут старуха позвала меня и начала торопить меня со свадьбой. Да как же я женюсь на старухе?!

– Не печалься, сынок! – сказал падишах. – Это правильно, что пэри могут оборачиваться в кого угодно. Наверное, твоя красавица просто хочет испытать тебя. Свадьбу надо сыграть поскорее. Большое счастье, когда у человека родится сын.

Падишах устроил свадебный пир на сорок дней и сорок ночей. Напоив Дода допьяна, прислужницы отвели его к старухе.

На другое утро Дод вышел во двор, увидел вороную лошадь и давай ухаживать за ней, обнимать за шею, целовать. Одни ясли он приказал наполнить шербетом, другие сахаром.

Шли дни, недели, месяцы. Колдунья объявила, что скоро у нее будет сын. Начала она капризничать, захотелось ей жареного мяса. Призвала она Дода и заявила:

– Позови сейчас же мясника. Пусть он зарежет вороную лошадь. Мне захотелось шашлыка из ее мяса.

Спорил с женой Дод, спорил, но делать нечего. Вызвал Дод мясника и, горько плача, приказал заколоть вороную лошадь. Но как только мясник вошел в конюшню, чтобы выполнить приказ, выпали у него из рук топор и нож: перед ним стояла не лошадь, а прекрасная девушка.

Прибежал мясник к Доду, упал перед ним ниц и говорит:

– Царевич, это вовсе не конь, а пэри! Не могу я ее резать, рука не поднимается!

Сказал он так и ушел.

Обрадовался Дод, но не тут-то было. Подняла старуха-колдунья страшный крик. Давай ей шашлыка из мяса вороной лошади и все.

Слуги позвали другого мясника. Тот тоже отказался:

– Да ведь это же украшение вашего дворца, а вы хотите зарезать ее! Вы что, ума лишились? Я не людоед.

И тоже поспешил уйти со двора.

– Что это с мясниками случилось? – сказал Дод. – Что, глаз у них нет?

А старуха-колдунья все вопила:

– Зарежьте мне вороную лошадь. Хочу шашлыка из мяса вороной лошади!

Нашли еще одного мясника.

– Хорошо, – сказал мясник, – я зарежу вороную лошадь, только кровь ее берите на себя.

А старуха-колдунья так раскричалась, что Дод уши себе заткнул и только сказал:

– Беру на себя!

Как только набросил мясник на ноги вороной лошади петлю, чтоб повалить ее наземь, она сама легла, только на Дода печально посмотрела.

Мясник ударил по шее лошади ножом. В трех местах выступило по капле крови. Там, где упали те капли, вдруг выросли три тополя, каждый высотой в пять локтей.

Тут прибежала рабыня старухи-колдуньи и закричала:

– Госпожа требует лошадиной печенки.

Мясник отдал ей печень. Старуха съела ее, а потом и все мясо.

Расстроенный вконец тем, что лишился любимой вороной лошади, Дод уехал на охоту.

Когда прошло положенных девять месяцев, девять дней, девять часов и девять минут, родился у его жены сын.

Вызвала старуха-колдунья Дода с охоты и сказала ему:

– Пора вашего сына запеленать и положить в колыбель. Велите срубить те три тополя и сделать двери с четырех сторон дворца и колыбель для сына.

Не хотел Дод рубить те три тополя, но не будешь же спорить с женой, подарившей ему сына. Пригласил Дод во дворец плотника срубить те три тополя и сделать двери и колыбель.

Увидел плотник тополи, и пила и топор выпали у него из рук.

– О, царевич, да ведь это не деревья, а красавицы! Что плохого, если в вашем дворце будут жить эти три красавицы.

– Рубите, я приказываю, – сказал Дод, доведенный до отчаяния капризами жены.

– Ладно, я срублю, только грех возьмешь на себя, – сказал плотник.

– Хорошо, беру на себя, – ответил Дод.

Тогда шестеро пильщиков, подручных плотника, подступили к тополям, но те сами тихо качнулись и упали на землю. Мастер напилил досок и сделал колыбель для сына Дода и двери для покоев старухи-колдуньи. Новорожденного мальчика уложили в колыбель и осыпали его жемчугом. Но колыбель вдруг сжалась и младенец оказался мертвым. Закричав «Дод!», старуха-колдунья бросилась к двери, но она вдруг зажала ее. Дод прибежал, высвободил жену и со слезами вынул мертвого младенца из колыбели.

Женщины, увидев его слезы, говорили ему:

– Вы еще молоды, у вас будет много детей. Стоит ли убиваться. Все равно ведь вы не оживите его. Сколько ни стирай черную кошму, белой не станет.

Вышел безутешный Дод на улицу, а там у ворот стоял каландар – бродячий монах.

Достал Дод из кармана крупную жемчужину и протянул каландару. Не взял тот жемчуга, показал на стружки и щепки, что остались после работы плотника от трех тополей и заговорил:

– Отдайте мне вот эти стружки и щепки. Пригодятся они на растопку. Я вас отблагодарю!

– Бери, – ответил Дод.

Только было начал каландар собирать стружки и щепки, как они взвились к небу и улетели.

Каландар вернулся домой, видит: вместо его полуразвалившейся хижины возвышается великолепный дворец, к которому ведут сорок ступеней. От удивления каландар лишился чувств. Придя в себя, он пошел к соседям, чтоб узнать, что случилось и точно ли он попал к себе. Увидев каландара, сосед набросился на него!

– Чтоб сгорел твой дом! Этот неизвестно откуда взявшийся дворец полон пэри! Не знаем, как дальше нам жить здесь! Народ боится.

Каландар поднялся по сорока ступеням во дворец, появившийся на месте его хижины, глядит: с потолка спускается пэри с двумя дивами.

Увидев, что каландар не осмеливается войти, пэри прогнала дивов и сказала:

– О, благородный каландар, заходите. Этот дворец ваш. Теперь вам следует только одеться.

Она дала ему роскошные одежды. Когда он нарядился, пэри отвела его в соседнюю комнату, показала ему на стоявший там большой сундук и распорядилась:

– Отец, откройте сундук, достаньте из него бриллианты и жемчуг, продайте их и устройте на эти деньги пир для жителей всего вашего города. Пригласите и падишаха и Дода. Когда они придут, каждому на плечи набросьте по златотканому халату.

Каландар сделал так, как сказала пэри. Сорок громадных котлов были поставлены на сорок очагов. Сорок дней и ночей угощал каландар пловом всех, вплоть до бедняков, у которых очаги порой и по году не дымились.

Падишах сказал: «Разве пристало мне, падишаху, идти к нищему?» – и не пошел, а послал вместо себя сорок военачальников во главе с Додом.

Каландар вышел к пэри и доложил:

– Доченька, падишах не приехал, а прислал Дода и сорок военачальников. Что ты скажешь?

– Это ничего, – ответила пэри. – Угощайте их попышнее. Дайте их военачальникам халаты, достойные семи стран, а на Дода наденьте царский халат, а потом покажите ему все строения дворца и под конец приведите его ко мне.

Показал каландар царевичу все строения дворца, а потом привел его к пэри. Поклонились Дод и пэри друг дружке и тут же лишились чувств. Когда они пришли в себя, пэри рассказала:

– Я вижу, Дод, у вас на плечах тыква вместо головы. Удивляюсь, как могли вы поддаться уговорам старухи-колдуньи. Лошадь вороной масти, вышедшая из родника, это я. А вы не только запрягли меня в арбу и заставили везти старуху-колдунью, но, по капризу ее, приказали зарезать. Когда же я обернулась тремя тополями, велели плотнику сделать из них двери и колыбель. А когда дверь прищемила колдунью, вы освободили ее. Когда же у вас каландар попросил стружки и щепки и они улетели в небо, вы и тогда, увы, ничего не поняли.

– О моя возлюбленная! – вскричал Дод. – Теперь все мне понятно! Он сбежал по сорока ступенькам, вскочил на коня, примчался к себе во дворец. Зашел он к жене-колдунье, а она в это время мыла волосы, и закричал:

– Ну, жена, покажи теперь свое искусство, обернись голубем!

– Рано мне еще показывать свое искусство. Я сначала рожу тебе еще сына и, когда ему исполнится семь лет, обернусь голубем, – ответила колдунья.

Дод схватил ее за волосы, выволок из дворца и велел есаулам изрубить ее на пятьдесят частей.

Потом Дод пришел к падишаху и сказал:

– Отец, дайте мне награду за радостную весть! Я нашел свою возлюбленную!

Заиграли тут карнаи и сурнаи. Усадив свою пэри на разукрашенную арбу, Дод привез ее во дворец. Позади ехали девушки на сорока арбах. Устроили пир, длившийся сорок дней и сорок ночей. Падишах назначил Дода правителем страны. Так сын бедняка Дод и его красавица пэри достигли своих желаний.

Сказочник Хасан Худайберганов. Перевел М. Шевердин.

НАХОДЧИВАЯ ПРЯХА

Давно в старое время жил купец. Дважды в год ездил он в далекие города с товарами. Все уважали его за ум и сметку, и поэтому купцы избрали его своим аксакалом. Однажды аксакал объявил: – Поедем в такой-то город. Погрузил он на восемьдесят верблюдов товары, то же сделали еще сорок купцов, и отправились они все вместе в дальний путь. Сорок дней и сорок ночей шел купеческий караван через пустынную степь.

Купцы сказали своему аксакалу:

– Эй, аксакал, давайте отдохнем, да и верблюды наши наберутся сил.

– Очень хорошо. Давайте! – ответил аксакал.

Разгрузили верблюдов и пустили пастись. Стояла весна. После обильных дождей степь покрылась сочной травой. Верблюды ели досыта. Купцы тоже отдыхали, ели, пили, сколько им хотелось. Вдруг видят они – вдали вьется дымок.

– Эге, да здесь кто-то живет! – сказал аксакал. – Пойдем посмотрим, что за люди?

Аксакал вместе с друзьями собрались и пошли. Смотрят – стоит одинокая пастушья хижина. Хозяина дома не оказалось, и гостей встретила старушка – жена пастуха. Старуха приготовила плов. Когда купцы угощались, в комнату заглянула дочь пастуха и сказала тихо матери:

– Матушка, один!

Спустя небольшое время девушка заглянула снова и проговорила только:

– Два!

Потом снова заглянула:

– Три!

Когда купцы поели плова и уже пили чай, дочь пастуха вошла в комнату еще раз и сказала:

– Четыре!

И так она говорила до семи раз.

– О чем это говорит ваша дочь, тетушка? – спросил аксакал.

– О, мои дорогие гости! – ответила старуха. – О чем дочка может говорить. Живем мы в глухой степи. Прядем нитки, тем и живем. А дочь заглядывала, чтобы сказать мне, что она спряла за это время семь мотков ниток.

Аксакал купцов поразился:

– Удивительно! Пока мы поели плова, эта девушка спряла семь мотков ниток. Это же драгоценный клад, а не девушка!

Спросил он старуху:

– Тетушка, а дочь ваша не занята?

– Не занята она, нет, – ответила старуха.

Подумал тогда аксакал, что лучшей жены, чем эта девушка, не найти, и решил послать к ней сватов. Когда он вместе с купцами вернулся на привал, собрал их и задал вопрос:

– Что вы скажете? Решил я послать к дочери пастуха сватов. Посоветуйте мне!

– Вот вам, аксакал, наш совет: пока об этом надо молчать, – сказали купцы. – Куда вы сейчас повезете в далекое трудное путешествие молодую жену? Съездим в город, продадим товары, вернемся сюда. Тогда и можете засылать сватов.

Совет понравился аксакалу, и он сказал:

– Тогда давайте быстрее грузиться. И в путь!

Через сорок дней и сорок ночей караван прибыл в город Распродали купцы товары, накупили других и двинулись обратно.

Через сорок дней и сорок ночей добрались купцы до того же самого места. Пустили они верблюдов попастись, а сами наварили себе пищи, наелись, напились. Настала ночь, а за ней и утро. Взошло солнце, озарив весь мир. Тогда аксакал, собрав друзей, повел такой разговор:

– Ну, кто же пойдет сватать дочь пастуха за меня?

– Я пойду, – сказал один из купцов по имени Кыркынбай. Отправился он в дом пастуха сватом. Старуха послала подпаска за мужем, а когда тот пришел, сели они, и Кыркынбай сказал:

– Спросите меня, дедушка, зачем я пришел к вам?

– Добро пожаловать, сынок! Чем можем вам служить? – спросил пастух.

– А пришел я к вам сватать вашу дочь, – заявил Кыркынбай. – Аксакал купцов хочет породниться с вами. Полюбил он вашу дочь.

– Ну, если аксакал купцов решил породниться со мной, простым пастухом, я согласен! – ответил пастух.

– Ну, если так, – сказал Кыркынбай, – тогда назначьте калым за дочь!

– Ну что ж, дочка у меня единственная. Пусть жених пришлет товары на сорока верблюдах, а как устроит он свадьбу, это дело его, – ответил пастух.

– Ну что же, я пойду и передам ему ваши слова, – сказал купец.

Пришел он к аксакалу и объявил:

– Уладил я ваше дело, с вас причитается подарок!

– А как договорились? – спросил аксакал.

– Он потребовал товаров на сорока верблюдах, а свадьбу, говорит, пусть устраивает так, как желает, – ответил Кыркынбай.

– Отсчитайте сорок верблюдов, нагрузите на них разных товаров и отвезите пастуху, – распорядился аксакал.

Вместе с товаром отправил он в дом пастуха баранов, масла и риса. Потом устроили пир, отпраздновали свадьбу, и аксакал отправился в путь с молодой женой.

Через сорок дней и ночей караван возвратился на родину. Купцы разошлись по своим домам.

Прошла ночь, настало утро, взошло солнце, озарив весь мир. Аксакал собрал всех своих родственников, друзей, знакомых и устроил в честь своей молодой жены пир на девять дней и десять ночей.

Зажил аксакал купцов со своей молодой женой в мире и согласии. Но однажды он задумался: «Дорогой калым я заплатил за дочь пастуха. Прельстило меня ее умение прясть. А то не на такой мог бы еще жениться!»

Привез он с базара триста пудов хлопкового волокна, сложил в чулан и сказал:

– Слушай, жена! Я уезжаю в дальний город торговать, вернусь через шесть месяцев. До моего возвращения ты должна из этого волокна напрясть ниток, показать свое умение. Сказал так аксакал купцов – и уехал.

А дочь пастуха и не думала браться за дело. Жила она себе припеваючи. Шли дни за днями, недели за неделями. До возвращения купца остался месяц. «Скоро муж вернется, а я еще ничего не сделала», – испугалась дочь пастуха. Пошла она в чулан, набрала полный подол волокна, рассыпала его по всей террасе и принесла туда веретено и прялку. Начала она прясть, но тут же проголодалась и пошла сготовила себе похлебку. Неудобно ей было одновременно и есть и работать. Она облила и измазала все руки, платье – и то пряла, то облизывала пальцы и платье.

Пусть пока она себе облизывает пальцы и платье, а теперь послушайте историю, что случилось с сыном падишаха того города.

Задолго до этого ел сын падишаха мясо и подавился костью.

Падишах вызвал всех городских лекарей, но те ничего не могли поделать: кость сидела в горле и никак не выходила.

Мальчик очень страдал от боли, не мог ни пить, ни есть и совсем зачах.

Двор аксакала купцов был как раз напротив царского дворца. Сын падишаха сидел на балконе и видел, как жена аксакала работала на прялке, поминутно нагибаясь и облизывая платье и пальцы. Стало мальчику смешно. Он вдруг как захохочет. Тут кость и выскочила у него из горла.

Обрадовался падишах и спросил у мальчика:

– Отчего ты засмеялся, сынок?

– Ха-ха! – смеялся сын падишаха. – Вон сидит какая-то женщина… ха-ха… и прядет… ха-ха… прядет и лижет свое платье… ха-ха. Я вдруг засмеялся, и кость выскочила у меня из горла.

Призвал падишах есаула и приказал:

– Разыщите и приведите ко мне ту, которая пряла в доме против дворца.

Есаул привел жену аксакала купцов к падишаху.

– Эй, женщина, проси, сделаю все, что ты захочешь! – сказал он ей.

– Если так, государь, – заговорила жена аксакала, – велите напрясть из трехсот пудов волокна, что лежит у нас в чулане, ниток.

Падишах приказал созвать женщин и распорядился:

– Чтоб за шесть дней и клочка волокна не осталось.

День и ночь сидели женщины, пряли нитки. Жена аксакала купцов только аккуратно складывала мотки ниток в чулан. Вернулся скоро аксакал, открыл двери чулана, чтоб сложить туда привезенные товары, видит: весь чулан полон ниток. Порадовался он, зашел к жене, поздоровался с ней, похвалил и сказал:

– Возьми из хурджуна мясо, вывесь его на ветерок, чтобы не испортилось, а к обеду свари кульчатай.

Вывесила жена мясо, замесила тесто, начала раскатывать его. Вдруг видит: ползет жук, черный-пречерный.

Встала жена купца и отвесила жуку глубокий поклон.

Удивился аксакал:

– Это еще что значит?

– О, это – единственная моя тетушка, – ответила жена.

– А почему она такая черная, твоя тетка? – недоумевал аксакал.

– Оттого она так почернела, моя тетушка, что всю свою жизнь только и делала, что пряла нитки. От трудов почернела, – ответила жена.

Подумал купец, подумал – а потом сказал:

– Брось-ка ты прясть нитки! На что ты мне такая черная. Увижу, что ты прядешь, прогоню тебя!

Больше не пришлось никогда находчивой жене аксакала прясть.

Сказочник Рустам Мачмур-оглы. Перевел М. Шевердин.

БАДАЛКАРАЧИ

Едва у дедушкиной кобылицы Лали появлялся на свет жеребенок, как в ту же ночь он исчезал. Так пропали жеребята – Золотой конь и Серебряный конь.

Когда должен был появиться жеребенок Вороной конь, дедушка позвал своего внука Бадала и сказал ему: – Иди в конюшню и карауль всю ночь.

Чтобы не заснуть, Бадал порезал палец и посыпал ранку солью. Хоть и саднило палец, но все же сон оказался сильнее, и Бадал заснул.

Вдруг лошадь заржала. Очнулся Бадал – смотрит, с неба опустилась черная тень, схватила жеребенка и потащила вверх.

Выхватил Бадал меч и ударил. Тень исчезла.

Наступил рассвет. Бадал видит, что у его ног лежит коготь величиной с чинар.

Позвал дедушка к себе Бадала и двух его старших братьев и сказал:

– Жеребят у нас таскает Черный див, отправляйтесь на розыски. Убейте дива и приведите всех похищенных коней.

Братья отправились в путь.

Отъехали они далеко. Перед ними было три дороги. И у каждой лежало по камню. На первом камне было написано: «Пойдешь – вернешься», на втором – «Либо останешься жив, либо нет», на третьем – «Совсем не вернешься».

Бадал сказал:

– Выбирайте.

Старший брат выбрал дорогу «Пойдешь – вернешься», средний – «Либо останешься жив, либо нет».

Отправился Бадал по дороге «Совсем не вернешься».

День и ночь он ехал.

Наконец увидел – вдали что-то блестит.

Заинтересовался Бадал и направил коня в ту сторону Когда он подъехал поближе, увидел высокий замок. Стенки замка были позолочены и сияли под лучами солнца.

Ворота замка были заперты.

Но Бадал и на минуту не задумался. Быстро перелез через стену и спустился внутрь.

В замке было сорок комнат.

Бадал зашел в каждую из них. В одной комнате было золото; в другой – серебро; в третьей – сласти: сахар, леденцы, халва, мешалда (мешалда, нишалда – взбитый яичный белок с сахаром с добавлением отвара корня перекати-поля, узбекская сладость); в четвертой – сто сортов всяких кушаний; в пятой – китайский фарфор; в шестой – серебряная посуда; в седьмой – золотая; в восьмой – невиданной красоты золотые украшения; в девятой – алмазы; в десятой – рубины. Короче говоря, в каждой комнате что-нибудь да было.

На одном дворе били копытами и ржали чистокровные кони, на другом – потряхивали колокольцами верблюды, на третьем – топтались слоны, в четвертом… – да разве все перескажешь, что нашел Бадал в замке.

Осмотрел Бадал все и дошел до роскошных палат. Там сидела девица невиданной красоты.

– Сюда влетит птица – у нее крылья сгорят, сюда человек войдет – ноги обожжет, – сказала девица. – Что ты тут делаешь, эй, дитя человеческое? Как ты не побоялся за свою голову, пришел сюда.

Поклонился Бадал девице и сказал:

– Не говори: первое с голодным, второе – с изнемогающим от жажды, третье – с усталым. Я голоден, умираю от жажды и усталости.

Девица хлопнула в ладони.

Прислужница принесла на золотом блюде плов, сваренный в котле с семью ушками, на серебряном блюде – мясо семи баранов, на деревянном – белые сдобные лепешки. Бадал в семь глотков съел плов, в семь глотков – мясо, в семь глотков – хлеб. Запил все семью чайниками чаю и пришел к девице.

– О, красавица, – сказал он, – есть ли в этом доме где-нибудь запрятанный кусочек сухой лепешки.

Удивилась девица:

– Глупый, разве я не приказала подать обед на сорок человек?

Она встала и пошла посмотреть. Увидев, что Бадал все съел, девица рассмеялась.

– Ты богатырь с блюдами и котлами, посмотрю, какой ты богатырь с дивами!

– Ага, вот дивов я и ищу! – сказал Бадал. – Скажи красавица, кто ты сама? Что ты тут делаешь в обиталище дивов?

– Зовут меня Оккыз. Меня украли у отца-матери и принесли сюда дивы.

Тут подул холодный ветер, и начался буран. Вдали поднялась стена снега и закрыла небо.

– В чем дело? – спросил девицу Бадал-богатырь.

– Белый див идет. Беги, джигит, а то пропадешь.

Бадал выбежал из замка и спрятался под мостом переброшенным через ров.

Земля задрожала. Загрохотали копыта. Все вокруг окуталось, побелело от снега. Стало холодно, листья на деревьях завяли, птицы замерзали на лету. На серебряном коне на мост въехал страшный Белый див.

Серебряный конь только ступил копытами на мост – и встал точно вкопанный.

– Чу, чу, – понукал коня Белый див, но Серебряный конь не двигался.

Тогда Бадал выскочил из-под моста. Белый див вскричал:

– Кто посмел преградить путь морозу?

– Огонь! – сказал Бадал.

– Драться, бороться или рубить будешь? – спросил див.

– Бороться! – ответил Бадал.

Стали они бороться. Бадал обхватил Белого дива так крепко, что кости его затрещали. Богатырь поднял на воздух Белого дива и со всего размаху ударил об мост. Доски проломились, и Белый див застрял среди них, как клин в расщепленном бревне.

Бадал отрубил Белому диву голову и бросил в ров.

Вернулся Бадал с Серебряным конем в замок.

Оккыз очень обрадовалась, увидев Бадала целым и невредимым.

Принесла она на золотом блюде и поставила перед Бадалом плов, который приготовила для Белого дива.

Не успел богатырь съесть плов, как вдруг замок заслонила желтая пыль.

– Желтый див идет, – сказала девушка.

Богатырь вышел из замка и снова спрятался под мостом.

Воздух нагрелся, земля накалилась, точно железо, пламя вспыхнуло, живые твари изжарились с треском.

Словно ветер, несшийся Золотой конь подскакал к мосту и остановился как вкопанный.

Див взревел.

– Кто преградил путь огню?

– Вода! – ответил богатырь.

– Огонь рассыплю, сваришься! Водой залью, погаснешь!

– Тогда выбирай: стреляться, рубиться или бороться!

– Буду бороться!-сказал богатырь.

Борьба началась. Желтый див не считал джигита опасным противником и думал в одно мгновение побороть и испепелить его, но силен был Бадал, и борьба продолжалась долго. Девица Оккыз забеспокоилась. Вот-вот должен был вернуться Черный див.

Девушка выбежала из замка и поднялась на мост.

Влила она в рот Бадала кувшин остуженного чая и сразу же у него прибавилось сил.

Крепко уперся ногами Бадал в землю и произнеся: «Э, счастье!», поднял дива и швырнул в ров.

Желтый див с размаху воткнулся головой в землю и наружу остались торчать только его ноги.

Отвел Бадал Золотого коня во двор и пошел поблагодарить девушку.

Тут все вокруг потемнело.

– Еще что случилось? – спросил богатырь.

– Черный див идет! – ответила девушка. – Берегись.

Спустился на землю мрак, на небе появились звезды.

Богатырь снова вышел к мосту, смотрит – на другом конце моста сверкают в ночи, точно у волка, глаза Черного дива. Ехал Черный див верхом на молодом Вороном коне.

Скакун, почуяв Бадала, радостно заржал и остановился как вкопанный.

– Чу! Чтоб тебе пропасть! – понукал Вороного коня Черный див.

Вдруг Черный див увидел Бадала и заорал:

– Кто ты, что смеешь становиться на пути мрака! – и набросился на джигита.

Между ними завязалась борьба. Черный див был очень силен, но и богатырь ему не уступал.

Прошел день, настала ночь, прошла ночь, снова наступил день, а Бадал все боролся с Черным дивом. Наконец пришла Оккыз и высыпала под ноги Черному диву ведро проса.

Черный див поскользнулся и растянулся на досках моста.

Богатырь выхватил меч и отсек Черному диву голову.

В тот же миг мрак рассеялся… На небе ярко засветилось солнце.

Богатырь вернулся в замок.

– Я уезжаю,- сказал он девице.

– О цветок моего сада, о соловей моего цветника, почему ты хочешь уехать? – спросила красавица.

Бадал-богатырь поклонился и сказал:

– Не знаю, что с моими братьями.

Опечалилась девушка, но пошла проводить Бадала до ворот.

Сел он на Вороного скакуна, взял за повод Золотого и Серебряного коней и в один миг исчез.

Вернулся Бадал к камню с надписью: «Либо останешься жив, либо нет» и поехал по этой дороге.

Скоро он приехал в большой город. Был базарный день.

Бадал-богатырь подошел к лавчонке, где продавались вареные бараньи головы.

Вошел в лавчонку, видит – его средний брат, грязный и оборванный, подкладывает дрова в очаг.

Бадал-богатырь дал хозяину лавки теньгу и сказал:

– Отрежь мяса на одну теньгу от бараньей головы и пошли мне вон в чайхану напротив со своим истопником.

– Куда я пошлю этого грязного, поганого. Я лучше сам подам.

– Нет, – возразил Бадал-богатырь, – пошлите с ним.

Когда средний брат принес на одну теньгу бараньей головы, Бадал-богатырь сказал ему:

– Садись, ешь!

– Кушайте сами!

– Эх ты, недогадливый, – возразил Бадал-богатырь, – разве я приехал в этот город для того, чтобы поесть бараньей головы.

Тут средний брат узнал Бадала богатыря и заплакал от радости.

Бадал купил ему хорошее платье, посадил на Серебряного коня, и они поехали.

Вернулись братья к камню «Пойдешь – вернешься» и поехали по дороге. Скоро прибыли они в большой город.

Завернули братья в первый попавшийся караван-сарай. Поводья лошадей принял слуга, подметавший двор. Смотрят – а это старший брат.

Посадил его Бадал на Золотого коня, и поехали они домой.

Скакуны мчались словно ветер, и к вечеру они прибыли в замок дивов.

Девица приняла братьев как дорогих гостей.

– Теперь давайте отдохнем, – сказал после ужина Бадал, – а рано утром снова двинемся в путь.

В полночь старший брат разбудил среднего.

– Вставай, нужен совет. Если наш брат расскажет обо всем отцу и сам станет хозяином всех богатств этого замка, лучше нам умереть, чем переносить такой позор.

– Правильно говоришь! – сказал средний брат.

Они привязали на пороге острый меч и закричали:

– Эй, враги у ворот!

Бадал-богатырь вскочил, бросился в дверь и тут же упал.

Меч отсек ему обе ноги.

Прибежала Оккыз, нажгла ваты и, обливаясь слезами, перевязала раны богатыря.

А тем временем братья собирались в дорогу. Все богатства они погрузили на верблюдов.

Увидел это Бадал-богатырь и сказал братьям:

– Увы, братья, вы сделали черное дело, и я остался здесь. Положите только около меня лук и стрелы.

– Ну что же, положим! – поневоле согласились вероломные братья.

– Я останусь с Бадалом, – сказала девушка Оккыз.

– Нет, – возразили братья и увезли с собой красавицу.

Богатырь в замке остался один.

Бадал был хороший стрелок. Он убивал пролетавших в небе птиц и готовил себе пищу.

В один из дней Бадал ползком выбрался из замка. Видит – безрукий человек гонится за джейраном.

Безрукий был такой быстроногий, что все время держался рядом с джейраном, но схватить его, конечно, не мог. Рук-то у него не было.

Бадал-богатырь прицелился и пустил стрелу. Джейран свалился.

Бадал и безрукий подружились и стали вместе жить.

Как-то Бадал-богатырь спросил:

– Кто тебе отрубил руки?

– Я был лихой джигит, – рассказал безрукий, – никто не мог сравниться со мной в силе и смелости. Однажды хан устроил кокбури – козлодрание. И я отнял у самого хана козла на полном скаку. В гневе хан приказал отрубить мне обе руки.

Бадал и безрукий теперь охотились вместе.

Когда они выходили на охоту, безрукий брал на плечи богатыря.

В один из дней они нашли в степи слепого юношу и взяли его с собой.

– У меня была невеста-красавица, – рассказал слепой, – хан узнал о ее красоте и решил забрать девушку в свой гарем. Когда за моей невестой пришли воины хана, я схватил меч и напал на них. Увы, их было много – и они одержали верх. Хан приказал ослепить меня.

Тогда Бадал-богатырь и его новые друзья решили освободить невесту слепого. Много дней они поджидали случая и, наконец, пробрались во дворец и похитили ее из ханского гарема.

Ханские полицейские погнались за ними, но дойдя до камня «Совсем не вернешься», струсили и вернулись обратно.

Девушка стала жить в замке, смотреть за хозяйством, готовить Бадалу и его друзьям пищу.

Дни проходили.

Когда джигиты уходили на охоту, девушка оставалась одна. Как-то поднялся сильный ветер и погасил огонь в очаге.

Девушка очень огорчилась, что к приходу джигитов не будет готов обед.

Поднялась она на башню и увидела вдали дымок.

Пошла девушка в том направлении и дошла до пещеры. Смотрит – сидит старая-престарая старуха и поджаривает зерна кукурузы.

– Салом, бабушка, – сказала девушка.

– Если бы не твое приветствие, то я тебя проглотила бы! – сказала старуха.

Старуха эта была страшная ведьма – Алмауз кампыр.

– Что тебе надо, внучка? – спросила Алмауз кампыр.

– Дайте мне горячих угольков.

– Бери! – сказала старуха, дала девушке полный совок углей, а вдобавок насыпала ей подол жареных зерен кукурузы.

Девушка так торопилась в замок, что по дороге рассыпала много зерен.

Прибежала девушка в замок, быстро разожгла в очаге огонь, и к приходу джигитов плов был готов.

Назавтра, когда джигиты снова ушли на охоту, Алмауз кампыр по рассыпанным зернам нашла дорогу в замок.

Девушка вежливо поздоровалась со старой ведьмой.

– Салом, бабушка, заходите.

– Если бы не твой «салом», я бы тебя проглотила. Причеши-ка мне голову!

Алмауз кампыр положила голову на колени девушке, и, пока та причесывала ее, стала сосать из нее кровь.

Перед возвращением джигитов ведьма ушла, предупредив:

– Если только заикнешься, что я была, я тебя проглочу.

Каждый день Алмауз кампыр сосала кровь девушки и мучила ее.

Наконец Бадал-богатырь заметил, что девушка стала бледная точно смерть.

– Что с тобой сделалось, сестрица? – спросил он.

Девушка ответила:

– Ничего не сделалось.

– Нет, – сказал Бадал-богатырь, – если ничего не случилось, ты от мяса джейрана должна бы стать толстой и красной. Если тебя кто-нибудь обидел, скажи.

Но девушка так ничего и не рассказала.

– Что-то тут есть, друзья! Сегодня ты покарауль, – сказал Бадал-богатырь слепому. – Что бы ни случилось, ты нам расскажешь.

Они оставили слепого в замке.

В обычное время приковыляла Алмауз кампыр:

– Эге, человечиной пахнет! – сказала она и привязала задвижку двери прядью своих волос.

Когда слепой услышал, что девушка плачет, и хотел зайти в комнату, дверь оказалась закрытой, и он ничего не узнал. Наутро Бадал-богатырь решил сам последить и остался в замке.

Только пришла Алмауз кампыр, он подполз к двери и стал слушать.

– Салом, бабушка! – сказала девушка.

Старуха, как обычно, начала:

– Если бы не твой «салом», я бы тебя проглотила.

Но тут Бадал-богатырь протянул в дверь руку и схватил ведьму за волосы и скрутил.

– Не Бадал ли богатырь ты, что за напасть, – завизжала ведьма.

– Да, я самый! – ответил Бадал-богатырь. – А ну скажи свое последнее слово! Сейчас я тебе отрублю голову.

– Не убивай, прошу тебя, не убивай! Я верну тебе ноги, только не убивай!

Тут вернулись друзья богатыря.

– А как ты вернешь мне ноги? – спросил Бадал-богатырь.

– Я проглочу тебя и выкину обратно, и ты станешь таким, как был.

– Ладно, останешься жить, но начнешь со слепого, – сказал Бадал-богатырь. Если вздумаешь схитрить, тут тебе и конец.

Ведьма проглотила слепого и вернула его зрячим с острыми глазами, проглотила безрукого и вернула его с руками.

Теперь пришла очередь Бадала-богатыря.

– Будьте внимательны, возьмите в руки мечи; когда она проглотит меня и не захочет вернуть, разрубите ее и достаньте меня! – сказал Бадал-богатырь. Его друзья обнажили мечи. Ведьма проглотила богатыря.

– Верни, – сказали джигиты.

Ведьма сидела, выпучивглаза.

– Убьем, – сказали джигиты.

– Ха, ха! Ну и ладно, Бадал-богатырь тоже умрет вместе со мной, – засмеялась Алмауз кампыр.

Тогда джигиты изрубили ведьму на куски, а богатыря не нашли.

Джигиты очень огорчились.

Тут воробей прыгнул на подоконник и зачирикал:

– Чир-чир-чир! Ми-зи-не-ц!

Девушка сказала:

– Посмотрите в мизинце.

Они разрезали мизинец ведьмы, и оттуда живой и со здоровыми ногами выскочил Бадал-богатырь. От радости топнул он ногой об пол и затанцевал.

Вдруг смотрит – голова Алмауз кампыр катится к выходу и бормочет:

– Я еще тебе задам, я еще тебе задам!

Бросились за головой три джигита и изрубили ее на мелкие куски.

Тут пришел ведьме Алмауз кампыр конец.

Три джигита и девушка вчетвером пустились в путь. Сначала они заехали в дом девушки.

Родители девушки, не найдя ее следов, считали ее умершей и уже хотели объявить траур. С приездом друзей траур обернулся свадьбой. Девушку выдали замуж за бывшего слепого.

Пировали сорок дней.

Потом поехали в дом бывшего безрукого, попировали и там.

Наконец Бадал-богатырь отправился домой.

В тот день, когда он вернулся в родные места, дедушка его устроил пир по случаю свадьбы старшего сына, который брал в жены Оккыз.

Бедная Оккыз никак не хотела выходить замуж и все думала о Бадале-богатыре.

Богатырь вошел в дом.

– Мой любимый! – воскликнула Оккыз и бросилась в объятия богатыря.

Для богатыря и Оккыз это был день большой радости, а для братьев – день несчастья.

Бадал-богатырь привел своих братьев к деду, поставил их перед ним и сказал:

– Рассудите нас.

– Говори, – сказал дед.

Тогда Бадал-богатырь обратился к старшему брату.

– Я ли, грязный, оборванный, подметал, убирал навоз и привязывал коней путешественников в караван-сарае? И ты ли меня выручил?

– Увы мне! – сказал старший брат.

– Я ли, вонючий, поганый, подкладывал дрова в очаг торговца вареными бараньими головами? И ты ли меня выручил?

– Увы мне! – сказал средний брат.

– А вы мне отрубили в благодарность ноги и бросили одного на верную смерть.

Сказал так Бадал-богатырь, повернулся и вышел из комнаты.

Выгнал тогда дед вероломных братьев из дома.

Сказочник Джомибек Бекмурадов. Перевел С. Паластров.

ВОЛШЕБНЫЙ КОВРИК

В давние времена в старинном городе Нурабаде жили старик со старухой. Прожили они вдвоем долгую жизнь, а детей не имели. И только, когда мужу уже было за пятьдесят, а жене за сорок, у них, наконец, родился сын.

С рождением ребенка у стариков появились новые заботы и хлопоты. Надо было его накормить, напоить и спать уложить, надо было за ним ухаживать, нянчить его и лелеять. Словом, старик и старуха занялись воспитанием своего сына.

Время шло, мальчик подрастал. Когда он достиг школьного возраста, они отвели его к ученому домулле. Домулла стал обучать его чтению и письму. Каждый день утром, перекинув через плечо матерчатую сумку с книжкой, тетрадью и тростниковым пером, мальчик уходил к учителю, а в полдень возвращался домой.

Мальчик был способный, сообразительный, учился хорошо. Вскоре он постиг все тайны науки и стал самостоятельно читать разные книги, а если в книгах встречались непонятные ему слова и выражения, он получал разъяснения у своего домуллы или других знающих людей. Таким образом, когда ему исполнилось двадцать лет, он уже хорошо овладел наукой и стал образованным человеком.

Однажды юноша повстречался с одним стариком и долго беседовал с ним. Старик дал ему много советов и наставлений, объяснил ему значение тайных волшебных чудодейственных слов и заклинаний. На память он подарил юноше маленький коврик. Принимая подарок, юноша поблагодарил старика:

– Отец, спасибо. Коврик будет всегда напоминать мне о вас и о ваших мудрых наставлениях.

Тогда старик рассказал, что коврик отличается чудодейственной силой, и дал ему еще один совет:

– Теперь ты уже совсем большой, пора тебе жениться. Скажи своим родителям, пусть они тебя женят на царской дочери. Если они скажут, что найдут, мол, тебе другую невесту, ты не соглашайся. Скажи: нет, другую не хочу, сватайте дочь царя.

Юноша взял коврик и не успел глазом мигнуть, как старик исчез, будто его и не было…

Волшебный коврик отличался действительно чудесным свойством: стоило только захотеть, как он мог в один миг перенести человека куда угодно, в любую страну. Для этого надо было усесться на нем и сказать:

– Коврик, коврик, окажи честь деду, взвейся вихрем, унеси меня скорее.

В то же мгновение коврик быстрее молнии поднимался на воздух и летел в любую страну или город в указанное место. Тогда достаточно было сказать: «О волшебный коврик, сделай одолжение, по веленью деда превратись в платочек!»

И ковер превращался в маленький платочек.

Расставшись со стариком, юноша не один раз проверил волшебную силу коврика и убедился, что старик сказал правду.

Вечером после ужина юноша сказал отцу и матери:

– Любимые, вы меня воспитали, вспоили, вскормили, и я стал уже взрослым человеком. Теперь у меня есть к вам большая просьба – жените меня.

– Хорошо, сынок, – отвечали ему старик и старуха. – Завтра поищем тебе невесту.

– Кого вы думаете посватать?

– Выберем тебе красивую воспитанную девушку из хорошей семьи знатного рода. Чья дочь окажется подходящей, ту и будем сватать.

– Нет, – возразил сын, – сватайте мне царскую дочь.

– Что ты говоришь, сынок? Мы ведь бедняки. Да разве мыслимое дело, чтобы я, бедный человек, стал царским сватом?! За свою дочь он потребует большой калым, а где мы возьмем такое богатство? Слава богу, ты у нас неглупый, сам понимаешь. А ну-ка, пораскинь умом, во что это станет!

– Я понимаю, отец, а вы все-таки посватайте царскую дочь. Посмотрим, что царь вам ответит. А там видно будет, что делать, – сказал юноша.

– Сынок, достаточно только заикнуться о сватовстве, и царь сейчас же позовет палачей.

– Вы не бойтесь, отец, пойдите да узнайте, что он скажет.

– Ну, ладно, сынок, – согласился старик.

На другой день вечером сын спросил:

– Ну что, отец, вы ходили?

– Нет, сынок, побоялся я идти, – ответил старик.

И на второй день старик тоже не пошел, побоялся. Страшно было идти к царю. Наконец на третий день старик ни свет ни заря отправился во дворец. Он прошел в открытую калитку, подмел двор и вернулся домой. На другой день он опять пошел во дворец и стал подметать двор. Вдруг выскочили царские слуги, схватили старика и повели его к царю.

– Ты чего, старик? Зачем пришел? Что ты здесь делаешь? – грозно накинулся на него царь.

– О, могучий властелин мира! Великий султан! Ваш ничтожный раб пришел служить и умереть рабом у ваших ног. У меня есть сын, ваш молодой смиренный раб. Хочу про… сить… пос… ва… тать… за него… вашу дочь…

Старик тут запнулся, сбился и так запутался, что не мог больше выговорить ни одного слова.

Царь впал в ярость. Лицо его перекосилось от гнева, глаза чуть не вылезли из орбит. Он крикнул:

– Палачей!

В один миг перед троном предстали сразу три палача. Низко поклонившись царю, они сказали в один голос:

– Мы разим словом и мечом. Пусть дрожат злодеи. Мечи у нас стальные, О властелин, какой злодей осмелился перечить вашей милости?! Где непокорный? Скажи, чей смертный час настал?

Грозно приказал царь:

– Возьмите этого старика. Пришел он за смертью в мой дворец. Задумал он царский двор мести! Приказываю за дерзость ему отрубить голову и выставить всем напоказ, пусть будет каждому урок – не задирать свой нос без меры.

Палачи схватили старика и потащили его к дверям. У царя был очень мудрый визирь. Он попросил простить старику его проступок. Царь с криком набросился на визиря:

– Что ты хочешь сказать? Чтобы я отдал свою дочь за сына этого старого греховодника?

– О, властелин мира! – сказал визирь, почтительно кланяясь. – Зачем же проливать кровь этого бедняги. Лучше поставьте ему какое-нибудь условие. Можно придумать что-нибудь потруднее. Тогда он сам больше сюда не явится.

– Ну, тогда сам придумай для него условие, только трудное, – согласился царь.

Визирь остановил палачей, высвободил старика из их цепких рук и сказал ему:

– Отец, отправляйся-ка домой и скажи своему сыну, пусть он пойдет в кишлак Байткурган, что находится поблизости от города, в восточной стороне. На краю кишлака стоит большая хлебная печь, врытая в землю. В той печи живут старик со старухой. Выходят они оттуда только по очереди, да и то всегда в одинаковом халате. Пусть ваш сын разузнает, почему они живут в печи, а не в доме, как все честные люди, и почему они выходят всегда в одном и том же халате. Может быть, у них халаты одинаковые или у них только один халат на двоих. Если ваш сын все разузнает, тогда царь отдаст за него свою дочь.

Старик вернулся домой и рассказал все сыну.

На другой день утром юноша попросил отца и мать дать ему доброе напутствие и пожелать счастливого пути. Выйдя из дома, он развернул платочек и едва успел сказать заклинание, как волшебный коврик взвился на воздух и вмиг доставил его в кишлак Байткурган. Там действительно стояла большая печь.

Подойдя поближе, юноша сел напротив и стал поджидать. Около полудня из печи вылез белобородый старик в стареньком халате. Он сходил за нуждой, совершил омовение и опять залез в печь. Немного погодя из печи вылезла старуха. Она была в таком же халате, как и старик. Сделав все, что ей нужно, и совершив омовение, старуха опять залезла в печь.

Прошло еще часа три-четыре, а юноша все сидел на своем месте и ждал. Перед заходом солнца, когда пришло время третьей молитвы, белобородый старик снова вышел из печи, совершил омовение и тем же путем вновь скрылся. После него вышла старуха по своим делам и опять исчезла.

На следующий день около полудня юноша опять сел напротив печи и стал смотреть. На этот раз, когда старик опять вышел наружу, к нему подошел юноша, почтительно поклонился и спросил его, почему они со старухой живут в хлебный печи и выходят в одном и том же халате.

– Оставь меня, сынок, в покое, – сказал белобородый старик, – не отрывай от дела. Нехорошо будет, если я из-за тебя пропущу молитву.

Однако юноша крепко уцепился за него и не отставал.

– Отец, вы должны сказать. Я не уйду, пока вы не скажете, – настаивал он.

Но старик не хотел говорить. Юноша продолжал настаивать. Видит старик, что юноша не отступает, думал-думал и, наконец, сказал:

– Если ты сумеешь выполнить мое условие, так и быть, скажу тебе, а если не сумеешь, то лучше не мучайся, не затрудняй ни себя, ни меня.

– Ну, скажите, какое у вас условие? – спросил юноша.

– Вот мое условие, – ответил старик. – В городе Карабулаке на кладбище есть маленькая лачуга. В ней живет сторож-старик. День и ночь он плачет. Пойди в тот город и спроси у старика, кто у него есть там, в этом городе, из родственников и почему он сам день и ночь плачет и чем он живет. Если ты обо всем этом узнаешь, только тогда и я открою тебе свою тайну.

Юноша сел на свой волшебный коврик и полетел в город Карабулак. Разыскав кладбище, он зашел к старику в лачугу и поздоровался. Старик вежливо пригласил его сесть и вопросительно посмотрел на него.

– Добро пожаловать, сынок, – сказал он. – Откуда вы прибыли и с какой целью?

– Я живу в городе Нурабаде. Услыхал я там про вас и приехал сюда, чтобы узнать, верно ли то, что мне сказали. Вы все время плачете. Почему? Я задам вам еще два-три вопроса и прошу вас ответить мне на них.

– Полно, сынок, – ответил старик, – оставь меня в покое, не мешай мне плакать. Не забивай мне голову своими вопросами. Они мне хорошо известны. Много таких, как ты, приходит ко мне, но ни один из них ничего не добился, все уходят от меня, ничего не узнав.

– Отец, не сравнивайте меня с другими. Я не уйду отсюда, пока не получу ответа, – повторил юноша.

Тогда старик, видя его упорство, сказал:

– Сынок, у меня есть условие. Если ты его выполнишь, тогда я отвечу тебе на все вопросы.

– Говорите, отец, я выполню! – сказал юноша.

– В городе Акбулаке живет один пекарь, – сказал старик. – У него в пекарне двадцать хлебных печей. Каждый день с утра до обеда в них пекутся лепешки. Ни разу ни одной лепешки еще не было продано. После обеда в пекарне начинается уборка. Выносят все лепешки, испеченные с раннего утра до обеда, и грузят на арбы. Каждый день нагружают двадцать-двадцать пять арб. Хозяин пекарни садится на первую арбу и приказывает трогаться в путь. За городом в двадцати верстах протекает большая река. Как только арбы подъезжают к реке, хозяин пекарни велит сбрасывать лепешки в воду. Разгрузив все арбы, он возвращается в город. Вот уже несколько лет пекарь занят только этим делом. В пекарне ежедневно работает семьдесят-восемьдесят мастеров, всем им платят жалование. На выпечку лепешек в день уходит не меньше ста мешков муки. Ты пойди в этот город и спроси у пекаря, какая ему польза выкидывать лепешки в реку.

Юноша расстелил коврик, сел на него и в один миг перелетел в город Акбулак. Разыскав пекарню, он сел в сторонке и стал наблюдать за работой пекарей. Мастера выпекли лепешки, погрузили их на арбы, хозяин сел на переднюю арбу, и весь караван поехал к реке. Юноша сел на последнюю арбу и тоже поехал со всеми вместе. Как только караван оказался на берегу реки, хозяин пекарни велел сбрасывать лепешки в воду.

На другой день утром юноша зашел в пекарню, смотрит – у двадцати печей суетятся мастера, пекут лепешки, а посередине на возвышении, покрытом большим красным ковром, облокотясь на пуховые подушки, сидит плотный пожилой человек лет пятидесяти. Это и был хозяин пекарни. Юноша поклонился, поднялся на возвышение и поздоровался с ним. Хозяин тотчас же пригласил его сесть и приказал подать чаю. Потом разломил на куски горячую лепешку и, пододвинув поднос к юноше, стал угощать его.

– Пожалуйте, гостем будете, отведайте чаю с горячей лепешкой.

– Я много слышал про вас в своем городе, – сказал юноша, – и приехал посмотреть своими глазами, чтобы убедиться, правда ли то, что про вас говорили. Теперь я вижу, что все это правда. Слыхал я, что вы уже двадцать пять лет занимаетесь этим делом. Скажите мне, где вы достаете столько денег и почему вы расточаете свое богатство, бросая его в реку?

– Эх, джигит, – сказал пекарь, – если вам нужны деньги, пожалуйста, берите, я дам сколько угодно. Может быть, вам нужно еще что-нибудь другое, скажите, я все сделаю, только про это дело даже не заикайтесь, не скажу.

– Послушайте, хозяин, я во что бы то ни стало решил узнать, но без вас, конечно, не могу сделать, так как ключ к достижению моей цели в ваших руках. Все будет зависеть от вашего ответа. Я надеюсь, что вы порадуете меня хорошим ответом.

Тогда хозяин пекарни сказал:

– У меня есть одно условие. Если вы его выполните, я вам скажу все, а если не выполните, то не пеняйте на меня.

– Скажите, что за условие? – спросил юноша.

– В городе Хоросане живет один шорник. За весь год работы он изготовляет всего-навсего одно только седло. Окончив свою работу, он продает седло за тысячу тенег. Покупатель дает ему деньги, берет седло и уходит. Шорник смотрит на деньги, и вдруг лицо его бледнеет, холодный пот выступает на лбу, глаза загораются огнем, он вскакивает и зовет покупателя назад, отбирает обратно седло и возвращает деньги. «Что случилось?» – спрашивает удивленный покупатель. «В одном месте есть недоделка», – отвечает шорник. «Ну ладно, доделайте, а деньги пусть будут у вас». «Нет, не нужно», – говорит мастер. Несет седло к себе и, положив на колоду, начинает рубить его топором и рубит до тех пор, пока от седла останутся щепки. Этот шорник работает целый год, чтобы сделать одно седло, а потом в одно мгновение уничтожает дело своих рук. Почему ему не жаль потраченного труда? Что за причина? Он ломает седло и снова делает, чтобы опять его сломать. Вот если бы вы отправились в Хоросан и узнали, в чем дело! Выяснили бы, почему он снова делает седло, ведь все равно его сломает.

Юноша распрощался с пекарем и ушел. Выйдя за город, он сел на волшебный коврик и в один миг перелетел в город Хоросан. Он пришел в мастерскую шорника как раз в тот момент, когда он сделал уже седло и занялся его отделкой. Через два дня седло было готово. Мастер рассматривал седло, любовался своим мастерством. Он был очень рад, что получилось такое красивое седло. Многие прохожие останавливались, чтобы осмотреть его и прицениться.

Около полудня явился какой-то байский сын и спросил:

– Послушайте, отец, сколько стоит ваше седло?

– Тысячу тенег.

– Это очень дорого!

– Если вы понимаете в хороших вещах, возьмете и за тысячу. А не возьмете, беда невелика, пусть лежит у меня.

– Уступите, скажите более подходящую цену, – настаивал байский сын.

– Цена окончательная. Если дорого, не берите, – сказал шорник.

Байский сын купил седло за тысячу серебряных монет. Отсчитав и уплатив деньги, он взял седло и ушел. Взяв деньги в руки, шорник сразу изменился в лице, побледнел, вытаращил глаза, потом вскочил и громко позвал покупателя. Байский сын вернулся.

– Возьмите свои деньги, давайте мне седло! – сказал шорник.

– Почему? – удивился покупатель.

– В одном месте есть недоделка, надо поправить, – ответил мастер.

– Ну ладно, пусть деньги останутся у вас.

– Нет, возьмите, – возразил шорник.

Он забрал седло и унес его в мастерскую. Когда покупатель ушел, шорник схватил топор и разрубил седло на мелкие кусочки. А на другой день принялся делать новое седло.

Тогда юноша вошел к шорнику в мастерскую и после обычных приветствий сказал:

– Отец, я слышал обо всех ваших делах и не верил. Приехав сюда, я видел сам, как вы сделали седло, продали, забрали назад и тотчас же порубили его. Теперь вы снова делаете такое же седло. Придет день, когда вы опять его сломаете. Целый год вы трудились, неужели вам не жалко потраченного труда?

– Оставь меня в покое, сынок, не мешай мне работать!

– Нет, отец, я вас так не оставлю, вы мне скажете.

– У меня нет времени рассказывать об этом.

– Расскажите мне, – упрашивал юноша.

Видя, что юноша не отстает, мастер сказал:

– Я скажу только с одним условием. Надо разгадать одну тайну. Если ты сумеешь узнать?..

– Говорите, отец, я узнаю! – воскликнул юноша.

– Говорят, что в городе Ширабаде есть могучий царь по имени Санобар. Много лет тому назад ему понравилась маленькая девочка Гуль, лет пяти-шести, и он уговорил родителей отдать ему ее на воспитание. Приставил он к ней хороших мамок и нянек, словом, ничего не пожалел, чтобы воспитать Гуль, как принцессу. Наконец девочка подросла, достигла совершеннолетия, и царь женился на ней, устроив богатый свадебный пир. И вот спустя некоторое время повсюду пошли слухи, что царь Санобар посадил бедняжку Гуль в железную клетку. Почему он так ее мучает? Неужели нельзя было дать ей развод, отпустить ее домой к родителям? Вот, сынок, ты пойди в город Ширабад и разузнай эту тайну. Если узнаешь, то и я раскрою тебе свою тайну.

Юноша распрощался с шорником, вышел за город, сел на волшебный коврик и полетел в город Ширабад к царю Санобару. Спустившись на землю, юноша увидел перед собой высокую крепость. На стенах стояла грозная стража. Воины расхаживали взад и вперед с копьями на плечах, у каждого за спиной был лук и колчан со стрелами.

Юноша прожил в городе много дней, все ходил, присматривался, прислушивался, познакомился с жизнью горожан, рассмотрел, что хорошо, что плохо, а сам тем временем все думал, как ему пробраться во дворец к царю Санобару.

Однажды он познакомился с дворцовым поваром и с его помощью устроился учеником на царскую кухню. На кухне юноша работал с большим усердием, старался во все вникать и вскоре изучил поварское искусство. Он всегда старался хорошо выполнять все поручения, не отказывался ни от какой работы, готовил кушанья, колол дрова, носил воду, топил печи. Своей ловкостью, расторопностью и умением выполнять любую работу он заслужил любовь поваров. Вскоре его сделали помощником главного повара, готовившего кушанья самому царю Санобару, а когда ему случалось печь и варить самому, у него все выходило во много раз вкуснее, чем у самого повара. В конце концов старший повар поручал ему готовить кушанья, а сам только похаживал по кухне, наблюдая за работой.

Однажды старший повар уехал к родственникам на свадьбу, поручив юноше готовить для царя.

На другой день юноша показал все свое искусство. Точно зная час, когда надо подавать то или иное кушанье, он вовремя приготовил завтрак, обед и ужин. Каждое блюдо, поданное им к царскому столу, отличалось особым вкусом. Через день вернулся старший повар и сам приготовил все кушанья. После обеда царь Санобар вызвал его к себе и спросил:

– Кто вчера готовил завтрак, обед и ужин?

– Старший повар с перепугу не решился сказать правду.

– О властелин мира, я сам готовил все, – ответил он.

– Говори правду!

– Я сам варил, – упорствовал повар.

– Ты не лги, вчера был другой повар.

– О, властелин мира, я скажу правду, только пощадите меня! – взмолился повар.

– Пощажу! – сказал царь.

– О, государь! Вот уже год, как мы взяли на кухню одного юношу. Сейчас он работает у меня. Очень старательный юноша. Все умеет делать, всему научился.

– Он был твоим учеником, а теперь ты должен у него учиться. Он готовит кушанья лучше тебя. Приведи ко мне юношу, – сказал царь.

Повар, согнувшись в поклоне, побежал на кухню.

– Ну, джигит, – сказал он, – тебе повезло, сам царь зовет тебя. Если он назначит тебя старшим поваром вместо меня, прошу не забывай меня. Все-таки ведь я тебя обучил поварскому искусству.

– Будьте спокойны, вы сделали мне много добра, я никогда этого не забуду, – успокоил повара юноша и пошел во дворец. Он прошел мимо грозной стражи, стоявшей у входа с копьями на плечах, мимо царских телохранителей, мимо суровых сотников и прочих военачальников и, смело шагая по роскошным коврам, наконец, предстал перед самим царем, Санобар сидел на троне в золотой короне, сверкавшей алмазами, рубинами и разными другими драгоценными камнями.

Юноша отвесил царю три земных поклона, поцеловал прах у подножия трона и замер, опустив голову вниз.

– Это ты молодой повар? – спросил царь.

– Да, государь, – ответил юноша.

– У тебя есть родители?

– Есть, государь.

– Они старые?

– Да, уже состарились.

– Слышал я, что ты служишь нам усердно.

– Я только выполняю свои обязанности, – ответил юноша.

– Проси у меня что твоей душе угодно, – сказал царь.

– О, государь, я еще молод, не испытал сладости жизни, чего мне желать?

– Проси, не скромничай. У каждого человека есть желания, – настаивал царь.

– Я очень молод и не гонюсь за богатством, но у меня есть одна просьба, если вам не трудно будет, расскажите мне об одном деле, – сказал юноша.

– О каком деле? – спросил царь.

– За что вы держите свою жену Гуль в клетке?

– Эй, парень! – рассердился царь, – зачем ты забиваешь себе голову такими мыслями? Проси что-нибудь из богатства.

– О, государь, – воскликнул юноша… – У меня только это одно желание. Если вы сочтете нужным, соблаговолите рассказать мне об этом деле. Других желаний у меня нет. Одна только работа на вашей кухне для меня уже большое счастье!

Царь Санобар вызвал старшего есаула и приказал:

– Возьмите этого юношу и покажите ему дворец Назиданий.

Есаул повел юношу в сторону царского сада, утопавшего в зелени.

Всюду цвели пышные цветы; прыгая с ветки на ветку, порхали с веселым щебетаньем разные птицы; словно соревнуясь друг с другом, красивые попугаи старались подражать веселому пению птиц; ворковали горлицы, невидимые в темной зелени ветвей; на все лады звонко заливались соловьи. Так отрадно было слушать их приятное пение! Чувствовалось, словно радость жизни льется в сердце. Птицы были ручные. Они так привыкли к людям, что без боязни садились им на головы, на плечи. По арыкам, журча, бежали светлые струи прозрачной воды, и ласкающее слух журчание их сливалось с птичьим пением. В чистом воздухе разносился аромат цветов, яркая зелень тенистых деревьев приятно ласкала взоры. Здесь можно было прекрасно отдохнуть и получить подлинный покой и наслаждение. И если бы принесли сюда даже умирающего человека, то и он сразу ожил бы, исцелился от недуга.

– Как хороша жизнь! – сказал есаул обращаясь к юноше. – Смотри, как красив этот сад! Погуляешь в этом саду один день – и сразу на пять лет помолодеешь.

Пройдя сад, они вошли в ворота дворца Назиданий. Тут юноша затрясся всем телом. С искаженным от ужаса лицом он смотрел по сторонам и не верил своим глазам: куда бы он ни кинул взор, всюду висели отрубленные головы. Боязливо озираясь, он спросил:

– Господин есаул, чьи это головы? Кто были эти люди? За что им отрезали головы и зачем повесили здесь?

– Это головы таких дураков, как ты, – отвечал есаул. – Войдешь только один раз в этот ужасный дворец – и сразу постареешь лет на десять. Эти головы не таких простых людей, как ты, а знатных вельмож, больших сановников, царевичей, беков. Они тоже, как и ты, хотели узнать, за что сидит в клетке жена царя. И все они остались без головы, а страшная тайна и по сей день остается нераскрытой. И если ты будешь настаивать, царь Санобар тебе расскажет все, но как только кончит свой рассказ, сейчас же палач отрубит тебе голову и повесит ее здесь. – И есаул показал рукой на ряды голов. – Царь послал тебя сюда затем, чтобы ты своими глазами увидел, что тебя ожидает. «Пусть посмотрит и откажется от своего намерения, зачем же ему погибать понапрасну».

Выйдя из ужасного дворца Назиданий, юноша в сопровождении есаула тем же путем через чудесный царский сад вернулся во дворец к царю Санобару и молча остановился перед ним в почтительной позе.

– Мне жаль тебя, юноша, – сказал царь. – Ты молод, напрасно погибнешь. Не делай этого, откажись, проси у меня богатства!

Но сколько Санобар ни советовал, ни уговаривал, юноша упорно стоял на своем.

– О, властелин мира! – возразил он. – Если вы не хотите рассказывать, не говорите. Но я у вас больше ничего просить не буду.

Царь не стал больше уговаривать юношу и сказал:

– Я тебе дал обещание и его выполню. Ты имеешь право просить у меня что угодно, но только одну какую-нибудь вещь. Если пожелаешь, я дам тебе даже половину своего царства. Если же ты хочешь узнать историю Гуль, я расскажу, но тогда сейчас же тебе здесь, на этом месте, отрубят голову. Дело твое, хочешь умереть – умирай, лишь бы моя тайна не разнеслась по всему свету!

– Я согласен на ваше условие, – твердо заявил юноша, – но только прошу исполнить мою просьбу. Как только кончите свой рассказ, дайте мне небольшой срок, чтобы я успел выпить пиалу горячего чая. И тогда можете снять мою голову.

Царь Санобар согласился и стал рассказывать:

– Я ослеплен был красотой Гуль, когда ей было всего семь лет.

Тогда я уговорил ее родителей отдать мне девочку на воспитание. По моему приказанию ее обучали лучшие учительницы. Когда она выросла и достигла совершеннолетия, я женился на ней. Свадебный пир продолжался сорок дней и сорок ночей, веселился весь народ, угощался весь город. Я очень любил Гуль и большую часть времени проводил с ней. В дни, когда я, занятый делами государства, не мог ее увидеть, я места себе не находил и просто с ума сходил от тоски. Даже на охоту я всегда выезжал вместе с ней. Так прошло три года со дня нашей свадьбы. У -меня было два коня, которых я держал специально для того, чтобы выезжать с Гуль вместе на охоту. Собираясь однажды охотиться, я накануне зашел в конюшню посмотреть коней. Смотрю – кони почему-то похудели, шерсть на них взлохмачена, вид усталый. Я вызвал конюха и отругал его: «Ты что же это. негодяй, говорю, не смотришь за конями? Почему они так похудели? Почему у них такой вид?» А он так спокойно отвечает мне: «О государь! Как же им не похудеть? Каждый день вы ездите на них». «Кто же это на них ездит, кроме меня?» – крикнул я. «Да ведь сами же вы: изволите ездить. Каждую ночь приходите, велите седлать и уезжаете», – отвечает мне конюх. «Ты лжешь, дурак! – крикнул я в гневе. – Не мели языком!» «Сами же вы приказали: «Седлай по очереди, одну ночь этого, а на другую ночь другого». Вы приходите каждую ночь, я седлаю вам коня, вы садитесь верхом и уезжаете, а перед утром возвращаетесь назад. Так чего же вы еще меня спрашиваете?» – говорил перепуганный конюх. Я был поражен. Подумав немного, я приказал конюху: «Сегодня оседлай обоих коней! Как только тот человек уедет на одном из коней, ты разбуди меня». Утром я проснулся, смотрю – уже светло, лежу я в своей постели. Встал и пошел в конюшню. «Ты почему не разбудил меня?» – спросил я конюха. «Государь, я приходил будить, стучал-стучал, а вы не проснулись. Вы очень крепко спали. Я и ногами бил в дверь, но вы так и не проснулись», – ответил конюх. «Ну, сегодня уж ты разбуди меня во что бы то ни стало», – сказал я ему. Ночью конюх выломал дверь в мою спальню, поднял меня, и только тогда я проснулся. В этот момент с моей груди скатилась какая-то круглая бусинка величиной с ноготь большого пальца. Я поднял ее с полу и положил себе в карман. Вскочив на коня, я спросил конюха, в какую сторону отправился неизвестный, и поскакал вдогонку. Ночь была лунная. Увидев впереди всадника, выехавшего раньше меня, я натянул поводья и, замедлив бег коня, поехал за ним по следам. Мы ехали по дороге на запад от города. В этой стороне есть мой загородный сад. И сейчас всадник держал путь как раз к этому саду. Неизвестный въехал в ворота сада, привязал коня и направился в гостиную. Тут только я увидел, что это была моя жена Гуль. Я тоже привязал коня и побежал вслед за ней. Для охраны сада я держал там сорок рабов-негров во главе с их начальником Кахратоном. В большой михманхане сидели сорок рабов, на почетном месте восседал Кахратон. Когда я их увидел, они разливали в глиняные чаши вино. Как только Гуль вошла в михманхану, Кахратон заорал на нее и обругал площадной руганью. «Я еле-еле усыпила Санобара, – оправдывалась Гуль умоляющим голосом. – И сейчас боюсь: мне казалось, что кто-то ехал за мной следом». «Если ты положила ему на грудь волшебную бусину, которую я тебе дал, тогда хоть режь его на куски, он ни за что не проснется, – с усмешкой сказал Кахратон. – Садись, наливай вино!» «Почему-то сегодня душа у меня неспокойна. Я так боюсь. А вдруг Санобар приедет сюда!» – сказала Гуль. «Наливай, говорю тебе! – крикнул Кахратон. – Если приедет твой Санобар, пусть у него не одна душа, а даже тысяча, все равно я его в живых не оставлю! Пусть только явится – тут ему и конец! А уж если сам приедет за своей смертью, значит, это рок его загнал, сюда!» – бахвалился Кахратон. Но Гуль все говорила: «Богатырь мой, боюсь я!» «Садись, я тебе говорю! Наливай вина себе и мне, и всем!» Гуль прошла на почетное место, села рядом с Кахратоном, налила в чаши вина, потом, жеманясь и кокетничая, стала подавать чаши сначала ему, а затем всем рабам. Я был наготове и с обнаженным мечом стоял у входа в михманхану, сгорая от нетерпения поскорей расправиться с презренными. «Я боюсь чего-то сегодня», – то и дело говорила Гуль. Тогда Кахратон приказал одному из рабов: «Выйди во двор и посмотри везде, успокой ее!» Сторож вышел в переднюю и, открыв дверь во двор, высунул голову. Я тотчас же ударом меча снес ему голову с плеч. Видя, что раб не возвращается, Гуль еще больше испугалась. «Смотри, он все еще не вернулся», – сказала она. Чтобы успокоить ее, Кахратон послал второго раба. Ему я тоже отрубил голову. Затем вышел третий сторож, за ним четвертый, пятый. Срубив голову одному, я стоял с мечом наготове, ожидая следующего. Так одного за другим я убил сорок рабов. В гостиной остались только Кахратон и Гуль. Теперь уж не только Гуль, но и Кахратон понял, что я стою за дверью, и он закричал: «Ну, Санобар, где ты там? Входи! Попробую-ка я испытать свое счастье!» Я открыл дверь, вошел в михманхану, и мы с ним схватились. Схватка была жестокая, не на жизнь, а на смерть. То я наступал и загонял его в угол, то он, обрушиваясь со всей яростью, отгонял меня к двери. Наконец, улучив момент, я ловким ударом снес ему голову. Покончив с Кахратаном, я забрал Гуль, привез в город и посадил ее в железную клетку. Вот в этом вся и причина, почему я держу свою жену в железкой клетке. Ну, теперь распрощайся с белым светом, сейчас я позову палача! – закончил свой рассказ царь Санобар.

Юноша встал и поклонился:

– О, государь, велите подать чаю.

– Хорошо.

Юноша вынул из кармана платочек, встряхнул его и, когда он превратился в коврик, тотчас же уселся на него. В этот момент в дверях показался служитель с чайником чаю и пиалой на подносе, а за ним следовала грозная стража во главе с палачом. Юноша быстро произнес заклинание:

– О, милый коврик, из уважения к благородному отцу, доставь меня немедленно в город Хоросан к шорнику!

Коврик поднялся, вылетел в окно, взвился на воздух и вмиг исчез с глаз царя, палача и стражи, разинувших рты от удивления.

Опустившись на землю вблизи городских ворот, юноша произнес слова заклинания, и коврик превратился в платочек. Положив его в карман, он пошел к шорнику.

– Здравствуйте! – сказал он, войдя в мастерскую.

Шорник усадил его, расстелил перед ним дастархан, положил лепешки, сласти, вскипятил и заварил чай. Юноша рассказал шорнику, что произошло с женой царя Санобара, как царь посадил ее в железную клетку и до сих пор держит ее там взаперти.

– Слушай, сынок, как же ты спасся, вырвался из рук царя Санобара? Говорят, что он никого не посвящает в свою тайну, а если кому-нибудь расскажет, то тут же велит своим палачам отрубить голову тому, кто услышал.

– Отец, я выполнил ваше условие и давайте не будем говорить о том, как я вырвался из рук палачей царя Санобара, да и какое теперь мне и вам дело до Санобара. Расскажите же, почему вы ломаете свои седла, – сказал юноша.

– Ладно, сынок, расскажу, теперь уж некуда деваться. Сегодня ты мой гость. Оставайся здесь, заночуешь у меня. Посидим, побеседуем. Так и быть, поделюсь уж я с тобой своим горем, – сказал шорник и повел юношу в свой дом. Вечером после ужина, за чашкой чаю, шорник приступил к рассказу.

– Меня не зря называют шорником: шорное дело – моя профессия. Этому ремеслу обучил меня отец. Когда отец и мать умерли, я остался один с младшей сестренкой. Сестра выполняла домашние работы, а я занимался шорным делом и этим зарабатывал себе на пропитание. Так мы прожили три года после смерти родителей. Однажды вечером прихожу я с работы домой, смотрю – двор полон молодых людей, красивых, стройных, разодетых по-праздничному. Очень я удивился и поспешил во внутренний двор, смотрю – а там полным-полно женщин. Разыскал я среди них мою сестру и спрашиваю: «Что случилось? Откуда пришли эти люди?» «Они пришли на свадьбу», – ответила сестра. «На какую свадьбу? Кто женится?» – удивился я. «На вашу свадьбу, вас сегодня женят». «Кто меня женит?» «Идите-ка сюда», – сказала сестра и повела меня в дальнюю комнату. Я пошел за ней. Там она заставила меня переодеться в новую праздничную одежду. Я умылся, нарядился во все новое. Потом женщины повели меня в другую комнату, красиво убранную. Они подвели меня к пологу, подтолкнули меня, и я очутился за пологом один на один со своей невестой. Я остановился как вкопанный и не мог отвести от нее глаз. Никогда еще в жизни я не видел такой красавицы. У меня нет слов, я не в силах описать ее красоту. Я не верил своим глазам. «Неужели есть на свете такие красивые девушки?» – подумал я. Но думать было некогда, время шло, свадебные церемонии выполнялись согласно установленному обряду, гости угощались, веселились. Но вот шум стал затихать, гости постепенно расходились по домам, и вскоре мы остались одни. И с тех пор мы зажили вдвоем с молодой женой. Жили мы очень хорошо. Через год жена родила сына. Мы с женой были так рады, не знали, куда положить младенца, и все носили его на руках, забавляли и не могли наглядеться. Нашей хорошей жизни могли только позавидовать. В доме у нас было полное благополучие. Мы никогда не ссорились, не скандалили. Когда нашему сыночку исполнилось два года, жена родила второго сына. Спустя два года как-то мы с женой поспорили из-за пустяка. Я разозлился, ударил ее по щеке и ушел из дома. Вечером прихожу домой, смотрю – во дворе никого нет и в доме пусто и тихо. Сестра сидит в углу комнаты и плачет. «Что случилось? Почему ты плачешь? Где жена? Где дети? Почему в доме никого нет?» – с тревогой спросил я. «Ах, милый братец, зачем вы ее ударили? Она ушла вместе с детьми…» «Куда ушла?» «Откуда пришла, туда и ушла», – ответила сестра и зарыдала сильнее прежнего. Я кинулся на розыски. Бегал везде и всюду, спрашивал одного соседа, другого, третьего – никто не видел, никто ничего не знал. Так несколько дней подряд я разыскивал пропавшую жену и детей. Сначала обегал весь квартал, потом другие, соседние, спрашивал аксакалов, ходил в канцелярию градоначальника, к есаулу и другим сановникам, спрашивал у всех чиновников, но никто ничего не мог мне сказать. Жена с детьми как в воду канули. Я искал-искал, ждал-ждал, но не дождался, их и по сей день все нет… И с тех пор, чтобы чем-нибудь утешить себя, как-нибудь скоротать мои дни в одиночестве, я делаю седла, работаю в мастерской с утра до вечера. Но как только продам седло и получу за него деньги, в тот же миг вспоминаю жену и детей, перед моими глазами проходят незабываемые картины счастливой семейной жизни, и я терзаюсь оттого, что навсегда теперь померкла радость тех дней, когда мы вместе с молодой женой любовались и не могли наглядеться на своих сыновей. На сердце жгучая, нестерпимая боль, словно кто-то разбередил мне старую рану и посыпал солью, сил нет терпеть, я возвращаю деньги, как безумный, хватаю топор и начинаю рубить седло, рублю до тех пор, пока от него не останутся мелкие кусочки. А когда остываю и немного успокаиваюсь, снова начинаю делать седло, чтобы как-нибудь забыться, иначе без дела я совсем пропаду с тоски.

На этом шорник закончил рассказ о своих злоключениях. Распрощавшись с шорником, юноша вышел за город, сел на волшебный коврик и в один миг перелетел в город Акбулак. Не теряя времени, он пошел к пекарю. Тот, как обычно, находился в своей пекарне, наблюдая за выпечкой лепешек. Юноша поздоровался с ним и сказал, что был в городе Хоросане и видел шорника. Пекарь пригласил его к себе, усадил за дастархан. Сидя за чашкой чаю, юноша рассказал о злоключениях шорника. Выслушав его рассказ, пекарь спросил:

– Как же это, братец, удалось вам все разузнать, смягчить сердце гордого человека? Говорят, что он очень упрям, молчалив и никому не рассказывал про свою тайну.

– И все же я заставил его рассказать, – ответил юноша. – А теперь вы расскажите про себя.

Делать нечего, пришлось пекарю рассказать свою историю.

– Мой отец жил очень бедно, – начал он свой рассказ. – Жить было тяжело, мы с трудом добывали кусок хлеба. Когда отец умер, в доме ничего не осталось – ни денег, ни вещей. Из-за нищеты и нужды не пришлось мне обучиться никакому ремеслу и потому ничего не осталось делать, как ходить на поденную черную работу. Однажды рано утром я ждал на базаре вместе с другими поденщиками, надеясь, что кто-нибудь наймет меня на работу. Вдруг к нам подъехал сын купца на вороном коне с белой меткой на лбу. Сын купца был в новом бархатном халате, подпоясанном золотым поясом, на голове у него была шапка куньего меха, на ногах – добротные сапоги. Сбруя коня сверкала золотом, серебром и драгоценными камнями. Остановив коня и встав в стременах, байвача крикнул: «Эй, мне нужен работник на целый год. Работа не трудная: одиннадцать месяцев я его буду кормить и сам ухаживать, и только последний, двенадцатый, месяц он будет работать на меня. Есть такой человек? Кто согласен?» Я быстро подошел к сыну купца и сказал: «Вот я пойду, хозяин!» Посмотрел он мне в лицо и сказал: «Ну, идем!» Он тронул коня и поехал вперед, а я поспешил за ним. По дороге он расспрашивал меня обо всем и, узнав, что я постоянно занят трудом, как видно, остался доволен мной. Но вот он остановился перед большим домом, слез с коня и вошел во двор, а я за ним следом. Хозяин отвел коня в конюшню и привязал его, а потом повел меня в дом. Мы вошли в большую михманхану. «Вот ваша комната, здесь вы будете жить, – сказал мне сын купца. – Утром молочный чай, в обед плов, вечером похлебка. Лежите, отдыхайте, кушайте досыта». Тут же он расстелил дастархан с угощением и принес мне большую чашку молочного чая со сливочным маслом, а сам ушел. Я поел, напился досыта, потом убрал дастархан и стал ждать, думая, вот сейчас придет хозяин и даст мне какую-нибудь работу, но он не приходил до самого обеда. В полдень сын купца принес целое блюдо плова и поставил передо мной, а сам ушел и до вечера не показывался. Вечером он вынес мне две лепешки и полную миску похлебки. Я наелся до отвала и лег спать. Так проходили дни за днями, месяцы за месяцами. Одиннадцать месяцев кормил меня хозяин, но никакой работы не давал, и я жил припеваючи. В первый же день двенадцатого месяца рано утром хозяин вошел в михманхану и сказал: «Ну, теперь пришло время вам работать. Вставайте, идите во двор и запрягайте лошадь в арбу». Я запряг лошадь, мы положили на арбу кошму, подстилки, посуду, большой бурдюк. Хозяин сел на арбу, а мне приказал: «Садитесь на лошадь и погоняйте». Вскоре мы миновали городские ворота и поехали по большой дороге. Проехав половину дневного перехода, мы очутились на берегу моря. Хозяин велел распрягать. Я развязал ремни, приподнял оглобли, вывел лошадь и привязал к торчавшему из земли колу. Потом развернул кошму, постелил подстилки для хозяина на кошме и для себя – подальше от него, на краю, перенес с арбы все вещи. Там же на берегу, оказывается, был старый очаг. Я развел огонь, повесил котел и стал готовить плов. Когда плов был готов, хозяин сам наложил полную касу и, подав мне, сказал: «Кушайте!» Ничего не подозревая, я сел на подстилку и стал есть. Хозяин любезно потчевал меня, все время приговаривая: «Кушайте, кушайте!» Я тоже из вежливости говорил ему сначала: «Да вы сами-то кушайте! Кушайте!» Но тут я потерял сознание и больше ничего не помню. Очнулся я – и чувствую, что задыхаюсь без воздуха, что-то сильно сжимает все мое тело. Тогда я начал барахтаться, поднатужился – вдруг что-то лопнуло, и голова моя высунулась наружу. Тут я увидел, что сижу в бурдюке. Глотнув свежего воздуха, я изловчился и кое-как вылез избурдюка. Смотрю – бурдюк лежит на берегу, позади меня плещут волны. Только тогда я понял, что сын купца обкормил меня каким-то зельем, засунул в бурдюк и бросил в море. Сколько времени меня носили волны, я не знал. Но делать было нечего. Огляделся я и увидел, что вокруг сверкают на солнце всевозможные драгоценные камни, которыми был усыпан весь берег. Я начал собирать их и складывать в бурдюк. Набрав полный бурдюк, я крепко завязал его бечевкой, потом набил себе карманы крупными алмазами, рубинами и другими драгоценными камнями. Вдруг в небе показалась огромная птица. Покружилась она над моей головой, спустилась на берег, схватила бурдюк, быстро поднялась на воздух и улетела, а я остался один на пустынном берегу. Потянулись бесконечные дни одиночества. Чтобы не умереть от голода, я ловил рыбу. Очистив ее от внутренностей и чешуи, я клал ее на солнцепеке и оставлял лежать на раскаленных камнях. Запеченная таким образом рыба казалась мне очень вкусной. Так провел я шесть дней и шесть ночей. Казалось мне, что нет и не будет конца моим мучениям. Лег я на берегу и горько заплакал. Ночь спустилась на землю, и не помню, как я забылся и заснул. Сплю и вижу во сне, как будто ко мне подошел седовласый старик с белой боровой и приветливой улыбкой на благородном лице. Посмотрел он на меня так ласково и сказал: «Вставай, сынок, не плачь, переходи на тот берег вон через тот мост!» Я вскочил, посмотрел в ту сторону, вижу: действительно, стоит мост. Был он бесконечно длинный. С большими трудностями, еле-еле передвигая ноги, шел я по мосту и, наконец, перешел на другой берег. Оглянулся я назад, смотрю – мост обвалился в воду и обратился в рыбу, а рыба юркнула в глубину и уплыла. И вот тогда я решил: «Если будет мне в жизни счастье и удача, если я когда-нибудь разбогатею, то все добытое богатство отдам рыбам!» Переночевав на берегу, я тотчас же отправился в город. Здесь от людей я узнал, что мой хозяин каждый год пускал плавать по морю таких же бедняков, как я. Очутившись на другом берегу, работник набирал полный бурдюк драгоценных камней, прилетала огромная птица и улетала с ним на другой берег. Там уже поджидал ее хозяин. Погрузив брошенный птицей бурдюк на арбу, он увозил его домой. Добравшись до города, я продал один из алмазов, купил себе новую одежду и переоделся. «Ну, теперь меня никто не узнает», – подумал я, пошел в караван-сарай и переночевал там. На другой день утром я пошел на базар и стал прохаживаться среди толпы поденщиков, поджидая, что, может быть, появится сын купца нанимать нового работника. Так прошло пять дней. На пятый день приехал сын купца на том же вороном коне в дорогой сбруе, а сам в дорогой бархатной шубе, в куньей шапке и в новых сапогах. Так же, как в и прошлом году, он сказал, что ему нужен работник. «Я пойду!» – вызвался я. Он очень долго рассматривал меня, но так и не узнал. Приехав домой, он поместил меня в той же михманхане, и я опять зажил по-прежнему. Наконец настал день выезда. Я запряг лошадь в арбу, и мы поехали на берег моря. Как и в прошлом году, я распряг лошадь, привязал ее к колу, расстелил кошму, подстилки. Хозяин приказал мне готовить плов. Но на этот раз я перехитрил сына купца, и ему не удалось обмануть меня. Когда плов был готов, я сам подсыпал ему сонного зелья, которым запасся в городе. Хозяин сидел мрачный, молчал и ел мало. Я же все время угощал его и все приговаривал: «Кушайте, кушайте!» А он еле-еле подносил плов ко рту, и не успел я оглянуться, как он уже лишился чувств. Я затолкал его в бурдюк, крепко завязал бечевкой и сбросил в море. К вечеру следующего дня перед закатом солнца прилетела птица и принесла бурдюк с драгоценностями. Я положил его на арбу и вернулся в город. Подъехал я к дому сына купца, открыл ворота, выпряг лошадь среди дворца, привязал её, снял с арбы все вещи, а сам скорее бегом в ичкари. Постучал в калитку, слышу – из-за перегородки женский голос: «Кто там?» «Послушайте меня», – говорю я. «Кто вы такой? Что вам нужно?» «Не бойтесь, это я, ваш работник. Вот уже два года, как работаю у вас, живу в вашей михманхане. В прошлом году я попал в беду, бросил меня хозяин в море. Подумал я: «Ну, пришел мой конец!» Оказывается, нет, аллах миловал, поплавал я в море и вернулся назад жив и невредим. А в этом году опять пришел к вам на работу. Но теперь хозяину не удалось расправиться го мной. На этот раз я сам бросил его в море. Теперь я сам буду хозяином этого дома и всех его богатств. Ваш муж погубил столько бедняков. Знайте же, что если я пойду к казию или хакиму и подам на вас жалобу, вас казнят, так как вы все знали и прикрывали его. А если согласны быть моей женой, то оставайтесь в доме, будете хозяйкой. Если не согласны, то можете идти на все четыре стороны. Даю вам пять дней сроку, подумайте хорошенько». Хозяйка ответила: «Ладно, я подумаю. Только не делайте меня соучастницей преступлений моего мужа. Вы сами знаете, что может сделать женщина. Ее дело выполнять все приказы мужа, делать все, что он скажет». Дни шли за днями. Я жил по-прежнему в своей михманхане. На мое предложение хозяйка ответила согласием, и мы зажили как муж и жена. Она повела меня в подвал и показала несметные богатства, накопленные ее мужем: алмазы, рубины, изумруды. «Куда мне девать столько богатства? Для чего я буду хранить и держать его под спудом?» – думал я. Вспомнив свое обещание, я построил вот эту пекарню и каждый день кормлю рыб лепешками. Этого нескончаемого богатства хватит не только мне, но и моему сыну, и внукам, да еще останется и для следующих поколений. Сейчас у меня есть уже двое детей, сын и дочь…

На этом пекарь закончил рассказ о своих приключениях.

Юноша распрощался с гостеприимным хозяином, сел на волшебный коврик и полетел в город Карабулак.

Пришел он к кладбищенскому сторожу и рассказал ему все, что узнал о пекаре.

Выслушав его рассказ, старик сказал:

– Ну, сынок, все-таки ты добился своего, заставляешь меня раскрыть свою тайну. Придется мне теперь рассказывать историю моей жизни. Не думай, что я всегда был сторожем на этом кладбище, нет, я купец и раньше всегда торговал разными товарами. Я отправился в дальние страны, разъезжал по городам, продавал и покупал, покупал, опять продавал, и, таким образом, иногда мое путешествие затягивалось на пять-шесть лет. Однажды выехал я с караваном в один из ближних городов. Пробыв там около года, я получил из дома известие, что жена моя родила дочь. Я был очень рад, что жена благополучно разрешилась от бремени, поспешно закончил свои дела и вернулся домой. Мы с женой не могли наглядеться на малютку и берегли ее как зеницу ока. Но все же на сороковой день со дня рождения она заболела, все тело ее покрылось язвами. День ото дня здоровье дочери ухудшалось, раны не заживали, а наоборот, появлялись все новые. Мы лечили, но никакие лекарства не действовали. Куда только не ходила жена, кому только не показывала больную дочку: и табибам, и лекарям-хирургам, и знахарям-заклинателям, и ворожеям-гадальщицам, даже ишану. Что только они не делали: и заклинали, и читали заговоры, и дули на нее, чтобы изгнать нечистую силу, и читали над ней молитвы – но ничто не помогало. Мы с женой измучились, лишились радости и веселья. Кого бы мы ни встречали, мы каждого спрашивали: не знаете ли вы хорошего лекаря или знахаря? Так день за днем, месяц за месяцем незаметно проходили годы. Дочь наша, как ни болела, а все же выросла, и ей исполнилось семнадцать лет. Однажды в одну из пятниц родственники пригласили меня на свадьбу. Возвращался я через кладбище, чтобы скорей попасть домой. Иду по тропинке, смотрю – около одной могилы лежит череп. Я нагнулся, чтобы рассмотреть, и вижу на лобовой кости надпись: «Эта голова убьет четырнадцать человек». Я взял в руки череп и подумал: «Как же этот высохший череп может убить четырнадцать человек?» Потом сунул череп за пазуху и пошел домой. Дома я дал череп жене и сказал: «На-ка, возьми череп, истолки его в ступке в мелкий порошок, положи в мешочек и завяжи его». Жена пошла за ступкой. «А ведь жена может испугаться», – подумал я, взял молоток и разбил череп на мелкие кусочки, а когда она вернулась, сам положил кости в ступку. Жена истолкла кости, высыпала порошок в мешочек и спрятала в сундук. Вскоре купцы нашего города, собравшись с товарами в дальнюю страну, предложили мне ехать с ними. Подумав немного я согласился и, распрощавшись с женой и дочерью, отправился в путь. Долго мы ехали со своим караваном и много проехали, наконец, добрались до одного большого города. Поторговав там несколько недель, мы поехали по другим городам. Продавали и покупали, покупали и опять продавали, переезжая из города в город, и так проездили много лет. Мы часто вспоминали о своем городе, каждый из нас думал о своей семье, но никто не знал, что дома делается. Узнать было не от кого, расспросить было некого. Между тем после моего отъезда в моем доме произошли удивительные дела. Однажды жена открыла сундук и стала перебирать мои вещи. Ей казалось, что на душе станет легче, когда она будет рассматривать мою одежду. Вдруг на глаза ей попался мешочек с толчеными костями. «Что это такое?» – подумала она, развязала щепотку и попробовала. Порошок на вкус показался ей обыкновенным толокном. Она дала одну щепотку дочери. Дочь попросила еще.

