Утро святого семейства [Иштван Сабо] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Иштван Сабо Утро святого семейства
Они вышли из дома все вместе сразу же после завтрака. Ребенок собирался в школу, а родители — на ярмарку в Кестхей. Жупан вывел из хлева предназначенную для продажи корову Пеструшку и остановился посреди двора, держа в руках веревку. Он был готов в дорогу и поджидал жену, которая торопливо одевалась: зашнуровывала свои высокие ботинки и при этом успевала отчитывать сына — Янчи вздумал идти в школу босиком. — На улице-то тепло, — канючил мальчик, — все ребята ходят босиком. — И пусть себе ходят, а ты надевай башмаки. Наступит лето, будешь дома босиком бегать, а пока я не позволю. — Надо мной все смеются. — Вольно им смеяться, — проговорила женщина, — будь у них такая обувка, они бы от нее не отказывались. Радуйся, что у тебя всего хватает! Слова матери вовсе не утешили Янчи: только отсутствие башмаков могло бы его осчастливить. Он крепко возненавидел их. — Все равно не надену! — Попробуй-ка мне еще перечить, — сказала женщина, и глаза ее потемнели. — Анна, — раздался со двора голос мужа, — что ты там копаешься? — Парень никак не слушается. Башмаки надевать не хочет. Ответом ей было молчание, и лишь немного погодя послышался неуверенный голос отца: — Не упрямься. И не задерживай мать. — Слыхал? — спросила женщина. Мальчик присел на табуретку и стал зло, рывками натягивать башмаки. — Не строптивься, не то получишь. Из-за тебя только время теряем. Нам давно ехать пора. Янчи шнуровал башмаки и что-то бурчал себе под нос, стараясь, чтобы мать не разобрала слов. Но той было достаточно его ворчания. — Что ты сказал? Тут Янчи так и взвился на дыбы. — Ничего! Деньги мои отдавай! — крикнул он, задыхаясь от бешенства. — На ярмарку мне нельзя, босиком тоже нельзя… Отдавай деньги, ничего мне не покупайте! Тут он враз схлопотал оплеуху, мать толкнула его так, что мальчонка вылетел за дверь и остановился лишь посреди двора. Рядом с отцом, который держал на веревке Пеструшку. Янчи, понурясь, застыл на месте, с ранцем за спиной: один башмак зашнурован, второй — нет. Он молча изо всех сил боролся с подступившими слезами и, чтобы не разреветься, даже сгорбился весь, стиснув кулаки. — Вот и достукался, сам видишь, — тихо проговорил Жупан. Отец без гнева, чуть ли не смущенно смотрел на сына, перебирая в руках веревку. — Чего ты матери перечишь? Мальчик не ответил, но, услышав вопрос отца, все-таки расплакался, словно участливый тон взрослого лишил его остатков самообладания. — Не реви, — расстроенно бросил отец, — ведь знаешь: мать хочет, чтобы ты ходил в ботинках. Ты должен ее слушаться. — Все надо мной смеются. — Не обращай внимания. Завидуют, вот и смеются. — Нет, — произнес мальчик. — Они говорят, что я — барчук. Тут Жупан неожиданно разозлился: — Черт бы побрал эти башмаки! Сними их по дороге и иди себе босиком. А как домой возвращаться — опять натяни, чтоб мать не прознала. — Тогда мне еще пуще достанется. — Почему? — Я уж пробовал. Ребята говорят, что я трус. — Не бери в голову, — нерешительно повторил Жупан. — Подумаешь, экий стыд — в башмаках ходить! — Да ведь надо мной ребята все время издеваются. Говорят, будто я маменькин сынок и трус. — А ты их не слушай. Мальчика, однако, не успокоили слова отца, хотя он и прекратил хныкать, но по тому, как он нервно переступал с ноги на ногу, было заметно: он не может и не хочет примириться со своей участью. Он бросил в сторону отца робкий, полный затаенной надежды взгляд. — Папаня, — проговорил он, — позволь мне ходить босиком. Жупан раздраженно передернул плечами. — Я-то разрешил бы тебе, уже май на дворе и погода стоит хорошая. В твои годы я никакой обувки не знал не то что в мае, а уж с конца марта и по самый ноябрь. В этакую теплынь да в башмаках ходить — дурь несусветная. Но мать твоя прямо помешалась на этих ботинках. Ты уж ее послушай. А как экзамены сдашь — шлепай себе дома босиком в свое удовольствие. Мальчик грустно выслушал отца, глядя прямо перед собой, а потом произнес: — Я вчера сказал ребятам, что… с сегодняшнего дня тоже буду ходить босиком. Я обещал. А они мне не верили. Тут голос его дрогнул. Он с надеждой уставился на Жупана. Отец хотел было ответить, но в этот момент