Ворожеи и гадальщики [Владимир Федорович Одоевский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Владимир Федорович Одоевский Ворожеи и гадальщики
Едва ли в каком-нибудь другом городе, кроме Москвы, всевозможные шарлатаны пользуются таким почетом и успехом. Начиная от какой-нибудь блаженной Анфисушки и кончая знаменитым Иваном Яковлевичем Корейшей, все эти господа играли довольно видную роль в московской жизни. Правда, и в других городах водятся разные прорицатели, но нигде характер их деятельности не принимает таких, до странности широких размеров, как в Москве… Не говоря уже о таких знаменитостях, как покойный Иван Яковлевич, угощавший своих посетителей изюмом, выпачканным в самой отвратительной грязи… многие мелкие ворожеи выделывают самые непостижимые вещи. Непостижимость заключается не в тонкости их шарлатанства, не в замысловатости обмана, а в той слепой и дикой покорности, в том нелепом благоговении и почтении, которыми преисполнены их посетители и почитатели. Шарлатанство в Москве имеет простой и грубый характер, почти никогда не применяются к делу обмана не только физические фокусы, – даже обыкновенная загадочная обстановка европейских шарлатанов у нас почитается совершенно излишней. Для приобретения популярности считается совершенно достаточным корчить из себя юродивого, притворяться дураком и нести всякую чушь, которую будут принимать за бред пифии[1] и не замедлят истолковывать и осмысливать по своему вкусу. Одна моя знакомая купчиха, умершая лет десять назад, за шесть месяцев до кончины была у известной ворожеи Анисьи Никитишпы, или просто Анисьюшки. В грязной, вонючей каморке сидела ворожея перед бутылкой водки и, по-видимому, не обратила никакого внимания на вошедшую купчиху. – Здравствуй, Анисьюшка! – в минорном тоне произнесла купчиха. Анисьюшка молчала. – Как поживаешь, всё ли здорова? Анисьюшка молча налила полстакана водки и с величавым спокойствием осушила до дна, хотя стакан был немного менее тех стаканов, которые обыкновенно подаются к чаю. «Юродствует», – подумала купчиха. – Пей! – воскликнула Анисьюшка, наливая полный стакан и поднося его своей посетительнице… – Верное слово, не могу. Кушай себе на здоровье… – Бери! Пей! – с ожесточением вскрикнула юродивая. Делать было нечего; купчиха взяла стакан, помочила в нем губы и поставила на стол. – Все, все, все! Купчиха отказывалась; юродивая кричала и требовала, чтоб та пила водку до конца… Как ни ломалась посетительница, а принуждена была выпить. Юродивая вдруг вскочила с места, начала прыгать по комнате на одной ноге, припевая: – Жизнь свою выпила! Жизнь свою выпила! Церковка-кукуверковка, стара баба-яга, деревянна нога! – Что ты, Анисьюшка, Бог с тобой! – со страхом заметила купчиха. – Жизнь свою выпила! Жизнь свою выпила! – Что такое с тобой, Анисьюшка? – Церковка… Жизнь свою выпила! Так больше ничего и не добилась купчиха. Домой она воротилась печальная и расстроенная. – Видно, и в самом деле конец мой близок, – говорила она. – Что вы, полноте, вам еще с внучатами нянчиться придется, – уговаривали ее… – Ах, подите вы! Уж не даром же Анисьюшка… – И тихие рыдания заглушали слова. – Что же такое Анисьюшка? – Такое говорила, что волосы дыбом становятся. – Что же такое? – Ох, не спрашивайте! Вижу я – конец мой близок. И действительно, здоровая, никогда прежде не хворавшая женщина начала чахнуть. Она беспрестанно повторяла: «Умру я скоро, умру, детки мои милые!» Плакала, молилась, постилась и, наконец, слегла в постель. Печальная уверенность в близкой смерти окончательно подорвала ее здоровье; и она умерла лет сорока, несмотря на то, что крепкая комплекция обещала ей продолжительную и бодрую старость. Таким образом, бессмысленные слова полусумасшедшей, пьяной гадальщицы превратились в роковой смертный приговор для необразованной, суеверной женщины. Вот какое значение придают всякой нелепости, выходящей из уст какого-нибудь самозванного оракула. Бессмысленному набору слов придают какой-то таинственно-вещий смысл, разные гаденькие и грязненькие делишки объясняют юродством. После этого становится понятным, до какой степени простодушны верящие ворожбе и до какой степени наглы шарлатаны, прикрывающиеся юродством и продающие свою глупость за наличные деньги. Это не Сен-Жермены или Калиостро[2], приобретавшие влияние при помощи известной ловкости, знаний и умения пользоваться случаем, это не Юмы[3], морочащие людей, пользуясь особенностями своего организма. Нет, это люди простые, невежественные, даже часто глупые, не обладающие ни ловкостью, ни знаниями, ни тактом, ни быстрой сообразительностью… Не привыкнув с малолетства к труду и попавши в такую обстановку, где каждый кусок хлеба должен быть заработан, многие, конечно, стараются возвратиться в прежнюю среду и убежать от труда, который стоит перед ними грознее ночного призрака, вставшего из могилы… Какому-нибудь разорившемуся торговцу- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
20 часов 58 минут назад
23 часов 15 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 22 часов назад