Жена дала. На другой день раны у дочери как будто немного затвердели и стали подсыхать. Жена дала ей еще немного порошка. Дочке стало еще лучше, раны начали заживать. Постепенно язвы исчезали одна за другой, и вскоре от них и следа не осталось. Прошло три месяца, и дочь совершенно выздоровела и очень пополнела. Жена с подозрением поглядывала на ее полноту и, наконец, решила осмотреть ее. Да, конечно, больше сомнений не могло быть – дочка забеременела. Все соседки удивились. Но вот пришло время, когда дочь должна была стать матерью. Все обошлось благополучно, у нее родился сын. Уже на второй день после рождения мальчик стал лепетать и спустя некоторое время заговорил. Рос он не по дням, а по часам, сам научился читать и писать, чем удивил всех соседей. А еще больше удивлялись люди тому, что мальчик говорил умные, красивые речи, никогда не смущался, за словом в карман не лез и знал такое, чего не знали, например, мулла и многие образованные люди. Своею сметливостью, остроумными и мудрыми ответами он приводил всех в изумление. Когда я с караваном вернулся домой, мальчику исполнилось уже девять лет. От друзей и знакомых, вышедших за город встречать караван, я услыхал, что у меня есть внук, очень умный мальчик, поражающий всех своими мудрыми изречениями. Я разозлился на жену за то, что она выдала, не посоветовавшись, дочь замуж, и в таком раздраженном состоянии шел домой. Но когда я свернул с большой дороги на свою улицу, мне навстречу выбежал мальчик и кинулся мне на шею с радостным криком: «Дорогой дедушка!» Удивительно, куда и злость моя девалась, я сразу размяк, сердце мое наполнилось любовью к мальчику. Я схватил внука, обнял и прижал его к груди. Так с ним вместе мы и вошли во двор. Он все время говорил, рассказал мне про все новости, про все изменения, происшедшие в доме. Я слушал его, разинув рот от удивления: так говорить мог только взрослый человек. А внук рассказал о том, как он, принимая участие в споре с известными мудрецами нашего города, своими умными ответами и вопросами поставил их в тупик. На пятый день после возвращения мы получили весть, что нас вызывает царь к себе во дворец. Все купцы, являясь на поклон к царю, должны были приносить подарки. Я тоже приготовил богатый подарок и собрался во дворец. Узнав, что я отправляюсь к царю, внук увязался за мной. «Дедушка, миленький, возьмите меня», – попросил он. «Нет, внучек, тебе нельзя, – сказал я. – У царя соберутся знатные люди, вельможи, знающие деликатное обращение. Как же я могу взять тебя?» Но как я ни уговаривал внука, он не отступал и настоял на своем. Волей-неволей пришлось мне взять его с собой. Отдав свои подарки есаулам и бакаулам, мы все вошли в роскошный царский зал. Но вот из внутренних покоев вышел царь в сопровождении знатных вельмож и сел на трон. Мы отвесили ему земной поклон. Царь стал расспрашивать, как и куда мы ездили.

Все купцы по очереди рассказывали о том, где они были и что видели, о порядках и народных обычаях в чужих странах. Один из купцов привез в стеклянном сосуде живую рыбу. Сосуд поставили посередине чертога, и все любовались, как плавает и плещется в воде чудесная рыба. Когда все насмотрелись досыта, царь приказал стоявшему у дверей юноше-телохранителю, чтобы он отнес рыбу во внутренние покои, на женскую половину. «Пусть женщины и девушки тоже посмотрят на диковинную рыбу!» – сказал царь. Телохранитель взял стеклянный сосуд и отнес его в гарем. Но через несколько минут он вернулся с рыбой назад. Царь удивился. «Ну что? Почему ты так быстро принес рыбу назад?» «Они сказали, что к женщинам не дозволен вход особам мужского пола. Оказывается, эта рыба не самка, а самец», – ответил телохранитель. Услыхав слова «самец», «не дозволен», мой внук так и прыснул со смеху. Все оглянулись и посмотрели на мальчика. «Кто смеялся?» – в гневе воскликнул царь. «Вот этот мальчик!» – указав на внука, сказал один из купцов, сидевших рядом со мной. «Палач! – гневно крикнул царь. – Снять голову этому мальчишке!» В то же мгновение вошел палач. «О властелин мира! – воскликнул мой внук. – Вы сначала меня допросите, а казнить всегда успеете. Раз я засмеялся, значит, у меня есть на то причина». «Говори, какая у тебя причина!» – закричал раздраженный царь. «Я вам скажу только на ухо!» «Ну, иди сюда, говори!» Внук поднялся к трону и что-то тихо прошептал царю на ухо. Тот сейчас же приказал палачу уйти, а внук мой спустился вниз и сел на свое место рядом со мной. Между тем слуги расстелили дастарханы, принесли разные яства, сласти, вино. Никто из присутствовавших не смел отказаться от царского угощения. После угощения всех гостей одарили богатыми подарками. «А ваш внук сегодня останется у нас погостить», – сказал царь, обращаясь ко мне. Я сложил руки на груди, почтительно поклонился, поблагодарил царя за высокую честь и вышел. Не знаю, как и когда добрался я до дому, но помню только, что все чувства остались там, во дворце, и мысли о любимом внуке не выходили у меня из головы. Всю ночь до утра я не сомкнул глаз и утром пошел во дворец. Меня сейчас же провели к царю. Смотрю – мой внук сидит вместе с царем за утренним чаем. Царь предложил мне выпить пиалу чаю. В тот день царь ссыпал моего внука своими милостями, пожаловал ему такие богатые подарки, которые и во сне мне не снились. Все мое богатство, добытое торговлей в течение многих лет жизни, по сравнению с царскими подарками было ничтожной каплей в море, мельчайшей частицей даров, посылаемых нам солнцем. Я не помнил себя от радости, поблагодарил царя и очень довольный вернулся домой вместе с внуком. Дома внук рассказал мне обо всем, что случилось в эту ночь: «Я шепнул царю на ухо: «Причину моего смеха я объясню вам сегодня ночью. Вы только попросите дедушку, пусть он разрешит мне остаться с вами». Оставшись один на один с царем, внук предложил ему сыграть партию в шахматы. Увлекшись шахматной игрой, они просидели до поздней ночи. Наконец в полночь внук стал с места и сказал: «Ну, государь, теперь вооружайтесь и мне дайте в руки какое-нибудь оружие!» Вооружившись, они пошли во внутренние покои дворца. Внук повел царя в комнату старшей дочери. Царь открыл дверь, смотрит – в комнате никого нет. Они вышли в переднюю. «Смотрите сюда! Откройте!» – сказал внук царю, указав на деревянную крышку водосливной ямы для умывания. Царь поднял крышку водостока. Вниз вела лестница. Они спустились по лестнице и очутились в передней, которую освещала свеча, стоявшая на полке. Рядом была дверь в комнату, а у порога стояла одна пара больших кожаных калош и две пары маленьких женских. Они открыли дверь и вошли в комнату. Посередине комнаты на постели спала царская дочь, а рядом с нею храпел мужчина с противной уродливой образиной. Увидев такую картину, царь остолбенел. «О властелин мира! – сказал внук. – Вы видите этого уродину? Разве ему дозволен вход к женщинам? Так почему же безобидной бессловесной рыбке не дозволен? Вот причина, почему я засмеялся». Разгневанный царь приказал казнить всех, кто находился в этом подвале. После этого он часто стал вызывать моего внука к себе во дворец. Надо сказать, я каждый день совершал все установленные молитвы. Однажды внук нарушил мою молитву. «Сынок, выйди пока, поиграй во дворе, а потом, когда я кончу молиться, мы с тобой пойдем в одно место», – сказал я ему, прибегнув к обману, чтобы как-нибудь выпроводить его из комнаты. Он вышел, а я стал совершать молитву сначала. Я только прочел один стих из корана, как он опять вбежал в комнату и помешал мне. Кое-как хитростью я вновь выпроводил его во двор. Но он еще раз вошел в комнату и так и не дал мне закончить молитву. «Будь он хоть в тысячу раз умнее, но все же ребенок так ребенком и останется, – подумал я. – Если позволить ему делать все, что он захочет, то он станет несносным. Нельзя оставлять безнаказанными эти детские шалости. Нет, надо ему пригрозить, припугнуть его, и он перестанет шалить. Иначе нельзя». Я шлепнул внука так, что он перевернулся два раза и вдруг превратился в тот самый сухой череп, который я нашел на кладбище. Вот какое горе обрушилось на мою голову. Я похоронил этот череп здесь на кладбище и теперь охраняю могилу. Я горько раскаялся в своем поступке и с тех пор день и ночь мучаюсь и каюсь: «Зачем, думаю, я его ударил?» Я плачу горькими слезами и говорю каждый раз: «Что я наделал? Пусть бы он хоть сто раз, хоть тысячу раз нарушил мою молитву! Не надо было бить его, был бы он жив! Но слезами ведь горю не поможешь». Так вот и мучаюсь, раскаиваюсь, плачу, но все бесполезно. Все имущество и деньги я отдал своему верному рабу, поручив ему вести хозяйство. Он опекает мою жену и дочь, во всем помогает им и заботится о них, а я дал обет до самой смерти оплакивать моего внука и охранять здесь его могилу.

Выслушав печальный рассказ старика, юноша распрощался с ним, вышел за город и, сев на волшебный коврик, полетел в кишлак Байткурган. Подойдя к хлебной печке, он вызвал старика и рассказал ему всю историю жизни бывшего купца, а теперь кладбищенского сторожа. Когда юноша закончил свой рассказ, старик сказал:

– С давних пор живем мы в этой печке. Снаружи она кажется маленькой, но внутри в ней просторно, и места нам вполне хватает. Халат у нас один, потому что мы очень бедны. Каждый день мы выходим из печки, чтобы добыть себе кусок хлеба. Так прожили мы всю жизнь, бродили по свету в погоне за счастьем, но счастья не видели. Теперь на старости лет мы вынуждены доживать последние дни нашей жизни в этой печке, носить один халат и каждый день выходить на поиски пищи.

Распрощавшись со стариками, юноша пошел в свой родной город Нурабад. Отец и мать встретили дорогого сына с распростертыми объятиями, обнимали его, целовали, плакали от радости. Отдохнув, сын рассказал про все свои приключения в чужедальних странах.

На другой день юноша раздобыл перо и чернила, запасся бумагой, уселся в комнате за маленький столик поудобнее и стал писать. Много дней писал он о своем путешествии по всем городам, описывая свои похождения со всеми подробностями. В результате получилась целая книга о жизни тех людей, у которых он побывал, начиная от бедняков, живших в хлебной печи, и кончая царем Санобаром, в ней были раскрыты все тайны этих людей, о которых раньше никто не знал.

Закончив описание своих похождений, юноша дал книгу отцу и попросил отнести ее царю.

Пришел старик во дворец и отвесил царю низкий поклон. Царь вопросительно посмотрел на своего визиря и спросил:

– Ну, что скажете, отец? В чем дело? На кого вы жалуетесь?

Старик вынул из-за пазухи книгу и подал ее царю.

– Что это такое, отец? – спросил тот.

– А это рассказ о старике и старухе, которые живут в хлебной печи. Сынок мой, ваш смиренный раб, прислал вам, – ответил старик.

Царь начал перелистывать книгу, прочел кое-где по одной строчке, а где и полстрочки и, наконец, сказал старику:

– Отец, ты сейчас иди домой и приходи через неделю. Я прочту ее всю и потом дам тебе ответ.

С этими словами царь отпустил старика, и он ушел домой.

Царь со своим визирем внимательно прочли всю книгу. После долгого раздумья визирь сказал:

– О, властелин мира! Мне кажется, что этот юноша очень умный. Ведь не всякий способен такие дела, а кто и пытался узнать эти тайны, описанные в книге, тот ничего не смог добиться. Многие люди напрасно старались и не могли достичь своей цели. Никому из них не удалось заставить говорить ни старика со старухой, ни кладбищенского сторожа, ни пекаря, ни шорника, а особенно трудно было узнать тайну царя Санобара. Кому удалось проникнуть к нему во дворец, все поплатились своей головой. Ни един из них живым не вернулся. А этот юноша все узнал. Вы не смотрите на то, что он бедняк. Конечно, есть и богатые люди, но какая польза от их богатства, если у них нет ума? Мой совет: выдайте царевну замуж за юношу.

Другие визири тоже поддержали старшего визиря. Тогда царь согласился выдать замуж свою дочь за юношу. Спустя неделю старика вызвали во дворец и объявили ему, что царь согласен выдать замуж свою дочь, велели сообщить сыну радостную весть, предупредили, чтобы быстрей готовился к свадьбе.

Когда все приготовления были закончены, царь приказал объявить народу, чтобы все шли на свадебный пир. Пировали сорок дней и сорок ночей, после чего царевну выдали замуж за сына бедняка. Таким образом все достигли своих целей и желаний.

Сказочник Сабир Садыков. Перевел С. Паластров.

ЭГРЫ И ТУГРЫ

В старые времена жил в одном кишлаке юноша. Звали его Тугры (честный). Кроме лошади, у него ничего не было. Поискал он работу в одном, в другом кишлаке, не нашел. Тогда сел он на лошадь и поехал в дальнюю сторону – искать счастья.

Ехал Тугры, ехал – встретил пешего путника. Разговорились. Тугры спросил путника, кто он, откуда и куда идет.

– Иду искать работу, – ответил тот.

– Как тебя зовут? – спросил Тугры.

– Эгры (бесчестный).

– А меня Тугры. Давай подружимся, будем вместе работать, вместе жить.

И уговорились они быть друзьями на всю жизнь.

Тугры пожалел своего пешего товарища и предложил ему поехать немного верхом. Эгры сел на лошадь, хлестнул ее нагайкой да и ускакал. Только его и видели.

Ахнул Тугры: человек, который клялся быть верным другом, поступил с ним как самый подлый враг.

Но делать нечего, поплелся Тугры дальше пешком.

Когда стало темнеть, увидел Тугры узкую тропинку, пошел по ней. Тропинка привела его в глубь дремучего леса.

Вдруг Тугры увидал на лужайке старую печку для лепешек.

«Все-таки опасно идти по лесу темной ночью. Посплю-ка я здесь до утра», – подумал он и залез в печку.

А на лужайке, где стояла печка, собирались по ночам именитые звери: лесной шах – лев, лесные визири – тигр и медведь, лесной горнист – волк, лесной флейтист – шакал, лесной сказитель – лис.

Когда взошла луна, прибежал шакал и завыл. На его призыв собрались звери, стали пировать. Пришел шах-лев, важно сел на свое место и повелел рассказывать ему обо всех диковинках.

Лис-сказитель начал рассказ:

– Недалеко отсюда есть горная пещера. Уже десять лет я живу в ней. Десять лет я собираю там всякое добро: ковры, занавесы, одеяла, одежды… Все что ни есть у людей, можно найти в моем доме. А сколько вкусных вещей у меня, припасов!

Тугры в своем убежище подумал: «Ого! Не плохо было бы пойти мне в гости к этому лису».

После шакала заговорил визирь-медведь:

– Это тоже не диво. А вот в нашем лесу есть высокое дерево – карагач, а под ним два молодых ростка. Нет болезни, которую не излечили бы листья этих ростков. Дочь шаха нашего города семь лет болеет. Шах велел кликнуть клич: «Кто вылечит мою дочь, за того я ее отдам! Кто вызовется лечить и не вылечит, того казню». Многих лекарей уже казнил шах. Вот если бы кто-нибудь нарвал листьев с отростков карагача, отварил их да напоил девушку, она сразу выздоровела бы.

После медведя начал рассказывать волк-горнист:

– На опушке леса пасется байское стадо в сорок тысяч овец. Я каждый день съедаю двух овец. Как ни ловчатся пастухи, не могут меня поймать. Ведь они не знают, что недалеко на холме живет старик, у которого есть пес. Если бы пес охранял стадо, он разорвал бы меня в клочки.

Заговорил тигрь-визирь:

– У бая, про которого рассказывал волк, есть конский табун в десять тысяч голов. Он пасется у опушки леса. Я каждую неделю уношу по одной лошади. В табуне есть белый с черным конь. Если бы кто-нибудь сел на этого коня, то мог бы меня догнать… Хорошо, что никто об этом не знает. – Тигр кончил свой рассказ.

Забрезжил рассвет. Звери стали расходиться по своим логовам.

Вот лужайка опустела, и Тугры вылез из тандыра. Он пошел и разыскал карагач, о котором говорил медведь, сорвал с ростков немного листьев.

Потом отправился к овечьему стаду. Нашел пастуха, поздоровался, спросил его, как живется. Пастух пожаловался:

– Плохо мое дело. Повадился ходить в отару волк, таскает баранов. Хозяин за это не знаю, что со мной сделает. А как избавиться от волка? Увы мне несчастному!

– Не горюйте. Я вас избавлю от волка, – сказал Тугры.

Он пошел к старику, попросил у него пса и отдал пастуху. Пастух избавился от беды. Пес набросился на волка и порвал ему шкуру.

Тугры отправился в путь, разыскал табун лошадей. Поздоровался с табунщиком. Тот пожаловался на тигра.

Тугры посоветовал:

– Оседлай белого с черным жеребца и дай мне длинную толстую жердь.

Сел Тугры на жеребца, взял жердь и стал подкарауливать тигра на тропинке.

Ночью пришел визирь-тигр и бросился к табуну. Тугры так ударил тигра жердью, что зверь упал замертво.

Пастух подарил Тугры жеребца.

Тугры сел на коня и поехал в город. На городском базаре кричал глашатай:

– Дочь шаха семь лет болеет. Кто ее вылечит, того шах сделает своим зятем. А кто вызовется, да вылечить не сумеет – того шах казнит.

– Я вылечу дочь шаха! – сказал Тугры.

Тугры пошел во дворец. Шах допустил к дочери нового лекаря.

Тугры истолок карагачевые листья, отварил их и напоил девушку. Через три дня девушка выздоровела. Шах устроил пир-веселье, выдал дочь за Тугры.

– Ну, в какой город назначить тебя правителем? – спросил шах у зятя.

– Я не хочу быть правителем, – ответил Тугры. – Постройте на горе около леса для меня дом. Я буду жить своим трудом.

Шах удивился, но сделал, как просил его зять. Тугры с женой стали жить на горе.

Однажды к Тугры пришел Эгры.

– Друг мой, как ты добыл все это? – спросил он. – И дом у тебя есть, и двор. Вот я украл у тебя лошадь, думал, разбогатею. А куда ни поеду – везде мне не везет.

Не хотелось Тугры вспоминать вероломство Эгры, и он сказал только:

– Я проспал одну ночь в лесу в старой печке и все это добыл.

– Покажи мне то место, я тоже посплю в печке.

Тугры рассказал ему про лужайку, где собирались звери.

Когда стемнело, Эгры залез в печку.

Опять ночью пришли лесные звери. Пришел лесной шах – лев, пришел визирь – медведь, пришел горнист – волк, пришел флейтист – шакал, пришел сказитель – лис.

– Ну-ка, начнем рассказы! Почему же нет моего визиря-тигра? – спросил шах-лев.

Поднялся с места шакал:

– Нет, теперь мы ничего не будем рассказывать. Из-за наших рассказов ваш визирь-тигр погиб.

Тут поднялся медведь:

– Листья с нашего карагача тоже оборваны, – пожаловался он.

– А я остался без еды, – сказал волк. – Пастух взял того пса, про которого я говорил. Теперь я и подойти боюсь к стаду – всего меня искалечил пес.

– Кто же это смеет рассказывать о наших тайнах, – зарычал грозный лев, – приказываю поймать и убить предателя!

Но звери не знали, кто подслушал их тайны. Стал медведь спрашивать у шакала, шакал – у лиса.

А фазан крикнул: «В печке!» – и улетел.

Звери бросились к печке, вытащили Эгры и разорвали на куски.

Так честный Тугры достиг всего, чего он желал, а бесчестный Эгры был наказан по заслугам.

Сказочник Матназаров. Перевела Л. Садердотова.

ХАСАН И ЗУХРА

В давние времена в одном кишлаке жил старик-пастух со своей женой. Были у них три дочери: Насиба, Гульбахор и Зульфия.

Проходили день за днем, месяц за месяцем, год за годом, дочери подрастали: Насибе пошел двадцать первый год, Гульбахор – девятнадцатый, Зульфие – восемнадцатый.

Видят старик со старухой, что дочки выросли, а сваты не идут; день и ночь старики думали, что же им делать.

– Эх, старушка моя, – говорит пастух жене, – и я старею и ты стареешь, силы нас покидают, ничего у нас нет, тяжело нам приходится. Вот были бы у нас не девочки, а сыновья, они бы нас прокормили. Хоть бы замуж дочек выдать, все было бы легче.

– Кто же захочет жениться на дочках таких бедняков, как мы?

Подумал старик и говорит:

– Ну, старуха, надо пойти в кишлак и сказать: «Эй, люди, засылайте сватов! Если им наши дочки по душе придутся, как-нибудь свадьбу справим и повыдадим дочерей замуж.

Понравился старухе этот совет, и поспешила она в кишлак. Кого ни встретит, всем говорит:

– Сынок, выслушай меня, к тебе дело есть. У меня дочки подросли. Если хочешь, справим свадьбу, какая дочка понравится, ту и бери.

Однако никто не согласился. Стукнула старуха себя рукой по лбу и пошла восвояси.

Так и остались дочки пастуха без женихов. Однажды Зульфия говорит сестрам:

– В Окджаре тутовник поспел, пойдем повеселимся.

Отправились девушки в Окджар. Там везде сады – в садах тутовник спеет, соловьи заливаются. Сестры днем тутовник собирают, ночью – двое спят в шалаше, а третья не спит, их сон стережет.

Пока девушки тутовник собирают, послушаем о другом.

У шаха той страны было сорок жен, но ни у одной из них не было детей. Очень хотел шах иметь сына или дочь. Созвал он однажды своих визирей и мудрецов, сел на трон и говорит им:

– Эй, мудрецы вельможи! Вот я, шах, живу и наслаждаюсь жизнью. А пройдет моя жизнь, не будет меня на свете, и не оставлю я после себя ни сына, ни дочери. Поэтому поскорее найдите мне девушку, пусть хоть бедную, хоть нищую – мне все равно. Найдите невесту – сорок дней будем пир справлять.

Подумали визири и мудрецы, посоветовались и разошлись в разные стороны. А шах созвал своих сорок жен и говорит им:

– Эй, жены мои, нет у меня детей. Поэтому я решил еще одну жену себе взять.

Шах радуется и думает: будет у меня сын или дочка, устрою тогда большой пир. А сорок шахских жен собрались тайком и совет держат. Одна из жен говорит:

– Эй, подруженьки, если шах еще одну жену возьмет, будут у нее дети или не будут, пусть она хоть какая хорошая будет, но подругой для нас она не станет.

Шахский визирь приехал в кишлак около Окджара. Созвал всех жителей – и знатных, и простых – и объявил им:

– Так как у шаха детей нет, решил шах еще одну жену себе взять. А поэтому найдите ему девушку, хоть нищую, хоть сироту.

Встал один человек и говорит:

– Господин, если меня пощадите, разрешите мне слово вымолвить.

– Говори, – отвечает ему визирь.

– Господин визирь, вот уже дней десять, как в Окджаре появились три девушки. Девушки днем тутовник едят, а ночью в шалаше спят, ничего больше не делают. Все три – красавицы. Если вашей милости угодно, посмотрите их.

– Ведите меня к девушкам, – говорит визирь, – посмотрю на них.

Подошел визирь к шалашу, слушает, о чем девушки говорят.

Старшая, Насиба, говорит сестрам:

– Если бы шах меня в жены взял, я бы такую одежду для него выткала, что во всем свете лучшей не найти.

Средняя сестра, Гульбахор, говорит:

– Если бы шах на мне женился, я такой ему вкусный плов приготовила бы, что он ел бы да похваливал.

А младшая сестра, Зульфия, говорит сестрам:

– Вот, если бы на мне женился шах, я бы родила ему мальчика и девочку – Хасана и Зухру, красивых да умных.

Тогда визирь вошел в шалаш. Девушки встали, и визирь увидел, что платья на них старые, поношенные. Позвал визирь людей и приказал принести девушкам хорошую одежду и сапожки. Оделись девушки, принарядились, а визирь отправился к шаху. Пришел он во дворец и говорит:

– Повелитель, нашел я для вас в кишлаке около Окджара трех красавиц – девушек. Старшая говорит: «Если женится на мне шах, я ему такие одежды сотку, каких ни у кого в целом свете нет». Средняя говорит: «Если на мне шах женится, я всегда ему буду вкусный плов готовить», и младшая говорит: «Если бы меня шах в жены взял, я бы родила ему двух ребят и назвала бы их Хасаном и Зухрой».

Обрадовался шах и говорит:

– Хорошо, вот на младшей я и женюсь.

– Поезжай туда, узнай, кто их родители, сосватай девушку и начнем к свадьбе готовиться.

Визирь снова в Окджар поспешил. Позвал он девушек и говорит им:

– Шах на Зульфие жениться хочет. Я как сват приехал, поговорить с вашими родителями мне надо.

Зульфия отвечает визирю:

– Мы бедные девушки, но родители у нас есть. Если хотите с ними говорить – говорите.

Визирь послал одного из придворных к старому пастуху. Придворный разыскал дом старика и говорит пастуху:

– Эй, отец! Это ваши три дочери в Окджаре в шалаше живут? Младшую шах себе в жены выбрал. Вы что на это скажете?

Бедный пастух не поверил.

– Что вы надо мной смеетесь, обманываете меня, – на что она шаху?

Вернулся придворный в Окджар и передает этот разговор визирю.

Визирь созвал на совет всех людей в Окджаре, и знатных и простых, и говорит им:

– Вот, люди, посылал я к пастуху своего придворного. Он рассказал старику, что шах на Зульфие жениться хочет, а пастух говорит: «Вы смеетесь надо мной», – и пошел к своему стаду. Что вы мне посоветуете делать?

Встал тот старик, что раньше водил визиря к девушкам и говорит:

– Эй, визирь, есть поговорка: птичий язык только птица поймет. Есть у нас в кишлаке еще один старый пастух. Пошлите его к отцу девушек, авось старик его словам поверит.

Понравился этот совет визирю:

– Ладно, пусть поговорит. Приведите мне скорее пастуха, – приказал визирь.

Привели пастуха, а тот испугался и плачет:

– Господи, не виновен я, ничего не делал, я только коров пасу… пощадите.

Народ говорит ему:

– Не бойся! Тут другой разговор.

Визирь посмотрел на пастуха и хотел с ним поговорить, а тот еще больше испугался.

– Ой, господин, да будут счастливы ваши дети. Невиновен я, скотины никогда не бью. Правда, один раз пестрая корова не хотела домой идти, а я ее по рогам чуть-чуть ударил – и только…

Смеется визирь:

– Ладно, я вину твою прощаю, – говорит, – а теперь у меня к тебе есть поручение. Даю тебе два дня сроку. Пойди к старому пастуху, сосватай за шаха его младшую дочь. Приедешь через два дня и мне скажешь.

– Хорошо, господин, хорошо, господин, – бормочет бедный старик. – Отец девушки – мой приятель, – и скорее скрылся с глаз визиря.

Пастух думает: «Славу богу, едва избавился», – и пошел к старику. Идет и говорит сам с собою: «Ну, только бы мне подобру-поздорову от визиря уйти – семь блинов, семь лепешек, шесть оладий нищим раздам».

Пришел пастух к отцу девушек, поздоровался. О том, о сем поговорили, потом о дочерях разговор повел.

– Хочет шах на твоей младшей дочери жениться!

Подивился старик, но пастуху поверил.

Наутро оба пастуха отправились в путь. Пришли в Окджар. Отец девушек и говорит старику-пастуху:

– Я тут посижу, а ты иди к визирю.

Пришел старик-пастух к визирю и говорит:

– Ваше поручение выполнил.

Засмеялся визирь:

– Ты молодец, на день раньше срока мое поручение выполнил.

А отец с дочерьми в это время советуется. Зульфия говорит:

– Если шах хочет меня в жены взять, пусть даст тебе сорок верблюдов, нагруженных драгоценными подарками, а двух старших сестер пусть с головы до ног золотом обсыплет, в хорошие платья нарядит.

Шах все сделал так, как потребовала девушка. Благословил старик Зульфию, и отправилась она в шахский дворец.

После того старик нашел женихов и для старших дочерей Насибы и Гульбахор и успокоил свое сердце.

День за днем, месяц за месяцем проходит год. Скоро у Зульфии должны дети появиться. Шах радуется, каждый день на охоту ездит. А шахские жены встревожились, всякие хитрости и козни против Зульфии замышляют. Пошли они вместе со старшей женой шаха к ее отцу – визирю и жалуются:

– У Зульфии скоро будет ребенок, тогда шах на нас и смотреть не захочет.

Визирь им советует:

– Вы никому ничего не говорите, и шах пусть ничего не знает, подыщите старуху-бабку, она сама будет знать, что делать.

Однажды Зульфия попросила шаха:

– Не уезжайте на охоту.

Но глупый шах не послушался Зульфии и уехал. А его сорок жен по. звали хитрую старуху-колдунью. Родились у Зульфии красавец сын и красавица дочка. Старуха взяла детей у Зульфии и спрятала их в мешок, а взамен спеленала козленка и козочку. Затем показала Зульфие козлят и говорит:

– Ой, доченька моя, смотри, ты не детей, козленка и козочку родила. Несчастливая твоя судьба.

Зульфия горько плачет, а сорок жен не нарадуются.

Старуха-колдунья вынесла мешок с детьми Зульфии на дорогу и бросила.

Сорок жен послали к шаху вестника и дали ему наказ:

– Скажи шаху, что жена его родила, а когда шах обрадуется и спросит: «Кого родила?», скажи: «Только не детей родила, а двух козлят».

Посланец пошел и передал шаху то, что поручили ему шахские жены. Получив такую весть, шах разгневался и приказал бросить Зульфию в темницу.

Послушайте теперь о другом.

Шел караван по дороге. Вожатый каравана видит – лежит мешок, а в мешке дети. Очень удивился.

Вожатый был бездетным. Он пожалел детей и взял их к себе. Мальчика назвал Хасаном, девочку – Зухрой.

Месяц за месяцем, год за годом прошло семь лет.

Хасан и Зухра подросли. Стал однажды Хасан бороться с ребятами и всех мальчиков в кишлаке поборол. И чем дальше рос Хасан, тем сильнее он становился. Начал он и взрослых людей в борьбе одолевать. Вырос Хасан стройным джигитом, и прозвали его люди Хасан-богатырь.

А Зухра изо дня в день училась ткать ковры. И такие красивые ковры она ткала, что были они в семь раз лучше всех других ковров на базаре.

Однажды Хасан попросил приемного отца:

– Дайте мне доброго коня, меч, лук и несколько стрел!

– Ладно, сынок, – говорит отец и дал Хасану все, что он просил.

Стал Хасан каждый день на охоту ездить.

Шах в те времена тоже на охоту ездил. Только Хасан много дичи домой привозил, а шах с пустыми руками возвращался.

Сидел однажды Хасан с отцом, беседовал, отец и рассказал ему, что он его, Хасана, и сестрицу его, Зухру, маленькими в пустыне подобрал и вырастил.

Стал Хасан благодарить отца и сказал ему:

– Вы нам ближе родного отца. Мы вам тоже добром за добро заплатим.

Вот в один и тот же день шах со своими слугами и Хасан отправились на охоту. Хасан много добыл дичи, а шах со своими людьми – ничего не нашел.

Встретил шах Хасана и спрашивает:

– Эй, молодец, зачем сюда ездишь? Зачем мою дичь стреляешь?

Кто твои родители?.

Хасан ему отвечает:

– Меня и сестру еще маленькими караван в пустыне подобрал. Вожатый каравана был бездетен, он нас взял в свой дом и вырастил. С тех пор прошло уже двенадцать лет. Я охочусь, а сестра научилась такие красивые ковры ткать, что в семь раз красивее самых дорогих ковров на базаре.

Глупый шах, однако, ничего не сообразил, а его визирь подумал:

«Это же, значит, шахские дети не умерли. Как этот молодец похож на шаха!»

Приехал визирь домой и рассказал о своей встрече хитрой старухе. Та и говорит:

– Так это же дети Зульфии!

– Может быть, и так, – отвечает визирь.

Тут и визирь, и хитрая старуха, и сорок, жен – все забеспокоились.

А шах снова на охоту поехал и остановился у вожатого каравана отдохнуть. Встретили шаха с почестями. Сидят, беседуют. Вожатый каравана про Хасана и Зухру разговор ведет. А жена его – смышленая женщина – слушала, слушала, поглядывала то на шаха, то на Хасана, видит, что и лицом и глазами они друг на друга похожи, и говорит шаху:

– Повелитель, дозвольте мне слово молвить, мысль мне одна на ум пришла.

– Говори, – разрешает шах.

Женщина и повела разговор:

– Вот говорят, что у вас есть сорок жен, а детей нет. Еще говорят, что у вас была жена Зульфия, которая родила двух козлят. По-моему, ваши жены по злобе подложили Зульфие козлят, а вас обманули. Где это видно, чтобы у людей козлята рождались? Смотрите, как Хасан на вас похож. Сколько лет прошло с той поры, как вы Зульфию в тюрьму посадили?

– Ровно 12 лет, – отвечает шах и, хлопнув себя по лбу, добавляет: – Эка досада!

А женщина говорит шаху:

– Вот вы расспросите у Зульфии, как дело было.

Обрадовался шах и вместе с Хасаном вернулся домой.

Приехал шах во дворец, приказал привезти Зульфию из тюрьмы.

Зульфия рассказала шаху, как было дело. Слушает Хасан рассказ матери, на отца посматривает, а потом как закричит:

– Мама моя!- и стали мать и сын друг друга обнимать.

Шах позвал сорок жен и начал их допрашивать. Тут вся тайна шаху и открылась.

Чтобы весь народ знал, что Хасан и Зухра шахские дети, устроил шах большой пир. Сорок дней и сорок ночей пировали там и веселились.

А Хасан и Зухра всю жизнь свою заботились о вожатом каравана и его жене, которые их вырастили.

Перевел А. Мордвилко.

БЕКТЕМИР-БАТЫР

Когда-то давным-давно жил в Ферганской стороне падишах Адылхан. Сорок жен было у него и от тридцати девяти жен было тридцать девять сыновей. Выехал однажды падишах на охоту и набрел на какой-то домик в степи. Хотелось ему пить, и он постучался в калитку. На стук вышла лет восемнадцати девушка, чуть прикрыв лицо платком. Увидел ее падишах и поразился: была она похожа на луну в четырнадцатый день.

Падишах попросил напиться. Вынесла девушка ему чашку холодной воды, а падишаху показалось, что не воду он пьет, а шербет.

Вернувшись во дворец, падишах послал людей к родителям девушки:

– Пусть отдадут дочь мне в жены, – сказал он. – А если не отдадут, заберите ее силой и привезите ко мне.

Приехали люди падишаха к дому и постучались. Вышел старик. Был он человек бедный, охотился на лисиц, оленей, волков, продавал шкуры, тем и жил он с женой и дочерью.

– Нас прислал падишах Адылхан, – сказалилюди царя. – Приехали мы сватать вашу дочь. Не отдадите добром, заберем силой.

Старик посоветовался с женой, как быть:

– Дочь все равно увезут, а нас с тобой бросят в яму-зиндан, – сказал он. – Лучше отдать дочь добровольно.

Ничего не поделаешь, пришлось выдать дочь за падишаха. Родила она через год сына, которому дали имя Бектемир.

Стало теперь у падишаха Адылхана сорок сыновей.

Тридцать девять из них были слабы, хилы и изнеженны, а Бектемир рос крепким и сильным юношей.

Сидел однажды падишах Адылхан со своими сорока сыновьями за трапезой, радовался на них и сказал:

– У меня сорок сыновей, сорок батыров. Если нападет враг, стеной вы встанете на него. Надо обучить вас военному делу.

Вызвал падишах токсабу-военачальника и приказал ему обучить сыновей ездить верхом, рубить саблей, стрелять из лука.

Начал токсаба учить сыновей падишаха военному делу, но тридцать девять сыновей были лодырями и неженками, и поэтому ничему они не научились.

– Зачем нам учить военное дело, – говорили они. – Ведь мы царские сыновья и так проживем!

А токсаба, боясь гнева падишаха, не говорил ему о них ничего.

Что касается Бектемира, то он не ленился, скакал верхом на коне, рубился саблей, стрелял из лука.

Однажды падишах позвал своего токсабу и спросил:

– Ну, токсаба, как мои сыновья обучены военному делу?

Токсаба ответил:

– Хорошо!

Тогда падишах вызвал сыновей и начал расспрашивать их. Они тоже ответили:

– Очень хорошо выучили все.

– Тогда научитесь стрелять и из катапульты.

Вызвал он мастера-литейщика и приказал ему отлить золотое ядро с сорока ушками.

Падишах позвал придворных и вельмож на площадь и приказал тридцати девяти сыновьям выстроиться в ряд, а Бектемира оставил дома, сказав, что он еще молод для этого дела.

Подходили сыновья падишаха к катапульте один за другим, пытались кинуть золотое ядро, а им не то, что кинуть его, даже сдвинуть с места не удалось.

Стыдно стало падишаху Адылхану за сыновей. Ушел он к себе в сад и спрятался от народа. Бектемир попытался утешить падишаха:

– Отец, чего вам печалиться, когда у вас есть сорок сыновей! Ведь мы сильны и могучи, как львы!

– Увы, сын мой, видел! – ответил Адылхан. – Все они вместе не смогут одолеть и мышонка!

– Что же случилось, отец, расскажите мне?-удивился Бектемир, – может быть, я смогу помочь.

– Как ты сумеешь сделать то, что не сумели тридцать девять твоих.

братьев?

И падишах Адылхан рассказал своему сороковому сыну, как ни один из тридцати девяти сыновей не смог сдвинуть с места золотое ядро с сорока ушками.

Бектемир вышел из дворца, пошел прямо на площадь, поднял золотое ядро с сорока ушками, выстрелил им из катапульты, ядро перелетело через дворец, ударилось о балкон и упало в саду. А никто не видел и не заметил, что сделал это Бектемир.

Прибежали слуги к падишаху и говорят:

– Государь! Ядро, с сорока ушками, что вы велели отлить из золота, полетело и, разбив на своем пути балкон, упало в саду. Но никто не знает, кто им выстрелил так далеко из катапульты.

Поразился падишах и повелел объявить по всему городу:

– Пусть тот, кто закинул золотое ядро, заберет его себе и унесет с собой.

Но никто не явился. Так прошло сколько-то дней. Жил в том городе ловкий вор. Польстился он на золото, пришел к падишаху и говорит:

– Государь, это я закинул ядро с сорока ушками!

– Ну, так иди в сад и забери ядро себе! – отвечает падишах.

– Слушаюсь, государь! – сказал вор. – Но сейчас это было бы невежливо забирать ядро в вашем высоком присутствии. Разрешите унести его завтра, когда вас не будет.

– Нет, – приказал падишах, – сейчас, при мне унеси!

Тут вор перепугался. Шутка ли, навлечь на себя гнев падишаха!

– Ну, тогда дозвольте, ваше величество, я схожу за арбой, – сказал вор, а сам только и думал, как бы убежать.

Тогда падишах заявил:

– Тот, кто сумел забросить ядро с сорока ушками, сумеет и на руках унести его! Забирай его и убирайся!

Подошел вор к ядру, взялся за ушки, но и с места не смог сдвинуть.

– Ага, ты обманул меня! – заорал падишах и приказал казнить вора.

Тогда Бектемир признался:

– Отец, это я закинул ядро с сорока ушками.

Усомнился падишах Адылхан:

– Как же ты такой молодой мог закинуть его, когда все тридцать девять твоих братьев не сдвинули его с места?

Пошел Бектемир в сад, поднял ядро и, перебрасывая его с руки на руку, принес во дворец.

Адылхан падишах обрадовался и велел сыну показать свою силу народу.

Тогда Бектемир легонько бросил ядро. Одна старушка пряла в это самое время у себя во дворе. Ядро пролетело мимо старушки, но одним ушком задело прялку и разбило ее на мелкие кусочки. Бектемир видел, куда упало ядро, и побежал за ним. Остановился он у ворот дома старушки и слышит, как она плачет и причитает:

Вежливо зашел Бектемир во двор и поклонился:

– О чем это вы плачете, матушка? Кто вас обидел?

– А ты не знаешь? – рассердилась старушка. – Твое золотое ядро с сорока ушками пролетело мимо меня, разбило мне прялку и рассекло губу. Если ты такой сильный, не со мной тебе тягаться надо, а с Египетским царем!

– Говорите ясней, матушка! О чем это вы говорите? – спросил Бектемир.

– В стране Египет есть падишах, которого зовут Шавкат. Есть у него дочь Окбиляк. Она красивее луны, глаза ее прекраснее, чем у газели. Сейчас она в самую прекрасную пору вступила. Сколько юношей сложило голову из-за любви к ней. Я вижу, ты силен, как лев, ловок, как тигр. Поехал бы в Египет и привез бы к себе Окбиляк.

После рассказа старушки Бектемир забыл и думать о золотом ядре. Вернулся во дворец, забрался в темную комнату, лег на пол и лежит. Вызвал его падишах, а он не идет. Тогда падишах сам пошел к нему и начал расспрашивать, что с ним, но Бектемир ни на один вопрос не ответил. Пошла к нему мать. Однако и ей он ничего не сказал.

С того дня Бектемир все молчал. Начал он со дня на день худеть.

Тогда падишах приказал объявить по всему государству:

– Тому, кто вызовет Бектемира на разговор и узнает, что у него на душе, дам полную миску золота!

Многие приходили, разговаривали с Бектемиром, но от него и слова услышать никому не удалось. Наконец пришла во дворец та самая старушка, которой Бектемир сломал ядром прялку и разбил губу.

– Позвольте мне, падишах, поговорить с юношей. Узнаю я, что у него на душе.

Зашла она в комнату к Бектемиру и говорит:

– Вставай, сынок. Я знаю, о чем ты думаешь, и знаю, как тебе помочь. Попроси отца, он сделает все, что надо, и ты поедешь в Египет за Окбиляк. Только вот что: начнет тебе твой отец давать дорогие одежды, чистокровных коней, но ты ничего не бери, а проси Тарланбуза, что стоит в конюшне на откорме.

Послушался Бектемир старушки. Вышла она к падишаху и говорит:

– Государь, сын твой влюбился в дочь Египетского царя, прекрасную Окбиляк. Он просит твоего разрешения съездить за ней. Если не разрешишь, то можешь лишиться сына.

Дал падишах Адылхан старухе полную миску золота и от радости, что сын заговорил, разрешил ему ехать в Египет за Окбиляк. Назначил падишах Бектемиру охрану из сорока лучших и отборных джигитов.

– За возлюбленной своей поеду я один, мне не нужно никаких джигитов! – сказал Бектемир.

Тогда Адылхан велел оседлать самых лучших коней из дворцовой конюшни, нагрузить их золотом и серебром.

– Не возьму я ни коней, ни золота, ни серебра, – заявил Бектемир.

– О, мой сын! – сказал ему падишах. – Зачем ты так делаешь?

– Отец, вместо всего этого добра дайте мне своего коня Тарланбуза! – ответил Бектемир.

По приказанию падишаха слуги вымыли, вычистили Тарланбуза, расчесали ему хвост и гриву, заседлали золотым седлом, подтянули подпруги и привели к Бектемиру.

Простился Бектемир с падишахом, затем зашел в комнату матери, повесил к потолку любимую из своих сабель и сказал:

– Матушка, если закапает с этой сабли кровь, знайте, что я погиб, и можете меня оплакивать. Если не закапает, значит я жив и здоров.

Выехал Бектемир за городские ворота и ударил коня Тарланбуза плеткой так, что он заржал от боли и взвился к небу, словно на крыльях. Три дня и три ночи летел конь под облаками и прилетел в Египетскую страну. Бектемир направил коня в пальмовую рощу и спешился. Расседлал он Тарланбуза, спрятал седло и сбрую в густую траву, погладил глаза и голову коня и сказал:

– Иду я искать свою возлюбленную, а ты оставайся здесь один. Жди меня, пока я не вернусь с Окбиляк!

Пустил он коня пастись на луг, а сам положил плетку в хурджун, перекинул хурджун через плечо и пустился в путь. Но вдруг Бектемиру жалко стало оставлять коня Тарланбуза одного, и он вернулся, а конь, словно угадав, зачем вернулся его хозяин, заговорил человеческим языком:

– Мой повелитель, не беспокойся. Думай лучше о своей возлюбленной. Я никому из воров не дамся в руки, а когда ты вернешься с Окбиляк, умчу вас, словно на крыльях. Иди же, повелитель мой!

Успокоенный Бектемир зашагал по дороге. Много ли он шел мало ли, пришел он, наконец, в большой город. Не знал юноша, куда и к кому идти. Видит – сидит на обочине улицы старуха и продает хурму.

– Мамаша, дайте мне столько хурмы, чтоб я наелся, – сказал Бектемир.

Посмотрела внимательным глазом на Бектемира старуха, видит – перед ней стоит юноша, похожий на принца, но не здешний. Придвинула она к нему всю корзину и говорит:

– Ешь, ешь, сынок, наедайся!

Наелся Бектемир хурмы и дал старухе золотой.

– Пока вы здесь сидите, мать, я лягу тут у стены и посплю, – сказал он и, положив под голову хурджун, лег и уснул. Распродала к вечеру свою хурму старуха и собралась уходить. Разбудила она Бектемира и сказала:

– Вижу, ты пришелец, мой сын. Где ты остановился?

– Я приехал только сегодня, – ответил Бектемир. – Еще не нашел пристанища. Если разрешите, я у вас остановлюсь на несколько дней.

Старуха увела его к себе. Утром дал Бектемир ей золотой, а вечером еще, и сказал:

– Вот вам на расходы, мамаша.

Обрадовалась старуха, прислуживала Бектемиру, старалась, а на третий день спросила его:

– Извини меня, старуху, за любопытство. Откуда ты и зачем приехал в нашу страну?

– Приехал я из Ферганской страны, – ответил Бектемир. – Прослышал я, что у вашего царя Шавката есть дочь Окбиляк, поразительная красавица. И вот приехал я сюда хоть одним глазом глянуть на нее. Все я вам сделаю, мать, только узнайте, как можно встретиться с Окбиляк.

Тут же он дастал из хурджуна горсть золота и высыпал старухе в подол.

– Шавкат-падишах сейчас отправился в далекий поход, – сказала старуха. – Каждую пятницу Окбиляк выходит со своими рабынями погулять в свой райский сад. Переоденься продавцом-разносчиком и пройди мимо дворцовых ворот, громко выкрикивая свой товар. Окбиляк и выйдет к тебе.

Тогда ты и выскажешь ей все. Теперь иди на базар и накупи товаров, а я пойду к Окбиляк, поворожу, чтоб она полюбила тебя.

Бектемир отправился на базар. Зашел он к ювелиру и попросил:

– Продайте мне самых лучших серег Золотых, браслетов, рубиновых ожерелий, бриллиантов.

Заплатил ему сполна вперед звонкой:монетой.

Потом зашел к продавцу всякими благовониями, накупил белой и черной серы, имбиря, мазей всяких, розовой воды. У портного купил себе одежду, разносчика, сложив все в хурджун, вернулся домой.

Тем временем старуха, накрыв голову чадрой, пошла ко дворцу и встала у ворот. Возвращалась Окбиляк из бани, куда ходила со своими прислужницами, видит – у ворот стоит старуха.

– Спросите, что ей нужно? – сказала царевна одной из своих прислужниц.

– Зачем пришли, матушка? – спросила прислужница старуху.

– Ах, доченька, я гадальщица, – ответила старуха. – Не надо ли погадать нашей Окбиляк?

Прислужница доложила принцессе, что старуха, оказывается, гадальщица.

– Тогда, приведите ее ко мне, – приказала Окбиляк.

Девушки привели старуху во дворец. Она, взяв руку Окбиляк, заговорила:

– Доченька моя ненаглядная! Рассказать ли тебе о твоем счастье? Если говорить о счастье, то оно велико. Но на сердце у тебя какая-то боль, ты не рада чему-то. Но ты, дитя мое, не печалься. Скоро ты найдешь свое счастье! Многие прекрасные юноши добиваются твоей руки, но есть у тебя какой-то скрытый враг. Это он мешает тебе на твоем пути. Кто твой враг, отец ли твой, мать ли твоя родная, или родственники, я не знаю. Но я скажу тебе вот что: влюбился в тебя один юноша, шахский сын. Линии на твоей ладони говорят, что тот юноша явится к тебе в облике продавца-разносчика. Не упускай того, кто влюблен в тебя. Оомин!

– Ой, – удивилась Окбиляк, – старуха сказала именно то, что у меня на душе! – и дала ей горсть золота.

Прошло три дня, наступила пятница.

– Сегодня принцесса Окбиляк выйдет в свой райский сад на прогулку. Иди, собирайся! – сказала старуха Бектемиру.

Оделся он разносчиком, перекинул через плечо хурджун и отправился к райскому саду. Видит, что сад так громаден, что конца-края его не видно и благоухает он всеми земными цветами.

Стал ходить Бектемир под стеной и кричать:

– Есть у меня золотые гребешки! Есть у меня прекрасные гребешки.

Налетайте, девушки, берите, девушки, есть у меня всякие благовония!

Голос Бектемира услышала Окбиляк:

– Девушки, бегите, узнайте, кто там, на улице, кричит! – приказала она своим прислужницам.

Увидел их Бектемир и сказал:

– Белоликие девушки, луноликие девушки, с тонкими станами девушки! Есть у меня товары, достойные прекрасной Окбиляк: и розовая вода, и пудра, и золотые серьги, и гребешки, и золотые зеркала, и сережки, есть у меня диадемы золотые и подвески, подойдите, посмотрите сами…

Окружили девушки Бектемира, начали разглядывать его товары. Восхитились они и побежали рассказать Окбиляк.

Тогда величественной и нежной походкой подошла Окбиляк к воротам сада, выглянула и поманила Бектемира к себе.

– Что у вас есть, продавец? – спросила она его.

Бектемир разложил перед ней свой товар. Выбрал он пару золотых серег, пару браслетов и пару подвесок, протянул их Окбиляк и говорит:

– Возьмите, это я для вас особо принес.

А сама Окбиляк не спускала глаз с юноши, так он понравился ей. Протянула она руку к драгоценностям, в ту же минутку ветер сдернул с ее головы покрывало. Бектемир, увидев лицо Окбиляк, подобное луне, вскрикнул и упал без чувств.

«Наверное, это тот самый юноша, о котором говорила старуха-гадальщица», – подумала принцесса и велела прислужницам перенести Бектемира в сад и уложить его в беседке, что стояла среди цветов. В лицо юноше побрызгали водой, и он пришел в себя. Окбиляк сама поднесла ему в золотой чаше шербет.

Выпил Бектемир шербету и сел, не сводя глаз с Окбиляк.

– О, прекрасный юноша! Какого ты сада цветок, какого ты сада соловей? Как вы попали в наши края? – спросила принцесса.

Бектемир рассказал ей о себе.

Окбиляк отвела его к себе, усадила, угостила всякими яствами и винами.

Так они прожили целую неделю в этом саду и никак не могли налюбоваться друг другом. Спустя неделю Бектемир ей говорит:

– Судьба соединила нас навеки. Теперь я тебя увезу, моя любимая, в родную Фергану. На лугу близ города пасется мой конь Тарланбуз. Я пойду к нему и все приготовлю, а вы последуйте за мной.

Так они договорились. Бектемир-батыр зашел к старухе гадальщице. Отдал ей все золото и серебро, что у него оставалось, и отправился на луг. Пришел он, видит – конь мирно пасется, там где он его оставил. Увидел хозяина Тарланбуз – заржал, подбежал к нему. Бектемир искупал его в реке, почистил щеткой, расчесал ему хвост и гриву, заседлал и стал ждать принцессу.

Тем временем Окбиляк, собрав своих прислужниц, объявила им:

– Теперь я уеду от вас. Была я довольна вами, и вы будьте довольны мной. Будем живы – увидимся.

Одарила она их всех богатыми подарками, девушки заплакали, заголосили:

– Зачем нас покидаете? На кого нас покидаете?

Еще до рассвета Окбиляк, надев мужскую одежду, заседлала своего любимого коня и поскакала за город к Бектемиру, который дожидался ее на лугу.

Увидев Окбиляк, Бектемир вскочил на Тарланбуза, и помчались они бок о бок быстрее ветра. Сорок дней и сорок ночей ехали они, не зная ни отдыха, ни сна. Приехал Бектемир с Окбиляк в одно место, решили они тут отдохнуть, разбили шатер и вошли в него.

– Если я усну, – сказал Бектемир, – не буди меня сорок дней и сорок ночей. Если случится что-нибудь, вонзи в пятку мне иголку, и я проснусь.

Положил он голову на колени Окбиляк и уснул. Прошло так много дней.

Вдруг послышались у палатки чьи-то тяжелые шаги. Перепугалась Окбиляк.

– Эй, похититель девушек, выходи из шатра! – закричал кто-то снаружи.

Окбиляк, хотя и задрожала вся, не захотела вонзить в пятку Бектемира иголку, пожалела его. Сидела она и плакала. Все платье залила слезами.

А снаружи еще более страшным голосом кто-то все кричал:

– Эй, выходи!

Тогда Окбиляк решила сама выйти, но слезы ее брызнули в лицо Бектемиру, и он проснулся.

– Что случилось? – спросил он.

– Кто-то страшно кричит снаружи. Не иначе нас догнали люди моего отца и требуют, чтобы ты вышел, – ответила Окбиляк.

– О, любовь моя, ни о чем не тужи! Я сам выйду сейчас к ним.

Схватил он меч, выбежал – видит: перед шатром стоит сам падишах Шавкат, а за ним воины, нет числа!

– Вот и я! Один на один сразимся или будем стрелять? – спросил Бектемир.

– Будем стрелять! – закричал падишах Шавкат.

– Тогда стреляйте вы первые, а потом я начну, – сказал Бектемир.

Воины падишаха натянули луки и пустили тучу стрел, но ни одна не попала в Бектемира.

– Ну, а теперь моя очередь, – сказал Бектемир. Натянул он лук и начал пускать стрелу за стрелой, только тетива звенела. Ни одна стрела не пропала даром. Всех воинов сразил Бектемир, остался лишь один падишах Шавкат. Бектемир тогда спросил Окбиляк:

– Все воины твоего отца перебиты. Остался один твой отец. Что с ним станем делать?

– Отец теперь никогда нам не простит. Если ты его не убьешь, рано или поздно он причинит беду, – сказала Окбиляк.

– А что сможет сделать нам один человек? – заявил Бектемир. – Да к тому же большой грех убить тестя. Ведь он твой отец!

Собрал Бектемир шатер, свернул, сели они на коней и умчались. Долго ли ехали они, мало ли, а приехав в одно место, они спешились, разбили шатер и легли отдохнуть.

А вслед за ними ехал падишах Шавкат, но они этого не знали. Тихо-тихо подошел он к шатру. Выхватил свой кинжал, прицелился и метнул прямо в сердце Бектемира.

Застонал юноша и умер. Закричала, зарыдала Окбиляк.

– О, я лишилась своего любимого цветка, что сама выбрала в саду!

Подошел Тарланбуз и, понюхав Бектемира, заржал, и слезы полились у него из глаз. Так и плакали они – Окбиляк и Тарланбуз над телом Бектемира вместе, а потом вырыли могилу и похоронили его.

Села Окбиляк на Тарланбуза и сказала, проливая слезы:

– О, мой конь! Не пристало мне теперь возвращаться в Египет! Неси меня в Фергану на родину моего возлюбленного! Поеду туда. Там, где он ходил, я посажу в следы его ног цветы. Так и буду жить, ухаживая за теми цветами.

И Тарланбуз понесся в Ферганскую страну.

А когда Бектемир уехал в страну Египетскую, его мать, дочь бедняка, стала его дожидаться, не спуская глаз с сабли, что повесил он в ее комнате.

Часто мать Бектемира говорила:

– О, радость моего сердца, когда же ты покажешься вновь?

И вдруг как-то с сабли закапала кровь.

Закричала мать Бектемира, заплакала.

Все погрузились в глубокую скорбь и печаль, говоря:

– Неужели погиб такой славный батыр?

Был объявлен в стране траур.

В эту минуту вдруг с неба опустился на землю Тарланбуз. На его спине сидела невиданной красоты молодая женщина.

Закричала мать, зарыдала:

– А где же мой сын?

– Приедет ваш сын обязательно,- сказала Окбиляк.

– Ты лучше б сказала, что сын мой погиб, – причитала мать Бектемира, – что прекрасные глаза его засыпаны землей, что его брови исклевали орлы!

Тогда заплакала и Окбиляк, кинулась к матери Бектемира, обняла. Заплакал и падишах и все родственники.

Когда плач стих, Адылхан начал расспрашивать Окбиляк. И та рассказала ему все, что видела и знала.

– Нельзя оставлять тело сына в степи, надо перевезти его сюда, – сказал падишах и выехал вместе с матерью Бектемира и Окбиляк в степь в сопровождении множества людей. Приехали они на место, разрыли могилу, достали тело Бектемира, и мать снова залилась слезами. И тут вдруг появилась откуда не возьмись старуха-гадальщица.

– Эй, падишах, – сказала старуха. – Никто не вечен в этом мире. Все смертны. У тебя было сорок сыновей, умер-то один, а тридцать девять живы! Благодари аллаха!

– Все тридцать девять сыновей не стоят и одного волоса Бектемира, – вскричал падишах Адылхан. – Больше всех радовал меня он. Для меня было бы лучше, если б умерли тридцать девять, а он бы один остался.

Подняла старуха обе руки к небу и прочитала заклинание, сказала при этом: «Да будет так!»

В ту же минуту вскочил с земли Бектемир и говорит:

– Ох, я что-то долго спал!

Обрадовались все, смотрят, а тридцать девять сыновей падишаха тут же умерли.

Падишах Адылхан покорился судьбе. Похоронил он своих сыновей, а когда миновал траур, свадебный пир устроил на сорок дней и сорок ночей.

Так Бектемир и Окбиляк достигли желанного.

Сказочник Мамаюсуф Балтабай-оглы. Перевел М. Шевердин.

СОРОК ЖЕНИХОВ

У одного царя было сорок сыновей. Выросли они, и решил он женить старшего сына.

Услыхав об этом, остальные сыновья заволновались, забегали и стали просить отца, чтобы он их тоже женил. Тогда царь приказал своим визирям найти такого человека, у которого было бы сорок дочерей, и женить на них своих сорок сыновей.

Долго искали, наконец, дошел слух, что у одного царя есть сорок дочерей, только его государство находилось далеко, на расстоянии шести месяцев пути.

Царь вызвал хитрую колдунью Мастон, дал ей верблюда Илямон и велел ей ехать в дальнюю страну во дворец к могучему царю сватать сорок дочерей за своих сорок сыновей.

Залезла старуха Мастон на верблюда Илямон и помчалась, не качаясь, как все люди. Не шесть месяцев ехала колдунья на верблюде. Быстроногий Илямон не давал ей ни вздремнуть, ни глаз сомкнуть и за шесть дней и шесть ночей одолел весь шестимесячный путь. У царского дворца Илямон остановился и опустился на колени. Сваха тут с верблюда слезла, но во дворец не пошла, у порога остановилась. Пустилась она на хитрость. Чтобы глаза всем отвести, стала она подметать улицу.

Мигом прибежали слуги и под руки схватили Мастон и повели к царю.

Царь сидел темнее ночи.

– Ты зачем сюда явилась? – спросил он.

– О, государь, у вас есть сорок дочерей, я пришла их сватать за царских сыновей, – ответила старуха Мастон.

– Есть у меня сорок дочерей, – сказал царь, – но я их выдам замуж только за сорок сыновей одного и того же отца, одной и той же матери.

– У моего царя как раз сорок сыновей, все они красавцы, – сказала старуха.

– Я согласен выдать за них замуж своих дочерей, только у меня есть одно условие: пусть ваш царь велит прорыть канал на всем шестимесячном пути от вашей страны до моего государства и соединит воды своих рек с водами моей страны.

Объявив свое условие, царь отпустил свату.

Колдунья Мастон тем же путем вернулась в свою страну и доложила царю:

– О великий властелин мира! Тот царь сказал, что если вы пророете канал на всем шестимесячном пути и соедините воды своих рек с водами его страны, тогда он выдаст замуж своих дочерей.

Царь согласился на это условие.

По приказу царя всех его подданных выгнали в степь и заставили рыть канал. За один месяц народ прорыл канал протяжением около четырех ташей (1 таш – восемь километров).

Царские сыновья каждый день по очереди были начальниками на канале, наблюдали и подгоняли народ, чтобы люди зря не стояли и быстрее рыли. Многие люди, не зная, что делается у них дома, волновались и жаловались. Пришла очередь присматривать за работами на канале самому младшему из царских сыновей.

А народ громко говорил:

– Провались эта работа, пусть хоть совсем не женятся царские сыновья! Из-за нее мы все покинули свои дома и хозяйства, расстались с семьями.

Младший сын царя услышал жалобы и распустил народ по домам.

Старшие братья, узнав об этом, накинулись на младшего, надавали ему тумаков. Младший брат плакал, плакал – лег на берегу канала и заснул.

На рассвете проходил мимо какой-то старец, разбудил юношу и спрашивает:

– Эй, сынок, почему ты здесь спишь?

Юноша рассказал ему обо всем, что случилось.

– Не печалься, сынок, – сказал ему старец. – Этот канал вырыть не трудно. Но я тебе дам один совет. Вырытый вами канал будет необыкновенный: по одну сторону его будет лето, а по другую зима. Когда твои братья поедут на свадебный пир, ты сам не езди, а вместо себя пошли свой нож. Со свадьбы твои братья вместе с молодыми женами будут возвращаться той же дорогой домой. Проедут они полдороги, вдруг налетит ветер с дождем, после дождя пойдет снег, начнут падать камни с неба. В это время твои братья увидят у дороги белый дом. Пусть они поберегутся и ни в коем случае не входят в этот белый дом. Вскоре небо очистится от туч, и опять наступит ясная погода. Все это я говорю, чтобы ты передал своему отцу, смотри не забудь.

Старец сел верхом на палку и приказал:

– Закрой глаза!

Юноша зажмурился. Немного спустя старец сказал:

– Открой глаза!

Юноша послушно открыл глаза и страшно удивился.

За то очень короткое время, пока он держал глаза закрытыми, канал на протяжении шестимесячного пути был готов. По нему потекли воды здешних рек и соединились с реками другой страны.

Старец опять велел юноше закрыть глаза. Юноша опять зажмурился.

– Открой глаза!- сказал старец.

Юноша открыл глаза, смотрит – старец исчез, а сам он лежит на берегу канала, на том месте, где вчера заснул.

В это время пришли на берег канала тридцать девять его братьев, смотрят – по каналу течет вода, и конца не видать, где она скрывается. Удивились они и повели младшего брата к царю.

– Это я вырыл канал и соединил воды двух государств, – сказал юноша и передал все слова старца. Царь обрадовался. Он был очень доволен своим младшим сыном и велел всем готовиться к отъезду.

Все царские сыновья обрадовались. Только младший сын, помня совет старца, не стал собираться, а отдал отцу свой нож и сказал:

– А я не поеду. Вместо меня поедет мой нож.

Сопровождаемые большим войском царь и тридцать девять его сыновей отправились в дальний путь.

Ехали они несколько месяцев, отъехали далеко, проехали много, пересекли безводную пустыню и, наконец, добрались до страны, где жил царь, имевший сорок дочерей.

Услыхав, что едут гости, царь приказал расстелить на пути ковровые дорожки и сам с войском выехал навстречу.

Тут устроили свадебный пир, пировали сорок дней и сорок ночей и под конец, совершив обряд бракосочетания, выдали девушек замуж за тридцать девять юношей, а так как самого младшего царевича не было, то младшую невесту выдали замуж за его нож и так совершили обряд бракосочетания.

Царь велел сыновьям готовиться вместе с молодыми женами в обратную дорогу.

Сказано – сделано.

Проехав три месяца, они совершили половину пути. Вдруг пошел дождь. После дождя начал падать снег, а после снега посыпались с неба камни. Тут все увидели, что на краю дороги стоит белый дом. Сыновья попросили царя разрешить укрыться в этом доме.

– Ваш младший брат не советовал здесь останавливаться, – сказал царь и не дал согласия.

Братья обиделись.

– Из-за глупых слов неразумного юноши вы хотите всех нас погубить, – сказали они и, не послушавшись отца, заехали в белый дом.

Царь приказал своему войску остаться в поле, а сам поехал с сыновьями. Едва только они спешились и вошли в дом, небо прояснилось и засияло солнце.

В белом доме было все богато и красиво. В четырех углах двора из четырех колодцев фонтаном била вода и, рассыпаясь брызгами, падала вниз. В котлах на жарких очагах готов был плов. На айванах были расстелены мягкие подстилки для отдыха, приготовлены дастарханы с вкусными яствами, сладким шербетом. Для каждого коня были отдельно вбиты колышки и во все кормушки засыпан корм.

Но во всем доме и на дворе никого из людей не оказалось. Царь и его тридцать девять сыновей и сорок невесток плотно поели и улеглись спать.

Утром поднялись со свежими силами и стали собираться в путь. Но когда они хотели выехать со двора, в воротах вдруг появился страшный дракон и загородил всем выход.

– Ну-ка, заплатите сначала за все, а потом поедете! – сказал он, раздвинув пасть, и оскалил острые зубы. Пожалел царь, что нет с ним войска, но делать было нечего.

– Эй, дракон, бери что тебе угодно: деньги, вещи, коней, – предложил он.

Дракон зарычал:

– Не нужны мне ни деньги, ни вещи, ни кони, Отдайте мне своего младшего сына, с меня и хватит. Больше я ничего не возьму.

Царь опечалился, но тридцать девять его сыновей потихоньку сказали:

– Ладно, скажите ему, что отдадите младшего сына, а тем временем мы уедем далеко. Дракон и не догонит нас.

Уговорили они отца, и тот дал согласие отдать дракону младшего сына. Дракон отошел от ворот, и царь с сыновьями и невестками отправился дальше. Ехали они три дня и три ночи и вдруг на четвертый день видят – далеко впереди что-то летит им навстречу, а что такое, не могут рассмотреть. Еще немного прошло, видят – а это младший царевич летит: сильной струей воздуха дракон втягивает его в свою пасть. Пролетел мимо бедный юноша, успел только крикнуть:

– Отец, вашу молодую невестку, которую вы везете для меня, отдайте, кому хотите!

Быстро пролетел он мимо и немного погодя долетел до хутора. Опустившись на землю, юноша очутился перед драконом. А тот его уже ждал с разинутой пастью. Обвившись два раза вокруг юноши и прижавшись щекой к его щеке, дракон сказал:

– Ну, выбирай сам, когда ты хочешь распроститься со своей жизнью, через день или через сорок дней?

Юноша подумал немного и ответил:

– Через сорок дней.

– Ну, тогда сделай вот что. В одной стране у царя есть дочь. За эти сорок дней ты доставишь эту девушку ко мне. Если не привезешь, я сожру тебя самого, – сказал дракон и лязгнул зубами.

Делать нечего, юноша пустился в путь выполнить приказ дракона.

Прошел он несколько дней, смотрит – на дороге муравьев так много, что невозможно пройти. Юноша не хотел давить их и ждал до вечера, пока они все не проползут. Муравьиный царь подполз к юноше и спросил:

– Почему вы здесь сидите?

– Жду, пока проползут все муравьи, чтобы их не подавить, – ответил юноша.

– Спасибо, может быть, и мы когда-нибудь пригодимся вам, – сказал муравьиный царь и дал юноше горсть самана (глинистый грунт, смешанный с соломой; строительный материал).

Юноша пошел дальше. Через несколько дней он увидел, что близ дороги дерутся два льва из-за зайца и никак не могут его поделить. Юноша отобрал у львов зайца, разрезал его ножом пополам и разделил между львами поровну.

– Спасибо тебе, сын человека, – прорычали львы. – Мы уже три дня грызлись здесь, мучились и никак не могли разделить зайца, а ты помог нам.

Каждый, оторвав от гривы по клочку шерсти, дал юноше и на прощанье прорычал:

– Вот возьми, когда-нибудь мы тебе пригодимся.

Юноша отправился дальше. Шел, шел – и к вечеру пришел в какой-то кишлак. Увидел он на улице старушку и попросил у нее место переночевать. Старушка пустила его в дом и спрашивает:

– Откуда и зачем ты идешь, сынок?

Юноша сначала не хотел говорить старушке, зачем он идет, но та все допытывалась и допытывалась, и тогда он сказал, что идет за дочерью царя для дракона.

Старушка тяжело вздохнула и, опечаленная его словами, сказала:

– Сынок, ты не ходи, оставь это дело, оно тебе совсем не под силу. Ты молодой, не губи себя понапрасну. Там, у царя, остались семеро моих сыновей. Сыновья мои тоже хотели добиться дочери царя, а он поставил им такие условия, какие они выполнить не сумели и вот один за другим погибли. Осталась я одна-одинешенька. Лучше брось это, сынок. Зачем тебе царская дочь, кроме нее, есть очень много других девушек. Выберем одну из них, и я женю тебя, а тебя приму к себе и усыновлю.

– Эх, мать! Что бы там ни было, а раз я взялся выполнить эти приказания дракона, то либо выполню, либо погибну, – сказал юноша.

На другой день утром, несмотря на слезы и упрашивания старушки, юноша пошел в город к царскому дворцу и, извещая о своем приходе, ударил в барабан, висевший на воротах. Вышли царские слуги и повели юношу к царю.

– Если ты пришел за моей дочерью, то слушай. У меня есть три условия. Если ты хоть одно из них не выполнишь, голову тебе сниму. Лучше брось, не пытайся, иди-ка ты своей дорогой подобру-поздорову.

– Скажите свои условия, – сказал юноша царю.

– Первое условие: прикажу я рассыпать по полю сорок мешков проса, а ты соберешь все по одному зернышку, – сказал царь. – Второе условие: у меня от отца остались два откормленных быка. Я прикажу их зарезать, сварить, и до утра ты должен съесть все мясо, а кости оставишь. Третье условие: мне достался в наследство от отца четырехпудовый кувшин с открытым горлышком, он зарыт в землю у ворот, внутри ничего нет. Ты пройдешь мимо него, и когда вернешься назад, он должен быть наполнен золотыми червонцами. Выполнишь условия – получишь мою дочь, не выполнишь – без головы останешься.

Царские слуги вывезли просо за город, рассыпали все по чистому полю, а сами уехали. Думал-думал юноша, но ничего не мог придумать, а стал собирать просо руками. Сел он отдохнуть и опечалился: разве такое условие можно выполнить? Вдруг он вспомнил про саман, который дали муравьи. Вынул из-за пояса трут и кресало, высек огонь и зажег саман. Дым ударил в нос муравьям, со всех ног они побежали к юноше.

– Что вам угодно? Приказывайте! – сказали они.

– О, муравьи! – воскликнул юноша. – На мою долю выпало трудное дело. Вы видите просо, рассыпанное по полю! Здесь сорок мешков. Соберите мне все просо.

Юноша взял мешок, раскрыл его, а муравьи, рассыпавшись по полю, стали собирать просо и сносить в мешок.

К вечеру муравьи наполнили все сорок мешков. Погонщики пригнали сорок верблюдов, погрузили на них сорок мешков проса, и юноша с караваном прибыл в царский дворец.

На другой день царь велел вывести двух откормленных быков, доставшихся ему в наследство от отца, и сказал:

– До утра ты должен съесть мясо вот этих быков, а кости сложи в мешок и принеси сюда.

Юноша повел быков за город, привязал их к дереву, а сам стал думать, как же можно съесть столько мяса, но ничего не мог придумать. Вари не вари, жарь не жарь, все равно одному человеку не под силу съесть двух быков в один присест. Думал, думал – и вдруг вспомнил про львов. Вынул он клочья шерсти и зажег. Тут раздалось страшное рычание, мгновенно перед юношей очутились два льва.

– Что угодно? Мы готовы выполнить все, что вы прикажете! – спросили львы.

Юноша показал им на быков. Львы с яростью набросились на добычу, растерзали быков, а к утру остались от них только обглоданные кости.

Юноша собрал кости, набил полный мешок и пошел в царский дворец.

Все там еще спали. Он поднял шум:

– Голодный я, нет ли у вас чего-нибудь поесть?

Подняли царя с постели. Юноша снял мешок, открыл и высыпал на ковер кости.

– Что за чудо! Кто этот юноша, наверно, настоящий див – оборотень, или какое-либо другое чудовище? – говорили царю удивленные визири и придворные.

По приказанию царя принесли кислого молока, лепешек, и юноша действительно, с жадностью накинулся на еду. За один присест он опорожнил миску с кислым молоком и съел восемь лепешек.

Царь объявил, что пора приступить к выполнению третьего условия.

А дочь царя была добрая девушка и очень обрадовалась, что юноша выполнил уже два условия.

Она тайком спустилась в сад и поджидала юношу около цветника, мимо которого он должен был пройти.

Юноша шел печальный, с поникшей головой, и все думал о третьем условии, не зная, что делать, и не заметил даже, как навстречу ему вышла царская дочь. А он а сняла с пальца золотое колечко с драгоценным алмазом, дала его юноше и сказала:

– О, юноша, возьмите это кольцо. Когда вы будете проходить мимо кувшина у ворот, бросьте его в кувшин, только проходите скорей, не оглядывайтесь. Пока вы вернетесь назад, в кувшине закипит золото, и посыплются из него золотые червонцы.

Юноша взял кольцо, поблагодарил дочь царя, подошел к воротам, бросил кольцо в кувшин и, как сказала ему девушка, не оглядываясь, прошел дальше. В кувшине закипело, забурлило, и оттуда посыпались золотые червонцы. Когда юноша возвратился назад, слуги подхватили его и на руках внесли во дворец.

– О, властелин мира! – сказали слуги царю. – Теперь ваша дочь принадлежит этому юноше.

Царь приказал собрать весь народ и устроил пир на весь мир. В конце свадебного торжества он велел совершить обряд бракосочетания и выдал свою дочь замуж за юношу. Но подошел к концу и сорокадневный срок, данный драконом, и остался последний день. Юноша загрустил, вздохнул.

– Почему вы так тяжело вздыхаете? – спросила его дочь царя.

Юноша до сих пор ничего про дракона даже не упомянул и поэтому только сказал:

– Соскучился я по отцу и матери.

На следующий день, лишь только рассвело, он стал собираться в дорогу и предложил дочери царя:

– Если желаешь, едем со мной вместе, а если нет, тогда как хочешь, воля твоя.

Дочь царя решила ехать с ним.

Получили они разрешение, попрощались и пустились в путь. Едут они по дороге, а у юноши сердце щемит. Не зная, как ему быть, что делать, он совсем огорчился, осунулся, весь почернел.

Дочь царя спросила:

– Почему вы такой печальный?

Тогда юноша во всем признался.

– Надо спешить,- сказал он.- Если мы не успеем доехать в срок, он сожрет нас.

Девушка очень опечалилась.

– Эх, почему же вы до сих пор не сказали мне об этом? В наших руках было все, чтобы победить этого дракона, да и сейчас еще не поздно. Скорее скачите назад во дворец, откройте мою комнатку, в комнате стоит сундук, в сундуке сидит голубь. Вы отрежьте голову этому голубю, из зоба его вылезет червяк, вы убьете этого червяка. Тогда дракон подохнет. В противном случае он сожрет и вас и меня.

Только успела она сказать эти слова, как дракон потянул в себя воздух и стал притягивать к себе дочь царя.

А юноша погнал коня и помчался в царский Дворец. Он разыскал ключ от комнаты дочери царя, открыл замок и вошел. Смотрит – в нише стоит сундук. Он открыл его и только что хотел схватить голубя, как тот вспорхнул и полетел. Юноша быстро закрыл дверь и стал ловить птицу. Долго он ловил голубя, наконец, поймал его и, отрезав ему голову, вытащил из зоба червяка и раздавил его.

Выскочив из комнаты, юноша сел на коня и помчался по дороге.

«Как там моя жена, – думал он, – жива или нет, может быть, дракон уже проглотил ее?» Подскакал он к белому дому, смотрит – а между дочерью царя и драконом осталось всего навсего три шага. Только дракон уже подох, а дочь царя лежит на земле без чувств.

Взял юноша молодую жену на руки и сел на коня. Едет он по дороге, а дочь царя не приходит в себя. Заплакал юноша. Капнула слеза на лицо девушки, она открыла глаза и обрадовалась.

Юноша вздохнул с облегчением и сказал:

– Дракон околел, жизнь наша спасена, мы теперь навсегда избавились от этого чудовища. Не нужен нам его белый дом, поедем в родную страну!

Проехав много дней, прибыли они на родину юноши. В тот же день начались опять свадебные торжества, пировали, веселились сорок дней и сорок ночей. Юноша и девушка, достигнув цели и желаний, зажили счастливой жизнью.

Сказочник Миф Хатамов. Перевел С. Паластров.

ПЯТЬ ДЕВУШЕК

Были или не были, не сытые, не голодные, были ворона-каркальщица и воробей-ябедник. В давние времена в одном из восточных государств в махалле торговцев (махалля – перевалочная станция) сбоем жила очень пригожая, одетая в дорогие шелковые одежды девушка лет пятнадцати по имени Караматхон. В один из дней она взяла в руки красивую корзинку, пошла на базар, купила для домашних нужд мясо, масло, рис, морковь, лук и еще кое-какую зелень.

Чтобы донести покупки, она наняла амбала и направилась домой. Амбал взвалил на спину ношу и пришел в дом к девушке. Никогда в жизни он не видел таких хором и от удивления разинул рот.

Дом был очень красив. В саду росли плодовые деревья. Посередине двора находился большой бассейн. С каждой из четырех сторон его были устроены возвышения, устланные коврами краснее гранатов, атласными и шелковыми курпачами. Кругом благоухали разные ароматные цветы. У самого бассейна на золотых цепочках сидели две собаки.

Караматхон зашла в дом и сейчас же вынесла золотую монету и отдала ее амбалу.

Амбал, взяв золотой, смотрел, вытаращив глаза, то на него, то на Караматхон.

Тут из дверей выглянула красивая девушка и сказала:

– Сестрица Караматхон, вынеси этому амбалу еще один золотой, чтобы ему не показалась малой плата!

– Хорошо, сестрица Мучтабархон, – ответила Караматхон, вошла в дом, вынесла еще один золотой и отдала его амбалу.

Амбал взял и этот золотой, еще больше удивился.

Мучтабархон сказала тогда амбалу:

– Почему ты удивлен? Что тебе мало этих золотых?

– Я никогда не смог бы заработать два золотых, – сказал заикаясь амбал. – Меня удивляет, что вы за такую небольшую услугу дали мне два золотых.

Затем он спросил:

– Вы шутите со мной или на самом деле даете мне эти золотые?

– Зачем нам шутить с тобой, мы на самом деле заплатили тебе два золотых, – сказала Мучтабархон.

Обрадованный амбал положил золотые монеты в карман.

В это время кто-то постучал в ворота. Караматхонпошла посмотреть, кто это пришел. Там стояли трое слепых юношей. Они сказали:

– Мы чужестранцы. Если можно, позвольте нам переночевать сегодня у вас, а завтра мы продолжим свой путь.

Караматхон ответила:

– Я спрошу свою старшую сестру Мучтабархон, – и побежала в дом. Мучтабархон сказала:

– Если это чужестранцы, пусть войдут.

Караматхон вышла и повела слепых в сад. Мучтабархон пригласила слепцов сесть на нарядные ковры, расстелила перед гостями дастархан, поставила на него большой поднос с фруктами и сладостями. Караматхон принесла самовар и заварила крепкий черный чай, разлила его по пиалам и предложила гостям. Затем Мучтабархон крикнула:

– Мукаррамхон!

Из дома выглянула третья девушка-красавица.

– Сестрица, я вас слушаю, – сказала она.

– Сестрица Мукаррамхон, займитесь приготовлением обеда.

Мукаррам принялась готовить плов. Сначала она нарезала мясо, морковь, лук. Затем развела огонь в очаге и поставила котел. Приготовив плов, она закрыла его. Тем временем чужестранцы напились чаю.

Мучтабархон собрала скатерть и, обратившись к Мукаррамхон, сказала:

– Вынести из дому дутары, сыграем гостям, что-нибудь и повеселим их.

Мукаррамхон принесла дутар, тамбур и гиджак. Мучтабархон взяла в руки гиджак, Мукаррамхон – тамбур, а Караматхон – дутар, и сестры запели песню.

Пусть теперь они развлекаются, а вы послушайте о другом.

Падишах этого города в тот день держал совет со своим мудрым визирем.

– Посмотрим, чем занимается по ночам наш народ, – сказал он.

Вдвоем они переоделись в одежды купцов, сели на коней и стали разъезжать по улицам ночного города. Заехали они в махаллю, где жила Мучтабархон с сестрами. Музыка и пение, которые раздавались в саду Мучтабархон, донеслись до ушей падишаха, и ему понравились эти нежные, красивые голоса.

Послушав немного, падишах сказал визирю:

– Зайдем в этот дом, посмотрим.

Они быстро сошли с коней и постучали в ворота. Караматхон, услышав стук, положила дутар и, побежав к воротам, спросила:

– Кто там?

Падишах сказал:

– Мы чужеземные купцы. Мы достигли вашего города ночью и, не зная, где переночевать, попали к вашим воротам. Вы еще не спите. Мы просим разрешить нам переночевать сегодня у вас, а завтра мы найдем место, куда мы должны пойти, и уйдем.

Караматхон сказала об этом Мучтабархон.

– Если они чужеземцы, пусть войдут! – сказала Мучтабархон.

Карамат привела падишаха и визиря в сад, и они со всеми поздоровались. Мучтабархон указала им место рядом со слепыми и вынесла новый поднос с угощением.

– Вы чужестранцы, теперь что бы мы ни делали, не удивляйтесь, не задавайте вопросов. Если вы нарушите условие и зададите вопрос, то мы строго вас накажем, – сказала она.

Все согласились.

Мучтабархон встала, положила на золотое блюдо плова и поставила его перед падишахом и визирем.

Второе блюдо с пловом она поставила перед слепыми. Третье блюдо поставила перед амбалом, а четвертое блюдо взяла себе с сестрами. Поев, все напились чаю. Девушки собрали дастархан и снова принялись играть и петь. Через полчаса они унесли в дом музыкальные инструменты, и Мучтабархон сказала Мукаррамхон:

– Приведи обеих собак!

Караматхон выложила из котла остатки плова в два золотых блюда и принесла их в сад. Мучтабархон плеткой до полусмерти отхлестала собак. Собаки плакали, как люди. Мучтабархон отбросила плетку, стала гладить собак, поцеловала их в корды и поставила перед ними блюда с пловом. Когда собаки наелись, их снова посадили на цепь.

Увидев это, все поразились. Особенно был удивлен падишах и, забыв об условии, спросил:

– Мучтабархон, почему вы били собак, а потом гладили их, целовали и дали им плов на золотых блюдах?!

Мучтабархон разгневалась и сказала:

– Ведь я же вас предупреждала! Зачем вы задали вопрос? Теперь на меня не обижайтесь. Ваш грех на вашей шее!

Она встала со своего места и ударила в ладоши. Тогда в сад вошли десять палванов и спросили:

– Чем можем служить, госпожа?

– Свяжите руки и ноги вот этим двум купцам и трем слепым, – приказала Мучтабархон.

Силачи тут же связали всем им ноги и руки. Мучтабархон сказала палванам:

– Теперь вы свободны. Уходите по своим местам!

Палваны ушли. Тогда Мучтабархон обратилась к падишаху, визирю и слепым:

– Эй, братья, теперь вы мне расскажете по порядку, какие благодеяния вы видели в своей жизни и какие вам пришлось пережить тяготы. Я определю всем наказание соответственно пережитым радостям и горестям.

Мучтабархон сначала заставила говорить первого слепого.

Рассказ первого слепого

Я принц Шохак, сын падишаха города Дагестана. Однажды, когда мне было четырнадцать лет, отец вместе с мудрым своим визирем взял меня на охоту. Я бродил с отцом, охотясь на дичь. После охоты отец и визирь присели отдохнуть. Сел и я тоже. Рассматривая ружье, я увидел, что затвор ружья загрязнился. Я нажал спусковой крючок. Ружье выстрелило, и пуля попала прямо в один глаз визиря. Отец выругал меня.

– Отец, я не знал, что ружье заряжено! – сказав это, я заплакал. Визирь очень разгневался. Но, боясь отца, он ничего не мог мне сделать. Забрав охотничью добычу, мы вернулись в город. Прошло три-четыре месяца, и отец мне сказал:

– Сын мой, я отправляюсь в поход, а ты поезжай к дяде, будешь там учиться. С тех пор как визирь ослеп на один глаз, у него очень изменился характер в плохую сторону. Я боюсь, как бы он в мое отсутствие не сделал тебе вреда!