из кухни донесся громкий голос жены: — Йожи, бумага на корову у тебя? Мужчина дважды ощупал внутренний карман пиджака. — Нет, — смущенно ответил он, — у меня нет, я не брал. — Так нам сроду до ярмарки не добраться! Остальной народ уж давно прошел, а те села — и Жиди, и Вамуши — у черта на куличках! Пока вы прособираетесь, аккурат к шапочному разбору поспеем… — Это она прокричала уже из комнаты. — Чего же ты раньше не сказала? — пробурчал Жупан, а вслух громко крикнул: — Она на комоде, под вазой! Наконец, закончив сборы, женщина вышла из дома, в руке она держала нужное свидетельство, хозяйка заперла дверь кухни, взяла прут, прислоненный к стене, и подошла к мирно стоявшей Пеструшке. — Пошли, что ли, — сказала она мужу. Затем бросила взгляд на сына: — Ты все еще здесь прохлаждаешься? В школу опоздаешь. Тут Анна заметила, что один из башмаков Янчи не зашнурован; получше присмотревшись к ребенку, она заметила, что лицо его распухло от слез и сын стоит посреди двора с таким видом, словно никуда идти и не собирается. Уставился в землю и не двигается с места. — Мало тебе колотушек? Не упрямься, а то живо получишь. Мигом завяжи шнурок, и чтоб я тебя не видела. И если узнаю, что ты разулся по дороге… Однако мальчик не торопился зашнуровывать башмак. Мать шагнула к нему. — Ты слышал? — Анна, — опередил ее Жупан, — пусть он идет босиком. Женщина застыла на месте, в недоумении уставившись на мужа. — Невелика беда, ежели парень будет ходить босиком, — взволнованно затараторил Жупан, — позволь ему, раз он так просит. Май на дворе, и погодка стоит как по заказу. Детишки любят босиком бегать. Ты же сама знаешь… Женщина несколько мгновений внимательно смотрела на мужа. — Сговорились? Жупан неожиданно рассвирепел: — Ни черта мы не сговаривались, чего тут сговариваться! Никак в толк не возьму, чего ты привязалась к парню с этими треклятыми башмаками, ежели от них никакого проку. Пускай ходит босиком, ничего с ним не стрясется! — Мой сын не должен ходить босиком! — Почему? Барчук он, что ли? Такой же, как и все! — А я не желаю, чтобы он был как все! Мы с тобой вдоволь босиком набегались, я давно поклялась, что у моего ребенка всегда обувка будет. А он у нас один-единственный… Муж перебил ее: — Все знают, что у твоего сына есть обувка! Не потому он босиком ходит, что у него башмаков нет! — Башмаки не для того, чтобы в углу плесневеть! Коли они есть, пусть парень носит. — Даже если ребята над ним измываются? — Значит, нечего с ними дружить, — упрямо заявила женщина. Жупан взглянул на жену с таким удивлением, словно не поверил, что она говорит всерьез: — Что же ему, огородами пробираться? — Пусть один ходит, — продолжала настаивать мать, — зачем ему такие дружки? — Значит, он должен ходить один, — словно эхо повторил мужчина, — всегда один — и в школу, и обратно. Изо дня в день. Так, что ли? — А хоть бы и так! Тогда никто не будет над ним смеяться. Муж как-то странно хмыкнул. Однако взгляд его стал таким, что женщина слегка опешила. — Разве я не права? — Права, — согласился Жупан, — ты всегда права. Хорошо же ты относишься к собственному сыну. — Затем тихо добавил: — Черт бы побрал твои замашки! Неужто ты и впрямь думаешь, будто наш ребенок не такой, как все? — Да! Мужчина промолчал и лишь презрительно, безнадежно махнул рукой: понял, что продолжать разговор бесполезно. Жена не придала его жесту никакого значения, похоже, она просто не заметила его, молчание мужа она расценила как признак своей победы. И решила окончательно настоять на своем: — Хватит, а то совсем мне голову задурили! Привыкнет парень к ботинкам, и вся недолга. Ходят же городские дети в ботинках, и небось ни одному из них на ум не придет босиком ходить. И он станет носить башмаки за милую душу. Она шагнула к мальчонке и замахнулась прутом, но не ударила, а приказала: — Сейчас же зашнуруй ботинок! Во время перепалки Янчи отошел от родителей подальше, словно не желая прислушиваться к их спору, он стоял у колодца, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимания. Мальчик ни разу не взглянул в сторону взрослых, носком ботинка он чертил что-то на земле. Мать угрожающе взмахнула прутом: — Ты что, не понял? Мирно стоявшая Пеструшка встрепенулась от свиста прута и едва не налетела на