Отец на второй день в сопровождении нескольких воинов отправил меня в город Бустан, где падишахом был мой дядя.

Месяц-другой я прожил у дяди в качестве гостя, а потом стал учиться в школе, где учились сын и дочь дяди. Сын дяди Ходжа-Турсун был старше меня на четыре года. Когда мы проучились два года, я узнал: сын дяди влюбился в свою родную сестру Тулган-ой. Она же влюбилась в своего брата. Узнав это, я ужаснулся, но дяде об этом не сказал.

В один из дней дядя узнал об этом. Он рассердился, построил отдельный дворец для своей дочери Тулган-ой, взял ее из школы и заточил во дворце. Не доверяя ее сорока служанкам, он окружил дворец стражей.

– Если мой сын придет сюда, схватите его и приведите ко мне! – приказал он страже.

Прошел еще год, сын дяди позвал меня к себе и сказал:

– Брат мой, я тебя сегодня возьму в одно место.

Удивленный, я ответил:

– Хорошо, идти так идти!

Сын дяди сказал:

– Мы пойдем, когда прозвучит призыв к третьей молитве.

– Хорошо!

Закончив занятия в школе, мы пришли домой и, пообедав, отправились в путь. После третьей молитвы Ходжа-Турсун привел меня к какому-то дому. В то время уже стемнело. Оставив меня на улице, он вошел в дверь и спустя немного времени вышел, неся за спиной мешок.

– Идем! – сказал он. И я пошел. Когда мы вышли на окраину города, он развязал мешок. Смотрю – из него выходит Тулган-ой. Я очень удивился.

Сын моего дяди отошел на десять шагов и отгреб песок. Под ним оказалась дверь. Он открыл дверь, пропустил в нее сестру, протянул мне руку и молвил:

– Прощай, брат, не поминай нас дурным словом, встретимся мы теперь с тобой только на том свете. Вот и конец нашей истории! – сказал он и, попрощавшись со мной, прибавил еще:

– Никому не говори тайны этого места, перед уходом засыпь дверь песком.

Он спустился в проход и затворил за собой дверь. Я засыпал ее песком, как он говорил. Когда я пришел во дворец, дядя меня спросил:

– Ты видел Ходжа-Турсуна?

– С утра и до вечера мы были вместе, потом он сказал, что пойдет в одно место, и с тех пор его не видел, – ответил я.

Утром дядя сказал мне, что сын и дочь исчезли. Я пошел в школу. Через два месяца я окончил школу и собрался вернуться в город своего отца.

Мой дядя был измучен поисками сына и дочери. Стало мне его жалко, и я все, что знал о них, рассказал ему.

Дядя велел мне проводить его на то место. Я повел туда дядю и откопал ту дверь. Когда мы с дядей вошли, то увидели, что беглецы, как лежали обнявшись, так и умерли. И тела их сгорели, обуглились и были черны. Увидев это, дядя сказал:

– Вы должны были перенести эти муки. Я сам должен был вас так наказать, но я не решился.

С этими словами дядя вышел из комнаты. Я тоже вышел вслед за ним, затворил дверь и засыпал ее, как раньше, песком. Мы с дядей вернулись во дворец. После того как дядя увидел все своими глазами, пламя его горя угасло.

Спустя неделю я попросил разрешения у дяди вернуться в свой город. Дядя сказал:

– Не уезжай! Будь моим сыном!

Я ответил:

– Я съезжу повидаюсь с отцом и тогда вернусь!

Дядя согласился, одарил меня подарками и в сопровождении нескольких воинов отправил домой. Он дал письмо на имя отца, где сообщал обо всем.

Мы сели в ладью и через несколько дней пристали к берегу на краю города. Я стал переодеваться в новую одежду, как вдруг увидел направляющуюся в нашу сторону группу воинов.

«Воины отца идут меня встречать», – думал я.

Но как только воины подошли, они связали мне руки и ноги, перебили мою охрану и увезли меня в зиндан.

Два дня находился я там без пищи и воды. На третий день меня привели к падишаху. Здесь я узнал в нем кривого визиря. Оказывается, пока я отсутствовал, отец мой умер, а престол захватил этот визирь. Он грозно сказал:

– Ты помнишь, как ослепил мой глаз?! – Он ткнул мне пальцем в глаз и выдавил мне его.

– Палачи, изрубите этого несчастного! – приказал он.

Палачи увели меня, чтобы изрубить. Я стал упрашивать, умолять их, сказал им, кто я такой. Они пожалели меня и велели бежать из этого города.

– Если ты не скроешься и падишах узнает, он велит отрубить головы и тебе и нам, – сказали они.

– Вот уже десять дней, как я, покинув родину и перенеся много трудностей прибыл в ваш город. Сидел я в чайхане и пил чай, когда вошли вот эти двое слепых. Мы с ними разговорились, рассказали друг о друге, подружились и вот пришли к вам! – закончил свою речь принц Шохак.

– Караматхон, развяжи руки и ноги этому джигиту! – сказала Мучтабархон.

Караматхон быстро развязала руки и ноги Шохаку.

– Ну. джигит, теперь ваша очередь! – сказала Мучтабархон второму слепому.

Рассказ второго слепого

Я принц Гулям, сын падишаха города Каньона. Отец учил меня, и я стал хорошим ученым. Я очень красиво писал. Все, кто видал мой почерк, завидовали мне. Падишах города Герата, прослышав о моем красивом почерке, написал моему отцу письмо. В нем он просил прислать меня к нему в качестве секретаря. Отец сказал об этом мне. Я не дал согласия. Тогда отец признался:

– Сын мой, тебе известно, что это большой падишах. Я подчинен ему. Если ты не поедешь к нему, он затаит на меня обиду.

Услышав эти слова отца, я ответил:

– Ну что же, ехать так ехать!

На второй день отец отправил меня в Герат в сопровождении пяти сотен воинов. Мы плыли в ладье несколько дней и высадились на берег в пригороде Герата. Мы поужинали и легли спать, но вскоре я проснулся от топота копыт.

Решив, что падишах Герата выслал мне навстречу воинов, я рассказал об этом своим людям. В это время прискакали конные воины и напали на нас. Моих людей кого порубили, кого пристрелили. Я же лежал между трупами и притворился мертвым. Из моих людей ни один не остался в живых. Конные воины собрали оружие и скрылись.

Наутро я осмотрелся по сторонам и вылез из-под трупов, оделся в одежду пастуха и отправился в город. Прогуливаясь по улицам, я наткнулся на лавку портного. Я вошел и поздоровался. Портной принял мое приветствие, указав мне место, предложил сесть. Я сел. Человек спросил:

– Кто вы и откуда вы?

Я рассказал обо всем, что со мной произошло:

– Направляясь к вашему падишаху, я подвергся нападению разбойников и претерпел бедствие. Я стесняюсь в таком виде идти к падишаху. Если можно, разрешите мне некоторое время поработать у вас, приодеться и потом уже явиться к падишаху, – попросил я.

Портной сказал:

– Я знаю обо всем этом. Хорошо, что ты не направился к падишаху, а пришел ко мне. Счастье благоприятствует тебе. Ты продлил свою жизнь.

– Что значат ваши слова, я ничего не понимаю? – спросил я.

Портной начал с того, что сказал мне об обиде, которую падишах затаил на моего отца.

– Он хотел завладеть тобой и любым способом убрать твоего отца с престола падишаха! – сказал он.

– Откуда это все вам известно? – спросил я.

– Я портной падишаха, – ответил он. – Однажды я слышал, как падишах с визирем беседовали о твоем приезде. Я очень огорчился козням, которые готовил падишах.

Портной был хороший, добрый человек. Он сказал мне:

– Не горюй, сын мой, завтра я тебя познакомлю с дровосеками. Некоторое время ты поработаешь с ними в горах, оденешься и вернешься на родину.

Я очень обрадовался этим словам. Я взял веревку и топор и присоединился к дровосекам.

Однажды я встал на час раньше всех дровосеков, взял веревку и пошел за дровами. В горах я наткнулся на сухое дерево. «Если я срублю это дерево, то получу много дров для продажи», – подумал я и стал рубить топором дерево. Оно затрещало и опрокинулось, вырванное вместе с корнем. Под землей открылась большая пещера. «Что это за пещера?» – подумал я и решил спуститься и посмотреть. В пещере я обнаружил дорогу, которая привела меня к двери. Я открыл ее и увидел сидящую девушку. Она была прекрасна как луна, как солнце. Не было такой красавицы на свете.

– Ой, умереть мне, вы человек? – вскрикнула девушка.

– Да, человек, – сказал я.

Девушка подбежала ко мне.

– Наконец довелось мне увидеть человека! – Сказав это, она залилась слезами.

Она расстелила атласные курпачи и предложила мне сесть на них, а сама засучила рукава и приготовила еду.

Я ел кушанья и задавал ей вопросы:

– Кто вы и что вы здесь делаете?

Девушка начала рассказ:

– Я Кумушхон – дочь падишаха города Парси. Когда мне было пятнадцать лет, в меня влюбился див. Ночью он выкрал меня, принес сюда и с тех пор держит здесь.

– Когда он выкрал вас? – спросил я.

Кумушхон ответила:

– Два года исполнилось.

– Чем жить в этой пещере, почему бы вам не убежать из нее? – сказал я.

– Нет никакой возможности убежать от этого проклятого создания! – ответила девушка.

– Где див и когда он придет? – спросил я ее.

– Сейчас он в Кухикофе. Он приходит один раз в сорок дней, – молвила Кумушхон.

– Как вы вызываете дива, если чего-нибудь испугаетесь? – спросил я.

Кумушхон ответила:

– Если мне нужен див, я нажимаю вот этот камень, и чудовище сейчас же является.

Незаметно для девушки я нажал камень. Тут же поднялась ужасная буря.

– Вот теперь наступила моя смерть! Вы вызвали дива! Бегите, – сказала девушка, заливаясь слезами, и показала мне на дверь. Я вошел е соседнюю пещеру и спрятался. От страха я лежал не шевелясь.

Пришел див и спросил девушку:

– В чем дело, что случилось?

Кумушхон ответила:

– Ничего не случилось. Я приготовила хорошее кушанье и позвала вас, чтобы вместе покушать.

Див молча съел кушанье. На улице он нашел оставленные мной топор и веревку и, отправляясь к портному, спросил:

– Чья эта веревка и чей топор?

Портной ответил:

– Не знаю, спросите дровосеков. Недавно вернулся один дровосек. Может быть, это его вещи.

Тем временем я ушел из пещеры и вернулся в город к портному. Див спросил меня:

– Это твои топор и веревка?

Не зная, что ответить, я сказал правду:

– Да, мои!

Тогда див зажал меня под мышкой, полетел, поставил меня перед Кумушхон, дал мне в руки меч и приказал:

– Руби девушку!

– Чего ради ни за что ни про что я буду ее убивать?! – сказал я и отказался выполнить приказание дива. Он выхватил у меня меч и дал девушке со словами:

– Руби этого джигита!

Она тоже ему сказала:

– Чего ради я буду его рубить ни за что ни про что!

Тогда див выхватил у девушки из рук меч и изрубил ее на мелкие куски.

– Какой смертью мне убить тебя? – спросил он меня.

– Воля ваша! – ответил я.

Тогда он прошептал заклинание, дунул на меня, и я превратился в обезьяну. Див подхватил меня, поднялся в воздух, полетел и сбросил меня в лесу. Пять-шесть дней прыгал я с дерева на дерево и старался быть там, где есть цветы. Хотя я был в образе обезьяны, но ум мой был при мне, только говорить я не мог. Как-то через неделю я сидел на верхушке дерева и вдруг увидел, что плывет ладья. Я слез с дерева и пошел следом за ладьей, которая вскоре остановилась у берега. Люди сошли на берег, потом опять взошли на ладью. Когда на ладье зазвенел колокол, я вскочил в ладью и направился прямо к лодочнику, протягивая руку для приветствия. Лодочник рассмеялся и подал мне руку. Спустя несколько дней лодочник и помощник играли в шахматы. Я смотрел на их игру. Лодочник два раза получил мат. После этого они прекратили игру. Я знаками предложил лодочнику сыграть со мной в шахматы. Лодочник понял меня, и мы сыграли. Я сделал ему мат. Лодочник и помощник были поражены.

В тот день на заре мы пристали к городу Куддус. И вот вижу – пассажиры пишут заявления и кладут их в конверты. Я знаками попросил у лодочника бумагу и перо. Он меня понял, дал перо и бумагу. Я сел и написал письмо. Лодочник, увидев мой почерк, очень удивился. Написав письмо, я положил его в конверт и отдал лодочнику. Он понес его к падишаху этого города. Оказывается, всех приезжих заставляли писать, чтобы посмотреть, у кого какой почерк. Падишаху этого города нужен был секретарь. Лодочник отдал мое письмо падишаху. Ему понравился мой почерк, и он сказал:

– Приведите ко мне этого человека!

Лодочник, смеясь, сказал падишаху:

– Это писал не человек, а обезьяна!

– Эта ваша обезьяна, которая так красиво пишет? – спросил падишах.

– Нет, не моя, она пристала к нам в пути, – ответил лодочник, – и мы ее везем с собой.

– Хорошо, приведите ее ко мне, – сказал падишах.

Лодочник вернулся, взял меня и отвел во дворец.

Падишах, увидев меня, дал мне бумагу и приказал писать. Я не торопясь красиво написал заявление.

– Первый раз вижу, чтобы обезьяна писала, – заявил падишах и взял меня к себе в секретари.

Утром падишах привел меня к жене. Она дала мне поесть. У падишаха была восемнадцатилетняя очень ученая дочь.

Он послал одного из слуг за ней. Девушка, приоткрыв дверь, тут же ушла обратно.

– Заходи, дочка, здесь, кроме меня, матери и обезьяны, никого больше нет! – сказал падишах.

– Нет, не войду, это не обезьяна, это человек! – сказала она.

– Я позвал тебя, чтобы ты посмотрела на обезьяну, заходи, я разрешаю, – возразил падишах.

Дочь вошла и снова сказала:

– Отец, это человек, это не обезьяна!

– Откуда ты это знаешь? – сказал он.

– Конечно, я знаю! – ответила дочь. – Этот человек заколдован! – заявила она.

Падишах спросил дочь:

– Можно ли его расколдовать?

– Можно, – сказала дочь, – только это очень трудно сделать.

– Дочь моя, если ты можешь ему вернуть человеческий образ, сделай это, я возьму его к себе секретарем, – сказал падишах.

Дочь не могла отказать в просьбе отцу. Всю ночь читала она таинственные заговоры и заклинания, и на заре я превратился в человека.

Падишах и жена его поздравили меня со снятием волшебных чар.

Спустя немного времени мы вышли в сад падишаха и сели там. В это время с неба спустился голубь. Девушка поднялась с места и сказала:

– Пришел див, который заколдовал его. Он пришел бороться со мной.

Она произнесла заклинания, обернулась большой черной птицей, взлетела и стала драться с голубем. Вдруг голубь опустился на землю, покатался по ней с боку на бок и обернулся собакой. Девушка покаталась по земле – обернулась львом, и они снова стали драться.

Наконец девушка разгневалась, превратилась в пламя и сожгла дива.

Искра пламени попала мне в глаз и ослепила его, а девушка умерла. Мать царевны тут же от горя скончалась. Падишах разгневался и закричал:

– Убирайся, ублюдок, из моего города. Я хотел сделать тебе добро, а из-за тебя потерял дочь и жену.

И падишах изгнал меня из города. Я, как был голый, бежал без оглядки, перенес разные невзгоды, шел много дней и ночей, дошел до этого города. В чайхане я встретил этих товарищей а из чайханы с ними попал к вам! – закончил свой рассказ второй слепой, юноша Гулям.

– Караматхон, развяжи руки, ноги Гуляму! – сказала Мучтабархон, – с него хватит тех мучений, которые он перенес.

Караматхон тут же развязала ему руки и ноги.

Мучтабархон сказала третьему слепому:

– Ну, джигит, теперь твоя очередь!

Рассказ третьего слепого

Я тоже принц. Меня зовут Бахрам, я сын Египетского падишаха. Каждый год один раз я плавал со своими друзьями в город Куддус поразвлечься. Однажды наступило время плыть в город Куддус. Я собрал друзей, мы сели в ладью и поплыли в Куддус. Обычно мы доплывали до этого города без труда в шесть дней.

На этот раз нас в дороге застала буря, волны захлестывали ладью. Прошло семь дней, а мы все еще не доплыли до города Куддуса. Буря утихла. Я подошел к лодочнику и спросил:

– Сегодня семь дней, как мы в дороге, почему мы не видим еще Куддуса?

– Мой принц! Из-за бури и волн мы потеряли дорогу. Теперь сами спасайте свою жизнь. Вот та пламенеющая гора, которую вы видите, магнитная, она нас притягивает к себе! – сказал огорченный лодочник и горько заплакал.

Я испугался и тут же бросился в реку. Ладья, притянутая магнитом, ударилась о скалы и разбилась. Я плыл два дня и две ночи, наконец выбрался на берег. Оглянулся, вижу – со всех сторон меня окружает вода.

«Теперь смерть мне», – подумал я.

Думал, думал, но так и не придумал, как мне спастись с этого острова. Я очень утомился в дороге, решил положиться на провидение и лег спать. И вот я увидел во сне пророка Хизра, который сказал мне:

– Сын мой, не печалься, встань, пройди пятнадцать шагов вперед, там будет ветхая хижина, не бойся, произнеси благословение божье, открой дверь и войди. На правой стене висит заряженное ружье, оставшееся от пророка Али. Когда ты его возьмешь в руки, пройди двадцать шагов направо, и ты на возвышении увидишь лошадь, отлитую из меди. На лошади сидит человек с колчаном в руках. Ты крадучись пройди к этому человеку и выстрели в него. От твоего выстрела он упадет в реку и приведет к тебе ладью. Ты молча, не произнося молитв, сядь в ладью. Он выведет тебя к берегу реки. Этот человек – хозяин воды.

Я вскочил с места – дай, думаю, проверю свой сон – и прошел пятнадцать шагов вперед. Я подошел к ветхой хижине, благословясь, открыл дверь и увидел на правой стене ружье. Я взял в руки ружье, оно было заряжено. Я вышел и прошел направо двадцать шагов. Там на возвышенности я увидел медного коня, а на нем сидел медный человек с колчаном в руках. Не показываясь ему, я выстрелил в него. Он свалился в реку. В это время я увидел ладью, которая приближалась ко мне. В ладье был человек. Он подплыл ко мне и смотрел на меня. Я молча вошел в ладью. Когда мы приблизились к берегу, у меня ни с того ни с сего стало биться сердце, меня охватил страх. Я произнес: «О боже!» – человек тут же сбросил меня в воду и исчез вместе с ладьей. С большим трудом я выбрался на берег, покрытый лесом. Вдруг слышу волчий вой. В лесу было большое дерево. Я от страха влез на него. Через день, сидя на дереве, я увидел на реке плывшую ладью. Я сидел и молчал. Ладья остановилась, из нее на берег поднялись три человека и прошли вперед сто шагов к зарослям колючки. Они вырвали колючий куст, отбросили его – и сами вдруг исчезли под землей. С удивлением я смотрел на все это, как вдруг двое из тех людей вышли, сели в ладью и уплыли. Когда они скрылись с глаз, я слез с дерева и пошел к тому месту. Я вырвал тот колючий куст, отбросил в сторону, и передо мной оказалась дверь. Я открыл ее, спустился под землю и увидел длинную дорогу. Я зашагал по этой дороге и пришел еще к одной двери. Открыв ее, я увидел роскошно убранную комнату, навстречу вышел джигит и сказал мне:

– Душа моя, принц Бахрам, не убивайте меня! – Он упал мне в ноги и заплакал. Я этого джигита не знал, поэтому был очень удивлен: откуда ему известно мое имя и то, что я принц.

– Откуда вам известно мое имя? – спросил я.

Джигит ответил так:

– Я Ибрагим, сын Джалалбая из города Каньона. Отец однажды гадал у астрологов, и они предсказали, что меня убьет через сорок дней принц Бахрам из Египта. Отец, обеспокоенный предсказанием, построил здесь дом и спрятал меня от вас. Вот сегодня сороковой день.

Я удивленно сказал:

– Это ложь, зачем я ни с того ни с сего буду убивать тебя, ведь ты мне не сделал никакого вреда. Я сам пережил тяжелые дни и вот попал сюда. Теперь будем братьями.

Джигит обрадовался, поднялся с колен, повел меня в нижнюю комнату.

У джигита Ибрагима было наготовлено много всякой снеди. Я долгое время голодал и поэтому охотно поел. Вдруг Ибрагим сказал:

– В верхней комнате есть арбуз, я сейчас его принесу.

– Вы посидите, я сам сейчас принесу, – ответил я.

Когда я поднимался по лестнице, Ибрагим сказал:

– Нож тоже там, захватите его.

Арбуз был очень большой. Я воткнул в него нож и стал спускаться по лестнице, но вдруг споткнулся, арбуз подкатился к Ибрагиму, нож вонзился ему в сердце, и он тут же умер. Я очень огорчился и заплакал. Лучше было бы мне умереть, чем есть арбуз. Я не знал, что делать, вернулся на поверхность земли, снова влез на дерево и провел там ночь. Наутро снова на реке показалась та самая ладья, что привезла Ибрагима. На этот раз приплыли пять человек. Они вошли к Ибрагиму и через некоторое время, плача, вынесли его тело, положили на ладью и уплыли.

Когда они уехали, я слез с дерева, пошел в дом Ибрагима и прожил там несколько дней, питаясь остатками пищи. Однажды я взобрался на дерево и увидел, что уровень воды в реке упал. Я обрадовался и перебрался на другой берег. Через день я пришел в неизвестный мне город. Здесь я встретил бродячего дервиша, который молился и плакал. Я подошел к нему и спросил:

– Эй, брат, почему вы плачете?

Он ответил:

– Если хочешь знать об этом, пойди на базар, купи барана, зарежь и дай его мне, а сам завернись в шкуру барана. Только после этого я скажу тебе причину моих слез.

После этого я решил: будь что будет, а тайну дервишей я должен узнать. Я пошел на базар, купил барана, зарезал, мясо отдал дервишам, сам же влез в шкуру барана и стал ждать. Вдруг прилетела птица Семург, взяла меня и поднялась в воздух. Прилетев в пустыню, она хотела меня съесть, но я вылез из шкуры и побежал, птица испугалась и улетела. Я опять остался один в пустыне.

Нигде не видно было жилья. Я пошел куда глаза глядят и через несколько дней пути пришел в сад, который находился в пустыне. Я постучал в ворота. Вышла девушка, и я рассказал ей о своих мытарствах.

Девушка сказала:

– Это дом дочери царицы всех пэри. Я спрошу, если разрешат тебе зайти, я дам ответ. Она ушла. Через некоторое время к воротам вышли несколько девушек, они взяли меня под руки и повели к дочери царицы всех пэри. Оставив меня у нее, они сами вышли.

Я рассказал царице все, что пережил и спросил:

– Почему вы не живете в своем городе, а в пустыне?

Девушка ответила:

– Мой отец царь всех пэри. Дивы влюбились в меня. Чтобы они меня не выкрали, отец построил этот дом и сад в пустыне и спрятал меня здесь. Каждые три месяца я бываю у отца.

Она сказала, что ее зовут Мохипари, и рассказала свою жизнь.

Мы полюбили друг друга. Мохипари заявила, что она через три дня поедет к отцу и матери и привезет их согласие на наш брак.

– После этого справим свадьбу, – сказала она, – и будем жить как муж и жена.

Девушка и сорок ее служанок обернулись в голубей и улетели, а я остался там один, ожидая возвращения любимой.

В том месте было сорок садов, один другого лучше. Пользуясь тем, что я один, я решил осмотреть сороковой сад, который не хотела показать мне Мохипари. Этот сад был лучше всех, в нем цвели удивительные цветы, зрели диковинные плоды, пели соловьи и разные птицы.

Мне не хотелось уходить из этого сада. Я пошел по дорожке и увидел посередине большой бассейн, отделанный золотом и серебром, а вода в нем была такая прозрачная, что было видно дно. Около бассейна стояла как вкопанная лошадь, вся в золотой сбруе, на золотом седле висела золотая плетка. Я пленился этим конем, осмотрел его со всех сторон, сел на него верхом и ударил плетью. Конь поднялся в воздух, полетел, сбросил меня в пустыне, хлестнув хвостом по глазам. И вот тогда у меня вытек этот глаз.

Несколько дней бродил я в пустыне, пережил много мучений и, наконец, добрался до вашего города, зашел я в чайхану и встретился вот с этими товарищами. Мы рассказали друг другу о своих переживаниях, а потом пришли к вашему дому.

Так закончил свой рассказ третий слепой, принц Бахрам. Мучтабархон сказала Караматхон:

– Развяжи руки и ноги Бахраму.

Караматхон тут же развязала ему руки и ноги.

– Теперь, купец, ваша очередь! – сказала Мучтабархон визирю.

Визирь заявил:

– Я визирь здешнего падишаха, а вот этот, рядом со мной, сам падишах.

Услышав это, Мучтабархон тут же встала и сама развязала им руки и ноги, падишаху с визирем. Они сели на коней и уехали.

Остальные гости остались ночевать в саду.

Наутро падишах сел на трон и приказал одному из своих ясаулов:

– Немедленно приведи ко мне трех девушек, которые живут в махалле торговцев сбоем. И пусть придут те слепцы.

Ясаул ушел и через некоторое время привел к падишаху Мучтабархон с сестрами и гостями. Падишах предложил им место, и они сели. Падишах сказал Мучтабархон:

– Расскажите, что происходило вчера у вас дома. Почему вы били собак, а потом их ласкали и целовали и давали плов на золотом блюде?

Рассказ Мучтабархон

Я и мои сестры – дочери Шохсалимбая, из того квартала, который вы видели сами. Нас от одного отца и одной матери было пять дочерей. В один из дней отец и мать умерли. После отца осталось большое богатство. Мы, пять сестер, устроили совет и решили, что будем жить до смерти на богатство, оставленное отцом, и не выйдем замуж. На этом мы все согласились. Мы весело проводили жизнь у себя дома. Однажды две мои младшие сестры Адолатхон и Саломатхон все же решили выйти замуж. После этого мы все наследство разделили на пять частей, и две части я отдала двум сестрам. Они взяли свою долю и вышли замуж. Я осталась в доме с двумя другими сестрами, и мы стали жить по-прежнему. Через пять-шесть месяцев к нам кто-то постучал в ворота. Караматхон выбежала и увидела, что это стучит Адолатхон. Она разрыдалась и сказала: «Плохо я сделала, сестрица, что не послушала вашего совета. Мой муж проел мое богатство, избил меня и выгнал». Жалко мне ее стало, ведь вышли мы из одного чрева! Через пять-шесть дней снова постучали в ворота. Караматхон вышла и увидела, что это Саломатхон пришла. Она тоже, войдя, стала плакать. Саломат попала в такое же положение, как и Адолат. Ее тоже муж обобрал, избил и выгнал.

Снова мы все вместе стали жить по-прежнему.

Месяца через два Адолатхон и Саломатхон снова собрались замуж. Я не согласилась на их брак. Они меня не пожелали слушать. Я сказала:

«Если выйдете замуж, больше ко мне не возвращайтесь. Если вас опять выгонят, я вас не приму в дом!» Сестры сказали: «Не придем». Я ничего не могла с ними поделать. Они ушли от нас. Опять мы остались втроем. В один из дней мужья Адолат и Саломат выгнали их. Они снова проливали слезы, мы их пожалели и взяли к себе. Долгое время мы жили весело и спокойно.

Смотрю – наследство отца тает. И вот я однажды сказала: «Сестры мои! Теперь нам не пристало бездельничать. Двое-трое из нас должны поехать в разные города и заняться торговлей, заодно и свет повидать. Кто поедет со мной торговать?» Адолатхон и Саломатхон изъявили желание поехать. «Хорошо», – сказала я. Назавтра мы переоделись в мужскую одежду, накупили товаров, сели на корабль и отправились в путь. Спустя несколько дней мы достигли города. Мы оставили товары на берегу и обошли все улицы. Всюду в открытых лавках сидели окаменевшие люди, на базарах стояли окаменевшие пешеходы и всадники. До вечера мы удивленно ходили по городу, как вдруг в хижине на берегу заметили огонь. Мы втроем пошли посмотреть, что там есть. Мы вошли в дом, где был виден огонь, и увидели молодого красивого джигита. Он сидел у чирага и читал книгу. Когда мы вошли, он сказал:

– Постилайте курпачи и садитесь!

Мы сели.

Я начала разговор:

– Братец, скажите, что за причина, что весь народ этого города окаменел.

Джигит ответил:

– Народ нашего города пьянствовал и развратничал, вот за это и поплатился.

Нежность джигита, его мягкая речь, его вежливое обращение понравились мне. Я открылась ему, что я девушка, тогда он сказал мне:

– Тогда давайте поженимся!

Я согласилась, но поставила ему условие: «Вы поедете в наш город, и мы там справим свадьбу».

Джигит согласился на это. Наутро мы погрузили на корабль свои товары и поплыли на родину.

За день до приезда в наш город, ночью, когда все спали, Адолат и Саломат положили джигита в мешок, завязали и бросили в реку. Наутро смотрю – джигита нигде не видно. Спрашиваю сестер, говорят: «Не видели». Я побежала и спросила у капитана. Он мне и говорит:

– Ночью твои сестры положили сонного джигита в мешок и бросили в реку.

Тут я впала в отчаяние и долго плакала. Я прокляла своих сестер. Приехав в город, я сказала им:

– Я много делала вам добра, но вы поступили хуже, чем собаки. Теперь я отказываюсь от всего и покидаю вас.

Рыдая, я ушла в пустыню. Через два дня мне встретилась белая змея. Я отошла в сторону, змея проползла мимо меня. Я пошла дальше – и мне встретилась черная змея. Я взяла в руки большой камень и раздробила ей голову. Я пошла дальше, но вскоре устала и прилегла. Когда я проснулась, увидела, что рядом со мной сидит красивая девушка. Она поздоровалась со мной, спросила, откуда и куда я иду. Я рассказала ей историю своей жизни.

Тогда девушка сказала:

– Не горюйте, сестра, возвращайтесь домой.

– Нет, – сказала я, – не пойду домой.

Девушка заявила:

– Я обеих ваших сестер превратила в то, во что вы хотели. Вы мне оказали большую услугу: избавили меня от смерти, и я тоже вам оказала услугу.

Я удивилась и спросила:

– Какую же я вам оказала услугу. Я вас сегодня вижу впервые.

Девушка ответила:

– Я дочь царя всех пэри. Див влюбился в меня и хотел на мне жениться, я обернулась белой змеей и бежала от него. Вы мне дали дорогу, когда за мной гнался див в образе черной змеи, вы его убили. Если бы вы его не убили, я погибла бы. За вашу услугу я ваших сестер-обидчиц превратила в собак и посадила их на цепь в вашем дворе. Возвращайтесь домой, живите и ничего не бойтесь. Если у вас будут затруднения в жизни, вы сожгите вот один такой мой волос – и я приду к вам на помощь.

Она дала мне три волоска, выдернув их из своей головы, и исчезла. После этих слов я вернулась домой. Вижу – и на самом деле мои сестры в образе двух собак сидят на цепи у меня во дворе.

Так мы, три сестры, стали опять жить по-прежнему. Когда я бью собак – это значит, что я вспоминаю брошенного в реку джигита и меня охватывает гнев, а целую и кормлю я их потому, что все же они моя кровь и мне их жалко.

Падишах спросил:

– А кто же эти палваны?

Мучтабархон ответила:

– Это наши слуги. Я их держу, чтобы они мне в трудную минуту помогали.

На этом Мучтабархон кончила свой рассказ. Тогда падишах спросил ее:

– Можно ли вернуть вашим сестрам человеческое обличье.

– Не знаю. Возможно, это в состоянии сделать только пэри! – ответила Мучтабархон.

Падишах сказал:

– Тогда сожги один волос – пусть придет та пэри.

Мучтабархон сожгла один волос – и пэри в ту же минуту появилась, задав вопрос: «Какая нужна услуга?»

Падишах спросил:

– Можно ли превратить собак в людей?

Пэри ответила:

– Если Мучтабархон захочет, она может вернуть им прежний вид!

Привели собак. Пэри произнесла заклинания, и они обернулись в Адолатхон и Саломатхон.

Падишах увидел, что эти молодые женщины одна краше другой. Тогда он снова задал вопрос пэри:

– Можно ли вернуть зрение этим слепцам?

Пэри посмотрела и сказала:

– Гуляму и Бахраму можно вернуть зрение, так как это от колдовства, а Шохаку нельзя, так как он ослеплен человеком.

– Хорошо, – сказал падишах, – верни зрение Гуляму и Бахраму.

Пэри прочла заклинание, и они стали зрячими.

– Теперь разрешите мне удалиться! – сказала пэри. Падишах разрешил. Пэри попрощалась и исчезла. Падишах, посоветовавшись со своим мудрым визирем, решил сам жениться на Мучтабархон, а младшую, Караматхон, отдать за своего сына.

Остальных трех сестер он решил выдать за Шохака, Гуляма и Бахрама.

Падишах написал письма отцам Гуляма и Бахрама, сообщая, что их сыновья нашлись и что он их женит в своем городе, а поэтому просит приехать на свадьбу.

Отцы пропавших сыновей, прочтя письма, очень обрадовались. Взяв богатые дары, они отправились в город падишаха. Сорок дней и ночей пировал народ, справляя свадьбы. Потом два падишаха, взяв своих сыновей и невесток, отправились в свои города.

Шохака падишах взял к себе визирем.

Таким образом все забыли свои мучения и тяготы и достигли исполнения своих желаний.

Сказочница Адолятхон. Перевела Сандель.

МОХИСТАРА

В давние времена в городе Багдаде правил халиф по имени Адыл. Имел он три жены, а детей у него долго не было. Наконец у младшей жены Дилоры родился сын. Назвали его Шавкат. Нарядили царевича в атлас и парчу, несколько нянек к нему приставили. Красив был мальчик, как утренняя звезда на небе. Халиф до того обрадовался, что у него, наконец, сын родился, что для всей страны устроил пиршество, приказал плова для народа наварить, беднякам подарки раздать.

Проходили месяц за месяцем, год за годом. Исполнилось царевичу семь лет, восьмой год пошел. Созвал халиф мудрецов со всего Багдада обучать Шавката наукам. Способным учеником оказался Шавкат. Не успеют ему учителя урок задать – смотрят, он уже все выучил.

В пятнадцать лет он ученостью своей всех мудрецов, какие только были при дворе его отца, превзошел. Не было такой науки, в которой бы он не достиг совершенства. Вместе с тем он музыку знал и песни пел, и оружием отлично владел.

Исполнилось Шавкату семнадцать лет, восемнадцатый год пошел. Шавкат так хорошо военную науку изучил, что халиф его военачальником назначил, три тысячи воинов ему дал.

Поехал однажды Шавкат со своими воинами на охоту.

Только въехал Шавкат со своими воинами в горное ущелье, а им навстречу выскочила изумительная лань. Копыта у нее на всех четырех ногах были перламутровые, на каждой ноге – от двух до восьми золотых колец, на золотых рогах – жемчуг и бриллианты, а шерсть у той лани то белым, то черным, то зеленым, то красным, то желтым, то розовым – всеми тридцатью двумя цветами переливалась.

Пробегая мимо царевича, лань посмотрела на него, повернулась, подпрыгнула и помчалась в сторону. Шерсть на ней тридцатью двумя цветами играет, золотые кольца на ногах на разные голоса звенят.

Царевич просто обмер от изумления.

– Больше жизни хотел бы я такую лань иметь! – воскликнул он и приказал своим воинам:

– Поймайте мне эту лань живою!

Погнались воины за ланью, но сколько ни старались, поймать не смогли. Огорчился царевич и сам за ланью поскакал. Скакал, скакал – никак поймать не смог. Приказал Шавкат тогда окружить лань со всех сторон – и так изловить.

– Смотрите мне, если кто лань упустит, казнить того прикажу!

Стали воины окружать лань, потихоньку-понемногу круг все уже становится. А лань их будто совсем не боится – поглядывает себе по сторонам, резвится, скачет. Наконец круг такой узкий стал, что в один ряд воины не помещались, встали в два ряда.

Но чуть только начали они к лани подходить, она как прыгнет на царевича. Ударила его коня копытом в бок и ускакала. Стыдно царевичу стало, а винить некого: сам лань упустил.

Погнал он своего коня во весь дух и помчался за ланью.

Конь у него был быстрый и сильный. Обогнал царевич лань, но как ни старался, что ни делал – поймать ее не мог…

«Не живую, так мертвую, а все равно добуду», – решил он. Слез с коня, взял лук, забрался на скалу и пустил в лань стрелу. Стрела, однако, мимо пролетела. Он другую стрелу пустил – лань только чуть-чуть губы скривила, отвернулась – опять царевич промахнулся. Еще раз пустил стрелу – чуть-чуть не задел, и все-таки мимо.

Рассердился Шавкат, стал пускать стрелу за стрелой, а лань на него внимания не обращает, прыгает, в глазах у него мелькает. Пятьсот стрел было у царевича – все выпустил, ни одна стрела лань даже не задела.

Помчалась лань в горы. Царевич за ней погнался. Прыгает лань с камня на камень, царевич на коне тоже от нее не отстает. Вспрыгнет лань на скалу, повернется перед царевичем, посмотрит на него и дальше скачет.

Забралась лань на самую верхушку высокой скалы. Хоть и трудно было коню, но тоже на скалу взобрался. А Шавкат только и думает, как бы лань если уж не живой, так хоть мертвой взять.

Посмотрел Шавкат, а на верхушке скалы – узенькое-узенькое ровное место. С одной стороны трава зеленеет, с другой деревья поднялись. Прыгает лань на этой площадке, резвится, глаза царевичу обжигает.

Крепко прижался царевич Шавкат к шее коня, мчится за ланью, отдохнуть ей не дает. Лань в лес кинулась, Шавкат за ней прискакал. А в лесу этом такие красивые деревья росли, каких царевич никогда и не видал. Цветов полно, всевозможные птицы поют, соловьи заливаются. Ездил, ездил царевич по лесу, а лань куда-то исчезла.

Настала ночь. У Шавката и мысли нет, чтоб с пустыми руками возвращаться. «Переночую здесь, – решил он, – а завтра опять в погоню за ланью».

Выбрал он в лесу открытое место, вытер у коня пот, снял седло, поводья за шею завязал, пустил коня пастись и говорит:

– Ну, конь мой, трава здесь хорошая, пасись, наполняй свое брюхо!

А себе разостлал на траве потник и попону, под голову седло положил и улегся спать. Только царевич глаза,сомкнул, как до ушей его донеслись громкие голоса. Проснулся он. Прислушался, пригляделся и понял, что в лесу полно зверей. Тут уж сон уШавката совсем пропал, стал думать он, как бы от беды уберечься, и забрался на высокое дерево. Только залез на ветку, как стали под деревом всякие звери собираться – слоны, тигры, львы, барсы, медведи, волки, змеи.

Так Шавкат до самого утра на дереве сидел, всю ночь не спал. На рассвете звери разошлись. Шавкат с дерева слез и пошел коня искать… «Хорошо, – думает, – если его звери не съели». Видит: конь пасется на лужайке. Обрадовался Шавкат, взнуздал коня, заседлал, сел на него и по следам лани поскакал.

До полудня ездил Шавкат по лесу, нигде лани не нашел. Доехал он, наконец, до опушки, где лес кончается и начинаются заросли камыша. Подумал: может быть, лань в камышах спряталась. Ездил, ездил – нигде и следов лани не видно.

Вечер подходит, пора назад возвращаться. Но Шавкат так далеко заехал, что и не знает уж, где он и в какую сторону возвращаться.

Пришлось ему опять на дереве в лесу ночевать.

На рассвете царевич опять слез с дерева, коня оседлал и поехал дорогу искать, как ему из леса выбраться. Проездил он часа четыре и выехал на открытое место. На краю его видны холмы, а на одном холме небольшая усадьба виднеется.

Шавкат подумал: «Там люди живут, у них можно будет дорогу узнать», – и погнал коня к усадьбе. Подъехал, на холм взобрался и видит:за холмом долина, большой ручей течет, а по обоим берегам его – сад. Поехал Шавкат по берегу ручья и подъехал к усадьбе.

Въехал Шавкат в ворота, видит: за стенами усадьбы большой двор, с одной стороны тянется стена, а с трех сторон рядами идут комнаты, одни из них зеленым фарфором отделаны, другие красным, третьи желтым, некоторые голубыми, розовыми и разноцветными плитками украшены. Посреди двора расположен большой мраморный хауз, вода в нем, как молоко, чистая. В четырех углах водоема четыре дерева растут.

А дальше конюшню он увидел, стойла мраморные: в одном трава лежит, в другом – кишмиш, в третьем – зерно. Все кругом чисто подметено, но людей во дворе не видно.

Шавкат подумал: «Пока что я здесь остановлюсь. Если кто-нибудь выйдет – дорогу у него узнаю, если никого здесь нет – отдохну и поеду».

Привязал царевич коня в конюшне и говорит:

– Ешь, конь мой. Здесь и трава и зерно, наполняй свое брюхо!

А сам Шавкат так устал, что едва до хауза добрел, лег под деревом и уснул.

Долго ли он спал, мало ли, но вдруг его какой-то звук разбудил. Проснулся, смотрит: дверь одной комнаты раскрылась и вышла оттуда красивая, стройная девушка лет восемнадцати с золотым кувшином в руке. Подошла она тихонько к водоему, воды набрала и опять в дом ушла. На Шавката она даже не взглянула.

– Что это такое? – удивился Шавкат. – Вышла девушка, ничего не сказала, не взглянула даже на меня и назад ушла.

А девушка была так красива, стройна, что у Шавката сильно сердце забилось. Смотрит он на ту дверь, за которой девушка скрылась, глаз не спускает.

Прошло немного времени, опять эта дверь открывается. На этот раз вышел из дома красивый, статный старик лет пятидесяти пяти; борода с проседью, щеки здоровьем пышат.

Подошел старик к Шавкату, сложил руки на груди и говорит:

– А, гость! Добро пожаловать!

Шавкат вежливо с ним поздоровался и говорит:

– Я заблудился, устал, а здесь вижу тень, отдохнуть захотелось. Извините меня, что без спросу в ваш сад зашел.

– Вставайте, пойдемте со мной! – говорит старик.

У Шавката сомнения возникли.

– Куда вы меня зовете? – спрашивает.

– А вот идите за мной! – говорит старик. – О коне не беспокойтесь, за ним присмотрят.

Повел старик Шавката через ту самую дверь, из которой девушка выходила. Вошел Шавкат, видит – там еще один сад, только красивее первого. С четырех сторон его были такие красивые постройки, каких Шавкат и во дворце своего отца, багдадского халифа, не видел. В саду всюду цветы, плоды всякие на ветках зреют. Захотелось Шавкату плодов этих отведать, сорвал он один, да укусить его нельзя. Он твердый, точно камень. Оказывается, это совсем не плоды на деревьях висят, а действительно камни, только драгоценные. Старик провел Шавката к мраморной супе с золотыми перилами. На супе были разостланы ярко-красные шелковые ковры, а на них атласные парчовые одеяла. Старик Шавката на супу пригласил.

Около супы женщина стояла, руки на груди сложила, поклонилась.

Уселись старик и гость на супе, женщина подошла и приветствовала Шавката. Лет ей двадцать пять – двадцать восемь можно было дать, щеки точно яблоки; тело белое, словно жемчуг; брови, как лук, изогнуты; на людей глянет – взор ее словно стрелой ранит; шея, подобно лебединой, изогнулась; глаза, как звезды, светлые; губы нежные, подобные стебелькам лука, и красные, словно мак; у верхней губы черная родинка, под нежным подбородком вторая, еще нежнее; косы – иссиня-черные, словно змеи, по спине спускаются, концы их до колен доходят.

Села эта женщина рядом со стариком, а скоро и та девушка, что воду из хауза набирала, вышла, поклонилась она Шавкату несколько раз и говорит:

– Добро пожаловать, дорогой гость!

Женщина говорит ей:

– Принеси гостю дастархан!

Девушка поклонилась и в дом ушла.

Немного спустя подошла другая девушка, похожая на первую, только красивее и стройнее. Глянула она на Шавката, стан свой склонила и говорит:

– Привет дорогому гостю!

Шавкат встал, руки на груди сложил, поклонился девушке.

Она вернулась в дом, вынесла парчовый дастархан с золотой бахромой и разостлала его на супе. Затем еще одна девушка пришла, поздоровалась и в дом ушла. Тут одна за другой девушки начали подходить, яства всякие на дорогих блюдах на дастархане расставлять. Были там и белые, как снег, сдобные лепешки, и пирожки слоеные, и мед, и сахар, и леденцы, и сиропы, и фисташки, и миндаль, и всякие сласти.

Та красивая женщина, что рядом со стариком сидела, разломила лепешки и предложила гостю угощаться. В это время первая девушка золотой самовар принесла, в пиалы чай начала разливать, Шавкату первому подала, потом уж хозяевам, а сама тоже села за дастархан. Не торопясь, все чаю напились, поели, о том о сем побеседовали.

Старик тогда сказал девушкам:

– Гость наш очень устал. Приготовьте ему постель. Пусть он поспит, отдохнет!

Девушки вынесли в сад золотую кровать, поставили ее под деревом около хауза, одеяла на нее положили, пуховые подушки принесли, шелковые покрывала сверху накинули, постель приготовили.

Лег Шавкат спать. А пока он спал, две девушки рядом стояли, все время веером махали, отгоняли мух.

Проснулся царевич – девушки ему в золотом кувшине воды принесли. Умыл Шавкат руки и лицо, белым шелковым полотенцем вытерся. Девушки в дом ушли, а к Шавкату старик с женщиной вышли и спрашивают:

– Ну как, гость, хорошо поспал?

Тут одна девушка пришла и говорит, что ужин готов. Дастархан разостлали, ужин принесли. На блюдах всякой еды полно, а одна девушка в золотом кувшине вино принесла, в золотые пиалы его разлила и говорит:

– Выпьем в честь нашего дорогого гостя!

А когда вино выпили и поужинали, вышел из дома целый хоровод молодых девушек. Все они были одна красивее другой – брови черные, глаза карие, шеи белые, платья на всех были шелковые. В руках у каждой девушки был музыкальный инструмент. Сазы, тамбуры, скрипки, дутары, наи, цимбалы, бубны заиграли, песни полились, танцовщицы танцевать пошли. Так до рассвета не прекращалось веселье.

А потом усталого гостя спать повели.

Утром к Шавкату девушки подошли: одна умыться подает, воду из золотого кувшина ему на руки поливает, другая белоснежное полотенце подносит.

Потом сели завтракать. А после завтрака девушки пригласили Шавката гулять по саду.

Гулял там царевич до полудня, потом его обедать позвали, опять вином угощали. А вечером снова девушки стали на сазах играть, песни петь, плясать, веселиться.

Так Шавката целый день и ночь развлекали, угощали, а потом уложили спать.

На следующее утро старик после завтрака всех девушек отослал, а в саду только он сам, красавица да Шавкат втроем остались.

И такую речь старик повел:

– Извини нас, гость. Уже два дня, как ты у нас живешь. В первый день спрашивать тебя, кто ты и откуда приехал, неудобно было. Да и устал ты тогда сильно. А теперь расскажи нам, кто ты, зачем к нам пожаловал.

Шавкат им отвечает:

– Я сын халифа из города Багдада, который за этими горами находится. Отец мой – халиф Адыл. Недавно я со своими воинами на охоту поехал. Попалась мне в горном ущелье навстречу лань: копыта у нее перламутровые, рога золотые, жемчугом и бриллиантами украшенные. На ногах у нее кольца золотые, а шерсть ее тридцатью двумя цветами переливается. Так она красиво прыгала, что захотелось мне ее живой поймать. Дал я воинам приказ изловить ее, но они не сумели. Решил я ту лань застрелить. Пятьсот стрел в нее из лука пустил, ни одна стрела моя в нее не попала. Лань в горы убежала, я за ней погнался. А потом лань в лесу где-то пропала…

Не успел он кончить свой рассказ, вдруг распахнулась одна дверь – яркий свет весь сад озарил. Выбежала из дома шестнадцатилетняя девушка. Глаза у нее – словно две черные виноградинки; брови – как нарисованные; косы черные до пят; стан тонкий, груди под платьем – точно яблочки; губы пунцовые; шея змеиная; под губой черная родинка; щеки, словно гранат, красные; зубы жемчужные – словом, райская гурия. Пробежала эта девушка мимо Шавката, оглянулась на него через плечо, улыбнулась, дверью хлопнула й исчезла. Старик ей только рукой махнул, словно хотел сказать: «Ах ты, резвушка!»

Как увидел девушку Шавкат, все мысли у него смешались. И про что рассказывал, забыл. Из головы разум убежал, слова во рту замерли. Умолк царевич.

– Продолжай свой рассказ, царевич! – заговорил старик.

Собрался с мыслями Шавкат и начал дальше рассказывать.

– Гонялся я по лесу за ланью до самой ночи, нигде ее не нашел. Назавтра еще день гонялся – и все без пользы. Понял я, что лани мне не поймать, и решил воротиться. Только назад я дорогу найти не смог, так я к вам заехал.

В это время дверь второй раз распахнулась – и опять показалась та резвая девушка. Засмеялась она, ножкой топнула и за дверью скрылась. У Шавката снова в глазах помутилось, с трудом пришел он в себя и сказал:

– Ну, вот я вам про себя рассказал. Теперь ваша очередь рассказывать.

Старик ему отвечает:

– На это еще время будет. А теперь давайте повеселимся.

Позвал старик девушек, и опять повели они царевича в сад.

Прошло еще так три-четыре дня. Сначала Шавкату очень понравилось в саду гулять, веселиться, а потом заскучал он, брови насупил, загрустил. Заметили это девушки и, чтоб развеселить его, начали еще больше петь и плясать. А царевич все грустил, даже не улыбался, все про ту веселую, резвую девушку думал.

Подошел как-то Шавкат к старику и просит:

– Расскажите мне, кто вы, почему вы в этих пустынных горах живете.

Старик на другое разговор поворачивает, но царевич не унимается, просит. Наконец стал старик рассказывать:

– Родился я в городе Герате. Отец мой богатый купец был, тысячи верблюдов имел. Из Герата в другие города товары отправлял и в Герат много товаров привозил. Отец мой состарился. Зовет меня однажды отец и говорит: «Ну, сын мой Садык! Ты уже подрос, ума набрался. С любым делом, какое я тебе поручу, справишься. А я постарел, мне с караванами ездить трудно. Поэтому я тебе свою торговлю передаю, будешь в разные страны ездить, дела мои торговые вести!

Поклонился я отцу с почтением и отвечаю:

– Ладно, отец! Если вы прикажете, с радостью в путь-дорогу отправлюсь, куда ни скажете – поеду.

Отправлялись из нашего города караваны в Индию. Нагрузил мой отец тысячу верблюдов товарами, дал мне несколько погонщиков, и отправился я в путь. Колокольчики на шеях у верблюдов звенят. А я то на коне, то на верблюде ехал. Ехать надоедало – пешком шел. Так из города в город мы ехали, селение за селением проезжали, потом по степям безводным, по пустыне поехали. Много мы там бед натерпелись. Воды там нет, травы нет, один песок, жара. Много дней мы так ехали, пока до Индии добрались. Наконец в один город прибыли – каждый наш караван целый караван-сарай заполнил.

Первый день мы отдыхали. Я в караван-сарае расположился. Назавтра начали мы товары свои городским купцам предлагать. День торговали, потом ночь наступила, спать легли. Наутро я встал на рассвете, умылся, в мечеть пошел. Смотрю – люди спешат скорей из мечети. Ну и я с ними. А на улице собралась огромная толпа. Тут и дети, и подростки, и пожилые, и старики, и старухи, и женщины, и девушки. И все куда-то спешат, торопятся. Подумал я: «Куда это все люди идут?» – и тоже за ними пошел. А толпа уже подошла к каким-то огромным воротам, по бокам которых стояли свирепые стражи. Вошел и я, вижу: широкая площадь, с трех сторон деревья, а с одной стороны длинная, высокая стена. На площади целый ряд всадников выстроился. Кони высокие, сытые, гривы и хвосты у них длинные, груди широкие, шеи гибкие. А всадники – все одинаково одетые молодые джигиты, один другого красивее. Перед всадниками стоял на площади у столбов восемнадцатилетний юноша, статный, черноглазый, чернобровый, лицо румяное, вот-вот капнет со щеки кровь на землю. Одет он был в ярко-красный шелковый камзол, подпоясанный золотым платком, такие же шаровары. На голове у него была золотая корона.

Народ тем временем площадь заполнил. Никогда раньше я такого скопища людей не видел. Смотрели люди на всадников, на юношу в красной одежде и громко жалели:

– Горе! Такой хороший джигит!

Лица у всех были такие печальные, словно хотели эти люди сказать: «И такой джигит ни за что пропадает!»

Некоторые старики и старухи даже плакали. Вдруг выехал вперед один всадник, с коня слез и подбежал к столбам, а на них большой барабан висел. Взял воин палку и три-четыре раза в барабан с силой ударил. В это время все люди головы подняли и на стену стали смотреть. А в стене было двое ворот, и на одних воротах на острых зубцах людские головы торчали. Как только барабан забил, ворота открылись, и выбежали на площадь десять красивых девушек в белых шелковых платьях. Все они были черноглазые, чернобровые, с длинными косами. Подбежали они с улыбками к юноше, подхватили его под руки и с собой увели. После этого ворота закрылись. Народ еще больше волноваться стал. За стеной жалобно так карнаи, сурнаи зазвучали, вышел на стену какой-то безобразный морщинистый человек в пестром халате, забрызганном кровью. В правой руке человек этот держал нож, в левой – о горе! – голову юноши… Поднял он ее и воткнул на воротах на зубец, рядом с другими отрубленными головами. Как увидели люди палача, в толпе поднялись крики и вопли. Некоторые люди с криками «ой!» на землю бросились. Другие кричали: «Ой, беда! Такого молодого джигита убили!» А женщины стонали, плакали: «Ох! Лучше б ты, не родившись, помер, чем от руки палача гибнуть!» Люди, слезы вытирая, расходиться стали. Ну и я в караван-сарай вернулся и заперся в своей комнате. Никак опомниться после такой страшной казни не мог. Захотелось мне узнать, в чем тут дело, а спросить у кого-нибудь не решался.

Вдруг услышал на улице чей-то голос:

– Ох, горе! Ой, беда!

Вышел, смотрю: идет старик с палкой и все повторяет. «Ой, горе! Ой, беда!» Отпер этот старик одну из комнат караван-сарая и зашел туда. Постучался к старику. Открыл он дверь и сказал: «Заходи, сынок, заходи!» Вошел я, поздоровался. Старик пригласил сесть. Но вижу, что его мой приход удивил.

– Каким ветром занесло тебя, сынок? – сказал он.

Я ему объяснил, что человек я не здешний, и спросил, из-за чего это утром такая страшная казнь совершилась.

– Ты, сынок, приезжий, значит, – ответил старик. – Потому и не знаешь причины этой страшной казни. Ну и хорошо, что не знаешь.

Уедешь, и если будут тебя спрашивать об этом, так и скажешь: «Не знаю».

Хотелось мне тайну узнать и начал я упрашивать старика:

– Ах, отец! Я в вашем городе был, это страшное дело видел. Домой вернусь, отцу, матери, родным рассказывать буду. Они спросят: «За что юношу убили?..» Разве хорошо будет, если отвечу: «Не знаю!»

Подумал старик, подумал и согласился:

– Ну, так и быть. Расскажу тебе, а ты другим расскажешь.

И начал старик рассказывать:

– У нашего шаха Салама есть дочь Мохистара. Не знаю – мать ли ее родила, или пэри, но другой такой красавицы нет в нашей стране. Да и во всем подлунном мире вряд ли сыщется. Слава про красавицу Мохистару по всему свету пошла. Ни одного шаха или шахского сына, ни одного бая или байвачи нет, чтобы по ней с ума не сходили. Все эти влюбленные джигиты в ее дворец приезжают, руки ее просят. Мохистара жениху условие ставит: «Выполнишь это условие – стану твоей женой, а не выполнишь – голову сниму». Джигит красотой ее очарован, как мотылек, на огонь кидается, глаза его уже белого от черного отличить не могут, беда в том, что условие Мохистары поистине невыполнимое. Вот почему всем женихам палачи головы рубят. Много уже юношей свои головы здесь сложили. Вот и сегодня такая казнь совершилась. Сегодня царевич из Басры головой своей поплатился.

Выслушал я рассказ старика, поблагодарил его, в свою комнату вернулся. Люди мои к тому времени товары с выгодой распродали. Осталось только новые товары закупить и домой поехать. Пошел я на базар искать товар и вдруг увидел: сидит на земле какая-то старуха, узел рядом с собой положила и кричит:

– Эй, люди! Кто купит этот узел за десять тысяч золотых?

Я ее спросил:

– Скажи, мать, а что в этом узле?

– Этого я не скажу,- говорит старуха.- Стоит он десять тысяч золотых. Принесешь его домой – развяжешь. Счастье свое там найдешь.

Любопытство меня разобрало, отдал я десять тысяч золотых и поспешил скорей к себе. Развязал я узел, а в нем – женское платье; все оно из золотых и серебряных нитей соткано, да такое красивое, что я поразился, какие же есть на свете замечательные мастера! Поворачивал я во все стороны, разглядывал, вдруг вижу: на платье портрет девушки выткан, и под ним надпись «Царевна Мохистара». Как увидел я этот портрет, обезумел и без памяти наземь свалился.

Очнулся я, открыл глаза и вижу: вокруг меня мои люди стоят. Увидали они, что я глаза открыл, радостно закричали:

– Ну, глаза открыл! Значит, жить будет.

Три дня и три ночи, говорят, я без чувств лежал. Когда я очнулся, меня все начали спрашивать, что случилось.

– На улице жарко было, а я много ходил, вот и свалился, – ответил я, а тайны своей выдавать не стал. Когда люди ушли, мне захотелось еще раз на Мохистару взглянуть. Но только я портрет увидел, как снова сознание потерял.

Опять я три дня, три ночи без памяти лежал. Но и в этот раз им тайны своей я не открыл.

Все другие купцы, что вместе с нами приехали, уже товаров накупили и начали меня торопить. А мне про товары и думать не хотелось, одна царевна Мохистара мысли мои занимала. Так несколько дней прошло. Пришли ко мне купцы договариваться, чтоб выезжать на рассвете. А я все это время только о Мохистаре и думал, бледный и худой лежал на постели. Увидали они меня таким, удивились, что это со мной стало, и все спрашивали:

– Как же нам быть с тобой?

– Поезжайте без меня, – сказал им, – а я здесь останусь, полечусь.

Поняли купцы, что со мной что-то неладное творится, и стали допытываться, почему я домой ехать не хочу. Я им ничего не сказал. Так ни с чем они ушли. Один только из моих друзей остался. Ему-то все я и рассказал. Решил я идти во дворец шаха Салама к Мохистаре и добиваться ее руки.

– Эх, брат! Брось ты об этом думать, – сказал мой друг. – Мы с тобой торговать сюда приехали, а не невест искать. Мы дело свое сделали. Товары продали, давай лучше домой поедем. Я тоже про красоту Мохистары слышал. Да ведь никто условия ее выполнить не может. Зачем же идти на верную смерть?

– Нет, – говорю, – за то, чтоб только Мохистару увидеть, я б и сто голов отдал. Хоть и не выполню я ее условия, зато на красоту ее погляжу, а больше мне ничего не надо.

Увидел мой приятель, что его уговоры на меня не действуют, и так мне посоветовал:

– Ну, уж если ты так Мохистару полюбил, делай как знаешь. Но зачем же тебе людей своих, деньги и верблюдов терять? Купи все, что надо, и вместе поедем. Выполнишь поручение отца, а потом приедешь один, и тогда уж сватайся к Мохистаре.

Понял я, что мой друг правильно рассуждает, и дал ему слово вместе ехать. Помог он мне во всем, и через два дня отправились мы в путь. Через несколько дней поехали мы по безводной пустыне. Однажды ночью погода испортилась, ветер поднялся, песчаная буря поднялась. Пришлось нам остановиться, верблюдов развьючить. Вдруг между небом и землей толстый столб вырос и, извиваясь, как змея, помчался на нас. Подхватил этот столб меня, закрутил, завертел, а когда очнулся я и глаза открыл, оказался вот в этом самом саду, на этой самой супе посреди красивых девушек. Со страху не мог в себя прийти, а девушки мне и говорят:

– Не бойся, вставай, умойся!

Девушки дали мне умыться, чистую одежду принесли, а потом повели меня к самой прекрасной из красавиц. Она меня ласково встретила, посмотрела на меня, улыбнулась, а потом подошла ко мне, взяла за руку, посадила на золотой стул. Сама тоже на стул рядом села и, чтоб сердце мое к себе расположить, стала всякие ласковые слова мне шептать.

– Где я? Куда я попал? – спросил я со страхом.

Девушка ножкой топнула, засмеялась, руку мне погладила и заговорила:

– Эх ты, храбрец! Зовут меня Санобар. Раньше я жила в стране пэри, но прогневала я нашу царицу, и она сослала меня сюда на шестьдесят лет, приказала мне этот сад стеречь. Эти девушки – мои служанки. Царица наша мне разрешила за какого-нибудь человека замуж выйти. Во многих местах я побывала, но по сердцу себе ни одного джигита не нашла. Когда ты, подхваченный песчаным ураганом, над пустыней летел, я тебя увидела, и ты мне приглянулся. Не беспокойся, все верблюды твои целы-невредимы. Ну а ты на мне жениться должен. Будем тут жить спокойно, счастливо.

После ее речей мне все стало понятно, и страх мой прошел. «Что ж мне делать теперь?» – думал я. Ну а девушка, как мотылек, вокруг меня порхала, советы мне давала. Думал я, думал и так рассудил: «Полюбил я крепко Мохистару. Все только и думал о ней. Если б удалось мне любовь ее заслужить, большое это было бы счастье. Зато если не удастся – погибну. Чем такое опасное дело затевать, лучше уж на этой красавице Санобар жениться».

Решил так и Санобар свое согласие дал. Она руку мне на шею положила и другим девушкам мое решение сообщила.

Назавтра мы свадьбу отпраздновали. Так стал я здесь жить. С тех пор сорок лет прошло. Тогда мне было восемнадцать лет, а теперь уж пятьдесят восемь. «Вот это и есть моя Санобар», – сказал старик, показывая на красивую женщину, которая рядом с ним сидела. Санобар улыбнулась и на землю посмотрела, а старик продолжал:

– Потом у нас доченька родилась! Назвали мы ее Сайора.

В это время дверь опять распахнулась и выбежала та самая резвая девушка. Старик кивнул в ее сторону и говорит:

– Такая уж она у нас резвушка: то цветком распустится, то на холмах соловьем заливается, то голубкой летает, то рыбкой в воде плавает. А бывает и так, что ланью обернется и по горам скачет. Вот на нее ты и охотился, за ней-то ты и гонялся. А она тебя полюбила и сюда привела. От нашего уголка до того места, где ты живешь, полмесяца надо ехать.

Тут Шавкат смутился и глаза к земле опустил. Девушка опять в дверях показалась. Старик ей кивнул и говорит:

– Ах, резвушка! Зачем же ты так гостя нашего утомляла, надо было прямо сюда его вести.

А потом говорит Шавкату:

– Вот, значит, сынок, зачем ты к нам пришел. Ну что ж, пусть наша дочь будет твоей женой, будешь нашим зятем, будем здесь жить все вместе.

Выслушал Шавкат рассказ старика, вспомнил, как он за ланью гонялся, и в сердце его еще больше любовь разгорелась. Однако он на предложение старика пока ничего не сказал.

В это время пришли девушки и позвали их обедать. Царевич, старик со своей женой Санобар и все девушки обедать сели.

Старик сказал одной девушке:

– Пойди скажи Сайоре, пусть идет к нам, пусть гостя нашего не стесняется!

А мать Санобар заметила:

– Оставь ее, все равно она будет стесняться.

Не понравилось очень царевичу, что Санобар так говорит.

Захотелось сказать ему: «Позовите же ее», – но понял он, что так говорить неприлично. Тут одна девушка промолвила:

– Стесняется, не стесняется, пусть с нами сядет, пойду-ка я ее позову! – и побежала в дом.

А царевич все про девушку-лань думал, от двери глаз не отрывал. Когда она из дома вышла, ему показалось, что рассвет наступил, сделала шаг – словно солнце из-за гор свои лучи золотые рассыпало, ближе подошла – день наступил и весь мир ярким сиянием озарило. А вокруг солнца планеты привет ему шлют. Само солнце и планеты его покраснели, к земле глаза опустили, словно хотелось им не то скорей назад убежать, не то голубками стать и улететь.

Но Сайора, твердо ступая, подошла к мраморной супе и проговорила: «Добро пожаловать, гость!» и села посреди девушек.

Для Шавката счастливый момент настал. Казалось ему, что весь свет ему улыбается, счастья ему желает, что соловьи ему свадебную песнь поют.

За обедом много раз глаза царевича глазам Сайоры улыбались. А после обеда глянула Сайора на царевича, «До свиданья» сказала и за своей дверью скрылась.

Заметила Санобар, с какой лаской и нежностью Шавкат и Сайора друг на дружку глядели, и ее сердце наполнилось радостью.

Старик с Шавкатом тем временем беседу продолжали.

– Что же вы сделали с тем платьем? – спросил Шавкат.

– Да ничего, – ответил старик. – Оно и до сих пор у меня хранится.

Попросил Шавкат старика, чтобы дал он ему хоть разочек на этот портрет взглянуть. Тут Санобар и губами и глазами старику знак подает – не надо, мол. Старик тогда сказал:

– Оставь, сынок! Не надо на него смотреть!

Прошло еще несколько дней. Гостит царевич в саду, свадьбы ждет. Однажды Санобар с девушками обернулись голубями и улетели. Старик один дома остался. Шавкат этим воспользовался и опять попросил ему платье показать. После долгих уговоров старик принес узел, развязал его и показал царевичу платье. Подумал Шавкат, какой будет Сайора красивой, если это платье наденет. Рассматривал царевич платье, повернул его другой стороной и упал его взгляд на вышитый спереди портрет Мохистары. И сразу стало ясно ему, что по сравнению с ней красота Сайоры ничто. Мохистары красота, словно большой светильник, весь дом озаряет, а Сайоры красота лишь маленьким святлячком мигает. При виде портрета ошеломленный Шавкат упал без чувств. Прошло немного времени, очнулся он, рядом с ним старик стоит, Санобар и девушки.

Санобар в гневе накричала на старика:

– Говорила – не показывай ему этого платья! Зачем меня не послушал! Что же теперь будет?

Неловко стало старику, а у Сайоры из глаз слезы полились.

Не было больше прежнего веселья, все ходили печальные. А Шавкат совсем обезумел и, не обращая внимания на Сайору, все просил ему портрет Мохистары показать снова. Но платье убрали и больше портрета ему не показывали. У царевича совсем настроение изменилось. Не улыбался он, не разговаривал. На следующий день утром Шавкат попросил у старика:

– Дайте мне моего коня. Уезжаю.

Но старик ему коня не дал, все старался его успокоить. Санобар огорчилась и упрекала, зачем он Шавкату злосчастное платье показывал.

Прошло еще два-три дня. Царевич сделался мрачнее тучи. Сайора несколько раз к нему подходила, ласково с ним заговаривала, но он на нее и глядеть не стал. Все помыслы его были только о царевне Мохистаре.

Спустя несколько дней царевич сам пошел в конюшню и хотел коня взять и уехать. Но коня ему так и не дали. Тогда Шавкат заявил:

– Не дадите коня, пешком уйду.

Отдал тогда ему старик коня. Прежде чем попрощаться, Шавкат сказал:

– Отец, когда вы мне платье показали, я, увидев Мохистару, за глаза в нее влюбился. Теперь я к ней поеду. Расскажите мне дорогу, как мне в ту страну добраться.

– Эх, сынок, – ответил старик, – один ты туда не доберешься. Город этот очень далеко отсюда, дорога туда опасная. Да и что ты там найдешь – ведь портрет сорок-пятьдесят лет тому назад вышит. Мохистара старухой стала, красоту потеряла. Ничего я тебе не скажу.

– Ну, если не хотите мне дорогу показывать, ладно, как-нибудь и без вас доберусь, – заявил Шавкат.

Увидел старик, что царевича не уговорить, и решил: «Что ж, если я ему дорогу не расскажу, ни за что пропадет юноша».

Рассказал он Шавкату дорогу в Индию. Поблагодарил он старика за хлеб, за соль, за угощение, а девушек за то, что его развлекали, но Санобар слова ему не сказала.

Так попрощался Шавкат и поехал. А Сайора увидела, что ее любимый уезжает, горько разрыдалась.

Через шесть дней подъехал Шавкат к высокой горе. В одну сторону посмотрел, в другую – видит что-то вдали чернеет. Подъехал, видит: у подножья горы десять-пятнадцать деревьев растет, под деревьями усадьба, в ней два дома. С горы по желобу вода в арык стекает, арык через усадьбу проходит.

Слез царевич с коня и постучал камчой в дверь усадьбы. Прошло немного времени, дверь раскрылась и вышел старик.

Ехал царевич два дня и две ночи, горы кончились и пошла пустыня без конца, без края. Через три дня и три ночи начались пески. Еще пять дней проехал, а пустыне и конца не видно.

Ехал царевич, ехал, вдруг что-то сзади к нему на коня вскочило да как ударит Шавката по голове, у него из глаз искры и посыпались. Оглянулся царевич, видит: сидит у него за спиной какое-то чудовище. Глаза огромные, как миски, нос сплющенный, шерсть слиплась. Сказать, что это человек – не похож, что обезьяна – и на обезьяну не похоже. Смотрело страшилище на царевича – то хохотало, то зубами скрежетало, то, как собака, рычало. Царевич подумал: «Что это за чудовище такое ко мне прижалось? Что с ним делать?» И никак не мог решить, что лучше – убить его или не трогать. А страшилище встало на круп коня, вцепилось лапами в плечи царевичу и навалилось. Почувствовал Шавкат, что чудовище вот-вот его раздавит. Конь это тоже почуял, уши навострил, заржал и галопом пустился. Собрал царевич все силы, ухватился обеими руками за чудовище да как грохнет его с коня наземь. Завизжало оно и убежало.

– «Ну, – подумал царевич, – избавился от страшилища, наконец», – и поспешил дальше. Не успел он далеко отъехать – слышит, за спиной шум. Повернул коня Шавкат, посмотрел, летит пыль столбом, целая толпа таких чудовищ валит. – «Что же делать?» – подумал юноша. Ускакать – догонят. Бегают уж больно быстро. А не ускачу, может быть, как-нибудь справлюсь. Поскакал он навстречу чудовищам, а их с сотню набралось. Окружили они его, дорогу ему загородили. Так они три дня и три ночи вокруг него стояли. Наконец выхватил Шавкат саблю, коня разогнал и помчался на чудовищ, схватился с ними, многих порубил и дорогу себе проложил. Еще много раз на своем пути Шавкат сражался с дикими чудовищами.

Уже целый месяц был он в дороге. И вода в бурдюке уже кончилась. Днем жарко в пустыне, как в котле раскаленном.

Не выдержал конь, пал. Ничего не поделаешь – пошел Шавкат пешком. Шел, шел, еще пятнадцать дней минуло. Вдруг ночью послышались ему голоса. Оглянулся царевич, прислушался – со всех сторон какой-то щебет доносится, все слышней и слышней. Страх царевича охватил, он на песчаный бугор поднялся. Видит – змеи ползут. Подождал царевич рассвета и, чуть заря занялась, двинулся в путь. Сколько уж дней был он в дороге, а пустыне все конца-края нет. «Что же будет со мной? – думает Шавкат. Выберусь я когда-нибудь из этой пустыни или погибать здесь придется.

Еще несколько дней он прошел, видит; вдали что-то чернеет. Подошел царевич поближе, а там деревья, родник из земли бьет, большой арык начинается. Деревья ветви раскинули, кругом тень. Кинулся царевич к ручью, да сил не хватило до воды добраться, наземь свалился. Полежал немного, в себя пришел, с трудом до воды дотянулся, от радости слезы потекли. Вдоволь Шавкат воды напился и тут же уснул. Наутро встал, посмотрел на себя в воду, видит похудел он совсем, одежда обтрепалась, запылилась. Шавкат умылся. Ногам своим измученным отдых дал.

Пять-шесть дней отдыхал Шавкат у источника. Вдруг погода изменилась. Появилась на небе черная туча, и земля почернела, Показались вдали четыре вихря-смерча. И неслись они прямо туда, где царевич на отдых расположился. Ближе вихри подлетели и рассеялись, а из них четыре дива вышли, да такие высокие, что до тучи головой доставали, а носы у них длиной с минарет были. Со страха Шавкат на дерево залез, обхватил ветку руками, притаился в густой листве.

Дивы уселись и завели разговор. Старший див обратился к младшим:

– Братья, надо нам все-таки договориться.

Другой див ему возразил:

– Договориться нам очень трудно будет.

– Почему?

– Когда я это себе хочу взять, ты говоришь: «Нет, это мое!» А они тоже говорят: «Нет, это наше!» Так мы век спорить будем. Как же мы сможем договориться?

Тогда старший див решил: – Ну, раз мы сами договориться не можем, надо нам какого-нибудь справедливого позвать. Он не будет слушать, что каждый из нас говорит, а пусть или жребий бросит или одному из нас скажет: «Это тебе», или другому из нас – «Это тебе». И все должны с ним согласиться.

Понравилось это предложение другим дивам.

– Где только мы найдем такого справедливого человека? – задумались дивы.

Старший див сказал:

– А его искать не нужно. Он здесь рядом с нами.

И крикнул царевичу:

– Эй, джигит, слезай с дерева!

Как услышал царевич этот крик, перепугался.

Див его успокоил:

– Худа мы тебе не сделаем. Ты нам в нашем деле помоги, мы тебе в твоем поможем.

А Шавкат со страха и шевельнуться не мог. Язык у него отнялся. Ждали-ждали дивы, а царевич все сидел на дереве. Тогда один див, с места не вставая, руку протянул, взял царевича за шиворот и на землю поставил. Только тогда Шавкат в себя окончательно пришел и наконец решился спросить:

– Ну, так в чем у вас дело?

Див объяснил:

– Мы четверо братьев. Отец, умирая, нам в наследство кое-какие волшебные вещи оставил. И вот уж мы четверо четыре года спорим, никак поделить их между собой не можем. Раздели нам наше наследство!

Удивился Шавкат, что дивы такого пустякового дела сами решить не могут, а они объясняют:

– У каждой из этих вещей своя особенность. Вот шапка-невидимка. Наденешь ее – ни один человек тебя видеть не сможет. А это – ковер-самолет. Расстели его и скажи: «Поднимись!», он тебя в небо подымет, по всему свету повезет. А если в этот кувшин воды налить, скажи, в воду глядя, что тебе надо, и все исполнится. А если из этого лука стрелу пустить, она обязательно в цель попадет, к тебе вернется, и добычу с собой тебе принесет.

Долго думал царевич, как ему наследство разделить, и говорит дивам:

– Я возьму четыре стрелы и на них эти вещи четырьмя цифрами обозначу. Единица будет шапка-невидимка, двойка – ковер-самолет, тройка – кувшин, а четверка – лук со стрелами. Четыре меченые стрелы я из лука выпущу, а вы за ними бегите. Кто какую стрелу найдет, тот соответственно и вещь волшебную себе возьмет.

Понравилось очень его решение дивам.

Шавкат положил около себя четыре стрелы, приготовился стрелять и сказал:

– Ну, стрелы мои, пущу я вас, летите, не задерживайтесь, дивам не попадайтесь!

И пустил четыре стрелы в разные стороны. Далеко улетели они, не видно даже куда.

Погнались дивы за ними и из глаз скрылись. А все волшебные вещи у царевича остались. Не стал тут раздумывать Шавкат – взял их, разостлал ковер-самолет, сел на него и говорит:

– Отвези меня в тот город, где царевна Мохистара живет!

Ковер царевича в небо поднял, полетел.

Оглянуться не успел Шавкат, как ковер около какого-то города на землю опустился. Сошел царевич с ковра, сложил его, взял под мышку и потихоньку в город пошел. Пришел царевич в караван-сарай, лук и шапку на колышек повесил, а ковер и кувшин на полку положил Сидел Шавкат у себя в комнате и вдруг почувствовал, что страшно ему есть хочется. Много дней еды и в глаза не видел. Голод его мучит, а денег нет. Взял царевич кувшин, вышел во двор, кувшин водой наполнил, принес его в свою комнату, и говорит:

– Эй, кувшин, дай мне мешочек с золотом!

Только он это сказал, смотрит: на полке мешок золота лежит. Пошел Шавкат на базар, наелся, одежду новую купил, у табибов раны свои полечил.

Однажды, когда Шавкат в своей комнатке спал, разбудила его громкая музыка. Где-то на карнаях, сурнаях играли. Царевич подумал: «Почему это вдруг ночью музыка заиграла, разве кто-нибудь свадьбу справляет?» Встал он, оделся и вышел на улицу. Смотрит: на крыше дворца стоят сорок музыкантов с карнаями, сорок с сурнаями, сорок с флейтами, а впереди сорок барабанщиков – и все они играют, а кругом ни души. У Шавката и сон пропал. Всю ночь бродил он по улицам, а потом суфи прокричал свой азан, позвал людей на молитву, и царевич пошел в мечеть. Когда он на улицу вышел, народу было уже там полным-полно. Все, и молодые, и старики, как на базар, куда-то спешили. Расспросил он прохожих и узнал, что люди идут к шахскому дворцу узнать, какая судьба выпала на долю тому джигиту, что вчера к Мохистаре свататься приехал.

Собрался народ на площади перед дворцом шаха. Видит – Шавкат стоит на площади, красивый юноша лет восемнадцати-девятнадцати, участи своей ждет. Забили барабаны, открылись ворота, выбежали на площадь стройные девушки в белых шелковых платьях, подхватили юношу под руки, во дворец повели. Закрылись ворота. Вскоре вынес палач отрубленную голову юноши, показал народу и на зубец стены воткнул. Крики, вопли поднялись, старухи на землю повалились, застонали, заплакали.

Народ расходиться стал, к Шавкат в свою каморку пошел. Просидел он там несколько дней и решил все же к Мохистаре идти. Лук свой волшебный на плечо повесил, завернул кувшин и шапку-невидимку в ковер-самолет, взял его под мышку и не спеша отправился во дворец. Подошел ко дворцу, постоял немного у ворот, видит – никого нет, ни души, только большой барабан висит. Подошел царевич к барабану и ударил по нему. А Мохистара в это время во дворце с сорока девушками веселилась, плясала. Отец ее шах Салам в своей палате сидел, о чем-то думал. Вдруг раздался барабанный бой.

Мохистара и говорит:

– Еще кому-то захотелось с жизнью распрощаться!

А отец ее, шах Салам, вздохнул и подумал: «Вот еще злосчастный сын одного несчастного отца явился!»

Мохистару гордость распирает, девушки ее и стража дворцовая забегали, засуетились. Наконец один из шахских слуг открыл ворота, вышел на площадь и подошел к Шавкату. Оглядел он царевича с ног до головы, улыбнулся и спросил:

– Эй, брат! Чего это ты в барабан бьешь?

Царевич ему ответил:

– Я царевну Мохистару полюбил. И вот пришел про любовь свою ей рассказать.

Пошел слуга Мохистары во дворец и доложил ей:

– Царевна! На площади какой-то безумный стоит. За плечами у него лук, а под мышкой какой-то старый ковер держит и говорит: «Я царевну Мохистару полюбил. И пришел про любовь свою ей рассказать».

Царевна Мохистара жеманно так повернулась и сказала:

– Ну что ж. Головам таких безумцев одна дорога – на стену.

А Шавкат стоял под барабаном и ждал. Надоело ему так стоять. Он опять в барабан ударил. Мохистара на этот бой и внимания не обратила.

Тут шах Салам одному из своих придворных приказал на площадь пойти и привести к нему этого барабанщика. Повел придворный царевича во дворец. Вошел царевич в ворота, видит – широкий двор, мрамором выложенный. Постройки красивые, а в самом конце отдельно дом стоит, вход в него охраняют вооруженные. Придворный царевича в этот дом ввел, в большую палату они зашли. Там всюду ярко-красные ковры на стенах, дикие звери и чудовища нарисованы: слоны, львы, тигры, драконы. А на золотом троне сидит человек с большой седой бородой. Он царевичу и говорит:

– Добро пожаловать, славный джигит! – И рукой сделал знак – пригласил сесть.

Догадался царевич, что человек этот и есть отец Мохистары, шах Салам, остановился и поклон отвесил. Потом два шага прошел и снова поклонился. Так, пока он до трона шахского дошел, семь раз поклонился, а подойдя, поцеловал шаху руку и, не оборачиваясь, назад отошел. Только после того, как второй раз шах ему место указал, Шавкат сел. Понравилось шаху, что гость такой скромный да вежливый. Сел он рядом с царевичем, слуг своих позвал, дастархан принести приказал. Слуги дастархан разостлали, сладостей всяких принесли. Шax Салам царевича угощать стал. А когда угощенье кончилось и дастархан убрали, стал шах Шавката расспрашивать, зачем он во дворец пришел:

Царевич сказал:

– О, повелитель! Если кровь мою пощадите – скажу.

Дал шах ему разрешение говорить и царевич начал рассказывать:

– Про любовь говорить не стыдно. Вот я вашу дочь Мохистару полюбил. Имя ее по всему свету гремит. Много людей от любви к ней покоя себе не находят. Вот и я решил условие Мохистары выполнить и с вами породниться.

– Эх, сынок, не дочь родную дал мне бог, а одну беду. А ты, такой славный молодой юноша, сам в эту беду лезешь. Это же не девушка, а палач какой-то. А разве можно любить палача? Если ты хочешь жениться, я тебе, помимо Мохистары, невесту найду. А на Мохистару и глядеть не стоит.

Шавкат возразил:

– Мохистара не злым нравом своим, а красотой своей прославилась. Что ни говорите, а только Мохистара может сердце мое успокоить.

– Да, – сказал шах Салам. – Красоту ей дал бог изумительную. Наслышавшись про нее, многие шахи, царевичи, баи, байвачи от любви голову теряли, сюда приезжали. Уговаривал я их назад ехать, они меня не слушали. Никто не смог выполнить условие Мохистары, и все погибли. Две тысячи голов палачи на зубцы стен дворца воткнули. Очень меня это все беспокоит. Не смотри ты на мою дочь, палач она настоящий, уходи от нее подальше!

Долго шах Салам уговаривал Шавката уехать. Но царевич все на своем стоял.

– Когда человек любит, смерть ему не страшна, – сказал он. – Если я даже условие Мохистары не выполню, зато хоть увижу ее, а больше мне ничего не надо.

Понял шах Салам, что царевича ему не отговорить, позвал девушек и приказал им отвести юношу к Мохистаре. Привели девушки царевича в ее покои. Видит Шавкат – посреди роскошно убранной комнаты в несколько слоев одеяла из белоснежного шелка сложены. А из-за занавеси свет льется, там светильник стоит. Вошел царевич, слышит голос из-за занавеси:

– Заходи, джигит, садись,гостем будешь!

Сел Шавкат на шелковую подстилку, девушки перед ним дастархан разостлали, еды всякой принесли. После угощенья за занавесью опять голос раздался. Это уже сама царевна Мохистара пришла. Как вошла она, красота ее всю комнату светом озарила. Ни один человеческий глаз такого яркого света вынести не мог, поэтому в комнате ее семь занавесей висели.

Мохистара спрашивает:

– Эй, гость, зачем сюда пожаловал?

Царевич ей отвечает:

– Душа моя к твоей стремится, голос твой чарует меня, Мохистара. Любовь моя к тебе покоя мне не дает. Или желание мое исполни, или жизнь мою бери!

Мохистара ему говорит:

– Эх, гость, ты храбрый джигит, оказывается. Но мысль эту брось. Тем, кто полюбил меня, я ставлю условие. Если выполнишь его, стану твоей женой. А не выполнишь – голову сниму.

Тогда царевич говорит:

– Эх, Мохистара! Одна у меня голова, а если б их и тысяча была, все равно не пожалел бы.

– Если ты так уж жениться хочешь, я тебе другую хорошую девушку найду, – говорит ему Мохистара.

А царевич ей отвечает:

– Сердце влюбленного – это не перелетная птица, что сегодня на одну ветку садится, а завтра на другую перелетает.

– Ну, тогда, – говорит Мохистара, – пиши такую расписку. «Полюбил я Мохистару и пришел ее руки просить. Если я условие ее не выполню, то умру, и за смерть мою никто отвечать не будет» – и ставь свою печать. А условие мое вот какое: сегодня ты во дворце останешься. И целую ночь должен со мной говорить. Если ты сделаешь так, что я всю ночь с тобой разговаривать буду и не засну, тогда я стану твоей женой.

Согласился царевич и остался ночевать во дворце.

– Ну вот, теперь разрешаю тебе выполнить мое условие.

Начал царевич Мохистаре всякие вопросы задавать, чтоб заставить ее говорить, молчит она, не отвечает. Стал он ей всякие истории рассказывать, но, что ты сделаешь, если человек говорить не хочет. Говорил он, говорил – устал наконец. «Ну, – думает, – хоть смеяться ее заставлю», – стал ей всякие смешные вещи рассказывать, ничего не выходит. «Ну что ж, – думает царевич, – дай-ка я отдохну немножко», – прилег и заснул. Мохистара тихонько занавеску подняла, смотрит: лежит царевич и спит.

– Ну, дружок! – говорит Мохистара. – Теперь уж завтра, и твоя голова на стене будет торчать!

Приоткрыл чуть-чуть Шавкат глаза, видит – перед ним стоит Мохистара во всей своей красе. Он от счастья совсем растаял. А Мохистара занавесь опустила, боковую дверь открыла и вышла. Сразу в комнате стало темно. Удивился Шавкат, встал, надел шапку-невидимку, остальные вещи под мышку взял и пошел по дворцу за Мохистарой. Едва входила она в какую-нибудь комнату – красота ее, как луна четырнадцатидневная, эту комнату светом озаряла. В последней комнате на стене висели боевые доспехи и оружие. Сняла Мохистара с себя свое платье, в боевые доспехи облачилась и сразу же стала похожа на молодого джигита.

На той же стене ремень висел, а к нему три крюка пришиты были. Взяла Мохистара этот ремень и пошла в сад, а царевич ни на шаг от нее не отставал. Подошла Мохистара к стене, забросила на нее ремень и наверх взобралась. Потом по тому же ремню со стены на улицу спустилась.

Царевич разостлал ковер-самолет, сел на него и через стену перелетел. Смотрит: Мохистара идет куда-то, да так шагает, что шагнет – сто сажен позади остается. Прошла Мохистара таким шагом час и пришла в какую-то усадьбу. И царевич за ней туда прилетел, ковер под мышку сложил и в усадьбу зашел. Там в одной комнате огонек теплился. Открыла дверь Мохистара, в дом зашла, а ей навстречу поднялась старуха и говорит:

– Пришла, доченька? Подружки тебя давно уже ждут.

Мохистара доспехи с себя сняла, дорогое платье надела и зашла в комнату. А в комнате красивые девушки собрались. Поздоровались они с Мохистарой и спрашивают:

– Что же ты, миленькая, так сегодня запоздала?

Мохистара им отвечает:

– Эх, подруженьки! Пришел в мой дворец еще один сумасшедший. «Полюбил тебя, – говорит, – голову свою за тебя отдать готов». А я его усыпила. Теперь утром с него голову снимут. Смотреть приходите!

– Попался бедняга! – говорят девушки и смеются.

В это время в комнату старуха заглянула и спрашивает:

– Плов готов! Нести?

– Несите! Ужинать будем! – говорят девушки.

Старуха им воды на руки полила и плов принесла. Сама с девушками села. Царевич шапку-невидимку надел и тоже к ним подсел, но они его не видели.

Таким образом царевич рядом со своей любимой сидел, как муж с женой, и тоже плов ел. Когда все поужинали, одна из девушек говорит старухе:

– Матушка, что это сегодня плова что-то мало, не наелись мы.

– Не знаю, – отвечает старуха. – Я столько же рису положила, сколько и каждый день кладу. Сама я тоже не наелась. Ну а вы поесть любите и продавца риса на базаре съесть готовы.

Девушки захохотали. Старуха дастархан разостлала, чай принесла. Все из одной пиалы по очереди пили. А Мохистара их давай торопить:

– Скорей, девушки! Не надо заставлять матушку нашу долго нас ожидать.

Девушки встали и вышли в сад. Уселись на золотую скамейку. Скамейка вдруг сама собой стала в небо подыматься. Шавкат сел на ковер-самолет и вслед за девушками полетел. Летели, летели, стали девушки на золотой скамье ниже спускаться, царевич за ними. Смотрит – на земле огонек виднеется. Девушки около этого огонька на землю опустились. Ну и царевич за ними. А в этом месте большой сад оказался. Девушки слезли со скамейки, в сад побежали. Царевич сложил ковер-самолет и тоже в сад зашел. Никто его в шапке-невидимке не видел. Стены в саду из мрамора сделаны, двери – золотые. Во все стороны дорожки идут, а по бокам их арычки. В арычках вода – белоснежная, как молоко, в одном арыке в одну сторону течет, а в другом – в обратную. Дорожки самоцветами украшены, от них по всему саду свет разливается. По берегам арыков цветы всякие растут, в листве деревьев соловьи поют. Посреди сада трон стоит, вокруг стулья золотые. Вся площадка красивыми девушками заполнена, а на троне царица всей этой красоты сидит. Увидали эти девушки, что к ним гости идут и хором закричали:

– Ага, ага! Вот и Мохистара со своими пришла!

Гости царице поклон отвесили.

Царица спрашивает:

– Сестрица моя, Мохистара! Почему вы так поздно пришли? Мы уж все глаза проглядели, вас ожидая. Что вас так задержало?

– Извините, сестра! – отвечает Мохистара. – Запоздали мы сегодня. Но на это причина есть. Пришел ко мне еще один сумасшедший джигит, говорит мне: «Полюбил я тебя, женюсь на тебе или умру». Этого безумца усыпила и к вам прилетела. Приходите завтра на его смерть посмотреть.

После этого царевна Мохистара и ее девушки рядом с другими уселись, защебетали, а потом игры, пляски начались.

Этот сад был в стране пэри. А так как мать Мохистары была пэри, то Мохистара каждую ночь сюда прилетала с другими пэри плясать и веселиться. Жила в этом саду старшая сестра Мохистары, красавица Бадиа. Она и сидела на золотом троне. После музыки и плясок пошли девушки по двое, по трое по саду гулять.

Мохистара девушкам говорит:

– Ой, подруженьки, что-то мне спать захотелось. Посплю я немножко.

Легла она на скамейку и заснула. А царевич взял золотой кувшин, водой его налил и говорит:

– Эй, кувшин! Сделай так, чтоб на время моя душа в тело Мохистары перешла, а ее душа – в мое тело.

Чуть он так сказал, душа Мохистары ее тело покинула и в царевича перешла. А царевич пошел в сад. Снова девушки собрались. Опять песни, пляски начались. Одна из девушек говорит:

– А сейчас пусть Мохистара спляшет!

Все захлопали, и царевич, ставший Мохистарой, в пляс пустился. И так хорошо он плясал, что долго ему все хлопали. А потом говорят:

– Пусть теперь Мохистара песню споет!

Встала Мохистара с душой царевича среди девушек, да так запела, что они от удовольствия, словно ртуть растаяли. Девушки одна сильней другой стали в ладоши хлопать и на песню Мохистары песнями отвечать. Радуется царица Бадиа. что они так хорошо веселятся, подзывает Мохистару и говорит:

– Голубушка моя Мохистара! Так ты, оказывается, и петь и плясать такая мастерица. Что же ты это до сих пор от нас скрывала? Я бы тебя за эти танцы и песни золотом осыпала, да казна моя далеко. Подойди ко мне, моя дорогая! Сегодня мне новое платье принесли, дай я его тебе подарю!

Сняла с себя царица дорогое шелковое платье, надела его на Мохистару и в лоб ее поцеловала. От радости все захлопали и опять перерыв объявили. А Мохистара с душою царевича быстренько подошла к скамейке. Посмотрел Шавкат в чудесный кувшин и говорит:

– Теперь так сделай, чтоб моя душа в мое тело, а Мохистары душа в ее тело вернулась.

Только он лишь это сказал, все так и сделалось, как Шавкат хотел.

Проснулась Мохистара, вскочила. «Ой, – подумала, – чуть я все не проспала!» – и побежала скорей в сад. Снова музыка заиграла, девушки и говорят:

– Пусть Мохистара еще спляшет! – хлопают ей.

Мохистара отказывается, говорит им:

– Да что вы, я же совсем танцевать не умею.

А царица Бадиа ей и говорит:

– Потанцуй еще, сестра! Как же ты говоришь, что танцевать не умеешь, когда только что так хорошо плясала?

Не поняла слов сестры Мохистара, но пришлось ей плясать. Но не могла она танцевать так хорошо, когда в теле ее была душа царевича. Тогда девушки говорят:

– Ну, пусть она еще нам споет!

Запела Мохистара, но голос теперь ее никому не понравился. Царица ей говорит:

– Сестра моя Мохистара! Как хорошо ты плясала и пела! А потом что-то с тобой случилось, и танец у тебя не выходит, и голос какой-то хриплый. Что это с тобой стало?

– Не знаю, сестрица, – отвечает Мохистара.

Потом девушки немного еще поплясали. Рассвет наступил, ранние птицы запели: пора было девушкам домой собираться.

Мохистара и ее спутницы сели на золотую скамейку и полетели. Шавкат вслед за ними. У дома старухи девушки спустились, скамейку поставили на место, Мохистара переоделась и пошла во дворец. А царевич на ковре-самолете полетел, обогнал ее, лег на свое место и притворился будто спит.

Вернулась Мохистара во дворец, доспехи сняла, свое платье надела и к себе в комнату пошла. Прислушалась: спит царевич, храпит. Посмотрела Мохистара на него, легла на свою постель и думает:

– Ну, бедняга, пропал ты! Умрешь завтра утром. И кто это заставил тебя меня полюбить!

Немного времени спустя Шавкат раза два зевнул, будто он только что проснулся, вскочил и, чтоб условие Мохистары выполнить, говорить начал. Мохистара лежала себе и посмеивалась над ним, но потом и ей захотелось на него посмотреть. А царевич ей и говорит:

– Ах, жизнь моя, моя любимая, прекрасная моя Мохистара! Удивительный сон сейчас я видел. Послушай, какой интересный сон!

Мохистара подумала: «Какой еще сон может этому сумасшедшему присниться!» – и усмехнулась. А Шавкат принялся рассказывать:

– Видел я во сне тебя. Видел я, что ты встала, вышла из комнаты, прошла по всему дворцу, в последней комнате в мужскую одежду переоделась и во двор вышла. А я за тобой иду. Прошла ты весь сад, через стену перелезла и куда-то пошла. Я опять за тобой иду. Пришла ты в какую-то усадьбу, в дом зашла. Там старуха тебя ожидала, ты подруг своих встретила. Старуха плов принесла, вы сели ужинать. Я тоже плов с вами ел, вот почему вам мало досталось, не наелись вы. После ужина вы сели на золотую скамейку и полетели в сад. Там тебя красавицы пэри и их царица Бадиа, твоя сестра, ожидали. Ты сказала царице: «Сегодня я опоздала из-за того, что пришел какой-то безумец, который меня полюбил. Мне его усыпить надо было. Приходите завтра на его смерть смотреть!» Потом там пляски, песни пошли, тебе спать захотелось, и ты на скамейку легла. Тогда я свою душу тебе отдал, а твою душу себе взял, тобою стал и с девушками плясал, песни им пел. Мои танцы и песни всем очень понравились, а царица, пэри Бадиа, меня в лоб поцеловала и платье свое на меня надела. Если не веришь мне, смотри: вот это платье!

Посмотрела Мохистара на платье и видит: действительно царицыно платье. От изумления язык у Мохистары отнялся. А царевич говорить не переставал, все что он видел в тот вечер, ей рассказал. Мохистара его слова, как нежную музыку, слушала. Поняла она, что царевич ей правду говорит, взволновалась и невольно занавесь приподняла. Посмотрела на Шавката Мохистара и вдруг заговорила:

– Э, славный джигит, приятно мне слушать твою уверенную речь. Меня за красоту мои люди царицей красоты называют. Много у меня было женихов. И за то, что они красотой моей владеть хотели, я их, как разбойников, на смерть обрекала. Ни один из тех, кто дерзнул порог этой комнаты переступить, из дворца моего живым не ушел. И ты меня полюбил. Если меня зовут царицей красоты, то я назову тебя царем любви. В борьбе этих двух царей любовь красоту мою победила!

Сказала так Мохистара и упала на грудь царевичу. Белые, нежные руки ее, как лоза дерево обвивает, шею его обвили и застыли в любовной муке. Губы ее с губами царевича в поцелуе слились. Так Шавкат выполнил условие царевны Мохистары. На стеблях надежд его стебли раскрылись, соловьи, горлинки своими песнями цветенье их славили.

Когда женихи царевны Мохистары шли выполнять ее условие, все жители города и все люди во дворце про заботы и горе свое забывали, со страхом думали, какая участь этих юношей ждет. А так как Шавкат после этой бессонной ночи долго в комнате Мохистары спал, его все особенно жалеть стали.

Наступило утро. Палач пришел, вытащил из ножен свой меч, о камень наточил и опять в ножны вложил. Ждал, не дождался палач, когда выйдет из дворца царевны новый жених и он снесет ему, как бутон с ветки, его голову. А тем временем на площади народ собирался. Приближалось время, когда жених Мохистары из дворца выйти должен был.

В толпе говорили:

– Если джигит условие царевны выполнил, он сейчас выйти должен. А не выйдет – значит не выдержал он испытания.

– Никто его не выдержал, – возражали другие. – Только головы свои зря потеряли. Так и этот сегодня погибнет.

Девушки во дворце несчастного ждали, ждали, даже слезы лили, а жениха все нет. Отцу царевны Саламу сообщили. Удивляется он. «Что такое, – подумал, – уже десять минут прошло, а царевич не показывается».

И во дворце ничего про решение Мохистары не знали. Тогда шах Салам сам в покои Мохистары отправился узнать, что же она решила.

Девушки тихонько в покой Мохистары заглянули. Нет царевича на его месте. Приподняли они занавесь и видят: лежит царевич рядом с Мохистарой, спят обнявшись. Побежали девушки к шаху Саламу и докладывают ему:

– Жених условие Мохистары выполнил!

Обрадовался шах. Так ему все эти казни женихов надоели, что он даже как-то сказал: «Пусть бы уж скорей царевна замуж вышла или умерла». Казначея своего шах Салам призвал и велел ему девушку, которая эту весть принесла, золотом осыпать. А потом велел на карнаях, сурнаях заиграть, радостную весть народу объявить. Как во дворце и в городе все про это узнали, обрадовались.

Шах царевича и дочь свою поспешил поздравить и велел жениха в царские одежды нарядить. От радости шах пир на весь мир устроил, из казны своей золото, серебро народу приказал раздавать.

Вдруг видят: летят четыре голубя. Опустились голуби на землю – в один миг в красавиц пэри превратились и Мохистаре письмо подают. А письмо это было от царицы пэри Бадии. Писала в этом письме Бадиа, что она печалится и скучает, потому что уже целую неделю не видела Мохистару. Тут Мохистара взяла в руки калам и бумагу и про свои дела Бадии написала. Отдала письмо пэри, те опять голубями обернулись и отнесли письмо Бадии.

Прочитала письмо Бадиа, побледнела, всем телом своим задрожала, по лбу себя хлопнула. «Все дело мое пропало!» – крикнула, на одеяло повалилась, заохала. Перепугались пэри, засуетились, спрашивают:

– Что случилось, госпожа, о чем вы так беспокоитесь?

Но Бадиа, ничего им не ответив, взяла калам и бумагу и написала Мохистаре:

«Сестра моя Мохистара! Тебе уже известно, что я целую неделю о тебе сильно беспокоилась. А теперь, когда твое письмо получила, знаю, что с тобой случилось. Ты пишешь в своем письме, что ты вышла замуж за сына человека. А знаешь ли ты, что для нас, пэри – это гибель. Приезжай немедленно».

Прочитала Мохистара письмо, в лице изменилась. Собралась в дорогу, обернулись они с Шавкатом голубями и вместе с посланцами полетели в сад пэри Бадии. Поклонилась Мохистара царице, Шавката ей показала, а мысли всякие ей покоя не дают. Заметила это Бадиа и, чтоб успокоить ее, созвала всех девушек, в честь молодоженов большое угощение устроила.

Увела ока Мохистару к себе в дом и говорит ей:

– Милая моя Мохистара! Как это так получилось, что ты к нам тогда человека-джигита за собой привела? А я думала, что это ты так хорошо поешь и танцуешь, и в лоб его поцеловала. А ты же знаешь, что пэри не должны прикасаться к людям, что это на весь наш род беду накликать может. Не пройдет и трех дней, как ты перестанешь быть пэри и превратишься в дряхлую старуху.

И впрямь стала Мохистара на глазах стареть, красота ее увядать качала.

Ужаснулся Шавкат. Обернулась Мохистара птицей и улетела с печальным криком, а за ней улетели и Бадиа и все пэри.

Смотрит Шавкат – нет ни сада, ни Мохистары, ни девушек.

Сел безутешный Шавкат на ковер-самолет и полетел искать Мохистару. Долго он летал и прилетел, наконец, в тот сад, где Сайора жила. Как увидели Сайора и мать ее Санобар, отец ее и все девушки, что гость летит, навстречу вышли с радостью, с приветом его встретили. После того как Шавкат уехал, долго плакала-рыдала Сайора, днем и ночью о нем думала, ожидала, что он вернется. Отец и мать ее, видя, как их дочь мучается, тоже немало горя пережили. А теперь, увидав Шавката, Сайора вздохнула глубоко и на руки ему упала.

Усадили гостя на почетное место, хозяева и гость друг у друга «как живете-можете» спросили, про дела свои поговорили. В этот вечер для гостя пир устроили, угощали, веселили.

После приезда Шавката и Сайора повеселела: то, как гиацинт, расцветет, то соловьиной песней зальется, то ланью обернется и по лесу скачет.

При виде Сайоры Шавкат словно прозрел. Раскаялся он в своем безумии. Понял он, что Мохистара злая и жестокая пэри, ослепившая его своей красотой, но имевшая душу и сердце дива. Перестал он думать о ней. Попросил он Садыка и Санобар руку их дочери.

Сорок дней и сорок ночей они в этом саду пировали, веселились, свадьбу Шавката и Сайоры праздновали.

А затем Шавкат отправился с Сайорой к отцу, и там еще празднество устроили, пировали, веселились. С тех пор стали они друг к другу в гости ездить.

Стал царевич Шавкат жить мирно, счастливо. Так он достиг исполнения своих желаний.

Перевел А. Мордвилко.

ЭРКЕНДЖА

У одного царя было три сына.

В один прекрасный день царь позвал к себе своих сыновей и сказал им:

– Сыновья мои, я хочу женить вас. Что вы на это скажете?

– Воля ваша, отец. Отчего же не жениться? – ответили ему сыновья.

– Только выберите нам таких невест, чтобы они были дочерьми одного человека. И чтобы старший из нас женился на старшей сестре, средний – на средней, а младший – на младшей сестре. Иначе мы не женимся.

Приказал царь подыскивать невест своим сыновьям, но нигде не мог найти человека, у которого было бы три дочери на выданье.

У царя был любимый сокол. Он так любил его, что приказал повесить ему на ноги бубенчики из чистого золота. Однажды царь, взяв с собой сокольничего со своим любимым соколом, выехал на охоту. За городом на открытом месте вдруг из-за придорожных кустов вылетела птица. Сокольничий тотчас же отцепил сокола, и тот, звеня бубенцами, погнался за дичью. Но та, спасаясь от погони, успела затаиться в зарослях. Сокол вдруг свернул в сторону и вскоре скрылся из глаз охотников.

– Эй, сокольничий, во что бы то ни стало найди сокола! – в гневе завопил царь. – Не поймаешь, велю разорить все твое имущество до последней нитки! А тебя растопчу, превращу в месиво твою пустую голову, велю вылить на нее кипящее льняное масло, чтоб ты знал, как беречь царское добро! Сживу со света! Прогоню! Будешь всю жизнь по миру ходить!

Долго еще кричал, точно базарная баба, рассвирепевший царь. Потом стегнул плетью коня и поскакал в город. Сокольничий едва поспевал за ним. Когда они прибыли во дворец, он начал умолять царя дать ему сорок дней сроку, чтобы разыскать пропавшую птицу.

Царь согласился и сокольничий пошел домой. У него была дочка лет одиннадцати. Увидев, что отец не в духе, девочка спросила:

– Отец, почему вы сегодня такой печальный?

– Как же мне не печалиться, дочка, как не горевать, – сказал отец. – Пропал царский сокол. Беда свалилась мне на голову. Царь велел найти птицу и дал мне на это сорок дней. Если я не найду, то царь растерзает меня, а имущество мое отдаст на разграбление. Что мне делать? Посоветуй мне что-нибудь, дочка!

– Дорогой отец! Все цари угнетают свой народ, так повелось уж испокон веков. У всякого царя натура волчья, стой перед ним, слушай молча, никуда не повернись, не вздохни, не шевельнись да не вздумай царю перечить. Не то поплатишься головой. Плохо тем, кто у царя на виду, того и гляди беду наживешь. Кругом насилье и разбой. Одни разворовывают казну, другие обдирают народ, тащат, что попало в руки. Беднякам одни лишь мучения и несчастья. Сдирают с них последнее, грабят до нитки. Не знают люди в страхе, при виде царя на троне, как ступить, как поклониться. Царь доволен, что у него порядок и закон в столице, а что делается в стране, он и знать не желает. Лишь бы пред ним преклонялись и ползали у подножия его трона, гнули б перед ним шеи, словно покорные рабы. Но ты, отец, не горюй. Птицу, конечно, надо найти. Положи в хурджун побольше золотых монет, оседлай коня да поезжай в степь, может быть, и найдется сокол.

Сокольничему понравился совет дочери. Оседлал он иноходца, набил хурджун золотыми червонцами и поехал в степь разыскивать сокола.

Иноходец был такой быстрый, что шестимесячный путь пробежал за трое суток. Сокольничего мучила жажда, но воды нигде не было. Слез он с коня, стреножил его, положил хурджун под голову и, обессиленный, растянулся прямо на голой земле. Он так крепко заснул, что за всю ночь ни разу не просыпался. Уже солнце взошло высоко, уже время близилось к полудню, а он все еще спал.

Мимо шел седобородый старик. Подошел поближе, смотрит – конь стоит, а рядом человек лежит на голой земле. «Спит, что ли? – подумал старик. – Да жив ли он еще? Лежит, даже не шевельнется! Неужели мертв? А ну-ка я узнаю». Старик подошел вплотную, смотрит – человек спит.

– Эй, сынок, спишь, что-ли? – окликнул он сокольничего. – Откуда ты?

Сокольничий вскочил на ноги, почтительно поклонился и сказал:

– Здравствуйте, дедушка. Я сокольничий, царский слуга, был с царем на охоте и потерял его любимого сокола. Три дня и три ночи ищу его, не пил, не ел, просто измучился, лег и заснул здесь. Вот какая беда свалилась на мою голову, не знаю, что делать, где его искать…

– Вижу, сынок, хороший ты джигит, – сказал старик. – Ну что ж делать. Идем ко мне!

– А где ваш дом, дедушка, далеко? – спросил сокольничий.

– Вот здесь, сынок, совсем недалеко.

Старик повел сокольничего к себе домой. Сокольничий очень удивился, когда они остановились перед большим красивым домом. Старик пригласил гостя в роскошную светлую михманхану, устланную дорогими коврами и шелковыми одеялами. Шестьдесят окон михманханы выходили на просторный двор. Там было вбито пятьсот кольев, к каждому колу была привязана уздечка, а сверху повешена торба из шерстяной ткани.

«Даже у нашего царя нет таких роскошных комнат, такого богатства, – подумал сокольничий. – Кому же принадлежит все это? Должно быть, какому-нибудь царю или богачу».

Между тем старик принес чай, лепешки и всякие вкусные яства, затем усадил сокольничего и принялся угощать его. Немного погодя он сказал:

– Не обижайся на меня, сынок. Неудобно мне расспрашивать, но все же я хотел бы знать, как это с тобой беда приключилась?

– Эх, дедушка! – сокрушенно сказал сокольничий. – За что же мне на вас обижаться? Расскажу вам все по порядку. У нашего царя был любимый сокол. Как схватит он дичь, уж из его когтей не вырвется. Царь так любил своего сокола, что повесил на ноги его бубенчики из чистого золота. Но недавно быстрокрылая птица опередила его, и сокол с досады свернул в сторону и скрылся из глаз. Я выпросил у царя сорок дней сроку и выехал на поиски. Сегодня вот уже четыре дня, как я ищу пропавшего сокола, но никак не нападу на его след. Дедушка, вы спросите у здешних жителей, может быть, кто-нибудь видел и знает, где он.

– Да, сынок, хорошо б тебе найти пропажу, – сказал старик.

Сокольничий посмотрел в окно и увидел за невысокой стеной во внутреннем дворе три золотые юрты. Одна из них большая, другая немного поменьше, а третья еще меньше. Вдруг из крайней юрты выбежали три девушки. Одна из них высокая, другая пониже ростом, а третья совсем низенькая. С веселым смехом они забежали во вторую юрту, потом из второй в третью. Так, резвясь и играя, бегали они из юрты в юрту.

– Чьи это юрты, дедушка? – спросил сокольничий.

– Это наши юрты, сынок, – ответил старик.

– А кто эти девушки, бегающие из юрты в юрту? Чьи они?

– Это наши дочери.

– Все они от одной матери, или у каждой другая мать?

– Все они дочери одного отца и одной матери, сынок.

– Они у вас уже замужем, или еще не выданы?

– Нет, еще ни с кем не помолвлены.

– А как вас зовут, дедушка?

– Мое имя, сынок, Нодир Эльбеги.

– А это царские земли или ваши?

– Здесь владения наши, сынок. Я кормлю пятьсот коней, пятьсот лихих наездников-джигитов едят мой хлеб. Вот какие владения у нас.

– Ну, теперь я поеду, – сказал сокольничий.

– Нет, сынок, поедешь завтра, а сегодня переночуешь у нас. Вот уже четыре ночи к нам прилетает какая-то птица с золотыми бубенчиками и садится на среднюю юрту: может быть, это и есть твой сокол, – сказал Нодир.

– Дедушка, а в какое время она прилетает?

– Когда люди спят, в полночь, – ответил старик. – Прилетает он и садится на верхушку вот этой золотой юрты, а на заре, рано-рано, пока все еще спят, он улетает. Ты ложись спать и спи себе спокойно, а как только она прилетит, я тебя разбужу.

Сокольничий уснул. В полночь, звеня бубенцами, прилетела птица и села на верхушку золотой юрты. Тотчас же в михманхану вошел старик и стал будить охотника.

– Вставай, сынок, птица прилетела. Встань скорей, открой глаза-то, посмотри, твоя ли это?

Сокольничий вскочил с постели, подошел к окну, видит – на средней юрте сидит его пропавший сокол.

– Ах, мой дорогой сокол! – обрадовался сокольничий, – из-за тебя я бросил дом и семью, жену и детей, скитаюсь по степи, ищу тебя!

Биё-биё! (Биё, биё! – Приди, приди! (тадж.)) Гуль-гуль-гуль! Иди сюда, иди! Лети, садись мне на руку, – позвал он птицу. Услыхав знакомый голос, сокол слетел с верхушки юрты, влетел в открытое окно и сел на руку сокольничему.

Обрадованный сокольничий приласкал его, погладил и, закрыв окно, сел с ним на мягкую подстилку. Потом похлопал его по крылу, сокол взлетел и сел на подоконник, а сокольничий лег спать. Проснувшись на заре, он с нетерпением ждал прихода хозяина. Когда старик вошел в михманхану, сокольничий сказал ему с радостью:

– Дедушка, это моя птица, с вашей помощью я нашел ее. Теперь я достиг своей цели. А вас я никогда не забуду! Вы для меня как отец родной! Теперь вы разрешите своему сыну вернуться в свою родную страну.

– Сынок, оставайся у нас, погостишь, отдохнешь, а потом поедешь домой! – предложил ему старик.

Сокольничий остался гостить у старика и прожил так пятнадцать дней и ночей. Старик сделал ему богатый подарок, одел его с головы до ног в новые одежды. В день отъезда он велел оседлать для него лучшего скакуна. Седло, уздечка и вся сбруя на нем сверкали золотом. Затем старик дал ему в провожатые человека, чтобы он проводил гостя на расстояние однодневного пути. Попрощавшись с гостеприимным Нодиром, сокольничий сел на коня и отправился в дальний путь. Переночевав первую ночь в рабате, сокольничий попрощался с провожатым и поехал дальше один. Ехал он день и ночь, останавливаясь только на короткое время покормить коня и отдохнуть и, наконец, в полночь, накануне срока, назначенного царем, на тридцать девятый день приехал домой. Дома его с беспокойством встретили жена и дочь.

– Отец, вы нашли сокола! – обрадовались они.

– Нашел, завтра отнесу его царю. Теперь я спасен от смерти, – ответил сокольничий.

На другой день утром сокольничий взял сокола и отнес его во дворец. На радостях царь одарил своего сокольничего и назначил его правителем в один из ближних городов. И вот тогда сокольничий, собравшись с духом, решил сказать царю про то, о чем он думал всю дорогу:

– Государь! Выслушайте меня. Хочу сказать вам, но боюсь прогневить вас своим словом: если вы пощадите мне жизнь, я скажу.

– Ну, говори!

– Во время поездки за соколом я побывал в гостях у одного почтенного старика. У него несметные богатства, каких я еще не видел, а может быть, и нет даже в нашей стране. Там, где он живет, нельзя сказать, что это дом. Это даже не замок, а богатый красивый дворец. Во внутреннем дворе там стоят три юрты, все из золота. В них живут три девушки, дочки старика. Одна высокая, стройная, другая пониже ростом, а третья низенькая. Все они дочери одного отца и одной матери, очень подходящие невесты для ваших сыновей. «А что», – подумал я, – «если царь пожелает, может быть, посватает их за своих сыновей?»

– Я не могу породниться с человеком из простонародья, – возразил царь, – надо чтоб родители их были знатного рода, а не только богаты, чтоб невесты были ровня моим сыновьям.

– Похоже, отец их знатного рода, а богатства у него, может быть, даже больше, чем у вас, – ответил сокольничий.

– Ну, тогда ты сам будешь сватом, – сказал царь. – Поедешь?

– Поеду, – согласился сокольничий. Только вы пошлите со мной еще девять человек, чтобы среди них были знатные беки и сановники.

Царь назначил сватами еще девять человек, и все они отправились в путь. Долго они ехали и много проехали, наконец, прибыли во владения Нодира. Местность сокольничему была уже знакомая. Он первым подъехал к воротам и постучал. Их встретил сам Нодир и пригласил всех в михманхану. Гостям он оказал большие почести, усадил всех за дастархан и стал потчевать гостей чаем и всякими яствами. Немного погодя он спросил:

– Ну, дорогие гости, откуда вы прибыли? Не обижайтесь на мои расспросы, но хотелось бы мне знать, с чем пожаловали? В первый раз ты, сокольничий, искал свою пропажу. А теперь похоже на то, что вы чьи-то посланцы. Кто и с чем вас послал?

Сокольничий встал, почтительно поклонился и сказал:

– Вы угадали, дедушка! Мы посланцы нашего царя, приехали к вам по его поручению. У нашего царя есть три сына, три сокола, а у вас сидят взаперти три девицы. Не они ли прелестные птицы счастья наших ясных соколов? Одним словом, мы просим вас, выдайте своих дочерей за наших царевичей. Мы с тем и приехали в надежде, что вы окажете честь нашему царю, не откажетесь породниться и стать ему сватом.

– Вы хорошо сделали, что приехали, я рад вас видеть, – ответил старик. – Но ведь у меня тоже есть и братья, старшие и младшие, и родственники. Надо с ними посоветоваться. Люди без совета и халат себе не шьют, можно его обузить, испортить, а по совету и халат получится красивый и просторный. Мы потолкуем насчет выдачи замуж моих дочерей и потом скажем вам: да или нет.

Старик созвал свою родню, близких друзей и знакомых. Когда все собрались, он сказал:

– Царь прислал ко мне сватов, просит выдать замуж моих дочек за своих сыновей. Что вы мне посоветуете?

Родственники, друзья и знакомые были огорчены этой вестью. Обидевшись на старика, они запротестовали:

– У нас тоже есть женихи, – говорили одни.

– Разве мало у нас молодежи? – возражали другие.

– Есть очень хорошие юноши, можно выбрать из них.

– Не отдадим ваших дочерей царю!

Словом, все возражали, никто не советовал выдавать девушек замуж за царских сыновей.

– Но ведь сватает не простой человек, а царь, – сказал Нодир. – Разве можно ответить ему отказом? А вдруг он разгневается и пошлет своих воинов? Разве мы устоим! Вот вы говорите «не дадим!». А нельзя ли ответить иначе? Говорят ведь, что кто не хочет выдавать замуж свою дочь, тот назначает большой калым. Давайте лучше установим богатый калым, запросим с царя то, чего и на свете нет.

Все одобрили совет старика и приступили к составлению списков, что должны дать женихи за своих невест. Три дня и три ночи сидели и писали. К концу третьих суток кончили писать. Списками набили полный мешок, но все они в нем не поместились. Тогда остальные списки положили в хурджун, в каждое отделение до самого верха, крепко завязали, принесли в михманхану и отдали сватам. Старик объявил им свое решение, а перед отъездом угостил гостей на славу, сокольничему подарил дорогие одежды, одел его с головы до ног. Когда гости напились, наелись, он велел вывести из конюшни десять хороших скакунов и дал гостям в провожатые десять человек, наказав проводить их на расстояние двухдневного пути. Гости распрощались с Нодиром и двинулись в обратный путь. Несколько дней подряд ехали они день и ночь. И наконец прибыли в свой город. Явившись во дворец, они доложили царю о своем возвращении. Царь приказал немедленно пропустить к себе. Увидев сокольничего, он спросил с нетерпением:

– Волк или лисица?

– Увы, государь, на этот раз волк! – ответил охотник.

– А если волк, так рассказывай, как было дело, – сказал царь.

– Дело в том, что Нодир назначил очень большой калым. Он дал нам списки, в которых записано все, что требуется для выкупа невест.

– Где списки?

– Там внизу, целый мешок да еще хурджун битком набит этими списками, – ответил сокольничий.

Царь послал слуг за списками, а сам между тем задумался, как быть, как побыстрее прочесть все списки. Он приказал вызвать немедленно во дворец лучших грамотеев из высших духовных лиц и, когда они явились, велел им приступить к чтению списков. Три дня и три ночи они читали их. Когда кончилось чтение, царь понял, что понадобятся несметные богатства для выкупа невест.

– Моих богатств не хватит, чтобы заплатить такой калым, – проговорил с огорчением царь и поник головой.

Все притихли, боясь царского гнева.

Тогда сокольничий сказал:

– Царю нельзя идти на попятную. Если уж он сказал что-либо, то должен выполнить. Государь, доверьте мне на три дня управление страной, дайте мне в руки царскую печать, и я сам найду столько богатства, сколько вам потребуется.

Царь согласился. Он дал сокольничему в руки царскую печать и поручил ему управлять страной в течение трех дней. Приняв управление страной, сокольничий приказал всем правителям городов в течение двадцати дней собрать и доставить во дворец подати царю в размере одной пятой дохода. За двадцать дней во дворец навезли столько имущества, столько добра, что нигде уже не осталось свободного места, чтобы положить или поставить еще какую-либо вещь. А в столицу все еще везли и везли со всех концов страны всевозможные товары и вещи для уплаты податей царю. По истечении двадцатидневного срока, сокольничий явился к царю и сказал:

– О, государь, все уже готово, подите взглянуть на привезенное имущество.

Царь осмотрел собранное добро и приказал сватам готовиться в путь. Снарядили большой караван, погрузили калым, даже больше того, что было указано в списках. Когда все было готово, царь вызвал своих сыновей и сказал:

– Ну, сыновья мои, собирайтесь в дорогу, поедем за невестами.

Старший и средний сын стали собираться, а младший сын Эркенджа сказал отцу:

– Отец, вы поезжайте с двумя старшими братьями, а я не поеду. Мою невесту повенчайте с моим кинжалом. – С этими словами он подал отцу свой кинжал. – Дворец не должен оставаться без хозяина, я останусь здесь вместо вас. Но только, если позволите, я хочу дать вам три совета. В первый же день, когда вы повезете невест домой, в степи будет очень жарко, а вы нигде не найдете ни капли воды, люди будут мучиться от жажды, и двести воинов погибнут, не добравшись до воды. Люди будут вам говорить: «Государь, вернись назад, ты погубишь народ в этой безводной степи». Но вы не возвращайтесь назад. На другой день поднимется песчаный буран, и в этом буране погибнут еще двести воинов. Опять будут вам говорить: «Вернись назад!» Но вы продолжайте ехать своей дорогой, назад не возвращайтесь и не оглядывайтесь. На третий день выпадет снег. Он занесет всю дорогу. Снегу навалит так много, что он покроет всю землю слоем в рост человека. Будут отставать, замерзать в снегу, и опять погибнут двести воинов. Все будут упрашивать вас: «Государь, вернись, иначе мы погибнем!» Но вы не возвращайтесь, продолжайте ехать вперед.

Эркенджа проводил отца и братьев в дальний путь, а сам остался во дворце.

Торжественно выехал царь из столицы со своими приближенными во главе каравана. Они ехали очень долго, проехали много. Несколько дней караван двигался по безводной степи. Наконец он добрался до владений Нодира. Старик встретил гостей приветливо, оказал царю с сыновьями и его свите большие почести. Все кони были привязаны к приколам, на них надели золотые недоуздки, засыпали корму в шерстяные торбы. Нодир пригласил царя с сыновьями и всех приближенных в роскошно убранную михманхану. После взаимных приветствий гости принялись за угощение. Отведав всего понемногу, царь сказал.

– Ну, старик, привез я вам калым, скажите своим дочерям, пусть готовятся к свадьбе.

Старик стал принимать калым и тут же отдал распоряжение готовиться к свадьбе. Были посланы гонцы во все стороны сзывать родных и родственников, друзей и приятелей, знакомых и весь народ, чтобы поспешили на пир.

Между тем устроили большие очаги, вмазали в них огромные свадебные котлы и стали варить плов. Собрались родные, родственники, друзья, знакомые, народ повалил толпой, и начался пир. Пировали сорок дней и сорок ночей, после чего был совершен обряд бракосочетания. Старшую дочь Нодир выдал за старшего сына царя, среднюю – за среднего, а младшую дочь обручили с кинжалом, который вместо себя прислал царевич Эркенджа.

Но вот свадебные торжества кончились. Распрощавшись со своим сватом, царь выехал из ворот во главе каравана вместе с сыновьями и молодыми невестками. За ним следовали его приближенные, сановники и вельможи, затем войско, а позади караван с пожитками и обслуживающие его люди.

Не успели они проехать и двух часов, как вдруг подул горячий полуденный ветер с песком и пылью, обжигая лицо и руки. Солнце палило немилосердно, люди задыхались от невыносимой жары и духоты, губы у всех потрескались, во рту и горле пересохло, но нигде не было ни капли воды утолить жажду. В первый же день погибло двести воинов от жажды. Люди умоляли царя вернуться. Многие говорили: «Ты погубил столько народу! Вернись назад!» Однако царь, никого не слушая и не оглядываясь, все ехал вперед и вперед.

На другой день поднялась песчаная буря. Народ опять стал говорить царю: «О государь, как можно ехать в такую бурю?! Ты видишь, люди гибнут, вернись!» Но и на этот раз царь никого не послушался и ехал молча, не оглядываясь. И в этот день погибло двести воинов.

На третий день внезапно захолодало, выпал снег и покрыл всю степь толстым слоем в рост человека. Люди и кони барахтались в снегу, не доставая ногами до твердой земли. Многие отставали и замерзали в степи. Опять погибло двести человек. Оставшиеся в живых гневно роптали и, наконец, стали кричать: «Сколько народу уже погибло, и мы тоже умрем здесь! Вернись назад! И что это за царь, чтоб ты сгорел вместе со своим дворцом!»

Царь оглянулся, смотрит – люди его плетутся, идут кучками или в одиночку. От войска и каравана осталось очень мало, да и те никак не могут выбраться из снега. Царь и сам больше не мог переносить сильную стужу Повернул он коня и поехал назад. Долго он с сыновьями и свитой блуждал по степи. Местность была для них совсем незнакома. Под вечер впереди показалось какое-то жилье. Когда они подъехали, оказалось, что это одинокий замок. Все въехали в открытые ворота, привязали коней в конюшне, а сами укрылись в жилых помещениях и легли спать.

Царь, проснувшись на рассвете, встал с постели, выглянул за дверь, смотрит – вокруг замка выросла высокая стальная стена. Проснулись люди, вышли во двор и пошли осматривать стену. В ней не оказалось выхода. И царь, и его сыновья, и свита, как пленники, оказались запертыми в замке. Все охали, бегали взад-вперед, не зная, как им теперь вырваться из замка. Но вот, наконец, нашли огромные ворота, закрытые на замок. У ворот спал страшный див. Услыхав шаги и голоса, он проснулся и встал. Это был великан, высоченного роста ни много, ни мало, а пожалуй от головы до пяток аршин восемьдесят. Голова у него была как большой шалаш, а туловище такое огромное, что издали казалось, будто у ворот стоит не живое существо, а большая гора. Маленькие, как цветочки льна, глаза сверкали. Большой длинный нос загнулся крючком, ноздри были широкие, как отверстия кожаных ножен для больших ножей, которые болтаются на поясах у каждого взрослого мужчины. По бокам у дива вместо рук были огромные лапы, а на концах пальцев длинные острые когти, словно пятирогие железные вилы. Ноги у этого страшилища оказались длинные-предлинные, вверху толстые, а книзу все тоньше и тоньше, словно гигантские вилы, которые двумя острыми концами вонзились в землю. На груди у дива чернела густая шерсть не меньше, чем у тридцати козлов.

– Эй, ты, див! – крикнул царь. – Дай нам дорогу, открой ворота! Выпусти нас! Мы сейчас поедем!

– Если ты отдашь мне своего сына Эркенджу, который остался у тебя во дворце, я открою ворота и выпущу тебя, а не дашь, не открою, сиди здесь! – ответил див.

– Ты у меня просишь одного сына! Да если бы у меня их сто было, я бы всех отдал тебе, а не только одного! Открывай ворота поскорей! – нетерпеливо крикнул царь.

Див вынул из торбы висевший на колышке ключ, вставил в замочную скважину, повернул два раза, снял огромный замок и распахнул ворота. Царь и его люди быстро сели на коней, выехали из ворот и двинулись в путь.

Так, ради своего спасения, царь пообещал отдать родного сына во власть диву. Этот поступок отца не остался тайной для Эркенджи, и он тотчас же стал собираться вдорогу. Не дождавшись отца и братьев, он натянул себе на ноги большие сапоги из грубой кожи, облачился в рубище дервиша, взял в руки железный посох и отправился к диву.

В пути, среди безводной пустыни, он встретил своего отца, возвращавшегося в родную страну с сыновьями и молодыми невестками.

– Ах, сынок, ты зачем сюда идешь? Как ты очутился в таком положении? – спросил царь. – Вот твоя невеста, которую обручили с твоим кинжалом.

– Отец, – ответил Эркенджа, – перед вашим отъездом я дал вам три совета. Два из них вы выполнили, а третий оставили без внимания и повернули назад. Когда же див потребовал от вас жертвы, вы согласились отдать меня. Не подобает сыну идти против воли отца, позорить его. А теперь не обижайтесь на меня и не поминайте плохим словом. Я иду к диву!

– Ах, сынок, а что же я буду делать с твоей невестой? – спросил царь.

– Откройте ее лицо! – сказал Эркенджа. – Ведь она едет с надеждой на встречу, сгорая от нетерпения поскорей увидеть своего жениха. Я хоть два только раза прикоснусь к ее нежным щекам и вдохну приятный запах ее прелестного лица, чтобы она не отчаивалась и не потеряла надежду, тоскуя в одиночестве.

С этими словами Эркенджа приподнял покрывало. Всего только два раза прикоснулся он к прелестному лицу, запечатлев на ее щеках свои первые два поцелуя, и сказал со вздохом:

– Прощай, моя желанная, до счастливой встречи! Жди меня семь лет.

Сказав прощальные слова, Эркенджа отошел от коня, на котором сидела его невеста, и быстро зашагал по дороге к замку страшного дива. Царь заплакал и так, заливаясь горькими слезами, сопровождаемый сыновьями, молодыми невестками, приближенными и воинами, оставшимися в живых после гибельных бедствии в пути, пустился дальше. Он даже не заметил, как подъехал к своему, дворцу.

А Эркенджа, подоткнув полы своего ветхого халата, удрученный тревожными думами о своей горькой участи, с безысходной тоской, щемившей его юное сердце, шагал по степи. Через восемь дней и восемь ночей добрался он до владений страшного дива. Вошел он в полуоткрытые ворота замка, смотрит – див спит около ворот. Три дня и три ночи сидел Эркенджа у ворот, много раз пытался растолкать спавшего дива, но никак не мог разбудить. Только на четвертый день проснулся див, продрав глаза, смотрит – справа от него сидит Эркенджа.

– Очнись, див, слушай! – сказал Эркенджа. – Ты выпросил меня у отца. Чем могу я тебе служить? Говори, я все сделаю.

– Есть на свете дальняя страна, – сказал див. – Этой страной правит царь по имени Саврукош. У него есть дочь, уж такая красавица, увидишь ее – глаз не оторвешь. Зовут ее Хоноим. Я влюбился в нее и с тех пор не знаю ни сна, ни покоя. Однажды во сне какой-то человек подошел ко мне и говорит: «У соседнего царя есть сын Эркенджа. Только он может достать для тебя эту девушку». Вот почему я выпросил тебя у отца. Ты мне нужен. Смотри, вот все мое богатство, вот деньги, золото, вот мой замок, кони, отары баранов в загонах, прочий скот, всякое имущество, бери все, только достань мне красавицу Хоноим.

Выслушав дива, Эркенджа взял у дива в казне столько золота, сколько мог унести в карманах, и отправился в путь разыскивать по свету дальнюю страну, в которой жила красавица Хоноим. Шел он шесть дней и шесть ночей. Увидев дехканина, пахавшего землю у дороги, Эркенджа сказал:

– Здравствуйте, отец! Желаю вам побольше здоровья и силы. Пашите, не уставайте!

– Будь и сам жив и здоров! Спасибо на добром слове! – ответил дехканин.

– Что вы хотите здесь посеять? – спросил Эркенджа.

– Эх, друг мой, – сокрушенно сказал дехканин. – Вот уже семь лет пашу я эту землю, но она ни разу еще не зазеленела.

– А как вы пашете? – спросил Эркенджа. – А зерно вы бросаете в рыхлую землю во время вспашки?

– Нет, не сею, я только пашу землю – и все. Эх, может быть, она от этого и не зеленеет?! – воскликнул дехканин и задумался. Немного погодя он сказал:

– Слушал, друг мой! Как ты думаешь, не бросить ли мне это дело и не пойти ли вместе с тобой? Накормишь меня хлебом – я буду доволен. Возьмешь меня с собой? Буду твоим спутником.

Эркенджа согласился. Дехканин выпряг быков из ярма и прогнал их в степь, чтобы паслись, а сам пошел вместе с Эркенджой.

Три дня и три ночи шли они вдвоем мимо селений и среди полей. Наконец вышли они в широкую степь и там встретили пастуха, пасшего баранов. Путники присели немного отдохнуть. Пастух зарезал барашка, освежевал и стал жарить мясо в котле. Когда мясо было готово, он набрал песку целую пригоршню и стал им посыпать его. Увидев это, Эркенджа удивился:

– Эй, пастух, какой ты дурень! У тебя такое хорошее мясо, а ты его испортил. Зачем ты насыпал песку в котел? Что это значит?

– Это моя соль, я посыпаю мясо, надо же его посолить, – возразил пастух.

– Да разве это соль? Соль такая не бывает, – сказал Эркенджа.

– Соль такая не бывает?! – удивился пастух. – А какая же она?

– Это же песок, а соль белая, чистая, – ответил Эркенджа.

– Эх, друг мой! – сказал пастух. – А я и не знал. Хоть бы раз накормил ты меня солью досыта! Возьми меня с собой, я буду твоим спутником, что скажешь мне, я все сделаю.

Эркенджа согласился. Пастух отогнал баранов подальше в степь, собрал свои пожитки и пошел вслед за путниками. Целый день и всю ночь шли они втроем. На следующий день они увидели, что вдали кто-то бежит к ним навстречу. Смотрят – а это большая кошка гонится за крысой и никак не может ее поймать. Эркенджа решил избавить крысу от преследования. Когда она пробегала мимо, он со всего размаха ударил кошку по спине своим острым кинжалом и разрубил ее на две части. А крыса подбежала к своему избавителю и сказала человеческим голосом:

– Эркенджа, ты спас меня от смерти, проси у меня, что хочешь, я все тебе дам.

– Зачем я буду просить у тебя? – возразил Эркенджа. – Что ты можешь мне дать? Ты же простая степная крыса!

– Нет, не думай! Я не простая крыса, а царица всех крыс, живущих в степи. Эта кошка преследовала меня целый год, и ты избавил меня от нее. Я отплачу тебе за это добром. Если с тобой случится беда или ты будешь в затруднительном положении, тогда ты вспомни обо мне, и, может быть, я тебе понадоблюсь.

С этими словами крыса вырвала у себя клочок шерсти и дала своему спасителю. Эркенджа взял шерсть и спрятал в складках своего поясного платка.

Затем Эркенджа с дехканином и пастухом пошли дальше.

Долго они мерили шагами бесконечную степь и вдруг услышали беспрерывное жужжание. Они подошли поближе и увидели, что это жужжит муха, запутавшаяся в паутине. Паук подбирался к мухе, но ему мешала саранча, которая сидела около паутины и не подпускала его к мухе.

– Бедняжка, сейчас я тебя освобожу, – сказал Эркенджа. Он убил паука, а потом осторожно двумя пальцами взял муху и освободил ее от паутины. Муха и сказала:

– Ах, Эркенджа, ты выручил меня из беды. За то, что ты высвободил меня из паутины и спас от неминуемой смерти, проси у меня, я дам тебе все, что ты пожелаешь.

– Ты маленькая муха, – сказал Эркенджа, – что я могу просить у тебя?

– Не думай, что я простая муха, я царица, мне подчиняются все мухи. Вот возьми кусочек моего крылышка. Когда очутишься в трудном положении, вспомни обо мне и подпали кусочек моего крылышка, тогда я прилечу к тебе на помощь.

Эркенджа положил кончик крылышка в поясной платок. В этот момент саранча подскочила к Эркендже и застрекотала:

– Слушай, Эркенджа, ты ведь не только муху спас от смерти, но и меня освободил. Проси у меня, что хочешь, я все тебе дам.

– Ты же маленькая саранча, что я могу просить у тебя? – сказал Эркенджа.

– Вся саранча в этой степи считает меня своей царицей и подчиняется только мне. Я все лето защищала эту муху и не давала пауку высосать из нее кровь. А теперь ты убил паука и освободил меня. Когда с тобой случится беда или тебе нужно будет выполнить трудное дело, ты вспомни обо мне и зажги кусочек моего крылышка. Вот возьми! – Она отломила кончик крылышка и дала его Эркендже.

Эркенджа положил кончик ее крылышка в поясной платок и пошел дальше вместе со своими спутниками. Шли они шли по степи, смотрят – впереди зеленеют деревья, течет ручей. Вдруг Эркенджа увидел муравья, метавшегося на соломинке, плывшей в воде.

– Подождите, я помогу бедняге выбраться на берег, – сказал он, снял муравья с соломинки и пересадил его на берег.

– Эркенджа, ты спас мне жизнь, – сказал муравей. – Я уже семь месяцев плыву на этой соломинке и не могу выбраться на берег. Проси у меня все, что ты хочешь. Я все тебе дам, помогу тебе в трудную минуту. Я муравьиный царь, все муравьи подчиняются мне. Вот тебе кончик моего усика; когда тебе что-нибудь понадобится, подпали его, я услышу запах и приползу к тебе на помощь.

Он отгрыз кончик усика и дал его своему избавителю. Эркенджа положил волосок себе в поясной платок и втроем со своими спутниками отправился дальше.

Вскоре они вышли к широкой реке. Путники стали искать удобное место, где можно было бы пройти к берегу реки, как вдруг услыхали страшный рев, доносившийся из камышовых зарослей.

– Вы стойте здесь, – сказал Эркенджа своим спутникам, – а я пойду узнаю, что там такое.

Он пошел по тропе к тому месту, откуда доносился рев. Выйдя из зарослей на открытое место, он увидел огромную тигрицу. Хищник лежал на траве и жалобно ревел. Стебель камыша торчал у него из лапы, и зверь не мог двинуться с места.

– Бедное животное, я избавлю тебя от этих мучений, – сказал Эркенджа, подходя к тигрице.

– Как же ты меня избавишь? – спросила тигрица.

– Я выкопаю яму, залезу в нее, вырою и обрежу корневище. Потом подрежу кожу на лапе вокруг раны и выдерну занозу, – сказал Эркенджа.

– Ну, делай как знаешь, только вытащи занозу, жизнь дороже кожи, – сказала тигрица.

Эркенджа стал копать землю под камышовым кустом, потом залез в яму, вырыл и отрезал корневище, срезал на лапе вокруг раны кожу и выдернул занозу. Тигрица все время ревела от нестерпимой боли. На ее рев из камышей выбежали три тигренка и стали ласкаться к матери.

– Я здесь царица, все тигры в этих камышах подчиняются мне, – сказала тигрица. – Ты избавил меня от страшных мучений. За это я тебе отплачу добром. Проси у меня все, что ты хочешь, и я тебе дам.

– Дай мне своего детеныша, вот этого маленького тигренка, – сказал Эркенджа.

Тигрица дала ему своего детеныша. Эркенджа взял маленького тигренка и пошел к своим спутникам. Затем они втроем отправились дальше.

Шли они целых три месяца, меряя шагами степные дороги, и, наконец, добрались до большого богатого государства Туркестан. Через несколько дней они пришли в столицу этой страны и, зайдя в один из домов на окраине города, попросили хозяйку пустить их к себе переночевать.

Проснувшись рано утром, Эркенджа вышел на улицу, смотрит – люди несут покойника на кладбище. Эркенджа вернулся во двор, подошел к старухе и спросил:

– Что это за похороны?

– Эх, сынок, и не спрашивай, такая беда свалилась на головы несчастных, – горестно отвечала ему хозяйка. – У нашего царя есть дочь, такая красавица, что каждый хотел бы на ней жениться. Но царь поставил свои условия. Кто эти условия выполнит, за того он отдаст, свою дочь, а кто не выполнит, тому голову долой. А условия вот какие: за одну ночь, с вечера до утра, надо съесть тысячу пудов хлеба, слизать языком тысячу пудов соли, съесть сто бурдюков кислого молока, смешать вместе пшеницу, ячмень и просо по тысяче пудов, а всего три тысячи пудов, и потом зерна отделить друг от друга и ссыпать в мешки, чтобы и пшеница, и ячмень, и просо по-прежнему были отдельно. Кроме того, надо съесть тысячу батманов клевера на корню, да еще сделать подкоп – прорыть туннель в две версты длиной и через него пробраться во дворец. И последнее условие – убить одноглазого.

– А кто такой одноглазый? – спросил Эркенджа.

– Эх, сынок, – ответила старуха, – есть у нас еще одна беда. За городом около большой дороги стоит высокая гора, а в горе пещера. В этой пещере с давних времен поселился одноглазый колдун. На голове у него длинные космы, как у ведьмы, одного глаза совсем нет, нос крючком, во рту острые клыки вместо зубов, борода седая клином, как у козла, длинная-предлинная. От него просто житья нет. По ночам, как только стемнеет, никому прохода не дает. Сколько народу погубил уже старый колдун. Руки у него костлявые, вместо пальцев когти. Схватит он человека своими когтями, утащит к себе в пещеру и там замучит до смерти. И вот, сынок, никто не может выполнить условий, поставленных царем. Сколько людей уже погибло, сколько цветущих юношей сложили свои головы! Каждый день на рассвете кого-нибудь хоронят…

– Слушайте, бабушка, – сказал Эркенджа. – Если вам нетрудно, исполните одну мою просьбу! Сходите во дворец и сообщите царю, что я выполню эти условия.

Старуха согласилась пойти во дворец. К царю ее не пустили, но она упорно настаивала и добивалась. Тогда слуги подхватили ее под руки и привели к визирю. Выслушав старуху, визирь доложил об этом царю. Царь разрешил пришельцу выполнять условия, только велел предупредить, чтобы все было сделано в установленный срок за одну ночь с вечера и до зари.

Старуха вернулась домой и сказала:

– Ну сынок, я все сделала, царь дал согласие, ты уж постарайся, сделай все, как надо. Там уже все для вас приготовлено.

Эркенджа и его спутники взяли кетмени и пошли рыть подкоп. Выбрав место в двух верстах от дворца, они с усердием стали копать землю. Рыли-рыли, врылись в землю, одни выбрасывали, двое отгребали. Смотрят – что-то плохо у них продвигается дело: времени прошло много, а вырыли очень мало. Тут Эркенджа вспомнил про крысу. Взял он клочок крысиной шерсти и поджег. В тот же миг отовсюду из-под земли изо всех нор стали вылезать крысы. Словно несметное войско, они устремились в подкоп к Эркендже.

– Вот молодцы крысы! Спасибо вам за то, что пришли помогать, – сказал Эркенджа. – Выройте ход до самого дворца. Надо, чтобы к утру было готово.

Крысы сразу все врылись в землю.

Затем Эркенджа взял крылышко мухи и зажег его. Откуда ни возьмись – со всех сторон рой за роем налетели мухи и, словно черные тучи, закружились в воздухе. Эркенджа и его спутники быстро развязали бурдюки и вылили кислое молоко на землю.

– Вот вам, мухи, кислое молоко, – сказал Эркенджа, – ешьте сколько хотите, но чтобы к утру не осталось ни капли!

Мухи тучей облепили кислое молоко и принялись его пожирать.

Эркенджа взял крылышко саранчи и зажег его. В одно мгновение все небо покрылось темными тучами саранчи.

Эркенджа сказал:

– В вашем распоряжении зеленые клеверные поля. Тысячу пудов клевера надо съесть до рассвета.

Тучи саранчи налетели на окрестные поля и принялись пожирать зеленый клевер.

Эркенджа взял кончик муравьиного усика и зажег его. Тотчас же со всех концов земли приползли муравьи.

– Эх, милые букашки! – сказал Эркенджа. – Поработайте сегодня всю ночь до утра. Вон лежит куча зерна, в ней смешано сто батманов пшеницы, сто батманов проса и сто батманов ячменя. Соберите всю пшеницу в одни мешки, просо – в другие, а ячмень – в третьи.

Начали муравьи растаскивать зерно. Эркенджа и его спутники едва успевали подставлять мешки. Наполнив один, завязав его, они отбрасывали его в сторону и подставляли другой. В мгновение ока от огромной кучи ничего не осталось, все зерно – пшеница, ячмень и просо – было собрано в мешки.

Затем Эркенджа сказал дехканину:

– Вы когда-то просили накормить вас досыта хлебом. Вот вам тысяча пудов хлеба – ешьте вволю, только надо съесть все к утру: чтобы не осталось ни кусочка!

Затем Эркенджа обратился к пастуху и сказал:

– Ты говорил, что никогда не ел соли и даже не знаешь, какая бывает соль. Ты пошел со мной, чтобы досыта поесть соли. Вот тебе тысяча пудов соли. За ночь ты должен всю ее съесть, чтобы к утру не осталось ни крупинки.

Когда дехканин и пастух ушли, Эркенджа подозвал тигренка.

– Сегодня ночью ты должен покончить с одноглазым колдуном. Подкарауль, когда он будет выходить из пещеры, но уж если бросишься, смотри, чтобы он не вырвался у тебя из когтей. А с дивом я разделаюсь сам.

Тигренок огромными прыжками помчался к пещере. Время было уже позднее, но старый колдун не выходил еще за добычей. Тигренок залег близ пещеры и стал ждать. В полночь послышался шорох. Тигренок насторожился. Сначала из пещеры показалась лохматая голова с крючковатым, как птичий клюв, большим носом и длинной-предлинной бородой. Тигренок увидел, как во тьме, словно угли, засверкал глаз. Не успел колдун сделать и одного шага, как тигренок прыгнул на него из-за бугра, вонзил в его тощее тело свои острые когти и, свалив на землю, перегрыз ему горло…

Между тем время шло, постепенно растаяла ночная тьма, и вот на востоке посветлела полоска неба. Близился рассвет. Но Эркенджа не беспокоился. Раньше всех закончили свою работу муравьи, затем мухи съели все кислое молоко, саранча пожрала клевер и, наконец, крысы прорыли ход до самого дворца. Дехканин и пастух поели всласть хлеба и соли. К рассвету от тысячи пудов хлеба не осталось ни кусочка, а от тысячи пудов соли – ни одной крупинки.

Эркенджа поблагодарил своих помощников и отпустил их домой. Тучи саранчи поднялись с клеверных полей и затмили восходящее солнце. Затем поднялись тучи мух и взвились в воздух, крысы разбежались по своим норам, а муравьи расползлись во все концы земли.

Утром проснулись жители города Туркестана, смотрят и удивляются: оказывается, все условия, поставленные царем, выполнены. Три тысячи пудов зерна, что вечером было ссыпано в одну кучу, за ночь аккуратно разобраны и пересыпаны в отдельные мешки, а все мешки с пшеницей, просом и ячменем аккуратно сложены. Все кислое молоко съедено, на пустыре валялись пустые бурдюки. От пустыря до дворца прорыт подземный ход в рост человека на протяжении двух верст с выходом во дворце под самыми окнами. Пока люди разглядывали зерно, пустые бурдюки и ход, из окрестных деревень прибежали дехкане и рассказали, что на клеверные поля налетела саранча и сожрала весь зеленый клевер до последнего листочка, а одноглазый колдун, погубивший так много людей, лежит с перегрызенным горлом у входа в свою пещеру. Красавица Хоноим тоже очень удивилась, когда узнала, что все условия выполнены. Она захотела посмотреть на джигита и отправилась к старухе. Увидев царевну, старуха сказала:

– Иди сюда, дочка, смотри, вот этот джигит выполнил все твои условия. – И она показала рукой на Эркенджу.

– Ах, вот это кто! – воскликнула Хоноим. – Это тебя, Эркенджа, див увидел во сне и потом выпросил у твоего отца. Раз уж ты выполнил все мои условия, значит, теперь ты повезешь меня к диву. Теперь ты, див, и я достигли своих целей. Я желаю, чтобы и ты тоже достиг своей цели. Отец мой уже стар, не может управлять страной, а я теперь принадлежу диву. Поэтому я отдаю тебе дворец моего отца, садись на трон и управляй страной Туркестан.

Но Эркенджа не захотел быть царем. Он посадил на трон дехканина, а пастуха назначил визирем. Тигренка Эркенджа отпустил, сказав ему на прощание:

– А теперь ты свободен, беги скорей к своей матери-тигрице.

Как только Эркенджа сделал все распоряжения, Хоноим произнесла заклинание, и откуда ни возьмись появился большой сундук. Царевна посадила Эркенджу в сундук, закрыла, подхватила под мышку и поднялась на воздух со своей ношей. Сделав несколько кругов над дворцом, потом над городом, она полетела в замок дива. Прилетела она в замок, смотрит – а див, подстелив под себя вместо подстилки одно ухо и накрывшись другим ухом, спит у ворот крепким сном. Хоноим поставила на землю сундук, открыла, выпустила из него Эркенджу и громко крикнула:

– Эх, див! Что же ты спишь? Проснись, посмотри, кто к тебе прилетел!

Услыхав сквозь сон голос Хоноим, див вскочил и уставился на нее, не веря своим глазам. Он так обрадовался, что в первое время не знал, чем отблагодарить Эркенджу. На радостях див решил устроить пир. После пира див открыл свои кладовые и дал Эркендже много золота, драгоценных камней и всякого добра. Чтобы увезти все это имущество, див разрешил Эркендже взять любых коней из своей конюшни. Эркенджа наполнил несколько хурджунов золотом и драгоценными камнями, погрузил дорогие ковры и прочее имущество на вьючных коней, сел на чистокровного скакуна и отправился в обратный путь. Долго он ехал через степи и пустыни, по холмам и оврагам, переправлялся через быстрые реки и, наконец, прибыл в свой родной город.

С тех пор, как он уехал, прошло ровно семь лет. Обняв отца и мать, он побежал к своей невесте. Через несколько дней был устроен роскошный свадебный пир. Угощались, веселились, пировали сорок дней и сорок ночей. Таким образом, женившись на младшей дочери старого Нодира, Эркенджа достиг своих целей и желаний.

Перевел С. Паластров.

ДЖИГИТ И ПЭРИ

Было или не было, сытно или голодно – в давние времена жил один старик. Было у него трое сыновей. Выросли они, и стал их старик женить. Сначала он женил двух старших и построил им дома. А потом заговорил и о свадьбе младшего.

А младший его сын очень любил охотиться.

Однажды взял он лук и стрелы и отправился в горы. Вдруг из-за камня вылетел фазан. Прицелился юноша, стрелу пустил, но не попал в птицу. Фазан в пещеру залетел, а потом убежал через другой выход. Юноша подумал: «Хоть стрелу свою поищу», – и зашел в пещеру.

А в пещере этой пэри жили. Подошла к юноше одна прекрасная пэри, взяла его за руку и повела за собой. Сорок дней байвача в пещере пробыл, с пэри пировал, веселился.

Через сорок дней пэри, которая его в пещеру завела, спрашивает:

– Эй, джигит, из какой ты страны?

Юноша рассказал ей. Пэри еще спрашивает:

– А есть у тебя отец, мать, родные, близкие?

– Да, – ответил байвача. – Есть у меня и отец, и мать, два старших брата, да и другие родственники есть.

– Если так, – говорит пэри, – то возвращайся домой и скажи своему отцу: «Отец, постройте мне дом!» Если спросит отец: «Зачем тебе дом? Что ты в нем делать будешь?» – ты скажи: «Да так, жить в нем хочу».

После этого разговора юноша отправился домой. Сидел он как-то с отцом, беседовал и вдруг попросил:

– Отец, постройте мне большой дом!

– Сынок, а зачем тебе дом? – говорит ему старик. – Семьи у тебя еще нет. Женись раньше, а тогда и дом можно будет построить.

Байвача все просит:

– Ах, отец! Семьи у меня пока нет, но пусть будет у меня свой дом.

– Ладно, сынок! – отвечает старик. Позвал мастеров, построили они красивый дом для младшего сына.

– Ну вот, сынок, дом твой готов! – сказал отец.

Джигит опять на охоту уехал. Ездил, ездил – и подъезжает к пещере, где пэри живут.

А прекрасная пэри сидела у входа, поджидала его. Взяла она юношу за руку и опять увела к себе в пещеру. Спустя несколько дней юноша говорит пэри:

– Надо мне домой съездить.

– Поезжай, – отвечает пэри, – да попроси отца в твоей усадьбе белую юрту поставить.

Приехал джигит домой и попросил:

– Отец, прикажите в моей усадьбе белую юрту поставить!

– Зачем тебе белая юрта? – говорит старик. – Жены у тебя нет, что ты там делать будешь?

– Буду ночевать в ней, – отвечает юноша.

– Ладно! – согласился отец и поставил для сына белую юрту.

– Ну вот тебе и юрта готова! – говорит старик.

Юноша опять лук и стрелы взял и поехал на охоту. Подъезжает к пещере, а пэри все его ждет. Увидела его, подбегает и спрашивает:

– Ну как? Поставили юрту?

– Юрта готова, – отвечает джигит.

– Ну раз юрта готова, тогда поехали, – говорит пэри.

Сели они вместе на коня и поехали в усадьбу юноши. Зашли в белую юрту и стали жить как муж и жена.

А эта пэри обладала особым свойством. Когда на нее другие люди смотрели, то видели кошку, и только для юноши она оставалась красавицей-пэри.

Захотелось однажды старику пойти посмотреть, как его младший сын в своей усадьбе живет, что он там делает. Пришел туда старик, зашел в юрту, видит: сидит его сын один, а рядом с ним кошечка.

– Что ты делаешь здесь, сынок? – спрашивает старик.

– Да вот зайду сюда, посижу, потом во дворе погуляю. Вот с кошечкой забавляюсь.

Посидел немного старик, поговорил с сыном и ушел домой. Прошло пять дней, пэри и говорит байваче:

– Сходи к своим родным, принеси мне кислого молока, голову надо помыть.

Пошел юноша к старшему брату, попросил у его жены пиалу кислого молока и принес пэри.

– Да разве одной пиалы кислого молока хватит, чтобы голову вымыть? – говорит пэри.- Сходи, еще принеси!

Опять пошел юноша к своим невесткам и принес еще одну большую пиалу молока.

– Да ты что думаешь? – говорит пэри. – Голову мыть – это дело серьезное! Пойди, принеси мне целый кувшин кислого молока и большой таз.

Пошел юноша третий раз и принес кувшин кислого молока и таз. Пэри приготовила все для мытья головы и говорит байваче:

– А ты выйди, за дверью постой!

Юноша вышел из юрты, а пэри распустила волосы, расчесала, взобралась на сандал и начала мыть их. Стоит юноша во дворе и думает: «Взгляну-ка, какие у моей пэри волосы». Подошел потихоньку и заглянул в щелочку. Пэри на сандале стоит, а волосы ее земли касаются. «Да, чтобы такие волосы помыть, много кислого молока надо», – подумал юноша.

Снова как-то наведался отец в усадьбу, поглядеть, как там его сын живет, что делает. Но на этот раз он тихонько подошел и заглянул в юрту. Видит: сидит его сын рядом с пэри, а красота ее всю юрту своим светом озаряет. Обрадовался старик и думает: «Так вот зачем моему сыну усадьба и юрта понадобились. Хорошую жену он себе нашел». И, ни слова не говоря, потихоньку ушел он довольный домой.

Так проходили день за днем, месяц за месяцем. Один родственник старика готовился свадьбу справлять. Старик своим старшим сыновьям дал по восемь пудов муки, чтобы их жены лепешки пекли для свадебного тоя, ситцу дал платья невесте шить. Узнала об этом пэри и говорит джигиту:

– А ты чего сидишь? Иди к отцу, возьми у него муки, ситцу возьми, будем к свадьбе готовиться.

Джигит ей говорит:

– А разве ты, пэри, умеешь лепешки печь? Разве ты шить умеешь? А если отец меня спросит: «Зачем тебе все это?», что я ему отвечу?

– Ничего, – говорит пэри. – Лепешки как-нибудь испечем, платья как-нибудь сошьем.

Пошел джигит к отцу и просит:

– Дайте мне тоже муки и ситцу.

Услышали это его невестки и засмеялись:

– Эй, джигит, жены у тебя нет, что же ты будешь с мукой и с ситцем делать? Научись сначала лепешки печь, платья шить.

– Как-нибудь научусь, – говорит джигит.

Взял он муку и ситец и отнес в свою юрту.

– Вот принес то, что ты хотела, – невесело сказал джигит. – Но как мы будем лепешки печь и платья шить – ума не приложу.

Пэри ему говорит:

– Это не твоя забота. Тебе с печкой да с иголкой возиться нечего. Ты только вот что сделай: поезжай к той пещере, где ты меня встретил, однако в нее не заходи, крикни: «Эй, пэри! Кто здесь хорошо умеет лепешки печь? Кто хорошо шить умеет? Выйдите ко мне!»

Джигит взял лук и стрелы, сел на коня и отправился к пещере.

– Эй, эй, пэри! – закричал он. – Кто из вас умеет хорошо лепешки печь, кто умеет платья шить, выходите ко мне!

Вышли пэри и говорят юноше:

– Здравствуйте! Заходите!

Но он в пещеру не пошел, а взял с собою двух пэри и привез домой.

Тут они тесто замесили, лепешек напекли целую гору. Потом стали платья, халаты шить. Сделали эти две пэри все, что надо было, и вернулись к себе в пещеру. А джигит и пэри лепешки и одежду завязали в узлы и сидят себе как ни в чем не бывало, ждут.

Старшая невестка бая говорит жене среднего брата:

– Давай пойдем, посмотрим, что делает наш джигит. Как он домашним хозяйством занимается.

Пришли они в его усадьбу и видят: сидит младший сын старика в юрте и с пэри о чем-то разговаривает. Удивились невестки, вошли в юрту, сели и спрашивают:

– Что же вы сделали из муки и материи, которую вам отец дал?

– Да вот лепешек напекли, а из материи сшили то да се, – отвечает пэри.

Невестки ее спрашивают:

– Ну, а себе вы какое платье для свадьбы сшили? Чем будете голову покрывать?

Пэри им отвечает:

– А я платье и халат себе из бумаги сошью, а на голову бумажную паранджу надену.

Вернулись домой старшие невестки и решили: «Сделаем так, как она». Напекли кое-как лепешек, ситец покромсали, сшили как попало платья, а для себя стали из бумаги платья шить.

Конец всему бывает. Стали все собираться в дорогу. Пэри взяла свои лепешки, красивые платья с широкими подолами и сборками, халаты, сложила все это в мешок, завязала. Надела платье из шелка и атласа с парчою, а сверху на него халат из бумаги натянула. А старшие невестки в один мешок уложили свои лепешки, а в другой платья для подарков. На себя же они надели бумажные платья. Старик приказал запрячь две арбы.

На одну посадил невесток, на другую подарки положил, и поехали все на свадьбу. Вдруг поднялся ветер, набежала черная туча, полил дождь. Бумажные платья невесток намокли и расползлись, а у пэри шелковое платье, которое под бумажным было, заблестело, засверкало, красавица еще краше стала. Так они и доехали. Ничего не поделаешь, пришлось старшим невесткам полуголым с арбы слезать, в дом идти. Как глянули старшие сыновья старика на своих жен – со стыда готовы были сквозь землю провалиться. Хозяин дома, который свадьбу устраивал, пожалел невесток и велел дать им хоть что-нибудь из платья.

Уселись сыновья и невестки старика в горнице, позвали хозяина дома, начали его поздравлять и подносить свои подарки. Достали старшие невестки свои лепешки, а они серые, как зола, смотреть на них страшно. Достали они шитье свое, платья косые, узкие, надеть их невозможно. Подошла очередь младшей невестки-пэри. Лепешки достала – все смотрят: лепешки у нее румяные, сдобные, лучше, чем у всякого пекаря; платья достала – платья ее лучше, чем у заправской портнихи. Все гости диву дались, на ее лепешки и платья глядели не нагляделись. Один из гостей спрашивает старика:

– Где вы нашли такую хорошую жену своему младшему сыну?

Не знал старик, как и сказать, и придумал первое, что пришло в голову:

– Она дочь одного бедного человека из соседнего кишлака.

Наступила ночь. Когда все уснули, старик подозвал в сторонку младшего сына и спрашивает:

– Сынок, куда ты кладешь кошачью шкурку, которую твоя жена надевает?

Понял джигит, что тайна его раскрылась, и растерялся:

– А зачем она вам, отец? Что вы с ней делать хотите?

– Я тебя спрашиваю, – говорит старик, – значит, отвечай.

Не хотел ему сын говорить, но старик заставил, и пришлось все рассказать:

– Я ее положил под попону белого коня.

Вытащил старик кошачью шкурку, которую пэри надевала, и кинул ее в огонь. Обнаружила пэри по запаху, что ее кошачья шкурка горит, и попросила одну старушку:

– Позовите мне моего мужа.

Пришел джигит к ней и спрашивает:

– Зачем ты меня звала?

Пэри ему говорит:

– Эх, джигит! Сделай теперь себе железный посох весом в тысячу пудов, на ноги железные сапоги, весом тоже тысячу пудов, надень их и ходи по свету, ищи меня до тех пор, пока посох твой не станет тоненьким, как иголка, а сапоги не станут дырявыми, как решето! Нет теперь у тебя больше меня, а у меня – тебя нет!

Сказала так пэри, поднялась в воздух и улетела из юрты через отверстие, сквозь которое дым выходит. Стоит джигит посреди юрты и с горя себя ладонями по голове хлопает.

Ночь прошла, рассвет наступил, свадьба кончилась, гости домой разъехались. Старик со своими сыновьями тоже домой вернулся.

Сделал себе младший сын железный посох в тысячу пудов, выковал у кузнеца железные сапоги и пошел искать свою пэри. Пусть себе он ходит, пэри ищет, а вы послушайте про старика.

День за днем идет, месяц за месяцем, год за годом. Однажды старик говорит:

– Вот уже три года прошло, как сын ушел. Надо узнать, жив он или погиб. Если погиб он – надо хоть поминки справить.

Позвал он четырех человек, дал каждому еды на месяц и послал их во все четыре стороны искать джигита. Искали они его, искали и через тридцать пять дней вернулись все четверо к старику с разных сторон. Старик поприветствовал их как полагается: «Ходить вам, не уставать!» – сказал и спрашивает:

– Ну хоть что-нибудь узнали?

Один из них говорит:

– Эх, отец! Уже три года прошло с тех пор, как ваш сын ушел. Если бы он жив был, то уж за это время вернулся б домой. Так что сами понимаете, где он.

Старик посоветовался со старшими сыновьями и созвал всех жителей кишлака, и старых и малых, справлять по младшему сыну поминки. Пусть себе они поминки справляют, а вы послушайте про джигита.

Долго ходил по горам и долам, по степям и пустыням. Однажды увидел он одинокую усадьбу. Зашел он в сад и присел на берегу хауза отдохнуть. В это время из усадьбы вышел мальчик с кувшином, зачерпнул воды из хауза.

Джигит его попросил:

– Мальчик, дай мне воды напиться!

А тот отвечает:

– Какой же ты чудак! Сидишь около воды, а у меня пить просишь.

И пошел в дом.

– Так пусть же вода в твоем кувшине в кровь превратится! – рассердился джигит.

А в этой усадьбе жила страшная старуха Алмауз Кампыр. Мальчик, который за водой приходил, ей прислуживал. И пэри – жена джигита – тоже здесь была. Это она и посылала мальчика за водой. Принес мальчик кувшин к пэри, а она и говорит:

– Полей мне на руки!

Начал мальчик поливать, а из кувшина не вода, а кровь полилась, красная-красная.

– Ах ты, безобразник! – говорит пэри. – Я тебе сказала воды принести, а ты кровь принес!

Удивился мальчик и опять побежал к хаузу за водой. Выполоскал кувшин, воды набрал. А байвача ему говорит:

– Эй, мальчик! Дай мне из твоего кувшина напиться!

– Что ты за человек? – отвечает ему мальчик. – Сидишь ты около хауза – и пей, сколько хочешь, хоть весь хауз выпей.

И унес кувшин. А байвача говорит ему вслед:

– Так пусть же вода твоя в гной превратится!

Пришел мальчик в дом, пэри говорит ему: «Полей мне на руки!» Стал мальчик поливать, а из кувшина не вода, а гной льется. Рассердилась пэри и стала его бранить:

– Ах, ты! Негодник ты этакий! Что это с тобой сегодня? Что там около хауза делается? Говори!

Мальчик ей рассказал:

– На берегу хауза какой-то джигит сидит. И оба раза, когда я за водой ходил, он у меня напиться просил, а я ему не дал.

– Иди еще раз, – говорит пэри, – и если он у тебя воды попросит, не жалей, дай ему напиться.

Пошел мальчик к хаузу, выполоскал кувшин и чистой воды набрал. Джигит его снова просит:

– Мальчик, подойди сюда с кувшином, дай мне напиться.

На этот раз мальчик подошел, подал ему кувшин.

Напился джигит и спросил:

– Ты кому воду носишь?

– Я ее сестре несу, она умываться будет, У меня сестра пэри.

Стал джигит расспрашивать мальчика и из его ответов понял, что пэри эта – его жена.

Тогда он снял с пальца кольцо, которое ему подарила как-то пэри, бросил его в кувшин и сказал:

– Когда ты станешь поливать сестре на руки, сначала чуть-чуть покапай. Она тебе скажет: «Лей!» – ты еще немного подбавь. А она скажет: «Да лей же как следует!», ты возьми и вылей всю воду из кувшина.

Пошел мальчик в дом с водой.

– Ну-ка, поливай! – говорит пэри.

Мальчик тихонько капнул ей две капельки.

– Да лей же быстрее! – приказывает пэри. – Что это стало с тобой сегодня? Раньше ты не был таким!

Тогда мальчик перевернул кувшин и вылил ей на руки всю воду. А вместе с водой на руки пэри и кольцо упало, которое джигит в кувшин опустил. Пэри сразу узнала это кольцо, взяла его и, ни слова не говоря мальчику, на палец надела. Потом выбежала она из усадьбы, обняла мужа, привела его в дом и спрятала в сундуке.

Вечером вернулась домой Алмауз Кампыр. Покрутилась она на все четыре стороны, поглядела и спрашивает:

– Что это? Как будто человечьим духом пахнет. Что здесь, человек появился?

Пэри говорит ей:

– А что здесь человеку делать? Да и кто осмелится в вашем жилье появиться?

На том разговор и кончился. А у Алмауз Кампыр был обычай: каждый день утром уходить из дому. Пэри сейчас же выпускала джигита из сундука и веселилась с ним. А если случалось, что Алмауз Кампыр неожиданно возвращалась раньше, чем обычно, то пэри превращала юношу в цветок и вплетала этот цветок себе в волосы.

Однажды пэри спрашивает юношу:

– Эй, любимый! Отчего ты такой бледный? Что тебя так беспокоит?

Джигит отвечает:

– О, прекрасная! До каких пор мы здесь прятаться будем. И так половина жизни моей на то ушла, что я тебя искал! А ты не думаешь о том, как нам отсюда выбраться?

– Как не думаю? – говорит пэри. – Только надо нам обождать еще немного.

– Сил у меня нет больше ждать, – говорит джигит. – Если не сегодня-завтра мы ничего не придумаем, от такой жизни я заболею.

– Ничего, любимый, потерпи еще немножко, – уговаривает его пэри. – Так уж свет устроен, что полмесяца ночи темные, а полмесяца – светлые.

Однажды вечером Алмауз Кампыр вернулась домой, уселась во дворе и говорит:

– Ой, что-то человечьим духом пахнет. Что-то ты, пэри, от меня скрываешь.

Испугалась пэри и говорит ей:

– Эх, бабушка! Если кровь мою пощадите, я вам все расскажу. – Ну, рассказывай, дочка! Так уж и быть, прощу твои грехи.

– Когда вы меня привели сюда, бабушка, у меня остался брат-сирота, ему было лет четырнадцать-пятнадцать. А теперь он вырос и пошел меня искать. Уже несколько дней я его в сундуке прячу, вас боюсь. Сделайте милость, разрешите ему вместе с нами в вашем доме пожить.

– Ладно, дочка, – отвечает Алмауз Кампыр. – Если уж он пришел сюда, то пусть живет с нами.

А сама подумала: «Я всю кровь его выпью».

Проходили дни. Проклятая Алмауз Кампыр завела такую привычку: каждый день она клала свою голову юноше на колени и заставляла его искать у нее в волосах, а сама в это время высасывала из него кровь. А надо сказать, эта Алмауз Кампыр за пять-десять дней могла высосать у человека всю кровь, и тогда он умирал. Начал джигит слабеть, и говорит он пэри:

– Что же нам делать? Неужели мы и теперь от бабы-яги не избавимся?

Пэри его утешает:

– Я придумала, как нам спастись. Только ты делай все точно так, как я скажу. Слушай меня внимательно! У Алмауз Кампыр есть верблюд и собака. И она все время собаку кормит соломой, а верблюда – костями. Есть еще у Алмауз Кампыр особая комната. Переднюю ее дверь она все время держит закрытой, а заднюю – открытой. Посреди комнаты стоит столб, а на полке лежат зеркало, ножницы и гребень. Так вот, когда Алмауз Кампыр сегодня домой вернется и сядет в этой комнате, ты дай верблюду соломы, а собаке костей брось. Потом войди в эту комнату и сядь около столба, а дверь не закрывай. Когда Алмауз Кампыр прикажет искать у нее в голове, ты скажи ей: «Ах, бабушка! Я очень устал сегодня, с места встать не могу, подойдите ко мне!» Алмауз Кампыр подойдет к тебе и положит свою голову тебе на колени. А чуть только она заснет, ты обмотай ее волосы вокруг столба и крепко привяжи к столбу. Тогда встань тихонько, возьми с полки зеркало, гребень и ножницы и спрячь их себе за пазуху. Открой переднюю дверь и выходи во двор. Я тебя там ожидать буду. Так мы и убежим.

Скоро вернулась Алмауз Кампыр, зашла в свою комнату и говорит:

– Покормите, ребятки, верблюда и собаку! Я очень сегодня устала.

Байвача положил верблюду солому, а собаке кость дал. А потом открыл переднюю дверь, вошел в комнату, заднюю закрыл и сел около столба. Алмауз Кампыр говорит ему:

– Подойди ко мне, юноша, расчеши мне волосы!

А джигит ей говорит:

– Ох, бабушка! Я так устал, что сил нет подняться. Подойдите ко мне сами!

Подошла к нему Алмауз Кампыр, голову на колени ему положила и заснула. Взял джигит ее волосы и стал приговаривать: «Вот эту прядь сюда, а эту сюда, а эту вот так!» – закрутил их сорок раз вокруг столба и привязал крепко-накрепко. Приподнял осторожно джигит голову Алмауз Кампыр со своих колен, положил ее на землю. А сам встал, взял с полки зеркало, гребень и ножницы, спрятал за пазуху и вышел через переднюю дверь во двор. Вдруг Алмауз Кампыр проснулась, попыталась вскочить, а волосы, привязанные к столбу, ее не пускают.

– Закройся, передняя дверь, закройся! – закричала Алмауз Кампыр.

А дверь ей отвечает:

– Зачем я буду закрываться, ты меня и так всегда закрытой держала!

Алмауз Кампыр задней двери кричит:

– Откройся, моя дверь, откройся!

А задняя дверь ей отвечает:

– А зачем я буду открываться, ты меня всегда открытой держала!

Алмауз Кампыр кричит из комнаты:

– Эй, мой верблюд, держи их, держи!

А верблюд отвечает:

– Зачем я буду их держать, ты мне всегда кости бросала!

Алмауз Кампыр собаке кричит:

– Эй, моя собачка, хватай их, хватай!

– Зачем я их буду хватать, – отвечает собака. – Ты всегда меня соломой кормила.

Ни двери, ни верблюд, ни собака не захотели слушать Алмауз Кампыр. Растерялась совсем старуха, не знает, что ей делать. Тем временем джигит и пэри убежали. С большим трудом баба-яга отвязала волосы и пустилась в погоню за беглецами. Три дня и три ночи гналась Алмауз Кампыр за джигитом и пэри и, наконец, догнала их в далекой пустыне. Увидел юноша, что Алмауз Кампыр их догоняет, и бросил на дорогу ее гребень. Вырос сразу же густой лес. Алмауз Кампыр кричит:

– Эй, ребятки! Как вы через этот лес прошли?

А юноша и пэри ей отвечают:

– А мы, бабушка, вырвали у себя два зуба. Из них топоры сделали. Этими топорами себе дорогу прорубили.

Вырвала Алмауз Кампыр у себя зубы, топоры сделала. Прорубила себе через лес тропинку и помчалась за джигитом и его прекрасной пэри.

Тогда юноша бросил на дорогу ножницы. На дороге такой лес поднялся, что ему ни начала ни конца не видно. Алмауз Кампыр опять кричит:

– Эй, ребятки! А через этот лес вы как пробрались?

Пэри ей отвечает:

– Мы, бабушка, еще два зуба вырвали и опять из них топоры сделали, так и прорубали себе дорогу.