хозяина, отпрянув в его сторону. Во время громкого разговора хозяев корова проявляла беспокойство, как бы прислушиваясь к спору, и даже жвачку жевать перестала; шум, крики во дворе — все это было непривычно для нее, животное почуяло опасность. Жупан положил ладонь на лоб Пеструшки, успокаивая корову, и та сразу притихла. — Вот что, — хладнокровно произнес мужчина, — не пугай скотину, иначе я за себя не ручаюсь. Тут он бросил строгий взгляд на сына: — А ты снимай башмаки и марш в школу. Недосуг нам с тобой целый день прохлаждаться. Анна шагнула вперед: — Нет, он не снимет ботинки. Жупан не обратил на нее никакого внимания: — Кому сказано — снимай! Янчи боязливо шевельнулся у колодезного сруба. Он с удовольствием выполнил бы приказ отца, но, нагнувшись было, вдруг остановился. На лице его были написаны и страх, и надежда… — Если мама разрешит… — пробормотал он. — Я тебе приказываю! — крикнул на него отец. Янчи нерешительно присел на корточки, словно не очень полагаясь на слова отца. Он начал медленно стаскивать башмаки, то и дело поглядывая на родителей. Жупан, застыв на месте, не сводил с сына строгого взгляда. Он ждал, пока мальчик снимет башмаки, и лицо его излучало какое-то странное спокойствие. Жену он попросту не замечал, словно ее и не было во дворе, но с ребенка не спускал глаз ни на секунду. — Готов? Янчи выпрямился, теперь он стоял босиком, а ботинки лежали рядом. Но особой радости не было на его лице. — Ну и ступай, — бросил отец. Мальчик медленно повернулся, неловко пробормотал слова прощания и устало, по-стариковски побрел прочь. Он еле-еле волочил ноги по земле, только изредка мелькали его голые ступни. Наконец сын исчез со двора. Оставшись наедине с мужем, женщина постепенно пришла в себя. Она собралась с духом, снова решив вступить в бой, явно не желая мириться с неожиданным поражением. От злости у нее даже голос сел. — То-то радости теперь твоему сыну! Да и тебе тоже. — Тебя не спрашивают. — Ну что ж, пусть парень голодранцем ходит, а ты гордись, что это твой сын. — Спрячь башмаки, — бросил Жупан, — да побыстрее, поторапливайся. Женщина остолбенела. Она резко взмахнула прутом, который со свистом рассек воздух, и вновь уставилась на мужа. — И ты еще велишь мне, чтобы я убрала их? Жупан отпустил веревку и медленно подошел к жене. Он вырвал у нее прут, переломил его о колено и отшвырнул обломки далеко в сторону. — Я ведь просил тебя не махать прутом, а то домашешься у меня, — невозмутимо произнес он. — Унеси в дом ботинки! И не вздумай мальца даже пальцем тронуть! Женщина попыталась возразить мужу хотя бы взглядом. Она побледнела, и лишь сузившиеся глаза выдавали бушующие в ней страсти. Однако события последних минут совершенно выбили ее из колеи, парализовали волю. Она, словно завороженная, послушно нагнулась за башмаками. — Оба вы одного поля ягоды, вот что я скажу, — пробормотала она. — Вся семейка у вас такая. — Это точно, — кивнул муж. — А разве ты не знала? — Два сапога — пара, что ты, что сынок твой. — Тут ты права. Он не такой, как все. Жупан вернулся к корове, взял в руку веревку, слегка потянул ее. — Ну, Пеструшка, пошли? Прощайся с домом. Заслышав голос хозяина, корова шевельнулась, будто обрадовалась, что наконец-то можно тронуться в путь; годов ей было немало, а старое животное быстро устает стоять на одном месте. С величайшим спокойствием двинулась она за хозяином к воротам. Корова шла доверчиво, ничего не подозревая. Жупан продолжал говорить, обращаясь к ней: — Правда, припозднились мы, глядишь, и продать тебя не удастся. Тогда обратно вернемся. Да кто знал, что тут кое-какие дела улаживать придется! Коли опоздаем, твое счастье, Пеструшка: еще целый месяц будешь люцерну есть. Жупан даже не оглянулся проверить, идет ли следом за ним жена, он вроде бы и вовсе забыл о ней. Женщина брела сзади на почтительном расстоянии. Так не принято было ходить на ярмарку, со стороны можно подумать, будто она идет сама по себе: даже прута и то нет у нее в руках. Брела она медленно и неуверенно, опустив глаза, как человек, который просто что-то на земле потерял.Перевод С. Фадеева
Последние комментарии
3 часов 32 минут назад
3 часов 40 минут назад
3 часов 49 минут назад
3 часов 55 минут назад
5 часов 24 минут назад
5 часов 27 минут назад