Алмауз Кампыр давай у себя опять зубы рвать, топоры делать. А у нее всего-навсего четыре зуба было. Увидели джигит и пэри, что у бабы-яги ни одного зуба не осталось, обрадовались и дальше побежали.

Алмауз Кампыр схватила топоры, прорубила себе в чаще дорогу, вышла из леса и дальше за джигитом и пэри погналась. Прошло два дня и две ночи, опять начала настигать их Алмауз Кампыр.

Теперь они на дорогу ей зеркало кинули. Разлилась река, и такая, что ни дна у неенет, ни конца. Стояла Алмауз Кампыр у этой реки, от удивления рот разинув, и кричала:

– Эй, ребятки, как вы через эту реку переправились?

– А мы, бабушка, – отвечает ей джигит, – одежду с себя сняли, вороты и рукава завязали, наложили в нее камней, а потом привязали их себе на шею, на дно опустились и перешли речку по дну.

Алмауз Кампыр сделала так, как он сказал, и кричит им:

– Ну вот, ребятки, я сейчас на дно опущусь. Если белая пена появится, то смейтесь от радости, а если красная пена потечет, то плачьте, рыдайте.

И бросилась Алмауз Кампыр в реку.

Прошло немного времени, появилась на реке белая пена. Как увидели ее юноша и пэри, горько заплакали. Еще немного времени прошло, смотрят они – а по реке уже красная пена плывет. Тут джигит и пэри обрадовались, засмеялись, потому что поняли, что наконец-то они от бабы-яги избавились. Прошли они еще три дня и три ночи и добрались до своей усадьбы.

Стали они опять в своем доме жить. Так джигит и прекрасная пэри достигли исполнения своих желаний.

Сказочник Рустам Мачмур. Перевел А. Мордвилко.

ВОЛШЕБНЫЙ СВЕТИЛЬНИК

Это было давным-давно. Жил в стране иомудов батрак по имени Махмуд. Каждый день трудился Махмуд вместе со своей женой, добывая кусок хлеба. Проходили годы в труде и заботах, но ни он, ни жена не видели ни радости, ни светлых дней. Детей у них не было, и они, привыкнув к одиночеству, смирились со своей судьбой. Но вот под конец жизни у них родился сын. Старик со старухой обрадовались, любовно ухаживали за своим первенцем и берегли его как зеницу ока. Они назвали его Хасаном.

Когда Хасану было три года, умер его отец, и старуха осталась одна с Хасаном. Она трудилась не покладая рук, кормила, обувала, одевала и воспитывала ребенка.

Мальчик подрастал, ему исполнилось уже восемь лет, и теперь матери трудно было следить за ним. Пользуясь этим, Хасан целый день бегал по улицам со своими сверстниками, играл с ними в разные игры. Особенно нравилось ему играть в орехи. Он был ловкий, проворный и всегда выигрывал.

Через селение проходила большая дорога. По этой дороге дехкане везли в город на продажу масло, молоко, зерно, овощи, фрукты, дыни, арбузы. Ребятишки обычно бежали за ними следом, некоторые выпрашивали себе что-нибудь, другие ухитрялись стащить фрукты и потом хвастались друг перед другом своей добычей.

Особенно ловко действовал Хасан. Ему ничего не стоило незаметно для хозяина вынуть из корзины яблоки, груши, персики, виноград, снять с арбы арбуз или дыню. Набив фруктами полные карманы, натолкав за пазуху винограда, он лакомился, вызывая зависть у своих сверстников.

Никто не говорил Хасану, что воровать нехорошо. Взрослые были заняты своими повседневными делами и заботами и не обращали внимания на детей. Ловкого, расторопного мальчугана давно уже заприметил старый колдун Мирхамид. В деревне его никто не знал. Он жил где-то в глухой степи и занимался всякими темными делами.

В один прекрасный день старый колдун появился в деревне. Увидев детей, игравших на улице, Мирхамид подозвал к себе Хасана и сказал:

– Какой ты большой уже, Хасан! Я сразу узнал тебя, ты так похож на Махмуда. Ведь твой отец Махмуд – мой родной брат. Но ты меня не знаешь. Меня зовут Мирхамидом. Я расстался с ним очень давно, когда тебя еще и на свете не было. Я тогда покинул родную деревню и уехал в Иран. Недавно я узнал, что Махмуд умер. Я горевал, плакал, но слезами горю не поможешь. Меня потянуло на родину, захотелось пойти на могилу брата. Только из-за этого я поспешил вернуться в родную страну.

Хитрый колдун вынул из складок поясного платка серебряную монету и дал ее Хасану. Мальчик очень обрадовался, побежал к матери и рассказал ей о своей встрече, показал ей монету, которую подарил ему Мирхамид.

– Я позову его к нам? Можно? – спросил мальчик.

Мать разрешила ему позвать старика.

Войдя в комнату, Мирхамид поздоровался, расплакался, стал говорить о том, как ему жаль брата, что он так рано умер, сказал, что они с Махмудом жили очень дружно, что они любили друг друга. Мать Хасана сначала удивилась и тоже расплакалась. Она приготовила чай и угостила старика. После чая колдун Мирхамид повел Хасана на базар, купил ему новые штаны, рубаху, тюбетейку, халат, пояс и сапожки. Вернувшись домой, мальчик оделся во все новое.

Через несколько дней Мирхамид собрался в путь и сказал матери, что хочет взять мальчика с собой. Мать долго не соглашалась отпустить сына. Но колдун уговорил, наконец, ее.

Кончив все дела и сборы, старик и Хасан отправились в Иран. Путь был тяжелый, дальний. Шли они очень долго по степи, по безводной пустыне. Через несколько дней Хасан сказал колдуну, что он очень устал.

– Мирхамид снял с руки кольцо, дал его Хасану и сказал:

– Возьми себе это кольцо и надень на палец. Когда ты очутишься в трудном положении, оно тебе поможет. Сейчас я скажу заклинание – перед нами треснет земля. Ты войдешь в эту расщелину и спустишься вниз под землю. Там ты увидишь сад. Пойдешь по саду. В правой стороне в углу увидишь развалившийся дом. Ты не бойся, смело входи в него. Среди развалин найдешь старый светильник. Возьми этот светильник и принеси его ко мне. Только неси его осторожно, не стукни, не вытирай и не три его ничем.

Колдун собрал в кучку немного сухой травы, зажег ее, пробормотал себе под нос заклинание, а затем высыпал какой-то порошок в огонь. Тотчас же земля треснула и расступилась. Колдун поманил к себе Хасана и велел ему сойти вниз под землю. Спустился вниз Хасан, смотрит – перед ним большой красивый сад. По саду, журча, бегут говорливые ручейки. На берегах их росли красивые цветы, сквозь прозрачную воду на дне были видны драгоценные изумруды. Хасан удивился. Захотелось ему набрать их в карманы, но строгий наказ старика не выходил у него из головы, поэтому он поспешил разыскать в углу сада разрушенный дом. Увидев развалины, он пробрался в середину и там под стеной у очага нашел старый светильник. Взял он его, положил в карман и пошел назад. Проходя мимо ручейка, Хасан набрал со дна много изумрудов и набил ими полные карманы. Выйдя из сада, Хасан поднялся наверх и позвал своего дядю, чтобы он помог выбраться наружу. Колдун протянул руку и сказал:

– Давай светильник!

Хасан сказал, что светильник у него в кармане, а сверху лежат камешки, и он никак не может его вытащить из кармана.

– Я выйду наверх, потом отдам вам! – просил мальчик.

– Раз не даешь мне светильник, тогда оставайся там под землей! – злобно крикнул старик и ушел. Сколько ни кричал Хасан, сколько ни звал дядю, так и не дозвался. «Значит, дядя ушел и я один остался под землей», – подумал он и заплакал горькими слезами. Наплакавшись, он со злости стал выбрасывать из кармана драгоценные изумруды. Выбросив все камни, Хасан вынул светильник и тут вспомнил строгий наказ старика. «Почему нельзя тереть светильник? Дай-ка я попробую потереть его!» – подумал мальчик. – «А чем?»

На земле лежал кусок кошмы. Хасан быстро спустился вниз и потер светильник кошмой. В тот же миг перед ним предстал здоровенный страшный див высоченного роста. Хасан испугался и закричал. Но див, сложив почтительно руки на груди, сказал:

– К вашим услугам, хозяин! Что прикажете? Я сделаю все, что вам угодно!

Поборов чувство страха, мальчик сказал:

– Я хочу домой, к маме! Доставь меня в родную деревню около города Иомуд прямо в наш дом!

– Закрой глаза! – сказал див.

Хасан зажмурился.

– Открой глаза! – приказал див.

Хасан открыл глаза, смотрит – он уже у себя дома. Мать сидит в комнате на подстилке и шьет платье. Хасан бросился к ней и обнял ее.

Расспросив, как она жила без него, мальчик узнал, что в доме все припасы кончились и мать голодает. Он вынул светильник, потер его о кошму и приказал явившемуся диву принести поесть. В один миг в комнате на дастархане появились разные кушанья. Мать с сыном сели и утолили свой голод.

Так и зажил Хасан с матерью спокойной жизнью. Всего у них было вдоволь, всегда они были сыты. Прошло немало лет. Однажды Хасан попросил мать посватать ему невесту. Мать спросила:

– К кому же я пойду сватать?

– Пойди к царю Валоматхану и посватай за меня его дочь Хилолой, – ответил Хасан.

В те времена был такой обычай: сваха должна была прийти в дом невесты на рассвете и подмести двор. Мать Хасана сделала точно так же. Рано утром она пришла во дворец, подмела двор и ушла. На другой день она снова пошла во дворец и опять подмела двор. Узнал об этом царь Валоматхан и разгневался. На третий день, когда мать стала подметать двор, он приказал своим слугам:

– Приведите ко мне эту старуху!

Слуги побежали, схватили старуху и привели ее к царю.

– Ну-ка скажи, почему это ты мой двор подметаешь? – грозно спросил царь.

– Я пришла сватать вашу дочь Хилолой за своего сына, – ответила старуха.

Царь раскричался и в гневе приказал казнить старуху.

У царя был мудрый визирь Зохиддин. Он почтительно поклонился и дал ему такой совет:

– О, могучий властелин! Вы благородный отпрыск славного рода великих государей, славитесь своим гостеприимством. Двери ваших величественных и роскошных хором всегда широко раскрыты для всех.

Проявите великодушие и милосердие! Зачем вам убивать какую-то глупую, выжившую из ума старуху? Лучше поставьте перед ней невыполнимые условия, и она больше не придет сюда.

– Хорошо, я согласен, – сказал царь. – Но какое условие? Скажите вы сами, и я ей прикажу выполнить.

Мудрый визирь сразу придумал условие.

– Прикажите ей достать семь золотых чаш, – сказал он, – пусть она положит в эти чаши семь жемчужин, и пусть эти золотые чаши с жемчужинами принесут сюда семь нарядно одетых служанок. И скажите ей, если она выполнит это условие, тогда, мол, я выдам свою дочь замуж за твоего сына.

Царь объявил старухе это условие и приказал выпроводить ее из дворца.

Старуха пришла домой и рассказала Хасану обо всем, что с ней случилось во дворце. Пока мать занималась хозяйскими делами, Хасан достал светильник и потер его о кошму. Тотчас же перед ним появился див, и он поручил ему достать семь золотых чаш с семью жемчужинами и привести семь хорошо одетых служанок и, кроме того, принести хорошую одежду для матери.

К утру все уже было готово. Мать в сопровождении семи служанок явилась во дворец. Царь был удивлен и позвал своего визиря. Визирь Зохиддин посоветовал ему поставить перед старухой второе условие:

– Скажите ей, пусть жених приедет во дворец верхом на коне в сопровождении пятнадцати хорошо одетых джигитов на красивых скакунах в дорогой нарядной сбруе.

Царь объявил старухе новое условие. Оставив золотые чаши с жемчугом во дворце, она вернулась домой и рассказала сыну о новом условии царя. Сын послал мать в ичкари, а сам достал светильник и потер его кошмой. Опять перед ним появился див. Хасан сказал ему:

– Пришли ко мне пятнадцать богато одетых джигитов, дай им золотое оружие, посади на хороших скакунов. Вся сбруя должна сверкать золотом. Для меня достань такую дорогую одежду, какой нет во всем царстве и купить ее не хватит царской казны, золотое оружие, чтобы сверкало драгоценными камнями, и красивого коня-скакуна в золотой сбруе. Чтобы завтра к утру было все готово.

На другой день утром все было готово, красивые джигиты на скакунах гарцевали у ворот. Хасан оделся, сел на коня и поехал во дворец в сопровождении джигитов. Валоматхан принял его очень хорошо, угостил и хотел было уже дать согласие, но тут вмешался визирь Зохиддин. Он был против такого решения и на этот раз тоже стал уговаривать царя не спешить с выдачей дочери замуж.

Почему же визирь противодействовал и чинил всякие препятствия?

На это была причина, которую Зохиддин хранил в глубокой тайне: он сам был влюблен в царевну и втайне надеялся как-нибудь уговорить царя выдать дочь за него замуж. Поэтому он сказал царю потихоньку:

– Вы не спешите. Поставьте перед ним третье условие. Скажите ему сейчас, пусть он построит замок вблизи вашего дворца на берегу реки. Замок должен быть весь из золота. Скажите, что я, мол, дам согласие только при том условии, если вы построите золотой замок.

Царь послушался визиря и объявил Хасану третье условие. Юноша принял это условие. Вернувшись домой, он достал светильник, потер его кошмой и, когда див явился, поручил ему новое дело:

– Ты построй мне замок на большом пустыре около реки неподалеку от царского дворца. Замок должен быть весь из золота. Даю тебе срок до утра.

Див почтительно поклонился и исчез.

Хасан вышел во двор. В этот момент в комнату вошла мать, увидела пыльный светильник, взяла его и стала вытирать. Вдруг перед ней предстал огромный страшный див. Мать испугалась и завопила. Услыхав ее крик, в комнату вбежал Хасан, смотрит – див стоит перед матерью почтительно сложив руки на груди.

– Ты иди! – сказал юноша, и див в один миг скрылся из глаз. Встав утром, Хасан вызвал дива и вместе с ним пошел на берег реки осматривать золотой замок. На пустыре у реки, весь сияя золотом, высился прекрасный замок, огороженный высокой золотой стеной с острыми зубцами и башнями по углам. Хасан вместе с дивом обошел вокруг стен и в одном месте велел сделать пролом в стене шириной в один аршин. Див сделал брешь в стене. Потом Хасан пошел к царю и сообщил, что замок уже построен.

Царь со своими приближенными обошел вокруг стен и осмотрел золотой замок. Хасан подвел царя к тому месту, где был пролом в стене, и сказал:

– Здесь маленькая недоделка, золота не хватило.

Валоматхан дал слово, что он прикажет заделать брешь и закончить постройку стены. Он вызвал мастеров и приказал приступить к работе. Долго строили стену мастера, царь уже израсходовал все золото, которое лежало в царской казне, но так и не мог заделать пролом. Так прошло шесть месяцев.

Тогда Хасан вызвал дива, и он в одно мгновение сделал все, что надо.

Когда работа была закончена, царь устроил роскошный пир. Пировали сорок дней и сорок ночей. Затем был совершен обряд бракосочетания, и царь выдал свою дочь замуж за Хасана.

Хасан положил старый светильник в одной из надворных построек в самом углу двора и никому не рассказывал про его волшебные свойства. Живя в золотом замке с молодой царевной, Хасан иногда отправлялся на охоту.

Слава о Хасане и золотом замке быстро разнеслась по всей стране. Узнал об этом и старый колдун Мирхамид. Он изготовил сорок новых очень красивых светильников и, однажды, когда Хасан уехал на охоту, пошел к золотому замку и стал выкрикивать:

– Есть хорошие светильники! Продаю светильники! Меняю новые на старые!

Служанки прибежали к царевне Хилолой и стали ей нахваливать новые светильники. Царевна сказала им, что в одной комнате в углу двора валяется старый светильник, и приказала обменить его на новый. Служанки вынесли старый светильник и отдали его продавцу, а тот дал им взамен десять новеньких светильников.

Взяв в руки старый светильник, колдун потер его, и в тот же миг к нему явился див. Колдун приказал диву перенести золотой замок в Иран. Див выполнил его приказание. Он поднял на воздух замок и в мгновение ока перенес его в Иран.

Утром царь Валоматхан проснулся, выглянул в окно, смотрит – золотого замка нет. Он стал протирать глаза, долго тер их, потом ущипнул себя. «Может быть, я сплю», – подумал он. Выглянул опять и убедился, что у реки нет уже золотого замка, в котором жила его дочь. «Куда же он девался? Что случилось?» – подумал удивленный Валоматхан, позвал своих придворных и рассказал им о случившемся.

Визирь Зохиддин стал упрекать царя в необдуманном поступке: «Зачем вы поспешили выдать за него замуж свою дочь».

В этот момент Хасан вернулся с охоты, смотрит – золотого замка нет, а там, где он стоял, по-прежнему голый пустырь. Огорчился Хасан. Царь приказал ему в трехдневный срок разыскать дочь и доставить ее во дворец. Хасан пошел на берег реки, сел и задумался. Думал-думал – и вдруг вспомнил про старого колдуна, про своего хитрого дядю Мирхамида. «Конечно, это дело его рук», – подумал Хасан. Теперь он не сомневался в том, что колдун перенес золотой замок в Иран, и стал обдумывать, как туда добраться. «За сколько времени я доеду до Ирана?» – спросил сам себя Хасан и, не находя ответа, долго смотрел на прозрачные струйки, слушая тихий плеск воды.

Вдруг на поверхности воды сверкнул яркий свет. Хасан удивился и долго смотрел в воду. Наконец, он догадался, что свет исходит от драгоценного камня в кольце, которое когда-то дал ему старик. Хасан, не снимая, всегда носил это кольцо на пальце.

Он тотчас же снял кольцо, опустил руку в воду и потер его о камень. Вмиг перед ним предстал младший див, поменьше ростом. Хасан попросил его перенести золотой замок и поставить на прежнее место. Однако див отказался выполнить эту просьбу, сказав, что он не может перенести замок, так как у него на это силы не хватит.

Тогда Хасан попросил перенести его самого в золотой замок, и див в одно мгновение ока перенес его в Иран. Хасан увиделся с женой и узнал обо всем, что с ней случилось. Оказывается, старый колдун хотел насильно заставить ее выйти за него замуж. Хасан посоветовал царевне угостить колдуна вином и незаметно подсыпать ему сонного зелья.

Царевна тайком провела Хасана в замок и спрятала в одной из комнат. Когда пришел старик, царевна встретила его приветливо, расстелила дастархан и стала угощать. Наливая вино в пиалу, она незаметно подсыпала ему сонного зелья. Через несколько минут старый колдун лишился чувств и свалился на ковер. Хасан подбежал к нему, вытащил у него из-за пазухи старый светильник, вызвал старшего дива и стал его ругать за то, что тот перенес золотой замок. Див сказал, что он выполняет приказание того, в чьих руках находится светильник.

Тогда Хасан выволок колдуна на середину большого зала, привел его в чувство и сказал: «Вот тебе наказание за обман и предательство! По делам и заслуга!» Выхватив меч, Хасан отрубил колдуну голову. Затем он приказал диву перенести золотой замок на прежнее место на пустырь около реки, вблизи царского дворца. Хасан и царевна зажили в нем спокойной и счастливой жизнью.

Перевел С. Паластров.

АИКПАЛВАН

Было или не было, в давно прошедшие времена, страной Каньон правил один царь. Были у него три дочери, и звали их Мухлиё, Мухаббат и Икбал. Мухлиё исполнилось двадцать два года, Мухаббат – двадцать, а Икбал – восемнадцать. Красотой своей царевны славились во всех семи странах света. Много женихов сватались к ним. Но царь, отказывал бесчисленным сватам, заявляя: «Это мне не ровня. Я выдам дочерей за тех, кто богаче меня, кто славнее меня».

Однажды Мухлиё, Мухаббат и Икбал, гуляя в райских садах и цветниках, с наслаждением слушали пение влюбленного в розу соловья, смотрели на птичек, порхавших с ветки на ветку, на летающих высоко в небе голубей и тихо беседовали о том о сем.

– Смотрите, как хороша природа, – говорила старшая, Мухлиё, – как она нарядно одета. Свободные птицы летают, радуясь всему. Она поднимаются в поднебесье и любуются цветами мира.

Мухаббат ответила Мухлиё:

– Давайте, сестрицы, втроем уйдем отсюда. Давайте откажемся от этой роскоши и отцовского трона. Давайте оставим царский дворец, чтобы не раскаиваться потом, что мы жили, как попугаи в золотой клетке.

Икбал поддержала сестер:

– Сестрички, давайте проснемся ночью, наденем мужскую одежду, сядем на коней и убежим.

Три сестры-царевны, запертые, словно попугаи в золотую клетку, не видели света, не знали людей, потеряли надежду иметь любимых и давно уже думали: «Лучше бежать, нежели жить такой жизнью». Сегодня наступил час решений.

В полночь Мухлиё, Мухаббат и Икбал вышли тайком через сад и тихо-тихо прокрались в царские конюшни. Все конюхи и сторожа спали мертвым сном. Три сестры надели на себя одежду джигитов, прицепили сбоку сабли, взяли с собой шлемы, панцири, кольчуги, на голову низко надели меховые шапки, подобрав под них свои длинные до колен косы, подтянули брюки и сапоги, лихо вскочили на горячих коней и пустились в дальний путь.

Решительно никто во дворце, ни одна душа не видели даже, как уехали девушки.

На заре, до восхода солнца, девушки проделали порядочный путь и попали в незнакомую местность. Но они, не останавливаясь и понукая коней, все продолжали ехать. Пусть они едут, а вы послушайте про другое.

Утром царь проснулся и, прогуливаясь по своим райским садам, заглянул на половину дочерей. Видит – они исчезли. В ужасном гневе велел он казнить сорок человек из дворцовой стражи, но и это не помогло. Дочери его словно сквозь землю провалились. Послал царь письма всем бекам и ханам страны со строжайшим повелением разыскать дочерей и торжественно обещал: «Того, кто найдет царевен, засыплю вровень с головой золотыми червонцами и дам полцарства».

Теперь послушайте два слова о девушках.

Три сестры ехали и ехали, много проехали, переправлялись через реки, проезжали степи и пустыни, добрались до высокой горы.

У подножия ее дорога разветвлялась в три стороны. На камне, установленном посредине, имелась надпись: «Пойдешь направо – не вернешься, пойдешь прямо – навряд ли дойдешь, пойдешь налево – вернешься».

Прочли девушки надпись на камне и стали советоваться.

Младшая Икбал сказала первая:

– Поеду-ка я в сторону – «пойдешь – не вернешься». Улыбнется нам счастье – обязательно встретимся. Но каждая из нас вольна поступить по своему желанию и выйти замуж за первого, кого встретит и полюбит.

Средняя Мухаббат согласилась:

– Правильно говорит Икбал, я поеду по дороге: «Вряд ли дойдешь».

Старшая, Мухлиё, сказала:

– Поезжайте, сестрицы, своей дорогой, а я поеду по левой дороге: «Пойдешь и вернешься».

Так сестры и порешили. В последний раз переночевали они вместе в горной пещере и на заре, сердечно попрощавшись, пустились в путь. Старшая, Мухлиё, поехала по дороге «пойдешь и вернешься», средняя, Мухаббат – по дороге «навряд ли дойдешь», а младшая, Икбал – по дороге «пойдешь – не вернешься».

Икбал ехала дорогой, много ехала, проехала степи и пустыни, немало перенесла горя и лишений, и, наконец, однажды, когда уже стемнело, она подъехала к лесу, что рос на склоне высокой горы. Нашла Икбал местечко, легла и заснула. Едва рассвело, Икбал проснулась и, оглянувшись по сторонам, увидела высокие горы, густые леса и глубокие озера. Больше ничего она не увидела, даже дорогу, по которой ехала, она не запомнила.

Вдруг заметила она, что какое-то живое существо, пошатываясь и покачиваясь, шло в ее сторону. Тут она вспомнила уговор с сестрами и сказала себе: «Что бы и кто бы ты ни был, ты первый, кого я встретила, поэтому ты мой, а я твоя».

Только она так сказала, смотрит – а это медведь.

Икбал поклонилась ему и попросилась к нему жить. Медведь повел Икбал к себе в пещеру, и осталась она у него.

Медведь по ночам выходил на охоту, воровал в соседних кишлаках коров, баранов и всякие вещи и тем промышлял много лет. Он набил драгоценностями пещеру. Когда Икбал узнала, что медведь занимается разбоем и за счет дехканских слез скопил свои богатства, она очень огорчилась, но не посмела ему ничего сказать.

Так шли дни, недели, месяцы, годы. Наступило время и час – и Икбал родила сына. Родившийся ребенок был получеловеком, полумедведем. Голову и руки он имел человечьи, а ноги и туловище медвежьи.

Быстро рос ребенок. Медведь-отец каждый вечер, запирая снаружи пещеру, привалив к входу жернов, уходил. Чтобы сыночку не было скучно, Икбал стала учить его швырять камни, рубить саблей, ездить верхом, бороться.

Сыну Икбал исполнилось четырнадцать лет, когда он спросил мать:

– Есть ли у меня отец?

Икбал ответила:

– Отец у тебя есть. Только он не человек. Ночью он грабит селения, а днем спит в лесу.

Сын рассердился и хотел пойти искать отца, но мать сказала:

– Куда ты пойдешь? Вход в пещеру закрыт жерновом. Тебе его с места не сдвинуть.

Но сын подскочил к жернову и одним рывком отбросил его на сто шагов.

Возвращавшийся из лесу медведь пришел в ярость и набросился на мальчика. Начали они бороться; мальчик победил медведя в жестокой борьбе, ударил его камнем и убил на месте.

Потом он пошел искать отца, долго искал его. Долго бродил по лесу. К вечеру он вернулся в пещеру и рассказал Икбал, как на него набросился медведь, как он с ним вступил в борьбу и убил его. Печально объяснила Икбал сыну, что медведь этот и был его отец, и рассказала всю свою жизнь:

– Сын мой, я дочь царя страны Каньон. Я имела двух сестер – Мухлиё и Мухаббат. Наш отец был деспот и не давал нам воли. Надели мы одежду джигитов, прицепили сабли, сели на лихих коней и покинули дворец. Вскоре я рассталась с сестрами и поехала по дороге «пойдешь – не вернешься» и попала сюда в пещеру. Твой отец – медведь. Всякого, кто появлялся около пещеры, он убивал. Человек бесследно исчезал, и поэтому эти места называют «пойдешь – не вернешься». Мои сестры Мухлиё и Мухаббат поехали по дорогам «пойдешь – вернешься» и «вряд ли вернешься». С тех пор я их не видела и с ними не встречалась.

Икбал с сыном оставили пещеру и отправились в страну Каньон. Приехав в город, мать с сыном остановились в караван-сарае для чужестранцев и рассказали там хозяину, что приехали в гости к царю Каньона. Рассказ этот услышал один пахарь, привязывавший во дворе быков. Он вспомнил, как пропали несколько лет тому назад три дочери царя, и он обещал в награду засыпать разыскавшего их золотом и отдать ему половину своего царства. Пахарь пошел во дворец к царю и рассказал все, что видел. Но царь подумал, что пахарь его обманывает ради награды, и приказал бросить его в зиндан. Тогда визирь встал и поклонился:

– Зачем этому бедняку лгать, – сказал он и пошел в караван-сарай чужестранцев. Там он узнал, что действительно Икбал с сыном приехала в страну своего отца. Царь на радостях объявил всенародный праздник. С большими почестями привезли царевну во дворец. Вся царская родня, ханы, беки, эмиры, наместники, казии устраивали пиры в честь Икбал, а сыну ее дали имя Аикпалван – Медведь-богатырь.

Пусть они пируют и празднуют, а вы послушайте про царя. Был он жаден и скуп. Стало ему жалко давать визирю обещанную награду, и он решил: «Пахарь сказал первый об Икбал, награду следует дать ему, но если я его выпущу из зиндана, это для него дороже всякого золота. Поэтому в награду я его выпущу из подземелья».

Велел царь привести к себе пахаря и сказал ему: – Впредь не лги царю в надежде получить награду. Хотел я тебя казнить, но мне жалко тебя. Помолись за меня аллаху. Я освобождаю тебя из подземелья.

Радуясь, что избавился от гибели, пахарь пал ниц, поцеловав царю туфлю, и побежал домой, забыв о золоте и половине царства. А царь, довольный, что из трех дочерей нашлась хоть одна, возблагодарил за это аллаха и занялся воспитанием Аикпалвана.

Юноша день ото дня рос, хорошел, наливался силой. Часто он выходил из дворца на улицу поиграть со сверстниками. Однажды он увидел, как его товарищи играют в бабки, и попросил мать сделать ему альчики. Тогда ему сделали четыре альчика из чугуна, каждый весом в десять пудов.

Начал Аикпалван играть с друзьями и многих посбивал с ног и поранил. Отцы и матери ребят пожаловались царю.

Царь созвал визирей на совет и объявил:

– Придется Аикпалвана казнить.

Один из визирей стал возражать:

– Эй, царь царей, никто никогда еще не убивал плоть от своей плоти. Разнесется слух, что царь Каньона казнил из-за пустяка своего внука. Нехорошо получится. Лучше не проливать кровь парня, а выслать туда, откуда не возвращаются. Там, в тех местах, бесследно пропадают.

Другой визирь встал, поклонился царю и сказал:

– Лучше сделать так: пусть Икбал притворится больной и скажет, что для ее исцеления необходимы корешки и листья дерева жизни, которое растет в стране дивов. Аикпалван отправится искать корень дерева жизни и больше не вернется. И тогда отцы-матери ребят перестанут лить слезы и вопить о спасении, а царь не услышит больше жалоб.

Пришелся этот совет царю по сердцу, и он приказал так и сделать. Однажды приходит Аикпалван с улицы и видит – мать лежит в постели. Он спросил ее, чем она больна и нельзя ли помочь.

Икбал ответила, как приказал царь:

– Мне бы выпить отвара из корней и листьев дерева жизни, что растет в стране дивов, и тогда я наверняка поправлюсь.

С этого дня Аикпалван начал собираться в путь, чтобы достать корешков и листьев дерева жизни. Он облачился в стальную кольчугу, надел на голову блестящий шлем, а на ноги чугунные сапоги весом в триста пудов, взял в руки щит и лук и отправился в страну дивов.

Повсюду, по всем странам, разнесся слух, что внук царя страны Каньон идет походом на страну дивов. Услышав об этом, много богатырей приготовились сразиться с Аикпалваном и искали с ним встречи.

Аикпалван шел дорогой, шел полем, много прошел и вышел, наконец, в пустыню.

Встретился ему богатырь, который играл двумя жерновами, подкидывая их легко, точно яблочки. Спросил Аикпалван богатыря, зачем он играет жерновами.

Тот ответил:

– Слыхал я, что в стране Каньон объявился богатырь Аикпалван. Говорят, он очень сильный богатырь. Хочу с ним побороться и вот проверяю свою силу. Как бы ни был он силен, сила его не потянет и одного жернова.

Усмехнулся Аикпалван:

– Эй, богатырь, иду я из этой самой страны Каньона, я там живу по соседству с Аикпалваном, приходилось мне с ним бороться. То он меня, то я его побеждал. Могу и с тобой побороться. Если ты меня одолеешь, это все равно, что его поборешь.

Вышли они на открытое место и начали бороться.

Аикпалван схватил богатыря, поднял на воздух, ударил об землю, и тот по колени вошел в нее.

Засмеялся Аикпалван и сказал:

– Тот Аикпалван, о котором ты говоришь, – я сам!

Богатырь, игравший жерновами, пришел в восторг от Аикпалвана.

Побратались богатыри и пустились дальше в путь вдвоем. Шли они дорогой, шли полем, прошли много и пришли в горное ущелье. Смотрят – какой-то человек встал у них на пути и забавляется: берет рукой одну гору, переставляет на место другой, а другую ставит на место первой.

Спросил его Аикпалван, для чего он это делает. Тот ответил:

– Слышал я, что в стране Каньон объявился силач богатырь Аикпалван. Вот я и проверяю силу, чтобы бороться с ним.

Усмехнулся Аикпалван, расправил свои плечи и сказал:

– Тогда борись со мной. Приходилось мне бороться с этим самым Аикпалваном, да и не раз. То он меня одолеет, то я его. Если меня поборешь, значит, поборешь и его.

Стали они бороться, Аикпалван поднял на воздух богатыря, ударил об землю, и тот вошел в нее по грудь.

Тут Аикпалван открылся ему.

Побратались богатыри, подружились и отправились дальше. Вечером, когда стемнело, дошли они до самого кишлака. Постучались они в первую калитку и попросились на ночлег. Вышел к ним старик и сказал:

– Дети мои, всей душой рад бы пустить вас к себе в дом, но в наших местах днем дивы, а ночью воры не дают никому покоя. Потому днем, работая в поле, мы боимся сказать хоть слово, а как только темнеет, все мы спешим запереться в домах. Теперь вы все знаете. Если не боитесь, заходите, переночуйте.

Аикпалван и друзья его – богатыри сказали:

– Мы не боимся.

Остались они у старика на ночлег.

Богатыри три дня жили у старика. Днем все вместе ходили на охоту.

На четвертый день старик спросил у богатырей:

– Откуда вы идете и какая у вас цель?

Ответил за всех Аикпалван:

– Идем мы в страну дивов достать корешков и листьев дерева жизни.

Помрачнел старик и сказал:

– Дорога, куда вы идете, трудная и опасная. Да и попасть туда можно только верхом на диве. Даже если сумеете оседлать дивов, надо обязательно запасти на дорогу на сорок дней пищи. Наши места разоряют те самые дивы, к которым вы идете.

Вдруг разнесся слух, что дивы и воры грабят соседние кишлаки.

Утром богатыри все втроем вышли на охоту. Очень они проголодались и устали, когда, наконец, добрались до большого чинара. В тени его листвы в прохладном месте сложены были из глины и камней удобные возвышения, сделаны очаги. Тут же лежали вверх дном чугунные котлы. Друзья оставили добытую на охоте дичь богатырю, игравшему жерновами, сказали ему сварить похлебку, а сами ушли в горы еще поохотиться. Только похлебка сварилась, вдруг в дупле чинара что-то пискнуло, и оттуда вылез карлик ростом с четверть, с бородой в сорок четвертей. Подошел он к богатырю, одной рукой схватил его за шею, другой опутал волосами бороды ему руки и ноги, съел всю похлебку, обглодал все косточки и ушел.

Когда Аикпалван и богатырь, переставляющий горы, вернулись с охоты, смотрят – в котле похлебки и капли не осталось, а богатырь, играющей жерновами, лежит связанный. Рассказал он товарищам, как все произошло.

На следующий день Аикпалван оставил варить похлебку богатыря, переставляющего горы, а сам с богатырем, игравшим жерновами, пошел на охоту.

Только похлебка сварилась, как вдруг опять вылез из дупла бородатый карлик, связал богатырю, словно слабому ребенку, ноги, съел все, что было в котле, и ушел.

На третий день наступила очередь Аикпалвана готовить обед.

Видит он – из дупла с писком вылезает карлик ростом в четверть, с бородой в сорок четвертей и прямо идет к нему.

– Ну, джигит, – сказал карлик, – похлебка готова у тебя?

Не растерялся Аикпалван и ответил:

– Да, готова! Пожалуйте к дастархану.

Сказал так и налил похлебку в миску. Карлик давай уплетать похлебку, но тут Аикпалван заметил, что он исподтишка выдергивает волосы из бороды, хочет связать ему руки-ноги. Рассердился Аикпалван и дал карлику оплеуху. Тот перевернулся раз-другой и помер.

А тем временем богатыри возвращались с охоты и вели такой разговор:

– Аикпалван, наверно, лежит связанным, беспомощным. Давай убьем его и освободимся от его силы.

Но когда они подошли к чинаре, то увидели, что похлебка готова, Аикпалван сидит и посмеивается, а бородатый карлик лежит в сторонке убитый.

Наутро богатыри втроем ушли на охоту. В горах они обнаружили глубокую яму, со дна которой раздавалось звонкое петушиное пение. Решили они узнать, в чем дело.

Сплели богатыри из коры и трав длинную веревку и сначала опустили в яму богатыря, игравшего жерновами. Но, спустившись до половины, он испугался и поднял крик, потребовав, чтобы вытащили его наверх. Вторым полез богатырь, переставлявший горы, но и он испугался и тоже начал кричать. Пришлось вытащить его обратно. Когда пришла очередь Аикпалвана, он сказал:

– Сколько бы я ни кричал, пока я не опущусь на самое дно, меня обратно не вытаскивайте.

Когда Аикпалван достиг дна ямы, он увидел, что попал в подземную страну, залитую солнечным светом. Пошел он бродить по ней и, наконец, пришел к богатому замку, в котором, облокотившись на сундук, сидела красавица из красавиц и горько плакала.

Увидел ее Аикпалван и сразу же влюбился. Но скрыл он свои чувства и вежливо спросил красавицу, почему она здесь сидит одна.

Девушка заплакала еще горче и сказала, что она дочь царя и что ее похитил див и принес сюда, в страну дивов.

Поклонившись красавице, Аикпалван сказал:

– Позволь мне вывести тебя отсюда и спасти от когтей дива.

Девушка печально покачала головой и промолвила:

– Увы, разве отсюда человек может убежать?

Но Аикпалван и слушать не стал никаких возражений, положил девушку в сундук, отнес его к выходу и дал знак своим товарищам. Богатыри вытянули сундук и спустили веревку. Когда Аикпалван начал подниматься по ней, они ее перерезали и он упал на дно ямы. Долго он лежал без чувств, а когда очнулся, пошел бродить по подземной стране. Он видел много разных чудес, но не встретил ни одной живой души.

Однажды, когда он сидел на камне, предаваясь печали, к нему подошел вдруг старик и окликнул его:

– Эй, джигит, о чем ты печалишься?

Рассказал Аикпалван тогда старику всю свою жизнь и что с ним сделали друзья богатыри. Старику стало его жалко, и он сказал:

– Если останешься здесь еще хоть сорок дней, тебя съедят дивы. Сейчас дивы спят и проснутся как раз через сорок дней. Поспеши подняться вон на ту высокую гору и увидишь там высокий чинар. На верхушке его есть гнездо птицы Симург. Вот уже сколько лет она выводит ежегодно по два птенца, но их съедает дракон. Через двадцать один день как раз дракон явится. Если ты убьешь его и избавишь от гибели птенцов, быть может, Симург в благодарность покажет тебе, где растет дерево жизни.

Сказал так старик и исчез.

Аикпалван поднялся на гору, нашел чинар, и когда дракон обвился вокруг дерева, он выпустил в него стрелу из лука и убил его на месте. Птенцы с радостью рассказали матери, когда она вернулась, какое добро сделал им Аикпалван.

Птица Симург сказала:

– Все, что хочешь, теперь сделаю для тебя.

Тогда Аикпалван попросил:

– Выведи меня из страны дивов и покажи дерево жизни.

Птица Симург посадила Аикпалвана между крыльев и полетела. Долго они летели и, наконец, опустились на гору. Здесь птица Симург сказала:

– Теперь открой глаза. Мы вышли на поверхность земли. Иди по этой дороге в сторону восхода солнца и ты увидишь дерево, верхушка которого упирается в небеса. У подножия его ты увидишь людей, которые пашут землю, спроси их – и ты достигнешь цели. Мне больше нечего тебе сказать.

Распрощавшись с птицей, Аикпалван пошел и скоро действительно увидел пахарей. Он поклонился им и сказал:

– Не уставайте!

Один из пахарей зашикал на него:

– Тсс! Дитя мое, говори тише, здесь очень опасное место. Достаточно одного громко произнесенного слова – и дивы сейчас же явятся я нас всех съедят.

Аикпалван взмолился:

– Отец, я голоден, найди мне что-нибудь поесть, а я попашу за тебя.

Дехканин пошел за едой, а Аикпалван стал погонять волов:

– Хуш, хуш!

В то же мгновение появились два дива и накинулись на Аикпалвана. Но он изловчился, схватил дивов за уши, впряг их в плуг вместо быков и погнал. Вспахав быстро поле, Аикпалван принялся запахивать пустые земли, склоны холмов и гор.

Дехканин, вернувшись, поразился и обрадовался. Аикпалван продел в ноги дивов кольца, посадил их на цепь, а сам принялся за скромное угощение. Поев, он сказал:

– Теперь свободно пашите и сейте!

Старик от радости и не знал, чем угодить богатырю.

Тогда Аикпалван попросил:

– Отец, покажите мне дерево жизни, я возьму корешков его и листьев, поскорее отнесу в страну Каньон и вылечу свою любимую мать.

Дехканин на то сказал:

– Сын мой, это высокое дерево и есть дерево жизни. Под ним всегда отдыхают дивы, поэтому никто не мог пользоваться ни его листьями, ни корешками. Теперь же ты дивов посадил на цепь и вызволил нас из бездны печали, страха. И пойми, дерево это тяжелое. Унесешь ли ты его?

Но Аикпалван не стал долго раздумывать. Выдернул он дерево с корнем, как былинку, положил на спины дивам, сверху сел сам и поехал домой.

Проехав некоторое время, он вдруг увидел двух дерущихся людей. Смотрит – а это два богатыря, которые вероломно бросили его в яму.

Оказалось, что они, вытянув наверх золотой сундук, вот уже несколько дней из-за него спорят и сражаются не на жизнь, а на смерть. Аикпалван сбросил в яму обоих богатырей. Он поставил сундук поверх дерева жизни и погнал дивов так, что они помчались быстрее ветра. Проехав много дней и много ночей, Аикпалван прибыл в страну Каньон.

Дерево не помещалось в узких улицах города, и по пути Аикпалван разрушил и смел с лица земли дома беков, ханов и визирей.

Прежде всего он зашел в покой матери и поклонился ей, сказав, что привез дерево жизни. Но тут вдруг в комнату ворвались визири с обнаженными мечами. Аикпалван не испугался и, хоть много их было, вступил с ними в единоборство. Он сразил всех визирей, а за ними беков, ханов и все царское войско во главе с самим жестоким царем. Все богатство царской казны он раздал народу.

По просьбе матери Аикпалван нашел своих теток Мухлиё и Мухаббат. Он привез их в свою страну и выдал замуж за дехканских сыновей.

Аикпалван на плененных дивах вспахал все пустовавшие в степи земли, перевез туда все имущество, женился на принцессе, которую привез в золотом сундуке, и зажил счастливо и спокойно. Народ страны Каньон очень полюбил Аикпалвана.

Перевел М. Шевердин.

ШЕЛКОВЫЙ КОВЕР

Давным-давно жил какой-то царь. Однажды он узнал, что у одного бедняка есть красавица-дочь, и заслал к нему сватов.

Сваты пришли в дом бедняка и сказали слово царя.Дочь бедняка ответила сватам:

– Пойдите и скажите царю, раз хочет он на мне жениться, я согласна выйти за него, но при одном условии: если царь знает какое-нибудь ремесло, умеет что-нибудь делать, я за него пойду, если не умеет – не пойду.

Сваты вернулись к царю и рассказали про условие дочери бедняка. Сначала царя охватил гнев. Потом он подумал-подумал и решил: «Выходит, править государством – это еще не ремесло, не дело. Ладно, научусь я какому-нибудь ремеслу!»

Оставил он вместо себя во дворце визирей, а сам пошел выбирать себе ремесло. Много ремесел он пересмотрел, перепробовал, и больше всего ему понравилось ковроделие. Он нашел хорошего мастера-ковровщика и поступил к нему в ученики. Через три года и три месяца царь научился ткать ковры. Соткал он ковер и послал в дом бедняка.

– Ремесло выучил, условие выполнил, – приказал он сообщить ему.

Дочь бедняка ответила:

– Раз царь выполнил условие, то и я стою на своем слове. Теперь я пойду за него.

Царь устроил большой пир, отпраздновал со всей пышностью свадьбу и взял себе в жены дочь бедняка.

В один из дней в государстве этого царя вдруг бесследно исчезло несколько богатых купцов, и весть о том дошла до царя. Он приказал послать людей искать купцов. Искали долго, но и следов их не нашли.

– Теперь я сам их поищу. В городе есть какая-то тайна. Не успокоюсь, пока не раскрою ее! – сказал царь. Сняв с себя царские одежды и надев на себя другие так, чтобы его нельзя было узнать, ночью, когда стража спала, он вышел потихоньку из дворца в город и пошел по улицам. Долго он ходил и вдруг заметил вдали огонек. Двинулся он прямо на огонек, видит, что это харчевня, а в ней сидят люди и ужинают. Только царь открылдверь, как хозяин харчевни посмотрел на него и спросил:

– Что тебе нужно?

А царь так переоделся, что стал неузнаваем.

– Я голоден, хочу поесть, – сказал он смиренно.

– Ну, если ты голоден, проходи, – сказал хозяин и повел его в заднюю комнату. Только царь прошел в передний угол, как вдруг под ногами провалился пол, и он упал вниз. Смотрит – перед ним стоит разбойник. Схватил он царя за руку и потащил в темный подвал. Здесь сидел еще один разбойник. Поднялся он с места, выхватил из-за пояса большущий нож и зарычал:

– А ну, чья очередь!

Первый разбойник схватил царя за голову и крепко держал. У царя от ужаса помутился рассудок, и он взмолился:

– Подождите минутку, кто вы такие? Что вам нужно? Кровь, товары или деньги?

Неизвестные люди сказали:

– Нам, кроме крови, все нужно. А сейчас твоя голова нужна!

Царь сказал:

– Если я вам достану деньги, хватит этого?

Разбойники ответили:

– Хватит!

– Если так, я сотку ковер. Вы его отнесете во дворец царю, он вам даст тысячу золотых!

Разбойники посовещались между собой и решили:

– Ну ладно, покажи свое ремесло, посмотрим! А пока будешь ткать ковер, отсюда не выйдешь.

Царь попросил все необходимое, чтобы соткать ковер.

Разбойники пошли на базар, купили все, что сказал царь.

Царь соткал ковер из шелка и сказал:

– Вот этот ковер отнесите во дворец. Царь вам даст тысячу золотых.

Разбойники так и сделали. Дворцовый слуга взял ковер и отнес его визирю. Визирь показал ковер жене царя. Она узнала работу своего мужа и сразу поняла, что с царем что-то случилось. По ее приказу разбойникам дали за ковер тысячу золотых, а следом за ними тайком послали стражников. Получив золото, разбойники обрадовались и прямо побежали в харчевню.

Визирь взял много воинов, окружил харчевню, вошел во внутрь и освободил царя. Тут же в подвале нашли купцов и много других людей, которые попали к разбойникам в руки.

А разбойников этих поймали и казнили.

Сказочник Халиков. Перевел М. Шевердин.

ДОЧЬ БЕДНЯКА

Тарак-турок, омач и ярмо, в закромах у бедняка хоть бы зерно! Эй, эй, леденец в рот положи. На солнышке шайтан разлегся плашмя, на ветке обезьяна торчит стоймя. Затем-потом спрячься в дом. Это все присказка, а сказка впереди. Слушайте же!

У падишаха страны Аджам был сынок-балбес. Озоровал он так, что народу невмоготу стало терпеть его злые выходки, Пошли горожане во дворец и пожаловались.

В гневе прогнал падишах жалобщиков и приказал палачам побежать вдогонку и казнить их, да визирь сказал:

– Остановись, падишах. Утишь свой гнев. Сыну твоему исполнилось двенадцать лет. Отдай его в школу. Вот он и остепенится.

Отдал падишах сына-лоботряса в школу.

Капризный сынок шаха увидел книжку, заревел и сказал:

– Не хочу учиться! Я принц! Что хочу, то делаю. Зачем мне голову ломать?

Испугался учитель и подумал:

«Если я буду сына падишаха ругать, заставлять учить уроки, мальчишка побежит жаловаться к отцу. Не сносить мне головы. Пусть делает что хочет».

Три года пробыл сын падишаха в школе. И все три года играл в бабки со сверстниками и ничему не научился.

Наконец падишах вспомнил о сыне, велел привести к себе и сказал четыремстам длиннобородым мудрецам:

– Посмотрите, как сын мой читает, какие он книги знает?

Сынок-лоботряс пришел и встал перед падишахом и его четырьмястами мудрецами.

– Чему ты учился в школе, сыночек?

Сынок-лоботряс вытащил из кармана бабки и подкинул их на ладони.

– Вот!

Разъярился падишах и приказал казнить учителя, после которого осталось семеро сирот.

Послал падишах по городу глашатая кликнуть клич:

– Имеющие уши да слушают, Кто в сорок дней сделает моего сына грамотным, того награжу. А если никто не научит его грамоте, город в пыль сотру, а от жителей даже пепла не останется.

Жил в том городе один бедняк, и у него была девятилетняя дочка. Сидела она за прялкой а пряла. Вдруг с плачем приходит с улицы отец.

– Почему вы плачете, батюшка? – спрашивает дочка.

– Вай! Горе нам. Если падишахского сынка-лоботряса за сорок дней не научат грамоте, падишах даже пепла от нас не оставит.

– Приведите, я обучу его.

Не поверил бедняк дочке, но она так настаивала, что пошел он к падишаху и сказал:

– Если разрешите, моя дочь обучит вашего сына.

– Хорошо, – сказал падишах и отдал сынка-балбеса дочери бедняка на выучку.

Привели придворные принца-балбеса в дом бедняка.

Увидел принц-балбес, что дочка бедняка маленькая девочка, и подумал: «Дам ей затрещину, она и не будет меня учить».

А девочка была большая умница. Только поднял он руку, она раз ему по щеке.

Принца-балбеса в жизни никто не бил, к тому же он был большой трус. Он так испугался, что с тех пор, как только девочка чуть-чуть хмурила брови, он и дышать переставал. За свой плохой нрав он каждый день получал от нее пощечины. Учила дочь бедняка принца-балбеса, учила и, наконец, выучила.

Через сорок дней падишах вспомнил о сыне-балбесе, позвал четыреста своих длиннобородых и сказал:

– А ну, приведите сыночка. Посмотрим, чему его научила девчонка, а если не научила, сейчас же город в порошок сотру, а от всех жителей и пепла не оставлю. Девчонку прикажу к хвосту диких лошадей привязать.

Привели принца-балбеса.

– А ну, сыночек, почитай.

Начал принц-балбес читать.

Спотыкается, запинается, а читает.

Удивился падишах, удивились длиннобородые.

– Ну, как мой сын? – спросил падишах.

– Принц очень способный! – говорят длиннобородые и бородами трясут.

Обрадовался падишах, сынка-балбеса в новый золототканый халат нарядил, подарками драгоценными одарил, пиршество устроил, а бедняку сказал:

– Ну, иди, иди. Нечего тебе и твоей девке нос задирать. Благодарите аллаха, что от верной гибели избавились.

А жители того города радовались, что падишах город разрушать не будет и жизнь им пощадил. Пусть они радуются, а мы посмотрим на принца.

А принц-балбес после праздника лег на сырую землю и так лежал сорок дней и сорок ночей, не ел, не пил.

Опечалился падишах, послал глашатаев по базарам и велел кликнуть клич:

– Кто сумеет заставить моего сына разговаривать, того с головою засыплю золотом и красотку с черными косами подарю. А если не найдется такого человека, город разорю, а от жителей даже пепла не оставлю.

Жила в городе одна убогая, беззубая старушка.

Взяла она в рот урючину, пососала немного и сказала:

– Хм.

Пришла она во дворец, потерла принцу-балбесу спину и спрашивает:

– Эх, сынок! У твоего отца-падишаха еды-питья вдосталь, чего же ты лежишь и молчишь?

Говорит принц-балбес:

– Если отец женит меня на моей учительнице, я буду разговаривать, а нет – буду лежать, пока не помру.

Услыхал падишах, что говорит сын, позвал четыреста длиннобородых и спрашивает:

– Посмотрите-ка в священные книги, можно ли моего любезного сыночка женить на этой босячке.

Смотрели четыреста длиннобородых в священные книги, ничего не высмотрели.

Пришли к падишаху, говорят:

– Нет, не дозволяется!

А принц-балбес лежит, не ест, не пьет.

Разгневался падишах, позвал палачей.

Семеро палачей предстали перед падишахом со сложенными на груди руками, поклонились до земли и закричали:

– Остры у нас сабли, сильны у нас руки, кому пришел смертный час, не успеет свет коснуться тени, а мы уже голову ему снесем.

Связали палачи четыремстам длиннобородым руки назад и повели на площадь головы им рубить. Жил в том городе одни законовед-неудачник.

«Пусть лучше останутся в живых четыреста человек, чем умирать им», – подумал он, пошел к падишаху и сказал:

– О, падишах, в священных книгах нашел я такое широкое объяснение, как восьмидесятиаршинная улица в Намангане. Хочешь – жени сына на дочери бедняка, хочешь – не жени, ничего за это не будет.

Обрадовался падишах, послал своих людей в дом бедняка, схватили они девушку, привели силой во дворец. Не спросили у нее даже согласия и отпраздновали свадьбу.

Наутро после свадьбы принц-балбес велел выкопать яму. Подвел к яме дочь бедняка, связал все ее сорок косичек в один узел, ударил по правой щеке, ударил по левой и повесил за косу.

– Вот тебе, босячка, за то, что ты меня, принца, била.

А сам сел на лошадь и уехал на охоту. Вечером приехал, вытащил дочь бедняка из ямы, а утром опять повесил за косы. Так прошло сорок дней. На сорок первый день дочь бедняка со слезами взмолилась:

– Я слабая, бессильная, отпусти меня сегодня, я схожу повидаюсь с родителями, а то, видно, так и не увижу их совсем.

– Иди, но возвращайся сейчас же. Чуть опоздаешь – прикажу казнить, кожу твою набью соломой и повешу на стене дворца в назидание всем женам, чтобы слушали мужей.

Обрадовалась дочь бедняка. Второпях натянула ичиги, накинула паранджу, схватила две кукурузные лепешки и побежала домой к матери.

Увидела мать изнуренное лицо дочери, заплакала, запричитала:

– Вай, дочка, что с тобой?!! Пожелтела ты, точно солома, а твой нежный стан согнулся, словно волосок. Уж не смерть ли твоя пришла?

– Ой, матушка, сын шаха мучает меня сорок дней. Нет мне кусочка хлеба, нет мне глоточка воды, а только пощечины. Держит меня в яме.

Сжалось сердце матери. Вымыла она дочери лицо, заплела ей волосы, расстелила перед ней скатерть, подала всякого угощения. А когда дочь поела и повеселела, мать открыла сундучок, достала женский портрет, дала его дочери и сказала:

– Когда муж тебя ударит по лицу, ты улыбнись, а когда еще раз ударит, засмейся. Спросит он, почему ты не плачешь, а смеешься, скажи: «Твои побои – для меня вкусная лапша, твоя брань – бараний плов. Делай со мной, что хочешь, только не бери второй женой ту девицу, что здесь на портрете». Да еще засмейся звонче.

Вернувшись домой, дочь бедняка поступила так, как наказывала ей мать.

Когда принц-балбес посмотрел на портрет, он увидел девицу столь совершенной красоты, что сердце его пронизало острие стрелы.

– Жена, чей это портрет? – заорал принц-балбес. – Хочу взять ее в жены! Где она живет?

Стала дочь бедняка говорить, как мать велела:

– И не думай брать ее второй женой.

Раскричался, разорался принц-балбес. Стал бить дочь бедняка. Тогда сказала она:

– Есть такая страна Ирам, шесть месяцев туда ехать. У падишаха Ирама есть дочь Акбиляк. На лице ее семьдесят прозрачных покрывал. Если и одно приподнять, такое сияние исходит от ее красоты, как будто тридцать два светильника горят. Объявила всем Акбиляк: «Кто три раза сумеет заставить меня заговорить, за того я выйду замуж. Кто не сумеет – голову тому прикажу отрубить».

Выбежал из покоя принц-балбес, навьючил золотом сорок мулов, взял с собой сорок вооруженных приспешников и поехал искать Ирам. «Я принц, – думал он, – все меня боятся, все мне дозволено, заберу Акбиляк в жены, а захочет она или не захочет, мне дела нет».

Долго ехал он, оставляя позади степи, озера, пустыни, стоянки, переходы.

Ехал принц-балбес со своими приспешниками, ехал и добрался до резных багдадских ворот с серебряными кольцами. А за воротами раскинулся прекрасный сад, в нем цвели розы и тюльпаны, пели соловьи и всевозможные певчие птицы. На золотом троне были постланы атласные одеяла, в золотом хаузе, вместо воды, плескалось молоко.

Из ворот выбежал привратник:

– Пожалуйте, гости дорогие. Откуда вы и куда?

Закричал, заорал принц-балбес на привратника:

– Эх ты, раб!

Выхватил меч и разрубил его пополам.

Зашел принц-балбес в сад, уселся на высокой софе, снял корону, положил ее возле себя и крикнул приспешникам:

– Пустите коней попастись, а мне готовьте ужин!

Стали кони цветы топтать, ломать, стали приспешники гранатовые и инжировые деревья на дрова рубить.

Тут прилетели три горлинки, сели на золотой трон, перекувыркнулись и обратились в трех прелестных пери.

Не посмотрев даже на принца-балбеса, пери достали из шкатулки фигуры и начали играть в шахматы.

Одна сплутовала, другие две сказали:

– Плутовство бывает у людей, а не у пери.

Рассердился принц-балбес:

– Плутовство бывает у пери, а не у людей! – сказал он. – Я и без плутовства выиграю.

– Ну так идите вы и поиграйте! – сказала самая красивая пери, а голос у нее был нежный, точно звон колокольчика.

– Хорошо.

И вмиг, не успела бы старуха из спелого персика косточку вынуть, как принц-балбес проиграл и сорок своих мулов, и сорок вьюков с золотом, и сорок своих прислужников. Встал он пустой, как трижды вытряхнутый кувшин.

– Вот я вас, – закричал он и выхватил саблю.

Одна пери поднялась.

– Уходите! – сказала она нежным голоском. – Это место не для вас! – и так пнула принца-балбеса изящной ножкой пониже спины, что он кувырком полетел с золотого трона, покатился, точно арбуз, по дорожке цветника и упал в пыль. Засмеялись пери, а глаза их блестели, как у кошек, покушавших сала.

Пошел принц-балбес дальше один.

Прошел много переходов и стоянок. Видит – перед ним стоит семь недостроенных башен.

– Что это за мечеть? – спросил принц-балбес у пастуха.

– Э, приятель, – сказал пастух, – это не мечеть. Это дворец. Живет в нем падишах с дочерью Акбиляк. А дочь так сказала: «Кто три раза заставит меня заговорить, за того я выйду замуж». Никому еще не удалось выполнить ее зарок, и головы всех неудачников идут на башни вместо кирпичей.

Пришел принц-балбес во дворец и увидел, что принцесса Акбиляк во сто раз красивее, чем ему говорили.

Онемел он от восторга и низко опустил голову, как осел, увязший в грязи.

Акбиляк молча показала ему на шахматы и на бабки. Принц-балбес побоялся играть в шахматы, решил сыграть в бабки: «Не беда, что нет у меня ничего. Поставлю себя. Все равно выиграю. Сколько лет играю».

Пери взяла четыре золотых бабки, составила два серебряных кирпича, бросила на них одну бабку и сразу выиграла.

Рукой махнула. Палач тут как тут.

Визирь, стоявший по правую руку принцессы, поклонился.

– Нижайшая просьба к принцессе, – сказал он. – Отдайте мне этого невежу, я хорошенько его помучаю, а потом убью. Пускай впредь никогда не играет с пустыми руками.

Увел он принца-балбеса к себе.

– У меня дома есть маслобойка, и там работает раб-старик. Его голова пойдет на башню, а тебя поставлю вместо него.

На маслобойке принц-балбес работал день и ночь, три меры жмыха выжимал, спал на соломе, машевый суп хлебал, дым кизяка вдыхал.

Как-то раз мимо маслобойки проходил караван торговцев.

– Куда едете? – спросил принц-балбес.

– В Аджамское государство.

– Отвезите письмо аджамскому падишаху.

– Хорошо, – сказал старшина каравана.

Взял принц-балбес перо и бумагу и написал:

«Любезный отец, я, свет твоих очей, твой сын, приехал в Ирам, захотел взять в жены Акбиляк и попался в капкан. Три года верчу маслобойку. Отец, ты – аджамский падишах. Дочь бедняка с выдранными волосами виной всем моим мучениям. Как только получишь письмо, всех в ее роду, от семи до семидесяти лет, по четвертям размерь и изрежь на куски. Если этого не сделаешь, и на том и на этом свете я буду в обиде на тебя».

Запечатал принц-балбес письмо и отдал его старшине каравана.

Человек, взявший письмо, был соседом того бедняка, дочь которого была женой принца-балбеса. Вернувшись в Аджам, караванщик рассказал о письме. Услышала в соседней комнате об этом дочь бедняка:

«Должно быть от мужа», – подумала она. Вскочила, выхватила из рук отца письмо и убежала в сад.

Дочь бедняка прочла письмо, видит, что дело плохо обернулось. Сожгла письмо, взяла бумагу и написала:

«О любезный отец, пишу я, свет твоих очей, твое сердце, твое детище. Приехал я в Ирам, взял в жены пэри Акбиляк и стал падишахом семи частей света. От моей власти никто не освободится: ни дивы, ни пери, ни джины, ни люди. Как дойдет письмо, сейчас же мою жену и всех родных до седьмого колена одари одеждой, засыпь золотом вровень с головой. А не то зарублю тебя саблей. Приду через три месяца с семисоттысячным войском и вытащу твою душу через нос. Руку приложил и печатью скрепил. Твой сын».

Дочь бедняка отдала письмо отцу, а он отнес его падишаху.

Падишах дрожащим от страха голосом прочитал письмо четыремстам длиннобородым.

Как было написано в письме, так он и сделал.

Бедняк, осыпанный золотом, пришел домой, не чуя ног под собой от радости.

Ночью дочь бедняка пошла во дворец, вывела норовистого коня, на котором ее муж ездил на охоту, в четырех местах подтянула подпругу, надела одежду джигита, шапку с собольей опушкой, привесила на пояс исфаганскую саблю. Вскочила дочь бедняка на коня и так стегнула его, что до костей врезалась нагайка. Конь запрядал ушами, поднял хвост трубой и поскакал что есть духу через степь.

Дочь бедняка остановилась в том саду, где муж ее три года назад играл в шахматы с пери. С привратником вежливо поздоровалась, коня приказала в сторонку привязать, чтобы цветов не помял.

Не успела она выпить и одной пиалы чаю, как прилетели, так же как и тогда, три горлинки, обернулись в пери и стали играть в шахматы. Одна сплутовала, другая сказала:

– Плутовство бывает у человека.

– Нет, у пери бывает, – вмешалась в разговор дочь бедняка.

Переглянулись лукаво пери, и одна спрашивает:

– А вы играете?

– Играю, – сказала дочь бедняка и начисто обыграла трех пери, не оставила им даже ноготков в голове почесать.

Дочь бедняка взяла фигуру и сказала:

– Играю на вас троих, – и сделала ход.

Пери смотрят – дочь бедняка выиграла их самих.

Пери задрожали, как тополевые листья, и заплакали:

– Простите нас! Мы рабыни ирамской принцессы Акбиляк. Если она узнает, что мы самих себя проиграли, она наших отцов и матерей не оставит в живых. Отпустите нас. Когда у вас будет какое-нибудь желание, мы в мгновенье ока исполним все, что вы захотите.

Дочь бедняка очень обрадовалась.

– Есть у меня одна задача, – сказала она, – заставьте Акбиляк говорить три раза, и я вас отпущу.

Все три пери тяжело вздохнули.

– Злая и капризная эта тиранка, – сказала старшая пери. – Восемнадцать лет ей уже, и ни разу она не послушалась родителей. Ладно, сослужим вам службу. Мы вам дадим три перышка. Что мы вам скажем, чему научим, так и делайте. В комнате у принцессы три тахты: одна изумрудная, другая яхонтовая, третья рубиновая. Когда принцесса сядет на изумрудную тахту, сожгите на светильнике перышко – и я окажусь под тахтой. Прикажите тахте рассказать что-нибудь. Я буду рассказывать, а принцесса Акбиляк подумает, что это тахта говорит. Потом Акбиляк сядет на яхонтовую тахту, а вы снова прикажите рассказать что-нибудь. То же и с рубиновой тахтой. Но только, что мы вам ни скажем, говорите наоборот, пусть ваши слова будут нелепы.

Пери оставили дочери бедняка по перышку, а сами обернулись в горлинок и улетели.

Дочь бедняка села на коня, быстро доехала до Ирама и отправилась во дворец.

Принцесса Акбиляк сидела, опустив на лицо семьдесят тончайших шелковых покрывал. Сорок ее прислужниц лунолицых, черноглазых, с черными сходящимися на переносице бровями, посмеивались с лукавством, кокетливо покусывая свои нежные ноготки. Никто не признал, что статный юноша – это девушка, так хорошо переоделась дочь бедняка.

– О, жестокосердная тиранка! – воскликнула дочь бедняка. – До каких ты пор будешь убивать живьем неповинных людей, алой, словно тюльпан, кровью заливать землю? До каких пор будешь считать себя безнаказанной только потому, что ты принцесса, а твой отец падишах? Живо встань с места и кланяйся мне в ноги. А не то зарублю тебя саблей и прикажу привязать твою голову к луке моего седла. Но жаль мне твоей красоты. Отвезу тебя к себе, заставлю тебя прислуживать, разливать чай моим сорока тысячам воинов.

В ярость пришла принцесса Акбиляк. Сорвала с лица покрывало. Рот у нее раскрылся, как старый мешок, лоб сморщился, как кора карагача.

Сделала принцесса знак визирю.

– Эй ты, невежа, – крикнул визирь. – У тебя самого дома гостю нечего подать, а сколько наболтал. Сейчас призову палача тебя казнить.

Дочь бедняка только засмеялась:

– Не испугался я. Лучше давайте сыграем в бабки.

Тогда принцесса Акбиляк взяла серебряные кирпичики, золотые бабки и хотела играть.

– Подожди, бессовестная принцесса, – сказала дочь бедняка, – ты плутовством выигрываешь у приезжих гостей, а их самих убиваешь, но меня не проглотишь – подавишься. Дай мне бабки.

Принцесса Акбиляк покраснела от гнева, но отдала бабки.

Не успела принцесса Акбиляк почесать в голове, как дочь бедняка выиграла у нее все семьдесят ее сокровищниц.

В злобе и отчаянии Акбиляк схватила себя за голову, вырвала прядь волос и села на изумрудную тахту.

Дочь бедняка взяла перышко и сожгла его на светильнике. Мгновенно пери прилетела и спряталась под изумрудной тахтой, а принцесса Акбиляк ничего не заметила.

– Эй, тахта, – сказала дочь бедняка, – шесть месяцев я мучился в дороге. Расскажи мне что-нибудь, чтобы тоска от сердца отлегла.

Пери заговорила:

– Что рассказать вам?

– Тебе рассказывать, а мне слушать, – сказала дочь бедняка.

Пери стала рассказывать.

Рассказ первой пери

Давным-давно жил-был столяр. Накопил он денег и отправился путешествовать. У столяра был друг ювелир, золотых дел мастер. Сказал он: «Я тоже пойду». А у золотых дел мастера был друг портной. «И я пойду», – сказал он. А у портного был приятель – маг и чародей. «И я пойду», – сказал он.

Так вчетвером они и пошли. Наступила ночь. Все легли спать, а столяр остался бодрствовать. Чтобы не заснуть, он из куска дерева стал вырезать куклу. Кончил работу, положил куклу возле костра, а сам заснул. Проснулся золотых дел мастер, увидел куклу и подумал: «Это плотник сделал, а я сделаю лучше». Расплавил он на огне серебряную монету и сделал кукле серебряные ноготки, серебряные зубки, серебряные глазки. Кончил работу и лег спать. Проснулся портной, увидел куклу и подумал: «Эге, это друзья сделали». Взял кусок материи, сшил красивое платье и надел на куклу. Кончил шить и заснул. Проснулся маг, увидел куклу, прочитал заклинание – и кукла ожила. «Вставайте!» – кричит маг. Подняли головы друзья, смотрят – стоит перед ним прекрасная девица. Из-за красоты ее солнце и луна спорят. Принцесса Акбиляк перед ней хуже самой уродливой лягушки.

– О, юноша, – обратилась пери к дочери бедняка, – если ты мудр, рассуди: «Кто сотворил эту девушку? Плотник, золотых дел мастер, портной или маг?»

Дочь бедняка сказала:

– Ну хорошо, если бы портной не сшил кукле платья, разве она была бы человеком?

И здесь случилось то, что случилось. Рассердилась принцесса Акбиляк, не выдержала и закричала:

– Ты дурак. Или ты не понимаешь, что и в платье я принцесса, и голая я принцесса?!

Забили барабаны, затрубили карнаи, а народ закричал!

– Принцесса заговорила в первый раз!

Разъярилась Акбиляк, точно кошка, у которой отняли мясо, и пересела на яхонтовую тахту, а дочь бедняка сожгла второе перышко и сказала:

– О, тахта яхонтовая, расскажи что-нибудь. Пусть сердце мое порадуется, расцветет.

Вторая пери прилетела и из-под тахты сказала:

– Что же тебе рассказать? Рассказ изумрудной тахты ты перепутал, как старые калоши. Слушай же.

Рассказ второй пери

Давным-давно, в старые времена, жил богач. Хоть он и был богатый человек, но на спине у него наросло три пуда грязи.

У богача было три сына. Старший говорит отцу:

– Эй, отец, дайте мне сто золотых, я поеду в Ташкент и накуплю жирных баранов, вот с такими курдюками.

Отец дал старшему сыну денег. Вышел сын на улицу и видит – мальчик то надевает на голову, то снимает порванную шапку.

– Эй, зачем тебе такая рваная шапка? – спросил байский сын.

– Это особенная шапка. Оденешь ее на голову, закроешь глаза, а как откроешь – она тебя перенесла с Запада на Восток.

Схватил байский сын шапку, отдал сто золотых и принес ее домой. Отец увидел шапку и поднял крик:

– И это твоя покупка?!

Попросил у отца средний сын:

– Ну, батюшка, дай мне сто золотых, поеду я в Узген, куплю там рису, каждая рисинка с фисташку величиной.

Дал ему отец сто золотых. Вышел средний сын на улицу, видит – ребятишки играют осколком зеркала и кричат:

– Чудесное зеркало! Из Самарканда в него всякий увидит Бухару!

Отдал средний сын за осколок разбитого зеркала сто золотых.

– Эх ты, дурак! – закричал богач.

Тогда попросил сто золотых младший сын.

– Открою лавку на базаре. Стану мелочью торговать, – сказал он.

Отец дал ему сто золотых. Младший сын вышел на улицу, а ребятишки в это время катались с горы в дырявом тазу.

«Здорово, – подумал младший сын, – не ест ни травы, ни сена и так бегает».

Отдал ребятишкам за дырявый таз сто золотых и принес его домой. Богач, увидев сторублевый таз, скрючился точно пес, проглотивший иголку.

Схватил он свой посох и давай колотить сыновей. У среднего выпал осколок зеркала на землю. Младший брат, прикрываясь дырявым тазом, наклонился, заглянул в зеркало и видит: у падишаха Западной страны умерла дочь, положили ее в гроб, и весь народ стоит около гроба и рыдает. Схватил младший брат облезлую шапку, надел на голову, закрыл глаза и только открыл, смотрит – он уже стоит около гроба. Стал он лить воду из дырявого таза на голову мертвой царевны. Вдруг она встала, да такая красавица, что перед ней принцесса Акбиляк хуже жабы. Пусть же мудрецы рассудят: отчего ожила царевна – от шапки, от зеркала или от таза?

Дочь бедняка сказала:

– Если бы младший сын не посмотрел да мертвую царевну в зеркало – ничего не было бы.

Тут Акбиляк не выдержала и закричала:

– Ну и дурак: когда я умру, пусть на меня сто тысяч человек глаза таращат,- разве я от этого воскресну?

Сказала и прикусила язычок.

Забили барабаны, затрубили карнаи. Народ закричал:

– Акбиляк говорит во второй раз!

Рассердилась Акбиляк и пересела на рубиновую тахту.

Дочь бедняка сожгла третье перышко и попросила:

– О, рубиновая тахта. Расскажи и ты что-нибудь.

Третья пери прилетела и рассказала.

Рассказ третьей пери

В старые времена у одного падишаха был попугай. Падишах кормил и холил попугая.

Попугай подумал:

«При жизни падишах меня очень уважает, а что сделает после смерти?» – и притворился мертвым.

Пришел падишах, заглянул в клетку и приказал своему конюшему:

– Выбрось дохлую птицу на крышу.

Попугай сел на крышу и закричал:

– Ты плохой падишах. Я не умер! Теперь пусти меня в Индостан. Сорок лет я не видел своих родных.

– Хорошо, – говорит шах, – только прилетай обратно.

Слетал попугай на родину и принес в подарок падишаху яблоко не яблоко, персик не персик, а такой красивый плод, – посмотришь – слюнки текут.

Дворецкий положил плод на золотое блюдо и отнес в конюшню, где падишах с попугаем на плече ласкал своего любимого коня. Только хотел падишах откусить кусочек плода, вдруг конь протянул морду и проглотил плод.

– Стой, стой, – кричит падишах.

А конь упал на землю и издох.

Разъярился падишах и оторвал попугаю голову.

Кто тут виноват? Падишах, конь или попугай?

Дочь бедняка, помня наказ пери говорить наоборот, сказала:

– Виноват конь. Зачем он съел яблоко?

Принцесса Акбиляк закричала:

– Эх ты, глупец! Да разве конь принес из Индостана плод?..

Прикусила язык Акбиляк, да было поздно.

Забили барабаны, затрубили карнаи. Народ закричал:

– Принцесса заговорила в третий раз. Больше не будем рубить головы женихам.

Рассердилась Акбиляк и говорит:

– Вай, горе мне. Придется стать мне твоей женой. Сколько разных принцев приезжало, и всем им из-за меня головы отрубили. А у тебя ни усов, ни бороды нет, и ты меня перехитрил. Ничего не поделаешь, буду твоей женой.

Дочь бедняка вынула из ножен саблю и сказала:

– Зря, принцесса! Видишь это? Сколько людей потеряли из-за твоего каприза свои головы! Настал час твоей гибели!

Заплакала Акбиляк.

– Вай, я несчастная. Разве я виновата? Злой волшебник в день моего рождения наложил на меня заклятье. Ты снял с меня заклятье. Делай со мной, что хочешь.

Поверила дочь бедняка речам принцессы Акбиляк, рассказала ей свою историю и попросила найти принца-балбеса и казнить его за вероломство.

Пошли глашатаи по улицам и стали кричать:

– Где здесь принц из Аджама! Пусть идет во дворец!

Искали его искали, но так и не нашли. Тогда дочь бедняка собралась в обратный путь и поехала в родную страну.

Пусть она едет, а вы послушайте про принца-балбеса.

В тот час, когда забили барабаны в третий раз, визирь прибежал в маслобойку и сказал:

– Берегись! Царевич, который заставил сейчас Акбиляк заговорить, – твоя жена, она хочет тебя казнить. Спрячься.

С перепугу забрался принц-балбес в помойную яму и сидел в ней, пока дочь бедняка не покинула страну Ирам.

Тогда визирь привел принца-балбеса во дворец к принцессе Акбиляк.

– Пусть стоит подальше от трона, – закричала Акбиляк и зажала свой нос, – от этого принца несет вонью за сто шагов. Если ты сын аджамского падишаха – пощажу тебя, а если нет – прикажу тебе голову отрубить.

Принц-балбес упал на колени и сказал:

– О, принцесса! Подлинно, мой отец – аджамский шах. Я ему написал, письмо, чтобы он изрезал по четвертям мою жену-босячку с вырванными волосами. А она всех перехитрила и приезжала сюда в одежде джигита, чтобы убить меня. Моя жена хитрее змеи. Какая-то нищенка обманула тебя, принцессу Ирама, и заставила тебя говорить. Ты должна ей отомстить.

От злобы лицо Акбиляк стало желтым, как шафран.

– Возьми сорок тысяч воинов, – сказала она, – и поезжай в свою страну. Привези эту хитроумную босячку. Я хочу посмотреть на цвет ее крови.

– Повинуюсь, – сказал принц-балбес и побежал собираться в поход.

Он так торопился, что, пока спускался по лестнице, семь раз споткнулся, скатился, стукнулся, на руках, на ногах в семи местах кожу ободрал.

Отправился принц-балбес с сорокатысячным войском в Аджам.

Подойдя к рубежам Аджама, принц-балбес отправил с гонцом письмо отцу:

«Через три дня прибываю в город Аджам. Эй, отец, я владыка семи частей света, если мне не покоришься и не выйдешь встречать на дорогу, сравняю город с землей».

Получил письмо аджамский падишах, собрал своих четыреста длиннобородых мудрецов и сказал:

– Мой любимый сын приехал, прислал письмо, говорит, что ему подвластен весь мир. Раз так пишет, наверно, это правда. Если я к нему не выйду навстречу, то он по молодости лет сделает все, что вздумается.

Четыреста длиннобородых мудрецов только головами качали и бородами трясли.

Взял падишах своих визирей и длиннобородых мудрецов, выстроил их по сторонам дороги и сам встал посредине в пыли. Все стоят, повесив свои сабли на шее.

Едет принц-балбес, нос задрал, щеки надул, усы топорщит, на отцовских визирей и мудрецов даже не смотрит.

Остановил коня и кричит на отца:

– Эй, отец, я же тебе писал, чтобы ты истребил весь род моей жены до седьмого колена. А ты что сделал? Приказываю тебе, поставь сейчас же виселицу в восемьдесят аршин высотой и повесь мою жену с выдранными волосами, а я возьму лук и пущу ей стрелу в рот, чтобы она вышла у нее через ухо!

Перепугался падишах. Затряслись у него ноги и руки. Упал он лицом прямо в пыль. А принц-балбес давай визирей, вельмож и длиннобородых мудрецов саблей рубить.

Пусть принц-балбес кричит, визирей и мудрецов саблей рубит, а вы послушайте о дочери бедняка.

Услышала она, что муж ее принц-балбес с сорокатысячным войском вступил в пределы государства Аджам, оделась воином, взяла в одну руку меч, в другую – щит и говорит отцу:

– Знаю я своего мужа. С трусом он храбрец, а с храбрецом – трус.

Подъехала дочь бедняка к ирамскому войску и кричит:

– Кто тут орет-похваляется, кто тут людей рубит-убивает?

Увидел принц-балбес дочь бедняка со щитом и мечом – перепугался, саблю из рук выронил, с коня упал и прямо в кучу навоза головой зарылся.

Увидели это сорок тысяч ирамских воинов, и все сорок тысяч побежали быстрее джейранов.

Накинула дочь бедняка аркан на ноги принца-балбеса, вытянула его из навозной кучи и приволокла на городскую площадь.

Самого аджамского падишаха так нигде и не нашли. Куда он сгинул, что с ним сталось – никто не знает.

А правителем Аджама народ назначил дочь бедняка.

Сказочник Хасан Худайбердыев. Перевел М. Шевердин.

ЭРНАЗАР И КИМОНАЗАР

Когда-то давно жил, говорят, один достойный человек по имени Назар. Было у него три сына и три дочери. Старшего сына звали Пирназар, среднего – Ходжаназар, а младшего – Эрназар. Пирназар и Ходжаназар были от первой, старшей, жены Назара, а Эрназар и все дочери – от младшей жены. Больше всех Назар любил самого младшего своего сына Эрназара.

Жил Назар в роскоши, дни его проходили на пирах. Детей своих он не учил ничему. Да и зачем было им учиться: отец-то у них был богатый человек.

Неудивительно, что старший и средний сын выросли неженками, вечно играли они в азартные игры, ни о чем не думали. Младший сын Эрназар ничем не походил на своих братьев. Был он спокойным, скромным и умным.

Состарился Назар. Почувствовав приближение смерти, позвал он к себе сыновей и объявил им свою волю.

Старшему сыну Пирназару он сказал:

– Такой-то большой сад в таком-то месте, со всеми строениями и дворовыми помещениями отдаю тебе. Дарю тебе еще две корчаги, полные золота. Вот это твое наследство, если я скоро умру.

Среднему сыну Ходжаназару старик завещал другой сад и одну корчагу золота.

Наконец дошла очередь и до младшего сына Эрназара.

– А что тебе оставить, мой сын? – сказал. – Говори!

– О, отец! – отвечает тот. – Мне ничего не нужно, лишь бы живы были вы да здоровы.

– Тебе, Эрназар, тоже оставлю сад с постройками, кроме того, – и тут старик заговорил шепотом, чтобы никто не услышал, – оставлю тебе вот этот складной нож. Только ни за что не показывай его своим братьям. Нож этот волшебный и во многом тебе поможет.

Вынул старик из-под подушки нож, придавил лезвие большим пальцем и тихонько сказал:

– Э, Кимоназар!

Нож моментально раскрылся, и вдруг откуда ни возьмись в комнате появился молодой и ловкий с виду джигит.

– Повинуюсь! – сказал он.

– Принеси-ка мне миску кислого молока! – приказал старик Кимоназару.

По мановению ока перед ними появилась миска с кислым молоком.

– Вот видишь, сын мой Эрназар? – заговорил старик-отец. – Всегда, когда тебе захочется чего-нибудь, позови Кимоназара – и он все для тебя сделает. Но никому не рассказывай о тайне этого складного ножа.

Потом старик добавил:

– В тот день, когда я умру, придет к тебе старец. Отдай ему старшую свою сестру. На другой день придет еще один старец. Отдашь ему среднюю сестру. На третий день явится к тебе третий старец. Отдашь ему младшую сестру.

Спустя несколько дней старик Назар умер.

В день смерти Назара в дом явился старец и сказал:

– Отдайте мне старшую сестру!

Эрназар вспомнил завет отца и отпустил с этим старцем старшую сестру. На второй день пришел другой старец и потребовал: «Отдайте мне среднюю сестру!» Эрназар безропотно отпустил среднюю сестру. На третий день постучался третий старец и заявил: «Отдайте мне младшую сестру!» Эрназар отдал ему свою младшую сестру.

Что касается старших братьев, то после смерти отца они еще пуще прежнего дали волю своим порокам. Пирназар и Ходжаназар беспрестанно играли в азартные игры и скоро проиграли все золото, роскошные свои сады и дома, что оставил им в наследство отец. Они даже не поинтересовались, что это за старцы и почему Эрназар отдал им всех трех сестер. Эрназар же занялся садом, сам ухаживал за ним, вскапывал, поливал и на доходы от него содержал свою мать. Когда же разорившиеся братья пришли к нему с просьбой помочь им, он дал им и золота и серебра. Но Пирназар и Ходжаназар быстро проиграли в кости и золото и серебро. Снова пришли они на поклон к Эрназару, но на этот раз денег он им не дал, а так как разорились теперь они вконец, предложил он им поселиться у него.

Но братья не поняли его великодушия и затаили на него в душе злобу:

– Как так можно? Эрназар вон каким богачом стал, а мы что, хуже него разве? – говорили они друг с другом. – Мы нуждаемся в куске хлеба! Давай убьем Эрназара, а все его богатства возьмем себе!

Когда наступила ночь, прокрались они тайком в комнату, где спал Эрназар. Но у двери они толкнули медный кувшин, он упал. От шума проснулся Эрназар.

Вскочил он, смотрит: стоят над ним братья с ножами в руках.

– Что плохого я вам сделал, братья мои? – заговорил Эрназар. – Я ведь ни в чем не отказываю вам!

– Все одно мы тебя убьем!

– Нет горше преступления – убить родного брата. Мне жаль вас, несчастные. Берите все золото, сад и дом, что оставил мне покойный отец. А сам я уйду, куда глаза глядят! – сказал им Эрназар.

– Отдай и уходи, тогда оставим тебе жизнь!

Оставил Эрназар все, что у него было. Не дали ему жестокие братья даже с родной матерью попрощаться.

Шел Эрназар шел и пришел в пустынную степь. Видит – плешивый пасет овец. Отдал Эрназар ему свою хорошую одежду, надел на себя его лохмотья и пошел дальше. Долго он странствовал по свету и добрался, наконец, до одного города. Здесь на базаре он нанялся на работу к шашлычнику.

Шашлычник рубил мясо, мариновал его, нанизывал на палочки и передавал Эрназару, а тот поджаривал их на жаровне. С приходом Эрназара дело у шашлычника подвинулось, начал он богатеть. Но был шашлычник человек жадный. Сколько ни трудился Эрназар, он не давал ему и полукопейки.

Ходил на тот базар старик. Каждый день он приносил глиняную крынку кислого молока и, продав его, уходил.

Позвал однажды Эрназар старика к себе, положил перед ним две-три палочки шашлыка и лепешку и сказал:

– Устали, вы, наверное, отец. Сядьте, поешьте!

Съел старик шашлык и лепешку и поблагодарил:

– Да превратится пыль, что ты возьмешь в свою руку, в золото!

Тогда Эрназар спросил старика:

– Есть ли у вас сын, отец?

– Эх, был бы у меня сын, разве пришлось бы мне на старости лет ходить по базару.

– Тогда возьмите меня в сыновья! – сказал Эрназар.

Обрадовался старик, взял Эрназара себе в сыновья и повел его к себе домой.

Стал Эрназар помогать старику. Вместе ходили они на базар продавать кислое молоко. Так они и жили.

Однажды, когда рано утром старик и Эрназар шли на базар, они увидели: солнце восходит и на Востоке и на Западе. Удивился Эрназар и спросил:

– Отец, что за чудо!

– Светило, что восходит на Востоке, это настоящее солнце, – ответил старик. – А то, что восходит с Запада, это не солнце, а отражение лица дочери нашего падишаха.

В ту ночь, когда старик крепко уснул, Эрназар встал, вошел в хлев и, достав из кармана нож, позвал:

– Кимоназар!

Нож раскрылся и заговорил:

– Повинуюсь!

И сразу перед Эрназаром появился юноша.

– Пусть этот хлев превратится в красивую михманхану, устланную бархатными коврами и подстилками из адраса, и пусть загорятся свечи в серебряных подсвечниках, и пусть раскинется от стены до стены дастархан с самыми лучшими яствами и винами, и пусть солнцеликая дочь падишаха очутится здесь!

Хлев превратился в роскошную михманхану, в которой сидела солнцеликая дочь падишаха. С низким поклоном зашел к ней Эрназар в облике того самого плешивого, с которым он обменялся одеждами.

Удивилась солнцеликая, подняла свои подобные лукам брови.

Тогда Эрназар шепнул:

– Эй, Кимоназар, одень меня в богатую одежду!

Глянула солнцеликая, а перед ней уже не грязный, оборванный плешивый, а богато одетый джигит. Засмеялась тут солнцеликая, протянула Эрназару свои белые руки, начали они пировать, веселиться.

Среди ночи проснулась жена старика. Вышла она во двор, видит – в хлеву яркий свет. Подошла, заглянула и поразилась: нет хлева, есть красиво убранная, роскошная михманхана.

– Что за чудо, о аллах! – прошептала старуха. – Что случилось?

Побежала она будить старика.

– Вставайте, да вставайте же! – зашептала старуха. – Идите, посмотрите, что в хлеву делается!

Поднялся со своего ложа старик, заглянул в хлев, а там темно, ни зги не видать. Все там как было.

– Тебе, старой, померещилось, что ли? Или во сне все это приснилось? – заворчал старик и пошел спать.

На следующий вечер Эрназар снова пошел в хлев, достал из кармана волшебный нож и приказал:

– Кимоназар! Сделай и сегодня так, как было вчера!

Снова хлев превратился в михманхану.

Сидят там Эрназар с солнцеликой дочерью падишаха, пируют они, веселятся.

Старуха снова проснулась, заглянула в хлев и побежала будить старика.

Пошел старик к хлеву, смотрит – опять ничего нет.

– И что с тобой, не пойму! – говорит он старухе. – Наверное, ум у тебя помутился! Да вон, посмотри, сын спит на айване.

Прошло несколько дней. Каждую ночь юноша и царевна проводили в веселье.

Однажды Эрназар пришел к старику и говорит:

– Отец, посватай солнцеликую дочь падишаха за меня!

Удивился старик:

– Что ты, сын мой! – Сколько царских да бекских сыновей сватались к ней, и все они получили отказ! А ты вон бедняк, да еще плешивый. Куда нам с тобой до дочери падишаха!

– Кому и отдаст падишах свою дочь, если не нам? – возразил Эрназар. – Прошу вас, идите во дворец, сватайте!

– Да в уме ли ты, сын мой? Что ты болтаешь зря?

– А вы попробуйте сходить к падишаху Он не откажет!

Покачал головой старик, посмеялся, но пошел. Взял он с собой метлу и давай ею подметать площадь у самых ворот дворца.

Увидели привратники, что старик метет площадь перед дворцовыми воротами, и доложили падишаху:

– Государь, к вам сват пришел.

– А кто такой? – спросил падишах.

– А мы не знаем. Какой-то старик-бедняк подметает у ворот вашего дворца, – ответили слуги.

– Приведите-ка его ко мне, – приказал падишах.

Привелипривратники старика к падишаху.

– Добро пожаловать, отец! – приветствовал он старика. – С чем пожаловал?

Старик поклонился падишаху и говорит:

– О, царь царей! Простите меня, старика! Я человек бедный. Есть у меня плешивый сын. Полюбил он вашу солнцеликую дочь, пришел я сватать ее.

Разгневался падишах, завопил:

– Палача ко мне! Явился палач.

– Отруби голову этому злосчастному! – приказал падишах. Отрубил палач голову старику, положил рядом с обезглавленным телом.

А Эрназар ждал, ждал. Видит – отец не идет.

Тогда достал Эрназар из кармана волшебный нож и сказал:

– Кимоназар!

– Повинуюсь, – сказал таинственный юноша.

– Где мой старик? Где мой второй отец?

– А старика казнил падишах, – ответил Кимоназар.

– Пусть старик будет живой! – приказал Эрназар.

Не успел он глазами моргнуть, а старик появился живой и здоровый, как прежде.

– Почему так поздно? – спросил Эрназар старика. – Что падишах ответил?

– Э, сын мой, не отдает падишах свою солнцеликую дочь нам. Не успел я открыть рта, вызвал он палача и велел отрубить мне голову. Не знаю, как это я живой остался.

На рассвете Эрназар разбудил старика.

– Проснитесь, отец, прошу: идите во дворец сватать солнцеликую. Старик испугался. «Не пойду!» – говорит. Но Эрназар уговорил.

Пошел старик снова ко дворцу и начал подметать у ворот. Снова схватили его привратники и привели к падишаху.

– Ийе, – удивился падишах. Как же это ты живой! Ну и крепок же ты! Палача ко мне!

Явился палач. Падишах приказал:

– Разруби старика на четыре части! Разрубил палач беднягу на четыре части.

Ждал Эрназар старика – не дождался. Вызвал он Кимоназара и велел ему оживить старика.

Снова послал старика Эрназар во дворец сватать солнцеликую, и снова жестокий падишах приказал казнить его.

Так в течение сорока дней старик каждое утро ходил ко дворцу сватать дочь падишаха. Каждый раз падишах приказывал его подвергнуть мучительной казни. А Кимоназар оживлял его. На сорок первый день визирь падишаха сказал:

– Государь! Вы казните старика, а он вновь и вновь оживает. Здесь есть какая-то тайна. Не казните его больше! Поставим ему самое тяжелое условие. Все равно он его не выполнит. Тогда на законном основании не отдадите ему царевны.

Падишах согласился.

Когда снова привели к нему старика, он закричал:

– Даю тебе три дня сроку. В течение трех дней ты должен привести триста лошадей, груженных золотом и серебром, три тысячи верблюдов, тридцать тысяч голов овец. Тогда отдам тебе свою дочь.

Пришел домой старик и давай колотить Эрназара посохом.

– Измучил ты меня, плешивый! Где я найду столько добра?

– Радуйтесь, отец! – смиренно сказал Эрназар. – Солнцеликая теперь наша! Я найду все, что требует падишах!

Прошло два дня. Наступил и третий день, а ничего не было видно, ничего не было слышно. Расстроился старик и спросил Эрназара:

– Где же твое добро? А ты хвастался, что все найдешь! Третий день завтра, а у меня во дворе четыре барана да одна корова? Где лошади, верблюды, овцы? Что теперь станем делать?

– Отец, потрудитесь выглянуть за ворота.

Вышел старик за ворота, а там улица полна лошадей, верблюдов и овец. Погонщики кричат, кони ржут, верблюды стонут, бараны блеют. Люди со всего города сбежались.

А Эрназар еще утром вызвал к себе Кимоназара и приказал ему:

– Приготовь все, что требует падишах, да в двойном размере!

А во дворце все визири и слуги сбились с ног и вопят: «Хватит, хватит! Больше некуда девать!»

Прошло немало дней. Однажды опечаленный Эрназар прогуливался по базару, видит: какой-то нищий подкладывает в очаг пирожника дрова, и нет-нет – подхватывает упавшие в золу объедки и с жадностью поедает их.

Подошел к нему Эрназар, видит: да ведь это его средний брат!

Удивился Эрназар, головой покачал, но прошел мимо, а брат его не узнал. Вдруг навстречу ему идет другой нищий и ведет на веревке ишака, груженного хворостом, в сторону бани. Пригляделся Эрназар, видит: а это старший его брат. Еще больше удивился Эрназар. Пришел он домой, достал нож и говорит:

– Кимоназар!

– Повинуюсь!

– Сделай-ка, чтобы оба брата были здесь.

Появились перед Эрназаром оба его брата, повалились ему в ноги. Оказывается, Пирназар и Ходжиназар прокутили все имущество Эрназара и пошли бродить по миру, зарабатывая на жизнь черной работой.

Поднял Эрназар их, обласкал, умыл их, остриг, одел. Стали они на людей похожи. Купил он им по коню.

У падишаха было всего три дочери. Та, которую полюбил Эрназар, была самая младшая и самая прекрасная, недаром лицом своим она соперничала с солнечным светилом. Не хотел падишах выдавать солнцеликую за какого-то плешивого. Задумал он все богатства, которые доставил ему Эрназар, себе присвоить, и дочь за него не отдать.

Приказал падишах усадить всех трех дочерей на высокий балкон и объявить по всему городу:

– Пусть все юноши города проедут мимо балкона! Пусть дочери сами выберут себе женихов!

Съехались на лучших конях юноши со всего города и поехали по одному мимо дворцового балкона. Пирназар с Ходжиназаром тоже нарядились и поехали. Старшая дочь падишаха кинула яблоко в Пирназара. Поднялся Пирназар на коне на балкон, поцеловал в лоб царевну и спустился вместе с ней вниз. Средняя дочь падишаха кинула яблоко в Ходжиназара. Поднялся Ходжиназар на балкон на коне, поцеловал в лоб царевну и спустился вместе с ней вниз.

А младшая дочь падишаха, солнцеликая, никого не выбрала, ни в кого свое яблоко не бросила.

Тогда падишах у визирей спросил:

– Остался ли еще в городе из юношей, кто не проехал бы мимо балкона?

– В такой-то махалле живет такой-то старик, у него в хлеву живет один плешивый. Вот он не проехал, – отвечают визири.

– Привести его сюда! Пусть и он проедет! – приказал падишах.

Привели Эрназара в облике плешивого, на паршивом ишаке.

Проехал он мимо балкона. Узнала солнцеликая в плешивом Эрназара и кинула в него яблоко.

Поднялся Эрназар на балкон на своем осле, поцеловал солнцеликую в лоб и спустился с ней вниз.

Тогда старшая сестра сказала:

– Ну и глупа же ты! Столько было красивых юношей, а ты выбрала какого-то плешивого!

– Кому что нравится, – ответила самая младшая. – Пусть он хоть трижды плешивый, все равно я пойду только за него!

Разгневался падишах, но делать нечего, устроил он свадебный пир, длившийся сорок дней и сорок ночей. Выдал он своих дочерей за трех братьев. Двум старшим зятьям с дочерьми подарил он по большому двору, а для младшей дочери и зятя отвел он конюшню. Никак не мог простить он солнцеликой того, что вышла она за плешивого. Ночью Эрназар вызвал к себе Кимоназара и приказал ему превратить конюшню в великолепный дворец. Стали они с молодой женой веселиться и пировать.

К утру их дворец снова превратился в конюшню.

Пирназар и Ходжиназар, закинув за плечи ружья и сев на коней, уехали на охоту. Целый день они скакали по полям, но, так ничего не подстрелив, хмурые и недовольные вернулись домой. В тот же день Эрназар, сев на своего ишака, тоже поехал охотиться и, настреляв множество гусей и уток, привез их к себе в конюшню.

Поджарив двух гусей и двух уток, он отправил их к падишаху со словами: «Это вам от вашего самого младшего зятя!»

Наутро падишах вызвал к себе старших зятьев и сказал им:

– А ну, отправляйтесь и вы на охоту. Я очень люблю дичь!

Поехали оба старшие зятя на охоту. Ездили они целый день, ездили, а к вечеру вернулись ни с чем. Эрназар и без просьбы падишаха вывел из хлева своего ишака, повесил по бокам две корзины и поехал охотиться. Не вернулся он, пока не наполнил обе корзины и утками, и гусями, и рябчиками, и куропатками, и фазанами. Поджарил он самую лучшую дичь и послал падишаху.

Разгневался падишах на старших зятьев, перестал он их допускать к себе во дворец.

Пирназар и Ходжиназар пошептались между собой и пошли на поклон к Эрназару:

– Послушай, братец, продай нам немного дичи, которую ты настрелял! – сказали они.

– Не могу, – ответил Эрназар.

Но братья никак не отставали от него.

– Хорошо, – наконец сказал он, – я приложу клеймо к вашим спинам, а тогда и забирайте всю дичь!

«А чего нам бояться этого плешивого!» – подумали старшие братья. – «Пусть ставит свое клеймо!»

Сняли они рубашки и подставили спины Эрназару, а он поставил каждому раскаленное клеймо. Потом обоим он дал по целой корзине дичи, а сам снова уехал на охоту. Как всегда, настрелял он и уток, и гусей, и фазанов.

Приехал Эрназар в свою конюшню, вынул волшебный ножик и позвал:

– Кимоназар!

– Повинуюсь!

– Изготовь вот из девяти уток такое блюдо, как ни один самый опытный повар еще не готовил.

В один миг все девять уток оказались зажаренными.

Положил Эрназар уток на самое красивое блюдо и отнес к падишаху.

От одного запаха разгорелся аппетит у падишаха, уселся он со своими визирями за дастархан и принялся ужинать. В это время вошли старшие зятья, принесли на блюдах изготовленные ими кушанья из уток.

Но падишах даже и глядеть не захотел:

– Оба вы не стоите одного «плешивого»!

Однажды осенью, когда поспели дыни, дехкане одного селения пригласили падишаха на праздник дынь. Падишах, вся его семья и визири отправились туда. Поехали в кишлак и три дочери падишаха и два старших зятя, а младший зять Эрназар не поехал.

В ту минуту, когда дехкане расстелили дастархан и начали расставлять всякие яства, вдруг появился всадник в парчовом халате на коне с золотым седлом. А по обе стороны его коня бежали, весело прыгая, две прекрасных гончих. С удивлением падишах узнал во всаднике своего младшего зятя Эрназара. Приказал он своим визирям почтительно ссадить его с коня и пригласить к дастархану.

Эрназар сел рядом со своей женой и поцеловал ласково ее в лоб.

Старшая сестра тогда спросила свою самую младшую сестру:

– Кто это? И почему он тебя целует?

– Это мой муж! – ответила та.

– Ты лжешь! – закричала старшая сестра. – Твой муж плешивый.

Солнцеликая только усмехнулась и не стала спорить.

Начался пир. А оба старших брата – Пирназар и Ходжиназар сидят по правую и левую руку падишаха и не смотрят на Эрназара, будто и не знают его.

Тогда Эрназар спросил их:

– Кто вам дал уток, что вы принесли в двух корзинах?

Все посмотрели на старших братьев, поджидая, что они ответят.

– Мы сами, конечно! Кто же еще? – сказали в один голос Пирназар и Ходжиназар.

– Это ложь! Я вам настрелял!

– Врешь! Нет, это не ты, – ответили братья.

– Государь, – обратился Эрназар к падишаху. – Ваши зятья говорят неправду. Они даже воробья не сумеют подстрелить. Это я для них настрелял дичи, а за это приложил клеймо к их спинам. Если не верите мне, прикажите обнажить им спины!

Падишах приказал зятьям обнажить спины. Все тогда увидели клейма. Так опозорил Эрназар своих коварных братьев.

По окончании праздника дынь все возвратились во дворец.

Подошел к падишаху Эрназар и обратился к нему с просьбой:

– Разрешите мне отлучиться на три дня по важному делу.

Падишах разрешил.

Подъехал плешивый к реке, вынул из кармана волшебный нож и позвал:

– Кимоназар!

– Повинуюсь!

– Выстрой над рекой дворец, чтоб он не касался воды, а крыша бы не задевала неба.

В один миг над рекой появился дворец, да такой, что каждого мог привести в изумление. Возвратился Эрназар к падишаху и сказал:

– Я вернулся! Теперь разрешите нам с вашей дочерью – моей любимой женой – совсем вас покинуть. Нам надо уезжать.

– Куда же вы поедете? – удивился падишах.

– А у нас теперь есть свой дворец. Довольно нам с солнцеликой жить в конюшне. Поедем мы к себе, – ответил Эрназар.

Начало тут падишаха мучить любопытство.

– А где же твой дворец? – спросил он.

– Вот пригласим мы с солнцеликой вас в гости, тогда и узнаете! – сказал Эрназар.

Взял Эрназар свою солнцеликую жену, и поехали они жить в чудесный дворец над рекой. Все, что им надо было, Эрназар всегда добывал через Кимоназара.

Иногда Эрназар выезжал на охоту и брал с собой жену. Когда же выезжал один, то говорил ей:

– Никого не пускайте во дворец! Если сами захотите выйти из него, то, сойдя вниз, обязательно уберите лестницу!

Пусть Эрназар и его прелестная жена живут в своем чудесном дворце, а вы послушайте о другом.

Разнесся по стране слух:

«Есть старик, который торгует кислым молоком, и у него сын – плешивый. Женился тот плешивый на младшей дочери падишаха. Уплатил за нее калым триста лошадей, три тысячи верблюдов, тридцать тысяч овец, не считая золота и серебра. А теперь живет с солнцеликой в чудесном дворце, что стоит над рекой, не касаясь, однако, воды…»

Дошел этот слух до ушей Карахана-падишаха.

Призвал Карахан-падишах одну злую старушку-колдунью и говорит:

– Ходят слухи, что у такого-то падишаха есть зять плешивый. Этот самый плешивый дал очень большой калым падишаху за его дочь. Никто со времен Адама не получал еще такого большого калыма. Женившись на дочери падишаха плешивый, говорят, выстроил над рекой чудесный дворец. Пойди в ту страну и узнай все секреты того плешивого. Откуда он берет столько добра, как он сумел выстроить дворец над рекой.

– Повинуюсь, мой падишах! – ответила колдунья и отправилась в путь.

Пришла колдунья ко дворцу Эрназара, вызвала солнцеликую и говорит ей:

– Я одинокая, старая женщина. Возьми меня к себе, буду верно служить.

– Нам не нужны слуги, – ответила царевна.

А старуха все стояла перед дворцом и десять дней упрашивала взять ее во дворец.

Однажды солнцеликая сказала Эрназару:

– Там, внизу, вот уже десять дней стоит старуха, все просит, чтобы ее взяли служанкой. Никого, говорит, у нее нет. Что она плохого нам сделает? Давайте возьмем ее, пусть служит!

Эрназар согласился. Стала колдунья служанкой.

Ходила она по дворцу, приглядывалась да удивлялась. Муки не замешивают, тесто не замешивают, а на дастархане всегда есть самые вкусные лепешки, пирожки и сладкие печенья.

«Тут что-то есть!» – подумала колдунья.

Стала она ластиться к дочери падишаха то так, то этак.

Однажды, когда Эрназар уехал на охоту, колдунья говорит:

– Удивительный муж у тебя! Большой калым, говорят, он дал за тебя! Да и дворец богатый тебе выстроил. Это же чудо! Спроси-ка у него, откуда он все это берет?

Ночью дочь падишаха спросила мужа:

– Откуда вы достали такой богатый калым моему отцу? Как выстроили вы этот дворец?

– Это тайна! – ответил муж. – Никому не говорил я про то, и вам не скажу.

И не сказал.

На другой день старуха снова стала наставлять царевну:

– Скажи ему: ты, мол, меня не любишь! Если б любил, то не скрывал бы от меня ничего, все бы сказал.

Ночью дочь падишаха сказала Эрназару:

– Не любите вы меня! Если б любили, все бы мне рассказывали! – И начала плакать.

Сердце не камень. Эрназар не выдержал и рассказал:

– Всего этого я добился благодаря вот этому ножу. – И показал ей волшебный нож.

– Сколько я знаю вас, а до сих пор не видала этого ножа, – удивилась жена.

– Днем храню его при себе, а ночью кладу под подушку, – ответил муж.

– Ну, узнала, доченька? – спросила старуха-колдунья утром.

– Да, узнала, – ответила дочь падишаха и рассказала все, что слышала от мужа.

– Ну, тогда возьми нож тихонько из-под подушки, когда муж твой уснет. Посмотрим, какая в нем тайна.

Ночью, уставший после охоты, Эрназар крепко уснул. Дочь падишаха потихоньку вытащила из-под его подушки нож и показала старухе. Та долго нож в руках вертела, разглядывала. Но как только дочь падишаха на минуту в соседний покой вышла, колдунья позвала:

– Кимоназар!

– Повинуюсь! – сказал юноша, появившись, словно из-под земли.

– Отнеси плешивого в степь и брось его там, а дворец как есть и вместе со мной перенесешь во владения падишаха Карахана! – приказала колдунья.

А Эрназар под утро увидел сон: будто он охотился целый день и не сумел застрелить никакой дичи. Вдруг повстречался ему тигр. Стрелял Эрназар в него, стрелял, но не смог попасть. Кончились в ружье все заряды, а тигр как кинется на него. Тут Эрназар достал нож и позвал: «Кимоназар!», а Кимоназара-то и нет. Тут раздался крик его жены: «Спасите меня», – и Эрназар проснулся.

Видит, лежит он где-то в степи на колючках:

«Эх, – подумал он, – говорил мне отец: «Никому не показывай нож!», а я жене показал. Теперь и жены, и дворца и всего лишился».

Выбрался Эрназар из болота и пошел куда глаза глядят. Видит, стоит усадьба с железными воротами. Постучался он, калитка открылась – и вышла самая младшая из его сестер, которых он отпустил после смерти отца со старцами. Узнали они друг друга, обнялись.

Повела сестра Эрназара в дом.

– Что это за усадьба? – спросил Эрназар.

– Это жилище дивов, – ответила сестра. – Старец, который привел меня сюда после смерти нашего отца, был, оказывается, самый настоящий див. Берегись, братец, этот див – людоед. Как бы он не съел тебя, когда вернется. Теперь от дива я научилась волшебству. Лучше я прочту заклинание и превращу тебя в яблоко, а сначала дай-ка я покормлю тебя с дороги.

Пока Эрназар подкреплял свои силы, вдруг налетел страшный вихрь, засверкали молнии, загремел гром. Сестра испугалась и сказала:

– Это див возвращается, время пришло тебя заколдовать и прочитать заклинание.

Эрназар превратился в яблоко.

Пришел домой див и зарычал:

– Ух, тут человеком пахнет! Здесь, наверное, есть человек! Не пойду я в дом.

– Да входите же! – пригласила девушка дива. – Пришел ко мне брат, тот самый, который отдал меня вам.

– А где же он, твой брат? – зарычал див.

– Чтобы случайно вы не проглотили его, я превратила его в яблоко, – сказала дочь падишаха и снова превратила яблоко в Эрназара.

Див спросил Эрназара, что с ним приключилось, выслушал его историю и сказал:

– Я видел, как колдунья пролетала над нами с дворцом, значит, это твой и был. Хотел я перехватить его, да сестра твоя не позволила. Ну, не беда. Останься у нас, и я научу тебя многим заклинаниям, пригодятся.

Целый месяц Эрназар жил у дива и учился заклинаниям. Прочитает одно заклинание – превратится в птицу, прочитает другое – становится снова человеком.

Спустя месяц Эрназар отпросился у дива:

– Многим заклинаниям вы меня научили! Спасибо! Теперь помогите мне. Я пойду искать свою жену, дворец и волшебный нож.

Посадил див Эрназара на спину себе и взмыл к небу. Перелетели они горы и долины, спустились на землю у самых ворот одной усадьбы.

Див сказал Эрназару:

– Вот усадьба моего среднего брата. Это он приходил к тебе после смерти твоего отца Назара и увел твою среднюю сестру. Попроси его хорошенько, он тебе поможет. Сказал он так и исчез.

Эрназар постучал в ворота. Вышла к нему молодая женщина и спросила:

– Кто тут?

Эрназар по голосу узнал свою сестру и сказал:

– Это я, сестрица, твой брат Эрназар. Не узнаешь?

Поздоровались брат и сестра, обнялись.

Сестра увела Эрназара в дом и сказала:

– Скоро вернется див, лучше я заколдую тебя.

Превратила она брата в яблоко.

С шумом, свистом прилетел див и давай кружиться над усадьбой.

– Спускайтесь!

– Почему это человечиной пахнет! – ответил див.

– Нет никого! – сказала девушка.

– Нет, обманываешь меня! В доме есть человек!

– Это пришел мой брат, тот, который отдал меня вам!

Див спустился на землю, вошел в комнату и спросил:

– А где же твой брат?

– Вы не съедите его, если я вам покажу его? – спросила сестра.

– Не съем.

Средняя сестра превратила яблоко в Эрназара.

Расспросил его див обо всем, превратил в голубя, сам обернулся голубем, и улетели они к самому старшему из дивов.

Опустились они у ворот усадьбы, див вернул Эрназару человеческий вид и сказал:

– Старшая сестра твоя живет здесь. Постучись, а я полечу.

Эрназар постучался в ворота. Вышла молодая женщина и спросила:

– Кто стучится?

Эрназар узнал в молодой женщине свою старшую сестру. Поздоровались они, обнялись.

Вдруг поднялся сильный ветер, разразилась буря. Это возвращался домой третий див.

Тогда сестра превратила Эрназара в иголку и приколола ее к вороту своего платья.

А див все кружился и кружился над усадьбой.

– Опускайтесь же! – сказала старшая сестра.

– Из дома несет человечиной! – ответил див.

– Нет никого!

– Неправду ты говоришь.

– Простите меня, пришел тот самый брат, который в день смерти моего отца отдал меня вам.

Див спустился на землю и вошел в дом.

– Где же твой брат? – спросил он.

– А вы не съедите его?

– Нет, не съем. Покажи его!

Тогда старшая сестра вынула иглу из ворота и превратила ее в Эрназара.

Рассказал он диву о своих злоключениях и попросил помочь.

Три месяца див учил Эрназара всяким заклинаниям. Наконец Эрназар сказал диву:

– Спасибо вам, что вы учили меня, а теперь помогите мне найти жену и вернуть нож и дворец.

– Видел я колдунью с дворцом, когда она пролетала над нами. Хотел я перехватить ее, да сестра твоя не позволила, – сказал див. – Ну, поднимайся, полетим в город Карахана-падишаха!

Обернулись они оба орлами и прилетели в город Карахана-падишаха. Опустились они на землю, див и говорит юноше:

– Оставайся здесь до ночи, а ночью обернешься горлинкой и полетишь ко дворцу Карахана. Когда увидишь, что улегся падишах спать, обернешься воробьем, залетишь в комнату и вытащишь из-под его подушки свой заветный нож.

Сказал так див Эрназару и улетел, а, улетая, добавил:

– Когда будешь обратно пролетать в своем дворце над моей усадьбой, загляни к нам, чтоб мы успокоились!

Эрназар дождался вечера. Перед самым заходом солнца он прочитал заклинание и обернулся горлинкой. Перелетев к окну Карахан-падишаха, стал ворковать он по-голубиному, клевать зерна. Настала ночь, Карахан-падишах уснул. Эрназар, прочитав еще одно заклинание, обернулся воробьем и залетел к нему в комнату. Вспорхнул на подушку, засунул под нее клюв и вытащил свой волшебный нож. Перелетев с ним на окошко, он прочитал заклинание и превратился опять в Эрназара.

– Кимоназар! – тихо позвал он.

– Повинуюсь! – ответил Кимоназар.

Эрназар в шутку ударил Кимоназара по голове и спросил:

– Где ты пропадал?

– Да здесь я и был! – ответил Кимоназар.

– Как же ты обманул меня? – сказал Эрназар.

– Увы, разве это в моей воле? – ответил Кимоназар. – Каждый человек может взять меня и приказать, что хочет, а я должен все безоговорочно исполнить. Такое свойство волшебства. Говорил же тебе твой отец: никому не показывать меня, никому не рассказывать ничего обо мне. А ты взял да и рассказал своей жене. Она по молодости разболтала старухе-колдунье, а та уж и воспользовалась тайной, как хотела.

– А где же моя жена? – спросил Эрназар.

– На ней хотел жениться сам Карахан. Но твоя жена верная и мужественная женщина. Она ни за что не хотела согласиться изменить тебе. Карахан запер твою жену в темницу, а ту старуху приставил сторожить ее.

– Прошу тебя, Кимоназар, преврати Карахана и старуху-колдунью в камень, – сказал Эрназар.

И тут же Карахан-падишах и старуха-колдунья превратились в камни.

Пришел Эрназар в темницу, где сидела его жена в заключении, заглянул в окошечко темницы, а она освещена ее красотой так, что кажется богатой михманханой. Дочь падишаха сидела и горько плакала.

– Разлучили меня с моим соколом, некому меня защитить, горе к печаль мои выше высоких гор, но кому их излить? Некому!

Тут Эрназар открыл дверь, вошел и обнял жену.

Сказал он ей:

– Бродил я по пустыне, где нет ни кустика, ни деревца. Жгучее солнце палило меня.

А дочь падишаха ему в ответ:

– Мой любимый, желанный, несравненный, вижу, перестрадал ты много…

Эрназар тут же взял волшебный ножик и вызвал Кимоназара:

– Кимоназар!

– Повинуюсь, – сказал юноша.

– Перенеси дворец на свое место!

Взвился дворец в небо. Пролетел он над усадьбами дивов. Увидели сестры и дивы дворец и успокоились.

Опустился дворец на свое прежнее место, на берег реки.

Зажил Эрназар с дочерью падишаха по-прежнему.

Однажды поехал Эрназар к своему тестю-падишаху и пригласил его со всеми визирями и придворными в гости.

Падишах не заставил себя просить, очень уж его разбирало любопытство, и вот со всеми женами, дочерьми, зятьями, визирями и придворными приехал он к зятю-плешивому.

Приказал Эрназар Кимоназару устелить дорогу падишаха коврами, а по обе стороны дороги выставить прекрасных прислужников и прислужниц. Когда показался падишах, прислужницы и слуги, низко поклонившись, сказали:

– Добро пожаловать!

Падишах со всей свитой спешился и поднялся во дворец.

Видит падишах, не плешивый его встречает, а какой-то прекрасный юноша, одетый как принц. Удивился падишах. Удивились зятья и дочери шаха, и визири, и придворные.

Эрназар и его жена щедро угостили гостей. Музыканты играли до поздней ночи, танцоры танцевали до упаду. Всех гостей одарили богатыми одеждами.

А перед самым концом Эрназар сказал падишаху:

– Извините нас, что принимаем вас так бедно в своей конюшне.

Стыдно стало падишаху, сказал он:

– О, сын мой! Прости меня, ничего этого я не знал!

Эрназар приказал Кимоназару оживить Карахана-падишаха и старуху-колдунью, а когда те ожили, падишах велел их повесить.

Вернувшись в свой дворец, падишах снова устроил пир на сорок дней и сорок ночей. А мы только что вернулись с этого пиршества.

Сказочник Мааруф Хасанов. Перевел М. Шевердин.

ХА-САН И ХУ-САН

Было или не было, но давным-давно великим и могущественным государством Чин правил шах. Был у него любимый визирь мудрейший из мудрых У-Чан-Сан.

Шах и визирь были бездетными, что их очень огорчало и печалило.

Однажды шах и визирь узнали, что их жены готовятся стать матерями. Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан отправились в далекую страну на охоту, решив не возвращаться в столицу до тех пор, пока не придет весть, что они стали отцами. Тогда же Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан дали друг другу клятву, что если родятся и у них сыновья, назвать первого Ха-Сан, а второго – Ху-Сан и объявить их братьями. Если же родятся девочки, то назвать их Фо-ти-ма и Зух-ра и объявить сестрами, а если мальчик и девочка, то назвать мальчика Та-хир, а девочку Зух-ра и объявить помолвленными с колыбели. Скрепили шах и визирь свой договор подписями и печатями и предались охотничьим развлечениям.

Проходили дни за днями, месяцы за месяцами, и вот однажды прискакал гонец и объявил Ю-Сан-Чану и У-Чан-Сану, что их жены родили мальчиков. Шах и визирь на радостях обнялись и от всей души поздравляли друг друга. Как и договорились, шах назвал сына Ха-Саном, а визирь дал сыну имя Ху-Сан. Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан прервали охоту и поспешили возвратиться в город, где устраивали в течение семи дней и семи ночей грандиозные пиры.

Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан назначили своим сыновьям прислужниц, опытных табибов. Мальчики росли и воспитывались вместе. Никто не мог даже различить, кто сын шаха, а кто сын визиря. Да и отцы их не позволяли никому делать между ними различия.

Когда они подросли, их отдали в школу. Самые известные, самые мудрые в стране учителя учили их грамоте, письму, всевозможным наукам, всем ремеслам, искусствам, какие в то время только ни существовали. Когда Ха-Сан и Ху-Сан достигли двенадцати лет, лучшие военачальники обучили их воинскому делу.

Месяцы шли за месяцами, годы за годами. Исполнилось юношам по семнадцати лет и, по существующему в Чине издревне обычаю, отцы послали их путешествовать. Много дней шли сборы. Отобрали из царской конюшни лучших коней, наполнили хурджуны золотом и драгоценными камнями, изготовили у лучших оружейников воинские доспехи и прекрасные мечи.

Наконец Ха-Сан и Ху-Сан выехала вдвоем без спутников по направлению на запад.

Ехали они дни, недели, месяцы, перевалили через снежные вершины, прошли глубокие ущелья, бесконечные степи и пески и достигли города Бухары. Остановились юноши в караван-сарае, поставили коней на отдых, а сами с дороги перекусили и пошли погулять по городу.

Долго они ходили по улицам, любовались дворцами и медресе, к вечеру устали и на восточной окраине города постучались в двери какой-то хижины.

Дверь открыли старик со старухой. Ха-Сан и Ху-Сан вежливо поздоровались, рассказали о том, что они приезжие из далекой страны, и попросились переночевать. Юноши очень понравились старикам, и они предложили, как водится в Бухаре, называть Ха-Сана и Ху-Сана сыновьями. Юношам пришлась эта просьба по душе, и стали они называть старика и старуху отцом и матерью. Купили себе одежду, какую носили в то время в Бухаре, сняли воинские доспела и переоделись.

Однажды, выйдя на улицу, Ху-Сан услышал многоголосый крик:

– Берегись! Прячься! Убьют!

Не предвещал этот страшный крик ничего хорошего, и Ху-Сан, не имевший при себе оружия, поспешил домой.

– Матушка,- спросил он у старушки, – почему на улице люди с таким криком бегут и прячутся?

Ха-Сан, бывший в это время дома, тоже попросил объяснить странное происшествие.

Старуха тогда рассказала:

– Не надо бы вам знать, да так и быть, расскажу. У хана Бухары есть единственная дочь, красавица Махинбану. Каждую неделю она на разукрашенном драгоценностями верблюде, сопровождаемая знатными девушками, под охраной воинов проезжает по улицам города в баню. Если кто из жителей Бухары осмелится только глянуть в это время на Махинбану, тотчас же воины кричат: «Как смеешь ты пялить на ханскую дочь свои бесстыжие глаза?» Человека хватают и по приказу хана безжалостно казнят.

Вот почему люди как огня боятся встретить ханскую дочь Махинбану и, только заслышав о ней, бегут и кричат: «Берегись! Прячься! Убьют!»

По рассказам старушки Ха-Сан, даже не видя Махинбану, влюбился в нее. И с этого дня ни ел, ни пил, похудел и стал похож на тяжело больного.

Такое состояние Ха-Сана ужасно опечалило Ху-Сана, и он задумал, как бы увидеться с ханской дочерью. Он услышал, что у Махинбану есть учитель Зулхиджа. Купил тогда Ху-Сан на базаре аршин шелка, попросил старушку сшить три мешочка и каждый из них наполнил драгоценными камнями.

Однажды ночью он пробрался тайно к учителю Зулхиджа в дом и, положив ему на окошко один такой мешочек, незаметно удалился. Утром учитель очень удивился, обнаружив у себя драгоценности. Им овладело страстное желание узнать, откуда они взялись и кто это мог положить мешочек ему на окно. Он решил ночь не спать, но все же сон сморил его. Утром видит он: на окне лежит новый мешочек с драгоценными камнями. Третью ночь Зулхиджа, чтобы не заснуть, разрезал себе ножом мизинец и посыпал солью ранку. Таким способом переборов сон, он стал ждать. В полночь он видит – появляется за окном чья-то рука и кладет на подоконник мешочек.

Зулхиджа мгновенно схватил руку и спросил:

– Эй, кто ты и что ты хочешь от меня?

Ху-Сан вошел в комнату и рассказал все о Ха-Сане. Тогда учитель Зулхиджа сказал:

– Завтра в полдень оба, надев свои чинские одежды и доспехи, придите сюда ко мне, слегка приоткройте дверь и загляните в комнату.

Если девушка повернется к вам и вежливо спросит: «Эй, кто вы и что здесь делаете?» – смело входите и садитесь. Если же она скажет: «Кто они, почему не вовремя приходят?» – лучше тогда скорее удалитесь, иначе и вас и меня постигнет жалкая гибель.

Ху-Сан, довольный, что у него в руке нить к развязке, пришел домой и все по порядку рассказал Ха-Сану.

На следующий день Ха-Сан и Ху-Сан пришли к дому Зулхиджн. Приоткрыли они дверь и заглянули. Девушка повернулась к ним, вздрогнула, но вежливо спросила:

– Эй, кто вы и что здесь делаете?

Ха-Сан и Ху-Сан поклонились, как заводные китайские куклы, вошли в комнату и сели. Тогда Зулхиджа рассказал Махинбану, кто такие Ха-Сан и Ху-Сан и все, что с ними случилось. Девушка глубоко вздохнула и проговорила.

– Увы! Отец выдает меня замуж за сына арабского халифа и завтра отправляет к нему в Аравию. Что же я могу обещать вам? Если Ху-Сан хочет сосватать меня за Ха-Сана, то пусть выполнит одно условие. Завтра, когда повезут меня из Бухары, караван пойдет мимо кладбища, и я отпрошусь посетить гробницу матери. Вы заранее спрячьтесь там. Как только я зайду в гробницу, я отошлю прислужниц и отдам свое платье Ху-Сану. Он переоденется в него и уедет с караваном. Потом он найдет выход, как спасти себя, а когда караван уйдет, мы с Ха-Саном поженимся.

Совет этот всем понравился. Назавтра братья в условленное время пришли на кладбище, спрятались в гробнице и стали ждать Махинбану. Когда караван поравнялся с воротами кладбища, Махинбану заплакала и сказала, что она должна сходить к гробнице, попрощаться с ней. Глава каравана не мог отказать Махинбану, и она вошла в гробницу. Ху-Сан быстро надел ее платье, накинул на голову чадру и, плача и рыдая, сел на верблюда. Караван двинулся дальше. С большим почетом встретили его в Аравии. Семь дней и семь ночей праздновали свадьбу. Наконец привели жениха. Тогда Ху-Сан – а все думали, что это невеста – объявил о своем трауре по умершей недавно матери и попросил на сорок дней и ночей оставить его одного. Жених дал согласие и удалился, а чтобы невеста не скучала, послал к ней свою сестру Зулайхо. Спустя несколько дней Ху-Сан открылся Зулайхо и попросил ее помощи. А Зулайхо полюбила Ху-Сана и решила не только ему помочь, но и уехать вместе с ним. Она сказала отцу, что уезжает на неделю в гости и берет с собой невесту брата. Отец приказал дать им прислужниц, стражу из смелых воинов, лучших лошадей.

В пути они остановились на отдых в красивой местности. Здесь, среди цветущих тюльпанов, разбили шатер, поужинали и легли спать.

Не спали только влюбленные. Долго они ждали момента, когда заснут стоявшие на страже воины, но не смогли дождаться. Тогда Ху-Сан незаметно поднялся и убил часовых. Ху-Сан и Зулайхо переоделись в мужское платье, вооружились, сели на коней и, воскликнув: «Эй, Бухара, где ты!» – тронулись в путь.

Ехали они через пустыни, через степи, через горы и долины и живыми-здоровыми достигли, наконец, города Бухары.

Арабский халиф, обеспокоенный долгим отсутствием дочери и невестки, выслал людей на поиски. Люди принесли страшную весть о побеге невесты и Зулайхо.

Разгневанный халиф готов был в ярости разрушить весь мир и пошел войной на Бухару.

Осадив город, халиф послал хану письмо:

«Если через сутки не покоришься, истреблю и молодых и старых, а Бухару сожгу, сровняю с землей».

Хан Бухары, не зная причины гнева халифа, удивился:

– Сколько платил я дани этому ненасытному халифу, дочь свою отдал за его сына, а он все недоволен и еще хочет захватить мой трон. Чем висеть на виселице и стать пищей для ворон, лучше погибнуть в битве.

Собрал он своих воинов и вывел за стены города. Но войско арабского халифа было опытно и беспощадно. После ожесточенной битвы арабы ворвались в город и подступили к стенам дворца. Услышав столь печальную весть, Махинбану обратилась к безмолвно стоящим перед нею Ха-Сану и Ху-Сану с упреком:

– Благодаря вашей храбрости мы все достигли своих желаний, теперь же из-за вашей трусости страна наша лежит в крови под пятой лютого врага.

Горькие слезы Махинбану задели Ха-Сана и Ху-Сана. Они облачились в доспехи, взяли мечи, копья и вышли на поле боя. С большим умением и безумной смелостью принялись Ха-Сан и Ху-Сан разить врагов. Воодушевленные отвагой батыров, бухарцы перешли в наступление и, наголову разбив арабов, выгнали их из города. Халиф в ужасе бежал.

После сражения хан Бухары велел своему военачальнику разыскать двух отважных батыров, спасших город от гибели. Долго искали Ха-Сана и Ху-Сана. Видевшие их на поле боя воины рассказывали, что батыры исчезли так же неожиданно, как и появились. Проверили все караван-сараи, гостиницы, дома для чужестранцев, но тщетно. Батыры как сквозь землю провалились.

Тогда духовные лица подумали и сказали:

– Наверно, это были пророки Хизр и Ильяс.

Но хан возразил:

– Если это были Хизр и Ильяс, то они помогли бы не нам, а арабам. Это их пророки. Нет, эти батыры, безусловно, чужестранцы.

И вновь приказал разыскать их.

Боясь гнева хана, начальник царской стражи собрал всех стражников и приказал вновь обыскать весь город. Искали всюду, но и на этот раз не нашли.

Один человек сказал начальнику стражи:

– Вспомнил, господин. На южной окраине города живут в старой хижине старик со старухой. Они так бедны, что у них обычно приезжие не останавливаются, но на всякий случай надо посмотреть.

Начальник стражи сам поехал к старикам. Видит: в хижине сидят дочь хана Махинбану, дочь арабского халифа Зулайхо и два тех самых батыра. Немедленно всех их привели во дворец.

Хан очень удивился, но, подумав, сказал:

– Вы спасли мое ханству от разорения, теперь кто-нибудь из вас должен быть ханом.

Как ни отказывался Ха-Сан, но хан надел на него свою корону, а Ху-Сана назначил визирем правой руки, себя же визирем левой руки, а старика казначеем.

Сорок дней и сорок ночей праздновали свадьбу Ха-Сана с Махинбану и Ху-Сана с Зулайхо. И стали они жить в мире и счастье.

Однажды Ха-Сан сказал Ху-Сану:

– Много лет прошло с тех пор, как мы уехали из Чина. Хорошо бы тебе съездить проведать дорогих родителей.

Вскоре Ху-Сан собрался в путь.

Услышав об этом, Зулайхо воскликнула:

– Я не останусь без тебя.

Ху-Сан всячески отговаривал ее от далекого и трудного путешествия, но тщетно. Зулайхо настояла на своем и в сопровождении прислужниц отправилась с мужем в путь.

Целый день ехали они и отъехали далеко. Вечером остановились на ночлег. Поужинали они и легли спать. Вдруг просыпается Ху-Сан и видит: сидит около Зулайхо сорока и клювом снимает у нее с пальца драгоценное кольцо, которое он подарил ей.

Ху-Сан только хотел прогнать сороку, а она уже сняла кольцо и улетела. В одном нижнем платье Ху-Сан погнался за сорокой. Сорока скрылась в замке, стоявшем посреди степи, Ху-Сан обошел вокруг него, но не нашел ни дверей, ни окон, только обнаружил, что из-под стены течет вода. Ху-Сан по водотоку пробрался внутрь замка, видит: сидит в помещении седобородый старец, одетый в грязные лохмотья.

Ху-Сан поздоровался со старцем. Старик удивился и спросил:

– Эй, сын человека, откуда пришел?

– Я приехал из Бухары, – ответил он.

Старик сказал:

– Ну, сын человека, до Бухары отсюда шесть месяцев пути. Здесь пристанище дивов.

Ху-Сан рассказал все, что с ним произошло.

Старик тогда объяснил:

– И не за сорокой ты гонялся, а за дивом, и даже не гонялся, а прилетел на его плечах, только не заметил, как это случилось.

Потом старец рассказал Ху-Сану, что он сын Иранского шаха Умар-аль-Амал Фирузи и попал к дивам точно так же, как и Ху-Сан.

– Был я один, – закончил старец, – теперь нас двое. Все равно теперь тебе отсюда не выбраться. Не скучно будет нам, и мы не забудем человеческую речь.

Пусть Ху-Сан побеседует со старцем, а вы послушайте теперь про Зулайхо.

Зулайхо в полночь проснулась и не нашла рядом с собой Ху-Сана. Видя, что он долго не возвращается, она подумала: «Муж не хотел, чтобы я делила с ним невзгоды трудного путешествия, видимо он уехал, оставив меня». Но тут она нашла оружие и доспехи Ху-Сана и еще больше удивилась. Некогда было долго думать, надела она одежду Ху-Сана, его доспехи и оружие, взяла пищи на несколько дней, села на коня и поехала искать мужа.

Утром прислужницы и воины обнаружили, что нет ни Ху-Сана, ни Зулайхо.

– Если мы вернемся в Бухару и не сможем рассказать, что произошло, хан казнит нас и бросит наши трупы воронам, – сказали прислужницы и воины. – Чем быть пищей нечистым птицам, лучше разойдемся во всё стороны.

Как сказали, так и поступили.

А Зулайхо долго ехала, испытала много трудностей в пути и достигла прекрасной древней страны Индии. Всем встречным она выдавала себя за молодого военачальника Захир Батыра Зулули, бежавшего от гнева арабского халифа. О красоте и величии богатыря рассказали индийскому шахиншаху Раджу Чандра. Он пригласил Зулайхо во дворец и печально сказал:

– Я старею, силы постепенно покидают меня, а наследника у меня нет. Только и есть у меня единственная радость – это дочь Радха. Женись на ней и садись на мой престол.

Зулайхо вынуждена была согласиться. Семь дней и семь ночей шел свадебный пир. С большим торжеством возвели Захира Батыра Зулули на индийский престол.

После свадьбы Зулайхо открыла все невесте и рассказала все пережитое. Радху поклялась держать все это в тайне.

Однажды Ху-Сан в саду замка дивов поливал цветы и заметил двух дерущихся сорок. Одна сорока убила другую и закопала в одном месте, а какой-то маленький узелок в другом. Ху-Сан раскопал узелок и обнаружил свое кольцо, которое украла у Зулайхо сорока. Растерянный и изумленный, он рассказал об этом старику.

Старик ответил:

– У нашего злого дива был могущественный враг, тоже див. Он его и убил. Теперь ты свободен, можешь уехать. Недалеко отсюда есть широкая полноводная река. Каждые три месяца по ней проплывает корабль.

Ху-Сан выслушал наставления старика, взял мешок драгоценных камней из казны дива, положил в него кольцо и отправился на берег реки. Когда приплыл корабль, Ху-Сан отнес на него свой мешок и вернулся проститься со стариком. Ху-Сан сообщил о приходе судна и попросил у старика благословить на дальний путь. Старик с горечью воскликнул:

– Опять я остался одиноким, как теперь буду жить? – упал и умер.

«Не похоронить старика – нельзя», – подумал Ху-Сан и начал рыть могилу. Похоронил он старика и пошел к реке, смотрит, а корабля уже нет. Владелец судна ждал его, не дождался и приказал отплыть! Не зная, куда идти и что делать, убитый горем и одиночеством, Ху-Сан сел на прибрежную скалу и горько заплакал.

А Зулайхо, став шахом, знакомилась со всеми делами государства. Однажды, чтобы проверить, как поступает дань с чужестранных кораблей, пришла она на пристань. Приказала она проверить на только что приплывшем по реке корабле все товары, и вдруг обнаружили мешок. Зулайхоспросила, где хозяин его. Владелец судна и матросы рассказали, что какой-то человек оставил на корабле мешок, пообещал через час вернуться, но не явился.

Зулайхо велела вскрыть мешок, и вдруг из него посыпались драгоценные камни, составляющие своей ценностью подати индийского государства за целый год. Вместе с благородными камнями Зулайхо нашла в мешке и свое кольцо. Она приказала владельцу судна немедленно разыскать и привезти хозяина мешка. Волей-неволей владелец корабля вынужден был выполнить приказ шаха. Приплыл корабль обратно, и все увидели, что Ху-Сан все еще сидит на скале.

– Из-за тебя, дурак, мы терпим столько беспокойства, – воскликнул владелец корабля.

Матросы с руганью втолкнули Ху-Сана на судно и доставили индийскому шаху в назначенный срок. Зулайхо обрадовалась, но не стала сразу открываться. Велела она слугам вымыть Ху-Сана в бане и одеть в богатые одежды.

Вместе с Зулайхо и Радха рассказали шаху, что произошло. Радж Чандра сперва не поверил словам их, но в конце концов радостно воскликнул:

– Благодарю вас за светлый ум!

Ху-Сана привели к шаху. Зулайхо, чтобы испытать мужа, спросила, прикрыв лицо покрывалом:

– Откуда вы, славный джигит?

Ху-Сан подробно рассказал все, что с ним было.

– Если бы нашлась ваша жена, что бы вы сделали? – спросила Зулайхо.

– Если она ждет меня, я с радостью соединю с ней свою жизнь.

Тогда Зулайхо сняла покрывало – и косы рассыпались у нее по плечам. Здесь Ху-Сан узнал жену. Они обнялись и рассказали друг другу все, что пережили.

Ху-Сан с женой вернулись в Бухару.

Вскоре Ху-Сан и Ха-Сан вместе со своими любимыми женами поехали в страну Чин. Не было пределов радости Ю-Сан-Чана и У-Чан-Сана, когда они увидели своих сыновей.

Перевел М. Шевердин.

БЛЕСТЯЩАЯ ГЛИНЯНАЯ ЧАША

Жил когда-то один царь. У этого царя было сорок жен, но детей у него совсем не было – ни сына, ни дочери.

Всегда царь был не в духе и не хотел даже садиться на свой трон.

– Ничего мне не нужно, – говорил он.

– О государь! – спросил как-то главный визирь. – Почему вы не желаете садиться на трон?

– О, мои визири! – отвечал им царь. – У меня нет ни сына, ни дочери. Кто сядет на мой трон после моей смерти? Кто будет управлять страной? Вот почему я не хочу садиться на трон.

– О, государь, – сказали визири, – а что если вам еще раз жениться? Может быть, тогда у вас родится сын? А если не родится, ну тогда воля ваша, делайте, что хотите.

Как решили, так и сделали. Выдали за царя еще одну девушку.

Дни шли за днями, месяцы за месяцами, и вот младшая жена сказала царю, что она ожидает ребенка. Обрадовался царь и выехал на охоту.

Старшие жены царя все время следили за младшей женой и волновались.

– Если наша младшая родит сына, тогда царь на нас и смотреть не станет, – говорили они.

Позвали они бабку-повитуху, дали ей целое блюдо золотых монет и сказали:

– Уж вы как-нибудь сделайте там что-нибудь…

Получив целое блюдо золотых червонцев, повитуха обрадовалась и пообещала:

– Не беспокойтесь: сказала сделаю – значит, сделаю.

Наступил положенный день и час, и младшая жена родила близнецов – сына и дочку.

Бабка-повитуха незаметно унесла детей и спрятала, а вместо них подложили двух щенят.

Когда царь вернулся с охоты, старшие жены поспешили к нему с новостью:

– О, государь, ваша жена родила двух щенят.

– Если моя жена родила двух щенят, приказываю: отвезите ее в степь, выройте яму поглубже и заройте ее в этой яме, – приказал царь.

Царские визири увезли младшую жену в голую степь и зарыли ее по пояс в яму, а щенят бросили.

А малюток – сына и дочку – бабка-повитуха унесла в лес и там оставила на съедение диким зверям.

Щенята рыскали везде и всюду, добывали пищу и каждый кусок приносили жене царя и кормили ее.

А двух беспомощных младенцев, брошенных в лесу, подобрала медведица и унесла к себе в пещеру. Она кормила их, растила.

Так дни шли за днями, незаметно прошли годы, дети выросли. Днем юноша уходил охотиться в лес, а сестра сидела у входа в пещеру и пряла.

Однажды царь, выехав на охоту, гонялся по лесу за дичью и вдруг увидел девушку, сидевшую у входа в пещеру. Девушка, увидев его, скрылась под ее сводом. Когда царь отъехал, девушка опять вышла. Царь повернул коня и поехал к пещере, но девушка снова исчезла. Царь задумался: «Не иначе, как здесь сокрыта какая-то тайна», – подумал он. Приехав домой, он рассказал об этом случае своим визирям. Об этом услыхали также и царские жены. Они сейчас же вызвали бабку-повитуху.

– Не иначе это дочь царя. Спаслась, наверно. Уж вы теперь устройте, придумайте что-нибудь, – сказали они и дали бабке целое блюдо золота.

Бабка-повитуха обрадовалась, забрала золото и пошла в лес. Смотрит – у входа в пещеру сидит девушка. Подошла бабка и говорит:

– Бедняжка, тебе, должно быть, скучно: целый день ты сидишь одна. Ты попроси брата, чтобы он тебя чем-нибудь позабавил. Есть на свете блестящая глиняная чашка, очень красивая. Пусть он достанет тебе эту чашку, ты будешь смотреть на нее и любоваться. А если он откажет тебе, ты плачь побольше.

Подучив девушку, старуха ушла.

Когда брат вернулся с охоты, сестра стала просить его:

– Достань мне блестящую глиняную чашку!

– О, дорогая сестрица! – ответил ей брат. – Кто сказал тебе об этом? Туда, где находится блестящая глиняная чашка, никто не может дойти. А кто дойдет, живым не вернется.

Сестра заплакала. Брат стал ее утешать, но она ничего не хотела слушать. Тогда брат сказал:

– Хорошо, возьми и зажарь вот этого гуся. Я поем, а потом пойду.

Насытившись, брат быстро собрался и отправился в дальний путь.

Долго он шел и, наконец, вышел в степь. Смотрит – по степи идет старец. Увидев юношу, он спросил:

– Слушай, сынок, куда ты идешь?

– Ах, отец, иду я и сам не знаю куда. Говорят, что где-то есть блестящая глиняная чашка. Вот я и пошел искать ее.

– Эх, сынок, – сказал старец, – ты такой молодой, зачем тебе погибать понапрасну. Лучше не ходи. Сколько царей до тебя пытались достать блестящую чашку, но все погибли. И ты погибнешь так же, как и они.

– Нет, дорогой отец, я пойду, – возразил юноша. – Или я погибну, или достану и принесу домой блестящую глиняную чашку.

– Ну, ладно, сынок, хорошо, – сказал старец. – Если уж решил идти, так иди. Пройдешь немного дальше – увидишь большую чинару, под ней стоит привязанный рыжий конь. Ты садись на этого коня. Видишь вон ту гору? Когда въедешь на нее, слезь с коня и выкопай там несколько ямок в разных местах. Потом опять садись верхом и крикни: «Эй, блестящая глиняная чашечка! Ты моя подруга, посмотри на друга! Выйди, покажись, только не сердись!» Иначе ее не найдешь и не достанешь. Она катится, точно камень в буйном горном потоке. Как рассердится, разволнуется, поскачет, погонится за тобой. Тогда ты хлестни коня нагайкой и скачи назад. Блестящая глиняная чашка за тобой погонится, но не догонит, если только ты успеешь доскакать до горки.

Когда блестящая глиняная чашка вернется назад и скатится опять вниз, тогда ты подойди и забери воду, что останется в ямках. Но помни, если она тебя догонит, ты погибнешь. Она расплавит твое тело, словно масло, оно уплывет вместе с потоком.

Научив юношу, что нужно делать, старец исчез.

Юноша сделал так, как научил его старец. Дойдя до чинары, он отвязал рыжего коня, сел верхом и поехал. Взобравшись на гору, он слез, нарыл ямок в разных местах. Потом он въехал на вершину горы и крикнул:

– Эй, блестящая глиняная чашечка! Ты моя подруга, посмотри на друга! Выйди, покажись, только не сердись!

Вдруг что-то блестящее выскочило из горного потока и погналось за юношей. Юноша, нахлестывая коня, помчался с горы. Оглянется назад, а чашка все гонится за ним, точно быстрый поток катит камень по дну.

Наконец юноша доскакал до пригорка, а блестящий поток, не догнав его, хлынул назад, чашка скатилась опять в воду.

Юноша вернулся на гору. Вычерпал он из ямок то, что осталось, налил полную глиняную чашку. Накрыл, крепко завязал и привез домой.

Сестре он рассказал обо всем, что с ним приключилось, и под конец добавил:

– Чуть я не погиб!

С этими словами он поставил перед ней привезенную блестящую глиняную чашку. Сестра взяла ее в руки, посмотрела и очень обрадовалась подарку.

В этот день царь опять выехал на охоту. «Там ли все еще эта девушка, которую я видел в прошлый раз», – подумал он и еще издали стал поглядывать в сторону пещеры.

Видит – а у входа в пещеру сидят двое: девушка и юноша. Но едва царь подъехал поближе, как они скрылись под сводом.

Когда царь отъехал, девушка и юноша вышли и сели у входа.

Царь снова приблизился к пещере, они сейчас же убежали. Отъехал царь подальше, тогда юноша и девушка снова вышли на воздух. И так много раз.

Царь удивился. «Что такое? Почему они прячутся», – недоумевал он.

Вернувшись во дворец (а он всю дорогу думал об этом), он позвал визирей и рассказал им про этот случай.

Услыхали об этом старшие жены царя и опять позвали бабку-повитуху. Снова они дали ей золота и сказали:

– Надо как-нибудь извести этих детей. Сделай что-нибудь. А если не сделаешь и царь узнает, тогда нам несдобровать. Да и тебя царь прикажет казнить.

Бабка-повитуха пошла к пещере.

– Ну как? Принес тебе брат блестящую глиняную чашку? – спросила она девушку.

– Да, – ответила девушка, – в тот же день я попросила брата, и он принес. А сейчас он ушел на поиски пищи.

– Это хорошо, что он достал, – сказала бабка-повитуха. – В одной стране есть волшебное зеркало. Ты попроси брата, чтобы он тебе его достал. Я тебя научу, как надо сделать. Когда он придет, ты ему ничего не говори, сиди и плачь. Он спросит тебя, почему ты плачешь. А ты тогда ему скажи: «Достань мне волшебное зеркало».

Подучив девушку, старуха ушла.

Вернулся брат с охоты, принес двух зайцев. Увидев, что сестра его плачет, он спрашивает:

– Что с тобой, сестрица, почему ты плачешь?

А сестра к нему с просьбой:

– Милый братец! Достань мне волшебное зеркало.

– Эх, сестрица, – сказал юноша, – вижу, что ты задумала как-нибудь меня погубить! Если тебе все равно, умру я или нет, тогда я пойду и достану тебе волшебное зеркало или погибну. Но сначала давай пообедаем, а потом я пойду.

Они поджарили двух зайцев и поели. Прощаясь с сестрой, брат сказал:

– Я не скоро вернусь, жди меня месяц. Если через месяц меня не будет, значит я погиб.

И юноша снова пустился в далекий путь.

Долго он шел по безлюдной степи, много прошел, но вот вдали показались деревья. Уж солнце село, стало темно, когда юноша вошел в большой сад. Он выбрал себе удобное место под большим чинаром и лег спать. На рассвете его разбудил отчаянный писк птенцов. Поднял юноша голову, смотрит – а по стволу чинара лезет вверх большой дракон. Увидев юношу, разозлилось чудовище, слезло с дерева, разинуло пасть и стало затягивать юношу. Однако он успел выхватить из ножен меч, выставил его прямо перед собой и с мечом в руке влетел в раскрытую пасть дракона. Острый меч разрезал чудовище пополам от головы до хвоста. Юноша вырезал из шкуры дракона тесьму и подпоясался ею. Тут прилетела сказочная птица Симург и увидела, что все птенцы ее целы.

– О, мои птенчики! – пропела Симург. – Вы все живы и невредимы, а я слышала, что дракон полез к вам в гнездо, и поспешила к вам на помощь.

– Ах, мамочка! – запищали птенчики. – Сегодня ночью внизу под деревом спал юноша, он спас нас от дракона. Птица Симург спустилась вниз и спросила юношу:

– О, мой друг, что за беда свалилась на твою голову? Зачем ты пришел сюда?

– Эх, Симург, и не спрашивай. Только не стоит тебе горевать из-за той беды, что свалилась на мою голову.

– О, друг мой, ничего не скрывай от меня, – пропела Симург. – Ты сделал для меня доброе дело и за него я отплачу тебе добром.

– Ну хорошо, – согласился юноша, – я скажу. Говорят, у одного царя есть волшебное зеркало. Как бы достать мне это зеркало?

– Добрый юноша, – сказала птица Симург, – окажу тебе услугу, объясню, что тебе надо делать! Поймай двух оленей, зарежь их, сделай из шкуры два бурдюка, в один положи мяса, другой наполни водой, навьючь бурдюки мне на спину, а сам садись на меня верхом. А все остальное я сделаю сама. Ты только по дороге будешь кормить меня. Когда прилетим на место, я научу тебя, как достать волшебное зеркало.

Юноша тотчас пошел в лес, поймал двух оленей, зарезал их, сделал два бурдюка, один наполнил мясом, другой водой, навьючил бурдюки на спину птицы Симург, а сам сел верхом на нее. Симург взлетела на воздух, покружилась над чинаром и полетела в дальнюю страну.

Подлетев к царскому дворцу, Симург опустилась на зеленую лужайку среди сада и объяснила юноше, что он должен сделать:

– Выдерни у меня одно перо и пойди во дворец. Сейчас царь мучится от боли. Он занозил себе руку, но никто не может ему вытащить занозу. Многие лекари брались за это дело, но ни один из них не сумел избавить царя от мучений. Когда придешь во дворец, скажи, что ты лекарь. Возьми царя за руку и посмотри, в каком месте сидит заноза. Моим пером сразу же ее и вытащи. Тогда царь скажет тебе: «Проси все, что хочешь». Проси у него волшебное зеркало. У царя есть еще летопись всех событий, которые он видел в волшебном зеркале. Он сам их записал и приложил царскую печать. Ты проси, чтобы он вместе с волшебным зеркалом дал тебе эту летопись. Как только получишь волшебное зеркало и летопись, сейчас же беги обратно в сад. Я принесу тебя обратно сюда.

Выслушав наставление, юноша пошел во дворец и сказал визирям:

– Я лекарь, пришел вытащить занозу из руки царя.

Визири посмотрели на юношу, посмотрели и говорят:

– Молод ты еще. Сколько уже лекарей здесь было до тебя, ни один не сумел вытащить занозу.

Но юноша упорно стоял на своем. Визири доложили о нем царю.

– О, властелин мира! – сказали они. – Пришел молодой лекарь, стоит у дверей, просит впустить его, говорит, что пришел вытащить занозу из вашей руки. Мы его не пускаем, а он уперся и стоит у входа.

– Приведите лекаря сюда, – сказал царь.

Юноша поцеловал подножие трона и приветствовал царя:

– О, государь! Я пришел, чтобы прекратить ваши мучения, успокоить вашу душу.

Взял он руку царя, осмотрел больное место, ковырнул пером – и сразу вытащил занозу. В тот же миг царь повеселел и вздохнул с облегчением.

– Слушай, юноша, – сказал он, – проси у меня все, что душе твоей угодно. Для тебя ничего не пожалею.

– О, государь, – ответил юноша. – У меня одна просьба. Дайте мне волшебное зеркало и летопись с вашей печатью.

– Зачем тебе зеркало и летопись? Проси у меня богатства, золота, драгоценных камней. Что ты будешь делать с волшебным зеркалом и летописью?

– О, властелин мира! – ответил юноша. – Дайте мне волшебное зеркало и летопись, они заменят мне все богатства.

– Ну хорошо, – согласился царь и дал юноше волшебное зеркало и летопись.

Сел юноша верхом на птицу Симург, и полетели они в обратный путь. Долго им пришлось лететь, наконец Симург опустилась у чинара, на которой было ее гнездо. Юноша распрощался с птицей и пошел к своей сестре. Смотрит, а сестра его измучилась от голода, лежит в пещере, не может подняться. Юноша накормил, напоил сестру и сказал:

– Вот, дорогая сестрица, я не погиб, пришел жив и здоров и принес тебе волшебное зеркало.

Сестра очень обрадовалась и все смотрелась в это удивительное зеркало.

Снова поехал царь в лес на охоту. Подъехал к пещере, смотрит – у входа сидят юноша и девушка. На этот раз они не спрятались, а встали, приветствовали царя и пригласили к себе. Юноша рассказал ему о их жизни в пещере.

– У меня нет ни сына, ни дочери, – сказал царь. – Едем ко мне. Один из вас будет мне сыном, а другая – дочерью.

Когда они приехали, юноша дал царю летопись.

Царь собрал всех визирей и приказал прочитать при всех эту летопись вслух. Так все узнали о злодейском поступке старших жен. Царь приказал посадить их всех в зиндан. Туда же бросили и старуху-повитуху.

Затем царь приказал разыскать и привести свою младшую жену. Визири отправились к тому месту, где она была зарыта по пояс в землю, смотрят: она сидит на высоком холме, а по бокам ее два огромных пса.

Подошли визири поближе, поклонились и сказали:

– Слушайте, госпожа. Царь призывает вас к себе.

А младшая жена отвечает им на это:

– Пойдите к царю и скажите: «Ваша жена не придет». А если явитесь сюда еще раз, я спущу собак, чтобы они вас погрызли. Так ему и скажите.

И она прогнала визирей. Пришли они к царю и рассказали, что видели и слышали.

Царь послал их снова за женой.

– Идите, как-нибудь уговорите ее добрым словом или обманите, но приведите во дворец, – сказал он. – А если не приведете, всех казню.

Визири перепугались и побежали в степь. Увидев визирей, младшая жена крикнула:

– Вот как! Вы опять пришли?!

И она спустила с цепи своих огромных псов.

Псы набросились на визирей и начали их трепать.

Визири еле-еле спаслись. Увидев визирей, искусанных, исцарапанных, в изодранной одежде, царь задумался, как быть, как уговорить младшую жену вернуться во дворец.

– О, мой добрый сын! – сказал он юноше. – Твоя родная мать, находится в степи. Вот я и думаю о том, как бы привести ее во дворец?

– Поручите мне, отец, я выполню это дело, – ответил юноша и пошел в степь.

Увидев свою мать на горе, он остановился и крикнул:

– Послушайте меня, матушка, я ваш сын. Я пришел за вами, идемте со мной.

Не успел он это сказать, псы кинулись на него с лаем, с рычанием, свалили его с ног и стали трепать.

Закричал юноша громким голосом.

Услышав голос сына, мать сжалилась над ним и отозвала своих псов.

Царевич поднялся, весь исцарапанный, в изорванной одежде, и начал умолять:

– О, дорогая мать, не сердитесь на меня. Ведь я вам родной сын. Почему вы не идете? Вы хотите оставить нас несчастными сиротками на всю жизнь?

Сжалось от боли материнское сердце, не захотела мать оставить своих детей сиротами, и она сказала:

– Пойди к отцу и скажи, пусть пришлет за мной арбу с золотыми колесами и пусть принесут достойную одежду. Пусть прикажет царь постелить ковры от того места, где я слезу с золотой арбы, и до самого дворца. А когда я стану подниматься на крыльцо, пусть выйдут мне навстречу и осыпят меня золотом. Пусть царь заново устроит свадебный пир и прикажет, чтобы все готовились к свадьбе. Тогда я приеду.

Царевич пришел к отцу и передал ему все, что сказала ему мать.

Царь тотчас же вызвал визирей и приказал выполнить все условия.

Визири поехали в степь. Знатные женщины одели жену царя с головы до ног в роскошные одежды, посадили на арбу с золотыми колесами и повезли в город. Царь устроил своей жене пышную встречу. Приехав в город, она слезла с арбы по золотой лесенке и по шелковым коврам пошла во дворец.

Царь устроил богатый пир, пировали сорок дней и сорок ночей.

Сказочник Джамил Атаходжаев. Перевел С. Паластров.

ШЕРЗАД И ГУЛЬШАД

В давно минувшие времена одной обширной страной управлял грозный шах Намишод. Достиг он уже преклонного возраста, а наследника у него не было. Надеясь стать отцом, Намишод решил еще раз жениться. Нашли невесту, устроили пышную свадьбу, пировали сорок дней, сорок ночей.

Вскоре молодая жена послала к мужу седовласую прислужницу с вестью, что ждет ребенка. Бесконечно довольный шах подарил прислужнице горсть золота. Тотчас же во дворец пригласили всех визирей, вельмож. Три дня и три ночи продолжался пир, а наутро шах поскакал в сопровождении огромной свиты на охоту.

В лесу Намишод встретил огромного льва и обратился к охотникам:

– Охота обещает нам удачу. Возьмитесь за руки и окружите зверя. Царя зверей мы возьмем живьем… Берегитесь, кто струсит и упустит льва, того я казню!

Сам шах встал в ряд охотников. Льва окружили. Сам Намишод бросил сеть, чтобы опутать льва, но взбешенный зверь, спасая свою жизнь, прыгнул на шаха, опрокинул его и скрылся в непроходимой чаще. Намишод от стыда не смел даже взглянуть на охотников, вскочил на коня и бросился в погоню, охотники за ним.

Наступила ночь. Приближенные потеряли след шаха. До утра плутали они в темноте и только на восходе солнца вдруг увидели, что у входа в большую пещеру шах Намишод не на жизнь, а на смерть борется с тем самым львом. Заметив воинов, лев грозно зарычал и скрылся в глубине пещеры, а Намишод вдруг пошатнулся и упал.

Приближенные подбежали, подняли израненного, обессилевшего шаха и привезли в город. Чувствуя близкий конец, Намишод призвал своих визирей и объявил им свою последнюю волю:

– Скоро я покину вас. Злая судьба лишила меня счастья увидеть моего будущего ребенка, самое дорогое в моей жизни. Страну и трон временно вручаю визирю правой руки Надирбеку. Моего первенца воспитайте во дворце, а когда он подрастет – будет ли то сын или дочь, – возведите на престол. Жена же пусть всегда живет во дворце.

Сказал так шах и умер.

Проходили дни и месяцы, приближалось у вдовы шаха время родить. Визирь правой руки Надирбек, став временно правителем государства, задумал недоброе. Вызвал он визиря левой руки и начал с ним тайно советоваться:

– Эй, визирь, вдова покойного шаха скоро станет матерью. Близится час, когда мы лишимся трона и беззаботной жизни. Надо погубить эту женщину.

Визирь левой руки поддержал коварный замысел Надирбека. Стали они сообща придумывать верный способ убить несчастную так, чтобы никто об этом не узнал.

Визирь левой руки пошел в тюрьму, где находились в заключении разбойники и злодеи, выбрал из них самых кровожадных и сказал:

– Если хотите избавиться от виселицы, сделайте одно дело. Пойдите в лес. Туда приведут женщину. Вы ее убьете и получите свободу.

Злодеи согласились. Их отвели в лес и дали в руки ножи.

Коварный Надирбек пришел к царице и сказал ей:

– Ваш покойный муж в заботах о будущем своем наследнике повелел, чтобы вы чаще гуляли по полям и лесам, дышали свежим воздухом, любовались красотой природы. Если желаете, отправляйтесь сейчас на прогулку.

Царица обрадовалась, села в паланкин, и ее понесли в сказочной красоты лес. Сопровождавший ее Надирбек почтительно поклонился и сказал:

– Здесь можете расположиться и отдохнуть, – и оставил ее.

Притаившиеся за деревьями злодеи накинулись на царицу и убили ее. В ужасе от совершенного ими злодеяния преступники бросились бежать. Только один из них подошел к паланкину. Рядом с окровавленным телом царицы лежал только что родившийся младенец и, надрываясь, горько плакал. Разбойник, полный раскаяния, написал, все как было, на бумаге, завернул ее в тряпочку и повесил на шею младенца.

Как только разбойник убежал, из леса выскочили лев и львица. Лев кинулся к младенцу и хотел его сожрать, но львица отстранила льва, бережно взяла зубами мальчика и унесла в свое логовище.

Львица стала кормить своим молоком сына царицы вместе со своими детенышами. Мальчик подрос, привязался к львице и почитал ее матерью.

Однажды львица посадила мальчика к себе на спину и вышла прогуляться. Мимо шел купеческий караван. Увидев сидящее верхом на львице человеческое дитя, купцы решили спасти ребенка. Схватили они копья и бросились на львицу. Перепуганный мальчик ухватился за гриву и плакал, а львица металась, окруженная охотниками.

Долго шла борьба, наконец, львица вырвалась на свободу, оставив в руках купцов ребенка. Караванбаши Саид нашел привешенную на шею мальчика записку и узнал его судьбу. Однако эту тайну он решил не разглашать. Назвал он мальчика Шерзад – сын львицы – и усыновил его.

С тех пор мальчик воспитывался в семье караванбаши Саида. Когда Шерзоду исполнилось семь лет, он пошел в школу. Уже через четыре года он изумлял своими знаниями всех ученых города. Саид обучил Шерзода воинскому искусству, и когда он вырос, то стал побеждать всех сверстников и даже учителей.

Слава о силе и воинском искусстве молодого батыра скоро дошла до шаха, и он назначил юношу военачальником.

В один из ясных дней Шерзод вместе со многими воинами поехал на охоту. Вдруг из леса выскочил огромный лев. Шерзад обнажил меч и кинулся смело ему навстречу. Разъяренный лев бросился на Шерзада, и началась смертельная схватка. Изловчившись, молодой батыр ударил мечом и рассек льва надвое. Вдруг выпрыгнула из зарослей львица. Пригнув голову и мотая ею из стороны в сторону, она подошла к Шерзаду и начала со слезами на глазах ласкать его, как котенка.

Пораженный батыр вспомнил свое детство, как он жил у львицы. Вложил он меч в ножны и сел на спину львицы. Она обрадовалась и сделала круг по полянке.

Шерзад взял львицу с собой в город. Тогда купец Саид, от души радуясь поступку приемного сына, созвал друзей и при всех рассказал его историю. Заканчивая свой рассказ, он показал на львицу и сказал:

– Сын мой, вот эта львица и есть вскормившая и вырастившая тебя мать. Мы взяли тебя у нее. Поэтому тебя назвали Шерзад – сын львицы.

Изумленному этой печальной историей Шерзаду Саид передал письмо разбойника. Шерзад прочитал его до конца, узнал об ужасной смерти матери, решительно подошел и обнял свою мать-львицу.

Шерзаду ночью приснился сон. Родная мать, обратилась к нему: «Я недовольна тобою, сынок. Ты забыл о мести нашим врагам».

Шерзад собрал воинов и выступил в поход против коварного Надирбека.

Узнав, что к городу приближается Шерзод с войском, Надирбек отправил навстречу посла с поклоном.

– Что угодно тебе, о славный воин Шерзад? – спросил посол.

– Пусть Надирбек подобру-поздорову убирается с трона. В противном случае я отберу его силой, – ответил Шерзад.

Надирбек вышел навстречу с войском. Несколько дней шла кровавая битва. Шерзад победил и захватил Надирбека в плен.

– Вспомни, проклятый, какое преступление совершил ты в жизни? – спросил Шерзад. Надирбек удивленно молчал.

Тогда Шерзад снова спросил:

– Кто убил мою мать?

Но Надирбек не сказал ни слова.

Тогда Шерзад передал письмо разбойника Саиду и сказал:

– Отец, прочитайте письмо перед народом. Пусть люди узнают про черные дела тирана.

Когда Саид прочитал вслух письмо, народ бросился на Надирбека. Он упал к ногам Шерзада и просил пощады.

– Нет, – сказал Шерзад, – я сегодня хочу исполнить желание матери и отомстить.

Народ растерзал Надирбека, а Шерзад, посадив на трон своего приемного отца Саида, сам возвратился к матери-львице.

Молва о богатырской силе и непобедимости Шерзада дошла до шахов других стран. Многие из них хотели заполучить в зятья такого батыра и присылали послов, предлагая в жены своих дочерей.

Шерзада так расхваливали невиданную красоту Гульшод – дочери царя Батталгазы, что он, даже не видя ее ни разу, влюбился.

Пришел он к Саиду за советом.

– Батталгазы сильный и жестокий царь, – ответил Саид. – Многие шахские сыновья и могучие богатыри сватались к его дочери Гульшод, но бесполезно. Одних женихов Батталгазы победил в единоборстве, других приказал казнить. Из-за твоей любви к Гульшод может тебя постичь несчастье. Лучше оставь это дело.

Но Шерзад всякими доводами убедил Саида и послал к Гульшод сватов, но Батталгазы приказал их убить.

Разгневанный Саид написал письмо Батталгазы и потребовал выдать дочь за Шерзада. Батталгазы ответил: «Не отдам дочь за человека, воспитанного зверем».

Шерзад собрал войска и вместе с матерью-львицей двинулся в поход.

Вскоре показались стены и башни города, которым правил царь Батталгазы. Оставив на поле воинов располагаться лагерем, Шерзад подъехал к стенам. Вдруг на верху ее он заметил изумительной красоты беседку, убранную живыми цветами, а в ней прекрасную девушку.

Это была сама Гульшод. Она была очень добрая, всегда возмущалась тиранством отца и жалела молодых батыров, сложивших головы из-за нее. Гульшод много слышала о красоте и храбрости Шерзада. Узнав, что он вместе с войском подошел к городу, она распустила свои золотоволосые косы и поднялась в цветочную беседку, что была установлена на стене. Сразу точно сияние озарило все вокруг. Пораженный красотой Гульшод, Шерзад не мог промолвить ни слова. А Гульшод, увидев Шерзада, гарцующего на огневом коне, бросила вниз розу. Придя в себя, Шерзад приблизился к стене и страстными словами поклялся царевне в своей любви. Благосклонно выслушала его прекрасная Гульшод и обещала помочь в битве.

Едва солнце взошло, разгорелась жестокая битва. Войска Батталгазы начали теснить воинов Шерзада. Тогда Шерзад сам вместе с львицей ринулся в бой. Размахивая своим грозным мечом, валил он всех на землю, кто попадался на его пути. А львица с свирепым рычаньем поражала своими могучими лапами вражеских воинов. Красавица Гульшод увидела, что Шерзад изнемогает от усталости. Сбежала она по лестнице вниз, смело прошла среди сражающихся и подала Шерзаду бокал с животворным вином. Сразу же силы Шерзада удесятерились. В беспощадном поединке он одолел Батталгазы и взял его в плен. Народ избрал Шерзода правителем города.

Весть о великой победе Шерзада дошла до Саида, и он поспешил приехать к нему. Шерзад устроил пир на сорок дней и сорок ночей и женился на красавице Гульшод.

Так они достигли исполнения своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

РОЖДЕННЫЙ ДИВОМ

Давным-давно жил богатый бай. У богача долго не было детей. Много раз женился он, и, наконец, только последняя жена родила ему сына.

Сын его подрос, и пришло время сделать ему обрезание, но к этому времени бай обеднел и не было совсем денег. Пошел он к своим старым друзьям и попросил дать ему денег на торжество.

– Денег мы тебе дадим в любое время, только скажи – когда, – сказали друзья.

– Хорошо, – сказал бай, – скажу.

И ушел.

Через несколько лет бай откуда-то получил немалую сумму денег и устроил торжество по случаю обрезания сына, а пригласить своих старых друзей забыл.

Однажды, проезжая через тот кишлак, эти друзья видят: бегает по крыше байского дома большой мальчик, совсем уж юноша, и запускает бумажного змея.

– Эй, джигит, скажи, устроил бай пиршество или нет еще?

– А вам что за дело? – ответил сын бая. – Пир давно уже прошел.

– Неблагодарный! – сказали друзья бая. – Мы столько добра сделали ему, а он и забыл про нас.

Решили они наказать неблагодарного бая, собрали своих людей и пошли войной на его кишлак.

Узнал бай, что обиженные друзья его идут на него войной, и сказал сыну:

– Что нам делать, сынок? Пропали мы.

– Не бойтесь, отец, – ответил сын.

Свернул он все имущество, связал веревкой, взвалил на плечо, отца посадил на правую ладонь, мать – на левую и зашагал в степь.

Долго ли шел он, мало ли, но дошел он до реки. Берега ее были усеяны плодовыми деревьями. Яблоки и персики свисали с ветвей. Прямо рай!

– Станем здесь жить? – спрашивает сын родителей.

Те соглашаются.

В ту ночь бай заболел и помер. Сын завернул его в саван и похоронил. Сам же начал ходить каждую ночь сторожить могилу отца. Вдруг на третью ночь явился страшенный черный див и принялся разрывать могилу.

Встал джигит и крикнул:

– Эй, эй, ты что за страшилище? И что тебе до мертвого?

А див не послушался его и продолжал разрывать могилу.

Джигит разозлился, схватил камень и кинул в дива. Див побежал, а джигит за ним.

Добежал див до высокой горы и юркнул в пещеру. Джигит полез тоже в пещеру. Вошел он в большой зал и увидел сорок дверей, а ключ от всех сорока дверей был привязан к шее кота, который сидел на пороге.

Джигит поймал кота, снял ключ и открыл первую комнату. Видит: стены выложены золотыми плитками, а сама она заполнена всеми богатствами мира.

Вышел джигит из комнаты, запер ее на ключ, заложил вход в пещеру большим камнем и вернулся к матери.

А мать его не спала, беспокоилась. Ни слова не говоря, джигит взял ее на руки и отнес в ту пещеру.

– Здесь будем жить, мать, – сказал он ей, а сам ушел поохотиться.

Ушел он и пробыл в отсутствии около года.

Возвращаясь домой в свою пещеру, джигит вдруг видит: на дороге лежит младенец и плачет. Взял он его с собой, принес к матери и говорит ей:

– Вот кого я нашел на дороге, мать. Расти его, воспитывай, будет тебе утешение.

Того младенца родила сама мать джигита. Отцом его был хозяин пещеры, тот самый див, который хотел раскопать могилу бая. Боясь старшего сына, в его отсутствие отнесла мать младенца на дорогу и оставила там. Но джигит уходил, как мы знаем, на долгое время и ничего не знал.

Шли дни, месяцы, мальчик подрос и начал понемногу ходить.

Мать джигита прятала дива в чугунном сундуке и запирала его там на замок, а когда джигит уходил на охоту, выпускала его на волю. Но едва джигит появлялся у входа в пещеру, приходилось диву скорее прятаться в сундук.

Как-то, когда джигит вернулся с охоты, мальчик подбежал к сундуку и позвал дива:

– Отец, отец, выходи!

Джигит удивился:

– Матушка, кто это там в сундуке?

Подбежал он к сундуку, разрубил его крышку мечом на три части. Из сундука выскочил черный див. Начали джигит и див сражаться, но хоть див и был силен, джигит поразил его насмерть, вырезал из его кожи пояс и, надев его на себя, ушел куда глаза глядят.

Долго ли шел он, мало ли, но добрался он до постоялого двора среди голой степи. Посмотрел он по сторонам, прислушался. Откуда-то доносились голоса. А надо сказать, что тот постоялый двор был пристанищем сорока разбойников.

Когда джигит подошел к двери, атаман разбойников говорил:

– Нас много, а ни одного грамотного среди нас нет.

Услышав эти слова, джигит вошел, скромно поклонился.

– Не поклонись ты нам так, мы бы тебя живьем проглотили, – сказали разбойники.

– Я из такого-то города, и сам грамотен, – отвечал джигит. – Но я там так засиделся, что захотелось мне поглядеть на мир. Вот я и очутился среди вас.

– Это как раз то, что нам нужно, – обрадовались разбойники, и джигит остался жить на постоялом дворе.

Пусть джигит живет у разбойников, а вы теперь послушайте про его младшего брата, рожденного от черного дива.

Брат подрос и стал кое-что понимать. Спросил он однажды мать:

– Скажи, матушка, есть ли у меня отец, братья или еще кто-нибудь?

– Если ты меня простишь, я расскажу тебе все, – сказала ему мать. – Есть у тебя брат, рожденный от человека. Он был могучий, храбрый, настоящий батыр, но очень вспыльчивый. А тебя я родила от дива. Отца твоего я все прятала в чугунном сундуке. Однажды ты подошел к сундуку и говоришь: «Отец, отец, выходи!» Тогда твой брат подошел к сундуку, разломал его, убил твоего отца, а сам ушел, не знаю куда.

Запали эти слова в душу рожденному дивом, и он сказал себе:

«Тогда и я пойду, найду своего брата».

Поймал он в степи коня, оседлал и, одевшись точно так же, как и брат, пустился в путь.

Ехал он, ехал – и доехал до разбойничьего постоялого двора.

Разбойники в тот день куда-то отлучились, а на постоялом дворе оставался только джигит. Встретил он своего брата, узнал его и говорит:

– Ты грамотный, оставайся на моем месте, а я поеду в другие страны.

Простился джигит с братом, рожденным дивом, и уехал. Только перед отъездом он сказал на прощание:

– Послушай меня: в комнате я оставил две миски с пловом. Трижды в день ты должен заглядывать в них, и если плов будет оставаться пловом, значит я жив и здоров, а если плов в одной миске превратится в кровь, а в другой в гной, значит со мной случилось несчастье. Тогда быстро собирайся и скачи ко мне на помощь.

Едет джигит, едет – и приезжает в большой какой-то кишлак. Видит: на улицах веселье, все дехкане поют, пляшут.

– Что здесь происходит? – спрашивает джигит. Ему отвечают: – Падишах устроил свадьбу.

Едет джигит дальше. Приезжает в один город, а там все, и старые и молодые, горько плачут.

«Что же это такое? – думает джигит. – Там свадьба, веселье, тут горе, печаль, надо узнать, в чем дело».

Задает он вопрос одной встречной старухе, а та отвечает:

– Вон на той горе живет дракон. Каждый вечер проглатывает он на ужин по одному человеку. Сегодня очередь дошла до дочери падишаха, а она у него одна-единственная. Вот и оплакивает ее народ.

– Удивительное дело, – говорит джигит, – неужели столько народа не может справиться с одним драконом?

– Вот дойдет до тебя очередь, тогда и узнаешь, – отвечает старуха.

Батыр направился прямо к горе, где жил кровожадный дракон. Видит: на дороге лежит мертвый осел. Желая испытать свою силу, джигит потянул осла за хвост, хотел оттащить его в сторону, а хвост возьми и оторвись и останься у него в руке.

– Пригодится, – сказал себе джигит и пошел дальше. Смотрит – на пути дракона стоит дочь падишаха.

Увидела она джигита и говорит ему:

– Не подходи, юноша, близко, погибнешь ни за что!

– Да разве батыр боится дракона! – ответил джигит и подошел к ней. Начали они разговаривать, советоваться, как справиться с драконом. Поговорили, поговорили, а потом джигит сказал дочери падишаха:

– Устал я очень. Посплю-ка я немного. Положил он ей голову на колени и крепко уснул. Наступил вечер. Подошло время прилетать дракону.

Вылез он из своей горы, задышал, сотрясая и землю, и горы, и небо.

Буря поднялась. Заплакала дочь падишаха, и одна слезинка упала джигиту на щеку. Сразу юноша проснулся и вскочил на ноги. Смотрит: с горы надвигается громадное страшилище – дракон. Джигит выхватил меч и встал на его пути. Дракон задышал еще громче и потянул воздух в себя. Хотел он проглотить юношу, а тот ни с места.

«Сколько лет прожил, а такого храбреца еще не видал», – подумал дракон и испугался.

Остановился он и на джигита смотрит, а джигит меч в руке сжимает, сражаться хочет.

Долго так стояли дракон и джигит друг против друга, наконец джигит заговорил:

– Давай сражаться, дракон! Только сначала вырви мне один свой волос из своей спины. Поглядеть хочу, какая такая шерсть у тебя.

Дракон согласился, с великим трудом выдернул из себя один толстый, крепкий волос и дал юноше.

– Э, вон какая у тебя тонкая волосинка! – крикнул юноша и кинул ослиный хвост. – На, посмотри, какая у меня шерсть.

Перепугался дракон и бросился наутек. Джигит догнал его и разрубил на три части, а драконий хвост отдал дочери падишаха.

– Теперь ты моя, а я твой, – сказал молодой батыр. – Когда же свадьба?

– Ты меня спас от верной гибели. Моя жизнь принадлежит тебе, но в нашей стране есть одно условие. Я могу выйти замуж за того, кто его выполнит, – печально ответила дочь падишаха. – Пойди к моему отцу. Он скажет тебе, что это за условие.

Юноша пошел в город, но по дороге прилег отдохнуть на берегу хауза и заснул.

Тем временем падишах объявил:

– Тому, кто узнает, что с моей дочкой, отдам полцарства, а если дочь жива, отдам ее за того смельчака замуж.

Никто не отваживался идти к горе, так все боялись дракона. Наконец объявился один плешивый.

Пришел он к горе, видит – царевна жива и здорова, а дракон разрублен на три части.

– Кто спас тебя от страшного дракона? – спросил плешивый.

– Меня спас один юноша-батыр, – ответила дочь падишаха.

– Кто же поверит, чтобы сын человека мог одолеть страшного дракона?

– Вот хвост дракона, посмотри, – сказала дочь падишаха и бросила ему хвост дракона. Плешивый схватил хвост и побежал во дворец.

Явился он к падишаху и давай хвастаться.

– Вот, великий падишах, я убил дракона, спас твою дочь от жалкой гибели.

Обрадовался падишах, приказал доставить дочь во дворец и устроил пир.

Дочь падишаха и спрашивает отца:

– За кого это вы меня выдаете замуж?

– За плешивого, – отвечает отец.

– Вы же сами знаете, есть у нас в государстве одно условие, – говорит дочь. – Я могу выйти только за того, кто его выполнит. А условие это такое: жених должен пересадить из леса в дворцовый сад за один день сорок высоких деревьев, привязать на вершину самого высокого из них табакерку из тыквы и сбить ее стрелой.

Предложил падишах плешивому обманщику это условие, а он даже и кустика не смог выкопать.

– Все ли испробовали свои силы? Никого не осталось? – спросил падишах визирей.

– Один остался. Только он лежит на берегу хауза и спит, – ответили визири.

– Разбудить его, сюда привести! – приказал падишах.

Джигита привели во дворец и объяснили ему условие. Не успел падишах глазам моргнуть, а сорок высоких деревьев уже стояли в дворцовом саду. Привязал джигит к вершине самого высокого дерева табакерку из тыквы, пустил стрелу из лука и разбил тыквянку вдребезги.

Падишах устроил пир на сорок дней и сорок ночей и выдал свою дочь за джигита.

Однажды в полночь джигит вышел на террасу подышать свежим воздухом и видит – с двух сторон взошла луна.

Удивился джигит и спросил жену.

– Почему это на небе две луны?

Жена ответила:

– Одна луна – настоящая, другая – это отражение лица дочери падишаха одной страны. Но в ту страну нельзя ходить. Человек там ноги сожжет, птица – крылья спалит. Но если же кто доберется до дочки падишаха, тоже счастье небольшое. Дочь падишаха – женщина-батыр. Со всеми, кто пробирается во дворец, она вступает в борьбу. Никто еще не смог сравняться с ней силой. Даже самых могучих батыров она поборола и убила.

– Не годится так. Пойду-ка я туда посмотрю, что это за девушка-богатырь, – сказал джигит и отправился в путь.

Преодолел он все трудности и беды и добрался до той страны. Три дня и три ночи боролся он с девушкой-батыром, и все-таки девушка победила его. Начала она его душить.

Но тут подбежал падишах и попросил дочь не убивать юношу.

– Все-таки жалко такого храброго да сильного джигита убивать.

Согласилась с отцом дочь падишаха, не стала убивать джигита, а приказала бросить в глубокую яму-зиндан.

Пусть джигит остается в зиндане, а вы теперь послушайте о мальчике, сыне дива, оставшемся на постоялом дворе у разбойников.

Следуя наставлению брата, рожденный дивом трижды в день заглядывал в комнату, где стояли миски с пловом.

Входит он однажды – видит: в одной касе плов превратился в кровь, а в другой – в гной.

«Видно, брат в беду попал!» – подумалрожденный дивом, вскочил и поскакал искать джигита. Приехал он в город, где брат его женился на царевне.

А надо сказать, что рожденный дивом уже сильно вырос, и были теперь братья, как две капли воды, похожи друг на друга.

Ничего не говоря, вошел рожденный дивом к невестке, а она решила, что это вернулся муж, и говорит:

– Сказала я вам, что не надо ездить туда.

Тут узнал рожденный дивом, что дочь падишаха – жена брата.

Поговорили они, и поскакал он искать джигита.

Приезжает он в страну, где жила дочь падишаха – девушка-батыр.

Девушка сразу же начала бороться с сыном дива. Шесть дней и шесть ночей боролись они. Наконец рожденный дивом одолел девушку и начал ее душить ее же волосами.

Прибежал падишах и взмолился:

– Не убивай дочку. Лучше возьми ее себе в жены.

– А где мой брат? Не отпустите брата, убью твою дочь, – сказал рожденный дивом.

Падишах тут же приказал выпустить джигита из зиндана и устроил пир на сорок дней и сорок ночей.

На сорок первый день выдал он свою дочь-батыра за рожденного дивом.

Джигит уехал к своей любимой жене, и все достигли исполнения своих желаний.

Сказочник Ахрар Турабаев. Перевел М. Шевердин.

МОМИРИ И СОМИР

Туркмения очень древняя страна. Несколько веков тому назад этой страной правил один шах. У шаха было два сына. Когда они родились, шах на радостях устроил большой пир и каждому сыну дал хорошее имя: одному Момир, а другому Сомир. Шах очень любил обоих сыновей и воспитывал их с большим вниманием и заботой. Прославленные воины обучали их богатырскому искусству: стрелять из лука, рубить мечом, бить врагов палицей, скакать на коне. Сам шах обладал необычайной силой. Мог он померяться даже с могучими богатырями, когда-то в старину прославившимися на весь мир. На своем веку шах уничтожил немало дивов, так что из всего племени дивов уцелели только немногие. Оставшиеся в живых дивы бежали за Кофские горы и все время искали случая отомстить шаху за смерть своих сородичей.

Однажды дивы узнали про сыновей шаха. Сообразив, что мальчики скоро станут такими же богатырями, как и отец, дивы решили украсть их, пока они еще малы, воспитать их у себя, в своей стране, вырастить их могучими и сильными, а через несколько лет заставить их пойти войной против отца и так отомстить шаху.

Однажды дивы пробрались в сад, где обучались военному искусству сыновья шаха, и набросились на них. Но братья не испугались. Схватив мечи, они бросились на дивов. Бой продолжался много часов. Наконец дивам удалось захватить в плен Сомира.

Момир был больше и сильнее брата, поэтому он и не дался дивам в руки. Он сам убил несколько дивов, но освободить брата Сомира у него не хватило силы.

Дивы помчались в свою страну, унося с собой царевича Сомира. Узнав об этом, шах разгневался. «Дивы забыли уже те удары, которые я им наносил!» – воскликнул шах, собрал войско своей страны и двинулся в поход, чтобы разыскать сына Сомира и отомстить дивам.

Пусть же шах со своим войском разыскивает Сомира, а вы послушайте о другом.

Привели дивы Сомира к себе и стали воспитывать его по-своему. Обучали они его своему языку, кормили его своей пищей. Сомиру исполнилось тринадцать лет, руки его наполнялись силой, мышцы окрепли, сам он стал здоровым и крепким. По мере того, как Сомир рос и постепенно набирался ума разума, у него открывались глаза, он начал видеть то, чего не замечал раньше, и понимать то, о чем раньше не догадывался.

Сравнивая себя с дивами, Сомир удивлялся, почему он на них не похож, и стал их чуждаться. Однажды он пошел в лес, убил дракона и свил из его гривы длинную крепкую веревку. Затем он изловил сорок медведей, привязал их к веревке и погнал перед собой. Когда медведи пробежали немного, Сомир сильно натянул веревку. Медведи остановились и заревели от боли. Сомир натянул веревку еще сильнее да как крикнет. У всех медведей головы и покатились по земле. Тогда он поймал еще пятьсот медведей, согнал их вместе, поставил в ряд, привязал каждого за шею веревкой, собрал концы всех веревок в руки и как крикнет. Медведи кинулись вперед, точно стадо баранов, а Сомир натянул веревки и дернул. Тут и покатились на землю одна за другой головы медведей.

Испытав свою силу, Сомир подумал: «Дивы вон какие здоровенные да высоченные, как встанут на ноги, будто минареты стоят, но все равно они не сильнее меня. Пусть даже не один, а несколько дивов пойдут на меня, я с ними справлюсь».

Захотел Сомир проверить свою силу и узнать секрет, почему он такой сильный.

Однажды ночью, когда все дивы уснули, он разбудил самого большого дива и попросил его ответить на свой вопрос. Узнав, в чем дело, див решил обмануть юношу.

– Ты сын одного из самых наших могучих сородичей, – сказал он Сомиру. – Поэтому у тебя много силы.

Сомир не поверил и спросил:

– Почему я ни ростом, ни телом не похож на вас?

Див растерялся. Не зная, что ответить, он накинулся на юношу с криками и угрозами. Сомир легонько стукнул дива ладонью по голове и вдавил ему оба рога так, что они вышли через пятки и вонзились в землю на глубину, равную высоте самого большого чинара.

Проснулись утром все дивы, смотрят – самый большой из них стоит пригвожденный к земле своими же рогами. Они сразу догадались, что это мог сделать только Сомир.

Один из дивов сказал:

– Вместо того, чтобы отомстить своему отцу за наших отцов и дедов, царевич Сомир уже начал мстить нам. Надо нам собраться всем вместе и убить Сомира. Если оставить его здесь, то года через два он нас всех уничтожит.

– Теперь Сомира не убьешь, мы его не одолеем, – возразил другой див, – разве вы не видели, как он поймал пятьсот медведей, связал одной веревкой и всех убил. Он сильнее, чем пятьсот медведей. Надо завести его подальше в горы Кат и бросить. Обратно он дороги не найдет.

С этим советом согласились все дивы.

– Если Сомир догадается, что мы хотим увести его в непроходимые горы и бросить, тогда все пропало: он всех нас перебьет, в порошок сотрет. Поэтому будем осторожны. Как-нибудь обманем его, заманим подальше, – предупредил всех старый див.

Однажды дивы взяли Сомира с собой на охоту. Несколько дней рыскали они по горам в поисках дичи. Завели его в непроходимые горы, бросили там одного, а сами убежали. Сомир понял, что дивы обманули его, не зная, куда идти и как выбраться оттуда, нашел в горах пещеру и в ней поселился. По ночам он спал в этой пещере, а днем ходил по горам, ловил всяких диких животных и ел мясо сырым.

Одевался он в медвежью шкуру. Живя среди дивов, Сомир сильно изменился, все тело его обросло волосами, словно шерстью, так что те, кто видел его в детстве, теперь ни за что бы не узнали его. Но пусть Сомир живет себе пока там в горах, а вы тем временем послушайте рассказ про его отца, туркменского шаха.

Несколько лет горевал шах, разлученный со своим ненаглядным Сомиром, но год от году стал забывать его и, наконец, совсем забыл. Однажды он узнал, что у индийского шаха есть дочь. Считая ее вполне подходящей невестой для своего сына Момира, он послал в Индию своих послов.

Дочь индийского шаха ответила послам:

– Я выйду замуж за того, кто победит меня в состязании. Но если он не победит, пусть будет даже царевичем, я все равно за него не выйду. Если угодно царевичу, пусть принимает мои условия и постарается их выполнить.

Выслушав ответ послов, царь спросил Момира:

– Ну как? Хватит у тебя силы?

Момир дал слово, что победит девушку. Тогда шах стал готовиться к походу, собрал все свое войско и через несколько дней отправился в Индию. Несколько месяцев продолжался поход, и наконец шах со своим войском подошел к высоким горам Коф. Горная местность понравилась шаху, и он решил сделать здесь привал.

Отдохнув немного, Момир решил поохотиться в горах и попросил у отца разрешение. Шах дал ему в сопровождение четырех знаменитых батыров и полтораста воинов. Момир долго бродил по горам, несколько раз вступал в схватку со львами и тиграми, и ни один хищник не ушел живым из его рук. Убив последнего тигра, он поехал дальше и вдруг увидел вдали человека в медвежьей шкуре. Момир приказал двум батырам взять с собой несколько воинов, поймать и привести его к нему.

Батыры поехали в то место и крикнули Сомиру:

– Эй, вас зовет царевич Момир! Идемте с нами!

Услышав зов батыра, Сомир рассердился и ничего не ответил. Видя, что Сомир молчит, батыры сказали:

– Это какой-то дикий человек. Давайте окружим его со всех сторон, поймаем и отведем к царевичу.

Воины начали окружать Сомира со всех сторон. Когда они подошли совсем близко, Сомир понял, что эти люди покушаются на его свободу, вырвал с корнем большое дерево и стал размахивать им. Батыры и воины в испуге отскочили и сбились в кучу. В тот же момент Сомир бросил в них дерево и всех убил одним ударом.

Узнав, что посланные воины и батыры погибли от руки дикого человека, царевич Момир сейчас же вернулся к отцу и рассказал ему о случившемся.

Шах приблизился с войском к месту, где жил Сомир, и послал своих батыров сразиться с диким человеком. Сомир пренебрежительно посмотрел на батыров и без коня, без оружия вступил с ними в бой. Не прошло и минуты, как он всех разметал в клочья. А шах посылал одних за другим своих батыров и воинов, но Сомир разрывал на куски любого. Бой продолжался до вечера. Когда стемнело, шах отозвал своих воинов, решив с утра продолжать сражение.

Прибыв на место стоянки, шах сел на свой походный трон и задумался, огорченный случившимся в дороге несчастьем.

К нему подошел царевич Момир и сказал:

– Я поеду сам к этому дикому человеку и поговорю с ним или порешу дело иначе.

Шах сначала не соглашался с решением сына, но потом отпустил его. Встав до рассвета, царевич Момир в сопровождении нескольких батыров, безоружный, отправился разыскивать дикого человека. Когда он подъехал к пещере, Сомир вышел из своего шалаша и, увидев, что враги прибыли без оружия, пошел к ним навстречу и пригласил к себе в шалаш. Заметив, что царевич Момир одет богаче, чем его спутники, Сомир, должно быть, понял, что он начальник, поэтому постелил для него тигровую шкуру.

Сообразительность Сомира удивила царевича Момира. Он начал расспрашивать Сомира, как он сюда попал и что здесь делает. Сомир рассказал о пережитых им злоключениях. Он с трудом говорил на туркменском языке, впутывая в свою речь какие-то странные слова из наречия дивов. Выслушав его рассказ, Момир понял, что это его родной брат Сомир. Из груди его вырвался громкий вопль. Он вскочил и с неописуемым волнением воскликнул:

– Я Момир, я твой брат, которого с тобой разлучили злые дивы!

Он обнял Сомира и заплакал.

Этот вопль и рыдания царевича Момира до глубины души потрясли Сомира, сердце его радостно забилось, и он крепко обнял брата. Братья с такой силой сжимали друг друга в объятиях, что только ребра трещали, то и дело слышался такой треск, какой раздается в небе, когда сверкает молния. Царевич Момир немедленно послал к отцу гонца с радостной вестью, и гонец помчался как ветер, торопясь скорей получить суюнчи (суюнчи – подарок за сообщение радостной вести), а вслед за ним поскакал один из батыров, чтобы привезти подобающую одежду для царевича Сомира.

Услыхав радостную весть о том, что, наконец, нашелся его сын, шах дал гонцу тысячу золотых, тут же сам вскочил на коня и поскакал навстречу Сомиру. Его сопровождали визири и знатные придворные.

Царевич Момир надел на Сомира такие же, как у себя, одежды, посадил его на чистокровного иноходца и, сопровождаемый блестящей свитой, выехал из гор. Тут подскакал шах, спрыгнул с коня и бросился к своему пропавшему сыну. Отец и сын обнялись и заплакали от радости.

Шах дал своему войску отдых еще на несколько дней и устроил веселый пир. Отпраздновав радостную встречу с младшим сыном, шах приказал выступать. Долго еще продолжался поход по ущельям и долинам, по заснеженным горам, перевалам, через реки и озера, и, наконец, туркменский шах с войском прибыл в чудесную страну Индию.

Индийский шах принял туркменского шаха с большим почетом, поместил его в своем дворце, а царевичам Момиру и Сомиру предоставил отдельный замок и устроил для всех богатое угощение.

А теперь перейдем к тому, зачем приехали сюда гости, проделав бесконечно долгий путь. После проведения всех торжеств, по случаю прибытия туркменского шаха, Момир стал готовиться к поединку с дочерью индийского шаха.

И вот настал долгожданный день. На огромной площади с двух сторон выстроились войска: с одной стороны туркменское, с другой – индийское. Из ворот дворца выехала дочь индийского шаха. Она была одета как мужчина – в стальную кольчугу и латы, на голове ее был шлем, в одной руке она держала щит, в другой – меч, сбоку она имела копье и страшную палицу, огромную, как палица Рустема. Лицо царевны было прикрыто опущенным забралом.

Величественный и грозный вид девушки привел в содрогание могучих богатырей, ёкнули храбрые сердца. Выехав на середину площади, дочь индийского шаха крикнула:

– Ну-ка, где он там, молодой батыр, прибывший из далекой страны? Пусть выезжает на поле боя!

Услыхав призыв, царевич Момир выехал из рядов своего войска и, гарцуя на коне, подъехал к дочери индийского шаха. По установленному обычаю они ударили палицей о палицу. Гром от этого удара поднялся ввысь и разнесся по всему миру.

Дочь индийского шаха и сын туркменского шаха царевич Момир, соблюдая обычаи и правила единоборства, установленные в каждой стране, состязались семь дней и семь ночей. Наконец, спрыгнув с коней и бросив оружие, они схватились врукопашную. Взявшись за пояса, они ходили по кругу, пробуя свою силу, применяя ловкость, чтобы улучить момент и поднять противника в воздух. Эта борьба продолжалась три дня, Но вот Момир почувствовал, что очень устал и не может одолеть дочь индийского шаха. Он признался девушке, что считает себя побежденным.

Царевич Сомир пришел в ярость, увидев, как его брат, побежденный дочерью индийского шаха, прошел между рядами двух войск.

Выйдя вперед, он сказал дочери индийского шаха:

– Я тоже приехал сюда, чтобы помериться с тобой силами.

На следующий день утром опять началось состязание. Дочь индийского царя выехала в красном одеянии на рыжем чистокровном коне. Все ее доспехи и оружие были окрашены в красный цвет. Царевич Сомир, гарцуя на чистокровном скакуне, подъехал к дочери индийского шаха и приветствовал ее, после чего началось состязание. Царевич и царевна показали замечательное искусство, ловкость и умение вести бой всеми видами оружия. Наконец они спрыгнули с коней и сошлись врукопашную.

Дочь индийского шаха и царевич Сомир, схватившись за пояса, семь дней и семь ночей ходили по кругу, пробуя свою силу. Наконец на восьмой день царевич Сомир, улучив момент, поднял с земли на воздух дочь индийского шаха и только хотел ударить ее об землю, как вдруг у царевны поднялось забрало, и царевич увидел прелестное лицо красавицы. Юноша ахнул, глубоко вздохнул и осторожно опустил царевну на землю. Дочь индийского шаха признала себя побежденной, и на этом борьба закончилась.

Потерпев поражение от царевича Сомира, дочь индийского шаха, рассерженная, разобиженная, в горе и печали вернулась во дворец. Славу своей непобедимости она потеряла и стала думать, как бы рассеять свою печаль, найти какой-нибудь способ отплатить за обиду. Наконец она решила, ночью пойти и убить царевича Сомира.

Когда стемнело, дочь индийского шаха подкралась к замку, где расположились шах и его сыновья. У входа стояла стража. Царевна незаметно подсыпала им сонного зелья, и все в один миг заснули крепким сном. Тогда она разыскала шатер Сомира, подсыпала сонного зелья воинам, стоявшим у входа, а когда они повалились на землю, выхватила из-за пояса стальной кинжал и занесла над Сомиром. Но вдруг девушка при свете свечи увидела его лицо и поразилась его красоте.

Ёкнуло у нее сердце, и она лишилась чувств. Очнувшись через несколько минут, царевна встала, вернулась во дворец и приказала глашатаям объявить всем, что она выходит замуж за сына туркменского шаха – царевича Сомира.

Узнав о решении своей дочери, индийский царь очень обрадовался:

– О, боже! – воскликнул он. – Какое счастье, что я при жизни своей буду иметь зятя!

Оба шаха, индийский и туркменский, стали совещаться насчет свадьбы, после чего индийский шах устроил пир на весь мир. Пировали сорок дней и сорок ночей, и затем индийский шах выдал замуж свою дочь за царевича Сомира. Когда кончилась свадьба, туркменский шах с двумя сыновьями и молодой невесткой отправился в свою страну. Вслед за ними двигалось их храброе войско.

Приехав в столицу, шах велел глашатаям объявить всему народу, что он нашел своего пропавшего сына Сомира и подыскал для него достойную невесту. На радостях шах устроил пир для всего народа. Празднество длилось сорок дней. Затем шах женил также и старшего сына – царевича Момира. Под конец своей жизни шах назначил вместо себя шахом царевича Момира. Он умер со спокойной душой, зная, что сыновья его устроили себе счастливую жизнь. Вот так после долгих мучений и мытарств братья Момир и Сомир достигли заветных желаний и цели.

Сказочник Шариф Мусаев. Перевел С. Паластров.

МУСОФИРБЕК

В давние времена близ Ургенча жили два бедняка – два друга Кулдаш и Юлдаш. Все двенадцать месяцев в году – и летом, и зимой, и в жару, и в холод – Кулдаш пас в степи скотину, а Юлдаш ходил по дворам и нанимался поденно делать всякую черную работу. Кулдаш и Юлдаш жили в полуразвалившейся хибарке, которую снимали у таких же бедняков, как и они сами. Виделись Кулдаш и Юлдаш только поздно вечером, когда они, усталые, возвращались домой. Тогда, сидя у очага, друзья имели обыкновение рассказывать друг другу, что они видели и слышали.

Однажды Юлдаш увидел сон: две большие и одна маленькая звезды скатились с неба прямо Юлдашу за пазуху.

Целый день Юлдаш думал про этот сон, а вечером, как обычно, рассказал его своему другу.

Подумав, Кулдаш сказал:- Продай мне свой сон.

Юлдаш удивился:

– Ийе! Ты что, сдурел, разве сны продаются?

– Дорогой друг, – настаивал Кулдаш, – продай мне этот сон!

– Ну ладно, продавать, так продавать, а что ты мне дашь?

Кулдаш усмехнулся:

– Столько лет я уже работаю пастухом, а заработал всего-навсего телку и годовалого жеребенка. Больше у меня и нет ничего. Вот и отдам за твой сон их обоих – все свое богатство, которое я сумел скопить. Да ты и сам это хорошо знаешь. Я от тебя ничего не прячу. Ведь мы же друзья!

– Хорошо, – ответил Юлдаш.

– За одну звезду я дам тебе телку, – продолжал Кулдаш, – за вторую звезду – жеребенка, а за маленькую – ничего.

Он достал из-за пазухи половину пресной лепешки и дал Юлдашу. Они взялись за руки и долго их трясли приговаривая: «Найти тебе добра!»

Юлдаш в ответ сказал:

– Хорошо, бери мой сон. Только если тебе посчастливится и дела твои пойдут хорошо, не забывай меня.

Вечером, когда жители селения, все – и стар и млад собираются на гузаре, друзья пошли тоже туда, и Кулдаш обратился к людям:

– Эй, отцы, дяди, братья. Столько лет я пасу кишлачное стадо. Ничью скотину я не присвоил, не украл. Ни на кого, ни на ваших сыновей, ни на ваших дочерей не посмотрел дурным глазом. Ел я все эти годы ваши хлеб и соль. Не жалейте о том хлебе и соли, что вы мне давали, а дайте мне ваше благословение, хочу я отправиться в дальнюю дорогу. А если пожелаете, возьмите пастухом моего друга Юлдаша. Как мне доверяли, так и ему можете доверять.

Сказал так Кулдаш и поклонился народу. Собравшиеся люди нашли слова Кулдаша правильными. Отпустили они его, назначили Юлдаша на должность пастуха.

А Кулдашу народ сказал так:

– Мы не раскаиваемся. Наши хлеб и соль ты ел правильно, заслужил. Мы довольны твоей работой и тобой. Ты нам долго служил. Мы от тебя не видели вреда. И ты будь доволен, что служил нам, не раскаивайся.

Кулдаш снова поклонился, сказал что доволен ими, поблагодарил народ за хорошее отношение. Здесь же, на гузаре, все, кто был, собрали, сколько могли денег, дали Кулдашу и разошлись по домам ужинать.

На утро Юлдаш, попрощавшись с другом, погнал скотину в степь, а Кулдаш отправился в путь. Шел дорогами известными, шел дорогами неведомыми, прошел много степей и пустынь, шел по камням, шел по пескам, шел по горам, переправлялся через большие и малые реки. Много перенес Кулдаш и трудностей и мучений. Наконец, со сбитыми в кровь ногами, с потрескавшимися губами он, спустя семнадцать дней и ночей, на заходе солнца подошел к замку, окруженному высокой стеной, ворота были уже закрыты. Кулдаш выбрал местечко у стены и прилег, но никак не мог заснуть.

Вдруг издали донесся топот конских копыт. Посмотрел Кулдаш, но ничего не увидел. Кругом стояла кромешная тьма. Топот копыт все приближался.

И тут Кулдаш разглядел, что прямо на него скачет всадник, ведя в поводу другого коня. Осадив коня около Кулдаша, человек быстро прошептал:

– Вот конь. Скоро придет.

Отдал он повод запасного коня Кулдашу, и сам исчез во тьме. Так и остался Кулдаш, держа коня за повод и ничего не понимая.

Немного погодя подъехал другой всадник и сказал:

– Садитесь на коня, поехали!

Кулдаш замешкался, не зная, что и думать, но всадник взволнованно сказал:

– Скорее. За мной погоня.

Не раздумывая, Кулдаш отдался на волю случая, вспрыгнул на коня и поехал за неизвестным. Долго ехали они молча, подгоняя коней. Постепенно темнота растаяла, рассвело, и Кулдаш увидел, что спутник его красивый и статный юноша. Неизвестный с недоумением всматривался в лицо Кулдаша. Стало ясно Кулдашу, что юноша приехал к стенам замка, конечно, не за ним, а совсем за другим человеком.

Взошло солнце, а они все ехали. Кругом расстилались широкие поля, в тени зеленых рощ паслись кони, верблюды, коровы, бараны, козы. Дехкане вели волов, запряженных в ярмо, гнали ослов, навьюченных пшеницей.

Неизвестный заговорил:

– Заниматься дехканством, вспахивать на пяти-шести парах волов землю, любоваться зеленым морем пшеницы, когда колышется она на ветру, сколько чувств рождается в душе человека, не правда ли?

Но Кулдаш не отозвался, и неизвестному стало ясно, что он не дехканин.

Неизвестный также осторожно проверил: не из торговцев ли Кулдаш, не ремесленник ли он, не арбакеш ли. Но Кулдаш слушал все эти разговоры по-прежнему спокойно и равнодушно.

«Нет», – подумал неизвестный, – «спутник мой не дехканин, не купец, не кустарь, не караванщик. Кто же он?»

Тут навстречу им попалось большое стадо коров, рассыпавшихся по обширному лугу, и неизвестный сказал Кулдашу:

– Наверное, пасти такое стадо тоже приятно для души.

Тогда Кулдаш обрел дар речи, заговорил, залился соловьем:

– Достопочтенный, вы спрашивали меня о таких делах, о каких я и понятия не имею, поэтому я молчал. Ну, а пастушье дело мне знакомо. Должен вам сказать, пасти скотину – такое приятное занятие, что, право, кто не пас скотину, тот не жил на свете! Какая это радость, когда скот, который ты пасешь, у тебя на глазах начинает лосниться от жира, когда телятся коровы, когда телята растут, прыгают, играют, когда люди говорят тебе за жирный здоровый скот: «Молодец, спасибо!» Да, это все поистине – большая радость.

– Хмм… да… – произнес только вслух неизвестный и подумал про себя: «Что случилось, то уже случилось. Возврата нет».

Стегнув лошадь плетью, он сказал Кулдашу:

– Скорее гоните коня!

Всадники долго ехали. Проголодавшись, они слезали с коней, готовили пищу, кормили лошадей, снова садились на коней.

Неизвестный иногда задавал Кулдашу разные вопросы, иногда сам рассказывал небольшие истории.

Неизвестный, красивый статный джигит, был человеком очень приятного обхождения. Кулдаш охотно слушал его речь, восторгался тонкостью его суждений. Часто он весь превращался в слух и готов был слушать его без конца. Чем бы ни кончилось путешествие, Кулдаш был благодарен и неизвестному, и другу своему Юлдашу.

Но было понятно, что неизвестный задавал вопросы неспроста. Конечно, он хотел узнать, кто такой Кулдаш. Не затаил ли он в сердце коварства, честен ли он?

Однажды на привале неизвестный сказал:

– Если вам не надоели мои разговоры, я бы вам рассказал одну историю.

– Послушаю с удовольствием, – ответил Кулдаш. – Говорю от сердца, ваши речи дают мне знания, ваши слова дают наслаждение моей душе.

Неизвестный начал:

– В давние времена жил умный старик. Имел он трех сыновей. Старшему было двадцать лет, среднему восемнадцать, а младшему шестнадцать. Однажды старик захворал. Опытные табибы и знахари лечили его, кто молитвами, а кто и снадобьями, но ни молитвы, ни лекарства не помогали старику. Старик почувствовал, что умирает. Простился он в душе со всеми мирскими желаниями, позвал сыновей и завещал им быть честными, справедливыми, брезговать чужим добром, жить своим трудом. Потом он позвал каждого из сыновей по отдельности для тайной беседы наедине. Старшему сыну старик сказал:

– Сын мой, в саду под старым гранатовым деревом зарыт горшочек с золотом. Братья у тебя еще молоды. Они не понимают, что такое деньги, а ты взрослый джигит, ты уже все понимаешь. Возьми золото и с умом трать на братьев. Помогай им, пока они не приобщатся к какому-нибудь делу. Будь вместо меня для них отцом.

Сын вышел от старика очень довольный, думая: «Отец меня любит больше братьев. Он одному мне сказал свою тайну».

Тем временем старик позвал среднего сына и сказал ему: – Сын мой, в саду под гранатом зарыт горшочек с золотом. Брат твой взрослый человек, приобщился уже к делу и сам сумеет зарабатывать себе на хлеб. Но вот младший брат у тебя слишком молод. Он не понимает, что такое деньги. Возьми золото и помогай младшему, а когда понадобится, то и старшему брату. Вообще же во всем слушайся старшего брата. Уважай его, как уважал меня, своего отца. Вместе со старшим братом возьмите воспитание младшего в свои руки, учите его, он еще молод.

Средний сын тоже подумал: «Отец любит меня больше братьев. О спрятанном золоте он сказал только мне».

Под конец старик позвал самого младшего сына и ласково обратился к нему:

– Дитя мое, я очень болен. В саду под гранатом зарыт горшочек с золотом. Братья твои уже большие и могут сами зарабатывать себе на хлеб. Ты же еще молод, пока ничего не умеешь делать. Золото возьми себе, помогай, если понадобится братьям, слушайся их, учись.

Младший тоже подумал: «Отец меня любит больше братьев. Он не сказал им о своей тайне. Только я знаю ее».

Через два дня старик умер, и его похоронили. Спустя неделю старший из братьев спросил у среднего:

– Ты очень печален. Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось, – ответил средний брат. – Причина печали та же, что и у вас, – смерть отца.

Старший сказал тогда:

– Перед смертью отец мне сказал, что под старым гранатовым деревом зарыт горшочек золота и велел мне его взять. Сегодня я разрыл землю под тем гранатом, но золота там не оказалось. Или отец тебе тоже говорил об этом? Может быть, ты взял золото?

– Да, отец мне говорил, и я тоже разрыл землю под гранатом, но ничего не нашел. Брат, я правду говорю.

– Раз так, отец, наверно, и младшему говорил про золото, поди позови брата.

Братья позвали младшего и спросили его о золоте. Тот ответил:

– Отец говорил мне о золоте, я раскопал землю под гранатом, но ничего не нашел.

Старший сын, подумав, сказал:

– Братья мои, отец нас не мог обмануть. Он закопал золото под старым гранатовым деревом. Золото кто-то из нас троих взял. Если вы не сознаетесь, придется нам всем пойти к казию. Он обязательно найдет золото. Даю срок до завтра. Подумайте.

Утром старший брат вновь собрал братьев, но никто не признался, что взял золото. Пошли они втроем к казию. Он указал им место и разрешил сесть.

– С каким делом пришли, дети мои? – спросил казий. – Пожалуйста, я готов к вашим услугам.

Первым встал старший брат и обратился к казию:

– Господин казий, за ваше расположение мы приносим вам благодарность. Пришли мы к вам с настоящим скандалом. Если разрешите, то я расскажу.

Казий кивнул головой, и старший начал:

– Мы трое – родные братья. Шесть дней назад умер наш отец. Перед смертью он каждому из нас в отдельности сказал, что зарыл под старым гранатовым деревом горшочек с золотом. Когда отец наш скончался, каждый из нас рыл под гранатом, но золота не оказалось. Думаю, что отец не стал бы нас обманывать на смертном одре. Золото взял кто-то из нас троих, но никто не сознается. У вас, господин казий, большой опыт и мудрость. Мы уверены, что вы сумеете повлиять на того, кто взял золото, и он сознается.

Казий велел расстелить дастархан и выставил братьям обильное угощение. А сам рассказал им одну старую историю:

– В давние времена, – начал судья, – один джигит почувствовал склонность к одной девушке. Они учились в одной школе и еще там полюбили друг друга и решили соединить свою жизненную судьбу. Но едва девушка окончила школу, к ней заслал сватов один человек, и ее отец и мать дали согласие. Когда приблизился день свадьбы, девушка пришла к своему любимому и сказала: «Видно, наша судьба горькая. Раз отец и мать решили меня выдать за другого, что мы можем поделать. Если мы не подчинимся безжалостным законам и обычаям, нас побьют камнями. Выхода нет. Быть может, после нас настанут времена, когда молодые люди свободно смогут распоряжаться своей судьбой. Я пришла с вами проститься». Джигит тогда ответил девушке: «Верны твои слова. Но у меня есть к тебе просьба. Если ты пообещаешь исполнить ее, я скажу, в чем дело, и после этого прощусь с тобой. Если нет, поступай как знаешь». «Говори, – ответила девушка, – если я смогу выполнить твою просьбу, обязательно выполню». Джигит сказал: «В день твоей свадьбы, когда вся свадебная церемония закончится, обещай прийти ко мне, и тогда я с тобой попрощаюсь». Девушка согласилась. Наступил день свадьбы. Невесту отвезли в дом жениха и, по обычаю тех времен, поместили в богато убранную комнату. Сколько она ни пыталась уйти попрощаться с любимым, но так и не сумела. Когда окончился свадебный пир, в комнату ввели жениха. Он подошел к невесте и увидел, что она сидит в горестном раздумье. «Почему вы так печальны, – спросил он, – ведь сегодня для нас обоих день радости!» И тогда невеста рассказала все жениху: как она училась вместе с джигитом, как они полюбили друг друга, как хотели пожениться, но родители решили выдать ее за другого, как она дала слово, что в день свадьбы придет к нему проститься, как она не сумела сдержать обещания. Жених сказал: «Раз вы дали обещание, то сходите и попрощайтесь!» Девушка тут же встала и пошла в дом джигита. Когда она пришла к нему, он безмерно удивился и спросил: «Как? Ты попросила разрешения у своего мужа, и он тебе поверил?» Девушка объяснила джигиту, что она откровенно рассказала жениху всю правду, и он разрешил ей пойти попрощаться с любимым человеком. Смотря в упор на девушку, джигит сказал: «Если муж тебе поверил и разрешил пойти ко мне, мужество и благородство его заставляют меня отказаться от твоей любви. Я не могу обмануть такого человека. Иди и живи с ним до старости. Желаю вам удачи в вашей жизни». И он с открытым лицом и ясной душой простился со своей любимой. Девушка вышла из дома джигита, но, когда она шла к мужу, на улице ее схватили воры. Атаман воров увидел, что она красива, и объявил, что берет ее себе в жены. По дороге он спросил девушку, почему она так поздно ходит по улице одна. Девушка тогда объяснила, как было, и сказала, что, попрощавшись с джигитом, идет к мужу. Поразился атаман и заявил:

«И джигит и твой муж проявили высокие чувства и благородство. Но и мы, воры, не уступим им в благородстве. Скажи, где живет твой муж, мы тебя проводим, чтобы тебя никто не обидел». По приказу атамана девушку отвели в дом ее мужа. И…

На этом месте судья прервал свой рассказ.

Неизвестный тоже перестал рассказывать и спросил Кулдаша:

– Как вы думаете, кому по праву принадлежит девушка: джигиту, который любил ее, жениху или атаману воров?

Кулдаш ответил:

– Благородство жениха выше благородства всех, ибо он своим поступком вызвал на благородный поступок и джигита. Возможно, этот джигит, взяв с возлюбленной обещание прийти к нему проститься, задумал плохое, но муж своим благородством заставил его одуматься. А атаман поступил благородно, поняв великодушие жениха и возлюбленного.

Неизвестный одобрительно кивнул головой и продолжал свой рассказ:

– Но разрешите мне досказать историю горшочка с золотом:

Судья тоже спросил братьев, кто из этих троих самый благородный.

Старший сказал:

– Благороден джигит, любивший девушку, ибо она приходила к нему в дом два раза, и оба раза он поступил с ней благородно.

Средний брат сказал:

– Благороден жених, ибо он, не зная девушки, доверился ей и разрешил пойти попрощаться с любимым.

А младший брат сказал:

– Благородство проявил атаман воров, ибо воры подчас из-за одной копейки убивают человека, а когда добыча сама своими ногами пришла к ним, они не только не посягнули на честь девушки, но даже не польстились на одежду, а проводили ее до дома целой и невредимой.

Тогда казий встал и сказал:

– Ну вот, ваш спор и разрешился. Только вор защищает вора. Самый младший, разделите золото из горшочка со своими братьями. Ведь отец вам завещал помогать братьям.

Младший брат согласился с решением казия, и братья, пораженные мудростью судьи, радостные и веселые, вернулись домой.

Кончив рассказ, неизвестный лег спать. Наутро вместе с Кулдашем они вновь двинулись в путь. Ехали они день и ночь и приехали, наконец, в большой город. Они остановились в караван-сарае. Отдохнув три-четыре дня, неизвестный купил в городе дом и, обставив его всей необходимой домашней утварью, приказал Кулдашу:

– Пойди и пригласи старейшину квартала и почетных людей в гости.

Когда Кулдаш вернулся, неизвестный сказал:

– В михманхане уже все готово для приема, встреть гостей хорошо. После угощения объяви, чтобы они меня и тебя сочетали браком. С сегодняшнего дня ты хозяин этого дома и глава семьи, а я твоя жена.

Тут неизвестный снял шапку, и сорок косичек рассыпались по его спине. Пораженный Кулдаш только теперь увидел, что неизвестный не джигит, а прелестная молодая женщина.

Спустя несколько дней после свадьбы жена сказала Кулдашу:

– Теперь заведите себе знакомых и друзей из людей ханского дворца, пригласите их в гости, а если они будут вас звать, ходите и вы к ним в гости. Может быть, при их помощи вы устроитесь на работу во дворце какого-нибудь хана!

Месяца через два Кулдаш поступил на работу в ханский дворец. Своим умом и сметливостью он заслужил уважение окружающих и стал известен под именем Мусофирбека, то есть Бека-странника.

Дела Кулдаша день ото дня шли лучше и лучше. Но у него прибавлялись не только друзья, но и враги. Многие придворные завидовали ему, им не нравилось быстрое возвышение никому до того не известного пришельца. Они говорили:

– Какой-то чужестранец, недавно появившийся при дворе, уже много раз получал награды от хана, а мы, старые верные слуги, никаких наград не видим.

Начали они строить против Мусофирбека разные козни.

Однажды жена сказала Кулдашу:

– Много мы получили подарков от хана. Не мешало бы пригласить его с придворными к нам на пир.

Мусофирбек послушался жену и пригласил хана к себе в гости. Прежде чем дать согласие, хан приказал своему визирю:

– Пойди и посмотри, как живет Мусофирбек, какой у него дом и богато ли он живет? Не опозориться бы нам.

Визирь переоделся простолюдином и, подойдя к дому Мусофирбека, стал через щелку в воротах смотреть во двор. Вдруг увидел он жену Мусофирбека. Пораженный, он вошел во двор и сказал ей:

– Так вот где ты, красавица. Ты перехитрила меня тогда и ускользнула из моих рук у городской стены. Клянусь, ты пойдешь со мной.

И он схватил ее за руку.

Молодая женщина вырвалась из его рук и бросилась с криками о помощи в дом.

Слуги приняли визиря за насильника и грабителя и набросились на него с палками. Еле живой, весь избитый, вернулся он во дворец, горя жаждой мести. Пришел он к хану и принялся расхваливать красоту жены Мусофирбека:

– Такая красивая женщина может быть женой только хана, – добавил он.

Тогда хан собрал визирей и стал держать с ними совет, как отобрать жену у Мусофирбека.

Долго они советовались и задумали черное дело. Наутро хан вызвал Мусофирбека к себе и объявил:

– В гости я к тебе не пойду. И вот почему. У меня заболела дочь. Вылечить ее можно только молоком тигрицы. Поезжай и достань его.

Печальный вернулся Мусофирбек домой. Жена ему сказала:

– Попроси у хана сорок дней сроку и пусть выдаст тебе сорок баранов.

Хан согласился.

Но Мусофирбек сразу не уехал. Тридцать восемь дней жена не отпускала его из дому, а на тридцать девятый она написала что-то на листочке бумаги, сложила его и, отдав мужу, сказала:

– Выйдите из города и поезжайте в сторону восхода солнца. Когда вы проедете три таша, по левую руку увидите пешеходную тропу. Проедете по ней еще полташа до большой площади. Остановите коня посреди площади головой в сторону восхода солнца и разверните мою записку – перед вами появится тигрица. Не пугайтесь! Держа записку в руках, поверните коня на месте вокруг себя – и тут вас окружит много тигриц. Но вы и тогда не пугайтесь. Держа записку в руке, поверните голову коня к дороге, по которой вы приехали, и прямо поезжайте обратно во дворец хана и скажите ему: «Мой хан, вот тигрицы. Можете надоить молока, сколько вам требуется. Я боялся привезти мало молока и, чтобы не ехать еще раз, привел сюда тигриц».

Как научила жена Мусофирбека, так он и сделал.

Привел он во дворец тигриц, и хан затрясся от страха, как листья ивы. Визири и приближенные попрятались кто куда.

В ужасе хан сказал заискивающе Мусофирбеку:

– Спасибо! Я дал тебе это поручение, чтобы проверить тебя. Прогони этих ужасных тигриц, чтобы они не наделали беды.

Мусофирбек вывел тигриц из города и свернул записку. Тигрицы сразу же исчезли.

Хан затаил злобу на Мусофирбека. Созвал он визирей и начал с ними совещаться. После долгих разговоров решили они, что утром к хану явится казначей и доложит, что из казны пропало четыре больших слитка золота. Тогда он прикажет Мусофирбеку найти пропажу.

Утром жена сказала Мусофирбеку:

– Если царь даст новое поручение, требуйте снова сорок дней сроку и сорок баранов!

Едва Мусофирбек явился во дворец, к хану прибежал казначей и донес о пропаже четырех слитков золота. Тотчас же хан обратился к Мусофирбеку:

– Вы должны найти пропавшее золото!

Мусофирбек поклонился царю и попросил сорок дней сроку и сорок баранов.

Хан согласился.

Мусофирбек вернулся к жене домой и спокойно прожил тридцать восемь дней. На тридцать девятый день жена написала ему записку, сказала, куда и кому ее отвезти. Мусофирбек, не медля, отправился в путь. В указанном ему женой месте он увидел прекрасный сад, в котором цвели цветы, пели соловьи, зеленели травы, но не было ни души. Вдруг издали донеслось пение, и к Мусофирбеку подошло несколько прекрасных девушек. Старшая из них подозвала его к себе и спросила, откуда он и с какой целью пришел. Мусофирбек вынул записку, поклонился и протянул ее ей. Девушка взяла у него записку, прочла и удивилась.

– Ийе! Да вы, оказывается, наш зять. Ваша жена – наша сестра, которую у нас похитили.

Она пригласила Мусофирбека в михманхану, разостлала богатый дастархан. За угощением они обсудили послание, а наутро красавица с двумя служанками и Мусофирбеком отправились в путь.

Вскоре они, живые и здоровые, приехали в дом Мусофирбека. Сестры обрадовались друг другу, расспрашивали о своем житье-бытье.

На сороковой день сестры встали на заре, вышли на середину двора, прочли заклинания и стали ходить по двору. И каждый раз, как они ступали, под ногами у них появлялись золотые слитки. Двор в одну минуту наполнился золотом.

Взяв четыре слитка в руки и нагрузив золотом двадцать шесть слуг, Мусофирбек пошел во дворец. Оставив слуг за дверью, он вошел в тронный зал и положил четыре золотых слитка перед ханом. Хан сказал:

– Мы говорили, что пропало не четыре золотых слитка, а четыре пары.

Мусофирбек спросил:

– Всего было четыре пары или больше?

– Всего было четыре пары, – без стыда ответил хан. И все визири выступили вперед и подтвердили лживые слова хана. Тогда Мусофирбек позвал стоявших за дверью слуг и, когда они вошли, сгибаясь под тяжестью золота, сказал:

– Вот тут тринадцать пар, а с прежними двумя парами – пятнадцать пар, получается тридцать золотых слитков. Хан мой, какие у вас есть еще приказания?

Хан и визири от стыда опустили головы и, глядя вниз под ноги, сказали:

– Больше у нас нет вам приказаний. Идите!

Вечером хан снова призвал к себе визирей:

– Что вы теперь мне посоветуете? Если вы любыми способами не убьете Мусофирбека, то любовь к его жене меня убьет.

Один из визирей попросил разрешение у царя говорить:

– Великий хан, вашему ничтожному слуге пришли в голову достойные мысли. Разрешите сказать.

Хан разрешил, и визирь сказал:

– Утром, когда Мусофирбек придет во дворец, вы и все мы будем сидеть очень печальные. Мусофирбек обязательно спросит о причине. Тут вы скажете: «Эй, Мусофирбек, никак я не могу избавиться от горестей и печалей этой жизни. Мир – это жилище горя. Сегодня я видел сон. Я очень опечален этим сном. Я рассказал свой сон визирям, но эти скоты мне ничего толком не сказали. Думаю, что только вы сможете истолковать этот страшный сон, снимете с меня эту заботу и избавите меня от печалей. Я видел во сне отца, мать, дедушку и бабушку, никто из них не захотел со мной разговаривать. Все отвернулись от меня. Отправляйтесь в потусторонний мир, найдите моих родных и узнайте, почему они на меня обиделись». Обещайте, великий хан, Мусофирбеку большую награду. Вот мой совет. Конечно, никто с того света не возвращался, не вернется и этот наглец Мусофирбек, а вы, великий господин, достигнете желанной цели.

Коварный совет визиря всем пришелся по душе.

Утром жена сказала Мусофирбеку:

– Хан, наверное, опять приготовил для вас новое трудноепоручение. Но что бы он вам ни поручил, как и прежде, просите сорок дней сроку и сорок баранов.

Когда Мусофирбек пришел во дворец, хан приказал ему отправиться на тот свет, узнать, почему обиделись на него отец, мать, дедушка и бабушка.

Мусофирбек поклонился хану и сказал:

– С великим удовольствием и от чистого сердца исполню вашу просьбу. Только дайте мне сорок жирных баранов и сорок дней сроку. Хан выполнил его просьбу и разрешил идти.

Мусофирбек вернулся к жене домой и тридцать девять дней жил дома. В ночь на сороковой день жена и свояченица в старых платьях вышли из города и в одном месте собрали много золы. Вернувшись домой, они надели на Мусофирбека старый рваный халат, вымазали ему лицо и руки сажей, обсыпали с головы до ног золой. Затем они написали письмо от имени отца, матери, деда и бабушки хана, прожгли бумагу в нескольких местах, дали ее в руки Мусофирбека и научили, что говорить.

– Ну, теперь идите к царю во дворец, – сказала жена и пожелала ему удачи.

Мусофирбек шел по улице и кричал:

– Свет, свет! Нехороший наш свет. Свет, свет! Грязный этот свет. Свет, свет! Наш свет причиняет беды. Язык мой немеет, сердце слабеет!

Крича и причитая, он вошел во дворец, протянул письмо хану и сказал:

– Вот, господин, в этом письме отец ваш, мать, дедушка, бабушка написали, почему они обиделись на вас. Господин мой, свет, свет! Этот свет не годится.

И он все время продолжал повторять слова, которые кричал на улице.

– На том свете блаженство, этот свет – место горестей. Тот свет – наслаждение, этот свет – мучение. На том свете пиры, гуляния, на этом – страдания и тяготы. На том свете наслаждения, а на этом – беды и невзгоды. Великий господин, скорей отпустите меня. Я уйду на тот свет, я не могу жить на этом свете.

Говоря так, Мусофирбек, прикидываясь юродивым, все время кричал: «Свет, свет, тот свет!».

Прочитав письмо, царь расчувствовался и заплакал. Он стал расспрашивать Мусофирбека о том свете. Но Мусофирбек все кричал: «Свет, свет, тот свет!»

Царь попросил Мусофирбека рассказать, как шел он на тот свет, было ли трудно или не трудно и, наконец, спросил:

– А смогли бы и мы сходить на тот свет?

Мусофирбек ответил хану:

– Прикажите собрать на площадь сто саженей дров и триста пудов жмыха. Велите все это хорошо уложить. Если будет плохо уложено, можно будет оттуда свалиться, потому что много желающих будет сидеть наверху. Кто-нибудь снизу подожжет дрова. Вот тогда вы, как и я, сможете за сорок дней сходить на тот свет и вернуться обратно.

И он снова начал кричать: «Свет, свет!» – и ушел из дворца.

Хан приказал собрать на площадь дров и жмыха в три раза больше, чем говорил Мусофирбек. Затем он вместо себя назначил Мусофирбека, а сам же с визирями, советниками и придворными – а всего набралось их восемьдесят человек – влезли наверх, на дрова и жмых.

Мусофирбек сразу поджег дрова и отправил всех на тот свет, с которого не возвращаются.

Тогда Мусофирбек собрал людей из народа, не богатых, а таких, которые, не имея денег, имели ум и могли советовать, отличались дальновидностью и преданностью, и назначил их визирями и советниками и стал неутомимо работать на благо и процветание страны.

Однажды в час отдыха Мусофирбек сидел и играл со своим годовалым сынишкой Шадманом. Жена и свояченица тоже сидели рядом.

И вдруг Мусофирбек вспомнил, как встретил свою будущую жену в одежде джигита у стены замка, и сказал:

– Любимая, я так до сих пор и не знаю, какой поразительный случай соединил нас с тобой и почему визирь возненавидел тебя и начал строить против нашего счастья такие ужасные козни.

Жена Кулдаша улыбнулась и ответила:

– Любимый муж мой, поистине только мужчина и такой скромный, как вы, не проявляет и тени любопытства. Так слушайте. Вы уже поняли, наверно, что я из рода пэри. Росли мы с моей сестрицей в прекрасном саду. Когда я уже стала взрослой девушкой, меня увидел шах той страны и решил взять в свой гарем. Ночью шахские слуги напали на наш дом и, несмотря на мои крики и слезы, увезли во дворец. Шах назначил день свадьбы, а сам уехал на охоту. У шаха был визирь. Он сжалился надо мной, по крайней мере он так говорил тогда, пообещал вызволить меня из гарема и отвезти домой к любимой сестре. Я поверила ему, так как он по виду был честным и благородным человеком. Он доставил мне тайно одежду джигита и подкупил одного из конюхов, а сам сказал, что будет ждать у стен своего замка. Я понимала, что поступаю опрометчиво, доверяясь малознакомому человеку, но, увы, что оставалось делать неопытной девушке, когда ей предстояло ненавистное замужество. В условленный день я переоделась в мужское платье, пробралась в конюшню и бежала из дворца. Конюх поехал вперед к визирю с запасной лошадью. Точно слепая, я шла навстречу своей судьбе и, счастье мое, что я встретила у стен замка не визиря, а вас, мой супруг и повелитель. Теперь я понимаю, что визирь имел самые низкие побуждения и хотел похитить меня. Впоследствии, когда он увидел меня в этом городе и узнал, что я ваша жена, он возненавидел меня и решил любой ценой погубить вас.

Кулдаш воскликнул:

– Жалкий человек. В своей мести он нашел свою гибель.

Но тут же Кулдаш рассмеялся.

Жена тогда спросила, чему он смеется. Вначале он не хотел говорить, и только после настойчивых просьб жены он рассказал ей, как он был пастухом и купил сон у своего друга Юлдаша.

– Теперь, – добавил Мусофирбек, подумав, – я понял, что две звезды, упавшие с неба во сне – это жена и свояченица, а маленькая звезда – это наш сын Шадманбек. Правильно я нашел разгадку сна?

– Да, нашли, – сказали жена и свояченица.

Мусофирбек вспомнил тут же и о том, что обещал помогать своему другу Юлдашу.

– Что вы скажете на то, если я найду своего друга Юлдаша, назначу к себе на какую-нибудь должность и выдам за него вас, моя свояченица?

Жена сказала:

– Мы с сестрой посоветуемся и через три дня дадим вам ответ.

Через три дня Мусофирбек спросил, что они решили.

– И я и сестра согласны с вашим мнением! – сказала жена. – Хорошо, посылайте человека, пусть разыщет вашего друга Юлдаша.

Одному из своих советников Мусофирбек объяснил, где живет его друг Юлдаш, чем занимается, его особые приметы, характер и приказал отыскать его и привезти.

В назначенное время советник вместе с сопровождающими выехал в страну Ургенч и скоро приехал в кишлак, где жил Юлдаш. Отдохнув дня два, советник расспросил стариков и нашел Юлдаша. Работал он батраком за долги у одного бая. Советник уговорил Юлдаша уехать, пообещав дать ему в своей стране землю и все, что нужно для дехканской работы, но не сказал, кем он прислан и зачем, потому что Мусофирбек приказал пока не рассказывать сути дела. Советник рассчитался с долгами Юлдаша, забрал его с собой, и они уехали.

Вскоре по приезде советник привел Юлдаша к Мусофирбеку.

– Ну, джигит, пожалуйста, милости просим! – начал разговор Мусофирбек.

А времени прошло с разлуки немало, да и в богатой одежде трудно было узнать Кулдаша.

– Приехал, ваше величество! – сказал Юлдаш, поклонившись.

– Откуда прибыли и какая цель у вас? – спросил царь.

– Человек, который привез меня сюда, сказал, что даст мне землю, чтобы я мог заниматься дехканством.

– Ваша профессия дехканство? – спросил Мусофирбек.

– Да, господин, я батрак.

– Есть ли у вас и другая профессия?

– Нет, господин.

– Сколько лет вы батрачите?

– С тех пор как помню себя.

– Вы что-нибудь скопили от заработков?

– Куда уж там скопить. Я батрачу, чтобы уплатить долги. У меня нет волов, чтобы обрабатывать землю.

– Был ли у вас друг Кулдаш?

– Да, был, Кулдаш-пастух. Откуда вы его знаете?

– Как давно вы его видели?

– Прошло два-три года, как я его видел. Хороший был человек.

– Куда он ушел?

– Его уходу причиной был я.

– Каким образом?

– Однажды я видел сон, с неба ко мне за пазуху скатились две большие звезды и одна маленькая.

– Ну и что же? – спросил Мусофирбек.

– Я рассказал сон Кулдашу. «Не продашь ли ты мне этот сон?» – спросил он меня. Я согласился. После этого он телку и жеребенка отдал мне, а сам куда-то ушел. С тех пор о нем я ничего не слыхал. Очень хороший друг был Кулдаш.

Юлдаш при этом с сожалением вздохнул.

– Если вы его увидите, то узнаете? – спросил Мусофирбек.

– Конечно, узнаю. Ослеп я, что ли. Сколько лет мы с ним спали под одним рваным одеялом.

– Хорошо! Были ли у него какие-нибудь приметы?

– Да, да, были. На локте правой руки у него была родинка, а на левой коленке шрам – корова боднула его.

Мусофирбек показал родинку на руке, и Юлдаш вскочил с места и стал обнимать и целовать друга.

Через месяц Мусофирбек женил друга на свояченице и устроил большой пир.

Два друга, вышедшие из бедняков, старались облегчить жизнь народа и делали что могли для процветания государства. В этом деле их жены тоже им помогали.

Сказочник Сабир Садыков. Перевел М. Шевердин.

САХИБДЖАН И АХМАДДЖАН

Жили не голодны, не сыты старик со старухой в давние времена, когда волк был баковулом, лиса – ясаулом, ворон – музыкантом, воробей – доносчиком, черепаха – весовщиком, кабан – мясником, а лягушка была должна кучу денег.

Старик и старуха жили бедно. Был у них дворик, во дворике стояла жалкая мазанка, а больше ничего у них не было. Старик ловил рыбу в реке, старуха ходила по домам и убирала, так и жили они вдвоем. Не было у них детей, а они очень и очень хотели их иметь.

Как-то старик говорит старухе:

– Слушай-ка, жена, мне уже пятьдесят пять, а тебе исполнилось пятьдесят. Нет у нас детей. А что с нами будет, когда мы и вовсе состаримся и к работе будем неспособны? Кто зажжет на нашей могиле свечи, когда мы умрем? Давай хорошенько попросим аллаха, может быть, он сжалится над нами и пошлет нам сынка!

Старик и старуха долго слезно просили аллаха о сыне. Бог, видно, услышал их просьбу, родила старуха сына. Назвали его Сахибджаном.

Не было границ радости старика.

– Достигли мы желанного, жена, – сказал он старухе. – Давай теперь воспитывать его. Народ говорит: от хороших людей остается человек, а от дурных людей – вопли и стенания. Воспитаем сына хорошо – люди поблагодарят нас, плохо воспитаем – люди проклянут нас.

Старухе пришлись эти слова по душе.

После рождения сына старик и старуха сразу даже помолодели, почувствовали быстроту в ногах, силу в руках. Старик начал больше ловить рыбы. Из дома ушла нужда.

А Сахибджан рос себе понемногу и, наконец, исполнилось ему шестнадцать лет. Стал он рослым юношей, с широкими плечами, со стройной фигурой, ну прямо палван (палван – богатырь).

Однажды старик сказал сыну:

– Сынок, я теперь вовсе стар стал. На рыбную ловлю будешь ходить ты со мной. Научишься ловить рыбу, да и подышишь свежим воздухом в поле, у реки.

– Хорошо, отец! Пойду с тобой к реке и буду все делать, что ты скажешь.

Отец и сын пошли к реке и захватили с собой сети. Воздух был чист, повсюду, куда ни глянь, – трава зеленая волнуется, птицы заливаются; широкая, не охватишь взглядом, полноводная река катит голубые воды, тихо и серебрясь.

Шли они вдоль реки, шли и, дойдя до тенистого высокого чинара, остановились.

– Вот здесь и начнем ловить рыбу, сынок, – сказал старик.

Расправил он сети и забросил их далеко в реку. Немного спустя вытянул их, а в них ничего нет. Снова закинул сети. Спустя немного времени старик начал тянуть их, но так они были тяжелы, что один он не смог их вытянуть, и позвал сына:

– Сахибджан, сынок, иди помоги тянуть.

Сахибджан принялся помогать отцу. Но и вдвоем они не смогли вытянуть сети. Старик выпрямился, вытер пот со лба.

– Ух, устал я, – сказал он. – Не иначе, как в сети попал кит!

Старик привязал один конец сетей к чинару и распорядился:

– Ну, сынок, другой конец не выпускай из рук, а я пойду позову кого-нибудь на подмогу, нам вдвоем не вытащить.

Сказал так старик и ушел в сторону кишлака.

Сахибджан сел на берег и стал смотреть на зеленые травы, на высокие деревья, что росли у реки, на тихое и величавое ее течение. Вдруг в сети ему почудилось что-то. Пригляделся он, а там сидит маленькая рыбешка. Грустно и с мольбой смотрит она на Сахибджана, а на глазах у нее слезы.

Сжалился Сахибджан над ней. «Она так же молода, как и я, – подумал он. – У нее есть, видно, родители, которые ждут не дождутся ее. Дай-ка выпущу ее, вот обрадуется!» Сказано – сделано. Сахибджан взял да и перерезал ножом конец сетей.

Выскочила рыбешка на волю, обрадовалась, покрутилась в воде у ног Сахибджана, порезвилась и исчезла.

Спустя некоторое время отец возвратился и привел с собой двух дехкан. Увидел старик, что нет сетей.

– Где же сети? – спросил он Сахибджана.

Тот ответил:

– Мне стало жаль рыбу, она так металась и рвалась на свободу, что я отпустил ее.

Огорчился старик, а дехкане, которые пришли помочь ему, сказали:

– Если у родителей один сын, он вырастает или храбрым, или умным, или глупым, или трусливым. Трудно тебе было растить сына на старости лет, теперь бы он должен помогать тебе, а он не только не помогает, но даже выпускает выловленную рыбу да еще вместе с сетями. Недобрый он у тебя!

Сказали они так и ушли. Старик же не промолвил ни слова.

Слова дехканина глубоко запали в душу Сахибджана.

На следующее утро он обратился к отцу со скромной просьбой.

– Отец, у меня рука не оказалась легкой. Вы вчера сами убедились в этом, мы не смогли поймать ни одной рыбы. Разрешите мне походить по городам, кишлакам, изучить какое-нибудь ремесло. Если улыбнется мне счастье, я буду помогать вам.

Горько было старику и старухе расставаться с сыном, но делать нечего, благословили они его и отпустили. Старуха наполнила его торбу лепешками и толокном. Вечером Сахибджан покинул кишлак.

Старик и старуха вышли проводить его на улицу с напутственным словом:

«Бери, да не отдавай. Возвращайся живым и здоровым».

Долго шел Сахибджан. Он даже не смог сказать, сколько раз поднялось и опустилось солнце. Горы и степи приходилось ему проходить, реки и озера переплывал он.

Пришел он, наконец, в один кишлак. Решил отдохнуть, сел около хауза, под чинаром, и не заметил, как к нему подошел путник лет сорока с длинной бородой, с чалмой на голове.

– Эй, юноша, ты слишком еще молод, как я погляжу! Куда же ты идешь? – спросил он его.

– Я странник, – ответил Сахибджан.

– Ну, тогда давай вместе странствовать.

Сахибджан решил испытать путника.

– Я иду долго-долго, – сказал Сахибджан, – но когда устану, сажусь и отдыхаю тоже долго, в течение этого времени своим темным покрывалом ночь три раза успевает покрыть землю. Ну как, согласны вы со мной странствовать?

– Нет, мне с тобой не по пути, – ответил путник и пошел дальше. А Сахибджан, отдохнув, снова пустился в путь. Долго он шел, устал, сел отдохнуть на берегу широкой реки и не заметил, как к нему подошел путник с короткой бородой и без чалмы.

– Далеко ли идешь, братец? – спросил его путник.

– Так, странствую, – отвечал ему Сахибджан.

– Да вот и я пустился в странствия. Давай уж вместе, – предложил путник.

Сахибджан ему сказал:

– Если я иду, то иду очень долго, а когда устану, то отдыхаю столько, что за это время ночь успевает три раза покрыть землю своим ночным покрывалом.

– Твои странствия слишком длинны, пойду один, – решил путник. Отдохнул Сахибджан, искупался в реке, взвалил торбу на плечи и снова отправился в путь. Шел он, шел – и дошел до развилки дорог. Присел он на камень отдохнуть. Не заметил, как к нему подошел юноша.

– Здравствуй, друг! – сказал он. – Далеко ли идешь?

– Здравствуй, – отвечает Сахибджан. – Я странствую.

– Я с той же целью хожу по дорогам. Давай ходить вместе, – предложил юноша.

– Послушай, друг! – ответил Сахибджан. – Я иду долго-долго, но когда устану, сажусь и отдыхаю. В течение этого времени ночь своим темным покрывалом три раза успевает покрыть землю.

– Ничего, мой друг, – сказал юноша. – Я тоже люблю долго отдыхать и много ходить, думаю, что в этом деле не уступлю вам.

«Видно, парень ничего, горячий и компанейский», – подумал Сахибджан.

– Ладно, пойдем вместе, – сказал он вслух юноше. Сел юноша рядом с Сахибджаном, стали они беседовать. Спросил его юноша, как его зовут.

– Меня зовут Сахибджаном. А как зовут вас?

– А меня зовут Ахмадджаном, – ответил тот. – Сколько вам лет?

– Недавно мне исполнилось шестнадцать, а сколько вам?

– Давайте побратаемся, – сказал Ахмадджан. – Мне исполнилось пятнадцать. Вы будете старшим братом, а я младшим.

Сахибджан достал из мешка лепешку. Одну половину взял себе, другую отдал Ахмадджану и сказал:

– Отныне все, что найдем, будем делить поровну.

Съев каждый свою половину лепешки, побратимы отправились в долгий путь. Шли они, шли, шли через поля и горы, моря и реки, наконец, пришли в один город. Стали они осматривать его. Пришли на базар. Видят – стоит глашатай и кричит во все горло:

– Эй, люди! Слушайте, слушайте! Знаменитый бай нашего города Абулькасымбай возводит медресе. Нужны рабочие-глинобитчики, кирпичники, плотники, кровельщики. Кто хочет, пусть идет к нему. Эй, люди! Слушайте, слушайте!

– Пойдем к баю, братец, – говорит Сахибджан Ахмадджану. – Поработаем. Научимся какому-нибудь делу.

Согласился Ахмадджан, и оба отправились на строительство медресе.

– Давайте нам кетмени и лопаты, – сказали они надсмотрщику работ, – один из нас будет глину месить, другой – кирпичи формовать.

Надсмотрщик работ выдал им кетмени и лопаты.

Побратимы запротестовали.

– Эти кетмени и лопаты не для нас. Слишком малы. Выдайте нам размером побольше. Чтоб кетмень весил один хишаки (хишаки – мера веса, равная 53 фунтам), а лопата б весила нишмаки (хишмаки – мера веса, равная 26 фунтам).

По приказанию начальника работ, кузнец развел в кузнице огромный костер и ковал целую неделю кетмени и лопаты. Сахибджан и Ахмадджан получили свои инструменты, начали месить глину и формовать кирпичи. Выполняли они работу за десятерых. Прошел месяц. Однажды в базарный день Ахмадджан предложил Сахибджану:

– Брат, давайте получим у надсмотрщика, что заработали, и пойдем на базар.

Получили они деньги и пошли гулять. Чего-чего не было на базаре! Красные яблоки, желтые сочные персики, бархатный кишмиш, а огромных дынь и арбузов было столько, что они не помещались на прилавке и под прилавком, целые горы возвышались прямо на улице. Купили они себе свежих и сушеных фруктов и давай их есть.

Поели побратимы и пошли обратно. Долго еще трудились они, делая работу за десятерых. Их слава разнеслась повсюду. Узнал о ней и падишах соседней страны Карахан.

– Что за юноши такие, – подумал он, – надо позвать их и поговорить с ними.

И послал он за юношами гонцов. Два дня скакали гонцы – не спали, не ели – в страну, где работали братья.

– Мы слышали, что вы сильные богатыри, – сказали гонцы. – Наш падишах желает вас видеть и говорить с вами. Если кто-то из вас выполнит три поручения, за того падишах отдаст свою единственную дочь. Многие смелые джигиты добивались руки дочери падишаха, но все они погибли: не смогли справиться с тремя поручениями.

Решили братья поехать к падишаху Карахану.

– Вы храбрые молодцы, – сказал им падишах. – У меня есть дочь на выданье. Всем богатырям я ставил три условия, но никто еще не смог их выполнить. Выполните условия, тогда одному отдам дочь, а другому – половину страны.

– Мы согласны, говорите ваши условия, – ответили юноши.

– У меня в саду появился страшный дракон. Каждый месяц он проглатывает девушку. Настал черед моей дочери. Дочь привязана к дереву в саду. Скоро должен прилететь дракон и проглотить ее. О, моя дочь! Не успела ты вырасти, как уже погибнешь! Убейте дракона, спасите дочь, – стонал падишах. – В том же саду у меня растет чудесный инжир. У него необычайные плоды. Тот, кто будет есть их, долго останется молодым. Каждый год, когда плоды инжира начинают созревать, появляется див и съедает их. Второе мое условие – убить дива. В городе нет воды. Река, которая спускается с гор, теряется где-то среди песков. Третье мое условие – прорыть канал от реки до города.

Согласились юноши, только сказали падишаху:

– Велите изготовить для нас меч такой, чтоб в сложенном виде он имел в длину один аршин, а в раскрытом виде имел бы длину в сорок аршин. Кроме того, пусть изготовят для нас еще кетмень и лопату в сорок пядей длиной и в сорок пядей шириной.

По приказанию падишаха, кузнецы живо принялись за работу. Не прошло и дня, как юноши получили все, что требовали. Пошли они в сад падишаха. Начали спорить, кому убить дракона. Сахибджан говорил: «Я убью», а Ахмадджан возражал: «Нет, я его убью! Старший не трудится, если рядом с ним стоит младший».

Взял он меч и ушел в сад. Идет он и видит: лежит огромный дракон и смотрит на привязанную к дереву девушку, а у той от страха текут по щекам горькие слезы. Рассвирепел дракон, увидев юношу, и втянул ноздрями воздух. Ахмадджан только качнулся. Дракон еще сильнее потянул в себя воздух. Развернул Ахмадджан меч, полетел в пасть дракону и вышел из хвоста, разрезав чудовище пополам. Издох тут дракон. Дочь падишаха, трепетавшая в ожидании, когда съест ее дракон, была спасена. Вмиг разнеслась весть о счастливом событии по всему городу.

Ко дворцу падишаха шел толпами народ, все хотели посмотреть на чудо-джигитов. Все благословляли юношей.

На следующий день Сахибджан и Ахмадджан взяли кетмень и лопаты и отправились к реке рыть арык. Пришли они на место – видят: людей видимо-невидимо: все копошатся, роют, а надежды получить воду ни у кого нет.

– Эй, добрые люди! – закричали юноши. – Дракон убит, город полон радости, идите и вы по домам веселиться. А арык пророем мы сами!

Обрадовались люди, многие ушли домой, а другие остались смотреть, что будут делать побратимы. Начали они рубить деревья, связывать вместе. Бросили их в реку, потом набросали много хвороста, а сверх того, насыпали земли и камней. Шумела, возмущалась, бурлила река, пенилась, кидалась волнами на братьев, хотела сбить их, утащить на дно. Мужественно боролись с рекой братья. Победили они ее и перегородили. Вода поднялась, потекла к городу по арыку.

Пришли побратимы к падишаху, позвали его на башню, показали ему новую реку. Широка была река. Медленно катила она свои волны к городу. Ожила степь. Покрылась вся цветущими маками, и уже кое-где появились дехкане, возделывающие почву.

– Молодцы, юноши! Теперь осталось вам выполнить еще одно условие, а там и свадьбу сыграем!

Пошел Сахибджан в сад, вырыл яму под инжиром и лег там, дожидаясь наступления ночи. Стало так темно, что даже не было видно деревьев. Вдруг появился слабый свет. Сахибджан увидел страшного дива, поедающего инжир. Вышел Сахибджан из ямы и, развернув саблю, одним ударом рассек дива пополам. Обрадовался падишах и сразу отправился в сад есть инжир. Целую неделю без сна и отдыха ел инжир падишах и от обжорства еле мог двигаться, но все равно никак не мог помолодеть. Наконец пришел он к юношам и спросил:

– Теперь скажите мне, за кого же из вас выдать мне дочь мою?

– Ахмадджан оказался сильнее и смелее. За него и выдайте дочь, – сказал Сахибджан.

– Нет, государь, – ответил Ахмадджан, – старший должен быть в почете. Сахибджан старше меня. За него и выдайте.

Решили, что на царевне женится старший брат. По городу глашатаи разнесли весть о свадьбе. Заиграли карнаи и сурнаи, зарезали баранов и скотину, начался пир да веселье. Пир длился сорок дней и сорок ночей. Приехали гости с разных концов земли, чего только они не привезли в подарок жениху и невесте: и ковры, вышитые серебром и золотом, и тончайшие ткани, и драгоценные камни, величиной с куриное яйцо, и волшебное зеркало, в котором можно было увидеть самые отдаленные уголки земли.

Прошло немного времени. Однажды Ахмадджан говорит Сахибджану:

– Сегодня ночью я буду спать во дворе, пусть невестка постелит мне там.

Когда город погрузился в сон, Ахмадджан отправился в сад. На небе появилась луна, подобная золотому подносу, на котором подавали фрукты во дворце.

Было очень тихо. Вдруг прилетели два ворона и сели на чинар, что рос во дворе. Один из воронов начал каркать:

– Ворон, ворон, птица черной вести!

– Я слушаю тебя, ворон, птица мрачных предсказаний.

– Эх, хорошо б обернуться теперь мне добрым конем, непокорным, норовистым, смелым, гарцевал бы я по камням и скакал бы по лугам, перескакивал моря и горы. Кого я достоин по силе, смелости и красоте? Зятя падишаха – Сахибджана достоин! Взял бы он меня, сел бы на меня, поскакал бы я, сбросил бы его и разбился б он. Тот, кто слышал меня и вздумает кому-нибудь рассказать об этом, пусть окаменеет до колена!

Потом закаркал второй ворон, птица черной вести:

– Ворон, ворон!

– Слушаем тебя, ворон.

– А кем же мне быть? Хорошо бы стать мне птицей с ярким оперением. Прилетел бы я на базар, пел я б, заливаясь, покорил бы своим пением всех. Кого был бы я тогда достоин? Зятя падишаха, Сахибджана! Взял бы он меня в руки – да и умер! Кто слышал меня и вздумает рассказывать об этом, пусть окаменеет до пояса!

Прилетел третий ворон, приносящий людям одни страдания.

– Ворон, ворон!

– Мы слышим тебя, птица горьких страданий!

– А кем бы мне стать? Стать бы мне драконом. Ворвался бы с ветром-бурей через щель-дыру, да и проглотил бы Сахибджана и его жену. Тот, кто слышал меня, пусть окаменеет весь.

Сказали так вороны, посмотрели вниз и, увидев Ахмадджана, захохотали и улетели.

Настало утро, Сахибджан и Ахмадджан сели завтракать, чего только они не ели: и заморских фазанов, и нежных рябчиков, и жирную баранину с чесноком, и желтую рассыпчатую халву, и янтарный бекмес, и прозрачный миндаль.

Позавтракали и отправились на базар, а по базару ходил замечательный конь. Золотая была грива у коня, огневые глаза горели.

– Кого достоин конь этот? – спрашивали все. – Ну, конечно, зятя падишаха, Сахибджана!

Увидев коня, Сахибджан решил купить его.

– О, брат, дайте я его сначала испытаю, – говорит ему Ахмадджан. – Если он выдержит испытание, тогда и купим.

– Хорошо, братец, – ответил ему Сахибджан.

Едва дотронулся Ахмаджан пальцем с кольцом до спины коня, как хребет его переломился надвое. Только удивились люди, а Сахибджан больше всех. Пошли они дальше. Видят – один человек носит по базару чудесную птицу. За ним толпами ходит народ. Не было другой птицы, равной этой по красоте. Пела птица, заливалась.

– Кого достойна эта птица? – спросил человек.

– Зятя падишаха, Сахибджана! – ответил народ.

– О, братец, – спросил Ахмадджан, – купите ли вы эту птицу, если она мне понравится?

– Куплю, – отвечает Сахибджан.

Только Ахмадджан приложил палец с кольцом к шее птицы, как голова у нее отлетела. Удивился народ, а Сахибджан больше всех.

Вечером Ахмадджан сказал брату:

– Брат, нынче я лягу спать возле очага.

– Да зачем тебе там спать? Спи, где всегда спишь! – ответил Сахибджан.

– Ничего, сегодня я лягу спать возле очага, – ответил Ахмадджан.

Когда наступила ночь, развернул Ахмадджан свой меч, поставил стоймя возле дыры у очага. Вдруг поднялся бешеный ветер, завыла буря – и пришел дракон, рванулся было в дыру, но напоролся на меч, и рассек он его на две части. Брызнула кровь, и одна капля долетела до дворца и капнула в лицо царевны. Подбежал к ней Ахмадджан, достал кисейный платок и, сложив его в семь раз, приложил к щеке невестки и стал через него обсасывать с лица кровь. В ту минуту проснулся Сахибджан и увидел, как Ахмадджан обсасывает кровь с лица жены, и закричал в гневе:

– Когда я предлагал жениться на ней, ты не женился. А теперь что ты делаешь? Недаром ты просился спать то во дворе, то у очага! Значит, ты не доволен моей женитьбой!

– О, брат, дело не в этом! Напротив, я очень доволен. Есть тут другая причина. О ней скажу вам утром, – ответил Ахмадджан.

Настало утро. Невестка расстелила дастархан. За завтраком Сахибджан снова заговорил:

– Послушай, Ахмадджан, я предлагал тебе жениться на принцессе. Ты не захотел, а теперь совершаешь такие зазорные поступки.

– Брат! Видно, придется вам рассказать обо всем, – говорит Ахмадджан. – Ночью, когда я выбрался спать во двор, прилетели три ворона и уселись на чинар.

И только рассказал он, что говорил первый ворон, как ноги его окаменели. Увидев это, Сахибджан и жена его поразились и ужаснулись. Ахмадджан хотел было рассказать, что говорил второй ворон, но тут заволновался Сахибджан:

– Молчи, не говори!

– Ну чему быть, того не миновать, – ответил Ахмадджан и рассказал дальше. И как только рассказал о втором вороне, окаменел до пояса. А когда рассказал о третьем вороне, превратился в большой камень. Заплакали тут муж и жена и, не зная, что теперь делать, подняли камень и вынесли на улицу. Вдруг к ним подошел старец с длинной бородой и посохом в руке.

– Отчего вы так горько плачете, дети мои? – спросил он.

Сахибджан рассказал ему всю историю.

– Ставь камень на землю, – сказал старец.

Сахибджан опустил камень на землю. Старец посохом толкнул камень, и он вдруг снова стал Ахмадджаном. Чихнул Ахмадджан и сказал:

– Крепко же я спал.

Все обрадовались.

Потом заговорил Ахмадджан:

– Брат, наверное, у вас есть отец и мать. Есть они и у меня. Наверное, они ждут, не дождутся нас с вами. Давайте оба вернемся к своим родителям.

Понравились эти слова Сахибджану. Пришли побратимы к падишаху и сказали ему об этом.

– Есть у нас родители. Услужить им, помогать им – наш сыновний долг. Они ждут нас и не дождутся. Разрешите нам поехать к ним!

Падишах нашел их слова правильными и разрешил им ехать.

– Дочь ваша поедет с нами, или останется здесь? – спросил Сахибджан.

– Жена должна быть там, где находится муж, – ответил падишах Карахан.

Подарив им сорок мулов с вьюками дорогих подарков и снабдив их на дальнюю дорогу съестным, падишах сказал им:

– Доезжайте до родины здоровыми и счастливыми, да не забывайте и нас.

Народу грустно было расставаться со смелыми джигитами.

Звуками карнаев и сурнаев проводил их в путь городской люд.

Ехали они день, другой, третий… Долго ли ехали, коротко ли, а приехали к берегу полноводной реки.

– Тут я расстанусь с вами, брат. Поеду в другое место, – сказал Ахмадджан. – Помните, что вы говорили, когда мы впервые встретились?

– Помню, – ответил Сахибджан. – Я говорил: все, что найдем, будем делить поровну и есть-пить вместе.

– Тогда давайте все делить.

– Хорошо. Только большую половину добра возьмешь ты, – ответил Сахибджан.

– Нет, мой брат, – возразил Ахмадджан, – и добро и жену – все будем делить поровну.

– А как же жену станем делить? – удивился Сахибджан.

– А вот как. Привяжем ее к чинару, разрубим пополам. Хотите – берите верхнюю половину, хотите – нижнюю.

Ахмадджан привязал царевну к чинару, и только коснулся ее тела острием меча, как царевна закричала – и из ее рта вылетел сгусток крови. Бросив меч на землю, Ахмадджан растоптал сгусток, вернулся к брату и проговорил:

– Брат мой, помните, когда я, приложив к лицу вашей жены кисейный платок, хотел избавить ее вот от этой крови. Это ядовитая слюна дракона. Жена ваша должна была умереть. Теперь ваша жена в безопасности. Пусть и жена ваша и все добро останется с вами. Везите все к своим родителям и порадуйте их. Помните, вы однажды выпустили маленькую рыбку из отцовских сетей. Эта рыбка – я.

Поцеловал Ахмадджан побратима, простился с ним и кинулся в реку. В воде он обернулся рыбкой и уплыл. Долго Сахибджан смотрел, не отрываясь в реку, туда, куда уплыла рыбка, пока вода в том месте, куда нырнула рыбка, не успокоилась. Огорченный Сахибджан приехал с женой в родной кишлак.

Приехали они, а отец и мать его слезами исходили, грустили о пропавшем сыне. Увидели сына, перестали плакать, на радостях сразу помолодели.

Долго рассказывал Сахибджан о своих странствиях.

Старик и старуха радостно обняли невестку, не знали, куда ее усадить.

Сахибджан привез в дом стариков радость, изобилие и счастье. Жил он с женой до глубокой старости. Дети их, когда выросли, тоже отправились странствовать. Но о них, их странствиях можно рассказывать еще очень долго. Оставим все это для другой сказки.

Сказочник Джамил Атаходжиев. Перевел М. Шевердин.

ТКАЧ И ШАХ

Жил давным-давно один справедливый шах. Звали его Давлят. Шах Давлят старался управлять государством, не нарушая закона. Иногда он говорил себе: «Я столько сделал дел. Интересно, что говорят обо мне мои подданные». Снимал он с себя свои царские одежды, надевал простые и ходил среди народа.

Однажды Давлят шел ночью по улице и в одной лавке услышал чей-то голос. Подошел Давлят поближе, послушал, а затем посмотрел в щель двери. Видит – сидит ткач за станком и работает. В этот момент челнок выскочил из натянутой пряжи и упал на землю.

Ткач сказал:

– Ух! – протянул палку с крючком на конце, подцепил и поднял челнок. Потом он зажал конец нитки из челнока зубами, переложил челнок в правую руку и сказал:

– Пусть придет брат Давлят, – и пропустил челнок через натянутую основу. Челнок проскочил в левую руку. Держа его левой рукой, ткач добавил: – И скажет: «Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

– Женился бы, женился бы, женился бы!

Говоря так, он ткал бязь.

Когда же опять челнок выскочил и упал на землю, ткач опять произнес:

– Ух! – И все повторил, как первый раз.

Шах удивился и вернулся обратно во дворец.

Утром он позвал своих визирей и сказал:

– В таком-то квартале, на такой-то улице живет ткач по имени Махамат. Идите и того ткача вместе с ткацким станком и натянутой основой доставьте сюда.

Визири пошли, перенесли ткацкий станок во дворец и привели к шаху самого ткача Махамата.

Шах собрал придворных и в присутствии их приказал Махамату:

– Установи здесь свой станок и покажи нам, как ты ткешь бязь!

Махамат быстро установил станок, сел на доску перед основой и начал ткать.

Тут шах сказал Махамату:

– Постой! Тки так, как ты ткал вчера ночью.

Махамат испугался, но подумал:

«Приказ шаха подлежит выполнению. Если не выполню, что он приказывает, как бы на мою голову не пала тяжелая вина». Начал он ткать. Челнок выскочил и упал на землю.

Ткач воскликнул: «Ух!»

Зажмурил он глаза и, взяв челнок в правую руку, точно повторил вчерашние слова: – Пусть придет брат Давлят.

Пропустив челнок через основу, ткач проговорил:

– И скажет Давлят: «Эй, Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

– Женился бы, женился бы, женился бы!..

И продолжал ткать бязь. Челнок упал на землю – ткач вздохнул:

– Ух! – поднял с земли челнок и снова повторил те же слова.

Шах спросил у ткача:

– Почему ты так говоришь?

Ткач ответил:

– Если откажетесь от ложки моей крови, то скажу.

Давлят сказал:

– Отказываюсь! Говори!

Ткач начал тогда рассказывать:

– Однажды я шел с базара. Из бани, раскрасневшись, шла одна красавица. Не красавица, а несчастье для сердца. Увидел я ее и разум потерял. Оказывается, это дочь главного визиря. С тех пор все мои мысли с той девушкой. Вот и говорю я те слова, когда я тку. Я ткач-бедняк. Если бы я был богатым, может быть, главный визирь отдал бы за меня дочь.

Из глаз ткача Махамата градом полились слезы.

Тут шах посмотрел на главного визиря и сказал:

– Вы слышали эти слова?

Визирь стоял и молчал.

После этого шах Давлят приказал главному визирю отдать дочь за ткача Махамата и устроил большой пир.

Так ткач достиг своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

МИСЛАБУ

Жил-был, а может быть, и вовсе не был, но люди говорят, что когда-то в старину в городе Балхе действительно жил очень жестокий царь. Говорят, что такого злого тирана еще не было на свете, своей жестокостью он затмил всех царей, живших в те далекие времена. Царь был очень упрям, ничьих советов не слушал, считал, что только он один все знает, что хотел, то и делал, всегда упрямо стоял на своем. У царя было сорок жен, одна красивее другой, но ни одна из них еще не порадовала его сыном или дочерью. В душе царя накипала злоба. Он придумывал еще более мучительные пытки для народа, срывая на нем свою злость.

У Балхского царя был очень красивый дворец, окруженный прекрасным тенистым садом. Перед дворцом в цветниках пышно цвели всевозможные цветы. Розы разносили аромат по всему саду. Всюду порхали птицы, наполняя сад веселым щебетанием, день и ночь неумолчно раздавались соловьиные трели. Царь часто отдыхал среди цветников, прогуливался по саду и требовал, чтобы везде были чистота и порядок.

Все работы по уходу за цветами и садом выполнял старый слуга. И хоть работал он хорошо, но царь не платил ему и ломаного гроша за труд. В свободное от работы время старик-садовник собирал сухие ветки и продавал их на базаре, добывая таким путем себе кусок хлеба, и этим поддерживал свое жалкое существование.

Однажды, закончив работу в царском саду, садовник пошел в горы собирать хворост. Шел он по дороге, смотрит – на дереве, уцепившись за тонкую веточку, сидит, покачиваясь, только что вылупившийся, еще не оперившийся крошечный птенчик. Жалко стало старику бедного птенчика, снял он его с ветки и осторожно положил за пазуху. Принес его старик домой и стал за ним ухаживать, кормить и поить. Когда птенчик немного подрос и оперился, оказалось, что это птенец попугая. Старик каждый день подолгу возился с ним, сидя перед ним на корточках, произносил отдельные слова и фразы, а потом заставлял его повторять за собой. Учил он его говорить только правду. Жилось попугаю неплохо. Каждый год старик отпускал его в южные страны полетать, попутешествовать.

День ото дня старик становился слабее, спина у него сгорбилась, волосы поседели, зубы повыпадали, тело стало дряблым, а вместе с тем и силы ослабели. Он уже не мог больше собирать хворост и зарабатывать себе на кусок хлеба.

Надумал тогда старик пойти к царю.

«Отнесу я ему в подарок эту птицу, – рассуждал он, – может быть, царь сжалится надо мной и даст мне что-нибудь на прожитье, так не оставит. Ведь я же работал садовником всю жизнь на него, да и попугай что-нибудь да стоит. Не отпустит же царь меня с пустыми руками».

Взял старик попугая, пришел во дворец и остановился перед царем. Царю очень понравился попугай, и он решил выманить его у старика.

– Что ты пришел с этой птицей? Где ты ее взял? – спросил царь.

Садовник согнулся в три погибели, приветствовал своего повелителя, а потом ответил:

– Я нашел эту птицу давно, когда ходил в горы собирать дрова. Тогда она была маленьким птенчиком. Я ухаживал за ней, кормил, поил, вырастил и научил говорить. А теперь я уже стар, работать не могу, сил нет, вот я и принес ее вам, может быть, вы дадите мне за нее хоть немножко денег.

Напрасно думал старик, что жестокий царь сжалится над ним. В сердце этого тирана не было ни капли жалости.

– У тебя еще силы много, – сказал он. – Если не будешь работать у меня в саду, прогоню тебя. А за птицу на, получай!

Царь дал старику несколько грошей и выпроводил его из дворца.

Когда садовник ушел, царь вызвал мастеров и приказал им сделать попугаю золотую клетку. Услыхав это, попугай пожалел, что попал во дворец. «Лучше бы мне прыгать на воле в темной и сырой лачужке старика, чем сидеть здесь, в золотой клетке», – думал он. Но вскоре клетка была готова. Царь посадил в нее попугая и повесил над своим троном.

Теперь царь каждый день, садясь на трон, разговаривал с попугаем. Он был очень доволен птицей и однажды пообещал ей:

– Куда бы я ни поехал, обязательно буду брать тебя с собой!

Как-то раз царь со своими приближенными отправился на охоту, но про птицу совсем забыл и не взял ее с собой. После отъезда царя его сороковая жена нарядилась, села на трон и задала вопрос попугаю:

– Попугайчик, миленький, скажи мне, правда ведь, я самая красивая, самая прелестная, лучше всех на свете? Или есть еще краше, прелестнее меня?

Подумав немного, попугай спросил:

– О, всевластная царица! Что мне сказать вам? Угодить ли вам ответом или говорить правду? Рассказать ли, что я видел не во сне, а наяву?

Царица расхохоталась.

– Ох, насмешил! Ну и попугай! Какой ты чудной! Зачем мне все это? Лучше расскажи про то, что ты видел, – сказала она.

– О, всевластная царица! Раньше я совсем не знал ни забот, ни слез, ни горя, пока я жил у старика в хижине, каждый год отпускал он меня в теплые края, за море. Там далеко, мимо могил фараонов протекает древний Нил. Видел я там на высоком берегу чудесный замок, отлитый из золота. Вокруг замка раскинулся тенистый сад и цветники. В том саду я отдыхал. Довелось мне позапрошлым летом в этом замке видеть прекрасную царевну, имя ее Мислабу. Слушал я, как она пела. Что за голос! Царевна так красива, стройна! Губы у нее – кораллы, зубы – серебристый жемчуг, щеки – розы. Верно, каждая из вас, сорока жен царя, можете гордиться своей красотой. Только тщетно: в красоте с Мислабу вам не сравниться.

При этих словах царица так и подпрыгнула от злости.

– Гадкий попугай! Как ты смеешь говорить мне такие дерзости?! – гневно крикнула она. Потом, позвав служанку, она приказала:

– Возьми эту птицу, отнеси на кухню и свари мне из нее похлебку! Служанка отнесла попугая на кухню. Только она взяла в руки нож и хотела перерезать ему горло, как вдруг он, увидев под стрехой горлицу, сказал умоляющим голосом:

– О, девушка, не режь меня, поймай вон ту горлицу и свари ее царице. Вернется с охоты царь, тогда я отплачу тебе добром!

Служанке и самой-то не хотелось убивать попугая, поэтому она сразу согласилась выполнить его просьбу. Поймав горлицу, она зарезала ее, ощипала и сварила, а перья бросила в огонь. Когда суп сварился, она положила на блюдо горлицу и подала царице. Царица,нисколько не сомневаясь в том, что ест попугая, с большим аппетитом съела горлицу. Вернувшись на кухню, служанка остановилась в глубоком раздумье, не зная, куда спрятать попугая, но вдруг услышала его голос.

– О, добрая девушка, – сказал попугай, – отнеси меня в горы вместе с клеткой и повесь где-нибудь на дереве.

Девушка отнесла золотую клетку с попугаем в горы и повесила клетку на дереве в роще.

Тем временем царь охотился, но на этот раз его постигла неудача: ни в силки, ни в капканы, расставленные везде и всюду, дичь не попадалась. Мрачный и злой сидел царь, гневно посматривая по сторонам, не зная, на ком сорвать свою злость, и вдруг вспомнил о попугае. Он тотчас вскочил, приказал подтянуть подпруги, сел на коня и поскакал в город. Приехав во дворец, он спрыгнул с коня и направился в тронный зал. Смотрит, а над троном нет ни клетки, ни попугая. В припадке гнева он набросился на придворных и слуг, но ничего не сумел узнать.

Тогда приказал царь немедленно послать глашатаев по городам и кишлакам, объявить всему народу о пропаже. Поскакали глашатаи во все концы страны, от дома к дому, из улицы в улицу, из города в город, из кишлака в кишлак, зычным голосом объявляя во всеуслышание царский приказ:

– Эй вы, люди, эй, народ! Выходите все сюда! Слушайте все царский приказ, чтобы потом никто не посмел сказать, что мы, мол, не слышали. А кто уже слышал, пусть не выходит. Вчера у нашего царя пропал попугай. Кто знает про птицу, пусть завтра же утром до восхода солнца придет во дворец. Нашедшему попугая царь даст несметное богатство, осыплет его золотом, пожалует ему высокий сан и сделает своим приближенным. Царь повелел в трехдневный срок разыскать птицу.

Между тем старик-садовник давно уже сидел без куска хлеба. Есть было ему нечего. Испытывая невыносимые муки голода, он вышел из дома и отправился в горы собирать дрова, чтобы продать и на вырученные деньги купить себе немного хлеба. День был знойный, солнце пекло немилосердно. Спасаясь от жары, старик сошел с дороги в сторону, добрел до небольшой рощицы и сел отдыхать в тени под тем деревом, на котором висела золотая клетка с попугаем. Попугай, увидев старика, сказал:

– О, да это ты, уважаемый дедушка! Скорей сними мою клетку и отнеси меня во дворец, царь даст тебе большую награду, осыплет тебя золотом!

Старик ничего не ответил и стал собирать хворост. Попугай опять стал упрашивать его.

«Ведь это мой попугай, я всегда учил его говорить правду, – подумал старик. – Ладно уж, так и быть, отнесу его во дворец».

Снял он с дерева золотую клетку с птицей, взвалил на спину собранные дрова и пошел во дворец.

Увидев царя, он так растерялся, что не мог слова вымолвить, и молча подал ему клетку. Царь узнал старика и рассвирепел.

– Палач! – крикнул он. – Этот старик уже один раз продал мне попугая! Сколько денег тогда он забрал у меня! Смотри, как понравилось ему есть даровой хлеб! Сам украл мою птицу, а теперь опять принес ее продавать! Снять ему голову!

Палачи схватили старика и, подгоняя его ударами палок, повели на плаху.

В этот момент попугай закричал:

– Палач, не смей трогать дедушку!

Палач остановился.

– О, государь! – продолжал попугай, обращаясь к царю. – Вы сами нарушили данное слово. Вы обещали всегда брать меня с собой. Но на этот раз вы оставили меня дома. Где же ваша верность обещанию?! Вы же ничего еще не знаете о том, что случилось здесь в ваше отсутствие. Слушайте, я расскажу вам все, что было.

И попугай рассказал царю, как его сороковая жена, нарядившись, села на трон и вела разговор, а когда попугай сказал ей правду в лицо, разозлилась и приказала его сварить, и как он, благодаря служанке, спасся от смерти.

Царь выслушал рассказ попугая с большим вниманием. Особенно его заинтересовал золотой замок и прекрасная царевна Мислабу. Сороковой своей жене царь приказал выколоть глаза и бросить ее в яму, а старика и служанку одарить ценными подарками.

Но с тех пор мысль о красавице Мислабу не давала царю ни минуты покоя. Долго думал он и, наконец, попросил попугая проводить его в ту дальнюю страну. Попугай сказал, что добраться туда очень трудно, что путь этот долгий, надо ехать сорок лет, но несмотря на это, царь все же решил ехать.

Поручив государство визирю, царь отправился в дальний путь. В первый день он ехал среди зеленых садов и полей, мимо селений и хуторов. На второй день он прибыл в большой город. Не задерживаясь в нем, он поехал дальше через кишлаки и другие города. На третий день пришлось ему переправляться через реку, затем он подъехал к подножию высоких гор. Перевалив через горы, он спустился в долину и опять поехал мимо селений. Дни шли за днями, месяцы за месяцами, а царь все ехал и ехал, минуя большие и малые города. Так прошло в пути десять лет.

Но пусть царь себе едет шаг за шагом в далекую страну, а вы пока послушайте рассказ о несчастной царице, сороковой жене царя. После того как на ее голову свалилась беда, бедняжка, убитая горем, в первые дни ни о чем не думала, но через несколько недель она убедилась, что скоро у нее будет ребенок. Томительно и скучно тянулись дни в зиндане, но вот пришло время, и у царицы родился сын. Царица дала своему сыну имя Баходур. Ребенок быстро рос, вскоре начал лепетать и был единственным утешением матери. Когда Баходуру исполнилось три года, он уже научился говорить. Но никто не знал, что у царицы в зиндане растет сын.

Однажды визирь, проходя мимо зиндана, услыхал детский голосок, доносившийся из ямы. Он приказал вытащить ребенка из зиндана. Слуги отняли у матери Баходура и принесли его во дворец. Визирь отдал Баходура в школу, и учителя стали обучать его грамоте. Баходур был умный, сообразительный мальчик, он хорошо усваивал все науки и вскоре научился отличать белое от черного, хорошее от плохого. Когда ему исполнилось десять лет, он стал очень сильным. Здорового, рослого Баходура уже нельзя было называть мальчиком. Он нисколько не отличался от взрослого двадцатилетнего юноши: Визири посадили Баходура на царский трон вместо отца и вручили ему бразды правления. Баходур спустился в зиндан и хотел вывести оттуда свою мать, но она наотрез отказалась, заявив, что выйдет только тогда, когда вернется его отец.

Во дворце в одном коридоре было сорок комнат. Из поколения в поколение цари передавали своим сыновьям такой наказ: «Можете заходить в любую из тридцати девяти комнат, но в сороковую не смейте заходить!» Так уж повелось в этом дворце с незапамятных времен, и поэтому сам балхский царь тоже ни разу не заходил в сороковую комнату. Перед отъездом он передал ключи от этих комнат визирю, а теперь визирь вручил их Баходуру.

Однажды Баходур решил осмотреть комнаты. Открыв дверь в первую комнату, он увидел там целый цветник. Среди разнообразных цветов, издававших приятный аромат, порхали и пели соловьи. Он вошел во вторую комнату. Там было очень много разных птиц – и попугаи, и скворцы, и дрозды, и воробьи, и горные куропатки, и горлицы и много других. Все они щебетали, ворковали, пели на разные лады. В третьей комнате было очень много разных диких животных. В четвертой комнате все стены были отделаны красивыми изящными миниатюрами в красках. Таким образом Баходур осмотрел все комнаты – были там и роскошные ковры, и драгоценности, и восточные пряности. Наконец он подошел к сороковой комнате. Недолго он колебался. Взял и открыл дверь. Смотрит, а в комнате ничего нет, только посередине на полу лежит простая циновка. Баходур удивился: «Почему это наши отцы и деды разрешали входить во все тридцать девять комнат, а в сороковую запрещали?» – думал он. – «В ней же ничего нет, кроме этой циновки! Значит, они запрещали смотреть на эту циновку?! Удивительно!»

Подумав немного, он сказал сам себе:

– А ну-ка, я подниму эту циновку, посмотрю, что там есть!

Поднял циновку Баходур и в тот же миг свалился без чувств. Долго он лежал среди пустой комнаты, не приходя в сознание. Визири с ног сбились, искали молодого царя, но не могли найти.

Тогда один из визирей высказал предположение:

– Он ведь молод. Ему хочется все знать, все видеть. Быть может, он сейчас осматривает комнаты во дворце? Надо пойти туда посмотреть.

Визири проверили тридцать девять комнат. Все они были закрыты. Подошли к сороковой, смотрят – двери раскрыты настежь. Они заглянули в комнату и увидели Баходура. Молодой царь лежал на полу без чувств. Визири на руках перенесли его в опочивальню, долго возились с ним, брызгали в лицо водой и духами, еле отходили его.

Баходур очнулся, открыл глаза, заговорил, но так и не сказал, что с ним случилось в сороковой комнате. На самом деле, открыв циновку, он увидел под ней портрет царевны Мислабу и, пораженный ее красотой, лишился чувств.

С этих пор мысли о прекрасной царевне не выходили у Баходура из головы. Он влюбился в Мислабу и теперь день и ночь только и думал о ней. Он томился, день ото дня все больше худел, лицо его осунулось, пожелтело, здоровье ухудшалось. Визири с беспокойством спрашивали его о здоровье, почему он плохо ест, что у него болит, но он не отвечал, скрывая тайну своей любви, молча переживая душевные муки.

Между тем его отец продолжал свое путешествие. В первые годы он ехал благополучно, не зная ни горя, ни нужды. Постепенно дорожные запасы иссякли, золото и драгоценные вещи были прожиты, и он, очутившись в безлюдной степи и, потеряв сопровождавшую его свиту, терпел лишения и переживал муки голода. В степи редко удавалось поймать дичь, чаще всего царю приходилось питаться корнями трав.

Потом царь попал в безводную пустыню и долго бродил без пищи, без воды, мучимый жаждой. Но вот, наконец, он вышел к большой реке, как безумный бросился на берег и припал к воде. Утолив жажду, он осмотрел берег вверх и вниз по течению и убедился, что переправиться через реку невозможно, так как нигде не было ни перевоза, ни моста. Долго бродил он по берегу и, наконец, наткнулся на два бревна. Тут же лежал обломок доски. Царь еле-еле связал их вместе, бросил в реку, затем, уцепившись за доску, поплыл по течению. Попугай, всю дорогу сопровождавший царя и указывавший ему путь, теперь, пока царь искал место для переправы, улетел очень далеко и исчез.

Долго плыл царь по реке, измучился, но вот его самодельный плот прибило волной к противоположному берегу. Царь пошел прямо и, не видя перед собой попугая, скоро сбился с пути. Было очень жарко, солнце пекло немилосердно, земля раскалилась до того, что обжигала подошвы ног. Царь испытывал страшные мучения. Вдруг он заметил какую-то темную точку, маячившую далеко впереди. Он пошел в ту сторону и, наконец, встретился с человеком. Это был белобородый старик.

– Ассалям алейкум! – сказал царь.

– Ваалейкум ассалям! -ответил на его приветствие незнакомец. – Что вы тут делаете? Зачем пришли сюда? Разве вы не знаете, что это за место? Солнце жжет и палит так, что степь горит, птица обжигает крылья и лететь сюда боится. Вся земля огнем пылает.

– Я царь великой страны, моя столица – город Балх, – ответил ему царь. – Сейчас я расскажу вам, почему и зачем я приехал сюда. У меня в гареме сорок жен, но нет от них ни сына, ни дочери. У меня есть попугай, который когда-то прилетал в эту страну. Он рассказал мне, что на берегу Нила стоит золотой дворец и в этом дворце живет прекрасная царевна Мислабу. Не видя ни разу в жизни, я влюбился в нее и поехал в дальний путь с тем, чтобы разыскать прекрасную царевну. Вот уже тридцать девять лет ищу я ее, но пока безуспешно.

– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – сказал царю почтенный старец. – Ну что ты за дурак! У тебя есть свой трон, столица, огромная страна, сорок жен, а ты бросил свой трон, свое счастье и пошел искать по свету какую-то красавицу. Что тебе еще нужно? Ты уже стар, а царевна Мислабу – молодая девушка. И ты думаешь, что она захочет выйти за тебя замуж? Много молодых богатырей уже погибло из-за этой девушки. Но все же я желаю тебе счастливого пути. Испытай свое счастье, я укажу тебе дорогу и девушку покажу, если уж тебе так хочется найти ее.

Царь очень обрадовался. Седовласый старец вынул из-за пазухи портрет Мислабу. Царь взглянул на портрет и, пораженный красотой царевны, лишился чувств.

Немного погодя царь очнулся и хотел спросить, какой дорогой ему идти. Он открыл глаза. Смотрит – никого нет, старик исчез бесследно.

Опять пошел царь, не зная пути-дороги. Подойдя к небольшой речке, он перебрался на другую сторону. Шел, шел, смотрит – стоит ветхая хижина, а у порога сидит старуха. Она крутила колесо прялки и пряла пряжу. Царь подошел и поздоровался.

– Откуда ты идешь? – спросила старуха. – Зачем пришел сюда? Здесь никто не живет.

Царь стал жаловаться на свою несчастную судьбу и рассказал старухе про все, что с ним случилось. Старуха молча слушала рассказ царя и, узнав о всех его злоключениях, сжалилась над ним.

– Эх, бедняга, жаль мне тебя! – сказала она. – Я никому еще не говорила про одну тайну, но тебе, так и быть, скажу. Ты сейчас иди по этой дороге, – указала она рукой. – Иди прямо, никуда не сворачивай и так придешь к золотому замку, где живет Мислабу. Если она не спит, то ты сразу ее увидишь. Она спит сорок дней подряд, а потом сорок дней бодрствует.

Царь пошел по дороге, указанной старухой, и вскоре увидел золотой замок, обнесенный высокой стеной. Обошел царь вокруг, но нигде не увидел ни ворот, ни дверей. Задрав голову вверх, посмотрел он на стену и ахнул: так высоко, упираясь в самое небо, торчали зубцы, даже в глазах у него зарябило. Не зная, что делать, вернулся царь назад к старухе и стал просить ее помочь ему проникнуть внутрь замка.

Старая колдунья пробормотала какое-то заклинание и дунула на царя. Он обратился в голубя и полетел. Подлетев к замку, царь опустился на зубчатую верхушку высокой стены и стал смотреть во все стороны, в надежде увидеть Мислабу. Однако как он ни старался, как ни вертелся во все стороны, Мислабу так и не увидел. Тогда он вернулся к старухе.

Колдунья пробормотала новое заклинание и обратила царя в яблоко. Положив его на ладонь, старуха дунула – и яблоко полетело прямо в золотой замок, влетело в открытое окно в спальню царевны, упало на постель и спряталось под одеяло. Лежало оно, лежало под одеялом, но Мислабу так и не пришла. Пришлось царю лететь опять к старой колдунье.

На этот раз она посоветовала царю:

– Ну, раз ничего не вышло, ты сделай под стеной замка подкоп, пророй подземный ход к яблоне, на которой зреют краснобокие яблоки. Около этой яблони в землю врыт золотой кол, к нему привязан крылатый конь царевны. Да смотри, чтобы конь тебя не увидел: как заметит, сейчас же начнет ржать. Вот тебе торба с черным кишмишом, ты дай ему кишмишу, чтобы он не ржал.

Царь сделал подкоп, прорыл ход, подобрался к золотому колу, и только что высунул из него голову, как конь увидел его и заржал. Царь спрятался.

Услышав ржание коня, Мислабу тотчас же вышла, смотрит – никого нет. Она подошла к коню, вскочила в седло, и конь взвился воздух. Облетев вокруг замка, Мислабу осмотрела сверху стены, двор, сад, окрестности, но ничего подозрительного не заметила. Спрыгнув с коня, царевна привязала его к золотому колу и ушла в замок.

Едва только царь в другой раз выглянул из туннеля, конь снова заржал, Мислабу встала с постели, села на коня, облетела вокруг замка, осмотрела все и, ничего не увидев, спустилась на землю. Привязав коня, она стегнула его плетью и ушла в свою спальню, а конь от обиды заплакал горькими слезами, как малый ребенок.

В этот момент царь вылез из подземного хода, положил перед конем раскрытую торбу с черным кишмишом, а сам пошел в замок. Подойдя к спальне, он открыл дверь и увидел занавес. Отдернув его, он увидел второй занавес. За, вторым был третий, потом четвертый, пятый, шестой и так далее, всего сорок занавесов, за которыми на мягкой постели почивала царевна Мислабу. Она спала крепким сном. Приблизившись к постели, царь в полумраке увидел, что сорок косичек черными змейками рассыпались по обе стороны мягкой подушки, на которой покоилась голова царевны. Царь вбил потихоньку по краям комнаты сорок колышков и крепко привязал к каждому колышку по одной косичке. Потом он связал Мислабу руки и ноги, снял со стены дутар царевны и, усевшись напротив нее, стал перебирать струны и напевать потихоньку песню. Но вот настал сороковой день. Мислабу выспалась, проснулась, сладко зевнула, потянулась и хотела встать с постели, но вдруг почувствовала, что ее что-то не пускает. Тут она увидела, что все ее сорок косичек привязаны, руки, ноги связаны и она не может встать.

– Что это такое? – воскликнула она с удивлением. – Кто это сделал, а?

Не получив ответа, Мислабу с усилием повернула голову и увидела царя.

– Ты кто? Человек или див? – спросила она. – Отвяжи мои косы.

– Я отвяжу твои косы, только ты сначала скажи мне: «О, мой возлюбленный! Мой прекрасный, могучий властелин!»

– Нет, не скажу! – ответила царевна. – Ты человек или див? – вновь спросила она.

Царь молчал.

– Я никогда не скажу и не могу так сказать, – продолжала Мислабу, – потому что над нами стоит наша старшая пэри Юнусхон. Если я скажу эти слова, то она отрежет мне крылья, и я не смогу летать по небу. Я сразу потеряю могучую силу и превращусь в обыкновенную земную девушку. Отпусти меня!

Но царь не хотел отвязывать косы царевны. Он преспокойно сидел на своем месте и смотрел на Мислабу. Так прошло несколько дней. Мислабу ворочалась в постели, силилась подняться, но от голода и жажды силы покинули ее. Она вся, измучилась и в конце концов была вынуждена сказать:

– О, мой возлюбленный! Мой прекрасный, могучий, властелин!

Тогда царь выдернул колышки, отвязал ее косы, развязал ей руки и ноги. Мислабу выскочила, выбежала из спальни и спустилась по ступенькам во двор. Царь последовал за ней. Мислабу посадила царя на своего крылатого коня, вскочила сама в седло и взвилась в воздух. Подлетев к берегу Нила, она вдруг, ни слова не говоря, сбросила царя в воду. Царь погрузился на дно, но вскоре вынырнул и с трудом доплыл до берега. Мислабу на своем крылатом коне подлетела к тому месту, где он вылез, и с довольной улыбкой посмотрела на него: вместо старого дряхлого царя на берег вышел красивый стройный двадцатилетний юноша.

Мислабу посадила помолодевшего царя на коня и вместе с ним вернулась в свой золотой замок. Они решили уехать вдвоем в страну царя, в город Балх.

Мислабу вызвала самого большого черного дива. Перед нею предстал великан высоченного роста, почтительно сложив руки на груди.

– Ты должен поднять на плечи вот этот замок и перенести его в город Балх. Сколько времени понадобится тебе на это? – спросила Мислабу.

– Я перенесу его за один час, – ответил див.

Мислабу схватила дива, поставила себе на ладонь, дунула, и великан, точно пушинка, взлетев в воздух, вмиг исчез.

Затем Мислабу вызвала красного дива и спросила:

– За сколько дней ты перенесешь этот замок в город Балх?

– Я могу перенести его за полчаса, – ответил красный див.

Мислабу и красного дива поставила на ладонь, дунула, и он исчез в один миг, как будто его и не было.

Тогда Мислабу вызвала белого дива.

– За сколько дней ты перенесешь мой замок в город Балх? – спросила она.

– Во мгновение ока! – ответил див. – Не успеешь мигнуть, как замок будет там!

Див поднял золотой замок на плечи, взлетел под облака и в мгновение ока доставил его в страну царя. Выбрав удобное место, он поставил замок среди цветущей долины вблизи города Балха.

Весть о появлении золотого замка быстро разнеслась повсюду и дошла до жителей города. Все устремились к замку, желая посмотреть красавицу Мислабу. Уже собралось много любопытных из города и окрестных деревень, а народ все прибывал. Люди толпились перед замком в ожидании, не покажется ли в окне царевна. Но вот Мислабу в роскошном наряде, сверкавшем золотом и драгоценными камнями, вышла на высокое крыльцо. Ей тотчас же подставили золотое кресло, и она села. Царь, севший рядом с ней, стал поднимать одно за другим покрывала, под которыми было скрыто лицо царевны. Когда он дошел до последнего покрывала и хотел было уже поднять его, Мислабу вдруг схватила его за руку и сказала:

– Слушай, царь! Подожди, не спеши, будь осторожен. Я слышу в небе шум. Это летит наша старшая пэри Юнусхон со своим крылатым войском. Она меня разыскивает, и как только прилетит, сейчас же вызовет тебя на бой. Я научу тебя, что нужно делать, и ты делай только, как я скажу. Я дам тебе в помощь своих дивов. Ты вместе с ними жди, когда они на вас налетят, но не машите мечами как попало, бейте прямо в крылья. Порубите им крылья, и они погибнут.

Царь спустился вниз, сел на крылатого коня, выехал из замка вперед и ждал в полной готовности. Шум в небе становился сильнее, и вдруг налетело войско пэри. Царь выхватил меч из ножен и стал рубить им крылья. Откуда ни возьмись вылетели дивы и вмиг обратили в бегство все крылатое войско. Пэри Юнусхон, увидев, что войско ее разбито, взвилась под облака и улетела.

Об этом сражении узнал Баходур. Ему рассказали, что его отец привез царевну Мислабу. Тогда Баходур приказал устроить невиданный пир. Во дворце все готовились встретить царя с молодой царевной. На кухне варили и жарили, из кладовых тащили всякие припасы, из погребов несли огромные глиняные хумы с вином, всю дорогу к дворцу устлали коврами. Баходур послал гонцов в золотой замок звать царя и царицу в гости. И вот прискакал гонец с вестью о том, что гости едут. Когда царь и Мислабу подъехали к дворцу, им навстречу вышли тридцать девять жен царя. Поздоровавшись со всеми, Мислабу спросила царя:

– Государь! А где же твоя сороковая жена?

– Она в зиндане, – ответил царь.

– Выпустите царицу из зиндана и приведите сюда, – сказала Мислабу.

Когда царицу привели из зиндана, Мислабу спросила царя:

– А где ее глаза?

– Глаза у меня, – ответил царь и стал шарить у себя в карманах. Вынув глаза, он вставил их в темные орбиты царицы. Глаза ее открылись и засияли.

А царевна Мислабу, увидев молодого Баходура, полюбила его с первого взгляда.

Баходур же не мог наглядеться на долгожданную красавицу. Гости сели за дастархан, уставленный всевозможными вкусными яствами. Пили вино, ели всласть и досыта. После угощения Баходур поехал, провожать отца и Мислабу. Он ехал с царевной до самого замка и всю дорогу вел с ней приятную беседу. Это не понравилось отцу. Он разгневался, разбушевался и вызвал Баходура на бой. Отец и сын долго сражались, но у Баходура было больше силы и в конце концов, он вышел из поединка победителем.

Царь, потерпев поражение, сел на первого попавшегося коня и уехал куда глаза глядят. Никто его не пожалел и не хотел даже узнавать, куда уехал жестокий царь. С тех пор о нем не было ни слуху, ни духу. А молодой Баходур и Мислабу отпраздновали пышную свадьбу. Веселились и радовались все. Пировали сорок дней и сорок ночей, после чего состоялся обряд бракосочетания. Баходур женился на царевне Мислабу и зажил с ней в свое удовольствие.

Таким образом все: и Баходур, и Мислабу, и царица – мать Баходура – достигли своих заветных целей и желаний.

Перевел С. Паластров.

ФАРХАД И ШИРИН

Было не было, но давным-давно, когда звери и птицы умели разговаривать, а розы были заколдованными девушками, жил в далекой стране бедняк.

Был у бедняка сын Фархад.

Стал бедняк стар, почувствовал он приближение смерти, позвал сына и говорит: – Нет у нас ни золота, ни серебра, ничего не оставляю тебе в наследство, сын мой, кроме этого кетменя. Будешь трудиться – будешь счастлив. Прощай. Вместе со мной похорони вот этот ларец, не открывай его, а то случится несчастье. Умер бедняк.

Не выполнил завета отца Фархад – открыл из любопытства ларец. Нашел он в нем небольшое зеркало.

Заглянул в него Фархад. Видит цветущий луг, а по лугу гуляют красавицы и среди них одна – прелестная, словно пери. Не мог оторвать от нее взора Фархад и упал без чувств.

Долго пролежал бы Фархад, если бы к нему не зашел его друг Шапур.

Видит Шапур, что лежит его друг, как мертвый, крепко зажав в руке зеркало.

Взял зеркало Шапур и увидел красавицу с лицом пери, с глазами газели, с волосами, подобными сиянию. Солнце и луна спорили: есть ли такая прекрасная девушка на свете.

Выбежал на улицу Шапур, зачерпнул из арыка прохладной воды и плеснул ее на лицо Фархада. Пришел в себя Фархад, увидел в руках Шапура зеркало и сразу вспомнил о неведомой красавице. И стал Фархад грустнее ночи. Тоскует, ничего не ест.

Долго он предавался грусти или нет, но решили они с Шапуром идти искать прекрасную пери.

Много гор и степей прошли, во многих городах побывали.

И вот однажды они пришли в город Беговат. Кругом высились высокие горы.

Посмотрел Фархад и удивился. Хоть и было лето, но деревья стояли желтые и листья их осыпались, как глубокой осенью. Поля высохли, и растения поблекли. У иссохшего канала, изнуренные тяжким трудом, стояли худые люди. Кетменями они долбили скалу.

– Эй, что вы за люди, – крикнул Фархад, – и для чего долбите скалу?

И рассказали люди, что вот уже три года, как они начали пробивать в скале арык, чтобы пустить воду в город и дать жизнь полям и садам, изнемогающим от зноя и горячего ветра гармсиля.

Три года проливают слезы и пот люди, изнывая от непосильного труда, но несокрушимая, точно железо, скала не поддается, и все усилия тщетны.

– Друг мой, Шапур, – сказал Фархад, – люди эти умирают от голода и жажды.

И Фархад, засучив рукава, взял в руки отцовский кетмень и ударил в скалу. Много сил было в руках Фархада, но не дрогнула скала, а кетмень разломался на части.

В гневе приказал Фархад принести ему все кирки и кетмени, раздул горн и, переплавив их, выковал вместе с Шапуром один большущий кетмень, который не могли бы поднять и сто человек.

Взял Фархад одной рукой кетмень, взмахнул раз, взмахнул два – получился канал больше того, который копали люди три года. Еще раз ударил Фархад кетменем, ударил два – и задрожала гора. Скалы рухнули. Обрадовались люди и бросились помогать Фархаду.

Городом Беговат правила в ту пору султанша Гульчехра, и была у нее любимая племянница Ширин.

Посмотрела Ширин с высокой башни и видит – могучий богатырь сокрушает гору. Побежала Ширин к своей тетке Гульчехре и, ластясь так и эдак, упросила поехать посмотреть на богатыря.

– Ведь я дала клятву выйти замуж за того, кто повернет Сыр-Дарью в Голодную степь, – говорила Ширин.

Так увлекся Фархад работой, что не заметил, как подъехала султанша Гульчехра с Ширин.

Остановился Фархад утереть пот на лице, глянул на приехавших, а тут ветер открыл покрывало с лица Ширин – и он увидел ту самую пери, которая была в зеркале.

Сказал только «ох!» Фархад – и упал без чувств на землю.

Удивились все: что с Фархадом? Только верный друг Шапур знал, в чем дело, да не смел сказать.

Пришел в себя Фархад, смотрит на Ширин, глаз не может оторвать. Застыдилась Ширин, глянула только на Фархада лукаво из-под ресниц, подобных острым стрелам.

И вдруг подняла коня девушка на дыбы и помчалась прочь. Споткнулся конь и захромал, подбежал Фархад, подхватил одной рукой коня вместе с Ширин, взвалил себе на плечи и пустился бегом. Добежал до дворца и опустил коня с прекрасной принцессой около ворот.

Ушел Фархад, ничего не сказав Ширин и не посмотрев на нее. Удивилась красавица, и почему-то на сердце ее стало грустно.

А чем дальше уходил Фархад, тем тяжелее становилось ему. «Разве может полюбить тонкостанная, рожденная в бархате и шелку, меня, простого каменотеса».

Не вернулся он к арыку, а пошел на гору, сел на камень, склонив на руки голову.

А в тот самый час султанша Гульчехра готовила пир в честь безвестного строителя. Бросились гонцы искать Фархада. Искали, искали, но так все и вернулись к султанше ни с чем. Только последний гонец разыскал его на самой вершине горы.

Привели Фархада во дворец, усадили на почетном месте.

Фархад не знал, что и делать, так рад он был увидеть Ширин.

Начинался веселый пир. Звенели дутары. Девушки, стройные как газели, танцевали. Юноши играли в борьбу. Все было прекрасно: и песни, и яства, и танцы, только не было Ширин. Все мрачнее и печальнее становился Фархад.

Но вот вышла к гостям Ширин. Сияние озарило лицо гостей. Все веселее звучала музыка, быстрее кружились танцовщицы. Но ни на кого не смотрели Фархад и Ширин. Во время всего пира они ничего не пили, не ели, только глядели друг на друга.

Как вдруг приехали послы из царства Иран. Молва о красоте Ширин неслась по всему свету и дошла до падишаха той страны – старого, плешивого Хосрова. Решил заполучить Хосров юную жемчужину и заслал к Гульчехре сватов.

Печаль сменила веселье, замолкли напевы златострунного саза, не слышно было смеха. Знала Гульчехра, что, если откажет она Хосрову. будет страшен его гнев, пойдет он войной на Беговат, разоряя селения и поля на своем пути.

– Эй, женщина, – сказал посол Гульчехре, – мой господин, царь царей Хосров, встал у границ твоего государства с многотысячным войском. Хосров сказал: «Пусть царевна Ширин разделит со мной ложе, а если нет – камня на камне я не оставлю от Беговата, а надменная Ширин и ты с веревками на шее пойдут за моим конем. Отвечай!»

Склонила Гульчехра голову и сказала послам:

– Принцесса Ширин еще молода, она робка и пуглива, как дикая коза джейран, Ширин любит стрелы, коней и охоту. Ширин не думает о замужестве.

Страшно разгневался Хосров на отказ и с огромным войском двинулся на город султанши Гульчехры.

Черной тучей придвинулась к стенам Беговата орда Хосрова.

Забили большие барабаны войны, загудели медные трубы, запылали костры. Побежали горожане на городские стены отбиваться от врага.

– Не место мне здесь, в городе, – сказал себе Фархад, – не подобает мне, мужчине, прятаться от вражеских стрел.

Пошел Фархад на гору, выломал своим гигантским кетменем два утеса, каждый величиной с дом, и давай их подбрасывать и ловить руками.

Удивились вражеские воины, побледнели, затряслись от страха, побежали к Хосрову.

– Великий шах, – сказали они, – там страшный див на горе играет скалами, точно яблоками.

Вышел Хосров из шатра, поглядел из-под ладони, видит – действительно на горе стоит могучий богатырь и швыряет к небу целые утесы.

– Эгей, человек, – закричал Хосров, – кто ты такой и что ты делаешь там на горе?

– Я камнеметатель, – отвечает Фархад, а дыхание его даже и не участилось, хоть каждый утес был весом по сорок пудов. – Уходи, шах Хосров, прочь отсюда со своими воинами, а не то я начну вот эти игрушки в твой лагерь бросать.

Не испугался Хосров. Приказал сорока отборным воинам в золотых шлемах и с золотыми щитами пойти на гору и привести Фархада живым или мертвым.

Кинулись сорок воинов на гору. Швырнул в них Фархад скалу, и не осталось от них даже пылинки.

Рассвирепел шах Хосров. Послал еще сорок отборных воинов, но и их постигла такая же участь.

Хотел Хосров послать тогда на Фархада все свое многотысячное воинство, но тут склонился к уху шаха хитроумный визирь и проговорил:

– Недостойно великому шаху с могучим войском сражаться с каким-то каменотесом. Победишь ты Фархада, о шах, – славы тебе не прибавится, победит тебя, да не допустит аллах этого, Фархад – позор ляжет на твою голову.

– Что же ты советуешь? – сердясь, сказал Хосров. – Скорее, иначе я позову палача и…

– Зачем же звать палача, – ответил хитроумный визирь, – где нельзя победить мечом, там можно победить умом. О шах, ты хочешь получить руку красавицы Ширин. Она мечтает о счастье народа и, говорят, дала клятву, что выйдет замуж за того, кто первый проложит через гору канал и пустит воду на изнывающие от засухи земли Голодной степи.

Еще больше рассердился Хосров и закричал на своего визиря:

– Я – великий шах великого государства, а не земледелец, измазанный в глине. Что же, ты хочешь заставить меня взять в руки кетмень и копать землю. Не будет этого.

Хитро улыбнулся визирь и дай Хосрову совет.

Отправил тогда Хосров в Беговат послов. Прибыли они во дворец к Гульчехре.

Не шумели они, не грозили войной. Льстивы и подобострастны были их улыбки. Низко, до самой земли кланялись они.

– Наш шах, – сказали они, – хотел только испытать мужество беговатцев. И он передает свое уважение и восхищение. Не хочет влюбленный Хосров силой добиваться благосклонности красавицы Шприц. Нет. Слышал Хосров, что прелестная Ширин станет женой того, кто первый повернет реку Сыр-Дарью в Голодную степь. Так ли это?

Тогда встала Ширин, опустила стыдливо свои прекрасные глаза и сказала одно только слово:

– Да.

Поклонились послы и скромно удалились.

Скоро прибыл во дворец в сопровождении пышной свиты сам шах Хосров.

– О, сладчайшая из принцесс, – сказал он, – я берусь выполнить твое желание. Сегодня же ночью Сыр-Дарья потечет на сухие земли Голодной степи.

Удивилась Ширин. Больно стало у нее на душе, ибо красота и мужество Фархада глубоко ранили ее в самое сердце. Вышла она поспешно со своими прислужницами из зала, где Гульчехра принимала Хосрова, и побежала в свои покои.

Велела Ширин собрать гонцов и приказала бежать им во все стороны, останавливаться у каждой хижины, у каждой юрты, у каждого дома и бить в барабаны и объявлять:

– Люди, кто повернет сегодня Сыр-Дарью в Голодную степь, тот получит руку принцессы Ширин.

Побежали гонцы во все стороны, разнося эту весть.

Услышал зов глашатаев Фархад, схватил свой кетмень и бросился к каналу. Задрожала, зашаталась гора под могучими ударами кетменя, полетели камни, перегораживая течение буйной реки.

Тысячи людей сбежались смотреть на богатыря Фархада, тысячи людей бросились помогать Фархаду в его благородном деле.

А во дворце Гульчехра устроила в честь шаха Хосрова пир. Наступила ночь. В пиршествующий зал проскользнул визирь Хосрова и шепнул что-то на ухо своему повелителю. Тогда поднялся Хосров и, поклонившись Гульчехре, сказал:

– О, мудрая Гульчехра, желание твоей племянницы, прелестной Ширин, исполнено. Вода течет в степь.

Все бросились на крышу дворца.

И Ширин увидела, как вдалеке блестела луна в чистом, прозрачном зеркале воды. О ней так мечтал народ. И вот вода была.

Еще ниже поклонился Хосров:

– О, Ширин, выполняй свое обещание.

Почему так больно сжалось сердце Ширин? «О Фархад, где ты?» – думала Ширин. В безумной тоске хотела она броситься вниз на камни. Но ведь она дала обещание. Если она разобьется и погибнет, то Хосров будет мстить. От города он не оставит камня на камне, а народ истребит.

Не знала Ширин того, что в степи блестела под лучами луны не вода, то отражался свет в глянцевых тростниковых циновках, расставленных длинной полосой на земле и в степи по приказу хитроумного визиря.

Начался свадебный пир.

Подобно круглой луне на темном небе, блестела неслыханной красотой Ширин среди гостей Хосрова. На губах прекрасной невесты была улыбка, на глазах – слезы. Сердце красавицы билось и рвалось на волю, туда, куда звала его любовь. «Найти, найти его», – рыдало сердце.

Вопили карнаи, бубны, барабаны. Ломился от яств стол: плов, лагман, кабоб, целиком изжаренные бараны, шурпа, вино, орехи, конфеты – всего было в изобилии.

Так стала Ширин женой Хосрова.

Настало утро. Ночной мираж растаял вместе с предрассветной мглой. Ширин и люди увидели, что воды нет.

Бросились люди на обманщика Хосрова, но он только смеялся, окруженный сильными воинами.

Проливала слезы безутешная, обманутая Ширин.

Всю ночь, не покладая рук, работал Фархад. Могучим своим кетменем он ломал скалы и бросал в реку, но поток уносил их с собой. Разозлившись, Фархад схватил гору, поднатужился и сдвинул ее с места.

Запел Фархад песню о красавице Ширин, о счастье, о любви.

Еще одно усилие – и река остановит свой бег!

Тогда Фархад спросил:

– Где же Ширин? Пусть придет взглянуть на труд мой!

Опустив головы, все молчали. Молчал и друг Фархада Шапур.

Только ветер уныло прошумел:

– Фархад, Фархад, стала Ширин женой Хосрова. Он обманул ее, она не любит его!

Но потрясенному черной вестью Фархаду послышалось, что ветер говорит: «Любит, любит Хосрова».

Не стал больше Фархад слушать, что говорит ему ветер. Он слышал только, как сердце ему шептало: «Зачем петь тебе, Фархад, – соловей поет не тебе. Зачем смотреть тебе, Фархад, – глаза прекрасной смотрят не на тебя. Зачем дышать тебе, Фархад, – розы благоухают в другом саду».

В безумном горе бросился Фархад к городу. На стене его стояла Ширин, обливаясь слезами.

Увидел Фархад свою любимую, рванулся к ней, но между ними мчалась бурная Сыр-Дарья. Протянул Фархад к красавице Ширин руки и окаменел от горя.

Рванулась Ширин к Фархаду, проливая потоки слез, и превратилась в кристально прозрачную речку.

Так и стоит до наших дней близ Беговата на берегу Сыр-Дарьи могучий утес Фархад, а навстречу ему в глубокой долине струятся тихие слезы красавицы Ширин.

Перевела И. Шевердина.

ГУЛЯМБАЧА

Говорят, что в стародревние времена в одной стране, у бедняков было в обычае продавать своих детей. В этой стране в большом городе жила одна женщина с малолетним сыном. Тяжело было жить ей, не хватало даже на пропитание. Не могла она прокормить своего единственного сына. Хоть с голоду помирай. В конце концов, женщина вынуждена была привязать за шею своего мальчика и на веревке вывести на базар.

У царя той страны была одна-единственная дочь. Ей исполнилось в то время восемь лет. Однажды она попросила своего отца:

– Отец, купи мне на базаре мальчика-раба, он будет у меня на побегушках.

Царь позвал своих слуг и сказал:

– Пойдите на базар и подышите там мальчика, да смотрите, чтоб он был с приятным лицом, красивый и умный, купите его и приведите сюда.

Слуги пошли на базар, поискали, все высматривали, чтобы выбрать получше. Но вот попался им на глаза сын той женщины.

– Ну, вот этот подойдет, – сказали они.

Подошли царские слуги к женщине и спросили:

– Эй, мать! Сколько за мальчика возьмете?

Не хотела мать продавать сына, заныло у нее сердце, но делать нечего, и она назвала цену:

– Тысячу золотых!

Увидев, как она смотрит на мальчика скорбным взглядом, и услыхав ее плачущий голос, царские слуги расстроились, жалко им стало женщину, и они дали ей в три раза больше, чем она просила.

Взяли они из рук женщины мальчика и пошли с ним в царский дворец. Сердце матери надрывалось от тяжких мучений. Казалось ей, что ангел смерти вынул душу из ее слабого тела, что из глаз не слезы текут, а кровь. Бедняжка вся сжалась, сгорбилась, опустилась на землю и так просидела много часов, горько рыдая и жалуясь на черную судьбу. Наконец кое-как пересилила боль сердца и пошла домой. Оставшись одна, бедная женщина совсем потеряла голову, кружилась весь день, не зная, куда идти и что делать, словно овца, потерявшая своего ягненка.

Но пусть женщина предается горю в одиночестве, а вы послушайте про ее сына, что он делает в царском дворце.

Показали слуги мальчика царю, и остался он очень доволен. А дочь его, та просто обрадовалась, увидев, что мальчик как раз такой, какого она просила у отца.

Стал жить мальчик во дворце. Здесь никто не знал его настоящего имени и называли его Гулямбача, то есть мальчик-раб. Он тоже привык к. этому прозвищу.

Царь отдал скоро свою дочь в школу, а чтобы ей не было скучно, учился там же и Гулямбача. Всегда они были вместе, помогая друг другу, и по мере того, как они росли, постепенно росла взаимная дружба, а когда стали они большими, незаметно у каждого в груди расцвело яркое чувство нежной любви.

У царя был визирь, его постоянный советник. У него тоже уже был взрослый сын. Все дела царь решал только по совету этого визиря. Визирь не раз уже, улучив удобный момент, говорил царю насчет его дочери и своего сына, намекая на то, что хорошо бы сыграть свадьбу. Особенно его беспокоило то, что царская дочь стала красавицей, а Гулямбача вырос красивым, стройным джигитом.

«Вот беда!» – думал визирь. Когда же, наблюдая за царевной, он убедился, что она и ее молодой раб каждый день, каждый час бывают вместе и почти не расстаются друг с другом, совсем обеспокоился.

Пригласил он царя к себе в гости и устроил для него богатый пир.

Угощая царя, визирь опять завел речь насчет его дочери.

– Ваша дочь и мой сын родились в одном и том же году, в один и тот же месяц, – сказал он. – Теперь они уже стали большими. Неплохо было бы нам с вами породниться. И если вы мне не откажете, они бы сблизились и подружились, а мы бы с вами поженили их и стали бы сватами.

– О мудрый визирь! У меня ведь тоже единственная дочь, одна для меня радость на старости лет. Она у меня еще учится. Но мы посмотрим, посоветуемся с дочерью насчет того, что вы сказали. Если придется ваше слово ей по душе, если она будет согласна выйти замуж по своей доброй воле, тогда уж я ничего не смогу сказать против.

Рассказал царь своей жене про разговор с визирем.

– Визирь мне советует сделать так. Но если я сам скажу дочери, то она постесняется сказать о своем решении. Лучше ты поговори с ней, что она скажет.

Жена его пошла к дочери и передала весь разговор царя с визирем. Девушка немного подумала и сказала:

– Ах, мама, во-первых, я еще молода, во-вторых, я учусь, а если перестану учиться, все мои знания рассеются, я позабуду все, чему научилась. Столько лет училась – и все пропадет, как с водой уплывает. Пока оставьте меня, поживу я еще на свободе.

Мать пошла к царю и рассказала ему все по порядку. Царь согласился с мнением дочери и поблагодарил ее за умный ответ, а визирю сказал, что дал своей дочери волю самой решать свою судьбу и приневоливать ее не будет.

Визирь ничего не сказал.

Эти разговоры царя и визиря дошли до слуха Гулямбачи. Среди школьных товарищей он был самым ловким, смышленым и сообразительным. За это его все очень хвалили. Некоторые говорили не без упрека, что вот царь купил мальчика-раба, обучил его и сделал равным сыновьям знати, а другие злословили: «Похоже на то, что придется царю выдать за раба свою дочь».

Наслушавшись всяких разговоров, Гулямбача посоветовался с девушкой. Девушка утешила своего друга, рассеяв все его сомнения.

– О, мой добрый, милый друг. Я купила тебя еще в детстве. Тебя воспитали лучше, чемменя, обучили разным наукам и ремеслам, научили владеть оружием лучше, чем обучают другие цари своих сыновей. Я всегда буду с тобой вместе, даю тебе обещание и никогда не изменю.

Спустя некоторое время визирь опять заговорил с царем о женитьбе. Царь пошел к дочери и сказал:

– Слушай, дочь моя, визирь сколько раз уже говорил мне про это самое… Что ты теперь скажешь?

– Ах, отец, кто бы меня ни сватал, он должен сначала совершить путешествие в дальние страны, побывать везде и всюду, поездить, узнать, что делается на белом свете, и вернуться мудрым, опытным, бывалым человеком. И только тогда я вручу свою судьбу этому человеку.

Царь передал визирю ответ дочери. Об этом решении царевны угнали другие государственные мужи. Сын главного военачальника тоже таил в сердце надежду, что, быть может, ему посчастливится обратить на себя внимание царевны, и мечтал покорить ее сердце. Визирь и главный военачальник, беседуя между собой, пришли к такому мнению:

– Девушка сказала правильно. Иначе что получилось бы? Если бы я заслал сватов, ты обиделся бы, или, наоборот, ты стал бы сватать, мне было бы обидно. А теперь кому выпадет счастье, тот и женится. Вот какая дочь у царя, умница большая!

Стали они готовить своих сыновей к отъезду, одели, обули, дали коней с полной сбруей, оружие, хурджуны наполнили золотом и драгоценными камнями и привели во дворец к царю. А дочь царя тоже тайно собрала все нужное для отъезда Гулямбачи, нарядила его, дала ему в руки отцовский меч. Постучала царевна своим кольцом по мечу и сказала Гулямбаче:

– Всякий раз, как посмотрим, ты на меч, а я на кольцо, так будем вспоминать друг о друге. Помни всегда, что ты мой, а я твоя. Будем верны своему обещанию и никогда не нарушим данное слово.

С этими словами девушка распрощалась с юношей, пожелала ему счастливого пути и проводила его.

Снарядив в дорогу сыновей визиря и главного военачальника, царь тоже пожелал им счастливого пути:

– О, джигиты, – сказал он. – Вам предстоят большие испытания и трудности. Пусть откроется перед вами светлое, сияющее, как луна, чудесное счастье!

Сказав доброе напутствие, он проводил их.

– Гей! Гей!! Вперед! – раздались восклицания, и джигиты отправились в путь. Не успели они выехать из города, как присоединился к ним Гулямбача. Не понравилось им, что какой-то раб, как они называли его, осмелился ехать с ними, но делать нечего.

Пустились они в путь все вместе.

Долго ехали они через степи, через горы, через реки и перевалы. Но вот прямая дорога кончилась, и они остановились у распутья.

Отсюда начинались три дороги, расходясь в разные стороны. На камне было три надписи: «Направо пойдешь – может быть, придешь», «Налево пойдешь – вряд ли придешь», «Прямо пойдешь – назад не придешь».

Прочитав надписи, Гулямбача сказал своим спутникам:

– Друзья мои, разрешите мне поехать по дороге: «Прямо пойдешь – назад не придешь».

– Ну, приятель, выбрал ты себе по душе, и мы тоже довольны, – ответили ему юноши. А сами злорадно подумали: «Пусть не вернется!»

Распрощался с ними Гулямбача и поехал по дороге «Пойдешь – не вернешься». Ехал он день и ночь, не сбиваясь с прямого пути в сторону. Наконец конь его до того устал и выбился из сил, что еле-еле передвигал ноги. Юноша слез с коня и повел его в поводу. Долго еще шел он так пешком и, наконец, добрался до разрушенного селения.

В какой бы дом он ни заглядывал, нигде не было видно ни души. Вышел он из селения и очутился на берегу широкой реки. Долго стоял Гулямбача и все смотрел, как с шумом мчится стремнина. На берегу реки стояла мельница, а чуть подальше, в низине, блестел большой хауз. Подошел Гулямбача к мельнице, открыл дверь, заглянул внутрь и увидел жернов и ларь для хранения зерна. Привязал он коня, подбросил ему сена, а сам залез в ларь и заснул.

Снилось ему, что будто встретился он с одним человеком, и тот говорит: «Слушай-ка, сынок, по ту сторону деревни есть гора, на горе в обрыве пещера, а в той пещере живет дракон. Он целый день спит, а по ночам выходит из своего логова и мечется из селения в селение, все хватает, все пожирает, что попадет ему в пасть. Это он опустошил все селения и в этом селении тоже сожрал всех людей, всю скотину. Завтра, как встанешь, пойди в лес, сруби несколько деревьев, заготовь побольше толстых бревен, принеси на обрыв к пещере. Потом расставь все бревна и сделай западню как раз над логовищем дракона. Врой немного в землю концы бревен, а верхние концы соедини и крепко-накрепко свяжи веревкой, в середину наложи больших камней. В стороне вбей кол, намотай на кол веревку и завяжи. Когда дракон будет вылезать из пещеры, ты сразу обрежь веревки. Бревна и камни свалятся на дракона и разобьют ему голову».

Проснулся Гулямбача и никак не мог понять, видел ли он старика во сне или наяву. Он встал, сел на отдохнувшего коня и потихоньку отправился в сторону леса. Днем остановился у опушки, слез с коня, спутал ему ноги и пустил пастись, а сам прилег отдохнуть.

Вздремнув немного, юноша поднялся и увидел перед собой густую зеленую чащу. Лес был большой и показался ему страшным. Огромные деревья-великаны своими вершинами упирались в самое небо. Вдруг юноша почувствовал, что подул знойный ветер. Мусор, листья вихрем неслись то в пещеру, что была на высоком обрыве, то назад из пещеры, как будто все черти и ведьмы пустились в пляс. Гулямбача подобрался к выходу в пещеру, смотрит – а в ней спит дракон и сильно дышит, то втягивая, то выпуская через нос сильную струю воздуха. Гулямбача испугался, как бы его не втянуло ветром в пещеру, лег на землю и, хватаясь за кустарник, ползком спустился вниз. Спрятал он своего коня в укромное местечко, а сам нарубил деревьев, заготовил бревна и втащил их на гору. Расставив бревна над пещерой, Гулямбача врыл их концами в землю, верхние концы соединил и перевязал. В середину положил большие камни, в стороне вбил в землю крепкий кол и обмотал вокруг него конец веревки. Работал Гулямбача немало дней. Но вот все было готово.

Взобрался Гулямбача на гору к пещере и стал караулить дракона, терпеливо ожидая, когда тот проснется и вылезет из своего логова. Едва только стемнело, дракон завозился, засопел, зафыркал и вдруг заревел. От его рева содрогнулись все окрестности, закачались деревья в лесу, затрепетала листва. Наконец показалась голова, и дракон стал вылезать из пещеры.

Гулямбача натянул тугой лук, прицелился и пустил стрелу, да так ловко, что попал прямо в глаз чудовищу. Дракон сразу окривел, заревел от боли и бросился из пещеры. Гулямбача, не теряя времени, быстро обрезал веревки – и тяжелые камни с бревнами посыпались вниз, ударяя дракона по голове, по туловищу. Словно целая гора обрушилась и придавила чудовище.

Юноша слыхал от стариков, что мозг дракона хорошо излечивает застарелые болезни. Вытащил он меч, разрубил череп и наполнил целую бутылку мозгом, потом зашел в пещеру и увидел там несметные богатства, скопленные драконом.

«Все это когда-нибудь мне пригодится», – подумал Гулямбача. И завалил камнями вход в пещеру.

Кончив все дела, со спокойной душой сел он на коня и отправился дальше. Наконец он добрался до такого места, где жили люди. Они его встретили, обступили, спросили:

– О, юноша, скажи нам, откуда и куда ты едешь, и кто ты – человек или див? Ни один человек еще не приезжал сюда из этих гор. Как же ты проехал, избежал зубов дракона?

Гулямбача рассказал им про все, что с ним случилось. Тогда люди сказали, что они слуги царя той страны. С большим почетом проводили они его до самого дворца.

Когда юноша рассказал царю, что с ним приключилось, царь не поверил ему и сказал:

– Какой ты глупец! Такой молодой, совсем еще мальчик, а какой уже мастер на всякие выдумки. Говорят: ври, да знай меру. Постыдился бы хоть немного. Я уже три раза посылал против того дракона свое войско, но ни один воин оттуда не вернулся. Как же ты один мог убить чудовище.

Царь позвал своего военачальника и сказал:

– Пусть пока этот мальчишка побудет здесь, а ты с войском поезжай туда, откуда он приехал, и разузнай на месте, что там произошло. Если он говорит правду, то я поступлю с ним как моей душе будет угодно, но если же он налгал, я ему сниму голову, а тело его подвешу на виселицу, пусть болтается в назидание всем лжецам.

Военачальник взял с собой отряд воинов и двинулся в поход. Осторожно приблизились они к пещере и здесь увидели труп дракона.

Когда военачальник вернулся и доложил, что дракон действительно убит, царь обнял Гулямбачу и сказал:

– Молодец, спасибо родителям твоим за то, что воспитали такого хорошего сына.

Он вывел юношу на городскую площадь и при всем народе осыпал его золотом и драгоценными камнями.

Узнав об этом удивительном событии, из других стран съехались цари и правители поздравить царя по случаю избавления от дракона, который причинял народу столько бедствий.

Один из приехавших с поздравлением царей во время беседы рассказал, что его сын уже шесть лет болеет тяжелой болезнью. Услыхав его слова, Гулямбача спросил:

– А что за болезнь у вашего сына?

Царь объяснил.

– Хотелось бы мне поехать вместе с вами и полечить вашего сына, – сказал Гулямбача. – Ведь я знаю лекарское дело.

– Государь мой, – обратился гость с просьбой к царю. – Отпустите со мной юношу. Потом я сам привезу его сюда. Может быть, от руки этого юноши мой сын получит исцеление.

Гулямбача получил разрешение уехать.

По приезде в свой город, царь повел юношу к своему сыну. Осмотрев больного, Гулямбача вместе с царем вышел за дверь и сказал:

– Прикажите натопить жарко баню, пусть начнут сегодня же и топят до утра, а завтра утром отведут в нее вашего сына и будут парить его до изнеможения, а потом натрут ему тело особой целебной мазью, что сразу проймет его до костей. Если подействует хорошо – ваше счастье, а если будет плохо – на меня не обижайтесь.

Царь согласился и приказал банщикам натопить баню. На другой день утром молодые слуги привели царского сына в баню и положили его на горячие камни. В бане было так жарко, что слуги царевича не вытерпели и закричали:

– Кто ты такой, лекарь или человекоубийца? Человек ни за что не вытерпит такую жару. Смотри вот, царевич умрет, – говорили они.

Гулямбача намазал тело царевича головным мозгом дракона и заставил слуг переворачивать царевича то на спину, то на живот и втирать мозг ему в кожу. Слуги натирали так, что царевич стонал и охал. Но вскоре он пришел в себя и встал на ноги. Его вывели из бани и поместили в прохладную комнату.

Царь обрадовался, что сын его выздоровел, вышел на городскую площадь и при всем народе осыпал Гулямбачу золотом. По случаю выздоровления сына царь устроил большой пир. С того дня он полюбил Гулямбачу, как родного сына.

– Дорогой сын мой, проси у меня все, что ты хочешь, не стесняйся, – сказал он. – Если у меня нет, я разорюсь, а все-таки добьюсь, пусть сам нищим стану, а для тебя все добуду. Если хочешь, посажу вместо себя на трон.

Гулямбача встал, поклонился почтительно и поблагодарил царя.

– О, государь, пусть процветает ваше царство в ваших руках. Если пожелаете мне счастливого пути, и за то скажу вам спасибо, – сказал он в ответ. – Но я попрошу у вас только на короткий срок за свои деньги десять тысяч верблюдов, десять тысяч голов рогатого скота да несколько бедняков из ваших подданных, и за то я буду благодарен.

– О, благородный юноша! Ты просишь очень мало. Об этом не стоило бы даже говорить. Проси чего-нибудь побольше, – сказал ему царь.

– Большего я не желаю. Если вы согласитесь дать, что я прошу, то давайте, а если не дадите, то пожелайте мне счастливого пути, я поеду, – сказал юноша.

– Сын мой, как только скажешь, я сейчас же тебе дам, – пообещал царь и разрешил юноше ехать.

Получив разрешение, Гулямбача поехал к царю, который правил страной, опустошенной драконом. Приехав туда, он обратился к царю с просьбой отпустить его домой.

– Эх, дорогой сын, – сказал царь. – Куда же ты поедешь? Ведь я для тебя, как родной отец, все сделаю, что только твоей душе угодно. Если тебе скучно, поезжай попутешествуй, посмотри другие города.

Но Гулямбача не соглашался:

– Я соскучился по друзьям, – сказал он.

– Ну тогда проси у меня то, чего еще никто никогда у меня не просил, – предложил ему царь.

– Если позволите, я скажу. Хочу попросить у вас угодья в той пустынной местности, где я убил дракона, разрушенные селения и ту гору, где было логовище дракона. Если вы отдадите эти знойные пустыни, я благоустрою селения, верну в них жителей, бежавших от кровожадного дракона.

– О, великодушный юноша, – воскликнул царь, – ты говоришь о такой нестоящей вещи. У тебя очень скромная просьба. Я думал, что ты попросишь все мое царство. Ну хорошо, ладно, пусть будет по-твоему, дам тебе то, что ты просишь.

По приказанию царя была составлена дарственная грамота на передачу той местности в распоряжение юноши, и царь приложил к грамоте свою печать.

После этого Гулямбача поехал к тому царю, у которого он вылечил сына.

Через несколько дней он уже был там и попросил дать ему то, что было обещано. Царь послал глашатаев объявить всем жителям, бежавшим от страшного дракона, всем разоренным людям, беднякам, потерявшим свое имущество, чтобы они отправлялись вместе с юношей в свои селения.

Собрав всех бедняков, обездоленных, неимущих людей, Гулямбача взял верблюдов, рогатый скот и с разрешения царя отправился в знойную пустыню.

Приехав на место, Гулямбача сначала велел обнести высокий холм такой же крепкой стеной, какой окружают дворцы. Затем он приказал людям построить большие здания, расположив их в строгом порядке. В этих домах он поселил всех бедняков и обездоленных.

Народ очень полюбил юношу. Старики называли его своим родным сыном, а молодежь считала за родного брата. Вскоре среди степи вырос целый город, и с каждым днем он разрастался все больше, делался все красивее и благоустроеннее. На сокровища, найденные в пещере дракона, Гулямбача пригласил из других городов мастеров, строителей, живописцев, резчиков, скульпторов. Они строили дворцы, школы, бани, другие здания, украшали их лепными украшениями, разрисовывали живописью, резчики делали резные украшения по дереву для дверей, окон к потолков. В новом городе были разбиты, красивые сады и парки.

Однажды в город пришли два человека. Они явились к юноше и попросили дать им какую-нибудь работу. Гулямбача посмотрел на них, и ему показались их лица знакомыми. Он внимательно присмотрелся и удивился: они были очень похожи на тех молодых людей, сына визиря и сына военачальника, с которыми он когда-то вместе отправился в путь из родного города.

Молодые люди в правителе города не узнали Гулямбачу и даже ничего не заподозрили. Гулямбача приказал своим людям отвести их в баню, одеть в богатые чистые одежды, а вечером устроить пир и хорошенько накормить.

Все было сделано так, как сказал юноша. Когда пиршество было в полном разгаре, Гулямбача пришел в михманхану, посидел немного и потом спросил молодых людей:

– Друзья мои, откуда вы родом?

Молодые люди рассказали, как они втроем отправились в путь и, в поисках счастья, прибыли на распутье. Оказывается, расставшись с Гулямбачой, они поехали дальше и встретили каких-то двух прохожих. Оказались те игроками. Сын визиря и сын военачальника предались азартным играм, проиграли все деньги и драгоценные камни. Лишившись всего имущества, они стали бродить из города в город, стыдясь вернуться домой.

Ничего не сказал Гулямбача, а на другой день, не выдавая себя, послал сына визиря и сына военачальника работать. Каждый день Гулямбача приглашал их к себе, угощал, поил-кормил.

Однажды во время угощения Гулямбача спросил их:

– Хотите, я вас женю? Что вы скажете на это?

Молодые люди задумались. Сын визиря и говорит:

– Вы покорили наши сердца своим вниманием и заботами, завоевали доверие и симпатию, сделали нам, чужестранцам, столько добра, что мы, конечно, очень довольны вашим предложением. Сейчас мы сами стираем свое белье, сами выполняем домашние работы. Если вы нас жените, то мы вас никогда не забудем, всегда будем вспоминать добрым словом.

Гулямбача подыскал в городе девушек, которые сами согласились выйти замуж за молодых людей, устроил свадьбу и поженил их.

Прожили они в новом городе несколько лет, обзавелись семьей, хозяйством, у них родились дети, в каждой семье по двое.

Однажды сын визиря и сын военачальника сидели угощались, пили вино и вели между собой беседу.

Сын визиря сказал:

– Правитель нашего города очень добрый и щедрый человек. Что мы ни попросим, он дает, никогда нам не отказывает. Давай скажем, что мы купцы, что торговля наше основное занятие. Попросим у него денег, верблюдов, товаров. Скажем, что мы поедем по городам, будем торговать и привезем ему назад гораздо больше, чем он дал, пообещаем привезти с собой разных мастеров, ремесленников. Если он даст, мы заберем верблюдов с товарами, бросим здесь жен и детей и вернемся на родину к своим родителям. Где он нас разыщет? А если и будет искать, то ни за что не найдет не только нас, но даже пыль, которая поднимется вслед за нами.

Так они и сделали. Пришли они к Гулямбаче и попросили дать им товаров, денег, верблюдов.

Выслушав их просьбу, Гулямбача сказал:

– Вы хорошо придумали. Я дам вам товаров, верблюдов и денег, сколько хотите, но у меня есть одно условие. Каждому из вас я поставлю на ногу клеймо. Если вы согласны, я тоже буду доволен и дам вам все.

Молодые люди переглянулись и задумались. Поговорив между собой, они решили, что бояться нечего:

– Наш город отсюда очень далеко, чтобы до него добраться, надо ехать много дней и ночей, сколько рек переехать, перевалить через высокие горы, проехать через знойную пустыню. Как он нас найдет? Не поедет же он за нами в такую даль.

Дали они свое согласие.

Гулямбача раскалил на огне печать и выжег клеймо сначала одному, потом другому. Дал он им на дорогу верблюдов, нагруженных дорогими товарами, златоткаными одеждами, золота и серебра, сколько они захотели.

Дни шли за днями, недели за месяцами.

И вот однажды ночью Гулямбача увидел во сне дочь царя. Девушка появилась на миг и будто сказала ему:

– Говорят, что в пору пылкой юности дают много обещаний. Но ведь ты нарушил верность данному обещанию.

С этими словами девушка исчезла. Гулямбача вздрогнул и проснулся, смотрит – в комнате никого нет, уже светло, настало утро.

Он встал, созвал народ и стал советоваться:

– Я хочу поехать на родину, повидаться с родными. Что вы на это скажете? – спросил он. Народ был согласен. Тогда Гулямбача приказал:

– Пошейте из цветной юфти замок, дома, торговые ряды, чтобы все это можно было перевозить с места на место.

Мастера приступили к работе и быстро сшили кожаный город, даже больше и лучше, чем сказал Гулямбача.

Тогда Гулямбача велел готовиться в дорогу. Мастера и рабочие быстро разобрали замок и город, сложили и навьючили на верблюдов, погрузили на других верблюдов много имущества и дорогих товаров. Гулямбача взял с собой половину жителей города, распрощался с оставшимся народом и отправился в дальний путь. Ехали они очень долго, много дней и ночей, через горы и безводные степи, и, наконец, остановились они среди широкой равнины. Гулямбача посмотрел вокруг и увидел, что они уже в родной стране и отсюда близко до родного его города. Тогда он обратился к своим людям:

– О, друзья и братья! Сегодня ночью поставьте здесь замок и город, установите все дома, прямые улицы и переулки, бани, базары с торговыми рядами, чтобы к утру все было готово, чтобы все люди удивлялись, увидев новый город, подумали бы, что он с неба свалился.

Сказано – сделано. Мастера и весь народ работали всю ночь – и к утру город был готов.

Проснувшись утром, царь этой страны поразился, откуда такой яркий свет. Посмотрел он по сторонам и подумал, неужели сегодня солнце взошло с двух сторон.

– Вот чудеса! – сказал он. – Что же это такое? Откуда такое таинственное сияние? Сон это или явь? С одной стороны взошло наше солнце, а с другой – что за свет?

Царь позвал своих слуг, посоветовался с ними, потом приказал:

– Пойдите и разузнайте, что там такое.

Слуги пошли в степь, смотрят – на равнине, словно из-под земли, вырос огромный город с прямыми, широкими улицами и переулками, в нем базары с торговыми рядами, а на базарах полным-полно народу, ходят выбирают товары, покупают. Слуги заинтересовались, вошли в город, пошли вперед, любуясь ровными, прямыми улицами и переулками. Подойдя поближе, они остановились перед замком и залюбовались красотой и чистотой отделки зданий. Там их усадили на почетное место, принесли всевозможные кушанья, фрукты и сласти и угостили их на славу. Они угощались, а в это время музыканты играли красивую мелодию и хафизы – народные певцы – пели песни. Потом их одарили подарками и с почетом проводили.

Слуги вернулись к царю и рассказали ему, что видели, да еще от себя прибавили в пять раз больше.

Выслушав рассказ своих слуг, царь взял перо и чернила и написал письмо:

«О, государь, откуда ты прибыл и почему без спроса остановился на моей земле? С получением сего письма в трехдневный срок дай мне ответ и объясни мне все точно – по какой причине ты сюда приехал, и кто ты, друг или враг? Если за три дня не дашь ответа и не вернешься назад, откуда пришел, я пойду на тебя войной – и ты будешь в ответе за кровь погибших людей. Сообщи в письме, с какой целью ты приехал».

Приложив печать, царь позвал визиря и приказал, немедленно отвезти письмо.

Визирь в сопровождении ученых и вельмож поехал в юфтевый город.

Пусть они пока едут своей дорогой, а вы тем временем послушайте про Гулямбачу.

Проводив с почетом царских слуг, он сидел у себя во дворце в раздумье. «Я их хорошо принял, – рассуждал он, – угостил, дал им возможность осмотреть город и полюбоваться прекрасными зданиями.

У них в городе нет таких замечательных зданий, такой роскоши, как у нас. Они пойдут и расскажут царю про величественный дворец, прямые к ровные улицы с красивыми домами, и царь, конечно, позавидует мне. Ничего нет удивительного, если он поднимет шум и наделает переполох».

Выслал Гулямбача на дорогу дозорных, сказав им:

– Если от царя из города будут ехать знатные люди, вельможи, ученые, благожелатели с добрыми намерениями, вы устройте им пышную встречу, постелите на дороге ковровые дорожки, осыпьте золотом и серебром, окажите им всякие почести, проводите во дворец и устройте богатое угощение. А все остальное я сделаю сам. Но если появится царское войско и будет угрожать войной, тогда все, от семи лет до семидесяти, берите в руки оружие, острые дамасские мечи, выходите из города раньше, чем они подойдут, выстраивайтесь в ряды и будьте наготове.

Слуги и воины вышли вперед и стояли на дороге. Зорко и неусыпно следя за окрестностями, они вдруг заметили, как раскрылись городские ворота и оттуда медленно выехали один за другим знатные люди, вельможи, ученые и прочие благожелатели. Все они не спеша подвигались в сторону юфтевого города. Увидев приближавшихся гостей, Гулямбача приказал расстелить на всем пути ковровые дорожки и велел почтенным людям и седовласым старцам выйти за город к ним навстречу. Старые и малые вышли за город, стали вдоль дороги, почтительно сложив руки на груди. Когда гости подъехали к городу, Гулямбача сел на коня и выехал навстречу за городские ворота. Там он слез с коня, почтительно приветствовал гостей и пригласил их пожаловать в город в свой замок. Увидев красивые здания, величественный замок, богатое внутреннее убранство, лепные украшения, красивые узоры, ковры, расшитые шелком и золотом дорогие ткани на стенах, знатные люди, вельможи, ученые опешили и до того удивились, что чуть не потеряли рассудок.

– Кругом была голая степь, пустыня, – говорили они, – а теперь огромный красивый город. Что за чудо! Здесь какая-то тайна. Может быть, этот царь маг и волшебник, или колдун какой-нибудь. Как бы то ни было, мы пришли сюда своими ногами, сами сунули свои шеи в силки, значит, тут нам и конец.

Гулямбача усадил гостей на почетное место и сказал:

– Нам очень приятно, что такие высокопоставленные, благородные люди любезного государя посетили меня, ничтожного сына бедняка.

И он начал их потчевать всякими вкусными яствами, которыми были уставлены разостланные в михманхане дастарханы, а красивые, стройные юноши подносили все новые и новые кушанья, фрукты и сласти. Гости отведали всего понемногу, и тогда один из ниx сказал, обращаясь к юноше:

– О, любезный! Вы приняли нас с таким уважением и почетом.

А теперь позвольте нам сказать, зачем мы к вам приехали. Всего несколько слов. Наш государь писал вам небольшое письмо. Просим вас прочесть его и дать ответ.

Гулямбача встал с места и, почтительно поклонившись, принял письмо. Прочитав его, он тут же написал такой ответ: «О, высокочтимый государь! Ваше письмо получил и прочел. Я проезжий, брожу по свету в поисках счастья. Я, ничтожный раб, упустивший из рук свою птицу счастья, скитаюсь день и ночь, не зная покоя. Разрешите мне пожить здесь несколько дней. Если вы не позволите, мы, люди проезжие, уедем своей дорогой. Если вы отнесетесь ко мне с неприязнью и намерены враждовать, тогда мы примем меры».

Приложив печать, Гулямбача свернул письмо вдвое и вручил царским посланцам, а на словах просил передать от своего имени, что приглашает царя к себе в гости. Когда закончилось угощение, гостям преподнесли на блюдах золото и драгоценные камни.

Знатные люди, поблагодарив юношу и попросив разрешения, отправились к своему царю. Они подробно рассказали ему обо всем, вручили ему письмо и сказали, что молодой правитель пригласил самого царя пожаловать к нему в гости.

Прочитав письмо, царь взял с собой свою свиту, всего сорок приближенных, И отправился в юфтевый город. Гулямбача повел его во дворец. Царь ни разу в жизни не видел ничего подобного и даже не слыхал о том, что есть такой прекрасный передвижной город. Он чувствовал себя так хорошо, словно в рай попал. Долго он вглядывался в лицо гостеприимного хозяина и, наконец, узнал: «Да это же мальчик-раб. Как жаль, что я не связал судьбу своей дочери с таким прекрасным юношей!»

Сын визиря и сын главного полководца, давно уже вернувшиеся на Родину, тоже приехали с царской свитой в юфтевый город. А надо сказать, что визирь и полководец все донимали царя просьбами скорей устроить свадьбу.

– Мой сын ездил по свету, набрался ума-разума, вернулся назад богатым человеком, теперь можно праздновать свадьбу, – говорил царю каждый из них.

Но царская дочь, не зная еще, что с Гулямбачой, говорила:

– Когда все трое соберутся здесь вместе, только тогда будет ясно, кого из них должна я выбрать. А сейчас я ни за кого не выйду замуж.

Однако визирь и полководец настаивали на своем, приводя такие доводы:

– Прошло уже семь лет с тех пор, как они уехали втроем из нашего города. Наши сыновья выполнили свое обещание и уже вернулись богатыми, нажив большое имущество. А Гулямбача как в воду канул. Быть может, он умер. Если бы он был жив, то приехал бы… За кого же может еще царь выдать свою дочь? Только за них, потому что во всем городе нет женихов лучше и богаче, чем наши сыновья. Чего же еще этого раба, сына бедняка, ждать. Выходит, что царь дурак и дочь его тоже дура. Теперь все сидели в замке Гулямбачи, который угощал своих гостей на славу, и никто, кроме царя, не узнал его. Было весело, играли музыканты, пели певцы, развлекая гостей. Но вот Гулямбача встал с места и, почтительно сложив руки на груди, сказал царю:

– О, властелин мира, благородный султан! Мне хочется сказать несколько слов. Если вы позволите и если не обидятся сидящие здесь благородные вельможи, я скажу.

Царь разрешил:

– Говорите все, что бы там ни было у вас на душе.

И тогда Гулямбача рассказал;

– Однажды ко мне пришли молодые люди и попросили дать им какую-нибудь работу. Их было двое. Я принял их к себе на службу, и они выполняли то, что им поручали. Прослужив несколько лет, они решили заняться торговлей и попросили у меня верблюдов с товарами, обещав по истечении шестимесячного срока вернуть мне. Я дал им верблюдов, много товаров, золота и драгоценных камней, и они уехали. Давно уже прошел шестимесячный срок, но они до сих пор не вернулись, и только сегодня я увидел их здесь. Вот они сидят вместе с вами, – сказал Гулямбача и указал на сына визиря и сына главного полководца. Их отцы вскочили с места как ужаленные и накинулись на Гулямбачу с гневными упреками:

– Кто ты такой? Для чего пригласил нас в гости? Что же ты хочешь в конце концов? Осрамить нас при всех?!

– Я сказал не для того, чтобы вас обидеть, – ответил Гулямбача.

Среди приближенных царя был один очень умный человек. Он сказал:

– Да, кажется, здесь что-то похоже на правду. А чтобы проверить, сказал ли правитель этого передвижного города действительно правду, надо спросить, есть ли у него какие-нибудь доказательства или приметы. А если нет, тогда он сам осрамится.

– Слушайте, – обратился к нему царь с вопросом. – Есть ли у вас какие-нибудь приметы, доказательства или свидетели?

– О, властелин мира! – отвечал Гулямбача. – Конечно, у меня есть и приметы, и доказательства, и свидетели. Я говорю на основании этих доказательств. Я устроил этих молодых людей на работу, сам их женил, поместил в хорошие дома. У них есть жены и дети. Их семьи приехали вместе со мной и сейчас находятся здесь. Если вы не верите, пусть они встретятся со своими женами и детьми. Но если и тогда они откажутся, то у меня есть другие приметы. Спросите этих молодых людей, пусть они сами скажут, пусть покажут всем эти приметы!

Сыновья визиря и полководца переглянулись и стали перешептываться:

– Эх, друг, дело плохо! Туго нам приходится. И зачем мы только приехали сюда? Позарились на угощение! Мы зря старались, теперь все пошло прахом! Давай лучше скажем правду. Если не скажем, будет хуже. А вдруг он прикажет показать клеймо на ноге, что тогда делать? Опозоримся при всех!

Посоветовавшись, они подошли к Гулямбаче, поклонились ему и сказали:

– Все это правда, мы ваши слуги.

Они стояли с поникшей головой. У визиря и главного полководца недоеденный лакомый кусок стал поперек горла, все вкусные блюда, сладкие яства показались теперь хуже горькой травы. Оба они раскаялись, что приехали сюда.

Но вот все гости уже напились-наелись, и тогда Гулямбача объявил перед всем народом, что он вместе с этими молодыми людьми отправился странствовать по свету, и рассказал о всех приключениях.

Царь распрощался с ним и со всей свитой отправился домой.

На следующий день Гулямбача послал к царю своих сватов. Царь посоветовался со всеми старыми и малыми, и все высказали добрые пожелания молодым. Старики говорили: «Совет да любовь», «Пусть состарятся вместе!» Словом, все желали им счастливой жизни.

Посоветовавшись, царь устроил помолвку и объявил всенародно юношу и свою дочь женихом и невестой. Гулямбача пригласил на свадьбу царя той страны, жителей которой он избавил от кровожадного дракона, и другого царя, у которого он вылечил сына от тяжелой болезни. Они прибыли на свадьбу с богатыми подарками.

Царь устроил пышную свадьбу и выдал свою дочь замуж за юношу. Наконец-то после долгой разлуки настал момент желанной встречи, и два молодых любящих сердца соединились навеки для счастливой и радостной жизни. Юноша принял на себя от отца управление страной. Дни шли за днями, проходили месяцы и годы, у молодой царицы один за другим родились дети, и вскоре их дом стал как полная чаша.

Иногда только Гулямбача вспоминал, как в пору раннего детства бедная старушка-мать, привязав его за шею веревкой, вывела на базар продавать. В эти минуты у него больно щемило сердце.

Гулямбача прожил долго и был счастливым до конца своей жизни, достигнув желаний и целей.

Вот и все. Закончив сказку, пожелаю нам и вам, и себе, и всем друзьям, всем, кто слушал, кто читал – всем достичь заветной цели, чтоб успех свой в делах имел и чтоб вкусили жизни сладость, испытали счастье, радость, а на головы врагам пусть падет позор и стыд.

Сказочник Абдугафур Шукуров. Перевел С. Паластров.

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

МЫШОНОК МУДРЕЦ

ОХОТНИК И ВОЛК

УМНАЯ КОЗА

ХВАСТЛИВЫЙ ВОРОН

ВОЛК И КОЗА

ЛИСА И ВОЛК

ВОЛК-ОБЖОРА

HА ТО У ЗМЕИ ЖАЛО, ЧТОБЫ ЖАЛИТЬ

ЛИСА И АИСТИХА

СУСАМБИЛЬ

ЛИСИЦА И ПАВЛИН

ОЛЕНЬ И ТЫКВЯНКА

ХИТРАЯ ПЕРЕПЕЛКА

КОМАР

КТО СИЛЬНЕЕ

ГОЛОДНЫЙ ВОЛК

ХРАБРЫЙ ВОРОБЕЙ

ЮНОША, ОРЕЛ, МЕДВЕДЬ И ЛИСИЦА

СТАРИК И ЛИСИЦА

ЗОЛОТОЙ АРБУЗ

«БЕЙ, ДУБИНКА!»

СЛАДКОГОЛОСЫЙ СОЛОВЕЙ

ТРИ БОГАТЫРЯ

ТАХИР И ЗУХРА

РУСТАМЗОД И ШЕРЗОД

ГУЛЬШАХ И ВАРКА

МУКБИЛ-МЕТАТЕЛЬ

ОРЗИДЖОН И КАМБАРДЖОН

АЛМАУЗ КАМПЫР

ВОСПИРОХУН

ХУСНОБОД

САПОЖНИК МАГРУФ

КАРАСОЧ-ПЭРИ

КЛЫЧ-БАТЫР

ЗОЛОТАЯ РЫБА

МАЛЬЧИК С ГОРОШИНКУ

ПЭРИ-ЗМЕЯ

СТОЛЯР И ПОРТНОЙ

СЫН БЕДНЯКА

НАХОДЧИВАЯ ПРЯХА

БАДАЛКАРАЧИ

ВОЛШЕБНЫЙ КОВРИК

ЭГРЫ И ТУГРЫ

ХАСАН И ЗУХРА

БЕКТЕМИР-БАТЫР

СОРОК ЖЕНИХОВ

ПЯТЬ ДЕВУШЕК

МОХИСТАРА

ЭРКЕНДЖА

ДЖИГИТ И ПЭРИ

ВОЛШЕБНЫЙ СВЕТИЛЬНИК

АИКПАЛВАН

ШЕЛКОВЫЙ КОВЕР

ДОЧЬ БЕДНЯКА

ЭРНАЗАР И КИМОНАЗАР

ХА-САН И ХУ-САН

БЛЕСТЯЩАЯ ГЛИНЯНАЯ ЧАША

ШЕРЗАД И ГУЛЬШАД

РОЖДЕННЫЙ ДИВОМ

МОМИРИ И СОМИР

МУСОФИРБЕК

САХИБДЖАН И АХМАДДЖАН

ТКАЧ И ШАХ

МИСЛАБУ

ФАРХАД И ШИРИН

ГУЛЯМБАЧА